Age of Danger [Andrew Hoehn] (fb2) читать онлайн

 

@importknig

 

 

Перевод этой книги подготовлен сообществом "Книжный импорт".

 

Каждые несколько дней в нём выходят любительские переводы новых зарубежных книг в жанре non-fiction, которые скорее всего никогда не будут официально изданы в России.

 

Все переводы распространяются бесплатно и в ознакомительных целях среди подписчиков сообщества.

 

Подпишитесь на нас в Telegram: https://t.me/importknig

 

Оглавление

ЧАСТЬ I. КАК МЫ ДОСТИГЛИ ВОЗРАСТА ОПАСНОСТИ

ГЛАВА 1. Введение

Глава 2. Машина предупреждения и машина действия

ЧАСТЬ II. СОПЕРНИЧЕСТВО ВЕЛИКИХ ДЕРЖАВ И НОВЫЕ СВЕРХДЕРЖАВЫ

ГЛАВА 3. Китай

Глава 4. Россия. Опасность, скрывающаяся на виду у всех

ЧАСТЬ III. НОВОЕ ОРУЖИЕ И НОВЫЕ УГРОЗЫ

Глава 5. Спасение жизней, предотвращение вымирания

Глава 6. Цифра. Защита со скоростью света

Глава 7. Дроны. Американская монополия проиграла

Глава 8. Климат. Все, везде, все сразу

ЧАСТЬ IV. ЧТО НУЖНО СДЕЛАТЬ?

Глава 9. Переналадка оборудования для эпохи опасности

 

ЧАСТЬ I. КАК МЫ ДОСТИГЛИ ВОЗРАСТА ОПАСНОСТИ

 

ГЛАВА 1. Введение

 

 

Американских налогоплательщиков каждый год просят открыть свои кошельки и оплатить государственную машину национальной безопасности, которая стоит более 1 триллиона долларов - да, триллиона - на эксплуатацию, и более 1,25 триллиона долларов, если считать Администрацию по делам ветеранов. Только за один год. Этот законопроект включает деньги на вооруженные силы, разведку, внутреннюю безопасность, дипломатию, федеральные правоохранительные органы и зарплаты всем выборным должностным лицам, политическим назначенцам, дипломатам и государственным служащим, которые работают над защитой Соединенных Штатов внутри страны и за рубежом.

Учитывая этот ежегодный ценник в 1,25 триллиона долларов, у нас возникает два вопроса: как возможно, что наши государственные учреждения кажутся неподготовленными и так часто ошибаются по многим важнейшим вопросам? И, если наша баснословно дорогая государственная машина национальной безопасности не работает, что делать?

Часто говорят, что генералы лучше всех готовятся к последним войнам. Мы достаточно близко знакомы с генералами (и адмиралами), чтобы знать, что это преувеличение, но не совсем неправда, когда речь идет об институтах, которым они служат. Закон о национальной безопасности 1947 года, разработанный после Второй мировой войны, дал нам базовую систему, которую мы используем и сегодня для определения угроз Соединенным Штатам и способов реагирования на них. Она хорошо служила стране - особенно хорошо во время холодной войны, поскольку была настроена на обнаружение и реагирование на панораму глобальных угроз. Она была адаптирована после холодной войны и существенно переработана после 11 сентября.

Но в ходе последней реорганизации, после терактов 11 сентября 2001 года, машина национальной безопасности была перенастроена таким образом, чтобы сосредоточиться в основном на одной главной угрозе - терроризме. Сейчас мы с болью осознаем, что пристальное внимание к Аль-Каиде, ее филиалам и конкурентам стоило нам огромного количества новых угроз, с которыми мы сейчас сталкиваемся, причем некоторые из них были неожиданными. Конечно, любая смерть от терроризма выше нуля - это трагедия, но администрация Буша ошиблась в своем призыве, назвав Аль-Каиду угрозой самому существованию Соединенных Штатов наравне, скажем, с ядерным арсеналом России. Примечательно, что Майкл Лейтер, который руководил Национальным контртеррористическим центром, созданным после событий 11 сентября, считает, что страна зашла слишком далеко в определении терроризма как экзистенциальной угрозы для США, которая затмевает другие риски.

"Когда мы убили бин Ладена, я понял, что его [терроризм] стратегическое значение снижается", - сказал Лейтер. Но еще до этого я видел, что его стратегическая важность для Соединенных Штатов снижается по сравнению с киберпространством, подъемом Китая, возрождающейся Россией. Мне было ясно, что мы, вероятно, слишком остро реагировали на терроризм".

Несмотря на это, угроза терроризма не исчезла, и было бы глупо объявить о полной победе, а затем забыть о ней. Убийство лидера Аль-Каиды Аймана аль-Завахири в июле 2022 года продемонстрировало важность постоянной бдительности. Правоохранительные органы страны, силы внутренней безопасности, разведывательное сообщество и военные, похоже, пришли к более взвешенной оценке того, что если терроризм - это проблема, которую невозможно искоренить, то с ней можно справиться, не превращая ее в навязчивую идею, которая отвлекает наших лидеров от других угроз.

Цель этой книги - показать, как существующие и возникающие угрозы не обнаруживаются достаточно рано, а если и обнаруживаются, то не предупреждаются с достаточной ясностью и срочностью, чтобы побудить к действиям. Или же, если они замечены и признаны, механизм для борьбы с ними может быть не создан. Когда люди говорят: "Разве правительство не знало об этом?", вопрос заключается в том, кто знал об этом? На каком уровне власти? И что еще происходило?"

Трюизм государственного руководства заключается в том, что у президента и всех чиновников кабинета министров, ответственных за обеспечение безопасности нашей страны, всегда переполнены ящики для бумаг. Как они определяют приоритеты?

Если бы стратегию США за последние семьдесят пять лет можно было сформулировать в виде максимы, то это было бы следующее: заводите друзей и держите угрозы на расстоянии. Это был основной урок, который мы извлекли из двух мировых войн. Именно этим руководствовалась стратегия США во время холодной войны. Это привело к созданию альянсов с другими индустриальными демократиями - а иногда и с диктатурами, чьи интересы совпадали с прагматическими. И именно этим руководствовались Джордж Буш-младший и его администрация после терактов 11 сентября.

Сегодня, когда терроризм уже два десятилетия как перестал быть врагом № 1, возникает множество новых вызовов, причем иного рода. Раньше угрозы проявлялись в виде бомб и пуль, будь то со стороны национального государства, повстанцев или террористов. Но с завершением войн в Афганистане и Ираке внимание действительно переключилось на угрозы, исходящие от цифр, штормов и микробов. Ни одна из этих угроз не может быть удержана на расстоянии. Океаны и пограничные стены не могут их сдержать. Конкретного механизма для борьбы с ними не существует. Безусловно, COVID-19 заставил Соединенные Штаты пересмотреть определение национальной безопасности в сторону от проблем, которые могут быть решены только с помощью перенапряженных вооруженных сил - которые, тем не менее, играют определенную роль даже в борьбе с пандемией - и повысить значение других механизмов для спасения жизней и обеспечения безопасности нации.

Но затем Путин вторгся в Украину, и Соединенные Штаты столкнулись с худшим из двух миров: враждебный соперник с ядерным оружием, преследующий суверенную территорию своего соседа и подрывающий глобальный порядок, в то время как США все еще боролись с пандемией и ростом киберпреступности, которая привела к остановке национального трубопровода и усилила опасения по поводу открытой кибервойны с Кремлем. Внимание Запада было недостаточно сосредоточено на Путине, а истеблишмент национальной безопасности США высмеивал Россию, бывшую сверхдержаву, как не имеющую значения, как Верхнюю Вольту с ракетами. Но умирающий человек с оружием может убить вас так же, как и здоровый человек с оружием. Потребовалась российская армия на границе Украины, а затем вторжение, чтобы правительство проснулось от угрозы, исходящей от Путина и его соотечественников.

Эти примеры говорят о том, что правительство США по-прежнему не может ответить даже на самый простой вопрос: Что такое национальная безопасность? Как мы определяем настоящие смертельные, даже экзистенциальные угрозы? Что значит обеспечить безопасность нашей страны? Измеряется ли успех спасенными жизнями по сравнению с потерянными, количеством территории, защищенной от захватчика, предотвращенным ущербом для нашей экономики или всем вышеперечисленным?

Чуть менее трех тысяч человек погибли 11 сентября, когда началась двадцатилетняя война, стоимость которой оценивается в 6,5 триллионов долларов. Сравните это с COVID, которая унесла гораздо больше американских жизней - один миллион и более - и привела к экономическому спаду. Итак, что значит защищать американские жизни и интересы в современную эпоху? Если правительство не может ответить на этот вопрос, значит, оно не может найти лучший способ обеспечить нашу безопасность.

 

Предупреждения о "кибервойне" служат прекрасным примером.

Если бы это был 2012 год, то некоторые сказали бы, что самой значительной угрозой является "кибер-Перл-Харбор" - разрушение электросети, водоснабжения или банковской системы, о чем регулярно предупреждают высокопоставленные чиновники. Если бы это был 2014 год, то некоторые сказали бы, что самой значительной киберугрозой является взлом Северной Кореей корпоративных компьютеров, таких как Sony. Если бы это был 2016 год, то некоторые назвали бы российские хакерские атаки, направленные на срыв американских выборов и подрыв нашей демократии. А если бы это был 2021 год, то самой большой угрозой считались бы киберпреступники, вероятно, при пособничестве России, использующие программу-выкуп для отключения критически важного трубопровода, что привело бы к резкому росту цен на газ и обращению экономики по спирали в противоположном направлении.

А может быть, тайное нападение "кибер-Перл-Харбора" уже произошло, но не как удар молнии, а как медленное и терпеливое тайное проникновение Китая в компьютерные системы частного сектора, включая оборонных подрядчиков, для кражи интеллектуальной собственности стоимостью в миллиарды долларов, что, вероятно, сэкономило Китаю годы военных исследований и разработок.

Что это? Или что-то другое? Возможно, говоря о кибервойне как о войне и боевых действиях, мы только делаем себя менее безопасными. В конце концов, если нечеткий анализ приводит к тому, что вы определяете каждую проблему как гвоздь, тогда только молоток является идеальным инструментом. А это не так.

Другие крупные угрозы, которым сейчас не уделяется достаточного внимания, - это вооруженные беспилотники, изменение климата как дестабилизирующее геополитическое событие, а также пандемии, поражающие не только людей, но и скот и сельскохозяйственные культуры. Разве продовольственная безопасность не должна быть частью национальной безопасности? Катастрофическое поражение сельскохозяйственных культур - будь то от природы или из пробирки террориста - может вызвать массовый голод и подорвать экономику страны. Мы проведем вас в лабораторию в американском сельскохозяйственном центре, где исследователи говорят, что мы уже можем слишком поздно подготовиться к этой угрозе.

Когда-то беспилотники были американской военной монополией. Теперь противники используют готовые разновидности, оснащая эти маленькие, трудно обнаруживаемые летательные аппараты для полетов над городами с оружием, взрывчаткой и, потенциально, химическим и биологическим оружием. Много внимания уделяется программе ядерного оружия Ирана, но именно использование Ираном беспилотников привело к остановке добычи нефти в Саудовской Аравии в сентябре 2019 года. Именно к Ирану обратилась Россия, когда ей понадобились беспилотники для ведения войны в Украине. Образ Владимира Путина, склоняющегося перед руководством Ирана, - это не то, чего ожидало бы большинство наблюдателей. Вот только у Ирана были беспилотники, которые были нужны Путину.

У себя дома, когда подсчет бюллетеней на президентских выборах 2020 года показал, что Джо Байден победит, Федеральное авиационное управление приказало полностью запретить беспилотники над его резиденцией в штате Делавэр, предупредив, что любой беспилотный летательный аппарат в зоне безопасности будет уничтожен Министерством внутренней безопасности или военными силами, доказав, что правительство США полностью признает угрозу беспилотников внутри страны.

И хотя большинство ответственных граждан и лидеров признают риск изменения климата, мало кто обращает внимание на другие значительные последствия, которые могут быть не менее катастрофическими, чем повышение температуры: массовая миграция и массовый голод, которые могут еще больше дестабилизировать хрупкие страны по всему миру. Пентагон, который тратит миллиарды на создание "множителей силы", лишь с запозданием понимает, что изменение климата является "множителем угрозы". Самые важные прибрежные объекты страны для военных кораблей, морской пехоты и боевых самолетов могут оказаться под водой и стать бесполезными при повышении уровня моря. Повышение температуры и влажности в атмосфере влияет на способность военных вертолетов и боевых самолетов взлетать. Это двойное проклятие, поскольку для удовлетворения растущей потребности в подъеме самолетам придется сжигать еще больше ископаемого топлива. Нестабильность от изменения климата можно увидеть за рубежом на таких душераздирающих примерах, как жестокая гражданская война в Сирии, хотя бы частично спровоцированная массовой миграцией в города из-за длительной засухи.

Эксперты предупреждают, что даже сейчас, когда мир готовится к борьбе с вирусом COVID-19, другая пандемия неминуема - обезьянья оспа уже представляет угрозу в середине 2022 года. Усвоит ли страна уроки и, что еще важнее, учтет ли эти уроки при планировании национальной безопасности? Справятся ли наши государственные учреждения с этой задачей?

 

Что нужно сделать?

Система национальной безопасности нашей страны нуждается в капитальном ремонте, в перестройке, которая может соперничать с крупными изменениями, внесенными в другие критические поворотные моменты истории: окончание Второй мировой войны, после распада Советской империи в 1989 году и после 11 сентября.

Соединенные Штаты устали от войны. Но они должны найти энергию, креативность и деньги, чтобы создать промышленно мощную машину спасения жизни в противовес системе, которая слишком долго была сосредоточена на том, чтобы быть лучшей в угрозе применения смертоносной силы для сдерживания противника и проведения военных операций, если сдерживание провалилось. Спасательная машина необходима для защиты американских жизней от микробов и цифр в той же степени, что и от самолетов, бомб и пуль.

В этой книге, используя эксклюзивные исследования, мы сосредоточимся на том, что не так и как это исправить, разбив аппарат национальной безопасности стоимостью 1,25 триллиона долларов на две основные части.

Первую часть мы называем "машиной предупреждения". Основанная внутри разведывательного сообщества, но в значительной степени включающая Пентагон и Министерство внутренней безопасности (созданное в ответ на 11 сентября), специалисты разведки собирают, курируют и оценивают информацию со всего мира 24/7/365. Многочисленные части машины предупреждения постоянно передают информацию и предупреждения в обширный аппарат национальной безопасности, включая ежедневные сводки для самого президента.

Машина предупреждения, как правило, хорошо следит за проблемами и определяет их размер. Но она не может уследить за всем. Иногда машина предупреждения пропускает угрозы, даже такие крупные, как 11 сентября. Иногда она замечает угрозу, но не может правильно оценить ее непосредственность или воздействие. А иногда она прекрасно предупреждает... но предупреждение не вызывает необходимой реакции в другой половине системы, которую мы называем "машиной действий". Эта машина состоит из большого и дорогостоящего набора систем, от ФБР и Министерства внутренней безопасности до вооруженных сил, которым поручено принимать меры для обеспечения безопасности нашей страны.

Мы должны быть предельно ясны. Когда мы говорим о машинах, мы имеем в виду множество людей, процессов, организаций, а также вспомогательных технологий и инфраструктуры, которые отвечают за обеспечение безопасности страны. Эти машины имеют сложную конструкцию, огромные масштабы и ответственность. Они охватывают всех - от президента до рядового сотрудника или клерка, ответственного за выполнение конкретной задачи. Эти люди распределены между федеральными служащими, частным сектором, который поддерживает федеральных служащих, и, все чаще, штатами и местными органами власти. Мы говорим о машинах, чтобы упростить наши описания. Но они совсем не просты.

В следующих главах мы проанализируем случаи, когда чиновники действительно слышали точное предупреждение с достаточной ясностью и тревогой. Мы также рассмотрим, когда и почему они этого не сделали. Мы также рассмотрим, какое другое давление и насущные проблемы - тирания ограниченных ресурсов и мерного политического капитала - мешают машине действий принимать соответствующие решения и выполнять их. Мы включаем случаи, когда у самой машины не было нужных инструментов для выполнения работы, хотя, как отмечают некоторые проницательные наблюдатели, сделать работу частично - это лучше, чем не сделать ее вообще.

Самое мрачное решение, которое может принять любая демократия, - это решение о вступлении в войну. Угроза вторжения обычных армий? Мы можем бороться с ними - с промышленной точностью. Северная Корея готовится к ракетному испытанию? Мы внимательно следим и за этим. Но подготовка к следующей войне, если это будет новый вид войны? Путин заказывает кибератаки на целостность нашей избирательной системы или Китай использует два десятилетия, которые Соединенные Штаты провели в стратегическом тупике Ирака, чтобы одержать верх над нами или даже обогнать нас? Пропустили их или думали, что у нас больше времени, чем было на самом деле. Возникновение ИГИЛ? Реакция последовала только после того, как регион размером с Великобританию в северном Ираке и Сирии был почти полностью захвачен. Пандемические заболевания? Многие предвидели ее, но большинство ответных мер не были приняты. Влияние изменения климата на способность американских вооруженных сил эффективно действовать? Едва ли попали на общественный радар.

Некоторые из этих угроз находятся за горизонтом, а некоторые - совсем рядом. Сможет ли машина предупреждения вовремя заметить их и издать четкий призыв к действию, чтобы предотвратить следующий кризис и побудить машину действия предпринять необходимые шаги, если угроза достигнет наших берегов? И будет ли машина действий реагировать достаточно быстро и решительно? Создана ли вообще полноценная спасательная машина?

Машина национальной безопасности не может отказаться от своего умения справляться с угрозами, которые сегодня исходят от России, а завтра, возможно, от Китая, и сосредоточиться только на угрозах нового времени. Нам нужна машина, способная не на биатлон или триатлон, а на десятиборье. Мы никогда не сможем сделать все, а стратегия и государственное управление подразумевают искусство выбора. Но при создании машины, необходимой для обеспечения безопасности Америки, мы должны держать объектив на широком угле, и нам нужны инструменты, чтобы действовать по всему спектру реальных угроз, как старых, так и новых. Очевидно, что после 11 сентября машина национальной безопасности сосредоточилась на угрозе "сегодня". По мере того, как мы переходим от "вечных войн" к новым угрозам, становится еще более очевидным, что будущему необходимо место за столом переговоров.

"Мы иногда ведем себя так, как будто все это так просто", - говорит Эрик Эдельман, четыре десятилетия являвшийся опорой американской национальной безопасности в качестве заместителя министра обороны по вопросам политики - считающийся № 3 постом в Пентагоне, а также послом в Турции и Финляндии. 3 должности в Пентагоне, а также послом в Турции и Финляндии.

Есть много историков, которые оглядываются на все это и говорят: "Ну, они должны были знать это, и они должны были знать то", - добавил Эдельман. В ответ на такие заявления он приводит работу британского историка Яна Кершоу, который так определил проблему: история проживается вперед, но понимается только назад.

"Причина, по которой мы так часто ошибаемся в вопросах национальной безопасности, - заключил Эдельман, - заключается в том, что это чертовски трудно".

 

Глава 2. Машина предупреждения и машина действия

 

В течение первых 170 лет своей истории Соединенные Штаты оперировали внешнеполитическим механизмом, созданным для войны и мира, без особых промежутков между ними. Это не значит, что Соединенные Штаты действовали только в сфере войны и мира. Когда президент Томас Джефферсон решил, что продолжать платить дань барбарийским пиратам, действовавшим у берегов Северной Африки, - плохая политика, он направил морскую пехоту США, чтобы положить конец террору и выкупу. Отправляя морскую пехоту, Джефферсон не объявлял войну, а скорее призвал морскую пехоту в качестве инструмента внешней политики. Этот фрагмент истории запечатлен в начальной строке гимна морской пехоты: "От залов Монтесумы до берегов Триполи". Джефферсон выбирал путь между войной и миром, но тогда между президентом и морскими пехотинцами на борту кораблей ВМС, которые должны были выполнять его решения, не было организационного механизма. Современные механизмы предупреждения и принятия мер появятся гораздо позже.

Действительно, на протяжении более чем полутора веков механизм национальной безопасности США состоял из Государственного департамента, Министерства финансов, Военного департамента и Военно-морского департамента. Конечно, в федеральном правительстве существовали координационные механизмы, но не было постоянных органов или комитетов, организованных для поддержки президента, ничего похожего на современный Совет национальной безопасности. Также не существовало постоянной разведывательной функции - никакой машины предупреждения, чтобы уведомлять о надвигающихся угрозах, кроме тех, что поступали через депеши из иностранных посольств и военных дислокаций и сообщения от частных лиц. До появления телеграфа новости и информация из-за рубежа распространялись со скоростью парусного судна, а позднее - судна, работающего на угле. Это означало, что новости распространялись медленно, а те, кто действовал по указанию президента, обладали значительной автономией. Подводные кабели, появившиеся в конце 1850-х годов, обеспечили более мгновенную связь на больших расстояниях, но первоначально они не обеспечивали широкого охвата. Трансатлантические телефонные линии начали работать только в 1940-х годах.

Первый случай, когда сообщения с поля боя доставлялись лидерам и читателям в режиме, близком к реальному времени, произошел во время Гражданской войны, в Геттисберге, когда недавно установленные телеграфные линии позволили быстро передавать сообщения с фронта. Эти депеши немедленно читал президент Линкольн, который переходил из Белого дома к бегущей строке в расположенном рядом военном министерстве, и в течение нескольких часов они попадали на первые полосы газет во всех промышленно развитых северных штатах. Это был эквивалент сообщения CNN "Бомбы падают на Багдад" в викторианскую эпоху.

Первая мировая война и ее последствия могли бы подвергнуть испытанию эту слабо связанную структуру дипломатических и военных инструментов, если бы амбиции Вудро Вильсона по созданию Лиги Наций пережили голосование в Сенате США. Вильсон предусматривал масштабную роль Соединенных Штатов в планируемой новой лиге и вел переговоры о механизмах лидерства США. Президент провел большую часть первой половины 1919 года, ведя переговоры о мирных переговорах за рубежом, включая визиты в Париж, Лондон, Рим и Брюссель. Он представлял себе активную политику участия и вмешательства через механизмы лиги, которую он помог сформировать. За свои усилия Вильсон будет удостоен Нобелевской премии мира. Однако опасения, что договор может обязать Соединенные Штаты защищать других членов Лиги, если они подвергнутся нападению, привели к тому, что Сенат отклонил усилия Вильсона со значительным перевесом. В итоге Соединенные Штаты предпочли изоляцию - по большей части - запутыванию, а их институциональные механизмы - предшественники современных машин предупреждения и действий - не подвергались серьезному испытанию до Второй мировой войны.

Неизгладимая память о триумфе во Второй мировой войне - героической работе Величайшего поколения - имеет тенденцию затуманивать то, насколько сложным был процесс принятия решений во время войны. Отчасти это было связано с самим президентом Франклином Рузвельтом. Рузвельт был печально известен тем, что культивировал многоуровневые процессы принятия решений, давал разные обещания разным людям и держал в неведении даже некоторых из своих самых важных советников по важнейшим вопросам. Генри Стимсон, военный секретарь Рузвельта, выразил в своем дневнике собственную тревогу: "Президент - самый плохой администратор, под началом которого я когда-либо работал, в отношении упорядоченной процедуры и рутины его работы. Он не умеет выбирать людей и не знает, как их использовать в координации". Жесткие слова одного из ближайших советников Рузвельта.

Но дело было не только в Рузвельте, как бы ни осложнялось его поведение. Сама техника оказалась устаревшей. Это была конструкция восемнадцатого века, использовавшаяся для решения проблем двадцатого века. Разведывательная информация текла по отдельным организационным печным трубам без постоянных координирующих механизмов. Нападение Японии на Перл-Харбор в декабре 1941 года, о котором в ретроспективе сигнализировали множеством различных способов, оказалось самым большим провалом предупреждения в области национальной безопасности за всю историю США.

Роберта Уолстеттер написала эпохальную книгу о провале разведки, который привел к нападению. Ее выводы до жути похожи на оценки, которые последовали за нападениями на Нью-Йорк и Вашингтон 11 сентября:

Любопытное оцепенение, казалось, характеризовало эти последние минуты ожидания, оцепенение, которое было понятным следствием долгой связи с сигналами нарастающей опасности. В течение некоторого времени сигнальная картина становилась все более зловещей, и теперь, очевидно, она складывалась во что-то большое, но не очень определенное. Была также фундаментальная пассивность, связанная с провозглашенной политикой, согласно которой Соединенные Штаты не могли нанести первый удар.

 

Далее Уолстеттер сделал вывод:

После события, конечно, сигнал всегда кристально ясен; теперь мы можем понять, о какой катастрофе он сигнализировал, поскольку катастрофа произошла. До события он неясен и несет в себе противоречивые смыслы.

Эти настроения, конечно же, будут повторяться и в последующие десятилетия.

По мере того, как разворачивалась война, военное планирование затруднялось межведомственными склоками и отсутствием формальных механизмов координации. Армия, флот и корпус морской пехоты были тремя постоянными военными службами. Армия, вместе со своим авиационным корпусом, подчинялась военному министру, который отчитывался перед президентом. Военно-морской флот с его авиацией и корпус морской пехоты подчинялись военно-морскому министру, который отчитывался перед президентом. Военное и военно-морское министерства имели координационные механизмы, включая Объединенный комитет начальников штабов, но военные операции США по-прежнему проводились через два департамента на уровне кабинета министров, которые подчинялись непосредственно президенту. Ни один из департаментов не был обязан координировать свои действия с государственным секретарем, который якобы отвечал за внешнюю политику США от имени президента. На протяжении всей войны армия и флот действовали практически в разных сферах. Стоит вспомнить небольшой исторический артефакт: после эвакуации с Филиппин генерал Дуглас Макартур управлял своим армейским штабом из Австралии. Адмирал Честер Нимиц управлял штабом ВМС с Гавайских островов. Береговая охрана действовала под руководством Казначейства США, пока в 1941 году ее временно не передали ВМС, а в 1946 году вернули в Казначейство США.

В своем романе "Мятеж Кейна", получившем Пулитцеровскую премию в 1951 году, писатель Герман Воук описал военно-морской флот как учреждение, созданное гениями, которым управляют идиоты. Помимо традиций, не так уж много организационного гения руководило военными действиями. Это не отменяет гениальности или героизма отдельных людей, но военные действия убедили большинство участников в том, что необходимо создать новую организационную модель для руководства Соединенными Штатами после войны. Конечно, Соединенные Штаты одержали победу во Второй мировой войне, но большинство тех, кто был причастен к этой победе, признали, что страна не была организована для мира, который последует за ней. Другими словами, Соединенные Штаты выиграли войну, несмотря на слабость механизмов предупреждения и действий, которые были созданы для ее поддержки.

 

СОЗДАНИЕ МАШИНЫ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ - ШИРОКОУГОЛЬНЫЙ ВЗГЛЯД С СОВЕТСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

Закон о национальной безопасности 1947 года - результат не кризиса и поражения, а победы - обеспечил архитектуру для этой новой модели национальной безопасности. Когда Соединенные Штаты вышли из Второй мировой войны, национальные лидеры пришли к выводу, что США больше не могут позволить себе отстраниться от мира. Именно этот путь был выбран в конце первой великой войны двадцатого века, и он привел ко второй великой войне двадцать лет спустя. Существовало общее мнение, хотя и далеко не единодушное, что Соединенные Штаты должны возглавить зарождающийся послевоенный мир. Ни одна другая промышленная держава не была способна на это - Германия и Япония были только что побеждены, а Великобритания и Франция понесли ужасные потери во время войны. Соединенные Штаты приняли Советский Союз в качестве союзника во время войны, но вскоре стало ясно, что пути двух держав расходятся. Знаменитая речь Уинстона Черчилля "Железный занавес" стала сигналом к фактическому разрыву между западными державами и новой советской империей. Послевоенные лидеры Америки создали внутри страны систему для решения проблем развивающегося мира и наладили партнерские отношения с индустриальными демократиями. Многие из этих союзов, которые окажутся долговечными, были направлены против авторитарных режимов, контролирующих централизованную экономику. Сокращенно их называют коммунистическими системами, хотя они существовали в самых разных формах, наиболее яркими примерами которых были Советский Союз и Китай.

Соединенные Штаты возглавят индустриальные демократии, и им нужен был широкоугольный взгляд на мир и инструменты для решения проблем, которые этот мир будет представлять. Конечно, у них был объектив, чтобы противостоять советской угрозе. Лидеры построили машину, которая обладала лучшими инженерными и промышленными характеристиками того времени. Они создавали систему на длительную перспективу и весьма широко смотрели на то, что требовалось. В некотором смысле, мы можем думать об этом как о первоклассном "Шевроле" 1947 года. Не совсем Cadillac, Buick или Oldsmobile, потому что Гарри Трумэн был известен как экономный человек. Но они построили машину, зная, что она должна прослужить долго. В некоторых случаях они добавляли хром и блестящие колпаки - вспомните современные ВВС или недавно созданное ЦРУ. Она была построена для того, чтобы перенести страну на десятилетия в будущее.

В соответствии с новой моделью предупреждения и действий был создан директор Центральной разведки, который координировал разведывательную деятельность, и Центральное разведывательное управление, которое имело отдельные управления для анализа и операций. Это положило начало тому, что стало огромной машиной предупреждения. Задача ЦРУ была глобальной, учитывая, что Соединенные Штаты взяли на себя глобальные обязательства. Его объективом было все советское, где бы оно ни происходило, а иногда, возможно, даже когда Советский Союз не был в этом замешан. Эта модель позволила создать современное Министерство обороны, в котором четыре военные службы - включая совершенно новые ВВС США - подчиняются одному гражданскому руководителю.

Важно отметить, что в нем также был создан Совет национальной безопасности, или СНБ, как постоянная структура для консультирования президента по вопросам национальной безопасности. СНБ должен был консультировать и координировать политику, а не разрабатывать ее. Также СНБ не был предназначен для контроля за реализацией политики. Это должно было происходить через департаменты и агентства кабинета министров. СНБ был создан под председательством президента, в состав которого в качестве постоянных членов входили следующие семь должностных лиц: президент, министры иностранных дел, обороны, армии, флота и ВВС, а также председатель Совета по ресурсам национальной безопасности. Президент мог "время от времени" назначать секретарей других исполнительных ведомств и председателей Совета по боеприпасам и Совета по исследованиям и разработкам для участия в заседаниях. Хотя новое Центральное разведывательное управление должно было отчитываться перед СНБ, директор Центральной разведки не был членом совета, но присутствовал на заседаниях в качестве наблюдателя и советника-резидента.

Эта базовая организационная структура существует уже более семидесяти пяти лет. Но стоит помнить, что вначале не все было хорошо. Гарри Трумэн, который поддержал закон, с подозрением отнесся к идее Национального совета безопасности, подчиняющегося президенту. Он считал, что это посягательство на его исполнительную власть и приближение к кабинетному правительству британского типа, где премьер-министр является первым среди равных, но не главным исполнителем. По мнению Трумэна, вся ответственность ложилась на него.

Несмотря на свою работу в Сенате, президент Трумэн решительно защищал президентские прерогативы и обязанности. До войны в Корее он практически не использовал СНБ, отчасти потому, что считал, что только президент может принимать решения или быть подотчетным. "В этой идее есть многое", - писал Трумэн в своих мемуарах. "В некоторых отношениях правительство кабинета министров более эффективно, но в британской системе существует групповая ответственность кабинета министров. В нашей системе ответственность лежит на одном человеке - президенте". На последних этапах работы над законом Трумэн заставил своих сотрудников настоять на изменении формулировок, чтобы придать СНБ явно консультативный характер, без полномочий по координации или интеграции политики.

Трумэн по-прежнему с сомнением относился к СНБ, даже когда ему пришлось принять ряд важных решений - Берлинский воздушный мост, создание Организации Североатлантического договора (НАТО) и План Маршалла, который помог обеспечить экономическое спасение Западной Европы. Только когда Северная Корея вторглась на юг, Трумэн обратился к СНБ как к части нового механизма предупреждения и действий.

Объединение военных служб было еще сложнее. После войны военное и военно-морское министерства имели конкурирующие планы. Армия, в частности, выступала за полную унификацию и упорядочение, даже специализацию, функций. Например, армия хотела, чтобы все функции сухопутных войск были переданы армии, включая те, которые обеспечивали морские пехотинцы, входившие в состав военно-морского министерства. Трумэн поддержал идею объединения военного и военно-морского министерств. Но ВМС под руководством Джеймса Форрестала отнеслись к этому с подозрением и добивались большей автономии для военно-морских сил, включая морскую пехоту. Дополнительной проблемой стали предложения отказаться от авиации ВМС, несмотря на важность авианосцев для военных действий, а также ограничить численность морской пехоты или даже ликвидировать ее. Сам Трумэн не остался в стороне от дебатов: "Корпус морской пехоты - это полицейская сила флота, и пока я президент, он таким и останется. У них есть пропагандистская машина, почти не уступающая сталинской".

Говоря о необходимости реформ, Трумэн сетовал: "Если бы армия и флот сражались с нашими врагами так же упорно, как они сражались друг с другом, война закончилась бы гораздо раньше".

Тем не менее, Закон о национальной безопасности 1947 года создал основную архитектуру современных машин предупреждения и действий, отражающую лучший организационный дизайн своей эпохи. Это была машина, которой управляли не только белые рубашки и темные галстуки, но и телефонные операторы, курьеры, клерки, повара, даже солдаты и матросы на КП. Это была очень трудоемкая техника. Она была создана для поддержки друзей Америки и сдерживания советской угрозы.

Создание машины требовало создания инфраструктуры для ее поддержки. Конечно, военную инфраструктуру, а также лаборатории, учебные заведения и школы. Хотя это миф, что Эйзенхауэр задумал современную систему межштатных автомагистралей - она была задумана на пару десятилетий раньше - он признавал ее ценность для перемещения войск и техники в случае необходимости и эвакуации городов в случае ядерной атаки. Национальные лаборатории, некоторые из которых были созданы для поддержки войны, располагались в таких местах, как Ливермор в Калифорнии, Лос-Аламос и Сандия в Нью-Мексико. Со временем была создана современная космическая инфраструктура: стартовые комплексы во Флориде и Калифорнии и исследовательские центры в Алабаме, Луизиане, Мэриленде, Нью-Мексико, Огайо, Техасе и Западной Вирджинии.

Не говоря уже об обширной военной инфраструктуре и вспомогательной промышленности, включая государственные верфи. Базы и объекты были сосредоточены вдоль двух побережий, а крупные военные объекты были построены по всему Югу и в глубине страны.

Также существовала обширная инфраструктура за рубежом. После окончания Второй мировой войны в Германии и Японии остались большие скопления войск. В непосредственной оккупации Германии участвовало около 750 000 американцев, не только военнослужащих, но и большого числа гражданских лиц, которые составили костяк послевоенного правительства. То же самое было верно и для Японии. Последовавшая вскоре Корейская война оставила в Южной Корее большое присутствие войск. Но сеть баз и инфраструктуры распространилась еще дальше - в Иран, Ливию, Турцию и на Филиппины. Большая часть этой зарубежной инфраструктуры поддерживала развивающуюся машину предупреждения и служила оплотом новой стратегии сдерживания, где машина предупреждения наблюдала и слушала, а машина действий была готова отреагировать в случае необходимости. Но для Филиппин большая часть новой зарубежной инфраструктуры появилась в результате войны.

Разумеется, все это создавало рабочие места, причем не только военные, но и федеральные гражданские рабочие места. В 1950-х годах численность федеральной рабочей силы составляла 1,9 миллиона человек, причем более половины из них работали в Министерстве обороны. Рабочие места шли через правительство и через огромную сеть промышленных контрактов. Легко думать об оборонных контрактах, которые являются значительными, но человеческая часть огромного механизма нуждалась в жилье, одежде, еде, развлечениях, даже в кока-коле или пепси по случаю. Люди, населявшие машину, хотели иметь все блага современной жизни - дома в пригородах, супермаркеты, стиральные и сушильные машины, посудомоечные машины, пылесосы, телевизоры с приставкой, не говоря уже о больших и элегантных автомобилях. Они хотели иметь школы, бассейны, теннисные корты, лагеря и церкви для своих детей. Механизм национальной безопасности требовал своего собственного механизма для поддержания современной жизни.

Машины предупреждения и действия будут испытываться и модифицироваться с течением времени, но останутся удивительно верными первоначальному проекту. Машина предупреждения была точно настроена, чтобы отслеживать каждый советский шаг, используя лучшие доступные технологии и лучшие человеческие таланты. Ранняя космическая гонка была направлена не столько на то, чтобы посадить человека на Луну, сколько на то, чтобы следить за военными разработками друг друга через камеры в космосе. Сам шпионаж стал ремеслом с целым ремеслом, построенным вокруг него. В романах и фильмах таких авторов, как Джон ле Карре, рассказывались истории об огромном человеческом и технологическом аппарате. Первые инженеры машины предупреждения знали, что она потребует доработки. Артур Ванденберг, назвавшийся Мистером А, чтобы сохранить свое имя в тайне на слушаниях в Палате представителей по новому законодательству, предупреждал о неопытности США в области шпионажа. Ванденберг не стал скрывать свою оценку: "Мы - тирольцы в игре внешней разведки".Это означает, что Соединенным Штатам придется экспериментировать и адаптироваться. Боли роста станут очевидными, и не только то, что было упущено или неправильно понято, но и, к сожалению, некоторые действия в таких местах, как Гватемала, Иран и Куба, которые были ошибочными попытками заменить иностранных лидеров из страха перед коммунистической угрозой.

Механизм действий был аналогичным образом адаптирован к потребностям холодной войны. Первоначально внимание было уделено сдерживанию больших войн, ведущихся с применением ядерного оружия. Новые ВВС США, которым требовались самолеты и ракеты дальнего радиуса действия, чтобыугрожать советским лидерам ядерным возмездием, если Советы нападут на США или одного из их союзников, были на подъеме. Это проявилось в бюджетных ассигнованиях того времени. После Корейской войны доля ВВС в общем бюджете резко превысила долю армии и флота, а иногда даже сравнялась с долей двух других военных ведомств вместе взятых. Масштабные инвестиции в ВВС были отражением более широкой политики администрации Эйзенхауэра по сдерживанию, подкрепленной угрозой "массированного возмездия", сформулированной в 1954 году государственным секретарем Джоном Фостером Даллесом. Эти инвестиции привели к ряду инноваций в современных самолетах, включая межконтинентальные бомбардировщики и самолеты-заправщики. Это также привело к разработке межконтинентальных ракет и космических орбитальных аппаратов, позже названных спутниками. Для поддержки этой боевой машины потребовалась совершенно новая отрасль. Так возникла современная аэрокосмическая промышленность.

Это также привело к своеобразной игре в кошки-мышки в погоне за технологическим преимуществом. Действительно, в 1957 году, во время правления Эйзенхауэра, Россия успешно вывела на орбиту Спутник-1, что официально ознаменовало начало космической гонки. Это была лишь одна часть соревнования, которое определило холодную войну. Как мы увидим далее, ссылки на Спутник как сокращение для обозначения неожиданности продолжаются и по сей день.

Центральной особенностью новых механизмов предупреждения и действий было создание альянсов. Они должны были стать оплотом для сдерживания Советского Союза. Первым и самым прочным было создание НАТО. Альянс был сформирован на основе идеи о том, что нападение на одного является нападением на всех - концепции, которую не принял Конгресс США, когда Вильсон попытался провести эту политику через Лигу Наций. Эта идея закреплена в статье 5 Североатлантического договора.

НАТО, созданная в апреле 1949 года в условиях обострения холодной войны, первоначально насчитывала двенадцать членов-учредителей. Греция и Турция стали членами в 1952 году; Федеративная Республика Германия (Западная Германия) стала членом в 1955 году; Испания вступила в альянс в 1982 году. НАТО также имеет свой собственный аппарат, состоящий как из политической, так и военной структур. Политическая структура находится в Североатлантическом совете, в который входят постоянные представители или послы от каждого члена НАТО. Его задача - облегчить дипломатическое взаимодействие между странами-членами. Конечно, чем больше число членов, тем сложнее дипломатия. Военной структурой руководит Военный комитет НАТО, который осуществляет надзор за деятельностью военных командований и выполняет функции планирования и координации потенциальных операций в военное время. Штаб-квартира командующего войсками НАТО, Верховного главнокомандующего союзными войсками в Европе, или SACEUR, находится в Бельгии. Дуайт Д. Эйзенхауэр был первым SACEUR. Он создал Верховный штаб союзных держав в Европе (SHAPE) в Монсе, Бельгия.

После окончания холодной войны НАТО пополнилась новыми членами. Польша, Венгрия и Чешская Республика вступили в 1999 году; Болгария, Эстония, Латвия, Литва, Румыния, Словакия и Словения - в 2004 году; Албания и Хорватия - в 2009 году; Черногория - в 2017 году; Северная Македония - в 2020 году. Финляндия и Швеция претендовали на членство в 2022 году - прямой результат войны России против Украины. Сенат США поддержал заявки Финляндии и Швеции в августе 2022 года; решение правительств других стран-членов НАТО еще не принято. Хотя многие задавались вопросом о долговечности НАТО после холодной войны, она оказалась особенно прочной организацией. В отличие от других альянсов, многие хотели присоединиться к альянсу, и ни один член не покинул его, хотя Франция несколько раз сигнализировала о своем желании.

Другие важные союзы в основном являются двусторонними. Союз США и Японии был создан в 1951 году. Договор АНЗЮС (Австралия, Новая Зеландия, США) также был заключен в 1951 году, как и договор с Филиппинами. Договор с Южной Кореей был заключен в 1953 году в связи с завершением войны в Корее.

Организация договора Юго-Восточной Азии, или СЕАТО, была создана между США, Францией, Великобританией, Новой Зеландией, Австралией, Филиппинами, Таиландом и Пакистаном в 1954 году. Это можно считать перестройкой механизма. В то время и, конечно, в ретроспективе было ясно, что СЕАТО появилась в ответ на триумф Мао в Китае и воспринимаемую коммунистическую угрозу для всей Юго-Восточной Азии. Тем не менее, она представляла собой странное сочетание стран Британского содружества, бывших колониальных держав (Великобритании и Франции) и развивающихся стран. Узы, связывавшие союзников, были гораздо слабее, чем силы, разрывающие их. В начале 1970-х годов начался выход членов. Пакистан был недоволен бездействием организации во время войны с Индией, а Франция и Пакистан не поддержали войну США во Вьетнаме. Организация официально распалась в 1977 году.

Багдадский пакт, основанный в 1955 году как альянс Турции, Ирака, Пакистана, Великобритании и Ирана, был явно нацелен на сдерживание советской экспансии на юг и должен был защитить критически важный доступ к поставкам ближневосточной нефти, спасительной линии для промышленных экономик. Как и СЕАТО, это была странная смесь бывших колониальных держав, богатых нефтью ближневосточных государств и нового независимого Пакистана. Для Соединенных Штатов, которые присоединились к альянсу в 1959 году, и Великобритании Багдадский пакт выглядел как еще один оплот против советской экспансии. Для региональных членов альянс рассматривался как возможность приобщиться к новому промышленному богатству и как защита от угроз со стороны друг друга. Багдадский пакт был переименован в Организацию центрального договора, или СЕНТО, после выхода из него Ирака в 1959 году. После иранской революции и последующего выхода Ирана из договора, CENTO был распущен в 1979 году.

Действительно, различные договоры о взаимной обороне были частью большой структуры холодной войны. Некоторые из них оказались более устойчивыми, чем другие, причем наиболее устойчивыми оказались отношения НАТО, Австралии, Японии и Южной Кореи. Неудивительно, что самые прочные из этих отношений включали индустриальные демократии - в Европе, а со временем и в Восточной Азии. Все они были заинтересованы в формирующемся мировом порядке, где безопасность - кислород, если хотите, - была необходима для свободного движения товаров и услуг. Промышленные демократии были крайне заинтересованы в более широком мировом порядке.

Если безопасность - это кислород, то энергия ископаемого топлива - это кровь. Таким образом, важность Ближнего Востока для индустриальных демократий. Это значение впервые стало очевидным во время Второй мировой войны и было запечатлено для истории, когда президент Рузвельт встретился с саудовским королем Абдул Азизом на борту военно-морского эсминца в Суэцком канале, чтобы закрепить зарождающиеся американо-саудовские отношения. Это продолжается и по сей день. Любая попытка нарушить поставки энергоносителей является прямой угрозой для жизненной силы промышленных демократий . В контексте холодной войны это означало сдерживание советского экспансионизма - не только советской угрозы для тех, кто живет вдоль своих границ, но и более масштабной советской угрозы для альянсов. Защита поставок энергоносителей была общей целью для всех индустриальных демократий, хотя и существовали различия в том, как достичь этой цели. Проще говоря, промышленные демократии руководствовались основной идеей - завести друзей и держать угрозы на расстоянии.

По иронии судьбы, ни один из этих договоров не был призван помочь в защите Соединенных Штатов во время холодной войны. Это не значит, что они не были ценными. Огромные усилия были направлены на поддержание союзов, и огромные средства были потрачены на их поддержку. Возможно, лучшим показателем эффективности союзов времен холодной войны является тот факт, что Соединенные Штаты никогда не воевали с Советским Союзом, что является выдающимся историческим достижением, учитывая многочисленные случаи, которые мы увидим, когда война между двумя великими державами могла разгореться. Статья 5 договора НАТО была впервые применена 12 сентября 2001 года, после нападения на Соединенные Штаты 11 сентября. В той мере, в какой стратегия США была направлена на то, чтобы держать угрозы на расстоянии, система союзов и отношений работала на удивление хорошо.

Со временем, по мере роста американских и советских ядерных арсеналов, внимание переключилось на управление соревнованием таким образом, чтобы оно было более стабилизирующим, а не менее. Особое внимание было уделено поиску способов отучить одну из сторон рассматривать возможность внезапной атаки с целью выведения из строя - известной в то время как "болт из синевы" - и внести больше предсказуемости в гонку вооружений. Это привело к заключению ряда договоров, контролирующих рост запасов оружия, ликвидирующих определенные классы оружия, ограничивающих оборону против баллистических ракет, запрещающих испытания ядерного оружия и, что очень важно, ограничивающих распространение ядерного оружия и связанных с ним технологий. Это привело к появлению целого супа аббревиатур, таких как SALT, START, ABM, INF, CTBT и NPT. Почему все это имеет значение, кроется в заумной логике холодной войны. Огромная разрушительная сила ядерного оружия означала, что каждая сторона боялась разоружающего нападения - нападения другой стороны, которое уничтожало ее способность к ответным действиям и потенциально уничтожало ее промышленный потенциал и способность к управлению. Идея о том, что для сдерживания другой стороны будет достаточно ста или двухсот единиц оружия, работала только в том случае, если обе стороны были уверены, что эти сто или двести единиц оружия, а также политическое и военное руководство, необходимое для организации ответных действий, выдержат нападение. Ни у одной из сторон такой уверенности не было, поэтому обе стороны продолжали создавать дополнительные вооружения. Хотя иногда говорили, что дополнительное оружие понадобится только для "разгребания завалов", то есть для повторного нападения на уже атакованные цели, существовало скрытое обоснование того, как будет использоваться дополнительное оружие. Контроль над вооружениями был противоядием от гонки вооружений.

Упор на контроль над вооружениями породил совершенно новую группу экспертов, многие из которых были гражданскими лицами, которые генерировали идеи, участвовали во встречах и конференциях и занимались кропотливой работой по заключению соглашений о контроле над вооружениями. Из этих кадров возникло множество новых персонажей и личностей, включая Генри Киссинджера, который был профессором Гарварда, активно участвовавшим в раннем диалоге по контролю над вооружениями, прежде чем он перешел к своей более известной роли советника по национальной безопасности и государственного секретаря при Ричарде Никсоне и Джеральде Форде и советника всех последующих президентов. Другие, такие как Збигнев Бжезинский, советник по национальной безопасности Джимми Картера, и Брент Скоукрофт, советник по национальной безопасности Джорджа Буша-старшего, были продуктами той же системы. Ближе к настоящему времени Кондолиза Райс и Стивен Хэдли, советники по национальной безопасности Джорджа Буша-младшего, имели опыт работы в более широком сообществе по контролю над вооружениями. Эштон Картер, министр обороны при Бараке Обаме, также был продуктом сообщества по контролю над вооружениями.

Новые центры появились в таких крупных университетах, как Гарвард, Йель, Принстон, Колумбия, Массачусетский технологический институт, Стэнфорд и Джонс Хопкинс. Требовалось образование по новым специальностям, и университетские программы отвечали на более широкий сигнал рынка. По мере того как машина становилась все больше и сложнее, университетская система была готова готовить кадры, которые требовала машина. Все это стало частью большой системы национальной безопасности.

Со временем накапливались различные уроки, полученные в результате ряда неудач и успехов. Каждый из них в какой-то мере привел к перенастройке механизмов предупреждения и действий. Не столько капитальный ремонт, сколько ряд важных изменений, которые имели долгосрочные последствия, эти успехи и неудачи заполнили страницы аналитических исследований холодной войны, а теперь и истории холодной войны. Мы сосредоточились на рассмотрении этих успехов и неудач, чтобы проиллюстрировать влияние, которое они оказали на механизмы предупреждения и действий, и то, как они в совокупности привели нас к нынешнему моменту.

Вторжение Северной Кореи в Южную Корею в июне 1950 года стало первым реальным испытанием современных машин предупреждения и действий. Обе системы были признаны несостоятельными, причем в значительной степени. Нападение Северной Кореи произошло после пяти лет затянувшейся напряженности, а американские силы были не готовы к боевым действиям всего через несколько лет после крупных побед во Второй мировой войне. 20-я оперативная группа "Смит" была развернута, чтобы помочь замедлить продвижение Северной Кореи, и была быстро разгромлена. Силы США были перегружены и переиграны и вскоре отступили. Высадка десанта в Инчхоне, которая произошла несколько месяцев спустя, ознаменовала собой крутой поворот в войне. Но для последующих поколений оперативная группа "Смит" станет призывным кличем тех, кто выступает за обученные и готовые силы. И по сей день среди сторонников армии и морской пехоты оперативная группа "Смит" вспоминается с чувством "никогда больше". Будущие министры обороны, включая Дика Чейни и Джима Мэттиса, ссылались на оперативную группу "Смит", когда приводили аргументы в пользу создания и поддержания боеготовности вооруженных сил.

Опыт, полученный в ходе Корейской войны, означал, что Соединенные Штаты больше не будут полагаться на мобилизацию своих вооруженных сил во время войны, что было исторической традицией, а вместо этого будут полагаться на крупные, постоянные силы, силы, способные быть развернутыми по первому требованию, иногда в течение нескольких часов после объявления боевой тревоги. Обучение должно было быть непрерывным, потому что для того, чтобы силы были готовы, они должны быть обучены. Не все части вооруженных сил должны были быть обучены до одинакового уровня готовности в одно и то же время, но некоторые части вооруженных сил должны были быть обучены и готовы постоянно. Во время холодной войны, в ту эпоху, когда Советский Союз мог в любой момент начать атаку, ядерные силы поддерживались на самом высоком уровне готовности и боеготовности. Дальние бомбардировщики должны были быть способны загружать оружие и совершать полеты практически без предупреждения. Это было известно как "полосатая тревога". Боеготовность означала, что атомные ракетные подводные лодки находились в море и были в готовности каждый день каждого месяца каждого года, а в ракетных войсках наземного базирования экипажи находились в готовности круглосуточно, если президент отдаст приказ о запуске. Ни одна другая часть боевых сил не поддерживала такой уровень готовности, но ожидалось, что каждая часть будет готова к развертыванию в течение нескольких часов, а то и дней после получения приказа. Это означало, что каждая часть системы должна была иметь резервную копию, а самые важные части системы должны были иметь резервные копии для резервных копий. Все это требовало людей, ноу-хау и денег. В результате, если расходы на оборону резко сократились с окончанием Второй мировой войны, то они снова резко возросли, когда страна решила поддерживать постоянные, готовые к бою силы. Во многом это наследие оперативной группы "Смит" - что значит не быть готовым в трудную минуту.

Залив Свиней на Кубе стал еще одной важной вехой в становлении механизмов предупреждения и действий. Этот инцидент показал уязвимость, которая может возникнуть при передаче эстафеты от одной президентской администрации к другой. Когда Джон Кеннеди был избран президентом, ЦРУ под руководством Аллена Даллеса, брата бывшего государственного секретаря Джона Фостера Даллеса, разработало планы свержения Фиделя Кастро, молодого кубинского лидера, которому тогда было всего тридцать четыре года, опираясь на смесь кубинских беженцев, поддерживаемых американскими войсками. Даллес представил свой план совершенно новой администрации Кеннеди, и он был одобрен через несколько дней после инаугурации Кеннеди. Последующая операция обернулась колоссальным провалом и невероятным конфузом для нового президента. И это несмотря на предупреждение Эйзенхауэра о том, что "план не может быть разработан до тех пор, пока не будет сформировано ожидающее правительство". Эйзенхауэр полагал, что новая администрация поймет риски, прежде чем приведет в действие планы ЦРУ. Возникшая в результате катастрофа заложила основу для отношений США и Кубы до настоящего времени и многими упоминается как один из факторов, способствовавших Кубинскому ракетному кризису, который последовал чуть менее чем через два года. Он также представляет собой, возможно, первый большой шаг в приближении процесса принятия решений к Белому дому. Ни один президент не хочет, чтобы в первый год его правления произошла внешнеполитическая катастрофа, особенно катастрофа его собственного производства. Урок, который Кеннеди извлек из "Залива свиней", заключался в том, что он не только хотел, чтобы его печать стояла на всех ключевых решениях, но и чтобы Белый дом осуществлял тщательный надзор за всеми действиями по их реализации. Кеннеди быстро сменил Даллеса на посту директора ЦРУ, желая, чтобы "его люди" стояли во главе машины национальной безопасности. Это стало повторяющейся темой почти всех последующих президентских администраций.

Кубинский ракетный кризис стал самым крупным испытанием машин предупреждения и действий во время холодной войны. Несмотря на огромные расходы на системы наблюдения и предупреждения, включая новую зарождающуюся космическую программу, администрация Кеннеди была удивлена тем, что советский лидер Никита Хрущев устанавливает на Кубе ракеты, способные доставить ядерные боеголовки в Соединенные Штаты с небольшого расстояния. Джон Маккоун, новый директор ЦРУ Кеннеди, был единственным среди советников Кеннеди, кто предупредил, что Хрущев планирует такой смелый шаг. Одна из странностей истории заключается в том, что Маккоун был в медовом отпуске во время решающего периода, когда растущие разведывательные данные нуждались в защитнике в Совете национальной безопасности Кеннеди. Другие не видели этого или не верили, и поэтому угроза продолжала расти.

Как позже стало известно из документов ЦРУ, "догадка МакКоуна превратилась в реальность, когда фотографии, сделанные самолетом-шпионом U-2, показали строительство советских баллистических ракет средней дальности в районе Сан-Кристобаля, на севере Кубы". Последующие тринадцать дней стали поворотным моментом холодной войны. Последующие тринадцать дней стали поворотным пунктом в холодной войне, несомненно, самым близким к ядерной войне, к которой когда-либо приближались как Соединенные Штаты, так и Советский Союз. Кеннеди и Хрущев поддерживали связь на протяжении всего кризиса. В какой-то момент Хрущев отправил Кеннеди следующее сообщение: "Если нет намерения обречь мир на катастрофу термоядерной войны, то давайте не только ослабим силы, тянущие за концы веревки, но и примем меры, чтобы развязать этот узел. Мы готовы к этому". Кризис был разрешен, когда Кеннеди обязался не вторгаться на Кубу, Хрущев убрал ракеты с Кубы, а Кеннеди позже убрал американские ракеты и боеголовки из Турции. Машины предупреждения и действия выдержали самое серьезное испытание на сегодняшний день. Между Белым домом и Кремлем была установлена прямая связь, известная как "горячая линия".

Несмотря на то, что Кеннеди действовал по предупреждению и кризис в конечном итоге был разрешен, Кеннеди не знал критически важной информации в то время. Как напоминает нам Грэм Эллисон, автор самой известной книги о Кубинском ракетном кризисе "Суть решения", Соединенные Штаты и Россия снова идут нога в ногу из-за войны в Украине:

Как динамика 1962 года могла привести к ядерной войне? Аналитики этого кризиса выявили более десятка правдоподобных путей, которые могли привести к испепелению американских городов. Один из самых быстрых начинается с факта, который даже не был известен Кеннеди в то время. Главным вопросом для Кеннеди и его помощников было предотвращение установки Советским Союзом на Кубе оперативных ядерных ракет средней и промежуточной дальности, способных поразить континентальную часть США. Однако они не знали, что Советский Союз уже разместил на острове более 100 единиц тактического ядерного оружия. Более того, 40 000 советских военнослужащих, размещенных там, имели техническую возможность и разрешение на применение этого оружия в случае нападения на них.

Таким образом, да, решение стало восприниматься как триумф, но на самом деле инцидент был гораздо более близким, чем кто-либо мог себе представить, даже те, кто знал, насколько близким он был. Даже хорошо отлаженные машины кризисов и действий не могут выдать на поверхность всю необходимую информацию, необходимую для принятия важных решений. Идея о том, что Кеннеди и Хрущев стояли один на один, и Хрущев моргнул, стала частью американской внешнеполитической легенды. Более правильным выводом было бы то, что два государственных деятеля отвели мир от беды. Машина сделала свою работу. Лидеры, стоявшие у руля, сделали свою работу лучше.

Есть еще один урок Кубинского ракетного кризиса, которому уделяется гораздо меньше внимания. У кризиса было начало, середина и конец. Проблема определена, меры приняты, проблема решена. В некотором смысле, он стал образцом успешного управления кризисом. На протяжении десятилетий об этом были написаны целые тома. Роберт Кеннеди, брат президента и генеральный прокурор, написал свой отчет в книге под названием "Тринадцать дней". Но лишь немногие кризисы национальной безопасности имеют столь прямолинейное изложение. Большинство проблем растягиваются на месяцы, годы и даже десятилетия. В итоге ими управляют, а не решают. И вот в чем проблема, когда в Белом доме кризисы управляются, а не решаются: Если кризис длится несколько дней, президент и его команда могут уделить ему все внимание. Но кризис, который длится неделями, месяцами или годами, не может привлечь все внимание президента. Кроме того, со временем возникают другие проблемы и кризисы. Ни один Белый дом не рассчитан на множество кризисов или на множество кризисов. Тем не менее, схема кубинского ракетного кризиса остается преобладающей моделью действий - притянуть проблему и лиц, принимающих решения, в Белый дом и удерживать их внимание до тех пор, пока проблема не будет решена. В мире, где проблемы возникают многократно и лишь немногие из них действительно решаются, нередко лица, принимающие решения с помощью машин предупреждения и действий, проводят большую часть своего светлого времени суток в Белом доме, а ранним утром и поздним вечером - в своих домашних офисах. Другой модели управления кризисами еще предстоит появиться.

Война во Вьетнаме стала следующим серьезным испытанием для аппарата национальной безопасности и имела долгосрочные последствия. Хотя ставки для Америки никогда не были так высоки, как во время Кубинского ракетного кризиса, человеческие жертвы во Вьетнаме были намного, намного больше. Во Вьетнаме погибло более пятидесяти восьми тысяч американцев, а также около двух миллионов северовьетнамцев и южновьетнамцев. Вьетнам стал первой войной США, которая ежедневно транслировалась в американские гостиные. Это также была первая война США, в которой ключевые решения о повседневном ведении войны исходили непосредственно из Белого дома. Президент Линдон Джонсон, окруженный советниками, изучавший карты передвижения войск и потенциальные цели бомбардировок, стал легендарным. Будучи подполковником армии, Г. Р. Макмастер, который впоследствии станет советником Дональда Трампа по национальной безопасности, написал докторскую диссертацию о том, что он назвал "неисполнением долга" - широкое обвинение в нежелании военного руководства США противостоять Джонсону и его советникам в вопросах ведения войны. Книга "Неисполнение долга" стала обязательным чтением в военных колледжах, и это верно по сей день.

Именно в эпоху Вьетнама министр обороны Роберт Макнамара привнес в Пентагон инструменты промышленности. Он внедрил более структурированные процессы планирования и бюджетирования, более деловой подход к управлению крупнейшей в мире бюрократией. Это, в свою очередь, привело к созданию современной системы планирования, программирования и бюджетирования, которая и по сей день отнимает бесконечное количество времени у сотрудников Пентагона. Макнамара также настаивал на метриках для измерения прогресса в военной подготовке и реальном ведении боевых действий. Он нанял команду системных аналитиков для внедрения новейших инструментов управления. Современные подходы к анализу затрат и выгод были введены в эпоху Макнамары и продолжают использоваться сегодня. Они являются преимуществом его подхода. Также было введено использование количества трупов в качестве меры эффективности боевых действий. Это был явный и сильно вводящий в заблуждение минус.

Вооруженные силы США пришлось перестраивать для ведения боевых действий во Вьетнаме. Силы, необходимые для остановки армии вторжения или вытеснения армии с оспариваемой территории, сильно отличаются от сил, необходимых для помощи партнеру, в данном случае особенно слабому партнеру, в борьбе с повстанческими силами, которые поддерживаются большой постоянной армией - Вьетконгом и армией Северного Вьетнама. Армия и морская пехота США, в частности, создали новую доктрину борьбы с повстанцами, чтобы направлять свои усилия, в значительной степени опираясь на уроки британцев и французов, когда они пытались удержать свои бывшие колониальные территории. Были опробованы новые подходы к ведению боевых действий; были разработаны новые виды техники, которые предполагали, что американские вооруженные силы будут действовать внутри гражданского населения Южного Вьетнама и жить рядом с ним. Война представляла собой смесь как умиротворения территорий, так и крупных, напряженных сражений в таких известных ныне районах, как Кхе Сань, Иа Дранг и Хюэ.

Мучительный опыт Вьетнама породил совершенно новую литературу, как художественную, так и нехудожественную. В увлекательном анализе, малоизвестном за пределами академических кругов, Лесли Гелб и Ричард Беттс написали книгу под названием "Ирония Вьетнама: Система сработала", свое собственное вскрытие машин предупреждения и действий. Гелб и Беттс утверждают, что механизм работал так, как было задумано; что консенсус, который лег в основу внешней политики после Второй мировой войны - сдерживание коммунизма - был достигнут; что различия во мнениях, как среди элиты, так и среди общественности, были урегулированы путем компромисса, что позволило исключить варианты резкой военной эскалации или разъединения; и, что очень важно, решения принимались без иллюзий относительно реальных шансов на успех. Они делают вывод, что президенты Кеннеди и Джонсон знали, что Соединенные Штаты не в состоянии выиграть войну во Вьетнаме. Каждый главнокомандующий сосредоточил свое внимание на том, чтобы не проиграть. Авторы цитируют советника Кеннеди Теодора Соренсена, который вспоминал, что в 1963 году Кеннеди "собирался просто переждать эту неприятную, неопрятную неразбериху, для которой не было другого приемлемого решения". Интересно, что Гелб и Беттс начинают свой анализ с извинений: "Название этой книги должно показаться любому разумному читателю на первый взгляд нелепым".

Вьетнам, безусловно, был войной, но это было и нечто большее. Участие в войне подразумевало поддержку слабого правительства, которое подвергалось нападению организованного, преданного врага. Военные силы США помогали отбивать атаки с севера, но для поддержки неспособного правительства Южного Вьетнама необходимо было мобилизовать другие части машин предупреждения и действий. Это включало в себя оказание экономической помощи и помощи в развитии, которая должна была прийтись на разрушающуюся колониальную структуру, оставленную французами. Ветеран машин предупреждения и действия Роберт Комер написал об этом в книге с запоминающимся названием "Бюрократия делает свое дело ". Комер рассказывает о том, как каждая часть машины делала свою работу, но машина в целом не справлялась с поставленной задачей. Он указывает на то, что Южный Вьетнам был слабым партнером, который играл слабую руку удивительно хорошо. Он отмечает, что Соединенные Штаты не хотели брать на себя управление Южным Вьетнамом, что, возможно, было бы необходимо для достижения успеха, но это попахивало колониализмом и выходило за рамки того, что американские руководители готовы были рассматривать. Таким образом, в течение более десяти лет Соединенные Штаты продолжали играть в проигрышную игру ценой жизней и сокровищ американцев. Соединенные Штаты не хотели брать под контроль территорию, которую они защищали, а союзник, которого они защищали, был неспособен сохранить контроль. Уроком этого опыта стало "больше никаких Вьетнамов", что довольно глубоко врезалось в американскую психику. Эти настроения нашли отражение в "доктрине Никсона", которая стала следствием опыта Вьетнама. Новая политика, по своей сути, утверждала, что Соединенные Штаты будут помогать своим друзьям и партнерам по всему миру, поставляя оборудование и помощь, но не будут воевать за них.

Есть еще одна мысль, которую следует рассмотреть в отношении Вьетнама. В отличие от кажущегося бесконечного усугубления угроз, которые мы видим сегодня, Гелб и Беттс предлагают увлекательное наблюдение о выборе Линдона Джонсона во Вьетнаме:

Три факта сговорились, чтобы Джонсону было легче решиться на предполагаемую важность Вьетнама.... Во-первых, мир был более безопасным местом для жизни, и Вьетнам был единственным продолжающимся кризисом. Европа была в безопасности. Проблемы НАТО были относительно незначительными. Китайско-советский раскол углубился. Между сверхдержавами существовало взаимное ядерное сдерживание. Во-вторых, ситуация во Вьетнаме была более отчаянной, чем когда-либо. Если бы Соединенные Штаты не вмешались в 1965 году, Южный Вьетнам был бы завоеван коммунистами. В-третьих, после многолетних усилий обычные вооруженные силы США были достаточно велики и достаточно подготовлены для вмешательства. В отличие от своих предшественников, Джонсон обладал готовым военным потенциалом, чтобы подкрепить свои слова.

Силы, которые не были готовы, когда Южная Корея подверглась нападению, теперь были готовы к другому типу миссии.

Пожалуй, только Джордж Буш-младший мог бы столкнуться с подобным расчетом решений перед вторжением в Ирак в 2003 году - мир казался более безопасным, а выбор за ним. Но Буш оказался втянутым в гражданскую войну вдали от дома, и у него было мало хороших вариантов, кроме эскалации. Как и Джонсон, он считал, что для того, чтобы выбраться, ему придется пойти на многое.

Опыт Вьетнама был формирующим и по другим причинам. Именно там будущие лидеры, такие как Колин Пауэлл, Джон Керри и Чак Хейгел, сформировали свои взгляды на роль американской власти в мире. Именно здесь другие будущие лидеры, такие как Билл Клинтон, Дик Чейни и Дональд Трамп, решили не служить в армии, и впоследствии их будут судить по этому выбору, когда они примут решение вступить в общественную жизнь. Добавьте сюда Джорджа Буша-младшего, который служил в Национальной гвардии Техаса, но его служба рассматривалась как способ избежать отправки во Вьетнам.

К концу 1980-х годов опыт Вьетнама казался далеким, а наращивание оборонного потенциала Рейгана приносило свои плоды, хотя некоторые элементы, например, расходы на "звездные войны", оставались спорными. После череды смен руководства в Советском Союзе появился новый, молодой лидер Михаил Горбачев, и в воздухе витала перестройка. Хотя Соединенные Штаты все больше и больше погружались в ситуацию на Ближнем Востоке, советская угроза беспокоила их гораздо меньше. У Советского Союза были свои проблемы в Афганистане в борьбе с повстанцами, которых поддерживали Соединенные Штаты. Появилось чувство надежды, когда президент Рональд Рейган бросил Горбачеву вызов "снести эту стену", разделявшую Восточный и Западный Берлин. Даже знаменитые учения REFORGER, которые были разработаны во времена Вьетнама, чтобы продемонстрировать способность американских войск усилить армии НАТО в кризисной ситуации, стали чем-то вроде фестиваля в Германии, где американские войска могли побаловать себя немецким пивом и мягкими крендельками. REFORGER часто проводился в сентябре, что по случайному совпадению совпадало с мюнхенским фестивалем Октоберфест.

В этот период один конкретный инцидент выделяется тем вниманием, которое он привлек к машине действия. В ответ на захват американских заложников в Иране президент Джимми Картер распорядился провести спасательную операцию под названием EAGLE CLAW, чтобы освободить заложников и вернуть их в США. Планирование началось в ноябре 1979 года, а операция была проведена в апреле 1980 года. В результате в пустыне под Тегераном произошла катастрофа. Восемь американцев и один иранец были убиты. Проведенное расследование выявило недостатки в планировании и проведении операции всеми военными службами. EAGLE CLAW послужила мотивацией для реформ Голдуотера-Николса, которые последовали несколько лет спустя и изменили систему командования таким образом, что приказы поступали от президента к министру обороны и командующему войсками, отвечающему за операцию. Никакая другая часть машины действий, включая военные службы, не стояла между президентом и его главным гражданским советником и командующим войсками на местах. Реформы также привели к созданию Командования специальных операций США, или SOCOM, которое сыграет столь заметную роль после терактов 11 сентября.

Все это не означает, что холодная война не была чревата последствиями до самого конца. Советский Союз все еще обладал огромным количеством ядерного оружия, и хотя он организовал мягкую посадку, бросив карты и позволив бывшим членам Варшавского договора действовать самостоятельно, всегда существовала возможность жесткой посадки, такой как крах одного из бывших советских режимов или потеря контроля над многочисленным ядерным оружием, размещенным на территории бывшего СССР. В одном из, возможно, наименее известных успехов двадцатого века, машины предупреждения и действия работали вместе, чтобы холодная война закончилась спокойно и успешно. Это потребовало поразительного подвига государственного деятеля, виртуозного усилия, если таковое когда-либо существовало. Количество координации и сотрудничества, которое пришлось осуществлять между союзниками и партнерами, не говоря уже о бывших противниках, почти не поддается описанию. Германия была объединена, родились новые страны. Надежда и воодушевление переполняли мир, что заставило одного аналитика задаться вопросом, не является ли мир свидетелем "конца истории".

 

ВСЕ ЕЩЕ НА ПАНОРАМЕ, НО В ПОИСКАХ НОВОГО ОБЪЕКТИВА

Почти сразу же возникли новые дебаты о целях американской власти. Некоторые выступали за возвращение к более традиционной внешней политике - с меньшим количеством вплетений и меньшей численностью вооруженных сил. Соединенные Штаты мобилизовались для противостояния глобальной советской угрозе, но пришло время вернуть эти таланты и энергию для решения проблем ближе к дому. Другие утверждали, что это именно то время, когда Соединенные Штаты должны закрепить достижения, полученные во время холодной войны, и обеспечить, чтобы не возникло новых больших проблем. В известном просочившемся документе той эпохи Дик Чейни и его команда политиков в Пентагоне набросали новую стратегию, которая призывала "исключить враждебное, недемократическое господство в регионе, критическом для наших интересов", или, как писала газета "Нью-Йорк Таймс", "гарантировать отсутствие соперников". Эти дебаты продолжались на протяжении 1990-х годов, когда Соединенные Штаты противостояли Ираку на Ближнем Востоке, направляли войска для предотвращения геноцида среди враждующих фракций в Сомали, неоднократно вмешивались на Балканах и даже приглашали новых членов в альянс НАТО.

В некотором смысле, Первая война в Персидском заливе, последовавшая за вторжением Ирака в Кувейт в августе 1990 года, продемонстрировала своего рода кульминацию механизмов предупреждения и действия. Вторжение Ирака в Кувейт было не просто свержением одной региональной державой правительства другой. Оно представляло собой консолидацию контроля над значительной частью мировых поставок энергоносителей. Оставленный без ответа, Ирак мог бы в дальнейшем угрожать Саудовской Аравии, которая располагала крупнейшими в мире запасами энергоносителей.

Если окончание холодной войны было демонстрацией мягкой силы, которая привела к спокойному завершению упорного соперничества, то Первая война в Персидском заливе была демонстрацией новой жесткой силы Америки, современной переделки машины действия. Вскоре после вторжения в США начались дебаты о том, можно ли было предотвратить вторжение, если бы машина предупреждения раньше сигнализировала о намерениях Саддама Хусейна . Но намерения трудно обнаружить. Что машина предупреждения действительно обеспечила, так это обнаружение передвижения иракских войск и признаки готовящегося нападения. 26 июля 1990 года Чарли Аллен, тогдашний сотрудник национальной разведки по предупреждению, объявил тревогу, что войска Саддама Хусейна готовы к нападению. В течение следующей недели мало что произошло, пока Хусейн не дал добро, и иракские войска быстро захватили Кувейт. Трудно сказать, сдержали бы Хусейна более ранние действия. Известно лишь то, что машина предупреждения забила тревогу, а машина действий начала действовать только после того, как Кувейт оказался под контролем Ирака.

При активации боевая машина включалась на полную мощность. Джордж Буш-старший был президентом. Брент Скоукрофт был советником по национальной безопасности. Джеймс Бейкер был государственным секретарем. Дик Чейни был министром обороны. А Колин Пауэлл был председателем Объединенного комитета начальников штабов. Все они были опытными ветеранами машин предупреждения и действий. Сам Буш был бывшим директором ЦРУ. Когда Буш решил, что вторжение в Ирак "не устоит", он привел в движение более крупную машину. Бейкер организовал глобальные усилия по созданию чрезвычайной коалиции, чтобы вытеснить силы вторжения из Кувейта. Госсекретарь собрал не только дипломатическую и военную поддержку, но и финансовую, чтобы компенсировать расходы. Некоторые называли эту операцию "операцией оловянной чашки" из-за огромных финансовых обязательств, которые Бейкеру удалось собрать в поддержку войны.

Чейни и Пауэлл взяли на себя ответственность за военный ответ. Как только они добились от Саудовской Аравии согласия на развертывание сил в королевстве, американские истребители и десантники вскоре последовали за ними, создав первоначальные силы сдерживания и обеспечив возможность последующего значительного подкрепления. Вскоре была проведена операция "Щит пустыни", а через несколько месяцев последовала операция "Буря в пустыне". Иракские войска были изгнаны из Кувейта после тридцати дней изнурительных воздушных бомбардировок, за которыми последовало наземное вторжение с "левым хуком", так знаменито изображенным генералом Колином Пауэллом в зале для прессы Пентагона. Дебютировал стелс-бомбардировщик F-117, а также недавно модернизированная армия, оснащенная новыми танками, вертолетами и транспортерами.

Оглядываясь назад, неудивительно, что самые современные вооруженные силы того времени одержали верх над гораздо меньшей державой. Но тень Вьетнама заставляла сомневаться даже самых осведомленных лидеров того времени. Сенатор Сэм Нанн, в то время председатель сенатского комитета по вооруженным силам, голосовал против войны, отчасти из опасений, что цена американских жертв не будет стоить затраченных усилий. Даже те, кто отвечал за реальные боевые действия, испытывали сомнения в том, что перенастроенная машина, запущенная после Вьетнама и получившая полный ход во время наращивания оборонной мощи Рейганом, действительно будет работать. В памятном высказывании одного из пилотов, впервые поднявшего F-117 в воздушное пространство Ирака, он признался: "Ну, я очень надеюсь, что эта стелс-хрень действительно работает". К счастью для него и тех, кто летел вместе с ним, это действительно так.

Более чем через двадцать пять лет после первой войны в Персидском заливе Колина Пауэлла попросили высказать свои соображения. Их стоит рассмотреть подробнее:

Это был единственный случай в моей карьере или, честно говоря, в большей части американской военной истории, когда председатель мог сказать президенту Соединенных Штатов: "Я гарантирую результат". И причина, по которой я могу гарантировать этот результат, заключается в том, что президент дал нам все, о чем мы просили. За относительно короткий период времени иракской армии больше не было в Кувейте, и правительство было восстановлено.

Но самое лучшее, с моей точки зрения, это то, как американский народ воспринял эту операцию. Им говорили, что десятки тысяч могут быть убиты. Они волновались за эту добровольческую армию, которая никогда раньше не участвовала в боевых действиях такого уровня. И они были абсолютно счастливы от результатов. И они устраивали парады в честь наших войск. И это просто напомнило мне, что классическая военная теория гласит: "Убедитесь, что вы знаете, во что ввязываетесь".

Колин Пауэлл описывал работу машины национальной безопасности в ее лучшем виде. Война в Ираке стала почтиидеальным завершением холодной войны. Если Кубинский ракетный кризис показал, что машины предупреждения и действий работают в тандеме, чтобы избежать ядерной войны , то и первая иракская война показала, что машины предупреждения и действий работают в тандеме, чтобы противостоять новому типу региональной угрозы.

Почти.

Хотя иракские войска были изгнаны из Кувейта, а кувейтское правительство вернулось к власти, что происходит и по сей день, американские войска остались на Ближнем Востоке, сначала для контроля за соблюдением заключенного перемирия, а затем для введения карательных санкций и военных ограничений, включая бесполетные зоны, в отношении иракского правительства. Постоянное присутствие американских войск в Персидском заливе не понравилось местным жителям и послужило основой для второй войны с Ираком, которая произошла двенадцать лет спустя.

В результате первой войны в Персидском заливе появилось большое количество современных деятелей. Дик Чейни и Колин Пауэлл были министром обороны и председателем Объединенного комитета начальников штабов, соответственно. Пол Вулфовиц занимал должность заместителя министра обороны по вопросам политики. Ричард Армитедж был специальным посланником короля Иордании Хусейна во время войны. Стив Хэдли был заместителем Вулфовица в Пентагоне. Чейни, конечно же, девять лет спустя станет вице-президентом Джорджа Буша. Пауэлл станет государственным секретарем. Армитидж будет заместителем Колина Пауэлла в Госдепартаменте. Вулфовиц будет заместителем Дональда Рамсфельда в Пентагоне. Хэдли был заместителем Кондолизы Райс в аппарате Совета национальной безопасности. Позже он стал советником по национальной безопасности.

Другие люди, появившиеся позже, также были сформированы опытом Первой войны в Персидском заливе. Марк Эспер, который станет вторым министром обороны при Дональде Трампе, был пехотным офицером 101-й воздушно-десантной дивизии армии во время Первой войны в Персидском заливе. Избранный президентом Байденом на пост министра обороны Ллойд Остин, , был молодым армейским офицером во время войны в Персидском заливе. Позже Остин дослужился до звания генерала и отслужил две командировки в Ираке во время Второй войны в Персидском заливе, одну - в качестве командира 3-й пехотной дивизии армии во время вторжения в Ирак в 2003 году.

Для всех этих лидеров, если Первая война в Персидском заливе показала силу механизмов предупреждения и действий, то шокирующая атака на Нью-Йорк и Вашингтон 11 сентября 2001 года продемонстрировала их слабость.

 

ДАЖЕ КОГДА ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ БЫЛО ТОЧНЫМ, ДЕЙСТВИЯ НЕ ПОСЛЕДОВАЛИ, ПОКА НЕ СТАЛО СЛИШКОМ ПОЗДНО ДЛЯ СЛИШКОМ МНОГИХ

Когда российские войска вошли в Украину, чтобы начать неспровоцированное вторжение по приказу Владимира Путина, мир стал свидетелем исхода беженцев, не виданного со времен Второй мировой войны, и зверств, вероятно, военных преступлений, также не виданных со времен Гитлера. Трагично, но вторжение в Украину в 2022 году просто вытеснило другой конфликт в бывшей Югославии - войны 1990-х годов - как величайшую человеческую трагедию, вызванную вооруженным конфликтом в Европе со времен Второй мировой войны.

Агрессивная война Сербии в Боснии была конфликтом в средневековом стиле, который велся оружием двадцатого века и характеризовался осадой, разграблением деревень, массовыми убийствами и массовыми изнасилованиями.

И американское разведывательное сообщество предвидело это. В октябре 1990 года директор центральной разведки получил Национальную разведывательную оценку под названием "Югославия преобразована", в которой с мрачной ясностью предсказывалась вероятность того, что Югославия, некогда неоднородная история успеха, неприсоединившаяся коммунистическая страна с одним из самых высоких уровней жизни в Восточной Европе, развалится в результате этнического и религиозного насилия: Сербские православные против хорватских католиков против боснийских мусульман.

Отчет с грифом "Секретно" был рассекречен в 2006 году, поэтому мы можем ознакомиться с его выводами с помощью душераздирающей ретроспективы.

Конечно, в Национальной разведывательной оценке содержались все предостережения, которые давали лидерам возможность не действовать. "Югославия перестанет функционировать как федеральное государство в течение одного года и, вероятно, распадется в течение двух", - говорится в резюме доклада - сроки, которые оказались верными. В докладе предсказывалось, что основная часть насилия будет сосредоточена в сербском мусульманском регионе Косово, но эти сроки оказались неверными, поскольку война в Косово началась только в 1998 году.

"Серьезный межобщинный конфликт будет сопровождать распад и продолжится после него", - говорится в докладе. Правильно. "Полномасштабная межреспубликанская война маловероятна". Это был ложный оптимизм.

Но если читатель просто продолжит читать дальше, то в Национальной разведывательной оценке содержится предсказание, которое оказалось пророческим: "Наиболее правдоподобным сценарием межреспубликанского насилия является тот, в котором Сербия, при поддержке недовольных сербских меньшинств в других республиках, движется к реинкорпорации спорной территории в большую Сербию, с сопутствующими кровавыми изменениями в населении".

Именно это и произошло. Что не произошло, так это никаких мускулистых американских действий по спасению жизней невинных мусульманских мужчин, которых загоняли в лагеря смерти, или мусульманских женщин в лагеря массового изнасилования. Война была медленно разгорающимся фитилем; варианты ее тушения были сложными и запутанными. Даже при таком страшном прогнозе официальный Вашингтон не смог сформулировать или даже увидеть жизненно важный риск для национальной безопасности, который требовал вмешательства . Вмешательство на Балканах, исторически являющихся домом для этнической и религиозной кровной мести, уходящей корнями в обиды многовековой давности, не вызывало особого аппетита. Местные жители шутили, что только нечетные мировые войны начинались в Сараево, столице Боснии.

Только когда легковооруженные голландские миротворцы, действующие по мандату ООН, были захвачены и унижены сербскими войсками, направлявшимися на резню более восьми тысяч мусульманских мужчин в Сребренице в июле 1995 года, администрация Клинтона была пристыжена и заставила Европу, наконец, начать действовать.

Скоординированная западная кампания бомбардировок привела комбатантов на базу ВВС в Дейтоне, штат Огайо, для проведения мирных переговоров, чтобы положить конец конфликту или, по крайней мере, открытому насилию. К тому времени число погибших достигло ста тысяч человек, и около двух миллионов человек были вынуждены покинуть свои дома. Несмотря на четкие предупреждения со стороны правительства США, Вашингтон и западные столицы сделали мало, чтобы предотвратить самую большую гибель людей в европейском конфликте со времен Второй мировой войны.

Часто говорят, что 11 сентября 2001 года началось как любой другой осенний день в Вашингтоне и Нью-Йорке - голубое небо, приятная осенняя температура, люди идут на работу в рубашках, дети возвращаются в школу. Всего за день до этого Дон Рамсфелд обрушился на бюрократию Пентагона как на "нового врага", который сдерживает его усилия по преобразованию вооруженных сил США. Он ясно дал понять, что его внимание сосредоточено на системах - машинах и , а не на людях, но, по правде говоря, часть его гнева была направлена на людей:

Сегодня речь пойдет о противнике, который представляет угрозу, серьезную угрозу, для безопасности Соединенных Штатов Америки. Этот противник - один из последних в мире бастионов центрального планирования. Он управляет страной, диктуя пятилетние планы. Находясь в одной столице, он пытается навязать свои требования через часовые пояса, континенты, океаны и за их пределами. С жестокой последовательностью она подавляет свободную мысль и уничтожает новые идеи. Она нарушает оборону Соединенных Штатов и подвергает опасности жизни мужчин и женщин в военной форме.

Возможно, этот противник напоминает бывший Советский Союз, но того врага больше нет: сегодня наши враги более изощренные и непримиримые. Вы можете подумать, что я описываю одного из последних дряхлых диктаторов мира. Но их день тоже почти прошел, и они не могут сравниться с этим противником по силе и размерам.

Противник находится ближе к дому. Это бюрократия Пентагона. Не люди, а процессы. Не гражданские лица, а системы. Не мужчины и женщины в форме, а единообразие мышления и действий, которое мы слишком часто навязываем им.

Рамсфелд провел большую часть своего первого года, расстроенный тем, что не может навязать свою волю огромной машине под названием Пентагон и его многочисленным придаткам. Это был уже не тот департамент, который, как он помнил, он возглавлял двадцать пять лет назад. Каждый слой управления имел под собой дополнительные слои. Поначалу он чувствовал себя одиноким, пытаясь руководить крупнейшей в мире бюрократией с небольшим количеством непосредственных подчиненных - многочисленных заместителей, помощников и заместителей секретаря, которые помогают министру обороны управлять огромным бюрократическим аппаратом. Это относится и к военным ведомствам. Ему пришлось ждать более четырех месяцев, пока секретари армии, ВВС и ВМС будут утверждены на свои должности. Сейчас аппарат был намного больше, чем когда он покинул свой пост двадцать пять лет назад. Пентагон, который когда-то был заполнен телефонистками, машинистками и клерками, теперь был заполнен штабными офицерами, работающими на министра обороны, председателя Объединенного комитета начальников штабов и все военные службы.

В меньшей степени это относилось к разведывательному сообществу. Джордж Тенет был назначен директором центральной разведки в 1997 году президентом Биллом Клинтоном, и Джордж Буш-младший сохранил за ним эту должность. В разведывательном сообществе было гораздо меньше президентских назначенцев, чем в Министерстве обороны или любом другом министерстве, если уж на то пошло. Усама бен Ладен и "Аль-Каида" оказались в поле зрения Тенета после неудачного теракта во Всемирном торговом центре в 1993 году, различных нападений на американских военнослужащих в Саудовской Аравии и, когда Тенет был директором ЦРУ, нападений на посольства США в Кении и Танзании в 1998 году. Вскоре после нападений на посольства Клинтон направил крылатые ракеты против объектов Аль-Каиды в Судане.

Тенет не знал, что до 11 сентября ячейки Аль-Каиды действовали на территории Соединенных Штатов. Хотя машина предупреждения была создана и со временем настроена для поиска угроз за рубежом, у нее не было аналога для мониторинга угроз внутри Соединенных Штатов. ФБР служит в качестве федерального правоохранительного органа, но ФБР не было организовано для сбора и предоставления разведывательной информации внутри США. И если бы ФБР выявило потенциальные угрозы на территории США, оно не имело бы ни полномочий, ни обязательств делиться этой информацией с огромным аппаратом, отвечающим за внешнюю разведку, который находился под руководством Тенета. Даже если бы террористические ячейки были обнаружены, правоохранительным органам потребовались бы доказательства планов Аль-Каиды, прежде чем они смогли бы действовать. К ФБР предъявлялись иные требования, чем к ЦРУ.

Это была та огромная дыра в механизмах предупреждения и действий, которой воспользовалась Аль-Каида во время терактов 11 сентября.      

После событий 11 сентября все внимание было сосредоточено на том, чтобы залатать дыры в механизмах предупреждения и принятия мер. Через несколько дней после теракта президент Буш назначил бывшего губернатора Пенсильвании Тома Риджа на новую должность в Белом доме - директора Управления национальной безопасности. В июне 2002 года Буш предложил создать новое ведомство - Министерство внутренней безопасности, а в ноябре 2002 года предложение Буша было принято в качестве закона. Новое ведомство объединило двадцать два федеральных департамента и агентства. Том Ридж стал первым секретарем нового департамента.

С самого начала новое Министерство внутренней безопасности, или МНБ, пыталось объединить множество разрозненных функций, которые были переданы под единое управление. Имея широкий круг обязанностей - от таможенного и пограничного контроля до кибербезопасности и помощи при стихийных бедствиях внутри страны, новое министерство пыталось найти свою идентичность и культуру в рамках всего министерства . Это продолжается и по сей день. В то время не все были согласны с рекомендацией объединить разрозненные функции, хотя многие наблюдатели отмечали, что ведомства, собранные в новом департаменте, были сиротами в своих прежних домах. Ричард Кларк, давний инсайдер и координатор по борьбе с терроризмом при Клинтоне и Буше, в критике, написанной много лет спустя, утверждал, что МНБ следует разделить на две организации, одна из которых будет заниматься безопасностью и защитой, а другая - таможней, иммиграцией и границами. Даже двадцать лет спустя, роли департамента все еще находятся в процессе разделения. МНБ еще предстоит пройти через реорганизацию, через которую прошло Министерство обороны в своей более ранней истории.

Разведывательное сообщество было быстро перепрофилировано, чтобы сосредоточиться на террористических угрозах. Был учрежден пост директора национальной разведки, который должен был стать координатором многочисленных разведывательных мероприятий страны. Ранее эту роль выполнял директор Центральной разведки.

Национальный контртеррористический центр (НКТЦ) - первоначально организованный как Центр интеграции террористических угроз (TTIC) - был создан после возражений различных подразделений разведывательного сообщества, которые были обеспокоены тем, что им придется отказаться от людей и ресурсов, важных для выполнения их первоначальных обязанностей. Вот как описывает себя НЦТК: "До создания НЦТК отдельные федеральные департаменты и агентства (в основном ЦРУ и ФБР) предоставляли президенту свои собственные оценки террористической угрозы. По сути, Белый дом был вынужден синтезировать отчеты сообщества и делать собственные выводы. Это был один из первых системных вопросов, которые ТТИК было поручено решать, и он имел решающее значение, учитывая необходимость организации продемонстрировать дополнительные преимущества".

Другими словами, до 11 сентября машина предупреждения о терроризме была раздроблена, и штабу президента оставалось только решать, что делать с различными сообщениями о террористической угрозе, поступающими в его адрес. Это было сродни тому, когда разные голоса шепчут в разные уши. Это был рецепт для путаницы.

В своем развитии НЦТК является "единственным местом в СК [разведывательном сообществе], где аналитики имеют полномочия и доступ для объединения различных чувствительных иностранных и внутренних данных о КНТ [известных и подозреваемых террористах] с другими наборами данных, начиная от финансовых, туристических, иммиграционных, идентификационных, событийных, захваченных СМИ и заканчивая отчетностью СК".

Первым директором TTIC стал Джон Бреннан, бывший ежедневный брифинг по вопросам разведки при президенте Клинтоне. Он был начальником отделения ЦРУ в Саудовской Аравии во время взрыва в Хобарской башне в 1996 году, в результате которого погибли девятнадцать военнослужащих ВВС и еще четыреста человек получили ранения. Впоследствии Бреннан стал директором ЦРУ при Бараке Обаме. В 2003 году тогдашний директор ЦРУ Джордж Тенет попросил Бреннана создать TTIC. В своих мемуарах Бреннан рассказывает о "трудностях правительственного "стартапа" и подчеркивает задачу преодоления проблемы разных голосов. Среди его первых решений был выбор в пользу аренды семиэтажного здания в районе Тайсонс Корнер, штат Вирджиния. Его новой команде нужно было место для работы, и он не хотел, чтобы они разбрелись по всему Вашингтону, округ Колумбия, в своих родных учреждениях.

Затем Бреннану пришлось загонять своих новых сотрудников в новую штаб-квартиру. Он вспоминает "довольно громкий и оживленный телефонный разговор с директором ФБР Бобом Мюллером, в котором я решительно опроверг его утверждение о том, что TTIC является подразделением ЦРУ и что я выполняю тайные организационные задачи ЦРУ. 'Вы сильно ошибаетесь, Боб, - практически кричал я по телефону. ЦРУ находится на тропе войны против меня по той же причине, по которой ваша организация сейчас восстает против модели TTIC - вы, ребята, не хотите делиться своими данными. Что ж, президент говорит, что вы должны, и я собираюсь продолжать эту борьбу до тех пор, пока TTIC не получит доступ к сетям ФБР, ЦРУ и любым другим сетям, критическим для нашей контртеррористической миссии".

Даже во время войны сменить правительство нелегко.

Возможно, самым спорным перевооружением машины предупреждения стала программа, созданная для мониторинга сотовых телефонов и электронной почты подозреваемых в терроризме, включая лиц, находящихся на территории США. Эта программа была позже известна как Программа наблюдения за террористами.

Джордж Тенет вспоминает: "До 11 сентября было собрано очень мало внутренних данных. У нас не было систематических возможностей для сбора, агрегирования и анализа внутренних данных каким-либо значимым образом. Внутри страны было мало аналитиков, если они вообще были. Не существовало общей коммуникационной архитектуры, которая позволяла бы эффективно обобщать данные о терроризме на родине, не говоря уже о беспрепятственном потоке информации в штаты и местным чиновникам в США. В начале XXI века сотрудники американской разведки в Исламабаде не могли разговаривать с агентами ФБР в Фениксе".

Генерал Майк Хайден в то время был директором Агентства национальной безопасности. Позже он стал директором ЦРУ. В своих мемуарах он подробно рассказывает о различных программах. Например, он замечает: "При освещении целей иностранной разведки нередко обнаруживаются сообщения, адресованные американцам, исходящие от них или касающиеся их. Когда это происходит, АНБ [Агентству национальной безопасности] разрешается продолжать сбор информации и, более того, сообщать о ней, но американская личность - если только она не является критически важной для понимания значимости разведданных - скрывается, или, как мы это называем, "минимизируется". Имя человека, например, становится "американским человеком номер один"".

Хейден и команда АНБ разработали программу, направленную на создание "метаданных", которые выявляли схемы и сети среди коммуникаций, а не отдельные связи. Он описывает новую программу, которая была известна как "Звездный ветер", как "объединение внутренних метаданных (факт звонков в США, из США и внутри США) и других, которые эффективно позволяли нам быстро перехватывать содержание международных звонков, один конец которых мог находиться в США, если у нас были основания полагать, что звонок связан с Аль-Каидой".

Хейден продолжает: "Когда мы были полностью созданы, просто благодаря тому, как функционирует телекоммуникационная сеть, у нас была теоретическая возможность получить доступ к значительному проценту звонков, входящих или выходящих из Соединенных Штатов".

Программа Stellarwind начиналась как секретная программа, которая в конечном итоге стала достоянием общественности, и когда это произошло, многие выразили возмущение. Правовая основа программы горячо обсуждалась в администрации Буша и членами Конгресса. Несколько раз администрация Буша пыталась отговорить газету "Нью-Йорк Таймс" от публикации подробностей программы. Когда история, наконец, попала в печать, она вышла под заголовком BUSH LETS US SPY ON CALLERS WITHOUT COURTS. Общественное возмущение по поводу "прослушки без ордера" привело к появлению новых правовых структур, регулирующих, как правительство может собирать такую информацию.

За пределами разведывательного сообщества возникло желание создать новые инструменты для машины действий, добавить стрелы в колчан помимо военных. Министерство финансов начало действовать, ища способы пресечь финансирование терроризма. Пол О'Нил, министр финансов, создал команду, которая должна была лишить террористические организации финансовых средств, необходимых им для работы. О'Нил вдохнул новую жизнь в старую организацию с довольно безобидным названием - Управление по контролю за иностранными активами, или OFAC, но она оказалась мощной силой в поиске и пресечении потоков финансирования террористических организаций. Нацеливание на финансы противника, однако, вряд ли было новым инструментом. Он был элементом государственного управления с начала времен и являлся важным инструментом, использовавшимся против Японии в преддверии Второй мировой войны.

Хуан Зарате, работавший под началом О'Нила, отмечает: "После 11 сентября 2001 года мы развернули кампанию по борьбе с финансированием терроризма, которая изменила саму природу финансовой войны. Министерство финансов вело тотальное наступление, используя все имеющиеся в арсенале средства, чтобы нарушить, ликвидировать и сдержать потоки незаконного финансирования по всему миру".

Затем было создано разведывательное и оперативное подразделение Казначейства - разведка о финансировании террористов и их связях, а также меры по разрушению и уничтожению сетей. Новые инструменты и полномочия по их использованию были закреплены в законе USA PATRIOT Act, подписанном Бушем в октябре 2001 года. Были привлечены другие партнеры, включая Россию и Китай. Сами инструменты должны были быть адаптированы к поставленной задаче. Как рассказывает Зарате, не все заслуживает "ядерного варианта". Аналитики Казначейства были направлены в военные командования в Европе и Тихоокеанском регионе, а также в командование на Ближнем Востоке, которое располагалось во Флориде. Со временем Казначейство создало Управление разведки и анализа, "первое в мире министерство финансов, имевшее подразделение с активной функцией разведки".

Как и большинство мощных правительственных инструментов, он иногда вступал в конфликт с другими операциями по установлению целей террористов. Зарате вспоминает визит в 2002 году Кофера Блэка из Контртеррористического центра ЦРУ, который приехал предупредить своих коллег из Казначейства о том, что называние определенных целей может нарушить другие потенциальные операции, которые планировались. Блэк предупредил, что "раскрытие известных сторонников и сетей террористов... должно быть скоординировано с тайными и скрытыми операциями, проводимыми по всему миру".

Частью новой операции стало получение доступа к данным о финансовых операциях SWIFT. SWIFT расшифровывается как Общество всемирных межбанковских финансовых телекоммуникаций. Это служба обмена финансовыми сообщениями, которая регистрирует все транзакции участников, или, по словам Зарате, это "коммутатор международной финансовой системы". До 11 сентября Казначейство США не имело доступа к данным SWIFT. Но доступ был согласован в октябре 2001 года, что привело к созданию Программы Казначейства по отслеживанию финансирования терроризма, которая, как вспоминает Зарате, в кругах Казначейства была ласково известна как "Черепаха", противоположность SWIFT.

Работа Казначейства со временем указала на некоторых неудобных подозреваемых, включая правительство Саудовской Аравии и его поддержку исламских благотворительных организаций, которые включали школы или медресе, ставшие питательной средой для радикального ислама. Когда О'Нил представил доказательства, саудовцы оказались готовы к сотрудничеству.

Перестройка, которая произошла в Казначействе сразу после 11 сентября, будет иметь гораздо более широкое применение в последующие годы. Более хирургическая машина санкций оказалась бесценной, когда Соединенные Штаты противостояли Северной Корее, Сирии и Ирану в связи с их программами ядерного оружия. Она помогла разрушить сеть AQ Khan в Пакистане, которая занималась продажей ядерных технологий. Оно было использовано для изоляции и наказания Ирака до начала войны в Ираке и помогло вести войну с наркотиками. Новое оружие использовалось для устрашения других террористов, или, как выразился Зарате, это было похоже на "убийство курицы, чтобы напугать обезьян".

Президент Байден не случайно обратился к команде Казначейства, когда решил ввести санкции против России после ее вторжения в Украину. Механизмы, созданные за последние два десятилетия, позволили команде Байдена так быстро перейти к действиям. Эти инструменты были созданы для того, чтобы сдерживать не только российскую экономику, но и Владимира Путина и самих российских олигархов.

Другие инструменты, которые тихо накапливались в течение многих лет машиной действий, принесли значительные плоды, причем публично. Героические действия команды SEAL Team 6 во время рейда против Усамы бин Ладена стали предметом легенд. Соединенные Штаты охотились за бин Ладеном задолго до терактов 11 сентября. Он был причастен к растущему списку нападений на Соединенные Штаты с середины 1990-х годов. Команде "Морские котики 6" выпало совершить полет на вертолете в воздушное пространство Пакистана и провести ночной рейд, который привел к смерти бин Ладена 2 мая 2011 года. Эта операция стала кульминацией почти десятилетнего поиска, который начался сразу после терактов 11 сентября. Именно в это время Министерство обороны под руководством Дональда Рамсфельда начало масштабное расширение и переориентацию Сил специальных операций США, или СОФ. В течение двух лет после 11 сентября финансирование SOF удвоилось. К 2008 году финансирование SOF увеличилось почти в четыре раза. Финансирование SOF продолжает расти и по сей день и представляет собой лишь один из аспектов инвестиций, направленных на борьбу с террористическими организациями во всем мире.

Вскоре после терактов 11 сентября Рамсфелд предпринял дополнительные шаги по уточнению обязанностей SOF. Рамсфелд считал террористическую угрозу глобальной, но вооруженные силы США организованы по регионам. Миссии возлагаются на региональных командиров, и ни один командир не отвечает за планирование во всех регионах, или театрах, как их называют. Террористическая угроза была сплавом, обширной глобальной сетью, имеющей связи между регионами. Рамсфелд хотел быть уверен, что люди, ответственные за разрушение и уничтожение этой сети, имеют схожую перспективу, что они тоже предполагают, что действуют в рамках огромной глобальной сети. Он хотел убедиться, что если он будет руководить действиями в одной области, то кто-то ответственный будет наблюдать, предупреждать и действовать в другой. Он хотел, чтобы эту роль играл командующий специальными операциями.

План объединенного командования, или UCP, - это инструмент, который министр обороны использует для распределения регионов и обязанностей между командованиями - частями вооруженных сил, ответственными за проведение военных операций внутри и за пределами США. География была доминирующим фактором при распределении обязанностей, за двумя исключениями: Стратегическое командование США, которое отвечает за планирование применения ядерного оружия, не ограничено географией, хотя оно отвечает только за планирование против враждебных ядерных государств; а Транспортное командование США аналогично отвечает за перемещение войск и материальных средств по всему миру. Вскоре после 11 сентября Рамсфельд дал указание , чтобы Командование специальных операций получило ответственность за глобальное планирование. Он всегда помнил о "швах", или границах, которые разделяли командования, и в погоне за глобальными террористическими сетями он хотел, чтобы швов не было. Он хотел дать командующему силами специальных операций полномочия преследовать террористические сети там, куда они их приведут.

Помимо переоснащения, деятельность самого Министерства обороны рассказала историю масштабирования в течение двух десятилетий, последовавших за 11 сентября. В вооруженных силах часто можно услышать, как обсуждаются отношения поддержки и поддержки. Эти термины относятся к тому, как силы одной военной службы или региона поддерживают другие. На протяжении большей части холодной войны Европейское командование США было поддерживающим командованием, то есть силы, дислоцированные в других регионах, были направлены на поддержку Европейского командования в случае начала войны в Европе. Аналогичным образом, в случае военных действий, если основное внимание уделяется определенному наземному сражению, то воздушные и морские силы, находящиеся поблизости, будут поддерживать наземного командующего. Если основное внимание будет уделено воздушной атаке, то сухопутные и военно-морские силы будут поддерживать командующего воздушными силами. Конечно, эти поддерживающие и вспомогательные роли должны меняться с течением времени.

Сразу после событий 11 сентября Центральное командование США, отвечающее за Ближний Восток и созданное сразу после революции 1979 года в Иране, стало поддерживающим командованием. Центральное командование было первым среди равных, когда речь шла о запросах на войска и общие оборонные ресурсы. Действительно, в отличие от времен холодной войны, силы, размещенные в Европе и Корее, регулярно перебрасывались в Центральное командование для оказания помощи в продолжающихся боевых действиях в Ираке и Афганистане. Аналогичным образом, военно-морские силы, особенно авианосцы, направлялись в распоряжение Центрального командования часто за счет поддержки других приоритетов в Европе и особенно в Тихоокеанском регионе.

Помимо боевых сил, у Центрального командования был приоритет и для сил разведки, наблюдения и рекогносцировки. Новые средства, такие как Global Hawk, высотный разведывательный беспилотник, и Predator, средневысотный разведывательный беспилотник с возможностью нападения, были назначены в основном для миссий на Ближнем Востоке. Использование этих средств было необходимо для борьбы с террористами и повстанцами в некоторых из наиболее известных миссий, таких как рейд бин Ладена. Но это также означало, что они были недоступны для миссий в других местах.

В конечном итоге, было бы преувеличением сказать, что все глаза и руки были направлены на поддержку одного региона, поскольку машины предупреждения и действий работают в глобальном масштабе. Но можно с уверенностью сказать, что после событий 11 сентября и в течение почти двух десятилетий после них большинство глаз и большинство рук были направлены на поддержку одного регионального командования.

Но когда военные увязли в Афганистане и Ираке, им пришлось заняться перестройкой другого рода. Подобно тому, как во Вьетнаме армии и морской пехоте пришлось создавать доктрину борьбы с повстанцами и умиротворения местного населения, эти две службы снова оказались в ситуации, когда они писали доктрины для войн, которые шли плохо. Генерал-лейтенант армии Дэвид Петреус возглавил эту работу при содействии генерал-лейтенанта морской пехоты Джеймса Мэттиса. Они применили новый подход наряду со значительным увеличением численности войск, что обеспечило достаточную стабильность в ключевых районах, чтобы можно было передать их новой иракской армии.

Сами военные службы должны были быть адаптированы к этому новому виду боевых действий, особенно армия. Армия традиционно была организована вокруг крупных боевых сил, известных как бригады, дивизии и корпуса. Несколько бригад составляли дивизию, которая имела свои собственные силы поддержки. Аналогично, несколько дивизий составляли корпус, а также значительные силы поддержки, такие как артиллерия, транспорт и связь. До начала войн в Афганистане и Ираке армия была организована по принципу корпусов и дивизий. Проблема заключалась в том, что количество корпусов и дивизий было относительно небольшим - четыре корпуса и десять дивизий в действующей или постоянной армии. Чтобы выдержать сложный график ротации войск в Афганистан и Ирак и обратно, армия изменила свою основную организационную структуру на бригады. В действующей армии насчитывалось более тридцати бригад, и это обеспечило лучшую базу организационных подразделений для ротации в обоих регионах. Даже после этих изменений армия чувствовала себя то прибывающей, то убывающей, что заставило некоторых заявить, что армия растянута. Морская пехота должна была внести свои собственные изменения, чтобы поддержать непрерывное развертывание.

Все эти приходы и уходы продолжались почти двадцать лет, хотя самые напряженные периоды пришлись на период усиления в Ираке в 2006-2007 годах и последующего усиления в Афганистане в 2011 году.

Это означало, в частности, для армии и морской пехоты, хотя это можно сказать и о других военных службах, что они мало чем занимались. Требования Афганистана и Ирака были постоянной обязанностью не только регионального командования, но и военных служб, которые должны были организовывать, обучать и оснащать силы для их поддержки.

В очень конкретной иллюстрации перестройки и бюрократии, делающей свое дело, министру обороны Роберту Гейтсу пришлось обойти бюрократию, чтобы приобрести специализированный бронетранспортер, который стал известен как MRAP (противоминный, защищенный от засад), способный противостоять атакам на обочинах дорог. Слишком много американских военнослужащих калечились и погибали от придорожных бомб, сначала в Ираке, затем в Афганистане. Развернутые войска разрабатывали обходные пути, например, приваривали броневые пластины к своим машинам или клали мешки с песком на пол, но самодельные бомбы продолжали ранить больше, чем защищали обходные пути. Гейтс узнал, что морские пехотинцы экспериментируют с новой машиной, и захотел узнать больше. Чем больше он узнавал, тем больше понимал, что ему необходимо доставить эту машину в Ирак, причем в значительном количестве. Гейтс не мог рассчитывать на то, что бюрократия выполнит эту работу, поэтому он решил сделать это самостоятельно - невероятное обвинение в адрес машины. Вместо этого он направил команду на работу с промышленностью для закупки нового транспортного средства, которое могло бы выдержать атаки. Многим в армии это не понравилось, но как только командиры на местах узнали, что они доступны, они стали запрашивать MRAP тысячами. Несомненно, новая машина спасла жизни американцев. Эта маленькая, но важная иллюстрация поднимает вопрос о том, почему министру обороны понадобилось вмешаться, чтобы спасти жизни американских военнослужащих, сражающихся в далекой войне.

Машина действий приспосабливалась к ведению новейших войн, но она не всегда была сосредоточена на правильных проблемах.

В конце концов, Рамсфелд так отозвался о своих усилиях по переналадке машины действий, чтобы поставить ее на масштаб: "Я сделал приоритетом увеличение численности, возможностей, оборудования и полномочий сил специальных операций. К 2006 году мы увеличили их финансирование более чем на 107 процентов, удвоили число новобранцев и значительно улучшили их оснащение. Я утвердил Командование специальных операций (SOCOM) в качестве ведущего командования по планированию войны с терроризмом и выполнению задач". Он отметил ряд других изменений, направленных на то, чтобы придать силам специального назначения больший размах и маневренность. Но затем он не удержался и отметил, что не все его изменения были желанными. "Несмотря на то, что это были исторические изменения для вооруженных сил, они вызвали недовольство тех, кто был приверженцем обычной, традиционной армии".

Что поражает, когда смотришь на воспоминания Буша, Чейни, Рамсфелда, Тенета и многих, многих других, так это не только изменения, которые они ввели, но и то, что теракты 11 сентября привнесли в сознание каждого из них напряженную сосредоточенность, а точнее, менталитет, в соответствии с их ролью.

 

Как вспоминает Джордж Буш:

Слушая свой последний брифинг ЦРУ утром перед инаугурацией президента Обамы, я размышлял обо всем, что произошло после 11 сентября: красные сигналы тревоги и ложные тревоги, токсин ботулизма, который, как мы думали, убьет нас, и заговоры, которые мы сорвали. Прошли годы, но угроза не исчезла. Террористы нанесли удары по Бали, Джакарте, Эр-Рияду, Стамбулу, Мадриду, Лондону, Амману и Мумбаи. Мои утренние доклады разведки ясно говорили о том, что они намерены снова напасть на Америку.

После шока 11 сентября не было ни юридического, ни военного, ни политического плана противостояния новому врагу, отвергающему все традиционные правила войны. К тому времени, когда я покинул свой пост, мы создали систему эффективных антитеррористических программ, основанных на прочной правовой и законодательной базе.

Другими словами, Буш перенастроил машину и поставил ее на увеличение, хотя его утверждение о прочной правовой основе остается спорным.

Дик Чейни завершает свои мемуары, отмечая, что "нет ничего важнее, чем сохранить нацию в безопасности после разрушительных атак 11 сентября". Далее Чейни подробно защищает достижения администрации Буша, но не приносит извинений за решения, которые, по его мнению, были необходимы, чтобы избежать повторения ужасов 11 сентября, включая использование жестких допросов в качестве метода сбора разведданных. Размышляя об 11 сентября, Чейни вспоминает:

Я подумал о том, что в 1814 году город Вашингтон подвергся нападению англичан. Теперь, 187 лет спустя, Аль-Каида продемонстрировала, что может нанести сокрушительный удар по сердцу американской экономической и военной мощи. В этот день все наши представления о собственной безопасности изменились. Это был фундаментальный сдвиг.... Мы вступили в новую эпоху и нуждались в совершенно новой стратегии для обеспечения безопасности Америки. Первая война двадцать первого века будет не просто конфликтом нации против нации, армии против армии. Прежде всего, это будет война против террористов, которые действуют в тени, не боятся никаких сдерживающих факторов и используют любое оружие, которое попадет им в руки, чтобы уничтожить нас.

Джордж Тенет, директор ЦРУ при Буше, выражает почти такую же точку зрения: "Терроризм - это предмет повседневных кошмаров. Но дополнительный призрак террористической группы, обладающей ядерным оружием, - это то, что, как ничто другое, вызывает у меня бессонные ночи. Если соединить несколько нужных людей с необходимыми материальными средствами, то в результате одной атаки может погибнуть больше людей, чем от всех предыдущих террористических атак в истории". Разведка установила, вне всяких разумных сомнений, что Аль-Каида намерена сделать именно это".

С ужасающей ясностью видно, что не только сосредоточенность на терроризме позволила другим угрозам разрастаться и расти без должного внимания, но и ценности, священные для этой нации, были отброшены в сторону в спешке найти, зафиксировать, захватить или убить террористов и сорвать их планы. "Усиленный допрос" стал эвфемизмом для того, что большинство разумных людей назвали бы пытками. Черные объекты действовали без обычного надзора, как ясно из названия. Издевательства американских военных над иракскими заключенными в тюрьме "Абу-Грейб" запятнали репутацию нашей страны и стали призывным плакатом для экстремистов.

Тем не менее, 11 сентября стало определяющим моментом президентства Буша. Планы нападения были разработаны еще до избрания Буша. Когда произошла атака, стало очевидно, что нация не была готова к тому, что последует за ней. Если во время президентства Буша больше ничего не удастся сделать, необходимо было предотвратить или сорвать еще одну террористическую атаку масштаба 11 сентября или еще хуже. Если для этого нужно было поставить гаргантюанские машины предупреждения и действий на увеличение, администрация была полна решимости сделать это. Команда Буша была сосредоточена на привлечении Конгресса на каждом шагу, но они не ожидали действий Конгресса, чтобы принять решения, которые они считали необходимыми для защиты нации.

Оглядываясь на прошедшие двадцать лет, трудно передать всю остроту момента. Буш и его советники имели дело с атакой на сердце политической, экономической и военной мощи Америки. То, что они видели в этой бойне, было реальностью момента - почти три тысячи американцев, убитых в результате одной атаки, но также и ощущение того, что гораздо, гораздо худшее может еще произойти. Мысль о биологической или ядерной атаке, которая может убить многие тысячи или даже миллионы американцев, заставила их действовать и оказала мощное воздействие, которое направляло их решения в течение оставшихся лет президентства Буша. Это продолжалось и в годы правления Обамы, несмотря на то, что преемник Буша стремился вернуть страну к нормальной жизни. Мысль о том, что группа, действующая в тени, может нанести разрушительный вред, как выразился Чейни, отодвинула другие важные потребности в будущее. Как только машины предупреждения и действий были приведены в действие, оказалось трудно изменить фокус, даже для тех, кто, как Обама, проводил предвыборную кампанию, обещая сделать это.

В середине 2000-х годов, когда Facebook и другие социальные сети стали настолько заметны, они приобретали все большее значение для разведывательного сообщества . Информация из открытых источников всегда была целью для сбора разведданных. На память приходят старые фотографии советских аналитиков, читающих "Правду". На протяжении десятилетий ЦРУ финансировало Службу информации иностранного вещания, более известную под инициалами FBIS, которые произносятся как "фибис", за переводы иностранных газет и телепередач. Они пользовались большим спросом не только у правительственных аналитиков, но и у аналитических центров и университетских исследователей.

Но социальные сети предложили нечто новое. Это был способ узнать, что думают и делают реальные люди в режиме реального времени. Это давало возможность оценить не только мнение элиты, но инародные настроения. Энди Робертс был назначен ответственным за эту работу в Разведывательном управлении Министерства обороны. Он описал социальные сети как новую форму разведки с открытым исходным кодом, или OSINT. Он объяснил нам: "Многие молодые офицеры начали осознавать силу, стоящую за этим, особенно со стороны социальных сетей. И в течение, я бы сказал, примерно года, общаясь с командованиями [комбатантов], со службами, с людьми из разведывательного сообщества в целом, [мы] поняли, что нам действительно нужно создать основу".

Но осознать потребность и сделать ее реальной - две разные вещи. Робертс рассказал о перетягивании ресурсов в своей собственной организации. "Это, без шуток, было моей самой большой проблемой до самого конца: преобладающая мудрость заключалась в том, что это открытый исходный код. Это не стоит денег. Знаете, я могу пойти домой и найти это в Google. Вначале мне действительно многие старшие говорили это, и только после того, как мы провели активную кампанию, пытаясь донести до людей, что это не старый OSINT".

Далее он описал таланты, инструменты и создание новой дисциплины разведки. Он рассказал о наборе новой рабочей силы, которая не заинтересована в ношении галстуков на работу. Он говорил о необходимости использования машинного обучения и искусственного интеллекта для отсеивания пшеницы от плевел.

Помогая создать новую дисциплину разведки в сообществе, где есть соперники и скептики, он так описал свою задачу: "Это буквально как перебирать множество стогов сена, чтобы найти то, что вы хотите искать".

Все находятся в поисках неуловимой иглы.

Еще одним новшеством эпохи 11 сентября стало использование Интернета для использования мудрости толпы. Подобно тому, как информация из открытых источников оказалась бесценным дополнением к сокровищнице разведки, другие представители разведывательного сообщества экспериментировали с идеей о том, что информированные наблюдатели могут так же хорошо заглядывать в будущее, как и эксперты, а возможно, даже лучше. Деятельность по перспективным исследовательским проектам в области разведки, более известная под своей аббревиатурой IARPA, является одним из мест, где проводились такие эксперименты.

IARPA возникла как часть реформ, проведенных после 11 сентября. Идея заключалась в том, что в информационную эпоху разведывательному сообществу необходимы те же технологические достижения, которыми так долго гордилось Министерство обороны. Министерство обороны имело Агентство перспективных оборонных исследовательских проектов (DARPA), которое славилось тем, что шло на риск и создавало прорывные технологии, включая ARPAnet, предшественника современного интернета. Была надежда, что IARPA сможет сделать то же самое для разведывательного сообщества.

Попытки IARPA улучшить методы прогнозирования и применить аналитику больших данных к другим проблемам принесли потрясающие успехи - в том числе случаи, когда математики и инженеры по обработке данных оказывались лучше в прогнозировании, чем эксперты разведки.

Для того, чтобы аналитики были в тонусе, руководство IARPA регулярно устраивало "соревнования по предсказаниям", предлагая в качестве приза бесплатную пиццу.

IARPA также спонсировала масштабное многолетнее соревнование, направленное на проверку новых методов прогнозирования. Подробности хорошо изложены в книге Филипа Тетлока "Суперпрогнозирование: Искусство и наука предсказания". Именно Тетлок высказал ставшую знаменитой фразу о прогнозировании: "Средний эксперт был примерно так же точен, как шимпанзе, бросающий дротики". За фразой Тетлока о шимпанзе скрывается гораздо более длинная история, но можно резюмировать, что многие в предсказательном бизнесе работают немногим лучше среднего. Похожая логика приводит инвесторов к фондам, которые представляют крупные сегменты рынка, а не отдельные акции.

Даже когда IARPA изучала другие угрозы, а Соединенные Штаты отмечали двадцать лет со дня терактов 11 сентября, сохраняющиеся военные обязательства в отношении войн в Афганистане и Ираке являются прекрасными примерами неудач в отношениях "предупреждение - действие".

Возникновение ИГИЛ, как мы теперь ясно, хотя и с запозданием, понимаем, было угрозой чудовищной смертоносности. Первоначально президент Обама назвал ИГИЛ командой "младших классов" терроризма, но в 2014 году ИГИЛ захватил и стал править территорией Ирака и Сирии размером с Великобританию и вдохновлял на смертоносные атаки по всему миру - включая смертельные расстрелы приверженцев ИГИЛ в США. Оно остается угрозой и по сей день.

Как мы могли пропустить это и не принять меры? Это была проблема предупреждения или действия?

В данном случае это было и то, и другое, причем ответственность должны были разделить президент Обама и его старшая команда по национальной безопасности, военные командиры в Пентагоне и на Ближнем Востоке, а также офицеры на местах в Ираке.

Несколько высокопоставленных правительственных и военных чиновников, ныне находящихся в отставке, рассказали нам об оценках разведывательного сообщества, которые точно предвидели подъем мощной террористической организации в качестве преемника Аль-Каиды в Ираке. Однако эти чиновники признали, что оценки, как это часто бывает, были написаны осторожным, взвешенным, с одной стороны, и с другой стороны, языком, что воздействие и "конечное состояние" были открыты для интерпретации.

Старшие советники Обамы знали, что президент хочет уйти из Ирака, и очень сильно. Поэтому они взяли эти секретные оценки, подчеркнули неопределенность прогнозов и заверили президента : "Этого не произойдет", по словам одного отставного чиновника, который участвовал в обсуждениях.

Напротив, старший генерал, ныне находящийся в отставке, также участвовал в заседаниях высшего уровня по планированию военной миссии в Ираке и получал те же самые разведывательные данные. По словам этого генерала, который построил успешную карьеру, делая ставку на худшие сценарии, он и несколько других генералов глубоко прочли и поняли предупреждения о появлении в Ираке нового теневого противника, преемника "Аль-Каиды".

Но этот высокопоставленный чиновник сказал, что он также считает, что миллиарды долларов, потраченные на обучение и оснащение иракских сил безопасности под руководством американских военных советников на местах, сдержат поток нового кровопролития.

А на местах в Ираке? Мы не знаем ни одного человека, служившего в Ираке, который был бы уверен в иракской армии. Ни один военный офицер среднего звена не хочет говорить начальнику, что дела идут плохо. Таким образом, намеренно или из лучших побуждений, американские военные инструкторы, похоже, никогда не делились глубиной своих опасений по поводу хрупкости иракских сил безопасности. На местах в Ираке инструкторы видели отсутствие морального духа, широко распространенную коррупцию и кумовство, а также усиливающийся фракционализм между различными племенами и религиозными группами, которые составляли иракские силы безопасности. Да, эти офицеры регулярно подавали ситуационные отчеты, но никто не поднял красный флаг в командном звене, чтобы четко сказать, что эти иракские силы рухнут под ударом организованных антиправительственных боевиков.

Именно это и произошло. К ошибкам, связанным с неспособностью оценить рост ИГИЛ, добавилась кадровая ошибка. Поскольку численность американских войск продолжала сокращаться, оставалось все меньше и меньше солдат для работы в качестве "датчиков" на местах в Ираке. И хваленые беспилотники не могли восполнить этот недостаток.

По словам официальных лиц, участвующих в миссии, для наблюдения за спорными районами северного и западного Ирака предоставлялся всего один самолет Predator в неделю, в то время как в разгар войны их было несколько десятков. Американская разведка не смогла увидеть тщательно рассчитанные усилия по подрыву гражданской власти, предпринятые нарождающимся ИГИЛ в ходе четырехлетней безжалостной кампании, в ходе которой были убиты тысячи местных иракских правоохранителей и военных, а также пробагдадские племенные и гражданские лидеры. Важные муниципальные службы и инфраструктура были уничтожены взрывами автомобилей и атаками террористов-смертников, пока население не было вынуждено подчиниться.

Да, разведывательное сообщество предупреждало о росте ИГИЛ. Но высшее руководство услышало лишь неуверенную трубу... а за ней последовали смерть и катастрофа.

И неспособность принять точные описания коррупции и неудачных усилий в Афганистане были провалами не менее значительными.

Ужасающий крах американской политики в Афганистане летом 2021 года - и крах афганских сил безопасности и правительства, спонсируемых Соединенными Штатами на триллионы долларов в течение двадцати лет, - прошел по аналогичному пути, но с одним важным отличием. Единственными, кто не знал о хрупкости афганских сил национальной безопасности и обороны, были те, кто не обращал на это внимания.

Предупреждающее сообщество хорошо знает миф о Кассандре, троянской жрице, благословленной богами способностью ясно видеть будущее, но проклятой богами за то, что ей никогда не верят.

Кассандра, познакомься с Джоном Сопко, специальным генеральным инспектором по восстановлению Афганистана (SIGAR), который является реальным аналогом мифической жрицы в Вашингтоне. Его задача - следить за сотнями миллиардов долларов, потраченных на восстановление Афганистана, в частности, на силы безопасности и обороны.

Ежеквартальные отчеты Сопко Конгрессу были агрессивными, непоколебимыми, с ясным взглядом. Любой, кто уделял хоть малейшее внимание оценкам SIGAR, не мог быть удивлен тем, что силы национальной безопасности и обороны Афганистана быстро растаяли после объявления президентом Джо Байденом о полном выводе войск США из страны летом 2021 года, краха государственного порядка, который расчистил путь для прихода к власти талибов и разрушения мечты миллионов простых афганцев.

"После всех денег, 86 миллиардов долларов и 20 лет, почему мы увидели такие плохие результаты?" спросил Сопко. "Вас это не должно удивлять, если вы читали наши отчеты. По крайней мере, в течение девяти лет, что я там нахожусь, мы подчеркивали проблемы с нашей миссией по обучению, консультированию и оказанию помощи афганским военным".

В армии есть понятие "намерение командира". Подобно аксиоме кантри: "Если вы не знаете, куда идете, подойдет любая дорога", "Намерение командира" должно устанавливать четко определенные этапы для достижения желаемой цели. Однако в своих отчетах Сопко критиковал американских военных за то, что они "перемещают целевые посты каждый раз, когда мы смотрим на инструменты оценки". Наши американские военные меняли цели и говорили: "О, нет, нет, это не тот тест, который вы хотите провести"". В его докладах поднимались серьезные вопросы об устойчивости высокотехнологичного оборудования, которое Соединенные Штаты предоставили афганским войскам, многие из которых были почти неграмотными. Кроме того, в его докладах содержалось предупреждение об отсутствии устойчивой логистики для поддержки афганских войск, в частности, военно-воздушных сил. И, конечно, они выявили коррупцию, которая лишала солдат на местах топлива, продовольствия, патронов - и воли к борьбе с талибами.

"В 1800-х годах Наполеон сказал, что армия движется на животе", - сказал нам Сопко. "И это действительно так. И если вы ожидаете, что афганские военные завоюют сердца и умы афганского народа, вы должны завоевать сердца и умы афганских военных. Если вы не платите им, не кормите их, не поддерживаете их, не предоставляете пособия вдовам и сиротам на регулярной основе, у вас нет возможностей для медицинской эвакуации, тогда средний афганский солдат говорит: "За что, черт возьми, я умираю?"".

Сопко выбрал два слова, чтобы объяснить, почему политики в Вашингтоне не прислушались к предупреждениям о пустоте афганских сил безопасности: высокомерие и лживость.

Первое - это высокомерие, что мы можем каким-то образом взять страну, которая была пустынной в 2001 году, и превратить ее в маленькую Норвегию за этот промежуток времени. Другое дело - лживость. Мы преувеличивали - наши генералы, наши послы, все наши чиновники - перед Конгрессом и американским народом , что мы только что повернули за угол. Мы почти готовы повернуть за угол. Мы можем привести вам главу и стих о том, сколько наших генералов говорили о том, что мы почти готовы к победе. Ну, мы так повернули, что развернулись на 360 градусов. Мы были как вершина.

Мы должны быть честны перед собой и перед американским народом, который платит за это. Не только деньгами, но и кровью и сокровищами. Это сложный вопрос, но если собрать их все вместе, то вот почему мы получили то, что получили.

Продолжающаяся пандемия, угроза нескончаемых пожаров на американском Западе, война России с Украиной и все более агрессивные действия Китая в отношении Тайваня пробудили Америку от двадцати с лишним лет сосредоточенности на терроризме и Ближнем Востоке. Угроза, возникшая в результате терактов 11 сентября, была существенной, но не экзистенциальной. А Усама бин Ладен, организатор этих терактов, был убит в мае 2011 года.

Это было более десятка лет назад. Тем временем наступила новая эпоха опасности. Угрозы включают в себя новые виды оружия и новые угрозы, точно так же, как и традиционное соперничество великих держав и новые сверхдержавы. Высокий риск был с пугающей ясностью определен в конце 2022 года четырехзвездным адмиралом, который командует ядерным арсеналом Америки.

"Этот кризис на Украине, в котором мы сейчас находимся, это всего лишь разминка", - сказал адмирал Чарльз Ричард, командующий Стратегическим командованием США . "Грядет большой. И пройдет не так много времени, прежде чем мы подвергнемся таким испытаниям, каким не подвергались уже давно. Мы должны сделать некоторые быстрые, фундаментальные изменения в том, как мы подходим к обороне этой страны". Оценивая угрозу со стороны России, он добавил: "Текущая ситуация наглядно демонстрирует, как выглядит ядерное принуждение и как вы или не вы противостоите этому".

Затем он переориентировался с агрессии Москвы на растущую мощь Пекина. "Когда я оцениваю наш уровень сдерживания в отношении Китая, корабль медленно тонет. Он тонет медленно, но он тонет, поскольку, по сути, они вводят потенциал в строй быстрее, чем мы", - сказал он. Если эти кривые будут продолжаться, предупредил адмирал Ричард, то баланс в отношениях с Пекином больше не будет определяться тем, "насколько хороши наши командиры или насколько хороши наши силы. Их у нас будет недостаточно. И это очень ближайшая проблема".

 

ЧАСТЬ II. СОПЕРНИЧЕСТВО ВЕЛИКИХ ДЕРЖАВ И НОВЫЕ СВЕРХДЕРЖАВЫ

 

ГЛАВА 3. Китай

 

Более трех десятилетий специалисты в США обсуждали значение и последствия превращения Китая в ведущую экономическую и военную державу. Для деловых кругов США развитие Китая означало возможности для бизнеса в виде новых рынков и возможности производить товары по гораздо более низким ценам. Для потребителей это означало более дешевые товары и их большое количество - от бытовых товаров в магазинах Dollar Store или Big Lots до телевизоров с большим экраном в Best Buy или местном Walmart. Для более специализированных сообществ, заинтересованных в развитии человеческого потенциала, появление Китая означало, что более миллиарда человек получат шанс вырваться из нищеты и войти в средний класс. Но для военных специалистов это был гораздо более мрачный знак. Появление Китая потенциально означало появление нового соперника, способного бросить вызов стратегическим и коммерческим интересам США в Тихоокеанском регионе и угрожать союзникам США.

На протяжении большей части 1990-х и 2000-х годов эти различные точки зрения на Китай и его развитие шли примерно параллельно. Доминирующая позиция бизнеса - наряду со многими в политических и руководящих кругах - заключалась в том, что экономическое развитие Китая будет сопровождаться изменениями в политике. С течением времени власть Коммунистической партии будет меняться по мере того, как Китай будет становиться более "регулярной" страной, вносящей свой вклад и пользу в большую международную систему. Иногда высказывалось мнение, которое звучало примерно так: то, что не может длиться долго, не будет длиться долго, то есть Китайская коммунистическая партия (КПК) не сможет удержать контроль над растущим экономическим мегалитом. Эта линия мышления привела к развитию позиции, что время на нашей стороне, потому что развитие Китая заставит КПК оценить преимущества более крупной международной экономической системы, которая приносит Китаю богатство и процветание. Растущий хор в американских и европейских кругах призывал Китай стать ответственной заинтересованной стороной, то есть конструктивным игроком в рамках существующей международной системы.

В то же время многие аналитики в области национальной безопасности наблюдали за усилиями Китая по модернизации вооруженных сил с растущей тревогой - если Китай будет использовать весь набор военных возможностей, которые он разрабатывает, особенно ракеты и возможности целеуказания, многие задавались вопросом, будут ли у вооруженных сил США и их региональных партнеров необходимые возможности для ответа в случае нападения на американские объекты или союзника США. Тем не менее, в условиях, когда войны в Афганистане и Ираке требовали постоянного внимания, дебаты о растущей военной мощи Китая проходили на заднем плане, в основном среди специалистов, и им приходилось конкурировать за внимание высших политических чиновников.

Параллельные точки зрения - Китай как место для ведения бизнеса и Китай как растущая угроза - сошлись вскоре после прихода Си Цзиньпина к власти в качестве лидера Коммунистической партии Китая в 2012 году. Вскоре после прихода Си Цзиньпина к власти он начал говорить о двух конкурирующих международных системах, а не об одной, о растущем доминировании Китая на мировой арене и о том, как Китай будет использовать свою военную мощь в случае необходимости. Бизнес-сообщество стало более настороженным, а военное сообщество стало более единодушно говорить о природе военной мощи Китая - военной мощи, которая была более реальной, чем воображаемой.

Это напряжение было хорошо отражено в постоянной политике США в отношении Тайваня, которая проводилась на протяжении десятилетий. Известная как "стратегическая двусмысленность", эта политика поддерживала развивающиеся демократические традиции Тайваня, но была осторожной в отношении того, к чему они могут привести, если это означает, что Тайвань однажды провозгласит независимость. Со времен Джимми Картера Соединенные Штаты придерживаются политики "одного Китая", которую некоторые называют подходом "одна страна - две системы". Если путь Тайваня к демократии также приведет его к независимости, Соединенные Штаты сохраняют право на "двусмысленность" в отношении того, встанут ли они на защиту Тайваня. В противном случае, если материковый Китай попытается силой подчинить себе Тайвань, Соединенные Штаты сохраняли возможность выступить в защиту Тайваня. Разумеется, политики понимали всю сложность и потенциально трудный выбор, которым наполнено пространство между декларацией независимости Тайваня и неспровоцированным нападением со стороны материка. Это политическое пространство действительно было наполнено двусмысленностью.

На этом фоне в 2021 году генерал Марк Милли, председатель Объединенного комитета начальников штабов, высказался после того, как Китай испытал новую ракету, которая могла лететь с беспрецедентной скоростью и достигать целей по всему миру, потенциально с ядерным оружием. Появление этого оружия стало своего рода шоком для военного и политического сообщества. Конечно, за последние два десятилетия Китай добился больших успехов в развитии своих военно-технических возможностей. Но это выглядело иначе. Это был серьезный шаг вперед, вызывающий беспокойство.

"Я не знаю, можно ли назвать это моментом Спутника, но я думаю, что это очень близко к этому", - сказал генерал Милли Дэвиду Рубенштейну, миллиардеру и филантропу, ведущему шоу интервью на Bloomberg Television. Испытания, сказал Милли, были "очень значительным технологическим событием", которое "приковало к себе все наше внимание". По мнению других наблюдателей, реакция генерала Милли была скорее WTF или, более вежливо, what the heck moment. Об интересе Китая к гиперзвуковому оружию известно уже много лет.

Действительно, это было довольно необычное заявление, учитывая, что американские военные и разведка уже много лет наблюдают за китайской программой гиперзвуковых ракет - ракет, которые летят со скоростью, превышающей скорость звука более чем в пять раз. Тем не менее, челюсть отвисла не только от того, что мы увидели испытание, но и от того, что оно, по всей видимости, прошло успешно.

Самое удивительное в этой разработке, пожалуй, то, как Китай может применить новое оружие, если оно окажется жизнеспособным. Более традиционная баллистическая ракета запускается из точки А в точку Б. Она летит по длинной дуге, и ее траекторию можно определить почти сразу после запуска. Соединенные Штаты разместили спутники для обнаружения таких запусков, чтобы предупредить о готовящейся ракетной атаке. Траектория полета ракеты из Китая или России обычно проходит над Северным полюсом, поэтому массив датчиков и ограниченные средства защиты от ракетного нападения, созданные изначально для защиты от возможного нападения Северной Кореи, также предназначены для обнаружения и перехвата ракет, летящих над Северным полюсом. С этой новой ракетой Китай может решить пролететь над Южным полюсом, где мало датчиков и нет эффективной защиты. Это продемонстрировало бы способность КПК достигать далеких целей, не проходя сквозь зубы американской сети противоракетной обороны. Говоря простым языком: если Китай захочет напасть, то теперь он может ударить по Америке ракетами, которые могут пройти относительно незамеченными.

Генерал Джон Хайтен в то время был заместителем председателя Объединенного комитета начальников штабов. Он попытался вписать испытание Китаем гиперзвуковой ракеты в контекст. Хайтен заканчивал свою службу в Пентагоне и был разочарован медлительностью процессов в Пентагоне. Для Хайтена важно было не только то, чего добился Китай, но и то, что Китай взял на себя обязательства в рамках более масштабных усилий. "Я думаю, что за последние пять лет, а может и дольше, Соединенные Штаты провели девять гиперзвуковых испытаний. За это же время, я не могу назвать точное число, потому что это будет засекречено... китайцы провели сотни. Однозначные цифры по сравнению с сотнями - не самое лучшее место".

Удивленные и медлительные. Как отметил генерал Хайтен, не самое лучшее место.

Хайтен обеспокоен ракетными программами Китая и его общими усилиями по военной модернизации. "Так что в ближайшей перспективе нужно беспокоиться о России, но называть Китай угрозой, набирающей обороты, - это полезный термин, потому что темпы, с которыми движется Китай, просто ошеломляют. Темпы, которыми они движутся, и траектория, по которой они движутся, превзойдут Россию и Соединенные Штаты, если мы не сделаем что-нибудь, чтобы изменить это. Это произойдет".

Но почему это стало неожиданностью? Неужели Соединенные Штаты пропустили важное предупреждение по Китаю и не предприняли необходимых действий?

Эндрю Маршалл был продуктом момента первого Спутника. Он получил образование экономиста в Чикагском университете и работал в RAND, исследовательской организации в Санта-Монике, Калифорния, в первые дни холодной войны. Маршалл, входивший в когорту, которую автор Фред Каплан назвал "волшебниками Армагеддона", был среди очень избранной группы людей, которые помогали формировать политику в начале холодной войны. Их целью было избежать ядерной войны, и для этого им пришлось создать совершенно новую дисциплину. Это означало разработку новых идей и применение методов к самой актуальной угрозе национальной безопасности того времени - ядерной войне. Никогда ранее в истории две страны не имели возможности уничтожить друг друга в ходе короткого обмена оружием. Это была совершенно новая проблема, которая требовала совершенно нового мышления. Среди идей, которые они разработали, было применение теории игр к вопросам национальной безопасности. Теория игр уже несколько десятилетий существовала в области экономики, но она не применялась к проблемам национальной безопасности. Эта когорта создала новые логические игры, такие как "дилемма заключенного", которая и по сей день преподается в аспирантуре по всей стране. Идеи, подобные дилемме заключенного, стали результатом привлечения лучших умов к самым сложным мировым проблемам.

Маршалл и его коллеги собрались в уникальное время в истории США. Все крупные университеты имели исследовательские отделы, но лишь немногие, если вообще какие-либо, институты собирали лучших специалистов и работали в разных дисциплинах. В RAND экономисты работали с инженерами. Статистики работали с логистами. Историки работали с биологами и антропологами. Когда профессора университета не преподавали летом, они собирались со своими друзьями и коллегами в Южной Калифорнии, всего в квартале от знаменитого Muscle Beach. Именно здесь оживали новые идеи - не только идеи о том, как избежать ядерной войны, но и мощные идеи, получившие распространение в социальных науках - теория игр, теория систем и многое другое.

Много лет спустя Маршалл прославился как известный стратег и футурист Пентагона, который руководил малоизвестной, но очень уважаемой организацией под названием Офис чистых оценок. Более того, среди своих почитателей он был известен как "Йода Пентагона". Верный своему прозвищу , Маршалл предвидел, что будет дальше. В начале 1990-х годов он спонсировал серию военных игр, посвященных тому, как современные китайские вооруженные силы могут сорвать военные планы США по защите Тайваня в Тихом океане. Результаты были тревожными, даже шокирующими. Снова и снова современные китайские вооруженные силы побеждали США в их собственной игре. Стратегии, которые разработали варгеймеры, создали совершенно новый язык. Такие выражения, как "анти-доступ" и "отказ в доступе", становились все более и более заметными среди инсайдеров оборонной промышленности. Участники игры быстро поняли, что они могут внедрить военные технологии - технологии, которые были вполне доступны китайским военным и промышленникам, - которые помогут китайским военным сделать территорию, непосредственно окружающую Китай, зоной "недопущения" для других военных сил. Сочетание датчиков дальнего действия и высокоточных ракет, способных поражать взлетно-посадочные полосы по всему региону, могло остановить на своем пути военные силы США, пытающиеся развернуться в этом регионе. Без близлежащих взлетно-посадочных полос или авианосцев в радиусе действия для управления ударными самолетами, вооруженные силы США будут в значительной степени устаревшими. Это связано с тем, что Соединенные Штаты зависят от своих самолетов - как военно-морских, так и военно-воздушных - для защиты от нападений на своих союзников.

Со временем другие повторили результаты Маршалла. К концу 1990-х годов было достигнуто общее понимание того, что у Китая есть выигрышная рука, которую он может разыграть в будущем, если решит это сделать. Значительная часть внимания была сосредоточена на защите от нападения на Тайвань, но те же возможности, которые позволили бы Китаю вторгнуться на Тайвань и обеспечить его безопасность, также давали ему способность оказывать более значительное региональное доминирование. Это заставило руководителей Пентагона призвать к трансформации вооруженных сил США. Действительно, это было внешней критикой Национальной оборонной комиссии 1997 года, которая озаглавила свой доклад "Трансформация обороны". Некоторые военачальники пытались подтолкнуть к действиям свои собственные военные службы. На протяжении более чем двух с половиной десятилетий звучали заявления и декларации, рабочие группы по таким темам, как "воздушно-морской бой", и такие выражения, как "поворот", но не было последовательного ответа. На фоне других событий, особенно войн на Ближнем Востоке, часто говорили, что время на нашей стороне. Пока оно не стало таковым.

Китай, со своей стороны, почувствовал укор неловкости после кризиса в Тайваньском проливе в 1995 и 1996 годах. В ответ на вольные разговоры о независимости среди тайваньских лидеров Китай начал серию ракетных испытаний, обстреливая то одну сторону Тайваня, то другую. В то время Уильям Перри был министром обороны. Он был старым артиллерийским офицером и знал, что значит "взять цель в скобки". Если можно было стрелять в одну сторону, а затем в другую, это также означало, что можно было поразить цели посередине. Ракетные испытания были задуманы как предупреждение лидерам Тайваня - не подчиняться или подвергнуться наказанию. В ответ Соединенные Штаты направили в регион два авианосца. На самом деле прибыл только один, но этого было достаточно, чтобы дать понять, что Соединенные Штаты серьезно намерены защищать свои интересы и что Китаю нужно отступить. Теперь именно Китаю было приказано придерживаться линии поведения. Коммунистическая партия и вооруженные силы Китая были глубоко смущены этим эпизодом, как неспособностью обуздать своенравное руководство Тайваня, так и очень заметной и провокационной реакцией США. Отправив свои авианосцы, Соединенные Штаты нажали на кнопку, которую аналитик ЦРУ по Китаю Джон Калвер назвал "Америка побеждает". В то время китайские военно-воздушные силы не составляли конкуренции американским. Простое появление означало победу Америки. Китай отступил, но его лидеры были полны решимости никогда больше не быть неподготовленными в случае повторения кризиса в Тайваньском проливе. Это привело к активной дипломатической кампании по отделению Тайваня от своих партнеров и началу агрессивной военной модернизации, которую американские наблюдатели за Китаем напрямую связывают со смущением Китая из-за Тайваня. Эти усилия по модернизации продолжаются и по сей день. С точки зрения КПК, время было на их стороне. Китай был намерен модернизировать свои вооруженные силы, и ему требовалось время, чтобы выполнить эту работу. Китай также знал, что Соединенные Штаты после событий 11 сентября и во время войны на Ближнем Востоке были заняты другими проблемами.

В течение следующих двадцати лет в военных кругах Америки было много разговоров о Китае, но мало действий. Только после того, как Джеймс Мэттис стал министром обороны в 2017 году, растущая военная мощь Китая стала центральным пунктом оборонной политики США, хотя предыдущие главы Пентагона на словах говорили о повороте к Китаю. Джим Мэттис, четырехзвездный генерал корпуса морской пехоты, сделавший себе имя на Ближнем Востоке, понял, что нужно что-то делать.

В декабре 2018 года Мэттис представил новую стратегию в речи в Библиотеке Рейгана, которая привлекла внимание слушателей. В то время он наслаждался своим положением на вершине военного мира. Исполнив национальный гимн, он пошутил в своем вступительном слове, что отсутствие музыкальных талантов привело его к карьере пехотинца морской пехоты. Легкий тон его замечаний, сказанных человеком, которого некоторые называют "монахом-воином", создавал ощущение, что он наслаждается моментом.

Затем Мэттис стал серьезным. Он был нанят президентом Трампом, чтобы встряхнуть ситуацию в Пентагоне, и он сделал это так, как многие, возможно, не ожидали. Его речь была сигналом к серьезным изменениям в направлении. В течение последнего года он и его команда в Пентагоне работали над новой Стратегией национальной обороны, которая должна была определить курс на расходование более 3,5 триллионов долларов в течение следующих пяти лет.

Мэттис наклонился; он хотел, чтобы аудитория поняла, что глубокие уроки прошлого не прошли для него бесследно. Он решительно сказал:

Историю не смущает, что происходит, когда демократия допускает ослабление своей силы. Мы видим это в нашей собственной истории. Осан, Корея, 1950 год, солдаты из оперативной группы "Смит" вступили в бой с вражескими танками, вооруженными устаревшими базуками, неспособными поразить цель. Мы можем считать, что в наше время такого не может произойти. Но если та же Америка, которая победила Третий рейх во Второй мировой войне, смогла всего за пять лет забыть с трудом усвоенные уроки Анцио, Нормандии и Балдж, то и мы в нашем поколении можем это сделать.

Мэттис объявил, что его страна, его министерство, его вооруженные силы, его Корпус морской пехоты не готовы к угрозам, которые нарастают со стороны Китая и России, и что пришло время изменить направление. Он объявил о смене стратегии, чтобы сосредоточиться на угрозах, исходящих от того, что Пентагон теперь называет соперничеством великих держав, или иногда сокращенно GPC. Он ясно дал понять, что настало время изменить направление. Он бросал вызов не только военным, но и всей стране в целом - миру промышленности и финансов, а также армии.

Чтобы никто не сомневался в уверенности Мэттиса в своей способности повернуть государственный корабль, в заключение он сказал следующее: "Мы, , - американцы. Мы не зрители на дуге истории. Мы творим историю".

Помимо дружеского форума и дружеского приема, Мэттис предупреждал широкое сообщество национальной безопасности о том, что Соединенные Штаты растрачивают, а возможно, уже растратили, свое преимущество в военных технологиях и не в состоянии конкурировать с другими великими державами. Хотя другие уже высказывали подобные соображения, Мэттис стал первым министром обороны, который заявил об этом публично. Он оставался министром обороны еще чуть больше года, пока спор с президентом Трампом по поводу политики в отношении Сирии не привел к его отставке. Преемник Мэттиса, Марк Эспер, продолжил реализацию приоритетов, которые заложил Мэттис.

И дело не в том, что некоторые не пытались сделать это раньше. Более чем за пятнадцать лет до этого Ричард Данциг заглянул в будущее. Данциг был министром ВМС в последние годы администрации Клинтона. Незадолго до этого он был заместителем министра ВМС. Данциг - мозговитый, очень мозговитый. На третьем этаже его дома в Вашингтоне, округ Колумбия, находится кабинет, заполненный книгами. Свет льется с обоих концов комнаты, и у него есть деревянное офисное кресло, где он думает, разговаривает и пишет. Он много думает. У него юридическое образование в Йеле и докторская степень в Оксфорде. После окончания Йельского университета он работал клерком у судьи Байрона Уайта.

Данциг обладает широким политическим мышлением и склонностью юриста к деталям. Он умеет в считанные секунды вникнуть в суть вопроса, в то время как у других на это могут уйти минуты или часы. Опередить его, не говоря уже о том, чтобы идти с ним в ногу, - задача не из легких. Одним из тех, кто хорошо справлялся с этой задачей, был Боб Ворк, полковник морской пехоты и военный помощник Данцига. Позже он стал заместителем министра обороны, как мы увидим.

Когда Данциг был министром ВМС, он написал документ о будущих рисках безопасности. Он назвал его "Большая тройка: Наши величайшие риски безопасности и способы их устранения". Трудно представить, чтобы военный секретарь писал, будучи руководителем, но это в его характере. У него есть склонность заглядывать за углы. В своей работе Данциг размышляет о требованиях времени. Он отмечает: "За пределами настоящего лежат другие, возможно, даже более важные, долгосрочные вопросы".9 Китай был одним из них.Китай был одним из них. Как и Энди Маршалл, Данциг призывал к стратегии сдерживания "с целью предотвращения военного соперничества с нами". Он обращал внимание на необходимость сосредоточиться на будущем. "В Министерстве обороны настоящее удобно, а прошлое вводит в заблуждение. Ничто так не соблазняет, как успех: зачем что-то менять, если существующий метод ведения дел только что доказал свою победу в длительном соревновании?". Предостережение Данцига сегодня больше похоже на стратегию хеджирования, чем на конкурентную стратегию. Он видел плюсы в интеграции России и Китая в мировую экономику и в принятии стратегии сдерживания, чтобы убедить потенциальных соперников в отсутствии необходимости конкурировать. Он использует пример военно-морского флота США, защищающего поставки нефти из Персидского залива. Если линии поставок гарантированы, то зачем другому конкуренту строить флот, чтобы делать то же самое.

Спустя годы в Вашингтоне Данциг рассказал нам о том, как в конце 1990-х годов он пытался разработать более целенаправленный подход к Китаю. Он сделал это в типичной для Данцига манере. Найти интересных, вдумчивых людей и заставить их задуматься над его проблемой.

Я организовал за кулисами в правительстве так называемую "Китайскую группу". Мы собирались нерегулярно по субботам, и это стало местом, где можно было поговорить о Китае раз в шесть недель или около того. Это было действительно замечательно. Это привело к решению, что я поеду в Китай в октябре 2000 года. И это было своего рода центральным событием, чтобы заложить основу. На поездки в Китай было наложено эмбарго, люди не ездили и т.д. Китайцы приняли это. Я думаю, у китайцев была теория, что [Эл] Гор будет избран, а я буду министром обороны, и поэтому им нужно [познакомиться с его ключевыми советниками], это была хорошая инвестиция.

Я предпринял героические усилия, чтобы перейти на китайское время перед отъездом, чтобы быть более дееспособным. Я приехал и поужинал с главой Восточного флота, который занимается Тайванем. Все было очень вкусно. Я лег спать в три часа ночи, и меня разбудили. Корабль [USS] Cole был разбомблен. И я решил, что должен вернуться.

Раннее проявление масштабирования. "Это пример того, как терроризм [затмил другие угрозы]. Даже когда я сосредоточился на своих китайских делах, я был очень осведомлен о некоторых террористических проблемах, но потом они как бы обогнали меня. Это физический, осязаемый пример".

Вскоре после этого Эл Гор проиграл выборы. Был назначен новый министр военно-морского флота, последовали теракты 11 сентября, и следующие два десятилетия Соединенные Штаты проведут на Ближнем Востоке.

Дональд Рамсфелд будет работать министром обороны при новоизбранном Джордже Буше-младшем. Буш был избран на пост президента с обязательством преобразовать вооруженные силы в высокотехнологичные. Он проводил свою кампанию с идеей пропустить поколение военных технологий, чтобы обеспечить Соединенным Штатам хорошие позиции для сохранения своего лидерства. Буш и его команда наблюдали за тем, как Китай превращается в крупную экономическую и военную державу, хотя в то время они не говорили об этом, опасаясь обидеть ведущих руководителей промышленности, которые все еще рассматривали Китай как крупный рынок.

Но когда террористы атаковали страну 11 сентября, Буш и его команда вскоре обнаружили, что ведут две нетрадиционные войны на Большом Ближнем Востоке - одну в Афганистане, которая рассматривалась как война необходимости; другую в Ираке, которая рассматривалась как война по выбору. Официальная точка зрения заключалась в том, что было время стабилизировать ситуацию на Ближнем Востоке, а затем сосредоточиться на Китае, что конкуренция в области военных технологий приближается, но еще не наступила. Нация могла закончить решение проблем сегодняшнего дня, а затем обратиться к проблемам завтрашнего дня. Роберт М. Гейтс, второй министр обороны при Буше и первый при Обаме, публично укорял тех высших генералов, которые казались слишком озабоченными будущими войнами, что Гейтс называл future-war-itis, и недостаточно внимательными к текущим. Фактически, некоторые утверждают, что он уволил министра и начальника штаба ВВС отчасти на этих основаниях, хотя в своих мемуарах он отвергает эту точку зрения. Но никто, ни Буш, ни Обама, ни Трамп, не предполагал, что войны, начавшиеся в Афганистане в 2001 году и в Ираке сначала в 1990 году, а затем в 2003 году , все еще будут волновать Америку почти двадцать лет спустя, причем вероятность успеха будет невелика.

К середине 2000-х годов некоторые военнослужащие ВВС все больше беспокоились по поводу военной модернизации Китая. Среди них был и генерал Хоуи Чандлер. Он был воспитанником ВВС после Вьетнама. Он окончил Академию ВВС в 1974 году, поступил на летную службу в ВВС и прошел подготовку в качестве пилота-истребителя. Это означало, что он летал на F-15 и F-16, самых мощных истребителях той эпохи. Чандлер получил все летные и штабные назначения, которые ассоциируются с первоклассным офицером, иногда известным как "быстрый летчик". Он выполнил несколько заданий в Европе, но большинство его оперативных заданий было на Тихом океане. К 2007 году Чандлер стал четырехзвездным генералом и командующим Тихоокеанскими военно-воздушными силами - высшей должностью ВВС в Тихоокеанском регионе.

На карьеру Чандлера сильно повлияло пристальное внимание ВВС к оперативному совершенству. В трудные вьетнамские годы ВВС понесли значительные потери от советских войск Северного Вьетнама. Не менее важно и то, что ВВС были разочарованы своей неспособностью уничтожать неподвижные цели во время войны. Многочисленные мосты и другие неподвижные цели оставались неповрежденными, поскольку самолеты того времени были неспособны наносить точные бомбовые удары. Поэтому приходилось вылетать на дополнительные задания, что подвергало все больше и больше пилотов обстрелу с земли.

Когда война во Вьетнаме подошла к концу, ВВС были полны решимости решить эту проблему путем совершенствования оружия, целеуказания и, что, возможно, наиболее важно, обучения - ключей к успешному уничтожению цели. Кроме того, самолеты должны были быть лучше защищены от наземного огня противника. Сокращенное обозначение огромного количества усовершенствований этой эпохи - точностьи скрытность. Упор на точность включал в себя отправку в космос спутников GPS. Упор на скрытность позволил самолетам летать более безопасно в присутствии вражеского наземного огня, поскольку их было нелегко обнаружить радаром - самолет весом в сорок восемь тысяч фунтов выглядел на радарном изображении как птичка весом в 1,5 фунта. Эти изменения, которые одни называют революцией в военном деле, а другие - "вторым смещением", были в полной мере продемонстрированы во время войны. В полной мере проявились во время войны в Персидском заливе 1991 года. Конечно, ВВС понесли потери во время войны в Персидском заливе, включая пилотов, которые были взяты в плен, но потери были гораздо меньше, чем когда-либо ранее в боевых действиях. Более того, в полной мере проявилась современная точность. Цели, как правило, уничтожались с одного вылета. Требовалось гораздо меньше оружия, а воздействие на возможности и моральный дух противника было сокрушительным. Вместо подсчета количества вылетов, необходимых для уничтожения одной цели, ВВС и ВМС начали подсчитывать количество целей, которые можно было уничтожить одним вылетом. Воздушная мощь вступила в свои права и стала оружием выбора для американских политиков.

После войны в Персидском заливе ВВС были призваны на Балканы, в Афганистан и снова в Ирак. Это вызвало интенсивные дебаты среди военных служб о современном использовании воздушной мощи. Одни считали, что ВВС могут играть доминирующую роль в будущих военных операциях, другие были более осторожны, не желая преувеличивать значение воздушной мощи. В крайнем случае, некоторые предполагали, что в будущем армии будут менее актуальны, что, конечно, не было хорошо воспринято сторонниками армии. На самом деле, современная воздушная мощь создала новый американский способ ведения войны. После того, как она доказала свою эффективность в Первой войне в Персидском заливе, она стала предпочтительным военным инструментом.

Таково было состояние современных вооруженных сил США - Соединенные Штаты сохраняли доминирующее положение, или то, что некоторые называют превосходством, над своими региональными противниками - когда Чандлер принял командование Тихоокеанскими ВВС в 2007 году. Но Чандлер и один из его ключевых заместителей, полковник Марти Нойбауэр, знали, что у ВВС есть проблема. Они хотели тихо привлечь внимание к этой проблеме, пока не стало слишком поздно ее решать.

Чандлер и Нойбауэр были хорошо осведомлены о более ранней работе по военным играм Net Assessment, которая показала, что Китай получает преимущество над военными возможностями США. Оба занимали штабные должности в Пентагоне, когда "трансформация" стала важной частью лексикона Министерства обороны, чем-то вроде жужжащего слова, если не серьезным исследованием, а воздушная мощь имела своих сторонников в Пентагоне, Белом доме и Конгрессе. Они также были на своем месте, когда их военная служба добилась ошеломляющих успехов в Афганистане в 2001 году и Ираке в 2003 году, но затем эти успехи превратились в тупик, поскольку повстанческие силы укоренились в обеих зонах боевых действий. В то время все внимание было приковано к перелому в войне в Ираке с помощью переброски сил под командованием генерала Дэвида Петреуса. Но проблема Чандлера и Нойбауэра заключалась в совершенно другом.

Тип воздушной войны, который привел к таким огромным успехам против Ирака в 1991 году, а затем на Балканах, в Афганистане и Ираке, снова предполагал полеты большого количества самолетов на относительно короткие расстояния против преимущественно необороняемых целей. Это стало возможным благодаря использованию самолетов-невидимок на ранних этапах операции для атаки известных систем ПВО противника, а затем большим количеством истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков для поражения наземных целей, включая движущиеся цели, такие как танки и грузовики. Появление высокоточного оружия сделало возможным такое прицеливание и заставило наземные силы прятаться или подвергаться изматывающим атакам. Именно сочетание современной воздушной мощи с современными наземными силами позволило сухопутным войскам США приблизиться к Багдаду в течение нескольких недель после начала наступления.

Однако все это требовало передовых баз для наземных и воздушных сил и всей необходимой вспомогательной инфраструктуры - топлива и технического обслуживания, не говоря уже о продовольствии и воде, а также людей, техники и оборудования. На момент начала Второй войны в Персидском заливе (т.е. войны в Ираке) американские войска могли действовать с абсолютной промышленной эффективностью. Но войскам требовалось убежище - территория, с которой можно было бы действовать, в основном, если не полностью, свободная от внешнего нападения - недалеко от района боевых действий, чтобы американские войска могли расположиться и получить поддержку при вступлении в бой. Другими словами, убежище должно было находиться достаточно близко к месту проведения операций, но достаточно далеко, чтобы не подвергнуться нападению, выводящему из строя. Наткнувшись на инфраструктуру, созданную за предыдущие десятилетия Соединенными Штатами и их партнерами в Персидском заливе, американские войска еще раз продемонстрировали свое мастерство в проведении атаки против менее сильного военного противника. Это было похоже на спарринг Мохаммеда Али с менее способным боксером. Изначально мало кто сомневался в исходе.

Но возможность войны в Тихом океане, а точнее, возможность сдерживания войны в Тихом океане - это совсем другое дело. В течение многих лет военные планировщики в основном отвергали идею войны с Китаем в Тихом океане. Хотя Китай располагал огромной армией, его военно-воздушные и военно-морские возможности значительно уступали возможностям США и их ближайших союзников. Именно с такой ситуацией Китай столкнулся во время предыдущего Тайваньского кризиса: Военно-морские силы Соединенных Штатов были слишком велики для китайских военных, поэтому китайские военные отступили. Но ситуация менялась. Политика США по-прежнему была направлена на ведение бизнеса с Китаем, но китайские вооруженные силы улучшались, причем значительно. Чтобы никто не сомневался в серьезности намерений Китая, он создавал военный потенциал, чтобы поставить Тайвань под удар. Китай больше не будет опозорен в кризисе из-за Тайваня.

Китайские лидеры безошибочно решили, что способ удержать Соединенные Штаты от борьбы за Тайвань - это угрожать американским и союзным авиабазам, особенно плавучим авиабазам, называемым авианосцами, коронным украшением американского флота. Американские авиабазы в Тихом океане занимают огромные просторы океана, от Гавайев до Гуама и Окинавы в Японии. В западной части Тихого океана воды гораздо больше, чем суши для взлетно-посадочных полос. О том, чтобы Соединенные Штаты могли разместить свои силы вблизи потенциальных районов боевых действий, не могло быть и речи. В то время как на Ближнем Востоке было большое количество баз, где могли размещаться военные самолеты, в западной части Тихого океана их было относительно немного. А те аэродромы, которые существовали, находились на большом расстоянии друг от друга. Планирование операций с такой промышленной эффективностью, которая была возможна на Ближнем Востоке, было бы маловероятно или даже невозможно в западной части Тихого океана. Авианосцы могли бы помочь решить эту проблему, но они тоже должны были преодолевать тысячи миль, чтобы быть на месте, и могли находиться в море только в течение ограниченного периода времени. Кроме того, авианосцы уязвимы для ракетных атак так же, как и аэродромы, и они не способны к длительным операциям в течение дней и недель. Боеприпасов не хватает, а самолеты нуждаются в топливе и ремонте. А у Соединенных Штатов всего одиннадцать авианосцев; вряд ли это число увеличится, даже когда на верфях появятся современные версии для замены стареющего флота.

Усугубляло ситуацию растущее понимание планов военной модернизации Китая. Американские военные планировщики давно предполагали, что китайские военные предпримут усилия, чтобы лишить американские вооруженные силы доступа к периферии Китая - территории, которую иногда называют первой и второй островной цепью, где первая островная цепь охватывает части Японии, Тайваня и Филиппин, а вторая островная цепь простирается до Марианских островов, включая Гуам. Они могли бы сделать это, нацелившись на взлетно-посадочные полосы и инфраструктуру, где размещался арсенал США. К началу 2000-х годов появилось все больше доказательств того, что Китай создал датчики и ракетные войска, способные нанести серьезный ущерб первой островной цепи, включая Тайвань. Также имелись свидетельства того, что Китай вскоре сможет достичь второй островной цепи.

Именно в этом контексте Чандлер и Нойбауэр начали задавать серьезные вопросы об эффективности американских сил в западной части Тихого океана, если им будет поручено действовать там. Они подняли эти вопросы в то самое время, когда текущие операции в Ираке шли плохо, когда потери американцев и иракцев росли, и было очевидно, что Соединенные Штаты играют роль судьи в том, что превратилось в иракскую гражданскую войну. В Вашингтоне, и особенно в Пентагоне, было мало аппетита к новым проблемам, когда большая проблема под названием Ирак была далеко не под контролем. Как сказал Джон Калвер, который в то время был главным аналитиком ЦРУ по Китаю: "Не говорите мне о враге, которого я буду иметь через десять лет, когда сегодня я веду две войны". В качестве прикрытия для нового анализа, которым занималась команда Тихоокеанских ВВС, Нойбауэр отправлял сообщения с темой "Мировой голод". Нойбауэр и Чандлер искали то, что Чандлер иногда называл "наземной правдой" о положении дел в Тихоокеанском регионе.

Одной из задач, конечно, было думать о завтрашнем дне, занимаясь сегодняшними проблемами. Чендлер вспоминает, что его "заживо съедали" "ежедневные дела, кусающие лодыжки, и у него было мало времени, чтобы сосредоточиться на важных задачах". Он дал понять Нойбауэру, что задача Нойбауэра состоит в том, чтобы Чандлер сосредоточился на сегодняшнем и завтрашнем дне.

Нойбауэр установил тесные рабочие отношения с аналитиками из RAND и Центра стратегических и бюджетных оценок, часто известного как CSBA. Нойбауэр хотел узнать, могут ли RAND и CSBA объединить усилия для разработки и проведения военной игры, в которой современные китайские силы будут противостоять силам США в Тихоокеанском регионе. Предыдущие игры Маршалла были умозрительными, больше похожими на "что если". Чандлер и Нойбауэр хотели посмотреть, как обстоят дела с модернизацией вооруженных сил Китая.

RAND и CSBA объединились и провели игру в течение нескольких дней в 2008 году под вывеской Pacific Vision. В классическом стиле военных игр, "красным" и "синим" командам были представлены детали сценария и даны инструкции по подготовке "ходов" или ответов по мере развития сценария. Команда специалистов собралась, чтобы судить ходы и служить судьями для определения результатов, когда каждая команда решала, как использовать имеющиеся у нее военные силы. Детали реальной игры остаются засекреченными, но очевидно, что "синяя" команда, состоящая из военных планировщиков Чандлера, постоянно испытывала разочарование - и это еще мягко сказано - при попытке действовать против современной китайской армии . Даже при наличии некоторых возможностей для "передышки" ситуация была мрачной. По воспоминаниям Марти Нойбауэра, "все было действительно ужасно и очень быстро. Мы не могли идти туда, куда хотели. Было много крови".

Нойбауэр продолжил: "Там были шокированные люди.... Смысл учений заключался в том, чтобы столкнуть людей с неудобными возможностями". Участники поняли, что "нам нечего принести на стол переговоров.... Первая "горячая мойка" [военный термин для первоначального доклада] была очень спокойной".

Участники осознали, что их задача не была невыполнимой, но для того, чтобы рассчитывать на успех в будущем, потребуются изменения. В ходе игры, которая длилась несколько дней, пришло осознание того, что необходимо новое мышление и новые возможности. Некоторые изменения повлекут за собой новые инвестиции в технологии и возможности - самолеты, ракеты, датчики и противоракетную оборону. Другие были более рутинными, но, тем не менее, необходимыми, например, дополнительные бетонные взлетно-посадочные полосы, укрытия для защиты самолетов от ракетных атак, ремонтные комплекты для восстановления взлетно-посадочных полос после ракетного залпа, подземные хранилища топлива и так далее. Даже такие обыденные действия, как распределение самолетов по аэродрому, а не парковка их крыло к крылу, могут иметь важное значение.

Чандлер знал, что есть вещи, которые он может сделать прямо сейчас. "Было определенное финансирование, которое должно было пойти на Гуам в плане некоторого укрепления [убежищ для самолетов]. Я собрал немного "бюджетной пыли", чтобы начать рассредоточение. Это не требует много денег, но требует планирования и предусмотрительности".

Однако самым важным было осознание того, что ожидания и уроки воздушных операций в Персидском заливе не оправдаются против более способного противника. Это привело Алана Вика, одного из аналитиков RAND, участвовавших в игре, к более позднему выводу, что это означало конец американского способа ведения войны. Если воздушная мощь стала доминирующим подходом к использованию вооруженных сил США, она больше не будет работать.

Или, как сказал Джон Калвер: "Они, по сути, взяли наш способ ведения войны и попытались обратить его против нас". И я думаю, что сейчас открыто известно, что им [Китаю] это в значительной степени удалось; что решение США о вмешательстве в военный конфликт с Китаем будет для президента США чревато такими последствиями, каких не было в середине девяностых".

Президент Барак Обама проводил предвыборную кампанию с идеей прекращения войн на Ближнем Востоке. Он искал возможность продемонстрировать новые направления внешней политики США и выбрал ноябрь 2011 года, чтобы представить в Австралии новую политику, которая вскоре станет известна как "поворот к Тихому океану". В ходе выступления Обама дал сигнал о прекращении войн на Ближнем Востоке:

Всего через несколько недель, спустя почти девять лет, последние американские войска покинут Ирак, и наша война там закончится. В Афганистане мы начали переход - ответственный переход, чтобы афганцы могли взять ответственность за свое будущее и чтобы коалиционные силы могли начать сокращение.

Это было обещание, которое Обама не смог сдержать. Американские войска оставались в Ираке и Афганистане до конца его президентского срока. Тем не менее, он смог подтвердить свое намерение обязать Соединенные Штаты внести серьезные изменения в политику. Далее он сказал:

Рассматривая будущее наших вооруженных сил, мы начали обзор, который определит наши наиболее важные стратегические интересы и определит наши оборонные приоритеты и расходы на ближайшее десятилетие. Вот что должен знать этот регион. Поскольку мы завершаем сегодняшние войны, я поручил своей команде по национальной безопасности сделать наше присутствие и миссию в Азиатско-Тихоокеанском регионе главным приоритетом. В результате сокращение расходов на оборону США не будет - повторяю, не будет - происходить за счет Азиатско-Тихоокеанского региона.

Мои указания ясны. При планировании и составлении бюджета на будущее мы будем выделять ресурсы, необходимые для сохранения нашего сильного военного присутствия в этом регионе. Мы сохраним нашу уникальную способность проецировать силу и сдерживать угрозы миру. Мы будем выполнять свои обязательства, включая договорные обязательства перед такими союзниками, как Австралия. И мы будем постоянно укреплять наши возможности для удовлетворения потребностей 21-го века. Наши постоянные интересы в регионе требуют нашего постоянного присутствия в нем. Соединенные Штаты - тихоокеанская держава, и мы здесь и останемся.

Обама объявил об изменении политики, на которое многие надеялись, и, вероятно, не только Курт Кэмпбелл, занимавший пост помощника госсекретаря по Восточной Азии. Кэмпбелл получил образование советского аналитика на закате холодной войны, но затем специализировался на Восточной Азии, когда холодная война подошла к концу. Он был заместителем помощника министра обороны по Азиатско-Тихоокеанскому региону во время кризиса в Тайваньском проливе. Он знал, какой позор пережил Китай, и лучше многих понимал решимость Китая не допустить повторения этого. Хиллари Клинтон пригласила его на работу в Государственный департамент, и он сделал Китай своим основным, если не главным, делом. В Вашингтоне существует множество прозвищ. Наблюдателей за Китаем часто называют "обнимателями панд". В администрации Обамы Кэмпбелл был известен как "грабитель панд".

Кэмпбелл был движущей силой "разворота" Обамы. У него было много аспектов - перестройка альянсов, создание экономических и торговых связей, укрепление культурных отношений и, что важно, изменение общего планирования национальной безопасности. Об этом часто говорят как о подходе "всего правительства", не просто укрепляя недостаток вооруженных сил, но и усиливая более широкую систему, которая лежит в их основе. Обама представил более масштабную внешнеполитическую инициативу. Военные будут играть определенную роль, но не ведущую и даже не главную.

С течением времени стало ясно, что партнерские отношения, построенные только на военных связях, в лучшем случае хрупки. Партнерства, построенные на более широких экономических, торговых и культурных связях, более долговечны. НАТО является хорошим примером прочных, взаимосвязанных связей, подкрепленных военными обязательствами. Намерением Обамы в 2011 году было привнести подобную направленность в Тихоокеанский регион.

Не все было гладко до объявления о повороте. Хотя некоторые члены команды Обамы рассматривали Китай как нового конкурента, нового соперника Соединенных Штатов, другие члены команды Обамы искали помощи Китая для достижения других политических целей. Барри Павел был членом штаба Совета национальной безопасности Обамы. Он вспоминает, что в первые два года администрации Обамы в аппарате СНБ существовала напряженность. Китайские военные предприняли действия, которые, по мнению команды обороны в аппарате СНБ, заслуживали протеста. Военные действия Китая в западной части Тихого океана становились все более агрессивными. Они мешали движению судов и коммерческому рыболовству в близлежащих водах. Но, конечно, СНБ состоит из различных подразделений с разными функциями. Китайская команда была сосредоточена на сглаживании и поддержании отношений. Они были менее заинтересованы в выявлении проблем. Команда обороны наблюдала за серией провокаций и хотела выразить озабоченность по официальным каналам. Молчание, по их мнению, означало попустительство.

Но у китайской команды в СНБ были другие идеи. Они искали помощи Китая в работе с Ираном и Северной Кореей и беспокоились, что выражение озабоченности по поводу военной деятельности может помешать сотрудничеству с Китаем по другим вопросам. В мире дипломатов это известно как увязка. В процессе поиска и предоставления услуг не было особого желания поднимать тревогу по поводу того, что считалось незначительными военными провокациями. В игре были и более важные вопросы.

Как вспоминает Павел, "оборонное сообщество хотело поднять вопрос о провокациях с их стороны и дать отпор. А китайцы в СНБ не хотели этого делать". Павел сказал, что он упорствовал и получал один и тот же ответ: "Мы не можем этого сделать". Тогда он снова поднял этот вопрос, но ему сказали: "Если мы поднимем этот вопрос, то это расстроит НОАК [Народно-освободительную армию]. А если мы расстроим НОАК, это расстроит китайское руководство . А если мы расстроим китайское руководство, мы не сможем обеспечить их сотрудничество по Ирану и Северной Корее. Поэтому мы не можем поднимать этот вопрос с китайцами".

Павел был ошеломлен, расстроен, даже взбешен и чувствовал себя немного раздраженным. Поэтому он сказал своему коллеге из отдела Китая следующее: "Ну, если это так, почему бы нам просто не пригласить НОАК на заседания комитета депутатов и не устранить посредника".

Когда Обама объявил о повороте, он не предполагал, что скоро попадет под финансовую пилу. И геополитическую тоже.

Бюджетная пила появилась в тот момент, когда Обама сражался с Конгрессом по поводу своей новой политики здравоохранения. Он был вынужден обменять сокращение расходов на повышение потолка долга. В результате Конгресс ввел секвестр, представляющий собой набор запланированных сокращений расходов, которые будут проводиться в течение следующих десяти лет, но с существенными сокращениями оборонных и необоронных программ в первые два года. В первый год сокращение составило 85 миллиардов долларов, а во второй - 109 миллиардов долларов. Эти сокращения могут показаться незначительными в контексте общих федеральных расходов, но их чрезвычайно трудно достичь, когда они осуществляются практически без предупреждения. Оборонная команда Обамы должна была получать зарплату и покрывать расходы на текущие войны. Для новых хороших идей оставалось не так много.

Геополитическая пила пришла с Ближнего Востока. Обама выполнил обещание о сокращении войск, данное им в Австралии. С пика в 170 000 американских военнослужащих в Ираке в 2007 году, Обама вернул все боевые силы домой к концу 2011 года. Но после того, как в 2014 году ИГИЛ захватил западный Ирак и двинулся к Багдаду, он направил туда дополнительных советников и в итоге вернул до 5 000 военнослужащих. Даже если присутствие американских войск в Ираке было небольшим по сравнению с переброской сил в 2007 году, оно все равно потребовало от высшей команды национальной безопасности, которая должна была справиться с кризисом, который, как думал Обама, остался позади. Идея "поворота" заключалась в том, чтобы направить огромный резерв талантов и энергии Америки на решение новых задач. Если Азия была будущим для Соединенных Штатов из-за ее огромного экономического потенциала как производителя, так и потребителя товаров, и поворот был ответом Обамы на это будущее, то недостаток финансирования и, что, возможно, более важно, недостаток времени у руководства означал, что Обаме будет трудно добиться прогресса в этой важной новой инициативе.

Тем не менее, возникали новые проблемы в отношениях с Китаем, и команда Обамы не всегда была готова к ним. Появление Си Цзиньпина стало рассматриваться как поворотный момент.

Эван Медейрос получил образование китайского лингвиста, а затем погрузился в политику и военные события Китая в качестве аналитика RAND. Эта работа привела Медейроса к контакту с большинством китайских стрелков в правительстве и вокруг него в начале 2000-х годов. Он также совершил множество поездок в Китай, чтобы своими глазами увидеть, как Китай становится экономическим и военным центром. Когда Барак Обама был избран президентом в 2008 году, Медейрос присоединился к администрации Обамы в качестве главного советника по Китаю в аппарате Совета национальной безопасности. Работа Медейроса заключалась в том, чтобы служить частью соединительной ткани между механизмами предупреждения и действия.

От Медейроса ожидали не только широких, но и узких штрихов политики, не только громких заявлений, но и повседневных действий, составляющих основу политики. Медейрос участвовал в работе, которая привела к тому, что в 2011 году Обама объявил о повороте к Тихоокеанскому региону. Он быстро отмечает, что работа над "поворотом" велась задолго до выступления Обамы в Австралии в 2011 году, и остроумно парирует предположение о том, что "поворот" зародился в Госдепартаменте. Его работа заключалась в том, чтобы помочь запустить механизм, и было бы бесполезно, если бы одно ведомство приписывало себе заслуги за широкую, общеправительственную инициативу.

Медейрос был давним потребителем разведывательной информации о военных разработках Китая. Во время работы в RAND он часто принимал участие в работе по документированию растущей военной мощи Китая. Он был в курсе общих тенденций и всегда находился в поиске новой информации. Размышляя о своей работе в аппарате СНБ, Медейрос указал на время, когда в Соединенных Штатах произошел сдвиг в настроении и образовался пробел в постоянном потоке информации, которую выдавала машина предупреждения.

Одним из вопросов, которые Медейрос выделил в своих размышлениях, был разительный разрыв между сектором национальной безопасности и коммерческим сообществом в их отношении к Китаю. Специалисты по планированию национальной безопасности США беспокоились о пути, по которому идет Китай, с середины 1980-х годов, когда Энди Маршалл сформулировал свой первоначальный анализ. Но в течение долгого времени коммерческий сектор США рассматривал Китай как место для ведения бизнеса, защищал свои прочные связи с Китаем и хотел извлечь из них выгоду.

По мнению Медейроса, все изменилось в 2014 году. Си Цзиньпин пришел к власти, демонстрируя более авторитарный подход и, что более важно, жестикулируя в сторону того, что некоторые подозревали, но еще не усвоили. Лозунг Си "Сделано в Китае 2025" стал сигналом для американского делового сообщества о том, что Китай намерен доминировать и что рынок Китая не будет таким же гостеприимным для внешнего бизнеса, каким он был в недавнем прошлом. Медейрос отметил, что это началось при Ху Цзиньтао, предшественнике Си, но усилилось при Си. По его словам, это был тревожный сигнал, который заставил ряд американских деловых кругов прийти к выводу, что Китай - плохое место для ведения бизнеса, а также подорвал более широкую деловую поддержку отношений между США и Китаем.

В той мере, в какой существовал электорат, стоящий на пути более активного обсуждения усилий Китая по военной модернизации, этот электорат предпочел приглушить свой голос. По оценке Медейроса, "китайцы все испортили". Это приняло различные формы, но самой крупной, возможно, стала кража интеллектуальной собственности. Бизнес-сообщество было готово терпеть кражу интеллектуальной собственности до определенной степени, но стало гораздо менее терпимым, когда поняло, что целью Си является то, чтобы большинство товаров было "сделано в Китае", даже если это означает успех Китая на чужих изобретениях. Если раньше бизнес-сообщество выступало за сдержанность в политических кругах США, сдерживая призывы к более напористой военной позиции в регионе, то теперь этот голос окончательно затих.

Том Фингар сказал нам то же самое. При президенте Джордже Буше (43) Фингар был первым заместителем директора национальной разведки по анализу и директором Национального совета по разведке - органа, ответственного за координацию материалов, поступающих от правительственной машины предупреждения. Мы поговорили с Фингаром спустя долгое время после его ухода из правительства и задали тот же вопрос, который мы задали Медейросу. Когда изменилось отношение делового сообщества к Китаю? Фингар ответил очень четко. До того момента, как Си Цзиньпин взял бразды правления в Китае, деловые круги США поддерживали идею о том, что Китай открыт для бизнеса. Все больше и больше производства происходило в Китае, причем не только недорогих потребительских товаров, но и более сложных потребительских технологий. Продукты Apple, "разработанные в Калифорнии и собранные в Китае", были обычным явлением.

Бизнес-сообщество понимало, что китайские вооруженные силы модернизируются, но оно рассматривало это через призму того, что Китай становится более нормальной страной, "ответственной заинтересованной стороной", как знаменито сказал Роберт Зеллик в 2005 году, когда он занимал пост заместителя госсекретаря. Зеллик утверждал, что Китаю необходимо придерживаться правил, если он хочет продолжать получать выгоды от более широкой торговой системы, но если говорить по существу, то он сигнализировал, что это момент для зарабатывания денег, а не для войны. Фингар рассказал нам, что американские деловые круги поддержали эту идею и хотели, чтобы Китай увидел мудрость в том, что предлагали Зеллик и другие. К тому времени, когда Си начал накладывать свою печать на поведение Китая, деловые круги устали от постоянных отказов Пекина выполнять свои обязательства ("усталость от обещаний") и непрекращающихся требований доступа к запатентованным технологиям и других уступок".

В нашей беседе с ним Медейрос указал нам на другую проблему, где, по его мнению, Обама мог бы реализовать свою новую политику, но политическое сообщество не видело, что будет дальше. В 2013 и 2014 годах начали поступать сообщения о проектах Китая по мелиорации земель в Южно-Китайском море. Дноуглубительное оборудование работало вдоль рифов в Южно-Китайском море, превращая затонувшие рифы в пригодные для жизни острова, острова, на которых можно было разместить радарное оборудование и вертолетные площадки. В политический лексикон вошли такие названия, как "Огненный крест", "Суби" и "Озорство". В течение менее чем двухсот дней китайский Sky King, новый самоходный земснаряд и своего рода технологическое чудо, переместил на риф около тринадцати миллионов тонн песка и морской воды, что более чем в три раза превышало количество кубических ярдов бетона, необходимых для строительства плотины Гувера. Проблема заключалась в том, что практически без предупреждения или оценки политическое сообщество США осталось сидеть и смотреть, как Китай создает новые островные территории в спорных частях Южно-Китайского моря. На эту территорию претендует не только Китай, но и Вьетнам, Индонезия, Малайзия и Филиппины. Это строительство островов можно было бы рассматривать как захват земли, когда Китай сначала должен был создать землю, прежде чем захватить ее. И он сделал это быстро и без извинений. Создавая новые земли для взлетно-посадочных полос и вертолетных площадок, он помог расширить свою оборонительную периферию далеко за пределы непосредственной береговой линии. Китай также дал понять соседним странам, что Южно-Китайское море - это скорее близлежащее озеро, чем соседнее море. Все, что движется через Южно-Китайское море, будет находиться под пристальным наблюдением.

В ответ на это Тихоокеанский флот ВМС США провел операции по обеспечению свободы судоходства (FONOPS на военном языке), как это происходит и по сей день, целенаправленно проводя корабли через спорные водные пути. Это не то, что капитан корабля делает сам по себе. Это требует одобрения вплоть до Белого дома. В данном случае, проводка кораблей через спорные водные пути была скорее для того, чтобы показать нам нос, чем для чего-то еще. ВМС или другие военные службы США мало что могли сделать, чтобы отвести новые укрепления, которые Китай построил на виду у всех". Медейрос сказал, что этот момент он хотел бы назвать "муллиганом". По мнению Медейроса, это был тот самый момент , когда Обама мог ясно показать серьезность "разворота". Даже если Соединенные Штаты не могли остановить Китай от вычерпывания песка и камней со дна моря, они могли предпринять другие шаги, например, помочь Тайваню защититься от возможного нападения в будущем. Но машина предупреждения не понимала, что происходит, а машина действия не была готова предпринять решительные шаги, вызвав блеф Китая или даже организовав ответный ход, например, продажу Тайваню более спорного оружия. Поэтому вместо этого они наблюдали. Мы все еще чувствовали его разочарование, когда слышали, как Медейрос рассказывал эту историю несколько лет спустя.

Экономические связи были центральным элементом планов Обамы, а Транстихоокеанское партнерство, или ТТП, стало новой смелой инициативой Обамы. Оно предполагало перестройку торговых отношений в Тихоокеанском регионе с Соединенными Штатами в центре. Китай мог присоединиться к соглашению, но только при условии, что он согласится с условиями. Соединенные Штаты и их тихоокеанские партнеры, включая Японию, Южную Корею и Австралию, не собирались идти на уступки Китаю, чтобы привлечь его к соглашению. Сделка была заключена, но в итоге Обама не смог ее выполнить. Даже Хиллари Клинтон, которая была госсекретарем Обамы и баллотировалась в президенты, заявила, что не поддерживает ТТП. В некотором смысле, ситуация напоминала ситуацию с Вудро Вильсоном и Лигой Наций. Как Вильсон не смог обеспечить Лигу Наций от возглавляемого им правительства, так и Обама не смог обеспечить ТТП, который, возможно, был сердцем "поворота", от возглавляемого им правительства. Дональд Трамп отказался от ТТП вскоре после вступления в должность.

А как бывший командующий Тихоокеанскими ВВС генерал Хоуи Чандлер вспоминает о попытке Обамы развернуться в Тихоокеанском регионе? "Мы сделали худшее, что могли сделать, а именно ничего - после того, как объявили о повороте к Тихому океану". Америка потеряла время - есть ли способ его вернуть?

Сидя в офисном здании в непосредственной близости от Пентагона, Роберт Уорк, бывший заместитель министра обороны при Бараке Обаме, а также отставной морской пехотинец, известный многим как Боб, говорил с нами в резких выражениях. Он больше походил на морского пехотинца, чем на бывшего No. 2 в Пентагоне.

"Мы оказались в стратегическом тупике", - сказал он, имея в виду двадцатилетнюю зацикленность нации на борьбе с терроризмом после терактов 11 сентября. "И пришло время найти выход".

Мы не ожидали, что Боб Ворк будет так расстроен. В конце концов, это человек, который провел всю свою военную карьеру в Корпусе морской пехоты и служил все восемь лет администрации Обамы, сначала в качестве заместителя министра ВМС, а затем в качестве № 2 гражданского руководителя Пентагона. 2 гражданским руководителем Пентагона. Известный как прямой собеседник, умеющий воплощать большие идеи в жизнь, Ворк во время администрации Обамы стал известен как "Третье смещение".

Уорк рассказал нам, что узнал о концепции "смещения" от Пола Камински, бывшего заместителя министра обороны, который был пионером на заре создания самолетов-невидимок и системы глобального позиционирования (GPS), той самой GPS, на которой работает Google Maps и которая может подсказать вам, где найти ближайший Starbucks менее чем за мгновение, хотя тогда это все еще было секретом национальной безопасности. Камински объяснил Уорку, что скрытность и GPS обеспечивают преимущество, которое нивелирует советские достижения в 1970-х годов. То, чего пытался добиться Ворк, будучи заместителем секретаря, - это ввести третье преимущество. Первым смещением была идея о том, что ядерное оружие может компенсировать огромное количество советских войск, угрожавших Западной Европе. Вторым смещением было сочетание стелса и высокоточного оружия наведения, которое оказалось столь эффективным в Первой войне в Персидском заливе, позволяя одному боевому самолету нанести ущерб, для которого раньше требовалось дюжина или более. Это также должно было компенсировать советское численное превосходство в Европе.

Уорк провел свое время в Пентагоне, доказывая, что Соединенные Штаты должны использовать свои инвестиции, талант и творческий потенциал в области машинного обучения и искусственного интеллекта, чтобы опередить стратегических конкурентов. Соединенные Штаты должны быть мировым лидером в области "человеко-машинного интерфейса". Именно это он подразумевал под "третьим смещением".

На том же форуме Рейгана, где выступал Мэттис, Боб Ворк объяснил разницу между взаимозачетами и подходами "синица в руке". Он сказал: "Соединенные Штаты никогда не пытались сравниться с великой державой в танках, кораблях, самолетах или людях". Более эффективный подход заключается в определении смещения, возможности внедрить потенциал или подход, который меняет характер конкуренции, который ставит дистанцию между нами и конкурентом и сохраняет ее как можно дольше". Работа пыталась вложить зубы в "поворот" администрации Обамы к Тихоокеанскому региону.

Когда мы встретились с Ворком в 2019 году, он начал наш разговор с размышлений о почти тридцатилетнем военном участии нашей страны на Ближнем Востоке, которое началось вскоре после вторжения Ирака в Кувейт в августе 1990 года и продолжается до сих пор. Это бесконечное и разочаровывающее участие стоило Соединенным Штатам времени, ресурсов и жизней, и Work сокрушается о том, как мало мы можем показать за вложенные средства. Войны в Афганистане и Ираке прошли неудачно, погибли люди, были потрачены триллионы долларов. Ближневосточный регион отнимал внимание стратегического сообщества, состоящего из аналитиков и военных планировщиков, на протяжении последних тридцати лет. Три десятилетия опыта и ноу-хау, связанных с боевыми действиями и поддержанием порядка в пустыне, мало что дадут в долгосрочной конкуренции с Китаем или Россией. Хуже всего, по мнению Уорка, то, что китайцы и русские знали об этом и стремились воспользоваться нашей озабоченностью, чтобы получить преимущество в модернизации собственного военного потенциала. Ворк не столько обвинял предыдущих президентов, включая президента Обаму, которому он служил, сколько выражал свое разочарование тем, как мало Соединенные Штаты могут похвастаться тем, что так долго концентрировались на Ближнем Востоке.

Боб Ворк выполнял миссию заместителя министра обороны. Он принес очень конкретные идеи, а именно, что в следующем десятилетии необходимо сосредоточиться на человеко-машинном взаимодействии и боевых командах. Ворк хотел привнести искусственный интеллект и машинное обучение на современное поле боя. Во время нашей встречи Ворк привел известный сейчас пример, когда два шахматиста-любителя, используя персональные компьютеры, по отдельности обыграли суперкомпьютеры и гроссмейстеров. Люди и машины вместе могли достичь того, чего ни те, ни другие не могли достичь по отдельности.

"Путь, по которому мы пойдем после сотрудничества человека и машины, - это позволить машине помочь человеку быстрее принимать лучшие решения". Далее он утверждает, что сами машины будут играть более заметную роль, снижая риск для людей. "Я говорю вам прямо сейчас, - сказал он, - через десять лет, если первый человек, ворвавшийся в систему, не будет чертовым роботом, нам будет стыдно".

То, что предложил Ворк, было революционным во многих военных кругах. Машины играли важную роль в военном мышлении еще на заре индустриальной эры, но всегда на службе у людей. И никогда наоборот. Боб Ворк бросил вызов Пентагону, заставив его мыслить по-новому и изобретательно. Не все в Пентагоне были готовы встать за ним в очередь.

Боб Ворк шел по стопам двух бывших начальников, Энди Маршалла и Ричарда Данцига. И Маршалл, и Данциг были охвачены идеей отвлечь будущих конкурентов. Они постоянно искали способы захвата стратегического преимущества. Работавший почти пятнадцать лет спустя заместителем министра Ворк знал, что если Соединенные Штаты будут доминировать в соревновании по объединению усилий людей и машин, это может дать стратегическое преимущество, или, наоборот, неспособность сделать это может создать огромную уязвимость. В 1980-х годах советские лидеры опасались, что Стратегическая оборонная инициатива защитит Соединенные Штаты от ядерного нападения, оставив Советский Союз уязвимым. По мнению Уорка, применение искусственного интеллекта к современным военным проблемам может дать аналогичное преимущество. Он не знал ответа. Вместо этого он сосредоточился на изучении вопроса.

В этом отношении растущая напряженность вокруг Тайваня - независимо от того, продолжит ли Тайвань движение к независимости или будет поглощен материковым Китаем - приобретает гораздо большее стратегическое значение, чем контроль над соседним островом. Хотя значительное внимание уделяется недавним военным событиям Китая, быстро растет понимание того, что Китай представляет собой конкурентную угрозу по целому ряду политических, экономических и социальных аспектов. Одним из примеров этого является то, как страна преодолевает последствия пандемии COVID-19. Другое дело - как мир адаптируется к внедрению связи 5G. Кто одержит верх, когда искусственный интеллект и машинное обучение станут более реальными, чем воображаемыми, - это еще одна иллюстрация. Список иллюстраций можно продолжать до бесконечности.

Энди Маршалл оценил бы этот момент. Хотя он часто говорил абстрактно, он глубоко задумался о том, что военная конкуренция происходит в контексте более широких политических и экономических возможностей соперничающих держав. У экономик есть жизненные линии - товары, услуги, сырье, торговые партнеры - и у жизненных линий есть уязвимые места. В середине 1980-х годов Энди Маршалл и его коллега Чарльз Вольф признали, что советская экономика перенапряжена и может выдохнуться; долгосрочным вызовом они считали Китай. Сейчас они признают, что "Сделано в Китае" представляет собой гораздо более широкий вызов. Способность вести бои на периферии своей территории - это одно, а контроль над элементами важнейших глобальных цепочек поставок - совсем другое, причем последнее со временем становится гораздо важнее.

Являясь ведущим производителем полупроводниковых чипов, Taiwan Semiconductor Manufacturing Company - или TSMC, как ее называют - представляет собой важнейший узел поставок в мировой информационной экономике. На долю TSMC приходится более 55 процентов всего рынка полупроводников. Поскольку COVID-19 сначала привел к замедлению продаж автомобилей, полупроводниковая промышленность переключила производство на потребительские товары, оставив автомобильную промышленность без необходимых микросхем, когда она вернулась к производству. По состоянию на конец 2022 года автомобильная промышленность еще не восстановилась из-за отсутствия чипов, которые служат основой современных автомобильных электронных систем. Этот фактор неоднократно приводился в качестве причины отсутствия запасов новых автомобилей в Соединенных Штатах.

С тех пор производство TSMC восстановилось, но дефицит чипов заставил некоторых внимательных наблюдателей задуматься о том, что произойдет, если производство TSMC внезапно прекратитсяв результате борьбы за Тайвань или если распространение будет ограничено, если Китай возьмет под контроль Тайвань, как он сделал это с Гонконгом. Какое влияние это окажет на мировую экономику и способность Америки поддерживать свою экономику в нормальном состоянии?

Майкл Лейтер - один из тех, кто задается этим вопросом. Лейтер - бывший директор Национального контртеррористического центра, правительственной организации, созданной в момент перебирания пальцев после терактов 11 сентября в качестве межведомственного центра по всем вопросам терроризма. Он - продукт эпохи 9/11. Он получил образование адвоката и работал клерком у судьи Стивена Брейера. Он также был офицером военно-морского флота, его знали и восхищались им как умелым оператором в машине предупреждения. У Лейтера молодой взгляд и очень быстрый ум. Он провел несколько важных лет своей жизни, охотясь за Усамой бин Ладеном. Теперь его захватила идея поддержания жизнеспособной позиции безопасности в западной части Тихого океана, поскольку один из, возможно, наиболее важных элементов глобальной цепи поставок находится в относительно легком "бычьем глазу" быстро растущей ракетной угрозы Китая.

Лейтер рассказал о военной игре, в которой его попросили принять участие. Это была не классическая военная игра в смысле вторжения армии через границу, чтобы захватить близлежащую территорию. Скорее, это была игра, направленная на потерю критически важного компонента мировой экономики. Не нефти. Не нефть, не природный газ. Не редкоземельные материалы. Вместо этого это были микрочипы. Он описал сценарий: "Это была приливная волна... цунами, которое как бы уничтожило половину Тайваня. Они не хотели делать конфликт. Они хотели сосредоточиться на потере полупроводниковых мощностей и посмотреть, как США могут отреагировать в мире".

В классическом стиле Лейтера он перешел к делу. "Отключив TSMC, вы остановите экономику США". Далее он описал, что происходит, когда производство в TSMC прекращается, будь то в результате атаки или стихийного бедствия: "Первые два года вы как бы умоляете, просите и пытаетесь убедить [в поисках необходимой микроэлектроники], но на самом деле вы не можете сделать многого, вы действительно в убытке как страна в течение трех лет с лишним".

Затем Лейтер сказал: "Справедливости ради, правительство США в целом, я думаю, на самом деле оценило... что такое проблема, что такое уязвимость". Конгресс осознал масштабность проблемы. "Итак, у вас на самом деле... было огромное количество, я думаю, идентификации проблемы, согласованных усилий и некоторых двухпартийных усилий, двухпалатных усилий и усилий исполнительной власти в Конгрессе, чтобы попытаться создать потенциал. Так что хорошая новость заключается в том, что через семь лет мы будем в гораздо лучшем месте". Принятый в августе 2022 года закон о CHIPS и науке должен дать толчок отечественной полупроводниковой промышленности.

Лейтер подытожил свои взгляды следующим образом: "Знаете, что самое плохое? Правительство США реагирует только на кризисы. Оно просто больше ничего не делает в долгосрочной перспективе. Оно должно либо получить удар в лицо, либо увидеть, как парень заносит руку назад, чтобы что-то сделать. 11 сентября - идеальный пример. Не было такого, чтобы все не знали, что что-то грядет. То же самое с пандемией. То есть, у вас есть люди, которые вас предупреждают. Но пока у вас нет кризиса, где мотивация?".

Последствия, конечно, необычны.

Соединенные Штаты более сорока лет вели холодную войну с Советским Союзом. Это были усилия всей страны, в которых участвовали не только правительство и вооруженные силы США, но и вся ткань американского общества. Бизнес, труд, СМИ, школы, церкви и гражданские группы во всем американском обществе участвовали в этих колоссальных усилиях. Нация создавала альянсы и торговые блоки. Бизнес процветал на всех континентах. Европа и Япония покупали американские товары. Американцы покупали товары из Европы и Японии. Американские солдаты жили в Германии, Великобритании, Японии и Южной Корее. Их дети родились там и ходили в школу. Гражданские группы формировали культурные связи. В течение всего этого времени Советский Союз и его партнеры находились вне этого процветающего, благополучного комплекса глобальных отношений. Холодная война была предметом постоянных национальных дебатов. Разногласия по поводу того, как относиться к этому соревнованию, иногда разделяли нацию, как, например, "красная травля" и маккартизм 1950-х годов. Но в другие моменты холодная война объединяла нацию, как, например, во время триумфальной высадки "Аполлона" на Луну - национальная гордость за этот момент была ощутимой и продолжительной. Вся холодная война проходила под сенью угрозы ядерной войны, причем Соединенные Штаты и Советский Союз принимали чрезвычайные меры для того, чтобы ни одна из сторон не имела возможности нанести обезоруживающий ядерный удар, не подвергаясь разрушительному ядерному ответу. По словам теоретиков холодной войны, это было известно как "стабильность второго удара" или иногда просто как MAD, что означает взаимное гарантированное уничтожение.

И все же, несмотря на тотальность состязания и огромность усилий двух крупнейших сверхдержав, не было случая, когда Советский Союз мог бы нанести сокрушительный удар по экономике США, атаковав один-единственный комплекс производственных мощностей на острове, расположенном в сотне миль от его границы. Не было времени, когда одна из сторон обладала бы способностью создать единую точку отказа всей экономической системы.

Этот момент стоит повторить. Соединенные Штаты никогда не сталкивались с такой единой точкой уязвимости на протяжении всей холодной войны. Сегодня один комплекс производственных мощностей находится как в яблочко в пределах досягаемости растущего ракетного арсенала Китая.

Именно здесь сталкиваются миры бизнеса и национальной безопасности. Пока Соединенные Штаты и Китай предпринимали совместные усилия по развитию мировой экономики, не было необходимости беспокоиться о ключевом мировом производственном узле, расположенном на острове в ста милях от побережья Китая. Но как только отношения между США и Китаем начинают рассматриваться через призму конкуренции, а не сотрудничества, внезапно раздаются тревожные звонки. Ни один шахматист не стал бы начинать игру, поставив своего короля под удар. Однако TSMC сидит именно там.

Последствия наблюдения Лейтера действительно необычны, даже шокируют. И это проблема, или, лучше сказать, загадка, которая была слишком хорошо знакома таким мыслителям времен холодной войны, как Энди Маршалл.

Растущий ракетный арсенал Китая - с гиперзвуковой ракетой или без нее - делает возможность атаки чем-то таким, что нельзя просто отбросить как прихоть нескольких слишком восторженных военных планировщиков. В старой, измученной логике холодной войны будущий президент США может оказаться перед лицом мучительного решения променять Вашингтон, Лос-Анджелес, Чикаго или Нью-Йорк на Тайбэй. Или, говоря более понятным языком, будущему президенту США, возможно, придется рассмотреть возможность применения ядерного оружия для защиты критически важной линии жизнеобеспечения экономики США, что, в свою очередь, может повлечь за собой ядерный ответ со стороны Китая. Такой выбор не стоял ни перед одним президентом США со времен окончания холодной войны.

Сейчас ситуация усложнилась. В прошлом Китай считал, что ему достаточно поддерживать минимальные силы ядерного сдерживания - несколько сотен ядерных боеголовок, которые он будет держать для ответа в случае нападения на Китай. Но по мере роста амбиций Китая рос и его ядерный арсенал. Взяв на вооружение российский опыт, Китай дает себе возможность ответить ядерными угрозами, которыми он не обладал даже несколько лет назад. С расширением ядерного арсенала Китаю больше не нужно держать ядерное оружие в резерве в качестве средства сдерживания против ядерного нападения, чтобы ответить, если на него нападут с ядерным оружием. Если он решит сделать это, Китай теперь может размахивать своим оружием, чтобы дать сигнал Соединенным Штатам или союзнику США в Тихом океане не действовать в первую очередь. Говоря иначе, имея всего несколько сотен единиц ядерного оружия, Китай способен ответить на ядерное нападение. Имея несколько тысяч единиц ядерного оружия, Китай имел бы возможность угрожать ядерным нападением. Если война разразится из-за Тайваня, Соединенным Штатам придется серьезно задуматься о риске ядерного нападения не только на Лос-Анджелес, как безрассудно угрожал китайский генерал в 1995 году, но и на американские военные объекты в Тихом океане. Никому не следует полагать, что война за Тайвань обязательно ограничится территорией, непосредственно окружающей Тайвань.

Когда война России против Украины разворачивалась в первые месяцы 2022 года, даже незначительное упоминание Путина и Сергея Лаврова, министра иностранных дел России, о том, что Россия может прибегнуть к ядерному оружию в отношении Украины, вызвало стратегический озноб в Западной Европе и США и, несомненно, стало важным фактором в решении Байдена пообещать, что американские войска не будут действовать на территории Украины, и отвергнуть призывы к США обеспечить бесполетную зону, что привело бы к прямому контакту американских и российских боевых сил. Это урок, который не останется невыученным ни в Пекине, ни в Вашингтоне. Как Пекин хотел бы убедить Вашингтон в том, что он готов пойти на больший риск в войне за Тайвань, так и Вашингтон хотел бы, чтобы Пекин понял, что у него есть возможность защитить партнера даже перед лицом ядерной угрозы - с помощью обучения, оружия и советов, если не живой силы. Конечно, реальный выбор зависит от деталей конкретного кризиса, а эти детали еще не выяснены. В этом кроется важный элемент новой опасности.

Испытание Китаем гиперзвуковой ракеты, способной обогнуть земной шар, возможно, не было настоящим "моментом Спутника" - доказательства еще предстоит отсортировать. В конце концов, оружие, показавшее хорошие результаты в ходе одного испытания, не обязательно считается эффективным. Оружие, как правило, испытывается множество раз, прежде чем оно попадает в арсенал. Тем не менее, программа гиперзвукового оружия Китая демонстрирует, что китайские лидеры хотят иметь козыри на руках, если судьба Тайваня дойдет до того момента, когда сила будет рассматриваться как реальный вариант или, что еще хуже, как необходимость.

Поэтому, когда эксперты говорят о ставках, связанных с судьбой Тайваня, они имеют в виду гораздо больше, чем судьбу маленькой островной демократии, расположенной у побережья авторитарного гиганта . До тех пор, пока у мировой экономики не появится другой надежный источник полупроводников, Тайвань будет оставаться стратегическим очагом чрезвычайной важности. Машина предупреждения уже предупреждала. То же самое сделали и китайские военные.

Если использовать метафору, лучшие стратегические умы Америки хотят быть уверены, что козыри Китая не приведут к шаху.

Мы беседовали с Клинтом Хинотом в декабре 2021 года, в разгар недавней вспышки COVID. Офис Хинота на четвертом этаже Пентагона смотрит в сторону Капитолия. Мы звонили удаленно из-за ограничений, связанных с COVID, но, несмотря на проблемы с приемом, наш разговор был похож на семинар по стратегическому планированию.

Хиноте - генерал-лейтенант ВВС США. Свои сообщения он подписывает "Q" - возможно, это отсылка к герою "Q" из фильмов о Джеймсе Бонде, который всегда придумывал необычные изобретения для обеспечения безопасности Великобритании. Его официальная должность - заместитель начальника штаба по стратегии, интеграции и требованиям. На самом деле он занимается тем, что создает проблемы для других. Хиноте - пилот F-16 и пилот-инструктор стелс-истребителя F-117, самолета, который впервые участвовал в боевых действиях и завоевал признание в первые дни Первой войны в Персидском заливе в 1991 году. В течение последних нескольких лет Хинот возглавлял группу офицеров ВВС, целью которой было решение проблемы проецирования воздушной мощи в Тихом океане, которую Чандлер и Нойбауэр обозначили более десяти лет назад. Некоторые из офицеров, работающих с Хиноте, имеют такие позывные, как Вандал, Страйкер и Вики. Нам не пришлось напоминать Хиноте об уроках, которые Чандлер и Нойбауэр извлекли из своих военных игр на Гавайях или многочисленных военных игр, проведенных с тех пор. В начале нашей беседы Хинот подвел итог десятилетнему опыту борьбы с китайскими военными в западной части Тихого океана. "Мы не только проигрывали военные игры, мы проигрывали их быстрее", - сказал он.Хинотэ поставил перед собой задачу положить конец этому проигрышу.

Он описал нам прорывные идеи о том, как можно объединить старые и новые технологии, чтобы сорвать любые попытки Китая вторгнуться на близлежащую территорию, особенно на Тайвань. Он описал необходимость действительно совместной системы командования и управления - как координируются силы, а не как система с отдельными узлами для армии, флота, ВВС и морской пехоты - которая использует смесь воздушных и морских сил, включая подводные лодки. Ему нужен оркестр, а не отдельные оркестры - или, в данном случае, военные службы - играющие сами по себе. Хиноте сказал следующее: "Мы должны быть способны объединить все сферы деятельности в нечто более органичное и слаженное". Он говорит о настоящем совместном плане ведения боевых действий, а не о сумме вкладов четырех военных служб.

Дроны - относительно недорогие беспилотники - являются важным новым элементом, который может осложнить планы вторжения Китая. В экспериментах, которые проводил Хиноте, беспилотники играют особенно важную роль. Если их использовать по низкой цене и в большом количестве, они поставят Китай перед дилеммой, которой, по мнению Хиноте и других специалистов, Пекин не сможет эффективно противостоять. Китай может проигнорировать дешевые беспилотники и позволить им действовать в спорном боевом пространстве, обеспечивая наблюдение и целеуказание для других платформ доставки оружия - как воздушных, так и морских, находящихся поблизости. Или же Китай может задействовать относительно недорогие и многочисленные беспилотники с помощью относительно более дорогих и ограниченных систем обороны, чтобы попытаться их уничтожить.

"У вас есть некоторые [беспилотники], которые действительно не очень способны, но их много", - сказал Хиноте. "Но есть какая-то причина, по которой противник должен отдать им честь [разработать план против них]. То есть они производят некий эффект в боевом пространстве, который вынуждает противника действовать. Им либо приходится тратить очень дорогие ракеты, чтобы сбить их, либо им приходится страдать от последствий того, что они делают. В качестве примера можно привести рой беспилотников довольно малой дальности, который летает над Тайваньским проливом и следит за всеми кораблями, проходящими через него. Если бы это было правдой, то у Китая была бы действительно веская причина сбивать их. Но способы их сбивания могут быть весьма ограниченными. И это может быть очень дорого".

Эта проблема хорошо знакома американским военным планировщикам. Если для уничтожения недорогих целей требуется дорогое оружие, то с каждой новой целью вы оказываетесь в проигрыше. Русские усвоили этот урок после вторжения в Украину весной 2022 года, когда противотанковые и зенитные ракеты, выпущенные с плеча, оказали чрезмерное воздействие на наступательные действия гораздо более дорогих бронемашин, танков и вертолетов. Один пример: противотанковые системы Javelin, предоставленные Соединенными Штатами Украине, стоят чуть менее $200 000 каждая, за пусковую установку и ракету. Каждая перезарядка ракеты стоит менее 80 000 долларов. Стоимость уничтоженных российских танков исчисляется миллионами долларов. Ущерб, нанесенный моральному духу, не поддается оценке. Военные планировщики называют такую стратегию "затратной".

На протяжении десятилетий американские военные стратеги беспокоились о том, что противники США гораздо лучше нас умеют навязывать нам расходы, чем мы им. Террористы влетали на коммерческих самолетах в здания на территории США почти без затрат для них и с неисчислимыми затратами для Соединенных Штатов. На протяжении более двух десятилетий повстанцы в Ираке и Афганистане использовали самодельные придорожные бомбы, чтобы убивать и калечить военнослужащих США. Противодействие этим попыткам обошлось в значительную сумму. Тем не менее, в 2021 году, в последние дни пребывания в Афганистане, тринадцать американских военнослужащих были убиты в результате взрыва заминированного автомобиля, что является чрезвычайной потерей.

Но Соединенные Штаты не всегда оказывались на проигравшей стороне стратегий, требующих больших затрат. Когда президент Джимми Картер впервые объявил о том, что Соединенные Штаты создали стелс-самолет, он сделал это, зная, что советские военные должны будут ответить на это, потратив огромные суммы на усовершенствование своих систем противовоздушной обороны. Доминирование Америки в области стелс-технологий на раннем этапе не только привело к тому, что Советский Союз был вынужден нести расходы, но и сделал это самым благоприятным образом. Это заставило Советский Союз потратить значительные суммы на защиту своей территории, ресурсы, которые не могли быть направлены на создание более наступательных возможностей. Напомним, что это было в то время, когда советские вооруженные силы были размещены в бывшей Восточной Германии, и многие беспокоились о потенциале, которым они обладали для нападения на Запад. Некоторые утверждают, что непоколебимая приверженность Рональда Рейгана технологии "звездных войн" помогла обанкротить Советский Союз. Развитие стелс-технологий сыграло свою роль.

Размышления о стратегиях снижения затрат были любимым занятием Энди Маршалла, когда он был жив. Это была работа Хинота с тех пор, как его повысили до бригадного генерала. Именно это мы имеем в виду, когда говорим, что его работа заключается в создании проблем.

Центральным элементом этой идеи является то, что ВВС называют технологией недорогих аттритируемых самолетов, или LCAAT. Некоторые называют ее просто "кошка" для краткости. Это относительно небольшие, потенциально расходуемые беспилотники. Идея заключается в том, чтобы летать и восстанавливать летательный аппарат снова и снова. Но, как следует из названия, "атрибутируемый", если летательный аппарат будет потерян или уничтожен, он будет достаточно доступен для замены. В этом смысле беспилотники считаются расходным материалом. LCAAT был разработан исследовательской лабораторией ВВС и в настоящее время проходит испытания.

Том Гамильтон и Дэвид Охманек увлеклись кошкой ВВС. Они оба работали в RAND и подумали: если у вас есть кошка, почему бы не завести и котят? Они начали обдумывать идеи по насыщению воздушного пространства большим количеством беспилотников, которые, возможно, находятся под контролем кошки или действуют самостоятельно, как котята. Военные планировщики часто говорят о "цепи поражения" при рассмотрении вопроса о том, как поразить конкретную цель. Эта цепочка простирается от датчиков, идентифицирующих цель, до оружия, используемого для ее уничтожения, и включает в себя все, что находится между ними. Но Гамильтон и Очманек также понимают, что если вы сломаете одно звено в цепи, вы сломаете всю цепь. Они хотели создать нечто гораздо менее хрупкое. Их идея заключалась в том, чтобы использовать кошек и котят таким образом, чтобы создать целенаправленную сетку. В отличие от цепи, которая становится бесполезной, когда ломается одно звено, они хотели создать прочную сетку, которая сохранит структурную целостность, даже если важные части будут согнуты или сломаны. Их идея состоит в том, чтобы использовать кошек и котят в большом количестве для насыщения воздушного пространства. Они понимают, что не все кошки и котята выживут, но созданная ими сетка сохранит свою целостность, и, что еще важнее, ее разрушение или повреждение будет стоить дорого . Гамильтон и Очманек участвовали в экспериментах, которые проводил Хинот.

Мы беседовали с Томом Гамильтоном в его офисе корпорации RAND в Санта-Монике. Он был окружен книгами и доской с записями и уравнениями. Это нас не удивило.

Гамильтон получил докторскую степень в Гарварде и работал преподавателем в Гарварде, Колумбии и Калтехе. Он очень похож на профессора и мыслителя, которым он и является.

Мы спросили его, как астрофизик пришел в RAND, чтобы работать над проблемами военной стратегии. Его ответ был интересным. "Я работал над эволюцией квазаров в ранней Вселенной, и знаете, нет ощущения, что ты приносишь кому-то пользу. Я там... и ты общаешься с интересными людьми, и это сложно, но на каком-то уровне это просто совершенно бессмысленно. С таким же успехом можно было бы найти лучший способ решения шахматных задач.... Так что меня определенно привлекала возможность работать над вещами, которые были важны для реального мира".

Последние двадцать пять лет Гамильтон работает над шахматными проблемами другого рода. С момента прихода в RAND он помогает ВВС США понять, как они могут оставаться успешными в борьбе с растущим китайским джаггернаутом. Гамильтон рассказал о некоторых из своих первых попыток изучить проблемы, с которыми сталкиваются китайские вооруженные силы в западной части Тихого океана. Он отметил, что когда он только начинал работать над сценариями по Китаю, задача заключалась в том, чтобы быстро действовать при получении предупреждения о возможном нападении и вовремя доставить необходимые силы на театр военных действий. Мы можем думать об этом как о своевременной доставке военных сил. "В течение долгого времени доминирующей проблемой была доставка войск на театр военных действий. У нас всегда было достаточно сил в CONUS [континентальные Соединенные Штаты]. Если бы мы только смогли вовремя доставить туда наши F-22 [стелс-истребители], то все было бы в порядке".

Но по мере совершенствования китайских вооруженных сил, особенно по мере совершенствования их ракет и возможностей целеуказания, проблема стала намного сложнее. Дело было не только в том, чтобы отправить самолеты и танкеры поближе к периферии Китая, а в том, чтобы убедиться, что они смогут работать, как только окажутся там. "Я бы сказал, что за последние десять-пятнадцать лет проблема изменилась. Даже если мы сможем доставить туда самолеты F-22, будут ли там взлетно-посадочные полосы, с которых они смогут действовать?... Знаете, если они смогут взорвать взлетно-посадочные полосы... а сбивать [китайские] ракеты нелегко. Это проблема, которая была тщательно изучена... и мы ее не решили".

Именно это заставило Гамильтона заинтересоваться кошками и котятами, теми самыми кошками и котятами, о которых так много думал генерал Хинотэ. Когда Гамильтон перешел от квазаров к сдерживанию войны в Тихом океане, что означает убедить лидеров Китая в том, что они будут вовлечены в войну, которую не смогут выиграть, у него возникла идея, что, возможно, нам следует использовать айфоны для наблюдения за судоходством в Тайваньском проливе. Почему судоходство? Почему айфоны? Потому что вторжение на Тайвань должно было бы произойти с помощью кораблей - военных кораблей, а лучший способ узнать о приближении вторжения - это увидеть движущиеся корабли. Но, конечно, Китай не захочет останавливать все близлежащее судоходство, чтобы перебросить свои военные корабли через пролив. Он захочет наводнить пролив множеством судов - рыболовецких, транспортных и любых других плавучих - так, чтобы было трудно отличить военные корабли от всех остальных плавучих судов. Перемещение военных кораблей в переполненном водном пути было бы чем-то вроде схемы "спрятаться на виду". И было бы трудно, если не невозможно, отличить одну цель от другой, если бы вы были полны решимости помешать военным кораблям достичь цели - побережья Тайваня.

Если только...

Если только у вас не было iPhone, много iPhone, пристегнутых к маленьким, недорогим беспилотникам, летающим над проливом, разговаривающим друг с другом и посылающим сигналы обратно самолетам, подводным лодкам и кораблям, несущим оружие, необходимое для уничтожения военных кораблей. Конечно, это не будут айфоны, прикрепленные к беспилотникам. Но датчики, которые представил себе Гамильтон, будут использовать технологию, подобную iPhone, на небольших недорогих самолетах, которые смогут заполонить небо над Тайванем и отслеживать все, что движется в этом районе. Дроны будут настолько малы и легки, что их можно будет запускать в небо с помощью бутылочных ракет. Да, буквально бутылочными ракетами.

Так родилась идея о котятах. "Это действительно то, о чем мы думали в кошках и котятах. Кошки носят оружие. Котята - это информация, а информация - это то, куда все действительно движется. Я провел некоторые расчеты для игры "Что нужно сделать, чтобы потопить китайский корабль? И оказалось, что мы получили те же ответы, что и Билли Митчелл - один из первых пионеров воздушного бомбометания - получил еще в 1922 году. Вам просто нужно столько-то фунтов тротила в машинном отделении. Ситуация не сильно изменилась. Но информация [о целеуказании] просто революционна. Она совершенно иная, чем была раньше. И это то, о чем мы пытаемся думать, как... новые доступные возможности могут быть применены к тому, что действительно было центральной проблемой в течение долгого времени". По мнению Гамильтона, это действительно революция.

"Итак, Китаю достаточно легко поместить три тысячи плавающих предметов в Тайваньский пролив. У них просто огромный рыболовный флот, вы можете установить уголковые отражатели на рыболовных судах, и они выглядят, вы знаете, они выглядят как большие яркие радиолокационные сигналы, и вы не отличите один большой яркий радиолокационный сигнал от другого. Они могут делать всевозможные вещи. Но в конце концов, им действительно нужно переправить людей в танках через пролив, если они хотят завоевать Тайвань. И если мы сможем узнать, где находятся эти люди в танках, тогда мы сможем их остановить".

Как на самом деле котята будут работать... или играть? "Думаю, пятисот будет достаточно для работы. Но давайте выпустим три тысячи. Это ставит Китай в ужасное положение. Им придется уничтожить все двадцать восемь сотен из трех тысяч маленьких котят, прежде чем они смогут начать свое вторжение. И если они уничтожат три тысячи котят, то, во-первых, это будет огромным сигналом [что они серьезно настроены на вторжение]. Но потом мы просто поставим еще три тысячи котят, и мы все подсчитали. И если их ракеты убьют котят [по одной ракете на котенка], что они могут сделать, но ракеты стоят пару миллионов долларов каждая, а наши котята стоят 500 000 долларов каждый. Мы просто будем продолжать бросать в них котят, пока они не решат прекратить стрелять ракетами".

Другими словами, это жизнеспособная стратегия снижения затрат. Американские беспилотники с датчиками iPhone стоят намного меньше, чем китайские ракеты, которые будут использованы для их уничтожения.

Нам стало интересно, почему эта идея имеет такой большой потенциал сейчас, а не, скажем, десять лет назад. "Мы могли сделать это десять лет назад", - объяснил Гамильтон. "Сейчас мы можем сделать это гораздо лучше. У нас есть технология сотовых телефонов, которые гораздо, гораздо труднее заглушить. Я считаю, что самая захватывающая технология - это крошечный чип, созданный компанией Qualcomm, который может делать направленные антенны на миллиметровых волнах, которые по целому ряду причин практически невозможно заглушить. Это также золотая жила для нас, потому что это означает, что наши ребята могут разговаривать друг с другом на коротких расстояниях, но их не сможет заглушить ничто на расстоянии сотни километров. Это относительно новая технология. Сейчас Qualcomm производит миллионы таких устройств каждый месяц; они появляются миллионами".

Технология, лежащая в основе котят, - это одно. Другое дело - их использование. Как котята могут быть использованы в реальном кризисе? Суть сдерживания во время холодной войны заключалась в том, что каждая сторона держала заряженный пистолет у головы другой. Оружие имело форму ракет с ядерными наконечниками и бомбардировщиков, начиненных ядерным оружием, которые могли быть отправлены в полет в одно мгновение. У каждой стороны было достаточно ракет и бомб, чтобы уничтожить другую сторону, если она будет атакована первой. Другими словами, каждая сторона была уверена, что если выстрелит одна, то выстрелит и другая. Вот что означает взаимное гарантированное уничтожение. Или, как выразился Альберт Уолстеттер, работавший в RAND за десятилетия до Гамильтона, - хрупкий баланс террора.

Но, как рассказал нам Гамильтон, iPhone в небе - это нечто совсем иное, чем заряженный пистолет. Они делают снимки и передают изображения в командные центры. Это больше похоже на использование камер замкнутого телевидения в районе с высоким уровнем преступности. Установка камер может остановить преступное поведение.

Мы спросили Гамильтона, знает ли он, что думают китайские военные об идее кошек и котят. Он упомянул, что в китайских военных журналах были опубликованы статьи. "Они говорят об этом, говорят об этом довольно подробно. И они обеспокоены. Они не знают, что они могут с этим сделать".

Что может предпринять Китай в ответ? "Что могут сделать китайцы, так это поставить кучу котят над Тайваньским проливом, что означает, что мы не можем вторгнуться в Китай. Если бы мы начали десантное вторжение в Китай, они бы все об этом знали, они могли бы потопить наши корабли. Что это действительно создает, так это мир, в котором очень трудно для кого-либо начать большую кинетическую операцию без того, чтобы все об этом знали, или, по крайней мере, все , кто был действительно заинтересован настолько, чтобы разместить кучу датчиков в воздухе в соответствующем районе. Если бы Китай установил сетку с котятами над Тайваньским проливом, нам было бы очень трудно с этим справиться. К счастью, наше оборонное планирование не основано на начале десантного вторжения через Тайваньский пролив".

Возможно, это на шаг отдаляет нас от взаимного гарантированного уничтожения и на шаг приближает к взаимному гарантированному осознанию.

Том Гамильтон знал, что ВВС работают над идеей кошек - LCAAT, которую описал нам генерал Хинот. Идея Гамильтона заключалась в том, что кошка не принесет особой пользы без котят. Эта идея сейчас получила распространение во многих частях ВВС и исследуется в играх и экспериментах. Остается вопрос, хватит ли времени для рождения кошек и котят, которые могли бы стать ответом на вопрос о сдерживании войны в Тайваньском проливе.

Кошки и котята - это только часть. Эксперименты Хиноте содержат значительные технические детали, и большая часть работы засекречена. Но суть того, что он делает, заключается в разработке набора возможностей, которые могут нанести противникам США большие потери, чем они сами, и при этом он хочет посеять сомнения, значительные сомнения, в умах атакующих сил. Это то, что Очманек называет сутью сдерживания: реальная перспектива неудачи. В этом отношении недавние эксперименты Хиноте показывают многообещающие результаты.

Фактически, работа Хиноте привлекла внимание Адама Смита, бывшего председателя Комитета по вооруженным силам Палаты представителей. Предлагая свое собственное описание недавних военных игр, председатель Смит сказал следующее:

Основная идея заключалась в том, что если Китай нападет на Тайвань, как мы будем их сдерживать? Что произойдет? Это был неудовлетворительный результат. Мы не смогли защитить наши системы, мы не смогли достичь того, чего хотели.

Год назад ВВС поумнели и сказали: "А что если у нас будет много беспилотных систем, много дронов?... Так давайте выведем их на поле боя".

Самое важное в этом то, что когда они устроили эту военную игру, выбрали красную команду и синюю команду и сказали: "Поехали", красная команда посмотрела на это и сказала: "Мы не будем этого делать. Мы не сможем победить в такой обстановке.

Конечно, руководитель игры сказал, что это мило, но мы действительно собираемся это сделать, потому что в этом вся суть. Итак, они участвовали. Но именно этого мы и пытаемся добиться. Мы пытаемся заставить Китай, Россию, Северную Корею и Иран посмотреть на это и сказать: да, нет, мы не будем воевать, потому что это не принесет нам ничего хорошего.

Очевидно, что Хиноте и его коллеги что-то задумали. Их больше беспокоит то, подойдут ли остальные сотрудники Министерства обороны и остальные члены правительства США, включая Конгресс, к решению этой проблемы с той срочностью, которая, по их мнению, необходима.

Когда мы обсуждали идеи с генерал-лейтенантом Хиноте, он был полон энергии и страсти. Он говорит полными главами. Захватывающими главами. Когда мы говорили о том, что нужно сделать, чтобы добиться результата - как согласовать предупреждения и действия - он был более осмотрителен. Он дал нам понять, что импульс движется в правильном направлении, но он не уверен, что перемены наступят достаточно быстро, возможно, даже не в рамках его собственной военной службы. "Я пока не думаю, что есть настоящее чувство срочности в этом вопросе. Потому что типы изменений, которые мы должны будем провести, чтобы сделать хорошую работу по сдерживанию Китая, поддержанию некоторого уровня порядка, в то время как Китай поднимается, тип изменений будет довольно радикальным, конечно, с военной точки зрения, и пока нет чувства срочности на всех уровнях, чтобы согласовать этот уровень изменений".

Хинотэ очень похож на генерала Хайтена, бывшего заместителя председателя Объединенного комитета начальников штабов. Давая совет своему преемнику, адмиралу Кристоферу Грейди, Хайтен сказал следующее:

Первое, на чем я бы сосредоточился, это то, что, хотя мы и добились незначительного прогресса, Министерство обороны по-прежнему невероятно бюрократично и медленно. Поэтому я бы призвал своего преемника во всем, к чему бы он ни прикоснулся, сосредоточиться на скорости и вернуть скорость в процессы Пентагона. Потому что эта страна может двигаться быстро. Мы доказывали это снова и снова. Но сейчас это так расстраивает, потому что на каждый мой вопрос мне отвечают: "Хорошо, нам нужен следующий потенциал. Сколько времени это займет? И ответ - десять лет. От десяти до пятнадцати лет. И они объясняют, почему. Потому что два года уйдет на эксперименты, два года на требования, два года на бюджет, а затем, если мы будем двигаться очень быстро, у нас будет четыре года до начальной операционной способности и еще пять лет до полной операционной способности. Каждая программа, на которую вы посмотрите, будет выглядеть именно так.

Если чувство срочности и нетерпение Хиноте немного напоминают Боба Уорка, то на это есть причина. Хиноте был военным помощником Боба Ворка, когда Ворк был заместителем министра обороны в последние два года администрации Обамы. Они очень похожи друг на друга. На самом деле, слушать, как Хиноте выражает разочарование по поводу того, что войны на Ближнем Востоке заставили Соединенные Штаты отвлечься от сути дела, было сродни тому, что он слушал Боба Уорка или даже Энди Маршалла. Он понимал, что существует широко распространенная надежда на то, что Китай со временем изменится, что он приобретет черты ответственной заинтересованной стороны, чего многие ожидали. Но в военных кругах принято говорить, что надежда - это не план.

Хиноте, как и Бобу Уорку и Энди Маршаллу, нужен план. Его внимание к кошкам и котятам может быть именно таким, а может быть, это просто очередная игра в том, что будет очень долгосрочным соревнованием. Мы не узнаем в течение некоторого времени, ухватились ли Клинт Хинот и его многочисленные коллеги в ВВС за правильную идею. Что мы знаем, так это следующее: Он хочет довести проигрыш до конца. Кошки и котята могут стать частью ответа.

Пока Россия вела войну, пытаясь навязать Украине завоевание, лидер Китая Си Цзиньпин добавлял срочности в свои рассуждения об урегулировании вопросов с Тайванем. Вскоре после того, как Россия вторглась в Украину, президент Байден направил несколько бывших официальных лиц на Тайвань, чтобы передать послания с заверениями. Адмирал Майкл Маллен, бывший председатель Объединенного комитета начальников штабов, возглавил эту делегацию. Бывший четырехзвездный командующий был одет в синий деловой костюм и темный галстук. Его лицо было закрыто маской Honeywell N95. Он и министр иностранных дел Тайваня Джозеф Ву обменялись ударами локтей, когда прибыла американская сторона. Он был там не только для того, чтобы поприветствовать друг друга. Он был там, чтобы продемонстрировать приверженность Америки Тайваню.

В своем публичном заявлении Маллен сказал следующее: "Мы приехали на Тайвань в очень сложный и критический момент мировой истории. Как сказал президент Байден, демократия сталкивается с постоянными и тревожными вызовами, в частности, недавно в Украине. Сейчас, как никогда, демократии нужны защитники".

Одно дело, когда бывший адмирал ВМС посещает Тайвань. Совсем другое дело - визит действующего спикера Палаты представителей. Последний раз спикер посетил Тайвань перед кризисом в Тайваньском проливе 1995-1996 годов. Поездка Маллена вызвала бурную реакцию в китайской прессе. Когда спикер Палаты представителей Нэнси Пелоси запланировала визит в августе 2022 года, это вызвало крупный международный инцидент. Китай публично протестовал против визита Пелоси, а Си обратился непосредственно к Байдену с просьбой остановить визит Пелоси, возможно, не понимая, что президент США не может контролировать поездки действующего члена Конгресса. Это само по себе является тревожным предзнаменованием, которое может привести к просчетам. Байден и его команда пытались отговорить Пелоси от посещения Тайваня, но безуспешно. Пелоси давно поддерживает Тайвань, и о ее планах посетить Тайвань было известно заблаговременно. Реакция Китая тоже была известна.

Не успела Пелоси покинуть Тайвань, как Китай начал крупные военные учения, чтобы продемонстрировать как свою вновь обретенную военную мощь, так и серьезность намерений остановить дальнейший дрейф Тайваня из орбиты Китая. Китай сигнализировал о своем недовольстве, и делал это наглядно. Хотя Си, по сообщениям, сказал Байдену, что он не стремится к кризису из-за Тайваня, он был более чем готов использовать вновь обретенную военную мощь Китая. В мире жесткой силы Си показывал, что Китай готов выполнить свои угрозы даже тогда, когда Соединенные Штаты размышляли над тем, как выполнить свои обязательства.

Между тем, есть все основания полагать, что Китай извлекает собственные уроки из войны России с Украиной. Длительное наращивание российских сил - поначалу некоторые слишком оптимистичные наблюдатели считали, что это всего лишь кампания давления - позволило Украине за несколько месяцев укрепить свою оборону. Китай, несомненно, узнает, как важно действовать быстро и решительно в любом тайваньском сценарии. Зачем давать противнику месяцы на подготовку?

Китайцы также, вероятно, пересмотрят свою систему командования и управления, поскольку российская иерархия, построенная по принципу "сверху вниз", не смогла делегировать принятие решений офицерам низшего звена, которые могли бы немедленно реагировать на вызовы на местах. Так много российских генералов были вынуждены выезжать на места для управления действиями, что удивительное число их было убито даже в первые месяцы войны. Если все решения должны поступать в центральный штаб, то быстротечные войны могут оказаться не такими уж и быстротечными. Ошибки, которые не исправляются быстро, могут привести к поражению.

Тайвань также должен извлечь важные уроки. У Тайваня много денег и много оружия, но многие американские аналитики считают, что у него неправильное оружие - слишком много внимания уделяется истребителям, которые не выживут в первом бою, слишком мало внимания уделяется ракетам, которые могут уничтожить самолеты и корабли Китая. Если Соединенные Штаты и Тайвань чему-то и научились в ходе войны в Украине, так это размещению оружия, которое обеспечит Тайваню асимметричное преимущество над сильными сторонами Китая. Другими словами, Соединенные Штаты должны продавать или передавать Тайваню противокорабельное оружие, такое как "Гарпун", а также зенитные радары и ракеты, чтобы свести на нет любое китайское наступление. Такое оружие не будет угрожать непосредственно Китаю, а только Китаю, который пытается вторгнуться на Тайвань. Это обеспечение должно быть сделано до того, как напряженность вокруг Тайваня начнет закипать, потому что перемещение этого оружия после возникновения кризиса только ускорит его. Сопоставление обновленного тайваньского арсенала с сеткой датчиков Хиноте и Гамильтона может оказаться выигрышным ходом.

Когда Первая мировая война подошла к концу, британский кабинет министров столкнулся с истощением казны, но с современными и победоносными вооруженными силами. Конечно, британские военные понесли чудовищные потери в Великой войне, но они вышли из нее победителями с современным набором техники, включая танки и самолеты. В 1919 году кабинет министров принял судьбоносное решение. Он пришел к выводу, что риск новой крупной европейской войны в ближайшем будущем невелик, поэтому он решил сделать приоритетом восстановление финансов страны, а не продолжение модернизации вооруженных сил. Кабинет намеревался получить дивиденды мира, пока есть такая возможность. Кроме того, было более чем достаточно работы по поддержанию порядка в своей постоянно буйной империи.

Принимая решение, кабинет министров руководствовался еще одним соображением. Это было время быстрых технологических изменений. Двигатель внутреннего сгорания заменил пар и тягловую силу животных в качестве доминирующего источника энергии, приводимой в движение машинами, а электричество становилось обычным явлением в повседневной жизни. Во время войны был введен воздушный транспорт. Кабинетпришел к выводу, что если он не будет разумно выбирать время для военных инвестиций, то вполне может потратить средства впустую, вложив их не в тот потенциал и не в то время. Полагая, что любая серьезная угроза может возникнуть более чем на десятилетие вперед, кабинет ввел правило десяти лет для руководства военным планированием. Год за годом кабинет министров оценивал перспективы будущей угрозы, и если эта угроза оценивалась как угроза на десять и более лет вперед, Британия продолжала концентрировать свое время и ресурсы на необходимости поддержания порядка в своей империи, которая после Великой войны включала в себя часть Ближнего Востока.

В одном из странных поворотов истории Уинстон Черчилль, который в 1928 году был канцлером казначейства, выдвинул позицию, согласно которой каждый год, когда кабинет министров определяет низкий риск новой европейской войны, часы на десятилетнем правиле должны быть переведены. Конечно, именно Черчилль позже, будучи премьер-министром, испытал на себе последствия неподготовленности британских вооруженных сил к встрече с Адольфом Гитлером и промышленной мощью немецких вооруженных сил. Когда британские войска избежали сокрушительного поражения под Дюнкерком и когда разгоралась битва за Британию, Черчиллю пришлось оглянуться на кубик, который он помог бросить двумя десятилетиями ранее.

Соединенные Штаты никогда не ссылались на правило десяти лет в отношении подготовки к долгосрочному военному соперничеству с Китаем. Но были времена, когда они вели себя так, как будто так и было. К началу 2000-х годов машина предупреждения подавала сигналы о модернизации вооруженных сил Китая. Но требования продолжающихся войн в Ираке и Афганистане оказались всепоглощающими, и о добавлении в меню новой сложной проблемы не могло быть и речи. К этому добавились финансовый кризис и глубокие разногласия по поводу приоритетов внутреннего бюджета, которые привели к закрытию правительства и секвестру.

Как Великобритания была поглощена имперскими полицейскими обязанностями в Индии, на Дальнем Востоке, а затем на Ближнем Востоке, так и Соединенные Штаты были поглощены своими собственными полицейскими обязанностями. Президент Джордж Буш решил не свергать Саддама Хусейна по окончании войны 1991 года за изгнание Ирака из Кувейта. Это означало оставить значительные силы США в Саудовской Аравии, Кувейте и Турции для сдерживания Хусейна. Клинтон и Буш (43) были вынуждены заниматься ликвидацией последствий. Это включало в себя износ вооруженных сил США, которые не только должны были быть готовы к операциям во множестве потенциальных горячих точек, но и активно обеспечивать бесполетные зоны в северном и южном Ираке. Это имело реальные последствия как для людей, так и для техники. По мере продолжения операций подготовка к будущему была оставлена... на будущее.

По-своему и по совершенно разным причинам Буш, Клинтон и Буш приняли свои собственные версии десятилетнего правила. Обама и Трамп неохотно продолжали эту традицию, пока Байден не довел участие США на Ближнем Востоке частично до конца, выведя американские войска из Афганистана в 2021 году. Тем не менее, небольшое количество американских войск продолжает действовать в Ираке и по сей день. Один из высокопоставленных чиновников оборонного ведомства в Пентагоне при Трампе как-то сказал: "Моя работа заключается в том, чтобы сосредоточиться на Китае, а я работаю только над Ближним Востоком". Еще слишком рано говорить о том, сможет ли команда Байдена в Пентагоне выбраться из этой ловушки - тупика, который так метко описал Боб Ворк.

Также очевидно, что время больше не на нашей стороне. Нельзя отрицать, что Китай стал доминирующим соперником. Также нельзя отрицать, что Соединенным Штатам придется взаимодействовать с Китаем на протяжении длительного времени. Не существует вариантов сдерживания державы, которая так неразрывно вплетена в глобальную экономику. Вопрос в том, сможет ли продолжающийся подъем Китая оставаться мирным. Если китайские лидеры убедятся, что в случае начала войны они столкнутся с реальной перспективой поражения, тогда машины предупреждения и действия сделают свое дело. В той степени, в которой китайские лидеры считают, что они могут добиться успеха в применении военной силы на Тайване или в других местах, тогда предупреждающие сигналы, которые поступали от Энди Маршалла и многих других на протяжении почти четырех десятилетий, будут потрачены впустую.

Даже сегодня, несмотря на все надлежащее обследование, не ясно, есть ли желание меняться и адаптироваться так, как того требуют обстоятельства. Генерал-лейтенант Клинт Хиноте - один из тех, у кого есть идеи, как измениться. Он не одинок. Такие первопроходцы, как Хинот, есть во всех военных службах, а за ними стоят такие люди, как Том Гамильтон. Пока неясно, приведут ли их идеи к тем изменениям, которые необходимы, и в то время, когда они смогут изменить ситуацию.

Возможно, время было на нашей стороне. Теперь это не так. Возникают новые опасности.

 

Глава 4. Россия. Опасность, скрывающаяся на виду у всех

 

Это история двух Мюнхенов, города, который на протяжении десятилетий принимал ежегодную встречу европейских и американских чиновников по вопросам безопасности, сначала под названием Wehrkunde времен холодной войны, типичным немецким составным существительным, которое буквально означает "заказчик обороны", но лучше переводится как "военная наука". После падения Берлинской стены конференция превратилась из эксклюзивного клуба военных лидеров НАТО в место, где Западная Европа и недавно освобожденный Восток могли встречаться и планировать развитие целого и свободного континента. Смена парадигмы стала формальной, когда название встречи было изменено на "Мюнхенская конференция по безопасности". Президенты и премьер-министры, члены кабинета министров и законодатели, предприниматели и эксперты аналитических центров, журналисты и "ботаники" в области национальной безопасности из сорока с лишним стран ежегодно в феврале съезжаются в Мюнхен, столицу Баварии, процветающей южной земли, которую часто называют Техасом Германии, где местные жители действительно говорят с эквивалентом говора.

Основным докладчиком конференции 19 февраля 2022 года был бывший комик, поднявшийся на мировую сцену в качестве президента Украины, страны, которая в течение нескольких месяцев все больше ощущала военную смертельную хватку окруженных российских войск. Владимир Зеленский появился в темном костюме и темном галстуке на фоне хрустящей белой рубашки, в чисто выбритом контрасте с человеком, который станет именем нарицательным, с узнаваемым, изрезанным лицом, надетым поверх армейской формы, когда он ворвется в мировые столицы и Организацию Объединенных Наций после незаконного вторжения по приказу президента России Владимира В. Путина.

"Архитектура мировой безопасности хрупка и нуждается в обновлении", - заявил Зеленский своей аудитории в Мюнхене, что было, мягко говоря, прозорливо, ведь это произошло менее чем за неделю до того, как российские войска вторглись на суверенную территорию его страны, совершив незаконное наступление, которое, по словам западных военных и разведчиков, первоначально, по крайней мере, было направлено на скорейший захват столицы и аннексию всего государства.1 "Правила, о которых мир договорился десятилетия назад, больше не работают. Они не успевают за новыми угрозами. Они не эффективны для их преодоления. Это сироп от кашля, когда вам нужна вакцина от коронавируса. Система безопасности работает медленно. Она снова дает сбой".

В результате, добавил он, "мы имеем преступления одних и безразличие других. Равнодушие, которое делает вас соучастником. Символично, что я говорю об этом именно здесь. Именно здесь 15 лет назад Россия объявила о своем намерении бросить вызов глобальной безопасности. Что ответил мир? Умиротворение".

Зеленский точно определил день, когда мир должен был начать всерьез воспринимать намерение Путина отомстить Соединенным Штатам и НАТО за то, что они, по его мнению, пренебрегают, даже принижают его любимую Россию-матушку: это было, опять же в Мюнхене, 12 февраля 2007 года.

В 2007 году в Мюнхене все внимание в тот день было приковано к министру обороны США Роберту М. Гейтсу, который недавно был назначен Джорджем Бушем в Пентагон с задачей спасти войну в Ираке и исправить войну в Афганистане, а также восстановить отношения с европейскими союзниками, которые были испорчены, если не разрушены, политикой администрации, включая пренебрежение Дональда Рамсфелда к озабоченности, выраженной давними союзниками - он назвал их "Старой Европой" - по поводу вторжения в Ирак.

Но прибытие Гейтса было немедленно прервано главой российской делегации - самим Путиным.

Путин поднялся на сцену в богато украшенном бальном зале отеля Four Seasons и обвинил Соединенные Штаты в глобальном превышении полномочий, в провоцировании новой гонки ядерных вооружений, в дестабилизации Ближнего Востока. Он перечислил список грехов США (проступков, которые он будет повторять снова и снова в течение последующего десятилетия), включая вторжение США в Ирак без разрешения Совета Безопасности ООН, "почти неконтролируемое гиперприменение" военной силы, неспособность продвинуть соглашения по контролю над вооружениями, которых добивалась Россия, и, особенно, дальнейшее расширение НАТО до самого порога России.

"Расширение НАТО не имеет ничего общего с модернизацией альянса", - заявил Путин. "И мы вправе спросить, против кого направлено это расширение?".

Путин - уроженец Ленинграда, снова названного Санкт-Петербургом, города, пострадавшего от долгой и жестокой нацистской блокады. Он напомнил своей мюнхенской аудитории, что НАТО пообещало Москве, что расширение НАТО, которое пугает многих среднестатистических россиян , никоим образом не будет угрожать безопасности России. В то время как Москва сдержала обещание вывести свои войска из ныне независимых Грузии и Молдовы, сказал Путин, на "так называемых гибких, передовых базах" НАТО вдоль самых границ России размещено до пяти тысяч американских военнослужащих. В то время как Москва скрупулезно соблюдала все соглашения по контролю над вооружениями и стремилась к их расширению, утверждает Путин, Вашингтон планирует подорвать ядерную стабильность, развернув в Европе системы ПРО. В то время как обломки Берлинской стены уже давно увезли в качестве сувениров в страны, которые восхваляют открытость и свободу личности, Путин предупредил, что "сейчас предпринимаются попытки навязать новые разделительные линии и правила, может быть, виртуальные, но все же разделяющие наш общий континент".

Предвещая последующие, более широкие репрессии против ряда западных новостных платформ и многосторонних организаций как агентов иностранного влияния, Путин заявил, что Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе, которая критически оценивала честность ряда выборов на постсоветском пространстве, превращается в "вульгарный инструмент, предназначенный для продвижения внешнеполитических интересов одной или группы стран". Он обвинил Запад в финансировании неправительственных организаций, которые вмешиваются во внутренние дела других стран - предположительно России, бывших советских республик и сателлитов, которые Москва все еще считает входящими в сферу своего законного влияния.

Наконец, он посмотрел прямо на американскую делегацию сенаторов и представителей администрации, которые сидели с каменным лицом в передней части зала, включая сенаторов Джона Маккейна, Линдси Грэма и Джо Либермана. Путин нанес свой тупой и последний удар. Целью этих западных лидеров, сказал Путин, является однополярный мир: "Единый центр силы. Единый центр силы. Единый центр принятия решений. Это мир одного хозяина, одного суверена. Ничего общего с демократией он, конечно, не имеет".

Неожиданно язвительные замечания Путина были высокой драмой на мировой арене и большой новостью. Собравшиеся репортеры в считанные минуты подготовили текст. New York Times поместила его на первой странице. Позднее российские официальные лица рассказывали, что Путин не выступил с более умеренным проектом мюнхенской речи, который подготовили для него сотрудники. Он порвал его и полностью переписал сам. Правдива ли эта история - как и многие другие истории из окружения Путина, правда, возможно, никогда не будет известна - высокопоставленные американские и российские чиновники сначала спорили о том, была ли эта речь неприукрашенным выражением того, что было на уме у Путина. Или это была просто высокая драма? В конце концов, сразу после окончания своей антизападной тирады Путин покинул сцену, подошел к Гейтсу, пожал руку министру обороны и пригласил его посетить Москву.

После выступления Путина Гейтс сидел в своем номере наверху в мюнхенском отеле и перебирал варианты: подготовить жесткий ответ на случай, если неспособность опровергнуть Путина окажется дорогостоящей? Увидел ли мир настоящего Путина? Неужели бывший офицер КГБ показал себя не как сторонник вступления России в клуб стран со свободной и процветающей демократией, а как новый царь, рассматривающий мир как игру с нулевой суммой? Где был тот Путин, который одним из первых предложил помощь Соединенным Штатам после 11 сентября, включая разведданные и карты Афганистана, и который не блокировал права пролета, предоставленные соседями Афганистана, бывшими советскими республиками? На этом сайте Путин изложил новую линию Кремля, согласно которой любое продвижение Запада потребует от России отступления. И эта речь стала заявлением Путина о том, что Россия больше не будет отступать. Можно ли было показать, что Соединенные Штаты не сдерживают Россию, а будут держать Путина в узде?

На следующее утро Гейтс, бывший директор ЦРУ и давний наблюдатель за Россией, вошел в притихший зал, где собрались руководители правительства, законодатели и военные на фоне спекуляций СМИ о намерениях Путина. Гейтс поднялся на трибуну, чтобы озвучить официальный ответ Соединенных Штатов.

Он выбрал слова из бархата, а не из стали.

Как старого "холодного воина", одна из вчерашних речей почти наполнила меня ностальгией по менее сложным временам", - сказал Гейтс. "Почти. Одной холодной войны было вполне достаточно".

Сначала были вежливые аплодисменты. Затем они усилились до крещендо.

Мюнхенский момент был воспринят как дипломатический триумф Гейтса и администрации Буша, у которой в тот момент было мало европейских поклонников. Гейтс ловко разрядил напряженность с изяществом и остроумием; серьезный дипломатический разрыв, возможно, даже кризис, был предотвращен. И, в конце концов, разве Путин не пригласил Гейтса посетить его в Кремле?

Пятнадцать лет спустя, вспоминая тот знаменательный день, важность которого для истории возросла благодаря безостановочному маршу Путина к авторитаризму, Гейтс сказал нам, что выбор того, как ответить Путину, принадлежал только ему. "Я не спрашивал никого в Вашингтоне", - сказал Гейтс.5 "Но большую роль в моем ответе сыграл исторический момент и аудитория - а аудитория, вероятно, была самой важной. Это было мое самое первое выступление в качестве министра обороны перед нашими союзниками. И учитывая мое происхождение и мою историю в качестве "ястреба" в отношении Советского Союза, я подумал, что это возможность дать им некоторую уверенность в том, что у них есть кто-то, кто может думать о том, как справиться с таким вызовом, как Путин".

Гейтс сказал, что он также с большим интересом наблюдал за реакцией европейцев на диатрибы Путина накануне. "Перед нами была аудитория европейцев, которые в принципе симпатизировали Путину, когда он входил в дверь, и знали, что он сталкивается со многими проблемами, и были готовы к тому, чтобы относиться к нему с большим сочувствием", - сказал Гейтс. Их реакция на речь Путина "была почти единообразно враждебной", добавил Гейтс. "Это была не та реакция, которую он или я, откровенно говоря, ожидали от европейцев на эту речь. Мне показалось, что это была возможность не заглотить наживку его речи, а заверить европейцев, что мы обдумаем это вдумчиво и будем осторожны в своей реакции".

И, по сути, Гейтс начал критически важный процесс восстановления исторических связей с ближайшими европейскими союзниками Америки, которые испортились при Буше, Чейни и Рамсфелде, и эти усилия продолжились, когда его попросили остаться на посту министра обороны при президенте другой политической партии, Бараке Обаме - впервые такое произошло. Преемник Обамы, Дональд Трамп, пошел по другому пути и удвоил свои нападки на альянс, включая угрозы вывести войска из Европы. Однако никто не мог предположить, насколько важными окажутся здоровые отношения с членами НАТО, когда следующий президент, демократ Джо Байден, попытается создать железный европейский фронт для противодействия российской агрессии и поддержки борьбы Украины за выживание в 2022 году. Союзники имеют значение.

Оглядываясь назад на эволюцию Путина или, по крайней мере, на общественное понимание его эволюции, мы видим проблемы, стоящие перед машиной предупреждения и машиной действия. Обратите внимание, что эта информация о том, что Путин думал в Мюнхене, не была перехваченной директивой Кремля, расшифрованной для анализа в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли или Агентства национальной безопасности в Форт-Мид, штат Мэриленд. Это не был московский "крот", раскрывший некоторые инсайдерские сведения о вновь ужесточающейся линии Путина. Нет, это был Владимир Путин, который заново определил Россию как вновь отделенную от Запада и ущемленную им. Выступление Путина стало публичным заявлением о том, что Кремль больше не будет мириться с глобальным доминированием США. Соединенным Штатам и их союзникам не потребовалось много времени, чтобы увидеть, как Путин выполняет свои угрозы - угрозы, которые Путин делал очень публично.

Спустя годы Гейтс впервые публично поделился своим неприукрашенным личным мнением. "Всем известна знаменитая фраза президента Буша по этому поводу, - сказал Гейтс. "Он посмотрел в глаза Путина и подумал, что увидел его душу. Я вернулся со своей первой встречи с Путиным и сказал президенту Бушу, что я посмотрел в глаза Путина и увидел холодного убийцу".

Гейтс увидел истинного Путина и его амбиции. "Он пытается восстановить Российскую империю, - сказал Гейтс, - и особенно славянское ядро Российской империи: России, Украины и Беларуси".

Один из самых уважаемых американских наблюдателей за Кремлем не был в Мюнхене на выступлении Путина в тот день в 2007 году. Джон Ф. Теффт - как Форрест Гамп на дипломатической службе, раз за разом появляющийся на передовой линии истории: Он начал работать в советском отделе Госдепартамента в 1983 году, в самые мрачные дни холодной войны, служил послом США в Литве с 2000 по 2003 год, а затем был утвержден в качестве главного дипломата страны в Украине с 2009 по 2013 год, а затем в России с 2014 по 2017 год.

Когда Путин выступал со своим манифестом в Мюнхене, Теффт находился в американском посольстве в Тбилиси, Грузия, куда он был назначен послом в 2005 году. Он сказал нам, что ясно услышал предупреждение Путина. Хотя он не мог точно предсказать следующий шаг кремлевского лидера, Теффт не был шокирован, когда всего через восемнадцать месяцев после Мюнхена российские войска вторглись в республику, где он работал, - Грузию, бывшую советскую республику, чьи прозападные, пронатовские лидеры пришли к власти в результате цветной революции, на этот раз в Розе.

В 2007 году в своей знаменитой речи на Мюнхенской конференции Путин сказал Соединенным Штатам: "Вы не можете проводить двуединую политику", - сказал нам Теффт.Он вспоминает, что в тот момент он услышал, как Путин четко предупредил, что намерен вновь установить сферу влияния Москвы, если не формальное господство, на бывших советских землях. Конечно, Путин не выражал заинтересованности в воссоздании Советского Союза с обязанностями по уходу и кормлению отдаленных, различных республик, входящих в его состав. Но он набросал карту зоны влияния и наметил курс на восстановление Москвы как мировой державы, достойной уважения и даже страха.

Путин сказал: "Вы должны уважать наше желание доминировать, контролировать и поддерживать нашу гегемонию над этими государствами в бывшем Советском Союзе", - добавил Теффт. "Путин не пытался воссоздать Советский Союз, но он поставил маркер в этой речи, который мы увидели в 2008 году - вторжением в Грузию. И с тех пор мы видим все, что происходит".

Теффт обладает как личной общительностью, так и профессиональной содержательностью, которые являются инструментами всех успешных дипломатов, и он обладает дополнительным умением быть прирожденным рассказчиком.

"Мой собственный взгляд на Путина сегодня таков: это человек 1980-х годов", - сказал Теффт. "Он такой, каким мы всегда его считали: это парень из КГБ, чей ум и инстинкты сформировались еще в тот период, когда он служил в Восточной Германии. А затем, наблюдая за концом Советского Союза, о котором он сожалел, как он сказал, он действительно как бы сформулировал свои взгляды и особенно свои претензии к Соединенным Штатам. То, что мы видели в течение последних двадцати с лишним лет его правления, - это попытка попытаться, если позволите такое выражение, "сделать Россию снова великой"".

Для американского дипломата, чьи первые дни на советском столе в 1983 году стали свидетелями ужасающего сбития южнокорейского гражданского авиалайнера, направлявшегося из Нью-Йорка в Сеул, советским реактивным перехватчиком Сухой-15, в результате которого погибли 269 человек, Теффт может быть справедливым и взвешенным в оценке американских действий, которые, оправданные или нет, дают Путину и его сторонникам обиды и основания чувствовать себя загнанными в угол, даже в осаде.

Одно дело, когда Вашингтон проводит политику, отвечающую интересам нашей страны и наших союзников. Но с крахом коммунизма в Восточной Европе, гибелью СССР и окончанием холодной войны Путин стал проигравшим, потому что американская политическая элита в своем триумфаторстве стала победителем. На самом деле, можно привести веские доводы в пользу того, что Запад даже не выиграл холодную войну, а Михаил Горбачев сложил слабую руку. Если бы на вершине кремлевской иерархии находился любой другой представитель Коммунистической партии, она могла бы закончиться кровавым, спазматическим взрывом, а не тишиной серпа и молота, опущенных над Красной площадью в рождественский вечер 1991 года.

Действительно, после террористических атак 11 сентября 2001 года Путин продемонстрировал сильное желание помочь, поделившись с трудом приобретенными знаниями афганской местности и не встав на пути, когда Соединенные Штаты вели переговоры о временных правах на базирование американских сил вторжения в бывших советских республиках Центральной Азии вблизи Афганистана. Но прошло совсем немного времени, прежде чем администрация Буша пошла на отмену Договора по противоракетной обороне, и никакие политические уговоры Белого дома не смогли убедить Путина в том, что система противоракетной обороны, которую задумали Соединенные Штаты, предназначена исключительно для защиты от нападения со стороны Ирана. Не помогло и то, что первоначальная архитектура предусматривала базирование новой противоракетной системы в странах бывшего Варшавского договора, с перехватчиками в Польше и радарной системой в Чехии. (Важной сноской в дебатах является то, что ни один из этих планов базирования не был реализован по мере развития проекта системы).

Вторжение США в Ирак в 2003 году было воспринято Путиным как доказательство того, что Америка становится единственной гипердержавой на мировой арене, и это чувство, без сомнения, было подогрето также бомбардировками НАТО Сербии в 1999 году во время войны в Косово. Сербия, безусловно, вписывается в путинскую мечту о воссоединении панславянского мира . А поражение в 2005 году выбранного Путиным лидера Украины, Виктора Януковича, похоже, по-настоящему растрогало кремлевского босса. Оранжевая революция в Украине дала Путину достаточный повод обвинить Запад во вмешательстве - если под вмешательством он подразумевал правительства и неправительственные организации, поддерживающие право граждан независимой Украины выбирать свое собственное правительство.

"Путин был явно взбешен действиями США в Ираке", - сказал Теффт. Но "оранжевая революция" в Украине была провалом, его провалом, личным провалом, потому что он поехал в Украину и стоял на балконе в ночь перед первыми выборами с Януковичем, одобряя его и оказывая ему личную поддержку. Это действительно шокировало Путина, потому что, как мы видели, этот парень все еще считает Украину частью России. Проблема в том, что большинство людей, подавляющее большинство людей в Украине, с этим не согласны".

Теффт отметил, что некоторые сейсмические геополитические изменения, которые мало связаны с Соединенными Штатами, также объясняют враждебность Путина. Путин был потрясен до глубины души "арабской весной" и тем, что произошло с авторитарными правительствами в Северной Африке, особенно падением Муаммара Каддафи, ливийского лидера и российского клиента.

"Несколько россиян сказали мне, что Путин смотрел, пересматривал и пересматривал финальное видео, где ливийцы ловят Каддафи в дренажной трубе, в которой он прятался, а затем убивают его", - сказал Теффт. Хотя Путин - не Каддафи, а Москва - не Триполи, считалось, что мрачная увлеченность российского лидера свидетельствует об обеспокоенности его собственной судьбой. И как стало очевидно после того, как Путин отдал приказ о вторжении в Украину весной 2022 года, российский лидер жил - и в основном управлял - в изоляции на своей даче вдали от Кремля на окраине Москвы.

В разгар холодной войны молодой капитан ВВС Фил Бридлав был направлен в Западную Германию, где он регулярно садился в кабину своего F-16 и отправлялся на задания по сдерживанию агрессии со стороны более крупных советских сил, расположенных через Фульдскую пропасть в Восточной Германии. Он знал, что, если потребуется атака с востока, эти вылеты по сдерживанию станут боевыми вылетами для отражения вторжения войск Варшавского договора. В то время его позывной был "Брид", но позже его экипажи переименовали его в "Бвана". (Бридлав сказал, что это название восходит к тому времени, когда Армейский воздушный корпус летал из Порт-Морсби. В то время истребительное крыло тесно сотрудничало с коренными жителями Папуа-Новой Гвинеи, и название "Бвана" означает "охотник за головами" или "босс").

Выйдя в отставку из ВВС в 2016 году, Филипп М. Бридлав носил на плече четыре звезды и отвечал не столько на позывные, сколько на одно из самых почетных званий в армии: SACEUR, Верховный главнокомандующий союзными войсками в Европе, отвечающий за все военные действия в рамках альянса НАТО. Генерал Бридлав был командующим НАТО в 2014 году, когда российские войска захватили и аннексировали Крым и Донбасс в Украине, причем московские войска действовали в непосредственных боевых условиях и при спонсорской поддержке Кремля "маленьких зеленых человечков" - вооруженных отрядов, которые не имели знаков отличия, связывающих их с Россией, и использовались для ведения гибридной войны.

Действия России застали мир врасплох, и Бридлав согласен с тем, что Соединенные Штаты просто отвели глаза от Кремля после краха коммунизма в Восточной Европе в 1989 году и распада Советского Союза в 1991 году.

"Стена пала. Мы решили, что попытаемся сделать из России и Путина партнера", - вспоминал Бридлав.Мы проходим через период, который я теперь называю "обнимать медведя". Мы пытаемся обнять медведя, приобщить его к западным ценностям, западной семье и так далее, и тому подобное".

Затем произошло вторжение России в Грузию в 2008 году, "и я думаю, что мы впервые увидели, кем на самом деле является Путин". Суть в том, что Россия использовала свои вооруженные силы для вторжения и изменения международно признанных границ другого государства", - добавил он. "И сейчас актуально то, что, черт возьми, мы просто, мы просто как бы смахнули это с наших плеч, когда все закончилось. И мы просто как бы двинулись дальше и вернулись к привычным делам, пытаясь обнять медведя и снова привести его на Запад".

Шесть лет спустя российские войска быстро оккупировали две большие территории Украины - действия, которые также застали западных политиков врасплох.

Бридлав сказал, что он "вышел из себя, как хорошо отбитый девятиметровый утюг в кафельной ванной" из-за отсутствия достаточного предупреждения, которое он получил как командующий НАТО перед первым российским вторжением в Украину. По словам Бридлава, он потребовал ответа на вопрос, почему Соединенные Штаты были застигнуты врасплох. "Как, черт возьми, мы оказались застигнуты врасплох тем, что только что произошло?" спросил Бридлав. "Крым. Да, Крым. А через пару месяцев - Донбасс".

Бридлав напомнил нам о своем напряженном брифинге с высокопоставленными членами разведывательного сообщества из двух разных ведомств, который показал, насколько сильно американское правительство игнорировало Кремль. По словам Бридлава, ему сказали, что в день падения Берлинской стены в 1989 году в Соединенных Штатах было от двенадцати до тринадцати тысяч правительственных аналитиков, которые смотрели прямо на Советский Союз. "У нас был довольно хороший обзор на стратегическом уровне. И у нас было очень хорошее представление о них на оперативном уровне. И мы довольно хорошо видели их на тактическом уровне, особенно на окраинах наших союзников по НАТО", - сказал он.

К моменту вторжения России в Украину в 2014 году это число сократилось примерно до тысячи человек, вспоминает Бридлав.

Отставной высокопоставленный сотрудник разведки, занимавшийся бюджетными вопросами в начале 1990-х годов, подтвердил эти тенденции. Он вспоминал, как разведывательное сообщество переориентировало огромный бюрократический аппарат с десятилетиями сосредоточенного внимания на Советском Союзе на гораздо более сложный мир с разнообразными угрозами. После распада СССР бюджетные обязательства разведывательного сообщества сократились с примерно 50 процентов на советскую угрозу до примерно 13 процентов. И это сокращение расходов было еще больше осложнено тем, что Советский Союз распался по принципу республик, входивших в его состав, что означает пятнадцать новых целей для сбора разведданных и оценки рисков.

Добавьте к этому практические, кадровые/карьерные последствия снижения приоритета. Целое поколение людей решило: "Я больше не собираюсь делать карьеру в России". Это старая вещь. Поэтому я буду заниматься распространением, терроризмом или Китаем". В результате в Кремле остались относительно неопытные и, если быть уверенным, гораздо менее опытные ветераны. Разведывательное сообщество очень чутко реагирует на заявленные или воспринимаемые им приоритеты политики. Именно поэтому Вашингтон исторически так плохо предвидел крах государства или кризис в Африке, Латинской Америке или небольших странах в других частях мира. Ограниченные ресурсы. Недостаточно активов, чтобы быть везде. Вашингтонские политики, как правило, не фокусируются на областях, которые не затрагивают жизненно важные интересы США. Поэтому иногда что-то упускается.

Бридлав признал, что сокращение расходов на людей и деньги все еще позволяет Вашингтону "довольно хорошо видеть Россию на стратегическом уровне, потому что мы не можем упустить из виду ядерное оружие. Но мы полностью потеряли их на оперативном и тактическом уровне".

Поэтому, когда российские обычные силы и маленькие зеленые человечки гибридной армии захватили две важные области Украины в 2014 году, во время его дежурства в НАТО, "у нас почти не было понимания того, где находятся российские силы оперативного уровня - я говорю о том, где, в смысле географии, а также о том, в какой форме находятся эти силы".

Он винит не только то, что после 11 сентября Вашингтон сосредоточился на Ближнем Востоке, но и повторяющееся, хотя и недостаточно развитое, желание Вашингтона сместить фокус в сторону Азии. Возможно, больше всего руководство страны - и, более того, широкая общественность - желает "изменить нарратив" от приверженности Америки к вечным войнам в Афганистане и Ираке после 11 сентября до отказа от войн.

В то время захват Крыма и Донбасса просто не рассматривался как жизненно важные стратегические интересы Соединенных Штатов - и уж точно не на таком уровне, чтобы рисковать открытым конфликтом с путинской Россией.

Многие дестабилизирующие, насильственные действия Путина стали неожиданностью для Вашингтона. Так было с вторжением в Грузию через год с лишним после Мюнхенской речи. Это особенно верно в случае вторжения в Украину в 2014 году. Если бы Кремлю уделялось больше внимания, вмешательство России в президентские выборы 2016 года можно было бы заметить раньше, а взлом Москвой компьютерных систем правительства и частного сектора США в 2020 году - худший в истории - можно было бы предвидеть и предотвратить.

Но в Мюнхене на это не обратили внимания - потому что в 2007 году внимание Америки было сосредоточено в другом месте: на двух гнойных войнах, в Афганистане и Ираке, и на растущих политических разногласиях внутри страны. Президент Буш, а затем и президент Обама считали, что жалобы Путина были преувеличены и, возможно, даже рассчитаны в основном на внутреннюю аудиторию, находящуюся в одиннадцати часовых поясах России.

В конце концов, у Соединенных Штатов не было намерения нападать на Россию; на самом деле, Россия имела все меньшее значение. Они надеялись, что Путин в конце концов поймет, что российские национальные интересы совпадают с интересами США по наиболее жизненно важным вопросам: борьба с исламским экстремизмом и сдерживание роста Китая. Они полагали, что Путин придет к выводу, что экономическая взаимозависимость с Европой, если не полная геополитическая интеграция с Западом, является единственным жизнеспособным путем к процветанию России. Экономика России была размером с экономику Португалии. Экономика Техаса, еще одной нефтяной державы, была больше российской, при этом население составляло пятую часть населения. Другими словами, Россия может иметь больше земли и природных ресурсов, чем любая другая страна, но техасцы в пять раз более продуктивны на человека.

К сожалению, указание Путину на эти слабости имело обратный эффект - он привлек его к сотрудничеству. Для человека, который отверг катастрофические смерти Первой и Второй мировых войн, включая Холокост, как менее трагичные, чем гибель СССР, комментарии Запада о том, что Россия - это не более чем "Верхняя Вольта с ракетами", должны были вызвать раздражение.

Как могла Россия ожидать, что Соединенные Штаты признают ее право на империю, которая была с радостью демонтирована ее бывшими подданными?

Но Путин это сделал.

В анналах разведки полно анализов таких моментов. Переломные моменты, показательные моменты, моменты, когда история уходит из-под ног. Почему Вашингтон не прислушался?

Правильнее было бы сказать, что Вашингтон слышал, но не заботился. Буш, Обама и большинство чиновников, которые их консультировали, считали, что их не должно волновать то, что они рассматривали как российскую паранойю и ностальгию по утраченной империи. Путин же, напротив, ожидал, что Запад признает, что он более чем в три раза увеличил российский ВВП и поставил страну на ноги.

Карьерные кремлевские наблюдатели также отмечают, что многие русские, и уж точно Путин, думают не так, как все мы на Западе. Россия - это нация, которая формировалась под воздействием совершенно иного набора исторических сил, подготовивших Запад к плюралистической демократии и реализму; Москва пропустила Ренессанс, Реформацию, Просвещение, поздно вступила в индустриальную и информационную эпохи.

Одним из тех, кто так смотрит на Россию и россиян, является Ян Бжезинский, который занимал должность заместителя помощника министра обороны, курирующего политику Европы и НАТО, занимался вопросами внешней политики в качестве старшего сотрудника Капитолийского холма, и даже провел время в качестве добровольного советника посткоммунистического правительства Украины. Хотя он сделал заметную карьеру, внешняя политика у него в ДНК - он сын Збигнева Бжезинского, польского иммигранта, который стал одним из самых влиятельных внешнеполитических мыслителей своего поколения - ярым антикоммунистом, но в то же время реалистом в глобальных отношениях - и работал советником по национальной безопасности при президенте Джимми Картере.

Иэн вырос в пригороде Вашингтона, в Северной Вирджинии, в жилом комплексе, вырубленном из фермерских угодий и лошадиных угодий. Сегодня он живет всего в нескольких населенных пунктах, но, размышляя о своем воспитании в семье Бжезинских, он рассказал нам историю о своем отце, которая, вероятно, не была частью разговора в ситуационной комнате Джимми Картера.

"Раньше в этом районе были огромные поля кукурузы, сои и тому подобное", - вспоминает он. "Тогда это были все сельскохозяйственные угодья. Теперь это технологический коридор и центры обработки данных. Это совсем другой характер по сравнению с теми временами".

Он сделал паузу и захихикал. "А мой отец стрелял в дятлов из окна того дома в Спринг-Хилле. Мы это не поощряли, но он просто считал, что так и должно быть. Так что, если вы можете себе представить, окно открывалось, и тогда длинноствольное ружье с оптическим прицелом стреляло тридцатью шестью выстрелами в бедного сурка". (Еще одна пауза.) "Мы никогда не говорили об этом". (По крайней мере, до сих пор.)

Бжезинский оценивает провалы в предупреждении и действиях в отношении России так: несколько администраций Белого дома пропустили признаки агрессии Путина, потому что "у нас есть тенденция предполагать, что наши противники и наши союзники всегда будут принимать решения так, как принимаем решения мы, что они видят вещи так, как видели бы их мы".

Он вспомнил, как "много раз, когда те из нас, кто предупреждал о российском вторжении в Грузию, о потенциальном вторжении в Крым, нам говорили: "Это просто нерационально. Это контрпродуктивно. Он бы этого не сделал. Это не имеет никакого смысла. Вы просто польский националист. Смирись с этим. Холодная война закончилась". И я думаю, что это не потому, что поляки и люди моего круга сидят и ненавидят русских. Наоборот, я думаю, что некоторые из нас потратили больше времени, чтобы понять: "Что они говорят? Что они хотят сделать? Как они смотрят на вещи? И, следовательно, как они собираются действовать? А большинство политиков склонны говорить: "Мы бы так не поступили". Основная ошибка американской политики заключается в том, что мы слишком часто предполагаем, что люди думают так же, как мы, и принимают решения на тех же основаниях, что и мы".

И, как и в случае с Китаем, он обвинил в переориентации машин предупреждения и действий в сторону от соперничества сверхдержав после терактов 11 сентября.

"Это усугубляется тем, что наша экспертиза по России была сведена на нет", - сказал он. "У нас не так много русскоговорящих в дипломатической службе, в разведывательном сообществе. Все переключились на борьбу с терроризмом, то есть на исламскую часть мира. У нас нет тех парней и девушек, которые сидели и разбирались. Кто где стоит на Кремлевской стене? Что это значит? В результате наша способность понять, как кремлевское руководство смотрит на вещи, и затем, таким образом, более эффективно донести это до наших лиц, принимающих решения, еще больше снижает нашу способность распознавать предупреждения, которые для других могут быть такими ясными".

Проблема в том, что любые агрессивные действия Путина - от мягкого захвата Крыма до вторжения в Украину , до распространения маленьких зеленых человечков, которым приказано разжигать беспорядки в бывших советских республиках, до вмешательства в выборы - были бы замечены машиной предупреждения в годы холодной войны, когда американская разведка была сосредоточена на Кремле. Но после 11 сентября персонал разведки и системы наблюдения были переориентированы на терроризм на Ближнем Востоке. Перенацеливание на Москву началось гораздо раньше, после падения Берлинской стены в 1989 году и распада и ликвидации Советского Союза в 1991 году.

Один из давних государственных руководителей в области национальной безопасности рассказал нам, что он действительно поднимал эти вопросы на самом высоком уровне, когда служил в качестве члена престижного Консультативного совета по разведке при президенте (PIAB) при администрации Обамы. В уставе организации четко прописано, что она должна "помогать президенту, предоставляя ему независимый источник консультаций по вопросам эффективности, с которой разведывательное сообщество удовлетворяет потребности нации в разведывательной информации, а также энергичности и проницательности, с которыми сообщество планирует будущее". Совет имеет доступ ко всей информации, необходимой для выполнения своих функций, и имеет прямой доступ к президенту".

Этот чиновник, Ричард Б. Данциг, чьи предыдущие должности включали работу в качестве секретаря ВМС, старшего гражданского руководителя морской службы, и главного помощника министра обороны по вопросам рабочей силы, резерва и логистики, сказал, что он глубоко обеспокоен тем, что сосредоточение внимания на терроризме рискует упустить другие, не менее, а может быть, и более опасные угрозы.

"Когда я работал в PIAB, я был одним из нескольких человек, утверждавших, что в разгар борьбы с терроризмом мы недоинвестировали в Россию", - сказал Данциг. "Мы закрывали активы и возможности, которые у нас были, по причинам недоинвестирования".

Конечно, преданная, хотя и небольшая, основная группа наблюдателей за Россией осталась. И одна из причин уменьшения инвестиций не была единственной и прямой виной решения правительства США. Все более жесткая сериявысылок российских дипломатов в этой стране и американских дипломатов в США резко сократила в течение нескольких лет число хорошо подготовленных американцев, которые могли на пальцах понять, что на самом деле происходит в Москве.

Например, откровения о том, что Россия взломала электронные почтовые ящики Демократического национального комитета и избирательных комиссий штатов, разместила фальшивые новости на Facebook и использовала троллей для усиления расовых и политических разногласий, стали шоком для многих американцев. Один из немногих, кто не был шокирован вмешательством России, - Майкл Викерс. "То, что они делали в Европе, было хорошо известно на протяжении десятилетий. Покупка политиков. Создание аналитических центров. Подбрасывают ложные истории в газеты и на телевидение. Но мы не предполагали, что они попытаются сделать это с нами в 2016 году".

Мы сидели с Викерсом в тихом ресторанчике в Северной Вирджинии и обсуждали, что не дает ему спать по ночам.

Большинство американцев даже не знают, какую последнюю должность занимал Викерс перед уходом в отставку - заместителя министра обороны по разведке, где он был ответственным лицом Пентагона за миссию "SEAL Team 6", в ходе которой был убит Усама бин Ладен. Его нет на знаменитой фотографии , опубликованной Белым домом, где президент Обама и его лучшие помощники по военным вопросам и национальной безопасности находятся в ситуационной комнате. Нет, Викерс следил за радиопередачами и просматривал видео с камер наблюдения в режиме реального времени в настоящем командном центре миссии, в штаб-квартире ЦРУ. Пентагон распоряжается самой большой долей разведывательного сообщества в огромном федеральном бюджете на шпионаж - около 80 миллиардов долларов - и управляет наибольшим количеством сотрудников разведки - около 180 000 человек.

Для человека, который когда-то практиковался в проникновении на советские позиции с ядерным оружием в рюкзаке, Викерс обладает спокойной, профессорской манерой поведения. Помимо подготовки в армейском спецназе, он изучал испанский, чешский и русский языки. Перейдя в ЦРУ, он был главным стратегом крупнейшей тайной акции в истории Америки, занимаясь контрабандой оружия и денег для моджахедов, сражавшихся с советскими захватчиками в Афганистане. Попутно он получил докторскую степень по стратегии в Университете Джона Хопкинса. (Он смеется над своей тысячестраничной диссертацией, говоря: "Это хороший порог").

Ответы Викерса на вопросы политики дисциплинированны, осторожны и обычно состоят из двух или трех частей. Он анализирует события по разделам и подразделам.

По словам Викерса, во время холодной войны соперничество между США и СССР описывалось как шашки против шахмат. Соединенные Штаты играли в шашки, делая смелые, прямые шаги - либо прямо вперед, либо иногда под углом, - в то время как Советы играли в шахматы, просматривая на много ходов вперед с помощью атак, финтов и нападений в течение долгой игры. То есть до тех пор, пока они не ставили себе мат.

Два наиболее важных момента в отношении Путина сегодня - это, во-первых, то, что он бывший офицер КГБ и поэтому верит в эффект "умножения силы" от тайных разведывательных операций по всему спектру соперничества великих держав, и, во-вторых, то, что он обладает черным поясом по дзюдо. Соперничество США и России сегодня - это бокс против боевых искусств. Путин знает, что Соединенные Штаты остаются бесспорным чемпионом мира в тяжелом весе - наша экономика, наши вооруженные силы, все. Поэтому Путин использует дзюдо, используя наш собственный вес против нас, чтобы вывести нас из равновесия и даже перевернуть на спину. Он обращает наши сильные стороны - нашу открытость, наши свободы - против нас. Именно это мы увидели во время взломов на выборах 2016 года, но мы увидели это слишком поздно.

Когда Соединенные Штаты приближались ко дню выборов 2020 года, реальным вопросом было не то, что Россия сделала Соединенным Штатам, а то, что она продолжает делать Соединенным Штатам и почти всем странам Западной и Восточной Европы: кибервторжения, предвыборная дезинформация, финансовое переманивание политиков и дружественных НПО, разжигание недоверия к демократии, вбивание клиньев между союзниками по НАТО. Такова была месть Владимира Путина Западу.

Предупреждали ли аналитики разведки США политиков? Если да, то было ли это предупреждение конкретным и действенным? Было ли предупреждение отклонено, поскольку его признание нарушило бы более приоритетные политические цели, такие как попытка улучшить отношения с Москвой или сотрудничество по таким вопросам, как Иран или Сирия? Или это была неспособность американской машины действий подготовить свои собственные "меры, не требующие войны", которые могли бы повысить стоимость стратегии Путина и сделать его более готовым к дипломатическим переговорам?

Это решающий вопрос. Администрация Обамы услышала предупреждение, но не смогла действовать достаточно резко и решительно, чтобы сдержать Россию или предотвратить продолжающуюся кампанию дезинформации и вмешательства в выборы.

Пропущенные предупреждения в отношении Путина были двух видов. Первая - действовать вопреки опасениям России; вторая - убедить Россию, что у нее нет никаких опасений.

Джордж Буш-младший и его советники считали, что они могут действовать, несмотря на более серьезные опасения России - развертывание американской системы ПРО, вторжение в Ирак, расширение НАТО до границ России. Барак Обама и его советники, в частности, его госсекретарь Хиллари Клинтон, проявили гордыню иного рода, решив, что они смогут убедить Путина в том, что в его интересах - или в том, что, по мнению США, в его интересах. Клинтон известна тем, что надавила на провалившуюся "перезагрузку" с Россией. Обама и Клинтон, конечно, поняли, что ошибались, не в последнюю очередь благодаря напоминанию, когда Клинтон проиграла Дональду Трампу, отчасти из-за вмешательства России в выборы.

Россия находится в состоянии вечной войны с нами. Мы просто не осознавали этого и не вели себя соответствующим образом. В конце концов, Россия должна была понять, что за нарушение международных норм придется дорого заплатить.

Почему вмешательство России в выборы было воспринято так, что, оглядываясь назад, можно сказать, что реакция была слишком мягкой? После этого официальные лица заявили, что они были озабочены тем, чтобы не вызвать сомнений в честности выборов в США. Но именно это и произошло, Путин и другие авторитарные лидеры смогли заявить, что американский избирательный процесс ничем не лучше их собственного. И Трамп, безусловно, привел доводы в пользу того, что Белый дом Обамы промолчал на предупреждение и не предпринял никаких действий, потому что был уверен в победе Хиллари Клинтон. И за почти четыре года противоречивых заявлений Трамп неоднократно говорил, что не доверяет собственным разведывательным службам, когда они рассказывали о вмешательстве России в выборы, даже когда он обхаживал Путина и говорил, что жестко относится к России.

"Уровень недоверия между нашими странами, Россией и Западом, остается глубоким и основательным и пронизывает все аспекты отношений между США и Россией", - сказал Питер Цвак, ведущий кремлевский наблюдатель за американскими военными, который ушел в отставку в звании бригадного генерала армии.Цвак тщательно проанализировал менее чем военное наступление Путина на Соединенные Штаты и, в частности, нападки российского президента ad hominem на американских чиновников, находящихся в Москве, как предвестник того, что еще должно произойти.

Цвак - блестящий аналитик, увлекающийся так, что постороннему человеку может показаться, что он граничит с эксцентричностью. В разговоре с ним слушатель чувствует себя немного Марти Макфлаем после того, как профессор объясняет, как установка флюсового конденсатора в сверкающий нержавеющей сталью DeLorean позволяет путешествовать во времени. Метафора вполне уместна, поскольку Владимир Путин находится на водительском месте в Кремле, направляя Россию назад в будущее одним глазом, а иногда и обоими, приклеенными к зеркалу заднего вида.

С 2012 по 2014 год Цвак занимал должность атташе по вопросам обороны, старшего американского военного чиновника в Москве. В течение тридцати четырех лет он служил в военной разведке и Евразийском внешнеполитическом ведомстве, в том числе в Германии, Южной Корее, Косово и Афганистане. Один из его самых необычных и судьбоносных опытов произошел, когда он, будучи молодым капитаном в 1989 году, изучал русский язык не в Москве или Ленинграде, а в российской глубинке, приобретая друзей среди простых русских людей, которых он будет посещать снова и снова в течение следующего десятилетия. Он свободно владеет русским языком и говорит на немецком, итальянском и, по его словам, немного на французском.

"В Соединенных Штатах, как бы хороши мы ни были, мы следим за блестящим мячом", - сказал Цвак. "Кроме ядерной угрозы, как мы упустили из виду мяч с Россией?". После распада СССР и первых лет руководства Россией Борисом Ельциным, "я думаю, было подавляющее чувство, что русские отдалены и уменьшены. И, о, ну, 11 сентября. А потом Ирак. И это еще больше переключило наше внимание". Места в военной разведке, когда-то предназначенные для экспертов по России, были отданы под контртерроризм и Ближний Восток с упором на арабский язык.

Но эти предупреждения о российских военных действиях, или, по крайней мере, об уровне военных действий, все еще не до конца поняты среди политической элиты и лиц, принимающих решения в этой стране.

"Я думаю, что русские находятся на разных стадиях конфликта с нами по всему спектру", - сказал Цвак. "Сейчас они находятся в конфликте с нами на Западе. У нас есть переключатель "вкл/выкл". Война. Мир. Мы не знаем, как определить промежуточное состояние. Русским удобно жить в этом промежуточном состоянии. И в этом мире мы превосходим всех. Нам некомфортно. Наши общества не могут с этим справиться: свободные СМИ. Мы не лжем, не обманываем. Мы не делаем всех этих вещей. Русские продолжают держать ключевые аспекты своего общества в психологическом состоянии, близком к военному".

Его предупреждение на будущее?

Китай, отметил он, является растущей, даже стремительной угрозой. Но он хотел бы, чтобы больше внимания уделялось России, даже когда Путин не прижимает Европу к краю пропасти войны.

"Даже в плохой день, они - страна, которая может вывезти нас с планеты, а мы их, примерно за двенадцать часов. Полная остановка", - сказал Цвак. "Они будут искать любую грань в этой серой зоне, чтобы срубить нас, ослабить, подмять под себя, потому что они знают, что не смогут победить или выжить на равных с нами".

В списке десяти главных претензий Путина к Соединенным Штатам под номерами с 1 по 7 значится расширение НАТО. Возможно, есть и другие побочные вопросы и риторические изыски, но для Путина все дело в НАТО, в частности, в расширении Атлантического альянса - сначала за счет бывших членов Варшавского договора в 1999 году, а затем, в 2004 году, за счет новых бывших советских союзников и даже за счет бывших республик, входивших в состав СССР. Попутно происходило расширение Атлантического альянса и открытость Грузии и Украины. Невозможно переоценить, насколько все это оживляет, доминирует в действиях Путина.

После этого среди кремлевских наблюдателей практически нет согласия. Некоторые справедливо отмечают, что НАТО не является агрессивным альянсом и не имеет абсолютно никаких намерений в отношении российской территории. Государства, ставшие независимыми после краха коммунизма в Восточной Европе и последующей гибели СССР, имеют суверенные права на выбор дальнейшего пути, включая дипломатические и военные союзы. В то же время, действительно ли каждый новый член НАТО повышает безопасность альянса? Или просто привносит дополнительный риск вместе с новой звездой на флаге НАТО? И могло ли более осторожное расширение альянса, возможно, в некоторых случаях с рыночными связями выше военных договоров, предотвратить столь агрессивную позицию раненого русского медведя?

"Я был в Москве с 96-го по 99-й год и видел реакцию на первый раунд расширения НАТО", - сказал Джон Теффт, посол в отставке. "И я расскажу вам забавную историю. Когда я уезжал из Москвы в 99-м году, у них была прощальная вечеринка для меня, и ко мне подошел один из очень высокопоставленных сотрудников российского МИДа. Он выпил три или около того водки, положил руку мне на плечо и сказал: "Ну, Теффт, удачи". Они знали, хотя это еще не было объявлено, но они знали, что я еду в Литву. И они сказали: "Ну, знаете, мы всегда думали, что эти прибалты другие, знаете, даже в советское время, знаете, они были другими"".

Но те же российские чиновники предупредили его, что Грузия, родина Сталина, и Украина - житница СССР, духовный источник Восточной православной церкви - были и остаются частями России.

"И я не могу сказать, сколько раз я возвращался и думал об этом", - сказал Теффт. "Я и представить себе не мог, что когда-нибудь стану послом в Грузии и Украине, не говоря уже о том, чтобы вернуться в Россию. Но так было с самого начала. Бюрократия внешней политики и безопасности, КГБ, все эти ребята, они всю свою жизнь развивались как часть этой советской системы. И для них НАТО было бугименом. И если бы у меня был доллар за каждый раз, когда я садился с русским и говорил им: "Хорошо, скажите мне конкретно, как НАТО представляет для вас угрозу", и я никогда не получал ответа на этот вопрос, потому что это у них в голове. Это часть их обиды, их виктимности. Это часть их ментальной конструкции, и это не совсем рационально. Это гораздо более эмоционально".

Принято считать, что одной из причин, побудивших Путина отдать приказ о неспровоцированном вторжении в Украину, было желание предотвратить дальнейший дрейф еще одной бывшей советской республики на запад и вступление в НАТО. Некоторые аналитики утверждают, что если бы Украина была принята в альянс раньше, Путин не стал бы вторгаться. Но даже военное руководство Украины признавало, что она все еще далека от соответствия критериям членства. Возможно, хуже всего для безопасности Украины было то, что сейчас называют "болтанием", дипломатическим эквивалентом беременности. НАТО официально предлагало Украине перспективу членства, что, может быть, когда-нибудь, а Путин должен был предотвратить наступление этого дня. Оглядываясь назад, можно сказать, что лучший вариант был бы такой: Украина в НАТО или нет.

Эрик Эдельман, давний наблюдатель за Кремлем, служил Гейтсу в качестве заместителя министра обороны по вопросам политики, что де-факто является должностью № 3. Он также имеет давние профессиональные связи с Диком Чейни. Он работал американским послом в Финляндии и Турции - передовых дипломатических постах для наблюдения и оценки России. Эдельман говорит, что американская политика должна была быть перестроена не для того, чтобы сдерживать Россию, а для того, чтобы держать Путина в узде. И он считает, что этого не произошло, по крайней мере, вовремя.

Эдельман любит цитировать британского историка Яна Кершоу, который отметил, что история пишется задом наперед, но проживается вперед. Рассматривая не только эволюцию политики США в отношении путинской России, но и в более широком смысле принятие решений в области национальной безопасности, Эдельман отмечает, что "задним числом понимаешь, как сложилась история. Но когда вы находитесь в центре событий и делаете двадцать дел одновременно, ваше внимание разделено. Интеллект не только несовершенен, он неполный. И он никогда не станет совершенным. Вы никогда не можете ждать, пока у вас будут все факты, потому что у вас никогда не будет всех фактов".

Он настаивает на том, что Соединенные Штаты не относились к России так плохо в 1990-х годах. "Я участвовал в принятии решений о расширении НАТО. И я думал, что мы пошли на огромные муки, на которые, откровенно говоря, не нужно было идти, когда мы расширяли НАТО в 97-м году. И я искренне считаю, что расширение в 2004 году при Буше (43) было более провокационным, чем то, что мы сделали в девяностые годы". Он также отвергает любые опасения Путина по поводу наземного вторжения НАТО во главе с США в Россию. "Этого просто не произойдет. И он это знает. Дело в том, что на момент российской интервенции в Украину в 2014 году у нас не было ни одного танка, у США не было ни одного танка в Европе. И у нас была одна бригадная боевая группа, которая была готова и могла отправиться, если бы нам пришлось вмешаться в любом месте в Европе. Таково было состояние нашей обороны в Европе. Так что идея о том, что это представляет какую-то угрозу для Путина, всегда казалась мне смехотворной".

Эдельман обвиняет машины предупреждения и действий, во-первых, в том, что они не уделяли достаточно внимания широкому стратегическому стремлению Путина восстановить гегемонию Москвы над ближним зарубежьем, а во-вторых, в том, что они не оценили глубоко укоренившуюся антипатию Путина к лидерам всех бывших советских республик, которые шли на Запад. И, в-третьих, за неспособность действовать должным образом.

"Я думаю, они упустили весь сюжет о том, как сильно российская бюрократия, бюрократия национальной безопасности, ненавидела грузин из-за Шеварднадзе", советского министра иностранных дел и союзника Горбачева, который сыграл значительную роль в демонтаже советского строя и который впоследствии стал президентом независимой Грузии. И они ненавидели Саакашвили, потому что он был частью "революции роз", частью цветных революций, которые, как был абсолютно уверен Путин, были направлены против него".

По словам Эдельмана, Путин считает, что цветные революции, прокатившиеся по Грузии, Украине и Кыргызстану, "это некий американский заговор с целью убрать Владимира Путина с поста президента". В этом нет ни секрета, ни тайны. Все это скрывается на виду".

Путин понимает - так, как не понимают Белый дом, Пентагон и Госдепартамент, - что войны больше не начинаются с первой пули или бомбы. Вопрос никогда не стоял так: будет ли война в Украине? Путин уже вел свою войну за Украину, когда Соединенные Штаты и Запад, наконец, обратили на это внимание в 2022 году.

И, конечно, когда-нибудь мир может узнать, что массированное вторжение Путина в Украину можно объяснить не только его личностью и обидами, но и ранее неизвестными способствующими факторами. Был предложен длинный КОВИД. Или рак. Или последствия самоизоляции в течение двух лет пандемии. Или даже осведомленность Путина об актуарных таблицах для российских мужчин и его потребность двигаться в ускоренном темпе, чтобы создать свое наследие для восстановления места Кремля на мировой арене.

Но эти вещи не требуются для объяснения его приказа вторгнуться в Украину. Предпосылки и образ мышления были очевидны на протяжении многих лет. Вся его агрессия шла по прямой линии. На самом деле, некоторые, кто продвигает теорию о медицинском или психологическом обосновании вторжения 2022 года, сознательно или бессознательно надеются оправдать себя тем, что не видели Путина раньше.

На протяжении всего времени Путин стремился использовать свои сильные стороны, играя, опять же, слабой рукой. Близость и численность сил дают Путину эскалационное превосходство, по крайней мере, так он думал в самом начале. Когда начнется война, зависит от него. Для Путина контроль над Украиной является жизненно важным - даже экзистенциальным - вопросом национальной безопасности России. Для Запада это не так. А внутреннее мнение на Западе, в частности в США, настолько поляризовано, что президенты и премьер-министры стран НАТО не действуют при полной поддержке своего населения.

В частности, предварительное размещение Путиным огромных и мощных боевых сил было заметно в СМИ и социальных сетях - и в течение нескольких месяцев. Тем не менее, в течение нескольких месяцев это игнорировалось.

"Я думаю, это не просто совпадение, что вторжение в Украину было подготовлено в преддверии тридцатой годовщины распада Советского Союза, величайшей, по мнению Путина, катастрофы двадцатого века", - сказал Бжезинский. "Он все больше зацикливается на Украине. Он сигнализировал об этом каждый год, начиная с 2008 года, вторжения в Грузию, и заканчивая вторжением в Украину в 2014 году. Это часть не только его советской, но и российской идентичности". Верно?

"Так как же мы могли это пропустить?"

Отчасти это было волевое принятие оптимистических предположений, что известно как предвзятость подтверждения, или, говоря более просторечно, "Вы видите то, что хотите видеть". После Второй мировой войны и до конца холодной войны ни одна великая держава не вступала в войну с другой великой державой. Даже кровавые прокси-конфликты - Корея, Вьетнам - не привели к тому, чтобы две крупные державы открыто воевали друг с другом в течение длительного времени по всему миру или на протяженных линиях фронта. И после холодной войны, во время так называемого и краткого конца истории, было широко распространено убеждение, что взаимозависимость предотвратит конфликт великих держав. Россия, казалось, двигалась в направлении следования глобальным правилам, примеряя маску демократизации после семидесяти лет коммунистической диктатуры. Даже если маска не станет лицом, можно было надеяться, что произойдет сближение взглядов и даже ценностей.

Хотя Путин, похоже, не стремится к военному или идеологическому господству в мире, как это делали хозяева Кремля в коммунистическую эпоху, его действия свидетельствуют о его намерении доминировать в ближнем зарубежье, вновь утвердить Россию в качестве контролирующей власти в гигантской зоне влияния, от Восточной Европы через Кавказские горы до Центральной Азии - независимо от суверенного желания граждан и лидеров этих бывших советских государств. Действия Путина можно рассматривать как преднамеренную попытку создать условия для нового раунда переговоров больших держав - например, еще одной Ялты, чтобы заново поделить мир, с ним на месте Сталина - не как старым генсеком коммунистической партии, а как кем-то вроде "нового царя", титул, который сейчас популярен в западных оценках российского лидера.

Администрация Байдена заслуживает похвалы за то, что она собрала разведданные о военном строительстве Путина вокруг Украины, начавшемся в 2021 году, и сознательно поделилась тем, что могла, о действиях Путина и его намерениях. Путин хотел ослабить Атлантический альянс и разделить его, но НАТО никогда не было таким сплоченным, а после вторжения в Украину под лоббированием Вашингтона число его членов даже растет. Союзники предоставляют оружие и обучение и присоединяются к режиму санкций. И хотя Вашингтон изначально, возможно, медлил с поставками значительного количества тяжелых вооружений на Украину, он был прав, объявив об отсутствии американских войск на земле - что могло бы привести к прямому великодержавному конфликту, который никому не нужен. Однако оружие на миллиарды долларов все же начало поступать, причем некоторые из них были самыми смертоносными в обычном арсенале США. И, безусловно, решение не вводить бесполетную зону над Украиной также было правильным. Для любого, кто действительно разбирается в военных операциях, бесполетная зона может иметь оборонительные намерения, но она должна быть введена с помощью наступательных военных действий - нейтрализации радаров, систем наведения и связи противника и готовности сбивать самолеты противника. Все это очень похоже на войну - ну, точно на войну.

Сдержанность администрации Байдена в том, что он не клюнул на приманку Путина, угрожая ядерным ответом на поддержку Украины Западом, была особенно важна. Правило должно быть таким: реагировать на то, что делает Путин, а не на то, что он говорит. Угрозы Путина прибегнуть к тактическому ядерному оружию, если война в Украине примет решительный оборот против России, на момент выхода этого тома не сопровождались необходимыми приготовлениями и действиями.

Несмотря на это, американские военные и вашингтонские политики должны подготовиться к потенциальному изменению более широкого риска распространения ядерного оружия. Украина добровольно отказалась от своих ядерных ракет вскоре после обретения независимости от Москвы. Если бы она осталась ядерной державой, был бы Путин столь агрессивен сегодня? Как это отразится на других странах с зарождающимся ядерным потенциалом или программами развития - Северной Корее и Иране, а также на тех, чья казна явно может позволить им легко перейти к ядерной программе, например, Саудовской Аравии?

Старший офицер страны по ядерному оружию адмирал Чарльз А. Ричард, возглавляющий Стратегическое командование, заявил в конце лета 2022 года, что Соединенные Штаты "яростно" переписывают свою доктрину ядерного сдерживания, чтобы учесть мир, представляющий быстро растущие ядерные риски.

"Наш опыт оперативного сдерживания уже не тот, что был в конце холодной войны", - сказал Ричард.Поэтому мы должны активизировать эти интеллектуальные усилия. И мы можем начать с переписывания теории сдерживания. Я скажу вам, что мы яростно занимаемся этим в STRATCOM" (Стратегическое командование США).

Роберт Гейтс, возглавлявший два из тех министерств, которые русские называют "силовыми министерствами", ЦРУ и Министерство обороны, является активным сторонником активизации американской "мягкой силы", чтобы противостоять Путину.

Во время холодной войны радио "Свободная Европа" смешивало джаз и новостные сообщения (правдивые) в передачах для аудитории стран Варшавского договора. То же самое делал и "Голос Америки", вещавший на сам Советский Союз. Каждый, кто жил тогда в Москве, может вспомнить, как бесчисленные граждане натягивали длинные нити тонкой проволоки на карнизы, чтобы принимать сигналы VOA на свои радиоприемники, несмотря на советские помехи. Сила американской культуры и американских ценностей, а также точное отображение новостей, происходящих на родине и в мире, значительно подорвали доверие к Кремлю.

Есть ли у Соединенных Штатов сегодня механизм для организации подобной информационной кампании против Путина после вторжения в Украину? Ответ: "Абсолютно нет", - сказал Гейтс. Механизм информационного агентства США был ликвидирован в 1999 году, его функции были разделены между заместителем государственного секретаря по общественной дипломатии и новым Советом управляющих по вопросам вещания.

"Никто не подумал о создании новой структуры XXI века, которая бы заняла его место, и правительство не скоординировано, у него нет стратегии, и оно испытывает огромную нехватку ресурсов", - добавил Гейтс. "Все департаменты идут своим путем. Нет никого, кто бы отвечал за распространение информации в Соединенных Штатах. Белый дом занимается своим делом. Государство делает свое дело. ЦРУ занимается своим делом. Оборона занимается своим делом. Коммерция делает свое дело".

Хотя администрация Байдена заслуживает похвалы за сплочение американской и европейской поддержки Украины, нет никакой информационно-коммуникационной машины, которая могла бы пробить новый путинский "железный занавес" информации и донести правду о вторжении в Украину до российского народа - до воюющих, истекающих кровью и умирающих солдат и тех, кого просят завербоваться; до матерей и отцов, отправляющих своих сыновей на эвфемистическое название "Специальная военная операция", которую даже войной не назовешь; до жен и подруг командированных.

Большинство сообщений о провале войны, которые доходят до российской общественности, доставляются в цинковых гробах, хотя новости о массовом исходе мужчин, покидающих страну, чтобы избежать нового российского призыва, начали проникать в широкие слои общества.

"Мне трудно поверить, что мы не сможем найти способ прорваться через брандмауэры", - сказал Гейтс.

Исторические американские миссии могут служить примером - гораздо более тайным и весьма успешным. Один из примеров произошел в июне 1979 года, в разгар холодной войны, когда Папа Иоанн Павел II совершил свой первый визит в родную Польшу после того, как был избран главой Римско-католической церкви. Москва выступала против этого визита, и коммунистическое правительство в Варшаве держало его маршрут в тайне от общественности, надеясь уменьшить толпы верующих, которые могли бы собраться, чтобы поприветствовать вернувшегося любимого сына.

ЦРУ придумало план: технические сотрудники агентства разработали систему телевещания размером с чемодан, которая в течение десяти минут принимала сигнал польского государственного телевидения и транслировала весь маршрут Папы. Миллионы людей собрались, чтобы поприветствовать его.

Еще одна главная проблема в противостоянии и сдерживании такой ядерной державы-изгоя, как путинская Россия, заключается в поддержании решимости общества на необходимом уровне. Улицы Европы и Америки могут быть украшены сине-желтыми флагами Украины, но эта благожелательная символика не остановит никаких российских наступательных действий. Для этого нужны деньги, оружие, разведка и готовность пожертвовать легким доступом к поставкам нефти и газа - и даже принять на себя удар по мировой экономике. Сохранение глубины ранней поддержки этих мер станет настоящим испытанием для Запада.

Путин, похоже, намерен продолжать войну в Украине, несмотря на последствия санкций для его населения. Так называемые олигархи не имеют никакого влияния. Первые уличные протесты в Москве и Санкт-Петербурге, которые казались такими вдохновляющими в социальных сетях в первые дни после вторжения, представляли собой ничтожный процент от десятичной доли всего населения России. Хотя, возможно, массовый призыв в армию, в результате которого тысячи мужчин военного возраста покинули Россию и который возмутил их семьи, может оказать определенное влияние на российских лидеров, окружающих Путина. Но даже в этом случае, учитывая реалии централизованного, авторитарного правления над гораздо более раздробленной западной коалицией, поддерживающей Украину, Путин все еще может надеяться на сохранение эскалационного доминирования. Конфликт закончится тогда, когда он решит его закончить, когда с него будет достаточно - или когда он уйдет.

Гонка идет за тем, кто первым выдохнется - Украина, НАТО и Запад или Владимир В. Путин. Путин-победитель или Путин-осажденный - это все равно опасный Путин. Если он преуспеет в Украине, его аппетит к приключениям может возрасти. Если он потерпит неудачу в Украине, его искушение развязать язык может стать неудержимым. Ни одна серьезная политика не может игнорировать опасность, которую Россия представляет для НАТО и всей международной системы.

 

ЧАСТЬ III. НОВОЕ ОРУЖИЕ И НОВЫЕ УГРОЗЫ

 

Глава 5. Спасение жизней, предотвращение вымирания

 

Человеческий вид, как и все виды, находится в постоянной борьбе за выживание. Он адаптировался и эволюционировал с течением времени, чтобы стать устойчивым ко многим формам заболеваний, хотя и не ко всем. Но для того, чтобы стать устойчивым, требуется время, часто значительное время. Современные методы здравоохранения в значительной степени способствовали - удивительным образом - этой адаптации в виде вакцин для предотвращения болезней и фармацевтических препаратов для восстановления после болезни. И сами люди использовали болезни, чтобы доминировать над другими.

Болезни всегда распространялись со скоростью торговли. В средневековые времена бубонная чума распространилась вдоль основных торговых путей, где крысы и блохи сопровождали людей и их товары. В девятнадцатом веке пароход обвинили в выживании тли из Калифорнии, которая добралась до Франции и затем уничтожила старинные виноградники по всей Европе - забытая ныне катастрофа, известная как Великое французское виноделие. Сегодня экзотические патогены проносятся еще быстрее по глобальным цепочкам поставок XXI века. Они летают на самолетах, дальних грузовиках и быстроходных контейнеровозах, таятся в сырье и непастеризованных продуктах питания, контрабандой проникают в товары или путешествуют автостопом на насекомых и птицах. Существует больше переливов, потому что мы живем в непосредственной близости от природы, которую когда-то оставили в покое.

По мере создания машины национальной безопасности всегда существовало беспокойство по поводу биологических угроз. В Форт-Детрике, штат Мэриленд, с 1943 по 1969 год находилась программа биологического оружия армии США. Программа была создана во время Второй мировой войны президентом Франклином Рузвельтом, который опасался немецких экспериментов с биологическим оружием, и была прекращена в 1969 году президентом Ричардом Никсоном до вступления США в Конвенцию о биологическом оружии в 1972 году. В Форт-Детрике по-прежнему находится Медицинский научно-исследовательский институт инфекционных заболеваний армии США, или USAMRIID, как он известен. Он играет небольшую, но критически важную роль в качестве дозора для наиболее важных биологических угроз. USAMRIID получил известность в 1990-х годах, когда героические действия небольшой группы ученых и врачей USAMRIID были описаны в книге-бестселлере "Горячая зона". Их задачей было ликвидировать потенциальную вспышку лихорадки Эбола в близлежащем Рестоне, штат Вирджиния, где лабораторные обезьяны, недавно доставленные из Африки, умирали от болезни. Позднее по этой страшной истории был снят телевизионный мини-сериал.

Конечно, более широкая система общественного здравоохранения построена вокруг Службы здравоохранения и социального обеспечения, федеральных Центров по контролю и профилактике заболеваний (CDC), а также многочисленных департаментов здравоохранения штатов и местных органов здравоохранения. ЦКЗ был создан в 1946 году в Атланте, чтобы остановить распространение малярии в США. В течение короткого времени CDC расширил свою деятельность на все инфекционные заболевания. Он является основным интерфейсом федерального правительства с департаментами здравоохранения штатов.С момента своего создания CDC играет важнейшую роль в искоренении заболеваний в США и за рубежом. Он помог успешно ликвидировать малярию, полиомиелит, корь и оспу, и это лишь некоторые успехи.

Но CDC не был создан как машина по борьбе с кризисами, что стало очевидным во время пандемии COVID-19. ЦКЗ признал свои недостатки в августе 2022 года, когда директор ЦКЗ доктор Рошель Валенски объявила о ряде реформ. В своем обращении к сотрудникам агентства Валенски признала: "Если быть откровенной, мы несем ответственность за некоторые довольно драматические, довольно публичные ошибки, начиная с тестирования и заканчивая данными и коммуникациями".

Конечно, CDC не отвечает за руководство ответными мерами в области общественного здравоохранения. Это возложено на департаменты здравоохранения штатов, которые действуют в соответствии с различными правилами и полномочиями в разных штатах, и это может стать источником неопределенности, путаницы и, возможно, даже паники во время настоящей национальной чрезвычайной ситуации. Вопрос "кто главный" всегда остается подвешенным в воздухе, когда речь идет о кризисах, связанных со здравоохранением. Несмотря на различные реорганизационные мероприятия, которые проводятся в настоящее время, этот вопрос до сих пор не решен. Федеральное правительство играет важнейшую роль в предупреждении об угрозах и распределении ресурсов во время кризиса. Успех операции Warp Speed, в ходе которой в рекордно короткие сроки была создана жизнеспособная вакцина COVID, был бы невозможен без скоординированных действий федерального правительства. Но у федерального правительства нет оперативного подразделения - чего-то сродни армии - для мобилизации персонала и ресурсов общественного здравоохранения в условиях кризиса. Это роль штатов.

Подготовка к пандемическому заболеванию - это одно, и пройдут годы, прежде чем уроки опыта COVID-19 будут осмыслены и поняты. Подготовка к биологическому нападению - совсем другое дело, и на протяжении многих лет внимание к ней было то повышенным, то пониженным.

Первая война в Персидском заливе в 1990 и 1991 годах вновь привлекла внимание к угрозе биологической войны и биологического терроризма. По мере того, как американские войска накапливались вдоль иракской границы, внимание быстро сосредоточилось на иракских программах биологического оружия, особенно на способности Ирака заразить американские войска сибирской язвой с помощью аэрозольных распылителей. Генерал Норман Шварцкопф отвечал за общую операцию, но небольшой отдел политической организации министра обороны Дика Чейни сосредоточился на подготовке к возможной биологической атаке. Этим руководил Скутер Либби, который позже стал начальником штаба Чейни, когда Чейни стал вице-президентом.

Указание Либби своим сотрудникам было простым и прямолинейным: "Если мы вступим в войну и Саддам применит биологическое оружие, я хочу иметь возможность посмотреть в глаза солдатам и их семьям и сказать: "Мы сделали все, что могли"". Это в конечном итоге привело к спешным усилиям по вакцинации американских войск, дислоцированных в регионе Персидского залива, особенно тех, кто находился в тыловых районах - стационарных критических центрах логистики, столь необходимых для поддержки военных действий, - которые, как считалось, были наиболее уязвимы для биологической атаки.

В итоге Ирак не использовал свои запасы биологического оружия для нападения на войска США и коалиции. Объяснений этому множество. Тот факт, что режим Саддама Хусейна никогда не подвергался прямой угрозе, является хорошим объяснением, хотя некоторые считают, что завуалированная угроза возможного ядерного ответа, озвученная тогдашним госсекретарем Джеймсом Бейкером, способствовала сдержанности Саддама.

Именно эта конкретная угроза, а также осознание того, что недавний распад Советского Союза оставил незащищенными и безработными части обширной советской программы биологического оружия, вызвали десятилетние усилия по укреплению готовности Америки к биологической войне. В январе 1993 года администрацию Буша сменила администрация Клинтона. Они приняли мантию.

В 1995 году японская секта Судного дня под названием "Аум Синрикё" провела смертоносные зариновые атаки в токийском метро. Это стало сигналом тревоги в сообществе национальной безопасности по поводу опасности биологических атак на гражданское население. Тогдашний министр ВМС Ричард Данциг был одним из тех, кто слушал. Его беспокоила общая готовность. Он знал, что не сможет решить проблему самостоятельно, но пришел к выводу, что делать что-то лучше, чем не делать ничего.

Стиль Данцига, как мы уже видели, заключается в привлечении внимания широкой аудитории, вовлечении других людей в решение его проблемы, в воплощение его идей в жизнь. В данном случае он использовал очень неортодоксальный подход.

"Я пытался убедить Объединенный комитет начальников штабов [что необходимо уделять больше внимания]". рассказал нам Данциг. "В отчаянии у меня возникла идея обратиться к Ричарду Престону, который был очень хорошим журналистом и написал потрясающую книгу о лихорадке Эбола. Поэтому я сказал Ричарду: "Почему бы тебе не написать роман о биотерроризме, который мог бы увлечь людей". И он написал роман под названием "Событие "Кобра"".

Данциг искал что-то вроде визитной карточки. Если он не мог убедить Объединенный комитет начальников штабов своими собственными отчетами разведки и брифингами Пентагона, возможно, он мог мотивировать их, пригласив рассказчика, человека, чей вымышленный рассказ оживит угрозу так, как это не могли сделать секретные отчеты разведки.

"Я дал роман не только некоторым членам Объединенного штаба, которых мне нужно было попытаться убедить, но и жене одного из них", - добавил Данциг. "Суть в том, что эта образная схема не дала никаких результатов в моих попытках убедить Объединенный штаб".

Данциг был готов принять удачу за коварство. "Совершенно неожиданно с моей стороны эту книгу прочитал Билл Клинтон. И Клинтон оживился на этом.... Из Белого дома пришла просьба сделать видео о биотерроризме. И они сделали этот небольшой ролик, потому что Клинтон хотел увидеть это в видеоформате.....

"Я считаю, что там, снаружи, ты как Джонни Эпплсид. Ты бросаешь туда свои семена, и где они вырастут, ты не знаешь. И нет такого мира, в котором я подумал: "Я попытаюсь стимулировать Престон. И это приведет к тому, что президент что-то сделает. Итак, мир просто слишком сложен, слишком сложен для уверенного предсказания, слишком сложен для способности производить эти результаты каким-то прямым путем.... Вы должны придумать какой-то способ двигать систему".

В результате усилий Данцига и многих других, все американские войска будут привиты от сибирской язвы. В то время это было спорное решение. Некоторые военнослужащие отказались от вакцины, в результате чего дело дошло до суда, но в целом эта мера была признана важной для устранения особого недостатка в военной готовности США.

Данциг, конечно же, не был одинок, возглавляя ответные действия. Уильям Коэн был министром обороны во время второго президентского срока Клинтона. Именно Коэн стал знаменитым участником утренней воскресной программы новостей с пятифунтовым мешком сахара, чтобы проиллюстрировать тот факт, что небольшое количество высокоинфекционного материала может оказать разрушительное воздействие на концентрированное городское население. "Сибирская язва", - сказал он, ошеломив обычно словоохотливых Сэма Дональдсона и Коки Робертс мгновенным молчанием. "Если Саддам Хусейн распространит такое количество сибирской язвы в городе размером, скажем, с Вашингтон, это уничтожит по крайней мере половину населения этого города.... Один вдох, и вы, скорее всего, столкнетесь со смертью в течение пяти дней". Некоторые эксперты оспаривали данные Коэна, утверждая, что потребуется в десять раз большее количество сибирской язвы, что является небольшим утешением, но они согласились с тем, что Коэн придает проблемесрочный характер.

К концу 1990-х годов сотрудники Белого дома моделировали учения с участием оспы и рекомбинантного вируса, который имел бы не менее смертоносные последствия. Сценарий предусматривал вспышку заболевания в Калифорнии и на границе Мексики и США. Участники, игравшие роли государственных и местных чиновников, были перегружены жертвами.

Клинтон запросил дополнительное финансирование для повышения общей готовности к биотерроризму. В Пентагоне Уильям Коэн отдал распоряжение Национальной гвардии создать потенциал для реагирования на биотеррористические угрозы внутри страны. Тем не менее, огромная система здравоохранения США была далеко не готова к противодействию растущей угрозе. Информационная эпоха проникла в большую часть общества, но еще не добралась до системы здравоохранения. "По сравнению со здравоохранением в других экономически развитых государствах, система общественного здравоохранения США была катастрофой. Почти половина всех местных отделов здравоохранения не пользовалась электронной почтой; по меньшей мере тысяча из них не имела доступа к какой-либо онлайновой или интернет-услуге; 20 процентов из них все еще имели роторные телефоны."

"Система эпидемического надзора Центров по контролю и профилактике заболеваний, созданная полвека назад для выявления атак с применением боевых микробов, пришла в негодность. Большинство эпидемиологических расследований и даже врачи скорой помощи вряд ли смогли бы распознать случай сибирской язвы, редкого заболевания. Они также не смогли бы правильно поставить диагноз пациенту с оспой, которая теоретически была "искоренена"".

Одним из результатов такого внимания стало создание национального запаса вакцин и антибиотиков. Этого было бы достаточно для обеспечения сорока миллионов доз вакцины против оспы. На какое-то время машины предупреждения и действий пробудились и начали предпринимать разумные действия. Эта машина была сильно раздроблена, но, похоже, двигалась в правильном направлении.

В 1998 году доктор Николь Лури получила должность главного заместителя помощника секретаря по вопросам здравоохранения в Министерстве здравоохранения и социального обеспечения. Доктор Лури известна своим коллегам на сайте как Ники. Она училась в Пенсильванском университете и осталась в нем, чтобы получить степень доктора медицины, а затем начала практиковать в Университете Миннесоты, где также присоединилась к школе общественного здравоохранения.

Ники Лури всегда в движении, и ей удается побывать там, где есть интересные проблемы, требующие решения. Она пришла в Министерство здравоохранения, чтобы работать над проблемами неравенства в области здравоохранения среди неравноправных групп населения. Она работала над планированием пандемии гриппа. Она помнит, как пыталась заставить машину двигаться.

"Когда я работала в администрации Клинтона, мы впервые заговорили о готовности к пандемии гриппа, и была проделана огромная работа", - сказала она. Она была среди тех, кто знал, что прошло почти столетие после гриппа H1N1 в 1918 году, и удача в мире не будет длиться вечно. С тех пор, конечно, были крупные вспышки гриппа, но ничто не сравнится по масштабам с пандемией 1918 года, в результате которой по всему миру заразилось около пятисот миллионов человек и пятьдесят миллионов умерло. Около 675 000 американцев умерли во время пандемии. Лури знала, что страна не готова к новой пандемии, и она сделает все возможное со своей новой должности в правительстве. "Знаете, можно спорить о разной степени успеха в области наблюдения, разработки контрмер, создания запасов, развертывания здравоохранения и общей готовности здравоохранения. Мы пытались заставить систему общественного здравоохранения функционировать". Она была частью больших усилий по пробуждению дремлющего гиганта. Но прогресс не был равномерным.

В августе 1999 года в Квинсе, штат Нью-Йорк, у нескольких пожилых пациентов появились симптомы, похожие на энцефалит. После нескольких недель неопределенности и испытаний, в которых участвовали ЦКЗ и USAMRIID в Форт-Детрике, было установлено, что инфекция представляет собой вирус, похожий на вирус Западного Нила. Те, кто был вовлечен в это дело в то время, рассматривали эту вспышку как хороший тестовый пример для потенциальной биотеррористической атаки в США. Техника оказалась неэффективной.

Особенно выделяется один урок. "Ежедневные селекторные совещания с участием ста чиновников из восемнадцати различных местных, государственных и федеральных ведомств, которые часто длились до двух часов, оставляли чиновникам меньше времени на борьбу с кризисом. В спорах о юрисдикции иногда было неясно, какое ведомство в каком городе, штате или округе является главным".

Двадцать лет спустя та же проблема возникнет снова, но уже в чудовищно больших масштабах, когда КОВИД-19 охватит планету. Отсутствие четкого распределения полномочий для действий в кризисной ситуации означает, что никто не является главным. Действия замедляются или вообще не предпринимаются. Люди, занимающие ответственные посты, находятся в замешательстве. Поставки и материальные средства не доставляются туда, где они необходимы. Число больных растет, и люди умирают. Действие в кризисной ситуации через высоко децентрализованную систему - это верный путь к медленным и фрагментарным результатам.

Теракты 11 сентября изменили очень многое в жизни Соединенных Штатов, включая значительное усиление внимания к биологическим угрозам. Команда Буша (43) по национальной безопасности знала, что Аль-Каида экспериментирует с биологическими угрозами, включая сибирскую язву и оспу. В одном из аналитических центров Вашингтона, Центр стратегических и международных исследований , в сотрудничестве с университетом Джона Хопкинса, была проведена симуляция. Учения были известны под названием "Темная зима", и они моделировали последствия атаки оспы в США, в Оклахома-Сити, который до этого времени пережил самый смертоносный акт доморощенного терроризма. Бывший председатель комитета по вооруженным силам Сената Сэм Нанн играл роль президента в этой симуляции, а результаты были широко распространены в сообществе национальной безопасности, включая начальника штаба вице-президента Чейни Скутера Либби.

Позднее Чейни отметил, что среди самых больших опасений, возникших после моделирования, было то, что многие люди были уязвимы к болезни, потому что не были привиты, а у тех, кто был привит, иммунная система уже не могла противостоять болезни. Это привело к тому, что основное внимание стало уделяться вакцинации военнослужащих США. Буш и Чейни сами решили пройти вакцинацию в качестве примера для тех, кого просили сделать то же самое.

Тогдашний министр обороны Дональд Рамсфельд был настолько обеспокоен этой угрозой, что проинформировал союзников по НАТО о биологической военной игре во время посещения штаб-квартиры альянса в Брюсселе. Он сказал собравшимся министрам обороны, что растущая угроза биотерроризма потребует упреждающих ударов по теневым террористическим сетям и любым странам, которые могут поставлять им оружие массового уничтожения.

Рамсфельд, раскрывая подробности сценария био-войны, сказал, что террористы распространяют оспу в торговых центрах, заражая три тысячи человек. В течение шестидесяти восьми дней три миллиона американцев заражены, и один миллион умирает. Запасы вакцины недостаточны. Начинаются беспорядки. Вирус распространяется десятки других стран. Для того чтобы еще больше убедительно доказать свою правоту, Рамсфелд рассказал министрам обороны стран НАТО о сверхсекретных оценках угрозы, сделанных американской разведкой. Чиновник Пентагона сказал, что эти оценки были еще более тревожными.

Учитывая все это, Буш решил изложить свою позицию в публичном заявлении в декабре 2002 года:

С тех пор как 15 месяцев назад на нашу страну было совершено нападение, американцы вынуждены готовиться к различным угрозам, которые, как мы надеемся, никогда не придут.... Одной из потенциальных опасностей для Америки является использование вируса оспы в качестве оружия террора.... Сегодня я принимаю дополнительные меры по защите здоровья нашей нации. Я приказываю, чтобы военные и другой персонал, который служит Америке в регионах мира, подверженных высокому риску, получили вакцину против оспы. Мужчины и женщины, которые могут оказаться на передовой линии биологической атаки, должны быть защищены.... Эта конкретная вакцина действительно связана с небольшим риском серьезных последствий для здоровья. Как главнокомандующий, я не считаю, что могу просить других принять этот риск, если я не готов сделать то же самое. Поэтому я буду получать вакцину вместе с нашими военными".

Все это происходило в то время, когда сибирская язва доставлялась по почте США в правительственные учреждения, офисы Конгресса, редакции новостей ABC, NBC и CBS, даже в National Enquirer в Бока-Ратон, , Флорида. Первый известный случай заражения произошел в течение месяца после терактов 11 сентября. По меньшей мере семнадцать человек заразились сибирской язвой при вдыхании, и по меньшей мере пять человек умерли. Миллионы долларов были потрачены на очистку объектов, где присутствовала сибирская язва, включая почтовое отделение в Брентвуде в Вашингтоне. ФБР провело многолетнее независимое расследование этого дела и пришло к выводу, что доктор Брюс Айвинс, правительственный ученый из Форт-Детрика, штат Мэриленд, несет полную ответственность за нападение. Отчет был завершен в 2010 году. Айвинс покончил жизнь самоубийством в 2008 году.

Это побудило Буша объявить в начале 2002 года, что он запросит 11 миллиардов долларов на инвестиции в меры защиты от биотеррористических атак.

В течение всего этого времени один человек уделял постоянное внимание растущей угрозе. Полковник Джерри Джаакс был героем романа Роберта Престона "Горячая зона". Он возглавлял группу, которая вошла на объект в Рестоне, штат Вирджиния, чтобы забрать обезьян, зараженных вирусом Эбола. Его жена, Нэнси, была частью команды в Форт-Детрике, которая выявила вирус Эбола у обезьян.

Мы разговаривали с Джааксом чуть больше чем за год до начала пандемии COVID-19. Он ждал в кабинке спорт-бара, как и любой другой в пригороде, как и любой другой, хотя этот находился за пределами Канзас-Сити. Ему сделали прививку от оспы, поскольку, как и многие другие, он служил в армии во время и после 11 сентября. Но в отличие от многих других, он также получил прививку от целой энциклопедии инфекционных заболеваний и подвергался воздействию нескольких самых страшных из них во время пугающих вспышек. Он входит в небольшую когорту тех, кто служил в качестве одного из главных командиров армии, занимающихся подготовкой войск к биологическим и химическим атакам.

Даже в отставке Джаакс сохраняет осанку и осанку полковника армии. Тем не менее, трудно было представить, что этот мягко говорящий седовласый дедушка влезет в химико-биологический скафандр, чтобы отправиться на борьбу со вспышкой лихорадки Эбола среди зараженных обезьян в Вирджинии, всего в получасе езды от Белого дома и в нескольких минутах от аэропорта Даллеса, одного из самых загруженных международных аэропортов в мире.

Когда мы разговаривали с Джааксом, он выразил огромное разочарование тем, что угроза биологических атак террористов - не говоря уже о риске проникновения в США смертельных патогенов естественного происхождения - была практически забыта или, в лучшем случае, отодвинута на второй план.

"Мы начали готовиться, и я думаю, что мы двигались в правильном направлении", - сказал он, отметив, как национальное хранилище вакцины от оспы выросло с двенадцати миллионов до трехсот миллионов к десятилетию после терактов 11 сентября. Но еще одно десятилетие уже почти прошло. Срок годности вакцин истекает. И мало что было сделано для того, чтобы приучить американцев принять спорную вакцинацию, даже если нация подвергнется нападению. Конечно, предупреждение Джаакса стало слишком очевидным, когда пришло время вводить вакцину COVID-19. Риск, связанный с COVID-19, конечно, не так велик, как риск, связанный с оспой, но гибель людей была ошеломляющей, и боль, причиненная мировой экономике, неоспорима, а сопротивление тому, чтобы защититься от болезни и защитить других от заражения, широко распространено.

"Мы просто не готовы сегодня", - сказал он. "Мы могли бы быть готовы. И мы должны быть готовы".

Когда Дональд Трамп был избран президентом, риск нетрадиционного нападения на родину вряд ли был приоритетом. Уходящая администрация Обамы, отмечая спокойную, профессиональную передачу планирования национальной безопасности от администрации Буша, несмотря на их резкие политические разногласия, планировала аналогичную передачу, включая тренинги для будущей команды национальной безопасности Трампа. Лиза Монако, занимавшая должность советника Обамы по национальной безопасности в Совете национальной безопасности, провела серию настольных учений, брифингов и конференций по передаче полномочий для своих коллег из администрации Трампа.

Один из них, в частности, выделяется как тревожно знаковый для уходящих в отставку чиновников администрации Обамы. Оно было посвящено угрозе глобальной пандемии. Майкл Флинн, будущий советник по национальной безопасности, провел сессию, работая на своем BlackBerry, вспоминают участники. Другие члены будущей команды Трампа почти не вели записей. По словам участников, они просто не проявляли явного интереса к угрозе пандемии или другим рискам, не связанным с традиционными государственными субъектами. Они еще не знали, что это поглотит президентство Трампа в последний год его пребывания у власти. Ники Лури была там. "Это было действительно ужасно. И я помню лицо министра образования, которая заходила в лифт после этого и говорила о том, что это была пустая трата времени. Это было ужасно. Мы провели их через большое стихийное бедствие и начало пандемии. Они могли бы заботиться об этом меньше".

Служба национальной безопасности США признает три вида серьезных биологических угроз. Первая - это естественно возникающие пандемии, в первую очередь поражающие людей. Вторая - это биологическая ошибка: генетически измененный организм может вырваться из лаборатории или непредсказуемо мутировать, обрушив чуму на растения, животных или людей. Третья угроза - преднамеренный биотеррор. Человеку свойственно преуменьшать серьезность угрозы или минимизировать последствия. Социологи называют этот тип когнитивной ошибки "предвзятостью нормальности".

Чем проще и доступнее становится редактирование генов, тем сложнее предсказать вероятность биотеррористической атаки, которая может исходить практически от кого угодно и откуда угодно. Естественно, эксперты расходятся во мнениях о том, насколько вероятна эта угроза и что следует предпринять в связи с ней. Мелинда Гейтс публично заявила, что биотеррористическая атака - это угроза, которая ее больше всего беспокоит в ближайшие десять лет - настолько, что она не часто говорит об этом. Она и Билл Гейтс неоднократно предупреждали, что патоген, передающийся воздушно-капельным путем, будь то террорист или природа, может убить более тридцати миллионов человек менее чем за год.

Однако другие эксперты не видят в справочнике террористов ничего, что указывало бы на серьезные намерения атаковать Соединенные Штаты с помощью биологического или химического оружия. "Если вы посмотрите, что движет террористами, то они хотят получить большое количество жертв. Заражение происходит медленно", - сказал Питер Чалк, эксперт по борьбе с терроризмом и другим стратегическим вопросам. "Это не будет драматический взрыв, который сразу же попадет в заголовки газет". Данциг согласен с этой логикой.

Однако существует множество доказательств того, что ячейка Аль-Каиды в Йемене закупила тонны касторовых бобов для экспериментов по изготовлению рицина, одного из самых смертоносных токсинов на земле. И когда ИГИЛ был выбит из своих опорных пунктов в Сирии и Ираке, наступающие войска собрали доказательства того, что эта террористическая организация также экспериментировала с тем, как использовать вирусы и токсины естественного происхождения для атак на западные цели.

Это не значит, что никто не следит за этим.

Центрам по контролю заболеваний поручено быть американским наблюдателем в этом вопросе. ЦКЗ является центральным звеном машины предупреждения. Но у ЦКЗ много обязанностей, включая мониторинг сезонных вспышек гриппа - что немаловажно - и других инфекционных заболеваний, которые представляют собой проблемы "здесь и сейчас". ЦКЗ находится на переднем крае борьбы с COVID-19 уже более двух лет, и он подвергается справедливой критике. Некоторые утверждают, что CDC взял на себя слишком много разрозненных миссий и должен быть сосредоточен на "отслеживании и помощи в остановке болезней". Полная остановка. Наблюдение за будущими угрозами - особенно теми, которые могут быть произведены террористами в отдаленных местах - является частью миссии CDC, но у CDC нет собственной армии, и он полагается на сотрудничество с иностранными партнерами для получения информации о глобальных угрозах здоровью. Выяснение происхождения вируса COVID-19 показывает, насколько сложным может быть это сотрудничество.

После атаки сибирской язвы внимание было сосредоточено на создании в правительстве институтов, которые могли бы возглавить ответные действия в случае биотеррористической атаки. Для этого требовалось законодательство и финансирование. Сначала был принят Закон о безопасности общественного здравоохранения и готовности к биотерроризму 2002 года. Этот закон имел ряд важных особенностей. Он учредил должность помощника секретаря в Министерстве здравоохранения и социальных служб, который будет отвечать за координацию действий в случае национальной чрезвычайной ситуации. Он создал стратегический запас вакцин, фармацевтических препаратов и медицинских принадлежностей, которые будут доступны в случае национальной чрезвычайной ситуации. В нем также были определены полномочия федерального правительства по оказанию помощи властям штатов и местным властям в случае национальной чрезвычайной ситуации, включая возможность предоставления финансирования для местного планирования действий в чрезвычайных ситуациях и создание Национальной системы медицины катастроф, которая позволяет добровольцам из числа медицинских работников оказывать помощь в наиболее нуждающихся районах в случае чрезвычайной ситуации. Эти полномочия, конечно же, оказались бесценными во время пандемии COVID-19.

В 2006 году законодательство было обновлено Законом о готовности к пандемии и всем опасностям. Одной из наиболее важных особенностей этого закона стало создание Управления по перспективным биомедицинским исследованиям и разработкам, или BARDA, как его еще называют. BARDA отвечает за разработку и закупку вакцин, лекарств, медицинских препаратов и других контрмер для борьбы с последствиями биотеррористической атаки, а также пандемического гриппа и других новых заболеваний. Хотя о COVID-19 никто не думал, когда создавалась BARDA, вспышка атипичной пневмонии в Китае в 2003 году стала еще одним тревожным сигналом.

Когда мы спросили Ричарда Данцига, что он думает об уровне готовности к пандемии COVID-19, он сказал, что, по его мнению , страна находится в гораздо лучшем положении благодаря принятым ранее мерам. Никто бы не сказал, что Соединенные Штаты работали как хорошо отлаженная машина, но некоторые основные элементы были на месте. Например, операция Warp Speed, в ходе которой были созданы вакцины COVID-19, в том числе новые мРНК-вакцины, была бы невозможна, если бы не было этих предыдущих институциональных элементов - составных частей машины реагирования на чрезвычайные ситуации.

Могло быть и лучше, но сработало, когда нам это было нужно. Если бы угроза не была воспринята всерьез за полтора десятилетия до этого, все части не были бы на месте.

Доктор Ники Лури вернулась в правительство в 2009 году в качестве помощника секретаря по вопросам готовности и реагирования в Министерстве здравоохранения. Эту должность часто называют по ее инициалам - "Аспер". Она была создана в рамках реформ, проведенных после 11 сентября, и задачей Лури было обеспечить готовность страны к крупным событиям в области здравоохранения. Как и Данциг, она вспоминает, что многие важные детали собирались медленно, но верно, с течением времени, в том числе доходя до штатов и местных органов власти. Некоторые из моих самых приятных воспоминаний о работе в ASPR - это когда люди останавливали меня в аэропортах и говорили: "Так это вы тот человек, который отвечает за то, чтобы мы проводили эти учения по борьбе с торнадо или учения, и мы вас проклинали. Мы ненавидели каждую минуту. Но знаете что, торнадо разрушил нашу больницу, и мы спасли жизни".

Лури с уважением относится к тому, что военные уделяют особое внимание боеготовности. Возможно, частично это связано с тем, что, будучи сотрудником Службы общественного здравоохранения США, которая находится под руководством Генерального хирурга, она была частью военной службы. Служба общественного здравоохранения США является одной из национальных служб в форме. Традиция ношения униформы восходит к 1870-м годам.

Возможно, Лури не ссылается на уроки, которые военные извлекли из операции "Смит" в Корее, где подразделения, участвовавшие в первоначальном реагировании, были перевешены и перебиты, но она знает, что значит быть готовым, причем постоянно. "Я думаю, что одна из реальных проблем во всей этой области, и особенно в области общественного здравоохранения и готовности здравоохранения, заключается в том, что вы переживаете эти циклы бумов и спадов финансирования или циклы паники и пренебрежения. Если вы работаете в департаменте здравоохранения, вы живете на пайке чрезвычайного дополнения после последнего кризиса до следующего кризиса, и через шесть-девять месяцев вы получаете некоторый приток финансирования. В такой системе нельзя играть".

Она знает, что постоянная готовность означает, что не все будет использовано, запасы закончатся, срок годности вакцин и лекарств истечет. Но, опять же, она сравнивает готовность общественного здравоохранения с готовностью армии. "И все же люди говорят: "Боже мой, мы потратили все эти деньги, которые мы вложили, ну, знаете, купили все эти моноклональные антитела. Мы купили все эти вакцины. Мы сделали все эти вещи. Мы не использовали их. Какая трата! Когда мы строим реактивный истребитель, и нам не нужно его использовать, мы же не говорим, что это пустая трата, верно? Но мы не всегда думаем о подготовке к эпидемиям, пандемиям и тому подобным вещам, как мы думаем о подготовке к другим вопросам национальной безопасности, и обо всех последующих последствиях этих вещей. И у нас очень, очень короткая память".

У Лури были свои трудности на посту ASPR, хотя и не такие масштабные, как пандемия COVID-19. Она смогла увидеть, как работает и не работает система.

Вспоминая вспышку лихорадки Эбола в Западной Африке в 2013-2014 годах, Лури заметил: "Мы как бы наблюдали за ней. И один из моих сотрудников пришел и сказал: "Вы заметили, сколько медицинских работников умирает в Либерии?". Мы посмотрели на него и поняли, что это действительно серьезная проблема. Мы обратились в CDC, но они не обратились к нам. Когда произошел случай в Лагосе, люди действительно испугались. В тот момент я сказал: "Давайте проанализируем вселенную и посмотрим, работает ли кто-нибудь над вакциной против Эболы"".

Следующим шагом стало то, что Лури переняла от своих долгих лет работы в Службе общественного здравоохранения. Немедленно приступайте к действиям. Потеря времени означает потерю жизни. Она любит говорить о трамплинах и съездах с трамплинов. Она искала трамплин.

"У нас было сотрудничество между министерствами здравоохранения и обороны четырех стран, и у нас была эта секретная база данных о том, над чем все работают. Мы зашли туда, и, о чудо, здесь был кандидат на вакцину против Эболы, созданный в Агентстве общественного здравоохранения Канады, который пролежал во льду десять лет. Мы позвонили им и спросили: "Что за история?". И знаете, примерно через двадцать четыре часа я принял решение, что нам нужно достать ее из льда и посмотреть, сможем ли мы разработать вакцину против Эболы".

Но в этой истории есть одна изюминка. Ее полномочия были ограничены. Законодательство, принятое в результате биотеррористических угроз 1990-х и 2000-х годов, дало ей возможность действовать быстро против угроз биотерроризма. Средства были специально выделены только на эти случаи, но не на другие. Не грипп. И уж точно не COVID, о появлении которого никто не знал.

"Я могу сделать это только потому, что по ряду причин Эбола была классифицирована как биологическая угроза. Поэтому я могу потратить на нее деньги на биотерроризм". У нее был запасной выход, и она им воспользовалась. По мнению Лури, в этом и заключается суть готовности и реагирования. Вопрос о том, является ли этот путь правильным для функционирования федерального правительства, остается открытым.

Это также критика Лури в отношении реакции на COVID-19. Она высоко оценила идею о том, что в рамках операции "Варп-Спид" вакцина против COVID была создана в рекордно короткие сроки. Но она считает, что усилия были предприняты слишком медленно. Она хотела, чтобы администрация Трампа действовала быстрее, чтобы она начала действовать, как только стало ясно, что происходит что-то серьезное. Она всегда искала возможность спуститься с трамплина. Если предупреждение не подействует, то можно свернуть на другую трассу. "Если бы они ввели Warp Speed на два месяца раньше, подумайте, сколько жизней мы бы спасли. И поэтому философия была такова, и мы часто делали это в отношении гриппа: вы должны ехать по трассе, вы всегда можете свернуть с нее, вы можете сделать это очень быстро. Но вы никогда не сможете наверстать упущенное время".

Когда мы вернулись к вопросу общей готовности общественного здравоохранения, Лури сказал следующее: "Я уже очень давно утверждаю, что необходимо создать что-то вроде постоянного чрезвычайного фонда инфекционных заболеваний, чтобы вы всегда могли воспользоваться этой возможностью, не спрашивая никого. Это довольно просто. Нам нужна современная система общественного здравоохранения во всех смыслах этого слова. Она должна функционировать как в повседневной жизни, так и в условиях кризиса. Она должна быть способна справиться с эпидемией опиоидов... она должна быть способна справиться с пандемией. Это действительно важная часть, которую мы должны создать. И это вопрос национальной безопасности. На мой взгляд, это императив национальной безопасности".

Федеральное правительство не контролирует департаменты здравоохранения штатов, но оно может установить руководящие принципы. Именно таким образом Лури хотела бы добиться большей согласованности в национальных ответных мерах. Она хотела бы, чтобы руководящие принципы передавались штатам и местным органам власти не путем установления контроля со стороны федерального правительства, а путем установления стандартов и протоколов. Соблюдение стандартов может быть связано с поступлением федерального финансирования. "В Министерстве здравоохранения нет отдельного человека или отдела, который бы отвечал за общественное здравоохранение. Это повсюду. Оно полностью оторвано от системы здравоохранения, что просто безумие. И у него нет механизмов для создания ожиданий, подотчетности, стандартизации на уровне штатов и на местном уровне. Итак, вы можете оставить федерализм нетронутым. И вы можете требовать от людей соответствия основным возможностям, у вас может быть система аккредитации, и вы можете предоставить людям ряд стимулов для достижения этих возможностей, что сделает их очень привлекательными для них. Вы можете повысить квалификацию рабочей силы, да много чего еще можно сделать. Итак, вам нужна современная система здравоохранения. Это потребует денег и некоторой реорганизации".

В июле 2022 года администрация Байдена объявила о планах реорганизации Министерства здравоохранения и социального обеспечения, в результате которой прежняя должность Ники Лури станет новым федеральным агентством наравне с Центрами по контролю заболеваний и Управлением по контролю за продуктами и лекарствами. Новое агентство будет называться Администрацией по обеспечению готовности и реагированию, сохранив инициалы ASPR, которые хорошо известны в сообществе по обеспечению готовности здравоохранения. Не все были в восторге от этих изменений. В статье New York Times цитируется бывший советник CDC, который отметил, что "будущие администрации будут жалеть о том дне, когда они подрезали крылья CDC". Определение ведущего агентства - логичный шаг. Другим важным шагом является обеспечение согласованного управления швами, которые проходят через все агентства. Неясно, что план на июль 2022 года выполняет этот важный шаг. Тот факт, что другие затронутые ведомства, возможно, были удивлены этой новостью, говорит о том, что не все швы еще разобраны.

Более того, Лури быстро отмечает, что даже если Соединенные Штаты наведут порядок в своем доме, они все равно зависят от остального мира в плане наблюдения и предупреждения. Одно дело - иметь в Твиттере информацию о больных и умирающих в отдаленных уголках мира. Совсем другое дело - иметь такое предупреждение, которое необходимо для выезда на трамвайные пути, что, по мнению Лури, так важно для эффективного реагирования. Система здравоохранения должна знать достаточно, чтобы понять, что она ищет вакцину против Эболы, которая может быть где-то во льду у партнера. Вакцина против Эболы не поможет, если реальной угрозой является грипп или другое инфекционное заболевание.

Другими словами, машине нужен правильный механизм. А его пока нет. Международные отношения не будут строиться во время кризиса. Отношения должны быть выстроены заблаговременно, чтобы они функционировали, когда в них возникнет необходимость.

Лури предложил последнюю мудрость: "Одна из самых важных вещей, которую вы должны сделать в подобном кризисе, - это сохранить доверие общественности. Несмотря ни на что, независимо от того, насколько все плохо, вы должны сохранять доверие общественности. Посмотрите на Владимира Зеленского, президента Украины. Дела идут ужасно. А он сохраняет доверие общества".

Чтобы машины предупреждения и действия функционировали должным образом, им необходима инфраструктура для поддержки. Да, инфраструктура в виде кирпичей и раствора, но также и инфраструктура в виде лучших человеческих умов. Точно так же, как существовала целая лабораторная система для поддержки разработки ядерного оружия и освоения космоса, так же должна существовать лабораторная система для поддержки понимания биотеррористических угроз.

Опасения вызывает не только то, что террористы могут заразить тысячи людей, применив биологическое оружие в крупных городах, но и то, что они могут атаковать сельскохозяйственную инфраструктуру страны, занеся болезни растений или животных, вредителей, отравить продукты питания или воду.

В 2004 году президентская директива по национальной безопасности предписывала ряд мер по защите сельского хозяйства. Бюрократия продолжала заниматься этой проблемой. В 2017 году Управление генерального инспектора опубликовало нелестный обзор о состоянии готовности США к борьбе с сельскохозяйственным терроризмом. Оно установило, что Министерство внутренней безопасности не сделало достаточно для того, чтобы Министерство сельского хозяйства США (USDA) могло "защитить сельское хозяйство и продовольственные системы от террористических атак, крупных катастроф и других чрезвычайных ситуаций".

Позднее Конгресс позволил МНБ, ведомству, которое, по мнению многих, и без того имеет слишком много обязанностей, передать ответственность за готовность сельского хозяйства Министерству сельского хозяйства США. Но научное подразделение Министерства сельского хозяйства США считается хронически недофинансированным и все более перегруженным распространением болезней растений и животных. Более того, USDA просто не является основным агентством по национальной безопасности, что заставляет некоторых предсказывать, что его проблемы неизбежно не привлекут внимания высших политиков в Вашингтоне. Деньги иногда не соответствуют миссии.

В 2017 году Конгресс также принял более широкий закон - Securing Our Agriculture and Food Act, который предписывает правительству запустить надежную систему эпиднадзора, обеспечивающую раннее выявление заболеваний растений, животных, дикой природы и человека. В ответ на опасения американских производителей скота по поводу растущего риска распространения ящура (FMD) из Китая, Конгресс выделил 50 миллионов долларов на профилактику ящура в сельскохозяйственном законопроекте 2018 года.

В 2018 году администрация Трампа выпустила свою первую Национальную стратегию биозащиты - документ, полный признаний потенциальных угроз для животных, растений и продовольствия, а также здоровья людей, но в стратегии отсутствовал план реализации. По словам исследователя RAND Питера Чалка, который давал показания Конгрессу о биологической угрозе еще в 2003 году, пятнадцать лет спустя было принято очень мало мер.

"Эта штука нас укусит", - сказал Рон Тревин, бывший исследователь рака, чьей жизненной миссией стало привлечение денег, талантов и большего внимания общественности к борьбе за биобезопасность. Загадка заключалась в том, почему это оказалось так сложно. В случае с африканской чумой свиней дело было не в том, что предупреждения казались слишком теоретическими или истеричными, и не в том, что предупредители, как считалось, вынашивали непопулярную политическую повестку дня. (Это хрестоматийные причины, по которым бюрократии бездействовали перед лицом надвигающихся угроз). И дело не в том, что инфекция распространилась еще до того, как власти узнали, что это такое. (Это произошло в 1980-х годах, когда молодые геи начали массово умирать от СПИДа за год до того, как был идентифицирован вирус ВИЧ). На этот раз предупредителями были известные ученые, публикующие тщательные, рецензируемые работы, и их труды читали как регулирующие органы, так и отраслевые эксперты. На специализированном жаргоне мира национальной безопасности достоверное предупреждение появилось намного "левее бума" - это означает, что на временной шкале событий, ведущих к катастрофе, предупреждение предшествовало взрыву.

США действительно используют подход "голова в песке", - сказал Тревин, работавший в Университете штата Канзас.

Тем не менее, есть один очень ощутимый символ того, что правительство Соединенных Штатов представило себе более мрачное альтернативное будущее и наконец-то приняло три ключевых вывода: что здоровье растений, животных и человека взаимосвязано; что все они уязвимы для возникающих инфекционных заболеваний; и что потребуются согласованные федеральные усилия для защиты продовольственного снабжения страны и здоровья окружающей среды.

Снаружи символ выглядит не очень похоже. Это современное офисное здание, возвышающееся на неприметном холме в не очень известном городке в Канзасе, местные жители называют его "Маленькое яблоко". На самом деле, малозаметность является частью плана. Национальный комплекс био- и агрозащиты стоимостью 1,25 миллиарда долларов (так называемый NBAF) - это комплекс повышенной секретности, который строится Министерством национальной безопасности в 120 милях к западу от Канзас-Сити.

NBAF расположен в кампусе Университета штата Канзас в Манхэттене, штат Канзас. Когда он откроется не ранее конца 2022 года, NBAF займет место почти обветшавшего Центра болезней животных Плам-Айленда в Нью-Йорке, который был построен в 1954 году для проведения секретных исследований патогенов животных во время холодной войны. Секретность, окружавшая центр на Плам-Айленде, а также его расположение прямо у побережья Лонг-Айленда, в конечном итоге сделали его непопулярным среди соседей. В Манхэттене, штат Канзас, это предприятие рассматривается как поддержка университета и фермерской экономики, хотя некоторые соседи ошибочно полагают, что лаборатория работает над биооружием. Конечно, патоген, встречающийся в природе, может стать оружием террористов, как и патоген, синтезированный для нанесения вреда, поэтому исследования по защите от этих рисков пересекаются.

Проект не был быстрым или легким. В ходе проверки, проведенной по решению Конгресса, было установлено, что вероятность того, что ящур может вырваться из лаборатории в течение следующих пятидесяти лет, составляет 70 процентов. Этот вывод побудил к проведению большого количества дорогостоящих мер по повышению биобезопасности, которые снизили предполагаемый риск выброса до 1% в течение пятидесяти лет, но это обошлось более чем в 800 миллионов долларов США и с задержкой в несколько лет. Некоторые критики считают, что объект на Плам-Айленде можно было бы отремонтировать за эту сумму. Другие отмечают, что в федеральном бюджете нет средств на масштабное техническое обслуживание, которое будет требовать NBAF из года в год.

На данный момент безопасность NBAF ненавязчива, но соответствует последнему слову техники. Среди многих других мер безопасности, здание спроектировано таким образом, чтобы выдержать прямое попадание торнадо, не выпустив ни одного микроба. Внутри NBAF будут располагаться лаборатории, способные безопасно изучать самые опасные в мире патогены растений, животных и насекомых - настолько страшные, что их относят к четвертому уровню биобезопасности. Здесь будут пытаться разработать вакцины и лекарства от этих болезней. Здесь можно будет содержать большое количество крупных экспериментальных животных и утилизировать каждую унцию их трупов без нагрузки на местные водоочистные сооружения. В NBAF также будет располагаться высокосекретная разведывательная служба, задачей которой будет раннее предупреждение о возникающих биологических угрозах.

NBAF притаился за плечом Исследовательского института биозащиты (BRI) Университета штата Канзас, где уже собрана команда ученых мечты для изучения множества инфекционных заболеваний, поражающих растения и животных по всему миру, от африканской чумы свиней и вируса Усуту до птичьего гриппа, от желтой лихорадки до пшеничного взрыва.

И у БРИ, и у НБАФ был мощный защитник в лице бывшего президента Университета штата Канзас, четырехзвездного генерала ВВС в отставке Ричарда Майерса. 11 сентября 2001 года Майерс был заместителем председателя Объединенного комитета начальников штабов. 1 октября того же года он был назначен председателем. Он консультировал президента Джорджа Буша и помогал министру обороны Дональду Рамсфельду в ходе вторжения в Афганистан и Ирак и более масштабной "глобальной войны с терроризмом".

Майерс служил в Пентагоне в 2002 году, когда американские войска вошли в пещеру в Афганистане в поисках Усамы бен Ладена, а вместо этого нашли список патогенов, включая болезни человека, домашнего скота, птицы и растений, которые Аль-Каида надеялась использовать в качестве оружия. После возвращения в свою альма-матер в качестве президента в 2016 году Майерс помогает превратить Канзасский государственный университет в "Силиконовую долину биозащиты".

"Сельскохозяйственные угрозы, как правило, упускаются из виду, несмотря на то, что продовольствие и питание мира имеют критически важное значение", - сказал Майерс, который ушел в отставку с поста руководителя KSU в 2022 году. "Мир должен быть готов, но мы не готовы".

Когда в кампусе Университета штата Канзас откроется Национальный центр био- и агрообороны, он сможет работать с вирусом Эбола и другими самыми страшными патогенами. "Эти болезни возникают естественным образом с начала времен", - говорит Майерс. "Но что, если люди хотят внедрить их намеренно? Это гораздо проще, чем найти расщепляющийся материал и создать что-то, что взорвется. И плохие парни будут далеко, когда что-нибудь произойдет".

NBAF также будет обладать разведывательными возможностями, чтобы попытаться выявить биотерроризм против растений (уничтожение посевов противника - древний инструмент войны, но редактирование генов создает новые возможности для того, чтобы делать это без обнаружения), а также биопреступность (преднамеренное отравление продовольствия). Есть эксперты, работающие над кибербезопасностью сельского хозяйства - растущей угрозой по мере того, как США автоматизируют все больше и больше сельскохозяйственных работ. Есть даже эксперты, работающие над механизмами доставки биологических веществ, включая энтомолога, который беспокоится о том, что летающие насекомые могут быть использованы в качестве оружия для доставки патогенов через фермы, медленно, но незамеченными.

Подобно тому, как неспособность предвидеть 11 сентября была провалом воображения - что террористы превратят коммерческие авиалайнеры в крылатые ракеты - Майерс считает, что такое же узкое мышление ограничивает планирование национальной безопасности сегодня.

"Если бы у меня не было такого опыта, я не думаю, что пришел бы сюда и отреагировал так, как отреагировал", - говорит он о своем стремлении превратить КГУ в передовой рубеж защиты от био-, аг- и химических атак. "Это то, чему мы научились после 11 сентября: Если противники готовы умереть за дело, то каков предел?".

В конце концов, если сотни террористов доказали свою готовность взорвать себя в Афганистане, Ираке, Пакистане или Индонезии, почему бы не заразить нескольких самых ярых борцов с Эболой и не заказать им билет из Африки в Нью-Йорк или Лос-Анджелес? Или найти в развивающемся мире стадо скота, больное ящуром - одним из самых смертоносных для скота, а значит, и для экономики страны - и просто взять носовой платок, положить его в карман - вирус живет до семи дней - и полететь в США, осмотреть любой скотный двор, чтобы посеять экономическую катастрофу?

Это не умозрительный сценарий. В 1997 году группа новозеландскихфермеров разозлилась на свое правительство за то, что оно проголосовало против применения ядов для борьбы с растущей популяцией диких кроликов. Они тайно ввезли кроличий калицивирус RHDV1 - геморрагический вирус, который убивает, вызывая отказ органов - из Чехии, где он продается по лицензии для борьбы с вредителями. Фермеры, что правительство назвало актом агротерроризма , тайно распространили вирус на значительной части островного государства.

Официальные лица предупреждают, что завезенная болезнь животных может пройти путь по пищевой цепочке и системе снабжения до того, как ее заметят, и ущерб будет катастрофическим. И такая атака не требует высокой степени технического ноу-хау, чтобы нарушить американскую экономику с катастрофическими результатами.

Эта невозможность узнать, откуда идет атака, известна как "проблема атрибуции". Это проблема кибератак, когда злоумышленники подделывают цифровые учетные данные или захватывают компьютеры невинных людей, чтобы совершать нападения в Интернете. В конце концов, цифровая экспертиза обычно может определить виновника, но в случае с отслеживанием взлома, совершенного Россией во время президентской кампании в США в 2016 году, этот процесс занял месяцы. Тем временем недоверие к правительству может усугубляться, как и мнение, что правительство некомпетентно в борьбе с возникающими угрозами.

"Цель терроризма - посеять страх", - сказал Майерс. "Многие люди не летали после 11 сентября из-за страха. Кроме того, такая атака подорвет доверие к правительству. Если вы не можете защитить от этого меня, наши запасы продовольствия, нашу экономику, то какой от вас толк?".

Существуют проблемы с привлечением внимания и полным финансированием этих усилий. В 2014 году ЦРУ закрыло свой офис по сбору разведданных о биологических угрозах. Объект Министерства сельского хозяйства на Плам-Айленде для борьбы с биологическими угрозами разрушается и даже не сертифицирован для работы с патогенами самого смертоносного уровня. В настоящее время идет гонка за открытие NBAF.

Это иллюстрирует другой вид вызова машинам предупреждения и действий: Была сделана правильная оценка угрозы, она была ясно услышана, и было принято решение выделить 1,2 миллиарда долларов на борьбу с ней. Но тирания строительства и испытаний, несомненно, означает, что нация будет уязвима, подвержена агро- и биоугрозам, возможно, в течение нескольких лет, прежде чем NBAF будет полностью введена в эксплуатацию. Конечно, никто не хочет торопиться с вводом в эксплуатацию системы, основной задачей которой является работа с веществами, которые могут положить конец жизни или продовольствию, как мы его знаем. Но для этого Манхэттенского проекта нет такого широкого ощущения срочности военного времени, как для первого.

По словам официальных лиц из офиса связи NBAF, строительство было завершено летом 2022 года, но тестирование всех систем объекта должно было продолжаться в течение нескольких месяцев. По лучшим оценкам чиновников, ввод в эксплуатацию - то есть признание объекта безопасным для первоначальной эксплуатации - произойдет не ранее конца 2022 года, но "полная эксплуатация" все еще будет "через некоторое время". По мере тестирования систем на этом единственном в своем роде объекте, естественно, прилагаются усилия для обеспечения соответствия самым высоким стандартам. Но даже после ввода объекта в эксплуатацию, работа NBAF будет осуществляться поэтапно, по мере прохождения испытаний и валидации, в течение так называемого периода эксплуатационной выносливости. Также будет проведен "этап подготовки к науке", когда эксперты подтвердят правильность установки лаборатории и безопасность оборудования. А затем менее опасные патогены будут отрабатываться до тех, которые имеют более высокий уровень опасности.

Чиновники подчеркнули, что не следует придавать большого значения передаче NBAF от Министерства внутренней безопасности Министерству сельского хозяйства в соответствии с Меморандумом о соглашении, подписанным в 2019 году. Хотя у МНБ и Минсельхоза США, безусловно, разные приоритеты, у них общая цель, сказали чиновники, добавив, что Минсельхоз США обладает более широким и глубоким техническим опытом, чтобы отвечать за NBAF.

"Даже после завершения пуско-наладочных работ и перехода права собственности на объект от Министерства внутренней безопасности (DHS) к Министерству сельского хозяйства США (USDA), потребуется еще как минимум пара лет для передачи полной научной миссии от Центра болезней животных Плам-Айленда к NBAF", - говорится в заявлении отдела коммуникаций NBAF.

"Значит, есть разрыв", - предупредил Майерс. "Произойдет потеря импульса. Это все равно, что сказать любому потенциальному врагу: "Тайм-аут! Тайм-аут!", пока США готовится к угрозе био-агры. Если вы не верите в существование угрозы, если вы не следите за тем, что происходит в мире, и не обращаете на это внимания, то вы думаете: "Почему бы сегодня не поспать спокойно? Я думаю, мы должны быть готовы к большему количеству подобных случаев".

Администрация Байдена поставила свою печать на стратегии противодействия биологическим угрозам и пандемиям, выпустив в октябре 2022 года новую правительственную стратегию для обновления существующих планов. "Соединенные Штаты должны быть готовы к вспышкам из любого источника - естественного, случайного или преднамеренного происхождения", - говорится в стратегии, и в ней содержится просьба к Конгрессу выделить 88 миллиардов долларов на пять лет на биозащиту и готовность к пандемиям.

Еще один смелый человек, посвятивший свои последние годы карьеры этой проблеме, - Эрик Шмидт, наиболее известный как многолетний генеральный директор и исполнительный председатель совета директоров Google. Сейчас он стремится пробудить нацию к непросчитанным угрозам в киберпространстве и со стороны искусственного интеллекта. Среди них - то, как искусственный интеллект может стать катастрофически мощным множителем силы в биовойне. Он провел нас через то, что он назвал мысленным экспериментом, чтобы спровоцировать, напугать и, возможно, вдохновить на работу по противодействию биологическим угрозам, которые, по его прогнозам, будут множиться со скоростью сети по мере того, как продвинутый искусственный интеллект станет более распространенным в обществе. Представляемые им патогены будут гораздо более жестокими, чем кроличий яд, и их будет легче распространить, чем спрятать на носовом платке.

"Допустим, мы создаем большую базу данных клеточной информации", - сказал нам Шмидт из штаб-квартиры своего проекта "Специальные конкурентные исследования" в пригороде Вашингтона. "И мы создаем набор инструментов, которые позволяют изменять белки и то, как клетки общаются друг с другом. И это общедоступно. Так сколько же патогенов, способных убить весь человеческий род, можно создать с помощью этого?

"Не один", - сказал он. "Может быть, десять. Может быть, сто. Может быть, тысяча. Может быть, сто тысяч. Может быть, миллион. Мы даже не можем количественно оценить риск вымирания в масштабах человечества", - предупредил Шмидт. "Хорошо. Я говорю это для того, чтобы быть провокационным. Может быть, это вас не убьет". (Удар для пущего эффекта.) "Может быть, вас просто парализует".

Существует даже название для этого нового вида оружия и целеуказания: персонализированная война.

По мере коммерциализации этих инструментов ИИ и их широкого использования в обществе "все сценарии, которые являются плохими, будут опробованы", - сказал он. "Для меня самой очевидной новой угрозой будет биологический материал", - заключил Шмидт. "Потому что это станет реальностью, и именно ИИ сделает это возможным. Биологическая угроза действительно страшна. Мы к ней не готовы, и у нас есть опыт, что мы к ней не готовы".

Другая существенная проблема с микробами заключается в том, что для создания глобального кризиса здравоохранения не нужен биотеррорист. Оглядываясь назад, Ники Лури не может не размышлять с грустью и явным разочарованием.

"Я бы сказала, что одна из сумасшедших вещей, произошедших в самом начале пандемии, заключается в том, что люди, подобные моему преемнику, просто не представляли себе, что мать-природа может быть худшим актером, чем биотеррорист", - сказала она. "Поэтому никто не прислушался к предупреждениям. По крайней мере, в правительстве США, я имею в виду, несколько человек в NIH сделали правильные научные выводы, вы знаете, они получили научные данные о мРНК, но не как часть национального ответа".

 

Глава 6. Цифр

а

. Защита со скоростью света

 

Идея о том, что информация может быть объединена в сеть и передаваться большому количеству людей, возникла как минимум столетие назад. Никола Тесла задумал всемирную беспроводную систему в начале 1900-х годов. Ему так и не удалось ее запустить. У других были разные идеи о формировании сетей или связей между информационными системами. Проблема заключалась в том, как это сделать.

В разгар холодной войны ученые и инженеры ломали голову над тем, как обеспечить безопасность связи в случае ядерной атаки. Системы связи того времени имели централизованные коммутационные сети. Вспомните старого оператора, сидящего за коммутатором и соединяющего одну сторону с другой с помощью проводов и штекеров. Со временем старых операторов заменили автоматической коммутацией, но связь по-прежнему проходила через централизованные узлы. Ученые и инженеры знали, что для того, чтобы нарушить работу системы, не обязательно разрушать ее целиком. Достаточно просто вывести из строя централизованные узлы. Выведите из строя концентратор, и вы выведете из строя всю систему, даже если большая ее часть все еще цела.

Это навело их на мысль о децентрализованной системе, в которой коммуникация может быть разбита на части или пакеты и передаваться от одного источника к другому без необходимости проходить через централизованные коммутационные сети. Фактически, информация могла бы передаваться даже в том случае, если бы ключевые коммутаторы были уничтожены. Информация будет поступать в виде пакетов и вновь соединяться на принимающей стороне. Можно подумать, что это похоже на то, как автомобилисты покидают перегруженные шоссе, чтобы воспользоваться второстепенными и третьестепенными маршрутами только для того, чтобы снова подключиться к основному маршруту после того, как они проедут перегруженный участок. Если на развязке происходит авария, автомобилисты просто находят способы ее объехать. В отличие от длинного поезда, который должен пройти по фиксированным путям и через центральные железнодорожные дворы. Если нарушить движение через центральные железнодорожные дворы, система остановится. Постройте второстепенные и третьестепенные маршруты, и транспорт сможет объехать их.

Пол Баран был центральной фигурой, возможно, центральной фигурой, в решении вопроса о том, как заставить работать децентрализованную систему. Баран был инженером польского происхождения, работавшим в RAND в Санта-Монике в конце 1950-х - начале 1960-х годов. Его семья приехала в США в конце 1920-х годов. Он получил степень бакалавра в Калифорнийском университете, посещая вечерние курсы. Баран был захвачен проблемой, которая стала одной из отличительных черт ядерной эры:

Когда я пришел в RAND в 1959 году, очевидным слабым местом в командных и контрольных коммуникациях наших стратегических сил была зависимость от коротковолнового радио и национальной телефонной системы AT&T, которые были очень уязвимы для атак. Испытания Н-бомбы в Тихом океане показали, что передача коротковолновых (высокочастотных) небесных волн на большие расстояния будет нарушена на несколько часов в результате высотного ядерного взрыва. Компьютерное моделирование показало, что оружие, нацеленное на американские силы возмездия , выведет из строя междугороднюю телефонную связь только за счет побочного ущерба. Хотя большинство телефонных объектов уцелело бы, недостаток коммутационных центров создавал опасную "ахиллесову пяту".

Это привело к появлению ряда инновационных идей, которые будут финансироваться Министерством обороны. В конечном итоге именно британский физик Дональд Дэвис самостоятельно создал концепцию, которую он назвал коммутацией пакетов, что привело к экспериментам в конце 1960-х годов. В результате была создана знаменитая ныне сеть ARPANET (Advanced Research Projects Agency Network), которая была создана для того, чтобы ученые и исследователи могли обмениваться информацией удаленно. Начало было нелегким, но уже через два года она превратилась в высокоскоростное электронное почтовое отделение, позволяющее исследователям отправлять пакеты информации по всему миру. Так началась современная Всемирная паутина.

Интересно отметить, что идеи Барана не ограничились децентрализацией коммуникационной сети. К середине 1960-х годов он уже думал о виртуальном универмаге, в котором потребители могли бы заказывать товары с экрана телевизора. Он опередил Amazon почти на три десятилетия.

Генерал Майк Хайден, занимавший должности директора ЦРУ и АНБ, сравнил появление Интернета с другими масштабными изменениями в мировой торговле и безопасности. Он ссылается на столетия европейских открытий. "Эта эпоха, при всех ее достижениях, объединила хороших и плохих, слабых и сильных так, как никогда не было раньше. Европейцы получили от этого землю, богатство, табак и сифилис. Большая часть остального мира получила эксплуатацию целых народов, глобальное пиратство и глобальную работорговлю. Сейчас мы находимся в примерно аналогичном состоянии, за исключением того, что сегодня связь осуществляется не на скорости 10 узлов при благоприятном ветре. Скорость составляет 186 000 миль в секунду".

Хейден сделал это замечание в связи с критикой того, что Всемирная паутина не рассматривается как современное глобальное общее достояние, которым могут пользоваться все, и никто не может доминировать или контролировать, и уж тем более использовать в качестве театра военных действий. "Не понадобился Stuxnet, чтобы сделать киберпространство очень опасным местом".

Природа современного Интернета в виде кошки-мышки восходит к самым ранним временам. В одной поучительной и несколько забавной истории, которая впоследствии стала легендарной книгой в киберкругах, доктор Клиффорд Стол, астроном и первый эксперт по компьютерной безопасности в лаборатории Лоуренса Беркли, обнаружил аномалию на центральном компьютере лаборатории - плату в семьдесят пять центов без записи пользователя. Это положило начало погоне, которая привела к немецким злоумышленникам, финансируемым советским КГБ. Среди компьютерных систем, которые были взломаны, база данных Министерства обороны под названием Optimus, компьютер НАСА в Лаборатории реактивного движения в Пасадене, Калифорния, а также компьютеры, используемые для исследования ядерного оружия и энергии в Лос-Аламосе, Нью-Мексико, и Аргоннской национальной лаборатории в Аргонне, Иллинойс.

Все это произошло в 1988 году, когда большинство из нас еще не знали о существовании Интернета. Клиффорд Столл впоследствии назвал свой рассказ "Яйцо кукушки". Его широко читают студенты, изучающие раннюю кибер-эпоху.

Мы все знаем, как пакетная коммутация Дэвиса изменила нашу повседневную жизнь. Стоит рассмотреть его влияние на то, как машина национальной безопасности ведет свой бизнес, собирает информацию и разведданные, пытается влиять на других - от отдельных людей до массового населения, защищает собственную инфраструктуру и ведет войны.

Любой посетитель Вашингтона, Нью-Йорка или любого другого крупного города в 1980-х или 1990-х годах увидел бы полчища курьеров, несущихся по улицам города на бешеной скорости и совершающих захватывающие маневры, которые впечатлили бы самых искушенных голливудских каскадеров. Конечно, это был век бумаги и бумажных копий. Бумага - это то, что обеспечивало работу экономики и правительства, и она должна была перемещаться от здания к зданию, от квартала к кварталу, от агентства к агентству. Курьеры были людьми, которые перемещали бумагу по городу и между агентствами, а для самых конфиденциальных сообщений - , которые носили государственные служащие с портфелями на висячих замках. В то время Пентагон был усеян вакуумными трубками, и сообщения загружались в цилиндры и проносились сквозь стены и потолки. Штабные офицеры проводили свои дни, "согласовывая" документы с решениями, ходя из кабинета в кабинет, чтобы собрать инициалы и подписи соответствующих чиновников. Нередко штабному офицеру требовалось ремонтировать обувь несколько раз в год. Мастерская по ремонту обуви в Пентагоне была процветающим бизнесом.

К середине 1990-х годов большинство офисов федерального правительства были оснащены оптоволоконным кабелем, и процесс координации стал осуществляться виртуально. Человеческий контакт стал более виртуальным. Кожа для обуви служила дольше. Не все были в восторге. Некоторые из промежуточных офисов, созданных для контроля и направления бумажного потока, обнаружили, что вышестоящие офисы пропускают некоторые средние организации, чтобы найти настоящих экспертов и получить более быстрые действия. Такова жизнь бюрократии.

Идея обращения вглубь организации за советом и опытом, возможно, получила свое самое преувеличенное выражение, когда Дональд Рамсфелд осыпал Пентагон "снежинками" - короткими записками, обычно вопросами, которые были адресованы конкретным лицам в бюрократии Пентагона. По иронии судьбы, Рамсфелд сам был человеком старой закалки, и его снежинки приходили на белой бумаге размером восемь с половиной на одиннадцать. Он использовал диктофон для записи своих вопросов или наблюдений, а помощник печатал их, назначал дату ответа и отправлял их через почтовую систему Пентагона. Многие в Пентагоне не понимали, что Рамсфелду было достаточно получить ответ от руки на самой "снежинке". Его вопросы вводились в электронную систему и пересылались из кабинета в кабинет для получения подробных ответов. Вакуумные трубки к моменту приезда Рамсфелда уже исчезли, но бумага по-прежнему падала сверху, как снежинки.

Появление правительства в Интернете также привело к утечкам. Самые известные случаи связаны с рядовым армии Челси Мэннингом (в то время известным как Брэдли) и Эдвардом Сноуденом. Мэннинг признала себя виновной в том, что в 2010 году загрузила огромное количество материалов на сайт WikiLeaks. За свои действия она была осуждена и приговорена к тридцати пяти годам лишения свободы. Барак Обама смягчил приговор Мэннинг за четыре дня до ухода Обамы с поста президента.

Через три года после Мэннинга, в 2013 году, Эдвард Сноуден ошеломит официальный Вашингтон утечкой информации, в которой подробно описываются многие текущие разведывательные операции. Сноудену было двадцать девять лет, он не имел высшего образования и работал на правительственного подрядчика Booz Allen Hamilton. Положение Сноудена становилось все более причудливым, когда он искал убежища сначала в Гонконге, а затем в московском аэропорту в течение сорока дней в поисках статуса убежища за рубежом. В конечном итоге он остался в России, где и живет по сей день.

Конечно, с новыми способами обмена информацией появились и новые способы мониторинга и кражи информации. Если раньше задачей разведки было перехватывать почту и прослушивать телефонные разговоры, то теперь разведка должна следить за миллиардами и триллионами сообщений, проходящих через Интернет. Большая часть этой информации находится в открытом доступе, ее может увидеть любой, если только он знает, что ищет. Некоторые из них зашифрованы на сайте , чтобы их не было видно и они были доступны только тем, у кого есть специальные инструменты или современные декодеры. А некоторые скрываются в потаенных уголках темной паутины, где процветает преступная и другая незаконная деятельность. Поговорим о поиске иголок в стогах сена. Подумайте о том, что каждый ноутбук, планшет и карманный компьютер - это потенциальный стог сена. Все они содержат иголку того или иного вида. Лишь немногие из них будут иметь отношение к срочным решениям в области национальной безопасности.

Все это привело к созданию совершенно новой дисциплины в разведывательном сообществе, позволяющей получать доступ к сокровищницам информации, выискивать в данных соответствующие самородки и подсказки и объединять их с другими источниками информации, чтобы соединить точки или заполнить дыры, оставленные другими, более традиционными источниками. Новая дисциплина известна как OSINT, или разведка из открытых источников.

Этим бизнесом занимается не только правительство. OSINT сейчас является большим бизнесом и в коммерческом секторе. Некоторые компании создали свои инструменты для использования правительством. Другие были созданы для удовлетворения более широких коммерческих или общественных потребностей. Благодаря возможности доступа к государственным документам, сканирования Интернета в поисках актуальной информации и доступа к коммерческим спутниковым снимкам для поиска источников, предприятия стали массово входить в эту развивающуюся область. Каждый, кто наблюдал, как российские танки горят на обочинах дорог, а украинские войска пытаются защитить свои города, поселки и деревни, несомненно, получал различные формы OSINT. В мире политиков это не всегда лучшая информация, но зачастую она наиболее быстро доступна. Таким образом, это та информация, которую используют политики.

Энди Робертс был человеком, который пытался собрать новую организацию для разведки с открытым исходным кодом и создать новые дисциплины в Разведывательном управлении Министерства обороны. Его задачей было не переделать агентство, а создать новый узел внутри него. Он должен был сделать это в то время, когда бюджеты были в основном плоскими, что означало, что все новое, что ему было нужно, должно было появиться за счет чего-то другого. Это не самое лучшее место, особенно в большой бюрократической системе. Ему нужно было получить доступ к данным, включая данные социальных сетей, и к людям, которые знали, что делать с этими данными. "Так что это было сочетание инструментов, людей и организации. Инструменты [используемые для поиска данных в Интернете] - это здорово, но только если вы найдете людей, которые будут их использовать. И мы быстро обнаружили, что некоторые инструменты лучше других. Не во всех из них были наборы данных, которые нам были нужны. Это было первое, что мы всегда проверяли, чтобы узнать, что они предлагают".

Многие из инструментов и наборов данных не принадлежали правительству. Более чем несколько из них находятся в частном секторе. Не все были заинтересованы в работе с правительством США, и уж точно не все были заинтересованы в работе с разведывательным сообществом. "Некоторые из них даже не хотели работать с правительством", - сказал Робертс, когда мы с ним разговаривали. Topsy, инструмент, используемый для соскабливания данных Twitter и анализа информации с течением времени, "был тем, что мы использовали еще в 2014 году, у него был канал Twitter. А Apple выкупила их и решила: "Ни за что, ни за что, ни за что мы не будем иметь дело с ИС"". Apple заплатила за компанию 200 миллионов долларов, но позже закрыла ее.

Эта же проблема может проявиться в самых разных областях. Хорошим примером являются нашумевшие случаи, когда правительство США и правоохранительные органы хотели получить доступ к операционному коду iPhone. После стрельбы в 2016 году в Сан-Бернадино, Калифорния, в которой муж и жена застрелили четырнадцать человек , ФБР захотело получить доступ к телефону убитого стрелка. Судья приказал Apple подчиниться, но генеральный директор Apple Тим Кук заявил, что не будет этого делать. Ситуация на время разрешилась, когда ФБР нашло частную компанию для обхода защиты телефона. Сколько бы веских причин ни приводилось, чтобы объяснить, почему доступ должен быть предоставлен, Apple всегда неохотно открывала дверь, видя в ней не щель или трещину, а шлюз.

Создавая разведданные из открытых источников, новый инструмент для машины предупреждения, разведывательному сообществу также пришлось создать новый тип аналитика. Робертс описал поиск "дисциплины коллекционирования и подготовку людей в области библиотечных наук, аналитики данных, просто "носителей цифровых технологий" любыми способами. Именно таких людей мы начали искать, и как мы их привлекали к работе и проводили через конвейер обучения, чтобы убедиться, что они хорошо владеют техникой. И они могут использовать эти инструменты, чтобы идти вперед и делать хорошие вещи. А затем в организационном плане мы дали им дом не только в рамках DIA, но и в рамках всего оборонного разведывательного предприятия, а затем соединили это с тем, что делают другие, такие как ЦРУ и МНБ".

Это также сопровождалось столкновением культур. Не только новые таланты, приходящие в разведывательное сообщество, но и старые таланты, которые не были готовы освободить место для привычек и симпатий нового поколения талантов. Представьте себе, что белые рубашки и галстуки сочетаются с рубашками-поло и шлепанцами. "Некоторых из пожилых людей нам пришлось убеждать в том, что нет, этот - это волна будущего, нам придется прийти к некой пресловутой золотой середине, чтобы убедиться, что мы учитываем это... эти люди прикоснулись к чему-то, что нам нужно обязательно учитывать в будущем".

На это наслоилось использование машинного обучения и искусственного интеллекта. "Машинное обучение и автоматизация очень важны, - сказал Робертс, - особенно в последние пять лет, я бы сказал. Просто тогда просеивать информацию, которую вы видели, например, данные Twitter, было буквально как перебирать множество стогов сена, чтобы найти то, что вы хотите искать. Вот где автоматизация стала очень важной". Множество стогов сена. Возможно, это больше похоже на поля и поля стогов сена. Автоматизация предоставляет инструменты для сортировки полей и стогов сена в поисках нескольких иголок. Это при условии, что иголки скрываются в инфосфере.

Робертс говорил не только о своевременной информации, но и о точности информации. Он говорил о возможности геолокации места, откуда поступает информация, а затем о возможности проверки источника. "Часть ремесла, которому учились некоторые из них, заключается в том, что геолокационные данные очень важны. Они говорят обо всем: от картины жизни до картины сил и так далее". "Схема жизни" - это военный термин, описывающий, как разведка, наблюдение и рекогносцировка используются для понимания повседневной жизни противников - потенциальных целей. Под "схемой сил" подразумевается способ развертывания и позиционирования этих подразделений.

Те же идеи прозвучали и в других наших дискуссиях. Джейсон Мэтини, бывший директор IARPA, говорил об использовании геолокационных данных в качестве важного источника предупреждения. Именно команда IARPA сообщила сотрудникам здравоохранения США о вспышке лихорадки Эбола в Гвинее (Западная Африка) в 2014 году. Они сделали это, наблюдая за автоматическим обнаружением африканских новостных сообщений о неопознанной геморрагической лихорадке. Аналитики IARPA, использующие большие данные, также смогли предсказать массовые протесты в городах Ближнего Востока и Северной Африки намного раньше начальников местных станций, дипломатов и местных журналистов, отслеживая покупки уксуса, который ослабляет действие слезоточивого газа, если его налить на бандану и прижать к лицу, а также поиск на интернет-карте мест проведения демонстраций. Аналитики IARPA обнаружили индикаторы раннего предупреждения о готовящейся кибератаке, отслеживая цены на вредоносные программы на черном рынке.

Американские военные хорошо знают ценность разведданных из открытых источников и во время войны с Ираком проявили неожиданную креативность в сборе и обработке местных СМИ - даже собирая слухи, услышанные на улице, на рынках и в общественном транспорте. Во время своего развертывания в центральном Ираке в 2003 и 2004 годах Первая бронетанковая дивизия выделила шесть американских аналитиков разведки, пару переводчиков-арабоамериканцев и около дюжины местных иракцев для сбора различных OSINT и публикации The Baghdad Mosquito - чтобы, так сказать, уловить "шумиху" в городе среди иракского населения.

Это издание, распространенное среди военных командиров и высокопоставленных американских гражданских лиц в оккупационных штабах, было признано улучшившим их информационные кампании.

Сообщения местной прессы, сплетни и слухи, собранные изданием, "позволяют нам лучше понять, что на самом деле волнует граждан на улицах Багдада", - сказал тогда бригадный генерал Марк П. Хертлинг, который был помощником командира Первой бронетанковой дивизии во время командировки, отвечая за безопасность Багдада и центрального Ирака. "Отзывы, которые мы получили от The Mosquito, были особенно полезны при разработке кампании, направленной против убеждения, что все иракские полицейские коррумпированы и работают не на благо граждан".

Информационные инструменты также могут быть оружием саботажа и войны. Хотя некоторые, возможно, надеются, что киберпространство станет глобальным общим местом - местом для общения и торговли - оно с самого начала было местом для конкуренции и преимуществ. Генерал Майк Хейден в своих мемуарах выразил эту мысль весьма остро: "Киберпространство никогда не было цифровым Эдемом. Это всегда был Могадишо".

Мы можем думать об этом как о хаотичной сцене в баре в фильме "Звездные войны" или на Диком Западе.

Использование червя Stuxnet для заражения программного обеспечения, управляющего иранскими центрифугами, является хорошим примером. Под названием "Олимпийские игры" этот мощный кибер-инструмент был разработан при администрации Буша. Джордж Буш хотел иметь другой вариант, кроме бомбардировки Ирана или предоставления Ирану свободного доступа к ядерному оружию. Изначально червь был разработан под руководством Стратегического командования США, которое отвечает за ядерное оружие США, но в то время также отвечало за киберпланирование. (Киберкомандование США было создано после атаки Stuxnet). Программа была унаследована администрацией Обамы, и после тщательного анализа в 2010 году был дан зеленый свет для активации червя, который заставил сотни иранских центрифуг выйти из-под контроля. Возможно, информация о программе никогда бы не просочилась наружу, если бы червь Stuxnet не выбрался с ядерных объектов Ирана и не заразил компьютерные системы по всему миру.

Stuxnet стал первым известным случаем использования кибернетического инструмента для получения кинетического эффекта - то есть, червь заразил программный "мозг", который заставил центрифуги выйти из-под контроля. Не было никакой надежды на то, что Stuxnet остановит ядерную программу Ирана. Была надежда, что он замедлит ее, даст время и, возможно, даст санкциям и переговорам больше времени для работы. Перед началом атаки была проведена обширная работа по определению возможных других видов ущерба. Целью были центрифуги, а не местный район, больницы или продуктовые магазины, или электростанция, если уж на то пошло. Целью был локальный эффект, чтобы выиграть время. Тем не менее, червь вырвался на свободу, что стало смущением и предупреждением. В мире, где все движется со скоростью 186 000 миль в секунду, все может выйти из-под контроля.

Особенность систем заключается в том, что лишь немногие из них стоят особняком во взаимосвязанном мире. Системы связаны с системами, которые связаны с другими системами. Сказать, что все взаимосвязано, будет большим преувеличением. Некоторые системы достаточно хорошо защищены. Технологическая индустрия знает, где спрятаны ее драгоценности, и принимает чрезвычайные меры для их защиты. То же самое касается банковской и финансовой отраслей, которые научились сами становиться технологическими отраслями. Но не все системы защищены, в том числе и некоторые правительственные системы. Достаточно вспомнить утечку данных Управления по персоналу и управлению в 2015 году. Конфиденциальная информация о более чем двадцати миллионах федеральных служащих, федеральных подрядчиков и членов их семей - да, двадцати миллионах - была вытеснена с серверов правительства США на серверы, предположительно находящиеся в Пекине. Имена, адреса, предыдущие места жительства, места рождения, члены семьи, информация о браке, номера социального страхования, гражданские и уголовные дела и многое другое.

Конечно, каждый потребитель, получивший уведомление о том, что кредитные данные были скомпрометированы, хорошо знает, насколько уязвимыми могут быть незащищенные данные.

Если бы это был 2012 год, мы бы сказали, что самой значительной киберугрозой была та, о которой говорил Леон Панетта, министр обороны, в своей речи на борту авианосца Intrepid, пришвартованного в Нью-Йорке. Панетта предупредил, что Соединенным Штатам грозит "кибер-Перл-Харбор" - что иностранные хакеры могут вывести из строя энергосистему, транспортную систему или финансовые сети страны.

Если бы это был 2014 год, мы могли бы сказать, что самой значительной киберугрозой для Соединенных Штатов было что-то вроде взлома Северной Кореей корпоративных компьютерных систем, таких как Sony.

И если бы это был 2016 год, то, очевидно, мы бы сказали, что самой серьезной угрозой кибербезопасности страны являются российские хакерские атаки с целью сорвать американские выборы и подорвать нашу демократию.

И если бы это был 2021 год, то самой большой угрозой были бы киберпреступники, которым, вероятно, пособничает национальное государство, Россия, использующие программы-выкупы, чтобы перекрыть критически важный трубопровод и отправить цены на газ по спирали вверх, а экономику - в обратном направлении.

Сегодня, что это? Или что-то другое? Мике Эоянг, высшее должностное лицо Пентагона по вопросам киберполитики, бросает вызов многим терминам и даже предположениям, лежащим в основе нынешних дебатов о цифровых угрозах.

"Говоря о некоторых из этих вещей, как об оружии и арсенале, и аналогиях, которые мы используем в традиционной войне, могут быть или не быть точными, когда речь идет о кибер", - сказал Эоян, который был назначен заместителем помощника министра обороны по киберполитике после долгой карьеры в качестве старшего сотрудника Капитолийского холма. "И во многих случаях они на самом деле не точны и не помогают людям понять суть дебатов".

Хотя в дебатах о кибервойне, киберугрозах и киберполитике в основном используются формулировки, связанные с ядерным оружием и контролем над ядерным оружием, Эоян считает, что эта аналогия далеко не точна.

"Ядерное оружие сделает пространство непригодным для жизни и лишит доступа к нему на многие поколения", - отметила она. "Кибероружие может быть решающим в том смысле, что оно меняет ситуацию в определенное время, что имеет значение для расчета противника". Кибероружие может заставить центрифугу выйти из-под контроля, но оно не сравняет с землей города. Неясно, насколько временными могут быть некоторые эффекты - отключение электроэнергии на атомной электростанции может иметь длительные последствия - но они не приведут к образованию груды развалин, которые российские бомбы и артиллерийские снаряды сделали в Грозном или Мариуполе.

Она привела в пример компанию Colonial Pipeline, которая была выведена из строя в 2021 году в результате атаки выкупной программы, организованной преступной группировкой, которая могла получить или не получить благословение, пусть и негласное, со стороны России. "Как мы видели в случае с Colonial Pipeline, в конечном итоге люди, решившие восстановить и продолжить свою деятельность, сделают это", - сказала Эоянг. На Восточном побережье США на некоторое время закрылись автозаправочные станции. Везде, где был бензин, также были длинные очереди из встревоженных, иногда разъяренных водителей, ожидающих заправки. "Так что это ограниченный по времени эффект. Люди возвращаются к работе. Поэтому мы должны думать о воздействии этих вещей не как о кинетическом оружии, которое надолго оставляет после себя дымящийся кратер, а как о воле к восстановлению".

Она отметила, что сосредоточенность на кибервойне также затуманивает мысли о других способах враждебного использования цифр противником или соперником, включая шпионаж, кражу интеллектуальной собственности и информационную войну.

Когда-то кибер-ответственность входила в компетенцию Космического командования США в Колорадо-Спрингс. Когда в 2002 году Космическое командование было расформировано, кибер-ответственность была передана Стратегическому командованию США в Омахе, штат Небраска. К 2004 году Объединенный комитет начальников штабов объявил киберпространство зоной конфликта, а в 2010 году тогдашний министр обороны Роберт Гейтс призвал к созданию киберкомандования, которое будет размещено в Агентстве национальной безопасности в Форт-Миде, штат Мэриленд, недалеко от Вашингтона, округ Колумбия, но по-прежнему будет подчиняться Стратегическому командованию. В 2018 году президент Дональд Трамп назначил Киберкомандование США одиннадцатым боевым командованием.

Тем не менее, не все в восторге от того, как разрабатывается и используется киберполитика и киберинструменты. Сью Гордон и Эрик Розенбах - ветераны машины национальной безопасности . Гордон была заместителем директора национальной разведки. Розенбах был начальником штаба министра обороны Эштона Картера. В статье, опубликованной в 2022 году, они вспоминают, как высокопоставленный российский офицер принизил организационный подход США: "Для уничтожения наций используется информация, а не сети. Вот почему мы рады, что вы, американцы, настолько глупы, что создали целое Киберкомандование, у которого нет задачи ведения информационной войны!". Этот обмен мнениями произошел в 2013 году и, возможно, стал предвестником того, что русские планировали на американских выборах 2016 года. Они рассказывают, что раз за разом отсутствие надлежащей организации и планирования приводило к отсутствию подходящих вариантов действий после захвата Россией энергосистемы Украины, безостановочной кражи Китаем интеллектуальной собственности США стоимостью от 200 до 600 миллиардов долларов в год и взлома базы данных Управления по персоналу и управлению, и это только несколько примеров. Они приветствуют создание Киберкомандования США в качестве самостоятельного командования, но отмечают, что Трамп сам подорвал разработку последовательной политики своим "странным преклонением перед Путиным".

Гордон и Розенбах утверждают, что из-за пассивности Обамы и непоследовательности Трампа президент Джо Байден оказался в затруднительном положении. Рекомендации авторов включают в себя борьбу с огнем - использование киберпространства для борьбы с киберпространством, например, для ответного взлома, но также использование других сильных сторон, включая другие экономические и военные силы для сдерживания кибератак. Они также утверждают, что лучшим средством сдерживания является не наказание после факта, а отказ в доступе до факта. Это означает защиту важных данных и объектов и повышение дисциплины со стороны людей, управляющих системами. Они хотят предоставить гражданам правовую защиту против компаний, которые не защищают их данные, хотя они не уточняют, относится ли это к самому правительству. Они также хотят сделать Агентство кибербезопасности и безопасности инфраструктуры при Министерстве внутренней безопасности центральным звеном внутренней киберполитики, наделив его более широкими полномочиями. Как и в других областях, ответственность все еще слишком раздроблена. Говоря языком правительства, они хотят найти "пупок" - человека, который отвечает за все, если что-то пойдет не так. Они также хотят, чтобы Киберкомандование стало больше похоже на проворное Командование сил специального назначения, ориентированное на скорость разработки и скорость действий, а не на громоздкие организационные подходы. Им нужны боевые искусства, а не блокирование и захват.

Гордон и Розенбах, похоже, согласны с Майком Хайденом в том, что киберпространство - это Могадишо, а не Эдем. Но они утверждают, что киберполитика не обязательно должна быть хаосом Могадишо. Более того, они относятся к тем людям, которые хотят починить большую машину национальной безопасности, и считают, что при всех наших стараниях мы все еще не создали организационных инструментов для борьбы с проблемами, заложенными в большой киберсфере. Они не одиноки в своем мнении, что мы все еще ездим на старом "Шевроле", тогда как нам нужна современная "Тесла".

В декабре 2021 года Конгресс учредил должность Национального кибердиректора. Это должность, которую не хотела администрация Байдена, но которую администрация заполнила из признания того, что тема слишком важна, а существующий механизм не справляется с решением возникших киберпроблем. Работа координатора заключается в том, чтобы помочь обеспечить согласованность действий десятков агентств, которые отвечают за кибербезопасность и тратят до 100 миллиардов долларов в год на информационные технологии и киберсредства. Задача координатора - навести порядок в довольно хаотичной сфере, которую можно описать как "слишком много поваров на кухне". Среди основных задач - обеспечение большей согласованности в том, как федеральное правительство обеспечивает безопасность и надежность крупных объектов общественной инфраструктуры - электричества, водоснабжения, больниц и транспорта. При таком количестве поваров на кухне правила и рекомендации могут быть запутанными и даже противоречивыми.

То, что в Белом доме была создана новая роль, имеет как плюсы, так и минусы. К плюсам можно отнести признание того, что никто не является главным, а разделение ответственности привело к путанице и медлительности в создании согласованного федерального подхода к формированию политики. При этом в штате Совета национальной безопасности уже есть координатор по киберпространству, так что теперь есть два координатора, которым необходимо разобраться в своей работе и в более широком федеральном подходе. С другойстороны, всякий раз, когда в Белом доме учреждается новая должность координатора, существует риск, что срочное вытеснит важное. Координаторы создаются для координации, а не для руководства или контроля. Полномочия по-прежнему передаются от президента к членам кабинета, и координаторы влиятельны лишь настолько, насколько им удается завладеть ухом президента. Ни в день, ни в неделю, ни в месяц у президента никогда не хватает времени, чтобы взяться за дело координатора. Это не означает, что все представители федерального сектора будут активно противостоять координатору. Но у каждого департамента и агентства есть свои приоритеты, и они мотивированы скорее приоритетами департамента или агентства, чем координатором в Белом доме. В той мере, в какой координатор имеет контроль над расходами, приоритеты могут измениться, но это трудная задача, и она еще больше осложняется отношениями между департаментами и комитетами, которые контролируют их в Конгрессе.

В настоящее время киберпространство представляет собой очень тесное поле, в котором функции правительства и частного сектора пересекаются во всех областях современной жизни. Вспомните кухню с множеством плит и множеством поваров. Любое количество кастрюль может закипеть в определенный момент. Департаментам и агентствам необходимо управлять этими плитами и не дать кастрюлям перекипеть. При этом они должны советоваться друг с другом и со своими партнерами в частном секторе. Энергетический сектор хочет иметь дело с Министерством энергетики, сектор здравоохранения - с Министерством здравоохранения и социальных служб, транспортный сектор - с Министерством транспорта и так далее. Координатор может помочь определить приоритеты и обеспечить большую согласованность общих усилий, но координатор не отвечает за контроль, который не дает кастрюлям перекипеть. Это означает, что нам следует ожидать большего хаоса на этом переполненном поле. Это также означает, что мы почти наверняка не видели последних планов реорганизации.

За пределами правительства существует широкий круг людей, размышляющих о будущем цифровой эпохи. Джаред Коэн - один из них. Он умеет опережать всех остальных на десятилетие. Не только в том, о чем они думают, но и в том, что они делают. Он окончил Стэнфорд в 2004 году, уже успев поработать в Пентагоне и Госдепартаменте. В возрасте двадцати четырех лет он поступил на работу в отдел планирования политики Государственного департамента - отдел, основанный Джорджем Кеннаном на сайте на заре холодной войны, и работал как на Кондолизу Райс, так и на Хиллари Клинтон. В двадцать девять лет он был нанят Эриком Шмидтом в Google для создания Google Ideas, которая позже стала Jigsaw, инкубатором, сосредоточенным на поддержке свободы интернета. Сейчас он работает в Goldman Sachs.

Коэн живет на пересечении политики и технологий, и киберполитика занимает его очень важное место. Он интересно рассуждает о киберполитике. Стратеги всегда ищут слабые места. Такова природа работы стратега. Опираться на силу; находить и использовать слабости. Киберстратеги находятся в поиске фактических человеческих ошибок. Не просто слабости или уязвимости, а именно ошибки. "Что интересно в кибератаках, так это то, что они часто требуют человеческих ошибок для того, чтобы правильно сработать. В отличие от ракеты с тепловым наведением, когда вы можете направить ее на что-то теплое, при кибератаке вы направляете ее на небрежность". Это похоже на поиск бреши в броне. Иногда разработчики знают о существовании уязвимости и оставляют дверь открытой, чтобы посмотреть, попытаются ли другие проникнуть внутрь. В других случаях никто не знает об уязвимости, пока кто-то не войдет в дверь и не обчистит дом.

Коэн по-своему описывает, почему трудно сравнивать кибероружие с другими видами военного оружия, в частности с ядерным. Он описал нам сложность использования оружия, источник которого трудно установить, а последствия могут быть просто неудачными. Он говорил о кибератаке, которая с грохотом обрушится на хорошо защищенную цель. Что делать с оружием, которое может иметь разрушительный эффект, но приземляется с грохотом. Ничего не происходит? А у атакованной стороны теперь, вероятно, есть код, неразорвавшееся оружие , если хотите. Открыть ли ответный огонь? Расскажете ли вы миру, что вы подверглись нападению и что враг промахнулся? "Все это - долгий способ сказать, что у вас нет сдерживания в этом пространстве. И никто еще не придумал, как обеспечить сдерживание в этом пространстве. Это, я думаю, самая большая проблема", - объяснил нам Коэн. По крайней мере, сдерживание, которое приходит в виде угроз наказания". Его мир - это мир отрицания, потому что слишком трудно приписать атаку таким образом, чтобы президент был готов наказать нарушителя, будь то кибернетический или более традиционный военный ответ. В кибернетическом мире лучше отрицать атаку, чем иметь дело с ее последствиями.

Коэн, похоже, разделяет мнение Хейдена о Могадишо, но он не всегда был такого мнения. Он считал, что у Соединенных Штатов и Китая был шанс договориться о наборе глобальных норм. Он не заходил так далеко, чтобы считать, что они будут зафиксированы в договоре или официальном своде соглашений, но он считал, что какая-то форма глобальных норм была возможна. "На самом деле я всегда считал, что у США и Китая есть возможность взаимодействовать в этом вопросе; сейчас мне так кажется меньше. Но в более простые времена я думал, что саммит Обамы и Си 2015 года по этому вопросу прошел лучше, чем я ожидал". Именно здесь Соединенные Штаты и Китай договорились контролировать киберкражи и пиратство. "Знаете, я скептически относился к тому, что встреча снизит объем атак, но это произошло, по крайней мере, на год. Мы видели это на примере Google".

Коэн продолжил: "Я подумал, что это может быть интересно, опираясь на это, я подумал, что у нас есть возможность, когда США, Китай и другие страны соберутся вместе и согласуют список целей, которые в принципе запрещены - вентиляционные системы и туннели, водоснабжение, вещи, которые приведут не просто к гибели людей, а к реальным страданиям". Если бы было достигнуто соглашение о том, что является "запрещенным", тогда можно было бы начало основы для того, как думать о сдерживании. Все начинается с ясности в отношении того, что является запрещенным. Это не обязательно ограничит негосударственных субъектов, но это положит начало созданию набора международных норм.

"Я хочу убедиться, что если мы встанем и скажем: "Если вы сделаете это с нами, мы сделаем это с вами", - сказал Коэн. "Они понимают, о чем мы говорим. И потом, если они сделают это, если они скажут нам то же самое, мы поймем, о чем они говорят. Все, что мы можем сделать, чтобы устранить двусмысленность в том, что уже является вечным состоянием киберконфликта. Все, что мы можем сделать, чтобы убрать двусмысленность со стола, приближает нас к сдерживанию", - заметил Коэн.

Этого не произошло, и вряд ли произойдет сейчас. По крайней мере, не с Китаем. И с Россией тоже.

Мы вернули Коэна в мир людей и человеческих ошибок. Мы спросили его о том, что его беспокоит, какие проблемы еще не решены и могут стать катастрофическими. Он начал с того, что его меньше всего беспокоит. Хотя банковская система часто является одним из сценариев Перл-Харбора, для Коэна это не было главной проблемой. Он не склонен к поллианне, но считает, что банковская система стала достаточно технологическим центром, чтобы в ней действовали достаточно эффективные стандарты, протоколы и дисциплина. Это не означает, что отдельные части системы не могут столкнуться со сбоями или потерями, но в целом система относительно надежна.

Мы продолжали выяснять. Как насчет этого? Что насчет этого? Затем мы пришли к коммунальным услугам. Тон его голоса немного изменился, а его реакция была предельно ясной. Когда мы спросили: "Куда бы вы поставили коммунальные услуги в списке ваших забот?", Коэн ответил: "Довольно высоко". Коэн ответил: "Довольно высоко. Я вообще считаю, что уровень безопасности, который существует в коммунальных службах, просто ужасающий. Я не могу понять , почему. Я имею в виду, это неясно, я потрясен, что что-то еще не произошло".

Взлом водопроводной станции во Флориде в феврале 2021 года - это именно тот тип атаки, который имел в виду Коэн. Оператор станции заметил, что курсор на его компьютере вышел из-под его контроля. Затем хакер добавил в водопровод в сто раз больше нормального уровня гидроксида натрия - более известного как щелочь, один из основных ингредиентов средства для очистки стоков. К счастью, оператор станции заметил взлом и вернул гидроксид натрия на нормальный уровень. В этом случае хакер был остановлен на своем пути. Кто знает, что будет в следующий раз.

Коэн продолжил: "Я думаю, что более вероятным сценарием является не атака, спонсируемая государством, а что-то более безобидное, что просто выходит из-под контроля. Потому что дело не только в том, что у этих коммунальных служб нет надлежащих средств защиты. Их персонал гораздо больше подвержен человеческим ошибкам". Может быть, хакер возится с добавками в водопровод?

Вернемся к человеческому фактору. Искать слабые места в киберпространстве - значит искать человеческие ошибки.

Коэн продолжил: "Возьмем электрическую сеть, я думаю, что она станет непропорционально большой мишенью. Она построена на устаревших системах. Системы намеренно децентрализованы, что затрудняет их обновление и так далее. А рабочая сила, скажем так, не относится к числу наиболее грамотных в цифровых технологиях, когда речь идет о таких вещах. Это плохая комбинация".

Есть еще один нюанс. Внимательные кибер-наблюдатели уже много лет предвидят появление квантовых вычислений. Они обеспечат вычислительные преимущества, о которых в прошлом можно было только мечтать. Они также могут дать пользователям возможность взломать шифрование, которое было основой цифровой безопасности. Без надежного шифрования нет цифровой безопасности. Это огромный вызов, и над этой проблемой работают лучшие умы, в том числе лучшие умы Китая. Вопрос о том, дают ли прорывы в квантовых вычислениях преимущество первопроходца - тот, кто первым получит такую возможность, будет иметь огромное преимущество, - является предметом жарких споров, но те, кто стремится получить такую возможность, хотят достичь ее первыми. Конкуренция за квантовые вычисления идет полным ходом.

Если кибер продолжает вызывать постоянное беспокойство из-за беззаконного характера угрозы Дикого Запада, то в киберсфере есть особый элемент, который вызывает особое беспокойство. Мы говорили о мире цифр. Часть киберпространства, которая особенно беспокоит людей, - это мир, где у цифр есть мозг, или то, что более известно как искусственный интеллект.

С момента появления современной вычислительной техники люди были увлечены идеей компьютеров с мозгом, не просто компьютеров, которые могут вычислять, а компьютеров, которые могут самостоятельно рассуждать. Об искусственном интеллекте заговорили в 1950-х годах, и с каждым десятилетием эти разговоры приобретали все большее значение. Только в последнее десятилетие или два обещание искусственного интеллекта стало реальным. Большинство помнит искусственный интеллект HAL из фильма "2001 год: космическая одиссея". Теперь мир населен HAL.

"Итак, [сейчас] ИИ составляет 10 процентов от того, чем он будет", - объяснил Эрик Шмидт, бывший генеральный директор Google, который беседовал с нами из своего офиса в Северной Вирджинии. В прошлом бизнесмен, сейчас он занимается благотворительностью и консультирует правительство о том, как подготовиться к миру проблем, связанных с ИИ.

Шмидт много писал о перспективах искусственного интеллекта. В книге, написанной им в соавторстве с Генри Киссинджером и Дэниелом Хаттенлохером, они описывают перспективы искусственного интеллекта, влияние, которое он окажет на нашу жизнь, и то, как он будет формировать взаимодействие между людьми и между странами.

В нашей беседе со Шмидтом он сосредоточился на более коварной стороне ИИ. Он не описывал, как ИИ обыграет шахматных мастеров мира или как его можно будет использовать для сочинения музыки. Мир, который описывал Шмидт, не был тем, в котором каждый компьютер обладает потенциалом творческого мышления. Скорее, он сосредоточился на том, как горстка компьютеров будет обладать способностью приносить огромное благо или огромный вред. Не раз он говорил: "Мы находимся в 10 процентах. Впереди нас 90 процентов".

Шмидт описал нам будущее, когда компьютеры будут действовать как люди и сами будут решать, над чем им работать. "В какой-то момент, некоторые люди говорят о двадцати годах, но не скоро, появятся системы, с которыми вы сможете разговаривать, которые будут отвечать вам, и, в отличие от нынешних систем, они смогут выбирать свою объективную функцию. Другими словами, они сами будут решать, над чем им работать".

Шмидт быстро исправился. "Они" - это неправильное название. Они" - это компьютеры, а не люди. Он сам решит, над чем ему работать".

Он сказал, что таких компьютеров не будет много, потому что их создание и эксплуатация будут очень дорогими. Системы, которые он описывает, не будут результатом работы творческих умов в каком-нибудь гараже, создающих новый компьютер. Это не будут переделки Стива Джобса и Стива Возняка. Они станут прерогативой государств.

Далее он описал нам леденящий душу сценарий: "Допустим, будет десять компьютеров. Я придумаю число. А теперь скажем, что два или три в Китае, два или три в США, один в Израиле, один в Европе, может быть, один в России, кто знает?".

Шмидт продолжил: "Каков будет характер доступа к этому компьютеру? Потому что с таким компьютером вы можете сказать: "Я хочу знать, я хочу, чтобы вы изобрели способ убить миллион людей, которые не принадлежат к моей расе". Хорошо, и вы говорите: "Ну, очевидно, что вам следует сделать то, что вы должны иметь переднюю часть, которая не позволяет делать такие запросы". Хорошо, тогда мы запретим этот запрос. Хорошо. Но поскольку это общая разговорная система, средний человек может продолжать пытаться, пока не добьется того, чтобы она действительно поняла, чего он хочет, и тогда она это сделает".

Продолжайте спрашивать, пока компьютер не ответит, независимо от того, как он был разработан. Похоже, это еще один вопрос человеческой ошибки, а не ошибки компьютера.

"Таким образом, проблема распространения выглядит следующим образом. Вы должны выяснить, как не допустить попадания этого потенциала в руки плохих людей, а также сдерживать его использование плохим управлением. Итак, предположим, например, что Северная Корея крадет китайскую ракету, что она делает с помощью какого-то относительно простого механизма. Им удалось доставить его в Северную Корею, они сумели включить его, и теперь они заняты тем, что пытаются его использовать. Какова же архитектура сдерживания, чтобы не дать им его включить? Эти вопросы совершенно не изучены".

В некотором смысле Шмидт воспроизводит первые годы ядерной эры, но он хочет сделать это с гораздо большей продуманностью. Прошло почти десять лет ядерной эры, прежде чем возникла дисциплина ядерного сдерживания, прежде чем у нас появились такие термины, как "стабильность второго удара" и MAD, прежде чем "Доктор Стрейнджлав" стал частью лексикона.

Шмидт видит потенциально пугающее будущее, и он хочет сделать тяжелую работу сейчас, пока мы не сорвались в пропасть. Люди достаточно коварны. Шмидт не стремится отдать компьютеры на волю самых мрачных человеческих мыслей.

"Они более мощные, у них больше данных, они могут начать делать вещи, которые мы еще не придумали, как предотвратить".

Шмидт посылает предупреждение. Машина не готова к машине.

Эрик Шмидт - не единственный человек, посылающий предупреждение. В 2018 году Кай-Фу Ли написал книгу под названием "Сверхспособности ИИ". Ли вырос на Тайване и имеет глубокие корни в технологической индустрии и Кремниевой долине. Он возглавлял Google China, пока Google не решил уйти из Китая. Он написал книгу "Сверхспособности ИИ", чтобы озвучить свое собственное предупреждение, и это предупреждение - страшное. Он не оспаривает мнение Шмидта о состоянии ИИ в современном мире - что мы видим только 10 процентов потенциала - но он считает, что Китай дает особые преимущества в конкурентной борьбе.

Ли сравнивает ИИ с первыми днями появления электричества. Как только Эдисон завладел электричеством, невозможно было сказать, как оно изменит современную жизнь. Принести свет во тьму - это одно. Дать энергию машинам - совсем другое. В первые дни появления электричества Эдисон еще не знал, что оно будет использоваться для охлаждения продуктов, стирки и сушки одежды, перемещения людей с земли на вершины самых высоких зданий в мире, перемещения людей по городам на поездах, регулирования дорожного движения и, в конечном счете, для обеспечения энергией человеческого мышления.

Далее он переходит к обсуждению более широкого состояния игры в мире, который он называет "глубоким обучением". Вначале он отмечает, что когда-то это было явным преимуществом США. Большие идеи в мире ИИ исходили из США и Канады. Это было в то время, которое он называет периодом открытий. Но далее он говорит, что мы больше не находимся в периоде открытий. Сейчас мы находимся в периоде внедрения. "В эпоху открытий прогресс двигала горстка элитных мыслителей, практически все из которых были сосредоточены в США и Канаде. Их исследовательская проницательность и уникальные интеллектуальные инновации привели к внезапному и монументальному росту того, что могут делать компьютеры".

Но теперь мы знаем, на что способны компьютеры, и в этой области произошел сдвиг. "Сегодня для успешной работы алгоритмов ИИ необходимы три вещи: большие данные, вычислительная мощность и работа сильных, но не обязательно элитных, инженеров по алгоритмам ИИ". В каждой из этих трех областей, по его мнению, Китай имеет явное преимущество. В предыдущих технологических революциях преимущество получали изобретатели - первые, кто обладал навыками и ноу-хау и применял их на практике. Ли не видит такого преимущества в этой революции. Он с явным весельем отмечает: "Когда его спрашивают, насколько Китай отстает от Кремниевой долины в области исследований искусственного интеллекта, некоторые китайские предприниматели в шутку отвечают "шестнадцать часов" - разница во времени между Калифорнией и Пекином".

С учетом этих деталей Кай-Фу Ли делает леденящее душу предсказание: "Китай скоро сравняется или обгонит США в разработке и внедрении искусственного интеллекта". Далее он продолжает: "Это лидерство в развертывании искусственного интеллекта приведет к росту производительности в масштабах, невиданных со времен промышленной революции".

Затем он говорит о последствиях для рабочей силы США: "Я предсказываю, что в течение пятнадцати лет искусственный интеллект технически сможет заменить от 40 до 50 процентов рабочих мест в Соединенных Штатах". Он видит аналогичные последствия в Китае, но делает вывод, что потеря рабочих мест в первую очередь произойдет в США. Он не прогнозирует 40-50-процентную безработицу, поскольку интервенции в различных формах замедлят многие потери. Но потери, тем не менее, будут значительными.

Не все согласны с анализом и прогнозами Ли. Некоторые, кто не согласен с ним, считают, что авторитарная система Китая станет его гибелью. Она станет хрупкой тогда, когда должна быть прочной. Она не сможет хорошо адаптироваться к социальным изменениям, которые неизбежно придут в китайское общество. Только демографическая ситуация в Китае может стать его гибелью. Демографы отмечают, что в течение следующих семидесяти пяти лет население Китая сократится наполовину - да, наполовину. Другие предполагают, что это может произойти даже быстрее, возможно, в течение сорока пяти лет. Но те, кто погружен в область ИИ, читали Кай-Фу Ли и обращают на него внимание. Эти люди считают, что шансы Америки выше, чем он предполагает, но они прислушиваются к его предупреждению. Они делают все возможное, чтобы привлечь к этому внимание американских лидеров и широкой общественности.

Последнее размышление. Мы уже писали о моментах Спутника. Кай-Фу Ли пишет о китайском моменте Спутника. Это было, когда подросток Ке Цзе был выставлен против Alpha Go, искусственного интеллекта, поддерживаемого Google. Кэ Цзе был ведущим игроком в Китае в древнюю игру Го, в которую играют на доске с камнями размером девятнадцать на девятнадцать. Как описывает Кай-Фу Ли, Ке Цзе был не просто побежден мыслящей машиной, он был полностью уничтожен. Это произошло в 2017 году. Это привело к осознанию лидерами Китая того, что ИИ - это соревнование, которое Китай должен выиграть. С тех пор оглядки на прошлое не было.

Эрик Шмидт, Боб Ворк, Джейсон Мэтини и другие технологи вошли в состав Национальной комиссии по искусственному интеллекту. Они опубликовали свой отчет в конце 2021 года на шестистах страницах, включая приложения. Отчет похож на многие отчеты комиссий - много фактов и цифр, множество рекомендаций. Отчет полон предупреждений от серьезных людей и призывов к действию - к лидерам Америки и американскому народу. Доклад посвящен талантам, технологиям, интеллектуальной собственности и многим другим темам.

На самом деле, доклад посвящен тому, чтобы пробудить Америку от дремоты.

Нам повезло. Революция ИИ не является стратегическим сюрпризом. Мы ощущаем ее влияние в нашей повседневной жизни и можем предвидеть, как исследовательский прогресс воплотится в реальных приложениях, прежде чем нам придется столкнуться со всеми последствиями для национальной безопасности. Эта комиссия может предупредить о вызовах национальной безопасности и сформулировать преимущества, а не объяснять, почему предыдущие предупреждения были проигнорированы, а возможности упущены. У нас все еще есть возможность внести изменения, чтобы построить более безопасное и лучшее будущее. Темпы инноваций в области ИИ не равны, они ускоряются. Если Соединенные Штаты не предпримут никаких действий, то в ближайшее десятилетие они, скорее всего, уступят Китаю свои лидирующие позиции в области ИИ и станут более уязвимыми для целого спектра угроз с использованием ИИ со стороны множества государственных и негосударственных субъектов.

В отчете перечисляется множество проблем и мер по их устранению, но выделяется одно конкретное замечание: "Самый лучший человек-оператор не сможет защититься от множества машин, совершающих тысячи маневров в секунду, потенциально движущихся на гиперзвуковых скоростях и управляемых искусственным интеллектом в разных областях. Люди не могут быть везде одновременно, но программное обеспечение может".

Они хотят, чтобы программное обеспечение находилось в руках американцев, и они знают, что Соединенные Штаты могут стать лидером. Они также знают, что механизм для этого еще не создан и что времени на его создание мало.

 

Что их беспокоит?

Правительство США по-прежнему работает со скоростью человека, а не машины. Внедрение ИИ требует глубоких изменений в деловой практике национальной безопасности, организационной культуре и менталитете от тактического до стратегического уровня - от поля боя до Пентагона. Правительство отстает от коммерческого уровня в большинстве категорий ИИ, включая базовую автоматизацию бизнеса. Оно страдает от технических недостатков, которые варьируются от нехватки цифровых кадров до неадекватных планов приобретения, недостаточной сетевой архитектуры и слабой практики работы с данными. Бюрократия мешает налаживанию партнерских отношений с лидерами ИИ в частном секторе, которые могли бы помочь. Правительство должно стать лучшим клиентом и лучшим партнером. Инновации в области национальной безопасности в отсутствие такого стимула, как крупная война или террористическая атака, потребуют сильного руководства.

Комиссия хочет создать машину предупреждения и действий, которая выглядит и управляется скорее как Tesla, чем как "Шевроле" 47-го года, стоящий в гараже. Речь идет не о внедрении технологий или найме персонала, разбирающегося в цифровых технологиях. Речь идет о том, чтобы принять новое мышление. Это похоже на первые дни ядерной эры. Лучшие умы страны нужны для поддержки неотложного национального дела. А институты, которые их окружают, должны адаптироваться, чтобы они могли бороться с новыми проблемами с той скоростью, с которой они появляются. В мире киберпространства или ИИ мало что происходит медленно, кроме институтов, которые мы создали для борьбы с этой угрозой. Генерал Майк Хайден был прав: проблемы надвигаются на нас со скоростью 186 000 миль в секунду. Старый "Шевроле", каким бы гладким и блестящим он ни был, просто не создан для этого. Лучше оставить его в гараже.

Все еще остается вопрос о кибер-Перл-Харборе. Леон Панетта предупреждал об этом десять лет назад. В более поздней беседе Панетта обновил свое предупреждение о кибератаке, которая стала кибер-Перл-Харбором, отметив, что вирусы могут действовать гораздо более скрытно, чем даже японская тайная атака, которая привела США ко Второй мировой войне. "Я беспокоюсь, что сложные вирусы уже внедрены, и что мы не разработали возможности для обнаружения этих вирусов и самозащиты, как только они активируются", - сказал Панетта.Каждый из этих вирусов может работать как отдельная ракета, нацеленная на Соединенные Штаты, выводя из строя нашу энергосистему, выводя из строя наши финансовые системы или выводя из строя правительственные системы. Мы всегда опасаемся, что террористы могут завладеть ядерным оружием. Я больше всего боюсь, что террористы, которым наплевать на все, получат в свои руки сложный вирус и не побоятся его использовать".

 

Итак, что же делать с этим вопросом?

Представитель Министерства обороны по кибернетическим вопросам предположил, что это, возможно, уже произошло. Мы задали ему вопрос: "Почему мы этого не видели?". Его ответ был интригующим. "Возможно, вы видели, но просто не понимаете, что именно вы видели". Он сослался на наблюдение, сделанное более десяти лет назад генералом Китом Александром, который в то время был директором Агентства национальной безопасности. Александр говорил о разрушительных свойствах киберпространства. Он сравнил его с потенциалом разрушительного использования киберпространства, с тем, как цифры могут быть использованы для разрушения, а также для подрыва.

В ходе этой дискуссии Александр сделал более глубокое наблюдение. Говоря о продолжающейся краже интеллектуальной собственности, которая в то время оценивалась в 250 миллиардов долларов в год, он заметил, что это "величайшая передача богатства в истории человечества".

Если бы это была эпоха Томаса Джефферсона, президент, скорее всего, направил бы морскую пехоту, как это сделал Джефферсон, чтобы справиться с барбарийскими пиратами у берегов Триполи. Но эта кража была другой. Она не была совершена беззаконной группой, действующей на неуправляемой территории. Большая часть кражи шла из Китая, который не отличается беззаконием. В своем стремлении вырваться вперед он был готов красть ради выгоды, и они обнаружили, что дверь не заперта, а кошелек лежит на столе. Кибер-армия, которую создали Соединенные Штаты, не была организована для обеспечения соблюдения закона. И в течение длительного периода времени не было понятно, что частный сектор США обращается за помощью к правоохранительным органам. Частный сектор США по-прежнему считал, что в Китае можно делать бизнес, и был готов терпеть убытки ради, как ему казалось, гораздо большей выгоды. Все изменилось, когда Си Цзиньпин занял решительно националистическую и авторитарную позицию, встав во главе Коммунистической партии Китая. Но к тому времени ущерб уже был нанесен.

Завоевательные войны обычно ведутся армиями. Эта война ведется с помощью цифр. Китай - не единственный виновник кражи интеллектуальной собственности, но он является доминирующим. Он приобрел огромное богатство, не сделав ни одного выстрела.

 

Глава 7. Дроны. Американская монополия проиграла

 

Это читается почти как сценарий для телевидения. Темная и дождливая ночь, три часа утра в конце января 2015 года. Неработающий государственный служащий, который позже признался, что выпил пару рюмок, стоял на балконе квартиры в центре Вашингтона и запустил квадрокоптер размером два на два фута, который стоит всего несколько сотен долларов. Позднее следователи установили, что "пилот" дрона - а мы используем это название не совсем точно - потерял управление, то ли из-за ветра, то ли из-за деревьев, то ли из-за сигналов, блокированных зданиями, когда летательный аппарат вылетел за пределы прямой видимости. Система наведения не смогла проникнуть за ближайшие препятствия или обойти их.

Поэтому он лег спать.

Гирокоптер упал на территории Белого дома.

Секретная служба была приведена в состояние повышенной готовности.

Инцидент, который позже был описан как "пьяный проступок", привлек внимание к уязвимости одного из самых охраняемых зданий в Национальном столичном регионе. Секретная служба никогда не раскрывает точные меры безопасности, защищающие резиденцию президента, но считается, что многоуровневая система защиты включает в себя наблюдателей - человеческих и электронных, снайперов и даже зенитные орудия.

Инцидент сразу же вызвал серьезные дебаты и упреки, а щекотливые обсуждения сосредоточились на вопросе "что если?", когда беспилотник несет взрывчатку или токсины прямо к входной двери президента - и не в три часа ночи, когда на территории Белого дома не ожидается официальных лиц или гостей, а во время прибытия главы государства или пресс-конференции в Розовом саду.

Это упущение в обеспечении безопасности Белого дома было близко и лично, но не потрясло рынки. Ошеломляющий успех атак иранских беспилотников и крылатых ракет на нефтяные объекты Саудовской Аравии в сентябре 2019 года потряс военных планировщиков в Иерусалиме и Вашингтоне и вызвал один из самых больших скачков цен на сырую нефть в истории. Эти удары беспилотников доказали, что миллиарды долларов военных расходов бесполезны против средне- и даже низкотехнологичного оружия, которое когда-то было американской монополией, а теперь используется десятками стран и группами боевиков без гражданства. Легкий доступ к дистанционно управляемым беспилотным системам с крошечным радиолокационным сигналом, которые летают низко и маневрируют с точностью, возможно, сделал многие из наиболее ценных систем ПВО в арсеналах США и союзников устаревшими. Эти недорогие беспилотники, как опасаются, могут быть использованы для уничтожения инфраструктуры, имеющей экспоненциально более высокую стоимость, что приведет к дополнительным затратам на поиск новых средств защиты.

И Кремль усвоил тот же урок, поскольку относительно недорогие вооруженные беспилотники, поставленные украинским войскам Турцией и другими странами, включая Соединенные Штаты, были признаны притупленными и, в некоторых случаях, даже разгромленными колоннами российских танков и бронетранспортеров после неспровоцированного вторжения весной 2022 года.

"Я поражен тем, насколько эффективной оказалась TB-2 - турецкая беспилотная авиационная система", - сказал нам генерал Джеймс К. Макконвилл, начальник штаба армии США. "Для меня беспилотные авиационные системы, или смертоносные беспилотники, являются для многих войск самой опасной угрозой, которую мы будем наблюдать в будущем".

Украинские сухопутные войска в начале войны также начали эффективно использовать нелетальные беспилотники, оснащенные видеокамерами для наблюдения, для обнаружения и отслеживания российских пеших солдат и транспортных средств на улицах украинских городов и сел, что позволило превосходящим по численности и вооружению защитникам организовать успешные засады.

Их использование, без сомнения, будет распространяться. "Мы увидим их, начиная с воинствующих экстремистов и заканчивая великими державами и всем, что между ними", - сказал Макконвилл.

В борьбе за экономически эффективную смертоносность вооруженные беспилотники доказывают свою ценность в Украине. Беспилотники-убийцы, поставляемые в Украину, стоят от десятков тысяч долларов до примерно 100 000 долларов. Российские бронемашины и танки, которые они уничтожили, стоят от сотен тысяч долларов до миллиона и более.

Но украинцы также, и очень быстро, узнали об ограничениях своего раннего парка готовых беспилотников, что привело к трагическим результатам. Коммерческие и любительские дроны не маскируют сигнал между удаленной позицией пилота и дроном в полете. Россиянам не потребовалось много времени, чтобы научиться отслеживать эти радиосигналы и обрушивать смертоносный дождь на местонахождение украинских операторов беспилотников. Эти боевые потери еще больше усилили настоятельную необходимость того, чтобы Соединенные Штаты и другие страны, поддерживающие Украину, поспешили с поставкой беспилотников военного класса, которые шифруют сигналы между оператором и летательным аппаратом.

Опасения также гораздо ближе к дому. 6 ноября 2020 года Федеральное авиационное управление выпустило "Уведомление для авиаторов", ограничивающее полеты над домом Джозефа Р. Байдена в штате Делавэр, когда он находился на пороге победы на президентских выборах. Исключение составили только самолеты правоохранительных органов и самолеты из близлежащего аэропорта в Ньюкасле. В уведомлении говорилось, что любой человек, летающий на беспилотнике в этом районе, может подвергнуться жестким мерам со стороны министерств обороны, внутренней безопасности и юстиции.

В годы после 11 сентября Соединенные Штаты были первыми и лучшими в адаптации беспилотников, которые стали одним из основных инструментов контртеррористических миссий в Афганистане, Ираке, Пакистане и на Африканском Роге, выполняя как наблюдательные, так и ударные задачи. Как Соединенные Штаты не поняли, что их монополия на технологию беспилотников, доказавшая свою военную и разведывательную полезность в течение двух десятилетий "вечных войн", не является вечной? Как Соединенные Штаты не отреагировали раньше на эту распространяющуюся угрозу? Не слишком ли поздно?

Один отставной генерал ВВС, считающийся крестным отцом беспилотников в Пентагоне, предлагает частичный ответ. Дэвид Дептула, который ушел в отставку из ВВС в звании трехзвездного генерала в 2010 году после тридцати шести лет службы, был ранним и решительным сторонником использования беспилотников Predator и Reaper для разведки, наблюдения, рекогносцировки и нападения.

"Мы же не собирались останавливать распространение этой технологии", - сказал он нам. "Но знаете что? Политические действия нашего правительства США сделали еще хуже". Он сослался на многостороннее соглашение, за которое выступали Соединенные Штаты, под названием "Режим контроля за ракетными технологиями" (РКРТ), который был создан в 1987 году для ограничения продаж и распространения ракетных технологий и самих ракет, в частности, способных нести оружие массового уничтожения.

Дептула утверждает, что беспилотники просто не являются ракетами и не должны быть отнесены к этой категории. "Мы только что выстрелили себе в ногу из-за десятилетнего препятствования экспорту США "Хищников" и "Жнецов" по всему миру", - сказал он. "Вместо того, чтобы обнять наших друзей и союзников и привлечь их в наш лагерь, мы попытались использовать этот договор, чтобы запретить это. В результате наши противники воспользовались этим и начали продавать свое оружие нашим друзьям и союзникам".

По его словам, неприятным примером стал случай, когда Иордания, один из самых верных союзников Вашингтона в антитеррористической политике в арабском мире, присоединилась к операции "Непоколебимая решимость", чтобы остановить ИГИЛ в Сирии. Иорданцы хотели получить американские беспилотники для сбора информации и нанесения ударов. "Мы не продали их, утверждая, что это MTCR", - сказал Дептула. "И что же они сделали? Они пошли в Китай. Они открыли дверь нашему потенциальному противнику номер один, чтобы он пришел и проник в Иорданию со всеми другими гнусными действиями, которыми занимаются китайцы. Китай продает им некачественный продукт, и вместо того, чтобы остановить распространение, действия Соединенных Штатов способствовали действиям наших противников в распространении преимуществ и технологий беспилотников по всему миру".

В 1990-е годы беспилотники оставались нишевой возможностью, но интерес к ним возрос среди военного и разведывательного руководства, когда внимание стало уделяться подъему исламистских террористических групп. Хотя администрации Клинтона и Буша критиковали за то, что они не сделали достаточно для обнаружения и предотвращения ужасов 11 сентября, летом 2001 года, незадолго до террористических атак на башни-близнецы и Пентагон, высокопоставленные представители администрации, военных и разведки обсуждали возможность использования нераскрытой базы в Пакистане для нанесения ударов по Усаме бен Ладену с помощью беспилотников, если он будет обнаружен в Афганистане.

Остается мало обсуждаемым тот факт, что летом 2001 года Стивен Хэдли, занимавший пост заместителя советника по национальной безопасности президента Джорджа Буша-младшего, созвал ряд совещаний, посвященных использованию беспилотников для охоты на бин Ладена. За столом этих совещаний заместителей сидели офицеры № 2 во всем учреждении национальной безопасности: Ричард Армитедж, заместитель государственного секретаря; Пол Вулфовиц, заместитель министра обороны; генерал Ричард Б. Майерс, заместитель председателя Объединенного комитета начальников штабов; Джон Э. Маклафлин, заместитель директора ЦРУ, по словам тех, кто был проинформирован о встрече.

Изменения, к которым призывал Хэдли, заключались в том, чтобы летать на вооруженных беспилотниках, способных действовать на основе данных наблюдения, которые собирал сам аппарат, причем в режиме реального времени. Директор ЦРУ Джордж Тенет вспоминает, что 28 сентября 2000 года невооруженный беспилотник Predator, пролетая над Афганистаном, "заметил высокого человека в развевающихся белых одеждах, который шел в окружении охраны". Тенет писал: "Я не знаю ни одного аналитика, который бы впоследствии не пришел к выводу, что перед нами УБЛ". Инициалы УБЛ часто использовались некоторыми официальными лицами для обозначения Усамы (Усамы) бен Ладена.

11 июля 2001 года Хэдли отправил служебную записку: отправить вооруженные "Хищники" на поиски бин Ладена в Афганистан и быть готовыми к нанесению удара не позднее 1 сентября. Несмотря на этот приказ советника президента № 2 по национальной безопасности. 2 советника по национальной безопасности, на пути стоял целый ряд проблем: межведомственное финансирование, юридические разрешения на целенаправленное убийство, интеграция ракеты Hellfire в беспилотник, предназначенный для наблюдения, а также наличие надежных и своевременных разведданных, необходимых для нанесения удара по бин Ладену и его сообщникам.

Через десять дней после истечения срока, установленного Хэдли: 11 сентября 2001 года.

После терактов 11 сентября правительство перешло к активным действиям, и в октябре 2001 года был нанесен первый вооруженный удар Predator, направленный на Муллу Омара, одноглазого лидера Талибана, который дал убежище бин Ладену и Аль-Каиде в Афганистане. Он промахнулся. Но в предвестии борьбы за территорию и цели, которая иногда осложняет то, что должно было быть командной борьбой с терроризмом, этот удар был нанесен ЦРУ, и, по словам нескольких официальных лиц, он совершенно удивил старших генералов, ведущих воздушную войну над Афганистаном. В дальнейшем беспилотники сыграли беспрецедентную роль в последующих войнах в Афганистане и Ираке, а также в борьбе с террористами в целом ряде стран, где они искали убежища, включая Пакистан и Африканский Рог.

Сегодня противники догоняют нас, а у нас нет четкого плана ответных действий. Если вражеский беспилотник, несущий заряд взрывчатки или аэрозольный распылитель с химическим или биологическим агентом, пролетит над крупным спортивным мероприятием в США , но меньшим, чем, скажем, Суперкубок, не совсем ясно, кто имеет полномочия и ответственность за обнаружение беспилотника, его отслеживание, перехват, выведение из строя или уничтожение.

Предупреждения существуют. Уже много лет американские лидеры получают конкретную и проверенную информацию о том, что сначала Аль-Каида, а затем ИГИЛ экспериментировали именно с такой угрозой. Эксперты говорят, что это лишь вопрос времени.

Легкость дистанционно управляемых хобби-средств, прерывающих гражданскую и коммерческую жизнь в воздухе, была доказана невинно, хотя и опасно, когда маленькие дроны пролетели слишком близко к аэропорту Гатвик, посеяв страх, замешательство и остановку полетов. В разгар пандемии COVID социально дистанцированная игра Высшей бейсбольной лиги на стадионе Wrigley Field между командами Chicago Cubs и Cleveland Indians была остановлена, когда беспилотник пролетел вокруг бейсбольного стадиона и даже приземлился на поле. Правила Федерального управления гражданской авиации запрещают полеты беспилотников за час до и после игры, поэтому, когда приземлился беспилотник с мигающими красными огнями, некоторые игроки спрятались в блиндаже, а другие взяли в руки биты для защиты или нападения. Через семь минут, в течение которых игра была остановлена, дрон улетел.

Тем не менее, правила о том, кто, когда и в соответствии с какими полномочиями будет действовать, в действующих нормативных актах размыты и все еще находятся в процессе урегулирования.

Взаимосвязь предупреждения и действий в отношении этой угрозы нигде не является более приоритетной, чем в Северном командовании США и Североамериканском командовании аэрокосмической обороны (NORAD), объединенном военном штабе в Колорадо-Спрингс. Северное командование было создано в ходебюрократической реорганизации после 11 сентября для защиты американской территории и воздушного пространства, и с тех пор оно стало правительственным центром 911 по вызову в случае ураганов, наводнений и лесных пожаров, а также террористических актов.

Одной из первых, кто обратил внимание США на угрозу беспилотников для родины, была генерал Лори Робинсон, четырехзвездочный офицер ВВС и первая женщина, получившая должность руководителя боевого командования вооруженных сил США. Робинсон не только вошла в историю, когда в 2016 году была приведена к присяге в качестве командующего Северным командованием, но ее карьера - это проникновенное повествование о проблемах и уроках, полученных в эпоху после 11 сентября, а также о трагедиях и потерях. Сводная дочь Робинсон, лейтенант Тарин Эшли Робинсон, была выпускницей Академии ВВС, которая умерла от травм, полученных в 2005 году во время летной подготовки.

После того как генерал Робинсон был приведен к присяге в качестве объединенного командующего Северным командованием и НОРАД, Робинсон сказал об Эшли: "Я знал, что она выглядывает из-за облаков, и я знал, что она говорит: "Иди, мама"".

Робинсон переориентировала NorthCom на угрозу беспилотников (и крылатых ракет), поскольку была глубоко обеспокоена тем, что в Соединенных Штатах нет ни технологий, позволяющих сбивать вражеские беспилотники в режиме реального времени, ни юридических полномочий, позволяющих местным, государственным или федеральным правоохранительным органам делать это в режиме реального времени. Она любит спрашивать: "Скажите мне, кто здесь главный?".

NorthCom был в числе значительных реформ, проведенных в Министерстве обороны и вооруженных силах США после 11 сентября. Он был специально спроектирован для размещения большого количества межведомственного персонала. А поскольку NorthCom должен быть готов к потенциальным террористическим атакам, исходящим из любой точки мира, ветераны штаб-квартиры в Колорадо-Спрингс говорят, что ее командиры получают разведывательные отчеты, которые являются одними из самых широких и самых подробных среди всех вооруженных сил. В NorthCom военнослужащие работают бок о бок с сотрудниками ФБР, ЦРУ, Министерства внутренней безопасности, Агентства национальной безопасности и Национального агентства геопространственной разведки - все они прикомандированы к NorthCom. Северное командование также имеет специальную инфраструктуру для обмена предупреждениями с полицейскими управлениями штатов и местных органов власти и предлагает обучение и другую поддержку этим местным органам.

И беспилотники - одна из самых новых и значительных угроз, бросающих вызов машине предупреждения и машине действия.

"Помните ли вы, когда гирокоптер приземлился на лужайке перед Белым домом?" напомнил нам Робинсон во время интервью. "Итак, первым был гирокоптер. Это было смехотворное событие. Но стоит только посмотреть на то, что происходит на Ближнем Востоке, и что они делают с беспилотниками". По ее словам, на протяжении веков эта нация была защищена "большой стеной вокруг Соединенных Штатов", двумя океанами обороны, которые она называет "прудами Америки, восточным и западным". Теперь, отметила Робинсон, географии и расстояния уже недостаточно, чтобы защитить нас от атаки беспилотников.

"Идеи могут перемещаться", - сказала она. "И у нас есть плохие люди здесь, в Соединенных Штатах".

После вступления в должность в NorthCom Робинсон не потребовалось много времени, чтобы встряхнуть ситуацию. В течение первого года ее работы ежегодные командные учения под названием Ardent Sentry планировали реагирование и восстановление после сильного землетрясения вдоль коридора I-5 в Калифорнии, по сути, предполагая катастрофу, подобную Катрине, для городов, разрушенных сдвигом тектонических плит вдоль разлома Сан-Андреас.

В 2017 году Ardent Sentry впервые опробовала и протестировала реакцию всего правительства, требующую двустороннего сотрудничества с Канадой, на военную игру, в которой террористическая группа одновременно взорвала самодельные ядерные бомбы в Нью-Йорке и Галифаксе.

В 2018 году, последнем году ее пребывания в должности командира, Робинсон и ее команда исследовали потенциальные недостатки в системе, отвечающей за предупреждение и действия - она вежливо называет это "несоответствием", - которые она назвала "угрозами с низким радиолокационным сечением", что означает атаку крылатыми ракетами наземного базирования со стороны противника - государства или крошечными дистанционно управляемыми беспилотниками, направляемыми террористами.

"Существует огромное количество законных коммерческих и рекреационных возможностей для беспилотных воздушных систем, работающих в воздушном пространстве страны", - сказал Робинсон. "Однако существует возможность использования беспилотных летательных аппаратов лицами или группами со злыми намерениями, особенно учитывая, что их относительно низкая скорость, малая высота и небольшие размеры позволяют им уклоняться от обнаружения и слежения".

Робинсон описала нам всю глубину своих опасений по поводу незамеченного подлого нападения вооруженного беспилотника или крылатой ракеты. "Я спала с мобильным телефоном на груди", - сказала она.

ИГИЛ "прошел школу" по использованию беспилотников американскими военными в Ираке и Сирии. Высокопоставленные правительственные чиновники сообщили нам, что они уже собрали доказательства того, что террористическая группа экспериментировала с самодельными беспилотниками, несущими заряды взрывчатки или аэрозольные яды. Большая часть информации была получена в результате рейдов по лабораториям ИГИЛ или из документов, жестких дисков и флешек, оставленных после эвакуации ИГИЛ из города или деревни, подвергшихся нападению союзников. Даже после потери территории халифата эта угроза со стороны ИГИЛ сохраняется - либо в виде отдельных ячеек ИГИЛ в других странах, либо в виде приверженцев ИГИЛ "одиноких волков", которые могут прибегнуть к помощи интернета и местного магазина товаров для хобби.

Проблема беспилотников будет только расширяться, причем быстро. Поскольку такие компании, как Amazon, обещают заполнить небо беспилотниками, осуществляющими быструю доставку продуктов, подгузников и электроники, способность отличить друга от врага среди этих крошечных беспилотных устройств в небе нашей страны является неизученной проблемой. По данным Исследовательской службы Конгресса США, по состоянию на сентябрь 2020 года Федеральное управление гражданской авиации зарегистрировало около 1,7 миллиона беспилотных летательных аппаратов. По оценкам, к 2024 году это число вырастет до 2,3 миллиона, в том числе 1,5 миллиона рекреационных пользователей и около 800 000 коммерческих беспилотных летательных аппаратов.

В начале 2018 года официальные лица в частном порядке сообщили нам, что атака беспилотников на политического лидера, крупное публичное спортивное мероприятие или концерт на открытом воздухе - всего лишь вопрос времени. Затем, в августе 2018 года, венесуэльский лидер Николас Мадуро был атакован двумя дронами, вооруженными взрывчаткой, во время выступления на открытом воздухе в Каракасе. Дроны со взрывчаткой также атаковали дом премьер-министра Ирака в ноябре 2021 года. Иракские правительственные силы безопасности смогли сбить два из трех дронов, совершавших атаку ; третий ранил шесть охранников и нанес ущерб резиденции.

По словам официальных лиц, в Соединенных Штатах еще не выработаны четкие правила и порядок распределения полномочий для принятия решений о том, кто должен следить и кто должен сбивать подозрительный беспилотник.

По словам должностных лиц, занимавшихся угрозой беспилотников, значительные усилия по уточнению полномочий и описанию механизмов правоприменения были предприняты лишь позднее, в 2018 году, когда Конгресс принял Закон о предотвращении возникающих угроз. Законопроект предписывал Министерству внутренней безопасности и Министерству юстиции "уполномочить своих сотрудников принимать меры по снижению угрозы, которую беспилотные летательные аппараты (т.е. дроны) представляют для безопасности или сохранности объектов или активов, на основе оценки рисков".

 

В частности, законодательство наделило МНБ полномочиями

- Обнаруживать, идентифицировать, контролировать и отслеживать беспилотник без предварительного согласия

- Предупредить оператора беспилотника

- Нарушать управление беспилотником без предварительного согласия

- Захват или осуществление контроля над беспилотником

- Конфисковать беспилотник

- применять разумную силу для выведения из строя, повреждения или уничтожения дрона

"Любой беспилотник, изъятый МНБ или Минюстом, подлежит конфискации в пользу Соединенных Штатов", - говорится в законе, добавляя: "МНБ должно: (1) оценить угрозу, исходящую от беспилотников для критической инфраструктуры США и внутренних крупных узловых аэропортов; и (2) оценить угрозу автомобильного терроризма и свою деятельность по поддержке поставщиков услуг экстренного реагирования и частного сектора для предотвращения, смягчения последствий и реагирования на автомобильный терроризм".

Ясно, да? Но не для тех, кому было поручено создать новую организацию в МНБ для этого. Один из высокопоставленных чиновников, участвовавших в этой работе, рассказал о том, как быстро вводился в действие новый закон и какие вопросы возникали в связи с этим. "Как отличить друга от врага?" - сказал чиновник. "Как отследить непилотируемый автомобиль, перевозящий трансплантат почки, в отличие от того, который может перевозить боеприпасы или другие опасные материалы?". Нелегко.

Законодательная работа началась с объединения ряда логичных, хотя и специальных процедур защиты от беспилотников, которые уже существовали. Министерство обороны имеет полномочия защищать все свои базы, форты, поля и объекты от беспилотников. Национальный столичный регион является охраняемой зоной. Крупные аэропорты тоже. Везде, где путешествует президент. Крупные общественные мероприятия, такие как Суперкубок. Значительные собрания, такие как Генеральная Ассамблея ООН. Также были разработаны специальные протоколы по борьбе с дронами для случайных, но деликатных миссий, например, когда Служба маршалов США перевозит беглеца на автомобиле.

Пример такой защиты, разработанной вокруг конкретных, ценных мест, появился в августе 2021 года, когда ядерная лаборатория в Лос-Аламосе, где была создана первая атомная бомба, сообщила о тревожном количестве несанкционированных полетов беспилотников над ее ограниченным воздушным пространством. "Мы можем обнаружить и отследить UAS [беспилотную авиационную систему], и если она представляет угрозу, у нас есть возможность нарушить контроль над системой, захватить или осуществить контроль, конфисковать или использовать разумную силу, чтобы вывести из строя, повредить или уничтожить UAS", - заявила агентству Associated Press Юника Вирамонтес, старший директор по безопасности лаборатории. Никаких подробностей об оборонительных системах раскрыто не было.

Хотя бывают случаи, когда для решения проблемы необходимо сбить беспилотник пулями, ракетами, сетью или даже лазерами, гораздо более эффективными и действенными являются электронные меры, такие как глушение системы наведения или поджаривание микросхем. Многие из этих технологий все еще находятся в "серой зоне", когда ФАА и авиакомпании должны быть уверены, что они не повлияют на воздушное движение, - сказал один из чиновников. Никто не хочет, чтобы лучи, которые сбивают враждебный беспилотник, также стали причиной отклонения от курса или крушения гражданского авиалайнера".

Но эксперты по научно-технической стороне борьбы с беспилотниками предупреждают, что эти системы могут идентифицировать вражеский беспилотник примерно в 50% случаев, а цель, после идентификации, может быть сбита примерно в 50% случаев, что не дает высокой уверенности. А потеря общественного доверия в случае громкой атаки может быть катастрофической, даже если не будет катастрофической гибели людей.

"Скажем, в Энн-Арборе был стадион, заполненный сотней тысяч человек", - размышляет один из чиновников. "Если бы кто-то просто уронил сахарную пудру, то последствия этого были бы катастрофическими. Речь никогда не идет о том, сбросят ли они биологическую опасность? Просто тот факт, что прилетел беспилотник и сбросил что-либо, лишает нас уверенности в нашей способности, как нации, защитить наших граждан. И экономические потери".

Национальной сети радаров или датчиков для обнаружения беспилотников пока не существует, поэтому риск существует в равной, если не в большей степени, для критической инфраструктуры по всей стране, включая системы электроснабжения, газопроводы и системы водоснабжения, сказал чиновник. Но эти системы также приносят неожиданную пользу, по крайней мере, для отслеживания беспилотников. Большинство крупных коммунальных предприятий имеют обширные системы безопасности и сенсорные мониторы, как и нефтяные и газовые объекты и их трубопроводы, как и аэропорты. Как и крупные портовые города. А некоторые мегаполисы, включая Вашингтон, округ Колумбия, где расположено так много правительственных учреждений, и Нью-Йорк, финансовый центр, в котором также находится ООН, имеют обширные системы радаров, контролирующих воздушное пространство, не только потому, что там находятся, но и потому, что у них есть несколько аэропортов, расположенных вблизи густонаселенных зон. МНБ уже работает над планами по объединению этих отдельных систем в первоначальную лоскутную сеть для обмена информацией о возможной активности беспилотников по всей стране.

Даже чиновники, глубоко вовлеченные в борьбу с беспилотниками, признают, что основным препятствием является защита нации при сохранении гражданских свобод. Для того чтобы сбить беспилотник с помощью средств радиоэлектронной борьбы, необходимо перехватить или отменить сигнал, а это затрагивает вопросы неприкосновенности частной жизни.

"Для того чтобы взять под контроль этот беспилотник или вывести его из строя, я должен нарушить сигнал, будь то радиочастотный сигнал или сигнал Wi-Fi", - пояснил один из чиновников. "Я должен захватить его. Я должен нарушить его. Я должен захватить его. И особенно когда вы берете под контроль беспилотник, вы захватываете этот сигнал, расшифровываете его".

Чтобы объяснить проблему гражданских свобод, чиновник использовал аналогию с письмом, доставленным почтовой службой США. "Некоторые технологии просто видят конверт и говорят: "Ага, вот письмо", - сказал чиновник. "Некоторые технологии вскрывают письмо, открывают конверт и вытаскивают письмо. А некоторые из них действительно читают это письмо". Те системы противодействия беспилотникам, которые обрабатывают управляющий сигнал так же, как вскрывают письмо и читают его, могут нарушать законы о прослушке и права на неприкосновенность частной жизни без наличия соответствующих полномочий и законодательства.

Эта чувствительность заставила проводить некоторые исследования и разработки по противодействию беспилотникам за пределами Соединенных Штатов, чтобы избежать столкновения с вопросами гражданских свобод еще до развертывания новой системы. Официальные лица говорят, что Израиль входит в число тех стран, которые принимают у себя эти технологические испытания, причем с энтузиазмом.

"Мы не живем в условиях, когда беспилотник с большей вероятностью может стать оружием", - сказал нам чиновник. "Я имею в виду, такова реальность Израиля".

Среди новых предложений - обязать владельцев дронов регистрировать их и добавлять к ним бортовой номер, как на больших самолетах, а также специально ограничить размер и вес дрона, который может летать над населенным пунктом, запретив при этом все полеты над "открытыми собраниями", такими как спортивные мероприятия, политические митинги, концерты и ярмарки на открытом воздухе.

Все еще оставалось лишь солянкой из вопросов "Кто здесь главный?". Местная полиция? Власти штата? Только FAA или другое федеральное агентство? Северное командование? Короче говоря, механизмы предупреждения и действий еще не были приведены в соответствие друг с другом. И некоторые из этих механизмов еще предстоит построить.

Надеясь проиллюстрировать, как оно кодифицировало правила неба для дистанционно пилотируемых транспортных средств, Федеральное авиационное управление в сентябре 2020 года выпустило "Игровое руководство по реагированию на беспилотники для общественной безопасности".

"Мы переживаем захватывающий период в авиации, когда беспилотники безопасно интегрируются в наше национальное воздушное пространство для использования в рекреационных, коммерческих целях и в целях общественной безопасности", - заявило агентство в формулировке, которая больше походила на объявление социальной рекламы, чем на решение проблемы национальной безопасности. Это беспокойство было прибережено для следующего предложения: "Однако несанкционированные операции могут представлять потенциальную опасность для людей и имущества как в воздухе, так и на земле".

Цель документа, по словам FAA, - "помочь определить разницу между разрешенными и неразрешенными операциями с беспилотниками и действия, которые могут предпринять органы общественной безопасности". В документе также отмечаются пересекающиеся юрисдикции и органы власти, и говорится, что пользователи руководства FAA должны изучить "местные правила и нормы".

 

Для ясности в руководстве приведен основной набор ограничений:

- Полеты беспилотников в пределах 3,45 мили от соответствующего мероприятия на стадионе или спортивном объекте без разрешения FAA

- Полеты над людьми без разрешения FAA

- Ночные операции без разрешения FAA

-Непредоставление права прохода пилотируемым воздушным судам без разрешения FAA

- Операции за пределами прямой видимости без разрешения FAA

Затем перешли к серьезным делам, перечислив запрещенные виды деятельности:

- Управление автомобилем в состоянии алкогольного и/или наркотического опьянения

- Опасные и/или небезопасные операции

- Провоз незаконных наркотиков

- Перевозка опасных материалов

- Управление беспилотником, оснащенным или вооруженным опасным оружием

 

Признание растущих рисков от беспилотников не означает, что постоянные угрозы от крылатых ракет большой дальности или нового поколения гиперзвуковых ракет должны отойти на второй план. Эти быстрые, трудноуловимые ракеты могут нести оружие массового поражения и обычные боеголовки с такой точностью, которая значительно повышает их смертоносность. Но это технически совершенное оружие имеют на вооружении только передовые державы, и угроза признана. Дроны становятся недорогой крылатой ракетой для держав более низкого уровня, негосударственных субъектов и лиц с радикальной повесткой дня, как левых, так и правых.

Четырехзвездный офицер, занимающий высшую должность в Северном командовании и Североамериканском командовании воздушно-космической обороны в 2022 году, сказал, что большую часть своего времени он посвящает борьбе с этой высококлассной угрозой крылатых ракет и гиперзвукового оружия. Но командующий, генерал Глен Д. ВанХерк, также сказал нам, что угроза со стороны беспилотников "будет только расти - и это лишь вопрос времени, когда мы увидим еще один инцидент, на который нам придется реагировать".

Генерал ВанХерк отметил, что беспилотники весом менее пятидесяти шести фунтов, наиболее распространенные сегодня в небе, не входят в его задачу, но являются обязанностью правоохранительных органов по всей стране.

Он сказал, что программа борьбы с угрозой беспилотников, которая находится в его ведении, включает в себя объединение текущих данных наблюдения, радаров и других средств слежения для создания более полной картины неба, а также возможность глубокого изучения этой информации, чтобы отличить, скажем, птицу от беспилотника, а затем управлять на скорости сети с помощью искусственного интеллекта и машинного обучения, чтобы принять правильное решение и вовремя.

Ключевым элементом является программа Pathfinder, которая повышает способность собирать, организовывать и оценивать большие объемы радиолокационных и других данных слежения, поскольку в большинстве дней только 2 процента этих данных могут быть использованы или используются, сказал он. "Мы берем необработанные данные, 100 процентов информации, объединяем их, используем искусственный интеллект и машинное обучение и распространяем эту информацию, чтобы выиграть время и пространство, если хотите", - сказал он.

Помните инцидент 2015 года, когда пьяный потерял контроль над гирокоптером, который упал на лужайку Белого дома, что вызвало экстренное вмешательство Секретной службы?

После этого военные использовали программу Pathfinder для ретроспективного анализа данных об инциденте. "Когда вы взяли эти данные и объединили все имеющиеся данные из всех источников, вы фактически смогли увидеть полный радиолокационный след", - сказал он. "Если бы мы этого не сделали [обработали данные через Pathfinder], то ни один радар не увидел бы этого следа. Таким образом, я говорю о военной информации, коммерческой информации, информации FAA, многочисленных [источниках] информации. В этом и заключается идея Pathfinder - взять необработанные данные, объединить их из нескольких источников, обработать и распространить".

Другими словами, если бы была установлена правильная система - правильная "машина" - гирокоптер не подкрался бы ни к кому. Это не было бы неожиданностью, потому что его можно было бы отследить в режиме реального времени.

Полномочия американских военных за рубежом более четкие. Американские военные командиры в зонах конфликтов за рубежом, чьи силы регулярно подвергаются атакам враждебных беспилотников, имеют четкие полномочия принимать любые меры, необходимые для защиты своих сил, будь то на суше или на море. Военный корабль-амфибия ВМС США USS Boxer, войдя в Ормузский пролив летом 2019 года, столкнулся с подозрительным иранским беспилотником, приближавшимся по враждебной траектории полета. Корабль сбил беспилотник. Официальные лица не раскрыли, какое оружие было использовано, но на корабле имеется целый ряд ракет малой дальности и скорострельных орудий, а также сложные системы электронных помех. (Официальные лица, проинформированные об инциденте, сообщили, что командир корабля выбрал менее "кинетический" вариант, отдав приказ о глушении, а не о ракетном или артиллерийском обстреле). Аналогичным образом, американские базы в зонах конфликтов защищены разнообразными радарными системами и зенитным оружием, но беспилотники представляют собой сложную цель, поскольку они маленькие и имеют низкое радиолокационное сечение.

Перед уходом в отставку с поста командующего американскими войсками на Ближнем Востоке в 2022 году генерал Кеннет Ф. Маккензи посетил Объединенные Арабские Эмираты, чтобы обсудить растущую угрозу беспилотников как для вооруженных сил, так и для важнейшей нефтяной инфраструктуры Персидского залива. В интервью Эмиратскому информационному агентству он рассказал о достижениях в технологии, позволяющей сбивать беспилотники в полете, но подчеркнул необходимость пресечения атак беспилотников еще до их запуска.

"Мы работаем с нашими партнерами здесь в регионе и с промышленностью в США над разработкой решений, которые будут работать против беспилотников", - сказал МакКензи.Мы хотели бы работать против беспилотников на этапе, который мы называем "слева от запуска" - на военном жаргоне, до того, как они могут быть запущены. "А если вы не сможете этого сделать, вы, конечно, сможете сбить их, когда они достигнут намеченной цели".

Ускоренные программы по разработке технологий для предотвращения атаки беспилотников, которые осуществляются в настоящее время, включают наземные системы для запуска снарядов или сетей, а также низкоуровневые глушилки, которые могут повлиять на функцию управления беспилотника, но не на другие летательные аппараты, находящиеся поблизости. Некоторые из этих тактических глушилок достаточно малы, чтобы ими мог управлять отдельный солдат. Официальные лица говорят, что по мере того, как противники научатся защищать свои беспилотники от глушения, защита, вероятно, будет опираться на микроволны или лазеры, а также и другое оружие направленной энергии, чтобы сжечь операционные системы и нарушить связь с удаленным пилотом.

Анализ уведомлений о закупках Пентагона показывает, что на разработку и внедрение систем для защиты от беспилотников тратятся огромные суммы. В 2021 году армия выделила 190 миллионов долларов на борьбу с беспилотниками, ВМС - 73 миллиона долларов, Корпус морской пехоты - 38 миллионов долларов, ВВС - 29 миллионов долларов, а командование специальных операций, в котором служат "зеленые береты", морские котики и армейские силы "Дельта", выделило 38 миллионов долларов на системы защиты от беспилотников.Эти цифры только растут.

Контракты получили некоторые из крупнейших оборонных подрядчиков страны и несколько небольших нишевых предприятий. Системы предназначены для того, чтобы врезаться во вражеский беспилотник, поджарить компоненты или скремблировать сигналы управления отдельного беспилотника и даже роя дистанционно пилотируемых аппаратов. Названия этих новых систем защиты заимствованы из комиксов Marvel: ANVIL, Self-Protect High-Energy Laser Demonstrator (SHiELD) и Tactical High-Power Operational Responder (THOR).

Однако даже те, которые доказали свою способность, еще не развернуты в достаточном количестве - по крайней мере, для защиты всей родины в отличие от развернутых американских сил в конкретном месте. Еще в 2020 году генеральный инспектор Министерства внутренней безопасности обнаружил, что МНБ все еще имеет лишь "ограниченные возможности для противодействия незаконным беспилотным авиационным системам".

Даже некоторые системы противодействия дронам, которые могли бы оказаться полезными в зоне конфликта, несовместимы для использования в США, учитывая повсеместное присутствие частной и коммерческой гражданской авиации, чьи системы связи и наведения, очевидно, не могут быть нарушены даже при защите от враждебного дрона. Конечно, применение лазеров в густонаселенных районах также не будет эффективным вариантом.

К началу 2022 года Министерство внутренней безопасности заявляло о разработке "новых и инновационных технологий" для защиты от беспилотных летательных аппаратов. В частности, работа была сосредоточена на системах UAS Traffic Management (UTM) и Air Domain Awareness (ADA). Эти программы "будут обнаруживать БАС в воздухе от земли до высоты 500 футов, идентифицировать цель и ее атрибуты, чтобы определить уровень угрозы, и при необходимости безопасно сбивать БАС", - заявили в департаменте. То есть, сбить его, не причинив сопутствующего ущерба людям или имуществу на земле". UTM будет устанавливать полетные коридоры в воздушном пространстве, геозонирование, планирование маршрутов, руководство по обходу местности и предупреждения о погоде, среди прочих возможностей".

Но если, как предупреждают эксперты и соглашаются официальные лица, атака беспилотников на Соединенные Штаты неизбежна, то когда она произойдет, легко ли будет указать пальцем на должностных лиц правительства США, которые должны были предвидеть ее? Или же американским политикам стоит избегать введения правил и процедур, которые могут оказаться недействительными уже в момент их принятия, поскольку технологии развиваются, а опасности и соответствующие меры реагирования становятся все более очевидными?

На самом деле, это тот случай, когда внимание правительства, пусть и запоздалое, заслуживает похвалы за попытки исправить, обновить и модернизировать машину предупреждения и машину действия, которые изо всех сил пытались опередить этот быстро меняющийся технологический вызов.

В конце апреля 2022 года администрация Байдена представила первый в стране "Национальный план действий по борьбе с беспилотными авиационными системами", который предусматривает восемь конкретных направлений усилий по защите страны от опасностей, исходящих от дистанционно пилотируемых летательных аппаратов:

1. Работать с Конгрессом над принятием нового законодательного предложения по расширению набора инструментов и субъектов, которые могут защитить от БПЛА путем повторного утверждения и расширения существующих полномочий по борьбе с БПЛА для министерств внутренней безопасности, юстиции, обороны, государства, а также Центрального разведывательного управления и НАСА в ограниченных ситуациях. Предложение также направлено на расширение полномочий по обнаружению UAS для правоохранительных органов штатов, местных, территориальных и племен (SLTT), а также владельцев и операторов критической инфраструктуры. Предложение также предусматривает создание финансируемой федеральным правительством пилотной программы для отдельных участников из числа правоохранительных органов СЛТТ для проведения мероприятий по снижению воздействия САС и разрешение владельцам и операторам критической инфраструктуры приобретать разрешенное оборудование для использования соответствующими федеральными или правоохранительными органами СЛТТ для защиты своих объектов;

2. Составить список разрешенного правительством США оборудования для обнаружения, одобренного федеральными органами безопасности и регулирования, для руководства уполномоченными организациями при приобретении систем обнаружения БЛА, чтобы избежать риска непреднамеренного нарушения воздушного пространства или спектра связи;

3. Создать механизмы надзора и содействия владельцам и операторам критической инфраструктуры в приобретении оборудования для борьбы с БАС для использования уполномоченными федеральными структурами или правоохранительными органами SLTT;

4. Создать Национальный учебный центр по борьбе с БАС для повышения доступности обучения и содействия межведомственному перекрестному обучению и сотрудничеству;

5. Создать федеральную базу данных по отслеживанию инцидентов с БПЛА в качестве общеправительственного хранилища для ведомств и агентств, чтобы иметь лучшее представление об общей внутренней угрозе;

6. Создать механизм для координации исследований, разработок, испытаний и оценки технологий обнаружения и смягчения последствий применения БПЛА в федеральном правительстве;

7. Работать с Конгрессом над принятием всеобъемлющего уголовного закона, который устанавливает четкие стандарты для законного и незаконного использования, закрывает лазейки в существующем федеральном законодательстве и устанавливает адекватные наказания для предотвращения наиболее серьезных преступлений, связанных с БПЛА; и

8. Усилить сотрудничество с международным сообществом по технологиям противодействия UAS, а также системам, предназначенным для их поражения.

По словам сотрудника администрации Байдена, который входил в межведомственную группу, разработавшую план действий, самым важным аспектом плана действий и сопутствующих законодательных предложений является то, что действующее законодательство, предоставляющее полномочия по защите от беспилотников, принятое в 2018 году, истекает до конца 2022 года. По словам чиновника, это тиканье часов "усилило чувство срочности именно в отношении нашего законодательного предложения, которое продлит некоторые из этих истекающих полномочий, а затем добавит дополнительные, которые, по нашему мнению, необходимы, чтобы идти в ногу с угрозой". Это еще одна вещь, которая заставила нас действовать". Новое законодательство под названием "Safeguarding the Homeland from the Threats Posed by Unmanned Aircraft Systems Act of 2022" было представлено в августе 2022 года двухпартийной группой сенаторов.К концу 2022 года окончательного решения принято не было. Законопроект заглох.

Хотя общая сумма финансирования не включена в предлагаемый законопроект и будет предметом отдельных переговоров по бюджету между президентом и Конгрессом, вопрос увеличения ресурсов для противодействия угрозе очевиден. По словам представителя администрации Байдена, министерства внутренней безопасности и юстиции предоставили федеральные средства для защиты от беспилотников менее чем 1 проценту из более чем ста тысяч общественных мероприятий, для которых власти штатов и местные власти специально запросили "рейтинг оценки специальных мероприятий". К ним относятся крупные профессиональные спортивные мероприятия и большие праздничные торжества в крупных мегаполисах, включая Новый год и Четвертое июля. "Если срок действия положений, которые сейчас действуют, истечет, то этот показатель снизится до нуля процентов, - сказал чиновник. Если Конгресс позволит нынешним полномочиям истечь, хотя бы не продлив их, это будет означать, что будущие Суперкубки и гонки "Инди 500", которые должны быть без проблем защищены федеральным правительством, станут "Извините. Нет".

Чиновник признал сложность вопросов, касающихся полномочий по отслеживанию и, в случае необходимости, сбиванию беспилотников, особенно с учетом конфиденциальности. Этот вопрос остается главным в сознании некоторых членов Конгресса и групп по защите гражданских свобод, которые призывают администрацию не спешить с расширением этих полномочий. Таким образом, любое новое законодательство должно быть написано так, чтобы не только расширить возможности защиты от беспилотников, но и уточнить, кому что разрешено делать, чтобы машины действия и предупреждения работали более эффективно и в рамках закона. Обращаясь к внутреннему Джонни Кэшу, чиновник сказал, что администрация Байдена пытается "пройти по линии, ведущей к искусству возможного в плане законодательства, что в наши дни нелегко сделать, особенно в сложных вопросах технологии, конфиденциальности и гражданских свобод".

 

Главный вопрос остается открытым: Кто главный?

Возможно, лучший способ ответить на этот вопрос - сравнить угрозу беспилотников с другими значительными угрозами безопасности, которые устраняются с помощью общего правительственного подхода, без единого, индивидуального царя, управляющего этими усилиями.

"Что если я спрошу: "Кто отвечает за борьбу с распространением?" - сказал чиновник. "Я бы ответил так: "Ну, есть разведывательное сообщество, которое выявляет распространителей. Есть правоохранительное сообщество, которое предъявляет обвинения тем, кто нарушает законы США. Есть сообщество Госдепартамента, которое объединяет партнеров, чтобы они внесли свою лепту в эти усилия. Есть сообщество , которое работает с операторами критической инфраструктуры для защиты от распространения. Но нет единого руководителя по распространению, или по борьбе с терроризмом, или по многим, многим другим многогранным проблемам национальной безопасности".

Возможно, в условиях многоуровневой угрозы, которую представляют беспилотники, где есть различные подразделения федерального правительства, правоохранительные органы штатов и местных органов власти, владельцы и операторы критической инфраструктуры и другие подрядчики частного сектора, имеет смысл создать оптимальную систему, состоящую из общих целей и общих возможностей.

Но пробелы остаются болезненно и опасно очевидными. 21 июля 2022 года, за несколько дней до нашей беседы с высокопоставленным чиновником, Национальный аэропорт имени Рейгана в Вашингтоне, расположенный в непосредственной близости от купола Капитолия, был закрыт примерно на полчаса, когда рядом с главной взлетно-посадочной полосой был замечен беспилотник. После обнаружения беспилотника десятки рейсов были немедленно отложены или перенаправлены. Руководство аэропорта уведомило Федеральное авиационное управление. Затем FAA уведомило столичное полицейское управление. Вопросы о задержках были направлены отдельным авиакомпаниям. Саманта Виноград, исполняющая обязанности помощника министра внутренней безопасности, заявила, что Управление транспортной безопасности собрало в таблицу около двух тысяч инцидентов с беспилотниками вблизи внутренних аэропортов с 2021 года, и что в 65 случаях пилотам потребовались меры по уклонению, когда беспилотник проходил в опасной близости.

Джош Гельтцер, заместитель помощника президента и заместитель советника по национальной безопасности, рассказал о том, что побудило администрацию Байдена к срочным действиям по исправлению правительственных машин, которые занимаются угрозой беспилотников.

"Когда я думаю об угрозе для родины, в частности, я думаю о ней в двух категориях", - сказал Гельтцер в беседе по электронной почте.Первая - это то, что мы уже видели на родине. И то, что мы уже видели, включает в себя активность в аэропортах, которая может угрожать прибывающим самолетам. К счастью, это не привело ни к каким ужасным инцидентам. Но это благодаря маневрам уклонения и довольно дорогостоящим паузам в операциях".

Вторая категория, - сказал он, - это то, что мы видели за рубежом. Мы должны думать, что это лишь вопрос времени, пока они не произойдут здесь или, по крайней мере, не будут предприняты здесь. И в эту категорию я бы отнес еще худшие действия, включая открытое вооружение беспилотников. Они уже использовались при покушениях.

"Если использовать то, что происходит за рубежом, как предвестник того, что может вскоре произойти здесь", - заключил он, - "я думаю, что мы видим еще более сложный набор угроз на горизонте".

 

Глава 8.

Климат.

Все, везде, все сразу

 

Военная миссия была традиционной, прямолинейной, прямо из инструкции: Военные корабли ВМС должны были переправить морских пехотинцев, их десантные корабли-амфибии и штурмовики в западную часть Тихого океана для высадки на побережье враждебного острова. Для проведения десанта была выделена амфибийная группа готовности, состоящая из десантно-штурмового корабля - по сути, небольшого авианосца для запуска реактивных самолетов с коротким взлетом и посадкой, а также вертолетов - транспортного корабля-дока для высадки морских пехотинцев на спорные пляжи с помощью десантных катеров или транспортных средств на воздушной подушке, а также вспомогательных судов. Боевой персонал, назначенный для выполнения миссии, включал экспедиционную группу морской пехоты в составе пехотного батальона, обычно около двенадцати сотен морских пехотинцев, усиленную артиллерией и бронетехникой, системами связи и боевой логистикой для поддержания операции.

В преддверии операции метеорологи ВМС внимательно следили за осенним тихоокеанским штормом, когда закрученные ветры собрались вместе - все еще на безопасном расстоянии. Но к тому времени, когда ветры достигли уровня катастрофического тайфуна, шторм изменил курс, и супершторм врезался в морские силы ВМС и морской пехоты. Гигантские впадины разбросали военные корабли из их формирований. Завывающие ветры сделали невозможными воздушные операции и спасательные операции. Связь была разрушена.

Каскадное воздействие экстремального шторма только усугубило неудачную операцию, поскольку многолетние изменения климата означали, что местные острова и местное население, все еще восстанавливающиеся после предыдущих оползней, сбоев в подаче электроэнергии и обширных инфраструктурных нарушений, вызванных другими тайфунами того сезона, были малоэффективны. В этом шторме не было безопасного порта.

Эта миссия произошла через семь лет в будущем, в октябре 2030 года, как это было показано в первой в истории военной игре, проведенной ВМС и Корпусом морской пехоты для оценки проблемы, которую представляет собой изменение климата для способности военных выполнять свои задачи. Эти учения, проведенные в конце июня 2022 года, привлекли мало внимания общественности, но они стали сигналом к действию для всех морских служб.

Хотя избранные лидеры, говорящие головы на телевидении и многие представители общественности все еще оспаривают реальность изменения климата и его политику, у военных нет такой роскоши. Изменение климата - это реальность, добавляющая мощную дестабилизирующую силу в и без того хрупкие и нестабильные регионы мира. Океанские штормы, случающиеся раз в столетие, происходят несколько раз в сезон. Засуха приводит к нехватке продовольствия, гражданским беспорядкам, массовой миграции. Островные государства, которые когда-то служили идиллической родиной, исчезают под воздействием растущего уровня моря. Все это делает усилия Министерства обороны по борьбе с глобальной нестабильностью гораздо более трудными, даже если Министерство обороны вынуждено признать, что американские вооруженные силы являются крупнейшими в мире потребителями ископаемого топлива, способствуя парниковому эффекту и глобальному потеплению.

Враг всегда получает право голоса, или так гласит военная аксиома, а изменение климата - это новый противник.

"Мы изучаем последствия изменения климата, потому что это делает нас лучшими воинами", - сказала Мередит А. Бергер, помощник министра ВМС по энергетике, установкам и окружающей среде, которая организовала учения по изменению климата. "ВМС и Корпус морской пехоты должны учитывать изменение климата в нашей готовности и операциях, чтобы сохранить все преимущества для борьбы и победы".

Теперь в ретроспективе становится ясно, что угроза терроризма, даже после терактов 11 сентября, никогда не была экзистенциальной угрозой; даже в свои лучшие дни Аль-Каида никогда по-настоящему не угрожала существованию Соединенных Штатов. Но изменение климата - это действительно экзистенциальная угроза, сказал Бергер. "Это то, что мы слышим от президента, вплоть до моряков и морских пехотинцев", - сказала она. "Мы слышим это и от партнеров. Это то, что все называют экзистенциальной угрозой, и мыреагируем соответствующим образом".

Игра в климатическую войну ведется параллельно с более масштабным фильмом о катастрофах, разыгрывающимся по всей Америке и миру. Это также реалити-шоу.

Катастрофические лесные пожары вспыхнули из-за жаркого летнего сезона, разгораясь раньше и сгорая позже. Военные базы в центральных районах страны приходят в негодность - их взлетно-посадочные полосы не разрушены вражескими боеприпасами, а залиты паводковыми водами. Крупные базы на Атлантическом и Тихоокеанском побережьях - гигантские объекты ВМС и Корпуса морской пехоты, имеющие решающее значение для американской обороны и проецирования силы, - сталкиваются с почти реальной угрозой затопления в результате повышения уровня моря. Поскольку воздух становится более горячим и влажным, военным самолетам и вертолетам трудно взлетать, что требует от них еще большего сжигания ископаемого топлива для подъема. Все больше периодов в году будут превышать уровни жары и влажности, которые требуют от сержантов по строевой подготовке объявлять День черного флага, когда отменяются все тренировки и учения, не связанные с реальной оперативной задачей; критически важные военные операции в эти дни дома и по всему миру повысят риск для каждого солдата, находящегося на солнце. Таяние ледяных шапок может привести к высвобождению ужасающих патогенов, которые были заморожены на века, и военно-морской флот будет первым, кто столкнется с ними или наткнется на них, когда его военные корабли будут исследовать регионы Арктики, ставшие доступными благодаря отступающим полярным льдам.

Хотя Министерство обороны поздно признало и приняло меры в отношении рисков, связанных с изменением климата для своих объектов и операций, эксперты отмечают, что вооруженные силы опомнились и находятся в поиске решений. Последствия изменения климата, которые непосредственно влияют на способность вооруженных сил выполнять свою работу, - это проблемы, которые военные должны быть готовы оценить и решить, поскольку эта деятельность является ключевой для миссии. Пентагон стремится к тому, чтобы миссия была на первом месте, и собирается решить эту проблему, потому что у него нет другого выбора.

Для этого потребуются деньги, на которые еще не выделено достаточного количества средств. Потребуется внимание, которое наконец-то перефокусируется на этом риске. Но это можно сделать.

"Я считаю, что более сложными для понимания являются некоторые риски второго и третьего порядка от изменения климата , которые формируют ландшафт безопасности", - говорит Эрин Сикорски, отставной аналитик ЦРУ, который занимался экологическими рисками в течение более чем десятилетней карьеры в правительстве. "Это отнюдь не только военная проблема. Это все рычаги внешней политики. Вот где, как мне кажется, еще требуется много внимания. Как нам создать институты и механизмы, чтобы справиться с этим изменившимся ландшафтом?".

В начале своей карьеры в ЦРУ, в годы до и сразу после 11 сентября, она возглавляла группы, изучавшие конфликты и нестабильность в Африке и на Ближнем Востоке. Несмотря на то, что в центре внимания были войны между государствами, гражданские беспорядки внутри их границ и терроризм, она описала момент эврики, когда она поняла недооцененную, дестабилизирующую силу, которая подпитывала эти угрозы.

"Я понял, что мы разбираем движущие силы этих вещей, и что вопросы окружающей среды и климата всплывают снова и снова, а у нас, в наших командах, не было инструментов или возможностей, чтобы действительно понять это", - сказал Сикорски. "Это не входило в традиционный набор вещей, на которые смотрели аналитики. Это просто заставило меня все больше и больше думать о последствиях изменения климата для безопасности, о том, как они выглядят и какие инструменты и подходы нам нужны в разведывательном сообществе, в частности, но также и в национальной безопасности в целом, чтобы справиться с этим риском".

Мало кто спорит с тем, что изменение климата реально, и оно уже здесь, но правительство США - пусть и с запозданием - в основном подходит к этому кризису как к проблеме, которую можно решить путем переговоров по договорам, таким как Киотское и Парижское соглашения, или путем давления на повышение эффективности топлива и стандартов выбросов, а также поиска альтернативных источников энергии. Однако политика, основанная на смягчении последствий, вряд ли будет достаточно быстрой и масштабной.

По мере продвижения Сикорски по аналитической лестнице в ЦРУ она продолжала требовать внимания к влиянию изменения климата на безопасность, что привело к тому, что ее назначили заместителем директора Группы стратегического будущего в Национальном совете по разведке и поручили ей стать соавтором четырехгодичного доклада "Глобальные тенденции" и аналитических материалов по экологической и климатической безопасности разведывательного сообщества.

Примеры? В преддверии жестокой гражданской войны в Сирии засуха сыграла ключевую роль в стимулировании миграции в городские районы, что оказало давление на правительство Асада, политические институты которого были перегружены. Это только усугубило скрытую напряженность между правящим меньшинством - алавитами - и суннитами, составляющими большинство населения Сирии.

В последние годы в Иране, Ираке и Ливане прошли уличные протесты из-за высоких цен на энергоносители и нехватки воды. Хотя изменение климата было не единственной причиной - эти страны страдают от плохого управления, коррумпированных политических институтов и слабой инфраструктуры - повышение глобальной температуры усугубило нехватку энергии и вызвало миграцию из сельских районов в города, где местные службы просто не могут обеспечить достаточное количество продовольствия и воды. Результатом стали беспорядки и насилие между племенами и религиозными конфессиями. Эти же факторы лежат в основе конфликта в Эфиопии, второй по численности населения стране Африки, из-за региона Тиграй.

Анализ Всемирного банка до 2050 года описывает ужасающий рост миграции, связанной с климатом, с такими прогнозами: Восточная Азия и Тихоокеанский регион - 49 миллионов человек. Южная Азия, 40 миллионов человек. Северная Африка, 19 миллионов. Латинская Америка, 17 миллионов. Восточная Европа и Центральная Азия - 5 миллионов. Безусловно, наиболее катастрофическая ситуация сложится в Африке южнее Сахары, где к 2050 году прогнозируется 86 миллионов мигрантов, связанных с климатом.

Как командующий Африканским командованием США генерал армии Стивен Дж. Таунсенд отвечает за роль вооруженных сил в защите американских интересов на континенте, что в основном означает работу по повышению профессионализма вооруженных сил государств-партнеров. Он сказал нам, что угроза изменения климата является для него № 3 проблемой при выполнении миссии. 3 проблемой при выполнении миссии, после злонамеренного влияния России и регионального терроризма. "Изменение климата и окружающая среда: Независимо от того, верит кто-то в изменение климата или нет, окружающая среда определенно влияет на жизнь людей в Африке", - сказал он. "Засуха, голод, опустынивание - все эти вещи, я думаю, будут оставаться проблемами, которые просто трудно решить".

Возможно, нет более драматичного примера, чем Сомали, которая имеет самую длинную береговую линию среди всех стран Африки. Исторически рыбные запасы в водах у берегов Африканского Рога обеспечивали жизнь и средства к существованию. Но в последние десятилетия, особенно после гражданской войны в Сомали, чрезмерный вылов рыбы в близлежащих территориальных водах - во многом незаконный, иностранными рыболовецкими судами - резко сократил запасы рыбы. Местные рыбаки не могли конкурировать с технологически более совершенными иностранными рыболовецкими судами , которые лишали их средств к существованию и источника дохода. Их традиционный образ жизни прекратился. В результате? У сомалийских рыбаков были лодки, но не было рыбы, поэтому они занялись пиратством, захватывая иностранные суда с целью получения выкупа, самым известным из которых является случай с капитаном Ричардом Филлипсом с судна Maersk Alabama, который был спасен морскими котиками.

Хотя пираты и террористы в Сомали могут иметь мало общей идеологии, официальные лица США говорят об опасном сближении интересов. Аш-Шабааб, говорят американские чиновники, поддерживает пиратские команды оружием и материально-технической помощью в обмен на часть выкупа для поддержки своей террористической деятельности в регионе.

"Это дополнительный фактор, который напрягает правительства, создает нестабильность, хрупкость и риск возникновения конфликтов", - сказал Сикорский. И риски не ограничиваются этими границами. "Это также создает геополитические риски в отношении того, за что страны будут конкурировать".

После ухода на пенсию из ЦРУ в 2020 году Сикорски работала председателем-основателем Консультативного совета по климатической безопасности, созданного Конгрессом с целью укрепления сотрудничества и связи между разведывательным сообществом и государственными научными учреждениями. Сейчас она является директором Центра климата и безопасности, политического института.

Она сказала, что машина действий правительства четко услышала зловещие оценки по климату от машины предупреждений. "Люди всегда соглашались", - сказала она. "Они говорили: "Да, я думаю, вы правы". Но когда дело доходило до реальных действий и выделения ресурсов на это, то нет. Они говорили: "Это не проблема безопасности. Это не проблема разведывательного сообщества". Но даже те, кто признавал: "Да, есть риски для безопасности", были немного парализованы в отношении того, что на самом деле делать с этим".

Как и многие другие значимые угрозы, которые были вытеснены из поля зрения, когда после 11 сентября правительство перешло от панорамы к масштабированию борьбы с терроризмом, внимание к влиянию климата на национальную безопасность было ослаблено.

Но Сикорски говорит, что проблема также существует в архитектуре машины национальной безопасности, во всей исполнительной власти.

"Я думаю, что это очень сложно из-за структурного подхода к созданию разведывательного сообщества, в частности", - сказала она. "При такой региональной направленности, поиск путей включения этих транснациональных, функциональных вопросов всегда был сложной задачей. И я думаю, что они всегда играли вторую скрипку, откровенно говоря, перед региональными магазинами, и это касается и Совета национальной безопасности". Там не было сторонников, сосредоточенных на изменении климата как угрозе национальной безопасности на том же уровне, что и в отношении России, Китая или терроризма.

"Я думаю, что вам необходимо усилить место за столом, которое занимают специалисты по климатической безопасности, до уровня оружия массового поражения", - сказала она. "Потому что воздействие настолько велико. Верно?"

Аналитики разведки никогда не получают повышения за счастливые отчеты, но Сикорски неожиданно оптимистично оценила способность правительства привлечь в машину национальной безопасности кадры руководителей нового поколения, которые ясно понимают важность угроз, связанных с климатом, и это вытекает из ее обязанностей преподавателя в Университете Джорджа Мейсона, расположенном в пригороде Северной Вирджинии.

"Я вижу, как новые поколения людей приходят в правительство и работают в этих агентствах", - сказала она. "Я преподаю курс в GMU [Университет Джорджа Мейсона] по климатической небезопасности. Многие из них - студенты, служившие в армии. Мне не нужно объяснять им на сайте , почему изменение климата представляет угрозу безопасности. Они сами все понимают. Они говорят: "Да, конечно, это так. Потому что я видел это во время службы, когда был в Ираке". Так что я думаю, что часть этой культурной составляющей меняется".

7 октября 2021 года Министерство обороны выступило с самым четким заявлением, признающим риски изменения климата для национальной безопасности страны и способности вооруженных сил выполнять свою миссию.

"Изменение климата - это экзистенциальная угроза безопасности нашей страны, и Министерство обороны должно действовать быстро и смело, чтобы принять этот вызов и подготовиться к ущербу, которого невозможно избежать", - сказал министр обороны Ллойд Дж. Остин III.Каждый день наши войска сталкиваются с серьезными и растущими последствиями изменения климата - от ураганов и лесных пожаров, которые наносят дорогостоящий ущерб американским объектам и ограничивают нашу способность тренироваться и действовать, до опасной жары, засухи и наводнений, которые могут вызвать кризисы и нестабильность по всему миру".

Выступление Остина было приурочено к выходу нового "Плана адаптации к климату" Пентагона, который, по словам министра обороны, "станет нашим руководством для удовлетворения боевых потребностей нации в условиях все более экстремальных природных условий и для поддержания боеготовности и устойчивости сил в будущем".

Уже на следующий день мы сели за завтрак с Ричардом Киддом, заместителем помощника министра обороны по вопросам окружающей среды и энергетической устойчивости, который рассказал о масштабах проблемы и о том, что Пентагон просто обязан сделать.

"Ни один субъект не может отказаться от последствий изменения климата", - сказал он. "Изменение климата будет контекстом мира, в котором мы живем отныне. Точно так же ни одна организация не может отказаться от своих обязанностей или требований принять необходимые меры по адаптации или смягчению последствий". В дальнейшем, объяснил Кидд, "мы собираемся корректировать и изменять существующие программы департамента, будь то военное строительство или некоторые из наших методов управления земельными ресурсами, с учетом изменения климата. Мы собираемся адаптировать наше обучение, мы собираемся адаптировать наши планы, политику и процедуры. Таким образом, мы собираемся переориентировать весь департамент на жизнь и деятельность в реальности, измененной изменением климата".

Официальные лица признают, что усилия настолько всеобъемлющи, что многие конкретные детали еще предстоит проработать в ближайшие месяцы и годы, но план действий призывает Министерство обороны сосредоточиться на повышении уровня "принятия решений с учетом климатических факторов", "обучении и оснащении сил, готовых к изменению климата", и повышении устойчивости своих объектов.

Кидд сказал, что одним из основных направлений работы департамента будет сокращение выбросов. Американские военные сжигают больше ископаемого топлива, чем любое другое учреждение на планете, выделяя больше парниковых газов, чем две трети всех других стран, признает Пентагон . Усилия по борьбе с выбросами потребуют поиска альтернативных источников энергии, а также повышения эффективности. Это, в свою очередь, требует сотрудничества с крупными и мелкими оборонными подрядчиками.

В то же время, когда Пентагон опубликовал свой План адаптации к климату, Управление директора национальной разведки опубликовало оценку рисков со стороны разведывательного сообщества в Национальной разведывательной оценке под названием "Изменение климата и международные ответные меры: Возрастающие вызовы национальной безопасности США до 2040 года ". Министерство внутренней безопасности также выпустило отчет о рисках, связанных с климатом, что стало первым коллективным заявлением по этой угрозе от всех агентств национальной безопасности.

Конечно, здесь было больше ощущения цели, чем конкретных, практических шагов вперед. И хотя администрация Обамы уже трубила о рисках, связанных с изменением климата, эти заявления стали скоординированным и конкретным знаком обещания администрации Байдена бороться с влиянием более враждебного глобального климата на национальную безопасность.

Национальная разведывательная оценка предложила три ключевых суждения:

1. "Геополитическая напряженность, вероятно, будет расти, поскольку страны все чаще спорят о том, как ускорить сокращение чистых выбросов парниковых газов, которое будет необходимо для достижения целей Парижского соглашения."

2. "Усиливающиеся физические последствия изменения климата, вероятно, усугубят трансграничные геополитические очаги, поскольку государства предпринимают шаги для обеспечения своих интересов. Сокращение морского льда уже усиливает стратегическую конкуренцию в Арктике за доступ к ее природным ресурсам. В других регионах, по мере повышения температуры и проявления более экстремальных последствий, растет риск конфликтов из-за воды и миграции".

3. "Научные прогнозы показывают, что усиление физических последствий изменения климата в период до 2040 года и далее будет наиболее остро ощущаться в развивающихся странах, которые, по нашим оценкам, также наименее способны адаптироваться к таким изменениям. Эти физические последствия увеличат потенциал нестабильности и, возможно, внутренних конфликтов в этих странах, в некоторых случаях создавая дополнительные потребности в дипломатических, экономических, гуманитарных и военных ресурсах США".

Со своей стороны, Министерство внутренней безопасности, в состав которого входят Береговая охрана и Федеральное агентство по управлению в чрезвычайных ситуациях, заявило, что гранты на обеспечение готовности на государственном и местном уровнях потребуют оценки влияния изменения климата, и предупредило, что расширение доступа к Арктике , безусловно, усилит конкуренцию за рыбу и полезные ископаемые. Пока никто не называет это новой Большой игрой, но основными игроками, действующими в Арктике в военном и экономическом отношении, являются США, Россия и Китай.

Интересно, что высокопоставленные чиновники по национальной безопасности видят в риске изменения климата способ для западных союзников ослабить растущее экономическое и военное влияние Китая в западной части Тихого океана. Китай стремится к расширению своего влияния и торговли, а Китай является огромным загрязнителем окружающей среды и не прилагает особых усилий для включения вопросов смягчения последствий изменения климата в свою внешнюю и национальную безопасность. В этом разрыве Соединенные Штаты, Австралия и другие союзники могут опередить Китай.

Всего через несколько дней после избрания нового правительства Австралии в 2022 году новый заместитель премьер-министра, занимающий пост министра обороны, посетил Вашингтон. Ричард Марлес ранее занимал пост министра по связям Австралии с Тихоокеанским регионом, поэтому он хорошо знаком с крупными странами и крошечными островными государствами. Он рассказывает, как семьи из малых островных государств в западной части Тихого океана копят и собирают деньги, чтобы отправить своих детей в школу в Австралию, зная, что у них может не быть дома, куда они смогут вернуться, поскольку океан постепенно поглощает их землю.

Чтобы конкурировать с Китаем в регионе, Австралия, США и другие партнеры должны сосредоточиться на "решении вопросов, которые действительно важны для этих стран", - сказал нам Марлес. "В первую очередь это проблема изменения климата, которая ощущается во всем мире. Но для стран Тихоокеанского региона, для низко расположенных атоллов, таких как Кирибати, Тувалу или Маршалловы острова, это ощущается очень остро, и это трудно понять, если только вы не побывали там и не видели, что в почти культурном смысле, где океаны были источником комфорта, источником пищи, основой культуры, теперь они рассматриваются как источник беспокойства и угрозы".

По его словам, Австралия, США и другие страны-единомышленники должны сосредоточиться "на взаимодействии с Тихоокеанским регионом на этих условиях, и я уверен, что в этом случае мы станем естественным партнером для стран Тихоокеанского региона", а не для Китая.

Шэрон Берк рано и часто задумывалась о безопасности и изменении климата, и благодаря своей работе она получила должность помощника министра обороны по оперативной энергетике при администрации Обамы, когда был создан этот отдел. Ее задача заключалась в том, чтобы сосредоточиться на энергетической безопасности вооруженных сил.

Берк описал нам некоторые из способов воздействия изменения климата на вооруженные силы США, начиная с операционной среды. "Это влияние на объекты - вы знаете, у них двадцать миллионов акров под управлением по всему миру. И некоторые из них прибрежные. Некоторые находятся в засушливых местах. Некоторые находятся на вечной мерзлоте, как на Аляске, в местах, где происходят резкие изменения. Некоторые находятся в зонах затопления. И, конечно, Калифорния, где в последние годы было много лесных пожаров. Все это является вызовом для готовности".

Эта задача остро стоит перед Национальной гвардией, гражданами-солдатами страны. Миссия Национальной гвардии сегодня поистине библейская: огонь, голод, мор. И добавьте сюда современного Всадника политического Апокалипсиса, с городскими волнениями и беспорядками. Одновременно растут заказы гвардии на гуманитарную поддержку, помощь при стихийных бедствиях и поддержку гражданских властей.

Генерал Дэниел Р. Хокансон, начальник Бюро Национальной гвардии, обычно говорил о жарком летнем сезоне пожаров. "Ну, теперь они вроде как круглый год", - сказал он нам.

Гвардия насчитывает 445 000 человек во всех пятидесяти штатах, трех территориях и округе Колумбия, и одна дата, выбранная наугад, свидетельствует о напряжении сил. В День труда 2020 года на службе находилось 64 000 гвардейцев. Около 20 000 находились в зарубежных миссиях в тридцати четырех различных странах. Около 3500 были заняты на ликвидации последствий ураганов. Около 1 500 были направлены на ликвидацию гражданских беспорядков. Другие в этот день выполняли сложную спасательную операцию на Аляске, а еще одна команда летала на вертолетах туда и обратно через лесной пожар, чтобы спасти 240 человек.

Каждая из этих миссий отрывает гвардейцев не только от их семей, работы и гражданской жизни, но и от участия в других миссиях. Это будет только увеличиваться.

Когда в августе 2021 года сформировался ураган "Ида", он стал вторым по силе разрушительным ураганом, обрушившимся на Луизиану, после "Катрины" в 2005 году. Но когда "Ида" обрушилась на побережье с ветрами четвертой категории, крупнейшее подразделение Национальной гвардии Луизианы, 256-я пехотная бригадная боевая группа, была переброшена за границу. "Люди приехали из всех других штатов, чтобы помочь", - сказал Хокансон . "И, фактически, Луизиана в то же самое время имела один из своих вертолетов в Калифорнии для борьбы с лесными пожарами". Относительно беспрепятственное перемещение сил гвардии в другие штаты для замены местных гвардейцев, направленных в другие страны, является признаком заблаговременного планирования, но также и признаком растущего напряжения.

Национальная гвардия - это гибридная сила, финансируемая как штатами, так и федеральным правительством. Большинство ее личного состава занимают гражданские должности и призываются губернаторами в случае чрезвычайных ситуаций, но они также служат в качестве резервных сил для президента и Пентагона, когда их задействуют в федеральных миссиях. По мнению таких экспертов, как Берк, поручение Гвардии все большего числа операций, связанных с климатом, может привести к напряжению и сбоям в работе остальных вооруженных сил и помешать Гвардии в полной мере выполнять свою традиционную роль "стратегического резерва" для Пентагона.

Берк, которая в настоящее время является научным сотрудником проекта "Будущее войны" вашингтонского политического института "Новая Америка", обеспокоена тем, что Гвардия не располагает необходимыми ресурсами для выполнения своих исторических задач и ускорения оперативного темпа. "Готова ли гвардия удовлетворить этот сигнал спроса?" - спросила она. "Есть ли у них люди в нужном месте? Есть ли у них оборудование? И будут ли они по-прежнему достаточны для того, чтобы также быть военным резервом?".

Военно-морской флот также сталкивается с угрозой изменения климата, помимо того, что важные объекты недвижимости уходят под воду в результате повышения уровня моря. Это что-то прямо из научно-фантастического романа, действие которого происходит на тающей полярной ледяной шапке, высвобождающей ужасные патогены.

"В дополнение к роли потенциальных новых заболеваний по мере изменения окружающей среды и, возможно, появления новых патогенов, мы будем продолжать усиливать наш надзор за возникающими заболеваниями", - сказал контр-адмирал Брюс Л. Гиллингем, хирург ВМС general. "Наши медицинские исследовательские лаборатории ВМС по всему миру являются частью глобальной сети по новым инфекционным заболеваниям, в которую входят Всемирная организация здравоохранения и Центры по контролю за заболеваниями. Поэтому мы будем продолжать проявлять там повышенную бдительность".

Подобно тому, как в течение длительного времени нарастала угроза со стороны поднимающегося Китая, о которой предупреждали годами, но без крайней необходимости, так и то, как изменение климата подрывает национальную безопасность, не было секретным секретом. "Я отчетливо помню, как люди говорили: "Да, это станет проблемой в 2020 и 2030 годах. Это начнет становиться проблемой", - вспоминает Берк. Но сейчас это 2022 год. "Частота этих экстремальных погодных явлений - это уже происходит".

Шерри Гудман - еще один человек, который "в далеком прошлом" предупреждал о рисках, нависших над нами сегодня. В 2007 году она написала эпохальный доклад "Национальная безопасность и угроза изменения климата" для CNA, исследовательского центра национальной безопасности. Этот доклад считается первым официальным призывом по данной теме.

Военные любят говорить о том, как они используют множители силы, чтобы ошеломить противника с помощью изысканной логистики и цепочек поставок, передовой разведки, наблюдения и рекогносцировки, а также точности оружия. Сегодня, говорит Гудман, "у вас есть все то, что я бы назвал множителями климатических угроз. Все они так или иначе влияют на нашу базовую инфраструктуру".

Гудман, ныне старший стратег и член консультативного совета Центра климата и безопасности, хвалит военных за начало кампании по повышению климатической устойчивости своих баз и объектов. И в Конгрессе есть поддержка, что необходимо, поскольку перемены требуют денег. Ни один член Конгресса не хочет, чтобы важный объект в его округе был закрыт или перенесен из-за воздействия климата. "Так что это имеет широкую двухпартийную поддержку", - сказала она.

Карьера Гудман иллюстрирует медленное и неуклюжее движение к пониманию реальной угрозы. С 1993 по 2001 год Гудман служила заместителем заместителя министра обороны по экологической безопасности - "так что я была главным специалистом по охране окружающей среды в министерстве обороны", - говорит она. "И, знаете, когда я только пришла туда в 93-м году, основными вопросами были очистка загрязненных баз. Первая половина моего пребывания в должности была посвящена соблюдению законов об охране окружающей среды и загрязненным базам. А затем работа с Россией и бывшими советскими республиками по очистке загрязнений их промышленного комплекса".

По ее словам, только в 1997 году, в преддверии переговоров по Киотскому протоколу, Пентагон начал уделять внимание атаке на парниковые газы и тому, как сокращение этих выбросов повлияет на военные операции. "Мы не рассматривали такие вещи, как повышение уровня моря и экстремальная жара", - сказала она. "Мы больше смотрели на смягчение последствий, например, как мы можем контролировать выбросы для военной деятельности? И, конечно же, возникло естественное сопротивление".

Гудман сказала, что доказательства очевидны, причем уже давно. "У вас есть планета, которая похожа на пациента, у которого диагностирован рак", - сказала она. "Но вы продолжаете курить, хотя знаете, что у вас рак. У вас есть диагноз, но вы продолжаете курить".

Итак, что же делать?

Энергетические ресурсы - это инструмент, необходимый для военных операций, но они также являются оружием, как мы видим на примере угроз России прекратить поставки природного газа в Европу в отместку за санкции, введенные в связи с вторжением Кремля в Украину. Зависимость - это смерть для военных, поэтому Пентагон должен ускорить усилия в области синтетического топлива, а также солнечной энергии (многие подразделения морской пехоты в полевых условиях освещают свои палатки именно таким образом) и более долговечных и менее тяжелых батарей. Гибридные электродвигатели могут обеспечить 20-процентную экономию энергии ископаемого топлива, говорят представители Пентагона, поэтому необходим переход.

Эти преобразования будут не менее драматичными, чем исторические переходы от ветра к углю, затем от угля к нефти, а затем от нефти к ядерной энергии.

Несколько военных объектов экспериментируют с энергетической (и интернет) независимостью, включая крупные посты на Пэррис Айленд, Южная Каролина, и Мирамар, Калифорния, а также меньший логистический центр в Олбани, Нью-Йорк. Они создают независимые, автономные микросети и достаточные накопители энергии, которые позволят им отключиться от внешнего мира и работать в полностью автономном режиме - без внешнего питания и подключения к Интернету - в течение четырнадцати дней. Эти системы будут защитой от отключения электроэнергии, а в случае кибератаки - полностью отключены от внешней электросети и Всемирной паутины.

Уроки этих экспериментов могут помочь военным создать более независимые операции в полевых условиях, уменьшить логистические поезда, которые представляют заманчивые цели для противника, а также увеличить расход энергии на транспортировку припасов на большие расстояния.

Хотя решение очевидно, оно будет стоить миллиарды долларов, чтобы смягчить последствия повышения уровня моря на прибрежных базах, лесных пожаров в жарких, сухих регионах, где расположены военные объекты, и экстремальных дождей и наводнений в центральной части страны.

В настоящее время нет точных прогнозов для Пентагона, но в апреле 2022 года Управление по управлению и бюджету опубликовало оценку в масштабах всего правительства, предупредив, что до конца этого века правительство США может ежегодно тратить от 25 до 128 миллиардов долларов дополнительных средств на борьбу с шестью видами бедствий, связанных с климатом: помощь при стихийных бедствиях в прибрежных районах, страхование от наводнений, страхование урожая, медицинское страхование, тушение пожаров в дикой природе и наводнения на федеральных объектах. В своем отчете OMB предложил эти конкретные предупреждения о триллионах долларов, которые могут потребоваться для борьбы с последствиями изменения климата и экстремальными погодными условиями:

- Согласно прогнозам, субсидии на страховые премии по страхованию сельскохозяйственных культур в результате потерь урожая, вызванных изменением климата, к концу века будут увеличиваться от 3,5% до 22% ежегодно, что эквивалентно от 330 млн. до 2,1 млрд. долларов США в год.

- Увеличение частоты ураганов может привести к увеличению расходов на ликвидацию последствий стихийных бедствий в прибрежных районах от 22 до 94 миллиардов долларов США ежегодно к концу века.

- Рост активности лесных пожаров может привести к увеличению федеральных расходов на тушение лесных пожаров на сумму от 1,55 до 9,60 миллиардов долларов в год, что эквивалентно увеличению на 78-480 процентов к концу столетия.

-Более 12 195 отдельных федеральных зданий и сооружений могут быть затоплены при повышении уровня моря на 10 футов, а общая совокупная стоимость их замены составит более 43,7 млрд. долл.

В Пентагоне и во всех машинах предупреждения и действий подготовка к проблемам изменения климата сводится к тирании ограниченного времени против тирании ограниченных долларов. Многие по-прежнему утверждают, что инвестиции в текущие риски, текущие операции, текущие войны лучше, чем лучшая подготовка к будущим рискам, будущим операциям, будущим войнам. Сегодня на программы, связанные с климатом, выделяется больше денег, но это еще не настоящая морская перемена в перераспределении средств для радикальной перестройки вооруженных сил.

Оценивая шквал заявлений и первых действий администрации Байдена в области национальной безопасности и климата, Гудман ставит исполнительной власти "шесть или семь баллов из десяти в плане намерений".

Но, она сказала: "План без ресурсов - это галлюцинация".

 

ЧАСТЬ IV. ЧТО НУЖНО СДЕЛАТЬ?

 

Глава 9. Переналадка оборудования для эпохи опасности

 

Когда Вторая мировая война подошла к концу, американские лидеры поняли, что им необходимо создать систему - новый механизм, если хотите, для будущего мира. Соединенные Штаты и их союзники одержали победу, но было ясно, что необходима перестройка, чтобы подготовить США к миру, который, в частности, будет определяться ядерным оружием. Последовавшие за этим многочисленные усилия привели к созданию современных машин предупреждения и действий. В частности, были созданы Министерство обороны, Центральное разведывательное управление и Совет национальной безопасности. За прошедшие годы система была обновлена и пересмотрена, но все еще очень похожа на ту, которая была создана в 1947 году.

Безусловно, после 11 сентября произошел еще один ряд важных изменений, которые привели к созданию Министерства внутренней безопасности, директора национальной разведки и координационных механизмов, таких как Национальный контртеррористический центр. На момент публикации этой книги в США не произошло ни одного крупномасштабного террористического инцидента после 11 сентября - несмотря на такие происшествия , как взрыв на Бостонском марафоне, - и ряд потенциальных угроз был обезврежен.

То, что машины предупреждения и действия выдержали испытание временем, многое говорит о мудрости, лежащей в основе первоначального замысла. Это также заслуга различных лидеров, которые видели растущие доказательства необходимости перемен и были готовы действовать. Только в последние годы стало очевидно, что конкуренция в космическом пространстве растет и в нее вовлечены не только правительства, но и множество коммерческих структур. Существующая организация в рамках Министерства обороны не поспевала за ней, не говоря уже о том, чтобы обеспечить Соединенным Штатам шанс остаться впереди. Таким образом, в 2019 году были созданы Космические силы США, которые сначала опирались на подразделения ВВС США, так же как ВВС опирались на ВВС армии США, когда они были созданы после Второй мировой войны. Сейчас Космические силы опираются на таланты и возможности всех военных служб. Несмотря на то, что Космические силы все еще находятся на начальном этапе своего развития, они представляют собой важную институциональную реформу, которая на протяжении многих лет была отличительной чертой США.

Конечно, мы также знаем, что бывают случаи, когда техника не поспевает за нами. Несмотря на то, что Соединенные Штаты являются мировым лидером в области коммуникационных технологий, домом для Голливуда и крупнейших рекламных агентств на земле, а также на создание Facebook, Twitter, Instagram и т.д., правительство Соединенных Штатов остается невероятно неумелым в общении с миром и достижении аудитории, которая рассматривает Соединенные Штаты как образец для подражания, несмотря на наши многочисленные внутренние разногласия.

Тем не менее, в свете новых возникших опасностей - Китай, Россия, микробы, цифры, беспилотники, ураганы, и это лишь некоторые из них - пришло время провести более широкий институциональный обзор, чтобы понять, работают ли более крупные машины предупреждения и действий так, как они должны работать. Соединенные Штаты тратят на безопасность более 1,25 триллиона долларов в год. Мы не считаем, что эта сумма слишком велика для страны нашего размера, имеющей важные интересы по всему миру. Однако мы считаем, что американский народ должен ожидать надлежащей отдачи от этих инвестиций. Под отдачей мы подразумеваем, что для защиты американского народа были созданы надлежащие элементы, что машина предупреждения настроена на наиболее важные угрозы и что она корректируется и адаптируется по мере изменения обстоятельств, что машина действий поддерживается в состоянии готовности - если хотите, "теплый двигатель" - и настроена на защиту жизней и продвижение наиболее важных интересов, причем не только на арене традиционных военных дел.

На заре ядерной эры появился наиболее полный взгляд на машины предупреждения и действия. Сейчас мы являемся свидетелями рассвета нескольких новых эпох. Мы только сейчас начинаем понимать, каково это - жить, когда все движется со скоростью света. Информационные технологии оказали глубокое влияние на нашу жизнь, как в хорошую, так и в плохую сторону. Возможность искать что угодно и находить нужную информацию в течение нескольких секунд - это то, о чем предыдущие поколения могли только мечтать. Мы также знаем, что ложь в информационную эпоху может разлететься в считанные секунды, а время на ее устранение по-прежнему измеряется метриками индустриальной эпохи. Информационная эпоха изменила то, как мы общаемся и развлекаемся, делаем покупки и едим, учимся и любим, растем и процветаем. Она расширила возможности правительств и ослабила их. Некоторые считали, что она станет источником расширения возможностей - великого выравнивания, которое раскроет человеческий потенциал. Мы также знаем, что он используется как источник контроля, причем не только в таких местах, как Северная Корея, но и в России, Китае, Иране и других авторитарных государствах. Как напоминает нам генерал Кит Александер, он стал местом для воровства в невиданных ранее масштабах. Интернет также стал фактором увеличения силы террористических организаций без гражданства, позволяя им планировать атаки, распространять пропаганду, вербовать новых адептов и собирать средства в относительно безопасном киберпространстве.

Век биотехнологий быстро последовал за веком информации. Открытие генома человека в 2003 году стало лишь началом, которое привело к замечательным открытиям в области выявления и лечения заболеваний и позволило совершить такие удивительные подвиги, как разработка вакцины COVID-19 в течение года после начала первой за столетие глобальной пандемии. Стоит напомнить, что поиски вакцины против полиомиелита продолжались десятилетиями, в то время как молодые и пожилые люди болели и умирали.

Но та же технология, которая может быть использована для спасения жизни, может быть использована для ее уничтожения. В паре с современной информационной технологией - особенно информационной технологией с мозгом или искусственным интеллектом - последствия могут быть ужасающими, как мы уже видели. Первые архитекторы ядерной эры беспокоились о "машине судного дня". Архитекторы эпохи информационных и биотехнологий испытывают те же опасения. Нам еще предстоит создать современные версии "теории игр" и "теории сдерживания", которые были так важны в ядерную эпоху и которые мы можем использовать в это время для обеспечения выживания человеческого вида . Существует настоятельная необходимость в том, чтобы этот тип мышления произошел и закрепился.

Изменение климата создает свои риски, причем огромные. Каждый год приносит все больше жары, штормов, засухи и пожаров. Люди, конечно, невероятные приспособленцы, но они могут оказаться не в состоянии достаточно быстро адаптироваться к скорости грядущих изменений. Как мы видели, машина действий уже работает, внося необходимые изменения, чтобы она могла функционировать перед лицом новых опасностей, связанных с климатом. Но когда борьба с климатическими опасностями становится постоянной работой, например, для местных пожарных команд, частей Национальной гвардии и Федерального агентства по управлению в чрезвычайных ситуациях, кто тогда будет готов прийти на помощь, когда эти поставщики услуг будут заняты другой работой? Мы не можем ожидать, что машина действий будет иметь несколько рабочих мест с полной занятостью. Это рецепт катастрофы.

Борьба с новыми проблемами - это одно. Демонстрация того, что машины предупреждения и действий могут справиться с существующими проблемами - это совсем другое. Американские лидеры любят с гордостью говорить, что у нас лучшие в мире вооруженные силы. Они правы. Но даже самые лучшие в мире вооруженные силы могут проиграть войну, если они не будут учиться и адаптироваться быстрее, чем враг, с которым мы сражаемся. Соединенные Штаты имеют неоднозначный послужной список, когда дело доходит до обучения и адаптации. Они проделали хорошую работу по поиску и уничтожению террористов после терактов 11 сентября, что потребовало навыков и адаптации, а также использования новых технологий, особенно беспилотников. Кроме того, в Ираке были разработаны новые процедуры командования, позволяющие выявлять, нацеливать и ликвидировать террористическую деятельность в очень короткие сроки.

Вооруженные силы США оказались гораздо менее способными в выполнении миссий по стабилизации в Афганистане и Ираке. В конечном счете, практически невозможно добиться успеха в паре со слабым местным руководством - урок, полученный во Вьетнаме, который пришлось повторить в Ираке и Афганистане. Поддержка партнера - это одно. Принимать участие в боевых действиях за этого партнера - совсем другое. У Соединенных Штатов нет хорошего опыта ведения чужих войн. Это урок, который мы должны усвоить и запомнить.

Мы надеемся, что после Афганистана и Ирака нация усвоила еще один критически важный урок, который будет применяться в эту новую эпоху опасности: Вооруженные силы не выигрывают войн. Позвольте нам повторить это: Вооруженные силы не выигрывают войны. В лучшем случае, военные могут победить конкурирующие вооруженные силы. Толькоправительства, то есть усилия всего правительства, могут выиграть войну, установив прочный мир или, по крайней мере, длительный период стабильности. Гениальный план Маршалла для послевоенной Европы является хрестоматийным примером.

Поскольку перед Министерством обороны стояла задача выиграть две вечные войны, а машины предупреждения и действий были заняты Ближним Востоком, мы упустили наше военное преимущество перед Китаем. Как мы видели, история сложна, но реальность такова, что Соединенные Штаты могут проиграть войну за Тайвань, если нам придется в ней участвовать. Возможно, не в этом или следующем году, но в ближайшие годы. Многие люди прилагают все усилия, чтобы этого не произошло, и с некоторыми из них мы встречались на этих страницах. Но институты - машина - не проявляют чувства срочности, необходимого для того, чтобы гарантировать, что если американские вооруженные силы будут задействованы, они добьются успеха. Или, что еще лучше, чтобы никто из наших противников не пришел к выводу, что именно в эту неделю, месяц или год они могут одержать победу над вооруженными силами США. Перспектива поражения - это лучшая форма сдерживания. Нам нужно, чтобы наши потенциальные противники поняли эту идею. Никто не начинает войну, которую думает, что проиграет.

Энди Маршалл был среди тех, кто беспокоился о появлении Китая и о том, что это означает для глобальной безопасности. Мы беседовали с ним всего за несколько месяцев до его смерти в 2019 году. На тот момент ему было девяносто семь лет. Для Маршалла Китай был главной заботой. Он проводил многие часы бодрствования, размышляя о том, что Соединенные Штаты должны делать, как Китай будет реагировать и как Соединенные Штаты должны предвидеть, как Китай будет реагировать. Маршалл обдумывал ходы по несколько раз, подобно шахматисту. Он был не одинок, но таких Энди Маршаллов мало, и мало тех, кто думает с подлинным чувством неотложности.

Как ни странно, время может быть на нашей стороне, когда речь идет о Китае. Перспектива того, что население Китая может сократиться вдвое в течение следующих сорока пяти - семидесяти пяти лет, должна шокировать любого, кто задумывается о долгосрочном национальном потенциале Китая. Это должно быть пугающим для китайских лидеров. Общество, потерявшее половину своего населения за столь короткий срок, столкнется с почти бесконечной чередой внутренних проблем. Китай может рухнуть под тяжестью демографической имплозии, не говоря уже о проблемах, с которыми сталкивается Китай из-за значительного числа этнических меньшинств. И хотя закон администрации Байдена о снижении инфляции, принятый в 2022 году, был лишь авансом на замедление последствий изменения климата, Китай сделал гораздо меньше. Помимо потери людей, Китай также потеряет территорию, поскольку некогда пригодные для жизни районы будут освобождаться из-за жары и засухи.

Конечно, в этой истории есть свое "но". Китай приступил к самой амбициозной военной модернизации со времен нацистской Германии 1930-х годов. Наша цель здесь не в том, чтобы сравнивать современный Китай с нацистской Германией, а в том, чтобы предположить, что Китай может нарушить военный баланс, который существовал в Восточной Азии на протяжении нескольких десятилетий. Соединенные Штаты обладают огромным военным потенциалом. Только глупый противник может решить, что он сможет противостоять Соединенным Штатам и победить их с легкостью. Но военное преимущество Америки ослабло, и война за Тайвань была бы ближним боем. Никто из наших знакомых, детально знакомых с ситуацией, не считает иначе. Есть многообещающие идеи, которые могут помочь восстановить преимущество Америки - такие идеи, как кошки и котята и многое другое - но институты, которые должны провести эти идеи от доски для рисования до полигона и в поле, должны двигаться со скоростью, которая предполагает, что время не на нашей стороне. Не каждый ответ должен включать в себя некий технологический прорыв, то, что военные аналитики иногда называют "необтаниум", что-то сродни поиску Святого Грааля. Некоторые ответы можно найти в устранении известных проблем, применении известных технологий новыми способами, а также в том, чтобы заставить существующие институты работать за пределами их традиционных подходов. Именно к такому выводу пришли Хоуи Чандлер и Марти Нойбауэр. Военные службы не могут позволить традициям встать на пути решения оперативных проблем. Нация, которая посадила человека на Луну, может решить эту задачу, но не в том случае, если на это уйдут десятилетия. Опасность слишком велика.

Мы задали вопрос о срочности бывшему министру обороны Роберту Гейтсу. Он ответил четко и ясно. "Печально то, что в Министерстве обороны существует множество различных ведомств и организаций, которые имеют отношение [или роль] к любому решению о закупках. У вас есть все - от главного юрисконсульта до оценки затрат, от контролера до начальников служб. И ни один из них не может принять окончательное решение. Ни один. У председателя [Объединенного комитета начальников штабов] нет денег, поэтому он ничего не может сделать. В итоге получается, что любой вопрос, требующий срочности, не решается, пока за него не возьмется секретарь или заместитель секретаря".

Гейтс продолжил, что в срочных делах все зависит от людей и подотчетности. Руководство должно четко определить роли, а люди должны быть подотчетны. Гейтс, конечно, знает, о чем говорит. Когда он понял, что машина слишком медленно принимает меры по защите войск от придорожных бомб в Ираке, он принял меры, чтобы обеспечить производство новой бронетранспортерной машины вне обычной системы исследований, разработок, испытаний, оценки, производства и закупок. Он знал, что этого не произойдет, или произойдет несвоевременно, если он не будет принимать в этом непосредственное участие. Формула Роберта Гейтса - это люди и подотчетность.

Что касается борьбы с растущей угрозой Китая для Тайваня, министру и заместителю министра обороны необходимо заставить машину работать так, как она была задумана. Они должны найти правильных людей и обеспечить их подотчетность. Найти людей с правильными идеями. Проверить эти идеи. Отбросьте те, которые не работают. Ухватиться за те, которые работают, и внедрить их в практику. Это звучит просто, и мы знаем, что это не так. Но это то, что необходимо сделать.

Медлительность была постоянной темой наших бесед с действующими и бывшими правительственными чиновниками. Это беспокоило и генерала Хайтена, и генерал-лейтенанта Хиноте, и многих других. Холодная война привнесла чувство срочности в принятие правительственных решений. Существовал единственный конкурент, угроза в темпе. Когда речь заходит о военной конкуренции, Китай рассматривается как угроза. Но чувство срочности, которое существовало во время холодной войны, идея о том, что американский гений будет высвобожден для решения самых трудных проблем, еще не укоренилась. Проблемы, с которыми мы сталкиваемся сегодня, нуждаются в таких умах, как Том Гамильтон, работающих над самыми трудными проблемами. Не десятки или сотни Томов Гамильтонов, а тысячи. Талант налицо. Его необходимо использовать. Это должно происходить в таком темпе, чтобы мы опережали проблемы, а не гнались за ними. Талант будет не только в правительстве или даже не в большинстве из них. Они будут в промышленности, научных кругах, аналитических центрах и т.п. Они будут в странах-партнерах. Они могут быть даже в гараже какого-нибудь человека. Главное - найти талант и использовать его.

Все это не означает, что проблемы непреодолимы. Война России в Украине показала уязвимость современных вооруженных сил, даже тех, которые считаются умелыми и имеют относительно недавний боевой опыт. Война несет в себе огромную неопределенность. Мало кто считал, что вооруженные силы Украины смогут выдержать натиск России, хотя некоторые близкие военные наблюдатели сомневались в том, что России вообще удастся вторгнуться и оккупировать Украину при тех размерах, которые были у ее первоначальных сил вторжения. Мы говорили с несколькими аналитиками, которые отметили, что даже если бы Россия преуспела в своей первоначальной атаке на столицу Украины Киев, у нее не было бы достаточных сил, чтобы оккупировать страну. Этот урок Соединенные Штаты усвоили сразу после вторжения в Ирак в 2003 году для свержения Саддама Хусейна. Администрации Буша пришлось наблюдать, как ее первоначальный триумф рухнул в хаос, потому что вторгшиеся силы не были способны обеспечить стабильность в Ираке. На данный момент российские военные увязли в Украине, и более чем несколько аналитиков пришли к выводу, что в конечном итоге Россия может проиграть войну. Что бы ни принесли ближайшие месяцы, Россия, безусловно, столкнется с тем, что бывший министр обороны Дональд Рамсфелд назвал "долгим тяжелым трудом". Нет сомнений, что члены ближайшего окружения Путина вынашивают подобные мысли. Им следует прочитать меморандум Рамсфелда, адресованный его главным советникам в октябре 2003 года.

Война в Украине служит еще одним уроком. Несмотря на первоначальную медленную реакцию администрации Байдена, что было вполне понятно, учитывая, что Россия грозилась применить ядерное оружие, машины предупреждения и действий продемонстрировали удивительную изощренность в поддержке недостаточно обеспеченного ресурсами, но высоко мотивированного украинского партнера в противостоянии более мощному российскому противнику. Более того, машины предупреждения и действий сработали для создания и поддержания поддержки Украины со стороны союзников. Реакция НАТО и, в частности, Германии, так называемый Zeitenwende или эпохальный момент, вышла далеко за рамки ожиданий некоторых наблюдателей. Действительно, Германия решила перекрыть газопровод "Северный поток 2", который удвоил бы объем природного газа, поставляемого из России в Германию. Россия отключила "Северный поток - 1", а Германия держится. Германия предприняла дополнительный шаг, которого мало кто ожидал: она обязалась увеличить свои расходы на оборону в ближайшие годы. Прямая угроза Путина Украине, а в перспективе и соседям Украины на западе, убедила Германию предпринять действия, которые не смогли предпринять несколько президентов США.

Более того, вторжение России побудило Швецию и Финляндию, которые долгое время поддерживали тесные отношения с Западом, но находились вне альянса НАТО, добиваться членства в альянсе. Членство было предложено обеим странам в июле 2022 года, что привнесло значительную дополнительную политическую и военную силу в альянс и, безусловно, изменило геостратегические перспективы России.

Гейтс привел именно этот аргумент в нашей беседе с ним. Что касается расчетов Путина при выборе вторжения в Украину: "Он хотел ослабить НАТО, а в итоге он чрезвычайно укрепил НАТО, и не только ресурсами и решимостью, но и тем, что немцы взяли на себя инициативу и отключили трубопровод "Северный поток-2".... Не говоря уже о Швеции и Финляндии, потому что они привносят в альянс серьезные военные ресурсы".

Решительное НАТО. Расширение альянса. Стойкая жертва. Совсем не тот результат, к которому стремился Путин.

Конечно, война в Украине еще далека от завершения, и Путин продолжает угрожать применением тактического ядерного оружия. Но еще не слишком рано заявлять, что Путин просчитался, а альянс НАТО показал, что он все еще обладает силой духа, которая была предметом гордости во времена холодной войны. На этой иллюстрации мы видим, что машины предупреждения и действий все еще способны прийти в движение, когда это необходимо. В ответных действиях не все было идеально, но, похоже, больше вещей прошло правильно, чем неправильно, и машина предупреждения, в частности, использовалась по-новому, что помогло обеспечить согласованный ответ. Пожалуй, со времен, когда Адлай Стивенсон направил в ООН фотографии строительства советских ракет на Кубе, разведка не использовалась с таким драматическим эффектом для гальванизации и поддержания международного ответа. Например, ловкое использование ЦРУ ранее засекреченной разведывательной информации для точного предупреждения Украины и всего мира о готовящемся вторжении России в значительной степени способствовало мобилизации глобальной поддержки Киева. Машина все еще работает, когда нам это нужно.

Когда речь идет о новых опасностях, важно понимать, что не только военные должны быть готовы к ним. Первые дни реагирования на COVID-19 показали, что происходит, когда вы играете с пикап-командой. В Корее американские военные поняли, что нужно быть готовым к тому, когда поступит вызов. Не завтра. Не на следующей неделе. Готовы сегодня. Это означает, что никаких пикап-игр. Это требует постоянного выделения денег и обучения - денег на поддержание постоянных сил и обучения, чтобы быть уверенным, что они готовы в любой момент. В армии и ВВС есть поговорка, которая пронизывает все их учреждения: "Готовность к бою сегодня ночью". Это их способ сказать, что они должны быть готовы в тот момент, когда поступит вызов. Сегодня вечером.

Общим для всех новых опасностей, которые мы исследовали - микробов, цифр, дронов и штормов - является то, что необходима машина предупреждения, не уступающая по эффективности предупреждению о военных угрозах. Некоторые угрозы развиваются быстро - ураган или пожар, опустошающий район, или кибератака, нарушающая поставки бензина на Восточное побережье, - а другие развиваются медленнее. Машина предупреждения мирового класса должна быть способна учитывать все типы угроз - быстрые и медленные, близкие и далекие - и предоставлять лицам, принимающим решения, такую информацию, которая позволит им привести в движение машину действий. Общие предупреждения - это одно. Действенные сведения - предупреждения, которые могут привести непосредственно к действиям - это совсем другое. Это означает, что предупреждения должны поступать в последовательной форме. Они не должны поступать из разных мест, а должны быть собраны из всех доступных источников, тщательно проанализированы и упакованы с умыслом.

Когда-то в разведывательном сообществе был сотрудник по предупреждению, в обязанности которого входило бить тревогу, когда угроза казалась неизбежной. Эта должность была ликвидирована почти десять лет назад. Мы встретились с последним офицером по предупреждению, последним джедаем, если хотите. Его зовут Кен Найт, и он был кадровым офицером разведки. Что нас впечатлило в Найте и его работе, так это то, что он был единственным человеком, который мог разбить стекло в чрезвычайной ситуации и подать сигнал тревоги. Он мог выпустить предупреждение о надвигающейся проблеме, и с уверенностью сказать, что оно попадет на стол президента. Оно также попадет на стол всех остальных, кто читает то, что читает президент. Когда Найт был на своей должности, он выпускал полдюжины или около того предупреждений в год. Он не всегда делал это правильно. И он достаточно скромен, чтобы рассказать о своих промахах, например, о падении в 2011 году египетского президента Хосни Мубарака. Он вспоминает, что все сигналы были налицо, даже таксисты жаловались, но разведка считала, что египетские военные сплотятся вокруг Мубарака.

Идея создания должности сотрудника по предупреждению имеет свои плюсы и минусы. Некоторые утверждают, что предупреждение должно быть обязанностью каждого, а размещение его в одном офисе или функции снимает ответственность с сообщества специалистов . Другие отмечают, что специалисты могут слишком увлечься своими предметами и не заметить больших изменений или угроз, когда они появятся. Найт не настаивал на идее отдельного узла или нескольких узлов для предупреждения. Важно, чтобы к предупреждению относились как к серьезной постоянной работе. Существует целая дисциплина, необходимая для обеспечения лиц, принимающих решения, адекватным предупреждением, которое можно использовать. Предупреждение преподается как дисциплина в Национальном университете разведки - да, такой университет существует. Когда мы смотрим на новые угрозы, такие как микробы, цифровые технологии, беспилотники и ураганы, мы видим, что сообществу предупреждения необходимо объединиться и сформировать новые дисциплины точно так же, как это было сделано с более традиционными угрозами национальной безопасности. Мы также должны признать, что предупреждение об этих угрозах не обязательно будет исходить от традиционного разведывательного сообщества. Некоторые из предупреждений будут лежать на виду - такие разведданные из открытых источников, которые видны всем, хотя не все понимают важность того, что они видят.

Кен Найт поделился еще одной важной идеей. Он говорил с нами о различиях между секретами и тайнами. В его понимании секреты - это то, что скрыто, но может быть найдено. Шпионская профессия полагается на инструменты для их раскрытия. Люди и технологии, а также их сочетание, часто называемое источниками и методами, составляют большую часть этих инструментов. Наблюдать, искать, слушать и понимать - все это обязанности машины предупреждения. Они зависят от данных и анализа. Они связаны правилами доказательств.

С другой стороны, тайны - это вопросы, которые неизвестны и могут быть непознаваемыми. Предупреждающая машина имеет дело с тайнами путем разработки гипотез - часто в виде предложений "если/то". Если это появляется, то следует ожидать, что это произойдет как результат". Найт предупредил, что к предупреждающей машине нельзя применять те же правила доказательства, когда речь идет о загадках. Хотя мы разговаривали с Найтом задолго до вторжения России в Украину, он не преминул заметить, что даже Путин может не знать своего следующего шага в кризисной ситуации. Работа с тайнами, или, возможно, загадками, требует глубоких знаний и постоянного внимания. Это требует немигающего взгляда, который постоянно сосредоточен на рассматриваемой проблеме. Если вы будете отрываться от работы время от времени, то, скорее всего, пропустите важные сигналы и тонкости, которые будут понятны только подготовленному наблюдателю.

Когда мы организуем машину предупреждения для решения новых проблем, она должна быть выстроена таким образом, чтобы иметь дело как с секретами, так и с тайнами, которые их окружают. Она должна определить стандарты доказательств, которые побудят лиц, принимающих решения, привести в движение машину действий. Необходимо разработать и проверить гипотезы, которые внесут больше ясности в тайны, окружающие эти новые угрозы.

Также могут потребоваться новые механизмы. Подобно тому, как после 11 сентября был создан Национальный контртеррористический центр (НКТЦ), чтобы в Белом доме не было человека с телефоном на два уха - одно от ЦРУ, другое от ФБР, - может потребоваться аналогичная постоянная деятельность в отношении микробов, цифр, беспилотников и даже ураганов. Проблема с этими угрозами, как мы видели, заключается в том, что полномочия распространяются не только на федеральное правительство, но и на штаты и местные органы власти, и даже на частный сектор. Вместо телефона на два уха легко представить, что нужно пять, десять или даже пятьдесят и более телефонов, учитывая, что штаты действуют очень обособленно. Координационные центры, такие как NCTC, не решают проблему "кто главный?", которую мы выявили, но они могут служить местом для сбора информации и передачи ее в нужные руки. невозможно обойти федеральный характер системы США, но общие стандарты и протоколы могут помочь убедиться, что все говорят на одном языке и действуют на основе наилучшей доступной информации. Национальные центры по биобезопасности (включая пандемии), кибербезопасности и климату стали бы шагом в правильном направлении.

Стивен Хэдли был заместителем директора по национальной безопасности, когда НЦТК только создавался. Позже он стал советником по национальной безопасности во второй срок администрации Джорджа Буша-младшего. Мы поговорили с ним о работе НЦТК, и он напомнил нам, что первоначальная идея НЦТК заключалась не только в интеграции разведданных, но и в координации операций. Он должен был стать местом, где разведка, военные и финансовые инструменты могут быть объединены для борьбы с террористическими угрозами, как с людьми, так и с организациями. Он считает, что было бы разумно не отказываться от идеи объединения разведки и операций, когда мы рассматриваем функции, подобные НЦПЦ, для новых опасностей.

В гораздо более широком смысле, когда речь идет о новых опасностях, механизмы предупреждения и действия должны выйти за рамки циклов бум и спад, которые так разрушительны для всей системы. Увеличение финансирования не является решением всех проблем. Но значительное увеличение и уменьшение финансирования - это проблема. Рабочие кадры не могут быть созданы и поддержаны. Невозможно поддерживать в готовности технологии и оборудование. Невозможно поддерживать в хорошем состоянии или даже хранить запасы. Экспертизу невозможно культивировать. Да и сама машина вряд ли будет протестирована, чтобы определить, соответствует ли она поставленной задаче. Как в армии проводятся учения и тренировки, чтобы проверить свою готовность, так и все части большого механизма предупреждения и действий. Пикап-игры - это то, чего следует избегать.

Леон Панетта предложил концепцию не создания еще одного нового крупного бюрократического аппарата для управления возникающими угрозами, а создания в рамках всех департаментов и ведомств активов, определенных и находящихся в состоянии готовности, чтобы приступить к действиям в случае необходимости для борьбы с конкретными рисками.

Панетта сказал, что стоит рассмотреть возможность создания "некой целевой группы, объединяющей разведку, правоохранительные органы и все наши внутренние операции, направленные на защиту от чрезвычайных ситуаций", - сказал он. "Целевая группа, которая собирается регулярно и включает в себя все эти ключевые элементы, я думаю, была бы более эффективной с точки зрения защиты страны".

Панетта наиболее известен тем, что занимал пост директора ЦРУ, когда был найден и убит Усама бин Ладен, а затем перешел на должность министра обороны. Но у него также есть опыт работы в качестве председателя бюджетного комитета Палаты представителей, руководителя аппарата Белого дома и директора Управления по управлению и бюджету. Он является классическим вашингтонским специалистом по заключению сделок, урегулированию и принуждению.

Он отметил, что обеспечение надлежащего финансирования - это не только роль исполнительной власти. Конгресс обладает властью кошелька, и соответствующие надзорные комитеты несут ответственность за обеспечение надлежащего уровня финансирования и ассигнований для борьбы с новыми опасностями. Конгресс сыграл важную роль в реформировании механизмов предупреждения и действий, включая последние реформы после терактов 11 сентября. Конгресс должен сыграть не менее важную роль в перестройке механизмов предупреждения и действий для нынешней эпохи. Пока что Конгресс едва поспевает. Другие сказали бы, что он сильно отстал.

Почему? Легче выпрашивать у Конгресса деньги на ведение традиционных войн, чем на борьбу с менее специфическими, менее заметными, медленно движущимися угрозами. Чуть менее трех тысяч американцев погибли 11 сентября, а страна начала две войны и потратила триллионы долларов на миссию, которая началась как борьба с терроризмом, а закончилась неудачными попытками демократизации Афганистана и Ирака. Более миллиона американцев погибли от COVID, и, как мы уже писали, ответные меры начались с мертвой точки и споткнулись на этом пути.

Угрозы не должны становиться приоритетами расходов только тогда, когда они становятся военными приоритетами. Политики страны и ее граждане должны расширить определение национальной безопасности гораздо шире, чем просто те риски, которые угрожают нам взрывом. Мы также должны лучше понимать, что будущие угрозы - это не те угрозы, которые можно победить, а только управлять ими, и эти усилия потребуют постоянного выделения средств на такие не самые известные проекты, как Национальный центр био- и агрообороны в Университете штата Канзас. Управление угрозами не имеет такого пафоса, как ведение и выигрыш войн, но именно так нации придется справляться с новыми опасностями.

Стив Хэдли высказал несколько иную точку зрения, но очень созвучную этой идее. Он упомянул о написанной им работе по реформированию системы Совета национальной безопасности, отметив, в частности, что нынешняя структура Совета национальной безопасности с ее многочисленными комитетами и подкомитетами просто не может справиться с огромным количеством вызовов в области национальной безопасности, внутренней безопасности, внешней, оборонной и экономической политики, с которыми США сталкиваются в современном мире. Он упомянул, что нынешняя система была построена Генри Киссинджером в то время, когда проблемы, как правило, решались медленно и предсказуемо - не всегда медленно и не всегда предсказуемо, но в целом так. Сегодня почти ничего не происходит медленно, и мало что предсказуемо.

Хэдли утверждал, что пропускная способность этой системы слишком ограничена, чтобы справиться с широким спектром современных проблем. При существующей системе, к тому времени, когда проблема попадает на стол президента, она часто находится на стадии кризиса. Это ставит президента перед выбором: разбить стекло и поднять тревогу - часто с помощью военных - или ничего не делать. Военные любят говорить о том, что у них есть варианты "слева от бума" - то есть, чтобы иметь варианты до того, как что-то взорвется. Президенту нужно иметь больше вариантов, особенно когда опасность имеет такие огромные последствия". Далее Хэдли предлагает множество практических рекомендаций. Его общий посыл заключается в том, что перенастройку механизмов предупреждения и действий необходимо начинать с самого верха.

Хэдли высказал интересную мысль и о людях. Он склоняется к тому, чтобы на самом верху было меньше людей, а не больше. Конечно, мы не можем допустить, чтобы каждая проблема решалась одним человеком или даже небольшой горсткой людей. Но Хэдли придерживается другой точки зрения. Он допускает, что чем более специализированным становится человек, тем меньше вероятность того, что он сможет увидеть связи между проблемами или, возможно, увидеть возможности внутри проблем. Он хотел, чтобы было меньше людей, которые могут видеть связи и быть готовыми действовать в соответствии с ними.

В связи с этим, более чем несколько экспертов, с которыми мы встречались, предложили пересмотреть, подобно Голдуотеру-Николсу, то, как исполнительная власть организует свою межведомственную деятельность. Подобно тому, как Голдуотер-Николс уточнил роли и обязанности в Министерстве обороны, существует аналогичная необходимость рассмотреть роли и обязанности в рамках всей исполнительной власти. Каждая из рассмотренных нами опасностей затрагивает большую часть исполнительной власти, а некоторые из них касаются штатов и местных органов власти. Яснее понять, кто отвечает за Россию или Китай, чем узнать, кто отвечает за угрозы биозащите и здравоохранению, кибербезопасности, климату и беспилотникам. Даже Китай представляет собой огромные проблемы. Хэдли напомнил нам, что Китай охватывает все функциональные области правительства, от национальной безопасности до экономики и практически все, что находится между ними. Согласованная политика в отношении Китая потребует огромной координации, возможно, оркестровки, как со стороны всего правительства, так и частного сектора. Временами она будет затрагивать штаты и муниципалитеты, не говоря уже о координации с союзниками и партнерами.

Часто говорят, что много рук делают легкую работу, но слишком много рук может привести к хаосу. У нас и так достаточно хаоса. Вместо этого нам нужна согласованность - от предупреждения до действий. Нам нужна спасательная машина национальной безопасности, которая дополнит нашу промышленно мощную машину убийства.

Как это ни парадоксально, но именно эта идея - идея машины для спасения жизней - привела нас к генералу Стэнли Маккристалу. Именно Маккристал стал лицом войны в Ираке, когда он регулярно проводил брифинги в Пентагоне в первые дни вторжения. Затем он стал легендой войны в Ираке, когда перестроил Объединенное командование специальных операций (JSOC), в ведении которого находились самые элитные военные силы по борьбе с терроризмом, включая команду "Морские котики 6" и "Дельта Форс". Он превратил сообщество американских спецназовцев из темпераментного спортивного автомобиля, редко выезжающего на шоссе, в промышленно мощную машину для убийства, невиданную в военной истории.

JSOC, который унаследовал Маккристал, был создан для спасения заложников или, как он сообщил нам, для преследования террористов Mr. Big. Приняв командование, он понял, что его пули не попадают в цель, а если и попадают, то на перезарядку уходит слишком много времени. Мистер Биг всегда казался недосягаемым. А в некоторых террористических сетях был даже не Мистер Большой, а ряд пособников среднего звена, так называемых Мистеров Маленьких, сумма усилий которых по вербовке, планированию и сбору средств оказалась более упорной, чем у одного Мистера Большого.

Задача Маккристала заключалась в том, как исправить машину, которая использовалась для поиска целей террористов. Она была слишком медленной и неповоротливой, чтобы успешно противостоять мыслящей, адаптивной сети. Ему нужно было создать новую систему. Ему нужно было проникнуть внутрь операций, внутрь жизненных моделей, внутрь цикла принятия решений террористических организаций. Он должен был найти способы использования технологий, собрать воедино всю доступную информацию и использовать ее по-новому. Что еще более важно, ему нужно было ввести в действие свои собственные войска, чтобы создать новую информацию, которую он назвал борьбой за разведданные. Он построил систему, в которой отдельные лица, как выше, так и ниже по цепочке командования, могли принимать решения так, чтобы за день можно было принять множество решений. Он установил правила, но позволил своим подчиненным действовать. "Мы построили это. Мы управляли ею. Мы наблюдали за этим. Мы не вмешивались. Мы не были в машине", - сказал он. "Мы построили процессы и установили правила. Ничего незаконного. Ничего аморального. Затем мы позволили ей работать". Позже он придумал выражение для описания своей системы: "Глаз да глаз, руки прочь".

В конечном итоге ему нужно было создать систему, которая позволяла бы ему тыкать и тыкать в сети противника, создавать волны и эхо, которые, в свою очередь, генерировали бы новую информацию о следующей серии целей. Способы выбить секреты, о которых говорил нам Кен Найт.

И в своем самом важном решении он разрушил традиционные бюрократические стены, которые в течение многих лет позволяли ЦРУ выполнять миссии национальной безопасности по-своему, без обмена информацией. ФБР делало то же самое, без обмена информацией. И те и другие редко общались с Казначейством или другими ведомствами, имеющими сведения о том, как террористы финансируют свое насилие. Он привел представителей каждого из них в свой штаб и связал их усилия по поддержке своих бойцов, сделав всех их верными партнерами.

JSOC, доставшийся Маккристалу в наследство, был способен проводить около четырех операций в месяц (таких, о которых мы читаем, слышим и видим по телевизору и в кино). JSOC, который создали Маккристал и его команда, - система, построенная на стимуле и реакции, предупреждении и действии, - была способна проводить десять операций за ночь, или триста операций в месяц. Она была сосредоточена на объединении предупреждения с действиями, что, в свою очередь, приводило к еще большему предупреждению и еще большим действиям. Часто разведданные, собранные в ходе одного рейда - документы и компьютерные диски - немедленно проверялись на наличие улик и использовались для проведения следующего рейда еще до того, как информация о первом рейде доходила до планировщиков террористов. Маккристал назвал это "борьбой за разведданные". Он приступил к работе, и со временем это принесло свои плоды - привело к смерти главного лидера террористов Абу Мусаба аль-Заркави в Ираке и, в конечном итоге, к обнаружению и уничтожению Усамы бен Ладена в Пакистане. Его JSOC переписал военное руководство и вошел в историю.

В начале мая 2020 года мы беседовали с Маккристалом о кризисе, охватившем страну, - о вирусе, который убьет более миллиона американцев. Число погибших от COVID превысило потери американцев во Второй мировой войне, Корее, Вьетнаме, Афганистане и Ираке. Американцы привыкли слышать цифры числа погибших в вечерних новостях. Микробы оказались намного, намного более смертоносными и неизбирательными, чем террористы.

Мы хотели узнать, как парень, создавший промышленную машину для убийства террористов, собирается разрешить кризис. Он предложил нации создать промышленную машину для спасения жизней.

Маккристал уравновешен и непритязателен. Хотя мы оба знали его по службе в армии, он настоял на том, чтобы мы больше не обращались к нему как к генералу, а называли его Стэн. Наш разговор начался рано утром. Военные лидеры почти всегда начинают рано. На самом деле, в военных кругах часто встречается выражение: "Если ты не пришел рано, значит, ты опоздал". Поскольку мы все еще соблюдали протокол социального дистанцирования, мы встретились по телефону, а не лично. Маккристал был верен форме. Он набрал номер за три минуты до начала нашей встречи.

Мы говорили о роли федерального правительства как синхронизатора и координатора. Мы говорили о том, что необходимо иметь национальную политику, но при этом спускать полномочия на самый низкий уровень, где имеет смысл принимать решения, о том, как связать национальные, государственные и местные органы, принимающие решения, и механизмы. Маккристал верит в принцип "глаза в глаза, руки прочь" и не допускает принятия рутинных решений в политике. Предупреждения и действия должны быть сопряжены. Когда появляются определенные виды предупреждений, должны следовать очень конкретные действия. Должны быть разосланы предупреждения. Запасы должны быть проверены и пополнены. Должны быть отданы приказы. Оборудование проверяется и перемещается. Люди предупреждены. Привлечь резервы. Если предупреждения усиливаются, должны последовать дополнительные действия. Необходимо мобилизовать и направить обученных специалистов. Местные объекты должны быть приведены в готовность к чрезвычайным ситуациям. Следует заключить контракты. Следует заказать пополнение запасов. Привести в движение цепочки поставок. Персонал перемещается из одного места в другое.

Маккристал сравнил систему, которую он себе представлял, с текущим состоянием готовности обороны, или DEFCON, которое определяло военные приготовления во время холодной войны. В представлении Маккристала высшее руководство - министр обороны или президент - определяет DEFCON. После его установления весь набор заранее спланированных действий становится на свои места. Говоря иначе, как только политическое руководство определяет серьезность состояния и угрозу, система разрабатывается таким образом, чтобы действовать совершенно определенным образом. DEFCON меняется, увеличиваясь или уменьшаясь, и система действует соответствующим образом. Но существуют планы, согласно которым в рамках каждого уровня готовности отдельные лица уполномочены предпринимать конкретные действия. Им не нужно одобрение или разрешение на действия. От них требуется действовать в рамках, но они имеют право действовать. Наиболее чувствительные действия и оружие защищены предохранителями. "Смотри в оба, руки прочь".

Условия риска, как мы видели, существуют для целого ряда возможных угроз: Для здоровья. Для пищевой цепи. Для энергосистемы. Для водоснабжения. Коммуникациям и киберсетям. На наши выборы. Подумайте о создании национальных постоянных совместных целевых групп, объединяющих все части национального правительства и включающих штаты и муниципалитеты в качестве партнеров в разработке ряда гибких планов на случай повышения уровня риска в таких областях, как здравоохранение, продовольствие, энергетика, водоснабжение, кибернетика, выборы. Это потребует значительной реструктуризации правительства, но не более той, которая была проведена в 1947 году и после событий 11 сентября, чтобы создать гибкую систему, обладающую талантом, опытом и полномочиями для подготовки ко всему спектру рисков, а не только к террористической атаке на родину.

Концепция Маккристала предусматривает создание нескольких JSOC для защиты американского населения от следующей пандемии, следующей разрушительной кибератаки, следующей гибели урожая, следующего системного кризиса, который обязательно наступит и который невозможно предсказать сегодня. Эта идея схожа с предложением Панетты о выделении элементов всей бюрократической системы безопасности для работы в постоянных совместных целевых группах для оперативного противостояния быстро возникающим и непредсказуемым угрозам.

Одна из причин, по которой Стиву Хэдли нравятся эксперименты с управлением политическими областями, заключается в том, что для некоторых вопросов никогда не были установлены связи, не были собраны люди и организации. Он отметил: "Для некоторых из этих вопросов вы говорите о том, что вам понадобятся агентства по внутренним вопросам, и это приводит вас к целостному правительству. Но для некоторых из этих вещей, особенно кибернетических, вам нужно все общество, потому что ключевые участники находятся в частном секторе, и такой подход совместной целевой группы, чтобы привлечь не только все правительство, но и частных участников, никогда не применялся. Мы не знаем, как проводить учения с участием всего общества". Время для экспериментов - до наступления кризиса. Мы почти наверняка не сможем сделать все правильно с первого раза.

Хэдли также высказал несколько предостережений. Мы говорили о возможных рисках привлечения частного сектора к формированию и выработке политики в условиях кризиса. Одна из причин, по которой в рамках операции "Скорость искривления" вакцина против COVID была создана за столь короткое время, заключается в том, что министр здравоохранения и социальных служб задействовал Закон PREP - о готовности общества и готовности к чрезвычайным ситуациям - который обеспечивает защиту от ответственности производителей, дистрибьюторов, штатов, местных органов власти, лицензированных медицинских работников и др. Он был применен в марте 2020 года, как раз в тот момент, когда COVID привел к остановке американской экономики. Это не освободило никого от ответственности за умышленное нарушение, но позволило Warp Speed избежать задержек, связанных с типичной бюрократической волокитой.

Хэдли применил ту же логику к киберпространству. Он отметил: "Если частный сектор собирается поделиться своими проблемами с правительственными агентствами национальной безопасности, чтобы получить помощь в их устранении, вы не можете отдать их в Комиссию по ценным бумагам и биржам и позволить им объявить их нераскрытыми в своих годовых отчетах". Далее он высказал более широкую мысль: "Итак, существуют начальные цены, которые необходимо заплатить. Если вы собираетесь привлечь частный сектор к работе, ответственность от третьих сторон - это первое. Ответственность от действий правительства и принудительных действий правительства в других секторах будет другой".

Главным выводом Хэдли было следующее: "Это то, что вы должны делать. У вас национальная чрезвычайная ситуация. Вы должны принять такие меры". Это немного похоже на военную версию готовности к бою сегодня ночью.

Мы спросили Хэдли, где он собирается разместить эксперименты. Он задумался на мгновение и признал, что, вероятно, их нужно разместить в Белом доме. Не навсегда, но достаточно надолго, чтобы они начали работать. Он рассказал о том, как Чрезвычайный план президента по оказанию помощи больным СПИДом (PEPFAR) получил жизнь в Белом доме и был успешно передан в Государственный департамент. Хотя программа PEPFAR не так известна внутри страны, как другие решения администрации Буша (43), она широко известна в Африке даже сегодня. Однако Хэдли признал, что Кондолиза Райс была советником по национальной безопасности, а затем стала госсекретарем. Она хотела, чтобы программа была успешной в Госдепартаменте, что и произошло. Другие инициативы, переданные из Белого дома в департаменты и агентства, не имели такого успеха.

Именно с учетом этого идея может пойти дальше. Один высокопоставленный чиновник в отставке из окружения Белого дома предложил иметь пару советников президента по национальной безопасности, один из которых будет заниматься ближайшими угрозами, а другой - заглядывать за угол и за горизонт. Говоря военным языком, вы всегда сражаетесь с крокодилом, который находится ближе всего к каноэ. Так кто же смотрит вниз по реке, чтобы предупредить о гигантском водопаде? И уполномочен ли этот человек входить в Овальный кабинет и концентрировать внимание президента на будущей угрозе, когда его почтовый ящик уже переполнен? Слишком много поваров? Кто знает. Но, возможно, стоит задуматься о другом эксперименте.

Вот что нам известно. Один чиновник, занимавший высокие посты в сфере национальной безопасности в нескольких демократических администрациях, предложил предостережение относительно принятия президентских решений, которое настолько же практично и честно, насколько и тревожно. Хотя команда президента по национальной безопасности будет описывать варианты политики на основе своей наилучшей оценки возможностей, рисков и результатов, политическая команда президента, чье внимание сосредоточено на внутренней политике, особенно на электоральной политике, и вероятной реакции избирателей на любое решение по национальной безопасности, всегда прислушивается к мнению президента. Напряжение между потребностями национальной безопасности и электоральными потребностями, несомненно, будет усиливаться по мере того, как политика страны будет становитьсяеще более поляризованной.

Один вопрос, который остается полностью предсказуемым, - это необходимость для Соединенных Штатов укреплять и расширять свои альянсы, чтобы сформировать сильный и единый ответ на эту новую эпоху опасности. Администрация Байдена заслуживает похвалы за восстановление НАТО после ущерба, нанесенного в годы правления Трампа. Она также расширила сотрудничество, например, британско-американское соглашение о продаже Австралии быстроходных атомных подводных лодок для сдерживания экспансивного Китая, известное как соглашение AUKUS. Важным, но малозаметным аспектом, лежащим в основе соглашения AUKUS, является обмен технологиями. Для обеспечения безопасности Америки необходимо налаживать больше международных партнерских отношений с такими технологически развитыми демократическими странами, как наша, чтобы подготовиться к известным угрозам и еще неизвестным. Есть много желающих и способных участников, но Соединенные Штаты должны будут играть ведущую роль. Это займет время и потребует упорства. Некоторые усилия не увенчаются успехом, как мы узнали из наших предыдущих попыток создания альянсов. Но общие интересы станут основой для новых партнерств, которые необходимы. Мы видим, как это происходит в Европе, когда Финляндия и Швеция стремятся вступить в НАТО. Мы видим, как это происходит в Азии, где США, Япония, Индия и Австралия участвуют в так называемой "четверке" - детище бывшего премьер-министра Японии Синдзо Абэ по созданию "азиатской дуги демократии". Это все еще очень неофициальный механизм, который занимается целым рядом важных вопросов.

Пожалуй, объединяющей идеей является идея Пола Стареса, директора Центра превентивных действий при Совете по международным отношениям, американского аналитического центра. Пересмотрев пакт о ядерном самоубийстве с Советским Союзом времен холодной войны под названием "взаимное гарантированное уничтожение", Старес предлагает Соединенным Штатам возглавить усилия по созданию международной системы "взаимного гарантированного выживания", чтобы США и их союзники могли справиться с угрозами со стороны Китая и России.

"Это имеет более широкое значение, чем просто демонстрация или заверение друг друга в доброжелательных намерениях", - сказал Старес. "Если мы не заверим друг друга в том, что не стремимся, по сути, полностью подорвать политическую основу правящей коммунистической партии в Пекине и роль Путина в Москве, то вы не добьетесь продуктивной сдержанности в отношении других военных событий, а также в отношении общих проблем безопасности".

Переосмысливая терминологию холодной войны, Старес предлагает идею "коллективного сосуществования", отличную от идеи "мирного сосуществования" времен холодной войны, которая предполагала, что мы будем взаимно уважать и ценить друг друга. Вместо этого, будущие отношения между Западом, Пекином и Москвой могут быть основаны на общих проблемах безопасности - изменение климата, терроризм, гибель урожая - которые представляют угрозу для всех без различия границ. "И это не значит, что мы полностью замалчиваем нашу критику, что мы не сдерживаемся", - сказал Старес. "Это сводится к тому, чтобы заверить друг друга в политических намерениях по отношению друг к другу". Примечание для Путина: больше никаких взломов выборов, если вы хотите уважения со стороны Соединенных Штатов.

Для выживания потребуются согласованные действия не только внутри правительства и в частном секторе, но и с союзниками, партнерами и потенциальными противниками. Стив Хэдли говорил о подходе всего общества. Это потребует также подхода всего мира.

Будущему нужно место за столом. Снова и снова наша нация позволяет будущему догонять нас. Срочно необходимо перенастроить машины предупреждения и действий, чтобы они соответствовали новому веку опасности. Как это сделать? Если последние десятилетия и научили нас чему-то, так это тому, что кажущаяся срочность способна вытеснить тихое и важное. Сиюминутное затмевает ожидаемое. Не всегда, но достаточно часто. Будущее всегда зовет, и необходимо уделить внимание созданию машин предупреждения и действий, необходимых нам в эпоху новых сверхдержав, нового оружия и новых угроз, многие из которых будут определяться не в традиционных военных терминах. Мы не должны ждать следующей войны, пандемии, масштабной кибератаки или климатического бедствия, чтобы создать необходимые механизмы.

Чтобы мы не забывали, будущее всегда оставляет визитную карточку.