Небо за стёклами [Аркадий Миронович Минчковский] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (209) »
ОТ АВТОРА
В книжке, которую вы открыли, читатель, четыре повести, написанные в разные годы. Так сложилось, что все они ленинградские. Удивительного в том ничего нет. Автор убеждённый ленинградец, проведший в городе на Неве почти всю свою жизнь. Впрочем, первая из помещённых в сборник повестей писалась вдали от нашего города. Её много лет назад отважился сочинять совсем ещё молодой командир сапёрной роты в дни выпавшего на его долю фронтового затишья или вынужденного безделья в офицерских резервах и госпитале. Лихо исписанные страницы толстой тетради, добытой в румынском городе Яссы, в предпоследнее военное лето, затем стали повестью «Мы ещё встретимся». Поздней осенью сорок пятого, перепечатав рукопись на машинке, я, ещё в шинели с капитанскими погонами, понёс её на канал Грибоедова, где в «писательской надстройке» на четвёртом этаже жил отдалённо знакомый мне М. М. Зощенко. Было совсем мало надежды на то, что моё сочинение понравится этому давно любимому мной удивительному писателю. К тому же рукопись успела побывать в руках консультанта одного из московских ежемесячников и была мне со вздохом возвращена. Но Зощенко, как ни поразительно, одобрил мои писательские начинания. Когда я, наконец решившись, позвонил ему по телефону, Михаил Михайлович сказал, что передал рукопись в редакцию «Звезды». Прошло несколько месяцев, и повесть была напечатана в журнале. Вскоре вышла и книжка. Я стал называться писателем, не имея на то ещё никакого права, и оставил работу театрального художника. Да и как было удержаться? Повесть получила широкий читательский отклик и была благожелательно встречена литераторами старшего поколения. Меня звали на встречи с молодёжью в библиотеках и клубах. Успеху книги способствовало и то, что о ней заспорили критики, тем более что большинство из них повесть ругало. Шли годы, я увлёкся драматургией и вместе с Евгением Мином написал несколько пьес, которые ставились театрами Ленинграда и других крупных городов. Одна из них — «Мирное утро» — была сыграна студией МХАТ (позже ставшей театром «Современник»), где главную роль — майора Мартынова — играл Олег Ефремов. Однако меня тянуло к прозе. Я вернулся к ней и прошёл лучшую для писателя выучку рассказа. Уже выпустив три сборника, лет через десять после выхода первой книжки, я перечитал «Мы ещё встретимся» и устыдился того, как неумело была написана повесть. Меж тем десятки раз склеенная книжка ещё ходила по читательским рукам, сделавшись библиотечной редкостью. И тогда я сел, чтобы переработать повесть наново. Самым опасным было при этом утратить пульс времени, который бился в этой одной из первых послевоенных книг. Потрудившись, я надеялся, что мне удалось сохранить былую свежесть повести, несколько улучшив её почерк. По тому, что книжка с тех пор вышла дважды, по тому, в каком виде я встречаю её на абонементных столах в библиотеках, я убеждаюсь, что судьбы тех, о ком я писал почти с натуры в далёкие военные годы, не чужды и нынешнему новому читателю. Меня никогда не привлекали ни исключительные, ни идеальные герои. Я просто убеждён, что идеальных людей на свете нет. Но верю я и в другое — нет безнадёжно плохих. Если такие люди и находятся, то столь ничтожное количество, что на них не хочется останавливать внимания. Зато большинство людей сложных и в своей сути противоречивых. Во всяком случае мне на таких везло. Я встречал их повсюду, приглядываясь к ним, где мог и сколько мог. Я знал лейтенанта Володьку Ребрикова, который в дни жестоких боёв на реке Миус страдал оттого, что его некрасиво постриг ротный брадобрей. Я видел, как на «газике», теряя последние силы, раненый полковник Латуниц радовался тому, что машина шла по отвоёванному с утра клочку земли. В госпитале я повстречался с юной медсестричкой — землячкой из Ленинграда — Ниной Долининой. Знал я и её отчима — театрального режиссёра — человека, снедаемого жаждой мелкой власти. Все эти люди из повести «Мы ещё встретимся» носили другие фамилии, но мне были хорошо знакомы. Я жил в квартире, ещё хранившей следы блокады, рядом с мятежным морячком Лёшей Поморцевым из «Неба за стёклами». Сиживал с ним в пивной на Кузнечном. Дома вёл долгие беседы с Аней, такой хрупкой на первый взгляд и такой мужественной, когда её узнаешь ближе. С Петром Васильевичем из «Странных взрослых» мы когда-то вместе начинали в театре на втором этаже «Пассажа». До сих пор здравствующая Августа Яковлевна порой звонит мне по телефону и спрашивает, что я написал нового. С Куксом, недавно обретшим отдельную квартиру, я иногда вижусь в редакциях. Вот только Тоню-Жульетту из той же, теперь уже шагнувшей на экраны телевизоров повести я не узнаю. Она безнадёжно выросла. А ведь когда-то я сам оттаскивал озорницу от поливочной машины на площади Искусств, с чего и началось- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (209) »
Последние комментарии
2 часов 8 минут назад
6 часов 22 минут назад
8 часов 41 минут назад
10 часов 30 минут назад
16 часов 16 минут назад
16 часов 21 минут назад