Однажды в зоопарке [Александр Ефимович Курляндский] (fb2) читать онлайн

Александр Ефимович Курляндский Однажды в зоопарке

© А. Е. Курляндский, текст, 2000

© РИО «Самовар 1990», иллюстрации, серийное оформление, 2001

В зоопарке — ремонт!

Однажды утром по радио и телевидению было передано срочное сообщение:

«В связи с ремонтом в зоопарке — прокладкой новых труб, побелкой и покраской зданий, чисткой аквариумов и бассейнов, а также строительством звериного Родильного Дома — администрация обращается к населению с просьбой: на время ремонта взять обитателей зоопарка к себе».

И прилагался список. Кого предлагалось взять:

— лев африканский, львица, львята;

— тигр азиатский, тигрица, тигрята;

— медведь (белый);

— медведь (бурый);

— змеи (ядовитые);

— змеи (обыкновенные);

— попугаи (говорящие);

— попугаи (молчащие);

— лоси, зубры, бизоны, носороги, козлы, олени и прочие рогатые;

— орлы, ястребы, соколы и прочие пернатые;

— моржи и тюлени, крокодилы и бегемоты, жирафы и зебры, волки и овцы…

Всех и не перечислить.

Граждане устремились в зоопарк.

Зайцев, лисиц и белок увозили в легковых машинах.

Бегемотов, бизонов, зубров — в грузовых.

Огромный спрос был на ядовитых змей.

Работники ювелирных магазинов, банков и пунктов обмена валюты дрались буквально за каждую змею.

Одинокие старушки брали попугаев.

Любители зимнего плавания — моржей.

Зоопарк опустел в считанные часы.

Можно было начинать ремонт.

И город зажил необыкновенной жизнью.

Почти в каждой семье, в каждом доме были теперь новые жильцы.

Люди сталкивались с ними в лифте, в подъездах, троллейбусах и метро. Вежливо раскланивались, уступали друг другу дорогу. Рыбы плавали в бассейнах и фонтанах. Хищники ни на кого не набрасывались. Птицы не залетали без спроса в чужие квартиры.

Мало того. Звери, птицы и рыбы стали помогать людям.

Жирафы работали на стройках.

Кенгуру выгуливали малышей.

Белки разносили почту.

Все жили дружно и весело. Как одна семья.

Но…

Всему приходит конец. Любой ремонт рано или поздно заканчивается.

Зоопарк должен был открыться со дня на день.

Но тут стали происходить удивительные вещи.

То трубу новую прорвёт. То бочка с краской перевернётся. То мусор, выкинутый вчера, возвращается на прежнее место.

Строители и работники зоопарка терялись в догадках.

Однажды они устроили засаду и поймали вредителей. Ими оказались не злоумышленники, а мирные граждане, которые не желали расставаться со своими новыми друзьями.

Напрасно по радио просили, умоляли, требовали вернуть в зоопарк его питомцев. Не возвращают. Плачут. И те, и другие. А когда пытаются силой увести, прячут. Или не открывают двери. Хоть в суд на них подавай. Или с милицией приходи.

Время открывать зоопарк, а там никого и нет.

И тогда работники зоопарка приняли мудрое решение.

Пусть всё остается как есть. Пусть все живут, как жили. Но иногда, а лучше по субботам и воскресеньям пусть звери, птицы и рыбы выходят в зоопарк на работу.

А за это предоставлять им отпуск, за счёт зоопарка.

И бесплатный проезд. Кто куда захочет. Или на родину — в джунгли, тундру, пустыню. Или к новым друзьям.

Много грустных и смешных историй произошло, пока в зоопарке шёл ремонт.

Всех и не перечислишь.

Но кое-что мне хотелось бы рассказать моим дорогим читателям.

Поэтому я написал эту книжку.

Попка-дурак!

Марья Григорьевна всю жизнь проработала учительницей. Учила других правильно писать и читать. А когда вышла на пенсию, учить стало некого. Сын уже взрослый, женился. Теперь жена его учит. Ну, а внук, единственный и неповторимый… Он ещё учится ходить.

И когда Марья Григорьевна услышала объявление о ремонте в зоопарке, она чуть ли не первой примчалась туда. А домой вернулась с попугайчиком. Самым маленьким. Как её пенсия. Сотрудники зоопарка предупредили. Такие попугайчики не умеют разговаривать. Свистеть их ещё можно научить. Лаять, мяукать — пожалуйста. Но разговаривать — нет! И не мечтайте. Науке такие факты пока неизвестны.

— Будут известны, — сказала Марья Григорьевна. — Всякие ученики у меня бывали. Молчали, молчали, а потом академиками становились!

Попугайчик был с воробья ростом. Но очень красивый. Будто плеснули на него яркой краской. На головку — красной, на грудку и крылышки — зелёной.

Первый урок состоялся сразу, как только приехали домой.

Марья Григорьевна посадила попугайчика напротив себя. Вернее, поставила на стол.

А радом поставила блюдечко с изюмом. Любимым лакомством попугаев.

— Начинаем урок, — сказала Марья Григорьевна. — Надо встать… Впрочем, ты и так стоишь. Молодец. Скажи мне, пожалуйста. Как тебя зовут?

Попугайчик молчал. Только вертел головкой в разные стороны, искоса поглядывая на учительницу.

— Не знаешь. А я знаю. Ты будешь Петя. Ты понял меня, Петя?

Попугайчик посмотрел на изюм.

— Да, Петя. Это изюм. Очень вкусный. И для сердца полезный. У меня сердце слабое. Мне врач изюм прописал. Скажешь, как тебя зовут, — получишь. Ну?

Попугайчик посмотрел на Марью Григорьевну. Потом на изюм. Снова на Марью Григорьевну. И снова на изюм.

— Не верти головой! На уроке нельзя вертеться. Ну? Как тебя зовут, Петя? Повторяй за мной. ПЕ-ТЯ… ПЕ-ТЯ

Попугайчик продолжал смотреть на изюм.

— Ты — ПЕ-ТЯ! — повторила Марья Григорьевна. — Понял меня? ПЕ-ТЯ!

Попугайчик свистнул.

— На уроках нельзя свистеть. Это неприлично, ПЕ-ТЯ!

Попугайчик издал длинную, почти соловьиную трель.

— Не надо свистеть, я тебя просила. Надо говорить. А будешь свистеть, пойдёшь за родителями.

Попугайчик снова свистнул.

— Свистеть и я могу. Свистеть может каждый.

И Марья Григорьевна свистнула. Попугайчик удивлённо уставился на неё.

Марья Григорьевна засмеялась:

— Я в детстве, Петенька, хулиганкой была. Без билета в трамваях ездила и уроки прогуливала… Всё бывало, Петенька. Стыдно вспоминать.

Марья Григорьевна свистнула ещё раз.

И попугай тоже свистнул. Точь-в-точь как Марья Григорьевна. Он явно подражал её свисту.

— Умница, — обрадовалась Марья Григорьевна. — Какой же ты, Петенька, способный.

Она снова свистнула. Попугайчик повторил.

— Молодец, Петенька! Повторенье — мать ученья! Скоро ты и говорить научишься.

Марья Григорьевна подвинула к нему блюдечко с изюмом.

— Ешь, Петенька. Я ставлю тебе пятёрку!

Попугайчик подпрыгнул и стал жадно клевать изюм:

— Тук-тук-тук! Тук!

Марья Григорьевна погладила его по головке.

— Я тоже, Петенька, не сразу научилась свистеть. Месяц училась. А теперь свищу. Не хуже тебя. А ты скоро научишься говорить. Не хуже меня.

Но говорить Петя никак не мог научиться. Он научился лаять, как собачка, мяукать, как кошечка. Но не говорить. Да и то… Часто путал кошачье мяуканье с собачьим лаем.

Например, Марья Григорьевна спрашивала его:

— Петенька. Как собачка лает?

— Мяу! — отвечал Петя.

— Нет. Так кошечка мяукает. А как собачка лает?

— Мя-яу!!

— Хорошо. А как тогда кошечка мяукает?

— Ав! Ав!

— Попка-дурак! — в сердцах говорила Марья Григорьевна.

То ли Петя не понимал, что от него требуется, то ли отвечал так из упрямства. Чтоб подразнить училку.

Но Марья Григорьевна не унывала. Она где-то читала, что с попугайчиками надо беспрестанно разговаривать. Тогда и они рано или поздно заговорят.

И Марья Григорьевна рассказывала Пете о своей нелёгкой трудовой жизни. Петя внимательно слушал, кивал головкой, тихонечко подсвистывал.

— …А во время войны, — рассказывала Марья Григорьевна, — я в лазарете работала, медсестрой. И вот представь себе, Петенька. Бинтов нет, марли нет… Мох сушили и на раны накладывали!

Петя сочувственно кивал.

— Понимаешь? Ты всё понимаешь, Петенька. Я чувствую, я просто уверена… Ты скоро заговоришь.

Но тут случилось непредвиденное.

В тот день ярко светило солнце, пели птички, а у Марьи Григорьевны была открыта форточка.

И Петя вылетел на улицу. Наверно, ему хотелось подышать свежим воздухом, размять крылышки. Но он заблудился. В доме, где они жили, было столько открытых форточек!

Марья Григорьевна бегала по двору, кричала:

— Петя, Петенька! Где ты?!

От страха потерять Петю у неё ныло сердце.

Только под вечер Петю принесла соседка.

— Вот ваш Петя. Держите. Залетел ко мне в форточку. На антресоли забился. Кошка его испугала. Еле его оттуда вытащила.

Марья Григорьевна чуть не плакала от счастья. Гладила попугайчика по головке, приговаривала:

— Петенька, дорогой. Если потеряешься… Пожалуйста, запомни наш адрес. Лесная, семь… Ты понял меня, Петенька? ЛЕСНАЯ, СЕМЬ! КВАРТИРА ВОСЕМЬ!

Петя в ответ кивнул головой.

Через час у Марьи Григорьевны стало плохо с сердцем. Очень уж она перенервничала в этот день. Так сердце забилось, застучало, будто вот-вот разорвётся.

Марья Григорьевна накапала из пузырька лекарство, положила под язык таблетку. Но боль не проходила.

Петя смотрел на неё сочувственно, но не знал, как помочь.

Марье Григорьевне становилось всё хуже и хуже. Ноги перестали слушаться, перед глазами всё кружилось, будто она каталась на карусели.

— Плохо мне, Петенька. Очень плохо. Наверно, помру.

Петя летал по комнате как угорелый.

— Надо вызывать «скорую».

Марья Григорьвна сняла телефонную трубку, набрала номер.

— Скорая! — ответила трубка.

Но тут она поняла, что не может разговаривать.

И на другом конце провода это поняли.

— Адрес! Скажите адрес!

Марья Григорьевна беззвучно шевелила губами.

— АДРЕС?! НАЗОВИТЕ АДРЕС! — кричала трубка.

И вдруг Петя подлетел к трубке и заорал голосом Марьи Григорьевны:

— ЛЕСНАЯ, СЕМЬ! ЛЕСНАЯ, СЕМЬ!

— Квартира? Какая квартира?!

— КВАРТИРА ВОСЕМЬ!

После укола Марье Григорьевне стало легче.

Врачи не стали забирать её в больницу. Да и попугайчика не с кем было оставить.

А на следующий день она совсем поправилась.

Бегала по квартире, готовила обед, совсем «как новенькая».

Петя не отходил от неё ни на секунду. Повсюду летал за ней. И на кухню, и вниз за газетами.

— Дай хоть в туалет сходить, — упрашивала его Марья Григорьевна.

Вечером, когда сели ужинать, Марья Григорьевна сказала:

— Какой ты, Петенька, молодец! Говорить научился.

Она подвинула к нему чашечку, полную изюма:

— Теперь мы с тобой грамматикой займёмся!

Змей Гаврилыча

Жил-был Гаврилыч.

Городской житель, но с деревенским уклоном. Больше всего на свете любил Гаврилыч природу. Больше мультиков, больше роликов, больше сникерсов и жвачек. А какая в городе природа? Ясно — никакая: небо в окошечке да цветы на подоконнике.

И вот отправился Гаврилыч в лес.

Сел на трамвай и отправился. Далеко, далеко! В ближайший парк.

Там он долго вдыхал летние ароматы. Ходил босой по влажной траве. Смотрел в небо, на пушистые облака.

И вдруг у него из-под ноги вылетела птица. «Стало быть, рядом гнездо», — решил Гаврилыч. Действительно, совсем рядом, аж метрах в пятидесяти, он обнаружил гнездо.

В гнезде было много крохотных яичек. Точнее — одно. Оно выскочило из-под его ноги. Остальных он, сколько ни искал, не обнаружил.

«Надо положить яйцо обратно в гнездо», — решил Гаврилыч.

Но теперь он не нашёл и гнезда.

Вдруг из дупла, прямо над головой, выпорхнула птица.

«Положу-ка яйцо в дупло, — решил Гаврилыч. — У неё наверняка есть свои дети. Будет ещё один. Невелики расходы».

Гаврилыч попытался влезть на дерево, но только разорвал брюки. Годы брали своё. Вернее, отбирали.

«Не беда, — решил Гаврилыч. — Отнесу яйцо домой. Сам кого-нибудь выведу!»

Так он и сделал. Отнёс яйцо домой, сделал из зимней шапки гнездо. Положил туда яйцо. Затем направил на него настольную лампу. И стал ждать.

День ждал, два, три… неделю — никто из яйца не выводился.

«Температура не та, — решил Гаврилыч. — Была бы курица-наседка, мигом бы вывела».

Но где взять в городе курицу-наседку? Мороженых куриц — сколько угодно. И наших, и иностранных. Но мороженые не выводят птенцов. В лучшем случае они сами разморозятся.

И тут Гаврилыч услышал объявление про зоопарк.

«Вот где есть курицы! Обязательно есть!»

Он когда-то ходил в зоопарк. С родителями. В далёком детстве. Лет тридцать назад. И видел там куриц и петухов. Из разных заморских стран. Они гордо прогуливались за решёткой. Будто важные персоны на дипломатическом приёме.

Когда Гаврилыч прибежал в зоопарк, куриц там не осталось. Всех разобрали. Хорошие хозяйки сообразили — куры несут яйца. Пока идёт ремонт, можно поживиться. Не надо ничего покупать — каждое утро на столе будет свежая яичница. Или омлет. Кто что любит, то и будет.

В зоопарке остались одни петухи. Которые не несут яиц.

Что делать? Не возвращаться же порожняком домой!

И Гаврилыч взял петуха!

Дома он показал петуху на яйцо:

— Давай, милый. Высиживай!

Но петух высиживать наотрез отказался.

Всем своим видом он показывал: «Не мужское это дело — высиживать яйца!»

Тогда пришлось прибегнуть к угрозам.

Гаврилыч достал кастрюлю, налил в неё воду, поставил кастрюлю на плиту. Затем достал с полки книгу «О вкусной и здоровой пище». Открыл книгу на странице «Куриные бульоны».

Петух всё понял. Это был очень умный и сообразительный петух. Он не хотел становиться бульоном. Лучше уж стать матерью!

И прыгнул в гнездо высиживать птенца.

Буквально на следующее утро Гаврилыч проснулся от петушиного крика. Но это не было милое и приветливое «ку-ка-ре-ку», от которого хочется ещё немного поспать. От подобного крика волосы встают дыбом, кровь стынет в жилах и хочется бежать, бежать и бежать!

Глазам Гаврилыча предстала такая картина:

Петух сидел на шкафу… А в гнезде… В гнезде, среди осколков скорлупы, шевелился птенец. Но это не был птенец! Это было какое-то странное скользкое существо. Без ножек-ручек, без перьев и крылышек.

«Ничего, — решил Гаврилыч. — Вырастет — похорошеет. Как гадкий утёнок».

Гаврилыч насыпал в зимнюю шапку геркулесу, взял портфель и отправился на работу.

Когда он вернулся, петух перебрался со шкафа на люстру.

Геркулес был цел, а маленький симпатичный змеёныш пил молоко. Бутылка с молоком лежала на полу, и по мере выпивания, змеёныш вползал в неё всё глубже и глубже.

Добравшись до дна, с бутылкой на голове, змеёныш прополз в угол и поставил её рядом с другими пустыми молочными бутылками.

Заметив удивлённый взгляд Гаврилыча, змеёныш подмигнул ему. Мол, привыкай, Гаврилыч. То ли ещё будет!

И действительно.

Змеёныш оказался жутким проказником.

Он часами раскачивался на люстре. Уцепившись хвостом за батарею отопления, открывал холодильник. Съедал самые вкусные вещи, а Гаврилычу и петуху оставлял лишь пакетные супы.

Спал змей в тёплой постели Гаврилыча, и тому оставалось ночевать на холодном полу.

Но особенно проказник любил всякие розыгрыши.

Свалиться с люстры на голову петуха. Залезть к Гаврилычу в ванну, когда он мылил голову, и закрутить кран. Свернуться колесом и со свистом прокатиться по коридору.

Однажды он отколол такую штуковину. Вполз вместо ремня в брюки Гаврилыча и отправился с ним на работу.

И представьте картинку. Гаврилыч едет в троллейбусе, и вдруг «ремень» на брюках расстёгивается.

И на глазах всего честного народа Гаврилыч остаётся в одних, белого цвета, трусах.

А шутник просто захлёбывается от счастья.

Это было последней каплей. Терпению Гаврилыча пришёл конец.

Он отправился в аптеку. Купил в аптеке сонные таблетки. Растворил их в молоке и налил это «молочко» в блюдечко змею.

Сам змей с любопытством наблюдал за всеми приготовлениями в замочную скважину. Он свесился с дверной ручки и с трудом удерживался от смеха. Так потрясла его хитрость Гаврилыча.

Через некоторое время в блюдечке было пусто. Змей «спал» мёртвым сном. На самом деле он только делал вид, что спит. Всё «молочко» он вылил в мисочку петуху.

Гаврилыч упаковал «сонного» змея в дорожную сумку и отправился в лес.

Там он достал его из сумки, положил под ольховый куст и радостный возвратился домой.

Когда он вернулся, петух спал мёртвым сном. И никак не реагировал на возвращение Гаврилыча.

Наконец-то Гаврилыч зажил спокойно.

Никто не падал на него, не шипел, не устраивал дурацкие розыгрыши. Красота, да и только!

Конечно, скучнее стала жизнь. Серее. Безрадостнее. Если честно, тоска зелёная! Не жизнь, а жалкое существование.

И в ту самую секунду, когда до Гаврилыча дошла эта простая истина, он зацепился ногой за верёвочку и грохнулся об пол.

А верёвочка свернулась колесом и со свистом покатилась по коридору.

Петух проснулся и, кукарекая, помчался вдогонку.

А Гаврилыч бросился к холодильнику и стал доставать оттуда сгущённое молоко, сливки и прочие вкусные вещи.

Вот такая история.

Про Гаврилыча и его змея.

Про шутку и весёлые розыгрыши. Нужны ли они? Это вам решать, ребята.

Девочка и слон

Родители давно обещали сводить Маню в зоопарк.

Обещали и обещали, обещали и обещали, обещали и обещали… Скоро в школу идти, в первый класс, а они всё обещают. И никак своё обещание не выполнят. То картошку надо сажать, то огород поливать.

Но сегодня, наконец, утром все сели в электричку и поехали в город, в зоопарк.

И надо же! Ехали-ехали, ехали-ехали, ехали-ехали, ехали-ехали…

А в зоопарке — ремонт! Клетки — настежь, в клетках — никого. Всех жильцов разобрали.

И тут Маня увидела слона.

А слон увидел её.

Она смотрела на слона, а слон смотрел на неё.

Всю свою сознательную жизнь слон провёл в зоопарке. Здесь он родился, здесь учился. Звали его Радж. В честь знаменитого индийского актёра Раджа Капура.

— Слоны хорошие работники, — вдруг сказал папа. — А нам сарай надо перекладывать. Дрова возить. Может, возьмём?

— Возьмём, возьмём! — подпрыгнула Маня.

И взяли.

Папа позвонил из автомата своему армейскому другу. Тот примчался на военном грузовике. Сзади у грузовика был ещё и внушительный прицеп.

Радж гордо взошёл на прицеп по наклонным доскам. Доски прогибались и пружинили. Но выдержали. Им и не такое приходилось выдерживать. По ним однажды даже трактор въехал, застрявший в грязи.

Слона перевязали верёвками, будто подарочный торт, и поехали.

Прицеп уютно поскрипывал, прохожие восторженно покрикивали, а машины приветственно гууууууууууууууууууууууу-деееееееееееееееее-еели.

Ехали, ехали. Наконец, приехали.

Вся деревня высыпала из домов встречать слона.

Такого здесь ещё не видели. Волки в здешних местах водились, медведи когда-то были. Но слоны?!

Радж был рад всеобщему вниманию. Он неторопливо сошёл с прицепа. Поклонился. Помахал собравшимся хоботом.

Деревенские жители были в восторге:

— Какой умный, какой воспитанный! Ай да слон!

Раджа ввели в открытые ворота. Извинились перед соседями, что не зовут в гости. И… закрыли ворота.

Наступил вечер.

За силуэтами деревьев полыхал оранжевый закат.

Радж ни разу в своей жизни не видел заката. В зоопарке перед его глазами всегда была бетонная стена. А если он поднимал голову, то видел лишь клочок неба. Там, где бывает закат, возвышались дома. Однажды он увидел закат, но отражённый в окнах высотного дома. Он мелькнул только на секунду. И погас. А этот полыхал и полыхал. И краски были такими яркими. Такими… Как в далёкой Индии — родители рассказывали.

Ужинали в конце участка, рядом с банькой. Хозяева пили молоко, мазали на хлеб мёд. А перед Раджем поставили ведро с морковкой, капустой и ранними летними яблоками.

Радж аккуратно брал еду хоботом и отправлял в рот. Все восхищались: как он это ловко делает! Никто не догадывался, что Радж больше любил бананы и груши, а не морковь, капусту и эти кислые яблоки.

Потом Радж сказал всем «спасибо» и отправился спать.

Он хотел устроиться на улице, рядом с копной сена, но его проводили в сарай. Из Индии гость, как бы не простудился.

Сарай был очень просторный. В нём жили ещё куры и утки. И старенькая корова Дуська. Молока она не давала, и держали её из жалости. Она ещё Манину маму молочком поила.

Куры тихо переговаривались. Они не догадывались, что Радж всё понимает.

«Самим есть нечего, а они слона привели…»

«Жарища, духота, а тут ещё слон…»

«Будет храпеть, сбежим отсюдова…»

Раджу было неловко от таких слов. Он не хотел никому причинять неприятности. Хоть он был и слон, но «у него была тонкая кожа». Так говорят про чувствительные и ранимые натуры.

С утра все приступили к работе.

Мама и Маня перебирали картошку, а папа с Раджем разбирали сарай.

Радж подхватывал брёвна хоботом и относил их в дальний конец участка.

Потом возили навоз. От коровьей фермы.

Папа не мог нарадоваться на слона. Во-первых, трактор заказывать не надо. А во-вторых… Если Раджа хорошо кормить, то и коровий навоз не потребуется. Своего хватит.

Потом обедали.

Радж помнил слова кур и старался есть поменьше.

— Ты ешь, ешь, Раджик. Не стесняйся, — говорила мама.

— Как кто ест, так и работает, — говорил папа.

— Я уже сыт, — отвечал Радж.

— Какой сыт? При твоём-то весе. Тебе знаешь сколько есть надо? Как стаду быков!

Куры возмущались:

«Ешь, Раджик, не стесняйся…»

«А нас никто не уговаривает…»

«Яйца им каждый день неси и неси…»

Прошло несколько дней.

Днём работали, а по вечерам Маня с Раджем гуляла. Под ручку. Точнее — под хоботок.

Они неторопливо пошли по деревенской улочке. В самый конец деревни. Мимо фермы, до леса. И обратно. До леса и обратно. До леса и обратно.

Пока совсем не стемнеет.

Жара в эти дни стояла африканская. Или индийская. Как хотите, так и называйте. Радж легко переносил жару. А вот куры, утки и корова Дуська — хуже. Но ещё хуже переносил жару огород. Вернее — он совсем её не переносил. Земля на огороде растрескалась, как корочка на печёной картошке. Зелень пожелтела, пожухла. Будто склонилась на милость победителя.

Всё Манино семейство без устали поливало огород. Иначе овощи и фрукты превратились бы в сухофрукты и в сухоовощи.

Вечером, чуть спадала жара, Раджа впрягали в телегу. На телегу ставили бочки, и он вёз их к озеру на опушке леса.

Озеро почти высохло. Только в самом центре оставалось небольшое водяное пятно. К нему никто не мог подобраться: сначала ноги уходили в чёрную жижу. А потом и сам смельчак. Если вовремя не выбирался на берег.

И только Радж на своих высоких и крепких ногах мог спокойно добраться до самой воды.

По колено в грязи он шёл и шёл вперёд. Как вездеход. Пока не добирался до чистой воды.

Вся деревня завидовала Маниному семейству. Ни у кого не было такого слона. Повышенной проходимости. Вода из колодцев ушла, и все возили воду из речушки, за десять километров.

Но однажды произошла история.

Дело было так.

Поливали огород.

Радж, как всегда, набирал воду из бочки и распылял её дождём на огородные грядки.

Вдруг ему захотелось пить. Так захотелось, что он не удержался и отхлебнул глоточек. Совсем маленький. С четверть бочки.

Мама это заметила. Если б не жара, она сделала бы вид, что не заметила. Сдержалась. Точно бы сдержалась. Ничего бы не сказала. Но стояла жара. Жуткая. Африканская. Жара-ааа!

— Ну и глоточек! — сказала мама.

Она сказала тихо. Очень тихо. Как бы самой себе.

Но папа услышал.

— Воды пожалела, — сказал он.

Если б не жара, и он бы сдержался. Сделал бы вид, что не расслышал. Ничего бы не сказал маме. И всё бы обошлось. Но стояла жара. Жара-ааа!

Мама сразу обиделась. Ведь папа обвинил её в жадности.

— Я жадина, да? Жадина?!

— Я этого не сказал, — сказал папа. — Я только сказал, что воды пожалела.

— Раз я пожалела, значит, я жадина!

Мама не на шутку обиделась. Но и папа обиделся. Мама никогда раньше ничего никому не жалела. Последним куском хлеба готова была делиться. А тут… Из-за глотка воды…

На самом деле — не из-за глотка. Из-за жары.

Папа промолчал. Ничего не ответил. Он не хотел дальше ссориться. Промолчала бы мама, и всё. Не случилось бы ничего.

Но стояла жара!

— Сколько он ест — я хоть слово сказала? — не выдержала мама.

Она намекала на аппетит Раджа. Хотя он и старался есть поменьше, но ведро овощей на завтрак, пару вёдер на обед, ведёрко на ужин. Не слабо, да?

— Ты у нас добренький, — продолжала мамочка. — А погреб почти пустой, впереди зима.

— Скоро капуста поспеет, свёкла… Успокойся.

— Я-то успокоюсь, — сказала мама. — Мне много не надо. Я ведь не слон.

— А кто слон? Я? — спросил папа.

Вот что делает с людьми жара! Милые, замечательные, добрые люди…

Поругались из-за ерунды.

«Всё из-за меня!» — решил Радж.

Он так расстроился, что сделал неловкий шаг и наступил на грядку.

Тут уж ему досталось по полной программе!

Ночью Раджу приснился сон.

Какие-то люди в чалмах. Башенки с золотыми куполами, улицы, заполненные велосипедистами.

Радж понял — это Индия.

Его ИНДИЯ!

И он решил уйти в Индию! Там никто не будет его попрекать. Что он слон, что много ест. Там на каждой ветке растут бананы, ананасы и манго. Потряси ветку хоботом — они падают к ногам. А пить захотел — наступи ногой, вот тебе и сок! Стопроцентный. Без всяких консервантов.

Радж встал с подстилки и направился к дверям сарая. За дверью была тихая лунная ночь. Всё светилось и переливалось. Кусты шиповника, деревья — всё казалось нереальным, сказочным. Казалось, вот-вот появится волшебник и начнётся необыкновенный и прекрасный спектакль.

Корова Дуська проснулась. Она сразу всё поняла. Она была старая и умная корова. По жирности её молоко не уступало датскому. Жила бы Дуська за границей, её портреты в журналах бы печатали. На блестящих обложках. Не то, что здесь.

— Куда это ты собрался? — спросила Дуська.

— В Индию, — ответил Радж.

— В Индию?

— Прощай, Дуська.

Дуська вздохнула:

— Да. Понимаю. У вас коров уважают. Священными животными считают. Была б помоложе, с тобой пошла.

Она смахнула хвостом слезу:

— Привет им передавай. От наших коров.

— Передам, — пообещал Радж. — Обязательно передам.

Куры недовольно зашептались:

— Кормили его, поили… А он… Вот они, иностранцы…

— Цыц! — оборвала их Дуська. — Обидели его. Не видите? И слона обидеть можно!

Радж отодвинул хоботом засов и открыл ворота.

Он вышел на улицу, осмотрелся. И сразу взял направление на юг. В сторону капустного поля. В сторону родной Индии.

В лунном свете кочаны капусты сверкали, как огромные ёлочные шары. Раджу очень хотелось есть. И будто специально луна спряталась за облачко. «Ёлочные шары» погасли.

«Какое большое поле! — подумал Радж. — И урожай на нём большой. Если я съем один небольшой кочан с большого поля, урожай не станет меньше. Если бы я съел большой кочан с маленького поля — другое дело. А так — всё равно что выпить из речки глоточек воды. Речка от этого не уменьшится!»

Радж подошел к краю поля и сорвал самый маленький кочан.

— Стой! — вдруг раздался крик. — Стой! Стрелять буду!

Радж бросился бежать.

Грянул выстрел.

Сторож стрелял солью. Ему надоело отпугивать незваных гостей. Набивают полные мешки капустой. А на этот раз вообще… На грузовике приехали.

Это был, конечно, не грузовик, это был Радж. Сторож в темноте принял его за грузовик. И выстрелил солью. А что Раджу соль? Как слону дробинка. Он и не почувствовал ничего. Радж, наверно бы, убежал, но поперёк дороги лежало бревно. Специальное, от незваных гостей.

Радж наткнулся на него и упал.

Тут вышла из-за облачка луна, и сторож увидел, какой это грузовик.

— Раджик? Бедненький. Прости. Я думал — воры, а это ты. Да что мне, капусты жаль? Ешь её сколько хочешь, ешь!

Сторож пытался поднять Раджа. Подсунул ему под брюхо бревно. Упёрся… Но куда ему! Сторож был старенький, а бревно и без Раджа тяжёлое, неподъёмное.

Пришлось Раджу самому вставать.

Целый день Радж провёл у сторожа. Тот ухаживал за ним, как за родным сыном. Кормил, поил, накладывал на рану повязки с подорожником. Подорожника требовалось много. Сторож оборвал весь подорожник в округе. Вплоть до самого леса.

И ещё он давал Раджу ягоды смородины, отвар из шиповника.

— Пей, Раджик, — уговаривал он слона. — Здесь сплошные витамины! «А», «В» и «С»… Весь алфавит. Ты хоть грамоту знаешь?

— Не-е.

— А правила движения? Как улицу, например, будешь переходить?

— А светофоры зачем, — отвечал Радж. — Красный — стой, зелёный — значит, можно идти.

— А если нет светофоров, — говорил сторож. — Представь — сплошной лес. А тебе надо улицу переходить. Что делать?

— Ждать.

— Чего?

— Пока улицу построят.

Сторож очень радовался, что Радж шутит. Значит, у него хорошее настроение, и он не помнит зла.

Но вечером, как только стемнело, Радж и от него ушёл. Как тот колобок из сказки. Ему было стыдно за своё воровство.

Эта ночь, в отличие от предыдущей, была чёрной и безлунной.

Радж продолжал своё движение на юг. Теперь он шёл по бетонному шоссе. Как только впереди появлялись лучики фар, он уходил с дороги и ложился на обочине. Если водители и замечали его, то принимали за кучу щебня. И радовались. Наконец-то новую дорогу строят.

Часа через два он вышел к железнодорожной станции. Всего с тремя рельсовыми путями. Один путь шёл на юг, другой — на север. А третий порос травой.

На станции стоял длинный товарный состав. Такой длинный, что хвост его растворялся в темноте ночи.

Радж осторожно приблизился к нему.

Двери вагонов были наглухо закрыты.

— Смотри-ка, слон! — раздался чей-то голос.

— И правда, слон!

Перед ним стояли двое, в сапогах и телогрейках, несмотря на духоту летней ночи. От них пахло колбасой, луком и ещё чем-то очень противным. Так иногда пахло от слишком весёлых и крикливых посетителей зоопарка.

Первый незнакомец курил, а другой всё время смеялся.

— Слон! Эй! Куда собрался, слон? — спросил первый.

Второй засмеялся.

— В Индию, — сказал Радж.

— В Индию? Ха-ха! Садись, подвезём!

— Вы тоже в Индию?

— Ага. Она тут, недалече.

Теперь смеялись оба.

Они отодвинули дверь вагона. Скинули оттуда доски. И Радж взошёл по ним прямо в вагон.

Дверь захлопнулась.

Состав тронулся.

«Надо же, как повезло! — радовался Радж. — Оказывается, Индия недалеко».

Радж не знал, что товарные составы в Индию не ходят.

Индию отделяют от всего мира высокие горы. И ещё — Индийский океан. И этот состав шёл вовсе не в Индию. Он шёл на колбасную фабрику. Мошенники решили продать Раджа на колбасу.

«Мяса в нём — как в стаде коров. Много колбасы получится! Много денег можно заработать!»

Радж прилёг на пол вагона и стал смотреть в вагонные щели.

В рассветном тумане мелькали лесочки, поля.

Вот состав прогромыхал над какой-то речушкой.

Сначала Раджу показалось, что он едет один. Но потом разглядел в тёмном углу барана. Толстого, упитанного. Баран сладко похрапывал во сне.

Но вот он дёрнулся, проснулся. Посмотрел ошалелыми глазами вокруг себя и заметил Раджа.

— Это ещё кто?

— Слон, — с гордостью сообщил Радж.

— Сло-он?! Настоящий?

Баран внимательно его осмотрел:

— А это у тебя что?

— Хобот.

— Хо-обот? Такой длинный? А зачем?

— Еду брать. И пить. И обливать себя, если жарко.

— Пить? Так корыто есть.

— А если корыта нет?

— Корыто всегда есть, — уверенно сказал баран. — И к речке идти не надо. Глупо. В речке вода грязная, а в корыте чистая. И себя обливать глупо. Только шерсть вымочишь.

— У меня нет шерсти.

— Это уж совсем глупо. А зимой как?

— У нас не бывает зим.

— Где это у вас?

— В Индии. Приедем — увидишь.

— Куда приедем?

— В Индию.

Баран расхохотался.

— В Индию? Мы на колбасную фабрику едем, а не в Индию! На мясокомбинат. Понял?

Радж не понял:

— Мне сказали, что в Индию.

Баран хмыкнул:

— А ещё говорят, самые глупые мы, бараны. Нет, самые глупые вы, слоны!

Радж всё ещё не верил:

— А ты куда едешь?

— Я? Тоже туда.

— На колбасу?!

— Дурак. Работа у меня такая.

— Какая?

— Другим дорогу показывать. Чтоб спокойно шли, не боялись. А потом… Я — в одну сторону, они — в другую.

Радж отвернулся. Всё, что он услышал, не укладывалось в голове.

— А ты беги! — вдруг сказал баран.

— А они?

— Что они?! — закричал баран. — Тебе-то что? Глупый! Ты — слон, а они — бараны. Понял?!

— Нет.

— Глупый, глупый ты слон!

— Давай их спасём! — попросил Радж.

— Давай! — сразу согласился баран. — Открывай дверь!

Радж отодвинул дверь. В вагон ворвался стук колёс и прохладный утренний воздух.

— Посмотри, — сказал баран. — Далеко ли до станции?

Радж высунулся из вагона…

И в это время баран изо всей силы толкнул его в зад.

Радж вывалился наружу и покатился по откосу. А сверху до него доносился смех барана:

— Самые глупые вы — слоны! А вовсе не мы, бараны! Вы… слоныыыыыыыыыыыы…

Радж скатился в болотистую низинку. Он совсем не ушибся. Только испачкался. Но это пустяки. Хуже, если б он упал на абсолютно чистый и твёрдый асфальт. Или на чистенькие пенёчки. Или на чистейшую колючую проволоку.

Он полежал. Отдышался. Зацепился хоботом за берёзку. Подтянулся…

Берёзка не подвела. Выдержала. Хоть и согнулась пополам.

Перешагивая с кочки на кочку, Радж выбрался из хлюпающего под ним болота.

Дальше был берёзовый лесок. Сквозь него просвечивало яркое солнце.

Раджу вспомнился зоопарк.

«Скоро кормёжка, — подумал он. — Хорошо в зоопарке! Никто тебя не обманывает, не унижает. Всё по-честному. Одно слово — ЗООПАРК!»

— Ау! — крикнул чей-то женский голос. — Ау!!!

— Ау! — ответил Радж.

Он решил, что кто-то заблудился.

Как только женщина увидела слона, она чуть не лишилась чувств. Из рук её выпала корзинка, покатились по траве грибы.

И она с криком бросилась прочь!

Солнце поднималось всё выше и выше.

Снова становилось жарко.

В лесу пахло мохом и хвоей. Но Раджа жара только радовала. Чем жарче, тем лучше. Хуже, когда наступала зима. Сначала жёлтая, потом белая. Зимой Радж часто болел. И тогда врач Юрий Петрович поил его горячим настоем и слушал трубочкой лёгкие. Эх, хорошо в зоопарке!

Радж вышел из леса.

И вдруг!

Нет. Это не был мираж.

На другом конце поля он увидел ИНДИЮ!

Башенки, дома. Люди в ярких одеждах.

Именно такой она снилась ему. Именно такой она была по рассказам родителей.

— ИНДИЯ! — закричал Радж и галопом бросился через поле.

Но это была не Индия. К сожалению, нет.

Здесь снималось кино. Индийская сказка. Конечно, индийскую сказку лучше снимать в Индии. Но денег на поездку туда не было. И поэтому индийскую сказку снимали здесь, в центре России. Построили декорации, нарядили деревенских жителей в яркие индийские одежды. И стали снимать.

В вагончике, где размещалась съёмочная группа, в это время шёл яростный спор.

— ГДЕ Я ВАМ СЛОНА ВОЗЬМУ? — кричал помощник режиссёра. — У меня и на кур денег не осталось. На простых жареных кур.

— Плевать! — кричал режиссёр. — Лучше с голоду помереть, чем снять халтуру!

— Но что я могу сделать? — отбивался помощник. — Хотите, я стану слоном? Ну? Хотите? Вот пожарный шланг… Это будет хобот… Вот мешки, это — уши… А эта верёвочка будет хвост!

— У вас две ноги, а у слона четыре, — сказал режиссёр.

— Я встану на табурет. Вот! Уже встаю. Чем я не слон?!

— Ха-ха! Карликовый слон!

— А вы… вы — карликовый режиссёр!

Помощник выскочил из вагончика и хлопнул дверью.

Он решил пойти в ближайший лесочек. И повеситься. Другого выхода он не видел.

И вдруг он увидел выход. На него в облаке пыли мчался слон. Настоящий. С хоботом и огромными ушами.

Облако остановилось. Рассеялось. Но не рассеялся слон.

— Ты кто? — не веря своим глазам, спросил помощник.

— Слон!

— Миленький ты мой. Родной. Пёсик ты мой любимый.

— Я не пёсик, я слон.

— Пёсик, пёсик!

Помощник взял Раджа за хобот, потянул за собой к вагончику.

— Василий Филиппович! Слона заказывали?

Режиссёр выглянул и остолбенел:

— А говорили, нет у нас слонов. Всё у нас в России есть. Абсолютно всё! И нефть, и алмазы, и слоны. Надо только как следует захотеть.

И начались съёмки.

«Девочка купалась в реке. На неё напал крокодил. Он бы съел девочку. Если бы не слон. Слон пил из реки воду и услышал крик. Он бросился на помощь, обхватил крокодила хоботом, как бревно, выбросил на берег и растоптал.

С этого момента девочка и слон стали неразлучны. Они гуляли, пели песни, собирали цветы.

Но однажды мимо проезжал сын раджи. Раджа в Индии — это очень богатый правитель. Сын раджи влюбился в девочку. Он решил взять её в жёны. Отец девочки был стар и беден, поэтому согласился. Но девочка не хотела выходить замуж за сына раджи. И слон не хотел. И они ушли вместе в джунгли. От злых и жадных людей».

Вот такая сказка.

Слону очень нравилась сказка. И сниматься в кино очень нравилось. Но ещё больше ему нравилась девочка. Она была такая красивая. Такая добрая. Очень похожая на Маню.

Фильмы у нас обычно снимают долго.

Очень долго!

Но этот фильм сняли быстро. Очень быстро. У всех было прекрасное настроение. Ещё бы! В картине снимался настоящий живой слон!

Закончились съёмки, группа стала собираться в дорогу.

От индийской деревушки ничего не осталось. Вся она спокойно уместилась в кузове грузовика.

Все радовались скорому возвращению домой. Не радовался только Радж. У всех были дети, жены, мужья. Только у него никого не было. Ни семьи, ни детей. И потом… Ему очень нравилась девочка, похожая на Маню.

Но девочка к Раджу совсем охладела. Радж не понимал — почему? Что случилось? Они так дружили, так хорошо гуляли, и вдруг… Она перестала обращать на него внимание.

И Радж решил выяснить, в чём дело.

Был тихий летний вечер.

Съёмочная группа праздновала окончание работы. По этому случаю жарили на костре последних кур. Все веселились и пели песни.

Радж повсюду искал девочку. И в вагончик заглядывал, и в кузов грузовика — нигде её не было.

И вдруг он услышал голоса. Они доносились с той стороны реки.

Радж перешёл речку вброд. Вода была ему по колено.

На лавочке, над обрывом, сидела девочка и сын раджи.

Они сидели так близко, что казались одним человеком.

Радж осторожно приблизился.

Раздался треск поломанных сучьев.

Девочка обернулась.

— Господи! — воскликнула она. — Опять этот слон. Как он мне надоел! Ну, что ты ко мне пристал, слон? Чего тебе от меня надо?

— Ничего, — растерялся Радж.

— Пошёл прочь! — вдруг закричала девочка. — Прочь!

И Радж пошёл прочь.

Стемнело.

Радж лежал около палатки и пытался разобраться в случившемся. Как же так? Она такая добрая, такая хорошая. И вдруг: «Пошёл прочь!» Что он сделал плохого?

В грузовик складывали вещи. Кинокамеры, светильники, звуковую аппаратуру.

Он услышал голос директора картины:

— А со слоном что делать?

— В каком смысле?

— Нельзя его здесь оставлять.

— А вы что предлагаете?

— Взять с собой.

— Вы с ума сошли! На слона смета не предусмотрена.

«И хорошо, — подумал Радж. — И хорошо, что не предусмотрена. Некуда мне ехать. Останусь здесь. Навсегда».

Но тут он услышал голос режиссера:

— Что? Оставить слона? А если досъёмки? Отвезём в зоопарк. Нам ещё спасибо скажут. А будут досъёмки — возьмём.

Никто не знал про ремонт в зоопарке. Все так были увлечены съёмками, что ничего на свете не знали.

Утром Раджа погрузили в самый большой грузовик. Вместе с декорациями и съёмочной техникой. Техника ездила по полу, подскакивала на неровностях дороги и больно ударяла Раджа. Но этой боли он не чувствовал. Он думал о девочке, которую спас от крокодила.

В город приехали только под вечер. Первым делом заехали в зоопарк. Но в зоопарке шёл ремонт. И никого из начальства никак не могли отыскать.

Наконец, нашли.

Начальство Раджу не очень обрадовалась:

«Сначала берут, а потом возвращают. И что за люди?»

Радж оказался на прежнем своём месте жительства. За бетонной стеной. Там, где не видно заката. Совершенно один. А как страшно быть одному в зоопарке! Особенно ночью. Это вам не в пустой квартире. В квартире хоть соседи за стеной. А здесь никого.

Никогооооооооооооооооооооооооооооо!

Сколько ни кричи.

Несколько дней Радж почти ничего не ел и сильно похудел. Не похудели только уши, хобот и хвостик.

В зоопарке повсюду валялись трубы и обломки бетона. Сильно пахло краской. Посетителей почти не было. Только воробьи иногда залетали. Навещали его. А так и поговорить не с кем.

Однажды Радж вышел из своего уголка размять ноги.

И вдруг он увидел Маню. А рядом с ней — папу и маму.

— Папа, мама! Смотрите — Радж!

— Радж! — закричали папа и мама. — Радж!

И все бросились навстречу друг другу. И наверняка бы задушили друг друга в объятиях. Если бы не глубокий ров.

Маня с родителями не случайно оказались в зоопарке.

После ухода Раджа все жутко переживали. Особенно мама. Повсюду искали его. Давали объявления в газеты и по радио. Но Радж не находился. И тогда решили, что рано или поздно Радж вернётся обратно в зоопарк.

Так и случилось.

А после этой истории они постановили: Раджа навсегда у себя оставить. Конечно, если зоопарк позволит. А расходы большие — так деревенские жители помогут. Кто картошечкой, кто капустой, кто свёколкой, кто яблоками.

Какая наша деревня и без слонов!

Коза-егоза

В семье Павлика заболел ребёнок. Ребёнком в этой семье был сам Павлик. И заболел именно он. Заболел тяжело. Так решила мама. Температура подскочила аж до 36,7 градуса. На целую десятую выше нормы.

— Надо срочно вызвать профессора, — сказала мама.

Она обмотала горло Павлика шерстяным шарфом, уложила в постель.

— Не вздумай вставать, — сказала мама. — Знаешь, какие сейчас осложнения? На лёгкие, на уши, на почки.

— И на голову, — проворчал папа.

Он имел в виду мамину голову. Каждый раз, стоило Павлику чихнуть, мама устраивала панику. Будто это не ребёнок, а тепличное растение.

— Ему бы молочка деревенского, — вздохнула бабушка. — Мигом бы поправился.

Бабушка всю зиму жила в городе. Только весной уезжала к себе, в деревню. Но в этом году задержалась. Камни у неё обнаружили. То ли в печени, то ли в почках. То ли в других важных для жизни органах.

Папа и мама ушли.

Мама — искать профессора, а папа — зарабатывать деньги, чтобы ему платить. Хорошие профессора дорого стоят и на улице не валяются.

В доме остались только Павлик и бабушка.

Павлик стал думать, как бы сбежать из дома. Чтобы никто не мерил ему температуру и не обвязывал шею колючим шарфом.

А бабушка стала думать, где бы достать молочка. Или хотя бы козу. Трудная задача. Вместо коз здесь троллейбусы. Тоже с рогами. Только в отличие от коз они не дают молока.

И вдруг она услышала ОБЪЯВЛЕНИЕ. Про ремонт в зоопарке.

Вот где уж точно можно достать козу!

Бабушка устремилась в зоопарк. Позабыв про все свои камни в важных для жизни органах. А камни позабыли про бабушку. Не гремели, не стучали и не мешали ей бежать.

Козы в зоопарке оказались какие-то странные.

«Сибирский горный козёл» — с рогами больше полутора метров.

«Козёл винторогий», родом из Азии. У того вообще… вместо рогов два большущих штопора.

Бабушка совсем загрустила.

И вдруг она заметила за ограждением маленькую симпатичную козочку. Ростом не больше собачки-дворняжки.

Табличка гласила:

«КОЗА камерунская, африканская карликовая».

«И хорошо, что карликовая, — обрадовалась бабушка. — Сена много не надо».

Она быстро оформила документы и повезла козочку домой.

Пока ехали в троллейбусе, коза вела себя смирно. Не задавала лишних вопросов, скромно стояла в проходе.

Пассажиры восхищались. «Какая симпатичная, какая воспитанная!»

Но только приехали домой, коза себя показала. От её воспитанности и следа не осталось.

Сначала она не захотела доиться. Напрасно бабушка её уговаривала, гладила по головке, кормила дорогим импортным салатом.

Нет, и всё!

Коза бегала от бабушки, будто за ней гналась стая волков. Залезала под стол, пряталась в шкаф.

Павлик хохотал от такого зрелища.

Но бабушка была с характером. От неё трудно было убежать. Даже дедушка в своё время пытался — не смог. А уж он-то был бегун — почище козы!

Наконец, бабушка загнала козу в кухню и захлопнула дверь.

Через некоторое время она появилась оттуда с кастрюлькой молока. Бабушка несла кастрюльку гордо. Как несут «хлеб-соль», встречая президентов.

Бабушка перелила молочко в кружку и протянула Павлику:

— Пей, голубчик.

Но тут раздался жуткий грохот.

Дверь распахнулась, и из кухни выбежала коза.

С шеи её свисала верёвка, а с рогов — клеёнка. Та самая, которая раньше украшала стол. На клеёнке красовались изображения фруктов и овощей. Но теперь на месте фруктов и овощей красовались огромные дыры.

Коза съела эти фрукты и овощи. То ли приняла их за настоящие, то ли из вредности.

Бабушка огрела козу пустой кастрюлей. Кастрюля наделась козе на рога. Теперь у козы появилась ещё и «шляпка»!

Бабушка без сил опустилась на стул, а коза вбежала в комнату Павлика и спряталась под кровать.

Когда бабушка зашла в комнату Павлика, козы там уже не было.

Павлик лежал на кровати и читал сказку «Волк и семеро козлят». А с кровати до самого пола свешивалось одеяло.

Бабушка всё поняла. Она была не только сильной, но и умной бабушкой.

Как только бабушка ушла, коза вылезла из-под кровати.

Вид у неё был жалкий. Шерсть в пыли, а на ногах… папины тапочки.

Павлик вскочил с кровати, достал пылесос и стал тщательно пылесосить козу.

Коза не сопротивлялась.

Потом они на цыпочках прошли в ванную.

Там Павлик умыл козе мордочку.

Козе это понравилось. Хотя она и фыркала, и делала недовольное лицо.

Павлик попытался почистить ей зубы апельсиновой пастой.

Но из этой затеи ничего не вышло. Коза проглатывала зубную пасту, как только та выползала из тюбика.

Наступил вечер.

Коза и Павлик не отходили друг от друга.

Они играли в разные игры. Павлик набрасывал на рога козе кольца. Коза раскручивала кольца и бросала их обратно Павлику.

Но вот одно из колец улетело в окно.

Павлик выглянул в окно и увидел… маму.

Мама шла домой одна. Без профессора. Поэтому вид у мамы был недовольный.

Павлик пришёл в ужас: мама ни за что не потерпит в доме козу. Она и собак-то не терпит, и кошек. Что ж говорить о козе?!

Павлик затолкал козу в шкаф.

А сам обмотал шею колючим шарфом и забрался в постель. Под тяжёлое одеяло.

Первым делом мама приложила руку ко лбу ребёнка. Вроде температуры нет. Поставила термометр — нет. Ровно — 36,6! И профессора вызывать не надо.

Она сняла с горла Павлика шарфик и повесила его в шкаф…

В шкафу на задних ногах стояла КОЗА!

А утром прохожие увидели такую картину.

Мужчина средних лет косил около дома траву.

Это был Павликин папа.

А женщина средних лет собирала траву и уносила в дом.

Это была мама Павлика.

А на балконе пятого этажа какая-то пожилая женщина доила козу.

Это была бабушка Павлика.

А какой-то мальчик набрасывал козе на рога кольца. А коза их раскручивала и бросала обратно.

Это был Павлик.

И вид у него был совершенно счастливый!

Зебра полосатая

Зебру Жанну, красу и гордость зоопарка, забрали в санаторий «Весёлые ручейки». Там было уже несколько лошадей, и работники санатория по достоинству оценили их преимущества перед другими видами транспорта.

Во-первых, лошадям не нужен бензин.

Во-вторых, лошади не прокалывают шины.

Они не нуждаются в техосмотрах, замене масла, подзарядке аккумуляторов. Лошади не буксуют, не ржавеют и заводятся в любую погоду.

Конечно, лошадей надо кормить. Но лучше их кормить, чем шофёра. Шофёр жрёт, как лошадь. Колбасы и пива не напасёшься. А лошади кинешь охапку сена — она и довольна. Нет! Лошадь намного лучше. Лучше грузовика. Лучше трактора. Хотя лошадиных сил в ней немного. Всего одна. Зато какая! Добрая, тёплая, живая!

В санаторской конюшне, как мы говорили, было уже несколько лошадей. Молодая — Нюрка. Чуть постарше — Петровна. И совсем старый конь — Потапыч. «Он участвовал ещё в Куликовской битве», — шутили про него санаторские конюхи.

Все лошади встретили зебру громким лошадиным ржанием. Да таким, что с потолка конюшни посыпались труха и солома.

— Ну и чучело?! — воскликнула Нюрка. — И кто тебя так разукрасил?

— Я не чучело, я зебра. Я такая с рожденья.

— Зебра?! — заржал Потапыч. — Это ещё что за фрукт?

— Лошадь я, а не фрукт.

— Фрукт, фрукт! И полосы на ней, как на арбузе. Арбуз она, а не лошадь!

— Ар-рр-рбуз! Аррр-рбуз!

— Полосы на мне для маскировки, — объяснила зебра. — Чтоб хищники не съели.

— Какие ещё хищники? Волки?

— Львы! У нас в Африке нет волков.

— А у нас есть. Волков — директор санатория, — пошутил Потапыч.

— И лев у нас есть. Лев Дмитриевич, завхоз, — пошутила Петровна.

И все снова заржали.

Зебра обиделась. Она не ожидала, что так её встретят. Она ушла в самый дальний угол и улеглась на солому.

Наутро ей дали работу — детишек катать.

От одного вида зебры у ребятишек поднималось настроение. Они представляли, будто они не в подмосковном санатории, а в далёкой и загадочной Африке.

Зебра бежала, ребята визжали, сотрудники смеялись.

И только в конюшне дела не клеились. Почему она полосатая, почему не такая, как все?

— Ну, что полосатая, что? — оправдывалась зебра. — Ну, чем вам полосатые не нравятся?

— А тем, — отвечал Потапыч. — Что злые они. Один из ваших, полосатых, однажды… чуть меня не съел.

— Ка-ак?!

— В цирке я тогда работал. А он как выскочит из клетки. Как набросится на меня!

— Это тигр, наверно, был, а вовсе не зебра.

— Какая разница? Тигр, зебра… Все вы одинаковые, полосатые!

— И у меня был случай, — сказала Петровна. — На дачу вещи везли. Как бухнут на меня его. Полосатого. На четырёх ножках. Матрос… или матрас. Не помню уже.

Спорить было бесполезно.

И однажды зебра решила удалить свои полосы. Подумаешь — полосы. Это не ноги, не руки. И без них можно прожить.

Недалеко от санатория был маленький городок.

Всего несколько улочек с двухэтажными домами. Но самое главное, там была — ХИМЧИСТКА.

Ранним утром, когда все ещё спали, а туман в низинах напоминал упавшие с неба облака, зебра тихонько вышла из конюшни и побежала в сторону городка.

На шоссе не было машин, только лужи после ночного дождя. Зебра старалась бежать по лужам, ей нравились холодные брызги. Они так приятно покалывали кожу. Её бедную кожу. Непохожую на кожу остальных лошадей.

Химчистка только что открылась. Никого в ней ещё не было. На вешалках висели свежепочищенные костюмы и платья. Пахло какими-то незнакомыми запахами. Но запахи эти, хоть и непривычные, только радовали зебру. Скоро, скоро она станет бесполосой. Такой, как все.

Приёмщица пила чай с клубничным вареньем. Она пила его не спеша. Смачно втягивала чай из чашки и долго облизывала ложку. Ни одна капелька варенья не упала на газетку, аккуратно расстеленную на столе.

Зебра, стараясь не стучать копытами, осторожно подошла к окошечку.

— Вам чего, гражданка? — спросила приёмщица, не поднимая головы.

— Полосы удалить.

— Давайте ваши полосы. Удалим.

Приёмщица подняла голову и только тогда увидела зебру.

— Зебра!

— Да, — чуть не плача, сказала зебра.

— Ты что, милая! Зачем тебе полосы удалять? Такая красавица!

— Удалите. Пожалуйста. Надо мной все смеются.

— Завидуют. Потому и смеются.

— По-жалуйста-а!

— Хорошо, — вздохнула приёмщица. — Удалим. Удалим, если хочешь. Потом жалеть будешь.

— Не бу-уду.

— Давай попробуем. Где тут у нас удалитель?

Приёмщица достала с полочки склянку, вытащила из неё толстую резиновую пробку. Опрокинула склянку, смочила тряпочку…

— Давай лапку.

Зебра протянула «лапку».

Приёмщица провела по ней ваткой. Раз… другой… третий. Потёрла. Снова смочила. Снова потёрла.

— Нет, не берёт. Полосы у тебя — свои, родные. Такие полосы никакой удалитель не возьмёт.

Зебра очень расстроилась. Если и в химчистке удалить полосы нельзя, значит, быть ей всю жизнь полосатой.

Она вышла на улицу и побрела в сторону родного санатория.

И тут она увидела забор. И не просто забор, а только что покрашенный забор. Ещё не высохший, со свежей блестящей краской. И краска на заборе была точь-в-точь как её полосы.

«Если нельзя полосы удалить, — подумала она, — можно их закрасить. И я стану простой одноцветной лошадью».

Она подошла к мужичку, который красил забор.

— Покрасьте меня, пожалуйста.

Тот чуть не выронил ведро.

— А красить-то тебя зачем?

— Надо.

— И не проси. Разве можно такую красоту закрашивать?

— Надо мной все смеются.

— А зря!

Мужичок улыбнулся:

— Одним — полосатым быть, другим — в клеточку, третьим — в зелёный горошек. Мир-то он какой? Разноцветный. А если все в один цвет? И жить не захочется.

Зебра поняла: такого бесполезно уговаривать.

Она сделала вид, что ушла, а сама спряталась за угол забора. И стала ждать, когда мужичок уйдёт.

Так и случилось. На крыльце появилась женщина, что-то крикнула мужичку, тот вытер тряпкой руки, положил кисть на край ведра и пошёл в сторону дома. То ли чай пить, то ли селёдку чистить.

Зебра быстро вышла из своего укрытия. Взяла ведро с краской, вылила его на землю. И стала кататься в луже. Спиной — животом. Животом! И снова спиной!

И чем дольше она каталась, тем незаметнее становились полосы. Скоро вся она покрылась краской. И стала совсем бесполосой. Простой одноцветной лошадью.

«Теперь никто не скажет, что я полосатая!»

Когда она вернулась в конюшню, её нельзя было узнать.

Лошади уставились на неё.

— Ты что наделала? — крикнула Нюрка.

— Дура! — заорал Потапыч. — Мы только привыкать к тебе стали!

А Петровна отвернулась к стене и заплакала.

Через несколько часов у зебры поднялась температура. Её бил озноб. Она никак не могла согреться. И сеном её накрывали, и Нюрка к ней прижималась — ничего не помогало.

Пришлось вызывать врача. Из районной ветеринарной лечебницы.

Врач только ахал:

— Разве так можно? Как тебе не ай-я-яй! Взяла и сама себя изуродовала.

Он долго оттирал с неё краску, отмывал различными растворителями.

— Кожа дышать должна, а ты её краской. Э-эх!

Сантиметр за сантиметром он отмыл зебру. Всю. И вот из-под краски показались её замечательные полосы.

— Красота-то какая! — восхитился врач.

Он растер её с головы до ног лечебным кремом, и она заблестела, будто только что начищенные ботинки.

Лошади закричали:

— Урра! Ур-раа!

Как зрители во время салюта.

А спустя час спала температура, и она почувствовала себя абсолютно здоровой.

Через неделю в санатории состоялся праздник — День здорового ребенка.

По этому случаю решили всех катать на лошадях.

Вывезли из сарая специальную повозку на резиновых колёсах. Запрягли в неё тройку лошадей. По краям — Петровну и Нюрку. А в самом центре… В самом центре — зебру. Зебру полосатую.

И тройка помчалась по дороге.

А все встречные-поперечные просто ахали от восторга.

Справа — пегая лошадь, Петровна. Слева — чёрная как смоль Нюрка. А в центре — зебра. Зебра полосатая.

Красота-то какая!

Черепаховый остров

Семейство Новиковых состояло из трёх человек.

Папы — Валентина Матвеевича, морского офицера. Мамы — Наташи, продавщицы рыбного магазина. И дочки Даши.

Папа был морской офицер, но сухопутный. Вот уже полгода, как его подводную лодку отправили на слом, а папу — в запас. И папа по этому поводу очень переживал.

— Без моря нет мне жизни! — жаловался папа всем подряд. Родственникам, знакомым, пассажирам в автобусе и метро.

Жена Наташа ему сочувствовала, а в душе тихо радовалась. Ей надоело месяцами ждать, когда папина лодка вернётся из плавания. И не простого, а подводного. Когда ни его, ни подводной лодки не видно. И где папа, знает только один министр обороны. Но он никому, даже своей жене, не расскажет. А уж папиной жене — тем более.

Мама папу успокаивала.

— Придёт лето, — говорила она. — Поедем к твоему морю.

— Мне не простое море нужно, а подводное.

— Купишь маску, нырнёшь — и будет тебе подводное море.

Даша папу очень жалела. И когда по радио объявили, что в зоопарке ремонт, она сразу помчалась к папе в подземный переход, где он продавал видеокассеты, и всё ему рассказала. А папа помчался в зоопарк, чтобы взять домой что-нибудь морское. Какую-нибудь рыбку. Или креветку.

Мама хотела его удержать. Любую рыбку она могла принести из рыбного магазина. И живую, и мороженую, и вяленую — любую.

Но папу разве удержишь? Особенно если речь идёт о море.

Через два часа папа вернулся. И не один. А с огромной черепахой.

Почему с черепахой? Во-первых, черепахи живут в море. А во-вторых… Черепаха однажды спасла ему жизнь. Ему и всему подводному ракетоносному кораблю.

А дело было так.

Во время дальнего подводного плавания в лодке что-то сломалось. То ли вышел из строя атомный реактор, то ли заклинило дверь капитанской каюты. И капитан не смог взойти на свой капитанский мостик. (Да! И в подводной лодке есть капитанский мостик.)

Воздух для дыхания заканчивался, продукты питания тоже. Но воздух заканчивался быстрее. Поэтому все ели сколько хотели и продукты не экономили. Какой толк экономить продукты, если закончится воздух.

Но экипажу, наконец, удалось справиться с поломкой. И подводная лодка всплыла на поверхность.

Первое, что увидели моряки, — безбрежный и бескрайний океан. От горизонта до горизонта.

Воздуха — хоть отбавляй! Тут-то моряки пожалели, что не экономили продукты. Ведь лодка могла только всплывать и погружаться, а вот куда-то плыть ещё не могла. А что толку без конца погружаться и всплывать? От этого продукты не появятся.

И вдруг Валентин Матвеевич увидел в воде огромную черепаху. Он увидел её первый. Никто не увидел, только он один. Остальные смотрели вдаль и видели только бескрайний океан. А Валентин Матвеевич, Дашин папа, смотрел вниз. Потому что от порыва ветра у него слетела пилотка. И плавала в зелёной воде. А рядом плавала черепаха.

— Черепаха! — закричал папа.

И тогда все опустили головы и посмотрели не вдаль, а вниз.

Черепаха на крик папы подняла голову, и пилотка наделась ей по самые уши. Если бы они у неё были.

Все засмеялись. Во-первых, это и правда смешно. Черепаха в морской пилотке. А во-вторых, все поняли, что спасены. Если есть черепаха, значит, недалеко земля. Материк или остров. А если есть земля, есть и пища. И выходит, все правильно делали, что не экономили продукты.

Тут же спустили на воду надувную лодку. В лодку опустили папу и ещё двух матросов. И лодка поплыла в сторону острова. Или материка.

Как они узнали, в какой стороне остров или материк? Очень просто. Поставили на верхней точке, на рубке подводной лодки, стулья. И на верхний стул залез папа.

Он посмотрел вокруг. Направо — налево, взад-вперёд. И увидел слева, у самого горизонта, маленькую пальму. Нет. Пальма была нормальная. Только была очень, очень далеко и поэтому казалась маленькой. И ещё казалось, что она растёт прямо из воды. Но папа догадался, что пальмы в воде не растут. А растут из земли. Значит, там, где пальма, земля.

— Земля! — закричал папа.

И только после этого спустили на воду надувную лодку.

Земля оказалась маленьким островом. С волейбольную площадку. И этот остров весь был усыпан черепахами. Не было места ногой ступить. Здесь посреди океана черепахи выводили потомство. Закапывали яйца в горячий песок и ждали целые двадцать четыре дня, пока вылупятся малюсенькие черепашки.

Моряки ждать не захотели. Они хотели есть. Они читали, как вкусен и полезен черепаховый суп, и решили загрузить полную лодку черпахами, чтоб не думать больше ни о каких продуктах.

Но папа это делать строго-настрого запретил. Во-первых, было жаль живых черепах. А во-вторых, он не любил черепахового супа.

После долгих споров решили, что черепах трогать не будут, а возьмут лишь черепаховые яйца. Причём не целые, а с трещинками. Из них всё равно никто не вылупится. А подводникам будет пища, пока они окончательно не починят лодку и не приплывут в город Мурманск.

Так и сделали.

Все ели яичницу, пока лодку чинили. А когда яичница стала надоедать, варили яйца всмятку, вкрутую и делали омлеты.

А когда и это стало надоедать, починили лодку.

И лодка благополучно приплыла на свою базу в город Мурманск.

Сначала встала на ремонт, а потом её отправили на слом.

А папу отправили в запас.

И когда папа примчался в зоопарк и увидел черепаху, он вспомнил то своё плавание. Он снова почувствовал себя героем-подводником, а не продавцом видеокассет. И конечно, сразу забрал черепаху домой.

Но никто: ни папа, ни мама, ни их дочка Даша не знали и не догадывались, что это была именно та черепаха, именно с того острова, где был папа. Именно из неё матросы хотели сварить суп, а папа не позволил. Именно она, после того как вывела потомство, отправилась через весь океан домой, на материк. Во время своего дальнего плавания она попала в сети рыболовного траулера. Но рыбаки тоже её пожалели, не стали варить из неё суп, а передали в зоопарк.

Папа не узнал черепаху, но черепаха узнала его. Она очень обрадовалась и с удовольствием стала жить в городской квартире. Купаться в ванной, хотя море намного больше. Есть капусту и салат, хотя водоросли и вкуснее. Спать на балконе, хотя это и не песчаный пляж. Но зато здесь, в окружении друзей, она была в полной безопасности. Друзья — намного надёжнее, чем черепаший панцирь.

Вот такая история. Последняя в этой книжке.

Я бы много мог ещё рассказать.

Про жирафу, которая работала на стройке подъёмным краном. Как она помогала строителям разгружать машины с мешками цемента. Про ночную сторожиху-сову, надёжно охранявшую стоянку машин. Про двух весёлых мартышек. Как они развлекали ребят в детском саду, пока воспитательницы отдыхали и пили чай.

Напишите, ребята, о чём бы вы хотели прочитать. А может быть, сами что-то предложите.

Я обязательно выполню вашу просьбу.

Оглавление

В зоопарке — ремонт!

Попка-дурак!

Змей Гаврилыча

Девочка и слон

Коза-егоза

Зебра полосатая

Черепаховый остров