Искусство жизни и искусство видеть [Александр Давидович Бренер] (pdf) читать постранично
- Искусство жизни и искусство видеть [Блинова и Хальфин] 3.89 Мб, 53с. скачать: (pdf) - (pdf+fbd) читать: (полностью) - (постранично) - Александр Давидович Бренер
Книга в формате pdf! Изображения и текст могут не отображаться!
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (23) »
Александр Бренер
Искусство — это то, что
делает жизнь более интересной,
чем само искусство.
Роберт Филллиу
ИСКУССТВО ЖИЗНИ И ИСКУССТВО ВИДЕТЬ:
Блинова и Хальфин
Алматы. 2019
Содержание
Вместо предисловия: любить
6
Об искусстве жизни и о Лиде Блиновой,
практиковавшей это искусство
9
Искусство видеть: Рустам Хальфин
27
Две маски на фоне неба
45
О двух последних алма-атинских тиграх
51
Живопись и ритуал, или встречи
с Рустамом Хальфиным
59
О чём говорят ночью картины?
79
Вместо послесловия: помнить
87
Биографии
*
101
5
Вместо предисловия: любить
Очерки, собранные в этой книге, не являются художественной
критикой или искусствоведческими эссе. Это и не воспоминания
и даже не литературные портреты, а скорее не слишком умелое признание в любви. Как сказал древний святой: „Когда есть
любовь, немного нужно заповедей“. И доказательств тогда тоже
не нужно, не нужно резонов и обоснований, не нужно связных
и стройных доводов — почему ты любишь, для чего и за что.
Когда любишь „за что-нибудь“ — это уже и не любовь, как учит
аббат Прево. Любовь больше связана с молитвой, чем с аргументацией. Соответственно и выражение любви тяготеет к отрывочности и косноязычию, нежели к гладкому и последовательному
изъяснению.
Таковы эти очерки — они довольно сумбурно и подчас смехотворно говорят о том, чтО их автор любит, чем он восхищается,
что его возносит. И читатель несомненно заметит, что признание в любви в данном случае обращено не только к главным
героям очерков — к Лидии Блиновой и Рустаму Хальфину — но
и к тем мыслителям, писателям и художникам, которые в этих
текстах упоминаются и цитируются. А если автор на кого-нибудь нападает, то делает это опять-таки из любви, ведь любовь
говорит не только „да“, но и „нет“ — большое НЕТ тому, что
мешает и противостоит любви.
Из всего вышесказанного, впрочем, не следует, что автор умеет
и знает, как любить. Нет, он в этом деле блуждает в потёмках
и частенько спотыкается, теряет опору, падает. Ему, ничтожному, знаком не ровный и мощный свет любви — её великий пер-
воисточник, — а всего лишь редкие и слабые вспышки любовного
возгорания, возникающие в душевных сумерках, в духовной глуши,
во мраке блужданий, на которые он обречён вместе со всем человечеством.
Возможно, прав Ролан Барт, согласно которому любая фигура
„любовного дискурса“ основана на феномене отсутствия — мы
любим того, кого нет с нами, кого мы напряжённо, неустанно
и порой безнадёжно ждём? Возможно, слова любви, как говорит
Барт, „это моя собственная, личная легенда, моя сакральная
история, которую я декламирую самому себе, и эта декламация
(замороженная, забальзамированная, удалённая от практики)
и есть, собственно, любовный дискурс“?
Но нельзя закрыть глаза на философскую уверенность Вальтера
Беньямина, знавшего, что любовь — это мессианское стремление
человека к своему истинному положению. Любовь есть освобождение от законов, отношений власти и всех иллюзий прогресса.
Любовь -единственное наше спасение.
Именно эта идея любви не даёт погрузиться в отчаяние, не
позволяет скатиться в нигилизм, заставляет жить и мечтать.
Как близка эта беньяминовская любовь — и как недосягаема!
Удивительно сказала о любви Марина Цветаева: „Вы меня никогда
не любили. Если любовь разложить на все её составные элементы — всё налицо: нежность, любопытство, жалость, восторг
и т. д. Если всё это сложить вместе — может и выйдет любовь.
Но это никогда не слагалось вместе.“
Об искусстве жизни и о Лиде Блиновой,
практиковавшей это искусство
Я говорю недомолвками, потому
что это соответствует
предмету нашего разговора.
Павел Улитин
*
Существует забавный рассказ швейцарского искусствоведа Бернхарда Гайзера о том, как Пикассо посетил Клее в Берне в 1937
году. Это была, кстати, их первая и единственная встреча.
В тот день Гайзер повёл Пикассо в бернский исторический музей,
и они застряли там так, что уже опаздывали к Клее, который
ждал их у себя дома. Вытащить Пикассо из музея было невозможно — он стал восхищаться коллекцией керамики, которую
обнаружил в одном из залов. И хотя Гайзер напомнил ему, что
Клее их ожидает, это не возымело никакого действия. Внимание
Пикассо было приковано к нескольким выставочным экспонатам, и он всё медлил и медлил. А потом, когда они вышли на
улицу, знаменитый художник пожелал взять такси, хотя стоянка
машин располагалась на таком же расстоянии от музея, как дом
Клее. Но Пикассо настаивал. А по пути на стоянку он завернул
в лучшую кондитерскую Берна и купил большой куль сладостей. Когда же Гайзер заметил, что эти вкусности принято есть
с вином, то Пикассо вознамерился зайти в ближайшее кафе, где
заказал бутылку красного.
К Клее они пришли с двухчасовым опозданием. И было очевидно, что
Искусство — это то, что
делает жизнь более интересной,
чем само искусство.
Роберт Филллиу
ИСКУССТВО ЖИЗНИ И ИСКУССТВО ВИДЕТЬ:
Блинова и Хальфин
Алматы. 2019
Содержание
Вместо предисловия: любить
6
Об искусстве жизни и о Лиде Блиновой,
практиковавшей это искусство
9
Искусство видеть: Рустам Хальфин
27
Две маски на фоне неба
45
О двух последних алма-атинских тиграх
51
Живопись и ритуал, или встречи
с Рустамом Хальфиным
59
О чём говорят ночью картины?
79
Вместо послесловия: помнить
87
Биографии
*
101
5
Вместо предисловия: любить
Очерки, собранные в этой книге, не являются художественной
критикой или искусствоведческими эссе. Это и не воспоминания
и даже не литературные портреты, а скорее не слишком умелое признание в любви. Как сказал древний святой: „Когда есть
любовь, немного нужно заповедей“. И доказательств тогда тоже
не нужно, не нужно резонов и обоснований, не нужно связных
и стройных доводов — почему ты любишь, для чего и за что.
Когда любишь „за что-нибудь“ — это уже и не любовь, как учит
аббат Прево. Любовь больше связана с молитвой, чем с аргументацией. Соответственно и выражение любви тяготеет к отрывочности и косноязычию, нежели к гладкому и последовательному
изъяснению.
Таковы эти очерки — они довольно сумбурно и подчас смехотворно говорят о том, чтО их автор любит, чем он восхищается,
что его возносит. И читатель несомненно заметит, что признание в любви в данном случае обращено не только к главным
героям очерков — к Лидии Блиновой и Рустаму Хальфину — но
и к тем мыслителям, писателям и художникам, которые в этих
текстах упоминаются и цитируются. А если автор на кого-нибудь нападает, то делает это опять-таки из любви, ведь любовь
говорит не только „да“, но и „нет“ — большое НЕТ тому, что
мешает и противостоит любви.
Из всего вышесказанного, впрочем, не следует, что автор умеет
и знает, как любить. Нет, он в этом деле блуждает в потёмках
и частенько спотыкается, теряет опору, падает. Ему, ничтожному, знаком не ровный и мощный свет любви — её великий пер-
воисточник, — а всего лишь редкие и слабые вспышки любовного
возгорания, возникающие в душевных сумерках, в духовной глуши,
во мраке блужданий, на которые он обречён вместе со всем человечеством.
Возможно, прав Ролан Барт, согласно которому любая фигура
„любовного дискурса“ основана на феномене отсутствия — мы
любим того, кого нет с нами, кого мы напряжённо, неустанно
и порой безнадёжно ждём? Возможно, слова любви, как говорит
Барт, „это моя собственная, личная легенда, моя сакральная
история, которую я декламирую самому себе, и эта декламация
(замороженная, забальзамированная, удалённая от практики)
и есть, собственно, любовный дискурс“?
Но нельзя закрыть глаза на философскую уверенность Вальтера
Беньямина, знавшего, что любовь — это мессианское стремление
человека к своему истинному положению. Любовь есть освобождение от законов, отношений власти и всех иллюзий прогресса.
Любовь -единственное наше спасение.
Именно эта идея любви не даёт погрузиться в отчаяние, не
позволяет скатиться в нигилизм, заставляет жить и мечтать.
Как близка эта беньяминовская любовь — и как недосягаема!
Удивительно сказала о любви Марина Цветаева: „Вы меня никогда
не любили. Если любовь разложить на все её составные элементы — всё налицо: нежность, любопытство, жалость, восторг
и т. д. Если всё это сложить вместе — может и выйдет любовь.
Но это никогда не слагалось вместе.“
Об искусстве жизни и о Лиде Блиновой,
практиковавшей это искусство
Я говорю недомолвками, потому
что это соответствует
предмету нашего разговора.
Павел Улитин
*
Существует забавный рассказ швейцарского искусствоведа Бернхарда Гайзера о том, как Пикассо посетил Клее в Берне в 1937
году. Это была, кстати, их первая и единственная встреча.
В тот день Гайзер повёл Пикассо в бернский исторический музей,
и они застряли там так, что уже опаздывали к Клее, который
ждал их у себя дома. Вытащить Пикассо из музея было невозможно — он стал восхищаться коллекцией керамики, которую
обнаружил в одном из залов. И хотя Гайзер напомнил ему, что
Клее их ожидает, это не возымело никакого действия. Внимание
Пикассо было приковано к нескольким выставочным экспонатам, и он всё медлил и медлил. А потом, когда они вышли на
улицу, знаменитый художник пожелал взять такси, хотя стоянка
машин располагалась на таком же расстоянии от музея, как дом
Клее. Но Пикассо настаивал. А по пути на стоянку он завернул
в лучшую кондитерскую Берна и купил большой куль сладостей. Когда же Гайзер заметил, что эти вкусности принято есть
с вином, то Пикассо вознамерился зайти в ближайшее кафе, где
заказал бутылку красного.
К Клее они пришли с двухчасовым опозданием. И было очевидно, что
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (23) »
Последние комментарии
1 час 29 минут назад
6 часов 33 минут назад
14 часов 21 минут назад
16 часов 52 минут назад
17 часов 38 секунд назад
2 дней 4 часов назад