Город из стекла [Мия Велизарова] (fb2) читать онлайн

Мия Велизарова Город из стекла

Пролог

Город по утрам напоминал огромную движущуюся ленту. Сплошная река из серо-черных, реже белых, и совсем редко – красных или желтых авто, вечно спешащие люди в однообразных незапоминающихся прикидах. Как-то раз Ден записал вид из окна, наложил пару фильтров – и вуаля, получился фрагмент фантастического фильма, не хватало только пары НЛО, зависающих над стеклянной громадой торгового центра.

Вероятно, у кого-то это зрелище вызывало бы приступ тошноты перед неизбежным простаиванием в многочасовых заторах. А ему несказанно повезло по жизни: за утренним столпотворением на дорогах он наблюдал из окна восьмого этажа, неспешно потягивая кофе. Потом собирался и добирался до офиса минут за десять, пешком. Везунчик, что и говорить.

Отец хотел, чтобы сын пошел по его стопам археолога, мать мечтала вырастить еще одного Пикассо или хотя бы Херлуфа Бидструпа¹. А он обхитрил всех и поступил на психфак. Это сейчас, познав все прелести профессии, он время от времени ловил себя на мысли, что народ неспроста дает вещам емкие говорящие названия. Может, надо было в свое время покрепче держаться за мольберт и лекала?

С другой стороны, стоило озвучить друзьям и просто случайным знакомым свой род занятий, как те начинали смотреть с неподдельным уважением, если не с опаской.

Работа секретная, – предупреждал он голосом Проханова², а потом ненавязчиво, отработанными фразами делал рекламу. Приведи друга, так сказать. Накопленных бонусов хватало не только на холостяцкую однушку в спальном районе, но даже и на компаньона: огромный серый жако, забракованный зоомагазином по причине нервного облысения, быстро освоился на новом месте, оброс и добросовестно отрабатывал свой паек, опережая будильник ровно на две минуты с четвертью.

– С добрррым утром! – неизменно провозглашал он каждый день, оптимистично игнорируя летящие в него тапочки. Периодическое желание вызвать Гринпис и отправить горластого соседа на родину с лихвой окупалось возможностью помедитировать на подоконнике.

На работу он тоже еще ни разу не опоздал, кстати.

Временами, шагая мимо сияющих небоскребов, Ден представлял себе их офис на одном из этажей – нет, лучше под землей, в бункере, чтобы добраться до него можно было только через многочисленные пункты охраны, отсканировав сначала палец, потом сетчатку, а потом и всего себя целиком, сверху донизу, чтобы точно было видно: вот он, наш дорогой Денис Валерьевич, как всегда вовремя.

Правда, там уже не будет возможности целый день напролет вдыхать аромат печеного хлеба. Пекарня прямо напротив – благословение для гурманов и проклятье для сидящих на вечной диете сотрудниц. Продавщицы, завидев его издали, заранее делали большой капучино с пенкой и протягивали хрустящий пакет. Свежий круассан с кофе каждое утро – можно сказать, за два года работы он стал наполовину французом, хоть в Париже и не был ни разу.

Смакуя на языке солоноватый привкус карамели, Ден направлялся к обшарпанному, несмотря на солидную арендную плату, трехэтажному зданию. Поднырнув под шлагбаум и махнув рукой охраннику, поднимался по видавшей виды лестнице и уже в коридоре чувствовал щекочущий ноздри аромат грейпфрута из аэрозольного баллончика. Босс, как обычно, приходила на работу первой, а уходила с их финансово тонущего корабля последней.

И вот здесь, в захудалом офисе, который даже GoogleMaps считал ниже своего достоинства отображать, а администрация города грозилась каждый год снести под очередной торговый центр, и творилась их «магия». Разработки на грани фантастики, под кодовым названием «МИФ», где каждое слово поочередно расшифровывалось в несуразно-громоздкий термин длинной в целую строчку и с обязательным дефисом посередине. Тем клиентам, которых не отпугнул ни затрапезный вид офиса, ни хмурый охранник, оказывались услуги на уровне «Матрицы» – правда, не такого вселенского масштаба, а чуть поскромнее.

Неприметная табличка на двери обещала профессиональную консультацию по выведению из затяжного сна. Звучало настолько неправдоподобно, что периодически к ним по ошибке захаживали благоухающие спиртным желающие закодироваться. Но нет, никаких капсул в духе Нео они не вживляли, даже гипнозом не владели – хотя на сей счет были у Дена серьезные подозрения в адрес начальницы, иначе чем объяснить, что он, хоть убей, не помнил момента, когда его подпись появилась на каждой странице трудового договора?

Дверь распахивается, едва не задев его по лбу, и на пороге появляется Тоня – его бессменная напарница, признанный поставщик сладостей в офисный буфет и обладательница такого звонкого голоса, что ей единственной официально запрещено отвечать на звонки: еще подумает кто, что они нелегально используют детский труд.

– Пришел? – хитрюга исподтишка пытается откусить половинку круассана у него в руке, но Ден привычным жестом прячет его за спину. – Ну и вредина. А у нас новый клиент, между прочим.

– Какой стаж?

– Четвертый месяц.

Конечно, до рекорда Спящей Красавицы еще далеко, но и не без году неделя. Проспать шестнадцать недель подряд – практически заново родиться, только в несколько ином, тонком мире. И порой связь с новой реальностью получалась настолько прочной, что выбраться самостоятельно клиент был уже не в силах. Объятия Морфея, путы сна – за все время работы Ден успел насмотреться всякого, но все равно каждый вызов оказывался непохожим на предыдущий.

Возможно, именно это и держало его в офисе, несмотря на регулярные задержки зарплаты и выматывающие сеансы. Вот и сейчас, стоило взять в руки папку с портфолио клиента, Денис почувствовал приятное покалывание в пальцах. Сегодня им предстояло открыть дверь в еще один мир, созданный чужим подсознанием – и с этим никакой аттракцион виртуальной реальности даже близко не мог сравнится.

Алиса и кроличья нора

В детстве Ден страшно боялся своей воспитательницы. Счастливые беззаботные годы походов на горшок и сражений с мисками манной каши оказались безнадежно омрачены присутствием великанского роста женщины с зычным голосом, которая отправляла их спать днем, в самый разгар игр, и бесстрашно шлепала, невзирая на угрозы нажаловаться маме, папе – хоть самому президенту.

Похоже, подсознательное все же имеет привычку реализовываться, когда меньше всего ожидаешь подвоха. В первый раз увидев Адель, Денис ошарашенно решил, что все его детские кошмары воплотились наяву в крепкую невысокую женщину, любительницу строгих костюмов и очков в роговой оправе.

К слову, их знакомство началось задолго до того, как Агидель Чудимировна – а именно так звучало ее полное имя, – по знакомству пригласила сына подруги поработать в ее фирме.

Большой потенциал… престижная работа… – остаток беседы Денис помнил, как в тумане, а через пару дней уже стал частью их скромного коллектива. Два года жизни как корова языком слизнула. Вообще-то, договор был рассчитан на три, и Ден уже прикидывал, куда бы ему кинуться после обретения долгожданной свободы. Но по всему выходило, что без диплома и с сомнительными навыками сновидца податься было особо некуда. Если только начинать собственную практику или записаться на «Битву экстрасенсов», что мало его прельщало.

Итак, кроме него в фирме работали еще четверо. Во-первых, Иван Иваныч – их бухгалтер и по совместительству – милейший человек и приятный собеседник. После встречи с ним Ден наконец-то понял суть фразы маленький человек: ростом Иван Иваныч был парню по плечу, постоянно мазал вазелином свои маленькие руки – удивительно, как он вообще умудрялся печатать такими короткими, почти детскими, пальчиками; разговаривал исключительно простыми фразами, да и одежду подбирал себе под стать: мышиного цвета брюки, серо-голубой свитер и неизменный потрепанный портфельчик в руке. Хоть картину маслом пиши.

Обычно Иван Иваныч день-деньской сидел у себя в каморке, тише воды и ниже отсвечивающего синими таблицами монитора. А уж если выходил, то, как правило, с плохими новостями. И тогда Адель шумно вздыхала, садилась за ноутбук и принималась сама лично разыскивать им клиентов.

Сейчас, загорелая после дачи, она еще больше походила на строгую мамушку Макдэниел.

«Молилась ли ты ночью, Дездемона?» — так и подмывало спросить Дена, и всякий раз он сам же себя одергивал: от задуманного до сказанного, как известно, один шаг. А любую шутку на религиозную тематику начальница, сама происходившая из семьи священника, воспринимала в штыки, и пускала в ход излюбленный прием: лишение карманных денег и запрет на пользование офисным джипом в нерабочее время.

Впрочем, слабость у их смуглой матроны все же имелась: сладкое. И остальные коллеги пользовались этой лазейкой без всякого зазрения совести. К примеру, Тоня.

Антонина, Аньдуннина, Тоня, Тонечка – девушка откликалась практически на любую форму имени, но только не на Тошка-картошка. Закончив школу, Тоня поступила изучать психологию под крыло к папочке-ректору, а потому вольной пташкой порхала на пары, когда заблагорассудится. Честно говоря, временами Ден ей тайком завидовал: сам-то он учебу забросил уже после конца первого курса, за что Адель периодически его «прорабатывала» и даже обещала свою протекцию, только бы он вернулся в строй.

Еще у Тони была серьезная любовь ко всяким там няшным зефиринкам, леденцам на палочке и печенькам в форме панд, тоторо и прочей анимешной живности. Внешность у нее тоже самая, что ни есть, подходящая для заядлого отаку³: кукольный носик, по-детски распахнутые глаза и пухлые, вечно надутые, губки. Ден заставил ее поклясться на последнем выпуске «Клинка демонов», что не делала пластику – в итоге журнал перекочевал к Адель, а правды он так и не добился.

Ни для кого не было секретом, что Тоня страстно влюблена. В рокового красавца-жнеца Ли Дон Ука. А еще в принца вампиров Ли Су Хёка. И корейского Иван-царевича Ли Мин Хо – и еще много в кого, о чем исправно и подробно строчила посты в сториз.

Воистину, перст судьбы, что их айтишником оказался самый что ни есть настоящий кореец. Как ни старался, Ден не мог запомнить его лица: повстречай его в Сеуле, прошел бы мимо и не узнал. Хорошо еще, что имя у коллеги оказалось вполне себе запоминающимся: Виен, на французский лад Вьен, а можно просто Веня.

По-русски Веня говорил мало, но всегда в точку. Работу свою делал быстро, а в остальное время предпочитал медитировать на подоконнике, благо в офисе недавно вставили новые окна, и места хватало всем и вся, включая периодические попытки Адель проявить свои садоводческие способности.

В перерывах между сериалами Тоня, естественно, по очереди пыталась в себя влюбить то его самого, то Виена. Но все провокационные наряды и намеки Ден, как старший по должности, списывал на затянувшийся пубертатный период, и ловко игнорировал. Да и Адель Чудимировна строго блюла моральный облик сотрудников, имея на кнопке быстрого вызова телефон Тониного отца.

Так что пока все шло гладко. Чудили, как говорится, вместе и горя не знали. Рискуя нарваться на шлепок за неполиткорректность, Денис изредка шутил, что им в команде не хватало только негра и краснокожего индейца. Хотя, может быть, у заграничных коллег штат и подбирался согласно закону о расовом разнообразии. Адель периодически с кем-то мило общалась по-английски по Скайпу, но на все расспросы отвечала коротким и выразительным щелчком по носу. Наверное, боялась, что бережно взращенные ей таланты плавно перетекут за бугор и работать будет некому.

Итак, кто у нас сегодня?

– Девочка, двенадцать лет. Спит шестой день подряд.

– Причина?

– Прочерк.

Что ж, ничего удивительного. Необъяснимая сонливость, которую впору было считать новым бичом двадцать первого века, заявлялась без предупреждения и гостила сколько ей вздумается. Бытовала, правда, версия, что таким образом организм защищался от возрастающего в космической прогрессии ритма жизни. Как говорится, устал – отдохни, неделю-другую, а лучше возьми отпуск на целый год.

– Ну-ка, дай взглянуть на нашу спящую царевну… – Тоня подала ему папку, подозрительно тоненькую, что одновременно обрадовало и напрягло. С одной стороны, не предвещало особых осложнений: некоторые, пока до них доберутся, успевают такое дело подшить – будто «Войну и миръ» заново перечитываешь.

А с другой стороны, чтобы войти с контакт с клиентом, надо знать чуть больше его даты рождения и прописки.

– Бог ты мой, ну прямо фея. Скажи, Адель, видела клиентку? – он помахал в воздухе фото. Худенькая, одни глаза, вся в каштановых локонах. И платье под стать, эльфийское, с длинными серебряными рукавами. Наверное, сделали снимок на день рождения.

Так, что тут у нас… Естественно, круглая отличница, олимпиады, конкурсы, все дела. Любимые книги: приключения. Ну да, вполне возможно, что именно за ними она и нырнула в грезы с головой.

И ангельское личико.

То, что внешность обманчива, он за годы работы усвоил крепко. В мире подсознательного такие вот кисейные барышни частенько показывали свою бунтарскую сторону, в буквальном смысле устраивая резню бензопилой. И пускай полученные в сонном бою ранения наяву оказывались лишь мелкими царапинами и гематомами, все равно приятного было мало.

Анкету, судя по всему, заполняла мать: резкий угловатый почерк успел сказать многое еще до очной ставки с клиентом. Была и еще одна опасность тонкого портфолио: родственники не особо доверяют подобного рода исследованиям. А из этого логически вытекает что?

Что даже подписание договора не гарантирует успешное проведение операции.

– И это все ваше оборудование?

Модная дамочка, брючный костюм в бежевых тонах, шарфик небрежно так перекинут через плечо. Уже поджала губки, оглядывая их скромный скарб: аппарат с подмигивающими лампочками, разноцветные провода с электродами, еще какие-то бесполезные штуки. Только генератора мыльных пузырей не хватает. Фактически, если не вдаваться в объяснения, нужен особый импульс, связь с клиентом. А на деле – банальная бутафория, чисто для галочки и спокойствия клиента. За десятки проведенных сеансов Ден так и не мог отследить, когда этот импульс появлялся, действовал больше по старинке, интуитивно.

– Вы что, вроде медиумов?

– Так точно, хакеры сновидений, – Ден украдкой подмигивает Тоне: не вздумай смеяться, испортишь весь эффект. – Проект Dormio, в основном работаем со случаями гипнагогии⁴. Раньше был филиал американской Dream Lab, а теперь вот, сами… На сайте все лицензии, можете сами посмотреть. Работаем за счет государства, не какая-нибудь частная контора.

Вот так. И пока родственники усиленно гуглят все названия и штурмуют википедию, можно наконец-то заняться тем, ради чего они приехали.

Даша – хорошее имя, неброское, но нежное. Волосы у нее уже не распущены, как на фото, а собраны в две аккуратные косички с фигурными резиночками. На одной белый кролик достает из кармана часы, на другой из заварочного чайника выглядывает не то хомяк, не то белка после новогодних праздников, не разобрать.

Видя, как Тоня буквально пожирает их глазами, Ден усмехается про себя: думается ему, кто-то сегодня наверняка закажет доставку из тематического магазина.

– Любимая книга?

– Что, простите?

– «Алиса в стране чудес» – я в ее возрасте так Кэрролла и не осилил, каюсь.

Ба, да у нее и пижама вся в кроликах, и термос на столике на ту же тематику! Неужели сегодня им предстоит прогулка среди гигантских дымящих кальяном гусениц и летающей колодой пик?

– Удивительная книга, я больше таких не встречала. И Даше она очень… нравилась.

Ну вот, пошли плохо сдерживаемые рыдания. Это не к нему, это уже по части Тони. Пока женщины беседовали по душам, Ден придвинул стул поближе к кровати и оценил обстановку.

Проводить сеанс в больничной палате – дело привычное. По крайней мере, не нужно беспокоиться о порядке: кнопка вызова под рукой, и внизу дежурят дюжие молодцы, с некоторыми из которых Ден уже за руку при встрече здоровался. Было дело, да.

Увлажнитель воздуха – отлично. Смотреть, как пар поднимается ровной струей вверх, распыляясь на множество мерцающих частиц, действовало как нельзя расслабляюще. Нет, Ден не считал себя медиумом или вроде того. Он просто был эмпатом. Да-да, самым обыкновенным, с той лишь разницей, что умел погружаться точно в то же состояние, что и другой человек во время сна.

И для этого ему требовалось всего лишь взять Дашу за руку, только и всего. Никаких тебе волшебных пилюль или вживленных чипов. Ну а электроды, которые Виен с нарочитой серьезностью принялся прикреплять ему на лоб – это так, больше для отвода глаз.

Иначе подумают, что у нас тут секта шарлатанов-целителей, – заметила Адель, передавая ему перед первым заданием маленькую черную коробочку. Ее-то он и вертел сейчас в руках, глядя на бледное лицо девочки, которой бы жить да радоваться. Игрушек полон дом, хорошая школа, любящие родители… Ан нет, что же вынудило ее сбежать. Уйти от реальности, говоря научным языком.

Едва слышный щелчок заставил Тоню хищно повернуть к нему голову. Снова жульничаешь? – красноречиво говорил ее взгляд. Быстренько уладив дело с клиенткой, она присела рядом, выудив из кенгурового кармана широченного худи точно такой же ларчик с секретом.

– Готов?

Дашина мама, естественно, тоже обратила внимание на загадочные коробки у них в руках, и на всякий случай подошла поближе, хотя в инструкции черным по белому сказано держать дистанцию и ни в коем случае не отвлекать их во время сеанса. Женское любопытство, что тут поделаешь.

Дальше держать интригу уже не было смысла, так что Ден отщелкнул пластиковую крышку и достал наушники. Самые обыкновенные, из «Ситилинка». Даже не самые дорогие, к слову.

Тоня, тоже вся оплетенная проводами, уже вовсю что-то искала в телефоне. Ага, думает, кто быстрее включит, тот и победил? Как же. Сам Ден все чаще думал начать обходиться своими силами. Эти вводные инструкции он слышал уже раз пятьсот, не меньше.

Ты находишься здесь и сейчас… Твое тело становится легким, а веки тяжелеют…

Вот бы Адель всегда разговаривала так, как на этой записи. У Антонины прямо-таки небесное блаженство на физиономии, как бы со стула не съехала в трансе. Ничего, Веня если что, подстрахует, он к этому привычный. Ну что ж, а ему пора в иную реальность.

Давай, Дашулька, – ручка у девочки тоненькая, в чем только жизнь держится. – Не бойся. Расскажи, кто тебя обижает? Мама? Папа? Может, в школе дразнят?

Струйка пара из увлажнителя напоминала джина с его волшебной лампой. Или, возможно, именно так и курила кальян вальяжная гусеница из любимой Дашиной сказки. Невесомые разводы поднимается почти к самому потолку. Крошечные капельки воды танцуют в воздухе – и он кружится вместе с ними, среди них, чувствуя, как тело растворяется, распадается на множество таких же невесомых частиц.

Сознание парит где-то под потолком, чуть выше, поднимается над крышей здания. Но его рука по-прежнему чувствует в себе маленькую, чуть прохладную ладошку.

Алиса… Алиса… Как же темно в кроличьей норе…

***

– Сто пять – восемьдесят один, – торжествующе прошептала Тоня ему на ухо. Ден даже отпрянул. Снова его опередила, хитрюга.

Вообще-то Тонька больше по части общения с клиентами, но с тех пор, как Ден начал работать, внезапно изъявила горячее желание участвовать в сеансах. Мало того, еще и вела счет, как заправский болельщик, кто из них быстрее войдет в транс. Уже опередила его на двадцать четыре очка, как раз по числу его лет. Что ж, отпразднуем сегодня этот горе-юбилей, а заодно успешное окончание дела.

Только бы оно оказалось успешным.

– Ты бы не очень считала здесь, – пол под ногами был мягким, пружинистым. От каждого шага по темной материи пробегали разряды, полупрозрачные стены искрились всполохами эльфийской пыльцы. Потолок нависал над головой сводами гигантской пещеры, то тут то там виднелись золоченые люстры, словно гигантские резные звезды из фольги.

Холл, как его называла Адель, каждый раз менялся. В последний раз все было затянуто алым бархатом, а порой вокруг не видно ничего, кроме затягивающей, вязкой темноты. И только где-то там, в конце коридора, их ждала неизменная дверь – вход в чужой мир грез.

Откуда-то доносился звон капели. Вода стекала и по стенам, превращая их в струящееся зеркало. Не сдержавшись, Ден взглянул на их с Тоней отражение – рослый парень в черной футболке и она, маленькая – всего метр пятьдесят один, как у той героини Акунина. Смешные хвостики, круглые очки, кроссовки с чулками – насмотревшись на японских моделей, Тонька всерьез принялась косолапить, считая это каваи, то есть, милым. Восемнадцать лет человеку, блин.

И все же, контраст внешности и строгого голоса много раз играл им на руку: кое-кто из клиентов до последнего принимал Антонину за школьницу. А она раз – и включала тяжелую артиллерию, язык-то у нее был подвешен, да и помимо манги напарница все-таки находила время и на серьезные книжки тоже.

Неудивительно, что ее все слушаются. По крайней мере, дома – судя по ее рассказам.

Пространство вокруг дрогнуло и медленно, по чуть-чуть, начало менять оттенок на сумеречный лиловый. Получив локтем в бок, Ден послушно задышал. Глубоко, медленно, чтобы вновь войти в нужный ритм. Любые воспоминания или ассоциации сейчас могут сбить с курса. Самое главное – настроиться на мир девочки. По-другому они до нее не достучатся.

Ну, вот и заветная дверь. Сегодня одна, а порой бывает несколько – и тогда приходится включать интуицию и отпирать нужный замок.

– Ready, steady —нараспев произносит Тоня. Как-то они поспорили, что эту фразу она научится говорить на всех языках мира, включая латынь. К счастью, Адель удачно их подслушала и надавала обоим по тыкве: с Тониным произношением только дьявола вызывать.

Тяжелые двойные створки они открывают вместе. Сегодня их встречает порыв ветра, хотя Ден ожидал много солнца, ванильных облаков и стайки плюшевых кроликов.

Ничего подобного.

Искореженные остовы деревьев, ржавые решетки под мрачно-серым небом, поросшие бурьяном руины… Вроде в досье ничего не было сказано про готскую культуру, или же Даша держала все в себе, до поры до времени?

Вишенка на торте: стоило им сделать первые шаги, как из распоротых туч тут же пошел дождь. Мелкий, но неприятный. Особенно тогда, когда зонт благополучно остался в ином мире, а тебе еще нужно высматривать в размытой пелене, не мелькнет ли где-то детский силуэт.

– Как думаешь, она здесь разгуливает прямо в пижаме или в том платье с эльфийской вышивкой?

Тоня не ответила. Если бы не ее анимешный прикид и очки, которые ей совершенно были не нужны при ее-то зрении, сейчас она бы очень напоминала оракула, застывшего в предвкушении новой порции пророчества. Постояв так, с запрокинутой к небу головой и растопыренными руками, она смахнула со стекол дождевые капли и решительно ткнула пальцем в обвалившийся угол какого-то дома с флюгером.

– Нам туда.

Почему – спрашивать бесполезно. Как, впрочем, и возражать.

– А мне вон та улочка больше нравится, – буркнул Ден, косясь на узкую аллею с покосившимися фонарями. Еще добавить парочку тыкв – и получится идеальная площадка для Хэллоуина.

И правда, почему они все дружно решили, будто девочка увлекается Страной Чудес? Потому что ее мама так сказала?

– Походу, родители вообще не в курсе, чем увлекается их дочь.

– Точно. Судя по декорациям, урбексом. Или Стивена Кинга прятала под подушкой, – поддразнила его Тоня. И тут же обоим пришлось спешно ретироваться в ближайший переулок.

– Блин, Тонь, нарочно что ли?

Глубокий вдох и выдох. Спокойно, они чувствуют страх.

Где-то позади них с неспешным скрипом, как в старом добром ужастике, открылась дверь. Что или кто из нее появился – лучше не знать. Идти и не оглядываться, покуда местная флора и фауна мгновенно, с удовольствием реализует их тайные мысли и страхи.

Любой каприз за ваши деньги. И валюта здесь вовсе не в долларах.

Дальше улочку перегородило нагромождение старых ящиков, кирпичей, арматуры и прочей рухляди. В снах такое часто бывает. Двери в никуда, лестницы в глухой потолок, непокрашенные стены, оторванный линолеум – прямое указание, что они подошли к границам подготовленных декораций. Будь добр, дружок, поворачивай и играй по готовенькому сценарию.

– Пойдем в обход.

Ден мысленно выругался. Напрямик до дома было рукой подать. Теперь придется плутать по каменному лабиринту – а время-то утекает. На все про все у них есть два часа, максимум три, а дальше ровный голос Адель вытащит их обратно, с клиентом или без.

Словно издеваясь, невидимый режиссер включил музыку: гулкое эхо фортепьяно перебирало один и тот же занудный пассаж, отражаясь от залитых лунным светом зданий. И когда успела наступить ночь? Не выскользнула ли за ними следом в пресловутую дверь?

– Как-то жутковато, – мрачно заметила Тоня, пробираясь следом за ним на второй этаж какой-то захудалой пристройки. Невозможно было определить, к какой конкретно эпохе принадлежат здания: эдвардианская эклектика соседствовала с кубизмом, а пару раз им на глаза попались изъеденные эрозией останки древнегреческих зданий. Будто заброшенный съемочный павильон, в котором напоследок решили снять сцены после бомбежки с воздуха.

– Лучше ничего не говори. И не думай, – Ден подал ей руку, помогая взобраться на парапет. Тот, к счастью, оказался достаточно широким и прекрасно сохранился, чего нельзя было сказать о самой кровле: то ли дождь до них лил неделями, то ли сама местность предполагала бурный рост всякой нечисти, вот только почти вся крыша представляла из себя один сплошной кашеобразный нарост непонятного цвета. Тоня за спиной издала типичный в такой ситуации звук; притворяется, сама же на днях хвасталась, что ее никогда не тошнит. А вот ему большого труда стоило подавить мысль, что вся эта масса может в какой-то момент шевельнуться и взглянуть на них…

Можно было бы, конечно, спланировать прямо по воздуху, ну или на ходу спроецировать ступени, но тогда их заметят. А второй раз могут и не пустить – были уже такие случаи в практике.

– Смотри-ка, даже пыль настоящая, – напарница брезгливо отряхнула ладони. Да уж. И когда Ден случайно задел кусок ржавой проволоки, пробираясь в узком проходе между стенами, ссадина предельно реалистично закровоточила.

Кто-то здесь явно постарался, потратив кучу времени на свой воображаемый мир.

– Смотри, вон там, – порванная капроновая лента свисала с ближайшей ветки дерева; рядом, презрев все законы гравитации, примостилась кособокая птичья клетка с часовой цепочкой вместо сломанного замка. Привет от Льюиса Кэрролла.

– А еще Адель недавно сказала, что спящие, как и самоубийцы, на самом деле хотят, чтобы их спасли…

И потому оставляют на пути такие вот подсказки. Ден наклонился, чтобы поднять старинную брошь-камею – хотя Адель крепко-накрепко запрещала им трогать потусторонний реквизит, как она его называла, – и тут впереди мелькнул чей-то силуэт.

Девочка. В коротком светлом платье, с бантами в волосах. Ну наконец-то, нашлась их Алиса.

– Даша, погоди!

Молодец, не стала убегать и прятаться. Значит, получится адекватно переговорить, убедить вернуться.

– Ты телефон оставила на столе. Вдруг мама найдет?

Одна из тактик – сбить с толку, вызвать мгновенный импульс. Со взрослыми все еще прокатывает по старинке «Ой, я же утюг не выключил!» или «А у вас молоко убежало!» – хотя последнее все реже: кто сейчас кипятит молоко в кастрюле? Что же до подростков, то телефон со всем его содержимым, попавший в руки к предкам – беспроигрышный вариант.

По крайней мере, так ему казалось.

Нашлась

– А еще тебя Вадик из параллельного класса искал. Переживает, что ты на его сообщения не отвечаешь, – продолжал Ден. Полный блеф, конечно. Никакого Вадима в портфолио не было. Но опять же, имя не имеет значения, главное – нащупать эмоциональный отклик. У кого из девчонок не было в школе своих «Вадиков»?

Даша, чуть склонив голову, слушала.

– Ден, – Тоня тихонько подергала его за рукав.

– Тсс, чего тебе? Не видишь, я вообще-то с клиентом разговариваю.

– Это не она. Не Даша, – от шепота стало щекотно в ухе. Какой смысл таиться, ведь в этом мире все слышно с одинаковой громкость, хоть шепчи, хоть в голос кричи. – Наша брюнетка!

Вот же дурак…

Девочка между тем продолжала с интересом их рассматривать. Белокурые локоны мало-помалу темнели, начиная с завитых кончиков, задумчивая улыбка становилась все шире…

Родинка, у Даши точно была родинка над губой! – запоздало вспомнил Денис, и ту же, словно по заказу, темно-коричневая мушка расцвела на нужном месте.

– Пошли отсюда, – потянула его за собой Тоня, когда черты лица незнакомки начали на глазах меняться…

Они шли медленно, кожей чувствуя неприятный холодок. Теперь, со всех сторон, изо всех темных углов, слышались легкие смешки, стук маленьких каблучков, проворно сбегающих с близлежащих стен. Раз кто-то быстро, но весьма ощутимо похлопал Дениса по плечу. Плечо, кстати, потом еще неделю ныло, пришлось прикладывать травяной компресс. Но оборачиваться они не стали. Нельзя.

А оглянешься – окаменеешь.

Какая-то доля правды в этих старых сказках все-таки есть.

– Я в таких кошмарах начинаю хохотать во все горло, – буркнула Тоня, когда весь этот цирк с леденящим шепотком и прочими запугиваниями наконец остался позади. Местные обожают играть в страшилки, но к счастью, так же быстро теряют интерес. – Или стриптиз танцую. Видел бы ты их лица!

Хорошо, что напарница не видела его лица в этот момент… Ден чуть не споткнулся об очередную древность, наполовину зарытую в землю – никак, Венера Милосская? Или это его собственные постыдные мысли услужливо воплотились наяву?

Он даже головой потряс и заботливо прикрыл статую куском фанеры. Потом, если время найдется, надо будет расспросить Тоню поподробнее. А пока что они незаметно для самих себя все-таки добрались до нужного дома. В окнах не было стекол, только погнутые решетки кое-где еще остались. В одном таком черном проеме они заметили очередную бледную фигуру – на этот раз прямо вылитая Даша с фото.

– Погоди, а вдруг это снова… не она?

Тоня смерила его презрительным взглядом: ну да, надо было раньше вот так призадуматься, а не лезть с обнимашками к первому встречному фантому.

– Даша, мы за тобой!

– Спасите! – пискнула девочка, беспомощно вцепившись в пустой подоконник. Ден между тем оценил обстановку. Внешность – точно их, до последней черточки, в глазах – неподдельное отчаяние, пальцы аж побелели, так стиснула облупленный камень.

– Спускайся сюда.

– Не могу, – Даша, чуть не плача, топталась на месте. – Страшно!

Странно, что боится. Многие клиенты за это время успели бы не только привыкнуть к новому окружению, но и войти во вкус. Ведь по ту сторону реала никакая мысль не имела границ. Вот поэтому самым сложным в их работе было не просто разыскать, но еще и уговорить человека оставить вожделенный аттракцион супер-возможностей и вернуться в обыденную рутину.

Адель как-то раз проговорилась, что даже в случае успешной процедуры, кое-кто все-равно возвращался обратно. Правда, на этот раз уже с концами, чтобы не нашли.

– Там справа от тебя газовая труба, ухватись за нее и сползай потихоньку, – разбиться не разобьется, хотя кто знает, что может нафантазировать со страху. У них уже сейчас земля ощутимо подрагивала под ногами, а в воздухе помимо мелодии слышался какой-то неясный гул. Оставалось надеяться, что то было обычное землетрясение, включенное в антураж, а не очередной сюрприз подсознания на подступах.

– Ой!

Труба змеей выскользнула из Дашиных рук, на ходу трансформировавшись в упругий стебель. Гигантская завязь чуть не прибила горе-спасателей на месте, расколовшись у них под ногами трухлявой тыквенной мякотью. – Это не я… оно само…

– Давай-ка лучше мы к тебе поднимемся, – вздохнула Тоня. На этот случай неплохо бы иметь защитную экипировку, как у персонажей Marvel. Ну, чудо- трос там, а лучше лестницу из рукава. Жаль, что приходилось полагаться лишь на собственные силы.

На этот раз напарница шла впереди, не жалуясь на осыпающиеся ступени и грибок на стенах. Да, вокруг попахивало если не сказочной тюрьмой, то уж точно заброшенным подъездом, с забитыми пылью оконными стеклами и граффити на стенах.

А клиенты живут в элитном доме, Ден сам гуглил адрес. Так откуда, спрашивается, у ребенка такие воспоминания? Уж точно не в кино видела, нет, слишком все натурально, до мельчайших деталей.

– Погоди-ка, – за угол он ее не пустил, сначала проверил сам, подстраховавшись куском арматуры – тот, к счастью, повел себя в руках спокойно, не брызнул в глаза фейерверком и не обернулся голодным букетом венериных мухоловок.

– Вы здесь, вы настоящие? – Дашка чуть ли не в голос рыдала, повиснув у них на шее. – Я хочу домо-ой!

– Так в чем проблема? – Ден быстро оглядел обстановку: комната большая, если не сказать огромная – эффект Крейтервейс⁵ встречается в снах сплошь и рядом. Кровать под кружевным балдахином, на стенах – все та же Страна чудес с кроликами и часами. Засохшие розы в вазонах, повсюду в беспорядке разбросаны мягкие игрушки. В общем, кисейно-кружевной рай для девочки, но на всем явный оттенок запустения. И не нужна была волшебная лупа из Гарри Поттера, чтобы увидеть следы плесени на шелковых обоях, покрытый ржавыми пятнами мраморный умывальник в углу и оторвавшиеся пуговицы-глаза у игрушек.

Сейчас вся эта армия кукло-зомби как встанет, как пойдет на них…

– Меня не пускают… – вокруг тонкой лодыжки, прикрытая кружевными оборками на ажурных носочках, красовалась тонкая, почти невесомая цепь. Другой конец извивался по всей комнате, уходя в глухую стену, прямо в цветущие кусты, из-за которых ехидно корчил рожи Шляпник.

Что еще за дела?

Порвать цепь не получилось, хотя наощупь она была даже не металлической, скорее, нитяной. В том и коварство: Ден до сих пор помнил свою единственную попытку залатать прореху на коленке: лень было искать ножницы, вот и прорезал себе ниткой палец чуть не до кости.

– Осторожней! – стоило чуть потянуть, и по стене до самого потолка побежала трещина. Угрожающе закачался небесно-голубой абажур.

– Сейчас все как карточный домик сложится нафиг! – напарница прикрыла собой девочку. Как будто с ней могло что-то случиться: это они здесь были гостями, а с хозяином сна максимум страшное, что может произойти – перезагрузка декораций, с полной потерей памяти.

– Дашка, просыпайся. Слышишь?!

– Я стараюсь…

– Плохо стараешься! Мы тут все погибнем из-за тебя! – продолжала нагнетать обстановку Тоня. Что ж, ей виднее. Если у девчонки по жизни комплекс отличницы, иногда надавить на чувство вины – верный способ добиться желаемого. Ведь они пришли сюда не обличать пагубные поведенческие паттерны. Им всего-то нужно, чтобы ребенок проснулся из затянувшегося сна.

– Не могу, я уже так пробовала. Не получается! – Даша, судя по всему, уже была на грани истерики. Еще немного, и весь этот аляповатый алебастровый мирок схлопнется со всеми его кроликами и кукольным фарфором. За окном уже что-то угрожающе шипело – может, подсознание выстраивало бунтарскую защиту а-ля «Война миров».

Пора вмешаться. Да-да, и не стреляй так глазами, Антонина. Твоя тактика не сработала, теперь его черед попытаться.

– Так, все, − громко сказал Ден, и даже в ладоши хлопнул несколько раз, чтобы дошло. Дошло сквозь рыдания клиентки, сквозь мерзкий липкий туман, который подозрительно быстро начал собираться на улице. Пусть знают все и вся: они не собираются здесь ничего менять.

– Не хочешь, не надо. В конце концов, надо себе и поблажку иногда давать, верно? – он подмигнул Даше, и та заметно расслабилась, видимо, слыша эту реплику не в первый раз. Выходит, кто-то у нее в семье все же есть адекватный.

– Знаете что? Давайте устроим пикник. Еду кто-нибудь с собой взял?

Тоня развела руками. По глазам видно: изо всех сил пыталась понять, что же он задумал. А Даша указала на корзинку, доверху заполненную бутербродами.

– Ого, даже с корочкой, − Ден честно попытался разгрызть зачерствелый хлеб. Не смог. – Давайте-ка его поджарим на костре.

– Костер? Прямо здесь, на полу, что ли?

– Так ведь у нас есть камин, – завешанный тюлем, заваленный ворохом сухоцветов… Оставалось надеяться, что настоящий, а не бутафория из гипса.

– Ну вот, − весь хлам удивительно быстро разгорелся. Оно и к лучшему, в топку негатив. Ден кочергой поворошил тлеющие листы бумаги. Мелькнули и пропали строчки, написанные детской рукой – одна страница, вторая… Похоже на дневник.

По комнате словно холодок пробежал: даже не поворачиваясь, Денис почувствовал, как снова напряглась девочка.

– Ну вот, гори-гори ясно! – он заговорщически подмигнул, а Даша машинально протянула руку, остановив звякающий маятник подвешенной кочерги.

Аккуратная.

– А скажи-ка нам, Даша, – хлеб после костра загадочным образом приобрел вкус поджаренного зефира, но хотя бы стал более-менее съедобным. Что за липкая голубоватая начинка была у сэндвичей, Денис предпочел не думать. – Ты в заброшенном замке хоть раз в жизни была?

– Конечно, – оживилась девочка. – Только он был… не совсем заброшенный. Но привидения там точно были. А еще мультяшные персонажи, разные.

– Ну, а чтобы прямо страшный, до мурашек?

Даша задумалась. Скрип за окном между тем все не смолкал. Вкупе с непрекращающейся фортепьянной тягомотиной, все это начинало потихоньку действовать на нервы.

– Когда мы в лагере были, девчонки решили сходить в старое поместье.

– Одни, – уточнил Денис. Девочка виновато кивнула. Так, теперь понятно, откуда вокруг такие декорации. Наверняка, после Диснейлендов и прочих парков, захотелось новых ощущений.

– И как, страшно было?

– Да не особо…

Скрип сменился шипением, таким громким, что Ден обернулся, ожидая увидеть за спиной готовую к броску кобру. А вместо этого взгляд упал на запорошенную кружевными салфетками тумбочку у двери.

– Ты чего?

Он не ответил, хотя Тоня была права: разбросанные по сну предметы могли таить в себе опасность. Особенно зеркала, даже самые маленькие, с ладонь. Или вода. А в музыкальной шкатулке, которую они сразу и не заметили под сенью увядших пионов, было сразу и то, и другое.

По зеркальной глади озера скользили лебеди с позолоченными шеями. Кое-где стекло треснуло, обнажив латунные внутренности. Фарфоровая балерина с обломанными по локоть руками кружилась между напоминающими брокколи облезло-зеленых кустов.

Безделушка, с намеком на винтажность. И все же…

В руки он ее взять не решился, но и отойти не мог. Голова вдруг стала тяжелой, но все же одна мысль упорно билась пойманной рыбешкой: ключа в шкатулке не было, так как же она завелась?

Дениска-редиска, куда ты опять подевал ключ?

– Денис? – Тоня встревоженно смотрела на него во все глаза. Оказывается, он неосознанно стиснул виски ладонями, будто боялся, что голова расколется. Кое-как Ден заставил себя опустить руки и улыбнуться. Руки, к слову, тряслись, как после недельной бессонницы.

Осталось полчаса, произнес ровный голос Адель. Даше не было слышно, это только у них с Антониной наушники. Значит, они без толку провозились уже полтора часа?

Адель всегда подъезжала на место к концу сеанса. Во-первых, чтобы решить дела с оплатой, которая по договору наступала после проведения процедуры. Во-вторых, привезти традиционный кофе и забрать их обескровленные тела, а заодно защитить от нападок разочарованных – а порой и разъяренных клиентов, ожидающих волшебного представления с обязательным хэппи-эндом в конце. А главное, скорректировать время их пребывания по ту сторону.

Кое-кто из наших до сих пор там бродит, как-то раз проговорился Иван Иваныч. Адель тогда еще смерила его таким выразительным взглядом, что бедный бухгалтер живо ретировался в свою каморку, захлопнув дверь прямо у Дена перед носом. Секреты, секреты…

Стало быть, Адель уже на месте и убедилась, что ничегошеньки у ее сотрудников не выходит. Значит, скоро подключит свои методы, стоило приготовиться.

– Вам плохо? – даже Дашин голос теперь звучал как-то иначе, и сквозь пелену участливое лицо расплывалось ухмыляющейся маской.

– Так, девочки, – Денис попытался собрать ускользающие мысли воедино.

Сейчас бы под теплое одеяло, и спать…

– Давайте-ка еще по бутерброду, и сыграем в вопросы на скорость. Знаешь такую игру, Дашуль?

– Давайте, чур я первая! – Тоня чуть в ладоши не захлопала в предвкушении. Сейчас начнет, пользуясь ситуацией, выпытывать у него всю подноготную. – Денис, у тебя есть девушка?

– Забыл про правила: личную жизнь не обсуждаем! – разочаровал ее парень. – Теперь ты, Даша: какого цвета у тебя обои в комнате?

– Желтые, – молодец, быстро ответила. Значит, клиентка пока на месте, не заменилась под шумок на фантомную копию.

Теперь главное, чтобы не сорвалась с крючка.

– Что, прямо канареечные?

– Да нет, – девочка запрокинула голову, вспоминая. – Скорее, бледно-желтые, и еще узор такой, как веревочка…

– Тогда мой вопрос! – снова бессовестно нарушила правила напарница. – А спишь ты в голубой пижаме или розовой?

Ассоциативные вопросы, детали домашней обстановки – так мало-помалу клиент воскрешал в памяти знакомые предметы, настраивался на нужный лад. Это помогало сделать процесс выуживания менее болезненным.

– Моя очередь. У тебя есть питомец? – Даша с восхищением смотрела на Тонину заколку в виде белоснежного белька с грустными глазами. Судя по всему, махнутся девоньки, когда вернутся. Ден хотел было пошутить, что надо было воспользоваться моментом и включить шантаж, но тут Адель начала действовать.

Никакой собаки. Кто с ней будет гулять, мама? – донеслось до них, и на сей раз Даша удивленно завертела головой. И побледнела.

Надеюсь, Адель, ты знаешь, что делаешь.

Дашенька, доченька, ну прости же меня! — голос внезапно задрожал, послышались приглушенные рыдания. – Ну, хочешь кролика, как в книжке? А морскую свинку?

– Соглашайся, пока предлагают, – толкнула ее в бок Тоня. Даша в ответ обреченно покачала головой.

– Ничего она не купит. Мне так уже раз двести обещали…

– Попугая проси, – подсказал Денис. – С ним прикольно. У меня такой живет, вместо будильника.

– Правда? – наконец-то в глазах появился интерес. И сквозь тяжелые портьеры в окно заглянул робкий луч надежды.

– И чтобы никаких уроков в хорошую погоду не задавали, – продолжал Денис, недоумевая, почему это напарница вдруг решилаперещеголять Эмилию Кларк в игре бровями. – И мальчикам звонить не запрещали…

– Вы что? – тихо спросила Даша. А затем вдруг взвилась в воздух, буквально. – Вас мама подослала, да? Следить за мной, да?

Все-таки он перегнул палку.

Тихий голос девочки перешел на ультразвук, взорвалась в углу какая-то банка, обдав их мучнистой пылью, от которой, кажется, даже Шляпник прикрылся полой цилиндра, а кролик поспешно зажал ушами нос.

Когда все проморгались и откашлялись, Даши уже и след простыл. В потолок упиралась ржавая лестница, крышка люка, как и положено, наглухо заела, отрезав конец натянутой как струна цепочки.

– Гений, и что теперь делать? – зло прикрикнула на него Тоня. – Времени в обрез!

Ну, для таких-то ситуаций и предусмотрены отчаянные меры, если верить поговорке. Отодвинув напарницу в сторонку, Денис подхватил кружевной зонтик, процарапав крест-накрест краску на чердачной двери.

Опасно, да. Но им уже терять нечего, а вот использовать последние минуты, чтобы попробовать достучаться до девчонки – как говорится, надежда умирает последней. И снаружи вовсе неспроста сквозь низкие тучи упорно пробивалось солнце.

– Ты же видишь, она хочет домой, – прокричал он, когда кусок потолка едва не рухнул им прямо на головы. – Хочет, но боится. Да, я переиграл, каюсь. Но еще можно попробовать ее уговорить…

На крыше никого не оказалось. Но опять же, за те минуты, что они карабкались наверх, толкаясь и ругая друг друга почем свет стоит, мир вокруг успел перемениться. Уже не кошмар на готической улице, а скорее, викторианский рассвет, нежный и хрупкий.

– Вон она! – Ден первым заметил белую фигурку, сидящую прямо на краю полуобвалившегося балкона.

Как бы не спрыгнула вниз, дуреха…

– Даша…

Нет, не Даша. Очередная кисейная Алиса взглянула на него закатившимися белесыми глазами. Позади пронзительно вскрикнула Тоня —и от этого крика ввысь взмыли десятки угольно-черных галок, расколов пламенеющее небо на фрагменты дешевой мозаики. Фон, как и полагается, был слепяще-белым – хотя вот он предпочитает ретушировать фото на черном…

Причем тут вообще фотошоп? Им же девочку надо спасать, Дашу…

***

– Лежи уже, герой, – Веня, особо не церемонясь, отправил его обратно на кушетку одним из своих запрещенных корейских приемов. Из палаты доносились громкие рыдания – от которых у Дениса свело желудок.

Неужели они перестарались, и девочка ушла, насовсем?

– Ну, объясни мне, добрый молодец, кто тебя за язык тянул? – в комнату утиной походкой вплыла Адель. Кивнув Вене, по-царски одарила обоих большим капучино.

– Мы ее чуть не потеряли. Мать уже собралась во все инстанции звонить.

– Но мы же ее все-таки вернули, – попробовал перетянуть одеяло на себя Денис. Кофе с перчинкой сарказма казался еще более вкусным. Только слишком уж горячим.

Адель смерила его холодным взглядом.

– Да уж, повезло. Хорошо, что мать согласилась в последний момент подыграть. Пока девочка здесь, так что премиальные все-таки будут.

Класс. Как раз собирался купить новый шлем и перчатки.

– Так что там все-таки произошло?

Ден ловит настороженный взгляд Антонины от дверей. Ее кофе больше напоминает парфе с пышной шапочкой из пены.

Что вам рассказать, Агидель свет Чудимировна: что они слегка заигрались, отвлекшись на гротескные декорации? Или что кое-кому все же стоит походить на лекции или хотя бы сподобиться прочитать Макаренко, чтобы не опростоволоситься в следующий раз?

– Просто глубокий сон, было сложно, – Ден включает одну из самых своих лучезарных улыбок. В воцарившейся тишине слышно, как тихонько всхлипывает Даша. Рядом с матерью какой-то мужчина, похоже, Дашин отец. Слезы, упреки, обещания больше так не делать, снова слезы… Право слово, иногда Денису кажется, что они как охотники на рабов: отыскать, вернуть – а там будь что будет. И прямо сейчас его так и подмывает подойти к этим двоим и хорошенько настучать обоим по маковке тем же Макаренко или Песталоцци.

– Куда собрался? – тяжелая рука бесцеремонно прижала его обратно к кушетке. – Допивай свой кофе и поехали. И на вот, тебе передали.

В руку ткнулся острой мордочкой погрустневший кролик с огромными часами. Бедолага, отвергла тебя хозяйка, да? Ден присмотрелся, и на какой-то миг показалось, будто нарисованная стрелка сделала аккуратный шажок назад.

Мурчащая колыбельная

У клиентки была забавная привычка наматывать локоны на палец. Судя по всему, девушка отчаянно пыталась от нее избавиться, раз вплела в волосы множество звенящих колечек. В ходе разговора один из витков так прочно накрутился на палец, что пришлось звать на подмогу Тоню.

– Не дергайте, сидите смирно, я сейчас! —Пока девчонки ахали и пытались распутать темно-русый гордиев узел, Ден заценил припаркованную напротив офиса иномарку.

– Ваша?

Девушка не сразу поняла. Потом, спохватившись, испуганно замотала головой. Колечки смешно звякнули, рассыпавшись по плечам.

– Нет, что вы. Это парня. Он мне совсем недавно предложение сделал. И вот сегодня… подвез.

И подарил колечко, чуть не стоившее невесте прически. Судя по блеску, уж точно не с фианитами. Тоня смотрит с укоризной, явно не одобряя ход его мыслей. А что поделаешь? Здесь у них не вечеринка медиумов, а бизнес. Иван Иваныч в последнее время изменил своей привычке, то и дело горестно вздыхая над клавиатурой.

– Что, опять? – не сдержался парень, когда, оформив рассрочку и тихонько всплакнув у Антонины на плече, клиентка ушла. – Да ты в курсе, сколько одна эта машина стоит? Пусть сразу все платит!

– Тихо! – прикрикнула со своего места Адель. – Тебя это вообще-то не касается.

Зато его очень коснется растущий долг за квартиру. Пару месяцев он уже пропустил, нужно было купить Жаку новую клетку, побольше, иначе пернатый прохиндей орал и грозился устроить мини-апокалипсис. Сама хозяйка заходила пару раз, пока его не было – и нарвалась на парочку не вполне цензурных голосовых сообщений, которые попугай с удовольствием пересказал ей раз пять, для верности. В общем, судя по ее тону, деньги нужны были в самое ближайшее время, вся сумма полностью.

– У нее папа в больнице, – нахмурила брови Тоня, и Ден прикрылся папкой, в очередной раз заподозрил, что у нее в очках встроенный лазер. – А у парня она стесняется просить.

– Ну да, зато наедине они вряд ли стесняются… – буркнул парень, уворачиваясь от пущенного в него скоросшивателя.

Чего греха таить, цены в контракте действительно значились такие – закачаешься. И как-то до обидного нелогично соотносились с зарплатой. На вопрос, куда все уходит, Адель как-то дала ему выписку с расходами на техобслуживание, от которой Ден даже присвистнул. И еще больше зауважал Вьена: тот прямо как в том анекдоте, ковырялся в дорогущей аппаратуре, где каждая схема стоила как колесо от мерседеса. Впрочем, может, его нарочно держали в счастливом неведении, как того ювелира из анекдота.

– Ты совсем в последнее время зарвался, знаешь? – не унималась Тоня всю дорогу. Чего-чего, а воспитывать она любила.

– Что мне, уже и сказать ничего нельзя?

– Я не о том, Денис! – напарница заступила ему дорогу, встретившись взглядом с Грустным Гансом. —Тьфу, сними ты уже эту лошадь!

– Ни за что, он единственный, кого не раздражает мой сарказм, – Ден любовно погладил медальон: конский череп из серебра на массивной цепи. Вот это, что называется, стоящий аксессуар. Не то, что у некоторых: плюши, брюлики, кисточки…

– Бурчишь целыми днями как старик, только и ждешь свою зарплату. Давай вместе сходим куда-нибудь, что ли?

Понятно, очередная попытка захватить его мысли. И хотя официально Тоня считалась совершеннолетней, то ли из-за своих нелепых нарядов, то ли еще по какой причине, она упорно казалась Дену капризным подростком-переростком. Так что, несмотря на все ее выпады, разглядеть в ней женщину он при всем желании не мог.

Улучив момент, Денис подхватил один из пушистых помпончиков, украшавших Тонину прическу, и помахал им выходящей из палаты Насте.

– Пойдем, тусовщица, вон нас уже встречают.

– Только не сболтни лишнего, – прошипела напарница, и, кажется, даже попыталась двинуть его локтем в бок или что-то такое. Без особого, впрочем, эффекта, поскольку в тот день на Тоне был свитер оверсайз крупной вязки.

За все время работы, они ко многому привыкли. В том числе к специфическому больничному запаху и не самому цветущему виду клиентов. Но сегодня Денис и сам немного оторопел, когда вошел в палату. При виде исхудавшего, одна кожа да кости, бледного старика, лишь отдаленно похожего на приложенное к портфолио фото, в памяти невольно всплывали страшного вида картинки из энциклопедии, раздел истории Египта. Мерное гудение аппарата ИВЛ⁶ перекрывало тяжелое всхрапывающее дыхание.

– Сама привыкнуть никак не могу, – заметив его реакцию, вздохнула Настя. – Он всегда такой веселый был, активный. Дома не сидел: скучно. Вечно какие-то встречи проводил, семинары. А теперь вот…

Виен деловито прошел мимо, с нерушимым лицом принимаясь за работу, и скоро тело Петра Алексеевича скрылось за подмигивающим неводом разноцветных проводов. Ден сжал прохладную жилистую ладонь в своей. Пульс еле прощупывался.

– Ну что, начинаем, Вень?

– Сейчас.

Напарник сегодня как-то особенно долго настраивал свою бесценную технику. Они с Тоней уже успели попить водички, поспорить насчет траектории солнца и несколько раз переставить стулья, чтобы не светило в глаза, а сигнал все не появлялся.

– Что-то случилось? – подошла к ним Настя. По глазам было видно: боится. Тут и медиумом не надо быть, чтобы прочитать ее мысли: связалась с шарлатанами, отдала им последние деньги, лучше бы на платье свадебное потратила и маникюр…

– Друг, чего там? Сломалась, что ли? – Веня вместо ответа вытащил из нагрудного кармана отвертку и принялся ковыряться в корпусе. При виде вываленных на пол кишок проводов даже Дену стало как-то не по себе. По всему выходило, плакала его зарплата… Положим, отложенных денег хватит еще на пару упаковок доширака; Жак вторую неделю скорбно хрустел кормом и научился умильно тереться о его щеку, выпрашивая вкусняшки. А во сколько обойдется им ремонт этой чудо-машины?

– Погуляйте пока, не стойте над душой, – очень по-русски попросил айтишник. – Не хочет машина при вас работать.

– Может, перегрелась? – предложила Настя. – Много у вас таких вызовов?

– Последняя неделя была особенно загруженной, – покачал головой Ден, а про себя подумал: да вообще-то всего третий за месяц, бог ты мой…

– Как же неприятно стареть, – Тоня зябко дернула плечами, когда они вдвоем вышли под пасмурное небо и пошлепали по лужам в сторону ближайшего сквера. – Вот бы наши родители… снова становились младенцами. Эффект Бенджамина Баттона, как в кино. Ден, что скажешь?

– Согласен, – рассеянно ответил парень. – Как в кино. В жизни такое увидеть – врагу не пожелаешь.

***

Адель примчалась через полчаса, вся в красных пятнах и с выписанным штрафом за превышение скорости. Побагровела еще сильнее, увидев их, мирно воркующих на лавочке под каштаном, словно влюбленная парочка. Выяснилось, что Тоня некорректно описала ситуацию, будто бы Ден остался внутри, а аппарат очень невовремя сломался.

Денис даже прослезился немного.

– Не знал, что вы меня так цените.

– А то как же, вы для меня как дети, – сладко пропела начальница, и сверкнула глазами так, что и без слов было понятно: сейчас бы ка-ак обоих ремнем вдоль спины, да не один раз!

– Я вообще не понимаю, зачем нам вся эта возня с аппаратурой. Можно же своими силами…

Разговор этот он начинал далеко не в первый раз, и сам втихую по крупицам собирал информацию. Пока выходило, что бесконтактный выход в нереальность очень даже возможен. Вон даже в фильме «Бегство от сна» Деннис Куэйд сначала покорно давал себя опутывать разными датчиками, а потом разошелся до того, что начал сквозь стены проходить, мысленно.

Но сейчас Адель, похоже, слишком была озадачена причиной поломки, чтобы с ним спорить. Наскоро переговорив с Виеном, она несколько раз прошлась по палате, чуть растопырив пальцы. Ден обменялся взглядом с Тоней и закатил глаза. Сейчас снова скажет, что недобрый знак.

– Плохой знак, очень, – начальница нахмурилась, сердито глядя на их ухмыляющиеся физиономии. – А вам, я смотрю, очень весело? Может, погодим с зарплатой недельки две-три?

– Не надо! – одновременно вырвалось у обоих. Тоня, как нарочно, на днях нагрубила отцу и потому временно лишилась денежного содержания А Ден не понаслышке знал, сколько стоят ее прикиды, косметика и прочий анимешный мерч, без которых Тоня жизни своей не чаяла.

– Может, запчасти какие нужны? Вы только скажите.

– Дело не в машине, – Адель щелкнула замочком «дипломата» и в сотый раз пробежала глазами по справке. Каждый клиент, вне зависимости от длительности сна, сначала должен был пройти через руки врачей, и лишь потом – если эскулапы оказывались бессильны, – переходил к ним. Все официально, никакой самодеятельности.

А почему? Потому что очень уж многие впадали в нехороший, тяжелый сон, наглотавшись пригоршни таблеток.

– Мне кажется, они что-то темнят, – пробормотала она, направившись в кафе на первом этаже, где Настя сидела со своим молодым человеком. Сейчас будет пытать. Неспроста вчера Адель эту справку чуть не под микроскопом рассматривала, только на язык не пробовала.

– Значит, сегодня не будет сеанса? – Тоня с жалостью посмотрела на старика. – А… а вдруг он нас не дождется?

Ден пожал плечами. Бывает и такое. Тут, как говорится, надо учиться врачебной черствости. Они ведь тоже не боги, в конце концов.

Начальница вернулась минут через десять, мрачнее тучи. С ней в палату влетела расстроенная клиентка. Увидела по-прежнему копошащегося в углу Веню и совсем расстроилась.

– Как же так? – Дену даже стало ее немного жаль. Слишком растерянное у девушки было лицо, как у ребенка. – Неужели ничего нельзя сделать?

– Вы не волнуйтесь. В случае чего, деньги мы вам вернем в полном объеме, – с кислой улыбкой заверила ее Адель, и напряжение в воздухе немного разрядилось. Но все же Дену так и казалось, что злосчастная справка того и гляди подернется огоньком и превратится в пепел.

– Да не в деньгах дело… Я хочу его вернуть. Вернуть, понимаете? Он не должен быть таким. И не мог он руки на себя наложить, он бы меня никогда так не оставил…

Заплакав, Настя выбежала в коридор. В палате на некоторое время повисла неловкая тишина, прерываемая лишь возней Виена.

– Ну так что, отменяем на сегодня?

Адель тяжело вздохнула и по привычке потянулась в карман за карамелькой.

– Тоня, можешь идти домой. – устало вздохнула она. —Если починим, на задание выйдем мы с Денисом.

Задние. Как партизаны, честное слово. Только… насчет последнего, не ослышался ли он?

За все время, проведенное в их конторе, Ден ни разу не видел, чтобы начальница сама принимала участие в сеансах. А уж когда дело попахивало суицидальным душком— тем более, чуть ли не фимиамом окуривала помещение после таких клиентов.

И теперь сама Адель отправится с ним на прогулку?

Хорошенькое получится свиданьице, блин.

Однако же, спорить с Адель при ее весомости было как-то… неразумно. Да и вообще зря он внял увещеваниям Иван Иваныча больше времени уделять классике. Теперь, стоило начальнице нахмурить брови, Мамушка Маргарет Митчелл так и вставала перед глазами, вооружившись, для полной адаптации образа, традиционной русской скалкой.

Щелк!

Стоило принять решение, и машина заработала…

Все переглянулись – Настя так и вовсе помучнела и тихонько присела в сторонке на краешек стула. В воздухе ощутимо запахло мистикой.

– Тоня, иди домой, что стоишь? – повторила Адель, и голос у нее такой, прямо: беги, девочка, беги. Сейчас сюда ввалится ватага монстров. Мы их задержим, насколько сможем, а ты живи…

Что видят во сне те, кто всей душой возненавидел саму жизнь? Даже отбросив религиозную подоплеку, лезть в пекло чужих страстей Денису ой как не хотелось. Но перед глазами сама собой возникла грустная фигура Иван Иваныча, тискающая в руках квартальный отчет.

А дома ждал мандаринку соскучившийся Жак.

Что поделать, работа у нас такая…

– Ну что, – нарочито весело спросил он, – тогда, может, начнем?

На душе у него драли диван не меньше дюжины нахальных котов, а в животе все переворачивалось – давно позабытое ощущение перед кабинетом дантиста.

– Успеть бы до полуночи, – подлила масла в огонь начальница, и как-то уж подозрительно быстро принялась перебирать блестящие бусины на браслете.

– А что, – аккуратно осведомился Ден, – в аду тоже часы приема?

– Лишнего не болтай, – отрезала Адель. И без разговоров надела ему на шею замшевый мешочек. Внутри почти наверняка был ладан, освященное масло или святая вода. В иной ситуации было бы круто ощутить себя Константином, вступившим в схватку с Бальтазаром, но только не перед реальной операцией.

– Страхи могут материализоваться, не забыл?

Да уж, спасибо, не думай о белом медведе. Право, для дочери священника у Адель порой были прямо-таки садистские наклонности.

На сей раз Ден даже не почувствовал обычного головокружения. Вернее, голову начало вести задолго до начала сеанса. Гранитный пол под ногами непривычно пружинил: умная материя, зараза, мигом считала его страх, как старательно он ни утрамбовывал его в застенки подсознания. В голову лезла всякая чушь, вроде огненных щупальцев с присосками, как в дешевом фильме ужасов. А вдруг сейчас переступят порог – а там бездна, заполненная криками душ?

Там плач и скрежет зубов…

– Заходим?

Целый ряд дверей, выбирай любую. И нужная, как всегда, нашлась по чистому наитию. Более светлая, чем другие, или пахло от нее как-то по-особому что ли…

Серой? Ден с тревогой принюхался. И совсем уж малодушно закрыл глаза, когда из дверного проема на них обрушились потоки янтарного света.

– Ну, что там? – словно издалека до него донесся изумленный возглас Адель. Пора бы наконец и взглянуть, а то с закрытыми глазами может унести невесть куда. Осторожно, Ден приоткрыл один глаз, потом, уже не таясь, второй.

Хоббит в норке.

Нет, ну правда, именно так ощутил бы себя любой, впервые оказавшись под исчерченными ветвистыми кореньями сводом. Все пространство, куда ни глянь, было занято книжными полками. Горизонтальные, вертикальные, наискосок по диагонали, а кое-где даже виднелись полукружья и спирали, до отказа заполненные бумажными сокровищами. На земле это книгохранилище имело бы все шансы попасть в книгу рекордов. Почище, чем библиотека чудовища, чахнувшего над алой розой. Или, скорее, пещера Алладина, благо каждый корешок переливался щедрым золотым тиснением, под которым с трудом, но все же угадывался цвет обложки. Кое-где книжные ряды образовывали четкую радугу, но в основном радовали глаз свободным разнотравьем.

– О, а вот и посетители!

Навстречу им из-за стола поднялся мужчина – вылитый Петр Алексеевич на фото, только значительно помолодевший и совсем не похожий на те высохшие останки, которые они видели в палате.

Даже рубашка та же самая, серо-голубая ковбойка, и плюшевые тапки, надетые на ярко-оранжевые носки.

– Давненько никто не заходил. Позвольте ваш читательский билет? – шутливо спросил клиент. Похоже, на сей раз интуиция подвела Адель: чистилищем тут и не пахло, из чего следовало, что в кому Петр Алексеевич впал совершенно непреднамеренно и в данный момент находился в своей желанной писательской нирване. Заваленный рукописями стол простирался на метров на десять в длину. А между стопками книг Ден с удивлением заметил пушистое изваяние кота.

– Вот, – виновато махнул рукой их клиент, – за мной увязался. Говорил ему, говорил: тебе со мной нельзя, у тебя еще восемь жизней не израсходованы. А он, упрямец, убежит – и снова ко мне.

Морда у кота даже издали поражал своим высокомерием, пышная шерсть лоснилась серебром, волосок к волоску. Хвост роскошным боа свисал со стола, и кончик то и дело нервно подергивался при виде непрошенных гостей.

– Суровый, Васька. Он и раньше чужих не любил. Да вы проходите, чувствуйте себя как дома.

На столе уже закипал чайник, удивительным образом обходившийся без плитки, облитые медовым золотом чашки звенели и казались совсем прозрачными на просвет, ровно как и тягучее варенье из крыжовника.

Ничего себе, обслуживание по высшему классу, – подумал про себя Ден, и поймал на себе предостерегающий взгляд Адель. Да-да, не есть, не пить, отпечатков по возможности тоже не оставлять. Не то, чтобы память сразу отшибет, как в той сказке, и останешься навсегда в этой идиллии. Лишние ощущения могут испортить эфир, вызвать помехи. И не забывать, ради чего они сюда, собственно, пришли.

– Как там Настенька?

– Скучает, очень… – начал было парень, но Петр Алексеевич внезапно стукнул чашкой о блюдце и по-молодому подскочил к приставной лестнице на колесиках.

– Нет, вы когда-нибудь видели такое? – закричал он уже откуда-то из-под потолка. – Полное собрание Анакреонта! Все пять томов!

Жаль, сеть не ловит, – помянул Википедию Ден. Оставалось лишь вежливо улыбаться и восхищаться вместе с оживленным писателем.

– А еще вот что…

Раскрыв наугад папирус, клиент процитировал:

И вино разбавлено водой,

Чтобы песнь за чашей оставалась стройной.

– Каково? Понимаю! Все понимаю, будто в голове переводчик встроенный! Эх, при жизни бы так, я бы…

Старик жестом заправского фокусника достал из-за нагромождения книг тарелку печенья. Ден в очередной раз подивился реалистичности мира грез. От запаха слюнки потекли. Рассыпчатое, так рука и тянется.

– Вот, угощайтесь. Мое любимое, ореховое. Каждую неделю свежее приносят, словно из печки.

– Приносят? – насторожился Ден, обменявшись с по-прежнему молчавшей Адель взглядом. – Хотите сказать, вас еще и навещают?

– А как же! Меня тут регулярно проверяют, спрашивают, не надо ли чего. Я ведь в первое время растерялся совсем. Думал: что, неужели в рай попал? Ан нет, сказали, все еще впереди. А здесь так, небольшая остановка. Вот жду еще, чтобы мне с дочкой дали переговорить, хоть ненадолго.

– Она все надеется, что вы проснетесь, – наконец подала голос Адель. И все грела о чашку руки, словно продрогла до костей. – Переживает очень.

– Еще бы, она и раньше… ну, когда я простудой болел или сердце пошаливало, не знала, куда кинуться. Такой шум поднимала, из ничего. Замуж-то она собирается?

– А как же. За счастливого обладателя серебристого скайвелла. Знаете такого?

Старик озадаченно пожевал, нахмурив лоб.

– Вроде не припомню. Может, Сережка Бобрынский. Он за ней со школьной скамьи ухаживает. Ничего, парень неплохой. Только разговаривает… как из подворотни вылез, честное слово. Ну ничего, Настенька его перевоспитает. Она у нас начитанная, вся в меня!

Сколько уже длилось их чаепитие? Часы по-прежнему были на руке, только вот стрелки казались размытыми, не разберешь. Время здесь имело иной ход. Не пора ли домой?

Кот, потянувшись и показав ярко-алый язык, мягко спрыгнул со стола и принялся тереться о брюки хозяина.

– Честно говоря, сам не ожидал сюда попасть, – Петр Алексеевич принялся гладить изогнутую коромыслом спину, а кот замурчал еще громче, приподнимаясь на задние лапы и подставляя лобастую голову, почесать. – Я здесь как Повелитель Страниц. А там у меня Паркинсон, начальная стадия. Зачем дочке со мной мучиться?

– Ну вы и… решили уйти, по-тихому, не прощаясь? – аккуратно вставил Ден. Кот при этих словах сел египетской скульптурой, и уставился на парня желтыми немигающими глазищами.

– Было такое, – помрачнел клиент, отхлебывая из чашки. – Друг у меня… тезка мой, кстати, тоже Петром зовут. Его и попросил… ну, посодействовать, он же врач. Да, наверное, перенервничал, вот сердце-то и прихватило. Не успел грех на душу взять. Может, и к счастью…

Кот все продолжал пялиться, отчего Дену стало откровенно не по себе. В голове все поплыло, того и гляди выбросит назад. Оно и верно, засиделись они здесь.

В некоторых случаях к клиенту приставляется страж, – вспомнились инструкции Адель. – Не обязательно человек. Главное, чтобы между ними двумя было полное доверие друг к другу.

В тонком мире свои правила. И в этой библиотеке в их услугах не нуждались, явно читалось в янтарных блюдцах с немигающим вертикальным зрачком. Уже то, что им позволили встретиться, было огромным исключением, и дальше испытывать терпение хозяев было бы уже чересчур.

Страшнее кошки зверя нет…

– Я тут подумал, – спохватился старик, и принялся лихорадочно шарить в карманах. Кот, словно пытаясь его успокоить, снова принялся тереться о штанины. И то ли зрение совсем затуманилось, то ли еще что, вот только ноги Петра Алексеевича на глазах стали блекнуть, будто их кто-то стер невидимым ластиком.

– Не передадите дочке письмо? Долго сочинял, знаете ли, чтобы не испугать. Если сам ее не увижу, пусть хоть не плачет там из-за меня.

Ден потянулся было за листком, но рука прошла сквозь бумагу, как через воздух. Судорожно вздохнув, он так и не решился взглянуть старику в лицо.

Не жилец.

– Понимаю, – грустно протянул тот. – Вот ведь… пока сидел тут, все спрашивал: а когда, ну когда же… А теперь и уходить почему-то не хочется… И все равно, если не сложно, утешьте девочку. У меня все хорошо, так ей и передайте!

Последние слова старика потонули в вязком крыжовенном желе, и полки с книгами мягко качнулись и поплыли куда-то вверх. Понемногу туман начал рассеиваться, и сквозь него проступили белые матовые панели, подмигнул серый экран телевизора на треугольнике кронштейна, сдержанной зеленью растрепались перья хлорофитума.

– Вот черт… – на новой футболке расплылось алое пятнышко, еще одно капнуло на стерильно-хлорный выцветший линолеум.

Адель сначала довольно-таки ощутимо шлепнула его по губам, и лишь потом вложила в одну руку стакан, а в другую бумажную салфетку. У нее самой белые рожки из носа смешно выделялись на смуглой коже.

– Ты как? – обеспокоенное лицо Тони казалось немного чужим, будто не виделись лет десять. Когда они виделись в последний раз, неужели только вчера?

– Который час… – не спросил, промямлил Ден. И тут же заметил тикающий циферблат на стене прямо перед собой. Половина пятого утра, ничего себе.

– Я уж думала, вы не выберетесь! – сердито зашипела Тоня, помогая ему выйти в коридор. Краем глаза парень успел зацепить подпрыгивающую линию на мониторе. Петр Алексеевич продолжал спать.

– Еще водички хочешь?

– Лучше что-нибудь покрепче, – пошутил Денис, едва удержавшись на раздутом кожаном диване. Вот бы лечь, вытянуть руки-ноги. А еще лучше, оказаться в лежаке на каком-нибудь тропическом пляже. Возвращаться к тому, что они с Адель только что пережили, не хотелось от слова совсем.

– Ну вы даете. Столько часов там. Не Адель ли сама говорила, что можно час, максимум два, не больше?

– Насте заходила?

На всякий случай он проверил карманы. Записки там, конечно же, не оказалось. Надо бы записать последние слова Петра Алексеевича, пока не забыл.

– Она домой за чем-то поехала, а что?

– Телефон ее есть? Позвони, скажи ей, что есть новости.

На разговоре он настоял сам, хотя Адель норовила отправить его под строгим Тониным конвоем домой, отсыпаться. Но как-то невразумительными, на его взгляд, прозвучали бы слова послания, озвученные мерным отработанным голосом заправского психолога. Словно прогноз астролога на неделю: ваш отец жив-здоров и передает вам наилучшие пожелания…

А тут Настя поверила сразу. И расплакалась, как ему показалось, с облегчением.

– Спасибо вам, – сквозь всхлипывания пыталась улыбнуться она. Жалкая, конечно, попытка. Не выдержав, Денис обнял ее за вздрагивающие плечи, позволив залить слезами и без того испорченную футболку. – Спасибо. Знаете, как-то сразу полегчало…

А улыбка у нее красивая. И еще маленькое родимое пятнышко на шее – знак богатого духовного мира. Настя его стеснялась и постоянно прикрывала то волосами, то шелковым шарфиком, но он все равно заметил.

Деньги Адель все-таки вернула: а как же, пункт 12.7 о частично несостоявшемся контакте. Вот если бы старик соблаговолил хоть на минуту открыть глаза, или у них на руках была собственноручно написанное им письмо, тогда другое дело. Настя, к слову, была ужасно против.

Пока женщины спорили, Денис между тем обратил внимание на ярко-красную переноску, из которой выглядывала знакомая усатая морда.

– Вы и Ваську принесли?

– Откуда вы зна… – кажется, теперь у нее развеялись последние сомнения на их счет. Хотя иной скептик мог бы возразить, что Денис случайно угадал нужную кличку.

Кот, прежде сидевший смирно, принялся царапаться и мяукать, стоило тронуть молнию. Потом наскоро прилизал встопорщенный мех – и запрыгнул на койку, расположившись под боком у хозяина.

– И как вас только с ним пропустили?

– Взятку дала, – отшутилась Настя. – Как вы позвонили, я разу подумала… Пусть попрощаются, мало ли что.

***

Петр Алексеевич все-таки ушел в тот день. Мирно, без лишней суеты – только пронзительно запищал монитор, где все линии вытянулись в одну сплошную. На их счастье, к Насте к тому времени уже успел подъехать жених, так что подставлять плечо было без надобности.

– Ты-то хоть не плачь, а то весь день сплошные рыдания.

– Жалко, – протянула Тоня. – Ой, а где же котик?

Васьки и правда нигде не было видно, хотя до этого даже стараниями медсестры невозможно было согнать его с места. Кот прижимал уши, совсем по-тигриному рычал и норовил наддать когтистой лапой – Ден мысленно порадовался, что они с Адель успели вовремя убраться с его территории подобру-поздорову.

На этом их полномочия заканчивались, можно было разъезжаться по домам. Но уже перед самым уходом что-то заставило Дениса обернуться – и увидеть их, вдвоем. Человек и кот, как в той песне, неспешно брели по залитому солнцем больничному коридору. Петр Алексеевич остановился и помахал рукой. Спасибо! беззвучно прошептали его губы. А Васька обернулся и призывно мяукнул: мол, не отставай.

– С таким провожатым точно не заблудится, – Адель украдкой промокнула глаза платком. По словам Тони, такой сентиментальной она становилась после шоколадных батончиков. Надо бы, что ли, зайти в супермаркет, купить килограмма два, про запас.

– Да вот, забыл вам отдать, – парень снял с шеи замшевый шнурок, но начальница покачала головой.

– Оставь, еще понадобится. Держи под подушкой, чтобы кошмары не снились.

Он хотел было рассказать ей о странном призраке девочки – той словно бы понравилось его дразнить, и она появилась еще как минимум раза четыре, – но в этот момент из палаты вышла заплаканная Настя.

– Ну вот и все… – она пошатнулась, и Дену пришлось ее поддержать. Главное, чтобы жених не увидел и не возревновал.

– Сочувствую, – буркнул парень. Успокаивать он особо не умел, это к Тоне больше тянулись поплакаться. – Может, помощь какая нужна?

– Ах нет, что вы… я же не одна, мы справимся, – попыталась улыбнуться девушка. Сам не зная, почему, Денис вдруг почувствовал укол ревности.

– Кстати, ваш отец очень обеспокоен вашим выбором, – вдруг вырвалось у него. Адель, отошедшая было в сторону, удивленно обернулась и предостерегающе подняла бровь. Но Дениса уже понесло:

– Петр Алексеевич прямо-таки нелестно о вашем женихе отзывался. Говорит, неотесанный, матерится. Так что вы на досуге подумайте, может, не стоит…

– Да ведь я… он… – Настя отшатнулась от него, как от зачумленного. – Псих!

– Ну, этого старик не говорил, хотя кто знает… – пробормотал Денис, глядя ей вслед.

Думал, полегчает. Но на душе стало совсем скверно.

Теория шести рукопожатий

Ден переехал в новую квартиру пару лет назад. Небольшая студия с кухней и лоджией, которую нахально оккупировал Жак, семейка Адамс-кактусов на подоконнике, санузел и большой диван, на котором проходила большая часть его свободного времени. Но отчего-то сегодня он снова, в который уже раз, видел во сне старую родительскую двушку, с советской мебелью и фотообоями: на кухне – перевал Тянь-Шань, в гостиной – холодный пик Эвереста. Родители снова куда-то уехали, а ему позарез понадобилось достать что-то с антресолей.

Недовольно скрипнула под ногами раскладная лестница. Самым сложным было запомнить, в каком порядке на ней прежде располагались цветочные кашпо, чтобы потом не было вопросов, куда и зачем полез.

Ден и сам понятия не имел, что искал. Однако, отодвинув коробки из-под обуви и старые резиновые сапоги, он совершенно случайно наткнулся пальцами на холодное стекло. Странно. Все банки из-под солений мать хранила на балконе, а для других сокровищ выделила целый шкаф, самолично выкрасив его белой краской и вставив витражные скользящие панели вместо обветшавших дверок. Тем более странно, что в таком месте делает ваза. Пусть и простенькая, если судить на ощупь – сдвинуть ее не удалось, видно, накрепко приклеилась, – но руку внутрь он все же сумел засунуть, хотя для этого пришлось привстать на цыпочки.

И, прямо как у Толстого, нащупал сквозь слой пыли кольцо. Вернее, колечко от шелковой подвески, так густо облепленной пылью, что Ден обчихался, пока ее протирал.

Говорят, самое страшное – чихнуть в пустой комнате и услышать в ответ «Будь здоров!».

Он чуть было не чебурахнулся со стремянки. И медленно, очень медленно обернулся.

Снова она, его персональный кошмар в миниатюре. Скажи ему кто, что он во сне будет шарахаться от маленькой безобидной девочки – ни за что не поверил бы. На сей раз лицо гостьи не украшал макияж в стиле зомби, но даже так от ее взгляда исподлобья вдоль спины пробежал холодок. Две косички и викторианское платьице с оборками усиливали сходство с Уэнсдей, на щеках виднелись следы шоколада.

Выроненная им подвеска аккуратно приземлилась прямо девочке под ноги. Так он и не успел рассмотреть, ради чего рисковал жизнью. Свалился, причем, буквально – с дивана.

– С добрым утром, страна! – скрипучий голос Жака очень своевременно вырвал его из кошмара. Но еще долго, за завтраком и по пути в офис он никак не мог выбросить сон из головы. Что это за девчонка его преследует? Да еще и в старой квартире.

– Может, где-то там данные забыли поменять? —предположила Тоня, когда он ей все выложил. За прошедшую неделю он так устал от постоянного недосыпания, что впервые захотелось кому-то выговориться.

– Нам вот тоже вечно приходят письма на имя прежнего владельца. Кстати, у нас сегодня новенький. Не клиент, а типа будет с нами работать, если Адель одобрит. Говорят, экстрасенс.

– А следовательно, исключительно порядочный человек? – усмехнулся парень.

Но похоже, этот новенький все же не устоял перед искушением выиграть в лотерею, судя по машине. Смутно знакомой, кстати говоря.

– И каким ветром его к нам занесло?

– А сам-то как сюда попал, уже забыл? – парировала Тоня. – Все так же. Сначала записался побыть морской свинкой, выдал неожиданный результат. Ну, вот его и направили к нам.

– Такого красавца? И не жалко?

Новенький и правда словно только что отпросился с модной фотосессии. Легкий морской загар, ухоженное, слишком гладкое лицо, как у корейского айдола. Вот глаза действительно умные, можно даже сказать, пронизывающие. Когда парень ненадолго задержал на Дене взгляд, у того даже голову чуток повело – от резкого одеколона, не иначе.

– Когда-нибудь уже участвовал в сессиях?

– С друзьями баловались ОС⁷, – улыбнулся парень. Голос у него был вкрадчивый, даже несколько слащавый, как показалось Дену. И говорит, будто по книжке читает. Неприятный, в общем-то, тип. Он бы с таким ни в ОС, ни в разведку не пошел бы. А вот Тоня враз растаяла, да и Адель тоже заулыбалась, в кои-то веки услышав грамотную речь.

Ну да, начитанность – это наше все.

– Хоть что-нибудь читал на эту тему? Кастанеду, например?

Новенький снова улыбнулся, на сей раз уклончиво, и неопределенно промычал.

– Ну что пристал к человеку? – Тоня решила спасать своего любимчика. Прикид на ней сегодня был, к слову, самый подходящий: дева-воительница в мини, только меча не хватает. – Аркаша, ты главное не бойся. И держись поближе ко мне.

– А можно за руки? – поймал момент новенький. А парень-то не промах.

– Конечно можно, – ответил за напарницу Денис. – Если потеряться боишься.

Про себя он уже окрестил его Агушей. Было в его поведении что-то от тех карапузов, что постоянно норовили куда-то уползти в рекламе памперсов. Особенно раздражали густые ресницы: длиннющие и черные, как у девушки.

Пробный сеанс решили провести тут же, благо на сегодня не было записей. Виен согласился выступить подопытной свинкой; он и так из нирваны практически не выходил, так что ему было без разницы.

– Просто расслабься и покажи, что умеешь, – напутствовала Адель, пересылая новому протеже заветную аудиозапись с выходом. Веня деловито принялся опутывать его проводами.

– Что, страшно? Боишься, чип вживим, как в «Матрице»?

Остроту Аркадий проглотил, не поморщившись. И как-то шустро отключился, даже быстрее Тони. Та еще пару раз успела метнуть в сторону Дениса испепеляющий взгляд, а затем тоже «вышла в эфир», как они его между собой называли.

И только Денис по-прежнему торчал в суровой реальности. И страшно злился.

Сегодняшний сон по-прежнему стоял перед глазами. Бледное лицо, темные кукольные глаза, совершенно неподвижные, в которых чудился немой укор. И разноцветная кисточка с нефритовой подвеской.

Рядом раздались шаги, повеяло ароматом химической весны – парфюм Адель выбирала проверенный, суровой советской закалки. Под стать характеру, не иначе. Даже у Иван Иваныча одеколон был мягче.

– Что, не спится?

Ден осторожно приоткрыл один глаз и состроил самую виноватую моську из своего мимического арсенала.

– Что-то голова сегодня… то болит, то кружится.

– Ничего, – ласково пообещала Адель, – сейчас пройдет.

И как щелкнет его по лбу!

Открылось сразу все: третий глаз, второе дыхание и пресловутый переход. Дену показалось, будто искры из глаз еще некоторое время сверкали в затемненном холле на границе миров. На самом деле, это Аркадий фейерверк со скуки устроил, пока его не было.

– Что-то ты сегодня долго, – не преминула поддеть заноза-напарница. – Мы уж тут совсем заждались. Хватку теряешь, однако, совсем одряхлел.

Огрызаться в ответ времени было жалко: если слишком долго переминаться с ноги на ногу, холл мог заскучать и трансформироваться во что-нибудь еще. И какая судьба при этом ждала замешкавшихся гостей, проверять особо не хотелось.

А потом, стоило переступить порог, в глаза ударило такое буйство красок, что как-то само собой стало не до споров. Зная их коллегу, Ден ожидал увидеть безмятежную заставку Windows с бескрайним зеленым лугом. А тут…

– Вроде парень ничего такого не курит. Лично я не замечал, а ты? – обменялся он взглядом с Тоней.

Прежде всего, небо: бескрайнее, в завихрениях двоичного кода на манер «Звезд» Ван Гога. Тут же удивительным образом соседствовал сырный треугольник солнца и начищенный лунный серебряник. Деревья выглядели как неумело вырезанные картонные заготовки для театра теней: совершенно плоские, с остроконечными листьями, кое-как налепленными пучками. Покачивались на неправдоподобно тонких стебельках алые розы – бархатные квадраты в кричаще-зеленых листьях.

– А ваш Веня, я смотрю, человек со вкусом, − похоже, одного Аркадия нисколько не смущал этот абстрактный микс. – Чувствуется влияние Кима Хванги.

Тоня, заслышав корейскую фамилию, взглянула на него с двойным уважением. А потом и вовсе взяла на себя роль мамочки: тараторила без умолку, все рассказывала, только за ручку не водила. Ден благоразумно решил не вмешиваться, несмотря на красноречивые взгляды новенького. Сообразив, что помощи ждать неоткуда, Аркадий смирился. Слушал, снисходительно кивал, а под конец даже попытался что-то такое изобразить, поманив пальцем одну из картонных звезд. Та насмешливо подмигнула в ответ, и, естественно, не сдвинулась ни на йоту.

– Ну вот, а хотел сделать подарок красивой девушке, – смущенно рассмеялся парень.

Он всего-то на пару лет его старше.

Вени нигде не было видно. Одни сплошные холмы и долы, словно на оживленном нейросетью бесконечном пейзаже. Раз только Дену показалось, что один утес поразительно напоминает их напарника в позе лотоса, но сколько они ни орали, глаз каменный истукан так и не открыл.

Стоит ли говорить, что рейтинг Дена после этого упал ниже плинтуса?

– Хорошо погуляли, – Тоня безнаказанно рвала цветы, пытаясь соорудить из них что-то вроде гигантской короны. – Может, уже вернемся, а?

Ден уже хотел было поддержать идею, как впереди показалось нечто, затянутое легкой вуалью, словно отложенный на потом сюрприз на блюде. Под туманом обнаружилась припорошенная снегом грустная сакура, окруженная водой. На поверхности водоема покачивались огромные листья с розоватыми цветами.

– Это и есть место встречи? – заметно оживился Аркадий. На другом берегу темнели оплетенные кувшинками громоздкие чаны, над которыми поднимался пар. – Вроде не видно никого.

– А ты проверь, – ехидно подмигнул Ден. Новенький спокойно выдержал его взгляд, но на воду по-прежнему смотрел с недоверием.

– Не бойся. Это же виктория Регия, – решила блеснуть своими познаниями Тоня. – Она и в реале человека выдерживает.

– Правда что ли? Ну-ка, посмотрим.

Главное – концентрация. И вера в себя. При должном умении, можно было теоретически заставить гору сползти в долину, а дерево отрастить крылья и взлететь. И пусть Ден проигрывал сопернику в возрасте и вместо крутой тачки у него подержанный, видавший виды байк, но где уж новичку-любителю сравниться с профессионалом, который каждый день сражается с чужими монстрами, верно?

Так он считал.

А на деле позорно провалился почти у самого берега, изрядно промочив не только ноги, но и собственную репутацию. Тоня – та скакала по воде как фея Динь-динь, почти не касаясь кроссовками кувшинок. Аркадий на удивление справился, шествуя не спеша, словно бы наслаждаясь своим превосходством.

– Знаете, как переводится имя Аркадий? – спросил он у Тони, в упор не замечая хмурых взглядов напарника. – «Пастырь».

– О, как символично! – захлопала в ладоши девушка. А Денис только фыркнул. Тоже мне, возомнил себя Мессией.

В глубине души он надеялся, что сейчас появится Виен – а у того-то уж точно найдется для новенького пара-тройка заданий, после которых останутся от их пастыря ножки да рожки. Но под сакурой было пусто, не считая повернувшейся к ним спиной девушки. Та что-то негромко напевала, выплетая бесконечный венок: другим концом тот упирался в зеленую мураву, и сорванные цветы вновь пускали корни, растворяясь в бесконечномкруговороте.

Ден не сразу понял, в чем подвох. Потом сообразил: волосы у женщины были живыми и шевелились сами по себе. Но не как змеиная шевелюра Горгоны, а словно трава на ветру. Чуть ниже лопаток сверкающие иссиня-черные шелковые пряди плавно переходили в реку, в которой отражался весь небосвод.

– Красота какая! – незнакомка мягко обернулась на их голоса и выпустила из рук цветы. – Упс… вот это сюрприз…

Тоня нервно захихикала, отворачиваясь. А вот Ден, наоборот, не сразу смог отвести взгляд от маленьких, плотных грудей с розоватыми сосками. Кожа у женщины будто вобрала в себя звездный свет, нежно поблескивая на волнующих изгибах. Да, после такого он вряд ли сможет по-прежнему относиться к Вьену. Кто бы мог подумать, что их друг окажется настоящим эстетом.

Ветка сакуры, будто подслушав его мысли, метко хлестнула его сперва по лицу, заставив отпрянуть, потом от души прошлась по пятой точке… Судя по доносившимся ругательствам, Аркадию тоже досталось. А когда всех троих дружно выбросило в реал, Ден злорадно заметил красные отметины на щеках новенького.

Что ж, иногда чужая реальность бывает пугающе ощутимой.

– Вень, ты того… не принимай близко к сердцу, ладно?

Тот уже успел убрать аппаратуру и сидел в своей обычной позе лотоса, даже глазом не моргнул в их сторону.

– А если не секрет, – тихонько спросил Ден, наклонившись к самому уху, – это что, твоя девушка там была?

– Так хочешь состариться? – почти ласково спросил Виен, и почему-то от этого тона желание продолжать расспросы пропало начисто.

– И все-таки такого я от нашего Вени не ожидала, – шепнула Тоня, пока на тумбочке закипал чайник. – Голые сись… фу!

– Тебе сколько лет, женщина? – глянул на нее из-под бровей Денис. Уж он постарался, чтобы новенькому досталась чашка с самым крепким чаем, практически черным. – Будто в твоем любимом аниме такого нет?

– Иди ты, – цыкнула напарница. А потом картинно, как крепостная актриса, воздела руки и принялась массировать виски. – Что-то у меня голова совсем разболелась.

– Так зачем терпеть? Позвольте, – Аркадий привычным жестом, будто ему было не впервой выступать целителем, засучил рукава и положил свои ладони поверх ее. Ден уже успел положить себе пару кусков тростникового сахара, так что пришлось срочно выйти, чтобы не заработать диабет со всей этой сцены.

В коридоре пахло табачным дымом. Адель упорно, как могла, боролась с курильщиками, но пока что тщетно. Денис со скучающим видом прошелся по всему этажу – и на обратном пути столкнулся с долговязым подростком.

–Ты с Тоней работаешь? Можешь ей передать? – тот протянул завернутый в целлофан крайне подозрительный пакет, наводящий на мысль о пункте техники безопасности насчет взрывоопасных веществ.

– Ну, – Ден поразмыслил, окидывая подростка оценивающим взглядом. Для ухажера мелковат. Ботаник, судя по очкам. Или программист: уж больно тонкие, длинные пальцы, точно не ящики таскает. – А если она спросит, от кого?

– Скажите, от брата, – парню, судя по всему, откровенно хотелось поскорее свалить, а тут пристал какой-то чувак с расспросами. Но носы у них с Тоней и вправду одинаковые. Только Тоня низенькая, миниатюрная, а этот каланча, на целую голову выше Дениса.

– А лет-то тебе хоть сколько? – В пакете что-то угрожающе громыхало и перекатывалось. Вряд ли его напарница увлекалась шашками или нардами.

– Достаточно, – недовольно донеслось снизу. Вот же засранец мелкий…

На пороге, как нарочно, появился Аркадий в окружении восхищенных дам. Похоже, парень времени зря не терял, раз даже Иван Иваныч успел проникнуться и маячил позади серой нескладной тенью. В руках их смущенный медиум держал кулек с конфетами – видимо, Адель расщедрилась и угостила на дорожку.

– Удивительные у вас способности, молодой человек, нужно их обязательно развивать.

– Ну так что, – победно улыбаясь, спросил Аркаша. – Есть у меня шанс, как думаете?

– Да что там говорить! – буквально повисла на нем Тоня. – Хочу вас себе в напарники! А вы, кстати… может, заглянем ко мне домой? Я вас с папой познакомлю, у него как раз выходной…

Стоп. А он точно не практикует скрытый гипноз?

– Вынужден отказаться, – видимо, их гость и сам немного ошалел от такого напора. – Меня ждет невеста.

Тоня заметно погрустнела.

– А вот, кстати, и она, – по лестнице поднималась стройная девушка в джинсах. Где-то Ден уже видел эти глаза, рассыпавшиеся по плечам русые волосы…

Ну точно, это же дочка того старика… Как бишь ее? Аня, Лена…

– Настя?

Мир тесен, как говорится. И теперь стало понятно, как именно этот индюк на них вышел.

– Стало быть, это и есть ваш…

– Жених, – поспешно закончила за Дениса девушка. Видимо, памятуя об их прошлой встрече, испугалась, что он ляпнет лишнего.

Вот оно что… В прошлый раз они Аркадия как следует не рассмотрели: тот весь сеанс предпочитал держаться в тени, скрываясь под темными очками, как селебрити.

– Хорошо смотритесь вместе, – с откровенной завистью вздохнула Тоня. – Оба такие стройные.

– Ну так, Настя у нас работает под началом Терпсихоры, – Аркадий, не сдерживаясь, обнял невесту за талию, и правда слишком тонкую. Получилось как-то уж слишком по-собственнически, и немного вызывающе. По крайней мере, Адель чуть приподняла бровь, а уж Тоня и вовсе вся вспыхнула. – Тренирует меня, и днем и ночью…

– Хватит, Адик, не при людях же, – зарделась Настя. А Денис чуть не поперхнулся чаем.

Адик, точно! Демон-искуситель, прямиком из пекла.

***

– Итак, – Адель тяжело плюхнулась в кресло, с хрустом разворачивая клубничный леденец. – Что скажете? Берем мальчика на испытательный срок?

– За! Обеими руками! – ну, Тоню и спрашивать излишне. Уже там, у двери, все было предельно ясно.

Ден вместо ответа выразительно опустил большой палец вниз.

– Почему?! Он же милый, обходительный…

– «Милый, обходительный», – передразнил он. – Знаешь, в одном аниме кот был классный, прямо в точку выдал: снобизм так и прет!

– Зато он по воде прошел, а кое-кто искупался.

– Не потонул, да, – не стал спорить Денис. – Интересно, а в огне он тоже не горит?

– Виен, а ты что скажешь?

– Нехороший, – сказал, как припечатал. Ай, Веня, ай, молодец! Денис мысленно пообещал как-нибудь угостить коллегу пивом. Хотя тот, кажется, не пьет.

– Это почему же? – заинтересованно прищурилась Адель. Айтишник наконец соизволил открыть глаза и мудро, по-восточному, оглядел притихших коллег.

– Выпендриваться он хочет, а не работать. Такого к людям подпускать нельзя.

– Вот и я так считаю, – Адель резко посерьезнела, снова становясь собой, прежней строгой Чудимировной. Будто наваждение сбросила. – Фух, душно у нас как-то.

Тоня, оставшись в меньшинстве, ретировалась вместе с посылкой, хлопнув на прощание дверью до обсыпавшейся штукатурки. Веню тоже отпустили домой, а вот Дена вежливо попросили остаться: разобрать накопившиеся бумаги.

– Стало быть, не светит нашему пастырю убогая зарплата? – не сдержался он. Ради такой новости, хоть и нехотя, но он готов был поработать сегодня сверхурочно. – Адель, а договор-то он хотя бы читал? Может, надо было заранее выслать, не пришлось бы время тратить?

– Во-первых, договор я высылаю тем, кто не завалил собеседование. Во-вторых, тебе лишняя тренировка никогда не повредит, – нараспев выговаривала начальница, а сама все подкладывала и подкладывала ему папки. – И наконец, в-третьих… сам ты убогий. Скажи спасибо, что хоть такая оплата есть!

Остаток вечера провели в молчании, прерываемом мерным гудением кондиционера. Ден то и дело мысленно возвращался к их гостю. Зачем тому понадобилось тратить время в их задрипанной конторе? Какой в этом интерес? Есть же сообщества типа Перекрестка Ясных Снов – вот там бы и отводил душу.

Как ни старался, Ден не мог представить новенького в роли Супермена, спасающего заблудшие души. А еще неожиданно для себя никак не мог забыть запах Настиного парфюма: бодряще-свежего, немного терпкого, с легкой ноткой лимона.

Большая рыба

Наверное, специфика любой работы накладывает свой отпечаток. Какие темы обычно обсуждают все нормальные люди? Погода, дети, политика, пробки на дорогах. У них же в офисе каждое утро начиналось с обсуждения, кому что приснилось сегодня ночью.

– Уж я так бежала, так бежала… – жалобно, взахлеб рассказывала Тоня, прижимая кулачки к новенькому топу с ухмыляющимся Наруто, – а за спиной кто-то дышит так тяжело… Даже обернуться страшно!

И почему его это совершенно не удивляет?

– А потом передо мной снова появилась эта стена, – девушка с досадой хлопнула по столешнице, так что жалобно звякнула хромированная сахарница. – И ведь наверх вела лестница, а я поднимусь на две ступеньки – и просыпаюсь!

– А что наверху-то? – из вежливости поинтересовался Денис. Сам в детстве держал у кровати блокнот и записывал самые яркие моменты, пока они не успели выветриться. Потом перестал. Сейчас и чужих сновидений хватало выше крыши, так что чаще всего он просто вырубался перед телевизором и просыпался только под утро, от назойливой болтовни попугая.

Но что удивительно, грезы, кажется, распространялись воздушно-капельным путем, задевая тех, кто имел к миссиям самое опосредованное отношение. Иван Иваныч раньше спал как младенец, а теперь самые захватывающие кошмары за утренним кофе обычно рассказывал именно он.

– Вы заразные, – ругался бухгалтер. – я как пассивный курильщик, нахватался от вас.

Хотя, может быть, все дело было в любовной пассии, которая пару месяцев назад нахально въехала в его холостяцкую квартиру, а теперь каждый вечер устраивала добрейшему сожителю разборки, кто знает.

Одно было наверняка: чем красочней сон, тем сильнее наутро болела голова. Да еще и погода решила внезапно переодеться из дождевика в ослепительно-яркое «ясно». Ден чуть не постанывал, потирая пульсирующие виски. Тоня и вовсе отпросилась, якобы готовиться к экзаменам. Ага, знаем мы эту твою сессию, зачеты, бла-бла-бла.

А на горизонте, как нарочно, возник очередной срочный клиент.

– Вень, а есть какое-нибудь средство от головы, чтобы без побочных эффектов? – не выдержал Денис, пока начальница утрясала вопросы по оплате и согласовывала время встречи. – Ну, травы там или еще что. У вас в народной медицине наверняка есть.

– Есть. Пунрюдо.

Поскольку выудить что-то еще из немногословного коллеги было невозможно, пришлось обращаться за помощью к профессору Гу. Поисковик услужливо выдал изображения заточенного лезвия на древке. Ну, спасибо, брат, посоветовал.

Старый добрый пенталгин подействовал, когда они были на полпути. Сегодня, вопреки обыкновению, встреча состоялась не на территории больницы, а у клиента на квартире. Учитывая, что в анкете, в графе «род занятий» стояло скромное «писатель-фантаст», Денис предвкушал наделать селфи на фоне необычных интерьеров.

И в какой-то степени его ожидания оправдались.

Как любой представитель творческой профессии, Вадим Октябревич (вот же повезло человеку с отчеством), построил дом на природе. Колоритные кованные ворота с ощетинившимися антеннами фигурами спутников и леденящими кровь щупальцами очень доступно давали понять, кто именно живет в скромном трехэтажном особняке в форме буквы А. Впрочем, в сам дом они так и не попали. Встретившая их жена Вадима сразу повела гостей в незаметную пристройку, где находилась, по ее словам, студия мужа. Писатель, он же еще и художник, и даже сам обставил дом, вот как. Про то, что сооружение снаружи напоминало греческую фи и какой в этом мог быть заложен смысл, Ден решил подумать на досуге, потому что отвлекся, исподтишка рассматривая поистине фантастическую супругу писателя.

На днях Тоня показывала ему фото неугомонной бабульки, что упорно расцвечивала старость во все цвета радуги. Он хоть и хохотал до слез, но стиль оценил. Мадам Наталья, или «просто Наталья», как представилась хозяйка, по-видимому, ту статью тоже читала, но решила придать образу солнечного одуванчика больше гламурного лоска и загадочности. Так что сейчас на ней был длинный бабушкин свитер с ромбиками, связанный из шерсти тибетской ламы-альбиноса, побрякушки напоминали бисерные мандалы, а вот сапоги с бахромой Ден абсолютно точно видел в одном из сериалов на Нетфликс. Стало быть, тоже жутко дорогая дизайнерская штучка.

Стоит ли говорить, что убранство дома ничуть не уступало эклектическому прикиду хозяйки?

Обшитая металлом прихожая слишком уж напоминала внутренности духового шкафа. Ден почувствовал себя маленьким Гензелем, которого злая колдунья запихала-таки в печь, но за закопченной заслонкой вместо пламени оказался портал в Стартрек. Поднявшись по стальной лестнице, гости сразу оказались в просторной гостиной, посреди которой одиноко возвышался декор – косматый стог сена, а стены напоминали застывшую монтажную пену, раскрашенную в футуристические цвета. Но спальня оказалась вообще на грани: задрапированный под корневища лилий потолок, люстры, похожие на высохшие коконы бабочек, кровать-гнездо с одеялом в форме глазуньи и расставленные повсюду грибы-столики на вытянутых ножках.

Тонька точно пожалеет потом, что не пришла.

– Пожалуйста, присаживайтесь.

Куда? Они с Аделью застыли, беспомощно озираясь. На гигантскую овчину, занимающую половину комнаты? Или на просторный подоконник, потеснив флотилию пышных орхидей? В конце концов удалось выяснить, что достаточно было слегка нажать на шляпку ближайшего гриба, а лучше всего запрыгнуть на него – и умный стул медленно и плавно опускался под твоим весом до нужного уровня. Фантастика. Да этому Вадиму надо было не книжки писать, а просто фото своего дома выкладывать почаще, озолотился бы.

А вот сам хозяин, к слову, сильно сдал. Денис его и не сразу заметил под балдахином из обтянутых крафтовой бумагой веток – клиент буквально утопал в пуховых подушках и сам выглядел ненамного лучше, чем эти самые прутья. Единственной ниточкой, связывающей его с реалом, была хлипкая трубочка капельницы.

– Посмотрите на него: сохнет весь, будто кто-то из него все соки выпил, – всхлипнув, Наталья приложила к покрасневшему носу надушенный платочек. – И еще… я постеснялась там, в офисе говорить… Вадик кое-чем баловался время от времени, ну… для вдохновения. Ничего запрещенного, вы не подумайте.

Да тут и грибов никаких не надо, – подумал про себя Ден, укладываясь рядом, благо на кровати места было достаточно. – Я бы в такой комнате сам пешком в астрал ушел.

Интересно будет на досуге почитать его труды. Если книги были навеяны обстановкой в доме, то тут пахнет даже не Солярисом, а кое-чем покрепче.

– Готов? – спросил Виен. Адель примостилась на краешке ближайшем к кровати подосиновика, боясь дохнуть лишний раз, чтобы не опуститься еще ниже.

– Вам свет выключить? – участливо спросила мадам. Да, пожалуй, в темноте ему будет легче абстрагироваться от всех этих сюрреалистичных образов.

Или нет…

Мумии светильников на потолке погасли, но зато по стене побежали картинки: карусель с лошадками, танцующие мишки, клоуны… Денис жалобно взглянул на Адель: может, не надо? Та в ответ молча показала ему свою записную книжку в желтом переплете. Штрафной, ага. Но за что же бросать его, одного, в дремучие дебри галлюцинаций?

***

Еще за дверью Ден уловил характерный запах стоячей воды и гнилого дерева. А переступив порог, пожалел, что не надел охотничьи сапоги до колен. Через пару шагов джинсы оказались безнадежно измазаны ряской, к тому же, налетел целый рой истосковавшихся по свежатине комаров. Дебри сюда подходило не очень, а вот пустошь – в самый раз. С того дня он свято поверил в женскую интуицию: Тонька как чувствовала, не пришла.

Посреди болота возвышалась башня. Разумеется, Темная, прямо-таки темнющая. И с характером. Как Ден ни старался, как ни месил кроссовками рыхлую почву, подобраться к ней поближе не удавалось. Разозлившись и потеряв терпение, он сконцентрировался.

Давай, соберись, тряпка. Ничуть не лучше, чем те люстры, похожие на высохшие коконы бабочек!

…и тут же чуть было носом не уперся в мшистую кладку.

У техники перемещения был минус – ты раскрывал себя. Впрочем, рано или поздно местные его все равно обнаружат, так что нужно было пошустрей разыскать хозяина этих Баскервильских болот.

Бесконечные ступени наверх, провал в стене – будто огромный великан откусил от верхнего этажа огромный кусок. А в проеме виднелась щуплая фигурка рыбака с удочкой. Кого он там ловит, если и воды-то нет?

– Клюет? – шепотом спросил Ден, устраиваясь рядом. Вадим даже не удивился, только прижал палец к губам: не спугни. Конец блесны терялся далеко внизу, в мшистых кочках.

– Нам бы поговорить…

– Тсс, прячься!

Прижав палец к губам, клиент накинул на себя что-то, напоминающее жалкие останки плащ-палатки. Чувствуя себя школьником, бегающим от директора, Ден последовал его примеру, спрятавшись за одним из каменных зубцов площадки. И тут увидел внизу то, от чего – вернее, от кого они скрывались.

По болоту неспешно прогуливалась фигура. Настоящая капитолийская венера, выточенная из терракотовой глины. Несоразмерно маленькая головка контрастировала с накаченными бедрами, круглый живот прикрывали отвисшие до пупа груди, прикрытые позвякивающими побрякушками. Ден чуть было не присвистнул от удивления, но вовремя зажал себе рот. Выдавать свое присутствие каменной красотке в два человеческих роста как-то не хотелось.

Сделав кружок вокруг башни, голем еще немного постоял, прислушиваясь. А потом так же размеренно утопал в нарисованный закат.

– Кто это?

– Моя благоверная, – Вадима аж передернуло. А Ден попытался соотнести образ ухоженной модной Натальи и грубо вылепленной статуи. Получалось какое-то несоответствие, но, как говорится, красота в глазах смотрящего.

– На самом деле она еще хуже, когда макияж смоет! – шепотом продолжал клиент. – Днями и ночами пашу как проклятый, а деньги все на ее шмотки уходят. Хочет, чтобы я ее дочку удочерил. За границу ее послала учиться, представляешь? Я говорю: мы в свое время обычные школы заканчивали, и ничего…

Он внезапно замолчал, будто разом села батарейка. Неожиданная исповедь, однако. В портфолио, естественно, о финансовых аппетитах жены не было ни слова.

– Вот вы и ушли на денек-другой, порыбачить, – закончил за него Ден, оглядываясь по сторонам. Да уж, с милым хобби рай в шалаше. В углу примостилась старая, продавленная кровать с пружинным матрасом, рядом стоял стол с кипой бумаги. Исписанные листы вовсю распирали пухлую папку с матерчатыми завязками. На глазок, хватило бы на целую трилогию. Впрочем, даже в этой убогой обстановке чувствовался свой шарм.

– Хорошо пишется?

– Как никогда, – голос у Вадима разом потеплел. – Лучший роман в моей жизни. Только подумаешь – и все перед глазами! Мне даже придумывать ничего не надо, персонажи тут целые баталии разыгрывают, знай успевай записывать. Жаль только…

– Что его никто не прочитает?

Вадим поник, буркнул себе под нос что-то про бессовестных жен, которые норовят мужику на шею взгромоздиться, и снова уставился на свою удочку.

В стороне стояла корзина для пикника. Внутри, к счастью, лежали обычные бутерброды, а не банки с кишащей наживкой.

– Стало быть, назад вы не собираетесь?

– А зачем? – удивился клиент. – Здесь у меня все есть, никто из меня жилы не тянет. А вернусь – опять начнутся охи-ахи. Вадик то, Вадик сё…

Нравится ему здесь, кхм… Значит, надо так сделать, чтобы скорее разонравилось.

– Может, все-таки перестанете прятаться? Ради читателей?

Сплюнув, Вадим насадил на крючок самый большой кусок колбасы, и блесна со свистом рассекла воздух. Дену показалось, что двигалась она сама по себе, по какой-то совершенно невообразимой траектории.

– В последний раз, – подмигнул мужчина. – Не поверите, сколько сижу, а до сих пор ничего не поймал. Давайте загадаем: вот если клюнет, пойду с вами.

И ведь клюнуло! Да так, что Денис еле-еле в последний момент успел ухватить клиента за подштанники и затянуть обратно. Поплавок внизу исчез в густо-зеленой тени, блесна металась туда-сюда, как загнанная собачонка на привязи. Сверху хорошо было видно темное пятно, постепенно принимающее очертания огромной рыбы. Очень, очень большой.

Кажется, он снова слегка перестарался.

– Что делать-то? Сачок тут где-то был, – Вадим растерянно носился по площадке. Удочка запуталась где-то в камнях, на два метра ниже. – Не достанем отсюда!

– Ничего, зато она нас достанет, – Денис обнадеживающе полуобнял его за плечи – на самом деле, зафиксировал, чтобы не сбежал, – и в этот момент показалась она.

Клубнично-розовое студенистое тело украшала прозрачная бахрома плавников. Совершенно человеческий отвисший нос капризно сопел, разбрызгивая во все стороны сверкающие капли. Россыпь ярко-зеленых веснушек завихрялась подобием кокетливого макияжа вокруг едва приметных глаз. Зато ротик у гостьи был что надо – в него как раз бы уместилась верхушка башни вместе со всем ее содержимым.

– Ма-ммочки… – промямлил писатель, медленно оседая на землю. Но Денис все так же крепко держал его за шкирку, не давая окончательно пасть духом.

– Вперед, Вадим Октябревич, герои не отступают! – и они вдвоем прыгнули прямо в гостеприимно распахнутый темный зев чудо-рыбы!

***

Раз уж сегодня день начался с книг, Ден решил разыскать редкие издания. Адель подсуетилась и договорилась, что с сентября он вернется на пары. Пора было уже заработать себе какой-никакой диплом про черный день. От Тони парень уже наизусть знал досье на каждого преподавателя и пришел к выводу, что без изюминки ему на семинарах не обойтись.

Так, что тут у нас?

Закусывая колу хрустящими гренками, Ден пролистывал страницу за страницей. Все не то, не то, нужно что-то особенное… Ага, нашел! «Тайная философия», «Нейрофизиология счастья» Ринпоче, Рамачарака… Это не просто изюминка, тянет на целый кекс! Может, продавец еще что-нибудь дельное посоветует. И цена приемлемая, не то, что в магазине.

Записав адрес, Ден набрал номер. На том конце долго молчали, будто проверяли на прочность. Наконец дрожащий старческий голос не произнес: «Слушаю!»

– Семен Семенович?

– Он самый.

– Я тут по поводу книг…

Что-то, напоминающее по грохоту пустое ведро, с шумом упало и покатилось по полу. В воцарившейся тишине было слышно только шарканье тапок по паркету.

– Аллё?

– Ринпоче еще продаете или уже забрали?

– Да кому они сейчас нужны. Приходите. Только… – голос у старика дрогнул. – Загляните по пути в аптеку, купите валидол, если не сложно…

Не вопрос.

Ден на удивление быстро нашел нужный подъезд в лабиринте бывшей общаги. Лифт не работал, так что пришлось пешком топать на шестой этаж. И уже где-то на четвертом до Дениса донеслись отголоски недавней знатной попойки.

– Ну и дела…

Под дверью нужной ему квартиры – вот он, закон подлости в действии! – вовсю храпел алкаш. В полной, что ни на есть, красе, даже сизый нос на месте. Похоже, его не смущал ни собственный затрапезный вид, ни то, что лежал он, простите, в огромной луже. Ден подозрительно повел носом. Никакого амбре, кроме алкогольного, к счастью, не чувствовалось.

– Молодой человек! – донеслось из-за двери. – Вы пришли?

Глазок в двери жалобно моргнул.

–Вы не смотрите, это я ему водички подлил. Думал, уйдет. Замок заел, зараза, не открывается!

Парень попытался было достучаться до субъекта, но тот, судя по блаженной улыбке, был уже в нирване. Ну что ж. Как говорил Хагрид, нам запрещено колдовать вне стен Хогвартса. Но сегодняшний случай явно тянул на форс-мажор.

Алкаш недовольно засопел и попытался спросонья выдернуть руку, но Дену был нужен лишь небольшой контакт. Главное, самому не свалиться в лужу.

Запинаясь на каждой ступеньке, он спускается по лестнице – утро, как обычно, начиналось слишком поздно. По сути, уже пора бы позаботиться о вечерней порции, но Нинка, зараза, перепрятала заначку…

Что это? Будто янтарные всполохи пробежали по стене. Помотав головой, Васёк прищурился: не показалось. Сквозь побелку то там, то здесь, проступали огненные словеса. Он отдернул руку, но символы продолжали гореть на кончиках пальцев, змеились под кожей, першили в горле…

– Абыр, Абыр! – заорал спросонья алкаш, срываясь с места в неуклюжий спринт по лестнице. Ехидно щелкнул ему вдогонку старый замок, и на пороге показался хозяин квартиры.

– Вы меня спасли. С самого утра здесь разлегся, я ни в магазин, ни за лекарствами… – Семен Семеныч охнул, хватаясь за поясницу. – Хондроитин принесли, как я просил?

– Э-э-э… вообще-то вы просили не его…

– Правда? – улыбнулся старик. – Что поделаешь. Склероз! А от него, насколько я знаю, пока волшебных пилюль не придумали. Да вы проходите, ноги только не промочите.

Пока Семеныч, вооружившись шваброй, наводил порядок на площадке, Ден успел оглядеться. По всему выходило, что пенсионер когда-то увлекался не то археологией, не то альпинизмом, судя по фото на стенах и лоджии, доверху заваленной разным хламом, среди которого выделялись палки для треккинга и ледоруб в потертом кожаном чехле.

– Решил, как видите, разобрать залежи прошлого, – Семеныч появился в комнате, придерживая подбородком рассыпающуюся стопку разномастных книг. – Кое-что продать, кое-что раздать… Вы, случаем, в горы не влюблены?

– Бог миловал, – усмехнулся Денис. И в ответ на недоуменно вздернутую седую бровь пояснил: у меня отец этим увлекался. Погиб во время оползня.

– Очень жаль, – непонятно было, сочувствует старик его потере, или же отсутствию интереса к древним раскопкам. – Стало быть, интересуетесь восточными учениями?

– Поступаю на психфак в сентябре.

– О, понимаю, – подумав, старик отложил одну из книг подальше. – Тогда это вам еще рановато… Я ведь, знаете ли, в свое время тоже хотел кандидатскую написать. Но не сложилось…

Он горестно замолчал, перелистывая страницы. Чтобы чем-то заполнить возникшую неловкую паузу, Ден снова подошел к фотоснимкам. Пусть качество было не очень, но все же он смог узнать округлые стены монастыря Джетаван. А вот еще один храм, будто влитый в горный хребет.

– Это вы в экспедиции?

– Да, было дело в Джайпуре. А вот это Та Пром в Камбодже, – Семеныч указал на снимок, где среди валунов и гигантских корневищ с трудом угадывались очертания святилища.

– Неплохой послужной список.

– О, это еще малая часть. Вы приходите как-нибудь чаю попить, я вам покажу альбомы.

Про книги они тоже не забыли: Семен Семеныч, увлекшись, готов был по каждой прочитать ему целую лекцию, но время поджимало. Нужно было еще заехать в мастерскую, поколдовать над подвеской.

– Прямо-таки неудобно с вас денег брать, – вздохнул старик, перебирая потрепанные талмуды. – Да и они мне как друзья. А друзей, как говорится, не продают. Хотите, просто берите на время, пока не прочитаете?

– Ну, деньги вы все же возьмите. На лекарства, там, или еще чего…

Семеныч строго взглянул на него поверх очков.

– Как милостыню, что ль? – недовольно спросил он. – Нет уж, молодой человек, до такой жалости я, слава Богу, еще не докатился. Берите и не думайте. Лучше в следующий раз, как придете, захватите с собой плюшки. С творогом, из нашей пекарни напротив.

Возьму сразу весь ассортимент, на всякий случай, – подумал про себя Ден, прощаясь. И все-таки украдкой умудрился оставить купюры на покосившейся полке для обуви. Оставалось надеяться, что Семеныч их заметит в полутемном коридоре. И не заставит его их съесть при следующей встрече.

Простые совпадения

Убираться в комнате было практически бесполезно. Слишком много было на стеллажах разной всячины: статуэток, выточенных из камня аромаламп всевозможных форм и расцветок. И книг.

Книги ютились повсюду, куда ни глянь, умудряясь образовывать многоступенчатые стопки на манер гигантских опят. Стоило на столе или полке образоваться крохотному клочку свободного пространства, глядишь, через некоторое время там вырастала очередная Пизанская башня из прочитанных детективов и сборников сканвордов.

В старом добром кресле, с небрежно накинутом через спинку пледом, похрапывал Игорь, закинув неимоверно длинные ноги на край журнального столика. Лицо у него было прикрыто очередным бульварным шедевром в мягкой обложке. Сменив позу, он устроился поудобнее и небрежным жестом отправил книгу в ближайшую стопку, подстраховываемую с обеих сторон парой немытых чашек.

– Каков вердикт? – спросил его брат, которого сразу сложно было заметить в углу комнаты. Пашка день-деньской сидел за своим моноблоком, отгородившись от суетного мира ярко-желтым зонтом вместо ширмы. На подоконнике покачивался на пружине вечный маятник, глаз монстра с неправдоподобно-синей радужкой. Слева хрупкий мир уравновешивался коллекцией снежных шаров, расставленных в особом, понятном одному только хозяину, порядке.

– Все запомнил? Может, проверим постранично?

– Шутишь? – Игорь нехотя приоткрыл один глаз, – если бы я все подряд запоминал, перезагружался бы каждые полчаса, что твой подержанный комп.

– Да и так вроде… вырубаешься то и дело.

Подхватив со стола резиновый мяч, Пашка принялся разминать кисти рук. За окном набирала силу майская зелень, солнце упрямо пробивалось в комнату сквозь темно-серые жалюзи, манило на улицу птичьим перезвоном.

– Погодка-то в самый раз для променада, – с хрустом потянувшись, Игорь в духе профессионального грибника принялся собирать по всей комнате забытые чашки, плошки с засохшими остатками хлопьев и апельсиновую кожуру, на мгновение задержавшись перед настенным зеркалом. – Весна, брат, весна… Вышел бы на улицу, что ли, худосочный ты наш.

– На себя бы посмотрел.

– Я вот и смотрю… Все-таки небритая щетина добавляет шарма. Может, бороду отпустить, как думаешь?

С сомнением покачав головой, Игорь спровадил бренчащую компанию на кухню, а сам схватился за потрепанный блокнот.

– Опять? – донеслось ехидное из-за монитора. – Ты же вроде бросил?

– Поэзия, Паш, это тебе не сигареты. Талант просто так не бросишь и не пропьешь. – Глубокомысленно подняв карандаш, Игорь сделал им в воздухе пару резких росчерков и застыл. – Эх, балда, спугнул ты мою музу. Ладно уж.

Из огромного шкафа прямо на пол полетели шмотки: длиннющие шарфы, рубашки с невообразимо эзотерическим принтом, пончо, явно задевшее одно из полотен Джексона Поллока, широкополые шляпы…

– Не слагается поэма – пойду любовь свою искать.

Нацепив на нос очки а-ля Базилио, Игорь с ликующим возгласом дикаря на охоте выудил из-за задвинутых вглубь шкафа чемоданов щегольскую трость, накинул прямо поверх вытянутых джинсов темное пальто и притопнул. Пашка, не отрывая глаз от монитора, поднял вперед большой палец.

– И мусор вынеси уж заодно.

***

– Нет, тебе определенно не идет, – в который уже раз твердила Тоня. Ее молочный коктейль недовольно пузырился, а с футболки дула губки очередная анимешная дива с торчащими в разные стороны космами и розовыми тенями – точно такие же Тоня намалевала у себя, хотя этот оттенок ей не шел от слова совсем. Ден всерьез подозревал, что напарница неспроста сегодня опоздала: небось вертелась все утро перед зеркалом, стараясь как две капли воды быть похожей на свой мультяшный эталон. Даже линзы вставила янтарные, что вкупе с насупленными бровями выглядело как-то уж совсем… устрашающе.

– Много ты понимаешь в мужской красоте, – поддразнил он, а сам то и дело всматривался в собственное отражение. Конечно, крышечка от солонки не могла вместить всю его неотразимость, да еще и беззастенчиво искажала суть. Но все же, пользуясь отгулами, он все-таки отпустил небольшую бородку, о чем мечтал, наверное, со студенческих лет. Пока шел от парковки, все встречные дамочки млели и шушукались потом за спиной, а молоденькая официантка залилась краской по самые уши, чуть не обсчитала его на сотку и почти расплакалась.

А тут говорят «не идет». Кто бы говорил. У самой клубничные пряди в волосах и тату между лопатками.

– Ну не знаю, – упрямо гнула свое Антонина. – Ты с ней какой-то… чересчур сексуальный.

Ден расхохотался в голос, благо кроме них в кафе никого не было, за исключением пары мышек в школьной форме. Девчонки чуть не подпрыгнули от неожиданности, одна даже чуть пролила свой кофе.

– Сорян, барышни, – от смеха у него даже слезы выступили. А заноза уже щурит свои желтые глаза, сейчас того и гляди плеснет на ту самую бороду остатками коктейля. —Прости, правда… Не знал, что ты у нас такая…

– Какая?!

Костяшки пальцев на стакане угрожающе побелели. А он, как нарочно, вырядился в новые джинсы и белоснежную футболку, собрался в гости к Сергеичу. Обеспокоенный Денис начал было придумывать, как половчее обернуть все шуткой, но тут неожиданно пришла подмога.

– Ну-ка, кто тут обижает мою младшую сестренку?

Верзила в длинном, несмотря на майское солнце, драповом пальто и зализанными в конский хвост светлыми волосами, плюхнулся рядом, попутно потянувшись к недопитому Деном капучино.

– Ну же, Тось, что ты куксишься? Игуану проглотила? Или не рада меня видеть?

Девушка заметно напряглась. Взгляд у нее сделался таким, что просто ух. Один только жест, с которым она резко прикрыла стакан Дениса, чего стоил.

– А вы у нас, простите?..

–Игорь, —смирившись, что халява ему не светит, незнакомец принялся скорбно шарить по карманам в поисках зажигалки.

– Я же просила: не кури, когда я рядом! – Тоня выхватила у него изо рта сигарету и злобно растерла туфелькой об асфальт. Сегодня она, вопреки привычке, нарядилась в мятного цвета балетки, с теми же неизменными накама⁸ из своей мультяшной вселенной. Верзила громко шмыгнул носом, но сигареты убрал подальше.

– Как с братом обращается, жуть…

– Знакомься, Денис, – обреченно вздохнув, Тоня придвинула Игорю свой коктейль, в который тот демонстративно вцепился обеими руками, словно не верил своему счастью. – Мой брат, а по совместительству – ходячая катастрофа и специалист по выматыванию нервов.

– Выматывают душу, а я до этого, признаться, не дорос.

– Брат, серьезно? – Ден перевел взгляд с заросшего голубоглазого великана на миниатюрную Тоню. Ну ладно, волосы напарница перекрашивала по нескольку раз в неделю, но черты лица, возраст… – Как-то вы совсем не похожи.

– А у нас матери разные, – с готовностью отозвалась девушка. – И насчет отцовства, кстати, я тоже сомневаюсь.

– Подкидыш, одним словом, – внес ясность Игорь, шурша пакетом с зефиринками. – Хочешь?

– И когда только успел? – Тоня ахнула и хватилась своей сумки – обычно застегнутая на все молнии, та теперь топорщилась всеми многочисленными свертками и целлофаном. – Совсем обнаглел! Опять денег пришел просить?

– Обижаешь, – с набитым ртом, брат отодвинулся от нее подальше, гремя стулом. – У меня для таких целей есть наш исключительный Паша!

– А Паша это… – решил на всякий случай уточнить Ден.

– Еще один брат. Работающий, – яда в голосе хватило бы на целую армию скорпионов, но Игорь только закатил глаза. – Ты его видел недавно.

Да у вас, оказывается, интересная семейка! – подумал про себя парень. Оставалось выяснить, как без лишних потерь смыться с этого внепланового праздника воссоединения.

Долговязый тем временем рассматривал Дена с нескрываемым интересом.

– А ты, значит, тот самый Ден, о котором моя сестра трындит без умолку? Без сердца, без мозгов, зато со смазливой физиономией?

– Он самый, – без лишних отговорок согласился Денис. Тоня отчаянными жестами открещивалась: не говорила ничего такого, ни-ни.

– Она у нас во сне разговаривает, особенно, когда аниме до полвторого ночи насмотрится… Все, понял я, понял! Ну, братцы, накормили меня, напоили, обласкали, пора и честь знать, – высыпав в рот последние крохи, верзила с шумом встал и хлопнул Дениса по плечу. – Не робей, брат. Она у нас, конечно, не сахар, даром что сладости каждый день трескает. Но вообще девчонка добрая. Пока, сестрён!

– Ненавижу! – с чувством припечатала вдогонку Тоня. А Денис с интересом рассматривал бумажного журавлика, которого Игорь сложил буквально за какие-то доли секунды. Когда-то Ден сам увлекался оригами, даже смастерил кубик, который при должном обращении расцветал алой бумажной розой – кажется, хотел впечатлить какую-то девочку из параллельного класса. Чем все закончилось, он уже и сам толком не помнил. Но главное, этот журавлик твердо стоял на подстаканнике, ничуть не заваливаясь набок и держа форму, будто проклеенный.

Может, тот Игорь – один из вселенной Марвел, с руками-паяльниками?

– Кстати, – вспомнил Денис. – Давно хотел тебя спросить. Помнишь, ты тогда говорила… ну, типа, стриптиз танцуешь, если слишком страшный сон видишь?

– Нет, не помню, – Тоня сидела отрешенная, уставившись на него своими подведенными глазищами. – Я вообще ничего не помню. А ты помнишь, зачем мы здесь?

Ну ты, старушка, даешь… – хотел было ответить парень. Журавлик по-прежнему отражался в полированной сахарнице. Белое на фоне серебра… как знакомо. Вот только, откуда он взялся?

Ден обернулся в сторону стойки. Девчонка хлопотала над кофемашиной, что-то протирала салфетками. Наверное, она и оставила. И наверняка где-то записала помадой свой номер. Он озадаченно потер подбородок, отодвигая сложенную бумажку подальше.

Точно, борода.

– Значит, секси? – он вовремя успел подхватить оба стакана, прежде, чем их содержимое растеклось по его новому прикиду. Странно, чашка Тони была пуста. Обычно она никогда не допивала до конца. – Знаешь, мое лицо – все-таки мое личное дело, так что не возникай.

– Погоди, посмотрим еще, что Адель скажет! – крикнула ему вдогонку Тоня, вытаскивая очередной пакет зефира, явно намереваясь устроить ему обстрел вдогонку. Но он уже успел убраться подобру-поздорову, на ходу пытаясь припомнить, что же заставило его сегодня сползти с дивана и тащиться куда-то в свой последний выходной.

Связка книг и пара бутылок кефира в багажнике наконец-то направили мысли в нужное русло. Пару дней назад Семеныч все-таки до него дозвонился, устроил нагоняй за оставленные деньги и приказал явиться с повинной сегодня к трем часам. Грозился закатить пир горой, а еще нагрузить до отказа книгами и рассказами о собственных путешествиях.

Лифт сначала слишком долго ехал вниз, потом так же неспешно поплыл наверх. Ден никогда не страдал клаустрофобией, но сейчас мертвенно-желтый свет и стальные стены делали маленькую кабинку слишком похожей на мертвецкую. И, хотя ему самому было и смешно, и стыдно за свой страх, обернуться на зеркало он так и не решился.

– Что-то вы больно дерганый сегодня, молодой человек.

Чай Семеныч заварил знатный, на травах. Стол по случаю был застелен скатертью, по центру стоял сервиз – купленный, по словам хозяина, еще дражайшей супругой, царствие ей небесное. Денис живо вспомнил, что точно такой же чайник с клубникой был у его бабушки. Только вместо поджаристых пирожков с картошкой им сегодня пришлось угощаться покупными плюшками.

– Почти как жена моя пекла, – покачал головой старик, стряхивая лишнюю пудру на тарелку: сахар, нельзя. К нему из-под скатерти тут же взобралась на колени кошка и принялась обнюхивать хрустящую корочку.

– Цыц, кошь. Одри Хепберн от пудры исчихалась вся, пока «Завтрак у Тиффани» снимали. Помните, Денис?

Такими познаниями Ден не обладал. Да и кошку в прошлый раз не заметил.

– В подъезде подобрал, Кисточку. Иду, значит, в аптеку, а она в углу сидит. Красавица, умница – а у кого-то рука поднялась на улицу выгнать. Совсем люди очерствели.

Получив свою порцию творога, кошка по-королевски разлеглась на гламурной лежанке с сердечками. А в коридоре он чуть было не споткнулся об огромный пакетище с наполнителем. Парень понимающе хмыкнул.

– Ну да, – Сергеич виновато отвел глаза. – Те деньги, что ты мне за книжки дал – все на нее потратил. И знаешь, сразу полегчало! Вот не вру, правда, я даже зарядку по утрам делать начал. На пробежку-то уж вряд ли выйду… Но сердчишко больше не шалит, работает ровно. Все же не просто так они к нам приходят, пушистые; чувствуют, когда человеку помощь требуется…

– А мертвые… – Ден долго сомневался, стоит ли заговаривать на эту тему, но все же не сдержался. – Мертвые во сне тоже… помочь приходят?

Старик поднял брови, разливая чай по пузатым чашкам.

– То-то ты неспроста эзотерикой увлекся, как я погляжу. Кошмары замучили?

– В магазинах шарахаюсь от манекенов, – признался парень без тени улыбки. – Как думаете, тянет на диагноз?

Отвечать Сергеич не спешил. Денис смотрел, как тот аккуратно, по одной, смахивает крошки со скатерти, и злился на себя. Что он за чушь несет? Кошмаров испугался, покойники повсюду мерещатся… еще немного, и примется по таро судьбу свою предсказывать.

– Простите. Что-то я совсем уже… будто бабка древняя, ей-богу…

– Тут ты парень, не прав. Жизнь и смерть – вопросы серьезные, и думать о них в любом возрасте полезно, – Сергеич говорил медленно, с расстановкой. Будто подменили старика: вместо суетливого, рассеянного пенсионера на него смотрел ученый, кандидат наук, путешественник, не побоявшийся лезть в глухие дебри джунглей, чтобы сфотографировать заросшие лианами руины. – А что до твоих снов… ты ведь в курсе, какие там сущности обитают?

Денис вспомнил недавнюю встречу с грезившим дорамщиком и гигантским кальмаром и невольно потер запястье. Бандаж он снял совсем недавно, но желтое пятно синяка до сих пор приходилось прикрывать эффектным напульсником – Тоня, смилостивившись, отыскала ему самый стильный, с копией Грустного Ганса на черном фоне.

– «Сущности» – это еще мягко сказано.

– Вижу, знаком не понаслышке, – глаза Сергеича блеснули любопытством. – Но, полагаю, деталей от тебя не дождешься, ведь так?

Денис поднял руки: извиняйте. Мало того, что пришлось при посторонних применить силу, а если еще теперь и разглашение секретов клиентов повесят – пиши пропало. Тишайший Иван Иванович как-то раз типа случайно проговорился, что глубоко под хламом в кладовке у них спрятан соответствующий аппарат, что-то вроде электрошока для стирания памяти…

Понимающе вздохнув, пенсионер поправил очки и повернулся в сторону заваленного балкона.

– Где-то у меня на антресолях была «Тибетская книга мертвых». Найду – дам почитать. Бесплатно, – шутливо нахмурил он брови.

На кухне что-то звякнуло, рассыпавшись осколками, хотя в квартире кроме них с кошкой никого больше не было. Потом резко захлопнулась форточка. Грозно зарычав, Кисточка распушила хвост и деловито потрусила на проверку.

– Ну вот, помяни их, – виновато крякнул Семеныч, сжимая что-то под тканью у воротника рубашки. – Еще чаю?

***

Любви все нигде не было видно. Судя по всему, Пашка сноваоказался прав: хорошие девушки сидят дома, за ноутбуками. Или в офисе, часов до шести, а потом еще ходят тренироваться в зал – так что до вечера точно было не на что рассчитывать.

Болтаясь по улицам, Игорь решил довериться интуиции. Вообще-то, она у него и так была в режиме AoD, предупреждая о нежелательных встречах – или, наоборот, желательных, как случилось сегодня с Тоней. В зубах до сих пор застрял зефир, а в попадавшихся кафешках, как нарочно, не ставили зубочистки. Он уже намеревался было зайти в ближайший супермаркет – без денег Игорь давно привык обходиться, подсовывая кассирам визитку вместо дисконтной карты и списывая всю сумму «баллами», – как вдруг судьба все-таки настигла его.

Из подворотни, едва не сбив его с ног, вдруг выскочила дамочка. Вся в слезах, размазанный макияж и порванная бретелька у платья – вернее, так себе платье, скорее, сорочка из пайеток.

– А ну иди сюда, с**ка! – вслед за красавицей из подъезда вывалился, надо полагать, ее благоверный – хотя, судя по наколкам, мог бы вполне слыть за блатного. Матерый и матерящийся, не хватало только каменной громады телохранителя за спиной.

Дамочка, отбросив попытку сбежать, дрожащей рукой сняла туфлю – а женская шпилька, как известно, то еще оружие, не надо его недооценивать. И приготовилась драться до последнего, не обращая внимания на новоприбывшего рыцаря.

– Простите, но бить женщину… да еще босую и практически обнаженную… – Игорь подмигнул горе-супругу, но тот оказался слишком твердолобым, чтобы до него достучаться. Сражаться врукопашную с этим мамонтом – тоже так себе идея. Почесав нос, Игорь нашел единственно правильное решение. А Прекрасная Дама тем временем догадалась снять вторую туфлю.

– Бежим, скорей!

Вот это я понимаю, жизнь! – подумалось Игорю минут через пятнадцать, когда верхом на удачно подвернувшемся вороном мотоцикле они свернули на скоростную трассу. За спиной слышалось сбивчивое дыхание красавицы, а еще отборная брань и гудки нагонявшего их мамонта. Быстро же тот оправился, Игорь надеялся выиграть хотя бы полчаса.

– Вы ведь любите Гарри Поттера? – крикнул он, не оборачиваясь. И медленно, очень медленно, перед ними из воздуха начала складываться иллюзия кирпичной стены.

***

После чая с выпечкой Дениса разморило. Больше всего сейчас хотелось завалиться спать и отключиться до будильника под сонное курлыканье Жака. Спускался он, однако, по лестнице, и все шесть этажей пролетел на одном дыхании, чтобы ненароком не увидеть из-за угла какой-нибудь очередной сюрприз.

Сюрприз, однако, все-таки случился. Ден раз пять обошел кругом игровую площадку, тщетно высматривая то самое дерево напротив детской качалки, даже рискнул обратиться с расспросами к престарелым леди. Мотоцикла не было.

Заявлять в полицию о пропаже? Смешно даже.

Он уже было приготовился топать пешком на автобусную остановку, как откуда-то издалека раздался раскатистый рокот и появился его черный Honda. А сидел – кто бы сомневался – его недавний знакомый в длинном пальто.

Тот лихо развернулся и затормозил.

– Друг, извиняй, позаимствовал. Даму сердца надо было срочно спасать…– встретившись с ним взглядом, Игорь резко передумал снимать шлем. Возможно, даже пожалел, что вернулся. – А мир, оказывается, тесен… Че, правда твой байк?

Денис стоял, раздумывая, что делать: обернуть все шуткой или, может, врезать по наглой физиономии. Тоня точно возражать не будет, еще спасибо скажет.

Игорь, похоже, понял его мысли, но даже бровью не повел. Или просто сделал вид.

– Дела, – не вставая, он достал из кармана пачку «Короны». – Что там Шерлок говорил насчет совпадений во вселенной?

– Друг, шел бы ты уже…

– Не, я серьезно. Неспроста мы с тобой уже второй раз пересекаемся, не находишь? Давай, выкладывай. Проси, чего хочешь.

– Ты старик Хоттабыч, что ли?

Игорь озадаченно поскреб заросшую щеку.

– Не оброс пока. Тогда ладно, в следующий раз.

Ден придирчиво осмотрел раму, проверил подшипник, подвеску.

– Ни царапинки, проверь, – уверял его верзила, возвышаясь рядом. От назойливого табачного дыма свербило в носу. – Так, прокатились немного.

– Свидание решил устроить?

– Во-от, оно самое! Потом, правда, от ментов пришлось удирать…

Та-ак, становилось все интересней.

– Нет, ты не подумай, твой номер они не пробили, не боись. Я им память подчистил…

Сообразив, что сболтнул лишнего, Игорь навострил было лыжи, но Денис успел его поймать за расхлебанный хлястик.

– А поподробней?

– Подробней? Пожалуйста! Бойфренд у нее оказался из местной мафии. Ну, они повздорили, а тут я как принц на белом… пардон, на черном коне. Ну, потом он кликнул братву…

Час от часу не легче. Денис со стоном облокотился на руль. Может, все-таки стоило поехать на автобусе?

– Если хочешь продать, я могу поспособствовать, толкнем твою телегу выгодно, раз засветились, – донесся до него табачный шепот. – Ты мне только клиента покажи, я с ним сам перетолкую…

У этого паршивца не только сигареты были дешевыми – застиранная майка предостерегающе затрещала по швам. Вот только с ростом он сгоряча немного не рассчитал.

– Нет, парень, – серьезно произнес Игорь, с прищуром глядя на него сверху вниз. – Раздеваться не буду, и не проси.

– Что ты несешь, а? «Перетолкую», «память подчистил». Ты кто такой? Магнето себя возомнил, комиксов начитался?

Верзила был на голову выше, зато у Дениса валялась дома пожелтевшая школьная грамота с чемпионата по карате. Оставалось надеяться, что боевые навыки как велосипед, при нужном стимуле быстро восстанавливаются.

– Как давно?

– Чего?

– Как давно ее во сне видишь, спрашиваю?

Он бы резал ему, честно. Со всего маху, а там будь, что будет. Но в этот момент за чужим плечом Ден совершенно отчетливо увидел знакомый белый силуэт. На этот раз лицо девочки было скрыто тенью, но на поясе висела уже знакомая ему подвеска, длинная кисточка из сине-зеленых бусин.

– Тихо ты, стой! – Игорь встряхнул его как щенка, заставил посмотреть в глаза. – Нет там никого. Понял? Хорош. Не время тебе еще…

– Да что ты говоришь? – злобно прошипел Ден, напрасно пытаясь боднуть его головой. – И с каких это пор ты за меня решаешь?

– А с тех пор, как Ванька усатый на речке трусы потерял, – скороговоркой выпалил верзила, дуя ему на лоб. Что еще за чушь?

Почему-то все вокруг словно затянуло туманов, включая его несчастный мозг. Ден забыл, зачем он здесь, как его зовут. Ровно как и все слова родной речи, вкупе с двумя годами усиленной зубрежки английского.

– Все, отомри, – желтые от никотина пальцы щелкнули у него перед глазами, выводя из ступора. – Топай домой. И умбиликус свой прикрой, а то люди смотрят.

Денис моргнул, раз и другой. Зачем ему понадобилось стоять столбом посреди улицы? И, судя по всему, давно, да еще и в задранной футболке? Бабки у подъезда вовсю пялились на него и перешептывались. Хорошо, хоть мотоцикл на месте. А на ручке болтался неожиданный подарок: забытая кем-то трость с набалдашником из черного дерева.

Дежавю

Утреннюю пробежку Тоня не пропускала никогда, чем отчаянно хвасталась перед одногруппниками. Даже если дорожки затягивались коварным льдом и разверзались хляби небесные – ровно в 7.00 она натягивала свою любимую майку с принтом из Genshin Impact, покрепче завязывала шнурки на кроссовках и врубала плейлист на полную мощность.

Отец, смирившись с ее образом жизни, из совы в срочном порядке трансформировался в жаворонка, чтобы до 6.50 успеть сбежать в университет. Братья – те еще долго сопротивлялись, подкупали пироженками, а как-то раз вывели беговую дорожку из строя. Последовавшую за этим истерику впору было занести в семейные хроники, а заодно во все отцовские пособия по психологии. Кое-как, ценой неимоверных уступок с обеих сторон, был заключен мир. В итоге на следующее утро на балконе красовались целых два тренажера, а на кухне Тоню каждый раз ждал неизменный овощной смузи со спирулиной.

Сегодня она, как обычно, честно отрабатывала вчерашние пончики с газировкой. Утро было премерзким: небо укуталось в меланхоличный серый, моросил мелкий дождик, а весь двор затянуло рваной марлей тумана вплоть до четвертого этажа. Их квартира была на седьмом, так что Тоня поставила на повтор Макса Фадеева и бежала, бежала…

Только-только не упади…

Потом, подпевая себе под нос, бодро направлялась в ванную. Где еще петь душЕ как не в дУше? Все жалкие попытки домашних скрыться от ее таланта при помощи берушей с треском провалились. Дураки. Придет время, и еще будут просить автограф и клянчить награды, чтобы блеснуть хотя бы чужим отраженным светом на своих селфи.

Пританцовывая босиком на холодном кафеле в одном полотенце, Тоня пыталась накрутить влажные волосы на бигуди. Свой сегодняшний наряд она продумала до мелочей еще с вечера: новое платье с корсетом и пышной юбкой чуть выше колен, бархатка и кружевная вуалетка с собственноручно сделанными цветами из обрезков атласа. Ко всему этому великолепию полагались длинные перчатки, но дабы не слишком шокировать парней в офисе, гламурный атлас решено было заменить на позаимствованные у одногруппницы кружевные митенки. Если раньше Ден вечно отпускал шуточки по поводу ее внешнего вида, то завтра-то уж он точно язык проглотит!

Открытые плечи прикрывала полупрозрачная накидка с огромными помпонами из капроновых лент – Тоня успела срезать и пришить их обратно несколько раз за вечер, пока в комнату случайно не заглянул Пашка.

– Ну как? – девушка гордо покружилась перед зеркалом. Ткань волшебно шуршала и поблескивала после целого флакона блесток для волос. Брат хмыкнул и предложил использовать вместо серег зефирки, чтобы у парня точно случился сахарный диабет. Что бы понимал в моде, дурак.

Кое-как покончив с волосами, Тоня достала из шкафчика щипцы для ресниц, и тут …

Не вынимая наушников (единственная жертва, на которую она согласилась пойти во имя тренировок), Тоня окинула взглядом совершенно чистую, сверкающую ванну, которую Пашка лично намывал каждый вечер, чистоплюй несчастный. В темнеющем сливе что-то сверкнуло – она со страхом схватилась было за кулон, но тот был в порядке, ни одна страза не вывалилась. Тогда что это?

Наклонившись пониже, она вдруг почувствовала головокружение. Все смешалось тускло-серым и поплыло перед глазами, ноги стали ватными. Опершись руками о бортик, Тоня глубоко задышала. Может, крикнуть на помощь? Но братья еще наверняка дрыхнут у себя в комнате, а отец вчера уехал ужинать с какой-то новой дамой, якобы коллегой по работе.

Вдох, выдох. А теперь надо на воздух, хоть ползком. Девушка мысленно собралась… и проснулась в собственной кровати.

Ну да, под боком лежит раскрытая недочитанная книжка – вот тебе и ощущение жесткого эмалированного бортика, а окно она забыла поставить на микро, отчего вся подушка стала совсем влажной.

Который уже час?

Будильник, предатель, решил ее сегодня кинуть – видимо, в отместку за то, что пару раз швырнула его о стену. Спросонья протерев глаза, Тоня все же разглядела расплывающиеся стрелки. Половина восьмого!

Сумах ядоносный! – сердито подумала девушка, рывком срывая с себя одеяло. Привычка ругаться любыми словами, кроме матерными, у них сформировалась под влиянием Адель: та на дух не переносила нецензурную лексику и грозила оштрафовать за малейший намек на популярные междометья. Тоне повезло в детстве начитываться фэнтези, так что с эвфемизмами проблем не возникло. А вот кое-кому пришлось раскошелиться на роскошный ужин в обмен на исписанный с обеих сторон тетрадный лист. Жаль, что до ресторана они тогда так и не дошли. У отца случился приступ, так что ночь получилась бессонной, но не в том смысле, в каком бы хотелось.

Зато сегодня…

Вытащенные из упаковки чулки идеально дополняли образ и не оставляли ни единого шанса к побегу. Пожалуй, сегодня все-таки придется ехать на такси не только во избежание выговора, но и чтобы не забивать тротуары штабелями поклонников.

Решив для очистки совести побегать хоть немного, Тоня прямо босиком, в кружевных шортиках и майке вскочила на дорожку. Туман, точь-в-точь как во сне, удивительным образом просочился сквозь оконные рамы, сгустившись под радиаторами и вдоль плинтусов. Часы на стене показывали то без четверти восемь, то ровно семь – девушка пообещала себе, что сегодня же вечером пойдет к окулисту, и вообще пора завязывать с просмотром аниме до глубокой ночи.

В комнате братьев было тихо. Спят, суслики, свернувшись мумми-троллями под одеяльцами. Можно было бы распахнуть дверь, набрать в грудь воздуха и… Но часы, сколько бы на них ни было, неумолимо отсчитывали минуты, а на этой неделе она и так уже проспала пару раз, прикрывшись ранними парами. Хорошо еще, что Адель не отслеживает ее посещаемость в вузе.

В полумраке коридора Тоня не заметила связку старых журналов. Наверняка снова Игорь притащил – братец питал слабость к допотопной макулатуре, все искал свой идеальный кроссворд. Помянув крапиву и послав всех в сад, она кое-как дохромала до ванной. И… снова очутилась в постели.

Некоторое время Тоня просто лежала, собираясь с мыслями. Одеяло, вот оно, новое, стеганное, верблюжье, с едва ощутимым запахом, какой бывает у волос Барби и всех магазинных вещей. Одна нога выпросталась и уперлась в тумбочку, простыня снова сбилась, а левая рука затекла. Вроде бы все на месте, однако…

Тело было словно чужое, и не хотело покидать нагретое за ночь местечко. Все, что ей удалось сделать: чуть подвинуть замерзшую ступню под теплое покрывало.

Да что вообще происходит?

Если это сон, то она хотела проснуться, немедленно! Тоня попробовала себя ущипнуть, попробовала закричать и перекатиться с кровати на пол. Она была готова мириться даже с синяками, лишь бы выбраться из этого тумана, который под шумок уже прокрался и в ее комнату, затягивая все вокруг противными, липкими клочьями.

Где-то далеко-далеко, она по-прежнему чувствовала свое тело. Ему было тепло, уютно, и покидать свою зону комфорта оно, естественно, не рвалось. И ведь не достучишься. Буквально.

Вот это было по-настоящему страшно.

Тоня запаниковала. Поднеся руку к глазам, попыталась разглядеть время на крохотных часиках, которые забыла вчера снять. Циферблат четко белел в ореоле искусственного перламутра, но стрелка упорно расплывались, показывая то половину седьмого, то пять часов.

– Пора вставать, − говорила она себе, − сейчас я открою глаза и проснусь…

Наверное, вот так люди и умирают во сне.

Да что же это такое! – чуть не заплакала девушка. – Я так не хочу. Мама, мамочка!

– Чего орешь? – раздался чей-то глухой, хрипловатый голос.

Игорь стоял в дверях с чашкой кофе, небритый и всклокоченный, в растянутом домашнем свитере. Силуэт немного расплывался, но вроде это был уже не сон.

Сложив на всякий случай пальцы улиткой, Тоня медленно села. Хвала небесам, тело наконец-то начало двигаться. Но пелена все еще стояла перед глазами. Где там завалялся ее оловянный волчок, крутится еще или нет?

– О, тяжелый случай, – девушка ощутила на лбу шершавую холодную ладонь, потом перед самым носом оказалась чашка горячего какао. – А я-то думаю, чего тебя не видно и не слышно. Десятый час уже.

– Как так? – Тоня поперхнулась шоколадом и вскочила. На губах остался привкус мятной жвачки. – Почему раньше не разбудил?

– Я вообще вставать сегодня не хотел, – пробурчал брат уже из-за двери. Пока он на кухне бренчал сковородками и поочередно шумел то соковыжималкой, то миксером, она успела одеться за рекордные пятнадцать минут.

– Гадость какая, – пролитое в спешке какао, похоже, придется выводить с ковра всеми магазинными и народными средствами. – И кто только додумался добавлять мяту в шоколад?

– Садись уже завтракать, расхитительница снов, – Игорь обиженно забрал чашку, мимоходом щелкнув ее по лбу. Если до этого она все еще ждала подвоха, то теперь-то уж проснулась окончательно. – Творог малость просроченный, но для сырников самое то. Приятного аппетита!

Жаль, она обожгла язык о пресловутые творожники, а то бы ответила.

Просроченные или нет, политые сметаной поджаристые лепешки зашли на ура, а на улице удалось быстро поймать такси, так что на работу она сегодня все-таки попала. Правда, в офисе что-то так бурно обсуждали, что на нее почти не обратили внимания.

– Говорю тебе, это девчонка может нас всех разом за пояс заткнуть! – у Адель даже лицо пошло пятнами, такой сердитой Тоня ее никогда не видела. – То, что нет официального диагноза, еще не значит, что она здорова!

– Тогда зачем привлекать жаждущих острых ощущений профанов, объясните мне?

Денис почти что орал, что было на него совсем не похоже. В общем, ее наряд опять остался незамеченным, а воздух в кабинете наэлектризовался настолько, что девушка предпочла выскользнуть в коридор и наткнулась на медитирующего Виена.

– Что случилось-то?

Парень чуть приоткрыл правый глаз, но промолчал. Стулья в узком коридоре поставить было некуда, так что Тоне пришлось толкнуть его в бок и пристроиться рядом. Не в позе лотоса, конечно, в коротком-то платье, но хоть так.

– Ссорятся. Уже двадцать минут.

– Из-за клиента?

– Из-за группы поддержки.

Вот оно что. Похоже, Адель снова вернулась к мысли пригласить кого-то новенького. Уж не Аркадия ли? Потому, наверное, и Ден так завелся. Женским чутьем Тоня сразу заподозрила, что эти двое заделались соперниками.

В коридор заглянула раскрасневшаяся Адель.

– Виен, на выход, полчаса на сборы! – и тут она увидела Тоню. – Здравствуй, красавица моя. Давно пришла?

– Давно, – в наглую соврала Тоня. – Просто не хотела вам мешать.

Начальница недоверчиво моргнула пару раз, потом махнула рукой.

– Осел упертый! И ведь не переспоришь, – швырнув портфолио на свой стол, она тяжело осела в жалобно скрипнувшее кресло и кинула в рот конфетку. – Да я не про тебя, не смотри так. Думаешь, начитался умных книжек и можешь меня учить? – крикнула она вдогонку Денису, который проскочил мимо них к выходу – красный, распаренный, словно рак.

Так из-за чего, собственно, весь сыр-бор? Тоня осторожно раскрыла папку и вгляделась в прикрепленное фото.

Красивые серьги. Дорогая, явно дизайнерская одежда. Рваная челка с цветными прядями, длинные дреды – когда-то она тоже хотела себе такие сделать, но денег не хватило, а потом Пашка откопал инфу, что расплести их уже не получится, только под корень срезать. Оба тогда еще заспорили, пойдет ли ей неоново-розовый парик, когда их подслушал отец. Дреды, естественно, тут же попали в список запрещенных приемов.

Клара. Красивое имя. Чего же ей не хватило в жизни, что она решила оградиться от всех сном?

– Ну и взгляд у нее.

– И не говори. Королевишна, не меньше. Вундеркинд, ко всему прочему, родители говорят. Видать, скучно было в школе, вот девочка и влеклась всякими там… учениями. Ну а потом головка-то и поехала.

Кривая ухмылка ее портит, а еще этот пирсинг в губе и тяжелый макияж… Со всем этим пятнадцатилетняя девушка выглядела лет на двадцать, если не больше. А уж от пронзительного взгляда накрашенных глаз и вовсе становилось как-то не по себе.

– Хотела бы с такой встретиться? – Адель придвинула к ней вазочку, которую сама же Тоня исправно наполняла каждый понедельник свежими вкусняшками. Судя по кипе фантиков, после сегодняшнего заказа нужна будет внеплановая подзарядка сладостями. – Мне ее дневники прислали, рисунки: шизофрения чистой воды. А самое главное, она уже лет семь активно практикует ОС. Представляешь, что она там навыдумывать может?

Действительно, что? Даже интересно стало.

Рисунки и правда были нерядовыми: витражные часы с маятником-секирой, алые розы с человеческими зародышами в сердцевине, парад планет с человеческими лицами… Что-то похожее Тоня видела в собраниях работ известных художников, и вот их почему-то никто не спешил запирать в психушку. Может, правду говорят: шизофрения —болезнь гениев?

– Интересно, почему обратились к нам?

– Я им тоже сказала: зовите экзорциста, нечего нашими людьми рисковать. Только вот у этой девочки оказались очень влиятельные предки, так что… либо мы беремся, либо… нас прикроют.

И Адель наверняка решила подстраховаться и пригласить кого-нибудь со стороны. Хоть того же Аркадия. Ден, естественно, встал на дыбы. А вот Тоня полностью была на стороне начальницы: Адик хоть и какашка, но в другой реальности чувствует себя как рыба в воде и не пасует перед «сюрпризами». А здесь, судя по всему, будет как в той дораме, неожиданное на каждом шагу.

– Два месяца сна. Две группы, как в той сказке, бились-бились – в итоге полный ноль.

– А мы снова крайние.

– Как всегда, – вздохнула Адель. – Еще и Денис психует, не хочет браться. Чувствую, придется идти всем вместе.

– Что, втроем?

Не в обиду будь сказано, но ведь им придется проходить через дверь. Одновременно – иначе попасть в один и тот же сон не получится, разнесет всех по разным уровням. И на ее памяти, двери не были особенно широкими. А учитывая пышные формы Адель…

Судя по всему, та уже поняла, к чему ассистентка клонит. И обиделась. Но промолчала.

***

Дверь в этот раз показалась неприветливо узкой, как вход в каморку Иван Иваныча. Но стоило всем подойти, как дверной проем расширился – как раз, чтобы прошли все разом.

– Ну что, молодняк?

– Вы как всегда правы! – хором ответили ассистенты.

– То-то же, – довольно улыбнулась Адель, берясь за дверную скобу. – А теперь поглядим, была ли я права насчет диагноза.

Сегодня латунная резьба напоминала драконью пасть, и Тоня очень боялась, что вытянутая чешуйчатая морда сейчас оживет и вцепится в них. Ой…

Думай о хорошем!

А о чем думал в это врем Денис? Она украдкой взглянула на парня: тот едва заметно улыбался. Конечно, выиграл спор, а теперь им всем отдуваться. Не говоря уже о том, что Тоню не покидало смутное предчувствие, пока еще слишком зыбкое и неправдоподобное, чтобы пустить корни, но все же…

– Вот это да! – не сдержалась она, когда они шагнули через порог – прямо в душистые заросли лаванды. Переливаясь всеми оттенками фиолетового, живой ковер тянулся до самого горизонта. Небо, к слову, тоже дышало сливовым цветом, переходя по краям в глубокий чернильно-черный.

– Красота какая… – девушка пропустила сквозь пальцы шелковистые колоски. Позади них примятые стебельки тут же поднимались, скрывая следы. – Они не вянут, Ден, смотри! Ой, а вон бабочки! Или это колибри?

– Прямо не сон, а «В мире животных», – съязвил парень в ответ. Его, похоже, нисколько не трогали бесподобно красивые пейзажи. – Что-то нашей клиентки нигде не видно. Может, Дюймовочкой прикинулась?

– Тогда ты бы ее уже давно растоптал, – проворчала Тоня, с неудовольствием пытаясь поспеть за его широким шагом. – Адель, скажите ему, пусть осторожней наступает!

– Ты бы лучше сама поостереглась, – придержав ее, начальница отвела в сторону разросшиеся побеги и указала на землю. В шаге от них, совершенно неприметный в траве, притаился полуобвалившийся колодец. Ступеньки бесконечной спиралью уходили куда-то в гулкое подземелье.

– Ден, иди сюда! – девушку посетила неприятная мысль. А что, если клиентка забралась туда, и сейчас им придется спускаться невесть куда по осклизлым ступеням?

– Я тоже кое-что нашел.

Денис стоял перед чем-то, скрытым в траве. У Тони сперва ёкнуло сердце, когда она приняла это за надгробный памятник. Но когда они с Адель подошли поближе, увидели замок. Самый настоящий, с миниатюрными башенками, крепостной стеной и крохотными розами на балконах. Только все это было сделано из темно-синего стекла, местами переходящего в глубокую морскую волну.

– Надо же, как в парке миниатюр, – заметила Адель, залюбовавшись всполохами жемчуга у подножия стен. – И русалочка, и дюймовочка сразу…

Ярко-малиновый ноготь тихонько постучал по одному из шпилей. Башня отозвалась хрустальным перезвоном. Мягкий, нежный, он и не думал умолкать – и скоро все трое уже корчились в траве, зажав уши от невыносимо высокой ноты.

– Что ты делаешь? Не тронь! – Тоня опоздала совсем чуть-чуть. Наскоро обмотав руку платком, Ден со всей силы обрушил кулак на ажурные стены. Мириады осколков снежного стекла разлетелись во все стороны, чудом не задев незадачливых гостей. Словно метеорный дождь, только наоборот, – успела подумать Тоня.

Зависнув в воздухе, сверкающие частицы не спешили улетать. Принялись расти, как снежинки под микроскопом. Вокруг них начали выстраиваться новые стены: фэнтезийные руины вперемешку с мега-небоскребами. Здания вырастали на глазах, прерывались, нагромождались одно на другое, обрастали стеклянными же деревьями с пышными кронами.

– Ну-ка, давайте сюда, поближе.

Голова закружилась. Не сразу Тоне удалось ухватиться за протянутую ей руку и перебраться через разлитое многоцветье красок, от которых в глазах плясали разноцветные круги.

– Играет с нами хозяйка, – нахмурившись, Адель смотрела на все сквозь пальцы, буквально, приложив к глазам ладонь веером. – Я предупреждала, будет нелегко.

– А вон и она, кстати.

В небе, словно на огромном экране, появилось лицо девушки. Сейчас оригинал лишь отдаленно напоминал фото. Нежные черты, чуть тронутые перламутром губы, морозные узоры блесток на висках. Длинные пряди спадали по обе стороны лица, схваченные на груди жемчужным кулоном. Глаза смотрели с чуть насмешливым прищуром.

– Она вживую еще красивее.

– Да уж, красивая. Худющая и бледная, как смерть. Теперь понятно, почему родные забегали: долго она так не протянет.

– Что теперь? – Денис смотрел наверх, будто примеривался. Какой-то совсем отчаянный в последнее время. – Попробуем поговорить?

– Ты в глаза ей посмотри, психолог нашелся. Нет, до нее уже не достучаться. Она вся в своих мечтах растворилась, без остатка. Вернем – зачахнет сразу. Нужно возвращаться, делать тут больше нечего.

Ну, раз начальство настаивает.

Ден уже позабыл, когда в последний раз выходил из сна самостоятельно, без падений в бездонную пропасть, драк и путешествий по чьим-то внутренностям. Наконец-то можно было закрыть глаза, слушая, как Адель медленно начинает обратный отсчет…

***

Может, сказалась бессонница последних дней. Или стеклянная фантасмагория оказалась слишком яркой и не хотела так просто отпускать. В общем, девчонок нигде не было видно, а он по-прежнему стоял посреди стеклянной улицы, как потерянный. В небе пылал малиновый закат без признаков солнца.

Негромкий смех, знакомый стук каблучков раздался совсем близко. Ден обернулся, успев заметить мелькнувший среди стен белый подол платья. Снова она.

– Я с тобой в прятки играть не собираюсь. Где ты? Выходи.

По коже пробежал холодок. Ясно, снова заходит со спины. Он обернулся, пытаясь понять, что изменилось за те доли секунды, что он отвлекся. Запертого магазина игрушек здесь точно не было. Угадайте, кто был главной куклой в витрине?

– Тебе идет платье. Только я никак в толк не возьму, зачем тебе я понадобился?

Молчит. Верхняя часть витрины сделана из пузырчатого стекла, так что казалось, девочка исподтишка строит ему рожицы. Попутно Ден заметил, что платье ей было мало. Тонкие руки слишком далеко торчали из кружевных манжет, кокетка топорщилась складками. Найденная им в прошлый раз кисточка болталась на одном из завитых хвостиков.

– Что молчишь? Скажи уж что-нибудь! – в сердцах парень ударил по злополучной витрине. Стекло пошло трещинами, но выдержало. А его преследовательница по -прежнему стояла без единого слова, словно бездушный манекен.

– Кто тут расшумелся?

Старик в форме городового, с лихо подкрученными усами, крепко держал его за плечо. Всего лишь фантом, дыхни на него – и рассыплется. Но отчего-то Ден оробел.

А гостья, воспользовавшись его замешательством, снова ускользнула.

– Что, сынок. Потерял кого? – голос сменился, потеплел. Глаза цвета льда смотрели ласково.

– Девочку. В платье Алисы из страны чудес. Такое, с кружевом, коротенькое.

Старик фыркнул и убрал руку.

– В таких делах я не помощник.

– Пожалуйста, – Ден сам удивился отчаянию в собственном голосе. – Вы не так поняли, я не извращенец. Просто мне правда нужно ее отыскать.

Что-то пискнуло у него под ногами. Посмотрев вниз, парень отшатнулся: мостовая, как и прежде, была сделана из стекла. Но теперь внизу, под мощеной прозрачной перегородкой, копошились целые полчища крыс.

– Откуда они здесь?

– Как знать, – городовой по-прежнему стоял перед ним, руки в боки. Опушка мундира у него отливала грязно-серым, а сама ткань была вся в крохотных дырочках, будто проделанных острыми коготками. – Как знать. Может, такие же, как и ты, бедолаги. В трех столбах заблудились, нет бы себя спасать, а они все бегают, кого-то ищут.

От его добродушного голоса прошиб холодный пот. Ден кожей чувствовал: пора делать ноги отсюда. Только как он ни жмурил глаза, картина перед ним не менялась.

– Что моргаешь-то, Женя Моргунов? – рука в замызганной перчатке сжала набалдашник трости из зеленого стекла. – Вон твоя кукла в оборочках. Догонишь ее?

Под металлическим наконечником хрустнули булыжники мостовой. Старик резко повернул трость, словно рычаг – и ноги Дена ушли в пустоту, наполненную пронзительным писком. Над головой захлопнулась крышка люка, а он все падал и падал вниз, скользя по юрким пушистым телам. Кажется, он закричал…

И открыл глаза. На сей раз в больничной палате, где еще стояла на полу несобранная аппаратура.

– Очнулся наконец? – над ним склонилось встревоженное лицо Адель. – На вот, водички попей.

– Где Тоня? – зачем-то спросил. Наверняка уже ушла домой. Или треплется у кофемашины с Веней, обсуждает последнюю серию очередной дорамы.

– Ей плохо стало, я ее домой отпустила. Пораньше.

Странно, что продолжала сидеть рядом. Прежде она никогда такой заботливой не была. Очнулся, пришел в себя? Бегом обратно в офис, разбирать бумажки.

Повернул голову. Приборы работали, как положено, по монитору ползла кислотно-зеленая кривая. Вот только сама койка была пустая. Куда ушла Клара?

Что-то здесь нечисто.

– Адель?

«Начальницы», как и полагается, уже и след простыл. Ох и хитрые же эти сущности, живо чувствуют, когда их раскрыли. Отставив бумажный стаканчик, Ден прислушался. Вроде тихо все. Провел рукой по стене – шершавая. Но стоило обернуться – и предметы на миг теряли четкость, расплывались разноцветными кляксами.

Сон во сне. О таком он только читал. Кажется, у Макса Фрая, или у кого-то еще.

К двери он подошел с опаской. Когда разум играет, может быть что угодно. Вплоть до лестницы на тот свет.

Но нет, оказался Ден все в том же городе. Только на улице царила глубокая ночь. Хотя какая ночь, если и солнца-то нет? Теперь здания уже не сверкали, а сверкающее стекло местами заменил серый камень, будто повсюду расползлась каменная плесень. Где-то по-прежнему расхаживал тот заклинатель крыс. Теперь-то, конечно, Ден припустит со всех ног при виде него, но кто знает, не припасена ли у того флейта?

Сколько он слонялся по запутанному лабиринту улиц, сложно сказать. Куда бы не направился, повсюду впереди маячила искореженная статуя безликой богини. В глубине зданий притаилась беспроглядная тьма и все чаще на пути попадались колючие плети терновника.

Однако, туман спускается. – подумал Ден. Богиня в ответ скорбно комкала складки покрывала.

Издалека донесся какой-то гул. Спину обдало тепловой волной, будто от взрыва. Ден подбежал к единственному живому дереву, каким-то чудом уцелевшему среди стеклянных джунглей. Обнял корявый ствол, словно маму родную.

И только тогда осмелился взглянуть в ту сторону, откуда шел.

Зданий не было. Словно счистили подчистую. Вместо этого, как в старом добром фэнтези, виднелся обрывистый берег и небо, нежно-розовое от невидимого восхода. Девчонка снова была там, но на этот раз она, похоже, решила переодеться. Белое легкое платьице в синий горошек. А у ее мамы —вернее, у женщины, что сидела на покрывале и выкладывала контейнеры из сумки, платье было черным с белыми мушками.

И отчего-то его потянуло к этому платью, хотя обычно ума хватало держаться от подобных идиллий подальше. Такие сценки работали как зажженная лампа для светлячков, чтобы иной простак клюнул, расслабился, потянулся к свету – а там резкий хлопок, смена декораций. Ден усвоил очень быстро, что законы выживания земного мира активно применяются и по ту сторону сознания. Закончить жизнь, перевариваясь в соку собственных сожалений, было бы слишком жалко. В обоих смыслах, заметь! – непременно вставила бы здесь Тоня, в которой по-прежнему не умирал подающий надежды лингвист. Именно она впервые оттащила его от похожего театрального действа, только в тот раз ставили драму с элементами насилия. Ну, какой уважающий себя мужчина проигнорирует крики о помощи?

– Смотри, он летит, летит!

Девочка запустила бумажный самолетик, и тот начал описывать в воздухе невообразимые фигуры. В памяти шевельнулись обрывки смутных воспоминаний.

Под ногами шуршит палая листва. Кто-то идет рядом, крепко держа его за руку – краем глаза Денис видит всплеск ярко-лилового с белым. На душе одновременно и легко, и грустно. Воздух пахнет терпкими винными ягодами. И как же весело вздымать янтарно-желтые волны поздней осени…

Где он это видел? Слишком живо, чтобы быть обычной фантазией. А может, с ним только что связался кто-то из бывших клиентов? Хотя те, по рассказам Адель, после процедур вообще боялись спать, чтобы снова не увязнуть в своих мечтаниях. Но редко, крайне редко, кто-то из них все же начинал тосковать по ярким образам из снов – а подсознание звало на помощь того, кто уже протягивал руку помощи.

Но он точно не спасал никаких матерей с детьми, в этом Ден даже не сомневался. Тогда кто эта женщина в странно знакомом платье? И почему ее дочь так упорно преследует его во сне?

Словно бы услышав его – а он и забыл совсем, что в грезах все мысли на виду, – женщина повернула голову. И тут он запутался окончательно.

– Настя?

Ее русые волосы, мягкий взгляд, кокетливый завиток у виска. Девушка приветливо улыбнулась в ответ и подняла руку.

– Берегитесь…

Он не успел даже обернуться. Чисто инстинктивно успел по-кошачьи отпрыгнуть, откатиться, по-настоящему больно сорвав кожу на локте – прежде, чем гигантское колесо обозрения с ржавым скрежетом накатилось на него, скомкав на своем пути увитый плющом фонарь из Нарнии и пару стеклянных козырьков на зданиях.

Когда вся эта громыхающая махина рухнула с обрыва, у Дена в голове билась только одна леденящая мысль: живы? успели отбежать? Но морской бриз уже сменился видом на стадион из стекла и бетона. Одна-единственная фигурка нарезала круги по песчаным дорожкам, натянув на себя Хэллоуинскую маску. Поравнявшись с ним, плюхнулась рядом на траву, демонстрируя безупречно плоский живот с пирсингом в форме морской звезды.

– Что, парень, штаны не обмочил? – Голос у нее был сиплым, с хрипотцой, как у заядлой курильщицы. Лицо под маской казалось бледным, даже на фоне обесцвеченных волос. Клара села, скрестив ноги, и уставилась на него снизу вверх. – А я так хотела, чтобы тебя расплющило.

– Зачем? – перед сегодняшним сеансом Адель заставила его еще раз просмотреть хлипкую методичку, как вести себя с психически неуравновешенными. Основная мораль сводилась к тому, чтобы не вестись на их провокации. И отходить. Медленно, не делая резких движений, будто собрался в ларек за сигаретами.

– Ты что, дебил? – лениво поинтересовалась девушка, вытаскивая из кармана ингалятор. Неизвестно, чем именно она его заправила, но уж точно не эвкалиптом, судя по заполнившим радужку зрачкам. – Бесишь.

– Могу предложить прививку от бешенства, – он с трудом сдерживался, чтобы не врезать ей, хорошенько, чтобы выбить всю дурь. Повезло горе-родителям, что свои выкрутасы на демонстрирует здесь, а не отыгрывается на сверстниках. – Впрочем, со шприцами ты наверняка лучше меня справляешься.

– Офиге-еть, – вытянув губы, она принялась что-то рисовать. Прямо в воздухе. Фигуры расцвечивались разными цветами и падали на землю. В некоторых Денис узнал каббалистические символы. Бог ты мой, сколько же всего у нее намешано в голове. – Думала, наконец-то нашелся нормальный парень, который будет меня любить и примет, какая я есть…

Она внезапно разрыдалась, повалившись прямо в сверкающий ворох бессмысленных заклинаний. А Ден обратил внимание на небо: облака будто с ума сошли, выписывая замысловатые фигуры. Горние краски сливались в закрученные спирали, накладывались поверх друг друга широкими мазками. А вслед за ними и сам город пришел в движение.

Если вся эта красота уместилась в маленькой, раскалывающейся от наркоты и самолюбования голове, то девчонка действительно вундеркинд. Злой гений, не нашедший ни в ком сочувствия.

Клара продолжала смачно всхлипывать. Тонкие ноги в громоздких черных кроссовках тихонько подрагивали, а беспокойные пальцы срывали одну травинку за другой, растирая их в огненную крошку. Наверху тем временем назревал апокалипсис: слившись в одну мутно-серую тучу, облака накатывали на них гигантским ватным одеялом. Ден успел подумать, что, возможно, небесное цунами смоет наконец всю эту жалкую пародию на «Начало». Уж лучше вечное сияние чистого разума, чем ощетинившаяся ловушками иллюзия красоты.

***

– Ден, Ден, очнись уже!

Снова он на кушетке, а перед глазами продолжают гарцевать тени снов Дали. Что-то защекотало правую ноздрю, и Ден поднял руку. Лицо и футболка на груди были совершенно мокрыми. Кто-то явно не пожалел воды, чтобы привести его в чувство.

– Адель, получилось его вытащить? Я могу еще…

– Хватит с него, – знакомый уже пластиковый стаканчик покачнулся, но все же убрался от его лица. – А то простудится еще.

– Денис, Дениска, ты живой? – Тоня хлопотала над ним, – Мы уже думали, ты все…

– Она умерла?

Голос не слушался, звучал в пустоту, как чужой.

– Нет, на наше счастье. Отчет я уже составила, свои подписи потом поставите. Что могли, сделали. Пусть сами дальше со своей Спящей красавицей разбираются. Что-то ты больно хмурной, друг мой, – Адель подхватила его под подбородок, вглядываясь в лицо. – Не заразился, случаем?

– Нормально все, – он вырвался и нашел в себе силы встать и дойти до машины. По дороге его нещадно тошнило; пока добрались до города, пришлось раза три останавливаться, и после этого Ден отключился на целый час, пока не очнулся под капельницей в дорожной больнице.

– Так, вы двое – по домам, а я с ним останусь, – Адель внезапно согнулась в приступе кашля. Проходившая мимо медсестра подозрительно покосилась, но начальница успокаивающе помахала ей новенькой маской в шуршащем упаковке.

– Нет уж, – внезапно заартачилась Тоня. – У вас тоже давление, возраст… Я хотела сказать, мы с Веней сегодня вас подменим. Ты не против?

Сложно было сказать по бесстрастному лицу, остался ли Виен доволен таким раскладом, но на том и порешили. Попеременно сменяясь, упрямцы дежурили до самого утра, даже умудрились пару раз перехватить его в полубредовом состоянии на пути к кофейному аппарату.

– Пей, – ох, как же его воротило от этой витаминной акваминерале. Душа просила большой американо со льдом. А еще лучше, сигарету. Кубинскую, с палец толщиной.

Выпустили его уже под ночь, когда на улицах редкие прохожие сновали туда-сюда с шуршащими пакетами из круглосуточных магазинов. Не сразу, но Ден сообразил, что в холодильнике у него шаром покати.

– Я сейчас, мигом сбегаю! – засуетилась Тоня, лихорадочно копаясь в рюкзаке в поисках кошелька, но Ден ее осадил:

– Ребят, я, конечно, ценю ваше рвение, но… свалите уже куда-нибудь в закат, честно!

Обиделись, но поняли. И он наконец обрел свободу, вдохнув вечерний воздух полной грудью. Когда шел, асфальт практически перестал изгибаться и танцевать под ногами. И даже каким-то чудом удавалось не врезаться в идущих навстречу прохожих.

– Да где бы ты был без меня, кретин? – донеслось из ближайшего кафе. Какая-то дамочка отчаянно курила, выплескивая в телефонную трубку все самое наболевшее.

А где был он?

Денис остановился у ларька с шаурмой, кивнул улыбчивому продавцу. Да, все как обычно. Да, две порции, пожалуйста. На деле же просто захотелось обо что-нибудь опереться, и так, чтобы те двое снова не кинулись его спасать. А еще Ден с пугающей ясностью осознал: он снова соскальзывает туда, куда больше всего боялся – в воспоминания, которых не было.

Не оборачиваясь, знал: Виен с Тоней идут по следу. И от этого на душе становилось немного легче. Напарница изредка изводила его расспросами: что, как да когда.

А он не помнил. Совсем. Наверное, все было настолько хреново, что память предпочла отформатировать жесткий диск. Первый класс, первая любовь, первый вальс – какими они были?

И почему, собственно говоря, у него до сих пор нет девушки?

Кажется, Клара успела чем-то таким задурманить его мозг, потому что сейчас все в принципе казалось до невозможности возможным. Прямо руку протяни, сделай шаг или…

– Извините, – обратился Ден к первой попавшейся девушке. Доброе лицо, из пакета кошачий корм – человек, любящий кошек, просто не сможет просто так отшить страждущую душу. – Вы не могли бы…

– Да? У меня денег нет, простите. Ой, да это же вы… – какими-то неведомыми виражами судьбы, незнакомка оказалась Настей. Да еще и без мельтешащего на горизонте Аркадия, вот так подарок. – Вам плохо? Вы что, пили?

От нее шел знакомый аромат. Ну конечно, пакет из пекарни – там Ден регулярно нарабатывал калории и спускал львиную часть зарплаты. Он стоял, как дурак, не зная, что и сказать. Может, просто молча подойти и уткнуться лицом в плечо?

Дождь, как лучший друг, решил вовремя вмешаться, зачастив проливной пеленой. Настя ойкнула и прикрыла лицо ладонью.

– Сейчас тушь потечет… Вот так всегда, стоит забыть зонтик и…

– Давайте переждем? – само собой вырвалось у Дениса. Из дверей кафе больше не доносилось обидных слов, стало быть, и столик освободился. – Обидно, если такая хорошая девушка промокнет. Вам ведь еще домой идти?

Краем глаза Ден заметил в стороне какое-то движение. И вроде бы кто-то сдавленно ахнул, а потом раздраженно топнул ножкой. Ничего, зато со спокойно совестью смогут сегодня отрапортовать, что с ним полностью все в порядке. Да и он не собирался красть чужих невест. Просто захотелось провести этот вечер с кем-то… нормальным. И поскорее позабыть укор в безумно раскрашенных диковатых глазах.

Магия кольца

Гусиное перо с золоченым наконечником споро выписывало одно витиеватую строчку за другой. Довольно откинувшись в кресле, он пригубил тяжелую кружку с элем. Если и дальше продолжать в том же духе, скоро первый том мемуаров будет закончен.

Гэндальф подкрутил седеющие усы и любовно погладил тисненую кожу на обложке. Мастер потрудился на славу, искусно вплетя в чешуйчатый узор силуэт свернувшегося клубком чудовища.Он лично упросил умельца поддеть под тяжелое веко янтарь – и теперь казалось, что спящий дракон вот-вот проснется.

Совсем как тогда, в ущелье… Каменистая тропа, по которой можно пройти только гуськом. Огненные всполохи на потолке, удушливый запах гари. И гулкое биение гигантского сердца.

Воспоминания прервал требовательный стук в дверь.

– Входите, не заперто! – крикнул маг. И только когда стук повторился в третий раз, с удивлением осознал, что тот доносится… из шкафа.

– Кто там? – на всякий случай спросил он. Дракон насмешливо подмигнул ему со стола. А стук между тем повторился. Казалось, будто дверца из векового бука не только сейчас слетит с петель, но еще и раскалится докрасна.

Эх, была-не была.

Ухватив покрепче кочергу – ни разу не Экскалибур, но все же, – Гэндальф обернул свободную руку полой махрового халата и повернул ключ.

– О-о-о!

Шею обхватили полные, благоухающие Dior, руки в звенящих браслетах. Сделав пару шагов назад, старик удачно приземлился прямо в кресло. Жалобно скрипнув, то проехало с метр по плитке – с жутким скрежетом грифеля по школьной доске.

– Uquetima, ukarima!⁹

Поправив съехавшую тиару в растрепанных волосах, гостья наконец-то остановила на нем блуждающий взгляд. И очень опасно улыбнулась, склонив голову набок.

– Гхм, не имею чести быть знакомым… – осторожно начал старик, но тут женщина взвизгнула почище любого грифеля:

– Гендальф, дорогуша! Вот мы и встретились!

– Да я, собственно… – маг не знал, куда ему деться от назойливых поцелуев. Воротник махрового халата оказался безнадежно испорчено кричаще-алой помадой.

– Я ваша поклонница! – соизволила наконец-то объясниться гостья. – Я жизни не мыслю без Средиземья!

– Так вы за автографом? – расслабился он. Подобные случаи давно перестали быть для него редкостью, хотя фантазия, с которой клиенты умудрялись до него добираться, поистине поражала. Игры в Санта Клауса и Доброго Крота им давным-давно надоели, теперь вот до Нарнии добрались… Можно сказать, он даже начал тяготиться подобным вниманием – все-таки звездная болезнь быстро дает цепкие ростки.

Женщина вдруг заерзала у него на коленях и принялась озираться по сторонам.

– Ой, а где тут у вас уборная?

Вскоре из-за двери ванной комнаты донесся леденящий душу крик. Потом вслед за ним сразу другой, в несколько иной тональности. Нет, он, конечно, грешил временами, поедая пачки печенья в постели. Но мышей у себя отродясь не видывал. Тем не менее, донесшиеся через минуту вопли из ванной представляли собой классический образец женской реакции на безобидного грызуна.

Вновь кочерга, который уже раз за день, приняла на себя полномочия священного оружия.

– Спокойно, я рядом! – дамочка, поскальзываясь на кафеле, живо запрыгнула ему за спину, в безмолвном ужасе тыкая пальцами в сторону ванной. – Кто здесь? Покажись!

Из густой пены нехотя показалась гнусная физиономия с водянистыми плошками заместо глаз. По-рыбьи изогнулось дугой гибкое тело.

– Геша, ик… – запинаясь, прокурлыкал Горлум, – это ж я…

– А ну, брысь! – маг брезгливо подобрал полы халата. Быть может, еще получится его спасти, жаль было выбрасывать такую хорошую вещь. Если задобрить Эовин, та могла вышить по белому фону алые страстоцветы. Девочка умница, ему бы такую внучку.

Кое-как накинув на себя полотенце, любитель водных процедур нехотя прошлепал к выходу. Успокоить гостью, впрочем, не удалось: как нарочно, зазвонил Скайп.

– Сейчас, сейчас… – Гэндальф близоруко щурился, пытаясь попасть мышкой на нужную клавишу. – Да что ж ты опять подвисаешь…

Дьявольское Око на экране ослепило огненными всполохами. Резко отшатнувшись, старик сбил горшок с драгоценным ростком древа Валар. Потом кое-как захлопнул крышку ноутбука и дрожащей рукой подлил себе эля.

Арагорн, чтоб его, шутник.

К счастью, его имя стояло в списке контактов первым.

– Алле, —раздраженно крикнул старик в трубку, – ты там? Алле, не молчи!

Тишина.

И никто не ответил из ванной – а когда он попытался было открыть дверь, ручка осталась у него в руке, высохнув безжизненной веткой.

Так это же я сплю! – пришло вдруг осознание, и разом все вокруг пропало: древняя каменная кладка, камин с выгравированной на задней стенке монограммой, беговая дорожка у окна и письменный стол, за которым с легкостью уместилась бы вся съемочная группа.

И зовут его вовсе не Гэндальф Серый… И даже не Саша Белый… но как?

– Где я? Кто я? – он бросился было к окну, но там все затянула безликая белесая мгла. – Люди, ау?

И без сил опустился на пол, обхватив голову руками.

Один… совсем один…

***

Гэндальф не знал, что по выжженной пустоши, среди курящих гейзеров и фонтанирующих землей кротовых нор, к нему упорно пробирались две маленькие фигурки.

– Как в кино, —задыхаясь, еле выговорила Тоня. Обоим пришлось повязать платки вокруг рта на манер гангстеров. Ден в принципе был не против и паранджу нацепить, лишь бы защитить кожу от палящего пепла. – Только спецэффекты круче.

Что верно, то верно. Воздух периодически сотрясал утробный рык, и земля тряслась от чьих-то шагов – даже не хотелось думать, чем могла закончиться подобная встреча. На парившие в небе подозрительные тени Денис также старался не смотреть.

Ты не видишь опасности – и она не видит тебя.

Тоня уверенно вела их вперед. Женская интуиция – пожалуй, сейчас он был готов и в такое поверить. Напарница и с закрытыми глазами дорогу найдет, чисто лисье чутье, недаром носила браслет с рыжей мордочкой из янтаря. Что-то она еще лепетала про тотемы и прошлые жизни – но это он благополучно пропустил мимо ушей.

– Ну, вот и пришли!

Внутрь попасть, однако, было не так-то просто. От двери остался один лишь абрис, ни щелочки, ни ручки.

– Рапунцель! Эй, спустись-ка, – шутя, крикнул Денис. И тут же, чертыхнувшись, еле-еле успел оттащить напарницу от спикировавшего к ним стервятника. У последнего, кстати, было вполне женское лицо и длинные спутанные пряди не-разбери-какого цвета.

– Прочь! Я вас не боюсь! – донеслось из башни. Техника самовнушения, ну-ну.

– Пошли, умник, – вытащив из прически невидимку, Тоня прорезала дверь по контуру, словно та была бумажной. Потом целых триста мучительных ступеней наверх – и вот они наконец-то у цели.

– Убирайтесь отсюда!

– Всеволод, мы свои! – Ден едва успел увернуться от кочерги, поднырнув ополоумевшему старику под руку. Тот застыл на полпути, словно его током ударили.

Имя… что за имя он назвал?

– Вы тоже за автографом? – слабо спросил маг, покачнувшись.

– Мы пришли вас забрать. Домой, – Денис ласково поправил старику растрепавшиеся волосы, вытащил из бороды кусочек печенья. – Надоело, наверное, тут в одиночку воевать?

– Я так от них устал… – уткнувшись парню в плечо, клиент по-детски разрыдался. – Лезут всякие без спроса… Еще и мерещится всякое на каждом шагу…

– Теперь-то, надеюсь, вы выспались, и вернетесь к семье.

– Какая семья? – поднял на него свои фарфорово-голубые глаза старик. – У меня же нет… никого…

И краем глаза покосился было обратно, в чудо-комнату, что тут же заново раскрасилась всевозможными красками. – Дома меня не поймут, а здесь…

– Тогда, надеюсь, вы поймете и простите меня, – обреченно вздохнул Ден. И – со всей силы отпустил незадачливому Гэндальфу прямой удар правой!

***

– Вот скажи, обязательно было рукоприкладствовать?

– Ты его видела? У него борода накрепко к лицу приросла, он всеми фибрами души в свою роль вжился. Все-таки в ролевых играх нужно знать меру.

– Он же творческая личность, – вздохнула Тоня, наблюдая со стороны, как проснувшийся старик недоверчиво оглядывает себя в зеркало, пытаясь отыскать хоть какой-то намек на сломанный нос. – Жениться ему нужно. С семьей от скуки не пропадет.

– Скорее наоборот, – хмыкнул Ден, оглядываясь на невозмутимого Виена. – Вень, а ты что скажешь?

Тот вместо ответа сунул им в руки брошюры с рекламой какого-то нового кафе.

– А это что? Подрабатывать, что ли, решил?

– Приглашаю, – коллега был как всегда немногословен. – Новоселье отмечаем.

– Так ты квартиру купил?

– Вчера. С женой три года откладывали.

– Так ты еще и женат был все это время?

Все-таки жаль, что мужчины в наше время не носят обручальных колец.

В офисе все вместе дружно отметили успешное окончание миссии – а Ден переоделся, потому что так и казалось, будто от ветровки тянет драконьим пометом и гарью. Веня сподобился наконец показал фото жены с дочкой – и как только умудрился все это время держать все в тайне? А заодно ошарашил их под конец новостью, что он… увольняется.

– А вот это уже плохая новость, – покачал головой Ден, отдавая фото. То ли рука дрогнула, то ли свет неудачно лег, только в последний момент показалось, что на фото вместо улыбчивой румяной красавицы в розовом платье принцессы мелькнула его призрачная Алиса…

– Ден, ты что? Осторожней надо! – Тоня едва успела отскочить, когда у старый заслуженного стула вдруг с треском надломились ножки. И надо же было случиться, что они с Тоней бросились к нему наперегонки, и он, страшно довольный, успел усесться первым?

– Больно?

– До аптечки доползу, – попробовал отшутиться он.

Больше всего пострадала рука – та самая, правая. Уж не наказание ли ему свыше за то, что ударил немощного старца? А что было делать, если работа такая…

В конце рабочего дня Адель почти за шиворот поймала его у самой лестницы.

– Заедем-ка ко мне, – предложила, как ни в чем не бывало. Но по коже Дена пробежал неприятный холодок.

– Кхм, конечно, не стоит отказывать, когда тебя приглашает женщина… – Адель, не дослушав, от души хлестнула его шарфом.

– Мозги бы тебе промыть с мылом за такое, и рот заодно.

– Тогда зачем? – недоумевал парень. Как-то незаметно он оказался пристегнутый на заднем сидении, а начальница уже заводила мотор.

– Чистить тебя будем, – бросила она в ответ. – Нахватался вирусов по чужим снам…

Честно говоря, Денис еще ни разу у нее не был. И ожидал увидеть старинные иконы на стенах, пирамиды из царственного нефрита, коллекцию четок со всех уголков мира. И аппарат-биокорректор в углу, эдакое Прокрустово ложе для потерявших хватку сотрудников.

Но ничего этого не обнаружилось, хотя обставлена квартира была со вкусом.

– Чайник поставишь? – попросила Адель. И сама исправилась: ах нет, тебе лучше сейчас не рисковать лишний раз. Сиди уж, сама сделаю.

Иконы все же обнаружились – за стеклянной дверью шкафа, вместе со связками свечей и полотняными мешочками, по-видимому, заполненными травами. Ден несколько раз глубоко вдохнул сладковатый аромат. Сколько себя помнил, отец мотался по свету со своими экспедициями. Но в те редкие моменты, когда вся семья собиралась вместе, они ездили куда-нибудь на пару дней. И этот медовый запах поля, горьковатый привкус травинки на липких от домашнего варенья губах было ни с чем не сравнить.

– Ваш сын? – Ден указал на единственную фотографию, украшавшую письменный стол. – Сколько ему?

– Почти твой ровесник, чуть постарше, – неохотно отозвалась начальница, разливая чай. – Вишневое варенье будешь?

Конечно, хоть от него потом нещадно дерет горло.

Сейчас, в простом платье и без привычных очков, Адель смотрелась непривычно домашней. И словно бы он где-то ее уже видел, очень давно, без всех этих миссий и договоров…

– Ну, рассказывай.

Про девочку-призрака, что целыми днями зовет поиграть? Интересно, а что будет потом: вызовете санитаров или закажете услуги экзорциста?

Все же он начал рассказывать. Сначала полушутливо, потом на поверхность начали мало-помалу проступать детали: больше собственные воспоминания, которые с каждым появлением гостьи становились будто ярче и жизненней.

Адель слушала молча. Свои украшения она снять не успела. Или не захотела. Взгляд Дена то и дело скользил к ее руке, теребившей блестящее кольцо. Мало-помалу от блеска начали ощутимо болеть и слипаться глаза.

За спиной тикали большие настольные часы под старину, с выкрашенными позолотой латунными завитками и бутонами. Пару раз Ден обернулся, потом сверил стрелки с телефоном. По всему выходило, что время вообще не двигалось в этой квартире, совсем.

– Прямо Парижский сбой какой-то¹⁰, – недовольно подумал он и подозрительно покосился на чай. Неужели начальница решила устроить ему незапланированный сеанс гипнотерапии?

– Вообще-то, нужно было сначала спросить моего согласия…– заплетающимся языком проговорил он из-под одеяла. – Скажите… А мы с вами точно до работы нигде не встречались?

Прохладная ладонь коснулась его лба, как в детстве. Только там мать сдергивала покрывало и гнала в школу после очередной попытки притвориться больным. А сейчас кто-то, наоборот, подоткнул ему плед, и выключил наконец переливающийся золотистый свет.

И только где-то вдалеке все еще продолжал звучать навязчивый мотив сломанной музыкальной шкатулки.

Курить вредно

Сегодняшняя миссия была в духе Густава Климта: безлюдная аллея в старом парке, разлитый в воздухе пряный аромат осени. Под ногами: шуршащие охапки листьев, цветасто-пестрое на черном. Неудивительно, ведь клиентка была художницей. Ну, или вернее, хотела ей стать, судя по портфолио.

Тоня сперва ворчала, что у нее от всего этого многоцветья голова разболелась, а потом сама не могла надышаться и даже вытащила было телефон, поснимать.

Если бы сны можно было фотографировать, жить стало бы намного легче.

– Смотри! – напарница провела рукой по ближайшему кусту, и тот расцвел россыпью ярко-бирюзовых лепестков. – Волшебно, да?

– Не увлекайся, – напомнил ей Ден, – мы здесь вообще-то по работе.

Контраст синих роз и калейдоскопа бодряще-оранжевого, багряного и янтарного оказался неожиданно приятным, хотя раньше Денис удивленно выгибал бровь при виде подобного сочетания на выставленных в витринах манекенах.

– Нам туда, видишь?

Несуразное многоэтажное здание возвышалось посреди сада, словно распустившая щупальца опухоль из стекла и бетона. Наглядное воплощение внутренних противоречий: кажется, в личном деле что-то говорилось про перенесенную онкологию. Вот что бывает, когда приходится подавлять свои желания: выщербленные стены, затянутые марлевой паутиной оконные прогалы.

– Фу, – протянула Тоня, едва не напоровшись на битое стекло. – Это что еще за бомжатник?

Хочешь не хочешь, а пришлось зайти. Среди бесцельно шатающихся по коридорам гостей могла быть и их клиентка. Ден старался не думать, в каком состоянии они ее обнаружат. В воздухе стоял негромкий гул, как в пчелином улье. Скоро им удалось к нему привыкнуть, но вся удручающе атмосфера начинала потихоньку вязнуть липкой серой пленкой к одежде, рукам. Унылые стены, выкрашенные облупленной краской цвета болотной тины. Промозглые помещения с затхлым запахом и отсутствием какой-либо мебели. Какие-то объявления на стенах, напечатанные на дешевой бумаге; как ни старался, Ден не мог разобрать ни слова: аспидно-серые буквы не стояли на месте, а написанное постоянно менялось, словно бегущая строка на электронном табло.

Спящие вповалку люди, уложенные штабелями вдоль стен на жалких подобиях кроватей. Парень боялся, что при виде этого клоповника Тоню вывернет наизнанку, но напарница держалась молодцом. Только чуть поморщилась, когда одна из бледных теней выдохнула сигаретный дым прямо ей в лицо.

– Вы к нам что, от живых пришли? – распахнутые глаза с угольками зрачков во всю радужку, по осунувшемуся лицу расплылась идиотская кривая ухмылка. Даже Дена на минутку прошиб холодный пот, а Тоня спокойненько отодвинула собеседницу с дороги и деловито прошлась между рядами топчанов.

– Ага, живее некуда, – пробормотала она, и резко повернулась на каблуках. – Так, здесь ее точно нет. Давай еще снаружи посмотрим.

– Лихо ты ее, – хмыкнул Ден. – Я бы так не смог.

– Ничего, сейчас и тебе работенка найдется, – успокоила она, развернув его лицом к окну. – Не оборачивайся и не делай резких движений. Кажется, нас окружили.

Да, точно. Одного быстрого взгляда через плечо хватило, чтобы понять, насколько они влипли. Мало-помалу, из других комнат незаметно подтянулись еще зеваки, и теперь позади стояла целая толпа разномастных зомби, возглавляемых все той же обкуренной девицей. Не то, чтобы это было смертельно опасно: душу грела мысль, что все это во сне, а не взаправду. Максимум, что им грозило, так это неделю промучиться кошмарами о ночлежках для наркоманов. Но вот миссия точно провалится, а Дену никак не хотелось ссориться с сыном их сегодняшней подопечной: рослым детиной под потолок ростом и с разлетающимися на ветру косматыми черными бровями а-ля Брежнев.

Надо было продолжать, любой ценой. А для этого оставался всего один выход: через окно.

– Ладно уж, давай выбираться из этого притона.

Тоня со вздохом подошла к заваленной окурками раме, поскребла ногтем стекло. Заляпанная пластина легко поддалась, свернувшись рулоном рваного полиэтилена.

– Не отставай.

Во сне возможно все. Все, что угодно, без ограничений. Разрезать стекло пальцем, спуститься по воздуху с третьего этажа – кирпичи из стены послушно выдвигались, чтобы они могли сделать следующий шаг. Так они благополучно и спустились, провожаемые восторженным улюлюканьем призрачных обитателей палаты номер шесть.

– Ты сегодня прямо в ударе.

– А у меня от страха храбрость берется. Вон и наша беглянка, видишь?

Он взглянул в направлении, куда указывал тонкий палец с облупленным маникюром – интересно, наяву Антонине тоже придется срочно бежать в ближайший салон? – и не сразу разглядел среди деревьев ажурный контур беседки. Из стекла, помимо прочего, так густо расписанного витражными разводами, что постройка почти терялась на фоне осеннего багрянца.

Айсуна, их клиентка, стояла совершенно неподвижно, почти сливаясь с угольно-черными стволами деревьев. Вдовьи одежды, волосы цвета воронова крыла – казалось, она сейчас всплеснет руками, обернется птицей и улетит у них прямо из-под носа. На фоне пламенеющего сада ее лицо казалось выцветшим, измученным, как старое фото. Будто она все силы потратила на красоту вокруг себя, как когда-то вложила в семью, и на себя красок у нее же не осталось. Мелкие морщинки запечатлели все перипетии нелегкой жизни: не слишком удачное замужество, дети, которых в итоге пришлось тащить в одиночку, тяжелую болезнь.

Завидев их, женщина торопливо спрятала что-то в широченный рукав. Связка писем, надо же. Тотчас весь пейзаж заиграл другими красками. «Поцелуй» Климта, да. А еще Болдинская осень, «Я вас любил» и все в этом духе.

– Кто вы? – голос у клиентки оказался чуть хрипловатым, а ресницы слиплись в уголках, наверное, от слез. – Вы пришли меня забрать?

– Так точно. – Поймав Тонин взгляд, Денис быстро исправился: не то, чтобы насовсем забрать. Правильнее будет сказать: вернуть.

– Не хочу, —она отвернулась. – Никуда я с вами не пойду. Оставьте мне все наконец в покое!

Лопнувшее терпение – еще один признак эмоциональной спячки. Тоня как-то раз пожаловалась, что пустырник закупает теперь коробками, а няшные обои в комнате пришлось заменить краской, с которой легче было отмывать следы кетчупа и размазавшиеся спагетти.

Ветер взметнул волну листвы, заставил покачнуться ажурные опоры беседки – Ден уж было испугался, что рассыплется сейчас по бревнышку, но ничего, устояла. Пока. До первого неверного шага или неосторожного слова.

– Понимаю, – он тихонько махнул рукой Тоне, которая сердито выбирала из прически сухие веточки и сморщенные листочки. Та на удивление послушалась, отошла в сторонку. – Дети уже взрослые. А муж…—он кивнул на письма. – Сильно по нему скучаете?

Горькая слеза покатилась по морщинистой щеке, прочертив влажную дорожку. Уже не скрываясь, Айсуна вытащила перевязанные лентой письма и прижала их к груди.

– А ведь обещал… обещал, что всегда будем с ним вместе. Прямо златые горы обещал…

Иссиня-черные волосы седели на глазах. Того и гляди сморщится, состарится совсем. Как потом объяснять ее верзиле-сыну с косматыми бровями, что его дражайшая мама рассыпалась в прах?

Да у него кулак размером с дыньку, не меньше!

– Но ведь вам есть, для кого жить. Или вы детей своих не любите?

– Дети… – рассеянно повторила женщина. – Да, конечно. Только у них своя жизнь. Я старая уже, мешаю только… Оставьте меня здесь, пожалуйста.

– А сын ваш сам впервые в жизни плов приготовил, – уцепился за последнюю соломинку Ден. Клиентка на это даже не обернулась, но что-то в самом воздухе едва заметно изменилось, потеплело что ли.

– Говорила ему, не женись на этой… – проворчала Айсуна. – Не поесть нормально приготовить не может, ни за ребенком уследить.

– Ну, ребенка я не видел, он, наверное, в садике?

– Тимоша, – голос заметно потеплел. Ветер утих совершенно, даже листик не шелохнется. – Одна моя радость и осталась. В этом году в школу пойдет.

– Вот-вот, – наконец-то, клюнула рыбка наживку. – И неужели пропустите такой важный день?

Молчание в ответ. Парень умоляюще взглянул на Тоню: твой выход. Та вздохнула.

– Игорь сегодня тоже грозился плов сделать. – Произнесла она будто невзначай, облокачиваясь на перила рядом с Айсуной. – Это брат мой. И я честно боюсь, во что он может кухню превратить. Казанов мы уже штук пять сменили…

– Казан мой, – ахнула женщина. – Мамин подарок, он его хоть водой залил? Потом ведь не отчистить!

– Давайте проверим?

Вот так, метод сбежавшего молока снова сработал. Надо бы уже написать монографию, застолбить изобретение. Коралловый сад вокруг разом раскололся, поднялся в небо переливающимися гранями гигантской мозаики. Почему-то Ден подумал, что об их края можно неплохо так порезаться – и тут же проплывающий мимо кленовый лист легко вспорол джинсовую ткань куртки… Сюрикен¹¹, блин.

Ничего. Главное, процесс запущен.

– Верно! – подхватил он. – А если вас не будет, ребенку придется глотать подгоревший плов! У него же изжога будет!

К запахам осени примешался аромат плова. Богатый букет специй: зира, перец, шафран, чеснок… Ден еще некоторое время собирался подремать, но разве можно притворяться, когда кто-то на радостях сует тебе тарелку с дымящимся пловом прямо под нос?

– Попробуйте! —ревел прямо в ухо огромный чернявый детина, возвышаясь над ним эдаким курганом в необъятной футболке. – Плов вкусный, сам готовил!

Отказать такому было как-то… боязно.

Айсуна уже сидела на постели, откинувшись на подушки. Увидев, что Ден наконец-то продрал глаза, удивленно прицокнула языком.

– И впрямь вкусно! Жаль, если бы так и не попробовала.

– Мама, – громыхал возле нее сын. – Ты бы отдохнула, сейчас Зина приедет…

– Спасибо, сынок, – расхохоталась женщина, – я на целый месяц вперед выспалась! А Зине скажи, чтобы внучка привела. Подумаешь, пропустит денек в садике… А ты у меня опять курил, я смотрю? Сколько раз повторять…

Затем она совсем по-молодому взглянула на Дениса, на Тоню, и хитро прищурилась. И что-то неразборчиво сказала – вернее, приказала сыну. Тот нехотя повиновался. Долго копался среди сгруженных в углу сумок и наконец выудил небольшой замшевый мешочек.

– Вот вам, возьмите, – не церемонясь особо, он положил подарок прямо Дену на колени. Внутри, судя по весу, была вовсе не махорка. – Это поможет вам хорошую семью создать, крепкую.

– Да у меня пока что… и жены-то нет, – Тоня, закончив есть, отставила тарелку и быстренько со всеми распрощалась. Айсуна было расстроилась, но потом понимающе подмигнула Дену и рассмеялась.

– Ничего, у вас все еще впереди!

Что-то Ден читал про этикет в восточных странах. На всякий случай пришлось поклониться, приложив руку к сердцу, – клиентка при этом вся так и просияла, и что-то назидательно пробормотала сыну, отчего тот залился краской по самые уши. Развязать узорчатую тесемку оказалось не так-то просто. Внутри оказался камень – с кулак величиной, розовато-серый с голубыми прожилками.

– Это вам на счастье. Слышали про гору Чамбулак? У нас есть поверье: если иметь при себе камень оттуда, ребенок родится здоровым. У нас с мужем получилось, – переглянулась она с сыном. – И у детей тоже.

Распрощаться было нелегко: Айсуна все хотела непременно показать своему спасителю внука, потом в палату разноцветной гурьбой заявилась все ее шумная родня, шурша пакетами с угощением… В общем, вырвался от них только ближе к вечеру.

То ли от щедрого угощения, то ли от всей этой домашней обстановки, но Денису вдруг страшно захотелось позвонить матери. Она в свое время тоже носилась с его школьными завтраками, проверяла карманы на наличие зажигалок и, кстати, тоже немного рисовала.

Зевнув на ходу, он случайно столкнулся с идущей навстречу девушкой. Та шла, опусти глаза в мятое направление, водила пальцем по строчкам, пытаясь рассмотреть на дешевой желтой бумаге номер кабинета. Ден сперва заценил сочетание белые носочков с бледно-голубым платьем, и только потом поднял глаза и узнал россыпь веснушек в обрамлении выбившихся из прически русых прядей.

– Как говорится, место встречи изменить нельзя, верно?

– Денис, вы…– по лицу Насти тоже было понятно, что она никак не ожидала его снова встретить. Следишь за мной, что ли? – говорил ее чуть прищуренный взгляд.

– Поскользнулись на улице? – то, что выглядело аккуратными чулочками, оказалось бинтами. Это же как надо было умудриться, чтобы обе ноги сразу… – Или партнер по танцам попался никудышный?

– А вы сами? Простудились или пришли к кому-то?

– Пришел и уже ухожу.

– А, понимаю. Опять клиент? А я кастрюлю опрокинула, – виновато созналась девушка. – Неловко, правда. Сама не понимаю, как так получилось…

– Что же вы своего персонального волшебника не попросите, он бы вас мигом на ноги поставил? – позади них грузная тетка с одышкой кое-как поднялась и исчезла в кабинете врача, освободив лавочку. – Пардон за каламбур. Больно, наверное, было?

– Сначала нет, а потом – да, и еще как, – смешно сморщила нос Настя. – К слову, Денис, у вас же вроде мотоцикл свой?

– В смысле подвезти вас? Не вопрос. Только вот сегодня я своего железного коня дома оставил…

– Ой, нет, что вы, я тоже на такси. Я в смысле: вы мотогонками не увлекаетесь, случайно? Хотела вас пригласить, будет интересно.

Самодовольное лицо Аркадия на мгновение возникло перед глазами.

– А наш, позвольте спросить, Адик, тоже будет присутствовать?

– Он? – Настя рассмеялась. – Он как раз инициатор. Только пожалуйста, не говорите ему про это, – указала на бинты. – А то будет смеяться, что я у него неуклюжая.

Любит – не скажет, так и подмывало сказать Дена. Но вместо этого пришлось доверительно кивнуть, заверить в целости и сохранности секрета, а после под ручку проводить даму до вестибюля.

– А что это у вас в кармане такое жесткое?

Ах да, подарок.

Поддавшись внезапному порыву, Денис протянул ей мешочек.

– Берите. Я не особо суеверный, но раз у вас в квартире кастрюли летают… Лишним точно не будет. Еще и ребе… ну, в общем, помогает наладить жизнь к лучшему, воплотить давно позабытые мечты и убрать из жизни лишнее.

– Последнее мне особенно нужно, да? – поддразнила его девушка. – Денис, я же все вижу. Поверьте, Аркадий он… не плохой. И эта его самоуверенность, напыщенность – это же все защитная реакция, понимаете? Мне иногда кажется… он вас немного ревнует.

– Понимаю, – серьезно ответил Ден. – Еще как понимаю. Жаль, надо было подарить вам не этот булыжник, а, скажем, бриллиант в двадцать карат.

– Всего-то? – насмешливо прищурилась Настя. – Шучу. А на мотодрон все-таки приходите, не пожалеете.

Зеленоглазый монстр

Приглашение от Насти нарушило все планы на выходные. А тут еще Тоню словно подменили: ходит хмурая, на шутки не реагирует. В таком настроении идти на задание – полный провал, поэтому Адель в какой-то момент решительно взяла ее за плечи, усадила перед огромной чашкой лично сваренного какао и велела выкладывать все не таясь.

– У папы новая любовница, – зашмыгала носом Тоня. В принципе, дальше объяснять было без надобности, и Денис, улучив момент, незаметно ускользнул под благовидным предлогом купить пирожных к чаю. А вот кому-то пришлось задержаться, пока все горе с щепоткой корицы не было выпито до дна. Под конец Адель все-таки сорвалась. Но не на Тоню, а на него, как и всегда.

– Делай что хочешь, – потрясла она перед его носом пустой чашкой, – но чтобы через полчаса твоя напарница была улыбчивой, собранной и полной желания жить дальше. Не знаю, своди ее куда-нибудь, что ли…

Так и получилось, что он проболтался Тоне про мотодром. И отвертеться уже не получилось. Зато, девушка оживилась настолько, что раскусила следующего клиента за пару минут – правда, потом бедолагу пришлось отпаивать валерьянкой, но это уже в их полномочия не входило.

– Учись, студент! Одно метко подобранное слово – и процесс исцеления запущен, —по старинке третировала она Дениса, а сама тем временем лихорадочно листала каталог. – Мы, кстати, с Настей давно сдружились, но меня она, почему-то не пригласила… Как думаешь, пойдет мне макияж смоки-айз? Или лучше под сэйлор мун?

Под кого в итоге скосила напарница, он так и не разобрал. Битых полчаса ожидания у подъезда – Ден всерьез призадумался о том, что надо бы снова начать курить, – а потом в глазах зарябило от пятидесяти пяти оттенков черного.

– Ну, как я выгляжу?

Деликатно промолчать не вышло, а попытка замаскировать ухмылку под внезапный кашель только все усугубила. Тоня воинственно нахмурила брови, отставив ножку в начищенных ботфортах. Супер-короткие джинсовые шорты с бахромой и унизанный стразами трикотажный топ, по его заведомо скромному мнению, мало подходили для мотогонок.

– Да ты что, я же не буду участвовать. Так, просто посмотрю, – девушка подчеркнуто скромно запахнула клацающую наклепками кожаную куртку, не доходящую и до пупка. – Найдем, чем там заняться.

Например, перекинуться словечком с красавцем Адиком, – передразнил ее про себя Денис, яростно давя на газ.

Ангар располагался за городом, и внутри уже выстроились в ряд шесть стальных жеребцов всех оттенков радуги. Хозяева, кстати, тоже были под стать: неизвестно, что именно они там обсуждали, но ржач под куполом стоял приличный.

– А вот и наш особый гость, – Аркадий, весь в серебре, как Булычевский Вертер, картинно раскинул руки в гостеприимном жесте. – А мы уж думали, придется обойтись без опытного инструктора.

И по-хозяйски положил руку на плечо Настене. Та, вся в белом, с распущенными волосами, особо не возражала. Джинсы с кроссовками отлично маскировали следы проигранной битвы с кастрюлей.

– Что-то маловат у вас автодром, – небрежно заметил Ден. – Тесно не будет?

– Не будет, – заверил его один из байкеров. —Основное действо происходит вот тут – он постучал себя по лбу. Учитывая, что шлем он снять не соизволил, звук получился многообещающим.

– В точку. Онейронавты мы, прям как ты, – раздался из-за спины писклявый фальцет. Худосочный парень с разметавшимися лохмами обесцвеченных волос улыбился во весь щербатый рот и все норовил заглянуть ему за спину. – Блин, а я думал, у тебя есть…

– Есть что?

– Разъем, как для флешки! Ну, Нео, понимаешь?

Ден закатил глаза. No comments, как говорится.

– Знакомьтесь, кстати. Это Алессио, – Аркадий взъерошил непокорный чуб шепелявого. – А там у нас Серега, Жорж, Дейв…

Прямо какой-то бомонд, – подумалось Денису. Ну, он тоже не плох. И на фоне остальных его начищенная Honda тоже смотрелась ничего. Белобрысый Алессио чуть слюни не пускал, все ходил кругом, присматривался.

– Вы тоже, значит, наездница? – спросил Денис у Насти.

– Еще какая, – отозвался вместо нее Аркадий. И его дружки двусмысленно заржали. Смутившись, девушка шикнула на них.

– Нет, я больше по хозяйской части, – улыбнулась она. Тоня, притихнув и чувствуя на себе оценивающие мужские взгляды со всех сторон, старалась держаться поближе к подруге. Зря он ее с собой взял. И сам напрасно согласился. Смотреть, как Аркадий обнимает Настю оказалось неожиданно неприятно.

– Ну что, можно и начинать? Ты, Ден, у нас новенький, так что сегодня беру над тобой шефство!

Лучшего способа унизить не придумал.

– Что, беремся за руки и читаем мантру? – нарочито весело спросил Денис. – Аз-буки-веди-гервь…

– Можно и так, – не повелся на остроту Аркадий. —Вся суть в том, что проводим мы все-таки мотогонки. Потому и собрались здесь: место, сам понимаешь, помогает настроиться. Ну, а уж встретимся или нет – как повезет. Потом мирно сидим, делимся впечатлениями – и по домам.

– И все? – решилась подать голос Тоня. Ден было обрадовался: сейчас выдаст свою знаменитую уничижительную тираду: а я-то ожидала… а у вас что? фу, убожество. – Значит, и мне с вами можно?

Зря понадеялся, блин.

– Конечно можно, – Аркадий отыскал глазами Настю, которая делала вид, что целиком погружена нарезкой овощей. – И буду вам крайне признателен, если сумеете уговорить мою сверхосторожную девушку.

– Эй, – то-то тихонько постучал Дена по плечу. Обернувшись, он увидел чернявого мужчину с цыганскими глазами и в кожаной косухе с бренчащими молниями. Как его бишь: Жорж, если память ему не изменяет. – Расслабляться умеешь или нужно что-нибудь вспомогательное?

– Например? – поднял бровь Ден. Это уже было интересно…

– Им не нужно, – сверкнул глазами «пастырь», вклиниваясь между ними. – Я же говорил: ребята профи.

И им даже не нужна аппаратура, и разъем в башке, куда можно вставить диск с чужими воспоминаниями.

Тоня неожиданно замерла.

– Ох, Адель разозлится, если узнает.

– Да бросьте, тут все свои, – заверил ее Алессио. – Мы своих не выдаем, верно, ребят?

Почему-то именно он внушал Дену меньше всего доверия. Но выбирать не приходилось, иначе точно слывет слабаком и трусом.

– Давай, мастер, покажи там класс, – шепнул ему Аркадий, когда все дружно расстелили свои коврики для йоги и приготовились к выходу.

– Я тебе не клоун Карандаш, фокусы показывать, – огрызнулся в ответ Денис, и поймал на себе встревоженный взгляд Насти. Ребята, давайте жить дружно, – говорила ее напряженная улыбка.

Что, если сейчас они окажутся с Аркадием один на один? Прольется кровь, тут и на кофейной гуще гадать не надо. Ему норовили скормить волшебную таблетку для вдохновения, а есть ли у них при себе что-нибудь, чтобы привести незадачливых соперников в чувство, если что-то пойдет не так?

***

Раскрашенная в закатные краски автострада уходила за горизонт – прямая и несгибаемая, как стрела. Помнится, как-то раз в институте их попросили нарисовать свой жизненный путь. Позже выяснилось, что от них ожидали извилистую дорогу, петляющую по жизненным перипетиям, с парочкой тупиков и как минимум одной развилкой «быть или не быть». А он нарисовал прямой путь, и в конце – пылающий закат, похожий зарево пожара. А что, уходить надо красиво. Собственная жизнь тогда, казалось, лежала вся как на ладони: просто ехать, вперед, к неведомой цели, без оглядки на прошлое, а там на месте разберемся.

Ветер закружил и бросил ему в лицо пригоршню лепестков, прямо как в каком-нибудь аниме. Ден обреченно вздохнул.

– Тоня?

– Простите, что разочаровала, – Настя смущенно рассмеялась. Голос у нее был тихий, а вот смех оказался удивительно мелодичным. Пожалуй, именно ему подходило сравнение с серебряным колокольчиком или чем-то подобным. – Боюсь, вам досталась я.

Фантом, – подумал про себя Ден. – Просто иллюзия. Прежде, чем заснуть, он еще раз взглянул на девушек. Так, на всякий случай. Тоня отключилась моментально и сладко похрапывала, подложив под голову сложенное валиком полотенце. А вот Настя, как самый капризный ребенок в детсаду, упрямо сидела, уткнувшись нос в телефон. Так что в его сон она бы не смогла попасть никак.

– Нога болит?

Вместо ответа девушка лукаво прищурилась и проскакала немного вперед на одной ножке, будто играя в невидимые классики.

– Ничуточки, даже покраснения нет.

Может, лукавит. В любом случае он слишком плохо знал оригинал, чтобы это проверить.

– Так мы поедем?

– А ваш Аркадий не будет против?

– Ну, сейчас его здесь нет, – голос у девушки заметно погрустнел, озорной огонек в глазах погас. – У нас с ним вообще редко получается попасть в сон друг к другу. Так странно.

Ничего удивительного, просто вы слишком разные, – так и вертелось на языке, но вслух Ден сказать не решился. Мысль, к счастью, не успела целиком оформиться, чтобы Настя ее услышала.

– Держите, – запасной шлем, как и полагается, сам собой материализовался из цветков жасмина. – Хорошая новость в том, что здесь можно сколько угодно рисковать и ничего вам за это не будет. Ну так как, решитесь?

– А почему бы и нет? – фантом живо пристроился у него за спиной, сцепив руки в замок. По коже мелкой изморозью пробежали мурашки: наверное, он подсознательно ожидал, что тонкие руки сейчас вытянутся в гибкие щупальца, а щеки коснется раздвоенный змеиный язык и все такое. Но фантом оказался на удивление дружелюбным. И даже вполне правдоподобно взвизгнул, когда Ден с места рванул на полной скорости.

– Держитесь крепче!

Дорога напоминала лист бумаги: ровная, без ухабов. Когда первый адреналин спал, Ден решил немного разнообразить ощущения: раз – и они ухнули под горку, два – и дорога сделала крутой вираж, на котором их чуть не занесло.

– Ваша очередь! – прокричал парень, и Настя, как ни странно, сразу сообразила, что делать.

Холмы по правую сторону окрасились в вишнево-лиловый и пошли волнами, будто они ехали посреди волнующегося моря. Гребешки волн нарядились в ярко-зеленые шапочки, расцвеченные ромашками всех оттенков, а сама дорога внезапно превратилась в эдакие американские горки, только ехать приходилось внутри тоннеля из радужной пружинки.

Серый мяч глухо шлепнул его по шлему, отскочил и полетел дальше, на ходу отращивая плавники. Следом показалось еще несколько шипастых собратьев.

– Летающая рыба фугу, серьезно?

– Это не я, – крикнула Настя. Ее шлем уже успел потеряться, и светлые волосы трепетали на ветру. – Здесь кто-то еще.

– Йа-аххуу!

Сумасшедший мотоциклист в невообразимо-ярком желтом костюме, верхом на окольцованном лобстере, внезапно появился прямо перед ними. Вернее, свалился сверху, заставив Дена резко вырулить и проехаться прямо по краю пуховой вереницы облаков. Те хоть и разлетались в клочья, но все же помогли смягчить посадку.

– Вот же ж… – крепко выражаться при Насте он не стал, и без того у девушки был подозрительно бледный вид. – И откуда он только взялся?

– Алессио? Он у всех появляется, по очереди. Не знаю, как ему это удается.

– А вы, оказывается, выдумщица, – несуществующее солнце догорало за горизонтом, исполосовав небосвод в пунцовый румянец и лавандово-синий. Распуганное стадо облаков вновь собиралось вместе, затягивая темнеющий в небе прогал прямо над горной грядой.

– Вон там, видите? Это Леша свалился, прямо нам на голову, – усмехнулась девушка. Она уже успела прийти в себя после быстрой езды и теперь стояла, закинув голову к небу. – Боже, никогда еще так не отрывалась! Теперь понятно, почему ваши… клиенты так сильно жаждут нырнуть с головой в нереальность.

– Главное, не переборщить, а то ведь можно и навсегда остаться.

– Я бы осталась, – прошептала Настя, искоса взглянув на него. А потом вдруг резко придвинулась и поцеловала, зажав лицо в теплых ладонях.

Это просто ее фантом, – думал Денис, мягко запрокидывая ее лицо назад, целуя маленькую родинку на шее, подернутый золотистым пушком висок и по-детски пухлый подбородок. Брови Настя неумело подкрашивала серым карандашом, а вот тушь, видимо, не жаловала, и кончики ресниц выглядели рыжеватыми, будто выгоревшими на солнце…

– В первый раз целуетесь? – лукаво прищурилась она и снова рассмеялась. Раздосадованный, он притянул ее за плечи, чувствуя на языке сладко-вишневый привкус. Растрепавшиеся волосы солнечным зайцем щекотали нос и пахли летом.

***

Кажется, он проснулся последним. Остальные ребята уже делились впечатлениями, собравшись за складным столом. Громче всех, конечно, тараторила Тоня, активно жестикулируя бутербродом с копченой колбасой.

– Ребят, простите, что вам помешал, – прямо перед лицом мелькнула ухмыляющаяся физиономия белобрысого. – Не со зла, честное слово!

Тело затекло, будто все принцессы в мире дружно ссыпали ему под мат свои горошины. Одеяло во сне сползло и левый бок уже сейчас начинал намекать на горячий горчичник и грелку. А в стороне Аркадий держал на коленях заспанную Настю, бережно кутая ее в плед. Щурясь спросонья, девушка повернула в сторону Дениса голову – и быстро отвела взгляд.

Массаракш.

Теперь мерзкий холодок был уже и внутри, царапаясь мелкими коготками. Ничего особенного, что такого они сделали? – пытался успокоить себя парень. Но щеки девушки пылали, когда она проходила мимо. А досужий Алессио уже развязал язык за столом, хвастаясь новыми впечатлениями.

Своих не выдаем, как же.

***

– Как же хорошо… – Тоня раскинула руки, как в «Титанике», рискуя свалиться с его спины. Пришлось согнуться в три погибели и покрепче перехватить тощие ляжки. – Не надо тебе никого спасать, лезть в тмутаракань. Просто наслаждаешься моментом.

– Ты что, никогда такое не практиковала?

Он как мог сдерживал ее за столом, но дружок Аркадия – тот, что с темными кудрями и нахальным оценивающим взглядом, – увел девушку, что говорится, прямо у него из-под носа. Гремела музыка, отдаваясь в висках пульсирующим ритмом. Ден танцевал сам с собой, а потом, кажется, подрался с Аллессио. Что ему сказал этот белобрысый придурок? Какую-то очередную пошлую глупость, от которой Настя сначала побледнела, потом пошла пятнами. А успевшая опьянеть Тоня влепила Дену пощечину и разревелась как маленькая.

В общем, пришлось всем вызывать такси. Всю дорогу до города напарница благополучно прохрапела, вцепившись ему в куртку мертвой хваткой. Зато перед самым домом неожиданно проснулась.

– Сумах очконосый, теперь каждый день так буду зависать! – здесь Тоню затошнило, и она на полусогнутых ногах бросилась к ближайшему кусту. Хорошо, хоть темно уже, бабок у подъезда нет, – с облегчением подумал Денис, разминая спину. Какие глаза будут у Тониного отца, когда она во всей красе ввалится в квартиру, лучше было и не думать. Пожалуй, он просто сгрудит ее у дверей и позвонит, как нашкодивший мальчишка с верхнего этажа.

– Вези меня, мой пони! – раскинула объятия девушка, и увернуться он не успел. – Тебе ведь не тяжело, нет?

– Ты легкая, – буркнул парень, – только пожалуйста, в следующий раз просто позвони брату, окей?

– Оки-доки, – Тоня дохнула ему прямо в ухо и поцеловала в щеку. А потом ее опять начало выворачиватьнаизнанку. Ну и дела, – парень присел рядом на скамейку. Подняться Тоня уже не смогла, и уселась прямо на асфальт, обессиленно раскинув руки-ноги.

– Ты же ничего не помнишь, – еле ворочала она языком, – А вот я помню, но сказать не могу. И мне от этого в сто раз тяжелее. Скажи, Ден… тебе не кажется, что ты попусту прожигаешь свою жизнь? Вот так, впустую?

In vino veritas¹². Сколько раз он задавал себе тот же вопрос, когда возвращался после работы домой, в темную квартиру. Если бы не болтовня Жака, наверное, сам бы в один прекрасный день заговорил на разные голоса или часами бродил бы по оживленным проспектам, поближе к людям. Если так подумать, кроме работы у него ничего и нет. Мать болеет, с друзьями как-то не находилось общих интересов. Спасать людские умы, ныряя за ними в клоаку чужих воспоминаний – неужели, именно в этом его предназначение?

– А у тебя самой какой путь? – безразлично спросил он. Но ответом ему было лишь сонное посапывание.

Предумышленная магия

Наутро Тоня ничегошеньки не помнила. Но на работу, как ни странно, все же пришла, нещадно запивая похмелье алкодетоксом. Ни о каком задании в таком состоянии, естественно, не могло быть и речи, что не лучшим образом отобразилось на настроении Адель.

А тут еще и Веня всех ошарашил своим увольнением. Мол, семья растет, нужно больше зарабатывать. После долгих раздумий и тщетных уговоров, босс пришла к неутешительному выводу: срочно нужна замена.

– И кого же возьмем? Может быть, Аркадия? – хитро спросил Денис. Честно говоря, сам немного испугался: вдруг согласятся? Однако оказалось, что после вчерашнего Адик лишился своей главной поддержки в лице Тони. И с завидным постоянством сбрасывал звонки Адель, чего она терпеть не могла.

– Тоска, – бросив телефон, Адель со вздохом потянулась за столом. Кресло жалобно заскрипело, и Ден обменялся с напарницей сочувствующим взглядом. – Денис, сгоняй за тортиком, будь добр.

Мотоцикл, к слову, Аркадий все же вернул, как и обещал. Правда, не лично, а через помощника. И у подъезда Дена ждал еще один сюрприз: до боли знакомая фигура, привычно устроившаяся на кожаном сидении. Блудный братик явился, блин.

Одет был Игорь в то же самое пальто, рядом красовался черный зонт-трость с резной ручкой, а сам он неспешно наслаждался горячим капучино.

– Дежавю! – отсалютовал он Денису. – Какое приятное совпадение. Ты же не против, друг?

– Слезай.

Хитрец покосился было на раздутый пакет: драться с тортом в руках не самая хорошая идея. Но все же сместил пятую точку на полметра в сторону, пристроив тут же на парапет пакет из пекарни.

– Могу угостить, – обсыпанным пудрой круассан сделал пару заманчивых па в воздухе. – Понимаю, так себе компенсация за моральный ущерб, но все-таки.

– Скорее, аморальный. – Ден совсем не горел желанием беседовать, но одна мысль вдруг показалась ему забавной. Правда, он уже знал, как к ней отнесется Тоня. – Снова заявился к сестре денег клянчить?

– Обижаешь, камрад, – Игорь демонстративно сунул руки в карманы, бренча мелочью. – Видишь? Я полностью обеспечен, как и полагается взрослому человеку.

– А работаешь где?

– Работа, мой дорогой друг, не всегда предполагает наличие денег. Я-то думал, к своим годам ты уже успел понять эту простую истину.

– Я вот одного не пойму, – Ден заслонил ему дорогу. Верзила смерил его насмешливым взглядом с высоты своих метр девяносто. – Почему мне твоя рожа кажется такой знакомой? Мы раньше не встречались?

– От рожи есть проверенное средство: лягушачья икра и красное сукно, – усмехнулся Игорь. – Народный метод, должен помочь. А вообще это ты у нас экстрасенс, в заоблачные дали летаешь. Куда мне грешному за тобой угнаться. Шарлатан я, вот кто.

Похлопав Дена по плечу, верзила аккуратно пристроил пустой стакан в ближайшую мусорку, а круассан раскрошил на радость подоспевшим откуда ни возьмись голубям.

– Слышь, а тебе подработка не нужна? – сам не зная, зачем, крикнул ему вслед Денис. Шансы, конечно, невелики, но вдруг?

– Нет, – решительно заявила Тоня, когда он заикнулся о новом кандидате. – Нет, нет и нет! Через мой тру… да нет, я из гробницы восстану, а его сюда не пущу! И как, скажи на милость, ты на него вышел вообще?

– Вообще, это он меня нашел, – огрызнулся Ден. – Хорошо, но ведь у тебя и второй брат есть? Программист, тем более…

– Пашка? Он за такую зарплату клавишу на клавиатуре не нажмет! – отмахнулась девушка. – Это мы тут за светлое будущее батрачим, извините, конечно, Адель…

Адель, как ни странно, промолчала. Даже не принялась, как обычно, выспрашивать психологический портрет потенциальной жертвы, что заставило Дениса насторожиться. Знакомы они, что ли?

Ну, а чего он удивляется? Экстрасенс Игорь или еще кто, но раз уж оказался в радиусе ста метров от офиса, точно не избежал радаров Чудимировны. Малейшую крупицу одаренности та чувствовала за версту, а уж после очной ставки с ней мало кому удавалось уйти, не подписав договор – некоторых, правда, начальница по доброте душевной отсылала в другие подразделения, а сама в итоге так и осталась с ними двумя.

Сапожник на безрыбье, или как там…

– И где он, твой протеже?

– Внизу, ждет решения суда, – Денис выглянул в окно и тихонько выругался про себя. Зонт по-прежнему красовался у парапета и уже успел привлечь внимание дворника. Плохая привычка, разбрасываться вещами. Сегодня зонт, в тот раз трость… Самого Игоря, конечно, уже и след простыл. Сбежал, хитрец.

***

В парке в будний день было немноголюдно. По аллеям молодые мамочки катили разноцветные коляски, пара пенсионерок не спеша прогуливались под ручку и, судя по осуждающим взглядам, беседовали о том, как низко пали мужики, прохлаждающиеся у пруда вместо того, чтобы вкалывать день-деньской в офисе. Игорь одарил обеих лучезарной улыбкой и продолжил сосредоточенно крошить батон. Вообще-то он и вышел хлеба купить, только волей судьбы оказался сначала возле Тонькиного офиса, а теперь вот позарез захотелось накормить голодающих уток.

Пашка, если узнает, будет возмущаться. Неспроста к нему с детства приклеилось прозвище Хлеборезка. Никто в семье так не зависел от хлебобулочной продукции, как младший. А еще их гений-ребенок никогда не проигрывал в шахматы. Угадайте с трех раз, каким было требование победителя?

– Слышь, в тебя как не в коня корм, – беззлобно выругался утром Игорь, вытряхивая из коридорной Пигги пригоршню мелочи. Не богато, ну да на пару батонов хватит. Так уж сложилось: берешь хлеб – сразу умножай на два.

– Что ты бренчишь, заведи уже себе карту, как белый человек, – отозвался Пашка из-за монитора. – И карманы продырявишь.

– Тсс, – брат многозначительно поднял палец, копируя позу думающего орангутана с фото на стене. – В следующий раз я играю белыми.

– Да не вопрос. Бородинский тоже прихвати. И какую-нибудь селедку к ужину.

– Ну-ну, разошелся, гроссмейстер, – подумав, Игорь захватил с собой зонт-трость. Дождя сегодня не обещали, но чего пенять на синоптиков, лучше лишний раз перестраховаться. —Сначала мировой турнир выиграй, тогда и посмотрим.

Из соседней пекарни тянуло божественным ароматом, но цены кусались по-собачьи. Пришлось топать на другую улицу – там, как ни странно, те же самые плюшки продавались задешево. Приценившись, Игорь расщедрился на гречишный батон – это тебе не сладенький багет, его хорошо в тостер, а потом с маслом – ммм, объедение. Только для начала надо пятую точку поднять да дойти до кухни, что для Пашки было настоящим подвигом. Так что шансы, что хлеб продержится пару-тройку дней, возрастали.

Кажется, где-то в том районе он и посеял зонт. Хорошо, что не свой.

– Позволите? – рядом на скамейке пристроился пожилой мужчина. Старенькое, потертое пальто, трость и выцветшая фетровая шляпа. И доброе сморщенное лицо, как у плюшевого боровичка.

– Гуляете?

– Гуляю, – пенсионер поерзал, устраиваясь поудобнее. Утки, сбившись у самого берега беспорядочной пестрой стаей, требовательно крякали. – Полезно, знаете ли, перед обедом.

Игорь чисто инстинктивно сверился с часами. Стрелки показывали половину пятого. Как-то поздновато для обеда.

– Вообще-то им хлеб нельзя, – заметил старик, кивая в сторону пруда. Один молодой селезень нагло схватил самый большой кусок и теперь улепетывал по воде, преследуемый раздосадованными соратниками. – Вон, на том берегу и предупреждение есть.

– А на этом нет, – парировал Игорь. – Как знать, может, на этой стороне особенные утки? А вообще, думаю, птица тоже не дура, сама решит, чем ей лучше питаться.

Тут он заметил, какими глазами смотрит пенсионер на остаток батона, и стушевался. А потом молча протянул старику весь пакет и сходил в ближайший киоск за чаем.

– Кофе брать не стал, вредно, – извинился он, наблюдая, как его собеседник дрожащими руками разодрал хрустящую упаковку и принялся жевать венгерку беззубым ртом. Крошки скоро облепили воротник, на котором виднелся размохрившийся огрызок нитки. – Что ж, и некому пуговицу пришить?

– Детям некогда, – нехотя отозвался старик. – Сын в командировках, дочь за границей. Один вот остался. Хорошо, хоть коммуналку всю оплачивают – вода подорожала, жуть. А мусор, за мусор сколько берут? Это ж бред полный…

Игорь слушал вполуха, согласно кивал, поддакивал. О дальнейшем ходе беседы можно было не беспокоиться. Тревожило одно: возрастающее с каждой минутой желание помочь.

Тоже мне, борец за справедливость и защитник угнетенных. А ведь началось все с уток! Или… после утренней встречи с тем сердобольным спасателем заблудших душ?

Он ведь и тебе работу предложил.

– Мда, дети – цветы жизни, – вздохнул он, осознав, что старик уже давно теребит его за рукав и что-то упорно спрашивает. – Только вот пропалывать их надо, вовремя. Хотите, я с вашими детьми переговорю по душам?

– Так они ж далеко.

– Да ничего, мне и телефонного звонка хватит. Или по фотографии. Результат гарантирую: будут у вас как шелковые.

– Зачем это? – опешил пенсионер. – Я… мне от них ничего не надо. За квартиру-то ведь плотют…

– Плотют, – передразнил его Игорь. – А стакан воды они вам тоже по почте пришлют? А поговорить с кем?

– Да ну тебя… тоже, думал, хорошего человека встретил, а он… тоже мне, Мерлин нашелся, по фотографии… это ж криминал на расстоянии!

Ну да, предумышленный акт волшебства. Вот так поможешь по доброте душевной, а потом окажешься без вины виноватым.

Продолжая бурчать, старик убрался восвояси, унося вместе с пакетом аромат корицы и печеной корочки. С наслаждением втянув воздух, Игорь на всякий случай проверил карманы. Денег ни копейки. Пашка прав, пора, наверное, все же завести карту.

Телефон завибрировал, выдав отцовский номер. Выждав для виду секунд десять, Игорь откинулся на спинку и улыбнулся – все по инструкции.

– Здорово, батя. Чем обязан? Пашка, поди, меня уже со скалкой поджидает, «без елки не возвращайся»?

– Ты где сейчас? – по голосу отца никогда нельзя было понять, что он чувствует. Но вот улыбнуться перед началом звонка, дабы придать себе располагающие нотки, он явно забыл.

– Да вот, забочусь о популяции водоплавающих. Меня, к слову, чуть было твоя знакомая не завербовала, из царства Морфея. Представляешь, какой бардак я там мог устроить?

– Есть для тебя одно задание.

– Секретное?

– Перестань уже паясничать, будь добр, – судя по приглушенному гулу на заднем плане, отец находился сейчас либо в кафе, либо в институте, а значит, дать волю праведному гневу не мог. Приходилось держать себя в рамках приличий. – Подробности скину. Не скажу, что рай для таких бездельников, как ты, но все же лучше, чем…

– Чем у батьки на шее сидеть, верно? – закончил за него Игорь. – Не вопрос, скидывай. Но обещать наперед не могу, сам знаешь.

Конец беседы перекрыли истошные вопли пацана в красном комбинезоне, которому не купили очередное мороженое, чупа-чупс или из-за чего там обычно устраивают истерики современные карапузы? Мать, с не менее красным лицом, тащила упирающегося сына к выходу из парка, раздраженно поправляя сползающие лямки рюкзака.

Цветы жизни.

Как по нему, скорее уж венерины мухоловки, вцепятся – фиг отдерешь до самого совершеннолетия. Однако же, – Игорь покосился на экран телефона, – какое надо иметь терпение, чтобы взрастить неразумное чадо. Воистину, стоило бы снять шляпу перед тем стариком, рьяно защищавшем неблагодарных отпрысков. Похоже, ему, неприкаянному магу, как однажды выразилась Тоня, еще расти и взрослеть.

Пинок тулпара

Камень открылся ему не сразу.

Аркадий часами вертел его в руках, позволяя сознанию блуждать по тонким завиткам лазурно-синего, теряться в нежно-розовых прожилках на пепельном фоне. Память услужливо вытаскивала из закромов то полотна Дега, то анатомические плакаты. Головной мозг в разрезе, система капилляров, набивной шелк – где только он не побывал за последние пару дней!

А камень все молчал.

У Насти его было видно из прихожей: стоял на тумбочке и буквально сиял, излучая мягкий, золотистый свет. Девушка смеялась, что с появлением подарка техника в доме стала сама собой включаться и выключаться, стоило ей пройти мимо. А уж кошку так и вовсе было невозможно оторвать от нового жильца.

Настоящий кладезь чистой энергии.

Стоило сжать его в ладони, как по всему телу проходили теплые волны и в комнату врывался пьянящий аромат степи. Один такой минерал стоил сразу всех его дорогущих амулетов вместе взятых. Настя не жадная, сразу отдала, стоило ему лишь заикнуться о камне. Только о том, от кого получила такой подарок, упорно молчала и отшучивалась. Ничего, у него еще будет время все разузнать. А пока Аркадий упорно, час за часом, буравил каменного гостя взглядом.

– Вот же упрямый булыжник! – в сердцах бросил он, борясь с искушением швырнуть выпрошенный подарок из окна четвертого этажа. Холодный лимонад отдавал горечью полыни – вот они, чудеса самовнушения. Пару раз он уже ловил себя на том, что мысленная речь выстраивается по размеренным неспешным мотивам казахских легенд. Тихо шифером шурша, как говорится, как бы не пришлось потом чинить кровлю, чтобы не протекала.

А может, не стоит так уж сильно напрягаться?

В детстве мать заставляла его наизусть учить целые поэмы. Феноменальной памятью он не отличался, но заметил, что строчки буквально сами собой вставали перед глазами, стоило отвлечься от зубрежки и провести час-другой над любимой книгой. Как говорится, отпусти проблему, и она разрешится сама по себе. Похоже, он и в этот раз слишком затянул гайки.

Приняв холодный душ, Аркадий растянулся на кровати и включил колонку. Плавный нью-эйдж с нотками востока заполнил комнату. Крепко зажав в руке злополучный минерал, мужчина глубоко вдохнул. Выдох. Еще вдох…

Казалось, высокий ковыль пророс прямо сквозь матрас. Аркадий провел ладонью по шелковистым метелкам, пустил по ветру пригоршню невесомых парашютов. Как настоящие.

Небо над головой синело опрокинутой чашей с белесым ободком облаков по краям. Жужжали насекомые, перекликались птицы в кустарнике, прямо перед ним высился заросший лесом курган. А на самой вершине, словно видение из сказки, стоял…

Богатырь. Верхом на диковинном коне, которого Аркадий поначалу принял за не в меру раскормленного козла, но потом разглядел посреди лба витой рог цвета жженого сахара. Единорог зычно заржал, взметнув по обе стороны от туловища пару рассеченных крыльев. Всадник повернул лицо, отмахиваясь от пыли и прилипших к перьям сухим листьям. Медные доспехи опоясывали массивный торс, как у героев Marvel с рекламных щитов. Меховой плащ казался сшитым из десятка разномастных шкур. Лица под дуулгой ¹³ Аркадий не разглядел, зато богатырь его приметил – ровно как и камень, который мужчина по-прежнему держал в руке. Тот казался теплым, словно по серо-пурпурным прожилкам струилась самая настоящая кровь. Тулпар ¹⁴ заржал во второй раз, нетерпеливо ударив копытом оземь. А богатырь усмехнулся, легонько дунув в сторону гостя. На ногах Аркадий не удержался, упав плашмя прямо в пахнущую степью пустоту…

И заодно слетел с кровати, ударившись лбом о брошенную где попало гантель. Вздувшийся рубец удивительным образом напоминал след от подковы. Привет от призрачного хранителя кургана, решившего наказать нарушителя его векового сна.

***

– Нет, это тоже не годится! И это… А это вообще откуда?

– Ну, так ты же у нас властительница снов, – Игорь сделал парочку магических пасов жезлом, чуть было не смахнув фаянсовую фигурку смеющегося Хотэя. На верхушке красовался выкрашенный золотой краской ловец снов с развевающимися перьями. – Все равно без дела на подоконнике лежал.

– Он висел, и отпугивал негатив, между прочим. Ой, все, я больше не могу! – запутавшись в длинной юбке, Тоня бухнулась на диван и закрыла лицо руками. – Полтора часа до начала, а у меня ничего не готово!

– Кого изображаем-то хоть на этот раз?

Отец с опаской заглянул в комнату. Всякий раз, когда подруги по институту устраивали флешмоб-косплей, квартира Балашовых превращалась в закулисье Большого Театра.

– Юну из Последней Фантазии, – девушка угрюмо потыкалась в телефоне, выудив изображение жрицы с развевающимися рукавами. – Но я нечаянно проболталась девчонкам, так что почти наверняка кто-нибудь решится тоже этот костюм надеть. Вот я и хочу его немного… видоизменить.

– Готово, сестрен, – Павел вошел, держа на вытянутой руке блестящий черный парик. Ему пришлось битый час провести на кухне, расчесывая и приводя в порядок спутанные пряди – зато теперь локоны послушно струились волнами до самых колен.

– Пашка, ты гений! – чмокнув брата в щеку, Тоня водрузила парик на себя и безжалостно обкорнала пряди почти наполовину.

– Э, – шок на лице у брата заслуживал звания мема недели. – Так что, можно было? Надо было сразу сказать, я же столько времени убил, расчесывал, волосок к волоску…

– Папа! – не слушая причитания брата, девушка вспорхнула мимо него и умчалась на кухню. – У нас есть проволока?

В общем, через пару часов, юная Морфея – микс Клеопатры с потомственной колдуньей племени Сио, – уже вовсю делала с подружками селфи на городской площади. Парочка совершенно идентичных Юн нервно курили в сторонке, пока Тоня сверкала насурьмленными глазами и рассекала воздух вышивальными пяльцами с бусинами, активно очищая микрорайон от скопившихся окисей свинца.

– Разрешите?

– Вам автограф? – смеясь, девушка не сразу узнала высокого молодого человека в черном, застегнутом под самым подбородком, глухом костюме. – Классный прикид, это из какого аниме? Хаккэнден? Ой, Макс, это вы? Здрасьте…

– Я к тебе с обычной просьбой, Антонина… – в руке у мужчины был строгий темно-синий пакет без логотипа. Изнутри торчал букетик роз в шуршащей обертке и виднелся уголок картонной коробки с китайскими иероглифами. Вроде ничего страшного. Но Тоня при виде подарка приняла оборонительную стойку.

– Я бы хотел, чтобы ты передала маме… то есть, Адель…

– Вот сами и передавайте! – с вызовом крикнула девушка, на всякий случай отбегая подальше. – Вообще, как вы узнали, что я здесь? Опять Игорь меня выдал? Вот пускай он ваши подарки и передает!

– Да нет же, – рассмеялся мужчина. – Все не так. Я как раз хочу сам с ней поговорить. Так что не могла бы ты ей по секрету сообщить, что меня видела?

– Вот ни за что не поверю, что телефон дома забыли, – прищурила глаза девушка. – Что-то вы явно хитрите…

***

Ден клятвенно обещал быть на том флешмобе. Но совершенно банально забыл. А потом, когда Тоня наконец-то взяла трубку, разговаривать она захотела вовсе не с ним.

– Максим приехал? – Адель так и застыла в кресле, и только чайная ложечка у нее в руке тихонечко задребезжала о подстаканник. – Как всегда. И не предупредит никогда, не позвонит…

– Ее сын? – шепотом спросил Денис у Иван Иваныча. Тот согласно кивнул и молча махнул рукой: мол, не здесь, не при ней.

– Муж ее, Агидели нашей, Чудимировны, из семьи ушел. Уж что у них случилось, поссорились или не поделили чего, не знаю. Только вскорости… помер он, от рака. Адель тогда аж поседела вся. А Максим во всем случившемся ее обвиняет. Сколько ему тогда годков-то было? Как раз учиться собирался, за границу они его хотели, к родственникам. Там он вместо науки в религию и ударился. Из чувства вины или чего еще.

– Вон он отчего в сутане расхаживает? —хмыкнул Ден, рассматривая присланное Тоней фото. – А как же всепрощающая любовь, почитай родителей и все такое?

– Он и почитает, – в дверь постучали, и Иваныч привстал, здороваясь с молодым человеком. Максим улыбнулся обоим одними уголками губ, чуть дольше задержал взгляд на Денисе.

– Новенький?

– Он самый, – подтвердил бухгалтер. – Адель у себя. Во, уже и чайник вскипел. Вовремя ты!

– Ну вот, видал? – прошептал старик, пока в соседней комнате надрывался свисток на чайнике. Ох уже эти стены из гипсокартона! – Почитает он, как же. Каждую годовщину шлет ей подарки. Лет десять носу не показывал, она мне все плакалась. А сама звонит – он трубку не берет. Что на него в этот раз нашло – ума не приложу.

Ден сложил вместе очевидное, и под ложечкой засосало от недоброго предчувствия.

– Да уж явно не чаи гонять приехал. Что-то ему от нее нужно, видать.

***

– Ну, здравствуй.

Адель нервно сняла очки, протерла и снова надела, неловко зацепившись душкой за волосы.

– Чай будешь?

– Смотрю, меня тут ждали, – поставив пакет на столик, Максим оглядел крохотный закуток, переделанный под кухню. – Тортик, печенье. Или это все и есть твоя «диета»?

– Не издевайся, пожалуйста, – взгляд Адель посуровел, но она тут же спохватилась. – Тебе же здесь всегда рады, сам знаешь… А может, поедем домой, там и поговорим?

– Домой? – удивленно переспросил сын. – Хочешь сказать, ты все еще живешь в той квартире? И как, призраки прошлого не мучают?

Может, вмешаться? подумалось Денису, но Иваныч только с досадой шикнул на него, прислушиваясь к разговору через приложенный для верности стакан к стене.

Послышался звук отодвигаемого стула, а затем сдавленные рыдания.

– Можем мы, наконец, обо всем нормально поговорить? – Адель промокнула покрасневшие глаза, с досадой отодвинула подальше раскрытые пакетики с кофе и печеньем. – В смерти твоего отца никто не виноват, пойми…

– Вот я и хочу в этом убедиться, – Максим опустился перед ней, пристально глядя снизу вверх. – Хочу лично с ним переговорить.

– Что?

Иваныч отшатнулся, и вдвоем с Деном они чуть было не снесли допотопный монитор с заваленного папками стола. По ту сторону стены воцарилась тишина. А потом кто-то покрепче захлопнул дверь в офис. Балансируя на одной ноге, Денис порадовался, что они в свое время замок не сменили: старый был хлипкий, держался на одном гвозде, и в случае чего достаточно будет всего лишь легонько поднажать плечом…

– Знаю, церковь это не одобряет, – Макс говорил медленно, словно взвешивал слова. А еще так примериваются, как бы побольнее ударить. – И не надо мне про свой договор и инструкцию, я уже все изучил на досуге, знаю.

Иваныч при этих словах виновато отвел взгляд.

– Ну что? – прошептал он. – Что смотришь? Ну да, переслал ему по электронке… Всем нам порой деньги нужны…

– Но мне и не нужен призрак.

Судя по звуку, Максим поставил на стол чашку. Наверное, самую большую, которую они Адель подарили на юбилей, снабдив дурашливыми фото и пожеланиями всего-всего и всего. Судя по всему, ее он демонстративно рассматривал, пока говорил. Покрасоваться, видите ли, решил.

– Чего же ты хочешь?

– Просто поговорить. Извлечь его образ – не мне тебя учить, что это вполне возможно. И законно.

А по фотографии нельзя свой сеанс памяти провести? недовольно подумал Ден. Вот, не обмануло его чутье: похоже, назревает внеочередной сеанс, да еще и на пару с избалованным подростком, который до сих пор не может принять смерть отца.

– Но ведь нет никаких гарантий… – донесся до них едва слышный голос Адель. Денис почти представил ее: бледная, разом постаревшая, сгорбившаяся в своем кресле. – Столько лет прошло. Он может и не появиться. Может предстать совсем в другом виде, не в том, каким ты его себе представляешь.

– А уж в этом позволь мне самому лично убедиться, мама.

Щелкнул замок на двери, заставив их вздрогнуть, и голос Максима донесся уже из коридора: Деньги я оставил, в красном конверте. Сообщи, как только будешь готова. Если только… твои приспешники не струсят.

Тут Денис не выдержал. Невзирая на жалкие попытки старика его удержать, распахнул дверь настежь.

– А чего долго откладывать? – ухмыльнулся он. – Можем сгонять в зазеркалье хоть сейчас!

***

Странное это было сочетание: медовый запах луговых цветов и терпкий аромат крепкого кофе. Казалось, они шагали по полю уже битый час, а горьковатый шлейф все тянулся за ними следом.

– Твой отец что, кофеманом, что ли, был? – не удержался Ден, хотя Адель крепко-накрепко запретила вмешиваться и что-либо выспрашивать у сына. Ну, вмешиваться – это уж слишком, он ведь здесь не для красоты рядом с клиентом. А вдруг что натворит?

Впрочем, ни на один вопрос Макс ему так и не ответил. Просто шел молча, перебирая блестящие бусины четок. По этому поводу Ден мог бы сострить пару-тройку шуток, – Тони-то нет, некому его воспитывать, – но сам вовремя прикусил язычок.

Ладно, парень. Отца ищешь? Изволь, поможем. Даже если тот давным-давно превратился в джинна с привкусом арабики.

Впереди наконец-то показались строения. Ден думал: деревня, но уж больно странные постройки, больше подходящие для Мальдив, чем среднерусского разнотравья. Один дом напоминал гигантский шар, рядом пристроилась соломенная пирамида упрощенной Эйфелевой башни, а между толстых, обвязанных проволокой, колонн белела чья-то фигура.

– Это он, – Макс остановился как вкопанный, и лицо его тоже побелело, будто пудрой присыпали.

– Погоди, парень, не спеши, – Ден вышел вперед. – С чего вдруг решил?

– Его одеколон, я его с детства помню.

Ну да, старый советский «Командор» —резкий, бодрящий, у его отца тоже был такой. У Дениса даже голова слегка закружилась: настолько живо он вспомнил их тесную ванную комнату, выложенную плиткой. На стене вальяжно распустили плавники золотые рыбки с выпученными глазами, оранжевые пластиковые стаканчики стояли на полочке в ряд. У него была детская зубная щетка и маленький тюбик с девчачьей пастой «Аленка», которую он терпеть не мог и тайком выдавливал в раковину. А у отца – целый бритвенный набор, из которого маленькому Дениске больше всего нравилась кисть для бритья с серо-розовой ручкой. Такой бы кистью да мазануть по холсту на уроках рисования: два взмаха – и готов фон, сверху синее небо, внизу – зеленый луг. А можно закатное небо, с всполохами ярко-малинового и желтого…

Но что-то он отвлекся.

А клиент между тем уже почти вплотную подошел к неподвижной фигуре в белом балахоне. Белое лицо, белые взлохмаченные космы, прижатые круглой клоунской шапочкой – почему-то черной, черные же слезы, вытянутыми каплями спускающиеся до самого подбородка. В общем, милейший Пьеро, не злобный Пеннивайз¹⁵. Но почему-то Макс застыл шагах в пяти, разглядывая жонглирующего шариками отца с плохо скрываемым ужасом.

– Странно, – наконец признался он. – Знаешь, я ведь клоунов с детства как-то…не очень. И не помню, чтобы отец хоть раз в него наряжался. Он и Дед Морозом не хотел, все по командировкам уезжал.

– Ну, что ту скажешь… – Денис мысленно отогнал услужливо всплывающие строчки из лекций про архетипы. Адель научила: разговаривать с клиентами простым, человеческим языком, без лишних терминов. – Может, это у него было заветное желание. Хотя бы на денек сбежать от работы, от проблем в семье, и построить из себя дурачка на потеху публике. Поплакать вдоволь, не таясь. Выплеснуть стресс, так сказать.

– Возможно, – неожиданно согласился Макс. Сейчас, без своего напускного высокомерия, он выглядел обыкновенным растерянным пацаном, которому предстоял задушевный разговор с родителем. Где-то в глубине души Ден даже ему немного сочувствовал.

– Не оставишь нас с ним наедине, ненадолго?

По инструкции, конечно, не положено. Сколько раз такие вот папы и прочие родственники менялись на глазах, оказываясь ничем иным, как решившими позабавиться гостями чужих грез, искореженными воспоминаниями, принявшими знакомый облик. Но… почему-то он покорно отошел в сторонку.

Адель ничего не узнает. Можно же иногда сделать небольшое исключение. Вот только Денис и подумать не мог, что своим поступком нарушит другой, не менее важный пункт договора.

Нельзя мешать планам клиента своими личными воспоминаниями и ассоциациями.

Отец однажды тоже переоделся. Но только не в Пьеро, а в другого клоуна, Попова. И весь вечер веселил их с матерью, разыгрывая за столом сценки: на роль марионеток подошли насаженные на вилку пирожки с картошкой, а магазинные апельсины пришлось потом есть изрядно помятыми, ведь толком жонглировать отец не умел, хоть и старался изо всех сил.

Точно такой же апельсин с крупной вмятиной на боку подкатился к его ногам. Ден не сразу очнулся от собственных мыслей. А когда услышал наконец удивленный возглас Максима, сообразил, что Пьеро уже целую вечность стоит прямо перед ним, выжидательно изогнувшись всем телом. И лицо у него, пусть и замазанное белилами, напоминало суровые черты со старого обтрепанного по краям снимка, где Денис позировал с перепачканным шоколадом лицом, сидя у отца на плече.

…Было совестно. Впервые в жизни он разрыдался так, что даже Адель не знала, что с ним делать. Иваныч сочувственно принес секретную флягу – оба они знали, что внутри вовсе не шиповниковый чай, а лучшее лекарство от хандры. Оплатил ли Максим свидание с чужим отцом – Ден уточнил только спустя неделю. И бухгалтер таким же шепотом поведал, что все-таки заплатил. И, сложно поверить, но с тех пор прислал матери целых три сообщения и даже фото своего прихода, где служил. Может быть, поэтому Денису несильно влетело за срыв сеанса.

***

–Куда ты его дел?

Впервые в жизни он видел Настю такой раздраженной. Смягчить ситуацию не помогла даже фирменная моська, прежде спасавшая его в любой накалившейся ситуации. Но на сей раз Настена едва взглянула на него и хлестнула кухонным полотенцем.

– Ай, любимая, ну больно же! – от полотенца вкусно пахло поджаристыми пирожками. – За что? Подумаешь, из-за какого-то булыжника… Это что, с картошкой пирожки? С мясом? Давай я быстренько чаек поставлю и…

– Ты из этого окна его бросил?

Девушка стояла возле распахнутого окна. Вид у нее был такой решительный, что ближе подойти он не осмелился, издали виновато кивнул.

– Ну, не совладал. Он мне видела, что сделал? Я теперь неделю буду с повязкой ходить!

– Сейчас и я добавлю, – Настя припечатала его взглядом, сердито подхватывая с пола сумку. – Вот еще выдумал, чужие подарки выбрасывать.

– Насть, ты куда? Настен? Да он разбился, наверное, ведь четвертый этаж! А может, его дворники подобрали, или дети… – кричал он вслед. Слова гулко разносились в лестничном пролете, где-то внизу щелкнула соседская дверь, и Аркадий сердито захлопнул свою.

Будто подменили. Из-за какого-то камня так на него въелась? Отец, что ли, ей его оставил, или…

Ах, какой же он дурак!

Парень хлопнул себя по лбу, забыв про отметину – и чуть не взвыл, от досады и боли. Он же мог считать, откуда парень попал к невесте в руки. Покойный Петр Алексеевич больше рыбалкой интересовался, а коллекций минералов, да еще и с аномальных зон, Аркадий у него что-то не замечал.

Выглянув в окно, он мрачно наблюдал, как девушка мечется по всему двору, бросается к каждому прохожему. И дался ей этот камень…

***

Настя в нерешительности застыла перед грудой мусора. Ну что же, из всех мест осталась только свалка. Сто раз спросив себя, стоит ли подарок таких жертв, девушка глубоко вздохнула, сделала шаг и…

– Красавица, вы не это, случаем, обыскались?

Интеллигентный с виду мужчина – так с виду сразу и не скажешь, что бомж, – прислонив к ограде груженный пакетами велосипед, вертел в руках ее минерал. Рука в замызганной перчатке с обрезанными пальцами живо отдернулась назад, и взамен нее прямо перед носом девушки замаячила другая.

– А позолотить ручку? – фиолетовые очки в стиле Джонни Деппа плохо скрывали насмешливый прищур. – Если нет наличными, можно и потанцевать, или поцеловать…

– Держите, —Настя сердито сунула ему сторублевую купюру. Наконец-то злополучный камень оказался у нее в ладони.

Надо же, какой теплый…

Отойдя на приличное расстояние, она вытащила носовой платок и тщательно протерла спиртовым раствором сначала минерал, потом собственные руки.

– Премного благодарен! – бомж элегантно отсалютовал ей вслед и покатил своей дорогой, путаясь в полах длиннющего и не по сезону теплого пальто.

Вино из одуванчиков

– Надеюсь, вы любите Брэдбери?

Семеныч сегодня явно был в хорошем настроении: побрился, побрызгался одеколоном и даже рубашку надел под цвет вышитой скатерти.

– Не обращайте внимания, – он смущенно принялся поправлять манжеты. Застегнутые, между прочим, на запонки-желуди. – Это моя благоверная забавлялась, царствие ей небесное. Купит отрез на скатерть, а брала она всегда с запасом, так что из обрезков вечно что-то мастерила, то мне трусы, то себе блузку… В рубашках у меня, как видите, недостатка не было, не обижен.

Из скрипучей хельги был торжественно извлечен древний графин темно-синего стекла с пробкой, обвязанной для верности упаковочной бумагой, и пара точно таких же фужеров на рифленой ножке. Терпкое вино на травах Ден не оценил, хотя букет был приятным. Наряду с нотками мяты и одуванчика чувствовался также привкус летнего вечера, посиделок у костра и долгих-долгих прогулок до зари.

– Правда, навевает приятные воспоминания? – подмигнул ему старик. – Сам настаивал, по семейному рецепту. Ох, а про канарейку-то свою я и забыл совсем!

Да, помимо кошачьей лежанки в гостиной также обосновалась птичья клетка мультяшно-розового цвета, из которой доносилось требовательное чириканье.

– Сейчас, сейчас, пташечка!

– Ее вы тоже в подъезде подобрали? – поинтересовался Денис. – Вот ее вам надо было ее одуванчиком назвать, как раз под цвет.

– Эх, была бы жива моя Марина, она бы живо ей подобрала и имя, и фамилию, и прозвище. Начитанная была женщина, – спустившись с табуретки, старик немного подумал, приноровился, и отодвинул подальше от клетки массивную скульптуру-древо с подвешенными к ветвям медальонами.

– Помочь?

– Управился, – для верности, Семеныч накрыл инсталляцию газетой. – Боюсь, запачкает. Тоже, к слову, моей Андреевны золотых рук дело. Намучились мы тогда с этими створками. Но она то ли в фильме каком увидела, то ли еще где – только решила, что будет только так и не иначе!

Ден раскрыл одну из позолоченных коробочек, которая на поверку оказалась скорлупой грецкого ореха. Внутри оказалась выцветшая фотография худощавого мужчины в гимнастерке.

– Прадед, значит, мой. В дивизии Чапаева воевал, так-то вот.

– Моя мама тоже вечно что-то мастерила, – Дену захотелось тоже чем-то похвастаться. – Шила много. К нам постоянно какие-то женщины приходили, вся комната была в лоскутах.

– Ясно. Тоже, значит, рукодельница, – улыбнулся Семеныч и кивнул в сторону заваленной книгами тахты. – Хотел вам еще один альбом показать, занятный. Но только для этого надо умудриться убрать вон ту крайнюю стопку и при этом ничего не уронить. Справитесь?

Оклеенный старыми обоями альбом, естественно, оказавшийся в самом низу, был посвящен армейским и студенческим годам. Рассказывая о сослуживцах, старик словно помолодел. А вот Ден слушал вполуха, а сам пытался вспомнить хоть что-то похожее из своей жизни.

Ничего.

Он с горем пополам помнил школьный выпускной и как впервые в жизни напился с друзьями до отключки. Помнил первый курс и бессонную сессию – первую и последнюю, ибо потом в памяти был сплошной провал. Как он бросил учебу? И как так вышло, что за все годы ни один друг не позвонил, не разыскал страничку в соцсетях? Да и были они вообще у него, друзья?

***

На улице девушка ласково успокаивала плачущего карапуза возле автомата с мороженым. Поборов минутное желание помочь, Ден хотел было пройти мимо, но тут разглядел знакомые веснушки и узел туго стянутых русых волос, перевязанных лентой.

– Привет!

Настя на автомате улыбнулась в ответ, но потом чуть побледнела. Ден успокаивающе поднял руки:

– Сегодня я послушный мальчик, только что с лекции отечественной истории. А ты, – он окинул взглядом ее голубой плащ. – Прямо как добрая фея-крестная. Как там ее звали? Флора, Фауна и…

– Мэривеза, – закончила за него девушка и удивленно откинула со лба русую прядь. – А вы откуда знаете, кстати? Неужели мультик смотрели?

Действительно, откуда?

Парень кашлянул и смущенно запустил пятерню в непокорную шевелюру. Вот так всегда, поленишься уложить волосы с лаком и тут же встретишь девушку своей мечты. Вообще-то, сейчас его так и подмывало спросить кое-что другое: не видела ли Настя его во сне с того самого дня на мотодроне?

В сумочке у Насти зазвонил телефон. Ден узнал переливчато-хрустальную пьесу Сен-Санса. Лицо девушки внезапно стало серьезным, на лбу наметилась тонкая линия. Поколебавшись, она сбросила звонок.

– Неужели поссорились?

– А вам-то что? – Настя спохватилась, закрыла глаз, глубоко вздохнула. – Простите, Денис. Кажется, я устала на работе. Вот такую вот мелочь приводят десятками, – она кивнула в сторону карапуза, который жадно уминал мороженое, цепляясь за мать и продолжая для вида тихонько всхлипывать. – И пытаешься их чему-то научить. Чуть голос повысишь – уже слезы, и разъяренные родители готовы на тебя в суд подать…

– Понимаю, – сочувствующе протянул парень. – Сам был таким.

– Да еще у Аркадия что-то с бизнесом, весь на нервах. И после того… случая… в общем, мы с ним немного поругались.

– Ничего. Если любит, простит – это я вам как психолог говорю, хоть и без диплома.

– Что же вас заставило бросить? – ну вот, и она туда же. И снова ему мучиться и терзаться несуществующими воспоминаниями. К счастью, Настя тут же заметила его мрачную мину и поспешила перевести разговор на другое.

– Все-таки, наверное, будет дождь, – она с опаской взглянула на небо. – Хмурится весь день. А я, как нарочно, зонт в студии оставила. Думала, проскочу.

– Давайте попробуем проскочить вместе, у меня тут мотоцикл неподалеку.

– Нет уж, спасибо, мне и прошлого раза хватило, – рассмеялась она. – До свидания!

– До скорой встречи, – пробормотал он про себя. И в очередной раз поймал себя на мысли, что они с Настей уже где-то встречались. Невообразимо давно, в начисто позабытой жизни.

Может, ему самому пора записаться к Адель на прием? Найдется ли в его снах хоть намек на потерянные воспоминания?

***

След из розовых лепестков тянулся от самой прихожей в гостиную. Муська успела от души поваляться на цветочном ковре и, похоже, совсем одурела от свалившегося счастья.

Вот кому мало надо для радости, – хмуро подумала Настя, вешая намокший плащ. Балетки, совсем новые, набухли от воды и теперь годились только для домашних тапочек. Несколько лепестков прилипло к босым ступням. Конечно, это красиво – вот только кому потом придется всю эту романтику подметать?

– А вот и моя девочка, – Аркадий картинно застыл в проходе, держа в зубах розу. Рубашка соблазнительно распахнута, волосы уложены с сияющим гелем – прямо мальчик с обложки. И она, продрогшая, с растрепанными волосами. Может, все-таки права была начальница, когда впервые заметила их вдвоем возле студии? Неспроста он около тебя вьется, девочка, – поджала она тонкие накрашенные губы. – Будь-ка ты с ним поосторожней.

Настя еще тогда все рассказала Аркадию, в шутку спросила, не собирается ли он использовать ее для своих ритуалов. Оба тогда просмеялись весь вечер, а наутро он подарил ей дорогущее кольцо.

– Все еще сердишься? – скорчив жалобную моську, он протянул ей обитую синим бархатом коробочку. Ну вот, сейчас начнет толковать символы на свой излюбленный лад. Ну и что с того, что она сняла его подарок? Не на работу же в бриллиантах ходить.

– Настен, ну прости. Давай все будет, как прежде, окей? – целуя ее в шею, Аркадий надел ей на палец кольцо. Потом вокруг запястья обвилось что-то холодное, щелкнул замок.

– Это еще что такое? – Настя с удивлением рассматривала тонкий браслет. В переплетении линий вроде как угадывались их инициалы, но в целом стиль был необычный, больше похожий на оберег.

– Что за руны?

– На вечную любовь и счастье, – он привлек ее к себе, принялся по одной вынимать шпильки из ее прически. Атласная лента скользнула по обнаженному плечу, следом по спине заструился шелковый каскад волос. Любить Аркадий умел: нежно, настойчиво, всякий раз заставляя ее напрочь забывать о всех разногласиях и недомолвках. Кажется, он что-то шептал ей на ухо, неразборчивое, на непонятном языке. Опять эти его колдовские штучки? Впрочем… пускай.

Прижимая ее к себе, Аркадий повторял зеркальную фразу снова и снова. Настена, конечно, ничего не разобрала, не заподозрила. Зато зеркало позади пошло рябью, искажая их обнаженные тела. На короткий миг. А потом отражение выровнялось, стало даже ярче, будто в холодном стекле отразились всполохи танца страсти. Вот только обнимал девушку вовсе не он.

– Что случилось? – Настя вскрикнула, когда старинный трельяж осыпался лавиной осколков прямо им под ноги. Аркадий стоял перед ней, тяжело дыша, одной рукой опираясь на лопнувшую раму. Из порезанной ладони струилась кровь – прямо на смешавшиеся на ковре цветочные лепестки и стекло. Но это был пустяк, ничто по сравнению с жгучей ревностью, которая норовила вырваться, хлестнуть по лицу, накричать. Вместо этого он нашел в себе силы улыбнуться, подхватил ее на руки и понес в комнату, чувствуя, как хрустят под ногами разбитые вдребезги иллюзии. Ну и пусть она думает не о нем. Он научился ходить по гвоздям и снимать боль одним прикосновением, с незадачливым соперником как-нибудь справится.

Недетские игры

Туча надвигалась безмолвно, полыхая далекими зарницами. Ден чувствовал себя в пустом кинотеатре, где пропал звук – и остался лишь огромный экран, с которого на тебя надвигается эдакая темная громадина в формате 3D.

Вот уже чернота заполнила собой все вокруг и стало нечем дышать. Ни крикнуть, ни голову повернуть – словно в душном ватном коконе, из которого не выбраться.

Проклятье.

Что там Тоня говорила про стриптиз, от которого якобы обалдевают потусторонние сущности? Хотя для него сейчас дажерасстегнуть тесный воротник уже было бы настоящим подвигом. Сквозь навалившуюся духоту Ден начал различать чей-то голос: сперва глухие, неразборчивые звуки, словно удары гигантского сердца, потом невнятные слова мало-помалу сложились в банально-короткую фразу:

Уйди… уйди… умри…

– Черта с два я тебя послушаю! – что было силы крикнул Денис, прямо в стягивающуюся над головой дымовую вуаль, и закашлялся. Кое-как рванул рыхлую пелену – и вывалился в пышущую жаром пустоту…

…Падать на холодный пол, запутавшись в одеяле, было так себе. Еще и умудрился при этом перевернуть кружку с остатками вчерашнего чая – и те по извечному закону подлости магнитом притянулись к валявшемуся на полу мобильнику.

– Как прекрасен этот мир, посмотри! – горланил Жак, ехидно наблюдая, как хозяин ворошит шлам на антресолях. Честно говоря, Денис питал слабую надежду, что однажды все эти коробки так и отправятся не распакованными прямиком на свалку, но увы. Виен на работе даже привстал, когда увидел раритетную кнопочную Nokia.

– Ты мне его потом не продашь, на удачу?

– Ах, вот почему мне в последнее время так несказанно везет по жизни! – огрызнулся в ответ Ден, кое-как стягивая с себя намокшую ветровку. Забытый зонтик одиноко покачивался на стойке для шляп. – К слову, Тонь, мне сегодня снился твой протеже, Аркаша, представляешь?

– Он не мой, – глухо ответила девушка, придерживая на голове пакет со льдом. Кажется, вчера у кого-то была очередная бессонная ночь с Виолеттой Эвергарден, судя по статусу в WhatsApp.

– Да нет, я его слышал очень даже ясно. Голос точно его, мерзкий, ни с кем не перепутаешь.

Тоня фыркнула, поудобней устроив на столе кипельно-белые кроссовки с мятного цвета шнурками. Наверняка светятся в темноте, ровно как и неоновые звездочки у висков. На днях напарница в очередной раз решила перекраситься, но явно что-то напутала с краской, и теперь сияла морковно-рыжей шевелюрой.

– Отморозок он знатный, этот Аркадий.

Ага, все-таки дошло, хоть и с опозданием.

– «Он такой милашка, заботливый» – помнишь? А я тебя предупреждал.

– А у меня с ним ничего и не было, – парировала девушка, не открывая глаз. – И звонил он мне всего один раз, насчет тебя.

– Меня?

– Вас, – неохотно поправилась Антонина, – тебя и Насти. Думал, вы с ней вместе.

И был недалек от истины, подумал Ден.

– И что ты ему ответила?

Тоня вместо ответа показала средний палец. И надо же было, чтобы именно в этот момент в комнату вошла Адель.

– Антонина! – воздух в офисе аж зазвенел от ноток рассерженной классной дамы. – Совсем распустились, уже и ноги на стол!

Позже, попытавшись налить себе кофе на дорожку, Ден ошпарил себе пальцы кипятком и чуть было не отправил в мусорку контейнер вместе с использованной капсулой. А когда пришло время выезжать на сеанс, непривычно долго возился с упрямой застежкой ремня безопасности. И только тут осознал, что внутри у него все переворачивается, словно перед прыжком с парашютом.

Да что не так сегодня? – потирая пылающие уши, злился он на себя. – Еще не хватало, чтобы Адель заметила.

Она уже и так посматривала на него в зеркальце, вопреки обыкновению потеснив Веню с водительского места. Движение сегодня было немного нервным, так что все внимание Адель тратила на дорогу, в пятый уже раз сбрасывая звонок с незнакомого номера.

– Да кому же там так приспичило! – не выдержала она наконец, вставляя наушник. – Алло?

А Дена вдруг разморило. Привалившись к окну, он всего на минутку прикрыл глаза. И увидел бледный, размытый силуэт – как через дождливое стекло. Девушка в голубом платье, со светлыми Настиными волосами, стояла совсем близко. И на шее у нее темнела веревка, завязанная грубым узлом…

– Денис, открой глаза!

Машину резко дернуло в сторону. Перестроившись, Адель припарковалась у обочины и протянула ему гарнитуру.

– Держи. Аркадий звонит. Говорит, дело жизни и смерти.

***

Сейчас Адик меньше всего походил на того напыщенного пастыря, коим он так любил себя представлять. По-ребячьи взъерошив волосы, он протянул Дену закапанный воском мятый листок бумаги.

– Что это?

– Наговор, – он даже не отшатнулся, только глазами заморгал, когда Денис бросил эту злополучную бумажку ему в лицо. – Я вас с ней видел, тогда… на улице. Хотел узнать, правда ли у тебя с ней…

– Поговорить по-человечески не пробовал? – Настины волосы разметались по подушке. Легкая сорочка на тонких бретелях немного сбилась на груди. Разбросанная по полу одежда не оставляла сомнений, чем эти двое были заняты до того, как все случилось. – Скорую вызвал?

– Не поможет. Я над ней спящей зачитал слова… Не знаю, что пошло не так. Потом хотел к ней, в сон, а она меня не пускает. Тут нужен медиум сильный или… – стушевавшись под его взглядом, Аркадий схватился за айфон и вышел в другую комнату. Умник хренов.

Ты бы еще бабку-гадалку с рынка позвал, – зло подумал Ден, стягивая с себя взмокшую футболку. Ощущение прилипшей к телу ткани было премерзким, а его сейчас и так колбасило знатно.

– Целовать уже пробовал, – стоя на пороге, Аркадий не сводил с него глаз. Отелло, блин, нашел время ревновать.

– Она тебе Белоснежка, что ли?

Эх, надо было все-таки настоять на своем и захватить Веню с аппаратурой, хоть силком. Странно, что Адель, услышав новости, ограничилась тем, что милостиво позволила ему уйти посреди рабочего дня. Очень несвоевременная принципиальность, и совсем на нее не похоже. А у него, как нарочно, даже телефона нет. Кто прочитает ему установки?

Спокойно, Денис, спокойно. Дыши.

Дыши глубже.

***

Аккуратный двухэтажный дом за палисадником сиял свежей голубой краской. Среди привычных в деревне розово-бордовых мальв красовалось несколько ярких подсолнухов; золотые шары соседствовали с пышными пурпурными соцветиями, которых Ден никогда прежде не видел, хотя в детстве частенько, от нечего делать, листал материнские альбомы по садоводству.

Кирпично-ржавые ворота, вопреки его ожиданиям, впустили его без единого скрипа. Да и вообще, если задуматься, вся улица выглядела поблекшей сепией, заливаясь краской только за пару-тройку шагов до калитки.

И тишина. Только ветер шелестел в ветвях разросшихся берез. В зеленой гуще Ден заметил пару запутавшихся воздушных змеев. Точная их копия, только в миниатюре, оказалась в слегка заржавевшем по краям почтовом ящике, закрытом вместо замка на медную проволоку.

Мельком взглянув на окна – за тюлевыми занавесками сложно было что-то разглядеть, – парень толкнул тяжелую, обитую кожей, дверь и оказался в прихожей. Пахло деревом – как когда половицы чисто-начисто вымыть с мылом, а потом дать хорошенько просохнуть на солнце. Обычно в деревнях стены увешаны пучками сушеных трав, которые со временем начинают отдавать пылью, но здесь хозяева явно постарались придать жилищу городской лоск. На потолке между стропилами виднелись лампы – штук пять плафонов, стилизованных под фонари. Вместо обшарпанных стульев у стены красовалась тумбочка с флисовым верхом, рядом на крючке висела обувная ложка, украшенная головой кабана.

В самой комнате в глаза сразу бросился ярко-красный ковер над кроватью, укрытой пестрым покрывалом: темно-зеленые треугольники чередовались с золотистыми ромбами и охровыми квадратами, будто на постель бросили пару охапок осенней листвы. Печи не было, зато был камин, сложенный из грубо отесанных камней.

– Нравится?

Ден даже вздрогнул от неожиданности, а потом заметил за столом у окна Настю. Она как раз закончила чистить яблоко и взяла другое, из большой плетеной корзины. Ловко мелькал ножик в умелых руках, и упругая лента кожуры спускалась почти до самого пола.

– Папа сам его сделал. Он очень этот дом любил, – солнце проникало сквозь занавески, золотило упругие завитки у висков. Девушка подняла голову и улыбнулась – казалось, она вся соткана из теплого света. И тем темнее выглядела страшная веревка на тонкой шее… Ден с трудом сглотнул ком в горле.

– Что с тобой произошло?

– Ничего, – удивление в ее голосе не было поддельным. – А почему спрашиваешь?

Похоже, сообразил Денис, в момент наговора сработала защитная реакция. Почувствовав опасность, вот сознание и ускользнуло в единственное безопасное место – отчий дом.

– Ты обедать будешь?

Она поднялась, и тут он наконец смог рассмотреть, что именно обвилось вокруг белоснежного воротника.

Змея. Темная, почти черная, в два пальца толщиной. Дена чуть не замутило, когда он увидел вблизи ее жирно блестящие чешуйки. Мелькнул и пропал опасно-тонкий, раздвоенный язык.

– Достань, пожалуйста, тарелки из серванта.

Боже, до чего же она была бледной… Ему хотелось крикнуть, голыми руками сорвать смертельное ожерелье у нее с шеи, но здравый смысл подсказывал: не спеши, а то наломаешь дров. В этот раз дом принял его за своего, но потом второго шанса может и не быть.

И потом, не стоит забывать, что все это – просто сон, иллюзия. Значит, следовало смотреть на вещи глубже. Это не просто гадюка – это символ, Библейский искуситель, коварство, ревность.

– Ты же не против яблочного пирога? Сейчас только яблоки порежу.

Девушка даже не подозревала ни о чем. Наверное, точно так же она предпочитала не замечать истинного лица своего нареченного. Змея угрожающе зашипела, стоило ему ненароком к ней прикоснуться. Бледная кожа под тугими кольцами пожелтела, как у восковой куклы. Бог знает, что там было в этом заговоре, но слова, произнесенные сгоряча, продолжали действовать даже здесь. Слишком близко она подпустила к себе врага, слишком доверилась.

Девушка негромко ойкнула, приложив палец к губам. На месте пореза показалась ярко-алая полоска.

– Дай лучше я.

Наливное яблоко выглядело, пожалуй, чересчур реалистично. Вплоть до выступивших на боку сладких бисеринок. Острый нож легко вошел в сочную мякоть, но когда две половинки распались, Ден отшатнулся от стола: из темной слизистой сердцевины вывалилась еще одна змея, поменьше.

Наглядное доказательство, что внешность обманчива.

– Денис?

– Не двигайся!

Наконец-то она почувствовала зловещий холод на коже. Ден не раз видел этот взгляд: полный немого крика, умоляющий о помощи. И в очередной раз убедился в верности суждения: своих спасать всегда тяжелее.

– Что мне делать?

Вся комната разом выцвела, поблекла, пока не остались только они вдвоем. Откуда-то ветер донес обрывки фраз, остался на губах полынной горечью. Даже слабого отголоска хватило, чтобы девушка пошатнулась.

– Мне страшно, Денис…

Это каким моральным уродом надо быть, чтобы попытаться так удержать свою любовь?

Поддавшись внезапному порыву, Ден бросился вперед. Разумеется, разу же почувствовал укол чуть выше сонной артерии. Черные кольца стянули запястье, но его ладонь уже с силой сжимала чешуйчатую шею.

– Подай мне нож, быстрее!

Лезвие не просто вонзилось в основание треугольной головы – из острия вырвалось что-то наподобие электрического заряда, как из шокера. Похоже, он слишком много сил вложил в этот удар. Безжизненно повисшее вытянутое тело змеи Ден вышвырнул в окно. Туда же отправилась корзина вместе с содержимым, и все очищенные фрукты вместе с тарелкой. Настя наблюдала за ним, приложив руки к лицу, плечи ее вздрагивали.

– Не бойся. Иди ко мне.

Хотя бы с ее лица наконец пропала натянутая бездушная улыбка. Ден все целовал ее глаза, щеки, губы, и горячие слезы щекотали ему кожу, скатывались на грудь. Как-то он совсем запамятовал, что остался без рубашки.

– Все будет хорошо, – шептал он в прогретые солнцем волосы. Настя все еще тихонечко всхлипывала, а фарфоровая бледность уступала место здоровому румянцу. – Я тебя больше в обиду не дам, слышишь?

***

–Я справилась, представляешь?

Тоня, не сдерживаясь, практически скакала вокруг него на одной ножке. И куда подевалась вся апатия, ставшая такой привычной за последнюю пару недель?

– Адель сказала, что теперь я могу одна ходить на задания. И обещала зарплату повысить. В два раза!

Надо же, какая неслыханная щедрость.

И внеплановый праздничный ужин, судя по всему, оплачивался тоже из средств компании, хотя кто-то буквально вчера сетовал на дорогое оборудование, взносы, налоги и прочее, лишь бы только не выдавать ему положенную премию за месяц.

– Кстати, я забрала из ремонта твой телефон, – высоко подняв над головой целлофановый пакетик с покемонами, она хитро прищурилась. – Танцуй давай!

– Танцуют, когда вести хорошие, – поправил ее Ден. – А у меня, между прочим, выговор.

И шея болела и немного распухла, будто и вправду от укуса. Прикладывая к воображаемой опухоли самый взаправдашний лед, Ден надеялся, что хотя бы противоядие не потребуется.

Впрочем, то, как Настя по пробуждении четко и конкретно послала горе-жениха подальше, с лихвой окупало все переживания. А в больнице за ней обещала присмотреть медсестра, брата которой они не так давно успели вытащить из затянувшегося медикаментозного сна. В общем, Аркадию путь к бывшей возлюбленной был закрыт, что по суху, что по морю грез. Волновало лишь то, что Адель весь вечер не сводила с него глаз.

– Кажется, грядет буря, – тихонько, в перерывах между шумными тостами запьяневшего Иваныча, намекнул Ден.

– Будешь должен, – так же тихо ответила Тоня, и глянула по-особому, многозначительно.

А ближе к концу ужина Адель внезапно позвонили. Казнь переносилась на завтра.

Пока Тоня в десятый раз рассказывала подробности своего сольного выхода, Ден успел просмотреть список пропущенных. С десяток лихорадочных звонков от Аркадия утром – чат с ним Денис удалил, не вчитываясь. А вот на последнем номере пальцы у него заметно похолодели.

Он так упорно и безрезультатно звонил матери последнюю неделю, а она решила перезвонить именно сегодня…

– Алло?

Сколько он уже не слышал ее голоса? Месяца два, три? Тетка обещала обо всем позаботиться, устроила мать в хорошую клинику, а потом переехала сама, чтобы за ней ухаживать. Успокаивающий голос тети Веры и сейчас слышался на заднем плане.

– Мам, как ты?

– Как всегда, – чуть потерянное лицо матери расслабилось, когда она встретилась с ним взглядом. Потом телефон несколько раз кувыркнулся, захватив непривычно-новую люстру. Все-таки она никак не могла привыкнуть к видеозвонкам.

– Вы что, ремонт затеяли?

– Да какой там ремонт… – мать никогда в открытую не обсуждала финансы, и так рьяно отказывалась от денег, что он присылал каждый месяц, что приходилось действовать хитростью, передавая их через тетку. Вера слыла женщиной зажиточной, хоть и без мужа, и откуда брались деньги у нее, в семье не задумывались: просто есть, и все.

– Мы тебе с утра названиваем, уже беспокоиться начали

– Да, я был… на работе, прости.

Экран дернулся, и на мгновение показался кусочек зашторенного окна. Мелькнули неоновые огни телестанции – в ночное время она возвышалась над районом как уменьшенная копия Эйфелевой башни.

Вот только из родительского дома у моря ее никак не могло быть видно…

– Мам, ты что, ко мне приехала? И давно?

Мать резко моргнула. Еще и еще, будто на лице у нее сидела муха. Нервный тик у нее случался, по словам тети Веры, все чаще. Может быть, потому что по вечерам она снова начала пересматривать старые семейные альбомы.

– Все-таки ты гадкий. И тогда… Ни капли не изменился с тех пор. Это все ты… ты…

– Мам?

– Ты виноват! – сорвалась она на крик, швыряя трубку на пол. Экран выхватил спешащие по паркету ступни в домашних шлепанцах – а потом звонок прервался. Но еще долго Денис ошарашенно сидел в полумраке холла, стискивая в руках телефон, а слова матери звучали в перерывах тяжелого рока.

Ты… это все ты… твоя вина, ничья больше!

Парадиз

Меньше всего он ожидал этой встречи.

Бывший однокурсник, а ныне преуспевающий бизнесмен, Влад Хмелевский – всегда чуточку навеселе, под стать своей фамилии, беззаботный баловень судьбы. Когда-то им вместе суждено было ходить на пары, где вместо психоанализа Влад упражнялся в оценке внешних данных хорошеньких сокурсниц – а потом жизнь раскидала их кого куда. Отучившись где-то в Чехии, Хмелевский решил вернуться в родные пенаты, женился и открыл свою компанию. Кажется, что-то строительное. Ден не расспрашивал, а друг особо не распространялся, но с виду производил впечатление человека, вполне довольного своим безоблачным существованием.

Впрочем, одна проблема у него все же была.

– Скучно, Денис, прямо невмоготу! – осушая очередной стакан пива, пожаловался Влад. Откровенно говоря, Ден уже сбился со счета, и выглядел на его фоне затюканным ботаником со своим латте.

– Понимаешь, вкус к жизни совсем потерял! – жаренные кальмары нещадно щипали десны: похоже, со вкусом у друга и впрямь было не все ок, раз добавлял столько паприки. – Не, ну серьезно? Пресно все, даже секс!

Записать бы все и переслать Алле, его благоверной. С ней Денис был знаком не понаслышке: та всерьез увлекалась йогой, астрологией и прочими премудростями. Полгода назад пришлось вытаскивать ее из ОС – войти сознательности хватило, а вот обратно – уже никак.

– Ты ведь один сейчас? Можем и тебе цыпочку найти. У Альки подруга недавно развелась. Познакомить?

– Короче, – Дену надоело мешать острое с пресным. – Что ты от меня хочешь?

– Друг, помоги, а? Ты же у нас специалист. Хочется, знаешь, оторваться от души. Безграничные возможности и все такое…

Хотелось его послать. Прямиком к Аркадию – хотя, после вчерашнего, тот наверняка завязал со своими ролевыми играми. Или на Бали – со своими-то бабками Влад наверняка там найдет занятие по душе.

– Построй себе лучше виллу в Испании. Или отель.

– С отелем, дружочек, мороки много. Сначала инвесторов найди, потом все проконтролируй, – Хмелевский вцепился ему в рукав, глядя снизу вверх щенячьими глазами. – Ты не подумай, я от ответственности не бегу. Мне бы передышку, небольшую. К Алле за советом обращался, у нее не получилось ничего.

Ну еще бы. Скорее всего, и спит без сновидений. Попав однажды в передрягу, мозг блокировал все дальнейшие попытки поиграться с реальностью. Вот только человеческая глупость, как известно, не знает границ.

– Приходи к нам официально и…

– И? Твоя Золотая баба меня так разок уже отшила. Говорит, мы людей спасаем, а не развлекаемся.

Зная Адель, Денис мог поставить на что угодно, что одним выговором дело не ограничилось. Все-таки, именно она когда-то замещала те самые лекции по психоанализу.

– Может, как-нибудь без нее? Если надо с кем договориться, ты скажи, для меня бабло не проблема. И это, – он придвинулся поближе, – волшебный порошочек, если нужен, для большего эффекта – могу достать, не вопрос.

Надо же, на все готов, значит.

– Не гарантирую, Влад, честно, – встав из-за стола, Денис направился к выходу. Очень своевременно зазвонил телефон. – Попробуй обратиться к экстрасенсам, их сейчас хоть пруд пруди. А теперь извини, работа.

– Ты того… Ден, я ведь не отступлюсь, – хрипловатым голосом напутствовал его друг. – Ты подумай. Я перезвоню еще!

***

С тех пор прошло около месяца. Номер Влада Ден с чистой совестью заблокировал, понадеявшись, что тот найдет иной способ снять стресс. Дел и без него хватало: в свободное время приходилось навещать идущую на поправку Настену, да и на работе хлопот прибавилось. Кое-как удалось разговорить Адель насчет аппаратуры: выяснилось, что все, чем все это время занимался Веня – это создание в нужный момент определенных импульсов. Те, в свою очередь, как-то там влияли на возникаемые мыслеобразы, настраивая клиента на нужный лад. По сути, того же эффекта можно было добиться обычными словами – вон Антонина на другой день после того злополучного мотопробега так его отчитала, что у Дениса перед глазами еще долго плясали ядовито-желтые черти в крапинку.

Мать больше трубку не брала, как и тетя Вера. Его идею Агидель восприняла благосклонно, но не более. Ставить эксперименты на клиентах, да еще за такие деньги – слишком большой риск. Рассказать ей о случае с Настей Ден так и не решился.

– Денис, ты в последнее время не замечал, что за тобой кто-то следит? – Тоня с загадочным видом поманила его к окну. – Вон тот тип с самого утра здесь припарковался. Я хотела выйти за пончиками, а теперь боюсь.

Белую тойоту с щеголеватой надписью Escape to the stars – дань студенческому увлечению, – парень узнал сразу. Предательски заныл больной зуб, которому сегодня светил поход к стоматологу – но теперь уже вряд ли получится.

Честное слово, уж лучше бы Аркадий. У того, хотя бы, здравого смысла хватает не лезть на рожон.

– Если не вернусь через полчаса – ну, дальше ты поняла.

Влад даже из машины не соизволил выйти, только посигналил, когда его увидел. Об истинной причине Ден догадался только тогда, когда захлопнул дверцу.

– Ну что, созрел?

– Ага. Развелся сегодня, представляешь? – Влад рассмеялся, дыша перегаром. В динамиках надрывал душу Брайан Адамс, на заднем сидении повсюду валялись банки из-под пива и стоял еще целый пакет непочатых.

– Ты в таком состоянии за руль сел?

– Ой, вот только не гунди, Ден, – вытащив из бардачка бутылку воды, Хмелевский залпом выпил ее всю. – Мне и без тебя хреново.

Похоже, вместо запланированного межгалактического… пардон, межсознательного путешествия предстояла очередная дружеская попойка, благо на дворе был вечер пятницы. Денис украдкой взглянул на часы. Продержаться еще минут двадцать, а там Тоня примчится на выручку.

– Влад, я сегодня пить не могу, совсем. Так что… – Ден потянулся было к ручке двери, но тут щелкнула заглушка. Заблокировано.

–А ты мне как раз трезвый и нужен, – судя по расширенным зрачкам, Влад с утра принял не только на грудь.

– Ты что творишь, братан? Открой!

– Понимаешь, Ден, эта тачка – все, что у меня осталось.

Всхлипнув, он припал к новой бутылке. Ден сидел тихо, пытаясь переварить услышанное.

– Алька моя, представляешь, с адвокатом встречается. Они вдвоем меня до нитки обобрали. Вот же… стерва. Меня, мужика своего! Я ее и на Мальдивы, и в Европу, а она… сказала, что не любит меня нисколечко. И никогда не любила.

Телефон лежал в заднем кармане. Вытащить его незаметно не удалось: Влад с неожиданной при его состоянии живостью перехватил руку, вывернул запястье.

– Нет, дружище, – глядя на него в упор мутными осоловелыми глазами, засунул телефон и ключи от машины прямо… себе в штаны. – Или ты прямо сейчас меня спасешь. Или мы с тобой дружно летим в ближайший кювет, с музыкой.

Врубленное на полную мощность радио украло последнюю попытку привлечь внимание прохожих. Кто теперь в здравом уме подойдет в машине, где уединились два полоумных чудика?

– Я не могу без техники, ты же знаешь.

– Да брось. Ты Алессио знаешь?

Тот вертлявый байкер с мотодрома. Разболтал все-таки. Недаром он сразу не понравился Дену при встрече. Плохо же Аркадий своих соратников муштрует: никакой конфиденциальности.

– Вот-вот. И заметь: к экстрасенсу ты меня сам послал. А уж дальше надо было просто за нужные ниточки потянуть. Так что давай, как говорится, включай шарманку: как космические корабли бороздят просторы вселенной или что еще.

– Шут с тобой, – внезапно Денису стало все равно. Последствия? Можно сказать, он оказался в форс-мажорной ситуации, с похищением, угрозами и прочими отягчающими. Прямо сейчас ему страшно захотелось столкнуть этого придурка лицом к лицу с его самыми ужасными кошмарами. А не получится – что ж, будем надеяться, Влад к тому моменту достаточно протрезвеет, и с ним можно будет адекватно договориться.

– Расслабься. Это, полагаю, ты хорошо умеешь?

– Гипнотизировать будешь, как в кино? – довольно ухмыльнулся Влад, опуская кресло. – Могу цепочку с шеи дать. И часы, швейцарские.

– Спи уже! – злобно бросил Ден, пытаясь отыскать в плейлисте что-нибудь менее попсовое. Наткнулся на папку с рейки – наверное, Алла медитировала, пока стояла в пробках. —Представь что-нибудь приятное…

И пусть это будет не эротический триллер, – мысленно взмолился парень, погружаясь в звуки дождя и переливы флейты.

Расслабься. Представь, что сейчас творится в его бестолковой голове – зная Влада, это не так уж и сложно представить.

Один, два…

***

В глаза ударил яркий свет. Ден всегда удивлялся принципам освещения потустороннего мира: если нет солнца, откуда тогда обжигающий слепяще-белый песок и ощущение, что тебя понемногу поджаривает, будто сардельку на гриле?

Жареным, кстати, пахло взаправду…

– Ден, давай сюда!

Выряженный в пеструю гавайку и широченную шляпу, Влад восседал, как султан, в окружении четырех красоток в бикини. На столе фрукты, шампанское, шоколадный фонтан – и как они его только подключили, не к песку же?

– Велкам ту парадиз, друг! Вот, зацени! – он хлопнул по ручке раздутого кресла, больше напоминающего гигантский айсберг холодильника. – Массажное кресло с кондиционером. Вернусь – надо будет запатентовать, бабла срублю, мама не горюй. Да ты присоединяйся, не робей. Тут девчонки смирные, не то, что моя…

Встретив его предостерегающий взгляд, Влад спохватился и похлопал себя по губам. – Тьфу-тьфу, чтобы незримое не стало зримым, или как там у вас… Не бойся, братан, я эту стерву и вспоминать не хочу. Все, баста, давайте отрываться! Джакузи тут есть где? А дельфинов куда дели?

В общем, за один сеанс Ден успел себе компенсировать прошлогодний отпуск все-включено, перепробовав всевозможные фишки и не заплатив за все ни копейки. Девчонки-грезы оказались на удивление спокойными, не назойливыми, да и Влад, косясь в сторону Дениса и, возможно, тайком сетуя, что нельзя было обойтись без сопровождающих, лишнего себе не позволял.

И вот здесь, в тот самый момент, когда Ден позволил себе расслабиться и подумать, что их спонтанный трип оказался не так уж и плох…

– Щас, щас что-то будет, момент! – встав в позу борца сумо, Влад приложил кулаки ко лбу и нахмурился, типа сосредоточился. По обе стороны от него медленно, как два ленивых песчаных джина, материализовались фигуры офисных работников.

– А это еще что?

– Гладиаторские бои, – Влад ухмыльнулся, опрокидывая в себя еще один виски со льдом. – Конкуренты мои, понимаешь? Ух, сколько они мне крови попортили… Ну ничего, а теперь пускай им на арене перышки общиплют. Начали!

Неловко дергаясь и издавая действительно какое-то сдавленное петушиное кудахтанье, бизнесмены в перьях принялись наскакивать друг на друга. Пух и ошметки от дорогих костюмов так и летели во все стороны. Спасибо, хоть не до крови. Но даже так смотреть на это зрелище Дену скоро стало совсем невмоготу.

– Ты бы особо не увлекался, а то…

– Ты же меня вытащишь, – привычно отозвался Влад. Ну да, конечно. Если за все заплачено, значит, можно творить все, что заблагорассудится. Убытки? Возместим! Лишь бы никто не мешал отвести душу.

– Пора бы и возвращаться уже.

– Нет, Ден. Есть еще одно, последнее…

Судя по голосу, настал тот момент, о котором Ден так беспокоился. Обида, прежде затаившаяся где-то глубине, обескураженная и заваленная подарками, солнцем и прочими дармовыми благами, теперь все же выкарабкалась наружу.

И жаждала мести.

– Как вспомню, что она мне сказала… как смотрела… – сбросив шляпу, Влад ожесточенно оттер лицо и шею салфеткой. – С издевкой, сквозь зубы! Жаль, что я ее тогда не месте не кончил. Будь моя воля, скрутил бы обоих!

Сказано – сделано. Не успели красавицы ахнуть, как на ринге вместо тяжело дышащих марионеток появились злосчастные любовники. Судя по всему, застигнутые в самый деликатный интимный момент, хотя под стягивающем обоих канатом мало что можно было разглядеть.

– Милый, что происходит? Где мы? – Алла тщетно затеребила веревку, пытаясь освободиться. Ее спутник, лысоватый, зато в дорогих очках и не менее шикарном галстуке, встретился глазами с Владом и заметно побледнел.

– Значит, теперь он для тебя милый? – медленно, нарочито неспешно Влад поднялся, делая в их сторону шаг, другой. – Кто больше платит, тот и милый?

Крученый канат пришел в движение, охватывая скрюченные фигуры змеиными кольцами. Хватка все усиливалась, судя по сдавленным проклятьям, и скоро наружу торчала одна только Алькина золоченая шпилька для волос.

– Хорош, Влад, прекрати, – пусть все происходило не на самом деле, но наслаждаться видом сжимающегося кокона с людьми было уже верхом мазохизма. – Хватит, говорю!

Ден попытался встать, но ножки кресла, а вместе с ними и его кеды, накрепко увязли в песке. Влад продолжал шагать, с каждым шагом по колено утопая в сыпучей массе.

– Влад! Остановись!

От райских кущей вокруг не осталось и следа, как и от бирюзового моря. Вместо этого их окружал иссушающий океан: грозно растущие дюны высотой с многоэтажку, зловещее шипение песка, норовившего забиться в горло. И посреди этого – отрешенная фигура Влада в воронке ненависти.

– Возвраща… – Денис закашлялся, и в тот же миг песчаная волна захлестнула его с головой. Низкий утробный звук отозвался в груди: глас с неба, призывающий кару на их головы, или еще что.

В общем, молодец. Друга упустил – теперь один бог знает, куда того могло занести после всех его выкрутасов. И сам оказался в полной, пардон, ж..пе.

Денис!

Кто-то отчаянно пытался до него докричаться. Ден даже умилился в душе: уж слишком отчаянным казался голос. Вот только кому была интересна его никчемная жизнь?

Проснись, Денис!

Он послушался – и тотчас в глазах защипало от раскаленного пекла. Может, им обоим уже прописали путевку в ад? От такой мысли стоило бы содрогнуться – а он чихнул. И еще раз, и еще…

– Живенький, – довольно произнес кто-то, убирая наконец у него из-под носа противную ватку с нашатырем. Рядом сверкала мигалками полицейская машина, мелькнул снежно-белый бок скорой. Кажется, кого-то на носилках загружали внутрь, но в глаза будто песку насыпали, причем, буквально.

– Ден, что ты натворил?

Значит, все-таки это была Тоня. Наверное, зря он тогда ее не поцеловал в ответ.

Денис облизнул губы. Почти удивился, не обнаружив на них песка. Было немного горько и очень, очень сухо. Тоня еще что-то говорила, много, бестолково, и совала ему бутылку с водой. Адель стояла чуть поодаль, разговаривала по телефону и кидала в его сторону такие испепеляющие взгляды, что сама Сахара не сравнится. Потом его передали в руки инспектору, тот что-то спрашивал, Ден невпопад отвечал. А в голове вертелась одна только мысль: влип. Теперь-то уж точно поблажек не будет, нет.

Воспоминания

Настя быстро восстанавливалась. Хоть какая-то приятная новость. Буквально утром позвонила сама и сказала, что сбежала домой. Да уж. Просидев в больничном коридоре битый час, Ден бы и сам хотел сбежать от всех этих плакатов и нестерпимого запаха стерильности.

– Влад в коме, положение так себе. Передозировка плюс сильнейший стресс.

Инспектор допытывался и искал малейшие нестыковки. Кажется, Алла тоже приезжала. Кричала, плакала, грозилась в суд подать. Кажется, на этот раз у фирмы и правда проблемы. Тем более удивительно, почему с ним еще разговаривали.

– Серьезно, Ден, кому ты так сильно жаждешь навредить?

Денис невольно вспомнил Аркадия. Вот уж чья физиономия чемпион по вывешиванию в качестве мишени для дартс. Хотя достаточно ли это, чтобы закопать, буквально, в зыбучий песок? Навряд ли.

– А может, самому себе? – Адель вздохнула. – Знаешь, Ден, я ни на что не намекаю, но сходи-ка ты лучше к Павлу. Можешь прямо сейчас. И да, от полетов ты отстранен, – беспощадно закончила она. – На неопределенный срок.

Пресловутый Павел Алексеевич Балашов был Тониным отцом, а по совместительству лучшим мозгоправом – пардон, психоаналитиком если не страны, то уж во всем городе точно. И явно ясновидящим – Адель еще не закончила говорить, а у Дениса уже завибрировал телефон.

При встрече Павел показался Дену каким-то у слишком хмурым.

– Насчет того поцелуя… – кашлянул Ден. – С Тоней… Ничего не было, правда. Просто… выпили с ней, немного.

– Поверьте, молодой человек, я считаю свою дочь достаточно взрослой, чтобы позволить ей самой решать, было или нет. – Павел смерил взглядом насмешливым взглядом. – И у нас с вами в любом случае, встреча не по этому поводу. Следуйте за мной.

Будете прорабатывать? – хотелось съязвить, но парень сдержался. Сейчас на примере какого-нибудь бедолаги в коме будут рассуждать, к чему приводят такие вот безответственные поступки, как опасны для окружающих саморазрушительные мысли и прочее и тому подобное.

В палате, куда они вошли, лежала девочка. Лет двенадцати, может меньше. Лицо почти полностью скрывала кислородная маска.

– Павел Алексеевич, я к вам со всем уважением, но не надо детей впутывать…

– Ты о чем? – тот пристально взглянул сквозь очки. Иногда казалось, что там встроен монитор, выдающий о тебе всю подноготную, прямо с момента зачатия. – А, вижу. Нет, не переживай, здесь тебе никто лекций читать не будет. Вообще-то у меня к тебе просьба. Вот, читай, – он протянул ему планшет.

– В первый раз вижу, чтобы так запросто руки выдавали историю болезни, – заметил Ден. – Она что, ваша родственница?

– В какой-то степени… – профессор закашлялся, снял очки и принялся их протирать белоснежным носовым платком. По палате разнесся аромат дорогого одеколона. – Сложно и муторно объяснять.

Неудивительно, что Тоня так нервничает, когда речь заходит о семье. Просматривая данные, Ден удивленно приподнял брови. Авария. Сколько ей тогда было, лет десять? Два года в коме – ничего себе. Можно сказать, дважды родилась.

– Была жуткая мясорубка. Я там тоже был, – пояснил Павел Алексеевич. Казалось, воспоминания давались ему нелегко. – Чудом не задело…

– А родители?

– С ними мы в данный момент работаем. Сложный, конечно, случай… Со своей стороны мы уже сделали все, что могли. Нас она не пускает.

– Короче, – перебил Ден, – от меня вам что нужно?

– А ты сам еще не понял? – удивлялся Павел редко, но делал это с поистине актерским мастерством. Кивком головы он указал на спящую. – Давай. Клиент в беде, спасатели спешат на помощь.

– Ну, если я Чип, то логически в паре должен быть и Дейл с аппаратурой.

Профессор устало улыбнулся.

– Мы с тобой прекрасно знаем, Ден, что тебе это ни к чему.

Ясно, отпираться бесполезно. И все же…

После вчерашнего Ден почувствовал в какой-то степени облегчение. Что никто больше не доверит ему влезать в чужую голову – считай, конец мучениям, чужим переживаниям. Как он ни хорохорился, каждый такой случай умудрялся оставить в душе царапину. Два года добровольной пытки – пора бы уже и задуматься о смене деятельности.

– Меня отстранили от дел, вы в курсе?

– Конечно, узнал из первых уст. И все же, я настаиваю. Если хочешь, считай это последним шансом. И уж постарайся, парень, не облажаться на этот раз.

***

Связь сформировалась мгновенно – как ослепительная белая вспышка, стоило ему прикоснуться к тонкой безжизненной руке. Ден не помнил, была ли вообще дверь, и прочие прелюдии. Его словно выбросило на пустующую автостраду. Металлические перила моста терялись в тумане, в воздухе будто колыхалась молочная вуаль. И было настойчивое ощущение взгляда в спину…

– Ты? – Денис особенно не удивился, увидев старую знакомую. Контраст кружевного платья с аспидно-серым асфальтом казался особенно резким. – Вот так встреча.

Она никого не пропускает, – всплыли в памяти слова Павла. Интересненько, за что ему такое почетное исключение?

– Не боишься меня? Хочешь что-то сказать?

– Дени-ис, – девочка смотрела исподлобья, как маленький провинившийся щенок. – Ты все еще сердишься?

Голос, косички, исцарапанные коленки – и нефритовая подвеска, которую она ему протягивала. Все это словно было ненастоящим, давно позабытым кино.

– Я ее потеряла, а потом нашла… – гостья говорила, чуть запинаясь. Шелковая синяя кисточка качалась в такт словам. Ден всмотрелся в резьбу: да, ему не показалось, умелыми штрихами мастер изобразил на подвеске лицо. Улыбающийся Будда обычно заканчивал собой круг полированных бусин на четках. Бесконечное начало, жизнь вслед за смертью.

Что именно символизирует этот сон?

– Ты тогда еще ругался, говорил, это дорогой подарок…

Выцветшая фотография рядом с хрустальной вазочкой. Он протирает пыль, тщательно, каждый раз складывая влажную тряпочку и проводя ей по деревянной рамке, полирует каждую блестящую бусину. Отцу четки достались от деда, тот тоже всю жизнь был влюблен в горы. У Дена его глаза и такой же упрямый подбородок. А сестра пошла в мать. Сейчас она так и крутится внизу, умильно заглядывает в глаза.

– Хочешь поиграть?

Тяжелая связка опускается в протянутые детские ручонки. Маленькие пальчики теребят шелковую бахрому, крупные бусины кажутся совсем огромными.

– Не потеряй, – опустившись перед ней, Ден поправляет смешные хвостики. Голубые глаза смотрят с хитрецой. На правой щеке еще осталось липкое пятнышко от варенья. – Это очень важная для меня вещь. Договорились, Вик?

Вика, Викуля, Виктория…

Откуда-то сверху, чудом не задев их, громыхает о мостовую раздолбанный обгоревший остов авто. Воздух мгновенно наполняется жгучей гарью, пронзительными воплями сирен. Смеющийся Будда в его руках уже не смеется – по смертельно-белому круглому лицу катится алая капля.

– Ну, как там наш юный Мессинг?

– Все фокусничает, – до Дениса донесся знакомый шорох кальки, которую мать использовала для выкроек. Следом холодно звякнули ножницы, звяк-звяк, звяк-звяк – очевидно, нужно было подравнять подол.

– Я говорю ему, чтобы не слишком высовывался. Боюсь, затравят мальчонку. Пусть лучше об уроках думает. В секцию его записала, фотоаппарат с отцом купили – чего еще ребенку в его возрасте надо?

– А вот это напрасно, – в грудном властном тембре Ден с удивлением узнает голос Адель. – У мальчика дар, если с умом подойти, в жизни многого добьется…

Голоса прерывает какое-то шипение. А потом в воздухе разливается тренькающая мелодия. Ден силится вспомнить, что за композиция, но память отказывается помогать. Будто пузырьки воды поднимаются на поверхность, отражаются от зеркальных стен аквариума. Вода поднимается все выше, зарастает пышными гроздьями водорослей у него над головой…

***

– Дыши, дыши, Денис!

Павел, скинув пиджак и закатав рукава, прижимает его к полу. Спиной Ден чувствует холодок кафеля – и сопротивляется. Нет, он еще живой! Не нужно закутывать его в смирительную рубашку, он еще не умер.

Память пульсирует, выкручивает тело изнутри. Вика…Викуля…

Она любила играть в спящую красавицу. Ложилась на диван и клала на грудь букетик из одуванчиков. И так могла лежать минут пять, десять, совсем не двигаясь. Брат всегда приходил, щекотно целовал в нос и будил. Его маленькой принцессе не нужно было ждать сто лет. А на сколько задержался он на этот раз?

Он сердито копает песок в песочнице. Заглядывает под каждый куст, карабкается на детскую площадку, сгибаясь в три погибели, проходит по пластиковым тоннелям. Заплаканная Вика ждет внизу.

– Вот нафига, скажи мне, ты ее с собой взяла?

Дочь опять начинает всхлипывать, хотя знает, что он терпеть не может, когда она хнычет. Осиротевшие четки без подвески болтаются, свисают почти до самой земли.

– Та подвеска, отец…

– Он не в оползень попал, как ты понял. Твой отец незадолго до аварии ушел к любовнице. Помнишь?

Да, какое-то лицо промелькнуло на фото. Лана, Ланочка – отец никогда не называл уменьшительными именами мать. Да той и не шло, с ее-то царственным именем. Гера, ревнивая, как ее мифическая тезка. Кажется, тогда мать обо всем узнала последней. И сгоряча прокляла отца вместе с его новой пассией.

Все-таки нельзя недооценивать силу слова.

Приложив ладони к вискам, Ден принялся раскачиваться из стороны в сторону. Еще немного, и затянет мантру, на одной тоскливой подвывающей ноте, будто древние плакальщицы.

Только бы с ума не сойти.

– Это было давно, Денис. Ну хватит, возьми себя в руки. Ты же мужчина.

Взяв протянутый ему платок, Ден оттер искусанные в кровь губы. В дверь заглянула встревоженная медсестра.

– У нас все в порядке, в порядке, – успокоил ее Павел Алексеевич. – Давай-ка, Денис, выйдем, посидим где-нибудь.

Перед глазами все еще полыхало зарево пожара, а от безмолвного укора в глазах сестры по спине бежали мурашки. Верно, мать тогда попросила забрать Вику из музыкальной школы. А он… кажется, нашлись дела поважней, и тогда за сестрой на машине заехал отец.

– Я ведь и не помнил эти годы ничего…

– Верно. И скажу больше: все к лучшему. – Павел выставил на столик несколько кофейных чашек в ряд. – Пей. Кофеин, конечно, не самое лучшее средство справиться со стрессом…

– Стресс? – Ден усмехнулся. Горячий кофе больно обжег искусанные губы. – Да меня словно обухом по голове. Жил-не тужил, и вдруг раз – сестра в коме, авария, неверный отец… Может, я еще убил под шумок кого-нибудь?

– Пока нет, – профессор смотрел на него с опаской. – И надеюсь, не убьешь. По крайней мере, сегодня. А еще спокойно выслушаешь все, что я скажу.

– Давайте сразу: в фирму я попал не просто так, верно?

Руку предательски свело судорогой, и кофе пролился на кожаный диван.

– Не переживай, бывает. Честно говоря, Денис, я до последнего оттягивал. Надеялся, что Вика сама очнется и мы это дело как-нибудь… обыграем без подобных болезненных приемов.

– Так Адель тоже в курсе?

– Адель, твоя мать – принялся загибать пальцы Павел. – В какой-то мере Антонина. Ей, кстати, было сложней всего сдерживаться. Еще Игорь. Кхм, кто бы мог подумать, что моя ошибка молодости окажется настолько полезной…

– Так значит, он все-таки ваш сын?

– Признаться, я и сам удивился, узнав о его существовании, – усмехнулся профессор. – К слову, можешь его поблагодарить, если снова увидишь. Обычно он лентяй и разгильдяй, каких мало, но в твоем случае постарался на славу. Запудрил всем мозги в институте, когда все случилось, так что все эти годы тебя практически никто и не искал.

– Кроме Хмелевского, – напомнил Денис. И его собеседник досадливо поморщился.

– Верно. Говорил я ему: проверяй тщательнее, и тех, кто отчислился, тоже не пропусти.

От кофе действительно полегчало. За вторым стаканом последовал третий, и мало-помалу новые знания начали выстраиваться в логичную цепочку. Похоже, он и правда чем-то похож на героя блокбастера: потеря памяти, двойная жизнь в условиях строгой секретности. И все вокруг знают твой секрет, но не говорят.

– Мы тогда с Адель ехали в одной машине, после лекций. Бог знает что… после этого я и впрямь поверил, что простых совпадений в мире не существует. И тут авария, прямо перед нами… Адель по первому образованию врач, конечно, она бросилась помогать. Но спасти удалось не многих.

– И вы подумали, что такому гению, как я, лишние потрясения ни к чему…

– Вообще-то наоборот… – Павел на всякийслучай отодвинулся от него подальше. – Думаю, это и послужило своего рода… щелчком. В разумных пределах. Но потом лишнее горе и чувство вины тебе бы только навредили, поверь.

Стакан в руке сжался в комок, разбрызгав остатки кофе.

– Гипнотизеры, блин…

– Что поделаешь, время сейчас такое. Marvel отдыхает. Видел современных девиц, с маникюром – чем тебе не Росомаха? – Павел неловко рассмеялся. – В тебе был потенциал, парень. Не слишком сильный, конечно. Но все с лихвой компенсировалось твоим желанием вытащить сестру из небытия. Мы тебе честно сказали, что разработки ведутся. И ты согласился стать добровольцем.

– За два года – неплохой результат, верно?

Профессор согласно кивнул.

– Ты многого достиг, – заметил он, протирая очки салфеткой. Тоже светло-серой, в тон костюма и серебристой оправы. – Жаль, что не помнишь самих занятий. Увлекательное зрелище, хоть и не для слабонервных.

После третьей чашки сердце протестующе заколотилось, и Ден решил: хватит. Лучше прямо сейчас завалиться к кому-нибудь… хоть к тому же Иван Иванычу, и напиться до вторичной потери памяти. Пожалуй, Павел не зря беспокоился насчет убийства: сейчас Ден и правда не знал, врезать ему со всей силы или же руки целовать.

– А Настя?

– Какая Настя? – Павел растерянно моргнул. – Ах, эта Настя. Не переживай, она не в курсе. Можно сказать, это то, что мы называем судьбой. Так что ваше дело молодое, сами разберетесь.

В палату к сестре зашла медсестра. Павел проследил за его взглядом и поднялся.

– Ну, ты пока посиди, а я спрошу, что там и как. Может, еще надумаешь мне морду набить, имеешь право. Только никому от этого лучше не станет, поверь.

Конечно, он сбежал. Как трус, не разбирая дороги. Больничные коридоры петляли, выходили на лестничные клетки. Кажется, он пару раз случайно обошел все здание сверху донизу, прежде чем наконец выскочил на улицу.

Какой-то пенсионер на лавочке с оглушительным хрустом ломал пачку валидола. Ден чуть не подошел попросить пару таблеток: сердце совсем по-стариковски ныло, дергало за ниточки, заставляя болезненно морщиться.

Бессмысленно болтаясь по улицам, он только сейчас понял, что вокруг слишком много зеркал. Витрины магазинов, стеклянные мыльницы остановок, затянутые тонированной пленкой окна проезжающих авто. Приходилось пробираться чуть ли не с закрытыми глазами, чтобы ненароком не увидеть в отражении собственную совесть. И сама миссия сегодня отобразилась зеркально: где-то там, окутанный проводами и запахом больницы, спал родной ему человек. А он не смог до него достучаться. Снова ошибся, не справился, не довел сеанс до конца.

И сбежал.

Пожалуй, теперь он понимал клиентов: порой хочется просто уйти от проблем. Лечь и перестать дышать, чтобы только не ломать голову над задачкой, на которую нет и не может быть правильного ответа. Как после такого он сможет помогать другим? Его собственный мир разбился вдребезги, и он шел по ранящим осколкам, а боли не было.

Ден по очереди обошел все кафе по дороге, но нигде так и не смог как следует успокоиться. Сейчас ему как никогда нужен был кто-то, чтобы просто не быть одному.

Вытащив телефон, он пробежался по списку контактов. Не густо. И как он сам не заподозрил, что молодому парню ненормально иметь так мало друзей. Палец остановился было на номере Семен Семеныча, потом скользнул чуть выше.

– Алло?

– Привет, – оставалось надеяться, что она не бросит трубку. Сейчас он бы и сам не узнал свой собственный голос. – Мне очень нужно тебя увидеть.

Под зонтом

Наверное, смешно было вот так сидеть, завернувшись в плед и грея руки о кружку кофе, как какой-нибудь заправский хихикомори. Уставившись в одну точку, Ден старался не думать, каким его видит Настя в этот момент. А она, к счастью, все поняла и ушла на кухню, из которой скоро донесся аромат свежезавареного чая и шарлотки.

Отец… сестра… Что он вообще помнил о своей жизни?

Телефон завибрировал, доставив очередное сообщение от матери. Он даже не взглянул. Что она могла написать, очередные упреки? А может, извинения, слова сочувствия? Вот только ничего из этого он сейчас бы не смог переварить.

Она хотела выиграть тебе время. Понимаешь, чтобы не было так больно…

Но боль со вчерашнего дня все еще глухо пульсировала где-то внутри.

Настя, уходя, приоткрыла окно, и шторы чуть колыхались от вечерней свежести. Кажется, сегодня снова обещали дождь. В такие моменты хотелось закрыться дома, у себя дома. И тем более странным было, что Денис не чувствовал себя здесь чужим, хотя и был в квартире всего-то один раз.

Простенькие обои были Настиного любимого оттенка. Серебристые портьеры смотрелись на фоне синего несколько холодновато, но в целом стильно, собранные посередине кольцами с висячими подвесками. На стене в раме – заснеженное ущелье с руинами замка. Гобеленовое покрывало на кровати, батарея флакончиков у зеркала – все сдержанное, неброское, но с явным намеком на сказочность. Принцесса Золушка, устроившаяся на работу в современном мире. Вот только он вряд ли годился на роль прекрасного Принца.

– Ну, ты как? – от Насти пахло яблоками, печеным тестом, и еще апельсиновой цедрой с терпкой ноткой вербены. Дома она предпочитала джинсы, а волосы убирала в смешной хвост с петелькой. Покопавшись в ящике, девушка поставила на тумбочку пузатую чашку с ломтиком лимона. Потом подобрала с пола его смятую рубашку и села рядом.

– Ох, что-то голова… – закрыв глаза, покачала головой. – С тех пор, как Аркадий… с того самого дня будто все еще сплю. Хожу иногда, как сомнамбула, вспоминаю: кто я, где, куда шла…

Знала бы она, как он себя сейчас чувствует. Но он и так заявился к ней на ночь глядя, неужели теперь еще и плакаться, будто маленький?

– Мужчины никогда не жалуются, да? – тонкие руки разглаживали каждую складку, аккуратно складывая ткань. Мягко, бережно. – Что-то случилось на работе?

Теперь-то он понял, почему Аркадий так за нее держался. Потихоньку, слово за слово, Настя вытащила из него все, будто занозу вынула.

– Значит, в коме… – она тихонько взяла его за руку, принялась поглаживать пальцы. – И ты не знал?

Рядом завибрировал телефон. Настя мельком взглянула на него и сбросила звонок.

– Снова Аркадий звонит? – кофе кончился, и он все-таки потянулся за чашкой с нарисованными золотом колокольнями Исаакия. Чай отдавал антоновкой. И ничуть не притуплял ноющую боль внутри.

– Погоди-ка.

Настя пододвинулась ближе, открыла тумбочку.

– Сама я не курю, это еще папины, – словно оправдываясь, она протянула ему начатую пачку. – Случайно завалялись. Зажигалка тоже где-то была.

После пары затяжек стало полегче, хотя бледное до прозрачности лицо с впалыми щеками до сих пор стояло перед глазами.

Вика… Викуля… вроде начало что-то проясняться. Вики-Микки, вот так он ее называл. И помогал натягивать гольфы с Микки-Маусом, когда они собирались в садик. Память возвращалась урывками, как медленно проступают забытые фрески под слоем вековой штукатурки.

– Ты с ней уже разговаривал, с сестрой? Я имею в виду… – она замолчала, подбирая слова. – Ты же можешь зайти в ее сон, ведь так?

Удивительно, почему она еще его расспрашивает. Они же, собственно, почти чужие друг другу.

– Зашел и…

– Все так плохо?

– Хуже не бывает.

– Давай пойдем к ней завтра вместе, хочешь? – за окном вкрадчиво зашептал, зашелестел по листве дождь. Хотелось бы вечно вот так сидеть, обняв ее, чувствуя ее теплую ладонь в своей, и слушать, слушать…

И ни о чем не думать.

– Ты прямо девушка дождя, – попытался пошутить он. – Что ни встреча, каждый раз дождь…

– Ага, дитя погоды, – рассмеялась Настя, целуя его в плечо. Он в ответ запустил ладонь в ее волосы – мягкие, отливающие медовым золотом.

– Поспи, Денис, – прошептала девушка. – Поспи. Все образуется, вот увидишь.

***

Девушкам на свидании позволительно опаздывать. Прихлебывая третью по счету банку пива, Игорь наблюдал за спешащими под дождем фигурами прохожих. Те прикрывались портфелями, пакетами, самые удачливые и запасливые прятались под разноцветными зонтами, хотя то даже не дождь был – так, моросило слегка. Сам Игорь только воротник поднял, чтобы шею не щекотало.

Стрелка часов честно отработала круг и зашла на следующий.

За это время он успел несколько раз пройтись до водораздела и обратно, битых полчаса болтался на смотровой площадке и до боли в ногах крутил педали на скользких от дождя тренажерах.

А вон, наконец, и братишка топает. Злой, как ёж.

– Ты бы меня еще в ураган позвал, – за спиной у Пашки был походный рюкзак, не считая двух раздутых шопперов, в которых что-то позвякивало и перекатывалось. – Телефоном пользоваться разучился?

– Да ты, я смотрю, хорошо подготовился, – протянул Игорь, перебирая спешно завернутые в газету банки, книги и прочий хлам. – Даже трубку мою не забыл?

– Ее в первую очередь, – пробурчал парень. – Что за срочность? То шатаешься где-то допоздна, то срываешься вдруг…

– В командировку, представь себе.

– Это ты-то?

– Сам второй день в шоке. Предложили работу.

– За кордоном то ли? – Пашка оглянулся вокруг. – Слушай, может, пойдем уже, сядем куда-нибудь, что посреди дороги стоим?

– А кто тебе мешает? – Игорь шутливо помахал ближайшему прохожему. – Здрасьте, господин хороший. Как семья, дети? Закурить не найдется или попить? – прохожий продолжил путь, уткнувшись в телефон и даже не взглянув в их сторону. – Видишь, братан? Никто на нас внимания не обращает, не переживай. Свидетельствовать не станут.

– Может и до этого дойти? —Пашка заметно напрягся.

Мимо с воем сирень пронеслась скорая. Засмотревшись, Игорь случайно задел отставленную банку, и остатки пива пролились ему на джинсы.

– Вот же ж… сорняк вонючий, как говорит наша дорогая сестренка.

– Вообще-то, это ты теперь будешь как алкаш благоухать, – закатив глаза, Пашка достал из кармана куртки пачку салфеток. – На уж, держи.

– Благодарствую. Эх, Пашка, и чего ты в программисты пошел? Выучился бы на доктора, людей спасать.

– Там жабу надо резать и крыс.

– И мертвяков в формалине, – согласился Игорь. – А в перспективе, еще и живых людей.

– Так я не понял, что за работа у тебя?

Игорь, казалось, не слушал. Раскрыв рюкзак, он принялся перекладывать в него вещи. Порой он долго сосредоточенно вертел какую-нибудь коробку или книгу, взвешивая ее на руке и прикидывая, стоит ли брать.

– Аллё, ты меня слышишь вообще?

– Прости, братан. Я и забыл, что ты у нас гений и акселератор, а подростковые гормоны еще не утихли. – Рюкзак оказался набит почти доверху. Кое-как повесив его себе на грудь, Игорь крякнул и кивнул на ярко-желтый Пашкин зонт. – Позаимствую?

– Если скажешь, куда собрался.

В кафешке напротив Ираклий вовсю путешествовал по Европе. Вполголоса подхватив припев, Игорь сосредоточенно принялся загибать пальцы, поглядывая на оставшееся в сумках добро.

– Лондон-Париж, Паш. Что тут еще добавить?

– Отец настоял?

– Да если бы…

– Вот только не говори, что тебя все-таки завербо… – Игорь внезапно стиснул его, словно куклу. А потом где-то под ногами вдруг будто задымила дымовая шашка, и разом рванула целая дюжина петард. Редкие прохожие шарахнулись в стороны, кто-то начал звонить в полицию.

Прокашлявшись от едкого дыма, Пашка огляделся, но брата, естественно, уже и след простыл. Будто в воду сиганул – парень даже за бортик заглянул: а вдруг? с него станется… В руках вместо зонтика красовалась пустая пивная банка. Вот когда, когда успел?

– Хочешь жить, умей вертеться, – стоя у причала, Игорь издалека смотрел, как Пашка сперва швырнул жестянку об асфальт и круто повернулся, чтобы уйти. Потом остановился, подумал. И вернулся, хороший мальчик. Банка полетела, куда ей и положено, в мусорку; изрядно полегчавшие сумки брат связал вместе и побрел, засунув руки в карманы – расстроился, даже отсюда видно.

Можно было бы его окликнуть, превратить все в шутку – и пускай жизнь течет своим чередом, как и прежде. Но нет.

Пора.

Игорь обеспокоенно взглянул на часы, потом в небо. Ливень перестал, как он и рассчитывал. Уйти сегодня он планировал красиво, чтобы весь город знал. Пора бы уже и начинать, ведь за все уплочено, как говорила Гурченко.

Пляж был пуст, если не считать шумной группы гуляющих под навесом. Судя по доносившимся обрывкам фраз, встреча выпускников, хотя может быть и обыкновенная пятничная попойка сослуживцев. Этим хоть дождь, хоть снег – без разницы. Закутанный в желтый дождевик пацан – лет пяти, эдакий боровичок, – со скучающим видом болтался чуть поодаль. В воду зайти ему мешали периодические окрики мамы. Вот же. Дома, значит, мальчишку оставить не с кем, пусть смотрит, как пьют чужие дяди и тети, приобщается.

– Эй, пацан, поди-ка сюда, – Игорь поманил мальчишку. – Фокус увидеть хочешь?

– Я с незнакомцами не разговариваю, – мрачно отозвался коротыш, не поворачивая головы.

– И правильно. А ты и не говори ничего, просто смотри.

Трюк с монеткой не прошел – староватый уже фокус. Оторванный палец тоже. Разочарованный пацан насмешливо цыкнул и присел на корточки перед кучей еще влажных водорослей. Какой-то мусор интересней его фокусов? Вот это удар по его самолюбию.

– Ну погоди, куда ты? Смотри, сейчас я волны буду укрощать…

Ленивый прибой нехотя попытался ухватить его за кроссовки. Игорь нахмурился для вида, сосредоточенно приложив палец ко лбу, расставил ноги пошире. Вдох, выдох. Нелегко было попасть в такт волн, но вот все же…

Одна волна чуть помедлила прежде, чем откатиться назад. Вторая скользнула за ней, норовя увильнуть. Он не растерялся, и все-таки заставил ее написать на мокром песке свое имя – получилось коряво, но для первого раза сойдет.

– Гляди, получается. Тебя как звать?

– Митя, – парнишка щурился, однако упрямо стоял на месте, держал дистанцию. Послушный ребенок.

– Держи автограф, Митяй!

Волны вошли в раж, выписывая на песке все новые и новые письмена из грязно-серой пены. Позабыв про мамкины наставления не замочить кроссовки, Митька скакал вдоль кромки, по-девчачьи взвизгивая, когда брызги щекотали ему лицо. Компания в стороне притихла, наконец обратив на них внимание. Сейчас одернут пацана, – недовольно подумал Игорь, – не дадут порезвиться человеку.

И тут он грянул – гром от фейерверков. Сменяя друг друга, в небе распускались разноцветные астры, крутились чертовы колеса и раскалывались золотыми конфетти светящиеся люстры. Теперь вдоль воды скакала уже вся честная компания изрядно подвыпивших отдыхающих. Кто-то сдуру заорал «С новым годом!», в темноте пенилось и шипело пиво, доведенное умелой рукой до кондиции шампанского.

Вот теперь, под шумок, можно было и уйти. Игорь поправил лямки рюкзака – тяжелый, все-таки, зараза, – и раскрыл над головой Пашкин зонт.

– Это зачем?

Митяй, проникшись наконец доверием к «правильному» незнакомцу после получасового представления, дергал его за рукав.

– Прямо как у меня, – указал он на свой лимонно-желтый дождевик. – Только ведь дождь-то прошел.

– А я как Мери Поппинс, – отшутился Игорь. – Знаешь такую?

– Ага, – без колебаний кивнул парнишка, – В кино видел, «Стражи галактики». Ты тоже крут!

– Хорошо хоть не Грут, – довольно проворчал Игорь. Пошарив в кармане, нашел случайно завалявшуюся карамельку со свистком – бог весть как она там оказалась, наверное, после очередного налета на Тонькины припасы. Пацан конфету принял без особого энтузиазма, но ему и нужно-то всего было пару секунд. И когда Митька поднял глаза, рядом на песке даже следов не оказалось. В небе догорали последние искорки салюта.

А был ли волшебник? Кто знает. Мальчик точно был, но благоразумно решил никому ничего не рассказывать. Все равно не поверят.

***

Сначала дождь, потом фейерверк – пока добирались до клиники, Дену казалось, что он видит очередной сон. Будто репетируя сцену из Тониной любимой дорамы, они с Настей шли по улице, укрывшись под ее зонтом.

Так близко. Так тепло. И таким жалким казался он самому себе. Но отказаться, отпустить ее домой, остаться в полном одиночестве среди спешащей толпы – нет, этого он сейчас никак не мог.

Он не помнил, что отвечал в регистратуре, но в конце концов им все же выдали халаты и проводили в нужную палату. Сам он бы дорогу не нашел.

– Слушай, неловко просить, но… – он замялся. Настя все поняла с полуслова.

– Я буду здесь, если что – просто позови, – она послушно присела на диван, сложив руки на коленях. Отличница, комсомолка, спортсменка. Жаль, ему сейчас было не до шуток.

Викино лицо казалось бледным, совсем фарфоровым. Темные косички притаились по бокам – будь это сном, самое время было бы обыграть идею спящей царевны Клеопатры с верными стражами-змеями на подушке. Протяни руку – и навеки попадешь в рабство сна.

На мониторе тянулась тоненькая зигзагообразная линия. Сколько раз он уже видел подобное – но именно сейчас почти физически ощутил, как эта тоненькая ниточка оборвется…

Отпусти прошлое, Денис.

Он яростно отогнал от себя эту мысль. Устаревший принцип психологов-дилетантов. Без прошлого не бывает будущего, этот урок он усвоил накрепко, научился на ошибках клиентов. Да и своих собственных хватило с лихвой.

– Сынок?

Силуэт матери казался почти прозрачным в темноте. Ден даже заподозрил было, что он уже спит, и его встречает один из призрачных обитателей потусторонья. Словно его прошлое приняло облик худенькой, состарившейся женщины.

– Ты похудел, – матери он всегда казался слишком худым. И да, вон на тумбочке и заветная, знакомая с детства кастрюлька с пирожками. – Совсем ничего не ешь?

– Клиенты подкармливают иногда, – отшутился Ден, тщетно пытаясь нащупать выключатель. Пальцы почему-то натыкались на холодную стену, и от этого все тело начала бить короткая дрожь. Вздохнув, мать щелкнула переключателем.

– Пробки вылетели на этаже или что-то такое, – пожаловалась она. – Хорошо я ее ночник принесла, любимый.

С мягким теплым светом стало значительно уютнее. По крайней мере, лицо сестры уже не казалось сделанным из алебастра.

– Ты учился все это время, мне говорили… – мать говорила медленно, аккуратно подбирая слова. Словно боялась оттолкнуть, поранить его неловкой фразой. – Можешь теперь ее разбудить?

Он попробует. Хотя, предпочел бы сделать это без лишних свидетелей. И все же, когда они вдвоем взяли Вику за руки, на какой-то момент показалось, что наконец-то удалось починить что-то важное. Вернуть семью, расколотую ссорами и недопониманием.

На этот раз даже не было двери: его просто выбросило в пустоту. Больнично-белую, как разлитое в детстве молоко. Ден немного постоял, приноравливаясь. Под ногами явно ощущался пол, жесткий и гулкий. Откуда-то сверху лился мягкий, рассеянный свет. Тишина. Пустота. Значит ли это, что он опоздал?

– Вика… – голос пронесся эхом, хотя он едва шевельнул губами. – Вик, это я. Я вернулся…

Только сейчас он вспомнил, где еще видел подобное: в районном крематории, когда пришел вместе с одногруппниками провожать старенького профессора. Тогда стояла такая же звенящая, торжественная тишина, смешанная с терпким ароматом хризантем. Он один по старинке принес пару гвоздик – и они выделялись на фоне белого мрамора, как две капельки крови.

– Вика!

А там, снаружи, продолжал греметь салют. Поначалу он блокировал все отголоски: профессиональная привычка, чтобы не нарушить ход чужого сна. А потом вдруг махнул рукой: пускай. Пускай!

Пусть цветут краски – расплываются акварелью на мертвенно-бледном фоне, накладываются аляповатыми мазками в художественном беспорядке, лишь бы закрыть эту зияющую пустоту. Откуда-то с лаем выскочил совершенно плоский пес с глазами-пуговками и торчащими нитками из виляющего хвоста. Точно, Вика тогда принесла свою первую поделку из детского сада, и ее торжественно поместили рядом с отцовским трофеем: буддийскими четками с Тибета.

А потом ты ругал ее на чем свет стоит за то, что повесила бисерную кисточку игрушечному щенку на шею – и потеряла где-то в песочнице.

Ден зажмурился и стиснул зубы. Искры от бенгальских огней обожгли кожу. Пускай. Пусть за Новым годом следует Восьмое марта, а там тянутся летние каникулы без конца и без края. Апельсины, мороженое, игра в классики, соленые брызги и песочные замки…

Нет, все-таки плохо у него с фантазией. Ден едва дышал, а краски, вспыхнув всего на миг, угасали. И снова в груди становилось тяжело от дурманящего маслянистого запаха.

Помоги! прошептал он, сам не понимая, кого зовет: мать, Адель, Каннон¹⁶. Или ту женщину, с которой они будто прожили вместе полвека, хотя на самом деле знакомы совсем чуть-чуть.

Настя, помоги…

И она появилась – теплым ветром в яблоневых цветах, отблеском солнца на золоченых куполах. И когда Ден наконец-то осмелился открыть глаза, в снежной пустоте начали мало-помалу проступать очертания больничной палаты. Те же бумажные шторы с едва заметным серебристым узором, обои мягкого мятного оттенка. Только Вика лежала уже не на больничной койке, а в своей кроватке – снова маленькая, с короткими хвостиками и смешной пижаме с единорожками.

Через открытое окно с улицы тянуло ароматом какао – все правильно, они ведь раньше жили неподалеку от шоколадной фабрики, теперь он вспомнил. И Вика хвасталась подружкам в садике, что по утрам брат покупает ей в ближайшей пекарне хрустящий круассан, а запивать можно просто воздухом, так вкуснее.

Ден даже вздрогнул, когда снизу показалась огромная связка разноцветных шаров. Прямо как из детства: сочные, яркие цвета, без уродливых диснеевских персонажей на фольге. А внизу вместо корзинки болтался ярко-желтый зонтик.

– Вик, поди сюда, смотри скорее! – он обернулся, но Вика продолжала спать. И тоненькая ниточка жизни вышивала ее пульс на черном мониторе: стежок наверх, два стежка вниз, снова наверх…

Ничего. Когда он проснется, он ей обо всем расскажет. И о том, что брат теперь, можно сказать, почти волшебник. По крайней мере, что теперь ей можно не бояться кошмаров и страшной бяки-буки под кроватью. И что он не сердится на нее, вот ничуточки. И больше никогда не пропадет так надолго.

Последние отблески фейерверка таяли в ночном небе, но разноцветные всполохи все еще кружили на стенах. Из-за них тени, залегшие на лице спящей девочки, казались еще глубже.

Может быть, поэтому он не заметил, как дрогнули длинные темные ресницы.

Эпилог

Незаметно пролетел месяц, потом другой.

Виен все-таки уволился, и на его место всеми правдами и неправдами уговорили пойти Пашку – не навсегда, конечно же, а пока не найдется новый желающий делать очень большую работу за очень маленькие деньги. Адель активно посылала запросы в центр, но ответа пока не было. Неудивительно.

Игорь после того единственного сеанса так и не появился. Пашка раз проболтался, что уехал, вроде работу нашел. Все дальнейшие попытки Дениса хоть что-то разузнать о загадочном экстрасенсе в пальто ни к чему не привели.

– Я же говорила, он мне не брат… – вспылила Тоня, когда он в очередной раз допек ее своими расспросами. Сказала и осеклась, наткнувшись на мрачный взгляд Павла. – Ну, в смысле, не настоящий… Вечно появляется, когда захочет. Потом так же неожиданно срывается, по нескольку лет от него ни весточки… Может, с папой общается, не знаю.

Отец, к Тониному ужасу, все-таки женился. На той самой высохшей мымре, как она ее называла, с фамилией, напоминавшей название лекарства от насморка. Тонька поначалу всерьез ушла из дома и подбила на семейную забастовку брата. Оба пару недель дневали и ночевали в офисе, благо что через дорогу в спортзале была и сауна, и душевая. Учитывая, что пассия Иван Иваныча отжала у него квартиру, и тому тоже временно пришлось переехать в свою каморку со всеми вещами, видок у офиса был тот еще, из-за чего принимать клиентов временно пришлось в местном кафе неподалеку.

А потом пронесся слушок – Ден подозревал, не без помощи Адель, – что в семье Балашовых ожидается пополнение. Уже даже выбрали имя: Анечка, Аня, Анхен, учитывая немецкие корни матери. Анной звали Тонину мать, покойницу, в которой девушка души не чаяла. Антонина сперва взвилась на дыбы, но потом жест примирения оценила и соблаговолила вернуться, благо места в их огромной квартире хватало. Так что лед если еще не растаял окончательно, то точно тронулся – прежде, чем успели тронуться умом они все от вынужденной совместной жизни в десяти квадратных метрах.

– Ну вот, слава тебе, Господи, сразу дышать стало легче, – с облегчением выдохнула Адель, когда клининговая команда наконец ушла, забрав с хламом весь скопившийся негатив. Чего стоил один только устоявшийся запах растворимой лапши и мокрых носков на батарее, который не в состоянии был замаскировать даже ультра-сильный аромат грейпфрута. – Говорят, Антонина целую хартию вольностей распечатала перед тем, как вернуться. Разговаривать – ни-ни, своя полка в холодильнике, ванна по расписанию… Чувствую, придется отцу к своей нареченной переезжать или квартиру снять. На сегодня два новых вызова, кстати, —она потрясла в воздухе разноцветными папками. – Или ты опять сбегаешь?

– На пару часиков отпрошусь, можно? – на бегу поцеловав ее в щеку – у Тони этот прием действовал безотказно, – и выхватив из вазочки пару полосатых карамелек, Ден уже на лестнице вспомнил, что позабыл увесистый сверток с книгами в тумбочке. Ну и ладно, старик не заругается. Ну, или совсем чуть-чуть, для видимости. Когда он ему звонил, месяц назад? Голос у Семеныча был подозрительно хриплый, наверное, опять простудился, лето в этом году выдалось дождливое. Надо бы по дороге заскочить в аптеку, купить каких-нибудь трав. Самой дорогой химии пенсионер предпочитал наваристый бульон из куриных костей и лекарственный отвар на меду. Ден уже неделю собирался к нему зайти и сейчас, нажимая на замызганную кнопку звонка, морально готовился к неизбежной отповеди.

Опять забыл старика. Даже в библиотеке книги в срок возвращают, а тут…

– Вам кого? – дверь открыл долговязый паренек в очках. Судя по внешнему виду, вечный студент, коротающий дни среди залежей пыльных папок и бумаг. Ден на всякий случай огляделся. Этаж тот, квартира тоже.

– Мне бы к Семен Семенычу…

– А, и вы тоже… – парень открыл дверь пошире, протянул руку. – Я Саша, можно просто Санек, очень приятно.

– Денис, – нехорошее предчувствие царапнуло где-то изнутри, дыхнуло мерзким холодком.

– Вы его ученик? Или… может, родственник?

– Да так, знакомый, – в прихожей среди знакомых запахов старой мебели и книг Дену почудился горьковатый запах гвоздик. Неужели…

– Его что, в больницу отвезли?

– Так ведь… похоронили уже. Буквально вчера. Сердечный приступ.

Как так?

– Да вы проходите, не стойте на пороге, – очкарик охнул, запнувшись в темноте о тумбочку для обуви. Резиновые шлепанцы, разношенные кроссовки и кеды всех мастей – ничего этого на ней уже не было, и от вида пустых полок разом стало как-то неуютно.

– Можете не разуваться, на улице сухо. Вот так вот… самому не верится. Был человек – и нету. Теперь вот его вещи разбираю.

– А вы кто ему будете? Сын, зять?

– Что вы… – ботаник неловко поправил очки. – Насколько я знаю, у Семен Семеныча родных не было. Ну, вернее, была когда-то жена, так ведь она умерла давно… Я ученик его. Вернее, был, когда-то…

– Другие родственники есть?

– Судя по завещанию, нет. – Парень чихнул и показал на заваленную до потолка лоджию. – Столько барахла… Вам что-нибудь нужно, на память? Старик завещал все институту, и квартиру тоже. Обидно, учитывая, как с ним обошлись… Он ведь профессором вполне мог стать или академиком. Ну, в то время там свои были порядки… Вы проходите, осмотритесь. Я пока чайник поставлю.

В детстве Денис всего раз ходил с отцом в поход. Давно, он еще пацаном был, вот точно так же пробирались по узкому проходу среди скал. Ден слышал дыхание отца, видел его пожелтевшую от солнца панаму над набитым рюкзаком. И старался ступать след в след, касаясь ладонями шершавых стен, изрезанных глубокими морщинами. Назад оглядываться было страшно: казалось, что тогда неведомое чудище ухватит и утащит его в свою берлогу. А наверху, далеко-далеко, тянулась извилистая полоска света – единственное, что давало возможность еще как-то дышать в этом тесном каменном мешке.

Представь, что мы в животе у дракона, сынок, – учил отец гораздо позже, когда они устраивали привал у костра. – Да, там темно, сыро и вонища жуткая. Зато, когда выберешься… Помнишь поговорку: даже если тебя съели, есть как минимум два выхода…

– Да, совсем забыл! – донесся до него голос очкарика. Парень протянул ему запечатанный конверт. – Похоже, Семен Семеныч вам хотел отдать, но не успел.

Денису лично в руки, значилось на бумаге. Судя по весу, опять книга. Надорвав пакет, Денис наугад раскрыл пожелтевшие страницы. В глазах зарябило от мелкого шрифта, на пол выпал листок бумаги, исписанный крупным старческим почерком:

«Книгу мертвых» так и не нашел. Да она тебе и без надобности, парень. Смерть всегда приходит нежданной, как к ней ни готовься. А взамен дарю тебе книгу Жизни. Надеюсь, в ней ты найдешь ответы на все свои вопросы.

Короткую записку он перечитал несколько раз. Нелепица какая-то… Так и казалось, что сейчас из другой комнаты донесется знакомое покашливание, и Семен Семеныч, живой и здоровый, появится, шаркая войлочными тапками и хитровато щуря глаза за стеклами очков.

– А где его кошка? Канарейка?

– Чего? – Санек оторвался от коллекции каких-то минералов, рассеянно щуря глаза. – Ах, кошка. Канарейку мы пристроили в детский сад, у меня там сын ходит. А кошку моя жена к нам забрала. Хотя у меня же аллергия…

– Спасибо, друг, – Ден похлопал его по плечу. – Тогда я пошел.

– Больше ничего не заберете? – крикнули ему вдогонку. Нет, ничего. Все, что нужно, он уже получил, даже больше.

У подъезда вовсю чирикали воробьи, устроив себе банный день. Надо бы купить Вике резиновые сапожки: он помнил, сестра обожала шлепать по лужам, а лето в этом году обещали дождливым. В кармане завибрировал телефон. Ден, все еще находясь под впечатлением от пустой квартиры, грешным делом подумал было невесть что. Но номер, к счастью, оказался знакомым.

– Как вы там, справляетесь?

– Без тебя никак, – рассмеялась Настя. – Я уже ей все сказки, какие знала, рассказала. Гера Григорьевна только что вышла, за раскрасками. Ты куклу Эльзу купил?

– А как же, – соврал он, мысленно хлопнув себя по лбу за забывчивость. – Скоро буду.

Ты уж не обижайся, Семеныч, попросил он, покосившись на пакет. Сегодня тебя навестить не получится. Но как-нибудь потом, обязательно.

А пока на улице светило солнце, пели птицы, и список дел ежедневно пополнялся все новыми пунктами. Обычные хлопоты – только сейчас он понял, каково это, хлопотать, выискивая по всем магазинам нужную игрушку или выкраивая на работе лишний часок, чтобы пораньше вырваться к семье. Казалось, вся его жизнь в кои-то веки обрела целостность, будто нашлись недостающие фрагменты мозаики. Жить, любить и творить– любил приговаривать Семеныч, – вот и вся премудрость. А отдохнем потом, выспимся вдоволь...

И до ночи было еще далеко.

Примечания

1

гениальный художник-карикатурист (1912-1988)

(обратно)

2

актер, цитата из фильма «Усатый нянь»

(обратно)

3

любитель аниме

(обратно)

4

пограничное сновидение

(обратно)

5

колдунья из сказки «Карлик-нос», жила в маленькой хижине, которая внутри выглядела огромным замком

(обратно)

6

искусственная вентиляция легких

(обратно)

7

осознанные сновидения

(обратно)

8

друзья (яп.)

(обратно)

9

ругательство на эльфийском

(обратно)

10

в ночь на 30 декабря 1902 года остановились маятниковые часы, жители почувствовали резкое недомогание

(обратно)

11

звездочка ниндзя

(обратно)

12

Истина в вине

(обратно)

13

козырек на шлеме

(обратно)

14

крылатый единорог

(обратно)

15

клоун из фильма «Оно»

(обратно)

16

богиня милосердия

(обратно)

Оглавление

Пролог

Алиса и кроличья нора

Нашлась

Мурчащая колыбельная

Теория шести рукопожатий

Большая рыба

Дежавю

Магия кольца

Курить вредно

Зеленоглазый монстр

Предумышленная магия

Пинок тулпара

Вино из одуванчиков

Недетские игры

Парадиз

Воспоминания

Под зонтом

Эпилог

*** Примечания ***