Страницы боли (ЛП) [Трой Деннинг] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Annotation


 

В этом городе политических интриг больше, чем в Глубоководье, жители его куда высокомерней, чем торговцы Западных Врат, а в воздухе воняет даже хуже, чем в канализации крепости Зентил.



ТРОЙ ДЕННИНГ

СТРАНИЦЫ БОЛИ

ЗАЛ МРАМОРА

МРАЧНЫЙ ДОМ

ПЫЛЬНЫЕ

РЕЧНЫЕ ВРАТА

ДАБУСЫ

БОЛИ ПЛОТИ

ГОРОД ЖЕЛЕЗА

ЗНАК ЕДИНОГО

ПЕПЕЛЬНЫЕ ВЕТРА

ЛИХОРАДОЧНОЕ ВИДЕНИЕ

ДЕВУШКА МЕЧТЫ

БОЛИ СЕРДЦА

КАРФУД

РУКИ

МЕЧТА

ИМЯ

БОЛИ ДУХА

СЕРЫЕ ВОДЫ

ОСТРОВ ОТЧАЯНЬЯ

ВРАТА СКОРБИ

СЕРДЦЕ СОБЫТИЙ

КАРА

БЕСКОНЕЧНЫЕ БОЛИ

О переводе


ТРОЙ ДЕННИНГ


СТРАНИЦЫ БОЛИ




Черные волосы и темные глаза, раздвоенный волевой подбородок и бронзовая от загара кожа – он не является одним из моих жителей. Он идет по переполненным улицам Нижнего Округа, обеими руками обхватив огромную амфору. На нем – бронзовая броня Трассоса, но плаща для защиты от кислотной дымки, что окутывает эту часть города, он не носит. На поясе его висит кошель, толстый и беззащитный, привлекая внимание щипачей. Прохожие в серых одеяниях обходят его, зачастую не удостаивая даже мимолетным взглядом; в толпе встречаются демоны Бездны и небесные серафимы, поэтому странники с широко распахнутыми глазами, которые слишком наивны, чтобы спрятать свои деньги, едва ли стоят внимания моих горожан.

Хорошая маскировка, но я-то знаю, что этот трассонец – Охотник. Взгляд его темных глаз способен проникнуть сквозь самые толстые гранитные стены, а длинный орлиный нос – учуять запах капли крови на расстоянии в сотню шагов. Этим ушам, маленьким и уродливым человеческим ушам, формой напоминающим раковины, под силу уловить шипение боли, доносящееся из соседнего квартала. Его длинный заостренный язык ощущает вкус страха тех, кто взглянул мне в глаза. И, если трассонец прижмет ладони к камням мостовой, то сможет почувствовать холод моих шагов. Я знаю, что сможет.

В Сигиле Госпоже Боли ведомо все. Я слышу каждую ложь, что нашептывают в равнодушные уши в темных альковах богатых поместий. Вижу каждую руку, скользящую в незастегнутый карман на каждой переполненной улице, чувствую каждый кинжал, который вонзается в живот доверчивого дурака, последовавшего за привлекательной девушкой в темный переулок. Я больше не могу сказать, где кончается Сигил и начинаюсь я; не могу различить, что чувствую я, а что – город. Я есть Сигил.

(В мрачной комнате, где больные люди удовлетворяют сжигающие их тайные страсти, обнаженная и покрытая синяками девушка вылезает из ямы с зомби. Она широко разводит руки и идет по коридору, не вздрагивая, когда горячие ладони ласкают её бедра. Она живет так, как может; вершина благородства в Сигиле – это выживание.)

Я открываю глаза, и Госпожа Боли оказывается здесь – она не просто наблюдает, она следует за Охотником по переполненной улице; грохот кузнечных молотов звоном отдается у меня в ушах, а ноздри обжигает вонь разогретого шлака. Она высока и безмятежна, красива, словно статуя, облик её холоден и бесстрастен. Её голову окружает ореол из множества клинков разной формы; некоторые из них блестят, словно серебро, а другие иззубрены и ржавы, но все до единого невероятно остры и испещрены пятнами крови. Подол её парчовой мантии скользит по покрытым сажей камням мостовой, но грязь к нему не пристает.

Мои закутанные в серые плащи жители проходят мимо меня, пребывая в блаженном неведении, что она – нет, я – что я нахожусь среди них. Только если ноги мои оторвутся от земли, они смогут меня заметить, но я внимательно слежу за тем, чтобы мои ступни всегда касались мостовой. Лучше им видеть Госпожу Боли лишь тогда, когда они осмелятся нанести мне оскорбление, когда внутренности их скрутит страх, а в ушах зазвучит хор богов смерти.

Когда мои жители касаются меня, на их коже возникают небольшие белые отметины. Я вижу, как они вздуваются, превращаясь в овальные коконы, рост которых вскоре замедляется. Сквозь них прорастают дюжины извилистых шипов. Эти шипы цепляются за всех, кто попадается на пути, и тогда на их телах также появляются волдыри, которые начинают увеличиваться, заражая окружающих. Вскоре предо мной колышется целое море разбухших коконов.

Мои жители продолжают спешить по своим делам. Они не могут увидеть эти коконы или почувствовать на себе их вес, они