Тяжелое сердцебиение (ЛП) [Джанесса Биар] (fb2) читать онлайн
- Тяжелое сердцебиение (ЛП) (а.с. Тяжелое сердцебиение -1) 882 Кб, 195с. скачать: (fb2) читать: (полностью) - (постранично) - Джанесса Биар
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Автор: Джанесса Биар Название: «Тяжелое сердцебиение» Серия: Тяжелое сердцебиение. Книга первая
Перевод : Настя З (с 5 главы), Irina T Редактура: Елена С (с 5гл), Сладкая вишенка, Катерина К(с 17гл) Обложка: Ленчик Lisi4ka Кулажко Вычитка: Ольга Зайцева Оформление: Ленчик Lisi4ka Кулажко
Пролог
Мои пальцы дрожат, ладони мокрые, и даже в любимых джинсах я чувствую себя сегодня как-то не так, как будто это мое первое выступление, а от волнения мои губы перестают двигаться. Из-за сильных переживаний и стресса на моем лице появились пятна, поэтому я вынуждена постоянно извиняться перед визажисткой за то, что ей постоянно приходится поправлять грим. Вообще-то этим должна заниматься вся группа! Если бы они пришли, то у меня не было бы поводов для волнения, потому что был бы кто-то, на кого можно опереться. Значит они сами виноваты! С другой стороны, они уверены во мне, раз доверяют представлять нашу группу в одиночку, и я буду не я, если не оправдаю их доверие. Было бы кстати не забывать, что такие глаголы как «было бы», «имело бы», «дало бы» являются свидетельством слабости, что мне несвойственно. Я не хотела становиться звездой, но уже ею являюсь! Существует лишь один взгляд на успех — мы уже успешны! И мне нравится возможность не только быть приглашенной на ток-шоу, ведь я уже там! «Итак, Прайс! Просто закрой глаза и вперед!», — думаю я и даю работнику знак, что готова. — Мы попросили об интервью, и специально для вас она прилетела из Франкфурта, любимица многих, дива звездной рок-группы «Тяжелое сердцебиение», Капрайс!» — торжественно объявляет ведущая шоу. Я делаю шаг на свет, и меня встречают бурными аплодисментами, свистом и криками: «Мы тебя любим!». Несмотря на то, что я испытывала это сотни раз, всегда поразительно видеть такое количество сияющих глаз, и то, как каждая твоя улыбка стократно возвращается обратно. Тут существует взаимная связь: толпа очарована мной, а я очарована толпой! — Для нас большая честь, что ты приехала к нам, любимая Капрайс! — признается Эллен, направляя мое внимание на себя и целуя меня в щечку. Она намного ниже меня, и из-за своих коротко подстриженных волос выглядит моложе. Ее внешний вид в трёх словах? Дерзкая и милая! Мы занимаем место друг напротив друга, и я в душе хлопаю себя по плечу, потому что добралась до кресла без инцидентов. — Для меня большая честь получить ваше приглашение! — говорю я и обмениваюсь улыбкой с сотнями людей. Долю секунды Эллен перебирает свои карточки, а я свои руки, после чего начинает небольшой опрос, к которому я готовилась в течение нескольких часов. Она задает мне вопросы именно в том порядке, как написано в списке, и я отвечаю так же, как рекомендовал мой помощник по интервью. И у меня выходит довольно неплохо, пока… — Ваши друзья и знакомые говорят нам, что у членов группы доброе сердце. В чем причина того, что вы помогаете неизвестным молодым талантам? — она озвучивает тринадцатый пункт в списке. — Мы все придерживаемся мнения, что молодежь слишком редко поощряется и поддерживается, именно это стало причиной оказания нами помощи. — Отвечаю я. — Но мы также слышали, что у тебя есть свои личные причины для такого вида благотворительности! «Как много вам уже известно?» — безмолвно спрашиваю я. Чувствую, что не могу сказать ни слова и полностью выпадаю из плана. Теперь мне очень хочется спросить, от кого она это услышала, но мой внешний вид должен оставаться профессиональным, потому что сейчас он далек от этого. — Чтобы ответить на этот вопрос, мне придется нарушить обещание… — объясняю я и пытаюсь улыбнуться. И это выходит у меня хорошо, потому что я сразу вспоминаю свои чувства в тот момент, когда давала это обещание. — Но эта клятва является недействительной в любом случае, так что… — я поворачиваюсь к камере, кладу руку на сердце и стараюсь представить его красивое лицо перед собой. — Прости меня, дорогой, и не смейся слишком громко, если ты это видишь… — прошу я и снова поворачиваюсь к Эллен. — Есть действительно очень личная причина, которую зовут Скайлер Мартенс. Он был подростком, когда попал в большие неприятности из-за отсутствия помощи со стороны его молодых родителей и отказался сначала от своей мечты, затем от своего я, и в конце концов от своей жизни. Он запал в сердца участников нашей группы, и поэтому мы чествуем его! — Это звучит ужасно волнующе! — говорит Эллен, и я замечаю, что ее глаза предательски блестят. — Мои искренние соболезнования твоей утрате. — Не нужно, — обращаюсь я, улыбаясь. — Пока существуют люди, которые всегда будут помнить, что им подали руку помощи, а теперь и делают это сами, Скайлер живет, и эти действия будут продолжаться! — Скайлер играет существенную роль в серии книг «Тяжелое сердцебиение», которые в свою очередь приоткрыли дверь в твою жизнь… — Все верно! — говорю я. — Их можно назвать биографичными, только местоположение перенесено во Франкфурт. — Почему? — Потому что я люблю Франкфурт, и упомянутые там высшие школы музыки и изобразительного искусства действительно заслуживают благодарности. — Объясняю я, вызывая очередную волну аплодисментов. — А теперь вернемся к предыдущей теме, — говорит Эллен. — Означает ли это, что в третьей части серии не будет счастливого конца? — Ну я же сейчас здесь, и, как известно нашим фанатам, даже получила несколько наград. Как говорил Скайлер: «У каждого конца есть счастливое начало!». — Наверное, он был особенным человеком, этот Скайлер, — говорит ведущая. — Не хочешь ли ты нам рассказать немного больше о том, как его предали? — Нет! — говорю я, улыбаюсь и качаю головой. — Любой, кто хочет знать, какой запутанной была моя жизнь, и что сделало меня тем человеком, которым я сейчас являюсь, может прочитать с первой по третью часть «Тяжелого сердцебиения». — Похоже на вымогательство, — комментирует Эллен и тоже начинает смеяться. — Эта серия уже является бестселлером во всем мире! — Действительно! Но в то же время она спонсируется по программе развития молодежи. Поэтому я и прошу о всевозможной помощи в том, чтобы люди покупали эти книги, читали, рекомендовали и донесли до людей философию Скайлера! — И в чем же она заключается? — Жизнь стоит того, чтобы жить!Глава 1 Мистер Инкогнито
Настолько быстро, насколько ноги могут нести меня, но в тоже время настолько медленно, чтобы не привлекать внимания, я несусь вверх по лестнице в свою комнату. Подбежав к двери, я уже собираюсь с облегчением выдохнуть, но останавливаюсь из-за нервного оклика: «Капрайс?». — Что? — спрашиваю я, не оборачиваясь. — Куда ты направляешься? — В свою комнату? — предполагаю я возможное решение этой неразрешимой тайны. То, что моя мама постоянно спрашивает, куда я иду, когда здесь, собственно говоря, всего три двери, и у меня не очень много вариантов, кажется действительно странным. Как будто она построила тайный ход и теперь боится, что я его обнаружу? Или нет, еще лучше, она прячет своего возлюбленного в шкафу, и я ни в коем случае не должна увидеть его. — Ты уже поужинала? — спрашивает она. — Да! — Я не… Ты не хочешь составить мне компанию? — На моем столе целая гора бумаг… и рюкзак еще не собран. — Пытаюсь оправдаться я. — Это не может подождать? «Конечно нет!», — думаю я, но уже рысью спускаюсь вниз по лестнице. Моя мама — молодая, элегантная и в принципе не навязчивая женщина, встречает меня с широкой улыбкой и обнимает, как будто мне семь, а не семнадцать. Это новая и очень раздражающая традиция, которая появилась в тот же день, когда мы получили письмо о том, что меня приняли в зарубежную школу. Меня это так обрадовало, что я считаю часы до моего отъезда, хотя мама относится к этому со своей беззаботностью. Ну, это ее проблемы! Я радуюсь и жду, когда смогу уехать отсюда. — Это мило, что ты присоединилась ко мне, — говорит она, торжественно улыбаясь. — Мило — это не мое второе имя, но… это именно я. Было бы ужасно, если бы ты звонила мне каждый день после моего отъезда и жаловалась, что я неподобающе с тобой попрощалась. — Это была хорошая попытка заключить со мной сделку, но так или иначе, я буду звонить тебе каждый день. В выходные даже два или три раза подряд! — обещает она. — Пожалуйста, нет! — хнычу я, хотя нет никаких сомнений, что мы обе блефуем. Это будет происходить, скорее, наоборот: из-за своей острой нехватки времени она будет редко звонить, а я буду стараться проводить с ней каждый уик-энд. Мама качает головой, поворачивается ко мне спиной и ставит чайник. Тем временем я достаю из холодильника пакет с салатом и помидорами черри, чтобы приготовить нам ужин «а-ля Розенбергские домохозяйки». — Поверь мне, малышка, ты будешь по мне скучать! Это сейчас тебе хочется оторваться от своей счастливой мамы. — Так и есть! Ты никогда не была счастливой мамой, и почему стала ей именно сейчас, остается для меня загадкой. — Все просто, я пропустила твое детство, потому что гналась за своей молодостью. А теперь понимаю, что моя маленькая Райс стала взрослой, что для меня произошло слишком быстро! — говорит она с грустным выражением лица, которое лишает ее глаза привычного блеска. — Тебе это доктор Фибель вдолбил? — спрашиваю я после тщательного размышления и сразу получаю утвердительный кивок. «Эти психиатры и их советы! Они не могут сказать что-то полезное?». — Я должна постоянно высказывать то, что лежит тяжелым грузом на моей совести… «Ну, что-то в этом роде, например!». — Ты не должна быть обременена муками совести, мамочка! — Потому что я, все-таки, была отличной мамой? — спрашивает она, и в ее глазах сразу появляется блеск. — Нет! — снова противоречу я. — Но ты можешь сделать с внуками то, что не успела со мной. Мама роняет банку с печеньем, и мы вместе вздрагиваем, когда она разбивается о плиточный пол. — Это была шутка или? — На самом деле нет… — размышляю я, пожимая плечами, и поднимаю глаза. — Капрайс!!! — Да, и что? Горе тебе, если ты не самая лучшая и чудесная бабушка во всем мире… — Когда-нибудь… если будущая эпоха настанет, и у меня будут седые волосы, я обязательно ей буду. Но не в ближайшие пятьдесят лет! — Пять… — Тридцать! — Договоримся на восьми. — Заканчиваю я и целую свою маму. — Как я полагаю, ты хочешь, чтобы у меня появились седые волосы еще до моего тридцатилетия? — Мам, тебе уже тридцать семь… — Ах, ах, ах! Тссс! Тебя может кто-нибудь услышать, и эти взрывоопасные новости попадут в газету. — Кто же? — Ты же знаешь: ЦРУ, Эдвард… Бог знает, кто еще! — шепчет она. — Эдвард? Мам, ты понимаешь, что Калленов не существует? — Нет, не блестящий мальчик, я имею в виду этого… по фамилии Эдвард. — Ах, Джон Эдвард? — Точно! — Мам, ради Бога, у него есть дела поважнее, чем озвучивать всем твой возраст, к тому же, это не является государственной тайной. — Она должна ею быть, но… — предполагает она, хмурясь. — Но вообще дни рождения нужно было отменить после двадцатого века. — Размышляет она дальше, забирает у меня из рук банку и достает оттуда печенье. — Как? Ты не хочешь подарков? — спросила я, роясь в разбитой банке с печеньями, где хоть что-то должно было уцелеть. К сожалению, нет! — Нет! Вовсе нет. Я не хочу только растущие цифры. Разве ты не считаешь, что женщина вместо целлюлита и больных ног должна получать ежегодное увеличение заработной платы, а также понижения процентов рабочих дней? — Мечтать не вредно, мамочка! И если ты уже всё, то, конечно, не будешь на меня злиться, если я останусь, очень быстро поем и поднимусь наверх? — Ты забыла упомянуть, что сожжешь свой язык в спешке и не попробуешь мой прекрасный чай, прежде чем, спотыкаясь, побежишь в свою комнату писать этому ванильному типу. — Во-первых: нет. И во-вторых: нет, потому что я возьму чай с собой и буду наслаждаться им наверху, и обещаю, что при каждом глотке буду думать о тебе. В-третьих: я не буду спотыкаться. И в-четвертых: Эйприл не ванильный! Его зовут ЭйприлСкай. — Ты так влюблена в него, что это становится жутким! — опасается она. Я поднимаюсь в знак протеста, но мама меня прерывает. — Что ты будешь делать, если на самом деле это девушка, и она лесбиянка, которая прибежит к тебе в первый же день твоего приезда? — Тогда я объясню ЕЙ, что ты слишком переживаешь по этому поводу, и научусь познавать кайф с женщиной. — Ты убиваешь меня, ребенок! — Это ведь не так! Я зубрила, веду дневник и работаю в книжном блоге. Все, что пугает подростков в моем возрасте, я называю хобби. Поэтому можешь мне верить: надпись «вечная девственница» является татуировкой жирным шрифтом у меня на лбу. Ее поднятый указательный палец обычно объявляет о выговоре. Таким образом, получается… — Поверь мне, дорогая, я хорошо знаю мужчин и уверена, что самые плохие парни безграмотны… — … И подстерегают таких девочек, как мы, на каждом углу? — заканчиваю я уже много раз высказанное предложение. — Именно! — говорит она. Тем не менее, это напоминает мне «Аминь». — Мам, я знаю твою проповедь уже наизусть. И если ты не поняла, то я шучу. Кроме того, Скай тоже ботаник, — заявляю я, ковыряясь в ранее незамеченном салате. — Откуда ты можешь это знать? — Алло? Он играет на скрипке, пишет романтические стихи и с удовольствием занимается музыкой! — Я скажу еще раз: «Он» — это женщина, или гей. — Прокомментировала она и шлепнулась на кусочек печенья, который упал на стул. — Ни то, ни другое! Простой парень, который многое знает про поэзию и искусство, и кроме того, он лучшее, что может со мной случиться. Потому что Капрайс не нуждается ни в какой сумасшедшей в рок-звезде, пока у неё есть Скай!
Эприлскай
«Добрый вечер, госпожа! Я думал, ты забыла про меня!» «Добрый вечер, господин! Я должна пропустить нашу горячую чат-переписку?» «Может быть» «Никогда!» «Как дела?» «Все хорошо, а ты как?» «Теперь, когда ты тут, так же. Что нового?» «Кроме моей матери, которая взяла меня обратно под свое любящее крыло? Не так уж много» «Не так, или?» «К сожалению, не так» «Выше голову! Совсем скоро ты будешь рок-звездой во Франкфурт Сити и быстро забудешь эти несколько недель плена. Это было бы только полбеды, иметь маму, с которой можно приятно провести время. Она непременно отправится на поиски, как только ты с ней расстанешься» «Хммм. Возможно, ты прав» «Я точно прав» «Мы сейчас немного мечтаем, или что?» «Только чуть-чуть, малышка» «Кстати, о моей малышке… Ты рад, что сможешь показать мне небоскребы Франкфурта?» «Мы можем сделать это немедленно» «Как?» «Итак, у тебя есть два варианта: Гугл или через трек-тур» «Не говори мне, что ты опять музицируешь» «Естественно» «Класс! Наконец я нашла новую пищу для моего Ipod. Обещаю тебе, что просмотрю плей-лист, как только закончу здесь с тобой» «Давай»
«Скай?»
«Да?»
«Узнать город через музыку, это, конечно, круто. Но…» «…но…» «Почему ты меня избегаешь?» «Сладкая, я не избегаю тебя. Тем не менее, ты начнешь делать это, как только мы увидимся вживую» «Я не буду!» «Поверь мне!» «Я знаю, что…» «Сейчас что-то будет» «Пришли свою фотку!» «Нет, сладкая» «Ты ведь знаешь, что это несправедливо? Ты меня видел…» «Ах, это было не несправедливо… Это было довольно… мило! Спящая Капрайс. Я тебе уже говорил, что вы со Снуппи являетесь командой мечты?» «Только 100 раз… Но ты отрицаешь…» «Очень хорошо! Ты меня поймала!» «Так что, я наконец получу твое фото?» «Сладкая, но где же здесь романтика? Свидание в слепую?» «Ты хочешь пойти со мной на свидание?» «Я хочу… пойти… на тысячу свиданий с тобой» «Дай угадаю… и все они здесь» «Видишь! Поэтому я тебя и люблю!» «Потому что я настолько наивна, что общаюсь с тобой месяцами»
«Это не имеет ничего общего с наивностью, но да, отчасти из-за того, что ты остаешься мне верной» «Откуда ты знаешь? Ты хоть имеешь представление, чем я занимаюсь в повседневной жизни?» «Не знаю, когда у тебя появится время, чтобы изменить мне. Большую часть своего времени ты тратишь на меня…» «Эй! Теперь мне кажется… что это означает то, что ты мне верен!»
«Неа… в действительности я гоняюсь за каждой юбкой» «Но у меня такие ловкие пальцы, что я могу успевать печатать тебе. Иногда ты такой испорченный!» «Честно говоря, ты попала в точку!» «Ну, мой честный, верный друг по переписке… если ты хочешь получить фотографию, то я отправлю ее. Тебе не придется идти искать нескольких чик, прежде чем будет слишком поздно, и придется провести эту ночь в одиночестве. Тем временем я пойду паковать свои вещи» «Ах, господи! Я вижу перед собой целую гору одежды» «Ты не видишь!» «И как я это делаю! Вижу тебя в синих шортах и снуппи-топе» «Я ненавижу фейсбук! И ненавижу Мэри! Только за то, что это дерьмо делают доступным для всех, и у некоторых дурацкая привычка постить свои глупые фотки…» «Прайс?»
«Да?»
«У тебя нет на это оснований! Ты самая милая, у кого я когда-нибудь видел Снуппи на груди» «Эй, мистер Эйприл! Я не такая маленькая, как ты видел на картинке» «Но ты меньше меня, знаю это на сто процентов»
«Не знаю!» «Хочешь заключить пари?» «Не знаю, о чем ты. Моя мама подозревает, что ты сучка, которая засунет мне свой язык в рот, как только я выйду из самолета» «Французский поцелуй в зале ожидания пассажиров?»
«Ага!»
«Звучит заманчиво, так что да. Но я не баба. Точно нет. Поверь мне, дорогая, я далек от того, чтобы быть сучкой. Кроме того, я был бы беднее свиньи. С моим ростом почти 1.90 м!!!» «Что? 1.90 м? Ты в теплице вырос или что?» «Хе-хе, ну, видишь, ты все-таки малышка» «Нет! Я всего на голову меньше тебя!» «Скоро узнаем!» «Так ты встретишься со мной?» «Нет, я буду наблюдать за тобой с безопасного расстояния» «Если ты это сделаешь…то…» «…ты будешь гордиться?» «Скорее буду чувствовать себя преследуемой!» «Только не показывайся мне!» «Я подумаю. За такое количество подлостей, что ты сделал, это вполне заслуженно!» «Прости! Это для твоего же блага!» «Сомневаюсь в этом» «Просто поверь мне» «Доброй ночи, Скай!» «Ты уже уходишь?» «Я должна» «Но ты хочешь этого?» «Нет…» «Тогда останься!» «В любом случае мы скоро увидимся во сне, мистер Эйприл Инкогнито!» «Мне не остается ничего другого, мисс Неотразимость. Я тип 1.90 м с мордой зайца вместо лица» «Супер! Теперь я знаю, кого должна искать» «ХХОО»
«ООХХ»
«До завтра!».
Глава 2 Над облаками
Неделя набирает свой обычный темп, но с несколькими серьезными отличиями: а) Начнем с того, что я забираю свой аттестат и больше не хожу в школу. О да! б) Мари приезжает со дня на день, я была для нее самым обычным другом детства, которого только может иметь девочка. Позор мне. в) Скай в свою очередь осыпает меня вопросами, в которых он действительно заинтересован. Начиная от любимого цвета и заканчивая подробным описанием моего пятилетнего плана. Когда я осторожно интересуюсь о причине этого допроса, он отвечает, что считает, будто таким образом он придет к решению, встретимся мы или нет. И я с нетерпением жду, к какому же варианту он готов. Но я тоже должна признаться, что не знаю, является ли идея встретиться с ним такой же хорошей, какой казалась на первый взгляд. С одной стороны, я была бы рада наконец узнать, как выглядит человек по ту сторону экрана, но с другой стороны я боюсь, что Скай выглядит совсем иначе, чем я представляю. При определённых обстоятельствах это может означать, что я потеряю моего любимого друга по переписке и буду на новом месте совсем одна. Нет, нет! Я не буду думать об этом, это сводит меня с ума. Все, что ожидает меня во Франкфурте или, иначе говоря, во Франкфурт-Сити, очень захватывающе. Это другая страна, новый и оживленный город, и, в конце концов, очень значительный шаг в мое будущее. Это было понятно еще с моего детства… Есть бесчисленное множество подростков, которые с нетерпением хотят стать банкиром, инженером или механиком. Но я с детства хочу быть вокалисткой успешной группы, чтобы с большой рок-сцены не только донести свои песни до массы, но, прежде всего, заставить их задуматься над ними. То, что большинство людей из моего окружения смеются над такими желаниями, а иногда лезут со своими совсем не нужными, но так называемыми благими намерениями, не пугает меня. Было время, когда я принимала мнения окружающих близко к сердцу, но оно давно закончилось. Кроме того, мама дает мне свободу, как я когда-то дала ей. Мари, маленькая эгоистка, радуется в основном тому, что ей достанется популярность и много внимания, и Скай… он считает очень увлекательным то, с каким энтузиазмом я рвусь в приключенческую жизнь. Все счастливы и довольны. Ну, за исключением моей мамы, тем не менее, пока что мои прогнозы на будущее выглядят радужными. Отчасти, это связано с тем, что мое будущее жилище находится в том же квартале, в котором я однажды ночью обнаружила Ская — Боже, спасибо Фэйсбуку. В противном случае он может начать избегать меня и не попадаться на моем пути, но я не сдамся. Нужный адрес уже есть в списке, и я твердо решила дойти до конца и оказаться там. Вот, например, Давид. Он один из старых маминых знакомых, о существовании которого я узнаю месяц назад. Предыстория моей мамы такова. Ирэн Ехова Розенберг — актриса, уроженка Франкфурта, которая поддерживает контакты лишь с немногими, но важными людьми. В то же время я у нее в долгу за то, что принята в университет музыки и исполнительских искусств. Она сама начала обучение в этом институте, только, к сожалению ради меня бросила его после первого же короткого семестра. Вроде бы ничего трагического, если бы не мой папочка, который в довершении всего оказался странным товарищем. Роланд Губен был мачо, эгоистичным мудаком, который женился на моей матери, безусловно принеся ей счастье. Он выпивал с приятелями наперегонки, курил траву и каждую ночь проводил в разных кроватях. Неудивительно, что скоро мама была вынуждена устроить со мной ночью побег-в-туман в Швейцарию. По правде говоря, это принесло ей немногое, однако заставило моего жертвователя гена подумать и исчезнуть в нирвану так же быстро, как он до этого вылез из нее. В настоящее время он живет где-то в Соединенных Штатах, и в последние десять лет ищет продюсера, который откроет его и сделает из него звезду. Так много для моей жизни и меня. За исключением мечты все остальное у меня вполне обычное. Средней длины каштановые волосы. Серо-голубые глаза. Обычные хобби: чтение, игра на гитаре, написание песен и стихов, танцы. К этой непримечательной смеси стоит добавить и мою фигуру. Я хочу иметь большую грудь и попу, но маленький рост и размер ноги. И каждый раз, когда я описываю себя, то начинаю стесняться своего внешнего вида перед Скаем. Он необычен с многих точек зрения. Какой современный парень является романтиком, при этом играет на скрипке, танцует и сочиняет потрясающие мелодии? Я не знаю второго такого, похожего на него. Ладно, хватит бредить. Я волнуюсь, поэтому слегка дрожащими пальцами и колотящимся в груди сердцем, набираю, наконец, последнее сообщение, в котором Швейцария локализуется как страна моего проживания, нажимаю «отправить» и получаю прекрасный результат. Будущее, я иду! Передо мной сейчас стоит мисс Капрайс и отражает все, что я сейчас чувствую. За овальным иллюминатором я вижу аэропорт и другие самолеты, вылет которых в ближайшее время в разные страны. Впереди меня ожидает настоящее приключение, к которому я в прямом смысле пробиваю свой путь. Выпуск из школы в семнадцать лет? Сделано! Поступление в престижную школу? Сделано! Найти друзей на новом месте жительства? Сделано! Высшая школа музыки и исполнительных искусств, я иду! Дружелюбная стюардесса просит нас пристегнуть ремни, когда мне приходит уведомление: «ЭйприлСкай оценил ваш статус». Меня охватывает эйфория, я открываю нашу вчерашнюю переписку, переключая мобильник на режим полета, и Скай помогает мне преодолеть страх полета своими сладкими словами.
ЭйприлСкай
«Завтра я у тебя!» «Скорее всего ты имеешь в виду, что с завтрашнего дня ты у Давида» «Хмм… ты хочешь поревновать?» «Я не хочу, а уже ревную» «У тебя нет на это причин…» «Есть! Она заключается в играющем на гитаре, поющем, успешном и богатом двойнике Дэвида Бекхэма. Он — воплощенная женская мечта!» «Но мне не нравится Бекхэм» «Почему?» «Я слишком часто видела его трусы по телевизору, чтобы найти у него еще что-то прекрасное» «Как я должен это понимать?» «Эмм… Не знаю!» «Все равно ты влюбишься в этого Давида. Он ведь такой сладкий!» «Он бывший одноклассник моей матери, следовательно, годится мне в отцы!» «Да ладно! Вам, девочкам, нравятся взрослые и опытные типы» «Ну а я? Я ведь тоже старше тебя» «Да, но ты старше всего на два года, а не на семнадцать! Что бы ты сказала… если бы я сейчас признался…» «В ЧЕМ признался?» «Что я врал тебе про свой возраст?» «Тогда бы я обиделась!» «Сильно?» «*кивок*»
«Дерьмо!»
«Дерьмо! А теперь скажи мне свой настоящий возраст, дорогой»
«Как бы мне лучше тебе сказать?» «Лучше всего сразу и без оглядки. Конечно, у тебя будут синяки»
«Нет! Ау, пожалуйста, не надо» «Возраст, пожалуйста!» «Окей. Коротко и безболезненно. На самом я родился в 1987 году»
«Эм…»
«Эм и… ничего больше? Ты еще тут? Прайс? Скай на свяяяязииии! Пожалуйста, ответь…» «Скай?»
«Фух! Да?» «Тебя ведь зовут Скай? Или ты мне еще в чем-нибудь соврал?» «Конечно же меня зовут Скай! Скайлер, если быть точным… но кто сможет запомнить такое имя?» «Я могу! Ты же знаешь, что это означает?» «Что, мое имя?» «Нет. Я про твой возраст. Ты почти на пять лет старше меня!» «Это только число, детка!» «Не просто пять. Это означает то, что ты достиг совершеннолетия и у тебя есть несовершеннолетняя подруга!»
«Насколько я знаю, нет такого закона, который запрещал бы мне с тобой общаться» «Что мы будем делать, когда встретимся лично?» «Этого не будет. До тех пор, пока это наказуемо» «И долго ты будешь меня избегать?» «Ага» «А если я кого-нибудь встречу?» «Тогда я вежливо попрошу его уйти» «Ах, и ты думаешь, что он уйдет так легко?» «Вежливость правит миром, сладкая!» «Ты сам в это не веришь!» «Ещё как верю! Я бы поставил свой Макбук на то, что нравлюсь тебе именно по этой причине» «По какой?» «Я всегда вежлив, остроумен и обаятелен» «Среди прочего… но не только поэтому» «Вот видишь?» «Нет! Единственное, что я вижу, это экран телефона, окно чата и картинка с безумным зайцем!» «Он не безумный, а панк-рокер» «Ах, и именно поэтому он не безумный?» «Нет… Он классный! Кроме того, идеально подходит сладкому зайчику по другую сторону» «???»
«Я тебе уже говорил, что на этой картинке ты выглядишь очень мило?» «Мило? Не горячо… но, по крайней мере, классно?» «Так как я ни в коем случае не могу сказать семнадцатилетней, что она горячая, то останусь при своём мнении. Ты милая. А так как я хочу, в частности из-за Давида, чтобы так и оставалось, ты должна пойти спать» «Намекаешь на то, что мне нужно выспаться?» «Моя принцесса завтра должна быть в хорошей форме!» «Тогда я пойду проверю свою кровать на предмет наличия гороха» «Давай, сладкая! И не забудь распустить во сне свои волосы… чтобы я смог подняться по ним» «Ты сказки перепутал!» «Нет! Я хочу, чтобы мы пережили с тобой все» «Всегда с Хэппи Эндом?» «Как пожелаешь. И счастливого начала! ХХОО. До завтра!»
Напоминание о том, как я сидела перед компьютером прошлой ночью, слушала музыку, грызла ногти и постоянно громко смеялась, вытесняет чувство неловкости из моего живота. Или лучше сказать, что его заменяет приятное покалывание? Моя улыбка растягивается от уха до уха только потому, что Скай сопровождает меня до самого неба. Забавно, потому что Скай в переводе с английского означает небо! И я действительно признаю, что он небесно сладок. Каждый раз, когда я его представляю, то вижу голубоглазого мальчика со светлыми волосами, прямым носом, умным выражением лица и чувственными губами. Но мне кажется, что он не такой высокий, как сказал, и постоянно краснеет, когда разговаривает с девушкой. Скорее всего, это и есть причина отказа от личной встречи. Но я не собираюсь сдаваться, и мне все равно, девятнадцать ему или двадцать два, Скай, Скайлер, или как там еще можно его назвать… Есть то, что никто не сможет испортить, и это, конечно, музыка. Итак, мне надо следовать по пути его мелодий, чтобы найти его самого.
Глава 3 Кто же ты такой?
Если бы я знала, что летать так скучно, то взяла бы с собой книгу или загрузила пару фильмов на ноутбук. Эти семь часов длятся почти бесконечность. И не имеет значения, как круто выглядит Берлин с воздуха, какие чудесные вещи можно найти в Дьюти-Фри, и какой же вкусный хот-дог я позволила себе во время остановки. Даже с любимыми треками «Rise Against» мне не удается прогнать плохое настроение. Поэтому я рада наконец увидеть знак о том, что пора пристегнуться. И слышу голос нашего пилота. — Добрый вечер, уважаемые пассажиры, говорит командир вашего воздушного судна, — начинает он, приветствуя всех пассажиров. — Скоро мы пойдем на посадку, пожалуйста, приведите свои сиденья в вертикальное положение и поднимите столики. Господа, которые сидят на правой стороне, могут выглянуть в окно и полюбоваться ярко освещенным Франкфуртом. Господа, которые сидят слева, ничего не увидят, но одного взгляда направо достаточно, чтобы полюбоваться на других пассажиров. Толпа взрывается в коллективном смехе, как только становится ясно, что командир корабля превращает формальное объявление в шутку. Особенно когда все пассажиры, сидящие слева, начинают вытягивать шею, чтобы взглянуть на правую сторону. — Добро пожаловать во Франкфурт! Я рад, что вы выбрали авиакомпанию «Воздушный Берлин», и мы будем рады снова видеть вас на борту, — заканчивает очаровательный шутник в тот момент, когда шасси касаются взлетной полосы. — На данный момент температура наружного воздуха восемь с половиной градусов по Цельсию при относительной влажности примерно пятьдесят девять процентов. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах, пока самолет полностью не остановится, и мы сможем опустить ваш багаж. Я желаю вам чудесного вечера накануне Дня Святого Валентина. Я ни в коем случае не хочу вспоминать о настоящей причине своего плохого настроения, но должна отдать должное Купидону, который, похоже, заранее поражает наших пилотов прямо в сердце. В конце концов, таким образом он обеспечивает хорошее настроение и вызывает улыбку на лицах многих людей. Так здорово видеть предвкушение завтрашнего дня и преобладание влюбленного настроения! Кроме того, из-за такого большого количества магии в воздухе, я по-прежнему предаюсь своей тайной надежде. Что Скай заберет меня. Это было бы так романтично и прекрасно, но в то же время и абсолютно скептично. Пока другие ищут свой багаж, я проверяю прическу в зеркальном экране своего смартфона, используя пальцы как расческу, и отправляю в Фейсбук сообщение «Я здесь!» сразу, как только нахожу сеть. В окружающей меня суете начинаю собираться, запихиваю свои вещи в сумку, неловко беру куртку в руки и проталкиваюсь даже немного раньше других. Все двигается слишком медленно для меня. Самые внимательные пассажиры замечают нашего пилота, крепко обнимающего черноволосую красотку. Отличный способ, кстати, чтобы закрыться от холодного ветра. Я стала свидетелем того, как все больше людей достают коробки в форме сердец в красной оберточной бумаге из своих сумок и вооруженные этим начинают штурмовать холл. Это так мило, что я удивлена, как мой мозг при виде этой картины не зацикливается на мелодии «Любовь в воздухе». В ситуации, как эта, музыкальное сопровождение в моей голове заставляет меня глупо улыбаться, как сейчас. Я бы ни за какие деньги мира не хотела бы отказаться от того, что служит моим развлечением почти все время. Я забираю последнюю сумку, отправляю смс маме и на нетвердых ногах иду ближе к выходу, мое сердцебиение прерывается. Среди толпы я ищу белокурого мальчика, но не вижу никого, на ком мог бы остановиться мой взгляд. Находясь на грани отчаяния, я замечаю, что кто-то стучит по моему плечу. Застываю как статуя, несколько раз глубоко вдыхаю, чтобы отделаться от этого чувства, и медленно разворачиваюсь. Во-первых, я поднимаю свое лицо и слышу, как «Вау!» вылетает из моих губ. Одновременно с этим я краснею и понимаю, что уронила свою сумку. В первое мгновение я вижу только одно: зеленый! Яркие, живые и бесподобно насыщенные зеленые глаза. Сразу после этого черный. Доминирующие, акцентирующие внимание, чувственно подчеркнутые черные волосы. «Вау!» — это слово будет еще не раз произноситься. Парень настолько яркий, с красивым и выразительным лицом, что навсегда увековечен в сетчатке моих глаз. У него большие глаза, черные ресницы и шелковистые черные волосы, кроме того, впечатляющий рост. А еще он очень стильно одет. Его образ состоит из более темных тонов, где присутствует чувственность и неповторимость, причем даже здесь есть акцент в виде зеленого кулона, который висит на кожаном шнурке у него на груди. Он воплощает в себе каждого темного героя романа, которого я себе когда-либо представляю. Вот он: непревзойденный Стефан или Деймон Сальваторе. Тело Джейкоба Блэка. Неотразимо опасный символ Лестата из фильма «Король проклятых», небесный архангел Гавриил и современный Робин Гуд. Сумасшедшая, но не совсем идеальная смесь, которая от этого становится еще более захватывающей… В это время он тоже рассматривает меня. Пока непонятно, нравится ему то, что он видит перед собой или нет, но уголок его губ приподнимается вверх. Я бы не стала называть это улыбкой, скорее дерзкая беззаботность. Тем не менее, считаю это потрясающим. Молчание между нами затягивается, и я чувствую, что должна что-то сказать. Жаль только, что мой разум не способен выдать нечто остроумное. Это является причиной моей глупой фразы «Кто ты?» и последующего анализа его появления. Для того, чтобы быть Давидом, этот мальчик должен быть немного старше. Для обычного прохожего, который ошибся, он слишком долго стоит передо мной. Мне остается только одно — предположить, что передо мной Скай. Однако… его волосы темные, взгляд слишком опасный, он высокий, и его торс не такой крепкий, как я представляю себе. Теперь я стою здесь и борюсь с желанием сделать шаг ближе и исследовать его элегантно растрепанные кудри в стиле эмо. Все только потому, что Скай имеет исключительно горячую внешность ангела, но этот парень совсем не ангел. Скорее очень горячий демон. Кивок головой отвечает на мой немой вопрос, Скай ли он, и одновременно разрушает его неподвижность. — Меня зовут Люк! — я слышу его тихие слова и попадаю под очарование этого голоса. Слышала я когда-нибудь что-то более мелодичное из уст людей? Нет! Такое я бы запомнила. — Люк? — повторяю я. — Ты глуховата или что? — спрашивает он и качает головой, чтобы убрать волосы, упавшие на лоб. С этими словами исчезает даже намек на улыбку. То, что остается, напоминает мне смесь отчаяния и разочарования, которым, я, конечно, не могу найти никакого объяснения. — Напротив, — отвечаю я. — Я только… — … ждала кого-то другого? — заканчивает он, делая акцент на слове другого. — Теперь ты должна будешь довольствоваться мной! У Давида есть дела поважнее. — Эмм… — Эмм? — А ты… — … Раздражен от такого количества проницательности! «Ох, Райс. Что ты сейчас делаешь?» — Можем ли мы отправиться, пожалуйста? Хотя, без пожалуйста. Можем ехать? Его раздраженный тон не ускользает от меня. К моему горлу подкатывает комок, в первый раз в своей жизни я нахожусь в таком замешательстве, что просто киваю и иду за ним. Снаружи меня и мои три сумки, две из которых лежат на тележке, ожидает несколько тротуаров и много раздраженных путешественников, которые оказываются нетерпеливыми. Люк даже не оборачивается, чтобы посмотреть на меня. Мне даже кажется, что он шепотом произносит ругательства. Большая тележка грохается напротив моей голени, потому что я ее наполовину поворачиваю, а потом начинаю тащить, заставив меня с шипением присесть на корточки. — Дерьмо, дерьмо, дерьмо! — ругаюсь я тихо и прикусываю губу. — Ах, так ты еще и неуклюжая! — пренебрежительно замечает Люк, подхватывая меня под руку и беря чемодан, как только я встаю на ноги. Это все происходит так быстро, что я не могу определить, должен ли быть его жест так же противен, как и тон. Так запутанно! Потому что я, как правило, не неуклюжая. Больше всего мне хочется крикнуть ему вслед, что он ни в коем случае не может позволить себе отмахиваться от моего маленького телосложения. Я тоже могу по-другому! — Подожди, пожалуйста! — умоляю я и ловлю себя на мысли, что думаю так же быстро, как и бегу. — Мой вопрос ранее не подразумевает твое имя. То, что ты Люк, я уже поняла, и это попало в нужное место, — говорю я, касаясь пальцами своего лба. — Я бы хотела знать, кто ты, и почему именно ты меня забираешь. Также мне очень интересно, почему мы так спешим, и куда ты хочешь меня отвезти? — Похоже, твои языковые навыки заработали? — спрашивает он с энтузиазмом и улыбается. Я совершаю роковую ошибку, смотря на его губы слишком долго, отчего снова впадаю в транс. Улыбка Люка просто феноменальна! Особенно после того, как он улыбается все шире и шире. Это сигнализирует мне о том, что его забавляет влияние на меня. Но это не так. Наоборот, я готова рассказать какой-нибудь глупый анекдот, только чтобы услышать его смех. Глупо, не правда ли? Какая нормальная девушка будет изображать обезьяну, только чтобы увидеть чью-то улыбку? Правильно! Та, что месяцами общается с парнем в чате и почти влюблена в него. Одного самокритичного взгляда на мои эмоции достаточно, чтобы сказать, что Люк вполне может мне понравиться. — Нет! Опять это! — комментирует он мое молчание. Я яростно качаю головой, поднимаю подбородок, напрягаю плечи и почти что беру первую балетную позицию. Не хватает только направленных наружу носков. — На самом деле я жду твоего ответа! — лгу я, не моргнув и глазом. Его глаза расширяются, но он быстро овладевает собой. А улыбка становится намного холоднее. — Я всего лишь студент Давида, который послан сюда в наказание. — Все понятно! — говорю я, но хочу скрыть огорчение, сквозящее в каждом моем слове. — Да? — сомневается Люк. — Супер! Надеюсь этого было достаточно, чтобы больше не спрашивать, зачем я тороплюсь? — Нет, и знаешь что? Твое настроение в высшей степени заразно! — я обхожу его и быстрым шагом направляюсь туда, куда он шел раньше.***
«Почему душа самых красивых парней так ужасна?» Этот вопрос занимает меня всю поездку. А как только я приезжаю к Давиду в квартиру: «Какой хаос должен быть в голове, чтобы смотреть на его сложенные на коленях руки, а не на яркие огни города?». От Франкфурта я ничего приятного не получаю, ни отличного музыкального вкуса этого болвана, который совпадал бы с моим, ни его действительно ухоженного и красивого автомобиля, естественно, черного как ночь. Оглядываясь назад, я даже не знаю, какой марки и модели у него автомобиль. Теперь я хочу в душ, а после завалиться в постель с ноутбуком. Но сначала я должна разобраться в большой квартире, а также в своем лабиринте чувств. Мне вот, например, непонятно, почему Люк так злобно реагирует на меня. Еще одна загадка заключается в том, что почему от Давида нет никаких вестей. У меня куча вопросов, я ищу ответы, но все напрасно. Загадка номер один: почему Давидоставляет ключ от своей квартиры именно Люку, который утверждает, что он простой студент, который что-то натворил, и таким образом схлопотал такую неприятную работу. Номер два: откуда Люк знает, где живет Дэвид? Номер три: как Люк вообще узнал меня? Мама прислала ему мою фотографию? И, наконец, номер четыре: с каких пор я так много думаю о незнакомом типе, если у меня есть любимый, милый и, к сожалению, робкий Скай, которому я могу написать? Я все еще думаю, что делать дальше. Кому нужен теплый, расслабляющий душ? «Ну, давай же!» — подбадриваю я свой компьютер. «Нужно спасать вечер Дня Святого Валентина!». Скай сейчас онлайн, поэтому я предпочитаю не переживать из-за новостей этого дня, а сразу бегу к нему в чат.ЭйприлСкай
«Привеееет!»
«Привеееет!» «Как у тебя дела?» «Хорошо! А у тебя?» «Тоже! Ах, что ты, я вру, конечно же. Все дерьмово!» «Оооууу! Что произошло?» «Я нетвердо стою на ногах!» «Часовые пояса?» «Если бы! Полет прошел вполне сносно. Чего не могу сказать о приветствии» «Рассказывай…»
«Нет! Только немного: Некоторые типы реально нуждаются в лечении. Скай? Ку-ку, ты еще здесь?» «А, да, прости. Сеть временно пропала» «А, ты сейчас где-то в дороге?» «Да! По пути домой. Я просто слишком ленив, чтобы включить компьютер» «Понимаю»
«Итак, что там за тип, которому нужно лечение? Кто он?» «Один из учеников Давида превратился в таксиста. Только его забыли научить водительским» манерам» «Каким?»
«Ну, знаешь. Быть вежливым, помочь мне с сумками, и, как подобает, показать новичку город» «Он тебя раздражает?» «Раздражает не то слово, Скай! Он меня до ужаса взбесил» «Все так плохо?» «Ага! Дорогой, расскажи мне, что делал сегодня днем?» «Учеба, как всегда» «Ты забрал все сердца ко дню Валентина?» «Нет!!!»
«Почему нет?» «Я не такой тип» «О, так есть отличия?» «Конечно же!» «То есть, ты мне ничего не подаришь?» «Для тебя, возможно, сделаю исключение. Теперь, когда ты спустилась с небес. Каково это, кстати?» «Что? Летать?» «Да. Расскажи мне, как прошел полет» «Мама помогала мне упаковать чемоданы и уже тогда рыдала. После, когда уже прошла таможню, я была действительно рада, что мой багаж был уже доставлен. Она бы влезла в самый большой чемодан, чтобы поехать со мной» «Это нормально, я думаю» «В любом случае, я слишком быстро оказалась в самолете и снова почувствовала страх» «Оу!»
«Ты и мой телефон спасли меня…» «Каким же образом?» «Я очень долго читала наши старые переписки во время полета» «В режиме полета, я надеюсь?» «Конечно. До тех пор, пока хватало кэша» «Я уже собирался отругать тебя за это!» «Не надо» «И что было потом?» «7 часов скуки!» «И пересадка в Берлине?» «Даже не успела осознать, что происходит. Могу сказать, что хот-доги там вкусные, но не больше…» «Хот-доги в Берлине — записано» «У авиакомпании «Воздушный Берлин» отличное чувство юмора» «Готово! Можно вопрос?» «Выкладывай»
«Ты надеялась, что я приду?» «Честно?»
«Я прошу об этом» «Я искала тебя!» «Как? Ты же даже не знаешь, как я выгляжу» «Я знаю, как ты выглядишь в моем представлении» «ОМГ! Может, расскажешь, что твоя фантазия сделала со мной?» «*качаю головой*» «Пожалуйста?!» «*сильнее качаю головой* Это слишком интимно» «Так-так? Интим?» «Да!»
«Ну… тогда я должен разрываться от любопытства. Хотя я уверен, что в любом случае ты лежишь неподалеку» «Ты так думаешь?» «Скорее знаю. Ты не устала?» «Устала. Но хотела тебе сказать, что ты чувственный зомби» «ЧТОЗАЧЕРТ? Чувственный зомби?» «Ой! Как долго не слышала твою фразу? Цитирую: ЧТОЗАЧЕРТ?»
«Это нормальное выражение, которое означает — какая замечательная фраза» «Да, да! И завтра придет Дед Мороз. Я в курсе, что это значит, мистер Инкогнито! И да, чувственный зомби! Ты должен пригласить меня на свидание, ведь я уже здесь» «Ты хочешь свидания, романтику и цветы?» «Каждая девушка этого хочет» «Я думал, что ты не каждая» «Но я не…» «Да я знаю! И знаешь что? Ты права» «У нас будет свидание?» «Нет, ты получишь цветы!» «Я получу цветы? *хлопаю в ладоши*» «Точнее, ты уже их получила, но, похоже, еще не обнаружила»
«???»
«Посмотри на стену, дорогая. Я желаю тебе спокойной ночи и отличных выходных. До завтра!»
Его индикатор выключается. Он не дожидается моего ответа. Я застигнута врасплох, мне нужно собраться с мыслями, чтобы наконец вспомнить, где эта стена. Я прокручиваю несколько постов, прежде чем натыкаюсь на маленькую фотографию. Она имеет размер почтовой марки, и я кликаю на нее. После более детального осмотра я нахожу букет цветов на каком-то столе или прилавке, и хочу уже пожаловаться Скаю, почему он не прислал фото побольше, как вдруг кое-что мне бросается в глаза. Это кухня, но занавеска на окне мне кажется такой знакомой. Я быстро спрыгиваю, роняя ноутбук, и бегу на кухню. Нащупываю выключатель, который Люк показал мне, и вздрагиваю, когда слишком резкий свет заполняет всю комнату. Букет стоит здесь! В тысячу раз красивее, чем на фото, райски ароматный и с небольшой открыткой, которая лежит посередине и по цвету подходит к нежно-розовым лепесткам. Я аккуратно вытаскиваю ее и с удовольствием вдыхаю свежий весенний аромат роз, прижимаясь щекой к мягким листьям. Это первый букет, который мне когда-либо дарили в жизни, и он потрясающий. Кроме того, это невероятно красивый и благородный жест со стороны Ская. Все действительно сделано с любовью, я понимаю это, когда открываю открытку и приземляюсь прямо на попу. К моему счастью, стул стоит совсем рядом…
Удастся ли наша любовь когда-то, И время внесет некоторую ясность, Увидимся ли мы двое однажды или пойдем в одиночку по жизни дальше. Я здесь и сейчас, полностью у тебя, даже если только на бумаге. Это каждый день в моих мыслях, никаких барьеров, никаких границ. И ночь за ночью в наших снах Ветры ревут над крышами. И день за днем в моём сердце Всё полностью безгранично. Спасибо тебе, сладкое настроение природы за каждую ноту, выгравированную в моем сердце. Я охотно несу твоё имя, потому что благодаря ему я узнаю себя. Скай.
Глава 4 Вопросы
Слабый стук вырывает меня из тревожного сна, в котором я еду на мотоцикле вдоль лесной аллеи, восхищаясь игрой ярких лучей света на кронах деревьев. Резко сажусь и собираю вчерашний день, вечер и сегодняшнюю ночь из обломков. Воспоминания о цветах, стихах и романтике делают все остальное незначительным. Ясно одно: я полночи трачу на поиски автора строк, которые залезают мне под кожу. Снова и снова перечитываю открытку, осознавая красоту почерка, особенно размашистую букву «г» и каллиграфические заглавные буквы. Вот еще один факт: кто-то стучит, а я собираюсь это проигнорировать. — Войдите! — произношу я. Дверь слегка приоткрывается, но никто не заходит. Вместо этого меня спрашивают: — Хочешь пойти на ознакомительный завтрак? Давид, как я полагаю! — Эмм… да. С удовольствием! — отвечаю я и спрыгиваю с кровати. Хоть с опозданием, но я только сейчас начинаю разглядывать свое маленькое королевство. Простая, но со вкусом оформленная комната хорошо проветрена, свежая постель. — Это твоя комната! — сказал вчера Люк в конце своего двухминутного экскурса, после чего без лишних слов покинул квартиру. Странный парень! Отодвигаю серебристые шторы и выглядываю на улицу, замечая вид на соседние дома, сады и парк, которые напоминают мне, что я должна быть счастлива. Наконец-то, я здесь! Это первый этап к моему личному счастью! Я мысленно включаю песню «Все может быть лучше» Хавьера Найди, и, танцуя, направляюсь в смежную ванную. Выхожу оттуда, приведя себя в порядок, и, напевая, иду на кухню. Ой! Что мне предсказывал Скай? Ах, да! Что я влюблюсь в Давида! То, что на первый взгляд кажется невозможным, теперь, похоже, вполне реально. Нет, я, конечно, не собираюсь в него влюбляться, но могу оценить внешний вид Давида. Как только парень мечты реализуется в мыслях, можно узнать его лицо в действительности. Допустим, что мне нравятся черные волосы и атлетичная фигура Давида, это объясняет вчерашнее восхищение Люком. Что-то мне подсказывает, что образ моего идеального мужчины изменился раз и навсегда. — Добро пожаловать! — приветствует он меня, вытирая руки о полотенце, после чего дружески обнимает. — Кофе? Обычно я не пью кофе, но сейчас… — Конечно, давай! — Тогда иди сюда! Я сажусь за стол, наблюдая за Давидом. — Как долетела вчера? — спрашивает он своим тёплым, но всё же слегка грубоватым голосом. Мои плечи поднимаются, взгляд сосредоточен на глубине коричневого цвета кофе. — Я представляла полет более интересным и поэтому не брала книги и фильмы. — Что, вероятно, было ошибкой? — уточняет он. — Скажем так, было скучно. Он смеется. Так же музыкально, как Люк. И это наталкивает меня на мысль найти ответы на некоторые вопросы. — Эй, Давид? — начинаю я, внимательно смотря на него. Поразительно, какие красивые здесь мужчины. Хотя я видела только двоих, кто завладел моим вниманием, но считаю их выше среднего. — Мне интересно, вот моя мама послала меня к тебе, хотя я не достигла совершеннолетия. Но это было частью нашей сделки. А ты легко доверил меня этому… этому… — Люку… — помогает он мне, улыбаясь. Наверное, потому что думает, что я забыла его имя. — Ох, то, что он Люк, я запомнила! — ставлю я его на место. — На самом деле я искала слово, подходящее к его вспыльчивому характеру. Давид начинает смеяться еще громче. — Вы, видимо, не очень хорошо поладили? — Сказать, что мы не совсем поладили было бы преуменьшением, хотя можно и так выразиться. Прекрасный тридцатилетний мужчина — по крайней мере, я бы не дала ему больше тридцати с небольшим — смотрит на меня с видом старшего брата и качает головой. — Ты должна знать, Капрайс… — Можешь называть меня Райс. — Исправляю я его. — Ты должна знать, Райс, что Люк очень хороший и надежный мальчик, поэтому он… получил это задание. Теперь я настроена скептически. — Подождите! Это было не потому, что ты оставил его после уроков? — После уроков? Я киваю. — Люк намекнул на что-то такое… — Э-э, несмотря на то, что мы никого не оставляем после уроков, ты же приехала в десять часов вечера? — спрашивает он, на что я сначала просто отвечаю кивком. Но тут меня осеняет. — Он соврал мне! — ужасаюсь я. Это все из-за моей глупости! Наказание?! Тьфу! Не смешно. — Или ты его не так поняла. Нет! Я помню его слова: «Я всего лишь студент, которого Дэвид послал сюда вместо наказания», звучит в моей голове. Раздражение во время поездки, пронзительный взгляд. Как будто он произносит это сейчас, а не вчера. — Ну, значит он хотел, чтобы я неправильно его поняла! — предполагаю я и закрываю тему Люка.***
Почему мама посылает меня к Давиду, разъясняет разговор, который мы затеваем фразой: «Это не ознакомительный завтрак». Господин Давид Крох не только бывший одноклассник моей мамы, он так же является известным музыкальным продюсером, директором учебного заведения и наставником для многих начинающих музыкантов. Несмотря на модельную внешность, в его сердце есть место для детей. Или лучше сказать: для творчески одаренных подростков. Поэтому он согласен взять меня к себе и помочь влиться в уже начавшийся семестр. Давид рассказывает мне, что пребывает в восторге, когда услышал, что за последние несколько месяцев я сделала все, чтобы попасть в Высшую школу музыки и Исполнительных искусств. Поэтому он считает делом чести замолвить за меня словечко. Я должна быть обязана ему за то, что еще могу начать учёбу. И я бесконечно благодарна ему за это. До наступления субботы мы обговариваем все общие условия и правила нашего совместного проживания. Среди прочего есть комендантский час, разделение обязанностей и финансовые вопросы. Мое первое впечатление, что он классный тип! Только теперь у меня еще больше вопросов, чем раньше. Но надо подождать. Мне надо, я хочу, я должна и я пойду в вуз. Надеваю непродуваемую куртку, на всякий случай составляю план ближайшей к парку дороги до школы и выхожу наружу. Отмечаю маркером место на случай, если заблужусь, и иду к вузу. Высшая школа музыки и исполнительных искусств очень красива, когда я восхищалась ей на «Гугл-картах». Все окружающее ее имеет волшебную атмосферу. Бесчисленные велосипеды и мотоциклы припаркованы впритык около здания. Некоторые студенты стоят на улице и курят, причем мало кто из них общается, остальные утыкаются в свои книги и телефоны. Я быстро нахожу секретариат. Внутри помещения меня ждет полностью загруженный брошюрами стенд, украшенный ко дню Святого Валентина, и обычная стойка администратора, за которой находится женщина с красивым узким лицом. Она довольно миниатюрна и тут же подскакивает, как только я закрываю за собой дверь. — Мисс Розенберг? — угадывает она. — Да, но… — Ты так напоминаешь мне свою маму, милая! Это просто безумие! — отвечает она на мой невысказанный вопрос. Забавно, я слышала точно такую же фразу час назад. То же сказал Давид — мечтательный и погруженный в свои мысли — чтобы усыпить мою бдительность. — Вы знаете мою маму? — ошарашенно спрашиваю я. Женщина любезно кивает. — Каждый в этой школе знает ее! Но я была в той же студенческой программе… — она огибает барьер перед ней и протягивает мне руку. — Бриджит Эберс. — Капрайс Розенберг, рада познакомиться! — Взаимно, — уверяет она, улыбаясь. — Ты хочешь забрать свое школьное расписание? — Да, а еще подать заявку на удостоверение личности. — Сегодня суббота, это можно сделать только на следующей неделе, но так как это ты, я закрою на это глаза, — объясняет она, подмигивая. — У тебя есть с собой фото? Еще до окончания фразы она получает от меня фотографию и улыбку. — Чудесно! — говорит она и деловито обыскивает небольшую кипу бумаг. — Так как ты еще несовершеннолетняя, мне нужно удостоверение личности и… — Точно! Подписанное заявление… — вспоминаю я, достаю его из внутреннего кармана куртки и передаю миссис Эберс. Как хорошо, что я всегда во всеоружии! — Так это правда? Ты перечскочила год обучения в гимназии и получила аттестат раньше? — спрашивает она, не поднимая взгляда от бумаг. — Ну, если коротко, то именно так, — отвечаю я. — Класс! Ты внесешь новую жизнь и мотивируешь других. — Жду не дождусь, чтобы ринуться в бой, — честно отвечаю я. — Поскольку ты, как и требовалось, приехала сюда до начала рабочей недели, начинай в этот понедельник ровно в восемь, вперед! — Замечательно! — взвизгиваю я и стараюсь не прыгать вверх и вниз. — Я готова!***
Небо до сих пор затянуто облаками, что, однако, не портит моё настроение. Я с удовольствием брожу по городу, любуясь архитектурой и наслаждаясь атмосферой большого города. Жаль, что река Майн слишком далеко, чтобы сейчас идти к ней, но я клянусь, что эта прогулка откладывается до первого солнечного дня, но никак не отменяется. Я бы еще погуляла, но мне нужно пойти домой, потому что хочется есть. Конечно, здесь нет недостатка киосков и еды на вынос, но, тем не менее, я не хочу упустить возможность, чтобы поделиться впечатлениями с Давидом. Когда я захожу в парк у дома, который сейчас немного печальный и меланхоличный, то сразу замечаю высотный серый дом, и чувство комфорта окутывает меня. Давид дома, но сразу предупреждает меня, что должен уйти. Судя по его внешнему сияющему виду — на свидание. Хватаю чемодан и ищу в первую очередь свои тапочки, прежде чем навести порядок во всем этом хаосе и сложить свою одежду в стопки, чтобы затем положить ее в шкаф. Как только я с этим справляюсь, в дверь стучит Давид. — Проходи! — говорю я. Он заходит в комнату, наблюдает за моей работой и, улыбаясь, показывает на вазу с цветами, которую я вчера взяла и поставила на свой стол. — Мило, или? Я киваю и чувствую, что краснею. — Ты, должно быть, видел открытку… — Можно? — с неподдельным интересом спрашивает он. — Хммм… это стихотворение. Я не знаю, может, ты не фанат… Он поворачивается в мою сторону, и его взгляд и выражение лица говорят о том, что он поклонник этого. Поэтому мне остается только достать сокровище, которое я прячу под подушкой. Не очень оригинально, но типично для меня. Дэвид довольно надолго углубляется в открытку, и, прежде чем положить ее на стол, кратко говорит: — Неплохо! Мне его реакция кажется смешной, но я решаю, что слова означают похвалу, поэтому решаю задать еще один вопрос. — Мне вот интересно, как цветы вообще сюда попали? Давид пожимает плечами. — Вчера вечером курьер доставил это сюда. — Ты уверен, что это был курьер? — спрашиваю я осторожно. И стараюсь, чтобы это звучало так равнодушно, насколько возможно. — Да… этот курьер был в куртке с надписью «Флойроп». А почему ты спрашиваешь? — Потому что я нашла фотографию этих цветов на своей стене в интернете. Причем это была не просто рекламная картинка… — Ааа! — прерывает он меня. — Вот зачем эта смешная просьба. — Просьба? — Мальчик сунул мне телефон в руки и попросил сфотографировать цветы в их новом доме, — объясняет Давид. — Ты не мог сделать картинку немного побольше? — в шутку ругаю я его, и для объяснения показываю крошечную картинку на моей стене, а новые сообщения почтовом ящике бросаются мне в глаза. — У тебя очень романтичный, но застенчивый поклонник! — И слегка сумасшедшая мама… — комментирую я письмо мамы, в котором она меня буквально умоляет вернуться. В следующий момент я задаюсь вопросом, интересно ли ему вообще все это. Ответ на этот вопрос последовал незамедлительно. Давид подходит поближе и с любопытством смотрит через мое плечо. В этот момент меня посещает мысль, что его, вероятно, может заинтересовать, кем стала его бывшая сокурсница. — Хочешь на неё посмотреть? — спрашиваю я и вижу растерянную пару глаз, которые смущают меня своей красотой. «Безумие, какие они голубые…» — Конечно! Что за вопрос! Я предлагаю ему свой ноутбук. — У меня предложение. Сделка дня: ты будешь смотреть, а я готовить. — Ирен говорила мне, что твои сделки замечательны. Но о том, что они настолько замечательны, она умолчала! — Обычные сделки — ничто, по сравнению с моими спорами! Я тебя с самого начала предупреждаю, что со мной лучше не спорить. Я обычно ничем не рискую и всегда выхожу победителем. — Спасибо за предупреждение! Однако не зря говорят: никогда не ставь против Кроха, который может съесть тебя сырым. Если твоего оппонента зовут Давид, будь всегда готовым! — Откуда это? — Ну, от одной дерзкой стервы! — смеется он и указывает пальцем на мою мать. Моя челюсть бесцеремонно отвисает. Нет, не потому, что она стерва. Мама, в принципе, никогда не была хорошей девочкой — по крайней мере, не в моем присутствии — но то, что она умеет сочинять стихи, было для меня открытием. Пришло время поинтересоваться. — Она сочиняла? Давид кивает. — Каждый из нас. Удивлен, что ты не знаешь. — Теперь она этим не занимается… — думаю я вслух. — А это меня не удивляет. Ее творческий этап был связан со мной. — Как я должна это понимать? — Я бы тебе рассказал, — начинает он неуверенно. — Но это не доставит тебе удовольствия. Поэтому… лучше спроси у своей мамы!***
Наступает вечер, и с ним ощущение, что я упускаю что-то важное. Когда мой телефон издает звук, который даже ночью может меня разбудить, я уже знаю, что это такое… Учитывая, что сейчас каждая секунда на счету, я радуюсь, что Давид соглашается убрать посуду, и несусь к себе в комнату. Но тут же выясняется, что мой ноутбук разряжен. Пока я нахожу кабель для зарядки, проходит целая вечность. Когда сумасшедший заяц Ская выскакивает в углу экрана, и мои пальцы приземляются на клавиатуру, я чувствую, как напряжение покидает меня. Нахальная картинка, его имя и первые строчки обещают мне прекрасный вечер.ЭйприлСкай
«Доброе утра, моя сладкая! Ну, как спалось? Ты уже в школе? Приятного аппетита, дорогая! Ты в пути? Я должен волноваться? Милая, ответь мне, пожалуйста! День почти закончился, а тебя все еще нет. Это не выдержит ни один человек… Поздравляю! У тебя получилось. Я приеду к тебе!»
На последней строчке я замечаю, что все это время до крови кусаю губы, и теперь у меня во рту ржавый привкус. Один взгляд на часы показывает, что сейчас позже, чем обычно. Но даже если Скай просто хочет меня разозлить, я вся в предвкушении. А это идея! Мои мысли прерывает звук звонка. Секунду спустя я понимаю, что это дверной звонок. На автопилоте встаю на ноги и смотрю на свое отражение в зеркале. Я еще не мыла волосы после приезда, и они прядями свисают по обеим сторонам лица, макияжа не хватает, но больше всего нервничаю из-за своей одежды. Я впервые увижу Ская? «Ага, ни за что!» Никогда! Но это не помогает. Он там, как и Давид. Следовательно кто-то должен открыть. Я на секунду думаю выключить свет и спрятаться под одеяло, но сразу отбрасываю эту идею. Скай слишком хорошо знает мой режим, поэтому я попадусь. Но что мне делать? — Райс? — слышу, как Давид зовет меня из коридора, и дергаюсь. Дерьмо! — Просто закрой глаза! — шепчу я, прежде чем повернуться к двери. Я не поднимаю глаза и смотрю под ноги, пока иду к входной двери. Только когда мои тапочки-кролики останавливаются перед двумя другими парами ног — одна в носках, другая в черных сапогах — я понимаю, насколько детским выглядит мое поведение. Тем не менее, можно с уверенностью сказать, что я с трудом поднимаю свои глаза. Когда взгляд достигает зеленого кулона, а после и одностороннюю улыбку, моя голова записывает, как я иду к нему на встречу со словами: «Опять ты?». Так же, как и вчера, я произношу этот вопрос достаточно жестко, чтобы отморозить каждую нежную черту его лица. Буквально вижу, как оно превращается в неподвижную, но ослепительно красивую маску. Это первая причина моего замешательства, вторая — я ждала Ская. Поэтому поднимаюсь на цыпочки, чтобы заглянуть через плечо Люка в коридор. Только Люк гораздо выше, чем мне кажется на первый взгляд, поэтому я теряю равновесие и падаю прямо на него. Он рукой рефлекторно обнимает меня за талию, а я на долю секунды касаюсь его подтянутого живота. Зеленый и черный снова становятся преобладающими цветами моего сознания. Сильные оковы, которые притягивают мой взгляд к нему. Я должна буквально заставить себя оторваться от его красивого лица, и делаю это только тогда, когда понимаю, что мы не одни. Озадаченное выражение лица Давида, которое я могу обнаружить боковым зрением, говорит о том, как я выгляжу. Оно так же отвечает за то, что я чувствую себя пойманной и резко стряхиваю теплую руку. Замешательство Люка длится недолго. Когда я моргаю, то замечаю, что искры летят точно так же, как и раньше. — Что я могу поделать, если ты растяпа?! — резко замечает он. — Я??? — возмущаюсь я. — Да, ты! — слова вылетают из его рта, как из дула пистолета. — Это твое! — с этими словами он отдает мне паспорт. Причем, скорее бросает. Я смотрю на него и удивляюсь, как такое вообще могло произойти, Люк, в свою очередь, обозначает меня в мыслях немой и переключается на Давида. — Что теперь? — хочет знать он, и теперь его тон звучит дружелюбнее. — Могу ли я похитить милашку? Похитить? Кого это он хочет похитить? Меня, что ли? «Чепуха!» — комментирует мой внутренний голос. — «Ты слышала ласкательное имя?». — Я не знаю… — говорит Давид, подергивая плечом. Люк по-дружески ударяет его в плечо. — Да ладно… не валяй дурака! — Пожалуй, но ты должен заранее… — начинает Давид и заводит Люка внутрь. Наконец-то мне кажется, что я здесь совершенно не к месту, поэтому застенчиво говорю «Спасибо!» и чуть слышно «Пока», после чего возвращаюсь к себе в комнату. — Что за мудак! — шепчу я, когда дверь моей комнаты закрывается. Но в тот же момент я осознаю, что это ложь. Поскольку тепло в его глазах, отличающееся от внешнего неприступного вида, выглядит искренним. Есть несколько вещей, к которым я не могу придраться: его прямота, грубый внешний вид и отвращение ко мне. Эти вещи отнюдь не плохи, но являются делом вкуса! Как часто я пытаюсь убедить свою мать, что прямота — это ни что иное, как честность общества к их невежеству, но почему он из-за моего невежества должен быть так груб? Пока Давид, кажется, доверяет Люку, так же как и госпожа Эберс, это единственное логическое объяснение тому, что этот парень получает мое удостоверение. Значит он, как и думает Дэвид, честный и надежный. Но его неприязнь ко мне остается неизменной. В принципе, меня это не должно расстраивать. Но почему? Почему меня волнует мнение какого-то парня? Независимо от того, как хорошо он выглядит. И плевать, как я реагирую на его обаяние. Я ведь не в фильме живу и знаю, что в реальной жизни это не заканчивается как какая-нибудь молодежная мелодрама. Все же ясно с самого начала, что мы не будем сначала ссориться, а после заниматься дикой любовью. Ну, как глупо это не звучит, но расстраивает меня настолько, что я кладу подушку на лицо и кричу как можно тише. Пепел мне на голову, будь проклят мой гормональный рассудок, черт бы побрал привлекательность этого игрока и моё внезапно проснувшееся, благодаря ему, желание…
Глава 5 Трудное начало
Не могу точно сказать, как долго лежу тут и ругаю себя, но я бесконечно рада и благодарна услышанному звуку уведомления о сообщении и окончанию этого неловкого раунда жалости к себе. Почти в это же время я вспоминаю, где моё место и что для меня действительно важно. «Принцип противоположности!» — повторяю я про себя слова, которыми объясняю свои наблюдения в отношении выбора мужчин. Если кто-то хочет иметь крепкие отношения, то по моему мнению необходимо присутствие трёх вещей: А) общие интересы; Б) представляющие контраст характеры; В) дружба. Первое необходимо, чтобы для начала увидеть для себя совместное будущее, второе — чтобы дополнять друг друга. И последнее — это надежный клей! Я убеждена, что она очень важна, и те пары, в основе которых лежит дружба, очень счастливы. В этот момент я также должна, наконец, признать, что не Люк мой антоним, а Скай! Он во всех отношениях идеальный партнер для меня, для этого есть все предпосылки. Мы оба увлечены музыкой и хотим наполнить ею свою жизнь. Мне нравится рок, хороший бас и сильный овердрайв. У Ская более нежная душа, он любит классику, поэзию и играет на скрипке. И мы друзья. Лучшие, если быть точной. Короче говоря, мы уже идеальная пара. Словно Скай может увидеть меня сквозь экран, я иду к зеркалу, укрощаю свою блондинистую гриву и даже наношу немного блеска на губы, что вместе с пылающими щеками заставляет выглядеть меня несколько наивно. «Глоток воды, и я уже с тобой», — думаю я и иду на кухню. Открыв дверь, я замираю из-за картины, предстающей передо мной и сбивающей с толку. Люк сидит напротив Давида и играет какую-то мелодию на электрогитаре. Она не подключена к усилителю и поэтому играет очень тихо, тем не менее я замечаю несколько запоминающихся тонов. Сначала Люк мельком смотрит на меня, возвращая свой взгляд к полностью исписанному нотному листу, затем вновь фокусируется на мне и преследует до шкафа с напитками. Это так приятно — быть в центре его внимания, что в свою очередь чувствуется неправильным для меня, поэтому возникает желание сказать ему что-нибудь дерзкое. Но Люк отворачивается именно в тот момент, когда мне приходит в голову что-то подходящее. Типичная для меня нерешительность характера и в отношении оскорблений. Моё настроение доходит до точки кипения в то же самое время, как я сажусь за письменный стол и смотрю в монитор. Что я должна сказать Скаю? Как я могу объяснить ему своё отсутствие? «Что за дерьмо, черт!» Зажав ноготь большого пальца между зубами, я касаюсь мыши и нащупываю клавиатуру.ЭйприлСкай
«Так, ты заходила, но ничего не написала, я предположу, что у тебя всё в порядке, но очевидно нет желания початиться. Поэтому желаю тебе отличного вечера и спокойной ночи. ХХОО Скай» «Извини, извини, извини! Сначала я нагулялась до такого состояния, что чуть не упала в обморок от голода, а затем заболталась за ужином с Давидом. Ты ещё здесь? Пожалуйста, напиши мне, Скай…»
Ответа нет, а вместе с ним и моего хорошего настроения. Поэтому я придумываю только одно достойное времяпровождение: поиск новой гитары. Эта идея возникает из-за пари с мамой, которая была настолько убеждена в победе, что даже сама вызвалась упаковать новую гитару, если я поступлю в университет или академию. То, как она хмурилась, когда я преподнесла ей аттестат зрелости, нужно было действительно увековечить в воспоминаниях. Хорошо, что я одарена хорошей фотографической памятью. Кроме того, любой, кто знает мою маму, может точно представить выражение её лица, когда она поняла, что проиграла этот, на первый взгляд, безопасный спор. Во всяком случае, теперь я могу заказать гитару онлайн и оплатить её с помощью кредитной карты. Без сомнений, тем более я действительно заслуживаю это! Чувство лёгкой тошноты возникает, как только курсор останавливается на оригинальной Fender Stratocaster (прим. Strat — модель электрогитары, разработанной Джорджем Фуллертоном, Лео Фендером и Фредди Таваресом в 1954 году и выпускаемой вплоть до настоящего времени), и я понимаю, что оплата гитары плюс доставка будет лежать в четырехзначном диапазоне. В итоге я объясняю это чувство и мою неуверенность импульсом совести и всё равно делаю заказ. Это занимает намного меньше времени, чем предполагается. Мне не остаётся ничего другого, как шарить на цифровом книжном рынке и некоторых партнерских блогах, чтобы подобрать подходящее чтиво на ближайшие недели. Как только все выполнено, я иду в кровать с новым главным героем.
***
Воскресенье я провожу в напрасных ожиданиях сообщений от Ская, но оно было наполовину наполнено опасными приключениями, в которых темноволосый принц-вампир, в моём представлении — молодой главный герой, отнимает жизни. Однако ситуация меняется к середине книги, после того как «я» тоже обращаюсь в вампира и по существу даже не сильно жестоко наказываю пренебрежением этого парня. В конце мы получаем нас и рука об руку отправляемся к нашей общей темной вечности. Одним словом: классика! Тем не менее мне хватает пищи для размышлений и мечтаний, которые заставляют меня и на следующую ночь переживать эту историю. И конечно же этим героем является Люк, который впивался в мою шею своими клыками, а затем облегчал боль чувственными поцелуями. Я снова покрываюсь мурашками, когда вспоминаю его и наблюдаю за ним с безопасного расстояния. Почему он должен выглядеть так хорошо? Как долбаный магнит взглядов! Меня утешает тот факт, что не только я так на него смотрю. Другие девушки испытывают то же самое! Когда Люк только заходит в школу, его приветствуют не только друзья, дерзкие парни с невозмутимым видом, небрежным стилем и походкой, но и все остальные. По-моему, даже слишком настойчиво, некоторых нужно призвать к порядку. В общем и целом день, за исключением того краткого момента, начинается совершено обычно. На первом уроке мне нужно представиться в двух предложениях и найти себе место. Я занимаю место в дальнем ряду и из-за этого чувствую себя оставшейся без внимания. Преподаватель неумолимо двигается в обычном темпе. Я вообще не понимаю, о чем думала, когда переезжала, потому что не знаю книгу, которую все читают. После окончания третьего урока мой желудок скручивает так сильно, что я задумываюсь о том, что пора сдаваться… Даже перспектива того, что весь месяц мне придется нагонять пропущенный материал, не смягчает моего понимания о том, что в ближайшее время я обречена быть аутсайдером. В последующие часы ничего не меняется. Никто не хочет со мной общаться, и каждый сосед на лекциях едва удостаивает меня коротким приветствием. Можно ли меня винить в том, что к полудню я почти полностью подавлена? Хотя я понимаю, что поступление в середине семестра чревато проблемами, но не могу вообразить, что все будет настолько плохо. В старой школе я была популярна, отчасти из-за моей матери, и у меня было больше друзей, чем необходимо. Поэтому это совершенно новый, негативный опыт — передвигаться из кабинета в кабинет в одиночестве. Мне ничего не приходит на ум, что помогло бы изменить ситуацию. Не так просто освоиться в незнакомой обстановке, если человек всю жизнь живет на одном месте, и все одноклассники знакомы ещё с начальной школы. Теперь я понимаю, что постоянные переезды — не проклятье. Это очень хороший опыт, которого мне, конечно же, сейчас не хватает. Когда я уже нахожусь почти в отчаянии, мне на глаза попадается Люк. Идея приходит так внезапно, что я начинаю действовать быстрее, чем мой разум осознает её смысл. Я просто встаю и иду к нему. — Привет, Люк! Отлично, что я тебя встретила… — начинаю я и мысленно блокирую все приглушённые голоса, находящиеся в этом большом зале, — … потому что у меня есть несколько вопросов… — Ээ… привет, — здоровается он, застигнутый врасплох. — Так как ты уже помог мне, я подумала… — Ууух! Люк! — вмешивается один из его друзей, кладет руку Люку на плечо и осматривает меня. — С каких это пор мы стали помогать сопливым малюткам? Люк стряхивает руку и смотрит на меня злым взглядом. Выражение его лица похоже на предупреждение, но я решительно настроена оставить это без внимания. — Я не сопливая малютка! — отвечаю я его совершенно несимпатичным товарищам, даже не глядя на них и не обращая внимания на другие глупые высказывания. — Как я уже говорила, у меня несколько вопросов. Ты можешь, пожалуйста, мне… — Послушай-ка, Пра… Пи… Буду звать тебя просто Пи-пи, — прерывает он меня. — Неужели ты действительно думаешь, что я захочу тратить на тебя драгоценное время, отвечая на вопросы? Я стою и не знаю, что делать дальше, расплакаться или засмеяться. В голове ни одной мысли, а глаза тем временем начинают гореть. — Я… я только хотела… — в попытке побороть слёзы я ещё раз начинаю говорить, заикаясь. — Исчезнуть и в будущем оставить меня в покое? Браво! Первое правильное решение! — Люк поворачивается ко мне спиной, получает похлопывания по плечу от друзей и исчезает в центральном коридоре. — Ты не слышала его, да? Проваливай, Пи-пи! — Да пошёл ты, мудак! — бросаю я ему, разворачиваюсь и пытаюсь как можно быстрее спрятаться в женском туалете. Оказываясь там, я заливаюсь слезами. Простите, если я должна сейчас повториться, но что это было? Чем заслужила ненависть Люка? Если ещё вчера я не была уверена, то уже сейчас убеждаюсь, что эта чистая ненависть, от которой его зеленые глаза будто пылают, когда он смотрит на меня.***
Не могу сказать, как долго я прихожу в себя, но есть человек, который возвращает меня к реальности так же, как и в ту ужасную пятницу три месяца назад: Скай!ЭйприлСкай
«Ну, чем занято моё неверное сокровище? Как прошёл твой день? Что делала вчера?» «Ты не поверишь, как я рада, что ты мне снова пишешь!» «Что случилось?» «Слишком много, чтобы вместить это в слова, но слишком мало, чтобы беспокоить тебя этим» «Ага…»
«Ты можешь мне, пожалуйста, пообещать больше никогда так надолго не пропадать?» «Только если ты пообещаешь, что больше никогда мне не будешь изменять» «Я клянусь, что всё время была тебе верна» «Мне напомнить тебе нашу последнюю переписку? Твои слова: ужин… Давид… заболталась… Всё это говорит о том, что не была!» «Нет! Честно. Наш разговор вращался исключительно вокруг моей мамы» «Ах! Тогда тебе известно о любви Давида к ней?» «Любви?»
«Скажи мне, сладкая, ты слепая?» «Я понятия не имею, о чём ты говоришь» «Объяснить по-другому?» «Я прошу об этом» «Ладно, это возможно сделать быстро. Ты пока можешь ответить на мои первые вопросы» «Пф! Ладно… В субботу я сначала ходила в школу, чтобы разобраться со всеми документами. Потом гуляла по району до тех пор, что чуть не упала в обморок от голода, и полузамерзшая вернулась домой. В воскресенье я пряталась в постели с книжкой и каждый раз, как вспоминала о тебе, то очень злилась» «Ладно. Стоп. Речь идёт о «чуть не упала в обморок от голода»… Тебе не кажется, что такой худой девушке, как ты, необходимо следить за своим питанием?» «Откуда тебе знать, какая я?» «Ты забываешь, что я тебя уже видел!» «Но это было не в живую» «В живую или нет, это не играет никакой роли» «Что нам напоминает… Где ты был в воскресенье?» «Школа!» «В воскресенье?» «Ты помнишь, золотце? Я зубрила… Который, впрочем, хочет знать, почему ты о нём думала» «Твой чудесный подарок, за который я хотела бы поблагодарить лично, напоминает мне о тебе» «Ах, и это единственная причина, почему ты должна обо мне думать?»
«Не единственная, но одна из них…» «Цветы не считаются подарком» «Но открытка считается! Ты, безусловно, должен мне раскрыть, кто поэт. Сборник твоих стихов меня очень интересует» «Хмм! При случае…» «Это тоже секрет?» «Ага!»
«Ты невозможен, Скай, и однажды дорого мне за это заплатишь. Хватит с меня пребывания в подвешенном состоянии! Что происходит между Давидом и мамой?» «Ой-ой! Я должен сделать это ещё очевидней. Итак, шпион или мисс глазки. Как ты думаешь, почему Давид приютил тебя у себя? Почему организовал твою запись в школу?
У тебя есть логическое объяснение его поведению?» «Эмм… может быть, потому что он добрый?» «Ладно. Я скажу свою теорию, и ты сама можешь выбрать то, что лучше для тебя звучит. Давид был влюблён в твою маму и хочет сделать для своей первой любви что-то хорошее» «Дерьмо! Я точно слепая!» «Правда! Ты замечаешь даже меньше, чем я думал!» «Что ты имеешь в виду?» «Да ничего особенного, золотце! Как тебе школа?» «В субботу она мне нравилась больше, чем сейчас» «Почему?»
«Потому что я аутсайдер» «И ты определила это в первый же день?» «Так или иначе, я не глупа и признаю невежество, когда его встречаю» «Так плохо?» «Скай, если ты действительно учишься в той же школе, то можешь найти меня по рёву из женского туалета» «Это в каком?» «Понятия не имею. Может быть, возле актового зала» «Ты хочешь, чтобы я тебя нашёл там?» «И воспользоваться возможностью, чтобы влюбиться в меня с первого взгляда? Нее! Оставайся там, где ты есть. Где когда-нибудь, возможно… Я должна самостоятельно встать на ноги!» «В мыслях я к тебе ближе, чем ты думаешь, золотце! И не забывай, что ты лучше, умнее и креативнее, чем все остальные. Даже всех вместе взятых! Ты справишься…» «Спасибо!»
«Не за что» «Початишься со мной сегодня вечером?» «Ну конечно!» «Тогда до вечера?» «Не позднее. ХХОО» «ООХХ»
Глава 6 Реализованный план
С моего первого дня здесь проходит уже чуть больше недели. Семь дней, полных стресса, в течение которых я напрасно пытаюсь влиться. Теперь я наконец признаю, что нежеланна, и перестаю каждый взгляд встречать с улыбкой. Если быть точной, то просто избегаю любых взглядов, таким образом я реже встречаю злые взгляды и не расточаюсь на вежливость. В любом случае мне хватает чата со Скаем, который действительно остается верен мне. Точно так же, как и ненависть Люка… Этот бедный парень постоянно дразнится, в свободное время доставая сопливую малютку. И, конечно же, это сильно унижает меня. Не помогает и то, что у нас совпадает несколькоуроков по расписанию, поэтому мы снова и снова можем раздражать друг друга. В настоящее время мы оба ежедневно обеспечиваем развлекательной программой остальных студентов, и иногда у меня возникает неповторимое чувство, что, как только мы оказываемся в одном месте, окружающие задерживают дыхание. И это далеко не единственная странность. Предположительно, за позерством Люка, кроме обычного свинства, скрывается что-то ещё, какая-то большая тайна, тем более, что каждое его выступление очень убедительно. Определенно, нет сомнений в том, что он ведет себя как полная задница. Люк точно отмечен в категории эгоцентричный бабник. Тем не менее я подозреваю, что внутри он хороший. У меня есть теория, в рамках которой я прихожу к выводу, что реакция Люка всегда такая бурная, потому что он всеми средствами хочет избежать ярлыка слабак. Так что пока всё хорошо! Не преступление. Я даже получаю определенный общественный резонанс, только мне и во сне не пришла бы идея урегулировать всё таким образом. Я замечаю, что любую девушку Люк встречает скучающим выражением лица. В дополнение к этому он постоянно закатывает глаза, когда они начинают хихикать, и, хоть в это сложно поверить, с отвращением отворачивается от них, при условии, что те сами к нему липнут. Наблюдать подобное мучительно. Как аутсайдер, не могу смотреть на это без неодобрения. Прежде всего потому, что в моей голове есть собственное кино, в котором Люк играет более нежную роль, и это выбивает меня из равновесия ещё больше, чем уже есть. Так кто мог бы обвинить меня в том, что я сумасшедшая, и сразу после кнопки выключения ищу кинопроектор? Это же безумие, если я постоянно желаю, чтобы Люк улыбался мне, да? Как и то, что я постоянно задаюсь вопросом, так же ли он хорошо целуется, как отпускает резкие ответы. Если бы я была в своём уме, то каждую непристойную шуточку, которую он кидает в мою сторону, воспринимала бы как оскорбление. Ну, жаль только, что для меня это не очевидно, и каждое столкновение и последующие словесные бои я якобы сама вызываю. Хотя это не явное намерение, но определенно выглядит именно так. Потому что однажды из-за волнения и полного отсутствия координации я уронила свои книги ему на ноги. А в другой раз это было просто из-за моих собственных ног: я споткнулась, и Люк решил подколоть меня этим. Забота, которую я вижу на его лице, к сожалению, очень быстро сменяется цинизмом, поэтому приходится задумываться, не померещилась ли мне его первая эмоция. Как сейчас, например… я снова спотыкаюсь и слышу его голос позади. — На самом деле, Пи-пи, если бы неуклюжесть была привлекательной, ты смогла бы конкурировать с солнцем! — скалится Люк, смотря через плечо. — Тогда ты должен радоваться, что это не так, иначе миру бы пришлось крутиться вокруг кого-то другого, а не тебя! — отвечаю я не менее раздраженно. Безотлагательную потребность показать ему язык я могу подавить, только собрав воедино все крупицы своего достоинства, после чего снова исчезнуть на задних рядах. По крайней мере там я могу спокойно дуться и продолжать составлять план, как мне убедить Люка найти себе другую жертву. К моему огорчению, Мари давно мне не пишет, скорее всего, из-за дефицита внимания, а ей нужно ежедневное словесное подтверждение, что она лучшая, я уже заменена другой девушкой. Хоть я и не скучаю по лести, но вспоминаю её иногда наглые, а порой и не совсем умеренные выходки, поднимавшие нас на вершину популярности. Но как там говорила прекрасная Патриция Адам? «Испытание так же твёрдо, как ты мягок!» Это моё испытание, и я не готова, да и не настолько слаба, чтобы прогнуться. Хотя в первый день я была близка к отчаянию из-за того, что не смогла бы догнать учебный материал, а сейчас это уже больше не проблема. Благодаря одиноким вечерам мне удается это исправить и даже соединить вместе части мелодии, которую я хочу однажды превратить в песню. Только мне не хватает подходящего текста, группы, хорошего усилителя и терпеливого учителя, который готов научить меня паре сильных аккордов. «Только и всего!» — издевается мой разум. — Мадмуазель Розенберг? — слышу я и выныриваю из своих мыслей. — Могу ли я попросить о том, чтобы вы уделили такое же внимание вашей книге, как и спине мистера Дюма? «Отлично!» Помещение заполняет коллективный смех. Молчат только двое. Я и указанный мистер! Дальше больше… Мне бросается в глаза, что упомянутый мистер, на которого я действительно уставилась, вздрагивает от слов профессора и вслед за тем обдумывает мой неуловимый взгляд со стороны. — Эй, сочувствующий! Видимо, кому-то снова тебя не хватает! Нужно ещё раз за неё крепко взяться! — горланит пиявка. — Заткнись, Ёж! — шикает в ответ Люк и грубо толкает своего соседа в сторону. — Что? Разве я не прав? — Серьёзно, чувак, это раздражает! — соглашается с Люком Кристофер, еще один член их сплоченной троицы. Мне не остаётся ничего другого, как покачать головой с раскрасневшимся лицом и опустить взгляд к книге. — Молчание, господа! — теперь уже профессор призывает оставшихся к порядку. Внимания со стороны студентов не наблюдается. Тем не менее я в настоящее время нахожусь не в том настроении, чтобы сочувствовать профессору. В конце концов именно из-за его реплики у печально известного трио возникает новая тема для разговоров. В этом трио Егор Базельт, он же Ёж, которого я называю пиявкой, потому что именно он является злым смутьяном. Кристофер Рист, также известный как Кри, и Люк Дюма являются очень жестокими парнями, но что-то похожее на уважение к учителю они имеют. Мне по-настоящему хочется выть, когда мой телефон вибрирует и напоминает, как прекрасно было вчера ночью чатиться со Скаем. У меня даже появляется улыбка на лице, пока я достаю мобильник и кликаю на сообщения.
ЭйприлСкай
«Доброе утро, солнышко! У вас всё такая же тоска?» «Доброе утро! Всё ужасно!» «Почему?» «Ах, я рассказывала тебе про того парня…» «Тот, который тебя раздражает?» «Точно!» «Да, и что?» «Я снова в него врезалась…» «Ох, зачем ты так делаешь?» «Потому что я задумалась о новой песне… И вообще так неуверенно себя чувствовала… Ах, без понятия!» «Что заставило тебя чувствовать себя неуверенно, сладкая?» «Ситуация в общем, отсутствие общения с другими и…» «… и…?» «Ты!» «Я???» «Да, ты!» «Причем это здесь?» «Я понятия не имею, кто ты, и вообще парень ты или сучка, которая позволяет себе играть со мной» «Окей! Подумай об этом: не будь я сучкой, где бы тогда была шутка в этом вопросе?» «Не знаю…» «Вот видишь!» «Я чувствую себя такой одинокой. Мне не хватает реального общения с людьми…» «Но я тоже человек!» «Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, Скай!» «Я делаю это?» «К телефону невозможно прижаться, когда всё хреново» «Ещё как можно! В любое время!» «Ты знаешь, что ты время от времени за…?» «За…шибенно неотразимый парень? Ага! Я знал» «Ха-ха, очень смешно. Моё слово заканчивается на ца» «Ах, зашибец неотразимый парень? Сладкая, ты просто слишком милая!» «Теперь я серьёзно задумываюсь о том, чтобы начать поиски реального друга из плоти и крови» «Нет! Подожди ещё… Ладно, я подумал. И понимаю, к чему ты клонишь. Мне ясно, что твои дела не очень, и тебе нужен друг. А я хочу помочь и поэтому дам тебе возможность меня увидеть…» «Ты встретишься со мной?» «Хмм… Да!» «*прыгает*» «Но есть одно но…» «Нет…» «Ничего страшного! Наоборот, даже немного забавно» «Да, и что?» «Это я скажу тебе сегодня вечером. Теперь голову выше и улыбнись. Так хорошо… До скорого, дорогая»
Понятия не имею, как ему это удаётся, но сейчас я действительно улыбаюсь! Но как только поднимаю голову и ловлю настойчивый взгляд Люка, мне снова становится неуютно. В его глазах есть что-то сострадательное. Как будто он советует мне в будущем следить за тем, куда я смотрю, когда проваливаюсь в мысли. Я с ним совершенно согласна и понимаю, что должна меньше внимания уделять господину Дюма… А лучше вообще никакого внимания! И разве может быть отвелечение лучше, чем ожидание встречи со Скаем? Я знаю только одно: у меня окончательно созрела идея о том, как я могу разыскать Ская раньше!
***
Между занятиями я исчезаю в женском туалете и смешиваюсь со студентами из музыкального оркестра, которые просто собираются на занятие по музыкальной теории. Едва я прихожу сюда, как в моём поле зрения уже появляется кандидат. Процесс отбора очень прост: он единственный, кто замечает меня и даже улыбается. И именно этот искренний жест побуждает меня расположиться на соседнем с ним стуле. Теперь, чтобы рассмотреть его, требуется небольшой поворот головы, и должна признаться, что мне нравится то, что я вижу. Красивое лицо долговязого, хорошенького парня украшено постоянной улыбкой и ямочками на щеках. И каждый раз, когда он опускает взгляд на свои записи, несколько рыжеватых локонов падает ему на лоб. Так изящно и мягко, что хочется аккуратно убрать их в сторону. Как только понимаю, что так долго пялиться уже невежливо, то концентрируюсь на занятии. За несколько минут замечаю, что учебный материал по струнным инструментам, за исключением нескольких мелочей, ничем не уступает нашему. Поэтому я могу делать заметки и, таким образом, совмещать полезное с приятным. Я нахожусь в ожидании того момента, когда смогу установить зрительный контакт с претендентом, но он протягивает руку, удивляя меня. Этот парень храбр, потому что точно знает, что я здесь из-за него? Как бы то ни было, я хватаюсь за его руку и в первый момент балдею от того, как круто она ощущается. И это не от того, что я, очевидно, уже страдаю от отсутствия контакта с людьми. Его руки в отличном состоянии, а я фанатка ухоженных рук музыкантов. — Серджу! — представляется он шепотом. — Прайс, — отвечаю я, улыбаясь. — Я уже знаю, как тебя зовут, — признается он. — Ты ведь маленькая знаменитость. Вундеркинд из Швейцарии! — добавляет он с приторно-сладкой улыбкой. Заметьте, первая честная и открытая улыбка в этой школе! — Эмм… да… Серджу? Какое необычное имя… Парень чешет указательным пальцем бровь и опускает взгляд, краснея. — Я коренной молдаванин… — Ах так! Это кое-что объясняет, — в этом я подозреваю источник его дружелюбия по отношению к аутсайдерам, феноменальный цвет волос и лёгкий, почти незаметный акцент. Не зря говорят: подобное с подобным охотно соединяется (прим. переводчика: пословица, русский аналог — рыбак рыбака видит издалека). — Разве ты не должна быть с гитаристами? — спрашивает Серджу и при этом пододвигается ближе ко мне. У меня возникает сильное желание взять на себя инициативу, поэтому я двигаюсь к нему. — Так лучше… — комментирую я свой решительный поступок, несвойственный мне в обчной ситуации, но не в данном случае: ведь Серджу мой друг из чата. Он просто должен им быть! Больше никого нет, кто бы подходил характеру Ская. — Итак? — говорит он. — Ах, твой вопрос… — Только не подумай, что я не был бы рад тебя здесь видеть. Это вопрос из любопытства! «Боже, как мило!» — Обычно я уже там. Тем не менее я хотела узнать разницу между нашими занятиями. — И? Что ты уже заметила? Я смеюсь, мой взгляд блуждает по комнате и возвращается к его теплым голубым глазам. Хотя нет… голубой — не подходящее слово. У Серджу, как я теперь могу рассмотреть, глаза цвета восхитительного голубого неба, которые вместе с очаровательной улыбкой наделяют его чем-то по-настоящему ангельским. — Студенты здесь гораздо более дружелюбны, чем у нас! — объявляю я и подмигиваю. «Госпожа Розенберг, вы что, флиртуете?» «Правильно подмечено, дорогой разум! Но чего еще ты ожидал? Этот парень сейчас — единственное светлое пятно!» — Особенно сейчас, после того как одна их хорошенькая студентка официально перешла к нам! — шепчет он конспиративным тоном и подмигивает в ответ. Я поднимаю голову и смотрю на него с такой же увлеченностью, с которой изучала бы сложное произведение искусства. На самом деле бросается в глаза, что он совершенно не волнуется? Мы великолепно друг друга понимаем. Если я возьму для оценки эмоционального мира Серджу его приветливое выражение лица, то на этот невысказанный вопрос я бы ответила «да». И это чертовски отличная причина, чтобы чувствовать себя невероятно хорошо и комфортно в его присутствии. Под воздействием эйфории этого мгновения я осмеливаюсь на следующий шаг и задаю ему самый важный вопрос на данный момент: — Что ты делаешь в обеденный перерыв?***
Спустя несколько часов мой внутренний мир уже не выглядит таким серым и тоскливым. Несмотря на дождь снаружи, он снова, как и раньше, красочный и веселый. Всё благодаря Сержу, у которого не только невероятное чувство юмора, но и, прежде всего, очень жизнерадостный характер. Он не может не нравиться, и я, наконец, избавляюсь от ощущения, что вся эта история со Скаем напоминает сладкую вату со вкусом картона. Хоть Сержу и не говорит ничего, что могло бы его разоблачить как моего друга из чата, но очевидно же, что это он. В один прекрасный день он хочет стать композитором, пишет стихи и проводит, по его словам, в интернете больше времени, чем это кому-либо было полезно. В итоге я решаю оставить знание о том, что он Скай, и дождаться, когда он сам признается. Мы хотим сесть там, где я обычно провожу свои перерывы, как вдруг меня сзади потихоньку толкают. Я оборачиваюсь и застываю из-за свечения уже знакомых мне нефритовых глаз. — Тебе настолько не хватает физического контакта со мной, что ты решила с комфортом усесться мне на колени? — спрашивает Люк, и я краснею. Кроме того, только сейчас я понимаю, что на самом деле чуть не села ему на колени, и это ощущается так, будто на моих щеках можно жарить яичницу. — И? Есть ещё вероятность, что вы, голубки, пропадете из моего поля зрения? — хочет знать Люк, и я, наверное нахожусь в состоянии аффекта, когда оборачиваюсь и обыскиваю местность за объектом, который привлекает его внимание. Но там нет девушки… только куча парней. — Ты что — гей? — неожиданно вырывается из меня. Глаза Люка расширяются, прежде чем он одним плавным движением поднимется и, нарушая все приличия, встает передо мной. На мгновение мне кажется, что он меня ударит, но вместо этого он кладёт указательный палец на мой подбородок и поднимает лицо так, что я могу почувствовать тепло его сладкого дыхания. На этот раз мне кажется, что Люк собирается меня поцеловать, и я не осмеливаюсь даже моргнуть. Тем не менее это предположение тоже оказывается неверным, потому что его губы скользят мимо моих и останавливаются над тонкой кожей моей шеи. Я чувствую исходящее от них тепло и его улыбку, но это скорее предчувствие. Я знаю чисто интуитивно, что она есть, и как всегда привлекательная, из-за чего стремительно реагирую. И он становится свидетелем самых сильных мурашек, которые я когда-либо чувствовала. — Нет, я не гей! И если ты по прежнему навязываешься мне, то я докажу тебе это! — шепчет Люк мне на ухо и отпускает меня так внезапно, что я даже немного теряю равновесие. — Ч… что… э… было… — Это был флирт а-ля Дюма, я бы сказал! — замечает Сержу, думаю, что с таким же выражением лица, как и у меня. — Ты знаешь Люка? — спрашиваю я удивленно и провожаю темное несчастье взглядом. — Кто его не знает? — комментирует Сержу, пожимая плечами.Глава 7 Ревность
ЭйприлСкай«Привет! Уже онлайн?» «Привет. Как видишь» «Ух! Что случилось?» «Ничего» «Да ладно! Ты обычно не так односложно отвечаешь. Кроме того, обычно твои приветствия немного более радостные» «Обычно они адресованы девушке, которая ещё не занята» «Момент… О чём ты сейчас говоришь?» «Ни о чём… Забудь это. Мне нужно на тренировку! Возможно, спишемся позже» «Тренировку? Какую? Скай?»
И он выходит! Просто так. Снова и снова мой взгляд скользит по строчкам в надежде найти хоть какой-нибудь смысл. Однако мои мысли постоянно возвращаются к разговору с Серджу, что делает это намерение невозможным. После неоднозначного встречного вопроса Серджу я слышу ещё одну фразу, которая смущает меня даже больше, чем всё ранее испытанное. — Люк был раньше совершенно другим, не как сейчас, и из-за твоего появления его старое я выплывает, поэтому его новая роль не сильно убедительна! — говорит Серджу с большой долей сожаления в голосе, и из-за этого буквально весь воздух покидает мои легкие. Я никогда не видела столько сочувствия, и никогда не думала, что кто-то так скажет о Люке. Если кругом сплошной бред, то это ещё полбеды. Но когда вы слышите, что такие предположения часто посещают мысли других, это вдруг становится реальным. Если не сказать обоснованным! Во всяком случае, этот бред смешивается в моей голове со всем остальным. И, соответственно, остаток этого замечательного дня незаметно проходит мимо меня. Осмотрев взглядом Люка, задумываюсь о новой теории. Напрасно! Загадка под названием Люк Дюма кажется неразрешимой даже сейчас. Я не могу расспрашивать Серджу, потому что подобное совсем неуместно. Отвести Люка в сторону и спросить о причинах его ненависти у меня не хватит мужества. Однако желание привнести немного света в темноту настолько сильное, что у меня возникает идея проложить альтернативный путь. Скай оффлайн, домашняя работа на завтра сделана, и Давид здесь! Я иду на поиски истины… Идя по этому пути, я оказываюсь в редко посещаемой мной гостиной, где на черном кожаном диване сидит Давид и на огромном телевизоре с плоским экраном смотрит партию по бильярду. — Могу я… — спрашиваю я и указываю на место рядом с ним. — Ну конечно же! — отвечает Давид и даже освобождает немного места для моих ног на журнальном столике. — Как школа? — Хорошо, спасибо! Я уже почти освоилась. — Если что-нибудь понадобится, не стесняйся приходить ко мне. Я с удовольствием тебе помогу. — Кстати об этом… — выдаю я, на мгновение закрываю глаза и говорю себе мысленно, что это последний шанс отступить. «Должна ли я?» «Или всё-таки нет?» В конце концов, любопытство побеждает. — Могу я задать тебе кучу вопросов? Давид дарит мне широкую улыбку и нажимает кнопку на телевизионном пульте. — Сразу кучу? Я киваю и в этот же момент вспоминаю высказывание мамы о том, что мужчины более разговорчивы, если у них есть что-то теплое в желудке. — Как насчёт бутербродов и чая? — предлагаю я. — О таком не нужно спрашивать! Я уже готов! — объясняет Давид, широко улыбаясь, и помогает мне встать на ноги. Спустя несколько минут и после некоторых манипуляций мы сидим на кухне и жуём, а перед нами стоит горячий чай. — Я весь во внимании… — говорит Давид между укусами. — Я только не знаю, с чего должна начать… — говорю я честно и отодвигаю тарелку в сторону. — По моему опыту, всегда есть начальная отправная точка… — Хмм… Речь пойдёт о Люке! — Ладно. Мои плечи сами по себе опускаются вниз так же, как и мой взгляд. Я считаю, что совсем непросто честно признаться, не говоря уже о том, чтобы посветить кого-либо в этот хаос… — Я хочу быть умнее Люка в этой ситуации, потому что сейчас он представляет собой мою самую большую проблему. — Насколько большую? — Он со своими друзьями сделали из меня объект насмешек с дурацкой кличкой. — Ох! Я поднимаю глаза и вижу удивление Давида. Хорошо! Из этого можно сделать вывод, что Люк не всегда такой мудак. Понимание этого удручает, хотя, с другой стороны, это означает, что я особенная. Но не в хорошем смысле. — Если ты хочешь, чтобы я поговорил с ним об этом… — Нет, нет! — прерываю я Давида. — Речь идёт не о том, чтобы быть популярной с кучей знакомых. Я здесь ради учебы в школе, а не для того чтобы найти друзей на всю жизнь… — Ой-ой! — говорит он теперь. — В чём дело? — Последняя женщина, которая говорила мне эту фразу, так и не закончила учёбу… — Мама? — угадываю я немного шокировано. — Да… — Давид кивает головой, опустив веки. — Ты не говорила с ней ни обо мне, ни о нашем прошлом, да? — Вашем прошлом? — повторяю я в изумлении. — Я действительно должен дать возможность рассказать ей самой об этом… — Ты не должен! — не соглашаюсь я. — Потому что иначе мне будет суждено умереть глупой. Ты должен знать, что мама далеко не так часто разговаривает со мной, а особенно если это касается её прошлого. Она считает, что из-за этого я могу повторить её ошибки. Поэтому хочет, чтобы я наделала собственные… — Она изменила бы своё мнение, если бы узнала, что эти страхи всё равно сбываются! Ты уже идёшь её тернистым путём… — Я ни черта не понимаю… — признаюсь я. — Я это знаю, Райс. И мне ничего другого не остаётся… Поэтому слушай. — Давид делает глоток чая, достаёт сигарету и зажигает её сразу после моего утвердительного кивка. — У тебя с матерью намного больше общего, чем кажется на первый взгляд. И среди этого ваш выбор мужчин… — Я не думаю… — Я был Люком для твоей мамы, — прерывает Давид меня. — Ты над ней издевался? — спрашиваю я. При этом мой голос звучит пронзительно даже для моих собственных ушей. Давид качает головой и делает раскаивающуюся физиономию. — Ещё хуже. Я раздражал её до смерти, часами наворачивал вокруг неё круги с громкими пошлостями и сделал своей главной задачей подарить ей незабываемый школьный опыт. — Но почему? Этот вопрос комментируется пожиманием плечами. Но Давид, более честный и мужественный, чем я ожидаю, снова набирает воздух в легкие и смотрит мне со своей исповедью прямо в глаза. — Потому что я идиот, и не знал, как лучше поступить со своими чувствами… — выговаривает он. — Это всё не имеет никакого смысла… — замечаю я. Всё-таки, что я точно знаю, какой черт на него тогда нашёл… — Почему тогда ты помог ей сейчас? Нам… мне? Ты позволил мне жить здесь с тобой и очень хорошо ко мне… — Ты можешь об этом не думать? Я делаю это отчасти потому, что просто обязан ей. С другой стороны, это моё высшее стремление — направлять молодежь на правильный путь и уберегать их от того множества ошибок, что совершил я когда-то. — Прости меня за прямой вопрос, но есть ещё и третья причина? Возможно, что ты был влюблен в нее? Давид хохочет и очевидно борется с самим собой, но, наконец, даёт мне взглянуть на его невысказанные чувства. — Я не был влюблён в неё, Райс. Я любил её, боготворил. Я так и сижу с нижней губой, зажатой между зубами, и не знаю, должна ли смеяться или плакать. Передо мной сидит он, мужчина, который при других обстоятельствах мог бы быть моим отцом, и сознаётся, что он потерял, возможно, свою первую любовь из-за юношеского легкомыслия. Это так печально! — Так что же случилось потом? Я имею в виду… — Однажды вечером я хотел немного сгладить волнение и попросил Ирэн во время первой студенческой вечеринки поговорить со мной наедине. Она пришла, поначалу выслушала меня очень внимательно, но затем стала утверждать, что я хотел скормить ей какую-то тупую хрень, и назвала меня самой бессердечной задницей, какую мир когда-либо видел. — Почему ты не попробовал ещё раз? — В тот же вечер она познакомилась с Рубэном и ушла с ним с вечеринки вскоре после… — Ого… — Ага. — Ого! — повторяю я, когда понимаю, какие параллели Давид хочет провести. Я не могу делать сейчас ничего другого, кроме как неистово качать головой. — Я точно знаю, о чем ты сейчас думаешь, Райс! И поверь мне, ты не права в предположении, что у вас с Люком всё совсем по-другому. Если ты хоть на мгновение задумаешься, то поймешь, что его страсти тоже нужен мотив. — Страсти? — я фыркаю от смеха. — По отношению ко мне? Давид тянется через стол и привлекает мое внимание, сжимая мою руку. — Поверь мне! Я знаком с Люком уже в течение половины десятилетия и знаю, когда он находится в состоянии преобладания сердца над разумом. — Я всё ещё не думаю, что у него имеются положительные мысли по отношению ко мне, — протестую я слабо. Когда я понимаю, что Давид по-прежнему убежден в своей теории, то совершаю что-то абсолютно мне нетипичное и выкладываю всё. Я рассказываю ему про Люка, Ская и моё предположение относительно Серджу. Нет сомнений в том, что я делаю это, потому что отчасти хочу убедить Давида в правильности моей позиции. Что, к сожалению, совсем не помогает. Во всяком случае, Давид внимательно меня слушает и в результате этого выкуривает ещё одну сигарету. Кажется, его это настолько успокаивает, что я хочу поддаться искушению попросить одну для меня, но сопротивляюсь. — Ты всё равно мне не поверишь, если я скажу, что сейчас больше, чем когда-либо, уверен, что Люк влюблен в тебя, да? — говорит Давид и сразу же получает мой утвердительный кивок. — Хорошо. Тогда я оставляю тебе твое суждение, но хочу, чтобы ты знала: Люк был когда-то очень впечатлительным простым мальчишкой. Зубрилой, если хочешь. — Это шутка? — Нет! Сначала послушай. Раньше он был образцовым студентом, и у него даже была девушка. Её звали Мария, и она была в основном такой же, как ты, очень целеустремленной девушкой. Они были типичной парой мечты. Суперкрутая пара, хорошие студенты и оба полностью творческие личности. Но затем… Мария исчезла. Никто не знал, что произошло. Только одно знаю точно: на Люка это оказало сильное влияние, после этого он коренным образом изменился и так и не сдвинулся с места. — Просто, чтобы не отставать: у Люка была девушка, которую внезапно поглотила земля, и из-за этого он стал гигантской задницей? — Нет, Райс! Это сделало не исчезновение Марии. Гораздо больше виновато общество и молодежь с их безжалостной спекуляцией. Можешь ли ты себе представить, что её одноклассники говорили? — я пожимаю плечами, хотя у меня имеются очень нехорошие предположения. — Он бил её или изнасиловал. Его сделали ответственным за то, что она ушла, — объясняет он. — Этот мальчик уже достаточно пережил горя. На самом деле ему никогда не было легко… — Это конечно грустно… Давид подавленно качает головой. — Грустно то, что Люк в три года попал в детский дом, где очень часто подвергался издевательствам из-за своего имени и единственного подарка из родительского дома. Всё остальное из этого просто несправедливо! Теперь нужно сглотнуть. Но комок в горле остаётся, несмотря на мои старания. — Так значит Люк — сирота? — спрашиваю я шепотом. — Я никогда не думала… — Представь себе, в каком я был шоке, когда узнал эти горькие подробности! Люк был маленьким темноволосым мальчиком, которого оставили в интернате в черном шлеме и с пластиковым световым мечом в руке. И это уже было плохо, но он также подвергался издевательствам со всех сторон. До меня даже дошёл слух, что другие дети обвинили его в том, что он убил своих родителей… — О Боже мой! — издаю я. — Иногда мне кажется, что Люк когда-то словно привык к защите своего шлема, и ему пришлось приобрести новый, когда он вырос из старого. И это именно то, из-за чего он в настоящее время не может стать счастливым. Пока он сам не решит снять эту защиту и не изменится, чтобы встретить… — У меня тоже есть такое чувство… — признаюсь я и ухожу на мгновение в себя. И тут я натыкаюсь на несовпадение. — Давид, а как он может позволить себе платить за обучение? — Люк отличник и, так или иначе, получил бы стипендию, но там есть ещё кое-что… ещё одна печальная часть его жизни. — Есть ещё? — Всегда есть ещё, — грустно размышляет Давид. — Я имею в виду, жизнь не бывает односторонней, и страдание, так или иначе, приходит не в одиночку! — Расскажешь мне? — спрашиваю я осторожно. — Я считаю, что за один вечер нарушил уже достаточно табу. Люк, в первую очередь, мой друг, и я бы просто предал эту дружбу, рассказав больше. Тем не менее, если ты хочешь, чтобы я с ним поговорил… — Нет. Всё нормально. Я просто подумаю над этим и найду решение этой проблемы, — заверяю я его. — Можно задать ещё один вопрос? — Зависит от… — Как ты думаешь, почему он сегодня так отреагировал?
Давид искренне мне улыбается, гладит мои волосы и говорит то, что мне кажется в равной степени неправильным и правильным. — Ревность — это назойливое чувство, моя дорогая! И это то, с чем мужчина очень плохо справляется. Так что… «Ревность?» «Ах, прошу!» — Смогу ли я когда-нибудь с уверенностью сказать, что происходит с этим парнем? — спрашиваю я скорее себя, чем кого-либо другого. — Конечно! — Когда я смотрю на тебя и маму, то смею усомниться в этом! — признаюсь я и слежу взглядом за Давидом, который, смеясь, выходит из кухни. Уже оказавшись в коридоре, он резко оборачивается. — Возможно, тебе нужно принять нашу историю поближе к сердцу и не совершать тех же ошибок. — Возможно… — говорю я тихо. «А возможно и нет!» Вопрос вот в чём: какой бы нормальный человек принял совет от людей, которые искренне считают, что Люк ревнует?
***
Снова оказавшись в своей комнате, я не могу найти покоя. Перед моими глазами постоянно появляется образ маленького зеленоглазого мальчика в черном плаще и шлеме, который благодаря им спасается от всего мира. Такой предыстории у Люка я никак не ожидаю и подозреваю, что такой супергерой изменит мою картину мира. Если кто-то злой, то это в моём понимании в основном идёт из детства. Однако этот аргумент не совсем верен. Люк не так плох, наоборот, он… «Ты себя слышишь?» — замечает мой разум. — «Ты хочешь сказать, что у этого парня внутри есть что-то хорошее?». — Я не просто говорю! Теперь я это точно знаю! — произношу я и перестаю метаться по комнате словно тигр в клетке, а сажусь на стул. Также я считаю, что пришло время узнать еще кое-что, и единственное, чего мне не хватает, чтобы иметь веские доказательства… Причем их выяснение не должно стать для меня проблемой. Есть парень, который знает больше, чем говорит мне, некий любитель Конан Дойля и Агаты Кристи. Посмотрим, насколько хорошо у меня получится действовать как профи…ЭйприлСкай
«Скай? Ты здесь? Мне нужно с тобой поговорить. Это действительно срочно» «Что такое?» «Я заметила, что ты посвящен в вещи, которые мне приходится самой разнюхивать. Вся эта ситуация с тобой, Люком, Давидом и моей мамой путает меня, и я решила не останавливаться, пока все не узнаю» «Тебе кто-нибудь уже говорил, что раздражающее любопытство кормится ложью?» «Очень остроумно…» «Какую роль ты тут для меня выделила?» «Ты один из главных подозреваемых…» «В чем именно?» «Скажи мне, ты живешь за луной?» «Нее, пятый этаж, сразу налево…» «Ха-ха! Это убийство и злостная клевета» «Где же жертва?» «На самом деле их несколько» «Ладно, малышка. Я думаю, что тебе не хватает здоровой порции сна…» «Ты издеваешься надо мной?» «Нет! Я очень переживаю за тебя» «Ты не должен. Я нахожусь на пути к истине и обещаю, что чем раньше найду ее, тем быстрее стану спокойнее» «Ты понимаешь, что большинство людей в кино настигает смерть именно после этих слов?» «Как поэтично! Шутки в сторону. К счастью, мы живём не в кино» «Уверена? Матрица и то…» «Я сегодня приоткрыла немного света» «Ладно… И это связано со мной, Давидом и Люком? Кто такой Люк?» «Парень, который встретил меня в аэропорту, и есть Люк Дюма» «Ах так» «Итак, начнём. Ответь на пару вопросов. Откуда ты знаешь Давида? Откуда ты узнал про него и маму? И почему сегодня днём тебя будто подменили?» «Воу, в последнее время ты работаешь в Крипо? (прим. переводчика: Kripo = Kriminalpolizei — уголовная полиция)» «Скай!»
«Хорошо, хорошо. Давида знает каждый, и я особенно хорошо, потому что он мой учитель и наставник, где бы мы ни были. Будучи моим наставником, он мне также рассказывает личные вещи, которые должны служить мне в качестве уроков. А насчет последнего вопроса… Ты действительно не знаешь?» «Хорошо. Давид, кажется, на самом деле обеспокоен сегодняшней молодежью. Но на третий вопрос… Нет. Я понятия не имею» «Я видел тебя с твоим новым другом» «Ты видел меня?» «Да»
«С моим новым другом?» «Да»
«И?»
«И это будит во мне…» «…ревность?» «Да!»
«Серьёзно, Скай?» «Да!»
«Мне действительно жаль, но ты должен придумать что-то получше. Во-первых, ты знал, что я одинока, и из-за издевательств Люка, которые добавляются ко всему прочему, я каждую ночь засыпаю в слезах. Во-вторых, Серджу — единственный во всей школе, у кого есть что-то похожее на улыбку для меня» «Момент! Что значит «засыпаю со слезами на глазах»?»
«Именно то и значит» «Сладкая, я этого не знал. Мне действительно очень жаль!»
«Ты не можешь ничего изменить!» «Дюма просто монстр. Ты должна держаться от него подальше» «Скай, он не монстр» «Именно он!» «Что ты о нём знаешь?» «Больше, чем мне хотелось бы…» «Прекрати так о нём говорить/писать. Люк глубоко в сердце очень милый парень» «Он не такой! Поклонник хэви-метала, эмоционально-изуродованный бабник, который завёл себе панк-рок-группу» «И? Это же круто!» «Вспомни, как он и члены его группы вели себя сегодня» «Кри и Еж входят в его группу?» «Не отвлекайся…» «Я помню, Скай, и этот же момент подводит меня к другой теме. Теперь мне ясно, что ты постоянно находишься рядом со мной… Не кажется ли тебе несправедливым, что ты знаешь, кто я, но я понятия не имею, кто ты?» «Поверь мне, в твоих интересах, если мы подождём» «Нет, приятель. Так легко ты не отделаешься. Ты обещал мне сегодня, что мы скоро увидимся» «Я это сделал?» «*кивок*»
«Ладно. Мы увидимся, но сначала ты должна сделать мне большое одолжение» «Я должна?» «Прошу тебя» «И что же это?» «Ты должна достать себе костюм…» «Мы идём на костюмированную вечеринку?» «Ага! И мы встретимся в 23:00 и сможем провести час вместе» «Я должна сейчас почувствовать себя золушкой?» «Можешь»
«А ты, видимо, мой сказочный принц?» «Я думаю, что на этот раз ты та, кто путает сказку…» «Каждая сказка прекрасна!» «Не обязательно… но хорошо, оставим эту тему. Так ты согласна?» «На встречу? Безусловно, держу пари» «Не, я против споров» «Умный мальчик!» «Ты, наверное, имеешь в виду мужчину?» «Сорри, я иногда забываю, что ты у нас старый дурак» «Ауч! Это было больно» «Сорри, золотце! Я не хотела делать тебе больно» «Эй! Если ты после этого будешь обращаться ко мне с ласкательным прозвищем, как сейчас, то я разрешаю тебе делать это гораздо чаще» «Ты тоже можешь, сладкий!» «Юуху! Это прямой путь к сердцу…» «Тем не менее, я желаю тебе спокойной ночи, таинственный Скай» «Спокойной ночи, моя маленькая Капрайс! ХХОО» «ООХХ»
Глава 8 Ясный взгляд
Насколько запутанными могут быть мечты, когда твоя жизнь напоминает сплошное приключение? Я вообще больше не понимаю, что происходит с моими мужчинами, и просто рада, что выходные наконец-то закончились, и я могу снова взяться за учебу. Только уроки являются единственными часами, в течение которых я не думаю о Скае, Люке и Серджу. Тем не менее я знаю, что срочно должна разобраться в своих чувствах и даже использовать для этого схемы. С их помощью я всегда могу проводить мозговой штурм. Но даже они не помогают. Каждый раз, как только мой взгляд падает на последовательность имен и фрагментов, я в высшей степени недовольна. То, что эти трое парней принадлежат одной группе, бесспорно, и в настоящее время мною четко определены связующие точки: школа, возраст, рост и я. Чисто интуитивно я чувствую потребность занести данные о том, где парни живут. Причем быстрее всего я в этом продвинусь с Серджу. С ним у меня такое хорошее взаимопонимание, что сейчас, всего несколько дней спустя, наша дружба уже выходит за пределы школы. Например, сегодня он пригласил меня к себе. Сейчас мы находимся на пути к машине Серджу — маленькому «Пежо», и я неизбежно улыбаюсь, потому что она такая крохотная в сравнении со своим владельцем, и вдруг замечаю Люка. Он взглядом метает молнии, но это для меня не впервые, поэтому я остаюсь относительно спокойной. В отличие от Серджу, который хочет встать между нами и, несмотря на мой жест, который должен означать, что у меня всё под контролем, остаётся напряженным. — Что это? — спрашивает Люк, как только я поднимаю к нему лицо. — Что именно? — спрашиваю я недоуменно, только сейчас заметив, что Люк крепко держит мои руки. — Это! — он кивает в сторону Серджу. — Я не знала, что это тебя касается, — отвечаю я и хочу освободиться, но Люк усиливает хватку и буквально притягивает меня к себе. — Ты идешь со мной… — О, правда? — кричу я на него. — С каких это пор? — С того дня, как Давид просил меня приглядывать за тобой! — Так, так… И это, видимо, причина твоих постоянных саркастических выпадов? Особенный вид доброты а-ля Люка Дюма? Его взгляд становится нежнее, линия губ мягче, и его голос приглушен, когда он начинает заикаться. — Я… нет… изви… — Избавь меня от этого, Люк, — говорю я утомленно. — Всё равно ты не сможешь ранить меня сильнее… Последующие движения Люка неожиданны и в первую очередь бросают меня в дрожь, потому что он берет моё лицо в свои ладони и большими пальцами ласкает щёки. Поскольку он, всё ещё используя свой настойчивый взгляд, смотрит мне прямо в душу, я окончательно теряюсь и предоставляю ему возможность влиять на мою выдержку. У меня нет другого выбора, кроме как продолжать стоять там и тонуть в этом зеленом море. — Я клянусь… — шепчет Люк. — Что никогда больше не буду снова оскорблять тебя, только не уезжай сейчас с… — Что? — спрашиваю я, моргая и пытаясь вытеснить тепло от его рук на моих щеках. Я должна сказать, что сделать это не так-то просто. Уж точно не тогда, когда его взгляд вызывает такой же жар, как и его пальцы. — Останься, — умоляет он тихо. И я очень хочу ему поверить, но фоном слышу чей-то смех, и это напоминает мне о всех подростковых фильмах… Как часто я видела, что капитан футбольной команды именно таким образом издевается над девушкой-аутсайдером? Часто… Слишком часто, чтобы попасться! — Я думаю, что тебе это нужно не больше, чем другим! — произношу я, качая головой, вырываюсь и сажусь в машину, где меня уже ждет Серджу. На моем лице, а также лицах Серджу, всех зевак и, наконец, самого Люка появляется одинаковое выражение, которое можно описать одним словом: растерянность. Невероятно, что Люк прикасается ко мне перед всеми этими людьми. В высшей степени удивительно то, что он просит меня остаться. И в конце концов я ошеломлена тем, что на самом деле сбегаю. Картина, как Люк стоит и смотрит в землю, выжжена у меня на сетчатке. В то же время его нежные прикосновения и проникновенный взгляд увековечены в моём сердце. Чисто интуитивно я знаю, что это не трюк, с помощью которого он водит меня за нос. Также мне известно, что моя реакция немного выходит за рамки. Соответственно, нет никаких сомнений в том, что рано или поздно я пожалею о том, что ушла. — Что это было? — голос Серджу прерывает тишину и мои запутанные мысли. — Очевидно, Давид, вопреки моей просьбе не делать этого, поговорил с ним… — говорю я и пожимаю плечами. — Я должен это понять? — Не совсем… — замечаю я. — Даже я этого не могу…***
Маленькая империя Серджу состоит из студенческой комнаты, в которой, помимо кровати и письменного стола, находятся книги и постеры старых фильмов. И меня совершено не удивляет то, что подавляющая часть его творческой коллекции представляет собой классику. Я принимаю его таким, какой он есть. Мы, креативные личности, все немного не от мира сего. — Что на самом деле произошло между тобой и Люком? — спрашивает Серджу и протягивает мне бутылку холодного чая, после чего садится рядом со мной. — Ничего… — Да ладно! Я близорукий, но не слепой. — Ты близорукий? — я пытаюсь его отвлечь, но безуспешно, скорее всего из-за отсутствия должных манёвров отвлечения. «Ну что же… Тогда попробую провернуть номер с напускной небрежностью…» — Что должно между нами происходить? Я его совсем не знаю. — Ты и меня не знаешь, что, как видишь, не мешает нам дружить, — возражает Серджу, улыбаясь. Я спрашиваю себя, должна ли сообщить ему, что измеряю его другими критериями, потому что мы хорошо знакомы, но в то же время присматриваюсь к нему. Причем восхищение встречается чаще всего. УСерджу уникальный стиль, и он вызывает совершенно другие чувства во мне, чем Люк. Он «маечка-и-непутёвая-длинная-рубашка-к-джинсам» — солнечный мальчик, а Люк скорее — «черная-футболка-кожаная-куртка-и-кожаный-браслет» — князь вампиров. Отпадный образ солнечного мальчика завершает открытая улыбка, в то время как другой с помощью одного взгляда может заглянуть в глубины души. «Нет! Перестань думать об этом странном парне…» — приказываю я себе. Вообще я должна быть более осторожна в том, о чём говорю и думаю… Одного неверного шага может быть достаточно, чтобы положить конец вновь обретенной расслабленности Серджу. Он наслаждается пребыванием в своих четырёх стенах, и я хочу сделать то же самое. — Там внутри твоя мелодичная возлюбленная? — спрашиваю я озорно и указываю на коричневый кривоватый и изогнутый чехол. Серджу следует за моим взглядом и кивает. — Это она… — Ты мне сыграешь? — Я не знаю, понравится ли тебе… Ты должна знать, что моя музыка собственного сочинения. — Мне? Определенно понравится, — предрекаю я, и в мыслях меня уже лихорадит от предвкушения фейерверка эмоций. Выберет ли он кусок, который мне известен? После первой, слёзно вытянутой ноты, я уверена, что это не то, что слышала. Минуту спустя я полностью поражена, потому что каждая нота, которую Серджу извлекает из скрипки, совершенно прекрасна, но она не подходит к той тоске, в которой я обычно нахожусь из-за него, а точнее — из-за Ская. Видимо, я не могу удержаться и ближе к концу морщусь. Он сразу же опускает скрипку и озвучивает свою догадку, не поднимая глаз: — Тебе не нравится… — Нет… — уверяю я и поспешно поднимаюсь на ноги. — Это волшебно, только отличается от того, что я… ожидала. — Ты считаешь, что это волшебно? — спрашивает он с надеждой. — Абсолютно! — утверждаю я и пытаюсь скрыть свою раздражённость за улыбкой. Тем не менее, я спрашиваю его… — Ты взял за основу самбу, это является твоим обычным стилем? Он кивает и очень радуется, как только я выдаю в пространство «Круто!» в виде своего признания ему. — Ну что? Может, закажем пиццу и посмотрим фильм? — предлагает он, улыбаясь, и тянет меня к полке с бесчисленным количеством дисков. Фильм? С ним? Должно быть, настает мой счастливый день…***
Сразу же по прибытию в родные четыре стены я захожу на Фэйсбук и с всеобъемлющим облегчением определяю, что Скай по-прежнему оффлайн. Это подтверждает моё подозрение по отношению к его личности, что, в свою очередь, является хорошей причиной, чтобы принять ванну со всеми подходящими атрибутами и напевать текущие любимые треки. Мне, разумеется, понятно, что этот вечер всего лишь первый и во многом незначительный шаг к ясности, но я очень скромный человек, и вполне могу порадоваться мелочам жизни. С чашкой чая и печеньем, которое неизбежно напоминает мне мой прежний дом, я оккупирую компьютерное место и для начала проверяю свою почту. Она заполнена преимущественно спамом, Скай всё ещё не в сети, и мне в голову не приходит ничего лучше, поэтому я беру в руки телефон… — Я думала, ты заявишь о себе только после окончания учёбы! — сообщает мне мама вместо приветствия. — Я так и собиралась, но мне пришло в голову, что ты не привела в исполнение угрозу ежедневных звонков. — И тогда ты подумала, что должна проследить за порядком? — Именно так! — Хорошо, дорогая… — говорит мама, и меня поражает, что она действительно отвлеклась. — Мам, чем ты занята? — Педикюр, а что? Я киваю, потому что это подтверждает мои мысли. Что-то вроде этого я и подозреваю. — Ах, да ничего. — И как твои дела? Ты уже смогла освоиться во Франкфурте? Давид мил? Ты уже нашла друзей? Как… — Мам, мам! Стоп! — прерываю я её. — По очереди, пожалуйста… — Хорошо, прости. Мозговая атака… — У меня всё… до сих пор хорошо. Во Франкфурте я многого ещё не узнала, также завести друзей оказалось сложнее, чем я думала… — на этом месте я делаю продолжительную паузу и жду её высказываний, которые действуют на меня как всегда отрезвляюще. — Я уверена, что ты ещё со всеми познакомишься, Райс, ты так делала всегда! «Что я говорю? Типичная мама!» — Давид действительно оказался классным. Почему ты мне не рассказывала, что во времена молодости у тебя был такой хорошенький поклонник? Она истерически смеётся. «Нетипично для Розенберг». А теперь стала ещё звонче! «Совсем не типично для Ирэн Розенберг». — Поклонник? — пищит она. — Ты имела в виду мучитель? — Нет! Серьёзно… Ты вовсе не должна ничего оспаривать. Вся школа знает о чувствах Давида и о ваших разногласиях! — Ч… чувствах Давида? — заикается она. — Скажи, мама, ты стала плохо слышать, или почему ты снова и снова повторяешь всё, что я говорю? — Потому что ты говоришь глупости, Райс! — Так глупости? И почему ты хихикаешь так, будто тебе шестнадцать? — Я… ну… я… — Ну-ну… теперь ты ещё и заикаешься… Я не могу поверить, что ты скрывала от меня что-то настолько серьёзное, — подшучиваю я над ней и посмеиваюсь про себя. Мама прокашливается и пытается теперь звучать ясно. — Там не было ничего такого, о чём стоило бы упоминать. И если мы говорим о серьёзном, ты уже встретилась с Ванильным небом? — Эйприлскай, мам. Сколько можно? — Итак, с твоим другом из чата, там… — Нет! — признаюсь я и начинаю нервно царапать в своём блокноте. — Почему? «Ё-моё! Зачем я это начала?» Я пожимаю плечами и произношу: — Не знаю, — в тот же момент всплывает реклама, что поражает меня, словно это знак судьбы. — Но мы скоро встретимся! — спешу я добавить. — Скоро? — Ага. Через два дня, чтобы быть точной. Только я обязательно должна достать костюм. — Костюмированная вечеринка? — Точно… — Тогда покупай. Можешь воспользоваться кредитной картой. — Серьёзно? Разве ты ещё не получила счёт? — Уже. Тебе нравится гитара? — спрашивает мама с неизменно весёлым голосом. Только что-то мне не верится. — Да… С тобой всё в порядке? — Конечно! — быстро заверяет она. Слишком быстро, чтобы быть искренней. — Тогда ладно. — Всё действительно в порядке, дорогая. Если честно, мне просто очень одиноко после твоего отъезда. Но я, очевидно, напрасно надеюсь на то, что ты вернешься… — Мамочка! — Не мамочкай! На твою жалость я всё равно не куплюсь. Итак, сделай, как я сказала: ищи костюм и спокойно оплачивай с моей карты. Это мой тебе подарок за поступление. — А чем тогда была гитара? — спрашиваю я осторожно. — Частью спора! Я не хочу в конце говорить, что была плохим проигравшим! — Нет, мама, ты лучшая. Лучшая мама, отличная подруга и достойный спорщик! — Охх, — вздыхает она. — Я отключусь, пока не стала чересчур сентиментальной. Целую, целую, мышонок. Развлекись на вечеринке! — Будет сделано, мамочка! — отвечаю я. Секунду спустя она уже повесила трубку. «Так! И что теперь?» — мысленно спрашиваю я себя. Было хорошо услышать мамин голос, но это ничего не меняет. Хаос внутри меня постоянен. В дополнение к этому я чувствую, что в буквальном смысле перевозбуждена из-за информационного потока, который меня ожидает на Фэйсбуке. Мне кажется, что это мистика, потому что я всё время одержимо прокручиваю ленту новостей. Кроме этого, я постоянно замечаю, что мой взгляд прикован к фотографиям, на которых изображены парочки. Наполовину обнажённые люди, которые посредством какой-нибудь «премудрости» обесцениваются. Обложки с однозначными названиями. Несколько героев фильмов… Кажется, весь мир вращается вокруг этой проклятой темы любви. Но так было всегда. Да? Что со мной не так? Ответ предельно прост и сразу же приходит на ум: я признаю любовь виноватой в моём нынешнем состоянии. Конечно, это было моё мнимое одиночество, которое я хотела оставить позади, когда началась учёба, и мне пришлось смешаться с другими студентами. Это мой страх — оказаться одинокой на новом месте, и он подтолкнул меня искать друга. Именно по этой причине я отодвигаю в мыслях на задний план всё остальное. В то же время я вспоминаю мудрость, которая когда-то заставила меня улыбаться, и теперь я могу идеально решить свою ситуацию: любовь как «Порше». Он не виноват, если у водителя плохие пассажиры, и его по ухабистой дороге направляют в кювет. И мне нравится «Порше» — в прямом и переносном смысле, даже слишком, чтобы видеть его в яме! Хочу его, и если он у меня появится, то я буду холить, лелеять и ухаживать за тем, кого захватила. Но прежде я должна вырасти и получить водительские права. Ну, возможно, это немного метафорически, но всё же правильная идея. Вместо всей этой истории с парнями я должна поставить в центр свою карьеру. И сначала я должна найти группу, в которую смогу влиться, а уже потом заняться идентификацией Ская. Он есть и будет, но в какой-то правильный момент сам признается. Однако я тоже должна оставаться правильной для него, и я смогу это сделать, только если останусь верна себе…Глава 9 Первые искры человечности
Последний час с ясным взглядом на всё имеет для меня такой же эффект, как прием аспирина. Только, помимо головной боли, я могу попрощаться еще и с унынием. Поэтому занимаюсь решением задачи вечера, а именно: ищу среди интернет-рекламы учителя. Но к моему огорчению, там практически нет хороших учителей, или я не могу позволить себе часы у них. Но, тем не менее, мое настроение не ухудшилось из-за этого, и я радуюсь, когда приходит оповещение о новом сообщении с Фэйсбука.ЭйприлСкай
«Привет! Ну как твои дела? Чем сегодня занимался?» «Мне только кажется, или у тебя сегодня очень хорошее настроение?»
«Нет. Тебе только кажется» «В чём дело?» «Да ни в чём… Просто сегодня появились мысли, что жизнь слишком коротка, чтобы проводить её в тени» «Хорошо… Ты не слишком молода, чтобы задумываться о продолжительности своей жизни?» «Никогда не бываешь слишком молодым, чтобы вспоминать об оптимизме» «Это точно. Давай, рассказывай, чем ты занималась днём?» «Я была в гостях у друга и таким образом сделала что-то для моего общего образования» «Так, друг значит? И ты чем ты занимаешься для общего образования? Я должен волноваться?» «В каком смысле?» «Да неважно. Так, что это было за сообщение о твоём общем образовании?» «Мы смотрели Гете!» «И? Фильм хорош?» «Это своего рода биографический фильм. Поэтому это дело вкуса» «Говоря о вкусе… Наша встреча ещё в силе?» «Можешь поставить на это лучшую скрипку, сладкий!» «Тогда я должен объяснить тебе, как нужно одеться, чтобы составить со мной хорошую пару» «Ох-ох! Меня атакуют совершенно смущающие чувства…» «Не бойся! В этом нет ничего плохого и даже ничего двусмысленного» «Уверен?» «300 %» «Итак?»
«Записывай… Черные брюки (лучше джинсы). Розовая майка. Обувь по выбору. Волосы, пожалуйста, оставь распущенными. И очень, очень важно: по возможности откажись от макияжа» «Хм… Мы идём туда как мистер и миссис Безвкусица?» «Нет. Ты всё поймёшь, когда окажешься там» «Где?» «Адрес получишь завтра» «Я тебе уже говорила, что ты невероятно нечестен?» «Всего лишь раз 200» «Почему ты просто не можешь прийти в школу, сесть рядом и сказать: «Привет, сокровище моё»?» «Чтобы ты устроила мне взбучку своими книгами? Нее, спасибо» «Я пацифист, Скай. И никого не бью» «Думаю, что для меня ты сделаешь исключение» «В это веришь только ты» «Моя интуиция никогда не ошибается, детка!» «Я всегда была хороша в сюрпризах…» «Как думаешь, ты справишься с переодеванием?» «Я просто надеюсь, они пустят меня с несуществующим «переодеванием». Ладно, теперь, по крайней мере, один вопрос решился» «Что именно?» «Если до нашей встречи я уже буду там» «И какой твой вердикт?» «Не-а! Судя по всему, мне придётся десятки тысяч раз объяснять, что в настоящее время у меня нет ни малейшего представления, кого я изображаю. Да я сомневаюсь даже, что пойму, когда ты будешь стоять передо мной» «Поверь, ты поймёшь!» «Ты также попросил меня отказаться от макияжа…» «Да, и?» «Ты не боишься быть шокированным?» «Не! Почему ты так думаешь?» «Ты понимаешь, что мы, девушки, выглядим совсем не так «пикантно», когда без макияжа?» «Чушь! Естественная красота женщины — это то, что делает вас по-настоящему прекрасными» «Шутник!»
«И тебя тоже, золотце!» «Меня тоже?» «До завтра, сладкая причуда природы» «Ты уже уходишь?» «Ага. Нужно ещё кое-что сделать на завтра» «Ну тогда удачи и много веселья, и … всего остального» «Спасибо! Тебе же я желаю то же самое и сладких снов с моим участием. ХХОО» «Определенно так и будет. ООХХ»
Смешной парень! Правда! Скай — единственная причина, почему я решила остаться в этой школе и продолжить обучение в этом семестре. Как он хочет устроить нашу встречу? Я думаю, что Люк должен иметь очень хороший костюм или же открыть великую тайну, что для меня одно и то же. Во всяком случае, я могу только догадываться.
***
Пятница на этот раз начинается солнечно, причём не только благодаря безоблачной погоде… Даже Люк, кажется, сегодня прямо-таки сияет. — Почему ты так ухмыляешься? Наконец-то засадил своей новой подружке, или что? — подначивает его Пиявка (прим. переводчика: Blutegel — пиявка, Igel — еж) и получает удар кулаком от Люка в предплечье именно тогда, когда я этого пламенно желаю. Понятия не имею, почему мой пацифизм не срабатывает с такими идиотами, как Ёж, причём постоянно. — Серьёзно, Люк. Ты правда выглядишь счастливым! — замечает Кри. — А что, вы не хотите этого для меня? — спрашивает Штралеман (прим. переводчика: Strahlemann — вечно улыбающийся человек). Он небрежно садится на край стола, наклоняется и шепчет что-то на ухо Кри, после чего последний начинает также ухмыляться. — Правда? — спрашивает он. Люк кивает. — Это грандиозно, чувак! Ёж толкает Люка, чтобы тот рассказал ему то же, что и Кри, но он отклоняется. — Эй, я тоже хочу знать, что там такого грандиозного, — брюзжит он теперь. Люк рассматривает его с поджатыми губами, но потом качает головой. — Нет, чувак! Ты немного склонен к сексизму, чтобы услышать это, — объясняет он и подчеркивает свои слова «так себе» жестом, в результате которого я обращаю внимание на его руки. И снова поднимаю вопрос, почему дорогой мистер Бог был так несправедлив и награждает Люка помимо ослепительного внешнего вида, популярности и почти высокомерного изящества, такими прекрасными руками. Какими нежными они могут быть, я уже смогла испытать на себе. Что мысленно приводит меня к вчерашнему дню… По какой причине Люк так повёл себя — непонятно. Особенно теперь, после того как я благодаря заявлению Ежа узнала, что у Люка есть новая подружка. И нет, я ни в коем случае не ревную! Ни в коем случае. Тем не менее, я это… как-то… — Итак, если это не был супер-охрененный секс с новой чикой, то я бы на твоём месте быстро обернулся назад, — зубоскалит Ёж и тычет указательным пальцем на меня. — Голодный взгляд на полшестого… — Если ты ещё долгое время хочешь носить свою челюсть на лице, то я бы на твоём месте сел и заткнулся! — отвечает Люк, не взглянув на меня ни разу. Пиявка поднимает руки в оборонительном жесте и на самом деле садится. Он, пожалуй, не был бы достоин своего титула, если бы оставил данную тему закрытой. — Итак, если у тебя нет видов на Пи-пи, могу тогда я… Продолжения не следует, потому что Люк хватает его за воротник и тянет к себе. — Стоит тебе протянуть палец в направлении Прайс, и я лично позабочусь о том, чтобы он был сломан. Понял? — лает на него Люк и выглядит при этом действительно устрашающе. Только сейчас я понимаю, насколько он больше по сравнению с Ежом. — Да… — каркает паршивец. После того, как его отпустили, он смотрит на меня с такой ненавистью, что я даже сглатываю. Ситуация, почему Ёж меня так ненавидит, похожа на настоящую головоломку, а то, что Люк так ведет себя, окончательно выбивает меня из колеи. Либо он самый непостоянный парень на земле, либо Давид его подкупил. Тогда у него куча денег или множество других уступок. Вдруг я вспоминаю последнее обращение Люка ко мне: «Я клянусь, что никогда больше не буду снова оскорблять тебя…». И тем самым восстанавливаю в памяти мои мысли и чувства после этого. Подбор слов, взгляд и способ, как Люк это сделал, имели что-то совершенно отчаянное и искреннее в себе. Я была с ним слишком строга? Может быть, это означает, что Люк в конце концов меняет своё мнение? Мой новоиспеченный защитник сидит со сжатыми кулаками. Мне кажется, он предпочёл бы развернуться ко мне, но заставляет себя смотреть вперед. Тем не менее, когда я после тщательной проверки своих дрожащих рук смотрю наверх, то ловлю его взгляд. В этот момент в кабинет входит госпожа Беккер, и как всегда с её появлением через толпу проходит ропот. Она очень красивая, высокая, грудастая блондинка и вместе с этим начинающая преподавательница, в настоящее время замещающая нашего заболевшего профессора. Насколько я заметила, она не пользуется популярностью у студентов из-за своего высокомерия. — Доброе утро, господа и дамы! — приветствует она нас. — Как насчёт удивительной истории любви…? — Вы имеете в виду ту, что будет между нами? — кричит ей Ёж. — Очень смешно, господин Базельт! — комментирует госпожа Беккер с фальшивой улыбкой и приглаживает свои платиновые волосы на лбу. — Я больше думала про песню о любви, которая началась в стенах этой школы. Господин Дюма… не могли бы вы просветить своего друга? — Я? — сомневается он. — Да! Разве вы не были тем, кто принимал участие в создании данной песни? Все взгляды мгновенно фокусируются на Люке, который начинает нервничать. — Вы не имеете в виду… — начинает он тихо, сразу же сам себя прерывает и затем продолжает в более уверенном тоне. — Вы хотите проработать песню Марии Ремпбах? — Я понимаю, что это нетрадиционно, но мы, как известно, необычайно креативны. — Я бы сказал, что необычайно безвкусны! — отмечает Люк, вскакивает и покидает аудиторию без лишних слов. Всё происходит настолько быстро, что я могу понять только одно. Очевидно, что-то не только разозлило Люка, а стоило всего его хорошего настроения. Меня даже одолевает желание догнать его, но не хватает не только мужества, но ещё и подходящей идеи, как я должна оправдать это. Госпожа Беккер пожимает плечами и уделяет внимание актуальной теме, когда мне на ум приходит один вопрос. Давид разве не говорил, что бывшую подружку Люка звали Мари? По этой причине он ушел? Не понимая, что творю, я вскакиваю на ноги и покидаю кабинет. Оказавшись в коридоре, пытаюсь угадать, в какую сторону пошёл Люк, и, позволяя своей интуиции вести меня, направляюсь к выходу. Я действительно обнаруживаю Люка на полпути, догоняю его и придерживаю за руку. Его сияющий взгляд сначала направляется к моей руке, а затем скользит от неё к моему лицу. Я четко вижу его удивление и сразу понимаю, что не имею ни малейшего представления о том, чего хочу на самом деле. Для того чтобы вмешиваться в сердечные дела других, у меня не хватает так называемого гена купидона. В дополнение к этому, я в принципе не знаю Люка. Тем не менее я хочу направить его мысли на другое… — Ты можешь порекомендовать мне хорошего учителя игры на гитаре? — ляпаю я. По выражению лица Люка и, наконец, по отсутствию его обычной небрежности можно сказать, что он в растерянности. В любом случае до меня доносится его отрывистое: «Что?». — Ну учитель… У меня есть новая электрогитара, но я понятия не имею, как с ней справиться… — И ты пришла ко мне? — спрашивает Люк, не уменьшая скептицизма. — Сейчас? Посреди урока? Я пожимаю плечами. — Ты ведь тоже играешь? — Да… — говорит он, растягивая слово. — Ну, так. Тогда ты, конечно же, знаешь хорошего учителя? — выпытываю я дальше.Глава 10 В такт
— Я слишком глупа для этого! — признаю я и вновь заявляю о своей капитуляции, опуская плечи. — Чушь! Ты просто слишком долго играла на акустической гитаре… — возражает Люк и кладёт руку на мою поясницу, и это, видимо, должно помочь мне сидеть прямо. Невыполнимая задача, потому что я слишком нервничаю, и тепло его руки — слишком приятное ощущение, чтобы отстраниться от него. И да, я совершенно точно знаю, что в нашем поведении отсутствует любая логика. Тем более, мы знакомы всего неделю, но уже прошли три стадии отношений. Однако это нормально в наше время? И когда, если не сейчас, будет время, чтобы полностью вести себя плохо? — Попробуй ещё раз… — показывает мне Люк снова, как я должна зацеплять струны, и смотрит на то, как я повторно сосредотачиваюсь. Я благодарна ему за то, что он ни разу не посмеялся надо мной или не сказал что-нибудь унизительное. Он кажется совершенно другим человеком, когда предлагает: «Давай посмотрим, что ты можешь…», что приводит нас в малый репетиционный зал. Даже осечка госпожи Беккер, кажется, забыта, и я не буду вызывать дьявола, в какой-либо форме напоминая Люку об этом. Ведь существуют гораздо более безопасные пути получения информации. — Ещё раз, пожалуйста! — нежно требует Люк, садится на акустическую колонку напротив меня и вытягивает одно колено. — Ты должна часто репетировать, тогда все получится. — Думаешь? — спрашиваю я и рассматриваю при этом правую руку, которая не хочет гармонировать с левой. — Я считаю, мой мозг слишком медлительный, чтобы синхронизировать обе. — Или у тебя слишком много мусора в голове! — смеётся он. — Ты должна расслабиться, чтобы держать такт. Давай… — Люк снова поднимается на ноги, берет у меня гитару и помогает мне. — Не напрягай, — требует он и встряхивает мои руки. Учитывая то, что я по-прежнему смущаюсь от его близости, то происходит прямо противоположное тому, что он хотел. — Ты так напряжена, как будто сама себя удовлетворяешь? — спрашивает он и цокает языком. «Так много к теме: он завязал со своими тупыми фразочками!» Прежде чем я могу ему достойно ответить, Люк переносит свою хватку на мои плечи и смотрит на лицо. Внезапно время останавливается. Я замираю словно статуя и пытаюсь вспомнить, как двигаться, дышать или просто моргать. Тем не менее мой партнер, кажется, эту близость вообще не замечает. — Ну, когда я с тобой закончу, ты будешь хороша и в том, и в другом! — продолжает он с улыбкой, отворачивается от меня и ставит гитару обратно на подставку. — К… когда ты со мной закончишь? — повторяю я нетвердым голосом. — Тебе нужен учитель или как? — спрашивает Люк, после чего я робко киваю. — Вот так удача, потому что мне нужен преподавательский опыт… Теперь я совсем ничего не понимаю и просто спрашиваю: — Зачем? — Может быть, потому что я когда-нибудь захочу стать хорошим учителем? «Логично!» — И представь себе, я начинаю прямо сейчас! А ещё я помню, что все твои вещи остались в классе у Беккер, а пара скоро закончится. — Дерьмо! — Нет, ещё нет. Но если ты не поторопишься, тогда именно так и будет! — и с этими словами и сладкой улыбочкой Люк ведет меня к двери. — Что с тобой? Разве ты не идёшь со мной? — спрашиваю я и в следующий момент прикусываю язык. Во-первых, из-за своего любопытства я нарушаю собственные намерения и обращаюсь к Люку, а, во-вторых, он не обязан передо мной отчитываться. Итак, я с уверенностью могу заявить, что Люк остаётся неизменно свободным. — Я просто не могу выносить эту блондинистую сучку с её методиками школьного обучения, а она практически весь семестр с нами, поэтому нравится все меньше… — объясняет он и пожимает плечами. — Дай угадаю… Ты её отшил? — Да, но с чего… — Давай просто скажем, что я совершенно точно знаю, какой мерзкой может быть отвергнутая женщина. — Прайс? — шепчет Люк. — Да? — шепчу я в ответ. — Беги… — О! Мои вещи… — кричу я и бегу как по команде. Люк остаётся, и я в красках представляю, как он хохочет. «Это может быть ещё более неловко?» — ругаюсь я в мыслях и лишь на долю секунды позже отмечаю, что невезение, очевидно, рассматривается как вызов. Прибежав к нужной двери, я снова спотыкаюсь о собственные ноги, хватаюсь за дверную раму и замечаю закрывающуюся дверь, которая опасно приближается к моим пальцам. В ожидании удара я закрываю глаза, но, как ни странно, ничего не происходит. — Я же тебе говорил, что ты должна расслабиться, чтобы оставаться в такте… — слышу я смеющийся шепот Люка и понимаю, что он меня перехватил. Как и почему? Понятия не имею! — Йоу, Люк — кричит Ёж и прокладывает себе путь через толпу зевак, которые из-за нас столпились перед дверью. — И как это она так… И так же внезапно, как оказываюсь в объятиях Люка, я остаюсь одна. Зато Ёж получает самое пристальное внимание. — Старик, в чём твоя проблема? — шипит Люк. — У меня ее нет! Когда ты счастлив, мы все счастливы. — Полегче, парни! — вмешивается Кри. — Вы реально ведёте себя как маленькие дети. — Ты прав, Кри. Бро не спорят из-за несовершеннолетних кисок! — соглашается Ёж, и после произнесенных им слов все заливаются громким смехом. Эта ситуация, в свою очередь, приводит к тому, что я оборачиваюсь и снова ищу защиту в женском туалете. — Для того чтобы быть моим Бро, ты должен перестать вести себя как несовершеннолетняя киска… — слышу я ответ Люка. Но он не успокаивает ни меня, ни большую часть студентов. Мне удаётся сдержать слёзы, хотя я дрожу и чувствую, что мне не хватает воздуха. Не понимаю, как получается, что я от чьей-то мутировала к своего рода ничьей дороге. И понятия не имею, как верну свои вещи. Причем… Я могла бы пойти и попросить госпожу Эберс, чтобы она открыла мне класс. Это идея! Скептический взгляд в зеркало и следом короткое мысленное подбадривание, после которого я иду к двери, и как только оказываюсь в коридоре, лицом врезаюсь в чью-то грудь. Звучит глубокий смех, а я надеюсь и милосердно молю «пожалуйста, пожалуйста» о том, чтобы земля меня поглотила. Ничего не происходит! Поэтому у меня не остаётся выбора, кроме как закрыть горящие глаза руками. Тем не менее, даже это мое действие мягко устраняется. Теперь я вижу лицо Люка и ту же улыбку, с которой он впервые приветствовал меня, и мне почему-то так сильно хочется его обнять, что я опускаю взгляд. — Сегодня не твой день? — угадывает Люк и поднимает моё лицо вверх, когда кладёт свои пальцы мне на подбородок. — Скорее не моя неделя! — ёжусь я, уклоняясь от его прямого взгляда. — Прайс, всё обойдётся! Выше голову… Ты зашла уже слишком далеко, чтобы сдаваться. — Ты знаешь меня? — спрашиваю я озадаченно. Он заправляет мне прядь волос за ухо и кивает. — Как и все здесь? Я думаю, что это и есть реальная причина, почему они избегают контакта с тобой. — Почему? — Потому что ты другая… дочь своей матери. — Я знала, что они считают меня фриком, — признаюсь я застенчиво. Люк смеётся и тянет меня в коридор. — Ты не фрик, дорогуша. Если здесь и есть фрик, так это я. Они просто боятся, что ты в ближайшее время начнёшь собирать разбитые мужские сердца, как это принято у настоящей Розенберг. Медленно у меня появляется чувство, что моя мама точно знала, что со мной будет происходить, и именно поэтому послала меня сюда. Вся в надежде, что я вскоре подожму хвост и вернусь к ней. — Чего ты, надеюсь, делать не будешь, так? Я имею в виду, ты ведь не сдашься? — переспрашивает Люк. — Если я справлюсь, то найду группу, где меня с моей тактической проблемой не будут слишком смущать… — Хмм, — говорит он, и выражение его лица становится задумчивым. — С группой, безусловно, что-то получится, и другим мы тоже овладеем. «Просвет!» — Ты имеешь в виду, что ты мне поможешь? Он кивает. — Если ты обещаешь мне в будущем меньше спотыкаться… — Я торжественно обещаю! — говорю я, кладя руку на сердце.***
— Хэй, принцесса. Как ты сегодня? — приветствует меня Серджу, сияя в солнечных лучах. — Привет, — говорю я, наклоняясь немного к нему и двигаюсь в сторону, чтобы освободить ему место рядом с собой. — Как прошёл твой день? — Хорошо! А твой? — Хмпф, — фыркаю я. — Не просто взрывоопасно… Хотя мои одноклассники, конечно же, другого мнения! — Всё осталось без изменений? — спрашивает Серджу и рассматривает меня с искренним беспокойством во взгляде. — Ты имеешь в виду, помимо моего эго? — О, дорогая… — усмехается он и удивляет меня не только использованием ласкового прозвища, но и сопутствующим этому жесту прикосновением руки к плечу. — Всё обойдется, не падай духом! — Что-то подобное мне уже сегодня говорили. Видимо, действительно происходит что-то серьезное… — размышляю я не совсем восторженно. — И кто? — спрашивает Серджу с любопытством. Теперь я должна рассмеяться, потому что с нетерпением жду удивленного выражения лица Серджу. — А угадай-ка! — Преподаватель? — пробует он. Я отрицательно качаю головой. — Давид? — Нет. Возможно, будет немного трудно угадать… — Люк! — прерывает он меня. — Это настолько очевидно? — спрашиваю я, хотя в равной степени удивлена его точностью угадывания и правотой. Серджу требуется минута, чтобы привести в порядок свои мысли, при этом он поджимает губы и бросает взгляд через двор. — Говоря о дьяволе… Я следую его примеру и смотрю в том же направлении, где мой взгляд цепляется за Люка. На этот раз он не сердится и даже не уклоняется. Скорее немного грустит. Всю его позу можно с уверенностью обозначить как безрадостную. Остальным, кажется, весело, тем более, что они находятся в самом настоящем малиннике. Также я замечаю, что одна из девушек буквально бросается Люку на шею, но в ответ от него получает за свою откровенность только игнорирование. «Хватит пялиться!» — призываю я себя и обращаю всё внимание на Серджу. — Я знаю, что я повторяюсь и вероятно чересчур любопытен, но всё же, что происходит между вами с Люком? — Честно? — спрашиваю я. — Не имею ни малейшего представления. Парень такой же мутный, как матовое стекло… Думаешь, что можешь различить контур, но, даже если приблизиться к нему очень близко, изображение остаётся размытым. — Таким Люк был всегда… — Могу я тебя спросить, ты тоже знал Марию? — Бывшую подружку Люка? — поясняет Серджу. — Конечно, я тоже знаю Марию. Точнее, знал. — Можешь что-нибудь рассказать о ней? Сегодня у нас была мисс Беккер, потому что Круз всё ещё болен, и она хотела взять песню о любви, а затем… — Песню Марии Ремпбах? — угадывает он и выглядит при этом немного испуганным. — Да. Точно, именно это имя! — Ох. Как на это отреагировал Люк? — сразу спрашивает Серджу. — Он констатировал её безвкусицу и затем покинул класс. По этой же причине я у тебя расспрашиваю про все. Серджу одобрительно кивает, кажется, именно этой реакции он ожидал. — Но это долгая история… — предупреждает он меня. Я заверяю его в том, что это не имеет значения. — В то время мы все только приехали из различных мест. Никто не знал друг друга, и для большинства изменить это заняло больше времени. Люк и Мария с первого дня согласились, что они принадлежат друг другу. Соответственно, и у меня всё также пришло к нормальному состоянию. Люк и Мария были только вдвоём, и я сам с самого начала чувствовал, что это была заслуга Люка. — Ты говоришь так, будто был с ними очень близок… — обращаю я внимание и получаю благодарный взгляд. — От твоего внимания ничего не ускользнет, да? Я пожимаю плечами. — Как правило, нет… — Мы на самом деле были друзьями. Лучшими, если хочешь знать… во всяком случае, это был третий вокальный семестр, когда мы узнали, что эти двое написали песню и сочинили к ней мелодию. Это был их совместный проект… — Вокальный семестр? — сомневаюсь я, потому что мне кажется, что ослышалась. Но Серджу просто кивает, как если бы в этом не было ничего особенного. То, что он сам может петь, для меня не новость. Но… — Люк может петь? — И рэп читать, — подтверждает Серджу, улыбаясь. — Жесть! — комментирую я. — И что было потом? Красивая улыбка умирает, ямочки на его щеках пропадают, и Серджу снова бросает взгляд в сторону Люка. Почти так, будто он должен обдумать, стоит ли доверять мне историю его бывшего друга или нет. — Непосредственно перед концертом, в котором они должны были представить её, Мария перевелась в другую школу и ушла без оглядки. Теперь я смотрю скептически. — Ведь никто не знает, что случилось? А что с песней? — Внимательная и вместе с тем нетерпеливая, — отмечает Серджу, веселясь. — У меня имеется одно нехорошее подозрение, но я не знаю, правда ли это… Мария никогда так глубоко не чувствовала Люка, как он её. Но хорошо это скрывала за красивыми глазками и была, извини за выражение, маленькой сучкой. «Ауч!» Бессознательно я ищу глазами Люка, который сейчас восхищается своими носками и вертит в руках смартфон. «Так, значит, разбитое сердце?» — Могу я на этот раз угадать? — спрашиваю я и получаю «чувствуй-себя-свободной» жест рукой. — Она представила песню публике без Люка? Серджу комментирует это жестом «ты-тыкнула-пальцем-в-небо». — Правильно! И кроме этого, она стала знаменитой. Что-то останавливает меня. Любые характеристики, что я уже смогла понять из поведения Люк, ясно говорят о том, что его изменения, очевидно, имели далеко идущие последствия, но основаны на чём-то другом. Это не ревность или ненависть, потому что он не завидует её успеху. — Если бы ты спросил, то я бы сказала, что для него песня не имеет особого значения! — высказываю я свои мысли. — А ты хорошо разбираешься в людях! — хвалит меня Серджу. — Действительно, не песня или известность Марии лишили мистера Дюма жизнерадостности. А её предательство. — Она обманула Люка? — кричу я в шоке и осознаю, что слишком громко, после чего пытаюсь вести себя немного спокойнее. — Эта девушка слепа, глуха или всё вместе? Серджу цинично смеётся. — Думаю, всё вместе. — Люк — такой эмоциональный, что я даже не представляю, как он чувствовал себя после этого. — О, да! Это действительно было очень грязно, никто не знает, почему он вначале пропустил целый семестр, тем не менее конечный результат говорит о том, что это время было тяжелым для него. После того, как он вернулся, это уже был не тот Люк. Он отрекся от всего, что ценил ранее и сменил профиль обучения. С тех пор я не видел его улыбающимся… Ну, по крайней мере, до сих пор… — Что? — восклицаю я и качаю головой в попытке изгнать возникшую в ней картинку. — Сейчас он снова улыбается… — объясняет Серджу и подталкивает меня локтем. — Особенно, если я отпущу твои пальцы! Тепло распространяется по моим щекам, и я чувствую, как мой желудок скручивается. — Хорошая шутка, — стараюсь я подыграть. — Это не шутка… — противоречит Серджу. — Посмотри на него сейчас, — хоть я и считаю это глупостью, но делаю, как мне было велено, в то время как Серджу опирается на свою руку и наклоняется ко мне, будто шепчет мне на ухо. — Видишь? Действительно! Взгляд Люка резко темнеет, как только он смотрит на нас. Я даже вижу, как он задвигал челюстью. «Какого черта…?» — Тебе нечего сказать! Ну, я знаю Люка лучше, чем хочу, и уверен, от чего его сердце теряет привычный ритм! «Тогда я рада, что ты ещё со мной не знаком и не знаешь, что моё сердце тоже потеряло свой привычный ритм!» Буквально спотыкаюсь от осознания этого. Особенно тогда, когда оглядываюсь и исключаю любую путаницу. Но слышу свой внутренний голос, который ругает меня из-за Ская. Я не хочу быть такой же коварной, как Мария. — Скажи, мой дорогой… что ты на самом деле всё ещё делаешь здесь, если ты уже… сколько лет ты уже здесь учишься? — спрашиваю я, чтобы вернуть тему к нему. Когда Серджу смеётся на этот раз, то звучит более расслабленно и весело. — С одним пением далеко не уйдешь. Только я сам должен был это понять, и поэтому потерял пару лет. — Оу. — Но это нормально, как есть. Если бы я ушёл раньше, то никогда бы не встретил тебя! — Место для потерь! — замечаю я и тыкаю его в бок. Не представляю, как бы выглядела моя повседневная жизнь, если бы в ней не было Серджу. Особенно, если при этом из моей жизни исчез бы Скай.Глава 11 Потанцуй со мной
Кажется, что снаружи всё ещё светит солнце, и от этого будто пахнет весной. У меня даже возникает желание распахнуть все окна и впустить свежий воздух в дом, по крайней мере, в свою комнату. Вообще на меня так влияет навязчивое волнение. Во-первых, сегодня вечером вечеринка. А во-вторых, я нахожусь в состоянии нервозности, потому что Люк в шесть часов придёт на первый урок игры на гитаре. Точно знаю, как это глупо — сопротивляться внутреннему беспокойству, потому что напряжение не становится более терпимым, и я начинаю потеть. Тем не менее скачу по всей комнате с метелкой для смахивания пыли, затем перехожу к поиску пылесоса и ругаюсь, что его сборка заставляет задуматься таких, как я. Часы показывают половину шестого, когда я объявляю свою комнату сияющей и потная направляюсь в душ. Насколько это хорошо, упоминать не обязательно. Можно с уверенностью сказать, что я сразу чувствую прилив бодрости. Укутавшись в пушистое махровое полотенце, направляюсь обратно в комнату и удивляюсь… хотя не так, скорее пугаюсь до смерти, когда врезаюсь в Люка. — Воу, — издаёт он. Он взглядом скользит вниз по моему полуголому телу, и ему необходимо подозрительно много времени, чтобы поднять его снова. Что, конечно, меня поражает, потому что в это же время Люк придерживает меня за плечи. Весьма тревожная ситуация, когда я не знаю, должна ли смеяться или плакать. Решение принимает Люком, потому что он мне улыбается. Естественная, искренняя и очень заразительная улыбка, поэтому я просто обязана ответить взаимностью. — Ты не возражаешь, если я оденусь? — осведомляюсь я и предпочитаю в этот момент хлопнуть себя по лбу. «Когда вежливость становится глупостью!» — только это и, можно сказать. — Если это вопрос, то да, но тебе меня не остановить… — отвечает Люк с язвительной ухмылкой. Я начинаю двигать своей рукой, делая обманный манёвр, и шлепаю Люка по плечу. — Эй… — смеётся он и потирает место удара, которое сто процентов так же жжёт, как и мою ладонь. — Ты думала, я скажу что-нибудь другое? — Честно говоря? Нет! — признаюсь я. — Но надеялась! Он виновато пожимает плечами, в то время как его взгляд снова устраивает экскурсию по моему телу. — Ну, я известен тем, что разрушаю надежды. — Чем ты, вероятно, гордишься? — не дожидаясь ответа, я устремляюсь к шкафу и достаю свежие вещи. Пришло время, чтобы обеспечить справедливое соотношение в плане одежды. — Посмотри на это с другой стороны: я честный, — слышу я, как Люк размышляет, и меня поражает то, что он действительно уже отвлекся на что-то. Я смотрю через плечо, и мне становится все ясно. Взгляд Люка направлен на комод. «Привет? Ты можешь в это поверить? Я полуголая. Но он полностью отвлёкся! Я знаю, знаю! А он смирный, я о таком не подозревала. Но всё-таки ауч… моё эго задето!» — И? — спрашиваю я, чтобы вернуть к себе внимание Люка. — Что? — он действительно одаривает меня взглядом, но только мимолетным. — Обвиняешь в уловке? — перебиваю я, всё больше раздражаясь, и возвращаюсь к моему безуспешному поиску. Вскоре после этого я понимаю, что сейчас молчание становится каким-то зловещим. Кроме этого, у меня появляется чувство, что на меня смотрят. Как в фильме ужасов я очень медленно поворачиваюсь и замираю из-за настойчивого взгляда. Пристальные зеленые глаза Люка чаруют меня, и я не могу вырваться из этого плена даже тогда, когда он отталкивается от края стола, на который ранее облокачивался, и медленно приближается ко мне. «Помогите!!!» Только после того, как наши кончики пальцев ног соприкасаются, Люк останавливается. Я не осмеливаюсь поднять взгляд и снова любуюсь его телом. Мускулистое. Сильное. Горячее. Притягательное. Будет ли его кожа такая же нежная на ощупь, какой выглядит? А его волосы? И… Ох… его губы. «Приём, Прайс! Пожалуйста, проснись!» Ничего подобного, проснуться… Люк должен только руку протянуть и провести своими пальцами по моей щеке, как по моей коже побегут мурашки. Его жест так нежен, его близость так приятна, а запах так восхитителен, что я неизбежно закрываю глаза, чтобы насладиться этим моментом более интенсивно. И только мой ум начинает проигрывать недавно сочинённую мелодию, как я слышу хриплый смех, и это звучит внезапно, как скрип иглы по пластинке. Мои веки взлетают, и я вижу веселое выражение лица, убивающее все настроение. Очевидно, что Люка позабавило так же и то, как я на него смотрю. — Достаточныйответ? — шепчет он. — Придурок! — вырывается из меня. Люк подмигивает. — Видишь, разобрались… и даже без слов. Двойной…. Нет!.. Тройной придурок. Милый, несомненно умный, но в то же время убийственно невозмутимый и тщеславный! Даже если для меня это совершенно не типично, я попутно пихаю его плечом и снова исчезаю в ванной. Оказавшись в ней, я осознаю весь масштаб того, что этот парень может сделать со мной своей маленькой грязной игрой: мой взгляд сияет, щёки раскраснелись, а губы воспалены от укусов. Дерьмо, когда вы так молоды и неопытны, но сталкиваетесь с таким опытным противником! Тем не менее. Прайс не сдаётся. Никогда! «Ты сейчас пойдёшь туда и окажешь парню холодный приём». Профессионально, неприступно и достойно своего имени, сейчас он получит стерву! — Да! — говорю я, морщу нос, взбиваю волосы и показываю своему отражению «козу» (прим. переводчика: «коза», также известная под названиями «рожки», «рога», «распальцовка», «подкова» — жест в виде мизинца и указательного пальца, выставленных вперёд, в то время как средний и безымянный прижаты к ладони. Жест по форме напоминает голову рогатого животного).***
Интересно, как воплотить этот замысел в действительности после того, как Люк начинает строить из себя профи. Без гадостей, без шуток, всё только по теме. Я не заметила раньше, что Люк принёс усилитель, медиатор и даже дисторшн-педаль (прим. переводчика: дисторшн (англ. distortion — искажение) — звуковой эффект, достигаемый искажением сигнала путём его «жёсткого» ограничения по амплитуде, или устройство, обеспечивающее такой эффект). — Всегда нужно начинать с полным комплектом оборудования, чтобы избежать отпечатков! — объясняет Люк, после того как заметил мой недоуменный взгляд. — Отпечатков? — Хмм, — задумывается он. — Можешь представить ситуацию, когда ты постоянно неправильно произносишь слово только потому, что в первый раз услышала его неверно? Это и называется психический отпечаток. Точно так же, как первое впечатление… Которое потом не исчезает. — Хм… Да. Понимаю, — отвечаю я. Причем мне снова приходит на ум первое впечатление о Люке. «Очаровывает!» — комментирует внутренний голос мои ощущения, вот, что я чувствовала тогда. Тогда… Как это звучит! Как будто прошёл уже год или даже два. Но я просто чувствую, чувствовала и ощущаю его присутствие даже сейчас правильным. Как будто уже целую вечность… Помимо того, что я должна прямо-таки запрещать себе постоянно пялиться на него и восхищаться каждой чертой его лица, я чувствую себя абсолютно комфортно рядом с ним. Потому что нет ничего, чтобы казалось мне язвительным или неправильным. Кроме этого, я могла бы себе представить, что мы на самом деле можем быть хорошими друзьями. Естественно, что для этого Люк должен перестать постоянно меня дразнить, а я, в свою очередь, смотреть на него влюбленными глазками. Тем не менее я считаю, что это напряжение в конечном итоге испарится. Точно так же, как во время влюбленности. Поначалу ведь всё кажется таким диким, громким и чрезмерным, но потом это чувство постепенно утихает. Значит я должна оставаться терпеливой и… — Ау, Прайс? Ты ещё там? — спрашивает Люк. Его нежный и одновременно грубый голос проникает в мои мысли и заставляет меня вздрогнуть. — Что? — Если ты сейчас паришь в облаках, то у меня только два вопроса: какие наркотики принимаешь, и почему ты это делаешь без меня? — улыбается он. — Извини… — говорю я и принимаю меры, чтобы снова сконцентрироваться на игре. Но Люк прерывает меня, положив руку на мою. — Перекур? — предлагает он. — Ты куришь? — спрашиваю я, хмурясь, снимаю ремень гитары и ставлю её к кровати. — Нет, но я снова и снова слушаю хорошую музыку, чтобы настроиться, — шутит он, покидая свой пост у моих ног, смущающий меня. Да, я знаю, что это странно, но именно это и следует понимать, когда сидишь перед Люком, скрестив ноги! — Кофе и кексы? — Ох, ты прелесть! — говорит Люк, достаёт смартфон и вставляет его в мою мини-систему. Ещё до того, как заканчиваю с кофе, я распознаю звуки «Time After Time» и несусь обратно в комнату. На самом деле Люк должен был сказать: «Ага! Я тебя поймал!». Однако я вижу, что он спокойно сидит на моей кровати и ногой покачивает в такт. Не возникает сомнений, что он на полном серьёзе включил эту песню и к тому же наслаждается каждой нотой. В это же время звучит гитара, и я понимаю, что это кавер-версия. И балл в его пользу! Чудесный голос певца в сопровождении электрогитары спускается по мне вниз словно масло и напоминает, где я слышала нечто подобное, и что я напрасно пытаюсь найти легальный источник скачивания этого трека. — «The Urbane»? — спрашиваю я и прислоняюсь щекой к дверной раме. Люк опирается на локоть, но потом плавно поднимается на ноги и сокращает безопасное расстояние между нами до минимума. Однако этого ему кажется недостаточным, потому что он тянет меня за талию к себе и довольно ухмыляется, когда я могу ощущать только его тело, живот, грудь и ничего другого. — Люк! — тихо отвечает он, и мне необходимо некоторое время, чтобы вспомнить о вопросе. И случается то, что Люк смущает меня ещё больше. — Потанцуй со мной… — просит он меня своим сладким голосом, для которого действительно нужно разрешение. Мои губы сомкнуты, в то время как сердцебиение может сойти за яркий пример тяжелого бита. Очевидно, что Люк распознает это как согласие, помогает мне положить руки ему на шею и направляет меня к середине комнаты, где я просто наслаждаюсь его ритмом. «Воу! Я даже не думала, что могу так танцевать. И двойное воу тому, как хорошо он танцует!» Черт побери, но я чувствую себя как современная и более роковая версия Бэби, которая при этом получила более красивого Джонни. В любом случае становится ясно, что это современные «Грязные танцы», когда Люк прижимается ко мне, уничтожив каждый разделяющий нас сантиметр, и своими узкими бёдрами описывает восьмёрку. Только его глаза! Боже, почему ты делаешь это со мной? Я таю как снежинка, которая приземлилась на Таити, и буквально могу расплавиться в его руках, несмотря на то, что он держит меня. Почему парень игнорирует всё, что начинается с «при» и заканчивается на «личие»? По мере того, как стихают последние ноты и также заканчивается кавер-версия «Let Her Go», всё происходит настолько интенсивно, что моё сердце хочет выскочить из грудной клетки. Люк кладёт свою руку мне на шею, закрывает глаза и затем прижимается своей щекой к моей. Легкая щетина, которую я только чувствую, ощущается как-то странно хорошо. Его теплые пальцы держат меня как драгоценное сокровище и вообще это всё… в некоторой степени… так интимно. Слишком интимно, чтобы это игнорировать и всё же для меня невозможно такое выразить словами. Почему он делает это? Почему у меня такое чувство, будто он буквально каждый стих поёт и посвящает мне? Почему у меня нет никакого желания прекращать наш танец? «Давай, сделай это! Сейчас!.. Хорошо, на счёт три… Раз… два… три… Черт!» Я должна была куда-то идти? Что-то было… … или даже кто-то… — Скай!!! — визжу я и сразу прерываю наш танец. Люк зарывается лицом в мои волосы, очень глубоко вздыхает, всё ещё удерживая меня в течение секунды, и отпускает меня точно под «…and you let her go…» (прим. переводчика: песня Let Her Go исполнителя Passenger; and you let her go — и ты отпускаешь её.) Только теперь мне бросается в глаза, что выражение его лица нечитаемое, и у рта образовывается жесткая складка. А последующие движения словно для галочки, как-то совсем не типичный Люк. Так же, как я и представить не могла, что это будет относиться к нормальному сюжету, он дёргает шнур от телефона, небрежно бросает его и уходит из комнаты. Я устремляюсь за ним, но не знаю, что должна сказать, спросить или сделать, только чтобы он остался здесь, что заставляет меня опустить протянутую в его сторону руку. Люк покидает меня в этот вечер без слов. Я отстаю от него и постоянно спрашиваю себя, было ли правильно вспомнить про Ская…Глава 12 Сердце побеждает разум
В настоящее время было бы правильным сосредоточенно и беспокойно перебирать шкаф и чемодан в поисках подходящей обуви, кофты и джинсов. Но вместо этого я сижу на кровати в оцепенении и чувствую себя так, словно у меня был грипп. Только лихорадки ещё не хватает! Снова и снова прокручиваю в голове всё произошедшее и пытаюсь проанализировать, что же пошло не так. Это сближение с Люком кажется неправильным? Или неправильным было то, что в конце я подумала о ком-то другом? Я знаю прошлое Люка и о его отношении к неверности, поэтому понимаю, что он обжегся на молоке (прим. переводчика: имеется в виду пословица — обжёгшись на молоке, будешь дуть и на воду). То же самое можно сказать и о Скае, у него аллергия на предательство. Когда мы познакомились три месяца назад, у него стоял статус: «Disloyalty sucks!» (прим. переводчика: предательство − отстой). Меня так же можно отнести к людям, которые не будут терпеть предательство, не говоря уже о том, чтобы самой его совершить. Поэтому какое поведение было бы уместным? Чисто интуитивно я не могу сказать, кто мне нравится больше, и это основная причина, по которой я ещё здесь. Ская я знаю давно и более детально, чувствую с ним связь сердцем и душой. Однако Люк кажется таким реальным… таким осязаемым, теплым, близким. Однако, если Скай в действительности − это Серджу, тогда он тоже вполне реальный человек. Один в высшей степени впечатлительный, очень весёлый и весьма обаятельный молодой человек. Так что в действительности я сижу на кровати, а в мыслях мечусь между двумя стульями. Даже не знаю, кто из них был бы лучше для меня, хотя и признаю, что Серджу полная противоположность Люка. Он имеет жизнерадостный характер, что я всегда приветствую и считаю отличным качеством. Тем не менее другой тоже излучает позитив. Несмотря на то, что Люк тёмный и холодный, но лишь настолько, что напоминает мне прохладную летнюю ночь. Можно ли вообще сказать, что лучше, если на весах лежат день и ночь? На самом деле я считаю, что человеку нужно и то и другое! Моя программа издаёт звуковой сигнал и милостиво избавляет меня от этих изнурительных мыслей.ЭйприлСкай
«Моя принцесса готова к балу?» «Если ты имеешь в виду, одета ли я подходящим образом, то не совсем» «Что случилось? Надеюсь, ты не передумала?» «Нет. Дело не в этом. Думаю, это просто волнение…» «Ты волнуешься?» «А ты нет?» «Нет! Потому что я тебя уже видел» «Видел? И это так несправедливо!» «Бред…» «Серьёзно, Скай! Что, если нам нечего будет сказать, когда мы столкнёмся сегодня?» «Тогда мы немного помолчим» «А если даже это не сработает?» «Что? Молчание? Это всегда работает. Поверь мне! Но, если у тебя так много опасений, тогда мы можем отказаться от встречи» «Нет! Нет, действительно… это просто волнение» «Прайс?» «Да?» «Могу я у тебя кое-что спросить?» «Конечно!» «Но ты должна ответить предельно честно» «Если я, таким образом, не нарушу никаких правил дружбы…» «Ты не сделаешь… Обещай» «Давай, выкладывай уже» «Ты кого-то встретила?»
Я хочу отвечать… Очень долго смотрю на последнюю строчку и пытаюсь почувствовать, что сейчас происходит со Скаем. Нет никаких сомнений, что я с каждой проходящей секундой делаю только хуже, но не могу пошевелиться.
Если отвечу отрицательно, то это будет ложью. А если признаюсь, то это может причинить ему боль. С чем легче справиться? С болью от очевидной лжи или с горечью правды? Раньше в наших отношениях не было проблем, они основывались на открытости. Помимо того, что Скай хочет держать свою личность в тайне, нет ничего, что стояло бы между нами. Так что я буду той, кто сдастся, если совру… Нет! Я не буду этого делать! Если я уже должна принять решение, то сердце побеждает разум!
ЭйприлСкай
«Да» «Это было долго… Но я благодарю тебя за честность. Позволишь задать ещё один вопрос?» «Разумеется» «Ты влюбилась?» «Мне жаль, но на этот вопрос я не могу/должна/хочу отвечать» «В этом нет необходимости. Твои слова говорят сами за себя!» «Ты сейчас злишься?» «Нет… Дело не в этом. Отчасти я конечно зол, но этот гнев направлен не на тебя. С другой стороны, я рад, что ты честна» «Разве мы не так договаривались? Либо честно…» «… Либо молчать! Да, у нас так. Но ты же знаешь, как это иногда бывает. Есть люди, которые что-то обещают, но никогда этого не выполняют» «О, да! Горький опыт с лжецами имеет каждый!» «Поэтому спасибо!» «Итак…» «Итак…?» «Да, где мы встречаемся? Мне по-прежнему не хватает ключевых данных» «Точно! Ты всё ещё хочешь встретиться?» «Ты шутишь? Конечно, я хочу…» «Тогда… ты должна сейчас взять ручку и листок!»
Глава 13 Скай
Со слегка потными ладонями я смотрю наверх на вывеску и мгновенно улыбаюсь. «Клуб Скай» написано там крупным, жирным шрифтом. Это мило или самонадеянно? Или просто с чувством юмора? Во всяком случае, я ценю эту небольшую находку и захожу, миролюбиво качая головой. К счастью, прохожу возрастной контроль и задаюсь вопросом, что хочу получить в таком стильном клубе. Раньше при слове дискотека я неизбежно подразумевала слишком короткие юбки, пьяных парней, много дыма и пота, которые буквально витают в воздухе. Но здесь всё совсем по-другому: белые кожаные диваны, современные цветовые акценты, прекрасный персонал и много пространства. Возможно, немного помпезно, но вполне приемлемо. Мы со Скаем договариваемся встретиться на танцполе, но перед этим я ищу женский туалет, чтобы проверить мой внешний вид: причёску и одежду. Достаю телефон и отправляю в FB пост «Я в Скае» (прим. переводчика: FB — Facebook). Готово! Свою часть я выполняю в срок. После, смешиваясь с толпой, я, наконец, понимаю, почему Скай отказался от настоящих костюмов. Кроме официантов никто здесь не переодет в наряды. Хотя есть пара человек, которые носят солнечные очки и шляпы, что я расцениваю как вдохновение Леди Гагой. Если исходить из того, как одета большая часть, то я счастлива. Хотя и пришла в более скромном наряде по сравнению с другими девушками. Эти красавицы покачивают маленькими телами, завернутыми в наряды в стиле J.LO — игривых тяжелых битов, в то время как на мне обтягивающие джинсы и майка. «Нет причин для ревности!» — успокаиваю я себя. — «Скай точно знает, как я выгляжу». Чтобы избежать нервозности, я направляюсь к бару и жду, пока один из официантов в костюме человека-паука заметит меня. Но они, кажется, видят всех, кроме меня. Внезапно передо мной застывает чёрный паук. Это дурацкая маскировка? Не видно ни глаз, ни лица. Но я интерпретирую его позу как приглашение к заказу и кричу ему, что я хочу колу. — Zero? — уточняет он. — Нет, обычную, пожалуйста! Он отворачивается от меня, достаёт двухлитровую бутылку из морозилки, захватывает два стакана и соломинки и идёт прямиком мимо меня. Я хочу крикнуть ему вдогонку, что я здесь, когда мне становится ясно, что официант просто хотел подойти к прилавку. — Пойдём… — говорит он и прокладывает себе путь через толпу. Кстати, я замечаю, что мужчины могут выглядеть в костюмах действительно круто. Особенно как мужчина передо мной: высокий, с крепкой спиной, узкими бедрами, в чёрном до щиколоток фартуке. Чуть позже замечаю, что следую за ним вплоть до ВИП-зоны без единого вопроса. Но я знаю Ская и, честно говоря, ожидаю чего-то в этом роде. Комната отдыха… очень навороченная… Мой спутник в маске указывает на диван и разливает напиток, пока я послушно выполняю его указание. Сразу после этого соломинки приземляются в стаканы, и сам официант присаживается напротив меня. «Может быть, он должен охранять меня?» Я пытаюсь не пялиться на него и тоскливо смотрю на напиток. Официант немного наклоняется и толкает стакан в мою сторону. Я робко беру его, но, когда делаю первый глоток, уже не могу остановиться и осушаю стакан за несколько глотков. Официант снова полностью в своей стихии и наливает мне ещё стакан. — Тебе нравится Скай? — слышу я его вопрос. «О, пришла пора небольшого светского разговора? Конечно… Почему бы и нет?» — Мне нравится это! — признаюсь я, мой взгляд блуждает по обстановке. — Это? — сомневается он. Я почти проклинаю его маску, потому что из-за нее не вижу его мимику. — Классный клуб! — объясняю я. — А твой друг по переписке? Полностью раздраженная, но раздумывающая над приватностью, я все же киваю любопытному пауку. — Ну давай, Прайс, поговори со мной! Молчание работает не так круто, как я думал! — Скай??? — спрашиваю я. — Да-а??? — О Боже! — говорю я и откидываюсь на спинку дивана. — Не-е, я ещё ангел в процессе обучения! — шутит он. — Ха-ха! — смеюсь я. — Это действительно ты? Он поднимает руку в перчатке и шевелит туда и обратно своим указательным пальцем. — Такого не спрашивают! Злодей, как я, должен сохранить свою личность. — Так кто ты сейчас — ангел или злодей? Нельзя быть ими обоими одновременно… — утверждаю я. Скай, кажется, смеётся. — Скажи это психиатру, который лечит больных шизофренией! — шутит он, и я моментально понимаю, что это действительно Скай. С его неповторимым юмором с щепоткой сарказма и самоиронии. — Это действительно ты! — утверждаю я, после чего Скай встаёт и протягивает ко мне руки. Стакан немедленно приземляется на полированную поверхность стола, я поднимаюсь и оказываюсь в объятьях Ская. Это идеально, и не важно Серджу он или нет. На текущий момент мы имеем следующее: Он здесь. Он реален. Он парень. Да ещё какой! По крайней мере, мне нравится то, что я чувствую… Также мне нравится, что я больше не ощущаю волнение! Оно просто пропадает. — Приятно, наконец, встретиться с тобой, малышка! Я киваю и подавляю желание расплакаться. — Чертовски приятно познакомиться с тобой, Скай! Я крепко обнимаю его, смотрю и плачу. И смеюсь. Прижимаюсь к нему и снова отстраняюсь, чтобы взглянуть еще раз. Он не обманывал, когда говорил, что намного выше меня. Несмотря на высокие каблуки, которые я, к счастью, могу носить благодаря маме, не без спотыкания, но все же, Скай может без особых усилий смотреть на меня. К тому же он, как я уже отмечала ранее, очень хорошо сложен. Хотя с этим ему могла помочь подкладка костюма. — Эй! Что происходит? Ты должна радоваться, а не плакать! — говорит Скай, при этом его голос приглушен тканью маски. — Сейчас же сними эту штуку… — прошу я и кладу руки на его щёки, но Скай перехватывает мое движение. Покачав головой и глубоко вздохнув, он тянет меня на диван. По-прежнему крепко прижимая меня, Скай гладит моё плечо, что даёт мне возможность пододвинуться к нему еще ближе. И даже если это чувствуется неописуемо хорошо, я всё ещё ощущаю дистанцию между нами. Так же я себя чувствовала, когда смотрела фильм с Серджу. У него нет страха перед прикосновениями, тем не менее это всегда происходит по-братски. После первых сравнений я вытираю оставшиеся слёзы с глаз и ищу другие параллели. Помимо размера, роста и вида, Скаем может оказаться как Серджу, так и… Люк… «Люк? И что теперь делать?» Проклятье! — Снова молчим? — расспрашивает Скай. — Скажи мне почему, Скай? — требую я. — Что почему? — Почему ты не хочешь, чтобы я узнала, кто ты? Его хватка на моих плечах усиливается, в результате чего я чувствую угнетенность. Снова очень по-дружески. — Поверь мне, это для твоего же блага! — Объясни мне все же, пожалуйста! — пытаюсь надавить я дальше. Чтобы подтвердить серьёзность своей просьбы, тяну его руку вниз и создаю между нами дистанцию. Хотя я не знаю, для него это так же болезненно, как и для меня, или нет. Во всяком случае, Скай поворачивается ко мне, сгибает в колене одну ногу и подпирает голову рукой, расположенной на спинке дивана. — Ты действительно хочешь это знать? — спрашивает он. — Хорошо… Но сперва ты должна ответить мне на пару вопросов! От напоминания о том, что он в последний раз спросил у меня, появляется комок в горле, но я запрещаю себе любую трусость. «До сих пор Розенберг не трусила! Давай… Прайс, кивай!» После мысленного приказа я все же киваю и вижу, как смеется Скай. По крайней мере, думаю, что это смех. — Хочешь ещё раз доказать свою храбрость? — угадывает он и поправляет мне прядь волос на лбу, как только я киваю. — Ну, тогда я хочу дать тебе эту возможность… Что ты хочешь от жизни? — Успеха! — Быть звездой? — Да. — Совершать туры по миру? — Да. — Тогда скажи мне, пожалуйста, где тогда место для отношений? — Я… я… — заикаюсь. — Да. Ты, Прайс! — соглашается Скай со мной. — Ты заслуживаешь прожить жизнь, которую хочешь. Я желаю всем сердцем, чтобы в один прекрасный день ты стала успешной, известной звездой и магнитом для глаз. Тем не менее я не могу сопровождать тебя на этом пути. — Почему? — Потому что у меня другая цель, и я буду двигаться в ином направлении… — поясняет он тихо. Так тихо, что музыка его заглушает, и я должна приложить усилия, чтобы разобрать слова. — Это не так… и так было не всегда. Я очень хорошо помню, что ты написал в начале! — не соглашаюсь я. — И я помню точную формулировку, сокровище! Хочу быть успешным, но как учитель. Однажды я поклялся, что буду открывать таланты и посвящать свою жизнь на благо другим… — Если ты будешь звездой, то сможешь делать это! У тебя будут нужные контакты, как и необходимые финансовые резервы. — Ах, малышка, ты слишком взрослая для своих лет, но в такие моменты как этот, ты так мила и наивна…! — замечает Скай, смеясь, и тянет меня обратно в свои объятья. Только теперь я сгибаю ногу в колене. Однако мне этого недостаточно. Поэтому то же самое делаю со второй ногой и чувствую себя очень маленькой рядом с ним. — Я знаю много современных знаменитостей, которые начинали с теми же целями, что и я, но сейчас они извиняются за своё игнорирование всего из-за перегруженного графика. Так что я добровольно воздерживаюсь от этого! И мне действительно жаль, что я нам обоим дал возможность чувствовать что-то более… — Прекрати! — подавленно умоляю я и совершаю то, что удивляет не только Ская. В первую очередь это сюрприз для меня: я крепко его обнимаю с закрытыми глазами, чувствую, как моё дыхание останавливается, и ищу руками опору в нём, хоть и не падаю в реальном мире, а только в своём воображении. — Пожалуйста, не говори этого… — Хорошо… — говорит Скай хрипло, очевидно, он сам удивлён этому эмоциональному всплеску. В его объятиях и звуках ремикса Apocalyptica´s «Bittersweet» я нахожусь уже маленькую вечность и позволяю своему сердцебиению вернуться к привычному такту. Ослабив уверенный захват на шее парня, я укладываю свою голову ему на плечо. Небеса, как же это хорошо! Я ощущаю себя рядом с ним как путник, который наконец-то прибыл домой. Время, кажется, застыло, каждая песня проносится мимо нас. Между тем я вдыхаю его запах, сбалансированное сочетание парфюма и Ская, мне становится понятно, что я мысленно решаю проблему, как не потерять его… — Итак, человек-паук? — усмехаюсь я, беру его руку и играю с пальцами. Несмотря на перчатки, я понимаю, что это руки музыканта. Сильные и всё же искусные. Скай пожимает плечами. — Я считаю, что это подходит. — Дружелюбный паучок? — Я не дружелюбный, а черный человек-паук, — противоречит он выразительным голосом. — Извини, но я смотрела только первую часть. — Ха-ха-ха! — делает он. — Тогда ты не в курсе, к какому монстру сейчас прислоняешься. — Нет! — Тогда я беру назад своё восхищение твоей мужественностью. — Ты вообще ею не восхищался… — замечаю я. — Не-а, в мыслях! — объясняет он и стучит себе по лбу. И хоть я и понимаю эту шутку, всё равно не могу засмеяться. В моей голове вопрос, и я не знаю, смогу ли задать его или нет. «Да ладно тебе, Прайс, не валяй дурака!» — подбадриваю я себя и смущённо поглаживаю Ская по груди. — Скай? — Хм? — Я совсем тебе не нравлюсь? Он поворачивается так, чтобы видеть моё лицо, и остаётся в таком положении. Это тот момент, в который я действительно проклинаю его костюм. Из-за него я ничего не вижу! Ни глаз, ни выражения его лица… — Что заставляет тебя так думать? — спрашивает он. — Эй, мистер Инкогнито, не отвечай вопросом на вопрос! — ругаюсь я. — Как ты думаешь? Стал бы я из-за девушки, которая меня совсем не волнует, сидеть здесь в этом костюме и париться в нём? Стал бы я каждый день ей писать? Подбадривать, если ей плохо?… — Что это за аргументы? — злюсь я. — Про костюм ты, дружок, сам написал. И чтобы отправлять сообщения, совсем не обязательно быть заинтересованным в людях, которые их читают. Посмотри на Фэйсбук, Твиттер и подобное им. Всё, что ты делаешь, могут также легко делать и друзья. Но я спрашиваю тебя, нравлюсь ли я тебе больше, чем просто друг… «Боже, я просто в ярости!» Во всяком случае, мои глаза широко распахиваются, потому что я на самом деле это высказала. — Встречный вопрос! — возражает Скай. — И он обязателен! Ты точно знаешь, что хочешь меня? Я помню, что буквально три часа назад ты была не уверена, в кого влюблена… Мой взгляд опускается на наши переплетенные пальцы, я наблюдаю за тем, как он сильнее меня сжимает. Не только его рука напряжена, но и всё тело. «Проклятье, Прайс! Ты причиняешь ему боль своей неуверенностью». Скай проявляет мужество и не торопит меня. Он терпеливо ждет, пока я поднимаю лицо к потолку и произношу безмолвную молитву. Невозможно, я знаю! Тем не менее не понимаю, что должна сделать. В моей голове уже довольно грозно грохочет. Люк — Скай. Серджу — Люк. «Будь ты проклята, жизнь! Раньше не было ни одного парня для Прайс, теперь сразу три!» В какой вселенной это честно? — Не мучай себя, Прайс! — останавливает меня Скай и убирает свою руку. — Я знал, что шел на риск, когда не сделал тебя своей сразу после твоего приезда во Франкфурт. Вот почему это не твоя вина, а моя! Он пытается подняться, но я останавливаю его. По крайней мере, пробую, хватая его за руку. — Дай мне время, Скай! — прошу я. — Было бы проще, если бы я знала кто ты. Но ты этого не хочешь. Вот почему я должна принимать решение практически вслепую… — Я знаю! — признаёт он и повторяет мой унылый жест. «Да, очень интересный потолок…» — Давай заключим пари… — предлагает Скай. — Ты хочешь заключить пари? Со мной? — перебиваю я, высоко поднимая бровь. Вижу движение его головы, как он борется с собой. — Да! — сообщает он. — Ты должна сама выяснить, кто я, и сказать мне… — … Сказать тебе… — … Что ты… — … Что я…? — … Меня любишь! Он поднимает взгляд, который теперь направлен прямо на меня. Я понятия не имею, что выражает моё лицо, ведь на нём нет маски, тем не менее немного нервные движения рук говорят сами за себя. — Тебя… люблю? — повторяю я в последний раз произнесенные им слова. — Не просто меня. А с учетом того, что я, дорогая Прайс, человек-монстр. Тот, кто отчаянно цепляется, неохотно делится и никогда не откажется от твоей близости. Тот, кто слишком боится любви, чтобы отдать своё сердце в невежественные или небезопасные руки. Но тот, кто обещает тебе вечную преданность взамен твоей любви, — Скай цинично смеётся и хватается за шею. — Бл*ть! Я как чёртов сверкающий вампир, только не могу обещать, что в семьдесят буду выглядеть на семнадцать и светиться на солнце. Я считаю его образ жизни, как и точку зрения верными: если ты хочешь быть со мной, то это навсегда! Мурашки по телу, прерывистое сердцебиение и полное отсутствие слов! Впервые я просто стою и смотрю на него, но необходимо закрыть глаза, чтобы обрести шаткое равновесие, потому что мои ноги могут подкоситься в любой момент. — Ты находишь меня и получаешь самого преданного парня на земле и участника группы! Если не получится, то всё останется по-прежнему, и я клянусь, что всегда буду твоим другом. Тем не менее ты публично объявишь, что ты, Прайс Розенберг, проиграла пари, и позволишь мне с тех пор три месяца только целовать и целовать… — Это самое странное пари, в котором я когда-либо участвовала, поэтому почему? — спрашиваю я неуверенным голосом. — В это время я буду вынужден вежливо просить… — объясняет Скай сразу и ещё до того, как он произносит последнее слово, я вспоминаю свои написанные слова, улыбаясь, закрываю глаза и качаю головой. Я просто приоткрываю глаза, чтобы сказать ему, что согласна, но Скай в это же время прерывает мои действия, прижимаясь губами к моим. Его поцелуй беспорядочный, голодный и нежный, поэтому я не могу на него не ответить. Мои руки сами находят путь к его шее, где я погружаю пальцы в жидкий шелк. И требуется только один удовлетворенный вздох, чтобы последний барьер пал, а мы вцепились друг в друга и утонули в этих ощущениях. Скай обнимает меня за талию и притягивает к себе, большим пальцем поглаживает мой подбородок, ласкает сначала мою верхнюю губу, а затем нижнюю. И даже если мне кажется, что это прекрасное чувство не может стать лучше, я за секунду понимаю свою ошибку… Наши языки находят друг друга, и все приводит к тому, что пальцы, до сих пор осторожно исследующие, становятся бестактными. Сначала эта ласка нежная и застенчивая, но в то же время требовательная и дразнящая, пока не происходит симбиоз страсти и нежности, от чего у нас перехватывает дыхание, и весь остальной мир уходит на второй план. Прежде чем я упаду в обморок, Скай прерывает наш поцелуй, кладет руку мне на глаза и упирается своим лбом в мой. Я с облегчением отмечаю, что он также отчаянно дышит, как и я. Так мы и стоим: нос к носу, связанные одним дыханием. Несколько вздохов спустя я прихожу в себя настолько, чтобы снова наслаждаться его губами. С той лишь разницей, что на этот раз они мягкие. Скай оставляет несколько поцелуев на моих губах с такой нежностью, будто они сделаны из лепестков, и на его лице растягивается улыбка. — Извини! — просит Скай. — Я бы не был уродом, если бы приветствовал тебя именно так когда-нибудь! — произносит он с придыханием, после сладкого как сахар поцелуя. — Тогда я бы умерла на месте… — признаюсь я прерывающимся голосом, раскрасневшись. В это время Ская, очевидно, веселит моё признание. — Найди меня, Прайс, пожалуйста… — умоляет он с невероятным количеством печали в голосе. — И подари мне свои сладкие губы навсегда! Последний раз я ощущаю три нежных прикосновения его губ: поцелуй в лоб, щёку и кончик носа, после чего Скай меня отпускает. Не могу точно сказать, как долго я ещё стояла с закрытыми глазами. Уверена только в том, что снова боюсь, будто это была всего лишь мечта. Прекрасная фантазия… Именно так это и ощущается, когда я понимаю, что нахожусь здесь в одиночестве.Глава 14 Любовь между строк
Даже неделю спустя после костюмированного вечера, как только закрываю глаза, я всё ещё могу ощущать на губах поцелуй Ская. И также с уверенностью могу сказать, что это один из самых прекрасных, запоминающихся и стимулирующих моментов. С тех пор мне всё прекрасно удаётся. Поэма? Пожалуйста. Текст песни? Конечно же! Силовые аккорды? Запросто. Хорошо, это побуждает все мои жалкие попытки в отношении Серджу выразить себя в различных формах. Но я преодолеваю эти текущие неприятности, буквально освещая весь мир, и намеренно их игнорирую, даже если кажется, что у меня не все дома. Жизнь наконец-то прекрасна и, кажется, течет в правильном направлении, хотя временами и встречаются камни преткновения, припрятанные в ласковый песок. Например, печальный взгляд Люка. Или враждебность Ежа. Однако остаются попытки сближения со стороны одного и серьёзные нападки со стороны другого. Что делает общение с обоими вполне сносным. Да, я признаю это: близость Люка мне по-прежнему нравится. Даже слишком… Тем не менее я запрещаю себе не глядя бросаться в его сторону. «Твоё внимание должно быть сосредоточено на Скайлере и, следовательно, на Серджу!» — подсказываю я себе постоянно, как только Люк появляется в поле моего зрения и даёт свободно себя рассмотреть.Что касается Ская, то это действительно самый необычный человек на свете… После встречи он молчит в течение четырёх дней, но потом сам приходит ко мне…
ЭйприлСкай
«Тебе удалось превратиться после поцелуя обратно в лягушку, или почему ты не пишешь мне уже два дня? Скайлер? Теперь я понимаю, что происходит…! Ты хочешь сделать это для меня особенно трудным и поэтому больше не даёшь о себе знать!!!» «Добрый вечер, красавица» «Ах, ты снова говоришь со мной?» «Не только это! Я преклоняюсь перед тобой, принцесса! Как прошла поездка в карете?» «Сумасшедше… И мило! Ты знаешь, что это был первый раз, когда кто-то заказывал для меня такси?» «Наша первая премьера!» «Ничего подобного, первая…» «Это была не первая?» «Нет! Гораздо больше, чем нет!» «Объясни…» «Ну-ну! Не красней! Не в тех случаях, когда это не моя заслуга!» «Даже так» «Прекрати мою пытку! Это было первое свидание вслепую для меня. Первое, на котором я полностью себя почувствовала прекрасно с первой минуты. И первый закрывающий-глаза-и-подгибающий-ноги поцелуй!» «…Ты только что заставила меня светиться!
Спасибо, что напомнила мне об этом!» «О чём? О твоей нечестной игре?» «???» «Ты поцеловал меня намеренно! В надежде на то, что я потеряю голову и забуду о споре» «Ох! Ты мне поверишь, если я скажу, что вовсе не это имел в виду?» «А как иначе?» «Скорее вот в каком смысле: это предвкушение того, что тебя ожидает, если ты сдержишь своё слово и выиграешь спор» «Ах так? Так ты хочешь, чтобы я выиграла?» «Безусловно! Ты была первой девушкой, которую мне не пришлось учить, как правильно целоваться» «Первая… из скольких?» «Эмм… Глупый вопрос. Следующий, пожалуйста!» «Мистер Скайлер Инкогнито! Возвращайся уже к числу своих грехов» «Ты первая» «Это несправедливо! Но легко проверить. Готов?» «*ворчит*» «1» «Один, а дальше? 10? 100?» «Нет, просто 1!» «Честно?» «Ага! А теперь ты…» «8» «Когда в первый раз?» «14» «Хорошие привычки нарабатываются с детства, как я понимаю?» «Эмм… да. А у тебя?» «17» «Момент! В этом году?» «Ага» «До нашего знакомства?» «Ну… Прошлая неделя…» «Хмм. Ты мне что-нибудь говорила?» «Нет, на самом деле нет. Ты же мне не рассказывал про восьмерых до меня?» «8 перед тобой? Стоп! Stop! Мне кажется, мы уже не имеем в виду одно и тоже…» «Я имею в виду партнеров по поцелуям?» «*рукалицо* (прим. пер.: рукалицо (Facepalm) — популярное онлайн-выражение в виде физического жеста. Более широко известная трактовка выражения: «лицо, закрытое одной рукой», которое является проявлением разочарования, стыда, уныния, раздражения или смущения)» «А ты…» «… Да…» «Чтобы продолжить этот разговор, ты должен накачать меня наркотиками» «Сильными?» «Ну да! Тогда у тебя уже 8??? ВАУ! Не только рано тренируешься, но и часто?» «LOL! Но теперь ты должна мне сказать другое…» «Должна, теперь я должна просто умереть…» «Не надо! Милая, но, если серьезно. Это нечестная игра, если ты это знаешь, а я могу только догадываться» «Я же сказала: наркотики. В огромных количествах» «По крайней мере, я могу догадаться?» «Как хочешь» «3» «Не-а!» «5» «Не-а!» «Это, по крайней мере, теплее?» «Неееет…» «Прикольно!» «Эй, на самом деле, нет!» «Ладно! Я сдаюсь. Может быть, я когда-нибудь это узнаю.
Но только если… Это был твой первый поцелуй?» «Угадал!» «Бл*ть!» «Что??? С каких это пор ты так выражаешься?» «Если это был твой первый поцелуй, тогда мой первый вопрос так или иначе исчерпан…» «Дерьмо! Я сползаю под стол…» «Нет, выползай обратно! Со мной твоя тайна будет хорошо спрятана! Вот вопрос: как тебе твой первый раз?» «Смотри выше» «Смотри выше: мне нравится! Но почему?» «Почему что?» «Почему ты позволила мне познать это наслаждение, если очевидно, что существуют ещё и другие» «Потому что ты Скай! И это так… Как в песне…» «Какой?» «Self Control (прим. переводчика: песня Laura Branigan)» «I take your self Control? (прим. переводчика: «Я владею твоим самоконтролем?»» «Да. Всё уже не так, как было раньше. Причем всё, что происходит, имеет смысл. Я не боюсь подойти к тебе и быть самою собой, потому что ты уже знаешь меня, мои шутки и причуды. Сколько уже ночей мы провели друг с другом? Сколько вечеров? Сколько фильмов мы вместе посмотрели? В принципе, мы уже до нашей первой встречи были близки настолько, как это бывает только у парочек. Также я думала, что моё сердце разорвется, когда ты в «СКАЕ» начал с того, что твои планы выглядят по-другому» «Веришь ты мне или нет, но я чувствую себя с тобой точно так же» «Серьёзно? Я не могу себе этого представить» «То, что я пытался нас обоих привести в чувство, относится ещё и к тому, что ты ещё так молода… Теперь я к тому же узнаю, что ты…! Должен признаться, что последние несколько дней я пытался найти ответ на вопрос, могу ли вообще требовать от тебя принимать столь серьёзные решения. Прайс, ты знаешь, что я имею в виду? Отношения со мной — то же самое, что билет в один конец. У меня нет сомнений в том, что я хочу тебя. И конечно же постараюсь сделать твоё пребывание
в моём сердце настолько приятным, насколько это возможно, чтобы ты никогда не пожалела о своём выборе. Но откуда ты можешь знать, что хорошо для тебя, и являюсь ли я правильным решением? У тебя совершенно нет никакого опыта для сравнения!» «Прости, дорогой, но ты несешь полную чушь! Может быть, я должна выловить какого-нибудь парня и прыгнуть с ним в кровать, чтобы вписаться в твою систему? Ты действительно хочешь сказать, что серьёзно можно любить лишь только в том случае, если первый неприятный раз уже произошел?» «OMG! Нет! Конечно же, нет» «Потому что это точно произойдет, если я потороплюсь с данным вопросом» «Даже не мечтай об этом! Независимо от того, как бы банально это не звучало, но я считаю, что ты должна испытать это с кем-то, кто тебя любит, и кого любишь ты» «Полностью с тобой согласна!» «Прайс?» «Да?» «А ты заметила, что борешься за меня, хотя совершенно не представляешь, кто я такой и как вообще выгляжу. Что, если я изуродован?» «Это не про тебя!» «Ты этого не знаешь…» «Я видела тебя, Скай, и, если ты считаешь, что маска может скрыть твою дерзость или жестикуляцию, тогда я должна тебя разочаровать. Ты выдал себя в первую же минуту!» «Что дерзость и жестикуляция имеют общего с моей внешностью?» «Очень многое. Если бы ты был искалечен, то твоё поведение было бы совсем другим. Так что я думаю, что ты в действительности магнит для женщин» «Черт!» «Кроме того, я не думаю, что мои восемь предшественниц были слепыми. Или с ними ты тоже носил маску?» «Сейчас ты очень хотела бы это знать, не так ли?» «Если этот трюк ты проделывал со всеми, тогда да.
Я хочу это знать» «Ох, какая злая! Тут даже строки затряслись. Нет, моя сладкая малышка, я только в твоём присутствии мутировал в урода» «Хмм… В таком случае, я должна задаться вопросом, почему так?» «Не делай этого! Ты просто сойдёшь с ума» «Так ты хочешь, чтобы я нашла тебя или нет?» «Конечно! Я же уже это говорил» «Тогда, помимо всего прочего, мне нужно подумать и об этом. Может быть, ты дашь мне подсказку?» «Хмм. Я считаю, что было бы справедливо, если бы ты отказалась от страховки. Но я даже не хочу так… Поэтому скажу, что я к тебе ближе, чем ты думаешь» «Боже, если ты так говоришь, то я хочу штурмовать комнату Давида, чтобы посмотреть» «Нет! Возможно, я схожу с ума, но я не болен…» «Ну ладно. Спасибо за полезную подсказку. Я желаю тебе прекрасного остатка ночи…» «Того же я желаю тебе! И Прайс?» «Да?» «Теперь познав на вкус твои уста, Мой мозг не даст познать мне сна! Как ласкова ты, всё проснулось, Внутри меня перевернулось. Могу я верить и надеяться на то, Что эти чувства мы поделим заодно. Танцуй в глубинах сердца моего И не забудь оставить там росток надежды. Когда прекрасней всех цветок взрастёт, Желаю, чтоб твоя душа подобно мне горела. В ответ на единение наших душ, Тебе в ответ готовпоклясться: Клянусь я в верности, неиссякаемой любви И в огненной и необычной жизни»
Глава 15 Возвращайся к началу
Каким-то образом моя жизнь превращается в имитацию жизни Изабеллы Свон (прим. пер.: Изабелла Свон − главная героиня серии романов Сумерки). Даже несмотря на то, что это всего лишь иллюзия, потому что книги всегда приоткрывают окно в жизнь, и в данном случае в мою. Является ли Стефани Майер экстрасенсом? Во всяком случае, есть много параллелей и всего несколько отличий. Например, отсутствие сверхъестественного и лучшей подруги в новой школе. Всё остальное подходит: я живу одна с большим ребенком и удивляюсь, как он смог существовать столько лет без няньки. Кроме того, я постоянно чувствую неуверенность в обществе и испытываю на себе перемены настроения Люка, которые в какой-то странной форме компенсируются толерантностью Серджу. Но назло всему мой радостный настрой сохраняется. Погода становится всё лучше, закаты безумно красивые. Весь Франкфурт, кажется, погружается в море мягких цветов, как только солнце приближается к горизонту, а небоскрёбы в центре тонут в рубиново-красном пейзаже. Но наиболее драматичным и волнующим я нахожу то, как солнце садится на Майне, когда вы смотрите на закат на мостике возле Штеделевского художественного института. Оттуда открывается прекрасный вид на город, мост Фриденсбрюкке, а также там можно почитать надписи на замках. Здесь висит множество маленьких, больших, массивных и филигранных замков, на которых влюбленные увековечивают свои имена, а иногда и послания. Невероятно романтично! Я нахожу чудесным то, что Серджу настолько свободен, что конечным пунктом прогулки выбирает этот мост. И да, это связано с тем, что он впервые обнимает меня на этом месте… Молча мы стоим и наблюдаем прекрасный переход от вечера к ночи. Затем он предлагает мне взять его под руку и накрывает своей рукой мою. Такой джентльмен! В этот вечер я его впервые приглашаю к нам и хочу представить Давиду, что кажется ненужным, так как они знают друг друга уже в течение половины десятилетия. Ладно, в этом направлении нужно хорошенько порассуждать… В итоге я просто пожимаю плечами и с нетерпением жду продолжения раунда «Мау-Мау» (прим. пер.: карточная игра). Потом я показываю Серджу свою комнату, гитару и даже играю некоторые отрывки. Серджу рассказывает мне, что в последнее время он с некоторыми студентами обсуждает создание группы, и они срочно ищут гитариста и солиста. И можете себе представить, как я взволнована, когда он, подмигивая мне, признается, что настоятельно меня рекомендовал и даже устроил встречу. Я так счастлива, что кидаюсь ему на шею с криком: «Спасибо, спасибо, спасибо!». Когда я дохожу до слов «ты самый лучший» и хочу поцеловать его в щеку, то слышу, как открывается дверь в комнату. Предполагая, что это Давид, у меня возникает желание развернуться и поделиться новостью, однако, повернувшись, я вижу не дружелюбное лицо Давида, а ничего не выражающее лицо Люка. Эта безразличность в одно мгновение сменяется гневом. Именно в этот момент его внимание переключается на Серджу. Сначала Люк тихо покидает комнату, а затем и квартиру. Еще некоторое время я стою как приклеенная, глядя на дверь. Так долго, пока меня не осеняет мысль о причине его прихода, и мне захотелось рвать на себе волосы. Я совершенно забываю о нашем уроке игры на гитаре! Да, я знаю… пепел мне на голову! Это так стыдно. Более того, я серьёзно обдумываю вариант кинуться за ним следом и объяснить, что это действительно непреднамеренно. Но воспоминание о гневе в его глазах меня останавливает. Один раз я уже допустила ошибку, проигнорировав его предупреждающее отношение… что привело к морю слёз и прозвищу. Так что было бы глупо второй раз вставать на те же грабли! — Теперь он будет бушевать целую неделю! — предполагает Серджу и качает головой. — Надеюсь, нет… Только всё стало налаживаться…***
Мрачный прогноз моего друга не подтверждается. Причем я сожалению, что это не так! Люк окончательно пропадает, и, чем дольше он отсутствует, тем яснее я замечаю беспокойство, как собственное, так и Серджу. Мы в основном играем в молчанку и говорим, только если это касается самых обычных вещей. Также странным я считаю молчание в чате. Обычно я захожу туда несколько раз в день, чтобы увидеть зеленый индикатор, но в чате — пустота, и я снова ухожу в оффлайн. Ещё я думаю, что Серджу неправильно понимает моё поведение и поэтому держит между нами дружественную дистанцию. Но вскоре после этого и я замечаю, что совсем не та без Люка. День кажется пустым, если нет его. И это именно та причина, из-за которой я сейчас, четыре дня спустя, полностью сторонюсь Фейсбука. Сегодня я сыта по горло угрюмым настроением Серджу и собственной апатией. «Ты ещё никогда не была так подавлена, как сейчас. Что с тобой происходит?» Для того чтобы что-нибудь предпринять, я прямо во время обеденного перерыва захожу в административный офис. К счастью, я нахожу госпожу Эберс в одиночестве и могу использовать весь дружеский бонус, который дан мне как дочери её бывшей подруги. Конечно же, этого не хватает, чтобы убедить её открыть файлы, пока я не произношу заветные слова: «Я с ума схожу от беспокойства», и вот покидаю её офис с бумажкой в руке, на которой госпожа Эберс записала номер Люка. «И что теперь?» — спрашиваю я себя и хватаю телефон. Должна ли я ему позвонить? И если да, то должна ли скрыть номер или нет? Мне требуется четверть часа, чтобы взвесить все «за» и «против». Но, с другой стороны, в моих действиях чувствуется весомый аргумент. — Да, — слышу я после трёх гудков. — Привет, Люк… — Привет…? — Я хотела спросить, как у тебя дела? — Хмм, — произносит он, и этот звук проходит сквозь меня. — И под «я»… кто подразумевается? — хочет он знать. — Кап… — С кем ты разговариваешь? — прерывает меня женский голос на заднем фоне, после чего я автоматически отключаюсь. И серьёзно рассматриваю мысль о том, чтобы выкинуть свой телефон. На всякий случай, если Люк решит мне перезвонить. Короткое замыкание! Однозначно! — Вот ты где… Эй, что случилось, Принцесса? — спрашивает меня Серджу, появившийся передо мной как из ниоткуда, с беспокойством в жестах и мимике. — У этой задницы всё великолепно! — Какой задницы? — спрашивает он. Я высоко поднимаю телефон, как будто это может всё объяснить, и, в конце концов, добавляю: — Дюма! — Поэтому ты выглядишь так, будто увидела призрак, хотя просто позвонила Люку? — констатирует он, и по какой-то причине это его забавляет. — И почему он теперь задница? — Потому что вполне приятно проводит время с какой-то шлюшкой, пока мы за него волнуемся! Серджу звонко смеётся и снова меня обнимает. — Сладкая, если ты хотела узнать, что с ним произошло, то должна была просто спросить меня. — Да? — вырывается у меня. — Я тебе уже говорил, что знаю Люка. Поэтому могу предсказать, что он делает, когда кипит от ревности. — Ещё более озадаченная, чем раньше, я качаю головой в непонимании. — Каждый раз, когда он злится, то едет к своим родителям. Однако на этот раз ситуация, кажется, крепко его зацепила… — Лапуля, к сожалению, я ни черта не понимаю! — признаюсь я. — Все просто, Люк влюблён в тебя, и он сильно психанул, когда якобы застал нас врасплох. И видимо это и есть та причина, по которой он в тот же вечер сел в машину и уехал к своей семье. — Я думала… Люк был сиротой? — Эмм… да. Это так! Однако он в десять лет был усыновлён и до окончания учёбы живёт в новой семье! — И ты считаешь, что он там? — решаюсь я задать непростой вопрос. Такое объяснение не пришло бы ко мне и в мечтах… — Определенно… — И это… это означает, что та женщина была его мамой, а не какой-то…? Серджу кивает, и я сразу же с облегчением выдыхаю. И замечаю, что он присматривается ко мне, а потом качает головой, ухмыляясь. — Что? — Ах, ничего! — уверяет он. — Серджу! Что? — переспрашиваю я. — Ты! — он проводит пальцем по моему носу и обнимает меня за плечи. — Пошли что-нибудь поедим! — О да! — немедленно соглашаюсь я. — И ты расскажешь мне, что тебя настолько рассмешило!***
Ладно, я отказываюсь в дальнейшем копать глубже! Серьёзно! Будет лучше придерживаться собственных намерений, в первую очередь, когда дело доходит до свободы выражения мнения других людей. Во всяком случае, было неприятно, когда Серджу являет на свет своё предчувствие, что я тоже влюблена в Люка. Это до сих пор терзает меня. Вдруг это объясняет, почему Скай отдаляется, и Серджу держит своё слово и всё больше становится моим другом. Тем не менее, я всё время задаюсь вопросом, как он вообще может прийти к такой абсурдной идее, и отрицаю всё это. Признаю, спор — не лучший выход. Потому что это вызывает подозрения. Однако первым не самым умным порывом является именно это. Соответственно, я стремлюсь доказать Серджу и себе самой, что он не прав, поэтому максимально игнорирую Люка, когда он появляется в пятницу. И это действительно работает! Первые два часа — нулевой контакт глаз. В начале третьего — легкий кивок. Четвертый час — господин Дюма участвует в коллективном смехе, когда Еж отрывается за мой счёт. Обеденный перерыв… Эмм, да. Мы с Серджу как обычно сидим на лавочке, чтобы было теплее, и при этом на максимальном расстоянии от группы Люка, который отсутствует. Серджу сидит на спинке, я между его ног, и он держит перед нами телефон. Мы наблюдаем за захватывающими ставками на скрипку, на которую он уже давно охотится. Денежные предложения так быстро прилетают, что я от волнения с трудом могу дышать. Когда обнаруживаю на себе взгляд Люка «я муж, ты жена, он мёртвый любовник», то прямо-таки съёживаюсь. Люк стоит в дверях и играет желваками, руки сжаты в кулаки. Ха-ха! Я могу видеть это отсюда и даже слышать, словно нахожусь на несколько метров ближе к нему. Когда Люк стремительно подходит к нам, я очень хочу спрятаться за Серджу, но не осмеливаюсь оставить моё защищённое положение. Когда Люк к нам подходит, Серджу тоже замирает, хватает меня за руку и тянет на ноги. По-прежнему крепко держа мою руку, он тащит меня несколько метров, когда, наконец, мой разум просыпается, и я вырываюсь из его хватки. Не слишком обдуманный ход, как я могу заметить по взгляду, которым Люк пригвождает меня к месту. Теперь мы стоим друг перед другом и искрим. Совершенно по-детски, если вы меня спросите. Но это ничего не значит! — И? У тебя есть объяснение этого внезапного эмоционального взрыва? — наконец я осмеливаюсь что-то сказать. — Эмоционального взрыва? — спрашивает он тихо. Слишком тихо!!! — Ты хочешь получить объяснение? — его губы становятся бесцветными. Ой-ой! Теперь он подходит ко мне ещё ближе. — Об этом… — указывает он в направление Серджу. — … Я не должен тебе никакого объяснения. Давид просил меня… — Мне плевать, о чём тебя просил Давид! — выкрикиваю я. — С Давидом я и без тебя разберусь, а ТЫ не имеешь права мне указывать. Я не допущу, чтобы меня опекали, ни ты, ни Давид. Понятно? «Хух! Это было очень громко!» Глаза Люка расширяются. Он явно не ожидает такой реакции. Ну, его проблемы! — Я понял! — кивает он головой и даже делает шаг в мою сторону, поэтому я четко могу увидеть тени под его глазами, которые свидетельствуют о недостатке сна. — Но позволь сказать вот что: он трахнет тебя разок, а затем бросит! После этих слов Люк отворачивается от меня в прямом и переносном смысле. С тех пор мне кажется, будто мне выпала карта в «Монополии» с надписью «возвращайся к началу». Только это не то начало, где я сейчас приземляюсь, а возвращение к моему началу с Люком.***
Меня мучает вопрос, может ли этот вечер стать еще хуже, чем прошедший день. Наверное, нет! И всё же это происходит…ЭйприлСкай
«Дорогая Прайс… после долгих размышлений я пришёл к выводу, что вечер в «СКАЕ» всё испортил. Мне было бы понятно твое желание остаться друзьями. Но ты избегаешь меня даже здесь…» «Привет, Скай! Извини, если тебе так показалось. Я вовсе не избегаю тебя! И ничего не писала из-за того, что вся неделя была очень странной» «Насколько странной?» «Ну. Скажем так, я попала в беду из-за ревности одного человека, пытаясь оправдаться перед другими. Всё это сплошное недоразумение!» «Ах так. Понимаю!» «Серьёзно?» «Возможно, я слишком эмоционален, чтобы действовать рационально, но всё же не дурак!» «Я не шучу, Скай! Меня удивляет, что ты без особых разъяснений это понял» «И что ты сделала?» «Ты имеешь в виду парня?» «Да» «Ничего!» «Ничего?» «А что я должна сделать, Скай? Живу как прежде и пытаюсь сделать из этого лучшее» «Этот лозунг, вероятно, подходит и мне!» «Не похоже на то, будто ты его придерживаешься» «Я тоже не…» «Что тебе мешает просто двигаться дальше?» «Всё было бы намного легче, если бы я не ходил туда и не целовал тебя. Теперь между нами стоит поцелуй!» «Скай… это был только поцелуй! Ничего поразительного, что не могло бы произойти между двумя друзьями. Ты это понимаешь?» «Ага! Понимаю! Только поцелуй и ничего поразительного!» «Тогда мы всё выяснили?» «Ага, выяснили» «Прекрасно…» «Действительно. Слушай, мне ещё нужно кое-что сделать для школы, поэтому я желаю тебе прекрасного вечера» «И тебе» «Увидимся…» «Определенно» «Пока, пока» «Пока»
Ничего поразительного! Не смешите меня! То, чего я действительно не могу сделать. Вместо этого хочется плакать! Вспоминая все подробности и каждый конфуз! Но что я должна была написать? Что этот поцелуй до сих пор делает меня счастливой, что у меня есть такой хороший друг, как Серджу, и, по общему признанию, импульсивный поклонник по имени Люк? Скай считает, что наша встреча была ошибкой, и я не готова ответить на вопрос, было ли лучше просто остаться тогда с Люком…
Глава 16 Реальность
— Добро пожаловать на борт! — поздравляет меня Кати и даже пожимает мне руку. — Люди, это будет круто! Теперь нам только нужно согласие Давида на то, чтобы мы могли пользоваться одной из репетиционных комнат и готово! — соглашается с ней Рене и подходит к нам, чтобы по-дружески меня приобнять. Безумие! С этого момента я официально являюсь членом группы! У нас ещё нет ни названия, ни собственной ленты, но зато много огня в душе и железная воля. Ещё одна причина для радости: ребята также приняли Серджу, который вписывается со своей новой скрипкой, которую нам, к счастью, все же удалось купить! Во всяком случае, отныне я постоянно в движении, и у меня нет времени на раздумья. Что хорошо, потому что моя совесть, напротив, лишает меня сна из-за Люка. Именно он показал мне, как обращаться с электрогитарой. Это было хорошим стимулом, который поощрял и направлял меня. И теперь мы практически ничего общего не имеем друг с другом, о чём я как-то сожалею… Это убивает меня! Недавно я звонила маме и услышала, что она действительно чувствует себя очень одинокой. Поэтому мне пришла идея, вернее моим новым друзьям Кати и Рене, пригласить её во Франкфурт и здесь отпраздновать мой день рождения. — Она определенно сможет помириться с Давидом! — сказала Кати, поставив сумку на свой синтезатор и выравнивая его высоту. — Их последняя возможность сделать это. Ты должна помнить, что у неё больше нет детей, которые достаточно изобретательны, чтобы в семнадцать лет учиться в HfDMK, — соглашается с ней Рене. — Вы правы, но как это провернуть? Я не могу пригласить её, не спрашивая разрешения Давида… — Просто спроси его… Тогда и увидишь! — предложил Серджу и подмигнул мне. — Я так и поступлю! — сообщаю я, полная энергии и желания реализовать план сегодня же вечером. Желать — это хорошо… Но, как известно, сделать — лучше. Я прихожу домой почти в десять часов вечера, выжатая как лимон, и нахожу лишь пару минут для быстрого душа, а затем уставшая падаю на кровать. Поэтому времени на то, чтобы написать Скаю, не так много. И это начало «досадного» отказа… Начало, заметьте! Потому что в настоящее время Фэйсбук я избегаю намеренно, как это уже было однажды. Всем, что привлекает меня к этой платформе, был Скай. Чат с ним! Но это состояние томления в последнее время вызывает у меня огромный страх, потому что Серджу в реальной жизни сильно отличается от Ская в чате. Он менее нахальный и не так заинтересован во мне, как это воспринимается во время переписки. Я не знаю, нормально ли это, как и то, что происходит во мне самой. В чате я читаю ласковое прозвище «дорогая», а моё воображение дает ему альтернативный смысл. Так же, как я теперь должна признаться себе, что произношение Серджу слова принцесса подразумевает нечто иное, чем я представляю. В реальной жизни всё воспринимается по-другому, чем в режиме инкогнито, когда вы сидите у себя на диване и жмете на клавиши. В целом, в цифровом мире мы можем назваться «Mastabutcha» (убийца драконов), а в реальной жизни быть привязанными к инвалидной коляске. И это самый большой дар цифровой эпохи. Осуществлять свои мечты, любить и жить нужно, но делать это вы должны по-прежнему в реальности. И выглядит это так, будто Серджу сводит наши отношения просто к дружбе, и я пассивно за этим наблюдаю. Потому что это хорошо так, как есть! Я также не хочу ничего другого, кроме как продолжать дружить с ним, иногда оставлять безобидный поцелуй на его щеке и прижиматься в дождливый день. Иногда мне кажется, что я чересчур зрелая для своего возраста, чтобы из-за поцелуя подвергать опасности лучшую дружбу в моей жизни. Тревожно! Другими словами, я наконец принимаю ситуацию здесь и сейчас, оставляя первоначальное волнение позади. Моя эйфория, в конечном счёте, рассеивается, и на её месте возникают другие ценности: группа и наши общие мечты, моя искренняя привязанность к Серджу, которого я теперь люблю как брата, и, не в последнюю очередь, моя мама! Я от всего сердца желаю, чтобы она наконец кого-нибудь нашла. Мужчину не на одну ночь, а того, который возможно даже останется с ней навсегда… И также невозможно оставить Давида в такой ситуации. В настоящее время он тратит слишком много сил, потому что почти каждую неделю знакомится с новыми женщинами, которые постоянно устраивают сцены. Моё в данном случае нескромное мнение, что он мог бы достичь гораздо большего, будь рядом с ним постоянная женщина! И именно за этот вопрос я хочу вскоре взяться…***
— Почему Дюма смотрит так, будто хочет схватить тебя и убежать отсюда? — спрашивает меня Кати шепотом, чтобы ребята ничего не узнали об этом. Я пожимаю плечами, но взглядом ищу Люка. — Понятия не имею! Думаю, что как бельмо на его глазу, потому что достигаю лучшего результата на экзамене и тем самым претендую на первое место. — Ерунда! — отмахивается она. — Люк не будет так интенсивно реагировать на кого-то только из-за тщеславия! — Я не знаю его так хорошо, как другие. Поэтому не могу ничего сказать. Кати одаривает меня пронзительным взглядом, а затем качает головой. — Я так не думаю. Разве Серджу не говорил, что Люк был тем, кто давал тебе уроки игры на гитаре? Я киваю и опускаю взгляд. Это постоянное напоминание уже как знак. Однозначно! Я должна поблагодарить Люка. Причем срочно! — Может быть, что у вас было нечто большее, чем просто уроки игры на гитаре? Ты не выглядишь так, будто можешь спокойно на него смотреть! — высказывается Кати очень осторожно. — Нет. Там не было ничего большего. Хотя он пару раз смутил меня своим поведением, но в этом нет ничего нового и необычного для Люка. — Что ты имеешь в виду? — Ну, у него постоянно имеются новые шлюшки на буксире… — объясняю я и ничего не могу с собой поделать, мне просто нужно ещё раз посмотреть на Люка. Сейчас он сидит наискосок от нас и очевидно смотрит в никуда. Его взгляд неподвижен, лицо ничего не выражает, и действует он вообще так, словно устал, не выспался и похудел минимум на три килограмма. Хотя я никогда не признаюсь в этом добровольно, но моё сердце обливается кровью от этого зрелища. Внезапно Кати начинает смеяться, и я даже знаю причину. Она поймала меня! — Дорогая, не знаю, кто тебе это сказал, но я ещё ни разу не видела Люка с девушкой. По правде говоря, я даже приняла его как-то за скрытого гея! — признаётся она. — Кто гей? — тут же вмешивается Серджу. — Дюма! — говорит Кати. — Который точно не гей! — вмешивается Рене. — Скорее несчастный влюбленный! — Да, именно в нее! — усмехается Серджу и встряхивает мне волосы. Теперь взгляды этой троицы устремлены на меня. — В нашего цыпленка? — говорят Рене и Кати в унисон. На что Серджу одобрительно кивает. — Прекратите! Люк ненавидит меня! — шиплю я и вспоминаю, как мы замечательно ладили. В смысле трения струн. — Милые бранятся, только тешатся! — сообщает Кати. — Вот почему вы с Серджу только лучшие друзья! — объясняет Рене. — Вам двоим просто не хватает огня… Кати встаёт и целует его. Постоянная и страстная. — Вот поэтому мы оба просто никогда не смогли бы быть друзьями! — слышу я её размышления. — До этого мы очень сильно ненавидели друг друга! — О да, детка! — соглашается Рене с ней, после чего они обмениваются влюбленными взглядами. — Вы ненавидели друг друга? — спрашиваю я. — Ненависть — неподходящее слово для того, что эти два беспредельщика творили в начале первого семестра… — утверждает Серджу и, как обычно, садится позади меня, чтобы притянуть в свои объятья. — Если бы их слова были пулями, то они бы сейчас составляли серьёзную конкуренцию решету. — И что же случилось в итоге? — Судьба! — отвечает Рене вместо Серджу. — Они как-то заперли нас случайно вместе… — уточняет Кати. — … Мы наконец высказались и выяснили, что у нас есть больше общего, чем предполагалось в начале. — Невероятно! — восклицаю я и подпрыгиваю. — Это ИДЕЯ! Спасибо, ребята! Увидимся… позже. — Куда она собирается? — слышу я вопрос Рене. — Принять правильное решение! — отвечает ей Серджу, и это последние слова, которые я слышу, прежде чем исчезаю за углом здания.***
— Пожалуйста, мам! Я уже не видела тебя больше одиннадцати недель! Ты совсем не соскучилась по мне? — Конечно, соскучилась, золотце. Только я не знаю, понравится ли это Давиду… — Мам, перестань сомневаться и тащи свою маленькую попку в самолёт. Давид классный, и, безусловно, он будет рад! — Ты так считаешь? — Я бы этого не сказала, будь у меня другое мнение! — говорю я и скрещиваю пальцы за спиной. — Ну же… встряхнись! — Хорошо… — Ты приедешь? — спрашиваю я. — Да! — Юухууу! — ликую я, мне хочется прыгать. — Тогда, скоро увидимся? — С нетерпением жду этого, золотце! «И я с нетерпением жду этого…» Как только я заканчиваю разговор, проверяю, как выгляжу, и иду к Давиду, чтобы вовремя отговорить его от планирования любых дел на день прилета мамы. Казанову я обнаруживаю на кухне с чашкой кофе и iPad, с открытыми на нем новостями. — Ты действительно иногда должен пить чай, Давид! — начинаю я обычный спор. — Когда замечу, что старею, то послушаюсь твоего совета! Я качаю головой, потому что он может быть таким упрямым козлом. — Когда ты заметишь, то уже будет слишком поздно что-то спасать! — Отлично! Ты меня уговорила. Налей-ка мне твоей зеленой бурды… — он толкает мне свою чашку, которую я с удовольствием наполню чаем, как только вскипит чайник. — Как у тебя дела? Ты, кажется, очень занята в последнее время! — Хорошо. Можно с уверенностью сказать, что меня настигла реальность… — Что ты имеешь в виду? — спрашивает он. — Так как я это говорю… — И где ты весь день пропадаешь? Соответственно и вечером? — продолжает Давид дальше. — Ну, в основном в группе… и иногда у Серджу или Кати… Давид послушно потягивает свой чай, что сразу меня приводит в недоумение. Он никогда не делает ничего, кроме того, что сам хочет… — Что собственно с тобой и этим… Ещё раз, как его зовут? — Люк? — предлагаю я. — Нееееет! — говорит он медленно. — Ванильный Скай… «О Боже! Эти две горячие головы действительно подходят друг другу!» Я хихикаю, отчего у Давида появляется такое выражение лица, какое недавно было у меня. — ЭйприлСкай не ванильный! — повторяю я те же слова, что однажды уже говорила матери. — Ах так… да, да, его я имею в виду! Итак, что с ним? Даже если мне не хочется, но выгляжу я, конечно же, немного грустной, потому что именно это ощущаю в своем сердце… — Я уже сказала, что меня настигла реальность… Лучше сказать: нас! — Вы больше не вместе, как я понимаю? — Нет, — говорю я и подтверждаю это, качая головой. Давид действует как-то нервно. — Это из-за того, что ты вместе с Серджу? — Ээм, — издаю я. — Нет! Точно нет. Серджу мой лучший друг, брат, если можно так выразиться… — Тогда вы не вместе? — переспрашивает Давид с недоверием во взгляде. Яростное отрицание. — Если это так, тогда я не понимаю… Вы двое становитесь слишком сложными для меня! — заканчивает он, ставит свою чашку в раковину и хочет уже исчезнуть, как я стряхиваю своё раздражение и останавливаю мужчину, произнося: — Давид?***
Первая часть моего плана уже начата, а вторая сейчас в процессе исполнения… Полным ходом я ищу квартиру для себя. — Ты молодой человек, который в деле и креативно мыслящий, живущий под крышей города и сдающий малобюджетную комнату? Это хорошо, потому что я — Капрайс — ищу такую комнату. Заранее благодарю за каждое предложение и заявку. До тех пор удачи в создании и творении, — декларирует Люк моё объявление. — Действительно! Будто ты получила разрешение, чтобы жить без присмотра! Насмешка в его голосе идет в разрез с тем, как он наклоняется ко мне и трогает моё недавно приклеенное объявление, и это вновь вызывает мою стервозность. — Если ты поймешь, наконец, что другие не интересуются твоим непрошенным мнением, то мои шансы вовсе неплохи. — Но теперь ты подкалываешь меня! — Люк прижимает руку к сердцу и делает страдальческое выражение лица. — Но если серьёзно… Не было бы целесообразней изменить текст следующим образом: «Ты молодой человек с ярко выраженным материнским инстинктом, с сердцем пушистого подростка» … — Хорошо, хорошо, Дюма! Я уже давно выяснила, что ты мне хотел сказать. Однако не могу понять причину, по которой ты постоянно выбираешь меня…! Ты знаешь, что жизнь и так достаточно сложна, и я точно могу обойтись без твоей поддержки в виде ненависти? — Однако я не ненавижу тебя… — противоречит он. — Ха-ха! — закатываю я глаза. — Тогда что это? Возможно выражение твоей любви ко мне? — Я… я… — Да, всё крутится только вокруг тебя, Люк! Сначала ты относился ко мне как к грязи. Но неделю спустя твоё отношение изменилось, и ты даже мне помог. И это ты признал меня почти как друга… Так что я думаю, что если кто-то здесь и подросток, то это ты! В противном случае я считаю, что ты страдаешь от раздвоения личности… — но дальше я не могу продолжить, потому что вижу, как появляется печаль в его взгляде, и это приводит к тому, что мое горло сжимается. Я хочу забрать свои слова обратно, извиниться и сказать ему, что не могу понять его, но этого он и хочет. Тем не менее Люк отворачивается и прокладывает себе путь через зевак. И я бы даже остановила его и попросила о ещё одном подобном разговоре, если бы не Миа, к которой он подошел и обнял. Господин Люк Дюма в течение уже нескольких недель имеет человеческий придаток. Это маленькая брюнетка с кудряшками, вздёрнутым носом и писклявым голосом… и с очень раздражающей привычкой без умолку говорить. Кати называет её — мучитель, Рене — придурочка, а Серджу — как поэт — твиттер. — Потому что она не говорит, а чирикает! — однажды заявил он, когда Люк и его новая страсть попадают в поле нашего зрения. Я, со своей стороны, пытаюсь ничего не придумывать и не говорить! А зачем? Ни для кого не секрет, что Миа пробудила моё разочарование…Глава 17 Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах
Сейчас я стою в аэропорту Франкфурта, посматриваю на часы и лихорадочно ожидаю, когда минутная стрелка приползет к шестерке. Именно в половину шестого приземляется мамин самолёт. Как только Серджу паркует автомобиль, то присоединяется ко мне и теперь тоже бросает полные надежд взгляды на часы. — Давид действительно не в курсе? — переспрашивает он. Я качаю головой и дарю ему озорную улыбку, на что он отвечает усмешкой. — Ты хочешь бросить их обоих в ледяную воду? — Если это послужит толчком, то да! — Не думаю, что ты права. Что мне всё ещё немного не понятно… — В чём причина? — спрашиваю я. — Эти двое просто созданы друг для друга! Ты просто слишком упрям и вспыльчив, чтобы услышать это! — Разве не все мы иногда слишком умные, чтобы увидеть очевидное? — размышляет он. — Я — нет! — комментирую я, пожимая плечами. — Ты? — Серджу громко смеётся и даже вытирает выступившие слёзы. — Ты, принцесса, самый совершенный пример того, что каждый чувствует себя хорошо, будучи немного наивным! — Ты слышишь себя? — ворчу я. — В насколько странном мире ты живёшь, если наивность означает что-то хорошее? — В том же, что и ты, только в отличие от меня ты от своего возможного счастья отказываешься, когда слишком серьезно относишься к жизни! — Я понятия не имею, о чём ты говоришь, однако это сократило мне время ожидания. Итак, огромное спасибо! — говорю я и целую его в щёку, прежде чем бегу к ограждению терминала. Ирен полностью оправдывает фамилию Розенберг и поражает своим внешним видом! (прим. переводчика: Розенберг переводится как «розовая гора» или «гора роз»). Черные туфли, черные леггинсы с кружевной отделкой, которые ниже колена облегают её стройные икры, дополняет вызывающе небрежная рубашка, длиной до ягодиц, белый пояс и прическа, а — ля Лара Крофт. Даже Серджу присвистывает после того, как на его вопрос, моя ли это мама, я отвечаю утвердительно. Однако, когда он локтем толкает меня в ребро и тихо шепчет, что мне срочно необходимо обратиться за модным советом к своей маме, чтобы сделать Люка сговорчивым, я не спорю с этим болтуном. — Привет, мышонок! — выдыхает мама и три раза целует меня в щёки, а затем указывает пальцем на Серджу и скептически поднимает бровь. — Ванильн … — Серджу! — мечусь я между ними, нервно улыбаясь. — Мой лучший друг и постоянный спутник, Серджу! А это моя очаровательная мама. — Очень приятно, госпожа Розенберг. — Мы можем перейти на «ты»? — предлагает она с улыбкой. — Ирен, — она протягивает ему руку. — Могу я выразить восхищение твоими действиями? — спрашивает Серджу, взяв её за руку и склонив голову так, будто мы находимся в пьесе Шекспира. — И комплимент твоей красоте! — Ох! — вздыхает она. — И почему он не более чем твой лучший друг? — спрашивает мама. — Такие мужчины должны быстро прибираться к рукам! — Потому что он лучший, и я ни в коем случае не хочу его потерять! — объясняю я. — Теперь идём! Мама принимает моё приглашение и берет Серджу под руку с кокетливым взглядом «Разве она не прелесть?». Он кивает на безмолвный вопрос и ведет её вперед, в то время как я плетусь за ними, поджав хвост. — Я иногда мечтаю, чтобы она была нормальным подростком. Прайс такая взрослая, гораздо мудрее меня! — Она действительно очень часто усложняет жизнь! — слышу я голос моего предателя — друга. «Тьфу! Это подло, когда мой лучший друг и собственная мать сделали меня предметом обсуждения номер один!» Внезапно я понимаю, почему чувствую привкус лжи. Только я могу увидеть, что таким поведением Ирен обыгрывает свою нервозность. То, что она отвлекает внимание от себя и теперь вместе с Серджу потешается над моей персоной, является актерской уловкой. Трюк работает, если хотите скрыть свой страх перед столкновением. «Так, так!» — думаю я и приближаюсь к ним. — «Ну, разве это не редкое зрелище?» Несгибаемая и профессиональная Ирен Йехова Розенберг испытывает боязнь сцены! И всё это только потому, что она сегодня снова встретится с тем, кто когда-то был ей небезразличен…***
Как только мы садимся в машину и покидаем парковку, моя мама впадает в задумчивое настроение. Мне удаётся, хотя и не очень хорошо, понять по её лицу, что она чувствует. Но я подозреваю, что та меланхолия, которую ощущает каждый странник при возвращении в родные края, остается позади. Она очень сосредоточена и, конечно, на мои вопросы отвечает односложно. В это время дня мы попали в две пробки, но все же прибываем на парковку у дома. Я выхожу из машины и вижу картину тысячелетия. Глубоко дыша, мама наклоняется у машины, потирает ладонями свои бёдра, после чего приседает на корточки. Не хватает только того, чтобы она опустила голову между колен в попытке остановить гипервентиляцию. Я отправляю Серджу, чтобы он, в случае необходимости, задержал Давида, если тот куда-то пойдёт, и посвящаю себя маленькому комку нервов. — Мам, всё хорошо? — тихо спрашиваю я и убираю несколько прядей волос с её лица, когда она смотрит на меня. — Да, да! — отвечает она с невозмутимым выражением лица. — Хм… — Нет …это значит нет! — говорю я ей как маленькому ребенку. — Нет — послушно повторяет она, и это заставляет меня улыбнуться. — Вставай, и пойдём, — прошу я мягко. — Этот шаг ты должна была сделать много лет назад. — Ты права! Извини, только это так, что я … я … — Боишься? — заканчиваю я за неё предложение. — Мам, это чувство вполне оправдано. Но не забывай, что я с тобой! Если хочешь, даже возьму тебя за руку. Её взгляд становится смелее, и, недолго думая, она кивает и берет меня за руку. Точно так же, как брала меня за руку, когда я ещё была ребенком. Лишь с одним отличием: мне тогда выдергивали зуб, ставили прививки или прокалывали уши, она же в отличие от меня, вспоминает время, когда ещё была счастлива. Была ли я когда-нибудь также взволнована, как сейчас? И вообще моё ли это волнение, или оно исходит от моей мамы? Во всяком случае я никогда не была счастливее, когда мы достигли двери моего временно дома. Грохот в моей груди на грани сердечного приступа. Кроме того, я чувствую себя так, словно залезаю на слишком крутую гору и с трудом продвигаюсь к самой её вершине. Все дальнейшие события происходят довольно быстро. Серджу открывает дверь, тянет нас внутрь и проворачивает это так ловко, что Давид сразу видит лицо Ирен, как только выходит из кухни в коридор. — И…ир…ен? — выдыхает он и налетает на неё, когда она робко кивает. Как кукла она поднимает руку на его талию, в то же время он свою руку кладет ей на затылок. В этот момент я вспоминаю фразу, которая всплывает в моей голове, и отчего мои глаза наполняются слезами. «Если бы я не был уродом, то поприветствовал бы тебя именно так!» — сказал Скай. То, как Давид держит мою маму, напоминает мне о Скае. О том, каким горячим он был, когда целовал меня. Я взглядом пытаюсь установить зрительный контакт с Серджу, потому что ожидаю увидеть на его лице печаль, похожую на ту, что ношу в своём сердце с того вечера. Но тут я обнаруживаю совершенно восторженный блеск. Серджу светится, и это окончательно выбивает меня из колеи. Он такой хороший актер? Или поцелуй в клубе для него не значит так много, как для меня? Всё было ложью и обманом? Возможно, я вообразила, что он испытывает тоже чувство, что и я? — Как … что … давай сначала… — бормочет Давид и забирает у моей мамы сумку. Этим он стряхивает моё оцепенение, после чего я украдкой вытираю слезы и иду на кухню. Мои движения, когда я готовлю чай и кофе напоминают моторику недоделанного робота. Тут тоже никакого хорошего утешения, потому что я впервые чувствую, что опозорилась. Предательские слезы. Очевидно, моё представление меня подвело. В конечном счете подтверждается распространенное мнение, что я слепа. Кто сказал, что я не наивна? Это воплощение безграничной наивности! — Всё равно! — шепчу я, оттирая чистую чашку щёткой. — Если план работает, то это однозначно того стоит.***
Как говорит народная мудрость? Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Мне очень трудно сопротивляться потребности поднять голову и проклясть небеса, потому что ничего не идёт так, как должно! Тем не менее, я намеренно воздерживаюсь от того, чтобы оскорбить подчас реально саркастичного дедулю. Все старания вылетают в трубу. Мне непонятно, почему это превращается в какую-то катастрофу. Мы уже два часа сидим на кухне и разговариваем о школе и работе. Я чувствую себя как на бизнес-ланче! На самом деле шок Давида от этой неожиданной встречи давно преодолен, а вот его юмор остается где-то на обочине. Не хватает только, чтобы он к маме обращался на Вы, а в остальном всё присутствует. Всё по существу, по возможности безличные комплименты. Прямая осанка. Умеренный зрительный контакт. Нулевой контакт кожей. Серджу тоже выглядит подавленным, потому что у меня, очевидно, на лице написано, что я думаю об этой встрече. Совершенно ничего! Я радуюсь, когда вспоминается наша любимая игра, и Давид просит достать карты для нее. Теперь я, наконец, впервые слышу искренний смех, мама признается, что она не играла в Мау-Мау ещё со школьной скамьи. — Не проблема! — говорит Давид. — Я напомню тебе о том, как мне проигрывать. — Я никогда не проигрывала. Скорее была жертвой твоих трюков! — восклицает она и решает забрать карты. Давид строит невинную мину и пожимает плечами. — Что могу я поделать, если ты постоянно была такой растяпой? Я мог скинуть пол колоды, и ты этого не замечала! — Ха — ха! — говорит она, пальцем указывая на него и сузив глаза. — Наконец ты признался, что жулик!!! — Но только тогда, когда играю против тебя, — отвечает он, ухмыляясь и чуть было не показывает ей язык. — Остальные просто лучше следят, вместо того чтобы прямо-таки приглашать меня отправить их на скамейку проигравших! — Что? Скамейку проигравших, значит? — говорит она и между тем тасует карты. — Давай посмотрим, где ты окажешься совсем скоро. Этого вполне достаточно, чтобы пробудить амбиции Давида, и мы становимся свидетелями коварной тактики, с помощью которой он одерживает победу. Давид на самом деле жульничает, но совсем не так, как я подумала в начале. Каждый раз, прежде чем сбросить карты, он фиксирует на маме взгляд, а она между тем избегает этого интенсивного зрительного контакта, и Давид сбрасывает больше одной карты, которые ему не подходят. А я слишком увлечена тем, что один мужчина может так сбить с толку мою маму, что ничего не говорила. Точно так же увлекаеся и Серджу, который долго следит за игрой с подозрением, пока не раздается звонок в дверь. Мы все застываем и обмениваемся такими взглядами, будто только что обговорили план убийства и теперь боимся ареста. — Райс? — приподнимается Давид, но задерживается на месте, чтобы увидеть отрицательное качание головой. — Тогда я пойду посмотрю, кто хочет удостоить нас чести в такой поздний час. При мысли о том, что это может оказаться одна из граций, что обычно посещают Давида в пятницу вечером, у меня во рту пересыхает. Чтобы исправить подобное обстоятельство, я хочу просто сделать глоток своего чая, но это оказывается не очень хорошей идеей, потому что как раз в это мгновение на кухню возвращается Давид, на буксире у которого наш неожиданный посетитель. Это тот самый момент, в который я делаю глоток, давлюсь и падаю замертво. Нет, конечно, я не совсем мертва, но близка к этому! Моё сердце действительно должно было пропустить несколько ударов, после того как Люк напрямую поражает меня своим взглядом. Чтобы избавиться от неприятного чувства, я должна громко прокашляться, но вместо этого соскальзываю со стула и даже приседаю. Кашель никак не проходит, но никто не спешит похлопать меня по спине, пока… — Вы будете просто смотреть? — слышу я ругань Люка и, наконец, чувствую так необходимый мне удар между лопатками, который является гарантией того, что я снова могу дышать. — Ты опять? — спрашивает он. Тихо, ласково и, тем не менее, как-то прохладно. — Хм, — мямлю я и хватаюсь за свою шею, которая теперь горит. — Вот, ты должна что-то попить. — Серджу протягивает мне свой стакан с водой. Я таращусь на него с тем же скептицизмом, как если бы его содержимое могло быть токсичным, и качаю головой. — В этом вопросе твой своенравный друг прав! — соглашается с ним Люк, забирает у него стакан и держит его прямо перед моими губами. Не хватает ещё только, чтобы он схватил меня за шею, и это внушает мне … — Парень, а ты властный! — каркаю я, но всё же делаю глоток и пытаюсь проглотить, прежде чем позволяю себе следующий вздох. Это уже и так достаточно неловко! — Что мне поделать с тем, что ты постоянно попадаешь в истории? — спрашивает он, и все, за исключением моей мамы как будто по команде смеются. То есть Давид и, следовательно, Серджу. Люк в растерянности, поэтому я даже не могу винить его за этот хаос, но злость накрывает меня. Жуткаязлость, если быть точной. Я прекрасно понимаю, почему они смеются, но черта с два присоединюсь к этому «Сравним-ка-мы-пары-Давид-Ирен-и-Люк-Капрайс-а-решит-кто-смешнее-наше-жюри». Поэтому развернуться и сердито топнуть подходит мне сейчас намного лучше, чем бороться с кем-то. Никогда раньше не была стервозной, но думаю, что иногда мои нервы сбережет то, что я понервирую других.***
Непосредственно перед своей комнатой я оказываюсь в ловушке. Думаю, что позади меня Серджу, и в мыслях готовлю фразу, что не считаю его так называемую поддержку дружественной, примеряю подходящее выражение лица и набираю достаточное количество воздуха, чтобы отбарабанить всю тираду до конца. Однако, когда поворачиваюсь, меня парализуют зеленые глаза Люка. И замолкаю, когда… — Ты точно знаешь, что я чувствую, когда его вижу… — и теряю нить. — Я знаю это? — спрашивает парень тихо и с хорошей дозой любопытства в голосе. «Черт! Молодец, Прайс! Как на счет того, чтобы в следующий раз сначала смотреть, кто за тобой стоит, а уж потом говорить?» — Даже если нет, меня это нисколько не интересует! — вывожу я сквозь стиснутые зубы и пытаюсь вытащить свою руку из его хватки. — Но меня интересует! — Почему? Ты хочешь постоянно попрекать меня этим, как твой дружок Ёж? Или просто шепнуть Мии, и тем самым разместить это на таблоидах для общественности? Ты достал меня уже со своей сраной техникой кнута и пряника. И знаешь, что? Меня больше не привлекает… — Не привлекает? — перебивает он, и я однозначно вижу озорство в его глазах. «Подумай хорошенько, прежде чем говорить!» — издевается мой разум. «Захлопнись, раздражаешь только!» Гнев придает мне необходимую смелость, чтобы, не покраснеть и тем самым не разоблачить всю притворную уверенность как обман, сделать шаг к нему, протянуть руку, положить её ему на живот и приподняться на цыпочки. У Люка перехватывает дыхание, и со мной было бы то же самое, если бы не железная воля, которая настроена на победу. Мне на самом деле удается сохранять спокойствие и выдохнуть ложное «нисколько» почти у его губ, после чего я снова его отпихиваю и, наконец, исчезаю за спасительной дверью своей комнаты. Спиной опираюсь на дверь и не знаю, плакать мне или смеяться, поздравлять себя или жалеть за такую глупость. В моих планах приоритетом было найти способ помириться с Люком или, по крайней мере, установить с ним товарищеские отношения. Теперь я ещё глубже погрузила нас в это дерьм…, эм, я, конечно же, имела в виду — в эту кашу. Итог этой недели? Выполнено три плана. Три плана отправились в никуда. Что за жалкий итог, мисс Розенберг!Глава 18 Игра закончена!
Все взрослые такие напряженные, или только я предаюсь всему этому счастью без тормозов? Если я однажды должна буду мутировать в такого нервного взрослого, что даже кактус сможет победить меня с точки зрения живости, то я добровольно отрекаюсь от этого и остаюсь подростком. Во всяком случае, если так и дальше будет продолжаться, то будущее не имеет в себе никакого смысла, и я должна признать, что свет в конце тоннеля это всего лишь приближающийся экспресс. Серджу постоянно мне говорит, что я должна подождать и выпить чаю (примечание: подождать и выпить чаю — дословный перевод, имеется в виду запастись терпением), но у меня есть сильное желание послать куда подальше Давида и маму с теперь уже пустым чайником. Единственное, что их связывает — это я. Или, лучше сказать, постоянная потребность сплетничать обо мне, в противном случае у них нет ничего общего. Вечером, в день своего приезда, сразу после ухода Люка мама объявила, что ей срочно нужно попасть в отель, чтобы успеть зарегистрироваться. При этом она отказалась остаться у нас, даже после того, как Давид пообещал ей диван в гостиной, мягкий плед и гору подушек, а также свежезаваренный утренний кофе в постель. Однажды я уже была в её безликой комнате в отеле и сейчас, три дня спустя, снова на пути к ней. Мне кажется, она просто боится опять попасться Давиду на глаза. Он в свою очередь возвращается к старой линии поведения, и его марафон знакомств через постель возобновлен. Если они вели себя так же, когда им было по двадцать, то меня не удивляет, что Ирен ушла к Рубену. — Иногда мне кажется, что ты хочешь сблизить их только из-за того, что тебе нужны подопытные свинки для вас с Люком! — издевается сегодня Кати во время перерыва. — Я и Люк? Пожалуйста! — фыркнула я. — Кроме того, у него есть Миа. — Люк и Миа? — спрашивает она и кивает головой в сторону новой школьной пары мечты. — Поверь мне, дорогая, даже мои тени на веках продержатся дольше, чем их отношения. — Продержатся или нет, мне на это наплевать от всего сердца. — То, что ты принимаешь это к сердцу, я уже заметила! — говорит она и тихонько толкает меня в плечо. — В твоё безразличие я не верю. Мне не остается ничего другого, кроме как огорченно склонить голову и сделать вид, что я вижу на полу что-то интересное. В конце концов это помогает мне увидеть правду. Нет, она не лежит под скамейкой, на которой мы сидим, но находится в моей печали. — Жизнь была проще до тех пор, пока я не познакомилась с этими глупыми парнями! — постановляю я. — И будет ещё проще, если ты наконец признаешься в том, что влюбляешься в него! — предрекает она. И даже если бы я искала смысл в этих словах, он всё равно остался бы скрытым для меня.***
— Земля вызывает дочь! — зовёт мама. Через секунду она тянет занавеску примерочной, чтобы проверить меня. — А что, если ты просто возьмешь всю эту кучу вещей, которая, по нашему мнению, тебе полностью подходит, и мы пойдем в приятное кафе? — Хочешь повысить свой уровень сахара? — спрашиваю я, смотря на гору платьев, которую мама для меня выбрала. — Скорее привести в порядок твоё душевное состояние. — С которым всё в порядке, мам! Она делает «и-я-верю-в-пасхального-кролика» взгляд и массирует мою шею. — Пошли уже, золотце! Золотце или просто послушная дочь идет, и уже через пять минут снова находится в эпицентре допроса, которому могло бы позавидовать ЦРУ. Ключевые слова: «Ben und Jerry´s — Caramel Chew Chew», кофе со льдом и блинчики с фруктовой начинкой… (прим. переводчика: Ben & Jerry’s — марка мороженого, Caramel Chew Chew — мороженое «карамельный чаф чаф»). Спустя полчаса мы, наконец, говорим прямо. Впервые с тех пор как…, да такого вообще никогда не было. Никакого сарказма, которым мама кормит меня вместо каши, поэтому я не только такая худая, но и насквозь токсичная. Никакого легкомыслия. Это настоящий разговор мамы и дочки. — Позволь мне обобщить факты, — просит она сразу после подробного отчета о моей дилемме. — Ты познакомилась со Скаем и даже немного влюбилась, потом прилетела сюда и в аэропорту встретила Люка, в которого тоже влюблена. А поскольку он чаще всего подло к тебе относился, ты отправилась на поиски Ская и познакомилась с Серджу? — Да, примерно так. — Почему ты сразу же не призналась Серджу, что знаешь, кто он? — Потому… потому что испугалась, я думаю. И хотела сначала с ним познакомиться вне чата. — Я не понимаю! — признает она. — Скай постоянно мне говорил, что личная встреча подвергнет нас беде, потому что мне ещё семнадцать, а ему уже двадцать два. — Но это, извини за выражение, полная хрень! — качает она головой и смотрит на свою чашку кофе. — Ты очень ответственная юная женщина, подросток ты только на бумаге, Скай должен это понимать. — Ну, не знаю должен он это понимать или нет, так или иначе, этого все равно не случилось. — И что произошло потом? Как Люк оказался в игре? — Пока я доказывала Скаю, что не такая, как он обо мне думает, и хочу с ним дружить, то уже подружилась с Люком. И он … он … — Нечто совершенно особенное, — констатирует она кивая. Факт! Она не спрашивает, а констатирует!!! — По какой причине ты тогда ушла и отправилась на встречу со Скаем? Помимо очевидного, я имею в виду. — Определенно «очевидно». — Он хорошо выглядит и джентльмен. — Я не хотела потом сожалеть. И ни в коем случае не собиралась ни одного дня сидеть и спрашивать себя: а что если? — Но ты делаешь это сейчас! — говорит она и попадает в самую точку. Именно это я и делаю в течение последних нескольких недель. Сижу и спрашиваю себя, не было ли мудрее согласиться на безопасные объятия Люка. — Расскажи мне что-нибудь о Люке, — просит она. Я хватаюсь за шею, потом тру переносицу и, наконец, смотрю на неё. — Что конкретно ты хочешь знать? — Всё! У меня такое ощущение, что будет неправильно, если ты упустишь Люка. И будешь сожалеть, если он построит отношения и сделает счастливой другую. — Очень мудрые слова для женщины, которая бросила на съеденье гессенским бабам своё счастье! — язвлю я, но мама оставляет это без комментариев. — Люк — сирота, в десять лет попал в приемную семью, с которой он до сих пор не смог завязать семейные узы. В школе искусств он учится уже пять лет, может играть на гитаре, петь, состоит в группе и поддерживает множество проектов, которые устраивает Давид. — В чем проблема? Звучит, как мужчина-мечта. — Он дистанцируется ото всех так же, как это делает Скай. Только Скай это делает в чате, а Люк в реальности. К тому же у него есть темное пятно под названием Мария. Я понятия не имею, что случилось с этой девушкой, но сильно подозреваю, что в один неприглядный день она вырвала его сердце из груди и исчезла в нирване. — Я в это не верю, — говорит мама и качает головой. — Она может и причинила ему боль, но его сердце давно в других руках… — Ты тоже не… — ворчу я. — Вокруг меня полно раздражающих людей, которые утверждают, что Люк… — … влюбился в тебя! — кивает она. — Это так, золотце. Таким образом мы подошли к главному вопросу: что чувствуешь ты? Сможешь отказаться от Ская ради Люка? Или ты думаешь, что сможешь заменить Люка Скаем? — Я не знаю этого. — Тогда тебе срочно нужно отправиться на поиски ответов, дорогая. — Разве как моя мать ты не должна была говорить мне, что я должна сосредоточиться на школе и своей карьере? — спрашиваю с улыбкой. — Я всегда придерживалась мнения, что как ребенок ты лучше знаешь, что для тебя лучше, и что сегодняшняя реформа школы имеет множество лазеек для амбициозных людей, которые в двадцать или двадцать два понимают, что парта — это гораздо уютнее, чем стоячее место на любом конвейере. Поэтому каждый человек должен получить шанс самому развиваться, пусть и в собственном ритме. Ты, к примеру, в душе того же возраста, что и я, хотя иногда мне хотелось бы видеть тебя просто подростком… — Ты сожалеешь о том, что не стала звездой? О выбранном пути? — Всегда есть вещи, о которых думаешь задним числом: «Ох! Но конечно, ты сделала бы лучше», однако там нет ничего, о чем бы я сожалела. Это никогда не было моим намерением, стать звездой в фильме Неба. Я хотела быть учителем, наставником, как Давид. Кстати, завидую его должности. Но в моем случае это привело бы нас к концу, поэтому мне пришлось отказаться в значительной степени от благотворительности и переходить с одной работы на другую. Мамины слова напоминают мне о Скае. Но я умалчиваю об этом, потому что его рассказ — это само по себе что-то интимно-конфиденциальное, и сейчас или в любом другом случае не изменит общую картину. Я должна отпустить Ская и дать себе еще один шанс на счастье. — Мам? — начинаю я и смотрю на маму, прежде чем задаю важный для меня вопрос. — Ты не считаешь, что Давид — твоя судьба? — Ничего себе, какая ты прямолинейная! — восклицает она. — Ну, если уж мы раскрыли мои карты, то я хочу увидеть твои. — И да, и нет! — Это как? — Я считаю, что он был ей когда-то, так что да, — объясняет она. — Но теперь, кажется, у него нулевой интерес ко мне, за что я не могу его винить. Подумать только, я была такой сучкой тогда. И постоянно грубила ему. — Почему? — Потому что он мне нравился, но я не знала лучшего способа обратить внимание и ревновала ко всем девкам, что крутились вокруг него, — признается она. — Ты знала, что у него была группа, и пусть только короткий промежуток времени, но они были действительно знамениты. — Нет! Что с ними стало? — Понятия не имею, что с ними произошло, потому что он бросил группу и, в конце концов, остался во Франкфурте. Видимо мы поменялись местами… — очевидно, она улыбается сама себе, и на мгновение у неё появляется отсутствующий вид. — Вот тебе и ответ. Вы бессознательно реализуете мечты других. — Возможно так все и есть, — соглашается она со мной и ставит уже пустую чашку на стол. — Если бы я могла дать тебе совет, то сказала бы, что ты должна поговорить с Давидом. Но насколько я тебя знаю, ты в любом случае меня не послушаешь, так ведь? — спрашиваю я. — Наверное, нет. Я бы тоже хотела дать тебе рекомендацию отказаться от всех советов и слушать только своё сердце. Это единственный верный компас, при условии, что ты сама себе не врешь. Всегда честна по отношению к себе! Какая восхитительная идея, только где начинается «я сама», а где я начинаю запутываться в «чем-то», на что в настоящий момент тратит себя Карпрайс Розенберг?***
Обо всём, что сказано вчера днем, проделанном и обдуманном, я думаю и сегодня. Но это настолько интенсивно, что моя голова уже дымится. Завтра мой день рождения. Я стану совершеннолетней! Однако мне не хватает искренней радости. Скорее наоборот. Было бы лучше, если бы я просто пропустила его. Кто сказал, что нужно праздновать каждый год? — Ты работаешь над планом, как нужно ходить ровно, не подвергая опасности кого-то своей неуклюжестью? — нападает Ёж, чем пугает меня до смерти. — Нее, а где ты можешь купить необходимую порцию мозгов, чтобы довести свой IQ до максимума? Именно поэтому ты стоишь на самой низкой ступени. — Знаешь, Пи-пи… Я думаю, что тебе нужен хороший еб*рь, а не впечатлительный Призрак Оперы. Тебе нужно смотреть на парней, у которых в руках достаточно сил, чтобы удержать гитару, заявить о себе. Половина класса снова орёт, но Люк сидит в совершенно расслабленной позе и смотрит вперед. Чувствую, что для сегодняшнего дня всё слишком напряженно, и скоро я начну паковать свои вещи. — О нееет… Ты снова хочешь заплакать? Или собираешься убежать в туалет, чтобы побыть там одной? Это, наверное, действительно слишком трудно, быть настолько непопулярной! Какой здравомыслящий парень протянул бы тебе руку? В конце концов, ты, Пи-пи, сверхумная зараза! — Отлично, Ёж! Просто продолжай, когда-нибудь что-то путное непременно получится, — парирую я и покидаю комнату. Конечно же, не оборачиваясь на Люка. Пусть он остаётся со своими популярными дружками. Мне не нужен ни он, ни его помощь! Говорю себе это каждый раз, когда близка к слезам, прямо как сейчас. «Нет, Прайс! Не плачь! Ты можешь, и ты это сделаешь!» — Тогда я зараза! Это в любом случае лучше, чем быть посредственным шаблонным придурком! — Полностью с тобой согласен! — слышу я голос позади себя и не верю своим ушам. «Давид?» — Вот так? Снова Люк и его команда? — спрашивает он и подходит ближе. — Эм… не совсем, но да. — Не совсем команда, или не совсем Люк? — улыбаясь, продолжает он. — Последнее, — отвечаю я и нервно царапаю свою бровь. — И куда ты теперь направляешься? — интересуется он. — У меня есть два места на выбор: репетиционная комната или музыкальная теория струн. Он наклоняет голову, поджимает губы и раздумывает. — Встречное предложение — как насчет позднего завтрака в нашей любимой пекарне? — Звучит здорово! — Ну, тогда идём!***
Давид отказывается от расспросов или вопросов. Он выступает как аналитик, который впервые смотрит на тебя, сортирует всё в частном порядке, а затем представляет факты, до которых сам ты бы никогда не додумался. Я чувствую себя в лучшем случае как оглушенная, когда он предоставляет мне одно утверждение за другим за воображаемой дискуссионной кафедрой. Но это действительно интересно, когда мне становится ясно, что он прорабатывает не только меня, а нас с Люком в паре. Теперь я понимаю, что он хотел сказать своим: «Вы стали слишком сложными для меня!». Давид неоднократно говорил с Люком обо мне и не рассказывает детали, но оставляет несколько фраз, которые прочно заседают в моей голове. — Не думаю, что он тебя ненавидит! — говорит он. — Люк с раннего возраста держит в себе монстра, который заслуживает немного счастья и ради этого ему приходится работать. И это единственная причина, по которой он хочет и заботиться о тебе, и в тоже время держать на расстоянии. В общем, он не может понять, почему мы собственными руками ставим себе препятствия на пути. Я думаю, точная формулировка звучит так: «Хватит того, что нас постоянно раздражает правительство и небольшие участки дороги от А до Б, которые сделаны черт знает как, так ещё и вам самим нужно усложнять себе жизнь?» «Да! Проклятье!» «Нам это нужно?» «А? Господин Дюма? Возможно, ты можешь читать мысли?» — задаю я про себя вопрос и отворачиваюсь, не в состоянии всё это вынести. Вид его темных спутанных волос, падающих на лоб, просто уникален. Его красиво вырезанное лицо с мягкими губами, небрежно скрещенные на груди руки, то, как он прислоняется к стене, как всегда немного наклоняется и занимается своим любимым делом: восхищается носками ног! Вероятно, он о чем-то усердно размышляет? Я обдумываю и раскладываю по полочкам у себя в голове всё, что для меня важно. Все эти аргументы говорят о том, что глубине своего сердца я тоже его люблю: моё место на стороне Люка. Нелогично, потому что я в принципе его не знаю. И всё-таки логично, потому что я действительно наслаждалась несколькими мгновениями на его стороне. Я бы хотела жить в мире, где интуиция обладает только правилом Уолта и правилом переключения, тогда давно была бы рядом с ним и сказала бы ему, что он мне нравится, и я не хочу больше вражды. Причем, как так, хотела бы? Я творческий человек, который скорее может забить на общественное мнение, чем на свои неверные принципы. Свой мир я формирую на четыре года жизни. Всё благодаря моему мышлению, мечтам и действиям! Поэтому нет ни одной причины, которая может быть против того, что я встаю с места и иду к нему … Мобилизую всё своё мужество и не выпускаю цель из виду, когда поднимаюсь на ноги и направляюсь к Люку. Но, к сожалению, я ухожу недалеко. По-видимому, не только у меня появилась мысль сделать что-то важное. В эту же секунду я вижу, как ликующая Миа направляется к Люку, бросается к нему на шею гораздо более бурно, чем я когда-либо смогла бы, и целует его. Прямо в губы!!! Все в шоке! И Люк в первую очередь. Однако я вижу, как Ёж и несколько других одногруппников хлопают и ликуют, когда Люк берет Мию за плечи и очень чувственно притягивает её к себе. Даже если по выражению его лица нельзя определить, что он чувствует, то по тому, как он ее обнимает и прижимает к своей груди, нет необходимости говорить о предположениях, как и о моём намерении по отношении к нему. Если раньше у меня была искра надежды, то сейчас она официально поглощена холодной темнотой моего поражения. Я не вмешиваюсь в отношения, и Люк теперь нашел свою «Мисс Право на хороший имидж». «Игра закончена!»Глава 19 Пожалуйста, научи меня любить его без слез, потому что сердце мое говорит: он единственный, и никто больше!
Моя голова дымится с самого утра. Я тихо ухожу никем незамеченная, думая, что голова взорвется. Как хорошо, что Кати и Рене на обеде, а Серджу вообще отсутствует. Я даже не хочу представлять их реакцию на этот провал. Взгляд Люка невыносим для меня. Такое ощущение, что он погружается в себя и старательно меня игнорирует. И с чего бы вдруг ему меня замечать? Теперь, когда у него есть подружка! «Глупая Прайс!» «Глупая, легко влюбчивая и, к сожалению, слишком нерешительная Прайс, которая не придумала ничего лучше, чем возиться с несколькими стихами». Ничего беззаботного. Только крик моей души, которая жаждет выпустить эту тоску! Пожалуйста, научи меня любить его без слез, потому что сердце моё говорит: он единственный и никто больше! Пожалуйста, научи меня сражаться без потерь, потому что мне нужны победы, чтобы жизнь моих близких подсластить. Пожалуйста, научи меня держать кого-то, не держа его слишком сильно, потому что только истинную любовь я намерена удерживать до конца. И пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, прекрати наконец терзать меня всё время. Позволь мне выбрать правильное направление для моего долгого пути. Жизнь трудна у всех, поэтому я прошу: избавь меня от мучений. Сейчас я поняла и узнала: моё счастье никогда не было далеким. Просто я считала, что небо близко, и упускала из виду, что происходило в действительности. Но теперь я хочу всё сделать правильно, теперь никакой лжи или полумер. Как раз на последней строчке ко мне подходят, вырывают листок прямо из-под карандаша и зачитывают якобы приятным голосом. Причем все остальные веселятся, потому как госпожа Беккер чрезмерно высмеивает всю трагедию. «Боже, как же я ненавижу эту женщину!» — думаю я, подскакиваю и пытаюсь вырвать листок, но она строго указывает на стол и просто продолжает. «Ну и не надо!» Я хватаю свои вещи и покидаю класс, как это часто происходит в последнее время, с опущенными плечами и в попытках сдержать слезы. К счастью для меня, это была последняя пара на сегодня, и я спокойно могу отправиться домой. Удивительно, но я снова оказываюсь перед отелем мамы. Это своего рода бессознательное действие, когда вместо дома я иду в другом направлении. Внутри меня ожидает первая горькая новость за вечер: мамы здесь нет. «Значит выплакаться ей в жилетку не получится!» После этого я звоню Серджу, но и его телефон не доступен. «Дерьмо!» «Тогда в качестве возможного собеседника остаётся Давид» Как же я ошибаюсь! Я не нахожу Давида дома, только записку, прикрепленную на узком зеркале гардероба. «На собрании. Увидимся завтра. Давид» Просто прекрасно! И что теперь?
***
Сейчас поздний вечер, и с каждым проходящим часом я все больше и больше готова сломаться. Мне подойдет покупка билета в Тимбукту, где я останусь вплоть до пенсии. Но это слишком дорого! Поэтому сейчас я открываю браузер, чтобы посмотреть, появились ли новые списки жилья, а также проверяю свою почту. Индикатор сообщает о нескольких входящих сообщениях на Facebook. Одно сегодня утром и еще одно шесть минут назад. Я не думаю о том, есть в этом смысл или нет, прежде чем открываю Facebook и захожу. Просто делаю это. ЭйприлСкай «Привет Прайс! Как поживаешь? Вероятно, ты до сих пор не хочешь со мной разговаривать? Пожалуйста, дай о себе знать. Я действительно не хочу действовать тебе на нервы. Теперь понимаю, что поступил неправильно!» «Привет Скай» «Jesus Maria. Сейчас ты меня напугала. Я думал, что ты опять промолчишь» «Мне жаль, если я разозлила тебя. В последние недели у меня было много дел, и я успевала только обновлять статусы» «Ты очень возмутишься, если я сейчас скажу, что не верю тебе? Потому что с трудом могу себе представить, что кто-то настолько занят, что не находит времени на написание пары строк в обеденный перерыв или вечером. Пожалуйста, просто скажи, что наша дружба не удалась» Как я должна ему объяснить, что в настоящее время моя жизнь выходит из-под контроля? Что я должна написать? Что влюбилась в Люка? В любом случае это не поможет, а только обеспечит дополнительную напряженность. Ничего из этого. Должно быть что-то безобидное! Однако, чтобы это написать, я должна срочно попасть на свежий воздух и вдохновиться любой ерундой! Смотрю на часы и понимаю, что уже больше десяти вечера. Следовательно, моё время для прогулок истекло. Ну почему Давид оставил меня один на один с мучительным выбором. Могу я злоупотребить его доверием и выйти сейчас хотя бы на час? Если что — то произойдет, то это будет глупо. Но в принципе я в нескольких часах от совершеннолетия и, так или иначе, могу поступить так, как хочу. Звук сообщения снова напоминает о моей дилемме. Недолго думая, я хватаю телефон, куртку и выхожу наружу. Хотя квартиру Давида я считаю прекрасной, мне не хватает балкона. Если бы он был, то я бы не нарушала правила, чтобы подышать свежим воздухом. С другой стороны, прогуляться я бы не смогла, а от прогулки мне становится лучше. Первая волна облегчения наступает, как только я пересекаю переполненную стоянку соседнего дома и вижу несколько разукрашенных коробок. И немедленно использую их, чтобы написать Скаю. ЭйприлСкай «Прошу, Прайс! Я умоляю, скажи мне, что случилось…» «Ничего не случилось, Скай! Ты ни в чем не виноват» «Это из-за кого-то другого?» «Да и нет» «?» «Это из-за меня» «Как я должен это понимать?» «Тебе было бы достаточно, если бы я сказала, что я как бы… ну да» «Влюбилась?» «Да» «Я так и подумал» «Теперь тебе грустно?» «Да и нет. Из-за тебя — нет. А из-за себя и нашей дружбы — да» «Ох … Я этого не хотела» «Могу я задать тебе вопрос?» «Конечно» «Почему ты сейчас грустишь, если очевидно, что ты получила то, что хотела» «Потому что у меня нет того, чего я хотела» «Что ты имеешь в виду?» «Мои чувства не взаимны» «Как? Я думал…» «Нет. Я одна варюсь в этом» «Мне несказанно жаль, Прайс!» «Ты не должен жалеть! Я не первая и далеко не последняя, кто через это проходит» «Тем не менее, я хотел бы тебе посочувствовать» «Спасибо!» «Почему он должен быть таким хорошим и милым?» Конечно, было бы гораздо проще поставить точку в отношении Ская, если бы он не был так дорог и мил! В то, что эта точка должна быть поставлена, у меня нет никаких сомнений! Даже если при всем этом у меня нет абсолютно никаких идей, как это сделать. Её нужно поставить, просто необходимо! Когда я поднимаю глаза, то замечаю, что настолько поглощена чатом и своими мыслями, что оказываюсь в совершенно незнакомых мне местах. «Нет причин для беспокойства!» — успокаиваю я себя. — «Пока мой смартфон при мне, со мной ничего такого не случится». Плохо только, что GoogleMaps как нарочно именно сейчас начинает тормозить! Независимо от того, как часто я открываю и закрываю приложение, оно зависает на определении моего местоположения. Мне не остается ничего другого, кроме как побеспокоить Ская. ЭйприлСкай «Скай, есть ещё один вопрос. Ты хорошо ориентируешься во Франкфурте?» «Да» «Можешь мне сказать, где я нахожусь? У нас с моим телефонным навигатором настоящий кризис в отношениях» «Не говори мне, что ты на улице!» «Хорошо, не буду!» «Аааггрр, Прайс! Что ты делаешь на ярмарке?» «Прогуливаюсь?» «Посреди ночи? Ты с ума сошла?!» «Дорогой, лучше скажи мне, как вернуться домой» «Лучше всего на метро. Ты сейчас должна быть недалеко от станции. Видишь ее?» «Да, спасибо» Когда-нибудь я напишу книгу о самых известных фразах, которые ни в коем случае нельзя говорить или думать, если вы хотите избежать неприятностей! Я определенно должна отказаться от своего заявления о телефоне. С тех пор как я это говорю, всё идёт не так, работает неправильно. Первая шокирующая новость: батарея почти разрядилась. Но я это преодолеваю, после того как обнаруживаю, что значок «U» никуда не исчезает. (Примечание: U-Bahn — метро). С перспективой быстрого возвращения домой без всяких неприятностей я направляюсь к станции «Ярмарка». Это не должно было стать таким уж большим делом: зайти на станцию, прибыть к центральному вокзалу, затем к школе и выйти. Однако, этот вечер трудно забыть, когда женщина отказывается от сопровождения и в поздний час гуляет в большом, неизвестном городе. Во всяком случае, зашла я вместе с группой парней. Которые недолго препирались, прежде чем расположить свои пьяные задницы рядом со мной и атаковать меня алкогольными парами и тупыми фразами. Моё сердце стучит в ушах, потому что, конечно же, вагон пуст. Я пытаюсь оставаться спокойной и избегать зрительного контакта. К тому же я должна защищаться от их негалантных жестов и лихорадочно искать возможность для побега. В конце концов, я все-таки выскакиваю у центрального вокзала, отталкивая в сторону одного из типов и убегая так быстро, как только позволяют мне мои ноги. Даже не знаю, куда бегу. Ясно только одно, что я ни в коем случае не могу столкнуться с полицией, потому что тогда, с моей-то удачей, они спросят моё удостоверение личности. И последнее, что мне нужно, это звонок моему контролеру, то есть Давиду. Спасение вижу в заполненном вагоне городской электрички, в которую я сажусь и скрываюсь в толпе. Всё это время мой телефон вибрирует как электрическая зубная щётка, и я предполагаю, что это просто так не прекратится. Поэтому специально интересуюсь у женщины, куда направляется электричка, и спешу написать Скаю.ЭйприлСкай «Извини. Батарейка почти села. Поэтому кратко: нарвалась на пару идиотов. Пришлось прыгать на электричку в районе Фридберга. Напишу, как только вернусь домой» Как только — это хорошо. И можно было бы реализовать, если бы эта электричка действительно привезла меня в район Франкфурта. Ну! «Если бы» и «было бы» очень обобщающие слова! Они приводят меня не туда, куда надо, а в буквальном смысле в тупик. Полчаса езды, и я прибываю, по-видимому, в задницу мира. Во всяком случае, я почти готова зарыдать, потому что мой взгляд падает на табло отправления, и становится понятно, что следующий поезд во Франкфурт идёт только в четыре часа утра. И вот теперь я сижу здесь. Мне не хватает телефона, который вырубается сразу же после того, как я отправляю сообщение, а также денег, чтобы вызвать такси. — Дерьмовая техника! — ругаюсь я и запихиваю ныне бесполезную вещь в карман куртки, а затем анализирую своё положение. Киоск: отсутствует. Теплый зал ожидания: держи карман шире. Грязная скамейка: бинго! Даже обычный запах мочи присутствует. — Ну, привет, место для ночлега, — иронизирую я. Холод добирается до меня спустя несколько минут и проникает под тонкую куртку. Через полчаса я больше не дрожу. Нет! Я говорю и веду себя, будто кувалда. «Самое время встать!» Однако это не согревает. Не особо помогает и то, что я начинаю танцевать ламбаду и подпевать. Зато больше не чувствую никакой усталости. В довершение ко всему, злой дедушка, видимо, считает, что я ещё недостаточно наказана, поэтому начинается дождь, и холод становится ещё более невыносимым. Мой взгляд снова падает на часы, и я прихожу к тем же выводам, что и раньше: мне нужно потерпеть всё это ещё два с половиной часа. Внезапно меня одолевает потребность завыть, поэтому приходится тратить весь самоконтроль, чтобы этого не сделать. Кроме того, не совсем комфортно делать это на платформе, которая освещена, однако имеет множество темных пятен. Но действительно становится жутко в тот момент, когда на вокзальную парковку заезжает автомобиль и освещает ее фарами. Я слышу шаги, поэтому паникую и прячусь за углом здания. Затем молюсь, чтобы посетитель побыстрее исчез, потому что я не знаю, насколько дружелюбно он настроен. Во всяком случае, я осмеливаюсь немного выглянуть и теперь смотрю на мужчину в джинсах и сером свитере, капюшон которого натянут на голову. Какое описание! Он может быть убийцей или вором, или… — Прайс? — слышу я, и всплывает единственное предположение. Очевидно, из-за холода у меня начинаются галлюцинации! Является ли это признаком гипотермии? — Прайс, ты здесь? — повторяет мужской голос, и на этот раз я слышу его более четко. «Совпадения, вероятно, выглядят по-другому, нет?» Во всяком случае, он снова меня зовет, прежде чем подойти к рельсам, выкрикнуть: «Дерьмо!» и положить обе руки себе за шею. Из-за знания, что, очевидно, во всяком зле есть что-то хорошее, я чувствую себя совершенно ошеломленной, но всё-таки покидаю своё укрытие. Встаю непосредственно позади мужчины и после тщательных раздумий, для которых мне необходимо целых три секунды, кладу руку ему на плечо, после чего мы оба перестаем дышать. Я из-за радостного предвкушения наконец-то увидеть Ская в лицо, и он, потому что не ожидает этого. И можете себе представить, как глупо я выгляжу, когда осознаю, что передо мной Люк, который выглядит так, как если бы я являлась призраком, зомби или любым другим мифическим существом, а потом вдруг притягивает меня в крепкие объятия? Сердце Люка колотится в груди, одну руку он оборачивает вокруг моей талии и, вероятно, сжимает кисть в кулак, а пальцами другой руки прижимается к моему затылку, и моё лицо утыкается ему в шею. Где-то там ещё существует последняя искра здравого смысла, которая нашептывает мне, что я должна из-за Мии и моих собственных принципов запретить ему эту нежность. Но я замираю и снова начинаю дышать, мои легкие заполняет терпко-сладкий аромат Люка. Наверное, именно так себя чувствовала Белла, когда впервые обняла Эдварда. Точно таким же вкусным был запах Деймона, потому что я чувствую в точности то, что описала Елена: бесконечная безопасность. Куда ушел холод? Где мой гнев? Ничего не осталось. Ничего, кроме Люка. И всё же… Чем дольше длятся эти объятия, тем всё громче скептический голос в моей голове задается вопросом, что здесь делает Люк. — Скай? — спрашиваю я еле слышно и чувствую, как он сначала напрягается, а затем внезапно отпускает меня. — Люк! — исправляет меня парень грубым тоном. — Но, я думала, что ты… — Разве я тебе однажды уже не говорил, что ты должна довольствоваться мной? — Да, только… — Никаких «но» и никаких «только». Живо в машину, мадмуазель!
Глава 20 Перемирие
В машине меня приветствует уютное тепло, тяжелый бит H.I.M. «Death is in Love with us» и парфюм а-ля Люк. Всё это вместе с предыдущей странной ситуацией составляет очень эмоциональную смесь. Теперь Люк сидит и бросает на меня строгие взгляды, но, по-видимому, не собирается объяснять мне из-за чего именно. «Хорошо! Как хочешь. Мы оба уставимся друг на друга!» — Как тебя сюда занесло? — наконец он нарушает эту гнетущую тишину. — То же самое я могу спросить у тебя! Парень качает головой и делает резкий жест рукой, отчего я чисто инстинктивно пугаюсь. Но в следующий момент понимаю, что он просто пытается что-то достать с заднего сидения. — Серьезно, Люк. Что ты здесь делаешь? — Ты имеешь в виду что-то помимо твоего спасения от ночевки на привокзальной лавке? — спрашивает он пренебрежительным тоном. — Если не брать это в расчет, то я подумал, что ты можешь нуждаться в чашечке кофе. После произнесенных слов Люк протягивает мне стакан, который я игнорирую, несмотря на явную тоску по чему-то теплому. — Ты так и будешь избегать ответа? — спрашиваю я, наполняясь гневом, хотя и не хочу снова что-нибудь чувствовать по отношению к нему. — Ладно, тогда я перефразирую свой вопрос: как ты узнал, что я здесь? — Одна птичка мне начирикала. — Эту птичку случайно не Скаем зовут? — гадаю я и действительно удивляюсь тому, что эти двое явно знакомы! Только позже мне на ум приходит идея гораздо хуже, чем эта. — О, только не говори мне, что он был как раз с тобой и твоей компашкой. Значит Серджу предатель? Он из числа тех, кто предаст меня ради этих идиотов? Нет! Я не хочу этого даже представлять! Пожалуйста, Люк, прошу, скажи «нет»! — И да, и нет. Он не в моей компашке, потому что у меня ее нет. Теперь на моём лице появляется шокированное выражение. — И кто же на самом деле Скай? — спрашиваю я и скрещиваю руки на груди. — Поверь мне, ты правда не хочешь этого знать! — отвечает он и хватает ключ зажигания, но я не даю ему повернуть его в замке. — Скажи-ка, мы говорим на одном языке, не так ли? Так что же такого непонятного в вопросе, который я задала? — Я говорю на трех языках: ироничном, саркастичном и двусмысленном. И поэтому это ты являешься той, кто меня не понимает. Следовательно, чтобы ты осталась довольна, я думаю, тебе не нужно это знать. — Понятия не имею, откуда такое упорство, но я скорее выйду и замерзну там, чем поведусь на твоё глупое высказывание. — Если это так… — Люк нажимает какую-то кнопку, и после этого раздается непонятный шум в машине. Я хватаюсь за дверную ручку, однако напрасно её дергаю. Потом пытаюсь найти кнопку или что-то похожее. Однако и эта затея проваливается. — Это совсем не смешно! — ругаюсь я, наконец. — Но это так! Потому что я не собираюсь забивать твою голову только одним глупым высказыванием, потому что их огромное количество! Пока я нахожусь в ступоре от его резкого тона, он мгновенно реагирует и запускает двигатель, но прежде чем машина трогается с места, с моих губ срывается рыдание. Затем ещё, и ещё одно, и, наконец, следуют слезы. Я даже не осознаю, что сейчас, в этот самый момент, переживаю свой первый нервный срыв. Также до меня не сразу доходит, что Люк глушит двигатель, делает музыку тише и снимает свитер. В следующею секунду я чувствую, как его рука проскальзывает за мою спину, мягко надавливает, призывая меня немного подвинуться на сидении. Как ни странно, я делаю это без малейшего сопротивления, после чего мне на плечи кладут свитер. Он так хорошо и сильно пахнет Люком, что я бесцеремонно обмениваю свою куртку на свитер. И буквально вжимаюсь в него. — Извини. — Говорит Люк и напоминает мне о том, что к этой божественно пахнущей душегрейке прилагается хозяин. Люк смотрит на свою руку, которую поднимает и снова опускает, за что я ему уже благодарна! Какое же удовольствие видеть, что даже Люк может быть нерешительным! Если это не то зрелище, из-за которого женщина может забыть о слезах разочарования, тогда я не знаю, каким оно должно быть! — Прости меня! — просит он снова. — За что? — За все. — Колеблется Люк и прикасается ко лбу. Тьма перед нами рассеивается, он прикусывает свою нижнюю губу, и переживания о том, что произошло, настолько сильны, что его лицо темнеет. — Я не хотел на тебя кричать, просто … — Сейчас уже всё прошло! Невозможно изменить то, что земля круглая. — Что ты имеешь в виду? — Ну, что это не твоя вина, это шутка злого дедушки. — Я указываю пальцем в потолок. — Он пообещал создать достаточное количество замечательных мужчин, чтобы все женщины на каждом углу находили себе подходящих. Всё в соответствии с клятвой, но потом он решил сделать землю круглой. Взгляд Люка выглядит озадаченно, на что я смеюсь и закатываю глаза. Этот жест должен подвергнуться цензуре из-за странной схожести моего лица с Чакки — куклой убийцей, это обязательно не должно быть упомянуто! — Ха-ха! — сначала изображает он, но потом действительно смеётся, возможно, самой старой шутке в этом мире. — Послушай, Люк. Сегодня был, вероятно, самый разочаровывающий и ужасный день их всех! Поэтому… — Ты права! — сразу же соглашается он. — Как на счет перемирия на время твоего дня рождения? — Откуда… — Давай просто скажем, что я слушаю чаще, чем некоторые думают! Кроме этого, Давид спрашивал меня вчера, что можно подарить на восемнадцатилетие девушке. — Вчера… — повторяю я и только теперь понимаю, что начала свой восемнадцатый день рождения в какой-то канаве. «Святое дерь…» «Эй, оно тоже блестит, если свет достаточно яркий!» — издевается мой разум. — Нет, не надо! — просит Люк, переводит сцепление в нейтральное положение, тянет ручной тормоз и снова заводит двигатель. — Что? — Не думай о том, как скверно начался твой день рождения. Теперь у меня скептический вид. — Откуда? — Я просто это знаю. «Дерьмо! Он может читать мысли!» — Нет, я не могу! — комментирует он мои невысказанные мысли. — Теперь мне страшно! — раздумываю я и отклоняюсь от него в сторону. Уголок рта Люка приподнимается в выражении «ну да, я просто признаю это», по которому я уже соскучилась. Он сокращает созданное мной расстояние и шаловливо сверкает озорными глазами. — И ты уже знаешь, о чем я? — спрашивает он и, конечно же, усмехается над нервным смешком, который срывается с моих губ. — Ты пересмотрел Сумерки, или что? — задыхаюсь я. — Нее, — качает он головой. — Перечитал! — Ты. Читал. Сумерки? — в мгновение ока я перехожу в режим шутника и вряд ли одержу победу над смехом, когда он утвердительно кивает. — Эй, любой жанр литературы является образова… — начинает он со слегка кислым выражением лица. — И я знаю, что ты скопировал Эдварда. С чрезмерно выраженной совестью. — Иметь совесть не преступление! — К чтению этой книги тебя приговорили решением суда? Иначе чем ещё можно объяснить эту игру на моих нервах! — объявляю я и вытираю слезуот смеха с уголка глаза. — Если мадам посмотрит в зеркало, то узнает истинную причину, по которой я читаю любовные романы. Я замираю, и моя улыбка сразу же пропадает, и всё это только потому, что Люк встраивает в своё предложение слово любовь. Можно сказать, что я схожу с ума, но этот человек принадлежит к тем, на кого должен налагаться запрет на произношение подобных слов в присутствии женских существ. Он делает это со слишком большим чувством! Стараюсь выглядеть собранной в противовес возникающего напряжения. — Чтобы производить впечатление на девушек? — гадаю я и хочу добавить, что меня это совсем не впечатляет, но прерываюсь, когда он качает головой. — Чтобы напоминать грустной девушке о том, как это прекрасно, беззаботно смеяться. Ну что ж! Теперь я немного впечатлена. Но только совсем немножко! — Я всё ещё считаю, что это причина в другом. Но хорошо, оставим это так. — Когда именно ты вылупилась? — Я не цыпленок! — восклицаю я ему. Люк проходится по мне оценивающем взглядом и после этого объявляет: — Для меня ты всегда будешь такой! Я осмеливаюсь подчеркнуть его слова оскорбительным жестом и просто смотрю. — Без пятнадцати двенадцать ночи. — Ну вот! — он бьет себя по бедру. — Ты не могла подождать ещё пятнадцать минут? — Зачем? — Ну тогда бы твой день рождения ещё не был разрушен! — О, ты бы мне и тогда его определенно испортил… — размышляю я с усмешкой. Люк, наконец, протягивает руку от коробки передач к моей голове и лохматит мои волосы. — Я бы предпочел иметь побольше времени в запасе, чтобы спасти его. — Чтобы ты освободился от своих отношений? — говорю я, потому что вспоминаю о поступке Мии. — Да, это тоже, — соглашается он. — Ну что, принцесса? Кофе и пирог в McCafé? (прим. переводчика: McCafé — Макдоналдс)***
Я понятия не имею почему, как или где наша ссора остается на трассе, но тем не менее, она больше не вспоминается. Холодный кофе, чашку XXL, по которой я теперь горюю, Люк с хлопком отправляет в урну. Это напоминает мне, что он сложен ещё лучше, чем я предполагаю. Спортивный и жилистый. Как черная пантера — единственное животное, которое почти автоматически приходит на ум для сравнения, если вдобавок рассматривать его темную одежду. Мы едем обратно во Франкфурт, и я начинаю осознавать, что уехала гораздо дальше, чем думала в начале. Поэтому слишком смущена, чтобы любоваться этим прекрасным городом издалека. Да ещё и ночью! — Давид знает, что на самом деле ты не дома? — спрашивает Люк, когда мы останавливаемся перед Макдоналдсом. — Нет! — И темноволосая красотка, которая была мне представлена как Ирен, вероятно твоя мама, сейчас тоже в неведении спокойно лежит в своей кровати? — Эмм, — мямлю я. — Да и да, и я понятия не имею! — Да, это твоя мама. Да, она в неведении, и понятия не имеешь… — Лежит она в своей кровати или нет. — Объясняю я. — Мы договорились при встрече, что я не лезу в её постельные приключения, а она не лезет в мои. Сначала я смотрю на него мельком, но потом останавливаю взгляд на его челюсти, которая угрожающе двигается под гладковыбритой кожей. Осторожно, Прайс! Гладковыбритой! — Ты не собираешься мне ещё что-нибудь сказать? — спрашиваю я, чтобы отвлечь его от этой темы. — Во всяком случае, это было бы справедливо! К тому же, мне очень интересно, получишь ли ты домашний арест за то, что делала в течение последних часов до своего совершеннолетия… — размышляет он. — Но… — Пф! — Полегчало? — А как же, — сознаюсь я, усмехаясь от двойного смысла. — Вполне может быть так, что Давид уже знает! — возражает он. — К сожалению, не могу проверить, — в подтверждение я достаю телефон из куртки, которая лежит у меня на коленях, и пытаюсь оживить этот хлам. Без шансов! Он мертв! — Позволь, — просит Люк, открывает бардачок и слепо шарит в нем. Чтобы ему помочь, я тянусь над ним к выключателю света, но парень как раз в этот момент выпрямляется. Я зависаю над ним. И тут же слышу издевательства своего разума: «Ты никогда не бросишься ему на шею, потому что на его спине намного комфортнее!» Люк смеется и гладит меня по руке, которая обнимает его грудь, и неловко поворачивает ко мне лицо так, что его голова практически лежит на моей куртке. Я вижу его прекрасную улыбку и чувствую, как у меня на сердце становится гораздо теплее. — Прайс? — шепчет он. — Да? — Вот. — Люк протягивает мне кабель и пытается подняться. Но я по какой-то непонятной причине удерживаю его. — Спасибо… — тихо шепчу я и целую его в щеку. Лишь на секунду наши глаза расширяются, а затем я помогаю ему подняться. Что это было??? — Не за что. — Даже не знаю, почему батарейка сдыхает всегда именно в тот момент, когда я этого меньше всего ожидаю, — спешу я сказать и дважды пытаюсь вставить штекер в свой телефон. — Я знаю! У меня то же самое с моим «Mac». — Mac, iPhone, стоящий целое состояние, что это здесь? — спрашиваю я и глажу благородную обивку внутри машины. — Ауди. — Это Ауди? «Да быть того не может!» Я пытаюсь выбраться, но двери всё ещё закрыты. Люк бормочет извинения и исправляет этот факт. Теперь я стою перед бросающейся в глаза черной тачкой, у которой удален значок Ауди, а также присутствует хороший тюнинг. Во всяком случае, я замечаю, что автомобиль выглядит как-то знакомо. — Это действительно Ауди, только немного обновленный. — Объясняет Люк. — Тсс! Немного? Скорее тут оставлено немного от оригинального Ауди. — Так вышло! — Итак, — я толкаю его локтем. — Какой банк закрылся после этого? Он качает головой, кладет мне руку на спину и толкает ко входу в Макдоналдс. — Я не грабил банк! — уверяет Люк. — Значит всё-таки вампир? Ты действительно тот, с кого Стефани Майер списала Эдварда? — шепчу я заговорщицки. — Ты считаешь, я выгляжу как Эдвард? — спрашивает он и действительно искренне обижается. После одного оценивающего взгляда я киваю. — Тогда я задаюсь вопросом, ту ли книгу ты читала, что и весь мир. — Лишь бронзового цвета волосы, золотце! — успокаиваю я его. — Знаешь, нынешняя молодежь относится ко всему довольно поверхностно, чтобы читать между строк. — Если говорить точно… — бормочет он. Я не совсем уверена, правильно ли расслышала, но на мой вопрос он просто отмахнулся. «Итак! Теперь мне нужно глупо умереть, если это само не произойдет в ближайшее время»Глава 21 Сердце к сердцу и удар для удара, Начинается новый день и наше начало
Он может всегда быть таким милым, как сейчас? Я действительно могла бы затискать его, потому что Люк просто самый прелестный парень на земле. И это не из-за того, что он делится со мной картошкой фри, хотя я, не смотря на его совет, в своем обеде от неё отказалась. И даже не потому, что он, источая весь свой шарм, покупает мне кусок торта. Причина в том, как парень это делает. Понятия не имею, как он это проворачивает, но я получаю торт со свечой, и персонал выключает основной свет, чтобы получилось необходимое настроение. — Ты обязательно должна что-нибудь загадать! — Я не верю в то, что эти желания сбываются, — признаюсь я. — Почему? — спрашивает Люк. — Плохой опыт? Нежный магический свет свечи притягивает мой усталый взгляд и напоминает о прошлых днях рождения. Чтобы не выглядеть слишком грубой и позволить Люку поучаствовать в этих воспоминаниях, мне приходится подыскивать правильные слова. Тем не менее, я не могу найти ничего, чтобы сказанное звучало красиво. — Свой день рождения я в основном проводила за кулисами различных съемочных площадок и вероятно слушала самую совершенную интерпретацию «Happy Birthday», но всегда задавалась вопросом, почему должна быть такой счастливой, — объясняю я. — И каждый раз, когда мне говорили: «загадай желание», я просто загадывала… — Что? — Понимания! — смеюсь я, потому что только сейчас замечаю, как бредово это звучит. — Я хотела понять её образ мыслей. — Мне это знакомо. — Действительно? — спрашиваю я недоверчиво. Он кивает, но затем качает головой. — Забудь это, Прайс! В любом случае ты не сможешь понять всего. Важно то, что ты понимаешь, кого и чего хочешь. Поэтому можешь отсортировать своё окружение и окружить себя людьми, которые чувствуют то же, что и ты. — Я не хочу тебя обидеть, но Ёж действительно относится к тому типу людей, которыми ты захотел себя окружить? Серьёзный взгляд моего визави становится мягче и, наконец, нежнее. — Можешь его не особо жаловать, но, если бы ты только знала, что его самая большая проблема в том, что у людей формируется неверное мнение о нём. — Просвети меня! — предлагаю я, перемещаю свечу, наконец-то разумное повторное использование упаковки Big Mac, и цепляю кусочек торта на вилку. «Шоколадный торт!!!» Люк ставит локти на стол и несколько раз пробегается по волосам, которые теперь лежат шелковистыми прядями и добавляют немного игривости его лицу. Это действительно очень мило, как он спорит сам с собой и, очевидно, взвешивает все за и против. — Прайс, он гей! — вдруг объявляет он. Сначала уголок моего рта немного дергается вверх, в ожидании того, что Люк скажет, что шутит. Однако этого не происходит. Он, как и раньше, по-прежнему серьезно смотрит на меня и кивает, когда я качаю головой. — Как… — начинаю я. — Скрытый, но всё же гей. Горький вкус образуется на моём языке, потому что мне интересно, как это влияет на постоянно недовольно Ежа, однако так и не понимаю причин происходящего. Для того, чтобы избавиться от горечи, разрешаю себе ещё один кусочек торта. И, потому что я хорошая девочка, остальную часть торта пододвигаю к Люку. Он не колеблется, пробует его и с наслаждением закрывает глаза. Редкое и красивое зрелище, к сожалению, быстро заканчивается. Почти так, как если бы Люк вспомнил, что он не один. — Как вы это поняли? — спрашиваю я, чтобы поставить его в максимально неловкое положение. — Он наш друг! Мы готовы его принять таким, какой он есть. Однако он отказывается признать себя и поэтому так язвителен по отношению ко всем симпатичным девушкам. «Говоря о симпатичном. Не должна ли ты симпатичным пальцем наградить этих парней?» «Псст, совесть! Оставь меня в покое!» — умоляю я мысленно. Но это напоминает о том, что мне не остается ничего другого, кроме как увидеть то, что я всё это время хотела вытеснить: независимо от того, как этот парень может быть романтичен, забавен и иногда дорог, прощение напрасно! Всё, что мне теперь остаётся, это снять шляпу перед моей соперницей и достойно уйти. И так уже хватает того, что завтра в школу, и приближается конец семестра. — Люк? — Хм? — поднимает он взгляд, что позволяет мне в последний раз погрузиться в пленительную зелень его глаз. Удивительно! Хотя следующее предложение отбирает у меня все силы, я произношу его ровным голосом. — Отвезешь меня домой? Я вижу, что эта идея ему не нравится, но, несмотря на это, слышу такое же тихое «конечно!».***
С учетом всего происходящего я могла бы просто лечь и уснуть, но сон не приходит. Даже несмотря на то, что моё отсутствие остается незамеченным, и я, чтобы быть точной, менее чем через два часа вместе со всеми остальными должна стоять на ковре у профессора Кель. Постоянно задаюсь вопросом, что именно меня так волнует в Люке, отчего я мгновенно отметаю каждый контраргумент, как только нахожу его. В конце концов, есть другие матери, у которых прекрасные сыновья. Нет! Это не его внешний вид. И даже не тот факт, что он излучает сплошной шарм. Дело в его интеллекте, который волнует меня и открывает его чувственную сторону. Какой мужчина иначе бы признал, что ему нравятся любовные романы? При этом я давно подозреваю, что мужчины тоже читают женские романы. В настоящее время не существует ничего, что можно отнести только к категории женской или исключительно к мужской. Женщина, пишущая детективы, давно уже не экзотика. Так же, как и писатели мужчины, сочиняющие любовные романы. Лучший пример — Николас Спаркс! Но какое отношение имеет одно к другому? Читающие мужчины уже не редкость. Творческих, интеллигентных парней можно найти как раз в такой школе как HfMDK, в огромном количестве. Возможно, я должна перестать искать причины? Потому что он может нравиться мне совершенно необоснованно. Как часто я читала о том, что девочка видит мальчика, два взмаха ресниц, и она уже безнадежно влюблена? Как правило, по ходу книги она ищет искру влечения, борется за своё счастье и в конце этой партии выигрывает у предприимчивой судьбы счастливый конец для себя. Тогда этот поезд уходит в закат и все счастливы. Ну! Молот уже готов, если главный герой есть, то автор может принять решение. Я бы предпочла оставить эти изнурительные мысли тому, кто со своей стороны сможет лучше разобраться в этой ситуации. Другими словами, тому, кто не так запутан бабочками в животе и устоит против тошноты. Бог знает, я одна из самых терпеливых людей, но этот катамаран в моей голове постепенно начинает меня бесить. Вероятно, будет больше смысла, если я сделаю себе кофе и вспомню о том, как замаскировать усталость на лице. Думаю, делаю и наслаждаюсь кофе, а благодаря глазным каплям, картофельным ломтикам и макияжу усталость превращается в сияние. Я уже хочу начать собирать необходимые для этого дня документы, как слышу чей-то шепот и хихиканье. Давид и зазноба номер сто, как я понимаю, скрипя при этом зубами. Ничего не помогает в этой ситуации, и как я должна к ней относиться?! Давид оказывается на кухне в одиночестве, и нахмуренное выражение моего лица меняется на растерянную гримасу. Ну, физически мыслями и слухом он очевидно до сих пор с женщиной, с которой провёл ночь. Это мило? Он действительно скучает по ней, хотя только недавно был в её постели. Нее, это действительно мило! Только я втайне хочу, чтобы он, наконец, остановился и осел. С моей мамой, к примеру! — О! — произносит Давид, как только замечает моё присутствие, и его задумчивый вид сменяется бесстыдно счастливым лицом. — Доброе утро, Прайс! — Доброе. — Ты… я перезвоню тебе позже, у меня тут хмурый подросток на двенадцать часов! — объясняет он и спустя две секунды кладет трубку. — Извини! Я не хотела тебе мешать, — извиняюсь я. Давид без комментариев отметает это в сторону, подходит и обнимает меня. — С днем рождения, малышка! Пусть сбудутся все желания, что предназначены тебе на сегодня! — Эм… Спасибо. — Что с тобой? Ты выглядишь как десять дождливых дней. — Да ничего! Мужчина награждает меня взглядом «ты уверена?», а затем кивает на кофейник. — Неужели? — допытывается он. — Но обычно по утрам ты готовишь свой зеленый отвар? Пожимая плечами, я наполняю свою чашку уже в третий раз, только на этот раз лишь наполовину, и отхожу от него. Некоторое время я ещё думаю. — Если честно, то я должна принять решение и поэтому не спала всю ночь. — Ты думаешь, что тебе необходимо сделать выбор. Из-за Ская и… — Скай? — спрашиваю я и в тот же момент понимаю, что совершенно про него забыла. Факт! То, что мне не удается в течение нескольких последних недель, наконец, произошло!!! — Среди прочего. — Среди прочего? — повторяет он. Я недолго думаю и киваю. — У меня есть два с половиной парня, один из которых существует только фиктивно, другой как брат, а последний недавно изменил свой статус отношений. Сначала Давид хочет что-то сказать, хватает ртом воздух, затем выдыхает его и разводит руками, по нему отчетливо видно, что его мысли где-то витают. Что это должно означать? — Могу я дать тебе пару добрых советов? Ах! Классика! «Выкладывай», — думаю я. — Можешь попробовать. — Во-первых, прекрати стремиться к совершенству! Школа не пойдет ко дну, если ты сегодня останешься дома и выспишься. Во-вторых, хватит слишком много думать и взвешивать каждый свой шаг. В-третьих, на самом деле сначала все мужчины кажутся недоступными, но оставь это и сначала найди себя. — О, это звучит хорошо! — выражаю я своё удивление. — Так что ты собираешься делать? — спрашивает он с надеждой. — Когда мне это говорит преподаватель, я должна поступить как заучка, — встаю и обхожу стол, обнимаю Давида сзади, располагая свой подбородок на его плече. — Особенно тогда, когда он постепенно становится для меня как отец, — тихо добавляю я и целую его в щёку, слегка покрытую щетиной. Давид на мгновение перестает дышать, кладет руку мне на щёку, а затем снова выдыхает. — Я был бы горд быть твоим отцом! «И я хотела бы быть твоей дочерью» — думаю я, прежде чем покинуть кухню.Глава 22 Ты действительно проигрываешь только тогда, когда сдаешься!
Официально заявляю, что у меня самая сильная совесть, какая только может быть у девушки. Она проявляет себя во сне и позволяет проспать недостающие четыре часа. Благодаря этому я чувствую себя хорошо, хоть и не совсем счастливой. Но я со своим тщеславием и стремлением всё сделать правильно совершаю ошибку. Нет никакого логического объяснения моему бездействию кроме трусости. Именно из-за нее я теперь лишена права действовать. У меня нет другого выбора, кроме как принять всё таким, как оно есть. Это даже забавно, если вы меня спросите! Можно подумать, что жизнь дает второй шанс, если в первый вы струсили. Теперь я вижу, что это не так. «Прекращай! Пришло время взрослеть и принимать решения». Вместо того, чтобы сходить на кухню и утолить свою жажду и голод, я сажусь перед компьютером, захожу на Facebook и ищу на боковой панели зайца. Теперь он мне уже не кажется таким сумасшедшим, как в начале. Скорее серьезным и в стиле рок-н-ролла. Может даже милым! Будь я Лолой Банни, то определенно бросила бы Багза Банни, встреться мне на пути панк-рокерский заяц Ская. (прим.: Лола Банни — анимационный персонаж из вселенной мультфильмов студии Warner Bros., антропоморфная крольчиха, возлюбленная Багза Банни. Они влюблены друг в друга, хотя иногда Лола стесняется выражать свои чувства.) Но я не Лола Банни, поэтому должна отпустить Ская. Чтобы быть в состоянии осуществить это, я не должна расслабляться ни на секунду! Значит мне не нужно читать его вчерашние сообщения и возможный сегодняшний ответ. Я буду умнее и всё, что хочу сказать, сначала запишу в отдельный документ. С белым листом перед глазами, мыслями о последних месяцах и недавних событиях я начинаю печатать. Можно с уверенностью сказать, что я вкладываю свою душу, но потом достигаю критической точки, потому что количество перечеркнутых строк явно указывает на мое отчаяние, однако заканчиваю дело на одном дыхании. Как состязание, в котором нужно быть быстрее всех. Копирую текст, открываю диалог, вставляю текст, закрываю диалог, удаляю контакт из списка друзей и блокирую. И чтобы полностью перестроить свою жизнь, я сразу же направляюсь на поиски нового номера и создаю другую учетную запись электронной почты. Готово!***
Чтобы избежать почти невыносимого нервного напряжения я отправляюсь в ванную. Однако мысли в моей голове как непрошенные посетители в доме. Мне не удается расслабиться и проходится признать, что написанные строки отпечатываются в моей голове и всплывают всякий раз, когда я закрываю глаза.ЭйприлСкай «Во-первых, прости! Прости за то, что я тебе не написала раньше. И под этим я подразумеваю не сегодняшнее утро, а недели ранее. Также прости за то, что держала наше общение в подвешенном состоянии, хотя моё сердце уже в первую неделю приезда сменило владельца. И да, ты правильно прочитал, в моём понимании оно принадлежало тебе. Ты исключительный человек, которым я во многом восхищаюсь. Тот тип мужчины, которого женщина желает видеть на своей стороне, а также любят все тёщи. Мне нравится, что я могу положиться на тебя, и ты всегда находишь правильные слова, чтобы меня подбодрить. Абсолютно бесподобное ощущение просто быть рядом с тобой и слышать твой смех. Короче говоря, как тебе уже стало понятно по этому заявлению, я уже долгое время знаю, кто ты. Если честно, знала с самой первой недели! Если ты спрашиваешь себя, почему я ничего не сказала, то ты должен знать, что и сама не понимаю причины. Только то, что я хотела дать нам, особенно тебе, время, чтобы познакомиться по-другому. Мне хотелось, чтобы ты начал ценить меня как друга, прежде чем мы погрузились бы в приключение под названием «Любовь и отношения». Как ты можешь видеть, это дало обратный эффект! Мы стали друзьями. Даже лучшими! И я ни в коей мере не отказываюсь от твоего присутствия в моей жизни, но только в реальной жизни. И это не в последнюю очередь, потому что твоё я в виртуальном мире всегда сбивает меня с толку и напоминает, как это было бы прекрасно, быть ещё ближе к небу. Я благодарю тебя за самый прекрасный первый поцелуй, который может испытать девушка, за освобождение от моих предрассудков, что все люди бессердечные, и за учение, что никогда не нужно враждовать, даже если интуиция говорит тебе об обратном. Для выполнения этого урока я должна покончить с тобой здесь, потому что несмотря на то, что это было бы неправильно, могу снова влюбиться в тебя. Несмотря на мои внутренние противоречия, я многое могу взять в реальный мир. Но это не очень хорошо для меня! Если быть точным, то не только для меня! Это удерживает нас от преодоления всех этапов и препятствий, и я, дорогой Скай, решилась сегодня для себя сделать очень важный, давно назревающий шаг. Поэтому прошу тебя дать нам время разобраться в этой сложившийся ситуации. Мне всё равно, что было, важно только то, что будет! Нет ничего, чем я могла бы искупить вину за своё поведение. Тем не менее я надеюсь, что ты простишь меня! Люблю тебя как брата, твоя Прайс»
***
Мой телефон раздражает! Серьезно! Уже два часа он звонит практически не переставая, звук и вибрация раздражают меня настолько, что я бесцеремонно закидываю его под подушку. Пятнадцать минут спустя раздается стук в дверь моей комнаты, я кричу «войдите!» и облегченно вздыхаю, потому что это моя мама. — С Днем Рождения! — распевает она и сжимает меня так сильно, что начинается головокружение. — И? Куда мы пойдем? Ресторан? Дискотека? Клуб? Танцы на твоей вечеринке? — Без понятия, куда ты хочешь пойти, а я хочу остаться дома! Она одаривает меня тревожным взглядом, таким же, который достаётся её агенту, когда он поглощает ежедневную порцию жира. Мама всегда говорит, что Зигмунд, я зову его поросенок Зиг, потому что он всегда хрюкает во время смеха и оглушительно громко чавкает во время еды, сам ест свою собственную смерть. И это «что-к-черту-с-тобой-происходит» взгляд! — Пожалуйста, малышка, скажи мне, что пошутила! — умоляет она. — Нет! — качаю я головой. — Это не так. У меня есть одно желание, которое гораздо важнее. — Ладно, — говорит она протяжно. Чтобы сказать, чего хочу, я беру её за руку и иду с ней на буксире на поиски Давида. Мы находим его принарядившимся в гостиной, он переключает каналы и выглядит растерянно, когда я жестом прошу маму присесть рядом с ним. — Прежде чем начнете задавать вопросы, я хочу вам сказать, чтобы вы этого не делали, — начинаю я. — Сегодня мой день рождения, и поэтому у меня есть право выбора. — Но ты получишь… — пытается вклиниться Ирен, но замолкает, когда я поднимаю указательный палец. — Вы оба не против поговорить, — поясняю я. — Если понимание приходит слишком поздно, то для людей, которые вам дороги, вы можете сослужить хорошую службу? — Да! — говорят они в унисон и мимолетно улыбаются. — Тогда вы, конечно же, поймете, почему это так важно для меня — предполагаю я. — Заканчивай уже! — нетерпеливо говорит мама. — Вы согласны, что настоящая любовь существует, даже с учетом того, что сами страдали от неё? Так? — спрашиваю я и жду, пока они оба не кивнут. На этот раз прямо перед собой, глядя мне в лицо. — Теперь я знаю, что она существует, даже вижу такую любовь перед собой и поэтому надеюсь, что вы встанете, вместе покинете квартиру, разделите прекрасный вечер, а затем вернетесь, когда поговорите. После чего объясните мне, почему я не росла с таким классным отцом. Надеюсь, что каждый из вас попросит друг у друга прощения и, наконец, перестанет убегать от собственного счастья. У мамы слезы на глазах. Давид потрясен. Сама я подавляю всхлипы и не верю, что действительно только что это произнесла. Тем не менее действую последовательно и игнорирую все их слова, указывая на дверь. — Пожалуйста!! — снова прошу я надломленным голосом. — Вот твой подарок… — бормочет мама, когда мы оказываемся в коридоре, и указывает на большой картонный пакет. — Я клянусь, что открою его только в вашем присутствии, а теперь идите и сделайте меня счастливой! — Может, ты должна нам… — ААА! — прерываю я Давида и закрываю уши. — Теперь я по-детски капризна! За это ты можешь поблагодарить себя. Осталось только меня в люльку уложить. — Я люблю тебя, малышка! — шепчет мне мама и притягивает для поцелуя. — Да, я тоже, — говорит Давид. — Я имею в виду… — Да, я вас тоже люблю! Как может быть иначе с такими экземплярами? Как только дверь закрывается, я опускаюсь напротив и задаюсь вопросом, что должна делать дальше. Это мой первый день рождения, который я не собираюсь проводить за кулисами. Тем не менее, он совсем не похож на то, что я хотела. Неважно! Одиночество по правильным причинам дороже, чем по неправильным в окружении кучи людей! Музыка! Это то, что определяет мою жизнь, и с чего я хочу начать своё совершеннолетие. Во время поездки в тюнингованном драндулете Люка играла классная техно-музыка. Как только оказываюсь в своей комнате, захожу на «iTunes» и «Амазон», чтобы покрыть мою потребность в роке, тяжелых битах и прекрасных гитарных рифах. Хотя мне интересно, когда я начала слушать такие тяжелые вещи, которые теперь приземляются в мою цифровую корзину. Ответ шокирует и носит простое и красивое имя: Люк! Еще со школы мужчиной мечты для меня был голубоглазый чувственный блондин. Теперь это полностью уничтожено появлением Люка и заменено на темноволосого, зеленоглазого и упорного. Помимо этого добавлено невероятное количество пунктов, характеризующих отношения. Но самым причудливым я нахожу то, как он обращается с моим уютным рок-характером. Почти, как если бы он пришел, увидел надпись «Heart Beat» и возился с ней, в принципе ничего не меняя, до тех пор, пока это не становится «Hard Beat». (Прим.: Heart Beat — биение сердца, Hard Beat — тяжелое биение). Это очень символичное изображение этого парня и его влияния на меня. Некоторое время назад моё сердце билось только для меня, теперь же оно в тяжелом ритме. И самое лучшее? Я нуждаюсь в том, чтобы жить и любить это! Сейчас могу с уверенностью сказать: включаем музыку, выключаем беспокойство, включаем кино в голове, я хочу сегодня вечером быть близко к звезде!***
Я думаю, что закон Мерфи существует только в воображении пессимистов, но сейчас мне снова и снова преподается этот урок (прим.: Зако́н Ме́рфи — шутливый философский принцип, который формулируется следующим образом: если есть вероятность того, что какая-нибудь неприятность может случиться, то она обязательно произойдёт). Я являюсь простым примером того, что, если что-то может пойти не так, то оно пойдет не так. Только сегодня это действует немного иначе, чем вчера. Сегодня все мои надежды на самом деле уничтожены. Я не подумала, что должна закрыть жалюзи, чтобы тот, кто звонит в дверь, не узнал, что я здесь. Вряд ли надеялась, что, снизив громкость музыки, услышу, как кто-то костяшками бьет в дверь, чтобы получить доступ в квартиру. Вряд ли представляла, что человек с букетом перед дверью, которого я вижу через глазок, это не курьер «Флероп», а Серджу с большим подарком и ещё большей ухмылкой на лице. (прим.: Fleurop (сокр. от лат. Flores Europae) Флероп — европейская организация по доставке цветов). И именно в этот момент я официально могу сказать жизни, чтобы она катилась куда подальше! Ты действительно проигрываешь только тогда, когда сдаешься! И я нахожу это дерьмо реальным! Кто там хочет надо мной посмеяться? «Ха — ха!» Это не смешно и не мило, если вы будете играть с чувствами девушки, которая наконец-то решает внести ясность, и ко всему прочему просит оставить её в покое, чтобы отпраздновать самый уединенный день рождения в истории человечества. Но он уже здесь и ухмыляется.Глава 23 Когда милая девушка напилась
СкайОфициально заявляю, что не могу иметь дело с женщинами! И всё же они мне очень нравятся. Ну, по крайней мере, одна из них и причем настолько, что все другие нравятся гораздо меньше. Ну, хорошо, это особенное существо зовут Капрайс Розенберг, и она мне не просто нравится, я в неё влюблен. Во время нашего первого чата мне с ней было просто «весело». После третьего статус изменился на «интересно». После десятого — «мило». И тогда всё вышло из-под контроля! Разговоры становятся интенсивными, присутствует ощущение вторжения в личную жизнь, в моё восприятие окружающего и даже в меня самого. Я чувствую себя чудовищем, которое наконец-то находит свою красавицу, и мне ненавистно это чувство. Теперь ненавижу себя ещё больше, это связано с тем, что я никогда не хотел заставлять мою красавицу общаться со мной. А хотел, чтобы она сама пришла ко мне, и приняла меня, монстра из Фран Сити. Разве это не глупо звучит? Кто будет достаточно альтруистичен, чтобы принять, что она, семнадцатилетняя молодая девчонка, оценит твою скрытность? Тьфу! «Скай, ты чертов идиот, и это твоё наказание!» Она обводит вокруг пальца парня, который пришел с шикарным букетом и подарком для своей маленькой Прайс, но он поможет её желанию, я цитирую — «…решилась для себя сделать очень важный, давно назревавший шаг…», в последний раз! Один взгляд на её окно с опущенными жалюзи приносит ясность, что парень, в отличие от меня, профи в части соблазнения. Причина в том, что я не хочу просто затащить женщину в кровать. Как и всегда, но это полное дерьмо! Рок! Мне нужен рок! Причем по полной программе. Вероятно, я должен просто уйти? Сегодня наконец-то назревает лучшая вечеринка года, и я как всегда приглашен! Мой телефон крутится в такт музыке между указательным и большим пальцами, в то время как я стою у окна и взвешиваю преимущества гулянки. Однако, когда он вибрирует в моей руке, и я читаю сообщение, что все в «Clique am Main» (прим.: клуб во Франкфурте) и празднуют там, мне не остается ничего другого, как принять это за знак судьбы. Быстро набираю ответ, небрежно бросаю телефон на кровать, где уже целые залежи одежды. И сразу же отправляюсь в душ. Тупая ошибка! Очень тупая ошибка! Душ как приглашение, чтобы погрузиться в мысли, которые сейчас крутятся на полном ходу! Я буквально ненавижу тот момент, в который решил стать умным парнем. Потому что тупым парням значительно легче управлять чувствами и просто следовать своим инстинктам. И поэтому поводу можно сказать только одно — хитрость от них не защищает! «Убирайся из моей души, Прайс!» — прошу я. — «Просто исчезни!» Тем не менее, она здесь! Как никогда теплая и сладкая. Смогу ли я когда-нибудь забыть вкус её губ? И почему на вкус она другая? Это просто ещё одна девчонка. Нет! Моё быстро бьющееся сердце и чувство необходимости сделать её абсолютно счастливой доказывают, что это утверждение является ложью. Она никогда не была просто девчонкой. Не для меня. Её образ мыслей уникален, отношение к жизни достойно подражания, а упорство, с которым она идёт к своим целям, беспримерно. В довершении всего она маленький, невинный, русый ангел, с небольшим чувственным ртом для поцелуев, сладким курносым носиком и небесно-голубыми глазами, которые напоминают мне о весеннем утре. Почему она не оказалась другой, не такой, как я её представлял? И почему даже сейчас я думаю о ней? «Просто не делай этого!» — предлагаю я себе и смотрюсь в зеркало. В ответ на меня смотрит незнакомец. Тот, кто слишком мало спит, слишком много размышляет и который уже зарос щетиной от любовной тоски. — Я понятия не имею, кто ты, чувак! — говорю я ему. — Но сейчас тебе пора побриться.
***
Все вечеринки однообразны, даже в выборе музыки, поэтому сегодняшняя уже бесит меня. А я пришел сюда всего час назад. Дерьмо случается, сказал бы я! И Скай очевидно заслуживает многого. Нее… Я не позволю себе испортить этот день. Немного пива мне не повредит, к тому же оно наверняка в нескольких шагах! — Эй, где здесь можно раздобыть пива? — спрашиваю я одного мимо проходящего и уже шатающегося посетителя вечеринки. Его дрожащий палец описывает круг, я благодарю его за приблизительное направление и иду в обратном. Я знаю, что у нас во Франкфурте, не важно пьян ты или нет, считают, что чужие всегда показывают противоположное правильному направление. На самом деле, я присоединяюсь к нескольким девушкам, которые организовали небольшой временный стенд со словами «я возьму столько, сколько могу получить», и передо мной ставят три бутылки. Вместе с двумя приклеенными улыбками, конечно же. Да, да! Моё влияние на женский род действительно удивительно! И чем я отвратительнее, тем милее они будут. С одним исключением, о котором я вообще не хочу сейчас думать. Что может быть лучше, чем одинокая пьяная вечеринка недалеко от Майна? (прим.: река) Правильно! Одинокая пьяная вечеринка над Майном! Итак, поехали. Самый красивый мост города ждет меня. Я приезжаю сюда и понимаю, что не единственный, у кого возникает такая идея. Повсюду парочки. Одни целуются, другие гуляют, взявшись за руки, но я замечаю одинокую девушку, видимо её партнер сгинул в реке. По крайней мере, она производит такое впечатление, потому что как завороженная смотрит вниз. Интересно и достойно наблюдения, поэтому я встаю рядом с ней и опираюсь на перила. Мой мозг говорит, что я должен смотреть в сторону, но инстинктивная контролирующая часть замечает, что у неё не только хорошо сложенная фигура, не костлявая и не пухлая, а скорее мягко изогнутая, такой же цвет волос, как у моей обожаемой и недостижимой Прайс, а также действительно аппетитная попка. Возникает вопрос: чего мужчина хочет больше? Ответ мозга: Прайс. Ответ инстинктов: Ничего! Ну, хорошо, тогда поехали. Скай уже несколько месяцев не приводит девушек домой. В ход идет первая бутылка, затем быстро открываются две другие, а я пододвигаюсь к даме вечера и хлопаю её по плечу. Но она не сдвигается с места. Я слышу только хныканье. Плач или икота? — Ты помогла своему другу перебраться через перила, или ищешь там что-то другое? — Свою гордость! — отвечает она, не оборачиваясь. И то, как она говорит, заставляет меня слегка опьянеть. «Ух! Легкая игра для меня!» — Хэй, сладкая. Всё в порядке? — спрашиваю я более дружелюбным тоном и пытаюсь развернуть её к себе. — Ничего не в… в порядке, — мямлит она. — Вс…сё дерьмово! И вот он — тот момент, когда я могу оставить попытки её развернуть, потому что в моей голове раздаётся чертовски заразное «Та-да-да». Я знаю этот голос, а также эту попку. Тем не менее, хватаю её за плечи и разворачиваю девушку ко мне. Зрелище заставляет мою кровь стынуть в жилах. Моя девочка, моя милая малышка Прайс со слезами на глазах! Дерьмо! При этом она меня не видит. По крайней мере в её глазах нет никакого узнавания. — Что ты делаешь здесь одна? — Я тут… стою и… — Ты что, напилась? — угадываю я, после чего она округляет губы, прищуривает глаза и пальцами показывает примерно сантиметр. Понятно! Видимо, это был сантиметр из ванны, при таком лепетании. Или… — Ты сегодня вообще спала или ела? Снова получаю тот же ответ, и, даже если я считаю этот жест очень милым, от него появляется тупая боль в животе, потому что Прайс, очевидно, не в своём уме. Я не нахожу ни одной причины, по которой она должна была так надраться, кроме… Ох! Нет! Нет, нет, нет! Пожалуйста, нет. — Скажи мне, что ты не собиралась этого делать! — требую я и немного её встряхиваю. — Прайс!? Она частично приходит в сознание, как только я упоминаю её имя. Девушка вытирает слёзы с глаз и подвергает меня скептичному осмотру. — Что ты здесь делаешь? Посмотрите на это. Она в течение одной секунды приходит в себя и начинает командовать. Маленькая зараза! Моя маленькая зараза! — То же самое могу спросить у тебя. — Про… прогуливаюсь! — объясняет она, расправляет на груди куртку и в знак неповиновения задирает подбородок. — Прогуливаешься? — спрашиваю я. Её подбородок дрожит, глаза снова наполняются слезами, и нет сомнений в том, что я лично отправлю Серджу через перила, если она этого ещё не сделала. Это ни в коем случае не нормально, что Прайс произносит такие признания, как «день ббыл… дерьмовым!», и отворачивается от меня. Хоть я и не хочу, но медленно начинаю злиться. Однако мой гнев распространяется не только на Серджу! Она так же в этом виновата. И потому, что я устаю смотреть на это молча, то решаюсь, наконец, высказать ей своё мнение. — Ты знаешь, что меня очень интересует? — Прайс пожимает плечами, не поворачиваясь ко мне. — Почему ты стала такой уставшей от жизни. Путаешься с придурками, о которых я тебя предупреждал, выкидываешь всю логику за борт и рискуешь головой, чтобы погулять по ночному Франкфурту, меняешь свой стиль одежды от прилежного до… — я делаю описательное движение на её «узкие-джинсы-откровенное-декольте» комбинацию, которое она отмечает косым взглядом и комментирует покачиванием головы. — рок-красавицы, и напиваешься, только чтобы в одиночку отсиживаться на мосту. Что с тобой происходит, Прайс? Ты в последнее время немного устала от жизни? — Нее, только зла! — ответ выходит у неё как выстрел из пистолета. — Ты злишься? Серьёзно? Это я тот, у кого есть полное право злиться! Мне даже жаль, что ты не осталась в Швейцарии с Мари и остальными. С тех пор как ты здесь, я больше не узнаю Прайс, с которой познакомился! Ты как какой-то наивный рассказик. — Что? — задыхается Прайс и поворачивается ко мне. — Что, что? — Ты прямо… Откуда ты знаешь о… О, Господи! — Нет, всё ещё ангел в образовании. — Ты… ты… — бормочет девушка, дергает себя за волосы и в результате падает на землю. Факт! На чертовски холодную землю! — Вставай! — требую я и пытаюсь поднять её. Тем не менее, Прайс шарахается от меня, будто от чумы. — Ты меня слышишь, Розенберг? Вставай! — Ты — Скай? — спрашивает она шепотом. — Вау! Только дошло? — язвлю я, теперь вообще ничего не понимая. — Подожди… Ты не знала? ЧТО ЗА ЧЕРТ???Глава 24 Удар к удару и к сердцу сердце, забудешь ли ты боль разлуки!
ПрайсНасколько глуп человек может быть на самом деле? У меня это измеряется в расстоянии до луны и обратно. Ох, чего мелочиться, если учесть всё, то скорее до Венеры! Наверное, я не просто глупа, но ещё и слепа. Я чувствую себя неподвижной статуей, у которой не двигаются ни руки, ни ноги. И понимаю, что парализована от шока. Да, точно. Это состояние шока. И я в этом не одинока. Даже Скай, он же Люк, присоединяется ко мне, ставит рядом две бутылки пива, опускает локти на колени и лбом опирается на руки. Что за картину мы оба сейчас представляем? Мой прерывающийся смех и последующие рыдания определенно дополняют портрет сумасшедшей современной молодежи! — Ты не знала? — спрашивает мой оппонент. — Нет. — Но ты же написала… — добавляет парень. — Да. — Кого ты тогда предполагала? — Серджу! — О, боже. И ты теперь… — бормочет парень. — Теперь… — повторяю я его слова, как уже было когда-то. Очевидно, это правильный способ, чтобы что-то вытянуть из парня. — Э — э, я только хотел спросить, потому что… — Прекрати уже ходить вокруг да около и скажи это, в конце концов! — требую я. — Он офигительно всё запорол? — спрашивает Люк тихо. — Запорол? Что запорол? «Вокзал, я понимаю тебя!» (прим.: в немецком есть фраза «Ich verstehe nur Bahnhof!», которая дословно переводится как «Я понимаю только вокзал», а означает — «Я не понимаю, о чем говорит этот человек»). Он что, сейчас покраснел? — Ну, твой первый р… — Оу! — издаю я и неожиданно вскакиваю. Настолько неожиданно, что мой затуманенный мозг забывает подняться вместе со мной. Но сразу же наверстывает упущенное. Неважно! Не нужно стоять прямо, чтобы на кого-нибудь зло посмотреть и объявить его самым большим дураком на этой стороне галактики! — Ты! — говорю я и указываю на него, после чего Люк оживает и поднимается. — Я? — спрашивает он и скрещивает руки на груди. — Лживая задница! — Неа! — парень качает головой. — Да, ты, очень даже, — настаиваю я. — Почему ты не сказал мне в аэропорту, что ты Скай? Или когда вез к Давиду? В репетиционной комнате? Во время уроков игры на гитаре? В СКАЕ? На днях в коридоре? — Ты ничего не должна мне перечислять, моя дорогая! Потому что ты — та, кто всё забыла, как только ступила на землю Франкфурта, но я всё ещё помню и ни разу тебе не врал. — Ах, конечно! — кричу я. — И как это сочетается с отрицанием того, чтоты Скай? — Ты смотрела на меня, будто я был лохнесским чудовищем! — Люк также повышает голос. — Но это из-за того, что я была безумно очарована тобой! — Девочка, не рассказывай мне тут! Ты часто в моём присутствии глазами искала другого парня, потому что ждала Ская, — напоминает он мне. — Поведай мне, дорогая, как я выглядел в твоём представлении? Блондин, голубоглазый, глупый? — Да, именно так, только я не глупая, а всего лишь слепая. И придерживаюсь того, что ты лжец! — И когда же я тебе солгал, скажи, пожалуйста? — Да начать хоть со своего имени! — Просто это не… — Ты хочешь меня разыграть и серьёзно утверждаешь, что тебя зовут Люк Скайлер!? Это должен быть намек на яркий фанатизм по «Звездным войнам»? — Возможно, — вздрагивает парень. — Только мы этого, к сожалению, не узнаем! Разъяснительное письмо отсутствовало, когда родители оставляли меня в детском доме. Имя определили из того, что на мне была футболка со «Звездными войнами», и при всем этом ещё пришлось носить собакоподобное имя! — Люк отворачивается от меня и сжимает кулаки. А я в это же время вспоминаю рассказ Давида: «Люк был маленьким, темноволосым мальчиком, оставленным в интернате в черном шлеме и с пластиковым световым мечом в руке» — рассказывал он тогда. Возможно его действительно так зовут? Мой гнев рассеивается и уступает место совершенно иному, уже упущенному чувству: облегчению. «Что я здесь делаю?» Люк — это мой Скай! Был им с самого начала! И я даже начинаю думать, что знала это в своем подсознании всё это время и именно из-за этого не могла сказать про «Ская» Серджу. Даже в мыслях! Нет, я больше не хочу спорить, а хочу понять! И как можно скорее. И лучше прямо сейчас! — Люк? — я обнимаю его и оказываюсь где-то между ним и землей. Мои руки жаждут контакта с его кожей, но я не знаю, разрешено ли это, поэтому останавливаюсь на полпути к его лицу. — Скай! — говорит парень, наблюдая за моим жестом нерешительным взглядом. В конце концов, он расслабляется, берет меня за руки, одну руку прижимает к своей груди, а вторую прислоняет к своей щеке. И это чувство близости к нему просто уникально. Так много вопросов крутятся в моей голове, но я не хочу их задавать. Пока нет! — Что мы натворили, малышка? — спрашивает Люк, закрывает глаза и прислоняется своим лбом к моему. — Ты имеешь в виду Мию? — шепчу я, чувствуя внутри такое гнетущее чувство, которое безжалостно сжимает моё сердце железной хваткой. Люк приоткрывает один глаз и хмурится. — При чем здесь Миа? — Ну вы вместе, я имею в виду, вчера… — Ты ревнуешь? — хочет он сразу же знать и немного отклоняется от меня. Как я понимаю, чтобы лучше видеть моё лицо. Я отрицаю это столь яростно, что именно эта горячность меня и выдаёт. — Нет, с чего ты… — Ты такая милая, когда смущаешься! — признается Люк и тыкает меня в бок, причем его рука остается лежать на моей талии. — На самом деле я имел в виду дело с твоим любовником! Но то, как ты только что отреагировала… — Оу, похоже, вся твоя ревность иссякла? — Конечно, а ты как думала? — Ну, глупо конечно… — начинаю я и оставляю предложение незаконченным, чтобы насладиться выражением лица Ская. — Говори женщина, иначе я тебя укушу! — угрожает он. Укусит? Он, меня? В этом будут задействованы губы? Пожалуйста! Я наклоняю голову в сторону и даже откидываю назад волосы. — Ты так уверен в себе… Затем я замолкаю, потому что горячие губы опускаются на мою шею и оставляют такой нежный поцелуй, что я должна в буквальном смысле оттолкнуть Люка, чтобы остаться в сознании. — Ты, кажется, хотел укусить! — напоминаю я прерывающимся шепотом. — Ох, извини, попробую ещё раз. — Нет! — визжу я, прикладывая ладонь к его губам. И тут же получаю ещё один поцелуй. — Прекрати, иначе я получу сердечный удар. Люк хрипло смеётся и трётся своим кончиком носа о мой. Но затем парень снова становится серьёзным и выглядит при этом немного грустно. — Извини! Я бы хотел избавить тебя от опыта с Серджу… — объясняет он, наконец, причину своего расстройства. Я не стала ходить вокруг да около, когда рассмеялась и обхватила лицо Люка руками. — Ты ревновал к нему, не так ли? — утверждаю я. Парень кивает и направляет свой взгляд прямо на меня. — Ты же знаешь, что он тоже ревновал? Думаешь меня? Скептицизм, недоверие и ещё больше скептицизма отражается на его лице. — О, спасибо, дорогой! Ты только что показал мне, как глупо я выглядела, когда узнала про это. — Подожди… он гей? — Ещё с основной школы, как он меня заверил! — подтверждаю я. — Тогда вы… он… ты? — Неее, всю работу он оставил для кого-то другого, — объясняю я, краснея и опуская взгляд. — Кого-то другого? — переспрашивает Люк, подчеркивая первое слово. — Никто ещё не подписался на это. — Хмм, а ты? — спрашивает он и приподнимает своим указательным пальцем моё лицо. — Кому верна твоя милость? — В каком смысле? — Вчера ты написала стихотворение, и я спрашиваю тебя, для кого оно? — Ты не знаешь ответ? — удивляюсь я и хочу дать ему пощечину за то, что он качает головой. «И это сильное желание!» — У меня есть по этому поводу догадки, но я не знаю, насколько они верны, потому что у меня слишком большое эго. — На этот раз твоё эго не имеет к этому никакого отношения. Больше похоже на способность читать мысли, поэтому ты должен знать правду! — Правду? Так оно для меня? «Не смей краснеть, Прайс! Кивай!» Внезапно земля исчезает у меня из-под ног, и я снова чувствую это великолепное, теплое, местами стальное, но в то же время нежное тело. Но перед тем, как снова попытаться поцеловать Люка, я вновь кладу руки между нами. — С моей стороны нет никого, кто мог бы возразить, но у тебя всё выглядит совершенно по-другому. — Не делай этого. Миа просто неправильно поняла мою дружбу, поэтому и бросилась мне на шею! — О, Боже! — смеюсь я. — Мы, женщины, всегда должны быть такими глупыми. — Серджу… — подсказывает Люк. — Ты должен был видеть его лицо, когда я набросилась на него с самыми неловкими словами в мире. — Например? — слышу я его вопрос. — Хочешь ещё один поцелуй, чтобы сделать меня абсолютно несчастной? Тогда подойди и сделай то же, что и в первый раз! — цитирую я себя. — И ты поцеловала его? — бормочет Люк мне в руку. — Почти! — Почти? — Он вовремя выставил между нами руку, отошел от меня в сторону и крикнул, что он по парням. — Вот это номер! — признает Люк, усмехаясь. — И по поводу этого номера. Теперь, когда всё разрешилось… И не успела я оглянуться, как Люк снова переключает своё внимание на меня, прикасается своими пальцами к моей шее и завладевает губами. Сладко, нежно и даже тоскливо. И, черт возьми, этот парень поцелуями может свести меня с ума! Он ласкает мои губы так, словно они состоят из любимого сорта мороженого Люка с той лишь разницей, что десерт не икает, когда к нему в наслаждении припадает этот рот. — О, милая! Ты замерзла, да? — спрашивает парень, с тревогой меня рассматривая. — Да, но поцелуй меня ещё раз! — требую я. Люк смеется и действительно целует меня на протяжении целой миллисекунды, а затем отстраняется и берет за руку. — Не здесь и не сейчас! — возражает он. — А там и скоро, указывает Люк на город.
***
Я когда-нибудь приду в себя от удивления? Нет, вероятно я покину мир с таким же глупым лицом, с которым хожу сейчас, потому что мы находимся у входа в дом, который стоит напротив нашего. Сначала подумала, что это шутка, но потом увидела, как Люк фактически достает ключи из своего кармана, которые, конечно же, подходят и отпирают дверь. Обалдеть — это неправильный термин для всего, что я теперь знаю, вижу и сопоставляю. Перед тем, как пойти на лестницу, я поворачиваюсь и смотрю на стоянку. И обнаруживаю его тюнингованную «Ауди», которую только вчера обозвала выделяющейся и приукрашенной коробкой. В лифте Люк нажимает кнопку пятого этажа и, прежде чем он это сделает, я уже знаю, что он повернет налево. Мы прибыли в уютную и очень просторную квартиру, где я чувствую себя, как и у Давида, очень по-домашнему. Здесь это ощущается даже больше. Именно так я и представляю себе его империю! Причем империю не Люка, а Ская! Светлая мебель, множество красных акцентов, две гитары, современный декор, необременяющие картины на стенах. Короче говоря, я влюбилась! — Чай? — спрашивает Люк. Чай? Не кофе? Или вино? Этот человек существует в действительности, или я всё выдумала? Несколько минут спустя я сижу с чашкой свежезаваренного чая в руке и обжигаю язык, как подтверждение того, что все это наяву. — Ладно, Люк! В чем подвох? — А? — Ты, твоя квартира, здесь… — я делаю описательное движение и не могу выразить словами. За этим должно скрываться что-то ужасное, если всё так хорошо, как кажется. — Значит, ты хочешь знать о закопанных телах в моём саду? — спрашивает парень, садясь на стул. Человек, который будет выглядеть всё привлекательнее, чем дольше ты на него смотришь. Он является невероятно приятной личностью. — Эй, парень, не молчи так долго! — умоляю я. — Хорошо, тогда слушай.Глава 25 Вместе
Скай— Это безумие, но я расскажу тебе всё, — объявляю я. — И поверь мне, если бы я ни разу не поклялся, что в будущем придёт время расставить все точки над «i», то этого никогда бы и не произошло. — Я всегда ценила честность! — признаётся Прайс и пытается выглядеть уверенно, но я всё равно замечаю её страх. В памяти перебирается каждая отрывочная фраза моей бывшей, и я уже готовлюсь к тому, что Прайс после моего рассказа встанет и покинет квартиру. Я бы на её месте так и поступил! — Я безнадёжный перфекционист, всегда смело и прямо высказываю своё мнение, люблю выводить людей из равновесия, используя сарказм и карикатуру, а ещё бесстыдно зеваю при виде гламура и блеска! Делаю небольшой перерыв и смотрю на лицо Прайс. Если обычно она как полуоткрытая книга для меня, то сейчас этого нет. Прайс пожимает плечами. — Скажи мне что-то, чего я ещё не знаю или не испытываю на себе. — К тому же я ненавижу ограниченное мышление, стереотипное поведение и простоту! Не извиняюсь и могу быть довольно злым. — Дальше! — Остальное касается отношений с женщинами… Это тоже хочешь услышать? Брови Прайс поднимаются вверх, глаза сверкают ревностью, и в тоже время она начинает нетерпеливо барабанить своими аккуратными длинными ноготками по фарфоровой чашке. «Хорошо, хорошо! И она еще говорит, что это я властный!» — Я неисправимый эгоист! — А разве не все парни такие? — Может быть, — соглашаюсь я. — Только мой эгоизм относится ко всему, в том числе к девушке, которую я люблю. Плохо это или нет, я не знаю, но однажды пытался изменить этот аспект, однако всё оказалось бесполезно! — И снова никаких новостей для меня, — тихо признается девушка. — Разве нет ничего противного? Бывшая жена, маленькая орда мини-Скаев или зависимость, например? — У меня есть бывшая жена, — говорю я и ухмыляюсь на «я-знаю-это-выражение» Прайс. — Её зовут Мила, и, строго говоря, мы пробыли в браке три дня. — Непреодолимые разногласия? — спрашивает она. — Нет, она переехала в «Giraffen-Gruppe» и там отпраздновала другую детскую свадьбу. Я всё ещё оплакиваю Милу и её сладкую пустышку (прим. переводчика: «Giraffen-Gruppe» — это творческая группа для детей хронически больных родителей для психологической поддержки). — Ха, ха! — смеётся Прайс. — Очень смешно! — Нет! Это было оскорбительно! — Серьёзно, Скай! — Отлично, иногда я просто не могу быть серьёзным. Но это хорошо. Извини! Я пристрастился к жизни с громкой хорошей музыкой, гитарой и тобой! На самом очаровательном лице, которым я восхищаюсь, проступает ошеломляющее выражение хаоса. Радость. Недоверие. Восторженность. Скептицизм. — Чтобы купить меня на эту ложь, тебе понадобится очень много сахарной ваты! — Ты помнишь «Only know your lover when you’ve let her go. And you let her go»? (прим. переводчика: слова из песни «Let Her Go» исполнителя Passenger). — Люк… — Скай! — снова исправляю я и решаю, что расстояние до неё слишком велико. Под мысленным предлогом, что Прайс срочно понадобилось теплое одеяло, я беру её за руку и веду в гостиную. Где она, завернутая в одеяло, слушает нежные звуки именно этой песни. — Я не понимаю, — признаётся Прайс, уныло качая головой. — Поверь, я тоже! Хотя знаю, что ты имеешь в виду совершенно другое. — Чертова усталость! — объясняет она и подавляет зевок. Хоть я и не вижу в ней признаков недосыпа, но знаю, что он присутствует! Поэтому нужно учитывать не только её здоровье, но и своё собственное. Я выключаю верхний свет, зажигаю светодиодные деревья, которые расположены справа и слева на стенах комнаты, и ставлю расслабляющую музыку. — Ты же не собираешься меня соблазнять, да? — спрашивает Прайс, как только я сажусь рядом с ней, и она сразу же перемещается и прижимается щекой к моему плечу. — В любом случае, у тебя нет ни единого шанса! Смешно, малышка! И, видимо, никакого стеснения. Но именно в таком положении я её всегда видел с Серджу. И что раньше вызывало мою ревность, сейчас заставляет чувствовать меня ещё хуже. «Люблю тебя как брата, твоя Прайс» — написала она мне сегодня утром, прямо перед тем, как оборвать наш Facebook — контакт. Поэтому я должен предположить, что это чисто дружеское свидание. Горькая пилюля, содержание которой я должен уточнить, несмотря на нежелание и страх перед возможным сокрушительным приговором. — Прайс? — зову я и шевелю плечом. — Не могла бы ты, пожалуйста, проснуться? — Хм-м, — качает девушка головой, крепко сжимая веки. — У меня есть очень срочный вопрос. — Ну, и? У меня их тысяча, но я же сплю! — бормочет она. В идеале я мог бы зацеловать её за такую сладкую наглость, но это подождет. Возможно, так долго, пока не наступит достаточно важный случай. — Пожалуйста! — прошу я снова. — Ладно! — Прайс тяжело стонет, и я привожу в порядок её волосы. — Ванная? Я помогаю ей дойти до двери. — Не спать. — Это ванная комната? — спрашивает она, а затем восклицает. — ВАУ! — В чем дело? — интересуюсь я и заглядываю ей за плечо. — Я здесь остаюсь. — В ванной или в моей квартире? — Позволь мне сначала воспользоваться этим, а потом я подумаю и про другое! — шутит она и закрывает дверь перед моим носом. Чтобы не стоять без дела, я убираю чашки, а потом решаю сменить теплый свитер на что-то более легкое. Однако мне не удается уйти далеко, потому что как только я вхожу в коридор, то оказываюсь напротив Прайс. Несмотря на то, что выглядит она более расслабленно, чем я когда-либо видел за несколько прошедших недель, подозреваю, что она напряжена также, как и я. И всё это потому, что мы давно избегаем главного. — Иди сюда, — шепчу я, протягивая руку. — Идём. Прайс недолго сомневается, прежде чем медленно шагнуть в мою сторону и прижаться ко мне. Ничего страшного или неистового. Просто облегчение. — Люк? — Да? — Ты хотел у меня что-то спросить, — напоминает она. — Точно. — Прежде, чем ты сделаешь это, я хочу тебя кое о чем попросить! — говорит она и отстраняется. Я понятия не имею, о чем она, и это угнетает. И мне совсем не нравятся ее морщинки, появившиеся от раздумья. — Ну, говори уже! — призываю я Прайс и беру её лицо в руки, в надежде предотвратить то, что она снова закроется от меня, слишком долго подбирая правильные слова. — Ты не станешь моим лучшим другом! — шепчет она. — Что? Почему? Её плечи приподнимаются, в то время как взгляд и руки опускаются вниз. — У меня уже есть… — объясняет она, и теперь я понимаю, что на самом деле Прайс имеет в виду. Так легко она от меня не отделается. — Да, и? — спрашиваю я. Прайс, как и ожидалось, вспыхивает, но это состояние длится недолго. — Я не хочу тебя в таком качестве. — … но? — Итак… Она подходит ко мне и прижимается к моим губам своими мягкими губами. Нежно и невинно. Но в то же время целенаправленно и решительно. Я чувствую себя парализованным, потому что девушка обеспечила премьеру. Но когда Прайс опускается на пятки и смотрит на меня таким грустным взглядом, какой я не могу вынести, мне становится ясно, что моё поведение оставляет желать лучшего. — Ты понимаешь, что проиграла спор? — спрашиваю я, снова притягивая её. — Не совсем. — Определенно, не совсем. — Прайс хмурится, при этом уголки её губ приподнимаются вверх. — Потому что я тебя… Телефон прерывает меня своим пронзительным звуком и тем самым попадает в беду, получая два сердитых взгляда. Но потом я понимаю, что это номер Давида и немедленно поднимаю трубку. Правда, это уже хорошо отрепетированный жест. — Да? — отвечаю я. — О! Хорошо, что я поймал тебя. У нас здесь большая проблема! — слышу я его объяснение. — Что случилось? — Райс случилась! Она ушла, а мы не знаем куда. Её мобильный здесь. Я указываю на телефон и говорю одними губами «Давид», после чего Прайс начинает дико жестикулировать. Это говорит мне о том, что я должен солгать своему другу и нести ответственность за принятое решение. Солгать и порадовать её или сказать правду и порадовать свою совесть? В итоге я выбираю золотую середину и говорю: — Могу я вам помочь в поисках? — Это было бы замечательно! Ты должен знать, что сегодня она была какой-то разбитой и меланхоличной, и поэтому мы очень беспокоимся за неё! — Не переживай, Давид. Я уверен, что с ней всё в порядке, и она скоро придет домой. — Надеюсь! Спасибо, Люк! — Не за что. Я вешаю трубку и размышляю о нашем столкновении под другим углом. Не может быть, чтобы она была на мосту, потому что нашла воду такой привлекательной? Возможно ли, что я поймал её в момент наибольшей слабости? — Прайс? — Да? — Что ты делала на мосту? Её глаза расширяются, взгляд становится беспокойным, а руки начинают дрожать. Не то зрелище, которое я могу вынести. — Я хотела… я думала… — бормочет она. — Что, Прайс? — требую я нетерпеливо, тяну её в свои объятия и прижимаю к себе так сильно, как только это возможно. — Только не говори мне, что ты хотела оставить меня или даже серьёзно такое рассматривала. Ты не можешь это сказать, потому что тогда я должен буду встать на колени и поклясться в моей вечной благодарности. Кроме этого, мне нужно понять, что я могу использовать, чтобы поддерживать твой азарт к жизни. — Этот город, ты, Давид, Серджу, школа и напряженная ситуация — все это слишком много для меня, Люк! Я никогда не чувствовала себя бесполезной! И у меня никогда не было такого страстного желания в жизни иметь парня, всегда были только мы с мамой, и этого казалось достаточно, пока не появился ты и не перевернул мой мир! — Но это не причина! — я отчаянно мотаю головой. — Малышка, я здесь и останусь, если ты этого захочешь. Буду твоим лучшим, вторым лучшим, постоянным или другом по переписке. Только прошу, никогда снова не думай в этом направлении! Прайс смотрит на меня, и, наконец, я вижу в её сине-голубых глазах то, что хотел видеть там всё время — надежду! Еле заметную под завесой слез, но всё же она там есть. — Откуда я знаю, что ты не исчезнешь из моей жизни так же быстро, как и мой отец? — озвучивает она свой самый худший страх и, плача, утыкается мне в грудь. — Твоё присутствие в моей жизни для меня так же важно, как и для тебя! Вот почему я могу отказаться от жизни, как и ты. — Но почему? Ты же меня совсем не знаешь! — Как же ты ошибаешься. Я знаю свою душу, и ты, моё сокровище, её воплощение!
Глава 26 Да будет свет!
ПрайсС ощущением жжения в глазах и нехваткой кислорода я наслаждаюсь губами Люка, его нежными пальцами в моих волосах и тишиной вокруг нас. И мне совершенно всё равно, будь это небольшой коридор, в котором мы находимся, или безлюдный пляж, который я себе представляю. Пока есть Люк, который отнимает моё дыхание, я счастлива в любом месте. И именно это он и делает, с каждым поцелуем и каждым любящим жестом. Но когда я начинаю медленно утягивать нас в гостиную, Люк останавливает меня и прижимается своим лбом к моему. Рука, которая ранее оказывала поддержку моей спине, теперь успокаивает и крепко держит. — Я всё ещё не могу понять, — признается он. — Чего? — Ну, я никогда не верил, что ты можешь меня спутать! Я имею в виду… — … не было ли это очевидным? — договариваю я и закрываю глаза в смущении. — Да, ты прав! Оглядываясь назад, я не понимаю, как могла придерживаться абсурдной теории, что ты — Серджу. — Думаю, в клубе «СКАЙ» я даже поцеловал тебя. — Я не смогла опознать тебя! — А мой голос? — Маска! — Когда я тебя обнял во время танца, а затем повторил спустя несколько часов, разве ты не заметила, что это один и тот же человек? — Люк, для меня ты и Скай совершенно не соответствовали друг другу. Даже когда я думала, что ты можешь им быть, мои предубеждения сразу отметали такую возможность. Можешь считать меня глупой и слепой, но даже после того короткого момента, когда я видела твои губы, я всё ещё могла поклясться, что ты — Серджу. Его взгляд немного темнеет и направлен на что-то позади меня. То, что очевидно, существует только в его воображении. — Это не имеет ничего общего с глупостью. Я ещё несколько лет назад заметил, что нижняя часть лица у нас с Серджу похожа. — Как? — На новогодней вечеринке. — Мария? — угадываю я. — Мы участвовали в игре, где девушки должны были узнать своих парней только по губам. Всё остальное было скрыто за занавеской. — И Мария выбрала Серджу? — спрашиваю я недоверчиво, хотя сама попадаюсь на это. Люк сначала кивает, а затем качает головой. — Подожди, теперь я…. Значит ты проиграла пари, потому что сознательно противопоставляла Ская и Серджу? — Да. — Ты хотела меня? — продолжает он давить и получает ещё одно согласие. — Теперь я должен усомниться в зрелости твоих действий! — Что? Почему? — Никто в здравом уме не выбрал бы меня, если бы у него были Скай и Серджу! — Видишь ли, мы кажется уже решили вопрос по поводу моего интеллекта! — замечаю я, освобождаясь от его объятий. — Эй, золотце! — останавливает меня Люк. — Ты самая умная, симпатичная и дорогая мне блондинка во всем мире. — Серьёзно? — огрызаюсь я, оскорбленная. — В конце концов, ты убедишься, что это всего лишь забавная история, которую мы сможем рассказать нашим внукам. — Чтобы сделать это, для начала у нас должны появиться дети, а с этим придется подождать! — поворачиваюсь я с широкой усмешкой. — Почему? Я кладу руку ему на шею и притягиваю его голову к себе, чтобы шепнуть на ухо. Но его кожа такая теплая и так хорошо пахнет, что сначала я целую её. — Почему? — повторяет он с нетерпением. — Спор! — напоминаю ему. — Я проиграла его. — Частично. — Неважно, частично или нет, и как я это вижу, ты хочешь пойти мне навстречу в одном пункте. Но я не могу настаивать, чтобы то же произошло и с другими! — Давай! — требует он сразу же. — Что? — Ты хочешь встретиться на репетиции. Я разыгрываю наивность и качаю головой. — Как ты это понял? — Давай просто скажем, что я это почувствовал! — Рада за тебя. — Я думаю, ты уже знаешь, что эта отговорка не сработает? Это мы ещё посмотрим. «… во всём, что я могу!»
***
Независимо от того, насколько мне нравится флиртовать с Люком, отпустить всю боль последних трех месяцев и наслаждаться сотворенным облегчением, мы вспоминаем про звонок Давида. И в этот миг мне хочется разорваться. С одной стороны, не хочу надолго оставлять маму и Давида с мыслями, что я брожу где-то там по улицам. С другой — не хочу оставлять Люка. Нет, только не после того, как мы наконец обрели друг друга! — Позволь мне, — Люк приподнимает моё лицо, приводит мои волосы в порядок и большими пальцами гладит мои скулы. — И? Плохо или всё же приемлемо? — Ты прекрасна, дорогая! Просто немного уставшая, — заверяет меня парень, отчего я начинаю сиять. — Да! Именно этого не хватало. Супер! Теперь мои щёки по цвету могут конкурировать с клубникой. — Пойдем, — прошу я. — Куда? — К Давиду, праздновать мой день рождения! Завтра мы свободны, впереди выходные. — И ты думаешь, что всё в порядке? — Я не хочу гигантскую вечеринку, лишь безобидные посиделки со всеми моими близкими. Люк мгновение это обдумывает, затем спешит надеть ботинки, помогает мне с курткой и подталкивает меня к двери. — Иди и проверь обстановку, а я должен раздобыть ещё один подарок! — объясняет он мне свою спешку. — Должен? — Да, должен! — прерывает он меня, пока мы спускаемся. — Кроме того, ты сама виновата в том, что я теперь не могу просто прийти! Ты должна была позволить мне рассказать Давиду, что ты со мной. — Знаком с термином «действие по типу короткого замыкания»? — спрашиваю я. (прим. пер.: действие по типу короткого замыкания — исключительное состояние, возникающее под влиянием случайной внешней причины на фоне длительно скрываемого интенсивного эмоционального напряжения с доминированием в сознании представлений, связанных с источником этого напряжения). — Знаком — да! Понимаю — нет! — отвечает он. — Иди. Я жду в ближайшие пятнадцать минут отчета о ситуации. С последним поцелуем я отталкиваю его и смотрю, как он бежит к своей машине. Мой Люк! Преимущественно парень мечты, образ мышления которого я никогда не могу понять. Как только его тюнингованный автомобиль исчезает за поворотом, мне ничего не остается, кроме как пойти домой. Едва я переступаю порог, как меня обнимает женщина, которая отдаленно напоминает мою мать. Ну, хорошо, это мама, но я должна дважды перепроверить, чтобы сказать это с уверенностью. — Где ты была, Райс? — спрашивает Давид, выглядя при этом обеспокоенно. Я пожимаю плечами и стараюсь оставаться спокойной. — Гуляла? — отвечаю я. — Без телефона? — мама размахивает айфоном перед моим носом. — Именно так! — с энтузиазмом говорю я, как будто подобное уже случалось. Но ни мама, ни Давид не попадаются на эту удочку. Они обмениваются обеспокоенными взглядами, а я на Facebook ищу ЭйприлСкая, снимаю с него блокировку и отправляю запрос на дружбу. — Райс, мы должны с тобой поговорить, — не оставляет эту тему Давид. — Да, конечно. Вместе мы идём на кухню, где я сразу же получаю чашку горячего чая, крепко сжимаю её и занимаю место. Они садятся напротив меня и соединяют друг с другом руки. — Так это сработало? — спрашиваю я, указывая на их руки. — По правде говоря… — … вчера я прислушалась к твоему совету, — говорит мама, прерывая Давида. — Только мы не знали, как ты отреагируешь. — Вы не знали этого, несмотря на то, что я вас всячески подталкивала? Супер! Я в восторге и даю вам своё благословление … — И мы собираемся начать, — мама протягивает свою свободную руку ко мне и крепко сжимает её. — Знаю, что ты злишься, но я просто не могу больше хранить это в себе. — Ты беременна? — восклицаю я. — Что? — восклицает Давид. — Нет! — кричат мама и Давид на одном дыхании. — Нет, не то, чтобы я была против, просто… — Речь идет о тебе, дорогая! Точнее говоря о Люке, Скае и Серджу… — объясняет она. — Мы долго думали над этим и понимаем, что предаем Люка, но это должно произойти. Для нас слишком велик страх, что мы можем потерять тебя. — Предаете Люка? — Твоя мама хочет сказать, что мы больше не хотим скрывать тайну Люка. — Что? — спрашиваю я и сразу же замираю. — Когда ты пришла ко мне с идеей начать учиться здесь, я немного подкупила школьный совет, чтобы помочь тебе окончить школу, и затем подключила Давида, чтобы он записал тебя в HfMDK. Тогда я подумала, что тебе полезно будет покинуть то место, где все мальчики тебя знают с начальной школы и поэтому никогда не смотрят, как на девушку. И когда ты впервые рассказала мне о Скае, это было как благословение. Однако ты понимаешь, что я не могла слепо доверить тебя какому-то парню. Поэтому снова связалась с Давидом и попросила его узнать что-нибудь о нем, и вскоре узнала, что Ская на самом деле зовут Люк. В то же время Давид заверил меня, что Люк хороший парень и пальцем не тронет тебя, и рано или поздно раскроет свою личность. Он также сказал мне, что ты ни в коем случае не должна быть предвзятой, когда впервые встретишься с Люком, поэтому я подготовила тебя так хорошо, как могла. — Момент! Ты знала всё с самого начала? — спрашиваю я маму. — И ты тоже? Они оба выглядят виновато и одновременно кивают. Ха, если это не классная копия?! — Кто роет яму другому… — … сам в нее попадет, — заканчивает Давид мое предложение. — Как так? — Извини, милая! — прерывает меня мама. — Почему ты не говорила мне всё это время? — спрашиваю я и с отчаянием дергаю волосы. — Этим ты могла избавить меня от целой кучи дерьма. — Разве я тебе не говорил, что Люк любит тебя, и продолжал подталкивать в его сторону? — защищается Давид. — Да, но… — Это всё моя вина, Райс! Я верила в то, что ты сама всё поймешь. — Но тогда это значит, что ты принимала участие в моей жизни чаще, чем признавала… — озвучиваю я свои мысли и лишь спустя мгновение замечаю, что это напоминает упрек. — Ты самое важное, что у меня есть! — говорит мама, и слезы наполняют мои глаза. — Однозначно! — она выпрямляется и бросает влюбленный взгляд на Давида. — И я не хотела, чтобы ты стала такой бесхарактерной, как я, только потому, что меня постоянно опекали родители. Я хотела, чтобы ты шла своим путем, малышка, и стала сильным человеком. Вот почему изменила свои методы воспитания по отношению к тебе. Чтобы ты осознавала, что держишь поводья в своих руках. — Ты всегда была там, не так ли? Позади меня, готовая поймать в любой момент? — прошептала я, вытирая слезы с лица. — Как Давид и Люк, — кивает мама, которая, как и я, борется со слезами. В общем безуспешно, впрочем, как и я! — Ты помнишь нашу вчерашнюю беседу? — спрашивает Давид и приближается, беря меня за руку. — Люк убьет меня, если я тебе расскажу, однако… — Нет! — прерываю я его. — Не говори больше! — Но ты должна всё это обязательно выслушать, — настаивает мама. — Не заметили, что я совсем не удивлена? — спрашиваю я, и наступает тишина. — Ну да, за исключением вашей глубокой конспирации. — Ты… — Я только что была у Люка, — признаюсь я, краснея. — Тогда ты уже знаешь… — Давида прерывает звонок в дверь. — Да! А теперь, когда всё более или менее прояснилось, я бы хотела отпраздновать свой день рождения!Глава 27 На луну…
Скай— Ты уверен, что я должен сюда идти? — Эй, думаю, в будущем я должен быть счастлив, если ты хотя бы иногда будешь выбираться из нашей постели. При нашей то жизни, но это всего лишь иллюзия! — шучу я и поглаживаю его по плечу. — Ха, ха! — смеётся парень. И в этот момент открывается дверь. На глазах Прайс слезы, ее взгляд несколько раз перескакивает между моим лицом и лицом ее друга, стоящего у меня за спиной, а затем она нервно хихикает. «Мой выход!» — Серьёзно, народ! Я оставил её с вами всего на полчаса, а вы снова заставили её плакать! — ворчу я. — Ну, лучший друг, можешь разок обнять моё сокровище! Они так долго просто стоят друг напротив друга, что когда я иду мимо Прайс, то просто обязан это сделать! Шлепаю девушку по попе. Неподвижное существо оживает и кидается Серджу на шею. — Прости, прости, прости! — умоляет она. — Я не хотела кидаться или кричать на тебя! — Всё хорошо, принцесса! — слышу я его ответ. — Это всё его вина! Я сопротивляюсь внезапному желанию показать Серджу неприличный жест и иду на кухню. — Ну, что здесь происходит? — спрашиваю я и смотрю на лицо Ирэн, которое тоже покрыто слезами. — Я начинаю задаваться вопросом, почему ты всё ещё остаешься в окружении таких красивых женщин, если заставляешь их плакать! — говорю я, пожимая руку Давида. — Она была первой, кого я довел до слез. — Если это так, то она должна быть и последней! — я пожимаю руку Ирэн, но она сразу хватает меня и обнимает. Удивительная женщина, неизбежно напоминающая мне Прайс. — Позвольте представиться, Люк. — Ирэн, — бормочет она мне в грудь. — Очень приятно! Она смотрит на меня теми же голубыми глазами, кивает и снова прижимается к моей груди. Хоть я и не хочу этого, но мне смешно. — Хэй, сладкая! Ты его смутила? — спрашивает Давид и постукивает её по плечу. — Нет! Я просто хотела обнять его разок, прежде чем моя дочь объявит о своей власти над ним. Ты не представляешь, насколько ревнивой она может быть! — усмехается Ирэн. — Так, так? Ревнивой? Начиная с этого момента, прошу поподробнее. — Ах, она просто всё ещё обижается на меня за то, что я никогда не позволяла ей трогать мистера Пиццу, — слышу я голос Прайс позади меня. — Руки прочь! Он мой! Ирэн отпускает меня и тут же усаживается на колени к Давиду. — Видишь, она к нему чувствует то же самое. — Кто такой мистер Пицца? — спрашиваю я и, честно говоря, немного не понимаю, как должен поступить в этой ситуации. Мы сейчас вместе? Или нет? — Хотелось бы узнать прямо сейчас, да? — спрашивает девушка и, проходя мимо, пробегает пальцами по моему животу. И хотя я привык к тому, что меня трогают, с Прайс это чувствуется иначе. Интенсивнее. — Да, кто это? — спрашивает Серджу и приветствует остальных. Ирэн жалеет нас и, наконец, объясняет. — Он лучший друг Прайс со времен её детства. — Милый говорящий медведь с итальянским акцентом и сарказмом Люка! — Что? — удивляюсь я. — Тьи мне очнь нравьишься, — подражает Прайс. — Йа льубльу пицца! — добавляет Ирэн. — Вы определенно с ним ещё встретитесь! — К тому времени, как у тебя появятся дети… — соглашается Ирэн с дочерью, заставляя её краснеть. — А может, когда у меня появится братик или сестренка! — отвечает Прайс, показывая язык. — С днем рождения! — кричу я, увидев часы на микроволновой печи. — Ты официально вылупилась! — Прайс встает передо мной и указывает на свои губы. — Что? — Поздравляй меня! — шепчет она. Я приподнимаю брови, взглядом осматриваю других людей в комнате, а затем смотрю на её лицо. Вернее, на её озорную усмешку. И целую её.
***
Если бы раньше мне сказали, что однажды я буду сидеть и смотреть на спящую девушку, то я бы назвал рассказчика сумасшедшим. А сейчас добавил бы, что нежно провожу пальцами по её волосам, и нет ничего лучше, чем ее присутствие рядом со мной, голова на моих коленях, а рука в моей руке! Однако я прекрасно себя чувствую в роли её мягкого друга. И с нетерпением жду следующего утра, чтобы поцеловать её, так как мне нравится обниматься с ней в любой момент, согревать своими объятиями и защищать от всего плохого. И я думаю, что причина, почему я не могу заснуть — это предвкушение! Это похоже на то, когда я праздновал своё первое рождество с семьей Дюма. Мне было любопытно узнать, существует ли Санта на самом деле, и не забудет ли он про меня на этот раз, но я заснул от волнения и пропустил раздачу подарков. Тем не менее, на следующее утро я обнаружил не только подарки, но и письмо от Санта Клауса, в котором он советовал мне в следующее рождество отправляться спать вовремя, чтобы мы смогли наконец-то познакомиться. С тех пор я всегда следовал его совету. До сих пор. Однако Прайс не просто желаемая вещь. Не игрушка и не мимолетное увлечение. Она является тем, что я хочу с самого начала. — Ты всё ещё хмуришься, — бормочет она и потирает глаза. — Хочешь поделиться, что тебя беспокоит? — Меня больше ничего не беспокоит, сладкая, — заверяю я. — Просто счастлив быть здесь с тобой. — И это, несмотря на то, что я всё ещё одета? — озадаченно спрашивает она и тянется за бутылкой воды. — В такой потертой одежде ты не можешь утверждать, что одета. — Если ты это считаешь неприличным, то не захочешь знать, что находится там, — говорит она и указывает на небольшую гору пакетов. — Знаешь, что смешно? — Что? — Эти тряпки настолько малы, но я уже не знаю, куда их положить. Шкаф слишком мал для покупок мамы! — Я могу предложить ещё одно место! — вырывается из меня. — Где? С рукой на затылке я смущенно смотрю в пол, прежде чем произношу то, что грызет меня с вечера. — Я молодой парень, который работает и креативно мыслит, живу в городе и сдаю малобюджетную комнату! И мне достаточно этого, чтобы работать над проблемами и разногласиями! — Ты… — тихо начинает Прайс. — Я… — Хочешь… — … чтобы ты переехала ко мне! — заканчиваю я, приближаясь к ней. — Ты ещё ищешь квартиру? — Да, еще… но… — Никаких но! Ты действительно думаешь, что я позволю тебе жить с кем-то ещё? С кем-то, кроме Серджу, Давида или Ирэн? Хотя, выкинь из исключений Серджу, иначе ты окончательно его испортишь, и мне придется свернуть ему шею в его первые минуты в качестве гетеро. — Кстати о Серджу, — вставляет Прайс. — Большое тебе спасибо за то, что привел его сегодня сюда! — Я сделал это не только ради тебя, дорогая. Это было запоздалое извинение, которое уже давно вертелось у меня на языке и хотело, чтобы его произнесли. — Ты извинился перед ним? За что? — Он был моим лучшим другом, и, если бы не ты, я бы так и не понял, что вел себя по отношению к нему как полная задница. Глаза Прайс внезапно загораются, и в них появляется подозрительный блеск. Даже её улыбка свидетельствует о тех эмоциях, что я вызвал у неё своим признанием. — Значит, вы снова друзья? Мои плечи приподнимаются, я улыбаюсь и киваю. — Он полностью меня понимает, и, кроме того, у меня никогда не было лучшего друга, кроме него. Прайс обмахивается и пытается подавить слезы. — Люк, ты даже не представляешь, как я счастлива! Потому что думала, что ты будешь его избегать, если узнаешь, что он… — … по парням? — Прайс кивает. — Это делает его неполноценным человеком? Или не совсем мужчиной? Он же не виноват, что его сердце принадлежит парням, так же, как и я не виноват, что моё бьется только для тебя! Я бы принял этого парня, даже если он… Я прерываюсь, когда сине-голубой взгляд становится почти бездонным и затягивает меня в свой омут. — Ты чего? — спрашиваю я. — Ты только что сказал, что твоё сердце бьется только для меня! — Да, и что? — заикаюсь я. — Ты не можешь говорить что-то такое милое, а затем продолжать дальше по тексту! — Почему нет? Я всегда так делаю, и таким образом мне удается избежать всяких скользких ситуаций. Прайс толкает меня в грудь и сбивает тем, что садится на меня верхом и вдавливает наши переплетенные пальцы в матрас. — Ты такой чудак! — вдруг понимает она и прислоняется щекой к моей груди. Эти слова вызывают у меня болезненные ощущения, и я чувствую, как моё сердцебиение становится всё более частым. — Что мне хочется улететь с тобой на луну! — С чудаком? — Во всех отношениях моей противоположностью, но от которого я никогда в жизни не откажусь! — признается девушка шепотом. — Серьёзно, Люк, давай посмотрим, подойдут ли подаренные мамой билеты для полета на луну. Я хочу знать, что весь мир нашел в ней такого романтичного, что даже посвящает ей песни. — Когда-нибудь я покажу тебе… — Луну? — Нет! Гораздо больше смысла в текстах песен, — смеюсь я и обнимаю её рукой. — Споёшь для меня? — А ты бы этого хотела? — спрашиваю я. — Конечно! — Встречный вопрос: ты переедешь ко мне? — Ах, ты мечтаешь об этом по ночам? — насмехается Прайс. — Не только по ночам, но и днем! — Прайс ещё мгновение противится, а затем кивает. — Это значит «да»? — Да! Но только если ты пообещаешь, что превратишь мою жизнь в мюзикл! — Это больше будет похоже на рок-концерт! — говорю я, смеясь. — Отлично! В стиле тяжелого сердцебиения!КОНЕЦ
Последние комментарии
9 часов 50 минут назад
10 часов 7 минут назад
10 часов 32 минут назад
11 часов 4 минут назад
12 часов 11 минут назад
13 часов 52 минут назад