Сверх [Виталий Сергеевич Останин] (fb2) читать онлайн

Сверх

Глава 1

Кгбшник остался за рулем, Хелена же спрыгнула с багги едва ли не раньше, чем та затормозила. Бросилась ко мне. Без всякого страха, а я ведь, на секундочку, был в облике здоровенного трехметрового парня.

— Виктор! — закричала она, когда нас еще больше десятка метров разделяло. — Все закончилось, Виктор! Выходи из боевой формы!

Вот, значит, как здесь это называется. Мое обращение в Товарища Халкова — боевая форма? Что ж, довольно логично. Высшая трансформация биокинетика, когда он преображается в существо, даже отдаленно человека не напоминающее. Однако же именно в нем, выходит на пик своих возможностей.

И предложение правильное. Халков мне больше не нужен. Враг повержен, кавалерия подоспела почти вовремя, осталось только все факты правильно подать, чтобы не стать таким же пленником, как Кореец.

Вот только сказать это проще, чем сделать. Я, может, и с радостью вновь стал бы обычным человеком, но кнопки нет, чтобы процесс этот запустить вспять. А было бы здорово, кстати. Нужен Халк — нажал на одну кнопку. Сделал зеленокожий мавр свое дело — нажимай вторую. Но нету. Ни одной, ни другой нету. И я понятия не имею, как вернуть себе свой привычный облик.

— Нет! — рявкнул я. — Не могу!

Голосовые связки в боевой форме были очень грубыми. Даже, когда я старался говорить негромко, выходил какой-то рев. Яростный.

Хелена сделала шаг назад. Она решила, что я агрессивен. Что моя злость, которой, в общем-то, не было, направлена на нее. По понятным причинам — девушки не должно быть здесь. В смысле, той самой девушки, которая немецкая туристка, парикмахер, и моя подруга. А есть другая — агент КГБ.

То, что она появилась на пляже, говорило только об этом. Никаких других объяснений быть не могло.

Потому что — это и так подспудно сидело в мозгу, просто признавать не хотелось — не было никакого знакомого хакера. Того, который сперва "взломал" телефон любвеобильного капитана, а потом проделал тоже самое с "полькой" Карыча. Не было случайной встречи на обрывистом морском берегу — меня просто вели и использовали с самого начала. Это, кстати, даже не обижало — я-то думал, что сам использую девушек, как прикрытие, а оказалось, что дело обстояло с точностью до наоборот.

И появление "капитана Смирнова", который сейчас выходил из багги и напряженно приближался ко мне и замершей неподалеку девушке, тоже часть плана. Он тогда на проселочной дороге неслучайно появился. Просто Клара — напарница, а не подруга — вызвала поддержку, когда обнаружила, что Хелена пропала.

Только с сексом оставался вопрос. Он ведь не был обязателен в рамках задания, верно? Или все же был? Вызвать большее доверие у подопечного, посадить его на поводок не только эмоционально-ментальной, но и телесной связи. Может, да, а может и нет.

Теперь все стало очевидным. Оно и так на поверхности лежало, если разобраться. Появлялись мыслишки, а я их даже не то чтобы гнал — игнорировал. Потому что — ну если правда, то что? Я могу это изменить? Если меня в темную используют в какой-то оперативной разработке, так лучше тогда не мешать? Тем более, это вполне увязывалось с моими планами.

Но девушке могло показаться иначе. И показалось. Она и напряглась, услышав "нет!". Решила, что я злюсь на нее за этот обман. И отступила.

— Послушай, Виктор! — начала она, а "Смирнов" за ее спиной потянулся за пистолетом в оперативной кобуре. — Все уже закончено! Не нужно злиться, ты только сделаешь себе хуже!

— Я не злюсь! — в ответ прорычал я. Проклятые связки! — Я не могу стать обратно человеком! Не знаю, как!

Смысл у слов был один, а вот тон походил на тот, когда монстр выплевывает их, находясь в крайней степени ярости. Но Хелена, кажется, поняла, что я хотел сказать. Снова стала приближаться.

— Просто нужно успокоится. — сказала она. — Ты контролируешь это, можешь контролировать!

— Как?!

Еще пара шагов в мою сторону. Крохотные ладошки девушки легли на мое здоровенное, увитое мышцами предплечье. Я замер, боясь неловким движением навредить ей. Воспользовавшись этим, Хелена подошла вплотную.

— Смотри на меня. — жарко заговорила она, глядя вверх. — Слушай меня. Успокой свой разум, отпусти гнев.

Да как бы нет никакого гнева! И ярости нет, и злости! Даже крохотной обиды не было! Я слишком долго живу, чтобы держать обиду за такие глупости. Просто выгляжу сейчас так, что каждое мое движение превращается в декларацию агрессии.

— Это не помогает! Я не опасен! Не могу обратно! Не злюсь!

И, показывая это, скрестив по-турецки ноги, уселся на песок. Но даже в таком положении продолжал возвышаться над девушкой.

— Закрой глаза. Закрой глаза, и представь себя нормальным. Обычным. — руки Хелены гладили мою грубую кожу, которая, подозреваю, без труда удержит пулю из смешного пистолетика "Смирнова". — Начни с лица. Вспомни свое лицо.

К этому времени, пляж уже наводнили люди. Вертолет высадил десант, но продолжил висеть над нами, недвусмысленно намекая, что крупный калибр никуда не делся. Катера покачивались метрах в двадцати от берега, направив стволы своих орудий на меня. Несколько вооруженных бойцов направились к Корейцу, другие заняли позиции под скалой, в полной готовности стрелять в зеленое чудовище, сидевшее на песке. Думаю, боеприпасы у них были не самые обычные. Явно ведь какая-то спецслужба по контролю сверхов.

Я попробовал последовать совету Хелены. Попробовал восстановить перед внутренним взором свой облик. Правда, вместо лица Виктора — ну не слишком хорошо я его еще знал! — почему-то вылезала личина, которую я нацепил недавно. Которая сильно напоминало мое настоящее, с прошлой жизни еще лицо.

Но ничего не происходило. Ни жжения, ни боли, ни тянущего чувства, когда возникает ощущение, что кожа, мышцы и даже кости перемещаются со своих мест. Минуту, наверное, тужился, но так ничего не добился.

— Не получается! — сообщил я Хелене, отчего она отпрянула. Проклятый рев!

— Продолжай пытаться! — потребовала девушка.

Приблизился кэгэбэшник. Видя, что брюнетка стоит рядом со мной, а я не спешу разрывать ее на части, он остановился в паре шагов от нас, и произнес.

— Виктор? Есть один способ… Но могут быть последствия!

— Какие еще последствия?

— Не знаю. У всех очень индивидуально проявляется.

Он снял с ремня небольшой кейс, в таком максимум солнцезащитные очки поместятся, и извлек оттуда две металлические полосы. Тонкие, словно бумажные, они тут же повисли, как две переваренных макаронины.

— Что это?

— Подавитель. Сплав из множества металлов, я даже не знаю, из каких именно. Мы их используем, чтобы лишить сверхов доступа к способностям. Давай обернем их вокруг твоих запястий, и ты, скорее всего, снова станешь человеком.

— Скорее всего? — уточнил я с иронией, но вышло возмущенно.

— Да. — не смутился капитан. — Я лично никогда его не использовал, а в отчетах коллег описывается разная реакция. От потери сознания до жуткой боли.

Неудивительно, что в мире, где есть сверхи, имеется и средство бороться с ними. Наверняка, не только эти смешные наручники, которые на такого громилу, как я, поди еще надень. В смысле, если я этого не захочу. Но, наверняка же, есть еще и пули с сердечником из этого сплава. Ловчие сети. Комнаты, полностью оббитые листами загадочного металла.

Терять сознание мне не хотелось. И боль испытывать — жуткую, как сказал мужчина — я тоже не хотел. Но в противном случае, я рискую надолго остаться Товарищем Халковым, а это ведь может быть истолковано, как агрессия и нежелание сотрудничать. И начнут по мне с этого вертолетного КПВТ садить или как называется пулемет, ствол которого до сих пор смотрит. А кто поручится, что в него не заряжены пули с таинственным сплавом.

— Давай! — рявкнул я.

Протянул ладонь. Капитал положил на нее полосы и отступил. Хелена тоже перестала поглаживать мою руку, отойдя на несколько шагов. Все с ожиданием уставились на меня.

Ничего не произошло. То есть, я ничего не почувствовал. Металлические полосы не обжигали кожу, не вытягивали силу, и вообще ничего такого не делали. Просто забавные железяки, которые выглядели такими тонкими, что даже человека не могли сдержать, не то что такого здоровяка, как я.

— Надень их на запястья. — посоветовал "Смирнов".

— А не порву? — уточнил я.

— Не сможешь!

И сразу же захотелось опровергнуть это утверждение. Взял одну из полосок, ухватил пальцами за края и слегка потянул в стороны. Не порвалась, надо же! Может, надо сильнее тянуть?

Вскоре, однако, я убедился, что моих сил было недостаточно, чтобы порвать ленту из странного сплава. И тогда я, по совету кэгэбэшника обернул одну из них вокруг запястья.

И тут же в голове что-то зашумело. Похожее на голоса, но неотчетливые, а какой-то шум, похожий на тот, что слышишь, когда в квартале от тебя гуляет шумная компания. Гул этот нарастал, словно вся эта гурьба направлялась в мою сторону. Вскоре даже слышны отдельные голоса в этой какофонии. Выкрики боли и стоны страдания.

— Все в порядке? —уточнил капитан, видя, как я замер с одной лишь полосой подавителя на запястье.

— В голове зашумело. — признался я. И больше не медля, обернул вторую металлическую ленту вокруг другой руки.

Тут же моя голова взорвалась болью. В ней каким-то образом оказались сотни, если не тысячи людей, которые кричали, стонали, сетовали, жаловались, просили и умоляли. Все они требовали моего внимания одновременно, и безумно злились оттого, что я не мог выделить его кому-то.

Это было похоже на то, будто я попал в ад. Какой-то персональный, созданный только для меня, и предназначенный для того, чтобы я побыстрее сошел с ума. Крики людей разрывали барабанные перепонки, хотя звучали точно внутри, а не снаружи. Их боль и страдания обволакивали меня, заставляя лупить кулаками по голове, в попытке избавиться от шума.

В какой-то момент я тоже начал кричать. Точнее, реветь белугой. И этот мой вопль сразу же и очень органично вплелся в ансамбль чужих голосов, взлетая куда-то к небесам. В явной попытке пробить небесный свод и сообщить тому, кто живет за ним, что тут, на земле, очень плохо.

А потом я вырубился. И пришел в себя уже в человеческом облике. Лежащим на песке. Без лент на запястьях, но заботливо укрытый чем-то вроде пледа.

— Говорил же, что сработает! — радостно сообщило мне довольное лицо "Смирнова", нависающее надо мной.

— Да пошел ты! — прохрипел я в ответ. — Это же сущий ад!

— Все в порядке, Виктор! — тут же появилось лицо Хелены. — Ты вернулся в обычную форму.

Странно, что меня не пакуют в черный воронок, подумал я. Вроде бы все, я уже не Товарищ Халков, общественной угрозы не представляю, сопротивления оказать не могу — обычный парень, к тому же почти голый и с кружащейся головой. Бери, как говориться, тепленьким, надевай наручники и вези в контору. Но эти двое почему-то сидели рядом и не торопились этого делать.

Хелена так вообще начала вдруг рассказывать, кто она такая и как здесь оказалась. На неплохом русском, кстати, акцент почти не был слышен, скорее — угадывался. Вот ведь лиса!

Как по мне, в этом не было никакой необходимости, ведь и так все было понятно. Но кое-что новое я узнал. Точнее, некие поправки к тем выводам, которые сделал еще тогда, когда смотрел на приближающееся багги, и свою любовницу, сидевшую рядом с кэгэбэшником.

Оказывается, она была вовсе не сотрудником конторы, которую подослали, чтобы меня вести, а настоящей немкой. Действительно приехавшей в Анапу на съезд, но под прикрытием мастера-парикмахера. На самом деле она была агентом германского министерства безопасности, называемым так же "штази". Расследующей на черноморском побережье источник трафика наркотиков (и сыворотки) в Европу из Турции. На то, что он может находится в этих краях, ей указал один из задержанных еще в Германии дилер.

Наша встреча, по ее словам, действительно была случайной. Почти. Она считала с позы молодого человека отчаяние, и включилась профессиональная деформация. Человек в беде — это же готовый агент, который при грамотном манипулировании способен на многое. Тем более, для полевого сотрудника, который работает на чужом поле. А чуть позже, (но значительно раньше, чем я сам об этом рассказал), когда Хелена поняла, что общается с беглым подозреваемым, да еще связанной с ее проблемой, вцепилась в меня ногтями.

— С Волковым, — она кивнула на Смирнова. — мы почти не пересекались. Нас с Кларой согласовали, от местных сотрудников госбезопасности, мы могли получить поддержку в случае необходимости, но работали автономно. А потом, когда я узнала про сыворотку, то подумала, что источник наркотиков и сыворотки мог быть одним и тем же.

— Хелена, незачем ему это все рассказывать! — возмутился Волков-Смирнов, которому очень не понравилась откровенность девушка. — Он еще в статусе подозреваемого.

— Молчите, Николай! — шикнула на него немка. — Виктор помог не только моему расследованию, но и вашему. Благодаря его действиям к вам, насколько я понимаю, не приедут коллеги из столицы! Вы его благодарить должны, а не загонять в свои статусы.

Кэгэбэшник как-то сразу стушевался и замолчал. А Хелена продолжила говорить. Из ее дальнейшего рассказа я понял, что она использовала мою мотивацию, чтобы самой поближе подобраться к дилерам. Держа в курсе, конечно же, своего русского коллегу. Я хотел найти ублюдков, спасти свою репутацию и избавится от проблем с законом, а ко мне относились как к шару для боулинга. Вся задача которого — сбить мешающие кегли.

— После смерти Бегуна, когда ты решил, что единственный путь к спасению — это найти настоящих виновников… — продолжала девушка.

— А мог просто прийти к нам и все рассказать! — вклинился Волков.

— В смысле! — зацепился я за его фразу. — И мне бы ничего не предъявили за убийство Шустрого?

— Кого? А, Бегуна! Нет, Виктор. — хмыкнул капитан. — Ты не убивал Бегуна. Он умер от разрыва сердца. Он был очень слабым сверхом, не знал границы своих возможностей. И просто надорвался. Конечно, твоя драка с ним тоже добавила в это что-то, сломанные ребра, например. Но эксперт заверил меня, что паренек был трупом уже в тот момент, когда дрался с тобой. Там множественные разрывы, а некоторые даже зарубцеваться успели.

У меня возникло такое ощущение, что меня по голове ударили чем-то тяжелым и мягким. Мешком с песком, например. На миг даже вернулся тот гул голосов, который возник от соприкосновения с лентами подавителя. Я не убивал Шустрого? Он сам помер? И мне не было никакой необходимости бегать по Анапе, скрываться от властей, искать дилеров и шпионов, драться с собаками-мутантами и здесь на пляже с Корейцем тоже?

Вся эта история могла для меня закончится в тот же день, на пляже в Усатовой Балке. Я мог просто дождаться милицию, объяснить им то, что со мной произошло, и уже в тот же вечер остаться ночевать дома! Вместо того, чтобы вести жизнь диверсанта в тылу врага, я уже несколько дней мог бы встраиваться в то общество, новую жизнь в котором мне подарил Распределитель!

Господи или кто там сидит на облачке — ну что за идиот? В смысле, я. Это на меня так сыворотка повлияла или перенос в молодое тело, что я так отчаянно тупаря врубил? Устроил, черт возьми, шпионский клуб в курортном городе, основываясь на одном, да и то ошибочном предположении! Нет, понятно, что мир чужой, реалии незнакомые, да и слова Зои Витальевны легли на благодатную почву… Но — все равно кретин!

Я перевел взгляд на Хелену. Она смутилась и отвела глаза. Так, она, значит, об этом знала. Может, не с самого начала, но уже достаточно давно. Достаточно, для того, чтобы сказать — Витя, ты уже можешь остановиться и просто сдаться. Но она знала и молчала. Позволяя мне действовать, как тарану. Пробивать путь своему расследованию, а заодно и решать проблемы товарища капитана Волкова.

Первой, импульсивной мыслью, было накричать на нее. Донести, какая она стерва. Оно быстро прошло — гормоны хоть и бесились в этом молодом теле, но большей частью не управляли им.

— Я не могла сказать. — тихо произнесла она, глядя в сторону. — Ты был уже частью картины. Вывести тебя из нее, значило разрушить все. Мы бы потеряли все ниточки. Пришлось бы начинать все с самого начала.

И она была права. Со своей точки зрения, конечно, но даже я мог это понять. Правда, только потому, что в прошлой жизни и сам был близок к ведомствам, подобным тому, в котором служили Хелена и Николай. Там царит людоедская, если смотреть глазами обывателя, логика. И от этого никуда не деться — эффективность требует жертв не только от случайных участников таких вот замесов, но и от организаторов.

Но мальчишка по имени Виктор Глебов не был военным с сорокалетним опытом. Не проводил совместные операции с конторой, не взаимодействовал с иностранными разведками, не убивал людей и не встречался с предательством более страшным, чем уход девушки, обещавшей ждать его из армии.

Я мог сказать, что все понимаю, и что претензий ни к Хелене, ни к Волкову у меня нет. Но поступить так было нельзя. Оба моих собеседника — офицеры государственной безопасности. Они заметят странность. Может быть не сейчас, позже, но обязательно заметят. И через день или через неделю зададутся вопросом — а почему это паренек без особого жизненного опыта, так хладнокровно отреагировал на предательство вчерашней подружки. А потом начнут задавать этот вопрос уже мне.

Поэтому я сузил глаза, скривил губы и тихо произнес.

— Знаешь что, Хелена… Иди-ка ты нахрен!

Волков вскинулся, даже рот открыл — явно, чтобы сказать "не забывайся, мальчишка", но не успел. Опережая его, я сказал.

— И ты, капитан, туда же топай. Нахрен!

Глава 2

Потом была поездка на багги до той части пляжа, где можно было выехать на Высокий берег. Пересадка на служебную машину капитана и недолгая дорога до здешнего здания КГБ. Хелена с нами не поехала. Выйдя из багги, она сообщила Волкову, что заглянет к нему ближе к вечеру, и упорхнула по каким-то своим делам.

— А эти, черно-синие? — уточнил я у кэгэбэшника. — Ну, которые на вертолете. Мне казалось, что они меня заберут.

— ККС тебе еще крови попьет, не сомневайся даже. — устало хмыкнул Волков. — Но дело моё, а значит пока ты мой.

— ККС? — переспросил я, пропуская мимо ушей реплику "ты мой".

— Комитет Контроля Сверхвозможностей. — пояснил капитан, сочтя, что мой вопрос относился именно к аббревиатуре. — Формально, они входят в состав нашего ведомства, но по факту уже давно смежники. Когда я с тобой закончу, уже они за тебя возьмутся.

— И что меня ждет?

— Поговорим в конторе. — отрезал он.

Все дальнейшее наше общение по дороге до его кабинета ограничивалось короткими репликами капитана: "сюда", "ступенька" и "пригни голову". Я с расспросами не лез, понимал, что так или иначе вскоре все узнаю. Единственное, что я пока не мог для себя решить — как воспринимать тот факт, что внутрь здания КГБ я вошел без наручников и без охраны парочки автоматчиков.

С одной стороны — мне уже дали понять, что я подозреваемый лишь формально, но уж точно не обвиняемый. Фигурант дела, которое вел капитан госбезопасности. Это объясняло отсутствие наручников.

С другой — я сверх. Причем, опасный сверх. Который может превращаться в трехметрового громилу. А меня не то что вооруженная охрана не сопровождает, даже подавители сняли. Из всего сопровождения — один человек. Который, возможно, и крут, сам по себе. Но я был уверен, что при желании смогу с ним справится без всяких способностей.

"Если, конечно, он сам не сверх!" — появилась мысль.

В этом случае все сразу становилось на свои места. Волков просто не даст мне сбежать или причинить кому-то вред. И вообще — наличие сверхлюдей в конторе логично и обосновано. Учитывая то, кем могут быть их противники.

Либо — это был еще один вариант, объясняющий поведение безопасника — меня проверяют. Наверняка ведь, пока меня вели, уже успели выяснить, что человек я не агрессивный. В конце концов, не спеленали же сразу, дали по Анапе с окрестностями просто так бродить. Но контроль, конечно, тоже присутствует, только незримый.

— Итак. — произнес Волков, усаживаясь за стол в кабинете. — Начнем.

Рабочее место кэгэбэшника о нем ничего не говорило. В занимаемым им одним помещении на пятнадцать квадратных метров стоял один стол из покрытого лаком массива древесины — какой-то антиквариат, надо полагать. Три стула, сейф, две тумбочки, заваленные бумагами и совершенно не подходящие по стилю столу. На подоконнике много лет назад засох цветок в горшке, а стекла были закрыты жалюзями.

— Что начнем?

— Опрос свидетеля. А ты что подумал?

— А я ничего не подумал. — ответил я. — Я ведь понятия не имею, какие у тебя на меня планы. Вдруг тебе надо дело закрыть и начальству показать, какой ты фартовый — и банду Корейца прикрыл, и сверха повязал.

Как-то само собой вышло, что мы перешли на ты. Ни меня, ни капитана, это, кажется, совершенно не напрягало.

— Вот, значит, как обо мне думаешь. — хмыкнул он. — Обидно!

— Не о тебе лично, скорее, о твоем ведомстве.

— Менее обидно не стало. Пойми, Виктор, я тебе не враг…

— Прямо вот хрестоматийно начал, по учебнику. — не удержался я от реплики.

Честно говоря, думал, что она чекиста разозлит. По меньшей мере — вызовет раздражение. Мало кому нравятся такие вот умники. Но кэгэбэшник вместо этого рассмеялся.

— Вот откуда ты такой умный, а?

— ВДВ, тарщ капитан.

— Хочешь, значит, напрямую?

— Очень хочу. Честно говоря, все эти тайны и расследования меня здорово притомили. Мне бы вот сказал кто в глаза — Глебов, вот такой расклад. Здесь ты накосячил, а тут молодец. Поэтому по совокупности — иди домой и не отсвечивай с месяцок. Вот за такое бы я был очень благодарен.

— Экий ты прыткий, брат! — "восхитился" Волков. — Домой, надо же! Нет, честно сказать, шанс туда вернуться у тебя есть, но не сказать, что слишком большой.

— Значит, все-таки, зря бегал и злодеев ловил. — хмыкнул я, толсто намекая н свои подвиги.

— Да нет, не зря. И ты нам правда очень помог, этого я отрицать не буду.

— До или после того, как меня на крючок посадили? Как давно, кстати?

— А ты сам как думаешь? — настоящий чекист отвечает только вопросом на вопрос. Иначе потом "пацаны не поймут".

— Почти сразу.

— Возможно… — ушел от вопроса Волков и вернулся к прежней теме. — Так вот, вернуться домой шанс у тебя есть. Но…

— Всегда есть "но".

— Да. А ты чего ждал, Глебов? Ты сильный сверх. С боевыми возможностями. Такие как ты, применения в народном хозяйстве не находят.

— Ну, так-то логично. Халк крушить!

— Чего? — не понял шутку капитан.

— Ерунда. — отмахнулся я. — Но я понимаю, к чему ты ведешь. Никто, значит, меня отпускать не собирается.

Кэгэбэшник покачал головой.

— Не совсем так. Никто не даст тебе большого выбора жизненного пути. Но кое-какой все же имеется. Конечно, после прохождения регистрации и определения потенциала. Но этим ребята из ККСа займутся, я тебе об этом только в общих чертах могу рассказать. И дать один бесплатный совет.

— И какой же?

— Не выделывайся, Глебов. Когда они тобой займутся, не строй из себя самого умного или хитрого. Они всяких там видели.

— Приму к сведению. А что про рассказ в общих чертах?

— Тут вообще-то я вопросы задавать должен! — ненатурально возмутился Волков. — И мы с тобой почему-то занимаемся твоей судьбой, а не моим делом.

После сказанного капитан некоторое время хранил каменное лицо, а потом не выдержал и рассмеялся.

— Ладно! — сказал он. — Вижу же, что ты не боишься, а только хочешь узнать, что тебя ждет. Давай так, тогда. Я рассказываю тебе о том, как примерно будет выглядеть твое будущее, а ты мне все-все рассказываешь под протокол, и подписываешь согласие на ментальное сканирование? Годится?

Я напрягся. Почему-то мне казалось, что от ментального сканирования, чем бы оно не было, лучше держаться подальше. Подозреваю, что оно чем-то похоже на полиграф, называемый также "детектором лжи". Обмануть который, конечно же, можно, но без гарантии. А врать придется. Я ведь не хочу, чтобы все узнали, что в тело Виктора Глебова заселили военного пенсионера.

А еще непонятно было — почему он спрашивает? Выходит так, будто я должен дать это самое согласие добровольно, а выбить он его не может. Значит ли это, что ментальное сканирование покруче полиграфа, и не способно ли оно причинить мне вред? В смысле, не только тем, что раскроет мою истинную личность.

— А с этим самым сканированием обязательно? — осторожно уточнил я. Так, чтобы не продемонстрировать своего невежества. А то вдруг тут все вокруг знают, что это за штука, и только я один не в курсе.

— Вот предупреждал же тебя, чтобы ты умника из себя не строил!

— Просто спросил!

— Нет, не обязательно. — с некоторым сожалением, которое он даже не пытался скрыть, произнес капитан. — Сам понимаешь, заставить тебя пройти эту процедуру я не могу. Вот был бы ты обвиняемым, тогда и вопрос бы не стоял. Но! — тут он со значением поднял палец. — этим бы ты мне здорово помог!

— Прости, но тогда нет. — сказал я.

— Глебов! — тут же возмутился Волков.

— А что сразу Глебов! Я не обвиняемый, тайн у меня никаких нет, и под сомнительную мозгодробилку залезать, у меня резонов нет! Я и так все, как на духу скажу, все что спросишь! Да и что ты про меня не знаешь-то? Твоя коллега меня за ручку водила несколько дней!

Как ни странно, но упоминание Хелены заставило капитана немного смутится. Он сбавил напор, и уже вполне человеческим голосом произнес.

— Ты, Глебов, не держи зла на девушку. Она делала то, что должна. Как и все мы. Какой бы ты не было хороший парень, а угроза бесконтрольного выплеска на улицы города "препарата ЕМ" — это другой уровень.

— Да-да. Цель оправдывает средства, как говорил один исторический деятель.

Я просто изображал обиженного парня. Зла, при этом, на немку не держал. Но нужно же соотвествовать образу. Это взрослые люди, с багажом жизненного опыта за плечами, могут понять и простить. Молодости такие компромиссы чужды.

— Проехали, капитан. — буркнул я после недолгого молчания, за время которого кэгэбэшник буквально пробуравил меня взглядом насквозь. — Давай по протоколу. Началось все с того, что я принял "препарат ЕМ". Его мне предложил Кареев…

В следующие полчаса я рассказывал все, что со мной случилось. Не утаивал ничего, кроме того факта, что настоящий Глебов умер, а я занял его место. Капитан вел запись на диктофон, который подключил к своему настольному компьютеры, видимо, планируя потом взять с него расшифровку, и вбить ее в протокол опроса. Каково же было мое удивление, когда в завершение моего монолога, он положил на стол уже готовую распечатку.

Буквально минуту потратил на это — я же видел! Что-то там пару раз нажал, глазами текст на мониторе пробежал и вывел на печать! Как так?

Заметив мое удивление, Волков усмехнулся.

— Не видел еще такого? — произнес он, явно красуясь. — "Ожегов", третья версия. Тестирование уже прошла, но в открытый доступ пока не попала. Мгновенно распознает речь, сама знаки препинания расставляет, даже по интонации способна распознать состояние интервьюируемого.

Демонстрируя это, он показал ручкой на строку в протоколе, где значилось: "Опрашиваемый задумался на 6,3 секунды".

— Она — это кто? — глупо спросил я. — Ожегов же "он".

— Вот ты дубина, Глебов! — не обидно рассмеялся капитан. — Ожегов — нейросеть! Работает с аудиорядом, преобразуя его в текст. Очень удобная штука, нам совсем недавно "трешку" поставили. Не слышал, что ли? А, ну да! Ты же в армии был, а потом с Кареевым развлекался. Не до достижений в кибернетике было…

Я проморгался и выдал нейтральное "ну, да". Сам же переваривал услышанное. Нейросеть, способная внятно, в режиме реального времени, преобразовать живую человеческую речь в грамотно составленный текстовый документ. Сразу и со знаками препинаниями и даже с пометками о состоянии респондента. Далеко шагнула советская наука! И это, как следует из слов Волкова, третья версия. А первая и вторая, видать уже у всех по компам стоит?

Бегло пробежавшись по тексту протокола опроса, я обнаружил, что там отсутствует та часть, в которой я рассказывал о монстрах, напавших на нас с Карычем в Кутке. И про появление Зимы тоже не было ни слова.

— А… — начал было я, указывая на это несоответствие.

— Изъято. — со значением произнес капитан. — В том документе, который ты подпишешь, этого не будет. Другой ведомство, другой уровень.

— Так, а что за чудища-то были? Мутанты?

— И обсуждать это мы тоже не будем, Глебов! Вот вызовут тебя на разговор ребята из ККС, там, быть может, и расскажут. Но это, конечно, зависит от того, как ваша беседа закончится.

Я кивнул. Понял, не дурак. Был бы дурак — не понял бы. А тут все понятно объяснили.

— Так, у меня к тебе вопросов больше нет. — проговорил Волков, убирая подписанные документы в папку.

— И я могу быть свободен?

— Ага, щас! — хохотнул капитан. — Побежал он уже домой! При самом хорошем раскладе, ты туда попадешь не раньше вечера. Да и то — я бы на это не ставил. Пошли, брат, на регистрацию и тестирование. Мне даже самому интересно — шестерка ты или семерка?

О чем он говорил, я уже понимал — благодаря Хелене. Девушка, еще когда я в бегах был, рассказала мне о советской классификации сверхов. Она тогда предположила, что я био (или вита) кинетик пятого или шестого ранга. Волков пошел еще дальше — гадал между шестым и седьмым уровнем. Видимо, такой вывод он сделал по результатам нашей с Корейцем схватки на пляже.

Далеко идти не пришлось. Даже здание не покидали. Капитан проводил меня до первого этажа и сдал на руки совершенно не примечательному человеку в гражданском костюме. Лет сорока, с залысинами — клерк чистой воды. Тот, не представляясь, попросил следовать за ним.

Мы спустились на цокольный уровень, где вошли в лифт, который понес нас еще ниже. Знал бы с какой скоростью движется кабина, мог бы попробовать подсчитать, на какую глубину мы спускались. Но движение почти не ощущалось, с равной вероятности мы могли и нестись, и ползти. Так что я быстро бросил это зряшное дело и расслабился.

Страха подземелий у меня никогда не было, хотя некоторые, в которых я побывал в прошлой жизни, и могли довести до фобий. ККС — мужик с залысинами ведь оттуда? — не стали бы мне вредить. Так что я расслабился и стал ждать.

Спуск длился двадцать одну секунду. Мы вышли из лифта в широкий коридор, стены которого были оббиты листовым металлом, и пошли по нему. Метров через двадцать свернули в один из боковых, и оказались перед дверью. За которой обнаружился большой спортивный зал. Почти, как школьный — брусья, шведская стенка, канат, козлы.

Но именно что "почти". Еще здесь имелось какое-то сложное электронное оборудование, центрифуга — меня же не в космос будут запускать? — и два человека. Сухонький старичок, лет семидесяти, с профессорской бородкой и старомодными очками на носу, и пышная барышня лет сорока, по всей вероятности, его ассистентка.

Агент ККС остался за дверью, а ученые уставились на меня с неподдельным любопытством.

— Меня зовут Карл Иванович Вавилов. — представился старичок. — И мы не родственники.

Я сперва не понял, к чему он это сказал, а потом вспомнил советского ученого-биолога и генетика Николая Вавилова, и сообразил, что моего собеседника, видимо, здорово утомили вопросами на тему родства с легендой.

— Моя помощница, Катенька. — махнул он рукой в сторону женщины, которой больше подошло бы имя Брунгильда. — Нас специально пригласили в этот милый городок. Мы будем оценивать ваш потенциал, молодой человек. Вы готовы?

Надо же — пригласили. Ну, оно и понятно. Вряд ли в курортном городе будет постоянно сидеть какой-нибудь дипломированный специалист по сверхам. Такого проще привезти на базу при необходимости.

— Эм. Да, вроде… Или надо завещание было написать?

Шутка не прошла. Меня пригласили к первому из приборов, попросив вложить руку по самое плечо в специальное отверстие.

— Забор крови, давление, плотность кожных покровов, костной структуры. — пояснил Вавилов. — Вы ведь у нас кинетик, Виктор?

— Наверное…

— Ну, значит пока пойдем по этой схеме. Катенька! — он повернулся к помощнице. — Прогоняем молодого человека по протоколу "Гильгамеш". Говорят он у нас не ниже шестерки. Что ж, проверим!

Следующие два часа меня тыкали иголками, брали различные анализы, изучали кожный покров, кровь, кость и мышцы. Заставляли бегать, прыгать, подтягиваться и приседать, после чего вновь повторяли забор образцов. На центрифуге я тоже разок прокатился — восторга не ощутил. И за все это время, мы так и не приблизились к проверке именно способностей сверха. Если бы не это подземная база под здание КГБ, а может, кстати, и в другом месте, я бы сказал, что прохожу очень навороченный медосмотр.

— Что ж. — заключил спустя эти два часа Вавилов. — Картина ясна.

— Так шесть или семь? — уточнил я.

— Что? А, нет! Молодой человек, мы еще не занимались оценкой вашего потенциала сверха. Только общее обследование, на которое потом наложатся и другие результаты.

Черт возьми, так это еще прелюдия была? Что же тогда ждет на настоящем исследовании способностей супера?

Как оказалось — нечего сверхъестественного. Меня подключили сразу к целой куче приборов и стали просить проводить манипуляции с организмом. Увеличить отдельную конечность, все тело целиком, сменить личину или режим зрения.

Вавилов оказался очень педантичным человеком. Но и понимающим свой предмет. Именно он дал мне совет, который сразу же изменил мое отношение к "призыву сверхсил".

— Мозг человека, Виктор, работает с шаблонами. Вы еще молодой человек, не задумывались о таком, но поверьте — так дела и обстоят. Вот, скажем, умелый специалист — он ведь не обязательно умный, верно? Он, скорее, опытный. Другими словами, он уже пережил, возможно неоднократно, какую-то ситуацию, и нашел из нее наилучший выход. В будущем, при столкновении со схожими обстоятельствами, он не будет думать, а применит опыт. То есть шаблон. Мозг вполне логично предположит, что раз это сработало раньше, то и сейчас все пройдет, как надо.

Применительно ко мне, это значило, что на каждое отдельное изменение организма — начиная от удлинения пальца и заканчивая переходом в боевую форму — нужно было создать что-то вроде триггера или состояния. Можно и в словоформу забить. То есть, крикнуть — Товарищ Халков! — и превратится в зеленого громилу. Нужно лишь было добиться, чтобы мозг к этому адаптировался и понимал полученный приказ.

Чем мы и занимались следующие несколько часов. Не скажу, что добились прямо потрясающих результатов, но один раз перейти в боевую форму, а потом вернуться обратно в человеческую, я смог. И без всяких браслетов, от которых терял сознание.

Окон в помещении не было, часы на стенах не висели, и по настоящему осознать сколько прошло времени я смог, лишь когда Вавилов сообщил, что уже поздно, и на сегодня мы закончили.

— А вам, молодой человек, еще требуется пройти регистрацию, — сказал он, прощаясь. — Все данные я передам специалистам, а вас проводят, куда нужно.

Я кивнул и открыл дверь. За ней уже стоял агент с залысинами. Будто и не уходил!

Глава 3

— Небо! — вскричал я, выйдя из здания КГБ. — Я вижу небо!

Стоящий рядом со мной капитан Волков, понимающе ухмыльнулся. Он бы и сам, наверное, прыгал от счастья, если бы провел весь световой день под землей, в коридорах и кабинетах, лишенных окон.

— Ну, думаю, проблем с тобой больше не будет. — произнес он, протягивая руку.

— Тише травы, ниже воды, тащ капитан.

— Про лагерь не забудь. Смежники ребята такие, без понимания. Опоздаешь на транспорт — объявят в розыск. А я что-то устал за тобой гоняться.

— Даже не переживайте. Не подведу. А можно наглый вопрос?

— Почему-то я даже не удивлен… Говори!

— Хотел попросить. Не сейчас, потом как-нибудь. Можно будет узнать, чем дело с Корейцем закончилось?

— Глебов, ты кажется сегодня столько бумаг подписал о неразглашении, что должен понимать…

— Да понимаю я, понимаю! Говорю же, не сейчас. Потом, если будет такая возможность.

— Посмотрим. Шагай уже.

— Ну, пока тогда.

Закончилась для меня вся эта история уже глубоким вечером. Точнее, ночью даже. После того, как Вавилов взвесил меня и измерил, безликий кэкээсник отвел в другое помещение. Там я получил специальную отметку в идентификатор, что я сверх и представляю повышенную опасность для людей.

Подробностей в ней о том, что я за тип и какой у меня уровень мутации — в документах это именно так называлось — не было. Просто теперь каждый, кто решит проверить мои документы, обладая допуском для этого, конечно же, будет знать, кто я такой.

В следующем кабинете доктор поставил мне маячок. Вогнал прямо через пневмоинъектор в плечо целую сотню микродронов, которые будут жить в моем теле месяц. С их помощью ККС будет способно отследить меня где угодно.

— Процедуру нужно повторять каждый месяц. — сообщил врач.

— Всю жизнь так, что ли? — вяло возмутился я. К нему я попал уже вымотанный исследователем Вавиловым, и пожилой бюрократкой, которая заполняла на меня ворох формуляров.

— Не обязательно. — пожал тот плечами. — Можно достичь уровня лояльности "гамма", тогда ККС отменит эту процедуру.

— А как мне достичь этого уровня лояльности? — тут же вскинулся я.

— Котят с деревьев снимать! — гоготнул врач, но видя, что я шутку не поддержал, пояснил. — Родине служить, Глебов. Все, как обычно.

В следующем помещении этого бесконечного подземелья, мне прочитали инструкцию, что мне можно делать со своей способностью, а что нельзя. Коротко — ничего нельзя. С оговорками, правда. Если я служу в вооруженных силах, и при наступлении события под кодовым обозначением "прорыв", то можно. С армией было понятно, а вот с "прорывом" — не очень.

Но объяснять мне никто ничего не стал. Сказали, что все это я узнаю после прохождения полугодовых курсов для сверхов, куда мне здесь же вручили повестку. Через два дня я был обязан сесть на военный борт и отправиться куда-то в Сибирь. Точное место, естественно, не называлось. Как обычно у этих помешанных на секретности ребятах, обозначалось оно, как "объект 50/67"

И после этого, наконец, отпустили. Довели до лифта, подняли на поверхность, где меня уже встретил Волков, который и вывел на улицу.

Попрощавшись с капитаном, я неторопливо побрел домой. Причем, внутренне я чувствовал, что иду именно домой. В место, где тепло, безопасно. Где меня любят и ждут, как бы банально это не звучало.

После нескольких дней безостановочно беготни, просто идти, не оглядываясь, и не продумывая каждый свой шаг, уже походило на чудо. У меня такое было в прошлой жизни, когда я первый раз в заграничную командировку летал. Сел в самолет в заснеженном аэропорту в Подмосковье, а вышел наружу уже в Африке. И эта разница между зимой и летом, между которыми стояли каких-то восемь часов полета, воспринималось, как настоящее волшебство.

Так и сейчас. Я шагал и сам не верил этому. Что я снова жив. Что молод. Не беглец. Сверх. Свободен. В общем, довольно сложно объяснить всю эту гамму чувств, которая на меня свалилась этой анапской ночью.

Отдельно не отпускала некая недоверчивость. Она, старая циничная дрянь, ворчала где-то в глубине. Что так не бывает. Что людей, способных превращаться в великанов, не отпускают просто так, взяв лишь обещание явиться. Я велел ей заткнуться, решив просто наслаждаться этим состоянием покоя.

Но разум, привыкший во всем искать подвох, не отступал. И, чтобы занять его хоть чем-нибудь, я принялся размышлять о вещах близких, но все же отстраненных от моих контактов с ККС. О выводах, которые сделал Вавилов, и которыми со мной поделился.

— Семерка. — сказал он. — Потенциальная, но семерка. Даже не знаю, что вам сказать молодой человек. Поздравить или посочувствовать.

— Ну, то что обычную жизнь мне не прожить, я уже понял. — хохотнул я тогда, сообразив, к чему профессор сказал про сочувствие. — А можно больше подробностей?

— Извольте. Чтобы вам было понятнее, я вашу способность рассмотрю в разрезе. Так сказать, препарирую отдельные направление и составные части. Вы биокинетик седьмого ранга. Что это вообще значит, спросите вы? А это, молодой человек, регенерация — раз, метоморфизм — два, и управление массой — три.

— Про первые два я понял, а вот третье…

— Дойдем и до него. — отмахнулся ученый. Итак, первое — регенерация. Она у вас высокая, но не слишком. По шкале Сахарова — шесть единиц. Не буду углубляться в теорию, вам достаточно знать, что раны вы залечить способны практические любые. Потенциально — отрастить конечность, но не рекомендую пробовать. Скажем, кисть или стопу "шестерка" отращивает около полугода.

— И это не слишком высокая? — воскликнул я.

— Ну, девятка, например, отрубленную руку приставит, и уже через минуту вам ею в лицо ударит. А если все же потеряет конечность и вынужден будет отращивать новую, но дело затянется на пару дней, не больше.

Вавилов со значением поднял палец. Я впечатлено покачал головой.

— Но, не забывайтесь и не заигрывайтесь. Потеря сорока процентов тела для вас летальна. Поражение мозга — летально. Сердце и прочие внутренние органы — вариативно. Как повезет.

— Понял.

— Ну, раз поняли, то идем дальше. Метаморфизм — девятка. Об этом свидетельствует и ваша боевая форма. Она полностью адаптивна, то есть на клеточном уровне подстраивается под изменение обстановки. Точнее, будет это делать, когда вы научитесь ею полноценно управлять. Один только вопрос, товарищ Глебов…

— Да?

— Почему именно зеленый гуманоид огромного роста?

— Простите?

— Ваше первый переход в боевую форму. По большому счету, он определил то, как вы будете выглядеть выглядеть при полной трансформации. Изменить это возможно, но очень сложно. Да и не зачем, в общем-то. Какой-то особенной пользы от этого нет. Мне просто по человечески интересно — почему именно зеленый великан? О чем вы думали в тот момент, когда проходили первую трансформацию.

Из вопроса доктора, я понял, что сглупил. Что мог выглядеть, как угодно. И выбрал — подсознательно — Халка, поскольку его образ был в моей памяти.

— Ну, — протянул я. И начал городить одну несуразицу на другую. — Я ведь в армии служил недавно. А там какой любимый цвет? Зеленый! А огромный — реакция на опасность, наверное. А вообще — не знаю! Честно. Как-то не думал об этом.

— Понятно. Ну и третья составляющая ваше способности, товарищ Глебов. Управление массой. Самая противоречивая и антинаучная, я бы сказал. Она у вас восьмого ранга. То есть, позволяет наращивать и снижать ее в очень короткие сроки.

— А откуда она берется и куда потом деваетсяэта самая масса?

— В корень зрите, молодой человек! Из ниоткуда и в никуда! Поэтому я и сказал, что данный аспект биокинеза и является антинаучным. Хотя, конечно же, это не так, просто мы еще не понимаем принципов, на которых она работает, но выглядит именно, как колдовство. Раз — и вы весите под тонну! Хлоп — и уже меньше центнера.

— А сила? — признаться, меня слабо интересовали теоретические изыскания ученых. Работает, и ладно. Обо всем думать будешь — мозг сломаешь.

— Что "сила"? — не понял меня Вавилов.

— Ну, она как-то измеряется? Просто, вы про три аспекта сказали, а про нее — нет. Насколько я сильнее обычного человека?

— Вы, товарищ Глебов, рассуждаете, как дилетант, что вам, в общем-то, простительно. — хмыкнул ученый. — Ну какой может быть уровень силы, подумайте сами? Это часть метаморфизма. Какой объем мышечной массы вы нарастите, насколько плотными сможете сделать свои мышцы, и насколько быстрым сигналом прохождения все это обеспечите, такой и будет ваша сила. Без метаморфизма, вот прямо сейчас, ваша сила равна обычной для молодого человека в прекрасной физической форме.

В общем, хотя Вавилов от меня ничего и не скрывал, с удовольствием поясняя сложные моменты, понял я не так уж и много. В обычном состоянии, я равен по возможностям любому своему сверстнику. Меня можно вырубить, ударив по затылку, и заставить согнуться от боли, пнув в живот или между ног. Но! Это если я не буду готов к удару. В противном случае, я могу (в теории) нарастить в месте удара броню, причем моментально.

Только вот как это делать — этого ученый не сказал. Мне предстояло научится этому самостоятельно. В тренировочном лагере для сверхов, спрятанному где-то в сибирской тайге. Под руководством опытных инструкторов, которые помогут раскрыться моему потенциалу.

За этими мыслями, я и не заметил, как добрался до дома. Остановился перед калиткой, не решаясь войти. Глупость, если подумать! Зоя Витальевна мне, старику в теле молодого мужчины, не родная мать, а я волнуюсь, словно бы наше биологическое родство что-то меняет. Как она примет блудного сына, который не успев получить сверхспособности, тут же влез в самую гущу бандитских и шпионских разборок? И как отреагирует, когда скажу, что уже через два дня мне нужно снова улетать на полгода?

Волков сказал, что матери позвонили, и предупредили обо мне. Без подробностей, но с оговоркой, что "сын ваш, Зоя Витальевна, очень помог следствию". Так что она сейчас сидит и ждет меня. Точно не спит. А я не решаюсь войти.

Не без труда поборов эту непонятную робость, я толкнул калитку и вошел во двор. Дверь в дом поменяли, но так и оставляли не запертой — заходи, кто хочет. Это я и сделал, сразу же оказавшись в залитой светом прихожей. А миг спустя — в объятиях маленькой женщины.

— Весь в отца. — через несколько минут после встречи, я уже был усажен за стол, а Зоя Витальевна призраком металась по кухне, собирая что-то, чем можно накормить молодой растущий сверхорганизм. — Тот тоже постоянно влипал в неприятности! Чудо, что дожил до сорока и сына успел вырастить!

Отец у Виктора был профессиональным военным — это я от мамы узнал. Погиб на задании, в какой-то стране третьего мира, где военные специалисты Советского Союза боролись с влиянием Британии. Произошло это уже пять лет назад, поэтому говорила о муже Зоя Витальевна без боли в голосе.

— Мам! — против воли вырвалось у меня сыновье-возмущенное. — Я, как будто специально!

— А он тоже не специально! — передо мной появилась тарелка с нарезанным сыром, мясом и овощами, которой я тут же занялся. — Вообще не специально! Но там, где другой бы прошел спокойно, Виктор обязательно либо хулиганов встретит, либо собаку, тонущую в пруду. Наследственность, ничего не попишешь.

Она суетилась, скрывая за этим радость от встречи и боль грядущего расставания. О том, что мне нужно лететь в Сибирь, я сказал почти сразу, как в дом вошел.

— Лена заходила, кстати. — сменила она тему.

Странно, но как только она произнесла это имя, в голове моей возник не образ студентки, красавицы и комсомолки, которая должна была дождаться парня из армии, а немецкой разведчицы Хелены. На которую я, как ни удивительно, запал.

— Угу. — промычал я в ответ. — Видел ее.

— И что?

— В смысле?

— Вы точно расстались?

— Мам, давай вот без этого! Да, расстались и сходится не собираемся. И вообще, закрыли эту тему.

Еще некоторое время поговорив с мамой, я сытый и довольный, отправился спать. А наутро обнаружил на своей "польке" сообщение от немки. Хелена предлагала встретиться в районе обеда, и поговорить.

Уж не знаю, гормоны ли это молодого тела, или я и в прошлой жизни, дожив до седин, был влюбчивым дураком, но читая написанные девушкой слова, я почему-то чувствовал себя страшно довольным. От того, что понимал, раз она пригласила на встречу, я тоже интересен ей. Считай она меня просто контактом, одним из людей, с которых ее свела служба, этого сообщения бы не была.

В общем, я написал ей в ответ, что согласен. И в качестве места встречи предложил то кафе, где у нас было свидание.

На завтрак мама напекла оладьей, которых я умял, наверное с десяток. Со сметаной, да с абрикосовым вареньем — чудо просто! Заодно обсудил с Зоей Витальевной программу оставшихся мне двух дней "на свободе". Под конец, я сказал, что в двенадцать у меня встреча.

— С девушкой? — каким-то незадокументировнным женским чутьем мама сообразила, что иду я не с друзьями пиво пить. А может лицо у меня было слишком довольное.

— Ага.

— И когда только успел?! — всплеснула она руками.

Лицо у женщины было осуждающим, но тон при этом — гордый. Мама, одно слово.

— Но вечером — ужинаем дома. — заявила она. — Впрочем, если хочешь ее привести…

— Не уверен, что она захочет. Там… сложно все.

Объяснять этой милой женщине, что у меня странным образом закрутился роман с агентом разведки другой страны (пусть бы и дружественной), я не собирался. Она, впрочем, особо и не выспрашивала.

Хелена пришла на встречу в том же образе, в котором я увидел ее впервые. Легкое летнее платье, роскошные черные волосы, неуверенная улыбка на лице при моем появлении.

Я решил, что играть в оскорбленную невинность не буду. То есть настоящий Виктор, который с девушкой порвал, потому что она его из армии не дождалась, уйдя на комсомольскую стройку, именно так бы и сделал. Сидел бы надутый, если бы вообще явился. Но мне особой надобности изображать обидчивого молодого человека уже не было.

— Привет! — я сел напротив нее. — Рад тебя видеть.

— Вчера мне так не показалось. — она хмыкнула, намекая, что во время нашей последней встречи, я ее матом обложил и отправил в известном каждому русскому направлении.

— Стресс. Прости. — пожал я плечами. — Не ожидал, знаешь ли, что моя подруга окажется германской контрразведчицей.

— Ты тоже не сразу мне открылся. — произнесла она. — И ты прости. Но я не могла…

— Хелена, мне вчера твой коллега все объяснил. Зла не держу…

— Но?

— А ты уверена, что тут есть "но"?

— Я неплохо знаю русский, чтобы почувствовать некую недосказанность.

Теперь уже я хмыкнул.

— Но я не знаю, как тебя с собой вести дальше. — сказал честно. — Просто не понимаю и все.

Она смущенно улыбнулась. Не знаю, насколько все это было игрой, но выглядело чертовски мило. У Хелены была светлая кожа, поэтому румянец проявлялся очень заметно.

— Задаешься вопросом, кто мы друг другу после всего этого? — проницательно спросила она.

Я кивнул. Было бы интересно узнать, как к этому относится девушка. Для себя я решил, что она мне нравится, но умерено, без разбитых сердец при расставании.

— Друзья? — предположила Хелена. — Все прочее довольно бесперспективно, ты сам это понимаешь. Я завтра улетаю в Берлин с докладом, после чего вернусь к работе. Ты послезавтра отправляешься в Сибирь на полгода. Так что, друзья, я думаю. Если ты не против.

— Ну, это очень практичный немецкий подход! — рассмеялся я. — Нет, я не против. Значит ты улетаешь, узнала, что я тоже буду долго отсутствовать, и решила позвать на прощальное свидание?

Что меня устраивало полностью. Глупо предполагать, что у нас бы с ней что-то вышло.

— Не совсем. — девушка чуть наклонила голову набок. — Еще я должна тебе кое-что рассказать. Про этот твой лагерь. Волков не имел права, но я то законами вашей страны не связана.

— Так. — немного напрягся я. — И что же это?

Хелена некоторое время помолчала, после чего произнесла.

— Ты ведь уже встречался с демонами? — видя мой недоуменный взгляд, она пояснила. — Те мутанты, с которыми ты сражался в Кутке. У нас их называют демонами.

Глава 4

Немного обескураживающий переход. Честно говоря, я рассчитывал на прощальное свидание, которое могло закончится в каком-нибудь гостиничном номере. Не то чтобы это была какая-то доминирующая идея, но — какого черта! Как говорил один известный в моем Союзе киношный персонаж: "Вы — привлекательны, я — чертовски привлекателен!"

А девушка как кирпичом по лбу заехала. Демоны! Серьезно? Сверхов в этом мире был недостаточно, так сюда еще и адских тварей завезли?

— Хм. — протянул я. — Ну пусть так. Встречался. Почему демоны, кстати? Как по мне, ничего потустороннего в них нет. Больше похожи на плоды чьих-то безумных экспериментов в сфере генетики.

— Да просто кто-то первым назвал их так, вот и прилипло. — отмахнулась Хелена. — Но не в названии дело. Понимаешь, какое дело. Твоя учебка… Она ведь совсем недавно была создана. Я подняла наши данные, сопоставила факты — ей и года нет.

— И что?

— И туда свозят сверхов со всей страны. Таких же вот "случайных", как ты. На черных рынках по всем странам сейчас множество контрабандного препарата ЕМ. В Союзе нет такого наплыва, но тоже что-то просачивается. Нет-нет, да и появляются такие вот уберы, вроде тебя. Которые не запланированы и без воли властей появились. Все, кого ККС находит — готовых сотрудничать, естественно — потом оказываются там.

— Что логично, нет? — я все еще не понимал к чему вела девушка. И так было понятно, что мой случай не уникальный. Да и желание "контролеров" обезопасить общество, убрав подальше не вполне контролирующих свою силу сверхов, тоже было вполне понятно.

— Одновременно фиксируется большое количество событий, называемых "прорывами".

А вот это слово я слышал. "Событие", о котором мне не стали ничего рассказывать, сказав лишь, что я все узнаю в учебке. Ситуация, в которой я могу применять свои сверхспособности без оглядки на ККС.

— И-и? — беседа, которая должна была стать прелюдией к прощальному свиданию, стала увлекать меня все больше.

— И наши специалисты, — имея в виду свою "контору", сказала Хелена, — связывают возросшее количество сыворотки на черном рынке с этими самими прорывами. Больше тебе скажу — "штази" рассматривает возможность создания такого же учебного лагеря на территории Германии. Сам понимаешь почему.

Я кивнул. После ее последней фразы у меня в голове все сложилось. Больше доступной сыворотки — больше сверхов. Больше прорывов, чем бы они не были, которые приводят к появлению тех самых демонов-мутантов. Учебные лагеря новоиспеченных суперов. Все это действительно жемчужины с одной нити.

— В лагере готовят противостоять демонам.

Девушка молча кивнула.

— Одного не пойму. — признался я. — Получается, что весь этот контрабандный препарат ЕМ — его распространение негласно одобрено? Чтобы получить большее количество сверхов, которые могли бы сражаться с мутантами?

— Путаешь причину со следствием. — покачала головой Хелена. — События типа "прорыв" стали проявляться именно благодаря возросшему количеству сыворотки в свободном доступе, и большому количеству новых сверхов.

— Как это?

И девушка как смогла, объяснила. С ее слов выходило, что первые прорывы появились сразу после Великой Отечественной войны. Точнее, в тот период, когда сторона победителей, забравшая себе нацистскую разработку, начала с ней экспериментировать. В те времена одно с другим еще не связывали. Просто иногда, довольно редко, на самом деле, в глубине полностью контролируемой территории какой-нибудь страны, стали появляться группы чудовищ.

Не сразу, но специалисты отметили, что монстры всегда шли туда, где каким-то образом проявляли себя сверхи. Жили, сражались, собирались вместе для отдыха — в конце шестидесятых, говорят, были очень популярны съезды и конвенты суперов. В общем, чуяли их. А добравшись — нападали.

Чем больше становилось сверхлюдей, тем чаще случались прорывы. Само это слово стали использовать уже в семидесятых, когда, наконец, удалось выявить один из источников появления демонов. Кстати, именно поэтому их и стали так называть — выходили они словно бы из прорехи в воздухе.

— От широкой общественности, как ты понимаешь, это все тщательно скрывается. — закончила Хелена. — Никому не нужна паника, которую может посеять сообщение о том, что откуда-то из другого измерения, в наш мир приходят монстры. Раньше с ними справлялись состоящие на службе у государства сверхи. Теперь, получается, их уже не хватает. Поэтому, я тебя очень прошу. Когда вам будут давать эту информацию в лагере, сделай вид, что ты ее услышал впервые, хорошо?

— Буду нем, как рыба. — пообещал я.

— И еще. — продолжила она. — Будь там осторожен. Те сверхи, с которыми ты будешь проходить обучение, они не из самых благополучных слоев общества.

Ну, я где-то так и предполагал. Хорошие мальчики и девочки не станут пить мутную жижу неизвестного происхождения. Они ездят на комсомольские стройки, служат обществу в качестве дружинников, старательно учатся и все такое прочее. Им незачем рисковать своей жизнью на ставке один к трем, чтобы получить призрачный шанс обрести "экстраординарную мутацию".

Да и зачем они, эти сверхсилы? Ну, серьезно! Одни же проблемы и куча головной боли. В развитом социализме моего нового дома гораздо проще прожить без них. Я бы, будь у меня выбор, отказался.

Так что я понимал, о чем говорила Хелена. Контингент на секретной базе будет впечатляющий. Отбраковка — так называл подобных людей мой первый инструктор по боевой подготовке. Но не обычная, а со сверхспособностями. Так что ухо нужно держать востро.

— Спасибо за предупреждение. — кивнул я, накрывая ее ладонь своей. — Скажи, а какие у тебя планы на сегодняшний день?

Будущее — оно где-то там. Близко, но не так сильно, чтобы я в один из своих последних дней на гражданке тратил на него слишком много времени. Предупрежден — отлично. Но забивать этим голову сейчас, когда напротив тебя сидит молодая красавица, глаза которой игриво прищурены? Ну уж нет!

— Я свободна до завтрашнего вечера. — ответила она, переплетая свои пальцы с моими. — Есть предложения?

— И много. А потом, если захочешь, можно заскочить домой, познакомится с моей мамой.

— Потом?

— После… реализации предложений.

— Вот даже как? — она вскинула брови, после чего вдруг построжела лицом и серьезным голосом произнесла. — Это очень ответственный шаг, Виктор. Вести девушку знакомится с родителями после столь непродолжительного знакомства. Ты же не собрался меня замуж звать? Я слышала, вы, русские, очень скорые в таких делах. Не успеешь оглянуться, а ты уже беременна третьим…

Впрочем, долго удерживать эту суровую мину на своем личике она не смогла. Рассмеялась прежде, чем закончила говорить. Я тоже улыбнулся, поддерживая шутку.

— Ну что ты, милая! Мы не такие уж страшные, как вы там в европах своих считаете. Да и я не готов отрывать тебя от карьеры контрразведчика. Все просто и банально. Времени осталось мало, а я бы хотел уделить его двум дорогим мне женщинам. На ужин мама просила быть дома. Семейный ужин и все такое — я все-таки на полгода уезжаю, и неизвестно буду ли иметь возможность хотя бы написать ей. Так что она заранее начинает скучать.

— Какой хороший и почтительный сын! — девушка приложила руку к груди и соорудила на лице умиленное выражение. — Это очень… вдохновляет, знаешь ли! А она не будет против, если на ваш маленький семейный ужин заявится иностранная шпионка?

— Ну, если ты ей об этом не скажешь, я тоже буду молчать.

— Хорошо. Думаю, ничего страшного в знакомстве с матерью своего русского друга не случится. Но сперва… Что ты там говорил о предложениях?

— Да, предложения!

Двое суток пролетели, как один миг. Большую часть времени, я провел с Хеленой. Лишь пару раз мы проведали Зою Витальевну. Первый раз — на том самом запланированном ужине. Сказать, что мама удивилась гостье — ничего не сказать. То есть она понимала, что ее сын не долго будет холостяковать, но немка?

Однако, в первые же минуты, Хелена очаровала мою мать. Теперь-то ей не было смысла притворяться, по-русски она разговаривала с совсем незаметным акцентом. Так что уже через полчаса я был забыт, а женщины проболтали друг с другом до полуночи. Мне разрешалось лишь иногда вставлять междометные фразы, а один раз и вовсе быть изгнанным на улицу — девочкам приспичило поговорить на темы, которые меня не касались.

Не знай я, кто такая Хелена, может и напрягся бы — так будущая супруга может говорить со свекровью. Однако, с этой стороны мне точно не было чего опасаться. Каким бы не было мое высокое самомнение, я прекрасно понимал, что выбор между мужчиной и службой она сделает однозначный.

А на втором визите настояла сама немка. Сказала, что моя мама ей очень понравилась, и она хотела бы с ней попрощаться перед отлетом. Мне потом их пришлось друг от друга буквально отрывать, а то бы храбрая и хитроумная шпионка опоздала бы на свой самолет.

Все остальное, что происходило в эти два дня, можно было емко уложить в одно слово. Только вот смыслов оно бы содержало бы такое великое множество, что не хватило бы и сотни исписанных листов.

Проводив подругу и немного взгрустнув по этому поводу, я тряхнул головой — жизнь продолжается! — и отправился домой. Где провел последний день свободной гражданской жизни в компании с Зоей Витальевны. Кто-то мог бы сказать, что молодому мужчине стоило бы чем-то другим заняться в такой момент. Нагуляться, например, с запасом. Но такого умника, к счастью, рядом не оказалось. И глупых жертв не случилось.

А на утро я отправился все в тоже здание городской управы КГБ, откуда меня автобусом отвезли на военный аэродром. Там усадили на военный же борт, который вез какой-то тяжелый, упакованный в герметичные контейнеры груз, и отправили в Сибирь. Шесть часов полета — два в воздухе, два в безымянном аэропорту, где контейнеры забрали, и еще два в воздухе — после чего я, наконец, вышел в той части нашей страны, с которой прочно ассоциируется все русское у иностранцев. Сибирь или, как они говорят, Сайберия.

Военная база. Сколько я их повидал в своей прошлой жизни. В пустынях, в джунглях, в горах или вот, как сейчас — в тайге. Все они, если разобраться, одинаковые. Военные — люди прагматичные и разного рода красотам и стилю, всегда предпочтут функциональность. Мне кажется, что если я когда-нибудь попаду на форпост пришельцев, то и там смогу без труда ориентироваться. Настолько схожим образом мыслят разумные в форме.

Так что, выйдя из самолета, я без удивление оглядел ровный прямоугольник из десятков приземистых построек, окруженных бетонным забором с колючей проволокой поверху, и безошибочно обнаружил штаб, куда мне надлежало явиться. Но и шагу в его направлении не сделал — меня уже встречали.

Молодой лейтенант стоявший у трапа производил впечатление вчерашнего выпускника из военного училища. Причем, такого, который до этого, еще и в суворовском проучился. Полевая форма сидит, как влитая, ботинки с высоким берцем начищены так, что зайчиков пускают, а черный берет заломлен лихо, но одновременно с тем, не нарушая требований устава.

Лицо у парня было приятное. Открытое такое, простое. Такое можно печатать на плакатах в военкоматы. Единственно, молодой слишком. Лет бы десять ему накинуть, и было бы оно идеально мужественным и одухотворенным. А пока — восторженно-щенячье.

"Особо тут только не умничай! — напомнил я себе. — В твои двадцать небольшим ты выглядишь точно так же!"

— Виктор Глебов? — спросил он меня.

Я подавил желание оглядеться — вроде один летел, зачем уточнять. Но не стал этого делать. Вояки, особенно такие вот молодые — страшно обидчивые существа. И шуток не понимают. Сам таким был.

Поэтому я кивнул и улыбнулся.

— Все верно, я Глебов.

— Приветствую. Лейтенант Слепцов. Следуйте за мной, товарищ Глебов. — лейтенант тут же сделался собранным и деловитым. — Командир части вас ждет.

А ведь только что меня глазами ел — еще один сверх прибыл. Ну, и ладно.

Штаб оказался ровно тем зданием, которое я приметил на выходе из самолета. Два этажа, на первом кабинеты военных бюрократов, без которых не взлетит ни одно доброе дело, на втором рабочие места командира, его замов, ленинский уголок и все. Флага части, например, я не увидел, хотя он, обычно, именно тут, на выходе с лестницы, и должен находится. За исключением особо секретных подразделений и в случае, если они являются подразделением более крупного формирования. Вроде, разведрота такого-то полка.

— Сюда, товарищ Глебов. — лейтенант открыл передо мной дверь в приемную, сам же остался в коридоре. — Направо.

Ну, направо так направо. Могу и налево, мне так-то непринципиально. Тем более, там тоже дверь была, только не командира части, а его заместителя. Майор Петров. А командир у нас — подполковник Боширов. Да вы издеваетесь! Как эта парочка из моего мира, скорее мифическая, чем настоящая, оказалась здесь? Впрочем, фамилии-то распространенные, просто забавное совпадение.

— Разрешите? — Виктор срочку недавно отслужил, так что, как себя вести в таких кабинетах, должен понимать. — Курсант Глебов прибыл по месту прохождения учебы. Вот предписание.

Подполковнику Боширову было около сорока пяти лет. Подтянутый, крепкий, с цепким взглядом и лицом бульдога. Ну, серьезно! Еще и смотрел так хмуро, как только представители этой породы могут. Одет он был в полевую форму без знаков различия, черные волосы стриг почти под ноль по причине появления залысины в центре.

— Служил? — не здороваясь уточнил он.

— Так точно! Полгода, как на гражданке, товарищ подполковник! Воздушно-десантные войска!

— Тогда орать прекращай, Глебов, не на плацу. И садись. Что служил — это хорошо. Хоть один в вашем стаде будет иметь представление о дисциплине и субординации. А вот, что в ВДВ — это плохо.

— Почему, товарищ подполковник?

— Дурные вы там. — сморщился Боширов, отчего стал еще больше походить на бульдога. — Лихие и придурковатые. Но это ничего.

Он помолчал, разглядывая на столе мое бумажное личное дело. Явно не только что начал его изучать, этот взгляд так, для создания нужной атмосферы. А так он и тип мой знал, и ранг, и все, чем я занимался. Но спросил все же.

— Значит, Силач.

— Биокинетик, товорищ полковник.

— Не умничай…

— Есть не умничать!

Ну а что? Он сам сказал, что мы, десантники, народ лихой и придурковатый, значит будем соответствовать. Я лично к Войскам Дяди Васи особого пиетета не испытывал, но знал ребят, которые были выходцами оттуда. Нормально их там учили. Может, тут какие-то особенности? Просто традиционные разногласия между родами войск?

— И в боевую форму с трудом входишь?

— Несколько раз получалось. С выходом проблем чуть больше.

Дежурный разговор. Явно, он меня не для этого лично принял сразу по прилету. И я не ошибся. Через еще несколько таких же исполненных смысла фраз, он произнес.

— Коллеги твои, — на первом слове он снова сморщился, — те еще бестолочи. Считай, каждый под приговором ходил, один так и вовсе малолетка. И две девчонки еще… Из всей вашей братии, ты один мне кажешься нормальным. Как смотришь на то, если я тебя над ними поставлю старшим? Вроде комзвода, но без звания. Кто-то должен эту банду в руках держать. А ты у нас и срочку служил, и органам в сложном деле помощь оказал. То есть, со стержнем парень. Думаю, сдюжишь.

Вот, значит, что он придумал! Ну, спасибо, удружил! А оно мне надо, за других отвечать? Тут с собой-то самим не всегда все гладко!

Но что хорошо, опять же, с военными — на каждый чих у них есть процедура и регламент.

— Это приказ, товарищ подполковник?

Лицо бульдога сообщило мне, что нет. На нем прямо написано было — ну вот чего ты начинаешь, нормально же сидели, общались, как люди. А все потому, что не может он мне приказать. Формально я гражданский, и здесь лишь прохожу обучение. Решу потом или нет с армией или ККС судьбу связать, тогда, да. А пока — извините!

— Значит так, Глебов! Слепцов проводит тебя в расположение чудиков. Познакомишься с ним сам. Занятия индивидуальные, но групповая часть, на слаживание, тоже есть. По ней ты отстал, и надо наверстывать. План получишь в канцелярии, на первом этаже. С инструктором познакомишься там же, их кабинеты рядом с бухгалтерией. Свободен!

Обидел дядьку. Не дал ему часть ответственности с себя спихнуть.

Глава 5

Слепцов ждал сразу за дверью. Вид у него был такой, будто именно он мой инструктор, и ему не терпится поскорее приступить к занятиям. Энтузиазм от него просто волнами бил.

— Бухгалтерия — встать на учет и питание. — скучным голосом произнес я, чтобы немного притушить этот фонтан. — Учебная часть — инструкторы и план занятий. Проводите, товарищ лейтенант?

— Конечно!

И мы отправились в путь. Это только гражданский думает, что он приедет в военную учебку и как начнет там сразу заниматься и учиться! Нифига, дорогие мои. Армия — это прежде всего бюрократия. И я потратил целых два часа просто на то, чтобы пройтись по трем кабинетам.

Но в итоге — меня заселили, дали отмашку на прокорм, и рассказали, как будет проходить процесс обучения. Ничего сложного. Подъем в шесть утра и — "на месте я тебе все расскажу!"

Последняя фраза принадлежала коренастому капитану, в глазах которого можно было прочесть все горячие точки и негласные военные конфликты, где его "никогда не было". Если уметь читать, конечно. Настоящий пес войны — я сам когда-то таким был. Звали его капитан Резник.

Рассусоливать он не любил и не умел, а потому выдав глубокую мысль про тех, кто рано встает, и что им за это бывает, выпроводил меня из кабинета. Где сидел, к слову, один — остальные инструкторы на занятиях были?

— Расположение? — мой провожатый, отданный мне на весь вечер, как он сам сказал, немного энтузиазм порастерял. Но все равно в нем его было еще слишком много.

— Столовая. Вы, товарищ лейтенант, сами-то ужинали?

— Нет.

К столовой шли мимо плаца, где как раз происходило вечерняя поверка. Собрался весь личный состав — что-то около полутора сотен человек. Как я уже знал из объяснений Слепцова, изначально тренировали тут не сверхов, а "специалистов различных профилей". Что, если это с военного на русский перевести, означало подготовку диверсантов по линии КГБ, и, как ни странно, спецназ ККС. Тех, кто потом должен был бороться со сверхами.

А потом, когда начался всплеск "обращений" — это летеха так мутацию после препарата назвал — решили на этой же базе и тренировки супергероев устроить. Как по мне, то очень странное решение. Плюсы есть. Кэкээсный спецназ в условиях приближенных к боевым сможет ознакомится с возможностями сверхов. Но и минусов хватало. Главным, я бы назвал осведомленность уберов о тактике спецназа.

Бойцы на плацу стояли тремя группами. Самая крупная даже не во вполне военной форме, а в черно-синих полевых комбезах ККС. Человек сто, навскидку. Порядка тридцати диверсантов — в обычных камуфляжах, и двадцать в серой, немного похожей на тюремную робу, форме. Судя по тому, что там были не только молодые мужчины, но и подростки с девушками, смотрел я сейчас на своих, как выразился Боширов, коллег.

— После построения все по расположениям разойдутся. — поведал лейтенант. — Поедим, и я вас провожу к… вашим.

— В казарму?

— Да. У сверхов отдельное здание. Чуть поодаль от остальных.

Столовая тоже не удивила. Стандартный зал с линией раздачи, которую следовало проходить с подносом. По случаю того, что ужин уже давно прошел, меня сегодня этот сервис миновал. Худенькая и улыбчивая тетушка лет сорока пяти, просто поставила перед нами две больших тарелки, на которых уже лежали по порции вареной гречки, политой гуляшом. Компот в алюминиевых кружках и по паре кусочков хлеба тоже прилагался.

— А вкусно! — отметил я, когда мы с лейтенантом уселись за стол и приступили к трапезе.

Гуляш и правда был хорош. От армейской еды такого не ждешь, как правило.

— Часть небольшая. — пояснил Слепцов между двумя ложками. — Поварихи из местных, тут в паре километров поселение старообрядцев живет.

— И они на военных работают. — удивился я.

— Ага. А что такого?

Я мотнул головой, мол, нормально все. Сам же занес в таблицу несовпадений этого мира с моим еще один пункт. Наши старообрядцы избегали всяческих контактов с властями, но здесь, как выясняется, было не так.

И, наконец, я оказался у дверей располаги сверхов. Одноэтажное здание барачного типа, быстровозводимый объект. Было заметно, что поставили его недавно, оно единственное не укладывалось в строгий и логичный план военной базы.

— Дальше сами?

Лейтенант старался, чтобы в его голосе не прозвучала дрожь. И ему это вполне удалось. Почти. Я лишь по позе спешащего уйти отметил, что Слепцову тут не по себе.

— Да, вполне. — кивнул я. — Спасибо за помощь, товарищ лейтенант.

И толкнул дверь.

Тумбочка дневального — пустая. Взлетка. По правую руку вход в санузел, совмещенный с умывальником, по левую — ряды двухъярусных кроватей. Пара дверей по коридору, вероятно, ленинская комната, бытовка и кабинет командира подразделения.

— Новенький!

Крикнул дневальный — рыжий, с лицом усыпанным веснушками, паренек лет двадцати. На тумбочке" он не стоял, терся рядом с дверью. И, складывалось такое ощущение, что находился он больше на шухере, чем исполнял требование устава.

— Хлеборезку бы прикрыл, горластый. — посоветовал я ему негромко. — Я встречу с церемонийме́йстером не заказывал.

— Че сказал? — тут же взвился конопатый.

Из глубины расположения уже выдвинулась группа из четырех человек. Местный комитет приветствия, надо полагать. Они же — здешние альфачи и заводилы. М-да, расслабились они тут, подпол тут, похоже, вообще все на самотек пустил. Что довольно странно для части, где готовят диверсантов и спецназ ККС. Больше на зону какую-то похоже.

— Ты слышал, малой. — отозвался я. — Или компот с ужина в ушах остался?

— Да я тебя!.. — при этом рыжий двинулся не в мою сторону, а к приближающейся четверке. Ну, правильно, гуртом и батьку бить проще.

— Вечер добрый, уважаемые. — громко, но не криком, поприветствовал я альфачей. — Меня зовут Виктор Глебов.

Комитет по встрече я уже опознал. Инструктор, капитан Резник, мне показал личные дела тех, кто верховодил в стане сверхов. Хитро так прищурившись, посоветовал с ними не связываться. Мол, это у меня табельное оружие с разрешением на применение, а ты с ними, что делать будешь? Подначивал, не иначе.

Так что, лица были знакомые. Самый высокий в группе — Родион Одинцов. Бегун пятого ранга. Покруче на порядок того несчастного ублюдка из банды Карыча, который умер от разрыва сердца. Будь на месте Шустрого этот парень, я бы вряд ли смог добраться озера и спасти Зою Витальевну — забил бы он меня, нафиг. Теперь — просто опасный противник, с которым я вполне могу справится, если не буду зевать.

Он у них был лидером. Иван Кабанов и Илья Абрамов — похожие друг на друга, словно братья-погодки, его правой и левой рукой. Кабанов — Силач, четверка. Что-то вроде того же Карыча, но с упором в физическую силу. Абрамов — метоморф-анималист, пятерка. Умеет превращаться в довольно крупных и не вполне обычных зверей, включая тех, которых в природе не существует. Например, в тигра с железными когтями.

Рыжий дневальный тоже был метоморфом — но более слабым. Олег Пахомов, четверка, допель. Мишаня один в один. Уровень опасности в прямом столкновении никакой, поэтому шнырем у сильных и подрабатывает.

Последний, невзрачный и хлипкий на вид подросток — Стрелок. Единственный энергет в этом царстве биокинетиков. Шестнадцатилетний Андрей Белоусов управлял огнем. К счастью, ранга он был невысокого, всего четверка, то есть мог выдавать сполохи огня, но не был способен накрыть большую площадь пламенем, как та же Зима льдом.

Про других сверхов в этом зверинце я тоже читал. Но особого внимания им не уделял. Большинство из них молча приняли лидерство этой пятерки, и не особенно отсвечивали, а значит и интереса на первых порах не представляли.

Самое паршивое, что пятерка была откровенно уголовной. А значит и свою систему взглядов так или иначе распространяла на остальных сверхов в учебке. И отношение к ним было двойственное. С одной стороны — Родина сказала сделать из них пламенных бойцов, и военным только под козырек осталось взять. С другой же — вот как с ними управляться? Пристрелить кого-нибудь для демонстрации того, что все серьезно?

В общем, понятно стало, почему Боширов так хотел мне всучить должность комвзвода.

Мои сто восемьдесят сантиметров, спортивная фигура и дружелюбное начало беседы сыграли в плюс. Никто не кинулся втаптывать меня в пол, демонстрируя место в пищевой цепи. Начали с разговоров, то есть с эмоционального прогиба.

— Ты чего дерзкий такой? — прогудел Абрамов. — Вошел в чужой дом, давай сразу грубить.

— Знаешь, что мы с такими делаем? — подключился второй зам Бегуна, Кабанов.

— Нет. — честно ответил я. — Не просветишь, здоровяк?

Одинцов пока молчал, отдавая инициативу своим подручным. Пахомов тоже не лез, он свою роль выполнил, и теперь ждал развития событий. Один только Белоусов, тот самый энергет, едва заметно усмехнулся. Как мне показалось, довольно. Кажется, компания, к которой он примкнул, ему не слишком нравилась. Но он понимал, что других вариантов попросту нет, и помалкивал. При этом тихо радовался, когда кто-то давал альфачам отпор.

— Могу показать.

Абрамов прямо на глазах стал обрастать густой коричневой шерстью. Его руки удлинились, ладони превратились в лапы, а вместо пальцев показались острые, загнутые вовнутрь когти.

— Ну, так я тоже могу.

Не дожидаясь окончательного перехода морфа в боевую форму, я вытянул правую руку, превращая кулак на ней в увесистую дубинку. Таким, если по голове прилетит, мало не покажется. Может и череп треснуть, хотя, скорее, шейные позвонки не выдержат. Именно так это и произошло с одним из помощников Корейца на заброшенной автобазе.

— Огонек! — лениво процедил Бегун.

Подросток, стоящий позади всех, скривился — не нравилось ему это прозвище. Но послушно воспламенил кисти рук и сделал шаг вперед.

— А не боитесь сжечь тут все, ребятки? — поинтересовался я. — Или закончим писюнами мерится и я пойду устраиваться на своем месте?

Нет, я знал, что это предложение никто всерьез не воспримет. Но озвучить его я был просто обязан. Просто, чтобы совесть потом была чиста.

Сказать по правде, схватки со всей пятеркой я не слишком опасался. Да, количество имеет свойство переходить в качество, и пятеро низкоранговых бойцов вполне способны завалить одного высокорангового. Но… Тут больше психологический аспект. Они — мелкие уголовники, скорее даже, правонарушители. Трудные подростки, катившиеся по наклонной дорожке куда-то на дно общество, но выхватившие лотерейный билет, подаривший им сверхсилы.

А я — убийца. Не прямо хрестоматийный, который хладнокровный. Но отнятие чужой жизни давно перестало быть для меня моральным барьером. Если понадобится, я это сделаю без колебаний и душевных терзаний. Причем, спокойно и без криков ярости. Просто потому, что так в текущих обстоятельствах, надо.

Они — нет. За кем-то из этой пятерки вполне могут быть трупы. Но, уверен, своих скелетов они создавали в состоянии аффекта, а не потому, что так решили.

— Ты пойдешь, когда я разрешу. — произнес Одинцов. — Ты, Глебов, должен понять, как тут все устроенно.

И этой фразой лидер альфачей провел черту. Не будет никаких разговоров. Все закончится так, как хочет он. Новенький станет очередной послушной единицей в личном войске Родиона. Или отправится в санчасть. В лучшем случае.

Так что я не стал дослушивать, какие правила общежития устроили эти молодые отморозки в отдельном расположении для сверхов. Рванул вперед и врезался в группу людей, сбивая их, как шар в боулинге — кегли.

До скорости настоящего Бегуна я не дотягивал даже близко. Но мышцы ног, получившие приказ на перестройку, все же могли дать достаточно резкий рывок, от которого обычному человеку увернуться было очень сложно. Практически невозможно, я бы сказал.

Так и вышло. Кабан с Абрамом отлетели к стенам, Огонька я лишь слегка толкнул в сторону, не желая калечить человека, который мог бы стать мне союзником в будущем, А вот Рыжему — не люблю допелей! — отвесил смачного леща, от которого бедолага свалился и, кажется, вырубился.

Только Бегун остался на ногах. Он неуловимо, размазываясь в воздухе, сместился в сторону, и сразу же попытался контратаковать. Я не стал уворачиваться, кинув все силы в наращивание кожных покровов, как мне показал профессор Вавилов. В результате Родион нанес мне сразу же четыре удара по корпусу. Когда же появился, одна рука у него свисала — кулак был сломан.

— Ты бы поосторожнее, парень. — посоветовал я ему с усмешкой. — Понимаю, у тебя регенерация неплохая, но все же поберегся бы.

— Да я тебя! — выкрикнул он, и снова размазался в воздухе.

Ожидая примерно такой реакции, я присел на одно колено, вжал голову в плечи, и позволил Бегуну провести еще одну серию ударов. А когда он вывалился из своей "невидимости", тряся вторым разбитым кулаком, поднялся.

— На каждую быструю задницу… — сообщил я ему народную мудрость. — Прекращал бы ты это, Родион. Я ведь так целый вечер могу.

У меня не было цели всех побить и утвердить свою власть над этой располагой. Мне просто нужны были приемлемые условия для жизни в ближайшие полгода. И все вполне могло бы получиться, если бы несчастный придурок Одинцов, не решил пойти до конца.

Проблема таких вот лидеров — нужно постоянно доказывать свою силу. Каждое поражение — разрушение репутации. Особенно, если последняя построена на банальном притеснении более слабых.

А "взлетка", между тем, заполнилась зрителями. Все, не участвующие в драке сверхи, высыпали на середину расположения, и внимательно наблюдали, чем закончится столкновение новичка и группы, которая держала тут флаг.

Сломанные кости в руках Бегуна срослись очень быстро. Наверняка, регенерация у него была не меньше шестерки-семерки. Но нападать так же глупо, как делал раньше, он не стал. Вместо этого принялся кружить, давая своим подручным подняться с пола, и вступить в схватку.

Абрамов кинулся на меня снизу, на лету превращаясь во что-то из семейство кошачьих — то ли пуму, то ли пантеру. Я сумел поймать его в прыжке, позволив челюстям впиться в предплечье, а другой рукой треснул между глаз.

Метод борьбы с дикими собаками оправдал себя и здесь. Получив по кумполу, оборотень поплыл — еще бы, черепушка-то как раз между молотом и наковальней оказалась. Я стряхнул его с окровавленной руки — прокусил, паскудник, все же толстенную кожу! Тут же обернулся к его однояйцевому близнецу — Кабанову.

Тот к этому времени подрос, покрылся мышцами, а кожа, почему-то, приобрела мертвенно-бледный оттенок. Налетев на меня слева, он обрушил целую серию ударов. Беспорядочных, но сильных и быстрых.

От большей части я увернулся, но тут подключился и Одинцов. Видя, что подручный сковал меня ближним боем, он тоже напал. Со спины, естественно. Ожидая чего-то такого, я уже держал корпус покрытым кожной броней, но удары Бегуна все же достигли цели. Один, самый болезненный, пришелся как раз в печень — я даже вскрикнул от боли.

Вообще, конфигурация банды была подобрана грамотно. Два тяжеловеса Силача, один Бегун и энергет, со способностью к дальнему бою (к счастью, опасаясь задеть своих или по каким-то другим причинам, он пока огнем не швырялся). Рыжий — ну этот на сдачу, да. Просто, чтобы был кто-то, кто роль "застрельщика" выполнять.

В общем, сбалансированная команда. Даже явно тренировавшаяся вместе. Но все же, не настолько понимающая, что нужно делать, и как друг другу не мешать. Вот Кабанов, например. Ему бы сейчас напор ослабить, дать Одинцову реализовать миг победы, но он, наоборот, полез напролом. В итоге был пойман на банальный бросок, и отправился тяжелым снарядом в одну из стен помещения. По пути задев ногой и Бегуна — тот с руганью покатился по полу.

На ногах остались только я, и паренек с пламенными руками. Я взглянул на него, безмолвно задавая вопрос. Он ответил. В бою так бывает — посмотришь на человека, и будто бы между вами широкополосный канал связи проложили. Столько информации за какой-то миг проходит — словами не меньше пяти минут потребуется.

"Тебе же не нравится эта компания?"

"Нет".

"Ну вот и шанс".

"Сменить одну крышу на другую?"

"Не под меня пойти. Рядом встать".

"Кто-то всегда командует!"

"Но не помыкает".

"А ты, значит, не будешь?"

"Проверь".

Справится с Огоньком я мог бы без труда. Ну подпалит он мне шкурку — заживет, с моей-то регенерацией. А когда я в контакт выйду, что тогда он будет делать? Но даже не в этом дело. Парень так до сих пор на меня и не напал. Будто бы увидел во мне шанс переломить опостылевшую ситуацию, и освободится.

Но — колебался. Страшно это, что-то менять, по себе знаю. Чтобы как-то помочь ему принять правильное решение, я вошел в полную боевую форму. Молясь про себя, что потом смогу из нее выйти без браслетов-подавителей и удивительно действенным инструкциям профессора Вавилова.

Голова уперлась в не слишком-то высокий потолок. На лицах банды альфачей, уже готовых к новой атаке, появился страх. Стараясь не слишком резко двигаться, чтобы не поломать домик, в котором мне еще жить, я прорычал.

— Закончили!

Глава 6

Я все-таки не христоматийный Халк. Не груда мышц, которая в состоянии зверинной ярости сносит все на своем пути и устраивает побоище просто потому, что иначе не может. К счастью, я только выгляжу, как уменьшенная копия марвеловского супергероя (и то сам виноват), а по факту — "обычный" биокинетик, то есть — высокоранговый метоморф. Но зрелище почти трехметрового здоровяка, который вынужден склонять голову набок, чтобы не пробить потолок, действует на людей вполне определенным образом. Сработало и на этот раз. Желающих продолжить драку с таким вот… существом, не возникло.

— Я не ищу конфликта. — сказаля. Ну как сказал — прорычал. — Мне ваша борьба за лидерство неинтересна. Поэтому, если мне не придется никого убивать — это хорошо. Мы друг друга поняли?

Судя по лицам альфачей сверховской казармы, дошло до всех. Кроме, пожалуй, Бегуна, с лица которого так и не сошло выражение злобы. Он понимал, что сейчас, даже ударив всем скопом, им не победить. Но я так же видел, что он затаил. И будет ждать возможности нанести удар в спину.

Поэтому, протянул к нему руку. Он попытался увернуться, но мое зрение в боевой форме работало не так, как у обычного человека. Я считал все его намерения еще до того, как он сам их понял. Мельчайшие изменения мимики, положения тела, перенос веса с левой на правую ногу — все.

В общем, он рванул налево, но там уже была моя рука. Обхватившая его поперек туловища, и поднявшая к потолку. Там, где находилось мое лицо.

— Но есть нюанс. — проговорил я неспешно, игнорируя вопли снизу. Пусть поорут, напасть у них кишка тонка. — Зоновские порядки мне тоже не нужны. Чтобы ты понимал, шустрила, в боевой форме я вижу, куда ты побежишь раньше, чем ты это сделаешь.

— А ты на голос не бери! — полузадушенно прохрипел Одинцов.

— А я не на голос. Я на факт. Расскажу тебе небольшой секрет. В армии мирного времени считается нормой убыль личного состава, не превышающая трех процентов. Могу прямо сейчас организовать эту убыль. Естественным путем.

И чуть сжал ладонь, выразительно при этом посмотрев на лидера альфачей. Мол, проведи несложные арифметические вычисления, и прикинь, сколько здесь нужно минусануть людей, чтобы получились эти самые три процента? И, главное, кандидата даже искать не надо.

Инстинкт самосохранения у Родиона был развит прекрасно. Как у всех мелких хищников.

— Ладно! — прекратил вырываться он. — Погорячились…

— Был неправ. — поправил его я.

— Был неправ! — послушно повторил он. И уже сам, без понуканий, добавил. — Извини.

— Рад, что мы поняли друг друга. — оскалился я во всю свою обаятельную пасть.

И поставил его на пол. Тут же начал кряхтеть и морщится, будто я ему что-то сломал. Но даже, если и так, то регенерация ему в помощь. У такого шустрика она должна быть неплохой.

"Ну, лови тогда еще одну плюху!"

Я повернулся к энергету.

— Андрей, расскажешь мне, как все устроено? А то я ведь тут новенький.

Для Стрелка это был момент истины. Он мог отказать, фыркнуть, что-нибудь вроде — "нашел шныря!" Или согласится, и навсегда отрезать себя от группировки Одинцова. Взгляды банды буквально прожигали Белоусова, когда он кивнул, и повернувшись ко всем спиной, бросил.

— Пойдем. Тут, правда, особо нечего показывать.

Чудом, не иначе, мне удалось провести обратную трансформацию гладко. А то был бы позор, конечно. Такой — нагнал жути, а сам способности свои контролировать не умеет! Но я мягко перешел из образа здоровенного бугая к своему обычному облику. За два шага, что впечатлило меня самого. Со стороны, наверное, вообще смотрелось очень устрашающе. На лицах сверховской шпаны буквально читалось — да он вообще без усилий это делает! Что за чудовище к нам подселили?!

Другими словами, нужное впечатление я произвел. И спокойно отправился исследовать свой новый дом, оставив четверых молодых людей за спиной. В то, что они воспользуются открывшейся возможностью, и нападут со спины, я не верил.

Андрей оказался прав. Обход располаги занял у нас пару минут. Мы прошли по взлетке. Я приветливо кивнул зрителям — потом познакомлюсь. Уселись на дальней двухярусной кровати — таких незанятых еще здесь было еще около десятка.

— Круто ты с ними. — произнес подросток, насторожено глядя на меня. — Дальше что будешь делать? Родя это так не оставит, поверь.

— Верю. — кивнул я. — Спасибо, что поддержал.

— Достали эти утырки! — дернул он плечом. — Сначала, вроде, нормально было — кто-то должен рулить. А потом им крышу снесло совсем. И местные вояки не вмешивались, позволяли делать, что хотим. Лишь бы по учебному плану отрабатывали, а там — всем плевать, что в располаге происходит.

Ну, я где-то так и предполагал. Еще с момента предложения возглавить этот коллектив, которое прозвучало не далее, как полчаса назад. Поставить одного сверха над другими, не используя для этого кадровых офицеров, возможно в двух случаях. В первом — создание козла отпущения. Несчастного, на которого можно повесить все грехи. И во втором — когда тебе и не нужно, чтобы был порядок.

Подполковник Боширов пошел по древнейшей педагогической методике — посадил пауков в банку. В свое время, в моем мире, так поступили с ворами в законе. Собрали всех в одну тюрьму, одних авторитетов, без шестерок, "мужиков" и "петухов". И уже через месяц эта новая колония обзавелась всеми вышеперечисленными ролями. Которые заняли те, кто раньше ими верховодил. Природа власти, построенной на силе, что тут скажешь.

Хорош бы я был, если бы согласился! Влетел, такой, в располагу — здравствуйте, я ваш новый взводный! А тут уже есть свой лидер, который может, и не устраивает всех, но имеется. И мы бы в любом раскладе с ним схлестнулись, а подполковнику только бы и осталось, ручки довольно потирать.

А идти на риск, приводить уголовников со сверхспособностями к порядку и дисциплине, терять людей в конфликтах с ними — зачем это было командиру части? Ему и так такой подарок сделали — в элитную секретную часть прислали шпану!

Гораздо проще было очертить сверхам границы, за которыми уже шли обещания расстрела. А в установленных рамках — творите, что хотите. Пена осядет, пирамида власти выстроится, и уже с выжившим лидером можно будет вести дела.

Не очень мудро, как по мне. Такой подход может привести с появлению оборзевших от вседозволенности подонков. С которыми потом договориться будет не просто сложно — невозможно. И останется только один путь — зачищать всех.

Впрочем, кто сказал, что подпол именно этого и не хочет?

— Расскажи, как все тут устроено. — попросил я.

Краем глаза я продолжал наблюдать за группкой недовольных альфачей. Они прошли к своим кроватям, и устроились на них, держа совет. Одинцову задавали вопросы, он огрызался. Я мог бы вслушаться, и разобрать, что они там конкретно обсуждают. Но не видел в этом смысла. Известно, что — претензии Акеле, который промахнулся.

— Да как… — пожал плечами энергет. — Как везде, только еще армия.

Белоусов, наверное, имел ввиду, что порядок тут установился, как в любой молодежной банде. Но меня интересовала конкретика, которую он мне вскоре и рассказал.

С его слов выходило, что я в своих первоначальных выводах нисколько не ошибся. Командование части демонстративно не обращало внимания на то, что творилось за пределами учебки. А творилось много чего. Более слабых сверхов опускали на роль прислужников, несогласных били, а пару дней назад дошло до того, что Рыжий попытался изнасиловать девушку. Та была слабым энергетом, атакующими способностями не владела, только и умела, что ставить щиты. Ими тогда и отбилась.

— И никто не вмешался! Вояки знали про это, но…

— И ты? — щадить самолюбие подростка я не собирался. Лучше сразу все проговорить.

— А что я мог! — вечной фразой всех времен и народов ответил вскинувшийся Стрелок. — Они бы меня укатали в момент! Я по Родиону даже попасть не смогу!

Девчонка отбилась, но рыжий допель собирался довести дело до конца. Сегодня или завтра. Остальные сверхи из банды Одинцова ему не помогали, но посматривали на это с интересом. Для них это было еще одной проверкой человеческого стада. Прощупыванием пределов его терпения.

Эта компания уже почти уверялась в своей неприкосновенности. И не понимала, что веселые денечки совсем скоро могли закончится жестокой расправой. С последующим докладом "наверх" о том, что "группа сверхов из малолетних преступников, оказалась неспособна к сотрудничеству и обучению и, в ходе вспыхнувшего бунта, была полностью уничтожена".

Не все вояки, короче говоря, поддерживали идею получения новых боевых единиц из незапланированных сверхов.

— Ясно, в общем. А можешь эту девушку позвать?

— Сашу? Которую?..

— Ага.

— Зачем?

— Андрюх, а сам как думаешь?

— Ну, да…

Подросток ушел, бросая опасливые взгляды на группу четырех сверхов, а я задумался. По всему выходило, дела тут творились нехорошие. И банальная учебка может стать серьезным испытанием. А то и похоронить. Подвоха ждать теперь стоит отовсюду — и от обиженных альфачей, и от военных, которые, оказывается, не горят желанием обучать сверхов.

Одному мне с этим не справится. Нет, я, конечно, сильный и страшный, но спать-то мне тоже нужно. А значит, стоит подумать о создании собственной группы. Один в поле не воин, это даже Одинцов, не слишком умный парень, понимал. Потому и собрал вокруг себя сильнейших из призывников. Мне же остались, как говориться, лучшие из худших.

Но это, если на первый взгляд. При грамотном подборе, мотивации и использовании, даже условный рядовой Дрищенко способен показать врагам, где раки зимуют. А если взять девчонку, которая может ставить щиты? Обиженную и злую? Да при моей силовой поддержке?

Так что, приглашение этой Александры было продиктовано вовсе не жалостью к бедной девочке, а вполне себе цинично сформулированными задачами.

— Саша? — как мужчина и вежливый человек, я поднялся при приближении девушки. — Привет. Я Виктор. Присаживайся к нам.

Она отрицательно покачала головой. Андрей за ее спиной дернул плечом, как бы говоря — боится девка. Я это тоже понимал. Представляю, что она там себе надумала, когда новенький, только что навалявший прежнему лидеру, вдруг позвал ее к себе. Особенно, с учетом того, что девушек было всего две, но вот по настоящему симпатичной — только она.

Строго говоря, не в моем вкусе. Миниатюрная, с плоской грудью и мальчишеским задом. Ни схватить, как говорил один мой знакомый из прошлого, ни подержаться. А вот личико приятное. Такое — ангельско-эльфийское. Тонкие черты лица, огромные на их фоне глаза. Схватить в охапку и защищать от всего мира.

Даже странно, что с такими внешними данными она продержалась так долго. Не стала подстилкой одного из альфачей. Не иначе, щитами отбивалась. А может, беспредельщики только недавно в свои силы поверили.

— Не бойся. — произнес я, слегка улыбаясь. — Ничего я тебе делать не собираюсь. И склонять ни к чему не буду. Наоборот, хочу помочь.

В двух словах — для нее и для Андрея — накидываю общую концепцию. Очень простую, на самом деле. Держимся вместе, друг другу помогаем, к власти не рвемся. Наша задача полноценно освоить собственные силы, доставшиеся нам случайным образом.

— А Иру позвать можно? — в конце спросила она.

Ира — это вторая девушка. Более взрослая, чем Саша — той девятнадцать, а ее старшей подруге уже лет двадцать пять. И, будем честны, куда менее привлекательная. Какая-то мужеподобная, что по фигуре, что по лицу. А еще она — менталист. Слабенький — четверка. Способная внушать что-то несложное людям, но только при физическом контакте.

На кой черт ее законопатили сюда же, к боевикам — это отдельный вопрос. По хорошему, ее бы конторские забрали и сделали бы прекрасного агента. Но, то ли характер у девицы был скверный, то ли со способностью не все так славно, как на бумаге написано, и оказалась она здесь.

— Зови, конечно. — пожал я плечами. В моем положении союзниками, даже такими слабыми, не разбрасываются. К тому же девушка, ее лучше под крыло взять, во избежание. — Еще кого-то?

Всего в располаге, вместе со мной, проживало двадцать два сверха. Четверка альфачей, наша тройка, уже тоже четверка, если с Ириной считать. И остается четырнадцать человек. Самых разных — тут и энергеты были, и менталисты, и кинетики, но почти все четверки.

— Я подумаю. — кивнула девушка и ушла звать подругу.

Подсел Андрей. Помолчал, слова подбирая. Спросил.

— Ты серьезно со слабаками свою банду решил собрать?

Плохо у него с подбором слов. Все-таки подросток. Мысли вылетают слишком поспешно.

— Во-первых, Андрей, не банду, а боевую группу. Давай использовать эту терминологию, не уголовники же. Во-вторых, кто сказал, что Саша — слабачка? И что в бою от нее толку не будет?

— По ней, кстати, вопросов нет. Единственный щитовик. Родя ее тоже хотел подтянуть, но не заладилось. Он, придурок, сразу через койку попытался зайти.

Да уж. Одинцов, действительно был не самым умным молодым человеком.

— А Ирина? — спросил я. — Ментат, при грамотном использовании…

— Ей минуту надо за человека держаться, чтобы он ее услышал. — перебил он меня. — И никакого прогресса на занятиях.

А вот и незадокументированный в личном деле факт. Который и объясняет, почему она в этой учебке, а не в кэгэбэшной. Но — может у нее не было достаточной мотивации? В любом случае, назад сдавать я не собирался. Пусть это и выглядить со стороны энергета, как подбирание объедков со стола альфачей.

— Ладно. Кого-то еще стоит взять?

— Да они все под тебя пойдут, если ты их от Роди прикроешь!

— Еще раз, Андрюх. Я не создаю свою банду. А подбираю боевую группу, с которой буду заниматься. И просто так крышевать никого не собираюсь. У людей хватило своих мозгов, чтобы сыворотку выпить, значит и дальше пусть думают сами.

Пока Саша общалась с Ириной, Андрей накидал мне список кандидатов, которых лично он бы позвал. Всего их набралось трое. Металлокинетик, аэрокинетик, и еще один анималист. Я, подумав, решил не торопиться с приглашениями. И так уже получалось неплохо. Не сказать, что самая сбалансированная группа, но уже есть с чем работать. Я возьму на себя штурм и натиск, Андрей будет отвечать за огневое прикрытие, Александра — за защиту от других энергетов.

Одну только Иру — тут Огонек прав — пока не получалось к делу приставить. Но… Подумаем. Пока будем рассматривать этот актив, как мотивацию Саши — они, вроде, подруги. Взять одну и оттолкнуть другую было бы неумно.

Она, кстати, вскоре подошла. Представилась, поблагодарила за приглашение. И вскоре вся моя четверка перетащила вещи к той койке, что я выбрал. Как бы обозначая этим действием — мы вместе.

— Дежурим ночью по очереди. — сообщил я, когда все бытовые и организационные вопросы были решены. — Есть у меня уверенность, что ночью альфачи попытаются отыграться и мне темную устроить. А поспать надо. Так, что — первая смена Ирине, вторая Андрею, собачья, то есть третья, моя, а Саша возьмет на себя два рассветных часа. При малейшем подозрении будить меня. Будет рубить — будить меня. Кто-то из их четверки в туалет встанет…

— Будить тебя. — закончил энергет. — Слушай, а ты не сильно перестраховываешься? Жути ты на парней нагнал знатно, вряд ли они сегодня сунутся.

— Лучше пусть чуть-чуть останется, чем немножко не хватит. — озвучил я ему народную мудрость, которую еще от своего деда слышал. А тот, подозреваю, от своего.

Да, согласен. Не этого я ждал от учебки. Почему-то представлялось, что буду постигать глубины своих способностей, а вместо этого попал в какой-то детдом для сложных подростков. Да еще и с угрозой появления взвода автоматчиков. Ну, что ж делать… Прорвемся!

С этой мыслью я и заснул.

Глава 7

Удивительно, но то ли меры предосторожности помогли, то ли Андрюха оказался правым, и напугал я альфачей знатно, но ночь прошла спокойно. Пару раз меня будили, однако чужие смены, как и моя, прошли спокойно. И утром я поднялся отдохнувшим и бодрым.

Распорядок дня был армейским. В десять вечера отбой, в шесть утра подъем. Сразу на пробежку, потом гигиена, завтра, и развод. Там уже на личные занятия все расходятся, где с инструктором занимаются по личному плану.

Альфачи хоть и посматривали на нашу группу хмуро, но в открытый конфликт не лезли. Да и держались мы до развода вместе, только потом на индивидуальные занятия разошлись. Так что — без шансов.

— Войти в боевую форму! Выйти из боевой формы!

С этого начались мои тренировки. Не будь у меня за спиной таких вот (ну, более правильных, все же), учебок, я бы решил, что капитан Резник надо мной просто издевается. Это были обе-две его команды, которые он без перерыва выкрикивал первые полчаса. Настоящий Виктор уже бы взвыл, но я то понимал, что никаким другим способом, кроме многократного повторения одного и того же действия, автоматизма не добиться.

Поэтому послушно превращался сперва в зеленокожую машину для убийства, а потом возвращался к обычному виду. Не всегда с первого раза, правда. Единственное, чего я пока не понимал, так это наличия самого инструктора. Я и без него, выйдя на закрытую со всех сторон площадку, мог спокойно все это делать.

— Перекур! — прозвучало наконец что-то необычное.

— Не курю, товарищ капитан.

— Не кури. — хмыкнул он. — Команда тебе не для этого отдана.

Инструктор сидел в раскладном туристическом кресле. Пока я обращался в Халкова и обратно, он увлеченно читал какую-то книжку. Детектив, судя по обложке. Обозначив мне время отдыха, он продолжил свое занятие.

Пять минут прошли в полном молчании. Я восстанавливал силы — это ужасно выматывает, на самом деле, когда скачешь из одной формы в другую. Он листал страницы. Иногда едва слышно посмеиваясь, порой удивленно вскидывая брови.

— Что за книга, товарищ капитан? — наконец, не выдержав, спросил я. Надо было как-то налаживать отношения с инструктором, да и в целом о настроениях военных хотелось узнать.

— Интересная. — лаконично ответил он.

— Детектив?

— Переводной.

— А кто автор?

— Глебов, дай усталому человеку отдохнуть! Тебе самому еще пять минут осталось!

Вот и поговорили. Спустя обозначенное им время, капитан ненадолго отвлекся от чтения, и вновь принялся гонять меня своими "принять боевую форму" и "выйти из боевой формы". На этот раз издевался он около часа. И снова объявил перекур.

Я упал на землю. Пот застила глаза, а все тело болело невыносимо. Хотелось стонать, даже плакать, но я не собирался доставлять инструктору удовольствия этим зрелищем. Понимал — он меня на прочность проверяет. А еще на характер. Все-таки, доставшийся им на обучение контингент был не самым качественным и мотивированным. Вот он и пытался понять, с кем имеет дело.

Сам так поступал много раз, поэтому терпел и ждал, когда Резник соизволит закончить со своими испытаниями. Ну и попутно овладевал силой. Хотя от усталости мозги уже плохо слушались, стал подмечать, что обратная трансформация стала получатся лучше. Сосредоточился на этом.

— Так автор-то кто? — на шестой из отпущенных десяти минут спросил я. — Не могу разглядеть вверх ногами.

— Американец. Буч Сандерс. — буркнул Резник в ответ.

— И как?

— Неплохо.

— Так это чистый детектив? Камерный или больше с действием?

Впервые за все время, что мы провели вместе, капитан взглянул на меня с интересом. С таким, знаешь, удивлением. Как на собаку, которая вдруг заявила, что ей газета не нравится, которую она в пасти приносит.

— Скорее, нуар.

— О, обожаю этот жанр! Дадите потом почитать? А то в располаге вечерами делать нечего.

— А я вот слышал, что ты там, наоборот, очень занят.

Ну, что и требовалось доказать. При всем внешне проявляемом пофигизме к делам сверхов, наблюдали за нами очень внимательно. И не упустили битву за лидерство, которая случилась вчера перед отбоем.

— Да там уже разрешилось все. Небольшое недоразумение.

— Ну-ну. Так, время отдыха истекло, подъем! Принять боевую форму!

В 12:30 капитан Резник поднялся со стула, сунул книжку под мышку и сообщил.

— На сегодня свободен. Далее, по распорядку.

Больше ничего не сказал, собрал свою туристическую мебель, и отбыл в направлении штаба. А я остался лежать на прорезиненной площадке для тренировок и с невероятными усилиями пытался протолкнуть глоток воздуха в легкие. Заездил меня, все-таки, инструктор.

Через несколько минут, наладив процесс дыхания, я собрал свои медузоподобные конечности в кучу, и поплелся к располаге. Пришел одним из первых, по случаю чего без очереди прошел в душ. Затем сменил мокрый от пота комбез на такой же — их предусмотрительно выдали два. Забросил его в одну из автоматических стиральных машин. Да, в этом мире в армии служить куда как комфортнее, чем в моем прежнем! К этому времени и остальные начали подходить.

Выглядели сослуживцы не лучшим образом, что порадовало. Не над одним мной инструктор куражился. Мокрые, с дрожащими конечностями, пятнами от травы на коленях и локтях — кому-то и поползать пришлось. Настолько вымотанные, что даже группа альфачей, явно перед казармой собравшиеся вместе, прошла мимо, не окинув меня злобным взглядом.

— А ты чего уже такой свежий? — удивленно спросил Андрей.

— Так я уже полчаса тут. Инструктор отпустил в 12:30. — ответил я.

— До часа же занятия?

— Ну, понравился, наверное.

Дождавшись "своего отряда", я повел их в столовую. Еще одно отличие "спецконтингента" от военных, ну, кроме формы — мы строем и подразделением не ходили. Как по мне, совершенно напрасно.

С животной жадностью поглотили еду, остаток часа мы провели в ленивом безделье. В три часа всей толпой направились на плац — на групповые занятия по слаживанию. И вот там, впервые за день, лидер альфачей решил мне-таки отомстить.

Произошло это так. Тренировались мы вместе со спецназом ККС. Сверхов разделили на две кучки, одна из которых изображала из себя суперзлодеев, устроивших какой-то дебош в мирном советском городке, а вторая являлась усилением собственно спецназа. Происходило действие на макете условного микрорайона — десятка зданий из белого кирпича, высотой от двух, до четырех этажей.

Находилась это хозяйство в полутора километрах от части и было выстроено таким образом, чтобы превратить кусочек городской застройки в запутанный лабиринт. Злодеи, в число которых определили и меня, были рассредоточены по зданиям в компании с манекенами, изображавших заложников, а кэкээсники должны были вынести нас, не повредив их. Стандартная, в общем, схема.

Вот это уже было интересно. Мне еще не доводилось испытывать боевую форму в столкновении с вооруженными (пусть и небоевыми средствами) людьми. Да и с другими сверхами было бы занятно потолкаться в товарищеском поединке. Жаль только, что занимающийся распределением сторон офицер, плевать хотел, кому с кем удобно, и раскидал сторону "злодеев" тонким слоем по всему учебному городку.

То есть, полное игнорирование нужд и потребностей сверхов. ККС тренируется, ему так даже удобнее, а мы — что мы? Мишени изображаем! На первом таком занятия, я права решил не качать. Сперва присмотрюсь, освоюсь.

А жаль, что не группой. Я все-таки на слаживание со своей группой рассчитывал. Хотелось увидеть их в бою, понять сильные и слабые стороны друг друга, и как мы способны дополнять их. Но — ладно. В конце концов, решил я, это только первая тренировка.

Командир спецназа первыми отправил своих сверхов, в число которых вошли все альфачи. Их задача была связать нас боем, чтобы могли подойти бойцы с вооружением и спецсредствами, способными парализовать таких, как я. Нелетальными, вроде пуль из того же загадочного сплава, но вполне себе настоящими — наручники, цепи, сети из металлических тросиков.

Стрелковое оружие обозначалось чем-то вроде пентбольных воздушек. С красящими шариками. Которые еще и по цвету различались. Обычный боеприпас был синим, а специальный — красным. Почему не одними красными лупили? Да дорого, наверное, вот и приучали бойцов, что все проблемы вибраниумом не решаются.

В общем, я мирно сидел на в комнатенке с тремя манекенами, ожидая, когда начнется потеха. Сразу в боевой форме, кстати, об этом командир спецназа попросил. Услышал шум на лестничной площадке, выглянул и тут же получил по роже чем-то очень твердым. По ощущениям — бетонным обломком, коих тут валялось великое множество.

Удар был такой силы, что я на ногах не устоял. Хлопнулся на задницу, а после и на спину упал. Лицо превратилось в очаг боли, там, по ощущениям, живого места не осталось. Ощупать я его не успел, так как в комнату влетел еще один снаряд. Но так, как я уже лежал, просвистел он над головой.

М-да. Действительно, кусок бетонной опоры, с торчащими из торцов кусками арматуры. Не знаю, можно ли меня таким убить, но покалечить, кажется, вполне себе возможно.

Не, я все понимаю — учения, максимальная приближенность к боевым условиям, но по мордасам-то зачем бетонными блоками бить?

— Пошли-пошли-пошли! — донеслось в это время с улицы.

Ага, значит спецназ выдвинулся. А меня оглушил кто-то из сверхов. Ха! Кто-то! Одинцов это мог быть или один из его Силачей! Но скорее всего, сам Бегун, так как я не успел заметить ни его появления, ни короткого полета снаряда. Траектория которого закончилась аккурат на моем симпатичном зеленом лице.

Проморгавшись, я заметил смутную тень, которая влетела в комнату вслед за блоком. И бросилась на меня. Но в боевой форме у меня регенерация была на максимуме. Как и зрение, способное отследить даже движения очень быстрого противника. Так что от очередного удара куском строительного мусора я успел уйти, и он крошкой рассыпался по полу. И даже умудрился контратаковать.

Самым краем зацепил едва заметный, расплывающийся в воздухе контур человеческого тела. От чего тот потерял равновесие и кубарем покатился по полу. Правда, быстро подскочил, и снова ушел в ускорение. Но в этот раз, чтобы сбежать, а не атаковать.

Вот не зря я Бегунов самым опасным типом сверхов считал! Лично для меня, естественно — у других, может, имелся иммунитет против скорости и быстрых сильных ударов. А я — большая цель. Вокруг меня очень весело скакать и осыпать ударами. Или, вон, блоками бетонными швыряться. Все равно же не промажешь.

Плюс еще замкнутое помещение. Большой зал, с высоким потолком, но один черт, я в нем, как одна большая селедка в маленькой бочке. Не развернуться толком, ни в рывок уйти. Спецназовец, гад такой, специально меня в такие невыгодные условия поставил?

Как только Одинцов скрылся, в помещение ворвались его ближайшие помощники — раздавшийся в полтора раза Силач Кабанов и Зверь Абрамов. Последний, к слову, уже в новом образе — что-то вроде белого медведя, только с костяными наростами на голове и плечах. А еще рогом посреди лба. Вот единорогов тут только не хватало!

Оба бросились на меня. Кабанов — блокируя руки, а Абрамов — попытался протаранить живот. Первого я сумел стряхнуть, положил ладонь на затылок и с силой толкнул в сторону ближайшей стены — пусть с ней обнимается. А вот от мишки-единорога увернуться полностью не смог. Слишком мало было место.

Его рог не пробил мне живот, как планировалось, а лишь вырвал кусок плоти из бока. От боли я взревел и на какое-то время потерял над собой контроль. Еще профессор Вавилов о таком предупреждал. Мол, в боевой форме человеческий разум хоть и сохраняется, но при этом идет по пути простейших решений. То есть — больно? Ударь в ответ! Да так, чтобы обидчик больше никогда тебе не сделал больно!

Другими словами, выключившись на пару секунд, в себя я пришел уже когда запускал медведя в окно. Надо полагать, схватил его за этот самый рог, раскрутил вокруг себя и уже готовился отпускать — с третьего, на минуточку, этажа. И отпустил бы — и плевать, что такая туша, да еще и с приданным ускорением, могла запросто разбиться в лепешку. Но тут зафиксировал движение воздуха и слегка изменил планы.

Вместо того, чтобы отпустить летающего медведя, я продолжил движение и разжал пальцы только когда траектория анималиста совпала с трассой Бегуна. Два тела встретились, и оглашая помещения воплями, вылетели из зала.

Тут же повернулся туда, где должен был целовать стену Кабанов. Обнаружил его там, где он и должен находится. Потерявший ориентацию Силач мотал головой и пытался встать на ноги. А по лестнице уже дробно стучали ботинки поднимающегося спецназа.

Так, с придурками разобрался, теперь нужно было решить — я оказываю сопротивление или пытаюсь бежать? В сценарии учебной миссии не было никаких инструкций, кроме простейшей вводной — террористы сверхи захватили заложников и удерживают их в зданиях. Значит ли это, что я свободен в выборе пути?

Впрочем, какая мне разница? У бойцов ККС есть четкая цель — зайти, зачистить, освободить. А мне эти игрища на слаживание нужны? Ну, так-то по кругу — да. Но не в исполнении с обиженными альфачами, которые просто горят желанием устроить матч-реванш. Обиделись, они, видите ли, что их в казарме мордой по полу повозили. Решили использовать обучение, как предлог, чтобы отыграться!

И ведь, не придерешься! У них имелась боевая задача — связать сверха-злодея боем до подхода спецназа. Они с ней справились — я был полностью занят их компанией. Ну, а если бы кто и пострадал в процессе, на то у вас, товарищи суперлюди, есть нечеловеческая регенерация. Так что терпите, ибо нефиг.

Полагаю, если бы один из участников учений в процессе бы погиб, никто из военных и слезинки не проронил бы. Подумаешь, один из малолетних преступников выбыл. Туда и дорога. Главное, что вверенный личный состав не пострадал.

И вот эта, кстати, мысль, про бойцов спецназа, меня и зацепила. Я подумал, что альфачи же захотят продолжить, пока такая возможность есть. И с них станется устроить драку со мной уже в тот момент, когда кэкээсники на позиции выйдут. А значит, те в процессе могут и пострадать. Вот швырну я Кабанова или Абрамова неудачно, врежется он в людей, а те ведь существа хрупкие. Или Одинцов зацепит кого-нибудь из них, кидаясь строительным мусором — вот, тоже, нашел оружие против морфа в боевой форме.

Поэтому, я решил не сидеть сиднем, "прикрываясь" заложниками, а сиганул в окно. Понимал, что оно под прицелом находится, но плюнув на это обстоятельства. Эти игры мне уже надоели.

Оказался прав. Стоило только оказаться на стене рядом с окном, и вбить покрывшиеся роговыми наростами пальцы в кирпичи на манер альпинистских крюков, как по спине тут же ударили шарики с краской. От души так, с десяток сразу. И голос в громкоговоритель тут же проорал:

— Глебов убит! Выйти из боя.

Видать, краска в тех шариках была красной.

Но я, в принципе этого и добивался. Теперь из-за меня, по крайней мере, люди не пострадают. А победа в таких учениях мне даром не нужна. По крайней мере, до тех пор, пока военные не возьмутся за ум, и не начнут учить сверхов, как положено.

Аккуратно спрыгнул на землю и потопал в сторону зоны, обозначенной лентами, где сидели условно убитые. Обнаружил там обоих девчонок из своей команды, помахал им рукой, и тут вдруг услышал крик боли и страха.

А я, напомню, все еще в теле товарища Халкова находился. То есть, обостренный слух, реакции на порядок выше человеческих, и мозг, который действует, как второстепенный орган — рулят инстинкты.

Поэтому среагировал я молниеносно. Навелся на звук, обнаружил вылетевшее из окна четвертого этажа тела, и не тратя времени на размышления, рванул к нему. Набрав достаточную скорость, прыгнул, и в воздухе подхватил человека. Где-то посередине его траектории, которая неизбежно закончилась бы смачным шлепком о земную поверхность.

— Ты как, Андрей? — произнес я уже приземлившись. — Кто это тебя так?

Энергет-пирокинетик Андрей смотрел на меня расширенными от ужаса глазами. Первые секунды он находился в шоке и никак не реагировал на вопрос. Понятное дело — человек уже с жизнью простился, летит себе вниз, и вдруг оказывается на руках у здоровенного зеленого человека.

— Не увидел… — наконец прошептал он.

Ну, конечно! А кто у нас тут такой невидимый? Правильно, Одинцов! Паскуда, со мной не получилось, решил покинувшего их компашку Огонька кончить! Не, ну надо с этим уже делать что-то! Это же, черт возьми, не учебный лагерь, а какой-то полигон для выживания!

Дальше пойдут только Читатели. Надеюсь, их больше, чем случайных людей.

И не забываем держать автора в тонусе, а то он может и сбиться с ритма)

Глава 8

Первая реакция — вернуться в помещение и закончить эти затянувшиеся детские обидки. Сломать пару хребтов и будь, что будет. А потом затянутое красноватой дымкой зрение отметило напрягшихся бойцов кэкээсного спецназа. И у четверых сразу — боевое оружие в руках. Странно, да? Они же на учения ехали. Зачем настоящие стволы?

Нет, стрелять сразу они не начнут. Скорее всего. Так, пригрозят, обозначат "кто здесь власть" и все. Но все равно, оставлять все это так, не стоит. Нужно хотя бы командиру отряда высказать все, что я думаю о нем лично, и о его идиотском плане занятий.

Все эти размышления выдуло из головы ветром, когда из другого окна все того же здания, с отчаянным криком вылетел еще кто-то. Я в этот момент был немного занят тем, что злился на вояк, и ставил на землю перепуганного энергета, поэтому среагировать не успел. Только сморщился, когда человеческое тело с мерзким влажным хрустом упало на камни метрах в двадцати от меня.

Так. Не из нашей компании парень — форма спецназа. А это уже интересно. Бегун наш разбушевался, что ли? Совсем берега потерял? Одно дело — выяснять отношения со мной и другими сверхами, на это спецназовцы глаза бы приподзакрыли. И совсем другое — убить одного из них. Это приговор. Он этого что, не понимает, что ли?

— Огонь! — тут же заорал капитан, командующий группой ККС, заметив движение. — Верхнее окно!

Короткими очередями заработали штурмовые винтовки. Едва заметные с этого расстояния пылевые фонтанчики сообщали, что лупят бойцы довольно точно. Двое человек из группы ККС уже бежали к разбившемуся товарищу. А перед капитаном выскочил из своей скоростной невидимости Родион Одинцов.

Слишком резко, но капитан среагировал удивительно быстро. Тут же упер сверху ствол штурмовой винтовки. Но сверх, как оказалось, и не собирался никого атаковать.

— Там! — проорал он, тыча себе за спину. — Абрамов превратился в какую-то хрень! Ничего не соображает!

Глаза у Бегуна были размером с блюдца, он явно находился в состоянии, близком к панике. То есть не врал, и не пытался выгородить себя, подставляя одного из своих подручных.

— На землю! — прорычал кэкээсник, давя на ствол. Когда Одинцов послушно опустился сперва на колени, а потом упал лицом в землю, бросил своему подчиненному. — Браслеты на него!

А тот даже не попытался убежать. Мог ведь, для него уйти от ствола вообще не проблема. Но Бегун подчинился, дал возможность людям нацепить на него пластины неизвестного металла, и полностью лишиться сил. Там в самом деле что-то случилось или он такой охренено хороший актер?

Следующие события сообщили, что первое. Из окна уже третьего этажа вывалилась верхняя часть одного из находившихся там спецназовцев. Нижняя, полагаю, осталась где-то внутри. И Кабанов с белым от ужаса лицом выскочил из подъезда, вопя на одной ноте, как девчонка, увидевшая мышь. А в здании заворчало-захрюкало что-то большое и страшное. Без шуток — меня по спине даже дрожь прошла.

— Капитан. — сказал я. — Если Бегун не врет, и Анималист правда слетел с катушек, ты зря его в браслеты заковать решил. Пригодился бы.

— Умный дохрена? — ощерился тот, переводя ствол уже на меня. — Тоже украшений захотелось?

— Ой, да пошел бы ты!

Больше разговаривать с спецназовцем я не собирался. У нас и так с вояками отношения посредственные, а сейчас, под стрессом, их вообще лучше на прочность не испытывать. Пока ясно одно. Там, в здании, остался Абрамов и некоторое количество обычных людей. И оборотень по какой-то причине сошел с ума. Может даже после того, как я его лицом в стену отправил, вместо того, чтобы из окна выбросить. Блин, надо было не вставать на пути у своих импульсивных желаний. Лежал бы сейчас наш метаморф, новый позвоночник себе отращивал. И не было бы всех этих нервов.

Но если дерьмо уже случилось, то надо хотя бы людей вывести. Капитан своих внутрь вряд ли поведет, вон он уже по рации подмогу запрашивает. Хочет, но понимает, что их тут не слишком много, боевое оружие только у него и еще у четверых. А от остальных сверхов толку не очень-то и много.

Значит, нужно идти в здание и помогать тем, кто выжил — надеюсь таковые еще есть. И плевать, что такого же поступка в отношении меня никто бы не совершил — я не собирался использовать придурков мерилом своих действий.

Прежде чем командир спецназовцев ответил мне или сделал какую-нибудь другую глупость (например, выстрелил из винтовки), я уже мчался к зданию. Из боевой формы я так и не вышел, поэтому уже через пять секунд в влетел внутрь. И сразу попал под душ из крови.

Она обильно стекала в дыру между лестничными проемами. Подняв голову, я обнаружил вторую половину кэкээсника, застрявшего где-то в районе второго этажа. Тот же самый? Другой? Блин, да какая разница, если его только что отпустило щупальце осьминога, толщиной с упитанную анаконду!

Это же не Абрамов? Распределитель, миленький мой апостол Петр и вселенский разум в одном флаконе — пусть это будет не Абрамов, ладно? Там же щупальце в треть меня толщиной! В кого он на этот раз превратился? В кракена?

На втором этаже обнаружилось два бойца ККС с белыми от страха лицами. Замерших и боящихся пошевелиться. Шок. Хотя, казалось бы — путь свободен, бегите. Но нет. Что-то древнее, чем разум, парализовало все члены, и превратило потенциально готовых сражаться людей, в жертвы.

Оба тут же наставили на меня стволы, не думая о том, что оружие в их руках учебное. Но когда я приложил палец к губам, сразу опустили его. В глазах бойцов появилась надежда. Они поняли, что их не бросили, и пришли спасать.

— Что тут у вас? — как можно тише произнес я.

Всем хороша боевая форма, но говорить негромко в ней почти невозможно. Так что я скорее проартикулировал вопрос, чем произнес его вслух.

— Тварь! — емко обрисовал ситуацию спецназовец. — Один из ваших превратился во что-то…

Тут он немного замялся, подыскивая слова, но, видимо, читал мало, и быстро сдался.

— Щупальца… — прошептал его товарищ. — С ногу мужика! Одни щупальца, а посередине — глаза!

Ясно. Значит, все-таки, кракен. Ну, я где-то так и предполагал. Неприятно…

— Ваши тут есть еще?

— Степанов и Валиев должны быть этажом выше. Еще двойка на четвертом, но их…

Да. Их уже нет. Одного пополам разодрали, а второго сверху скинули.

Пока мы болтали, в здании было тихо. Настолько, что было слышно, как снаружи материться капитан, и галдят перепуганные сверхи. Тварь, в которую превратился Абрамов, затихла и никак себя не проявляла. Что странно. По логике, он сейчас должен по этажам носится, искать новых жертв, а он чем занялся? По малой нужде отлучился?

Ну, что, товарищ Халков? Твое решение? Идем спасать этого Степанова с Валиевым или бог с ними? В принципе, я им ничего не должен. А если принять во внимание свинское отношение военных к сверхам и ко мне лично, так и вовсе имел полное право развернуться и уйти. Но! Зачем-то я сюда рванул, не думая о дальнейших шагах. Значит где-то в глубине души считал такой поступок правильным. Интуитивным, но верным.

— Выходите. — прошептал я спецназовцам. — Ваш командир уже вызвал подмогу.

Бойцы не заставили себя упрашивать, и рванули вниз. Тут же этажом выше раздался шлепок, короткий вскрик, а потом какое-то мерзкое хлюпанье, будто кто-то через трубочку высасывал остатки напитка со дна бокала.

А-а, черт с ним! Посмотрим, в какого монстра превратился мой сослуживец, и попробуем его остановить. Вряд ли он способен мне навредить.

Двадцать секунд спустя, пробивая своим телом кирпичную стену между комнатами, я уже так не считал. Абрамов мог мне навредить. И всеми своими силами старался именно это и сделать. А их, сил этих, у него было с избытком.

Как ни странно, боец со второго этажа описал то, во что превратился Анималист очень даже точно. Действительно — одни щупальца, а том месте, откуда все они росли — глаза. Много глаз, пара десятков, наверное, не меньше. Что удивительнее всего, глаза эти были человеческими. Пустыми, по наркомански обдолбленными и ничего не выражающими, но совершенно точно — человеческими.

Встретились мы с монстром на третьем этаже. Я, как мог осторожно, крался по лестнице. И у меня даже получалось, несмотря на серьезные габариты и вес. Не иначе, способность боевой формы так работала — на уровне инстинктов понимала, как и куда нужно ставить ногу, чтобы звук соприкосновения подошвы и бетонного основания, покрытого множеством камушков, был минимальным.

На площадке, остановился. Вслушался, определил откуда доносятся еле слышные уже сопящие звуки, и выглянул из-за угла. От увиденного меня не стошнило, но только потому, что я давным давно насмотрелся всякого дерьма, и банальной расчлененкой шатнуть мою нервную систему было нереально.

Но зрелище все равно было отвратительным. Коридор, посреди которого застыло что-то непонятное — будто клубок гигантских змей устроил оргию. И в основании этого непотребства — останки спецназовца. Настолько жутко изломанные, что опознать в нем того, кто недавно было человеком, я смог только по обрывкам формы и лежащему на полу тренировочному автомату.

Каким-то образом, тварь меня почувствовала, хотя я не издал ни звука. Обернулась, явив мне то самое, что у нее было за морду. Тогда я глаза и увидел. И пасть. Что-то вроде свисающей вниз бахромы, которой бывший сверх сидел на спецназовце. И этим самым жрал его.

— А я думал, ты просто мудак, Илюша… — пробормотал я. — А ты, оказывается, еще и людоед.

В тот же миг одно из щупалец выстрелило мне в грудь. Тварь не двинулась с места, а толстое бревно сбило меня с ног и отправило в непродолжительный полет до ближайшей стены.

"А что, если и меня удар в такое вот превратит?" — мелькнула дурацкая мысль. Но быстро куда-то делась. Скорее всего, оправилась на прогулку по свежему воздуху.

К счастью, стена в которую я врезался, не была несущей. Обычный простенок в полкирпича. Который остановил бы обычного человека, но вот против полутонного — спасовал. Кладка лопнула, и я грохнулся на пол, осыпаемый кирпичами и пылью.

А Абрамов уже несся на меня паровозом. В том смысле, что по рельсам и без возможности свернуть. Слово "несся", кончено же, условное — твари с щупальцами вместо ног не могут бегать. Но этот странный кракен и не полз. Он как-то неуловимо и совершенно беззвучно скользил, словно бетонные плиты, покрытие грязью, пылью и мусором, щедро полили маслом.

Часть его щупалец выступали ногами, свернувшись в такие своеобразные колеса, только не стоящие на ребре, а лежавшие на полу боком. Остальные, и их было больше, развевались по воздуху, как змеи на голове Медузы Горгоны.

Анималист, как и я, был биокинетиком. То есть, управлял формой и возможностями своего тела. Хотя "класс" был один, проявлялись наши силы по разному. Профессор Вавилов во время нашей беседы о природе сил, упоминал, вроде, что мозг человека обожает работать с шаблонами.

Я вот, например, стал Халком,потому что мое подсознание посчитало данную форму оптимальной, а самое главное — достаточной, для отражения любой угрозы. Я видел Халка в кино еще в прошлой жизни, и в момент опасности принял эту форму. Допельгангеры копировали внешность других людей, которых когда-то видели, а Силачи отращивали пудовые кулаки и прочную броню — в общем, кому на что воображения хватало.

Анималисты в этом ряду стояли особняком. Почему-то могли превращаться только в животных. Черт его знает, что это за выверт сознания. Но пусть бы их. Нравится кому-то считать, что у него внутри живет тотемный зверь. Но медведь — понятно. Пантера, волк, да даже крокодил — это тожп понятно. А что должно твориться в голове у того, кто перевоплощается вот в ЭТО, понять было выше моих сил.

Но я о другом вообще-то сказать хотел. Наши силы — из одного корня. И то, что мог он, наверное, мог повторить и я. Не в полном объеме — нафига мне превращаться в кракена, но здравая мысль в облике Абрамова была. Крохотная, некий принцип даже, а не мысль. Щупальца.

Навстречу спешашему ко мне кракену полетело копье из плоти и кости. Я просто приказал своей ноге — после падения, она как раз смотрела в сторону монстра — вытянутся, удлиниться, и обзавестись острым костяным шипом на конце. И у меня получилось.

Враг взревел, когда острый нарост пробил его "головогрудь". Лопнули сразу несколько глаз, попавших под удар. Остальные — не вру! — скользнули по поверхности в стороны, подальше от раны. Сама тварь чуть сбилась с курса, врезавшись в другой простенок. Упала. Но не сдохла. Тут же начала ворочаться, поднимаясь. Как и я.

Впрочем, на такой чудесный результат, как убийство монстра одним ударом, я и не рассчитывал. Это было бы слишком просто, а значит не мой вариант. Но чудище, при этом, я ранил. Не знаю насколько серьезно. На пол хлынули целые потоки черной, похожей на нефть субстанции, служившей ей кровью.

Рев чудовища меня оглушил. Но я не стал ждать, пока он придет в себя. Выдернул свою ногу из его тело, "потянул" ее к себе, превращая по ходу движения в стандартную конечность, которую нормальные люди используют для ходьбы. И закончив с преобразованием, прыгнул на Абрамова. Который к этому времени начал подниматься.

Он был весь покрыт какой-то маслянистой слизью. И вонял разложением. Я превратил одну свою руку в костяной клинок (впервые такое получилось!), с размаху ударил им по одному из щупальцу. Другой рукой потянулся и попытался прижать парочку отростков. Но, если под ударом клинка плоть монстра разошлась, обнажая серое, будто бы заветренное мясо, то из хватки он выскользнул без труда.

Не меняя положения, он обвил меня множеством других конечностей. Потянул к себе, в ту самую бахрому мелких отростков, за которыми пряталась его пасть. Ею он жрал спецназовца, и теперь, надо полагать, собирался проделать этот фокус и со мной.

Страха, как ни странно, не было. И других каких-то эмоций. Возбуждение боем, ярость, ненависть — ничего. Голова была пустой и чистой, как кастрюля у хорошей хозяйки. Ни одной мысли. И при этом — я точно знал, что надо делать дальше. Непонятно, как, но знал.

По пути этот недоделанный кракен хотел меня придушить. Раздавить в кашу, переломать все кости в теле своими многочисленными щупальцами. Я не сопротивлялся. Боевая форма все продела сама — где-то увеличила плотность кожи и мышц, где-то наоборот, "спустила воздух", сделав меня поменьше. В таком перекрученном состоянии, я просто ждал. И позволил твари потянуть себя к самой бахроме.

При моем приближении, она распахнулась, обнажая ровную круглую пасть, усеянную несколькими рядами зубов, каждый из которых был похож на загнутую вовнутрь иглу. Эти ряды, точнее сказать — кольца, пульсировали, зубы-игла за счет этого совершали захватывающие движения. Попади моя рука или нога в эту мясорубку, обратно уж не вырваться. Не потеряв конечность, в смысле.

Но я все равно ждал. Щупальцы Абрамова развернули меня головой к пасти. Шеи коснулась бахрома. Вонь заставляла глаза слезиться несмотря на все возможности боевой формы. И когда волосы на макушки почувствовали пока еще невесомое прикосновение первого ряда зубов, я начал действовать.

Уменьшил руки, выскользнув из плотного захвата. Вернул им прежние, стандартные размеры. Уперся руками в края пасти. И стал толкать их в разные стороны.

Строго говоря, челюстей у кракена не было. Наверное. Вот по человеку я за каждую косточку могу рассказать, а таких тварей встречать еще не доводилось. Но должен же у нее быть предел на разрыв, да? Поэтому я напрягался, удлинял и укреплял свои руки. До тех пор, пока не раздался треск, и меня не обдало фонтаном вонючей черной жидкости.

А давление на тело тут же ослабло. Я заторопился выбраться из этой мешанины щупальцев, которые после гибели монстра опали безвольными шлангами.

Глава 9

Дохлым кракеном Абрамов так и остался. В смысле, не превратился после смерти в человека, хотя я этого подсознательно ждал. Словно высыхающее на жарком солнце резина, его тело начало стягиваться к центру, туда, где лежала разорванная на две части голова, а скорее — пасть монстра. Уменьшилось в два раза и в таком объеме замерло. То есть — глотка, щупальца и ничего, что говорило бы, что это когда-то было человеком.

Я тоже менять личину с Халкова на Глебова менять не стал. Короткая схватка вымотала меня, будто мы с монстром друг друга день молотили, а по факту прошло минуты две-три. Внизу же ждал спецназ ККС, и его командир, который неровно дышал в сторону сверхов. Так что, разумнее было оставаться зеленой грудой мышц, способной подстроится под обстоятельства, нежели выйти наружи и получить пулю в грудь.

Но стрелять в меня не стали. Четверка бойцов наставили на меня стволы автоматов, капитан тоже целился мне куда-то в лоб, но прямо сразу жать на спуск никто не стал. И на том спасибо.

— Абрамов мертв. — сказал я. — И это твоя вина, капитан. И вашего идиотского плана занятий.

Сверхи стояли в стороне. Но не скрученные — кроме Бегуна, ни на ком браслетов я не заметил. Вояки смотрели на них с опаской. Они, казалось, только осознали, что рядом с ними находятся очень опасные существа.

Игнорируя кэкээсников, я прошел к своей группе, окинул ребят взглядом — все живы-здоровы. И услышал за спиной:

— Два уголовника со сверхспособностями устроили во время занятий драку. Один в ней погиб.

Это капитан. Я где-то так и предполагал, что он таким образом поступит. Вообще, вся эта затея с обучением незапланированных суперов, просто обязана была так закончится. Все к этому вело, хотя главной причиной, как мне лично кажется, была не слабая идеологическая подготовка курсантов, а откровенный саботаж военных. Делали бы нормально, что им поручили, и все бы живы были.

— А свидетелей всех в расход пустишь? — уточнил, оборачиваясь к нему со злой улыбкой, что в исполнении боевой формы выглядело, как оскал ярости.

Кэкээсник чуть дернулся, но смог сохранить на лице каменное выражение. Которое тут же сменилось глумливой ухмылкой.

— Ты о каких свидетелях? — чуть повернул голову в сторону капитан. — Одинцов?

Ну, естественно! Пока я там летал из стороны в сторону, сшибая кирпичные стены, спецназовец провел работу с Родионом. А тот — для меня это сюрпризом тоже не стало — нутро имел гнилое и трусливое.

— Так все и было, товарищ капитан. — прогундосил тот, не поднимая головы.

Но что меня гораздо больше корябнуло, так это пассивное поведение других курсантов. Даже не основной массы — "моих". Они тоже стояли, так же опустив головы, что-то рассматривая у себя под ногами. В общем, вели себя так, словно собирались подтвердить версию капитана, а не мою.

С другой стороны — а чего ты ждал, голубь сизый? Что эти мальчишки и девчонки после суток общения с тобой, выберут правильную сторону? Они всю жизнь прожили в парадигме неверия никому, особенно властям. И твои горячие речи про равенство и братство вряд ли способны были это быстро изменить.

Такая апатия сразу навалилась, хоть вой. Будто накопленная усталость — с утренних тренировок, последующих за ними групповых занятий и драки с превратившимся невесть во что Абрамовым — собралась грязным комом и упала на голову. Захотелось плюнуть, выматерится, сказать что-нибудь, вроде: "Да делайте, что хотите, придурки!"

Только волевым усилием удалось удержаться, и не свалиться в это состояние. Глядя кэкээснику прямо я спросил.

— А со мной что делать будешь, капитан?

И вот тут у него было два варианта. Действие или угроза. Причем, с первым он уже опоздал, валить меня надо было без разговоров, едва я только из здания вышел. Сейчас с пятью боевыми стволами против сверха, который только что завалил другого сверха, выступать было самоубийством. Так что — второй.

— Ты же не глупый парень, Глебов… — протянул он.

Шум рассекающих воздух винтов я услышал первым. В тайге, где гула машин и прочего шума, производимого человеком, нет, звук разносится далеко. К тому же, мои уши были более чувствительны. Я знал о летящем вертолете уже минуты две. А вот капитан узнал только что.

И, надо было видеть, как изменилось его лицо. Я-то по первости решил, что он обрадуется — подмога и все такое. Но он удивился. Получается, это не те, кого он ждал? Только с части должно было подкрепление прийти? А это тогда кто летит?

Теперь звук подлетающей винтокрылой машины слышали все. И разговоры о моем будущем как-то сразу отошли на задний план. Все, и бойцы ККС, и сверхи, смотрели в небо. Только капитан разрывался — то ли меня на мушке держать, то ли смотреть, что там за гости пожаловали.

Вертолет оказался сине-черным. Цвета Комитета Контроля. Спецназовец тут же просветлел лицом, глянул на меня с улыбкой победителя, я ответил ему кислой миной — радуйся, мол, мне плевать.

Еще несколько минут, до тех пор пока машина не села, мы не общались — ждали развития событий. А когда из салона, пригибаясь под воздушным ударом винтов, выбрался человек в черном гражданском костюме, инструктор спецназа как-то сразу спал с лица.

— Авдеев? — игнорируя звания и в целом модель общения военных, сразу обратился прибывший к капитану.

Выглядел он необычно. Среднего роста, не бог весть какого крепкого телосложения, но — негр. То есть, настоящий африканец — иссиня-черная кожа, белозубая улыбка, коротко стриженные курчавые волосы. Было дико видеть такого персонажа посреди сибирской тайги.

— Так точно! — командир спецназовцев ответил бодро и четко, но было хорошо заметно, что он нервничает. То ли не любил негров, то ли — что более вероятно — прекрасно понимал, кто к нему пожаловал.

— Вы отстранены, Авдеев. — не прекращая сверкать улыбкой продолжил говорить прибывший. — Сдайте оружие, и следуйте в расположение части. Ваш командир уже ждет вас.

К этому моменту винты вертолета стали замедлять вращение, и орать, чтобы быть услышанным, больше было не нужно. Так что разговор нового действующего лица и командира учебной роты ККС слушали все. И очень внимательно.

А еще, из вертолета вышло четыре человека. Тоже в гражданских костюмах, не отличимых от того, что носил их шеф, они были, скорее, боевиками. Характерные позы, в которых проглядывала готовность к действию, и короткоствольные пистолет-пулеметы в руках как бы намекали на это.

— А вы вообще кто? — капитан явно запаниковал, но потом решил обратится к спасительной субординации и бюрократии. — Документы предъявите.

Но это уже была агония. Он прекрасно понимал, кто перед ним. И осознавал, что этот неизвестный мне черный человек, вполне способен отдавать ему приказы.

— Авдеев, Авдеев… — с сожалением произнес он. — У нас что, в руководстве ККС так много негров? Но, изволь!

Перед лицом капитана мелькнула красная книжечка, отчего военный совсем поник. Уже не возражая, он сунул автомат в руки ближайшего бойца, ему же отдал пистолет из набедренной кобуры, и, спотыкаясь, двинул к машине.

— Пешком, Авдеев! — крикнул ему в спину негр. — Твои бойцы на чем в часть поедут?

Я наблюдал за этим театром одного актера не без удовольствия. Было приятно смотреть, как военного возюкают лицом по грязи — заслужил. Но и не расслаблялся. Приезд высокого начальства, а негр сам сказал, что относится к руководству ККС, никогда ничего хорошего не сулил. Ну, если руководство, конечно, не в баню на шашлыки приезжало.

— Бойцы к машине, сверхи ко мне. — продолжил командовать незнакомец. — Быстрее, быстрее! Вот, молодцы. Итак, кто у нас в срыв слетел?

Как я понял, срывом он назвал состояние Абрамова. О чем негру тут же сообщил Одинцов. Он порывался сказать еще что-то, наверное, что он-то лично не при чем, но негр остановил его взмахом руки.

— Ясно. А кто его локализовал?

— Я.

Тут уж и мне пришлось отвечать. Внутренне я сморщился — слово-то какое! Локализовал. Будто не о человеке речь шла, а о пятне мазута, вылившегося в море из дыры в танкере.

— Ну, веди тогда. Он в каком здании?

Я махнул рукой, и незнакомец — он ведь так никому и не представился — бодро зашагал к четырехэтажке. Мне осталось только следовать за ним.

На месте, где произошла наша с Абрамовым схватка, ничего не изменилось. Только тело монстра стало еще меньше — усыхает он, что ли. Негр без всякой брезгливости присел возле него, потыкал похожее на дохлую змею щупальце, и отчетливо так зевнул. Но не от скуки, а как человек, который на ногах уже больше суток, и держится только на силе воли и резервах организма.

— Ну, ты, конечно, Геракл! — протянул он, закончив с осмотром. — Просто порвал бедолагу, как тузик грелку. Не жалко было товарища?

Русские идиомы в устах чернокожего кэкээсника звучали немного комично. Но нельзя было не признать, что на великом и могучем он общался безупречно. Ни акцента, ни ошибок в произношении, ни даже слишком чистого говора, который характерен для тех, кому язык чужой.

— Он мне никогда товарищем не был. — пожал я плечами. — То, во что он превратился, уж точно. Простите, а вы кто такой?

Немного раздражало вот это поведение, которое как бы намекало, что начальство надо знать в лицо.

— Можешь называть меня Василий Оларович. Окелло. — последнее, видимо, было фамилией этого странного человека. — Генерал-майор, если что. А ты у нас Виктор Глебов.

— Так точно!

— Слушай, вот ты хоть не начинай! Достали эти сапоги!

На вид Окелле был лет сорок пять. И на генерал-майора он не тянул от слова совсем. Однако, он явно был крут, капитана застроил одним лишь взмахом корочки. При этом держался просто, словно сосед по гаражу. Ну, или старался таковым показаться. Я прекрасно помнил, что Волков сказал мне про ККС. Служба выделенная из КГБ. Это значит, там тоже учат под кожу залазить.

— Сам срыв выдел?

— Только последствия, Василий Оларович.

— А чего побежал сюда, вообще? Один, к тому же?

— Ну… Как бы… — я развел руками. — А кто еще?

Подобные вопросы меня и в прошлой жизни в тупик ставили. Так воспитали. Можешь сделать — сделай. Слетевший с катушек Абрамов представлял угрозу для всех, капитан шевелиться не собирался, остальные сверхи замерли, как кролики перед удавом, а самые сильные из них и вовсе самоустранились. Что мне оставалось делать? Бежать в тайгу? Ждать, пока кракен выберется из здания и начнет жрать других людей?

Идиотский, в общем, вопрос.

— Ну, да. Действительно. — Окелла демонстративно поднял взгляд с моего пупка, в который смотрел, на лицо. — Действительно, кто же еще…

— Василий Оларович, а можно вопрос?

— Валяй.

— А что это такое — срыв? Я, просто, о таком не слышал никогда.

Тут я предположил, что Глебов действительно не мог о таким знать. Все-таки, не очень любили секретные службы светить своими просчетами.

— Срыв-то? Психоз у сверхов. Обычно у таких, как ваше поколение — случайных. Нервный срыв, спонтанная необратимая мутация организма и — вот. — рукой Окелло указал на останки Абрамова.

— И со мной такое тоже может произойти? — не на шутку напрягся я.

— В теории, со всеми сверхами. — "обрадовал" генерал. — Да ты не бзди, Глебов! В здоровом теле — здоровый дух! Зарядка по утрам, правильное питание, избегание стрессов и все будет в полном порядке.

Тут он совершенно неприличным образом заржал, из чего я понял, что он надо мной просто издевался. Сделал обиженное лицо. В боевой форме это должно было смотреться, как надо.

— Ладно тебе! Губки не надувай, как девочка, Глебов! — отмахнулся Окелло. Нормально все будет. Не скажу, что данные стопроцентные, но ученые считают, что моральная составляющая в этот деле очень важна. Чем больше, говорят, человек себе потакает, тем больше шансов, что с ним вот такое произойдет. Ты, вроде, парень нормальный, а тут… Сам, в общем, понимаешь, что тут за контингент.

Тут меня немного прорвало. И я, пользуясь тем, что рядом стоит большой начальник из ККС, вывалил на него все, что меня беспокоило. Про этот лагерь, про организацию обучения, и про отношение военных к сверхам. Где-то на середине своих откровений, отметил, что ничего нового от меня Окелло не узнал. О чем он мне чуть позже и сам сказал.

— А ты что думал, Виктор? Что мы возьмем уличную шпану со сверхспособностями и сразу начнем делать из них героев Союза? — хмыкнул он. — А потом мирняк порванный собирать по улицам городов? Этот лагерь — первый тест для таких, как ты. Абрамов вот, например, его не прошел. И остальные детки тоже. А ты прошел. Потому мы с тобой и разговариваем.

— Получается, военные специально так себя ведут…

— Не, мы им задачу вас гнобить не ставим. — рассмеялся этот странный кэкээсник. — Они сами прекрасно с этим справляются. Заодно, чистим органы от мудаков, вроде Авдеева.

Это все было настолько в духе КГБ, что я даже почти не удивился. Только сморщился брезгливо, и спросил.

— А мне, значит, теперь доверять можно? Раз вы все это рассказали.

— Ага. — просто ответил негр. — Ты повел себя, как и положено человеку, обладающему силой. Ответственно.

— А остальные?

— А что с ними? Продолжат обучение. Только уже не здесь, а каждый по профилю. А кто-то на сто первый заедет.

Это было жестоко, но, как лично я считал, совершенно оправдано. Людоедский естественный отбор, устроенный властями страны, для того, чтобы не получить на улицах то, что творилось в Британии или Штатах. Был бы я помоложе, возмутился бы.

И еще. Такая откровенность со стороны генерала должна значить только одно. Он прямо сейчас меня вербовал. Прилетел, выбрал лучшего, по его мнению, кандидата, раскрылся перед ним. А значит вскоре должно последовать и предложение.

Я решил не ждать, пока он к этому подведет, и сам задал вопрос.

— Зачем вы мне это говорите, Василий Оларович? Не просто же так?

— А Вавилов говорил, что парень ты не глупый. — хмыкнул тот. — Не просто. Хочу тебя забрать отсюда. На другую базу. Для настоящих дел и настоящей учебы.

— И много дел?

— На твой век хватит. Я мог бы тебе сейчас рассказать, как там хорошо, какие льготы и преференции положены тем, кто работает со мной. Но не буду. Только одно — там ты сможешь быть полезен стране. Насколько я понимаю, это для тебя не пустой звук.

— Что конкретно делать?

Так-то он все правильно сказал. И про мотивы мои хорошо понял. Но прыгать на шею этому чернокожему гэбисту я все равно не стал. Во-первых, нужно было поддерживать образ молодого парня. А во-вторых — при всей моей патриотичности и верности, на лозунги я давно уже не ведусь.

— Для начала — учиться. — лучезарно улыбнулся Окелло. — Хорошо учиться. Совершенствовать подаренные тебе навыки. И применять их. Хелена же рассказала тебе про демонов?

Ну, конечно! Никто же и не думал, что наш "секретный" разговор с немкой, так секретным и останется.

— Ну, рассказывала…

— Вот, с этого и начнем. А так еще много дел, поверь. Наша Родина — страна очень интересная. — было забавно это слышать от негра, но я смог сдержать улыбку. — У нее много врагов. И внешних, и внутренних. Так что, ты согласен? Хочу честно предупредить — жизнь твоя изменится и назад вернуться уже не получится.

— А если откажусь?

— Останешься здесь. Закончишь учебку, возможно, сможешь устроится в армию — там нужны такие ребята, как ты. Тоже вариант, кстати, и не самый плохой. Но…

Тут он поднял кисть и покрутил ею в воздухе. Как бы выражая сомнение.

— Что "но"? — я сделал вид, что не понял, к чему он ведет.

— Но мы оба с тобой прекрасно знаем, что этот путь не для тебя.

И тут он, черт его дери, был абсолютно прав.

Глава 10

Сборы не заняли много времени. Не так уж долго я пробыл на этой сибирской базе, чтобы обрасти вещами. А сюда совсем немного брал — пару смен белья, да мыльнорыльные.

Другими словам, через полчаса после того, как мы с Василием Окелло ударили по рукам, я уже садился в его вертолет. Путь мне предстоял неблизкий. Сперва до аэродрома под Новосибирском, после чего военным бортом до Фрунзе, в Киргизскую ССР.

По пути чернокожий кэкээсник вводил меня курс дела и обрисовывал то, что ждет начинающего сверха впереди.

— Начинать тебе там будет проще. — говорил он. — В том смысле, что периферия и, если уж совсем по честному, глушь. Но на легкую стажировку все же не рассчитывай. Там у нас и граница государственная, и трафик наркотиков, и новоявленные сверхи из местных националистов голову поднимают. Да и менталитет там… скажем так — с особенностями.

— И вот туда новичка? — усмехнулся я.

Говорить приходилось громко, несмотря на то, что оба мы были в наушниках и общались через них. Но рев винтов над головой, и работающий двигатель летающей машины, все равно здорово мешал.

— Ну, не такой уж ты новичок. — с улыбкой отозвался Окелло. — Да и будешь там не один. Наставника тебе назначил из местных. Настоящий аксакал и патриот. С шестидесятых там сидит, уезжать не хочет. Говорит, любит те края, хорошо ему там.

Наставник оказался телекинетиком. Невысокого роста, щуплый на вид мужчина средних лет, представившийся Германом Зукау.

— Немец. — ответил он на вопрос, который я даже задать не успел. — Из меннонитов еще, переселенцев. Привыкайте, товарищ Глебов, тут таких, как я, много.

— Сверхов? — попытался я пошутить. Но этот представитель германского народа шуток словно бы не понимал.

— Переселенцев. Все, кто из России к нам приезжает, уверены, что киргизы тут составляют этническое большинство. А это не так.

Вообще, мужчина он был серьезный. При первом же взгляде на которого сразу становилось понятно — немец. Педантичный, основательный, спокойный. Машину, на которой он меня встретил в аэропорту, вел аккуратно, соблюдая все знаки дорожного движения. И это несмотря на то, что номера на его внедорожнике "Москвиче" были "специальными".

— Я давно просил у Москвы пополнение. — говорил он по дороге. — В нашем отряде только два сверха. На всю республику — я и Марианна Дмитриевна. Она Скрытник. Но, как вы сами понимаете, товарищ Глебов, подобных специалистов столичные вузы пачками не выпускают. Точнее сказать, раньше не выпускали. Теперь же, времена изменились.

Слушая его, я понимал, почему Окелло называл Зукау аксакалом. Несмотря на то, что выглядел он лет на сорок, возраст его чувствовался. Говорил он так, словно не минуло с его превращения в сверхчеловека восемьдесят лет. Как мой отец, примерно. Даже я, с памятью человека, разменявшего седьмой десяток, чувствовал, что гожусь ему в сыновья.

— Много новообращенных? — уточнил я.

— Пожалуй, что так. Десяток за этот год, а он еще на середине, как вы можете наблюдать. Проклятая эта сыворотка… Раньше через перевалы обычную наркоту везли, а сейчас вот повадились препарат ЭМ. Молодежь из местных с недавних пор очень этой гадостью увлеклась.

— Почему?

— Вас, товарищ Глебов, гляжу, совсем не готовили к командировке в Среднюю Азию.

— Спонтанно все вышло. — не стал скрывать я. — Вчера я еще в учебном центре в Сибири был.

Все и правда произошло быстро. Даже не думал, что так может быть. Еще вчера утром я думал, как буду тренировать свою группу сверхов, к вечеру убедился, что ничего бы из этого не вышло, и принял предложение одного из высших руководителей Комитета Контроля. Каким-то шестым чувством понял, что это тот самый шанс, которого в этом мире я так ждал. Интересная и нужная работа, в которой я смогу быть полезен своей новой-старой родине.

— М-да. — пожевал губами этот человек, словно был древним дедом. — Очень быстро сейчас все развивается.

И спокойно и очень доходчиво обрисовал мне ситуацию на моем новом месте службы. Именно службе — за время остановки в Новосибирске, я, по совету Окелло, заключил годовой контракт с ККС. И теперь числился в звании старшины — по моему воинскому, с которым я из армии дембельнулся.

По словам Германа Зукау, за последние годы в республике здорово подросли националистические настроения среди киргизской молодежи. Создавались общества, внешне довольно безобидные, если не копать. Читали эпос — имелся у них, оказывается, такой, "Сказание о Манасе" называется. Грезили великим прошлым своего народа и мечтали о его возрождении.

Ничего такого, на первый взгляд. Только, вот, я из своей прошлой жизни прекрасно помню, чем такие мечты заканчиваются. Бархатными и тюльпановыми революциями. А попросту — резней. В основном, тех самых прекраснодушных мечтателей, за которыми, как обычно, стоят очень циничные и расчетливые люди.

В здешней версии Советского Союза, на деятельность "литературных клубов" внимание обратили сразу.

— Британцы? — уточнил я в этом месте рассказа.

Очевидно было, что такого рода деятельность не возникает сама по себе. В моем старом мире ею занимались штаты, здесь — англичане.

— Они. — кивнул Герман. Кстати, отчества своего он мне не назвал, так что приходилось его просто по имени звать. — Кому же еще нужно, чтобы маленькие, но гордые народы, вдруг вспоминали о своем былом величии?

Использование слова "величия" в отношении киргизов, меня немного насмешило. Заметив мою реакцию, куратор построжел.

— Вы, товарищ Глебов, учитесь за реакцией своей следить. Это Восток, здесь за подобное неуважение можно получить очень много проблем на ровном месте. И, кстати, зря смеетесь. Была такая империя, киргизская, без шуток говорю. Каганат, если быть точным. Большая территория, огромное войско, хорошо развитое военное дело. Их даже китайцы опасались. И было это, чтобы вам окончательно ясно стало, лет так за двести-триста до первых зачатков государственности у ваших предков славян.

— Серьезно? — я историю, тем более такую древнюю, знал очень поверхностно.

— Да какие уж тут шутки. Я поэтому и говорю, учитесь за эмоциями следить. Беков и баев сейчас нет, но местные в последнее время стали очень обидчивыми, когда дело до их истории доходит.

— Понял, исправлюсь.

Раньше всеми этими обществами изучения эпосов занималась КГБ. С недавних пор к делу подключились и ККС. С момента, когда стали появляться первые богатуры — так здесь сверхов называли.

Уже предупрежденный своим куратором, на этот раз я отреагировал сдержано. Только брови слегка приподнял.

Вводный курс продолжился и когда мы прибыли в контору — небольшой, но очень аккуратный двухэтажный домик на окраине Фрунзе. Он утопал в зелени, отчего как-то не верилось, что принадлежит он такому серьезному ведомству. Больше всего он походил на какой-нибудь "объект архитектурного наследия", где должен был располагаться дом-музей художника или писателя.

— Фонды у нас невеликие. — перед входом Герман развел руками. — Но вам кабинет найдется, товарищ Глебов.

— Кабинет? — удивился я.

— Почему удивляетесь?

— Я предполагал, что сюда направлен больше для силовой поддержки…

— И предполагали верно. Но рабочее место ведь у вас должно быть. Где вы намереваетесь отчеты писать или допросы проводить.

Почему-то я решил, что опять будет военная база, казарма и инструктора, а меня вместо этого назначили на должность чуть ли не следователя. Выделили кабинет, дали ключи от ведомственной квартиры, которая находилась в четырех кварталах от места службы. Я, признаться, был удивлен.

— Сейчас дождемся Марианну Дмитриевну и продолжим разговор. А пока чаю попьем и пообщаемся.

Дело это затянулось часа на полтора. Зато в процессе я выяснил, что наставник мой вовсе не начальник республиканского Комитета Контроля, как мне сперва показалось, а старший оперативно-тактической группы, состоящей из двух человек. Формально, он подчинялся руководству КГБ КССР, по факту же — тому самому чернокожему весельчаку, который меня сюда отправил.

Занималась его группа именно силовыми операциями. Далеко не всегда по прямому профилю. Например, частенько приходилось оказывать содействие пограничникам, для пресечения того самого трафика наркотиков. Выступать группой поддержки милиции при задержании особо опасных преступников. И, разумеется, реагировать на прорывы.

— Наша зона ответственности вся Киргизия, а так же, в экстренных случаях, часть Узбекистана до Самарканда. Обычно тамошняя ОТГ самостоятельно справляется, но бывает, что просит о помощи. Как и мы их. В большей части, по линии откровенного криминала или нарушения границы.

— А как часто эти прорывы бывают? — уточнил я.

— Год назад, товарищ Глебов, я бы сказал, что не чаще раза в год. Сегодня же… Не знаю. В этом месяце мы с Мариной Дмитриевной закрыли уже два. Но об этом позже. Что еще вам требуется знать? Мы — подразделение с достаточно широкой автономией. То есть, не ждем, что нам поручат какую-то задачу, но и сами себе работу ищем. Новичка это может сбивать с толку, но так обстоят дела в провинции.

— То есть, если я посчитаю что-то важным, я могу прийти к вам, и мы этим займемся.

— Примерно так. Только пока вы находитесь в статусе стажера. Это значит, что ваш уровень самостоятельности — нулевой.

Все-таки, немец. Все по полочкам разложил, без всяких уверток и отговорок. Только про прорывы так ничего не сказал, но я запомнил его обещание сделать это позже.

Мы неспешно приканчивали уже по пятой чашке душистого чая на травах, когда по лестнице застучали каблучки. Через десяток секунд дверь в кабинет Зукау открылась, и на пороге возникла девушка лет девятнадцати. Легкое желтое платье, того же цвета босоножки, рассыпанные по плечам темно-русые волосы. На весьма симпатичном, определенно славянском личике с вздернутым лисьим носиком, играла открытая улыбка.

— Приехал? — тут же спросила она у Германа.

Я сидел так, что сразу от двери меня было сложно заметить. Впрочем, барышня уже прошествовала в кабинет, обнаружила второго человека, смущенно ойкнула, но тут же решительно направилась ко мне.

— Маша! — представилась она, протягивая для пожатия узкую девичью ладошку.

— Витя. — слегка ошалело ответил я, бережно пожимая ее руку. — Э-э?..

— Марианна Дмитриевна, ну что вы, право слово! Маша! — передразнил девушку Герман. — Вы с кавалером на первом свидании знакомитесь или с коллегой по службе?

За время разговора с ним, я уже успел привыкнуть к его слегка старомодному стилю общения, но он все еще резал слух. Например, "право слово" я не слышал и в прошлой жизни лет так тридцать.

— Марианна Дмитриевна Хорхина. — Маша закатила глаза, но, видимо, хорошо зная своего коллегу, и тот факт, что спорить с ним бесполезно. Поэтому представилась повторно, теперь уже официально. — Главный специалист республиканской ОТГ. Полковник безопасности.

— И второй член нашей небольшой команды. — Герман, кстати, кроме отчества, еще и звание не назвал. А он, получается, генерал?

Я уже знал, что сверхи живут долго. И что они могут выглядеть вот так — милыми девушками. Но одно дело просто это знать, другое — своими руками пожимать тонкие пальчики с нежной кожей. И представлять, сколько же лет их владелицы, если она носит звание полковника.

Пришлось тоже вставать и представляться по всей форме. После чего, наконец, наш начальник, решил перейти к делу.

— Милиция просила проверить нас несколько адресов. — произнес он. — Все здесь, в городе. По имеющейся у правоохранительных органов информации, это места проживания членов молодежной группировки, ранее занимавшейся распространением наркотиков из Пакистана. Про них знали, но не трогали, чтобы через их деятельность выйти на рыбешку покрупнее. Теперь же у наших коллег возникли обоснованные подозрения в том, что группа перешла к более серьезным операциям.

— Препарат ЭМ. — для меня пояснила Маша. Про себя я предпочел называть ее именно так, потому как на Марианну Дмитриевну она не тянула совершенно.

По всей вероятности, оба члена ОТГ уже давно были в курсе этих вводных, и произносилось все только для меня. Да и вообще, создавалось такое впечатление, что само дело притормозили именно для того, чтобы я в нем мог участвовать. Показал, так сказать, себя.

— А почему мы это должны делать? — уточнил я, хотя ответ уже предполагал. Но, раз уж я стажер, то и вести себя должен соответственно. Глупые вопросы задавать, например.

— Существует вероятность, что один или несколько членов группировки получили способности. — сказал Герман. — Не обязательно, но почти всегда, когда такого рода криминальные элементы связываются с сывороткой ЭМ, они не удерживаются и сами пытаются получить сверхспособности.

И чешет, главное, ни разу не сбившись! Интересно, подумалось мне, а он всегда такой? Пока все указывало на то, что да. Печально. Нет, я смогу и с педантичным чиновником работать, и с красивой девушкой, которой может быть под сотню лет. Но было бы лучше, чтобы отношения внутри маленького коллектива были более человечными.

— То есть, мы опасаемся появления сверхов-новичков. — кивнул я. — Понял. А как действуем?

— По протоколу. Сначала выдвигаемся на указанный адрес, где Марианна Дмитриевна проводит первичное изучение местности…

— Герман! Хватит уже! Говори по человечески, а то мы заполночь выйдем!

Я думал первым не выдержу слушать эти зубодробительные вводные от нашего командира. Нет, я и позаковыристее слыхал, что ж у меня планерок в жизни не было. Но Маша сдалась первой.

— Я Скрытник. Подходим к адресу, я проверяю уровень опасности и есть ли в доме хозяева. Если все чисто, входим. Первым Герман, у него поля позволяют защиту ставить, вторым ты. Я иду замыкающей. Если в квартире чисто, то есть нет следов того, что здесь был сверх, даем отмашку милиции, она уже проводит мероприятия. Понял?

— Да. — чего тут не понять. Кроме одного, разве что. — А как мы поймем, что в доме был сверх.

— Сложно объяснить. — Маша пожала плечами. — Я просто буду знать да или нет.

Вот как, значит. Она еще и детектор сверхлюдей. Полезное качество при ее работе. Надо будет потом расспросить, кто еще какими способностями обладает.

— Если сверх там? — уточнил на всякий случай.

— Предлагаем сдаться. При отказе — уничтожаем.

Сразу? Не вяжем, не берем в плен — уничтожаем? Без суда, следствия и прочего всего. Нет, ну в бою, когда нет другого выхода, это понятно. А вот так, фактически отдавая приказ "стрелять на поражение". Как-то это не очень походило на действия советских защитников.

Просто… Получается, меня же тоже так могли. Уничтожить. Но не стали. Дали шанс. Почему здесь иначе?

— Товарищ Глебов совершенно не умеет держать лицо. — сообщил Маше Герман.

Та с серьезным видом покивала, после чего совершенно по-девчоночьи рассмеялась.

— Виктор, ну вы чего! — легонько хлопнула она ладошкой по столу. — Ну мы же не карательный отряд! Зачем нам уничтожать сверха, если он еще может нам помочь? Вывести на подельников, тех, кто поставляет эту отраву в республику! В конце концов, он может оказаться обычным допелем, а мы его сразу на ноль множить?

Значит, очередная проверка моей реакции. Нужно привыкать, таких еще будет много.

Дернув головой, мол, ну, мало ли как тут у вас, на Востоке, заведено. Изобразил на лице смущение. Уточнил.

— А… когда идем-то?

— Да вот сегодня вечером и пойдем. — подытожил совещание Герман.

Как говориться, с корабля на бал. Не успел приехать и даже в квартиру заселиться, как меня уже на первое дело тащат. Ну что ж, хорошо! Посмотрим, каковы здешние сверхи в деле.

Глава 11

Перед операцией Герман завез меня на квартиру. Ничего особенного, ведомственная однушка в свечке-четырнадцатиэтажке, но какой-никакой, а свой угол. Из мебели там имелся минимум — кровать без постельного белья, тумбочка и пара стульев, а на кухне стол и два небольших шкафчика там же, куда с момента покупки ничего не ставили.

Вообще, было такое ощущение, что это конкретное жилище держали в резерве, не очень при этом рассчитывая, что она когда-то понадобится. Но порядок быть должен, а значит и обставить ее по минимуму полагалось. Как бы не сам телекинетик это делал.

— Завтра обустройством займетесь, если не возражаете. — сказал он, когда я оглядывал свое новое место жительства.

Я не возражал. И в худших условиях ночевать приходилось. Тем более, рейд. Вряд ли вообще придется думать о такой глупости, как сон.

Отправились мы за час до полуночи. Время позднее, порядочные люди уже отправились на боковую или планируют это сделать. В домах гаснут огни, движение на улицах становится менее оживленным.

Наши "клиенты" наоборот, оставляли свои квартиры. Наступала ночь, а значит время молодых, веселых и дерзких. Рестораны, ночные клубы, карты и сомнительные сделки — все это требует темноты. А у нас, стало быть, появилась возможность изучить квартиры подозреваемых.

Если кто-то думает, что рейд — это такое увлекательное мероприятие, где мы лихо выносили двери, клали подозреваемых лицом в пол и вообще вели себя, как герои боевиков, то он ошибается. Скучное действо. По крайней мере, первые два часа. Именно так и было. Мы подъезжали к очередному дому, поднимались на нужный этаж, останавливались в одном лестничном проеме от входной двери, и ждали, когда Маша даст сигнал о том, что можно входить.

Девушка прекрасно разбиралась в замках, вскрывала их, как опытный домушник. Что неудивительно, ведь время на практику у нее было много. Только один раз она провозилась с замком дольше минуты, но и то лишь потому, что на двери, кроме запоров, стояла еще и сигнализация.

"Интересно, — думал я, наблюдая за работой девушки, которая на время рейда сменила летнее платье на черную водолазку и легинсы такого же цвета, а волосы убрала под простую лыжную шапочку. — Интересно, она таким опытным медвежатником стала, до того, как получила способности, или уже после?"

Ведь, строго говоря, я о ней ничего не знал. Хорошенькая, веселая, с озорным взглядом, по которому никогда не прочтешь ее истинный возраст. Это внешний слой, за него довольно сложно было заглянуть без ее на то согласия. И все же — полковник безопасности и Скрытник. Думаю, скелетов в шкафу этой очаровательной хохотушки, пряталась не одна сотня.

После того, как замком было покончено, девушка пропадала из глаз и проникала в квартиру. Через минуту, редко дольше, она вновь появлялась из невидимости и сообщала, что внутри никого нет, и нам можно входить.

Тогда уже мы заходили и начинали аккуратный обыск. Проверяли все типовые места, а Маша по очереди посещала каждую комнату, и, вставая посередине, впадала в некий транс. Надо полагать, это она так искала следы других сверхов.

Однажды нам удалось найти небольшую партию наркотиков. Пакет, плотно упакованный в пищевую пленку, в котором находился белый порошок. Его мы оставили на месте, лишь дав сигнал, для милиции.

Когда время перевалило за час ночи, в очередной квартире — шикарно, кстати, обставленной — мы наткнулись на партию препарата ЭМ. Знакомые мне капсулы лежали рядками в небольшом кейсе, с такими еще средней руки аппаратчики на службу ходят.

— Есть! — сразу после этого и Маша сделала стойку. — Тут были сверхи!

— Сверхи? — уточнил Герман, держа в руке найденный кейс. — Не сверх?

— Следы двоих.

Со стороны это выглядело, как магия. Ну, честное слово. Девушка, с закрытыми глазами, стоит в центре комнаты и раскачивается из стороны в сторону, будто висит на невидимой веревке, закрепленной на потолке. И вещает. Именно вещает, как какой-нибудь медиум, а не серьезный специалист серьезной организации, и вообще — целый полковник.

Ее голос, при этом, становился тусклым и безжизненным, словно из него откачали саму жизнь. Жуткое, короче говоря, ощущение. И какое-то мистическое.

— Давно? — на Германа поведение коллеги уже давно не оказывало никакого впечатления. Привык, должно быть.

— Сегодня вечером. Ушли в семь или восемь.

— Тип?

— Не могу понять. След спутан. Двое, один другого прячет…

Полная чертовщина, в общем, пошла. Сейчас Маше еще нужно с завыванием прочесть катрен Настродамуса, а потом упасть на пол, и в сознание вернуться без воспоминаний о произошедшем.

Однако, до явной чертовщины не дошло. Скрытница перестала раскачиваться, тряхнула руками и головой, как собака, выбравшаяся из воды, и обычным своим голосом сообщила.

— Ауры размыты из-за близкого родства. Не могу прочесть. Кто у нас тут живет?

Герман заглянул в блокнот, куда были выписаны все адреса на сегодняшнюю ночь.

— Андрей Вакулов. Живет один, родственников в республике нет.

— Странно. Я отчетливо чувствовал присутствие такого же, но в чем-то отличного. Может быть, в гости кто приехал?

— Надо уточнить у милиции. — кивнул старший нашей группы.

— Что дальше? — спросил я, видя, как коллеги спокойно рассаживаются за кухонным столом.

— Ждем. — ответила Маша. — И пьем чай.

Без всякого стеснения, она начала рыться в хозяйских шкафчиках на кухне. Вскоре на столе уже парил заварник, красовались парочка вазочек с вареньем, а на прозрачной тарелке россыпью лежало печенье.

— Что? — с открытой улыбкой спросила она, заметив недоуменный взгляд. — Им уже все равно не понадобится. Либо в тюрьму поедут, либо на кладбище. А продукты пропадут. Выкидывать грешно.

В последней фразе мне почувствовалось что-то знакомое. Не сразу понял, что узнал интонацию. Так говорила одна из моих тетушек из прошлой жизни, женщина деревенская, пережившая голодные годы Великой Отечественной войны. Этот опыт так ее переломал и настолько сильно в голове отложился, что запасы она делала всегда. И могла наградить затрещиной за оставленный после обеда недоеденный кусок хлеба.

Похоже, что Марианна Дмитриевна тоже имела подобный жизненный опыт.

В итоге, мы сидели на кухне, пили чай и разговаривали. При выключенном свете, чтобы хозяин квартиры, когда будет возвращаться домой, не удивился тому, что кто-то жжет электричество в его отсутствие.

Я поведал своим новым коллегам о своих анапских приключениях. Маше они очень понравились. Она тихонько смеялась, а иногда фыркала, как ежик, в кружку с чаем.

— Ох, каких только глупостей мы не делаем по молодости. — произнесла она, когда язакончил рассказ. — Когда силу эту получаешь, разум словно бы отключается. Сейчас вспоминаю, и так стыдно за некоторые свои поступки.

— А мне нет. — дернул плечом старший группы.

— Герман, ну ты-то сразу сорокалетним родился! — не упустила возможности его поддеть девушка. — Иначе и быть не могло!

— Просто у меня организованное мышление. — без тени эмоций отозвался тот.

Получается, мои импульсивные и не очень хорошо обдуманные действия, объяснялись воздействием сыворотки. Не зря же ее называют препаратом экстраординарной мутации. Она перестраивает не только тело, но и мозг. Плюс, лично у меня, еще и эффект переноса сознания сверху наслоился. Вернувшаяся молодость тела, от которой я серьезно так отвык, плюс воздействие сыворотки — и весь мой богатый, накопленный за долгую жизнь, опыт вышел покурить.

За час-полтора до рассвета, когда небо начало неуловимо сереть, а мы уже давно прекратили разговоры, Маша встрепенулась. Снова "превратилась" в медиума и выдала сухим голосом:

— Идет. Он идет.

Мы с Германом тут же насторожились. Телекинетик свернул экран "польки" на котором последние пару часов что-то увлеченно читал, и знаком велел мне идти за ним.

Выйдя в прихожую, произнес.

— Когда войдет, я прижму его полем к полу. Когда дам сигнал, бросаешься на задержанного, не даешь ему подняться, и стараешься быстро одеть на руки вот эти браслеты. После этого, наш подозреваемый станет не опаснее обычного человека.

Мне в ладонь легли знакомые полоски очень гибкого и совсем не прочного на вид металла. В голове, от соприкосновения с ним, тут же зашумели чужие голоса.

— Плохо? — не проглядел мою реакцию Герман.

— Шумит в голове. — не стал скрывать я. — Будто к ушам раковины приложили, а там, вместо морского шума, митинг какой-то.

— Так бывает. — кивнул он. — Индивидуальная реакция. У браслетов подавления есть особенность. Когда они замыкаются в кольцо, то усиливают действие многократно. У тебя шум, у меня — тошнота. Два браслета на руки надеть, будет безостановочная рвота. До крови.

— Сильно!

— Да, неприятно.

Хотелось спросить, что это вообще за металл такой, откуда его берут, но понимал, что это совсем не ко времени. На лестнице уже слышались шаги — получается, наша Маша засекла хозяина квартиры еще до того, как он в подъезд вошел.

— Приготовились. — одними губами произнес наставник, когда шаги замерли перед дверью, и послышался скрежет, вставляемого в замочную скважину ключа.

Я не стал полностью переходить в боевую форму. Только "подрос" на голову, да в плечах раздался. Ровно до того объема, чтобы свободная рубашка натянулась на выросших мышцах, но не порвалась. Все-таки "учебный лагерь" дал мне кое-что. Я гораздо лучше контролировал свою способность.

Дверь открылась и свет с лестничной площадки осветил фигуру молодого человека. Русского, довольно высокого, но при этом худого, как каланча. По моему лицу тотчас мазнуло легким ветерком — это Герман активировал поле, которое должно было прижать подозреваемого к полу.

Так и произошло. Нескладный контур мужчины смялся, будто бы был бумажной фигуркой, на которую опустилась невидимая ладонь. Раздался стон — вряд ли это приятно, когда тебя неведомая сила в пол впечатывает — и я, не тратя времени, бросился вперед. Подмял задержанного, завел одну его руку за спину, и… взлетел.

Другая сила, совсем не такая аккуратная и бережная, подняла меня в воздух и от души приложила о верхнюю часть дверного косяка. Позвоночник от удара будто бы выгнуло в обратную сторону, но выращенные мышцы сработали, как амортизаторы, гася урон. Обычный человек от такого бы хребет поломал, а я только крякнул от резкой боли, и тут же постарался себя зафиксировать.

Растопырив руки и ноги, я попытался физической силой противодействовать той, что продолжала вминать мое тело в косяк. Получалось с трудом — давление словно бы нарастало с каждой секундой. Бросив взгляд на Германа, я заметил изумление на его лице. Вместе с напряжением — он тоже продолжал бороться на невидимом мне уровне.

Мысль превратится в Халкова, я отмел сразу. Громила слишком велик, я попросту застряну в двери и лишу себя маневренности. Правда, при выросшей массе тела, я мог бы просто раздавить пожаловавшего домой телекинетика. Но "старшие товарищи" настаивали на том, чтобы подозреваемый остался жив.

— Менты поганые! — наш подозреваемый, в это время поднимался с пола, и нещадно матерился. Одну руку он держал над головой, будто удерживал потолок и приклеенного к нему меня. Другую — вытянул в сторону Германа.

С кухни выскочила Маша. Двигалась она быстро и как-то необычно. По коридору, который выводил с кухни к Герману, она как-то проскользила, оттолкнулась от пола, прыгнула на стену, а с нее, сгруппировавшись, как кошка, на нашего противника. В ее левой руке, зажатый обратным хватом, поблескивал кухонный нож.

Сверх попытался перехватить ее в полете, но руки у него было только две. А его способность, кажется, работала именно в связке с указываемым направлением. И убрав руку от Германа, он тут же получил воздушный удар от него.

Пошатнувшись, он тем не менее, устоял на ногах. Вряд ли потому, что Герман был слабее его. Просто кэкээсник не бил в полную силу, желая сохранить противнику жизнь, а тот, как раз, подобными сантиментами голову не забивал.

Простоял, тем не менее, он недолго. Проскользнувшая под его рукой Маша, приземлилась на пол прямо между его ног, и без жалости полоснуло острым лезвием по внутренней поверхности бедра.

Вскрик, брызнувшая из распоротой ляжки кровь, и телекинетик, потеряв равновесие, упал на одно колено. Руки, при этом, он на инстинкте убрал, и буквально сразу после этого, на него обрушилось полтора центнера живого веса.

Больше он сделать ничего не успел. Еще в падении, я смог нацелится на кисть его правой руки, и сразу же обернул вокруг нее ленту "подавителя". Сразу после этого, сверх завыл на одной ноте. А после того, как я нацепил на него второй браслет, вырубился.

Ну, неплохо вышло, я считаю. Настоящая командная работа. Сознательно, я не лез на первые роли, догадываясь что в первых рядах Герман поместил меня именно для этой цели — принять первый удар и отвлечь на себя внимание. Сейчас, поднимаясь с поверженного противника, я понимал, что мог и один его взять. Достаточно было только в боевую форму перейти. Но при этом, гарантировать сохранность подозреваемого, я бы не смог.

— Один есть. — тем временем произнесла Маша. — Второй убегает.

Черт, точно. Она же с самого начала говорила, что в квартире было два сверха. Из-за их близкого родства, она как раз и не могла определить, с каким типом нам предстоит столкнуться. По той же, вероятно причине, второго почувствовала только сейчас, когда телекинетик потерял сознание.

— За ним. — коротко приказал Герман. — Я с задержанным останусь.

Мы с Машей рванули с места, как профессиональные бегуны. Только она по лестницам полетела, почти не касаясь их ногами, а я на кухню. Третий этаж, прямо под окном газон с цветами — чего не спрыгнуть? Особенно, если ты, еще окно выбивая, начал переходить в боевую форму.

Сгруппировавшись в прыжке, я приземлился ровно так, как и планировал, на обе ноги. Ставшими невероятно сильными мышцы легко амортизировали нагрузку, разве что только в землю по щиколотки ушел.

"Одежду жаль, — мелькнула мысль. — Потом обратно, а тут Маша. Неудобно!"

У тела в боевой форме ничего лишнего не было. В смысле, ни первичных, ни вторичных половых признаков. Пластиковый пупс, что и правильно — что это за боевая форма, если у тебя между ног отросток болтается? Так что смутить барышню в образе Халкова я не боялся. А вот потом — нужно будет где-то искать тряпку, чтобы прикрыться.

Но в любом случае, так я оказался на улице раньше, чем туда выскочила Маша. И сразу засек улепетывающего во весь дух парня. Разбрасывая ногами комья грязи, огромными прыжками я бросился за ним.

Силы были неравны изначально. Я не знал, какой тип у преследуемого мной сверха, но бежал он со скоростью обычного человека. Я же, по самым скромным прикидкам, с места выдал не менее сорока километров в час. И продолжал ускоряться. За какие-то секунд пятнадцать, я настиг беглеца, и ухватил его поперек корпуса здоровенной зеленой ладонью, и…

В последний миг, когда мои пальцы уже смыкались на его теле, он повернул голову и я столкнулся со взглядом черных, лишенных белка, зрачка и радужки глаз. Чернота эта, казалось, вытекает из наружу, пятная прожилками мертвенно-бледное лицо, и перетекая на мою руку.

А еще, схваченный улыбался. Мерзко и радостно. Так, будто это он меня догнал, а не наоборот. Когда тьма из его глаз расползалась по всей моей руке и перебралась на грудь, я понял, что попал в ловушку. Рука, которой я его удерживал, стала рассыпаться, превращаясь в черный пепел.

Глава 12

Меня охватил такой ужас, которого я не испытывал уже давно. Страха-то я в прошлой жизни натерпелся, но это дело привычное, один из основных инстинктов человека. Который, при должной подготовке, можно поставить себе на службу. А вот настоящий ужас, когда отнимаются руки и ноги, а в голосе стучит лишь одна мысль — это конец — ощущал только один раз.

Много лет назад, я стал свидетелем катастрофы — военный борт, полный эвакуируемых беженцев, на высоте около полутора сотен метров получил "стингера" под крыло и стал медленно, словно во сне, падать. А я, пять минут назад затолкавший туда последнего чернокожего мальчишку лет семи, стоял и смотрел, как это происходит. До сих пор помню то чувство неверия в реальность происходящего, и полного бессилия, которое я тогда испытывал.

Примерно так я себя ощущал сейчас, когда моя правая рука, без всяких болевых ощущение, превратилась в черный пепел и стала рассыпаться. Быстро, за какие-то секунды ее не стало. А чернота уже расползалась дальше по телу.

Понимая, что источником порчи является мой беглец, я попытался отбросить его от себя. Но тело не слушалось. Вообще. Я совсем его не чувствовал. Застыл, не в силах ни рукой, ни ногой пошевелить, а уж тем более — помешать распаду. Только и было сил стоять и смотреть на процесс. Даже закричать не мог!

А мой убийца стоял напротив и смеялся. Теперь уже он держал меня. Правда, смеха его я не слышал, только видел, как искажается в злобной гримасе его лицо. Звуки вообще куда-то пропали — ни ночного шума города, ни шума дыхания или биения моего сердца. Все происходило в полнейшей тишине.

"Это бред… Бред… Сверхи, суперсилы — это понятно. Это физика, экстраординарная мутация, способность организма изменяться или управлять полями. Не магия… Не магия! Такого быть не может, просто не может!"

Неверие в происходящее, тем не менее, не отменяло ее реальности. Черная смерть неумолимо ползла по моему телу. Вслед за рукой стала рассыпаться на черные лепестки, тут же подхватываемые ветром, правая часть груди. Вскоре порча добралась до живота. Быстро, как на съемке в ускоренном режиме, перепрыгнула на левую часть и ноги. При этом, лишившись уже половины тела, я почему-то не умирал.

И вдруг я почувствовал боль. До этого, надо сказать, распад тела происходил без всяких неприятных ощущений — просто превращалось в пепел и разлеталось. А тут — прям резкая такая!

Опустив глаза, я увидел торчащий из бедра нож. Очень знакомый нож. Кажется, именно им Маша распорола ногу телекинетику, которого мы поджидали в квартире. Как он тут оказался, и почему торчит в моем бедре, я понять никак не мог. У моего противника обе руки были заняты, лежали на моем предплечье, а больше, вроде, и некому.

Но именно боль меня и спасла. Благодаря ей, я вдруг увидел, что рассыпавшиеся пеплом части моего тела никуда не делись. Находятся на своих местах, не почерневшие и никаким иным образом не поврежденные. А вот поверх них как раз висит черная, просвечивающаяся взвесь. Словно миллионы крохотных капелек воды, только не очень характерного для воды цвета.

И беглец стал выглядеть иначе. Не пугающий своей чуждость маг с чернильными глазами, а совсем молодой паренек, со злым лицом. Более того, он, оказывается, не давил на мои руки, вминая в землю — так мне казалось еще секунду назад. Просто стоял рядом, с трудом обхватывая толстое запястье боевой формы обеими ладошками.

Последней я заметил Машу. Девушка находилась шагах в двадцати от нас, бежала со всех ног, с каждой секундой сокращая расстояние. И ее правая рука сейчас опускалась из того положения, из которого очень удобно метать нож.

"Менталист!" — понял я в один миг.

Не было никакой магии. Никакого черного пепла, в который превращалось мое тело. Не было ужаса и беспомощности. Был только сверх, со способностью управлять чужим разумом, что заставил меня во все это поверить. Всего одним касанием.

Больше не тратя времени на размышления — они могут подождать — легким ударом руки, я сбил противника с ног. Для меня, в смысле, легким, а так-то кровушка из носа хлынула рекой. И зубы, наверняка, не все на месте остались.

Черная водяная взвесь, иллюзия того, как разрушается мое тело, неконтролируемый ужас — все пропало в один момент. Был я, целый и невредимый. Была Маша, добежавшая-таки до меня, ее извиняющаяся гримаска на лице, мол, прости за то, что нож пришлось бросить. И был парень, с разбитым в кровь лицом, лежащий на асфальте.

Скрытница быстро скользнула мимо меня, упала на колени и, с невероятной сноровкой, нацепила на беглеца браслеты-подавители.

— Сильно приложило? — спросила она, поднимаясь.

Я тряхнул головой. Фантомы пережитого растворялись, хотя от них меня все еще потряхивало.

— Жуть. — пересохшим горлом сообщил я. — Показалось, что меня на атомы разбирает.

— Да? Интересное воздействие. Ну ты с ним в контакте был. Слишком уж вперед вырвался. В следующий раз осторожнее будь. Ментаты — они вообще все опасные. А этот — тем более. Шестерка, где-то. — пояснила девушка. — Повезло, что он только в контакте мог на тебя влиять. Представь себе семерку, которая на дистанции метров десять способна мозги закрутить?

Я вздрогнул. Если уж слабенький менталист так на меня воздействовал, что же говорить о его старших коллегах.

— Но все равно богатый улов. — продолжила между тем Маша. — А ты первый раз с ними столкнулся? Я по поведению сужу, ты не обижайся. Смотрю, ты замер, и с этим гавриком за ручки держишься. Сразу поняла, что ментат. Прости за нож.

— Наоборот, спасибо тебе.

Выдернув из ноги клинок, я покрутили его в руках и отбросил в сторону. А сильный у моей новой знакомой бросок. Почти на все лезвие вошел. Хотя, для боевой формы это пустяшная рана. Кровь перестала течь, стоило удалить инородное тела, а края стянутся раньше, чем мы дойдем до квартиры, где нас ждал Герман.

— Менталистов вообще мало. — продолжила говорить Маша. — Так что, трофей стоящий. Ребята из ККС скажут большое спасибо.

— От них как-то защитится можно? — воспоминание о том, насколько беспомощным я стал в контакте с ментатом, заставляло искать способы борьбы с подобными угрозами.

— С контактниками просто. Разорвать зрительный или тактильный контакт, переключить разум на другой источник раздражения — как я с ножом и поступила. А вот с дистанционщиками все сложнее. Там к каждому подход нужно искать. Был у нас с Германом один "клиент", лет десять назад. Мог проникать в сон своих жертв, и не давал из него выйти. По сути — кому. Человек просто умирал от голода и обезвоживания, и разбудить его никак нельзя было. При этом сам ментат мог находится от жертвы в нескольких километрах.

— Кошмар. И как вы его взяли?

— Долго искали. — хмыкнула Маша. И решила сменить тему. — Хватит болтать. Вить, ты его не донесешь? Не хочу в крови пачкаться.

— Конечно. — запоздало сообразил я.

Закинул бесчувственное тело сверха на плечо, и мы с напарницей зашагали к дому. По пути она болтала, будто мы не на боевой операции были, а вышли прогуляться по ночному городу.

— А ты молодец, быстро реагируешь. Только вот из окна не стоило выпрыгивать. Или хотя бы заранее его открыть. Герман очень не любит беспорядок, все макушку тебе сейчас в кровь расцарапает. Кстати, Вить, а почему такая вот форма? Ну, большой-то понятно, мышечная масса в любом случае требует объема, но зеленая кожа? Для маскировки? Ты же с Краснодарского края, да? По лесам бегал, когда первый раз в нее перешел?

Я ничего не отвечал, посмеиваясь про себя. Девушка болтала без умолку, и я удивлялся, как ей удалось сохранить такую живость характера и неугомонный нрав, прожив столь долгий срок.

А уже возле подъезда, когда я понял, что мне придется в обычный размер возвращаться, замер. Стал оглядываться по сторонам, в тщетной надежде увидеть сохнущую на общей бельевой площадке одежду. Ее, конечно же, не было. Как и самой площадки. Не восьмидесятые, чай.

— Чего застыл? — удивилась Маша, пройдя несколько шагов, и повернувшись ко мне.

— Понимаешь… — ответил я. — Одежду порвал. Сейчас выйду из боевой формы голым. Неудобно получится.

— Боже ж ты мой! — рассмеялась напарница. — Чего я там, по твоему, не видела? Но, если серьезно, отрасти себе новую. Я, кстати, удивлена, что ты с голой зеленой задницей бегаешь. Советский сверх не должен так себя вести. Сейчас-то ладно — ночь. А если бы операция днем проходила? Да посреди людного места?

Как говорила молодежь в моем прежнем мире — рука-лицо. Мне прямо захотелось врезать себе по лбу, до того большим идиотом я себя почувствовал. Отрастить одежду! Я метаморф высокого ранга — это же такое очевидное решение! Как оно раньше-то мне в голову не пришло? Одни только кулаки пудовые и костяные клинки на ум шли.

Практики в этом вопросе у меня не было, поэтому я решил не особенно мудрить, и отрастил на бедрах что-то вроде набедренной повязки. Держа перед собой этот образ, скинул боевую форму. Едва удержался от того, чтобы не вскрикнуть от радости — от талии до колен я был укутан в темно-синее банное полотенце. Проведя по которому рукой, я ощутил прикосновение к собственной коже. Другими словами, полотенце только выглядело, как ткань, но была неотъемлемой частью меня. И, кстати, развязаться не могло по этой же причине.

Ну, так тоже хорошо. Видимо, ни разу в жизни не видев именно набедренную повязку, я выдал из подсознания этот образ. И разум послушно исполнил требуемое. Маша, во время моей метаморфозы, деликатно отвернувшаяся, сейчас вскинула в ироничном удивлении бровь. Мол, а так-то зачем? Может лучше штаны или шорты хотя бы? Но ничего не сказав, первой вошла в подъезд. Я же, обещая себе плотно заняться тренировками в данном направлении, проследовал за ней.

В квартире ничего не изменилось. Герман сидел в прихожей, охраняя кейс с препаратом ЭМ, и стонущего в забытье сверха в браслетах. Когда я сгрузил нашего пленника на пол, наш начальник спросил.

— Кто?

— Ментат. Шестерка, не меньше. Витя под воздействие попал.

— Вот, даже, как. Редкая птица. Ну что? Вызываем транспорт?

— Ну, наша работа закончена.

Остаток ночи мы провели уже на рабочем месте. Сперва, конечно, дождались эвакуационную группу ККС. Пока делать было нечего, я отлучился на кухню и там, с пятой или шестой попытки, отрастил на себе что-то отдаленно напоминающее спортивные шорты и футболку.

Вышло немного кривовато — если шорты еще смотрелись более-менее, то футболка казалось нарисованной краской прямо по телу. Но в целом, направление было признано перспективным. С моей склонностью рвать одежду, я был просто обязан овладеть им в совершенстве.

Сдав дежурной группе находки и задержанных, мы отправились писать отчеты. Герман требовал, чтобы все было сделано "горячим следам", пока впечатления и детали не забылись.

— В свободной форме. — напутствовал он меня. — Никто не требует от нас полного официоза.

В итоге, переписывать отчет мне пришлось четыре раза. Вроде и помнил все, и старался подробно, чуть ли не каждый наш шаг описать, а все равно выходило то коротко и рвано, то многословно и непонятно. Маша, управившаяся с писаниной за двадцать минут, пришла помочь.

— Ты чего вручную набиваешь? — удивилась она. — "Ожегов" же есть!

Нейросеть для преобразования голоса в текст на служебных ЭВМ стояли. Но пользоваться ими я не умел. Точнее не так — сложности в том, чтобы запустить программу не было. Они начались, стоило начать диктовать.

— Да я пытался! Но когда начинаю диктовать, вообще ерунда какая-то получается!

— Тут надо сосредоточится и говорить короткими понятными фразами. Паузы делать не бойся, лучше сформулируешь. Вот, смотри! — она подсела поближе, ничуть не смущаясь близости, и стала говорить. — Проведен рейд. Адрес — Пионерская, 78, квартира 21. Подозрение на хранение наркотиков в особо крупном размере. В ходе оперативно-розыскных мероприятий, обнаружен препарат ЭМ. Сорок капсул объемом по пять миллилитров.

И так далее. С ее помощью, я действительно закончил быстрее. Положил распечатку на стол Герману, который выглядел так, будто сон ему вообще не нужен. Удостоился короткого кивка и фразы.

— Можете отдыхать, товарищ Глебов. Марианна Дмитриевна довезет вас до вашей квартиры. После обеда, если никаких неожиданностей не возникнет, она поможет вам с обустройством жилья.

— Я так понимаю, что проверку прошел? — спросил я у девушки, когда мы ехали по уже просыпающемуся городу.

— Какую проверку? — недоуменно нахмурилась она.

— Ну, это задержание. — пояснил я. — Вы же могли этих наркодилеров и до моего приезда взять.

— Ах, вот ты о чем! Нет, Витя. Конечно, мы, конечно, будем за тобой наблюдать и направлять, но именно это проверкой не было. Информация о том, что банда связалась препаратом ЭМ, появилась у нас вчера вечером. День ушел на то, чтобы выявить всех фигурантов и принять решение о силовой операции. А там уже и тебя Окелла прислал.

— Совпадение? — с недоверием произнес я.

— Да какие тут совпадения! — в сердцах, девушка легонько ударила по рулю. — У нас, что ни неделя, то вот такая катавасия! Все словно с ума посходили! Дались им эти сверхспособности, идиоты малолетние!

За ее словами стояло нечто большее, чем нервный срыв уставшего от работы человека. Какая-то личная трагедия, в которую я соваться не собирался. И так понятно, что у Маши, этой неунывающей жизнерадостной красавицы, за спиной осталось много чего, что сгорело и стало руинами. Когда долго живешь — это неизбежно.

— Меня бы поплотнее в курс дела ввести. — произнес я уже почти у своего дома. Ехать было всего ничего, так что долгого разговора не получилось. — А то я, как слепой кутенок, тычусь моськой и ничего не понимаю.

— А Герман разве не?..

— Герман рассказал все, что посчитал нужным. Мне бы хотелось поглубже понять.

— Конечно, Витя. Завтра с обеда заеду, покатаемся по магазинам, заодно и поболтаем. Лишь бы только опять чего-нибудь такого не случилось. А пока иди отдыхай. Я тоже баиньки поеду.

На том мы и расстались. Я поднялся в свою однушку и, не "раздеваясь" упал лицом вниз на кровать. День, начавшийся еще в Сибире, затянулся на полтора суток. И каким бы сверхсильным не был организм, мозг требовал отключения и отдыха.

Проснулся я спустя четыре часа. Выспавшийся, отдохнувший и без капли сна в глазах. Похоже, перестройка организма продолжалась в пассивном режиме, и теперь я уже не нуждался в восьмичасовом сне.

Тело при этом требовало действия. Буквально жаждало куда-то бежать и что-то делать. Посмеявшись над этим побочным эффектом, я встал посреди комнаты и стал создавать одежду. Пообещал себя, что не выйду из дома до тех пор, пока не научусь делать это хотя бы на удовлетворительно.

И слово свое сдержал. Ко времени, когда приехала Маша, я встретил ее в довольно приличном наряде — свободных легких брюках и пестрой пляжной рубахе-гавайке. Почему-то именно она удавалась мне лучше всего.

— Неплохо! — девушка оглядела меня и сразу поняла, что одежда "выращенная". — Только вот тут небольшой брак.

Она протянула руку к моей шее и подергала за воротник. Ощущение было такое, будто меня за ухо тянут. Не понимая, что она имеет ввиду, я попросил у нее зеркальце и стал рассматривать этот участок одежды.

— А. — выдал через несколько секунд. — Понятно.

В отражении было видно, что воротник буквально вырастает из кожи — жутковатое зрелище. Правда, заметить это можно было только вблизи. Сосредоточившись, я устранил "заводской брак", сунул в карман бумажник с карточкой, на которой лежали выписанные мне вчера подъемные, и бодро произнес.

— Ну, что? По магазинам?

Глава 13

Поездка за покупками с девушкой само по себе испытание. А если под личиной юной красавицы прячется опытная дама в серьезном таком возрасте, к тому же, получившая задание хотя бы по минимуму обставить холостяцкую берлогу, пусть и не своего, но мужчины — это уже экзамен на профпригодность. Который пройти сможет не каждый. По крайней мере, двадцатилетний парень, по логике вещей, еще не сталкивавшийся в своей недолгой жизни с такими вот вызовами.

Я старался вести себя сообразно возрасту. То есть, торопился взять все по быстрому, зачастую первое, что попадалось на глаза, и спешил поскорее закончить это утомительное дело. Но, видимо, делал все недостаточно убедительно. Из-за чего несколько раз ловил на себе удивленные взгляды Маши.

На самом деле этот вторничный шоппинг меня нисколько не утомлял. Время имелось, деньги тоже выдали в достаточном количестве, а уж про компанию и говорить нечего. Мне доставляло настоящее удовольствие бродить с ней по мебельным магазинам, слушать ее рассуждения о том, как с помощью различных полочек, подставочек и навесных прищепок оптимизировать крохотное пространство кухни. Просто находится в обществе девушки, из которой энергия жизни буквально брызжет, было очень приятно.

Особенно это было приятно на контрасте с недавним прошлым. Когда я только попал сюда — ни минуты свободной не было. Беги, если хочешь остаться на месте. Если хочешь куда-то добежать — беги еще быстрее. Бандиты, шпионы, учебный лагерь, метания по всей нашей огромной стране. И это я еще про сверхспособности не говорю, к которым понемногу стал привыкать.

А тут настоящий спокойный день. Мирный, бытовой поход по магазинам. Выбор полочки для ванной комнаты, где будет стоять моя зубная щетка. Все это очень умиротворяло.

— А ты странный. — в какой-то момент сказала вдруг Маша.

Игриво так, по девчоночьи. Если бы я не знал, что ей лет под сотню, подумал бы, что она со мной флиртует.

— Да мы все довольно странные. — усмехнулся я, думая, что она говорить о моих сверхспособностях. — Мутанты же.

Точнее, я думал, что она в очередной раз решила пройтись по поводу моего маниакального желания ходить на людях в "выращенной" одежде. Я, поначалу, тоже нервничал, ведь, по сути, голый шлялся по общественному месту. Пусть одежда и выглядела довольно реалистичной, даже развевалась от ветра, но все равно — кожа поверх кожи. Плюс еще риск, что утратив контроль, я окажусь в довольно пикантной ситуации.

С другой стороны — мотивация. Ничто так не заставляет мобилизоваться, как реальная угроза. В моем случае — опозориться.

— Нет, я не про то, что ты здоровенный зеленый сверх. — рассмеялась она. — Хотя это тоже странно. Не могу представить, что творилось в твоей голове, когда ты выбирал боевую форму. Но я о другом. Ты терпеливый. Нет, даже не так — спокойный. Основательный. Уже третий час ходим по магазинам, а ты будто и не устал от этого. Германа на такое затащить даже не реально, а ныть он начнет уже через десять минут.

— Компания хорошая! — отшутился я, понимая, что "Штирлиц был довольно близок к провалу".

— Спасибо, конечно, но… Витя, ты же не клинья ко мне подбиваешь? — вдруг разулыбалась Маша. — Не обижайся, парень ты, конечно, симпатичный, но я же тебе даже в матери — в бабки гожусь!

— А по виду не скажешь. — я дернул плечом. — Марианна Дмитриевна, у меня и в мыслях не было устраивать шашни с коллегой по службе.

— Вот! — воскликнула она. — Вот! Мало того, что ведешь себя так спокойно в магазине, так еще и разговариваешь, как дед!

— В смысле?

— Шашни! Никто так уже давно не говорит!

— У нас на Кубани говорят.

— Да? — сразу же сдала назад девушка. — Ну, может быть, конечно… Ой, у тебя рукав рубашки к плечу приклеился.

Сосредоточившись, я вернул "одежде" первоначальный образ, и выдохнул. Вот же цепкая какая! По косвенным деталям почти вычислила! Надо с ней поосторожнее, а то ведь и раскрыть может. Кстати, даже интересно — и что будет? То есть, в этом мире и так достаточно много странного — удивит ли кого-то переселенец из другого мира, когда тут сверхи и "демоны" есть? Лучше, конечно, не проверять…

Маша не только помогла мне все это купить и организовать доставку, но еще и вернулась со мной на квартиру, чтобы расставить все по правильному.

— А то знаю я вас, мужиков. Сгрузите все в коробки, и они так и будут годами стоять нераспакованными. Герман, например, полтора года шкаф в прихожей собирал!

Болтушкой она была страшной. С ее слов я узнал, что все сверхи в нашей маленькой команде — холостяки. И даже получил объяснение почему так.

— Первого мужа или жену похоронишь, сам поймешь. — почти без горечи в голосе сказала девушка. — А между собой у нас плохо контачить получается. По работе еще ничего, а вот отношения… Есть по Союзу несколько пар, но это больше пропаганда, чем настоящие чувства. Ученые говорят, что все сверхи ужасные индивидуалисты, поэтому так.

Под разговоры мы привели мое служебное жилье в относительный порядок. По крайней мере, теперь возвращаться сюда из рейда будет не так уныло.

— Давай я тебя хоть ужином угощу? — предложил я, когда мы закончили. — А то продуктов накупили, а есть мне их одному, что ли?

— Ой, а ты еще и готовить умеешь? — картинно приложила руки к щекам Маша. — Ну мечта, а не парень! Была бы помоложе, уже бы захомутала!

— Ну, в армии кое-чему научился… — скромно протянул я.

— Готовь! Я голодная после всех этих походов!

Удивительно, но контролировать или хотя бы смотреть, как я кашеварю, девушка не стала. Уселась на диван в единственной комнате, открыла экран "польки" и принялась что-то там читать. Я же занялся готовкой. Решил, что особо выделываться не буду, чтобы проницательная и подозрительная коллега не решила, что я таким образом за ней ухаживаю. Вкусно, сытно, просто — по этим трем параметрам у меня в арсенале было только ризотто.

Название итальянского блюда только звучит так пафосно, на деле же представляет из себя творческое переосмысление рисовой каши. Да, там есть нюансы, сыр опять же, но по сути — именно она. Да и готовится быстро, а я, как и Мария, за день ужасно проголодался.

— Маша? — позвал я, обжаривая рис в сегодня же купленной кастрюле. — А что ты там вчера говорила про то, что все будто с ума посходили?

— Много обращений. — донеслось из комнаты. — Сыворотку везут в Союз буквально отовсюду, а всякая шваль ее не боится принимать. Раньше такого не было. То есть, дураки-то всегда находились, но этим дуракам для начало нужно было найти препарат ЭМ, что было непросто. Сейчас, такое ощущение, его в каждой подворотне продают.

— Неужели его так просто через границу провезти?

— А ты, умник, протяженность тех самых границ видел? Семьдесят тысяч километров! Ты в голове эту цифру уложи сперва, а потом вопросы задавай.

— Ну, есть же средства обнаружения… Технологии опять же… — максимально нейтрально произнес я.

— Они, конечно, помогают, вопросов нет. Вот только, Витя, в тех же горах, толку от них чуть. Засечь с воздуха караван можно только в хорошую погоду. И только, если они настолько дурные, что прут по исхоженным тропам и перевалам. Подожди, вот позовут нас пограничники в усиление, сам все увидишь. И это только здесь, у нас с британского Пакистана. У тебя на малой родине тоже ведь не все гладко, верно?

— Ага. Турция. — Маша без сомнений читала мое досье, и прекрасно знала, что я, пусть и ведомый за ручкой КГБ, задержал вражеского шпиона.

— Вот об этом и речь. Там Турция, тут Пакистан с Китаем, на западе свои особенности. Везде, короче, весело.

— М-да. — протянул я, добавляя немного воды в рис и убавляя газ. — Прямо атака по всем фронтам.

— А это атака и есть, Вить. Никому в мире не нравится Советский Союз. Мы же для них, как кость в горле. Мало того, что отхапали под себя большую часть ресурсной базы, так еще и процветать имеем наглость! И друзей у нас, если посмотреть, нет. Вот, смотри, что коллеги с Монголии пишут. Накрыли караван в степи с обычной наркотой — там целый "шелковый путь" через Монголию на Сибирь и Дальний Восток. А его целых четверо Красных Мастеров сопровождали. Резня была страшная — семь наших пограничников убили, и сверха из тамошней ОТГ ранили серьезно. Причем, каким-то ядом еще отравили, который регенерацию блокирует. Врачи до сих пор за его жизнь бьются.

— А Красные Мастера — это кто? — уточнил я, занимаясь нарезкой овощей. Решил, что вопрос не будет выглядеть подозрительно, по Поднебесной же в открытом доступе данных почти не было.

— Китайские сверхи. — голос девушки сделался жестким. У меня возникло такое ощущение, что конкретно к ним у Марианны Дмитриевны очень серьезные счеты.

— Слушай, а про Китай же вообще мало информации. Режим Красного Неба, Совет Восьми Бессмертных — больше же ничего нет. Не расскажешь?

— Дэн закрыл страну. — видимо, имея ввиду Дэн Сяопина, пояснила Маша. — У них там культ построение правильного коммунизма с личным восхождением к бессмертию и прочей мистической белибердой. Медитации, духовные практики, ци и еще черт знает что. У нас, конечно, там есть разведчики, но в элиту пока никому войти не удалось — очень закрытая каста. А Красные Мастера — это такая низовая гвардия. Первая ступень на пути восхождения. И, в своем роде, расходный материал.

— Погоди. Так у нас же с Китаем вроде мир? Чего тогда эти Красные Мастера сопровождают караваны с наркотой?

— Мир-то мир… — вздохнула девушка. — Только вот ты поди докажи, что эти сверхи действительно Красные Мастера. Посол их скажет, что дикие, сами где-то сыворотку достали и обратились.

— Но зачем? Мы же им не враги, вроде.

— Но и не друзья. В большой политике их вообще не бывает. Так что — целая куча вариантов "зачем". Отсев кандидатов на возвышение, прощупывание границ, дестабилизация пограничных территорий, ухудшение криминальной обстановки на них же. Другими словами — чем нам хуже, тем им лучше.

Картинка выстраивалась не очень радостная. Даже не будучи аналитиком, судя только по двум-трем направлениям, получалось, что СССР находится в обороне, которую постоянно проверяют на прочность. И вбросы препарата ЭМ — составная часть этих проверок. Впрочем, ничего нового. Расшатать, ослабить, создать пятую колонну внутри — враги делали тоже самое, что и в моем мире.

— А мы почему на это не отвечаем? — задал я вопрос.

— А кто сказал, что мы не отвечаем. — из комнаты донеслось фырканье. — Вить, ты долго будешь девушку вопросами терзать? Кормить когда будешь?

— Пять минут, Марианна Дмитриевна!

За стол сели все же через десять. С сервировкой я не слишком заморачивался, просто плюхнул в тарелки по хорошей порции ризотто, и положил приборы. Посреди стола поставил бутылочку соевого соуса — мое личное изобретение, от которого настоящие итальянцы, вероятно, схватились бы за сердце

Маша оглядела кашу с кусочками мяса и овощей с подозрением. Зачерпнула слипшуюся массу кончиком ложки, с настороженностью положила ее в рот. И через пару секунд удивленно воскликнула:

— А вкусно как! Ты что, в рис сыра насыпал?

— Ага. Тертого, двух сортов. И сливок. И еще много чего. Ты кушай. Приятного аппетита.

Тарелку, в которую я положил такую же порцию, как и себе, девушка опустошила вдвое быстрее меня. И потребовала добавки и рецепт блюда.

— Ты очень странный, Витя. — сообщила она, расправившись и со второй порцией. — Очень странный. В двадцать лет так готовить… И вопросы так умело задавать… Что-то ты о себе не договариваешь.

Вроде говорила она все это в шутку, смотрела на меня с улыбкой, но было понятно, что девушка предельно серьезна. Несмотря на эту маску веселой болтушки, она имеет богатый жизненный опыт вкупе с острым и все подмечающим умом.

Кроме того, ясно было и то, что просто так столетний или сколько ей там лет, сверх, не будет становиться гидом новичку. Марианна Дмитриевна решила провести со мной этот день, чтобы понять, кто такой Виктор Глебов, чем дышит и можно ли ему доверять. В войне меня уже посмотрели, теперь решили в мире прощупать.

— Это все воспитание. — стараясь говорить небрежно, словно мы продолжали перешучиваться. — Правильное.

— И немного старомодное. — все так же с улыбкой кивнула она. После чего вдруг спросила. — Витя, а ты точно обратился совсем недавно?

Шах. Еще не "шах и мат", но уже близко.

— В каком смысле, Маша? — "удивился" я. — Ты же читала мое досье…

— Читала, конечно. И очень сильно удивлялась. — улыбка с ее лица не сходили, но глаза смотрели на меня без отрыва. Как два рентгеновских лазера. Интересно, а у скрытников бывает способность читать мысли? — Молодой человек возвращается из армии. Девушка его не дождалась, уехала на комсомольскую стройку, что разбило парню сердце. Он, как и все дембеля устраивает алкогольный марафон, только вот длиться он не пару дней, а несколько недель. После чего продолжает катится вниз по наклонной, связывается с плохой компанией, принимает препарат ЭМ, который вожак банды получил от турецкого шпиона. И вдруг — меняет свое поведение на сто восемьдесят градусов.

— Что-то мне не нравится, куда ты ведешь…

— А я ведь еще не довела, Вить. Ты дальше слушай. Молодой человек получает способности — серьезный ранг биокинеза, высший метаморфизм. Очень удобно. И сразу же начинает устранять всех, кто его знал до этого. Дружков из банды, турецкого диверсанта — всех. С девушкой, которая возвращается со стройки, и хочет возобновления отношений, окончательно и бесповоротно рвет. Едет в учебку, в которой таких вот новообращенных проверяют довольно жесткими методами. В первый же день проявляет лидерские качества, во второй — ликвидирует сорвавшегося новичка и выходит на открытый конфликт с командованием учебной части.

— Я, если что, там был и все видел. Не зачем мне это рассказывать…

— А я не рассказываю, я размышляю. Конфликт привлекает внимание руководства ККС, сам Окелла едет разбираться, но Глебов ведет себя по канону правильного советского мальчишки, который за все хорошее и против всего плохого…

— И тогда, — перебил ее я, — этот улыбчивый негр кидает парня в Среднюю Азию, где сидят два очень старых и опытных сверха, чтобы они могли за ним понаблюдать.

— Верно.

Я уже понял, к чему Маша ведет. Но не дергался. Она была спокойна, не напрягалась и выглядела так, будто ведет обычную застольную беседу. Что означало наличие поддержки, которая может появится очень быстро.

— Давайте тогда уже к выводам, Марианна Дмитриевна.

— Так я еще не все аргументы озвучила! — рассмеялась она. — Паренек этот умеет строит беседу, готовить и очень старомодно ухаживать. Вот последнее, Витя, окончательно убедило меня в том, что сверх ты совсем не молодой, а очень даже старый. Даже эта твоя неумелость в создании одежды устранена меньше чем за сутки. Причем, как красиво, с деталями. Не забываешь добавлять небольшой брак, чтобы казалось, будто ты только освоил это умение. Молодец!

— И шпион? — уточнил я. — Такая операция внедрения в святая святых?

— Видишь, ты даже это на раз просчитал. Настоящий Виктор Глебов так сделать не смог бы. Он бы сейчас кричал, обижался, доказывал, что я все не правильно поняла. А ты воспринял все спокойно, не дергаясь. Как профессионал. Ну? Раскрываем карты?

— А потом перевербовка, да?

— Ты же умный человек, понимаешь, что отсюда тебе не уйти. Попытаться можно, но…

Я хмыкнул. Ну да. Дом окружен. Вооруженный спецназ со спецбоеприпасами блокирует входы и выходы, на крышах соседних домов сидят снайперы, а у дверей, наверняка, стоит Герман. Да и саму Марианну Дмитриевну сбрасывать со счетов не стоит. С одним Скрытником я уже дрался, но там у меня свобода маневра была, а здесь — крохотная кухонька, в которой я, как в клетке буду, если в Халка превращусь.

Глава 14

Раскрываем карты! Ха! Легко сказать! После того, что она тут наговорила, именно правду она примет, как ложь. Или, что еще хуже, как изощренное издевательство над органами, которые "демонстрируют возможность" выйти сухим из воды.

С другой стороны — не не в шпионаже же признаваться! Иномирное происхождение я, может быть, еще смогу как-то обосновать, а работу на иностранную разведку точно нет. Чего точно делать не стоит — это юлить. Пытаться убедить ее в ошибке.

Так что выбор передо мной стоял простой: либо попаданец, либо британский шпион.

— Маша, — начал я. — Ты почти все правильно подметила, но с выводами немного ошиблась.

Девушка чуть подняла бровь, как бы говоря — правда? Ну, давай, поведай свою версию.

— Я молодой сверх, но человек старый. Старая душа в молодом теле.

На лице юного и прекрасного полковника госбезопасности появилось примерно такое выражение: "Ты мне эту поповскую ересь кончай, Глебов! Душа у него старая в молодом теле! Что дальше скажешь? Ангелы тебя сюда принесли?"

— Меня зовут Вениамин. Вениамин Андреевич Захаров. Год рождения 1953-й, город Семипалатинск Казахской ССР. Год смерти 2023-й. Ножевое ранение в уличной драке… — тут я замялся, но все же добавил с небольшим смешком. — А потом еще автобусом сбит.

И тут уже замолчал, наблюдая за реакцией собеседницы. Она молчала. На этот раз, лицо не демонстрировало никаких красноречивых гримас. Именно так поступают люди, которые умеют управлять эмоциями, когда не знают, как реагировать — рассмеяться или принять сказанное всерьез. И попросту "отключают" все мимику до тех пор, пока не определяться.

Ладно, тогда продолжим.

— В 1971 году пошел служить срочную в армию. ВДВ. Через год службы получил предложение связать свою жизнь с армией более прочно. Поступил в Саратовское общевойсковое училище. Под выпуск один непримечательный человек предложил продолжить службу в секретных частях. Без конкретики, как ты понимаешь. Полгода учебки и проверок. В 77-ом — первые командировки в составе офицерской спецгруппы. Йомен, Сомали, Эфиопия, Сирия. В 82-ом нашу группу перебросили в Афганистан, там началась гражданская война…

Тут первый раз за весь мой рассказ у Маши дернулась щека. Не было гражданской войны в Афганистане в этом мире. Я специально смотрел. Союз вообще на этих землях не имел особенного влияния. По результатам политической расторговки, СССР получил германию в соцлагерь, уступив Ближний Восток Британии.

Но девушка снова промолчала. Было видно, что ей очень хочетсячто-то сказать, но она сдерживается. И правильно. Когда собеседник говорит, лучше ему не мешать. Собьешь своими уточнениями или издевками. А она, не смотря на свой внешне юный возраст, была профессионалом.

— После Афганистана была еще Ливия с Сирией, но уже начался бардак, который закончился развалом Советского Союза в 91-м. Я, однако, остался в армии, правда, пришлось немного переквалифицироваться…

— В смысле развалился, Глебов? — тут Марианна Дмитриевна, наконец, не выдержала. Если до этого, с ее точки зрения, я и нес чушь, то теперь перешел на новый уровень. — Как это он развалился, если мы в нем живем?

— Не в этом мире, Маша. — без улыбки ответил я. — В другом, альтернативном. Где после Великой Отечественной войны не появились сверхи, а СССР распался на части. Причем, так качественно распался, что сама Россия едва устояла. Теперь страна в том мире называется Российской Федерацией. И союзные государства в нее не входят.

И развел руками — вот так, мол. Хочешь верь, хочешь не верь, а другой правды у меня для тебя нет. Скрытница некоторое время молчала, а потом вдруг уточнила.

— Переквалифицироваться в кого?

— Ну, если по простому, то в ликвидатора. Мразь всякую зачищать — дома и за его пределами. Там, Маша, такой бардак начался, когда СССР развалился — ты не представляешь.

— Не представляю. — медленно произнесла девушка. — Не представляю, что должно быть в голове у человека, чтобы он все это придумал.

— Что косвенно указывает на то, что все это правда.

— Возможно…

Кухня опять погрузилась в тишину. Минут на пятнадцать, не меньше. Я посидел, а потом решил, что раз уже Маша сейчас взвешивает в голове все за и против, то мне можно провести дело с пользой. Например, посуду после ужина убрать. Как дальше события будут развиваться — непонятно. Я могу просто уехать отсюда в "черном воронке" и больше никогда на воле не оказаться. Но это же не повод оставлять после себя срач?

Когда я поднялся, девушка отчетливо напряглась и впилась в мое лицо взглядом. Я примирительно поднял руки и показал пальцем на грязные тарелки. Получив разрешение, отнес их к мойке, включил воду.

Сопротивляться я не собирался. Бежать тоже. Глупо это было бы. Во-первых — куда? Город Фрунзе, в моем мире давно переименованный в Бишкек — локация совершенно незнакомая. У меня тут нет связей, и местным не составит труда выследить беглеца в кратчайшие сроки. В теории, можно было попытаться добраться до гор, и укрыться там. А может даже перейти их и оказаться за границей.

Но тут вступал второй довод — зачем? Я после смерти просил Распределителя отправить меня в мир с существующим Советским Союзом. И делал это вовсе не для того, чтобы из него бежать. Если уж события начнут развиваться по самому плохому из сценариев, я уж лучше в тюрьме окажусь или просто сдохну. Жизнь после смерти существует — это мной уже доказано. Значит, и нечего тут!

Когда новенькие тарелки встали на сегодня купленные решетки-сушилки, Маша закончила с раздумьями. Молча встала, взяла влажную тряпку, протерла ею стол, после чего, кухонным полотенцем, вытерла его насухо. Аккуратно расправила влажную ткань, и повесила ее на спинку стула сушиться.

— Ну что, товарищ полковник? — спросил я. — Поехали сдаваться?

— К Герману поехали. Пусть он все это послушает.

— А я думал он тут за дверью стоит. Вместе с группой захвата ККС.

— Он не знает.

Я поперхнулся. Уставился на девушку ошалелым взглядом.

— То есть ты одна вела вербовку потенциального британского шпиона? Без прикрытия? Ты совсем, что ли? А если бы я правда оказался старым сверхом?

— Силач против Скрытника в замкнутом помещении? Я тебя умоляю, Вениамин! — хмыкнула она. И демонстрируя это, исчезла. Не растворилась в воздухе, а именно исчезла.

— И что это доказывает? — возмутился я. — Мне по тебе всего раз попасть надо!

— Попади. — голос раздался сзади, у самого уха. Вместе с очередным кухонным ножом, к коим девушка явно имела определенную слабость.

— Делать мне нечего, проверять тебя. — впечатленный ее скоростью, но не желая этого показывать, буркнул я. — Поехали к Герману.

— К тому же, — девушка еще не закончила с аргументами, — ты несколько дней назад получил порцию взрывчатки в кровь. В случае твоего агрессивного поведения или срыва, я бы ее активировала. Так что, я ничем не рисковала.

Кстати, да. Про это я как-то запамятовал. А почему тогда ту же взрывчатку в крови не активировали у Абрамова, когда он в срыв ушел? У командира спецназовцев ККС не хватало уровня допуска?

К ее машине мы прошли без сопровождения. Снайперов на крышах я тоже не заметил. Обычный летний вечер на окраине большого города — где-то гуляла шумная компания молодежи, по трассе летели разномастные авто, а два сверха собирались ехать к начальнику.

— То есть, ты мне поверила? — уточнил я уже в салоне.

— Скажем так, я приняла тобой сказанное, к сведению. — ответила она, выруливая с парковки перед домом. — Это может оказаться, как правдой, так и новым методом внедрения. В последнее, правда, я не очень верю — слишком уж выбивается из обычных схем британцев. С другой стороны… Может на это и сделана ставка. Короче говоря, Вениамин, я просто не знаю. Слишком это все…

— Тогда уж зови Виктором, ладно? Вениамин умер в Екатеринбурге.

— Где?

— А, точно. — поправился я. — Его же переименовали в в 91-ом. А я, оказывается, успел привыкнуть. Свердловск, Маша. В Свердловске я умер.

— Чертовщина какая-то. — пожаловалась девушка. — Сколько живу, а таких сказок не слыхала. Ум за разум уже заходит.

— У вас тут твари откуда-то лезут, а люди обладают сверхспособностями. — парировал я. — Представь, какого было мне, когда я сюда попал.

За этой странной беседой мы добрались до конторы. На втором этаже, где располагался кабинет Германа, горел свет.

— Он вообще домой уходит? — спросил я.

— Не всегда. — ответила Маша. — У него в конце коридора комната отдыха оборудована, так что чаще он спит здесь, а не дома. Да и сна-то нам нужно не так много.

Это да. Это я уже успел на себе испытать.

В кабинет к начальству Маша вошла по своему обыкновению — стремительно и не стучась. Дождалась, пока я войду и сяду, после чего обратилась к совсем не удивленному нашим появлением Герману.

— Ну, что. — сказала он. — Поговорила я с ним.

— Хорошо. — ровно произнес мужчина. — И что?

— Помнишь мы с тобой в 86-м надышались дымом? Ну, когда на складе торговцев анашой пожар случился.

— Случился? — хмыкнул Герман. — Ты же его и устроила!

— Это детали! Состояние это помнишь?

— Забудешь его, как же…

— Вот, сейчас я себя примерно так же чувствую. — подытожила Маша. — Давай, Вениа… Виктор. Рассказывай.

Ну, я и рассказал. Второй раз вышло легче, да и Герман слушателем оказался благодарным. Все-таки, флегматики — хорошие люди. Недооцененные. Порой с ними не просто, но зато в подобных ситуациях — лучших слушателей не бывает.

— Интересно. — сказал он под конец. — Довольно реалистично. Множество проработанных деталей, даже на уровне переименования городов и исторических персоналий. Если это новый способ внедрения, то я снимаю шляпу перед Ми-6. Титаническая работа проделана.

— Вы оба меня, конечно, удивляете. — сообщил я "коллегам". — У вас тут возможный британский шпион, к тому же сверх-биокинетик, а вы и в ус не дуете.

— А что ты предлагаешь? — Герман отреагировал на вопрос спокойно, как и всегда. — Вызывать группу захвата? Да рано еще. Ты же не проявляешь агрессию. Если ты британец, то значит неглупый человек. И понимаешь, что уйти тебе не удасться. Даже, если предположить такой вариант, где ты с нами двумя справляешься.

Я потряс головой. Что это? Самоуверенность, присущая всем людям со сверхспособностями, усталость от долгой жизни и фатализм? Не должны они себя так вести!

— К тому же, среди сверхов, которые имеют отношения к спецслужбам, существует неписанная традиция. — добавила Маша. — Если противник не бузит, его не убивают. Британец, если бы его раскрыли, спокойно бы протянул руки под наручники. И через пару недель пил бы чай в своем особняке в Лондоне. Ценят они свою долгую жизнь.

А вот это, кстати, много объясняло. Долгая жизнь, действительно заставляет на многое смотреть с другого угла. А когда она потенциально бесконечная — смысл ею рисковать в глупой драке? Гораздо проще договориться. Тем более, когда в твоих кровеносных сосудах плавает целая флотилия начиненных взрывчаткой микродронов.

— Ну и какие у тебя предложения, Марианна Дмитриевна? — спросил Герман через несколько минут. — Что с парнем делать будем?

— Звони Окелле. — ответила та. — Он его привез, вот пусть и решение он принимает. Я, например, понятия не имею.

Было видно (или мне так казалось?), что в мою историю Маша скорее верит, чем нет. Да и Герман тоже. В самом деле, к чему городить такой огород с новым способом внедрения, если старые дают результат не хуже.

Руководству ККС звонили прямо при мне. Не стесняясь, вывели видеозвонок на большой экран на стене, попросили еще раз рассказать свою историю. Улыбчивый негр находился где-то в другом часовом поясе, где уже была глубокая ночь, но вид имел бодрый и веселый.

Выслушав мой рассказ, он сказал лишь:

— Ну, даже логично. Волков с Дитрих тоже отмечали некоторую оторванность от реалий. Если он тут гость, то незнание каких-то очевидных вещей становятся вполне понятными.

Черт возьми! И этот совершенно спокойно все воспринял! Да что ж не так с этими сверхами? Хоть бы один удивился. А, Маша была в шоке, да. Остальные же словно бы каждый день с попаданцами сталкивались. Окелло, кажется, вообще это мое признание принял, как последовательное завершение его собственных размышлений.

— Василий. — обратился Герман к начальству. — Делать-то с ним что?

— А что изменилось? Если он врет — проявится в очень скором времени. В этом случае, тебе нужно только приказ отдать и — бух! — негр красочно изобразил, как разлетаются в клочья мои кровеносные сосуды. — Если же говорит правду, то тебе вообще грех жаловаться. Наш советский человек, с богатым жизненным опытом и правильными устремлениями желает служить своей родине. Да, с некоторой странностью, но кто из нас без нее? В остальном — ты просил пополнение? Вот тебе пополнение. Учи, холь и лелей. Расти, короче говоря, смену.

— Не смешно.

— А я не смеюсь, Герман. — впервые за всю эту беседу, Василий Оларович действительно перестал пускать зайчиков белоснежной улыбкой. — У меня очень хреновая ситуация с молодежью. Девяносто шесть процентов ни на что не годны по психологическим и идеологическим соображениям. В учебных лагерях срыв за срывом происходит. А препарат ЭМ в страну льется из всех щелей. Мы на новом витке войны, если кто-то из вас этого еще не осознал.

— Да понятно…

— И это я тебе еще не говорю остального, например, про прорывы. — Океллу, что называется, понесло. — Ты видел статистику за последнее полугодие.

— Я эту статистику на земле вижу.

— Вот! Сам должен все понимать. В этих обстоятельствах, как никогда актуальна старая поговорка наших смежников — нет отходов, есть кадры. Так что я вижу два варианта развития событий. В первом мы просто хороним нашего уважаемого гостя из альтернативной реальности, а во втором — даем ему возможность послужить своей новой или старой родине.

— Я за второй, Василий Оларович! — горячо воскликнул я. — Появление здесь — результат моего осознанного выбора. Так-то, если Распределителю верить, я мог к эльфам попасть и гаремом обзавестись.

— Вот! — снова воскликнул негр, на этот раз сверкнув-таки белым. — У человека правильная мотивация и четкое понимание жизненного пути. Дадим ему шанс. Взорвать-то никогда не поздно.

На мой взгляд, с последней фразой он все-таки перегнул палку. Но я никак на нее отреагировал.

Перед тем, как отключится от видеосвязи, Окелло взял с меня обещание потом поподробнее рассказать про беседу с Распределителем. Очень его заинтересовала эта мифическая фигура.

— Но это не к спеху. Как время появится. — закончил он.

Мы остались в кабинете втроем.

— Значит тебе сейчас шестьдесят девять или семьдесят лет. — задумчиво произнесла Маша.

— Семьдесят. За пару дней до дня рождения погиб.

Общаться после этого сеанса откровенности было немного неловко. Словно бы ты ехал в поезде и во внезапном приступе безумия взял и рассказал случайным попутчика о себе все. По настоящему — все. И теперь сидишь и думаешь, а как они это восприняли. И кем меня сейчас видят.

— Это несущественно. — отрезал Герман. — Василий прав. У нас слишком сложная ситуация в стране, чтобы иметь роскошь разбрасываться подготовленными кадрами. — Виктор. Вы, как я понял из вашего рассказа, в большей степени по войсковым операциям специализировались?

— И по ликвидациям. — кивнул я.

— Это хорошо. Вот и покажете себя в этой области. От пограничников пару часов назад поступила информация о крупном караване, который вскорости должен отправится к нам. Думаю, это прекрасный способ узнать, говорит наш новый сотрудник правду или необыкновенно талантливо врет.

Глава 15

Горы я не любил. Красивые — да. Величественные — тоже да. Я даже признавал правоту людей, которые считали, что познать себя можно только в каком-нибудь месте силы, расположенном именно в горах. Но не любил. Слишком много с ними было связано неприятного.

В прошлой своей жизни, я впервые задумался о бренности человеческого бытия именно в окружении седых, укрытых туманами, каменных великанов. Которые равнодушно наблюдали за взлетами и падениями империй, и с таким же точно безразличием смотрели, как из моей груди толчками бьет кровь. А капитан из нашего отряда пытается удержать ее медпакетом и орет что-то матерное…

Нахлынули воспоминания, называется. Стоило только оказаться в тех же, ну, почти тех же горах. В сторону Китая в бытность свою членом офицерской спецгруппы не ходил, все больше в направлении Пакистана, да Индии. Здешние хребты мало от тамошних отличаются. Те же упирающиеся в небосклон мрачные пики, которые даже в солнечный день скалятся улыбкой мертвеца.

И летать над ними так же страшно. Транспортный вертолет постоянно качался из стороны в сторону, получая то в одну, то в другую свою скулу удар воздушными потоками. В этой болтанке наша троица, и взвод спецназа ККС находилась уже около трех часов. Болтать в этой тарахтящей жестянке — такое себе удовольствие. Так что, от нечего делать, я больше размышлял, чем открывал рот. Например, о том, как мы планировали операцию по перехвату каравана.

— Основное направление, это Кашгар — Фергана. — рассказывал Герман, выведя на большой монитор в своем кабинете спутниковую карту местности. Управлял ею он с "польки". — Процентов шестьдесят трафика наркотиков, а в последнее время и сыворотки, приходится на этот путь. Здесь имеется множество троп, по которым может пройти небольшой отряд. И еще больше, если контрабандисты откажутся от вьючных животных, и пойдут пешком.

— А они откажутся? — спросил я.

— Разгар лета. — не очень понятно "пояснила" Маша. И тут же поправилась. — В это время года солнце в горах палит крепко, снежный покров тает. С мулами идти пришлось бы только ночами, пока снежный покров еще крепкий. Пешком можно идти и днем.

— Средства наблюдения на этих тропах имеются? — уточнил я. — Камеры, сигналка, датчики?

— Не везде. — снова взял слово Герман. — На основных маршрутах, где в сезон можно пройти с минимальным риском. В труднопроходимых местах их нет. Бессмысленно там ставить. То лавина снесет, то обвал.

— Ясно. Значит там они и пойдут.

— Скорее всего. Тем более их ведет Демон Шань.

Даже сейчас, сидя в вертолете, вспомнив эту часть разговора, я усмехнулся. Ну и прозвища у контрабандистов. А позже оказалось, что они даже вычурнее, чем в сокращенном варианте.

Демоном Шань, а если полностью — Белым горным демоном Бань Шань — оказался один из уйгурских Красных Мастеров Ильяр Радия. Причем, не абы какой Мастер, а девятой ступени восхождения. У китайцев была своя система классификации сверхлюдей, и вот согласно ей, Ильяру Радия оставалось сделать буквально один шаг, чтобы получить статус Бессмертного — высшей элиты здешнего странного коммунистического Китая.

— Он очень опытный контрабандист и сильный сверх. — рассказала Маша. — Про его силу нам известно очень мало, однако мы знаем, что он энергет.

Именно когда осведомители в Кашгаре подтвердили участие этого самого Белого Демона, смежники из КГБ и решили привлечь республиканскую оперативно-тактическую группу. В горах, даже вооруженные спецбоеприпасом, обычные спецназовцы вряд ли смогли бы справится с энергетом высокого ранга.

— Самый очевидный путь после пересечения границы — выход на Кызыл Жар. — Герман ткнул в карту, и та стала увеличиваться, показывая крохотный населенный пункт, затерянный между горных хребтов. — Это небольшой аул в горах, один из последних на границе с Китаем. Оттуда уже ведет большое количество путей. Наши коллеги предполагают, что там караван распадется на десятки мелких групп, после чего отловить их будет уже значительно сложнее.

На основе всех рекомендаций коллег, смежников и начальства, для нас была сформирована следующая схема. Высадка в том самом Кызыл Жаре, и обустройство засады на выходе с одного из самых сложных для перехода перевала (а значит — наиболее вероятного), который к аулу выводил. Нас троих, по расчетам специалистов, с приданным взводом спецназа ККС, должно было хватить.

Вертолет высадил нас в десяти километрах от аула, еще и облетев его по широкой дуге. Чтобы, как пояснил Герман, никто из местных жителей, среди которых у контрабандистов могли иметься свои люди, не мог предупредить их о готовящейся засаде.

Причем, сама высадка происходила на небольшом горном плато, откуда нам предстояло подняться к перевалу, и уже там готовится к встрече. Ближе летуны к горному кряжу подходить опасались. Потребовалось еще около восьми часов, чтобы добраться до места. Хорошо еще временной люфт у нас был изрядным. Кашгарские осведомители сообщали, что караван Белого Демона выдвинулся четыре дня назад. Значит, его прибытие не могло произойти раньше, чем на следующий день после нашего подхода.

На месте ККСники начали подготовку — пристреливали позиции, оборудовали огневые точки и наблюдательные пункты. Мы же втроем выдвинулись чуть вперед, километра на полтора, чтобы раскидать по окрестностям сигнальные приборы.

— По одной из версий, Белый Демон энергет-электрокинетик. — пояснил Герман, в одном ему ведомом порядке втыкая в землю крохотные датчики, сигналы с которых выходили на экран его "польки". — А эти крошки регистрируют любые, даже самые незначительные, колебания электрических и магнитных полей. Сами при этом, практически ничего не излучают.

— И что нам это даст? — спросил я. — Он же не будет постоянно способности применять.

— Нет. Но энергеты, которые работают с электричеством, сами по себе являются источниками искажений. Если информация разведки относительно способностей Демона верна, мы получим возможность первыми обнаружить караван.

Закончив с этим делом и максимально качественно заметя следы, я обнаружил, что делать больше нечего. В смысле — только ждать. Новостью это не стало, конечно же, я прекрасно понимал, что в засаде только пять процентов времени приходится на действие, а остальные — на утомительное ничегонеделание и попытки не заснуть.

Обычно, скучную эту рутину, заполняли разговоры. В прошлой жизни, я с коллегами мог часами трепаться, не отрывая взгляда от нужного направления. Но в этом, особенно после моего вынужденного признания, с этим были некоторые сложности.

Заключались они в том, что коллеги так до конца и не решили, как ко мне относится. Держались отстраненно и немного прохладно. Никаких подозрительных взглядов или умалчивания информации, но общение — строго по делу. С таким подходом о простой болтовне можно забыть.

Поэтому, оставшиеся сутки до появления каравана, я откровенно скучал. И писк "польки" Германа, известившей о появлении контрабандистов, воспринял с настоящим облегчением. Значит, не ошиблись аналитики. Этот путь выбрал Белый Демон. Наконец-то хоть какое-то движение начнется!

Сразу после этого, рация выдала три щелчка, прозвучавшие через неравные интервалы времени. Опасаясь, что такой тертый лис, как наш клиент, будет сканировать все частоты, мы сидели в режиме радиомолчания, а информацию друг другу передавали таким вот, заранее оговоренным способом.

Через десять минут, в узкое ущелье вошли первые люди. У меня едва дежавю не случилось. Теплые серо-коричневые, практически не заметные на камне и грязном снегу, халаты. Войлочные шапки, обитые мехом. Винтовки в руках. Натуральные моджахеды, образ которых навсегда впечатался в мою память.

Пять, нет, шесть человек. Разведка. Головной дозор, который движется на приличной дистанции от основного отряда, прощупывая путь, не не давая всему каравану сразу же влететь в засаду. Цепко оглядев окрестности, ведущий поднес ко рту рацию и что-то в нее сказал.

Для нас это был момент истины. Если сейчас наблюдатель заметит блик бинокля или другой оптики, след ботинка, дым костра — да что угодно, вообще, что его встревожит — он даст сигнал основной группе, и та развернется, и попытается уйти. Гонятся же за ней по перевалам, где только горным козлам комфортно, будет равносильно провалу операции.

Долгие минуты, ведущий передового дозора просто стоял, осматриваясь. После чего еще раз буркнул пару слов в рацию, и двинулся вперед.

— Готовность! — шепнул Герман, когда шестеро моджахедов протопали по речному плесу под нами. — Караван!

На выходе из ущелья показалась основная группа. Крупная, около двадцати человек, большая часть из которых была не бойцами, а мулами. То есть, волокла на горбах массивную поклажу, а вот оружия не имела. Я, пользуясь своими возможностями видеть без всякого бинокля, насчитал восемнадцать носильщиков, и только двоих охранников.

Выглядели они совершенно одинаково, и определить, кто из них Красный Мастер, а кто обычный человек, не представлялось возможным. У Германа, как оказалось, глаз был более наметан.

— Восемь Силачей. — сообщил он, не отрывая взгляда от каравана.

Приглядевшись, я заметил, что у половины носильщиков поклажа действительно слишком тяжелая для обычных людей, а идут они при этом, довольно бодро. Сверхи — обычные носильщики? Черт возьми, я еще очень много об этом мире не знаю! Из опыта нашей страны, я предполагал, что люди, прошедшие экстраординарную мутацию, товар штучный. Но в Китае, получается, к этому было другое отношение. Настолько, что Силачей использовали, как носильщиков.

Да и Маша, во время одной из наших бесед, сказала, что Красные Мастера — низовая элита в Поднебесной. Правда, я не представлял, что настолько.

Рация выдала два щелчка. Командир спецназа сообщил, что весь караван вошел в зону уверенного поражения. Руководящий операцией телекинетик один раз зажал кнопку приема-передачи, выждал две секунды, и сделал это еще раз. В нашей системе сигналов это значило, что мы не смогли с уверенностью определить главного караванщика — Белого Демона, а значит нужно ждать.

Но вскоре наушник в ухе беспорядочно защелкал, будто кто-то неудачно расположил рацию на ремне, и теперь на каждом шагу задевал кнопку приема-передачи. Это был Машин сигнал. Находящаяся в невидимости, и двигающаяся совсем рядом с моджахедами девушка обнаружила нашего клиента.

— Работаем! — тотчас нарушил режим молчания Герман.

Что лично меня радовало в этом Союзе, так это простое отношение к врагам государства и нарушителям границы. Никто не требовал от нашего отряда "провести задержание". В директиве, выданной нам значился совсем другой приказ — перехватить и обезвредить. При этом, совершенно не указывалось, каким образом нам это делать. Действуйте, мол, по ситуации. Хоть лавину на них спускайте — лишь бы наркота и сыворотка не дошла до советских граждан.

Что до ценности человеческой жизни, на которую так любили упирать чинуши в моем СССР, особенно в последние его годы, а так же "недопустимости провокаций", по причине чего по всему миру гибли русские парни, то в здешней реальности на эти понятия поплевывали с высокой колокольни. И руководствовались принципом, озвученным еще императором Александром: "Во всем свете у нас только два верных союзника, — наша армия и флот". И словами его тезки, который говорил, что если к нам кто с мечом придет, то им же по мордасам и отхватит.

А эти уйгуры явно пришли с мечом. И еще каким. Если судить только по объему товара, даже пусть там только половина отдана под сыворотку — это же сколько доз они несли? Не сотни — тысячи! Таких только уничтожать"

После приказа Германа с трех сторон застрекотало автоматическое оружие. Много и сразу. Без всяких глупостей, в виде предупредительных выстрелов и криков: "стой, стрелять буду". Замаскированные позиции спецназа ККС перекрывали все возможные пути следования каравана, а так же направления, в которых могли разбежаться попавшие под перекрестный огонь люди.

В первые же секунды обстрела, погибла треть моджахедов. Остальные споро побросали поклажу и попытались организовать круговую оборону. Их тут же начали выщелкивать по одному снайпера, в результате чего, уже через двадцать секунд скоротечного боя от почти тридцати противников, осталось максимум десять.

Но все выжившие оказались сверхами. Те восемь Силачей, которые тащили поклажу, один из передового дозора, и еще один — наш Белый Демон. После того, как он начал применять свои способности, в этом не осталось никаких сомнений.

Если метаморфы отрастили себе мышцы и на большой скорости бросились в разные стороны — в основном, прочь от позиций стрелков, в сторону ущелья, то Бань Шань взлетел. Точнее, выстрелил себе под ноги чем-то похожим на дуговой разряд, и прыжком ушел из зоны поражения. Сразу же оказавшись метрах в пятидесяти от того места, где лег почти весь его караван. После чего проделал это еще раз, превратившись для стрелков в совсем уж маленькую точку. Рванул в сторону перевала.

Готовя позиции, мы предполагали, что вражеские сверхи, особенно обладающие возможностями усиления тела или энергеты, могут попытаться сбежать именно в этом направлении. Поэтому наша с Германом позиция находилась буквально на выходе из расщелины, которую бегущая вода за тысячи лет прорубила в скалах. И Белый Демон, удаляясь от огненной ловушки, которую устроил спецназ, сейчас приближался к нам.

— Давай! — крикнул мой начальник, сам поднимаясь из лежки в полный рост. Одновременно с этим, он поставил прямо перед бегущим энергетом практически невидимое, лишь слегка искажающее очертание предметов, поле.

В которое тот и влетел на полном ходу. Стукнулся лбом об сгустившийся перед ним воздух, и упал на задницу. И пока он не успел подняться, на него прыгнул я. Уже в боевой форме, заранее усиленной роговыми щитами впереди.

Последние — совет Германа. Он мне даже наглядно продемонстрировал, что может сделать телекинетик или энергет на дистанции с таким, как я. Поставил меня в десяти метрах от себя, и приказал атаковать. И пока я проламывал на голой физической силе его поля, или пытался их обойти, обстреливал меня камнями. Очень было больно. Некоторые с такой силой били, что пробивали кожу, и их потом приходилось выковыривать ножом.

Но урок я усвоил, и сейчас походил не столько на Халка, сколько на массивного то ли рыцаря, то ли динозавра. Из-за наростов, которые немного мешали двигаться, выглядели, как привет из юрского периода, но зато держали даже крупный калибр. Я такой на руке отрастил и попросил на снайпера из ККС пальнуть из своей дуры, у которой штатный патрон был на 12,7 миллиметров. Не пробило, правда плечо из сустава выбило.

Они-то, щиты, меня и спасли. Даже оглушенный и дезориентированный падением энергет, среагировать на мое появление успел. И ударил двумя белыми молниями с обеих рук, которые вонзились мне прямо в грудь и отбросили в сторону. Не обзаведись я заранее защитой, превратился бы в обугленную головешку. Может, и выжил бы, и восстановил все повреждения, но из боя точно выбыл бы до самого его завершения.

А так я получил лишь два обугленных пятна на омертвевшей, ничего не чувствующей броне, и крепко приложился о скалу. Тут же вскочил, и запустил в Белого Демона подобранной с земли каменюкой. Увесистой такой, с хороший астраханский арбуз.

Снаряд ударил в то место, где энергет находился мгновенье назад, а сам он, опять применил старый трюк. Не вставая, шибанул дуговым разрядом в поле Германа, отлетев от него метров на пять. По пути еще и Скрытницу с ног сбил — она вывалилась из невидимости, видимо, подбиралась к нему сзади.

Глава 16

Белый Демон был сильным противником. Пожалуй, самым сильных из тех, что мне до сегодняшнего дня приходилось встречать. Были, конечно, сложности и с Корейцем, и с той парочкой, что мы брали в Бишкеке… тьфу ты, во Фрунзе! Но этот электровеник в личной моей табели об опасности, пока уделывал их всех.

Первое — летает. Ну да, прыгает, используя энергию, как реактивные двигатели, но выглядит-то будто летает. Второе — очень больно бьет. Настолько, что не подготовься я заранее ко встрече с ним, мог бы ее и не пережить. Третье — имеет фантастическую реакцию, с которой встречает все наши атаки. Ну и, наконец, четвертое — умело комбинирует все свои навыки, подстраивая их под каждый тип противника. Черт возьми, он даже поля Германа смог использовать, как стену для толчка!

Сразу становилась понятна разница между сверхом новичком, вроде меня, и опытным, давно уже идущим по этому пути Мастером. Я пользуюсь своей силой, как костылями — парочка домашних заготовок и боевая форма. Он — естественно, не задумываясь, как дышит. В итоге, у меня выходят натужные попытки, а у него — магия.

Понятно, почему он девятого ранга и кандидат для перехода в настоящую элиту китайского режима Красного Неба. Это уже монстр, а не человек. Более похожий по силе на тех суперов, что бегали в кино моего мира, и причиняли всем справедливость.

К счастью, не все в нашей команде, были зелеными новичками. Герман с Машей довольно быстро показали, что давно работают вместе. Девушка, словно ее и не сбивал электротрамвай, подскочила, подпрыгнула и, оттолкнувшись ногами словно бы от воздуха, взлетела. После чего исчезла, а два дуговых разряда пронзили воздух там, где она только что была, но никому вреда не причинили.

"Герман поля ей под ноги ставит. — понял я, несясь носорогом на противника. — Умно!"

Энергет, понимая, что его сейчас попытаются атаковать сверху, закрутил над головой что-то похожее на рой потрескивающих искр. Через секунду, они превратились в настоящую стену, даже на вид опасную. Ну, лично я, поостерегся бы в нее лезть — в доспехах или без них. А Маша выскользнула из невидимости буквально над ней, наступила без всякой опаски — опять Герман постарался — и крутанув лихое сальто, заскочила под защиту.

Не ожидавший такой скорости уйгур пропустил пару ударов по лицу, потерял концентрацию, и электрический щит исчез. А там уже я подскочил, и без затей сбил его с ног. Разбежался и прыгнул, вбивая свое плечо ему в живот.

На этот раз получилось. Вынужденный отвлекаться сразу на троих сверхов, Белый Демон упал на спину, а я с особым наслаждением подмял его под себя. Но долго удерживать его не смог. Тело контрабандиста вдруг засияло, и меня подбросило в воздух синевато-белое свечение.

Взлетел я высоко, метров, наверное, на десять-двенадцать. Будто на мину наступил, и взрыв толкнул то, что осталось бы от моего тела при подобном раскладе, вверх. Вот только никакого ущерба электрическое поле уйгура не нанесло. Да он и не планировал, я думаю. Скорее, просто спешил сбросить с себя немаленький мой вес.

На самой высшей точке, ровно перед тем, как полететь обратно к твердым и острым камням, я замер. На долю секунды, буквально, но и этого краткого мига хватило, чтобы обострившиеся в боевой форме чувства смогли ухватить общую картинку боя.

От спецназа смогли оторваться четверо сверхов. Три Силача, похожих на раздувшихся от стероидов качков, скачущих от укрытия к укрытию, как горные козлы, и Анималист. Остальные оказались не столь удачливыми, и теперь в живописных позах остывали на плесе.

Бежали они довольно быстро. Спецназовцы продолжали по ним стрелять, но непредсказуемые траектории, и высокая скорость, не давала нормально прицелиться. Какая-то часть моего мозга, та, которая не пыталась найти точку опоры в нынешнем, несвойственном человеку положении, прикинула и выдала, что возле нас эти парни окажутся секунд через пять-семь.

Вырвавшийся вперед Анималист — еще раньше. Он представлял из себя довольно занимательное зрелище. За короткий миг полета, я успел разглядеть его довольно подробно. Красный Мастер почему-то выбрал промежуточную форму — завис между зверем и человеком. Голова и грива льва, почти человеческий, только очень крупный, торс, и, опять-таки звериные лапы.

Выглядело это, конечно, очень внушительно. Китайские селяне, наверное, писались и падали на землю, закрывая голову руками. Мне же он показался почти смешным. Мультяшный какой-то. Ну а как еще воспринимать это недоразумение, которое то на четырех лапах скачет, то бежит на двух задних?

Тем не менее, в такой странной боевой форме, он несся быстрее всех остальных, и первым должен был присоединиться к нашей драке с Белым Демоном. Что, при силе последнего, станет серьезной помехой.

В этот момент чья-то огромная невидимая ладонь подхватила меня и тут же запустила, как из пращи, в сторону приближающихся Красных Мастеров. В голове мелькнула мысль о том, что надо бы после схватки поговорить с Германом, и донести до него простую мысль о том, что я ему не игрушка, и не надо вот так меня швырять. А в следующий миг, я уже врезался в Льва, сбивая его в очередном прыжке.

Реакция у Анималиста оказалась приличной. Он успел разорвать мне неприкрытую броней спину стальными когтями, но на этом успехи его и закончились. Физика есть физика — он сам летел вперед, торопясь помочь предводителю, да и мне придали довольно приличное ускорение. Плюс масса нас обоих. В общем, с ног я его сбил, и тут же, не давая прийти в себя, схватил гривастую башку и с силой повернул ее против часовой стрелки.

Можно было бы и "по", без разницы. Просто правая рука у людей чаще ведущая, и я исключением не был. Шейные позвонки врага звонко хрустнули, будто были сделаны из хрупкого металла, и сверх тут же обмяк. Ну вот, такой грозный вид, а в результате — пшик.

Трое его товарищей к этому времени как раз добежали до меня. Я вскочил, собираясь принять бой сразу со всеми, но их уже оказалось двое. Последний, отставший буквально на пару шагов Силач, в этот миг получил в затылок спецбоеприпас. Лицо его взорвалось красным фонтаном — тот самый 12,7, надо думать — а тело стало заваливаться на землю.

Молодцы, конечно, спецназовцы. Но, надеюсь, на этом они и остановятся. Не хотелось бы получить такой подарок от своих, просто потому, что они решили стрелять по группе дерущихся. Это была последняя мысль, которая мелькнула в моей голове, поскольку дальше разум отключился, уступив место инстинктам. А они у меня были хорошими.

Удар первого увальня, размашистый и долгий, я встретил жестким блоком. Но не просто принял руку на предплечье, но еще и острое ребро отрастил. Не бритвенной остроты, но достаточной, чтобы конечность противника будто бы срезало. Зареветь от боли, да даже осознать тот факт, что только что лишился руки по локоть, он не успел. Правый кулак, выпустив из костяшек четыре толстых шипа, пробил ему горло и бросил на землю.

В мозгу тотчас что-то взорвалось. Будто десяток ракетниц одновременно выстрелили красочными фейерверками в ночное небо. От макушки до копчика прошла волна чистого удовольствия, практически животного экстаза. "К черту увороты! — каждой своей клеточкой пело тело. — К черту всех! В тебе несколько центнеров веса, сила богов, а в крови бешенная энергия!"

Эта нехарактерная для меня реакция здорово напугала. Настолько, что удар второго Силача я пропустил. Он хоть и был поменьше меня, с непропорционально огромными руками — не человек, а обезьяна какая-то! — но до челюсти дотянуться смог. И одним взмахом свернул мне ее на бок.

Причем, это не фигуральное выражение. Сломал к чертям кость, перекосив нижнюю половину лица. Но зато и дурь эту, которая невесть откуда в голове взялась, тоже выбил.

Как известно, ни одно доброе дело не должно остаться безнаказанным. В благодарность, я перехватил на замахе второй его удар, подбил локоть кверху, и добавил правой туда же. Кость хрустнула, враг коротко вскрикнул, но концентрации не потерял. Попытался меня пнуть в колено, но промахнулся. А я — нет. Добить его его после второго перелома труда уже не составило.

На этот раз — без шипов. Просто оглушил парой ударов, а потом уже свернул шею. Как мне показалось, неадекватность восприятия накатила на меня после того, как я пролил кровь. Впервые за все время пребывания в измененном теле. Правильный я сделал вывод или нет — это я узнаю позже. Сейчас же время для проверки гипотез было не самым удачным.

Убедившись, что мне никто больше не угрожает, я повернулся к схватке, которую продолжали вести Маша и Герман. Ни одной, ни другой стороне, одержать верх пока не удавалось. Белый Демон скакал блохой из стороны в сторону, полосуя моих товарищей рукотворными молниями и забрасывая похожими на пульсирующих медуз сгустками чистого электричества. Те в долгу не оставались, блокируя противника полями, забрасывая с пулеметной скоростью острыми камнями и нанося удары руками и ногами.

И Герман, и Маша уже получили по парочке ранений. У девушки одно пришлось на лицо, половина которого сейчас представляло сплошной ожог. Герман же лишь прихрамывал — то ли молнией получил, то ли упал неудачно. Монгольская морда уйгура тоже была залита кровью, а в злом оскале не хватало нескольких зубов. Это точно телекинетик наш постарался, большой он умелец каменюками швыряться.

На меня же сражающиеся не обращали никакого внимания — слишком были увлечены друг другом. Так что я в полной мере реализовал эффект неожиданности, атаковав вражеского сверха со спины. Помятуя про наше прошлое столкновения, я на стал прыгать на него с ревом, парализующем волю к сопротивлению. Вместо этого, швырнул в него обмякшее тело Льва, и только потом сам напал.

От метательного "снаряда" Белый Демон увернулся в последний момент. Чуйка сработала, движение почувствовал или звук летящего тела услышал — не знаю. Но мертвеца он принял за меня, это точно. Пригнувшись, и пропустив дохлого Льва над головой, он автоматически выстрелил ему вслед.

Треск электричества не успел утихнуть, а я уже врезался ему спину. Повалил на живот и тут же, пока он не сотворил такую же гадость, как в прошлый раз, крепко стукнул лицом по камням. Три раза. Нет, четыре — очень уж не хотелось снова отправляться в полет.

Бань Шань обмяк, а я тут же завел обе его руки за спину.

— Браслеты! — крикнул я Маше. Челюсть отозвалась болью, но на место уже встала.

У меня подавителей не было. Ну не предназначены мои толстые в боевой форме руки для того, чтобы связывать кого-то тонюсенькими полосками металла. Поэтому средства задержания имелись только у Германа с Машей. А я так шел, на подхвате. Ну или мишенью поработать — это у меня особенно хорошо получалось.

— Да нахрена? — удивленно уставилась она на меня.

Упала коленями на спину вражескому сверху, которого я уже заботливо приготовил к задержанию. Всадила короткий широкий клинок ему под подбородок, и дважды провернула оружие в ране. Бедняга даже булькнуть не успел — умер, не приходя в сознание.

Ну, да. Туплю. Сказали же — обезвредить. Фактически, уничтожить. Но — жестко. То есть, ничего такого, что я не видел или не делал. Просто вид девушки-тростинки, с холодными глазами перерезающей горло бесчувственному пленнику, как-то выбивался из образа.

А вот, кстати, и нет. Не хладнокровно она его убила. Проглядел бы, если бы не смотрел так внимательно. В тот миг, когда кровь из распоротого горла Белого Демона плеснула Скрытнице на руку, лицо ее, всего на миг, исказилось в резком приступе животного возбуждения. Вкупе с обожженной левой стороной, смотрелось это особенно жутко.

— Никому не нужны пленные в этом инциденте. — уже со спокойным лицом и нормальным голосом, сказала она. — Китайцы своих Мастеров не обменивают. Сломались на миссии, значит были не готовы к возвышению и бессмертию, вот и весь сказ. К тому же, это же бы им пришлось признавать, что их люди какого-то хрена бродят по нашей земле. А у нас мир с Китаем. И союзнические договоры. Незачем ставить союзников в неудобное положения.

Со смертью главного караванщика бой закончился, поэтому девушка поднялась с трупа не торопясь и, как мне показалось, с явным нежеланием. Будто на самом деле, она бы лучше продолжила сидеть на остывающем теле, и вонзать раз за разом в него свое оружие. Или это мне показалось?

Решив не откладывать в долгий ящик мучивший меня вопрос, я озвучил его Маше. Все равно наши дела тут закончены. Только спецназ ККС еще ходил по плесу и одиночными выстрелами проверял — не выжил ли кто без разрешения?

— Марианна Дмитриевна. — осторожно шевеля челюстью произнес я. — А что это было? У тебя лицо такое было, будто тебя, прости за прямоту, насильно с мужика сняли.

Есть все же преимущество в зрелом возрасте ума. Не нужно пытаться подыскивать слова, выстраивать их так, чтобы не обидеть человека. Столетнюю бабку словом секс не возмутишь.

— У меня такое же было, наверное. — добавил я. — Когда Силачу горло пробил. Что это за хрень?

— Кровь. — коротко отозвалась девушка, дернув плечом. Говорить об этом она не хотела, чувствовалось, что тема неприятная. Но и утаивать ничего не стала. — Мы все так реагируем, когда убиваем кого-то, и проливаем его кровь.

— Почему?

— Полегче что-нибудь спроси, Витя. Ученые ответа на этот вопрос не знают. Бормочут что-то о критических ситуациях, в которых организм сверха впрыскиваем в кровь какие-то вещества.

— Только вот оно почему-то не впрыскивает их, когда ты убиваешь противника без пролития крови. — дополнил ее слова подошедший Герман. Прихрамывал он уже меньше, но все равно опирался на кривую, подобранную здесь же ветку. — Или, не касаясь ее. Только, когда она зальет тебе руки или лицо.

— Какая-то химическая реакция? — спросил я недоуменно.

За спиной грохнул одиночный выстрел, за ним еще два. Это подошедшие спецназовцы на всякий случай проконтролировали убитых мной Силачей. Кивнули нам, разглядевперерезанное горло Белого Демона, мол, хорошая работа, и пошли прочь. Мы двинулись вслед за ними.

— Нет. — удивил меня Герман. — Проверяли, натурные испытания даже проводили. Ничего нового не узнали, и не увидели. Но факт остается фактом — на кровь мы реагируем именно так. Получая краткое, но очень острое удовольствие.

— Скорее, муку. — буркнула Маша. — Потом еще хочется. Очень. А это верный путь к срыву.

Вот оно как? Сколько еще нового мне предстоит узнать о сверхах? Полагаю много, и вряд ли — приятного. Из хорошего, я лично повторения этой вспышки почти оргазма не желал. Но может лишь от того, что пролил кровь первый раз? И со временем стану более зависимым от таких "приходов".

До расстрелянного из засады каравана оставалось пройти метров двести, когда раздался взрыв. За ним еще один, а дальше — целая серия. Не слишком сильные, насколько я понял, взрывались тюки с контрабандной сывороткой, которую тащили через границу уйгуры.

Инстинктивно я присел, снижая вероятную площадь поражения осколками, хотя они и не могли мне толком навредить. Да и далековато было. Маша же и Герман остановились, будто на стену налетели.

— Нет… — прошептал старший нашей группы. — Нет…

Девушка выразилась более емко. Тоже одним словом, обозначающим некую женщину, не слишком разборчивую в выборе партнеров. Из этого я понял, что случилось что-то не слишком хорошее.

Почти одновременно с этим, завибрировали "польки". Моя, кстати, тоже. Ничего уже не понимая, я развернул экран над часами и прочитал циркулярное сообщение, отправленное из штаба республиканской ККС:

"Угроза возникновения прорыва. Вероятность возникновения — 94 процента. Предположительные координаты прорыва…"

Координаты были нашими. Я их хорошо запомнил, еще когда мы только планировали эту операцию.

Глава 17

— Прорыв? — произнес я. — Здесь? Почему?

Все-таки, как бы не была быстра человеческая мысль, дурное наш язык еще быстрее. Зачем было спрашивать, если я и так все понял.

— Эти твари взорвали сыворотку. — тем не менее ответила Марианна Дмитриевна. Уже почти спокойно, без матерных слов. — Установили взрывные устройства, которые, вероятно, были связаны с датчиками сердцебиения у Демона. И распылили весь препарат в воздухе.

Зачем контрабандисты это сделали, я спрашивать не стал. И так было понятно. В свое время, Хелена говорила, что твари, выползающие невесть откуда, всегда стремятся туда, где высокая концентрация сыворотки. Или сверхов, если их в одном месте собралось очень много. Правда, до этого я не представлял, что "демонов" можно было призвать таким вот образом — взорвав груз с ампулами.

— Ждем открытия портала? — уточнил я, оглядываясь по сторонам.

Ну, или как это будет? В прошлый раз никаких мистических свечений воздуха я не видел. Твари атаковали нас с Карычем внезапно, словно какое-то время уже бегали по земле.

— Нет. — сказала Маша. — Они всегда на неком удалении от источника появляются. От трех до пятнадцати километров. Чем выше концентрация препарата ЭМ, тем ближе. Там группируются, а потом уже потом, стаей нападают.

— Ясно. И что делаем? — спросил я у старших товарищей.

Они же не рас уже прорывами сталкивались, должны иметь план, как действовать.

— Уходить нам некуда. — произнес Герман. — Нужно занимать оборону, и ждать гостей. Капитан!

Все-таки приятно находится в компании людей, которые знают, что делают. И уже имеют опыт подобных ситуаций. Вместе с командиром спецназа, Герман быстро организовал людей, и повел их в ущелье.

В русле горной реки, из которой пришли контрабандисты, мы в свое время устанавливали датчики, которые позволили нам заранее узнать о приближении китайского энергета. И, как выяснилось, пока там бродили, наш начальник заметил еще кое что.

На возвышении около пяти метров от земли, в отвесной стене скалы, имелась полка. Небольшая щель в породе, которая протянулась на десяток метров. Забраться на нее без альпинистского снаряжения нечего было и думать, но спецназовцы, отправляясь в горы, подготовились и к этому.

Быстро наладив систему подъема, они забрались на полку и подняли туда все вооружение. Герман с Машей просто взлетели на невидимой подставке поля, а вот мне пришлось прыгать, вбивать пальцы в камень, и потом аккуратно вползать в слишком узкую для боевой формы щель.

— Ерунда какая-то! — пожаловался я. — Я же тут как шпрота в банке! Надо искать другую позицию.

— Нет времени. — отмахнулась Маша, напряженно вслушиваясь и, кажется даже принюхиваясь. — Можешь забраться повыше, там что-то подыскать. Но держаться лучше вместе.

Пока я выбирался с полки и карабкался наверх, к небольшому карнизу, на котором и уселся, спецназовцы уже закончили готовить позиции. Расположили тяжелое вооружение по первой линии обороны, на втором поставили автоматчиков, а снайперов убрали вглубь.

Конечно, готовься они к отражению врага с современным стрелковым оружием, я бы первым сказал, что это глупость. Они буквально превратили себя в мишени, которые можно без особого труда расстрелять издали. Но мы-то готовились отражать нападение диких зверей, так что подобная позиция была вполне оправдана.

— Это просто животные. — донесся снизу спокойный голос Германа. Видимо, он настраивал бойцов на бой, особенно тех, для кого этот прорыв был первым. — Очень сильные и злые, но всего лишь животные. Не скажу, что они тупые, но уж точно не умнее собаки или медведя. Демонами их называют на Западе, да в Америке, но это от недостатка воображения у тамошних обывателей.

Раздались короткие смешки. Судя по всему, спецназовцы не особенно и нервничали. Ну, в смысле, не больше, чем нервничают опытные солдаты перед боем. Паники точно не наблюдалось.

— Поэтому, не подпускайте их близко. На короткой дистанции они смертельно опасны. — продолжал телекинетик. — Обычных тварей можно убить любым оружием, но для некоторых нужен спецбоеприпас. Они крупнее других…

— Герман, я уже отдал необходимые распоряжения. — с укоризной буркнул командир спецназа.

Мол, не накаляй, и одно и тоже не крути. Это раздражает, и не добавляет боевого духа.

А когда сюда бежали, по пути перебрасываясь короткими фразами, разговор у нас шел другой. Не такой оптимистичный. То есть, Герман почти точно так же начал говорить, что твари — просто тупые животные, и грамотно построенную оборону не взломают. Но Маша ему возразила. Мол, сам же помнишь, что чем выше концентрация сыворотки, тем опаснее прорыв. И "демоны", которые из него набегают.

— А они сколько взорвали? — спросила она тогда. — Литров сорок-пятьдесят?

Да, как бы не больше. Столько мулов, такие тюки объемные. Даже, если предположить, что не вся их поклажа была забита препаратом ЭМ, а пожитками, чем-то экранирующим эту самую сыворотку — как-то же они дошли досюда, не создав прорыва — выходило что под сотню литров было.

Короче говоря, опытные сверхи сошлись на том, что такого раньше никогда не было, а значит нужно быть готовым ко всему. Вероятнее всего к тому, что будет больше тварей, на которых потребуется спецбоеприпас. Которого у нас было не слишком много.

Но с другой стороны — очень хорошо, что такой сильный прорыв произойдет так далеко от обжитых людьми мест. Никто, значит, не пострадает. Ну, кроме нас со спецназом, но у нас, мол, служба такая.

"Демоны" появились спустя десять минут после того, как командир спецназовцев доложил о завершении подготовки к обороне. Моя наблюдательная позиция позволила первым заметить их, а зрение — разглядеть во всех подробностях. Их было немного, всего пять особей, судя по всему разведчики более крупной стаи. Они остановились на месте нашего столкновения с контрабандистами, и принялись нюхать воздух и землю.

Это был не знакомый мне тип. В прошлый раз на меня напали твари, которых я окрестил, как "крокольвы" — невозможную помесь крокодила и льва. Сегодня перед нами был словно бы другой биологический вид.

С виду — обычные псы, особенно если издали смотреть. Чуть присмотришься — доберманы, даже окрас почти такой же. Еще ближе, и начинаются серьезные отличия. Первое, конечно, размер. На расстоянии сложно было точно понять, но не меньше ста-ста двадцати сантиметров в холке.

Затем морда. Она, можно сказать, была классической доберманской, только более крупной. И здоровенными клыками, которые не вмещались в узкую пасть и торчали наружу. Собачий нос был скрыт за костяным наростом с внушительного вида шипом. Такие же, только поменьше наросты шли у животин по хребту. А еще торчали из суставов передних лап.

Хвост у тварей тоже имелся. Не обрубок, как у доберманов, а полноценная пятая конечность, толстая, как у небольшого динозавра, при этом гибкая, как у кенгуру. На конце хвоста находилась небольшая булава с костяными шипами.

Некоторое время покрутившись среди трупов, два добермана устремились к ущелью, а остальные принялись грызть мертвые тела. За минуту, которая потребовалась разведчикам, чтобы добежать до места, где мы убили Белого Демона, три пса успели на части разорвать одного из носильщиков.

Действовали они не как животные. Я не большой знаток повадок зверей, но волчья, например, стая, не отправит группу разведчиков, которая потом тоже разделится на два отряда. И будут находится друг от друга так далеко, что атаковав первую, ты неизменно раскроешь свое положение для второй.

Когда один из двух псов сунулся в ущелье, мы ждали, что и второй последует за ним. Но тот остался на месте, увлеченно разрывая брюхо мертвого контрабандиста. При этом, иногда он поднимал голову и поглядывал на своего напарника, который не спеша трусил в сторону нашей позиции.

На дистанции около пятидесяти метров, снайпер, получив приказ от командира, пристрелил тварь. Одна обычная пуля в голову, и тело пса-переростка рухнуло на камни без признаков жизни.

То есть, умирали они, как и все другие живые существа. Крупнокалиберная пуля без всяких сложностей пробила голову монстра, выйдя где-то в районе загривка. Это было хорошо. А вот то, что его товарищ, перекусывающий контрабандистом, тут же навострил уши и бросился прочь — плохо.

Добежав до трех других псов, он остановился и завыл. Но не как собака или волк, а будто корабельный ревун — громко и пронзительно. Вот тебе и животные. С тактикой малых групп, разведкой и встроенной системой оповещения.

Ждать тех, кому подавался этот сигнал, пришлось недолго. Каких-то пять минут и на плес высыпала здоровенная стая, не менее сотни особей. Большинство зверей в ней было похоже на уже знакомых доберманов. Но были и другие твари. Более крупные, похожие на медведей, только вместо меха укрытые броневыми пластинами и крупной чешуей. Видимо, для таких и нужен был спецбоеприпас.

А последним на берег горной реки вышел демон. Здоровенный человекообразный гигант, ростом с мою боевую форму, то есть около трех метров. На его голове красовались наросты, похожие на рога, за спиной висели кожистые крылья, а бедра, прикрытые металлической юбкой, обвивал цепкий шипастый хвост. В руках существо держало огромный лук с наложенной на тетиву здоровенной стрелой.

Спецназовцы на полке его еще не видели, а вот Герман с Машей, поднявшиеся ко мне, чтобы иметь лучший обзор и маневр, вполне. И их реакция на появление вооруженного луком чудовище мне совсем не понравилась.

— Это… что? — произнесла Маша.

Она без затей устроилась на моем плече, в то время как Герман, прижимал себя к скальной породе полями, стоял на едва заметном выступе.

— Я не знаю. — ответил он. — Никогда таких тварей не видел.

— Похоже, ребята, британцы с американцами все-таки не настолько не правы. — удивительно спокойно сказал я. — И это действительно демоны.

Маша тут же стукнула меня по голове, не болтай, дескать, ерунды. Подумаешь, трехметровый монстр с рогами и крыльями! Это еще не повод, чтобы верить во всякие поповские сказки!

— Ясно, что это их вожак. — проговорила она. — Смотрите, как он движется.

Рогатая тварь действительно шагала так, словно была полководцем этого небольшого войска. Позади всех, не спеша, взмахами руки, хвоста и рычания, подгоняя отстающих. Сами же "псы" с "медведями" бежали, как попало. Некоторые даже останавливались, чтобы оторвать кусок плоти от лежащих на камнях тел.

— Похож на Виктора. — заметил Герман. Я хотел было возмутиться, но он добавил. — Тоже, по всей вероятности, боевая форма. Никогда не слышал, чтобы стаи монстров возглавлял сверх.

Его слова словно бы стали водой, которая смыла пелену с глаз. Ну, в самом деле! Что я тут себе напридумывал. Сверх! Никакой не демон, а просто высокоуровневый метаморф в необычной боевой форме, как у меня. И, каким-то образом, подчинивший себе стаю чудовищ. То есть, необычно, но не более, чем все остальное.

— Его надо валить первым. — продолжил Герман. — Маша, я вниз, прикрою мальчишек от его атак. А ты…

— Без тебя разберусь, что делать. — проворчала Скрытница.

— Виктор. Ты пока не вмешивайся. На подходе спецназ отработает по массе зверья, ты же попробуй пробраться по скалам им во фланг. И ударишь по сигналу. Главная цель — их вожак.

— Понял. — ответил я.

Когда Герман спустился, я начал карабкаться по скале вверх и вправо, в сторону выхода из ущелья. Делать это было совсем не сложно, знай себе вбивай стальной прочности пальцы в щели между камнями, да перемещайся с места на место. Маша сидела у меня на шее, ухватившись за плечевые броневые пластины. Мне она совершенно не мешала.

Стая чудовищ, между тем, влетела в ущелье. Забила его плотно, полностью покрыв землю и узкий ручей, текущий между скал. Добралась до того участка скалы, где в обороне сидели спецназовцы, и те открыли огонь.

Автоматные и пулеметные очереди рвали тварей на куски, но они упрямо лезли вперед. Мешая друг другу, прыгали, пытаясь залететь на полку и погрузить клыки в теплую плоть, но таких умников сбивали снайперы.

"Медведи" вели себя совсем иначе. Хорошо бронированные звери под огнем добрались до скалы, и принялись на нее карабкаться. Способ они использовали такой же, как и я — просто погружали мощные лапы в камень.

Один из кэкээсников попытался сбить "медведя". Он свесился с полки и разрядил почти весь магазин ему в морду. Зверь не то чтобы не почувствовал урона — несколько броневых пластин с мясом сорвало с его морды, а один глаз вытек. Но он все равно продолжал упрямо лезть вперед.

Добил его Герман. Телекинетик отбросил бойца себе за спину, сделал руками странное движение — схватил пальцами что-то невидимое и с силой потянул на себя. Из под лап медведя-переростка посыпались мелкие камешки, часть скалы вдруг осыпалась, и он полетел вниз, на головы другим зверям. Упал на спину, придавив пару "псов", а подоспевшие стрелки, всадили ему в незащищенное броней пузу по длинной очереди.

Мы к этому времени как раз добрались до выхода из ущелья. Здесь скалы обрывались, открывая вид на плес. Дальше двигаться было нельзя, и мы замерли, сливаясь с камнями. Заметить меня было совсем не сложно, но для этого требовалось задрать голову и найти небольшую зеленую точку на высоте в пятнадцать метров. А Маша уже давно ушла в невидимость и сейчас спускалась ниже.

Последним в ущелье зашел Демон. Остановился метрах в ста пятидесяти от битвы, поднял свой монструозный лук, натянул, и пустил первую стрелу. Тяжелый снаряд со свистом рассек воздух и с треском сломался, наткнувшись на невидимую преграду. Верный своему слову, Герман прикрывал бойцов от обстрела.

Но далось ему это нелегко. Благодаря своему острому зрению, я заметил, как пошатнулся мой начальник, будто это не по его щиту, а по нему самому, пришелся удар. Один из снайперов спецназа тут же перенес огонь на новую угрозу, но Демон взмахнул рукой, и пуля отскочила он пошедшего разводами щита.

"Метоморф и телекинетик? — удивился я. — А так бывает?"

Рогатый, тем временем, наложил на тетиву вторую стрелу. На этот раз, перед выстрелом, он провел рукой по ее наконечнику, отчего тот замерцал и сделался похожим на кусок льда".

"И криокинетик?"

Второй выстрел Демона Герман тоже удержал. Сверкающий льдом наконечник со звоном разбился о его поле, но сам сверх после этого, потерял сознание и упал. От перенапряжения, из его носа и ушей пошла кровь.

А трехметровый лучник уже готовился к следующему выстрелу. На этот раз, наконечник его стрелы, после проделанной манипуляции, превратился в раскаленный добела кусок заостренного металла.

"Да что же за черт! Почему по нему не стреляют спецбоеприпасами!" — возмутился я.

Уже было решил, что сейчас сам спрыгну и атакую этого опасного противника, не дожидаясь сигнала — тем более его некому было отдавать. Но тут вдруг снайпер достал Демона.

Выстрел спецпатроном крупного калибра полностью проигнорировал щит рогатого. Попадание пришлось на правую руку, которой он оттягивал тетиву, чуть выше локтя. И буквально оторвал ее. Рев Демона сотряс ущелье. Сорвавшаяся с лука стрела пролетела мимо оборонительных позиций спецназа, и с грохотом взорвалась где-то в ущелье. А сам он с неожиданным проворством скрылся за массивным валуном.

Твари, каким-то образом осознав, что их вожака подстрелили, с еще большим остервенением бросились штурмовать полку. А я решил, что этот момент идеален для моего выхода.

Между мной и Демоном еще было достаточно всякой мелкой шушеры. Но большую их часть я попросту перелетел, спрыгнув со скалы. И тут же, не отвлекаясь на на псов, раздавая им тумаки направо и налево, рванул к раненному стрелку.

Обнаружил его там, где он скрывался. На моих глазах Демон отращивал новую руку, взамен отстреленной. Точнее — почти отрастил. Буквально за несколько секунд плавящаяся плоть сложилась в форму шестипалой когтистой лапы.

Глава 18

Жизнь в этом новом мире безостановочно вбивала в меня одну мысль — ты ничего не знаешь. Думаешь, что уже понял что-то, разобрался — на тебе новые вводные. Которые отменяют старые, к слову. Приспособился к ним? Держи еще пачку!

Поэтому, я не стал бросаться на врага, о возможностях которого ничего не знал. Вместо этого, я залетел в его укрытие со здоровенной каменюкой в руке, и сразу же запустил ее ему в голову. Пробный, так сказать, шар.

А демон его разрубил. За долю секунды, пока крупный, изъеденный за столетия водой, камень, летел от меня к нему, противник успел отрастить из левой руке клинок, взмахнуть им, и располовинить мой метательный снаряд. После чего сразу же полоснул лезвием на уровне моей груди.

— Твою мать!

Я смог отскочить, ощутив на коже ветер от короткого костяного меча. Приготовился атаковать в ответ. Но в этот момент демон заговорил.

Язык был незнакомым, интонации чуждыми, а черты лица хоть и походили отдаленно на человеческие, но казалось бы, были совершенно лишены мимики. Как результат — я ровным счетом ничего не понял. Но это точно был не один из земных языков — те, даже не понимая, узнаешь. А так я просто прослушал запись того, как булыжники трутся друг о друга.

Вблизи он не производил такого гротескного впечатления, как издали. По крайней мере, не выглядел чудовищем, как псы и медведи, которых он привел. Если отвлечься от того факта, что смотришь на трехметрового демона с рогами на голове и крыльями за спиной.

Рога, кстати, смотрелись довольно органично. Как бы указывая, что в процессе эволюции они были нужны, а не просто так тут появились, потому что кому-то захотелось выглядеть максимально устрашающе. Лицо с непривычными, но все-таки не чудовищными чертами, нос плоский, будто бы утопленный в череп. Рот почти безгубый, однако никакой вульгарности, в виде торчащих наружу клыков.

Но главное — глаза. Именно они придавали образу демона некую законченность. И убедительно доказательство того, что передо мной не сверх в боевой форме, а представитель другого вида. У глаз демона не было ни белка, ни радужки, ни ни зрачка. Они были словно бы залиты расплавленным, все еще пребывающем в движении золотом.

Некоторое время, он ждал ответа. От огня снайперов нас обоих укрывал здоровенный обломок скалы, упавший в реку в незапамятные времена, так что с этой стороны ему ничего не грозило. Кроме моей атаки, разумеется. Но я решил с ней немного повременить. Нечасто с тобой настоящие демоны разговаривают.

Но держался настороже и ожидал подвоха. Видя отсутствие реакции, демон решил перейти к языку жестов. Ударил себя в грудь кулаком правой руки, левую, с клинком, вытянул в мою сторону. Сразу все стало понятно, международные понятия, так-то. Ты и я. Поединок. Сражаемся.

Это было до того нелепо, что я даже коротко хохотнул. Черт возьми, настоящий демон в окружении адских гончих приходит непонятно откуда в это горное ущелье, и вызывает меня на бой. Глупость же несусветная. При том, что минуту назад он просто собирался всех расстрелять из лука.

— Ну, давай. — поведя плечами кивнул я. — Давай попробуем. Так и так собирался.

Слов моих он не понял, поэтому я кивнул. Память тут же подкинула картинку из мультфильма "Маугли": "Мы принимаем бой!" А демон с некоторой задержкой повторил мой жест, после чего резко присел, прикоснувшись раскрытой ладонью к земле. Я было решил, что вот мы и начали, и он из такого положения атаковать собрался, но оказалось, что понял я все неправильно.

От его руки по камням побежали золотистые молнии. Ожидая атаки, я напрягся, но они, не причинив мне никакого вреда, скользнули в стороны, остановились, а затем двинулись прямо по воздуху вверх. Несколько ударов сердца, и молнии встретились друг с другом над нашими головами, создавая непроницаемый золотой купол.

Который еще и световым фильтром выступал. В нем лицо моего противника, и без того не самое приятное, приобрело по настоящему демонические очертания.

— Хорошо. — произнес я. — С этим ясно. Устроил нам ринг. Купол-ринг. Никто не зайдет, никто не выйдет. Я понял. Драться-то будем?

Арена была шесть на шесть метров, примерно. Высотой где-то так же. Ровно столько, чтобы два таких великана, как мы с ним, могли внутри свободно двигаться, но не более того. Бой в подобных обстоятельствах предполагал близкий контакт, и довольно ограниченные возможности по маневру.

Ощущение сюрреалистичности происходящего не отпускало. Неподалеку, мои товарищи уничтожали тварей, невесть откуда вторгшихся в наш мир, а я тут стою с их командиром, и готовлюсь к поединку. Не видя и не слыша ничего из того, что происходит за барьером. И демон этот, вместо того, чтобы нападать, пытается мне правила объяснить.

Он поднял свою руку с клинком, растущим из запястья, правой указал на мою. Мол, сделай себе тоже. Я хмыкнул, но просьбу его выполнил. У демона меч выглядел, как тонкий ( с учетом наших габаритов) и острый клинок, похожий на чуть изогнутый индийский катар. То есть, почти, как настоящий, только из желтовато-белой кости. Мой походил на грубый тесак из бивня мамонта. Прямой, толстый, обоюдострый и со сколами, обозначающими заточку. А еще короткий. Не умел я фехтовать, а вот ножевым боем немного владел.

Демон кивнул. Мол, молодец. Можно начинать. Но я поднял руку, погоди, мол. Раз у нас тут такой странный диалог, и поединок проходит по правилам какого-то демонического дуэльного кодекса, то можно ли в нем использовать, кроме оружия, еще и защиту? Проверяя это, я создал на груди и животе прочный панцирь. Не монолитный, как был во время сражения с Бань Шанем, так как боялся потерять в подвижности. А она, подозреваю, здесь и сейчас будет очень нужна. Дополнительно, еще и закрыл шею воротником-горжетом, а бедра — роговыми накладками. Только после этого кивнул — погнали.

Удивительно, но он действительно терпеливо ждал, пока я закончу со всеми этими приготовлениями. И даже воспроизвел на своем теле подобную же защиту, которая, правда, выглядела не в пример изящнее. Всем этим он словно бы говорил, что у нас поединок равных, и он очень серьезно к этому относится.

Причин подобного поведения я не понимал. Но и разбираться в них не собирался. Потом, быть может, когда выживу, задам себе вопросы, пока же ответы мне и не нужны. Есть я, есть противник — и этого, черт возьми, достаточно!

В следующий миг демон атаковал. Взмахнул мечом, заставляя меня отступить. Потом еще раз. И еще. Он целил в грудь, в живот, в лицо. Иногда его выпады были направлены в ноги. При этом, я бы не сказал, что он действует всерьез. Враг словно бы осторожно прощупывал мою оборону, подвижность и реакцию.

Я кружил вокруг него, сохраняя дистанцию, и пока на рожон не лез. Раз уж мой противник оказался настолько любезен, что предложил вместо драки поединок, да еще и помог с выбором оружия — зачем отказываться? Как и от того, чтобы немного изучить его манеру двигаться. Все-таки, первый раз с таким чудом схватился.

Сам же пока предпочитал не раскрывать своих возможностей. Работал в защите, точнее, просто уходил от его атак, но не пытался сам нанести удар. Первые минуты таких вот схваток, как правило, и дают ответ на вопрос, кто победит.

Вскоре, по манере его движений, я обнаружил у демона фехтовальную школу. То есть, он не просто пластал воздух, прощупывая и исследуя пространство вокруг себя костяным клинком. Нет, он работал в соответствии с какой-то незнакомой мне техникой. Признаться, от чудища трех метров ростом, с рогами на голове и крыльями за спиной, как-то не ждешь подобного. Больше рассчитываешь встретить бешенный натиск, высокую скорость и огромную силу.

Я понимал, что демон — личность многогранная. Сверх он или нет, но способностей у него было много. Сам видел, как он щит ставил перед пулей, наконечник стрел то в лед, то в пламя превращал. Но фехтование? Пусть, своеобразное, незнакомое, но именно — фехтование! Настоящий результат наработок некой школы и традиции. Оно как-то со скрипом укладывалось в его образ. Зачем демону или человеку со сверхспособностями, такой навык?

Широкие взмахи сменялись короткими тычками, обманные выпады и связки тоже присутствовали. Чем больше я за ним наблюдал, тем больше видел практически родной ножевой бой. С некой особенностью — здесь наши клинки не плясали в руках, меняя направление, а вырастали из кистей.

Он был быстр. Очень быстр, но при этом — предсказуем. Словно бы проводил какой-то ритуал, а не дрался насмерть. Если по началу мне было довольно сложно уворачиваться от его ударов, то вскоре я уже понимал, куда придется очередной его выпад.

Наконец, я решил, что увидел достаточно. И решил контратаковать. Демон действовал достаточно шаблонно, и прямо сейчас второй раз реализовывал одну из связок. На ней я и решил его подловить.

Косой рубящий снизу вверх. Прямой секущий, использующий инерцию тела, по лицу. Выпад в правое бедро. Из последнего логичнее всего бить снизу вверх, нанося режущий удар от паха до горла. С подшагом, чтобы усилить взмах. Это просто напрашивалось, и так мой противник и поступил.

На подшаге демон чуть присел, и выпрямляясь, повел кончиком клинка снизу вверх. Но я, вместо того, чтобы в очередной раз отступить, сделал шаг в сторону. Пропустил его его руку вплотную к своему корпусу, и снизу рубанул коротким тесаком в район локтя.

Силы вложил в удар не слишком много, боясь завалить корпус и попасться на контрманевр, но и той что была, хватило. Конечность демона обвисла, почти полностью перерубленная чуть выше локтя. А по моим мозгам ударила вспышка удовольствия.

К счастью, не слишком сильная. Не выбившая меня из реальности, как это было в драке с Силачом. Иначе бы мой противник быстренько этим воспользовался и порезал меня на бифштексы. Просто всплеск наслаждения, острого, смешанного с болью. Которое вполне можно было перетерпеть.

— Да что ж с вами со всеми не так! — зарычал я.

А может в этом и было дело? Этот поединок — вдруг он затеян с единственной целью пустить мне кровь? Именно так, лицом к лицу, а не стрелой или еще какой-нибудь способностью. Если жидкость, что бежит по венам у таких, как я и он, является мощным наркотиком, то это даже логично в какой-то степени.

Демон в ответ тоже проскрежетал что-то непонятное. Наверное, отпустил какой-нибудь комментарий. Типа, ха-ха-ха, человечишка, а мне и не больно совсем! Или, молодец, это классный бой, у меня давненько такого не было.

Кровь у него была золотой, как и купол, который нас укрывал. Я сперва внимания не обратил, но когда капли ее упали на камни под ногами, заметил настоящий цвет. Не то чтобы это была такая важная информация, просто деталь, которую мозг автоматически зафиксировал.

Куда больше меня удивило то, что он спокойно отступил назад, вырастил клинок из правой руки, а левую отвел назад, давая ей время срастись. Причем, это заняло у него совсем немного времени. Поврежденная конечность успела стать целой за то время, пока я пытался развить успех и потеснил его к противоположной стене барьера.

После чего он уже сам попер в атаку, умудрившись еще одобрительно кивнуть — ну, так мне показалось, по крайней мере. Мол, отличный удар, впечатлен и все такое. Будто мы тут не вели смертельную битву, а демонстрировали друг другу свое мастерство.

И вот как с таким сражаться? Я ему руку почти отрубил, она на куске кожи висела, а он ее залечил с такой скоростью! Что, мне нужно его на куски разрубить, чтобы он хоть как-то замедлился?

Очередная контратака демона прижала меня к барьеру. В прямом смысле слова прижала. Отступая и стараясь держать дистанцию, я коснулся спиной золотой стены и, не удержавшись, вскрикнул. Кусок плоти размером с ладонь, попросту испарился. При этом, боль была адской, не помню, чтобы в боевой форме у меня хоть раз так было.

Отскочив от нее, едва разминувшись с очередным взмахом клинка демона, я бросил взгляд назад. Как это вообще могло получится? У меня отличное чувство пространства, я помнил, что стена находилась почти на полметра дальше, чем сейчас.

И тогда заметил. Купол едва заметно сжимался. По миллиметру, может быть, в секунду, но сжимался. И ринг становился меньше. Как бы намекая, что бой нужно заканчивать побыстрее, иначе вскоре нам с противником чуть ли не в обнимку придется стоять.

Но если он регенерирует свое тело на уровне мифической девятки или десятки, то я-то — намного медленнее. Демону можно даже пропустить несколько ударов, он их потом все равно залечит, а для меня и один может стать фатальным.

Интересно, а восстанавливать повержения барьера мой противник сможет? Я, судя по всему, нет. Рана на спине так и осталась, хотя, если бы такую нанесли топором, я бы уже забыл про ее существование.

Что ж, попробуем. Других-то вариантов я все равно не вижу.

И я стал выплясывать вокруг демона сложный танец. Постоянно атаковал, совершал множество обманных движений, резких выпадов. Мгновенно переходил к контратакам после его ударов. И в какой-то момент — добился успеха.

Демон увидел, что я на какой-то миг раскрылся, и тут же нанес прямой удар в живот. В последний момент я отвел его катар, и вместо пуза, он вонзился мне в бедро. Однако, и сам он при этом сильно завалился вперед. Продолжая движение, я подхватил его под руку и совершил простейший бросок через плечо.

Ноги до барьера долетели. Их тут же обрезало до середины голени. Точнее, распылило или испарило — я не знал, как работает поле. Однако, с той стороны золотой пелены обрубки не упали, так что, наверное, их все же разобрало на атомы.

Впервые с начала нашей схватки, он заорал. Да так, что я оглох. Его вопль эхом отражался от внутренней поверхности барьера, когда я уже упал на него всем телом. Он успел дважды двинуть меня клинком в бок, но я эти раны, как и ту, что в бедре, проигнорировал. Прижал коленями обе руки неприятеля и принялся с остервенением погружать клинок в его плоть. Рукой же, которая не была превращена в меч, сжимал горло, не давая врагу поднять голову — с него сталось бы рогами в лоб мне засветить.

Каждый раз, когда я вонзал свой клинок в его тело, я чувствовал две вещи. Сопротивление довольно толстой и прочной шкуры, которую не так-то просто пробить, и волну наслаждения. В какой-то момент от этого концентрированного удовольствия и дикой ярости, я потерял себя. Перестал быть человеком, у которого есть разум. Мечты, желания, цель и долг — все это растворилось в волнах бьющего по сознанию чистого экстаза. Все, чего я желал, чтобы это состояние длилось вечно.

Но оно закончилось, когда удар по лицу рассек мне щеку и срезал часть уха со скальпом. Демону как-то удалось высвободить одну руку. Видимо, попав под эффект пролитой крови, я полностью потерял над собой контроль, и дал одной его руке выскользнуть из захвата. Но теперь разум прояснился. И я решил, что с этим нелепым поединком нужно уже заканчивать.

Пошатываясь, я поднялся с противника. От количества нанесенных ему ран, он, кажется, потерял сознание, и теперь лежал, раскинув руки в стороны. Тот удар, что он нанес мне по лицу, был агонией. Последним, на что хватило сил.

Но он все еще дышал. И даже начал восстанавливаться. Я увидел, что кровь, льющая из множества ран, уже не течет. А края их понемногу стягиваются. Только ноги не спешили отрастать.

— Откуда ж ты такой красивый взялся?! — прохрипел я. — И когда сдохнешь…

Зашел со стороны головы, ухватил вражину под грудь и стал разворачивать его в направлении барьера.

— Режешь тебя, режешь, а толку чуть… — продолжил я, волоча тяжелую тушу. — Но посмотрим, как тебе понравится эта штука.

В тот момент, когда мне осталось сделать последнее усилие, демон открыл глаза. Мгновенно все осознал, дернулся, вырываясь, но не успел. Мой толчок отправил его прямо на золото силового поля. Которое короткой вспышкой поприветствовало контакт, и голова чудища перестала существовать.

В тот же миг, когда обезглавленное туловище упало на камни, барьер исчез. И я оказался на залитом золотой кровью плесе, окруженный множеством спецназовцев, которые выглядели так, словно были готовы открыть огонь прямо сейчас.

Я не мог их винить.

— Свои! — выдохнул я. — Свои!

Тотчас из моего тело будто бы выдернули кости, и я мешком осел на каменистую поверхность. Силы, которых несколько секунд было достаточно, чтобы найти точку опоры и перевернуть весь этот странный мир, куда-то испарились.

— Свои? — со странной интонацией произнесла Маша, выходя из-за спины одного из бойцов. — Уверен?

Глава 19

— В смысле?

Я не играл возмущение, я был возмущен. По настоящему. После сражения с демоном, получив несколько ранений, находясь на волоске от смерти, меньше всего я ожидал такой встречи с коллегами.

— Что ты, вообще, имеешь в виду?

Черт знает откуда, Маша извлекла зеркальце. Полированную металлическую пластину в небольшом футляре — понятия не имею, зачем она носила такую вещь на операции. Ничего не говоря, она сунула ее мне под нос. Я было рявкнуть, что прекрасно знаю, как выгляжу в боевой форме, но осекся, зацепившись за одну незнакомую деталь. За свои глаза. В которых не было ни белка, ни зрачка, ни радужки. Все заполняло густое, словно бы расплавленное, золото.

Такие же глаза были у демона, которого я недавно прикончил.

— А это ты как объяснишь? — произнесла Скрытница.

— То есть, тот факт, что перед тобой на земле сидит трехметровый зеленый верзила с синими волосами, тебя нисколько не волнует? — попытался я отшутиться, хотя изменением цвета глаз тоже был немного встревожен.

С другой стороны — ну, глаза. И что? Да, похожие на те, что совсем недавно смотрели на меня с лица демона. Странные. Может быть, не очень подходящие к моему образу. Но чтобы вот так боевого товарища встречать — стволами в лицо? Только из-за того, что у него цвет глаз поменялся? Это, как мне кажется, было некоторым перебором.

И вообще — я же высший метоморф! Что мне стоит изменить цвет глаз на любой желаемый! Вот прямо сейчас и сделаю! Например, зеленым. С кошачьим зрачком.

Ничего. Тело, которым я управлял уже вполне неплохо, реагировало на приказы исправно. Но глаза меняться не желали.

— Нет. — не поддержала шутку Маша. — Не волнует. А то, что человек впитал в себя энергию твари, пришедшей непонятно откуда, очень даже беспокоит.

— Впитал энергию? О чем ты говоришь, Маша? — вскинулся было я. Но бойцы недвусмысленно напряглись, и я, не желая получать несколько очередей в лицо, примирительно поднял руки. — Я сражался с ним, верно. Убил его. Снес голову, сунув его в поле, которое он же и создал.

В качестве убедительного доказательства того, о чем я говорю, плавно повел рукой, демонстрируя никуда не девшийся труп того здоровенного парня, с которым мы недавно сражались.

— Купол, в котором в дрались, был прозрачным снаружи. — сочла возможным пояснить девушка. — Когда мы закончили с тварями, то поспешили сюда. Чтобы помочь тебе. Но оказалось, что ни оружие, ни силы не способны преодолеть тот барьер, которым… демон окружил вас двоих. Поэтому, мы просто стояли и смотрели, как проходит ваш поединок. И видели, как ты его убил.

Вот даже как. Непрозрачный изнутри, купол прекрасно просматривался снаружи. Интересно, зачем так? Просто, если рассуждать логически, если уж ты ставишь непрозрачную защиту, то значит хочешь скрыть то, что находится внутри. А не показать всем желающим. Которых, к тому же, сам не можешь увидеть?

Впрочем, не это сейчас важно. А то, к чему вела моя коллега — важно!

— Знаешь, я там был, между прочим. — напомнил я Скрытнице. — И прекрасно помню, как убил этого монстра. Вероятно, ты плохо разглядела, но я сунул его головой в его же барьер, и башку эту распылило на атомы!

— А потом я видела, как из него вышел сгусток света. Который впитался в тебя. После чего твои глаза стали такими.

Занятно. Но я ничего такого не почувствовал. Просто убил противника и купол тут же погас. А?..

— Только ты это видела?

Маша кивнула. Причем с таким видом, что она дипломированный специалист по обнаружению всякой непонятной хрени, а я это высокое звание попытался поставить под сомнение. Хотя, я и не собирался. Прекрасно помнил, что она видит какие-то следы сверхов, ауру или что-то вроде этого.

— И что? После этого, значит, можно тыкать в своего товарища оружием. — я сосредоточился и вернул себе человеческий облик. — А, погоди! Я, кажется, понимаю! Если принять за правду, что мы сражались с демоном, а не сверхом, то ты, наверное, решила, что я теперь сделаюсь одержимым! Ну раз уж это мистическое свечение вползло в меня? Так, что ли, Марианна Дмитриевна?

Девушка немного смутилась. Словно бы я обвинил ее в чем-то постыдном и неприятном. Ага, подловил! А кто мне сам недавно указывал на склонность верить поповским сказкам?

— Мы ничего не знаем об этом существе… — начала оправдываться Скрытница, но я ее перебил.

— Что с Германом, Маша? Я видел, как он упал, закрыв ребят от ледяной стрелы демона. — и бросив злой взгляд на бойцов спецназа, добавил. — Или стреляйте уже, или убирайте стволы! Нечего мне в лицо стволами тыкать!

Девушка мой приказ оспаривать не стала. С не слишком довольным лицом она наблюдала, как кэкээсники переглядываются, а потом понемногу отводят от меня оружие. А после этого все же сочла возможным ответить на вопрос.

— С Германом все в порядке. Но он без сознания. Сильное истощение. Выстрел демона он отразил, но это обошлось ему дорого.

Это же сколько мощи было в том ледяном наконечнике, если старый и сильный сверх, который с легкостью оперировал полями, отбивая пули, так выдохся, отбив всего лишь один метательный снаряд?

— Тогда предлагаю взять его на ручки и начать выдвижение на точку эвакуации. Ты же уже доложила о завершении информации? — дождавшись кивка, я поднялся и продолжил. — Нести его лучше мне, в боевой форме. По пути и обсудим то, что тут произошло. Кстати, что с моими глазами сейчас?

— Обычные. — немного сковано буркнула девушка. Видимо, поняла, что с бдительностью немного перегнула, и теперь чувствовала себя слегка виноватой. — И не командуй тут. В отсутствие Германа, старший офицер здесь — я.

— Как скажите, товарищ полковник. Жду приказа.

Разумеется, ничего иного, кроме мною уже сказанных слов, она не произнесла. Бойцы собрали снаряжение, поставили на ноги раненных — их оказалось немного, да и то легких. Я снова перекинулся в Халка с золотыми глазами (об этом моя коллега не преминула сообщить), поднял ничего не весящего Германа. Походным порядком, мы выдвинулись туда, где нас должен был забрать вертолет.

Кроме транспортника, сюда летело подкрепление вместе с легендой советских сверхов — Зимой-Мамой. Так же ККС отправило на место прорыва каких-то узких специалистов, которые должны были его найти и закрыть. Хоть мы и убили всех тварей, сам проход, через который они явились, оставался. Маша уже сообщила штабу, что мы смогли отбиться, но подкрепление никто не стал заворачивать.

Как передали моей коллеге из республиканского ККС, Зима была где-то не слишком далеко, и изъявила желание лично взглянуть на существо, которое никто никогда не видел. На нашего вожака тварей, конечно же. Командование сочло это неплохой идеей.

— Зачем ей это понадобилось? — удивился я. Зиму я видел один раз издали, и женщина-сверх произвела на меня неизгладимое впечатление своей невероятной холодностью. — С монстрьем мы, вроде, закончили.

К тому времени, мы уже добрались до точки эвакуации, и расположились на привал. Спецназ, демонстрируя прекрасную выучку и бдительность, тут же занял оборонительные позиции по периметру, мы же с Машей просто устроились на камне. Уложив так и не пришедшего в сознание Германа мне на колени.

— Ну, хотя бы затем, что таких тварей никто не видел. — пояснила Скрытница. — А еще, чтобы поговорить с тобой. В докладе я рассказала все.

Под всем, полагаю, понимался и тот факт, что в меня неведомым образом влетело облачко светящейся энергии. По приезду на базу, меня, скорее всего, ждал карантин и частые встречи с научниками, вроде Вавилова.

— Ты, я смотрю, очень серьезно это восприняла. — хмыкнула я.

— А ты, я гляжу, не слишком. — парировала девушка. — В тебя проникает субстанция неизвестного происхождения, а ты ведешь себя так, будто ничего не случилось!

В голосе ее, если внимательно прислушаться, имелась толика беспокойства. За меня. Это было приятно.

— Ну, знаешь… Не впервой субстанциям неизвестного происхождения в меня попадать. Сыворотку ту же взять…

— Мальчишка!

— Старушка-перестраховщица!

— Ну, спасибо хоть, не процентщица. — неожиданно снизила градус накала Скрытница. И решила сменить тему. — Ты в себе никаких изменений не чувствуешь?

— Да я бы и про глаза не знал, если бы ты не сказала.

— Может, посмертная эманация? — скорее размышляя, чем говоря со мной, пробормотала девушка. — Но почему она изменила глаза?

— Маш, а о таких тварях, как мой противник, правда никто никогда не слышал?

— Мы с Германом не слышали точно. — ответила та. — Но… нам далеко не все сообщают. Опять же, нужно понимать, что мыс ним парочка провинциальных сверхов, которые когда-то давно отказались строить карьеру знаменитостей. Нас не слишком часто информируют.

— Но о таком бы точно не забыли!

Интересно! Оказывается, мои коллеги — добровольные отшельники, которые решили не становиться героями в разноцветных трико. Вместо этого они тихо и, до недавнего времени, относительно спокойно, жили в этой глуши, не желая новых чинов и наград. Но, при этом, пользуясь полным доверием командования, раз уж такого спорного персонажа, как меня, к ним на проверку забросили.

— Нет. — покачала головой Маша. — Ничего похожего я припомнить не могу. Встречались во время прорывов новые, более мощные твари, но ничего общего с той, что мы встретили сегодня. Чтобы с разными способностями и, похоже, разумной.

— Она или он — не знаю — разговаривал со мной. — подлил я масла в огонь. — И мне кажется, что поединок, на который демон меня вызвал, прошел по какому-то кодексу. Ну, знаешь, вроде тех древних дуэлей на шпагах или пистолетах? Он не просто напал, но сперва оградил площадку, дал мне время обзавестись оружием и доспехами. Точно не похоже на дикое и яростное чудовище, согласись.

Маша кивнула, и мы погрузились в молчание. Надолго. До той поры, пока не расслышали звук нескольких летящих к нам вертолетов. Вскоре, и сами машины показались из-за горного хребта, снижаясь и заходя на посадку.

Первой из транспортника выпрыгнула Зима. Вертолет находился еще метрах в десяти над поверхностью, когда она спрыгнула вниз, но не упала на землю, а мягко на нее опустилась. Тут же широким шагом направилась к нам.

Как и в прошлую нашу встречу, она была упакована в обтягивающий черно-синий комбинезон, высокие сапоги, и плащ с меховым подбоем. Немного вычурно, как по мне, но девушке шло. Хотя, какая она, нахрен, девушка, небось, ровесница Маши.

— Здравствуй. — Зима негромко поприветствовала Скрытницу. — Рассказывай. Своими словами, доклад я уже прочла. Интересует твое видение и сделанные промежуточные выводы.

Правильные черты, строгое выражение лица, каре из снежно-белых волос и сжатые губы — что-то беспокоило всесоюзную легенду. Я в очередной раз подумал, что даже первое появление такого демона вряд ли будет достаточным основанием для столь быстрого появления Зимы здесь.

— Витя тебе больше расскажет, Люба. — ответив на приветствие легким наклоном головы, произнесла Маша.

— Тот самый переселенец? — подняла беловолосая бровь.

Я нахмурился — все в курсе, получается? Или только такие важные птицы, как Зима?

— Он. И Виктор сражался с тварью. Убил ее. И теперь у него такие глаза.

Впервые за этот разговор, Зима повернулась ко мне. Оглядела с ног до головы, поджала губы еще сильнее, как, если бы осталась недовольной увиденным.

— Тогда вы пока грузитесь. — кивнула она. — Во второй машине медик, он поможет Герману. А мы пока с Виктором-Вениамином прогуляемся до тела.

Она и мое прежнее имя знает? Ну, Окелла! Ну, молодец!

— Просто Виктор, пожалуйста. — поправил я ее. — Вениамин умер.

Ничего не ответив, криоэнергет поднялась в воздух и заскользила над землей ко входу в ущелье, где случилось побоище. Мне не осталось ничего иного, кроме, как последовать за ней. Бегом, поскольку передвигалась она довольно быстро.

— Ты знаешь, кто это был. — без вопросительной интонации произнес я, когда мы удалились от точки эвакуации почти на километр.

В моей голове разрозненные факты, догадки и идеи, наконец, сложились в единую картину. И я пришел к выводу, что союзная знаменитость тут могла оказаться только в одном случае. Если она знала, кого встретит. И желала — всеми фибрами своей души! — ошибиться.

— Хорошо умеешь читать лица. — ответила она.

Путь пошел в гору, мне пришлось еще больше ускориться, чтобы удержаться рядом с ней. Женщина же словно не заметила изменения рельефа.

— Скорее, анализировать. — поправил я. — По твоему лицу что-то прочесть нереально.

— Молодец. — похвалила она меня таким тоном, словно я был ребенком ее шапочных знакомых, прочитавшим стишок на новогоднем застолье.

— Так кто это? Сверх? Действительно, демон? Почему Маша об этом ничего не знает?

— Помолчи. — дернула она щекой. — Доберемся до места, глянем, кого ты там приголубил, и тогда поговорим.

На месте поединка ничего не изменилось. Безголовое тело демона лежало на камнях, в отдалении громоздилась куча расстрелянных спецназом монстров. Пахло падалью и морозной свежестью. Занятный коктейль.

А еще — кровь моего противника засохла и теперь поблескивала расплавленным золотом. Зима первым делом ковырнула именно ее. Я ожидал, что у нее на руке останется жидкая, уже спекшаяся жидкость, но та покрутила между пальцев застывший кусочек металла, который потом отбросила. Выглядел он, как золотой слиток.

— Где его голова? — спросила Зима, потратив несколько минут на внимательный осмотр тела. Таким, главное, тоном, будто только заметила этот факт. И подозревая меня в том, что я эту голову спер.

— Исчезла. — пожал я плечами. — Купол испарил ее.

— Купол, который погас, когда ты убил его?

— Верно.

— И ни один из вас не мог выйти за его границы, пока шел этот поединок?

— Ага.

— А как выглядела голова? Сколько на ней было роговых наростов? В каком порядке были расположены?

Далась ей это голова! Я не понимал, почему это так важно. Но прикрыл глаза, вспоминая, что видел.

— Такие бугристые шишки. Шесть… нет, семь штук. Они как бы венцом шли. Небольшие, слегка заостренные.

— Расположение вспомнишь? Равномерно располагались относительно окружности головы?

— М-да, пожалуй…

Ее вопросы окончательно убедили меня в том, что она знает об этой твари очень много. Ну, больше меня точно. И, без вариантов, уже встречалась с подобными.

— Все одинакового размера или какой-то был больше других?

— Вроде, одинаковые. — прежде, чем она задала еще один вопрос, я спросил. — Кто это был? Ты же совершенно точно знаешь о нем что-то. Уверен, даже встречалась с таким.

Зима, наконец, закончила кружить вокруг мертвого тела. Повернулась ко мне, пристально глядя в глаза. На лице ее не дрогнул ни один мускул — непонятно было, раздражена она, спокойна или испугана. Молодая кожа и уставший взгляд.

— Знаю. — ответила она, когда я уже решил, что она так и будет прожигать меня своими бледно-голубыми льдинками. — Встречалась.

И замолчала. Невероятно бесящая манера вести разговор! Я сейчас должен что-то спросить? Или из нее пытками нужно правду вытягивать? Ладно, зайдем с другой стороны.

— У меня нет допуска, чтобы получить правдивый ответ на прямой вопрос?

— Уже есть. — вздохнула она и присела на камень.

Это была первая эмоция, которую проявила криоэнергет. Усталый вздох человека, который настолько задолбался затыкать дыры, что готов опустить руки. Пальцы женщины бездумно отломили еще кусочек золота от застывшей лужицы крови демона, принялись крутить его, будто побрякушку.

— Есть. — повторила она через некоторое время. — Как-никак ты у нас от крови Барона причастился.

От кого? Барона? Какого еще барона? Что за бред она несет?

Глава 20

Пока я пытался подобрать слова, чтобы произнести хоть что-то, женщина продолжила.

— Кстати, Виктор, скажи-ка? А ты ведь верующий? Мне Окелло что-то про встречу с апостолом Петром рассказывал. Это правда, что ли?

Вопрос, что называется, абсолютно не в тему. При чем тут это? Мы вроде обсуждали чудо-юдо безголовое, а не мое отношение к какой-то религии. Но, подыгрывая ей, я все же ответил.

— Не то что бы верующий. Да и не Петр то был. Так, для удобства обозначил… Скорее, его правильно было бы назвать Распределителем.

— Да, Вася говорил. Смешно, верно? Распределитель!

— Обхохочешься. — уже не пытаясь выглядеть вежливым буркнул я. Старуха, похоже, окончательно выжила из ума. Лишь бы только своими способностями сейчас не начала пользоваться.

Но она даже не обратила внимания на мою реплику. Грустно улыбнулась, продолжая монолог.

— То есть, вся эта муть про загробную жизнь — действительно поповские побасенки? И после смерти нет никаких райских кущ, а только бесконечное перерождение, как у индусов?

— Да я то откуда знаю? — нахмурился я.

— Это же ужасная скука, если подумать. — продолжая меня игнорировать, рассуждала женщина. — Тут с одной жизнью многие не знают, что делать, а представить их бесконечное повторение… С ума сойти! Одно хорошо — памяти прошлых жизней не будет. О, вот еще вопрос. Почему она у тебя сохранилась? Память о предыдущем воплощении? Это же нештатная ситуация, как я понимаю? Я не просто так спрашиваю — на будущее интересуюсь. Чтобы, значит, на те же грабли не наступить.

Мне окончательно надоело слушать эту дурацкую болтовню. Своих проблем выше крыши, не хотелось еще и в чужие погружаться. А Зима явно сейчас о себе говорила. Ну, зажилась на свете — бывает. Если так невмоготу — ложись и помирай! Чего людей-то тиранить?

— Прости, Люба ведь, да? — я ждал, что она сейчас по-старушечьи подожмет полные девичьи губы, и выдаст что-нибудь, вроде: "Для тебя Любовь Петровна!" Но Зима лишь кивнула, и я продолжил. — Отлично. Люба, а у нас сейчас какой-то теологический разговор, что ли? К чему это все? Кажется, мы барона обсуждали.

— Не барона, а Барона. — веско поправила она меня. И сразу стало понятно, что дворянский титул убитого мной противника пишется и произносится исключительно с большой буквы. Как имя собственное. — Семь зубьев на короне — Барон. Пять — Граф.

— Четыре — Герцог? — в геральдике я волок примерно так, как кочегар в литературе.

— Дурак. — беззлобно произнесла женщина. — Но голову себе не забивай. Тебя и с Графом встреча прикончит.

— Люба, а можно по-людски как-то? — взмолился я. — Мне уже эта манера разговаривать вот тут сидит! — И показал, где. Сразу под кадыком, в смысле, а не то, что кто-то себе надумал. — Если во врагах меня числишь, так и скажи. Приказывай блокираторы одеть и везти на опыты. А если нет — кончай мозг клевать! Вздорных баб мне и в прошлой жизни хватило, чтобы еще в этой терпеть!

Зима дернула щекой. Кажется, я ее пробил все-таки. Надеюсь, что так! Мне информация жизненно необходима, а она вела себя, как курортница, которой нравится динамить кавалеров. По мнению Марианны Дмитриевны, я подцепил какой-то иномирный вирус, и понятия не имел, к чему такое может привести. Зная себя и свое везение — точно ни к чему хорошему.

— У тварей, которые из прорывов лезут, есть иерархия. — начала она, наконец, говорить по делу. — Низшие твари — это все эти псы, медведи, гарпии, пантеры и прочая шваль. Они у высших форм жизни пришельцев вроде наших животных. То ли домашних, то ли служебных — тут мнения расходятся. Опасные, но при грамотном подходе, не страшнее стаи одичавших собак. А вот тот, кого ты каким-то чудом убил, он как раз из высших. Разумный, обладающий множеством различных способностей, опасный и очень злой. Некоторые называют их демонами. И по степени угрозы делят на несколько уровней. Ну и из-за короны. Самый слабый — Барон. Тот, с кем ты схватился. Если использовать нашу классификацию — по восьмерке сразу в нескольких категориях.

Вот! А сразу так было нельзя?

— То есть, это и правда демоны? — уточнил я.

— Витя, ты чем слушаешь, вообще? — возмутилась она вдруг. Появление эмоций на лице сразу же превратило ее в очень приятную на вид девушку.

— Ты же сама их так назвала…

— Ты ангелов видел? Как они одесную Царя Небесного сидят? Нет! На арфе в райских кущах играл? Тоже нет! Пообщался с мутным мужиком, который с равной степенью может быть плодом твоего воображения или мистификатором из инопланетной цивилизации, который решил тебе запудрить мозг, и решил, что стал экспертом по потустороннему? В твоем случае мы имеем дело с переносом психоматрицы из одного тела, в другое. И теория параллельных реальностей тоже строится на научных допущениях. А демоны!..

— Ты чего так завелась, мать? — на всякий случай я сделал пару шагов в сторону от разбушевавшейся сторонницы научного материализма.

— … нет никаких демонов, понял? В смысле, есть, но не те глупости, которые попы придумывают, а просто представители цивилизаций из других, отличных от наших, реальностей. Ясно с этим?

— Честно говоря, нет. — фыркнул я. — Как их называть-то тогда, чтобы ты градус воздуха не понижала?

В самом деле, пока Зима импульсивно все это выговаривала, температура здорово опустилась. Высоко в горах и так-то не курорт, а тут прямо к плюс десяти подошло. Зябко.

— Ах, это. Прости. — отмахнулась женщина, и воздух вернулся к базовым пятнадцати. — ну, так и зови демонами.

— Очень логично! — с умным лицом закивал я. — Вы потрясающе умеете объяснять, Любовь, не знаю, как вас по батюшке.

— Да я в том смысле, чтобы ты в это понятие правильный смысл вкладывал! — снова начала заводится она, но вдруг остановилась и внезапно задорно рассмеялась. — Ах, вот ты, значит, какой фрукт, Глебов? Издеваться надо мной решил?

— Что? Да я бы никогда! — с лицом пионера, пойманного на продаже самогона, принялся все отрицать я. — Наветы, Люба, не верь! Завистники!

— Хорош, хорош! — закивала она. — Теперь вижу, что ты и правда лишь на вид мальчишка. Спасибо, поднял настроение.

— Всегда рад. — приложил руку к груди я. Мне было, безусловно, интересно, с чего это вопрос терминологии так заводит одного из ведущих сверхов страны, но были и другие насущные проблемы. — Продолжим по теме? Я убил Барона из высших демонов. И, как ты выразилась, причастился его кровью. Это что значит?

— А то и значит. — дернула женщина плечом, затянутым в комбинезон. — Убил его, вкусил его крови, и забрал его силы.

— Забрал? Силы? Это ты про золотые глаза, что ли?

— Как внешнее проявление — да. Оно, кстати, больше трех дней держаться не будет. А остальное… Про то позже узнаешь.

Я опять заводится.

— В смысле — позже? На середине решила рассказ оборвать? Чтобы я помучился подольше? Как по мне — это изрядное свинство!

Женщина рассмеялась.

— Знал бы ты, как это приятно, когда с тобой разговаривают на равных. Не обращаются, как с фарфоровой куклой, не боятся… Только ради этого стоило сюда прилетать. Хотя очередь Вадика, так-то. А про позже — это в том смысле, что потом станет известно, что ты у Барона забрал. Через день-два. Когда полученное организмом усвоится.

— Дичь какая-то!

Честно говоря, не покидало ощущение, что Зима продолжает надо мной издеваться. Было в ней нечто такое кошачье, а это племя, как известно, обожает играть с едой. Вот и я себя сейчас таковой почувствовал — кошкиной едой и кормом. Тем более, что во время нашего общения, ее настроение сменилось с отвратительного на вполне себе довольное. Словно бы она от меня энергией заряжалась.

Энергия… Маша говорила, что видела сгусток энергии, который отделился от убитого демона и впитался в меня. Люба утверждает, что я, обмазавшись кровью Барона, забрал какие-то его силы. Этот мир не уставал меня удивлять.

— Люба. А кто эти демоны-не демоны, которые к нам приходят через прорывы? — спросил я, глядя Зиме в глаза. — И почему они к нам приходят?

— Кто знает… — начала было она, но я, внимательно наблюдавший за ее лицом, резко прервал собеседницу.

— Врешь. Лучше уж скажи, что у меня допуска недостаточно.

— Ох… — она рассмеялась. — Да не собиралась я врать. Пошли обратно уже, тут смотреть больше не на что. По пути все и расскажу.

Путь к точки эвакуации занял больше времени, чем мы потратили, чтобы оттуда добраться до места сражения с демонами. Потому, что Зима шла ножками, как и все нормальные люди, да и я, уже в человеческой форме, не совершал прыжки по пять метров.

Шагая, мы разговаривали. В большей степени, конечно, говорила Люба, я лишь иногда задавал уточняющие вопросы. И слова ее заполняли кое-какие бреши в тех знаниях, что у меня были до этого.

С ее слов, во время войны нацисты проводили различные исследования. Не только суперсолдат пытались вырастить. Другая организация, в большей степени занимающейся не наукой, а изучением всего мистического и непознанного, называвшаяся "Аненербе", шла другим путем. Искала артефакты древних цивилизаций, копалась в ветхих записях, и — призывала демонов.

Но — настоящих, подчеркнула Зима. Из ада. Была у руководства этого "института", идея-фикс — вызвать из ада легионы тварей и бросить их на большевиков.

Когда группа людей во что-то искренне верит, и имеет хорошее финансирование, у нее рано или поздно что-нибудь получится. Не обязательно именно то, что они искали, но, тут уж, как говорится — таков путь познания. Если проект сверхсильного солдата стоял на месте, то демона нацистам призвать все же удалось. Но — не того.

— Я почему так на этом заостряю? — сочла необходимым пояснить Зима. — Пришельцев изучали, препарировали. И пусть с ними не все еще ясно, но одно можно сказать абсолютно точно. Это — биологический вид. У них есть два пола. Первичные и вторичные половые признаки. Они эволюционировали и развивались, о чем свидетельствуют некоторые рудиментарные органы, ставшие не нужными в процессе эволюции. Внутри у каждого находятся кости, мышцы, внутренние органы, нервная и кровеносная системы.

— Ну, так и назвали бы их как-то по-другому, чтобы не было этого оттенка мистики!

— Не так это просто, Глебов. — вздохнула женщина. — Более-менее внятной информации о них — максимум лет десять-пятнадцать. А исследования длятся больше шестидесяти. Там уже такой объем документации накопился, что менять что-то — запутать всех еще больше. Вот и приходится сперва всем допущенным до информации людям такой ликбез проводить.

В общем, согласно архивным записям "Аненербе", горе-ученым удалось призвать кого-то, вроде Барона. Призванный пришелец растерзал всю исследовательскую группу, а потом еще и отряд охраны. Но каким-то чудом его все же удалось убить. И на руках у нацистов оказалась его кровь. Потом… Из архивных документов не слишком понятно, в чью "светлую" голову пришла идея взять образец крови демона из проекта "Врата Ада", и попробовать протестировать ее в исследованиях суперсолдата. Подобные открытия, как правило, делаются случайно.

— То есть, сверхи произошли от демонов? — не смог я удержаться от уточнения.

То есть, я уже это подспудно понял и принял, но разум требовал окончательной ясности. Чтобы кто-то из аборигенов этого мира сказал со всей определенностью: "Да, это так!"

— Да, это так. — сказала Зима. — Вся сыворотка, от первых образцов до современных, имеет в своем составе кровь высшего демона. В смысле, разумного существа из другого измерения, обладающего сверхчеловеческими силами.

— Да понял я, понял!

Одержимость Зимы этим пунктом немного напрягала. Я даже понимал, откуда она произрастает. Есть или нет настоящие демоны, существуют Ад с Раем или это поповская придумка — неизвестно. А считать себя потомком тварей из преисподней никому не захочется. Ну, разве что конченным ублюдкам.

Другой вопрос — где берут демонов в товарных, так сказать, объемах? Ладно — первые образцы, их с того Барона наделали. Затем, когда победившие в войне СССР и Британия наложили руки на добро нацистов, призыв повторили еще несколько раз. А теперь-то как? Тут же через горы караваны прут с баулами! Они что, на поток поставили всю эту хрень?

— В пятидесятых состав крови демонов удалось повторить химическим путем. — сказала Люба. — Нам, кстати. Союзу. Через пару лет британцы смогли стащить формулу. А до этого — да, как ты и сказал. Каждый Барон обходился в сотни человеческих жизней.

— Ну, наши предки, конечно, и живодеры! — выдохнул я. Сообразил, что ляпнул, тут же попытался исправить оплошность. — Ну, в смысле…

— Все в порядке. — женщина дернула уголком рта. — Верно сказал — живодеры. Но мы с союзниками получили на руки оружие. Кто отказывается от оружия, когда идет война? И кто считает жертвы?

Вскоре после того, как ученые научились синтезировать кровь пришельцев, и делать на ее основе препарат экстраординарной мутации, начали появляться прорывы. И твари, которых раньше очень аккуратно заманивали в наш мир, чтобы нацедить кровушки, стали сами в него являться. Редко, но метко.

— Концентрация сыворотки!

— Верно. При очень большой концентрации сыворотки — прорывы выпускают таких, как Барон. Считается, что пришельцы каким-то образом чувствуют кровь своих собратьев и приходят на ее зов. Но не чтобы спасти. Или, чтобы отомстить за смерть родственников. Они приходят на них охотиться.

— Но зачем?

— Исследователи этого вопроса считают, что эволюция этих существ идет по пути поглощения эссенции друг друга. Другими словами, убивая себе подобных, они забирают силы поверженных врагов. И становятся сильнее. Поэтому, у тебя с Бароном был поединок в Куполе. Это неизученный нами вид поля не позволяет эссенции бесконтрольно раствориться в воздухе, и быть поглощенной победителем.

Получалось, что здешняя Земля стала охотничьими угодьями для демонов. И люди, как обычно, сами проложили им сюда дорожку. Научившись синтезировать кровь пришельцев, клепая ее тоннами в коммерческих и политических целях, они словно бы зажгли маяк в темноте космоса — приходите, здесь много вкусного!

А те и довольны! Их, может, не так много, раз эволюция их строилась на резне и поглощении эссенции, и появление возможностей дальше развиваться, несказанно их порадовало. Зацепили всплеск небольшой партии препарата ЭМ — отправили своих служебных животных проверить, стоит ли идти. Уловили эссенцию в "особо крупных размерах" — сами заглянули. Если встретили только караван контрабандистов, перебили их, и вернулись домой, где бы тот не находился. А коли повезло встретить сильного противника — устроили ритуальный бой под Куполом.

— Я правильно понимаю, что информация эта не доводится даже до старых сверхов? — спросил, пристальн глядя на Любу.

Мы уже почти добрались до точки эвакуации. На плато остался только один борт — все остальные, включая тот, что должен был забрать меня, уже улетели. Марианна Дмитриевна с Германом тоже, получается, отбыли.

— Верно. Им известно, откуда появилась сыворотка, но и только. Те, кто не сталкивался с высшими демонами лично, о них не знают. И мы намерены и впредь скрывать данные сведения. И ты будешь.

— Почему?

— Потому, что подпишешь соответствующе бумаги.

— Нет, почему своим соратникам не сообщаете всего? Это ведь не правильно, согласись! Гораздо проще противостоять врагу, если солдат знает, кто он такой.

Зима остановилась неподалеку, так, чтобы двое бойцов, ожидающие нас, не могли слышать ее слов. Махнула рукой, приказывая пилоту запускать двигатель.

— Это политика, Глебов. И этика. А ты, прости за каламбур, слишком еще молод, чтобы в наших реалиях разбираться. Сейчас твое дело — пройти пробуждение полученных сил. После, если ты его переживешь, мы продолжим этот разговор.

— Переживу? Что ты имеешь ввиду?

— Садись в вертолет, Витя.

— Погоди! Что ты имела ввиду, говоря, что я могу не пережить пробуждения?..

Глава 21

В аэропорту Фрунзе, куда нас довез вертолет Зимы, была уже ночь. Теплая и удивительно тихая южная ночь. Вдыхая нагретый за день воздух, не верилось во всю эту ерундистику с демонами, прорывами и сверхами, произошедшими от крови пришельцев. В такую ночь хотелось смотреть на луну и звезды, желательно, при этом, держа за руку женщину, которую любишь.

С этим у меня был полный облом. Единственная женщина на ближайший километр, попросту могла отморозить не только руку, но и кое-что поважнее, приди мне в голову устроить такую романтику. Настроена она был по деловому. Без всяких прелюдий сообщила, что в республиканской ОТГ я больше не числюсь. А переведен — сегодняшним числом — в резерв командования ККС. Стажером. С переводом на новое место службы.

— Какой-то я вечный стажер получаюсь. — посетовал я. — Даже попрощаться не дадите? Все же, у нас с Машей и Германом команда была.

Возмущаться тем фактом, что меня никто даже спросить не соизволил, я не собирался. В конце концов, сам к военным подался. Прекрасно зная, как у них обстоят дела с личной свободой.

— Команде той несколько дней. — отмела мой аргумент крио. — Вряд ли вы успели сдружиться. Им доведут все, что следует знать, и уже к завтрашнему утру они про тебя забудут.

— Жестко ты, Люба. Мне, значит, можно все рассказать, потому что я Барона прикончил, а им, выходит, нельзя ничего знать.

— Поверь. Это их выбор. — дернула плечом Зима. — Так спокойнее живется. Почему ты думаешь эта парочка с войны сидит в Киргизии?

С тем я пересел на военный борт и отбыл в неизвестном направлении. Моя именитая сопровождающая лишь сказала, что все подробности я узнаю, когда пройду "пробуждение", и не раньше. Пока же — просто жди.

Хороший совет. Впрочем, для меня подобное положение в новинку не было. Приходилось раньше и на такие задания летать, что только в самолете пакет с приказом можно было распечатать и изучить. Так что, что такое секретность, я понимал прекрасно.

Поэтому расслабился, и собрался весь полет проспать, но оказалось, что и этого мне делать нельзя.

— Сон может запустить процесс "пробуждения". И как оно у тебя пройдет, никому неизвестно. Ты сейчас бомба, которая может взорваться в любой момент. И мне бы не хотелось, чтобы это произошло в самолете. Сама я выживу, а вот у парней, — женщина качнула головой в сторону кабины пилотов, — шансов немного.

В итоге, все шесть с половиной часов лету, я рассказывал Зиме о своем мире. Интересовало ее все, но главным образом, конечно же, крушение моего Советского Союза. Выслушав все о следствиях, она вознамерилась докопаться до причин, заставляя меня вспоминать такие вещи, которые я, казалось бы, и не знал никогда.

Люба была умна, эрудирована и хорошо образована. Ее умело поставленные вопросы помогали вспомнить то один незначительный факт, то другой случайный разговор. Не были обойдены вниманием и популярные версии, крутившиеся по телевизору уже после того, как ситуация в стране выправилась, и Российская Федерация уверенна вступила в права наследование прежнего государства.

— Если хочешь знать мое мнение. — выдал я в какой-то момент. — То вашу версию СССР спасло именно наличие сверхов. Точнее, тот факт, что элита — бессмертна.

— Вот как? — вскинула брось Зима. — Ну-ка, ну-ка?

— Не надо нукать, все очевидно. — и я выдал ей свое понимание того, почему тут все сложилось так, а не иначе.

Другими словами, про долгую жизнь правителей, следующий из этого факта транзит власти, отсутствие забронзовевшей номенклатуры и многое другое, что, как мне казалось, я понял, еще на второй день пребывания в этом мире. Когда изучал свой новый дом, бродя по интернету.

— Ну… — протянула она. — Логика, конечно, есть. Но ты немного ошибаешься. И с нашими вождями не так все гладко, как ты себе напридумывал, и внутренних проблем хватает. По той же линии союзных республик. Герман, наверняка, тебя просветил о росте национализма в Киргизии?

— Да.

— Примерно такая же картина по всем кавказским республикам. До пожара еще далеко, но некоторые угли недовольства уже достаточно давно тлеют. А британцы со своими холуями довольно умело их раздувают. На Украине тоже тревожно. Польша, Чехословакия… Да везде, в общем-то. Враги бьют по границам всем, чем только можно. Сам же видел караван.

Видел — не то слово. Сотни литров сыворотки — это же тысячи новообращенных сверхов даже при соотношении один к трем. И все эти невылупившиеся Силачи, Скрытники и Псионы пополнили бы ряды армии врагов советской власти. Ведь для кого предназначался препарат? Тех самых националистов, которые спят и видят возрождение Киргизского то ли ханства, то ли каганата.

— А главная причина совсем в другом. — после некоторой паузы возразила моим доводам Зима. — Как я поняла из твоего рассказа, ваша номенклатура, элита, как ты говоришь, решила пойти на сделку с Западом. Точнее, вообще допустила мысль о том, что с Западом можно договориться. Это и есть ошибка. С этого падение и началось. Здесь, у нас, как бы между собой не собачились ведомства, как бы не грызли друг другу глотки в ЦК, на сговор с Западом никто не пойдет ни за что и никогда. Потому что понимают — верить им нельзя. Англосаксы — джентльмены ровно до той поры, пока уверены в том, что уничтожить тебя можно только с огромным риском для себя. Как только ситуация меняется — они пираты и разбойники. Как и их предки.

Хм, с этой позиции я на ситуацию не смотрел. Но был вынужден признать, что скорее согласен с Любой, чем нет. Особенно, с позиции послезнания — разве не видел я в своем мире, как улыбающиеся западные политики сливают своих вчерашних друзей, а их страны ввергают в хаос и нищету? Что, в общем-то, произошло и с СССР.

Пока мы враждовали друг с другом, точно зная, что дружбы между нами быть не может, все было нормально. Ну, ладно, не все и не всегда, но нормально. Страна жила, развивалась, строила свою версию счастливого будущего. Однако, стоило лишь элитам допустить мысль о возможности договориться — и все полетело в ад.

Хорошо, что здесь это понимают. И как следствие, смогли пережить своих двойников из моего мира уже на тридцать лет. Надеюсь, и дальше так же будет.

Сели мы ранним утром на каком-то дальневосточном аэродроме. Это единственное, что я мог сказать с уверенностью — и природа свидетельствовала, и время в пути, которое явно отщелкивало часовые пояса вперед.

Самолет еще не заглушил двигатели, а к трапу уже подогнали небольшой автобус без окон в пассажирской части, куда мы с сопровождающей и загрузились. Поездка продлилась минут пять, после чего я почувствовал, как остановившаяся машина стала опускаться.

— Подземная база? — уточнил я у Зимы.

— Ага. — безмятежно ответила та. — Твой новый дом. Или твоя могила.

Оптимизма ей было не занимать. Но в полете она все же рассказала мне, что значит "пробуждение". С ее слов выходило, что некоторые ее действительно не переживали. А достаточной статистики, позволяющий вычислить хоть какие-то вероятности, накоплено еще не было. На сегодняшний день лишь одиннадцать советских сверхов дрались с высшими демонами. Семеро победили и поглотили их эссенцию. Четверо выжили. Я мог стать пятым.

Грузовой лифт остановился. Мы вышли из машины, оказавшись на классической подземной парковке, только вместо легковушек и микроавтобусов тут стояла военная техника. Незнакомые мне модели боевых бронированных машин — от джипов до танков. Парочка вертолетов на консервации. Все в цветах ККС.

— Не знал, что у комитета имеется своя армия.

— На крайний случай. — хмыкнула Зима. — Исключительно на крайний случай.

Женщина проводила меня по длинному пустому коридору. Металлический пол гулко отмерял наши шаги. Мы свернули в одно из ответвлений, остановившись в тупике, у массивной двери. Точнее, даже шлюза, я такие только на подводной лодке видел.

— Заходи. — она гостеприимной распахнула передо мной люк. Я обратил на его толщину и про себя присвистнул — такой не выломать и в боевой форме. Хотя… Если сделать пальцы тонкими, попытаться просунуть их в район петель…

— Внутри шесть камер. Множество датчиков. За тобой будут наблюдать двадцать четыре часа. Если наблюдателям покажется, что ты ведешь себя странно, они пустят газ.

— Люба, я вообще-то метоморф и биокинетик. — напомнил я ей. — Что мне сделает этот ваш газ?

— Горючий газ. — дополнила информацию Зима. Он вспыхнет, и мгновенно выжжет весь кислород в помещении. Если это тебя не убьет, то операторы будут повышать давление до тех пор, пока кровеносные сосуды в твоем теле не полопаются, как ампулы.

— А надо так пугать? Я же вроде по своей воле вхожу, ничего такого не замышляю.

— Ты — нет. Тот, кем ты можешь стать — не знаю. Поэтому такие меры предосторожности. Дальше. Пища будет подаваться через лифт — вот окно приемника. Туалет в углу, топчан в другом. Через три дня я за тобой приду. Надеюсь, что за тобой.

И, больше ничего не объясняя, закрыла за собой дверь. А я остался один. Спасибо, хоть не в темноте. Бросил взгляд на часы — сети не было. Выставил будильник на обратный отсчет 72 часов и улегся на топчан. Что ж, будем ждать.

Пробуждение — это, если я все правильно понимаю, новый виток мутации. Сейчас эссенция Барона растекается по моему телу, заполняя… не знаю, что оно там заполняет, но точно что-то делает. Когда значение ее в ключевых точках достигнет порогового, произойдет то самое "пробуждение".

Оно может меня убить. Может дать новые силы, выведя в элиту сверхов. Может изменить и превратить в чудовище. Или лишить разума. В общем — что угодно может сделать. И я ничего не могу изменить, и повлиять на процесс тоже не в силах. Значит, что? Ложимся и засыпаем.

Страха у меня не было. Отбоялся я уже свое, на пару жизней точно. Вообще, последние дни, эмоционально я больше походил на себя прежнего. Юношеский задор тоже имелся, и глупые мысли в голову тоже не ленились приходить, но теперь они контролировались опытным холодным разумом.

Поэтому, сон пришел сразу. Как и должно быть у опытного солдата, который должен использовать каждую минуту покоя, чтобы отдохнуть и набраться сил. А то — вдруг война, а я усталый?

Проснулся я через три часа. Но не потому, что выспался, нет. Мне приснился дурной сон. В нем я горел. Горел в боевой машине пехоты, чего в прошлой жизни со мной точно не случалось. А во сне почему-то оказался на месте командира, да еще и выбраться никак не мог, хотя люк был открыт.

Но пробудившись, я осознал, что пламя, лижущее мою кожу, никуда не делось. Его не было видно, оно не обугливало одежду и кожу, но при этом совершенно точно сжигало ее. Невидимое пламя окутывало меня целиком — руки, ноги, торс, голову. Я даже чувствовал, как плавятся волосы. Но огня так и не видел.

Первой мыслью было, что исполнились угрозы Зимы. Ну, про горючий газ и все остальное. Однако, это сопровождалось некими эффектами, хоть какими-то, а я ничего не видел.

"Это пробуждение!" — понял я, и сжал зубы.

Что ж. Если оно такое, то я готов потерпеть немного адской боли. Однако, оказалось, что это была лишь прелюдия к "пробуждению". Пока тело запекалось до хрустящей корочки, я еще мог себя убеждать в том, что боль эта больше фантомная, нежели реальная. Но когда кости стали крошится в зубной порошок, я не выдержал и заорал.

Конечно же, никто не пришел ко мне на помощь, чтобы вколоть чудо-укол и смягчить боль. Как и говорила Зима, за мной наблюдали, но не вмешивались. Перерождение после душа из крови высшего демона я должен был пройти полностью самостоятельно.

Несколько раз я терял сознание. Сорвал горло. Расцарапал (кажется) все лицо и грудь. Сломал топчан. Вырвал из стены вмонтированный туда намертво унитаз — не знаю зачем. Пытался сломать люк кухонного лифта, но не смог — его явно проектировали с учетом сверхчеловеческих возможностей пленника. В дверь тоже колотил.

А потом — умер.

Когда я в прошлый раз встречался с Распределителем, причина была ясна. Подонки, девушка, ударившая старика в спину ножом. Автобус, черт его знает как оказавшийся там, где я вышел из переулка, чтобы позвать на помощь. То есть — я оказался перед ним, когда умер.

Поэтому, глядя на него второй раз, я не сомневался, что сумел повторить этот опыт.

В этот раз он выглядел иначе. В прошлый раз он предстал передо мной в образе старика в черном костюме без галстука. Сегодня явился, как средних лет мужчина в легкой пляжной рубахе и шортах. Но я все же знал, на кого смотрю.

— Что, опять? — спросил я без всякой приветливости.

Он, как бы, не был в чем-то виноват, дорогу и мир я выбирал сам. Но было немного обидно снова умереть. И эта эмоция проскользнула в слова.

— Почти. — без обиды отреагировал Распределитель. — Как говориться, по тоненькой прошел.

— Не понял? А здесь тогда что делаю?

Осознание того, что я все-таки жив, меня порадовало. Но и новые вопросы тоже породило.

— Я выдернул. — пояснил Распределитель. — Ты так близко подошел к краю, что у нас снова появилась возможность побеседовать.

Вот за что я уважал этого мужика — он не юлил. Вокруг меня в последнее время все только и делали, что хитрили и не договаривали. Он же всегда отвечал на вопрос прямо. Ну, почти.

— Ладно. А зачем?

— Видишь ли… Дурацкая вышла ситуация. С другой стороны — я рассчитывал на что-то подобное, когда отправлял тебя в этот мир.

— Отправлял меня?.. Погоди. Я же сам его выбрал? Мир, в смысле. Я отчетливо помню, что мы с тобой разговаривали на эту тему…

Распределитель слушал мою речь молча, чуть склонив голову к плечу и улыбаясь. И мне без всяких пояснений вдруг стало ясно — не было никакого выбора. Разговор с его стороны строился так, чтобы создалась иллюзия выбора. Уверенность в том, что я принял решение отправиться на перерождение в мир победившего социализма.

И, если подумать — почему я не родился в теле младенца? Почему он закинул меня в умершего от препарата ЭМ парня? И почему, черт возьми, я только сейчас задаюсь этим вопросом?!

— Кхм. Ну, раз мы прояснили этот момент…

— Да нихрена мы его не прояснили, Петя! Ты в какую игру меня заставил сыграть? Зачем мне нужно было переродится в теле умершего от сыворотки пацана? И именно в этом мире с супергероями в трико? Хотя нет, по другому спрошу! Зачем это тебе?

— Из-за саваранов.

— Сава… Кого?

— Тебе они известны, как высшие демоны.

— Ты сейчас издеваешься? Да я про них только сегодня узнал!

И снова, как в прошлый раз, накрыло озарением. Цепочка событий — Распределитель ее запустил и терпеливо ждал, пока их развитие приведет его (и меня), к нужно ключевой точке.

Берем старого вояку, со всеми его внутренними демонами и тоской по павшей империи. Помещаем его в тело парня, у которого, после приема препарата, отлетела душа. Перезапускаем мутацию и получаем молодого и сильного сверха с душой служаки. Отпускаем его на вольные хлеба и ждем, пока он куда-нибудь вляпается. Возможно, как-то воздействуем на события, немного корректируя их, и спасая идиота, который лезет в самую что ни на есть клоаку. Дожидаемся, пока его путь столкнется с одним из демонов.

И, конечно, никакой он не Распределитель и уж точно — не апостол Петр. Права была Зима — просто представитель иной цивилизации, неизмеримо более могущественной, нежели человеческая, со склонностью к мистификациям.

— Ладно. — злость прошла мгновенно. Подумаешь, Распределитель имеет свои цели. Тоже мне невидаль! Да у нас некоторые генералы в разы жутче вещи вытворяли. — Савараны. Высшие демоны. Они твоя цель. От меня ты чего хочешь?

— Я в тебе не ошибся. — тепло улыбнулся он. Махнул рукой, материализуя пару стульев и стол с чайным сервизом. — Присаживайся. Разговор у нас будет не на пять минут.

Глава 22

— Любой путь эволюции заслуживает уважения. — начал Распределитель. — Вмешательство недопустимо, так как невозможно просчитать все вероятности при том или ином пути развития целой цивилизации. Кто знает, к чему он может привести?

Я кивнул. Мол, ясно. А можно к делу? Понятно, что ты тут о судьбах вселенных говоришь, но я то человек простой, бременем знания не наделен. И мне не то, чтобы плевать, просто… Да, плевать, общем-то. Своих проблем хватает.

— Я не вмешивался в эволюцию саваранов. — пояснил свою мысль мой собеседник. — От начала и до конца, их путь — это их путь. Но ситуация в развитии оказалась опасной. Они распространили свою эволюцию на другой вид. И, осознав это, свернули со своего. Теперь они представляют угрозу другим видам. А это уже вмешательство в эволюцию.

— Слушай, а можно к конкретике как-то уже переходить? — попросил я. — Без обид, все это очень интересно, но я тут при чем? И зачем ты это мне рассказываешь? То есть, понятно, что савараны — это демоны, но…

— Боюсь, мне придется все же провести небольшой экскурс в историю этого вида, иначе сути ты понять не сможешь. — Распределитель удобно устроился на стуле, как бы показывая, что говорить будет долго и со вкусом. — Их родной мир породил два разумных вида. С равными возможностями к развитию. Это не так редко, как ты думаешь, но обычно в конце остается лишь один — тот, кто победит в эволюционной гонке. Реже, виды обучаются сосуществовать. И почти никогда не создают симбиотических связей.

Савараны пошли именно этой дорогой. Два вида — биологический и энергетический, научились сосуществовать, помогая и дополняя возможности друг друга. В какой-то момент они перестали быть отдельными и, как бы это сказать — срослись. Перестали быть двумя, но стали одним.

Я все еще не понимал. Велика вселенная, много в ней лесов, полей и рек, но какое отношение избранный одной цивилизацией путь эволюции имеет к нашим делам? К вторжению демонов?

— Самое прямое. — мой собеседник, как и прежде, не стеснялся читать мои мысли. — И мы прямо сейчас к этому подойдем. Савараны научились жить одним организмом, но не в мире. Им вообще это понятие чуждо — оба вида, создавших этот народ, были хищниками. Объединившись, они превратились в суперхищника.

Покорив своей воле весь мир, они задумались над тем, что делать дальше. Любые разумные существа, достигшие определенного уровня развития, ставят перед собой вопрос" "Что дальше?" Большинство гибнет в поисках ответа. Меньшая часть начинает экспансию и распространение вида среди звезд или реальностей. Савараны нашли третий путь. Философскую модель под названием "Изменение и восхождение". По большому счету, тогда они и стали теми, кем являются сейчас, ведь слово "саваран" на их языке обозначает именно изменение и восхождение.

— То есть, они начали жрать эссенцию друг друга? — уточнил я. Незаметно, но рассказ Распределителя увлек меня.

— Если упростить, то да. Однако, нужно понимать, что в их философской концепции все обстоит не так однозначно.

— А вот это лишнее. — отмахнулся я. — Знаешь, я и в прошлой жизни встречал ублюдков, которые объясняли свои действия сложными философскими концепциями. Людоедами от этого они быть не переставали.

Тонко улыбнувшись, мой собеседник кивнул.

— Пожалуй, я согласен с тобой. По большей части. Однако, даже тот путь, что они выбрали, не давал мне права вмешаться.

— Ну, да. Если уж целый народ решил друг друга схарчить, чтобы в конце остался самый сильный и красивый, то это точно не твое дело.

— Как я уже говорил: их путь — это их путь.

— Тогда о чем мы говорим?

— О мире, который стал твоим новым домом. Там смогли пробить пелену между мирами. И проложили дорогу саваранам. Устремления последних были далеки от экспансионистских, в большей степени они были сосредоточены на создании совершенного существа из своего вида. Однако, теперь их представления изменились. Представь себе человека, который узнал, что в аскетизме больше нет нужды, и вошел в помещениезаполненное самой разнообразной пищей.

Я не совсем уловил его аналогию. Сразу. Все-таки "сапог", одна извилина, да и та прямая. Однако, поразмыслив над сказанным им пару секунд, ужаснулся.

Целая планета с цивилизацией, тюмкнутой на голову, и пожирающей саму себя. Наверное, все слабые там уже сдохли, Бароны, как мы их называем — самое низшее звено пищевой пирамиды. Они прячутся друг от друга, при случае пожирая неосторожных. И уже черти сколько на такой диете живут. И вот умники из нашего мира открывают перед ними двери, а там — шведский стол!

В нашем мире есть сверхи. Есть сыворотка, которая может сделать человека супером, но довольно слабым в сравнении с тем же савараном. Но их много. Они почти беззащитны. Просто пир какой-то, особенно для слабых людоедов, которые и не мечтали уже возвысится.

А мы, решая свои политические разногласия, буквально зовем их к себе на обед. Клепаем тонны синтезированного препарата ЭМ, создаем новых и новых сверхов. Ступеньки на пути "изменения и восхождения".

— Люди об этом знают?

— Множество кусочков этой головоломки уже известно разным людям. Полная картина — никому.

— И ты решил ее раскрыть пришельцу из другого мира?

— Кто еще способен увидеть все полотно, как не тот, что смотрит со стороны?

Довольно спорное заявление, но пусть его. В пререканиях все равно смысла не было. Он позвал — я пришел, он сказал — я услышал.

— Ну, с этим разобрались, допустим. Савараны открыли для себя новые охотничьи угодья, и тебе это не нравится.

— Чуждая людям эволюция…

— Да-да! — бессовестно перебил я существо, чьей сути и силы даже не представлял. Не из какой-то особой наглости или природной дерзости. Просто хотел, чтобы он внятно озвучил свои цели, а не разбрасывался общими фразами. К тому же, он все равно читает мои мысли, так что слова его точно не шокируют. — Что ты от меня хочешь? Я же в твоем плане должен что-то сделать? Иначе бы мы тут с тобой не болтали так по-дружески.

— Верно. — мужчину совершенно не задевал мой тон. — Я хочу, чтобы ты стал савараном. Одним из тех, кто приходит в твой новый мир и грозит его уничтожить.

Неожиданно. Нет, в самом деле — неожиданно! Я был уверен, что он сейчас скажет: "Спаси свой новый дом!" или что-то в таком духе.

— Тем более, ты уже ступил на этот путь. Поглотил эссенцию своего врага, и начал трансформацию. — продолжил Распределитель. — Другими словами, ты уже отчасти саваран.

Неприятно, но факт. Что, впрочем, не меняет того факта, что я его не понимаю.

— Можно тут поподробнее? — спросил я. — Мне, видишь ли, инструкцию никто не выдавал, и в коробке с эссенцией ее тоже не было. Зима отмалчивается, ты говоришь туманно, как какой-то пророк недоделанный. Просишь от меня стать савараном, но ничего не объясняешь. Я должен остановить вторжения на Землю? Попасть в их родной мир и всех убить? Что именно?

Мой собеседник покивал, мол, требования твои более чем справедливы. И принялся объяснять. С его слов выходило, что полноценным савараном мне требуется стать, чтобы остановить экспансию пришельцев. Как по мне подобная постановка вопроса походила на тушение пожара бензином. Ну, в самом деле. Они, значит, прут к нам табунами, мы их убиваем, поглощаем их эссенцию, тем самым подтверждаем факт правильности выбранного ими пути.

— Не совсем. — поправил меня Распределитель. — Сейчас на Земле есть лишь сверхи начального уровня эволюции. Те, чьи силы, и чья эссенция способна привлечь слабых саваранов. Более сильным здесь делать нечего — один сожранный, как ты выражаешься, сверх, даст им лишь долю процента роста. Если же ты, и твои друзья смогут стать достаточно сильными, это послужит толчком для охотников более высокого уровня.

— Так себе затея… — не преминул высказаться я.

— Подожди. Победив и средний уровень эволюции, и выйдя на новый, ты, фактически закроешь свой мир для экспансии саваранов.

— А высший уровень не придет?

— Я оцениваю возможность этого, как незначительную. Наблюдение за высшими формами эволюции саваранов показывает, что они крайне неохотно вступают в битву за эссенцию. Их родной мир уже давно поделен между семью генолордами, и границы эти не сдвигались уже пару тысяч лет.

— Они достаточно сильны, чтобы напасть. — начал я.

— Но при этом смертны, как и все остальные. — Распределитель хмыкнул. — На их уровне развития понимание концепции "Изменение и восхождение" уже сильно отличается от общепринятого. Риск потери всего ради призрачной возможности стать чуточку сильнее воспринимается генолордами не как вызов, а как опасность.

То есть, этот инопланетный жук считает, что, если на Земле появится несколько сверхов, равных по силе высшим генолордам, то мы автоматически останавливаем экспансию саваранов? И они оставят наш мир в покое, признав за нами право владеть им, как они владеют своим? Логика в этом была, вот только — а кем мы станем, если пойдем по этому пути?

Отвечая на незаданный мной вслух вопрос, Распределитель взмахнул руками, будто раздвигая шторы, и в воздухе передо мной повисло полотно. Здоровенное, сотканное из множества символов, прочесть которые я не мог, сколько бы не пытался. Однако, пока я на них смотрел, они мигнули, преобразовавшись в что-то вроде схемы. Небольшие картинки с подписями, и стрелки, которые связывали их в сеть.

— Это труд восьми тысяч лет работы генолордов саваранов. Схема всех возможных путей развития организма при получении эссенции. Посмотри на нижний левый угол, пожалуйста.

После преобразования, схема стала читабельной. Да и подписи к каждой из ячеек были выполнены на вполне себе русском языке. Не обращая внимание на все это полотно, я сосредоточился на том месте, куда указал мой собеседник. Картинка схематично изображала какого-то гуманоидного ящера, объевшегося стероидов, и все свободное время проводившим, по всей вероятности, под штангой. Необъятные мышцы выпирали даже там, где их быть не должно.

Подпись под картинкой гласила следующее: "Тип "Тенсо". Начальный уровень эволюции. Повышенная регенерация физической оболочки, защитный кожный покров, укрепленный скелет, повышенный метаболизм. Псионические способности в зачаточном состоянии, могут спорадически фиксироваться проявления телекинеза".

По сути, это был Силач. Только, если я все правильно понял, у саваранской версии, боевая форма — единственная. А вот выше по схеме был уже Анималист — почти классический в нашем мире. И он, видимо, являлся следующей ступенью в развитии "Тенсо".

"Тип "Тафр". Начальный уровень эволюции. Повышенная регенерация физической оболочки, защитный кожный покров, укрепленный скелет, повышенный метаболизм. Псионические способности отсутствуют, развиты способности к метаморфизму. Проще всего данные способности работают в схемах существующего животного мира".

И таких ячеек в схеме были сотни, а то и тысячи. Бесконечные пути развития к личному могуществу. Каждый шаг, каждый поворот был учтен и каталогизирован. При этом, было отчетливо видно, что вся схема делится на несколько ветвей. Некоторые базировались на укреплении себя, другие шли по пути усиления псионических способностей. Была даже ветвь, в которой саваран специализировался на создании себе подобных. Сложно сказать, зачем, если принимать во внимание одержимость этих пришельцев именно личной силой.

— Используя эти наработки, ты сможешь избежать ошибок, которые цивилизация саваранов прошла на своем пути развития. — продолжил говорить Распределитель. — Выбирать то направление, которое нужно тебе и твоим боевым товарищам, а не тратить эссенцию на пустые блуждания. Действуя так, ты сможешь достаточно быстро стать опасным противником для любого из пришельцев низшей эволюционной группы. Только учти одну вещь. Развитие твое должно проходить сбалансированно, чтобы была возможность противостоять любым силам вторжения.

Видя, что я ему не отвечаю — все мое внимание было поглощено картой развития, Распределитель усмехнулся.

— Не стремись запомнить все сразу. Эту схему ты уже не сможешь забыть, я об этом позабочусь. Теперь, когда ты получил всю необходимую информацию, ты должен возвращаться.

— Погоди. — я оторвал взгляд от карты. — Один вопрос еще. Можно?

— Мне с этого какая выгода, да?

— Знаешь, для существа, которое умеет читать мысли других, ты мог бы и не ждать, пока я спрошу.

— Беседа — невероятная роскошь. Я наслаждаюсь каждым ее мгновением. Что до ответа… Не уверен, что ты поймешь. Но я попробую. Используя лишь речевой аппарат, будет довольно сложно, поэтому…

В тот же миг, окружающее нас двоих пространство пропало. Как и мы сами. Я по прежнему ощущал, что я — это я, но только на уровне фиксации "мыслю, следовательно, существую". Но одновременно с этим, я стал и частицей той сущности, которая общалась со мной под личиной Распределителя. Которая видела… Нет, "видела" это не очень правильное слово. Ощущала, осознавала, переживала или даже соучаствовала в процессе возникновения множества миров, и населяющих их цивилизаций.

Она, эта сущность, не была пассивным наблюдателем. Но не являлась и кукловодом, для которой миллионы мыслящих существ были лишь игрушечными солдатиками. Нечто среднее — она подправляла, помогала, но не лезла внутрь, боясь испортить сложнейший механизм уникальной эволюции каждого отдельного вида. И с невероятной любовью стремилась к тому, чтобы "детишки" не уничтожили сами себя.

Хотя, последнее много раз и происходило. И каждый раз Распределитель горевал о погибшем мире, как если бы он был его ребенком.

— Зачем? — первым делом спросил я, выныривая из этого фантасмагорического видения, в котором наблюдал за одномоментным зарождением, взлетом и крушением тысяч цивилизаций сразу. — Зачем ты это делаешь?

— Чтобы не быть одному. — печально улыбнулся мой собеседник. — Чтобы можно было поговорить с кем-то, кто однажды дорастет до моего теперешнего уровня. Тебе, быть может, эта цель и покажется странной, но прежде чем выносить суждения, проживи хотя бы пару миллионов лет. И тогда мы это обсудим.

Тут бы ближайшие пару лет как-то прожить, не то что замахиваться на миллионы. Но я кивнул Распределителю, принимая его ответ. И попрощавшись с тем, кого в некоторых культурах назвали бы богом, вернулся в свое тело. Которое, к этому времени, уже перестало трясти и перекручивать.

Я лежал на том же топчане, в той же камере и смотрел в тот же потолок над головой. И вроде бы ничего не изменилось, а с другой стороны — все стало иным.

Нет, тело не распирало от энергии. Не висели перед глазами сложные формулы божественной механики или что там должно быть в таких случаях. Просто возникло осознание, что я изменился. И понимание в чем именно эти изменения заключались.

Для начала, я по другому ощущал свое тело. Раньше я его просто чувствовал, теперь же словно бы читал. На практически клеточном уровне понимал, что требуется сделать, чтобы, скажем, мышцы стали плотнее, а кости тверже. И знал — не догадывался, а именно знал! — что провести любую метаморфозу с ним, мне не составит никакого труда. Для этого уже не нужно задействовать схемы-паттерны, которые я использовал раньше, чтобы обернуться в боевую форму. Достаточно было лишь подумать об этом.

Да и само высшее проявление метаморфизма больше не было статичным — я мог стать тем же зеленым парнем, а мог произвольно выбрать другую, подходящую к ситуации форму.

Прикрыв глаза, я без труда вызвал из памяти схему генолордов — Распределитель не соврал, и мне она явилась с такой же четкостью, словно бы я смотрел на нее прямо сейчас. Погулял по ней внутренним взором, и нашел там ячейку на две позиции выше анималиста-тафра. Описание которой гласило следующее:

"Тип "Санам". Продвинутый уровень эволюции. Продвинутый уровень регенерация физической оболочки, усиленный защитный кожный покров, укрепленный скелет, повышенный метаболизм. Значительно улучшенные возможности метаморфизму в сравнении с низшими типами. Полное управление физическими показателями. Слабые псионические возможности. Варианты дальнейшего развития: тип "Мико" (усиление псионического потенциала), тип "Ксан" (усиление потенциала метоморфа), тип "Настэ" (сбалансированное развитие). Возможности развития мутаций, отвечающих за проявление способностей "Усиленное поглощение", и "Барьер", снижающий самораспад эссенции в воздухе.

То есть, убив Барона, я и сам почти им стал. Не до конца, правда. А кто в этой средневековой терминологии у нас идет перед Бароном? Шевалье, кажется? Рыцарь без земли. Пусть будет так. Надеюсь, только, без видимых проявлении — не уверен, что мне пойдут рога и крылья. Хотя, о чем я говорю — я же теперь могу придать своей боевой форме любой облик!

И про псионические способности хотелось бы узнать больше. Раньше, насколько я помнил, они один раз у меня проявлялись — то есть спорадически, как и было обозначено в схеме развития генолордов. Теперь же, выходит, я могу пользоваться ими осознанно?

Рассуждать можно было долго, но проще проверить сразу. Я поднялся с топчана, не спеша подошел к массивной двери, предотвращавшей мой путь к свободе. Глянул под потолок, где должны были находится камеры наблюдения. И произнес громко и четко.

— Люба! Забери меня с продленки, пожалуйста.

Сам же, не дожидаясь ответа, уставился на запертую переборку. Попытался вспомнить, как выглядит замковый механизм внутри этой штуковины, сосредоточился на массивных штырях, уходящих в три стороны, и приказал им сдвинуться.

Пару секунд ничего не происходило, затем раздался щелчок. А спустя еще секунду перепуганный голос из динамика, размещенного там же под потолком, заорал.

— Объект двенадцать, оставайтесь на месте! Иначе к вам будет применена сила.

— Да ладно! — миролюбиво поднял руки. — Стою, боюсь. Зиму только позовите.

Ну, я вроде начал оживать)

Глава 23

Считается, что правду говорить легко и приятно. Кажется, один из героев булгаковского "Мастера и Маргарита" так говорил. На деле же — не слишком то и легко, и совсем неприятно. Особенно, когда понимаешь, какие могут быть последствия у этой самой озвученной правды.

Пока вызванная дежурным наблюдателем Зима спешила к моей камере — наверняка, со взводом хорошо подготовленной охраны — я много чего успел на эту тему передумать.

Начнем с того, что Распределитель, если бы хотел, мог и сам прекрасно все рассказать советским элитам. Ему что — высшее существо, почти бог. Явился бы в сон к Сталину, и вывалил бы на отца народов все. И про саверанов, и про их путь с целями, и про систему эволюции, построенную этой странной во всех отношениях цивилизацией. Но он этого не сделал, почему-то. Не стал раскрывать карты тем, кто уже обладал разрозненными осколками знания, а доверился пришельцу из другого мира, который об этом, будем честны, знает очень и очень немного.

Почему? Да хотя бы по той причине, по которой боярские рода на Руси, обескровленной Великой Смутой, позвали на трон никому не известного и абсолютно не обладающего влиянием Романова. Рюрики кончились? Ха! Да их потомки еще во времена Октябрьской революции всплывали. Уж хотели бы — нашли.

Романов же не был связан ни с кем из бояр. И никого, получается, не усиливал, принимая бразды правления лежащим в руинах государства. Никакой, ничей — прямо как я.

Наверняка, были у той могущественной сущности и другие резоны быть откровенным со мной, а не, скажем, с Иосифом Виссарионовичем, но, как говорится — и первой причины достаточно. А значит и мне не стоило сыпать информацией направо и налево.

Опять же — сами-то ребята из резерва командования ККС не спешили рассказывать всю правду даже своим коллегам-сверхам. Маша и Герман из славного города Фрунзе, например, не знали про демонов ничего. Зима сказала, что это их сознательный выбор, но не думаю, что все обстоит так просто.

Исходя из этого, я решил, что вываливать на Любу, как и на ее начальство, свой разговор с Распределителем, не буду. Вообще или до поры — не знаю. Время покажет. Пока точно не стоит, а там посмотрим уже. По обстоятельствам.

Поэтому, всесоюзного героя и заслуженного сверха, а так же просто женщину весьма приятной внешности, я встретил улыбкой и простодушным рязанским лицом.

— Ну что! — произнес немного играя. — У меня-таки получилось пережить это ваше пробуждение!

Зима кивнула и вошла внутрь. Обошла меня вокруг, как призовую лошадь, заглянула в глаза и кивнула еще раз.

— Золото из глаз ушло. — сообщила она. — Очень быстро, в первые же сутки. Хороший знак. Как чувствуешь себя?

— Превосходно!

Тут я ни капли не соврал. Состояние было не просто бодрым, а каким-то даже приподнятым. Словно в детстве, когда просыпаешь от солнечного луча, бьющего тебе по глазам, щуришься в улыбке, и понимаешь, что день будет прекрасным, наполненным весельем и приключениями.

— Это очень хорошо…

— Теперь ты мне, наконец, расскажешь то, что не хотела говорить?

Не думаю, что узнаю что-то новое для себя, но по крайней мере пойму, что известно избранным этой организации. Да и образ нужно поддерживать.

— А сам что узнал? — огорошила меня Люба.

— В каком смысле?

Удивление играть не пришлось. Я и правда был шокирован такой постановкой вопроса. Неужели ей известно, что я разговаривал с Распределителем? Нет, откуда бы?

— Некоторые сверхи, проходя пробуждение, видят разные образы. — пояснила женщина. — Из них, как правило, мы что-то и узнаем о тех существах, что приходят через прорывы. Как правило, это сцены-воспоминания их жизней, обрывочные, мало что дающие, но всегда связанные с применением сверхспособностей.

— Не, такого не было. — развел я руками, давя в груди облегченный вздох. — А ты что видела?

— Одну способность. Которую потом получила. — не стала вдаваться в подробности Зима. — Ладно, следуй за мной. Что мы с тобой в камере разговариваем?

И, подавая пример, зашагала по коридору. Я чуть приотстал, наблюдая за ней со спины. Вид был шикарным, и женщина это прекрасно знала — не шла, а плыла.

— Пока в курс дел вводить тебя не буду. — говорила она, идя по длинному, казалось, бесконечному железному коридору. — Сперва пройдешь обследование, оценим твой ранг после пробуждения, а потом представлю тебя командованию резерва ККС и другим его участникам. Так сказать, введу в нашу небольшую, но крепкую семью. Там уже и поговорим. Кстати, какие изменения в себе чувствуешь?

Вот тут я врать не стал — все равно все станет явным довольно быстро.

— По ощущениям, я стал лучше чувствовать свое тело. — демонстрируя это, по поднял руку, и она плавно превратилась в тонкий изогнутый клинок. Такой же, как у демона, которого я убил. — Лучше могу его преобразовывать. Быстрее. Думаю, что и регенерация возросла, но это, конечно, лучше проверить.

— Проверим. Специалист уже прибыл, ждет тебя.

— А, хорошо. А еще… — тут я замялся, думая, как это правильно сказать, но в конечном итоге решил резать правду-матку. — Кажется, у меня открылась возможность телекинеза. Знаешь, у меня как-то получилось однажды остановить в воздухе доску, которую в меня бросили. Но потом, сколько не пытался, повторить этого не удалось.

— Вот как? Наверное, предрасположенность у тебя уже имелась, да и демон "родственного" класса попался. Обсуди это с Вавиловым.

— Вавиловым? — удивился я. — Карлом Ивановичем?

Ученого, который первый раз проверял мои способности, оказывается, привезли сюда, на базу. Для чистоты эксперимента, как сказала Зима. Мол, он же первые тесты проводил, а значит и новые нужно было делать ему. Чтобы в полной мере отследить динамику роста.

Вавилов встретил меня радостно, словно старого знакомого. Усадил на стул, нацепил датчики, прогнал через кучу приборов. Ассистировала ему все та же, похожая на германскую Брунгильду женщина, Катенька, кажется. Вместе, они за какой-то час со мной закончили.

— Существенный рост, Виктор! — поздравил меня Карл Иванович, сияя так, словно это было исключительно его заслугой. — Я бы даже сказал, взрывной! Была потенциальная семерка, сейчас же все тесты показывают твердую восьмерку. Где-то даже с предпосылками к девятке. Регенерация на семи — это очень и очень неплохо, сразу на ступень вверх. Метаморфизм не изменился, но он у вас и так высокий. А вот управление массой — поднялось до девяти. Это, как вы уже сами понимаете, позволит вам видоизменять свое тело полностью значительно быстрее, чем раньше.

— А телекинез?

— Четверка. По правде сказать, я не очень понимаю, как у вас вдруг появилась способность, которой раньше не было в принципе. Это же другой тип. С другой стороны, мы же вас по протоколу "Гильгамеш" прогоняли в прошлый раз. Вполне может быть, что просто не заметили зачаточных способностей.

— Это все?

— А вам мало? Знаете, Виктор, вы сейчас один из сильнейших биокинетиков страны, а если брать молодое поколение — точно сильнейший. А вам все мало?

Тут доктор захихикал, будто бы сказал какую-то очень смешную шутку. Я вежливо улыбнулся.

— Знаете, Карл Иванович. Всей этой силы было мало против демона. — Зима упомянула, что Вавилов является одним из посвященных в тему ученых, и я могу с ним говорить откровенно.

— Ну так вы были семеркой во время схватки! Сейчас ваши силы возросли.

— Во время боя он отрастил отстреленную по плечо руку меньше чем за минуту. Это же больше девятки, верно?

— К существам, именуемым данным термином, наша типология не вполне применима…

— Поэтому мне и мало! — усмехнулся я.

После общения с ученым, Зима опять повела меня по коридорам. Следуя за ней я пытался понять принцип расположения всех этих коридоров, которые хотя и выглядели прямыми, на деле все же немного изгибались вправо. Получалось, что уровень, на котором мы находились, представлял из себя что-то вроде огромного кольца, от которого во внутренние и внешние стороны отходили помещения. Сколько же всего уровней имелось у этой подземной базы, мне пока было не ясно.

Поднявшись на одном из лифтов вверх на уровень, мы дошли до помещения, которое ничем иным, кроме как небольшим переговорной быть не могло. Там нас уже ждали двое мужчин. Оба молодые, но с глазами стариков. Ага, ясно. Старая гвардия сверхов, посвященных в тайну демонов.

— Ребята, это наш новенький. Виктор Глебов. — представила меня Зима, указав на место за столом. Сама уже устроилась рядом с плечистым блондином в розовом поло. Поочередно указывая на каждого из сидевших, назвала их имена. — Александр Колобов, он же Интернационал, Данила Петров — Шторм. Все, как и ты теперь, сверхи класса "Альфа". То есть, те, кто выше восьмого ранга в своем типе, и уже имели опыт столкновения с демонами. Еще двое отсутствуют — Вадим Никонов сейчас находится в командировке на Монголии, а наш начальник, Павел Кудрявцев — на Кубе.

— Мы тут все на ты. — протянул через стол руку тот, кого Люба назвала Александром. Тот самый блондин в розовом.

Я пожал ее, потом другую, протянутую Данилой. Быстро вспомнил о том, что мне говорила временная наставница — одиннадцать сверхов дрались с демонами, семеро победили, четверо из них пережили пробуждение. Что-то не сходилось. Один был лишним.

— Павел Адрианович не проходил пробуждение. — пояснила Зима, видимо, среагировав на мой сморщенный лоб. — Он представитель ЦК, следит за тем, чтобы мы действовали в рамках закона. Но он тоже сильный сверх.

Вот. Теперь сошлось. Пятеро "альф" и один чиновник. Резерв Комитета Контроля, в который теперь вхожу и я.

— Ясно. — кивнул я. — Рад знакомству. Александр. Данила.

— Сейчас мы введем тебя в курс дел. — продолжила импровизированный брифинг Зима. — Обозначим задачи. Потом составим личный план занятий, включим в график дежурств…

Звучало это невероятно скучно. То есть, понятно, что никакая структура, даже такая "супергеройская" не обходится без бумажной работы. Но сразу начинать с такого вот? А Люба, словно издеваясь, толкнула по поверхности стола пакет с документами, сообщив при этом, что их я могу прочитать сегодня в своей комнате, а завтра отдать ей подписанными.

В процессе инструктажа — иначе это не назовешь — выяснилось, что Зима является заместителем Пикинера — такой, оказывается позывной был у Петра Кудрявцева. Про его способность она сообщила очень куцо — может создавать шипы. Отсутствующий Вадим носил имя Магний и был пирокинетиком. Про Александра "Интернационала" я уже и так знал — он каким-то образом мог создавать свои копии. Как и про Данилу с супергеройским именем Красный Шторм — этот мог управлять воздушными потоками, разгоняя их до огромных скоростей.

Все четверо альфовцев дежурили на этой базе по очереди, реагируя в основном на прорывы демонов, но иногда привлекаясь и к другим задачам. Сейчас, из-за командировок руководства, а так же по причине часто возникающих прорывов (ну и, конечно же, потому что появился новый член отряда), всех свободных от дежурств согнали сюда.

Здесь же мне рассказали, что им известно о саваранах. Как и говорил Распределитель, информация у советских сверхов, да и других тоже, была обрывочной и не полной. Например, они совсем недавно поняли, что имеют дело не с хрестоматийными демонами, а с представителями иной цивилизации. Связав некоторые разрозненные факты, они уже поняли, что каждое появление объекта иномирного происхождения связано с активизацией сильного сверха, концентрации большего количества сверхов или большой и не экранированной партии сыворотки.

О структуре общества врага, путях мутации, и еще о много, что мне было уже известно, никто не знал. Но понимали, что "золотой щит" используется только для проведения ритуального поединка, а убивать противника для получения его способностей можно лишь в контакте. Нанося удар частью тела или оружия, имея контакт с его кровью. Про то, что так все работает из-за симбиотической сущности демонов, они тоже понятия не имели.

Активная фаза прорывов началась около двух лет назад, когда началось массовое производство сыворотки на основе синтезированной крови демонов. Вообще, не смотря на то, что сама формула существовала достаточно давно, государства, владеющие доступом к ней, и необходимым для производства ресурсов, не особенно охотно ее делали.

— Оружие же. — уточнил я. — Почему? Или у вас тут сплошные джентльменские соглашения в ходу.

— Контроль. — Шторм успел ответить быстрее Зимы. Этот молодой, неуловимо похожий Шурика из классического фильма Гайдая мне почему-то сразу понравился. Во всяком случае, больше, чем Интернационал. — Сверхов вообще очень сложно контролировать, а большое количество, считай, невозможно. К тому же, сверхи очень плохо работают в команде. Все яркие индивидуалисты, бережно охраняющие свои границы.

— А вы как же?

— А мы живем давно. Притерлись и притерпелись друг к другу. — ответил блондин в розовом. — И еще тебе надо знать, что у всех у нас бывают периоды, когда лучше не лезть. Можно получить по голове. Или остаться без головы.

Про такое я еще от Маши слышал, когда шла моя короткая стажировка во Фрунзе. И получил очередное подтверждение. Да и в рамки логики саваранов эта информация укладывалась прекрасно — вот уж кто индивидуалисты.

— Поэтому, до недавнего времени, страны жестко ограничивали создание сыворотки и появления новых сверхов. — продолжила Люба. — Британцы выпустили джина из бутылки, и, естественно, сделали это на нашей территории.

— А мы им тем же ответить не можем? — снова перебил ее я.

— Можем. Но не будем. Это приведет к большему количеству проблем, с которыми мы потом можем и не справиться. Вместо этого, мы стараемся повышать качественный, а не количественный уровень.

И именно поэтому монополия на прорывы с присутствием саваранов принадлежит резерву ККС. Хорошо устроились, нечего сказать. Но это и моим целям соответствует, так что лично я возражать не буду.

— Но мы же не просто сидим и ждем, когда из очередного портала к нам полезет демон? — спросил я у Зимы.

Оказалось, нет. Существует мощная, расположенная преимущественно на границах Союза, но так же прикрывающая и крупные города, система оповещения, которая позволяет зафиксировать прорыв. Кроме того, проводятся какие-то встречные и ответные мероприятия, о которых, разумеется, мне пока никто говорить не собирался. Но, видимо, Пикинер с Магнием не просто так где-то в командировках торчали.

Еще она сообщила, что существует очередность боев с саваранами. Чтобы, значит, дать возможность всем альфам расти. А я, получается, чью-то спер. Но никто за это не в обиде — отряд прирос новым сотрудником, и вообще на меня возлагали большие надежды.

Даже я, неопытный в этих супергеройских делах, понимал почему. Из всех здесь находящихся сверхов, я, как метоморф-биокинетик, был максимально приспособлен к бою с демонами. И такого специалиста в отряде не хватало.

— Поэтому ты должен все свободное время посвящать тренировкам. — закончила инструктаж Люба. — Не стесняйся обращаться за помощью и советом.

После этого мне выдали план нижних уровней базы, сообщив при этом, что наверх до окончания испытательного срока я могу попасть только при выезде на прорыв. Затем Интернационал показал мне мою комнату — довольно роскошную, кстати, — и повел вниз — на тренировочный полигон. Зима со Штормом тоже присоединились.

— Надо понять, что ты можешь после пробуждения. — сообщил он. — Чтобы скорректировать план тренировок.

Из чего стало понятным, что моим противником на поле будет именно он.

Если не знать о том, что здоровенный спортивный зал находится глубоко под землей, то я бы об этом и не догадался. Просторный, светлый, с беговой трассой по периметру, странного вида тренажерами в одной половине, и зонированными территориями в другой. В одну из таких зон Интернационал меня и повел.

— Мы имитируем ограничения по площади, которые создает золотой купол во время поединка с демоном. — пояснил он, останавливаясь на круглой площадке шесть на шесть метров. — Чтобы боец мог привыкнуть действовать в замкнутом пространстве. Давай начинать?

Я обернулся на него. Блондин, как был в своей гражданской одежде, так в ней и остался. А еще, кажется, не собирался переходить в боевую форму.

— А ты?..

— Нормально, я так. — отмахнулся он. — Нападай!

Упрашивать себя я не стал. Мгновенно перейдя в обличье Халка, я бросился на него, занося руку для удара. Было понятно, что противник он очень непростой, как за счет способности, так и потому, что жил очень давно, и успел отточить боевые навыки до бритвенной остраты.

Но когда обнаружил, что вместо одного Интернационала смотрю сразу же на четверых, то немного растерялся все же. Никакими визуальными спецэффектами это не сопровождалось. Просто только что они был один и тут сразу — четверо. И непонятно, кто из них основной.

Впрочем, какая мне разница! Если нужно всех вырубить, так и сделаю!

Заканчивая движение, я опустил кулак на голову ближайшему блондинчику — неважно, клон он или оригинал. Тот неуловимым движением шагнул сразу в обе стороны, разделившись пополам. А когда моя рука, не встретив сопротивления, прорезала воздух, оба клона ухватились за нее, с силой потянув вниз.

Дури в них было столько, что у них получилось. Правай рука оказалась прижатой к полу, за счет чего выпал левой оказался неточным и никого не зацепил. В вскоре, и вторую мою конечность заблокировали две копии Интернационала. Появившийся пятый (или шестой — у меня от них уже в глазах начало рябить) с силой пнул меня в лицо.

Клоны в этот же миг отпустили мои руки, и я вылетел за границу круга, порвав ограждение пластиковых лент.

— Убит. — сообщил Александр, вновь становясь одним, и протягивая руку, чтобы я мог подняться.

— Да я просто не был готов!

— Попробуем еще раз?

— Да!

Глава 24

Бонус. Приятного чтения

Первый мой выезд с базы произошел через восемь дней безвылазного сидения там. Впрочем, тут я немного покривил душой — уж о чем о чем, а о сидении на заднице речи не шло совсем. Скорее, я практически не заметил, как эти дни пролетели, поскольку каждый из них был до упора чем-то занят.

В основном, я проводил время с Интернационалом. Несмотря на то, что первое впечатление он произвел не лучшее, мужиком оказался нормальным. Терпеливо, изо дня в день, валял меня по спортзалу, уча держаться внутри круга, и сражаться в этих условиях.

С противником, который мог создавать своих клонов, это было не так уж просто. Ровно до тех пор, пока я не понял, что его материализованные двойники — не физические объекты, а проекции. Очень качественные проекции, способные тебе челюсть набок свернуть и руку сломать. Но по сути — призраки.

— Ну вот. — удовлетворенно кивнул он на второй день тренировок. — А я все думал, когда же до тебя дойдет.

Из его объяснений я понял, что Саша был он не Силачем, а менталистом-телекинетиком. То есть, первой способностью заставлял противника видеть свои копии, а второй — наделял их силой и наносил урон. Мог бы и без них, но тогда бы и эффект был иным. Зато так создавалось полное ощущение, что ты дерешься с толпой клонов.

Правда, не сказать, что открытие это сделало поединки с ним проще.

Так же он учил пользоваться теми зачатками теликинеза, которые мне достались после пробуждения. Управлять этой силой, встраивать ее в свою тактику, дополняя возможности тела метаморфа. Что-то получалось, что-то нет, но пока говорить о телекинезе, как о боевой возможности, было, пожалуй, рановато.

Тренировки шли так же и с Зимой, и со Штормом. Но с ними, упор делался не на драку, саму по себе, а на мое сопротивление их способностям. Так-то в чистом виде, если брать реалии спортзала, оба они не были для меня противниками — главное до тела добраться, а там уже им мало что светило.

При свободе маневра все обстояло с точностью до наоборот. Крио могла взлететь и с изрядного расстояния просто заморозить меня. Или расстрелять ледяными иглами. Закидать глыбами, которые еще и сплавлять друг с другом умела. Аэрокинетик тоже имел возможность обстреливать меня на расстоянии, или просто сбивать с ног жесткими ударами воздушных потоков.

Про его воздушное лезвие я вообще промолчу — разочек, ради демонстрации, он мне оттяпал ножом-невидимкой ухо. Оно, конечно, отросло, тем более я в боевой форме находился. Но осадок, как говориться, остался.

Другими словами, при необходимости, оба этих монстра в человеческом обличье, были способны нарезать меня на кусочки и даже не вспотеть.

Поэтому с ними мы в основном сосредотачивались на моем сопротивлении тому, что они могут сделать. Менять состав крови, например, чтобы Зиме было сложнее воздействовать на живые ткани. Быстро маневрировать по полигону, чтобы не попасть под удар Шторма. Такой, в общем, курс молодого бойца.

Причем, моим наставникам явно нравилось со мной возится. То ли на старости лет проснулись педагогические таланты, то ли такая сублимация по отсутствующим детям, но я превратился в своеобразного сына полка. Из которого последовательно лепили волкодава.

Я ничего против подобного подхода не имел. Нужно было становится сильнее, чтобы сражаться с демонами и побеждать их. Разве что немного раздражало отношение — все сверхи на базе вели себя так, словно мне действительно было чуть больше двадцати. При том, что прекрасно знали мою настоящую историю.

Поэтому дни и ночи мелькали для мне, как слайды. Только моргнул, а уже снова подъем, тренировки и лекции по слабым и сильным сторонам разных демонов и сверхов. Так, в частности, я узнал, китайские Красные Мастера могут "вырастать" до Бессмертных, но делают это немного, скажем так, нетрадиционным способом.

— Едят? — уточнил я, после того, как Шторм с улыбкой рассказал о том, что было известно Комитету по этому вопросу. — В смысле, как каннибалы, что ли?

— Не совсем. — рассмеялся он. — Видишь ли, у наших соседей своя богатая история, в которой нашлось место и магии, и алхимии. Плюс — огромный пласт, связанный с боевыми искусствами. Вот на стыке этого и идет развитие тамошних сверхов. Они сражаются друг с другом, убивают, но силу получают не как мы от демонов, а из тел погибших врагов. Некоторые органы, по их мнению, содержат концентрацию духовных сил человека. И если из этих органов, вместе с каким-то растениями сделать алхимические пилюли, то можно стать сильнее. И чем сильнее твой противник, тем выше сможешь подняться ты сам, убив и по сути, съев его ци. Это они так жизненную энергию называют.

— Ты сейчас серьезно, Данила?

— Вполне. Китайцы нашли способ сверхам эволюционировать. Как обычно — отличный от всех других.

Это было диковато, но в целом укладывалось в концепцию эволюции саваранов. КПД у такого способа поглощения эссенции был значительно ниже, чем у оригинального, но — китайцев много, и они могли себе позволить такой путь. Создавали множество сверхов, стравливали их между собой, взращивали, а потом настоящие элиты — чем черт не шутит — жрали пилюли из прошедших в финал эволюционной гонки.

Но главное было даже не в этом. А в том, что Распределитель оказался прав и в этом. Савараны постепенно навязывали нам свой путь.

На девятый день, после подъема и завтрака, мы все отправились не в спортзал, а в комнату для совещаний. Где Зима, выполняющая роль начальства, вывела на один из экранов спутниковую карту. На ней ярко пульсировала красная точка — где-то в районе Улан-Батора.

— Прорыв в Монголии? — спросил я, усаживаясь на своем месте. Вечно молодые старики на этот счет имели пунктик. Каждый должен сидеть на "своем" месте.

— Если бы. — вздохнула Люба. — Революция. Точнее, восстание сверхов.

Честно говоря, слово "восстание" плохо воспринималось в комплексе с советской властью. Словно бы Союз был колониальной державой, сжимавшей латную рукавицу на шее покоренных народов.

А та же Монголия была чуть ли не шестнадцатой республикой СССР. Формально, в состав Союз она не входила, являясь самостоятельным государством. Но по факту — именно руками и деньгами страны Советов там делалось очень многое. Советскими строителями прокладывались дороги, создавались города и электростанции. Развивалось сельское хозяйство, животноводство, строились производства и учебные заведения. Чего им вдруг восставать?

Китай. Ответ на этот вопрос мог быть только один. Когда-то Внешняя Монголия входила в состав китайской империи, и там, в Пекине, желали вернуть ее обратно. Как обычно, действовали наши "товарищи" тихой сапой. Методично взращивали пятую колонну в крупных городах. И когда посчитали, что время пришло, отдали приказ на мятеж.

Люба, кстати, подтвердила мою догадку, сообщив, что по данным военных, на границе с Монголией со стороны Китая, в данный момент проводятся учения их вооруженных сил. Комплексные. Тут надо быть полным дураком, чтобы не понять, что войска просто находятся в состоянии боевой готовности.

А дальше все просто. Мятежники захватывают "почту, телеграф, телефон, мосты и вокзалы", формируют марионеточное правительство, которое очень быстро обращается за помощью к "братскому китайскому народу", а тот, не в силах отказать, вводит армию.

— Там же Вадик… — с озадаченным видом произнес Данила, отчего еще сильнее стал похож на киношного Шурика.

Да, кстати. Магний. Он там уже давно в командировке. Наверное, по этой теме и работал. Но, видать, не доработал что-то. Хотя, он же все-таки больше силовик, а не шпион, нечего на него пенять.

— С ним нет связи со вчерашнего дня. — ответила Зима. — На последнем сеансе связи он сообщал, что все в порядке. И никаких предпосылок для подобного развития событий не видит. А сегодня в Улан-Баторе резня. Армия уже взяла город в блокаду. Однако, с этим тоже есть проблема. Процентов на шестьдесят, вооруженные силы республики состоят из местных. И мы не очень понимаем, как они будут действовать. Если тамошняя резидентура проспала создание ячеек среди гражданского населения, то могла зевнуть ту же информацию и по линии военных.

— В худшем раскладе — она на их стороне. — дополнил своим мнением слова Любы Александр.

Та лишь кивнула.

— Наша задача? — прервал я затянувшееся молчание. — Ребят, напомню, я новенький. И очевидные для вас вещи, понять с полуслова и намеков понять не могу.

— Да. — вынырнула из раздумий Зима. Было видно, что ее здорово выбило из колеи. — Мы выдвигаемся туда. Задачи две. Первая — найти Вадима. Вторая — найти лидеров восстания и уничтожить их. Павел Адрианович звонил. Сказал, что нам развязывают руки.

Лица собравшихся превратились в каменные маски. Я по очереди оглядел каждого. Видя, что никто не торопится мне объяснять сказанное Любой, сам спросил.

— А это что значит?

— Цель оправдывает средства. — вздохнул Данила. Несмотря его внешнюю молодость, выглядел он сейчас настоящим стариком. — Все сопутствующие потери игнорируются. Во главу угла ставится выполнение задачи.

Хм. Жестко! Но, с другой стороны, лучше так, чем соплежуйство, которое было в моем мире. Взять хотя бы Чехословакию в 68-м. Нахрена было начинать военную операцию против сепаратистов, если войскам отдавали приказ "без команды не стрелять"? И садить солдатам на шею трусливых генералов, которые конкретно эту команду ни за что не отдадут. Тут уж, как в старом анекдоте, либо крест сними, либо трусы надень.

— Ясно. Когда выдвигаемся?

— Сразу после инструктажа.

На коротком совещании, Люба довела всю известную командованию информацию, а так же выдала информационные пакеты, содержание которых нам следовало изучить во время полета на самолете. В них находились карты местности, имена и способности предполагаемых лидеров восстания, и еще множество разных сведений, которые могли бы пригодится во время миссии.

Действовать предполагалось без поддержки спецназа ККС. Ну, оно и правильно, на мой взгляд — бойцы нам будут только мешать. Дурная новость заключалось в том, что нашу группу не будут усиливать другие сверхи. Начальство посчитало, что события в Монголии могут запустить цепную реакцию, и предпочло держать проверенные кадры там, где они могли бы пригодиться. А непроверенные — в учебках.

Как выяснилось, лететь нам предстояло недолго. Я не ошибся, предполагая, что база Комитета находится где-то на Дальнем Востоке. Неподалеку от Читы, как мне сказали, когда самолет поднялся в воздух. Километров на двести севернее. И ходу до Улан-Батора нам было всего ничего — меньше часа.

Поэтому, едва мы взлетели, я погрузился в чтение. Информированный солдат — живой солдат. Мышцы, регенерация, скорость и телекинез, это все прекрасно, конечно, но мало чего стоит без мозгов. Так что, как пролетело время, я даже не заметил.

— Пора. — Зима тронула меня за плечо, и указывая на рампу заднего борта самолета. — Готовность до прыжка пять минут.

— А парашюты? — запоздало всполошился я, невидя вокруг, да и на моих товарищах, ничего похожего на рюкзаки.

— А зачем они нам? — усмехнулся Данила. — Если с вами есть я.

И вот тут меня проняло. Я вдруг понял, что сейчас мне предстоит выпрыгнуть из самолета, с высоты около пяти тысяч метров, а страховать это свободное падение будет парень, выглядящий, как студент-ботаник из фильма "Приключения Шурика". И вроде бы мозг принимал уже тот факт, что это возможно. Однако, инстинкты кричали во весь голос — нет!

Даже шаг назад сделал, заставив остальных находящихся в десантном отсеке сверхов рассмеяться.

— Да не бойся ты! — Данила подошел поближе, положив руку мне на плечо. — Я так сто раз уже делал, и никто не пострадал. Могу целый взвод без парашютов на землю опустить.

— Л-ладно…

Праздновать труса действительно было поздно. Я быстро взял себя в руки, напоминая себе, что в крайнем случае у меня имеется регенерация и метаморфизм, так что прямо вот совсем разбиться вряд ли получится. Наверное.

— Только в боевую форму в полете не перекидывайся. — попросил Шторм. — Масса другая, придется на ходу расчеты менять.

— Хорошо. — сделал я для себя заметку.

— Держимся вместе. Летим к центру города. Все, как говорили. Наша цель — их Дворец Советов. — Зима раздала всем радиостанции с гарнитурами. — Готовы?

И через минуту мы оказались в воздухе. Задняя рампа открылась, мы взялись за руки, как детишки, собирающиеся водить хоровод, и шагнули в бездну.

В прошлой жизни мне приходилось десантироваться из самолета. Не скажу, что был в этом вопросе специалистом, но десяток учебных и парочку боевых высадок за спиной имел. Поэтому в свободном падении не запаниковал. Сразу. Немного нервировал тот факт, что выпрыгнул из самолета я без всяких средств приземления, но тут уж ничего поделать было нельзя.

А вот когда наша четверка, продолжая держаться за руки, снизилась до тысячи метров, понял, что едва сдерживаюсь, чтобы не заорать. На отметке в пятьсот, я уже был готов наплевать на все, и превратиться в того большого зеленого парня, которому все ни по чем. Не знаю, чем бы это помогло, может, я смог бы затормозить падение, зацепившись за громоотвод на во-о-он той высотки.

Или крылья отрастить. Правда, это ведь очевидное решение! Что-то вроде перепонок, как у белки-летяги, и все!

И тут падение стало замедляться. Земля по прежнему приближалась довольно быстро, но свист воздуха в ушах стал тише.

— Главное, не паникуй! — раздался в наушнике голос Данилы. — Я все контролирую. Никто не упадет.

И действительно, вскоре скорость снижения упала настолько, что казалось, что мы спускаемся на скоростном лифте. К счастью, наша высадка происходила не над линией фронта, где в такую малоподвижную мишень уже отработали бы все средства ПВО, так что на крышу высоченного здания мы опустились без эксцессов.

— Что бы хоть когда-нибудь я на такое еще раз согласился! — с чувством произнес я, почувствовав под ногами твердую поверхность.

— Придется — прыгнешь. — срезала Люба, снимая очки.

В Улан-Батор она, как и все остальные члены группы, отправилась не в своем супергеройском костюме, известным любому СМИ на планете, а в простом черном, с красными полосами на плечах, комбинезоне. Материал костюма был не простой, что-то вроде кевлара, но легче, гибче и прочнее. Когда я спросил, из чего они сделаны, Интернационал сказал, что из паучьего шелка, чем окончательно поставил меня в тупик.

Мне такой просто показали, и я без труда воссоздал его поверх кожи. Немного усилил структуру "ткани", так что теперь его и пулей с близкого расстояния было не пробить. Такие тонкие манипуляции с телом мне удавалось все проще и проще — пробуждение действительно вывело мои способности на качественно иной уровень.

Вся эта маскировка была нужна для того, чтобы отрицать причастность Союза к жертвам среди местного населения, если они случатся. Точнее, когда они случатся. Потому, что нельзя выбросить на город четверых сильных сверхов из резерва ККС, и ждать, что все закончится хорошо.

Пока мы снижались, удалось немного рассмотреть город с высоты птичьего полета. Заметили несколько колонн, довольно организованно топающих по центральным улица, скандирующим какие-то лозунги. Кое-где горели дома, и их никто не спешил тушить. Вокруг нескольких административных зданий я видел баррикады из всякого хлама и мешков с песком. Если судить по карте, это были еще не занятые бунтовщиками органы власти — республиканского правительства, прокуратуры, милиции и казарм улан-баторского гарнизона.

Последний, судя по всему, решил в происходящее в городе не вмешиваться, просто закрыв ворота и усилив охрану периметра. Как и милиция, которая не рассредоточилась для охраны всего города, а кучковалась в ключевых точка.

Однако, все увиденное никак не подтверждало слов Зимы о "резне" и ужасах восстания. В старой России, пережившей перестройку и парочку экономических кризисов, приходилось видеть и помасштабнее волнения.

Впрочем, нельзя было судить лишь по нескольким беглым взглядам, брошенным с большой высоты. По настоящему грязные дела творятся под крышами, и разглядеть их последствия можно только подойдя в упор.

— Успели. — с облегчением проговорила Зима. Затянутой в перчатку рукой, она указала на одну из колонн, которая направлялась к классическому для советской архитектуры зданию администрации. — Пока подтянутся, пока организаторы доведут толпу до истерии, и бросят ее на штурм укреплений, у нас еще есть около получаса. Шторм, слетай туда и дай им лицо немного самума. Сбей настрой. Пока без жертв постарайся. И возвращайся сразу.

— Сделаю. — отозвался паренек.

Спрыгнул с крыши, но полетел не вниз, а как будто заскользил по невидимой струне, которая была натянута между нами и зданием республиканского Дворца Советов. Крио же повернулась к нам.

— Саш, надо с силовиками решить. И с военными. Понять их настрой и возможность привлечения на нашу сторону. Думаю, все вместе пойдем…

Больше она ничего сказать не успела. Край крыши, на которой мы стояли, пошел трещинами. Прежде, чем он осыпался вниз, Зима поднялась в воздух, держа ладони вниз, будто там были спрятаны крохотные реактивные двигатели. Мы с Интернационалом просто отпрыгнули с сторону.

— Ага, а вот и наш комитет по встрече! — с какой-то незнакомой мне кровожадностью произнесла девушка.

Направила ладони в сторону. Перед ними прямо из воздуха материализовались две глыбы льда, и устремились вниз. Сама же повелительница сверхнизких температур отплыла от края, приблизившись к нам. Вид при этом у нее был невероятно довольным. Я предположил, что кого-то ее ледяные булыжники раздавили, хотя с такой высоты их криков услышать было нельзя.

— Много их там? — уточнил Интер, который, как и я, не успел заметить никого из противников.

— Засекла четверых. Один явный Тектон, по остальным не скажу. Спускаемся, мальчики. Невежливо заставлять людей ждать.

Глава 25

Зима не умела летать. В том смысле, которое в это понятие обычно вкладывают. Скорее, она каким-то образом воздействовала на воздушные потоки, играясь с разницей температур, и так могла парить. Спускаться, подниматься, зависать и очень небыстро передвигаться по горизонтали.

Поэтому, на поверхность она спускалась вместе с нами. Но не пешком — использовать лифт было слишком небезопасно, а ножками выходило очень долго. Нет, она просто спрыгнула в пролет между лестницами и заскользила вниз. Интернационал, так как был телекинетиком, поступил практически так же. И только я, перекинувшись в боевую форму, прыгал с этажа на этаж, цепляясь за лестницы. Хотя такое поведение больше подходило обезьяне, чем человеку, выходило даже быстрее, чем на лифте.

Нас ждали на первом этаже. Как и сказал Люба — четверо. Трое мужчин и одна женщина. Причем, "магом земли", как его обозвал Александр, была именно она.

Еще находясь на уровне третьего этажа, Зима ударил лютым морозом по месту посадки под собой. Чтобы было понятно — она опустила температуру воздуха настолько, что выпал снег — замерзла вся влага, а у углекислый газ осыпался крохотными ледяными кристалликами.

В ответ, лестничные пролеты затряслись и стали покрываться трещинами. Тот же час снизу раздался выкрик, что примечательно — на русском.

— Что ты делаешь, тупая сука! Хочешь похоронить нас под этим зданием?

Так, собственно, мы и узнали, что Тектон — женщина.

Площадка первого этажа покрылась слоем льда. Послышался топот — противник, не желая сражаться в таких условиях, убегал. Но получилось не у всех. Незадачливый мужчина, сверх или нет, я не знаю, замер в дверях, нанизанный на ледяное острие, как мотылек для альбома юного натуралиста.

Оказавшись на поверхности, Интернационал сразу же выпустил своих клонов. Две копии бросились вслед за врагами, еще две выпрыгнули в окно, две оставшихся заняли оборонительную позицию, прикрывая оригинального Александра.

Зима стояла посреди устроенного локального ледяного апокалипсиса разведя руки в стороны. Глаза ее были закрыты, она словно бы прислушивалась к чему-то. Миг спустя веки ее чуть дернулись, а левая рука сместилась градусов на двадцать, указывая на стену.

— Витя, там! — скомандовала она.

Прозвучало, как команда для собаки — фас! Но я не стал придавать этому значения, в боевой обстановке такие короткие формулировки могут жизнь спасти, не до болезненного самолюбия. И послушно рванул к указанному участку стены, даже не подумав затормозить перед ней. Только чуть усилил кожу.

Кирпичная кладка под моим напором рассыпалась, и я вывалился в длинный коридор, придавив попутно, девчушку с монголоидным лицом. Решил было, что ошибся, и зацепил гражданского, но та вдруг вырастила из бетона парочку сталактитов, на которые попыталась меня насадить.

К счастью, моей реакции хватило отскочить в сторону, а следующим движением ухватить противницу за ногу, и с коротким замахом впечатать ее в соседнюю, еще целую стену.

— Добей. — бросил мне один из клонов Интернационала, пробегая мимо. — Где-то еще один остался.

Ну да. Зима говорила, что врагов четверо. Одного она убила с крыши, второго на спуске, третья лежит без сознания, значит четвертый где-то еще бегает. Вряд ли это у него получится делать долго. Не тогда, когда тебя преследует парень, способный создавать свои копии.

— Прости, девчушка. — шепнул я. Положил ладонь на лицо бессознательной монголки, и резко повернул ее шею.

— Ты ей молитву еще отходную прочти. — без злости, на адреналине бросила Зима. Выглянула в проем и крикнула. — Саша, что там?

— Нашел. — рядом с нами появилась одна из его копий. — Пирокинетик. Заканчиваю… Все, закончил.

Черт возьми, это действительно выглядело жутковато. Он словно многоликое индусское божество, пребывающее в разных местах одновременно. Там противника по стене размазывает, а тут стоит в пижонской позе, к стене плечом привалившись, и сообщает последние новости.

— Не делай так. — сказал я ему.

Клон удивленно нахмурился. Кажись, не понял сути претензий. Ладно.

Больше на первом этаже здания мы никого не обнаружили. Оно было административным, что-то вроде какой-то конторы, правда я не мог понять какой — все надписи были на монгольском. То есть, русские буквы, но хрен разберешь, что они значат.

— Дом профсоюзов. — сообщила Люба, заметив мой интерес. — Просто большая контора.

И на работу сегодня никто не вышел, надо полагать. А против нас отправили новичков. Новообращенных сверхов, которые прием сыворотки пережили совсем недавно, и толком еще не научились пользоваться своими способностями. Одно только применения фокусов Тектона внутри здания об этом говорит.

Другими словами, это было не заграждение, а сигнализация. Которая сообщила, кому надо, что в город прибыли советские суперы. Глядя на нашу старшую, я понимал, что такой расклад ее полностью устраивает. Чем бегать и искать злодеев, не проще ли дать им знать, где находишься.

— Что дальше?

— Идем к силовикам. УВД в трех кварталах на север.

— А Даниле не надо помочь? — все-таки разделяться на территории противника было не лучшей тактикой.

— Поверь, нет никого лучше для разгона демонстрантов, чем опытный аэрокинетик. Когда отгонит толпу от Дворца Советов, сам нас найдет. А в другие конфликты без нас вмешиваться не будет.

Вернувшийся Интер сообщил, что проверил дороги на квартал вперед, и никого подозрительного не заметил. Зима кивнула, и мы направились к милиции.

В этой части город не бунтовал, не горел, лишь выглядел неестественно вымершим, словно бы тут провели тотальную эвакуацию. Даже собак и кошек не было, хотя, может в Улан-Баторе их и не было никогда. Монголы же с китайцами рядом живут, жрут их наверное. Или это корейцы? Черт, что за чушь в голову лезет?

А как ей туда не лезть, если ветер гоняет по пустой улице пакет из продовольственного магазина, оконная рама в нависающей над проезжей частью четырнадцатиэтажки хлопает, а вокруг, кроме нас троих, ни души. И еще звуки, доносящиеся издали — то ли рев, то ли крик. Ритмичный, скандирующий — да, скорее всего крик. И, несмотря на солнечное утро, ощущение такое, что ты оказался в темном и мрачном волшебном лесу.

— Милиция, скорее всего, получила указания не вмешиваться. — сделал замечание Интер.

— Возможно. — отозвалась Зима. — Вот мы и проверим.

— И если это так?

— Развернемся и пойдем к военным. С трусами и саботажниками пусть потом КГБ разбирается — их профиль. Попутно будем искать Вадика и уничтожать всех местных сверхов. У нас приказ простой — не дать волнениям стать государственным переворотом. Лучший способ для этого — вынести все организованные группы сепаров в ключевых местах. А там уже с Читы войска подойдут, и закончат все. Нам главное, чтобы эти придурки не спровоцировали вторжение Китая.

Ситуация и правда, шаткая. В стиле, кто первым встал, того и тапочки. Социалистическая Республика Монголия зависла между Китайской Народной Республикой и Советским Союзом. Находясь между такими гигантами, она не может быть абсолютно нейтральной — ей попросту не позволят. Значит, должна выбрать сторону. И она это сделала — много лет назад. Сейчас же происходит попытка это изменить.

Особой прелести этому добавляет внешний цинизм. Все стороны — соцлагерь. Даже вроде бы как союзники. Никто вещи своими именами не назовет, чтобы не случилось. Удасться переворот — Союз утрется, хотя и затаит. Но в открытую с Поднебесной воевать не станет. Не удасться — Китай развернет войска и пойдет готовить новую интригу, словно бы ничего и не произошло.

— По перпендикулярной улице слева движется группа из пяти человек. — вдруг сообщил Интернационал. Так-то он шагал с нами, внимательно поглядывая по сторонам, но его клоны рыскали по окрестностям, и разведывали дорогу впереди. — Другой отряд заходит справа. Семеро.

Зима опустила руки к земле и стала медленно подниматься в воздух. Сообщила оттуда.

— Встретим их здесь — место удобное. Я займу позицию на возвышенности, оттуда прикрою. Вы — встречайте гостей.

Мы с Сашей синхронно кивнули. Разошлись по разные стороны улицы, чтобы противники не могли навалиться всей толпой, и были вынуждены дробить группы. Да и не слаженной мы еще были парой, лучше в таком случае по одиночке сражаться.

Интернационал стоял один, его клоны либо еще не проявились, либо прятались в ожидании начала боя. Но парочка, видимо, все же следила за приближающимися врагами. Судя по тому, что спустя минуту мой спутник бросил.

— Готовность тридцать секунд.

А мне что готовиться? Я и так в боевой форме, все уязвимые места прикрыты усиленной броней, мышцы уплотнены, на предплечьях зловеще поблескивают острые костяные клинки, похожие на короткие серпы. Не для фехтования, а чтобы увеличивать область повреждения при ударах руками.

Ровно через тридцать секунд на нашу улицу вышли десять человек. Синхронно — четверо слева, шестеро справа. Интер говорил о двенадцати, значит, по меньше мере двое из них пока прячутся. Возможно, Стрелки — сверхи со способностями к дальним атакам.

Враги были азиатами. Может монголами, а может китайцами. В этих широтах еще и маньчжуров можно было встретить, так что — сложно сказать. Большей частью молодые, поджарые, в странных нарядах, словно бы украденных из краеведческого музея. Какие-то доспехи, шлемы, отороченные мехом, небольшие щиты и сабли. Натуральные татаро-монголы, как из учебника по истории.

Один из них выделялся. Был крупнее остальных — выше на метр, и значительно шире в плечах. Череп выбрит и покрыт золотой краской. Точнее, его словно бы облили расплавленным золотом, которое довольно неровно потом застыло. Доспехов нет, как, собственно и одежды, как таковой. Только шкура вокруг бедер и те же потеки застывшего золота по всему телу. В руках этот чудный монгольский батыр сжимал по массивному, грубо откованному золотому клинку.

— Что за клоуны? — спросил я, изучая замерших на перекрестке сверхов. Те, в свою очередь оглядывали нас. — "Монгол Шуудан"?

— Причем тут монгольская почта? — не понял отсылки Интер, зато демонстрируя знание здешнего языка. — Судя по всему, группа Гунна. Не повезло нам. Опасные противник.

Память тут же вытолкнула на поверхность сведения об этом сверхе. Из тех, что в меня заливали на базе мегабайтами. Китайский Бессмертный, один из немногих сверхов, который сражается не один, а имеет свою команду — ту самую группу Гунна. Сам по себе Силач (скорее всего), предпочитающий сражаться с холодным оружием в руках. Что ж там еще про него было? А, точно! Ментальная связь с воинами, которые составляли его свиту. Каким-то образом, они получали силу своего вожака.

Действительно — опасный противник. Но не опаснее, чем тот же Белый Демон, нашедший свою кончину в горах Киргизии. Зато сразу понятно, что это никакие не сепаратисты. Перед нами, судя по всему, группа, получившая такое же задание, как и наш отряд. Только мы должны были не дать перевороту случиться, а Гунн — наоборот.

Здоровяк сделал два шага вперед, оставив за спиной своих воинов. Поднял один из своих чудовищных клинков, метра по два каждый.

— Урус. — произнес он. Голос его без труда покрыл всю улицу, хотя он не кричал вроде. — Уходите. Тут вы проиграли. Нет позора в своевременном отступлении.

Из какой киностудии сбежал этот придурок? Урус? Это же так монголы русских называли — веке так в 11-12. Подражает мифическим батырам прошлого?

— У нас приказ, Гунн. — отозвался Интернационал, словно бы и не удивленный таким архаичным обращением.

— Значит, мы будем сражаться! — оскалился здоровяк. Зубы у него тоже были золотыми, а еще заточеными в форме клыков. Чучело сверкающее!

Степняки за его спиной подняли над головами сабли со щитами, и заулюлюкали. После чего, буквально через пару секунд, ломанулись вперед беспорядочной толпой, огибая своего предводителя.

"Дичь какая-то! — мелькнула в голове мысль. — На что вообще расчет?"

Выглядели эти монголы, как обычные люди и, на первый взгляд, никакой опасности для нас не представляли. Разве, что Бессмертный способен дать прикурить, но он же один, а нас тут трое.

— Не могу вас прикрыть. — прошептал наушник голосом Зимы. — Что-то блокирует мои способности, я не понимаю, как!

Приплыли! Наша основная боевая единица, ледяное РСЗО, выбыла из боя, даже не вступив в него. Ладно, посмотрим тогда, что у этих татаро-монголов внутри!

Дождавшись, когда они достаточно приблизятся, я прыгнул в гущу врагов, размашистыми ударами сбив с ног сразу троих. Одного даже удачно подцепил клинками на предплечьях, и он улетел в сторону своего вождя распоротой тряпичной куклой.

Саша тоже бросил в атаку сразу шестерых своих клонов. Сам спрятался среди них, что нельзя было отличить одного от других. Одинаковые блондины связали атакующих в ближнем бою, нанося сильные удары, и повергая врагов на землю.

"Девять человек. — отметил я, машинально. — Четверых мы уже вырубили. На что расчет?"

Никак я не мог поверить, что все будет так просто. Тупая сходка стенка на стенку, с мордобоем и резней. Но именно так все и происходило. До тех пор, пока убитые враги не начали вставать.

Тот, которому я разорвал грудную клетку и брюшину, подскочил на ноги и снова ринулся в бой. Пропустил над головой мой удар, полоснул по бедру клинком. Тот, к моему удивлению, смог разрубить кожу и внешний слой мышц, а они, вообще-то, должны были держать пулю. Рана вышла не опасной, да и затянулась моментально, но сам факт!

Другой монгол попытался подрезать мне ахиллесово сухожилие, но оказался не таким проворным, как полагал. Я резко поднял ногу над клинком, и опустил ее уже ему на хребет. Продолжая движение, пинком поднял уже мертвое тело, и швырнул его в следующего противника.

Интер — все его версии — крутились, как волчки, раздавая удары направо и налево. Как человек, который имел удовольствие сражаться с Александром, я знал, что они очень тяжелые. Например, тот прямой, которым один из клонов сбил с ног размахивающего двумя саблями монгола, обычному человеку раздробил бы грудную клетку, а сердце превратил в отбивную. Но получивший удар противник лишь откатился, поднялся на ноги и снова бросился в бой.

Постепенно, я стал замечать, что каждый из бойцов Гунна, кто хоть раз получал рану, становился сильнее. Их удары получались точнее, резче и болезненнее. Оружие, каким-то волшебным образом, резало армированные кожные покровы и замедляло регенерацию. Мы с Сашей обзавелись уже десятком пока еще несерьезных порезов. Но хуже всего было то, что все противника до сих пор оставались живы и здоровы.

— Гунна! — прокричал Интер, сбивая на асфальт очередного степняка. — Нужно атаковать Гунна!

Я тоже об этом подумал. Слишком очевидной была связь. Понятия не имею, как это работало, но весь полученный его нукерами урон делал их сильнее. И чем больше ран мы им наносили, тем мощнее они становились, когда вставали. Я ведь даже одному монголу голову оторвал в драке. А он бегает, как ни в чем не бывало, сабелькой своей машет, и уже дважды меня ранил.

Толчком телекинеза, я сбросил с себя наседающих врагов, прыжком перенесся за их спины, и оказался в двух шагах от мускулистого, сжимающего два меча, Гунна. Который, при моем появлении, повел себя неожиданно. Не атаковал, а свел клинки вместе, держа их крест накрест, и меня отбросило в сторону вспышкой золотого цвета.

Интернационал мою атаку поддержал, бросив своих клонов на фланг и тыл Гунна. Но всех их постигла та же участь, что и меня. Точнее, их просто развеяло пеплом, а сам оригинал — оказывается, в нападении он не участвовал, упал на колено и выплюнул на землю сгусток крови.

Мне же просто обуглило нижнюю челюсть и грудь. Больно, неприятно, не не смертельно. Разве, что слабость навалилась — видать все силы были брошены на регенерацию повреждений. Игнорируя ее, я поднялся. Отбил выпад парочки степняков. Поймал их за руки, и эти самые руки выдернул. Получилось с трудом — ребята уже были под усилением, но все же конечности полетели в одну сторону, а тела — в другую. Но давать им восстанавливаться я больше не собирался.

Прыжок двумя ногами на грудь одному упавшему — треск ломающихся костей и хрип из раздавленных легких. Продолжая движение, колено опустилось на череп. Оставшаяся рука — долой! Ноги — в разные стороны. Торс? Слишком большой кусок — надвое! Оба они отправились в полет к ногам Гунна. Умеешь восстанавливать своих бойцов, сучонок? Ну, попробуй! Фарш невозможно провернуть назад! И мяса из котлет не восстановишь!

Видя, что я вытворяю с их товарищем, оставшиеся монголы оставили Интера и бросились на меня. Сам же вождь даже не пошевелился, лишь лицо исказилось словно бы в мимолетной зубной боли. Юркие лилипуты, самое большое по грудь мне, накинулись со всех сторон, полосуя саблями.

Я покрыл свою спину и бока толстой броней, и замер. Дождавшись, когда враги все покроют меня, как мураши труп собаки, я снова применил толчок теликинеза, раскидав их в разные стороны. Пользуясь временным затишьем, занялся разделкой ближайшего упавшего воина. Кажется, я понял, как воздействовать на Гунна.

Глава 26

Если я сделал правильный вывод из своих наблюдений, то Гунн был не Силачом, а батарейкой. Очень сильной и очень защищенной батарейкой, которая подпитывала жизнь его миньонов — слабых сверхов, уровня начинающих Красных Мастеров. Повреждения, вроде сломанных рук и ног, даже оторванных конечностей (в моем случае — головы), он восстанавливал довольно быстро. При этом еще и усиливал своих слуг — пропорционально их повреждениям.

Принципы, по которым работали его способности, для меня так и оставались загадкой. Зато, вроде бы, стало понятно, как им противодействовать. Делать урон фатальным. Таким, на восстановление которого понадобится слишком много сил. И, по возможности, масштабным. Чтобы не один его подручный превратился в хорошо отбитый стейк или даже в фарш, а множество. Даешь заготовку котлет в промышленных масштабах! Тогда ему придется полностью сосредоточится на спасении воинов. Либо бросить их, позволив им умереть.

Меня любой вариант устраивал.

Зима помочь не могла. Что-то блокировало ее способности — то ли какой-то прибор, то ли сверх, обладающий такими возможностями. А в контакте она была чуть сильнее обычного человека, что фактически исключило ее участие в драке.

Интернационал тоже пострадал. Для него столкновение с агрессивным защитным полем Гунна закончилось тем, что он на некоторое время лишился возможностей призывать клонов. Впрочем, он и сам давал нукерам прикурить, но уже не с той эффективностью, что минутой раньше.

Оставался я. Высший метаморф, идеально подходящий для таких вещей, как рвать, крушить и разрывать. Халк — во всей его красе.

Но — с оговоркой. Что-то било и по моим способностям. Точнее, даже — высасывало. Словно на меня уселся невидимый, но здоровенный комар, проткнувший кожу, и теперь с удовольствием поглощал силы. Совсем понемногу. Но скорость, с которой затягивались полученные раны, снизилась, это точно.

А значит нужно было торопиться.

За минуту я превратил еще троих воинов Гунна в кровоточащие обрубки. Ни один из них так и не попытался больше подняться. Сам здоровяк кривился каждый раз, когда я рвал его миньонов на куски, но вмешиваться не спешил. Стоял, пыхтел, кидал на меня и за спину гневные взгляды, но с места не двигался.

Оставшиеся пятеро степняков, как будто подросли и стали сильнее. Похоже, энергия Гунна, которую он раньше вливал в девятерых, теперь досталась в половину меньшему количеству, что сразу же сказалось на их кондициях. При этом, он и сам словно бы светиться начал. Точнее, те золотые наплавления на его теле. Словно через них пропускали заряд.

— Это не блокада. — сообщил вдруг наушник голосом Зимы. — Мои способности при мне, но мне не хватает энергии ни на что. Кто-то крадет энергию. Витя, ты ничего не видишь?

Я хотел ответить соратнице, что это у нее вообще-то обзор, а не у меня. И что мы с Интером немного заняты, чтобы смотреть по сторонам, сражаясь с пятеркой Силачей, которые двигались, как единый организм. Но вскоре сообразил, что Люба говорит о способности моей боевой формы перестраивать зрение так, чтобы видеть в других, не доступных обычным людям, спектрах.

Выгадав момент, я сбил с ног особо прыткого монгола, и на секунду вышел из боя. Перестроил зрение и сразу же вернулся обратно. Саша к этому времени поймал своего противника за ногу, и я с удовольствием помог ему, ухватив за другую. Не сговариваясь, мы резко потянули в разные стороны, непроизвольно повторив тот вид казни, которую как раз данная культура и изобрела — разрывание лошадьми.

Оставшаяся четверка попыталась защитить останки павшего товарища, но мы сумели их отогнать. Одновременно с этим я заметил кое-что новое. Едва заметные, прозрачные, словно тела медуз в воде, щупальца. Они имели не физическую, а энергетическую природу. И тянулись от Гунна к каждому из его нукеров.

То, которое упирался в разорванного пополам воина прямо сейчас сделалось вдвое толще, чем остальные. Кажется, Кукольник, кем и являлся вождь монголоидов, в данный момент перекачивал в поврежденное тело всю свободную энергию, чтобы вернуть бойца в строй.

Нити потоньше тянулись и ко мне, и к Интернационалу. Подпитываясь от нас. Полагаю, они появились, когда мы вошли в контакт с его защитным полем, сами себя сделав донорами. А за затылком батыра располагался самый настоящий призрачный столб. Щупальце энергии уходило за спину, по пути становясь совсем невидимым, до тех пор, пока не исчезало. Кто-то или что-то буквально вливало в него силу. Которая, как я подозреваю, принадлежала Зиме.

Девушка оказалась права. Это была не блокировка. Похоже, непобедимость Гунна держалась, как бы это странно не звучало, на силе его врагов. Чем больше в них было энергии, тем сильнее становился и он сам. Но выкачивал ее не он. Кто-то, кто входил в его команду, всегда оставаясь за спиной.

— Помоги! — крикнул я Саше, одновременно с этим продолжая теснить миньонов.

Интернационал смог выпустить двух клонов, который уравняли нашу численность. Шаг за шагом, мы оттеснили четверку врагов, оставив разорванное тело пятого у нас за спиной.

— А теперь сдерживай!

На той части тела, что была покрупнее, уже начал формироваться призрачный контур второй половины. Еще невидимый обычным зрением, и вряд ли осязаемый — что-то вроде карандашного рисунка. Но с каждой секундой он становился все плотнее и явственнее проступал в нашей реальности.

— Да! Что! Это! За! Магия!

Пять быстрых движений, и тело погибшего окончательно перестало походить на останки человека. К счастью, боевая форма не предполагала наличия рвотного рефлекса, иначе бы меня стошнило от кровавого дела своих рук. Но с задачей я все же справился. Призрачный контур истаял, а вслед за ним растворился в воздухе и энергетический жгут, которым Гунн подпитывал своего нукера. Окончательная смерть.

— Гунна кто-то накачивает силой. — сообщил я Интернационалу, вновь присоединяясь к драке. — Сосет ее с Зимы. С нас тоже. Но меньше.

— Где? — уворачиваясь от сабли и пробивая противнику в челюсть, уточнил Саша.

К чести его, он сразу ухватил суть проблемы. Опустил неважные сейчас "как" и сосредоточился на главном — где искать врага.

— В домах. Откуда все. Пришли.

— Не дотянусь. Слева!

Подкравшийся сбоку монгол почти достал меня, напоминая, что болтать во время драки — идея не из лучших. Поняв, что развить успех ему не светит, он отступил, я рванул за ним, но в это миг меня буквально прибило к земле мощным ударом.

Ощущение было такое, что на меня упал дом. Пятиэтажный, как минимум. Причем, не по размеру, а по весу. Обрушился прямо на хребет. После чего сразу запахло озоном и поджаренной кожей. Молния!

Энергия удара была такой сильной, что меня парализовало на несколько секунд. Чем тут же воспользовались степняки. Саша отгонял их как мог, но один все же смог добраться, и глубоко погрузил клинок мне в бок.

Интер тут же оказался рядом, ударом ноги сшиб монгола, и выдернул из раны его саблю. Остальные мечники тоже отступили поближе к вождю.

— Ты как? — коротко поинтересовался напарник.

Как-как? Хреново! Мышцы запускались с натугой, словно движок машины, всю ночь простоявший на морозе. Края раны на боку стали неохотно стягиваться, с внутренними повреждениями тоже все обстояло не гладко, да и здоровенный ожег, слизнувший приличный кусок кожи и мяса, доставлял неудобства.

— Нормально. — буркнул я, выпрямляясь. — Найду стрелка — убью.

Но искать его не пришлось — он сам показался. Сильный электрокинетик, до поры, он себя никак не обнаруживал. И вот теперь, идеально выбрав момент, чуть не вырубил меня. Я только сейчас его заметил. Плотно сбитый и невысокий мужик, широко расставил кривые ноги, стоял на перпендикулярной нашей улице, готовясь нанести новый удар.

Чтобы добраться до него, нужно было пройти через Гунна сотоварищи. Патовая ситуация.

— Зима? Можешь что-то? — спросил я в наушник.

Нам до энергета было не добраться.

Люба не ответила. Пользуясь небольшим затишьем в бою, я вытащил из уха крохотный прибор, и констатировал, что он безнадежно мертв. Энергия, которая пронзила все мое тело, сожгла электронику.

— Нет. — вместо напарницы ответил Александр, сохранивший средство связи. — Ее способности по-прежнему недоступны.

— Значит будем методично убивать всех. — легче сказать, чем сделать.

— Ага. — без особого воодушевления отозвался Интер.

— С клонами что?

— Пока только два. И они слабее прежних.

— Тогда держись за спиной и прикрывай.

И мы пошли. Зеленый верзила трех метров и трое стройных близнецов в черных с красными вставками комбинезонах. Уже здорово измотанные этим недолгим, но очень интенсивным боем, но все еще полные решимости надирать задницы.

Оставшаяся четверка сгруппировалась в пяти метрах от своего вождя. Двое выставили щиты, держа сабли на отлете за спинами, и побежали вперед. Оставшаяся пара двинулась за ними, но чуть медленнее.

Приблизившись, один из задней двойки разбежался, оттолкнулся от бедра товарища ногой, и взмыл в воздух. Двое передних в тот же миг ускорились, заходя на меня с двух сторон. Ясно, планируется три одновременных удара, чтобы хотя бы один я пропустил гарантированно. А что же четвертый? Резерв?

Но оказалось — нет. Он вообще остановился. В тот момент, когда один его товарищ летел на меня с двумя зажатыми в руках клинками, а двое скользили с флангов, чтобы подрезать ноги, он направил одну руку в мою сторону, а другую — вытянул в сторону Гунна. Толщина канала, связывающая громилу и этого миньона, увеличилась вдвое. По нему вдруг пробежала золотая искра, которая пройдя через тело последнего, устремилась мне в грудь ослепительным солнечным сгустком.

Электрокинетик, находящийся в отдалении, естественно, выбрал именно этот момент, чтобы швырнуть с небес очередную молнию!

Вашу же мать!

Не сказать, что я ждал именно этого, но понимал, что стратегию наши враги поменяют. Раньше они рассчитывали на постоянно усиливающихся нукеров Гунна, которого, к тому же, кормят ворованной силой. Теперь стало ясно, что данная карта бита. Ходячая же Тесла тоже не смог меня с одной молнии наглухо вырубить. Теперь вот — объединили усилия.

Но и я подготовился. Не просто пер в атаку, как дуболом, а заранее спланировал маршрут. И в момент вражеской атаки оказался рядом с канализационным люком.

Раз — удар ногой и толстый металлический диск влетает в мои руки. Два — гордый монгольский орел, целящийся мне в лицо саблями, получает им прямо в переносицу. Половина черепа, вместе с лисьим шлемом, отделяется от нижней, и расплескивая содержимое, летит обратно. Три — окровавленный чугуний принимает на себя удар золотой искры, и становится невероятно горячим. Четыре — но все же удержавшись в обожженных руках наотмашь бьет правого нукера, впечатывая его в фонарный стол.

Пятый шаг имело смысл пропустить, поскольку рубящий удар левого монгола я никак не успеваю отбить, и поэтому просто молюсь своей регенерации, и позволяю стали нанести мне рану. Зато с шестым все выходит очень удачно. Раскрученный инерцией движения, я классическим олимпийским броском отправляю в сторону электрокинетика канализационный люк.

А когда в голове звучит "семь" — трясусь, как припадочный, получив молнию в правое плечо, и падаю.

Тут уже вмешался Интренационал. До поры прикрытый мной, он, со своими клонами, сбил с ног предпоследнего миньона Гунна, и начал в шесть рук остервенело его рвать на части.

Короче говоря, через четыре долгих секунды, когда я все же начал чувствовать не только боль, но и какой-то отклик своего израненного тела, четвертый нукер разделан и опасности больше не представляет. А электрокинетик неверяще смотрит на чугунный диск, который прибил его к стене здания, почти разрезав пополам, но не умирает.

Гунна больше никто не прикрывает. Да и он сам больше не стремиться спасти свои изломанные куклы. Толстый жгут силы все еще упирается ему в затылок, и я уверен, что сам по себе этот здоровяк очень опасный противник.

— Саша, верь мне. — говорю я. — Добей раненого энергета и ищи последнего сверха.

— В смысле? — он успевает удивиться, но это все, на что его хватает.

Я хватаю его поперек корпуса — его, а не копии — и швыряю через голову Гунна к смертельно раненному электрокинетику. Последний все еще пытается выдрать канализационный люк из стены.

Надеюсь, Саша успеет сгруппироваться. Поймет и простит. Я даже извинюсь. Если выживем.

Объяснять и правда долго, а времени на это нет. Прав я или нет — покажет время. Но сейчас я просто уверен, что в команде Гунна есть сверх, который всегда остается за его спиной. Скорее всего, как боец, он ни на что не годен. Но способен похищать чужую энергию и вливать ее в своего господина. А тот уже превращал обычных Силачей в довольно сильных и очень плохо умирающих противников.

И красть силу эта пиявка может только у одной цели. Будь иначе, она бы и ко мне присосалась. Но выбрала самого опасного противника — Зиму. Ведь только она могла, не приближаясь, заковать всю улицу в лед, что не помогли бы никакие усиления.

Может, я и ошибаюсь — что я, в конце концов, знаю о сверхах? Но Саша уже летит, вытянувшись в струну, а я пру на отступающего к вождю последнего монгола.

— Что ж вы за люди такие? — сетую по дороге. — Все у вас через жопу. Нет чтобы зарубиться раз на раз, так ты выставил перед собой прислужников. Вообще не по-мужски.

Последний нукер здорово подрос. Он уже почти со своего вождя ростом. Отмечаю про себя, что и его оружие тоже становится больше — кто бы еще объяснил, как это работает. Впрочем, плевать. Я и сам шкафчик не маленький.

Выпад массивного кривого клинка я принимаю на предплечье. Лезвие пробивает защитную пластину, глубоко вгрызаясь в мясо. Игнорирую боль и ломаю миньону руку. Получаю краем щита в горло — быстрый паршивец. Бью в пах, и пока он выкатывает глаза и ловит ртом воздух, откручиваю врагу голову. Каких-то эмоций, типа жалости или брезгливости, не испытываю. Слишком устал. Хочу закончить с этим и лечь спать. Прямо здесь.

Гунн встряхивает плечами, как пес, вылезший из воды, и все щупальца, тянувшиеся к куклам, исчезают. Остается только мое, Сашино, и толстенное на загривке. Ухмыляется во весь рот, снова являя свои острые золотые зубы.

— Урус. — говорит он. — Ты сильный. Я стану сильнее после победы над тобой.

— Ты сперва выживи, рожа людоедская. — спокойно отвечаю.

Выпускаю из предплечий два длинных острых клинка и ловлю дежавю. Вот так же мы стояли друг против друга с демоном в киргизских горах. Только золотого купола, ограничивающего наши маневры здесь нет. И противник более человекообразный. А так — один в один.

Он атакует первым. Легко, словно пушинку, раскручивает свои мечи, и обрушивает их на меня. Оба сразу. Я ухожу в сторону, принимая один из клинков на мягкий блок, рассчитывая спустить его по своему лезвию, после чего сразу же перейти в контратаку. Но просчитываюсь — золотой тесак начисто сносит ту часть моей руки, которую я превратил в оружие. Мне остается только прыжком отскочить в сторону, чтобы следующий взмах не превратил меня в две половинки Халка.

— Эти мечи, урус, — довольный произведенным впечатлением говорит Гунн, — созданы из крови зверя, что приходил к нам из преисподней. Ты видел таких зверей, урус?

Пока новый клинок отрастает взамен срубленному, я держусь в отдалении. Гунн машет клинками, но не может пока меня достать. Как и я его. К тому же, я очень устал, поэтому я не против немного поболтать.

— Зверя? Демона? Ты говоришь о демоне?

— Можно назвать его и так. Я убил его, а кровь собрал. Из этой крови сделал эти мечи. Они разрубают все, урус. Все!

Вот как? Оказывается золотую кровь саваранов, которая после их смерти превращается в слитки, можно пустить на оружие. Интересно, а наши об этом знают? Уверен, что да. Они же не я, который все на ходу выясняет. У них почти семьдесят лет было, чтобы это узнать.

Не удивлюсь, если окажется, что в составе сплава, который является блокиратором, есть какой-то процент этой самой демонической крови. Ну а что? Еще великие медики прошлого говорили, что разница между ядом и лекарством лишь в дозировке. Как, в общем-то, и между оружием и защитой.

— А остатками этой крови ты себя полил, чтобы стать сильнее? — уточняю. Пригибаюсь и золотой меч срубает фонарный стол, разрубив вместе с ним и прислонившегося к нему мертвого нукера. Ого, как мы, отказывается, уже далеко утанцевали.

Подхватываю обрубок столба, пытаюсь ударить им противника. Он довольно ловко отбивается, разрубая бетон и металл, будто я размахивал батоном вареной колбасы. В самом деле — клинки разрубают все.

Но треп идет, костяной клинок растет, Интернационал бегает и ищет того, кто кормит этого здоровяка силой Зимы. Мне же остается только сражаться и тянуть время.

— Да. Не каждый может это пережить. — гудит в унисон со свистом своих мечей Гунн. — Но я смог. И стал сильнее. Тебе не победить меня. Я убил уже много противников, и каждый из них сделал меня сильнее. Ты тоже сделаешь меня сильнее.

А по умственному развитию, кажется, что мой противник похож на ребенка. Не глупого, а простого до предела. Для него будто не существует понятий добра и зла. Он не убивает, а побеждает, не жрет пилюли из печени поверженных врагов, а становится сильнее.

Костяной клинок, наконец, отрастает, и я пытаюсь сократить дистанцию. Гунн быстрый, мечи в его руках порхают, как ножи-бабочки, и ими он создает практически непреодолимую сферу. Но мне все же удается увернуться от одного удара, поднырнуть под другой, и почти добраться до тела врага…

Почти… В последний момент, он умудряется отпрыгнуть, перекрестив воздух золотыми лезвиями в том месте, где я только что находился.

И повиснуть в воздухе, пронзенным сразу десятком ледяных копий, выросших из земли. Живот, грудь, руки, ноги и даже череп — Зима, вернувшая возможность атаковать, явно не мелочилась.

— Нашел его. — рядом со мной появилась, соткавшись из воздуха, одна из проекций Интернационала. — Прятался в подъезде дома. Доходяга, убил его из жалости.

— Убил? А ученым не стоит изучить его?

— Да что там изучать, Витя? — удивленно вскинул брови блондин. — Обычный симбиот-паразит. Только мощный. Впервые такого видел. Чтобы Зиму досуха высосать…

— Отличная работа. — похвалил его я.

— Отличный бросок. — ответил он. Задумался на секунду, и добавил. — Но не делай так больше.

Я ухмыльнулся. Сделал отметку, что с чувством юмора у Интернационала все хорошо, умеет вовремя шпильку вернуть. А потом обратил внимание, что Зима к нам до сих пор не спускается.

— Саш, запросиЛюбу, где она там пропала? — расслабленно, думая почему-то о рюмке коньяка, произнес я. — Нам же надо дальше двигаться.

— Момент. — к этому моменту вместо копии рядом со мной уже стоял оригинал. Который приложил палец к уху, забормотал: "Зима, Зима, ответь Интернационалу".

По мере того, как от нашей напарницы не поступало ответа, лицо его становилось все более обеспокоенным.

— Молчит… — протянул он через несколько секунд.

— Так клона отправь! — я тоже заволновался.

— Уже. — огрызнулся он. Чуть закатил глаза, когда менял картинку, переключаясь на зрение копий, и обескураженно добавил. — Ох, твою же мать!..

Товарищи, это конец!

Конец нервотрепке под названием ЕГЭ у среднего сына. Ура, товарищи! Я снова вхожу в график)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26