Две метлы (СИ) [Ольга Владимировна Голотвина] (fb2) читать онлайн

Две метлы

Глава 1

Глава 1. Состязание

Всю ночь плясал над Чернолесьем буран. Злобствовал, заваливал деревни снегом почти до крыш, заметал дороги, ломал деревья. К утру стих. Черные тучи, прижимавшие небо к земле, кое-где разорвались, в прорехи потёк слабый свет.

На лесной поляне бревенчатая изба встрепенулась всем срубом, огляделась слюдяными оконцами, шумно сбросила с крыши снег. Затем осторожно выпростала из сугроба сперва одну, потом другую ногу. Гигантские, чешуйчатые, с птичьими когтями, ноги эти принялись мерно топтаться на месте, уминая снег.

Внутри, в избушке, с печки сползла растрепанная русая коса, закачалась, словно маятник, в такт движениям курьих ножек.

Девичий сонный голос спросил:

– Бабушка, мы куда-то идем?

– Не идем, Васёна, – откликнулся от окна голос пожилой женщины. – Избушку замело, она себе место расчищает.

Баба Яга глядела сквозь слюдяное оконце на опустившиеся под грузом снега лапы елей, обломанные вершинки.

– Не наш это буран, – мрачно сказала Яга.

За спиной старой колдуньи ее ученица Васёна спустилась с печи и спросила:

– Не наш? А чей?

– Не знаю еще. Карачун с кем-то воюет.

Яга, накинув старый теплый платок, вышла на крыльцо. Она по-звериному принюхалась, попробовала снег на язык, вслушалась в притихший, но все-таки не безмолвный лес. Всё четче, всё яснее она чувствовала чужое, враждебное присутствие. Злая сила не исчезла. Она отдыхала.

Зимой в Чернолесье властвовал Карачун – суровый повелитель морозов и метелей. Иногда вредный старик от скуки затевал войну с кем-нибудь из соседей.

Кто же на этот раз сцепился с Карачуном? Снежная королева? Северные тролли?.. Эх, да что за дело до этого Бабе Яге? Карачун ей не сват, не брат. Да и с заморскими чародеями ей делить нечего. Так что пусть дерутся, Яга в сторонке постоит. Всякая лиса свой хвост береги, а чужой пусть на воротник дерут...

Но все-таки любопытство точит...

Яга вернулась в избушку. Там Васёна, умывшаяся и с переплетенной косой, уже поставила самовар и сняла с полки коробочку – лаковую, черную, с извивающимся змеем. Змей был не похож на Горыныча – одноглавый, ярко-алый, длинноусый.

Васёна помнила, как в Чернолесье наведалась чужеземная лиса-оборотень Кицунэ – навестить свою дальнюю родню, Елисавету Патрикеевну. Зашла и к Яге, оказала уважение. И поклонилась вот этой самой коробочкой – вроде мала, а чай-трава в ней не переводится. Купцы давно уже завезли в Чернолесье это зелье, люди к нему пристрастились, но мешают с сушеным кипреем, чтоб дешевле выходило. А Яга с Васёной чистый чай пьют...

Яга с явным удовольствием выпила две чашки чаю с медом и только потом спросила Васёну:

– Ну как, получается? Объездила?

Ученица растерялась, замешкалась с ответом.

– Давай-давай, хвастайся, – подбодрила ее старуха. – Думаешь, Яга мозги растрясла и глаза потеряла, из старого ума выжила да нового не нажила?.. Ты в Поворотную ночь на ярмарке была? Была. Деньги на покупки я тебе давала? Давала. Без присмотра ты бегала? Бегала...

Взгляд Яги на мгновение стал тяжелым. Старуха вспомнила недавнюю Поворотную ночь, самую длинную в году. В такие ночи устраивались ярмарки, на которые собирались чародеи и волшебные твари из разных земель и даже из разных времен. В прошлый раз Яга, как всегда, посетила ярмарку, да вышла незадача: пропала Васёнка! Пятнадцатый годок девке, а всё как дитё малое! Ох, набегалась Яга, пока сыскала ученицу!..

Отогнав воспоминание, колдунья продолжила:

– Я помню, тебе нравилось летать на метле у меня за спиной. И деньги, что я тебе на покупки дала, ты вряд ли на карусели прокатала... А потом два дня подряд, пока буря не началась, ты из дома норовила улизнуть. Училась летать?

Ученица встала со скамьи, чинно поклонилась Яге в пояс. Не бабушкой назвала, а повеличала по имени-отчеству:

– Ты, Яга Велесовна, прости меня, глупую, за скрытность. Не хотела я показать свою неуклюжесть. Боялась, что не послушается метла, не выйдет у меня полет. Однако всё получилось с первого раза. – Глаза Васёны победно сверкнули.

– Вот как? С первого разу? – прищурилась Яга. – Чудно́ это! И не радуйся, девонька: что легко приходит – долго не задерживается...

Старуха не договорила: за печкой послышалась возня, а затем – пронзительное мяуканье. Громадный – не меньше рыси – черный кот, весь в пыли и паутине, вылетел из-за печи и по лестнице умчался на чердак.

И тут же раздался хриплый хохот, похожий на кашель.

На сундуке зашевелилось что-то вроде вороха старых тряпок. Расправились два огромных черных крыла. Меж ними поднялась голова с тяжелым железным клювом.

Ворон Воронович, старый друг и верный слуга Яги, давился смехом.

– Котяр-ра зар-работал! – сообщил он. Глянул на стол, досадливо каркнул (проспал чаепитие!), перелетел на скамью к Васёне и хрипло потребовал: – Бар-ранку!

Баранку он от девочки получил, но есть сразу не стал. Придерживая добычу лапой, он злорадно поведал хозяйке, что котяра Лиходей приладился точить когти о сапоги-скороходы, лежащие за печкой. Сапоги терпели-терпели, да и отпинали мерзкую тварь.

Закончив рассказ, ворон принялся за баранку. А Васёна сказала недовольно:

– Говорила же я, бабушка, что от Лиходея одни хлопоты! Сметану ворует, сама видела. А мышей ловить ему незачем. У нас только домашние мыши живут, которым ты позволила.

– Али плохо Лиходей по хозяйству управляется? – удивилась Яга.

Васёна промолчала.

Кот и в самом деле крепко помогал по хозяйству, но девочка не понимала – как? Ладно бы еще пол подмести, это и хвостом можно... Но нарубленные дрова, аккуратной поленницей сложенные под дощатым навесом... это как, а? У него же лапы!

Девочка не обрадовалась, когда недавно, поздней осенью, в избушке появился новый жилец. Поневоле появился, сам на свою голову беду навлек. Разбойник то ли сдуру, то ли спьяну похвастался перед другими ватажниками, что ничего не боится. Может даже в избушку Бабы Яги забраться – и без добычи не вернется. И в том, дескать, твердо ручается... А ватага сказала: «Докажи! Порука – мука, вперед наука!..»

И ведь не соврал разбойник. Без добычи он из избушки не вернулся. И с добычей тоже не вернулся. Оборотила его старая колдунья котом и положила зарок: служить ей десять лет. А там уж она, Яга, на службу его глядючи, может, и вернет ему человечий облик...

– Я же ему велела, чтоб на чердаке ночевал! – сердито сказала Васёна. – А он – за печкой...

– Пр-ригрелся! – поддакнул ворон.

Яга усмехнулась.

Ворон котов не любит, это знакомо. А вот с чего злится Васёна? Она же ко всякому зверью по-доброму относится, с синицами о лесных вестях болтает, мышей домашних не забывает ложкой каши попотчевать...

Тоже нетрудная загадка. Будь Лиходей обычным котом, девчушка ему бы вкусные кусочки подсовывала, норовила бы бантик на шею повязать, сладила бы игрушку из веревочки и шишки...

Но Васёну злит, что Лиходей – человек. В их с бабкой избу вторгся чужой мужик! И не важно, что у него четыре лапы и хвост. Мужик есть мужик, под его взглядом жизнь уже не та! Васёнка это крепко чувствует, всё-таки пятнадцатый год девчонке идет. Не Васёна уже – Василиса! Ее сверстницы за деревенскими околицами хороводы водят да с парнями перемигиваются...

Яга покачала головой и вернулась к прежней беседе:

– Давай, хвастайся покупкой. Где прятала?

– Снаружи, под стрехой.

– Она свиста слушается или заклинаний?

– Заклинаний ненашенских. Я у торговца их все переняла.

Васёна распахнула оконце и повелительно крикнула наружу:

– Гуолай!

Послышался стук, негромкий шелест – и в окно вместе с потоком морозного воздуха влетела метла, зависла перед Васёной.

– Окно закрой, избу выстудишь, – бросила Яга, впившись глазами в покупку ученицы. – Чегой-то она такая желтая? И прутья какие-то... Из чего метла сделана?

– Из бамбука, бабушка. А вместо прутьев – бамбуковые тонкие полоски. А в рукояти, как сказывал купец, спрятаны микросхемы. Чтоб слушалась.

Яга и бровью не повела, заслышав незнакомое слово. Мало ли на свете заклинаний! Подняла перед собой ладонь и сказала точно так же, как Васёна:

– Гуолай!

Метла тут же скользнула ей на ладонь.

Васёна прикусила губку, но ничего не сказала.

Яга, не обращая внимания на недовольство ученицы, разглядывала метлу.

– Ох, это что же – она полая внутри, как дудка?

– Да, у бамбука стебель такой. И это для скорости. Воздух проходит насквозь, метла летит быстрее.

– Аэр-родинамика, – солидно подтвердил Ворон Воронович, знаток чужеземных словес.

– Легкая больно, – хмыкнула Яга. – И непрочная. Для драки не годится.

– Для драки-то, бабушка, и я не гожусь. Я из драки улечу.

– Тоже дело неплохое... А давай-ка, Васёна, пока буран сызнова не начался, слетаем с тобой до речки и обратно. Поглядим, какова она в полете, твоя желтая... Только полушубок надень.

– Так в полете же не холодно! Метла хозяйку от мороза бережет.

– А то я не знаю? А все же оденься, да платок накинь, да валенки... Мало ли что!

И Яга свистнула так, что с потолка посыпалась труха.

Из-за печки вылетела метла – старая, с обтрепанными прутьями. Рукоять на конце была заострена – на случай нежеланной встречи с упырем. На потемневшей от времени древесине виднелись черные точки от искр – память о дурацкой шуточке Змея Горыныча.

Рядом с этой суровой вещью еще наряднее казалась новая метла. Она неподвижно, дисциплинированно ждала приказа. А старая «боевая подруга» Яги легонько двигалась, шевелила прутьями, словно приплясывала: любила летать!

– Помнишь на левом берегу Непьянки скалу со сквозной пещерой? – деловито спросила Яга. – Вот до нее и слетаем.

* * *

Метлы и впрямь берегли своих хозяек от мороза, смягчали бьющий в лицо ветер.

Васёна наслаждалась. Она всей душой любила высоту, скорость! А за спиной у бабушки – разве это полет?

Вот сейчас – другое дело! Новая метла – ее собственная! – великолепно слушалась заклинаний. Девочка, чтобы пообвыкнуть, время от времени приказывала: «Шенг ксиа!.. А теперь – шенггу де!..» Метла сворачивала то налево, то направо, а потом по приказу юной всадницы ложилась на прежний курс. И все это – мягко, бережно.

И Яга всё это видела, потому что летела позади. В сердце Васёны кипело ликование: бабушка не успевала за нею, не успевала! Ненамного, но отставала! Воздух скользил сквозь полую бамбуковую рукоять и придавал скорости, а неведомые микросхемы проворно исполняли приказы.

И лишь одна капля дегтя портила шипучий мед победы: воспоминание о том, как угодливо улеглась метла на ладонь Яги, когда старая колдунья произнесла заклинание призыва...

Сама-то Васёна, когда Яги дома не было, пыталась приручить бабкину метлу. Один раз ей удалось свистнуть точь-в-точь как Яга. Но метла почему-то рассвирепела, принялась гоняться за девочкой, норовя хлестнуть по чем попало.

А у этой, бамбуковой, видать, нрав смирный. Оно бы и неплохо, не надо объезжать... но в сердце девочки, на самом донышке, все же пряталась досада.

Васёна решила, что на следующей ярмарке непременно найдет того раскосого купца и спросит: нельзя ли приучить метлу слушаться только хозяйку?

В ушах Васёнки зазвучал голос Яги – так спокойно и разборчиво, словно бабушка стояла за плечом:

– А давай через пещеру! Кто пролетит точнее?

Васёна хмыкнула (это у нее получилось совсем как у Яги) и скомандовала метле:

– Шенггу де!

Та покладисто повернула.

Да знает Васёна ту пещеру! Изогнутая, кривая. Сразу за поворотом – отверстие-выход. Главное – вовремя сказать заклятье, а уж метла не подведет!

Девочка ворвалась в пещеру первой. Нет, не обернулась, не бросила на бабушку торжествующий взгляд. Нельзя отвлекаться.

Поворот...

– Шенг ксиа!

Ах, как легко вильнула метла!

И сразу выход...

Ой!

Огромный корень, раздвинувший камни, преградил путь.

Надо нырнуть... чи хиа...

– Чи...

Девочка опоздала на мгновение. Метла с разгона ударилась о корень – и сбросила всадницу.

Снег на пологом склоне смягчил падение. Васёна кубарем покатилась вниз.

С трудом поднялась на ноги, тряхнула головой, нашла взглядом метлу... вернее, то, что от нее осталось. Шмыгнула носом. Перевела несчастный взгляд на громадный бук, растущий у пещеры. Распустил тут корни, злыдень!

Рядом зависла на своем помеле Яга:

– Что, Васёнка, с горки покататься решила? Позабавилась – и хватит уже, домой пора. А то и к вечеру не дотопаешь, путь не близок..

– А ты, бабушка, разве меня не довезешь? – спросила Васёна – и тут же пожалела о своих словах.

– А зачем тебе? – удивилась Яга. – У тебя своя метла есть. Догоняй!

И, аккуратно нырнув под свисающий корень бука, исчезла в черном отверстии пещеры.

Васёна, глядя вслед старухе, прошипела сквозь зубы:

– А чтоб тебя отсюда да на Лысую гору...

Да она, Василиса, и сама хороша! С чего она вздумала у бабки помощи просить? Наверняка Яга знала про корень! Может, и нарочно всё подстроила! Не потому ли заставила надеть платок и валенки, что была уверена: придется ученице топать домой на своих двоих?.. Ой, не зря люди говорят: «От старых дураков молодым дурням житья нет!»

Метлу было жаль так, что слезы закипели на ресницах. Василиса сердито их смахнула. Еще не хватало, чтобы она ревела о том, что не исправишь! Битого, пролитого да прожитого не воротишь...

Ладно. Что было, то было. Надо возвращаться домой, не горевать же на этих камнях до сивой старости!

Желтая рукоять метлы раскололась пополам, полоски бамбука рассыпались по снегу. Они уже ни на что не годились, но Васёна на смогла бросить в снегу остатки своего недолгого чуда. Она тщательно собрала все полоски, взяла их в охапку вместе с разбитой рукоятью и огляделась.

Идти ближе не через пещеру, а лесом, по берегу Непьянки. Но там глубокий снег. Пока Васёна добредет...

И тут пришла догадка: а ведь Яга не просто так бросила ее на склоне горы! Еще одно испытание, еще одна проверка!

Что ж, не привыкать! Бабушка – строгая наставница, не дает облениться. Мол, сорок раз сделаешь, на сорок первый получится. Да и то сказать: неоперенная стрела вбок бьет, неученый человек худо живет.

А ну-ка... что из того, что Васёнка уже знает, может сейчас пригодиться?

Василиса положила свою ношу на снег, низко поклонилась на все четыре стороны. Заговорила громко, звонко:

– Ты, лес-батюшка, проснись-пробудись! Зашумите, сосны стройные да ели могучие, позовите великана мне на помощь! Вы, сугробы, расступитесь, дайте дорогу исполину! Тебя зову, богатырь, ноги сильные, рога крепкие!

Замолчала, прислушалась, повторила призыв – и услышала хруст веток, всё ближе и ближе.

На склон горы из напролом вышел огромный лось. Он негромко, но сердито всхрапывал, враждебно глядя на девочку.

Васёна завершила призыв:

– Заклинаю корнями и вершинами: как я лесу поклонилась, так и ты поклонись да послужи мне, Василисе... – Девочка на миг споткнулась и закончила: – Ученице Яги Велесовны.

Как хотелось бы ей призвать лося от своего имени, не прячась за спину наставницы! Но для лесных заговоров мало знать верные слова. Надо еще, чтобы лес тебя уважал. А кто она для леса? Пигалица, птица-синица, пригретая в избушке древней колдуньи. Когда-нибудь и она будет заклинать от своего имени, но пока лучше не рисковать...

Лось медленно, неохотно подогнул передние ноги. Васёна кое-как влезла на его спину, левой рукой прижала к себе обломки метлы, а правой взялась за широкий рог:

– Отвези-ка меня, богатырь сильномогучий, к избе Яги Велесовны, на поляну, к самому крыльцу!

И мягко колыхнулась на спине поднявшегося лося.

Девочка крепче прижала локтем охапку бамбука, с досадой прошипела сквозь зубы:

– Эх, житуха-невезеньице! Под иными лед трещит, а под нами ломится...

Но тут же тихо порадовалась, что назвала лося великаном да богатырем, а не лесным хозяином, как сначала хотела. Да еще и рога помянула – совсем молодец! А то если бы по лесу бродил медведь-шатун – да решил бы, что это его кличут?.. Он же единственный, кто с лешим спорит за это прозвание!

Хоть что-то удалось в этот неладный день...

Но день-то еще не окончился. Как-то встретит ее злоехидная бабка?

Глава 2

Глава 2. Работа

К удивлению Васёны, бабушка не засыпала ее насмешками. Вышла на крыльцо, довольно прищурилась при виде ученицы, восседающей на лосе.

– Спасибо за службу, сохатый-боярин! – звонко сказала Васёнка, неловко сползая по лосиному боку в сугроб. – Пусть по твоему следу волчья стая не ходит!

Молча прошла мимо бабушки в дом, положила в уголке кусочки бамбука, с тоской думая: «Неужто на растопку пойдут?»

Яга вошла следом, затворила дверь и приказала:

– Раздевайся да садись чай пить. Самовар поспел.

«Она и самовар аккурат к моему приходу поставила! – мелькнула у Васёны мысль. – Знала, что не задержусь с возвращением».

Обе молча выпили по чашке чаю с медом.

– Тоскуешь? – строго спросила Яга.

Васёна молча кивнула. Говорить не хотелось, да и что тут скажешь?

– Молода ты еще. Жизни не знаешь. У тебя пока не метла была, а так... палка! Метла должна хозяйскую руку знать, каждое твое движение угадывать. Вот подержишь ее в руках столько, чтоб каждую щербинку на рукояти руками узнавать, на ощупь чуять – твоя аль чужая... Вот тогда ей всё одно будет: хоть в избе полы мести, хоть в облака тебя нести, хоть от врага тебя спасти. Попробуй-ка, сядь на мое помело – враз вздыбится, как жеребец норовистый, сбросит тебя... Был со мной случай. Молода я тогда была, любила по чужим землям шляться. В королевстве Гессенском, в придорожном кабаке, что у них таверной называется, подлили мне в зелено вино зелья тамошнего. Теперь-то я знаю, что это за зелье, и сама не дура его плеснуть захожему человеку. А тогда... ну, говорю же – молодая была, глупая, вот вроде как ты сейчас. Закружилась кудрява головушка, подкосились резвы ноженьки, брякнулась с лавки на пол и встать сразу не смогла. Думала – сейчас мне и конец, разделается со мною шваль тамошняя... А только никто до меня и добраться не сумел: взвилось мое помело без приказу в воздух – да по головам супостатов так и охаживает, так и охаживает! Как увидела я такое – враз у меня силушек прибавилось. Поднялась я на ноги, взялась за негодяев гессенских – полетели клочки по заулочкам!..

Васёна судорожно всхлипнула. После рассказа бабушки она еще сильнее почувствовала свое горе.

Про себя девочка сказала простенький заговор, которым еще в раннем детстве бабушка научила ее справляться с печалью: «Разбейся, кувшин, пролейся, вода, пропади, моя беда...»

Сегодня знакомые слова помогали плохо...

– Думала я, что рано тебе в небеса, – задумчиво сказала Яга. – А как увидала, что ты все обломочки мертвой метлы собрала и принесла... нет, самая пора, как раз ты доросла! Помогу я тебе. Без топора не плотник, без иглы не портной, без помела не ведьма. Научу, как починить-наладить. Но сделаешь всё сама. Метла должна только хозяйскую руку знать. Зато уж второй такой ни у кого не будет.

Васёна вскинула руки к груди, выдохнула истово:

– Бабушка, вразуми, наставь на ум!... Да я... да что скажешь...

Яга поднялась с лавки, деловито осмотрела останки метлы.

– Прутья эти, бамбук нарезанный – снова в дело пойдут. Не зря ты их собрала. Сама-то я терновник беру, но и с этими недурно получится. Для обвязки змеиную кожу подарю – прочную, гадючью. А вот ручку советую из осины, как у меня. Оно, конечно, когда и прутья, и ручка из одного дерева сделаны, метла послушнее. А только... скучные они, внучка, такие метлы. Супротив сборных метел они – как водовозные клячи супротив горячих жеребцов. Объезжать их не надо, это верно, зато и в лихой гонке они хозяйку не спасут, и до земли не снизятся так, чтоб траву на лету подмести. Мой тебе совет, внучка: делай сборную метлу. Неужто самой не интересно поглядеть, что выйдет, ежели породнить заморский бамбук с нашенской осиной?.. Но ты – хозяйка, тебе решать.

– Так и сделаю, бабушка, как советуешь. А с палкой бамбуковой совсем ничего сделать нельзя?

– Подвела она тебя один раз – подведет и второй, веры ей нету. Чиненная-перечиненная метла – что надсаженный конь, надломленный лук или замиренный друг. Такая метла только и годна, чтоб двор мести. И жаль мне этой... аэродинамики... но бросай ты ее, девонька, в печь вместе с микросхемами!

Васена взяла в руки желтую рукоять. Бабушка была права. Как ни связывай обломки вместе, а прежней метлой им уже не бывать. Закусив губу, девочка отправила обломки в огонь.

– А теперь надевай валенки да со мною на двор иди.

Васёна послушно скользнула ногами в валенки, набросила тулуп на плечи и не вышла, а бегом выскочила на крыльцо.

Поляну завалило снегом, старуха и девочка утонули в сугробах по колено. Яга решительно двинулась по снегу к краю поляны. Васёна семенила следом.

Яга остановилась рядом с торчащим из сугроба колом, на который надет был человеческий череп. Такие колья окружали избушку, охраняя ее от незваных гостей.

Старая колдунья сняла череп с кола, вытряхнула из него снег, глянула в пустые глазницы:

– Ты, Живорез, пока вот тут побудешь, на еловой лапе. – Яга деловито приладила череп на колючую ветку. – Дозорную службу и отсюда нести можно. Да не зевай, морда разбойничья!

Васёна и бровью не повела. Насмотрелась уже на мертвые головы бывших душегубов, привыкла. Сейчас ее волновало только одно: будущая метла.

Яга легко, одной рукой, выдернула из снега и промерзлой земли осиновый кол, кинула Васёне. Девочка поймала его на лету.

– Прикинь: по руке ли он тебе, не тяжел ли?.. Нет? Вот и славно. Пошли в дом. Ты кол в порядок приведешь, а я пока Ворона Вороновича кое-куда пошлю.

* * *

Василиса ножом обстругивала и скоблила осиновый кол, чтоб стал глаже, и слушала наставницу.

– Я тебе покажу кой-что получше заморских микросхем. Научу оживлять метлу... Так, что у тебя на обвязке-то было? Волосы, вот как... ну-ка, ну-ка, занятно...

Яга аккуратно отделила от разорванного волосяного шнура, уцелевшего на бамбуковой полоске, один волосок, кинула в огонь, вгляделась в мгновенную вспышку, принюхалась.

– Ишь ты! А была то коса самоубийцы, звали девку Вэй Ли, при жизни шлюхой была... неплохо. Хорошая была оплетка, но придется выбросить. Не горюй, новая лучше будет, из гадючьей кожи. Да не из кожи убитых змей – какая в ней прочность, какая сила колдовская? Нет, настоящие выползки, сброшенные перелинявшей гадюкой. Я в свое время ради нового помела в самый что ни на есть Багдад добралась, добыла там кожу королевской кобры, во!.. Но и гадючьи шкурки в деле пользительны – уж всяко лучше ремешков из человечьей кожи. Никогда, внучка, не бери на обвязку эти ремешки, из-за них метла становится шибко умная, вместо полета философствовать начинает, наперекор хозяйке все делает. А змеиная шкурка – она проще. Она, когда на змее была, точно знала, что рожденный ползать – летать не может, так теперь для нее полет – чудо и радость...

Василиса слушала и работала. У нее и всегда-то в руках дело не ржавело, а тут она особенно старалась. Под внимательным взглядом Яги метла словно сама на свет появилась: до того ловко легли друг к другу бамбуковые полоски-прутики, до того прочно обняла их оплетка из гадючьей кожи, до того славно острый нож остругал осиновую рукоять.

– Давай-давай, – одобрительно кивнула ей Яга. – В покупной метле и половины той силы не будет, как в той, которую ты сама с любовью сделаешь. Эх, сколько я, старая, на свете живу, в колдовстве кой-как разбираюсь, а и то не устаю удивляться, какие чары могут быть в вещи, которую человеческие руки сделали, коли те руки – с умением да со старанием...

Дверь приоткрылась, из сеней деликатно протиснулся ворон, притворил крылом дверь, чтоб горницу не выстуживать. Яга отломила ему краюшку пирога. Кондрат уселся на краешке стола и принялся за угощение. Яге ничего не сказал, а та и не спросила. Раз повеление выполнено, то чего зря речи вести?

– Теперь главное, – веско сказала Яга. – Чтобы метлу оживить, понадобится кровь. Немного – всего три капли. Капля человечьей – для разумения, капля собачьей – для верности, капля птичьей – для легкости полета...

– Кар-р-р-р!!!

– Струсил? Не трепыхайся, воронья душа! Кому твоя кровь нужна? Мне орел каплю своей даст. Орел, птичий царь, у меня в долгу – я по прошлой весне не дала змее его гнездо разорить. Запоминай, Васёна: ежели ненароком сделаешь доброе дело, так расстарайся с него прок поиметь, не то будешь ты не ведьма, а распоследняя безмозглая фея.

– А собачья кровь, бабушка? Где мы ее возьмем?

– Я над домашним зверьем не властна, а вот уговориться могу. Ждем гостей, Васёна, за коими Ворон летал. А пока ты осинку-то заостри, чтоб было чем упыря приветить, коли к тебе сунется, да слова мои запоминай.

– Я слушаю, бабушка. А кровь надо брать добром? Или можно силой, без согласия?

– Оно все равно, лишь бы не с мертвого брать. С мертвого-то – какой полет? Мертвая кровь метлу к земле грузом потянет. А насчет «добром»... Ты пробовала когда-нибудь у живого орла каплю крови силою взять? Они, орлы-то, народ драчливый и вредный...

Так и шла учеба с работой пополам, пока ворон не каркнул от слюдяного оконца:

– Гости на двор-р!

– Пошли на крыльцо, Васёна, – сказала Яга.

* * *

С любопытством, но без удивления глядела Васёна, как с неба пал огромный черный орел, сел на перила крыльца, повел на Ягу темным взглядом. Девочку он не соизволил заметить – что ему, птичьему повелителю, всякая мелочь двуногая?..

– Вот он, должник мой, – сказала Яга. – Помнишь, царь-птица, что я для тебя сделала? Дай каплю крови – и мы в расчете.

Орел безропотно дал старухе уколоть себя острым ножом под крыло, а потом сорвался с перил и с клекотом улетел прочь.

Яга передала окровавленный нож Васёне, та сделала на метле зарубку.

В это время за елями послышался лай. Кот Лиходей выскочил на крыльцо и уселся рядом с Ягой, с неодобрением глядя, как на поляну вышел огромный кудлатый пес и сквозь сугробы стал пробиваться к избушке.

Сойдя со ступенек и став перед псом, Яга пристально глянула четвероногому гостю в глаза.

– Зовут тебя Трезоркой, – сказала она медленно. – Живешь ты в деревне Коряжинке у охотника Никодима. Весь свой век ты хозяину верно служил, дичь ему искал, дом сторожил. А теперь стал стар, слышишь туго, видишь худо. Подумывает хозяин тебя со двора согнать. Так?

Пес уныло повесил морду.

– Люди – они такие... – понимающе кивнула Яга. – На чужие долги у них память крепкая, а на чужое добро да на чужую службу – куцая... Но тебе, Трезор Полканыч, я берусь помочь в твоей беде. Дай мне каплю своей крови, а за то еще пять лет быть тебе лучшим в округе сторожем и охотником. Хозяин тобой нахвалиться не сможет...

Острый нож уколол собачий бок. Яга приподняла собачье ухо, шепнула несколько слов – и пес на глазах преобразился. Исчезла понурость, перестали слезиться глаза. Трезор радостно залаял и понесся прочь. С крыльца было видно, как он с молодой прытью чешет среди елок.

– А человечью кровь у кого возьмем? – деловито сказала Васёна, беря у Яги нож и делая вторую зарубку.

– Человечью? – охнула Яга. – Про человека-то я и забыла, дура старая! Что делать будем, Васёнушка? Твоя кровь не годится, ты – хозяйка. Метла забалуется. Моя кровь... ох, ну какой же я человек? И сроду я человеком не была!

Васёна жила в ученицах не первый год и научилась за словами «забыла, дура старая» узнавать очередное испытание.

Девочка с огорчением глянула на небо, затянутое тучами:

– Темнеет уже... Надо бы в деревню поскорее... Может, найдется кто-то смелый и жадный, чтоб продать каплю крови.

– Зачем в деревню-то? – кротко спросила Яга.

– Как – зачем? Здесь ведь человека не сыскать!

– Мииаааууу! – вознегодовал Лиходей, засверкал зелеными глазищами, выгнул спину.

– Сплоховала ты Васёна, – хмыкнула Яга. – Забыла, что еще один человек в избе есть!

И хлопнула в ладоши.

В мгновение ока кот исчез. На его месте стоял теперь молодой парень – красивый, смуглый, цыганистый, но с зелеными, совсем не цыганскими глазами. Одет был парень нарядно: черные порты заправлены в сапоги, ярко-алая рубаха шита по вороту белым узором, пояс желтый, с кистями...

Парень быстро оглядел себя, степенно отвесил Яге поясной поклон, а Васёне дерзко ухмыльнулся.

Васёна жарко зарделась.

Девчушке не приходилось видеть Лиходея человеком. Представляла она себе коренастого бородача со злобным взглядом и страшными корявыми ручищами. И с топором за поясом зипуна – разбойник же!

А тут такой парень... ой...

Да неужто это за ним она еще вчера гонялась с веником из-за опрокинутой крынки со сметаной?!

– Вот тебе человек, – ехидно сказала Яга. – Кличка – Лиходей. Зовут Василием, тезка твой, а по батюшке величают Кондратьичем, только величать-то его пока не за что, не заслужил... Вот исхитрись, возьми у него каплю крови – добром ли, силой ли... – Старуха окинула взглядом ладную фигуру парня. – Ну, силой взять у тебя вряд ли выйдет, вон он какой вымахал! А добром... Любопытно мне узнать, что ты ему сможешь посулить взамен крови, когда просить будешь.

Васёна в смятении вскинула руки к пылающим щекам. Она знала уже много заклинаний, умела заставить волчью стаю уйти со своей дороги, смогла бы велеть рыбам достать со дна реки оброненную туда сережку или перстень... Но до сих пор ей не приходилось попросту просить о чем-то парня.

А если обидит отказом? Вон какие глазищи дерзкие! Скажет: «Договоримся на другой год об ту пору, когда солнышко от заката взойдет да на сосне груши будут...»

Но Василий выручил растерявшуюся девчушку.

– Было бы о чем просить! Малость такая! – сказал он красивым низким голосом. Взял из рук Васёны нож, легко провел лезвием по своей ладони – и протянул девочке окровавленный нож рукоятью вперед. – Держи, красавица.

Едва дошло до дела, Васёна разом успокоилась.

– Лишь бы с того моя метла мяукать не начала... – сказала она насмешливо.

Затем сделала на осиновой рукояти третью зарубку и зашептала над метлой слова полета.

А Яга сказала веско:

– Заклинанье крепче будет держаться, если Василий за свою услугу что-то получит... За эту каплю крови, которую ты, Лиходей, отдал без уговоров и торга, ты раз в году один день, от рассвета до заката, не в кошачьей шкуре ходить, а человеком быть, а день тот сам выберешь. А сейчас...

Колдунья ударила в ладони – и вместо молодца на крыльце вновь оказался черный кот. Выгнул спину, зашипел и гордо двинулся было к двери. Но Яга, когда выходила на крыльцо, плотно прикрыла дверь, чтоб не выстуживать избу. Кот ткнулся в дверь лбом, не сумел открыть и возмущенно мяукнул. Мол, отворите немедленно! Или не видите, что у меня лапки?

Васёна почти не заметила превращения Лиходея в кота, потому что в этот миг метла вздрогнула в ее руках, прошелестела желтыми полосками бамбука. У девочки перехватило дыхание.

Справившись с волнением, Васёна спросила:

– Я полечу прямо сейчас? Да, бабушка?

Яга, открыв дверь для кота, ответила через плечо:

– Нет. На небо глянь, погода снова портится.

– Да я только кружок над двором...

– Нет. Твоя метла впервые в небо поднимется. Для нее это должен быть настоящий полет, а не кружок над двором. Пускай метла постоит ночь за печкой, помечтает о высоте. Ей полезно. Иди в избу и терпи до утра!

– Терпело-терпело тесто, да как пошло из квашни, так не остановишь... – дерзко буркнула Васёна, но все же подчинилась.

Она вошла в сени, но закрыть за собою дверь не успела. Над головой девочки прошумели крылья.

Пернатый комок ворвался в сени и забился на полу.

С недоумением и тревогой глядела Васена на сороку, которая, хлопая крыльями, отчаянно что-то тараторила.

Девочка уже неплохо знала язык лесных птиц, но в этом неистовом треске могла разобрать лишь одно слово, которое повторяла обезумевшая от ужаса залетевшая в дом гостья:

– Беда... беда... беда...

Глава 3

Глава 3. Торг

Выслушав паническую скороговорку сороки, Баба Яга обернулась к Васёне, сказала жестко:

– Шлялась беда по соседям, да и к нам завернула... Дошутился Карачун, старый дурак. Всерьез пошли на него северные тролли. Ведут сюда ледяного великана – скалу разрушить, Непьянку-речку запрудить.

– И что? – не поняла Васёна. – Пусть за то Карачун переживает, если Непьянка разольется.

Горькая ухмылка Яги была похожа на трещину, пересекшую лицо:

– А как ты думаешь, почему наша избушка не на одном месте стоит, а по свету бродит? Почему сейчас мы здесь, а не в иных краях? Смородина-река – она в разных реках отражается: то в Вазузе, то в Оке, то в самой Волге-матушке, а то и в мелкой Воробьихе-речке. Сейчас вот – в Непьянке. Что с Непьянкой стрясется, то и со Смородиной станется!

Васёна в ужасе поднесла ладони к щекам.

Смородина-река! Рубеж меж Явью и Навью!

Да, девочка знала, что Баба Яга – не просто могучая колдунья. Она хранит границу меж миром живых и миром мертвых.

Значит, если Непьянка, маленькая лесная речушка, прервет свой неспешный бег, то и Смородина разольется, подмоет свои берега. Хлынут в мир людей мертвецы-навьи, ожившие ночные кошмары...

– Тут уж, внучка, – строго вымолвила Яга, – хочешь не хочешь, а на бой мне придется идти. Я за последний рубеж ответчица, за ту черту, дальше которой живому человеку ходу нету. Может, сегодня сама туда навеки уйду... Коли не вернусь – не поминай лихом.

Васёна всхлипнула.

Яга поглядела на нее неодобрительно:

– Я столько веков по земле хожу, что кончины давно не боюсь. Я Моране-Смерти единственная подружка... Ладно, собираться пора. Сорока говорит – далеко вороги, идут они очень медленно, так что время у меня есть. Кто хочет драться, тому надо с силой собраться.

– Ох, бабушка, такие сильные вороги?

– Сильные, да... А только на всякую силу сила сыщется. А не сыщется, так и ловкостью обойдусь. Тот великан могуч, да неповоротлив. Авось проворство да сноровка свое возьмут!

Яга быстро собралась в путь: подпоясала тулуп, повязала на голову платок. Сняла со стены ятаган в черных ножнах, чуть подумала, повесила обратно.

Обернулась – и увидела, что Васёна, полностью одетая, ждет ее, стоя у двери. В левой руке девочка держала метлу, в правой – вилы.

Старая колдунья бросила на ученицу один-единственный испытующий взгляд – и не стала её отговаривать. Сказала строго:

– Платок потуже завяжи. В бою метлам не до того будет, чтоб нас от холода беречь... А я в сенях топор возьму. Он в этой драке будет сподручнее...

– Леший бр-редет, – предупредил Ворон Воронович, глядя в слюдяное оконце.

Глаза Яги вспыхнули весельем. Она негромко сказала девочке:

– Поставь метлу и вилы в угол. Мы собираемся на прогулку.

И проворно выскочила в сени.

Ничего не поняв, Васёна все же подчинилась. Она готова была подыграть Бабе Яге в любой ее затее.

Из горницы девочка слышала, как Яга кричит с крыльца:

– Гость в дом – радость в дом! Заходи, соседушка дорогой, заходи!

Васёна усмехнулась: без приглашения Лесной Хозяин не мог бы приблизиться к избушке. Да что там леший – и сам Карачун бы не сумел. Никто из волшебного народа не пересек бы поляну. Только люди и звери подходят без дозволения Яги...

Баба Яга вернулась в горницу. Вслед за нею через порог переползло что-то... что-то непонятное. Васёна чуть не охнула.

Лесной Хозяин может обернуться и человеком, и зверем. Прежде Васёна встречала его пару раз – в образе невысокого добродушного старичка в вывернутой наизнанку рубахе. Но сейчас, похоже, леший был так взволнован, что не задумался о превращении и явился к Бабе Яге в виде большой кучи палой листвы, сухой травы, валежника, клочьев звериной шерсти. На самой верху этой кучи лежали две огромные сосновые шишки – и еле заметно двигались, словно глаза, оглядывающие горницу.

Васёна, как велит обычай, поклонилась в пояс гостю, но ни слова не сказала. Беседу начать должна была хозяйка дома.

– Давно ты ко мне, сосед, не заглядывал, а вот сегодня пожаловал! – завела приветливо Яга. – Да как вовремя успел-то! Мы с Васёнкой хотели малость прогуляться, пока буря не разбуянилась. Вот и оделись уже... Да ничего, полушубки и сбросить недолго... А я еще с утра Васёнке сказала: быть гостю. У меня, как я печь топила, уголек из печи вылетел. А это верная примета: к гостю. Помнишь, Васёна?

– Помню, бабушка! – охотно подхватила ученица. – Я еще спросила: кому бы и быть-то к нам в гости? Карачуна ты не жалуешь, водяной из-подо льда не вылезает, дяденька леший во всю зиму спит...

– А вот и проснулся! И сразу к нам! – радостно ответила Яга. – И уж как мы ему рады! Не зря ж говорится: без брата проживу, а без соседа не проживу! Ты же, Лесной Хозяин, как молодой месяц: покажешься – да надолго спрячешься! Ну да мы сейчас чайку... Ставь-ка самоварчик, Васёнушка!

– Да елки-палки-бурелом! Не до самовара мне, Яга Велесовна, – глухо донеслось из груды лесного сора.

– Как же так, чтоб не до чаю было? Хоть дом огнем пылай, а хозяйка самовар раздувай!

– Да спешу я, соседка!

– Вот те раз! Куда спешить? У тебя что, соха в поле брошена?

– С худой вестью я к тебе! Беда нагрянула, Яга Велесовна, ох, беда, неминучая да страшная! Идут сюда северные тролли, ведут ледяного великана, хотят гору ломать, русло Непьянки завалить. Меня белки да зайцы разбудили, так я сразу к тебе...

– Ахти, напасть какая! – изумилась Яга. – Тролли, говоришь? И ледяной великан?.. А что ж ты к Карачуну не побежал?

– Ох, боюсь я его, окаянного!

– А меня, стало быть, не боишься? – спросила Яга вроде бы ласково, но от этих слов в горнице как будто похолодело.

– И его боюсь, и тебя боюсь, – шепотом признался леший. – А пуще всех боюсь ледяного великана. Он сейчас уже по Гадючьему урочищу топает.

– По Гадючьему урочищу, вот как?.. Ну, сосед, спасибо, что предупредил. Гадючье урочище далеко, время у меня еще есть. Сейчас же соберусь да велю избушке убраться отсюда подальше.

– Ка-ак – подальше?.. – возопил леший. – Ка-ак – убраться?..

– Как? А вот так: ножками, ножками...

– А как же я?.. Разольется Непьянка, застоится вода, будет тут озеро... а пожалуй, и болото! Достанется мой лес какому-нибудь водяному или болотнику! Сгниют в воде деревья, а они ж мне – как дети родные, я ж их растил, берёг... А мне, старому, придется прочь убираться. Как ты сказала – ножками, ножками... А куда? Везде-то свои хозяева, нигде-то я не нужен... – пригорюнился леший.

– А от меня, старухи, чего ты хочешь? – поинтересовалась Яга. – Чтоб я ни с того ни с сего, просто так, задаром в чужую драку полезла?

За спиной Яги Васёна с трудом сдержала усмешку. Уж она-то всё поняла раньше, чем прозвучало слово «задаром». Драться всё равно придется, так пусть за драку леший заплатит!

Как там бабушка ее учила? Если доведется невзначай доброе дело сделать, так постарайся с него хотя бы выгоду поиметь...

Тут и Лесной Хозяин смекнул, к чему дело клонится.

– Задаром? – несчастным голосом переспросил он. – Зачем задаром-то? Я же понимаю... задаром только листья с деревьев падают... Что ты, Яга Велесовна, хочешь за помощь?

– Не просто за помощь, а за битву страшную! – жестко поправила его Яга.

– Ну да, ну да, понимаю... – покивал леший.

– В другое время, сосед дорогой, поторговалась бы я с тобой так, чтоб небу стало жарко, от зари и до зари. Торг дружбы не портит... Но сейчас недосуг. Раз говоришь, что враг уже в Гадючьем урочище, стало быть, мне надо поспешать. А потому говорю безо всякого торга: поклянись, Лесной Хозяин, сырой землей, своей матерью, что выполнишь первую мою просьбу, о чем бы я тебя ни попросила!

– Ой, а о чем ты попросишь-то? – встревожился леший. – Может, попросту договоримся? Молочка там лосиного... морошки моченой...

– Угу, заячьей капустки, бурьяну с лебедой... Жадюга ты трухлявый, жуков-короедов на тебя нет! Вот-вот лес потеряешь, а всё выгоду ищешь... Васёна, этот жмот торговаться вздумал! С ним говорить – что солому молотить! Ставь, девонька, самовар. Выпьем с тобою по чашечке – и в дальний путь, в края далекие, незнаемые...

– Бегу, бабушка, ставлю самовар, мед достаю... – отозвалась Васёна, не трогаясь с места.

– Стой, девка! – взвыл леший. – Согласный я! Матерью-землей клянусь, что выполню любую просьбу Яги Велесовны!

– То-то же! – деловито откликнулась Баба Яга. – И смотри у меня, Хозяин Лесной: ежели вздумаешь клятву нарушить, я такое в твоем лесу учиню, что тебя люди Степным прозовут, а то и вовсе Пустынным.

– Да что ты... как можно... – тоскливо отозвался леший и вывалился из горницы.

Яга вышла следом, на ходу приговаривая:

– Я, сосед дорогой, вежество помню: конного гостя провожай до стремени, пешего – до ворот...

«Где у нас ворота-то?» – насмешливо подумала Васёна...

Проводив гостя и поднявшись на крыльцо, Яга даже в дом не успела войти. Васёна услышала, как бабушка кричит кому-то через всю поляну:

– Да заходи уж, заходи, раз не поленился притащиться...

– Водяной пр-риплюхал, – объяснил Ворон Воронович от окна.

Вслед за Ягой в горницу робко вошел невысокий человечек с пышной бородой, в мужицком армяке и в лаптях. Вот только с левой полы армяка на пол мерно капали редкие капли воды, да и борода, если приглядеться, была сыровата.

С этим гостем Баба Яга не церемонилась, за стол не звала, чаю с медом не сулила. Васёна знала причину тому: этой осенью бабушка крепко поссорилась с водяным. Из-за чего вышла ссора – того Васёна толком не знала. Болтушки-трясогузки нащебетали девочке, что играли Яга и водяной в карты. Яга, мол, поймала Речного Хозяина за руку, когда тот вытаскивал из-под бороды пятого туза. Водяной обиделся и запретил всем речным жителям – и рыбам, и ракам, и лягушкам – разговаривать с Ягой.

Ну так и Васёна гостю кланяться не стала – пусть чувствует!..

– Ты... это... Яга, Велесовна... не серчай, – квакающим голосом начал водяной. – С худыми вестями я к тебе, ой, с какими худыми! Попали мы с тобой, как два зернышка под жернова! Нагрянуло горе, что море – ни переплыть, ни вылакать...

– Что стонешь, будто воз с сеном везешь? – сухо отозвалась Яга. – Худые вести – это ты про ледяного великана? Так эта весть уже по всему лесу кружит. Нас с Васёнкой леший предупредил. Я решила свою избушку перегнать отсюда подальше... Васёна, ты к дороге всёприготовила?

– Почти всё, бабушка, – ответила, глазом не моргнув, Васёна. – Осталось разбойничьи черепа с кольев снять да в чулан прибрать.

– К дороге?.. То есть сбежишь, Яга? – В квакающем голосе прорезалось ехидство.

– А ты чего ожидал?

– А не хочешь ли, Яга Велесовна, свою древнюю колдовскую мощь показать? Не хочешь ли обрушиться грозой на троллей, погнать их до самых северных краев?

– И всё это я должна проделать потому, что один водяной боится свою речку защитить? – злобно рявкнула Яга, сверкнула глазами.

– Да я... я только спросил... – оробел водяной.

– Порой и за спрос бьют... Ловок ты, сосед, за чужими спинами прятаться, чужими руками воевать... да еще и задаром!

Водяной (как и перед этим леший) вскинулся при слове «задаром».

– Хочешь, чтоб я вновь позволил водяному народу с тобой говорить?

– Нет, – жестко ответила Баба Яга. – Хочу, чтобы ты повелел речному народу целый год меня слушаться, как тебя, и все мои приказы исполнять.

– Ого! Не много ли ты заломила?

– А если для тебя это много, красавец-борода-из-ряски, то кончай мне тут булькать и плыви отсюда кверху брюхом. Времени-то осталось в обрез. Враг, может, уже к Непьянке подходит.

– А и ладно, – попытался хорохориться водяной. – Была река – станет озеро. Авось проживу.

– Непьянка разольется до самой Горелой Пади, – ухмыльнулась старуха. – Прямо до тамошних болот. Как ты думаешь, Болотный Хозяин, Грязешлеп Тиномесович, не захочет ли расширить свои владения? Не пойдет ли на тебя войной?

Водяной ошарашенно квакнул, словно воздухом подавился.

– А ты ему предложи сыграть на власть над Непьянским озером, – продолжала издеваться Яга. – Правда, про Грязешлепа говорят, что он тоже не дурак в карты смошенничать! Мне-то что! Я с моей избушкой сегодня здесь, а завтра там... а ты куда от воды денешься, щукин ты сын?

Водяной хотел что-то сказать – судя по лицу, огрызнуться собирался. Но вовремя остановился. Чуть подумал. А затем с несчастным видом махнул рукой:

– Эх, попал я, как сом в вершу! Будь по-твоему... владей целый год моей Непьянкой...

Повернулся было к двери, но Яга его окликнула сурово:

– А ну стой! Кто ж тебе на слово поверит, черту мокрому, без клятвы-то? Клятва – что кандалы, ее не нарушишь...

– Чтоб я сдох, коли вру, – охотно зачастил водяной, – чтоб у меня руки-ноги отсохли, чтоб мне высохнуть до макового зернышка, чтоб мне первым же куском подавиться, чтоб мне всякая встречная уклейка в глаза плевала...

– Стой! Что зря болтаешь? Этим словам грош цена, ты их позабудешь, как до берега дойдешь. Я-то знаю, что ты только одну клятву крепко держишь. Вот ее и скажи!

– Верь бороде, а порука – в воде, – неохотно процедил Речной Хозяин.

– Вот! Запоминай, Васёна: эта клятва для всех водяных – заветная!.. А теперь, соседушко, ступай домой, недосуг мне с тобой разговоры разговаривать, мне нынче на бой идти!

Водяной пошел из горницы, споткнувшись на пороге, словно слепой.

Яга и его проводила как полагается. Гость же!..

Вернулась посерьезневшая, с топором за поясом, с сосновым факелом в руке. Сказала довольно:

– Бери вилы, внучка. Задержались мы с тобой малость, но дело того стоило. Плохо идти на битву с тяжелой душой, а мне уж так тоскливо было! И не то меня мучило, что огребем мы с тобою от троллей, а то, что огребем забесплатно...

Яга шагнула было к печке, чтобы зажечь факел. Но тут за окном завыли волки.

– Кар-р... – почтительно выдохнул Ворон Воронович от окна, не решаясь договорить до конца грозное имя.

«Карачун!» – тревожно толкнулось в груди сердце Васёны.

Яга сунула в руки девочке незажженный факел. Велела:

– Жди меня здесь. Из избы – ни ногой!

И поспешно вышла из горницы.

Васёна кинулась к слюдяному оконцу, встала коленями на лавку, отпихнула ворона.

На краю поляны в наступающих сумерках неподвижно стоял высокий старик в темной одежде, с зубчатой короной на голосе. У его ног смирно сидели два огромных волка.

Баба Яга пересекла поляну, остановилась перед опасным гостем.

«Этого в дом не позвала!» – мельком подумала Васёна.

Разговор двух могущественных чародеев продолжался очень недолго, но этого хватило Васёне, чтобы вконец известись. Ведь девочка не слышала ни слова, не видела даже выражения лиц!

Наконец Карачун коротко кивнул, повернулся и пошел прочь. Волки заскользили следом.

Баба Яга не стала провожать взглядом грозного владыку зимы, не стала дожидаться, пока он исчезнет меж елей. Она поспешила вернуться в избу.

– Договорились! – бодро сказала она Васене, входя в горницу. – От сего дня до весны и всю будущую зиму я буду решать, какой погоде стоять на дворе. Захочу – ударят морозы, захочу – утихнут метели... Дай-ка сюда факел, девонька.

Баба Яга сунула факел в печь и забормотала что-то быстро и тихо. Васена разобрала только имя «Сварог» – и отпрянула в страхе.

Девочка понимала, что если она посмеет повторить то, что на ее глазах совершает Яга, огонь вырвется из печи и сожрет избушку вместе со всеми, кто в ней есть.

А сейчас лишь длинный язык пламени выскользнул из печи и прошелся по лицу колдуньи, словно проверяя: устоит ли? Достойна ли помощи огненного бога?

Яга Велесовна не дрогнула, не отшатнулась от огненного поцелуя – и факел в ее руке расцвел огненным цветком.

– И в метель не погаснет, – сказала Яга. – Вот теперь и в драку можно!..

Глава 4

Глава 4. Сражение

Когда обе воительницы взлетали с крыльца, Васёна с удивлением заметила, что на прутья метлы Яги прыгнул громадный черный ком, вцепился когтями, удержался...

«Лиходей-то куда потащился? – сердито подумала Васёна. – Ледяного великана загрызть собрался, что ли? Вот уж кому бы дома сидеть, хвост на печи греть, не мешать нам в бою...»

* * *

Метлы шли рядом, не пытаясь обогнать друг друга, вместе прокладывая путь сквозь метель.

Васёна время от времени косилась, поглядывала: не сорвался ли Васька Лиходей с бабушкиного помела?.. Нет, сидит, котяра, крепко держится!

– Огорчил меня Карачун, – вздохнула Баба Яга. – Да, знала я, знала, что он в стороне останется... а все же надеялась, что он со мной пойдет на троллей, слуг своих созовет да в бой бросит...

Яге не надо было кричать сквозь ветер и снег. Обе «всадницы» слышали друг друга так хорошо, словно вели беседу за столом у самовара.

– А и правда... – откликнулась Васёна. – Леший с водяным струсили – это дело ясное, чего от них и ждать? Для лешего что тролли, что лесной пожар – сила, с которой не сладить. Водяной вдали от своей речки слабеет. Но Карачун – за ним же такая силища стоит! Волки, метели, бураны снежные... Уж ему-то на битву выйти, ногой топнуть, черный меч из ножен достать...

– Карачун не трус, – объяснила Яга. – А что он в своем ледяном тереме сиднем сидеть остался – на то причина есть, и немалая. Ежели он сам на бой пойдет, то со стороны троллей встанет Снежная Королева.

– Ну вот бы они меж собой и потягались: чья возьмет? – азартно воскликнула девочка.

– Тут, Васёнка, вот в чем дело: Карачун, говорят, спит и видит, чтоб взять за себя Снежную Королеву и объединить два царства.

– Ишь ты!.. Если бы такое случилось...

– Если бы да кабы!.. – перебила ее Яга. – Кабы на хмель не мороз, так он бы тын перерос!.. Кто сидит да мечтает, тому свадьбы не видать. Да и не всяк женится, кто присватается. Видывала я эту Снежную Королеву. Очи сокольи, брови собольи, плечи в белых песцах, уши серебром завешаны, шибко спесива, не скажет спасибо... Ум какой-никакой у нее имеется, власть над собой она мужу вряд ли даст... Но мечтать-то Карачуну не запретишь! Вот потому он от боя и откупился, хоть и не страшны ему эти тролли немытые...

– Тролли... – негромко вздохнула Васёна. – Бабушка, а эти тролли хоть понимают, что творят? Может, они хотят всего-навсего запрудить лесную речку, чтобы навредить Карачуну?.. Так не начать ли нам с переговоров? Расскажем им про Явь и Навь, про реку Смородину... Должна же у них быть совесть!

Черный ком на метле Яги хрипло мяукнул.

– Вот, даже Лиходею смешно стало, – хохотнула Яга. – Тролли совесть под елью делили, да под той же елью и зарыли! Да если они узна́ют, какая беда может выйти из их каверзы – они же на радостях пустятся в пляс! Им только дай людям напакостить! Я-то их понимаю, сама людишек не больно-то люблю, но раз уж я взялась охранять реку Смородину, то переговоров с этими поганцами вести не буду, а буду их бить чем попало и по чём попало...

Тут Ягу прервал донесшийся из мрака гулкий, тяжелый удар камнем по камню.

И следом за ним – многоголосые вопли, дикие, пронзительные, торжествующие.

– А, вот и они! – хладнокровно сказала Яга. – Ну, рады нам или не рады, а принимайте гостей! Малость мы припоздали, но ничего, нагоним.

Снег раздался перед лицом Васёны, исчез... Неужто так быстро, враз унялась метель, что только что гуляла по лесу?

Но тут Яга взмахнула факелом, что-то коротко выкрикнула – и сразу неяркий свет, вроде предвечернего, залил всё внизу.

И тут же девочка поняла, что не унялась вьюга, а именно расступилась, открыв скалу с пещерой и кусочек русла Непьянки. Вокруг стеной стоял, кольцом вился бешеный непроглядный вихрь, а сюда не падало ни снежинки.

Корявые, разлапистые сосны, густо и тесно обступившие скалу, были, словно чудовищными шишками, облеплены троллями. Уродливые твари сидели на ветвях и хриплыми воплями подбадривали великана, который бил по скале каменной дубиной. Самые мелкие тролли, которые не сумели вскарабкаться на сосны, дико прыгали в снегу меж стволов и тоже кричали что-то приветственное. Их было много, они все не походили друг на друга, но, тесно сгрудившись, казались единым существом – мерзким, многоруким, многоглазым, горластым...

Великан – мощный, голый, с сизой ледяной кожей, с круглой лысой головой – не обращая на шум внимания, размеренно продолжал свою недобрую работу.

Глянув на великана, Яга восхищенно шепнула Васёне:

– Хорош! На эту рожу накинуть бы рогожу!..

Свет, пролившийся сверху, на несколько мгновений заставил пораженных троллей замолчать. Даже великан придержал дубину.

В наступившей тишине громко, азартно прозвучал крик Бабы Яги:

– Эх, кабы тут не тесно, пошла бы я плясать!..

Яга резко снизилась на голову великана и ткнула его факелом, метя в круглый глаз. Промахнулась, задела огнем ледяной валик, заменявший великану бровь, и тут же добавила топором по лысой башке. Полетели осколки льда.

Великан шумно выдохнул воздух, зло махнул дубиной в сторону колдуньи. Та легко увернулась.

Тролли опомнились и заорали так, что из пещеры гулом откликнулось эхо.

Сосны так близко тянули ветки к горе, что великан оказался под защитой союзников: Яге, поднимающейся вверх для новой атаки, приходилось маневрировать меж вражескими лапами. В колдунью полетели камни и палки.

– Великан – мой, тролли – твои, – приказала Яга Васёне и, набрав высоту, снова ринулась вниз.

До этого мгновения Васёне было страшно: девочка никогда не была в сражении. Но повелительный голос Бабы Яги (сейчас – не бабушки!) разом убил страх, заменил его злым азартом. Васёна поудобнее перехватила вилы, атаковала тролля, который целился в Ягу из большущей рогатки, и ударила его вилами в кривую рожу.

Пущенный кем-то из троллей камень ударил Васёну меж лопаток. Тулуп смягчил удар, но девочка едва не полетела вниз. Не сама она удержала равновесие – ее поддержала метла.

Баба Яга то хлестала ледяного великана по лицу факелом, то била топором. Великан отбивался правой рукой, а левой пытался прикрыть лицо. Яга отрубила чудовищу палец, и тот ухнул к подножию скалы, пришибив одного из мелких троллей, азартно скачущих в снегу.

Тролли вопили, но даже их крики перекрывал бесшабашный, отчаянный голос Бабы Яги:

– Эх, у нашего соседа развеселая беседа: гуси – в гусли, утки – в дудки, а бараны – в барабаны!.. Растворили горницу, напустили вольницу!..

Те тролли, что сидели на ветвях, тянули к колдунье когтистые лапы, но Яга даже не оборачивалась – продолжала кружить вокруг великана под вой ошалевшего кота Лиходея.

«Она знает, что я прикрою ей спину, – отчаянно подумала Васёна. – Мне нельзя набирать высоту, нельзя выходить из боя, нельзя!..»

И вилами сшибла с сосны визгливую трехглазую тварь.

Но тут вдруг метла под девочкой задергалась, затряслась, едва не сбросив хозяйку.

Васёна чуть не выронила вилы, гневно стиснула метлу коленями, обернулась – и всё поняла.

Два тролля, держа третьего за хвост, спустили его с верхней ветви – так, чтобы он мог дотянуться до Васёны. А метла этого ловкача – по глазам! Желтыми полосками бамбука! Сама! Без команды!..

– Ах ты моя хорошая! – торжествующе закричала Васёна и, обернувшись, помогла вилами своей замечательной метле. Тролль взвыл и неподвижно повис в лапах своих дружков.

Васёной овладело беспамятство боя. Она кричала и била, била и кричала, пока не сорвала голос. Кто-то сильно хлестнул ее колючей веткой по лицу. Боли она не почувствовала, но кровь, стекающая с рассеченного лба на глаза, склеивала ресницы, мешала видеть, заставляла вытирать лицо рукавом.

И тут впервые подал голос великан.

До этого мгновения он молча отбивался кулаком и дубиной от Яги, которая осой кружила вокруг и жалила его в голову. Но тут он закричал – и голос его грохотом камнепада прокатился над лесом:

– Коршуны!.. Призовите коршунов!..

Больше великан не произнес ни слова. Но со всех сосен, облепивших скалу, разом грянул многоголосый хор троллей:

– Коршуны!.. Коршуны!.. Коршуны!..

Васёну покинуло боевое безумие. Вернулся страх... предчувствие чего-то более опасного, чем тролли...

Девочка не поняла, откуда они появились в небесах, эти две чудовищные птицы, темные, крючконосые, огромные – куда больше того орла, что днем прилетал к Яге на крыльцо.

Страшные птицы хищно оглядели скалу и сосны, переглянулись в парении, обменялись коротким разбойничьим свистом и скользнули вниз. Один напал на Ягу, другой – на Васёну.

Девочка чудом увернулась, взмахнула вилами, но верткая птица легко ушла от удара и снова набросилась на Васёну, тесня ее к сосне, где предвкушающе завывали тролли.

Кривой клюв, чуть промахнувшись, скользнул у виска девочки. Васёна вскрикнула...

И тут коршун получил в бок такой мощный удар, что завалился на правое крыло!

Васёна не сразу узнала своего спасителя.

Да неужто это Ворон Воронович, та «пыльная мочалка с крыльями», что каждое утро выпрашивает у Васёны баранку?

Матерый железноклювый боец бесстрашно и беспощадно бил коршуна, метя в голову, гнал его от Васёны.

Растерявшийся коршун не сразу дал отпор нежданному противнику, но быстро пришел в себя – и свирепый ком, из которого во все стороны летели перья, закружился над верхушками сосен.

Васёна тут же вскинула вилы: надо помочь бабушке!

Обернувшись к месту второго сражения, она успела увидеть, как на прутьях метлы Яги поднялся огромный черный кот, как великолепным прыжком он махнул над верхушками сосен на спину второго коршуна, как вцепился зубами в шею птицы...

Коршун беспорядочно забил крыльями, закувыркался в воздухе. Баба Яга, даже не взглянув в сторону падающей птицы, вновь напала на великана с яростным криком:

– Ах, чтоб тебя прохватило насквозь, да с уха на ухо, чтоб свело да скорчило, повело да покоробило, перевернуло да подбросило!.. Бей тебя дюжина недугов!..

И по глазам его факелом, по глазам!..

Гигант не выдержал. То ли огня испугался, то ли гнева старухи, что вилась вокруг него, как оса вокруг медведя... но только бросился великан бежать, подвывая на ходу.

Баба Яга летела следом, охаживая его факелом и топором и звонко приговаривая:

– Я тебя так употчую!.. Я тебя так привечу!.. Я тебя через решето просею!.. Я поставлю на порог – да в три шеи до ворот!..

Тролли, завидев постыдное бегство своего богатыря, пронзительно завизжали, попрыгали с сосен и пустились наутек, оставив на истоптанном снегу, среди обломков веток и обломков камней, несколько трупов своих сородичей.

Васёна мягко приземлилась среди сосен. Ноги дрожали, с трудом держали девочку. Она прислонилась к желто-коричневому стволу, прижалась окровавленной щекой к коре. Последние силы потратила на то, чтобы не разреветься. Нельзя. Бабушка терпеть не может слез...

Неподалеку, за высокими кустами шиповника, шумно зашевелилось что-то живое.

Слабость сразу прошла. Васёна стиснула вилы и осторожно стала обходить шиповник, прижавшийся к подножию скалы.

За кустом, в разворошенном сугробе, обнаружился коршун с оторванной головой. Снег вокруг был усыпан темными перьями. На мертвой птице восседал огромный черный кот, терзавший добычу.

– Васенька, Василий, – выговорила Васена нежно и сипло (она сорвала голос в бою).

Лиходей поднял к девочке окровавленную морду с прилипшим к носу пером и мяукнул в ответ – так же сипло.

Это показалось Васёне таким смешным, что она села в снег и расхохоталась. Девочка смеялась и смеялась, не могла остановиться.

Такой ее и застала Баба Яга, прервавшая погоню и возвратившаяся к скале. На плече у колдуньи с победным видом восседал Ворон Воронович.

Яга поспешно спрыгнула с метлы, кинулась к ученице, ухватила за плечи и так встряхнула, что у девочки зубы лязгнули.

Васена сразу уняла смех. А бабушка (да, снова бабушка!) вгляделась ей в лицо, оценила рану и насмешливо хмыкнула:

– Теперь понятно, с чего тролли разбежались! Видела бы ты себя, страшилка неумытая, так сама бы наутек пустилась за три моря! Словно упыриха после сытного ужина!.. Хорошо еще, глаза целы остались... Не трогай лоб! Там всё подсохло. Как домой приедем, сварю я зелье, им и умоешься. Даже царапинки не останется!

Убрав руки с плеч ученицы, Баба Яга огляделась.

– Эх, неплохо мы поплясали... а что побили-поломали, то завтра леший с водяным приберут. Не дрались, так пусть поработают... Тебе, Лиходей, и тебе, Ворон Воронович, спасибо скажу. Вовремя вы нам с Васёной помогли.

Шагнула к оставленной в стороне метле, тяжело нагнулась... и Васёна вдруг не догадалась даже, а почувствовала, что каждое движение дается бабушке с болью, что дорого ей обошлось это сражение...

Яга подняла метлу, подмигнула ученице:

– Погуляли, пора и домой. Натопить бы сейчас баньку пожарче, пропарить каждую косточку, отходить друг друга вениками... Да вижу я, что тебе бы поскорее на лавку свалиться да заснуть, так что банька – это уже завтра... Эй, а ты с метлы-то не свалишься? Может, пешком пойдем домой? Или лося для тебя покликать?

– Нет, бабушка, лучше уж долетим...

– И то лучше... Наши метелочки там пролетят, где ни конному, ни пешему ни проходу, ни проезду... где разве что леший проберется... Глянь-ка, метель улеглась, да и светать начинает. К утру дома будем, ты выспишься... Лиходей, прыгай ко мне на прутья, не пешком же тебе по сугробам прыгать. Да смотри, осторожнее: терновник – он колючий.

– Мя-а-а-ау!

– Говорила же я тебе, морда ты кошачья: осторожнее!..

– А ты, Ворон Воронович, пожалуй ко мне на метлу, – приветливо пригласила девочка. – Чай, тебе, сударь наш, после боя несладко будет лететь на своих-то крыльях.

– Благодар-рствую, – признательно откликнулся ворон. Он и впрямь выглядел довольно потрепанным.

Яга перехватила взгляд ученицы.

– Что пощипали нашего ясного сокола?.. Это ты его противника не видала! Этот коршун нарвался не на простую птаху! Наш-то Ворон Воронович – древней крови! Его родичи и посейчас в Валгалле у Одина на плечах сидят. Ему – да не сладить с лютым убийцей? Хотя коршуны были не простые – и знаю я, знаю, из чьей они проклятой стаи, кто их с кровавыми поручениями посылает, да не хочу сейчас вслух поминать, навоевалась я на сегодня...

Глянула на встревоженное личико девочки – и ухмыльнулась:

– Лютые-то они лютые, а только один от Ворона Вороновича по кочкам ковылял, крылья не держали, а второго и вовсе кот загрыз, как будто воробья али цыпленка, позор для всей стаи... Ладно, внучка, летим домой!

* * *

Похоже, Васена храбрилась. Лететь оказалось тяжелее, чем она думала. Навалилась усталость, глаза сами слипались. Мгновеньями девочке казалось, что она не сжимает коленями метлу, а лежит на теплой печке, можно расслабиться, забыть все тревоги прошедшего дня и ночи...

Но тут же девочка встряхивалась, изо всех сил вглядывалась в редеющую темноту, стараясь узнать внизу знакомые места.

Ворон Воронович примостился позади Васёны и тоже время от времени встряхивался. Должно быть, тоже гнал дремоту. Непривычно птице этак-то лететь... словно петуху на насесте...

Баба Яга летела рядом. Васена знала, что бабушка готова в любой момент подхватить и удержать ее, задремавшую... Да еще и приговаривает время от времени:

– Эй-эй, девонька, проснись! Ночлег с собой не возят, ночлег нас дома ждет!..

Но она же не дремлет, правда? Вот совсем-совсем не дремлет!

Да, устала... Да, болит спина, куда ей угодили камнем... да, сегодняшняя ночь наверняка будет часто приходить в сны, недобро напоминать о себе...

Это все не важно.

Важно другое. Теперь она – настоящая колдунья.

У нее есть своя метла.

КОНЕЦ

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4