Лютица (СИ) [Виктор Дмитриевич Васильев] (fb2) читать онлайн

Лютица

Глава 1

говорит о болгарском царе Калояне и его окружении. Здесь же произойдет важная встреча царя со своими союзниками половцами

Крепость, в которой восседал царь Калоян и вся его свита, была непреступной подобно божьей цитадели. По крайней мере, так казалось многим жителям, что проходили мимо неё. Мощные, армированные башни с часовыми лучниками, большие водяные рвы с копьями, неприступные, высокие стены, десятки караулов в ближайшей округе. Такая защита была одной из лучших на Балканском полуострове, который погряз в междоусобных войнах. Поэтому большую часть своего времени и принятия решений царь проводил именно там, иногда выезжая в свой роскошный дворец в городе Тырново.

После восстания поднятого братьями Калояна во многих регионах бывшей Болгарии, которая прежде была частью Византии, последний занял царский трон. Он провозгласил себя болгарским правителем, сразу после смерти старшего брата. Царь не был легитимен в глазах всех окружающих держав. Византия, Сербия, Венгрия, Римская империя, Греция — никто не признавал его как настоящего правителя. Многие считали, что это всего лишь бессмысленный мятеж, который закончится отлучением от церкви всех его участников и возвращением территорий во владения Византии, Венгрии и Сербии. Но, все было не так просто. Новый правитель заключил союз с половецкой ордой. Царю Калояну была выдана в жены половецкая женщина из высших чинов, сестра хана Сутоевича, что принесла крепкий и сильный по военной точке зрения союз. Как покажет история, вместе они натворят много шума на Балканах. Война, начавшаяся как мятеж и гражданское восстание, была успешно подхвачена и продолжена младшим братом. Калояна ждут в будущем множество битв со всеми окружающими державами, включая тех, что даже не окружали царя. К сожалению царя будут ждать по большей мере победы аж до самой смерти, которые достигались колоссальной кровью, ведь царь не жалел солдат для достижения своих целей. Калоян был символом войны и разорения, и хотя в глазах одних он был чуть ли не божеством, освободившим болгар из лап Византии и даровавшим им свободу. В глазах других он был демоном и сатаной, который грабил и убивал тысячами, как своих, так и чужих. Факт остается фактом, конкретно при его правлении, погибло и осталось без жилья, средств для существования невероятное множество людей, при чём его же земляков болгар. Десятки тысяч разбитых и разъединённых семей. Цена за такую свободу была невероятно высока, для бедняков, естественно, которые в основном и воевали.

Май 1200 года, поздний вечер. Зал приема гостей в крепости Лютица.

Большущий прямоугольный зал располагался на первом этаже крепости. Его угрюмые стены украшали ковры и гобелены болгарских художников и ткачей, это придавало им более дружелюбный и живой вид скрывая холод камня. Там были изображены цари и известные деятели Болгарии, как в политике, так и в духовном спектре. На немногочисленных колоннах и местах около окон висели подсвечники с толстыми свечами, а возле входа в зал и царского трона с обеих сторон тлели масляные лампы изысканной на то время формы. Освещения было более чем достаточно для ночного времени. Почти на всю длину зала тянулся массивный стол с белой скатертью расшитой узорами красного цвета, по традиционному, культурному мотиву. На самом столе ждало и издавало ароматы множество блюд болгарской кухни, включая незамысловатые мясные приготовления из свинины и птицы. Вино и брага лилось рекой. Настроение у собравшейся знати было весёлое и беззаботное. Служанки носились, подливая питье и принося новую еду, а стражники прохлаждались у стен и трёх входов в зал. Один из входов вел к общим коридорам крепости, в то время как два других вели в личные покои царя. Там располагалась его собственная библиотека, спальня, комната приема специальных гостей, и другие менее значимые комнаты.

Во главе большого стола сидел царь Калоян и его супруга Анна-Анисия. Царь был белым мужчиной с волосами до плеч черного цвета, выразительным сильным подбородком и челюстью. Что интересно он был весьма молодой — всего то тридцать лет от роду. Тем не менее, определенный склад ума и характер позволяли править куда лучше некоторых более опытных персонажей в истории правителей Европы. Его низ лица украшала черная не очень длинная борода. На лице красовался прямой нос — больше среднего, и маленькие хитрые глаза, которые излучали то злобу, то благоразумие, что невозможно было определить в определённый момент. Убранство царя всегда было великолепно и дорого, согласно болгарской культуры. В этот поздний вечер он был одет в расшитый тысячами золотых и красных узоров халат, подвязанный черным поясом. Халат доходил до колен с большими гравированными пуговицами. На груди висела толстая серебряная цепь с крестом размером в пару дюймов, показывающая всем, кто здесь настоящий христианин. На пальцах красовались перстни с дорогими камнями из золота и серебра.

Его супруга выглядела совсем не так богато и шикарно как царь, а ее внешность была уникальна на фоне присутствующих. Ей как и царю было тридцать лет. Она была не похожа ни на одного из тех людей, кто жил в Болгарии. И это естественно. Анна была чужестранкой здесь. Собственно имя было даже не её, а взятое на нынешний болгарский лад. Её черты лица были немного грубоваты и мужественны. Смуглая кожа и слегка раскосые азиатские глаза, производили впечатления смешения многих кровей в ее родословной. Некоторым она нравилась, некоторые считали ее весьма черствой и некрасивой. Одно было ясно, никого равнодушным она не оставляла, особенно молодого племянника царя Борила. Тот был еще и одним из главных советников при царе. Обычно женщина предпочитала молчать на собраниях и всякого рода мероприятиях. Болгарский язык она уже изучила за то время, что прожила с царем, но свои мысли обычно держала при себе. Анна-Анисия даровала царю сына и дочь, которые в данный момент были совсем маленькими, шести и четырехлетними детьми соответственно. Тем самым она выполнила свой долг женщины и была лишь изредка интересна царю. Поэтому царя больше интересовали другие женщины для плотских утех. Её убранство было простым, состояло из платья белого цвета с немногочисленными нашивками. Привыкшая носить совсем иного рода одежду, женщина была вынуждена выглядеть так, как принуждал её статус.

По бокам стола сидело человек пятнадцать важнейших персон, обычно принимавших участие в докладах царю. Калоян их поил и кормил из царской ложки для того, чтобы задобрить каждого, и показать тем самым кто главный и откуда берётся хлеб и соль. Какой эффект оказывали такие жесты добродетели станет ясно чуть позже. Всех сидящих и уплетающих яства перечислять нет смысла. Остановимся лишь на главных персонажах.

Как уже упоминалось, сразу возле царя сидел его советник, он же племянник Борил. Молодой парень с не очень выразительной внешностью, но с хорошим аналитическим умом, что позволяло эффективно помогать царю в решение сложных вопросов. Борил в перерывах меж ковырянием ложкой в каше, то и дело посматривал на жену своего дяди. Та в свою очередь даже взглядом не одаривала парня, что очень сильно ранило самолюбие парня. Анна знала с первого дня о заинтересованности племянника ею, но прекрасно понимала, чем чреваты такого рода интересы и не подавала виду, по крайней мере, на виду у посторонних глаз…

Рядом со стороны Анны сидел жирный хряк по имени Григорий Белич. Та еще персона с лысой башкой и тройным подбородком всем на загляденье. Главный экономист и счетовод царя, он же казначей всея Болгарии. Он руководил казной и всеми тратами государства. Дело своё прекрасно знал, но был далеко не безгрешным человеком.

Возле него восседал главнокомандующий армией Петер Иванов — жёсткий и прямолинейный как труба. Вид он имел обычного работяги с поля, коротко стриженный, начинающий лысеть военачальник с побитым шрамами лицом; по привычке носивший кожаные доспехи и гравированный искусно кованый меч на поясе. Он докладывал царю о количестве войск и трат на них, военных орудий и снаряжения, а также о всех успехах и неудачах в сражениях. Калоян очень доверял ему и советовался относительно военных вопросов, защиты городов и полевых стычек и всех планов на войну. Также он и его подсобные рабочие, они же военные картографы рисовали подробные карты Болгарии с уже имеющимися городами и деревнями, что очень помогало ориентироваться на местности и планировать наступления.

Среди прочих важных персон присутствовал тощий землемер Младен Дунев с тонкими, жилистыми пальцами и выпуклыми глазами. Длинный тонкий нос прибавлял запоминаемости этому персонажу. Он распределял и вёл учет всех новоприбывших и уже имеющихся территорий. Также решал вопросы по переписи населения, раздаче территорий определенным особям царского и около царского рода; учёт имеющихся производств и их принадлежности определённым управленцам из знати.

Последний из тех, на ком стоит остановиться в этот вечер, это главный священник Болгарии Богдан Здравков. Тоже толстый, как и подобает честному попу с длинными, чёрными, седеющими волосами. Которые были связаны в хвостик и большой чёрной бородой; картофеле-видным носом и массивными щеками за которыми едва виднелись синие глаза. Поп сидел в своей апостольской рясе и уничтожал одну за другой куриные ножки.

Калоян был в хорошем настроении после очередной шутки которую выдал главный судья Николай Стайков; потом пригубил вина, и поднявшись дал знак приуменьшить пыл бесед, чтобы нести свое слово.

— уважаемые гости, сегодня в столь прекрасный вечер, мы собрались на очередное заседание, где уже по традиции мы вместе вкушаем дары божьи! — говорил Калоян, чуть повысив голос, чтобы все его слышали.

— Аминь! — сказал епископ и перекрестился, после чего взял полотенце и начал вытирать бороду от жира.

— не хотелось бы прерывать столь благое занятие, но вы все сами прекрасно понимаете, что еда едой, а дела сами себя не сделают!

— верно подмечено… — поднял тонкий, указательный палец Младен.

— поэтому я жду от вас доклада о происходящем в нашей Богом благословенной Болгарии. — Калоян окинул взглядом сидящих, все внимательно слушали.

— прошу, отец Богдан, скажите доброе слово о нашей религии и Иисусе Христе, мне не терпится услышать, каковы дела там, где так долго правила проклятая Византия. Не утратили ли веру в Бога люди за время войны и пребывания в оккупации Византией.

Царь сел и протянул правую руку вперед, ладонью вверх, указывая попу на его очередь. Батюшка начал резво шевелиться, плавая в собственном жиру погрязшем в рясе, пытаясь убрать полотенце с бороды и отодвинуть стул. Это ему удалось ценой великих усилий, после чего он, стоя с закрытыми глазами, прочёл какую-то молитву, и в конце перекрестился. Также перекрестились все сидящие, дослушав молитву до конца.

— великий государь Болгарский! Я внемлю вам царь величавый и избранный господом Богом! Иисус Христос наш спаситель, когда то спас всех нас от вечного греха посеянного Адамом и Евой; таково и вы спасаете всех нас от греха ужасного, несущего Византийскими узурпаторами! Наша церковь Болгарская чиста и священна как глас господень! На тех землях, что были долгой час осквернены Византией, множество церквей привелись в упадок и смятение! Иконы были вывезены, а злато и серебро разворовано! Освящённые серебряные кресты сняты и заменены на деревянные! Такого хаоса сам Иаков не видел своими глазами! — перекрестился батюшка, жалобно причитая царю.

— но мы болгары, добрые христиане, не оставим просто так священные места в разрухе. Все церкви поставим на реставрацию; мы нарисуем новые картины и иконы. Мы обустроим землю вокруг храмов, всё станет так красиво, что сам святой Пётр удивится! Люди чествуют и вас мой государь и Бога нашего! Но! Только нужно немного финансирования на богоугодное дело. Ведь мы растратили средства на ремонт храмов в районе Белграда.

Царь немного изменился в лице от вышесказанного, улыбка сменилась на непонимание. Он посчитал необходимым вмешаться в речь святейшего отца, дабы прояснить так ли он понял то, что поп только что наговорил.

— обождите святейший отец Богдан, но вы же просили финансирование два месяца назад? Я выделил столько золота и серебра, сколько вы просили. Неужели этого оказалось мало? Там ведь не малая сумма была! — повысив голос, возмутился царь.

Епископ сложил толстые пальцы вместе, и начал стучать один о другой, явно нервничая. Маленькие капли пота от майской жары и переедания начали выступать на сморщенном лбу священника.

— не поймите меня не правильно ваше превосходительство, но после захвата новых территорий, оказалось, что святые места в полной запущенности! Невыносимо смотреть, как обители Бога пребывают в разрухе и бедным христианам, которых терзает война, некуда пойти, чтобы отпустить грехи и помолиться о дне грядущем! И правда, средства были выделены не малые, но и дело наше не малое! У нас очень много объектов, которые требуют восстановлений, а работники не добросовестные — халтурят, а некоторые даже крадут! Но, что мы можем сделать? Мы молча платим им…

Нотка злости саданула по скулам Калояна, но он не стал спорить, и тем более на его лице не дрогнул ни единый мускул. Он не желал портить себе хорошее настроение из-за поповских аппетитов. Напротив он решил спустить пока всё на самотек. Наоборот, улыбнувшись, он ответил:

— хорошо, ваше святейшество! Я учту ваши пожелания. Напишите подробно отчёт уважаемому Григорию, чтобы он подсчитал необходимые для духовенства средства, и мы их выделим на реставрацию церквей. А рабочих нужно заменить, не подобает халтурить в нынешнее время! Всех кто не добросовестно работал — на войну!

Было бы неплохо на этом остановится, получив добро от царя, но батюшка от своей беспечности и святой наглости решил ляпнуть завершающую речь.

— ах, великий государь! Мы с Григорием уже беседовали на этот счёт и всё уже обговорили. Он уже осведомлён о необходимой сумме выплаты и всё зависит лишь от вашего конечного слова. — расплываясь в улыбке заверил царя отец Богдан.

— во как? Неужели? — почти сорвавшись на крик, выдавил Калоян. Он был на грани, чтобы не сорваться в бездну ярости. Ведь за его спиной уже решали денежные вопросы, даже не посоветовавшись с ним. Но, сжав кулак до боли в костяшках, он всё же принял этот унизительный факт, решив, что пока не стоит заходить на конфронтацию.

— Так получается мне необходимо вас наградить уважаемый Богдан и Григорий, ведь вы так молниеносно решаете вопросы, что я даже практически не нужен, оказываюсь?! — с кривой усмешкой сказал Калоян, смотря на лысого червя Григория-счетовода.

Тот заподозрил, что слова батюшки были лишними, и Калояну они не особо приглянулись. Сболтнув лишнего, поп нарывался на неприятности, которых последнее время получалось удачно избегать. Поэтому второй по жирности, а может быть и первый — Григорий, медленно поднялся со стула, показывая всем своим уверенныым видом, что готов вещать. Царь махнул небрежно рукой попу, чтобы тот садился. Поп сел, и пришло время рассказывать истории счетоводу.

— государь, — начал своим тенором, почти пищать Георгий. — простите святого отца Богдана за нерасторопность, он хотел сказать одно, а получилось совсем другое… — повернув голову на попа, осуждающе посмотрел Георгий.

— Так вот, батюшка не имел наглости или смелости просить или утверждать, что-либо о денежных нюансах эного дела. Все вопросы по поводу реставрации и найма рабочих мы будем принимать, только после детального обсуждения с вами. Поэтому не берите в голову этот ошибочно изложенный факт.

Калоян немного расслабился, сразу поверив словам Георгия. Тот довольно часто умел выкручиваться, как Уж из любых сложных ситуаций, и эта ситуация не была чем-то особенным. За годы проведенные вместе с царём, Георгий научился находить подход не только к его характеру, но и к его казне, поэтому был весьма успешен как финансово, так и политически. Калоян почему то ему доверял, не видя ничего дальше собственного носа.

— отлично Георгий, вы как всегда неподражаемы и рассудительны. Давайте отклонимся от церковной темы, и поговорим о деньгах и ресурсах, что касаются священной войны. Впереди нападение на Варну и мне нужно понимать, что нас ждёт сейчас, и в ближайший год. Потому что на меня давят венгры, и мне нужно как можно быстрее отнять часть северо-запада у Византии, чтобы заключить с ними временный мир. — уже более спокойно спрашивал царь.

Белич без эмоций и резких движений, лениво поднял с пола кожаную папку, в которую были помещены некоторые бумаги. Он вытянул один из листов, поместил его поверх папки, и начал зачитывать царю.

— если коротко, то всё хорошо, и переживать не о чем. Если подробнее, то зерна и мяса хватит на год войны при нынешнем количестве солдат, может быть чуть меньше. Железа хватает с лихвой, много было изъято из складов ранее оккупированных Византией, с кожей правда проблемы, но это не только касаемо кожи… — потом сделал паузу, чтобы вдохнуть кислорода. — У нас проблемы с жителями на освобождённых территориях. Жители совсем охамели. Многие не хотят платить дань даже под угрозой расправы! Еще раз повторюсь. В этом году мы сможем ещё повоевать без проблем, но если не решить проблемы с побором дани и налогов, то это станет большой проблемой в дальнейшей военной кампании.

— и какие же причины такого непослушания? — интересовался царь.

— в это мало верится государь, но все как один говорят, что у них нет денег, и они голодают! Видите ли, им жить не за что… — вытирая потный лоб платком, объяснял толстый счетовод. — Жили значица и жировали в своей Византии, а теперь резко стали бедняками! Спешу вас заверить государь, деньги у них есть, просто, прячут их эти лживые псы. Были случаи, когда наши солдаты, применив чуть более радикальные методы вопрошания, находили довольно неплохие схроны, и провизии и монет.

Толстый счетовод при этом сделал руками жест, указывая на то, как он ловко нашел решение этой проблемы. А проклятые и не благодарные жители, которые не ценят “свободу”, которую им принесли на блюде, должны в будущем понести наказание.

Царь Калоян призадумался. Тот факт, что воевать можно было еще год, весьма радовал царя. Он был очень горд, что у него есть такие профессионалы при царском дворе, которые без соплей говорили правду. Бедняки не хотели платить дань, как же так? Ведь в Византии сколько лет прожили и совсем ничего не нажили? В это царю не верилось, и он больше склонялся, что Георгий в своих действиях и предположениях был абсолютно прав. Ведь Калоян им даровал свободу, а они даже грош поганый не хотят отсыпать за освобождение? Так не годится.

— хорошо Георгий, я подумаю над тем, что делать с этими жадными холопами, которые противятся помогать освободительной армии. Присаживайтесь. — толстый хряк Георгий Белич сел, и в тот же момент в зал вошел стражник в броне с докладом.

— государь позвольте доложить! — он поклонился и ждал ответа.

— говорите добрый муж, что там у вас?

— на дворе поздняя ночь, а к нам нагрянула делегация половцев! Господа Симеон, Йордан и Пламен стоят у врат крепости и просят аудиенции, по просьбе господина хана Котяна.

Холодок нервозности пронёсся по спине царя, который хоть и был союзником половцев, но всё же немного побаивался их. Ещё больше он побаивался мысли зачем они прибыли? Его никто письмом не предупреждал о таком визите, и сейчас больше всего Калоян не хотел слышать скверные новости.

— хорошо — сощурив брови сказал Калоян, пытаясь не потерять уверенности в голосе. — пускай заходят. Приведите их со всеми почестями.

Просторный зал, который был освещен сотнями толстых свечей, как будто пронесло сквозняком. Огоньки на свечах начали хаотично менять направление пламени и в зал зашли трое мужчин. Их проводило четверо солдат в стальных доспехах при оружии.

Трое половцев отличались друг от друга не только по одежде, но и по размерам. Самый большой был Йордан, примерно два метра роста — великан, которых нужно было только поискать. Раскосые глаза как у монгола и выразительные скулы с вмятым носом о многом говорили. На голове чёрные волосы сходились в длинную косу. Его одежда состояла с грубого кожаного кафтана с вставками волчьей шкуры, которая на плечах блистала серой шерстью. На шее было ожерелье из зубов какого-то крупного хищника. На ногах у всех трёх были примерно одинаковые штаны из варёной грубой кожи. Один Бог знает, как им было не жарко ходить летом в такой одежде. Второй по имени Пламен, был стандартного роста под метр семьдесят, как и третий гость. Он был стройный и жилистый. Его кафтан с открытыми от плечей руками свидетельствовал об этом. Он был одет легче, чем Йордан. Видать, наверное, жару он менее выносил, нежели великан. Голова у Пламена была побрита на половину, на задней стороне волосы тоже сходились в небольшую косу. На левой щеке у него красовался большой шрам уродовавший его скулу до рта. У Пламена была сабля на поясе, которую тот отказался сдавать на входе. Из-за этой прихоти до самого конца гостевания половцев три стражника чуть ли не нависали над ним, боясь за безопасность царя. Последний гость Симеон, был мозгом делегации и по сущности был вообще не похож на половца. Если первые два гостя имели раскосые глаза и желтоватую загорелую кожу, то этот был значительно белее и смахивал на обычного европейца. На его голове была шапка укрытая лисьим мехом по ободку и вышитая неизвестными узорами каких-то зверей. На торсе он носил тканевой кафтан, более лёгкий и менее жаркий, нежели кожаные у земляков. Лицо у Симеона тоже было как у европейца, вряд ли кто-то бы отличил его от остальных болгар. Имена была вымышлены самими половцами, дабы в Болгарии они воспринимались более понятно для царского двора.

— прошу господа, присаживайтесь к столу. — Калоян махнул рукой, указывая на другую сторону стола.

— позвольте поприветствовать нашу уважаемую царицу Анну — попросил Симеон с улыбкой на лице, резко осадив царя.

— конечно уважаемые. — Калоян сказал непринужденно, хотя внутри бесился, что этой молчаливой дуре еще кто-то указывает уважение и внимание. Калоян уже давно плохо относился к своей жене.

Отличием между половцами и другими народами, к примеру болгарами было то, что у племён женщины очень чтились и уважались. Наверное, так было по той причине, что они давали потомство, а мать земля, которая была одним из главных богов Тенгри, давала еду и урожай людям. Прямая аналогия прослеживалась довольно чётко. Поэтому гости почли за честь склонить колено пред сестрой Котяна.

Половцы прошли к Анне, а за Пламеном тянулись звонко тарахтя доспехами стражники. Гости сначала учтиво уклонились царю, потом Симеон посмотрел на Анну и начал говорить на своем наречии.

— здравствуйте царица, вы выглядите как луна, которой не дают сиять тучи, застилая её свет, что стряслось? Позвольте вас поприветствовать. Хан Сутоевич скорбит о вас, его душа не знает покоя ночами.

Анна смотрела на делегацию с отвращением и ненавистью. Её отдали как кобылу на рынке этому тирану и она ненавидела свой народ за этот поступок. Её брат Котян был всегда ей верным другом, но его поступок полностью разрушил её представление о людях. Хоть она и понимала, что такое может произойти рано или поздно, но она не ожидала, что брат отдаст её такому человеку и так далеко от её родины — Крыма. Тем не менее, она была выше своих чувств — всегда. Слёзы и слабость не были её подругами, напротив эта женщина была практически из стали сделана. Она поддерживая нормы приличия, встала из-за стола и шагнула навстречу землякам.

— здравствуйте. Мой свет пока горит внутри, и рано или поздно он разрежет облака. Не сомневайтесь. Не стоит беспокоиться о моих чувствах, они теперь не ваша забота. — она подала руку и все трое склонив колено по очереди её поцеловали. В этот миг Борил мечтал очутиться на месте половцев и прикоснуться к руке обожаемой царицы. Он только нервно взглотнул, жадно смотря на неё потирая руки от злости и беспомощности. Потом она вернулась на своё место, а половцы в конец стола.

По центру напротив Калояна сел Симеон. Второй рукой царь махнул служанкам, чтобы те подали питье гостям. Кубки моментально были наполнены.

— итак! Я вижу что вы понимаете мою речь и, наверное являетесь переводчиком? — спросил Калоян.

— приветствую государь Болгарии. Мое имя Симеон, я половецкий дипломат, если хотите, называйте это так. Как вы могли догадаться это не моё настоящее имя, но вам будет проще запомнить меня именно так. Это мои близкие друзья Йордан и Пламен. — указал поочередно на друзей Симеон.

— Благодарим за гостеприимство. Я буду не только переводчиком, я буду тем, кто внесёт предложение и просьбу, посланную от хана Котяна Сутоевича.

— вот как? Хм, но Котян Сутоевич не оповещал меня о вашем прибытии. Это весьма неожиданно и спонтанно я вам скажу! Так какова же цель вашего визита? — спросил Калоян, начиная всё больше переживать.

— мой хан не хотел, чтобы его просьба гуляла по умам людей, как ветер по полю. Дело в том царь Калоян, — развалившись на стуле объяснял Симеон. — что та информация, которую я должен вам передать и обсудить не должна касаться ушей окружающих.

Сидящие возле царя Георгий, Петер, Богдан, и остальные чинуши, начали нервно смотреть друг на друга, переглядываясь со страхом и тревогой. Калоян и сам не рассчитывал, на такого рода беседу. Он ожидал разговора с гостями при всех, при поддержке подкормленных ртов.

— а с чего бы это царю обсуждать с вами наедине какие бы то ни было вопросы? — вставил комментарий главный судья.

— и правда? Что это за постановка такая вопроса? Мы что пустое место? — добавил Младен, стуча костяшками пальцев по столу.

— извольте объясниться! — вслед крикнул вояка Петер Иванов.

Симеон положив подбородок на сложенные кисти, смотрел с хитрой улыбкой на Калояна, который кажись, начал понимать к чему клонил половец. После попытки что-то утаить от ушей сидящих за столом, начался полный балаган, каждый что-то говорил и вскрикивал, перебивал друг друга и спокойный ранее зал превратился в базар, на котором все орали и тыкали руками друг на друга. Калояну это очень быстро надоело. Он встал и сильно ударил кулаком по столу. Посуда подскочила, разбрасывая остатки еды, а все пререкающиеся резко позакрывали рты. Они даже сами не заметили того, что превратили зал приемов Калояна в таверну. Царь злобно смотрел на всех его министров, и сейчас было видно, что он не скрывал эмоций. Он был в ярости и тяжело дышал. Калоян выставил руку, как будто хотел указать на кого-то, потом сказать что-то, но понимал сразу же что это сейчас бесполезно. Он так ничего плохого и не сказал. Все на него пялились немного озабочено и в ужасе видя, что царь меняется на глазах.

— Симеон, со мной будет присутствовать мой советник. Это мой родственник и я ему доверяю.

— наше предложение закрытого разговора больше нужно вам, нежели нам, поэтому решайте сами. — весело объяснил Симеон.

— хорошо, Симеон, Борил пройдёмте за мной. Ян, Троян, Слава, проведите нас. — попросил Калоян стражу.

— а вы! — указал рукой Калоян, на сидящих министров. — С вами, я еще побеседую. Прислуга, делайте так, чтобы господа Йордан и Пламен ни в чём не нуждались. Если они пожалуются я покараю виновных. — пригрозил Калоян, и они удалились в двери ведущие налево.

Когда эти трое в окружении стражи прошли в комнату для разговора тет-а-тет, царица Анна тоже покинула зал и пошла к детям в правую дверь. Ей надоело сидеть и смотреть на холёные рожи присутствующих, она предпочла провести время с детьми, понимая, что царь мог надолго удалиться и ужин мог вскоре завершиться.

Троица разместилась в маленькой уютной комнате. Одну из стен заполняли книжные полки. Возле не горящего камина располагался небольшой красивый дубовый стол с мягкими креслами, обтянутыми кожей. Пол был застлан дорогим ковром, а на второй стене висели картины с изображением Калояна, детей и жены. Окна были открыты настежь, и ночная прохлада сменила жаркую атмосферу зала приёмов — очень кстати, освежая не только тело, но и мысли. Калоян изрядно перенервничав, вытер пот со лба платком, и сел к двум остальным собеседникам, которые уже заняли свои места.

— что ж Симеон, намёк я понял. Не могу не согласиться, что моя свита слегка распоясалась. Порядок будет восстановлен, хотя у нас много хороших специалистов знающих своё дело.

— вы можете мне не исповедоваться царь. Ваше государство — ваши проблемы. Я от имени Котяна лишь дал совет быть более осторожным, потому что от нашей кавалерии дошли неутешительные слухи по поводу вашей армии. А следовать ему или нет — это ваше дело. — безразлично сказал Симеон.

— с вашей стороны весьма благоразумно. Я вижу вы довольно умный дипломат! А что за слухи? — похвалил Симеона царь.

— ну не мне судить о моим достоинствах. — сразу выпалил Симеон улыбаясь. — А разве до вас не доходили подобные разговоры?

Калоян сделал удивленный вид, хотя такие слухи он и раньше слышал, но не придавал им абсолютно никакого значения. А зря.

— абсолютно нет! Поделитесь об услышанном уважаемый дипломат! — жестикулируя, попросил Калоян.

— ну что же, я буду говорить только то, что до меня дошло лично от воинов. Говорят у вас в армии значительные проблемы с питанием. Очень часто не хватает поставок еды. Из-за этого солдаты начинают заниматься не тем чем положено.

— о чём вы говорите Симеон? — продолжал строить дурака Калоян.

— о грабежах и мародёрстве. Включительно церквей. Так же зовутся ваши обители молитв? Так вот. Уважаемый Калоян — это скользкая дорога. Не мне вас поучать и давать советы, но когда солдат голодный, он превращается в обычного преступника, который в первую очередь думает, как выжить. В крайних случаях превращается в дезертира. А что из этих двух вариантов хуже для вас — выбирайте сами.

Симеон был безмятежен и холоден, в то время как Калоян, которого кормили обещаниями его чинуши, был зол и понимал, что скорее Симеон твердит правду нежели его люди. С этим нужно разобраться.

— спасибо за совет. Я приму меры. — сквозь зубы процедил Калоян.

— излишняя мягкость к подручным приводит к предательству и неуважению.

— слушайте Симеон, вы хоть и мой гость, но я бы попросил выбирать выражения. Я могу совершать ошибки, но я молод, и учусь на своих ошибках очень быстро. Те, кто стоит за этой проблемой — будут наказаны.

Царь сверлил без эмоционального Симеона взглядом, давая понять, что эта тема закрыта. Симеон был не глуп и больше не стал навязываться. Он просто моргнул и кивнул, что всё понял.

— ладно, я предполагаю вы не для этого приехали с такой дали. Что же вас привело в мою крепость? О чём хотел поведать хан?

— новости, могут вам не понравится, государь. Котян, да и не только наш хан, но и другие половецкие лидеры испытывают проблемы с Киевской Русью. Война с этим врагом ожесточилась, и наши набеги встречают невероятный отпор, даже больше, они сами стали совершать набеги на наши территории. — Симеон сделал паузу как будто вспоминая детали, он смотрел, потупившись на стол.

— всё настолько плохо? Насколько я знаю Рюрик не в ладах с другими князьями, и ранее вы неплохо с ними сражались, не ведая поражений. — спросил Борил.

— вы хорошо осведомлены советник царя. Но время идёт вперёд и люди с их взглядами меняются. Всё стало весьма плохо. Рюрик решил объединиться с другими князьями. Их распри закончились. Прежде мы атаковали их и довольно успешно, потому что они были разъединены и действовали каждый сам по себе. Сейчас они поняли, что для противодействия нам — нужно объединится. В связи с этим Котян не в силах выдать много сил для северного нападения. И даже больше. Так как взятие Констанцы и Варны соединит наши владения на реке Дунай. Котян вежливо просит вас уступить устье Дуная нашим племенам. Также он поведал, что после взятия этих городов и объединения наших границ на севере, вам нужно будет приостановить войну с Византией, хотя бы на время. Злые языки говорят, что венгры замышляют против вас. Мы не имели опыта войны с ними, но вы будете их целью, это очень вероятно. Сейчас их король, пытается захватить Сербское государство, если ему это удастся, вы будете в опасности с востока.

Калоян задумался. Симеон говорил весьма здравые вещи. Действительно царь слышал, что Имре имеет виды на Сербию, но неужели он бросил все силы для её захвата? Выходит если у него получится, то образуется большая граница с их государством, а зная коварность Имре, он непременно нападёт. Необходимо как можно быстрее штурмовать города на Понте(чёрное море).

— вы всё больше мне нравитесь господин Симеон. Это скверные новости, что войну придётся приостановить. Но, как вы уже сказали, взяв северо-восток, я остановлю временно конфликт с Византией и переведу войска с юга на северо-запад. Могу ли я рассчитывать на военную помощь в войне с венграми? — спросил Калоян, постукивая ногой по каменному полу.

— сложный вопрос. Это может случиться через полгода, может больше. Мы не знаем, как будут обстоять дела с русичами. Давайте перенесём это решение на будущее. Сейчас слишком рано об этом говорить. — деликатно отошел от обсуждения Симеон.

— мы уступим устье Дуная, но некоторые населённые пункты останутся за нами, чтобы мы тоже имели выход к морю из глубины Балкан.

— несомненно, царь. Это разумно. — согласился половец.

— тогда, после захвата Констанцы и Варны вернёмся к этому разговору снова. — подытожил царь

— я с друзьями планировал задержаться у вас на некоторое время, чтобы обсудить передел границ, когда это произойдет. Вы не возражаете государь?

— а вы владеете полномочиями решать такого рода вопросы? — спросил удивлённо Борил.

— да. Котян мой дальний родственник. Он мне доверяет как самому себе. В этом можете не сомневаться.

— тогда решено. Оставайтесь, будете нашими почётными гостями. А нам пора попрощаться с гостями и ложиться спать. Мои слуги укажут вам на свободные покои. — улыбаясь объяснил Калоян.

Все трое встали и вернулись в зал, где за столом осталось человек десять, включая половцев. Царь окинул комнату взором и промолвил.

— уважаемые гости, вы можете быть свободны. Друзья половцы останутся с нами на некоторое время, поэтому прошу относиться к ним со всеми почестями. Всем доброй ночи. Я дам знать, когда вы будете мне нужны. — Калоян махнул рукой, и все гости неспешно удалились с зала.

— Тереза проводи наших гостей в свободные покои — обратился царь к одной из служанок.

Та быстро подбежала и попросила трёх иностранцев следовать за ней. Вскоре и они исчезли с глаз. В зале остался только царь и Борил.

— пошли. Кое-что нужно обсудить. — махнул рукой царь.

Они снова вернулись вдвоём в ту же комнату, где обсуждали с Симеоном просьбу хана.

— почему вы мне не говорил о проблемах с солдатами? — спросил Калоян, не дождавшись даже, пока двери закроются в комнату.

Борил удивлённо посмотрел на царя, как будто на дурака.

— значит, это я не говорил?

— а разве говорили?

— сотню раз, если не больше, но вы дядя как под гипнозом слушаете вашего счетовода Георгия, игнорируя мои слова! Каким образом ещё я должен был убедить вас, что у нас есть проблемы?

Калоян нервно укладывал волосы на голове, ходя из стороны в сторону. Он остановился возле одного из окон и смотрел на полную луну.

— это помешает закончить первую фазу войны с Византией? Сможем ли мы отжать у них Варну и Констанцу? — спросил Калоян, обращаясь к улице, нежели к Борилу.

— чего вы говорите? Вы не могли бы повернуться? — раздраженно ответил вопросом племянник.

— мать вашу! Говорю, это помешает нам взять грёбанные портовые города? Это же важнее некуда! — почти сорвавшись на крик, говорил царь.

— мне известно, что это крайне важно! Я думаю, с этим не будет проблем. Ваш Георгий хоть и вертит вами, как хочет, но он не дурак. Он бы не обворовывал всё до такой степени, чтобы сорвать ближайшие нападения. Что будет дальше, я не знаю. Но, не надо меня винить во всех грехах. Вы дядя сам не слушались, когда вам было сказано! — махая указательным пальцем, возмущался Борил.

— что же делать.

— ничего. Точней сейчас ничего. А дальше нужно предпринять меры с коррупцией. Иначе с венграми нам будет не весело. Они куда сильнее Византийской армии в данный момент.

Эти слова вновь заставили Калояна нервничать. Он подошел к тумбе, открыл бутыль вина и налил себе полную чашу. Почти залпом он всё выдавил в себя и тяжело выдыхая сказал:

— черт с ними. Я разберусь. Они пожалеют о своих действиях, если этот бардак будет продолжаться.

— хотелось бы верить. — тихо сказал Борил, но этой фразы царь не услышал.

***

— не люблю я это пойло. За месяц пути я уже соскучился за кумысом. — с грустью в голосе сказал здоровенный Йордан.

— кто бы сомневался. — ответил Симеон, недавно вернувшийся от царя.

— а что, не правда? Не понимаю, как они пьют это кислое пойло! Но изрядно наевшись, я не мог ничего не выпить. — оправдался здоровяк.

Пламен сидел и натирал куском кожи лезвие сабли. Он молча слушал и думал о родных землях. Здоровяк подошел и плюхнулся на кровать.

— во смотрите, как цари живут! У них даже кровати есть, не то, что у нас лежаки из сена и шкур! Хотя она не такая удобная, как мой лежак. — сразу же возмутился Йордан.

— что сказал царь? — спросил Пламен.

— мне не понравилось то, как он себя вёл и что сказал. Он не держит власть в руках. Им управляет его прислуга. Так долго ему не протянуть. В один прекрасный момент они поймут, что он им не нужен и просто убьют. — предположил Симеон.

— а вот мне так не показалось. — возразил Пламен, сощуривая, итак раскосые глаза.

— почему это?

— он не так прост, как кажется. Я вижу это в его глазах.

— да ладно вам, я с ним говорил. Он кажись и муху не готов убить, если она будет лить вранье ему в уши о том, как хорошо сидеть на его говне. — рассмеявшись сказал Симеон.

— ох, не думайте так брат. Поберегитесь этого человека. И будьте настороже, чтобы всегда знать как ответить. Он не то что муху готов убить, он половину сидящих за тем столом готов убить, если нужно будет достигнуть цели. — предупредил Пламен.

— как знаете. — махнул рукой брат. — Ну, я приму ваши слова к сведению. Вы каким-то чудом всегда разбирались в людях лучше моего. — ответил Симеон ложась в кровать. — Он готов разделить Дунай с нами. Быстрей бы это случилось, мне не терпится вернуться домой.

— и мне тоже! — внезапно буркнул Йордан.

— он готов весь Дунай уступить? — спросил Пламен.

— нет, часть он хочет себе оставить. Это не так страшно. Самое главное, что с юга нам ничего не будет угрожать, и мы сможем сосредоточиться на Киевской Руси.

— если нас польские царьки с венграми не вздумают ошарашить, тогда останутся только проклятые русичи. — злобно сказал Пламен.

— за это не беспокойтесь. Все знают, что хоть Калоян и поддерживается нами, но он молод и неопытен, поэтому будут скорее пользоваться этой слабостью нежели нападать на наши племена.

— лишь бы у них хотелка не отвалилась, от недооценки нашего союзника.

— и такой вариант возможен. В любом случае мы выигрываем в том, что помогаем царю. — ответил Симеон затушив свечу пальцами.

Образовалась темнота, которая нарушалась лишь лунным сиянием из окон.

— бедная сестра Котяна, когда он узнает правду — его сердце еще больше разорвётся от горя. — сказал угрюмо Пламен.

— с чего бы это? Она же жива и здорова, у неё есть дети, еда и крыша над головой, чего еще женщине желать? — спросил Симеон.

— вы разве не видите, что она несчастна? — спросил Пламен. — Один отец небесный знает, что происходит в стенах этой крепости. Мне честно жаль её.

— успокойтесь брат, у каждого своя судьба. Мне кажется у неё не самая худшая. Многие женщины попадают в рабство и проституцию, с ними обращаются как с животными, они голодают и могут в любой момент умереть от мужчины или от болезни. А сестра Котяна в целостности и сохранности. У неё есть дети солнца! Нужно будет обязательно их навестить. Вы зря волнуетесь Пламен. Она, как и любая женщина оторванная от дома будет грустить живя на чужбине.

Пламен зачехлил саблю в ножны и положил её под свою кровать. Потом он лёг и закрыл глаза.

— нам, как и нашей сестре ещё предстоят испытания в этом проклятом месте. — напоследок сказал Пламен, чьи слова поддержал храп Йордана, который изрядно напившись уже давно отключился.

***

Ночь уже полностью накрыла небо Болгарии и города Ивайловграда, куда прибыла делегация, что сидела у царя на собрании. Люди разные с виду, но одинаковые по мировоззрению зашли в таверну, где заказали вина просто для вида. У них назрел разговор, в ходе которого необходимо было разобраться с тем, что произошло по прибытию в крепость половцев. Их было пятеро, они сели подальше от людей, которых вообще пересадила стража подальше от этой элиты. Такого рода разговор не должен был услышать никто. Стража стояла на подступе к той части таверны, где сидели чинуши, и преграждала путь всем желающим пройти дальше. Отец Богдан, полководец Петер, судья Николай, землемер Младен и Григорий Белич были встревожены этой ночью так, как никогда до этого.

— какие мысли господа? — начал было Младен.

— он их оставил у себя! — возразил отец Богдан. — Этих нехристей и еретиков! Ладно, жена принявшая христианство, но они же чистой воды еретики! Богохульственное иго! — надувая щеки, лепетал поп.

Белич посмотрел на епископа, как на пришельца с другой планеты и беззаботно прокомментировал его гневную речь.

— кто вам сказал батюшка, что она приняла христианство?

— как же! Все знают, что среди нас одни христиане! А что вы так подозрительно смотрите на меня? Вы хотите сказать, что Анна не стала христианской женщиной? Она не могла не отречься от своей ложной веры! Её же сам господь покарает за такое…

— у неё свой господь. — махнув рукой сказал Белич. — И такие как она не откажутся от него.

— это немыслимо! Нужно сказать царю, чтобы он принял меры! Мы не покладая руки боремся с нечистью иноверской, а у самого царя подрукой еретичка? Я не могу в это поверить!

— у нас сейчас проблемы побольше, чем еретически настроенная жена царя. — выдавил Петер сплевывая на пол.

Поп умолк и остался сидеть с недовольной рожей. Теперь в разговор вмешался судья Николай.

— если он оставил их у себя, значит, он будет их использовать, только вот как?

— наверное, они что-то знают, или еще хуже пришли за властью! Наобещали царю золотые горы, точней золотые кони, а через день другой, царь объявит, что кто-то из нас не соответствует выданной должности и лишит одного из нас власти! А может и нескольких! — предположил Младен, потирая длинный нос такими же длинными худыми пальцами.

— близко господа, но не то. Их солдаты и наши солдаты воюют рука об руку. Мы же с вами так само воюем, а что это значит? — спросил Белич глядя на присутствующих.

— что это значит? — вытаращив глаза, спросил тупой полководец.

Белич закатил глаза от раздражения, будто все вокруг были полными идиотами.

— это значит, что мы знаем всё друг о друге, ну почти всё… Солдаты, так же само. Провизия половецких конников не подчинена нам, и они предпочитают по большей мере использовать свою еду и снаряжение.

— ну не всегда. — возразил полководец. — Иногда их воины жрут и из наших мисок!

— тем более… Это еще хуже. Вы же все знаете, что наши миски слегка опустошены. И сами знаете кем. Так вот, следовательно, солдаты это видят своими желудками и голыми торсами, в которые влетают копья и стрелы. И как вы думаете, сколько времени потребовалось, чтобы это всё стало известно половецкой верхушке?

Все присутствующие взялись за головы почти одновременно. Как будто им открылись все тайны галактики. Младен снова нервозно начал выстукивать чечётку пальцами, судья чесать затылок, пытаясь найти остатки разума, а Петер гневно сдвинул брови, придавая свирепости своему виду, хотя сейчас это было вовсе ни к чему.

— видимо уважаемый Петер, вы слишком много недодали своим солдатам. Из-за этого и происходят воровство, разграбления в храмах полных жратвы, и бедняки, которые страдают от терроризма обезумевших войной солдат, которые как оказалось еще, и получают стрелы в пустой желудок. Что ж уже поделаешь, думать надо было раньше. — заключил Белич.

— и что теперь будет? Ведь я отреставрирую храмы, а наши же солдаты их разграбят!? — спросил поп, которого вообще не интересовали люди обираемые солдатами и солдаты обираемые верхушкой.

— уменьшить аппетиты. — коротко ответил Белич.

— да мы же и так затянули пояса!

— видим мы, святой отец как вы их затянули! В рясу с трудом влезаете! — сказал недовольно судья.

— уж извольте Николай! Вы сами грехом помазаны! Не нужно здесь тыкать пальцами! — возмутился батюшка.

— так, успокойтесь. — крикнул Белич. — Советую всем держаться, так как и держались ранее. Но, серьёзно, уменьшите ваши аппетиты, займитесь наполнением складов жратвой, иначе будет беда всем нам. Там и так, мышь круги нарезает от безделья. А половцы… Я не думаю, что они претендуют на наши места. Они любят свои степи и шалаши. Дикари привыкли жить как животные и вряд ли откажутся от такого образа жизни. Посмотрите на горе царевну — живой пример. Целыми днями ходит с кислой рожей, при этом как жир в масле плавает. Любая другая женщина искала бы выгоду и счастье в чём угодно, но ей всё не так. Степная дикарка!

— с этим соглашусь Георгий! Что за сатана послал такую женщину нашему государю! Вот ведь не повезло… — поддакнул судья Николай.

— кто бы её не послал… Тем не менее, свою миссию она сделала. Думаю необходимо и от неё избавиться. — сказал Младен так, будто нужно избавиться не от человека, а от мешка с мусором.

— вы что с ума сошли Младен! — возмутился поп. — Зачем от неё избавляться?

— а то, что она избавиться от царя с помощью своих степных дружков, и они вообще сядут на трон! И тогда все мы будем у разбитого корыта рабами! А Болгарии и вовсе не станет. — объяснил землемер.

— вполне возможно, в обозримом будущем. Но, для этого ещё рановато. — не согласился Белич. — У неё нет пособников при дворе, чтобы вытворить такое.

— а как же Борил? — спросил Петер.

— этот сопляк? — возмутился судья. — Да кто он такой? Он вообще сидит рядом с царём, раздаёт ему горе советы. Он же малолетний молокосос. Такой точно никаких проблем не создаст. Царь вместе с ним еще навоюется… За него вообще не переживайте. Да, я видал, как он поглядывает на царевну. Но и толку от того? Царь не приведи господи, заметит, и казнит его сразу, просто так, для порядка. И забудет, что тот ему племянник.

Эти разговоры стали утомлять Белича, который хотел уже спать, и его сейчас больше волновал другой вопрос. Он решил, что пора заканчивать эту клоунаду и ехать отдыхать к себе домой, но прежде он хотел наедине побеседовать с Младеном, у которого в рукаве были бордели нескольких окружных городов.

— господа, мне необходимо удалиться на сон грядущий. Прошу меня простить. Господин Младен, не изволите выйти со мной на воздух, переговорить о личных вопросах?

— конечно Георгий. Всем доброй ночи господа. Я пожалуй тоже пойду.

Двое мужчин, один абсолютно худой, а другой абсолютно толстый, вышли и за стенами таверны уединились, чтобы обсудить вопрос, который касался только Белича и его больного разума.

— ну что там Младен? Будет что-то новое?

— конечно будет Георгий, какие проблемы. — заверил землемер.

— только давайте на этот раз немного потолще и помоложе! А то мне надоели доски.

— вы же понимаете, как сложно найти женщину в формах в такое время? Нынче многие не доедают и пышных не так много.

— но вы уж постарайтесь мой хороший, я же в долгу не останусь. — улыбнулся лысый червяк, хлопая по плечу землемера.

— тут я осведомлён мой друг. Постараемся что-то найти.

— ну вот и славно, дадите знать, когда будет готово. А пока спокойной ночи уважаемый.

— и вам не хворать господин Георгий.

Мужчины разошлись по своим коням и поскакали по домам. Царь уже спал охмелённый вином, гости-половцы, также были в отключке; а остатки братии из таверны уже спешно выходили и тоже отправлялись по домам. Так и закончилась эта ночь, запустившая события нашей истории.

Глава 2

Глава 2

в которой речь пойдёт о персонаже по имени Любомир и его нелёгкой жизни в нынешней Болгарии охваченной войной

Моё имя Любомир Драчиг. Эта короткая история поведает вам о моей жизни и моих взглядах на эту жизнь, которые менялись в силу разных обстоятельств. Я был обычным человеком со своими недостатками и положительными чертами. У меня были мать и отец, как и у всех нормальных детей, которым повезло иметь полноценных родителей. Так судьбой было заложено, что у меня не было ни братьев, ни сестёр по крови. Тем не менее, был у меня один друг из деревни, который был мне очень близок. Когда я родился, жизнь была прекрасной во многих смыслах, и ни что не предвещало беды. Будучи юным и недальновидным я не видел, какой мир и люди на самом деле. Осознать это мне пришлось довольно рано, всего то в 15 лет.

1177 год. Деревня Славеево. Византийская империя

Когда я был маленьким, мы часто гуляли вместе с моим другом Лукой. Мой отец дружил с отцом Луки, и так получилось, что мы тоже сошлись нравами. Было много хороших дней и воспоминаний из детства. Но, к сожалению многие из них как будто стёрлись из памяти, из-за того, что началось в 1185 году. Повзрослев я многое забыл, но были некоторые воспоминания, которые глубоко засели в памяти. Один из таких моментов, который кардинально повлиял на всех его участников, в том числе на наших родителей произошел, когда нам было всего семь лет.

Помню этот день как вчера. Уже сколько лет прошло, а я его всё помню и никак не могу выбросить с головы, или может быть не хочу. В тот день всё было как обычно. Я семилетний ребёнок проснулся около восьми утра, поел, помог матери накормить домашних обитателей, вроде кур и свиней, а после побежал гулять. Первым делом я побежал к Луке домой. Это был мой лучший друг, ну мне так казалось. Когда ты мал, то многие вещи воспринимаются совсем не так как у взрослых. Наша деревня была больше других. Поэтому бежать довелось минут десять к его дому. Здесь жило примерно двести семей. Я точных цифр не назову, но это и не так важно. Могу точно сказать, что у нас всегда было тихо. Люди жили как и везде, заботясь о семьях и заработке. И в то время как я пробегал по улице мимо дворов, множество мужчин и даже женщин уже не было дома. Многие разошлись по полям и фермам, а кто-то в соседний Ивайловград на кузницы и скотобойни. Например, мой отец с утра пораньше пошел на охоту, поэтому его я так и не встречал сегодня. Было уже около десяти часов утра. Пробежав два километра, я наконец добрался до дома друга. Я начал звать его, крича своим детским голосом, но никто не отзывался. Наверное, его родители уже тоже ушли по делам, а самого друга, как ни странно не было видать. Только его пёс удивлённо на меня смотрел.

— ЛУКА! Выходи! — снова заорал я во всё горло. В ответ тишина и только спустя некоторое время загавкал пёс, будто прогоняя меня вон.

— ЛУУКА! — снова тишина.

Хотел я снова крикнуть, но меня перебили.

— господи ж мой, чего ты так орёшь Любомир? — громко окликнула меня женщина у меня за спиной.

Я повернулся и увидел, как облокотившись на старый деревянный забор, на меня смотрела пожилая соседка Луки — бабуля Румяна. Ей было около шестидесяти, и она уже не ходила на работу. Она, как и многие пожилые старики держали домашнюю утварь, а также имела сбережения, которых хватало скоротать старость.

— бабуля Рума, а где Лука, вы не видели?

— нету их тама никого дома! Исаак и Дана давно по работам разошлись, а Лука твой поганец, на реку убежал.

— сам? — крикнул удивлённо я.

— откудаво мне знать? Мать его попросила проследить за ним, да разве проследишь за таким стервецом? Я коли спросила его, куда это он намылился с утра по раньше, а он только и крикнул, что к реке пошел! Ах да, кажись, были еще какие-то дети, но я не запомнила…

— а мне ничего и не сказал! — помню, как разозлился я тогда.

До реки было километра четыре, если бежать по полям. Делать было нечего, я думал сегодня половить пауков в норах вместе с другом, но он почему-то пошел без меня к реке. Нужно было узнать, что случилось. Помню, бежал я как молния. Даже не знаю, откуда столько сил у меня было и выносливости, я даже ни разу не остановился на передышку, проделав четырёхкилометровый марафон.

Прибежав к берегу реки, я начал осматривать, где же он мог затеряться. Долго искать не пришлось. С правой стороны обычный грунтовый берег реки переходил постепенно в каменный и также плавно возвышался. Где-то в метрах пятидесяти возвышалась скала, с которой некоторые чересчур смелые ребятишки прыгали в воду. Высота была невероятно большой. Метров тридцать! На краю скалы я увидел весьма страшную картину. Моего друга Луку, окружило пятеро мальчишек. Некоторых из них я знал, но одного самого высокого впервые видел. Мне стало очень страшно. Настолько страшно, что дышать стало тяжело. Я помню это ужасное чувство, также как будто это было вчера. Ещё миг и я думал убежать домой бросив моего друга на растерзание обидчиков. Только я было повернулся, чтобы начать бежать я услышал как он крикнул:

— пятеро на одного не честно! Вы все трусы!

Отец всегда говорил, о том, что людям нужно помогать. До этого момента я даже не понимал, что это значит. Но, мне показалось, что это именно тот момент, когда стоит кому-нибудь помочь. Хоть мне и было ужасно страшно, я с трудом переборол свой страх и тихо подкрался на гору. Я стоял и смотрел им в спины. Лука пытался вырваться с кольца, но они не давали ему выйти. Они толкали его и обзывали предателем. Тогда я понятия не имел, о чём идёт речь. Какой ещё предатель? И кто это вообще такой? Это была чрезвычайно опасная затея. То, что творила эта детвора. Но, разве они понимали, что кто-то из них мог упасть вниз? Об этом дети не думают обычно. Отсутствие страха перед тем, что никогда не случалось в детстве обычно приводит к ужасным последствиям. Ещё бы немного, и Лука бы свалился в пропасть, но он удержался на ногах и слёзы отчаяния появились на его глазах. Это со смехом встретила шайка. И как я ему помогу? Их же много! Они и меня побьют и скинут в пропасть, сразу же возникла мысль у меня в голове. Я сделал пару шагов назад, вновь сомневаясь, что помогать это хорошая идея. Снова я захотел сбежать, но это, наверное, была судьба. Как это ещё назвать? Может быть совпадение? Я долго об этом думал после. Сложно судить, почему всё произошло именно так, как произошло. Я пятясь назад споткнулся о небольшой камень с острыми гранями и упав плашмя на спину выдал себя.

Все пятеро развернулись. Лишь один из них присматривал искоса за Лукой. Самый высокий из них сделал шаг вперёд и сказал.

— а вот и второй появился! Ты такой же как и твой дружок! Сейчас мы и тебе бока намнём!

Я инстинктивно схватил остроконечный камень с земли, и встал на ноги. Мне было не понятно про что он твердит.

— зачем вы его обижаете?! И почему вы его называете предателем? — спросил я дрожащим голосом.

— потому что мой отец сказал, что ваши отцы оба предатели, а значит и вы такие же! Вы все должны убраться с нашей земли!

Я всё больше не понимал о чём речь. Я был слишком мал. Этому парню как потом я узнал от отца, было уже десять лет. Он знал и понимал побольше меня. То, что он был идиот, это совсем другой вопрос. Но, его отец был главой деревни и как потом я узнал большой шишкой. В чём была соль этого домогательства, я также узнал несколькими годами позже.

— отпустите его не то…

— не то что, шкет? — спросил, улыбаясь здоровяк, который был на голову выше меня и стоял в десяти метрах от меня.

— у меня есть камень, я брошу его тебе в голову! — закричал я, замахнувшись им в его сторону.

— ох, как страшно! — засмеялся Томас и его друзья, более малолетние из нашей деревни поддержали насмешку.

— а ты попадёте? Ты же мазила! Попробуй только бросить! Я с друзьями так набью твою морду, что твоя мамаша тебя не узнает! — пригрозил здоровяк.

Я бы, наверное, испугался ещё больше, но дальше боятся уже было некуда. Существует барьер страха, который преодолевая, меняется на нечто другое. И это нечто моментально сформировалось в план. Я сказал сам себе: если он ступит ещё шаг, я просто брошу камень и дам дёру, что было сил. Пускай простит меня Лука…

— не подходи, я предупредил! — сказал я, более геройским голосом, ведомый своим планом спасения. В юном мозгу обычно не формируются разные способы действия. Тот, что мозг придумал я и планировал осуществить, не думая о других вариантах. Наверное, даже если бы он и не двигался, то я всё равно бы так поступил.

— и что ты сделаешь теперь, маму позовёшь? — Томас кривлялся и сделал шаг вперёд.

Просто машинально, не думая ни о чём другом, я среагировал на его движение, и бросил, даже не целясь, камень в его сторону изо всех сил. А после, сразу же дал дёру в другую сторону, чтобы сбежать вниз по склону горы.

Пробежав несколько метров по склону, я услышал адский крик, который издал тот парень. Кажись, я попал, пронеслось у меня в голове, только куда? Следом за криком я услышал неистовый вопль ужаса, который прервался тишиной, от которой мне стало в стократ страшнее. Я не знал что делать, бежать дальше или вернутся? Вместо меня решили остальные четверо. Они вместе, крича во всё горло, побежали в мою сторону. Я почему то подумал, что они хотят меня побить все вместе, но всё оказалось совсем не так.

— он убил его!

— убийца! Нужно родителям сказать!

— Томас был прав, он предатель и убийца! Бежим скорее отсюда!

Детвора пронеслась мимо меня. Приблизившись, они оббегали меня, оглядываясь со страхом в мою сторону. Через две минуты полной тишины я пришел в себя и страх улетучился, сейчас интерес того что случилось, заполнил мой юный разум. Я быстро вскарабкался по горе. Первое что я увидел это Луку, который сидел на краю скалы сам. Я быстро подбежал к нему и начал говорить:

— почему они убежали? Что произошло?

— Любомир ты реально его убил… — с полными ужаса глазами сказал мой друг.

— я никого не убивал! Я просто бросил камень и всё! — оправдался я.

— посмотри вниз… Он превратился в мясной фарш…

Я поспешно начал рассматривать скалы под обрывом и там действительно лежал тот парень. Тогда впервые я увидел размазанный в прямом смысле слова череп. Это было шокирующее зрелище. Внизу под скалой, было метра три до воды, и эти три метра были разной остроты скальные выступы. Наверное, тот, кто отсюда прыгал в воду, был реально полный идиот.

— вот дела… Что же я натворил… Что же теперь делать?

— не знаю Любомир…

— как ты здесь оказался? Мы же вчера договорились ловить пауков!

— я знаю, они зашли ко мне домой и сказали, что сюда пошла Габриэла… Ты же знаешь, что она мне нравится… А этот гад Никола знал об этом, и обманул меня. Это всё из-за меня… Теперь у тебя будут проблемы, отец узнает и я даже не знаю, что он сделает! — со страхом в голосе говорил мой друг.

— что же я скажу своему отцу? Он же меня на кнуты пустит!

— скажи… что ты спасал мою жизнь. — ответил Лука, глядя на мои слёзы отчаяния.

***

1184 год. Та же деревня Славеево. Пока ещё Византийская Империя

Этот момент из детства очень строго отпечатался в моей памяти, как и последствия, которые он привнёс в наши жизни. Из-за смерти сына главы деревни, его отец пошел жаловаться во все инстанции. Никто не стал слушать о том, что Луке угрожала опасность, факт был в том, что умер не он. А мог ли мой друг умереть в теории, никого не волновало. Я был слишком мал, чтобы понести наказание, поэтому отвечать пришлось моему отцу. Так как наши отцы нам доверяли и поверили нашему рассказу, то отец Луки — Исаак, посчитал важным разделить участие в выговоре. Даже не знаю, как бы закончилась история, если бы наши отцы не служили в Византийской армии. Особенно Исаак, который ещё и принимал участие в войне против исламских государств. В итоге судья вынес приговор, выплаты большой суммы компенсации семье погибшего, а Исаак с семьёй был отправлен по его просьбе на север для выполнения исправительных работ, на благо государства, сняв часть наказания с моего отца.

Выплаты выплатами, а отец Томаса, Атанас затаил немалую злобу на нашу семью, и его можно было понять. Помимо ненависти связанной с гибелью сына, этот человек задолго до этого ненавидел нас. Он был настоящий болгарин, хоть и жил в Византии. Поэтому так и воспитал своего сына, в злости и ненависти к тем, кто был якобы не болгаром. Мой же отец не разделял принадлежности к какому-бы, то ни было государству. Он был за мир и процветание страны. И хотя в Византии начинались внутренние проблемы из-за коррупционной власти, и властных соседей, жаждущих разграбить большую империю, он всё равно считал, что плохой мир лучше хорошей войны. К сожалению, таких людей как мой отец было меньшинство. Больше было таких как Атанас. Многие придерживались таких же взглядов как он, и вместо того чтобы жить и работать, они разжигали ненависть и клеветали на тех, кто был за нормальную жизнь, а не за лозунги, которые в 1185 году превратились в кровопролитнейшую войну.

В том же году семья Луки покинула нашу деревню, а я тогда сильно был расстроен. Мой лучший друг исчез, а вместе с ним уносились хорошие воспоминания детства. После этого инцидента всё стало куда хуже. Многие искоса посматривали на меня, за спиной считали меня убийцей и нелюдем. Ведь я безжалостно и хладнокровно убил невинного сына главы деревни. Он упал в пропасть в следствии того, что я случайно выбил ему глаз камнем. Об этом я и говорил, то ли это было судьбой, то ли стечением обстоятельств, ведь я не хотел его убивать. Я просто как мог хотел защитить друга. Часто я оправдывался среди детей и взрослых, которые при первой возможности меня гнобили этим действием, но никто меня не слушал. Все говорили что я Византийский ублюдок, как и вся Византийская власть, и что расплата настигнет всех нас рано или поздно. Время шло, и спустя годы я научился с этим жить и не обращать внимания на эти оскорбления в мою сторону. Уже к следующему этапу моей жизни, который я также хорошо запомнил, меня почти никто не клевал этими обвинениями. Речь идёт о периоде жизни в с 14 до 15 лет. Этот отрезок я запомнил тоже весьма выразительно. Мой отец, который был одним из лучших фехтовальщиков империи, также любил охотиться. Это приносило неплохой доход. Ведь мясо и шкуры всегда были в цене. Наши финансы тоже были в достатке. При этом он работал тогда, когда сам считал нужным. Выплату за смерть убитого отец закончил за несколько лет, хотя глава Атанас, всегда попрекал его тем, что он будет по гроб жизни ему должником и никогда не расплатится, пока не свершится настоящий суд. Среди друзей у меня остались только двое людей. И то, один был из Ивайловграда Дмитрий, а второй Иван из деревни Свирачи. По обычаю мы вместе ходили гулять к девчонкам по разным деревням, то на рыбалку, то на охоту. Остальные жильцы моего возраста были придурками, или недоброжелателями, по большей части просто пьяницы; но больше времени после четырнадцати лет я проводил с отцом, нежели гулял с друзьями. Отец часто освобождался от работы пораньше. Причиной было то, что он обучал меня фехтованию. Мне очень не нравились эти занятия. Отец же как будто издевался надо мной. Из дня в день он показывал мне приёмы и финты, и в тренировочных дуэлях постоянно побеждал меня. Так было и в этот день:

— двигайтесь мой сын! Не стойте на месте, будете стоять — вас выпотрошат как куропатку!

Отец сделал круговую атаку и врезал мне по руке.

— говорю же, не стойте! Если не успеваете отбить атаку, убегайте или сразу же отдаляйтесь в сторону, на сближение вы пока не готовы. — тяжело дыша, поучал отец.

— да как тут отдаляться, вы сразу же ударили, я и подумать не успел!

— враг не будет вас предупреждать о том, что нужно отойти, прежде чем ударит! Поэтому предугадывайте мой сын! — после этого отец снова сделал рубаный удар в сторону моего плеча. Я с трудом успел отскочить.

— вот! Видите, рефлексы и интуиция. Это ключ. Также вы должны научиться читать противника.

— что это еще значит?

— это значит, не спешите сломя голову идти в атаку. Лучше всего начинать с безопасной дистанции и в защите. Вы должны обождать, проверить, как он двигается, понять умеет ли он делать финты. Понятное дело, что он может прикинуться, но большинство врагов будут обычные рубаки. Для победы над ними достаточно понять, как они атакуют, и найти их слабое место, чтобы вовремя поразить.

— это слишком сложно!

— а вы думали, будет легко? Обычно бой на мечах, это бой за жизнь. А в таком случае легко никогда не бывает. Даже опытнейший фехтовальщик или мечник может умереть в бою против дилетанта. Случайно споткнулись, и вы труп.

— но, мне ведь не стоит на это рассчитывать?

— лучше не надо. Но, держать такое в уме тоже необходимо. Особенно когда ваш соперник очень опытен и умён.

— Давайте ещё раз, ставайте в защиту. Пытайтесь предугадать мои атаки и если не отбить, то хотя бы не встретить их.

— может, хватит на сегодня?

— нет! — крикнул отец. — Ставайте в стойку сын!

Пришлось стать. Я выставил рапиру прямо в его сторону, а второй рукой вторил действия первой. Отец тоже выставил рапиру вперёд и медленно придвигался, сокращая дистанцию. Но, он не атаковал, а как будто хотел достать лезвием до моей кисти. Это меня весьма раздражало. Вместо того, чтобы отойти и отдалиться, я решил воспользоваться короткой дистанцией и сделал выпад, пытаясь выбить его оружие в сторону и сразу же сделать укол. Как только я это сделал, то сразу же встретил безжизненную рапиру, то есть он её едва держал в руке. Я рассчитывал на отпор и вложил усилие, чтобы отвести его оружие в сторону, тем самым я потерял равновесие и сразу же получил пинок под дых, сваливаясь на землю.

— это было подло.

— а вы ожидали героического поведения? — спросил отец, подавая мне руку.

— ладно, на сегодня хватит, продолжим завтра.

— почему завтра? Вы же говорили, что завтра мы на реку пойдем рыбы половить!

— вы плохо фехтуете сын, вам нужно тренироваться.

— да мы и так, почти каждый день этим занимаемся!

— значит нужно удвоить старания, или же время занятий.

— но, зачем так заморачиваться? Отец, а как вы достигли такого уровня мастерства? Это невозможно!

— своему успеху я обязан тому, что никогда не оправдывался и не принимал оправданий от других. Любые оправдания это лишь слова, которые мешают вашей цели, скрепляемые страхом и жалостью к себе.

Отец сложил тренировочное оружие и понёс его в дом. Я был свободен на некоторое время, и поэтому пошел пройтись по деревне, разминая руки и спину от ушибов. Уже вечерело, люди возвращались с работы. Я проходил, встречая случайных прохожих, и здоровался с ними, когда случайно встретил бабку Румяну. Та стояла и пыталась вытянуть ведро воды с колодца, видно было что ей тяжело. Я подошел, чтобы ей помочь.

— бабуля не стоит, давайте я помогу.

Она бросила ручку, и ведро полетело вниз, сделав пару оборотов ручкой. Бабка, которой уже было под семьдесят лет, всё ещё помнила меня.

— ах, это вы бес окаянный! Не нужна мне ваша помощь, от вас одни неприятности!

— с чего это вы взяли, не будьте так предвзяты! Я же вижу, что вам сложно. Давайте я помогу.

— вы что не слышали, что я сказала? Проваливайте изменник, вы убили бедолагу Томаса! Такой мальчик был хороший… А теперь горе его семьи из-за вас! Вон!

Я понял, что не стоит продолжать эту беседу и быстро удалился. Пускай ей кто-то помогает более болгарский, потому что уже сейчас разделение на византийцев и болгар было крайне очевидным хотя бы, если судить из разговоров людей. Пройдя метров тридцать, я увидел, что у одного двора на лавке сидело три девчонки и о чём-то оживлённо разговаривали. Я был знаком с ними. Правда только одна из них была более-менее адекватная, остальные не далеко ушли от прочих жителей деревни.

— ну, привет девчата, о чём там шепчетесь?

Та, что была самая не красивая с виду, худая и с непропорциональным её лицу носом, недовольно спросила:

— а тебе то, какое дело? Это девичьи дела, ступай, куда шел Любомир!

— у тебя, что день не задался? Чего ты кусаешься, как лиса? — не понимая её агрессии, спросил я.

— и то, правда Любомир, иди куда шел! Мы тебя не звали, не хватало, чтобы ещё кто-то увидел, что мы с тобой говорим! — сказала вторая, более толстая с чёрными волосами. Она была даже симпатичной, но такой же надменной и противной.

— да что с вами не так то? Лиляна ты тоже с ними за одно? — недоумевая от холодного приёма, спросил я.

Самая красивая девушка, что сидела с краю лавочки сделала странное выражение лица. Будто ей было жаль меня.

— Любомир и правда, иди своей дорогой. У нас тут важный разговор, и нам не нужен парень, по крайней мере, сейчас…

— да какой он парень? Посмотри на него! Он же… — хотела сказать тощая девица.

— не нужно его так называть! — резко оборвала слово “убийца” Лиляна. Она наклонила голову и гневно посмотрела на одну из подруг.

— а что не так то? Я что не правду говорю? Пускай валит отсюда! Ещё нормальные ребята подумают, что мы водимся с этим козлом!

— эй, со словами будь повежливее дамочка! Я вообще-то ещё здесь стою! Или ты совсем утратила нормы приличия? — спросил я.

— да кто ты такой? Чтобы с тобой приличие соблюдать? — спросила толстая, вступаясь за свою хамовитую подружку.

Я хотел было что-то ответить, но ко мне сзади налетел какой-то парень. Это был Кирилл. Он был старше года на три за меня. Уже скоро он должен был пойти на службу в армию. Как покажет доля, он пойдёт на службу как раз в самое лучшее время для неё. Прямиком на войну. Он меня с силой обнял локтём за шею, прижимая к себе. Я сразу услышал, что он был выпивший. Видать успел набраться к приходу вечера.

— здравствуй брат! Как дела? Кого сегодня будем валить? — спросил мутным голосом парень.

— в каком смысле?

— ну, ты же у нас мастер пращник! Один выстрел — один труп! — засмеялся Кирилл.

— Кирилл это не смешно! — недовольно сказала Лиляна.

— да ладно, пускай пошутит, убийство это ведь весело, да “брат”? — с сарказмом спросил я полупьяного парня.

— тебе то, братик, виднее! — он уже отпустил меня и только развёл руками пошатываясь.

— а что за повод к питью? — спросил я у него.

— какой повод? — непонимающе он посмотрел на меня, мутными глазами.

— ну, ещё даже ночь не настала, а ты уже готов.

— я готов? Да мне чтобы быть готовым нужно всю брагу Ивайловграда выпить, и той не хватит! — проревел Кирилл, стуча кулаком себе в грудь.

— понятно…

Потом он подошел к Лиляне и подвинул её своим задом с силой, да так, что худая девка справа свалилась на землю от неожиданности. Кирилл от этой уловки снова вскочил и начал смеяться.

— ты там живая милая? — смеясь, спрашивал парень, держась за живот. — Извините, Катерина я ж не хотел! Это совсем случайно получилось!

От этой сцены мне стало очень противно, и я уже думал покинуть эту компанию и удалиться восвояси.

— ты дурак и остолоп! Я тебе голову…

— проломишь, как наш пращник Любомир? — не переставая хохотать, говорил Кирилл.

Худая девчонка стукнула ногой и пошла раздраженно домой. Я хотел было тоже последовать её примеру, но Кирилл, которому было веселее всех, снова шлёпнулся на лаву к Лиляне, и хотел было её прижать к себе за плечи. Она вовремя вскочила в мою сторону, и повернулась ко мне, подмаргивая на прощание. Это заняло всего одно мгновенье, никто даже этого не заметил.

— Кирилл, иди, проспись, я не буду с тобой разговаривать в таком виде! — сказала симпатичная блондинка и пошла в другую сторону, туда, где был её дом. Я тоже последовал её примеру и покинул оставшихся людей, направляясь в другую сторону.

— ну что ж мадам, теперь мы можем уединиться только вы и я! — отрыгивая, сказал Кирилл, после чего и пышная девчонка вскочила и убежала вон.

Тем же вечером, даже ближе к ночи я пришел к яблоне, где мы обычно встречались. Я понял намёк, но не мог понять одного, зачем она терпит этого дурака? Лиляна встречалась довольно давно с Кириллом. И он впадал в пьяное состояние довольно часто, особенно под приход восемнадцати лет. Как будто чувствовал, что скоро будет весело в рядах солдат. Сидя в тёплой траве под деревом в саду, я смотрел вдаль на чёрное небо окруженное тысячами звёзд и думал об этой красивой блондинке. Мне нравилась Лиляна. Она была одной из самых красивых девушек нашей деревни. Но, она была странная. Она то звала меня к себе, то отказывала по непонятным причинам. Будучи юным, я не понимал такого поведения. Только когда повзрослел, я понял. Мною она просто затыкала пьяные пробелы своего Кирилла. Не очень целомудренное поведение с её стороны, а что я мог сделать? Молодость и наверное, кое какая влюблённость, давала свой эффект, и я не обращал на это внимание. И вот, сидя так минут двадцать, я уже было подумал, что она не придёт, видать обманула, или я что-то не так понял. Вдруг, я услышал еле слышные шаркающие шаги. Я повернулся и увидел, как кто-то идет с маленькой лампой где тускло горел маленький огонёк. Я было подумал, что это кто-то посторонний. Быстро вскочив на ноги, я стал пристально вглядываться. Когда она подошла уже ближе, в метрах пяти, я понял что это она.

— фух, я уже было подумал это стражник какой-то идёт! — удивлённо сказал я.

— ага, стражник в юбке… — хихикнула Лилиана.

Девушка подошла и положила возле дерева маленькую лампу, которая освещала совсем небольшое пространство вокруг себя, и рядом положила бутыль с чем-то. Судя по всему это было вино.

— а это что такое? Зачем ты притащила его?

Она не ответила, просто прилипла ко мне, жадно вцепившись в губы. Ну, что же, пускай так и будет… Так продолжалось минут пять. Погасив эти порывы, она всё же отцепилась и начала говорить:

— дома у отца с бочки нацедила, наши гости давно поговаривали, что у нас прекрасное вино, разве не повод выпить в такую ночь? — с возбуждёнными глазами, говорила девушка.

— ну… Ночь как ночь, ничего особенного, а я вообще-то не пью спиртное, ты же знаешь. Отец мне вломит, если я приду домой с запахом.

— Любомирчик ты такой наивный! Тебе уже скоро будет пятнадцать, а ты ведёшь себя как маленький ребёнок. Сделаешь всего пару глотков и всё — она потупилась на меня своими красивыми глазами, которым невозможно было отказать… — Ну ради меня! Пожалуйста, разве не попробуете?

— ну ладно… — сдался я, забыв вовсе о том, чем это было чревато.

— здорово! — махнула она победно кулаком, и потянула меня за руку сесть под дерево.

— сперва я попробую. Мне доводилось ранее пить вино, и я точно оценю, годное оно или нет!

Лилиане было уже семнадцать лет, пила она раньше вино или нет, я не знал, но я ей поверил на слово и просто наблюдал как она с горла, словно настоящий мужик пробует пойло. Сделал пару глотков, она поперхнулась и осаженным голосом сказала:

— вот же лжецы, вино кислое как старый творог!

— ну, значит, не будем пить… — предложил я.

— будем. Просто я тебя предупредила! — кривясь, ответила подруга.

Девушка повторила действие, на этот раз сделал глотков пять. Потом передала мне бронзовый бутыль с обрамлённым кожей горлом.

— твоя очередь красавчик!

Искоса глядя на неё я попробовал впервые вино. Да оно было кислое, терпкое, и жалило горло, как тысячи пчёл. После пяти глотков я отложил бутыль в сторону.

— во рту как будто огонь! Мне это напоминает перец, только привкус другой! — продегустировав вино, объяснил я.

— да вы гурман у нас? — засмеялась Лиляна и снова взяла бутыль, повторив, очередные пять глотков.

— слушай, может, не будем больше пить? Я видел, какими люди становятся, когда напьются, а вдруг я стану буйным или еще чего хуже…

— не бойся! Это ведь мне нужно боятся! — расстегивая мою рубашку сказала она. — Пей, дегустатор! — улыбнулась девушка, которую понемногу начало брать вино.

Я снова выпил столько же и отложил бутыль. Через десять минут я впервые ощутил, как мой мозг расширился. Дальше сузился мир. Я смотрел на Лиляну осоловевшими глазами, и она показалось ещё в сто раз красивее. В голове промелькнула мысль, вот о чём говорили ребята, когда напивались перед некрасивыми женщинами. Благо эта была и без вина прекрасной. Лиляна, кажись, ещё раз хлебнула, я уже и не помню точно. Я даже не помню пил ли я после неё. Вспомнил, как попытался встать, но чуть не упал. Моя координация сильно нарушилась, я даже с трудом сидел, не то, что бы встать! Она улыбалась и что-то тарахтела мне на уши. Ни черта из того, что она говорила, я не слышал и не запомнил, или же я просто не хотел? Точно знаю, что я ей сказал:

— лиль, я эт … Короч… Написа…Написа… — слова заплетались как у дислексика, я стукнул себя ладонью по вискам пытаясь сконцентрироваться.

— ты хочешь в туалет? Или уже? — рассмеялась она.

— та не… я эта… да что же я не могу сазать ничего…

— это нормально, ты даже смешнее, чем когда трезвый! — она пододвинулась и взяла меня за лицо, целуя и выдыхая винные пары.

Поцеловав меня несколько раз, я всё же вспомнил, что хотел ей сказать.

— написа-л… сти — хи, вам… хоти прочту? — еле выдавил я из себя.

— ты стихи написал? — удивлённо повысила она голос, улыбаясь.

— нда а чё? не хочешь?

— читай купидон!

Она пододвинулась и положила голову на руки. Я начал искать бумажку со своей писаниной, но это было чрезвычайно сложно сделать. Поняв, что я ничего не найду, она и без стихов начала действовать первая. Она уложила меня на траву и уже начинала с меня стягивать одежду.

— ты только не теряй раньше времени сознание, а то я знаю вас! — засмеялась она мне в лицо.

И всё было бы, наверное, прекрасно, если бы сюда не припёрся охранник, который, скорее всего подумал, что мы воры и крадём яблоки в саду.

— ЭЙ! А ну пошли вон отсюдова! А то я вас сейчас всех поубиваю! Кишки ваши гнилые выпотрошу, негодяи! — орал пожилой дед. Он шел в нашу сторону завлечённый нашей лампой. В одной руке у деда была дубинка, во второй фонарь, который издавал побольше света, чем наша лампа.

— вот чёрт! Любомир нужно сваливать отсюда!

— что зачем? — заплетающимся языком, спрашивал я.

Она быстро поднялась и чуть не грохнулась, теряя координацию. Девушка схватила бутыль, практически пустой, и резко потушила лампу, обжигая палец.

— ай! Давай подымайся купидон, иначе этот дед нам покажет, как читать стихи! — закричала Лиляна, и до меня с трудом дошло, что пора убегать.

Мы начали бежать, и это было ужасно во всех смыслах. Когда я бежал, мне казалось, что земля подскакивает и меняет углы наклона как сумасшедшая. Осознавая всё это у себя в голове, меня это дико бесило. Спасало только то, что Лилиана держала меня за руку, и это помогло мне не свалиться. Сам бы я точно уже врезался, в какое-то из деревьев, и уже получал бы от деда оплеухи. Через пять минут мы покинули сад. Стоя у дороги, я ощутил уже что вино, немного отпустило меня. Из-за бега или из-за того, что я мало выпил.

— ладно, Любомирчик, мне было весело с тобой, но наверное, как-нибудь в другой раз судьба нас сведёт вместе! — с досадой сказала девушка, которая как будто и не пила.

— а может…

Она быстро поцеловала меня в последний раз и ушла.

— спокойной ночи, береги себя! — ответила она криком на всю улицу, не оглядываясь.

И я поплёлся домой. Чем дольше я шел, тем больше ощущал уходящий эффект спиртного. Более того, появлялась скрипящая боль в голове. Чёрт бы его побрал это вино! Оно того явно не стоило… Ну да, было ощущение лёгкости и беззаботности, но это было так недолго и скоротечно, что я и ощутить это в полной мере не успел. На улице у моего дома сидел отец на бревне, там де мы дрова по обычаю колем. Он курил папиросу, сидя в ночной тишине. Только летучие мыши пролетали изредка над домом. Небо хоть и было невероятно тёмным, но там так ярко горели звёзды, что кажись, можно было их все пересчитать. Я боялся больше всего этого разговора. Мне очень не хотелось говорить с ним прямо сейчас. Открыв калитку, я зашел во двор.

— подойдите сын.

Чёрт, ну всё я пропал. Сейчас он узнает, что я пил, и тогда мне конец.

— как вы себя чувствуете?

— н, нормально, а почему вы спрашиваете? — удивился я вопросу.

— ну, я же вас хорошо знаю. Просто так, вы бы не стали пить. У вас беда случилось или это что-то другое? — спокойно спросил отец, выпуская дым.

— да, я вовсе и не пил… — попытался уйти я от ответа, но не вышло.

— не нужно врать. Я не собрался вас бранить за это. Просто я пытаюсь понять, что случилось.

Теперь я ещё больше удивился.

— ну, да нет. Ничего плохого не случилось, у меня всё хорошо. Завтра тренировка — я готов.

— завтра можете отдохнуть. Сходим на охоту разве что, если будет желание.

— серьёзно?

— почему бы и нет. — потом помолчав минуту после толстой затяжки, отец выпустил облако дыма, которое даже сквозь темноту было видно. — значит это девушка?

— ага. — врать не было смысла.

— послушайте меня сын. Внимательно. Принимать решения будете потом сам, всё равно я переубедить вас не смогу, сам был молод когда-то и знаю это. Я только напомню вам, чтобы вы понимали всё, так как оно есть.

— о чём вы хотите сказать отец? — спросил я, не понимая.

— я знаю, вы молоды и вам хочется близости с женщинами, но вы должны отдавать себе отчёт в том, что, во-первых худший способ, это делать на пьяную или почти пьяную голову. Потом могут быть негативные последствия. Сейчас вы очень молоды, и вы никто, если говорить по-простому. У вас нет работы, нет заработка, нет ничего, кроме желания гулять и развлекаться. Но ответственность, которая потом появится, будет душить вас так, будто у вас всё это есть. Поэтому, прежде чем приступать к подобного рода действиям, подумайте сын, не рано ли это? Обеспечить беззаботную жизнь себе, своей женщине и ребёнку не имея ничего за плечами очень сложно. Невероятно сложно. Поверьте мне, всё это со временем будет у вас, но создать семью или детей в очень раннем возрасте это проще простого, а вот жить потом, будет невыносимо трудно. Собственно, больше я вам ничего объяснять не буду. Если вы меня правильно поняли, то, слава богу, а если нет, что ж будь, как будет. А теперь давайте пойдём спать. Вам нужно отдыхать.

Немного ошарашенный услышанными словами, я потом ещё много раз об этом думал. И отец был прав. Не спешить с такими действиями было разумным выбором. Тем более девушка, которая практически легла со мной вчера, уже сегодня как ни в чём ни бывало ходила за руку с Кириллом по деревне, от чего меня брала ещё большая злость. Вот она жизнь. И разберись, кто прав, а кто виноват. Но, совет отца я запомнил, по сей день, как же мне его не хватает… Последующие дни, повторялись один похожий на другой. Мы ходили на охоту и рыбалку. Продавали рыбу, мясо и шкуры. Платили налоги в казну города. В свободное время отец снова и снова меня тренировал. С каждым днём я пропускал всё меньше ударов и атаковал всё ловчее. Прогресс в фехтовании не стоял на месте. Жизнь била ключом, казалось мне. За год я почти на равных сражался с отцом. Он был удивлён тому, что я так быстро обучился. В принципе, до меня, он никого не обучал. Может быть, у него был дар к обучению, или я был хорошим учеником. Тем не менее, я научился и финтам и силовому ведению боя. Да, я всё так же часто проигрывал отцу из-за его опыта и возраста, но давал ему значительный отпор. Сегодня в очередной день мы решили не тренироваться, а пошли на охоту. Мы около часа пешком шли в глубокий лес. Сначала мы хотели собрать зайцев, которые могли попасться в заранее расставленные нами капканы.

— так, вот первая точка. — сказал отец.

Он расставлял капканы обычно недалеко от нор и делал ещё метки палок с тканью, предварительно, что бы замечать заранее капкан. Также случайный человек, мог это заметить и не попасться в него. Другое дело, что нашу дичь могли забрать, но так обычно не случалось.

— кажись, тут пусто. — глядя на взведённый капкан сказал я.

— странно, что здесь никто не попался. Ну ладно пусть постоит еще. Насыпь приманки еще в середину. — попросил отец и мы пошли к следующему.

— вот, тут кажись кто-то поймался. — и правда, там был дохлый заец,которого отец резво вынул с ловушки.

Таким образом, мы прошли восемь точек и из них только три были удачные. После этого мы вернулись к нашей телеге и положили мешок с тушками на неё. Теперь нужно было попытаться подловить что-то крупнее.

— так, а ну стойте, — сказал, отец — вы слышите звук?

— какой?

— ладно, тихо не говорите, и аккуратно ступайте за мной.

Отец плавно шел, смотря на землю, будто видел что на ней. Минут пятнадцать мы прошли в полной тишине, пока он не махнул рукой. Я подошел, и он указал на помёт.

— смотрите, кажись олень, хотя погодите, что-то помёт мелковатый, чёрт это точно серна. Ну, или совсем маленький оленёнок. Идите за мной сынок. Следы ведут на север. Нам повезло сын, ветер дует с северо-востока. Всегда следите за ветром, животные хорошо чуют запах людей. Если ветер будет дуть в их сторону, они вас заранее учуют, и ваши поиски будут напрасны.

Я только кивнул в знак согласия, и мы пошли по следам дикой козы. Отец держал лук наготове, а я нёс пучок стрел. Через час поисков, мы, наконец, вышли на место близ реки, где увидели где-то в семидесяти метрах от нас трёх коз на водопое. Сейчас был самый сложный момент. Нужно было максимально тихо подобраться к животным, чтобы нас не услышали, иначе вы не попадёте с лука по ним.

— сынок дайте мне одну стрелу, и держите ещё одну наготове. Следите за тем, по какой поверхности идёте, ни в коем случае не ступайте на ветки, даже мелкий хруст может спугнуть животное. Также следите за камнями. А теперь пошли, тихо и медленно.

Мы пригнувшись медленно продвигались. Отец дал знак немного ускориться, потому что козы развернулись полностью к нам спинами и были заняты водой. Пройдя ещё метров двадцать, между нами была дистанция двадцать метров. Отец снова дал знак приготовить стрелу и не двигаться. Он натянул тетиву лука, и его рука, что держала лук, стала каменной как скульптура, зажмурив глаз на две секунды, он выдохнул и в тот же миг отпустил стрелу. Стрела глубоко вошла в бок серны, которая пыталась убежать, но ей это сложно давалось. Я быстро подал стрелу отцу и готовился догонять первую пораженную козу. Отец же снова зарядил лук и пытался попасть в козу, которая оголтело бежала по диагонали почти в нашу сторону. Это был хороший шанс подстрелить двух коз. И отец мастерски им воспользовался. Коза бежала равномерно и не меняла маршрута. Он рассчитал траекторию стрелы и выпустил её прямо в шею второй козе.

— БЕГИТЕ ЗА ПЕРВОЙ! — крикнул отец, жадно глотая воздух, так как он почти не дышал секунд двадцать.

Догнать первую козу не составляло труда. Она уже ослабла и медленно ковыляла. Добежав до бедолаги, я быстро добил её ударом в сердце, чтобы она не мучилась. Потом потянул её за ногу в сторону отца, который добил вторую.

— вот так удача, две лёгкие цели! — улыбнулся отец.

— хороший выстрел, второй! — поддёрнул я его.

— а то! Учитесь сынок!

— куда мне учится? Я всё равно лучше стреляю!

— ну вот, в следующий раз докажете! — потерев мне волосы, ответил отец.

— хватайте её на плечи, нам пора домой.

Три зайца русака, и две серны. Довольно неплохо для двух часовой охоты. Добравшись, домой к обеду, мы бросили туши на улице и пошли есть в дом. Мать уже нас ждала, читая какую-то книгу на кухне.

— ну, здравствуйте хозяйка, что там на обед у нас? — спросил отец.

— вы уже и пришли? Я знала, что вы быстро справитесь, но не так же быстро! — мать Надежда поцеловала быстро отца и пошла насыпать еду.

— представьте мама, две козы и три зайца, и всего за два часа!

— вот те на! Ну, профессионалы на работе, что ж я еще могу сказать!

Мать принесла два миски, мне и отцу. Пшеничная каша со шкварками, издавала божественный аромат, влияя на наши желудки. Свежие помидоры и огурцы. Недавно выпеченный хлеб с маслом. А на десерт дыня и арбуз. Что ещё требовалось человеку для счастья?

— ох мам, вы бы видели, как папа уложил вторую козу! Она бежала как молния, а он рассчитал как Архимед траекторию стрелы и поразил её без единого шанса на промах! — восхищался я отцом, с набитым ртом.

— а вы разве никого не подстрелили сынок?

— я? Да я стрелы подавал!

Мать посмотрела на отца, и мы все засмеялись дружно.

— ничего, в следующий раз он будет стрелять, а стрелы подавать буду я, да Любомир?

— обязательно отец.

Наевшись до отвала, мы пошли заниматься тушами. Через три часа всё было готово, все животные были обработаны, разделены на мясо, шкуры, и отходы. Растянув шкуры для сушки, мы понесли мясо в город на бойню. Потому что у нас и так его хватало. По дороге в Ивайловград отец начал довольно неприятную тему, и это было весьма неожиданно.

— слушайте Любомир. Есть довольно колкий разговор.

— о чём это вы отец? — непонимающе спросил я, ведь настроение было лучше не куда.

— понимаете… Как вам сказать сынок. Бывают слухи, а бывают точные расчеты в нашей жизни.

— к чему это вы?

— я хочу сказать сын мой, что мне уже как месяца два доносятся предупреждения от моих знакомых сослуживцев, чтобы мы покинули деревню, и выехали куда подальше.

— зачем?

— затем сын мой, что скоро наступит война.

— война? — вытаращив глаза на отца, спросил я.

Мне было пятнадцать лет. Я никогда не видел войны, я даже представить себе не мог, что это такое. Про это замечательное мероприятие я знал только одно — там гибнут люди, много людей.

— мои сослуживцы говорят, что в больших городах Болгарии уже назревают мятежи. Люди согласны восстать против власти Византии. Два братика Асеня, они же Иван и Пётр хотят восстановить и основать второе Болгарское государство. А это значит, что будет война и много смерти.

— стойте, может ваши друзья или сослуживцы ошибаются?

— нет, сынок, в таких вещах не ошибаются. Многие люди в больших городах покидают свои дома и земли и бегут куда глаза глядят. Потому что когда поменяется власть, разверзнется ад. Будут грабежи и чистки. Людей будут делить на патриотов и предателей. Это неизбежная процедура войны. К сожалению, нашу семью ждёт не лучшая участь. Вы можете догадываться какая судьба может нас постигнуть.

После этих слов у меня в голове образовался такой страх безысходности, что чуть ноги не подкосились. Я не понимал за что… И главное зачем?

— зачем они это делают отец?

— эх сын… Это очень сложный вопрос, который вы может поймёте если выживите и станете взрослым, а может и нет.

— в смысле выживу?

— в прямом. Нас всех могут убить. Даже без суда и следствия. — отец повернулся ко мне остановив телегу, которую тянул. Он смотрел вполне серьёзно, ни капли сомнения, что он не шутил.

— что же делать?

— то чему я вас учил Любомир. Уметь постоять за себя. Убивать всех, кто хочет убить вас. Выживать придётся многим, и мы не исключение. Работы практически не будет, будет только война.

— почему??? — ещё больше не понимал я.

— потому что большинство людей побросают свою работу и пойдут на войну, убивать им подобных. Те, кто вчера были византийцами, будут поделены на два лагеря, которые будут убивать друг друга и делить территории.

— неужели нельзя просто договориться?

Отец усмехнулся. Этот вопрос его больше всего порадовал.

— если бы можно было договорится, то всё население нашей планеты жило бы в одном государстве. Но, мы живём в других реалиях сынок.

На этом моменте я решил остановить рассказ из прошлого, в подробностях. Могу только сказать, что произошло через три месяца. А через три месяца, мой отец отправил меня на охоту, а сам остался дома ждать своей участи. Мать он отправил спасаться вообще в неизвестном направлении. Почему он оставил меня выживать? Этого я тоже не понимал. Какова была судьба мамы, я так и не узнал. Эту частичку правды я узнал от отца Димки, моего друга из Ивайловграда. Отец Димки — Христо, был также товарищем моего отца. На некоторое время он меня укрыл от глаз солдат, которые искали предателей, по просьбе моего отца. После рейда в нашу деревню, отца и других людей забрали прилюдно казнить, а остальных сажать в тюрьмы. Кого куда распределили, я не знал. Позже я был уверен, что отца просто казнили, потому что он служил в Византийской империи. А таких сразу убивали. Что касаемо нашей деревни, то её просто разграбили и сожгли, как символ демонтажа Византии. После этого дня её больше не существовало, как населённого пункта. Поначалу я прятался у отца Христо. Но, потом раздобыв средства для существования, моя совесть не позволяла быть нахлебником на постоянной основе. Вскоре, я вышел на собственный хлеб, и своё существование обустроил в лесной хижине. Я продолжал делать то, чему учил отец. Охотился, рвал шкуры и мясо, что мог — продавал. Собирал гроши, которые было почти нереально достать. Все были бедны, с ног до головы обложены налогами и данью на армию. Война разгорелась не шуточная. Массовые мятежи формировались в огромные разъярённые толпы сносившие власть и устанавливающие своих людей. Развитие восстания шло полным ходом. Люди гибли тысячами и даже десятками тысяч, как с одной, так и с другой стороны. И вот, пожалуй, мы добрались до нынешних реалий.

1200 год. Болгария. Ивайловград

Как всегда я проснулся на неудобном лежаке, который смастерил в своей хижине для бомжей. Да, я жил в лесу. Зимовал я вообще в пещере. Иногда конечно я себя баловал, когда копейку собирал. В такие счастливые ночи, я зимовал или в борделе, или в постоялом дворе, снимая комнату на ночь. Или у своей давней подруги. Но, все эти приходы были крайне редки. Я заставлял себя жить в жестокой форме, и не привыкать к хорошему. Отец и этому меня научил. Станешь нежным и слабым, и тут же тебя прирежут. Ты даже глазом моргнуть не успеешь. Ох, не устану повторять, что его мне не хватает больше всего на свете. Я ненавижу себя за все те моменты в жизни, когда гневался на него, за то, как он меня жёстко муштровал. Зато это было единственно верным способом научить выживанию в этом скотском мире, полном подонков и шлюх. За матерью я тоже скучаю, ведь какой ребёнок не будет скучать за матерью? Но, отца я чаще вспоминал, ибо мы с ним проводили куда больше времени.

Сегодня был особенный день. У меня, наконец, появится новая крутая рапира с боковым лезвием как у шпаги. Её обещал выковать мой друг Дмитрий, который перенял профессию отца и стал кузнецом. И скажу я вам, у него неплохо получалось. Даже армия Калояна постоянно грузила его работой, ведь он был хорош в своём деле. Тем не менее, у меня присутствовала нотка тревоги и предвкушения, чего он там сделал и как она будет выглядеть. Это не первая моя рапира, но первая комбинированная. Последнюю иглу я обломил при стычке с грёбанными стражниками, которые пытались рассказать мне, что я обязан идти на войну. Пришлось долго собирать деньги на новое оружие. Но, еще дольше ждать, когда Дмитрий будет свободен, чтобы её выковать. Навещая его чуть ли не каждый день, я постоянно его напрягал расспросами, когда? Когда? Когда? И постоянно получал ответ — скоро… И вот наконец-то вчера он пообещал, что она практически готова.

Сорвавшись с лежака, я быстро размялся. Покрутил головой, шея захрустела как у деда. Быстро напялив вонючую от трупов животных одежду и сумку на плечо, также резво выбежал в сторону города. Шел я минут двадцать. Если идти очень быстрым шагом, то за такое время можно было добраться до Ивайловграда от моей берлоги. Насчёт моей хижины, это было не новшество. Это было повсеместно. Были люди, которые жили также как и я. Солдаты у многих просто позабирали жилье и имущество под разными предлогами, поэтому в этом не было ничего необычного. Быстро шагая по пыльной грунтовой дороге, я приближался уже к городу. Напялив капюшон, я пошел по основной улице и потом резко свернул в сторону, чтобы меньше светится. Через пять минут я был у кузницы друга. Зашел я, как и подобает без стука в деревянную постройку, похожую на склад для дров. Чуть было не убился сходу, потому что со всех сторон лежали груды железа. Присмотревшись, я понял, что это необычное железо, хотя некоторые экземпляры напоминали просто металлолом. Первым показался помощник Димона Боян. Этот малый, которому еще не было восемнадцати, неплохо пристроился к Димону. Он помогал ему во всём, был так сказать слесарем. Сейчас парень сидел у окна и натирал стальной панцырь камнями разной зернистости. Рядом у него лежала кожа и прочие инструменты, с помощью которых он убирал заусеницы и сбитые от молота неровности, приводя пробитые на войне стальные корпуса в новое состояние.

— привет Боян, Димка у себя?

— о Любомир, здравствуй, проходи, он там чай как раз выпить пошел.

— что это так много металла у вас появилось?

— да вчера под вечер завезли, теперь вот работы непочатый край. — безразлично сказал малой и принялся снова тереть заваренное место.

— ясно… — ответил я сам себе, и прошел вглубь склада, проходя на кухню.

Здесь же слева я увидел разгорячённую печь, с которой исходил сильный жар. Там же стояло приспособление, в котором был помещён поврежденный, но скорее всего уже восстановленный по форме корпус. Кузнецу оставалось лишь залить жидкой стали для заполнения пробоины. После чего подправить горячее место молотом и отдать на шлифовку.

Я подошел к кухне и громко постучал.

— заходи уже! — закричал Димон.

Открыв дверь, я увидел друга, сидящего за столом над кружкой чая. Он жевал булку и о чём-то думал.

— привет боярин Дмитрий, как ваши дела?

— а вы не видели сами? — недовольно буркнул друг.

— да уж, навалилось.

— ага, не успел я мечи отковать, этот урод мне корпусов привёз двести штук. И знаешь, что он сказал?

— ну?

— для государства нельзя ничего жалеть.

— сказал как сам боженька. — съязвил я.

— и ни гроша не дал. Я ему говорю, на что мне жить, коль я обязан всю эту груду металла восстанавливать. И знаешь, что он ответил?

— что ты и так много зарабатываешь, скажи спасибо, что тебе налог на твоё дело не повысили. — безошибочно ответил я.

— а ты что его кореш? Откуда ты знаете, что эти сволочи постоянно говорят? — удивился Димка, попивая кипяток.

— для этого много ума не надо. Жди наихудшего и не прогадаешь, о том, что будет дальше. Тем более во время войны, тем более с таким правителем. Тем более с таким народом…

— эх, тут я с тобой согласен. Но, что мне делать Любко? Ты то вольный орёл! Пошел оленя вальнул и живёшь — не думаешь ни о чем. А у меня грёбанное предприятие, где я не могу бесследно испариться. И отказать не могу. И не платят. Вот скажи, что это за жизнь такая?

— это Болгария брат, свободная и независимая.

— от денег и нормального существования? — сплюнул на пол Димка.

— ты только капитану не говори, а то он тебя ещё освободит от жизни…

— хер ему! Кто его сраную амуницию будет латать? У нас не так много кузнецов по округе. Меня ещё дополнительно нагружают, ибо в Хухле и Свирачах кузнецы халтуру делают… А мне то кой хер, что они там делают? Я что обязан за всех теперь отдуваться?

— а ты тоже начни халтурить, чтобы их броня лопалась от перекалки или ещё чего! — засмеялся я.

— ага, чтобы потом ни один человек ко мне не пришел делать бронь, подковы или оси на возы? Нет уж. Придётся терпеть… Ненавижу Калояна ублюдка, откуда он взялся на нашу голову, тупая сволочь!

— Бог послал.

— какой нахер Бог? Хоть ты не задевай Любомир, а то молотком стукну по башке!

— да ладно тебе, пошутить нельзя что ли? Что там…

— пошли, достал ты меня уже со своей рапирой. Считай, тебе повезло. Эти корпуса я буду месяц латать.

— согласен, тем не менее, сгораю от нетерпения.

Мы прошли в подвал, где у него была маленькая мастерская, только здесь он делал, более ювелирную работу, и я в этом убедился когда увидел на столе её.

— Господи Иисусе!

— ты же не верующий, хватит тут строить из себя апостола Павла, забирай и вали, хотя стоп!

— что?

— есть у меня просьба, настоятельная. Принеси мне вина с таверны.

— зачем? Ты же не пьёшь вроде?

— как тут не запить Любомир? Когда работаешь бесплатно для ублюдка, который твою жизнь испортил, не хочется ничего делать. Так хоть напьюсь, и время будет течь быстрее.

— а это не опасно? У тебя же там сталь расплавленная…

— ты меня не поучай умник! Я своё дело знаю, бери свою спичку и радуйся, что я её успел доделать.

Посмотрев на рапиру, я не мог не восхитится. Она блестела даже при свете двух ламп. Её эфес был сделан так, чтобы она ложилась в руку всегда, так как необходимо. Это было важно, потому что по направлению руки было выковано лезвие, это давало понимание, как нужно бить, чтобы выполнить режущий удар. Так как рапира в основном предназначена для уколов, мне было необходимо добавить ей вариативность. Мой друг справился лучше, чем я мог рассчитывать. Второй край был тупой, закругленный, чтобы было большее ребро жёсткости и возможность отбивать удары палаша, летящие с правой стороны. Само лезвие было гибким как талия женщины, а гарда, закрывающая кисть была украшенная кованой змеёй. Господи как он её выковал? У меня в голове не укладывалось.

— чёрт бы тебя побрал, сраный ты мастер, как ты гадюку эту выковал?

— это кобра придурок! Посмотри внимательней! — возмутился Дмитрий, обиженный моей недальновидностью.

— точно! Я и не заметил! Ну, ты мастер! Я теперь тебе буду по гроб должником.

— вина принеси мне, а благодарность себе оставь. Всё равно ты и её поломаешь, так что я бы особо не радовался.

— хорошо, я что-то придумаю. И да, нет уж братик я такое чудо не поломаю… А если и поломаю, ты же мне новую сделаешь? — засмеялся я.

Димка не ответил, он лишь грозно посмотрел на меня, развернувшись, пошел по ступеням наверх. Мы вышли в кузню и став возле печки он продолжил.

— я знаю, что вино сейчас роскошь для военных, но ты должен меня понять. Денег у меня позарез, поэтому попробуй как-нибудь сам выкрутится. Но, очень прошу, достань его! Потому что я сойду с ума.

— не бойтесь мой верный друг, всё сделаем! — хлопнул я по плечу друга. — Достану сегодня, ну или на худой конец завтра…

С этими словами я покинул его склад и уже при солнечном свете стал рассматривать оружие. Да, оно было прекрасно и великолепно. Лучше чем сотня женщин! Вот что значит мастер своего дела! В приподнятом настроении духа я начал размышлять, как достать деньги. Дмитрию нужен был малый бочонок вина, а это немалые деньги. Это целых пять золотых. На такие деньги в военное время можно было жрать месяц. Естественно таких денег у меня не было. А чтобы возместить их просто мясом и шкурами, необходимо было охотиться, неделю, каждый день. Этого времени у меня не было, и я не мог подвести друга, который так постарался ради меня. Что ж, нужно было занять у кого-то денег, а дальше я бы отдал долг, потихоньку работая. Первое что пришло на ум, сбегать до мясника. Когда я к нему пришел мордовот Огнян сказал, что не даст мне ни гроша, если нет меся — нет денег. Ну, на этого жлоба я особо и не рассчитывал, я просто ходил по всем возможным вариантам. Дальше был аптекарь. Пройдя к нему в ларёк меня встретил старикашка, который был только с виду полумёртвый. Счёт деньгам этот гад знал лучше любого молодого. Он сказал, что может дать такую сумму под пятьдесят процентов в неделю. Мне такое предложение показалось не просто неприемлемым, а банальным грабежом, поэтому я, хлопнув дверью, вышел дальше. Был еще ростовщик, продающий всякую чушь включая церковную чепуху, на этого козла я тоже не рассчитывал, потому что это был ещё тот еврей. Зайдя к нему в лавку, он приветливо заулыбался, спрашивая что мне нужно. Узнав мой запрос, он сказал, что даст мне деньги под двадцать процентов, но мне нужно пойти к главе деревни написав расписку, заверенную его помощником. Это мне не подходило ещё больше. Просто глава деревни Атанас, который никак не мог сдохнуть, скорее всего искал меня. Он, как мне было известно был одним из первых, кто натравил взвод солдат для расправы над нашей деревней, ожидая смерти всей нашей семьи. Собственно у него почти получилось. Моя мать его, наверное, не сильно заботила, а вот то, что я не попался, было для него трагедией, скорее всего. И я уверен на все сто процентов, он ждал тот день, когда он меня найдёт. Благо лицо моё он не помнил. Но, имя этот гад, точно знал, и при подписи документов он бы меня сразу опознал и сдал солдатам. Господи в этом небольшом городе жило приличное количество людей, но никто не давал денег просто так, точнее в долг, который я сто процентов бы вернул. Я знал, что Иван из Свирачей дал бы мне взаймы на сто лет, но я бы не успел за день туда и назад сходить, а кобылы у меня не было, для меня это было слишком дорого и неудобно, да и держать её не было где.

Оставалась моя давняя подруга Лилиана. Она сейчас занималась швейным делом. Как и остальные работники она страдала от армейских головорезов. Поэтому её портное дело не очень процветало. Её муж Кирилл, покинул её. Точней ушел на войну. Он был ярым патриотом, и счёл за честь сдохнуть на поле брани. По крайней мере, никто из тех людей, которых я знал по имени и в лицо, что пошли на войну назад не вернулись. Каковы были его шансы вернутся? Решайте сами. Не хотелось у неё занимать денег, и опять таки, я не надеялся, что она сможет их мне дать. Всем было плохо и тяжело жить во время войны. А она осталась сама. Детей у них не было. Уже три года эта женщина в возрасте 33 лет работала сама на себя, пока муж был на войне. Она было всего-лишь женщиной, и к этому плюсовались все невзгоды отношения мужчин к таким как она.

Когда я подошел к её маленькой лавке, которая была пристройкой к её небольшому дому, то стал слышать ссору и брань. Голоса двух мужчин и женщины о чём-то громко спорили. Приближаясь к двери, я начал разбирать речь. Женщина то просила, то умоляла вернуть деньги за работу, а мужчины кричали и грозили ей тем, что закроют её дело к чертям собачьим. Совсем подойдя к двери, я видел, что Лилиана заслонила собой дверь и пыталась не выпустить посетителей.

— дамочка, я еще раз повторяю, если вы нас не выпустите! То я пожалуюсь главе города, и господин Атанас пришлёт сюда десяток солдат, которые всё вынесут отсюда, а вас закроют в темницу как предательницу Болгарии! Ваша работа это помощь армии! Безвозмездная! — говорил худощавый человек с густыми бровями и выпученными глазами, которые грозно смотрели на несчастную портниху.

— но, я же выполнила большой заказ вашей работы! Неужели вам так сложно отдать мне хоть часть денег? Я же потратила свои деньги на ткань и нитки! Что же вы за люди такие? А моё время, кто его вернёт? — почти в истерике кричала женщина.

От её крика у меня сжалось сердце. Как же мне это всё надоело. Почему все люди было настолько гнилыми, жестокими и безжалостными?

— всё с меня довольно! Последнее предупреждение, иначе мы применим силу! — на этот раз бросал угрозу толстяк в черной аристократичной одежде, явно не бедняк.

— прошу вас, сжальтесь… Заплатите хоть что-то…

— всё наше терпение лопнуло! Михаил забирайте сумки с рубашками, а я выкину эту дамочку, она меня утомила! — заорал худой еврей.

Я прервал их спор, постучав в окошко на двери, о которые облокотилась изнутри женщина. Она резко повернулась со страхом и посмотрела на меня своими голубыми глазами. Всё та же красивая блондинка, которую жизнь не жалела, также как и других жителей бывшей Византии. Мне стало немного стыдно за себя, потому что когда она на меня смотрела, я вспомнил, что выгляжу как бомж. Спутанная борода, засаленные, немытые волосы до плеч, грязная вонючая одежда в крови. Одни глаза чисты, как и новенькая рапира. Я по-идиотски улыбался, глядя на её заплаканное лицо, от чего она быстро открыла двери и набросилась на меня, обнимая. В проходе я видел, как недоумевая от происходящего заглядывал в проём двери худой еврей, а его жирный аристократичный друг засовывал рубашки в мешок сгребая их со стола.

— вижу, у вас моя подруга дело продвигается? — попытался я пошутить.

Она не ответила, только заревела мне в грудь, продолжая меня сжимать руками.

— так ладно, отпусти меня, я побеседую с ребятами.

Лиляна быстро отстранилась, вытирая глаза рукавом, и отошла в сторону.

Я зашел в слабо освещаемую лавку. Чёрт, хоть это и была маленькая лавка портного, но здесь было чисто и пахло цветами. Как ни крути, она была неплохой хозяйкой и следила за своим делом хорошо, даже лучше чем многие мужчины. Ну, и судя по работе, она её выполняла довольно качественно. Иначе армейские дармоеды не пришли бы к ней.

— добрый день господа. — коротко сказал я.

Худой еврей слегка испугался, попятившись назад. Наверное, он заметил, что хозяйка при моем появлении успокоилась, и это для них не сулило ничего хорошего. Хотя может быть, он испугался моего запаха и вида. Я точно был похож на головореза из подворотни. Хоть я был не здоровенный, но был жилист и под метр восемьдесят роста. Как бонус новая рапира святящаяся от лучей солнца которые падали на неё из открой двери добавляли мне грозности. В такие времени оружие было в основном только у солдат. И ношение такого качества оружия свидетельствовало о том, что я либо наёмник, либо бандит.

— добрый… — коротко ответил худой еврей с длинной чёрной бородой. Жирный, при этом не обращал на меня внимание, увлечённо складывая одежду в мешки.

— что здесь происходит?

— уже ничего. Госпожа выполнила государственный заказ для болгарских солдат, и мы уже готовы покинуть это заведение.

— вот оно что! А когда я стоял на улице, то слышал слегка иной разговор. Объяснитесь, может быть, что бы это значило?

— я ничего не обязан объяснять! Я казначей города Ивайловграда. Мы исполнители приказа царя. Больше вы не узнаете ничего! Отступите сейчас же, и мы уйдём без проблем для вас и вашей знакомой. — он резво зашагал в сторону дверей. Но там стоял я, а за спиной у меня девушка, которая держалась за мою спину.

— я так не думаю. — помахал я пальцем.

— что это значит!? — возмутился худой хрыщ, при этом жирный наверное понял, что дело пошло не по сценарию, он остановился.

— женщина выполнила работу?

Они переглянулись между собой. Потом жирный жид встрял в разговор.

— ну, выполнила… Можно было и качественней, но и так пойдёт, третий сорт не брак.

— отлично. Где деньги за работу?

— какие деньги? — строя из себя дурака, спросил жирдяй.

— за пошив, где деньги, я спрашиваю? — повторил я всё еще спокойно.

— это заказ для армии Болгарии!

— хорошо. Где документ от царской канцелярии, где указано, что рабочие обязаны выполнять такого размера заказы бесплатно?

Сейчас два хитрожопых еврея ещё больше удивились и снова переглянулись.

— он есть… В ратуше. В нём сейчас нет необходимости. Если вам интересно обратитесь к городскому совету и вам дадут нужную выписку.

— хорошо! Положите вещи на место и вы свободны! Когда придёте с такой бумагой, тогда и поговорим. — улыбаясь, ответил я.

— как?

— руками. Положите вещи. Когда принесёте бумагу, о том, что работа бесплатная, тогда и получите их.

— так не пойдёт! Вы кто вообще такой, давать нам распоряжения? А ну представьтесь! — завопил худой еврей.

— не хватало мне еще перед ворьём и жуликами представляться.

— это возмутительно! Вы ходите по тонкому льду молодой человек! Завтра я направлю сюда орду солдат, и этой лавочки больше не будет! — худой еврей возомнил из себя бога и уже начал орать как полоумный.

После этих слов за моей спиной снова раздались рыдания. Наверное, Лилиная решила, что дело проиграно, поэтому не сдержалась.

— это ты бандюга ходишь по тонкому льду! Я хотел с вами по нормальному, и даже по закону договориться. Но нет, вы не понимаете слов разума и справедливости. Поэтому твари выворачивайте свои карманы и выкладывайте все деньги, которые у вас есть. Иначе я снесу к херам твою голову, а потом займусь твоим упитанным другом!

Видно было, что моя речь осадила тощего, который только и смог что кадыком пошевелить, и рот открыть, но слова не лезли у него изо рта.

— я… я… я говорил, что это бандит! — пролепетал худой. — Это же грабёж! Вас повесят за посягательство на представителей власти! Мы собираем налоги для господина Атанаса! Вы не посмеете! — перешел на писк худой.

— возможно. Но, для начала вы останетесь без ваших лживых, жадных, бесполезных коробок, которые у нормальных людей называются головами.

— мы стражу позо…

Мне надоело уговаривать этого подонка, я вытянул рапиру и молниеносно сделал взмах справа налево, чётко по линии шеи. Прозвучал блаженный воздух разрезаемого воздуха издаваемого чудесной сталью и борода негодяя упала на землю оголяя его шею.

— это было не случайно. Следующий удар снесёт твою голову. Сложили деньги на стол! Оба! — скомандовал я, указывая концом иглы в центр стола.

Толстый аристократ сразу понял, что его ждёт за неповиновение и начал судорожно выворачивать карманы, доставая горсти монет. Второй, придя в себя, посмотрел на пол, куда упала его борода и тоже машинально потянулся рукой в карманы доставать всё, что там было. Выложив на стол свои сбережения, собралась охрененно большая сумма денег. Сложно было представить, что у кого-то из обычного люду в руках когда-то бывали такие деньги.

— это всё? — спросил я.

— да… Не убивайте нас, прошу господин, у нас есть дети, семьи… — почти заплакал толстяк.

— а у простых людей нет семей и детей? Что же вы творите? Это так, по-вашему, должна выглядеть независимая Болгария? Сдирать последние шкуры со своих земляков, пользуясь властью, которая вам перепала по стечению обстоятельств?!

Они ничего не ответили, просто хныкали уткнувшись глазами в пол. Ясно было, что они ни в чём не раскаиваются. Такие как они никогда ни в чём не раскаются. Они за деньги мать продадут, лишь бы им было хорошо и комфортно.

— выметайтесь отсюда! И передайте Атанасу, что его сын был такой же подонок, как и его отец, который такое позволяет своим людям. Ах да, и передайте, что его деньги взял в свободное пользование Любомир. Драгич.

Я отступил от дверей и двое перепуганных подонков выбежали настолько быстро, только след их простыл. Закрыл двери я посмотрел на девушку.

— Любомир, что же ты натворил, как я буду дальше жить? Ты болван! — сокрушалась женщина, смотря на меня с пустыми глазами, лишенными надежды.

— тебе нужно собрать самые нужные вещи, потом покинуть этот чёртов город, навсегда. Они будут меня искать, а если вдруг найдут тебя, то скажешь где я, и говори, что я все деньги забрал. Отдашь им какую-то сумму, короче будешь пытаться выжить, как получиться! Иди, давай собирай в мешки всё что тебе необходимо.

— но, у меня почти ничего нет… Я почти разорена. Это был бы последний случай, связанный с моей работой. Дальше… Бордель… — заплакала девушка.

— какой в бога ради бордель? У тебя руки на месте и голова на месте! Переедешь в другой город, будешь называться другим именем, и так далее. Денег тут на пять лет жизни! Я возьму только пять золотых. Остальное ты забирай. Этого тебе хватит надолго. Только спрячь их куда-нибудь подальше, а то сейчас такое время, что тебя за один золотой зарежут и изнасилуют, если увидят. А тут целых… — я сосчитал большую кучу монет. — Господи! Здесь сто двадцать золотых! Что за ироды, имея такие деньги пожалели оплатить работу!? Сколько хоть они были тебе должны?

— десять… — всхлипывая ответила Лилиана.

— нормально. Заплатив тебе они бы точно разорились… Так, ладно, собирай вещи, а я покараулю на улице. Вдруг эти выродки стражников пригонят раньше времени.

Через полчаса она собрала два мешка того, что почти не осталось… Ох уже эти женщины. Нужно было где-то взять лошадь. Слава богу, у неё был знакомый, который за золотой дал кобылу в пользование на сутки. Привязав к бокам кобылы два мешка, мы сели и поскакали галопом к деревне Луково. Она находилась очень далеко от Ивайловграда, на юге близ реки Бялар. Ехали мы долго. Но, за полночи доехали. Оказавшись среди ночи в забитой деревне, я даже не знал, найдём ли мы здесь ночлег. Раньше я тут никогда не бывал. Выбрал я эту деревню по той причине, что она была почти у границы, крайне далеко от города с проблемами. Спешившись, я подошел к таверне. Благо здесь допоздна выпивали, как и везде. Расспросив хозяина, я узнал, что он может сдать один дом. Там никто не живёт. Хозяйка выехала, а мужа забрали на войну — классика. Наверное, в бордель выехала, подумалось мне, но не суть. Расплатившись, он дал мне ключ, и мы пошли к дому, где хотели уже переночевать изрядно устав от дороги.

Дом был простой и не дорогой. Внутри кроме кровати, стола, печи, окон и дверей, почти ничего не было. В принципе и не нужно было.

— Любомир я давно тебе хотела сказать… Там на улице я видела душ, сходи помойся, от тебя вонь, как от свалки… Господи, когда ты последний раз мылся? — усталым голосом сказала девушка.

— в прошлой жизни. — недовольно ответил я, и пошел в душ.

Вода была тёплая, ведь днем было довольно жарко. А дни сменялись тёплыми вечерами. Когда я закончил, вместо меня пошла девушка в душ. Стоило мне лечь в кровать, как я погряз в сон. Правда, спал я не долго. Меня разбудили её губы.

— что ты делаешь? — сонно спросил я.

— хочу поговорить…

— странные у тебя методы для разговора.

— я тут долго думала, останься со мной. — прошептала она мне на ухо.

— не могу. Нужно вернуть лошадь, и у меня куча дел в городе. Хотя мои дела, там, скорее всего, закончатся после твоего спасения.

— зачем мне такое спасение, если я здесь буду сама? — пыталась манипулировать женщина как могла.

— а я здесь причём? У тебя есть муж. А я просто твой друг. В чём проблема?

Она замолчала, наверное, о чём-то думая. В доме было темно и тихо. Наверное, даже комара было слышно за окном. Сплошная благодать.

— Кирилл дурак, осёл чертов! Он бросил меня в этом городе, а сам пошел на эту войну свою! Зачем мне его война? Мне мужик нужен, мне нужна помощь! — раздраженно сказала она.

— ну, дорогая ты сама себе мужика выбрала. Обычно именно женщины выбирают себе спутника, так что имеешь то, что выбирала. — безразлично сказал я, отворачиваясь от неё и пытаясь вновь заснуть.

— и на кой чёрт мне эти деньги, что я буду делать с ними? Люди будут спрашивать, откуда у меня деньги, ведь я не работаю сейчас!

— придумай что-то, ты же женщина… Вы всегда всё придумываете… — зевая, ответил я, барашки в моём мозгу уже начинали петь колыбельную.

— а ты мужчина! Ну, Любко останься, не уезжай! Мы можем жить вместе, так будет и тебе проще и мне… Я хочу вещи твои вонючие стирать буду!

— они не нуждаются в стирке… Ты же знаешь, что я живу сам по себе… — сонным почти мертвым голосом ответил я.

— эй, я с тобой разговариваю не спи! Ты знаешь, что я к тебе не равнодушна! Разве ты забыл все наши встречи и ночи? — она толкнула меня в бок, но это никак не повлияло на меня. Потом начала водить ладонью по груди.

— я устала всё делать сама! На улице одни пьяницы и солдаты, одни пытаются украсть, другие тебя поиметь. Мужиков нормальных нет! Все как придурки пошли на ту проклятую войну! Всё приходится делать одной, ты не представляешь, как мне было тяжело работать на себя, думая обо всём сразу! То закажи, то купи, здесь сшей, там поправь. И вот приходит такой урод, как сегодня и всё что ты делала и зарабатывала, забирает у тебя! Просто так!

Она начала там возмущаться и жаловаться на жизнь, да так что казалось, спать она не думала. Я уже слышал её слова через одно, если вообще слышал.

— … и вот так каждый день… Представь Любко! — в ответ я захрапел, кажись её речь помогала мне заснуть.

— Любко! Я с тобой разговариваю, что ты за человек такой?! — снова стукнув локтем мне в бок, спросила она.

— вот вы мужики все одинаковые, вам бы спать и… — потом она прислонилась ко мне, и засунула мне руку между ног, сжимая самое больное место. От этого я проснулся мгновенно. В итоге своего она добилась. Пришлось покинуть сон ради неё на полчаса. После этого она еще дополнительно полчаса мне рассказывала и умоляла остаться. Не помню точно, сколько по времени это мучение продолжалось, пока я сам не заснул, а потом и она от усталости впала в спячку.

Проснувшись довольно рано, исходя из того времени, когда мы заснули, я почувствовал, что проспал очень мало времени. Голова слегка болела от недосыпа, но нужно было уезжать. Лиляна лежала голая под одеялом и спала как убитая. Мне было её жаль. Но, у неё были средства для существования. А я не мать Тереза, чтобы спасать всех и везде. Я и так ей помог, и самое забавное то, что она даже не беспокоилась о том, что будет со мной! Хотя все проблемы которые были её, я принял на себя, по сути. Ей просто было плевать! Всю дорогу она думала только о себе, как ей тяжело, и как ей жить. Женщины… Поэтому подкрепившись мыслью о её эгоизме, я аккуратно встал с кровати и быстро оделся. Я начертил углем из печи ей прощание, там я пообещал заехать через месяц в гости. Не знаю, выполню ли я его. Сев на кобылу, которая отдохнув, смотрела на меня весёлыми глазами, я сгрузил в сарай мешки с принадлежностями Лиляны и поскакал назад в город.

Глава 3

Глава 3

В которой читатель познакомится с Радкой Христовой и её родителями. Также увидит, как война повлияла на семьи, которые не были в числе предателей

1185 год. Деревня Казак. За три месяца до начала восстаний и войны

Живко Христов сидел на кухне в своём скромном доме, и небольшим шероховатым куском кожи делал повторяющиеся движения по примитивному скальпелю, тем самым заостряя его после грубой заточки. Он встал сегодня раньше обычного. Сейчас было всего шесть утра. Солнце только начинало просыпаться, освещая мирно спящую и очень бедную деревню. Его жена Стефка, еще не проснулась, а рядом с ней свернувшись калачиком, спала их дочь Радка. Мужчине приснился плохой сон и не смог больше спать. Ещё час нужно было обождать до кормления домашних животных, поэтому он решил не терять времени и занялся осмотром своих инструментов. Живко был интеллигентный и умелый мужчина, едва не единственный лекарь на округу. Он досконально знал латынь и частично грецкий язык, потому как много читал записей древних греческих лекарей и их трактатов. Его уважали и любили в деревне, потому что он был добрая душа и всем старался помогать чем мог.

Вот так затачивая скальпель, и обдумывая свой ужасный ночной кошмар, он не услышал, как их пёс Борька начал лаять. Кто-то шел к ним домой. Борька начал ещё громче лаять, но Живко сидел погрязнув в думах. Прозвучал частый и нервозный стук в двери. Он вывел мужчину из гипноза и тот встал, положив инструмент в свой футляр. Живко спешно прошел к двери, разминая пальцы, удивляясь, кто мог в такую рань прийти. Открыв двери, он почувствовал утреннюю прохладу и увидел заплаканную девочку. Это была Виола, и ей было всего восемь лет, она со своей семьёй жила в конце деревни около леса Хамбар Дэрэ.

— дядя Живко, здравствуйте, пожалуйста помогите! Моя мама… — девочка начала плакать не в силах продолжать.

Живко сел на корточки и вытер слёзы девочки, пытаясь её успокоить:

— Виолочка, что произошло, перестань плакать! Если ты будешь плакать я не пойму, что случилось с твоей мамой!

Эта фраза заставила девочку договорить причину, из-за которой она пришла. Виола быстро протёрла глаза рукой, и запинающимся голосом сказала:

— моя мама умирает, пожалуйста, помогите ей… — она снова скривила рот не в силах говорить.

— о господи, что с ней, ты можешь рассказать? — растерянно спросил Живко.

— она не может дышать… Она задыхается… Поспешите дядя…

— твой папа где?

— он с мамой, он не знает что делать.

— подожди, я возьму лекарства. Я быстро!

Живко сорвался со всех ног и вбежал в одну из комнат. Он достал большую коробку, где лежали травы и начал рыться, перебирая мешочки, читая надписи:

— лаванда не то, ромашка не то, зверобой не то, крушина не то, господи да где же ты! — нервничал мужчина. Спустя минуту поисков он прочел. — Эфедра. Вот она!

Он бросил мешочек в карман рубахи, подбежал к столу, взял инструменты и выбежал из дома, хватая девочку за руку.

— скорее Виола, надо спешить!

Мужчина бежал с девочкой в конец деревни, а люди только что проснувшиеся, смотрели в его сторону и понимали, что произошла беда у кого-то. Все знали Живко Христова. Он был лучший лекарь среди множества деревень. Иногда даже с Ивайловграда приезжали забирать его для диагноза и лечения болезней. У него был дар к врачеванию; очень часто он спасал из лап смерти таких больных, которых сам Бог бы не спас. И вот сейчас был один из тех случаев, промедли несколькими минутами больше и маленькая Виола осталась бы без матери. Наконец-то девочка и врач прибежали. Девочка открыла калитку, и они быстро зашли в дом. На кровати в комнате лежала худая женщина в дешёвом платье, а над ней сидел и плакал мужчина. Женщина издавала короткие выдохи и с величайшим трудом глотала воздух. Выглядело так, будто ей лёгкие пробили стрелой.

— Петко, отойдите! — муж умирающей женщины как будто оглох, и тупо сидел, смотря на то, как жена задыхается.

— Петко вы меня слышите? Отойдите от жены, мне нужно её осмотреть! — снова ноль реакции.

Живко дал подзатыльник мужчине, и тот наконец-то вывел его из горестного транса.

— что вы говорите? Кто вы? А это вы Живко! Слава Богу вы пришли! Она умирает! — начал рыдать Петко.

Живко не обратил внимание на причитания мужа и подошел, приложив ухо к груди женщины. Он сразу услышал хрип и свист который едва исходил от её лёгких. Если это было то, что он думал, то нужно было поспешить, но прежде ещё один тест.

— Елена мне нужно от вас последнее усилие, чтобы понять, что с вами, пожалуйста, я знаю вам тяжело дышать, но попробуйте остановить дыхание на несколько секунд а потом приложите все усилия, чтобы вдохнуть воздух как можно сильнее, вы меня поняли?

Женщина коротко дыша и хрипя, кивнула. Видно было, что она в нормальном сознании, и всё понимает, но борется из последних сил, чтобы не задохнуться. Она закрыла глаза и перестала дышать. Потом со всей силы попыталась вдохнуть и начала сильно кашлять. Живко подхватил её и поднял, что бы вывести в вертикальное положение.

— Петко придите в себя, в конце концов! — обращался врач к мужчине, который сидя за столом, держался за голову и как будто был готов уже к смерти жены.

— Мне нужно чтобы вы немедленно разожгли огонь, можете в печи, мне всёравно, мне нужен огонь сейчас же! И принесите мне кружку, у вас есть оловянная кружка?

— д да кажись есть…

— кружка, молоток и гвоздь… Идите скорее и… Ладно, я сам разожгу огонь. Виола поддержи маму, пускай в таком положении побудет! — скомандовал Живко и побежал на улицу вместе с Петко.

Петко показал, где солома и ветки, огниво было в доме. Собрав всё необходимое, врач забежал в дом и начал разжигать огонь. В это время Петко бегал за молотком гвоздём и кружкой. Через пять минут Живко нервничая, разжег маленький огонёк в печи, и начал его разжигать всё больше и больше подкладывая палки. Тут влетел в дом Петко со всем необходимым.

— ох святая Мария! Ей всё хуже! — завопил Петко, видя, как жена уже не в силах сидеть падает. Её кожа была вспотевшая и бледная как у трупа, только дочка её и удерживала от падения.

— Петко пробейте дырку в кружке гвоздём!

— зачем? — посмотрел, недоумевая мужчина.

Живко раздраженно подошел и выхватил кружку и молоток. Она положил кружку на стол, ударил молотком делая ровную поверхность заминая одну из сторон, потом ударил молотком по гвоздю пробивая дырку в ней. Далее он вытянул мешочек из кармана и высыпал половину трав на дно кружки. Он взял одну из веток и подпалил её в огне из печи. Следом за этим он подошел с кружкой и горящей палочкой к женщине, которая уже теряла сознание от нехватки кислорода.

— держите её Петко! Чего вы стоите! — закричал врач, на что муж как завороженный отреагировал и подбежал хватая женщину, которая почти перестала дышать.

Живко подпалил травы в кружке и закрыл ладонью верх. В середине образовался странный дым с еще более странным запахом.

— Елена, вот отверстие в кружке попытайтесь вдохнуть! — он приставил кружку ей ко рту маленьким отверстием, прикрывая верх ладонью.

Женщина понемногу начала вдыхать дым. Сначала казалось, что всё зря и бесполезно. Но спустя десять вдохов она снова закашляла, и стала дышать большими глотками. Живко увидел, что это помогает и высыпал остальную траву. Потом снова палочкой поджег её и повторил процедуру. Вдохнув весь дым, Елена начала практически нормально дышать и изредка покашливать.

— ГОСПОДИ! Вы спасли её, хвала небесам! — закричал Петко, когда увидел, что жена приходила в себя, и её вспотевшее лицо начинало обретать цвет живого человека. Трясущиеся руки покидал тремор, и она вернулась к жизни.

— спасибо… Живко… — выдавила женщина.

— не стоит Елена, вам нужно отдохнуть. Не нужно говорить. Лучше дышите. И теперь можете лечь.

Девочка увидев, что её маме стало лучше подбежала к Живко и обняла его со слезами на глазах. Наобнимавшись с лекарем, она отошла от него и начала весело кричать:

— вы её спасли дядя! Вы самый лучший! — подпрыгивая, кричала девочка.

Если для этой семьи это казалось чудом, то для Живко это было ничем иным как простой рабочий процесс. Подобного рода хворь, лекарь уже видел у людей, и от неё много кто погиб. Из-за того что не было своевременной помощи, люди просто задыхались и умирали от удушья. Живко прочитал этот метод лечения в трудах Гиппократа, известного греческого лекаря. Поэтому здесь не было ничего сверхъестественного. Сейчас самая большая проблема была в том, что нужно было снова сделать сбор этой травы, иначе потом не возможно будет помочь другому человеку.

— ваша мама забыла, как дышать, а я ей просто напомнил как это делается! — улыбнулся Живко, и погладил волосы девочки.

— лекарь, а эта болезнь вылечена или нет? — со страхом спросил муж.

— к сожалению, эта зараза может вернуться. Но этот способ снимает симптом. Если повторить то, что мы сделали, сразу же как начнётся припадок, то вашей жене ничего не будет угрожать.

— а где взять такую траву Живко?

— я всё вам расскажу на улице. А пока оставим вашу жену. И откройте окно, у вас очень сыро, пускай комната проветрится. Вашей жене необходима сухость и теплота. Она наверное где-то очень сильно простыла и охолола, так ведь? — спросил сводя брови Живко.

— вы правы лекарь… Недавно было прохладно и мы были на реке, наверное там она и простыла. Это я виноват!

— не стоит сокрушаться. Идём на улицу я расскажу, где взять лекарство.

— а сколько мы вам должны Живко?

— нисколько.

— но как так? Вы же спасли мою жену! Она бы умерла, если бы не вы!

— и что? Я ей помог, и я рад, что сегодня никто не умер. Оставьте деньги себе, они вам нужнее. Когда мне нужна будет помощь я дам вам знать. — улыбнулся Живко, отказавшись от награды.

Живко сам вернулся домой. Прошел всего час. А он уже спас человеку жизнь. Жена проснулась и ждала мужа, хотя дочка всё ещё спала. Он зашел в дом, и его встретила Стефка.

— доброе утро, что уже случилось? Где вы пропадали с утра пораньше?

— помог Елене, ничего особенного.

— а что с ней приключилось?

— да мелочь, дыхание нарушилось, я ей дал пару трав и всё благополучно обошлось. — улыбаясь ответил Живко, который был в хорошем расположении духа. Любая удачная помощь всегда повышала ему настроение.

— а деньги?

— какие?

— за вашу помощь? Вы опять не взяли?

— да там брать не было за что…

— Живко вы глупец! Вы постоянно так говорите! Помогаете бесплатно людям, а нам кто поможет?

— что нам? Разве мы плохо живём? Еда есть, скотина есть, огород засеян. Милая у нас всё хорошо. Неужели помочь людям это плохо?

— я не это хотела сказать. — вскинув руками от бесполезности своих попыток убеждения ответила Стефка.

— не нервничайте моя любимая жена, всё будет хорошо. — Живко поцеловал Стефку в щеку и провел рукой по светлым волосам.

— всегда вы так, вы слишком добрый, люди никогда вам добром не отплатят.

— почему вы так решили? — удивлённо спросил мужчина, проходя на кухню.

— потому что люди злые! Они не понимают добра! Сколько вы им добра ни делайте, никто спасибо не скажет.

— ну, девять людей может быть, не скажут, а если хотя бы десятый скажет и то хорошо.

— с вами бесполезно спорить! Садитесь уже есть. — махнув рукой сказала жена.

— а я с вами не спорю. Я просто говорю, что нужно делать добро. Как бы ни хотелось получить от этого выгоду, добродетель её не ищет. Истинная добродетель. — садясь за стол философствовал муж.

— вы никогда не хотели стать священником? Вы были бы идеальным батюшкой. — сказала Стефка, насыпая суп в миску.

— нет любимая, я хочу лечить людей, и всегда хотел. Это моё призвание от Бога. По крайней мере, я в это верю.

Стефка положила миску с супом мужу и достала нарезать хлеб и овощи, когда из двери появилась рыжеволосая девочка, которая была практически копией отца. У неё были такого же цвета волосы как и у Живко, глаза была просто скопированы. Только курносый нос и тонкие брови были от мамы. Живко увидел дочку и бросил сразу же ложку.

— а кто тут у нас проснулся! Моё солнышко!

Живко встал и подошел на корточках к девочке, которая начала улыбаться отцу.

— хоцу есть! — улыбнулась девочка

— ходи сюда, я тебя покормлю моё солнышко!

Живко взял дочь на руки и сел с ней за стол.

— папа, ме сился сон!

— ух ты! И какой? — спросил отец, расчёсывая ей волосы.

— ты спас цилавека!

— да? Это интересно! А что это был за человек? Я лечил его от болезни? — с улыбкой спросил Живко.

— не, совсем нет

— а что тогда?

— он… он… был такой вешь — девочка пыталась высказаться, но эмоции заполняли её и она махая ручками надували губы и щеки. — вешь глязный, и класный!

— класный?

— нет! Класный! — пыталась поправить отца дочь.

— она хочет сказать красный — поправила мать, которая понимала лучше ошибки в речи дочки.

— а почему он был красный Рада? — спросил отец, которому было интересно послушать сон дочери.

— ну он это… — она задумалась — дыщ! Дыщ! И потом у нево тойчали палоцки утут! — девочка показала на грудь.

— палочки? — с опаской спросил Живко, смотря на жену.

— ну пап, как у мальциков лук и палоцки! — пыталась объяснить Радка.

— ладно доченька забудь, этот плохой сон. Давай лучше покушаем.

— а есьо он говолил моё имя!

— да? Это очень интересно. Стефа не пускай её гулять к мальчишкам на улицу, а то она насмотрится как они там луками своими и стрелами гуляют, потом ей дурные сны снятся! — гневно попросил Живко.

— хорошо, как скажешь. Я вообще не знаю, где она могла увидеть такое. — сказала жена, присев за стол и ждала когда муж начнёт есть.

— Рада тебя покормить или ты сама? — он заглянул ей в глаза, улыбаясь.

— папа! Я взослая!! — смеясь, сказала девочка. — Не надо мне помогать!

— ох ты моя взрослая! Ну садись! Я подушку принесу, а то ты до стола не достанешь.

Живко вышел за подушкой, примостил её, и они прочитав молитву сели есть. На этом ранний период можно закончить. Девочка росла радостная и весёлая, больше похожая на отца, нежели на мать. Отец Живко постоянно работал лекарем и помогал всем вокруг, чаще бесплатно, нежели за деньги. Стефка его хоть и бранила за это, но сильно не давила. В целом они жили не бедно. И уже даже подумывали завести второго ребёнка. Хоть Живко и безумно любил свою дочь, всё же в глубине души он еще хотел сына, чтобы научить его лечить людей, передать свои знания. Девочка тоже могла стать лекарем, но такое было не в моде и не в обычаях тех времён. Но, все эти прекрасные мечты превратились в грёзы. Через три месяца начался кошмар, который изменил и разрушил многие семьи, включая семью Христовых. В тот злосчастный день пришли солдаты в деревню и постучали в двери их дома. Живко вышел, как обычно готовый всем помочь.

— это вы Живко Христов? — спросил грубый солдафон, с ужасно грязной головой.

— верно, а что вы хотели?

— государи из рода Асеней Иван и Пётр созывают всех истинных болгар на восстание и восстановление государства, которые у всех нас отняла Византийская империя. Вы же лекарь, как поговаривают здешние языки?

— всё верно. — спокойно ответил рыжеволосый мужчина с кошачьими глазами, которые на солнце, сейчас были светло голубыми.

В этот момент вышла Стефка, которая заподозрила неладное. Слухи о мобилизации мужчин доходили до всех деревень, и их была не исключением.

— по приказу государственных сил вас призывают быть боевым медиком. Сейчас очень много раненых, и ваша помощь государству будет бесценна. — протараторил второй солдат.

— он никуда не пойдёт! Он же врач, а не солдат! Идите дальше! — закричала Стефка, понимая к чему идёт.

— женщина, вы не в силах этого изменить. Мы советуем вашему мужу добровольно, и без сопротивления проследовать за нами. Тем более ваш муж будет получать жалование, которое будут приносить вам государственные рабочие. — объяснил третий мужик, который был одет в мантию. Это был точно не солдат, а обычный вербовщик, заманивающий других людей на войну разными методами.

— я его не пущу, отстаньте от нас! У нас есть ребёнок! Кто о нём позаботиться? — начала плакать женщина, чувствуя неизбежность будущего.

Живко повернулся к жене и нежно обнял её. Он вытер её слёзы, и потом сказал:

— вы же понимаете, что мы не в силах этого изменить. Там я тоже буду полезен. Я буду добиваться, чтобы вам присылали деньги. Я думаю это не затянется на долго. Когда Болгария станет независимой, я вернусь домой. Совсем скоро, я вернусь и мы вместе будем смеяться, над этим расставанием. — горько улыбаясь, пытался ободрить жену Живко.

Но, она не ободрилась, она очень сильно зарыдала и сильно прижала мужа к себе. Стефка не хотела его никуда отпускать. Она не хотела, чтобы с ним что-то случилось, не хотела, чтобы их дочь росла без отца, и тем более не хотела, чтобы он где-то погиб по нелепой случайности!

— нет, Живко, нет, нет, я не могу без тебя остаться. Как же наша дочь? Как же я буду жить без тебя? — рыдая, говорила Стефка, всё также держа мужа.

— позвольте забрать инструменты. — сказал мужчина солдатам.

— это не обязательно. В нашем лазарете вам дадут всё необходимое.

— хорошо. — печально сказал Живко. — Тогда последнее. Мне нужно попрощаться с дочерью.

— ладно, давайте, только не задерживайтесь. — недовольно промолвил один из солдат.

Стефка продолжала умолять бесчувственных солдат, хотя это было абсолютно бесполезно. Живко подошел к дочери, которая играла в комнате сидя на полу.

— доченька, любимая. — он взял её на руки и сел на кровать. — Папа должен уехать ненадолго. Но вскоре я вернусь, и мы с тобой будем гулять каждый день!

— каздый день? Обессяес? — спросила девочка улыбаясь.

— когда вернусь… Обещаю. — заплакал Живко, глядя на любимую дочь.

***

Годы шли. Жить становилось всё сложнее и сложнее. А войне не было ни конца, ни краю. Стефка растила дочь сама. Ей было невероятно сложно. Первые два года, деньги исправно носили, но со временем, их начали задерживать. А потом и вовсе перестали носить. Когда Радке было десять лет, пришли солдаты к семье Христовых и сказали, что их отец пропал без вести. Теперь надежда Стефки утонула вместе с деньгами и мечтами о хорошей жизни, о втором ребёнке, о всём хорошем о чём они мечтали с мужем. Через пять лет после того как забрали мужа, с людей начали по мере увеличения забирать скот и зерновые. Часть картофеля, кукурузы, пшеницы, свиней и курей просто приходили и забирали тонами из деревень и всё везли на войну, а как стало ясно позже и к себе в карманы. Люди беднели, и жизнь становилась хуже с каждым днём. Независимость, о которой торочили правители никем не признанной Болгарии, была кровавая и бедная, жестокая и со слезами на глазах. Радка, которая тоже услышала о пропаже отца не поверила в это. Она сказала, что это вранье, потому что отец обещал вернуться и она будет всегда его ждать. Стефка плакала, слыша эти слова, но не стала переубеждать дочь. Она и сама бы хотела в такое верить, но увы, женщина понимала намного больше дочери. И вот когда она полностью смирилась с гибелью мужа, то решила, что нужно как-нибудь жить дальше. Тем времен к ней давно уже подбивал клинья один торговец. Было странным фактом, но множество торгашей не брали на войну. Было ли это связано с политикой правительства не известно. Возможно, необходимо было как-то поддерживать торговлю в стране и в связи с этим их не забирали. У него водились кое-какие деньги, и Стефка недолго думая согласилась с ним сожительствовать. Такое решение было ударом для Радки. Она первое время ненавидела мать за то, что та забыла отца, хотя Стефка множество раз объясняла ей своё решение. Радка была непреклонна в своих взглядах, как отец. Она была верна и верила, что отец когда-нибудь вернётся, просто у него возникли трудности. С отчимом она практически никогда не говорила. Хотя в первые годы их жизни всё было более-менее нормально, но на Радку это никак не влияло. Девушка выполняла работу по дому, и с юных лет помогала матери следить за хозяйством. Огород и скот отбирали всё свободное время, изредка Стефка ходила работать на государственные поля обрабатывать урожай, и в эти времена всё бремя домашней работы падало на юную девочку. Поэтому руки девочки огрубели уже в двенадцати лет. Еще через три года, когда ей стало пятнадцать, всё стало намного хуже. В один прекрасный день отчим Михаил вернулся с работы пьяным. Это было впервые, и это было начало конца. Был вечер на дворе и Стефка готовила ужин, в то время как Радка читала медицинские книги отца. Шатающийся отчим влез в дом и загорлал:

— жена, я дома!

Ужас нахлынул на женщину, которая сначала не поняла что случилось.

— что случилось? — спрашивала она с широко открытыми глазами — почему ты пьян?

— а что? Я не могу напиться? Когда захочу! Я что не мужик? — он уселся с трудом за стол и ударил по нему кулаком.

— можешь, наверное… — в шоке ответила жена постепенно отдаляясь от него.

— где моя еда? — завопил мужчина.

— не кричи Михаил, ты напугаешь дочь!

— кого? Ту малолетнюю не благодарную девицу? Пускай осознает, кто ей отец, и кто её кормит!

— зачем ты так говоришь Михаил? — слеза внезапно появилась на глазах Стефки.

— зови её сюда, сейчас я ей покажу, кто настоящий отец! — крикнул худой Михаил, который обычному мужчине вряд ли бы был страшен.

— не надо Михаил оставь её в покое. Она еще мала и не понимает ничего!

Внезапно появилась худощавая и подросшая Радка, но всё также её рост не превышал метра шестидесяти. Она гневно смотрела на пьяного отчима и только сказала:

— я не маленькая уже. И я всё вижу, и слышу, и знаешь мама, я тебе говорила, что он такой! А ты не слушала! Папа никогда бы не позволил себе прийти домой в таком виде!

— какой папа!? Я твой отец! — заорал мужик, вставая из-за стола. В стеклянных глазах казалось, отображалось бездонное озеро ненависти. Пена летела с пьяного рта, вызывая отвращение и страх.

— ты мне не отец! И никогда им не был! Я тебя ненавижу! Убирайся с нашего дома! — закричала высоким голосом Радка.

— Рада прошу тебя, не говори так! Он же…

— сейчас я тебя проучу малолетняя тварь! — пьяный Михаил уже не соображал что делает, и что говорит. Он сорвал с пояса подобие кожаного ремня и был готов бить всё живое.

— мама убегай, иначе он и тебя побьет! — закричала Радка, выталкивая мать с дома. Мать нехотя вышла, и в этот момент он ударил ремнем девочку по плечу. Массивный кровавый след остался на плече и слезы боли и ненависти сразу закрыли глаза девочки. Она вскрикнула и выбежала следом за матерью из дома.

Отчим был готов снова бить, но в дверном проёме уже никого не было. Обе женщины выбежали на улицу, и пошли восвояси. Отчим, походив по дому упал на кровать и через некоторое время вырубился. Мать с дочкой шли по тёмной улице и обе плакали. Но больше плакала даже мать, которая довела до такого их семью. Она считала, что это она виновата. Что это из-за неё её дочь уже начали бить в собственном доме. Радка быстрее успокоилась, и просто пылала ненавистью.

— мама сколько ты можешь его терпеть? Неужели ты не видишь какой он человек!?

— дочь ты не понимаешь, ты еще молода, ты не представляешь, как сложно самой работать и следить за домом.

— я представляю мама! Потому что за домом и хозяйством я уже целый год слежу и не жалуюсь! Да мне тяжело, и что? А кому сейчас не тяжело? Больше половины семей остались без мужей и сыновей! Но ты нашла этого идиота, который начал пить к тому же! — раздраженно жаловалась девочка.

— Рада, он не был такой, он был… Хороший… Я не знаю, что произошло, как я могу это изменить, я же не сам Бог? Может я мало молилась, и поэтому он стал таким.

— он уже давно был таким! Когда он тебе говорил хоть одно хорошее слово? Вспомни? Никогда!

— это не правда дочь!

— это правда! Папа каждый день осыпал тебя хорошими словами и любил!

— ты не можешь знать, ты же была маленькой, совсем маленькой!

— и что? Я всё помню, он любил нас, а ты! Ты его предала… — злобно сказала девочка.

Стефка не выдержала обвинений дочери и развернувшись зарыдала. Она пошла домой оставив дочь стоять на улице.

— не иди к нему мама! Прошу тебя! — закричала Радка, тонким голосом ей вдогонку. Но мать не слышала её. Она вернулась домой спустя десять минут и легла спать, полная горя. С трудом заснула после беды, которая случилась. Девочка ещё долго ходила по улице и говорила сама с собой.

— папа, где же ты? Ты обещал что вернёшься, но так и не вернулся… Я знаю что ты там на войне и тебе не легко, но если Бог меня видит и слышит, передай ему от меня, что нам очень тяжело и мы нуждаемся в нём! — попросив Бога об этой услуге Радка прочла молитву и пошла домой, чтобы заснуть в сарае. Она не могла заставить себя спать в доме сегодня.

На следующий день муж Михаил не помнил, что случилось. Он проснулся в ужасном похмелье. Голова болела, а Стефка сидела на кухне с запухшим, угрюмым лицом. Её былая красота увядала под тяжким трудом и бесконечными невзгодами. Жизнь убивала медленно и бесповоротно. Мужчина прошел на кухню, держась за голову.

— ты так и будешь молчать? Ничего сказать не желаешь? — спросила Стефка безжизненным голосом.

— а что случилось?

— а ты разве не помнишь?

— я вообще ничего не помню… У меня на работе появились проблемы, меня обвинили в воровстве, хотя я этого не делал, я не сдержался и напился…

— и ударил мою дочь!

Михаил обернулся и непонимающе посмотрел на Стефку.

— я такое сделал?

— а ты подлец не помнишь? Не прикидывайся!

— я я, я честно не помню, да я бы никогда не поднял руку! Клянусь…

— правду говорила дочка, ты такой, наверное, был всегда! И зачем я только связалась с тобой?! — Стефка чувствуя превосходство, не пыталась войти в положение мужчины. Она просто вываливала всё негативное, что накопилось у неё на сердце.

— прости Стефа… Я честно не хотел, чтобы так произошло. — виновато ответил Михаил.

И он честно не мог поверить, что такое совершил. Обычно он так сильно не напивался. Он долго извинялся и каялся, и всё же Стефка сжалилась и простила его. При этом Радка отдалилась от него максимально, и после этого инцидента избегала его везде и всегда. Часто, просто ночуя в сарае на соломе, лишь бы не находится с ним в одном помещении. После этого случая Михаил сдерживался довольно долго почти полгода. Но проблема, что существовала на работе, не исчезла. Дело было в том, что один из рабочих красиво и ловко крал товары, за которые был ответственен Михаил. Самое страшное было то, что этого человека Михаил считал своим другом, а тот в свою очередь улыбаясь ему в лицо продолжал своё подлое дело. Он продумал схему грабежа и постоянно ухитрялся снимать с себя подозрения. Таким образом, в понедельник утром, когда Михаил пришел на работу его вызвал главный казначей предприятия по сбыту шерсти.

Худой от недоедания и жизненных проблем Михаил пришел в кабинет начальника Веселина, где тот изрядно накурил. Стоял в клубах дыма он периодически кашлял, так как не курил, а тот смотрел на него несколько минут. Потом всё же насмотревшись, он начал тираду.

— Михаил ты давно у нас работаешь. Сколько времени прошло с момента твоего устройства?

— уже почти семь лет господин Веселин.

— ты знаешь почему я тебя позвал?

— догадываюсь.

— вот как? Это весьма интересно. — удивляясь сказанному ответил Веселин.

— это по поводу грабежа товара?

— на вору и шапка горит так ведь? — спросил начальник.

— я не крал, честное слово. — ложа руку на сердце ответил Михаил.

— ну пойми Миша, твоих слов не достаточно. Я довольно долго ждал, когда ты перестанешь или же решишь эту проблему. Но всё как продолжалось, так и продолжается, мой секретаь уже как пол года мне напоминает, что у нас недостачи в размере десяти килограмм шерсти каждый месяц! Как ты это объяснишь? — встав напротив рабочего, спросил шеф.

Михаил не знал, кто крал. Он не мог даже предоставить, что это делал его друг, с которым он уже долгое время работал вместе. Вместе гулял и вместе пил вино. Ему нечего было ответить, и Михаил понимал, что это, наверное, конец. Он мысленно подготовился к этому.

— я не могу этого объяснить господин. Всё что я знаю это то, что я этого не делал. Кладя руку на сердце.

Начальник повернулся и склонил голову. Он не хотел увольнять этого рабочего. Он был неплох в своём деле, но недостачу нужно было как-то найти, поэтому больше он не мог этого терпеть, и надеяться, что проблема сама собой решится. Чистка в кадрах была необходима, хотя этих кадров в военное время было совсем мало.

— мне прискорбно это сообщать Михаил, но я вынужден принять меры. Ты уволен. Прости Миша, ты хороший рабочий, но мне нужно найти вора. Даже если это не ты, тот кто займёт твоё место, возможно определит человека что крадёт. — жестикулируя руками с сочувствием объяснил своё решение начальник.

— но ведь… Моя семья, мне нужно работа господин Веселин, как же я буду жить? — растерянно спросил мужчина.

— мне жаль Миша. Я и так долгое время терпел и давал тебе шанс. Но решение уже принято. Пойдёшь на службу к царю или найдёшь другую работу, я могу лишь пожелать тебе удачу и сделать выписку о том, что ты был хорошим рабочим. Я не буду указывать, по какой причине ты был уволен. До конца разрушать твою жизнь мне не к чему. Ещё раз извини Миша. И прощай. Заберёшь бумагу у моего секретаря завтра. И расчёт за недоработанный месяц.

Это событие добило Михаила как человека. Он был простой торгаш. Наивный и в принципе, умелый. Но, кто-то более хитрый и бессовестный лишил его работы, тем самым лишив его нормального заработка, который очень спасал в это нелёгкое время. В этот же день Михаил сорвался и очень напился. После этого случая он пил очень часто. А через два года просто не выкисал с пьяного угара. В тот же день он впервые излил свою пьяную агрессию на жене. Радка была в бешенстве от этого всего, но она была ребёнком хоть и почти взрослым. Она не могла ничего изменить. Стефка со временем привыкла к пьяным выходкам Михаила и тоже смирилась. Тот пытался устроиться куда-то на работу, но каждый раз, когда он приходил куда-нибудь, его прогоняли прочь, потому что чуяли запах спиртного. Таким образом, он погряз в пьянстве, безнадёжности и только создавал проблемы всем вокруг. Так вот просто человек, который мог быть нормальным, стал ничтожеством и домашним тираном, который уже не любил ни жену, ни приемную дочь. Он не пытался ничего изменить, и просто плыл по течению несчастной жизни. Когда Радке стало восемнадцать лет, её мать стала тоже пить. Она не выдерживала побоев и издевательств горе-мужа и заливала своё несчастье тем же. Единственной опорой была девушка, которая не покладая рук трудилась и на огороде и по хозяйству. Она же готовила еду. Этот ад в котором она жила, сложно было назвать жизнью. И знаете, что давало ей сил жить? Слово отца Живко, что он вернётся. Девушка каждый раз, когда была на срыве эмоций и сил, вспоминала отца и его улыбку, и эта улыбка давала сил жить и двигаться, работать и не умереть с горя. Дни напоминали рутину и повторялись один в один.

Однажды солдаты пришли к ним домой и спросили, есть ли мужчины в доме, Радка обрадовалась, что отчима наконец-то заберут, и она больше никогда его не увидит. Когда солдаты зашли в дом, она убежала, чтобы они к ней не пристали. Ей было ведомо, как солдаты любили проводить время с молодыми девушками, поэтому она была максимально осторожна. Через полчаса вернувшись домой, она заметила, что в доме лежали пьяные мать и отчим. Они его не забрали. Зато забрали одного кабана и пару мешков кукурузы. Ей было уже плевать на грабёж, она чуть не заплакала лишь от того что отчим остался дома. Даже на войну таких не забирали! Такая жизнь у девушки продолжалась ещё два года. Скоро ей должно было выполнится двадцать лет. Жизнь не приносила радости, и даже надежда, которая давала сил, угасала с каждым годом. Настолько она была сильна, но даже она понемногу черствела и слабла. Этот проклятый день, а может и счастливый произошел совершенно случайно и внезапно. В будущем читатель сам решит, каков он. Этот случай полностью изменил её жизнь.

1200 год. Деревная Казак. Болгария

Война продолжалась. Калоян вовсю царствовал, а люди жили в нищете и хаосе. Поборы не прекращались как и издевательства над жителями. В таком замечательном мире в одной болгарской деревне спала Радка Христова. Она спала полностью убитая, но не от горя или ранений, а от вчерашней работы на огороде. Сейчас был конец весны, и работа на огороде и по хозяйству в одиночку забирала полностью все силы. Не было ни сил, ни времени, ни желания гулять и говорить с кем-либо. Она машинально выполняла свой долг, как пчела запрограммированная выживать и держатся, пока силы не покинут её дух. В этот день мать девушки спала после ночной попойки. А отчим уже проснулся с утра пораньше. Он искал чего бы ещё выпить, ведь вчерашняя выпивка была хороша, но сегодняшняя более необходима. Сходив к местному алкашу соседу, он уже восстановил баланс пьяных сил и шатаясь возвращался домой, чтобы выдавить остаток энергии перед очередной отключкой. К сожалению, расхлёбывать его пьянство зачастую приходилось молодой девушке. В этот раз всё было также. Он распахнул двери в дом и начал орать во всё горло:

— подъем! Пора вставать гадость! Ты чего разлеглась? Скотина голодает, а ты лежишь плашмя! — заплетающимся языком орал отчим.

Радка покинула сон так быстро, будто и не спала. Она даже не испугалась. Любой бы адекватный человек, проснувшись, испытал шок от такого. Но, она настолько привыкла к такого рода отношению, что просто быстро напялила на себя рваную кофту поверх ночнушки, и быстро выбежала с комнаты на улицу. Отчим попытался её ударить вдогонку, но промахнувшись, упал на землю и начал материться и проклинать всех людей и богов земли. Мать ничего не слышала. Её алкоголизм тоже достиг критической отметки. Она жила как живой зомби. Худая, и страшная по внешности. Пьянство, побои и тяжелый труд в молодости уничтожил в ней живую и любящую мать, превратив её в подобие человека.

Девушка побежала к груше, что росла позади двора. Там она села, опёршись спиной о её кору. Она думала, поджав ноги под себя и обхватив их руками, как дальше жить в этом аду. Это был и простой, и сложный вопрос одновременно. Простота заключалась в том, что нужно было просто продолжать жить. А сложность в том, что жизнь не приносила ни единой положительной эмоции. Девушка хотела заплакать, но не смогла. За последнее время столько раз она это делала, что ей уже даже надоело это занятие. Причин было настолько много, что можно было поделиться с половиной населения Болгарии. Она снова вспомнила отца. Его блеклое лицо почти забытое, то появлялось, то исчезало.

— папа, я так не хочу тебя забыть, но я всего лишь человек и моя память уже не помнит, как ты выглядел. Получается и я тебя подвела, как и мама? Неужели через пять лет я совсем тебя забуду?

Память коварная вещь. Кто-то может сказать, что нельзя жить прошлым, нужно двигаться дальше. Но, всегда ли так на самом деле? Может память о тех, кого мы действительно любим, важна? Настолько важна, что необязательно придаваться забвению. Но, что делать, если мы хотим помнить, а мозг сам стирает воспоминания? Так было у Радки. Она хотела помнить, но бесчисленные проблемы и эмоциональные потрясения очень сильно влияли на психику и разум девушки. Она пыталась забыть всё плохое, что с ней происходило на протяжении долгого времени. Вместе с этим стирались и забывались хорошие моменты. Ей казалось, что даже мать ей враг, как и отчим, ведь ничего хорошего от неё уже долгие годы она не слышала и не получала.

Вывел её из этих тяжелых раздумий петух, который только вышел из сарая и как заорал, что можно было оглохнуть. Она вспомнила, что нужно покормить скотину, ведь уже, наверное, седьмой час утра. Для начала необходимо было разлить всем обитателям их “поместья“ воды. В бочке была вода, но когда девушка открыла крышку, то осознала, что необходимо будет пополнять запасы. Зачерпнув остатки воды, она разлила воду свиньям, курам и уткам и под конец полудохлому от возраста псу. Раньше у них была корова, но, к сожалению её забрали солдаты. Может и к счастью… Ведь уход за коровой был вообще сложнейшим заданием из всех. А с учётом отсутствия всякой помощи, это было ещё сложнее. Дальше она рассыпала зерно птицам, и принялась варить на печи в сарае кашу для свиней. Сварив каши, она смешала её с натёртой свеклой и насыпала им. Кроме всего прочего необходимо было ещё убирать у свиней, но сегодня руки не подымались это сделать. Под конец она кинула каши псу, который с трудом передвигался. На всё про всё ушло около часа. Она и сама хотела было есть, но в дом заходить не было желания, хотелось уйти отсюда подальше. Но, для начала всё равно нужно было достать единственное имеющееся в гардеробе платье. Она тихо зашла и прошмыгнула по коридору, возле её комнаты валялся отчим, и от него воняло ужасным перегаром. Радка переступила его безжизненное тело и быстро открыла старый поломанный шкаф, откуда взяла такое же старое платье и тапочки.

Через пять минут она уже шла по улице, пытаясь отвлечься от дурных мыслей. Многие люди из деревни проснулись и занимались своими делами. Кое-кто приветствовал её, случайно посмотрев на улицу, другим до неё не было дела, потому что многие не любили её отчима и автоматически приплетали её к нему. Как будто она сама его спаивала, и таким образом он не давал покоя своим пьянством всей деревне. Проходя мимо очередного двора, она не заметила старую бабку, сидящую на лавке. Она тихо сидела, высматривая по сторонам своих пожилых подруг из которых в большинстве своём состояла деревня. Сегодня видать был особенный день, и никого рядом не было. Поэтому бабка Славка позвала девушку, что шла по улице в глубокой задумчивости:

— доброе утро рыбонька, поди ка сюда!

Радка не сразу поняла, что обращаются к ней. Она повернула голову в её сторону и спросила:

— ох, бабуль я вас не заметила…

— подойди, присядь, вижу, ты думаешь о чём-то, расскажи что приключилось!

Для бабки любой разговор был полезен и интересен, поэтому ей без разницы было с кем говорить. Девушка подошла и села к бабке сложив руки на белых коленях.

— как тама родители твои поживают?

— нормально баб Слава, всё нормально… — по глазам Радки было видно, что ничего нормального не было.

— ох доченька, я же вижу, что это не так. Ты не держи в себе плохое, если есть что сказать, говори. Я-то выслушаю, может быть что-то да подскажу, да посоветую.

Радка подумала, выжидая паузу, как будто решалась, что конкретно сказать. И честно говоря, ей не хотелось ничего говорить. Всё было плохо, если коротко. О чём тут говорить?

— да что вам рассказать бабуль.

— ну начни с правды. А там дале видно будет. — улыбаясь ответила бабка.

— вы и сами правду знаете. Я только себе хуже делаю, рассказывая о наших проблемах.

— что снова напился Мишка окаянный?

— а вы разве вчера не видели? Он с самого вечера был пьяный.

— ох, да мне вчера было плохо… голова кружилась, я почти весь день дома пролежала… Только сегодня вот легче стало, хоть на улицу вышла с людьми побеседовать. — пожаловалась бабка, которой было лет семьдесят, что было весьма уникально. Ведь в те времена до такого возраста доживали невероятно редко, среди обычных бедняков.

— а как же ваши родственники? Неужели никто вас не навещает? — спросила возмутившись Радка.

— эх Радочка, а кому то я нужна? Сына, забрали на войну, а дочка со своей семьёй барахтается в Белграде… Туда далёко и им некогда. Вот и живу я сама, муж мой сатана, был такой-же как и ваш Мишка, царство ему небесное, слёг давно.

— но это неправильно, а когда они были у вас последний раз?

— ох внученька, я уже и не вспомню… Может лет десять назад, а может и двадцать. Да я на них и не сержусь… Пускай они живут, лишь бы здоровые были и не болели. Это моя вина, что я живу так долго, уже бы померла давно, да и не мешала бы никому, как мой муж чёртов… — у бабки появилась слеза на глазу, от чего Радке стало дурно на душе.

Она обняла бабку и та легко улыбнулась.

— эх хорошая ты девчонка, но видать доля такая жестокая, что хорошие люди вынуждены жить в тяготах и испытаниях. Ты ведь никогда не жаловалась на родителей, хотя с такими как они жить то невмоготу.

— не знаю бабуль. Я просто делаю то, что должна…

— Радка помню, как было всё хорошо каких-то двадцать лет назад. Как твой отец и твоя мать сюда приехали. Ведь хорошо жили, были счастливы, работали, а там и ты родилась. Я твоего отца-ангела помню, больше за своего сына. Он никогда не отказывал, всегда приходил и лечил мне разные хвори. То кашель, то желудок, всё лечил и словом и делом! И ни копейки не брал за помощь. Золотой человек был! Прям как ты доченька!

От этих слов Радке стало тепло на душе и огонь надежды, который держал её все эти годы загорелся с новой слой. Она знала, что отец был добр и всем помогал, и слова бабки были чистой правдой. Она бы не стала попусту льстить. Слёзы радости появились у неё на глазах впервые за многое время.

— спасибо бабушка за хорошие слова. Мой отец… Я всегда его буду помнить и любить. Он когда ушел, обещал мне, что вернётся. И я жду его по сей день. Я верю, что когда-нибудь он сдержит обещание. И я не верю в слова солдат, о том, что он погиб или потерялся. Это всё грубое враньё.

Бабка всё понимала, и не хотела ни в кое случае расстраивать девушку. Ведь когда-то и она верила, что дети её не бросят и будут навещать. Но надежды, это такой самообман. Он сладкий, как мёд, пока ты веришь и горький как гнилой орех, когда они разбиваются.

— ты правильно делаешь внученька. Верь и всё сбудется. Живи с надеждой в душе, ведь это самое сильное чувство после любви.

Радка куда-то уставилась на дерево, которое расцветало зелёными красками на фоне голубого неба. Бабка попыталсь продолжить разговор:

— ты должна держаться доченька, жизнь тяжкая штука, но всё равно нужно ждать определённого момента. Хорошим людям Бог счастье всё равно посылает.

— даже не знаю бабуль, за что любить то жизнь и зачем держаться? Руки опускаются совсем от бессмысленности моего существования…

— нужно любить жизнь больше, нежели её смысл.

Радка задумалась и снова куда-то мысленно улетела. Через минуту бабка вернулась в реальность вместе с Радкой думая о своём:

— Радка замуж тебе нужно. Негоже такой хорошей девчонке пропадать. Тебе и помощь будет, и любовь обретёшь свою.

Девушка повернулась и со слабой улыбкой безнадёжности ответила:

— единственный человек, которого я люблю — это мой папа.

— но он же твой отец, это естественно.

— а кого еще любить? Пьяниц и бездельников, которые ошиваются мимо войны? Как моя мать поступить? Взять абы кого лишь бы был? Нет уж. Лучше уж самой сгинуть, чем с таким человеком жить… — грубо ответила Радка.

— ох, Радка, как же ты не права. Не все же мужики такие плохие! Есть и хорошие среди них. Просто твоё время еще не настало. Не стоит списывать любовь со счетов. Одной, ты сможешь пожить ещё, не переживай. Погляди на меня… Хочешь так как я, в одиночестве умирать? — укорила девушку бабка.

— я не знаю бабуль. Порой мне кажется, что я уже ничего не хочу. В жизни нет ничего хорошего, кроме воспоминаний об отце.

Бабка понимала, что в её жизни действительно, наверное, ничего лучше и не было. Но всё же продолжила гнуть свою линию:

— ну ладно это твоё дело. Но всё равно постарайся хоть изредка выходить гулять! Может, и встретишь кого-нибудь.

У Радки были свои мысли на этот счет, но она не стала больше противиться и грубить бабке. Она просто поблагодарила её и решила пойти дальше.

— спасибо вам на добром слове баб Слава, кстати, вон ваша подруга едва идёт, вот вы сейчас с ней обсудите все проблемы Болгарии! — улыбнувшись, сказала девушка.

— где? — восторженно спросила бабка, поворачивая головой. — ах, вот она старая кляча ползёт! Я уж думала, она уже Богу душу отдала, что не пришла посидеть с утра пораньше! — засмеялась бабка.

— до свидания бабуль.

Радка ушла дальше гулять. Походив по деревне минут двадцать, голод начинал мучить и она решила, что нужно вернутся домой и что-то начать готовить. Часто она не понимала, как люди, которые много пьют — не умирают с голода. Это для неё оставалось загадкой. Придя домой, она открыла окна, чтобы проветрить дом от ужасного запаха. Потом принялась варить еду. Через час она уже пообедала, так и не встретив завтрака. Радка умела готовить практически всё. Пока были деньги, и мама была при памяти, она многому её научила, а дальше она сама выдумывала что-то новое. Сейчас единственная проблема была в том, что еды было не так много, а денег вообще в доме не водилось. Как дальше их семье жить — она не понимала. Работать и следить за домом, не было возможности, поэтому она доживала эти дни, постоянно уходя от плохих, неудобных мыслей. Так и сейчас. Она поела, и пошла в сарай, поспать на соломе. За два часа крепкого сна, она хорошо выспалась и набралась сил на день уже уходящий. Необходимо было пойти за водой. Схватив два больших ведра по пятнадцать литров, она пошла к колодцу. Приходилось набирать воду у чужого колодца, потому что своего семья не успела построить, а отчиму не было до этого дела.

По времени уже приближались сумерки, солнце понемногу начинало садиться. У Радки всё также не было настроения, но ведомая обязанностями она пришла к колодцу за пятьдесят метров от дома. Как раз возле соседского дома от местного богача, который не участвовал в войне и никогда бы туда не пошел. Пётр Стойчев был купцом, что владел таверной в деревне Железари. Эта деревня была в несколько раз больше их поселения. Там жило намного больше народу, и держать дело, связанное с выпивкой и едой в таком месте было довольно выгодно. Единственное, что мешало — это наглые солдаты, хотя кому они не мешали? Так вот у Петра был сын Боян. Этакий петух высшего сословия, который был отмазан от армии за монету и всегда был при деньгах. Благодаря таким возможностям местные девчонки мечтали побыстрее его охомутать, отдаваясь одна за другой. Выход из нищеты и забитых деревень был мечтой каждой девушки. Которые почти все только то и делали, что работали и каждая кое-как прозябала. А конкуренция была жестокая, многие во время войны и послевоенное время безнадёжно бы остались одни без пары. Ведь мужчин умирало гораздо больше, нежели было женщин. А такой жених мог, как минимум означать наличие денег. Поэтому у него не было недостатка в женском внимании, даже наоборот, у него был переизбыток его. И в таком случае у него начались формироваться типичные рабовладельческие замашки. Он никого не спешил подбирать себе в жены, а занимался коллекционированием, которым хвастался в своих кругах, таких же “золотых“ друзей. Тем самым этот сын богача занимался и сейчас. В кругу трёх друзей и нескольких молодых девушек. Оттуда доносилось сразу два вида раздражителей. Первый это музыка гуслей. Один из друзей Бояна играл, тем самым развлекая присутствующих, а второй это запах жареной свинины. Запах мяса больше раздражал девушку, потому что сейчас позволить себе мясо было большой проблемой, но в этом дворе всё было в достатке.

Радка положила рядом друг с другом вёдра и сбросила большое ведро связанное тросом с валом колодца, внутрь. Оно полетело вниз и приземлившись, девушка сделала пару оборотов назад-вперед зачерпывая до верха воды. В этот момент музыка прекратилась. Она начала подымать ведро, а хозяин двора в спешке подбежал к ней. И ладно бы он ей хотел помочь, но этого даже близко не было в егомозгу. За этой сценой со стороны в пятнадцать метров наблюдали с интересом группа молодых людей, всё время перешептываясь.

— ну привет, красавица! Чего гулять не приходишь? — весело заявил Боян. Он расхаживал вокруг неё и колодца, засунув руки в карманы, всё время, поглядывая в сторону друзей.

— чего тебе надо? — пыхтя от напряжения, спросила девушка. Огромное двадцати пятилитровое ведро вытягивать её малым весом в неполные пятьдесят килограмм было довольно тяжелой задачей.

— смотри какая! Тебя что не учили здороваться с образованными людьми? — недовольно сказал парень.

— я занята. — коротко отрезала Радка, которой абсолютно не было никакого дела до его речи.

— да ты вечно занята! Когда ты уже перестанешь ломаться? Тебе уже Марин и Цветан предлагал прийти погулять к нам в дом, теперь вот я своей персоной пришел и предлагаю! У нас музыка, еда и вино, чего ещё пожелаешь? Развлечёмся как надо! Вон куча девок покраше тебя идут без разговоров, а ты всё время морозишься и отнекиваешься. — в этот раз он стал против неё пытаясь видеть её выражение лица.

Достав с трудом ведро, у Радки тряслись руки и от злости и от усталости. Она едва не уронила его в колодец, пытаясь перехватить и вытянуть снаружи. При этом петух смотрел на это всё и даже пальцем не пошевелил. Казалось его сейчас ничего не заботило, кроме того зачем он вообще пришел. Радка распределила воду по маленьким вёдрам и бросила большое в колодец на второй заход.

— если бы ты поработал, то понял бы, каково это. У меня нет времени на ваши гулянья. У меня дома работы выше крыши. И кроме меня никто её не сделает.

Пока ведро летело вниз она села на лавочку, чтобы немного отдохнуть.

— я что на дурака похож, чтобы работать? За меня другие пускай работают. У моего отца дело своё, которое скоро будет моим! Деньги есть и влияние. О какой работе ты вообще торочишь? Проснись!

— это ты проснись, и посмотри, как люди живут. Они последний хлеб доедают, а вы гуляете, как цари и ни о чем не думаете, кроме ваших гулек.

— ты смотри, какая ты правильная?! Сама святая Мария! Может приютишь меня у себя под крылом? — он начал подходить ближе и улыбаться, поглядывая в сторону друзей. Кто-то в далеко засмеялся.

Тем не менее, Радка резко встала. И начала тянуть второе ведро.

— больно ты мне нужен. Иди к своим друзьям, и не мешай мне.

От этого укола по самолюбию Бояна, того как током пробило.

— да кто ты такая? Ходишь в подранных вещах, худая как смерть, и воняеш свинным дерьмом! Ты ещё будешь мне рассказывать о своих предпочтениях? Ты в зеркало на себя смотрела? — парень подошел к ней совсем вплотную со спины, и практически шептал оскорбления. В конце он схватил её за ягодицу, не понимая того факта, чем сейчас была занята девушка. — Или тебя там отчим устраивает вместе с твоей мамашей алкоголичкой?

Это была последняя капля. Больше она не могла ни слушать, ни терпеть его мерзкого присутствия. Следующие действия произошло молниеносно, и что самое интересное не специально. Девушка прыгнула вперёд, освобождаясь от его наглых рук, бросив ручку колодца на вольный ход. Та сделала полный оборот вокруг оси, а Боян спровоцированный её внезапным прыжком чуть споткнулся практически став на её место. Ручка, которая летела против часовой стрелки, со второго оборота смачно вмазала по челюсти Бояна, который от такого удара свалился на землю. Лицо было залито кровью от разбитых губ и выбитых зубов. Перепугавшись результатом своего освобождения, Радка схватила вёдра и побежала домой. Она видела, что Боян упал, но не всматривалась в его разбитое лицо, и за такого засранца как он, ей вообще не хотелось думать. Особенно после тех гадостей, которые он наговорил. Друзья Бояна быстро прибежали ему на помощь, и повели в дом лечить потерпевшего друга; который вместо самой неприступной девушки лишился нескольких передних зубов.

Девушка через пару минут была дома. Она не могла понять, почему жизнь издевается над ней? Куда бы она не пошла. Везде одни оскорбления, ненависть, и ни капли понимания и сожаления. Радка вылила оба неполных ведра в бочку. Хотя нужно было еще идти за водой, она больше не собиралась этим заниматься, точно не сейчас. Девушка взяла миску пса и налила туда воды, потом поставила ему и замерла, вновь погрязнув в думах. Тем временем пёс поглощал воду, которую жара нещадно испаряла в любых ёмкостях. Снова хотелось есть, но Радка слышала, что кто-то ходит внутри дома. Туда не пришлось заходить, по крайней мере сейчас. Михаил, ведомый ужасной головной болью, с впалыми от пьянства и голода щеками, смотрел глазами полными ненависти на девушку. Он только бурчал пропитым голосом:

— что нашлялась? Матери и отцу некому помочь, а она шляется! Одни гульки в голове! Огород полоть, кто будет? А?

Радка не отвечала. Не было сил, ни моральных ни физичееских.

— молчишь негодяйка! Вот оно, а я говорил матери… Вся в отца вашего проклятого, такая же упёртая и принципиальная, вместо того чтобы дружить со мной выбрала вражду… Чеши давай за брагой в Железари.

— на улице уже скоро ночь будет! Туда идти три часа, туда и назад! — возмутилась девушка.

— а мне плевать… Так же как и тебе на отца! Вот хватай бутыль и вали. Возьмёшь в долг.

— какой долг?! У тебя денег уже год как нету, никто не продаст тебе брагу! — пыталась вразумить отчима Радка, но это было бесполезно.

— бери в долг как хочешь, хоть собой расплачивайся мне плевать. Не пойдёшь, я возьму палку и так тебя отработаю, что очень скоро послушной станешь.

Сейчас Радка больше всего хотела, чтобы ей продали брагу и вдобавок дозу яда. Чтобы этот ужасный человек отстал навсегда от неё. Девушка недолго думая подняла бутыль, который отчим швырнул ей как собаке и пошла по дороге в грядущую ночь. Эмоций уже не было. Было настолько паршиво на душе, что она не то, что женщиной, она даже человеком себя не ощущала. Она просто шла по дороге, не обращая ни на кого внимания. Изредка, те люди, что попадались на дороге, что-то спрашивали, но она, не отвечая, просто шла вперёд. Пройдя мимо двора богача, она не слышала тех проклятий и угроз, что орал Боян ей в спину. Она не слышала вторую порцию бабок, которые сидели на лавке и обсуждали всё происходящее. И, наверное, она бы так шла до самой Железари, если бы её не догнала одна девушка и не остановила её за плечо.

— Радка! Погоди ты наконец-то!

Она развернулась и безжизненными глазами смотрела на черноволосую красивую девушку, которая была похожа на цыганку. Они стояли уже в десяти метрах за чертой деревни. По правую сторону виднелся высокий лес со старыми деревьями.

— куда ты так торопишься?

— что? — не понимая вопрос, спросила она.

— господи, что же случилось с тобой? — Виола пощелкала пальцами перед глазами Радки и та вроде как вернулась в реальность.

— ты здесь, чудо? — спросила Виола, махая рукой перед глазами.

— да… Здесь, наверное. Что ты хотела Виола?

— я спрашиваю куда это ты, на ночь глядя идёшь? Гулять что ли?

— что? Куда гулять?

— это я спрашиваю дурашка!

— а… Да нет же, вот… — показала бутыль в руке Радка.

— и куда ты идёшь?

— в Железари.

— но туда идти очень далеко и долго! Ты что?

— мне всё равно.

— ох господи. Давай хоть я тебя проведу,

— не стоит Виола, я же не маленькая…

— не скисай, у меня тётка живет в Железари, я как раз её проведаю, и тебя провожу.

— как хочешь…

Вот так вдвоём они и пошли по начинающему темнеть пути. На дороге не было никого. Только две маленькие девушки шли и перекидывались фразами в течении часа.

— я слыхала, ты неплохо так покалечила Бояна.

— неужели? — спросила Радка.

— угу, теперь даже не знаю как он будет целоваться с девушками, у него нету три или четыре зуба, Иванка мне рассказала. — засмеялась Виола.

— ну и ладно. — угрюмо ответила рыжая.

— но я думаю, что зря ты так. Он ведь при деньгах, и уже давно за тобой бегает, ты бы могла выгоду из этого извлечь!

— хм, и какую-же? — недовольно фыркнула на Виолу Радка.

— а то ты не знаешь. Подарки там всякие, отношения… В крайнем случае и про свадьбу можно было подумать…

— ну так иди, и выходи за него. Я тебя держать не буду, не переживай. — съязвила рыжая.

— эх, глупая ты! Этот придурок, ни за кем так не бегает как за тобой, а ты упускаешь шанс.

— Виола, ты говорила хоть раз с тем козлом? — повысив тон, спросила Радка.

— ну, один раз когда-то, он особо не спешил со мной разговаривать.

— так спешу тебя уверить, он тупой грубиян, и неотёсанный болван, пока нормальные парни сейчас на войне умирают, такие тупые козлы на свободе ходят.

— смотрю у вас явная антипатия…

— это не антипатия Виола. Пообщайся с ним хоть раз. Он людей не уважает, и относиться к ним как до вещей. Это не нормально!

— что серьёзно? Но, другие же девушки ходят к нему? — удивилась Виола.

— и что? Я — не другие. Если у них нет ни чести, ни достоинства, то это их проблемы. Лучше я буду со свиньями жить, чем с этим грубияном.

— а от тебя и правда свинками пахнет! — рассмеялась Виола.

— ох кто бы говорил! А от тебя козами! — в ответ рассмеялась Радка.

— ох Рада, у кого какие животные остались на хозяйстве, тем и живём.

— поэтому прошу тебя, никогда больше не напоминай мне о нём. Не хочу больше слышать ни его имя, ни фамилию.

— ладно, подруга! Чего ты так взъелась, я всё усекла.

— как там твоя мама уже не болеет? Я всё забываю спросить. —

— пускай Бог хранит твоего отца, он когда ещё в моём детстве назначил ей лечение, то оно полностью её вылечило! Всего год она периодически делала процедуры с той травкой, и в итоге болезнь отступила и больше никогда не возвращалась. Ох Радка мне так жаль, мне тоже не хватает твоего папы, он таким хорошим человеком был.

— не говори так Виола. Он жив, и когда-то вернётся. И мы все вместе еще будем гулять на моей свадьбе! — поправила Виолу Радка.

— и за кого же выйдет наша мадам? — с кокетничала Виола.

— это уже не так важно. Главное, отца дождаться, а там он мне поможет выбрать избранника! — гордо заявила Радка.

— я буду молиться моя хорошая, чтобы так и произошло!

Девушки еще немного побеседовали о жизни и вскоре перед глазами показались огоньки у ворот деревни. В некоторых домах в окошках уже горел свет. Ночь уже полностью опустилась на болгарскую землю. Подойдя к лавке, где продавалось спиртное, Виола обратилась к Радке.

— ну что же, давай, ты покупай своё пойло, а я схожу к тётке проведаю её. Я быстро. Встретимся у ворот минут через пятнадцать хорошо?

— хорошо Виола.

Черноволосая девушка побежала в другую сторону, а Радка зашла в корчму. Здесь сидели типичные ночные посетители, которые не ожидали увидеть молодую девушку в таком захолустье среди ночи. Корчмарь потный и замурзанный мужик тоже стоял и махал головой. В дали помещения два мужика сидела на стульях и на балалайках играли какую-то музыку, подпевая. Эта ужасная атмосфера дурацких песен и мужицкой брани, была не по нраву Радке, но делать было нечего. Она подошла к мужику, что выдавал пойло, и поставила бутыль на деревянную стойку.

— добрый вечер… Мой отчим Михаил из деревни Казак…

— этот пьяница? Ох не повезло ж тебе девчуля… И что? — ухмыльнулся здоровый мужик.

— он просит в долг браги…

— ты хоть представляешь, сколько этот дурак мне должен?

— нет…

— он должен мне уже три золотых и это только на брагу, не говоря о закуси. Кто будет долг отдавать а?

— не знаю…

— а что, я должен знать?

— у нас есть свиньи, можете их взять в счёт долга.

— на кой хер мне свиньи? Их нужно еще забить и разделать. Это лишняя морока, а мне нужны просто — деньги. Поэтому принесёшь деньги, и тогда поговорим.

Радка шла бездумно и даже не мыслила о том, что никто ей не продаст пойло. В принципе она не думала об этом, потому что ей всё осточертело и она просто хотела уйти из дому. Это она уже и сделала. Девушка развеялась, а разговор с Виолой ей улучшил настроение. Можно было возвращаться домой, пускай даже с пустыми руками, плевать на отчима.

— извините, тогда я пойду домой…

Все ближайшие мужики смотрели в её сторону, и от этих взглядов ей становилось дурно.

— не спеши деточка. Я кажись, знаю, как мы будем долг возмещать. Эй Марин и Никола хватайте её, будем долги изымать! — заржал корчмарь во весь голос. Похоже, эта идея очень пришлась по нраву других мужиками, которые спешно подорвались с мест и заслонили дверь. Теперь она была в ловушке. В голове только пронеслась одна мысль — это конец.

Но, произошло внезапное стечение обстоятельств. В эту ночь уже как два часа назад выехала делегация Младена Дунева, который взяв группу подручных солдат, искал особый товар для своего друга жирного Георгия. Он хотел зайти в таверну в деревни Железари, чтобы смочить горло вином, а потом заглянуть в местный бордель. Пока что разъезды по борделям деревень не дали результата. Молодых девушек не было в борделях, только уже давно работающие женщины, среднего и выше среднего возраста. А это всё было не то. Георгию на сей заказ девственницу надо было подавать. За которую он готов был неплохо отвалить денег.

Младен в окружение солдат вошел в корчму, вываливая двери настежь. Мужики, которые уже подумывали схватить бедную девчонку, резко развернулись, и чуть понабирали воды в рот от удивления. Никто не ожидал увидеть среди ночи здесь такую шишку.

— господин Младен! Чем изволите угодить? — пролепетал корчмарь. Музыка резко затихла. Музыканты видать тоже узнали одного из главных чинушей царя.

Радка в это время пятилась назад и поглядывала, куда бы убежать. К сожалению, кроме этих дверей не было других выходов.

— корчмарь лучшего вина. И скажи-ка мне, не появлялось ли новых барышень в вашем борделе? Вы же стервецы все туда снуёте и должны знать о таких деталях.

— эм… Даже не знаю, по-моему там никого нового нет, а что вас интересует конкретно?

— чистые девушки интересуют. Я готов подбросить монету за наводку. — вынул из кармана серебро Младен своими костяшными пальцами.

— хм это сложный вопрос! — свёл брови корчмарь, медленно переводя взгляд направо, где стояла Радка в ужасе.

— а хотя знаете господин, могу подсказать. — протянул руку мужик. Младен бросил ему пару монет в ладонь. — Вот как раз удачно вы зашли, есть одна молодуха, я не уверен, тронута ли она, но это вы уж сами разузнайте. — корчмарь указала рукой на девушку, что стояла за спинами отупевших мужиков, которые понимали что их добыча сейчас может уйти.

— разойдитесь. — скомандовал чинуш и мужичье разбежалось по норам. — Интересно. — сказал землемер, в этот раз измеряя Радку своим взглядом.

— пожалуйста, я тут не причём, отпустите меня домой! — начала плакать девушка, понимая, что ничего хорошего здесь не произойдет.

— ох не стоит лить слёзы, я просто хочу поговорить. И потом ты пойдёшь домой правда Асен? — обратился Младен к одному из солдат.

— угу. — пробубнел бородатый двухметровый верзила.

Младен подошел к Радке, которая трусилась от страха и не знала что ей делать.

— скажи ка мне девочка, ты чиста? Если да, то ты пойдешь домой.

Что ответить? Соврать или поверить ему? Он говорил весьма убедительно. Если соврать, тогда он оставит её на растерзание этих немытых мужланов. То, в какой замес попала бедная девушка, никому не пожелаешь. Она просто покачала положительно головой.

— вот видишь? Всё хорошо а ты переживала. — он подошел еще ближе и погладил её по голове, потом достал из кармана платок и резко приложил к её лицу, она даже не успела среагировать. Вещество, которое было нанесено на платок отключило её сознание моментально. Младен подхватил её на руки. — забери её Асен. И аккуратно. Если на ней будет хоть один синяк, я прикажу снести твою башку к херам собачьим.

Здоровенный солдат сглотнул с ужасом представляя свою погибель и подошел к босу, боясь взять девушку так, чтобы нигде не придавить. Он отнёс её на повозку и положил на подушки. Мужики в корчме матерились и проклинали корчмаря, который продал такое мясо за пару Серебрянников, а тот потирал руки довольный таким подарком судьбы. Младен с остальными вышел на улицу и обратился к одному из кортежа не похожему на других солдат.

— нужно ещё пару девок собрать. У нас в Ивайловграде ассортимент падает. Посещаемость упала. Нужны новые персоны. И кстати, зайди к этому жадному ублюдку и расспроси кто она и откуда. Мне нужно знать, чем её припугнуть, когда она придёт в себя.

— слушаюсь господин — ответил мужик в рясе, который очень напоминал дьяка. Не понятно было только то, какого черта он делал вместе с Младеном на такой миссии.

Разузнав о девке всё чтобы провести шантаж, конная упряжь неспешно поехала в бордель за новыми экземплярами. А Радка спала галюциногенным сном, не ведая, что её ожидает дальше.

Глава 4

Глава 4

В которой страсть попадает в сети коварства; решиться судьба одного из предателей Болгарии, и соберётся военный совет царя. В завершении произойдет бой при Варне и Констанце, где можно увидеть, как прекрасна война на самом деле.

Что такое безумие? У обычного человека ответ на этот вопрос прост. Это мужчина или женщина, которая ведёт себя неадекватно и агрессивно или просто очень необычно, если брать в сравнение полностью здорового человека. Возможно это так. Но, это если подходить к вопросу с медицинской точки зрения. А если подходить к этому с политической точки зрения? Может образоваться совсем другой ответ. Пожалуй, таким образом, любой вопрос можно рассматривать с разных точек соприкосновения. Безумие узников рождалось благодаря политическим мотивам царя, который закрывал и испытывал людей, которых называл предателями. История узников, которых признали мятежники в 1185 году предателями родины, будь-то по закону, или без него — была незамысловатой. Большинство избивали до полусмерти вымещая всю ненависть, которая может затаиться в человеке с виду мирном и обычном, а после выводили на обозрение толпе и рубили головы, или вешали; тут кому как больше везло. Были немногие, которым не так везло. Периодически их избивали и морально мордовали, а после, не давали умирать. Их запирали в холодной и сырой тюрьме, поддерживая жизнь. Со временем некоторые резали вены, чем только могли, или пытались другим способом оборвать страдания. Такое существование не приносило ничего кроме страданий. Одним из таких узников, которому не повезло — был Румен Драгич. Его неоднократно избивали и предлагали признаться на виду у народа, что он предатель, но тот терпел и отказывался. Пытки и психологическое давление влияло на мужчину, но не сломило его каменной воли. Воли не к жизни, а к тому чтобы выжить и когда-нибудь увидеть сына. Он верил в то, что его сын выжил, и когда-нибудь он его найдет, попав на волю. Румен провёл в тюрьме пять лет. Его постоянно пытали и склоняли сдаться и объявить себя изменником родины, но он отказывался от такого клейма. И вот спустя пять лет к нему зашла небольшая делегация, состоящая из одного министра и нескольких солдат. Делегация спустилась в тёмное подземелье, где по центру располагалось несколько колонн. На них горели факелы, освещая коридор и совсем немного металлические решетки, которые держали взаперти узников.

— где он? — спросил беззаботным голоском советник царя Эмил Прахов.

— дальше по коридору, пятая камера. — ответил грубо стражник, сплюнув на пол.

Мужчины проследовали, минуя камеры, где сидели молчаливые узники. Никто уже ничего не говорил. Все узники молились лишь о том, чтобы их либо казнили, либо не вели на пытки. Так было и в этот раз. Но единственный узник, услышав шаги приближающихся людей, сразу увидел, что это нечто новое. Обычно приходили только мордовороты, дабы поиздеваться. Сейчас же среди них был какой-то чиновник. Стоило узнать кто он, и зачем пришел. Делегация остановилась возле его камеры. За стальные, ржавые прутья держался исхудавший узник, чьего лица не было видно во тьме. Только выцветшие от темноты пальцы, которые были худы словно ветки, крепко сжимали решетку. Стражник вынул палаш и заговорил:

— руки убрал от решетки! Иначе я отрублю тебе пальцы!

— ну что же вы так грубо господин стражник? — всё так же мило запротестовал советник.

— он опасный преступник, и предатель родины. Таких как он давно надо было казнить! Был бы я…

— но вы не являетесь. Поэтому помолчите и дайте нам поговорить. Кстати, попрошу вас вывести узника в отдельное помещение. Я желаю с ним поговорить наедине. Без ваших методов влияния.

Стражник вытаращил глаза, как будто Эмил просил его продать душу дьяволу.

— это невозможно! Он убьет вас при первой возможности. — закричал стражник, подымая голос.

— уважаемый солдат, или кто вы там по званию — мне не важно. Здесь главный я. И у меня приказ царя по поводу определённых узников. Если вы не выполните мои требования, то завтра же будете отправлены в мясорубку под названием Констанца. Вам ведомо что это такое?

Стражник сразу понял, о чем речь. Он сглотнул от ужаса и только сказал.

— я вас предупреждал господин. Но я повинуюсь…

Он послушно открыл камеру и сказал Румену:

— выходи только медленно! Будешь идти первым. — от этой речи Эмил закатил глаза.

Румен был в здравом уме и всё ясно понимал. Это можно было бы назвать чудом, как человек не впал то самое безумие, пробыв в тюрьме пять лет подвергаемый пытками. Но, его безумие поборола сила воли. Он медленно вышел и ждал приказа.

— что дальше?

— медленно иди вперёд и не чуди, иначе я огрею тебя обухом по башке!

— хорошо. К ступеням?

— да!

Впереди шел Румен за ним два стражника с палашами наготове. А сзади советник, которого утомляли эти стражники, которые привыкли лишь к одному. Издеваться над узниками. А сам Эмил проявлял удивительное благоразумие, и казался самим ангелом во плоти. Делегация поднялась по ступеням, и на свету открывшегося коридора можно было увидеть, как изменился Румен. Его лицо иссохло и исхудало. Борода была длинной и с прожилками седины. Глаза окружали тёмные ямы. Нос был сломан в нескольких местах. Все руки были в глубоких шрамах от пыток и издевательств. Мочка одного уха была просто отрезана. На лбу и щеках тоже были шрамы от резаных ран. Лицо когда-то верного и умного воина, было обезображено до неузнаваемости. А тело имело массу дефектов, которые никогда не восстановятся. Они продолжали идти, и Румен всё дальше и дальше радовался, что увидел свет и проблески надежды на свободу. Даже если это будет и казнь, он очень устал от такого существования, он был готов принять свободу или казнь, лишь бы это закончилось, хотя и желал больше всего увидеть сына. Надежда сильна, пока её не обрывают, и если её разогреют, а потом оборвут внезапно, то она значительно ослабнет, только этого Румен и боялся. Слишком долго он ждал этого дня, чтобы всё закончилось не в его пользу. Стражники и пленник дошли до одной деревянной двери с маленьким окошком. Там обычно проводили допросы и пытки, сейчас же стражники решили её выделить для разговора советника с узником.

— заходи. — скомандовал стражник.

Узник открыл двери и увидел перед собой стол в засохшей крови и два стула, тут же на полу валялись кандалы и цепи. На стене светилось два окна, которые снаружи были закрыты толстыми металлическими прутьями. Солнечный свет в достаточной мере освещал комнату. Вся делегация зашла внутрь, Румен повернулся и спокойно ждал. Стражник же нервничал, наоборот.

— господин вы точно уверены, что это хорошая идея? Вы рискуете жизнью, я повторюсь еще раз.

— всё нормально, покиньте нас. Если вам так угодно стойте за дверью.

— мне необходимо ваше письменное подтверждение, чтобы царь потом не отнял мою голову, что я допустил вашу смерть! — возразил второй стражник, пытаясь казаться умным.

— в этом нет необходимости мой дорогой. Вот приказ, подписанный Калояном. — советник вытянул бумагу перед носом стражника. — Здесь всё в доступной форме изложено. Если вам нужны доказательства, потом заберёте его с моего трупа, хорошо?

— ладно. — ответил стражник, который всё равно читать не умел.

— тогда мы уходим, Бог вам в помощь. — стражник покосился на Румена в последний раз, но тот даже не обратил на него внимания.

— садитесь уважаемый. — махнув рукой, указал на стул Эмил Прахов.

— благодарю господин.

— не стоит таких почестей, я не господин. Всего лишь очередной раб царя. Что ж, как вы уже поняли, у меня приказ Калоянчика. Можете сами прочесть, могу просто вкратце вам объяснить его суть.

— читать я умею, но я вам поверю на слово. Расскажите, ради чего вы меня привели сюда. — спокойно попросил Румен, заглаживая длинную бороду худыми руками.

— ну, дело вот как обстоит. Сейчас идёт война. Это вам и так хорошо известно. Армии Болгарии нужны смелые и умелые люди. Простых солдат у нас хватает в достатке. Не скажу, что и они нам не нужны, ведь скоро будет взятие двух самых крупных портовых городов на Понте. Поэтому повторюсь еще раз, будет много погибших, и мы нуждаемся в людях.

— но меня же все считают предателем. — коротко ответил Румен.

— так то, оно да. Но, вы Румен умный человек, мне ведомы подробности и о вашей службе при Византии и образовании. Вы знаете болгарский, латынь и греческий языки. А это мой дорогой — не мало. Такими знаниями в наши времена обладают лишь дипломаты. Поэтому царь желает видеть в строю полезных людей. Также вы хорошо осведомлены, как устроена Византийская армия и их строй. Все козыри у вас в руках мой друг! — улыбнулся Эмил.

— и что от меня требуется?

— в приказе царь определяет процедуру. Люди-пленные, которые были обвинены в предательстве, но не были казнены, так как их вина не была доказана, при этом пробыли в тюрьме срок в пять лет и не подвели идеалы своей страны, не признавая себя предателем, могут быть амнистированы. Таким образом, им даётся право присягнуть царю Калояну, и Иисусу Христу в верности и непогрешимости его идеалов на специально организованной процессии на глазах у народа. И после этого вы будете очищены, ваши грехи искуплены, и вы будете иметь возможность доказать свою состоятельность в рядах армии Болгарии. Что вы думаете об этом? — с интересом спросил Эмил, потирая подбородок.

У Румена были мысли о корыстности царя и подлости его стратегов, которые тянули воинов и солдат откуда только могли, лишь бы те занимались резнёй и расправой против Византии на их стороне, но не стал, естественно, об этом говорить. Сейчас он уже понимал, насколько сильно приблизился к свободе, пускай и в рядах армии, и надежда разыскать сына на свободе увеличивалась стократно.

— я согласен.

— папироску будете? — улыбнулся Эмил.

— не откажусь. Вы весьма учтивы, как вас зовут?

— ах моё имя ничего не значит. Но, мы с вами ещё свидимся и не раз, поэтому для вас просто Эмил, советник царя батюшки.

Румен взял папиросу, и закурил её от свечи. Тяжело выдохнув дым, он спросил:

— зачем я в рядах простой армии? Вы ведь хорошо знаете мои способности. Будучи простым солдатом, я мало пользы принесу.

— это есть частично правдой. Но, начинать всегда стоит с того, что сеет сомнения.

— что вы имеете в виду Эмил?

— почему вы сомневаетесь, что солдатом вы не принесёте пользу?

— потому что солдат умирает, убивая пару человек в лучшем случае на войне. А командир или полководец приводит к взятию городов.

— верно мой друг. К сожалению, ваша репутация не чиста. После клоунады с прощением грехов, вряд ли болгарские солдаты будут вам так просто верны. Для начала придётся порубить врагов вместе с ними. А дальше, вы будете повышены, если не погибнете. За это можете не сомневаться.

— спасибо за пояснения. — ответил Румен, докуривая папиросу.

— желаете что-нибудь ещё выяснить?

— когда?

— завтра будет церемония. Вот речь, которую вам нужно выучить, чтобы прочесть у алтаря, будто вы настоящий христианин и патриот свой страны.

Румен хотел съязвить, но сдержался. Он был слишком умён чтобы подавать признаки подозрения, когда свобода была так близка.

— хорошо, я всё скажу как здесь написано. — взяв листочек с текстом ответил Румен.

— вот и славно! И да… Я пришлю к вам брадобрея и прикажу поставить лампу в темнице, чтобы вы могли спокойно заучить текст.

— спасибо Эмил.

— не благодарите. Царю скажете спасибо. — улыбнувшись на прощание сказал Эмил. И вышел из камеры.

Министр дал распоряжение солдатам и покинул тюрьму, а стража была поставлена в известность, что это всё значило, и что должно произойти с узником в будущем.

Мы не будет концертировать внимание на церемонии признания узников болгарами и очищения их имени, потому что это была чистой воды клоунада лицемерия и богохульства. Главный батюшка Богдан по очереди посвящал и смывал все страшные грехи с указанных приказом узников, после того как они давали клятву на библии служить и подчинятся только Калояну и самому Христу спасителю. После церковной процедуры следовала клятва лично царю на своде законов Болгарии, который уже успели написать верные и честные министры царя. И хотя Болгария пока ещё не являлась настоящим государством, признанным в каких либо границах и кем-нибудь ещё кроме Калояна и половцев, все действовали так, будто они уже тысячелетие являлись Болгарской империей. Румен, который также дал присягу наконец-то был освобожден с темницы. Вкус свободы заполнил его грудь и когда он клялся на библии, то мысленно благодарил того настоящего всевышнего, а не церковные иконы, что дал шанс ему увидеть то единственное, что он желал больше всего на свете. Это был всего 1190 год. Румен был сначала простым солдатом, но очень скоро был повышен до командира отряда. Дальше он был повышен до командира роты. А спустя пять лет, он был командиром полка. Румен четко понимал свою роль и не давал возможности никому усомниться в его умениях и преданности, пускай даже наигранной преданности. Возможности искать сына у него пока не было, ведь он был отправлен на юг страны, где участвовал в стычках на границе с Македонией и раздробленной Византии западнее Константинополя. Там Румен завоевал уважение полководцев болгарских, и его имя звучало на устах всех воинов. Румен истреблял врагов, как будто был бессмертен. Сам Сатана будто вселился в него и защищал от стрел и серьёзных ранений. Когда приближался 1200 год, Румена вернул Калоян по личному приказу, чтобы тот обучал новых солдат. Калоян стремился повысить уровень подготовки армии. Его помощники дали ему дельный совет, что хорошо обученный солдат способен убить несколько плохо обученных, поэтому военной подготовке необходимо уделять больше внимания. Царю посоветовали Румена, так как все знали о его способностях в бою на разных оружиях. Также некоторые полководцы хотели сдыхатся его с поля боя, чтобы добывать победы и славу, тем самым затмить успех последнего. Многие метили на пост главнокомандующего, но его по-прежнему занимал Петер Иванов. Этот полководец был не только мастеровит, но и хитёр. Он научился изымать выгоду с войны в разных направлениях. Начиная от грабежей люда на завоёванных территориях, до кражи провизии и продажи её на рынках Болгарии. Из-за его коррумпированности многие полководцы начинали его ненавидеть. Кто-то по чести судя, кто-то из жадности, потому что Иванов становился богаче и богаче с каждым годом, а царь, глаза которого затмили победы, не обращал на это внимание. На этом стоит отклонится от истории Румена и переместится в покои царицы Анны-Анисии, куда заглянул её и Калояна — верный слуга Борил. Правда, царице Анне он явно хотел быть более верным.

В это время старший сын Калояна, которому было шесть лет, гулял во дворе крепости с мальчишками других высокопоставленных особей. А сама царица с дочерью, которой было всего четыре года, сидела в покоях и заплетала ей волосы.

Борил постучал в дверь покоев царицы, возле которых стояли два столба-стражника.

— войдите. — ответила Анна.

Борил прошел внутрь и увидел, как возле окна сидит девочка на стуле с чёрными волосами ниже плеч. Её волосы расчесывала Анна, одетая в светло голубое платье, которое очень контрастировало с её смуглой кожей. Женщина повернула лицо, и мимолётно улыбнулась, снова принявшись зачесывать волосы девочки.

— здравствуйте госпожа.

— добрый день Борил, что вас привело ко мне в такую раннюю пору? — спросила женщина более мягко, нежели обычно. Видать у нее сегодня было хорошее настроение, что очень редко случалось. Борил хотел ответить, что она его привела сюда, но не посмел так резко выразиться.

— простите меня госпожа, я просто решил проверить всё ли у вас хорошо, может быть вы нуждаетесь в чём-нибудь? Ведь король нас временно покинул, для осмотра войск и распределения воинских почестей полководцам. Поэтому я взял на себя обязанности помогать вам во всех вопросах.

— это мне очень льстит Борил, но у меня вроде как всё есть, в этом нет необходимости. — видимо, просто отсутствие царя уже делало день царицы прекраснее.

— хорошо госпожа, но прошу меня простить за дерзость, я принёс вам это. — Борил вытащил скрываемый за спиной букет цветов.

Цветы были разнообразной породы сложены в красивую композицию, в основном полевые, с намёком на родину Анны. Когда царица повернула голову и увидела их, то чуть не уронила расческу. Как бы ни странно это звучало, ей никто не дарил никогда цветов. Особенно чёрствый и грубый царь.

— ах, Борил, что это? И я смею полагать это подарок?

— это букет полевых цветов моя царевна, и это небольшой знак уважения и признания вам… — краснея, ответил Борил, глядя на женщину, у которой появилась редкостная улыбка.

— это очень мило советник. А каков повод такого внимания? — прижмурив свой слегка раскосый глаз, спросила царица.

Борил, который опустил голову не в силах выдержать её взгляда, смотрел на её более открытое декольте, резко опустил взгляд в пол, чем рассмешил Анну. Она точно заметила глупое поведение советника, и всё также ждала ответа.

— это… Вы, наверное, забыли царица… Сегодня дата, когда вы прибыли во дворец царя. Я просто запомнил этот день. И решил напомнить вам о нём.

— не стоит вспоминать этот мрачный день. Когда я вышла замуж… — не меняя настроя, ответила царица.

— мама смотли цеты, какие класивые! Мозна мне один? — спросила девочка.

— хорошо Мария, иди выбери один, если дядя разрешит. — девочка спрыгнула со стула посеменила ногами к Борилу, который нагнулся и позволил ей выбрать. Она вытянула желтую, большую ромашку и начала её нюхать.

— она очень похожа на вас госпожа.

— вы так считаете? — подходя к ним, спросила царица.

— я уверен. У неё ваши прекрасные глаза и губы.

— ах Борил, смотрите чтобы ваши слова, не услышал кто-нибудь посторонний. Это весьма опасные слова.

— мне плевать, госпожа. Я не могу сдерживать…

Царица подошла вплотную и положила палец ему на губы.

— не стоит больше слов. Терпение, советник. — успокаивая пыл Борила сказала царица.

Борил у которого сердце едва не вылетело из груди, понял что это знак, правда что он значил он понятия не имел. Тем не менее, она точно хотела ему что-то сказать, но время было неподходящим. Нужно было продолжать действовать, чтобы добиться её расположения.

— просите госпожа. У меня еще есть кое-что, но это для вашей дочери.

— вы меня интригуете советник всё больше и больше! И что же это такое? — улыбаясь, спросила Анна.

— это то, что ни вы, ни ваша дочь еще никогда не пробовали. Это очень дорогое заморская вещь. Можно сказать, что это сладость, как варенье, но оно намного вкуснее.

— не может быть Борил! — удивляясь, сказала царица.

Молодой мужчина достал из кармана небольшой, красивого сложенный свёрток золотого цвета из бумаги. Он был похож на мешочек, завязанный чёрной лентой.

— это называется марципан. — Борил развернул маленький пакетик и там показались маленькие, в форме звёздочек конфеты состоящие из измельчённого миндаля с сахаром. Девочка смотрела удивлёнными глазами на это, и только спросила маму:

— мама а со это?

— ох Мария, это лучше дядю спросить. Дядя, а это безопасно?

— моя царевна этого десерта здесь не так много, потому что он очень дорогой, и чтобы его достать, нужно самого сатану схватить за рога! Но, поверьте, он очень вкусный и безопасный. Он состоит из ореха и сахара, только не обычного — это турецкий орех. Попробуйте сами, вы же знаете, что я бы не позволил вам и дочери навредить! — уверял Анну мужчина.

— ну, хорошо я попробую. Моя смерть будет на вашей совести. — пошутила царица.

— господь с вами Анна, какая смерть?! — возмутился Борил.

Анна взяла одну звёздочку и разжевала. Потом закрыла глаза и улыбка на лице свидетельствовала, что план сработал.

— вы не иначе сам, этот… как у вас его называют? Сатана да? Это безумно вкусно. Но, я думаю маленькому ребёнку много этого нельзя.

— позвольте ей немного попробовать. Я не уверен, сумею ли еще достать эту сладость.

— ох, не прибедняйтесь Борил, вы тот ещё плут. — пригнувшись женщина дала девочке пару звёздочек.

Мария съела их и ничего не поняла.

— садкое, я хоцю ессьо мама!

— ещё две и хватит. Много нельзя!

Борил передал свёрток с конфетами царице и был доволен удавшимся подарком.

— Мария съела?

— да, мам. — жуя ответила девочка.

— а теперь, всё. Иди, садись на стул, я сейчас вернусь, тебе нужно заплести волосы до конца.

Девочка послушалась и пошла к стулу.

— а вы советник не боитесь, ревности царя? — едва слышно спросила царица. — Я-то умолчу, об этом, но дочери рот не закроешь, она может неожиданно проболтаться, что некий дядя ей подарок приносил.

— за это не беспокойтесь госпожа. Я найду, что придумать для оправдания Калояну.

— вы весьма смелый Борил. Другой боится лишнее слово царю молвить. А вы готовы плести ложь, только вот ради чего? — хитро прищурившись смотрела на Борила женщина. — будто не понимала ради чего всё это.

— я не обязан давать ответ на этот вопрос. Вы сами прекрасно знаете…

— неужели?

Женщина подошла вплотную к Борилу, и почти притронувшись к его уху губами, шепнула:

— а вы не боитесь обжечься?

Борил едва сдерживался, чтобы не набросится на женщину с цветочным запахом волос и еще некоторым слегка уловимым личным запахом, что сводил его с ума. Он уже хотел было её поцеловать, будучи в сантиметрах от её губ, но женщина всё читала и контролировала.

— не спешите юноша. Всему своё время. Вы, кстати спрашивала об услуге, которую готовы выполнить для меня, или мне послышалось? — Анна удачно и умело перевела тему, вовремя отойдя от горящего мужчины.

— нет, Анна. Я готов выполнить все, о чём вы попросите. — Борил едва смог прийти в себя и сдержаться.

— мне нужно небольшое помещение. Чтобы только я имела туда доступ.

— можно поинтересоваться зачем?

— я хочу там молиться.

— но вы можете молиться где угодно, тем более даже в церкви!

— вы меня не поняли советник, я не собираюсь молиться вашим богам.

— ох, моя госпожа, это плохая затея… Вы же знаете, как царь относится к иноверцам…

— знаю, но мне плевать. Так вы можете это сделать или не в силах?

— я могу моя царевна, но вы поймите меня, я всё делаю с осторожностью, и если царь узнает, что это я посодействовал, он будет очень огорчен, и я утрачу некую степень доверия. А тем более он вам может навредить, чего я бы очень не хотел.

— я понимаю ваши опасения Борил. Но я вас не сдам, не бойтесь. Обещаю. Половцы держат обещания и не предают тех, кто им верен.

— что же, в таком случае я вскоре вам предоставлю ключ. Но, вы играете с огнём Анна. Если царь вас вычислит, даже не знаю, что он сделает.

— не беспокойтесь мой прекрасный Борил, я же не маленькая девочка, найду как совладать с рогатым быком. — ехидно улыбнувшись, ответила царица.

— мама ты идёс? Мне надоело сидеть! — жалобно попросила девочка.

— до встречи Борил. И спасибо за подарки. Это было очень мило.

— до встречи госпожа.

Борил покинул комнату царицы с двойственным ощущением внутри. С одной стороны, он понимал, что он всё сделал удачно, и выиграл несколько баллов приблизившись к царице. Но, когда она будет его? Сколько нужно еще выполнить поручений и знаков внимания, прежде чем она решится на что-то большее, кроме знаков и намёков. Это печалило его влюблённое сердце, но и раскаляло его действовать дальше, ведь она не отшивала его напрямую. Значит, шанс был. Нужно было больше стараться и ждать подходящего месяца, дня, момента.

Шаг за шагом советник царя продолжал сближение с царицей Анной, которой он был симпатичен, но не более того. На Борила она имела свои планы. Которые воплотятся тогда, когда она сочтёт нужным. Тем временем царь разобрался с выездом к полководцам, которые вернулись из южных провинций. Он вручал самым успешным звания и почести, а также денежные награды, от чего каждый из полководцев сиял от радости, как маленький ребёнок, которого мама наградила конфетой. На следующий день Калоян вернулся в Лютицу, где собрал экстренное совещание, по поводу штурма Варны и Констанцы.

Собрание проходило в другом зале, нежели пир. Это был квадратный зал. На стенах повсюду висели щиты, мечи, копья и алебарды разных видов, от разных мастеров. Это были экспозиции реального оружия, которое служили наглядным примеров того оружия, что использовалось армией царя Калояна. За круглым дубовым столом, по центру которого лежала большая карта, сидели главные люди государства. Советник Борил, второй советник Эмил, казначей Георгий, Петер Иванов он же главнокомандующий армией, трое самых выдающихся полководцев, что брали участие в войне на юге страны. Как было сказано ранее, Румена отстранили, временно переместив заниматься подготовкой войск. Также здесь присутствовали три гостя половца. Ещё одной интересной личностью был глава шпионов Эдмунд Костов. Его специально вызывал царь для получения сведение из городов, которые должны были подвергнутся штурму.

— что же господа настоящие болгары, и наши союзники! — Калоян бросил взгляд в сторону Симеона и уклонил голову. — Сегодня один из памятных дней нашей великой державы. Вскоре мы начнём великую битву за море. Это крайне важно. Эти победы лишатВизантию доступа к реке Дунай и выхода к венграм, с которыми как докладывают наши шпионы, Византия втайне торговала. Эти шакалы венгры поплатятся за всё что творят! Они посмели посягнуть на сербское государство, создавая угрозу с запада при поддержке папы, и они думают, что я буду молчать! А я не буду молчать! — начал уже переходить на крик Калоян, который начинал весьма спокойно свою речь и как обычно впадал в истерику под конец.

Борил ладонью дал знак царю, что его заносит, и стоит уменьшить градус повествования, на что царь кивнул и послушал его совета.

— спасибо Борил, вы всегда держите меня в рамках необходимого приличия и в трезвом уме. Итак. Варна господа, поведайте план действий уважаемый Петер. Калоян стоял уставившись на карту, все гости тоже поднялись, чтобы видеть то, что будет происходить.

— добрый день уважаемые мужи, перейду сразу к делу. Штурм Варны не такая простая задача, как кажется. Во-первых, из-за реки она полностью отрезана с южной стороны. Это значит, что атаку придётся начинать, нападая с запада и севера. Это даёт преимущество врагу. Сразу хочу сказать, что мы в силах взять этот город, но потери будут большими. Очень большими. Эти гады соорудили большие стены, штурмовать которые будет очень неудобно и сложно. Единственный плюс в этой ситуации, это то, что у них нет наземного подкрепления. Только по морю. В городе стоят невероятно толстые и высокие стены, также архитектура города очень не удачная, чтобы осаждать её тяжелыми орудиями. Поэтому придётся брать город лестницами, где к сожалению умрёт много солдат. Сейчас я покажу, какие полководцы будут наступать с каких направлений на город, чтобы был понятен замысел.

Петер начал переставлять фигуры деревянных коней по границам города, объясняя, где самые лучшие места штурма, расположение лучников и где будет стоять конница, которая влетит в город, как только врата будут взяты и открыты. Половцы молча слушали и кивали, их устраивало пока что всё. Ведь основной удар по потерям понесут болгары. Половцы будут просто карающим мечом, который залетит в охваченный паникой город, и разнесут всё к чертям собачьим.

— с этим понятно. Теперь Констанца. С ней будет проще. Во первых мы подгоним туда требушеты и тараны, там слабее стены и слабее оборона. Мы потратим не так много машин и боеприпасов для обвала стен, тем самым сэкономим солдат. Констанца долго не продержится. Они сдадутся сами, как только стена падёт.

— позвольте вмешаться господин Петер. — перепросил Симеон.

— я вас слушаю мой товарищ. У вас есть возражения?

— почему вы готовы положить огромное количество войск на Варну, при этом тяжелые орудия будете применять только на Констанцу, неужели не лучше было бы использовать тяжелое вооружение для сноса стен в Варне, тем самым сократив потери в людях? Ведь штурмовать дыру в стене проще, чем лезть по лестнице или в башне на колёсах? — спросил Симеон, сугубо с теоретического интереса.

Калоян смотрел на то на Симеона, то на Петера, и ему самому стало интересно, почему был выбран такой метод ведения боя, что привёл бы к ужасным потерям солдат.

— это весьма интересный вопрос Петер. Расскажите причину, по которой вы решили так вести нападение? — грозно смотрел на Петера Калоян.

— я ждал этого вопроса. — ухмыльнулся Петер. — Есть несколько причин, почему я выбрал такое нападение. Первая из них это архитектура города. Какой-то идиот, построил храмы и главную ратушу прямо возле стен. По траектории полёта снаряда, наши инженеры рассчитали, что пару промахов выше стены разнесут половину города со всеми достопримечательностями и драгоценностями, которыми наполнена Варна. Поэтому здесь нужно выбирать один из двух вариантов. Или целостность города или люди. Но! Следом вступает вторая причина, это их долбанные стены, какой-то маньяк их сделал невероятно толстыми, настолько толстыми, будто знал, что мы придём забирать их город. Я не говорю, что огромные снаряды не разрушат эти стены. Но, на это потребуется большое количество пусков и самих снарядов, которых у нас в ограниченном количестве. Также следует учесть износ орудий, которое могут подвергнуться внезапному нападению с южной стороны моста, который мы не будем контролировать, ведь контролировать пустое место бессмысленно! Все воины нужны будут на севере и западе города. Наши шпионы говорят, что в Варне очень подготовлены к штурму города конкретно дальнобойными орудиями.

— что это значит? — не вытерпев долгих тирад Петера, спросил Калоян.

— это значит, что эти подонки установили баллисты на стенах города, которые могут отправить к архангелу Михаилу и Гавриилу наши тараны и башни!

Настала тишина. Калоян молчал, будто принял поражение только что. Он наклонил голову и пялился в пустое место на столе. Все переглянулись и судорожно пытались придумать, как можно еще атаковать город. Ни у кого не возникало идей. Стояла гробовая тишина, которая была нарушена как гром среди неба бранью царя.

— сын шакала! Антихрист Алексей! Проклятый ирод заморский! Я насажу всю вашу семью на кол! — царь орал так будто его контузило.

Он бесновато ходил по залу, чуть ли не вырывая волосы на голове. Его раздражало, что этот крайне важный город был так хорошо укреплён, а его штурм отнимет большое количество войск.

— царь не стоит так нервничать, мы возьмём город. — попытался успокоить Калояна главнокомандующий.

— в задницу засуньте себе свои успокоения! Какой ценой возьмём? А если не возьмёте, что тогда? Я потеряю уйму солдат просто так? А содомит Алексей будет сидеть в своём Константинополе и насмехаться надо мной?

Калоян говорил по факту. Он хоть и не был великим стратегом, но понимал всю сложность ситуации. Хоть царю и было плевать на солдат в глубине души, всё же они были ему нужны для войны. Сдохнут они — и новых людей, собрать будет не так быстро. Это как жалование, потратив, которое придётся ждать новое определённое время и просто так оно не появятся из ниоткуда.

— думайте ради всех святых, что можно сделать! Я не принимаю такого плана! Какой на хер штурм лестницами? Вы что рехнулись, я там всю армию положу! За что я вам деньги плачу? — стукнул Калоян по столу со всей силы, отчего все кони на карте попадали.

Снова настала тишина. Петер начал обильно потеть, понимая, что не получилось провести царя. Он так хотел поживиться сокровищами Варны, что ему было плевать, сколько умрёт солдат. Он рассчитывал, что и царю будет плевать. Но, чёртовому Калояну, нужно было воевать без конца! Он понимал, что после портовых городов придётся идти на венгров. Как же оно ему всё надоело! Никакой передышки и паузы. Это бесило Петера, который давно превратился из воина в материалиста, который думал только о наживе. И сейчас у него не было плана, как поменять стратегию. Он просто об этом даже не подумал.

— что вы молчите? Мне самому что ли пойти руководить войском? — не унимался Калоян, смотря в пустые лица. Один только Эмил в своей фиолетовой мантии сидел улыбался.

— а вам чего смешно советник? По-вашему это шутки? Или вы захотели познакомиться с виселицей? — орал бородатый царь на продолжающего давить улыбку советника.

— это было бы хорошее знакомство, бесспорно. И я уверен, настанет день, когда я там побываю. Но сейчас у меня созрела одна мысль…

— какая? — перебил его царь, тяжело дыша от своих криков.

— для начала вы должны успокоится, ни к чему гнев и паника. Если вы хотите иметь успех, вы должны выглядеть так, будто уже его имеете. Я мог бы предложить кое-что, сократившее потери солдат, но вашему главнокомандующему это будет не по нраву. — непринуждённо сказал Эмил.

— говорите! Немедленно, я жду хоть одного нормального совета! Я целую гору золота вам бездельникам плачу, а вы готовы класть моё войско направо и налево! Холуи проклятые! — махая руками, не унимался царь.

Петер Иванов догадывался, что скажет Эмил. Он очень не хотел, чтобы тот предложил своё решение.

— послушайте государь, вы же не станете слушать советника, который к войне не имеет никакого отношения? Он же просто дипломат! Он ничего не смыслит в войне! — Петер пытался спасти ситуацию.

— зато я разбираюсь в людях уважаемый Петер. — ехидно улыбнувшись сказал Эмил.

— закройте рот Петер! И сядьте все! Эмил, а вы говорите. Иначе я одного из вас сегодня повешу, не сомневайтесь! На кону десятки тысяч солдат! — возмущался Калоян. — Где моё вино! Стража! Скажите слугам, пусть принесут вино, я не могу больше трезво думать!

Стражник резво открыл большие двери и попросил служанок принести царю вина.

— дядя, может не стоит? — попросил царя Борил.

— я не могу так Борил! Разве вы не понимаете? Это крайне важное решение! Каждый бой нужно вести максимально эффективно, иначе наши друзья половцы усомнятся в наших способностях и решениях! — Калоян посмотрел на Симеона. Тот сдвинул плечами, будто не понимал о чём речь.

— я могу сказать? — спросил Эмил.

— нет, сейчас я выпью, потом скажете.

Через пять минут принесли вино и царь опустошил кубок залпом. Его мозг словно заново родился и заработал более активно. Первые признаки алкоголизма на лицо. Теперь явно более ровным и спокойным голосом царь скомандовал.

— расскажите Эмил, что вы задумали.

Эмил встал из-за стола и начал ходить вокруг собравшихся, рассказывая ужасное решение этой задачи.

— итак, уважаемый мужи. Моё предложение просто как хлеб с маслом. Первое что вам нужно сделать царь, когда армия будет на подступе к Варне, это послать гонца и сказать их мэру следующее:

“Если вы уважаемый глава города не откроете ворота, и не сдадите город без боя, то все жители Варны пожалеют о том дне, когда стали называть себя жителями Византии. Поэтому прошу всех солдат сложить оружие, а чиновником свои перья. Сдаться и не сопротивляться. Если вы решите, что мы пришли шутки с вами шутить, то тогда, вы и ваш город будет стираться с лица земли час за часом. И за неделю осады, там не будет ни припасов, ни еды, ни домов, ни людей.”

— вы не можете давать такое распоряжение, они никогда не сдадут город, даже под градом огня! А там много людей и построек! — вмешался Петер.

— сейчас же замолчите, иначе это будет последний день в роли главнокомандующего. — спокойно сказал царь, испепелив Петера злым взглядом. — Что дальше Эмил?

— дальше будет следующее мой царь. Они откажутся, подумав, что мы блефуем, ведь там же люди и золото, а мы же так не хотим убивать людей и уничтожать золотые запасы в праведном пламени. Так ведь царь?

— мне насрать и на их золото и на их людей. Если я потеряю половину армии на Варну, то венгры меня уничтожат с запада и захватят намного больше городов. — холодно ответил Калоян.

— вот именно царь! — ещё веселее, добавил Эмил.

— но, там же люди! И у нас нет столько снарядов, чтобы неделю засыпать этот большой город градом огня! Нам нужно штурмовать стены, это лучший вариант! — пытался из последних сил настоять на своём полководец.

— вам знакомо слово “цвингер“? — обращаясь к полководцу, спросил Эмил.

Петер казалось сейчас умрёт на месте, откуда этот подонок знал про двойные стены Варны? Этого не может быть.

— нет… — пришлось ответить полководцу.

— это весьма странно, что главнокомандующий не знает, этого слова. — удивлённо сказал Эмил закатив губу в гримасу жалости.

— объяснитесь Эмил, что это значит. — попросил Калоян внимательно смотря на Эмила.

— это двойная стена. — сказал вместо него Борил, который сидел рядом с царём. — Это значит, что вся армия, а не половина, имеет шанс погибнуть, если будет плохое стечение обстоятельств, и серьёзный настрой обороняющихся. Они если и возьмут первую стену, то будут бессильны забраться на вторую, потому как лестницы между стенами будет практически невозможно поставить. Двойная стена строится таким образом, чтобы её было максимально неудобно штурмовать. А наши воины будут расстреливаться из второй стены лучниками. Это будет моральным ударом для солдат, которые потом и кровью забрали первую стену. Даже больше, узнав о таком, многие откажутся её штурмовать ценой своей жизни. — глядя в глаза Калояну объяснил Борил.

— вот дела! Борил, я и представить не мог, что вы столько знаете о стратегии ведения боя! — восхитился Эмил у которого забрали лавры, пояснения тупости стратегии Петера. — Теперь я понимаю, почему вас так ценит Калоян! Это восхитительно.

— это всего лишь записи из хроник Римской империи, ничего особенного. — ответил Борил.

Царь закрыл глаза и держал голову обеими руками.

— что будем делать? Каково решение по Варне? — спросил Георгий, который до этого всё время молчал. Он понимал, что вместе с Петером проиграл Варну. Там не получится нагреться, как они мечтали. По крайней мере, сразу после её сдачи. Когда бы она ни случилась.

— уничтожайте город, до тех пор, пока они сами не откроют ворота. — ответил Калоян. — собрание окончено! Петер, если не хватит снарядов на уничтожение города, вы будете казнены на главной площади Тырново.

Царь покинул зал в окружении стражи и пошел в свои покои думать о будущем. Гробовая тишина застыла в зале, где два лагеря сидевших злобно смотрели один на другого, тех кому крайне важны деньги, а другие у кого замыслы были куда выше.

— там же погибнут тысячи невинных людей! Что вы за человек Эмил, вы не христианин, вы просто нелюдь! — закричал главком

— Петер не стройте из себя праведника. Мудрей скорее будет избегать болезней, чем искать средства против них. Люди погибнут и так и так, я вам больше скажу, при взятии стен Варны погибнет в три, а то и в четыре раза больше людей. Так что оставьте свои возмущения для своих детишек. Важно лишь то, чьих людей больше погибнет, а чьих меньше. — лениво ответил Эмил и вышел из зала заседания.

Калоян на подпитку влетел в покои, где задумчиво сидела Анна.

— раздевайся немедленно, мне нужно скинуть стресс! — начал снимать свой расписной халат с поясом.

Анна не понимая первых слов царя развернулась в его сторону и сказала:

— это что ещё значит? Я что похожа на собаку, которая должна выполнять любые приказы?

— ты моя жена, а значит, будешь делать всё, что я велю!

— вы не имеете права так обращаться со мной!

— да кто тебя спрашивать будет? — надвигался царь на женщину, начиная заламывать ей руки.

— оставьте меня в покое проклятый тиран! Мой брат всё узнает о вас! И тогда…

Калоян ударил Анну по лицу, и она полетела на пол с разбитой губой.

— только попробуй проклятая еретичка! И тогда ты пожалеешь, что появилась в Болгарии! Ты не женщина, ты хуже сатаны! Тьху на тебя, пойду лучше разыщу нормальную бабу, а то меня тошнит от тебя!

Калоян в белой пижаме уже был наготове, и вышел в коридор в поиске советника, чтобы тот ему привёл более желанную женщину. Анну осталась там же. Ей было не впервой ощущать такие нападки. Царь всегда себя так вёл, но со временем ей надоело такое отношение и она начала противиться его воле, чем вызывала отторжение и неприязнь последнего. Ей было плевать на похождения царя, потому что ни о какой любви речи и быть не могло, наоборот, она радовалась, что её оставили в покое.

***

Осада городов началась через две недели после заседания. Как и предполагалось военными, город Констанца, который был и меньше, и менее укреплённее держал осаду не так долго. Громадные глыбы, запускаемые в стены города разнесли их за полдня. Немногочисленные войска защищающихся были перерезаны превосходящими силами болгар при поддержке быстрой и убийственной конницы половцев. Но, то, что произошло в Варне — было сущим кошмаром. Запыхавшийся батюшка вбежал в ратушу, перецепаясь через рясу и открыл двери:

— господин Константин, к нам прислали гонца, который принёс требования царя Калояна. — доложил он ворвавшись в палату управляющего города Варны.

— и что же требуют эти нехристи? — спросил Константин Дукас, который выглядел как пирожок. Весьма упитанный белый мужчина с русыми волосами и добрым лицом. Он скорее подошел бы на роль повара, нежели на роль воина или мэра города.

— вот требования господин. Калоян безумен как никогда… Я не могу поверить, что он пойдёт на такое. — в ужасе сказал святой отец, передавая бумагу с печатью царя.

Константин бегло прочитал текст и печально усмехнулся.

— значит так, теперь воют. Без совести и чести…

— вы должны были предугадать, что эти варвары из себя представляют, и запросить подмоги у Алексия! — простонал поп в чёрной рясе.

— а вы думаете, батюшка, я не просил? — не глядя на попа спросил Константин.

— Алексей что отказал? Но, как же так?! Там тридцати тысячное войско, а у нас едва пять тысяч солдат наберётся! Мы не в силах сами с ними бороться. — поп причитал так, будто он был военачальник на пол ставки.

— ага… Вы ещё этих иродов половецких не берёте в расчет. Одному Богу ведомо сколько этих дьяволов на конях носится в рядах болгар.

— что же нам делать? Вы думаете они действительно готовы нарушить все правила войны и господа Бога?

— какие традиции Мефодий? Они не остановятся ни перед чем.

— но, они же своими руками будут разрушать храмы и дома людей, которые здесь всегда жили! Я не могу поверить в это! Они же христиане! Как же так? — едва не плакал поп.

— христиане, а как же, спуститесь на землю с высокой горы на которой прочитали это. Хуже всего, что я не знаю сколько у нас времени… Нужно сообщить людям, что город будет разрушен, приведите военачальника Александра, мне нужно знать сколько у нас галер, чтобы как можно больше спасти людей.

— сейчас позову! — хотел было побежать поп.

— и сообщите всей страже, пускай готовятся.

— к чему господин? — с ужасом спросил Мефодий.

— пойти в последний бой в их жизни.

Хотя бумага с требованием и была прислана ранним утром, врата не были открыты для входа болгарских войск. Десяток требушетов с заряженными глыбами весом в несколько тонн обмазанных горючей смесью, уже были готов вершить суд, и явно не божий… В это время предпринимались попытки спасти тех женщин, стариков и детей, что могли поместиться в свободные галеры. Весь товар на торговых суднах был сброшен в воду, чтобы не тратить драгоценное время на ненужный хлам, а люди поспешно в панике загружались в трюмы, ведомые неизвестным пока ещё страхом. Константин Дукас дал всем понять, что если они не выедут сейчас, то все погибнут. Люди глупы и беспечны по натуре своей. Те благоразумные граждане, что ценили жизнь превыше дома, покинули свои владения и загрузились в галеры. Но, было довольно много тех, кто не верил в предупреждения. Они не верили власти, которая всегда лжет. Но, бывает власть, иногда, которая заботится о своих гражданах, таким был Константин Дукас, что проживал свой последний день на землях Византии. Люди сидели беззаботно по домам, а большая часть тех, кто верил лишь в Бога, сидела и молилась ему в одной из церквей Варны. Порядка сотни прихожан православной церкви Византийской империи стояли и слушали проповедь священника в Успенском Соборе Варны. Никто не слышал, как первая пятитонная каменная глыба в огне пролетала сотни метров и как метеорит падала именно в этот собор. Ужасной мощности удар разнёс половину здания буквально за одну секунду. Его левая и задняя стена полностью рухнули, а остальные стены накренились, обваливая камни и кирпичи на землю. Большой дьявольский шар приземлился практически в центр того места, где ничего не подозревающий священник читал проповедь. Десятки людей были раздавлены как букашки, разбрызгивая кровь с мясом, что смешалась с пылью и огнём горящего шара. Те, кто не умер от удара каменной глыбы, были сожжены заживо смолой и горючей смесью, что разляпалась на всех окружающих. Остальных убило каменными осколками и падающими конструкциями с кирпичами. Несколько людей что выжили в этом Армагеддоне, ползли оглушенные и контуженные, кто без ног кто без рук и видели через двери собора, как напротив прилетело еще парочка глыб стёрших с лица земли десятки домов с людьми. Началась самая настоящая суматоха и глобальный пожар в городе. Огонь распространялся от приземлившихся глыб от одного дома к другому. Две церкви из трёх, десятки домов и казарма были уничтожены первым залпом требушет. На перезарядку снарядов уходило около часа времени. Бесчисленное войско по сравнению с защитниками города, стояло и радовалось, как горит и уничтожается город с врагами, и при этом не было ни единой жертвы с их стороны.

— пошлите гонца Калояну, пускай едет сюда. Через три дня, когда он доберётся до Варны, она будет уже наша. Пускай сам посмотрит на результат. — сказал Петер, который испытывал смутные ощущения. Готовый убивать на поле боя, он как будто жалел врагов, которые тупо умирали, не имея ни единого шанса выжить. Эта стратегия была адски жестокая и бесчеловечная, но она давала результат.

— господи… Он действительно обезумел. Что же за нелюдь командует этой армией из ада? Как его душа пошла на такое? — с ужасом смотря на полуразрушенный город с тысячами жертв, говорил Константин.

— наши соборы разрушены, жители бегут, кто куда… — плакал батюшка, стоя в кабинете мэра города.

— это конец. Александр, соберите всех, кто не боится идти умереть. Я поведу вас в последний бой. — обратился мэр к военачальнику немногочисленного корпуса.

— господин, это большая ошибка. Солдат стало значительно меньше. Многие потеряли дух и бежали из города, остальные убежали на галеры. В этом нет смысла. — пытался убедить мэра полководец.

— мне всё равно, я не собираюсь смотреть как погибают мои люди. Дайте мне броню и копьё.

— но господин…

— я не буду повторять Александр! — грозно сказал упитанный мужик, который выпятив пузо, пригрозил пальцем полководцу.

— хорошо. Пускай Бог хранит вашу душу. Я никогда не думал что вы…

— поздно думать. На том свете подумаем.

Они спустились со второго этажа ратуши, не теряя ни секунды. Константин оделся в тяжелую броню и взял копье. Он сел на боевого коня и затрубил в рог. Строй солдат на конях, что не боялись умереть, прискакали к мэру на клич. По улицам бегали люди с сумками и вещами, кто плакал, кто кричал, город был охваченный паникой и пожаром, который уже никто не тушил. Только галеры у моря давали надежду Константину, что он спасёт большинство людей из этого ада. В целом их было человек двести не больше. Пятитысячная армия разбежалась, только безумцы и истинно смелые воины остались возле мэра города.

— честные, праведные христиане и воины Византии. Я буду идти в бой против этого сатаны, что уничтожает наш город. Я не прошу вас меня поддержать, потому что все из вас знают какая судьба нас ждёт. Вы вправе отказаться и уйти. Но, если вы не сделали этого до нынешней секунды, значит вы лучшие из лучших.

Солдаты без шлемов смотрели на мера, и не ясно было, что в их головах. Они просто смотрели и слушали. Казалось, что они попросту лишены эмоций.

— я не планирую выиграть битву, я хочу убить того, кто дал приказ своей армии.

— это невозможно господин. — коротко возразил Александр. — Вам ни за что не пробиться к нему.

— а я и не собираюсь. — Дукас задумался, всматриваясь в голубое небо, потом сказал солдатам:

— Царь, возбудивший против себя ненависть и презрение своих подданных, и держащийся на престоле путём насилия и притеснения, грабежа и полнейшего разорения народа, должен был бы сойти с него и сложить с себя власть. Применением тиранического способа, он может быть удержит за собой имя царя, но наверное потеряет его дух и величие. Ведь величие царя состоит в том, чтобы править не нищими, а богатыми и счастливыми людьми… Утопать в роскоши среди народа стенающего и бедствующего значит охранять тюрьму, а не государство. Калоян ещё заплатит за содеянное, Бог тому свидетель. За мной! — затрубив в рог Константин поскакал к воротам скомандовав их открыть и не закрывать. Он понимал, что это было условием, прекращения огня. Петер Иванов стоял в первых рядах огромной необъятной шеренги воинов, рядом с ним стоял половецкий командир конницы и два командира ниже рангом. Солдаты уже начали скучать от безделия, но внезапно открывшиеся южные ворота оживили армию.

— смотрите, врата открыты, что то ненадолго их хватило! — засмеялся один из солдат в первом ряду.

— посмотрел бы я насколько тебя бы хватило, когда в твой дом прилетела эта глыба. — остудил смех солдата Иванов.

Через пять минут они увидели странную и нелепую картину. Впереди в блестящей броне скакал всадник без шлема, а за ним человек сто-двести конницы. Это было настолько нелепо и глупо насколько и представить сложно.

— что они делают? — спросил Тодор Григоров, вытаращив глаза, один из командиров.

— понятия не имею… Может хотят примкнуть к нам? — предположил второй командир.

Еще через минуту в двадцати метрах под прицелами сотен луков оказался Константин Дукас. Он громко закричал, обращаясь к огромной армии, которая по большей мере смеялась над этим представлением.

— кто ваш военачальник? Кто главный и отдал приказ на уничтожение города? — Дукас держал копье вверх, дотрагиваясь странным краем земли.

— я дал приказ. — выехал из первого ряда солдат Иванов.

— значит это ты, сатана, что прикидывается настоящим христианином? Одной рукой молится Иисусу Христу, а второй втыкает нож в его спину?

— я не обязан отвечать на твой лепет. Кто ты такой и какого чёрта здесь делаешь? Если ты приехал сообщить что город сдан, то мы подумаем оставить тебя в живых или нет. — спокойно сказал Иванов.

— нет, несчастный трус! Город будет сдан, только через мой труп! Но, прежде чем я умру, я вызываю тебя на поединок. Я Константин Дукас, честный христианин и мэр города Варны, которая всегда была и будет Византийской империей. Ты вправе отказаться если боишься, и тогда не только вся Византия будет знать какой трус управляет болгарским войском, но и все твои солдаты будут знать какое ты ничтожество!

Иванов понял, в какую ловушку попал. Такое оскорбление на глазах своих воинов и союзников было верхом дозволенного. Он никак не мог отказаться. Все, абсолютно все бы перестали его уважать, и он бы долго не продержался на должности главнокомандующего. А если бы он дал приказ убить какого-то толстого мэра, что вызвал его на поединок, то ещё больше запятнал свою честь. И хотя было бы разумнее всё же дать приказ расстрелять его лучникам, он всё же хотел восстановить свою честь, которую ему подпортил Эмил своим советом при царе, по сносу города.

— я принимаю твой вызов.

Толпа солдат заревела, поддерживая это решение, и опасения Иванова подтвердились. Солдаты жаждали крови, и если они её проливали, то ждали того же и от главнокомандующего.

— я не бьюсь на копьях. — тыкнув пальцем на оружие мэра сказал Иванов, который искусно владел мечом.

— это твоя проблема антихрист! Я бросил вызов, и этим копьем проткну твоё жалкое сердце. А ты можешь позвать себе на помощь хоть самого дьявола!

Солдаты хоть и были болгарами, но пребывали в восторге от смелости мужика с пузом, который в большей степени по внешнему виду походил на них. Они жаждали битвы и уже нечали шептаться друг с другом о том, кто победит.

— подайте мне копье. — неуверенно попросил командира Тодора Петер, который понимал, что с мечом у него нет шансов.

Дукас поскакал в левую сторону, чтобы взять разгон для коня. В другой стороне стоял Иванов со своим тяжелым копьём, которым упражнялся не так хорошо. Иванов одел глухой шлем, и сейчас был монолитно стальным с небольшими щелями в руках и шее. Он стоял и ждал когда поскачет мэр Варны. Но, мер Варны сделал то, чего никто не ожидал. Он полностью сбросил бронь с груди, бросив её на землю. Сейчас он был только в хлопковой рубахе. Всем солдатам показалось его пузо, от чего те начали хохотать и тыкать пальцами, понимая что это будет забив поросёнка. Хотя некоторые наоборот его только поддержали криком, обезумев от его смелости и безрассудности.

— я понял с самого начала, что он чокнутый, но быть безумным до такой степени это слишком. — пролепетал командир Тодор своему товарищу.

— может у него есть план?

— какой? Напугать Иванова пузом? — возмутился Тодор.

Дукас закрыл глаза и прочитал молитву в последний раз в своей жизни. Перекрестившись, он ударил лошадь в бока. Мэр заложил копье за спину и держал его не штыком в сторону врага, а в сторону бесчисленной армии стоящей справа от него. Иванов тоже тронулся, направив копье прямо в направление торса почти голого противника. Всадники набирали скорость. До сближения оставалось секунд пять. Вся армия застыла в экстазе, что же случится дальше. Все ждали как кишки мера вспорятся и разнесутся по всему полю битвы. Мало кто верил в мэра Дукаса, потому что невозможно было проткнуть такую броню как у Иванова с первой попытки, а у Дукаса больше попыток и не было судя по его одежде. Тем не менее, Дукас сожмурив глаза в последние секунды перед столкновением, резко лёг спиной на коня, выставляя пузо Богу на обозрение. Он сделал круговой разворот копья как лопастью мельницы, это было сделано по той причине, что у копья на другом конце было сплошное лезвие как у меча, невидимо покрашенное в цвет древка. Делая эту рокировку рабочей части копья, он также придавал скорости круговому размаху, в который вложил всю свою небольшую силу, которой обладал. Диагональный удар после кругового вращения копья саданул снизу вверх по груди Иванова, и тот поскакал, не сделав удара, пролетев Дукаса как ни в чём, ни бывало. Дукас в свою очередь с горем пополам поднялся на коня из тяжелого положения лёжа. Его упитанное тело было негодно для таких манёвров, и именно поэтому он снял броню, чтобы провести этот трюк. Дукас остановил лошадь практически в том месте, откуда бросил вызов Иванову. Солдаты не поверили, что толстяк нанёс какой либо ущерб их главнокомандующему, который продолжал скакать, как ни в чём, ни бывало. Пока спустя пять секунд не съехал с лощади и не упал на землю замертво.

— лучники на изготовку! — закричал командир Тодор, и все готовы были убить Дукаса.

Тодор с другим командиром спешно поскакали к Иванову. Они слезли с лошадей, и уже увидели как под телом Иванова, образовывается лужа крови. Тодор перевернул его тело и снял шлем. То, что казалось никак не задело Петера, на самом деле практическо снесло ему голову, огромный диагональный разрез под челюстью их военачальника, наверное, не снёс голову только по той причине, что остриё врезалось в череп Иванова. Сидя на корточках над телом командира они решали, что делать дальше.

— господи ты мой… — перекрестился Тодор. — что же теперь делать? Кто будет управлять армией? И кто твою мать этот толстый чёрт?

— ты твою мать будешь управлять! — ответил Артемий, сплёвывая на землю, от такой нелепой смерти главаря.

— что будем делать с этим уродом? — спросил Артемий, покосившись на Дукаса, который уже начинал делать разворот.

— ничего, прикажем убить. И всех его ублюдков тоже.

Пока эти двое общались, Дукас уже давно понял его участь в этом бою, и поэтому хотел забрать с собой как можно больше врагов. Он резко ударил по бокам лошади, делая полукруг к направлению двух командиров. Те двое поняли, что происходит слишком поздно. И подрываясь с места резко завопили.

— огонь! Убить ублюдка! — заорал Тодор во всё горло, видя как упитанный божий воин с копьем несётся полукругом в их сторону.

— его свиту тоже убить! — заорал второй командир, указывая на солдат Византии.

Византийцы поняли, что представление закончилось, и начали убегать, бросив Дукаса одного. Половецкие скакуны бросились в погоню за немногочисленной конницей Византии, а Дукас охраняемый одним только Богом уклонялся от сотен стрел. Острые лезвия летели и никак не попадали в него, будто сам архангел его ограждал от смерти. Проскакав таким образом секунд десять, он занёс копьё для решающего броска. Он знал, что это последний жест его воли. Сблизится, чтобы проткнуть хотя бы одного командира ему не дадут, поэтому прося у Бога силы он совершил последний бросок по капитану, который бежал, пытаясь скрыться в сторону. Копье свистя в воздухе изгибалось как змея пока не влетело в затылок Тодора пригвоздив его к земле. Но пока копье летело, в противоположную сторону летели сотни очередных стрел и почти все они влетели в тело мера, который упал на землю вместе с верной лошадью. И он и лошадь умерли очень быстро, потому что они оба были похожи на мишень для тира, полностью усеяны стрелами. Дукас поблагодарил Бога за то, что дал ему сил отомстить за его людей и глядя в голубое небо закрыл глаза.

***

Царю доложили, что по прибытию в Варну, его встретят болгары, чем царь был весьма доволен. Он добрался до полуразрушенного города, как и предполагалось за трое суток. Пока царь ехал в захваченный город, армия уже прошерстила и выгребла всё, что можно было выгрести. Из-за действий Дукаса армия Калояна лишилась двух главных полководцев северного направления, а множество осведомлённых граждан Варны покинули город, в котором оставаться было хуже смерти. Вклад одного человека в этом несостоявшемся бою был поистине огромен. Пожар был потушен, после того как армия вошла в город. Заострять внимания на грабеже и вывозе золота, серебра и уцелевшего провианта мы не будем, это и так очевидно. Стоит лишь рассказать о том, как царь увидел результат своего решения, и что произошло после.

Заходя в ворота Варны царь был рад и счастлив скорой победе. Ведь ему уже доложили, что кроме полководцев практически никто не умер из солдат. Но, пройдя за ворота он ужаснулся от вида уничтоженной церкви и сгоревших до тла домов, в некоторых местах лежали огромные каменные глыбы чёрного цвета. Вместе с царем приехали Эмил и несколько политических советников низших сословий. Вместе они следовали в ратушу, чтобы осмотреть её на предмет того, как жила Византийская знать. Зайдя на второй этаж каменной ратуши, они уставились на результат взятия города. Результат был весьма плачевный.

— ну как царь, вы довольны результатом? — спросил Эмил.

— а почему мне быть не довольным? Моё войско цело. Два города взяты, и я готов уничтожить проклятого Имре. Единственное, чего я не могу понять, почему был убит Петер Иванов. Злые языки твердят, будто его убил мэр города, а он был никто иной, как обычный политик, целыми днями просиживающий штаны в ратуше с пером в руке!

— ну что же. Говорят правду, так и было. Вот только здесь может быть и загвоздка, может Иванов был не столь хорошим воином, каким его представляли все остальные. Это даже к лучшему. На его место можно поставить более сильного полководца.

— или же этот чёртов Дукас был не простым писакой! Вы представьте, сколько в Византии еще таких людей, которые под видом писателя будут убивать глав нашей армии! Это нужно пресечь.

— каким же образом?

— самым жестоким.

— и как это поможет уменьшить количество храбрецов в их империи?

— это мы увидим в будущем.

В ратушу поднялся полководец Артемий Руднев, принеся очередную весть.

— доброго вам здоровья царь. У меня к вам есть одно дело! — поклонившись, начал говорить Артемий.

— это не может подождать? — брезгливо спросил Калоян.

— я думаю нет, это напрямую касается смерти Иванова.

— каким образом?

— мы собрали пленников, которые бежали с отряда тех воинов, что выступили вместе с Дукасом, также некоторых солдат, которые пытались бежать из города. Что прикажете с ними делать?

Артемий с туповатым выражением типичного солдата, готового выполнять любые приказы, даже казнить собственную мать, стоял и пялился на царя, ожидая команды.

— что скажете Эмил? — глянув на советника в фиолетовой мантии, спросил царь.

— а что вы хотите услышать?

— что мы будем с пленниками делать?

— ну это вы же царь Болгарии а не я, или вы хотите чтобы я принял за вас решение? — непонимающе глянул на царя Эмил.

— чёртов прохиндей! Эмил, почему вы не можете просто дать совет что делать? Почему вы такой хитро… Ладно. Нужно сделать так, как я и думал.

— и что же это государь? — спросил Эмил, которого как-будто забавляло дразнить царя.

— казнить этих ублюдков, естественно.

— государь, мы могли бы взять их на службу! Они весьма смелые воины, ведь они в меньшинстве выступили против нашей армии! — предложил Артемий.

— нет. Это свора мятежников, которые потом будут мне подрывать настрой и лад в армии. Этого не будет. Казнь. — стоял на своём царь.

— хорошо. Слушаюсь. — Артемий хотел было уйти, но вспомнил что кое-что не уточнил. — государь, а как казнить? Головы срубить?

— нет. — задумался царь. — Нужно сделать так, чтобы это запомнила вся Византия. Чтобы они понимали, что я не просто убиваю их, я их хороню заживо. Да! Именно так и поступим. Выройте большую яму и прикуйте пленников до дна ямы. А потом похороните их живьем. И конечно же, разнесите эту новость по всей стране, и за её пределы. Чтобы все знали, что будет с теми кто встаёт у меня на пути. Особенно если он житель Византии.

— слушаюсь государь. — Артемию было плевать, что он впервые будет выполнять такую казнь. Главное что была задача, а остальное не важно.

Через пять часов была вырыта огромная траншея, на дне которой соорудили металлический пол, до которого приковали цепями пленников. Калоян с Эмилом стояли на втором этаже ратуши и через окно наблюдали как медленно и постепенно засыпают землёй сотню живых людей. Эта ужасная новость и вправду разнеслась по всей Болгарии и Византии. Когда новость о том, что случилось в Варне дошла до папы Римского, он понял, что царь Калоян набирает слишком большие обороты и с этого момента начинает думать, как повилять на этого безумца. Папа Римский понимает также что Византия распадается и слабнет, чем он непременно хочет воспользоваться, созвав четвёртый крестовый поход, но об этом чуть позже.

В свою очередь Имре воспользовался отсутствием сил на северо-западе Болгарии и спокойно захватил Белград и Браничев, чем очень разозлил Калояна. Тот в свою очередь, отхватив большой кусок Византии был готов пойти на подписание мира. Византия тоже была на это готова, потому что была не в силах продолжать войну из-за внутренних проблем. Это дало возможность, Калояну перевести войска на северо-запад, чтобы сцепится войной с Имре, венгерским королём.

Всё бы было хорошо для царя болгарского, если бы на земле жили только честные люди, но это было огромным заблуждением для глупцов. Такого никогда не было и не будет. Царь Калоян, довольный результатом нападения на Византию возвращался в крепость Лютицу, чтобы отпраздновать победы и собрать совет для разработки плана по отвоеванию городов Браничев и Белград, которые подло забрал Имре. Но, планам царя очень сильно помешали внутренние проблемы, которые давно назревали, и разом вывалились, обнажая гниль, той элиты, с которой состояла свита Калояна. Подробнее о том, что произошло, и что помешало царю быстро напасть на венгров, вы узнаете очень скоро.

Глава 5

Глава 5

Любомир и Радка попадают в неприятности, которые делают их врагами Болгарии. С этого момента их жизни будут в смертельной опасности. И только Бог способен сохранить их души

Комната, в которой пришла в сознание девушка выглядела очень солидно. Здесь было чисто и даже уютно. Все предметы стояли, как бы на своих местах, гармонируя друг с другом. На каменных стенах висела живопись в серебряных рамах. Поодаль справа размещался камин, который едва тлел. Возле него стоял маленький столик орехового цвета с двумя красивыми стульями. На столе же красовался бронзовый кувшин под вино, большая тарелка с разными фруктами и пару красивых металлических кубков. Открывало комнату два окна с массивными шторами. Эти шторы были темно-зеленого цвета. Сколько сейчас времени — было пока непонятно. На левой тумбе возле широкой резной деревянной кровати горели свечи в тяжёлом подсвечнике. Ещё одна свеча горела на шкафе под одежду возле входной двери. В таком полумраке Радке лежала на кровати, приходя в себя после затяжного сна. Каждый поворот головы сопровождался головокружением, и все предметы комнаты плавали, создавая после себя тягучие копии. Ранее никогда ничего подобного она не ощущала. Можно было бы подумать, что она пьяна, но она не знала каково это. Алкоголь она ненавидела больше всего на свете, и никогда к нему не притрагивалась. Память тоже, смутными картинками восстанавливалась. Она пыталась припомнить, что произошло, и главное как она здесь очутилась. Как бы она не старалась, но чёткой картины девушка не смогла нарисовать. Только отдельные образы. Пустая фляга для браги… Грязный корчмарь, весёлое цыганское лицо Виолы, и худой с длинным острым носом мужчина, после разговора с которым, она ничего не помнила.

Радка поднялась с кровати и первое что услышала, это, тот самый голос, после которого она потеряла сознание.

— ты долго спала девочка. Но, слава Богу ты проснулась, я уж думал ты не придёшь в себя, слишком уж много ты яду вдохнула.

Радка плохо соображала, где она и что происходит, поэтому пыталась узнать хоть самое основное.

— кто вы такой?

— это не самое важное в данный момент. Главное это то, что ты должна понять. — он встал и подошел к ней ближе, от чего она начала пятится подальше от мужчины.

— не бойся девочка. Ты мне не интересна. У меня совсем другие предпочтения. А вот моему клиенту очень даже сойдёшь. Он любит таких, как ты.

— о чём вы говорите, какой еще клиент? — не понимая сонным голосом, спросила девушка.

— слушай, не буду долго тебя мучить, скажи ты уже пришла в себя и всё понимаешь, о чём я говорю?

— вроде да… — неуверенно ответила Радка.

— отлично. Значит, слушай сюда. Твои родители под нашим присмотром. За них можешь, не беспокоится. Мы даже позаботимся, чтобы они с голоду не умерли. Мне ведомо, что они весьма… Как бы это деликатнее сказать. В общем я знаю, что ты из неблагополучной семьи…

— вы ничего не знаете! — возразила Радка, пытаясь защитить своих горе родителей.

— слушай девочка, давай без экспрессии, потому что тебе от этого легче не станет, и тем более твоим родителям. Пойми меня правильно, с ними всё будет хорошо, пока ты будешь делать то, что тебе скажут.

— что это еще значит?

— не перебивай меня, пожалуйста… С тобой обращаются пока по нормальному, но всё можетизмениться, поэтому не стоит испытывать моё терпение. Есть один очень уважаемый человек, который платит очень много денег за определённые услуги, я готов поспорить, ты таких денег даже во сне не видела, поэтому посоветовал бы выслушать меня до конца. И если ты будешь делать, всё что он попросит, и он будет не разочарован, то и ты и твои родители будут жить припеваючи.

— я не буду ничего делать, даже не просите! — испугавшись, сказала девушка.

— ну тогда, твоих родителей завтра повесят, я даже сделаю так, чтобы ты на это посмотрела собственными глазами. Потом мы тебя будем мучить до тех пор, пока ты не научишься покорности и вежливости. Поверь мне, и не таких ломали…

Радке стало страшно как никогда в её жизни. Она даже представить не могла что это за люди, и зачем они это делают. Девушка жила своей простой жизнью, практически не покидая деревню, и никогда подумать не могла, что существуют подобного рода люди. Как-то раз она слыхала от отчима о каких-то похищениях женщин, но не стала обращать на это внимания. И сейчас кажись, она оказалась в такой западне, из которой не знала, как выбраться. Еще и угрозы в сторону родителей… Конечно она переживала лишь за мать, но это всё равно ставило её в тупик.

— можешь не пытаться сбежать. Если ты сбежишь, то тебя всё равно догонят. У нас конная стража, которая тебя вмиг разыщет и вернёт назад, пока ты не облагоразумишься. У нас есть много методов убеждения. Ну и еще раз повторюсь… После тебя мы займёмся твоей семейкой. Поэтому я дам тебе немного времени подумать, так сказать прийти в себя и осознать реальность. Но, времени у тебя не много, через три часа к тебе придёт уважаемый клиент. Также я к тебе пришлю одну женщину… Она тебе поможет помыться и приготовиться, ну всё как подобает нормальной женщине. Так что до свидания, и удачи.

Мужчина с длинным острым носом и черными волосами чуть ниже подбородка покинул комнату, закрыв её на ключ снаружи. Девушка, оставшись сама наедине со своими страхами начала плакать от беспомощности ситуации, в которой очутилась. Через пять минут бесполезных рыданий, отчаяние сменилось желанием что-то делать. Да, нужно было что-то делать, для начала полностью осмотреть комнату и обязательно окна. Должен же быть выход из этой ужасной ситуации. Нельзя было всё бросать на самотёк. Девушка не желал мириться с этой ужасной судьбой. Хоть он и угрожал ей смертью, но ставать проституткой она точно не хотела, и готова была умереть, чтобы избежать этой участи. Девушка начала быстро соображать. В комнате справа и слева от кровати стояли тумбы. На левой светился красивый металлический подсвечник с тремя тонкими свечами, а справа не зажженная масляная лампа. Радка вскочила на ноги и отворила штору. На улице было темно и луна светила высоко в тёмном небе. Окно было простое, и вроде бы даже открывалось. Задний двор представлял собой подобие сада, по крайней мере, ей так показалось. Там росли какие-то деревья. И к великому везению, ветки одного из деревьев тянулись как раз под окно. Обычно она бы ни за что не попыталась прыгнуть на эти ветки, рискуя ободрать кожу и вообще свалиться со второго этажа здания, в котором она находилась в данный момент. Но, эта ситуация требовала максимальной решимости. Это была схватка за жизнь, исход которой был не ведом никому. Первым делом она хотела найти какой-то предмет самообороны, чтобы на крайний случай хоть чем-то защитится. Она взяла подсвечник, чтобы осмотреть комнату, в которой почти ни черта не было видно, кроме двух слабо освещаемых мест. Она схватила тяжелый подсвечник, и начала ходить по комнате заглядывая по всем шкафам и тумбам. Там практически не было ничего, только какая-то одежда, которая её мало интересовала. Походив так минут десять, у неё устала рука держать тяжелый подсвечник, и она решила, что лучше зажечь более лёгкую и миниатюрную лампу, которой было удобней подсвечивать скрытые места.

Радка с каждой минутой нервничала всё больше и больше, ведь время шло, а сколько его у неё было, она не понимала. Поэтому на неё в очередной раз напала паника и начали трястить руки от страха. Девушка подошла и положила на ту же тумбу подсвечник и перескочив через кровать взяла масляную лампу. Лампа была жирная, как будто кто-то разлил масло, заново заполняя её, от этой неожиданности она решила бросить эту затею и положила её назад. От поспешности и небрежности действий положила её на край тумбы, та упала и разлила масло на каменном полу подле кровати.

— господи нужно собраться! — хватаясь за волосы, жирными от масла руками сказала девушка. Голос дрожал от страха.

— что же делать… Здесь ничего нет, чем можно огреть по голове этого подонка…

Она подошла снова к левой тумбе и взяла подсвечник. Прошла к столику близ камина и потрогала металлический кубок. К сожалению, он был очень легкий. Но, потом внезапно она увидела в столе, странное место с маленькой красивой ручкой. Она потянула за него и вытянула шухляду, в которой лежали красивые гравированные столовые приборы. Ложки, вилки и среди которых был нож.

— наконец-то!

Радка схватила нож, как самое дорогое сокровище в своей жизни и хотела его спрятать в карман. И только сейчас она осознала, что кто-то её переодел в это подобие одежды. На ней была полностью прозрачная ночнушка, через которую на свету выпирали все её миниатюрные формы. И кому в голову такое пришло? Промелькнуло у неё в голове. Не успела она об этом одеянии подумать, как послышался хруст вскрываемого замка, и новая волна паники едва не подкосила ноги девушки. Она быстро закрыла шухляду с приборами и схватила подсвечник в одну руку, держа нож в другой. Она максимально быстро посеменила ногами в сторону левой тумбы и положила подсвечник на своё место, а нож быстро спрятала под подушку. Сразу же через две секунды дверь открылась. И в комнату вошла женщина.

На вид, сложно было сказать, сколько ей лет. Возможно, лет сорок, а может и все пятьдесят. Её лицо обильно украшали тени и пудра. Одета она была странно и даже вызывающе. Её платье обтягивало фигуру и лишь ниже колен расходилось в размере. Груди почти вываливались из намеренно укороченного декольте. Женщина зашла в комнату и закрыла дверь на ключ изнутри. Плавно шагая к кровати, она взяла маленький стул, что стоял возле шкафчика, и села вплотную к кровати рядом с Радкой.

— оклемалась?

Радка не ответила, только помахала головой в знак согласия. Она сидела на кровати и поджала ноги под себя, пытаясь закрыть всё то, что не закрывала эта бесполезная накидка.

— и зачем ты ему нужна? Не понимаю… Такая милая, чем то даже дочь мою напоминаешь, она была такого же возраста, как и ты. Такие же, почти рыжие волосы… Ох, разве есть Бог на свете, если делает такое с беспомощными женщинами? — женщина повернула голову в сторону, покидая комнату, и окунаясь в воспоминания. Она сидела, молча потупившись на тлеющий камин.

Дана Алексиева давно “работала” в этой сфере. Она сюда попала ещё до войны, а её дочь Йоана намного позже через недостаток работы и вездесущего голода. Разбираться был ли у нее выбор или нет, сейчас не имеет смысла. Её дочь, которую ей так напоминала Радка, убил один из солдат, которого она “обслуживала”. Это произошло почти, как пять лет назад. Женщина долго не могла с этим смириться. Она хотела прекратить свое существование после этого инцидента. Благодаря редким искрам совести и собственного достоинства, которые изредка просыпались, побуждая её вскрыть вены и пойти вслед за дочерью. Но, непонятная тяга к жизни не дала ей сделать этого. Вообще неизвестно как она уживалась с тем знанием, что они обе здесь когда-то были и таким занимались. Сейчас же женщина просто плыла по медленному течению жизни, смирившись со своей судьбой, ведь деньги платили, и было что есть. А что еще нужно жалкому человеку?

Ей были ведомы все прелести этого бизнеса за годы, которые она провела здесь. Но то, что началось буквально пару лет назад с приходом нового казначея Георгия Белича не входило ни в какие рамки разумного. Мало кто был осведомлен о том, какого рода услуги тот получал, приходя в бордель Ивайловграда. Когда он навещал это заведение, то его приход был тайной за семью печатями. Все кто знал и организовывал подобного рода посещения, никому постороннему ничего не сообщал. Дана знала только о слухах, о которых даже говорить было запрещено, иначе можно было лишиться головы, компрометируя такого рода высокопоставленную личность. Иногда, когда Беличу хотелось чего-то необычного, ему в этом помогал его друг Младен. Он искал несчастным жертв, с которыми тот вытворял немыслимые вещи.

— эх бедное дитя… Ещё одна молодая девушка загубит свою жизнь в этом проклятом гадюшнике. — выходя с раздумий сказала Дана, смотря на Радку. Та выглядела очень уставшей и более бледной, чем обычно. И в добавок очень напуганной, её глаза бегали, как будто ждали подвоха с любой стороны.

— тебя, наверное, накачали чем-то? Ты вся бледная… Выглядишь не хорошо. Я принесу тебе поесть. Мне сказали, ты почти сутки провалялась без сознания. Знаю, к этому сложно привыкнуть и осознать это всё… Но, ты привыкнешь, все привыкают. Будет только поначалу мерзко и гадко, а там дальше, будет уже всё равно. Поверь мне, я знаю. — после этого она взяла её тонкую руку и подержала пару секунд.

— я принесу тебе горячую воду, нужно тебя помыть, кроме всего прочего, так что приходи в себя и не скучай… Я скоро вернусь. — после этих слов она вышла из комнаты заперев двери.

***

— значит, слушай сюда. Скоро сюда приедет Георгий. Специально для него я приготовил одну девственницу. Будешь в комнате напротив сидеть и ожидать его указаний, вдруг ему что-то понадобится. — объяснял план извращенца Белича, министр Младен своей подчинённой Дане. — Там в четвёртой комнате есть пару парней. Не знаю, чего он там надумал, но когда он попросит, приведёшь их ему.

— господи зачем? Она же нетронутая несчастная девочка, нельзя было хотя бы подготовить её к этому всему?

— откуда мне знать Дана, не задавай лишних тупых вопросов. Выполняй, что он скажет, и получишь пять золотых. Всё ясно? И да, там ещё какие-то инструменты в подсобке он попросил, принесёшь ему футляр.

Даже в глазах Даны промелькнула тень ужаса. Обычная работа с обычными мужиками, иногда вселяла отвращение и страх, потому что они не были джентльменами и милыми людьми, но то, что этот человек задумал пугало Дану ещё больше. Ей стало невыносимо жаль молодую девушку, которая и нормальных то парней не видела, а её бросали в лапы чудовищу.

— хорошо… — тихо ответила Дана.

— всё. Работайте, и вымой её нормально, она в таком бомжатнике жила, надеюсь, у неё хоть блох нету… — брезгливо поморщился землемер. — А я поехал домой, завтра утром я приеду выяснить, как всё прошло.

— слушаюсь господин. — ответила женщина средних лет и пошла набирать горячую воду в ведро.

Через полчаса Дана пришла с водой и провела девушку в комнату напротив, где стояла ванна. Она должна была выполнить то, что ей было велено, а Радка не хотела сдаваться и стала выпрашивать и умолять женщину помочь ей.

— госпожа как вас зовут? — спросила девушка, зайдя в другую комнату.

— Дана. Девочка моя, это не имеет значения. Я знаю, о чём ты хочешь попросить. Но, я не смогу тебе помочь. Я такой же узник этого места как и ты, просто я смирилась со своей участью, а ты пока ещё нет. — она начала наливать горячую воду в ванну.

— но, как можно с этим смириться? Это же не нормально?! Как же самоуважение?

— когда есть нечего, самоуважение быстро пропадает… — коротко ответила Дана, бросая кусок мыла в горячую воду.

— я не понимаю, госпожа Дана, но все же пытаются как-нибудь работать, и зарабатывать честным путём, неужели у вас не было другого пути и выбора?

— эх девочка, если бы всё было так просто. Ты думаешь, я не пыталась?

Радка не ответила, просто смотрела на неё и ждала её ответа.

— до войны, у нас было всё, моя хорошая. У меня был здоровый муж, который хорошо зарабатывал, у меня была прекрасная дочь… Царство ей небесное… Но, война забрала всё у меня. Сначала мужа забрали на войну. Потом начали забирать всех птиц, что мы держали на хозяйстве. Через некоторое время, ко мне пришли и сказали, что забирают мою землю во благо армии. Якобы сейчас тяжелые времена и солдатам не хватает провианта. А что я могла сделать? Разве у меня были силы им противостоять, или право голоса? Кому пожаловаться? Пойти к главе города? Это смешно. Он получал свою долю с каждого забранного клочка земли и купался в золоте, в то время, как такие как мы бедовали и уже были на грани голода. Со временем у нас забрали и свиней и корову. Не осталось ничего. И вот находясь в такой ситуации, скажи девочка, что мне нужно было делать?

Радка сама не знала, ведь их семья уже подходила к такому же самому исходу, и казалось, что и её бы ждала та же участь. Разве что она бы вышла замуж, вот только за кого? Мужчин в деревне практически не было. А тот козёл, что бегал за ней, это была пустышка, которая скорее бы просто ней воспользовался и всё на этом.

— я не знаю госпожа.

— вот видишь. И я не знала, а у меня дочь. Я не могла бросить её голодать.

— разве в городе работы не было? — спросила девушка.

Дана только печально улыбнулась, выливая второе ведро воды.

— о какой работе ты говоришь? Вся нормальная работа за которую хоть что-то платят, была занята женами тех людей, которые обладали хоть какой-то властью или же были женами офицеров при армии. Остальные женщины либо воровали и были убиты после этого, либо шли в бордель пытать своё счастье. Я пойду воды ещё возьму, а ты пока пробуй, не горячо ли, и залезай.

Дана вышла за водой, а Радка не знала что делать. Ей больше всего не хотелось признавать, что более опытная женщина права, но всё указывало на то, что Радку ждала такая же участь в будущем, тоже на добровольной основе. От этой реальности вновь захотелось плакать. Но, она не стала, вместо этого она действительно раздевшись, залезла в воду и начала думать как уговорить Дану ей помочь. Вот только что дальше? Ну, пускай она ей поможет, а что делать дальше? Куда бежать? Как жить, точнее выживать? Её же будут искать и потом будет всё намного хуже. Просто тотальная безысходность. Дана вернулась с двумя вёдрами воды и начала добавлять их в деревянную, переносную ванну.

— госпожа, прошу вас помогите мне бежать! — хватаясь за бока ванны, умоляла девушка.

— я не могу девочка. Меня убьют, если узнают. А если даже мне повезёт, то какой прок тебе от этого? У тебя есть где спрятаться? Как жить дальше? Младен не доставляет тех женщин, у которых всё хорошо в жизни. Если ты здесь, значит, твоё положение более плачевно, чем можно представить.

— нет, госпожа. Я смогу о себе позаботится, но я не собираюсь быть…

— как я? Я это уважаю девочка. И даже не знаю, что тебе сказать. Мне хочется тебе помочь, но мой рассудок говорит о том, что моя помощь убьёт тебя. А ты мне так напоминаешь мою дорогую дочь, я не хочу, чтобы ещё и ты погибла, как она.

— но, я не смогу делать то, что делают здесь женщины…

— сможешь, на это надо время. Это я тебе гарантирую. Время лечит и даже та часть гордости и самоуважения что у тебя есть улетучиться. Лучше думай о том, что так ты хотя бы родителям сможешь помочь. Хозяин говорил, что они в заложниках, и если ты будешь всё делать правильно, то они будут жить не в нищете.

— я не верю в это госпожа… — расплакавшись сказала Радка, которая теряла надежду на спасение.

— правильно, поплачь голубка. Нужно чтобы у тебя не было на это сил, когда придёт клиент…

***

Час ночи, вокруг сплошная темнота, только луна периодически мелькает среди ночных облаков. Три лошади с всадниками медленно передвигались улицей Любимец, скрывая от глаз редких ночных жителей свои лица. Министр Белич вместе с двумя своими личными охранниками спешно свернули на задний двор борделя, чтобы очутится подальше от глаз. У входа его встретила Дана, которая проводила его на второй этаж, где располагалась личная комната Георгия. В эту комнату никого не пускали кроме Младена, Даны и Белича. Дана и Младен получали колоссальные деньги за то, что организовывали и молчали о странных посещениях данного заведения министром. Сегодня весь второй этаж был пуст, и только одна из комнат в конце коридора предназначалась для гостя. В комнате напротив должна была находиться Дана ожидающая любых распоряжений, а в четвёртой комнате были двое мужчин, которых для каких-то нужд, также привезли для министра в пользование.

Дойдя до двери своей комнаты, грузный Белич остановился и ждал, что скажет, Дана Алексиева.

— господин Георгий…

— не надо имён…

— но ведь здесь никого нет.

— не важно, давайте к делу, сколько вы хотите, и стоит ли оно того?

— мой господин, сами знаете кто, назначил цену в двадцать золотых, пять мне и пятнадцать ему.

— отлично. Инструменты и мужчины есть в наличии? — спросил Белич, будто собирался на операцию.

— есть… А можно узнать…

— нельзя. Делайте то, что велено. Я за это плачу. За вопросы вы не получите денег. — прервал Дану толстяк.

— но, там же совсем молодая, нетронутая девушка, она может сорваться, от неожиданных…

— это то, что нужно. А теперь, попрошу вас обождать в вашей комнате, мне нужно взглянуть на экземпляр. — небрежно сказал министр и вошел в двери.

Радка, которая уже была помыта и высушена, думала, что будет делать дальше. Ей удалось съесть самую малость фруктов, чтобы не умереть с голода. Больше она не осилила, ведь аппетита не было вообще, один лишь страх неизвестности. Она сидела на кровати в дурацкой пижаме и поглядывала на подушку, под которой было средство защиты. У неё был только нож, как единственный верный союзник. Женщина отказалась ей помогать, как и весь мир. Она никогда не убивала человека, и даже представить не могла каково это. У неё был слегка вспыльчивый характер, но это не значило, что она готова была зарезать кого-нибудь. Хотя, кто знает, на что способен человек, защищающий свою честь и жизнь, тем более, если есть чем защищаться, и ты загнана в угол. Радка сидела, сложив руки, и решила помолиться Богу, чтобы тот защитил её и семью от этой напасти. Так, как сегодня, она никогда так искренне не просила помощи. В таком молящем Бога положении её и увидел толстый министр, который зашел в двери. От этого ужасного появления она перепугалась не на шутку, и её сердце начало тарабанить в маленькой груди барабанной дробью. Она инстинктивно посунулась в сторону подушки. Потом оказавшись возле подсвечника, поняла, что её всю видно, и закрыла груди руками.

— ох, не стоит так церемониться. Чего я только не видел в этой комнате. — проворчал Белич, тяжело шагая вдоль кровати. Он начал идти прямо к ней, от чего ей казалось, что мир сейчас лопнет.

— не подходите… А то я…

— что? Что ты сделаешь? Лучше ляжь расслабься, тебе же лучше будет. — он толкнул её в грудь и она свалилась как пёрышко на кровать. Сам же жирдяй взял подсвечник, чтобы проследовать к столу. Но, для начал он открыл шторы.

— чёртова темнота, ни хрена не видно. — ворча себе под нос он пошел ко второму окну где тоже отворил шторы. После этого подошел к столу и положил на него подсвечник. Свет осветил кувшин и фрукты. Министр налил себе вина и съел пару виноградин.

— понимаешь девочка. Я работаю на самого царя. У меня такая моральная нагрузка, что мне необходимо расслабление. Поэтому ты здесь. Поэтому мы здесь! Не беспокойся я профессионал во многих областях.

— не надо меня трогать господин, я ничего плохого не сделала. — простонала Радка, пытаясь в темноте нащупать нож под подушкой. Сейчас освещение едва доходило до той стороны кровати, где она уже поднялась и снова сидела.

— прекрати это. Тебе самой понравится. Все вы начинаете одинаково, а потом ещё и благодарите. Я просто не люблю однообразие. Поэтому сегодня будет ещё пара мужчин, и мы все позабавимся по-настоящему. — засмеялся Белич, наливая второй кубок вина.

Рассказывая детали своего извращенного замысла, он ещё больше напугал и без того перепуганную девушку. Теперь она уже знала точно, или она или он. Радка схватила нож и вытянула его с под подушки. Она держала его остриём назад, чтобы при свете свечи он его не заметил. Девушка решила, что нельзя дать ему выйти с комнаты, иначе, если придут ещё люди, ей точно конец. Заколоть одного ей может повезти, но несколько мужчин её скрутят, и на этом закончится её история.

— не делайте этого! Прошу вас, вы меня вынуждаете… — уже более уверенно, но всё ещё дрожащим голосом сказала Радка.

— о чём ты говоришь? — спросил Белич с удивлением. — Ты хотя бы девственница? А то если нет, поверь, и тебе и этим дуракам, что решили меня обмануть крупно не повезёт. — министр уничтожил второй кубок вина и уже расслабившись взяв в руку подсвечник, во второй держа яблоко.

Министр начал подходить с другой стороны кровати. Всё ближе ближе приближаясь к луже масла… Свет от подсвечника уже вскрывал худое тело Радки, которая держала тонкой трясущейся рукой нож в направлении министра. Тот, не то чтобы испугался, а наоборот только рассмеялся.

— вот умора! А ты оказывается ещё и боевая у нас! Мне это нравится, я кстати тоже припас для тебя колющие предметы, вот скоро их принесут и я тебе всё покажу, а пока надо тебя осмотреть! И зажечь эту чёртову лампу, а то этот мрак угнетает, не могу ничего рассмотреть. — Белич был в метре от лужи, а перепуганная девушка уже встала с кровати и сомневалась, что сможет что-то сделать с этим здоровяком, который весил килограмм сто шестьдесят. Она пятилась, пока не встретила холодную стену спиной, держа нож перед собой. Министр в свою очередь подходил к кровати.

— слушай, выбрось нож, и я тебе обещаю, я не буду такой грубый сегодня, как хотел, в ином случае я просто крикну и сюда прибежит стража, которая объяснит тебе…

Следующий шаг был последним. Белич опъянённый вином, которого он и так изрядно выпил перед выездом сюда, имел плохую координацию. Он наступил в лужу масла, вкладывая всю необъятную массу своего тела в ступню. В тот же миг его нога поехала вперёд и вверх, обрушивая его тушу на землю. Он грохнулся спиной вниз, падая затылком о каменный пол, и под невероятной массой своего тела сломал себе шею. Глухой удар его тела мог привлечь внимание посторонних, но образовалась гробовая тишина. Наверное, Бог существовал и в этот вечер он услышал молитвы. Радка не ожидавшая такого развития событий, даже не поняла что произошло. Ей казалось, что ещё пару секунд и эта свинья встанет и продолжит свои домогательства, но это не происходило. Время шло, и так простояв две минуты, она прижимала нож трясущимися руками к груди, боясь даже подойти к этой туше. Предполагая наихудшие варианты развития событий, вроде того, что он решил её обмануть и схватить её как только она приблизиться, девушка взяла со шкафа второй источник света, представляющий собой свечу на блюдце, начала медленно подходить к безжизненному телу Белича, которое издавало слабые конвульсии недавно умершего человека. Она не знала радоваться ей, или бояться еще больше. Теперь в её голове сформировалась мысль, что больше нельзя терять время. Нужно убегать. Уже точно не было пути назад. Радка подбежала к окну и начала открывать его. Оно не поддавалось, как будто его сто лет не открывали, хотя, скорее всего ей просто не хватало сил его открыть. Применив нож в расщелину рамы, ей всё же удалось его отворить. Снаружи было тихо. Подула лёгкая прохлада ночи, и гусиная кожа покрыла всё тело. Из-за двери не доносилось ни звука. Пора действовать или сейчас или никогда. Радка бросила нож вперёд на траву, и запомнила, куда он примерно упал. После этого вылезла на подоконник и думала на какую ветку сделать решающий прыжок.

Одна из веток была ближе, но она была тоньше, вторая правее, была толще, но она была дальше. Рисковать так рисковать, она решила дальше прыгнуть, но точно не свалиться с тонкой ветки, поэтому выбрала толстую. Присев и отклонившись спиной назад, она напряглась для решающего прыжка. Руками она держала раму и угол стены и снова попросив у Бога помощи, прыгнула изо всех сила отталкиваемая дополнительно руками. Она попала босыми ногами по толстой ветке, но не удержала равновесия, после чего упала, цепляясь за тонкие ветки, что встречались по пути вниз. В итоге она шлёпнулась на траву спиной, которая смягчила болезненное приземление. Руки по всей длине жгли от порезов, и даже на лице кажись, были порезы, потому что под глазом и на лбу дёргало нервы от лёгкой боли. От ужасной ночнушки остались только рожки и ножки. Если до этого она хотя бы мнимо прикрывала груди, то сейчас там было всё разодрано, кажись сзади тоже всё было не в порядке… Хотя сейчас это меньше всего волновало девушку. Она кряхтя встала и начала рыскать руками по траве, в том месте, где падал нож. Спустя минуту она его нашла и просто со всех сил побежала вперёд по саду, куда глаза глядят. Она пробежала сад, лесопосадку и какое-то поле, кажись усеянное пшеницей. Проделав километра четыре, она остановилась у очередной лесополосы, понимая, что сейчас умрёт от слабости и задышки. Лёгкие горели от прохладного воздуха и отсутствия привычки к таким забегам, но ей было стократ спокойней, ибо она отдалилась от этого проклятого места. Что же, сейчас она даже не понимала куда попала, и куда идти, одежды, как и всего остального не было. Пройдя чуть дальше, она увидела ручей. Она хотела напиться воды, ведь жажда после такой пробежки и полнейший голод, просили хоть что-то вкинуть в желудок. И в этот миг её вырвало тем немногим, что она съела. Через пару минут она с трудом отдышалась. Подойдя к пруду, она нагнулась, чтобы руками зачерпнуть воды и сделала всего пару глотков, после чего умылась, но внезапно её прервал звук приближающего зверя или человека. Он доносился вдоль ручья. Кто-то бежал, ломая ветки и кусты, когда он приблизился, она поняла что это человек. Он тяжело дышал, и под светом луны сложно было разглядеть его лицо, кроме бороды и ужасно бедной подранной одежды, как у нищего алкаша. Она встала и поняла, что стоит попросить помощи, потому что бежать дальше она не могла, если это какой-то убийца или плохой человек, то она убьёт его ножом, или попытается… Либо его, либо себя, но нужно было хоть попытать счастья, ведь у неё уже не было идей, что делать дальше.

— мужчина, прошу вас, помогите мне… — охрипшим от бега голосом попросила она.

***

Было раннее утро. Я прекрасно понимал, чем чревато возвращение в Ивайловград, но хорошим людям, которые тебе помогают, пускай даже за небольшую монету, стоит относиться с почтением, ведь в будущем они смогут ещё пригодится. Именно поэтому я решил, что нужно обязательно вернуть лошадь хозяину. Мне хотелось это сделать как можно раньше, пока люди не появились на дорогах и меньше глаз меня смогут увидеть. Пока я скакал по пустынной летней дороге из Луково в Ивайловград, то решил сделать один привал в Одинцах, там я хотел купить вина для друга, чтобы не светится в таверне Ивайловграда. Через два часа быстрой скачки лошадь устала, и я хотел перекусить тоже. Возле корчмы в Одинцах я провёл кобылу к так называемому месту парковки, где другие кобылы поедали сено. В воде она не нуждалась, потому что вдоль основной дороги, постоянно тянулась извилистая река Бялар, где я мог остановиться в любой момент пути. Привязав лошадь я шагнул в корчму на всякий случай, набросив капюшон, чтобы не светить своей мордой. На моё удивление за стойкой был не мужик, а женщина лет сорока. Она протирала стойку от постоянно разливавшейся на неё браги. Подойдя к ней, я сразу спросил.

— день добрый, вы хозяйка?

Она перестала тереть стойку и посмотрела на меня уставшими глазами.

— да, вы за выпивкой? Её нет, всю уже выгребли. Еду, любую, придётся ждать минут двадцать.

От неё так и разило дружелюбием, но, по крайней мере, она пряма и честна, так мне показалось.

— выпивка мне не интересна…

— а с виду не скажешь. — уперев руки в боки сказала женщина.

— первое впечатление обманчиво мадам, что у вас есть поесть?

— мясо жарится. Как я уже сказала — двадцать минут ждать. К нему или каша гороховая или картофель запечённый, ну и овощи если желаете. Порция 5 Серебряков стоит.

— чего так дорого? — возмутился я.

— не нравится, езжай в ближайший город. У меня хватает посетителей и без тебя.

Тут она была вновь права. Десяток столов были забиты грязными и вонючими посетителями. Удивительно, что в семь часов утра здесь было столько народу. Причин могло быть только две. Либо эта женщина и её подмастерьё хорошо готовили, либо жрать больше негде было. Всего один стол был свободен, точней он тоже был занят, но там сидел только один мужчина, который отличался внешним видом от остальных.

— ало, парень, заказ делаешь? У меня нет времени пялится на тебя.

— а да, делаю, вот деньги. — я вытянул пятак и отдал ей в руки. — гороховую кашу… и овощи пожалуйста. А компот есть?

— есть вода.

— понял… — недовольно возмутился я.

— ну, тогда воды.

— на улице, в колодце. — ответила женщина, кривя лицо, будто издевалась.

— вас что ваш мужик плохо отделал? Какого чёрта вы хамите!

— а ты, видать не местный, раз глупые заказы делаешь! — она явно хотела поспорить, хотя минуту назад говорила, что у неё нет времени. Я уже подумал, что зря остановился здесь, ведь она мне весь аппетит испортила своими выходками, но урчание в животе заставило замолчать.

— хорошо! Я всё понял. Я пошел ожидать своей очереди, только успокойтесь женщина.

— ждать на улице придётся. Все места заняты. — возразила она тыкая рукой на двери.

— не все. В конце, вон, стол только с одним человеком! — указал я на господина, что сидел в гордом одиночестве. — от её наглости я уже повысил голос до крика.

Этот мужчина, наверное, услышал наш спор и обратил внимание, что я указываю на него. Он, наверное, давно поел, и сидел, непонятно чем занимаясь. Мужчина в красивой вышитой рубашке тёмно зеленого цвета и свободных коричневых штанах подошел к нам и спросил спокойным голосом, который едва было слышно среди гула голосов корчмы.

— в чём дело Людмила? Почему вы ссоритесь?

— мы не ссоримся господин, просто этот парень не местный и ни черта не знает наших обычаев! Сделал заказ и намылился сесть за ваш стол.

— правда? — спросил мужчина, с улыбкой глядя на женщину.

— ну да! Посмотрите на него! Он во-первых в подранной вонючей одежде, а во-вторых, кто знает что у него на уме! Он мне не нравится, и вообще зря я его обслужила, надо бы вернуть деньги, пускай идёт отсюдова.

Я от этой наглости вскипел внутри, и уже хотел заорать на хозяйку, что она себе много позволяет. Но, я не успел этого сделать. Мужчина как будто видел, что я хотел сделать и положил мне руку на плечо.

— успокойтесь Людмила, всё нормально, не нужно судить о человеке по его внешнему виду, особенно в такое сложное время. Человек просто хочет поесть, разве в этом есть что-то предосудительное? Пускай садится ко мне, заодно составит мне компанию. Я уже давно поел, и долго был в пути. Мне не помешает собеседник, перед тем как я снова отправлюсь на север.

— но господин! Посмотрите на него, вдруг он болен? Он явно как будто выбрался из какой-то канавы! Вы слишком ценны, чтобы рисковать вашим здоровьем! — возразила хозяйка. — Если полководец Артемий узнает, что вы случайно захворали у меня в таверне — то я лишусь головы! — со страхом проговорила хозяйка.

Эти опасения только утомили мужчину. Он обратился ко мне всё тем же спокойным голосом:

— снимите капюшон и дайте мне вашу ладонь.

— зачем это? — удивился я.

— я посмотрю на состояние вашего здоровья. Ведь хозяйка нервничает, давайте вместе её успокоим! — улыбнувшись, сказал мужчина.

Он был настолько дружелюбен и спокоен, что я не смог ему воспротивиться, да и хотел покинуть эту химеру побыстрее. Я снял капюшон и подал ему руку. Мужчина повертел мою руку и помял её, как будто кусок мяса, который выбирал на готовку. Потом положил указательный палец к вене на запястье и застыл неподвижно глядя в пол. Через десять секунд он опустил мою руку и посмотрел внимательно мне в лицо.

— повернитесь и приподымите голову. — я повиновался.

На свету исходящем из окон мужчина заглянул мне в глаза ещё раз, и задрал мне нижнее веко вниз. Далее он попросил открыть рот и начал всматриваться в полость рта. Позаглядывав мне в рот, он положил два пальца на артерию на моей шее и снова замер секунд на десять. После этого он высказал вердикт.

— дыхание я проверять не буду. Он говорит без запинок и довольно уверенно. Сразу видно, что молодой человек не пьёт и не курит, но очень недоедает. Пульс хороший и ровный, рабочее сильное сердце, отсутствуют проблемы в печени, на глазах ни единых признаков желтушности. Он как будто давно не болел. Полностью здоров, нет никаких сомнений Людмила. Приготовьте молодому человеку еды, и компота за мой счет.

— теперь я спокойна господин Живко, храни вас господь. — успокоившись сказала женщина, и побежала на кухню, впервые улыбнувшись за это долбанное утро.

— пройдёмте молодой человек. — пропуская меня вперёд, сказал мужчина.

Мы прошли к его столу и на нас всё время обращали взгляды, то солдаты, то местные жители, которые поедали свои блюда. Присев друг против друга, мужчина начал речь.

— расскажите о себе молодой человек, как вас зовут? — начал Живко достав из кармана камешек, которым начал перетирать какие-то травы в пыль и собирать их в оловянную миску.

— ох, господин, я предпочёл бы не называть своего имени, дабы ни себе ни в вам впредь не навредить.

— значит, вы попали в беду. Вы сотворили зло или добро? — подымая на меня взгляд, спросил мужчина в возрасте где-то пятидесяти пяти лет.

— а разве можно попасть в беду делая добро?

— моё субъективное мнение, что за добро можно приобрести намного больше проблем, чем за зло.

— почему вы так считаете?

— потому что люди в большинстве своём злые и слабые, при всём уважение к окружающим. — подымая руки вверх сказал мужчина. — А, чтобы творить добро нужно быть сильным духом и добрым в душе.

— это интересное умозаключение. — удивился я, считая что сотворил добро, и тем самым получил такую похвалу от незнакомца. Хотя кто знает, может кто-то посчитал бы, что я наоборот сотворил зло, обокрав двух чиновников.

— в нём нет ничего особо интересного, скорее парадоксальное. Казалось бы, добро — это хорошо, и всем следует его творить, чтобы всем было хорошо. Но, непонятно по какой причине люди в большинстве своём злы и слабы духом. Чтобы творить добро нужно отдавать частичку себя как духовную, так и материальную, но люди не готовы делиться. Много ли вы знаете людей, которые безвозмездно отдадут последнюю монету, пускай даже своему другу?

— почему-то я сомневаюсь, что есть такие люди. — подытожил я.

— они есть. Мой юный друг, но когда кто-то творит добрые дела, то вызывает зависть и раздражение у тех, кто не способен на такое. И, таким образом они делают всё возможное, чтобы избавиться от них. Думаю, на таких людях и держится наша земля. Также, как и на Иисусе Христе, который пожертвовал собой ради всех нас, отдав всё что только мог.

— возможно господин. Я так понимаю, вы не выбираете лёгких путей и творите добро? Даже вот сейчас вы мне помогли.

— знаете, я следую в жизни одной истине. Всегда выбирайте самый сложный путь, на нём вы не встретите конкурентов. А вообще в моём поступке нет ничего особенного. Я просто проявил обычную человечность.

— тут я с вами согласен. Люди склонны искать лёгких путей, и никто не свернёт в ту сторону, где написано “трудности”.

— но вы так и не ответили молодой человек, какой поступок вы совершили? Или вам не хочется этого раскрывать? — спросил снова Живко.

— я не знаю можно ли вам доверять.

— но я же вам доверился? — улыбнулся Живко. — Вы очень подозрительны и это хорошая стратегия, но вы должны научиться видеть добро в людях. Не все люди злые и хотят вам навредить.

— хорошо. — замешкавшись ответил я. — Думаю, я совершил добро, за которое теперь пребываю в розыске.

— это весьма опасное заявление в наше время, — засмеялся Живко. — Теперь я понимаю почему вы так переживали. Но, зная то, как действует власть и военные, в этом нет ничего необычного. Вот вам и расплата за добро! — сдержанно засмеялся Живко.

— вот именно господин. Одна группа чиновников сделала большой заказ одежды для армии у моей подруги, но отказалась за него платить. Тем самым они разорили бы её. Если бы я вовремя не появился, то моя знакомая осталась бы ни с чем, не имея средств к существованию. Вот такая вот ситуация.

— и что же вы предприняли, чтобы помочь женщине в беде?

— я пытался договориться с ними, чтобы они заплатили ей, ровно столько, сколько должны были, но они отказывались платить.

— они просто отказались? — удивился Живко

— естественно отказались. Не вижу здесь ничего удивительного. Такое постоянно случается. Одни наживаются на беде других.

— и что было дальше?

— а вы как думаете?

— даже представить не могу! Но, с виду вы добрый человек. Вы точно не могли бросить вашу подругу в беде. — предположил мужчина.

— верно. Я бросил их в беду… Но, главное не это. Её муж уже как три года пребывает на войне за Болгарию, а правительство являющееся лицом государства конфискует у своих же жителей имущество, что защищают их интересы, как по-вашему я должен был поступить?

— так, чтобы вам не было стыдно перед Богом.

— я поступил именно так. Мне не стыдно перед Богом, может быть потому, что я не верю в него. Я никого не лишил жизни, и взял то, что было предназначено моей подруге. — смотря в глаза собеседнику ответил я.

— знаете мой юный друг, мир делиться всего на два типа людей, одни верят в невероятное, а другие делают невозможное. Такие как муж вашей подруги относятся к первой категории, а вы ко второй.

— мне следует это расценивать как похвалу?

— просто запомните это. Глупцов всегда будет больше чем умных людей. Но, не всегда стоит поступать так будто вы спаситель всех людей земных, хотя я придерживаюсь мнения, что помогать людям надо. — Живко застыл на какой-то момент, снова энергично перетирая траву. Потом спросил из-подо лба. — Это всё? И только из-за того, что вы добились справедливости, за вами устроили охоту?

— именно. Я так думаю… Пока не уверен. Но, зная нашу страну, большая вероятность, что в округе где это произошло меня уже ищут.

— кстати вы точно не верующий? — спросил меня Живко, перетирая траву в миске, даже не обратив внимание, на то что меня ищут.

— нет. Я верю только в собственные силы. Бог никогда меня не поддерживал, и не помогал. Зачем мне ему молится и верить в него? — возмутился я вскидывая руки.

— хех, мудрый человек требует всего от себя, а ничтожный требует всего от других. Вы не правильно расцениваете помощь Бога. Ведь он направлял вас. Так ведь?

— в каком смысле?

— ну к примеру, вы подоспели вовремя к своей подруге. А если бы не подоспели, то стало бы на одну пропащую душу больше. Кто как не Бог привёл вас к ней для её спасения?

— это просто стечение обстоятельств.

— какое удачное, не находите? — улыбнулся Живко.

— с вами господин сложно поспорить, возможно, в этом что-то есть. Но, я не склонен надеяться на Всевышнего.

— необязательно надеяться на него. Нужно верить в собственные силы, и благодарить его за то, что он направляет вас на благие дела. Ведь ради чего еще жить, если не ради благих дел?

— ради денег? — спросил я.

— деньги это условность, пустой пшик. — не колеблясь ответил Живко.

— но без них не прожить, и не сотворить благих дел. Ведь кушать без денег не получиться.

— если вы будете творить одно лишь зло, то не долго протяните, молодой человек. — возразил мужчина.

— я так не думаю. Посмотрите на нашего царя. Этот ирод проклятый тысячи людей направляет на смерть, и что? Где его расплата? — показывая вокруг себя, возмущался я. Тема про царя особо меня нервировала.

— всему своё время. — помахав указательным пальцем, ответил лекарь. — Значит, его время ещё не пришло. Каждый отвечает за то, что сделал, и на земле и на небе.

— ладно, допустим вы правы… Чёрт побери, вы говорите как священник, при этом являетесь врачом, вы им случайно не были?

— вы напомнили мне мою жену, царство ей небесное. Она тоже говорила, что я глаголю, как священник. Хотя эта вера иссякает из моей души год за годом. — с горечью улыбнулся Живко.

— почему же? Вы производите впечатление очень верующего человека, я вам скажу.

— я так не думаю. — отложив миску в сторону сказал Живко. — Моя вера, как маятник колеблется. Разве я могу называть себя верующим? Я верил, что если буду помогать безвозмездно людям, и лечить солдат, отдавая всего себя, то Бог это увидит и отблагодарит меня. Что он убережет мою семью от невзгод и проблем, пока меня нет рядом. Но, я был слеп и наивен. Уже как пять лет назад, мне сообщили, что моя жена и дочь умерли от лихорадки, так как в деревне не было лекаря. Я бы мог их спасти, но где я был, когда я им был нужен? Правильно, я лечил людей, которые рубят друг друга без остановки на поле брани. Что за Бог позволил бы такое? Я пожертвовал собой, дабы спасать людей, но не был там, где был нужен больше всего, рядом со своей семьёй. Именно поэтому моя вера непостоянна и шатка как ветка на ветру. Очень часто я думаю, что Бога нет. Хотя иногда я извиняюсь перед ним, когда случаются необъяснимые моменты в моей жизни.

— а кто вам сообщил такую информацию о вашей семье? Вдруг тот, кто вам это сказал, хотел, чтобы вы думали, будто ваша семья мертва? — возразил я этому мужественному мужчине.

— я долгое время размышлял над этой возможностью. Но, суть в том, что помогая другим, я оставил самых близких людей на произвол судьбы. Я не достоин прощения. Не достоин своей семьи, которую бросил, заботясь о других. Где я был целых десять лет? Я обещал своей дочери вернуться, а бросил её одну. Сейчас мне проще верить в то, что они погибли, нежели вернуться домой. Поначалу, я хотел вырваться домой, чтобы удостовериться в правдивости того, что произошло. Но, я побоялся увидеть их могилы, я даже побоялся увидеть их живыми. Как бы я смотрел им в глаза? Как бы я оправдал свой поступок? Тем, что хотел практиковать медицину, которая всегда была моей жизнью и моим призванием? Видите молодой человек как всё сложно? Любое доброе действие наказуемо. Самое страшное то, что совершивплохой и злой поступок, такой как — плохое лечение и намеренная смерть солдата, я мог быть отослан домой по несостоятельности. Это можно было провернуть, если бы душа моя была не чиста. Ведь моя служба давно была по сроку окончена. Но, я не мог так поступить. Я был настолько хорош, и спас так много жизней, что меня осыпают золотом и боятся, дабы со мной что-то не приключилось. Вот только зачем мне это золото? Я не ради него шел на эту войну.

Слушая этого человека, я понимал, насколько сложна его судьба, несмотря на то, что он был успешен как врач, и скорее всего богаче многих деловых мужей. Видно было, что он мучится и страдает от своей участи. Тем не менее, я не мог всего знать, и соответственно не мог его судить.

— вы же понимаете, что война кончится рано или поздно. И тогда вам придётся вернуться домой. Тогда вам придётся узнать и увидеть правду. Вы не сможете постоянно убегать от неё.

— я знаю. Но, наверное, я слабый человек, и боюсь принять правду, по крайней мере, сейчас.

— не нужно господин Живко. Я потерял отца пятнадцать лет назад. Если бы я знал, что мой отец воюет и ещё жив, я бы всё отдал, чтобы его увидеть. Мне плевать, сколько людей он убил и сколько плохих или добрых поступков совершил. Не глупите, вы хороший человек, и я уверен, что ваша дочь будь она жива, ждала бы вас несмотря ни на что.

Живко протянул руки и сжал мой кулак, потом беззвучно заплакал. И только сейчас я осознал, как он страдает. Он точно не врал и мучился. Мужчина, воистину добрый и честный рассказал незнакомцу о самой большой боли в его жизни и не в силах был сдержаться.

— спасибо за ваши слова. Вы знаете, я тоже хотел бы в это верить. Но, я знаю свою жену, она более деспотичная и жесткая по характеру. Хоть она и любила меня, но она бы за столько лет мучений не смогла бы меня простить, за то, что я её оставил с дочерью одних.

Здесь я не мог давать советы и как-то подбадривать мужчину. Я дал ему проявить эмоции и просто молчал. Пару минут спустя он пришел в себя и начал рыться в карманах.

— вот возьмите. — он протянул меня десяток золотых.

— зачем? Это же огромные деньги. — возмутился я.

— мне не нужны деньги. У меня и так их достаточно. Это бесполезный металлолом, который не стоит и секунды времени, которое вы со мной провели в беседе. Вы зажгли небольшой огонёк надежды на прощение от моей семьи, которая, скорее всего погибла. А вам они точно понадобятся. Купите себе еды и начните лучше есть, я заметил, что у вас проблема с желудком. Если вы продолжите в том же духе, то закончите на кладбище. Поверьте мне, я знаю, как оно бывает. Человек с виду здоровый, но исхудавший в один день просто умирает с кровью во рту. И старайтесь есть меньше жирного. По крайней мере, в первое время.

Я только удивился этому совету, но рука не подымалась взять чужие деньги.

— я не могу взять ваши деньги.

— можете и возьмёте. Я верю в то, что вы хороший человек. И могу вам дать один совет. Продолжайте делать добро, как бы сложно ни было. Чтобы вам не говорили, добро должно побеждать зло. Оно стоит того, чтобы за него сражаться. Счастье заключается не во всяком удовольствии, а только в честном и благородном. — он встал из-за стола, и положил мне руку на плечо. — Меня уже ждут солдаты, пора ехать на войну. До свидания, молодой человек.

Я всё ещё сидел в шоке, обдумывая слова Живко, который ушел, похлопав меня по плечу. Воистину, это была самая необычная встреча с самым необычным человеком за последние несколько лет моей жизни. Недумал, что существуют такие люди, но он вдохновлял своим поведением делать добро. И всё что он сказал, внушало доверие, что он говорил правду и не врал. Я только мысленно пожелал ему удачи и попросил Бога, в которого сам не верил, чтобы он однажды снова увидел дочь. Внезапно подобревшая Людмила принесла еду с компотом, и я навалился её поглощать, постепенно приходя в реальность после эфемерного разговора.

***

Да, теперь у меня были деньги. Кто бы мог подумать, что обычная остановка в обычной забегаловке, принесёт мне такую суму денег. Мне даже было стыдно осознавать, что я получил столько денег просто так. Я вышел с корчмы с набитым желудком и со странным настроением. Вроде было всё неплохо, деньги есть, цель есть, но мне резала сердце ситуация с этим человеком, хотелось ему как-то помочь. Но, он был случайный встречный, как я мог ему помочь? Наверное, в данный момент никак. Моя кобыла стояла уже одна, искоса поглядывая на меня. Видать, она, так же как и я наелась до отвала. Я погладил её за бока и морду и отвязал от столба.

Дальше я держал путь прямиком к Димке. У Людмилы я купил бочонок вина. Странно как люди относятся друг к другу. С первого взгляда могут презирать, не доверять, и обманывать, но если кто-то им скажет что ты не такой плохой, то они резко готовы сменить своё мнение. Складывается впечатление, что люди не готовы думать. Им намного легче спросить у кого-то совета, и каков будет совет, таков и их вердикт. Оказалось, что у хозяйки не только брага, но и вино имеется. Ещё бы. Имея такой поток клиентов — не иметь запас пойла.

Ещё через два часа я прибыл в Ивайловград. Было уже обеденное время, но у кузницы друга по-прежнему шел дым из печки, видать, они работали не покладая рук круглые сутки напролёт. Привязав лошадь около кузницы, я отвязал бочонок и прошмыгнул внутрь. Слесарь Димки делал всё тоже, что и прошлый раз. Можно было подумать что он робот, который и не вставал с этого стула, с того момента как я приходил к ним. Сам Димка валил молотом по какому-то раскалённому мечу.

— привет, как там работа? — проорал я, подойдя поближе.

Друг увидев бочку, сразу улыбнулся и кинул молотом со щипцами. Он махнул рукой, чтобы я следовал за ним, и мы пошли на кухню.

— ох брат, я уж думал ты меня кинул! Поверить не могу, что ты достал!

— ну, я же обещал. Правда, пришлось задержаться…

— ты это… Походу крупно влип… За тобой приходили! — с опаской предупредил друг, заглядывая в открытые двери склада.

— и кто же это был? Небось какая-то красотка? — засмеялся я.

— ага, старая тварь с седой бородой, которую звать Атанас.

— почему я не удивлён?

— господи, так это правда? — возмутился Димка, откупоривая бочку.

— что именно?

— что ты обчистил двух налоговиков города дочиста?

Он налил себе в кружку вина и выпил залпом.

— какая разница? Что было, то было. Спасибо что дал знать.

— ты кстати будешь? — предложил друг, указывая на кружку — Вино зачётное. Где достал?

— там где достал уже не будет, это уж точно. И нет, я не пью. Я на лечении.

— каком еще на хер лечении? Что ты несёшь, как будто у тебя когда-то были деньги на лекаря! — засмеялся друг, которого радовало вино.

— ох Димка, не спрашивай, но пить я точно не буду. Короче мне нужно кобылу вернуть, которую я задолжал. И валить с города, думаю, мы не скоро свидимся. Пока уляжется эта хрень с грабежом.

— я ж тебя знаю, ты бы не стал такое делать просто из-за денег, что произошло то, хоть скажи? — не унимался друг, которому было, наверное, ужасно скучно день и ночь молотить железо.

— я не хочу тебе рассказывать лишние подробности. Кто знает, что произойдёт дальше? Может меня поймают, а если не поймают, будут допрашивать, кого попало… Ты, то врать не умеешь, еще и тебе прилетит, не дай Бог. Короче! Всё я пошел. Бывай Димон, разгребай свою работу, я заеду к тебе, как только будет возможность.

— ладно, хрен с тобой. Пошли, провожу. — выпив еще одну кружку вина ответил друг и пошел меня провожать на улицу.

Что же, перед уходом из города я хотел собрать все безделушки из своей берлоги в лесу. Проскакав туда на кобыле, я привязал её пастись, а сам вошел в ветхую хижину и начал собирать все мелочи в сумку. Собрав всё, что мне необходимо было для охоты, я решил вздремнуть, перед тем как отдам лошадь. Место где жил Цветан, хозяин лошади, было рядом с пустеющей лавкой Лиляны, поэтому я боялся, что там может быть стража, которая меня закараулит. Немного обдумав, я вообще решил, что отдавать лошадь, это скверная идея. Но, слова лекаря из корчмы глубоко засели в моём мозгу, и каждое решение, теперь я принимал как будто спрашивая у него, а правильно ли это? И стоит ли поступить именно так? Настолько сильно он повлиял на меня. Может это был временный эффект обычного доброго человека, коих сейчас днём с огнём не сыщешь. И всё же я решил рискнуть и вернуть кобылу. Всё равно я ухаживать за конями не умею. Не хочу, чтобы она внезапно сдохла, если я забуду её покормить или что-то там сделаю не так. С этими мыслями я заснул, погрузившись в глубокий сон, что затянулся на четыре часа. Сказался недосып с Лиляной.

Проснувшись полон сил, я кинул сумку с луком за спину и сел на кобылу. Уже был глубокий вечер. Небо потемнело и меня это устраивало. Стражников с факелами можно было увидеть издали. Через двадцать минут я был на улице где жил хозяин лошади. Издали я попытался понять есть ли кто-то возле него. Но там была сплошная темнота. Только из окна его дома исходил небольшой свет. Что же, пора с этим закончить. Я слез с кобылы, когда очутился возле его двери. Постучал туда, но никто не ответил. Снова постучал посильнее. Наконец-то услышав шаги, я вздохнул с облегчением. Дверь открылась.

— ох! Привет, это ты… Я если быть честным уже и не ожидал, что ты вернешься.

— неужели!? У тебя, что все клиенты воры? — спросил я.

— ну, вообще-то нет… Где бы я тогда лошадей набрал? — нервно хихикнул парень.

— тогда почему ты так обо мне подумал?

— да, ладно не бери в голову.

Парень такого же возраста примерно, как и я вышел и захлопнул дверь.

— просто лошадь нужно было вернуть немного раньше, вот я и подумал так… — нервно улыбаясь сказал парень, забирая поводья у меня с рук.

— ну, вот и славно! Я больше ничего тебе не должен, прощай.

Я уже развернулся, чтобы уходить, но он позвал меня внезапно:

— погоди, тебя же Любомир зовут?

— ну и?

— ты увидишь Лиляну в будущем? Просто я заметил, что её лавка закрыта, а сегодня как бы рабочий день, как будто что-то произошло…

— понятия не имею, что там у неё произошло.

— но вы же вроде как вместе уезжали?

— ну да, что ты хотел, не жуй сопли уже!

— мне нужно передать ей письмо, это очень важно. Ты смог бы его передать?

— ты что шутишь?

— это действительно очень важно.

— ты не мог ей сразу сказать что хотел? — с раздражением спросил у подозрительного конюха.

— я не думал, что она уедет на долго.

— а откуда ты знаешь, что она уехала надолго? — еще больше возмутился я.

— до этого не сложно было дойти парень… Ты видно её друг раз уезжал вместе с ней, а сюда наведывалась городская стража, и они весьма убедительно спрашивали куда вы делись.

— ну, а ты естественно им всё выложил, как на блюде? — не сомневаясь в своей правоте спросил я.

— что ты! я бы так не поступил! Да и откуда я знал куда вы едите? Я как бы честно признаться… Давно это… Присмотрел её, ну как женщину. То есть это…

— хорош мямлить, а то меня это раздражать начинает, выноси своё письмо.

— дело в том, что я не рассчитывал, что вы вернётесь, и уже потерял надежду её увидеть. Ты не мог бы зайти подождать? Это займёт каких-то десять минут.

Соглашаться или отказаться? Лиляна, была моей хорошей подругой, насколько вообще женщина может ей быть… Просто, передать письмо я мог. Тем более что думал к ней заехать, где-то через неделю. А этот парень может, как раз и приедет к ней на сожительство, чтобы она меня больше не доставала.

— я смогу ей доставить письмо, но не раньше чем через неделю. — объяснил я.

— это не так страшно. Я годы потратил, чтобы хоть как-то с ней сблизится, поэтому неделя ничто для меня. Ну, так что подождёшь?

— ладно, десять минут с меня не убудет. — я оглянулся вокруг — нигде не было видно стражи. Что ж это хороший знак. Странно было… Она никогда об этом хмыре не рассказывала… Хотя, когда она мне что-то рассказывала? Эта женщина была себе на уме, и походу много с кем крутила шашни.

Я проследовал за конюхом внутрь зала. У него был довольно странный дом. Он начинался не с коридора, а сразу представлял собой большую залу с тремя окнами, два из которых выходили на улицу. В зале было три двери. Одна сбоку и две на дальней стене. Возле двух дверей стоял стол, на котором стояла чернильница. Парень первым делом пошел к окну и забрал масляную лампу, которая освещала пространство возле окна. Потом он подошел к столу поставил её с краю и вытянул лист бумаги с шкафа. Он сел, и методично начал писать текст, макая перо в чернильницу. Я ходил туда сюда, ожидая, когда же он настрочит свою бумагу. Прошло уже точно минут десять, и меня эта процедура начала раздражать. Он что там поэму писал? Впервые за это время я подошел к столу, где сидел парнишка и увидел то, чего не ожидал, но это точно стоило предвидеть. Тот, якобы текст, что он должен был написать, представлял собой просто набор бесполезных штрихов.

— ах ты подонок! — крикнул я вытягивая рапиру.

— прости меня Любомир, у меня не было выбора… — выставляя руки вперёд промямлил парень, чуть ли не падая со стула.

Я хотел было проколоть его лживую грудь от злости, но сзади я услышал, как открылись входные двери. Зашли четверо солдат и старик Атанас. Все были с мечами и стали в ровную шеренгу. Это была не просто расправа, это была ловушка дьявола. Это было, что называется — оплата за добро.

— вот ты и попался скотина! — прошипел старик.

— ты за деньгами, старый жид? — спросил я, крепко сжимая эфес рапиры.

— нет уж, деньги оставь себе, я пришел за местью! Я ждал этого дня 23 года! И вот час расплаты наступил, тот кто убил невинного — познает настоящий суд! — вытаращив свои злые глаза, сказал Атанас. При этом солдаты вообще как-то странно себя вели. Одни откровенно зевали, другие судорожно водили глазами, глядя на мою откровенно классную рапиру.

— ты дурак, что ли? О каком суде идёт речь?

— не строй из себя невинную овцу! Ты жестоко убил моего сына, падаль! И никто не понёс наказания! — завопил чокнутый старик.

— как это не понёс? Был суд, мой отец вёл выплаты в течение долгого времени, а второй человек, сына которого я спас от верной гибели, вообще ушел в изгнание, лишившись статуса, работы и всякого будущего в Болгарии, чего тебе ещё не хватает старый маразматик?

— ты решил так просто деньгами откупиться от убийства? Так не сгодится, только кровь за кровь! Не иначе. Ты моего сына не пожалел и я тебя сегодня жалеть не собираюсь!

— ты сам виноват старый психопат, что натравил сына на окружающих детей! Если бы твой Томас не бросался на других по политическим убеждениям, которые на хрен не нужно было ему навязывать в детстве, то он был бы жив!

— ты тварь, смеешь ещё меня упрекать в том, что я плохой отец!? — перешел на ор Атанас. — Я тебя уничтожу! Я тебя выпотрошу как свинью!

— смотри штаны не обделай, предупреждаю, я рапирой орудую не хуже своего отца. А мой отец был одним из лучших в Византии.

Последнее слово просто ввело в бешенство супер патриота Болгарии и он вытащив меч, полетел на меня вперёд настолько быстро насколько позволяло его шестидесяти пяти летнее тело.

— умри тварь! — махая мечом орал Атанас, который был ещё и главой города.

Я легко уклонялся от его взмахов, которые были недостаточно быстрыми и непредсказуемыми. Вместо этого он крушил поместье идиота, который меня сдал.

— и сколько ты денег заплатил, чтобы меня поймали? — спросил я у старика, которого будто инфаркт сейчас хватит, так он дышал тяжело.

— я всё золото отдам лишь бы тебя уничтожить!

Дед снова начал махать мечом, при этом эти удары были еще медленнее. Мне надоело его мельтешение перед глазами и я со всей силы ударил ему ногой в пузо. Тот, отлетел прямо к солдатам, которые до этого стояли неподвижно, откровенно скучая.

— убейте его! Какого чёрта вы стоите? За что я вам плачу?

Солдаты, которые получили деньги от старика, скорее всего рассчитывали, что я его убью и они потом покинут заведение, сделав обычный донос на меня. Ведь никто не хочет рисковать жизнью, если можно ею не рисковать, но пока дед был жив, следовало что-то делать. Два солдата вышли вперёд неуверенно выставив мечи в атакующей стойке.

— ещё не поздно уйти! — предупредил я.

— приказ есть приказ. — сказал один из них, пожав плечами.

Он сделал два шага и выпад по диагонали я отпрыгнул в сторону и резко ударил остриём по шее солдата, тот свалился замертво, не в силах успеть отскочить от этого удара. Моя рапира была легче почти в четыре раза за их мечи и скорость моих ударов была значительно выше. Второй солдат напуганный быстрой смертью товарища, по инерции решил исправить ошибку друга и снова напал, делая рассекающий удар по моему животу слева-направо. Я с трудом отпрыгнул в сторону и перецепаясь об что-то лежащее на полу упал на спину. Солдат хотел меня добить, уже замахнувшись продырявить меня, но я едва успел перекатиться в сторону и хлестнул его под колено. Он упал, скорчившись от боли на колени и уже не сопротивлялся. Я резко встал и ударил его ногой в голову, чтобы он не мешал, пока на меня снова летел обезумевший старик. Мне были ведомы последствия его убийства, но что мне оставалось делать? Он был безумен, а пробираться через двух остальных солдат — я не хотел. Старик занёс меч над головой, как самый ужасный дилетант, и мне пришлось коротким тычком пробить его горло. Он выпустил меч, который упал ему за спину и тот упал на колени, закрывая дырку в горле.

— уходите, пока больше людей не пострадало из-за безумия старика

Солдаты, поднятые для расправы, не сильно горели желанием обнажать клинки. Деньги были уплачены, зачем еще драться? Старик сдох и слава богу. Достаточно сделать донос, по собственному усмотрению и дело сделано. Солдаты покинули помещение, так и не сказав ни слова, оставив трупы товарищей, и главы города валятся в этом зале. Старик что-то пытался прохрипеть, издавая последние булькающие звуки, но так ничего и не смог сказать. Один солдат был мёртв, второй просто ранен. Я считаю, это был крайний минимализм в насилии, которого получилось достичь. Сохранить жизни всем здесь было невозможно, хотя если бы это были какие-то профессионалы, то исход мог быть совсем другой. Но, как говорится, скупой платит дважды. Атанас заплатил своей жизнью за свою извечную экономию на всём, даже на собственной охране, которым было плевать на него. Я не стал убивать предателя Цветана, оставив его отдыхать вместе с трупами, а сам скрылся с этого зала от греха подальше. Если ранее на мне висело обвинение в хищении денег, то сейчас добавилось убийство главы города, пускай и не самого большого. Мне нужно было скрыться на некоторое время в другую часть страны. Первое что пришло в голову, идти в сторону юга к моему другу Ивану. Там можно будет переночевать и решить, что делать дальше.

Глава 6

Глава 6

Где два одиноких сердца неожиданно встречаются; теперь их проблемы и вероятность быть пойманными удваиваются. Друг Любомира помогает им с убежищем, но не всё складывается так гладко, как хотелось бы

Когда я дошел до лесополосы отделяющей деревню Ивана Свирачи, то заметил волка что стоял при лунном свете. Видать, он меня давно учуял, ведь моя одежда отдавала запахом дичи. Он внимательно стоял и смотрел на меня, навострив уши. Обычно я не охотился на этих хищников, чтобы не нарываться на проблемы. Голодный волк это не самый лучший соперник, с которым ты захочешь пободатся. Но сейчас я решил, что можно попробовать его подстрелить. Тем более он преграждал мне путь. Натянув стрелу я начал целиться, а волк как будто осознал что я настроен недружелюбно. Он оскалился, но было поздно. Стрела моментально полетела в сторону волка, но сделала лишь режущее ранение, не застряв в брюхе волка. Всё же он успел среагировать в последний момент, и получив небольшое ранение побежал направо, в сторону реки. До Ивана идти оставалось минут тридцать, поэтому я решил попытать счастья, вдруг получится его добить. Шкуру волка можно было неплохо продать при этом. Когда я пришел на его место, то в глаза сразу бросилась лужа крови, видать не такое уж и малое было ранение. Что ж это только добавило мне энтузиазма. С сильным кровотечением он долго не протянет. Я побежал за ним вслепую, ведь на дворе была ночь, и только свет луны помогал видеть, куда я движусь. Вытянув кинжал с ремня на случай внезапной встречи, я очень быстро добежал до реки Армира. Сложно было назвать это рекой. Скорее маленький пруд, который можно было пройти пешим ходом, углубившись не выше пояса. Еще через пять минут бега я вышел на небольшую поляну, хорошо освещаемую луной. Вместо волка я увидел нечто, что показалось галлюцинацией. Возле пруда сидела девушка, которая резко встала, когда я вышел с кустов. Ладно бы она была обычно одета, но даже среди ночи я увидел её странный наряд. Её накидка, которая больше напоминала паутину, была вся подрана. Она просто была практически голой. Поняв, что я от удивления пялюсь на неё — она резко прикрылась руками и только попросила меня о помощи. Что ей вообще нужно было, и какого дьявола он здесь делал в таком виде?

— тут волк не пробегал?

— какой волк? — удивлённо спросила она. — Помогите мне мужчина… Меня хотят убить… — её руки дрожали, сжимая нож.

— кто? Я здесь никого не вижу. — осматриваясь по сторонам спросил я.

— плохие люди. Очень плохие люди…

— что за люди, как вы здесь оказались? Среди ночи…

— долго рассказывать, вы мне поможете господин?

— какой я к чёрту господин, девочка? Как вас зовут и почему на вас это? — указывая на ошмётки одежды, спросил я.

— меня Радка зовут, нам нужно бежать, иначе они меня догонят.

— кто именно? Вы можете нормально объяснить? — подходя к ней, спрашивал я.

— не подходите пожалуйста, мне страшно. — попятившись к реке сказала она.

— да успокойтесь вы, я с вами ничего не сделаю, вы в воду сейчас упадёте, осторожно! — крикнул я.

Она вовремя остановилась, и в этот момент я услышал отдалённый крик. Кто-то приближался. Точно со стороны города — по полю за нашими спинами. Я ещё не знал, что за этой девкой выехали два царских головореза из личной гвардии Калояна и один стражник из ночного караула, они следовали по следам, которые она отчётливо оставила, когда бежала по полю. Девушка тоже услышала, что кто-то приближается и забыв про осторожность быть увиденной она бросила нож и подбежала ко мне. Она упала на колени с ужасом в глазах, схватив меня за руку.

— не дайте им меня забрать, умоляю… Они меня убьют! Пожалуйста, мужчина защитите меня!

Девушка начала рыдать так, будто там действительно какие-то дьяволы бежали за ней, это меня весьма насторожило. Пока было не так много времени, я хотел узнать, что вообще происходит.

— успокойтесь! Хватит рыдать, кто они такие, и почему вас преследуют?

Она ничего не говорила, просто уцепилась мне в руки своими худыми спичками и продолжала рыдать.

— чёрт бы вас похитил! — я схватил её на руки и перекинул через плечо, пытаясь спрятаться в лесу в первом попавшемся кусту. Она ещё больше начала плакать, как будто того что было, ей показалось мало.

— не кричите! Я пытаюсь спрятаться!

Это немного подействовало и она начала успокаиваться. Я забежал метров за пятнадцать от поляны в куст и сбросил её рядом, наблюдая за поляной из засады. Если они бежали просто по следах на конях, то не найдут нас, подумав что она перешла реку. Но вскоре меня ждала неожиданность и разочарование. Поскольку они приближались, я услышал лай собаки… Твою мать, они нас найдут в любом случае…

— дорогуша, пока вы умолкли, предлагаю вам объяснить кто мать вашу за вами гонится? — нервным шепотом спросил я у неё.

— я не знаю кто они!

— отлично, вы были в борделе? Можете не врать, я там тоже бывал, но по другой причине. Я осведомлён, какие там наряды используют. Что вы там делали?

— меня похитили…

— отлично! Зачем им за вами гнаться?

— там был какой-то важный человек, я его не знаю, он ко мне пришел… а потом умер.

— замечательно! Вот это история! Вы его убили тем ножом?

— нет, я никого не убивала, поверьте!

Больше я не успел выведать у неё информации. На поляне показались три всадника и пару собак на привязи у самого молодого стражника. С виду он был тем самым караульным. Остальные двое были ещё те молодцы. Под метр девяносто, две машины для убийства в тяжелых доспехах с палашами, что блестели при попадании света от факелов и луны.

— она точно была здесь! — крикнул Никифор. — Далеко не ушла! Салага дай приманку псу, пускай дальше возьмёт след!

— я думаю она перебежала реку. — предположил Бранимир, указывая рукой в направлении по ту сторону реки.

— а я так не думаю! Проститутка сказала, что она сильно перепугана, не думаю, что она пошла бы через воду, скорее в лес убежала. Пускай псы разнюхают, где она. Стой, смотри, кажись нож из борделя! — сказал Никифор спешившись. Потом подобрал оружие.

Чего я и боялся, молодой стражник спрыгнул с лошади и дал понюхать какую-то тряпку псам, те начали бегать вокруг да около, дёргая поводки в поисках запаха.

— Всё пропало! Нам конец, сейчас они сюда их приведут.

— пожалуйста, не отдавайте меня им, я вас прошу! — умоляла девчонка, снова хватая меня за руку.

Сейчас была не та ситуация, чтобы геройствовать. Два цепных пса и три рыцаря, двое с которых не просто дебильные солдаты, а умелые воины, которых поразить рапирой будет не так просто. Стоило принять волевое решение, сдать её рыцарям и идти своей дорогой, или рискнуть жизнью и попытаться её спасти. И что же ты выберешь? Прозвучал голос Живко у меня в голове. Его голубые глаза смотрели на меня из темноты и моё сердце сжалось. Боже только не сейчас. Добрые дела стоят того, чтобы ради них приносить жертвы. А вдруг она убийца? Зачем ради неё рисковать жизнью? Мне было даже немного страшно, потому что я понимал всю абсурдность этого поступка. Пытаться рисковать жизнью ради непонятной девицы, которая была мне никем. У меня назрел промежуточный план, чтобы попытаться с ними договорится. Это было лучшим решением, чтобы и совесть была чиста и не рисковать жизнью. Собаки словили след и начали лаять прямо глядя на нас. Всё, нужно принимать решение, сейчас или никогда.

— слезай Броник! Пойдём по лесам рыскать, сейчас найдем эту дичь! — засмеялся один из рыцарей.

— сидите здесь и не рыпайтесь, у них псы ищейки, от них бесполезно убегать. — скомандовал я девчонке и вышел из куста на встречу врагам. Радка не хотела меня отпускать, но ещё больше не хотела показываться этим головорезам, поэтому осталась сидеть в кусту молясь за нас обоих.

— Эй Никифор, кажись у нас непредвиденная ситуация! — слезая с коня сказал Бранимир, глядя как я выхожу из леса.

Я уже держал наготове рапиру, потому что понимал, на меня могут спустить собак в любой момент.

— кто ты такой голодранец? — рявкнул Никифор.

— я пришел договориться с вами.

— и о чём же? — спросил Бранимир.

— что бы вы оставили в покое девку. Что вы хотите за это?

Рыцари в тяжелых доспехах переглянулись и засмеялись спонтанно друг другу в лицо.

— слышь, а ты смешной, с какого перепугу нам с тобой договариваться? Кто ты вообще такой? И какое отношение имеешь к ней? Просто скажи где она, и иди своей дорогой. — всё еще смеясь говорил Никифор.

— ну, у всего есть своя цена, я мог бы перекупить её у вас. Она же всё равно кажись, сбежала с борделя, так в чём проблема? Товар есть товар.

— ты молодец паренёк сечешь в деле, но вот какая проблемка, если бы это была обычная шлюха, то Бог с тобой, мы бы продали тебе её свободу, но она завалила…

— помолчи Броник! Зачем ты ему всё рассказываешь идиот! — заорал Никифор. — Теперь нам и его придётся забрать! — тыкал на меня пальцем более смышлёный рыцарь.

— и то правда… — расстроился Бранимир. — Ну что ж пацан, кажись, не вышло у нас договорится. Бросай свою тыкалку и иди сюда, мы тебя свяжем и отправим в темницу.

— вы что и вправду такие идиоты? Я думал при царе поумнее рыцари на службе. — восхищаясь их тупостью спросил я.

— слышь, ты со словами полегче! А то мы можем тебя прямо здесь порубать на капусту, даже не заморачиваться доставкой в Лютицу. — обиделся Бранимир.

— вы же даже не сказали, кого она убила?! Какой смысл меня убивать?

— потому что ты воняешь как дохлая собака, аж сюда несёт, и слишком умный. А я не люблю умных. — объяснил Никифор.

— хорошо. Это можно понять. А раз уж вы собрались меня убивать, то расскажите на вашу милость кого она там убила, какая вам разница? Ведь я всё равно умру, потому что сдаваться не собираюсь. — пытался я выведать информацию у рыцарей. Я очень хотел надеяться, что в бою они такие же недальновидные.

— и вправду Никифор! А чего нам боятся? — глянул Бранимир на товарища и хотя тот показывал, что бы он закрыл рот, тот всё равно сказал. — Она убила министра Белича, так что мы её в любом случае доставим в Лютицу, где она будет казнена. Таков закон.

— вы хоть своей головой думаете? Как она могла убить такого мордоворота. Когда я последний раз его видел он весил килограмм двести, а эта девка едва сорок наберет, да она практически ребёнок. — возмутился я.

— ты мозги нам не запудривай умник. Нам сообщили, что ей двадцать уже есть, так что всё она могла. Мы хоть её и не видели, но нам особо и не нужно, главное, виновника найти и наказать, а остальное не важно. — сказал Никифор вытягивая палаш.

— значит, вы решили драться?

— нет, мы решили тебя порешить по быстрому. — ответил Никифор. — Броник давай заходи со спины!

Я понял, что разговоры окончены и быстро скинул сумку на землю, чтобы она не мешала движениям. Рыцари уверенно подходили, сокращая дистанцию с двух сторон, в то время как я пятился мелкими шажками, выставив рапиру вперёд. Моя стратегия была проста — выматывать их. Они были в броне, а я почти голый в одних только тряпках. Одна ошибка и меня разрубят пополам. Ладно бы только рыцари мне были соперниками, но чёртов мерзавец-стражник стравил на меня собак и они побежали в мою сторону оббегая рыцарей. Я выждал момент и резким коротким взмахом разрубил первой собаке шею, она упала замертво, так и не добежав до меня. Вторая тварь успела ухватить мою ногу, но я сразу же проткнул ей шею. С собаками было покончено, но рыцари воспользовались тем, что я был уже ранен и отвлечён. Бранимир сделал резкую пробежку в нападении, делая диагональный и сразу горизонтальный удар, рубя слева-направо, на что я резко парировал первый удар и со всех сил сразу отскочил назад, нога жгла от укуса, сковывая движения. Сразу же после этого налетел второй рыцарь, делая две диагонали и быстрый колющий выпад. Отбивая с лязгом стали обе диагонали, я отступал назад, понимая, что меня упорно теснят к реке. Следующий укол от Никифора я контратаковал, ударом ногой в живот. Тот только отшатнулся на метр, но даже не собирался падать. Бранимир и его товарищ повторили несколько раз атаки, но я изо всех сил избегал силового контакта, просто легко отбивая выпады и уклоняясь за счёт большой разницы в весе противников.

— кинь рапиру малёк, я вижу ты сечешь в фехтовании, но все мы знаем, чем закончится бой, тебе не выйти живым против двоих. — угрожал Никифор с некой долей неуверенности. Я не отвечал, отец учил, что разговоры лишь сбивают дыхание и могут плохо повлиять на концентрацию в бою. Наоборот, я сделал пирует рапирой показывая ладонью, чтобы они нападали.

— ну сученок, ты же сам напросился! — Бранимир скривился в ненавистной гримасе и решил иначе действовать. Он хотел воспользоваться массой и броней, и штурмовать меня на пролом, чтобы просто свалить с ног пинком или схватить за тряпье. Он недооценил мою скорость и мастерство, думая, что я обычный доходяга. Хотя меня обучал один из лучших мастеров фехтования Византийской империи.

Бранимир начал сокращать дистанцию, делая легкие удары палашом, которые я быстро парировал. Далее он поймал момент, когда моё лезвие застопорилось на блоке от палаша, и он схватил его металлической перчаткой.

— забегай сзади! — закричал он Никифору, который уже брал разгон, чтобы разрубить меня напополам.

Бранимир ухватив лезвие, подумал, что он хорошо его держит. Исходя из этого, он замахнулся ногой мне в живот, чтобы я уронил оружие. Но, я ожидал такого предсказуемого выхода и выгибаясь сделал разворот на 360 уклоняясь от пинка. После этого я резко вырвал острие рапиры, которым вслепую, провел по корпусу рыцаря, ныряя ему под рукой за спину. Лезвие рапиры ударилось о круглую нагрудную пластину и из-за противохода бойцов быстро достигло расщелины под плечом Бранимира. В тот же миг замахивающийся Никифор думал, что рубит место, где только что была моя рука, но из-за моего кругового финта палаш Никифора врубил по руке Бранимира. Преимущество двух стало резко недостатком. Руку Бранимара от отсечения спасла только толстая пластина на предплечье.

— ах, моя рука, скотина! Он разрубил мое плечо! Помоги друг! — орал Бранимир на весь лес. От острой парализующей боли под плечем, где были все стыки сухожилий. Бранимир даже не заметил того, как товарищ чуть не отрубил его парализованную руку.

— отползи в сторону идиот! Кретин, сраное лезвие удержать не можешь! — бранил своего товарища более хитрый рыцарь.

Теперь бой был один на один, потому что боль первого была невероятная. Бранимир только хотел сорвать лямки брони, чтобы поскорее закрыть кровотечение на ране. Он попятился подальше от боя. Третьего часового и след простыл, кто знает, куда он убежал.

— ты хоть понимаешь, как ты влип доходяга!? Ты напал на гвардию царя, независимо от результата нашей дуэли ты сдохнешь! Не сегодня так завтра! Брось оружие пока не поздно!

— вы напали, а не я. Я хотел лишь договорится.

Я не обращал внимания на угрозы рыцаря, сейчас перевес был на моей стороне, скорость и легкость была за мной, только чёртова нога жгла от укуса пса. Палаш хоть и не был таким тяжелым оружием, но рапира была сверхлегкой и шансы победить у меня были выше. Именно поэтому более умный Никифор уже не спешил нападать, понимая, чем это может кончиться для него.

Я дал знак, чтобы он нападал, но Никифор топтался на месте, поглядывая на ноющего напарника. После чего я начал хаотично атаковать, меняя удары и направления, темп и обманные взмахи. От блокирования этих атак Никифор очень быстро устал и начал трудно дышать. Сделав небольшую паузу с целью сбить темп Никифора, я снова резко уколол в область груди, палаш едва успел отбить острие вправо, и я нырнул в нижнюю атаку, делая круговой диагональный удар сверху вниз под колено стражника. Снова порезанные сухожилия, но уже на ноге второго солдата завершили этот поединок. Так я думал. Никифор уронил палаш, чем сбил меня столку, для того чтобы выхватить нож который уронила Радка и наотмашь рубануть в мою сторону, и если бы мою укушенную ногу не сводило от боли я бы успел увернуться от этого взмаха. Но, я не успел. Нож рубанул по той же больной ноге, добавляя еще и сильно кровоточащую рану. После этого я поковылял отдаляясь от головореза выставив рапиру перед собой.

Никифор упал на колено не в силах стоять, и видел как острие, поблескивает в метре от его лица.

— чего ты ждешь? Добивай! — крикнул Никифор, сбитым от усталости голосом. — Или ты зассал!?

— зачем мне вас добивать, я с самого начала не хотел драться. Валите отсюда, не то вы сдохните от кровопотери. — указал я пальцем на Бранимира, который уже посинел и был весь в поту.

— ты же знаешь, что всё так просто не закончится, тебя найдут и повесят! — кинул последнюю угрозу Никифор и поковылял к лошади.

— пускай найдут для начала. — равнодушно ответил я, подбирая сумку.

Два побитых рыцаря с трудом забрались на коней и ускакали назад в город. Мне сегодня крупно повезло, пронеслось в моей голове. Или же тебе Бог дал сил свершить правое дело. Прозвучал отчётливо глас лекаря у меня в голове.

***

— выходите, хватит там сидеть. — сказал я девице, что продолжала прятаться.

Она, не веря в то, что стражники убрались, всё так же смотрела по сторонам, прикрываясь руками.

— давайте быстрее, мне нужно что-то сделать с ранением. Некогда здесь прохлаждаться, сюда могут вернуться. — поторопил я девушку.

Подойдя ко мне, она выглядела более спокойно, чем до этого.

— они больше не вернутся?

— ага, помечтайте дамочка. Вы что не слышали, что я сказал? Откуда вы только свалились мне на голову, у меня и без вас с властью были проблемы, а сейчас уже третье дело приплетут, только уже государственного масштаба. Кто вы вообще такая, что вас потащили к министру царя?

— я никто, просто обычная девушка с бедной семьи.

— ладно, вам есть куда пойти?

— я живу в деревне Казак.

— добротно ж вас занесло. Ну, туда вы точно сегодня не успеете.

— что же мне делать? — с ужасом спросила она, вытаращившись на ногу, откуда хлестала кровь.

— а я откуда знаю? — у меня начал покрываться потом лоб. Наверное, сказывалось кровотечение.

— можно с вами пойти? Может, вы меня проведёте домой?

— слушайте, я вам ничего обещать не буду. Сейчас бы кто меня провёл домой…

— вас сильно ранили! Вам нужна помощь! — продолжая глядеть на мою ногу, сказала девушка.

— да неужели? — съязвил я.

— слушайте, снимите вашу жилетку, чтобы я могла хотя бы ней прикрыться, а я сделаю повязку из моей одежды вам на ногу! — предложила незнакомка.

— а вы хоть смыслите, как раны затягивать? — держась за раненое бедро, спросил я.

— я прочла много книг отца по врачеванию, я смогу вам помочь.

Я не стал проверять её знания и тратить на это время. Я чувствовал что мне становится всё хуже и хуже, поэтому не раздумывая снял свою вонючую жилетку и бросил ей, упав на землю спиной, пока она одевалась. Через минуту она уже разрывала на полоски тонкую ткань, в которую была одета.

— здесь где-то нож валялся, нужно его найти! — сказала она.

— не тратьте время, возьмите мой. — вытянув здоровенный кинжал, я передал его ей.

Она быстро порезала ткань и попросила меня поднять ногу. Рыжая девушка обмотала бедро, настолько насколько это было возможно, но это ничего не дало. Я не ощутил никакого облегчения.

— нам нужно пойти в деревню, если вас не показать лекарю, то вам станет намного хуже. Я обязана вам помочь дойти! — предупредила девушка меня.

— мне уже становится хуже. Помогите мне встать. — я с трудом встал, а она сразу же начала помогать мне идти. Сейчас хотелось просто лечь и заснуть, настолько силы иссякали очень быстро.

Мы перешли реку и через полчаса были у Ивана дома. Сейчас было около двух-трёх часов ночи, и мой друг спал крепким сном. Я постучал к нему в окно, остановившись так, чтобы он смог меня увидеть. В глазах уже начинало двоиться, моё состояние ухудшилось значительно. Нога ныла и болела одновременно, кровь сочилась не переставая. Моя спутница была не так бесполезна, как мне казалось. Она помогла мне дойти до дома друга, всё время, поддерживая меня, будто от этого зависела её жизнь.

Иван проснулся и зажег лампу. Потом глянув в окно, поняв, кто припёрся, открыл замок на двери.

— петух бы тебя клюнул среди ночи, Любко?! Я не сомневался, что мой друг может завалится ко мне исключительно в такое время, ведь мало дневного времени в твоей жизни, да? — сонно улыбался Иван, который был рад меня видеть.

— Ванька мне херово, пусти в дом прилечь, а то я сейчас сдохну… — меня уже начало шатать, я держался за стену его дома весь бледный и потный.

Иван сразу сообразил, что дело плохо. Он подбежал, подхватывая меня под руки, и завёл в дом.

— что стряслось? И кто это такая? Твою мать Любомир, почему ты раненый, а она в твоей вонючей одежде?

— он ранен, и ему нужно оказать медицинскую помощь, иначе он погибнет. А я… Я, не важно… — смогла только так объяснить ситуацию Радка — нам нужно спешить!

Иван не стал терять времени и уложил меня на кровать, потом зажег свечи, чтобы было лучше видно, что происходит в этой комнате. Из двери показалась его сонная жена Диана, которая тоже не могла понять, что происходит.

— слушайте господин… — обратилась Радка к Ивану.

— можно просто Иван — резко поправил друг Радку.

— принесите вина, чистых тряпок и мёда.

— зачем, вы что рану надумали латать, вы в этом смыслите? — вылупился Иван, который еще не до конца проснулся.

— чтобы спасти вашему, то есть нашему другу жизнь. Ах, и ещё один деликатный вопрос у вас есть опиум? — не обращая внимания на вопросы Ивана, ответила девушка.

Иван перевёл взгляд на жену, которая не понимала, то ли это сон продолжается, то ли действительно к ним среди ночи принесли полумёртвого друга её мужа. Она только сдвинула плечами, негативно кивая головой.

— опиума нет, девочка. А зачем он вам?

— не мне, а Любомиру, ему нужно промыть рану и желательно прочистить её от гадости, которая могла туда попасть, а потом прижечь и это будет очень больно. Если ему не дать вдохнуть опиума, то он будет сильно страдать.

— а вы дамочка понимаете в этом? Вы что знахарка? Откуда вы столько знаете?

— господин, то есть Иван, не тратьте время, принесите хотя бы вино, мёд и тряпки! — вытаращив голубые глаза на моего друга, просила девушка.

— ладно, делать всё равно нечего, я в лечении ничего не понимаю, а лекарей у нас тут давно нет в деревне… Придётся вам доверится.

Иван встал и взял одну свечу, удаляясь куда-то в другую комнату. Тем временем подошла его жена и села рядом со мной на стул.

— как вас зовут девочка? — спросила она зевая.

— Радка. А вас госпожа?

— я Диана, и я не так уж знатна, чтобы ко мне обращались с почтением. Просто Диана. Так что произошло с Любомиром? — спросила Диана.

— его покусала собака порезали бандиты. — коротко объяснила девушка.

— святые угодники, вы были вместе при этом?

— К сожалению это всё из-за меня… Но, сейчас главное помочь Любомиру, потому что ему очень плохо. Он потерял много крови. Вы не могли бы разогреть железный нож на огне добела?

— могу. Сейчас сделаю.

Диана не задавала лишних вопросов и пошла разжигать огонь в печи, предварительно взяв мой кинжал. Через пару минут появился Иван со всем необходимым.

— и каков ваш план юный знахарь? — с тревогой спросил Иван, смотря на Радку.

— сперва, нужно остановить кровотечение на порезе. Но, для этого нужно горячее железо. Придётся подождать.А пока дайте мне вино и тряпку. И снимите с него штаны, я боюсь, там может ничего не быть под ними. Я отвернусь пока…

Иван снял с меня штаны и прикрыл всё, что нужно полотенцем. В этот миг я уже покинул сознание от кровопотери и был очень слабым.

Промокнув тряпку вином, Радка начала обтирать широкий порез, из которого не прекращаясь сочилась кровь. Потом она повторила тоже самое с двумя рваными ранами от клыков собаки. В итоге перед прижигаем ещё налила на широкий порез.

— как там железо ещё не готово? — спросила она у Дианы.

— ещё пару минут подождите, скоро принесу.

— нужно поторопиться. — девушка держала палец на запястье. — У него пульс слабый. — тревожным голосом сказала девушка глядя на Ивана.

— Любомиру реально повезло, что вы умеете лечить! — с удивлением сказал Иван.

— совсем наоборот, лучше бы он меня никогда и не встретил, тогда бы его не пришлось спасать! А пока даже не известно, помогу ли я ему.

Диана принесла нож, который был светло красным от пламени, и передала его юному лекарю.

— вы уверены, что это необходимо? — переспросил Иван, всё еще сомневаясь в этом.

— другого выбора нет, в книгах пишут, что…

— жгите. Я вам верю. — перебил её Иван, понимая что я вот-вот сдохну, глядя на без конца стекающую кровь.

— готовьтесь прикрыть ему рот — это будет очень больно…

Радка прижгла рану на бедре, хотя это было не так просто как в книгах. Жарить мясо по живому, запекая кровь, впервые оказалось куда сложнее, чем на словах. Если бы я не был без сознания, то отключился бы окончательно от этой процедуры. Рана покрылась почти, что чёрной коркой от запечённой крови. Завоняло горелым мясом и железом, но кровь перестала течь.

— господи, какой ужас! — отвернулась Диана, которой стало плохо от этой процедуры, Иван же только поморщился.

— у вас получилось! Кровь остановилась! — восхищенно сказал Иван, после удачного прижигания. — Вот только почему он не отреагировал?

— этого я и боялась… Он потерял так много крови, что, наверное, находится на грани смерти… — почти со слезами сказала девушка. — Кажись, мы опоздали…

— так не кисните! Давайте другую рану! Что там делать с ней? Тоже прижечь?

— нет её нельзя прижигать… — вытирая слёзы сказала девушка.

— почему это вдруг?

— потому что его укусила собака, и она могла занести заражение, оно может распространиться и у него вообще отпадёт нога…

— это так в книгах пишут? — с ужасом спросил Иван.

— да!

— что ж за книги вы такие читаете? Так что же делать? — взмахивая руками, повысил голос Иван.

— не мешай ей Ваня и не ори! — пригрозила Диана своему мужу.

Радка взяла вино и вновь протерла рану от укуса, потом вообще взяла бутыль и полила её, обильно заливая жидкость в глубокие порезы. После этого она обмыла руки вином и размазала мёд на мокрой тряпке. Вымостила тряпку на ране и завязала раненую голень.

— и что теперь делать? Это всё? — со страхом спросил Иван глядя на то, как я еле дышу.

— нужно аккуратно замотать широкий порез на бедре, чтобы он не разошелся. Принесите мне подлиннее тряпок.

Иван снова удалился и через мгновение вернулся. Замочив тряпки в вине, девушка порезала из на длинные полоски. Потом села и просто смотрела на проделанную работу.

— а почему вы не заматываете?

— пока нельзя, нужно чтобы тряпка была сухой, иначе наше прижигание размокнет и всё будет бесполезно. Я позже замотаю ногу.

— ему станет лучше? — спросил Иван с надеждой.

— не знаю Иван. Это всё что я смогла сделать, осталось молиться, чтобы Бог помог ему выжить.

***

Я лежал без сознания, издавая едва слышимые звуки дыхания. При прижигании ран и перевязке я ничего уже не чувствовал, потому как сознание давно меня покинуло и мне снился один очень длинный сон, в котором всплывали разные образы. Сначала отец учил меня фехтованию. Показывал разные приёмы и финты, при этом объяснял, в чём их плюсы и минусы. Потом я видел морду пса, который бегал и лаял, когда приходил Лука к нам домой. Лицо отца сменялось лицом матери, которая звала обедать. Потом этот сон резко сменялся на спасение Луки и трагическую смерть его обидчика, следом были другие сны, где мы с Лукой ходили на речку и приставали к девчонкам. Сны слишком быстро сменялись, и так быстро заканчивались, что я не мог запомнить того что увидел. Иван с Дианой легли спать как обычно в ту ночь, после того как поняли, что ничем больше не в силах мне помочь. Радка попросила оставить гореть свечу, чтобы присмотреть за мной, если мне станет хуже. Так она и осталась сидеть у кровати, бесконечно читая молитвы Богу, который кажись, оставил меня ни с чем в этот раз.

Иван проснулся довольно рано, примерно около шести утра. Его жена продолжала сопеть, не обращая внимания на подъем мужа. Иван был уважаемой персоной в деревне и работал заточником оружия. Он выполнял много работы для болгарской армии. Настолько был почитаем, что никто особо его не бранил и на войну не забирал. Сарай с инструментами был неподалеку от его дома, и там всегда было полно работы и время от времени ошивались солдаты. Пересиживать у Ивана дома было опасной затеей, и моё отключение грозило нам поимкой. Один чёрт знает, когда конкретно издадут указ на арест меня и моей спутницы. После которого все солдаты и жители будут рады сдать нас властям за кусок обещанного хлеба. Тем не менее, Диана успела поведать мужу, что у меня случилась стычка с какими-то бандитами, и он был настороже. Мне действительно повезло, что Радка хоть что-то знала по медицине. Кроме книг отца, она наверное ничего больше и не читала, потому что вела себя как наивный ребёнок. Она не в полной мере не понимала, в какую ситуацию попала, и что смерть известного царского деятеля значила для всех нас.

Мой друг зашел, потягиваясь в комнату, куда нас расположили, и увидел странную картину. Я как лежал безжизненно, так и продолжил лежать, а Радка заснула сидя на полу, держа мою бледную руку.

— и что с ней делать? — сказал сам себе Иван. — Почему-то я сомневаюсь, что так можно выспаться…

Он подошел и начал её будить, стуча по плечу. С трудом разлепив глаза, она сонно посмотрела, совсем забыв, где мы и что тут делаем.

— мне скоро нужно идти работать. — начал Иван — Поэтому пошли на кухню поедите хоть что-то.

— спасибо. Позвольте мне умыться. — сказала девушка.

— и пора бы вам сменить одежду, выглядите ужасно в этой грязной накидке. Даже представить не могу, что с вами произошло. Я сейчас вам принесу какое-то платье Дианы, а то так не годится.

— большое вам спасибо Иван, я даже не знаю как вас благодарить. — свернувшись клубком ответила Радка.

Ванька ушел в спальню и заглянув в шкаф, вытянул первое попавшееся платье.

— это не бери… — промычала жена с закрытыми глазами. — возьми серое, оно ей подойдёт. — дав указания мужу она повернулась и укрылась одеялом, продолжив сопеть.

Иван не стал перечить и схватил серое платье. Он принёс его Радке и пошел на кухню разогревать еду. Через пару минут пришла девушка в сером платье, которое тоже было великовато, но в стократ лучше, чем моя накидка. Иван показал, где вода и она быстро умылась.

— пока греется еда, расскажите кто же вы такая, и откуда знаете моего друга? Кстати, напомните как вас зовут?

— меня зовут Радка Христова, я живу или жила в Казаке. — пытаясь собраться после ужасной ночи ответила девушка — С Любомиром я случайно встретилась. Мне очень повезло, что он внезапно появился в лесу.

— в лесу? — удивился Иван, хватая яблоко с шухляды.

— да, меня похитили плохие люди и отвезли в бордель…

— ого… Как это могло случиться? Вас что прямо с дома забрали?

— нет, я… Не важно. Что случилось, то уже в прошлом — явно не хотя рассказывать подробности ответила девушка.

— ладно, но как так вышло что его ранили?

— я убежала с борделя, а в лесу меня догнали стражники, Любомир с ними дрался и они убежали…

— вот это похоже на правду! Он еще тот мечник, с ним лучше не связываться! — бодро добавил Иван.

— да, но его укусила собака… Я боюсь, чтобы у него не было заражения крови, иначе мы не сможем ничего сделать и он умрёт. Мне бы этого очень не хотелось.

— мне тоже Радка. И самая большая проблема в том, что поблизости нет лекарей. Вот досада. — выругавшись гневно сказал друг — Самый ближайший живёт в Железино, и то у него наверное нет отбоя от клиентов. Надо иметь много денег, чтобы он согласился уделить своё время Любомиру.

— если он доживёт… — с грустью в голосе сказала Радка.

— еда готова. — внезапно сказал Иван, и наложил в две тарелки разогретой картошки с салом. — Сядьте, поешьте, вы наверное голодная.

— это правда, я не помню, когда я ела в последний раз.

— как поедим, идите, поспите в другую комнату, на вас лица нет, кто ж сидя спит? — сказал Ванька и сел за стол.

Перекинувшись парой фраз, они принялись за ранний завтрак, после чего Иван сказал, что закроет дверь на замок на всякий случай, чтобы случайный зевака не зашел в дом и не обнаружил Любомира. Он показал, где шнурок со звонком, на тот случай если им что-то понадобится и пошел работать в свой сарай. Девушка вернулась ко мне и начала развязывать повязку на голени, чтобы осмотреть рану. Заражения кажись не было, но Радка решила что нужно попробовать сменить повязку на травяную, но для этого нужно было сходить в поле по травы. Она промыла рану от мёда и пока просто завязала ногу смоченной вином тряпкой. Радка померяла пульс, он был ниже обычного, но по крайней мере у меня не было жара. Немного успокоившись этим фактом, она прошла в другую комнату и моментально заснула.

Я всё так же был без сознания — уже практически пол дня. Где то в обеденное время проснулась Радка, и первое что услышала это запах готовящейся еды. Она быстро встала и прошла на кухню к Диане, которая уже вовсю там хлопотала.

— о, доброе утро! Как спалось? Кажись вы спасли нашего общего знакомого, я проверяла, он всё еще дышит. — сказала Диана, услышав, что Радка зашла в кухню. Она не обращая на неё внимания уже вытягивала из печки хлеб.

— да спасибо, я наконец-то отдохнула… И спасибо за одежду Диана.

— пустяки, есть будешь? — уже поворачивая голову к ней, спросила хозяйка.

— нет, спасибо, я утром уже поела. Диана подскажите, а куда я смогу пойти, чтобы нарвать трав? Я хотела бы сделать более эффективные повязки на раны.

Диана сделал задумчивый вид, меняя гримасу на лице, и ответила.

— не думаю что это хорошая идея. Иван мне сказал, что вам лучше на улице не показываться.

— но, Любомиру нужна помощь, кто знает, придёт ли он в себя. — возмутилась Радка.

— не переживайте юный лекарь. Писать умеете?

— конечно. — удивилась девушка.

— пишите что вам нужно, я схожу в лавку к ростовщику, он может продать всё что нужно. — Диана при этом поставила в духовку, жарится мясо, где до этого был хлеб.

— но, у меня нет денег…

Диана посмотрела на Радку как на врага.

— забудьте про деньги. Пишите что нужно, остальное не проблема.

— вы так добры. Просто удивительно! — улыбаясь, сказала девушка.

— ну, не всем же быть жадными и бесчувственными. Сейчас таких людей хватает повсюду. А мы, так сказать создаём контраст на их фоне. — ответила Диана вытирая руки полотенцем.

— спасибо вам за помощь, но это нужно сделать как можно быстрее. Пока ему хуже не стало.

— без проблем. Я мясо поставила, поглядывайте за ним. Вы же готовить умеете? Разбираетесь в этом?

— конечно, не беспокойтесь. — улыбаясь, ответила девушка, у которой пол жизни на кухне прошло.

Диана через десять минут покинула дом, и взяв записку пошла в лавку, где купила сборы ромашки, татарника и календулы. Когда хозяйка возвращалась домой, то увидела не совсем приятную сцену. Обычно к Ивану в сарай приходили обычные солдаты, иногда с целыми повозками металла, который тот потом без конца точил и полировал на рабочем месте. В этот раз у сарая с ним беседовали двое солдат и какой-то мужик в более официальном наряде.

— …то есть вы утверждаете, что не видели мужчину, схожего на бродягу? Он должен был выглядеть как бездомный, и очень вонять по описанию нашей гвардейской стражи. — твердил судебный пристав, пытаясь выведать информацию у толстенького Ивана, который не подавал виду, будто понимает о чём речь.

— господа. — с уверенным видом говорил Иван. — Не секрет что я здесь один из самых уважаемых людей, потому что я тружусь не покладая рук ради победы нашего царя уже пять лет. Если в нашей деревне происходит что-то необычное, то я обязательно об этом узнаю.

— неужели? — с подозрением сверлил взглядом пристав.

— конечно, ко мне приходят солдаты с разных направлений, помимо солдат, ещё много кто приходит из других деревень, потому что я, не побоюсь похвастаться, один из лучших заточников Болгарии. — Иван говорил с гордо поднятой головой.

— это приятно слышать, но какое это имеет отношение в разыскиваемому? — сказал один из солдат с тупым видом.

— господи Иисусе! Что ж тут непонятного? Я знаю все слухи по округе! Если я здесь работаю, то многие приходят, приносят заказы, и пока я точу мечи и пики, они треплются без конца, без краю! Ведь у них за доставку инструмента уплачено, а по времени лимита никто не ставит, вот и засиживаются всякие бездельники!

Пристав всё также подозрительно смотрел, будто вообще никому в жизни не верил. В этот момент жена подходящая к Ивану поняла, что не мешало бы помочь мужу.

— добрый день господа, а вы кто? — спросила Диана.

— здравствуйте женщина. Мы прибыли с Лютицы. Распоряжение советника царя по приказу Калояна, найти человека, который уже натворил немало бед против государства. Он убил нескольких солдат и главу города Ивайловграда, после этого напал на двух гвардейцев из личной охраны Калояна. А ещё до убийства главы города совершил крупное хищение средств. Исходя из этого, мы утверждаем, что это агент Византии. Обычный бандит не способен на такое. За его голову уже назначена награда в сто золотых. Рекомендация всем жителям Болгарии, сообщить страже любую информацию о подобном человеке, потому что этот ирод опасен и может убить любого.

От этих слов у Дианы пробежала дрожь по телу. Она даже представить не могла, что в десяти метрах от места диалога, лежит человек, за которого назначена немыслимая награда, и если не дай Бог его найдут, то их семье конец. Их просто казнят не глядя на то, сколько её муж трудился на благо Калояна. Сейчас Диана пожалела, что подошла к мужу. Лучше бы она скрылась в доме. Иван, который был уже осведомлён о причине проверки, понимал, что нельзя давать поводов для сомнения, ведь этот чёртов пристав был очень подозрителен и видно, что хотел очень выслужится.

— ничего себе! — только выдавила Диана. — Я думала, что мы можем вздохнуть полной грудью сидя так далеко от войны, а оно вон как?! Даже здесь Византийская нечисть шляется.

— тута её как никогда много! Здесь же обитель нашаго государя! — дурацки посмеиваясь, ответил солдат, зыркая на красивую жену Ивана.

— извините нас Иван за неудобства, но выдан приказ осматривать всё и всех. Слишком много бед натворил этот бандит, и царь хочет расправыи суда. Вы не будете против, если мы осмотрим ваш дом?

У Дианы чуть сердце не вылетело из груди. Это конец, подумала женщина. Она не решалась ответить. Страх начал застилать её женский разум, но Иван не думая выпалил.

— без проблем! Я буду только рад, если найдут этого ублюдка! Пройдёмте за мной. — приглашая рукой беззаботно сказал Иван, внутри которого вырывалось отчаянье — его с трудом удавалось скрывать на лице. Его упитанное лицо не выдало ни единой ноты беспокойства, на момент показалось, что пристав впервые поверил, но что дальше? Сейчас это не играло никакой роли. Беглецы будут найдены и всем им конец.

Они уверенным шагом шли к двери, а Диана, которая была так добра к беглецам, уже начинала жалеть и не понимать, почему так произошло? Почему именно с ними? Ведь они ничего плохого не сделали, но она точно знала, что никто разбираться не будет. Их просто повесят как предателей на глазах у толпы. Ужасные мысли Дианы витали в мозгу и рисовали страшные образы казни, которую они не заслуживали. А тем временем муж, подойдя к двери пытался затянуть время как мог. Иван пытался открыть двери, ковыряясь в замке, потом обратился к жене.

— я совсем забыл это не тот ключ, Диана дай свой ключ.

Диана с едва скрываемым страхом протянула ключ Ивану, который даже не смотрел ей в глаза, он и так знал, что там увидит. Вместо этого он склонил голову, тоже понимая, что это конец. При этом солдаты вообще были спокойны и перекидывались шутками. Пристав стоял в ожидании. Замок щелкнул и дверь открылась.

— ох! У вас мясо готовится, вот бы сейчас пожрать! — сказал жадно один из солдат.

— проходите… — сказал Иван, обречённым голосом.

И пристав хотел уже пройти, но всадник который бежал с юга заметил тёмно красное судебное одеяние этого человека и прям на ходу спрыгнул с лошади, недалеко от них.

— господин Попов! Господин Попов! — орал на всю улицу стражник.

Стоя одной ногой в доме Ивана, пристав повернул голову и увидел, как к нему несётся солдат, всё время, подтягивая спадающие штаны.

— что случилось солдат? — невозмутимо спросил пристав.

— наш… нашли… — задыхаясь от бега сказал солдат.

— кого нашли?

— беглеца! — едва выдавил солдат.

— откуда такая информация? Ты сам его видел? — всё также никому не веря сказал пристав.

— я вам говорю это точно он. Я же не дурак! В одиночку его искать? Он сатана едва не убил царскую гвардию, а куда-то мне до них? Я же выехал с самого утра в Одинцы ну и как грится пошел в мою любимую корчму и начал выпрашивать у всех и рассказывать, что приключилось среди ночи. Новости быстро разнеслась о дьяволе, который едва не убил гвардейцев, которые чудом не дали ему себя убить!

— и что?

— а то, что все говорят как один, что он был в корчме вчера! Зуб даю он там, в Одинцах прячется! Нужно все дома на хрен перешерстить! Готов дать голову на отсечение он там!

— может они ошиблись… — сказал чёртов пристав, который был так близок к находке.

— как? — заорал солдат. — Все! Все в один голос говорят, зашел бродяга, вонял как дохлая лань, поссорился с хозяйкой! Она даже его хотела прогнать, но там был господин Живко, который переговорив с ним провёл его и сел с ним обедать! Живко даже не понимал в какой опасности он был! Вы можете себе такое представить?

— что ещё за Живко? — не понимая спросил пристав.

— вы что не знаете архангела Живко? — сказал один тупой солдат, из свиты пристава вытаращив глазища. — Это же лучший лекарь Болгарии, никто не в силах сосчитать сколько людей он спас с того света. Он маг, а не человек! — хвалебно причитал солдафон, махая рукой.

— и вправду, он даже моего брата спас в бою при Хавсе! Мой брат думал, что его кишки уже отданы господу Богу, но этот ангел собрал их докучи, и сшил его брюхо как архангел Рафаил!

— ей богу не врёт Свирид! — сказал первый солдат, качая головой, убеждая пристава, что Живко сам маг.

— ладно, ладно, чёрт бы с ним с вашим Живко, так что значица, все прям как один подтверждают, что он там был вчера?

— да! Нужно поспешить, слухи летят как ветер, если его там видели, то лучше там начать поиски! — уже хватая пристава за руку, кричал солдат.

— но как же наш дом? — встрял Иван, невинным голосом, что не подавать подозрений.

— да успеем мы ваш дом посмотреть. Ах, стойте это вы Иван? Иван Тодоров? Тот, что лучшие мечи точит для наших солдат? Господин Попов при всём уважении бросьте тратить своё время на этого человека! — уверил прибывший солдат пристава. — Этот человек Болгарин, больше чем сам царь Калоян, пускай меня разразит гром, если он что-то мог замышлять!

После этого подтверждения Ивану стало легче, но он всё еще был в напряжении, нельзя было подать виду раньше времени. Этот пристав был ещё той ищейкой.

— да чёрт бы его побрал, я жрать хочу! Погнали в Одинцы, заодно я хоть каши гороховой, моей любимой отведаю! Я давно хотел туда прокатиться! — с улыбкой мечтая о каше, сказал один из свиты пристава.

— ладно. Поехали, раз вы так уверяете. Извините Иван за недоразумение, но если будут какие-нибудь слухи, помните, сто золотых на дороге не валяются. — давал наставление моему другу ушлый пристав.

— так солдат, езжай в Ивайловград и вызывай подмогу в Одинцы. Я не собираюсь быть заколотым этим иродом. А мы поедим туда и будем наблюдать. Если он появится, то мы проследим за ним.

Все быстро сели по коням и быстро ускакали прочь, оставив деревню Свирачи в покое, но это пока. Когда они скрылись из виду, Иван отошел в сторону, и его вырвало всем тем, чем он недавно пообедал.

— я думала нам конец. — просто сказала Диана с пустыми глазами глядя, на клубы пыли от коней.

— не говори ничего дорогая. Заходи в дом.

Диана зашла в дом, а Иван пошел закрыть двери сарая, после чего вернулся к жене, чтобы прийти в себя. Радка встретила хозяев на кухне с улыбкой.

— мясо готово! — она не знала, что была в маленьком шаге от виселицы, поэтому её настроение было, пока что хорошим.

Зато лица Ивана и Дианы были полной противоположностью.

— это прекрасно… — сказал Иван, пытаясь выдавить улыбку.

— Радка сядьте за стол, нам нужно серьёзно поговорить. — сдержанно проговорила Диана.

— что-то случилось? — улыбка у девушки резко сползла с лица, заменяясь уже знакомым страхом.

— к сожалению да. — ответил Иван и начал объяснять. — Нужно что-то с вами делать. Кажись, Любомир натворил очень много делов. Его ищут и его казнят, когда найдут. Я не знаю, что с вами сделают, но в принципе могут тоже казнить как сообщницу. Те обвинения что выдвинул пристав, вот только что приходивший. Не оставят шанса на спасения ни вам, ни тем кто вас укрывает. — с грустью в глазах Иван перевёл взгляд на Радку.

— нам нужно покинуть ваш дом? — боясь правды, спросила девушка.

— к сожалению да. Ещё бы мгновение, и мы все четверо уже были в тюрьме и ждали приговора. Но, как будто ангел спустился с небес и спас нас от верной гибели! — проговорила Диана и закрыв глаза, начала читать молитву.

— поймите Радка, мы не хотим вас прогонять, но нужно что-то делать, иначе погибнем мы все. Спрятаться в этой деревне не удастся. Они вернутся, и будут шерстить по всем сусекам. Я их знаю. Если они вас не найдут, они просто будут шерстить чтобы найти какой-то повод что-то взять, а если повода не будет всё равно что-то возьмут просто так, на благо сраной Болгарии…

— я вас понимаю… — грустно ответила девушка. — но, куда же мы пойдём? И как мы пойдем? Любомир же не может идти? Он уже более полудня без сознания.

— кто вам такое сказал? — ответил я, стоя в дверном проёме.

Иван ошарашенный тем как я подкрался чуть не упал со стула.

— ах, ты чертила! Как ты встал? Ты же был без сознания?! — улыбаясь, спросил Иван.

— кто тебе сказал, что я всё время был без сознания? — удивился я.

Девушка от радости подбежала и обняла меня, сияя как ребёнок.

— кстати, это она тебя спасла, если бы не её лечение, ты бы уже сдох! — указывая на рыжую девицу, говорил Иван.

— я конечно благодарен всем вам, что вы меня спасли, но Радка не могли бы вы меня отпустить, я стою без штанов и если упадет полотенце, я бы не хотел светить задом перед всеми…

— ох я забыла, извините! — улыбаясь ответила девушка и отошла в сторону.

— можно мне поесть? Мне кажется, я вечность не ел.

— конечно, садить бандюга. Или тебе помочь сесть? — спросил Иван.

— я ранен, но не инвалид. Сиди уже пирожок. И ни черта я не бандит. — махнул рукой я Иван и ковыляя сел за стол.

— только что пристав приходил. Ох, же и делов ты натворил, мать честная! — недовольно качал головой Иван

— вам нужно сделать перевязку! Раны заживают, но быстрее заживут, если сделать новую повязку из трав! Кстати, Диана вы купили то, что я просила?

— да, тут всё лежит в сумке. — указывая на тряпичную сумку ответила жена Ивана, которая не знала радоваться или переживать. Шок от прихода судебного пристава ещё не миновал.

— давайте для начала поедим, а потом уже будем решать, что делать, и что перематывать. — устало ответил я.

***

Уже вечерело. Моя молодая спутница сделала мне две повязки на ранах, и моё самочувствие улучшалось как-будто с каждой минутой. На самом деле проблема была не в серьёзности ран, а в потере крови, которая со временем вернётся. Главное есть побольше. Прям, как Живко завещал. Я с Иваном сидел сзади дома. Он курил, а я смотрел на кукурузное поле. Растения в июне были пока ещё не такими высокими.

— куда же ты пойдёшь? — глубоко затягиваясь, спросил Ванька.

— для начала хотел разобраться с девчонкой. Нужно её вернуть родителям.

— ты уверен, что это получится? — спросил он, смотря на меня.

— что ты имеешь в виду?

— она рассказала, что её выкрали в бордель. Насколько я могу судить в Ивайловграде. Я пока не понял, что произошло толком, но зачем за ней устроили погоню? Обычно если проститутки убегают, никто их не ищет. Они сами приходят нзад, потому что деться больше некуда.

— это верно. Вот только правду мне не хочется тебе говорить.

— почему это? — удивлённо спросил Иван.

— потому что тебя могут допрашивать, пускай и не с пристрастием, так как ты верный гражданин, но можешь лишнего ляпнуть. Я могу только одно сказать тебе точно. Нам нужно валить подальше, потому что от нас не отстанут.

— настолько всё серьёзно?

— да. И чем меньше ты знаешь, тем лучше. — на полном серьёзе ответил Ивану.

— слушай, я имел в виду, что если её украли, то её родителей могли того. Чтобы они её не искали. Хозяйство выгребут, а их в землю. Такое бывало Любко, поверь. Я слыхал страшные истории. Сейчас лучше быть на стороне своих.

— ага, и кто ж эти свои? — с презрением спросил я.

— ты меня понимаешь, не стоит язвить. Я тебе друг, а не враг.

— я понимаю, просто меня бесит вся эта ситуация.

— а кого она не бесит? — разводя руками, спросил друг.

— ну тебя, например?

— с чего бы это вдруг? Ты думаешь, я живу как в масле? То, что у меня навалом работы и все меня якобы уважают, может смениться в любой момент. Какой-то дегенерат мне книгу в сарай подбросит с печатью Мефодия Византийского и тут же побежит донос строчить страже. Потому что я ему отказал работу выполнить, как будто у меня её не хватает.

— может ты и прав…

— да не может дружище, а так и есть. Я каждый день сижу как на иголках. Люди остервенели. В лицо другом и болгарином кличут самым верным, а за спиной локти кусают, потому что я с Дианкой могу позволить себе и хлеб и масло, а они хер с солью доедают. Только вот я что ли виноват в этом?

— конечно не ты! Ладно, хватит жаловаться, у тебя пока нет проблем. Так что живи и радуйся. А вот мне нужно как то крутится. — раздраженно остановил я друга.

— так что же вы пойдёте в Казак?

— наверное…

— а если её родители того? — он показал на небо пальцем.

— чёрт его знает! Не знаю, что делать Ванька, этот год какой-то ненормальный, до этого хоть и была война, но я не встревал в такие проблемы, а тут навалилось всё и сразу! Ещё и эта девица на голову упала. Зачем она мне? Её кормить нужно и приглядывать за ней, она же ребёнок ещё.

— да какой на хрен ребёнок, ей двадцать лет и она тебя с того света вытащила. — возразил Иван. — Может, пришло время?

— какое время? — прищурив глаз, спросил я.

— ну типа, остепениться, ты и так вон всю молодость то в борделях, то по случайным бабам ходишь. А оно то плохо. Заразу только словишь, а с твоим заработком и в такое время сгниёшь заживо, и никто тебе не поможет, лекари нынче дорого стоят. Вон Борька с Дубно так же как и ты жил-поживал. Да и хер отпал. А потом и сам сдох. Ты подумай пока будешь идти к ней домой. — выкинув недокуренную папиросу сказал друг.

— может ты и прав. Не знаю.

— она, кстати всю ночь над тобой бдела, и переживала, чтобы ты ласты не склеил. Ты это, подумай хорошо…

— да подумаю, твою мать! Хватит уже повторяться, пошли сумку соберём мне в дорогу что ли. А то припрутся эти выродки в твой дом среди ночи, не хочу, чтобы ты висел на площади потом с табличкой Болгарин номер один.

— спасибо, ты настоящий друг. — съязвил Иван.

Диана наложила в сумку еды и ещё одно платье в подарок, которую несла Радка. В свою сумку я запихнул тряпья и трав, чтобы перетягивать раны в будущем. Я пообещал Диане, что возмещу деньги за платье, когда вернусь, но мне показалось что Диана хотела лишь я бы побыстрее ушел. Она сказала, что ничего возвращать не нужно. Сложно её винить, она пережила такой стресс, уже думала, что погибнет с мужем. Хоть я и являлся другом Ивана, но она теперь что ли боялась меня и, наверное, не хотела, чтобы я появлялся в их доме. Тем не менее, я всё равно пообещал, что долг верну, рано или поздно.

— что ж Иван спасибо тебе за помощь, если бы не ты, не знаю, что бы мы делали.

— ты точно уверен, что дойдешь? — спросил Иван.

— да, туда всего-то каких-то пятнадцать километров.

— через лес, реки и неровности…

— ну, а кому сейчас легко. На дороге, нас сразу на площадь повезут, так что имеем, то, что имеем. Ну, и тем более со мной лучший лекарь округи. — улыбнулся я, глядя на смущенную Радку.

— до свидания Иван и Диана. Спасибо за вашу помощь.

Мы пообнимались и распрощались. Двинулись в дорогу часов в десять вечера. Не самое лучшее время, но ждать стражников не особо хотелось. А они могли нагрянуть в любой момент, осознав что солдатик с Одинцев ошибся, и никого они там не найдут. Пройдя пару километров, я почувствовал ноющую боль в ноге. Глубокий порез нужно было зашивать, а прижигание хоть и помогло, но было лишь временной мерой. Радка не умела зашивать раны, да и боялась это делать как потом сказала. Нужно было найти лекаря, иначе мне пришлось бы слечь, хотя бы на неделю пока рана приживётся. Такого времени и места у меня не было. План был прост — доползти до Кондово, а там снять жилье на день и надеяться, что нас не словят. Отличный план, другого не было к сожалению.

— родители будут вас искать? — обратился я до девушки, которая молчала всю дорогу, будто боялась со мной разговаривать.

— не знаю.

— как это не знаете?

— мне кажется вряд ли.

— почему?

Она глубоко вздохнула, впервые подумав о том, куда мы идём. Ближайшие дни хоть и были потрясением в её жизни, но она перестала думать о домашнем кошмаре, в котором варилась долгие годы. Глубоко внутри она тосковала и боялась за маму, но ей так надоела та жизнь, которая как будто ушла куда-то в прошлое. Сейчас, ей впервые за долгое время показалось, что она свободна. И она не знала, что будет делать, когда они доберутся домой. Остаться дома? И что дальше? Работать как раб, пока всё что у них есть, не заберут солдаты? А что потом? Добро пожаловать, путь Даны? Нет, этого она не хотела. Неосознанно, она хотела держаться за старшего мужчину, который к тому же спас её и пока относился более чем нормально. Хоть он и был грубоват, но, тем не менее, лучше всех тех дураков, которых она встречала в своей жизни.

— они пьют. Каждый день. Мне кажется, они даже не заметят, что я пропала.

— понятно. И давно это началось?

— что именно?

— ну, пьянство, как так вышло? Хотя, чего я спрашиваю… Это повсеместно так.

— мама, она… Была хорошей. Она была очень работящей и любящей, но после того как отца забрали на войну, она сказала что вынуждена была выйти замуж за другого мужчину, потому что ей самой было тяжело.

— ну её можно понять. Не вижу в этом ничего плохого.

— это вы так думаете! Вы не понимаете… — грустно вскрикнула Радка. — Мой отчим, вроде бы и не был таким поначалу, хоть я его и не любила, но позже он стал пить — постоянно. Он превратился в чудовище, которое било и меня и её. Это был просто ужас. Который не прекращался каждый день…

— сожалею, поверь я понимаю тебя. Может быть, у меня не так, как у тебя. Но, мои родители исчезли из-за военных, когда мне стало пятнадцать лет. Их просто забрали, и я в один прекрасный день вернулся в сожженную деревню, понимая, что остался без дома и семьи.

— это ужасно… Извините я не знала…

— не извиняйтесь. Просто поймите, все пострадали от этой чёртовой войны. И, нужно как-то дальше жить. — угрюмо ответил я и дальше мы шли какое-то время в молчании, обдумывая всё невзгоды, что выпали на наши головы.

— а куда вы пойдёте, после того, как мы доберёмся ко мне домой? — спросила девушка спустя минут двадцать.

— уйду на юг. Там в прошлом году была война. Но, судя по слухам, наш придурок царь заключит мир с Византией и там будет более-менее спокойно, в то время как на севере будет новый ад.

— я никогда не понимала, почему они воюют, почему они не могут жить в мире…

— вы серьёзно хотите узнать почему?

— ну, наверное…

— потому что люди жестокие, и им нравится война.

Я мог быть тысячу раз не правым, но это было моё умозаключение. Пока я выживал в одиночку в юношестве, я долго думал почему всё происходит так, как происходит и с каждым месяцем и годом, встречая, общаясь и узнавая новых людей я стал понимать, насколько много плохих людей и насколько ничтожно мало хороших. Наверное, это была первопричина почему в мире правят войны.

— а как же царь? Это же он главный! Он же управляет всеми нами. — возразила девушка.

— разве царь воюет? Вы видели, чтобы царь был на поле боя и хоть кого-то собственноручно убил?

— я не бывала на поле боя…

— ну так, он там тоже не бывал. Зато, там неплохо развлекаются наши люди, которые режут друг друга.

— но, это же бессмысленно!

— кто вам такое сказал? Для вам есть смысл готовить еду и лечить, к примеру. Для меня охотится и неважно… А вот для большинства грабить и убивать. Мы же все разные, вот и получается, каждый занимается своим любимым делом.

— ладно, я не хочу больше про войну говорить.

— вот, это правильно решение. — вздохнул я скривившись, чувствуя как пульсирует боль и кажись кровь в ноге.

— что такое?

— кажись рана… Вскрылась, чёрт бы её побрал, нам идти ещё километров пять.

— давайте я затяну повязку! — предложила девушка.

— это ничего не даст, эту заразу зашить нужно, иначе я так кончусь.

— ладно… Тогда нужно поторопится!

Я снова почувствовал это ощущение надвигающейся слабости, и в этот раз куда быстрее, чем в прошлый. До Кондово оставалось всего два километра по моим ощущениям, которые могли меня обманывать. Ночь всё так же была темна, и месяц затянутый тучами не освещал путь. Держась за бедро, я начал чувствовать сухость во рту и пот, который стекал мне в глаза. Глаза стали покрываться плёнкой через которую путь впереди нас размывался. Звуки голоса Радки доносились с запозданием, и я ни черта не мог разобрать, кажись, она говорила что-то мне. Потом при свете пламени факела, который держала моя спутница, я заметил смутную тень. Она подбежала к нам, а следом за ней, кто-то ещё. Этот человек как будто схватил эту особь за голову, то ли за волосы. Я протёр рукой глаза и начал слышать, как моё сердце стучится. Чёрт, неужели я умираю? Почему-то пронеслось у меня в голове. Этот человек кажись, в тёмно-красном платье упал, потом Радка побежала назад и спряталась за мной. Она держала факел справа от меня и я увидел лезвие меча, которое двигалось в мою сторону. Только не сейчас. Я вообще не понимал, как действовать. Если когда в моей жизни был самый сложный бой, то это был он, потому что я не понимал своего тела, я был на грани обморока. Как сражаться когда ты не понимаешь ни силы, ни скорость, которую вкладываешь в защиту и нападение, и практически лишен зрения? Я помню только диагональный блок и резкий прыжок вперёд. Так я сделал укол, который должен был поразить нападавшего. Но, попал ли я?

Глава 7

Глава 7

Царь празднует победы и встречает гостей на пиру. Там же он узнаёт ужасную правду, а на следующий день проводится царский турнир боёв на мечах с огромной наградой; там неожиданно появляется новая персона на горизонте

Вести о победах Калояна на северо-востоке разлетались как пирожки на базаре. Особенно то, каким образом они были добыты, и как Калоян поступает с пленными. Реакция многих сторон была неоднозначной. Алексей III вместе с советниками вынужден был отправить прошение о перемирии и проведении переговоров, чтобы приостановить войну, признав временные границы, разделяющие две враждующие стороны. В дополнение к этому император Византии признавал существование Болгарии и её церкви как государства, и как бонус клялся не претендовать на её территории. Вторая сторона конфликта, он же король Имре из Венгерского государства был настроен воевать и раздавить Калояна. Его война с Сербским государством закончилась в его пользу. Он обрёл новые территории, но при этом был немного обескровлен потерями при захвате Сербии. Он просил помощи у папы Иннокентия III, чтобы тот вразумил Калояна, тем самым запретив ему вести войну. Таким образом, он пытался избежать ранней стычки с Калояном, когда ему это было не выгодно. Папа римский пообещал Имре, что часть войск собирающегося крестового похода пойдёт по суше тем самым давая понять Калояну, что не стоит гневить ни папу, ни его союзников по церкви. Сам же папа Иннокентий III уже давно понял, какого поля ягода царь Калоян. Узнав о мире с Византией, решил запустить свои руки в этот конфликт, но об этом будет рассказано позже. А сейчас вернёмся в Тырново, куда Калоян созвал всех министров и лучших воинов. Он планировал провести собрание, где поведал бы о победах и планах в войне с венграми, а также хотел сообщить о турнире, про который давно разнёс весть по всей Болгарии. В этом небольшом турнире также решил взять участие воин от половцев с болгарским вымышленным именем Пламен. Их троица тоже прибыла в Тырново. На царской горе в Велико-Тырново размещался царский дворей с церковью. Там было всё намного дороже, нежели в Лютице. Если Лютица представляла собой крепость, в которой можно было вести долгую осаду, то это был просто личный дворец царя, где он проводил церемонии, пиры и встречи с представителями других держав.

Кортеж царя, прибывший в Тырново Субботу утром, сообщил, что царь днём будет отдыхать, а собрание всех министров и полководцев пройдёт вечером. Турнир был назначен на воскресенье в десять утра. Место для проведения турнира было назначено в низине холма, на котором располагался дворец. День пролетел незаметно, и огромное количество солдат и офицеров уже находилось вокруг дворца, охраняя его от всевозможных недоброжелателей, которых у Калояна прибавлялось с каждым днём его жизни. Царь, Эмил и Борил шли по длинному тёмному коридору, который был обильно усеян свечами. Они шли в сопровождении восьми лучших рыцарей царской гвардии. Перед тем как Калоян вошел в большой зал для приёма гостей, два металлических исполина стоявших у дверей с алебардами синхронно отворили большую резную дверь, и царь с советниками шагнули внутрь. Первое, что бросалось в глаза, зайдя в этот зал — это обилие людей. Также люстра и стол, за которым сидели гости. Стражи было столько, что можно было начинать второй штурм Варны. Стол был обычным, но был очень длинным, поставлен буквой Т, таким образом, чтобы царь сидел на стыке чёрточек. Люстра была колоссальной по размерам, если брать во внимание те времена. На ней горело, наверное, тысячи свечей. В освещении не было проблем. Стены зала были украшены картинами в золотых рамах, и разных искусно кованых оружиях, также выполненных из драгоценных материалов. Здесь были и топоры, и мечи и алебарды с копьями. Всё свидетельствовало о величественности и напыщенности царя.

Когда Калоян с советником появились в зале, все сидящие встали и начали хлопать и кричать: Здравие царю, будущему императору Болгарии! Калоян не смутился, только скупо улыбался, смотря в лица, среди которых, половина едва не лопалась от жира. Царь с советниками сели по центру буквы Т, советники по обе стороны от царя, а стража шеренгой выстроилась сзади. Стол был неумолимо усеян яствами и питьём. Еды было столько, что наверное, любой семье Болгарии хватило бы на месяца три пропитания. Здесь же она уничтожится чуть менее чем за три часа. Царь сел и махнул рукой всем садиться, и создать тишину. Первым делом он взял кубок с вином и выпил половину, слегка поморщившись. Его чёрная борода и слегка усталые глаза одинаково блестели в богатом освещении, а дорогой праздничный наряд означал, что у царя неплохой настрой. Так оно и было. Хотя тревога о предстоящей битве с Имре, накладывала небольшие опасения. Ведь армия Имре была куда сильнее, чем Византийская в данный момент, и там предстоит серьёзная битва, где не получится отделаться уничтоженным Белградом. Эти ребята выйдут, и будут рубиться, пока последний болгар не упадёт или же венгр. В зале образовалась тишина, и все ждали слова царя.

— вставать не буду, потому что я плохо спал и немного устал. — жестикулируя рукой, объяснил царь. — Я очень спешил в свой дворец на встречу с вами, потому как хотел лично сообщить всем моим верным землякам о том, что мы победили ирода Алексея III!

После этих слов все снова поднялись и начали орать с кубками в руках:

“Слава царю! Слава Калояну Грекобойце! А ныне, истрибителю Византийцев!”

Все улыбались и хохотали от новости, которую и так все знали, но услышали её от самого царя, были просто в экстазе.

— садитесь. — махнул рукой царь. — Да, я сам там был. И, да, я сам казнил пленников, — стукнул кулаком по столу Калоян. — чтобы все в Византии знали, кто мы такие и шутить ни с кем не собираемся. Это было моё послание всем кто решит вставать против меня. Если мой враг не погибнет на поле брани, то пожалеет об этом, и я его похороню заживо. — все присутствующие закивали в знак согласия. Кто-то выпил за это вина, кто-то съел ягоду. Калоян же просто сидел и просматривал, кто есть в зале, а кого нет. И ему очень не нравился факт, что он не видел Георгия Белича, но зато он видел Младена, который был чёрный как земля, хотя обычно он был бел, как мел.

— уважаемые гости, вы пока пейте и вкушайте яства, а чуть позже мы проведём военный совет, где поговорим о наших планах. Как вы все уже знаете, завтра утром у нас турнир битвы на мечах, саблях, рапирах или шпагах. Любой желающий, кто хочет сразиться может принять участие, но! Всего будет восемь кандидатов.Принимать заявки будет господин Румен. Он, как известно, сейчас назначен главным наставников по подготовке моих войск, и это крайне важный человек, ведь от его подготовки зависит битва с венграми. — от этих слов полководца Артемия перекосило на лице, зависть и ненависть к Румену, которого, тот всё также считал предателем — не угасала.

— поэтому я поясню вам сейчас, ну и завтра всем присутствующим, что просто так вы в восьмёрку желающих не попадёте. Румен сам будет выбирать по чести и достоинству тех, кто известен в битвах и мастерстве своём, чтобы принять участие в турнире.

— а если кто-то достоин, а уважаемый Румен этого господина не знает и проведёт не честный набор? — вклинился Артемий.

— господин Румен, что вы тогда сделаете, поясните Артемию? — попросил Калоян, которому самому было интересно.

— тот, кого я не знаю, сможет попробовать себя. Но, условие включения крайне опасное для желающего. Он обязан будет провести бой используя тренировочное оружие против настоящего и не погибнуть в течении трёх минут. Все кто сражался на смерть, понимают абсурдность этой затеи, но это лучший способ доказать свою профессиональность.

Артемий сделал перекошенное лицо, что его удовлетворяет такое решение.

— вы довольны полководец? — спросил Калоян, уже с нетерпением ожидая завтрашнего представления.

— вполне. Кстати, какая награда победителю? — спросил Артемий и выпил залпом вина.

— тысяча золотых, лучший конь из моей конюшни и первый присуждаемый титул — лучший воин Болгарии 1200 года. — улыбаясь ответил Калоян.

Пошли шепотки в зале о том, что это баснословная награда, за которую и убить не жалко. И это было правдой.

— тогда, уважаемые, пируйте! А через два часа, все кто принадлежит к военному совету, прошу остаться, а остальных попрошу удалиться отдыхать.

Пожирание еды и пойла началось полным ходом. А тем времен царь обеспокоенный отсутствием Белича, наклонил голову к Борилу, который думал, есть или не есть виноград, откровенно скучая.

— где Белич? — с тревогой спросил царь.

— понятия не имею. Может, сдох от диабета. — безразлично ответил советник.

— я серьёзно Борил. Кто мои финансы будет контролировать? — немного раздражаясь, спросил царь.

— слушайте дядя, есть Захар Сталев — его заместитель. Я его давно знаю. Он толковый мужик, и если эта свинья не объявится к совету, то он вам обо всём доложит, расслабьтесь, не нервничайте. У нас праздник, в конце концов — вкидывая в рот виноградину, беззаботно обратился к царю Борил.

Царю не сильно понравилась такая перспектива, и он наклонился к другому хитроумному советнику Эмилу. Тот, сегодня был одет в ярко красную мантию, как кровавый барон.

— слушайте Эмил. У нас проблема.

— какая? — спокойно спросил Эмил, с маленькой чёрной шапочкой на голове.

— при Варне погиб наш глава армии.

— я там был вообще-то с вами государь. Не стоит повторять мне эту новость, я ведь не батюшка Богдан.

— и что вы думаете по этому поводу?

— сложный вопрос. Я бы поставил Артемия. Он и опытен и отважен. — предложил Эмил.

— я склоняюсь поставить во главу Румена.

— зачем?

— он мне кажется очень умным, и намного более искусным бойцом, нежели Артемий.

— с этим не поспоришь, а что делать со слухами и уважением? Солдаты не пойдут в бой за того, кто имеет славу бывшего Византийца.

— это было давно! И при этом он доказал свою преданность в боях при Македонии.

— одно дело быть офицером или управлять полком. Другое дело быть во главе армии, где ты решаешь всё и за всех. Это очень опасная власть уважаемый царь. За которую может дёрнуть Румен и в не очень правильном направлении. — предостерёг царя, хитрый советник, делая глоток белого вина.

— ладно, убедили. Я подумаю ещё над этим. Возможно, это решение стоить пережевать и выплюнуть после турнира, в котором он кстати будет участвовать несомненно.

— турнир это пустышка и показуха, не стоит рассчитывать, что там может что-то решиться. — снова уколол царя Эмил.

— я так не считаю. Пейте ваше вино, вы надоели мне уже пререкаться со мной постоянно! — злобно крикнул царь.

— если я этого не буду делать, то лизоблюды окружат вас царь, и вскоре вы проснётесь с осознанием, что нож мешает вам спать на спине.

— спасибо, ваши советы очень полезны. — скривившись от злости отвернулся царь и тоже выпил вина.

Через два часа вакханалия уничтожения еды подошла к концу, и гости начали недовольно покидать стол. Остались только те, кто решал что-то на военном совете. Среди них был Младен, который не находил себе места. Царь же встал и начал ходить по свободному от гостей залу и вглядываться в полностью армированных стражников, что стояли у стен с алебардами. Он подходил и протирая их доспехи, как будто они были лично его, после чего начал вещать:

— что ж наконец-то этот балаган закончился, и мы можем перейти в важным делам. И прежде всего меня беспокоит один вопрос…

Младен напрягся как струна начиная потеть, а вместе с ним и судья Николай, что сидел совсем рядом и скрытно сжимал руку своего очень близкого друга… Но, голос царя был прерван, в зал вошел стражник без шлема. Рыцарь с каменным лицом начал говорить:

— извините за вторжение царь. У нас очень важные гости прибыли во дворец! Просят вашего внимания.

— вот оно что!? И кто же это?

— первая делегация из Византии. Сам министр иностранных дел Максимилиан Влахов прибыл. Вторая делегация от папы Иннокентия III.

Царь громко хлопнул в ладони от предчувствия грядущего представления и того как быстро победы сковывают внимание к победителям. Он немедленно скомандовал:

— веди этих негодяев сюда. Сейчас мы их послушаем. — его настроение резко сменилось на очень весёлое. Появление таких гостей и внимание к своей персоне очень льстило царю.

— кого изволите первого выслушать? — спросил рыцарь.

— хех, веди Максимку. Раз уж наш враг приполз к нам на коленях, сейчас мы послушаем его нытьё!

— слушаюсь государь. — солдат развернулся и пошел за гостями.

Царь подбежал и наполнил себе кубок вином в предвкушении диалога. Все сидящие молчали, только Борилу эта встреча не нравилась, он постоянно поглядывал на царя, будто хотел дать совет, но царь отошел от него, уже прямо ожидая чуть ли не у двери. Через пять минут появилась делегация дипломатов. Их было трое. Главный он же Максимилиан Влахов был мужчина со строгим лицом. Ровный нос, короткие русые волосы, выразительный подборок и добрые зелёные глаза. Он был стройным с прямой осанкой. Его помощники несли некие бумаги. Зайдя в зал, который к сожалению, уже успел провоняться едой и спиртным, Максимилиан и носом не повёл, хотя здесь запах стоял весьма не дружелюбный. Они поклонились, и министр ждал речи царя.

— ну что же вы “уважаемый“? Каким ветром вас занесло в мои владения? Неужто что-то случилось? Может вы с хорошими вестями, ваш император сдох от проказы?

— желаю здравия царь Калоян. Я прибыл по приказу императора Византии Алексия III с условиями перемирия между нашими государствами.

— ах, вот оно как получается? Теперь вы заговорили, что мы государство?! Мне не послышалось уважаемый Максим? — царь подошел вплотную к министру иностранных дел и тяжело дышал ему в лицо винными парами. Министр и глазом не моргнул.

— позвольте зачитать, что предлагает Алексий III.

— он предлагает? Вы слышали господа? — обратился к залу Калоян. В основном вояки начали смеяться от этих слов. Борилу не было смешно. — И что же он предлагает? А может он умоляет? Ты не ошибся? — продолжал насмехаться царь.

— Алексий III просит вас подписать мир между Болгарией и Византией. Византийская империя признает Болгарию как отдельное, независимое государство в территориях на линии соприкосновения наших войск. Мы обязуемся отвести войска и не посягать на захваченные вами территории. Здесь составлен документ в трёх экземплярах. Два из которых будут у нас, а третий при вашем согласии на мир, будет доставлен папе римскому. Ваша церковь будет принадлежать к восточной или западной конфессии, что решит папа Иннокентий III вместе с вами. Мы не имеем к вам никаких претензий.

— смотрите господа. Вот как выглядит побеждённый враг. Вот так скоро меня будет умолять Имре, чтобы я не зашел в Будапешт, а то ему править нечем будет и он убежит под юбку к Иннокентию просить убежища. А с чего вы уважаемые Византийцы решили, что нам нужен мир? А где дань, и плата за мир с нашей стороны?

Максимилиан склонил голову и посмотрел в пол. Он был невероятно терпелив и умён, он всё прекрасно знал и сейчас подключил всё своё умение, чтобы доступным и лаконичным образом донести царю, что он торгует воздухом.

— уважаемый Калоян. — начал Максимилиан — В нашей империи есть проблемы. Мы воюем на два фронта, снедаемые внутренними проблемами. К сожалению, у нас нет возможности платить дань, но мы и не будем этого делать.

— вот как? И почему же это?

Борил уже хотел встрять в разговор, но Эмил его остановил рукой и только помахал пальцем, чтобы тот не встревал. Борил понимал, что царь дурит и война на два фронта в этой ситуации Болгарии была не нужна, им тоже нужен был мир, но Калоян пытался выжать максимум из ситуации.

— у Алексия III есть глаза и уши.

— в отличии от его брата, которого он их лишил. — съязвил царь сплёвывая на пол.

— это внутренняя ссора, которая не имеет никакого отношения к этому вопросу. Так вот, мы видим карту войны на Балканах и мы слышим слухи о захвате Сербского государство королём Имре. Мир выгоден и вам и нам. Если вы не согласны с этими условиями, то мы вынуждены будем слать прошение к папе, чтобы он на вас повлиял.

— твой папа никак на меня не повлияет и никогда не влиял! Засунь себе его в задницу, дипломат! — крикнул царь, который очень не любил, что за жуликом Иннокентием стояло такое всевластие.

Максимилиан не ответил, понимая, что говорит со стеной, но Борил не выдержал.

— царь Калоян, я вас прошу на пару слов отойти.

Калоян повернулся, он выпил чуть больше необходимого, и его игра на публику переросла в то, что он мог отказаться от необходимого мира. Они с царём отошли чуть дальше и Борил начал вразумлять дядю.

— не дурите дядя. Вы сыграли все карты что могли. У нас война с Имре на носу, а вы устраиваете розни с Византией. Мы и так многого добились, довольно! После победы над Имре, вы сможете просить у папы признания императора или короля Болгарии. Хорошо подумайте об этом, если вы еще не достаточно пьяны.

Калоян с мутными глазами посмотрел на Борила, потом молча шагнул и поцеловал его в лоб.

— спасибо племянник. Вы всегда меня держали в узде, идите, берите бумаги, я подпишу их этому вонючему козлу, пускай они убираются из нашего дворца. Не хватало, чтобы византийские собаки здесь воняли! — сказал Калоян с улыбкой, и пошел к Эмилу сесть за центр стола.

— царь Калоян принимает условия мира. — коротко сообщил Борил подходя к министру Византии.

Максимилиан впервые за встречу слегка улыбнулся и протянул руку пожать Борилу. После рукопожатия они подписали три экземпляра со всеми условиями мира и делегация Алексия удалилась домой. Борил вернулся к царю и снова обратился к нему.

— а теперь я попрошу вас прекратить пить, потому что впереди могут ждать не очень хорошие новости.

— с чего бы это вдруг? — удивлённо спросил царь с соловьиными глазами.

— это было очевидно. Младен за весь вечер уже, наверное, три инсульта пережил, пока ждал момента, чтобы что-то вам рассказать.

— хорошо, вот сейчас и узнаем.

Калоян встал немного пошатываясь. Сверля пьяным взглядом Младена.

— господин Младен, мне тут докладывают, что у вас созрело слово для меня. Расскажите что там?

От этого у землемера чуть сердце не стало, но он собрал силы и храбрость. Видя, как царь обращался с министром Византии, даже представить не мог, что будет дальше.

— у нас есть плохие новости государь.

— мне уже сообщил Борил. — отрыгивая на весь зал, ответил Калоян.

— так вы знаете о случившемся? — со страхом в голосе сказал длинноносый Младен.

— он сказал, что ты там какую-то чушь должен мне рассказать, так давай не тяни. Кстати, где мать его Белич делся? — внезапно заорал царь, как будто Белич был ему нужнее всего на свете. Он начал заглядывать под стол, в поисках Белича.

— государь об этом и пойдёт речь. Два дня назад. Господина, всеми уважаемого казначея было найдено убитым.

Калоян смотрел помутневшими глазами на Младена и просто молчал. Младен не знал, что сейчас делать. Сообщить такую новость о министре, которого царь больше всего ценил, было будто выговором о собственной казни. Младен думал, что царь уже заснул с открытыми глазами. Но, царь просто не мог поверить в услышанное. Через минуту Калоян едва выдавил из себя.

— ты шутишь сейчас?

— нет государь. — дрожащим голосом ответил министр.

Калоян чувствуя как пол уходил с под ног закрыл лицо руками. Может быть, это было следствие алкоголя, но он казалось, думал вечность. В таком состоянии прошло пару минут. Младен уже начал нервничать, что этот вечер будет его последним. Потом Калоян резко встал и спросил.

— кто и как? — ласково спросил царь.

— простите что? — переспросил Младен, не услышав вопроса.

— кто и как его убил! — заорал на весь зал Калоян, что у всех кровь застыла в жилах.

Кажись, Младен не мог уже говорить от страха, его спас лучший друг, он же судья Николай.

— позвольте рассказать, что произошло, и что мы предприняли во время вашего отсутствия.

— говори! А то, этот сопляк уже обосрался давно. — Калоян пошагал медленно к окну, где хотел прийти в себя от ночного воздуха и избавиться немного от действия хмеля.

— мы считаем это византийский агент действовал. — начал заводить версию Николай. Они не хотели говорить царю, будто это проститутка убила Белича. — Георгий возвращался домой мимо борделя в Ивайловграде, там скорее всего и развлекался этот убийца в ожидании нашего министра. Потом он напал на него и сломал ему шею. Царь Калоян — это был мастерский убийца. У него был конь, на котором он хотел сбежать на юг, но его догнали наши храбрые гвардейцы! Они вступили с ним бой и были повержены.

— он их убил? — спросил Калоян.

— нет, государь.

— почему? — поднимая брови допрашивал царь

— в смысле почему? — дрогнул Николай.

— почему византийский убийца стал жалеть нашу царскую гвардию? — спросил царь, поворачиваясь к Николаю.

Эту версию ребята не продумали, они даже представить себе не могли, что Калоян обратит внимание на эту деталь.

— мы не знаем государь… Гвардейцы говорят, что ранили его.

— ещё бы… Сколько их было?

— трое, два элитных и один солдат

— и три человека не справились с одним? Вы что издеваетесь? — начал повышать голос царь.

— царь… Простите за наглость, но гвардейцы говорят что так управляться с рапирой мог один дьявол. Они почти победили его, но он был невероятно ловок! И ему повезло.

— конечно, повезло! Хорошая отговорка. Казнить обоих!

— но, царь, они же дрались за честь Белича!

— Я СКАЗАЛ КАЗНИТЬ ОБОИХ! — заорал царь, хватая алебарду у рядом стоящего стражника.

— слушаюсь. — едва не наделав в штаны ответил Николай.

— что это за херню ты рассказываешь мне? три человека не справились с одним и рассказывают о везении? Как вы собрались побеждать венгров, если моих элитных солдат побеждает какой-то там убийца. Какой он нахер убийца, если он их не убил?

— я не знаю его мотивов государь! — оборонялся, как мог Николай.

— что вы сделали дальше? — перевёл тему Калоян.

— мы разослали приметы и патрули во все ближние деревни от Ивайловграда. Его везде ищут и его найдут. Мы огласили награду за поимку этого бандита. Говорят, на нём ещё висит убийство главы города Ивайловграда и хищение средств у налоговиков.

— и вот такой бандитизм процветает в нашей любимой стране! Ай ай ай! Стоило мне уехать, чтобы собственноручно заверить победу над Византией, а тут такое происходит! На вас нельзя положиться, вам нельзя ничего оставить! Садитесь бездари. И если за месяц вы его не найдёте я вас обоих повешу.

— но царь…

— я сказал! Когда я прибуду в Лютицу, организуйте казнь этих болванов, которые не способны были словить убийцу, а потом приготовьтесь сами к виселице, и я не шучу… — злобно глядя на двух голубков сказал Калоян.

Царь сел и два бедолаги вслед за ним. Снова настала тишина. К царю обратился Борил.

— дядя, вас ждёт делегация папы, вы не забыли?

— хрен бы им в горло, не хочу я видеть этих клоунов!

— не ворчите дядя, их нужно принять. Пока папа благоразумен, нужно не идти с ним на конфронтацию. — объяснил Борил.

— откуда вы берёте столько спокойствия и выдержки Борил? Я вас не понимаю… Мы же родственники, но вы холодны как лёд, в то время как я горю словно пламя!

— зовите гостей дядя. Хватит демагогий.

— позовите “святых“, пора узнать какого хера они хотят. — крикнул царь. Калоян налил себе вина, но Борил методично забрал кубок, глядя на дядю осуждающе.

Два священника в окружении рыцарей с сицилийской бронёй проследовали светлыми коридорами дворца Калояна, пока не достигли основного зала. Вонь пира и винных паров сильно ударила одному из них по носу, и он едва сдержался, чтобы не закрыть нос. За ними пристально наблюдали сидящие за столом, улавливая каждую эмоцию пришедших. Когда папская свита оказалась в зале они не смогли не почувствовать враждебность атмосферы, которую посеяла новость от Младена.

— епископ церкви Сан Джузеппе, его святейшество Витторио Молина просит вас выслушать речь, которую дословно высказал помазанник божий папа Иннокентий III. - прочёл тираду младший священник о своём компаньоне.

— я вас слушаю. — коротко ответил царь, развалившись на своём кресле углубляя лицо в чёрную бороду.

Епископ достал бумагу подписанную папой, и начал её читать монотонным голосом на латыни, делая периодически паузы. Переводчик рядом с епископом всё сразу переводил.

— его святейший из святых папа Иннокентий III обращается к царю Калояну, верному христианину, что поклялся на библии служить своему народу и христианскому миру. Убедительно просит царя прекратить вражду между христианскими народами, прекратить кровопролитие и не вести своё войско на народ Венгрии. Насилие должно закончится во имя Иисуса Христа спасителя. В противном случае, царь Калоян может понести ответственность за резню, которую он хочет устроить на территории, граничащей с Сербским и Венгерским государством, ибо там вскоре будут идти маршем силы крестового похода западной Римской империи и объединённых государств.

Слушая тираду епископа Калоян едва не заснул. Он просто спросил в конце:

— это всё?

— да, папа Иннокентий III просит письменный ответ от вас с обещанием не нападать на Венгрию.

— а по поводу признания Болгарии, нашей церкви, наших границ, и моего статуса, хотя бы короля болгарского? Нет? Ничего ваш помазанник не говорил?

Епископы переглянулись и немного погодя ответили.

— нет. Только то, что было записано в святом писании.

— хорошо! — улыбаясь, ответил Калоян. — Вы свободны. Спасибо за речь. До свидания.

— но как же ответ? — переспросил, недоумевая епископ.

— папа думает о христианах, и называет меня тоже христианином, но требуя мира, забывает, кто я такой. Поэтому я тоже забуду кто он. А вашу бумагу которую вы держите, можете засунуть своему папе в чрево или в зад! Это уже зависит, что именно ему больше понравится!

Батюшка Богдан чуть со стула не упал от этих слова. Он нервно заёрзал, как бы давая понять епископам, что не придерживается слов царя, но те даже не обратили на него внимания.

— вы точно не будете давать ответ? — снова переспросил епископ Молина.

— я с вами уже попрощался, если вы не заметили!

Делегация папы уехала ни с чем. А Калояну осталось в конце концов хоть как-то провести военное собрание, которое удачно подрывалось то посетителями, то плохими новостями.

— хвала Христу они исчезли. — сказал царь всем во всеуслышание.

— слушайте сюда. Значит, в связи с неожиданной смертью Георгия я назначаю его заместителя главным казначеем Болгарии, я думал подождать до завтра, но злые языки и не менее злые новости меня взбесили и взбудоражили, поэтому я не раздумывая назначаю главой армии Румена Драгича.

После этих слов Артемий едва не подскочил от возмущениями, но понял что царь не в том настроении, чтобы выслушивать его агонизирующую речь, к тому же его товарищ Драган Калица схватил его за руку, давая понять что тот напрашивается. Назначение Захара Сталева восприняли пока что вскользь. Не придавая особо значения этому человеку, и очень зря. Он был едва ли ни единственным, кто реально только притворялся, будто заодно с коррупционной мафией Калояна, которая красиво грабила и людей и казну царя. Его доклад, к которому он готовился, будет иметь множество последствий в будущем для всех сидящих за этим столом. Румен никак не отреагировал, он почему-то думал, что это всё равно временная мера, главой армии он не мог быть, из-за его прошлого, поэтому особо не переживал. Тем более, был подходящий кандидат, который так и рвался до кормушки главнокомандующего.

— что ж, сегодня я услышал много неприятных новостей, которые испортили мне настроение. Я не желаю подолгу засиживаться здесь, потому что хочу выспаться чтобы увидеть завтрашнее представление. — говорил царь уперев палец в свой висок. — Поэтому — давайте кратко. Захар прошу тебя, порадуй меня и скажи, как там наши припасы поживают, а также что у нас с снабжением на северо-запад.

Захар Сталев встал и подготовил свою бумагу, по которой зачитал цифры количества припасов провизии для солдат в городах Пловдив, Бургас, Стара-Загора, София и Сливен.

— в ранее указанных городах практически не осталось припасов. Единственные склады в районе Хасково и Любимца полны на восемьдесят процентов, остальные — едва двадцать процентов наскребут. С учётом того, что нужно подгонять всё на северо восток к Софии, у нас большие проблемы с провизией. Вы никак не сможете начать войну в тот момент, когда войска подойдут к Белграду. Всё даже намного хуже. У нас припасов на два месяца в лучшем случае. Что будет дальше очень легко предсказать.

— голод солдат, мятежи дезертирство и грабежи ближайших городов. — продолжил Борил.

Калоян, который снова впал в кому от услышанной новости, не мог поверить своим ушам. Буквально две недели назад ему твердили что всё хорошо, а сейчас говорят что всё настолько плохо, что венгры их вскоре уничтожат. Захар глядя на царя понял, что ему стало плохо, и не стал продолжать, дав ему время подумать.

— почему я об этом узнаю только сейчас? — спросил Калоян глядя на Борила.

— спросите у Захара дядя, он финансами заведовал при Георгии, я всего лишь советник, я не могу знать все подводные камни…

— Борил это не подводный камень, это подводная гора! Кто за это ответит? Кто за это отвечает? Почему так получилось? — начал сыпать вопросами царь.

Батюшка Богдан, Младен, Николай и два мёртвых товарища знали почему так происходит. К счастью для мёртвых, последние умерли, так и не встретив этих последствий. Также Захар знал, что к чему, но коррумпированная пятёрка не ожидала, что тот их сдаст с потрохами.

— могу дать ответы на вопросы, и частичное решение проблемы. — спокойно продолжил Захар.

— твоё спокойствие меня радует, надеюсь, решение будет не хуже. — нервно ответил царь.

— не сложно догадаться, что некая группа лиц разворовывала припасы и казну во время казначейства Георгия. Я не могу прямо утверждать, кто это был… — здесь Захар специально слукавил, чтобы не нажить себе напрямую врагов в лице чинушей царя. Хотя уже было поздно. Захар продолжил речь. — Для выхода из ситуации, необходимо перевезти припасы из Варны и Констанцы на запад. Это поможет решить ситуацию на некоторое время. Если не пополнять армию новыми людьми, то это даст ещё два месяца. Единственная проблема в этом будет такова, что люди, которые живут в тех регионах, будут голодать.

— плевать. Пускай голодают. Мне нужна эта война с Имре. Если я не отрежу ему хотя бы одну из рук, он поймёт что я слаб, и будет искать союзов против меня. Любой ценой нужно взять Браничев и Белград.

— я бы мог посоветовать увеличить налоги для людей, но думаю, это ничего не даст. Люди сейчас и так бедствуют, к тому же наша коррупция всё сожрёт.

— это вы на кого намекаете? — грозно возразил судья Николай.

— ни на кого. Я говорю факты, то, что произойдёт. Поэтому царь, единственный шанс спасти Болгарию и армию это урезать расходы на правящую верхушку, уменьшить всем жалование и обязать церковь помогать всем, чем может армии. И отменить все реставрации на два, а лучше три месяца.

— да чем же мы поможем то? — начал вопить Богдан. — Мы и так бедуем, у нас денег нет на реконструкцию храмов! Если мы отдадим последние гроши и зерно, как же люди будут в церковь ходить?

— дома помолятся! — коротко отрезал Калоян. Которого радовал тот факт, что он наконец-то узнал правду, и то, как обстоят дела в государстве. Этот молодой парень, который был на побегушках у жирного предателя, что всю дорогу врал, раскрыл все тайны этого гнилого двора.

Эмил сидел и ухмылялся, думая о том, сколько дней проживёт Захар, рассказав такое и так много наговорив про нововведения в расход казны. Остальные сидящие коррупционеры уже не были здесь, они думали, как убить Захара, который стал костью в горле, причём довольно толстой и назойливой.

— Захар благодарю за отчёт. Я больше не желаю ничего слушать сегодня. В целом ситуация мне ясна. Завтра всех жду на турнире. И последнее, если с Захаром что-то случится. Я найду, кто это сделал, не сомневайтесь. И тогда казнь в Варне, виновнику покажется райским наслаждением.

Калоян, полностью протрезвевший, покинул зал в сопровождении прислуги и стражников. Остальные сидели и понемногу начали вставать, покидая зал. Царицы Анны и царских детей не было во дворце, они остались в Лютице, потому что дочь была слишком маленькой, чтобы брать её в столь длительный путь, поэтому решили оставить её дома с детьми, что очень даже радовало Анну. Все чинуши расходились по своим комнатам, в то время как судья Николай, землемер Младен, епископ Богдан и собрались возле дверей комнаты Младена, где начали неоднозначную беседу.

— как вам представление? — спросил Николай.

— замечательно. Кто будет решать проблему? — спросил Младен.

— я могу заняться этим. Слишком уже вежливым оказался новенький. — ответил Николай.

— поддерживаю, сдирать последние пелёнки с церкви это богохульство. Я не могу это терпеть. — пробубнил жирный поп.

— но ведь это опасно! Царь ведь дал понять, что не будет смотреть сквозь пальцы, если этот мерзавец получит подарок. — сомневался Младен.

— у нас нет другого выбора. Или же сейчас, или потом всем конец. Я найду метода устранения. — сказал Николай, перебирая пальцы на руках.

— вам там точно не нужна помощь и содействие? — спросил поп у судьи.

— я сам справлюсь. Нужно наградить новичка сполна, он заслужил. — отрезал судья.

— ладно всем спокойной ночи уважаемые. — завтра будет ещё та клоунада, и чую польётся много крови. — пробубнил поп и ушел.

Тем временем в коридоре больше не было никого. Воспользовавшись одиночеством, судья схватил своего близкого друга сутенёра-землемера и потащил в свою комнату предаваться плотским утехам после ужасного стресса полученного на пиру.

***

Ясное субботнее небо сменилось пасмурными облаками, которые предвещали дождь. Глядя из окна своей спальни на плохую погоду, царь чертыхаясь выпил вина и собирался прибыть со свитой на турнир. Погода хоть и обещала дождь, всё равно не могла остановить предназначенного представления. Внизу холма была подготовлена грунтовая площадка с ограждениями, которая при дожде могла превратиться в ужасную грязь. Вокруг этого квадратного поля семь на семь метров уже собралась большая толпа. Всех в округе оповестили о том, что произойдёт, и множество желающих посмотреть прибежали со всех ближайших деревень. Румен, который был назначен арбитром, тоже должен был принять участие в поединке, хотя не очень то и хотел. Он был староват для этого. Ему уже было пятдесят пять лет, и менее всего он хотел махать мечом на потеху публике. Огромная денежная награда его не интересовала. Его по-прежнему интересовал только один вопрос — как найти сына.

Он сидел на стуле за небольшим столом, где записывал имена участников и выдавал им бумагу, подтверждающую, что они готовы принять участие в состязании. Правила были просты. Восемь участников тянули жребий. Первый из жребья выбирал тип поединка, а второй оружие. Можно было сражаться на тренировочном оружии, которое было специально затуплено и не могло нанести такие увечья как обычное, или реальный поединок с обычным оружием. Участник, который не желал сражаться на смерть, мог отказаться, тем самым выйти ни с чем. Победой считалось только два варианта, когда поверженный сам говорил что проиграл, или же когда он умирал. На поединок давалось пять минут. Вот такие незамысловатые правила висели на всех столбах ведущих от палатки записи претендентов до поляны боя. Царь уже был одет и в сопровождении стражников и Борила спускался с холма, на котором возвышался его дворец. Епископ дал знак, и колокола зазвонили мелодию в знак пришествия царя. Все радостно завопили, и царь подошел к своему помосту, где уже стояло большое кресло. Рядом с ним сел Борил и отец Богдан, который должен был освятить поле боя перед началом. Сзади царя стояло все тех же восемь рыцарей в железе с мечами наготове. Перед глазами царя была площадка боя. А сразу за ней дорожка, ведущая в палатку. Таким образом, царь видел всё происходящее.

— ну что племянник, ставку делать будете?

— конечно, когда участники соберутся. Я ведь не знаю, кто будет сражаться.

— хорошо и сколько вы готовы поставить?

— не спешите дядя! Давайте дождёмся жребия. Перед жребием сыграем. — улыбнувшись ответил Борил.

Слева, справа и спереди поля боя стояла грязная и нищая толпа людей, для которых такое представление было чем-то сверх невероятным. Те, кто был повыше рангом из числа министров и офицеров, всяких священников и политиков сидели за столами на стороне царя. Там они попивая вино тоже были готовы делать ставки, ведь такое зрелище, очень редко случалось в этих краях. Дети и подростки повылазили на деревья и залепили холм своими телами из тех мест, где можно было наблюдать за происходящим. Царь прокашлявшись встал и махнул рукой, чтобы все замолчали. Все хотели услышать, что произнесёт Калоян и поэтому вмиг замолкли и уставились на него.

— уважаемый народ Болгарии. Такой небольшой турнир это первый праздник единоборств в нашем государстве. Если вы и мы, — показывая вокруг себя — будем довольны его проведением и зрелищем, то в следующем году я обещаю провести в два раза более грандиозный турнир, где примут участие воины из соседних держав, если такие смельчаки найдутся, а число участников возрастёт с восьми до шестнадцати.

Толпа одобрительно заревела и тот у кого было пиво и брага выпили за здравие царя в предвкушении зрелища.

— поэтому уважаемые болгары, надеюсь, турнир и битвы будут зрелищны и благородны. А мы с вами насладимся ими сполна!

— Аминь! — крикнул батюшка и перекрестился.

— прежде чем начнётся набор участников и жеребьёвка я прошу нашего уважаемого отца Богдана освятить всех людей и поле битвы, чтобы сам Господь Бог давал силы нашим воинам!

Толпа синхронно перекрестилась, а поп который встал с кресла скомандовал своим подручным певунам и помощникам. Вместе с ними он пел молитву, бесчисленно крестясь и разбрызгивая веником святую воду, то на толпу, то на поле боя. Освящение длилось минут пять, поэтому люди не успели заскучать. Наполнившись благодатью, все ждали, что будет дальше. Царь завёл последнюю речь.

— итак, господин Румен — нынешний главнокомандующий войсками Болгарии. Он будет судьей при выборе участников. Если выбор станет в спорную ситуацию, он объяснит вам, как будет проводиться решение спора. Господин Румен, можете начинать! — Калоян сел и скомандовал принести ему вина.

Возле палатки, где сидел Румен, собралось человек пятнадцать, желающих вступить в поединок. Он смотрел на каждого из них и потом начал говорить.

— ну, господа воины, я запишу себя первого, хоть мне этого не хотелось, но должность и слава к сожалению обязуют меня принять участие. — с грустью в голосе пояснил Румен. — Есть кто против моего участия?

Толпа молчала, все кивали головой, что он может и должен участвовать. Потом он увидел, что среди толпы стоят два иностранца. Это были Йордан и Пламен, непропорционально разные бойцы. Первый был огромен как шкаф, а второй был сбит и сух как лань.

— уважаемые вы откуда? А то, я вас как бы вижу всего второй раз ос вчерашнего пира, но так и не знаю ваших имён и способностей. — спросил Румен у половцев, которые молчали как истуканы.

— это мои друзья, можно сказать братья. — выступил из-за их спины Симеон, бледный половец странного вида. — Они знатные воины, и желают сразиться с лучшими воинами Болгарии, чтобы потом поведать хану Котяну о том, насколько ваша офицерская элита могущественна.

— государь мы можем дать право половцам участвовать? — спросил Румен у царя. — Просто я понятия не имею о их заслугах, но господин Симеон утверждает, что они хорошие воины, и они понесут отличную или дурную славу о наших лучших воинах в орды половцев.

Калоян не сомневаясь, ответил:

— пускай сражаются! Вот вам и иностранцы приехали! Даже в первом турнире будут сражаться не только болгары. А и наши друзья половцы! Это честь для нас. — торжествующе прокричал Калоян и толпа радостно поприветствовала, что у них в турнире будут сражаться экзотические воины из союзных племён.

— итак, трое участников есть, вы Артемий Руднев не нуждаетесь в представлении. — бесчувственно сказал Румен обращаясь к накачанному полководцу, который держал злобу на Румена.

— естественно, моя слава чище родниковой воды, не то, что твоя. Пиши, давай моё имя, и молись, чтобы не попал на меня! — махнул рукой Артемий, задрав нос выше неба.

— как пожелаете. — спокойно ответил Румен и вписал имя Артемия, дав ему бумагу на подпись.

— что же господа, нас уже четверо, и кого я вижу! Господа Драгана Калицу, и Стефана Узунова собственной персоной, давно ли вы прибыли со штурма Констанцы?

— летели на всех порах. — ответил Стефан. — Мы не могли пропустить такое событие. — с улыбкой на устах, прогремел басом Стефан.

— никто не против, что я внесу ещё двух этих полководцев с ещё свежей кровью врагов на руках?

Толпа совместно проревела, нет, и дала согласие.

— господа, ещё два человека. Правда, я не вижу здесь знакомых лиц, только некоторых солдат, которых я обучал лично… Что же будем делать? — спросил Румен всматриваясь в лица, которые просили взять их на поединок.

— возьмите меня! У меня семья голодает! — закричал один из мужиков, с грязной мордой.

— да куда тебе дебил сражаться? Ты что, хочешь, чтобы твоя семья вообще без кормильца осталась? Иди лучше в свинарник, откуда пришел! Не видишь тут одни профессиональные воины собрались! — крикнул другой мужик, что рядом стоял с простофилей.

— я пойду драться! Я умею бороться и выбивать дух с людей! — кричал мужик с огромным пузом, без зубов. Он то и дело разминал толстые руки, думая кому бы врезать.

— здесь не мордобой, а фехтование?! Иди отсюда! Не позорь болгар! — начали толкать его люди с толпы, прогоняя прочь.

— да я болгарин побольше вашего, уроды! — ревел беззубый мужик, начиная потасовку с другими мордоворотами.

Их быстро удалили с передних рядов, и потом Румен обратился к царю.

— уважаемый Калоян, что-то сложно выбрать ещё два человека. Можно взять случайных счастливчиков, но это будет не очень интересно.

— согласен, — ответил Калоян с грустью в голосе, переживая что у него так мало воинов осталось согласных поучаствовать.

— меня возьмёте? — спросил мужчина ухмыляясь, без брони — просто в рубашке и лёгких чёрных штанах.

— господин Эмил, никогда бы не подумал, что вы примете участие в такого рода состязании. Вы уверены в своих силах? Я не слыхал, о ваших способностях.

— свои сильные стороны нужно прятать подальше от любопытных глаз. — ответил Эмил.

— царь вы позволите Эмилу взять участие? — спросил Румен на всякий случай.

— если вы погибнете Эмил, я вернусь за вами в ад и ещё раз убью! Вы меня поняли? — крикнул царь. Толпа засмеялась, а советник ответил.

— только после вас царь! — пошутил Эмил, шутка которого в другой ситуации была бы воспринята совсем не так.

— запишите этого мерзавца! — закричал Калоян, обращаясь к Румену. — Борил готовьте ставку, что этот козёл вылетит в первом же бою.

Румен записал Эмила в список и встал со стула. Он вышел из палатки, стал среди толпы зевак и солдат, и закричал.

— последний претендент! Есть ли здесь тот, кто не боится смерти, и обладает талантом к фехтованию.

За пять минут до того, как увели жирного беззубого мужика, в толпу уже вошел парень тридцати лет, он был худой и жилистый, с развитыми мышцами и злым взглядом в глазах. Он шел как змея обходя толпу вонючих крестьян. Одет был парниша в белую рубашку закаченную по локти и тёмно синие обтягивающие штаны, что чётко выделяли перекаченные икры и бедра. Он был уже в паре шагов от Румена и когда тот прокричал о последнем претенденте, он взглянул в небо. Тучи были черны как смола. Парень пробился к Румену в последний момент, растолкав двух мужиков, которые упали от его толчка.

— я буду участвовать. — сказал он Румену сверля его взглядом.

— кто вы такой? Я вас раньше не видел. — ответил пожилой Румен, вглядываясь во внешний вид парня. Его длинные волосы до плеч частично скрывали зло в глазах, и Румен не смог разглядеть его выражения.

— что необходимо для участия? — коротко спросил парень.

— вы должны будете сразиться с тем, кто вызовется против вас. Бой может быть до смерти, и вы к сожалению не будете иметь права сдаться. Или победа, или ваша смерть, остановит бой. Вы будете с тренировочным оружием, а противник с настоящим, если вы продержитесь три минуты, тогда вы в турнире. — пояснил Румен.

— у меня есть другое предложение.

— что вы хотите этим сказать? Это наши правила парень. Не дурите. — остерёг его Румен.

— что если я буду драться без оружия, но если мой противник упадет на спину, то я в деле? Как вам такое полководец? — смотря прямо в глаза Румену, спросил незнакомец.

— вы что дурак? Против вас будет профессиональный воин, он вас убьет с первого удара, вам даже блок не будет чем поставить! Одумайтесь.

Те, кто услышал предложенное условие, начали уже вовсю шептаться и удивляться от смелости парня. Шепоты перешли на гул, и уже вся толпа знала, что впереди их ждёт нечто невероятное, или просто лёгкая и быстрая казнь.

— чтобы победить грубую силу достаточно иметь острый ум.

В этот момент прогремел гром, и страшный ливень спустился на землю. Люди вмиг стали мокрыми, как утки. Парень стоял в каких-то сантиметрах от Румена и ехидно улыбался, и только сейчас Румен осознал его план. Точней он мог только догадываться о нём.

— царь, этот парень предлагает условие вхождения в турнир. Он будет драться без оружия против любого воина. Если его соперник упадёт на землю, то он победил. Вы согласны?

— без оружия? Я не ослышался? — крикнул Калоян, сквозь лязг дождя.

— да. — ответил парень глядя на царя со сжатыми до боли кулаками.

— разрешаю! — царь сел, и повернулся к племяннику, вытирая волосы от воды, которые тут же стали опять мокрыми — Борил. Ставлю сто золотых на то, что его сейчас выпотрошат как свинью. Вы принимаете? Или это слишком очевидная смерть? — сказал царь, обращаясь с непринуждённым тупым видом к племяннику.

Борил смотрел на парня, и не понимал, зачем он это делает. Он увидел, что незнакомец был не так прост. Тот выделялся из толпы, и совсем не одеждой, а структурой тела. Борил мог предположить, что он был подготовлен к боям, и возможно занимался фехтованием. Правда, делать ставку на безоружного парня было безумием, он это осознавал лучше остальных. Тем не менее, какая-то интуиция и желание поверить в нереальное, заставили Борила войти в пари.

— пятьсот золотых на незнакомца. — ответил Борил.

— вот моя родня! Крупные ставки подъехали! Кто-то у нас лишится крупной суммы денег! — захохотал царь.

Он снова встал и крикнул.

— как тебя зовут смельчак?

— Рафаил. — коротко ответил парень.

— ты что Византиец? — прокричал снова царь.

— а мы что в Византии сейчас? — съязвил парень. — Я такой же человек, как и все, кто находится здесь. Или же имя играет роль, кто ты есть на самом деле? — не спуская взгляда с царя, сказал парень.

Калоян колебался, чтобы его не казнить сходу, но одумавшись посчитал что это лишнее. Он решил, что парень и так сейчас будет убит, поэтому и переживать нечего.

— хрен с тобой, дерись! — махнул рукой царь. — А я стану богаче! — потирая руки не от будущего богатства, а от азарта пробубнил царь себе под нос.

— вам нужно подписать бумагу, что ваша семья не будет иметь претензий о вашей возможной смерти…

— не смешите полководец, все мои родственники давно убиты. Оставьте эту бумажку высокородным богачам.

Парень прошел на арену и взглянул на почву, которая уже начала собирать лужи и формироваться в мутную грязь.

— итак, уважаемые воины, кто с оружием в руках даст этому парню фору? Три минуты боя или ваше падение на землю, вот это все правила. Есть желающие? — спросил Румен.

— наш воин Йордан хочет размяться. — подошел мокрый от дождя Симеон к Румену.

— отлично. Какое оружие он будет использовать?

— обычную саблю, его разрешено убивать? — невозмутимо спросил Симеон.

— да.

— прекрасно. — Симеон перевёл Йордану слова, и тот, улыбаясь взял оружие и прошел на грязную арену.

Йордан смотрел на парня и не понимал, что же за идиоты живут в этой Болгарии. Рафаил уже ждал соперника, пригнувшись едва касаясь пальцами мокрой земли.

— выготовы начать бой? — спросил Румен, обращаясь поочередно у обоих.

Йордан махнул массивной головой, а незнакомец в белой рубахе которая прилипла к торсу был слишком сосредоточен на сражении, так ничего и не ответив. Румен махнул в сторону царя и барабанщик ударил булавой в бронзовый гонг.

После звука гонга толпа взревела, меняясь деньгами и заливаясь брагой от возбуждения, царь встревожено поднялся с кресла, чтобы лучше видеть что происходит. Борил в этот момент грыз пальцы от напряжения, думая что плакали его пятьсот.

Рафаил не стал терять времени и использовал всё что мог, если Йордан был зациклен на оружии которое держал в руках и думал только о том, как бы зарубить противника, то Рафаил видел всё и использовал всё вокруг. Ведь ничего из того что было на поле боя не было запрещено, а значит было дозволено. Он рванулся на Йордана, который был значительно больше его по весу. Он даже не пытался его бить, или атаковать. Парень бежал выжидая удара, и когда увидел предсказуемый взмах сверху вниз он легко оттолкнулся вбок и проскользил по земле, для того чтобы опустить руки в грязь, где её было куда больше, чем на его половине поля. Схватив незаметно горсть грязи, он хотел спровоцировать Йордана на следующий удар. Приблизившись на расстояние удара Йордан сделал выпад и чуть сам не упал, скользя по мокрой поверхности поля. Рафаил отскочил без проблем назад и со всей размашки запустил в лицо мокрую лепёшку грязи. Попадание было точным, и Йордан потерял ориентацию секунды на три, этого было достаточно, чтобы снова сделать нижний нырок под ноги великану и со всей силы ударить по Ахиллам на ногах здоровяка. Йордан не выдержал удара и грохнулся на землю, разбрызгивая грязь на ближних зрителей.

— это было нечестно! — заорал царь. — Он использовал грязь! Нужно повторить поединок! Борил вы же сами всё видел! Это точно не болгарин! Он сволочь с Византии!

— в правилах про грязь нету ни слова, как и про любые иные средства, кроме использования реального оружия, до которого у меня не было доступа, правила — это закон. А вы царь готовы нарушить закон на глазах тысяч? — спросил Рафаил, ухмыляясь в лицо царю.

Злой царь понял, что был бессильным в этом споре. Борил протянул руку, показывая, что царь ему должен деньги, на что тот, чертыхаясь, ответил:

— он смухлевал! Это не честно! Я не мог так проиграть!

— он не нарушал правил. Теперь вы дядя мой должник.

— да ладно вам! Я ещё отыграюсь! Этому подонку просто повезло… Ещё и эти половцы, я не думал, что они такие предсказуемые и бездарные.

— скорее это парень был непредсказуем и выживал на поле боя как мог в реальной жизни. Если бы они сошлись в реальном бою, то боюсь, здоровяка ждала бы верная смерть.

— хватит радоваться Борил! Я же сказал я ещё отыграюсь, поехали дальше! Время идёт.

Толпа радостно визжала удивлённая тем, как парень победил огромного здоровяка, не пролив ни капли крови, и уже была не так негативно настроена против тёмной лошадки турнира.

Румен вышел на помост к царю и сказал.

— у нас определился восьмой участник. Здесь восемь палочек с буквами наших инициалов. Советник царя будет вытягивать их по очереди, таким образом, у нас будут образовываться первые и вторые участники. С Богом, славные воины. — Румен передал жребия царю. Тот перемешал их и выставил так, чтобы Борил не видел имён.

— тяни племянничек, люди ждут! — улыбнулся Калоян.

Борил вытянул первую палочку, а затем сразу вторую и зачитал имена по очереди.

— первый претендент Артемий Руднев! Его соперником будет Эмил Митев!

Все поприветствовали участников громким криком.

— кажись, настал конец вашему советнику дядя… — проговорил Борил, прикрывая рот.

— это мы еще посмотрим.

Когда Артемий вышел для объявления типа оружия Калоян ему многозначно указал, чтобы тот не занимался ерундой. Артемий, который был более чем уверен в своих силах, провозгласил с недовольным лицом:

— оружие будет тренировочное. — Толпа негативно заревела, что Артемий слабак и трус. Тот бесновался от злобы, что царь его славу отнимает со своим дурацким плутом-советником, заставляя играться игрушечным оружием.

— какое оружие выберете хитрожопый советник? — спросил Артемий, не скрывая презрения.

— шпаги естественно.

— оружие для таких слабаков как вы. Я в этом даже не сомневался. — фыркнул Артемий и взял тупую шпагу с оружейного стола. Участники разместились на поляне, где ещё шел дождь, но понемногу стал уменьшаться. Румен вышел и спросил у обоих участников о готовности. Те кивнули и стали в стойки.

— я не делаю ставки на этот поединок Борил, даже не просите! — махая указательным пальцем, предупредил племянника царь.

— тю, как хотите. А я поставлю! — Борил встал и пошел к одному из столов, где пожал руку какому-то толстому политику, договорившись о ставке.

Эмил и Артемий стали друг напротив друга с ровными спинами и вытянутым тупым оружием. Румен подошел и спросил:

— вы готовы господа? Да поможет вам Бог. — и махнул рукой давая знак гонгу.

Бой начался и Артемий не теряя времени, стал атаковать как умалишенный советника, на что тот без проблем с лёгкостью пера парировал все выпады. Сбросив темп, он отошел, опустив шпагу, и стал нарезать круги.

— не думал что придворный шут, который только языком треплет ещё и шпагой умеет махать! Какая неожиданность.

— не верьте всему что слышите, и не удивляйтесь всему что видите. — ухмыльнулся Эмил, пытаясь выбирать самое сухое место для обороны.

Артемий снова напал на Эмила пытаясь прощупать его слабое место. Лёгкие шпаги не нравились Артемию, который предпочитал тяжёлые мечи, которыми можно было разрубить без труда человека пополам. Поэтому его атаки выглядели не такими изящными. Полководец метящий в стан главы армии выкладывался по полной, он хотел уничтожить Эмила, но ничего толком не получалось, этот ловкий, хитрый жук всё блокировал и не думал нападать.

— почему вы не нападаете? Что за бабская тактика? — закричал, запыхавшийся от атак Артемий.

— оборона, это лучшее нападение мой любимый полководец, пока вы нападаете я отдыхаю, придёт моё время, и вы пожалеете, что тратили силы.

— ах вы жалкий плут! Чёртов мерзавец, надо было взять настоящую шпагу и исполосовать вас! — завопил Артемий, видя как Эмил даже здесь издевается над ним.

Он вновь начал нападать, в этот раз он стал заводить его в угол. Эмил понял тактику полководца, и поэтому решил атаковать. Он нанёс неожиданный удар в противовес Артемия и рубанул ему по шее, но не стал доводить удар до конца, остановившись каких-то пару сантиметров. Это не отрубило бы шею Артемию, но он бы очень сильно от этого пострадал. Осознав, что сделал Эмил, Артемий пришел в бешенства.

— вы подлый пёс! Вы ещё поддаваться вздумали!

— я не поддаюсь, я берегу своего полководца от повреждений! — засмеялся Эмил.

— я не твой полководец, тварь! — заорал Артемий, от чего царю стало страшно за своего советника, который явно побеждал по ходу поединка, но сильно раздражал соперника.

Снова набросившись на Эмила, Артемий нанёс удар, который парировал Эмил и ударил со всей силы его в живот. Эмил поскользнулся и не смог уклониться от удара, он упал от сводящей боли и видел, как Артемий уже заносит оружие, чтобы его проткнуть.

— АРТЕМИЙ ХВАТИТ! ДОСТАТОЧНО! — проревел Калоян во всё горло, ужасным рёвом.

Артемий едва смог сдержаться, чтобы остановиться, такое унижение он давно не испытывал, Эмил хоть и проиграл, но проигравшим чувствовал себя гордый полководец. Румен вышел на помост и объявил, что Артемий победил. Толпа недовольно заревела, на что Артемий возразил, глядя на Калояна:

— вот так вы мне славу повышаете? Даёте не честных соперников, всяких плутов, которые вместо схватки языком чешут!?

— а разве это запрещено? — спросил Борил.

— нет, но это не даёт никакой чести?! Смотрите на людей, они недовольны этой схваткой, хоть я и победил! Дайте я заколю негодяя, всем это понравится! — орал обезумевший от жажды крови Артемий.

— я сказал, хватит! Если не образумишься, я выброшу тебя с турнира! Иди, отдохни и готовься к следующему противнику, который остудит твой пыл! — проревел Калоян, чем обрадовал публику и та начал смеяться и хохотать, что их полководец, ещё тот тупой задира.

Калоян махнул рукой, чтобы все заткнулись и показал, что начинается второй бой. Борил вытянул две палочки, после чего зачитал имена:

— господин Пламен из орды хана Котяна, против Драгана Калицы!

Снова стандартный рёв и ставки. Участники взошли на поле боя, куда проследовал Румен.

— господа, какое оружие? — Симеон перевёл вопрос, и половец коротко ответил.

— смертельное, господин Румен. — сказал Симеон и удалился с поля боя.

Калица, который хорошо был знаком с половцами, потому что сражался с ними заодно, знал, что не все так просты и примитивны как бык Йордан, поэтому немного побаивался, тем более боя на реальном оружии.

— чем драться будете? — спросил Румен у Драгана. На что тот явно нервничая, со временем ответил, неуверенным голосом.

— двуручный клеймор!

— очень умно Драган, я не сомневался в вашей хитрости. — прокомментировал решение Драгана, Румен ему на ухо.

Драган улыбнулся, получив одобрение знаменитого полководца, и взял оружие со стойки. Его мотив был в том, чтобы небольшой и не тяжёлый Пламен, не смог совладать с очень тяжёлым клеймором, которым Драган владел почти в совершенстве. Пламен хмыкнул когда понял каким оружием будет вестись бой, и молча взял его в руки, волоча по земле. Дождь уже почти кончился. Грязь всё также присутствовала, но ливень в прошлом превратился в лёгкую морось. Пламен стал на колени, положив руки на ноги и начала гудеть себе под нос.

— что он, разрази его короста, делает? — спросил Калоян, глядя на Борила.

— он язычник дядя, разве не очевидно? Молится своим богам. — спокойно прокомментировал молитву Пламена племянник.

— ставить будете?

— нет, государь. Это скучное зрелище. — ответил Борил

— почему это?

— потому что, Драган дурак.

— а по-моему он умно поступил! Гляньте на клеймор! Он почти такой же по размеру, что и половец. — тыкая пальцем убеждал Калоян советника.

— ну, посмотрим.

Воины стали на ноги после молитвы Пламена, и Румен спросил у них заученную фразу. Те одобрительно махнули головами, и прозвучал гонг.

Калица не стал возиться и начал атаковать размашистыми ударами половца. Он легко уклонялся, волоча клеймор за собой, казалось, он даже не пытался им драться. Спустя минуту стараний Драган Калица так устал, что едва дышал. Потом Пламен поднял оружие и начал обманный удар, который хотел парировать боец из Болгарии. Половец не провёл удар, а с дичайшим усилием потянул клеймор назад на себя после ложного замаха, делая разворот на 360 градусов, тем самым придавая ускорения оружию. Калица упал на колено уже не в силах удержать клеймор, который ударил воздух вместо оружия половца, и в тот же миг получил по голове тяжелейшим обухом рукояти громадного меча. Пламен выбросил бесполезное оружие и уклонился царю. Калица лежал без сознания. Он был жив, как потом выяснили лекари, но благо для него, больше не принимал участия в турнире. Пламен с бритой напополам головой и длинной косой подошел к братьям и только сплюнул на землю от недовольства.

— что за бесполезное оружие? И кто его придумал?

— это оружие шотландцев, вы правы брат — они безумные варвары, которые лазят по горам в юбках. — объяснил Пламену об этом оружии и его происхождении Симеон.

— вы были правы Борил, вы как всегда правы! Святой Гавриил, я рад что вы мой племянник и со мной на одной стороне! — восхитился предсказанием племянника царь.

— поехали дальше.

Снова жребий и снова провозглашение.

— Румен Драгич и Йордан из племени половцев! — закричал Борил.

— тысячу золотых на Румена? — невозмутимо спросил у Борила царь.

— он уже стар, дядя. Зачем так рисковать?

— старость не всегда слабость. — попытался поумничать Калоян.

К ним внезапно зашел на помост Эмил, у которого всё еще болели рёбра от пинка Артемия. Он уселся возле Калояна, подвигая батюшку Богдана назад.

— о чём беседуете бездельники? — спросил Эмил, глядя на царя.

— о том, что нужно было дать вас добить.

— да неужели? Ну-ну.

Румен и Йордан подошли к оружию. Первый указал на тренировочное оружие, а Йордан, указал на копья.

— отлично, очередной унылый поединок на дебильном оружии. — с досадой сказал Калоян.

— вы царь очень примитивны и прямолинейны. Вы не видите эстетики боя, вам бы кишки только увидеть и кровь, не так ли? — спросил Эмил, поддевая царя в который раз.

— а что может быть интересного в драке палками с тупым концом? Эмил, это унылое зрелище!

— ни черта вы не смыслите Калоян, вам повезло, что вы не на поле боя.

— моё поле боя здесь, в этом кресле.

— а не мешало бы уметь управляться с мечом, или другим видом оружия, когда-нибудь, это могло бы вам спасти жизнь. — предостерёг Калояна Эмил.

— меня сторожит страх людей. Любой недоброжелатель может быть повешен, а деньги уплаченные страже это моё оружие.

— эх, Калоян… — Эмил покачал головой, и не стал продолжать тираду осуждения беспечности царя.

Прозвучал гонг, после которого, прошел быстрый поединок, Йордан был слишком большой и медленный. Он плохо пользовался своим преимуществом — весом, поэтому быстро получил очень много ударов по ушам и шее от Румена, от чего сам отказался дальше сражаться. Румен поблагодарил его за поединок, и удалился отдыхать, запыхавшись от старости и усталости.

— что же господа, последний поединок перед обеденным перерывом! — провозгласил царь — После его проведения, мы сделаем жеребьевку, чтобы вы имели возможность сделать ставки! Напомню участникам, победитель получает лучшую лошадь из моей конюшни и пятьсот золотых монет. — восторженно прокричал царь и после этого Борил встал и зачитал имена.

— неизвестный воин по имени Рафаил и Стефан Узунов. Прошу пройти к оружию.

Двое бойцов подошли к столу с оружием и Румен заговорил с парой соперников.

— Рафаил, вы выбираете, каким оружием будет вестись бой.

— мне всё равно. Пускай мой соперник всё что хочет выбирает. — безразлично сказал парень, смотря на мужика уже начинающего лысеть. Стефан был упитанный вояка, который пережил множество битв, и не был так прост как Йордан. Он искоса поглядел на самоуверенного парня и пока тоже не мог понять, почему он такой дерзкий и так наплевательски относится ко всему и всем.

— обычный палаш. Боевой. — коротко проговорил Стефан.

Рафаил схватил меч и молча прошел на позицию. Стефан, размахивая палашом, привыкал к его массе.

— двести на молодого. — оборачиваясь к Эмилу, сказал Борил.

— простите мой друг, но я тоже поставил на него.

— господа советники, вы что? А как же поддержка наших полководцев? Где ваш патриотизм? С чего это вдруг вы все начали ставить деньги на этого голодранца, вышедшего непонятно откуда? — недовольно бранил советников царь.

— в нём есть что-то. — ответил Борил.

— дерзость и молодость, которая сбивает с толку, опытных и благородных. — добавил Эмил.

— смотрите, чтобы она его не сбила! — рявкнул Калоян.

Румен снова встал за ограждением и спросил уже в который раз о готовности, потом прозвучал гонг и начался поединок. Стефан не спешил нападать на молодого бойца, что даже не удосужился поднять меч. Он медленно ходил, следя за ногами старшего бойца. Стефан сделал несколько пугающих выпадов и прыжков, но Рафаил был невозмутим, он просто наблюдал за ногами Стефана.

— почему не нападаешь? — быстро выпалил Стефан.

— предоставляю тебе такую возможность.

— боишься выйти на контратаку?! — усмехнулся Стефан.

— нет, я просто со следующим противником покажу, как нужно идти в атаку. А сейчас мне хватит и защиты.

— а ты дерзкий малец! — злобно подметил Стефан и начал атаковать по два удара, меняя темп и делая паузы.

Рафаил зеркально повторял атаки Стефана, отбивая их как тень. Ни одна атака, так и не достигла цели. Стефан решил, что нужно идти на сближение, чтобы пустить в ход руки. Ведь удары руками и ногами, никто также не отменял.

Он начал затяжную серию атак и сделал резкий прыжок, ногой вперёд, пытался выбить дух с соперника, Рафаил грациозно крутанулся, увернувшись, и ударил по опорной ноге болгара, заставляя вымазаться в грязь пожилого Стефана.

— предлагаю вам идти на пенсию!

— ещё рано сынок! — вставая, сказал Стефан, который не собирался сдаваться.

Он снова начал атаки, то круговые, то диагональные, что он только не пробовал, ничего не достигало цели и не давало результата. Время подходило к концу, и Борил сообщил громко об этом, что осталась всего минута. Стефан бросился на Рафаила, пытаясь хоть как-то задеть молодого дьявола, что крутился и вертелся, отбиваясь от каждого удара. Знатно растеряв дыхание, Стефан снова нанёс верхний удар, который Рафаил не отбил, а проигнорировал, отойдя в сторону, когда Стефан потерялся и слегка наклонился в сторону Рафаила, тот выставил лезвие около горла полководца, от чего тот выронил меч.

— признаю, ты победил. Хороший поединок.

Они пожали руки, и Стефан с честью принял поражение. А Борил и Эмил деньги у тех патриотов, которые ставили на своего воина.

— что же уважаемый народ, у нас обеденный перерыв, а пока что последние пары. Тяните Борил.

Советник вытянул первую пару и зачитал очень громко, чтобы все слышали:

— Артемий Руднев и Румен Драгич. Вторая пара Пламен и Рафаил. Ждём всех желающих увидеть продолжение через два часа!

Толпа начала рассасываться по тавернам и корчмам за выпивкой, а элита пошла во дворец пообедать, только один из принимавших участие пошел в другую сторону. Он побрёл в сторону сада, где к нему подбежала куча детей и начала прыгать вокруг него с палками, пытаясь повторить его действия и победы.

— дядя как вы так дерётесь!? Вы так ловко победили полководца Стефана! — запищал один малолетний голодранец, размахивая толстой дубиной, которую едва держал.

— будешь кашу есть вдоволь, тоже таким станешь. — безразлично ответил Рафаил и сорвал красное яблоко с дерева.

— а тот трюк со здоровяком! Я тоже так грязью и камнями бросаюсь в друзей, а они кричат, что я трус! Если вы так делаете, то и вы трус?

— а что ты не трус? Я тебе ещё не отомстил за последний раз! А ну иди сюда козёл! — вспоминая былые обиды, толкнул товарища, второй малец.

Двое детей побежали друг за другом махая палками и пытаясь пародировать бои на арене, в то время как Рафаил сидел опёршись об дерево и думал о своём.

— и с какого города вы будете парень? — подходя к нему, со спины, спросил Румен.

— это не имеет значения.

— имеет. Так фехтовать здесь никто не научит. Значит вы не местный. — сложив руки на груди, утверждал Румен.

— отстаньте от меня. Идите лучше поешьте, вам пригодятся силы в следующем бою. — посоветовал Рафаил.

— мне они не пригодятся, следующего боя у меня не будет.

— почему это?

— потому что я сдамся сразу.

— сдаются, только трусы и слабаки. — жуя яблоко, ответил Рафаил.

— нужно знать когда остановиться, если есть возможность это сделать. Бездумно сражаются только глупцы. — возразил Румен. — Есть нечто важнее, чем бой на потеху публике, в котором ещё можно и погибнуть.

— и что же это? — спросил парень.

— семья, например.

Рафаил скупо улыбнулся.

— это бесконечный спор про надуманное благоразумие и истинную смелость, где каждый останется при своём мнении.

— нет, вы молоды, и не понимаете, что нужно иногда задумываться над своими действиями, а не глупо следовать эмоциям.

— расскажите это моей семье, которая гниёт в могиле. — выбрасывая огрызок в ноги Румена, ответил парень.

— и кто же были ваши родители?

— я не рассказываю о себе, кому попало. Важно то, что их больше нет.

— сочувствую вашей утрате.

— вот только не надо прикидываться! вам плевать, точно также как и царьку.

— значит, вы затаили злобу на царя?

— разве я так сказал?

— вы дали намёк.

— я сказал, что ему и вам плевать на остальных, так же как и большинству людей. И вообще, идите отсюда полководец, вы мне мешаешь думать и отдыхать.

— ладно, будьте осторожны. Половец силён, и хитёр. Смотрите, чтобы он не умерил ваш пыл.

— недостаточно… — ответил Рафаил и закрыл глаза, для короткого сна.

***

— господин, один из них проследовал в таверну у Якова.

— ты уверен Пётр? — спросил мужчина, одетый в старую мешковину, как у большинства, из тех людей, что присутствовали на турнире.

— абсолютно. Такие приметы ни с чем не перепутаешь.

— хорошо. Вот возьми.

Мужчина с белыми без единого мозоля руками, передал десять серебряных монет, юноше, которому было едва двенадцать лет.

— беги, ты пока свободен.

Юноша исчез с глаз долой, а мужчина в подранной старой одежде спешно последовал в направлении указанной таверны. Он зашел в неё очень аккуратно, стараясь никого не толкнуть и не выдать своего лица под капюшоном. Его одежда воняла свиньями, как и полагается настоящему крестьянину. Тем не менее, это не повлияло на его концентрацию и настроение, он был занят куда более важным делом, нежели жаловаться на вонь, которая стояла у его носа. Окинув бегло взглядом таверну, он сразу заприметил тех, кто выделяется среди толпы, даже будучи одетым как бедняк. Два человека сложившие руки на столе. Один из них нервно выстукивал чечётку тонкими пальцами… Эх, эти руки я узнаю даже в аду, подумал про себя мужчина. Он скользил вдоль посетителей и попытался сесть, весьма непринуждённо сзади Младена, который был буквально в полуметре от его спины. Примостившись поудобнее к нему подошла замученная официантка и грубым голосом спросила что он хочет. Человек указал ей наклониться, от чего её покоробило, но она нагнулась, и он ей сыпнул резко в руку пару монет серебра. Коротко и быстро сказав — пива. Она удалилась, а шпион приложил все усилия, чтобы услышать о чём пойдёт речь в разговоре двух мужчина сидящих за его спиной. Шум таверны сбивал и путал едва слышимые слова, но он с трудом всё же соединял их воедино в цельную картину.

— когда ты предпримешь меры против него?

— он вскоре будет ехать в Любимец, организовывать перевозку припасов с востока на запад. Говорят, что в Констанцу с Крыма прибудут половецкие галеры с припасами. Надо сделать так, чтобы он не доехал до Любимца. — почти шепотом говорил Николай.

— ты точно уверен в этом человеке? — спросил Младен Николая.

— полностью, это профессионал и он своё дело знает, у Захара не будет шансов. Только сам сатана может узнать об этом и предотвратить неизбежное.

— хорошо. — допивая своё вино сказал Младен. — Что будем делать с Руменом?

— ничего. Он сам не особо желает быть во главе армии. Его место займёт Артемий, вот увидишь. А с ним я найду общий язык, он наш человек. — улыбаясь сказал Николай.

— а как же угрозы Калояна? — не унимался Младен.

— не бойся. Калоян никогда не принимает жестких решений! Он с виду грозный, внутри он слабак. Мы уже который год загребаем мёд ложкой прямо из его банки, а он только ворчит и ничего не делает. Успокойся и предоставь мне с этим разобраться. Когда избавимся от Захара, у меня есть один человечек на примете, который будет хлопотать, заливая говно в уши царю, и тот непременно его назначит. Сейчас он безумен от желания провести войну. А немножко грабежа припасов, не изменят ход битвы, так что те угрозы о срыве нападения на Белград это чистой воды фуфло, которое Захар выдал, чтобы Калоян ему доверился. Пацан ловко воспользовался стрессовой ситуацией, после смерти казначея, как видишь он очень успешно вышел в дамки.

— согласен. Не ожидал что такой тихоня, так быстро и резво вырвется, но ничего. Буду надеяться, что ты всё хорошо рассчитал. Честно сказать я рад, что наконец-то мы избавились, от этого Белича. Он меня достал со своими извращёнными затеями. Столько девок сума свёл своими пытками и оргиями, я просто еле сдерживался, чтобы самому не рассказать царю.

— у тебя не было шансов против него. Думаешь царь бы тебе поверил?

— поверил бы. У меня при желании, такие были доказательства, что волосы на голове вставали.

— ладно, не важно, главное этот ублюдок сдох. Земля ему металлом. Порешим с Захаром и снова заживём как подобает. — улыбнулся Николай аккуратно погладив руку Младена.

— что думаешь о его советнике?

— о каком из?

— о Бориле. Он кажись, имеет огромное влияние на царя. — сказал Младен.

— имеет, но он пока молод и туп. В том плане, что думает, будто действуя во благо Калояну. Что он делает доброе дело и людям и царю. Он так заблуждается и уверен в своей правоте, что его пока не стоит склонять. Пускай созреет, когда увидит, что всё, что Калоян делает, это воюет, убивая народ для удовлетворения своих амбиций, тогда то мы и включим его в наш состав. А пока пускай подрастает и обзаведётся трезвым мозгом.

— а что насчет Эмила?

Мужчина, сидящий за спинами говорящих, напрягся. Служанка принесла пиво, и он не думая сделал пару глотков, не замечая, что оно было кислое и противное как ослиная моча. Он снова напряг все свои сенсоры, чтобы услышать главное.

— этот гад — не Борил. Он имеет и влияние на царя, и чётко понимает, как всё устроено. Нам его не склонить на свою сторону. Честно говоря, Младен, — переходя ещё на большой шепот, и подвигаясь ближе к лицу друга. — Я понятия не имею что у него в голове. Это вообще как будто не человек. Он вроде бы и верен царю, но в тот же момент насмехается над ним, вроде бы даёт ему совет, и при этом проклинает его действия. Он мне полностью непонятен! А то, что непонятно, тоже нужно устранять. Потому что он полон неожиданности, которые мешают в делах. Они усложняют плавное течение вещей в природе. Так что давай сначала разберёмся с Захаром, а потом перейдём к вопросу с Эмилом.

— согласен. Нам пора, мы засиделись. — оглядываясь по сторонам, сказал Младен.

Николай взял руку Младена и потёр её на прощание. Он накинул капюшон и вышел с таверны, будто его здесь никогда и не было. Через десять минут её покинул и Младен.

— сатана только способен вас услышать… Что же господа. Считайте я вас услышал. — сказал сам себе Эмил, смотря на вонючую мочу в кружке.

Советник который следил за этими голубчиками, давно о всём догадывался и понимал, что они рано или поздно что-то станут затевать. Деньги, выданные нужным людям, позволяют слышать и знать столько, сколько сам Бог не в силах выведать. У советника царя Эмила денег хватало с лихвой, и агентов, которые ему доносили о каждом шаге главных министров. Эмил ещё раз удивлялся, насколько тупы и беспечны становятся люди, когда теряют поистине сильного лидера, которым был Белич. Тот руководил коррупционной схемой так, что Эмил никак не мог до него добраться. Сейчас же всё стало проще некуда. В будущем назревал огромный конфликт интересов при дворе царя. Эмил оставил недопитое пойло, и вышел на улицу к реке, чтобы помыться и переодеться в нормальную одежду. А пока обед завершался, участники турнира сошлись на арене. Следом за ними проследовала огромная толпа, которая только на половину покинула место битвы. Те, у кого не было денег не покидали места событий, чтобы не потерять хорошие места обзора. Элита вкупе с царём уже уселись на своих местах. Возле стола с оружием стоял Артемий и Румен. Артемий должен был выбрать тип оружия.

— я предпочитаю боевое. Главнокомандующий — ухмыляясь, посмотрел на Румена завистник.

— хорошо, я предоставляю вам возможность использовать его со следующим соперником, потому что я отказываюсь от поединка — вы победили. — спокойно глядя в глаза Артемию, ответил Румен.

— ты не можешь так просто отказаться! — взбеленился Артемий, наступая на Румена и хватая его за кожаную жилетку. — Я слишком долго ждал этого момента, чтобы сразится с тобой! Бери меч в руки! Бери, что угодно и выходи на бой, неужто ты такой трус!? — орал Артемий.

Калоян был разочарован. Он хотел поставить огромную сумму на Румена, но его ставка сорвалась. Борил встал и прервал скандальную тираду Артемия.

— господин Руднев. Вы победитель! Разве это плохо? Вы выходите в финал, поэтому покиньте поле боя и готовьте встретиться с лучшим.

— я так просто этого не оставлю! — заорал Артемий. — Вы забираете мою славу! Сначала ваш клоун Эмил, теперь трус главнокомандующий, кто будет следующий? — никак не мог остепенится Артемий.

Стефан Узунов, который был давним товарищем Артемия вышел на арену и потащил его в толпу людей, приговаривая, что вскоре его ждёт момент славы, ибо если победит неизвестный парень, то Артемий познает каково это по-настоящему сражаться. Полководец лишившийся боя, согласился и пошел хлебнуть вина.

Тем временем Борил огласил следующих двух и Пламен уже вышел на арену. Туда же спустя пару минут вышел сонный Рафаил.

— какой тип оружия выберете? — спросил Румен.

— тренировочное. — ответил Рафаил.

— подумайте дважды. Этот половец опасен. Вы можете его не победить без ранений. И он так просто не сдасться.

— я устрою небольшое представление. — сказал Рафаил, сквозь волосы падающие на глаза.

— что за оружие выберет Пламен? — спросил Румен.

— саблю. — ответил Симеон.

Соперники взяли по оружию, и провели уже известную церемонию согласия на бой. После гонга, Пламен став в стойку ждал атаки парня, но тот высматривал одежду, руки и ноги половца. Прошла минута бесполезной ходьбы и публика стала свистеть, почему они не бьются. Но, это было тоже частью боя. Эмоциональное напряжение зашкаливало, Пламен ожидал атаки в любой момент, а Рафаил не спешил атаковать. Он пару раз сделал лёгкие выпады, которые больше были схожи с обманными ударами, чем ещё больше стал нервировать иностранца.

— Борил как считаете, кто кого?

— не знаю! Они не сражаются, почти равны по комплекции, хотя Рафаил чуть выше. Не понимаю, почему они не нападают.

Не успел это договорить советник, как Рафаил провёл шквал ударов, вкладывая максимум сил в диагональные комбинации, чем потеснил Пламена в угол. Тот, пытаясь вырваться из западни, нырнул вправо от Рафаила и нанёс в его сторону боковой удар. Рафаил заблокировал и их мечи схлестнулись в силовой борьбе, Пламен резко увёл свой ятаган в сторону и ударил с кулака Рафаилу в нос, кровь вылетела из его лица и Пламен тараном полетел на его живот, подымая его тело в воздух над землёй. Бросая парня спиной на землю он и не заметил как Рафаил заливаясь кровью уже схватил стальной рукой шею половца и не выпускал её с удушающего захвата. Они лежали на земле, хотя Рафаил был снизу. Парень душил шею половца, который ударами по рёбрам, пытался ослабить хватку, но тот не ослаблял. Он жадно дышал ртом, потому что кровь застлала его лицо полностью, сломанный нос от не хилого удара половца был слегка перекошен. Рафаил выгнулся насколько мог спиной в дугу и сделал резкий толчок левой ногой переворачивая себя и врага в противоположное положение, но половец тоже был осведомлён в борьбе и не попался на ловушку оказаться снизу. Тем не менее, из-за смены положения после кувырка Рафаил сумел уже схватить половца за шею так, что он был спиной к его груди и тот душил его прямо за кадык. Из этого захвата ему было никак не спастись. Иностранец пытался разорвать хватку на руках, но усилия были тщетны, воздух быстро ускользал он воина с востока и тот начал терять сознание. Он потерял сознание так и не дав сигнал о своём поражении. Рафаил увидел безжизненную руку и сбросил его тело на землю.

— посадите его сидя, чтобы пришел в себя. — сказал Рафаил сплёвывая сгустки крови. Его товарищи оттащили Пламена в сторону хлопая по лицу, и приводя того в чувство.

Толпа увидевшая совсем не то что хотела, тем не менее заревела, видя кто стал победителем. Теперь всех ждал впечатляющий финал. Борил встал и огласил победителя и дал десять минут перерыва перед решающим боем. Рафаил отошел умыться к умывальнику и прийти в себя после короткого, но силового боя. За ним последовал Румен.

— вы меня впечатляете всё больше и больше.

— значит вас впечатлить слишком легко. — высмаркивая кровь ответил Рафаил.

— покажите лицо, я вправлю нос.

Парень развернулся к командиру, так как сам этого сделать не мог. Тот резко дернул в нужную сторону и нос выровнялся.

— держите — протянул чистые тряпки Румен.

— благодарю. Откуда такие любезности? Вы мне кого-то напоминаете. Я вот смотрю давно на вас и не могу понять, будто я вас где-то видел.

— вам показалось командир. — вытирая лицо, ответил парень.

— нет молодой человек, я прекрасно разбираюсь в лицах. Я пока её не понял что к чему, но вскоре пойму, раз вы не собираетесь говорить кто вы.

— не утруждайтесь начальник. Я уеду отсюда подальше, где меня никто не найдёт.

— неужели? Что-то не верится! — улыбаясь, сказал Румен..

— что вам не верится?

— что вы сюда случайно прибыли, и просто так, без единой мысли, посторонней.

— вы слишком много думаете, лишнего. — гневно посмотрел на Румена парень.

— а вы слишком мало, для того, кто просто так из ниоткуда появился на турнире и побеждает лучших воинов.

— мы с вами не дрались.

— а что я? Я простой старик, мне уже скоро шестьдесят лет.

— Энрико Дандоло девяносто стукнуло, а он на херу вертит пол мира, включая папу римского, а вы мне будете рассказывать о своём возрасте? — съязвил Рафаил, возвращаясь к полю боя.

— ох парень, поосторожней с такими заявлениями. Если выживете после схватки с Артемием, приходите вечером на разговор. У меня есть, что вам сказать.

Рафаил просто искоса глянул на Румена и вышел на арену. Там уже ждал Артемий.

— какое оружие выберешь щенок?

— бой на смерть?

— а ты что думал, я буду с тобой игрушками драться? Довольно с меня клоунов на сегодня. — хмыкнул полководец.

— хорошо. Бери рапиру. — сказал Рафаил видя то, как размахиваем мечом соперник.

— снова бабское оружие! Вы что все издеваетесь?

— бери оружие бестолочь, я научу тебя манерам.

— ты пожалеешь, что пришел сюда сопляк!

Соперники стали в стойку вытянув рапиры перед собой. Борил зачитал последнюю тираду, напомнив о призе и всех почестях тому, кто станет победителем, после чего сел и отгрузил все свои выигранные деньги на парня в белой рубашке, Калоян не думая отгрузил деньги за полководца, в которого без сомнений верил. Румен провёл знакомый ритуал и прозвучал гонг.

Рафаил сделал резкий выпад, запугивая Артемия, и резко отступил в сторону, медленно как кошка, перебирая ногами. Он держал рапиру, горизонтально дублируя её лезвие левой рукой. Артемий попытался застать врасплох соперника, но тот отразил три его взмаха. Рафаил менял направление кружения вокруг соперника, постоянно сбивая его с толку. Он делал едва заметные резкие движения, от которых тот сбивал себя с толку, ожидая резкого выпада. В один из таких моментов он быстро атаковал в грудь и резко ударил по ноге Артемия. Он нанёс не смертельный, но болезненный ушиб на бедре полководца, который со временем начал ныть. Артемий которого заполнял гнев от пропущенного удара вновь остервенело напал, делая круговые удары, пытаясь выбить рапиру из рук парня, он сделал выпад, думая что вот-вот настигнет грудь Рафаила. Это был очень досадный промах, что продырявил уже высохшую рубашку прямо возле рёбер парня. Рафаил этим воспользовался и ударил ботинком по печени полководцу, от чего тот скрутился и быстро отошел в сторону. Рафаил не спешил атаковать. Он дал ему отдышаться.

— как дела полкаш? Помнишь Варну?

— причём здесь Варна сопляк? — жадно глотая воздух, сказал Артемий.

Гул толпы заглушал речь бойцов. Румен пытался услышать, о чём они говорят, но бой был прямо в центре арены, сложно было что-то понять, когда возле него орали пьяные обезумевшие крестьяне, которые делали ставки курами и утками из хозяйства, бешено поддерживая своего претендента.

— хоронить людей заживо ведь не так сложно, правда? Как сражаться с достойным противником?

— ах ты тварь Византийская! Я сразу понял кто ты!

Он бросился, отдышавшись на парня махая рапирой, как мечом, забыв вообще как пользоваться этим оружием. Это было жалко и бездарно со стороны полководца, которым управляла только злоба и жестокость. Рафаил отбил нелепые выпады полководца, сделал пару обманных трюков и после укол в грудь. После парирования его атаки сразу с размаха ударил по виску тупым лезвием рапиры, которое только могло колоть. Звенящая боль в виске полководца подкосила его ноги, и тот упал на колено, держась рукой за голову.

— а ведь там были даже женщины! И ты знал, но ты, не то, что не повлиял на царя, ты с радостью их закапывал! Верно?

— кто ты чёрт возьми такой? — взревел Артемий, над которым просто издевались и физически и морально.

— я твоя совесть полководец.

Артемий со слезой, которая выступила от боли, вновь подорвался на ноги. У него на лице у виска был сильный след от запечённой крови, после удара тупым железом. Артемий безумный от боли и злости вновь бросился на парня, позабыв, что может быть проткнут от такой беспечной атаки. Он атаковал что было сил, то и дело, вкладываясь в удары, будто это давало хоть какой-то прок. В бою на рапире важна скорость и ум, хитрость и умение читать поведение соперника, а полководец, который выхвалялся своей славой, действовал как сущий дилетант. Делая вновь рубящий удар рапирой, он не встретил отпора, и пронёсся вдоль Рафаила, едва не упав лицом в грязь. Рафаил прибавил ему ускорения пинком под зад.

— а как ты легко отдал приказ, убить моего отца, помнишь? Ты же не вышел с ним драться один на один. Тысяча лживых стрел, ведь надежнее одного честного копья верно?

Артемий начал понимать что происходит. Он понял, что это не поединок, это месть. И сейчас с ним просто играют в определённую игру, и когда его судья закончит моральную пытку он просто его убьёт, свершив задуманное.

— я не отдавал приказ! Это был Тодор! — закричал Артемий, едва не плача, от безысходности.

Рафаил вновь напал. Теперь он уже не бил полководца, он проводил по два три отводящих удара и заканчивал уколом. Поочередно он проткнул левую руку, потом правую ногу и проткнул ключицу соперника. Через минуту Артемий стал истекать кровью, теряя и силы и всякое желание продолжать битву.

— я сдаюсь… — запыхавшимся от усталости и боли голосом сказал Артемий.

— я запрещаю тебе сдаваться сволочь!

Он вновь начал бить и колоть слабое тело Артемия, который едва держал рапиру, так и не отбив ни единого удара. Толпа видя расправу по настоящему ревела и ликовала, из-за этого не было ничего слышно. Калоян хотел уже остановить бой, но его голос никто не слышал. Толпа хотела крови. И желала смерти. Также, как и всегда.

— я не убивал твоего отца… — выдавил последние слова стоящий на коленях полководец весь проколотый от ранений. Уже сейчас не было смысла продолжать бой, ясно было, что он погибнет от стольких ран.

— ты не заслуживаешь быстрой смерти сволочь! Ты должен жить! — и переча своим же словам Рафаил сделал выпад, чтобы проткнуть шею подлеца, который был одним из тех, кто дал приказ убить его отца, в бое при Варне.

Но, его выпад заблокировала другая рапира. Румен который был сыт по горло от этого унижения и издевательства на арене, где должно было расцветать благородство и профессионализм, не дал казнить итак уже умиравшего врага. Хотя Артемий сам хотел убить Румена, тот всё равно не считал нужным доводить до таких крайностей, как жестокая казнь на глазах публики.

— уйдите дядя! Вы знаете, что не в силах этого остановить! Уйдите по-хорошему, пока я вам не навредил! — со слезами на глазах сказал Рафаил.

— достаточно кровопролития! Он уже практически мёртв. Никто ему не поможет, и не стоит делать себе же хуже, превращая состязание в резню.

— я сказал уйдите с дороги! — закричал Рафаил и напал на Румена.

Теперь бой на рапирах напоминал реальное состязание, то что было до этого напоминало лишь клоунаду. Рафаил пытался по быстрому разделаться с пожилым оппонентом, но Румен был не так прост как Артемий, что толком и не умел обращаться с этим тонким оружием. Делая поспешные атаки, почти не проводя финты Рафаил натолкнулся на пару ударов по рукам, от чего его хватка в пальцах ослабла.

— я не хочу вам навредить, уйдите Румен! — бессильно закричал парень.

Он уже понимал, что не владеет с эмоциями, которые мешали победить трезво мыслящего оппонента, что преграждал путь к Артемию. Тот, в свою очередь уже бездыханно упал и кажись, испустил последний вздох. Рафаил ещё попытался пару раз пробиться сквозь Румена, но у него ничего не вышло.

Царь понял, что достаточно на сегодня представления и дал команду стражникам. Те забежали на поле боя, и окружили обоих мужчин с рапирами выставляет к их горлу мечи. Толпа раздосадованная отсутствием казни, недовольно забубнила и Калоян заорал во всё горло.

— довольно! Артемий проиграл. Турнир завершен. Я считаю за своё право присудить победу Румену. Он остановил этого парня без проблем. Поэтому на этом и покончим. Спасибо за внимание. Жду всех в следующем году! А мне пора возвращаться в Лютицу для дальнейшего планирования войны с венграми. Вы уважаемые люди, мой народ! Болгары вместе мы победим любого супостата! — Калоян вытянул свой меч, который больше напоминал инкрустированный Грааль, нежели оружие.

Толпа обрадовалась и заорала слова: Слава царю Калояну, забыв уже о поединке. Неясно было, почему они собственно радовались? Наверное, тому, что вскоре можно поехать порезать собственноручно живого врага, а после неплохо пограбить их жильё. После этого балагана, царь снова заговорил:

— Борил наградит Румена за победу в турнире вечером, а я устрою пир на этом же месте, где могут отведать болгарской кухни все желающие. Приходите все вечером, брага, мясо и каша будут ломать столы, которые будут здесь стоять в ожидании вас! А сейчас вынужден ехать по делам. Всем до встречи!

Калоян покинул со стражей помост битвы, желая побыстрее вернуться в Лютицу, под громкие похвалы жителей. Ведь им устроят пир! Не важно, что на их же продукты изъятые солдатами ранее, но кто об этом будет думать, верно? Другиеучастники мероприятия Румен и Рафаил вышли с арены. Молодой парень уже успокоился и только бранил старого за то, что тот не дал ему свершить задуманное.

— вы помешали мне. Я этого так не оставлю.

— вы сделали то, ради чего пришли. — отрезал Румен.

— нет! Ещё не сделал.

— Артемий мёртв! Вы отомстили Исаака, чего вам ещё нужно?

— мёртв только один из шакалов, а их лидер ещё ползает по нашей земле! Обгладывая кости простого люда.

— не говорите так. Вы не в силах этого сделать. А даже если бы и могли, оно того не стоит.

— вы сами себе перечите Румен! Вы же говорили, что всё имеет значение! Так может пора закончить эту войну и уничтожить того кто её начал и так хорошо поддерживает?

— вы ничего не понимаете Лука. Конкретно это ничего не изменит.

Тот посмотрел на дядю, которого уже давно узнал и непонимающе смотрел.

— почему не изменит?! Он же главный, и он виноват во всём!

— посмотрите на людей вокруг. Они хотят воевать и убивать. Они идут на войну, а не Калоян. Они её не пытаются избежать! Что мешало тысяче людей зарезать двадцать стражников и задушить царя!? Ничего! Дома они проклинают царя, и тех, кто их обворовывает, а чуть позже идут и крадут у своих соседей, которые вчера им одолжили пуд соли! Это наши люди виноваты, а не Калоян! Когда к ним приходят и просят пойти порезать византийцев или венгров они с упоением соглашаются. Разве вы этого не заметили? Так что теперь? Давайте всех перережем! Люди кровожадны Лука! Только деньги и насилие управляют этим миром, и вы ничего не добьётесь, убив царя.

— я должен отомстить за отца.

— вы уже это сделали. Я знаю Исаака лучше вас, он бы не хотел от вас этого!

— нет! Ни черта вы не знаете дядя! Мой отец лично бы перебил всю стражу и самого Калояна! Калоян дал приказ уничтожить Варну! Значит, он должен понести ответственность!

— вам нужно остыть. Вы сейчас не ведаете, что несёте. Вам есть куда пойти на ночь?

— нет. Мой дом уничтожен, кроме злости и мести у меня ничего не осталось. Я хочу погибнуть как герой! Как мой отец, который не побоялся сорокатысячного войска и уничтожил двух их главных червей у них же на глазах! — с гордостью сказал Лука.

— мне жаль вашего отца.

— ни черта вам не жаль Румен!

— вы такой же, как и ваш отец. Я это вижу Лука.

Эти слова согрели душу парня, и он заплакал от горя, что случилось тремя днями ранее.

— я отомщу ему дядя. Пускай земля расколется напополам, но я проткну сердце Калояна.

Глава 8

Глава 8

Где вы узнаете, что случилось с парой беглецов среди ночи в лесу.

Открыв глаза, я не увидел ничего. В помещении было тепло и слегка пахло прелым запахом. Кромешная тьма. Ни щели от окон не было видно. Чёрт, где же я? И сколько сейчас времени? Пронеслось у меня в голове. Нужно было на ощупь понять, хотя бы где я нахожусь. Когда пошевелил левой рукой, то сразу понял, что укрыт одеялом. Сдвигая руку влево нащупал край кровати. Ого! Я спал на кровати оказывается! Давно такого не было, если не брать в расчет случай у Ивана дома. Потом вспомнил про ранение. Протянув руку к правому бедру, ощутил там плотную сухую повязку. Неплохо! Я чувствовал себя довольно нормально, нога только слегка покалывала, но это было практически не заметно. Вдруг я смутно вспомнил, что-то произошло, перед тем как сюда попал. Левой рукой провёл сбоку, чтобы понять есть ли тумбочка какая-нибудь возле моей стороны. Но, помахав рукой в воздухе так ничего и не нащупал. Проведя рукой по кровати справа, нащупал не совсем то, на что рассчитывал. Это был плоский живот. Тёплый плоский живот — ну явно женский. Первая мысль, что, наверное, это спутница. Только почему она спала рядом со мной? После моего прикосновения она проснулась, как будто и не спала.

— вы очнулись! Хвала небесам! — сказала она сонным голосом. Она взяла мою руку и крепко обняла её.

— где мы?

— сейчас в безопасности, скорее всего.

— а можно по подробней? Я ничего не помню…

— с какого момента вы не помните?

— ну, примерно с того, как кто-то появился в лесу.

— Любомир, я думала, что мы погибнем! — с тревогой в голосе сказала Радка.

— почему? Что случилось? Я же помню, мы просто шли, и никого не было вокруг в лесу.

— на самом деле, вы, наверное, уже плохо слышали из-за слабости. Там случилась беда в лесу.

— какая ещё беда?

— мужчина и женщина, у которых мы сейчас дома, могли быть убиты в ту ночь. Их терроризировала пара солдат, которые постоянно у них собирали дань. Как я поняла из рассказа Тамары — так звать хозяйку. Они вывели их в лес, чтобы убить. Тамара чудом вырвалась и побежала наутёк, пока не наткнулась на нас. Её крик я уже давно слышала, когда мы приближались к ним. Я пыталась вас предупредить, но вы шли, ворча что-то себе под нос, и не обращали внимания на мои слова!

— занимательно… И что было дальше?

— хозяйка увидела мой факел, который я несла и побежала на свет. Она стала на коленях умолять помочь им, спасти их… Я ей объясняла, что вы очень ранены, и мы не сможем им никак помочь, но она не слушала и громко рыдала! На её крик прибежали два солдата, и они были очень пьяны… Поверьте Любомир, я знаю степени опьянения… — сказала девушка и сжала мою руку чуть сильнее.

— ну и? Они напали на вас?

— они хотели… Один из них схватил за волосы женщину, как будто не замечал вас и меня. Он потянул женщину в другую сторону, откуда она сбежала. Второй, который, наверное, был более трезв, если это можно было разделить на степени трезвости, начал что-то молоть в мою сторону и наступать на вас вытянув меч. Я была в состоянии полного шока, уж извините Любко, я очень боюсь пьяных людей! Всё что я сделала это забежала вам за спину. Я начала кричать ему, чтобы он убирался, но он не слушал, просто надвигался на вас.

— и что было дальше!? — с нетерпением спросил я.

— вы вытянули оружие и перерезал ему горло одним взмахом… Боже мой, я никогда не видела столько крови, это было ужасно! Второй пьяница, наверное, понял, что-то произошло ведь его друг не отзывался на его зов. Он бросил женщину на землю и поплёлся к нам опять. В этот момент я боялась, что нам конец, потому что вы уже практически падали, едва стоя на ногах… Я начала вас придерживать за плечо насколько могла.

— я как будто читаю книгу, и чем же всё закончилось?

— это не смешно Любко, я тогда перепугалась на смерть!

— ещё бы, а вот я вообще не помню ничего, как будто пропасть в голове. И что стало с другим?

— сзади подбежал муж Тамары и ударил его палкой, но не достаточно сильно, чтобы бандит упал. Тот, хотел развернуться и заколоть его мечом, но не успел, вы выпрыгнули из моих рук, и проткнули его спину. Потом и сами выронив своё странное оружие упали замертво. Тогда я подумала, что это конец и больше вас не увижу. Я пыталась привести вас в чувство, но вы окончательно потеряли сознание.

— приятно осознавать, что хоть кто-то за меня переживает, но не нужно преувеличивать. Вы меня знаете каких-то несколько дней!

— и что? Я же… переживаю за вас, почему вы не верите? — с грустью сказала девушка.

— когда вы так говорите, то грех не поверить! Лучше скажите, что случилось потом? Как же я выжил?

— мы бросили тела этих бандитов валятся в лесу, и я сказала супругам, чтобы они помогли вас спасти. Женщина хотела помочь, но её муж немного сомневался, хотя вы его спасли от гибели! Я тогда сильно разозлилась! Как так то? Вы избавили их от обидчиков, а они даже сомневались, стоит ли оказать вам первую помощь. Что же за люди такие… — постоянно меняя интонацию, от негодования рассказывала девушка.

— тем не менее, я жив. Они всё-таки помогли?

— ага, помогли… Он сказал, что у вас сильная рана и вы умрёте без лекаря. Поэтому, если у нас нет денег, то они и спасать вас не станут, ведь им не нужен ваше мёртвое тело в доме. Тогда я хотела взять вашу тыкалку и проколоть его чёрствое сердце, но решила испытать удачу и…

— и вы нашли золото, которое мне дал один очень добрый человек. Выходит он спас мне жизнь тогда… — с иронией сказал я, не растратив золото Живко, что пригодилось мне сейчас.

— да! Я нашла его, и пришлось его показать этому мужчине. Он хотел, чтобы я деньги сразу отдала, но я сказала что расплачусь с лекарем сама, а они не имеют права не помочь нам, ведь вы спасли их жизни, а Бог всё видит и накажет их за такое!

— и они послушали?

— если бы не его жена, то, наверное, вы бы умерли. Я сильно плакала и умоляла их помочь, и они сжалились.

— Радка.

— что?

— идите сюда, я хоть обниму вас! За меня ещё никто так не сражался! — улыбнулся я.

Она вероятно улыбалась, потому что без лишних слов резко подпрыгнула на кровати и через секунду уже сама обняла меня.

— спасибо вам, что спасли меня.

— это вам спасибо. Вы же меня сначала спасли из лап убийц царя! Я не могла по-другому. Друзья ведь помогают друг другу!

Через несколько мгновения она села надо мной, и сказала.

— я думаю, что нам нужно будет уехать отсюда побыстрее. Мне не нравится этот мужчина. Он явно не хорошо настроен против нас.

— я с вами полностью согласен. Оставаться в чужом доме у неизвестных людей в нашей ситуации не самое лучшее решение. Кстати, что случилось с моей ногой? Лекарь действительно приходил?

— да! — звонко ответила девушка.

— и как? Что он делал?

— после того, как мы донесли вас до этого дома, хозяин нехотя пошел к лекарю, и попросил его прийти зашить вашу рану. Лекарь пришел через двадцать минут и всё сделал как надо. Я точно знаю! Я читала в книге как нужно зашивать раны, но я боюсь сама так делать. Если бы кто-то меня научил, то я бы и сама такое проделала!

— ничего, поживёте со мной немного, и не такое научитесь делать! — пошутил я.

— я не против! — резко ответила она.

— это вся история?

— ну, получается практически вся, мы сейчас, кстати в их подвале, потому что у них нет свободных комнат.

— я догадывался об этом. Здесь действительно ни одного источника света.

— нет, по правде говоря, здесь есть лампа на тумбе возле меня. Поэтому когда надумаем выйти я её зажгу.

— это радует, а сколько сейчас времени? У вас есть хоть малейшее представление?

— я думаю часов пять, или шесть утра. — помедлив ответила девушка.

— то есть нам уже пора вставать. Кстати, я бы не против был поесть, а вы?

— я тоже умираю с голоду! — заявила Радка и встала с кровати.

Она шуршала вещами будто одевалась, потом вслепую взяла лампу, и держась рукой за стену прошла к дверям. Со ступенек ведущих в основное помещение уже начал пробиваться лёгкий свет. Через пять минут она вернулась с горящей лампой в руках и в красном платье, цвет которого немного утерял свою яркость со временем.

В это время хозяйка стояла на кухне за столом и месила тесто. Когда мы поднялись, она повернулась к нам лицом и слегка улыбнувшись, начала говорить:

— доброе утро молодёжь. Вижу Любомиру стало лучше?

— ну, точно лучше, чем в последний раз, когда я был при памяти.

— согласна, я хоть и была в страшном ужасе от того кошмара, что с нами случился, но вы выглядели явно не лучшим образом. Ваша невеста нам рассказала, что вам очень досталось, сначала волк, потом бандиты… Что за время нынче пошло? Каждый день думаешь только о том, как бы выжить — недовольно качая головой, жаловалась Тамара, выбивая дух из большого куска теста.

— невеста… — я посмотрел на Радку, и та покраснела. — Да, ближайшие пара дней выдались не на шутку сложными.

— Тамара может вам помочь с чем-то? — спросила девушка, удаляясь от меня и темы про невест.

— да вообще-то нет… Хотя господи, я всё ещё не могу прийти в себя после того кошмара. Уже прошло больше суток, а у меня стоят перед глазами эти два ирода… Если вам несложно Радка займитесь тестом, а я разогрею вам поесть, вы, наверное, голодны.

— без проблем! — Радка подошла к умывальнику, помыла руки и принялась месить тесто.

— совсем чуть-чуть проголодались… — улыбаясь, ответил я.

— вы то, вообще полтора дня не ели судя по вашей истории! Садитесь, через пять минут насыплю.

Еда разогрелась, а тесто замесилось руками моей подруги, и ещё через полчаса мы плотно наелись, а хлеб улетел в печь. Мне нужно было узнать, по какой причине произошел конфликт в лесу, и насколько это опасно было для нас. Налив мне и себе компот Радка села рядом и начала слушать:

— я уже слышал от Радки, что на вас напали два пьяных негодяя. Почему это произошло? Чего они от вас хотели?

Женщина тяжело вздохнула. Она выглядела как типичная жительница региона около Дуная и средних Балкан, то есть чернявая как волосами, так и глазами. Ей было около пятидесяти лет, и насколько я понял, что детей у них не было, или же по крайней мере они с ними не жили. Женщина была одета не богато, но и не убого. Видно было, что деньги пускай и небольшие у них дома водились. Присев за стол напротив, она начала свой рассказ:

— мой первый муж Василин, давно ушел на войну. Забрали точнее… Идти он так-то не собирался, но его никто не спрашивал одобрения, особенно в разгар восстания в восемьдесят пятом году. Так вот, до всего этого бардака мы жили неплохо, и даже хорошо. У нас была своя корчма, где я готовила и разносила еду, а мой муж заведовали материалами и финансами. Мы ладили вполне прекрасно и горя не знали, думали детей завести. Но, мечтам и планам не суждено было сбыться. Пять лет назад мне сообщили, что он погиб. Долго ведь продержался на этой чёртовой войне, но так и не дожил до её конца…

— звучит как стандартная история половины жителей бывшей Византии. — добавил я скептически.

— так оно и есть Любомир. Ведь раньше не было войны, и жили мы куда лучше. — загрустив поведала Тамара. — Слушайте дальше…

Мой второй муж тот, который Феодор. Не хочу плохо на него наговаривать, но стал не таким предпринимателем, как Василин. Он и выпить любил и до работы был не так склонен. В общем загнулось наше дело, и стали мы думать что делать дальше. А что делать? Солдаты всё имущество понемногу забирали на нужды войны, любое дело было очень сложно вести, тем более с таким мужем… И вот он предложил мне начать торговать алкоголем. Сказал, что он умеет варить эту брагу свою и думал потом даже пиво начать варить, я особо не рассчитывала не него, зная, как он относится к серьёзным делам, но с горем пополам он всё-таки начал брагу варить и продавать местным алкоголикам. Даже сдружился с солдатами, постоянно наливая им бесплатно, тем самым умело избегал вербовки в армию. Эти двое, которые были в лесу, назывались его друзьями.

— неплохие друзья, с такими и врагов не нужно. Чего они от вас хотели? — спросил я.

— чего-то там не поделили с мужем. Вроде как дело было в деньгах. В итоге они вломились к нам в дом и вытащили меня в лес, угрожая, что изнасилуют, а потом убьют меня у него на глазах. Ну, он особо не расстроился и отказался платить.

— вы сейчас не шутите? — с ужасом спросила Радка.

— я давно разучилась шутить с такой жизнью девочка. — с мёртвым от горя лицом ответила женщина.

— как вы живёте с ним, и главное зачем? — спросила девушка сердито

— а куда она денется? — ответил я вместо женщины. — В её возрасте, извините за прямоту, у женщин нет пути назад. В жены её никто не возьмёт, ибо мужиков очень мало, все кто есть либо бесполезные, либо очень больные или же богачи, которые балуются в борделях молодыми девчатами.

— Любомир на диво умён и прав. Видишь Радка, вы ещё молода и не понимаете, как устроен мир, а он жесток и беспощаден. Вам повело иметь такого заботливого молодого человека.

Радка улыбнулась от последней фразы, но потом резко разозлилась. Я видел как у неё от злости напрягаются жилки на лбу, но она не нашла что сказать женщине. Правда была правдой, и тут ничего не поделаешь. Она всё ещё не понимала до конца, что у женщин на войне всё также чудовищно, как и у мужчин.

— где же ваш муж, и что он собирается делать с трупами? — посмотрев на женщину спросил я.

— понятия не имею, он мне не докладывает о своих планах…

Муж, немного ранее по времени, если отталкиваться от этого разговора, находился в лесу с подельником, с которым договорился за бутыль браги закопать трупы мёртвых солдат в лесу. Они стянули их в одно место и уже выкопали яму. Подкоп делать начали, ещё пока солнце не встало, а закончили, едва оно появилось на горизонте. Закапывая большую траншею, его товарищ вытер чёрный от грязи и пота лоб и схватив лопату начал глаголить:

— говоришь, двух своих солдат корешей порешил?

— а что, не видно что ли?

— как то мне мало верится, что ты в одиночку с ними расправился, ты же дохляк какой, а они вон мордовороты были еще те.

— поговори мне тут! Шкаф большой да больно падает! Они были пьяны, с ними и совладать нечего было! — кричал Феодор, возмущаясь недоверием подельника.

— ты брагу то мою гони! А я всё одно тебе не верю, врёшь ты как дышишь Феодор…

— неверие — это только твоя проблема товарищ.

— ну как сказать. За убийство стражников можно и на виселицу отлететь.

— а я не думал что ты такая падаль Томик!

— я тебя просто предупреждаю дебил!

— а то я не знаю?! — снова начал кричать Феодор, которого вообще не волновали убитые. Главное, что они оказались убитыми. — Я не виноват! Они сам нарвались, а я защищался! И чего ты вообще начал доставать меня расспросами?

— а то, что подозрительно много солдат начало гибнуть в нашем регионе! А ты разве, идиота кусок, не слыхал об убийце Византийском? — сощурив глаз, спросил Феодора алкоголик-подельник.

— нет, на хрена мне такой чепухой голову забивать.

— а зря мой хороший! Вон этот убийца, царских гвардейцев едва не грохнул, главу Ивайловграда завалил, и ещё и деньги все изъял у налоговиков! За ним столько греха, что я было подумал, это он солдат порешил! Тем более, весьма подозрительные раны у них были!

— а ты с каких пор тут стал патоло ана натомом?

— патологоанатомом придурок!

— не передёргивай! — заорал Феодор. — А то, и ты тут ляжешь рядом с ними. — показывая на могильник сказал Феодор.

— ладно-ладно! Вижу, ты какой-то нервный, но ты призадумайся о моих словах, сейчас даже на улицу нынче выходить страшно, он ненавидит болгар! Всех кто говорит, что он настоящий болгарин вмиг протыкает своей дьявольской рапирой!

— откуда ты знаешь о его оружии? И что это за дебильные сказки? Ты что впрямь веришь в эту чепуху? — спросил Феодор.

— да коли не знать? Весь регион уже на ушах, его повсюду ищут! Ты что ли проснулся с бодуна, или не просыхал целую неделю? — удивляясь, посмеялся с товарища подельник.

— мне-то всё равно! Моё дело брага, всё остальное меня не волнует!

— ладно, пошли домой, надоело с тобой разговаривать. Я хочу выпить обещанное!

Через час они вернулись домой. Грязный алкоголик-подельник остался на улице, а Феодор зашел в дом, чтобы достать с ямы бутыль браги. Завидев спасителей, сидящих за столом с женой, Феодор резко поменял физиономию и тон голоса:

— О! Здравствуйте, то есть доброе утро почтеннейшие! Вы уже проснулись? Как здоровье? Как спалось!?

Я удивился такому радушному приёму, ведь Тамара только что вещала не совсем положительные слова о Феодоре, а он в свою очередь показался весьма дружелюбным.

— благодарю хозяин. Мне уже лучше. Мы поели и довольны что все живы и здоровы, если позволите мы пробудем у вас один день, а завтра утром покинем ваш дом. — рассказал я свой план Феодору.

Тамара, как будто чувствовала себя в большей безопасности с нами, резко изменилась на глазах. У неё затряслись руки и губы, она с трудом совладала с собой, чтобы промолчать и держать себя в руках.

— это хорошо ребята, что все живы и здоровы! Если вам понадобится, то можете дольше оставаться, вы ведь ранены парень, вам стоит поправиться!

Его любезность была настолько неправдоподобной, как и слова Тамары, они просто были несовместимы. И кто из них лжет? А чёрт его знает.

— спасибо Феодор, но мы решили завтра медленно, но уверенно уйти. Мы благодарны за вашу помощь! — настояла моя подруга.

— ну, смотрите сами, молодцы. Я вас не задерживаю и не выгоняю, поступайте, как считаете нужным. А сейчас, извините меня. Мне нужно удалиться по делам.

Он пошел куда-то в коморку, и вытянул оттуда бутыль. Потом быстро прошмыгнул мимо нас и пошел к своему товарищу. Для нас же всё было просто и скучно. Нам нельзя было выходить на улицу днём, чтобы не навлечь на себя гнев господень и нам пришлось просиживать часы дома. Радка помогала Тамаре, чем очень радовала её сердце. Одинокое сердце несчастной женщины. Я же читал какое-то унылое чтиво, среди той скудной библиотеки, что имелась у этой несчастной семьи. Куда подевался Феодор мы могли только догадываться. Но, тот факт, что он был весьма подозрителен, не ускользнул от меня. Слишком он был мил и льстив, при этом на его лице было написано совсем иное. Может, это было скверным делом судить о людях по лицам, но порой выражение лица и глаза, говорят намного больше, нежели язык.

***

Трое друзей шли по улице большой деревни Железино в надежде на лучшее будущее. Все они на вид были обычными крестьянами в подранной и старой одежде от тяжелой полевой и хозяйственной работы. Павел, Илия, и Валик были одногодками — по двадцать лет от роду. Характеры были у них разные, но несколько черт одинаковы. Все не умели писать и читать, грамоты они не познали в связи с тем, что в пятилетнем возрасте кто-то остался без одного из родителей, у кого-то не было денег этим заниматься, у других всё сменилось на алкоголизм. А сделать что-то самому в возрасте пяти лет никто из них естественно не смог. И вот эти три молодца, договорились вместе пойти — на войну. Может появиться резонный вопрос, а почему их ещё не забрали? И ответ прост. Они туда не попали каждый по нелепому стечению обстоятельств. Разбирать которые мы не станем. Важно то, зачем они шли к двум рекрутёрам, которые стояли возле таверны и орали во всё горло праведные речи. Ведь суть вопроса лежала на поверхности, нужно было только разобраться и всё станет понятно. Но, могли ли они хотя бы додуматься до этого?

— говорят, сейчас армией командует сам Артемий Руднев! Вы слыхали такое? — сказал Илия.

— да слышал! Неужели мы будем в армии самого Артемия! Это тот который в одиночку взял Варну! — заорал Павел.

— и что? Петер был всё равно круче. Он, вон перед армией погиб как герой! Дрался с самим нечистым! — ответил Валик.

— мгм, и умер как пёс. Разве это героизм? Вот если бы он победил, я бы тоже признал, что он герой. — возразил Павел.

— да что ты смыслишь в поединках? Другой бы зассал выйти на бой, а он нет! — добивался своего Валик.

— другой бы выиграл бой, а он нет! — стоял на своём Павел.

— так заткнитесь оба, кто-то вообще знает, туда возьмут нас? — спросил Илия.

— говорят там строгий отбор! Тренировкой войск занимается знаменитый Румен Драгич! И даже если нас запишут, это не значит, что мы туда попадём, Румен может дать ногой под зад и всё — опять навоз носить на поле. — сказал Павел.

— я не понимаю, зачем вообще эти тренировки? Соседский дед вон говорит, что убить человека много ума не надо! Взял копье и продырявил пузо - дело сделано! Поверьте ребята, он знает толк в мочилове, он столько историй рассказывал мне! Поэтому все эти тренировки просто трата времени, пускай бы нас сразу брали на штурм городов за славой, вот где сама суть! — мечтая сказал Валик, который кажись, был самый смелый и тупой из всех.

— ну, за тренировки я не знаю, если их проводит Румен, может быть они необходимы? — предположил Павел.

— да кой хер. Я думаю, там просто солдаты пьют винцо и бражку, эх мы вот тоже будем пить безвозмездно и без конца, когда попадём в ряды. — мечтательски произнёс Илия.

— ещё и жалование получать будем сидя в казармах с бутлем вина! Разве это не прекрасно? — с улыбкой на лице сказал Павел.

— подтверждаю, дед мне рассказывал, что в армии пьянство дай боже! Он говорит: не выпил вина — считай уже проиграл бой! — рассказал Валик.

— твой дед сосед, точно был солдатом? Что меня берут сомнения… — подозревая ложь деда, ответил Павел.

— а зачем ему врать? Говорю тебе, он был капитаном, он даже мне медаль показывал! — заорал Валик.

— не… Не верю, какая на хрен медаль Валик? Где бы он её получил, в те года никто никакие медали не выдавал. — возразил Павел.

— больно до хера ты знаешь! Ты смотри, историк нашелся, ты читать то не умеешь, а умничаешь! Вот скажи в глаза деду, что он врёт, он бы тебя дубиной своей отдубасил несмотря на то, что ему девяносто лет! — снова стал защищать деда Валик.

— стой Валик, ты действительно зашел далеко! Какие к чёрту девяносто лет! У нас люди доживают до шестидесяти максимум, и гибнут от разных хворей, не может быть так много твоему деду, вот ты и попался на пару с ним! — возразил Илия.

— да пошли вы на хрен козлы! — махая ногой, в сторону Павла ответил Валик.

В такой дружной атмосфере они подошли к рекрутёрам. Там стояло два попа с церковными принадлежностями и мужик, который был одет в мантию мудреца. Он горлал, всматриваясь в глаза каждому из прохожих предлагая небесные своды за службу в армии.

— уважаемые люди Болгарии, честные патриоты и смелые граждане! Вы получаете уникальную возможность проявить свои силы и возможности на благо государства! Вы станете тем, кто зарождает нашу великую страну в глазах врагов и недругов. Все те, кто сомневался что болгарский народ существует, будет повержен. Все кто нас унижал столько столетий, лягут с дырами в теле на поле боя. И вы дорогие граждане можете внести свою долю в эту священную войну! Если вы слабы духом или здравием, то можете дать подаяние на благо армии, любая помощь будет священна и неоценима!

В конце улицы рекрутёр увидел свежее мясо, что надвигается прямиком к ним. Он не сомневался, что три богатыря идут прямо к нему в сети. Через минуту они уже стояли пред попами и рекрутёром.

— здравствуйте уважаемые воины!

— воины? Но, мы же пока ещё не в армии… — возразил Павел.

— я вижу смелость и сильный дух в ваших сердцах! Только истинные болгары имеют такую внутреннюю энергию! Разве вы её не чувствуете? — с улыбкой и благоговением смотря на троицу спросил зазывала.

— я не знаю, но я кажись что-то чувствую! — ответил Валик. — Мне как-то дед говорил, что главное это внутренняя энергия! Благодаря ей ты можешь стать героем, главное верить внутреннему голосу!

— снова ты со своим дедом! Прекращай Валентин ты достал! — возмутился Илья.

— может у твоего деда в тот момент была белая горячка, и он увидел энергию? — съязвил Павел.

— вы зря смеётесь со своего друга! Старец поведал правду! Эта энергия это вера в себя и свои силы! Человек, который верит в свои силы, способен на подвиги! Это чистая правда, не стоит недооценивать знания старого человека. — вознося руки к небу поддержал одного из друзей зазывала.

— на одной вере не уедешь дядя! Мы вот хотим, чтобы нам платили в армии… Как платят в армии нынче?

— платят в армии так, что вы будет и пить вино и есть мясо вдоволь. И девчуль будете хватать любых, по вашему усмотрению! — ответил зазывала.

— Но, вы зря недооцениваете силу веры уважаемые. — подключился поп.

— почему же это? — вклинился Валик.

— вы слыхали, что произошло в бою при Варне?

— ну, там был полный разгром Византии! — засмеялся Илия и его друзья похлопали ему по плечу в знак согласия.

— да так и было! Но, вы слыхали как армия Болгарии потеряла двух полководцев, имея абсолютное преимущество в военной силе.

— мы слышали только, что погиб полководец Петер Иванов. А что конкретно там произошло, мы не знаем! — ответил Павел.

— я вам расскажу, уважаемые, что там было. И это поучительно. Потому что это не сказки и не выдумка, а был реальный бой.

— мы вас внимательно слушаем, святой отец. — обратился к батюшке Валик.

— тот, кто вышел против целой армии, был не кто иной, как мэр города Варны. Обычный писец, что мастерски владел пером и ничего не смыслил в бою. Он, обладая лишь верой в Бога сразил двух сильнейших полководец Болгарии на глазах у многотысячного войска. Огромное войско не смогло остановить священного копья Константина. А знаете, почему так произошло?

— наверное, ему просто повезло. — предположил Павел.

— если бы, мой молодой сын! Они византийцы, как вам ведомо той же веры что и мы. И этот мэр на глазах у тысяч болгар читал молитвы и крестился, прося у Бога помощи и силы для поединка. И Бог его услышал. Это урок всем тем, кто подходит к бою без веры, самовольно обращаясь оружием, думая, что господь ничего не видит и не слышит. Тот, кто так считает, глубоко заблуждается и будет покаран, как те два полководца, что даже не вспомнили нашего спасителя в той смертельно опасной ситуации.

Парни переглянулись и кажись, поверили в слова батюшки.

— вы крещёные парни? — спросил второй поп.

— не знаем, кажись нет. — ответил один.

— точно нет… — ответил второй.

— тогда я бы настоятельно вам советовал после записи у профессора Мануила. — указывая на зазывалу, причитал поп. — Посетить церковь. Там вы укажете святому отцу, что вы пришли от меня. Он назначит вам крещение, и вы получите божье благословение. С ним ваша сила и вера увеличиться стократно!

— но, у нас нет денег. — ответили ребята.

— для святого дела — деньги не нужны. Главное приходите в церковь. После этого, вы сможете честно служить армии Болгарии, и сам господь Бог будет вашим помощником и путеводной звездой.

Вот так три парня попали в сети людей, которые ежедневно включали сотнями простодушных жителей Болгарии, которые не ведали куда идут. Были конечно и те, кто всё прекрасно понимал и знал зачем идёт. Но, многие, которые были втянуты обманом или по собственной глупости, осознавали всю ужасность происходящего тогда, когда было уже поздно.

Настало послеобеденное время этого злосчастного дня. На улицах деревни Железино, которая была довольно массивной в сравнении с другими, закипала жизнь. Настолько закипала насколько могла, в ужасное военное время. Бездомные, нищие и военные калеки, просили милостыни у церкви и злачных мест типа рынка и одиноких лавок. Люди, среди них в большинстве своём женщины быстро ходили по своим делам, не обращая внимания на чернь. А тем временем из Ивайловграда скакал эшелон солдат в размере десяти всадников с некими бумагами. Прибыв в деревню, они подъехали прямо на площадь. Там они спешились и начали развешивать их, прибивая гвоздями к столбам и дверям. Такие бумаги с изображением лица и некой цитаты развешивались абсолютно везде. Люди непонимающие, что происходит, начали понемногу подтягиваться до солдат. Уже сформировалась толпа в размере человек тридцать. В основном старики и женщины. Один из пожилых мужиков пыхтя самокруткой, начал горлать басом со старческой ноткой:

— что это на хрен за чучело? — он указал указательным пальцем на изображение на прибитой бумаге к столбу.

— это опасный преступник и бандит. — ответил солдат, который тоже вытянул из кармана самокрутку. — Дед, дай закурить.

Старик протянул папиросу и прикурил солдату.

— и что натворил этот демон? — перебирая пустой от зубов челюстью, спросил дед.

— ох дедок! Лучше бы тебе не знать, а то на двор больше хрен выйдешь! — засмеялся второй солдат, разминая руки и потягиваясь.

— ты меня-то не пугай! Я ещё жил при становлении первого болгарского государства! Я таких как этот и такой как ты об колено ломал одной левой! — дед взял свою кривую палку и показал солдатам, как именно он это делал.

— ох дедок, ну раз ты не так прост, то ладно расскажу, хотя там на бумаге всё написано!

— я читать не умею болван!

— так ты ж дед жил еще при царе горохе?! Неужто, читать не научился?

— ты не умничай салага! Я служил при дворе царя Петра вмиг тебя на место поставлю! Отвечай когда спрашивают! — начал было ерепенится дед, чем только смешил солдат.

— хорошо, ну собственно он…

В этот миг к толпе подтянулся известный нам господин по имени Феодор. Он шел по своим делам, но толпа, собравшаяся вокруг солдат, не смогла его не привлечь. Поэтому он тоже решил послушать, что произошло. Он подошел буквально за спину деду и начал слушать, как раз на самом важном моменте.

— убийца он дедуль. Сначала он убил Атанаса и двух его солдат, что защищали деда, как могли, это был честный гражданин — глава города Ивайловград! Потом он обобрал налоговиков, которые честно выполняли должностные обязанности.

— вообще-то одного он ранил, а второго убил! — поправил его товарищ, что зевал не переставая.

— да кто их на хрен считает? Убийца он и поделом! Так вот, это ещё не всё. Поговаривают, что он убил самого министра казначея Белича, а после, едва не вышиб дух с двух его лучших гвардейцев, которые пытались догнать и поймать злодея!

— хреношеньки! Вот это супостат окаянный, и давно он орудует в наших краях? — прошипилявил дед.

— говорят всё это добро он заподеял всего-то за неделю! — ответил солдат деду.

— вот это да! Так что же вы тут стоите?! Ищите его бездари!

— ты нам дед не груби! Мы хоть и уважаем старых…

— да хрена лысого вы уважаете! Сейчас я тебе покажу уважение! — дед уже подымал палку, чтобы ударить солдата, но Феодор вовремя его остановил. Его весьма заинтересовала эта история, потому что то, о чём рассказывал его подельник, оказалось правдой.

— извините нашего деда Филиппа, он сегодня в ударе, видать бабка сто грамм от него не утаила, вот он и разбушевался!

— это ты мне их налил придурок! Или у тебя с памятью проблемы! — грозно рявкнул на Феодора дед.

— господа, давайте отойдём побеседуем, если вам не сложно, ведь я так понимаю дело важное и срочное, а я как настоящий болгарин переживаю за своих людей и односельчан, поэтому хотел бы побольше узнать об этом убийце!

Они отошли буквально на пять метров от толпы и курящий солдат начал говорить:

— да что тут рассказывать? Он убийца, его физиономия, примерная, нарисована чернилами на бумаге, царь Калоян обещал сто золотых тому, кто его сдаст или поведает указывающую информацию, которая повлечёт за собой поимку бандита.

— сто золотых?! — вылупил глаза от удивления Феодор.

— да. Вот только я бы не спешил радоваться. Этот гад многих сильных воинов порешил, только некоторые чудом спаслись, я бы подумал дважды, прежде чем его сдавать, даже если бы обладал такой информацией!

— но, деньги ведь огромные! С такой сумой можно жить полгода!

— а можно сдохнуть в тот же день как этот дьявол узнает, кто его сдал. — отрезал второй солдат, которому явно эти деньги не льстили. — Тем более Калоян требует доставить его живого, ибо сам хочет провести торжественно казнь при людях в Тырново, чтобы все болгары видели, как действует правосудие царя в Болгарии.

— я вас понял господа, спасибо за вашу ценнейшую информацию.

— а вы что, видели подобного типа?

— я даже не видел рисунка его морды, о чём вы господа? Если вдруг что-то подобное нарисуется, куда обращаться? — спросил Феодор.

— если вдруг у вас появиться информация, то стоит очень осторожно сообщить её одному из нашего караула, который будет выставлен с сегодняшнего дня в Железино. Потом мы вызовем подкрепление, потому что никто из нас не желает отдавать жизнь за этого голодранца попросту. А толпой валить кабана и проще и веселее! — засмеявшись, ответил солдат.

— замечательно. Уважаемые солдаты это все подробности этого дела? Или может быть есть ещё нечто, что стоит знать?

— да вроде бы всё.

В этот момент подошел третий долговязый солдат с длинными волосами.

— а как же девчонка? — спросил он.

— какая ещё девчонка? — удивился, курящий остаток папиросы солдат.

— ты что амнезию заработал вчера в борделе? С этим уродом была девчонка, господин Никифор, дал чётко понять, что у него есть подельница. Личная шлюха, видать!

— и то правда! Такие дела в одиночку не делаются! — подтвердил второй солдат, что не курил.

— спасибо вам стражи порядка, вынужден уйти по делам. — и Феодор спешно пошел к рисунку на столбе.

— берегите себя. Если что, мы будем здесь, в центре деревни. — сказал вдогонку Феодору солдат.

Вот это я приютил демона! Зазвенело в голове Феодора который по бороде и общему описанию сложил два плюс два. Это точно был он! Девчонка, смертоносная поступь, борода и длинные волосы. Ей богу он! А ещё и ранение? Эта их тупая история про нападение бандитов! Ага, бандиты… Это кто ещё бандиты! Все эти мысли хаотично кружились в голове Феодора и заканчивались цифрой сто. Сто золотых, которые грелись у него дома! Осталось просто сообщить и он богат! Богат и счастлив! Сколько же браги я смогу сварить? Сколько же я смогу пировать с друзьями, и ходить по борделям! Боже, какое счастье! Наверное, есть господь бог на этой земле, раз он дал мне такой шанс выбиться в люди, и впервые почувствовать себя человеком!

Феодор ослеплённый желанием сдать Любомира и Радку, не мог думать ни о чём другом кроме этого. Он боялся возвращаться домой. Ведь все утверждали, что Любомир опасен, а Феодор был ещё тот хитрый лис, он был жаден, но хитёр и осторожен. Всё нужно было сделать максимально правильно и безопасно. Парочка сообщила ему, что завтра утром покинет его дом. Удержать их не получиться, ибо их толкает бремя убийства, а нарошные уговоры могут кинуть тень подозрения на пивовара! Значит, нужно было действовать вечером. Вечером дать знак солдатам, чтобы подмога прибыла среди ночи, и они схватили мерзавца и предателя Болгарии! Так тому и быть! Решено.

Бесконечно формируя свою речь, как он оповестит солдат, Феодор даже забыл, что хотел выпить браги. Сейчас его разум заполонила только одна идея и жажда халявной наживы. Он боялся поделиться тем сокровищем, которое было у него в руках, и поэтому он не хотел ни с кем говорить, чтобы лишнего не ляпнуть. Нужно было только вечером предупредить жену, чтобы убралась с дома, потому что когда нагрянут солдаты, может случиться жестокий бой! А она ему ещё пригодится, она была глупа и послушна, вдобавок жрать готовила, так что её он хотел предупредить в последнюю очередь, перед тем как пойдёт на пост с доносом.

День близился к вечеру. Я унывал от скуки ничегонеделания, а Радка почти целый день возилась вместе с Тамарой на кухне. Закончив ужин, мы спустились в наш подвал, где я хотел ещё раз поговорить с подругой, прежде чем мы уйдём из этого дома и отправимся к её родительскому, который был в четырёх часах ходьбы. Натирая кожей лезвие рапиры, я пересчитывал зазубрины образовавшиеся от предыдущих стычек. Эта зазубрины были как нож в сердце, ибо они портили идеальность этого оружия созданного моим другом. Я дал себе обещание, что схожу к кузнецу сразу как только будет возможность, чтобы восстановить целостность лезвия. Радка быстро спустилась и хлюпнулась на кровать от бессилия.

— что случилось?

— я устала… Тамара, как будто хотела наготовить на две жизни вперёд. — простонала девушка.

— она явно не рада тому, что мы уйдём.

— наверное, я не знаю. — поворачиваясь на бок ответила девушка.

— а вы как не передумали остаться ещё на пару дней?

— нет, я чувствую, что нам нужно уйти. Я спросила вскользь у Тамары, почему её мужа постоянно нет дома, и она сказала, что сама удивлена. Обычно он так подолгу не пропадает.

— может, вы зря волнуетесь? Хотя моя нога в порядке, не мешало бы ещё пару дней поваляться, но при аккуратной ходьбе я буду в норме.

— это хорошо слышать. Наконец я могу не беспокоиться о вашем здоровье! — улыбнулась Радка.

— вы уже решили, что будете делать дальше?

— честно, я не хочу об этом думать.

— почему? Это же ваш дом, там ваша мама.

— да, но я выбросила это всё с головы как страшный сон. Мне плохо от того, что я так поступаю, но я не могу ничего с собой сделать… Поймите Любко, я почти всю жизнь была как колосок среди пустого поля. Меня никто не любил и не ценил, никто не помогал и не защищал. А сейчас…

— что сейчас? — я повернулся и посмотрел на её голубые глаза.

— а сейчас всё изменилось.

— и что же поменялось?

— не заставляйте меня краснеть снова! — прикрывая лицо руками, сказала девушка.

— неужели так сложно сказать то, о чём думаете?

— да сложно! — улыбаясь, ответила она.

Я не стал дальше на неё давить, итак всё понимая без слов.

— тогда, давайте ляжем спать пораньше, чтобы покинуть это место быстрее.

— я не против… Тем более я устала так, что едва ноги волоку.

— ну, тогда я тушу свет.

Я бросил оружие под кровать, а сам прошел к тумбе, что стояла у левой стены и погасил пламя. Потом лёг на кровать, укрывшись тонким покрывалом. Так мы пролежали минут пять, и я думал, что вот-вот засну. Сквозь сонную дрёму я услышал её голос.

— Любко?

— ммм?

— вы спите?

— благодаря вам, уже нет…

— я хотела кое-что спросить, можно?

— спрашивайте

— вы не могли бы меня обнять? Так я буду чувствовать, что я не одна… Ну, если ты не хо…

— замолчите и идите сюда!

Она подвинулась и положила голову мне грудь. Обняв её она больше ничего не говорила — просто погрузилась в сон, а следом за ней и я, чувствуя запах её волос.

В эти прекрасные мгновенья для нас происходила та подстава, которую спланировал Феодор. На часах было девять вечера. Он как крыса по тоннелям мчался среди тёмных улиц Железино в направлении караула. Подойдя к трём солдатам, что курили у памятника в центре площади, он начал нервно расспрашивать:

— добрый вечер служивые, кто из вас главный? Кто ваш командир караула?

— а что надо дядя? — сплевывая, ответил один.

— это очень срочное дело, время в обрез, нужен ваш командир. Вы можете меня провести к нему?

— может для начала объяснишь чего тебе надо? — повторил агрессивно солдат.

— да оставь его в покое. На кой хер оно тебе нужно? Меньше знаешь, больше спишь, пускай Гришка разбирается сам. Я тебя проведу. Ты не бездомный случайно? Воняешь как прокисший бутыль браги…

— нет. Я честный гражданин, который пришел к вашему боссу с очень важными новостями.

— да неужели? — топая в сторону таверны, спросил солдат.

— так и есть.

— ну и хер с тобой. Только учти, если новости будут не такие важные, как ты говоришь, то тебя высекут кнутами. Поэтому не поздно передумать.

— нет солдат, за это сечь будут не меняточно…

Через десять минут они был у таверны, откуда вышел здоровый с пузом солдат, который был назначен главным в карауле, его небритая щетина и густые брови, придавали ему образ серьёзного человека, по крайней мере, так показалось Феодору.

— чего надо? — гавкнул Гришка.

— срочное дело. С глазу на глаз.

— да ты что? Ладно. Степан ты ему сказал…

— да, да я предупредил этого дурака, но он толдычит, что дело важное.

— хорошо иди к ребятам на пост. Я порешаю.

Солдат ушел. А Гришка сводя брови в грозную дугу спросил:

— выкладывай да поживее… У меня там шлюха стынет.

— хорошо, вы сегодня вывеску делали о убийце?

— и?

— я знаю, где он.

— и ты до сих пор живой получается?

— он не знает, о том что я знаю…

— и как же так получилось, что такого червя он ещё не пришиб? Он самого Никифора Гронова чуть головы не лишил, а ты бомжара говоришь, будто знаешь где он и целёхонькой? — не верил словам Феодора Гришка.

— я ручаюсь своей жизнью, что знаю где он.

— это слегка меня убеждает. Ладно, вонючка, давай поговорим более подробно.

— сперва, я хотел обсудить награду!!

— вон как? И что же здесь обсуждать? — надувая, жирные щеки спросил Гришка.

— где я её получу?

— для начала нужно доставить Калояну преступника, для личной казни. Потом он лично наградит героя, сдавшего этого подлеца.

Сейчас Феодор, который был подлый как крыса, и скользкий как змея, начал догадываться, что влез не туда куда хотел. Он понял слишком поздно, что это не совсем те добропорядочные условия, которые могли бы выполниться по мановению магической палочки. Всё было куда проще и жёстче.

— извините капитан Григорий, может быть я не то увидел, в общем я отказываюсь от этих сведений, забудьте что я говорил и просто дайте мне кнутов… — Феордор дал заднюю так неожиданно, что теперь-то Гришка точно понял, этот бомж не врёт. Он понял, что тот лез только ради денег, и был не настолько туп, чтобы не понять, что их он никогда не получит.

— нет уж голубчик. Расклад такой. Ты будешь под присмотром моих людей. Тем временем, я вызову своего друга капитана Антона с взводом солдат. И мы весёлой дружной компанией проследуем туда, где прячется преступник. Не знаю, что там Калоян обещал за живого подлеца, но мы его достанем или живым или мёртвым мне плевать! А ты мой дорогой, молись, чтобы мы его нашли. Ибо если этого не произойдёт, то самые неразборчивые солдатики, коих здесь ох как много, отполируют твой зад, а потом нарежут на лоскуты. Поверь, у нас хватает неадекватного контингента. Все окрестности будут знать как давать лже доносы. — впервые выдавив мерзкую улыбку жирный солдат свистнул и прибежали трое других подручных.

— свяжите эту крысу и ждите моих распоряжений. Сегодня намечается жаркая ночка, готовьтесь!

— что случилось? — спросили солдаты.

— ирод византийский нашелся!

Гонец летел на всех порах, чтобы вызвать взвод Антона с деревни Кондово. Двадцать солдат с командиром были оповещены и тут же бросились по коням в путь. Они прибыли через два часа в Железино. И толпа в сорок человек под руководством двух командиров уже была готова рвать и убивать. Наверное, никто уже не думал о том, что царь дал приказ привезти живого преступника для казни на людях. Феодор увидел количество солдат призванных вершить то ли самосуд, то ли пленение преступника и чуть не впал в обморок, думая о тех словах что сказал Гришка. Он плёлся следом за ними со связанными руками, и жалел о принятом решении, браня себя самыми грубыми словами, что были у него в голове. Тем временем командиры беседовали в другом ключе.

— как будем действовать? — спросил Антон.

— я предлагаю его убить любой ценой. Он очень опасен, мы не сможем его просто связать.

— ты что дурак? У нас сорок здоровых солдат. Тебе этого мало, чтобы схватить одного несчастного человека?

— ты забыл, с кем он справился в одиночку на ровном поле?

— это могло быть просто везением, не нужно демонизировать его силы. — пытался успокоить Гришку Антон. — К тому же царь может отказаться от награды, если ты просто привезёшь его голову. Ему нужно признание в содеянном и собственноручная казнь. А с мёртвой головы, ты его не выбьешь.

— чёртов антихрист! Ты прав. Просто рубить этого урода нету смысла. Я хоть и верный болгарин, но за просто так — не буду ничего делать. — харкнув на пол сказал Гришка.

— ладно. Идём к дому, окружим его. И пускай эта крыса просит его сдаться по хорошему иначе…

— иначе что?

— пожалуйста, командиры пощадите меня, я знаю как склонить его волю! — вмешался Феодор охваченный страхом.

— о чём ты говоришь? — спросил Антон у браговеда.

— у него есть девчонка, и она там с ним в доме. Я мог бы её вывести втайне от него. Вам нужно выманить его на переговоры! Я видел, как она на него смотрит, там верно не всё так просто, думаю, это сработает, и он сдастся без боя!

— этот доходяга дело говорит. — ответил Антон. — Если она ему близка, то схватив её, можно будет отделаться лёгкой кровью, или вообще без боя!

— значит так и поступим! — рявкнул Гришка, которому было плевать каким путём выполнить дело.

— только мне нужно будет пара солдат на подстраховку, с чёрного входа. — лебезил Феодор, пытаясь спасти свою шкуру.

— будет тебе пара солдат червь. Не бойся. — ответил Гришка и шеренга выстроилась возле проклятого дома.

В это время пара безмятежно спала и ничего не ожидала. Феодору развязали руки, и он зашел в дом. Была поздняя ночь и первым делом он побежал к жене в спальню. Он спешно разбудил её.

— просыпайся и убегай из дому!

— что случилось Феодор — спросила женщина сонным голосом не понимая чего хочет муж.

— просыпайся дура! Времени нет! — он ударил её ладонью по лицу со всей силы, и она точно проснулась, погрузившись в еще больший шок.

— зачем ты меня бьешь!? Я же ничего не сделала?!

— я допустил ошибку… Фатальную ошибку, я просто хотел денег, чтобы мы зажили как люди, а они… Меня обманули! — шипел Феодор от злости.

— кто обманул, какую ошибку? О чём ты говоришь Феодор? — закричала жена в слезах от горящей после удара щеки.

— ты должна убежать, хотя нет… Бес его порви! Дом окружен, что же делать! — вопил Феодор на весь дом.

— ты что опять напился? Ляжь поспи или давай я тебе воды принесу, ты говоришь какую-то несуразицу.

В этот момент прозвучал крик Гришки, который даже через закрытые двери услышал напуганный Феодор. Тот, поторапливал червя Феодора, чтобы тот вывел убийцу.

— всё! У меня больше нет времени, нужно быстро вывести этого убийцу на чистую воду. — пытался всё еще объяснить жене происходящее её муж.

Он покинул спальню, и хотел было направиться в сторону входа в подвал, что находился внутри дома. Но, я его опередил. Я сразу услышал шум, стуки и крики. Сердце подсказало, что происходит нечто неладное. Схватив оружие, я стоял со свечкой в руке и рапирой в другой.

— значит, так добродетель награждают? — спросил я у Феодора.

— да что ты понимаешь щенок! Ты убийца и негодяй — ты должен сидеть в тюрьме! А я честный гражданин, который хотел получить то, что заслужил!

— и как? Ты доволен тем, что получил?

Феодор запнулся, ведь сказать было нечего, вместо этого он едва не расплакался.

— тебя убьют идиот! Неужели ты настолько тупой, что сразу этого не понял, прежде чем совершать такое гнусное предательство? — спросил я жалкого мужика.

— я только хотел счастья своей семье! Ты не поймешь! — кричал Феодор.

— конечно не пойму. Такого мерзавца сложно понять!

В доме было темно, и только свет свечи давал небольшую долю освещения.

— что происходит на улице? Сколько их?

— много… — заплакал Феодор вспоминая долю своей задницы.

— сколько я спрашиваю!?

— человек сорок…

— отлично. Значит, вот как Калоян ненавидит справедливость. Хорошо. Зажги все лампы, которые у тебя есть, и тогда я тебя не заколю на месте как собаку.

Феодор пошел искать две свободные лампы, которые у него были и начал хаотично чиркать розжигом, чтобы их зажечь. В это время вновь прозвучал крик Гришки, который предупреждал, что сейчас они будут штурмовать дом. Я не знал, что сейчас происходит с Радкой, я был в очень тревожном состоянии, потому что не знал, чем закончится для меня эта ночь. Нужно было выйти на улицу, чтобы оценить происходящее. Я это сделал — распахнув двери, чтобы этот урод Феодор их не закрыл у меня за спиной, оставив меня на растерзание. Доверять такой сволочи было последним делом, но я не хотел убивать всех и везде подряд. Выйдя на улицу, на меня смотрел жирный командир. Так мне показалось сразу, судя по его надменной роже и более дорогой броне, нежели у солдат.

— так вот ты значит какой. — прозвучал голос толстого уродливого солдата с факелом.

— чего вы хотите от меня?

— ты видишь, что это не совсем похожий бой, в котором ты чудом победил. Мой дядя рассказывал, что ты умеешь махать оружием. Но, их было всего двое. А сейчас, нас сорок. Результат очевиден, живой ты отсюда не выйдешь, на этот раз я тебе гарантирую. Но, мы дадим тебе шанс сдаться. Бросай оружие, и мы доставим тебя Калояну.

— я не верю таким собакам как ты! — стоял я на своём.

— а у тебя нет выбора, верить или не верить. — ухмыляясь говорил жирный. — Можешь не использовать всякие уговоры про честь и решение через поединок. Никто здесь не будет с тобой церемониться. Если ты не сложишь оружие и не будешь паинькой, то закончишь как бедный Атанас, которого ты жестоко убил.

— этот подонок сам выбрал свой путь. А я выбрал свой. Я в Лютицу поеду только в гробу целиком или по частях. Живым вы меня не возьмёте.

— я же говорил Византийская сволочь! — обратился Гришка к Антону. — Как с такими скотами можно договориться?

Антон пока молчал и не говорил ни слова.

— командир, хватит болтать с ним. Погнали схватим его гуртом да и всех делов! — прокричал солдат, который будто куда-то спешил, а его отвлекали неважным делом.

— в самом деле! Гляньте на него обычный нищук! Правда! Кучей навалимся и всё!

— его нельзя убивать — шепнул на ухо, солдату Гришка.

— так, а кто будет? Мы все в железе! Ща навалимся всей массой и задавим гада! Да, хлопцы?

— да! — загудела толпа

Что ж, намечалась резня. Десять человеком полукольцом начали, подходить ко мне выставив мечи. Я ретировался в дом, стоя у входа, контролируя дверь.

— не нападайте! Отступите! — закричал Антон, понимая, что солдаты попадут в ловушку.

— пускай попробуют! Что-то мало верится, что он хоть на что-то способен. Ты видел, какой он худой и никчёмный? Ничем не лучше этого хозяина алкаша. — ухмыляясь, сказал Гришка.

Самый смелый солдат перешел на бег и войдя в дверь замахнулся мечом в мою сторону. Не знаю на что он рассчитывал, я парировал удар, и не отводя лезвия в сторону моментально продырявил его горло. Один упал и остальные увидев его смерть начали пробиваться ко мне матерясь во всё горло. Первый появившийся у дверей получил рубаный удар по шее и тоже свалился на землю. Третий пытался перепрыгнуть трупы друзей и перецепился через его пояс упав прямо мне в ноги плашмя, я не раздумывая добил и его.

— Выходи трус! Чего там засел в засаде! Честного боя забоялся?! — прокричал высоким мерзким голосом один из солдат.

Закипая от злости я желал его продырявить первым. Перепрыгнув через трупы, я оказался в окружении семи человек. Тот, который обзывался налетел на меня выдавая серию ударов, которая была легко парирована. Я дал ему шанс проявить себя чуть больше, и он решил меня проколоть как истинный дилетант, делая выпад вперёд. Я резко отошел в сторону, делая смертельный укол ему в затылок.

— сколько ещё людей ты готов положить, чтобы отстать от меня?

— ты кажись не понял подонок, что нарушать законы нельзя! У нас правовое государство, и за преступления нужно платить! — взревел Гришка. Он увидел что едва заметная тень прошмыгнула сзади меня и сейчас он начал тянуть время по максимуму, ведь я не ожидал, что крыса Феодор был настолько гнилым, насколько вообще человек способен быть, будучи живым при этом. Он в это время спустился в подвал и завязал рот Радке, ничего не подозревающей. Он схватил её на плечи и вынес через чёрный вход где уже поджидали солдаты. Пока жирный командир заговаривал мне зубы, я даже не обратил внимание на подозрительный звуки позади себя. Я допустил ошибку, выйдя из дому, не зная толком, что в дом можно было попасть через другую дверь.

— последний раз предлагаю сдаться. Теперь мы не будем тебе на потеху умирать. Достаточно. Я приведу лучников, и мы прострелим твои ноги и руки, и тогда ты не сможешь сопротивляться.

— мне плевать! Я буду драться, пока не испущу дух.

Солдаты, которые привели Радку, дали знак Гришке, что пленница готова. Гришка, улыбаясь своим свиным рылом, начал свой очередной ход:

— сейчас мы проверим, какой ты смелый!

Девушку вывели и держали возле Гришки за обе руки. Она поняла, что это конец, и плакала, при этом ничего не могла сказать со связанным ртом.

— что теперь скажешь герой?

У меня внутри всё похолодело от вида солдат, что смеялись и уже поглядывали на беспомощную женщину.

— ты бездушная сволочь, вытяни оружие и бейся как мужчина!

— я истинный болгарин! — засмеялся Гришка — А вот ты византийский пёс! Бросай оружие иначе она погибнет. Мы ей вскроем глотку прямо у тебя на глазах, хочешь? Хотя нет, у меня есть другая идея! У нас здесь много голодных мужиков, которых вырвали с борделей ради тебя, она может неплохо им послужить!

Антон у которого видать было чуть больше совести, не очень одобрял этот подход, хотя солдаты, что стояли рядом уже начинали протягивать свои немытые руки к девушке.

— если хоть волос упадёт с неё. Я клянусь, перерубаю всех вас! А тебя жирная свинья оставлю на последок!

— не спеши пускать пустые угрозы, которые не в силах выполнить!

Пришло время вмешаться Антону, который был более адекватен в решении спорных вопросов.

— достаточно Гришка. Я здесь ради денег, а не для издевательства над бабами. Слушай сюда преступник. Бросай оружие и я обещаю, что её не тронут, но ты не оставляешь нам выбора. Я не хочу больше терять солдат в бою с тобой. Мы и так много людей потеряли, которые могли бы принести пользу на войне, а не на разборках со случайными бандитами.

— твоё предложение более разумное, но я его не принимаю. Взамен я предложу нечто другое. Я согласен сдать оружие, но перед самой крепостью. Ты её посадишь на коня, которого сам будешь вести, а я буду идти спереди. Когда мы дойдём то крепости у меня всё равно не будет шансов сбежать. Если у тебя есть капля совести и чести, то ты это сделаешь, ведь ты ничего не теряешь.

— ещё чего! Ты никто, чтобы диктовать условия! — завопил Гришка, и солдаты его поддержали, из ряда тех, что уже запланировали развлечься.

— я согласен. Меня интересуют только деньги. А таким образом я их получу не пролив больше крови. Но, она будет ехать со мной на коне. Если ты надумаешь дёрнуться, то я её зарежу.

— я согласен. — что мне ещё оставалось.

— что ты творишь Антон? Ты что разум потерял? Идёшь на поводу у этого убийцы и предателя? — заорал Гришка с пеной у рта.

— я не буду позорить свою честь и честь моего брата Узунова, издевательством над беспомощными. Тебе не повезло с командиром караула, если ты собирался сегодня ночью над кем-то надругаться.

Гришка действительно хотел и беглеца поймать и поиздеваться над девицей, но сегодня был не его день.

Командир отряда Антон подошел и пожал мне руку в знак нашего уговора, и после этого я прошел вперёд. Толпа разошлась, а потом всё же двадцать человек на конях сопроводили меня до самого конца. Оружие я не сложил, хотя теперь без укрытия меня могли спокойно убить. За меня живого, наверное, было больше денег, поэтому больше нас не трогали. Мы шли пешком довольно долго. Это было мучительно, но благо Антон был не таким подонком, как Гришка и он посадил Радку на коня. Ей не пришлось идти почти пятнадцать километров пешком до Лютицы. Спустя некоторое время я осознал, куда мы движемся. Но, я не мог ничего поделать. Я знал, что рано или поздно правосудие, каким бы несправедливым оно ни было меня настигнет. Ничего нельзя было изменить, я всего лишь человек, и я не Бог, чтобы предвидеть опасности, которые исходят отовсюду. Особенно от людей, которые улыбаются тебе в лицо, и готовят нож воткнуть в спину, когда ты отвернёшься. Мы добрались к Лютице спустя три часа. Ноги ныли от усталости и мозг от безысходности. Возле больших врат Лютицы Антон слез с коня и снял Радку, он отпустил её ко мне и сказал:

— я не верю что ты виноват, во всём что на тебя вешают. Но, мир устроен не так, где, такие как мы ничего не решаем. Зло и насилие всегда побеждают. Поэтому желаю вам быстрой и не мучительной смерти. Прощайте.

— спасибо и на этом. — нехотя ответил я. Хотя понимал, что всё могло произойти куда ужаснее.

Радка подбежала, срывая повязку со рта, и обняла меня, снова рыдая изо всех сил.

— что теперь с нами будет Любомир?

— а как вы думаете? — ответил я, целуя её в лоб.

Глядя на огромные каменные стены, этой чёртовой цитадели смерти, я понял, что хотел жить сейчас, как никогда до этого.

Глава 9

Глава 9

…произойдёт настолько много событий, что голова может пойти кругом. Напоследок отец встретит сына, но не при тех обстоятельствах, которых ожидал многие годы…

Калоян вернулся в Лютицу спустя четверо суток. Вслед за ним вернулись все важные персоны двора, изрядно устав от долгой дороги. Царь был не в самом лучшем расположении духа, потому что турнир прошел не совсем, так как ему хотелось, ещё и погиб один из лучших полководцев, который метил на должность главнокомандующего. С другой стороны на него давила информация, полученная от Захара, про возможный срыв наступления на Белград. Он думал, как выйти с положения. Его долгое время нагло обманывали, что вызывало бешенство у Калояна. На следующее утро проснувшись с тяжелой головой, царь спустился в обеденный зал и по обычаю хлебнув вина позвал Эмила и Борила для короткого совещания. Советники прибыли, не медля ни секунды.

— доброе утро друзья. У меня есть важный разговор. Прошу садитесь.

Перебирая лохматую бороду, царь смотрел на Эмила и видел его обеспокоенный вид, что был не столь жизнерадостен как обычно.

— о чём пойдёт речь дядя?

— речь пойдёт всё о том же. Проклятые венгры. У нас проблемы. Деньги и ресурсы разворовывались за моей спиной, и никто меня не предупредил! Почему так произошло? Кто-то может дать мне ответ?

— повторюсь, если вы меня не слышали до этого, Георгий Белич был гениальным мошенником, который умело скрывал грехи своих подопечных. Лично моё мнение, что вы должны быть благодарны тому, кто его убил, за то, что имеете возможность лицезреть правду и исправить ошибки. — нехотя ответил Эмил.

— в ваших словах есть смысл, но как их Вельзевулова мать исправить? У нас пусты склады и нужно организовать огромные поставки в регионы Крушеваца и Видино. Это сатанински длинный маршрут, для этого нужны огромные ресурсы, как людей, так и денег на оплату работы. И вдобавок ко всему я не могу позволить продолжению коррупции.

— так может пора бы начать действовать? — спросил Эмил раздраженно.

— на что вы намекаете? — сморщил лоб Калоян.

— и дураку уже очевидно, одни вы не видите решения! Я не удивлён Калоян, как вы не встретили до сих пор ни одного покушения на вашу жизнь! — поднял голос Эмил и вылил ведро грязи в лицо царю.

— как вы смеете такое говорить мне! Вы переходите все границы! — заорал Калоян, подымаясь со стула.

— дядя, вы знаете, я не люблю Эмила за его заносчивость, но здесь он прав. Это действительно удивительно, как вы стали удобны знати, что никто даже ни разу не попытался совершить покушение. Получается, многим нравится ваше правление.

— что это ещё значит! — ещё громче заорал царь.

— хватит орать ради всех святых Калоян! — потирая виски возмутился советник. — У меня болят кишки от вашего мёртвого Артемия и голова от вашей безрассудности… Так вы ещё и орёте на всю Лютицу, что даже в темнице эхо раздается! — видно было, что Эмилу осточертел темперамент Калояна.

Царь заметил, что Эмил впервые за долгое время не шутил. Поэтому хлебнув вина, бросил кубок прочь, понимая, что это только усугубит его положение, пьянство сейчас никак не могло помочь.

— что вы предлагаете? Говорите прямо. Я не в силах думать при таком стрессе.

— сложнее всего начать действовать, всё остальное только зависит от вашего упорства. Вы должны начать карать тех, кто виноват в растратах и воровстве, кто замышляет за вашей спиной, а в лицо льёт лесть и то, что вы хотите слышать. — объяснил Эмил.

— и кто же этот человек?

— в течении двух дней я назову его имя.

— почему два дня?

— потому что так надо. — пережевывая каждое слово ответил Эмил. — Если я так говорю, то я знаю, о чём говорю. Предоставьте мне двух лучших рыцарей и сотню золотых на небольшую поездку.

— куда и зачем?

— вы отправляли Захара на осмотр склада и организацию поставок среди гильдии торговцев в город Любимец?

— да, а откуда вы знаете? Я же никому кроме Захара этого не сообщал. — удивился царь.

— у господина Эмила уши и шпионы, есть даже в аду… — съязвил Борил.

— всё намного проще мой юный товарищ по службе. Такого рода тайны — не являются тайнами, если в них должны принять участие больше двух человек. А в Любимце будет целый съезд главных уполномоченных купцов по северному региону Болгарии. Они обеспечат перевозку товаров с портовых городов и с более южных, куда руки жадных махинаторов пока не дотянулись.

— но, зачем вам с делегацией солдат выезжать в Любимец? Эмил вы же не являетесь купцом и никакого дела не имеете к договорам с ними! — не переставал заваливать расспросами Калоян. — Или же вы хотите сказать?

— я не могу сказать, того, за что не смогу понести ответ. Поэтому ограничусь лишь просьбой. А через два дня, с высокой вероятностью, я назову вам имя, которое нужно будет устранить. Если вам не хватит мужества отослать его на эшафот, то можете после этого сами туда наведаться и склонить голову. Потому что лучшего совета я вам не смогу дать после этой несостоятельности.

Калоян хотел вспылить, но от трезвой речи советника, который не шутил, воспринял её с достоинством и всей серьёзностью.

— я пропущу эти оскорбления мимо ушей. Также я доверюсь вам на этот раз, хотя бы из-за того, что вы не травите тупые шутки. Я дам деньги и людей, но если вы попусту потратите и время и ресурсы.

— бла-бла-бла, я всё это уже слышал. — перебил царя советник. — Калоян, шпионов вычислять не так просто, как пить вино. Я сказал, два дня. Потом поговорим. Позвольте мне удалиться для подготовки к поездке. Это дело не терпит отлагательств.

— позволяю, выметайтесь отсюда ради всех святых! Не могу смотреть на вашу мерзкую заносчивую рожу!

— я тоже… — ответил себе под нос Эмил, и вышел с зала.

Через минуту молчания царь сказал:

— вот скажите Борил, ведь дышать сразу стало легче? Не так ли? — вытирая пот со лба, сказал царь.

— не знаю дядя. Эмил во многом прав. И он, вероятнее всего имеет очень важную информацию, если намерен сорваться со двора в такой спешке.

— надеюсь что вы правы, ибо я не хочу его потом казнить за расточительство и наглость, которая мне уже поперёк горла встала!

— не стоит этого делать, если даже он ничего не добудет. Он вам верен и он выполняет свои обязанности с лихвой. Пожалуй, кроме меня и него, никто вам правды не скажет, и не будет честен до конца.

— хотелось бы в это верить! Иначе я уже начинаю подозревать всех подряд! Все ополчились против меня, царя, который день и ночь думает о благе Болгарии и её народа.

— за народ я бы помолчал дядя.

— а разве не для них я борюсь за независимость и нашу государственность?

— многие люди голодают. Солдаты бесчинствуют, и это частично ваша заслуга, частично коррупционеров, что помимо необходимого брали сверх возможного.

— это всё поправимо мой племянник, вы думаете, почему я так долго сижу на троне?

— почему же?

— потому что одна победа это не всё, всё — это постоянное желание побеждать. Сколько бы ни было войн, я всё делаю ради народа и во благо болгар! И я не остановлюсь, никогда.

Холодок прошел по затылку Борила, который воспринял это как то, что Калоян готов воевать и двадцать и тридцать лет, проливая бесконечно кровь своих и чужих граждан.

— не знаю дядя, согласиться ли с вами, но, по-моему, постоянно воевать тоже нельзя.

— если бы вы стали правителем, вы бы поняли мои слова. Но, пока пускай будет всё как есть. Нам нужно закончить с воровством среди знати! Я знаю, что задавив одного таракана, приползёт следующий. Тем не менее, не давить этих гадов стало невозможным. Я всё-таки согласен с Эмилом, пришло время радикальных мер. — серьёзно сказал царь.

— вот только на замену таракану, необходим будет другой! — возразил Борил.

— ничего, у нас много в стране умных мозгов. Кого-нибудь найдём на замену, тем кто не хочет честно работать.

— лишь бы этот кто-то не оказался таким же негодяем.

***

Царица Анна-Анисия была “куманкатой” жительницей половецкого ханства. В западных регионах половцев называли “куманами”, поэтому ходит версия, что она была именно оттуда, хотя это не достоверная информация. Женщина была отдана в жены Калояну для скрепления союза болгарского рода Асеней и половцев. Имя Анна-Анисия была взято ею уже по прибытию в Болгарию. Христианское имя было необходимостью, несмотря на то, что она была и другой веры, и принадлежала другому народу. Настоящее же имя этой женщины умалчивается историками. Оно было либо забыто намеренно, либо его никто так и не узнал по желанию половецкого ханства.

Как часто бывает, когда женщину отдают в жены только исходя из политических соображений, это не приносит ей счастья и радости. В нашем случае все было также. Неся в душе чужую веру и обычаи, она вынуждена была склониться в культурное русло Болгарии с его христианскими настроями, которые половцы не особо почитали. Анна несла веру тенгрианство и чтила своих богов Небесного отца и матери Земли. Её не особо любили при дворе Калояна как чужестранку. Нрав женщины язычницы не воспринимали ни церковники, ни военные. Сам же Калоян использовал её как средство для продления рода — не более. Ни о какой любви и речи быть не могло. В свою очередь куманка Анна ненавидела Калояна. На это было много причин.

Царь после нервозного собрания с советниками прохлаждался в постели в обеденный час, и запивал горе вином. Калояну казалось, будто все его предали, и никому нельзя довериться. Ему хотелось на некоторое время покинуть политические проблемы и расслабиться. Валяясь на кровати в раздумьях о грядущих битвах и возможном конфликте с папой римским, который уже бросал ему угрозы на пиру в Тырново, его злоба продолжала нарастать. Вместо расслабления он все больше раздражался.

— он хочет чтобы я остановил войну… Да кто он такой? Я сам Калоян Грекобойца, великий царь из рода Асеней, никогда не склонюсь перед плешивым попом из Рима! — злобно причитал царь заплетающимся языком. — Ещё эти твари, которые крадут, возможно… Эмил прав… Нужно вздернуть парочку жадных рыл — показательно, чтобы все видели, чем чревато красть у великого государя! Иначе этому беспределу не будет ни конца, ни краю… Но, нужно ждать ещё целых два дня вестей от Эмила, он никогда просто так ничего не делает.

Калоян подорвался с кровати, которого осенила гениальнейшая мысль. И начал ходить взад вперед обдумывая, кого казнить. Он перебирал имена по памяти, и оказалось, что он бы половину двора казнил, у каждого были свои негативные стороны, которые раздражали царя, но он закрывал на них глаза довольно давно. Может, поэтому Эмил сказал, что всем я нравлюсь? Может я слишком мягок, с ними? Да сколько же это будет продолжаться! Винные пары начинали разгонять шестерёнки в мозгу. Он резко остановился, как молнией сраженный.

— где опять моя чёртова жена? Уже полдня прошло, а я её так и не видел! Нужно её срочно найти. Эта дикарка никак не поймет, что пока не начнет меня уважать и почитать, то ей жизни здесь не будет! Когда она уже будет выполнять свои супружеские обязанности!

Обычно царю было плевать на жену, и где она находится. Но, находясь в таком взведённом состоянии, он хаотично искал виновных, и тех, на ком можно выплеснуть свою злость. Царь выбежал со спальни, и пошел по коридору в сторону библиотеки. Там он встретил двух придворных бояр у которых и спросил не видели ли они его жену. Те поведали, где её замечали в последний раз, и злобно настроенный царь быстрым шагом направлялся туда. Покои царя находились на втором этаже крепости, в то время как одна из незанятых комнат, располагалась на первом этаже. Эти маленькие покои Анне выделил Борил, как маленький подарок женщине, которую тот превозносил. Там она соорудила личную молельню. Она каждый день туда ходила просить милости и прощения у матери Земли и прося помощи и сил пережить тиранического царя. Она каждый день молилась о том, чтобы Калоян умер и на трон Болгарии взошел другой человек. До сегодняшнего дня эти молитвы и прошения не были услышаны. Нынешний царь был непреклонен и вырастал как правитель в глазах врагов и приближенных. Казало бы ничто не способно пошатнуть его власть в государстве. Ни бесконечные войны, ни болезни, ни ужасная нищета среди болгарского народа.

Ворвавшись в эту маленькую комнатушку царь едва не вывалил двери, благо они были очень прочные. Женщина стояла на коленях и возносила руки вверх. Эта женщина не была похожа на славян. Её внешний вид был смесью арабо-османской и татаро-монгольской женщины. Та ещё смесь и экзотика. Внешние черты лица были мужественны и слегка грубы. Нельзя судить о том, была ли она красива, ведь это весьма субъективное понятие. Но то, что Калояну спустя время она надоела — это было точно. Поначалу он использовал её как редкостную игрушку. Но, спустя время — это приелось, как и большинство женщин, которые бывали у него до жены. Но, пока что он ничего не мог с этим сделать, потому что это политический брак. Спустя некоторое время, его любовные интересы удовлетворялись любой другой женщиной, которую ему хотелось. И жена после двух удачных беременностей была ему полностью безразлична. Дети росли здоровыми и свою миссию куманка выполнила. Правда в этот день было не совсем понятно, ему она нужна для плотских утех или для вымещения злости, а может быть и для того и для другого одновременно.

Калоян будучи слегка пьяным с помутненными глазами смотрела на эту клоунаду с нескрываемым отвращением. На маленьком столике из дерева стояли фигурки с камня. Вырезанные волчица, женщина и еще какие-то люди и животные. Рядом с ними лежали, какие-то травы и цветы. Женщина не обратила внимания даже на громкий звук распахнутых дверей. Она как в трансе говорила на куманском наречии, скорее всего, читала свои молитвы.

— что здесь происходит, ради Иисуса Христа! Ты что опять взялась заниматься этой языческой чертовщиной? — со злобой проорал Калоян.

Женщина опустила руки и встала с колен. Она повернулась. Её смуглое лицо с густыми черными бровями и такими же глазами, смотрело на царя равнодушно внешне и с отвращением в глубине души. После небольшой паузы она ответила.

— я просто молилась. Уже тысячу раз я тебе говорила, что моя вера живет в моем сердце, и я не оставлю её ради вашего бога. — её голос был жестким, на грани женского тембра.

— тогда тебе следует уяснить кто здесь царь и правитель, и то какую веру ты будешь исповедовать! В моей крепости не будет языческой дряни! Что это за цирковые фигурки? Это, наверное, твой бог — шакал? — издеваясь, спросил царь, тыкая пальцем на фигурку волка.

Женщина ухмыльнулась уголком рта.

— удивительно, что ты указал именно на волка. Когда-то, когда ты ещё не до конца обратился в жестокость и тиранию, я возносила молитвы к небесному волку, который дарует истинным воинам победы в боях и сражениях. Сейчас же мой царь… Я молюсь другим богам. — холодно ответила женщина не изменившись в лице.

— так у вас ещё и много богов! Ха ха — Как удобно! — засмеялся царь. Которому, то ли молитвами, то ли неведанной удачей, действительно везло на полях боя в его немногочисленные годы правления. Он подошел к ней вплотную, дыша на неё своим винным перегаром и тихо сказал.

— нет никакого бога, кроме Христа спасителя.

После этого он пнул со всей силы деревянный столик, и все что на нём было, разлетелось в стороны. Анна не шелохнулась от этой сцены дикой агрессии по отношению к её вере. Её невозмутимость ещё больше разозлила царя. Он резко схватил женщину за шею и с силой придушил.

— бесчувственная сука, ты будешь подчиняться мне, и исповедовать ту веру, которую я скажу. А если откажешься, то я найду способ, как обратить тебя. Даю тебе слово истинного христианина! — прохрипел обезумевший царь и отбросил ее к стене.

Он быстро покинул комнату и пошел к себе наверх, чтобы ещё больше напиться. День, который и так плохо начался, всё больше и больше портился в глазах царя. В свою очередь Анна, которая осталась стоять у стены так ничего и не сказала, даже вслух. Наверное, любая женщина бы расплакалась при таком отношении к ней. Но, только не Анна. Её стальной характер внутри не то, что не лил слезы, он внутри кипел от ярости и злости. Холодный разум и ненависть начали зарождать первые ростки, того что называется месть. Теперь она не хотела молиться богам, чтобы кто-то посторонний лишил жизни тирана. Теперь она сама думала о том, как это сделать. Присев на корточки она начала собирать разбросанные фигурки из камня на простыню, которой был укрыт стол. Она понимала, что больше здесь не сможет молиться богам. Но, она найдёт иной способ. А её сердце, которое было таким же чувствительным, как и у любой женщины, сейчас каменело, приобретая твердость фигурки волка.

Тем временем советник царя, Борил, шел по коридору первого этажа, и краем уха услышал как очень громко ударилась закрываемая дверь. Он понял, откуда исходил шум от дверей. Скрывшись за колонной в тени, он подождал, пока царь пройдет по коридору, что соприкасался с тем, по которому шел советник. Слушая удаляющиеся шаги царя, Борил потихоньку начал выходить из тени и красться, чтобы посмотреть в спину царю. Тот уже подымался по каменным ступеням на второй этаж.

— пошел за добавкой… Эх, дядя, у вас столько проблем, а вы топите их в вине… — сказал про себя Борил и направился в сторону комнаты с женой Калояна.

Остановившись возле заветной двери, Борил с опаской выждал небольшую паузу, глядя в разные стороны. Никого рядом не было, и только полностью убедившись в этом, он прошмыгнул внутрь. Закрыв аккуратно двери, молодой советник царя увидел царицу Анну, которая стояла возле окна и смотрела куда-то вдаль. Царица была примерно одного возраста с Калояном. Хотя сам царь Калоян был не так стар, но его характер и поведение могло разуверить кого угодно, что ему значительно больше лет. Его советник и племянник в одном лице Борил был в возрасте двадцати трёх лет. Казалось бы, что такой молодой советник не может давать дельных советов. Но, есть такие люди, которые, не имея полноты ответственности за свои действия, могу предпринимать вполне адекватные и разумные мысли. Борил был именно таким человеком. Он был хорошо выучен. И он не стоял на месте. Он изучал иностранные языки и законы, он был поглощен письмом и чтением книг, о церкви, войне и истории. Если сравнивать его с большинством своих сверстников, то можно было смело считать его гением. И как уже говорилось ранее, совет и личное принятие решения это разные вещи. Поэтому он был неплохим советником, как в политических, так и военных вопросах. А вот каким бы он стал управленцем или, поди господи государем, это совершенно иной вопрос.

— добрый день ваше высочество. Скажите мой ясный свет, что произошло? — взволнованно пролепетал Борил, сделав пару шагов к женщине.

Женщина намеренно не поворачивалась. Она все также неподвижно стояла и молчала, сложив руки на плоском животе. Её фигура была почти идеальна. Две беременности почти никак, не повлияли на её внешний вид, если рассматривать женщину в платье.

— не молчите моя царица, ваше молчание пугает и заставляет меня нервничать!

Но, Анна всё также молчала. Она терпеливо ждала, чтобы Борил подошел вплотную и сам увидел кровавый след от рук царя. Она была уверена, что этот след однозначно остался. Ведь царь в пьяном угаре довольно сильно сжал её шею. След можно было увидеть, подойдя к ней, так как свет из окна, как раз освещал её лицо.

Делая медленные шаги к ней, он как будто боялся женщину. Борил продолжал говорить очень тихо, почти шепотом. Кроме царицы Анны он также боялся и царя, хотя и пользовался уважением и доверием последнего. Царица Анна, которая была не похожа ни на одну из женщин двора и вообще Болгарии, с первых дней понравилась Борилу. В то время, когда женщина прибыла во двор царя на свадьбу, племянник царя был совсем юн, и его сердце полное гормонов и впечатлительности при первом виде этой экзотической женщины было поглощено. Все женщины, которые были с ним после — не приносили ему никаких эмоций. Он не мог остановиться ни на одной из них. Все они казались советнику одинаковыми, пресными и не интересными. Они все жаждали побыстрей забеременеть и мечтали только о том, чтобы попасть во двор царя. Это бесило весьма разумного и расчётливого Борила. И каждый день перед его глазами была эта смуглая дикарка, которая всем своим видом и поведением завлекала советника. Советник был настолько поглощен этой женщиной, что не обращал внимания на сына и дочку, которых та успела родить за эти десять лет, которые она уже была при дворе. Иногда он дарил её детям подарки, пытаясь получить толику внимания от царицы. Комната, которую выделил ей Борил, была лишь одним из многих жестов внимания, которые племянник пытался проявлять к ней. Она это прекрасно видела и также понимала, что сближаться с этим юным глупцом было смертельно опасной затеей. Но, тем не менее, она не отпускала его, как это говорится на внегласном языке. С того момента как царь ожесточился, женщина отвечала на знаки внимания Борила маленькими знаками, поддерживая огонёк надежды и желания у молодого мужчины. После сегодняшнего инцидента, она решила, что нужно придумать и серьёзно решить, как использовать Борила для достижения той ужасной цели, что поселилась у неё в голове. Нельзя было спешить, потому что она не была столь близка к нему, и не хотела потерять влиятельного союзника в лице Борила, поступив не правильно.

— моя прекрасная царица, вы раните моё сердце своим молчанием! Скажите хоть слово, что всё хорошо, я уже несколько дней не слышал ваш голос! — умоляюще продолжал Борил, уже стоя в полушаге к Анне. Советник смотрел в пол, не в силах бросить взор на столь желанную женщину, находясь так близко. Эта нерешительность уже начинала раздражать Анну, но она всё также стояла неподвижно. Потом всё же решила ускорить эту беседу. Она поправила одной рукой волосы и немножко повернула головой, как будто разминая шею. Это сработало, и Борил наконец посмотрел на её лицо не в силах сдерживаться. И только сейчас он увидел ужасный след от руки, который багровел на её шее.

— господи помилуй, что случилось с вашей шеей? — с ужасом в глазах спросил Борил, хотя это был глупейший из вопросов.

— а что случилось советник? — спокойно спросила царица, поворачиваясь к нему.

Борил вновь не смог вынести её чарующего взгляда. Её жемчужные глаза и черные, вьющиеся волосы пробуждали дикие мысли в голове парня. Он снова потупил взгляд, и смотрел на подол её платья.

— неужели царь такое начал себе позволять? Это же немыслимо, как он может…

— царь может делать то, что считает нужным. Я его жена и он вправе поступать так, как захочет. — каменным голосом ответила женщина.

Злоба и раздражение от того, что царица так спокойно говорит о таком ужасном действии, затмили рассудок Борила почти мгновенно.

— это неправильно моя царица. Вы же честная женщина, которая никогда не давала повода усомниться в вашей верности.

— а кто вообще говорит про верность? — ответила Анна. Она отвернулась и взяла со столика каменную фигурку богини матери земли. Снова поворачиваясь к лицу Борила, она начала тереть пальцами и вертеть фигурку в руках. — я ведь чужая среди вашего народа, меня никто здесь не любит, и тем более не уважает. Моя вера считается язычеством и ересью, моя внешность, вызывает шепоты и сплетни среди женщин. Моя речь считается чуть ли не гласом дьявола. Так ведь у вас называют самое плохое и злое существо? — спросила Анна, сверля взглядом Борила.

— да, моя царица. Дьявол — это самое страшное порождение зла в христианстве. Но, я не согласен, что вы дьявол, и вообще несёте зло в себе… Это всё сплетни, а сплетни всегда есть и будут, о ком угодно. Не нужно им верить и обращать на них внимания. Вы сильная женщина и мне это очень нравится Анна. Слабые люди всю жизнь стараются быть не хуже других, сильным же во что бы то ни стало нужно стать лучше всех. Вы давно стали лучше всех!

— ах, мой маленький советник… Вы так мне льстите! — сказала Анна, и подошла вплотную к Борилу, от чего тот напрягся как струна. — Вы же знаете, что сплетни и слухи не рождаются просто так, это вторая правда, которую пока ещё не очистили от плевел. Сегодня слухи это просто слова, а завтра это повод для казни или помилования.

— извините моя царица, но вы правы как никогда. — промямлил Борил, уже подняв взгляд выше. Сейчас он сам того не осознавая, потупился на грудь царицы. И не мог оторвать от неё взгляд.

— я не могу больше приходить в эту комнату. Царь сказал, что жестоко накажет меня за это. Но, я не отрекусь от своей веры, даже если меня казнят. Поэтому я буду молиться где-нибудь в другом месте. Я благодарна за вашу помощь советник. — она подняла подбородок Борила указательным пальцем, и приблизила свои губы непозволительно близко к его лицу, от этого Борила просто парализовало. — Вы же будете молчать о том, про что мы изредка беседуем с вами?

Борил, который не мог выкрутиться с этой ситуации, словно потерял дар речи и только моргнул глазами единожды.

— благодарю вас советник. Я этого незабуду. Хорошие дела должны вознаграждаться не так ли? Вам суждено стать великим человеком. Так говорит сам небесный Отец. Запомните мой любимый советник: “Человек которым вам суждено стать, это человек, которым вы сами решите стать” — она плавно провела пальцем по его губам и медленно обошла его, проводя рукой от груди до плеч пока не оставила его стоять в парализованном состоянии. Царица Анна уже как две минуты покинула комнату молитв, но советник всё также стоял неподвижно, и мысли разрывали его извилины со скоростью света. Желание завладеть этой женщиной не просто поглощало его, оно была всеразрушающим. Он думал только о её глазах, черных крученых волосах и пухлых губах, которые были в сантиметре от его лица, о её широких бёдрах, он был почти безумен. Он не хотел выходить с комнаты до сих пор, потому что ощущал её запах, который ещё не покинул комнату. Это было безумие. Насколько женщина может поглотить мужчину, буквально ничего не делая. В то же время насколько это эфемерная связь, которая держится только на желаниях мужчины.

Сейчас время перенестись на холм, близ деревни Славеево, примерно в тоже время, когда происходили события между Борилом и Анной. Румен не хотел, чтобы Лука совершал или планировал совершить месть в сторону царя. Он объяснял ему, что это пустая трата времени и жизни. Лука был не согласен, но решил вернуться к Лютице, в надежде, что Румен поможет всё-таки приблизится парню к двору царя. Ведь для начала, тот пообещал, что возьмёт его в свою армию на хорошую должность.

Сидя на холме, Лука смотрел на руины в долине, которые были очень похожи на свалку. Там вдали, повсюду валялись балки из которых строят крыши и опоры домов. Практически все чёрные как уголь. Там не было людей, никто там не жил, только несколько пустынных улиц, вдоль которых располагались эти разрушенные дома. В некоторых местах были большие кучи мусора. Сюда народ время от времени сбрасывал ненужные вещи и отходы. Когда-то Лука там жил. Так, по крайней мере рассказывал отец. Парень уже не помнил тех времён. Ему казалось, что он вообще не знает этого места. Оно было знакомо только из рассказов отца, который вернувшись с войны, часто об этом вспоминал. Место, где он родился и начал свой путь, но вскоре должен был его покинуть. Также отец рассказывал про него. Про того самого товарища, с которым он был готов горы свернуть. Четыре дня тому назад Лука понял, что отец имел в виду. Этот хитрый дядька работающий мечом как дьявол в его возрасте чем-то отдаленно напоминал его отца. Хотя они были абсолютно разными как в характере, так и в манере ведения боя. Его отец всегда нападал, а этот командир предпочитал защиту. И тем не менее, они когда-то были друзьями.

Стук копыт приближающейся лошади вывел парня из горьких раздумий, и он всё также сидя обернулся через плечо. Недалеко от холма были разрушенные постройки, окруженные рядом клёнов. Командир спрыгнул с лошади и привязал её к одному из деревьев. Лошадь сразу же не стала терять времени и начала ходить, пощипывая траву и цветы. Румен уверенно шагал мимо разваленных длинных построек-стойл. До войны здесь была ферма с коровами и телятами, сейчас же она была сожжена и разрушена во время повстанческих сражений. Он увидел парня, который сидел на холме и быстрым шагом шел к нему. Взобравшись на холм, Румен тоже увидел то, на что смотрел Лука. В этот раз сердце не сжалось у пожилого командира, он много раз видел поселение, в котором когда-то жил и давно смирился с тем, что там произошло. Глубоко вдохнув теплый, июньский воздух, Румен сел рядом.

— как вам зрелище?

— я привык это видеть, изредка проезжая в этих краях. Только горечь на душе и всё. Что было то прошло, время идёт и ничего не изменить. Я давно заметил одну истину, не понятно, по какой причине, чем дольше мы живём, тем хуже становится жизнь. Я за свои пятьдесят пять лет так и не понял этого парадокса.

— а я многое забыл. Я не помню ни вас, ни эту деревню. — указал пальцем в даль парень — Я многое не помню из того, что было до того, как мы отсюда уехали. Только то, что отец рассказывал. А теперь и отца не стало. Я остался один.

— это жестокая жизнь, мы родились в одиночестве и в одиночестве погибнем. Вы должны были это знать и быть готовым, что рано или поздно это случится.

— разве это справедливо? Мой отец был отважнейшим воином, добропорядочным человеком, он уважал людей, причём всех, не смотря на то какое они дерьмо. Он спас тысячи людей в Варне, хотя мог повести их на бойню во имя дебильной Византии. Но, он не сделал этого, вместо этого он пожертвовал собой, так бездумно и бесполезно…

— он иначе не мог. Хороший человек не может стать трусом или подлецом внезапно, забывая то, кем он был всю жизнь. Так и с вашим отцом. Мне жаль Исаака, в то же время я горд, что он так мужественно закончил свою жизнь. Если бы мне предложили выбрать свою смерть, то я бы пошел по тому же пути, что он выбрал.

— вы не сможете умереть подобным способом дядя… Вы сражаетесь на стороне тирана, самопровозглашенного царя, который уничтожает и виновных и невиновных! Разве можно погибнуть с честью сражаясь за зло?

— не знаю Лука. Это сложный вопрос.

Немного погодя Лука снова сделал порыв в сторону дяди.

— вы должны мне помочь пробиться в стражу Калояна. Прошу вас дядя похлопочите за меня, вы же имеете влияния на него. Он вас уважает, я же видел это! Я не слепой!

— это будет не так просто. У него есть советники, которые взвешивают каждое его решение, их обмануть будет не так просто, особенно Эмила, поэтому не задумывай дурных поступков. Вас могут вздёрнуть так быстро, что вы даже ожидать этого не будете.

— я терпелив. И я вижу свою цель. Если кто-то и намерен сидеть, сложа руки, то я нет. Поэтому прошу вас, ещё раз помогите мне дядя. Вы стали на сторону врага и зла, сделайте хоть что-то ради мира.

— вы амбициозны и храбры Лука. Вы ставите цели, которых намерены добиваться. Вера в себя это грозное оружие. Стоит только поверить что вы можете, и вы на полпути к успеху. Не устану повторять вам Лука, оно того не стоит. Мира не достичь смертью Калояна.

— мы этого не узнаем пока не проверим. — настаивал на своём парень.

— подумайте Лука дважды. Каждый хочет изменить человечество, но не задумывается о том чтобы изменить себя.

— я не хочу менять себя и изменять своим принципам. — настоял Лука.

Румен тяжело вздохнул и понял, что переубедить молодого бойца уже не возможно.

— я возьму вас в тренировочный лагерь. Там я занимаюсь подготовкой солдат к войне. Будете мне помогать, а со временем посмотрим, что с этого выйдет.

— спасибо за эту возможность.

— только не лезьте на рожон. С того момента как вы попадёте в тренировочный лагерь, вам нужно будет следить за языком. У советника царя — Эмила, уши и глаза повсюду. Он будет проверять вас всячески, притом даже тогда, когда вы не будете этого подозревать. Хорошо бы, чтоб ваша история была правдоподобной. Иначе, как я уже говорил, конец у вас будет быстрым и печальным.

***

Захар спешился с лошади, а следом за ним четверо его сопровождающих солдат. Они прибыли в Любимец как и подобает глубоко ночью, завтра утром планировалось собрание глав торговых домов, которые должны были решить, кто и как будет сопровождать грузы из северо восточной части Болгарии на запад поближе к войне. Это была не очень сложная схема, но главным делом было подписание соглашений и договоров с определённой оплатой расходов на доставку. Таким образом, это было едва ли не одной из главных задач в подготовке к грядущей войне против венгров. Захар со своей свитой прибыли в таверну, где сняли две комнаты. Одну небольшую для его самого и одну с множеством кроватей для стражи. Расплатившись с хозяином заведения, уставший Захар с сумкой документов проследовал на второй этаж, а стража вслед за ним. Они разместились в конце коридора в соседних комнатах. Буквально через двадцать минут уставший Захар запер двери и лёг спать, а у его двери остался дежурный стражник. Второй дежурный стоял у ступеней, проверяя всех людей, что подымались наверх. В такую позднюю ночь не должно было прибыть много посетителей, поэтому стражники были налегке. Они боялись только одного, это вести о византийском убийце, что уже убил одного казначея. Сейчас же у них под крылом был второй казначей и некоторая доля страха плавала в мыслях мужчин в доспехах. Таверна затихла во втором часу ночи. В основном зале на первом этаже ещё сидели двое мужчин, которые кажись были пьяны в стельку. От них воняло выпивкой и они бормотали несуразную дичь. Хозяин пытался их прогнать, но каждый раз как обращался к этим мужланам, они с трудом нарывали в карманах монеты и оплачивали своё пьяное веселье. Спустя некоторое время в зале появился мужчина аристократичного вида и прошел к хозяину.

— доброй ночи шеф, мне бы комнату. — он искоса бросил взгляд на ступени и увидел унывающего сонного стражника.

— поздно же вы господин пришли, у нас как раз всего одна комната на верху осталась, но я бы посоветовал взять ночлежку на первом этаже, там и выбор больше, да и условия получше. Что скажете? — сквозь запухшие от усталости глаза спросил лысый хозяин, у которого были волосы только по бокам и сзади головы.

— мне не нравится спать внизу, люблю вид из окон со второго этажа.

— ну то же, как пожелаете, вот ваш ключ. Комната двенадцать, по коридору на лево.

— благодарю. — мужчина солидно одетый взял ключи, не спеша проследовал на верх.

Поднимаясь по ступеням на второй этаж, стражник пробился сквозь дрёму и осознал, что кто-то приближается по ступеням. Он резко выпрямился и положил перчатку на рукоять палаша.

— уважаемый, не так быстро. — вытянув руку вперёд, остановил аристократа стражник.

— в чём дело, уважаемый страж закона? — удивлённо спросил мужчина.

— попрошу вас сдать оружие до завтрашнего утра. — зевая скомандовал стражник.

— почему? Неужели я так грозно выгляжу? Я же простой боярин родом из Софии, что за неуважение?

— прошу простить уважаемый, но таков приказ самого царя.

— но я здесь не вижу царя! Оружие я никому не отдаю, ибо сейчас опасные времена, на свободе много бандитов, особенно есть экземпляры, охотящиеся на высокородных болгар! — пытался убедить стражника аристократ.

— у меня приказ, я не могу вас пропустить со шпагой, или сдавайте оружие, и я вас досмотрю, или же идите спать вниз.

Стражник был непреклонен, но аристократ был тоже весьма упрям.

— я бы не советовал мне указывать страж закона! Я могу и пожаловаться за такое неуважение! — повысил он тон голоса.

— Христо ходи сюда, здесь кажись непонятливый господин, может тебе удастся ему донести, что мы действуем по уставу и не можем иначе.

Второй стражник, который хотел спать не меньше первого, лениво очнулся от дремоты и потопал, звеня доспехами к своему напарнику. Он почесал затылок, смотря на боярина и начал повторять всё тоже самое, о чём твердил его напарник по караулу. В этот момент, когда два солдата сошлись совсем рядом друг с другом, справа по коридору отворилась совсем тихо дверь. С двери едва слышно вышел мужчина крадучись и направил прицел арбалета прямо на шею второго стражника. Ещё мгновение и болт со страшной скоростью вылетел из направляющей ложи и прицельно продырявил шею бедного сонного стражника. Тот рефлекторно схватился за шею и спустя пару мгновений рухнул на пол. Его напарник, ни черта не понимая обратил взор на товарища. Он увидел, как из его шеи сквозь пальцы полились струи крови и в тот же миг ему под челюсть вошел нож. Аристократ был не таким аристократом как прикидывался. Это был профессиональный убийца, нанятый Николаем Стайковым для разделки Захара. Двое убийц сошлись рядом и спешно проследовали в сторону двери. Потратив пару мгновений тот, что вышел с двери указал аристократу какая дверь, и аристократ быстро вставил отмычку, чтобы взломать замок. Двери в этой таверне были весьма толсты и прочны для выбивания их с засовов, а силовая навала на них могла спровоцировать Захара к бегству через окно, поэтому аристократ решил побыстрому открыть дверь и убить свою цель.

Но, другие господа, сидевшие и пьянствующие за столом увидев расправу над стражей, протрезвели моментально. На самом деле как вы могли догадаться никто особо и не пил. Двое крепких мужчин быстро подпрыгнули со своих стульев и вытянув мечи помчались на верхний этаж. Услышав топот ног, аристократ и его подельник обнажили оружие, готовясь к непредвиденной схватке. Они не могли понять, что произошло не так? Ведь в зале были только два пьяницы, а другие солдаты должны были спать. Ворвавшись в коридор, два пьянчуги ввязались в бой с убийцами. Клинковая дуэль длилась не долго, напротив комнаты Захара уже был готов вступить в перепалку сам организатор облавы на убийц. Открыв двери, он вылетел с комнаты и напал со спины на убийц, которые оказались, зажаты в капкане. Эмил ловко уничтожил первого убийцу, проткнув его спину, второй убийца поздно осознал всю смертельность ситуации. Он резко повернувшись спиной, вмиг лишился головы.

— молодцы ребята. Быстро среагировали. Будет уверены, золотая награда не заставит себя ждать.

— благодарим господин Эмил. — зачехлив мечи, сказали замаскированные солдаты и спустились вниз к хозяину, чтобы тот вызвал караул для уборки тел.

Эмил спрятал рапиру и постучал в двери к Захару, который уже не спал. От звуков бойни и криков убитых людей его сон как рукой сняло, а внезапная тишина заставила отворить окно и готовится к экстренному спасению.

— откройте Захар. Это советник царя.

— Эмил? Адская пропасть, что вы здесь делаете?! — уже более спокойно спросил казначей.

— я предпочитаю говорить, видя собеседника, а не сквозь двери.

Захар открыл дверь, и там вырисовалась фигура советника забрызганного кровью. Тот не ожидая приглашения, вошел внутрь и осмотрел комнату.

— зачем только вы решили остановиться в таком клоповнике?

— я не люблю растрачивать царские деньги на дорогие заведения. — объяснил Захар.

— ваше благоразумие и веру в идеалы оценили бы в церкви сполна, хотя нет… Там бы тоже не оценили. Калоян этого точно не заметит. — насмехаясь, ответил Эмил.

— если бы каждый действовал по тем же принципам что и я, то у нас были бы горы золота в казне, а люди бы не голодали, даже не смотря на ежемесячные потери в этой проклятой войне.

— Захар я слыхал о вашей недоброй славе, и как я вижу, она оправдывает себя. Вы настолько же наивны, как и благородны. Как видите многим это не по душе. Знаете Захар вы мне нравитесь! Определённость цели — отправная точка всех достижений. Не меняйте вашего настроя, продолжайте быть таким, каким вы есть сейчас.

— я прекрасно знал, что такое может произойти.

— неужели? — улыбаясь, спросил Эмил, наливая вина из бронзового кувшина Захара. — Вас настолько любят, что решили избавиться от вашего присутствия через четыре дня после назначения. Я ещё никогда не видел, чтобы кого-то так ценили недоброжелатели!

— оставьте ваши издевательства для Калояна. Лучше скажите, доживу ли я до съезда торговцев?

— это уже не так важно.

— вообще-то речь идёт о моей голове! — повышая голос, сказал Захар.

— тот кто это затеял, будет казнён очень скоро, а доказательство его причастности валяется в коридоре.

— мне от этого не легче, если я по дороге назад в Лютицу буду заколот случайным прохожим.

— вероятность крайне мала. Тот, кто затеял убийство, не рассчитывал, что оно не состоится. И если он не исчезнет с глаз Калояна в ближайшие два дня, то вскоре исчезнет с земли божией.

— вы знаете кто за этим покушением стоит? — спросил Захар подходя к Эмилу.

— если бы я не знал, то вы уже бы отдыхали с продырявленным сердцем. На вот этой вот убогой лежанке. — показал пальцем Эмил и выпил мерзкого кислого вина, которое выдавало заведения.

— фу, какая гадость. — Эмил встал и вылил вино в окно.

— ладно, господин Эмил я благодарен за спасение. Надеюсь, меня не убьют по возвращению к Лютице.

— не переживайте, даже если и убьют это ничего не даст организатору, а это в свою очередь означает, что он не будет тратить ресурсы и время на эту затею.

— ещё раз спасибо за спасение. Я перед вами в долгу.

— не стоит. Делайте вашу работу, как подобает и может когда-нибудь что-то изменится в этой чёртовой стране.

Эмил вышел с комнаты Захара и подобрал за волосы голову необходимого убийцы и запихнул её в мешок, который ему подал один из сопровождающих солдат. Спасательная делегация направилась назад в Лютицу с важными вестями.

***

Восход солнце ещё не начался, сумерки заполняли Болгарию в преддверии кровавого рассвета. Эмил едва живой от усталости и недосыпа, вернулся за пять часов к Лютице из города Любимца. Советник проделал адское расстояние и уничтожил кобылу в хлам. Первым делом заглянув к Калояну. В данной ситуации, главное, это действовать максимально быстро. Сонному царю сообщили новости с Любимца, после чего, тот созвал всех возможных людей со знати в крепость. Царь желал донести своё слово. Для большинства аристократов это поведение царя не было чем-то сверхнеобычным. Хотя двое из них напряглись от неожиданности и совпадения происходящего.

В большом прямоугольном зале, густо освещённом свечами и лампами, сидели почти все представители двора. На тронном кресле восседал царь в очень гнусном настроении с большими мешками под глазами, рядом сидела царица Анна с каменным лицом, которую тоже поднял царь с самого утра. На её шее красовался след от рук, который она не прятала. За большим длинным столом сидели министры, в том числе двое половецких эмиссара. В числе присутствующих были командир Румен, советник Борил, главный поп Богдан Здравков, главный судья Николай Стайков и многие другие. Молодой казначей Захар Сталев не успел вернуться с города Любимец и поэтому отсутствовал, чудом пережив эту ночь. Министр по земельному учёту Младен Дунев нервно постукивал пальцами по столу. Под стенами и у входов в зал было собрано чуть ли не всех лучших рыцарей государства. Царь встал и начал на средних тонах доносить цель собрания.

— сегодня вы здесь не просто так. — Калоян окинул взором присутствующих людей, и особенно судью, заведующего складами, и земельными участками.

— я спал. Долгие годы спал, пока моё тело ходило по Болгарии. До недавнего времени я бездействовал, хотя вроде как не сидел на месте. Время шло и мои советники мне многое объясняли, а я только слушал. Я забил голову определёнными знаниями, но я ничего с ними не делал. Я был поражен тем, как важно предпринимать действия. Недостаточно просто знать, нужно использовать знания. Мало хотеть чего-то, нужно делать.

Гости, которые думали, что все здесь желанные и почитаемые немного заерзали на стульях. Речь царя явно отличалась от многих тех, что были до сегодняшнего дня. Присутствие такого количества царской стражи очень нервировало многих присутствующих. У господ Богдана и Младена всё лицо покрылось потом, то ли от июньской жары, то ли от надвигающейся беды. Николай пытался казаться холодным, и вести себя непринуждённо.

— сегодня не простой день. Имя моё Калоян царь Болгарии, тот человек, который привёл болгарский народ к воле и независимости, был в который раз поражен тем, что происходит внутри страны. Я дал огромные привилегии многим из вас. Это было неспроста. Ведь мы боремся с огромной империей зла — Византией. А помимо них, на горизонте возникают новые враги, которые хотят сорвать наши планы. И я нуждаюсь в честных, верных и сильных людях. — царь сделал маленькую паузу смотря на реакцию. Все застыли в ожидании. — Император Алексий III, скоро сгинет. А знаете почему? — спросил царь, расхаживая вдоль стола, но никто не спросил почему.

— вам что не интересно господа? Почему погибнет ирод Алексий? — уже громче спросил царь.

— почему он погибнет государь. — спросил Борил.

— вот посмотрите! Человек, которому нечего скрывать, не боится задавать вопросы царю. Он сгинет, потому что у него скоро появится третий враг, помимо нас и османской империи. Вам же интересно узнать кто это? — снова спросил, повышая голос царь.

— уважаемый Богдан. Вы наш преосвященнейший человек, вы же образованный, да? Особенно вы умный в отношении монет и их сбережения, верно? Ремонта храмов за эти монеты и так далее… Так вот скажите гостям, что будет дальше с Византией, ну и с нами, так как мы глубоко повязанные народы! А вы как бы являетесь одной масти с папой Иннокентием, и можете предвидеть его мысли!

Богдан заливался потом, казалось, готов был лишиться своего сана, лишь бы покинуть эту залу. Он не знал, что ответить и страшно боялся. У него трусилась борода и он постоянно вытирал потное лицо платочком.

— я жду. Да что уж, мы ждем! Отец Богдан. — подходя в спину попу, тихо сказал царь ему на ухо.

Батюшка Богдан боялся ошибиться и в то же время не знал, как ответить, но знал, что нужно что-нибудь сказать. Читать молитвы, которые он проговаривал миллион раз беднякам он умел, но то что тут происходило, выходило за рамки его возможностей. Страх и ужас застилали его разум, в добавку ко всему те грехи, которые он совершал, пока царь спокойно воевал, не обращая на мелочи внутреннего устройства государства. Время шло, царь стоял за спиной у Богдана, а тот дрожащей рукой держал платок, и такими же губами хотел что-то вымолвить, но у него не лезли слова со рта.

— что слова не идут?

— я я, я не знаю, царь что ответить… — промямлил, заикаясь поп.

— он не знает что ответить! — сказал царь всем присутствующим. — Вот этот человек, у которого имущества и денег больше чем у половины всех греков, не знает о том, что ждёт нашу державу! А кто знает? Хоть кто-то есть в этой зале с мозгами и рассудком? Или вы все только умеете жрать и срать враньем через ваши головы? — злобно сказал царь, снова обходя стол, и заглядывая в опустившиеся глаза.

— разрешите царь? — снова взял на себя смелость Борил.

— почему меня это не удивляет? Что только у одного человека есть яйца среди сидящих за столом?

Пришло время встрять Румену, которого оскорбляло надменное поведение царя.

— у нас назревает конфликт с папой Иннокентием III. - спокойно сказал Румен.

— я не сомневался Румен, что вы обладаете острым умом и дальновидностью. Не подскажите чем это чревато для нас? — язвительно ответил царь.

— отлучением от церкви, война с католическим миром, объединение врагов, которые входят в сферу влияния папы. Мне продолжать? — спросил Румен.

— достаточно, я не думаю, что сидящие здесь настолько тупы, что не поняли всей той опасности, которую несёт этот мерзкий ублюдок. Он прислал прошение, чтобы я завершил войну и заключил мир с Византией и не лез на север, видишь ли он печётся, что христиане умирают. Тот, кто кладет тысячами своих крестоносцев в походах, рассказывает мне о сохранности христиан, сраный лицемер!

От этих слов поп судорожно перекрестился. Образовалась непродолжительная пауза. Румен понимал нынешнее положение дел на фронте и хорошо знал, что Болгария сейчас была одной из самых опасных сил на Балканах. Внезапное прошение от папы могло означать только одно.

— он проверяет вас царь. Во-первых проверяет на то, способны ли вы дальше воевать, тем самым давая возможность не вступать в стычку с Имре, но при этом, это будет значить что вы ослабли за время войны. Во-вторых он хочет своим авторитетом заставить вас отступить от Византии и не мешать ему воплотить свои планы в ближайшие годы. Через север он никогда не пойдет, хотя и угрожает вам этим, а значит… Он будет вести наступление с юга, то есть с Греции и Македонии до Константинополя. Это его цель, тут и слепому понятно. Очередной крестовый поход на ослабленного врага, крестоносцы всегда так действовали.

Калоян кое-какое время стоял и улыбался. Потом резко продолжил речь.

— вы не зря едите ваш хлеб, не удивительно, почему когда-то Византия была великой империей дающей великих людей, как бы прискорбно это не звучало! Я доволен вашими рассуждениями. И что же нам делать главнокомандующий? Склонится перед божьим сыном и поджав хвост убежать, или продолжать то, что мы успешно делаем? — Калоян всё ближе и ближе подводил острие сути вопроса.

— зачем вы меня спрашиваете, если вы и сами знаете, ответ на этот вопрос.

— я хочу, чтобы вы озвучили нынешнее положение дел.

— без проблем. Запасов провизии, хватит до конца лета. Осадные орудия будут отремонтированы через два месяца. То есть ваш предполагаемый поход на Венгрию может начаться через два месяца. Можно было бы идти войной, если бы не одно препятствие… — внезапно закончил Румен.

— ах да, какая досада, а что же случилось с нашими запасами, которых должно было быть ровно на год с учетом зимы? Гриша, туда ему и дорога давал такие сроки! — спросил царь глядя на кладовщика, землемера, и судью. — Вы же были его первыми друзьями, насколько мне известно?

Эти трое смотрели друг на друга и поняли, что попали не на шутку впросак. Коля Стайков, который направо и налево раздавал судебные решения на пользу изъятия имущества для своих друзей министров и прихлебателей изрядно напрягся. Он припомнил все те прошения, которые он проигнорировал от мелких торговцев, что жаловались на солдат обкрадывающих их склады и лавки.

— ну что же вы уважаемые? Неужели вам нечего сказать, куда делись наши запасы? — шагая к троице, что сидели вместе.

— я же не заведую складами государь, я только выдаю судебные распоряжения… — пролепетал Николай, не поворачиваясь к царю.

Заведующий складами, сидел около землемера.

— знаете, что я понял исходя из действий некоторых великих правителей? — обратился Калоян стоя за спиной прямо у судьи. — Люди за будут что ты говорил, забудут что ты делал, но никогда не забудут, что ты их заставил почувствовать.

Калоян повернул голову и дал знал рыцарю подойти. Тяжело экипированный рыцарь подошел к царю, громыхая железом.

— ваше оружиее. — скомандовал царь, протягивая руку.

В этот момент в зал зашел Эмил в чистой голубой одежде истинного импозантного аристократа с грязным вонючим мешком в руке, вокруг которого летали мухи. Он подошел и стал у края стола.

Царский стражник молниеносно вытянул стальной меч, который блестел лучше, чем жир на солнце. При этом сидящий спиной к царю Николай, не на шутку испугался, и тем что пришел Эмил с мешком и тем что царь просил оружие у стража.

— не узнаешь этого господина? — спросил царь у Николая стоя за спиной с мечом в руках. Эмил вытянул вонючую, разбухшую головешку убийцы из мешка и швырнул её на чистый, красивый стол, замазывая кровью белую скатерть. Башка покотилась и легла на бок, одиноко смотря на Николая закатившимися под лоб глазами.

— господи боже мой! Это же Ласло Турай! — вскрикнул Борил, отшатнувшись на стуле, явно поражённый проделкой Эмила.

Николай не успел и слова вымолвить в свою защиту. Калоян со всего размаху разрубил его ключицу до середины туловища, после чего начал наносить удары по спине Николая, не особо целясь и заморачиваясь. Министр неистово завопил после первого удара на весь зал, правда, продолжалось это не долго. После третьего удара он умолк, свалившись всем весом на стол. Его соседи по стульям попадали от этой ужасной сцены на пол, и поползли кто куда подальше от кровавой бани, что устроил царь. Калоян, в свою очередь рубил и рубил несчастного судью по спине, с которого отлетали куски мяса и крови. Они заляпали лица многим близ сидящим, а весь царь и подавно был покрыт кровавыми потёками, как мясник на бойне. Весь стол, на котором полулежал судья уже давно мертвый, покрылся кровью и ошмётками мяса, что непрестанно отлетали от этого человека. Поп и некоторые пособники начали убегать в сторону дверей и окон, умоляя стражу их отпустить. Некоторых от этой сцены сразу же вырвало. Стража не позволила сбежать никому. Наверное, более-менее спокойно сидел только Румен, половцы и Борил, но это было только внешнее впечатление. Никто такой расправы, да ещё и в главном зале не ожидал, кроме Эмила. Симеону явно не нравилась эта постанова, в то же время Борила — просто переклинило. До этого он был зол на царя за его припадки гнева, а сейчас это просто достигло апогея непонимания. Он давал совет казнить вороватых подонков, но не устраивать резню на глазах у всех с такой немыслимой жестокостью. Младен обезумевший от горя схватился за лицо, и сидел неподвижно, видя как его весьма близкий товарищ, превратился в фарш. Намахавшись мечом царь отдал его стражнику и пошел на своё место.

— вернулись все по местам! — спокойно сказал царь Калоян будучи весь в крови как мясник на бойне. Этот призыв заставил всех сбежавших осторожно и медленно пятиться в сторону своих мест, боясь новых атак со стороны царя. Раньше никто его таким не видел. В свою очередь Калоян впервые почувствовал облечение и настоящую власть над ситуацией.

— государь здесь же всё в крови, как мне сидеть рядом с… — сказал один из кладовщиков, на две тональности выше обычного. Он должен был сесть прямо возле размозжённого трупа.

— садитесь Никита не робейте! — улыбнулся царь. — Деньги пилить вместе у вас получалось, вот и сейчас присаживайтесь, как ни в чем не бывало, не то следующий будете вы!

Царь встал со стула и сбросил с себя окровавленный халат, швырнув его на землю. Это только немного улучшило вид царя. Борода и лицо было всё также в потёках крови. Анна старалась даже не смотреть на царя и не подавать виду случившемуся. Она пыталась проявлять невозмутимость. Царь же в свою очередь тоже не посмотрел в её сторону. Он снова просто шлепнулся на свое большое царское кресло. Он вытер рукавом легкой рубахи лицо, после чего весь рукав стал ярко красным. Гости в первозданном виде уже сидели там, где и раньше. В полной тишине даже не подозревая, что будет дальше.

— что смотрите? Вы думаете я безумный? Или может быть я пьян? Вы…

Глухой звук тела Николая, которое наконец съехало со стола и грохнулось о пол прервало царя на какой-то миг, но он даже не обратил на него внимания. С невозмутимым видом он продолжил свою мысль.

— вы даже не представляете, насколько я трезв и ясно вижу сейчас. Впервые за долгое время! Уважаемые бояре! Сообщаю всем, выживает не самый сильный, а самый восприимчивый к переменам! А перемены у нас следующие… Начиная с сегодняшнего дня, Захар будет ваш царь и бог. Условно говоря, конечно же, не воспринимайте всё буквально. Если вы мерзавцы его убъете или скажем с ним произойдет несчастный случай, то мне проще будет убить всех вас по очереди, даже не разбираясь, кто прав, а кто виноват. Советую вам, наоборот, охранять его как зеницу ока. Потому что такие шутки как вчера в таверне Любимца больше не пройдут. Нанимать венгерского убийцу, чтобы убить честного казначея своей державы! Узнав о таком, мои старшие братья в могиле бы кувыркнулись! — спокойно говорил царь, который, как-будто, обрёл дар самообладания. — Смерть Николая, который нанял Ласло была примером всем вам, что шутки кончились, у меня слишком много внешних проблем, чтобы тратить свои силы на ублюдков желающих украсть лишнюю монету. — он махнул рукой служанке, чтобы она подала ему вина.

— я был пьян и слеп до сегодняшнего дня. Слишком много проблем навалилось на мои плечи, и я даже рад этому. Мои былые неудачи, это лишь шанс подняться и начать снова, только уже более мудро. Больше никакого воровства. Уясните себе до конца ваших дней. Вы можете воровать друг у друга. Но, если хоть одного куска хлеба казначеи и кладовщики не досчитаются для моих солдат, я буду искать виноватых и жестоко наказывать.

Выпив кубок залпом, царь почувствовал некое облегчение. Теперь он хотел до конца выговориться и закончить свой монолог.

— если вы не настолько тупы и бездарны как Николай, то уже поняли, что вскоре папа римский Иннокентий поведёт крестовый поход на Константинополь. Ну что же. Так тому и быть. Сейчас моя задача оторвать кусок мяса у Имре. Мы на подходе к его никчемной Венгрии. Наши друзья половцы совсем рядом, и воевать с Венгрией будет сложно, но я верю в наши силы и возможности. Конфликт с папой неизбежен. — продолжил Калоян. — Рано или поздно мы сойдёмся в битве. И я не позволю, чтобы какой-то жирный мужлан воруя хлеб и мясо у солдат подорвал успех этой битвы.

— и последнее, прежде чем вы все удалитесь отсюда. Отец Богдан, вскоре после войны с Венгрией и пока мы не начали войну с папой, я хочу стать императором. Подготавливайте уже сейчас прошение у его величества папочки, чтобы мир меня знал как императора Калояна Грекобойца из рода Асеней. Очень надеюсь, что этот маразматик не опечалит меня, перед тем как я сотру его войско в пыль, и признает меня императором Болгарии.

Сидящие за столом переглянулись, и поняли что будущее у них будет весёлым. Не совсем было понятно, это белая горячка Калояна, или его амбиции возвысились выше небес. Ну что поделаешь, зато они выжили сегодня, и никто кроме бедолаги Николая не пострадал посреди этого рассвета. И на том нужно благодарить Бога.

— все свободны, мне нужно отдохнуть. Симеон и Пламен останьтесь, к вам у меня отдельный разговор. Борил, Румен и Эмил вы тоже побудьте со мной.

Все удалились из зала настолько быстро, насколько было возможно, обходя труп судьи, которого уже начинали облепливать мухи.

— стража, уберите отсюда эту мерзость в конце то концов! Выбросьте его куда-то подальше за пределы крепости, эта сволочь не заслуживает человеческого погребения.

Как только труп вынесли, двери закрылись. Служанки протёрли пол от крови, и царь их тоже послал вон с зала. Оставшись впятером в окружении стражи, царь коротко сказал:

— Русэ и Свиштов будет за нами, всё что ближе к Понту по Дунаю будет вашим. Так и передайте Сутоевичу, и моё почтение. Жду его войско на подходе к Белграду.

— Русэ большой город государь — ответил Симеон, слегка недовольно.

— я знаю Симеон, но Венгрия сильный противник, а у нас проблемы с припасами. Поэтому нам нужна поддержка как никогда. Я обещаю пересмотр границ после войны с Венгрией. Я ценю помощь вашего хана и не забуду то, что он делает для нас. Пока я не могу пойти на большее.

— хорошо. — не стал пререкаться Симеон.

— уйдите к нашему картографу, он вам передаст начертанную бумагу с расположением ваших и наших территорий. Насколько я понял, вы нас покидаете с этого момента?

— вы правильно нас поняли.

— тогда удачной вам дороги, и спасибо за принятие участия в турнире. Это был ценный опыт.

— нам тоже понравилось, хотя Пламен не может понять, почему самый сильный воин бродит среди простых людей, вместо того чтобы служить на благо правителя.

— Румен давно служит мне.

— Румен при всём уважении стар. — глядя на военачальника сказала Симеон. — А парень, который победил Пламена и убил вашего полководца, силён и безрассуден как вожак стаи волков, было бы неразумно упускать такого человека мимо рук.

— благодарю за ваш совет. Я подумаю над этим. Вы свободны и до встречи.

Половцы покинули зал, и с царём остались только советники и главнокомандующий.

— я был достаточно убедительным Эмил? Или может быть стоило убить ещё пару человек? Вы же эксперт в этих вопросах? — спросил Калоян безрадостно.

— наконец-то царь сделал какие-то действия, которые заставят задуматься этих бояр о своих поступках. Впервые за долгое время вы показали, кто управляет нашей страной.

— это было чрезмерно. — возразил Борил.

— я тоже так считаю. Чрезмерное насилие не выход. Казнить человека можно было и более гуманным методом. — поддержал Румен.

— я устал от гуманности. — ответил Калоян.

— гуманность это слабость. Оставьте её священникам. — предложил Эмил.

— я бы возразил, что священники очень добрые люди. — сказал Борил.

— довольно пустой болтовни! — сказал царь. — Что сделано — то сделано, и я ни о чём не жалею.

— это может сыграть злую шутку в будущем дядя.

— пускай играет, а я послушаю.

— смерти в лицо не смеются…

— на что вы намекаете племянник?

— на то, что покушений не было пока…

— что же пускай кто-то осмелится. Я готов его встретить здесь, все знают где меня можно найти. — смело ответил царь.

— в том то и проблема! Все знают, где вас найти. В преддверии конфликта с папой, не стоило наживать врагов внутри двора. — стоял на своём Борил.

— и кто же эти враги? — спросил царь.

— это мы увидим в будущем, я не могу обвинять голословно кого попало. — ответил племянник.

— тогда не стоило и начинать мой родич!

Во время этой перепалки очень громко постучали в большие двери зала. Царь крикнул:

— впустите, кто бы там ни был, что за бес вылез из под земли в такое позднее, — глядя на начинающий светлеть горизонт — точнее уже ранее время!

В зал вошел командир и брат полководца Узунова — Антон в сопровождение двух солдат. Его, так сказать напарник — Гришка, не взял смелость заявится в зал царя, и остался ожидать своей награды на улице, за стенами Лютицы. Царь смерил взглядом командира и удивлённо спросил.

— а ты еще кто такой? Я тебя впервые вижу, какая у тебя должность?

— доброго утра государь, я Антон Узунов командир двух взводов, поставленных на караул районов Кондово и Маджарово, принёс радостную для вас весть.

— смотри Борил, хоть кто-то мне радостные вести приносит. — улыбаясь сказал царь, с высохшей кровью на бороде.

— это очень интересно! Что же вы хотите сообщить уважаемый родственник Стефана? Или вы не его родственник? — с особым интересом спросил Эмил, вставая со стула.

— да, Стефан мой брат. Вы правильно заметили. Смею доложить что я и мой напарник, другой командир соседнего региона Григорий Полнов, совершили облаву на предполагаемого убийцу свершившего численные преступления, также ведомый в народной молве как византийский убийца.

— ха! — поднялся царь с кресла. — Не думал, что такого низкого чина солдаты, так быстро выловят такого беса! Он натворил столько делов, а его повязали обычные болгары служащие словом и делом на благо своего народа! — царь подошел к Антону и пожал ему руку.

— это было не просто мой царь. Этот человек чертовски опасен и силён, мы не смогли его взять силой, и пришлось применить хитрость.

— я и не сомневался! Хитрость это второе имя настоящего болгарина! Эмил распорядитесь, чтобы господам выдали награду!

— прощу прощения царь, но я хотел бы добавить пару слов в завершении…

— хм, и что же вы хотите мне сказать добрый муж? — удивлённо спросил царь, сводя брови.

— этот человек хоть силён и опасен, но не выглядит как бандит и подлец. Я не возьму ни копейки, пока он не даст признание в свершенном преступлении. Я дал обещание ему, что будет справедливый суд. И если его признают виновным, он согласен добровольно встретить смерть.

— весьма необычный молодой человек! Он ведь молод?

— да, примерно как и я, и вы государь, около тридцати лет от роду.

— отлично командир, раз он у нас в руках, пускай тогда наши лучшие судьи сделают допрос с пристрастием. Я хочу уже сегодня в обеденное время при всех людях казнить его в Любимце.

— но вы же обещали в Тырново? — спросил Борил.

— в Тырново снова ехать четыре дня, а для такого события достаточно и Любимца. Новости сами по себе расползутся, а у меня и так дел по горло. Казнь будет в Любимце — я так решил.

— но вина еще не доказана! — возразил Антон.

— чего здесь доказывать? Доказывать нечего! Мои ребята быстро выбьют признание и поделом. Вы свободны, и готовьте карманы для награды за верную службу.

— слушаюсь государь.

Трое солдат покинули зал заседаний, но Антон не спешил покидать коридор возле двери. Он косвенно знал Румена и хотел добиться справедливого суда. Так как он и обещал.

— итак господа, у нас есть плохие и хорошие новости. Давайте не думать о плохих и радоваться хорошим! Эмил займитесь пленником. Новость о нападении на Захара вывела меня из колеи и я плохо спал, поэтому я хочу отдохнуть. К обеду жду признания и подготовленных лошадей, чтобы совершить предначертанное на площади Любимца. А пока, вы все свободны.

Царь встал и пошел в сопровождении стражи в спальню на сон грядущий. Борила не интересовал убийца, он хотел поговорить с царицей Анной, но она ушла непонятно куда. Эмил же с Руменом вместе вышли с зала и наткнулись на ожидающего Антона.

— а ты еще не покинул Лютицу? Царь же велел отдыхать и ждать награду? — удивился Румен.

— господин Румен. Выслушайте меня. Я знаю вы человек слова и дела и справедливость это ваше второе имя.

— не стоит меня превозносить, я давно забыл, что такое справедливость проживая свою жизнь здесь. — ответил Румен, на что Эмил едва не рассмеялся.

— в чём дело юноша? — спросил Эмил. — Я вижу как ваши глаза бегают, зачем вам этот пленник? Он убил множество людей, совершил много преступлений против закона и царя, зачем вы мучаетесь и пытаетесь чего-то добиться?

— я был на турнире господин Эмил. И я видел, как все дрались с честью и достоинством.

— ну, прям таки все… — уводя взгляд в сторону, поправил Эмил.

— не суть! Этот парень с которым мне довелось вчера встретится, уничтожал солдат как манекены! Он был настолько искусен и неустрашим, что готов был убить сорок солдат!

— это впечатляет! — улыбаясь, сказал Эмил. — А вас милейший Румен? Вы же победитель турнира! По-моему звучит многообещающе. Не так ли?

— никто бы не справился с сорока людьми. Не стоит превозносить и преувеличивать его возможности. Он всего лишь человек. — невозмутимо сказал Румен.

— да, я согласен. Но, когда человек бьется за свою честь и достоинство и…

— что и? — обнимая Антона за плечи, спросил Эмил.

— и за любовь, то его силы стократно повышаются. Я голову готов отдать, что если бы не подлость на которую пошел мой напарник, выкрав из дому его возлюбленную, то мы бы его не остановили. Увидев как его девушку, хотят изнасиловать, он согласился никого больше не убивать, взамен, что я позабочусь о её сохранности. И он сдержал слово, никто больше не пострадал.

— а вы сдержали слово? — спросил Эмил.

— частично да, но справедливый суд, которого он ждёт так и не был исполнен.

— чушь… — нервно вздыхая, ответил Румен.

— почему вы не верите мне Румен? Я много хорошего о вас слышал?! Почему вы отказываетесь от ваших идеалов и принципов? Поговорите с парнем и рассудите, достоин ли он казни. Если вылично скажите, что он убийца и заслуживают смерти, я буду спокоен, и приму оплату за службу. Неужели ваше сердце окаменело на службе у царя?

— а он настырный малый, да Румен? Вижу у него будет либо красивая и быстрая смерть за его дерзость и наивность, или же очень сильное будущее! — хохоча говорил Эмил, которого всегда забавляли честные и наивные люди, которые уважали справедливость и достоинство.

— вы же слышали глас царя, он хочет казни, ему не интересны доводы. — возразил Румен, который хотел уйти на отдых и избавиться от настырного Антона.

— не делайте ошибку о которой будете сожалеть. Бог всё видит Румен. Поговорить с пленником, который ничем не уступает вам в мастерстве. Это не позор, а честь.

— а вы молодой человек слов не подбираете! Вы же знаете что нет такого человека, который готов победить Румена, даже я ему не ровня. — выкатив глаза сказал Эмил.

— я пытаюсь добиться справедливости хоть где-нибудь, среди земли, где её практически нет. А этот парень убил трое солдат за несколько секунд. Каков ваш ответ господин главнокомандующий?

— я не знаю, в этом нет смысла.

Парень опустил голову и покачал ею. Видно было, что ему больно, что идеалы и честность умирают даже в таких людях, которые были её лицом.

— знаете Румен, не стоит винить ребёнка за то, что он боится темноты, а стоит винить взрослого, который боится света.

Командир спешно покинул помещение, даже не попрощавшись со знатными мужами. Румен с Эмилом остались наедине.

— зачем ему это Эмил?

— есть два варианта мой пожилой друг. Этот убийца был настолько безупречен и силён, что всё сказанное оказалось правдой, или же Антон просто невероятно глуп, что не может отличить страх истинное мастерство от везения. Какой из них верный — выбирать вам!

— вас же назначили проводить допрос, я тут причём? Я не буду ничего выбирать.

— ах! Румен, вы забываете, с кем говорите! Я же читаю людей как книги за обеденным столом! От моего взора не ускользнуло, как вам стало интересно посмотреть на того, кто посягнул быть лучше вас! Пускай даже, лишь на словах этого юного командира. — засмеялся Эмил в глаза Румену, который повёл уголком рта, ведь этот змей был как никогда прав.

***

Любомир сидя в темнице, где была практически полная темнота, пребывал в горе и отчаянии. Радку увели куда-то в другую камеру — куда именно он не знал. Сейчас впервые за долгие годы его волновала чья-то судьба намного больше собственной. Он уже смирился со своей смертью, потому что не витал в иллюзиях и фантазиях. В такое время, мало кто мог похвастаться долголетием и доживал до глубокой старости, даже короли и цари. А такому человеку как он и подавно была закрыта дорога к долголетию. Ему было жаль и страшно за, ни в чём неповинную девушку, которая и жизни ещё не повидала. Она был доброй и заботливой, честной и справедливой. Он не так много времени провёл с ней, но казалось, оказавшись без неё, чувствовал полную пустоту и горечь бытия. Такого он ещё не чувствовал в своей жизни. Самое забавное, что она даже не привлекала его так, как обычно это бывает с красивыми женщинами. Это сложно объяснить, но бывает влечение куда сильнее внешности. Внутренняя красота и сила здесь была намного мощнее и влиятельней. И кажись, она полностью завладела его сердцем, он это чувствовал, но пока не мог сам себе в этом признаться. Радка сидела на самом деле не так далеко от Любомира в другой одиночной темнице, и просто плакала ненавидя свою никчёмную судьбу, которая ничего кроме страдания и невезений не приносила. Как бы ни была сложна её ситуация, уделим больше времени Любомиру, ибо к нему должен был с минуты на минуты нагрянуть важный посетитель, очень важный. Наверное, самый важный за всю его жизнь.

Румен спускался в глубокое подземелье в сопровождении караульных, с которыми вёл беседу.

— то есть то, что говорил Антон было правдой? — спросил главком удивлённым голосом.

— да шеф! Этот стервятник уничтожил брата моего свата за секунду и не повёл глазом. А потом ещё троих.

— говорили же, было всего три жертвы? — уточнил Румен.

— это неважно господин. Если бы не Антон, одна дева Мария знает, скольких бы он убил! Будьте осторожны Румен, мы забрали его оружие…

— он сам его отдал, ты идиот! — вмешался второй солдат.

— он только бесконечно раз повторял, чтобы не трогали девушку, он готов на всё ради неё.

— это интересно, и глупо… — ответил главком. — А что у него за оружие? — поинтересовался Румен.

— кажись рапира, но и не рапира!

— что это значит солдат? — спросил Румен, топая по винтовой лестнице, практически достигнув дна подземелья.

— это значит, что по всем признакам это рапира, но она кована на заказ и имеет лезвие! Она чуть толще обычной рапиры. — вытаращив глаза, добавил солдафон.

— покажите мне её.

Один из сопровождающих резко развернулся в другой коридор, и начал отпирать одну из дверей, где было изъятое оружие.

— говорю вам полководец Румен, будьте осторожны. Он был по началу паинькой, но сейчас мог изменить свои убеждения и сам Бог знает, может он и с голыми руками нападёт на человека!

— успокойтесь солдат, я могу позаботиться о себе, вы уж поверьте.

Они дошли до нужной камеры. Это пустое место, где сидел заключённый, закрытое толстыми прутьями, до ужаса напомнило Румену его долгое пребывание в тюрьме. Он был примерно в тех же условиях, только на пять лет дольше… Этому парню здесь оставалось сидеть совсем не долго, всего один день, потом казнь.

— покиньте нас.

— вы уверены?

— полностью.

Солдат ушел, а Румен стоял и смотрел в темноту, где не было видно человека, но он там был. Любомир не смог бы узнать Румена, по крайней мере, не сразу. Отец сильно изменился, и напоминал очень пострадавшего и постаревшего от войны человека. Ему на вид было все семьдесят лет. Лицо, исхудавшее и не оправившееся после тюрьмы, седые щетина и волосы, множество шрамов после битв и пыток. Голос ослаб, от тяжести войн и бремени, которое он нёс. К тому же Любомир не думал о посетителе, его голова была забита самобичеваниями, что он так и не смог спасти Радку.

— значит, вы совершили все те злодеяния за какую-то неделю?

Узник не ответил, как будто никого и не было в темноте. Парень, опёршись о каменную стену смотрел пустыми глазами в сторону и просто ждал своей участи.

— пленник, у вас есть возможность оправдаться, я здесь по просьбе одного наивного командира, который считает, что вы ангел божий и не заслуживаете казни. Так ли это?

Снова тишина.

— да что чёрт возьми с вами такое? — начал нервничать Румен.

Послышались шаги, и солдат, который ходил в кладовую нёс рапиру с побитым лезвием и искусной змеиной гардой. От её вида у Румена поднялись брови от восхищения.

— это его оружие? — указал пальцем главком.

— да господин, как видите значительно повреждённое и невероятно необычное.

— ты свободен. Оставь нас.

Солдат удалился, и они вновь остались наедине.

— почему вы молчишь? Вы не хотите сказать слов в свою защиту или что? В чём дело?

Снова молчание.

— или может быть проблема в девчонке? — пытался хоть чем-то уколоть парня Румен.

— где она? Её не трогали? Где она! — крикнул парень из темноты.

Наконец-то подействовало, подумал Румен. Это было достойно похвалы, парню было плевать на свою жизнь. Он не собирался оправдываться за содеянное, но при этом переживал за девчонку, которую Румен, пока еще не видел.

— кто она такая? Она причастна к преступлениям?

— она не виновна, не трогайте её, отпустите её и просто казните меня! — возбуждённо сказал парень.

Его голос был как эхом прошлого, правда это эхо, пока не мог понять Румен, который и представить не мог о подобном стечении обстоятельств. Голос Любомира ведь изменился с пятнадцати лет, значительно огрубев.

— тогда, я сперва поговорю с ней, вижу, вы не очень идёте на диалог.

Румен начал удаляться в другой корпус постукивая клинком по толстым прутьям.

— не трогайте её сволочь! Я найду вас, если с ней что-то…

Больше Румен ничего не услышал. Он закрыл двери и очутился в другом коридоре. Любомир продолжал слать проклятия и угрозы в пустоту, надеясь, что они чем-то помогут, потом бессильно рухнул и слёзы застлали его лицо. Тем временем Румен прошел тридцать шагов и оказался у одной из камер, где сидела другая пленница. Она услышала, что кто-то идет, и вскочила на ноги. Девушка схватилась руками за решётку и смотрела на приближающегося человека. Тот стал рядом и смог её разглядеть.

— господи. Бедная девочка. Сколько вам лет? Вы похожи на ребёнка, а не преступника! Вы-то говорить будете?

Её опухшее от слёз и потёртое лицо могли свидетельствовать, что кто-то всё же приложил руку к ней. Но, она была более разговорчива, чем парень.

— да. — ответила сухим от жажды голосом Радка.

— принеси воды — скомандовал стражнику у дверей Румен, на что тот сорвался и выбежал с коридора.

— хорошо девушка. Давайте начнём с простого и перейдём к сложному.

Она смотрела на мужчину, и ждала его вопросов сжимая прутья тонкими пальцами.

— кто вы такая?

— меня зовут Радка Христова.

— отлично, кто ваш друг? Он же ваш друг? Или соучастник, кто он?

— его звать Любомир, и он …

— как его звать? — вылупив глаза, перебил Румен, которого разряд тока ударило по пожилым коленям.

— Любомир, а что…? — испуганно спросил девушка, отпуская прутья клетки.

— так, так, так… Погодите. — Румен пребывая в шоковом состоянии, подумал, что Любомиров может быть миллион в Болгарии. Но, вспомнив про уникальную рапиру, его снова обдало жаром.

— хорошо. Кто совершил все преступления?

— это я виновата господин!

— не кричи девочка, он убил всех солдат, которых ему приписали?

— да, он, но он не виноват, это всё из-за меня!

— ладно. С этим разобрались. Где вы его встретили? Что вообще вас связывает? Кем вы ему являетесь?

— лучше начать с моей истории так будет понятнее.

— истории говорите? Ну, хорошо, говорите. Я слушаю, только не затягивайте резину. И говорите только правду, дословно, от этого зависят ваши жизни, ибо я ваш судья сегодня. — подперев подбородок, сказал Румен.

— хорошо господин. Меня похитили из деревни Казак и увезли в бордель Ивайловграда.

— кто похитил? — встрял Румен. — опишите человека, вы его запомнили?

— а это разве важно? Вы же хотели спросить о Любомире?

— это важно, рассказывайте, если помните его лицо или внешность говорите. Я давно пытаюсь понять, кто промышляет делами в борделе и тому подобным непотребством.

— он был выше меня, волосы чёрные, почти до плеч, и очень худой, худые страшные пальцы, и нос длинный. Как у орла.

— вы ничего не перепутали красавица?

— нет, я его хорошо запомнила, это он меня усыпил и, наверное, доставил в то ужасное место.

— ладно, я понял, спасибо, это очень помогло. Что было дальше?

— в том ужасном месте он сказал, что ко мне придёт уважаемый человек.

— во как? Паззлы складываются, ну-ну? — начал ходить взад вперёд Румен, и тут появился стражник с кувшином воды. Он его передал главкому и удалился далеко под стену.

— возьмите, пейте. — Румен перевернул кувшин и дал выпить Радке — Теперь продолжайте.

— спасибо за воду… В общем немного погодя, пришел этот господин, он был страшный, лысый и очень толстый, и я его не убивала! Честное слово, это случилось случайно! — повышая голос начала оправдываться Радка.

— погодите! Не кричите, говорите случайно? Что случилось там?

— я хотела сбежать оттуда сразу же, и начала искать свет. Взяв лампу я случайно разлила масло, а он когда хотел меня… короче он случайно поскользнулся и упал головой об пол. — снова схватившись за прутья объясняла девушка — Я не знала, что делать дальше, ведь он обещал, что приведёт ещё мужчин, чтобы позабавляться со мной, поэтому я спрыгнула со второго этажа и убежала в лес.

— неплохо же ты прыгаешь, но где в этой истории Любомир?

— это самое лучшее место… — улыбнувшись, сказала девушка.

— да неужели? — с трудом сдержался Румен, чтобы тоже не ответить улыбкой.

— я в лесу возле реки случайно его встретила, и попросила защиты!

— и что он согласился, вот так просто и бездумно?

— сначала я думала мне конец и он меня бросит! Хотя он меня спрятал, а когда прискакали три всадника с собаками, то собаки начали идти в нашу сторону почуяв след. Он вышел против них драться, сказав что прятаться нет смысла! — вытаращив синие глаза, говорила девушка.

— невероятно! Какой безрассудный идиот! И что было потом?

— потом он убил собак, которых спустили на него, но одна из них погрызла его ногу. Этим воспользовались подлецы стражники, с которыми он пытался договориться, выкупить меня за деньги, но они отказались, сказав, что у них приказ.

— ну, это неудивительно…

— в итоге он их победил, но получил почти смертельное ранение. Я едва его спасла от смерти. — сложив руки в молитвенную позу сказала Радка.

— это похоже на правду, только иную, не совсем ту, про которую рассказывали стражники!

— клянусь, всё так и было!

— ладно Радка, а как вы его спасли, вы что лекарь?

— нет, я просто читала книги отца в детстве, о болезнях и их излечениях. Поэтому применила свои знания на практике. Хвала господу, что Любомир жив. Но, его и меня казнят, поэтому в этом нет никакого смысла…

— ладно, давайте пропустим ваши скитания, как же вас нашли? И что произошло в доме, где вас поймали?

— я могу вам только сказать, что нас продал плохой хозяин, он сообщил, наверное, стражникам, где мы. Самое обидное, что перед тем как попасть к ним домой, Любомир спас ему и его жене жизнь…

— господи, да вас послушать девочка, он всех в округе от гибели спасает! Но, других рубит в капусту! — возмутился Румен.

— так и есть! Потому что он лучший человек в этой проклятой стране! — закричала Радка, впадая в рыдания. — Пожалуйста, не убивайте его, лучше убейте меня, это из-за меня он напал на стражников царя!

Румен смотрел на это всё и не мог поверить своим глазам, эти да голубка защищали друг друга как невменяемые. Такая любовь и такая трагедия! И посреди их горя он. Румену хотелось поверить девушке, она не выглядела ни убийцей, ни лгуньей, да и зачем ей врать? Она просто пыталась защитить того, кого любила — это было очевидно, как роса на утренней траве. Судьба уготовила ему принимать решение и убеждать царя или просто дать ему согласие на казнь. Что же делать? Со слов девушки, этот парень был само благородство и сила, теперь нужно было вернуться к нему и разобраться до конца с ним. Кто же он такой, хотя Румен уже начинал склонять сам себя, о том кто он. Он хотел даже, чтобы это был его сын. Потому что Румен даже не услышав истории до конца, гордился его поступками.

— господин не уходите, прошу вас! Скажите, что с нами будет?!

— сидите спокойно и молитесь, всё будет хорошо.

— вы обещаете?

— обещаю.

Румен вернулся в первый коридор, и Любомир, который уже ждал прихода главкома, сразу начал кричать на него:

— мерзавец! Что вы там делали? Идите сюда и ответьте, если вы мужчина!

Румену хотелось только улыбаться от этой агрессии, но с трудом сдерживал себя. Он подошел к парню с серьёзным, деловым лицом, едва сдерживая улыбку, который не унимался и пытался вырвать прутья клетки.

— подойдите к решётке и успокойтесь. Ваша любимая жива. Цела и невредима. Я хочу увидеть ваше лицо.

— она не моя… Зачем вам моё лицо, вы любите видеть тех, кого собираетесь казнить, чёртов изувер!

— нет. Будьте мужчиной, я хочу увидеть ваши глаза.

Любомира оскорбило это обвинение, и он подошел, так что нос выглядывал за пределы клетки. Сомнения развеялись. Ни волосы, ни борода, ни взрослое лицо, не могло предать сомнениям опознание Румена. Он хотел заплакать, что именно так случилась их встреча. Почему при таких обстоятельствах? Судьба жестока и неблагосклонна. Наверное, он много крови пролил на полях боя, поэтому его господь карает. Как действовать дальше Румен знал, но получится ли убедить царя, отпустить пленников, он не был уверен, и это резало его по живому.

— вы довольны? — спокойно спросил парень

— более чем. Слушайте сюда. Я выслушал рассказ вашей Радки, и много понял, даже больше, чем мог представить. И меня прямо в этот миг посетила идея, что возможно она вас обоих и вытащит с этой темницы.

— почему? Чего такого она вам рассказала? — непонимающе спросил Любомир.

— вам пока незачем этого знать. У меня будет разговор с царём. Это будет самый непростой разговор в моей жизни. Поэтому я не уверен, помогу ли вам отсюда выбраться.

— но, с чего вам помогать нам? Вы же считали нас убийцами, как и все остальные!

— я позже объясню, если получится то, что я задумал.

— я благодарен вам за надежду. Я её практически потерял сидя в этой темнице.

— эх… Любомир, вы рано теряете надежду. Она чрезвычайно сильное оружие, которое может горы свернуть в вашу пользу. Если поддерживать её безудержной верой, то вы будете несокрушимы, поверьте мне. Где вы взяли такую рапиру, между прочим?

— почему вы говорите так, будто меня знаете?

— вам просто показалось. — Румен покинул сына, не сказав ему правды.

Сейчас нельзя было говорить правду, иначе Любомир не согласится на свободу, если получится договориться с царём. Ведь на царя у Румена, был всего один козырь. И это предложение со стороны Румена очень не понравится Любомиру, когда он узнает, что его отец наконец-то нашелся, и тут же вынужден будет его покинуть, возможно, уже навсегда.

Глава 10

Глава 10

Где начинается новая жизнь и заканчивается старая

Калоян проснулся отдохнувшим, с намного лучшим настроением, нежели было до этого. Он вспомнил совершенное на собрании как страшный сон, и потянувшись со всех сил хлопнул в ладоши.

— начинается новая эпоха. Держитесь, чёртовы венгры, я иду по ваши души!

В добром расположении духа царь спустился вниз и прошел отобедать перед выездом на торжественную казнь. Всем жителям округи сообщили о грядущем представлении и многие уже сбивались толпами на главной площади города, что был в двадцати километрах от Лютицы. Царь не желал подолгу тратить время и спросил у слуг, где шляется Эмил. Те ответили, что уже давно его не видели, но вместо советника к царю нагрянул главком. Его встревоженное лицо было не таким весёлым как у царя.

— ах Румен, давно не виделись! Почему у вас такой мрачный взгляд? Вы что не спали? А следовало… Вот поглядите на меня?! Я как свежий огурчик, решил пару крошек хлеба бросить в рот и отправится в дорогу. Сегодня важный день мой дорогой полководец! Эта знаковая казнь подтвердит, что у нас правовое и честное государство, где убийц и подлецов ловят чрезвычайно быстро и наказывают быстрее, чем те успеют оклематься и скрыться.

Калоян весь сиял сидя за столом, где лежало пару запечённых свиней и горы колбасы со свежевыпеченным хлебом. Другая тарелка с такой же горой фруктов, явно свидетельствовала, что царь ест одни крохи со стола.

— именно об этом я и хотел поговорить государь. — серьёзно ответил Румен, глядя на сидящего царя, что щипал куски мяса с тушки свиньи.

— что то случилось? Уж не сбежали ли наши пленники? Только не говорите мне таких новостей, ибо я очень расстроюсь, а ведь я проснулся в таком добром настроении, что даже смерть папы, меня бы так не обрадовала!

— у меня есть разговор с вами с глазу на глаз. Это очень важный и серьёзный вопрос. У меня есть предложение жизни и смерти.

Калоян сидя и жуя мясо немного побледнел. Обычно Румен не тревожил его по пустякам, но даже сейчас его лицо казалось куда более печальным и серьезным, нежели обычно, это точно не могло означать ничего хорошего.

— где мои советники? Мне нужна их поддержка, я задом чую, вы принесли нехорошие вести. У меня нет желания сейчас самому разгребать ваши проблемы!

— я прошу вас как отец отца, выслушать меня наедине.

От этих слов полководца у Калояна чуть сердце не остановилось. Царь сразу же подумал о худшем.

— с моим сыном что-то случилось? — он резко встал со страхом глядя на пожилого вояку.

— нет, царь. Не беспокойтесь. С вашим сыном всё хорошо. Прошу вас, давайте пройдём в ваши покои. Я буду максимально деликатен и кроток.

— ладно. Пойдём. Но, если там будет вопрос с подвохом, то не рассчитывайте на моё содействие. Я не могу принимать сложные решения в одиночку, в такое не простое время.

Они поднялись на второй этаж крепости в одну из тех комнат, где когда-то беседовали с половцами. Сейчас их было только двое, не считая двух доверенных верзил из охраны. Никто больше не мешал их разговору.

— говорите. Я не могу больше выносить этой тишины! Что стряслось?

— у меня к вам просьба по поводу пленников.

— пленников? Их что несколько?

— да, там парень и девушка.

— и что? Казнить обоих, какая к чёрту разница? Хоть десятеро! — не понимая сути вопроса, ответил царь.

— отпустите их на волю. — не моргнув глазом просил Румен.

— вы что белены объелись? На улицах города уже ждут казни! А вы говорите отпустить их? Что с вами Румен? — не понимал царь.

— они не виновны. Да, парень убил тех солдат, которые на него нападали…

— так значит, это на него нападали? — съязвил царь перебивая полководца.

— именно. Он только оборонялся.

— а все как один говорят, что он кровожадно резал болгар. Слово одного против сотен, не лучший спор! И вообще какого лешего, мы обсуждаем этот вопрос? Каковы ваши мотивы Румен?

— есть нюансы, которые говорят, что они не так виновны, как их осуждают.

— о чём вы говорите Румен? — прищурившись, спросил Калоян.

— у меня есть любопытные показания, свидетельствующие о том, чем занимался Георгий Белич и Младен Дунев, коротая свои холостяцкие вечера, а также как они были повязаны.

— это весьма любознательно, и откуда у вас такие сведения?

— от пленницы.

— ха! Румен, сколько вам лет? Пленница ради спасения шкуры, могла и не такого наговорить! И что теперь? Верить каждому проходимцу с улицы на слово? Не занимайтесь ерундой Румен.

— ей незачем врать. Она обычная крестьянка, которую похитил Младен Дунев, для того, чтобы она стала подопытной куклой у извращенного ума Белича. В борделе произошел нелепый случай, в ходе которого Белич помер! Она просто убегала, а за ней погнались ваши стражники, по приказу Дунева, в лесу по той же случайности они пересеклись с парнем, который их отделал. Это легко проверить. — немного погодя Румен вспомнил. — Господи, вы же казнили свою же стражу… Не так значит и легко… Это не меняет дела всё сходится!

— что вы такое несёте Румен? Вы в своём уме? Белич был настоящим христианином, да у него были разные женщины, и не было жены, но это не значит, что он занимался разного рода непотребствами! Легко обвинить человека, который не в силах вам возразить! И сколько же здесь случайных совпадений?! Вам не кажется это похожим на сказку?

— кажется, но если поискать истину, то вы её непременно найдёте в словах невинной девушки, и подтвердите её показания у свидетелей.

— мне что заняться нечем, только искать какую-то истину?

— вчера вы начали искать истину, и довольно успешно избавились от одного дармоеда. Эти двое узников по удачному стечению обстоятельства, избавили вас ещё от одного дармоеда, который годами вас обманывал и дурил голову! Он воровал и по-христиански вам вешал лапшу на уши, а вы ему верили и доверяли! Слава Богу, недавно всплыла правда о его действиях!

— даже если и так, зачем они вам упали на голову! Вы до этого неплохо жили и горя не знали, а тут вдруг так рьяно сражаетесь за их освобождение? Каков ваш мотив? Прошу ответить чётко на мой вопрос, иначе я вас прогоню вон! — чуть повысив голос, спросил Калоян, который уже понял, что Румен неспроста их защищает.

— этот узник мой сын.

— ха! — упал в кресло царь. — Вы не шутите?

— нет, всё сложилось так неудачно, что я сам в шоке.

— это не меняет того факта, что на нём много убийств.

— я знаю своего сына, лучше любого человека в Болгарии. Если он кого-нибудь убил, то это была самооборона. Он бы никогда не убил ради потехи или же просто так.

— вы неплохо защищаете своего сына, и вас можно понять Румен, но мне-то какое дело до этого? Вы хоть и хороший командир, но это не меняет закона об ответственности! Кто понесёт наказание? Люди ждут!

Пришло время сыграть последний козырь, который мог и не сработать. Нужно было действовать, пока Калоян был расположен к разговору.

— у меня к вам предложение.

— да ну? Давайте, только быстрее. Мы задерживаемся уже достаточно долго здесь.

— вместо моего сына, я предлагаю казнить человека, который сдал его, пребывая в деревне Железино. Я слышал от пленницы, что именно он виновен в том, что его нашли солдаты. Мне такого скота не жаль, пускай он будет казнён. Вам всё равно кого убить, лишь бы дело было сделано, и закон был приведён в действие. В свою очередь я предлагаю возглавить атаку на Белград. Я лично вам обещаю, что заберу этот город, плечом к плечу с ханом Сутоевичем.

— вы правы, мне плевать, кого казнить. Вот только слухи могут пойти дальше, чем нам хотелось бы. Узника то видели солдаты! — возразил царь.

— и что? Мешок на голову, и рубите. Никто ничего не увидит. Не создавайте проблем на ровном месте. Если мы сошлись в вопросе казни, давайте лучше обсудим Белград. Я лучше вас знаю, насколько вам важно победить именно в Белграде, именно там в первой стычке против Имре получить первую победу над коварным противником, который забрал ваши города! — Румен мастерски давил на гордыню царя, понимая, что тот не выдержит его давления.

— вы ещё более коварный, нежели Имре! Я же вижу, как вы пытаетесь мной манипулировать!

— господа ради Калоян! Я буду рисковать своей жизнью, ради того, чтобы взять вам этот город, вам что не нужна победа над венграми? Вы хотите доверить атаку Узунову и Калице? Вы серьёзно? А что если они проиграют битву? Что потом? Венгры запросят поддержку папы, и он направит уже сухопутные войска с Франции к вам на запад, понимая, что вы слабы и уязвимы! Цена поражения будет катастрофическая! Победа или смерть Болгарии, выбирайте сами.

Калоян замер и задумался. В словах Румена была доля правда, с большой долей преувеличения. Именно, поэтому Румен не хотел, чтобы советники присутствовали при этом разговоре. Они могли поломать замысел освобождения сына Румена, тем фактом, что там можно получить победу и без него. Хотя венгры были сильными соперниками, и нужно было думать головой, как с ними сойтись в битве.

— ладно! — крикнул Калоян от злости. — Вы меня убедили! Довольны? А как же тренировочный лагерь? Говорят, солдаты очень существенно подняли боевой дух и уровень ведения боя на мечах и копьях при ваших тренировках!

— на это у меня уже есть решение. Назначьте вместо меня парня, который победил в турнире, вы не хуже меня знаете, насколько он хорош в оружии.

— как же вы всё продумали! Ай да плут! Этот парень с Византии! Я не пойду на это!

— я тоже был с Византии когда-то! Да вы сами пятнадцать лет назад были с Византии! Нельзя бесконечно осуждать человека, который когда-то там жил! — на этот раз повысил голос Румен.

— вы меня ставите в тупик Румен!

— так выйдите с него, вы же царь! Назначьте этого парня вместо меня. Послушайте через месяц мнение солдат о нём, если он будет бездарен и плох, просто выгоните его и поделом! А я поеду ваш Белград завоёвывать, когда провизия будет доставлена!

— погодите! Я больше так не могу. Я налью себе немного! Вы не против?

— да ради бога. — махнул рукой Румен, которому действительно было плевать на пьянство Калояна.

Калоян налил себе и опорожнил пол кубка за раз. Он закрыл глаза от блаженства и снова сел напротив Румена.

— итак, я вас слушаю, полное изложение нашего уговора.

— я поведу войско на Белград и обещаю, мы его возьмём, если конечно хан половцев пришлёт подмогу.

— он пришлёт, никуда он не денется, не беспокойтесь Румен. — уверенно жестикулируя, говорил царь.

— я вам уже выдал сведения о Младене, который промышляет торговлей женщин, это хороший инструмент влияния на него. Сообщите об этом Эмилу, и он найдет, как этим воспользоваться. Белич, эта сволочь много зла натворила, если вам захочется, можете поспрашивать, чем он занимался. Я уверен, найдутся искалеченные женщины, которые побывали у него под ножом или чем там он орудовал… Думаю, многие были в этом замешаны, используйте это тоже, как средство давления на ваших министров. Рафаил будет идеальным тренером по фехтованию у солдат. Он прославился на турнире, и его будут уважать, несмотря на происхождение. Он далеко пойдёт, можете не сомневаться. Я даже больше скажу, настанет тот день, когда вы будете ему предлагать стать вашим личным гвардейцем.

— в самом деле? — скептически спросил царь.

— не сомневаюсь.

— ну-ну, вы слишком самоуверенны Румен. Ладно, я не буду вас расспрашивать о причинах, по которым ваш сын убивал солдат, это будет на вашей совести. Но, зачем он убил главу города?

— это долгая старая история из нашего детства. Старик Атанас хотел убить моего сына в течении 23 лет. Наверное, он сделал на него облаву и не справился со своей местью.

— как у вас всё просто Румен!

— давайте закончим этот разговор царь. Лучше прикажите привести того, кто сдал моего сына, этот мерзавец не заслуживает пощады.

— а вы жестоки Румен, никогда бы не подумал о вас! — улыбнулся царь.

— я в отчаянии и горе. Я жил все эти годы, лишь тем, чтобы увидеть сына и когда обрёл это счастье, вынужден буду вновь его покинуть. Поэтому сейчас моё сердце разбито и уничтожено, мне плевать на этого подонка, как и на свою жизнь. Если у вас есть хоть толика чувств отца, поймите меня, как человек. Я знаю, что я не вернусь с битвы под Белградом, потому что там разразится ад. А полководцы Имре это не слабые, разбитые коррупцией и рознью солдаты Византии. Это хитрые и опытные воины, которые захватили Сербию!

— хватит себя жалеть Румен! Вам это не к лицу! А насчёт полководцев Имре вы правы, там хватает опытных сволочей! Ладно, вы понимаете, что ваш сын должен исчезнуть навсегда?

— я уговорю сына, и он меня послушается, не сомневайтесь. Он отправится прочь с Болгарии и никогда больше не ступит на эти земли. Он больше не убьёт ни одного болгара и не попадёт в подобную передрягу. Все забудут его, а он в свою очередь, место в котором жил.

— вы даёте слишком много обещаний! Тем более за человека, которого не видели много лет! Не слишком ли опасно доверять вашему сыну, который превратился в убийцу?

— нет, потому что я знаю. Та ради который ему стоить жить, сейчас закрыта в вашем подвале в темнице. Освободив их обоих, я ему дам понять, что он потеряет всё в следующий раз, если попадётся. Но, тогда меня рядом не будет, чтобы его спасти.

Калоян сидел и смотрел на Румена, который, говорил своей о жертве, которую готов принести ради своего сына. Царю стало завидно, что человек может с такой силой любить. Румен был хорошим отцом, который был готов на всё ради сына. И в принципе он всё сделал. То, что предлагал он — было разумно и с выгодой для царя. Если послать Румена на бойню в Белград, то можно было рассчитывать на его опыт в борьбе против Македонии, наряду с Сутоевичем и другими полководцами. Победа против Имре казалась не такой иллюзорной. Честно говоря, царю хотелось бросить все силы, для достижения этой победы, что он и сделал. Это вполне устраивало царя. Жертва такого полководца, пускай даже очень талантливого, стоила этого большого и важного города. А как известно, незаменимых людей не бывает. Так думал царь. И он согласился на уговор.

— я согласен. — спокойно сказал царь.

— вы обещаете, что освободите их?

— вы должны понимать, что нам нужно провернуть махинацию со смертниками.

— используйте Антона. Он всё организует.

— вы уверены в нём?

— я уверен. Это он уговорил меня, провести честный суд над моим сыном. Этот человек даже не знал, что убийца мой сын. Но, он убедил меня в том, что стоит его допросить, за что я ему благодарен.

— хорошо, значит пошлите за ним, пускай прибудет сюда, только с готовым пленником, которому предварительно отрежут язык, чтобы не орал лишнего. Когда вы покинете Лютицу, я дам распоряжение заменить вас, на этого Рафаила. Но прежде, мне нужно будет поговорить с ним на ристалище, завтра, после обеда. Пришлите ко мне его. Также я освобожу узников вечером, чтобы их никто не видел.

— предоставьте это мне, я вывезу их за город

— и испаритесь вместе с ними? — с иронией спросил Калоян. — Тоже пуститесь в бега как ваш сын? Соблазн ведь так велик Румен…

— я держу своё слово. Я слишком стар и честолюбив, чтобы бегать от стражи, как мой сын.

— ладно, я вам верю. Вы меня ни разу ещё не обманывали. Хочу в это верить, по крайней мере. Тогда идите, и проведите этот последний день со своим сыном, а после, отправляйтесь в долгий путь. Через два месяца, войска Котяна прибудут на место сбора, и нужно будет сформировать план нападения.

— спасибо за то, что подарили мне этот день. До свидания.

Румен встал и покинул покои царя. А тот получивший значительно больше от этой беседы, чем ожидал, сидел довольный и в ещё лучшем расположении духа, хотя немного переживал об организации казни. Он вызвал Эмила, которого едва нашли при утехах с одной из красивых служанок, и тот нехотя пришел к царю.

— Эмил у меня для вас есть длинная и очень занимательная история. — начал царь повествование с улыбкой на устах.

***

Радка стояла, уткнувшись лбом в решетку и молилась, находясь, целый день в холодной темнице. Она почему-то доверилась этому мужчине, который расспрашивал её, о произошедшем. По какой-то причине этот пожилой мужчина не выглядел враждебно и отличался от множества солдат. Уже прошло больше шести часов, с момента их последнего разговора, но девушка не переставала просить Бога, чтобы тот спас их души. В темнице Лютицы всегда находилось очень мало узников. Обычно их сразу же казнили, долго не задерживая на дармовых харчах. Царь предпочитал не плодить бандитов у себя под ногами, в прямом и переносном смысле этого выражения. В связи с тем, что узников освобождали ночью, казнь перенесли на следующий день, а предателя Феодора скрыли от глаз стражи, кинув в отдельную камеру.

Главнокомандующий спускался по винтовой лестнице, пребывая в тревожном состоянии, которое мешалось с радостью. Мужчина не знал, как воспримет сын его признание. Много лет утекло с тех пор. Румен боялся, что узнав правду, что он жив, Любомир вовсе откажется от него. Для начала он думал освободить девушку, чтобы провести её к сыну, а потом одеть на них лохмотья и вывести с крепости через тайный вход. Повернув налево, он увидел солдата, который от неожиданности чуть не выронил алебарду из рук.

— господин Румен, не ожидал, что вы придёте! Сейчас уже позднее время!

— открывайте. А после идите на верх, к вам есть вопросы у начальника караула.

— что не так? Почему нас вызывают? — перепугался солдат.

— вы не слышали приказ? Бегом наверх!

— слушаюсь!

— и товарища своего захватите! — крикнул солдату в спину Румен.

Солдат быстро открыл двери ведущие в коридор и побежал к своему сослуживцу, после чего они удалились с коридоров. Вместо них через пятнадцать минут зашли другие солдаты, которые завели Феодора в камеру Любомира, что уже была пуста. Пройдя до камеры Радки, главком наблюдал странную сцену, казалось, что девушка целый день так провела, уже шатаясь от усталости.

— вставайте, пора прекратить ваш кошмар. Хотя бы для двух людей в этой проклятой стране.

Она подскочила от неожиданности и повернулась в сторону мужчины, что отворял клетку.

— вы что нас отпускаете? А Любомир? — радостно вскрикнула Радка.

— не болтайте лишнего и следуйте за мной. У нас не так много времени, чтобы покинуть это заведение.

— хорошо господин. — согласилась она, быстро шагая в след Румену.

Войдя во второй коридор, что вёл в сторону Любомира, последний сразу подорвался с места и увидел, что Румен сопровождает её. Любомир был невероятно рад увидеть девушку живой и здоровой. Она спросила Румена где находится пленник, и тот указал пальцем на камеру впереди. Любомир не знал, что их сейчас выпустят, но всё равно от радости встречи с человеком, который уже стал ему родным, уцепился руками за прутья и закричал:

— я здесь!

Радка на этот раз со слезами счастья подбежала к нему, и обнимая руками за голову, впервые поцеловала свою первую любовь сквозь прутья клетки. Бесчисленные несчастья так вымотали молодых людей, что они больше не могли прятаться за стеной стеснения и ожидания лучшего момента. От этой сцены, Румен впервые за десять лет пустил слезу, медленно шагая к пленнику. Мужчина был рад тому что видит, и одновременно чувствовал невыносимую боль, осознавая, что он не сможет быть с ними так долго, как сам того хочет. Постояв какое-то время вдали от них, он вытер скупую слезу с глаз и увидел, что молодые уже начали смотреть в его сторону, нервно шепчась. Румен хотел быстрее дать им свободу, и покинуть эту тюрьму навсегда. Подойдя вплотную к камере, он открыл замок и вручил сыну его побитую рапиру в руки. После этого дал каждому балахоны, чтобы скрыть их внешний вид.

— пора вас вытащить отсюда, мои дети.

***

Они скакали на двух лошадях по тракту, ведущему в деревню Казак. На конях туда можно было добраться за полтора часа. Недавно выехав с крепости, у двух молодых влюблённых лица были скрыты за капюшонами, а уста парализованы услышанным. Ни Радка, ни тем более Любомир не ожидали услышать то, что услышали. Она думала, что отец Любомира давно погиб, а Любомир перестал верить в его существование уже очень давно, думая, что его убил Калоян, казнив, как предателя. Но, в жизни всё случается, иногда, так спонтанно и непредсказуемо, что сам диву даешься. Румен сказал, что они поговорят, когда прибудут на место, чтобы те молчали, ибо это освобождение дело тайное и опасное. Любомир пребывая в шоке и благодарности, одновременно просто выполнял то, о чём просил отец. Через час они прискакали в злосчастную деревню, где выкрали когда-то Радку, и проехав мимо этой вонючей корчмы Радка отвернулась от неё прижимаясь к Любомиру от волнения.

— что случилось? — спросил он чуть громче обычного, чтобы она услышала.

— это здесь меня выкрали.

— понятно. Не переживай, больше такого не случится, обещаю.

Она сжала его грудь руками еще сильнее и через полчаса они прибыли в ужасно убогую и бедную деревню Казак. Остановившись у одного из домов Румен спешился и дал знак молодым сделать тоже самое. На дворе было около десяти часов ночи.

— показывайте девочка, где ваш дом.

— он дальше. — ответила она, указывая направление.

Беглецы шли ведя за собой коней. Радка смотрела по сторонам и видела в тысячный раз, те же самые дома и дворы. Бедные и полупустые от живности, которую давно позабирали солдаты и распродали хозяева, чтобы прожить некоторое время. Румену было не столь интересно рассматривать уничтоженную материально войной деревню, поэтому он просто шел вперёд, раздумывая о том, что скажет сыну. Как будет с ним прощаться, только в этот раз навсегда. И самое главное, как убедить сына добраться туда, где его будут ждать с такой же силой, как и он. Любомир был в прострации и постоянно смотрел на отца, думая, что это сон, и его уже убили в темнице. Он не мог поверить, что так внезапно и неожиданно окажется, что он жив. Ведь он перестал верить в это. Получается, он подвёл его и себя? Через десять минут они дошли до двора Радки.

— мы пришли. — сказала девушка. — Позвольте, я проверю дом, что там вообще делается.

Румен зажег лампу и вручил девушке, которая пошла, осматривать свой дом. К сожалению, её дом, как и многие другие уже не светился среди ночи.

— идите за мной сын, привяжем лошадей возле вон того дерева. — указал пальцем отец, и они пошли к уже известной груше, что росла в конце двора Христовых. Привязав лошадей к дереву, Румен отошел и сел на траву. Любомир сделал тоже самое.

— получается вы не призрак? — спросил сын, не веря своим глазам.

— как видите. Я тоже, когда вас увидел впервые, подумал, что это самообман и иллюзия. Я давно решил, что вы погибли, и не смогли выжить в этой адской кухне. Тем не менее, я продолжал искать вас, непонятно на что надеясь, осознавая, тщетность своих намерений. — с горечью побеждённого отвечал отец.

— где же вы пропадали всё это время отец?

— я был долгих пять лет в тюрьме. Потом воевал в Македонии. Следом за этим меня отправили муштровать солдат Калояна. Только вера в то, что вы живы мой сын, не дала мне упасть духом. А как вы выжили мой сын?

— это просто невероятно отец. Всё это время вы были рядом, но я вас не видел.

— как видите сын, я изменился, и меня сложно стало узнать, да и вы вон как подросли! — улыбнулся отец.

— мне было сложно. Это всё что я могу сказать отец. Самое главное, что я понял. Все мы ценим добро лишь теряя его невозвратно.

— я согласен сын. Вы должны были это понять со временем. Я это к сожалению знал давно.

— потеряв вас с мамой я понял как мало вас ценил и как мало времени с вами проводил. Это было крайне жестоко. Даже сейчас, эта девушка стала для меня чем-то вроде шага в новую жизнь. Я никогда ни к кому не привязывался, но она поменяла моё мнение о людях за считанные дни.

— она вас любит мой сын. — улыбнулся отец. — Всё чего она хотела, что вы жили, даже ценой её жизни!

— это очень благородно. И я никогда не встречал человека, способного на такое, за эти долгие пятнадцать лет. Когда я её потерял на этот долгий и ужасный день, мне показалось, что это страшней смерти. Почему так случилось отец?

— потому что смерть это и есть жизнь сын. Все мы умрём рано или поздно. Для того кто умер, смерть это всего-лишь этап жизни, чтобы непременно вернутся в новой жизни в другой частице земли с другим телом. Мы этого не понимаем, поэтому зачастую боимся. Но, есть вещи и чувства намного сильнее и важнее, чем страх смерти. Это любовь, мой сын. От неё никуда не деться. Она заставляет нас делать намного больше, чем какие-бы то ни было другие чувства. Знаете сын, жизнь ведь меряется не тем, сколько вы прожили, а темсколько счастливых, настоящих лет было в этой жизни. Можно прожить сто лет, но в клетке, или же никого так и не полюбив, каждый день скитаясь и сетуя на судьбу. А можно прожить несколько лет наполненных любви и счастья, за которые и умереть будет не страшно.

Мы сидели молча в тишине и я размышлял над речью отца. Это было так странно. Мы не виделись пятнадцать лет, но я чувствовал, что он ни грамма не изменился и будто никуда и не уходил.

— но, теперь мы вместе, наконец-то жизнь измениться для всех нас. И счастья станет непременно больше!

— это самое страшное мой сын.

— почему? О чём вы говорите отец?

— потому что, освободить вас получилось за некоторую цену.

— какую цену?

— я уеду на войну с Венгрией, и боюсь, это будет моя последняя война.

— почему вы так думаете? И зачем вы так поступили?

— иначе вас было не спасти. Царь был непреклонен. Он кровожаден и беспощаден, он бы казнил вас. А я смог склонить его только тем, что имею авторитет победителя и он едва поверил мне. Можно сказать, что мне очень повезло, что я уговорил его вас освободить.

— но, ведь вы можете убежать с поля боя и отказаться от сражения?!

— тогда вас вновь будут искать. Калоян злопамятен. Он всё ещё на плаву, только благодаря некоторой пускай и ужасной логичности и странному подобию чести. Если я выполню уговор, он не станет за вами охотится. А если сбегу или же независимо от меня Белград не будет захвачен, то и мне и вам не будет жизни, и нам не жить после этого. Разве что вы успеете убежать на другой конец света! — улыбнулся отец.

— не может быть, чтобы не было другого варианта отец! Вы не можете так поступить! Вы только появились в моей жизни и говорите, что уедите, и скорее всего навсегда! Как же так? — сотрясаясь горем, спрашивал сын.

— жизнь полна несправедливости сын. Как бы там ни было. Я благодарен судьбе даже за то, что я буду уверен до конца своих дней, что вы в безопасности и вместе с этой чудесной девушкой построите семью. У вас будет шанс для этого. Я позаботился о месте, куда вы временно сможете уехать, где вас никто не найдёт. Когда вы туда доберётесь, вам следует придумать, куда ехать дальше. Пока Калоян будет у власти, нигде на Балканах не будет мира.

— это ужасно отец. А насчёт Радки, мы не совсем, как бы даже об этом говорили и что-то планировали! — замешкался парень.

— не будьте глупцом сын. Она любит вас больше своей жизни и вы её тоже. Я хоть и стар, но не слеп, и вижу дальше вытянутой руки. И когда я был рядом с вами, я видел, как она на вас смотрит, и что она была готова сделать ради вас, когда я пришел к ней на допрос.

Они сидели молча какое-то время, смотря на неухоженное поле Христовых, за которым некому было следить во время отсутствия девушки. Полная луна освещала бедную землю Болгарии. Потом Любомир резко выпалил:

— что же будет дальше? Вы уедите на север воевать, а вдруг всё же за нами объявят охоту, что нам делать, чтобы убраться с этого кошмара?

— я приготовил для вас карту маршрута. Когда я покину вас мои дети, вы выдвинетесь в долгий путь, и прибудете в деревню близ границы с Грецией. Там вы сможете пробыть некоторое время. Я знаю планы царя, и знаю, где примерно будет война. Там приграничная зона и это очень далеко от стычек с нынешними врагами. Руки царя туда слабо доходят, ибо заняты другими регионами. Вскоре будет война с Венгрией, а потом с папой римским.

— с папой римским? А он здесь причём?

— это очень долго объяснять, а я не хочу тратить своё драгоценное время на этого лживого человека.

— ну ладно. Значит, мы там будем в безопасности?

— первое время да, может быть год, может больше, может меньше. Это война и суровая жизнь, ничего нельзя планировать на очень длинные отрезки времени. Но, для начала, вы будете жить в мире — это я гарантирую. Там есть мой хороший друг, которому я доверяю как самому себе. Когда вы прибудете к нему, он вас приютит на время. Не дай Бог что-то случится, вы уже будете с ним решать, что делать дальше, а пока это мой план для вашего спасения.

— вы всегда знали как решать любые проблемы отец, почему я так слаб и постоянно попадаю в проблемы?

— не нужно так говорить сын. Если бы я знал, как решать все проблемы, то не ехал бы на войну.

— вы не Бог, но вы спасаете наши жизни, просто появившись из ниоткуда! Не чудо ли это?

— вы также хороши! Ваша девушка мне только и рассказывала, что вы спасаете то одного, то другого человека от гибели! — улыбался отец, гордясь своим сыном.

— ох папа, некоторых лучше не спасать, как показывает практика… — недовольно ответил сын вспоминая Феодора, над которым в этот момент уже готовилась казнь.

— вы никогда не угадаете с этим, но творить хорошие дела необходимо в любом случае, иначе зла будет больше. Если каждый будет стремится к хорошему, то жить нам всем станет лучше.

— вы говорите как один очень странный тип, которого я однажды встретил в корчме!

— и кто же это был?

Прервала разговор девушка, вышедшая с дома к мужчинам. Радка обойдя весь дом вдоль и в поперёк поняла, что произошла беда. Еда уже зацвела в брошенной посуде. Всё, что можно было вынести, уже вынесли. Дом итак был пустой до этого, а теперь стал просто пустотелой коробкой. Её глаза полные грусти и печали посмотрели на Любомира и уже не могли плакать от постоянного горя.

— их нет Любомир.

— как нет? Что могло произойти? — поднялся парень с тревожным видом.

— я не знаю, ну точно ничего хорошего. Дом обнесён полностью. Пёс умер от голода, ни одной живой птицы или животного нет во дворе. Нас полностью обокрали, а что произошло с мамой и отчимом я вообще боюсь представить.

Выслушав девушку, Румен встал на ноги, и взял Радку за плечи.

— вы должны быть сильной. Я понимаю, мои слова не стоят ничего, и не уменьшат горя, но по-другому никак. У вас есть хоть кто-то, кому вы доверяли в этой деревне, чтобы спросить у них что произошло? Те жители, которые были здесь, пока вы отсутствовали, могут знать о случившемся.

Радка не знала от горя, чего она уже хотела. Она потеряла последнего родственника и чувствовала пустоту и невыносимое одиночество. Пока не знаешь беды и не увидишь её собственными глазами, беда не так страшна. Встретив её, ты не можешь остаться равнодушным. Возможная потеря матери была не так страшна, пока она её не увидела своими глазами. Девушка склонила голову, пытаясь отстраниться от ужасных мыслей.

— есть одна семья, не знаю, живы ли они после того, что случилось с моим домом. Но, они всегда были добры. Можно пройти к ним. Может они что-то знают.

— тогда не будем терять времени. Пока я могу, я хочу хоть чем-то помочь. — сказал Румен и обнял несчастную хрупкую девушку.

Троица людей с лошадьми, прошла в конец деревни к семье Виолы. У них тоже был простой дом, но в нём с трудом поддерживался порядок и чистота. Отец Виолы был торговец и наверное, один из всех жителей был мужчиной, которого не дёрнули на войну с этой деревни, чтобы хоть как-то решать вопросы в поддержании жизни деревни. Мать Виолы успешно выздоровевшая от ужасной болезни, иногда покашливала, но в целом была здорова. Сама же девушка, как раз сидела на лавочке во дворе и грустила о своей одинокой судьбе. Её жизнь была куда лучше, чем у других женщин, но как говорится, проблему человек всегда найдёт. Она была одинока, ведь мужчин не было, и выйти замуж не было за кого. Такая вот маленькая проблема, когда вокруг голодают, казалась чем-то пустяковым, но когда у тебя есть еда, то ты обращаешь взор на другие невзгоды. Она заметила приближающуюся троицу и испугалась. Трое людей со скрытыми лицами под капюшонами не могли обещать ничего хорошего. Она сорвалась с места и побежала к двери предупредить мать, что происходит что-то ужасное. Радка увидевшая, испуганную девушку резко сняла капюшон и крикнула ей в спину:

— Виола стой, это я!

Она стояла у деревянного забора и держалась за него руками, смотрела, как подруга обернулась и расплакалась. Виола побежала теперь к Радке, и открыв калитку обняла её.

— я думала что тебя больше не увижу! Что с тобой произошло, где ты пропадала? — сквозь слёзы спрашивала чернявая подруга.

— это ужасная история, которую не хочется вспоминать. Ты позволишь нам погостить у вас некоторое время? — спросила Радка.

— конечно, а… Кто эти двое мужчин? — спросила Виола, видя как Любомир и Румен, уже сняли капюшоны и пришвартовали коней у яблони, что росла возле забора.

— ах Виола, это еще длиннее история! Но, это хорошие люди. — едва выдавила улыбку Радка.

— ну, если ты так говоришь, я тебе верю, проходите.

Мужчины подошли, потом Радка вспомнив, зачем пришла неожиданно спросила:

— Виола, что случилось с мамой?

Девушка, которая едва успокоилась, хотела снова пуститься в слёзы, но с трудом сдержалась.

— их не стало подруга. Мы с папой и мамой беспокоились куда ты пропала, после того злосчастного похода в корчму. Когда мы с мамой зашли к тебе домой, то увидели ваш дом в таком виде, в котором он есть сейчас. Но, твоя мама и отчим, они были мертвы. Мы решили, что нельзя их так просто оставлять. Мы их похоронили, на общем кладбище.

Радка догадывалась, что так случится. У неё было ощущение что по-другому, и быть не могло. Закономерный конец скотской жизни в этом государстве. Она не хотела плакать, серьёзно. Но, слёзы без эмоций сами шли. Девушка только спросила подругу:

— ты сходишь со мной, когда солнце встанет, проведать их?

— конечно Радка, конечно! Зачем ты спрашиваешь!

— спасибо Виола — они обнялись, и Радка прошептала подруге на ухо. — это мой возлюбленный и его отец, не бойся их. Я тебе потом всё расскажу, если успею.

Виола хотела было улыбнуться, но момент был не совсем подходящий.

— хорошо Радка. Ну, проходите в дом, я вас всех познакомлю что ли! — обратилась чёрненькая девушка к мужчинам.

И они зашли в дом.

***

— святые мощи! Вы говорите, что вы главнокомандующий армии Румен Драгич? Я не могу в это поверить! — хватаясь за голову сказал Петко Маринов, отец Виолы.

— что здесь удивительного? — спросил Румен.

— Елена сделайте чаю гостям! Вы же будете чай господин Румен?

— не стоит меня звать господином, я такой же простой человек! И я ваш гость, а не царь. — махнул рукой главком.

— мне как-то даже неудобно!

— успокойтесь Петко. Представьте, что я ваш давний друг, и вы меня знаете тысячу лет. Я благодарен, что есть такие люди в Болгарии, которые не бросают своих земляков в беде, если даже те погибли. Вы позаботились о телах родителей моей невестки, и это достойно похвалы и уважения.

— невестки?! — вскрикнула Елена. — Радка выйдет замуж за вашего сына? — женщина чуть не уронила кастрюлю с водой.

— я не уверен, что эти молодые дети об этом думали, но я как отец всё сразу понял, мне не нужно проводить с влюблёнными сто лет, чтобы понять, как они обожают друг друга. — смотря на Любомира говорил главком. Чем весьма смутил сына. Он кажись, покраснел, и только борода спасала его от этого обнаружения.

— Любомир это правда? — с интересом спросила женщина.

— как бы вам ответить тётя Елена…

— не мямли, говори как есть! — улыбаясь, подбодрил отец.

— да, я люблю её. — признался Любомира как будто совершил преступление.

— боже! Как же это прекрасно, а мы то думали, что Радка никогда в жизни не найдёт себе жениха! — причитала Елена. — Она хорошая и работящая девчонка, нам было невыносимо смотреть на её страдания, особенно помня, какой она была весёлой и озарной до этой проклятой войны.

— ох Елена, не напоминайте о тех счастливых временах, а то это действует на меня, как нож под ребро. — сказал Румен проводя ладонями по морщинам на лице.

— я согласен Румен, раньше было намного проще и лучше жить. А сейчас сводим концы с концами и считаем часы в сутках. Румен вот скажите, вы же близки были к царю… — говорил Петко.

— я и сейчас к нему максимально близок, сегодня я лично его уговорил, чтобы спасти бедных детей из лап его мерзкого правосудия.

— вах… Вы поистине великий человек, если смогли уговорить самого царя! — восхищаясь, сказал Петко, разливая кипяток в чашки с чаем.

— нет ничего великого в том, чтобы уговорить мерзавца, сделать одно зло, вместо другого.

— что вы имеете в виду? — спросил Петко.

— не берите в голову. Это не так важно. — Румен не хотел распространяться о казни детей, и о том, что их казнь заменили на других людей.

— ладно, не буду навязываться, но вот скажите, зачем Калояну война? Мы же вот простые жители не понимаем! Сколько же можно воевать? Уже пятнадцать лет эта резня длится и нет ни конца, ни краю…

— разве вам не видно ответа? — спросил Румен.

— мы не столь умны как вы! Вы всё-таки из высших людей и министров, а мы простые крестьяне, а я вообще простой торговец.

— всё закономерно и просто. Люди сами идут на войну. Достаточно им указать, кто враг и они пойдут его убивать.

— не может быть! Я знаю многих, кто не готов идти на войну и не хочет! — возразил Петко.

— это единицы дядя Петко. — встрял Любомир. — Люди ценят деньги и насилие. Вы думаете если бы солдатам не платили гроши, чтобы они имели возможность лакать вино и посещать бордели, до момента, когда им вспорют живот на битве, то они бы бесплатно шли на войну? Подумайте сами. А второе — это обычная жестокость. Люди в большинстве своём примитивные создания и не любят думать, ведь от этого болит голова. Поэтому для подлецов, которые умеют правильно говорить, не составит труда, сделать так, чтобы человек готов был убить друга или брата, только из-за того, что его обозвали предателем или врагом Болгарии.

— возможно, вы правы Любомир. Не думал, что такой молодой человек, обладает таким умом! — снова восхитился Петко, а Румен был горд, что его сын без поучений это понял, находясь в режиме выживания.

— я не обладаю выдающимся умом, я просто не люблю ложь, которую говорят все вокруг, пользуясь недальновидностью и необразованностью людей. Они просто прячут истину от них, которую те не в силах разглядеть.

— и в чём же истина молодой человек? — спросила Елена.

— истина в том, что правители чтят только свои интересы, а гибнут обычные люди ведомые лже принципами. Это не их принципы, и не их война. Когда говорят, о независимости Болгарии я хотел бы спросить, а зачем она мне была нужна?

— просто называться болгарином? Быть независимых от других. — спросил Петко.

— это обман дядя Петко. Все зависят друг от друга в той или иной степени. Не бывает в мире вещи или живого создания, которая бы существовала в вакууме. Независимость это ширма, для привлечения людей биться за чужие интересы. А что они получат взамен? Потерять деньги, еду, возможность растить детей и любить жену, жить в страхе, что тебя убьют солдаты, а жену изнасилуют в подворотне и прирежут, чтобы лишнего не сказала. Такая цена называться болгарином и быть независимым? Извините, оставьте меня в зависимости, каким я был при Византии. Я буду платить налоги Алексею III, который был в сотню раз хуже Калояна, но не вёл войну со всеми подряд, и его налоги были в десять раз меньше, а солдаты не ходили по дворам и не думали, чью бы дочь сегодня изнасиловать на благо Болгарии.

Повисла тишина, в которой все четверо поняли, что пора бы сменить тему, хотя Румен и Любомир были точно уверены в том, что это истина. Тишину нарушили девушки, которые зашли на кухню.

— у вас всё хорошо? — спросила Виола, глядя на грустные лица.

— всё хорошо дочка! Мы просто беседовали на не совсем весёлые темы.

Девчонки присели за стол и Елена нарушила тишину самым шокирующим вопросом:

— Радка, так когда же свадьба?

— какая свадьба тётя Лена? — спросила она с глазами полными удивления.

— ну, вот отец Любомира говорит, что вы вскоре женитесь! Может случиться случай, и мы как-нибудь к вам попадём? — Елена смотрела на Радку, улыбаясь, и ждала ответа.

Радка посмотрела на Любомира, который только сдвинул плечами, что сам не знает что происходит. Вмешался Румен, который ответил вместо девушки.

— к сожалению вряд ли у вас это получится, как и у меня… Молодые должны завтра утром выехать в дорогу, очень дальнюю дорогу. Чтобы сменить место жительства. Вот там-то они и решат, когда наступит этот прекрасный день! Да, Любомир?

— да папа, вы правы как всегд! — улыбнулся Любомир и взял Радку за руку под столом, которая начала краснеть от удивления.

Виола вообще засмеялась.

— а почему ты мне не сказала! Вот так сыграете свадьбу без меня?

— я это, ну не знаю Виола… Извини, что так вышло. — Радке было сложно подобрать слова.

Наконец вмешался Петко, который разбавил эту неловкую ситуацию.

— Елена доставайте пирог! Гости голодны, предлагаю всем здорово поесть! Ведь им завтра в путь, а какой путь без сытной еды!

Елена вместе с Виолой подавали еду на стол, и все принялись есть, и общаться на более мирные и не курьёзные темы. Прошло довольно много времени, в ходе которого семья Виолы и троица гостей беседовали на разные темы, вспоминая прошлые моменты из жизни и иногда загадывая на будущее. Любомир всё же рассказал Радке подробно о том, что поведал ему отец. Переезд в деревню к другу отца, был единственным выходом из нынешней ситуации. Радка без колебаний согласилась ехать с любимым, потому что она давно мечтала покинуть это место, и казалось, что ей мешали только узы родства, которые испарились. Семья Виолы специально не рассказали всей правды, как именно умерла мать Радки. Отчим сгорел от очередной пьянки умерев от цероза печени прямо дома, а Стефка осознав, что дочь пропала — просто повесилась. Елена посчитала, что если Радка когда-то вернётся, то не стоит этого рассказывать, поэтому они сказали, что не знали причины их гибели.

Время шло, а Румен желал забыть то, что ему необходимо удалиться на эту чёртову войну. Ему очень не хотелось об этом думать, но чем больше времени проходило, тем темнее становилась ночь и время отъезда приближалось. Сердце пожилого полководца сжималось от невыносимой муки. Он встал из-за стола и попросил Радку и Любомира выйти вместе с ним на улицу для последнего разговора, ведь на улице уже начинался медленный рассвет. Отец провёл их к лавочке, куда они все вместе сели, и начал говорить.

— дети, мы о многом успели поговорить, но ещё о большем не успели. Я не знаю, увидимся ли мы когда-нибудь ещё, но я хочу вам сказать нечто очень важное.

Радка и Любомир напряглись слушая.

— вы молоды и не очень опытны, но должны помнить, что пока вы любите друг друга, постарайтесь сохранить это чувство, не разрушая его другими проблемами в отношении друг друга, будь то предательство, ложь, недоверие и так далее. В жизни редко можно встретить человека, который был бы верен тебе до конца жизни. Но, очень легко потерять такого человека. Для того чтобы этого не произошло вы должны стать единым целым и во всём следовать вместе, крепко держась за руки и поддерживая один одного не смотря ни на что. Надеюсь, что у меня будет внук или внучка, которые будут радовать ваши сердца, так как вы радуете моё, когда я на вас смотрю.

После этих слова они обняли Румена, и тот не в силах был больше сдерживаться, он расплакался от горя и радости.

— Любомир, пообещайте мне, что доберётесь до этого места, которое я указал вам на карте. Дом, я тоже отметил. Не загоняйте лошадь, чтобы она вас довезла в целостности и сохранности, ведь путь, несмотря на милость Калояна, может быть всё также опасным. Останавливайтесь на водопой для лошади и отдыха, чтобы она травы пожевала. В тавернах останавливайтесь только крупных, где у вас не украдут лошадь. Путь очень долгий, вы проедешь практически всю Болгарию вширь. Это может занять до двух недель. Поэтому приготовьтесь и наберитесь терпения. Но, поверьте мне мой сын, добравшись вы будете вознаграждены. Счастье и спокойствие, пускай и не навсегда, дадут вам уверенности и время, чтобы подумать о том, куда потом отправится. Где жить и строить свою жизнь, подальше от этой проклятой войны.

— но, у нас нет столько денег, чтобы проживать весь этот путь! — возразил Любомир.

— есть Любко. Вот держите. Это те деньги, которые больше мне не нужны. Вам дети мои их хватит, чтобы доехать и ещё пожить немного там, в деревне Кулата.

— может, вы передумаете отец? — попытался в последний раз Любомир.

— будьте мужчиной сын мой. И примите то, что дал Бог. Я дал обещание, которое освободило вас из заточения и смерти. Я не верю в Бога, но я не буду гневить его волю, если он подарил мне шанс обрести покой, что у вас есть шанс на будущее. Мне этого достаточно. Я всегда любил свою семью и старался только для них. И последнее сын. Передайте это письмо моему другу, когда доберётесь до его дома.

Любомир взял запечатанный свёрток, и все обнялись ещё раз напоследок. Хозяева также вышли, чтобы попрощаться с отъезжающим отцом Любомира, великим полководцем Македонским. Румен отвёл в сторону Петко и дал ему небольшой мешок.

— возьмите Петко, вы хороший человек, эти деньги помогут вашей семье. Позаботьтесь, чтобы мои дети отправились в путь со всем необходимым. Я возлагаю на вас эту последнюю миссию.

— святые небеса! Румен не стоило отдавать такие огромные деньги! Мы хоть и живём бедно, но не голодаем!

— берите Петко, мертвецу они больше не нужны.

— не говорите так! О вас уже слагают легенды на юге страны, о том, как вы сражались и бесстрашно побеждали врагов!

— это всё чепуха, убийством людей нельзя гордится, тем более массовым. И снова совершив его я уже не хочу ходить по этой земле, с такой кровью на руках.

— мне поистине больно это слышать Румен.

— не стоит мой друг. Позаботьтесь о вашей семье. И подумайте о том, чтобы уехать вон отсюда. Здесь нет будущего, и не будет ещё долгие годы. Это мой вам последний совет.

— спасибо Румен.

Мужчины пожали руки, и Румен седлая коня, уехал на рассвете, навстречу судьбе. Радка и Любомир обняв друг друга, плакали как дети, проклиная судьбу за жестокость.

***

Виола и Радка шли, проходя безжизненные дома и дворы по деревне, которая встречала рассвет.

— Радка, я понимаю, что это ужасное горе, что произошло, но тебе нужно жить дальше. Ты молодая и красивая, ты должна держаться и думать о будущем. Кто кроме нас женщин будет думать о нём? Пока мужчины убивают друг друга… Расскажи о своём красавце! Мне надоело видеть, как ты грустишь! — попробовала приободрить подругу Виола.

— эх, Виола мне бы твой оптимизм, мне кажется, что моя жизнь закончилась, когда я зашла в пустой дом. Он напомнил мне мою душу, которая была пуста и одинока многие годы… А смысла существовать я не видела, и просто плыла по течению бесполезной жизни.

— а что с ней сейчас? — положила ладонь на сердце Радки подруга — Я же вижу, как вы смотрите друг на друга!

— сейчас в ней поселился один человек, который заполнил полностью мои мысли.

— неужели ты так сильно влюбилась подруга? И так скоро? Тебя же не было всего неделю! — выпучив глаза, спросила Виола

— Виола если бы ты знала, через что я прошла за эту неделю… Ты бы не была так весела.

— прости милая, я же не хотела тебя обидеть, просто я пытаюсь тебя подбодрить. Кто-то же должен это делать?! Если у человека горе, он нуждается в помощи и добром слове.

Радка шла рядом с Виолой и слушая её речь поняла, что не так много времени проводила вместе с ней, пока жила в полном одиночестве с родителями. Виола была довольно хорошим и весёлым человеком, и наверное, больше всего ей будет не хватать эту девушку.

— спасибо Виола, ты очень добрая, прости, что я не была очень хорошей подругой тебе…

— не бери в голову, ты думаешь, я слепа и не видела твою жизнь? Извини за прямоту, но тебе больше всех досталось в этой деревне. Никому не пожелаешь такой тяжкой судьбы. Дай я тебя ещё раз обниму!

Она обняла Радку и та, наконец, слегка улыбнулась, сияя светло-серыми глазами на солнце.

— вот так лучше моя хорошая. А теперь расскажи про него, кто он?

— он обычный парень. Даже не знаю, что тебе рассказать, он смелый, и он меня не раз защищал от ужасных людей, которые как будто окружали меня повсюду.

— да? Это же чудесно, а как именно он защищал?

— он умеет махать своим оружием, не знаю как оно называется, похоже на иголку для вязания. — улыбнулась Радка.

— я тоже в этом не разбираюсь, но если он умеет обращаться с оружием, то ты в большей безопасности, чем множество беззащитных девушек из наших деревень. И как я…

— а ты так никого и не нашла?

— я особо и не искала, ведь кого искать Радка? Ты сама всё знаешь, пока идёт война не видать мне женского счастья, мама постоянно мне напоминает, чтобы я благодарила господа Бога за то, что у нас есть отец и он с нами, ведь многие лишены этого сокровища.

— тут я полностью согласна Виола. Я рада что у тебя есть родители! Твой отец очень добрый, а мама очень заботлива! Я иногда смотрю на Любомира и немного завидую ему, что он нашел отца, а я нет. Хотя завидовать нечему, это злая судьба подарила им шанс обрести друг друга, и тут же разлучила их, возможно навсегда.

— что я могу сказать родная, держитесь друг за друга. В это сложное время, нужно как никогда заботиться о своих близких людях. У тебя, получается, остался только он.

— выходит что так Виола…

Перекинувшись горестными мыслями, девчата уже пришли к могиле отчима и матери Радки.

— мы пришли Радка. Извини, что так по-простому, но у отца не было денег на другие кресты, поэтому он сам сбил их с дерева, что нашел.

— не стоит извиняться, я невероятно благодарна, что они не остались лежать на милость крысам. Уверена, если бы не ваша семья, никто бы о них не позаботился.

— ещё это, извини, если мы так решили, они ведь были женаты, и мы решили, что стоит их похоронить вместе. Может быть, ты была бы против…

— нет, вы всё сделали правильно. Я не хочу говорить плохого про отчима. Я вспоминаю слова мамы и почему-то сейчас впервые поверила им, что это жизнь довела его до такого состояния. Да, я его не любила, ведь я была преисполнена веры в то, что мой папа настоящий когда-то вернётся, но он в те времена не заслужил такого отношения. Поэтому мне очень обидно, что всё так сложилось.

— да, Радка ты очень добра, как и дядя Живко. Твой отец был прекрасным человеком, я помню его как вчера, ты точная копия его! Это грешно говорить, но я браню Бога за то, что он не вернул такого человека своей дочери! — Виола начала плакать и тут же вытирать слёзы. — Он ведь спас мою маму, если бы не он, то я бы росла с чужой женщиной, как ты с чужим мужчиной.

— я знаю. Мой папа был лучший. Давай нарвём цветов для их могил в поле.

— давай. — сквозь слёзы сказала Виола.

Мы не смогли выехать в этот рассвет, потому что были очень уставшими и не готовыми морально уезжать. Родители Виолы были не против и приютили нас ещё на один день. А на следующий день мы собрались в путь, встав рано утром. Петко Маринов собрал нам большую сумку еды и воды в дорогу. Также сложил вещи первой принадлежности. Он сделал так, как просил Румен, и снабдил нас всем, что было необходимо для длительной поездки. Настроение у меня и Радки было мерзким. Приторное чувство утраты съедало заживо. Хоть Румен и не был отцом Радки, она очень грустила по нему. Всего за один день он ей стал ближе, чем отчим за многие годы, несмотря на все причины, что способствовали его несчастной судьбе. Выгнав чёрную кобылу со двора, её навьючили сумками, и она уже была готова скакать на дальний запад. Я выглядел не так как обычно, моё лицо впервые за многие месяцы стало полностью выбритым, и я стал выглядеть намного моложе нежели был до этого. Волосы тоже хотел убрать, но для этого нужен был мастер по причёскам, чтобы не выглядеть как дурак. Поэтому я оставил эту процедуру на лучшие времена и завязал их в узел за спину. Виола которая тоже встала рано, хотела попрощаться с подругой и задать ей один важный вопрос.

— вы уже готовы ехать? — спросила она у Радки. Та была одета в серое платье, которое ей подарила жена Ивана.

— как видишь, твой отец очень хорошо постарался и всё подготовил. Он молодец Виола.

— я не о том Радка, готова ли ты покинуть свой дом и место где провела всю жизнь?

Девушка задумалась, и потом слегка улыбаясь ответила.

— с ним готова. Сама, не смогла бы.

— это я и хотела услышать подруга! — улыбнулась Виола в ответ. — Как думаешь, мы ещё увидимся с тобой?

— этого я точно не знаю, мне бы очень хотелось ещё посидеть и побеседовать с тобой, когда-нибудь…

— я буду молиться, чтобы вы удачно доехали, и чтобы когда-нибудь мы встретились! Надеюсь, я попаду на вашу свадьбу! — улыбаясь во все щеки, говорила чернявая девушка

— ах Виола, тебя ничто не изменит!

Подруги обнялись и Радка вышла на улицу, где уже ждал я с жизнерадостной кобылой.

— будьте осторожны Любомир. Мы будем молиться за вас, чтобы ваш путь был безопасен и лёгок. — сказала Елена.

— не забывайте беречь кобылу, посматривайте периодически за подковами, если нужно будет, заезжайте к кузнецу, чтобы тот восстановил их.

— хорошо дядя Петко. Спасибо вам за всё.

Я пожал руку отцу Виолы и пере обнимавшись вдоволь со всеми мы сели на лошадь и поскакали, покидая деревню Казак, в которую больше никогда не вернёмся. Каждый день я размечал карту, чтобы ехать не больше тридцати километров, чтобы не загонять лошадь. Мы останавливались три раза в день на водопой и подкорм кобылы. Первый привал после Казака, был в Крумовграде. Это был большой город, побольше Ивайловграда, где мы выбрали хорошую таверну и залегли там на первую ночлежку. Люди не обращали на нас внимания, а мы особо не светили лицами. Только быстро расплачивались и уходили в комнату, чтобы отдохнуть и выспаться. Вторые сутки были похожими на первые. Ничего сверхъестественного не произошло и мы добрались без проблем до Джебела. Это был совсем не большой городок. Там тоже ничего не было примечательного. Единственное, что запомнилось, это разговор мужиков за соседним столом, которые изрядно выпив, обсуждали одну весьма близкую тему:

— слыхал, что казнили убийцу Византийского? — смеясь спрашивал своего друга мужик с большим пузом.

— да не говори, прошло всего каких-то три дня, а слухи расползлись уже на всю Болгарию. Вот же молодец наш царь! Собственноручно совершил правосудие, как Соломон!

— какой еще на хер Саломон?

— не сало, а Соломон дубина, ты что Библию не читал? — возмутился худой друг с длинными усами.

— я верю в Бога болван, но читать к сожалению он меня не научил!

— читать ты себя сам не научил дурила, а Библию стоило бы прочесть, там много интересных фактов имеется. — объяснил третий друг с короткой причёской и сломанным носом.

— подтверждаю! — сказал худой.

— удивляюсь как такой слизняк, который даже на людях не признал свою вину, мог перебить стольких солдат, да ещё не самых простых! — говорил мужик с перебитым носом опрокидывая в горло чашу с брагой.

— а коль это был не он? Вы не думали? — предложил жирный друг. — он то был с мешком на голове! Может статься, что его не поймали вовсе!

— нет! Такого быть не может! Я верю нашему царю, он бы не стал врать. Ни за что! — скривившись, сказал усатый и худой.

— а вдруг всё-таки стал и соврал? И настоящий убийца на воле, а нам льют в уши эту чепуху. Тогда мы все в опасности! И любой из нас кто скажет, что он болгарин может лишиться головы как многие до нас! — уже заплетающимся языком сказал толстяк.

Мы с подругой поняли, что услышали достаточно, поэтому оставили недоеденной жареную картошку и уже хотели вставать из-за стола, чтобы уйти в спальню на отдых, как вдруг меня притормозил толстяк рукой.

— братишка! А как ты считаешь? В опасности мы иль нет? Ты же ведь слышал наш спор, может ты рассудишь?

Я глянул на Радку и она немного занервничала, хотя я знал, что если бы даже они видели мою рожу на вывесках о поиске преступника, всё равно я уже успел побриться и завязал волосы в маленький хвост назад. Сейчас я точно не был похож на того, о ком они говорили.

— вы уж извините за мою прямоту уважаемые мужики, но я склонен поддержать этого господина! — указал я рукой на мужика со сломанным носом. — Я думаю, он прав, что царю нужно доверять, он бы не стал казнить, кого попало.

— но ведь ничо не сходица! — возразил толстяк. — Не мог убийца, который так сражался, просто молча покинуть этот мир!

Все трое заржали во всё горло и уставились на меня, будто от моего мнения зависели их жизни.

— не знаю господа, мне сложно ответить на ваш вопрос. — ответил я серьёзно, глядя в глаза толстяку. На миг мне показалось, что он что-то заподозрил, хотя на самом деле он просто ждал, чтобы громко отрыгнуть бражные пары и потом коротко сказал.

— Ай чёрт с ним! Давайте выпьем за царя! И за справедливый суд в Болгарии!

Мы ушли, покинув эту компанию, а они всё ещё продолжали спорить. Тогда мне уже вырисовалась картина, того кто был казнён. Я почему-то не сомневался, что это был Феодор. Единственное, что мне было интересно, какова судьба была у его жены, которая была хорошей женщиной. Но, этого я уже не мог узнать.

Хорошо выспавшись, мы снарядились в дорогу и поскакали третьи сутки подряд, придерживаясь стабильного графика передвижения. Кобыла уже привыкла к распорядку дня, и казалось, почти не уставала, но я всё также не перегружал её и берёг. Правда я не учёл извилистости дороги, и пришлось сделать на десять километров больше, так и не доехав до большого города. Мы остановились в маленькой деревне Леска, где была ужасная ночлежка, и я больше всего переживал, чтобы нашу кобылу не угнали. Я отсыпал хозяину таверны один золотой, чтобы тот её караулил как зеницу ока. В связи с тем, что ночью не было посетителей, а температура позволяла спать на улице, он так и поступил. Чудак просто тупо лёг спать рядом с кобылой, отрабатывая деньги. Вот ведь молодец! Я не хотел здесь оставаться хотя и видел, что кобыле нужно дать передышку, тем не менее, до большого города ехать было недалеко, поэтому следуя совету отца, мы доехали до Средногорцев, где уже припарковались в хорошем месте. Кобыла в была в безопасности, и мы решили здесь задержаться на один день. Чтобы скоротать время мы хотели пройтись по городу, в котором никогда не бывали. У меня было ощущение, что чем дальше мы отъезжаем, тем веселее люди и меньше страданий от войны. Но, когда мы гуляли по дневным улицам, это оказалось лишь самообманом, подойдя к лавке с пожилой женщиной лет пятидесяти пяти, мы хотели купить груш:

— здравствуйте хозяйка почём груши?

— детишки, по 10 медяков за кило.

— господи, а почему так дешево? — спросил я, удивляясь от цены.

Женщина уставилась на меня, не понимая моего недовольства.

— молодой человек, вы, наверное, первый в моей жизни жалуетесь не на высокую цену, а на маленькую!

— но ведь это правда, тётя, вы могли бы продавать их дороже! Времена нынче сложные, неужели у вас никто не покупает их? — спросила Радка

— да покупают ведь, только постоянно жалуются что дорого…

— и зачем вы слушаете, кого попало?

— я установила ту цену, которая приемлема и честна. Хоть я раньше и не занималась торговлей, но от правильной цены зависит многое.

— а кем вы работали? — поинтересовался я.

— ох мои хорошие, когда-то я шила и вязала замечательные платья и рукавицы, но сейчас это невозможно.

— почему же? Это тоже пользуется спросом. Зачем вы бросили то, что хорошо умеете делать? — не мог понять я.

Женщина горько улыбнулась и покачала головой.

— пришли ко мне люди и сказали. Прекращай. А что я могла сделать? Сказать нет? Мой муж давно, наверное умер на войне. Я уже и забыла, как он выглядел. Вот я и бросила это дело, а сама занялась хоть чем-то, лишь бы с голоду не умереть. А тех людей, наверное, подослала Анежка, которая, управляет лавкой рукоделия в городе. Её муж большая голова, куда уж нам до него.

— это не справедливо. — негодовала Радка.

— не переживайте моя хорошая, я не пропаду. Главное, это верить в лучшее. Я просто верю, что когда то лучшее время всё же настанет. Я молюсь господу и прошу, чтобы он что-то изменил.

— правильно делаете. — ответил я и дал ей один золотой.

— не стоит молодой человек. — улыбнулась женщина.

— но почему? Вам же ведь тяжело! — возразил я.

— я вижу вы добрые молодые люди. И вы стремитесь делать добро, но это не изменит ничего. Спасибо за ваш жест, но он лишний.

— почему вы так говорите тётя? — спросила Радка

— вот скажите, вы даёте мне просто так большие деньги, а чем я их заслужила? Чем я лучше сотни таких же женщин, к которым вы не зайдёте и не осчастливите их? — улыбаясь, отвечала тётка.

— всё равно не понимаю, при чём здесь это? — не унимался я.

— ладно, молодой человек, вы не думали, почему мы плохо живём?

— потому что у нас война! Это и так ясно.

— а кроме всего прочего? — спросила женщина.

— людей обдирают как только хотят. — ответила Радка.

— это уже ближе к истине. Но, я считаю, что все проблемы в том, что есть люди которые владеют большими деньгами нежели заслужили, поэтому нарушен оборот денег.

— ого женщина, я не думал что вы так понимаете много в деньгах.

— я не особо в них разбираюсь, это лежит на поверхности молодой человек. Вот подумайте сами, вы даёте мне в сто раз больше денег, нежели я заслужила, а за что? Я не принесла обществу столько пользы, чтобы получить эти деньги и потом тратить их на большие нужды. Так само и с нашим царём и их людьми. Я не думаю, что они так много пользы дают людям, чтобы иметь так много денег. А посмотрите на мужчин и женщин что в полях под солнцем работают за копейки. Их труд вообще никто не ценит, разве они не заслужили большего? Никто не ценит их труд, зато деньги уходят другим лицам, которые обманом их получают. Вот поэтому и живём мы так, как живём.

— вы умная женщина, как вас зовут? — спросила Радка.

— Сара меня зовут. Так что, будете брать груши? — улыбнулась женщина.

— тогда давайте два килограмма. — ответил я.

— возьмите. — она передала нам фрукты.

— может, всё же хоть немного возьмёте?

— не стоит молодой человек. Я не умру, пока буду работать честным трудом. Я уверена, вы найдёте применение этим деньгам. Вдруг у вас дети появятся? Кто ж за них будет думать? — улыбнулась женщина, и заставила покраснеть Радку.

— большое вам спасибо женщина, но вы увеличьте цену, не стоит недооценивать ваш труд. — сказал я всё еще чувствуя вину и несправедливость в сложившейся ситуации.

— идите с Богом дети. — улыбнулась женщина и помахала рукой.

Воистину чего только не встретишь на улицах государства. Я думал, что люди только жадны и полны ненависти, но среди них встречались и такие экземпляры, которые даже лишнюю монету отказывались взять. Вот почему мир не состоит из таких людей? Ответа, наверное, я никогда не найду. Мы еще полдня гуляли улицами города и глядели на реку, где плавали дикие гуси и лебеди. Город был живой, хотя ощутимо чувствовалось отсутствие мужчин. Если бы не знать, что идёт война, то так сразу и не скажешь, что это город в Болгарии. Беседуя на разные темы и разглядывая памятники, мы провели этот день в хорошем настроении и на следующее утро выдвинулись в дорогу. Следующим привалом стала маленькая деревня Стоките. В этом районе была горная местность заполненная лесами, вспомнив, что я давно не охотился мне стало немного обидно, что я теряю навыки. Глянув на рапиру я резко забыл про охоту, ведь моя рапира так и не была починена. Мне захотелось найти кузнеца, в свою очередь я стал проверять копыта кобылы и они оказались весьма в заезженном состоянии. Поэтому я всё же по наводкам прохожих нашел кузнеца. Постучав к нему в дверь, через минуту вышел парень с рукой как кувалда, при этом вторая рука была непропорционально меньше первой.

— здравствуйте, вы кузнец?

— ну не хер же лысый? Чего тебе?

— подковы можете починить?

— нет, занят я.

— а если я доплачу? — удивился я его грубости.

— доплати солдатам, которые меня потом насадят на пику.

Он хлопнул дверью, но я всё же постучал в двери снова, прежде чем он ушел. Через тридцать секунд настойчивых ударов он снова вышел.

— ты тупой? Я же ясно дал понять, что я занят солдатской работой.

— вы чего так грубите? Я же нормально попросил.

— все меня нормально просят, но всем насрать, когда приходят солдаты с оружием. Потом уже никто не просит, только отнекиваются, будто я сам виноват.

— и давно так?

— да постоянно.

— и что разные солдаты наезжают?

— нет, одни и те же, тут постоянный караул. То одно, то другое, достали уже. Ни работать, ни жить от них не можно нормально.

— хотите, я поговорю с ними? — спросил я кузнеца.

— а ты что защитник угнетённых?

— нет, я просто знаю подход к солдатам.

— подход к солдатам знал византийский мясник, тот не разговаривал, а просто рубил эту наглую падаль. Вот кого я действительно уважал. Жаль его завалили.

Я хотел было улыбнулся, но еле сдержался. Радка дёргала меня за руку.

— не стоит ввязываться, нам же далеко ещё ехать. — пыталась уговорить меня девушка.

— любимая, если мы не заменим подковы лошади, то она может сбить копыта, и дальше мы точно не уедем, а денег на новую, у нас нет. Я пропустил момент, когда нужно было заменить их в большом городе, а рисковать сейчас я не хочу. Вернёмся в таверну, останетесь в комнате, а я схожу, поговорю с солдатами.

— я вас прошу Любко, не уходите! Это всегда плохо заканчивается, вы никогда не находите общий язык!

— доверьтесь мне, сейчас я буду осторожен. Ведь я знаю кто мой отец.

Я пообещал кузнецу, что сегодня всё изменится, но честно говоря, не был в этом уверен. Радку оставил в комнате таверны, а сам пошел искать караульных. На улице стоял ясный день, поэтому труда найти мордоворотов не составило. Они сидели возле одного дома, видать там жил кто-то из них и играли в карты. Трое мужиков обычного телосложения, ничего примечательного. Подойдя к ним, я спросил у них:

— мужики кто у вас главный?

Солдаты подняли головы полные удивления. Один бородач с большим выступающим лбом посмотрел на меня более яро и встал.

— я, допустим. Кто спрашивает?

— значит, пришел я вот от кузнеца, а он говорит, что вы его мордуете работой без конца, не годится так ребята.

— да ты что? А мы вот так не считаем. — возразил бородач.

— не хорошо так поступать с честными рабочими.

— а ты кто судья божий? Решать чтоможно, а что нельзя? Давай топай отсюда, пока мы заняты игрой.

— нет, мужики, так не выйдет. Вы знаете кто я?

— сопляк обычный! — заржал один из мужиков с набором карт в руках, второй только улыбнулся, немного подозревая что-то неладное.

— я не буду долго наводить шороху, я сын Румена Драгича, полководца царя Калояна. Такого слышали, наверное?

— ну слышали, византийская крыса, чего про него то слушать? А вот и крысёнешь его приполз, если это вообще он! — сказал всё тот же мужик с колодой в руке.

— слушайте, не уважая назначенного царём главкома, вы не уважаете власть, которая вам платит деньги. Соответственно вы нарушаете свой устав и закон.

— мы далеко от Калояна и его своры, нам плевать понимаешь? — сказал бородач. — Здесь мы цари, а он пускай в своей засраной Лютице командует.

Я вытянул рапиру с максимальной резкостью и ударил обратной тупо закруглённо стороной по его виску, от этого удара бородач пошатнулся и свалился на землю. Пытаясь встать, он несколько раз упал, так и не достигнув результата.

— слышь сволочь ты на кого поднял руку! — заорал мужик, бросая карты, он пытался вытянуть меч, который застрял в ножнах.

— боже какое же вы позорище, и это армия царя? Вас нужно было повесить в Среднегорцах и сверху написать позор Болгарии.

Солдат, доставший меч с горем пополам стал в дурацкую стойку.

— ну что ты ждешь? Давай рискни.

Но, он заподозрил что не стоит рисковать. Третий солдат, который был, наверное, самым смышлёным встал и попытался поговорить.

— чего тебе нада мужик? Это наша деревня, и мы не слушаем случайных прохожих.

— вы что все здесь умственно отсталые? Или мне потратить неделю, чтобы приехать сюда снова с указом царя, чтобы вас повесили за превышение полномочий? Я могу так сделать, ваше счастье, что я на миссии главкома, еду далеко на запад. Хотя знаете что ребята. Я поступлю иначе, вскоре Болгария будет воевать с папой Римским, потому что на юг прибудет невероятная орда крестоносцев. Думая я дам лично указание, откуда начать набор солдат на оборону нашей страны! Как вам идея? Думаю, с крестоносцами вы управитесь на славу! — улыбался я во всё лицо.

Третий дёрнул за плечо мужика с мечом и тот опустил оружие.

— слушай мужик, я не знаю откуда ты владеешь такой информацией, но если это не дай бог правда, не делай этого?! У нас же есть семьи и родители, что же ты за человек то такой? Направишь земляка на гибель?

— получается земляки с других городов, которые будут рубиться в кашу с крестоносцами, вам не важны?

— ну как сказать, важны… Но, своя шкура всегда важнее! — резонно заметил третий. А первый бородач кажись всё же пришел в себя и с трудом встал на ноги.

— вот и славно! Я вижу, ты самый умный, поэтому давай с тобой и договоримся. Я прибуду сюда через месяц. С проверкой, и если пацан в кузнице, пожалуется на вас, то вас либо вздёрнут, либо первой очередью вышлют под Константинополь на битву.

Третий нервно сглотнул, понимая, что я не шучу, и точно не простой прохожий.

— чего ты так взъелся за этого кузнеца? Он говнюк ещё тот, мою сестру то и дело околдовал! Его бы отлупить, как следует! А ты за него жопу рвёшь.

— вы идиоты, мне нужно держать путь на запад по приказу царя, а он не хочет мне подковы сменить! Так что поступим просто, я возьму одного из вас… Тебя! — указал я на самого благоразумного. — И мы сходим к кузнецу, где про всё договоримся, как подобает адекватным и взрослым мужчинам. Крестоносцы это не шутки ребята. Это машины для убийства и Византийская армия может показаться щенками против них. — я зачехлил рапиру и свёл пальцы в крестик добавляя комичности ситуации.

— ладно, ладно! Пошли уже, только сгинь уже отсюдова ради Бога! — сказал мужик с картами и мы с третьим пошли в кузницу.

Спор разрешился очень быстро. Подковы были восстановлены, а рапира отполирована и сбита от зазубрин. Не идеально, но лучше чем было. Встав рано утром мы с Радкой отправились в путь и через день были уже в Борино. Там не было ничего примечательного обычная рутина. Шел шестой день кажись, и мы направлялись в сторону Дибницы. Доехав туда, я посмотрел на карту и увидел, что вот-вот и мы будем у необходимого места. Отец рассчитывал, что на дорогу уйдёт максимум четырнадцать дней, хотя мы должны были добраться всего за десять. Мне не терпелось закончить это долгое и утомительное путешествие, которое кажись, даже нашей лошади надоело. Каждый раз, когда я смотрел на кобылу, она будто протестовала, что я опять её гоню в дорогу. Седьмой день и мы отправились в сторону Спанчево. Там мы засиделись на один день передышки и на девятый день мы добрались до Кулаты.

Моё сердце начало биться всё чаще и чаще, когда мы стали заезжать в эту деревню. Самое удивительное было здесь то, что я впервые осознал — мы у границы с Македонией и Грецией. Люди выглядели не так, как в основной Болгарии. Типаж их одежды отличался, она была более свободная и лёгкая, так как здесь было жарче, чем там, откуда мы приехали. Здесь было больше смуглых людей и иногда даже темнокожих. Правда, темнокожие выглядели не очень презентабельно, скорее это были, чьи то рабы, нежели свободные люди. Повсюду была слышна грецкая и македонская речь, а вот болгарская всё реже и реже. Это немного напугало меня. Ведь я не знал ни того ни другого языка, только очень бегло латынь. Радка тоже начала сомневаться, что мы приехали в то место. Она сжимала мою грудь руками, всматриваясь в равнодушные лица прохожих, которым будто не было дела до нас. А ведь и правда, здесь как будто все выглядели куда веселее. Самое удивительное то, что здесь было много мужчин! Впервые за долгое время, мужчин было примерно столько, что и женщин, если не больше. Это было какой-то чертовщиной после побега с Болгарии. Я притормозил кобылу и снова взглянул на карту. Необходимый дом был вообще за деревней. Кажись, он был вообще в Греции. Добравшись до него, я увидел красивый ухоженный двор и добротное покрашенное в песочный цвет здание. Этот дом был двухэтажный и здесь вероятно жил какой-то министр или богатый торговец. Это первое что пришло в голову. За домом я увидел ограду со стойлами для лошадей и загоны для выгула, получается у этого человека ещё и были свои кони. Изумительно! Куда же отец меня отправил? Может он что-то напутал? Но, его слова про лучшую жизнь приобретали материальную окраску. Спешившись, я снял Радку с кобылы и привязал транспорт к ближайшему дереву. Мы с девушкой прошли до калитки, и я даже боялся дёрнуть за верёвку звонка, пребывая в нелепом оцепенении и тревоге.

Первый звонок я сделал неуверенно. Никто будто не услышал его. Тогда я набрался смелости и уже несколько раз подёргал более настойчиво. Двери поместья открылись и я услышал его голос. Говорил мужчина, причём на неизвестном мне языке, это меня и насторожило и добавило ещё больше тревоги. Радка стояла и просто сжимала мою ладонь. Я чувствовал, как от волнения у неё потеют руки, или может быть, это моя ладонь потела? Мужчина открыл калитку, и я увидел, смуглого, или просто очень загоревшего человека. Он был худоват, точнее стройный, чёрные волосы с прожилками седины, немного подкрученные, и ухоженные маленькие усы. Глаза чёрные как бусины, и тонкие губы формировали рот аристократа или мудреца. Одет мужчина был не вычурно, но очень легко и одеяние его было чистым и ухоженным.

— здравствуйте, вы кто? — спросил мужчина, слегка улыбнувшись на грецком языке. Он выглядел крайне дружелюбно. Я решил, что мы точно ошиблись домом и зря проделали такой путь. Я ничего не понял из его речи и не нашел ничего лучше, как просто извиниться и оставить его в покое.

— Радка, думаю, мы ошиблись домом. Пошли отсюда. Извините нас.

Мы уже развернулись, что бы уходить, но мужчина нас окликнул, в этот раз на болгарском:

— вы не понимаете грецкого языка? — спросил он с сильным акцентом.

Я резко повернулся и ответил:

— мы проделали долгий путь, простите за беспокойство, но мой отец сказал, что здесь живёт его хороший друг, которому он может довериться, так же как и самому себе.

— это большая честь. — ответил мужчина с тем же акцентом, но улыбка исчезла с его лица. — Но, кто же вы такие молодые люди?

— я сын Румена, а это моя будущая невеста. — не боясь этого слова, ответил я мужчине.

— великий Перикл! Значит, вы выжили! — только и смог ответить мужчина, потрясённый нашим визитом. — Извините за мою, как это сказать? Я забыл слово… В общем меня зовут Дионисий, проходите в дом, не стойте на улице.

Радка наконец-то улыбнулась понимая, что мы, наверное, спасены. Полны надежд и ожиданий мы вошли в дом, и впереди вырисовался большой зал с внушительным длинным столом.

— присаживайтесь, уважаемые гости. — предложил хозяин дома и указала на стулья.

— Дионисий вы точно друг моего отца? — еще не веря в происходящее, спросил я.

— ох мой мальчик, это длинная история! — усаживаясь возле нас ответил мужчина.

— но, откуда вы его знаете? Я вижу что вы не болгарин, вы наверное из Греции?

— так и есть сынок. Мы с твоим отцом, служили вместе ещё при византийской армии. Тогда часть Греции была под управлением империи, и так совпало, что мы вместе попали в Константинополь.

— это невероятно и удивительно.

— точнее и не скажешь мой юный друг. Но, что произошло? Каким ветром вы сюда прибыли? — спросил Дионисий, будто не знал что творится в Болгарии.

— там страшная война и нищета, люди не знают как выживать, а мы… Мы спасаемся бегством от власти Калояна.

— что же случилось?

— это долгая история, которую мы вам ещё не один раз расскажем. Отец уверял, что вы сможете нас приютить на некоторое время.

— несомненно! У меня долг вашему отцу. Он спас меня от недоброжелателей среди солдат, которым всегда не нравились греки. Это неприятная история, которую не стоит в подробностях рассказывать при первой встрече, поэтому давайте оставим её на потом!

— это похоже на моего отца. — улыбнулся я. — Господин Дионисий не смею на вас давить, мы это позже обсудим. Кстати, я вспомнил, что отец вам передал письмо. Не знаю, что он хотел вам поведать, но, наверное, это важно.

Я достал помятый свёрток из сумки, у которого печать почти поломалась от сложного и долгого пути. Передав его в руки хозяину, тот не спешил его открывать, он взглянул на печать и увидел там букву “Н”.

— простите меня молодые люди. Я должен подняться наверх. Я мигом. — нервничая сказал мужчина, и быстро потопал по деревянным ступенькам наверх.

Мы с Радкой переглянулись, и не могли понять, что случилось. Почему он так внезапно сорвался и ушел? Через две минуты я услышал что кто-то спускается по ступенькам, только не так быстро как Дионисий. Мы с Радкой смотрели на угол стены, где через пару мгновений появилась женщина. Она держала письмо и была одета в старое болгарское платье, очень похожее на то, что носила Радка.

— кто это? — спросила Радка, видя моё выражение лица и отвисшую челюсть.

— это мама…

Глава 11

Глава 11

Которая, ознакомит вас с половецким ханством и венгерской заносчивостью. Где неизбежно состоится великая битва, унёсшая тысячи и одну жизнь во славу царей и королей

На левом берегу Дуная располагалась большая деревня кочевников. Близ моря Понта, которое полностью с севера контролировалось половецкими ордами, собиралась огромная тьма конницы. Большая орда, что шла на северо-запад Балканского полуострова, огибая венгерские территории остановилась на ночлег. Войско Котяна Сутоевича и его брата Сомогура численностью около четырнадцати тысяч всадников шло на подмогу царю Калояну. Они договорились атаковать венгров, тем самым захватить южные границы венгерской империи. Главными врагами половцев в те времена являлись русичи с Киевской Руси, которым половцы проигрывали немало сражений. И если в XII столетии только по пришествию половецкой орды в степи Крыма и берегам Днепра, они успешно разоряли земли Киевской Руси, то с течением времени, Галицкие и Киевские князья объединив усилия, нашли управу на их орды. Но, суть не в этом. Дело в том, что хоть северное направление и было важнейшим в половецкой истории, поддержка болгар на Балканах также была крайне необходима. Таким образом, они контролировали баланс сил избегая вражеских образований с юга и запада. Особенно с запада, где разрасталась Венгерская империя. Её король Имре, который нёс католическую веру и влияние папы Иннокентия III — был его верным подданным. Именно в это время Имре всеми силами пытался свергнуть своего брата Андраша II, и попутно вёл войну с Сербским государством, пытаясь его захватить, пока не достиг своей цели. Внутренние распри с братом ослабляли положение Имре, тем самым ухудшая его положение как короля.

Калоян у которого забрали из под носа Белград и Браничев был невероятно зол на Имре, который воспользовался голыми границами, пока болгары воевали с Византией, но заключённый временный мир с южным врагов, открывал возможности нанести визит Имре с многотысячным войском и рассказать ему кто главный. Этой безумной целью руководствовался Калоян, который безмятежно и бесконечно воевал со всеми подряд.

На высоком холме, с которого было видно необъятную водную гладь Дуная стояли три величественных каменных изваяния. Эти статуи с виду напоминали женщин. Для половцев это были символические тотемы, которым они поклонялись и отдавали дань уважения. Они символизировали почтение умершим предкам. Стоя на коленях с закрытыми глазами на тёмной зеленой траве Котян гортанно то ли пел, то ли читал слова благодарности и уважения. Он вспоминал и благодарил всех предков, давших ему силу и возможность стать сильным воином и ханом половецкой орды. Наклонившись, он положил руки на землю, произнося слова благодарности богам Тенгри. Матери земли за удачно взращённые посевы и небесного Отца за дождь и солнце давшее жизнь скоту и птице. Котян, хоть и был жестоким и расчётливым воином в глубине души понимал, что без помощи богов он ничто; и если победы сопровождали его племя, то значит, он был на верном пути, и вторил воле Богов. Подняв голову, он посмотрел на сумеречное небо. Первые капли дождя начали касаться земли и его лица. Тёплый летний дождь в этой жаркой и влажной части Дуная был частым явлением. Не услышав подходящего брата он всё-также продолжал смотреть в небо, думая о богах и предстоящей битве. Младший брат Сомогур поравнявшись с Котяном, тоже стал на колени и уклонился, касаясь лбом земли. Он забубнил басом невнятные слова, которые понимал только он и его божество, к которому он обращался. Сомогур не обращал внимания на дождь, который всё сильнее начинал капать. В то же время Котян, как будто был рад ловить каждую каплю лицом. Младший брат, закончив свои просьбы и благодарственные речи богам, поднялся на ноги и заговорил с сидящим братом.

— пошли брат, скоро пустится ливень, не стоит промокать, оставь небесную воду земле.

Котян Сутоевич имел странную внешность. Хан был худощав и сбит как струна, мышцы не были столь велики, сколько растянуты в длину и высушены. Про таких говорят вцепятся в глотку и не отпустят. Котян был рослый около 190 см. Он как и его брат были больше схожи со славянами нежели с тюрками, или хазарами. Продолговатое лицо Котяна было худощавым с впалыми щеками под костлявыми скулами. Тонкие губы и длинные прямые усы спадающие ниже подбородка. Совсем чутка раскосые глаза, не подавали виду, что он половец. Он был похож на обычного черноволосого европейца. Голова его была выбрита полностью, украшаясь лишь длинным хвостом на макушке, собранным тонкими веревками. Ровный нос старшего брата вводил в сомнения о его участия в битвах, но испещренное шрамами лицо компенсировало это с лихвой. Одет хан был в легкую коричневую рубаху до локтей и плотный кожаный кафтан. На ногах были типичные на то время штаны из телячьей кожи. Его брат совсем не похож на старшего. Кто знает, возможно, они были от разных матерей, что весьма вероятно. Больше и крупнее по форме, но меньше ростом, Сомогур был примером вышибалы со сломанным носом и карими глазами, которые единственные были одинаковыми, как по типажу, так и по взгляду у обоих братьев. Более коренастый с толстыми ручищами Сомогур имел не выразительный подбородок, но выраженные надбровные дуги. Он был полностью выбрит на голове. На лице имел только остроконечную, чёрную, не длинную бороду, которой компенсировал слабый подбородок. Пухлые щеки и оторванное наполовину ухо добавляли ужаса противникам, встречавшим его в бою.

— пойдём брат. — ответил Котян и они неспешно спустились с холма к хижине сделанной из веток и листьев.

Когда они зашли внутрь, там никого не было. Лошади паслись в степи, поглощая огромные акры зелёной травы и отдыхая от дневной скачки. Воины пили и ели вдали в своих хижинах. Младший брат подошел к небольшой, но глубокой яме и достал за веревку оттуда кожаный бурдюк с охлажденным кумысом.

— выпьем же брат. Завтра новый путь. У меня есть вопросы, на которые я хочу получить ответы. — сказал басом Сомогур.

Младший брат разлил холодный кумыс по кривым глиняным кружкам и закупорив, опустил его в ту же ямку.

— что тревожит твой дух Сомогур? — спросил Котян.

— для начала смочим горло за будущие победы во имя матери Тенгри.

Сомогур протянул кружку к небу, старший брат вторил ему. Они выпили почти всё залпом, и сели на брёвна друг напротив друга.

— я давно хотел спросить тебя брат, почему ты доверяешь царю болгарскому? Что если он предаст нас? Ты же знаешь кто наш главный враг. Но, ты вторишь его прихотям, жертвуя лучшими воинами в его войнах — недовольно басил Сомогур.

— я не доверяю ему. С чего ты взял брат? — спокойно ответил Котян.

— так зачем ты повел целую орду против врага, с которым мы не проводили сражений? Это опасно и неразумно! Мстислав может в любой момент забрать наши степи и наших коней, пока мы идём помогать болгарам.

Котян сморщил лоб, недовольный недальновидностью брата.

— потому что так надо. Для нашего племени и нашего народа. Калоян нужен нам, также как и мы ему. Если у нас не будет союзников, то мы сгинем.

— мы сгинем, если не уничтожим Киевскую Русь! — недовольно возразил Сомогур.

— мы не можем уничтожить Киевскую Русь. Их князья объединяются, былые распри, которыми наши предки так удачно пользовались, подходят к концу, и русское войско становится, как молот, готовое раздавить нас. Боюсь мой брат это плохое предзнаменования для всех нас. Нужно искать союзников и с запада и юга, потому что эти ироды слишком сильны и хитры. — объяснил брату Котян.

— чушь брат! Никто не в силах нас победить! Мы же орда! Одумайся, может, стоит вернуться и нанести очередной сокрушительный набег на Романа Мстиславовича, проклятого иноверца! — стукнул кулаком от злости Сомогур по бревну, на котором сидел. — Не стоит умирать ради болгарского клопа!

Котян, который видел гораздо дальше своего брата, понимал его пыл. Князь Роман и вправду стал как кость в горле половцев, но его стратегия была неизменна. Помощь на юго-западном фронте была необходима.

— нет, брат. Мы выдвигаемся в поход завтра, как и рассчитывали. Через неделю мы будем у границ Венгерской империи с армией болгар. Мы уничтожим венгерское войско, которое понятия не имеет, с кем предстоит вести сражение. Это будет наше преимущество. А после, мы вернемся к вопросу Мстиславовича.

— ты глупец брат! Хоть ты и хан, но ты совершаешь ошибку, мы будем окружены врагами и кроме кровожадного Калояна у нас не будет союзников! Как ты мог отдать свою сестру в лапы этому скоту!?

— так надо было брат. Иногда стоит жертвовать самым дорогим ради собственного народа.

— зато Калоян не будет жертвовать своими родственникам за тебя! Вон город Русэ он себе забрал, но забыл, чья конница испепелила армию в Констанце.

— я знаю брат. Но, он дал обещание вернуть этот город нам после взятия Белграда.

— для начала нужно взять Белград Котян! Одумайся, враг которого не видишь самый опасный из всех!

— поэтому и нужно на него посмотреть, чтобы позже не стало поздно. Представь, что будет, если их король начнёт захват Болгарии? У нас не останется юга и мы будем как жук, которого прижали с двух сторон. Им нужно помочь Сомогур — это не обсуждается.

Разъяренный Сомогур допил кумыс и злобно бросил кружку в сторону. Произнося проклятия, он покинул хижину. На улице уже пустился средний дождь, образовывая лужи и грязь. Котян понимал важность своего решения, но, как и любого лидера ответственного за большую армию и множество своих соплеменников он сомневался. Эти сомнения потихоньку грызли его. Может брат был прав, и не стоило ввязываться в войну вместе с болгарами. Для решения этого вопроса Котян решил пойти к шаману. Он желал услышать или подтверждение или опровержение правильности своих действий. Шаманы говорили напрямую с богами Тенгри, они знают истину и укажут путь хану. Котян встал, немножко охмелев от выпитого, и пошел по дождю к хижине провидца. Она была больше той хижины, где выпивали братья, и внутри горел небольшой костер. Множество вещей и ящиков были размещены по краям хижины. Когда хан зашел внутрь, его встретил пожилой мужчина с завязанными за спину волосами, со шкурой волка на плечах.

— проходи. — приглашая к костру сказал шаман. — тебя что-то мучит? Хворь какая-нибудь, иль душевная боль? — прищурив раскосые глаза, спросил мужчина.

Котян сел возле костра, на котором грелся чан с водой. Немного подумав, он решил изложить суть своих терзаний и сомнений.

— меня мучают сомнения и угрызения совести.

— почему же, владыка?

— я отдал свою сестру в жены человеку, которого почти не знаю. От неё нет вестей, и я скорблю по ней. Разлука и горе давят мое сердце.

— это её судьба, и она скрепила наши народы дружбой. Вместе мы стали сильней и сможем противостоять врагам. О чём же ты жалеешь? Каждый вносит свою лепту. Женщины рожают детей и скрепляют союзы, а мужчины убивают врагов и руководят народами.

— потеря родственника всё равно гнетет мою душу.

— но, ведь она не умерла, ты все ещё сможешь её увидеть.

— от этого мне не легче.

— понимаю великий хан, но ты должен быть мужественным и демонстрировать величие духа своим людям, которых ведешь в бой.

Нельзя показывать слабость своему народу, ибо они сочтут тебя не достойным ханом.

— спасибо Чинмук, я уважаю твою поддержку и мудрые слова.

Шаман смотрел на хана, которого тревожили дурные мысли, и это было плохо. Лидер не должен сомневаться и колебаться в принятии своих решений. Помешав варево в казане, что грелся на огне, шаман вновь спросил.

— это всё что тебя тревожит мой хан?

— нет. Меня терзают сомнения в целесообразности этого рейда в сторону Венгрии.

— я так не думаю мой хан, иначе, ты бы не повел столько воинов, будь не уверен в успешности или необходимости похода.

— тем не менее, я хочу обратится, к богу-волку за советом. Мне нужно услышать его волю. Обратись к нему и заговори его словами шаман.

— как пожелаешь повелитель. — помешивая еду повиновался мужчина.

Шаман отошел в сторону, в угол хижины, и достал с деревянного ящика необходимые ингредиенты. Потом вернулся к костру. Он насыпал в глиняную посудину странной формы какого-то порошкообразного вещества.

— подойди храбрый воин и вдохни священный дым, который будет исходить из чаши мудрости.

Котян подошел и ждал, пока шаман подпалит вещество в посудине. Прикрыв рукой верх, и ту сторону, откуда он производил запал осталось лишь одно отверстие из которого исходил густой сизый дым.

— вдыхай владыка. — и хан Сутоевич вдохнул полной грудью дым, который накрыл чёрным туманом его взор и мысли. Земля завертелась, и мужчина едва не рухнул на пол. Хан устоял на ногах, но шаман помог ему сесть на то место, где тот сидел. В свою очередь шаман достал из-за пазухи сушеных грибов и принялся их медленно разжевывать. Сморщенные коричневые грибы вызывали страшную галлюциногенную пелену, но для шамана это было не в новинку. Он знал необходимую дозу для общения с богами и спустя десять минут впал в страшный транс.

Хан же сидел, пошатываясь в дурмане. Дым, который он вдохнул, разбил его сомнения и мысли на тысячи осколков. Костёр превратился в хоровод пламени, а хижина в сплошное месиво из веток и зелени. Шум дождя хан не слышал, тот просто умолк. Взор был как труба, в которую он всунул голову, не слышав постороннего шума и не видя окружающих объектов огражденных стенами этой трубы. Шаман в свою очередь испытывал совсем иные чувства. Его посетили видения и образы, слова и фразы. Изо рта шамана немного выступала пена от ужасного наркотического эффекта грибов, но он скрепленный остатками сознания спросил.

— хан готов услышать ответы?

Котян, который услышал этот вопрос как из другой галактики, был согласен. Он даже мысленно это проговорил, хотя вслух так ничего и не сказал. Оно и не нужно было. Главное, что он был в силах слушать.

— грядет большая беда с востока… — тяжело дыша сказал шаман.

— орды, полчища, дьяволов прибудут на наши земли. Они уничтожат всех… Всё что половцы завоевали за многие столетия.

Сутоевич слышал эти слова и не понимал, о чём говорит шаман.

— какие… какие орды? Как… же… русские…

— демоны уничтожат и половцев и русских.

— не может… быть… Это невозможно! — Сутоевичу очень сложно давались слова, но он с трудом их говорил.

— это истина, небесный волк говорит так. Это судьба. Все мы погибнем и исчезнем.

— но, как же вен…вен… грия?

— тебе хан, предстоит ещё не одна война. Не только с венграми, но и с железными рыцарями. Ты ещё будешь просить князей Киевских о помощи, против демонов, но они не послушают и будут уничтожены так же как мы.

— не может такого быть… Это абсурд… Я никогда не стану просить русских о помощи…

— будешь просить, но твои слова не услышат и закончишь ты свой путь там же в Венгрии, где проведёшь вскоре кровопролитное сражение… Ты вернёшься туда убегая от демонов и закончишь свои дни в государстве, с которым вскоре вступишь в схватку. — шаман казалось, истратил все свои силы и упал на сырую землю возле костра. Ещё бы чуть-чуть и он бы свалился в костер. То ли он дозу взял больше, нежели надо, то ли это было нормой. Пораженный услышанным предсказанием, Котян был в шоке. Он не знал верить ли тому, что услышал. Слова небесного волка всегда были правдивы. Никогда он не сомневался в их истинности. Никогда они не вещали о гибели его народа, да ещё и гибели Киевской Руси в придачу, это пугало Сутоевича. С трудом поднявшись, шатающийся хан, которого не отпускал сильнодействующий дым, поплёлся к своей хижине, чтобы впасть в глубокий сон, а на следующее утро выдвинутся в путь.

***

Армия болгар, которая насчитывала близко двадцати тысяч пехотинцев и пяти тысяч конницы, уже была на подходе к Белграду. Все дальше и дальше продвигаясь к одному из важнейших городов, орда болгар грабила и разрушала поселения на территории занятой Венгрии. Калоян по прошествии двух месяцев подготовил и доукомплектовал армию, которая неслась и уничтожала всё живое. После демонстрационной казни в тронном зале, резко разрешилась ситуация с провизией и доставкой разного рода ресурсов. Надолго ли эта расправа возымела эффект, царь Болгарии не знал, но его это и не волновало в данный момент. Главное, что это работало и нападение на Венгрию успешно продвигалось. Также на подмогу болгарскому войску должна была подойти половецкая конница, вместе с которой Калоян жаждал разбить сильную венгерскую армию. В наступление на Венгрию Калоян послал трёх великих полководцев Драгана Калицу, Демира Николова и Стефана Узунова. Демир Николов понимал половецкое наречие и должен был разработать план атаки на город с половецкими ханами.

Огромная армия остановилась в пяти километрах от стен Белграда, установив лагерь около леса и реки Данубе, на которой стоял город. Гонец к половцам был давно запущен и орда с востока должна была прибыть сюда с дня на день. Пункт сбора войск, был возле поселений Брестовик и Гроцка. Они располагались возле густого леса и на небольшой возвышенности. В армии царя было всего пять тысяч конницы, и так как венгры славились своей дальнобойной кавалерией, то исход битвы без половцев был бы предрешен.

Возле одной из палаток сидели командиры и полководцы, общаясь о будущей схватке, которая была не за горами. Николов, Калица и Узунов должны были прежде всего выполнить просьбу царя — предложить Имре сдать Белград без боя, чтобы сохранить жизни многим жителям, в противном случае идти войной. Полководцы сидели вокруг костра. Одни ели, другие пили в ожидании половцев.

— найдите и приведите Петара. — скомандовал Узунов лысоватый, сбитый полководец солдатам, которые прохлаждались недалеко от палатки. Те послушались и сев на коней поскакали, окликая всех подряд, не видел ли кто гонца.

— как думаешь, пойдет ли Имре на уступку? — спросил Николов у полководцев, жуя кусок мяса.

— а ты сам то, как думаешь? — спросил Калица. — И дураку понятно, что этот червяк не сдаст город.

— ну кто знает, ему уже ведомо о том, что Калоян заключил мир с Византией. Может он устрашиться нашей армии? Все-таки мы неплохо потрепали саму Византию. — восторженно предположил бородатый Николов, доедая жаркое.

— вряд-ли. — усомнился худой и высокий Калица с хитрым лицом как у ворона. — Они гордятся своей кавалерией, благодаря которой сломили сербов и считают себя непобедимыми. Там высокомерия выше крыши! Имре слишком тщеславен, ведь он даже со своим родным братом не может разделить корону. Эти двое готовы глотки друг другу перегрызть. А ты хочешь, чтобы он чужаку город сдал? — хмыкнул Калица.

— верно Драган говорит. — подтвердил Узунов, попивая кипяток с отваром. — Война войной, но Имре легитимный подонок, а Калояна никто не признаёт царем или королём. Имре также не признает ни в коем случае. Я вообще не понимаю, почему наш царь не решает этот вопрос. В любой момент, любой сосед на Балканах может выдвинуться и напасть на Болгарию, оспаривая территории занятые Калояном в ходе отделения от Византии.

— Византия же смирилась с отделением Болгарии? — возразил Николов с дурноватым видом. Этот полководец был более смышлен в отрубании голов, нежели политике.

— и что с того? Ни один император, то ли Византийский, то ли Римский не признали документально легитимность Калояна! Было бы идеально её получить от Папа римского, но это, наверное, только мечты. Я слыхал новости… Не совсем утешительные, о том что тот вообще собирает поход в эти земли. Сраные крестоносцы в наших землях, вы можете себе такое представить? Якобы для объединения христианских церквей. Что-то мне не нравится эта трактовка уважаемые мужи. — злобно закончил Калица.

— поддерживаю, подлец хочет отхватить лакомый кусок от кровоточащей Византии. Боюсь, хлопцы мы тоже будем замешаны в этом. Ведь Калоян так просто этого не оставит. Он безумец, и своё просто так не отдаст. — с опаской добавил Узунов.

— а с каких пор Византия стала нашей? — спросил Николов.

— дурак ты Демир, дело ведь не в том, что и чьё, а в том, что каждая из сторон конфликта готова предпринять вопреки врагу. Византия не наша де факто, но мы с ними уже довольно долго воюем. И если кто-то вмешивается в наш конфликт, то можно пойти двумя путями, либо оставить всё как есть и пойти на попятную, или спросить у того кто вмешался, а харя не лопнет влезать туда, где вас не ждали? Так вот Калоян, скорее выберет второй вариант, и чует моя жопа нам ещё предстоит помахаться с этими западными подонками вылитыми из стали. — сказал хитрый Калица и встал вглядываясь вдаль, как будто что-то услышал.

— если доживем. — добавил Узунов. — Венгры тоже не из говна сделаны. Нам бы эту битву пережить. — сплевывая на землю закончил лысый сбитый мужик с ужасной кожей на лице от пережитой прыщевой инфекции.

— да переживём твою мать, не стони! Мы и не таких молотили! — крикнул Николов, бросая на земь обглоданную кость от ребра свиньи.

— заткнитесь оба! Вы разве не слышите? Вон! Что-то движется в дали! — указал пальцем, возбужденно Калица.

Остальные мужчины тоже встали, прикрывая глаза от солнечных лучей руками. Многие из солдат приметили, что кто-то движется по направлению их армии с южной стороны от деревень. И это было неожиданно.

— какая-то небольшая группа конницы мчится в нашу сторону. — подметил Узунов.

— может это половцы? — завопил Николов. — Это что огромная армия из ста всадников?!

— господи, не ори ты! Я в отличии от тебя знаю, как выглядит армия половцев, садись на кобылу и скачи за мной, да вопросов тупых не задавай! — раздраженно обругал Николова Калица.

Три полководца вместе с пятью командирами скакали изо всех сил в другой конец деревни, куда приближалась нежданная делегация всадников. Калица мог только предположить что это какое-то распоряжение от верхушки о смене стратегии, отступлении или ещё Бог знает чём.

— луки держать наготове! — кричал Калица, скача мимо палаток солдат. Солдаты впопыхах бросали еду и питьё и хватались за мечи и пики. Тот, кто не обратил ещё внимания на надвигающихся людей, услышав их, вяло доставали оружие, не понимая, что происходит. Добравшись первыми до южных ворот лагеря солдат, командиры увидели, что точно были их люди. Ещё через пару минут, Калица очумел от увиденного. Временный главнокомандующий, который не должен был участвовать в битве, был посреди небольшой группы кавалерии.

— отставить оружие! — крикнул Драган, что было сил, и все расслабились.

Подъехав к воротам, первым заехал Румен, образовывая длинную цепочку за собой.

— каким ветром почтенный Румен? — спросил Драган, улыбаясь подмоге. — Иль вы ненадолго заглянули?

— надолго мой друг. Очень надолго. Лучше покажите, где ваш шатёр. — скомандовал главком.

Делегация главных лиц армии добралась до большой палатки построенной специально для высших чинов и зашла внутрь. Расположившись на стульях вокруг круглого стола все с удивлением и интересом ждали, что за вести принёс Румен.

— итак, уважаемый главком потушите наш пожар, что же за горящее прибытие? Мы все умираем от любопытства! — сказал первым Узунов.

Драгич поправил лёгкую броню, в которой было невероятно жарко после того как он слез с лошади, и спустя мгновение вообще её снял и бросил в сторону. Командиры посмотрели друг на друга, но промолчали, потому что Румен выглядел не здоровым.

— завтра нападаем, точней готовимся встречать атаку.

— о какой атаке речь? Их армии нет на горизонте, они не получали предложения от нашего гонца, а половцев пока не видно в рядах нашего лагеря! — возразил Калица.

— их армия завтра вырастет как роса утром на траве, предложение гонца бессмысленно, вы только человека загубите, которого прирежут, даже не выслушав, а половцы завтра прибудут, хотя я больше надеюсь что ночью.

— если половцы прибудут ночью, тогда они не смогут полноценно сражаться! Их кони будут вымотанными!

— и что? — равнодушно спросил Драгич.

— как что? Как они пустят свои силы в бой, не отдохнув? Это пустая растрата ресурсов, уставшие лошади просто сгинут в бою, передвигаясь не достаточно быстро! Они будут лёгкой целью для венгерских арбалетчиков и лучников.

— решение этой проблемы оставьте мне. И скомандуйте отрядам тяжелой артилерии отвести орудия подальше от лагеря желательно за двадцать-тридцать километров от места стычки на юг, а еще лучше на восток. Только сделайте это ночью.

— я конечно понимаю, что вы опытный полководец, но я не понимаю вас совсем! Зачем отводить орудия? Ведь тогда они не выйдут на битву, и будут ждать нас у стен, насмехаясь над нами! — возразил Узунов.

— не будут, не переживайте. Сколько у нас кавалерии? — устало спросил Румен.

— всего около пяти тысяч. — ответил Калица.

— этого катастрофически мало. Наших мечников будут уничтожать на первых рядах битвы, если половцы не подоспеют вовремя. — взявшись за голову сказал Румен.

Румен выглядел устало, и его лицо покрывалось потом. Он подвинулся к столу и сложил руку на руку. От Стефана не ускользнуло то, что его руки слегка дрожат.

— господин Румен у вас всё хорошо со здоровьем? — с беспокойством спросил полководец.

— всё в порядке. Я гнал лошадей по семьдесят километров в сутки. Я очень устал и хотел бы отдохнуть перед битвой. Когда стемнеет отведите орудия Бога ради.

— господин, мы выполним приказ, но объясните в чём его суть? — спросил Калица, который не мог понять смысла.

Румен уставшими глазами с почерневшими мешками посмотрел на Калицу, и тому стало резко жаль главкома, который кажись был болен.

— венгры обладают схожей с половцами мобильной конницей. Слева от лагеря имеется лес, в котором давно могли завестись шпионы. Они прекрасно знают наше расположение, но не будут выдвигаться, пока есть время, то есть пока мы не атакуем. Время играет на их пользу, потому что они ждут подкреплений с Сербии. Также их генерал Гюнтер Фульфих знает, что мы, то есть вы, сделали с Варной. Он не допустит этого. Как только пойдёт движение в наших рядах, шпионы доложат об этом, и они выдвинут войска в бой и примут битву в долине Белграда. Это я вам гарантирую. Их войска не боятся нас и готовы сражаться думая, что победят. Они, наверное, не в курсе половецких орд, которые к нам нагрянут с дня на день. Самое главное, чтобы они вовремя подоспели. Так вот, если не убрать орудия, к нам в тыл влетит десятитысячная кавалерия, которая просто сожжёт орудия, которые не принесут никакой пользы. Даже если они проиграют битву за Белград, этим действием они парализуют наше наступление. На восстановление орудий будет требоваться много времени, а штурмовать руками стены других городов — это нести огромные потери. Тем более что папа римский, наверное, обещал Имре подмогу крестоносцев, которые будут обязаны подчинится приказу папы и защитить их венгерского вассала. Вам достаточно этих объяснений?

— теперь карты вскрылись. — коротко ответил Стефан.

— не все карты вскрыты. Никогда нельзя предугадать, как поведёт себя враг. Но, у него преимущество занятой территории. Время играет на их пользу, поэтому нельзя тянуть, и нужно на рассвете, завтра вывести шеренги солдат пикинёров, чтобы они увидели, что мы готовы атаковать. Это послужит знаком, что им пора выдвигаться. Фульвих опытен и тщеславен, он на пару с Эдмундом Нарином мечтают уничтожить наши войска в честном, насколько это возможно бою, тем самым сломать нашу славу практически непобедимого войска. После чего король Франции Филипп будет вынужден послать ему подмогу, по просьбе всё того же папы.

— это многое объясняет Румен, благодарим за детальное пояснение. — высказался Калица. — господин главком, вам бы прилечь, у вас действительно скверный вид.

— да пожалуй. Прилягу. Покажите, где есть лежак.

Румена отвели в спокойное место, где он впал в глубокий и кошмарный сон.

***

Обходя шеренги отлично экипированных солдат в стальных гравированных доспехах, глубокой ночью генерал Нарин смотрел в лица воинов и обдумывал речь, которую скажет в наставление своим воинам. Он ненавидел болгар больше всего на свете; их слава кричащая о том, что они имеют самое сильное войско на Балканах било по самолюбию генерала, который не мог поверить, что его воины чем-то хуже. Они сломили Сербов об колено, хотя те довольно долго держались. Калоян внезапно нагрянувший под Белград, ослушался просьбы папы. Тиран отказался оставить в покое верных христиан, живущих на севере.

— славные и величественные воины Венгрии! Завтра на рассвете вы пойдёте в священную битву против самопровозглашенного царя Болгарии, который тиранически уничтожает города, стирая их с лица земли! Он ослушался самого папу римского, который запретил убийство христиан! Белград и Браничев это поистине Венгерские поселения, которые никакого отношения к Болгарии не имеют! — криком рассказывал свою сказку Нарин. — Они не достойны, ходить по нашей земле! Наша кавалерия, наши лучники и лучшие в мире мечники сотрут их армию с лица земли! Мы уничтожим эту свору голодранцев!

Толпа солдат заревела подняв мечи и факелы вверх.

— молитесь Богу, Иисусу Христу и он даст вам сил в священной битве, и верьте в своего короля! — Нарин сделал небольшую паузу и добавил. — Как-то раз один мудрец сказал, чтобы вести людей, иди за ними! Так вот мои воины, я завтра вместе с вами буду драться плечом к плечу, пока не уничтожим их дьявольские орудия, которыми эти антихристы уничтожают мирных жителей! На рассвете выступаем! — крикнул Нарин и быстро поскакал в направлении ратуши, а толпа солдат подняла мечи, проревев свой боевой клич.

Нарин спешил в ратушу на собрание полководцев. Спешившись, он быстро зашел внутрь и встретился в широком зале с военным советом, который рассматривал карту боя. Вокруг стола стоял кардинал Венгрии, главком Фульвих и пятеро полководцев, двое из которых управляли конными дивизиями.

— как только они выступят в бой, необходимо зайти к ним в тыл. Первая и вторая конная дивизия должна уничтожить их требушеты, чтобы больше ни один христианский город не пострадал от этой кровавой тирании! — объяснял генерал Фульвих. — Три полка копейщиков пойдут в бой, прикрываемые с тыла нашими лучшими лучниками. Пять отрядов кавалерии, что осталась должна быть в тылу, готовая защищать дальнобойные ряды. У врага мало кавалерии, которая помчится в первую очередь убивать наших дальний ряд. Когда пройдут первые столкновения четвёртая и пятая дивизия кавалерии врежется в бока врага, хватая его в капкан.

— извините за задержу. — появившись в зале сказал Нарин. — Я слыхал, что они нам гонца прислали? Это что шутка такая?

— нет, не шутка, этот человек принёс условия. Это больше было похоже на плевок в лицо нашего короля, нежели на условия.

— я не хочу даже слышать их предложения, не сложно догадаться, что они угрожали уничтожить Белград как Варну! Проклятое отродье, они ещё смеют называть себя христианами? Я завтра уничтожу каждого болгара своим копьём, что попадётся мне на пути. — закричал Нарин.

— они просто предложили сдать Белград. — ухмыляясь ответил кардинал с большим крестом на шее.

— кто бы сомневался? Пускай он жену свою иезуитку проклятую сдаст в бордель лучше! Я уже не могу дождаться завтрашнего утра! — кипел от ярости Нарин.

— нестоит так злиться мой дорогой товарищ, вам нужно поспать, чтобы отдохнуть и насадить побольше врагов на пику. — в отместку сказал Фульвих.

— как же тут спать?! Я сам готов прямо сейчас выйти и напасть на их лагерь!

— Нарин прекратите. Давайте лучше спланируем волны нападения на наших врагов. — успокоил товарища Фульвих.

— подождите Сигизмунд! Что сказал папа? Он дал обещание выслать крестоносцев?! Он же месяц назад говорил, что они по северному коридору придут к нам на помощь! Он что нас бросил? Я не вижу здесь красных крестов и горы стали!

Кардинал Венгрии сжал плечи и с досадой посмотрел на Нарина.

— к сожалению, у его святейшества много дел и забот помимо Венгрии. В данный момент он готовит огромный поход с венецианцами, сицилийцами и римской империей в святые земли. Нам придётся в одиночку сражаться против Калояна.

Нарин хотел взорваться волной гнева и чертыханий, но второй генерал его вовремя осадил.

— не гневитесь мой друг. Мы сами в силах справиться с этими нехристями. Вот увидите. Всё будет так, как мы спланируем на этой карте. — спокойно сказал мужчина с бородкой и строгими чертами лица.

Так думал Фульвих. Любое планирование это часть успеха, но доля везения и случайности всегда вмешивается в исход каждого плана. Особенно, когда ты не учёл некоторые детали механизма, который хочешь заставить работать.

***

Беспокойный сон полководца Румена добивал его бедный разум, который страдал от болезни, что тот подцепил в одной и таверен по пути на войну. Его терзала температура и озноб. Когда он спал, он был весь мокрый и сильно мучился. Ему снился сын и его девушка, они были совсем рядом, но он не мог до них дотянутся. Они спрашивали его, почему он их бросил? Румен пытался ответить и оправдаться, но слова были слабы и их никто не слышал. Горе и вина за то, что он бросил своих детей угнетала его сердце и полководец никак не мог проснуться. До того момента, как один из полководцев, которым был Драган Калица вошел в шатёр и увидел эту ужасную сцену. Свет лампы, падающий на измученного главкома, осветил его ужасное состояние. Калица разбудил Румена и тот с широко отрытыми глазами, первое что сделал — это сказал ему:

— прости меня сын, я не хотел, чтобы так случилось.

— господин Румен это был ужасный сон. Просто сон. Вы выглядите скверно! Вам нужно к лекарю! — с ужасом глядя на главкома, сказал полководец.

— извините… — протирая мокрые глаза от пота и слёз сказал Румен. — Который сейчас час?

— уже полночь, через часов пять-шесть начнётся битва. Но, у вас гости. Я сварю вам чаю, и попрошу лекаря, чтобы он что-то дал вам от горячки, я вижу, что вы больны Румен. — трогая лоб Румена, сказал Калица.

— пускай заходят, я в норме. — ответил Румен снимая мокрую рубаху от пота. Он вытянул с сундука новую, и одел её в спешке, сотрясаясь от дрожи и температуры.

Калица покинул шатёр, а вместо него зашли двое мужчин и один ухоженный мужчина, который был переводчиком. В дальнейшем не будем напоминать, что каждое сказанное слово переводчик переводил для хана Котяна и его брата Сомогура. Мужчины зашли и удивились, как самый известный полководец Болгарии выглядит. Котян подошел и дал знак, чтобы тот сидел и не подымался с лежака. Вместо этого он взял стул и поставил его напротив Румена.

— вы лучший воин Болгарии. — коротко сказал Котян и протянул свою худую, жилистую руку. Румен пожал её трясущейся рукой, настолько сильно насколько мог.

— как видите даже лучшие уязвимы для болезни, и дрожат как котята под дождём. — испытывая озноб, ответил Румен.

— если хотите, я могу попросить своего шамана, чтобы он вам помог. Он знает как лечить подобную хворь. — предложил помощь мужчина с хвостом на лысой голове и длинным усами.

— не стоит. Я вскоре приду в норму. Я трезво мыслю, а разум важнее крепкой руки.

— я бы так не сказал полководец. Битва будет жестокой и крепкая рука так же важна как острый ум. Мне сообщили, что у армии врага сильная кавалерия. У вас есть план как с ней бороться?

— да. Об этом я и хотел поговорить. Это крайне важно, что вы успели прибыть вовремя.

— я наслышан о ваших победах и могу довериться вашему опыту, поведайте ход ваших мыслей! — сказал Котян.

— для начал дайте мне выпить чая, мне снился очень скверный сон.

— сны крайне важны полководец Румен, вам снился исход битвы?

— нет, уважаемый хан, мне снилась семья, которую я утратил, наверное, навсегда.

— все мы теряем своих близких Румен, особенно во время войны. — склонив голову сказал Котян и брат Сомогур крепко ухватил его за плечо, чтобы подбодрить.

— вы тоже кого-то потеряли хан? — спросил Румен.

— мою сестру. Разве вы не знали? Она жена вашего царя.

— это неожиданность. Я не лезу в дворцовые интриги, и не знал что вы её брат. Моя цель эта армия и война. Но, смею заверить вас Анна в целостности и сохранности, их дети растут и радуют родителей.

— мне приятно это слышать. — улыбнулся Котян. — Скажите мне Румен, как опытный человек, счастлива ли моя сестра?

Румен знал прекрасно ответ на этот вопрос. Сказать правду, было бы ударом по духу сильного воина, соврать было ударом по самолюбию Румена, который не любил говорить ложь. Но, сейчас, битва за Белград была куда важнее, и пришлось врать.

— она счастлива Сутоевич. А теперь пройдёмте в другое помещение, мне необходимо выпить чай. Этот озноб меня убивает.

— вы сами отказались от моей помощи! — кривя бровь, сказал Котян.

Мужчины прошли в другое, более широкое помещение, и Румен дал команду привести полководцев. Калица, Узунов, Николов и трое командиров младших рангов зашли в шатёр, где стояло трое полководцев.

— всем добрый вечер, кого не видели. — сказал Калица улыбаясь, будто уже выиграл битву.

— что вас так веселит Драган? — спросил Румен.

— то, количество конных войск, которое прибыли уничтожить мерзавца Фульвиха!

— и сколько войск в вашем подчинении хан Сутоевич?

— сейчас четырнадцать тысяч. Около пятисот в плохом состоянии, кони тоже, как и люди имеют склонность к болезням.

— никто из нас не бессмертен. Давайте обговорим план действий господа. — сказал Румен отпивая чай с кружки, трясущейся рукой.

В течении двух часов военный совет разбирал и планировал ход действий и то, как будет осуществлён перехват вражеской конницы, которая была самым важным элементом этой битвы. Румен рассказал свою стратегию, которая понравилась всем присутствующим, потому что он подробно объяснял, почему он хочет, чтобы действовали именно так, аргументируя каждый свой шаг. Закончил военный совет Котян и Румен вышли в ночное поле, в котором был построен их лагерь. Бесчисленные огоньки костров и факелов солдат, что не спали, свидетельствовал, что многие нервничают и не в силах уснуть.

— вы боитесь смерти Румен? — спросил Котян, не глядя на седого мужчину.

— скорее нет, чем да. Недавно я узнал, что мой сын выжил, которого я потерял и не мог найти долгие годы. Я не сказал бы, что я боюсь умереть. Я хотел бы жить и видеть, как растут мои дети и внуки, а смерть она всех настигнет зачем её боятся?

— вы правы Румен. Я восхищаюсь, что вы говорите правду и умные слова. Моё мнение таково, что не стоит бояться смерти, потому что боги сами решают, когда нам покинуть этот мир. Глупо боятся того, что необратимо и предначертано богами.

— возможно хан.

— несомненно. Иначе вы бы давно погибли в боях раньше того момента, когда обрели своего сына. Значит, судьба уготовила вам возможность увидеть его, и это нужно ценить как бы это ни было болезненно.

— это правда, и я благодарен судьбе за предоставленный шанс. Вы должны повидаться с сестрой. Если вы выживите в этой битве, в чём я не сомневаюсь, то обязательно должны навестить сестру. Никогда не знаешь когда лишишься возможности видеть любимого и дорогого тебе человека.

— согласен. Я прислушаюсь к вашему совету Румен. Благодарю. А сейчас позвольте я пройду для молитвы своим божествам. Я должен попросить сил и их благословения для грядущей битвы.

— ступайте Котян, и желаю вам удачи.

Настало шесть утра, и солнце показалось на зените Балканского полуострова. Прекрасная свежая летняя погода, лёгкий свежий ветер и зелёные цветущие поля с деревьями создавали невероятной красоты палитру природы. Такая красота и благодать. Птицы поют и летают в голубом небе, а земля свежая от росы, готовится обагриться тысячами литров крови.

Первая шеренга копейщиков стала на холме, который спускался в широкую и длинную долину, достигающую триста метров в длину. Следом за первой вышли ещё две шеренги солдат с пиками и алебардами, они спускались в долину. В тот же миг со стен города Белграда часовые дали сигнал войскам выдвигаться в бой. Большие врата открылись и оттуда начали выбегать конные лучники и пикинёры, как пчёлы с улья. Они разбегались в две стороны направо и налево. Через двадцать минут показались пикинёры и мечники венгров, которые трусцой спускались от врат в долину. Сторона венгров уже была насыщенна огромной толпой солдат. Их точно было тысяч десять не меньше. Тем времени полководец Нарин получивший знак звенящего колокола и рога на стене выступил с отрядом в три тысячной кавалерии в тыл к болгарам, уже давнно ожидая вдали от города. Они всё ещё надеялись на уничтожение артилерии, которая к их сожалению уже была отведена с поля боя. Со второй стороны тыла, не было леса, там была река, поэтому взять в клещи тыл противника венгры не могли. Они рассчитывали, что этого будет достаточно для уничтожения орудий и внесения суматохи в ряды болгар. Они не учли только того, что полководец Румен это предвидел и оставил огромный отряд конницы в пять тысяч во главе с Сомогуром и Узуновым для перехвата с леса. Огромная толпа лошадей ожидала приближения тех, кто сам планировал засаду, не ожидая, что будут сегодня жертвами.

Первая конная стычка произошла очень быстро, спустя десять минут после звона колоколов. Пешие солдаты ещё не успели сойтись в поединке в долине, в то время как Нарин летящий со своей конницей был окружен выбегающими из лесу бесконечными лучниками, и пикинёрами на конях. Нарин дал сигнал рогом, что бы колонна остановилась, и все обратили внимание, как другой породы лошади и одеяний воины вылетают с леса и начинают рубать их конницу. Завязалась стычка, в ходе которой, каждый вылетающий с леса всадник брал за цель уничтожить всего одну цель и уносится дальше, не тормозясь на месте, таким образом, войско Узунова и Сомогура уничтожало венгров с невероятной скоростью. По потерям колоссально лидировали венгры, которые может быть и хотели бы вырваться с засады, но просто не могли, растянувшись в длинную кишку вдоль леса. Бесчисленная толпа с леса не заканчивалась, она как мор косила венгерских всадников. Нехристи на конях рубили ятаганами и саблями лучников, которые не были готовы к неожиданной засаде.

Сомогур убивая направо и налево соперников услышал, откуда доносился рёв рога, это должно быть был их лидер. Он окрылённый победой и смертями врага, нёсся на всех парах в ту сторону, следом за ним скакал Стефан Узунов, который не хотел отставать от своего напарника.

Через пять минут он всё-таки нашел Нарина окруженного элитными мечниками на конях со штандартами флага Венгрии. Нарин уже убил изрядное количество кавалерии болгар, которых он даже не мог сосчитать. Засада сработала как никогда эффективно. Его величественный панцырь на груди превратился в кровавую пластину. Венгерский полководец был в агонии, что его армия терпит поражение. Когда Нарин увидел здорового половца с саблей в руках, что приближается из суматохи стычки, он понял, что это не обычный солдат, следом за ним появился Узунов, примерно похожей комплекции с Сомогуром. Не долго думая Нарин ударил по шпорам и белая лошадь понеслась в их сторону. Нарин кричал вертя в руке копье. Два богатыря тоже разъединились и понеслись в его сторону. Нарин видел, что его окружают и хотят ударить с двух сторон одновременно. Понимая что он не сможет уклонится от двух атак, он выбрал Узунова и в решающий момент вылез на лошадь прыгая с копьём в руке в сторону болгарского полководца, он убил его одним точным ударом оказавшись выше его уровня тела всаживая копье в грудь. После этого убийства, Нарин упал на землю и покатился, получив ушиб ноги. Тем не менее, такой трюк того стоил. Не ожидавший такого, Узунов упал с лошади и уже валялся замертво в поле, где гремела битва. Нарин вытянул меч с ножен и ждал, когда Сомогур вернётся к нему на обратном пути. Сомогур сделал полукольцо и взял разгон, желал раздавить полководца, но у него не вышло с двух попыток. Нарин увильнул в нужный момент. В этот момент Котян с двух тысячной группой выбегал с южных полей, чтобы взять в капкан те недобитые войска, что уже были почти уничтожены. Сомогур решил спешиться и убить полководца собственноручно в честном бою. Они схлестнулись, но бой оказался не настолько зрелищным, как хотелось бы дуэлянтам. Две стрелы от надвигающейся конницы поразили Нарина в грудь и шею и он упал, успев только сделать пару взмахов мечом. Вот так бесславно, умер полководец, который мог убить тысячу солдат один на один, но не в силах отбить всего одну стрелу, которая подло летела из слепой зоны. Сомогур хотел было расстроиться, что его славу отняли, но небольшая группа конницы венгров, что ещё была жива, обезумела от вида умирающего командира и поскакала, чтобы отомстить Сомогуру. Они напали на него под градом стрел половцев. Один из венгров, прежде чем умереть успел продырявить ключицу великана, и он бы погиб на месте, если бы не брат, который летел как бешеный ему на помощь. Он, не спешиваясь, нагнулся и подхватил рукой брата за кожаную броню. Едва удерживаясь в седле, Котян тащил брата в безопасное от боя место, подальше от обезумевших пикинёров Венгрии. Которые были все убиты спустя двадцать минут. Он доскакал до безопасной зоны и остановился в поле.

— брат ты жив?

— небольшая царапина. — ответил Сомогур — у которого хлестала кровь с дыры возле шеи.

— тебя нужно отвезти к лекарю! — сказал Котян.

— меня нужно предать земле. Моя битва окончена! — улыбаясь сказал Сомогур, который очень быстро терял кровь и силы. Котян заметил, что уже никакая помощь ему не поможет, поэтому он спешился и положил брата на землю.

— мать земля примет тебя храбрый воин.

— скачи к нашим людям, им нужен лидер, им нужен хан! — сказал Сомогур, ослабевающим голосом

— мы скоро встретимся брат. Обязательно встретимся. — Котян обнял Сомогура и оставил умирать в поле, а сам сел на лошадь и ускакал собирать отряд выживших воинов в лесу.

Тем временем настоящая резня на центральных линиях битвы только начиналась, и мечники венгров оказались намного мастеровитей рядовых солдат полка Калицы. Они падали один за другим, теряя конечности и головы, а строй венгров был нерушим под руководством Фульвиха, что стоял позади и посылал капитанов на боковые маневры с конными лучниками. Их лучники нарезали круги, уничтожая с боков пешее войско болгар.

— господи Валик! Неужели мы сегодня все умрём! — закричал Павел, теряясь в толпе солдат, которые резали друг друга как обезумевшие.

— не знаю Пашка, я хочу домой! Зачем мы сюда пошли? — плакал Валик, который был в ужасной панике, от вида разрубленных тел и кричащих в агонии солдат.

— твой же дед, говорил что в битвах славу добывают! Какая же тут нахер слава Валик! Тут только сдохнуть можно! Смотри! Господи! Илия валяется без рук, чёрт! С меня хватит, я валю отсюда! — кричал в агонии Павел, видя, как на него пробивается шеренга венгров, которые один за другим убивали его земляков.

Павел рванул с места и начал бежать в сторону холма, откуда уже начинали появляться отряды Котяна, что сформировались после стычки в лесу. Павел далеко не смог убежать, боковые отряды лучников Фульвиха, специально кружили с боков и добивали дезертиров, чтобы максимально завалить телами долину. Очередная стрела пробила горло бедолаги, который пришел за славой и деньгами, а получил только смерть.

В это время Валик начал мысленно молиться Богу, как ему рекомендовал батюшка, что помог записаться в армию. К сожалению, для Валика, ни крещение, ни молитва его не спасли. Третьему бедолаге, который забыл, где находится, моментально снёс башку один из элитного отряда мечников, которые уже перебили пару сотен болгар.

Эту ужасную картину сразу же заметил Румен, и хотел было дать приказ Котяну, чтобы тот занялся кавалерией, которую никак не могли остановить два полка лучников болгар, бесконечно обстреливая крутящихся дьяволов. Вражеская кавалерия погибала значительно реже, чем обычные пехотинцы. Нужно было выиграть время до прибытия половцев, которые застряли в лесу. Румен дал команду Николову с тремя полками заходить с правой стороны, чтобы усилить хоть один бок строя Калицы, который нёс большие потери. Это возымело эффект, но вражеская кавалерия под предводительством Адриана Йолана бросила недобитый фланг пехоты болгар, и по команде командира устремилась на уничтожение болгарских лучников. Пара полков, что оставались на защите Румена стали в стойку и прикрыли лучников, закрываясь щитами и выставляя копья. Это не дало эффекта, их конница даже не пыталась врываться в ближний бой. Они продолжали хаотично бегать, и каждая выпущенная стрела убивала по одному лучнику в гуще болгарского строя. Если так пойдёт дальше, то дальнобойному ряду болгар конец. Это понял Румен, но без кавалерии он никак не мог повлиять на этот исход. Гул лошадей из-за спины донёсся вовремя. Румен, которого пробирала лихорадка, вздохнул с облегчением и закашлял с сильной болью в груди.

Котян появился совсем рядом с Руменом и поравнялся с его лошадью. Хан увидел, что главком в ужасном здравии. Тот, в свою очередь, откашлявшись, посмотрел глазами, из которых выступали слёзы и показал пальцами — две на лево в сторону кавалерии, что уничтожала их дальний строй, и три направо следовать вместе с ним. Котян понял разнарядку и проскакав мимо своих командиров дал им приказы. Через пять минут толпы половецкой кавалерии ринулись в бой. Румен скакал впереди, чувствуя себя всё хуже и хуже, за ним бежали остатки болгарской кавалерии и три полка Котяна. Половецкие пикинёры на конях ворвались в строй лучников Венгрии и начали протыкать их ряды один за другим. Дальние ряды расформировались и бросились бежать. Сутоевич, который скакал рядом с Руменом, хотел дать знак догонять тех, кто убегает. Но, Румен показал отмену. Хан не совсем понял, почему Румен отказывался добивать бегущих. Вместо этого они продолжили рубить лучников и арбалетчиков, которые умудрялись убивать конницу пускай и не в таких количествах. Дезертирство в рядах лучников Венгров набирало оборотов, а то, что их никто не догонял, увеличивало желание покинуть поле боя, где было очевидно, что половцы с болгарами побеждают.

Полководец Нарин с конницей так и не вернулся. Отсутствие лидеров снижало боевой дух и в данный момент, только мечники центральной линии уничтожали больше всех болгар. Одинокие всадники Венгрии, которые чудом выжили с боковых флангов, тоже начали замечать, что везде кроме центра их умирает значительно больше, и венгры проигрывают битву. Тупость и отважность в бою достигается лишь в самом начале боя. Испытав урон, а ещё важнее страх быть убитым, когда вокруг тебя тысячи товарищей уже ушли к господу Богу заставляет мозг работать в сторону самосохранения. Так было и здесь. Именно поэтому Румен оставил в покое убегающих солдат, хотя это и были лёгкие цели. Чем больше убегало сейчас, тем больше побежит потом, такова была логика Румена.

В этот момент два полка болгарской конницы ворвались в конницу венгров, уже на подступах к Фульвиху. Завязалась кровавая баня. Кони и люди падали и умирали один за другим, крик животных и агонизирующих солдат влиял на подавленную мораль солдат болгар, что были почти перебиты мечниками венгров в центральном ряду. Калицы уже не было видно, один бог знает, где он был. Убежал или был убит. Румен же видя плачевность ситуации в центре поля, дал распоряжение одному из командиров задержать центр, чем бы то ни было. Последними полками пикинёров, которых он сам тренировал на ристалище.

Котян Сутоевич встрял в агонию битвы и рубил врагов направо и налево. Дальнобойный корпус врага был почти разгромлен, но оставался ещё Фульвих с охраной, который казалось, был всё также невозмутим. Румен дал команду взводу конницы следовать за ним и пошел в атаку на главаря венгров. Котян который добивал одного из лучников увидел эту картину и поспешил на помощь, бросая тупое рубилово на своих товарищей. Румен убил пару наездников, которые пытались его остановить, но когда приблизился к генералу тот уже держал наготове свой сказочный меч, гравированный будто самим Богом. Румен занёс руку в атаку, что бы убить генерала, но хворь с кашлем настигла его в самый неподходящий момент. Он закашлялся едва не выронив меч и проскакал мимо генерала, который ударил ему вдогонку по спине. Больной полководец упал с коня не в силах больше бороться ни с болезнью, ни с врагом. Хан половцев, который хотел помочь товарищу тоже поспешил на помощь, но два болта от арбалетчиков вылетели ему в плечо, перебивая нервы. Боль пробила тело хана и он выронил саблю на землю. Он понял, что благородству здесь не место. Румен погиб, а он тяжело ранен, нужно отходить. Толпа пикинёров Румена зашла в центральные ряды и начала мастерски протыкать мечников, а один выживший полк из двух конных, что перебил слева от центра вражескую конницу, подключился с тыла добивать мечников. Венгерская элита Нарина оказалась в западне из которой уже никто живым не вышел. С мечниками случилось тоже самое, что и с лучниками, они начали убегать, понимая, что сейчас все погибнут, но это не возымело результата. Их резали и кромсали, не давая сбежать.

Фульвих проиграл так и не получив ни единого ранения, но вместе с небольшим отрядом скрылся с поля боя. Звуки затихающей битвы нарушались лишь редкими казнями, когда воины на конях замечали бегущих солдат. Что же, результат битвы был на лицо. Море трупов лошадей и людей усеяло долину. Это было не просто море, наверное, это был океан трупов. Тысяч тридцать трупов валялось просто среди неба на огромном участке долины близ Белграда. И ради чего? Ради того чтобы Белград стал болгарским на небольшой отрезок времени.

***

Спустя три часа, после битвы, группа лекарей, группа солдат и Николов с Котяном, ходили по полю боя и высматривали погибших, и тех, кто еще не погиб. Они лишали жизней врагов, которые, ещё не умерев агонизировали, протыкая, их сердца. Находя живых болгар, лекари определяли, стоит ли браться за них и возможно ли спасти выживших солдат. Конница с носилками увозила тех счастливчиков или же страждущих, кто всё-таки выжил. Дойдя до середины центральной кучи трупов, они всё же нашли Калицу, который, давно остыл с мечом в груди. Его унесли для почётного захоронения близ Тырново. Следующим нашли Румена, которого и искать не пришлось. Он тоже был уже бледный и истёкший кровью, на том самом месте, где хотел убить лидера венгров. Котян склонился над полководцем и стал на колени. Он прочитал молитву, благодаря богов, за то, что подарили ему быструю и не мучительную смерть. Потом закрыв глаза товарища, скомандовал отвезти его и забальзамировать вместе с его братом. Где похоронить Румена, должен был решить царь, а Сомогура, должны были увезти половцы для захоронения на родине. В течении трёх суток солдаты стягивали трупы на кучи и сжигали их. Город заполонил смрад горящих тел. Так выглядел конец кровопролитной битвы.

Белград был открытым для воинов, что выжили. Никто из мирных жителей не пострадал, а венгры спешно убрались из города. Там установилось болгарское правление, а через неделю туда прибыл царь, который толкал торжественные речи и перечислял погибших, которым сделают особую аллею славы в Тырново. Румена похоронили совсем не так, как остальных солдат. Советник царя Эмил дал совет похоронить его в Славеево, там, где он вырос и прожил лучшие времена своей жизни. Воля была исполнена, он был доставлен и захоронен, как подобает. Котян со своим четырёхтысячным побитым войском вернулся назад на родину для формирования новых сил и борьбы с Киевской Русью, а царь собрал уже не такое большое войско и со временем отвоевал город Браничев. Начиная с этого момента, он послал прошение папе о назначении себя королём. Тот, дал ему эту регалию в обмен на мир между христианскими народами. Таким образом, северное кровопролитие закончилось примерно на год. Чтобы начаться снова с новой силой и жестокостью.

***

Младен Дунев сидел в доме, который был похож на хижину шамана, нежели на классическую болгарскую хату. Он как обычно теребил пальцами по столу, нервозно ожидая хозяина, каждый раз поглядывая за спину. Тот рылся в чулане, гремя ящиками и какими то вещами. Спустя несколько минут вернулся дед с длинной седой бородой и сказал:

— вот господин. — он положил на стол маленький мешок.

— это точно оно?

— конечно. Советую носить это в перчатках, а после мыть руки так, будто там сама чума обитает.

— настолько эффективно?

— более чем, господин.

— и сколько я должен?

— нисколько. А то что вы хотите сделать, бесценно.

— откуда ты дед можешь знать что я хочу сделать? — возмутился Младен.

— потому что давно пора было это сделать. Хоть кто-то должен это остановить.

— неужели?

— а что же, доколи этот супостат будет молодёжь нашу уничтожать. Ни в одной деревне молодого парня днём с огнём не сыщешь. Разве это нормально? Сколько можно уже войну свою проклятую точить?

— это не мне решать.

— так-то да. Но, с этого момента — вам господин. Поэтому, как говорится — Бог вам помощь.

— нет никакого Бога дед, не обманывайся. Погляди вокруг, что твой Бог допустил. Разве так выглядит божественное знамение?

— Бог не обязан принимать за нас решения, он дал вам возможности и право выбора. Удачи молодой человек.

— угу, будь здоров. И меня здесь не было, иначе сам знаешь.

— не пугайте меня господин, мне семьдесят лет, мне плевать на собственное здоровье, а вот вам нужно быть точно осторожней.

— ладно, ладно. Пока старик.

Младен вышел с затхлой хижины и пошел по улицам Кондово к своей кобыле, чтобы вернутся домой в Ивайловград. Необходимо было придумать, где и когда, применить магическую Кантареллу, которая избавит всех от царя. То, что он задумал это смертельная игра и месть, которую он давно планировал, но не мог решиться, как лучше поступить, но сейчас он имел некие мысли по тому, как избавиться от тирана, который всем надоел.

Конец первой части

Глава 12

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

Глава 12

Где вы лицезрите папу Иннокентия III и его встречу с организаторами четвёртого крестового похода

Палермо 1200 год. Норманнский собор.

Величественный Норманнский собор, в будние дни использовался для чтения месс и прихода простого люда на проповеди и церковные праздники. По воскресеньям с раннего утра на пару часов собор выделялся для записи и приношения клятвы всех желающих и обязанных рыцарей присоединится к крестовому походу. Папа Иннокентий III объявил о сборе четвертого крестового похода незадолго до взятия двух крупных городов Византии болгарами. Иннокентий видел, что Калоян отводит войска на север и восток увязая всё больше в войнах. На этот раз с венграми, поэтому вместе со своей святой свитой принял решение, что необходимо подключаться к внутренней жизни бывшей восточной римской империи. Цель которую установил папа в первую очередь было освобождения гроба господня в Иерусалиме, но перед этим войска крестоносцев должны были базироваться и захватить Египет. Следом за этой целью, он планировал, чтобы в Константинополе сменилась власть, и таким образом под давлением крестоносцев он бы мог объединить центры двух христианских церквей, которыми сам руководил. Западная и восточная церкви отличались значительно, и контролировать отдаляющийся восток было очень важно для амбициозного духовника. Этот крестовый поход был особенным в своём роде. На него папа впервые установил сбор средств во всей Европе для духовных лиц. Все верующие лица, участники церквей обязаны были внести свою долю в размере 1/40 своих доходов. Духовники восприняли такие нововведения не очень радушно. Сам по себе сбор средств затруднялся и замедлялся. Коррупция жила повсюду. Обитель господа Бога — не была исключением. Ещё одним интересным фактом стало нововведение для рыцарей. Те, кто был принужден по долгу веры или чина идти в крестовый поход мог простыми словами — откупится. Для этого нужно было выплатить указанную, немалую сумму. Крестовый поход всегда был авантюрой с которой многие не возвращались, но те, кто возвращался и не стал инвалидом, получали немалые барыши от церкви и лично папы. Это не было денежное вознаграждение. Обычно деньги и материальные ценности рыцари выбивали сами, в основном банальным вандализмом и разграблением тех мест, где они очищали неверных. Если везло, то они в разграбленных городах забирали то, что казалось им ценным, и уже на родине продавали эти вещи. От церкви и папы они получали так называемый путь к Богу, верховное благословение, уважение и земельные наделы. Это давало свои привилегии в христианском мире. Во-первых, уважение и почет среди дворянства и духовников, во-вторых возможность жениться на хорошей даме из знатного рода укрепив две семьи, и помощь церкви в разного рода вопросах. Аристократия и духовенство, как никто другой понимала ценность рыцаря, который бился во имя господа у чёрта на куличках. Каждый такой боец, дополнял огромную машину уничтожения и смерти, для тех, к кому приходили крестоносцы, неся имя Иисуса Христа. Они были ударной силой той власти, которая была куда выше и сильнее всяких королей и герцогов; власть веры была всеобъемлющая во всём средневековом мире. Кто знает, понимал ли обычный люд, что происходило, к примеру, в городах под мусульманским знаменем, куда заходила орда крестоносцев. Какого Бога, и каким способом они насаждали в этих новых землях. Люди жестокие существа, и наверное, не стоит придаваться умозаключения почему они поддерживали эту резню, давали деньги на это, и сами шли на эту бойню. Оставим это на том, что Бог им судья…

Резиденция папы Иннокентия III

Невероятно дорогой и роскошный по своему виду зал приёма гостей был похож на музей скульптуры и живописи стародавней Италии. На высоком потолке были разрисованы божественные картины и образы, в то время как на стенах выпирали изумительные барельефные картины библейской эпохи. Адам и Ева, Авель и Каин, Святой Пётр и Иисус Христос, ангелы и демоны чего только не было изображено в большом зале. Сегодня был очень важный день в историческом плане. К папе Иннокентию прибыли в зал собраний такие известные лица как дож Венеции Энрико Дандоло, Гуальтеро Оффамилио великий архитектор и архиепископ Сицилии, король Филипп Швабский, и граф Бонифаций I Монферратский.

В зале уже расхаживал сам сорокалетний папа Иннокентий III, также его трое верных слуг божьих, кардинал-епископ Сабины Грегорио, кардинал-дьякон Сан-Теодоро Маттео и архиепископ Гуальтеро. Папа был одет в красную расшитую узорами рясу, в которой был похож на роскошного павлина конца XII столетия. Его внешнему виду могли позавидовать любые короли и герцоги Европы. Драгоценности, резной перстень с огромным рубином и золотой крест с цепью были лишь малой частью безумного вида Иннокентия. Он расхаживал уверенным шагом, обдумывая грядущий разговор с очень влиятельными людьми в отношении крестового шествия.

— как продвигается святая миссия Оффамилио? Насколько много рыцарей уже собралось? — поинтересовался папа лёгким тенором.

Старик вышедший из транса или же пробудившись ото сна резко дернулся, и как по заранее заученному сценарию ответил.

— всё прекрасно ваше преосвященство, в рыцарях нет отбоя. Уже около пятисот мужей дали обет на Библии и готовы выходить в путь. — сказал хриплым старческим голосом Гуальтеро, которому было под восемьдесят лет.

— замечательно. Какие вести из Шампани, Бургундии, Фландрии, и нашей любимой Венеции?

— Энрико дал обещание предоставить флот. — ответил Маттео — Все участники выше заявленных графств уже в пути к Венецианской республике. Кто раньше, кто позже, но вскоре все прибудут, главная проблема это финансирование переправы. Цена не малая, но сам дож Венеции вам об этом поведает более подробно.

— какая численность хоть примерно тех воинов, что созвал Фулько Нёльи? — спросил Иннокентий с тем же серьезным видом.

— сложно сказать, но с учётом размаха компании и её участников… Думаю около двухсот тысяч наберётся. Плюс минус двадцать. — покрутил ладонью Гуальтеро.

— превосходно. Значит, будет вполовину меньше. А что значит проблема с финансированием? — удивился папа.

— не все представители духовенства радужно воспринимают наложенный на них налог. Они не понимают, почему слуги божьи должны платить, если они несут слово господа? Ведь этого должно быть достаточно в отношении их доли в угоду похода. — ответил кардинал Маттео, вместо Гуальтеро.

— этот поход крайне масштабен и важен. Объединение церквей и освобождения гроба господня, что у нас не получилось в прошлый раз, требует больших ресурсов как материальных, так и человеческих. Маттео и Грегорио вы обязаны доносить духовенству, важность каждой монеты, которую все должны внести в нашу святую миссию.

— я согласен, ваше преосвященство. Мы должны стать более убедительны и мы станем. — сказал Грегорио, подлизываясь к Иннокентию.

— главное, не затягивайте с вашей убедительностью. Поход должен состоятся через два-три месяца, когда прибудут все его участники к берегам Венеции, будет непозволительно задерживать такую массу великих людей без дела. Их терпение — это залог успеха, а засиживаться даже в таком прекрасном месте, как Венеция, будет весьма утомительно. Ведь суть похода не в ожидании и бездействии, а в прославлении имя Божьего и уничтожении неверных.

— мы позаботимся об этом, будьте уверены. — закончил Грегорио.

Иннокентий замолчал на какое-то время, обдумывая следующий вопрос, потом продолжил меланхолично спрашивать:

— много ли рыцарей отказались идти в поход и тем самым выбрали путь внесения пожертвования во благо общего дела?

— не так много. Большинство предпочитает принять участие и получить все привилегии от этой миссии, как по прибытию, так и по возвращению.

— отлично, меня это радует, получается их устами глаголит сам Бог желающий поскорее дать защиту гробу Христа и объединить христиан воедино. — ответил папа.

— или же у них недостаточно таких средств, чтобы заплатить добровольный взнос. — предположил Маттео.

— у всего есть своя цена, кому как не вам это знать кардинал. — ответил ему, Грегорио вместо папы.

— верно Грегорио. У всего есть своя цена, особенно за отказ выполнять святое дело. — сказал себе под нос папа, потирая идеально бритый подбородок.

Гуальтеро молчал, как будто снова погрузившись в сон. В этот миг в двери постучались, и через мгновение один из епископов сообщил, что делегация прибыла. Папа подошел к дверям и ждал пока все участника беседы зайдут в зал приёма. Через минуту появились король западной Римской империи Филипп Швабский из рода Гогенштауфенов, следом за ним шел одноглазый старик в изысканном венецианском костюме, сам дож Дандоло. Рядом с Энрико шел Бонифаций Монферратский с грубыми чертами лица и надменным выражением, которое так и говорило о его высоком положении. Маркграф Монферрата, имел земли, которые располагались в северных регионах Италии и части Австрии.

— доброго здравия ваше преосвященство. Добрый день уважаемые кардиналы. — спешно перекрестившись и слегка уклонив голову сказал Филипп. Папа подошел и протянул руку. Филипп медленно поцеловал его перстень, после чего отошел и сел за круглый стол, за которым уже сидел пожилой архиепископ и два кардинала.

— пусть путь ваш освящает святой Пётр и Павел ваше преосвященство. — обратился старик Энрико, тоже покрестившись, и посылая рукой поцелуй от губ к небу. Он повторил жест с перстнем и сел рядом с королём.

— приветствую всех присутствующих. Ваше святейшество — кинул недовольный взор на папу Бонифаций и поклонился, небрежно покрестившись. Он тоже повторил процедуру почтения и сел справа от короля Филиппа.

Иннокентий отошел в сторону и ходил не находя себе места, всё время раздумывая о многих вещах, что тревожили его разум. Размяв виски указательным пальцами, как будто настраиваясь на речь, он начал говорить.

— Господь Бог благословил всех вас мои гости, ибо знал, что мы несём крест господень и нуждаемся друг в друге. Надеюсь, долгий путь в это божественное место не был столь сложен и нерадив для всех вас. — Иннокентий сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями. — Бог собрал вас всех сегодня здесь, ибо требует воссоединения христианских церквей. Вы должны были знать, что церковь на востоке хоть и является христианской, тем не менее, несёт в себе ложные посылы. Они сбились с пути… Нельзя допустить, чтобы столько верных христиан совсем изменили веру в Иисуса Христа на какую-нибудь другую, упаси господи на Ислам или другое язычество. Этого нельзя допустить ни в коем случае, вы все должны это понимать. Сам Бог свидетель — дал нам благословение, потому что всё складывается на нашу пользу, сам Бог ведёт нас и благословляет наш путь. Мы должны помочь им и направить их на путь истины. Император Алексей сбился с пути божиего, ослепив и заперев родного брата в темнице, разве подобает христианину такое поведение? Бог не в силах на это смотреть. Именно поэтому мы добрые христиане вынуждены собраться с силами и снова нести крест в дальние земли Византии. Это одна из проблем, о которых я хотел сообщить, основная миссия это исправить ошибки третьего похода и взять под защиту гроб господень что ныне находится в руках язычников. — папа сделал паузу, которую подхватил Бонифаций.

— насколько мне известно, Саладин увеличил своё влияние в регионе Иерусалима, одному Христу известно какая у него армия, спустя столько времени после третьего шествия.

— уважаемый Бонифаций, вы усомнились в силе крестоносцев? Неужели вы думаете, что язычники живущие в палатках и бегающие полуголыми по пустыне, способны противостоять объединённым силам господа Бога? — возразил Маттео, отбрасывая все сомнения в целесообразности похода.

— Бонифаций прав, я тоже не сомневаюсь в силе наших славных воинов, но я в ладах с арифметикой и примерно представляю соотношение сил, которое будет присутствовать при подобных битвах. — сказал Филипп.

— вы слишком преувеличиваете силу армии нехристей. Не стоит так делать. — подключился Грегорио в защиту похода.

— я просто высказал то, что лежит на поверхности.

ответил король, которого больше интересовал план действий. — Мне было бы более интересно услышать план Божий. Пожалуйста, поведайте, что господь глаголит о нашем шествии!? — обратился к папе Филипп.

— у Бога есть план почтенный Филипп. Сперва, флот с крестоносцами должен будет отправиться в Египет, где присутствуют не такие большие силы язычников, как в Иерусалиме. Там вы сможете обосноваться и сделать пункт переправы, захватив их порты. Таким образом вы сможете пешим ходом добраться до Иерусалима имея поддержку с запада. — объяснил папа.

— значит, этот поход будет крайне длительным и ещё более затратным, чем предполагалось, если я правильно понимаю? — спросил король.

— никогда не знаешь точно, уважаемый Филипп. Это будет зависеть от многих факторов, например, таких как сила веры. У вас появились сомнения по поводу первой точки высадки? — спросил папа.

— просто я подумал, а не донесутся ли слухи до Саладина, о том что мы плывём в Египет, ведь он может переправить войска туда, и таким образом сорвать наш план. — возразил король.

— об этом не беспокойтесь. Из достоверных источников мне ведомо о том, чем занят Саладин, и это точно не Египетское направление.

— раз вы настолько проинформированы, то не могу больше сомневаться. — развёл руками Филипп. — Хотя, я всё равно опасаюсь за его результат. Осталось сообщить его всем участникам, которые будут вести свои войска. От себя хотел бы сказать, что нам более нужно концентрировать внимание на Византии. Я поддерживаю ваше желание совершить поход, но начать было бы неплохо с Константинополя. Мирный христианский люд не выносит такой жизни, которую диктует император Алексей. Кто спасет их грешные души, если не мы? И если мы будем сидеть и бездействовать, то Османская империя вскоре разрастётся и добьет Византию. Она поглотит огромные и богатые территории, уничтожив большую часть христианского мира. Это будет иметь колоссально негативный эффект. Во-первых, Ислам победит. Во-вторых будет громадная волна беженцев не согласных уживаться с чужеродным народом султаната и их зверской религией. Это не шутки мои дорогие друзья. — объяснил Филипп.

Настала небольшая пауза. После которой, вступил в разговор одноглазый Энрико.

— я поддерживаю Филиппа. Всё намного глобальнее, чем кажется. Этот поход необходим, и есть две проблемы. Уважаемые господа! Хватит ли у вас всех средств на оплату данного мероприятия? Речь идёт о сумме довольно огромной! По предварительным подсчётам это 85000 марок серебром. Вы собрались погрузить на флот от ста до двухсот тысяч народу, и это не считая конницы, оружия и припасов. Поймите меня правильно, я человек деловой и благоразумный, но чтобы уместить всю эту братию, необходимо большое количество кораблей и несколько ходок. Это будет невероятно крупное мероприятие, и если вы сомневаетесь в возможности его оплатить я подумал бы дважды прежде чем затевать такую миссию. — на этот раз Дандоло смотрел на папу, как на главного комиссионера.

— что ж Энрико с вами не поспоришь. Только Бог не разделяет вашего пессимизма. Вы слишком недооцениваете всех европейских христиан, что готовы поддержать божью волю. Средства будут. Часть мы вам выплатим уже сегодня, а розницу по прибытию всех сил в Венецию. — ответил папа весьма убедительно, хотя даже не представлял какие проблемы с оплатойобразуются. — Но, вы заблуждаетесь с вашей поспешностью. Богу не угодно начинать поход с Византии. Всему своё время, и этот вопрос нужно решать, только после решения вопроса с Иерусалимом.

Снова наступила тишина. Никто из гостей не подал виду, что его не устраивает маниакальное желание папы завладеть Иерусалимом, но про себя все и так всё давно решили.

— я уверен в христианах низшего сословия, но знать… Я бы не был так уверен в их преданности Богу и непоколебимости их веры в ваши идеалы. Я надеюсь, ваше слово столько крепко, как и свято — предупреждающе, сказал одноглазый старик. — И второй вопрос, будет ли поход успешен? Достаточно ли будет сил, чтобы свершить задуманное? Поймите меня правильно, третий поход не дал того результата, который мы хотели достичь, и мы не можем похоронить надежду людей, которые вносят всяческую поддержку в святую миссию, тем самым, эти люди могут потерять веру церковь и её могущество, если всё пойдёт снова не так как надо.

Дандоло прищурил единственно зрячий глаз, просматривая сидящих, и казалось загадкой, как такой старик в состоянии хоть что-то соображать; тем не менее, он соображал во многом лучше многих более свежих умов.

— поддерживаю этот вопрос. Сицилии, Монферрата и Венеции не достаточно, кто ещё будет участвовать? — возмутился Бонифаций.

— за венецианцев не спешите говорить. Их ещё нужно переубедить в целесообразности похода, они торговцы, а не воины, и весьма непростые и хитрые люди. — подметил Дандоло.

— не беспокойтесь мсье Бонифаций. — успокоил король графа, кладя руку ему на плечо. Филипп встал, решив размять затёкшие ноги. — Уже в пути к Венеции король Наварры Тибальд IV, за ним следует Эд III, и самое главное, граф фландрский и генуэзский Балдуин I. К тому же с ним известные мужи Симон Монфор и Матье Монморанси. Как вам компания мой друг?

Бонифаций резко изменился в лице, услышав имя Балдуина, и слегка съежился как от январского мороза.

— что ж сам граф Балдуин решился выступить… Впечатляет. Это замечательная компания, которая внушает серьёзность намерений достигнуть цели. Но, меня волнует ещё один вопрос… — с украдкой говорил Бонифаций.

— и что же вас беспокоит уважаемый маркграф? — спросил Иннокентий, потирая подбородок.

— кто будет вести крестовый поход. Кто станем лидером и гласом святых рыцарей? — Бонифаций не сводил взгляда с папы.

Очередная пауза, которая необходима была всем. Это был если не самый важный, то весьма неоднозначный вопрос. Ответ на вопрос у каждого был свой. Непростые отношения каждого из графов, что думали лишь о наживе, очень сильно влияли на конечный результат. Король прервал паузу, не глядя на близ сидящих мужчин:

— предлагаю назначить графа Балдуина главой святого марша. — высказался король Филипп.

Бонифаций молчал, но по его глазам было видно, что король будто плюнул ему на рубаху этим предложением. От папы не ускользнула эта реакция. Он хотел поставить лидером Бонифация, потому что тот был смел, хитёр, также имел итальянские корни, и по своей сути был ближе Иннокентию. Этот скользкий вопрос, в котором невозможно угодить всем подряд, поэтому нужно было выбрать меньшее из зол.

— каково ваше слово святейший? — с интересом спросил Филипп.

— я хочу назначить Бонифация главой похода. Он как никто другой сможет повести рыцарей против сил зла и ереси, и всегда был верным христианином, который принимал правильные решения. — таким образом папа пытался и задобрить Бонифация и сделать его в некой степени послушным. Что из этого вышло, покажет лишь время.

— вы хотите сказать, что граф Балдуин не достойный человек и христианин? — ухмыльнувшись, спросил король, которого немного расстроило решение папы.

— я хочу сказать лишь то, что говорит господь Бог. Бог ничьи заслуги не преуменьшает. Мнение господа неизменно, Бонифаций прирождённый лидер, который сможет довести эту миссию до конца, как никто другой.

Лицо Бонифация немного прояснилось от мрака, который нагонял император Римской Империи и по совместительству король Германии, но он все ещё был напряжен.

— а что вы скажете сеньор Энрико? — спросил король старого дожа.

— это сложный выбор. Я хорош в подсчёте денег, нежели в выборе достойнейшего мужа. Оба графа достойны и хороши, но я всё же предпочел бы главенство решений оставить за Бонифацием, а графа Балдуина признать вторым человеком в походе. Я также готов оставить главенство выбора за святейшим. Выскажитесь, граф Монферратский — это ведь дело серьезное. — ответил Дандоло, который хотел быть на стороне папы, ибо у него был тайный план о котором, думал и знал только один престарелый дед.

Маркграф Монферратский встал и кладя руку на сердце высказался:

— приму за честь повести сынов божьих против еретиков и воссоединить обе наши христианские церкви, чтобы больше не было на устах выражений о западных и восточных христианах. Христианство должно быть едино. Освободить гроб господень и завершить миссию Ричарда Львиное Сердце. — разводя руками коротко высказался Бонифаций, понимая что власть будет у него в руках. — Также возведём победные штандарты красных крестов на гробе господнем вырвав его из рук нехристей. — перекрестившись закончил речь Бонифаций.

— вы это видите? Бог тоже это видит. Истинный лидер, командир и путеводная звезда для наших рыцарей. — сказал монотонно папа, довольный ответом Бонифация.

— хорошо, но это ещё не всё. Мы прекрасно понимаем, что крестовый поход это дело, которое сам господь нам назначил. Но, рыцари нуждаются в материальном. Выдача земли и имений прекрасная перспектива, которая дополняется милостью папы. Тем не менее, им необходимо трофеи. Как вы к этому относитесь святейший Иннокентий? Говорят Константинополь невероятно богатый город, о чьих богатствах слагают легенды. — спросил король смотря на папу.

— это справедливая цена за соединение церкви. — ворвался кардинал Маттео в разговор. — Думаю, каждый воин заслуживает материальной награды, выполняя миссию божью. Константинополь не обеднеет, если каждый муж возьмёт понемногу.

— тот, кто выполняет миссию божью не нуждается в материальном. — возразил папа.

— это очень опасная трактовка ваше святейшество. — отметил Дандоло. — При всём уважении, все мы знаем исход третьего похода. Святые рыцари были измучены и жаждали вознаграждения. Если они будут выполнять такую долгую и сложную миссию, каждый уважающий себя воин будет желать награды, не желать было бы неестественно.

— я запрещаю разграбление Константинополя. Как вы собираетесь воссоединить две церкви воедино, учинив погромы и кражи имущества горожан? Это наложит неизгладимый след на нашу репутацию и славу. Бог не даст благословения на такого рода действия.

Папа был непреклонен. Король и все присутствующие имели свои взгляды на этот нюанс дела, но никто больше не стал возражать. В этом не было смысла и не подобало проявлять такое неуважение, ибо папа был не тем лицом, с которым подолгу спорят.

— ну что же, мягкого и ровного вам пути в Венецию господа. Желаю вам выполнить священную миссию с божьей помощью, так же легко и быстро как Ной построил ковчег. А мне пора возвращаться в Майнц к супруге и куче государственных проблем. — безразлично промолвил король, который был слегка расстроен результатом беседы.

Он поцеловал перстень и спешно покинул зал, а за ним последовали остальные, повторяя процедуру прощания. Иннокентий с кардиналами остались в зале одни. Папа наконец-то присел со смутным ощущением, что что-то пошло не так, он видел в глазах уходящих, что не всё удовлетворяло присутствующих, но он не сомневался, что никто не подвергнет сомнению его решения.

— уважаемые кардиналы покиньте меня, я хочу остаться один.

Оба кардинала встали и попрощались, а старый Оффамилио опоздал и последним неспешно подымался из-за стола.

— останьтесь Гуальтеро, у меня к вам ещё пара вопросов.

Старый архиепископ застыл и повернулся к Иннокентию, который ожидал, пока двери закроются.

— вы считаете, я допустил ошибку? Вы стары и опытны, скажите ваше мнение?

— мне не подобает вносить разлад между Богом и его сыновьями.

— Гуальтеро, мы здесь одни, вы можете быть честны, вы знаете о моём уважении к вам. Вы считаете, что крестоносцы посягнут на блага Константинополя?

Гуальтеро замялся, потому что был почти на сто процентов в этом уверен. Слова, которые доносились от слухов и случайных разговоров, как среди рыцарей, так и среди знати, только и твердили о том что Константинополь это несметная сокровищница, в которой богатств столько, что можно всем участникам похода обеспечить себя на несколько поколений вперёд. Он не хотел разочаровывать папу, который уже не мог изменить своего решения. Поэтому не стал портить настроения святейшему из святых.

— вы всё правильно сделали. Ваше решение это глас божий никогда в них не сомневайтесь.

— думаете Бонифаций достойный кандидат на должность главы похода?

— он, несомненно, славный воин, который служит примером для многих. Я только боюсь, что его конфликт с Балдуином неизбежен.

— почему вы так считаете архиепископ? — спросил папа, наливая себе вина из элегантного кувшина.

— у них давние разногласия и взаимная неприязнь. Назначение любого из них это одинаковый результат — соперничество и недопонимание. Вы не смогли бы достичь иного результата, если бы назначили либо кого из них.

— неужели всё настолько плохо?

— я бы не сказал что плохо, скорее очень плохо. Это два льва жаждущих славы и побед. Поместив их у штурвала святого марша, никто не знает, чем кончится их соперничество.

— Бонифаций имеет те же корни, что и я. Я верю в то, что он будет нести моё слово так, как не сделал бы Балдуин.

— это, безусловно, но у Балдуина больше людей…

— ладно Гуальтеро, идите отдохните, завтра посвящение рыцарей, а вы должны быть в добром здравии для этой святой процедуры.

— благодарю ваше преосвященство.

Оффамилио поцеловал перстень папы и покинул зал заседаний, оставив Иннокентия наедине со своими тревожными мыслями.

***

Наступал вечер в городе Палермо и Маттео проснулся от лёгкого сна снимая с себя двух голых сицилиек, что обнимали его пребывая в блаженном сне после традиционных совокуплений. Маттео глядя в окно встревожился, что задержался слишком надолго. Он встал и начал одевать свои святые бордовые одеяния, следом цепь с крестом и рубином и перстни на пальцы. Хаотично причесав свои короткие чёрные волосы, он одел шапочку такого же цвета и был готов выступать в путь. Одна женщина проснулась, услышав копошение, исходящее от кардинала по комнате, и вяло спросила:

— куда вы святейший? Мы разве закончили проповедь?

— вы ещё не достаточно очистились от греха Корделия. Поэтому никуда не уходите. Я вынужден отлучиться по важным делам. Если ваша подруга проснётся, можете сказать ей, что она свободна.

— неужели она вам не по нраву?

— у меня нет времени сейчас это обсуждать. Я скоро вернусь.

Кардинал вышел, а сразу за дверью кардинала, ожидал один из его слуг, который сообщил:

— ваше святейшество, человек прибыл в крипту совсем недавно. Вам стоит поспешить.

— проклятье. Моя лошадь готова?

— да, ждёт у ворот. Позвольте вас провести.

— не стоит. Позаботься, чтобы та другая исчезла.

— о ком именно вы говорите? — непонимающе спросил слуга

— у неё имя на Г кажись, я не запомнил. Всё мне пора ехать. — кардинал отмахнулся рукой и слуга вошел в комнату выполнять поручение.

Кардинал очень спешно покинул помещение и уже скакал на лошади к собору. В кафедральном соборе Успения Девы Марии должна была произойти встреча двух персон, знакомых по прошлой беседе. Сегодня поздним вечером в подземной крипте этого святого места собрались для неоднозначной беседы Энрико Дандоло и кардинал Маттео. Говоря в полголоса их разговор, был весьма занимательным и чрезвычайно информативным. Запыхавшийся кардинал появился в крипте, где уже прохлаждался девяностолетний старик:

— вижу, вы особо не спешили кардинал. Ещё бы немного и я мог бы стать святыми мощами, прям вместе с этими святыми, что здесь покоятся.

— не прибедняйтесь Энрико, в вас здоровья столько, что можно отсыпать нескольким крестоносцам. — улыбаясь ответил Маттео.

— вы слишком переоцениваете мои силы.

— почему же милейший Энрико? Вы себя плохо чувствуете? Может вам прислать лекаря, пока вы проездом в Палермо? У меня есть довольно хороший специалист, который даже вельзевуловы ожоги исцеляет!

— благодарю Маттео, — улыбнулся дож — но думаю, такой лекарь больше необходим вам, нежели мне, если вы в курсе, о чём я.

— вы меня обижаете такими словами. — возмутился Маттео.

— главное, чтобы вас обижал только я. Иначе лекарь вам уже не поможет. — похлопал по плечу Маттео собеседник.

— вы же знаете, что Палермо в моих руках, наше святейшество молод и тщеславен, он смотрит вдаль, но не видит дальше своего носа, а его советник Гуальтеро лебезит перед ним, как будто тот действительно божество.

— это смелые слова мой друг. Вы не боитесь их произносить вслух? — осторожничал Дандоло.

— мы здесь как в гостях у дьявола, расслабитесь Энрико.

— но, это ведь собор девы Марии. Говорить подобным образом, вы не считаете это богохульством?

— Энрико вы прожили очень долгую жизнь, не вам ли знать каковы лица духовенства внутри и снаружи?

— снаружи они благочестивы как ангел, а внутри…

— а внутри грешны, как сатана. Мы все люди, а любой человек грешен, как ни крути. Поэтому могу с уверением сказать, что и дева Мария была грешна, до той степени как её преподносят людям.

— услышал бы ваши слова сам Иннокентий, святейший кардинал! — рассмеялся Энрико.

— он сейчас слишком занят своими пажами, чтобы слышать. Поэтому не стоит его упрекать в его глухости.

— вы на что-то намекаете? — удивился дож

— совсем наоборот, я утверждаю.

— это довольно интересное и занимательное знание.

— благодаря которому, можно вынести выгоду. — поднимая указательный палец, ответил Маттео.

Сделав полный круг по крипте, они пошли на второй, не спеша топая и рассуждая.

— скажите Маттео, зачем папа назначил Бонифация главой шествия. Разве вы не находите это глупым?

Маттео немного подумав, ответил:

— а разве у него был выбор? Ему нужно хоть как-то контролировать этот горе-поход обречённый на тотальный провал.

— ничего себе кардинал, даже так?

— а что здесь удивительного?

— я думал, что Иннокентий обладает некой уверенностью, посылая стольких людей в такой опасный рейд.

— как я уже говорил, он видит не дальше вытянутой руки. Первым шурупом, который развалит механизм похода, будут разногласия между нашими жадными и эгоистичными лидерами. Второй шуруп это… — замялся кардинал.

— кто же это? — улыбаясь, спрашивал Дандоло.

— это некий старик и его верный служитель богу.

— вот как?

— уверяю вас.

— в завершении ваших слов хочу кое-что спросить. Ходит молва, что материальное состояние казны папства слегка плачевно, если можно так выразиться.

— кто вам такое сказал почтеннейший дож? — удивлённо спросил Маттео.

— никто не говорил. Слухи летают по ветру как птицы, ваше святейшество. Но, не сложно догадаться, что эти слухи весьма опасны и чрезвычайно важны.

— с этим не поспоришь. Касаемо меня, то час назад отдыхая в постели, я видел сон, в котором папа Иннокентий не мог оплатить векселя, потому что… — запнулся Маттео.

— почему же? — остановился Энрико.

— вот досада, на этом месте я проснулся и осознал, что опаздывая на встречу с вами! — с досадой ответил Маттео.

— какая неудача! — помахал головой старик. — Ведь на самом важном месте оборвался такой сон!

— и не говорите уважаемый дож.

— а если говорить на уровне реальных вещей? Каковы шансы у его святейшества на выполнение долговых обязательств?

Кардинал задумался, потирая затылок, потом повернулся к Энрико и застыл.

— каков шанс остаться у одной из дев, что пробудили меня ото сна, перед тем, как я приехал к вам? — спросил Маттео.

— не могу знать, мне не ведомы ваши предпочтения в женщинах.

— одна из них вернётся в бордель, безвозвратно. Это большая досада, для неё естественно…

— это очевидно, раз вы об этом начали говорить. И у неё нет никаких шансов вернуть вашу благосклонность?

— как вам сказать дож, они может быть будут. Всё зависит от того, когда я дам ей возможность очистить свою грешную душу.

— вы в этом полностью уверены?

— на все сто процентов. Мы давно знакомы Энрико, и я бы не стал бросаться пустыми обещаниями.

— хорошо, очень хорошо, ваше преосвященство. Тогда к вам, в этот же собор по прибытию графа фландрского к берегам Венеции, придёт письмо с советом, как поступить с этой несносной девицей.

— я буду ждать его с нетерпением мой уважаемый друг, нельзя же женщину заставлять долго ждать.

— напоследок, хотел добавить от себя, что если вы всё же вернёте этой женщине благосклонность в нужный момент, то вы получите небольшой, скромный подарок, от венецианских купцов. Ничего не обычного, но это порадует вашу скромную набожную душу.

— не стоит Энрико, я же делаю всё на благо Господа Бога и святой церкви.

— не будьте застенчивы, как юная девица. — улыбнулся Энрико. — Это вам не к лицу. А сейчас уважаемый кардинал, я вынужден вас покинуть и направить свои старые кости на родину. Там меня ждут очень много нерешённых дел.

— могу только пожелать вам спокойного пути без препятствий и угроз.

— благодарю Маттео. До свидания.

В это время в другом конце города Палермо сидел и нервничал граф Бонифаций, он ждал, что на его виллу при Палермо, прибудет король Швабский, для короткой и нервозной беседы. Граф сидел на резном красивом стуле и опустив ноги в миску с мыльной водой безразлично смотрел как невероятной красоты сицилийка разминает его пальцы на ногах и моет ступни. Его сейчас в последнюю очередь волновала женщина. Все его мысли были заполнены походом и размышлениями о том, что он будет делать с Балдуином сидя двумя задами на одном стуле.

— что вас беспокоит граф? Может, я не так что-то делаю? — спросила женщина.

Граф не отвечал, просто сидел и подперев щеку ладонью куда-то смотрел мимо женщины.

— может позвать другую служанку? Всё что пожелаете…

— Адриана, будь добра помолчи, твои слова тяготят мои мысли.

— извините граф. — опустив голову она продолжила разминать его ноги.

Через минуту тишины в которой происходила эта процедура на второй этаж шикарного дома залетел впопыхах слуга и протараторил:

— маркграф Бонифаций, его величество король Филипп прибыл к вашему поместью!

Бонифаций резко вырвал ногу, не обращая внимания на женщину и разбрызганную воду, и быстро пошел на первый этаж.

— граф ваша обувь, вы забыли! — окликнула его женщина в спину.

— чёрт бы её побрал эту обувь!

Граф вернулся и уселся на стул, быстро одел лёгкие летние сандали, после этого прожогом понёсся вниз. В зале для гостей его уже ждал король, который сидел, развалившись в кресле.

— извините за задержку ваше величество…

— неплохо вы здесь устроились! Господин Бонифаций… Дружба с нужными людьми даёт большие привилегии, не так ли? — улыбнулся король.

— кому как не вам знать об этом. Я счёл бы за честь пригласить вас в более укромное место, где нас не будут слышать лишние уши.

— разве есть в Палермо такие места? Я думал, здесь сказал одно слово в конце города, а в другом конце уже знают, кто это сделал и зачем.

— да, возможно. Но, мы не на улице уважаемый Филипп. Прошу вас пройдёмте.

Король нехотя встал и они удалились в небольшую комнату, которая была усеяна бюстами итальянских мастеров живописи и грецких архитекторов, стопками книг в массивных стеллажах из красного дерева. Посреди комнаты стоял красивый венецианский стол с двумя большими мягкими креслами.

— присаживайтесь. — махнул рукой хозяин.

— благодарю Бонифаций.

Король сел, а граф налил обоим дорогого сицилийского вина в гранёные кубки из золота и серебра. Потом сам сел напротив и подперев висок пальцем спросил:

— я могу догадываться, что разговор будет не из приятных, исходя из того какое решение принял папа.

— вы быстро мыслите маркграф. Возможно, он будет неприятен, но всё зависит в первую очередь от того, как вы будете воспринимать мои рекомендации.

— и что же за рекомендации вы привезли в столь позднее время в столь дальний уголок города?

Филипп попробовал вина и положив кубок на место развалился в кресле.

— вот умеют черти делать вино в Сицилии. У нас в Германии и Франции всё равно не такое.

— может быть, потому что здесь люди вкладывают душу в то, что делают?

— на что вы намекаете маркграф?

— на графа Балдуина, что он бездушный червь.

— вы же не маленький ребёнок Бонифаций. — начал пафосно говорить король. — Вы же прекрасно знаете, что у Балдуина больше рыцарей в подчинении, он амбициозен и умён. Он не смирится с тем, что папа назначил вас главой похода.

— а я значит беззаботен и туп по вашему?

— ну, зачем сразу так говорить? — кривясь ответил король

— это не моя забота, с чем будет смиряться Балдуин. Слово Бога нельзя изменить и предать сомнению.

— Бога — нет, папы — да. — серьёзно глядя на Бонифация, ответил король.

— тогда вы подумайте. Отречение от церкви ещё никому не сулило ничего хорошего. Если Балдуин хочет вернуться с похода и остаться безликой и бездуховной личностью, то так тому и быть. Но, я не думаю, что столько рыцарей в его подчинении будут этому рады. Многие из них добрые блюстители веры Христа спасителя. И если сам Балдуин может подтереться верой, то его люди могут восстать против этого.

— папа молод и непостоянен милый маркграф. Если он такое сделает, то лишь на короткое время. У него слишком мало власти на тех, кто является его молотом правосудия. Да, не спорю, он может лишить привилегий и прав христианских многих участников похода. Но, тогда он лишится поддержки этих людей для будущих шествий. Поэтому не стоит придавать слишком большое значение решениям папы.

Бонифация начало раздражать самоуверенное поведение короля и он хотел вылить своё вино ему в рожу, но сдержав этот порыв резко встал и ответил:

— что вы предлагаете? Король…

— всё крайне просто Бонифаций. Оставайтесь на милости папы лидером похода, но предоставьте принятие решений за Балдуином. Поверьте, он умный и щедрый человек, лучше договорится с ним, и действовать с ним заодно, нежели вопреки, слепо следуя папским указаниям.

— а не много ли почестей графу Балдуину? Только через мой труп! — повысив голос, ответил Бонифаций.

— не стоит бросаться теми обещаниями, которые вы не готовы выполнить мой друг. — спокойно ответил король.

Настала пауза, и Бонифаций немного придя в себя, налил себе еще вина и выпил залпом.

— что ж, а вы, как я вижу, тоже имеете виды на Константинополь дорогой король?!

— а кто не имеет? Вы хоть представляете себе, что такое Константинополь?

— это просто большой город и центр христианской веры на востоке Европы.

— верно, но не совсем. Константинополь это центр огромнейшей империи, которая рушится как карточный домик, и кто первый там побывает и первым сорвёт плоды с этого крайне зажиточного древа, обретёт несметные богатства.

— я тоже слышал байки и слухи о его богатствах, но я не предаю большого значения и веры этим слухам.

— а зря маркграф. Вы слишком упрямы и честолюбивы, вы не видите сути. Вы думаете, зачем папа запретил разграбление города?

— ну, наверное, потому что там оплот восточного христианства. Разграбление христианских церквей народ воспримет не лучшим образом. Также народ устал и нуждается в освобождении от плохого, неумелого правителя узурпатора.

Филипп схватился за голову так будто ему ударили палкой по затылку. Потом со смехом ответил:

— Господи, Бонифаций, как можно иметь столько земель как в вашем графстве, и быть таким наивным слепцом! Или же вы нарочно смеётесь надо мной, выдавая ваши ответы в столь глупом свете? — возмутился король, подымаясь со стула.

— никак нет, я не насмехаюсь.

— лучше бы вы насмехались! Иначе это свидетельствует о вашей глупости и инфантильности! Иннокентий специально загоняет шествие в Египет для того, чтобы многие рыцари сгинули в борьбе за бесполезный гроб, который сработает только на пользу папе, но никак ни для рыцарей, которым уже нечего взять с Иерусалима. В довесок ко всему у Саладина армия не уменьшилась, она также как и наша росла и пополнялась. Третий поход показал, что воевать с ними на их территории весьма сложная и опасная затея. Другое дело коррумпированный город со слабым правителем и несметными богатствами, как приз за освобождение от деспотичной тирании Алексия. Ему нужно выполнить свою миссию в Иерусалиме, а потом отправить побитых крестоносцев для склонения Алексея словами, вот только папа не понимает, что человек, который кинул в темницу своего брата, чтобы выйти на престол, ни за что не пойдёт ни на какие уступки и соглашения с его святейшеством. Нужно быть полным кретином, чтобы верить в успех воссоединения церквей. Он хочет стать, властелином всех христианских церквей, не понимая того, что время утеряно и этому никогда не бывать.

— не знаю что и сказать, об этом нужно подумать. — потирая голову от шокирующих слов Филиппа ответил граф.

— Не о чем думать. Я дал вам направление, в котором необходимо идти, ваша задача не соперничать с Балдуином, а объединится и совместными усилиями взять Константинополь под контроль.

— вы сейчас серьёзно? Вы предлагаете полностью отвергнуть указания папы и действовать по вашей указке?

— как конкретно действовать, вы будете думать сами. Но, я вам скажу еще раз, если вы плохо слышите! Отлучение от церкви это временная и жалкая мера, которую папа может применить, особенно если это касается его воинства. За это не стоит переживать, нужно переживать за будущее. Вы не смотрите шире глупый маркграф.

— и что же я увижу, если начну смотреть шире?

— к примеру, основание своей державы на берегах Балкан и Греции. Это разве не прекрасно? Если падёт Константинополь, вы сможете стать единоличным правителем больших территорий.

— конечно! А как же Балдуин?

— вот об этом я и говорю. Не стоит с ним соперничать. Я уверен вы найдёте общий язык и договоритесь о том, как поделить земли. — хлопая по плечу графа, сказал король.

— не стоит делить не убитого кабана. Вы забываете один нюанс.

— какой же?

— Калоян и его войско.

— а что с ним? Его свора голодранцев не ровня крестоносцам. Они никогда не осмелятся выступить против наших сил. Отречение их людей от церкви, наложит более глубокий эффект, нежели на наших.

— вы слишком недооцениваете войско Калояна и влияние духовенства на его армию. Не забывайте Филипп, ведь на их стороне нехристи.

— вы полны пессимизма и глупых предрассудков Бонифаций! Это утомляет! Я сказал достаточно, чтобы вы смогли провести этот прекрасный вечер в хороших и полезных раздумьях. Поэтому я пожалуй буду возвращаться к себе на родину. — король развернулся будучи готовым покинуть комнату.

— расскажите это королю Имре, который потерял больше половина армии в борьбе с Калояном на небольшом участке суши. И просит папу усмирить этого дьявола, хоть каким либо образом. Включая то, чтобы признать его территории и дать ему титул короля.

Король слегка задумался и потёр лицо, снимая напряжение. Потом развернулся напоследок.

— ну да, с этим нельзя поспорить. Но, даже если и так. Я не думаю, что с ним невозможно договорится. Я считаю, что это всё решаемые вопросы, и вы с Балдуином их решите без проблем. Главное действуйте сообща, и Бог обязательно будет на вашей стороне. — Филипп выдавил красивую улыбку. — Прощайте Бонифаций и приятного вам пути в Венецию.

Вскоре король Филипп покинул поместье Бонифация, и на следующее утро выехал к себе на родину в добром расположении духа. Король не сомневался в том, что Бонифаций прислушается к его словам. Сам же маркграф долго думал о сказанном и не мог решиться какую сторону ему принять. Он, в самом деле не мог поверить, что сила папы была настолько размыта. С одной стороны он единолично разрешал политические браки и союзы между всеми странами Европы, с другой стороны он отлучал от церкви неугодных, но когда дело коснулось крестового похода на деньги Франции и Италии папа не имел столь весомого влияния, так говорил Филипп. Контролировать поход в рамках веры и постулатов церкви можно было только в том случае, если его лидеры исполнены веры в Бога и христианства. Четвёртый поход имел совсем не таких лидеров. С трудом выспавшись Бонифаций всё же решил заглянуть к его святейшеству и провести ещё одну беседу в ходе которой, хотел закрыть те вопросы, которые не давали ему покоя. А уже после разговора отчалить к Венеции.

Прибыв к резиденции Иннокентия, тот сразу позволил ему войти, и маркграф увидел как папа даёт наставления, а писарь подписывает указ, в ходе которого царя Калояна признают королём болгар и влахов, отвергнув его первоначальную просьбу быть признанным императором. Поприветствовав папу и его посла в Болгарию кардинала Льва, тот начал незаурядный разговор:

— ваше святейшество, что это всё значит? Не является ли это проявлением слабости? Калоян не заслуживает быть королём! Он в течении многих лет убивал своих же людей, под эгидой очищения болгар от предателей и иноверцев! — возмутился Бонифаций

— вы маркграф не понимаете всей серьёзности ситуации на Балканах. Там довольно долго длится резня между христианскими народами. Кровь льётся рекой и никакие уговоры не помогают прекратить эти бесконечные распри. Царь Калоян оказался невероятно умелым, хитрым и сильным соперником, и что бы усмирить этого зверя, хотя бы на некоторое время, мы вынуждены дать ему хоть что-то. — ответил беззаботно папа.

— то есть это значит, что даже сама Венгрия не в силах справиться с этим монстром?

— это значит, что один господь Бог ведает, кто способен остановить этого человека. Тем не менее, выслав запрос на получение титула императора и признания независимой болгарской православной церкви, означает что он не настолько безумен как показывают результаты его действий. Мы надеемся что это удовлетворение его амбиций, прекратит войну хотя бы до того момента как крестовый поход доберётся до Византии.

— это выглядит не так, как хотелось бы, но, тем не менее вы правы. Хотя с таким людьми это не пройдёт. Получив одну уступку его жадный нрав, непременно захочет что-то еще.

— пока то, что он просит не столь весомо и существенно. Я сейчас активно действую в целях получить поддержку князя Мстиславовича из Киевской Руси, что бы ослабить нашего Калояна через давление на нехристей.

— и как ваши успехи в этих начинаниях? — с интересом спросил Бонифаций.

— Роман Мстиславович очень упрямый человек и не понимает всех плюсов нашей дружбы. Он отказывается от титула короля. Но, я не оставлю попыток пробиться к его расположению.

— Киевская Русь это дремучий лес варваров не стоит рассчитывать на многое. Лучше сосредоточится на Византии. И раз уже разговор перешел в это русло, у меня к вам за прошедшие сутки назрели несколько вопросов касательно священной миссии.

— что вас беспокоит уважаемый Бонифаций? Давайте немножко отойдём от кардинала, пускай он занимается оформлением документа.

Они вышли в коридор, где остались только наедине.

— ваше святейшество, меня беспокоит король и его намерения.

— почему? Кажется, он дал согласие на то, что я предпринял.

— сказать одно, не значит сделать тоже самое. Он сомневается в моей компетентности. — угрожающе ответил Бонифаций.

— это не важно, хотя я осведомлён о его близости и дружеских отношениях с Балдуином, тем не менее не стоит придавать большого значения его предпочтениям. Я выбрал вас потому, что вы избранный помазанник божий, вы поведёте этот поход и свершите божественное правосудие, достигнув всех поставленных целей.

— именно это меня и беспокоит большего всего. Действий одного человека недостаточно для воплощения божьего замысла, когда все остальные отвернулись от Бога.

— вы слишком драматизируете Бонифаций, это просто невозможно, чтобы вы остались единственным верующим среди тысяч рыцарей, которые присягнут на библии идти во славу господа Бога в поход. Папство проводило не один поход, и никто не отрекался от идеалов и направления по достижению божьих целей. Вам нужно отбросить сомнения и лучше молиться о попутном ветре при переправе к Египту.

— вы уверены, что в случае отказа или отклонения от курса поставленных целей, вы обладаете достаточными рычагами воздействия на войско крестоносцев? — всё еще сомневаясь, спросил Бонифаций.

— отречение от церкви самое страшное наказание для верного христианина, поэтому не стоит недооценивать силу этого наказания.

— это верно, но это временная мера и она будет не в силах остановить помыслы людей, глаза которых затуманены желанием наживы.

Папа посмотрел на Бонифация так, будто зря назначил его на должность лидера похода. Он протёр вспотевшие веки и спросил:

— почтенный маркграф вы говорите так, будто войско уже отказалось от назначенных целей. Я не совсем понимаю, куда вы клоните? У вас есть конкретные сведения, которыми вы хотите со мной поделиться? Если нет, то я бы посоветовал не говорить больше подобным образом ни со мной, ни с другим верным слугой Бога, потому как ваше неверие слишком велико и вызывает опасения.

— вы правы ваше святейшество, думаю, меня немного занесло не в ту степь. Сказывается волнение перед долгим походом.

— я ж уж было подумал, что ваша вера пошатнулась из-за некоторых событий!

— моя вера непреклонна, не сомневайтесь в ней ваше преосвященство. Я переживал о других. Но, если вы уверены в их непоколебимости, то кто я такой чтобы сомневаться? Сам Бог глаголит вашими устами.

— это то, что Иисус хотел услышать от вас. Поэтому отдохните и отправляйтесь в путь. До Венеции добираться довольно долго, а к Египту и подавно. Поэтому молитесь и поддерживайте вашу веру.

Папа окрестил Бонифация и дал поцеловать перстень после чего Бонифаций скрылся с глаз долой, понимая что папа глупый слепец, который даже не осознаёт всей сложности ситуации, в которую сам попал. Слова короля Филиппа звенели в голове маркграфа как навязчивая песня и не выходили с головы. Божественная миссия или богатство и власть? Что же ты выберешь? Ответ, наверное, для большинства очевиден.

Тем временем Иннокентий вернулся в зал, где уже подготовили указ для торжественного коронования Калояна и папа обратился до кардинала Льва с небольшой просьбой:

— святейший кардинал, прежде чем вы выступите в невероятной долгий и возможно даже опасный путь, у меня к вам есть небольшая негласная просьба. Вы должны будете склонить Калояна к одному решению.

— я вас внимательно слушаю ваше преосвященство. — сложив руки на животе, ответил Лев.

— Богу не угодно, чтобы во главе болгарской церкви оставался этот человек именуемый Богданом. Вы должны объяснить царю, что при признании их независимой церкви я желал бы видеть патриархом их православной церкви некого Василия. Дайте понять царю, что это даже не просьба, а очень убедительный совет. Ибо я больше разбираюсь в духовных людях, а этот человек, который несёт их народу слово божье, не более чем мошенник и плут. Он недостоин быть патриархом.

— слушаюсь ваше преосвященство. Это все ваши пожелания?

— достаточно провести коронацию и назначить нужного человека в их церкви, дальше мы посмотрим, как будут разворачиваться события. С божьей помощью мы преодолеем это лихо и христианский мир больше не вернётся к взаимоистреблению.

— полностью с вами согласен.

— не могу не спросить вас Лев, как ваше самочувствие, не испытываете ли вы тревоги? Ведь это место залитое кровью тысяч людей, весьма жестоко и нецивилизованно. Вы, выполнив эту миссию обретёте не только милость господа, но и моё бесконечное признание, потому что многие бы отказались от этого под любым предлогом.

— сложные дела, требуют мужества и непреклонной веры, во мне есть и то и другое. Поэтому я выполню ваше указание и вернусь с подробным докладом, о том, что из себя представляет Калоян.

Папа улыбнулся впервые за долгое время и окрестил своего посла наудачу и поддержку господню.

— да поможет вам Бог. Такие люди как вы олицетворяют истинный образ христианина

Глава 13

Глава 13

…расскажет о рыцаре из Сицилии, который попадёт в невероятно затруднительное положение, и лишь непоколебимая вера в Бога и любовь осветит его путь

Жаркий август не давал спуску жителям Палермо. Крупные гроны винограда, на плантации Карло Феросси уже достигали созревания, требуя сбора. Сицилиец, который был похож на древнегреческое божество, ходил между рядами, и просматривал ветки, периодически пробуя виноградины и закрывая глаза от блаженства.

— сам господь Бог благословил эти ягоды! Это просто превосходно, какой вкус и сладость! А ведь говорил Винченцо, что у меня ничего не получится с первого раза, а я ему — если господь даст своё благословение, то любое дело свершится! Не зря я молился и верил! — говорил себе Карло, который радовался дозревающему урожаю, словно ребёнок.

Исполин Карло был двухметровым широкоплечим мужчиной, настоящим сицилийцем с красивым мужественным лицом и слегка кручёными чёрными волосами, которые не были столь длинны. Чёрные брови и глаза дополняли колоритности лицу итальянца. Он был силён как Геракл. С физической силой мужчины могла посоревноваться лишь его сила веры в Бога. Он был истинным верующим, у которого имелись праведные принципы и взгляды на человеческие взаимоотношения. Обычно такие люди не бывают, богаты и влиятельны. Но, в случае Карло он был рыцарем духовно-католического ордена меченосцев основанного папой Иннокентием. Будучи его почётным членом, этот бравый муж когда-то принимал участие в ужасном третьем крестовом походе, откуда чудом вернулся живым. Ибо тогда многие рыцари сгинули от болезней, жажды и смерти, исходящей от оружия воинов Саладина. Тогда миссия не закончилась полным успехом, но рыцарь, вернувшийся на родину, привёз одну реликвию, которую изъял из мечети. Отдав ей в руки духовенства, он получил имение от кардинала Грегорио. Этот поступок связанный с реликвией Карло свершил, будучи в состоянии полной безнадёжности и отрешенности. Это было связано с тем, что его отца убили на этой войне и Карло горевал, как никогда. Он хотел расплаты, но ничего лучше как взять эту реликвию он не смог придумать, потому как война против неверных была проиграна. Этот поступок ещё долго не давал Карло покоя в его сердце. Он был добрым и справедливым человеком, но, как и любой из обычных людей был подвержен эмоциям и ошибочным действиям. Это крайне важно, потому как это бремя в будущем будет гложить рыцаря и станет ключевым фактором, который определит судьбу мужчины.

Сейчас Карло пребывал в экстазе от осмотра и дегустации большого виноградника. Вдали виноградника располагался его большой двухэтажный дом на балконе, где стояла его жена Луиза. Она была уже на пятом месяце беременности. Они с нетерпением ждали ребёнка и любили друг друга так, как могут только мужчина и женщина. Луиза, стоя в белом ситцевом платье, смотрела на своего мужа великана, который медленно ходил по винограднику периодически нагибаясь и выдавая возгласы изумления.

— ей богу ведёт себя как ребёнок! — сказала под нос Луиза с улыбкой на лице и пошла вниз, чтобы начать готовить ужин, ведь сегодня вечером к ним должен был приехать её отец.

Это происходило довольно часто, ведь отец Луизы Роберто Джанини очень любил свою дочь и безмерно уважал Карло. Лучше мужа для дочери даже святой Пётр не смог бы найти. Карло был воплощением всех позитивных черт добропорядочного мужа. Особенно вернувшись с крестового похода, Джанини всячески способствовал Карло. У Карло имелось два дома, один из них находился близ центра Палермо, а второй был за городом, где сейчас и пребывал мужчина с женой. Их жизнь шла своим чередом, и они радовались каждому дню проведённому вместе. Всё, что необходимо было для пары это безмятежное время, когда никто бы им не мешал и они продолжали наслаждаться жизнью. В жизни всё всегда происходит не так, как мы планируем, и огромные мечты имеют свойство очень болезненно разбиваться. Мужественный рыцарь Карло не стал исключением из этого печального правила.

Гигант вернулся с плантации в дом, покидая горячую, адскую, солнечную погоду Сицилии и заходя в более прохладный дом, крикнул жене:

— Луиза вы не поверите в это! Просто виноград из садов Авраама! Позвольте вас угостить! — мужчина подошел к жене, что резала овощи.

— а ну ка дайте мне проверить, не льстите ли вы собственным усилиям? — спросила Луиза, оборачиваясь с хитрой улыбкой.

Карло дал ей поочередно пару виноградин, которые распробовала женщина, после чего та немного пожевав. Она немного скривившись сказала:

— дева Мария! Карло, это точно тот виноград, что вы пробовали? — она смотрела очень серьёзно на него.

Карло непонимающе глянул на жену, и не мог поверить, что ей не понравилось. Он резко снова попробовал часть его гроны и глядя в глаза жены видел, как у неё образовывается улыбка:

— что ж вы так меня разыгрываете жена!

— мой милый Карло он прекрасен и сладок, как наша любовь!

Мужчина резко засиял и обнял жену в крепком поцелуе. После этого он отошел и сказал:

— я на мгновенье поверил, что моё творенье действительно ничего не стоит, а я просто самовлюблённый болван! А вы Луиза не теряете чувства юмора и вкуса никогда!

— мой любимый муж, всё к чему притрагиваются ваши руки, дарит свет и несёт прекрасное! Я не сомневалась, что и это начинание будет, несомненно, удачным! — улыбка не сходила с её лица, а женщина нещадно рубила перец, томаты, и морковь.

— а я никогда не сомневался, что лучше жены чем вы, Бог мне не подарит! Как думаете, Луиза ваш отец сегодня неопоздает? — спросил муж, уходя в подсобное помещение.

— думаю нет, Карло! Вчера он прислал письмо, что прибудет к нам с некоторой новостью. Мне не терпится узнать, чего он такого хочет нам сообщить. — немного повысив голос, ответила Луиза, чтобы муж её слышал.

— это очень интересно! Смотрите любимая, какие графины для хранения будущего вина я приобрёл у торговца Паоло! Ведь не иначе как произведение искусства?! Не так ли? — муж продемонстрировал серебряные графины с тонким горлом, которые можно было закупорить на долгие годы. На их боковине были выгравированы орнаменты величественных соборов Рима и Неаполя.

— они прекрасны Карло! — хватаясь за щеки ответил женщина, потом взяла в руки один и начала вертеть, рассматривая рисунки. — Это ведь не Паоло делал?

— Паоло только продавец, у него есть известный мастер из Греции, который делает подобного рода шедевры и по морю доставляет такой вот чудесный товар.

— жду не дождусь когда, родится наш ребёнок, и мы в семейном кругу будем ужинать и пить вино с этих кувшинов, вспоминая былые времена!

— всё будет Луиза! Всё будет моя дорогая!

Внезапно в дом зашла служанка с сумками продуктов. Она спешно прошла на кухню и недовольно сказала хозяйке:

— госпожа, не стоило начинать готовить! Вы в положении и обязаны отдыхать! Оставьте эту заботу мне!

— доброе утро Дина! — приветствовал её Карло и удалился снова на улицу, чтобы посмотреть на плантацию, которой не мог перестать любоваться.

— доброе утро сеньор Карло! — ответила женщина

— вы слишком оберегаете меня Дина, если я не буду ничего делать, то превращусь просто в бездействующий шар! Разве так годится?

— вы обязаны выполнять предписания и рекомендации! Сеньор Антонио сказал, что вы должны избегать любых нагрузок и конных поездок, поэтому лучше идите к мужу и проведите время с ним. А я приготовлю всё необходимое к ужину. — погладив по плечу черноволосую хозяйку сказала служанка, и принялась за работу.

Луиза нехотя вышла вслед за мужем. И обняла его став позади него. Вдалеке за плантацией Феросси виднелись бескрайние просторы средиземного моря, одинокие корабли и мелкие, летающие птицы.

— я уже соскучилась за морем! Беременность это прекрасно, но я лишилась так много развлечений, которые доступны обычным людям! — с грустью сказала женщина

— не беспокойтесь Луиза, после рождения наследника, я позабочусь, чтобы все ваши желания исполнялись в полной мере и вы стали ещё более счастливы! Мы вместе с вами обязательно наверстаем упущенное! — поворачиваясь к жене, сказал муж великан.

— ничто не приносит мне большего счастья, чем пребывание рядом с вами мой любимый Карло. — она взяла лицо мужа и снова его поцеловала.

— тоже самое, чувствую и я, моя любовь! Я даже представить не могу разлуку с вами! Хотя, одна из таких разлук, уже на носу! Мне необходимо выехать к Паоло, чтобы купить ёмкости для давки винограда и сахар.

— вы так скоро меня покинете любимый Карло?

— это ненадолго! Одна нога там, другая здесь! Пройдёмте наверх, я вас проведу в нашу спальню, пока меня не будет.

Они прошли наверх, где Луиза как полубочка легла на кровать. Хотя она и была счастлива, скука от рутины и безделья её утомляла, как и любую бездействующую женщину.

— мой ненаглядный Карло! — позвала женщина, умостившись на кровати.

— что моя любовь? — склонившись над женой, спросил мужчина, держа маленькие загорелые руки женщины.

— купите мне хоть какую-нибудь книгу! Скука съедает меня заживо, это просто невыносимо! — сдвинув брови, просила женщина.

— а вы уже прочли предыдущую?

— конечно, дни напролёт валятся на кровати не столь прихотливое и занимательное занятие!

— хорошо, моя любимая! — Карло подвинулся и поцеловав её губы, а Луиза схватила его шею руками, не отпуская.

— может, не будете уходить любимый? Останьтесь со мной!

— я очень быстро вернусь Луиза! Вы же знаете, что плоды могут испортиться на суровом солнце Сицилии, поэтому не стоит медлить с этим делом! А мы с вами неразлучны до самой смерти, поэтому пару часов разлуки — это не так страшно!

Женщина крайне нехотя, разжала объятья, отпуская мужа.

— ну ладно, только не встречайтесь ни с кем с друзей рыцарей! Иначе вы вернётесь только к вечеру, и я буду очень расстроена! — пригрозила пальцем Луиза.

— хорошо, я обещаю! Никаких друзей! Слово рыцаря! — положил руку на сердце Карло и улыбнулся глядя на жену.

Через двадцать мину Карло скакал на гнедой кобыле к знакомому торговцу, а на пути, почти каждые пятьдесят метров, контрастного великана зазывали знакомые люди:

— сеньор Карло, как здоровье? Заходит в мою скромную лавку! Посидим, побеседуем о ваших подвигах!

— благодарю Джузеппе! Но, у меня срочное дело, в следующий раз! — ответил рыцарь, улыбаясь торговцу вина.

— господи Иисусе! Сеньор Феросси, рад вас приветствовать не желаете заглянуть на завтрак? Всё за мой счет! — говорил толстый итальянец от изумления предлагая услуги рыцарю.

— примите моё глубочайшее почтение сеньор Алессандро! Но, я спешу…

Так продолжалось еще несколько раз, и Карло решил, что пора поддать жару кобыле, чтобы не успевать приветствовать всех зазывал. Проехав быстрым галопом рынок, он очутился в конце переулка с лавкой, на которой была вывеска “Паоло Нэто — здесь есть всё!“. Он быстро спешился и привязал лошадь. В середине было тихо и спокойно. В это пятничное утро посетителей пока не было в магазине, и хозяин рылся в своей записной книге, что-то чёркая.

— сеньор Паоло, добро утро, как ваши дела?

Пожилой мужчина поднял мутные глаза, которые уже плохо видели, и попытался понять, кто же пришел.

— святые мощи! Ни черта не вижу, кто это пришел?

— это я, Карло, разве вы меня не узнали?

— ох, господи помилуй Карло, видать мой ночной сон совсем выбил из моей головы последние извилины, я совсем не могу ни на чём сосредоточиться! Прошу вас проходите за стол, я сейчас допишу заметки и присоединюсь.

Карло сел в ожидании хозяина, а тот в свою очередь быстро пытался дочеркать то, что ещё не успел. Через пять минут он закончил и поковылял к рыцарю.

— наконец-то я закончил! Ну что же Карло говорите! Что там у вас за нужда, чего ещё надобно славному мужу? Кстати, как здоровье у Луизы? — щурясь, спросил хозяин.

— благодарю Паоло, у Луизы всё хорошо…

Не успел Карло ответить, как отворились двери лавки магазина и внутрь вбежал настолько насколько мог ещё один старик подобный Паоло. Он держась за поясницу тяжело дышал, а двое сидящих резко обернулись, посмотреть на него. Тот, быстро проследовал к столу и без разрешения сел.

— что стряслось Сандро!? У вас беда что-ли? — спросил Паоло своего брата, которого видать распознал и без зрения, чисто по запаху браги.

— новости… — громко кашляя, крякнул старик.

— какие новости? Вы не могли бы подождать, пока я с уважаемым гостем закончу? — возмутился Паоло.

— поход… Четвёртый… Папа! — снова начал кашлять старик, как будто сейчас умрёт от туберкулёза.

— какой папа? Кто четвёртый?! — вскричал Паоло на брата, что нёс какую-то чепуху. — Сандро вы что, опять вина перепили с самого утра?

Слова сказанные братом Паоло были более знакомы для Карло. Его как ножом ударили в спину.

— позвольте вашему брату отдышаться, пускай расскажет спокойно, что произошло! — предложил Карло, настроение которого очень быстро иссякло.

— вина! — потребовал Сандро.

— не дам я вам вина! Даже и не просите?! — рявкнул Паоло. — Выкладывайте, что стряслось в конце то концов!

Через минуту молчания, в ходе которого Сандро перевёл старческий дух, то и дело, махая угрожающе пальцем в сторону брата, он всё же сказал более осмысленно:

— Иннокентий созывает всех воинов на четвёртый крестовый поход. Это катастрофа!

— почему же катастрофа? — вытаращился Паоло. — К тому же откуда такая уверенность?

— я вчера весь вечер пил с епископом Томасси… Уж поверьте точней информации, чем получил я в этот вечер, сам дьявол не смог бы отыскать!

— в этом я не сомневаюсь… — недовольно пробурчал Паоло.

— сеньор Сандро! А не могли бы вы в подробностях рассказать? Когда и почему было принято такое решение? — с нескрываемой тревогой спросил Карло.

— чего ещё рассказывать-то? Вина-то нет? А слова сквозь горло не лезут более! — разводя руками, сказал старик.

— старый плут! Как вы смеете так говорить с уважаемым рыцарем!? Вот сейчас я возьму…

— нестоит, сеньор Паоло, налейте ему чарку вина за мой счет, мне нужно узнать, о чём он твердит. — переводя взгляд на Паоло сказал рыцарь.

Хозяин заведения нехотя выполнил просьбу, а его брат получив своё начал неспешно проповедовать новости.

— значица, папа наш ненаглядный, вновь затеял поход, но походец необычный! — хитро улыбаясь, сказал старик.

— и что ж в нём необычного то? — спросил Паоло

— мало того, что он опять всю стальную братию посылает на войну с Саладином, дак еще вдовесок хочет посягнуть на права Константинополя!

— не может быть… Для таких великих целей необходима огромная армия крестоносцев, ещё большие ресурсы и немыслимое количество времени! Здесь явно что-то не так! — запротестовал Карло.

— моя информация крепче столетнего дуба! А верить иль нет, упрямый рыцарь — это ваша забота! — выпив залпом чарку вина, ответил Сандро. — Сам король Германии и Франции приехал к папе утверждать детали! А вместе с ним наш главный жид Европы! Хаха! Вы представляете? Сам Дандоло будет эту клоунаду перевозить! Интересно на чьи деньги-то? Томасси говорит, что Германия и Англия отказалась давать деньги на это мероприятие, это что ж получается, Французы и Итальянцы будут за всё расплачиваться? Зато он говорит столько герцогов и графов собралось идти на восток, что прям удивительно, чем они думали, когда выбирались в дорогу! Вскоре будет много удивительных и смехотворных новостей! — смеясь, говорил старик, довольный своей вчерашней попойкой.

— и впрямь чепуха какая-то! Сам сэр Ричард с братией ходил на Саладина в защиту гроба господня, да не смогли завершить миссию до конца! Это кого нужно послать на сей раз, чтобы всё закончилось успехом? Что его святейшество себе надумал?? — возмутился Паоло.

— мой друг говорил, что братия соберётся такая, что всем будет мало места! Весь орден меченосцев это только начало! — вставил Сандро.

Рыцарь уже почти не слушал слов Сандро, у него в голове плавились как в горне мечты и надежды, которыми он себя тешил последние годы, мечтая о спокойной жизни с семьёй и загородным домиком. Он знал, что вероятность такого события всегда была, но очень надеялся, что не так скоро, а ещё лучше никогда.

— так хватит! Всё выметайтесь брат! Я не желаю больше слышать этой ереси! Вон сеньору Карло всё настроение испортили!

Брат Паоло особо и не переживал, он встал и довольный, напевая какую-то сицилийскую песенку пошагал на выход, в то время как Паоло обратился к мужчине:

— сеньор, давайте вернёмся к тому, зачем вы пришли! Не стоит слушать моего брата, да и не стоило наливать ему! Он всегда так дурит голову людям, а здесь завидев вас, он легко мог выдумать такую басню, лишь бы ему дали очередную добавку!

— да… Наверное, вы правы. — растерянно ответил Карло.

Рыцарь с трудом сделал заказ того что нужно и договорился о доставке домой необходимого. Он услышав эти ужасные новости предпочитал им больше верить нежели нет. Совсем забыв про магазин с книгами, Карло вернулся к жене, которая заметила мужа с пустыми руками, но взглянув на его лицо сразу определила, что что-то не так.

— любимый на вас совсем нет лица! Что стряслось? Вас кто-то обманул на рынке или же какая-нибудь другая беда приключилась?

Карло не ответил, он только проследовал на кухню, где налил себе воды с кувшина и выпил одним махом, смочив сухое горло.

— да нет любимая, всё хорошо… Я купил что хотел…

— но вы забыли про книгу…

— ох Луиза, я такой дурак, видать солнце слишком сильно напекло мою грешную голову и я совсем забыл о вашей просьбе! Давайте я снова быстро съезжу в город!

— нет, любимый, не стоит, останьтесь на этот раз со мной. Скоро должен прибыть отец, лучше позаботимся о том, чтобы хорошо его встретить!

Пребывая в тревожном состоянии Карло помог служанке накрыть стол под аккомпанемент жены, которая не могла не участвовать в сервировке. А через два часа прибыл отец Луизы, граф Роберто Джанини. Старик Роберто как всегда был рад видеть свою любимую дочь и поприветствовав молодую пару они все зашли в зал для гостей, где сели в скромной компании ужинать.

— как ваше здоровье сеньор Джанини? — пытаясь держать себя в руках, спросил рыцарь.

— ох, Карло, ноги ноют, руки отказываются делать что им велят! Обычная старость, обычного человека! Хорошо, что живой ещё, пока! — улыбаясь, ответил мужчина.

— отец вы слишком категоричны к своему здоровью! С виду и не скажешь, что всё так плохо! Или ваш лекарь вам даёт какие-то секретные средства? — спросила дочь.

— да какие средства Луиза? Единственное моё средство — это здравый ум и сила воли! Они меня, слава Богу, ещё не подводили!

— какие новости нынче в Сардинии сеньор? — спросил Карло, нехотя жуя огурец.

— погодите с новостями Карло, лучше расскажите как здоровье Луизы и что там ваше детище? — улыбаясь, сказал старик.

— с Луизой всё хорошо, как видите, живот с нашим прекрасным дитём растёт не по дням, а по часам, а виноградник, а чёрт бы с ним…

— Карло?! Как же так, я не понимаю? Вы же сегодня целое утро не могли нарадоваться вашему творению! С чего вдруг такое безразличие? — со страхом спросила жена.

— видать просто огурец оказался горьким! — пошутил отец — Не беспокойтесь дочь, я поговорю с Карло наедине, мне есть, что ему сказать.

Луиза, не совсем понимая, что происходит, смотрела то на весёлого отца, то на угрюмого мужа.

— вы можете объяснить мне, что происходит?

— вам не нужно переживать дочь, это небольшая проблемка, которую я уже решил. Лучше хорошо ешьте и не тревожьтесь попусту.

Карло хотел бы не тревожиться, попусту, зная, что его ожидает, но никак не мог с собой совладать. Спустя полчаса беседы на около семейные темы, рыцарь больше не мог выдерживать, ему уже стало невыносимо ожидать, что там Роберто привёз за новость. Так же он хотел его спросить о походе, и всех деталях известных ему об этом ужасном событии. Они вдвоём вышли на улицу, и пошли вдаль между рядом винограда.

— прекрасный виноград Карло, а вы так брезгуете своим трудом?! Не каждому хозяину удаётся с первого раза такое чудо сотворить. — срывая на пробу одну грону сказал тесть.

— сеньор Джанини, давайте поговорим о более важном. Что вам известно о походе? — серьёзно смотря на старика, спросил Карло.

— известно, что он состоится.

— почему? Зачем?

— ну, мой уважаемый зять, я же не папа Иннокентий! Что ж вы мне такие вопросы задаёте?

— потому что вы прекрасно знаете, что для нашей семьи это значит! — с ужасом ответил Карло.

— я прекрасно знаю Карло. И хвала господу Богу на это лихо есть решение.

— какое ещё решение? — хватая за плечо тестя, спросил великан.

— Иннокентий учредил откуп за участие в походе. Сумма не малая я вам скажу, но это лучше чем провести год в аду с большой вероятностью больше никогда не вернутся на родину.

— святые небеса! Откуда вы это знаете? О какой сумме речь? Я готов на всё сеньор Роберто!

— я не сомневаюсь Карло, я тоже готов вам помочь, ведь я вовсе не желаю оставлять мою дочь вдовой раньше времени! Извините меня за такое отношение, я не хотел преуменьшить ваших талантов, но вы, скорее всего осведомлены о целях похода?

— я слышал только слухи.

— значит, вы должны были слышать, что поход весьма серьёзный и даже слегка абсурдный! Один Бог знает чем он может закончиться и как! — уже с тревогой пояснял тесть.

— я продам все свои поместья лишь бы откупиться! — быстро сказал Карло.

— не спешите Карло! Вы слишком импульсивны и гоните лошадей! Я позаботился о том, чтобы вы сходили в собор клятвоприношения с этой вот бумагой. Вы можете сдать её в качестве пожертвования, этого будет достаточно, чтобы оплатить добровольный взнос!

— о какой сумме идёт речь? — спросил рыцарь.

— вы не сможете её оплатить мой дорогой Карло. Папа настолько свят насколько и хитёр. Он специально сделал взнос несоизмеримо большим, чтобы отказаться смогли лишь единицы избранных, при этом казна крестоносцев пополнится большими сумами золота.

— сеньор Роберто! Я буду вам должен до конца жизни!

— моей или вашей? — смеясь, спросил Роберто.

— без разницы! — великан прошел к тестю, завалив куст винограда и крепко его обнял, едва не ломая рёбра.

— полегче славный муж! Приберегите вашу силу для моей дочери! Я уж слишком стар для таких проявлений любви!

***

В тот вечер они не стали рассказывать Луизе о причине плохого настроения, а лишь выдумали несколько отговорок, в которые Луиза вроде бы поверила. Так как она не покидала дома, почти никогда, то и не знала никаких новостей. Когда наступило злосчастное воскресенье, Карло с утра пораньше взял бумагу и собрался в собор на оплату взноса. Он оставил письмо жене, что вскоре вернётся, даже не подозревая с какими новостями.

Не очень плотная очередь из рыцарей медленно продвигалась внутрь величественного собора, который представлял собой трёхнефную базилику с тремя апсидами. На соборной площади беседовали трое сицилийских рыцарей, ожидая своей очереди. Подобные мероприятия записи проходили во многих городах всех христианских стран берущих участие в походе. Эти трое, истинно верующие господина, готовились дать присягу на Библии в этом богоугодном деле, все, кроме одного. Великом походе, на Константинополь и защиту гроба Господа. После этого папа Иннокентий устраивал грандиозное собрание на кафедральной площади Норманнского собора, где он давал наставления и благословения своим божьим воинам.

Разговор начинался весело и задорно и медленно перерастал в нечто иное. Рыцари Пепито Раньйоло и Амадео Порци, были не столь веселы, когда узнали о намерениях Карло.

— значит, ты Карло не хочешь идти с нами? — осуждающе говорил Пепито.

— я же говорю, счастье у меня! Скоро родится наследник, я не могу пропустить такое событие, даже ради такого великого дела! Жизнь меняется, я не могу бросить свою возлюбленную! — улыбаясь, объяснял Карло, пожимая бумагу.

— а как же ты собираешься сказать об этом архиепископу? Ведь верный христианин, сам граф Антонелли тебе выдал земли за ту реликвию, что ты привез из Иерусалима! Святая Мария! Ты же практически бок о бок сражался с такими героями, как Фридрих Барбаросса и Ричард Львиное сердце! — упрекнул друга Амадео. Синеглазый, русый итальянец.

— друзья мои, я всё понимаю, что та слава, которую я добыл, когда Бог даровал мне милость выжить, идёт впереди меня. Но, хоть я и верный христианин, наверное, это судьба. Папа Иннокентий дал добро на выплату возмещения. И я могу заплатить нужную сумму денег, которая пойдет на благо кампании, в помощь другим храбрым воинам!

Амадео и Пепито переглянулись. Потом Пепито недоверчиво начал.

— ты уверен в этом? Что такое возможно?

— я слыхал о таком нововведении, вот только там сумма крайне неоднозначная! Ты сможешь это сделать Карло? Откуда у тебя такие деньги? — спросил Амадео

— на сто процентов возможно, мой славный друг. У господина Джанини есть знакомые священнослужители из церкви святого Петра, они то и поведали об этих нововведениях! А то, откуда средства для взноса, к сожалению, я не могу вам поведать мои друзья.

— это ведь просто откуп?! — возмутился Пепито. — Как можно откупиться от миссии господней?

Карло немного замешкался, понимая, к чему клонит Пепито, но всё же сумел сохранить улыбку и добавил.

— я так не считаю, кто я такой, чтобы осуждать решения папы Иннокентия? Если он так решил, значит, сам Бог так завещал.

Карло, который был в возрасте 35 лет, повидал немало крови в битве за Иерусалим, и те ужасы, которые там творились. Он прекрасно понимал цену того, что, наверное, сам Бог ему даровал. Счастье выжить. И он это ценил. В его мыслях он просто возносил хвалу и папе и Богу за то, что они дали возможность избежать участия в грядущей бойне. Естественно он не забывал и сеньора Роберто.

— знаешь Карло, я не ожидал от тебя такого! А как же несметные сокровища Византии? Ты хоть представляешь, насколько богат город Константинополь? Тебе до конца жизни бы хватило его злата! — жадно говорил Пепито.

— как знать Пепито, Византия нам не подарит Константинополь просто так. Вон болгарский царь вместе с половцами и Османской империей с двух сторон грызут Алексия и никак не могут с ним ничего сделать. — возразил Амадео.

— ХА! Ну ты и пример привел! Амадео не смеши меня, посмотри на нас и на других бравых рыцарей Европы! Да у нас лучшая амуниция и оружие во всём мире, мы сицилийцы, а ты говоришь о каких-то болгарах голодранцах. А кто эти половцы? Это вообще несчастные кочевники, босота! А Османская империя не настолько сильна в нынешнее время, чтобы что-то сделать с огромной Византией. — посмеиваясь разъяснил Пепито.

Тем времен очередь уже продвинулась до входа в чудесное помещение. Потолок и стены зала были произведением мастеров своего дела. Архитектурные решения, были потрясающими, разнообразные узоры и скульптурные объекты делали собор поистине грандиозным творением искусства. В конце, тобишь в начале очереди стоял красивый деревянный стол, накрытый красной вышитой тканью. На нём лежала огромная Библия. Везде, на колоннах и стенах горели свечи, дабы было чётко видно и лица рыцарей и их настрой. С другой стороны стола стоял архиепископ в белой рясе с золотыми нашивками. Его лицо было иссушено старостью. Его украшала маленькая бородка. По бокам от него стояли ещё два епископа. Слева от стола был маленький постамент для чтения проповедей. За ним стоял человек одетый в дорогую одежду. На постаменте лежал, кажись журнал и чернильница с гусиным пером. Этот человек записывал имя и звание рыцарей. Таким образом, ведя подсчет, всех рыцарей, которые возьмут участие в походе от сицилийцев.

— ну хорошо Карло, раз ты не с нами, ты будешь первым. Мне даже интересно, как твои слова воспримет архиепископ Гуальтеро! — немного с неприязнью пырхнул Пепито.

— без проблем, мой друг. Сам Бог ведёт меня, и мне на страшна тьма неведения. — ответил Карло выходя на позицию перед столом. Предыдущий рыцарь поворачивал направо и уходил через другие двери, предварительно дав клятву на Библии.

Архиепископ, перекрестившись, поднял голову куда-то к потолку шепча какую-то молитву, потом опустил взор на рыцаря перед собой. Тот выглядел более представительно, нежели предыдущий, но его лица он пока не видел, тот склонил голову и тоже читал молитву, сложив обе ладони вместе прижимая кончики пальцев к носу.

— здравствуй сын Божий, каково ваше имя, храбрый рыцарь?

Прежде чем Карло успел что-то сказать, подняв свое величественное орлиное лицо, старый архиепископ Гуальтеро Оффамилио вздыхая резво сказал.

— святые небеса, это сам Карло Феросси! Великий рыцарь Божий! Участник похода за освобождение гроба господня в Иерусалиме! — его дряхлый голос, хоть и был слаб, но звучал вдохновлённо, как будто, тот увидел ангела с орлиным носом.

Карло не улыбался, только перекрестился и уклонился архиепископу.

— здравствуйте ваше святейшество. Да, меня зовут Карло. И я был участников того сражения под покровительством герцога Леопольда Бабенберга австрийского.

Воодушевленный таким рыцарем, архиепископ почти излучал свет от счастья.

— я имею честь приветствовать и выразить благодарность вам от лица церкви и всех христиан, во благо которых вы храбро сражались с языческими преступниками! — улыбаясь, причитал епископ.

— благодаря вас ваше святейшество. — снова уклонился Карло и подготовился к самой важной части.

— ну что же, вы почтеннейший муж собираетесь снова принять участие в новом походе? Во славу Бога и христианского мира! — прищурив око, спросил архиепископ.

Пепито, который стоял за спиной Карло, нервно постукивал ботинком. Он ожидал разрешения этой ситуации. Он до сих пор не верил, что рыцарям была дарована возможность откупиться.

— вынужден огорчить вас ваше святейшество. К сожалению, мои жизненные обстоятельства настолько подводят меня, что я не смогу принять участие в этом святом марше. Мне известно об альтернативном пути, который папа Иннокентий даровал храбрым рыцарям, которые не могут приступить по какой бы то ни было причине к путешествию.

Архиепископ внимательно смотрел на Карло, как будто проверял его в чём-то. В этот же миг Пепито сзади, нервно тер пальцы сжатые в кулаке, ожидая ответа Гуальтеро. Секунд пять спустя, архиепископ тяжело выдохнул и склонил голову.

— святые небеса… Такого человека лишают божественной миссии! — негативно махая головой, сетовал Гуальтеро. — Вы со своим опытом сражений с еретиками, очень бы пригодились, может, вы всё же передумаете, рыцарь Феросси? — жалобно переспросил архиепископ.

Карло понял, что всё сработало, иначе он бы сейчас был проклят тысячами молитв. Поэтому он не отступал от задуманного.

— к сожалению ваше святейшество, обстоятельства крайне важные и я не могу покинуть Палермо ближайшие пару лет. — как можно печальнее сообщил Карло, не вдаваясь в подробности.

Гуальтеро не хотел отпускать рыцаря от Библии, но новое правило выданное папой давало возможность внести так называемое пожертвование в казну крестоносцев и освобождало рыцаря от похода. Единственная проблема была в том, что пожертвование было невероятно огромным.

— ну что же, значит такова воля божья! Скажите, доблестный рыцарь, вы в силах сделать пожертвование во благо четвертого крестового похода? — безучастно спросил Гуальтеро.

— да архиепископ. Я готов.

— вы же знаете, о какой сумме идет речь?

— вполне. — коротко ответил Карло.

— ну, тогда с Богом. Ступайте в ту дверь, там сидит представитель содружества креста, он вам все объяснит.

— благодарю ваше святейшество. — Карло перекрестился и пошел в указанном направлении.

Ошарашенный Пепито стоял, не веря своим ушам.

— подходите благородный рыцарь. Не робейте. — с улыбкой попросил Гуальтеро, обращаясь к Пепито, который смотрел в спину Карло с завистью.

***

Карло покинул помещение собора с некой легкостью сброшенного груза. Когда-то он был голоден до приключений, сражений и славы. То время давно прошло. Тяжелейший поход в Иерусалим и война с Саладином показала истинное лицо такого рода приключениям. Это было чрезвычайно дорого, как по деньгам, так и по здоровью. Несомненно, Карло получил выгоду, прибыв живым с третьего похода, но повторять пережитое, ему точно не хотелось. Неспешно идя по соборной площади, рыцарь погряз в раздумьях и воспоминаниях тех лишений, которые пережил. И вот так склонив голову от солнца, он чуть было не сбил с ног одного человека, который тоже в задумчивости стоял возле спуска на нижний ряд улиц Палермо. Карло остановился буквально в нескольких дюймах от мужчины.

— ох, прощу прощения господин. — быстро извинился Карло подымая голову на человека, весьма хорошо одетого, но уже в возрасте, который имел место близиться к шестидесяти годам.

— да что вы, не стоит извинятся, это я стал на пути в думах… — ответил мужчина в возрасте с седой головой. У него был явный акцент.

Рассмотрев лицо мужчины, Карло не мог не удивиться такому стечению обстоятельств.

— Вальтер? Это вы? Господи! Святые угодники, Вальтер Мозер! Но как? — не верил своим глазам молодой рыцарь.

— небесная благодать! Вот так встреча Карло, не ожидал вас здесь встретить! — улыбаясь, ответил Вальтер.

Карло сильно пожал руку старому товарищу и обнялся с ним.

— какими ветрами в Палермо мой друг?

— не желаю я здесь говорить, ваше солнце уничтожит любого, кто имеет смелость не спрятаться в тень!

— уважаемый, давайте пройдем в таверну тогда, что ли? Нужно выпить добротного вина по такому поводу! Ох! Сколько же лет прошло! Это явно судьба. — радовался встрече молодой рыцарь, ведь его судьба была тесно связана с этим человеком в прошлом.

— не откажусь мой юный друг! Не будем медлить, ибо сицилийское солнце это кошмар! Мы как будто очутились в аду Иерусалима!

— ей Богу, не вспоминайте это место… Господь миловал нас. Нужно быть благодарными судьбе!

Мужчины взяли своих лошадей и пешим ходом быстро спустились к нижней брусчатой улице Джузеппе Д’Алесси. В пятнадцати минутах ходьбы от площади находилось довольно хорошее заведение, которое посещали только духовники и дворяне. Среди множества заведений это было одним из самых почитаемых и дорогих.

— давайте зайдем сюда! Тут подают хорошее сицилийское и французское вино! Вам обязательно должно понравится. — улыбаясь предложил Карло.

— дорогой друг, мне честно говоря, всё равно! Мне главное побеседовать с вами, которого я так давно не видел! — ответил с тёплой улыбкой Вальтер.

— вы не одни жаждете душевного разговора, поэтому пройдёмте скорее! — рассмеявшись, сказал младший рыцарь, и они вошли в заведение Трамонто Меридионале.

Выбрав первый попавшийся стол, друзья сели, и с нетерпения начали засыпать друг друга вопросами.

— так что вас привело мой друг в Палермо? — спросил Карло, высматривая официанта.

— что ж Карло, уж не помню рассказывал я вам иль нет, что моя дочь вышла замуж за сицилийского графа Пиронезе и уже как пять лет они живут в городе Катанья.

— что-то смутно припоминаю…

— не берите в голову мой юный друг, если я это рассказывал в пылу войны, то не грех было это забыть. — с тоской в голосе сказал пожилой рыцарь.

— это возможно, честно сеньор Вальтер, я много чего помню, но это совсем позабыл!

— так вот, я давно не навещал дочку, с того момента как мы вернулись живыми с этого адского похода, я впал как бы вам сказать… В глубокие раздумья. Долгое время я был сам не свой, совсем позабыв о любимой дочери! Какая ирония судьбы, что призыв к следующего походу вывел меня из забытья! Поэтому я решил одним махом решить эту проблему и навестить родню! — опершись на локти, придвинулся рыцарь ближе к собеседнику.

— что ж сеньор Вальтер, то что мы пережили заставит задуматься даже самого пустоголового, тут не отнять, не добавить! Но, это прошлое, каким бы тяжелым оно не было, сейчас важно думать о будущем! — хмыкнул Карло.

— добрый день уважаемые рыцари! Что будете заказывать? — невзначай нагрянул официант.

— вы так скоро! — взбодрился Карло. — Что будете сеньор Вальтер? Давайте самого дорого вина возьмём, ведь такая встреча!

— не выдумывайте Карло, деньги любят счёт, а хорошо поговорить мы сможем и с вином за разумную цену. — улыбнулся старик.

— как скажите мой друг! Принесите нам что-то среднее по цене, на ваше усмотрение! — обратился к официанту Карло.

— для уважаемых рыцарей мы вам принесём, одно из лучших вин за полцены! Вы не будете обижены, гарантирую! Больше ничего не желаете? — вежливо спросил официант.

— нет сеньор, мы собрались побеседовать за чаркой добротного вина, так что несите нам скорее бутыль! — задорно скомандовал Карло и переключился на товарища, а официант удалился за выпивкой.

— так на чём я остановился? — нахмурив седые брови, спросил старый австрийский рыцарь.

— на раздумьях сеньор!

— ах да… Раздумья… Как вам известно, мы с вами наряду с другими уважаемыми мужами верные христиане. Это значит, что по призыву папы мы обязаны идти на святую миссию. Но, как бы высказаться так, чтобы господь Бог не осудил меня за мои слова…

— я ваш верный друг сеньор Вальтер, мне вы можете говорить прямо — без намёков! — твердо сказал Карло, положил руку на сердце.

— ну что ж, хорошо. Мы с вам через многое прошли, пожалуй не стану темнить. — протер вспотевшие глаза рыцарь. В таверне летом было адски душно. — Стар я Карло для таких миссий, прости меня господи… Покоя хочу я, а не войны. Что я там не видел? Крови и смертей? Видел я их сполна. Власти, богатства и славы? На кой чёрт они мне нужны, моё богатство это доченька и мой недавно родившийся внук!

— у вас родился внук! Мои поздравления сеньор Вальтер! Какое счастье, за это нужно непременно произнести тост! — вскрикнул Карло на всю таверну. Уважаемые посетители посмотрели на Карло немного недоумевая, от чего тот начал кричать. — У моего друга родился внук! — закричал снова Карло. В этот миг как раз подошел официант и положил чарки с бутылкой вина. Карло быстро налил вина себе и Вальтеру и подняв чашку продолжил говорить на всю таверну. — Уважаемые посетители, это мой старый товарищ с которым мы участвовали в походе на защиту Иерусалима. — положив руку на плечо старику проповедовал Карло. — Это замечательный человек сеньор Вальтер Мозер, друг, и честный христианин! И у него недавно родился внук! Так выпьем же за его здоровье!

Не ясно было, то ли слово Иерусалим повлияло, то ли просто все были рады весёлому тосту, но все дружно вскрикнули поздравление и выпили… Товарищи тоже опрокинули чарки и продолжили беседу.

— эх Карло, я и забыл ваш веселый нрав! Ну спасибо вам за представление! Вы меня омолодили лет на двадцать! — засмеялся старый рыцарь. — Эх, а вино то какое, Бог ты мой! Просто мёд!

— то-то! Я же говорил заведение хорошее! И люди у нас здесь дружные. — похвалился Карло.

— хорошо сеньор Вальтер, ну значится, вы побывали в Катанье, а потом то что?

— а что потом? Потом я вспомнил о призыве папы, и начал думать, как же я не хочу идти на войну…

— сеньор… Я вас так понимаю, у меня самого жена беременная, скоро целый виноградник собрать нужно! Я с сеньором Джанини ждём и внука и урожая!

— понимаю Карло, я хочу только пожелать лёгких родов вашей супруге, чтобы ваш ребёнок был здоров и радовал родителей, так как вы радуете весь христианский мир! Вы великий рыцарь и если у вас будет сын, то он непременно станет как вы! — захохотал австриец.

— это вы преувеличиваете, здесь множество доблестных и храбрых рыцарей. Моя слава может померкнуть в свете их величия.

— да вы ещё и скромный то какой! Не стоит преуменьшать своих заслуг. — помахал пальцем Вальтер.

— Благодарю Вальтер! — надпил Карло и снова взглянул на друга — Возвращаясь к теме, вот случайно я услышал, что можно сделать пожертвование, которые спасёт вас от похода. Но, проблема лишь в том, что пожертвование крайне дорогостоящее.

— Карло, я тоже слыхал об этом. Про это вот я и хотел сказать. После посещения дочери я заехал к вам в Палермо, ибо это был самый близкий пункт чтения клятв. И решил попробовать договорится об этом пожертвовании. — тихо объяснил Вальтер.

— и как? Стойте, получается вы сегодня тоже были в соборе? И вы оплатили долг вместо крестового похода? — едва слышно проговорил Карло.

— именно, мой друг.

— и всё прошло без проблем?

— кажись да. Мне выдали документ, в котором говорится, что я такой то и такой то, освобождаюсь от святой миссии, в связи с законом принятым папой Иннокентием, потому как я внес пожертвование в угоду крестового похода для снабжения крестоносцев.

Холодок прошел по спине Карло. Он посмотрел на свои руки, в которых не было ничего кроме чарки! Ни о какой бумаге ему никто не сказал! Ему бумагу никакую не выдали и даже не предложили.

— а сколько вы заплатили? — спросил совсем тихо молодой рыцарь

— говорите громче мой друг, я уже не так хорошо слышу.

— денег говорю, сколько бросили в казну? — чуть громче переспросил Карло, которого била тревога.

Старый рыцарь показал пальцами число 2000.

— так же как и я. Но, почему мне не выдали бумагу? — запереживал Карло.

— не знаю мой сын! Может попозже выдадут? Приём то уже, наверное, закончился, а следующий будет только в следующее воскресенье! Но, вы же всё оплатили? Значит всё должно быть хорошо!

— я почему-то очень переживаю, деньги то не малые! Хотя, может и не стоит так переживать, не обманут же верного христианина его братья! — возразил Карло, немного подзадоривая самого себя.

— ясное дело! Мы обязаны перед Богом помогать друг другу. — хмыкнул старик.

— что же, придется потерпеть до следующего воскресенья. — с досадой в голосе сказал молодой рыцарь.

Пара товарищей посидела примерно с полчаса, общаясь на разные темы. Они вспоминали прошлое и говорили о будущем. В итоге раздавив бутылку вина на двоих, Вальтер извинился и попросил покинуть своего друга, ведь корабль отплывающий в Геную скоро должен был набирать людей. Карло неохотно распрощался с давним товарищем по службе и пошел к себе домой.

Дни тянулись как резина. Карло Феросси был на взводе всё это время, но упорно молчал о том, освободился ли он от похода. Он не хотел предавать волнению сердце своей возлюбленной Луизы, которая вскоре должна была родить. Она спала на втором этаже, и ей снился прекрасный сон. В то время как тревога и переживания резали сердце её любимого мужчины. Он не мог нормально спать, каждую ночь, просыпаясь и вспоминая те ужасы, что творились в Иерусалиме. Эти воспоминания навсегда въелись в его память и он никак не мог от них избавиться. И казалось бы, он избавился, уплатив взнос в казну церкви, но не всё было так радужно и однозначно. Непонятную бумагу рыцарь так и не получал. Мучительная неделя подошла к концу, и вот настало воскресенье. Рыцарь проснулся так рано, как только мог. В пять утра его глаза были стеклянные и блестели как жемчуг. Будто он вообще не спал в субботнюю ночь. Подойдя к бочке с водой, что стояла на первом этаже его большого дома в Палермо, он зачерпнул воды и плеснул себе в лицо. Таким образом, он пытался избавиться от тумана недосыпа. Голова побаливала и дурные мысли кружились в голове мужчины. От нетерпения он не мог найти себе места. Как это обычно бывает, он думал только об одном, всё время то перецепаясь об дверные пороги, то переворачивая чашки на кухне. Он был так рассеян, что потерял даже аппетит и усталость. Песочные часы на тумбе указывали на то, что уже скоро будет шесть часов утра. Карло не мог больше находиться в доме. Он спешно оделся и выбежал на улицу. Шагая по улице, он рассеянным взглядом рассматривал город Палермо, так, как будто до этого никогда его не видел. Тревога нарастала, какое то нехорошее чувство предполагаемой беды почти полностью завладело молодым рыцарем. Может он сам нагнетал обстановку? Может быть всё будет хорошо? Он бесчисленно много раз задавал себе эти вопросы, пока не оказался у врат Норманнского собора. Уже было полседьмого. Через полчаса начнётся присяга тех рыцарей, которые ещё не успели прибыть на прошлой неделе. Несколько сонных мужчин в доспехах уже стояли на площади и общались между собой. Карло умостился у самих дверей, нервно оглядываясь, ждал, когда же их откроют. Слава Богу, двери открылись даже раньше чем настало семь утра. В распахнутых дверях показался тот человек, что стоял за пьедесталом и записывал рыцарей, что принесли клятву.

— доброе утро. Моё имя Карло Феросси я хотел бы…

— дать клятву господу Богу? Так, не спешите сеньор, вскоре мы начнем процедуру, а сейчас подождите пока здесь. — монотонно пробубнил писарь.

— вы не понимаете, у меня другая проблема, то есть вопрос! Я уплатил возмещение, и должен спросить у казначеев всё ли в порядке! — нервозно объяснил Карло.

— так подождите малёхо, куда вы спешите? Тут-то пятнадцать минут осталось! Успеете — всё также безжизненно мямлил писарь.

У Карло начала загораться сицилийская кровь в жилах от этого безразличия к вопросам уважаемых рыцарей. Он не был груб и жесток, но сейчас из-за недосыпания и общей нервозности готов был смести в сторону этого тощего бюрократа. Но, хвала небесам, за спиной писарь из темноты вышел Гуальтеро, и вновь признав рыцаря, выругал своего напарника по службе.

— что ж ты не пускаешь сеньора Феросси? Ты что ли не видишь кто пришел? — пытаясь быть устрашающим, сказал старик своим слабым голосом.

— тоже мне, все они на одно лицо и славу. — пырхнул писарь, и ушел подальше.

— ваше святейшество! — перекрестившись, быстро выпалил Карло. — Беда у меня!

— что ещё за беда сын мой? — спросил архиепископ.

— я уплатил тот взнос, который был разрешен самим папой, но я не получал бумаги подтверждающей, что я освобождён от крестового похода! Что же мне делать?

— пройти к нашим казначеям, переговорите с ними, я думаю всё уладиться! Не стоит так переживать, вы же ещё молодой и сильный, это не должно быть вашей слабостью.

— благодарю отче, так и сделаю.

Карло быстро прошмыгнул мимо архиепископа и почти побежал в комнату бюрократии. Забежав туда без стука, он увидел как два тех же самых клерка сидели и распивали с утра по раньше вино. Характерный запах Карло сразу учуял.

— добрый день уважаемые. Моё имя Карло Феросси. И у меня к вам неотложное дело.

— так день же рабочий ещё не начался! — недовольно указал на часы пальцем один из них, тот, что был худой.

— я всё понимаю, но опять же говорю дело не отложное. Я был у вас на прошлой неделе и заплатил возмещение во имя крестового похода. — теряя надежду сказал Карло.

— господи, откуда столько нетерпимости? Дёргать рабочих по таким пустякам с утра пораньше. — вклинился второй, что был толстым как сдобная булка. Они прекрасно знали Карло и просто издевались.

— речь идёт о двух тысячах марок, вы что обезумели? Какие мелочи? — повышая голос, сказал Карло.

— и что? Мы каждый день их тут считаем, две сюда, три туда… Скука… — бубнил себе под нос, тощий клерк, заглядывая в журнал испещренный записями.

Карло стучал ногой в такт сердцу, которое от злости и ужаса, который разыгрывался на его глазах, едва не выпрыгивало из груди. Этим двум вообще было безразличны и судьбы людей, что сюда приходили, и их деньги. Им всё было безразлично, они просто исчисляли судьбы людей числами и буквами в журнале. И, наверное, даже больше себе позволяли.

— ну что там уже? Говорите, не молчите! — не выдержал Карло, подымая руки к небу.

Тот, что худой взглянул на рыцаря прищуренными глазами полными безразличия и неприязни. Он уже прочёл в журнале, что было нужно, и готов был озвучивать, но специально ждал, как будто наслаждался тем,что знал.

— всё верно, вы уплатили две тысяч марок.

— слава Иисусу спасителю! Можно тогда мне выдать бумагу, подтверждающую, что я освобожден от похода? — уже более спокойно сказал рыцарь.

Тощий не отводя взгляда от рыцаря уголком рта усмехнулся, и видать Карло этого даже не заметил.

— кто сказал, что вы уплачивали возмещение крестового похода? — безразлично спросил клерк.

— не понимаю, о чём вы говорите?

— здесь чёрным по белому написано:

“Оплата безвозмездного подаяния в суме две тысяч марок во благо ордена крестоносцев.”

— всё верно сеньор Феросси, вы заплатили, только как меценат и покровитель ордена! Мы ещё удивились с товарищем, насколько же богаты бывают люди в доспехах, что такие сумы раздают направо и налево! — уже почти улыбаясь, злорадствовал клерк.

У Карло упала черная пелена перед глазами. Он не хотел в это верить. Он не был дураком, но понимал, что в тот день он был настолько счастлив, избавиться от этого проклятого шествия, что был беспечным и недальновидным. Он выплатил огромную сумму денег, что была равносильна прибыли полученной во время похода в Иерусалим. И ничего не проверил и не потребовал в подтверждение взноса. По большому счёту, в этот вот миг он был ни с чем, его будущее стало тёмным как смертный саван, а долг отцу Луизы был невероятен, потому что сам Бог ведает, где Роберто взял столько денег. Его деньги были украдены. Его мир рушился у него на глазах. Карло понял, что его провели обычные клерки, а он поверил и понадеялся на них. Да куда там, кому он врёт? Он был просто не аккуратен, он просто отдал деньги, думая, что мир разноцветен и прекрасен как его жена Луиза, но мир был жесток, завистлив и коварен, как клерк Антонио, что потирал руки, присвоив, огромную сумму денег отобрав их у рыцаря, который теперь был практически приговорён к смерти.

— сеньор вам что поплохело? Может, выпьете винца? Или лекаря позвать? — насмехался с рыцаря второй.

— это никак не исправить? — безутешно спросил Карло. — Может перевести сумму в другое место?

— деньги уже отправлены в Рим, мы не в силах ничем помочь!

— я буду жаловаться, что вы меня нагло обманули! — запротестовал Карло.

— и что же вы скажите? Что вы не хотите делать пожертвования для ордена меченосцев, а хотите избежать крестового шествия? Не подобает такое поведение великому рыцарю! — победно заявил толстяк.

Клерки переглянулись и едва сдержали смех.

— там в центральной зале есть книга, которая может исправить вашу судьбу. — попытался пошутить Антонио.

Карло было не до шуток. И он бы мог размозжить голову с одного удара этого сопляка, но какой в этом прок? Он был верным христианином и не пошел бы на такое, даже если бы его дважды обокрали. Карло понимал, что это конец. Конец мечтаний и ожиданий, конец надежд и счастья. Он даже не хотел винить этих двух лживых и завистливых людей. Карло винил себя. Он взял и продал божественную реликвию, за которую получил деньги, и теперь господь Бог его карает за это. Это заслуженная кара. Он этого достоин. Рыцарь не стал отвечать клеркам. Он молча развернулся и вышел, аккуратно закрыв двери, будто боясь ими стукнуть. За дверьми донеслись смешки и невнятное бубнение, которое рыцарь не желал слышать. Сейчас в его голове было две мысли. Дать клятву, и проститься с Луизой. Бедная Луиза, и мой бедный ребенок, думал Карло. Что же с вами будет в моё отсутствие? Какой же я болван!

Карло шел, и слёзы отчаяния почти шли из его глаз. Он просто шел в сторону стола, где стоял Гуальтеро. Подойдя к нему и став напротив, он не слышал, что тот ему говорит о чём то. Его губы шевелились, но звука не было. В голове Карло были крики убитых, звон мечей, хруст разрубленных щитов и черепов. Люди бегали, сражаясь и рубя один одного. Арабская конница падала под градом стрел. Опустив взгляд на землю, там лежало бесчисленные ряды трупов с красными крестами на груди. Всё было в крови, песке и грязи. Некоторые рыцари тянули к нему руки, прося помочь им встать, и испускали последние вздохи. Он стоял неподвижно секунд тридцать, только изредка моргая, смотря на архиепископа.

— господи сын мой, что с вами? Вам плохо, сеньор Феросси? Может позвать лекаря? — с ужасом в голосе спрашивал Гуальтеро.

— я пришел дать клятву перед Богом.

***

Луиза проснулась и увидела, как солнечные лучи уже осветили их комнату. Было порядка восьми утра. Карло не было рядом. Протирая глаза и не совсем проснувшись, женщина пошла вниз выпить воды и переодеться. Когда она спустилась на кухню, то увидела своего мужа. Тот сидел за столом, и у него не было лица. Он просто потухшими глазами смотрел в чашку и не двигался как статуя Микеланджело. Что же случилось, подумала женщина и быстро насколько позволял большой живот, подошла к мужу.

— радость моя, почему вы такой грустный? И где вы были? Вы что к кому-то ходили с самого утра? — спросила Луиза, прижавшись к жениху и обнимая его безжизненную голову.

— я подвёл вас моя дорогая жена. — сухо ответил Карло с голосом полным отчаянья.

— да что вы такое говорите моё солнце!? Вы наоборот луч во тьме, который дарит мне радость жизни! — попыталась приободрить мужчину Луиза.

— эх, не говорите так Луиза, иначе моё сердце разорвется от горечи и я упаду замертво прямо на нашей любимой кухне…

Луиза поняла, что произошло действительно что-то страшное, нужно было узнать что. Ей самой уже становилось не хорошо от настроя Карло. Она взяла лицо Карло и повернула его так, чтобы он мог смотреть ей в глаза. Сицилийская дива была невероятно красива. Беременность вовсе не полнила ее. Она добавляла ей особого шарма, а её лицо с яркими скулами и утонченными губами были всё теми же, как когда-то впервые её встретил рыцарь.

— мой любимый Карлито, расскажите что произошло? Какая напасть пришла к моему мужу, может, я в чём-нибудь виновата? Просто скажите! Не мучьте меня ожиданием и неведением.

Карло нежно обнял её за талию, чтобы даже не касаться живота и чуть не заплакал от горя. Он хотел высказать всё, что думает о плохих людях, которые испортили ему жизнь буквально неделю назад, но сдержался. Следующий порыв, и он хотел ей вывалить всё, что думает о себе, о том какой он дурак, кретин и простофиля, но снова сдержался. Карло вёл себя как истинный рыцарь, даже будучи в глубоком отчаянии и смятении духа. Вот только кому от этого легче…

— любимая Луиза, я подвёл вас… — снова повторил мужчина. — И самое страшное, подвёл нашего ребёнка. Неделю назад я узнал, что папа объявил о крестовом походе. Вы знаете, что я в ордене меченосцев и участь моя была предначертана. Благодаря воле папы, и вашему отцу-спасителю я думал что спасусь! И у меня был шанс это сделать. Папа разрешил оплатить взнос, снимающий обязательство идти в поход, а ваш отец безвозмездно дал невероятной величины сумму. Я хотел избавиться от очередного крестового похода неделю назад. И я уплатил указанную сумму. Но вышло так, что произошло ошибка. Чудовищная ошибка, в которой виноват только я. Я заплатил по другому пункту, и мой долг перед церковью и орденом вновь висит у меня на плечах. Я вынужден буду вскоре вас покинуть моя богиня… Я вынужден покинуть своего не рождённого ребёнка, я подвёл доверие и помощь вашего отца! Кто я теперь Луиза? Какой же я рыцарь и славный муж после этого? — горько поведал ей правду Карло.

Луиза долго не могла поверить в то, что сказал только что её муж. Она думала неделю назад, что была самой счастливой женщиной на всей земле, и в один миг она стала самой несчастной во вселенной. Как же коварно судьба и жизнь, которая то дарит, то отбирает радость у человека. Всё внутри начало сжиматься. Голова начала кружиться.

— о боже мне, по-моему, становиться плохо. — Луиза чуть не упала в обморок от этой новости, но Карло её ловко подхватил на руки и отнес на кровать в соседней комнате.

— господи, что же я наделал! Луиза что с вами? Может позвать врача? Бог меня карает, я это вижу… — с ужасом сказал Карло.

Луиза быстро пришла в себя. Она просто тихо попросила жениха.

— принесите мне воды Карло, мне сложно говорить…

Карло молнией принёс воды и напоил жену. Посунувшись назад, она облокотилась спиной к стене. И с трудом начала говорить.

— мой любимый муж, почему же вы молчали раньше? Почему не сказали об этом горе неделю назад?

— вы же знаете, Луиза я люблю вас больше всего на свете! Как я мог подвергать ваше здоровье риску!

— а сейчас Карло? Разве сейчас мне лучше? — сдерживая слёзы, говорила Луиза.

— извините меня Луиза! Я не заслуживаю вас и вашего прощения! Я не заслуживаю прощенья вашего отца, который так хотел помочь вашему мужу идиоту! — корил себя рыцарь, хватаясь за волосы.

— если бы вы доверили мне эту тайну, возможно всё было бы иначе!

— но как?

— почему так произошло? Что случилось?

— меня обманули Луиза, я доверился клерками в соборе, а они просто меня подло обманули, не дав документа о том, что я освобождён. И теперь моя судьба в руках Господа.

Карло взял ручки Луизы и приложил их к своему лбу как будто вымаливая прощения, а Луиза в этот момент понимала, что сейчас действительно пути назад нет, и только Бог будет решать судьбу её мужа. Корить мужа за ошибку она не хотела, в этом не было нужды и смысла. К тому же она сильно его любила, чтобы позволить себе такое неуважение.

— обнимите меня Карло. Я знаю, что значат ваши слова. Будьте со мной хотя бы то недолгое время, пока не покинули меня. Каждую минуту и каждую секунду. Ведь я не дура и понимаю, что возможно это наше последнее время проведённое вместе. — на Луизу неимоверно быстро напало отчаяние, которое захватило рыцаря сегодня утром.

— о Бог милосердный, что же ты делаешь со мной?! За что мне это… — не выдержав все же, Карло зарыдал как младенец, и обнял жену.

— когда вы покинете Палермо? — спросила коротко Луиза.

— через три недели… — сказал Карло сквозь слезы.

— как же пережить это ненастье во второй раз мой милый супруг? Я же ждала вас уже два года, и сейчас снова это горе и напасть свалилось на нашу семью… А наш маленький ребенок, вы не увидите его рождения… Как же жестока судьба!

— дорогая Луиза вы режете по живому моё сердце! Не мучьте меня. Это реликвия из Иерусалима! Господь карает меня и выводит на тропу испытаний! Он не прощает мне того греха, который позволил мне разбогатеть! Я в долгу теперь перед всеми! Перед вами моя любимая, я должен остаться жив! Перед Богом я должен искупить грехи благими делами! Перед вашим святым отцом я должен вернуть долг! Перед нашим ребёнком, я буду всегда в долгу, потому что пропущу его первый год жизни, если доживу…

— не говорите глупостей Карло! Вы обязательно вернётесь по-другому, и быть не может! Вы обязаны дать обещание и мне и ребёнку, что вернётесь и будете беречь свою жизнь как зеницу ока!

— я сделаю это Луиза! Клянусь всеми святыми, я обещаю вам и своему, не рождённому ребёнку, что я вернусь, чего бы мне это не стоило!

Они обнялись, немного успокоившись, и Луиза спросила мужа снова:

— нельзя ли как то избежать этой участи другими путями?

— вы не понимаете, Луиза… Я обязан брать участие в крестовом походе, я рыцарь, честь которого превыше всего на свете. Меня засмеют и обвинят в трусости, если я откажусь и не поеду. Все будут считать меня худшим из худших, для меня не будет открытых дверей ни в церкви, ни в таверне, ни в кузнице, ни в больнице. Это будет изгнание, которое будет хуже смерти. Я дал клятву на Библии и перед орденом меченосцев.

— так что же делать? А если будет пятый поход, шестой поход? Неужели мужчина обязан воевать, пока не погибнет? Неужели мой храбрый муж мало крови пролил во имя Бога, как своей, так и чужой? — вспыльчиво говорила Луиза, будто выбивая у Карло ответ, который тот и сам не знал.

— что вам ответить моя радость и моё счастье, мой любимый цветок? Нам остается только смириться и пережить это. Потому что я не знаю ответ на ваш вопрос. Если я вернусь с этого пути, я позабочусь о том, чтобы никогда больше не пойти в третий раз.

— мой милый Карло, что бы ни случилось я буду любить вас до конца своих дней, я хочу верить, что это обещание будет греть ваше сердце на чужбине и давать надежду дожить до того дня, когда вы вернётесь ко мне и нашему ребенку. Я дарю вам свою любовь и сердце, чтобы они придавали силу вашей руке и разуму, не пасть замертво и не сломится духовно. — Луиза и не заметила, как плакала, она просто говорила то, что должна была говорить верная супруга, которая любит и поддерживает своего мужа несмотря ни на что.

— вы моя луна и солнце Луиза. Я не дам вражескому мечу сразить меня, пусть даже сам дьявол будет держать этот меч. Если Бог меня проверяет и посылает такое испытание, то я готов! Я буду вести себя как истинный христианин. Никаких краж реликвий, никаких полученных регалий, никаких беспочвенных убийств и смертей невинных. Только так я смогу искупить свой грех и вернуться на родину. Только сейчас я понял Луиза, что это испытание я обязан пройти, чтобы, в конце концов, обрести счастье и смирение. Только пройдя этот путь, я смогу прожить до конца дней своих праведной и честной жизнью со своей семьей.

— Карло! — положила ладонь на лицо мужа женщина

— что любимая? Говорите! — заглаживая её волосы, ответил рыцарь с слезами на глазах.

— я горжусь, что у меня такой муж как вы!

Глава 14

Глава 14

Где пройдёт коронация короля Болгарии и назначение патриарха церкви, в то время как будущая королева и племянник строят новое будущее.

В обеденное время в яблочных садах между Лютицей и деревней Покрован работало много крестьян, в основном женщин, которые то и дело собирали яблоки для Ивайловградских заведений. Пока работа шла своим чередом, один мужчина на коне с лёгкой накидкой скрывающей лицо спешился, подъехав к первым рядам сада. Он привязал коня и стремительно шел, минуя работниц, пока не остановится у одной. У этой девушки была вшита характерная голубая лента в волосах. Среди других отличий не было ничего примечательного. Обычная простолюдинка в старом платье з засученными рукавами. Мужчина, поравнявшись рядом с ней, неспешно начал срывать яблоки и бросать в её корзину.

— добрый день. — спокойно сказала она, даже не оборачиваясь в его сторону, продолжая монотонно выполнять свою работу.

— и вам Гретта, как погода в ближайшее время? Не мешает работать? — спросил мужчина, сорвав очень красное яблоко, вдруг решил его лично уничтожить.

— вообще-то мешает, господин. Некие жуки совсем не дают покоя…

Мужчина изменился в лице от удивления.

— даже так? Это точно жуки? — на миг, застыв, ответил мужчина, потом откусил яблоко и принялся рвать другие.

— никаких сомнений.

— а человек был тот, что нужно?

— его внешность ни с кем не спутать. — ответила Гретта

— это очень важно, моя хорошая. Подумайте дважды, прежде чем окончательно дадите ответ.

— я не так стара, чтобы мои глаза мне лгали.

— хорошо. — мужчина бросил ещё пару яблок в корзину, а после этого туда полетел мешочек с золотом.

— как ваши детки поживают?

— благодаря вам так, будто вы мой муж. — слегка улыбнулась девушка.

— вот и славненько моя хорошая! Берегите спинку, а мне пора.

После этого он развернулся и исчез с сада также быстро, как и появился в нём. Вечером, тот же мужчина беседовал с другими двумя девушками, молодой и красивой в оранжевом платье, которая несла графин с вином по коридору Лютицы, и её подругой в фиолетовом платье.

— уважаемые дамы, нынче ушлые времена настали. Слабость человека в том, что он имеет только двое ушей и двое глаз. Но, его сила в том, что он имеет свойство умножать количество эти органов осязания за счёт других людей!

— что вы хотите, чтобы мы сделали господин? — спросила Иванка в фиолетовом.

— моя любимая Иванка — погладил её по щеке мужчина —, если ты и твоя подруга будете моими глазами и ушами, то награда будет такой, что ваши глаза могут ослепнуть от одного только её вида.

— в чём проблема господин? Расскажите вашу просьбу! — с запалом спросила Даниэла в оранжевом.

— ситуация очень деликатная. В скором будущем, очень скором… Поступит предложение возможно даже большее чем моё по цене, одной из вас или другой вашей подруге из прислуг. Ваша задача делать всё так, будто вы меня никогда не видели и не слышали нашей беседы. Если вдруг вам предложат, соглашаться на всё! Хотя и не сразу, колеблитесь, торгуйтесь… Не выдавайте себя ни в коем случае! Планируется очень нехорошее действие в сторону царя, то есть уже короля. И каждый с кем я буду беседовать, будет под ответом! Мне не известно, кто будет делать предложение, но оно будет весьма щедрым, хотя есть вероятность, что его будут делать иным способом…

— господи! Вы имеете в виду именно это? Кто-то хочет короля того? — прикрывая рот, сказала Иванка.

— именно это я и имею в виду. — ставя палец у рта Иванки, ответил Эмил.

— а кто это хочет сделать?! Когда? — спросила Даниела.

— если бы я знал сам, то с вами бы не говорил. Ваша задача видеть и слышать, и вовремя сообщать мне всё подозрительное, любой ценой. Оплата будет колоссальной, повторюсь, вы точно не пожалеете.

— у вас есть конкретные рекомендации? — спросила Иванка

— говорите со всеми, как ни в чём не бывало. Замечайте любое подозрительное движение. Особенно на кухне. И запомните приторный сладкий запах признак опасности и смерти.

— что мы должны увидеть?

— это может быть белый порошок. Но, если исполнителем будете не вы, то вряд ли вы его увидите. В этом случае вам нужно проследить за вашими подругами по работе.

— он опасен?

— да, моя радость. Он убивает за один день — не сразу, даруя один день сказочных мучений перед неминуемой смертью. Поэтому я и прошу всех негласно содействовать.

— господи, какой ужас! — прикрывая рот, сказала Иванка.

— вы же не хотите, чтобы кто-то из нашей знати так погиб?

— конечно, нет, господин Эмил!

— и не забывайте о награде и личной благодарности короля!

У девушек от этого загорелись глаза и они закивали в знак согласия.

— а теперь ступайте. Смотрите в оба, и не будьте подозрительны.

На следующий день мужчина пошел и побеседовал почти с каждым стражником лично, и так убедительно объяснил что будет, а чего не должно быть, что практически все были на его стороне, и в их глазах уже светилась королевская награда будущего короля Калояна. Через день в Лютицу должен был прибыть кардинал Лев с Рима, который должен был привезти буллу Калояну, с помощью которой царь ставал королём, а царица королевой. Назначенная суббота настала крайне быстро и принесла на себе тучный, дождливый день. Это никак не повлияло на задорное настроение Калояна, что уже был при полном параде. В тронном зале собралась целая орда посетителей. Все бояре и дворяне государства были созваны для коронации Калояна и Анны. Будущий король стоял в уборочной комнате, где его лучший наряд поправляли и разглаживали слуги, его бороду и волосы зачесывали и душили разными духами. В эту комнату-гардероб с благовониями постучался кто-то.

— войдите! — закричал царь.

Внутрь вошел Эмил с хитрой улыбкой, чем только испортил настроение короля.

— господи! Вы решили с самого утра мне всё испортить?! Чего вам нужно змей проклятый! — недовольно рявкнул Калоян, которого продолжали марафетить служанки.

— откуда столько негатива король? — хмыкнул Эмил. — Вам бы радоваться, а вы плюётесь слюной! — он начал шагать по небольшой комнате, приближаясь к служанке Даниэле, которая зачесывала волосы царю.

— мой день был бы более радостен, если бы вы не попадались мне на глаза хоть раз!

— тогда бы ваши дни были сочтены! — рассмеялся Эмил, хотя служанкам было не до смеху, после разговора с Эмилом.

— вы на что это намекаете, гад проклятый! Вы договоритесь, что проследуете за Николаем прямиком в ад!

— мы оба знаем, что не проследую! Хотя, возможно это было бы большей милостью, чем служить вам достопочтенный царь! — погладив по заду Даниэлу, ответил Эмил.

— Ирод проклятый! Что вы там делаете у меня за спиной, не мешайте прислуге выполнять работу, не то, я вас четвертую!

— Калоян вы такой чёрствый! Как мой покойный отец! Я с новостями пришел, а вы вместо делового настроя, ведёте себя как мальчишка!

— что ещё за новости? — резко переменился Калоян.

— кардинал прибыл, и у него к вам срочный разговор, перед тем как пройдёт коронация.

— отлично! Хоть в чём-то есть от вас польза Эмил! Думаю нужно вас разжаловать с должности советника до должности посыльного!

— с радостью приму такую милость! — улыбнулся Эмил, принюхиваясь к волосам Даниэлы.

— так! Вон отсюда! Ступайте и готовьте комнату приёма, и ждите меня там с кардиналом! — заревел Калоян.

— слушаюсь! Только не надо так орать… — Эмил подморгнул служанке на прощание и покинул гардеробную.

Через пятнадцать минут в небольшой комнате окруженной стражей Калояна и рыцарями красного креста собрались важные персоны. Калоян весь сиял как правитель цивилизованной западноевропейской страны, а не государства, которое умывается кровью уже десятки лет, в свою очередь Эмил был в блеклом костюме, состоящем с белой рубахи и синих штанов. Кардинал Лев был одет в бордовую рясу с большим изящным крестом, шапкой беретой такого же цвета и большим золотым перстнем. Рядом с кардиналом сидело два римских епископа в помощь.

— приветствую вас ваше святейшество в нашем славном королевстве! — не побоялся так его называть, сказал Калоян.

— благодарю ваше величество. — ответил кардинал.

— к чему такая спешка и неожиданная беседа? Я слыхал, что папа дал добро на признание моего титула, что ещё вы решили мне поведать, мимо остальных ушей?

— это так. С божьей помощью вы стали королём и вас с вашей королевой и в действующих границах принимает западный мир. Тем не менее, его святейшество не рад тому, кто находится у вас во главе церкви, поэтому для учреждения независимой болгарской церкви папа настоятельно рекомендует признать патриархом отца Василия.

Калоян посмотрел на Эмила и Борила, которые сидели рядом. Те, не придавали никакого значения этому решению. Но, потом Эмил резко нарушил тишину, впрочем как обычно:

— позвольте поинтересоваться ваше святейшество, по какой причине папа принял это решение? Чем его не устроил наш нынешний глава церкви?

Калоян смолчал, ему самому был интересен ответ на этот вопрос, а Лев набрал полные лёгкие воздуха и начал объяснять:

— его святейшество ведомый гласом Господа и ему известно, что отец Богдан, не так благоразумен и предан Христу, как отец Василий. Это решение вынужденное, но необходимое.

— а по-моему вы темните кардинал. Я не являюсь духовным лицом, и не могу посчитать количество благодати за одним духовником и сравнить её с количеством другого, но я прекрасно разбираюсь в мотивах таких кадровых перестановок, и никакие перестановки, да ещё по личной просьбе папы, не могут быть сделаны просто так!

— я не могу ничем ответить на ваши слова уважаемый советник царя, но решение папы непоколебимо и несёт волю господа, разве вы против этого?

— против папы? — удивился Эмил.

— против Бога. — поправил Лев.

— а разве, это не одно, и тоже? — съязвил Эмил.

— прекратите паясничать Эмил! Я не собираюсь пререкаться с его святейшеством в такой прекрасный день! — прервал советника Калоян, который поскорее хотел стать королём.

— а зря… — с досадой сказал Эмил себе под нос, и посмотрел в окно, где прекрасный день заливал дождём всё живое, а прохладный сквозняк сочился с влагой в комнату.

— мы примем условия папы. Слишком долго мы враждовали и были склонны перечить друг другу. Я хочу небольшого отдыха от этого негатива. Отец Василий завтра же будет признан патриархом. — отрезал Калоян, который хотел уже побыстрее одеть корону специально выкованную из всех злат государства, тем самым показать всем свои достижения.

— Бог вам помощь. Мы рады, что вы принимаете свои решения в согласии с гласом господним! — ответил Лев, искоса поглядывая на Эмила.

Ещё через час состоялась торжественная коронация, которая пафосно закончилась диферамбами и музыкальным сопровождением хорового акомпанимента, а потом и звоном колоколов всех окружных церквей, которые ознаменовали, что в Болгарском государстве появился король и королева. Большинству было плевать на это представление, все ждали пира, чтобы в очередной раз посоревноваться в обжорстве и пьянстве. И в этот раз размах был колоссальным. Гостей было несметное количество, намного больше нежели на пире в Тырново. Пять полководцев с новым главкомом Божидаром Борисовым, десять главных священнослужителей среди которых Богдан и новый будущий патриарх Василий. Министры, казначей Захар и его пять заместителей по разным регионам страны, землемер Младен с главами гильдий рабочих и предприятий, которые руководили всеми активами государства. Новый судья Илия Найденов с целой делегацией судовых исполнителей. Последний боялся больше всех присутствующих любого движения Калояна, зная, как закончил его предыдущий визави. Целая свора дипломатов, которые постоянно выезжали в разные государства для ведения переговоров. Помимо этих лиц ещё была целая куча знатных пар предпринимателей с самых больших городов Болгарии, которые в большинстве своём были то мэрами городов, то очень влиятельными особями. Напоследок стоит упомянуть о парне, который фактически выиграл турнир, и после встречи с Калояном был временно назначен на должность учителя по фехтованию в армии. Он скромно сидел в конце длиннющего стола, и не ел, и не пил. Он безразлично наблюдал за всей этой сворой, которая жировала, в то время как он знал о состоянии обычного люда, который по большей мере просто голодал. Ему было мерзко находиться здесь, среди этого бала лицемеров и трутней, которые называли себя властелинами страны, а по факту были её главными кровопийцами. Лука, который называл себя Рафаилом, просто наблюдал за лицами и запоминал, кто есть кто. Сейчас он был бессильным перед королём, которого хотел убить больше всего на свете, но для того что бы возыметь такую возможность, нужно было очень постараться, и он был готов для этого сделать всё что потребуется.

В целом, когда начался пир, после часа заседаний образовался такой хаос, что сложно было передать. Люди постоянно ели и пили, то выходили, то входили в зал. Стража, предупреждённая Эмилом, постоянно дёргалась как на иголках, видя в каждом убийцу и врага. Эмил на славу постарался их убедить в важности сегодняшнего дня, и каждый стражник был готов разрубить любого гостя, который приближался до короля и королевы. Вот только опасность была с другой стороны, с той, откуда ни один меч бы не помог. Младен Дунев сидел, и вид его был холоден и непреступен, он только ждал и почти ни с кем не говорил. Его рот периодически занимал кубок вина, а глаза выискивали постоянно кого-то. Очередной тост, после уже долгой попойки решил произнести король. Вот только он взглянул на кубок, а там было пусто.

— где моё вино? Прислуга, немедленно принесите мне вина! У меня словцо горячее появилось, которое я должен сообщить своим гостям!

К царю подбежала как молния девушка с белыми как снег волосами в чёрном платье и выхватила кувшин, чтобы наполнить его. Калоян схватил её за руку и сказал:

— немедленно принеси это чёртово вино! Без промедления! — король был уже наполовину пьян и известная агрессия начала просачиваться сквозь маску приличия.

— слушаюсь государь! — срывающимся голосом ответила девушка и вылетела прожогом в сторону подвального помещения.

Именно там, где были бочки с лучшим вином, она быстро налила в кувшин красного питья и дрожащими руками быстро высыпала содержимое маленького свёртка. За ней проследовала Даниэла. Она бросила поднос с едой и быстро побежала вдогонку. Только блондинка засунула руку в карман пряча свёрток, как в подвальное помещение зашла другая девушка в оранжевом наряде.

— Цветанка ты уже набрала вина? — спросила Даниела, заглядывая на неё.

Первая девушка держала кувшин перед собой дрожащими руками от страха и стояла спиной к Даниэле.

— ау! Я к тебе обращаюсь, ты что там заснула? Король бушует наверху! Где его вино!

Цветанка развернулась медленно и протянула кувшин другой служанке:

— Даниэла, пожалуйста, отнеси графин королю сама, мне что-то очень нехорошо…

— что с тобой? — подозрительно посмотрела на девушку Даниэла.

— не знаю, я, наверное, отравилась, что-то съела не то, вот руки трясутся, не могу с собой ничего поделать… Если я не дай Бог разолью кувшин с вином, король меня живьём съест! — почти со слезами сказала она.

Предупреждённая Даниэла начала что-то подозревать, но не выказала никакой озабоченности. Она была хорошо проштудирована своим наставником и хотела что-то проверить, прежде чем покинуть комнату.

— хорошо давай сюда кувшин. А ты иди, отдохни, я скажу остальным, что тебе стало плохо.

— спасибо Даниэла, я отработаю за тебя в другой день, обещаю!

Испуганная служанка передала кувшин и спешно покинула подвал. Даниэла набрала свежего вина в другой кувшин и слегка понюхала оба горла. Они отличались запахами. Первый имел приторный и даже слегка тошнотворный запах, от которого Даниэлу чуть не вырвало. С трудом собравшись с мыслями, она, было подумала, что зря это сделала и её здоровью грозит опасность, поэтому схватив второй кувшин она пошла в зал к королю, а первый спрятала под один из столов.

Когда она покинула более свежие коридоры и оказалась внутри душного зала с людьми, то сразу же покрылась испаринами пота, ей стало страшно, что она отравилась, и она нуждалась в совете Эмила как никогда. Она быстро дошла до стола короля и разлила вино всем окружающим короля особям. Потом, зайдя за спину к Эмилу, похлопала его по спине. Советник от ужаса, что пропустил её знак резко повернулся и посмотрел на неё, но она показала что всё нормально, просто махнула рукой подзывая к себе в другую часть помещения. Прослушав пьяный лепет короля, Эмил выпил вина вместе со всем столом, потом незаметно покинул первый ряд высокопоставленных лиц, чтобы узнать что случилось. Выйдя в коридор, он увидел вспотевшую служанку Даниелу, которая уже решила что умирает. Она чуть ли не упала на руки Эмилу жалобно проговаривая:

— господин! Меня, наверное, отравили! Я себя чувствую очень нехорошо!

Эмил с трудом поставил её на ноги стоять ровно, и прикрыв ей рот рукой начал спокойный и методичный допрос:

— ты видела, что вино отравили?

— нет, не видела, но Цветанка вела себя крайне подозрительно и она чего-то очень боялась!

— естественно! Я бы тоже боялся отравить, кто знает сколько первых людей двора короля! — возмущённо ответил советник. — Что ты еще видела?

— она отдала мне кувшин, потому что сама не смогла его отнести, я налила вина во второй и сравнила запахи, тот что был у неё имел характерный приторный запах… Господин я теперь умру? Скажите, пожалуйста!? Скажите, что я не умру!

— дура! Встань с колен ради Бога! — подымая Даниэлу, нервничал Эмил. — Тут такое дело важное, а ты в панику кидаешься! Ты его пила?

— нет!

— ну тогда всё будет нормально! Только руки вымой, сходи, где ты оставила отравленный кувшин?

— в подвале! Под столом!

— хорошо, иди мой руки и работай, не подавай виду, что что-то произошло!

Эмил отпустил служанку, а сам помчался в подвал. В подвале никого не было, только горели все те же две лампы. Порывшись под столами, советнику так и не удалось найти никакого кувшина. Зато через две минуты поисков в подвал ещё кто-то зашел. Эмил выскочил из под стола и выхватил шпагу на изготовку.

— я удивлён советник. Не ожидал, что вы сможете меня раскрыть! Сколько же вы денег потратили, и сколько людей наняли, дабы раскрыть это богоугодное дело? — спросил Младен.

— совсем немного, уж точно меньше вашего. А вы я вижу, обнаглели до такой степени, что уже даже не боитесь последствий?!

— а какие ещё могут быть последствия, хуже тех что уже настали? Это чудовище должно умереть. В государстве наконец-то образовался мир. А зная этого монстра, так долго это не продлится, тем более, что крестовый поход не за горами.

— это всё удобные отговорки. Ваши мотивы имеют другие полюса мой голубок; а война, никогда вам не мешала, даже наоборот, была невероятным притоком богатства. Не так ли?

— оставьте ваши обвинения при себе.

— а вы сволочь оставьте служанку в покое.

— она заплатит свою цену за то, что не выполнила задуманное.

— вы же знаете, я так просто не оставлю это! — угрожающе указал на шею врага Эмил.

— у вас нет доказательств, жалкий плут. И вам никто не поверит, король скорее мне доверит свою жизнь, нежели вам. Вот же ирония да?

— это мы ещё посмотрим, чёртова крыса!

— приятных поисков советник. Ещё увидимся.

Землемер покинул подвал, и скрылся из Лютицы, так и не появившись больше на пиру. У Эмила были все предпосылки, чтобы его заколоть на милость Калояну, но у него не было доказательств, только косвенные сведения, которые ничего не значили. За что король бы его не поблагодарил, а казнил вслед за Младеном. Зато теперь король находился в опасности, причём постоянной. Кто знает, когда Младен вновь задумает совершить преступление.

Пир продолжался и со временем пьяный король удалился на разговор с некоторыми дипломатами. Рассказывая им всякого рода дичь, король решил, что ему нужно отдохнуть и скомандовал Борилу найти для него нескольких девиц. Борил нехотя выполнил эту задачу, видя пустые глаза королевы Анны. Она следила за советником, и неясно было, о чём думала. Сожалела или ревновала, или просто ненавидела короля? Это было не впервой, и Анна даже немного свыклась с таким поведением короля. А что она могла сделать? Борил отвёл двух женщин до короля в покои, а сам удалился к столу, откуда понемногу уже начинали расходиться гости. Через полчаса стол покинуло всё духовенство, включая Василия и Богдана, а также весь судейский коллектив. Дольше всех засиживались полководцы, пропитые на полях сражений, и дипломаты, пропитые на столах сражений. Борил оставался сидеть только благодаря тому, что царица ещё не покинула стола. Он не говорил с ней. Просто иногда перекидывался фразами с другим советником короля и некоторыми гостями. Спустя некоторое время Анна встала и попрощалась с гостями, сказав, что устала и ей нужно спать. Женщина с короной на голове в шикарном тёмно зелёном платье покидала зал, так и не посмотрев на Борила. Ей и не нужно было, она прекрасно знала, что советник не спускает с неё взгляда. Так оно и было. Дойдя уже до самой двери, Борил следил за каждым её движением, ожидая непонятно чего. И вот тот момент настал, показалась её правая рука, которая уронила платок. Потом королева вышла из зала. Что это было? Может она случайно это сделала? Или же ему померещилось? Хотя Борил выпил самую малость, едва притронувшись к вину. Советник знал, что он хотел сделать, но не знал, стоит ли это делать. Проследовать за королевой поздней ночью в такое время? А что потом? Очень подозрительно, тем более что Эмил совсем рядом, он то точно заметит. Остальные могут и не придать внимания тому, что советник исчез, но только не этот проныра! Борил мысленно шатался как маятник. Склоняясь к тому, чтобы подорваться и выйти, резко меняя мысль, чтобы остаться на месте. Он слишком долго ждал и терпел, и слишком долго королева терпела поведение короля. Пребывая в раздумьях и сомнениях, он так и остался сидеть, не решившись на судьбу. Вот только судьба сама за него всё решила, тот самый Эмил, который после стрессовой ситуации с отравлением выпил куда больше обычного, встал из-за стола, чтобы отойти в туалет. Тем самым неуклюжий советник дёрнул скатерть и перелил кубок вина на Борила. Младший советник вышел с раздумий и осознал, что его рубаха мокрая от красного вина.

— господи ты мой! А ссосем уже пьян, чёрт бы его побрал этого ублюдка Младена! Извини Боря! Я не со зла! Попроси Иванку, пусть сгоняет тебе за рубахой, если ты ещё будешь сидеть в этом свинарнике! — Эмил махнул рукой, охватывая последних пьяниц, что сидели за столом.

Когда Борил сам глянул на эту компанию, он как будто прозрел. Какого дьявола он здесь до сих пор делает? Почему он не ушел с этого балагана?

— не берите в голову Эмил, сходите умойтесь, вы кажись пьяны. А я пойду отдыхать. — растирая пятно на рубашке, ответил Борил.

— и то правно! Хотья я не пьян! Ты здесь ошипся! — махая пальцем сказал Эмил, и шатаясь поплёлся к выходу с зала.

Охрана уже была более расслаблена, ведь король был в комнате с девицами и развлекался под прикрытием пяти головорезов у одной из спален. Борил должен был пойти в ту же сторону где король, но пошел в другую, туда, куда ушла королева. И хотя Эмил был пьян, он и это заметил пока не вышел с зала… Сам Борил уже потерял добрых минут пять-десять на раздумья и уже сам не знал зачем плетётся туда, где его уже, наверное, не ждут. Советник наклонился и взял платок, после чего открыл двери и вошел в неизбежное будущее. Он шел по тёмному, пустому коридору и вокруг была полная тишина, только лязг дождя, который лил целый день, даже ночью, стучал по правому уху советника. Чем дольше он шел, тем больше его терзали сомнения, что он зря это делает. Пора бы уже развернутся и пойти спать, да и вообще пора заканчивать эту немую пантомиму с королевой. Его любовь даже ни разу его не поцеловала за всё время, когда её муж развлекался с любовницами по полной программе, где хотел и когда хотел. Борил давал себе отчёт о том, что у короля на подобные действия в своей стране, где все его боятся, были большие возможности и привилегии; тем не менее, молодой и глупый в этом вопросе разум, не давал ему спуска, и постоянно требовал чего-то большего.

Борил устав от самого себя уже достиг конца коридора и упёрся в ступеньки ведущие вниз. Он пошел вниз, чтобы добраться и заснуть в своей комнате наполненной книгами и свитками, так как он это делал всегда, наедине со своим разумом. Самое страшное было то, что его комната была приотрыта, и оттуда исходил лёгкий свет. Борила чуть не схватил сердечный приступ от миллиона мыслей разорвавших разум. Кто? Зачем? Как? Он быстро осмотрелся, путь к его комнате был пуст, ни одной души. Полная тишина и всё тот же стук дождя. Он ускорился, почти бежал к комнате, мысль о Анне сменилась на ту, что кто-то взломал его комнату и решил похитить все имеющиеся документы. Он был не столько ловкий боец на мечах, но перед тем, как войти внутрь выхватил шпагу и медленно зашел внутрь. От, увиденного его челюсть едва не отвалилась.

— закройте двери советник. Вы ведь не хотите завтра вместе со мной отправиться на виселицу?

Анна сказала это максимально беззаботным голосом, будто была готова там уже повисеть. А тем временем её платье валялось помятое у кровати советника, а сама смуглая с раскосыми глазами женщина лежала в ожидании Борила на его кровати. Советник машинально закрыл дверь и запер её изнутри. Его горло пересохло и он лишился дара речи. Он не понимал, то ли он уже спит, то ли сегодня настал тот день…

— потушите лампу, а то, она будет мешать, вам спать.

Он и это выполнил без промедления.

— а теперь быстрее идите ко мне советник. У нас не так много времени. — скомандовала королева.

Борил шагал сбрасывая с себя одежду, не веря в происходящее. Когда он сел на кровать, то почуял её запах. Господи это не сон промелькнуло у него в голове, но как так? Без всякого предупреждения.

— я долго буду ждать Борил? — уже с некой долей раздражения спросила королева.

— Анна, но если король узнает, что же будет тогда?

Хорошо, что было темно, и Борил не видел выражения лица королевы. Она резко поднялась и повалила в одно движение советника на кровать, и через мгновение лежала сверху. Она прижалась телом к советнику настолько близко и сильно, что он почувствовал, что у неё есть сердце. Сквозь мягкие груди он услышал тот стук самый стук сердца, оно учащённо билось. Значит и она человек, а не чудовище, которым её видели все обитатели двора. Анна впилась губами в Борила, и тот потерял самообладание окончательно. Его робость растворилась в королеве. Борил почувствовал вкус вина на её губах и услышал лёгкий стон исходящий из её уст, после чего молодой мужчина почувствовал впервые себя самым счастливым человеком на земле.

***

Анна и Борил рисковали своими жизнями. Это было весело и приятно только для них, пока никто об этом не знал. Но, если бы узнал король, то результат мог быть крайне печальным. Калояну, как уже было сказано ранее, была безразлична королева, но собственность это дело такое. Королева это его честь и его собственность. Если кто-то на неё посягнул, то он лишился бы головы. Борил это осознавал, но как бывает в этих делах — не хотел даже думать об этом. Игнорируя даже саму возможность, что кто-то узнает об этом.

На следующий день у главного собора Ивайловграда проходила торжественная церемония уже для патриарха Василия. Людей было не так много, как хотелось бы святым духовникам. В этот раз было больше обычного люда, чем знати, который смотрел и крестился. Народ смотрел и восхищался тем, что у них появился свой святейших патриарх Василий. Среди этой толпы присутствовали и некоторые персоны из знати. Кроме царя, который лежал в алкогольной коме. Борил стоял и наблюдал за процессией с божественным благоговением, и даже не думал считать себя самым первым грешником Болгарии после вчерашней ночи. Совсем наоборот, сегодня он себя чувствовал самым счастливым человеком на земле. Он так долго ждал и добивался этого, и оно так неожиданно произошло! Теперь королева будет его, ещё не раз, так думал Борил в своих фантазиях. А на самом, деле всё было совсем наоборот. На самом деле, это Борил был теперь в её подчинении, причём в полном. Не вкусив запретный плод — не понимаешь, каков он. А когда попробовал уже не в силах отказаться, впадая в жестокую зависимость. Ведь ещё вчера Борил был на грани того, чтобы отказаться от этой затеи с королевой, но королева, будто сама почувствовала, что довольно мусолить бедного советника и пора что-то ему дать. Королевы тоже не было на процессии. Этим утром она беззаботно занималась детьми, будто ничего и не произошло. А вот один господин по имени Эмил, всё давным-давно видел и догадывался о многом. То, что онвчера увидел, заставило старшего советника провести беседу с младшим.

— как ваше здоровье племяш? Выглядите бодренько и весёленько! — толкая в плечо Борила, спросил Эмил.

— довольно неплохо Эмил. А как вы после похмелья? Вы вчера изрядно набрались, но выглядите так, будто и не пили! — улыбаясь, ответил Борил.

— это стаж и практика! Пить надо уметь, так же как и работать, так же как и лгать, так же как и любить! — махая рукой какой-то девице из толпы, улыбнулся Эмил.

— это вы о чём, старший товарищ? — искоса глянул Борил.

— я? Ни о чём, а вы о чём?

— я вообще ничего не спрашивал! Эмил прекращайте клоунаду, хотя бы со мной! Я же не король, чтобы со мной так себя вести!

— вот именно! Вот именно! — хлопая в ладоши сказал Эмил широко улыбаясь.

— я вас не понимаю Эмил… — встревожился Борил.

— всё вы понимаете голубчик! — перекрестившись, глядя на патриарха читавшего молитву, прошипел Эмил.

— может, объясните, что вы имеете в виду? Давайте пусть один из нас будет выглядеть как дурак, а не оба сразу!

— вы племяш заставляете меня говорить то, чего сам не желаете услышать, а оно вам надо?

— Эмил вы мне надоели, или говорите прямо, или идите на хрен со своими намёками! — не выдержал Борил.

— ну вот, наконец-то, ещё до этого всплеска эмоций я сомневался, но теперь я уверен.

— в чём же вы уверены старший советник? — уже игнорируя попов, развернулся лицом к Эмилу Борил.

— в том что вы идиот. Прекращайте Борюшка, иначе плохо кончите. — без улыбки сказал старший.

— это не ваше дело Эмил, что мне прекращать а что начинать!

— вы сами то соображаете что творите?

— да. И что вы собираетесь делать? И откуда вы чёртов удав смогли об этом узнать?

— ну, узнал я от вас! Вы идиота кусок сами всё рассказали, как говорится на воре и шапка горит! Не удивлюсь, что через недельку на вашей шее верёвка будет гореть! — засмеялся Эмил.

— вы не паясничайте, такой козёл как вы любого разведёт на ложные сведения, но я повторюсь, что вы собираетесь делать с этой информацией?

— ничего пока мой друг. Я-то жив, здоров, в любом случае! А вот вы голубки… Вам бы я не позавидовал, если кто-то более сговорчивый, нежели я, узнает. И мне, честно говоря, всё равно, я даже вас в некой степени понимаю. Анна то, горячая штучка, но стоит ли оно того братишка? Или вы совсем мозги растеряли и жизнь не дорога? Господи, а где Анна мозги растеряла, что пошла на это? Она же взрослая баба! Я совсем запутался! — возмущался старший советник. — Вы что слепые оба? Вы не видите кто её муж?

— я вижу! Эмил! Я вижу! Каждый день вижу эту рожу, которая тысячи жизней ежедневно уничтожает без капли сожаления.

— тогда, как вы думаете племянник, ваши жизни более интересны будут, если посягнут на его величие и достоинство?

— об этом я знаю. Но, у всего есть свой предел. Она страдает, а я её люблю. Король же её ненавидит!

— она знала куда отправляется племянник, не будьте простофилей.

— ни черта она не знала Эмил! Вам легко сказать. Всем вам легко сказать, когда беда не касается вашей шкуры.

— боже Борил, бедная королева, страдает во дворце с едой и водой, угнетаемая королём, а почему вас другие бабы не заботят? Которых, солдаты насилуют каждый день? Пойдите их пожалейте!

— это бесполезный разговор Эмил.

— я давно это понял Борил. Просто вы молодой и вроде не глупый, но видать то, что ниже пояса как у многих оказалось сильнее мозгов, что ж, так тому и быть. Я вас предупредил, а как действовать решайте сам.

— спасибо за совет, которого я не просил.

***

Время шло, и в Болгарии пока ещё царствовал мир. Армия пополнялась после колоссальных потерь войны с Венгрией. Король знал, что вскоре прибудут крестоносцы и придётся иметь дело с ними. Он не хотел с ними воевать, потому что это были не самые приятные противники, тем более они имели за спиной самого папу и весь христианский мир Европы. Война с Венгрией истощила армию болгаров довольно сильно. Калоян потерял многих сильных полководцев и большое количество солдат. Благодаря временному перемирию, весь северный и западный фронт молчал и единственное место, где могла разразится война — был юг и юго-восток. Пока крестоносцы собирались в путь, в королевстве Болгарии происходило две вещи. Во-первых, королева и племянник Калояна сближались каждый день всё больше и больше, и только благодаря хитрости Анны, никто кроме Эмила об этом не знал. Во-вторых, Лука был втянут в план, который вскоре назреет. Однажды небольшая задержка Анны в покои царя, привела к тому, что он начал что-то подозревать. Он пытался выпытать собственноручно показания с Анны, но та ничего не сказала, оставив тайну при себе. И тем самым ещё больше обозлилась на царя, после порции побоев. Теперь она решила, что настало время предложить племяннику то, ради чего она это всё затеяла. Ненависть, которая давно накапливалась, превращалась в желание собственноручно убить короля, но на это она не могла пойти, потому что думала о будущем своих детей. И вот в очередной день она встретилась в своей спальне с Борилом, в то время как король выехал по делам в Свиленград. Калоян должен был отсутствовать пару дней, поэтому было достаточно времени для принятия решения.

Когда Борил зашел в спальню, то сразу же ужаснулся увиденному. Лицо Анны было всё в синяках, и на левой щеке красовался едва заживший порез. Впервые, и наверное специально, она проявила больше эмоций, нежели обычно демонстрировала.

— Анна что с вашим лицом? Почему… Кто это сделал?

— Любовь моя, вы сами знаете кто это сделал. Вчера мы были слишком беспечны, а король слишком трезв и что-то заподозрил! — подняв на тон выше голос, отвечала Анна, демонстрируя нервозность.

— как же так? Он что пытал вас? Что вы ему ответили?

— он предположил, что у меня есть любовник при дворе, и пытался выбить из меня ответ — как видите, у него почти получилось…

— а вы? — с туповатым видом спросил Борил.

— зачем вы спрашиваете? Если бы я сказала, то мы оба уже были бы обвинены в измене и казнены! — сводя брови от гнева, ответила Анна.

— моя прекрасная госпожа! Это моя вина и только моя! — Борил подбежал и обнял женщину, потом начал гладить её по лицу.

— лучше не стоит, сейчас моё лицо не воспринимает любые прикосновения…

— господи, мой дядя обезумел! Зачем он так поступил!? У него не было никаких доказательств и прав!

— вы же знаете Борил, что ревность это убийственной силы чувство и если такое случится ещё пару раз, то я могу и не перенести таких побоев! — предостерегая Борила, подводила Анна к сути.

— я согласен, король стал более жесток, пока Болгария пребывает в состоянии временного мира. Такое ощущение, что ему не хватает пролитой крови и он готов проливать её где угодно, и с кого угодно, лишь бы насытится!

— не драматизируйте Борил, всё намного проще, он просто очень подозрителен и у него есть чутьё! Он знает, что у меня есть любовник и чувствует это нутром, но пока никак не может доказать этого. Скажите Борил, за это время что мы бывали вместе, есть ли человек во дворце знающий этот секрет кроме вас?

Борил замялся, обдумывая как ответить на этот вопрос. Один ведь человек был, но он дал обещание молчать. Стоило ли рассказать царице? Борил решил, что не стоит.

— нет такого человека. Только мы вдвоём знаем.

— это хорошо мой любимый! — она нежно поцеловала его и продолжила. — Борил это нужно прекратить.

— что вы имеете в виду моя королева?

— вашего дядю нужно остановить.

— радикальным методом? Или убеждением? — ужаснулся Борил

— первым методом! А как иначе? — держа руку советника спросила царица. — Или вы хотите найти моё холодное тело в следующий раз, как зайдёте в эту спальню?

— конечно же нет! Господи я о таком даже подумать не могу!

— а стоило бы Борил, вы не маленький мальчик, вы умны и влиятельны. Вас хоть и через слово, но слушают другие министры, я же вижу это, когда сижу за столом переговоров.

— что вы хотите сказать?

— я хочу сказать, что Калоян исчерпал себя, он жесток и безумен. Его постоянные войны погубят не только народ, но и всех нас! Нельзя воевать постоянно, если мы его не остановим, то сами станем вскоре жертвами, либо восстания народа, либо колоссального поражения в войне!

— это серьёзное заявления Анна! Вы долго над этим думали?

— очень долго милый советник! Если бы не наши чувства, я бы давно удушила короля, но я не хочу этого. У меня есть дети, и я желаю им хорошего будущего, а с таким отцом они будут лишены его!

— даже не знаю, что сказать.

— а вы и не говорите, вы пока слушайте, а решение будете принимать на холодную голову, наедине со своим великим разумом. Я верю в силу вашей мысли! Вы сможете дойти до правильного решения. Несомненно! — Анна снова обняла Борила, но тот слегка обмяк от всего услышанного и был немного в шоке.

Мысль об убийстве короля впервые посетила его разум. Точнее сказать её привели ему в голову извне. Он интуитивно понимал, что его дядя многое делает сверх нормы в плане жестокости, но никогда не думал о том, что за это стоит лишить его жизни. Сейчас для Борила открылась другая сторона Анны, более жестокая, нежели он рассчитывал, хотя она не так позиционировалась как для любого другого человека, потому что Борил всё так же был под властью этой женщины.

— у вас есть какие-то предложения, как это сделать?

— есть, но сейчас я не буду ничего предлагать.

— почему?

— потому что вам нужно для начала подумать обо всём. У меня есть только одна просьба для вас мой хороший…

— какая?

— познакомьтесь с этим Рафаилом. Я думаю, что этот человек, должен быть за нас.

— в каком плане Анна? Он же тренирует солдат по наводке погибшего Румена!

— вот именно! Румен не зря завещал его на своё место. Говорят, он очень добротно показал себя на турнире, каков он был Борил?

— он его выиграл, в принципе…

— а некоторые утверждают, что выиграл Румен! — возразила королева.

— это не столь важно. Он был очень силён. Если коротко.

— я хочу, чтобы этот человек лично меня охранял!

— зачем Анна? От кого?

— Борил мы уже десять минут говорим об одном и том же! Вы что меня не слушаете?

— совсем нет, просто это будет ещё более подозрительно, нежели тот факт, что у вас есть любовник! — повысил голос Борил, которого эта идея не радовала, как будто Анна хотела себе ещё и третьего мужчину в придачу.

— вы что ревнуете его? Глупенький, как вы не понимаете, такие люди должны быть максимально приближены! И пока идиот-Калоян этого не сделал, не замечая такой талант, это должна сделать я!

— вы хочешь его использовать?

— возможно, для этого нужно узнать кто он, получше. Я давно думала о плане, и этот человек идеально подходит для его выполнения, но я не знаю кто он. Поговаривают, что он восстал как дух из пепла на турнире. Это подозрительно, так просто ничего не случается! Борил, любимый, нужно чтобы вы организовали нашу встречу, я хочу с ним поговорить лично!

— это опасно Анна!

— совсем наоборот, это более безопасно, чем вам кажется! Больше угрозы, чем несёт Калоян для меня, в этом государстве нет.

— ладно, я попробую это сделать, но точно не на этой неделе. Тем более нужно всё хорошо организовать, чтобы никто вас не увидел. И последнее, не думаю, что Калоян даст возможность ему находиться, как личному охраннику для вас. Он не настолько туп, чтобы это допустить.

— тогда нужно сделать так, чтобы он попал в королевскую стражу в Лютицу. Этого будет достаточно, для меня. — дьявольски улыбнувшись, сказала Анна.

— как пожелаете моя радость. Для вас я готов на всё. — поцеловал Анну Борил, а та в свою очередь запустила ему руки в штаны.

***

Прошла неделя и синяки королевы практически исчезли с лица, но память никуда не делась. Анна старалась избегать короля, а он приставил слежку за ней. Его терзали сомнения, и он по-прежнему верил, что кто-то у королевы есть. Он лично хотел порубить на части этого счастливчика, но Борил и Анна воздерживались от встреч, тем самым лишая возможности себя обнаружить. Пока за Анной следили, Борил наведывался на ристалище, где работал Рафаил. Каждый раз советник наблюдая за ним, удивлялся его мастерству, и каждый раз отказывался с ним начать беседу. Борила начал мучить ломка, отсутствия близости с королевой и видя её глаза его сердце кровью обливалось, что они не могут быть вместе. Шпионы Эмила были повсюду, и сейчас было невероятно опасно приближаться к королеве. А она, лишь однажды получив возможность перекинуться парой слов с советником, спросила о встрече с Рафаилом. Борил ответил, что ничего ещё не сделал, тем самым очень огорчив королеву. После этого она даже не смотрела в сторону Борила. И его мучения ещё больше усилились.

Очередное осеннее утро было более холодным, нежели остальные дни, и Борил с холодным рассудком пришел всё туда же, посмотреть, как Рафаил мутузит салаг деревянным мечом. Со стороны он казался слабой тенью Румена, с тем отличием, что был молод. Намного моложе его. Хотя в мастерстве ему не отнять, не добавить. Ни разу, никто за всё время даже не ударил его. Борил шагнул за ограждение, где проводили спаринги будущие мечники и отрабатывали разного рода приёмы. Советник позвал парня, который был немногим старше его, но тот не услышал его с первого раза. Борил взял условный меч и постучал по набору брони, что видел на одном из деревянных стендов. От лязга стали многие пары обернулись и в конце концов Рафаил заметил советника, который помахал рукой ему. Рафаил бросил меч и дал команду остальным продолжать заниматься.

— добрый день советник, чем заслужил такого внимания?

— доброго здравия тренер. Вижу, ваше мастерство бежит впереди вас. За столько времени никто даже не дотронулся к вам.

— они просто не хотели это делать. — коротко ответил Рафаил.

— ах ну да! Как же я мог не догадаться сразу? А если серьёзно у меня к вам небольшой разговор, пойдёмте вокруг крепости пройдёмся.

— ну пойдём. — ответил Рафаил и взял флягу с водой в одну руку и яблоко в другую.

— оружие только не берите.

— вы боитесь, что я вас заколю? — спросил Рафаил, сильно удивляясь.

— как бы нет… — замялся Борил.

— поверьте Борил, если бы я хотел вас убить, я бы давно это сделал. Вы наверное, один из самых беспечных людей крепости, которые не переживают о своей безопасности.

— неужели это так очевидно? — перепугано спросил Борил, удивлённый умозаключением Рафаила.

— даю голову на отсечение. Вы настолько лёгкая мишень, что если вдруг вы заимеете серьёзного врага, то он будет писать оды о вашей храбрости. После того как убьёт вас, естественно. — безразлично объяснил Рафаила начиная жевать яблоко.

— ладно, спасибо за ваш совет.

— это не совет, просто наблюдение! — перебил Рафаил с набитым ртом.

— хорошо я понял. Скажите уважаемый Рафаил, откуда вы родом?

— вот оно что? Значит, перепись биографии проводите?

— мы мало что о вас знаем, и лично я не совсем понимаю, почему Румен завещал свою должность именно вам.

— вы видели, что я делаю на поле боя. Найдите, того кто будет лучше меня, и я исчезну в тот же день.

— я не об этом, молодой человек.

— а о чём?

— неважно. Как вы относитесь к королю и вообще власти нынешней Болгарии?

Рафаил остановился и дожевав яблоко спросил:

— это же риторический вопрос, правильно? Ни один человек в здравом уме не скажет негативного ответа.

— возможно.

— не возможно, а точно. Ну, разве что безумец, какой-нибудь. Но, все безумцы уже на войне, или уже там сгинули.

— так откуда же вы родом?

— господи Борил, с Болгарии.

— а конкретнее?

— это так важно?

— мне просто интересно! — пытался пробиться Борил.

— из Славеево.

— этой деревни давно нет.

— но когда-то была. И я когда-то там был.

— а что случилось потом?

— с кем?

— с вами! Где вы жили потом? — прикрикнул Борил.

— потом я перебрался на север с семьёй.

— и кто же были ваши родители?

— обычные крестьяне, ничего примечательного. Их имена ничего не дадут вам.

— но, кто-то же вас научил драться! Вы были единственным ровня Румену!

— не преувеличивайте Борил, он был сильнее.

— и тем не менее! Кто вас научил, не он ли случайно?

— конечно же нет! — повысил голос Рафаил и резко остыл, понимая что его экспрессия подозрительна.

— хорошо Рафаил. У меня к вам есть просьба. Очень деликатная. Она вознаградится большой суммой денег, если вы будете молчать о ней.

— хм! Очень интригует советник! — ответил Рафаил начав пить воду с фляги.

— так вот. — приблизившись очень близко к Рафаилу начал Борил. — С вами желает побеседовать королева.

— вау! Борил вот это новость?! На кой хер?

— выбирайте выражения Рафаил!

— простите советник! — Рафаил сделал вид, будто сожалеет, прижимая руку к сердцу.

— вам не интересны деньги?

— деньги это грязь.

— ничего себе, впервые слышу такое.

— вы мне льстите, как самому благоразумному человеку на этом проклятом полуострове! — улыбнулся Рафаил.

— а что же для вас тогда имеет вес и интерес? Назовите цену, королева желает провести очень деликатный разговор.

— не про совместную ночь с Калояном случайно? — засмеялся Рафаил.

Борил едва не взорвался с этой дерзости.

— вы не боитесь смерти я вижу, молодой человек! Я могу приказать, и вас казнят сегодня же за такое оскорбление!

— да неужели? Ну, давайте! Я же вас не держу!

— а вы впрямь наглый подлец!

— я честный человек, советник! В отличие от вас.

— не стоит превозносить свою честность сверх меры! У каждого есть грехи!

— грехи есть у того кто верит в Бога, а я давно в него не верю.

— это интересное умозаключение. Но, меня утомила беседа с вами, я надеялся, что вы достойны вашего учителя Румена…

— он не мой учитель, сколько ещё раз повторять?

— тем не менее, вы отказываетесь от встречи с королевой?

— какая мне польза от этой встречи?

— она сделает предложение для вас. Повышение до королевской стражи в крепости. А дальше сам Бог знает, куда вас заведёт честная служба…

Рафаил резко остепенился, когда услышал об этом. Приближение к Калояну, было всё ближе и ближе. Тем более такая обработка со стороны советника была подозрительна. Просто выслушать королеву можно было, но не подстава ли это? А какая разница? У него не было выходов к Калояну, бесконечно тренировать холопов он тоже не собирался.

— это уже интересно! А с чего такое предложение?

— вы же не желали, видится с королевой! Что же изменилось? — ехидно улыбнулся Борил.

— не буду отвечать на ваш глупый вопрос, просто дайте знать, где и когда.

— значит, вам интересна эта должность?

— не то, чтобы совсем интересна… — уклонился от ответа Рафаил. — Мне надоело выполнять одно, и тоже, каждый день, хочу смены обстановки.

— не буду вас допрашивать с пристрастием о ваших приоритетах и почему же вы так быстро сменили своё мнение, но кое-что всё же скажу…

— говорите уже, не тяните советник! — улыбнулся во всю морду Рафаил.

— вы должны поклясться, что ничего не сделаете королеве, иначе…

— оставьте угрозы при себе. Мне не интересна ваша королева. Я даже сомневаюсь, что мне стоит с вами обоими связываться…

— тогда до встречи Рафаил.

— очень рад, что мы так быстро сошлись во мнениях! Позовёте меня, когда я понадоблюсь.

На этих словах они разошлись, а Борил стал думать, как провести встречу Анны и Рафаила, да так, чтобы поменьше людей об этом знало. Для начала эту встречу нужно было перенести на определённый срок. Шпионы Эмила ходили по пятам, но спустя месяц они ослабили хватку. Эмил знал правду и убедил короля, что нет никакого любовника. Сейчас Эмил не хотел делать так, чтобы произошло двойное убийство руками короля в столь мирное время. Это было слишком, и ни к чему. А любовные утехи королевы и Борила в принципе никак не вредили государству. Так думал Эмил, который даже подумать не мог о заговоре, который зреет в сердцах влюблённого и оскорблённой. Так вот, через месяц Борил устроил встречу Анны и Рафаила именно в той комнате, где когда-то Анна молилась. Время было идеально подобрано, короля вновь не было в крепости, он ехал заключать торговые сделки в Тырново, а королева не теряла времени зря. Она написала письмо своему советнику Симеону, которого настоятельно просила узнать о человеке, который тренировал их армию. Симеон узнал много фактов, которые были даже не ведомы Эмилу. Странно было, что Эмил не стал проверять очень тщательно этого Рафаила. Возможно, сыграло доверие к Румену, который сам оставил его своим наследником. Возможно, Эмил и так был сильно обеспокоен угрозами исходящими от Младена, который в любой момент мог учинить покушение на короля. У него, наверное, просто не доходили руки на всех и вся. Вооружившись определённым знанием от Симеона, королева зашла в комнату, где уже ждал за столом Рафаил. Она села напротив него и начала разговор:

— вот мы и встретились.

— встретились и что? Каковы ваши мотивы и зачем мы здесь?

— в таких вопросах не принято жевать резину и сопли, я буду кратка

— вот как? — ухмыльнулся Рафаил. — Удивите меня королева!

И она не стала жевать сопли. Она тихим и спокойным голосом, почти так же издевательски спросила:

— каково было осознать горькую правду, когда вашего отца пронзило тысяча болгарских стрел?

Одно было хорошо, что в комнате было темно, потому что эти слова ужалили прямо в сердце парня, который ненавидел каждого болгарского солдата до глубины души, за их слабость низость и за то, что они как трусы убили его отца.

— что случилось Лука? У вас исчезло настроение? Или вы наконец-то готовы поговорить серьёзно? — всё тем же издевательским голосом сказала королева.

— а вы ещё та сука Анна, или как вас там звать…

— верно это не моё имя, моё имя утеряно, также как и жизнь твоего отца-идиота, который не нашел лучшего способа умереть!

— мой отец величайший воин на этой сраной земле! Не смей так о нём говорить, иначе я прирежу тебя прямо здесь! — ударив со всей силы по столу, прокричал Лука.

Борил явно этого не ожидал и влетел в комнату. Стоя на карауле он и подумать не мог, что королева сможет так разозлить парня.

— господи какого чёрта здесь происходит!? Вы можете не орать? Иначе вся крепость будет знать об этом разговоре! — шипя от злости сказал Борил, и хлопнув дверью резко вышел.

— правда глаза колет, верно, Лука? — продолжала издеваться королева.

— оставьте ваши отравленные слова для вашего мужа!

— и что же ты хотел добиться тем, что пришел на турнир?

— какое ваше дело? Можете рассказать королю, что узнали, ведь уже все, наверное, знают кто я! Так чего же вы ждёте! Убейте и меня, как и моего отца убили! Все вы сволочи болгарские! — нервно шагал по комнате парень, поняв что попал в ловушку.

— у нас мой милый мальчик, одни и те же цели, не стоит так нервничать!

— неужели?

— именно, присядь и выслушай.

Лука сел и с трудом успокоив эмоции, стал слушать.

— говорите королева. Хуже уже не будет.

— хуже всегда может быть, если ничего не делать. Поверь мне юный воин. И для того, чтобы предотвратить это, мы с тобой объединим усилия. И запомни я не из Болгарии, никогда не называй меня болгаркой!

— хорошо. О чём вы говорите Анна? Давайте конкретней, а то вы теряете обороты, сверх уверенной женщины.

— не переживай, я же вижу, чего ты добиваешься, и моя цель та же. Калоян должен умереть. И вместе мы этого достигнем. Я сделаю так, что ты сможешь лично ему отомстить.

— как это возможно?

— постепенно, ты приблизишься к его покоям. Для начала мы сделаем небольшую сцену, где ты будешь нашим личным охранником, тем самым разыграв некую клоунаду, ты обретёшь доверие и станешь одним из элитных охранников короля, а там всё будет куда быстрее и проще, нежели сейчас.

— это ваши фантазии королева. После вашей клоунады ничего может не сработать, и меня могут оставить там, где я есть. У короля есть очень умный советник, который даже задом видит, и у каждой стены Лютицы есть его уши.

— впечатляет Лука, и откуда ты знаешь об этом советнике? — хлопая в ладоши, спросила королева.

— потому что мой отец его знал. Это ещё тот змей. Он умён и опасен, но непонятно по какой причине служит королю! Когда-то наступит день, и я задам ему этот вопрос. Ведь служить верой и добром Калояну — это предавать самого себя!

— хорошо, самое главное, что мы достигли взаимопонимания. А остальное не важно. Это детали, которые я тебе озвучу, когда придёт время. Твоя месть свершится Лука, можешь не сомневаться, лишь бы твоя рука не дрогнула в нужный момент.

— не дрогнет, не надейтесь.

После этого королева и учитель по фехтованию покинули комнату и разошлись в разные стороны. Лука стал на один шаг ближе к своей цели, ведомый местью и очень нехорошей парой псевдо-влюблённых, которая никак не была его друзьями.

Глава 15

Глава 15

Расскажет о Венеции, в которой собралось несметное количество воинов святого креста, ведомые светлыми помыслами миссии господней! Или же нет?

Венеция в начале тринадцатого века представляла собой невероятно могущественное торговое государство, которое чем только не промышляло. Её властелин, дож Энрико Дандоло за годы правления настолько развил и наладил торгово-политические отношения со всеми окружными государствами, что был одинаково почитаем, как у себя дома, так и вне его. Морская торговля Венеции приносила колоссальную прибыль предпринимателям, владельцам судов и компаний по перевозке разного рода товаров и их изготовителям. Всё средиземное море было у ног Энрико Дандоло. Никто, из тогда существующих государств не мог тягаться и конкурировать с Венецией, кроме одного. Город Зара, который располагался в районе Далмации Венгерского государства и был в одном бассейне Адриатического моря, что и Венецианское государство. Он представлял собой неистовую занозу в заднице Дандоло. Энрико, как истинный дипломат и политик никак не мог повлиять на этот портовый город, так как он был населён христианским народом Венгрии под покровительством папы. Но, и оставлять его без внимания было невозможно для старого пройдохи. Город Зара обладал также внушительным флотом и очень сильно мешал монополизации дел венецианцев. Который год Энрико думал, что с этим делать, и никак не мог решить эту проблему.

Когда папой стал молодой сорокалетний кардинал Лоттарио де Конти наименовавший себя Иннокентий III, то Дандоло был поначалу очень опечален. Он понимал, что с таким молодым болваном каши не сваришь. Но, вскоре видя общую картину тех решений, которые принимались ним, он очень быстро сообразил, что этот папа просто наивный дурак, который чересчур сильно поверил в Бога. И с ним не нужно варить кашу, а нужно просто делать то, что хочется, при этом придавая каше такой вид, как хочет папа. Естественно, Дандоло тоже верил в Бога, но у него их было два. Один Бог давал веру, а второй деньги. Причём второму Богу он был более признателен. Когда Энрико узнал о крестовом походе, то сразу понял, что это шанс. Слабая финансовая поддержка духовенства и отказ в финансировании со стороны немецкого и английского дворянства очень сильно ударило по возможности организовать и провести задуманное шествие. Молодого папу вертели вокруг да около все кому не лень. Начиная от его приближенных кардиналов, заканчивая главным перевозчиком святой братии. И самое забавное было то, что обе эти силы были заодно. Один лишь папа это не видел.

Через две недели после собрания в Палермо, Энрико с горем пополам прибыл в Венецию. Его план был давно разработан и готов к исполнению, всё, что требовалось, это дождаться пока в его владения прибудет всё братство креста. Отоспавшись после длительной и утомительной скачки Энрико проснулся и мутным глазом увидел что уже довольно светло. Его лекарь, который практически никогда не покидал старика, ждал пробуждения хозяина.

— вижу, вы проснулись сеньор! Позвольте я вам помогу.

— хотел бы сказать, что я сам, но, пожалуй не буду! — проворчал сонный Энрико.

Он поднялся и к нему подбежал слуга, который принёс его новые и свежие одеяния. Дандоло медленно оделся и слушал, что говорит лекарь:

— вам необходимо принять настой для сердца, он уже готов прошу государь. — указал на столик лекарь.

— а можно я поем для начала? Жрать хочу, точно помру!

— это хорошо, что у вас прекрасный аппетит, но для начала выпейте отвара, а потом мы принесём обед.

— уже обед что ли? — возмутился дедуган.

— так точно сеньор! Около часу дня.

— а что ж вы меня не разбудили? Какого дьявола я так долго спал? Мне жить может, осталось с год, а я трачу его на сон!

— если вы не будете тратить часть жизни на сон, то у вас и этого времени не останется сеньор. — вежливо объяснил ему лекарь.

— с тобой невозможно спорить Филиппо! Так, вызовите ко мне Патрицио и Селену да побыстрее! Ах да, и Давида. — вспоминая имена перечислил старик.

Слуга вылетел прожогом с комнаты и скрылся в неизвестном направлении. Выше обозначенные персоны, которые были правой и левой рукой Дандоло отвечали один за флот, а вторая за всю недвижимость города, а третий за казну города. Энрико хотел всё спланировать до мельчайших деталей, поэтому нуждался в постоянных проверках тех возможностей, что давал город. Через час все трое появились на терассе дожа в его домике, что был выстроен на утёсе, который открывал вид на лазурное Адриатическое море. Старик сидел и грел кости на солнце, пока все трое не подошли и не поздоровались с хозяином.

— я вас тоже всех приветствую коллеги. Почему вы так долго ехали?

— куда же быстрее сеньор Энрико? — возмутился Давид. — Мы пол города, преодолели за час, мы знали, что вы будете нас ждать и прибыли настолько быстро насколько можно!

— не надо мне тут рассказывать! Поживешь с моё, узнаешь цену времени! Вы должны были ожидать у ворот моего дома, как только я приехал.

Все трое переглянулись, и не могли понять шутит старик или всерьёз говорит.

— конечно сеньор, это наша ошибка. Просим прощения. — вмешалась Селена.

— поздно просить прощения! Давайте лучше обратимся к делу, ведь время деньги, а времени у меня мало, значит нужно сделать столько денег, сколько успеем! — сказал быстро венецианский барон, попивая какой-то очередной настой. — Давай начнём с тебя Давид. Что там в данный момент по казне, сколько перечислили Маттео и Жерар?

— если коротко, то процентов десять от нужной суммы.

— отлично! Превосходно! Вот она западная бюрократия, хоть раз она сыграла нам на руку! Белиссимо! Так, давай Селена, ты узнавала, какое количество рыцарей и оруженосцев не считая коней, прибудет в город?

— точную цифру обозначить крайне сложно…

— считай по максимальному порогу! Всё что будет ниже это хорошо, а оно будет ниже, даю тебе гарантию!

— мы рассчитываем под тридцать тысяч солдат разного рода.

— наш папа на двести тысяч надеется! — захохотал Энрико. — Вы хоть представляете себе, в каком измерении он обитает, если вообще не понимает кто, когда, и в каком количестве будет идти на его мероприятие?

— это катастрофа сеньор. — коротко от резюмировал Патрицио.

— именно! И это прекрасно господа! Селена милая, ты в силах всех приютить?

— конечно сеньор Энрико!

— ты меня никогда не подводила, что там по борделям и тавернам? Все ждут святейшее братство? — спросил старик

— вы уверены в том, что бордели будут пользоваться спросом? — немного замешкалась Селена.

— ещё как моя дорогая, смотри в оба! Когда нагрянут красные кресты, чтобы и тебя какой-то мужлан не охомутал! Ты мне здесь нужна, а не в постели какого-то француза! Проследи, чтобы выпивки было столько, чтобы они все не просыхали! Вы думаете, они только богу молятся? Как бы, ни так! Мои дорогие, вскоре вы увидите, какому богу они молятся. От меня подсказка: У него золотое рыло, и бутылка в руке!

Давид едва улыбнулся, удивляясь чёрствости старика, а Патрицио хотел услышать больше информации от деда:

— каков ваш план сеньор Энрико? У нас будут на простое много судов в течении двух недель. Это не очень хорошо. Многие предприниматели возмущаются, почему вы задерживаете двадцать кораблей в порту. — возразил Патрицио.

— мой дорогой Патрицио, держи корабли наготове, вскоре все они до отвала будут набиты вояками, которые решат все наши проблемы. Плати лично каждому мужу за простой, не жалей денег. Вскоре все траты так возместятся, что этот простой будет самым выгодным в нашей истории!

— вы же не хотите сказать? — удивлённо посмотрел на присутствующих управляющий флотом.

— говорить я не буду Патрицио. Я буду делать. Заре конец. Мы будем процветать так, как никогда до этого. Слава нашему папе. Я бы выпил вина за здоровье папы, но мой лекарь запретил мне, будь он неладен!

— он дело говорит сеньор, вам не стоит рисковать здоровьем! — побеспокоился Давид.

— ладно-ладно! Заладили меня хоронить раньше времени! Кому-нибудь известно кто-то из четырёх графов прибыл в Венецию? Или старый полумёртвый дед всех опередил? — с отвращением к рыцарям спросил Энрико.

— граф Тибо Шампанский прибыл первым. — ответил Давид

— он передавал какие-нибудь послания? — спросил старик.

— нет. Известно только, что он посетил несколько наших соборов, в одном из которых умер.

Дандоло смотрел на Давида как на немыслимое создание, которое никогда ранее не встречал. Он схватился рукой за лицо, не понимая смысла сказанных слов.

— святые небеса Давид, это что шутка?

***

Через пару дней после этой новости прибыл Балдуин I граф Фландрии и Генуи к берегам Венеции. Вместе с ним было порядка двух тысяч рыцарей. Остальные силы были ещё в дороге. Ещё через день прибыл Бонифаций. Эда III не было видно. Тело Тибо IV уже вывезли на родину для погребения. Никто не знал причины смерти Тибо. Это было настолько неожиданно, как смерть от молнии. Энрико хоть и был расстроен такой трагедией, тем не менее, не отошел от планов, которые хотел реализовать. Он созвал к себе в резиденцию Бонифация и Балдуина — двух людей, которые номинально были лидерами похода, но один официально признан, а второй внегласно. Следом за лидерами похода были созваны уже известные личности руководившие делами венецианцев. Просторный невысокий зал с разрисованными стенами итальянскими художниками XII столетия принимал гостей, которые в будущем свершат судьбу многих тысяч людей. От этой встречи зависело многое, и старик Дандоло, как паук готов был заплести в сети всех её участников. Гости разместились за круглым дубовым столом, на котором стояли дорогие кубки и такое же изысканное сицилийское вино с заморскими сладостями. Слуги аккуратно обслуживали гостей, и некая нотка нервозности присутствовала в зале особенно между Бонифацием и Балдуином. Первым взял слово хозяин заведения, который должен был вовлечь всех в дело всей их жизни.

— приветствую вас великие рыцари и правители Фландрии и Монферрата. Я очень рад вас сегодня видеть. Было бы не правдой сказать, что я не в печали об известии, случившемся с нашим братом Тибальдом. Хотя это и произошло в моём городе, но хоть кто-то обладает какими-либо слухами или фактами, о том, что произошло? — спросил старик гостей.

Балдуин без раздумий ответил.

— это естественная смерть. Просто душа поэта не выдержала волнений перед грядущим походом.

— это до какой степени нужно было волноваться, чтобы так умереть? Граф Балдуин, ваша теория кажется не очень правдоподобной! — возразил старик.

— никто не знал так хорошо Тибальда как я. Поверьте, враги у него было, но его смерть была более чиста, чем эта скатерть на столе. — постукивая пальцем по столу настоял на своём Балдуин.

— все мы сожалеем о гибели Тибальда, — встрял Бонифаций. — но давайте лучше вспомним ещё об одной персоне, где же ваш товарищ Эд III? — спросил Бонифаций, глядя в глаза Балдуину. — Почему он до сих пор не прибыл в Венецию?

Чтобы читатель больше понимал, кто есть кто, и как выглядел, стоит упомянуть парой слов внешность лидеров похода. Балдуин был молодым графом Генуи и Фландрии, рыцарем около 35 лет с мощными плечами и чёткими чертами лица, которые никогда не забудешь если увидишь один раз. Русые, слегка кучерявые, короткие волосы, жесткая надбровная дуга, придающая уверенности его взгляду. Голубые глаза и выразительные худые скулы, с чуть более длинным от обычного носом. Завершающие облик тонкие губы. Слегка выступающий мужественный подбородок. Его одежда была изысканна и воинственная, придающая ему и чести и элегантности. Он не раз брал участия в сражениях среди французских графств и был в почёте среди крестоносцев, как отважный воин. За твёрдый ум и решительность пользовался популярностью и уважением. Граф Бонифаций был очень влиятельным человеком, более старым, чем Балдуин. Его возраст был около 50 лет, и он имел чёрные чуть более длинные волосы с прожилками седины от пройденных сражений. Он также как и Балдуин не был трусом, и участвовал в битвах. Тем не менее, не был так популярен среди крестового братства. Возможно, конкретно в этот раз благодаря тому, что процентов шестьдесят воинов были французы, и Балдуин был тоже француз. Бонифаций имел круглые глаза, слегка кривой сломанный нос, выразительную челюсть, обрамлённую постоянной чёрной щетиной, густые брови и сильный лоб. Он был более набожен, чем Балдуин, но не так хитёр и смышлен, как его младший визави. По многим причинам среди них могли возникать разногласия, как станет ясно дальше.

— Эд III не примет участия. Он отказался от похода. У него хватает дел на родине, но, тем не менее, он доверил под моё командование несколько тысяч верных солдат из Бургундии, которые послужат верой и правдой в нашей святой миссии. Есть ещё вопросы? — спросил спокойно Балдуин, глядя на Бонифация.

Дандоло резко вклинился, чтобы прервать возможные ссоры, потому что уже увидел как Бонифаций выпрямился, чтобы сказать пару ласковых слов о его французском товарище.

— господа, давайте к делу. У нас сегодня состоится очень непростой разговор. В этом вы и сами скоро убедитесь. Прежде чем зайти в лес по дрова, я хотел бы предложить всем вам выпить прекрасного сицилийского вина и расслабиться. Впереди нас ждут великие подвиги и очень жестокие сражения. Мне прискорбно осознавать, что в походе не будут участвовать граф Эд и Тибальд. Скажите уважаемый Балдуин, а сеньор Монморанси и де Монфор уже прибыли?

— да, прибыли.

— и где же они сейчас? — улыбаясь, спросил Дандоло.

— позвольте мне не отвечать за этих славных мужей. Когда вы их встретите лично, у вас будет возможности расспросить их о чём угодно. — уклонился от ответа Балдуин, зная где сейчас отдыхают крестоносцы.

— я всё понял, оставим эти детали на потом! Итак, уважаемый Бонифаций, сколько солдат под вашим началом возьмёт участие в походе?

— пять.

— отлично. А вы Балдуин? Я слыхал, ещё не все подтянулись, сколько у вас будет?

— двенадцать. — коротко ответил граф, пробуя вино.

— итого семнадцать плюс наши ребята семь тысяч. — пробубнил себе под нос Дандоло. — Что же! Нас будет около двадцати пяти тысяч. Отлично! Превосходно, надо бы за это выпить!

Все согласились, встали, подняли инкрустированные драгоценными камнями чаши и подняли их выше головы. Потом залпом опустошили.

— а теперь уважаемые, перейдём к делу. — глядя то на Бонифация, то на Балдуина, начал Дандоло. — У нас назревает проблема. Войска прибыли, но их прибыло меньше, нежели мы рассчитывали, и собственно рассчитывал папа. Так же оплата произведена не до конца, это если говорить мягко и не оскорблять вас мои родные. Я честный торговец и всё прекрасно понимаю! Но, время деньги. Вы оплатили лишь двадцать процентом суммы. И этого крайне мало, мои корабли никуда не поплывут, пока не будет погашена сумма в восемьдесят пять тысяч марок.

— погодите, то есть вы хотите сказать, что Иннокентий собрал нас всех здесь, а деньги не были уплачены? Это как вообще понимать? — спросил Балдуин, для которого эта новость была крайне неожиданная.

— вот сидит мой казначей, который ни копейки мимо усов не пропустит, оплата задерживается, извините меня мой прекрасный Балдуин и Бонифаций, но если не будет оплаты, то не будет и поездки. Я даже больше скажу, корабли не будут ждать вас бесконечно, они должны быть в ходу. Простой таких судов — это преступление против торговли! — возмутился Дандоло.

— как вообще так получилось Дандоло? — вклинился Бонифаций. — Вы же говорили с Иннокентием, Господи! Я сам лично там был, и всё вроде бы было улажено! Я ничего не понимаю! — Бонифаций начал повышать голос, понимая, что назревает не очень хорошая ситуация.

— вы у меня спрашиваете Бонифаций? Я-то тут причём? Может быть, вы хотите сказать, что это я виноват в том, что вы деньги не оплатили за перевозку солдат и провизии? Извольте, уважаемый граф, я был выше мнения о вас! Не стоит меня обижать в моём же доме! — пригрозил пальцем старик.

— я не обижаю вас сеньор Дандоло, я не понимаю какого чёрта происходит! Как это вообще возможно, что собралось уже порядка семидесяти процентов крестового похода, а сумма выплачена всего на двадцать процентов!

— напишите письмо папе. Вот только пока папа его получит и даст ответ, я ждать не собираюсь. Венецианские торговцы вас ждать не станут и просто уплывут. Мне никто не платит за то, что товары гниют в портах. Судна должны работать, как и люди.

Балдуин заметил по лицу Дандоло, что старый жук, что то замыслил. Если бы всё было плохо настолько, насколько он описывает, то он бы не стал их всех собирать и рассказывать свои песни. Здесь происходила какая-то схема. Нехорошая схема имени Дандоло. Поэтому Балдуин решил это побыстрее прекратить эту браваду, чтобы добиться сути, чего хотел Дандоло.

— прошу тишины господа. — попросил Балдуин. — сеньор Энрико, что вы предлагаете? Мы уже поняли, что с оплатой произошла проблема, если бы у вас не было плана по решению этой проблемы, то вы бы нас не собирали сегодня.

— с чего это вы решили уважаемый граф? Я люблю своих гостей, и я полон гостеприимства, когда такие мужы, посещают мою прекрасную Венецию.

— Дандоло прекратите! — возмутился Бонифаций. — Говорите по существу! У вас есть предложение или мы завтра разъедемся по домам, так ни черта и не сделав?

Дандоло замялся, подозвав лекаря.

— не кричите граф Бонифаций, вы ещё молоды, по сравнению со мной, и многого не понимаете! Уважение и гостеприимство крайне важно в любом деле. И я серьёзно его проявляю по отношению к моим гостям.

Лекарь налил старику какого-то чёрного чая, и тот начал его медленно пить.

— сеньор Балдуин прав. У меня есть к вам предложение. Мои корабли не могут стоять без дела, пока деньги на оплату похода прибудут, когда бы они не прибыли, я вам предлагаю маленькую промежуточную миссию! Это даст пользу и моему флоту и вам… — поднимая указательный палец вверх, сказал старик.

— говорите старый плут! — с улыбкой сказал Балдуин, который сразу раскусил старика.

— есть один город, под названием Зара. Он очень богат. Не могу сказать, что он настолько богат как Константинополь, о котором ходят легенды, но его богатства крайне велики. Этот город наш прямой конкурент в торговле по всей Адриатике.

— на что вы намекаете Дандоло? Город Зара, это владения венгерского короля Имре! — возмутился Бонифаций.

— я прекрасно это знаю! — продолжил старик. — Тем не менее, это не меняет того факта, что они мне мешают! И что же я пожилой человек должен с этим делать?

— и что вы должны с этим делать? — спросил Балдуин, которого уже начала забавлять безумная идея Дандоло.

— смотрите, как удачно совпали карты уважаемые мужи! В Венеции собралось столько народу, который готов снести голыми руками каменные стены. Они вынуждены стоять в нашем прекрасном порту без дела! Прежде чем прибудет оплата за поход, я вам даю шанс не просто помочь мне, но сделать так, чтобы каждый солдат из вашей армии крестоносцев, стал богаче раза в три! После того как наведается в этот город! — хлопая в ладоши сказал старик. — Это прекрасная мотивация, для начала такого замечательного похода!

— то есть мы крестоносцы — жестикулируя пальцем, говорил Балдуин — Просто возьмём, сядем на ваши кораблики в количестве двадцати тысяч человек, и высадимся в Зару, которая даже не ожидает таких гостей и что же будет потом, по вашему сценарию?

— потом вы возьмёте всё, что на вас смотрит! — улыбаясь во всё лицо сказал Дандоло. — А там много вещей, которые будут заманчиво смотреть на таких бравых рыцарей как вы, уж поверьте мне, старик вам не соврёт.

— Дандоло вы сума сошли что ли? — взбеленился Бонифаций, встав из-за стола. — Папа всех отлучит от церкви! Я уверен, что Иннокентий об этом замысле ничего не знает, но он обязательно узнает! Имре так просто этого не оставит! Каковы будут последствия?! Вы что на старости лет белены объелись? О каком крестовом походе может идти речь, если вы нагло используете святое войско для своей выгоды!

Дандоло посмотрел на Балдуина, который кажись уже был готов вступать в эту авантюру, потом на разозлённого Бонифация, понимая, зачем папа именно его назначил главой похода. Это не поменяло настроя Дандоло, потому что он знал, что Бонифаций всё равно сдастся. У них просто не было шансов поступить иначе. Это была мастерская ловушка, в ходе которой было два варианта, либо действовать, как говорит Дандоло и обогатится, либо покинуть Венецию ни с чем, понеся большие убытки на бесполезное путешествие к городу хитрого дожа.

— граф, присядьте и выпейте вина. Это же вино вашей родины! Сицилия остров солнца и винограда! Вы же старше графа Балдуина, но так слепы! Разве вы не видите граф Бонифаций, какие горизонты я вам открываю?

— я вижу только то, что вы предлагаете устроить беспочвенную резню, против христианского народа! Просто так, без причины! Это немыслимо! — продолжал возмущаться граф Монферрата.

— граф, завтра на улице, можете предложить вашим рыцарям вернуться по домам ни с чем. Посмотрим на их реакцию. Думаю она будет крайне однозначна. — обратился Балдуин к Бонифацию, подымая брови.

— а что будет с походом? — спросил Бонифаций, который понимал что это была ловушка, о которой, наверное, даже король Филипп знал, потому что постоянно намекал на то, какой Балдуин хороший лидер, что так быстро согласился со стариком. Настолько хороший лидер, что готов был пойти на банальный грабёж беспомощного народа.

— когда вы вернётесь, я всё сделаю так, что бы вы немного отдохнув, отправились в Константинополь. Чтобы сделать повторный забег обогащения.

— Дандоло вы что издеваетесь? — не выдержал Бонифаций. — Папа чётко дал понять, что мы должны отплыть в Египет!

— Бонифаций, давайте мы закончим с Зарой, а потом поговорим о следующем этапе наших взаимовыгодных отношений! Я уверен, что вы поменяете свою точку зрения, когда вернётесь с этой выгодной миссии. — успокоил графа дож.

— нас отлучат от церкви, что вы собираетесь делать с этим? — спросил Бонифаций, которого не радовала вся эта затея.

— как отлучат, так и подключат! — хохоча, сказал старик и закашлялся на весь зал.

***

“ Дорогая Луиза

…Прошло больше двух невыносимых недель ожиданий и мучений. Ваш муж полон скорби и печали, выполняет свой долг перед Господом Богом. Спешу сообщить, что дорога к Венеции была легка и беззаботна физически, но тяжела и угнетающе сложна морально. Чем дальше я отдалялся от вас моё солнце, тем сильнее я ощущал как вы мне дороги и как много я теряю, лишившись возможности вас видеть. С того дня как я вернулся с третьего похода я и представить не мог, насколько вы мне дороги, и как я вас безмерно люблю. Только разлука с вами моя любовь, показала мне, насколько сильны мои чувства…

…У меня есть новости Луиза, которыми я хотел бы с вами поделиться; ведь то, что должно было быть святой миссией, превращается в миссию сатаны. Я не удивлён, что Бог определил меня в этот проклятый поход, ибо это поход не богоугодный, а поход борьбы своих идеалов с идеалами ложными. Идеалы, которые навязывают мне люди корыстные и завистливые, желающие наживы и лёгких денег. Прошу вас Луиза сохраняйте все мои письма, как доказательства того, что я был верным христианином и не отступил от идеалов верующего и честного человека, ибо крестоносцы решили совершить грех, в котором я отказываюсь принимать участие. Огромное количество мужчин в стальных доспехах отклонятся от миссии уготованной папой римским и будут бесчинствовать не одну неделю в городе Зара. Они нападут на таких же, как и они христиан и просто разграбят ни в чём не повинных людей. Я простой смертный воин и не в силах предотвратить этот великий человеческий грех, но я имею волю и силу не участвовать в этом. Вместо этого побоища и грабежа, я буду каждый день молится в соборе Петра и Павла о моём прощении, и о благополучном рождении нашего ребёнка. Моя дорогая Луиза, я не смог попросить прощения у вашего отца Роберто. Пожалуйста, сделайте это за меня. В течении месяца я буду находиться в скорбном ожидании окончания этой бандитской миссии своих братьев по оружию. Вы сможете мне написать ответ сюда в Венецию. Надеюсь, я успею получить ваш ответ. Ваш любящий муж Карло Феросси. “

***

Коварный и бесчеловечный план Энрико Дандоло сработал как часы. Несметные полчища рыцарей через неделю доплыли до Зары и ворвались в мирный портовый город Далмации. Ничего не подозревающие люди даже представить не могли, что такое может произойти. Некогда святое войско папы римского стало чем-то на ровне с ордой Калояна. Только действовало куда хуже. Они были им союзниками, по сути. Но, то что они сотворили с Зарой невозможно описать словами. Город был полностью уничтожен и разграблен. За две недели резни было убито масса людей, которые были против расставаться с непосильно нажитым имуществом, а рыцари, которые видели великие богатства процветающего города не могли остановиться, перед таким искушением. Множество людей спаслись бегством, сообщая новости о кровожадности крестоносцев вглубь страны. Когда король Имре узнал о случившемся, он было подумал что его разыгрывают и шутят. Но, когда ему сообщили, что корабли были венецианскими и то, что творится в самом богатом городе Венгрии это не шутка, тогда он впал в кататонию ужаса. Он немедленно послал прошение объяснения от папы, что это всё значит. И пока он ждал ответ, он ничего не мог сделать, эта коварная атака не только было очень неожиданной и быстротекущей, король просто не знал, что с этим делать? Воевать с крестоносцами? Как и чем? Он знал что это невозможно и бесполезно, сейчас у него не было ни сил, ни желания это делать. Тем временем, все двадцать кораблей Дандоло были до верху забиты золотом и серебром, солью и сахаром, специями и зерном. Было разграблено и вывезено всё до последней капли. Начиная ткацкими станками и заканчивая обычными счётами лавочников. Церкви разрушены и обнесены до плинтусов. Дандоло не соврал! Такой наживы сложно было представить даже во сне. Многие рыцари, которые ничего не вынесли с третьего похода, обогатились, раз в пять больше, только поучаствовав в этом грабеже. Те, кто присоединился впервые, ужаснулся и восхитился непомерно, ибо они не ожидали, что можно так разбогатеть всего за две недели практически без сопротивления и боя. Венгрия последний раз воевала с Сербами и Болгарией, но Сербы давно пали, а Болгары после победы в войне заключили мир. Бояться было нечего, потому что венгерские войска стояли в далёком тылу близ Болгарии. Тем более эти же венгры ожидали, наоборот, помощи от крестоносцев, а не такого предательства.

Как и ожидалось, когда Иннокентий узнал о случившемся, он не мог поверить в это предательство и беззаконие со стороны людей, что обязаны были прославлять Христа спасителя, а не позорить его имя. В связи с этим папа римский немедленно отлучил от церкви всех рыцарей, графов, знать и подсобных соучастников похода коих в общей сложности собралось около тридцати тысяч человек. Некоторые рыцари ужаснулись тем фактом, что они больше не принадлежат к христианам и добропорядочным слугам божьим. Но, благодаря наставлениям Дандоло, тот убедил всех участников этой невероятно успешной для Венеции миссии, что это временная мера и всем стоит расслабиться. Старый дож устроил массовую гулянку для несметных орд крестоносцев, что вернулись обратно в Венецию с полными карманами денег и ресурсов. Крестоносцы были рады и счастливы, что Дандоло подарил им богатство и успех, и принимал их у себя дома как Богов. Так сеялось и зарождалось семя порока и злобы в сердцах воинов, которые в погоне за наживой не могли остановиться ни перед чем. Венеция не только уничтожила своего главного конкурента, а также вернула в свою казну часть награбленного, благодаря грехопадению святых воинов. Пока крестовый поход стал на паузу из-за отлучения от церкви, в Венецию прибыл один человек, который очень требовал встречи с главой державы. Он довольно долго оббивал пороги христианских графств, в поисках помощи и поддержки. Узнав о том, что произошло в Венгрии, он немедленно двинулся в центр разврата Европы, чтобы просить стальное братство о помощи.

— как вас зовут, вы говорите? Не могли бы вы повторить, а то ваша дикция не совсем чёткая сеньор! — спросил стражник в доспехах стоящий возле ворот ведущих в дворец Дандоло.

— моё имя Алексей, я наследник истинного императора Византии Исаака II, которого незаконно свергли с трона. У меня очень важное послание к сеньору Дандоло! — пытался быть убедительным парень, которого окружали пара не очень грозных солдат.

— вы не шутите сеньор? Сам наследник императора Византии затерялся на берегах Адриатики? Это даже забавно! — усмехнулся солдат.

— это вовсе не смешно страж! Наша империя рушится и кровоточит, а я единственный, кто пытается хоть что-то сделать, для её спасения! Будьте благоразумны и сообщите о моём прибытии главе государства! — всё ещё пытался быть вежливым царевич Алексей, хотя его терпение лопалось, от бесконечных унижений перед разного рода дворянством Европы.

— ладно, ладно, я сообщу сеньору Энрико о вашем прибытии, не переживайте, вот только не надейтесь на многое! Сейчас во дворце важные гости и скорее всего вам придётся обождать до завтра!

— как вам угодно страж, только дайте ему знать, что я здесь и у меня крайне выгодное предложение.

Один из четырёх стражников, что стояли на воротах удалился вглубь поместья. Его не было видно и слышно около двадцати минут. Царевич от переживай уже почти все ногти съел, когда ворота распахнулись, и оттуда вышел тот же стражник. Он был слегка удивлён и озабочен.

— вам позволено пройти, но ваша свита, какой бы она ни была должна остаться здесь. О сдаче оружия не стоит даже упоминать, прошу сеньор Алексей… — вытянув руку, сказал стражник.

Алексей быстро расстегнул ремень, который удерживал ножны шпаги и передал их стражнику в руки, потом вытянул кинжал из-за спины и тоже отдал его.

— я могу идти?

— следуйте за мной. — ответил стражник, передавая оружие царевича своему товарищу по службе.

Они шли быстрым шагом в сторону большого поместья, коих было у Дандоло очень много по всей территории Венеции. Было довольно прохладно, потому что наступала глубокая осень. Ранее на поляне, что разделяла шикарное помещение от врат было высажено тонны цветов разных пород, а кустарники формировали бесчисленные лабиринты в которых имели возможность использовать дворяне прибывшие во владения Дандоло для разных игр. Сейчас всё было пустынно и сухо. Природа с приходом осени и зимы вокруг умирала, как и вера в христианство, которую уничтожил старый маразматик, у которого не было ничего святого за душой. Алексей тысячу раз проговаривал речь у себя в мозгу, о том как будет просить Энрико помочь ему вернуть власть в Византии. Безумно нервничая и путаясь в мыслях. Они достигли входа в хорошо освещенный зал, что скрывался за массивной чёрной дверью. На дверях стояло два рыцаря в полной экипировке вяло зевающих время от времени. Без особых манипуляций и слов, двое зашли в большой зал. Именно здесь Алексей увидел, богатство и роскошь, которую встречал разве что в Константинополе. Каждый уголок был украшен скульптурами и живописью, дорогим деревом и мозаиками. Энрико Дандоло знал толк в искусстве и украсил свой дворец так, что любому стало бы завидно.

— за мной. — сухо скомандовал страж. — Когда войдёте в зал приёма к дожу Дандоло, будьте учтивы и не выкидывайте лишних сюрпризов. Сеньор вас ожидает, но если вы сделаете лишние движение в сторону гостей или хозяина, стража даже не вспомнит вашего имени, разрубив вас на колбасу.

— вы очень информативны страж. Благодарю за понимание.

— я вас просто предупредил. Я обычный страж и моё дело охранять государство и его правителей, никто не знает кто вы на самом деле, кроме вас. И если вы сюда зашли с плохими помыслами, то больше уже не выйдете отсюда. — иронично посмотрел на царевича стражник из под лба.

— господи я понял! Спасибо за ваши угрозы, может, представите уже меня, наконец, сеньору Энрико? — раздраженно спросил царевич.

— мы уже у входа. Прошу. И никаких резких движений! — тыкая стальным пальцем на царевича, напоследок пригрозил страж.

Алексей проигнорировал очередные угрозы и вошел в зал. На улице стояла ночь, и в середине помещения всё было залеплено канделябрами с тысячами свечей. Светло было так, будто здесь был обычный ясный день. В конце зала за маленьким столом, высотой ниже пояса, стояло три кресла, в которых сидели Энрико Дандоло, Бонифаций Монферратский и Балдуин Фландрский. Совсем недавно их покинул кардинал Маттео, миссия которого была крайне неоднозначна по прибытию в Венецию. Хитрый кардинал, что красиво затеял финансовую уловку для крестоносцев, привёз помилование для крестоносцев и остальную часть денег для продолжения крестового похода. Маттео выполнил миссию, оставив документ дающий разрешение на продолжение похода. Он пообщавшись с Дандоло с глазу на глаз, получил обещанное вознаграждение. Несметно обогатившись, Маттео уехал в один из домов Энрико, где хорошо провёл грядущую ночь, после чего должен был уехать дальше вешать лапшу на уши папе римскому о том, что всё улажено и крестовый поход идёт по плану. На самом деле ни черта не шло по плану. По крайней мере, плану папы римского.

При приближении Алексея стража напряглась, впервые видя этого гостя. Энрико махнул им рукой расслабиться и спросил у незнакомца:

— приветствую вас молодой человек в моём скромном имении! Неужели я имею честь говорить с сыном ослеплённого императора Алексея? — потирая подбородок, спросил старик.

— глядя на ваш дворец, сложно представить каков уровень вашей скромности. Добрый вечер, уважаемый дож. Всё верно. Я его сын.

— скажите ка мне молодой человек, как так вышло что ваш отец в заточении без глаз, получив такую благодарность от своего брата, в то время как вы здесь живой и здоровый? Почему вас не убили, или же не бросили в темницу? — продолжил допрос Дандоло.

— вы сеньор Энрико хорошо осведомлены о том, что происходило у нас в империи, но вы не понимаете, почему всё так произошло! Я бежал, потому что больше знал каков мой дядя, нежели мой святой отец!

— я не понимаю? — засмеялся дож, начиная кашлять от самоуверенных слов молодого. — Кто как не я понимает, что там у вас случилось. Ваш отец, молодой человек — жалкий глупец, который приютил змея у себя на шее, и не увидел очевидного, из-за чего уже никогда не сможет ничего увидеть вообще!

— не говорите так о моём отце! Он хороший император и человек! А мой дядя гнусный подлец, который заслуживает виселицы за своё предательство!

— хороший император — мёртвый император! Удивлён что ваш отец всё еще жив, хотя, наверное, ваш дядя невероятно жесток, раз оставил вашего отца жить в таких мучениях! Кстати, вам не ведомо как часто он наведывается к беспомощному слепцу в темницу, чтобы поиздеваться? — снова захохотал Дандоло.

— как вы смеете оскорблять императора! — сделав шаг вперёд повысил голос царевич, на что быстро среагировали стражники, вытянув длинные мечи.

— успокойтесь господа. Всё нормально… — утихомирил окружение дож. — Ладно, хватит бесполезной болтовни. Что вы хотели мне сообщить юнец? Вижу вы действительно сын глупого и слепого. Надеюсь, эти черты не передались вам в той степени, чтобы тратить моё время сейчас.

— я пришел просить вас о помощи.

— о какой помощи? — спросил дож.

— помогите свергнуть лже императора и восстановить моего отца на трон, вы не останетесь в стороне. Мой отец озолотит вас и вашу армию крестоносцев, если вы вернёте ему власть.

— неужели? — улыбнулся старик.

— и как же вы молодой человек в состоянии делать предложения за вашего отца, пока он гниёт в темнице? — спросил впервые Балдуин.

— мой отец щедр и добр, он ценит добрые дела и одарит вас дарами из серебра и злата. Наша столица очень богата, и сейчас её разворовывают нечестивые дармоеды, которые гонят империю в нищету и упадок.

— вы так готовы поручиться за вашего отца? — спросил Балдуин.

— я готов рискнуть своей головой!

— мы ведь должны были направляться в Египет? — вклинился Бонифаций, у которого догорали последние искры благочестия и повиновения перед папой. — Нам же только что вернули церковные почести, как мы снова отклонимся от уготованной миссии?

— успокойтесь Бонифаций, дайте мне поговорить с царевичем, а после того, как он пойдёт отдыхать, я вам кое о чём расскажу.

— да как угодно… — махнул рукой Бонифаций, понимая, что он вообще ни черта уже не решает в этом походе.

— уважаемый царевич Алексей, мы согласны оказать вам помощь. Надеюсь, у вас есть деньги, чтобы отдохнуть в нашем прекрасном государстве около двух недель. После этого срока рыцарское братство отправиться в Константинополь. Мы свергнем лже императора. Это, наверное, судьба, что вы появились именно сейчас на пороге моего имения! Вы должны отдавать себе отчёт, что если ваш отец не выполнит того, о чём вы говорите, то его может постигнуть, куда худшая участь.

— я всё прекрасно понимаю сеньор Энрико. За это не переживайте. Я рискую своей головой, и я сделаю всё, чтобы каждый рыцарь который будет биться за освобождение Константинополя будет награждён сполна.

— вот и славно! Меня это удовлетворяет и устраивает, теперь молодой человек, вы можете быть свободны, ибо у нас есть разговор, не предназначенный для ваших ушей. Хорошей вам ночи Алексей! — помахал рукой Дандоло, и царевича вывели с поместья.

Когда мужи остались в троём, как прежде, Балдуин начал речь:

— вы быстро согласились Энрико. Неужели вы так наивны, полагать, что его тупой папаша обогатит нас серебром и златом? — пырхнул со смеху Балдуин.

— конечно же нет уважаемый граф! Как вы могли так плохо подумать о старике? Я вам обещал приятный поход в Зару и я сдержал слово! Разве рыцари креста не довольны результатами? — возмутился старик, попивая свой чёрный вонючий, лекарский чай.

— ещё бы Энрико! Они уже неделю как с борделей не вылазят с песнями на устах и хмелем в голове! Такого счастья и веселья ни один француз не испытывал с дня своего рождения! Про вас уже слагают легенды на французском!

— а почему вы так приуныли Бонифаций? Что не так? — всё еще смеясь, спросил Балдуин.

— я разочарован во всех идеалах, которые я строил и которых придерживался в течении службы церкви и своего народа. — уныло ответил граф.

— не стоит так печалиться, впереди только успехи и победы. Поход на Константинополь это такая возможность, которой никогда не было ни у одного из правителей мира. Этот город ещё никто не захватывал со времён образования Византийской империи. И такой шанс появился у нас! — объяснял Балдуин.

— я вам больше скажу господа. — начал Дандоло. — я беседовал с королём Филиппом задолго до образования похода, и мы приняли план обоснования на Балканах. Сейчас у меня в голове карта этого лакомого куска земли, который мы имеем возможности красиво разделить на троих! Каждый из нас сможет основать новое государство, которое будет процветать, благодаря моей поддержке и содействию короля Филиппа! Разве это не прекрасно?

— за это нужно выпить! — резко встал Балдуин. — Это не просто преркасно Энрико, это божественно!

— согласен. Филипп мне уже говорил об этом. — добавил Бонифаций.

— вот как? Филипп вам заранее поведал об этом плане? — удивился Балдуин.

— он убеждал меня в том, чтобы мы объединили совместные усилия и завоевали Балканы. Он знал, что я поддерживаю папу, а папа поддерживает меня, и он думал, что я буду против этой инициативы.

— и что вы можете сказать Бонифаций? Вы поменяли свою точку зрения? Или вы так и будете потакать папе? — улыбаясь, спросил Дандоло.

— в этом нет никакого смысла. После взятия Зары я удивился в том, насколько хрупка власть Иннокентия! С одной стороны он владеет огромной властью, с другой стороны он не в силах никак повлиять на ход течения событий! — возмутился Бонифаций.

— не заблуждайтесь, уважаемый Бонифаций! — помахал пальцем Дандоло. — То, что кажется, так легко и просто, на самом деле достигается усилиями многих людей и действий! Папа по-прежнему обладает огромной властью. То, что он недальновиден и не так хитёр, как его предшественник, не значит, что он пустое место. Пока есть шанс, мы были бы болваны, если бы не воспользовались этой слабостью! Верно граф Балдуин?

— несомненно, Энрико.

Все трое выпили и сели по местам.

— остаётся последний вопрос. — угрюмо сказал Бонифаций.

— поведайте о вашей бесконечной грусти граф! Ваш пессимизм неиссякаем! — весело сказал Балдуин.

— Калоян. Вы думаете, он будет смотреть, как мы ворвёмся в Константинополь и Грецию? Вы думаете, он ничего не предпримет?

— это не проблема. — коротко ответил Балдуин с широкой улыбкой. — Он не воевал с крестоносцами. Он не отважится и шага сделать в нашу сторону. Мы самые сильные воины на всей земле. Когда мы заберём столицу Византии, Калоян упадёт на колени, лишь бы мы не посягали на его территории. А мы с вами будем решать, что с ним делать потом.

Дандоло выслушав уверенную речь Балдуина промолчал. Он смотрел куда шире Балдуина, и не был уверен в том, какой уровень угрозы составляет король Болгарии. Сейчас Дандоло волновало взятие Константинополя, а что будет потом — они будут решать потом. Слишком многое нужно было сделать, и слишком много неожиданностей случается в жизни, чтобы планировать на года вперёд.

***

“Мой любимый муж!

Сердце разрывается от горя, и невыносимо писать вам, когда руки дрожат от страха… Что будет с вами дальше, мой возлюбленный? Каждый день похож на мучение и пытку… Вы мой любимый, знаете, что я не в силах терпеть скуку, но та скука, когда вы были рядом, сейчас мне кажется самым лучшим временем в моей жизни! О, святая дева Мария! Как же сложно мне сдерживать слёзы каждый день и не думать постоянно о вас мой Карло! Отец знает уже о том, что случилось. Он не гневается на вас мой дорогой, он просил вам передать, что вы обязаны сохранить свою жизнь во чтобы то ни стало! Отец говорит, что если вы будете соблюдать заповеди божьи и действовать, руководствуясь сердцем, то обязательно получите помощь от Господа Бога! Я согласна с отцом, в такое сложное время нам не остаётся больше ничего, кроме веры в помощь Бога и ваше благочестие. Моё сердце мне подсказывает, что вы преодолеете все препятствия и сможете вернуться домой, чтобы встретиться с нашим ребёнком, который каждый день даёт знать о себе. У него ваш характер мой любимый муж! Берегите себя Карло, не влезайте в неприятности и не бегите сломя голову навстречу опасностям. Буду ждать вашего письма с нетерпением, ваша любящая жена Луиза!

ПС. Отец лично взялся за ваш виноградник! Он сказал, что это дело чести собрать плоды и сотворить вино, которые вы обязаны будете оценить и полюбить! Этот виноград как частичка вас мой милый муж. Я тоже буду помогать отцу, насколько будет хватать сил, потому что в этом саду ягод — ваш дух и ваша любовь. Пробуя, вновь и вновь ваше творение я вспоминаю вас и обещаю, что никогда не забуду вас, чтобы не произошло! “

Дочитывая письмо, Карло вытер слезу, и аккуратно сложил его в сумку. Мужчина встал и облокотился на корму корабля, вглядываясь вдаль, куда-то далеко, где была Сицилия. Невыносимая грусть и тоска давила сердце, заставляя вновь и вновь корить себя за нелепость и небрежность совершенной ошибки, из-за которой он очутился на этом корабле. Корабль “Винченцо Дельгадо” плыл прямиком в Константинополь. Там он должен был высадить несколько сотен рыцарей, для очередной бандитской миссии. Рыцарь давно понял, что это не священный поход — это проклятое испытание его силы воли и добродетели, где он, представ перед Богом, должен будет искупить грехи и совершить чудо. Феросси верил всем сердцем, что ему под силу пройти все испытания судьбы, потому что его вела путеводная звезда, его безмерная любовь. Любовь, чертовски сильное чувство, которое способно творить чудеса с человеком. Оно наделяет невероятной силой, верой, надеждой и храбростью. Человек окрылённою этим чувством превращается в нечто большее, чем простой смертный. Карло чувствовал себя именно таким человеком. Вытерев очередную слезу со щеки, которая сама по себе текла, он громко стукнул стальным кулаком по ободу корабля, да так что вмятина в дереве осталась.

— полегче, славный муж! Отчего такая грусть и досада поселилась в вашем сердце? — спросил рыцарь, который был одет в тёплую зелёную кофту и такие же тёплые белые штаны, без брони.

— беда у меня почтенный муж, разлука с моей любимой уничтожает моё сердце и разум! — подымая руки к небесам, ответил Карло.

— это жестоко отправиться в подобный путь, оставляя дома возлюбленную! Скажу я вам… — посочувствовал мужчина.

— благодарю вас сеньор. Раз уж у нас завелась беседа негоже так говорить. Как ваше имя? — спросил Карло.

— Матье Монморанси, скромный рыцарь и летописец по совместительству. — протягивая руку ответил рыцарь блондин с завязанными в небольшую косичку волосами.

— Карло Феросси, рыцарь ордена меченосцев участник третьего крестового и, к сожалению четвёртого похода. — Карло снял перчатку и сдавил стальной хваткой руку собеседника.

— Господи ну и хватка у вас сеньор Карло! Вашими руками якоря гнуть можно!

— толку от этой силы, коль голова пуста? — сокрушаясь на судьбу, вновь спросил Карло.

— ну почему же Карло? Выйти сухим из третьего похода великая честь и слава! Смотря на вас, я не вижу серьёзных увечий, хотя многие сложили головы в том бою. Я, кстати, кажись, слыхал ваше имя!

— извините за мою небрежность Матье, я тоже слышал о вас раньше. Но, поймите меня правильно, с меня плохой собеседник, ведь я убит горем и отчаяньем. Только безмерная любовь ещё держит моё тело на ногах и не даёт ему свалиться за борт от горя, которое давит мою голову.

— да сеньор, вы и вправду страдаете, как я погляжу. Но, знаете что Карло? Оно того не стоит!

— что вы имеете в виду сеньор? — спросил Карло, глядя, с под падающих на глаза волос.

— нет смысла страдать сейчас. Трудности нужно принимать с гордо поднятой головой и думать о том, как их преодолеть. А для того чтобы вам полегчало, предлагаю пройти в мою каюту и выпить моего шардоне 1150 года!

— это прекрасное предложение Матье, но прочитав письмо моей любимой, я совсем разбит.

— почему же Карло? Вы женаты или вы помолвлены с вашей женщиной?

— я женат и мы ждём ребёнка. — угрюмо ответил Карло.

— беда, так беда… — цокая себе под нос, ответил Матье. — Оставить и жену и ребёнка в такой момент — это очень печально и жестоко. Что же такого вы прочли в письме, что вас так убивает?

— читая письмо, я как будто прикасался к своей любимой Луизе, и от этой иллюзии мне стало в сто крат хуже! А вы испытывали такое чувство? Я зол на то, что имею возможность читать письмо и тешить себя иллюзией, которая возможно никогда не воплотится в реальность! Ведь я могу умереть, но безмерно даю надежду своей любимой!

— то есть вы хотите сказать, что если бы ваша жена вам не написала, вам было бы легче?

— именно Матье. Вы умный мужчина! Как вы сразу смогли сформулировать моё негодование?

— эх, Карло! Сколько вам лет?

— мне тридцать пять в этом году!

— а мне, мой хороший сорок пять уже стукнуло! Позвольте предположить, ваша любимая жена — первая ваша женщина?

— первая и последняя! — кладя руку на сердце, ответил рыцарь.

— святые небеса! Карло Феросси, я не потерплю отказа, нам нужно выпить, иначе этот разговор продолжать бессмысленно!

— вы мне кажитесь довольно умным и благоразумным мужем, я сочту за честь испробовать вашего вина. Только не в каюте, а под солнцем! Я не хочу отводить взгляда от Сицилии, где грустит моя Луиза…

— как пожелаете Карло, но ваш настрой мне уже намного больше нравится, это уже признаки того, что вы готовы давать отпор унынию и бессилию! Так что ждите меня здесь! Я вернусь в миг.

— с этого корабля я никуда не денусь сеньор. — впервые улыбнувшись ответил огромный рыцарь.

Через десять минут появился Матье с бутылкой и двумя дешёвыми стальными кубками. Они завалили пару досок под зад и поставив бочку вместо стола начали распивать вино беседуя о жизни.

— почему вы ещё тревожитесь Карло, не ревность ли это?

— не знаю Матье, возможно ревность… Я ведь оставил свою жену совсем одну!

— она красива?

— безумно красива! Красивее женщины Бог не создал на всей Сицилии, а то и во всей Европе!

— Господи Карло! Тогда вам есть, о чём беспокоится!

— вы так считаете Матье?

— не знаю, женщины не могут быть долго одни! А мы рыцари исчезаем на годы из их вида, и мы даже не уверены, вернёмся ли живыми, а женщины тем более начинают сомневаться!

— что же делать в таком случае? — возмутился Карло.

— если позволите, дайте мне прочесть письмо вашей жены, я попробую оценить искренность её слов! — предложил летописец. — Если там нет очень интимных подробностей! Всё таки я знаю толк в письме!

— Господи упаси сеньор Матье, моя жена благоразумная женщина, хоть я ей и доверяю, всё же не вижу ничего плохого, чтобы вы прочли это письмо и прояснили мне картину мира.

Карло достал письмо и передал его рыцарю, который бегло прочел его и периодически улыбался. Феросси, сгорая от интереса спросил:

— ну что сеньор Матье? Что вы можете сказать о моей любимой?

— Карло. — положил руку на плечо гиганта, ответил Матье. — Если судить только по этому письму, то вы можете быть спокойны, столько слёз на бумаге я давно не видел! Ваша жена не просто вас любит, а просто умирает от горя, наверное, в равной степени, как и вы! — засмеялся Матье.

— ваши слова не просто греют, они раскаляют до бела мою душу Матье! Мне так больно это слышать!

— не стоит Карло, это просто констатация фактов. Но, я бы хотел дать вам совет.

— какой? — резко выпалил Карло.

— напишите в следующий раз вашей супруге, чтобы она не убивалась горем в одиночестве, пускай общается, с отцом, прислугой, с кем угодно! Но, нельзя топить горе в бумаге и собственной голове. Иначе можно сойти сума. Тем более у вас будет ребёнок, лишние переживания только идут во вред. Пускай выговорится, а там её знакомые смогут её поддержать, чтобы она легче переносила разлуку.

— слава господу Богу, что он послал мне такого человека на этот корабль! — сложив руки одну к другой, сказал Карло, потом поцеловал крестик на своей груди.

— вы заставляете меня смущаться Карло! Я ведь ничего такого не сделал, разве доброе слово, когда-то являлось чем-то значительным?

— вы знаете Матье, многим людям не дано произнести и части тех добрых слов что сказали вы. Творить добро и словом и делом дано не каждому, а многие этого просто не желают делать!

— соглашусь мой большой друг. Позвольте у вас спросить!

— говорите Матье, я открытая книга для вас!

— вы совершали грех в Заре? — пронизывая голубыми глазами, спросил Матье, глядя прямо в карие глаза великана.

— никогда сеньор, я такое не пошел бы. Этот поход стал испытанием лично для меня. Я вам не поведал, что меня здесь не должно было быть. Но, совершив роковую ошибку, я лишился возможности остаться дома. Сам Бог испытывает меня, после того как я забрал святую реликвию с Иерусалима во время третьего похода… Мне нет прощения за этот грех, и Бог запер меня на этом корабле и послал в этот поход, чтобы я искупил все грехи в мучениях как Иисус Христос.

— получается сеньор Карло мы с вами два человека, которые отказались от кровопролития ради серебра и злата…

— вы тоже не были в Заре? — удивился Карло.

— верно мой друг. Я отказался от этого безумного мероприятия. Я не настолько беден и глуп, чтобы творить такое мракобесие ради денег. Тому, кто это придумал, сам Бог будет судьёй. Тем не менее Карло, я тоже несказанно рад, что оказался рядом с вами на этом корабле! Понятия не имею, какие ещё безумные задачи будет ставить наше руководство перед нами, когда мы достигнем Константинополя, но я бы хотел быть рядом с вами в эту непростую минуту.

— так тому и быть сеньор Матье! Приму за честь сражаться с вами плечом к плечу.

Они подняли кубки, и допили остатки вина. Матье потряс бутылку и сказал, что сейчас же вернётся. Приближалась зима, и дни становились короче. Так и сейчас проведя долгую беседу, Карло провожал уже красное солнце на лазурном горизонте Адриатического моря, которое становилось немного беспокойным. Пока Матье рылся в каюте в поиске второго бутля вина. Спустя десять минут он вернулся и наполнил кубки заново.

— сеньор Карло, а где же ваш оруженосец?

— нет у меня никакого оруженосца. Был в прошлый раз. Но, я не стал брать никого сейчас. Я достаточно силён, чтобы носить свой клеймор за спиной и управляться с лошадью.

— весьма благородно!

— не знаю насчёт благородности, но это ещё и затратно по деньгам, а я как уже говорил, потерял возможность, отдав большую сумму денег церковным клеркам, которые меня обманули.

— это бесчеловечно Карло! Вы отплатили им за обман? — немного охмелев, спросил Матье.

— никак нет Матье! Я не жестокий человек. Я принял это как вызов. Бог им будет судьёй. Если я допустил такую жестокую оплошность, то не стоит винить в этом каких-то клерков, это лично моя вина, и я за неё в ответе.

— вы святой и сильный человек Карло! — немного шатаясь на деревянном бревне, сказал Матье.

— сомневаюсь Матье. Я скорее, такой же грешник, как и все остальные, просто пытаюсь с этим бороться, пока остальные смирились и забыли, как каяться в грехах.

— давайте выпьем за честных и благородных людей Карло!

— давайте Матье!

Они стукнули чарки и опустошили их в миг. Карло был силён, и его не охмеляло вино практически совсем, в то время как Матье Монморанси уже был изрядно пьян.

— а чем вы занимались, пока крестоносцы занимались грабежом Зары? — спросил Карло.

— я? Ох Карло и не спрашивайте! Была значит одна венецианка! Господи… Богиня! Я с ней две недели не выходил с комнаты! Это не женщина, а просто Афродита Милосская!

— вот как? А у вас на родине нет женщины?

— нет Карло, я одинокий волк, я как бы это сказать, разочаровался в женщинах совсем чуть-чуть…

Матье попытался встать, чтобы сделать комический жест, но его повело в бок, и вдобавок ко всему корабль словил сильную волну, чем подбросил рыцаря практически за борт. Реакция Карло сработала молниеносно, он в один прыжок переворачивая бочку, что преграждала путь, ухватил за шиворот Матье, а второй рукой схватился за висящий рядом трос. Корабль начал опускаться поглощая волну, а Карло одним движением руки притянул к себе полупьяного Матье, который даже не успел понять, что случилось. Многие солдаты от этой волны попадали, будучи на палубе, в то время как моряки напряглись, зная по опыту как принимать такие толчки. Пара моряков, что были рядом с инцидентом подбежали к рыцарям что выпивали, и один из них заорал:

— господи сеньор вы спасли жизнь этому человеку! Как вы его удержали одной рукой?

— Стефан ты видел его руку? Он же похож на Геракла! — глядя на стальное предплечье Карло отреагировал моряк.

— господа рыцари, закругляйтесь, у нас небольшой шторм. Идите все немедленно в каюту!

Матье пребывая в пьяном шоке сидел на полу корабля, потом медленно поднялся, понемногу осознавая, что случилось.

— никогда бы не подумал, что меня спасёт сицилийский архангел!

— ничего особенного Матье, я просто протянул руку помощи другу!

***

Эскадрилья кораблей подходила в бухту Константинополя с южной стороны. Император Византии уже знал о готовящемся прибытии крестоносцев. Так же он знал, что их визит может быть не столь дружелюбным. Тем не менее, он был более спокоен, потому что стены города и его защита были немыслимо велики и неприступны. Количество защитников города сильно превышало количество рыцарей и сопровождающих солдат. Главной ошибкой императора было то, что он ранее заключил договор с венецианцами и тем самым уменьшил количество флота. Это сыграло роковую роль, ведь никто не смог остановить рыцарей плывущих по морю. На подходе к городу корабли взяли на таран золотую цепь, преграждающую пролив между двумя частями города и корабли поплыли вокруг левого побережья. Они остановились на севере города в бухте. Крестоносцы разбили большой лагерь недалеко от города, где отдыхали после изнурительного мореплавания. Умерло не так много солдат, и численность войска по-прежнему была в районе двадцати пяти тысяч солдат, по большей части, состоявшей из воинов Франции. Энрико Дандоло тоже пережил это плавание, казалось, один дьявол способен лишить его жизни. Собравшись на вечернее собрание, руководители похода начали обсуждать план, как будут действовать:

— ну что Энрико, вот мы и прибыли. Стены города прячут блеск золота, которое он надежно скрывает, каковы ваши мысли о том, что делать дальше? — спросил старика Балдуин.

— всё замечательно мой уважаемый граф! Вы забыли, что у нас есть козырь в рукаве?

— какой же?

— человек, который вырос за этими стенами, он нам и поведает строение башен и слабых мест города. Вместе с его знанием и нашей силой мы возьмём неприступный город.

— а где же Алексей? Может он вообще не доплыл до берегов родины! Вы его видели? — оглядываясь по сторонам, спрашивал Балдуин.

— да видел я его. Он выглядит правда так, будто вот-вот подохнет, но всё же он жив. Пошлите людей пусть его разыщут. — сказал Бонифаций, откупоривая бутыль с вином.

— отлично. — Балдуин послал пару солдат на поиски, а сам сел в шатре напротив графа. — Предлагаю написать письмо папе. Указать на причину, по которой мы здесь. То бишь добиться сдачи города переговорами, и если этот метод сработает и Алексей-узурпатор покинет трон, оставив слово за нами, то мы потом красиво решим вопрос мимо папы. Как вам идея?

— идея неплохая, но вряд ли узурпатор послушает прошение папы об отречении от престола. Как бы папа не распинался, у него нет власти в Византии. Тем более, сейчас, после такого гнусного свержения императора Исаака. Конечно, мы попробуем все методы, но уважаемое рыцарство, готовьтесь к серьёзной потасовке. Цену награды вы все знаете. Через две-три недели, когда получим официальные ответы, начнём действовать.

— так тому и быть, я готов к любому исходу. — ответил Балдуин и опрокинул в горло чашу вина.

Шли дни, а за ними недели и предложения мирного урегулирования конфликта были разосланы всем сторонам. Иннокентий в очередной раз был в шоке от того, что произошло, но под воздействием кардиналов понял, что дороги назад нет. Угрозы об отречении от церкви уже ничего не значили, потому что воинство было ослеплено небылицами о богатстве Византийской столицы. Сейчас важно было не допустить кровопролития между христианами, ведь основная цель папы — объединение церквей, можно было достичь лишь мирным путём. По крайней мере, Иннокентий там думал. Ответное письмо дошло императору-узурпатору, и тот не удостоил внимания, ответить папе. Он выслал гонца, который поведал троице лидеров похода о том, что стены города ждут их захватчиков, чем дал зелёный свет на начало штурма. Имея под рукой царевича Алексея, крестоносцы разработали стратегию взятия башен города и были готовы действовать. Превышающие силы противника в городе, нигилировались тем, что крестоносцы были намного лучшеэкипированы и подготовлены к любому типу ведения боя. Через несколько дней должен был начаться штурм стен.

Карло Феросси уже услышал новости о предстоящем нападение на город и решил напоследок написать письмо жене, чтобы сообщить ей что это возможно последнее сообщение от мужа. Когда он сидел с поникшим видом, глядя на бумагу, к нему подошел уже знакомый друг Матье.

— слова не клеятся мой друг?

— вообще никак. Я не знаю, как попрощаться с моей любимой.

— зачем же прощаться?

— потому что, мы не знаем, выживем ли после атаки на стены.

— это верно, как и то, что возможно мы не умрём! Так зачем же раньше времени отчаиваться? — похлопал по плечу товарища Матье.

— я не хочу обманывать жену, давая ей ложные надежды.

— ох Карло, вы безмерно ошибаетесь. Наоборот, нужно оставить в её душе надежду, чтобы она верила в вас, даже если это будет в последний раз. Зачем оставлять последнее воспоминание о себе, будто вас сразили ещё до битвы? Поглядите на себя Карло, вы рыцарь коим нет равных, и уже отчаялись вернуться домой?

Карло не знал, как ответить, он держал перо в руке, которое бессмысленно капало чернилами на бумагу. Он не хотел сдаваться, но он слышал о грядущей битве и о том, сколько защитников в неприступном городе. Он знал, что штурм стены обернётся тысячами смертей неуязвимых крестоносцев, хотя они были обычными людьми, и умирали, так же как и остальные.

— напишите за меня Матье. Я не могу этого сделать сам. Я продиктую слова. Вы выполните такую услугу для меня?

— я могу это сделать, но ваша жена может увидеть, что письмо писали не вы, и тогда она всё равно поймет, что произошло нечто плохое. Например, вы погибли и попросили написать друга письмо от вашего имени. Не стоит так делать мой друг.

— вы правы Матье. Я должен сам делать такие вещи. Спасибо за вашу поддержку. Вы как никто другой выручаете меня словом, которое для меня сейчас ценнее любого золота.

— не отчаивайтесь Карло! Всё будет хорошо. Мы ещё выпьем вина у вас дома, а я буду смотреть на ваших детишек! Выше нос и всё получится.

С этими словами Матье встал и покинул рыцаря в одиночестве со своими мыслями.

“Дорогая Луиза

Мы добрались до берегов Балкан. Поездка была изнурительная и долгая. Я пережил её, только благодаря любви, которая согревает моё сердце. Среди всей толпы грубых и чёрствых солдат я повстречал светлого человека, который поддерживает меня как брат. Мне повезло, что такой человек будет рядом, будь то даже мой последний день в этом гиблом месте. Он говорит, что всё будет хорошо, и он внушает великую надежду, что мы встретимся и обретём счастье в конце нашего пути. Мне сложно в это верится, ведь через пару дней мы начнём штурм города. Да это опасное дело, но я буду осторожен моя дорогая Луиза, как и обещал. С божьей помощью я надеюсь, преодолею все трудности и окажусь за стенами города с гордо поднятой головой на плечах. Прошу вас Луиза! Не стоит прятать в себе эмоции и печаль. Найдите того, с кем сможете поделиться дурными мыслями и переживаниями. Это очень помогает в такое сложное время, поверьте моему опыту! Передавайте мои пламенные приветствия вашему отцу и скажите ему, чтобы он внимательней приглядывал за моим вином! Когда я вернусь, вся вина за окончательный результат будет на нём! Так ему и передайте. А если серьёзно Луиза, я безмерно скучаю и люблю вас. Слова это всего лишь слова… Но, если у нас нет другой возможности быть друг с другом, то пускай, хотя бы они нас объединяют. Берегите себя Луиза и нашего ребёнка, я буду ждать вашего ответа с нетерпением, надеюсь уже тогда он или она родится, и мы вместе выберем ему имя.

Ваш любящий муж Карло Феросси. “

Глава 16

Глава 16

Поведает о жарком лете.

Жаркое, изнуряющее своей температурой лето пограничной Греции было невыносимым, но по своему прекрасным. Нужно было время, чтобы привыкнуть к такой погоде. Сама местность отличалась от основной Болгарии. Поля, усеянные цитрусами, виноградом, овощами и зерновыми давали процветание и сытость целому региону. Рогатая скотина, лошади и свиньи, выращивались на фермах и продавалась на рынках Греции, Македонии и частично Болгарии. Эта часть земли была не подвержена войне. Точней война здесь была, но закончилась уже как восемь лет назад. Люди жили в мире и спокойствии, каждый занимаясь своим делом. Солдат практически нигде не было. Рынки работали и были забиты людьми, а поля расцветали и постоянно обрабатывались рабочими. Имение Дионисия Манопулуса состояло из обширной территории, на которых он выращивал апельсины и лимоны. На мужчину работало около пятнадцати человек, которые исправно получали зарплату и ухаживали за полями. Когда приходило время сбора, товар продавали на всевозможных окружных рынках. Прибыль была довольно внушительна, и хозяин обладал весьма хорошим доходом. Помимо полей с цитрусами, у Дионисия, была большая ферма лошадей, где работало ещё восемь рабочих. Они выращивали и разводили коней, которых продавали по всем направлениям. Чаще всего в Болгарию, так как постоянная война вынуждала бесконечно пополнять запасы людей и верховых животных. Король Калоян специально не трогал такие регионы, ни большими налогами ни военным сбором, для того чтобы они были переправным пунктом для соседних государств, таким образом создавая торговый шлюз и принося большие ресурсы разного рода в Болгарию.

Сегодня солнце жарило как адское пламя. Ни единой тучки на небе открывало сплошную голубую гладь, если поднять голову к Богу. Приехав на ферму Дионисия по поручению отца, я даже представить не мог, насколько здесь хорошо жить. Здесь было почти всегда тихо и спокойно. На базарах никогда не было криков по поводу краж и беззакония. Нигде не было вечно снующих и обозлённых солдат, которые в Болгарии так и искали, кого бы облапошить. Пробыв здесь всего неделю, мы ощутили себя как в раю! И это была не шутка, и не преувеличение. Когда обстановка войны и мира сменяется за несколько дней ты пребываешь в шоке осознания как же всё может быть хорошо. Всё познается в сравнении. Мы с любимой Радкой спали в нормальных кроватях, просыпались и имели возможность нормально и безопасно работать, тем самым помогая делу Дионисия. Мы всегда ели досыта, тогда когда хотели, а прогулки по вечерам не вызывали тревоги и страха за свою жизнь. Первые дни мне казалось, что я сплю, и когда открою глаза, то болгарская война вернётся ко мне и сожрёт меня живьём. Но, дни медленно тянулись, и ничего не менялось. Самое неожиданное и поразительное, что я встретил маму! Господи, отец позаботился о всех, кроме себя… Я не знаю, где сейчас он и жив ли вообще, но как же я ему благодарен за всё. Он так и не раскрыл тайны того, что мать жива, и он её уберёг от ужасов войны. Я каждый день с ней долго разговаривал, и поверить не мог в такое счастье. Радка хорошо восприняла эту новость, но видно было что ей грустно от того, что её семьи не осталось. Каждый день ей напоминал, что у неё есть я, и буду заботиться о ней как смогу, что помогало на некоторое время. Мать, узнав её историю сказала мне, что это тяжело принять то, что с ней произошло, но время и не такие раны лечит. Нужно было ждать и любить друг друга, всё остальное уладится. Я верил матери, потому что она была доброй и умной женщиной.

Вытирая пот со лба, я смотрел на двух рабочих, которые не говорили на грецком. Они о чём том разговаривали, периодически смеясь, срывая апельсины в корзины. Беззаботные молодые люди, которые кажись и не знали, что такое война. Уже близился обед. Изрядно погнув спину, я решил пойти на перекус. Я взял свою корзину и направился в сторону дома, оставив позади пару молодых людей. Дойдя до деревянного сарая, я высыпал в бочку содержимое и пошел в дом. Внутри было намного лучше; свежий ветер продувал помещение сквозь настежь открытые окна. Недолго думая я насыпал себе каши, которую с самого утра сварила мама, и принялся есть. Через пару минут во входной двери очутился Дионисий. Он обернулся к собеседнику, и продолжал что-то говорить. Было похоже на то, что он хотел побыстрее от него избавиться. Когда он с ним распрощался, то закрыв дверь, сразу же заметил меня.

— привет Любко, как там работа, всё хорошо? — спросил Дионисий со своим странным акцентом.

— всё здорово Дионисий. После обеда вновь на поле. А кто этот человек? Мне показалось, что он весьма назойлив.

— а, этот? — тыкая пальцем в сторону улицы, спросил мужчина. — не обращайте внимания. Перевозчик, пытался выбить у меня на пару монет больше за перевозку товара в Фесалонники.

— и как, ему удалось?

— только не со мной молодой человек! — улыбнулся грек, наливая себе красного вина, которое взял с под полки.

Надпив немного вина, он закусил его карамельной плиткой.

— какое же мерзкое пойло, если оно не охлаждённое! Нужно немедленно, отнести его в погреб.

Я не стал отвечать на жалобы грека, а просто продолжал есть. Через несколько минут он вернулся с подвала, куда относил вино и сел возле меня за стол.

— слушайте Любомир, не желаете поменять немного свой рабочий график?

— что вы имеете в виду Дионисий?

— мне скоро нужно съездить в Струмицу, чтобы договорится о продаже коней. Самому скучно ехать, а с вами можем поболтать о жизни. Так и вы развеетесь, и мне будет веселее. Что скажете?

Я машинально поменял гримасу, понимая, что в этом нет ничего зазорного.

— почему бы и нет? А где это?

— это территория Македонии.

— ого, а безопасно вот так пересекать границу?

— не переживайте молодой человек, у меня всё схвачено. Дело только во времени, это полностью безопасно и надёжно. Так что?

— ладно, только нужно написать записку для Радки. Заодно возьму перерыв от этого проклятого солнца! Оно меня просто убивает, никак не могу привыкнуть!

— вот и славно! Через полчаса выезжаем. Кстати, где девчонки? — спросил грек.

— мама с Радкой пошли на рынок. До сих пор не вернулись, Дионисий прошло уже два часа, мне не стоит переживать? Мало ли…

— даже и не думайте Любко. Просто Надежда, наверное, что-то покупает вашей возлюбленной, типа каких-то украшений и новой одежды! Не обращайте внимания. Ещё у неё есть пара болгарских подруг, до которых они могут наведаться, так что это может затянуться надолго.

— я привык ожидать опасности за каждым углом, надеюсь вы знаете о том, что говорите!

Грек закатил глаза от моего недоверия и спокойно убедил меня:

— бегите уже собирайтесь! Туда дорога немного дальняя, надеюсь, мы успеем доехать туда и назад к ночи.

— ну раз вы уверены, что на рынке всё будет хорошо, тогда я пойду, переоденусь, во что-то более приличное! Оружие не стоит брать?

— не нужно Любомир! Расслабьтесь! Вижу, там, откуда вы приехали без паранойи никак! Мы поедем на встречу к интеллигентным людям. Это лошади не для войны, а для домашних скачек. У меня парочка имеется таковых, и я хочу побольше денег за них урвать. Посмотрим, получится ли у меня! — хитро улыбнулся грек.

— у кого-кого, а у вас точно получится! — сказал я, вынося из-за стола тарелку.

Мама и Радка так и не объявились дома. Я по стандарту всё ещё переживал, хотя Дионисий и убеждал меня в том, что в этом нет никакой нужды. Хозяин дома снарядил двух чёрных лошадей, и мы неспешной трусцой поскакали на запад по дороге. Этот небольшой торговый городок находился в двадцати километрах от нашего дома. Дионисий меня уверял, что мы должны добраться туда и вернуться к поздней ночи. Не знаю почему, но меня терзали сомнения, что нам удастся это сделать так скоро. Я уже имел опыт скачек на длинные дистанции. Мы миновали прекрасные холмы и сады приграничной Болгарии. Вдали на юге виднелись небольшие горы Греции, и где-то там возле них находится величественный город Фесалонники. Это огромный портовый город и один из сердец торговли окружных государств. Дионисий перед выездом разоделся как пижон в элегантную лёгкую одежду, состоящую с рубахи с тонких штанов, которые поблёскивали на солнце. Мне, почему то показалось, что он собрался не на деловую встречу, а на свидание с женщиной. Первые пару километров мы ехали молча, но я решил прервать тишину, потому что даже прекрасная благодать, где не было войны — стала приедаться; да и вопросы у меня были к этому греку.

— скажите Дионисий, что свело вас и моего отца?

— Любомир это тяжкие воспоминания. Примерно как вы пытаетесь забыть то, что творится сейчас в Болгарии, так и не хочу вспоминать те времена.

— тем не менее, это важно. Я должен понимать, почему отец меня прислал именно к вам, а тем более, отправил к вам мою мать.

— ладно, я расскажу вам, но впредь больше не хочу придаваться этим воспоминаниям. Мы попали на службу в Константинополь в далёком 1168 году. В те времена Византия поглощала все территории Балкан, хотя уже тогда начинались розни между государствами вроде Греции, Болгарии, и Македонии. Некоторые народы также ненавидели греков, как и евреев. Мне не повезло встрять в конфликт с такой группой людей полных ненависти. Если бы не ваш отец и его друг, то меня бы прирезали уже давно. Они всегда были исполнены справедливости и чести, защитили меня от обидчиков. Тогда, многих солдат убивали под маской самоубийств на почве расовой ненависти. Вы и сам можете быть тому свидетелем, как болгарский народ режет друг друга, при этом им даже расовой принадлежности не нужно… А я чистый грек! Чего ещё нужно для некоторых индивидов, чтобы меня убить?

— мне прискорбно это слышать. Я с вами целиком согласен. Люди ведут себя как животные, как по отношению к другим национальностям, так и к своим землякам. Нашему болгарскому народу достаточно показать на соседа и сказать, что он поддерживает Византию, и этого будет достаточно, чтобы друзья вчера, сегодня были готовы перерезать друг другу глотки. Это ужасно и так…

— обыденно.

— именно! Когда смотришь на это почти каждый день, кажется что люди попросту такие и есть! То есть — это не Калоян или Алексей или Имре сделали их такими, складывается впечатление, что они сами были такими, всегда! Им просто тыкнули пальцами и сказали фас, таким образом, сняли с них ответственность, что это не они приняли выбор убивать. Как же так Дионисий? Вы же греки, один из древнейших народов среди всех цивилизаций, разве вы не нашли ответ на этот вопрос?

Грек посмотрел на меня, скептически улыбаясь, потом снова помрачнел.

— а какой здесь может быть ответ? Если копнуть глубже, думаете греки чем-то лучше? А сколько народов и людей перерезало наше великое государство под руководством Александра Македонского? Их не счесть в цифрах, Калоян просто ребёнок по сравнению с ним. Но, Александра возносят как божество, потому что он достиг великих завоеваний! Но, знаете в чём самая великая беда? Для того, чтобы тебя не считали тираном и убогим лидером, достаточно преподнести красивый устрой жизни и философию народам, которые ты поработил. Вот только ничего же не измениться! Люди как ненавидели друг друга, так и будут ненавидеть. И время это подтверждает. Как только Александр погиб, всё рухнуло. Империя распалась, и массовая резня началась во всех городах и регионах. Все резко забыли мудрость и философии, новые очаги ненависти и вражды загорелись свежим пламенем, забывая какие мы греки великий народ. Все начали делить те крохи власти, которые раскрошил Александр после своей смерти.

— это так.

Мы замолчали на некоторое время. Потом вырисовалась речушка на горизонте и Дионисий, указывая пальцем сказал:

— давайте напоим лошадей и сделаем перерыв на пятнадцать минут, потом возобновим путь.

— я не против.

Мы так и сделали. Напоив лошадей, мы привязали их, дав им возможность погрызть траву, а сами сели друг напротив друга неподалёк.

— давайте больше не будем о грустном. Лучше расскажите куда это вы так вырядились, я конечно понимаю, что у вас своя мода и торговые сделки не мой конёк, но видится мне, что вы специально так вырядились! — помахал я указательным пальцем на грека.

— всё правильно Любомир. Но, это всё потом. Когда мы приедем, вы всё сами поймёте.

— это звучит интересно, неужели вас ждёт какая-нибудь дама сердца?

— всему своё время молодой человек! Не гоните лошадей раньше времени.

— ну раз это такая тайна, пусть будем по вашему. Я вот что хотел еще спросить, вы и моя мама…

— так Любомир, только не начинайте этот разговор! Я вам отвечу всего один раз, коротко и ясно! Я уважаю вашего отца, как брата, и отношусь к вашей матери как до своей сестры. Если вы не верите, то, скоро убедитесь, что я говорю правду! Поэтому можете быть спокойны в этом вопросе, так как спокойны в том, что здесь нигде нет бандитов!

— ну как вам сказать, бандиты есть повсюду, даже в таких мирных местах как это! — возразил я, указывая на плохой пример грека.

— тем не менее, мне вы можете доверять, как доверился ваш отец. А он не глупый человек и весьма почитаем.

— он главнокомандующий болгарской армии, кстати. — не смог я не похвастаться.

— великий Архимед! — хлопнул в ладоши Дионисий. — Вот так новость! А я и не знал!

— ну, теперь знаете.

— я честно говоря не удивлён. Он ещё в молодости был горд, умён и храбр. То, что он достиг таких высот, только подтверждает мои слова. Поэтому оставим тему с вашими родителями. Лучше поговорим о вас.

— о нас?

— да! О вас и вашей возлюбленной! — улыбаясь, сказал Дионисий.

— а что тут говорить?

— для начала, давайте, наверное, седлаем коней, а то мы так точно никуда не доедем! А уж после, я скажу что думал!

Мы так и сделали. Через пять минут мы уже скакали по ровному утоптанному тракту. Полпути было позади. Ещё час езды, и мы должны были быть на месте. По времени уже было далеко за полдень, но по вездесущему, адскому солнцу было сложно определить точное время.

— не сложно догадаться… — начал говорить грек. — Что вероятнее всего вы не женаты и даже не помолвлены в церкви, верно?

— вообще-то да. Когда на каждом шагу думаешь, как выжить, и чтобы тебя не убили, то как-то сложно задумываться о таких прекрасных вещах!

— тем не менее, каковы ваши планы Любко?

— в каком смысле Дионисий?

— вы планируете сыграть свадьбу, или хотя бы воссоединиться церковной клятвой? Так же у вас в православной Болгарии принято?

Я понял, что Дионисий или что-то задумал, или был весьма любознателен. Пока мне не было ясно, что конкретно стало у него на уме, поэтому пришлось как-то выкручиваться.

— честно говоря, Дионисий, я с Радкой не так давно вместе, но то, сколько мы пережили и преодолели проблем за короткое время, порой даже самые влюблённые и продолжительные браки не переживают!

— правда? Это очень интересно! Так значит у вас любовь и всё такое?

— мне сложно ответить на этот вопрос, потому что я никогда ни к кому не чувствовал подобного. Я с пятнадцати лет жил как во тьме. Постоянная опасность и злоба на окружающих, недоверие и пренебрежение. Хоть у меня и были женщины на пути, но они все были просты, корыстны и неинтересны. Как-то так.

— а что же ваша спутница как-то отличается? — улыбнулся Дионисий.

— вот в этом у меня и пробивают сомнения уважаемый дядя! Я-то парень взрослый и повидавший много всего. Я не верю в непогрешимость людей, и эта чёрствость не даёт мне полного доверия ни к кому. Хотя к этой девушке у меня какое-то особенное отношение. Это больше чем уважение. Мне сложно объяснить это всё. А почему вам вообще это так интересно?? — вдруг повысив голос, сорвался я на грека.

— а что? Я не могу поинтересоваться? Вы же мои гости и почти семья, должен же я знать, кем вы являетесь, друг другу?! — возмутился грек.

— ладно, извините. У меня всегда такая реакция, касаемо Радки.

— да не стоит извиняться! Вскоре время всё вам покажет и расскажет. Вы поймёте она ли та единственная, или же это просто дружба!

— вы так считаете Дионисий?

— несомненно!

— но ведь я чувствую вину перед ней, она мне даже жизнь спасла!

— как бы ни так, но за это, не всегда остаются верными, до конца дней! Любовь это немного иное чувство. Вы можете быть ей безмерно благодарны и помогать во всём, но любить и в итоге жениться совсем на другой женщине!

— может быть вы и правы…

Дальше мы скакали в тишине, пока не достигли городка. Самое интересное, что мы встретили на пересечении границы пару спящих солдат, которые даже не обратили на нас внимания. Такая небрежность и безразличие показалась мне крайне странной и удивительной. Тускнеющий свет из-за горизонта дал мне понять, что близится вечер и сейчас порядка пяти часов после обеда. Сдаётся мне, всё же Дионисий меня обманул! Мы ещё даже не беседовали, а уже близился вечер. Городок с виду был не большой, но довольно оживлённый, как и всё вокруг. На улицах бегали дети и разговаривали крестьяне. Причём я ни черта не понимал их говора. Сразу стало ясно, что это другая держава.

— Дионисий это македонский?

— это сербский язык. В этих краях все говорят на сербском.

— а вы понимаете его?

— вах! Конечно мой юный друг! Как бы я торговал с этим прекрасным народом, не зная их языка? Советую и вам его подучить! Кстати, на каких языках вы говорите?

— не могу особо похвастаться Дионисий. Только болгарский, и немного знаю латынь.

— это плохо! Вам стоит изучить латынь досконально, и желательно подучить греческий и сербский, тогда вы будешь на вес золота! Вам откроется путь в торговлю или в дипломатические круги любого государства. Поймите Любомир, бездарей и болванов всегда хватает с лихвой, а людей учёных всегда мало.

— это я и так знал. Но, в своё оправдание…

— …скажете, что жили при войне. Я это прекрасно понимаю! Но, советую вам заняться самообучением в свободное время, пока вы живёте здесь. Это никогда не помешает, уверяю вас! — весьма убедительно поучал меня грек.

— ладно, я вас понял. Я подумаю над этим.

Через десять минут мы достигли каменного забора с металлическими воротами. Из-за забора виднелись деревья с какими-то фруктами, а если отойти от этой каменной стены, то можно было увидеть крышу дома и широкие окна, не сказать чтобы огромный, но не маленький дом. Дионисий спешился и резко подёргал за веревку у металлических ворот. Через пару минут ворота открылись, и оттуда вышло два охранника в лёгкой кожаной броне и с палашами в ножнах. Бойцы были не слишком грозны, как для меня. Но, то, что здесь была охрана, что-то да означало. Дионисий им что-то пробубнил и они заулыбались, потом резко сменив выражение лица, глянули на меня. Что-то спросили, но грек их быстро разуверил в чём-то.

— они проверят тебя на наличие оружия.

— да пожалуйста. — не стал я сопротивляться, вытянув руки в стороны.

Одни из них походил вокруг, потрогал на поясе и удостоверился, что прятать оружие было просто негде в этой лёгкой одежде. Жара стояла такая же как и у нас дома, поэтому я был одет в одежду, где невозможно было спрятать даже яблока.

— ступайте за мной. — скомандовал Дионисий сдерживая улыбку.

Мы прошли внутрь двора, и один из охранников взял наших лошадей и повёл их к стойлу. Я, грек и охранник шагали по брусчатой тропе к большим дверям, украшенным мозаичным стеклом. Когда мы были в десяти шагах от двери, они внезапно открылись, и там показалась женщина. Ей было порядка сорока пяти лет. Видно было, что она не молода, но выглядела довольно хорошо на свой возраст. Русые волосы были заплетены в шишку на макушке со спицей, губы красные от помады, черты лица приятные с мелкими морщинами. Глаза голубые и строгие. Она была одета в светло-коричневое платье до самых лодыжек, на ногах красовались утончённые босоножки. Она смотрела грозно на Дионисия, держа руки за спиной, будто испепеляла его взглядом с серьёзным видом. Дядя грек в свою очередь шагал к ней, навстречу явно изменив походку. Сам Бог свидетель, грек стал похож на петуха, который начал брачный танец, изменив движение рук и ног! Они были странны и нелепы. Я не видел его лица, так как стоял сзади, но по-моему он улыбался. Через пять секунд этой клоунады он почти подошел к трём ступеням, которые разделяли их. Дама которая казалась строже королевы резко пырхнула со смеха и прыгнула к Дионисию в объятья, после чего они начали так неистово целоваться, что мне даже плохо стало, от того что я это всё наблюдаю. От неудобности ситуации я повернулся в сторону охранника. Он как раз чиркал искру, чтобы зажечь папиросу.

— это нормально? — посмотрел я с диким выражением лица, на стражника показывая пальцем на двух зрелых людей, что казались ели живьём друг друга.

Охранник затянулся полыхнувшей папиросой и ответил что-то на своём странном языке. Я ни черта не понял, и с тем же непонимающим видом снова глянул на Дионисия и даму. Казалось, они и не собирались останавливаться! Потом я резко повернул взгляд вверх на окно и увидел, что кто-то за нами всеми следил, но человек что там был резко исчез, после того как я его заметил.

— Дионисий тут вообще-то люди есть! Вы еще здесь? Или может мне назад поехать домой? Мне кажется я тут точно лишний!

Мои слова приостановили это любовное безумие. Пожилой грек держал лицо женщины в руках, которая улыбалась как девочка, потом нехотя отвёл её от себя и повернулся ко мне весь измазанный помадой. Это было настолько нелепо и смешно, что я еле сдержался от смеха.

— Дионисий вы хотя бы представились для приличия? Вы это… Весь в помаде — показал я на его лицу пальцем.

— ох Любко извините старого дурака! — он взял женщину за руку и повернулся. Теперь они оба смотрели на меня. — Это Эмилия Хоровец, моя… Хорошая подруга и… Торговый компаньон! — по-идиотски заулыбался грек. — А это Любомир Драгич, мой недавно прибывший молодой друг. Сейчас он мне помогает со всеми делами, и он сын очень уважаемого человека, который является главнокомандующим болгарской армии.

Женщина резко поменялась в лице, блеснув нотами удивления.

— это весьма интересно! Ну, здравствуйте молодой человек, извините нас за эту эмоциональную сцену, просто ваш дядя давно не посещал меня. Поэтому мы немного соскучились друг по другу. — переводя взгляд на ополоумевшего грека сказала женщина, на кривом болгарском. После чего они снова начали целоваться.

— и вам добрый вечер…

Это безумие продолжалось ещё какое-то время, после чего мы всё же зашли в дом. Охранник удалился на службу, оставив нас втроём. Этот дом был уютным и хорошо отделанным. Стены украшали немногочисленные странные картины, которые не были похожи на обычную живопись, а пол был застлан в дорогих коврах. Почти везде был слоты с золотыми подсвечниками. Пока ничего не горело, так как было ещё светло. В доме пахло свежей выпечкой, едой и странном ароматом. Он был очень сильным и приятным. Я понял сразу, что либо здесь хорошо готовили, либо нас уже ждали. С каждой секундой проведённой здесь я понимал, что Дионисий приехал не для торговых сделок, а совсем по другим целям. Хозяйка дома пригласила нас садиться за стол и немного подождать, скоро нам подадут ужин. Женщина удалилась куда-то на второй этаж, на несколько минут оставив меня с греком наедине.

— Дионисий, я не хочу казаться грубым, ведь я ваш гость, а вы весьма уважаемый человек, но…

— Любомир не нужно негатива! Вам здесь понравится! — перебил меня грек.

— вы не дали мне договорить! — повышая голос, сказал я. — Ответьте мне на один вопрос, вы рассчитываете покинуть этот дом сегодня вечером? И какого дьявола я здесь делаю?

Грек смотрел на меня с печальным взглядом, потом положил руку мне на плечо и сказал:

— скоро вы сами мой юный друг не захотите его покинуть этой ночью.

— неужели? Нас дома ждут вообще-то, и я пообещал вернуться сегодня!

— не надо так переживать. Я оставил записку вашей маме и она всё прекрасно поймёт. А теперь расслабьтесь и чувствуйте себя, как дома! — улыбнулся грек и сильно потянулся сидя на стуле.

Через минуту я даже не успел прийти в себя, чувствуя негодование, от того, какого чёрта я вообще здесь делаю. По ступеням спускалась Эмилия и ещё кто-то. Ещё кто-то была девушкой порядка двадцати лет. От одного её вида у меня чуть не отвалилась челюсть. Коварный грек увидев то, что и так знал, специально следил за моей реакцией и от него не ускользнуло моё удивление.

— ну что молодой человек, вы ещё хотите уехать сегодня домой?

Я не ответил, потому что был немного потрясён. Девушка была нереально красивой. Если быть честным я никогда не видел по всей Болгарии таких. Понятное дело, что она была дворянского рода, потому что была хорошо одета и опрятна, в то время как остальные дамы из Болгарии думали только о том, как не сдохнуть, вместо того, чтобы красиво одеваться и следить за собой. Это чудо под метр семьдесят ростом, имело идеальную фигуру. Небольшие плечи и широкие бёдра с тонкой талией, очень светлые волосы, заплетённые в длинную косу. Карие глаза с выразительными бровями и пухлыми губами. Румяные щеки и красивый нос, при этом, лицо словно было сделано из идеально полированной кожи, без единой морщины и такого понятия как прыщи. Последний её плюс открылся мне, когда она села, напротив меня со своей матерью. Это примерно третьего-четвёртого размера бюст, который ничем не фальсифицировался. Потому что, кроме светло-синего тонкого платья с разными узорами, на ней, наверное, и не было ничего более надето.

— позвольте вас познакомить молодой человек, это моя дочь Сабина, вас уже ей представили. К сожалению, она не говорит на болгарском, но она вас радушно приветствует! — улыбаясь, проговорила хозяйка.

— Вы это, тоже ей привет передавайте. — помахав ладонью, ответил я.

Дионисий глядя на всё это, торжествующе улыбался. Мне было интересно, что он задумал и главное зачем. Тем временем подходили служанки, которые тоже были далеко не уродины, но сейчас, я не мог их расценивать даже как женщин, когда это чудо сидело напротив меня. Прислуга принесла свежий хлеб, мясо, нарезанные фрукты и овощи, картофель и кашу, выжатый сок апельсинов и лимонов, какие-то десерты и варенья, а также два бутля разного вида вина. Господи, зачем столько еды на четырёх несчастных человек? После дороги я не был так голоден, чтобы поглощать еду в обычном режиме, хотя Дионисий приложился знатно. Всем разлили вина, и я решил попробовать его, хотя бы для приличия, потому как предпочитал не употреблять спиртное.

— милый, расскажите нам о своём молодом друге, мы хотим побольше узнать о нём! — попросила женщина у грека, лениво жуя виноградины. Её дочь, которая не понимала болгарскую речь, изредка поглядывала на меня, пока даже не притрагиваясь к еде.

Грек начал вещать на сербском языке, и это было крайне подло с его стороны, потому что я понятия не имел, о чём он рассказывает. Периодически его интонация менялась, и он разражался хохотом, женщины подхватывали его порывы, тоже, то посмеиваясь, то внимательно слушая. Иногда поглядывая в мою сторону. Мне приходилось уныло сидеть и жевать разную еду, которая с виду была крайне аппетитная, но не лезла мне в горло совсем. Спустя минут десять очаровательных историй грека, я решил прервать его рассказ:

— Дионисий, о чём вы так долго рассказываете? Я надеюсь не обо мне?

— не обращайте внимания Любомир, я же не так много о вас знаю! Я коротко рассказал дамам, кто вы и откуда, а сейчас травлю истории о том, как обстоят дела у меня на ферме, ведь если вы не знали, госпожа Эмилия очень богата и владеет множеством заведений в Македонии. Её интересуют все нюансы развития моих дел!

— неужели? — спросил я у женщины.

— Дионисий прав, я деловая женщина и мы всегда общаемся о делах, когда встречаемся! А что вас удивляет милашка? То, что женщина может управлять предприятиями?

— вообще-то да, меня это удивляет. У вас есть муж?

— нет, мой муж давно исчез. Зато у меня есть прекрасный компаньон, который сидит рядом с вами, и благодаря ему, наши совместные дела очень процветают, за что я ему безмерно благодарна! — улыбнулась Эмилия, подмигивая греку, а тот в свою очередь послал ей воздушный поцелуй.

— ясно. Извините меня за грубость, но мне нужно выйти подышать воздухом! — я поднялся и вышел, даже не посмотрев насидящих.

Дионисий удивился, почему это я вдруг решил уйти, а дочь хозяйки только проводила меня взглядом, подперев ладошкой свой маленький подбородок. Я вышел на улицу и сел на одну из лав, которые стояли под странными деревьями с экзотическими плодами, которых я никогда даже не видел ранее. Самое унылое было то, что мне даже поговорить не было с кем. Я понимал, что Дионисию здесь было круче некуда, и я прекрасно понимал, зачем он сюда приехал, даже если он и решил что-то там обсудить о конях. Но, на кой чёрт он меня потащил сюда, подальше от моей семьи — мне было до сих пор не понятно. Из-за этого непонимания, я был немного зол на пожилого грека. Уже вечерело, и солнце спряталось за горизонт, ночные насекомые начинали издавать типичные звуки, и только сейчас я осознал, как здесь тихо. Некоторые звуки разговоров, издаваемые из окна кухни, доносились до меня отдельными фразами, а в целом здесь была райская благодать, практически как у дома Дионисия. Птицы всё реже чирикали, улетая на ночь по гнёздам. И вдруг открылась дверь за моей спиной. Я повернул голову за спину и увидел, что ко мне идёт хозяйка. Господи, чего она хочет?

— вы не против, если я сяду на пару слов? — улыбалась дама в возрасте.

— зачем вы спрашиваете? Я же у вас в гостях, а не вы! — удивился я.

— я просто пытаюсь быть вежливой молодой человек. Почему вы так грубы? Вам что-то не понравилось из еды? Или может быть, мы как-то плохо к вам отнеслись? — раскручивая пальцем русую прядь, что вырвалась из шишки, спросила хозяйка.

От её вопроса мне стало немного стыдно. Ведь я действительно был не совсем почтительным.

— извините за моё поведение госпожа Эмилия…

— можно просто Эмилия, а то я чувствую себя старухой! А я ведь не выгляжу таковой? — спросила женщина, нарываясь на комплимент.

— конечно не выглядите. — утешил её я. — Не знаю сколько вам лет, но вы хорошо выглядите.

— благодарю молодой человек! Настолько хорошо… Даже для вас? — ехидно улыбаясь, спросила женщина.

— давайте не переходить черту. Я просто пытаюсь быть вежливым гостем. Хорошо? — выставив ладонь вперёд, попытался оградиться от этой странной женщины.

— с вами даже пошутить нельзя? Откуда такая серьёзность? Такое ощущение, что ваше сердце похитила какая-то женщина?! Но, Дионисий сказал, что вы совсем один! — жалобным голосом сказал дама, протягивая руку ко мне вдоль скамьи.

— я долгое время жил в аду, который называется Болгария, там не принято так радоваться жизни, как у вас здесь.

— господи, бедняжка! Мне очень жаль, что вам так не повезло в юношестве! — она попыталась сделать грустное лицо, будто понимала, о чём я говорю, но я догадывался, что она ни хрена не понимала.

— не стоит меня жалеть, что было, то прошло. Я просто объясняю вам, почему я так себя веду. Для меня всё происходящее выглядит настолько нереальным, как и счастливая жизнь в Болгарии.

— вы правы молодой человек, но вы здесь, поэтому расслабьтесь. Кстати, вы приглянулись моей дочери! Она не знает болгарского языка, но у нас есть служанка с Болгарии, она могла бы вам помочь в коммуникации…

— вот оно что? Дионисий немного ошибся, у меня есть девушка.

— странно… А он утверждал что нету? — женщина пододвигалась ко мне всё ближе и ближе.

— слушайте Эмилия, я сюда приехал по деловому вопросу, Дионисий что-то говорил о конях, так ведь?

— несомненно, юный друг, но это наш вопрос, который мы легко решим вместе, а вот ваш вопрос куда интереснее, у вас и правда, отца звать Румен Драгич? — она уже сидела, касаясь меня своей тёплой ногой, и почти шептала мне на ухо.

Я резко подорвался, потому что начал понимать, пора заканчивать это безумие.

— какая разница кто мой отец? И какая разница, есть ли у меня девушка? Это вас касается в последнюю очередь!

— ну, вот опять! Вроде бы только настроились на разговор, и вы снова начали грубить! — непонимающе посмотрела на меня хозяйка.

— да что вы! Я не знаю, что вы там с Дионисием задумали, но если даже вы захотели какие-то интимные вопросы решать, то нужно было спросить моего мнения. Кстати, Дионисий насколько я понял, домой не собирается ехать сегодня?

— а что он должен был? — улыбнулась женщина — Он никогда не уезжает не переночевав!

— какая неожиданность… — с сарказмом ответил я. — Ладно, я с ним потом поговорю об этом. Уважаемая хозяйка, а не могли бы вы мне показать, где я буду спать, или мне лучше покинуть ваш дом, чтобы своей грубостью не прервать вашего веселья?

— не нужно никуда ехать! И вовсе вы не мешаете нам! Не пойму, и зачем так рано идти спать? Мы ведь только начали наш приятный вечер!

— потому что, мы не понимаем друг друга. А я привык общаться с людьми, которые меня слышат. Лучше пойду, высплюсь, чтобы пораньше отсюда уехать.

— в этом нет нужды молодой человек! Дионисий обычно так напивается, что раньше, чем к обеду вряд ли проснётся, а чем вы потом собираетесь заниматься? Валяться в кровати целый день? У нас здесь нет работы для вас, да и никто вас не будет ничем обременять. Лучше бы вы посидели с нами, выпили вина…

— я не пью вина.

— а что тогда пьёте?

— воду.

— ладно, характер у вас ещё тот, молодой человек! Пойдёмте, раз вы так жаждете отдыха, мы покажем вам, где ваша спальня.

— премного благодарен хозяйка! — с облегчением ответил я и мы пошли в дом.

Оказавшись на кухне, я заметил, что Дионисий уже заплетающимся языком что-то молол на сербском языке, рассказывая Сабине то ли анекдоты, то ли какие-то истории. Рядом с ними сидели две служанки и тоже с упоением слушали. Они то и дело постоянно улыбались от его слов. Услышав, что я вернулся, он резко повернулся и спросил:

— Любко! Вы где пропадали!? Тут такое вино прекрасное и такие дамы прелестные! — от его слов две служанки убирающие тарелки заулыбались. — А вы где-то там торчите на улице? Что с вами?

— со мной всё прекрасно Дионисий. Я, пожалуй, пойду отдыхать сегодня, работа на поле выпалила мне все мозги, и сейчас они начали болеть на ночь глядя. А вы не напивайтесь до беспамятства, потому что нам завтра ещё домой ехать.

Сабина смотрела на меня, ничего не понимая из моей речи, и только поглядывала на мать, та в свою очередь сдвигала плечами, будто ничего не может сделать, потом сказала что-то ей. Сабина поднялась из-за стола, хотя это было не так. Сначала поднялись её груди, из-за стола, которые намеренно будто вываливались из нарочно тонкого платья, а потом встала сама девушка.

— сюда. — сказала она на моём языке и махнула рукой, чтобы я следовал.

Дионисий схватил меня за руку, когда я проходил мимо и наклонил моё ухо к себе. Его глаза были такими же безумными на вид, как у сына сатаны.

— это ваш шанс парень! Не упустите его! Она уже ваша! — он при этом улыбался так, будто кроме ночных развлечений у него больше ничего не было в голове.

Я не ответил ему, просто пошел за девчонкой. Дионисий остался с хозяйкой за столом сам, и что-то начал резво ей рассказывать, а я топал по ступеням наверх. Если бы из моей памяти вырезали все события до приезда в приграничную зону, то я был бы, наверное, самым большим счастливчиком на земле. Это истинная, правда. Дочь хозяйки по меркам остальных была идеальна во всём. Имеются в виду те критерии, которые важны в этих делах. Я понятия не имел, какой она человек, но обычно гуляя по борделям и со случайными девками, я об этом редко когда задумывался. Главное, чтобы было весело и приятно. Судя по её внешнему виду, было бы и весело и приятно оказаться рядом с ней поближе. Но, сейчас мою голову и сердце занимала другая. Она не покидала моей головы. Хоть у неё не было таких идеальных форм, как у той, что перед моим носом вертела задом, подымаясь по ступеням вверх; у Радки было намного больше. Она была прекрасным и добрым человеком. Причём это я мог сказать впервые. До неё, все были примерно одинаковыми и такими как эта Сабина. С которой замечательно провести ночь, а потом забыть про её существование до следующего раза.

Мы поднялись на второй этаж, и я машинально следовал за ней. Пребывая в этих сложных мыслях, я почти врезался в неё, после того как она резко остановилась. Она повернулась ко мне лицом, будто специально хотела упереться грудьми в меня и показала на дверь пальцем:

— сюда.

Очень информативно. Хорошо знать языки, особенно когда знаешь только одно слово. Я кивнул ей в знак благодарности и открыл двери. Осмотрев комнату, скажу, что выглядела она довольно хорошо. Сумерки уже скрыли места, которые не освещали окна, но по-прежнему здесь было уютно, и кровать стояла очень дорогая. Наверное, такие кровати есть только у королей! Почему-то мне подумалось. Вся мебель была не просто квадратная, а резная в разнообразных фигурах, покрашенная в ореховый цвет. На полу лежал ковёр, которого я никогда ранее не видел, он точно был не отсюда, скорее завезенный с Византии или африканских государств. Скинув сандали, я почувствовал насколько он приятный на ощупь. Я вновь повернулся, а девушка так и осталась стоять, смотря на меня удивлёнными глазами. Вновь это чувство зачесалось в затылке или где-то намного ниже, как будто стоишь на развилке, когда можешь сделать шаг влево или шаг вправо, и результат будет кардинально разным. Совесть заставила сделать тот выбор, который раньше я бы вряд ли сделал. Я махнул ей рукой и захлопнул дверь. Выглядело так, будто я её послал подальше. Наверное, в будущем я ещё много раз буду жалеть о своём решении, но сейчас я не мог иначе. Эти идиотские мысли о правильности принятого решения не выходили у меня из головы. На тумбе около кровати стоял кувшин с… Да это было вино, сейчас я подумал самое время выпить вина, чтобы отключиться и не терзать себя всякими сомнениями о содеянном, или не содеянном. Выпив кубок вина залпом, я ощутил адское жжение в горле, которое почти никогда не ощущал. Господи, и кто пьёт эту гадость, а главное зачем? Одолев жжение, и спазмы мышц на лице, я хлюпнулся на кровать, которая была мягче облака. Да, это было действительно приятно — спать на королевской постели! С этими мыслями меня уничтожил хмель в голове, и я погрузился в сон.

Во сне я сразу передо мной нарисовался райский сад. Подняв голову вверх, там я разглядел Бога, а он смотрел на меня, улыбался, и махал мне рукой. Бог был похож на грека Дионисия, но немного иначе, с густой бородой и лавровым листом на том самом месте. Я какидиот, тоже помахал ему и он в ответ скрутил кулак, показывая большой палец, одобряя моё приветствие. Далее передо мной выросли кусты, через которые я начал пробираться. Раздвинув ветки последнего куста, я увидел огромную ракушку увеличенную раз в пятьсот, в которой лежал голый Дионисий и Эмилия. Они сжимали друг друга за зады, неистово целуясь. Потом я увидел, как грек открыл глаз и начал мне махать рукой, чтобы я присоединялся к развлечению. Я не мог поверить в такое, но рядом с ними появилась Сабина интимные места, которой были тоже прикрыты лавровыми листами, как в божественных картинах Адама и Евы. Я не понял, какого лешего здесь происходит и вновь повернул голову вверх ища ответов у Боженьки, а там наверху лежал тот же Бог на облаке, он улыбался во всё лицо, подмигивая мне, он тыкал пальцем вниз, чтобы я занялся тем, чем предлагал распутный грек. Когда я вновь опустил голову, то никаких совокуплений и голых персонажей больше не было. Я видел выжженую землю. Чёрное зерно сожженое пожаром и поле усеянное трупами солдат с оторванными руками и ногами. На пиках висели проткнутые головы. Кишки валялись повсюду. Страшная вонь, гниение и смерть витала в воздухе вместе с мухами. Я шел по трупам и лужам крови, что издавали чвакающий звук. Земля так много впитала крови, что уже образовались лужи и казалось реки крови. Я начал смотреть по сторонам. Справа и слева бегали всадники на конях с луками и убивали друг друга. Внезапно услышался стук копыт и крики умиравших. Я прикрыл уши, но крики всё равно не уменьшились. Посмотрев впереди себя, я увидел маленький дом, и он был так мне знаком. Где я мог его видеть? На пороге сидела девушка, поджав ноги и молчала. Когда я приблизился, я увидел её лицо, оно тоже мне было так знакомо! Кто же она? Она подняла голову и посмотрела на меня. Она сказала слово без звука. Я смог прочитать по губам, что она просила помощи. Я пытался добежать до неё, но как это обычно бывает ничего не получилось, тогда я решил сменить тактику и прыгнул, и упав на землю в лужу крови я проснулся.

Открыв глаза, я ни черта уже не видел. В комнате стояла полная темнота, а сердце колотило от этого ужасного кошмара. Лоб покрылся потом от жары в комнате. Наверное, уже была глубокая ночь. Сейчас подумав о том, кто был на пороге дома в моём сне, я безошибочно знал этого человека, хотя во сне я не мог её распознать. Зачем моё сознание сформировало такой ужасный образ, я не понимал. Порой сны бывают невероятно жестоки к их хозяину. Стояла полная тишина. Я решил запалить пару свечей, чтобы увидеть хоть что-то, потому что дальше спать не было желания. На левой тумбе был запал, и я начал чиркать его пока не поджарил промасленную нить на свечке. Сделав пару источников света, я впервые осознал, как трещит голова. Быстрое винное похмелье ударило беспощадно по голове.

— адское вино, если бы знал, что будет так болеть башка, никогда бы его и не пил.

Пока я пытался сдавить свои виски, чтобы хоть как-то уменьшить боль, за стеной послышался стук закрытой двери. Через несколько мгновений в мои двери постучали. Дионисий может быть? Какого хера в такое время кто-то ещё не спит? Я подошел к двери и сняв защелку открыл их. Перед мной опять стояла дочь хозяйки с распущенными волосами и ещё более открытой ночнушке. В коридоре горело пару свечей, и они слегка освещали её формы и выражение лица. Которое имело странный вид. Она была пьяна. Об этом можно было судить о её лёгком шатании и невероятному запаху.

— чего тебе? — зачем-то спросил я, забыв, что она ничего не понимает. От головной боли не удавалось нормально соображать.

В ответ она быстро зашла и схватила меня за голову, пытаясь повторить сцену Дионисия, и её матери. Я успел почувствовать её язык и то, как от неё разило выпитым. Наверное, даже куда больше чем от меня. Ведь я выпил всего-то один кубок вина. Она быстро перешла руками от головы к моей рубашке, но я её вовремя остановил, отпихивая от себя.

— ты чего творишь? — спросил я, видя как на свету от свечей, напряглись её соски.

Понятное дело, что она ничего не могла ответить, и предприняла последнее решение. Взяв руками обе лямки ночнушки на плечах, она хотела сбросить единственное, что прикрывало её от наготы. Я был не железный и уже среагировал ниже пояса, также я понимал, что если она это сделает, то я не удержусь от такого соблазна. Поэтому я быстро схватил её за руки и развернул в сторону двери, пытаясь вытолкнуть как можно быстрее за дверь.

— пожалуйста, отстань от меня и не приходи сюда! — сбившимся от волнения голосом, просил я.

Очутившись в коридоре, блондинка тяжело дышала и шаталась, грозно на меня глядя, потом начала что-то говорить мне в очень недружелюбной манере на своём языке. Я ничего не понимал, поэтому хотел просто закрыть двери.

— очень интересно, но тебе пора спать!

Взявшись рукой за ручку двери, я получил такую пощечину, что чуть не свалился с ног. Головная боль, которая и так стояла в мозгах, усилилась раз в десять.

— ты что себе позволяешь? — только смог я сказать, чувствуя, как горит моя щека и ухо, которое наливается кровью.

— чертов козёл! — сказала она на сербском, чего я естественно не понял, и быстро побежала на низ.

— и тебе не хворать. — разминая челюсть рукой ответил я.

Захлопнув дверь, сел на кровать ощущая стыд и боль. Господи во что меня втянул полоумный грек? Придёт время, и я ему всё выскажу, вот же тупой кретин! Сгорая от злости и боли мне стало так плохо, что едва не стошнило. Нужно было найти какое-то решение, а то я чувствовал, что умираю. Я попробовал лечь, чтобы успокоится, возможно, боль сама пройдёт. Как бы ни так Любомир! Прям, под моей комнатой, наверное, была комната королевы Эмилии. И услышав женский смех, сопровождаемый, чьим-то бубнением я не сомневался, кто это был. Через пару минут стук кровати стал катастрофически громким. Я пытался на него не обращать внимания, но это было просто невозможно. Ещё через пару минут добавились стоны и крики. Это было слишком. Я взял свечу и вышел с комнаты, чтобы ретироваться на улицу. Дом был пуст, только свечи одиноко тлели на стенах. Спустившись на первый этаж, я заметил, что в зале который предшествовал кухне в углу за маленьким столиком сидела девушка с чёрными волосами. Это была одна из служанок. Она что-то писала пером, делая паузы. Увидев меня, она резко подорвалась с места.

— вы куда? — спросила она на болгарском.

— на улицу.

— что-то случилось? Почему вы не спите?

— а почему вы не спите? — съязвил я, чтобы она отстала.

— я это…

— можете не отвечать. Мне всё равно. Оставьте меня в покое.

Она проводила меня взглядом, и я покинул дом. Оказавшись на улице, я не слышал этих ужасных звуков, под моей комнатой и это было чудесно. Я прошел на ту же лавку, где уже сидел ранее и видел, как один из охранников спит под деревом возле ворот, а второй куняет опёршись на стену конюшни. Хоть кто-то спит в этом доме разврата! Выругался я себе в мыслях. На улице было свежо от ночной прохлады, а небо было, наверное, затянуто тучами, потому что звёзд я не видел. Только луна едва просвечивала на своем местоположении. Я положил свечу возле себя и усевшись поудобнее облокотил голову на холодную металлическую трубку лавки, чувствуя едва заметное облегчение. Которое долго не длилось. Вновь открылись двери смерти, которые вели в дом. Я не хотел даже предугадывать кто там идёт, так и остался полулежать закрыв глаза. Это была Сабина и девушка, что знала болгарский. Сабина без всяких объяснений подошла и села на лавку, сложив руки на груди. Служанка стояла рядом с ней. Она начала говорить, и следом за ней девушка переводила.

— ну что ты доволен? — спросила черноволосая болгарка, с перепуганными глазами.

Я открыл глаза и пытался понять, кто говорит, и с кем. Поняв схему, я сразу же сказал черноволосой, даже не обращая внимания на бестию, что сидела рядом со мной.

— у вас есть что-нибудь от головной боли? — потирая голову, процедил я.

Она перевела, и Сабина ухмыляясь, ответила.

— с чего бы мне помогать, такому козлу? Ты кем вообще себя возомнил? Кто ты вообще такой?

После этих слов я понял, что моё воздержание было не напрасным. Эта дрянь была ещё той стервой.

— какая разница кто я? Есть какое-то лекарство от головы? У меня сейчас мозги лопнут!

Я видел, что служанка пыталась уговорить свою хозяйку мне помочь, возможно, она была с Болгарии и таким образом пыталась помочь земляку, а может она была не настолько чёрствая как эта блондинка. В отместку хозяйка накричала на неё, чего та даже не перевела, стало ясно, что она ей сделала какой-то выговор. Я решил подойти к разговору под другим углом.

— как тебя зовут? — спросил я служанку.

— Ангела

— ты из Болгарии?

— да господин.

— я не господин, я такой же простак как и ты, поэтому общайся со мной как с равным. — пояснил я служанке

— твоя хозяйка всегда ведёт себя как сука?

— я даже не знаю, как на это ответить, я не могу плохо говорить о хозяевах, иначе меня выбросят отсюда.

— она же не понимает болгарский!

— да, но…

— я ничего ей не скажу, не переживай.

— у неё скверный характер. — ответила Ангела явно переживая, что Сабина о чём-то догадается. И Сабина сразу же начала возмущаться, что мы так долго говорим без перевода.

— скажи ей, что я извиняюсь перед ней, пускай не сердится. — решил я пойти на мировую, лишь мне что-то дали от головы.

После перевода Сабина, которая была одета, уже более закрыто, и не вываливала свои формы мне на обозрение, скривилась и сказала:

— извиняется он! Ты что по мужикам ходишь? Дионисий же говорил у тебя никого нет, или ты хочешь сказать, что я тебе не нравлюсь?

— скажи ей, что она мне нравится. Вот только моё сердце занято уже другой девушкой, и Дионисий подлый лжец, который обманул её.

Ангела улыбнулась, не понятно от чего, то ли от моей верности, то ли от того, что я Дионисия сейчас презирал. Выслушав ответ, Сабина вновь разнервничалась и вспыхнула.

— госпожа спрашивает: и кто же такая эта женщина? Ты вообще понимаешь, кто такая Сабина и сколько у неё денег? Она всё ещё думает, что ты не той ориентации или же просто евнух! Извини Любомир, это не мои слова, сам понимаешь…

— да я понимаю! — сказал я, улыбаясь сквозь боль в голове. — Только не понимаю, причём вообще здесь я?

— я могу ответить без госпожи, если хочешь. Только, пожалуйста, не говори никому, что это я сказала.

— говори — я стена.

— она привыкла получать всё что захочет. Она и её мать самые богатые в этом регионе люди. У них очень много денег и людей в подчинении, именно поэтому она на тебя злится. Такое, наверно произошло впервые в её жизни! — прикрывая рот от смеха, ответила Ангела, от чего сразу получил дозу ругани от хозяйки. — Она говорит, что больше у тебя не будет такого шанса, и что ты дурак, который отказался от такой возможности.

— будь добра Ангела, ответь ей, что я дурак, но от любви никогда не откажусь.

Ангела широко улыбнулась и перевела хозяйке мои слова. Сабина резко сменилась в выражении лица. Она опустила глаза и что-то сказала служанке. Та быстро побежала в дом, и мы остались сидеть одни. Мне хотелось ей объяснить по-человечески, что я думаю, но, к сожалению, я не мог. Она подняла глаза на меня, и я увидел, что она плачет. Господи, ещё этого мне не хватало. Потом Сабина отвернулась и куда-то смотрела в сторону. Через минуты три прилетела служанка с мокрой тряпкой и чашкой какой-то воды.

— выпей это Любомир и приложи полотенце на голову. Это поможет.

— что это такое?

— это лекарство от головной боли. Можешь довериться! — улыбнулась Ангела. Потом заметила, что Сабина сидит со слезами на глазах. — А что произошло? Что с хозяйкой?

— откуда я знаю Ангела? Сама у неё спроси! — попивая чудо-воду, ответил я.

Служанка перекинулась парой фраз с хозяйкой, после чего Сабина встала и ушла в дом, даже не посмотрев больше в мою сторону.

— что она сказала? — поинтересовался я, надеясь, что от меня наконец-то отстали.

— хозяйка сказала, что вашей девушке очень повезло. Также она попросила, чтобы ты никогда не приезжал больше сюда.

***

Как и было обещано в усмерть пьяный Дионисий, греческий Бог вина и разврата проснулся и очухался только к обеду. Мы практически не говорили с ним, а я с той ночной беседы, так и не видел Сабину. Мне казалось, что она закрылась в своей комнате и ни разу не вышла с неё. Хозяйка уже не так радушно ко мне относилась. Она даже не попрощалась, скорее всего, она узнала о нашей ночной ссоре и примерно так же, как Сабина перестала на меня обращать внимание. Выехав с ворот этого поместья, было удивительно то, что я захотел перекреститься, как обычно это делала Радка, и я это сделал. Выехав с города, Дионисий, который был доволен, но встревожен, начал сыпать вопросами:

— ну что молодой Альфонс Ибарго? Как там ночка? Говорил я вам, что вы не пожалеете, вон какая дочь горячая у Эмилии!

Я смотрел на грека и поверить не мог, что этот человек приютил мою мать. Как же бывает внешность обманчива. Он не только меня обманул о цели поездки, он также спланировал увязать меня с дочерью Эмилии, которая, похоже, действительно была великой шишкой в Македонии. И самое последнее, он проигнорировал мои чувства и отношения с девушкой, с которой мы прибыли к нему. Мне хотелось многое высказать Дионисию.

— так почему же вы с ней не гульнули? Или вы уже это делали раньше, а сейчас мне оставили такую возможность?

Дионисий резко поменялся в лице после моих слов.

— зачем вы так Любомир? Она же совсем молодая и в дочери мне годится!

— да неужели? Знаю я ребят, которые в вашем возрасте и не таких пользуют и что с того? Спят по ночам как младенцы, не взирая, на то, что творят!

— упаси господи Любомир, что вы такое говорите!? — резко помрачнел грек.

— это я несу чушь, по-вашему? А что можно сказать по поводу вас уважаемый Дионисий? Сперва, вы соврали, зачем мы сюда приехали. Потом вы соврали этой девчонке о том, кто я, и что моё сердце занято. Что вы по этому поводу ответите?

— вы дурак, Любомир! Я же старался как лучше! Неужели вы так ничего и не сделали?

— конечно, не сделал! Я отшил бедную, и самовлюблённую Сабину.

— вот же вы идиот! Господь с вами! Вы хоть представляете, какие горизонты вам могли открыться, если бы вы с ней сблизились? Чёрт бы побрал её фигуру и… Простит меня господь Бог за грешные мысли! Но, нельзя игнорировать того факта, что её мать владеет двадцатью точками по продаже товаров во всей Македонии, кроме того, несколько ферм с лошадьми! Да мои плантации это пшик, по сравнению с её доходами! А вы просто взяли и всё испортили!

— вы забываетесь Дионисий. Никто вас не просил о такой услуге. Или же вы пытались сдыхаться меня таким образом? Неужели за одну неделю я успел вам надоесть или помешать чем-нибудь? Вы просто скажите! Я возьму свою бедную и никчёмную девушку и исчезну с ваших глаз! И не переживайте Дионисий, отец не узнает об этом! Я не такой как вы, и жаловаться не стану! Но, знаете что меня тревожит больше всего? Как вы относились к моей матери? Если я узнаю, что вы что-то сделали плохое, то клянусь своей жизнью, вы пожалеете об этом.

Грек молчал и слушал. Теперь он был не весел и не улыбался. Пауза продолжалась примерно минуту. Мы почти доехали до середины пути, где первый раз останавливались.

— давайте станем на короткую паузу. Мне есть, что вам сказать. — спокойно сказал грек, и спешился с лошади.

Припарковав коней у случайной поляны, мы сели на траву и почесав затылок, он начал говорить.

— я не ваш отец и поучать вас не моя задача. Но, я хочу рассказать вам мою историю. Так случилось, что у меня нет детей. Когда-то у меня была жена, но сколько бы мы не пытались, мы так и не смогли завести наследника. Она меня бросила из-за этого, обвинив в том, что это я виноват во всём. Я не стал обижаться на неё… Да и сам я решил, что беда во мне, и я не смогу иметь детей больше никогда. Время шло, у меня были разные женщины, и никогда не было случая, чтобы какая-нибудь женщина пришла ко мне домой и сказала, что внезапно забеременела. Это сперва убивало меня и подтверждало худшие опасения. Потом я смирился, и жил так, как получалось. Когда я встретил Эмилию, я решил, что это особенная женщина, и она действительно была особенная. Она очень богата, при этом никогда не требовала от меня ничего. Не знаю есть ли у неё мужчины помимо меня, но мы пробуем завести детей уже несколько лет и она не говорит мне, что я в чём-то виноват. Она просто воспринимает меня таким, каким я есть. Она замечательная женщина и я решил, что её дочь такая же. Я много общался с её дочерью, и она мне показалась весьма хорошей девушкой. Сабина долгое время не могла найти себе избранника жизни. Большинство из ухажеров, когда узнавали, кто она, бросались ей в ноги и пытались любой ценой сблизиться и закрепиться рядом с ней, ведь такие деньги бывают у единиц! А отношения между женщиной и мужчиной приблизительно одинаковы в плане выгоды, если женщина богата, то всегда найдутся мужчины, которые в жизни ничего не добились, но будут из кожи вон лезть, лишь бы получить такую богатую женщину в жены и жить за её счёт. Когда вы появились, я поначалу не знал какой вы человек. С каждым днём всё больше и больше убеждаясь, что вы достойны своего отца. У меня возникала идея сблизить вас, чтобы вы имели хорошее будущее, а эта девушка надёжного мужчину. Ну да, не спорю, некоторые свои интересы я тоже преследовал, не без этого! Такая родственная связь ещё больше бы нас сблизила с семьёй Хоровец, и я мог расширить своё торговое влияния на всю Македонию! Но, хотите, верьте, хотите, нет, основная цель это сблизить двух хороших людей! Тем более господи, боже мой! Вы видели, какая эта девушка? Любой мужик голову отрежет ближнему за ночь с ней! И я не шучу, это чистая правда! — воздевая руки к небу, чуть ли не кричал Дионисий, придавая своим словам убедительности.

— хорошая история, я почти поверил. Только есть одно но, я не один, и вы это знали!

— да! Да молодой человек, вы не один! Но! Позвольте напомнить вам, я же спрашивал, любите ли вы свою избранницу, с которой вы пришли? Но, вместо внятного ответа, вы начали мямлить и нести какую-то неуверенную чушь… Было ведь такое? — щурясь, спросил грек.

— да было… Не могу не согласиться.

— а теперь ответьте мне на чистоту, если вы были не уверены тогда, неужели вы проигнорировали дочь Эмилии? Я же видел, как она на вас смотрит! Вы либо врёте мне, и сделали своё дело! Или… Может, у вас проблемы с потенцией? Так я могу помочь! Вы только попросите!

— Дионисий не говорите ерунду! Она навязывалась мне ночью, но сейчас я точно понял, что люблю только одного человека, и не сожалею о том, что отказался от Сабины. Я люблю Радку, и тем самым больше не буду в этом сомневаться никогда. Вы правы, когда сказали, что время всё расставит. Этот случай мне очень помог, многое понять.

— это я и хотел услышать мой юный герой… Ведь если вы отказались от такой женщины, что я вам предложил, то вы либо больной на голову импотент, либо безумно влюблённый глупец.

— спасибо за пожилой вывод! Давайте остановимся на втором варианте, вспоминая эти дыни, которые Сабина прятала под платьем, я сам сейчас понимаю, что я, скорее влюблённый глупец! — засмеялся я.

— не буду вас больше ни осуждать ни упрекать. — в ответ засмеялся Дионисий. — Это ваш выбор. И я рад что вы, наконец, определились. А дыни то были хоть куда… — помахал пальцем распутный грек.

— вы неисправимы, пожилой чёртяка! — не удержался я, разражаясь хохотом.

— давайте собираться в дорогу. — ответил грек.

— ах, да… Ваша мама. Клянусь, что я относился к ней с полным почтением, хотя зачем мне клясться? Я не буду вас никуда выгонять, оставайтесь у меня дома столько, столько хотите. И за это время у меня в гостях, вы сможете расспросить у матери о всём, что я для неё сделал. Я уверен в том, что никогда её ничем не обидел, поэтому моя совесть чиста.

Я протянул руку греку для рукопожатия.

— давайте в дальнейшем относится друг к другу с большим почтением и доверием. Потому что, то, что вы сделали, было не очень хорошим решением.

— согласен, это было слишком, а кто в жизни не ошибается? Не забывайте Любомир, у меня никогда не было сына, а вы первый кто стал его временной тенью.

***

Было около четырёх часов по полудню. Пустился лёгкий дождь и чавкая по мокрому грунту я подходил к входным дверям дома Дионисия. Хозяин вязал лошадей в стойле, а я тем временем хотел увидеться наконец-то с родными людьми. Дождь барабанил по подоконникам и крыше, приглушая окружающие звуки. Я открыл дверь и разулся, после чего начал проверять комнаты, пытаясь понять, где же все. Зайдя на второй этаж я увидел как в зале на полу сидела Радка на коленях и склонив голову молилась. Обычно она не молилась просто так, поэтому я решил поинтересоваться, что за повод.

— здравствуйте, что-то случилось? — спросил я, выдавливая дождевую воду с волос.

Она резко повернулась и вскочила на ноги, как будто её молнией ударило. Девушка подбежала ко мне и, не взирая на мокрую одежду сжала меня в крепких объятьях.

— Радка, солнце, что такое? Что произошло, вы меня пугаете!

Вместо ответа она начала осматривать мои руки и шею.

— вы не ранены?

— почему я должен быть ранен? — с удивлением спросил я.

— вы же написали в записке, что вернётесь ночью! Я всю ночь не могла заснуть, я думала, что с вами что-то случилось. Господи, хвала небесам вы живы и здоровы, где вы были, почему так задержись? — она положила руки мне на лицо, будто забыла как я выгляжу.

— это не интересная и унылая история. Дионисий должен был продать коней, вместо этого он так напился с заказчиками, что не смог ехать верхом ночью! Если не верите то…

— я верю, главное с вами всё хорошо! — она быстро поцеловала меня в губы и снова крепко обняла. Я тоже обнял её в ответ, чувствуя уже знакомый запах её волос.

Как же мне было сейчас легко на душе, от того что я выбрал тот путь, который мне указала совесть. Ясное дело, что вранье, и молчание Дионисия могли бы скрыть все грехи и никто, никогда бы не узнал о том, что я там делал и с кем. Но, дело было даже не в этом. Дело в том, как я относился к этой девушке и к самому себе. Если бы она была мне безразлична, то я бы не раздумывая использовал все возможности и глазом бы не моргнул. В этой ситуации, в которой я жил, я бы не смог смотреть Радке в глаза. Сейчас она выглядела самым безгрешным существом на земле.

— а где мама?

— она легла поспать в спальне, дождливая погода и меня на сон подбивала, но переживания не давали сомкнуть глаз!

— вот смотрю я на вас и не могу понять, откуда такое чудо взялось? — улыбаясь, спросил я.

— Болгария, район Ивайловграда, деревня Казак. — протараторила Радка.

— этот адрес мне знаком! — улыбнулся я. — Давайте, сходим поесть, а то я проголодался с дороги.

Мы спустились на кухню, где я принялся за поздний обед, а Радка только сидела за столом и смотрела, как я ем.

— я тут говорил с Дионисием. Нам нужно это… — говорил я с набитым ртом.

— вы пережуйте сначала, не спешите говорить! — упрекнула меня Радка.

— угу. Так вот, он дал годную идею! Нам нужно с вами по вечерам латынь начать учить.

— а я немного знаю латынь! У папиных учебниках были некоторые тексты по латыни, я их много раз перечитывала и знаю некоторые слова!

— это замечательно, но я говорю о хорошем знании, чтобы мы с вами могли говорить свободно и общаться с людьми. Вдруг в будущем понадобиться заняться торговлей, а не бесконечным убиванием животных. Без знания языков никак не получится этого достичь!

— я согласна. А где мы книги возьмём?

— Дионисий должен знать, где можно нужную литературу купить, так что скоро начинаем просвещаться!

Вечером наконец-то я встретился с мамой, и мы вышли на ночную прогулку, пока Радка готовила еду. Не знаю зачем, но мать попросила меня выйти для разговора. Мы шли по тёмным улицам, которые освещались изредка факелами. Вокруг было тихо и спокойно, только сверчки пищали время от времени.

— так зачем вы меня позвали мама? Вы хотели о чём-то важном рассказать?

— сынок, я хотела не рассказать, а спросить.

— о чём?

— где вы были с Дионисием?

— а разве он не оставлял вам записки? — удивился я.

— нет, сынок, обычно он не докладывает куда ходит.

— погодите! А может, тогда он соврал мне, что хорошо к вам относился?

— нет, не соврал. Но, это не значит, что он обязан отчитываться, о своих делах, так, где же вы были?

— бес его знает мама… Я забыл фамилию этой женщины, помню что звали её Эмилия…

— и у неё есть дочь.

— да, есть, а почему вы спрашиваете? — насторожился я.

— они как-то единожды сюда приезжали. Я видела их обоих.

— и что вы можете сказать?

— а то сынок, что она очень красива. Не знаю, зачем вас брал туда Дионисий, но хочу узнать, что вы о ней думаете, точнее у вас появились какие-нибудь планы по поводу этой семьи?

— вообще-то нет, а разве это важно?

— знаете сын, иногда красота, настоящая кроется глубоко внутри. А внешность бывает крайне обманчивой.

— что вы хотите этим сказать? Говорите прямо мама.

— вы знаете, какое сокровище привели с собой домой?

— вы о Радке, что ли? — улыбнулся я.

— именно! Я общалась с этим ребёнком всего одну неделю, но никого более чистого душой и мыслями я не встречала, господи, её как будто растили в монастыре самые святые и праведные люди!

— нет, мама, тут вы ошиблись. Она росла в ужасной семье алкоголиков.

— она об этом мне не рассказывала. — ужаснувшись, ответила мать, прикрывая лицо руками.

— это очевидно, что она стыдится этого. Она старается не вспоминать о них. Тем более что совсем не давно, когда мы убегали с этой ужасной Болгарии, мы были у неё дома, и выяснили что, её семья умерла, сгорела, от алкоголя…

— господи как это ужасно…

— ага, особенно учитывая то, что они держались, пока Радка присматривала за ними, но те несчастья, которые забрали её с дома, привели к тому, что эти двое — отчим и мать умерли.

— это вдвойне удивительно, что имея таких родителей, она осталась таким человеком. Она очень сильная духом девушка, и что я хотела сказать сынок… — задумавшись, говорила мама.

— говорите, я слушаю.

— какие бы красивые барышни вам не попадались, цените её. Может быть, я зря прожила и не понимаю чего-то, но я чувствую, что лучше женщины вам не найти!

— спасибо мама, но я вас опередил! Я и так знаю, что она прекрасный человек, и я очень люблю её!

— тогда я могу быть спокойна. Потому что я подумала…

— что я клюну на ту красотку?

— именно. Её мать кажись, захомутала Дионисия сполна, он к ним, наверное, часто наведывается, с учётом того, когда сообщает, будто в Македонию едет по делам. Я не желала бы, чтобы вы с ними связывались.

— это его дела мама. Пускай ездит, где ему хочется. За себя я точно знаю, я верен себе и Радке. А вам известно, что они безмерно богаты?

— и что с того?

— ну как, многие за деньги готовы умереть!

— поверьте, сын, когда нет счастья и взаимопонимания, то никакие деньги не помогут его купить.

— кто знает мама, многие так не думают.

— иллюзию счастья, деньгами долго не получится поддерживать, рано или поздно она рассыплется, и последствия могут быть крайне плохими. Я слыхала от подруг столько историй подобных, поэтому я знаю, о чём говорю.

— ладно, мам, давайте вернёмся домой, а то, я хочу уже лечь спать. Вчера у меня был крайне неприятный день, и я плохо выспался.

Лето шло своим чередом. Мы работали на полях, собирая урожай, который Дионисий успешно продавал по всем возможным закоулкам. Я с мамой успел много чего обсудить и понять, как много мы упустили в детстве, ведь я довольно редко с ней общался, когда был совсем юн. Тем временем я не так часто говорил с Дионисием. Я больше помогал ему физически, когда нужно было что-то сделать. С моей любимой Радкой всё было хорошо, мы жили в гармонии и взаимопонимании, вместе работали и гуляли. Вместе любили друг друга, и я даже иногда молился с ней, поддерживая её веру в Бога. Порой я думал, что Бог действительно существует, и причина по который я так думал, была девушка, которая была рядом со мной.

Глава 17

Глава 17

Полная коварства и жажды смерти, которые побеждены жаждой мести и благородством

— …как вы вообще решились на такое?

— я долго думала… Мы ведь всего пару раз виделись с матерью Калояна, а так как ситуация вынуждает меня сблизиться с этим остолопом, лучшего способа было сложно найти.

— у его матери сложный характер, не думаю что ваше препровождение в Любимце будет озарено улыбками и задушевными разговорами. — подметил Борил.

— мне это и не важно. Главное, совершить то, что мы задумали, и показать детей старой карге, больше меня ничего не интересует.

— и вернутся к нашей безмятежной жизни в это холодной крепости…

— пока он нам мешает, никакой безмятежности у нас не будет. — презрительно сказала Анна.

— вижу, что вы госпожа используете все методы, для достижения цели. — едва слышно на ухо сказал Борил, королеве Анне.

— ничего особенного. Главное, чтобы он поверил, остальное не важно…

— а что мы скажем по поводу Рафаила? Король не давал добро на его уход от службы в лагере!

— это будет для него сюрприз. Когда мы разыграем представление, то у Калояна не останется другого выбора, кроме как вознести почести этому парню. — сказала королева аккуратно оглядываясь назад, где в красиво сбитой телеге наполненной матрасами с соломой, лежал Рафаил, а рядом сидели королевские дети и смотрели по сторонам.

— надеюсь, это сработает. А что если солдаты проговорятся и король узнает о подставе? — уже почти шептал Борил.

— они не проговорятся.

— как? Мы не можем быть уверены во всех четырёх!? Хоть один да откроет рот о нашем плане!

— они ничего не знают о нападении. Не переживайте Борил.

— не понимаю, вы что хотите избавиться от них?

— а как вы мой милый Борил это представляете? Нападение без жертв? Я чётко дала понять исполнителям, как именно нужно действовать. Кто-то обязан умереть для правдоподобности, а кто-то остаться героем и выжить.

— а что, если они убегут или победят ваших исполнителей? — не унимался советник, которого очень тревожила затея королевы.

— успокойтесь Борил, всё будет хорошо. Вы слишком много задаёте вопросов. Когда настанет время, вытяните шпагу и сражайтесь, как будто, это реальный бой. Дети тоже должны всё видеть, Калоян им поверит точно, если вдруг наши слова попадут под его сомнение.

Впереди на конях ехало двое скучающих солдат, которые ничего не подозревали, а сзади ещё двое таких же. Небольшой кортеж втайне от всех, кроме короля естественно, ехал в город Любимец, где жила мать Калояна. Королева задобрила мужа на поездку тем, что неожиданно вверглась в христианство, попросив разрешения на зимние христианские праздники отвезти детей к его матери, чтобы те увидели бабушку. Калоян очень противился этому, потому что время отъезда было выбрано крайне неудачное. Он просил Анну поехать на пару дней позже, чтобы тоже присоединится к кортежу, и тем самым сорвать всякий план Борила и Анны, о котором он понятия не имел. Половецкая королева была непреклонна и задействовала все способы убеждения. Сам король в этот день поехал на юг, чтобы встретится с командирами и шпионами. Ему также нужно было организовать сеть подачи ресурсов, ведь новость о прибытии крестоносцев витала во всех округах и Калоян не питал иллюзий о мире с ними.

Лука, который ехал в повозке периодически засыпал от качки телеги и безделья; просыпался только при криках детей, которые играли и чём-то спорили. На дворе стоял декабрь, холода медленно пришли в Болгарию, хотя они не были настолько суровы, как на севере, тем не менее, холод заставлял менять одеяния с рубашек на толстые свитера и тёплые штаны. Лука был одет, как подобает и даже одел на грудь кольчугу в знак того, что он настоящий воин. На этой же телеге только у рулевых местах сидели Борил и Анна. Одеты они были не по царски, специально, чтобы не привлекать внимание случайных прохожих и солдат. Лука слышал их разговор, хотя и был практически в полусне. Его забавляла сама идея королевы, и он мысленно думал, скольких её исполнителей он сегодня прирежет, забавы ради. Она ведь говорила о реализме, так значит, нужно было действовать, придерживаясь канона ведения боя. Пока Лука об этом подумал, то вновь впал в сон. Непродолжительный сон, кто-то начал трогать его за нос. Поначалу он подумал, что это муха, но ведь сейчас зима, какие мухи? Когда он открыл глаза, то увидел черноволосую дочь Анны, которой было пять лет.

— дядя! — улыбаясь, смотрела сверху вниз девочка.

— что еще?

— а вы лыцаль?

— нет. — сонно ответил Лука.

— а кто вы?

— не знаю. Я бандит.

— мой блат говолит что вы воин, а я говолю что вы лыцаль! Вы точно не бандит!

— хорошо. Я рад за вас. — Лука развернулся на бок, отвернувшись от детей.

Но, девочка всё равно продолжила доставать парня. Она похлопала его по плечу несколько раз, но Лука не реагировал. Потом она начала его дёргать за ухо и смеяться.

— господи маленькая зараза, что тебе нужно?

— эй уважаемый! Следите за словами! Вы говорите с маленькой принцессой вообще то! — крикнула на Луку Анна, через спину.

— так скажите вашей плинцессе, чтобы она дала поспать лыцалю! — пробубнил Лука.

— вы заносчивый засранец Рафаил, смотрите, чтобы я вас не выбросила по пути!

— о! Вижу вы тоже любите красиво выражаться, да королева? — улыбаясь ответил Лука и снова перевернулся на спину, немного подперев себе голову, чтобы видеть, что происходит сзади повозки.

— я королева и мне можно, а вы простолюдин и должны, учтиво относится к королевской семье!

— да вы что, спасибо за рекомендацию!

— это не рекомендация, а приказ! — пыталась быть грозной Анна.

— хорошо, я попытаюсь запомнить. Да плинцесса? — посмотрел на малявку Лука.

— да! Лыцаль, а вы много людей убили?

— нет, ты что, я вообще никогда никого не убивал.

— тогда вы не лыцаль, а салага! — смеясь сказала девочка.

— чего? Эй королева, это вы так научили дочь выражаться? — возмутился Лука.

— она сказала правду, разве нет? — засмеялась Анна.

— ах, вот как? А вы предпочитаете, чтобы я тоже ей сказал правду?

— надеюсь, вы более благоразумны, чем ребёнок, и не будете грузить её своими сказками.

— а кто меня остановит? — с этими словами Лука увидел как сзади шатающихся солдат, что почти спали на конях, появились несколько всадников.

Лука насторожился, потому что всадники были с прикрытыми лицами и довольно быстро сближались.

— эй! Королева, это не ваши люди там сзади?

— пока ещё рано, мы не доехали до назначенного места. — махнула рукой Анна, даже не оборачиваясь.

— ах вот как, значит, вы даже о месте договорились?

— конечно!

— тогда кто это там сзади пытается убить ваших солдат? — указал пальцем на сзади едущих Лука.

Королева повернулась и увидела уже даже не два, а четыре всадника, которые неслись в сторону повозки.

— мне стоит переживать? — спросил Лука, глядя на Анну, у которой лицо покрылось ужасом.

Ведь это не были её люди, это были совсем другие персонажи. И эти персонажи вмиг вытянули арбалеты из-за спины и убили моментально двух сзади едущих солдат.

— так что, Анна, начинается настоящее представление? — улыбнулся Лука, вытягивая маленький арбалет.

В этот момент третий всадник вытянул арбалет и целился в Луку, хотя он почувствовал шестым чувством, что прицел был не нём.

— МАЛОЙ! Повернись! — закричал сыну Анны Лука, который смотрел куда-то вбок телеги и не видел, что убийцы уже были совсем рядом.

Семилетний ребенок повернулся к Луке и тот быстро толкнул девочку, которая влетела в него, а на её месте пролетел болт врезавшись в деревянную обшивку в то место, где была её голова.

— стоять! — закричал Лука во весь голос. — Нас атакуют!

Повозка резко остановилась, а сонные солдаты ничего не понимая, начали топтаться впереди повозки. Тем временем Борил среагировал, что нужно достать оружие, но не совсем понимал что делать, ибо вокруг телеги появлялись всё новые и новые убийцы. Лука тем временем всадил один болт прямо в глаз, одному из задних всадников. Он вылез наверх телеги и ударил по её крыше пытаясь завалить верхушку, чтобы хоть как-то сделать ограждение для детей от летающих стрел и болтов. Времени у Луки не было, враги приближались.

— Борил поломай крышу, прикрой детей!

После этих слов Лука прыгнул в сторону второгго скачущего в его сторону всадника, который хотел поразить его саблей. Пока Борил ломал крышу телеги, Лука бросил врагу в лицо медленный арбалет и вытянул кинжал из-за пояса. Он прыгнул навстречу всаднику, который отбил арбалет саблей и сразу же получил кинжалом по горлу. Силы слегка не хватило, чтобы отнять голову, но было достаточно, чтобы всадник свалился замертво. Следующие двое видели, что случилось с их товарищем и решили убить Луку издали, они быстро прицелились и выпустили болты в его сторону. Парень прыгнул за дерево, пытаясь уклонится, но не успел. Один болт срикошетил по кольчуге, застряв в кожаной броне, а второй более серьёзно ранил плечо. Хреновая ситуация подумал Лука, видя, что с другой стороны выбегали ещё два всадника. Кое-как появился толк от бесполезных солдат Анны, которые выстрелили из луков по двум задним убийцам с арбалетами, один из них упал замертво, а второй уклонившись, спасся от стрелы. Он спрыгнул с лошади и бежал в сторону повозки, чтобы убить детей. Лука вынырнул из-за дерева, и выставил шпагу впереди себя, преграждая путь убийце.

— уходи отсюда пока не поздно! — пытался предупредить убийцу он.

— византийский подонок, думаешь я не слышу твоей гнилой речи? — и набросился на Луку нанося диагональные удары.

После двух парирований, Лука вспорол его горло, не особо запыхавшись. Сзади было слышно стук копыт, и два всадники поочерёдно хотели отрубить голову Луке, проносясь мимо него, но тот уклонился от взмаха первого, а второго всадника успел садануть по ноге шпагой. Пока эти двое делали полукруг с левой стороны выбежали ещё двое.

— Борил прикрывай левый бок! Пока я с этими разберусь!

Лука чувствовал жжение и тупую боль в плече от выстрела; она не давала возможность работать левой рукой и это было большим минусом, но правая была рабочая и это вселяло надежду, что ему хватит и одной руки, чтобы порубить этих ублюдков. Борил же перепугался насмерть, он не был воином, хоть и умел слегка махать своим лёгким палашом. Анна залезла в телегу и прикрывала детей, которые от шока не понимали, что происходит.

— солдаты помогите мне! — крикнул Борил двум передним, но те увидели, что с леса ещё надвигаются двое убийц. Они не были такими героями как Лука, поэтому просто от страха дали по шпорам и ускакали, куда глаза глядят.

— ах вы сраные трусы! Вас всех казнят сволочи! — истерично проорал Борил, понимая, что они сейчас умрут, потому что убегать он не мог, как эти двое. Надо отдать должное Борилу, хоть он и не был воином, но он не был трусом, хотя боялся сейчас больше всего в своей жизни.

— Борил контролируй крышу! Уклоняйся от стрел и не подпускай их к телеге! Продержись, сколько сможешь! — крикнул ему Лука, который быстро снял кольчугу, что только мешала быстроте движений.

Сейчас были силы, шестеро против двух, и Лука понимал, что их всех придётся самому убить. От Борила он особо не ожидал помощи. Лука сбросил пару килограмм металла с груди и почувствовал себя как голый.

— вот так-то лучше! Давайте сучьи дети, покажите, как вы умеете драться!

Четверо всадников спрыгнули с лошадей и шли в его сторону, двое были с мечами, а двое с кривыми саблями. Лука переложил шпагу и вытер ладонь от пота, потом взял снова её в правую руку и начал парировать шквал ударов. Убийцы начали брать его в кольцо, чтобы продырявить со спины, они быстро сообразили, что он умеет драться и так просто его лицом к лицу не одолеть. Двое, что стояли спереди сильно не лезли на рожон, они просто делали выпады, напрягая Луку, а двое других резали дистанцию заходя с боков. Хорошо, что с ногами у Луки было хорошо и он, видя боковым зрением, что дело становится плохо, когда они зайдут ему за спину, решил сделать резкий выпад в сторону одного из них. Он сделал атакующий манёвр вперёд, потом сразу отскочил в сторону левого убийцы и обманув его парой финтов быстро проткнул его туловище. Не замедляясь, он забежал за его спину и вновь оказался лицом к лицу с тремя.

— ну что там? Давайте, я жду следующего, кто там хочет за спину зайти?

Убийцы, сжимая оружие, переглянулись и вновь повторили манёвр, при этом спереди оставался один. Лука быстро оглянулся и увидел сосну за спиной, он прижался к ней спиной и махнул рукой, чтобы те нападали. Два боковых убийцы одновременно напали, делая удары по его телу. Один из них махая мечом, вогнал его в дерево, где тот и застрял, ко второму Лука нырнул под руку и вспорол живот, третьего Лука не в силах был парировать, он был в слепой зоне и коварно всадил саблю под ребро. Лука как мог наотмашь махнул шпагой и снёс ему башку, просто по случайности. Резкая боль в груди и чувство сломанного ребра ударили в голову. Лука вытянул с трудом саблю с рёбер и видел мутными глазами как третий убийца, что ударил мечом в дерево, уже летел на него, окрылённый ранением парня. Он хотел просто его разрубить пополам, думая, что Лука уже потерял силы и не сможет сопротивляться. Тем не менее, Лука уклонился рефлекторно и медленно втыкнул шпагу врагу в спину. Борил тем временем чудом сумел одолеть одного убийцу, но второй тоже ранил его ударом по руке. Лука чувствовал, что теряет кровь галлонами, такого ранения он никогда не испытывал в своей жизни, его силы покидали так быстро что казалось мир сейчас станет тёмным и все быстро завершится. Из последних сил он заставил себя дойти на помощь Борилу, который был ему никем, и вообще это была самая нелепая и бесполезная драка Луки в его жизни. Он защищал тех, кого всегда ненавидел. Зачем? Кто знает. Убийца хотел уже зарубить Борила, который плохо владел руками, но Лука во время подоспел и отрубил руку убийцы, что уже заносилась на смертельный удар. Он хотел его заколоть, но Борил крикнул:

— стой не убивай его! Мы должныузнать, кто пытался убить королеву и её детей!

— как пожелаешь… — ответил Лука и упал замертво, не владея своим сознанием.

Через минуту объявились два всадника, которые недавно убежали в другой посёлок, где взяли подмогу в численности восьми человек. Один солдат с тупым видом спросил Борила:

— мы вовремя прискакали господин? Мы спешили, как только могли! — перепугано спросил солдат, смотря на восемь трупов, среди которых один орал в агонии с отрубленной рукой.

— вовремя солдат… Будьте уверены вы получите награду за вашу службу. — сквозь зубы процедил злой как дьявол советник. — А сейчас перетяните руку этой собаке, которая орёт, чтобы он не умер раньше времени. Калояну будет весьма интересно узнать, кто организовал это побоище!

Вызверившись на солдат, Борил слишком поздно обратил внимание на главного героя этой потасовки. Он подбежал к похолодевшему Луке, который очень быстро истекал кровью и уже был без сознания.

— господи парень, ты не можешь так умереть, ты же всех нас спас, очнись, прошу тебя! — Борил безрезультатно хлопал по лицу Луке. — Среди вас есть лекарь?! — заорал Борил в сторону солдат, которые рассматривали трупы.

— нет, господин, мы все недавно на службу заступили, мы ничего не умеем ещё…

— бесполезная толпа баранов! — з досадой простонал Борил. — Анна он умирает, смотри на него, господи, что же нам делать?

Маленькая дочь и её брат смотрели с телеги на Луку, который был присмерти и без сознания; они ещё не понимали, что такое смерть, но в этот день они оба лицезрели её облик сполна.

— видишь блатик, я тебе говолила, что он лыцаль, а ты не велил!

Анна подошла с трясущимися от страха руками к неподвижному Луке и упала на колени больше не в силах сдерживать каменное лицо и эмоции. Впервые за десять лет жизни в Болгарии королева Анна заплакала по человеку, который их всех ненавидел, но зачем-то спас.

***

— ничего нельзя было сделать. — махая головой сказал бородатый мужчина лет пятидесяти с облысевшей по центру головой.

— как ничего Дмитрий? Вы что так шутите? У него же всего одна рана! Почему вы ничего не сделали? — кричал советник на лекаря в городе Любимец, в который они попытались добраться настолько быстро, насколько получилось.

— поймите господин… Раны две… Но, раны под ребро достаточно было. Если бы я присутствовал сразу же после ранения, то всё равно был бы бессилен! Как вы не понимаете, ему продырявили печень, он истёк кровью буквально за десять минут, сам господь Бог не смог бы его исцелить! — махая руками, пытался объяснить лекарь.

— чушь собачья! — не верил Борил.

— хотите, я вскрою ему брюхо, и вы сами убедитесь! — уже готовя скальпель, сказал врач.

— не нужно резать и без того бедного мальчика. — холодно ответила Анна.

— спасибо госпожа за понимание. — успокоился врач.

— лучше приготовьте его, чтобы мы могли его отвезти к крепости и похоронить со всеми почестями.

— слушаюсь госпожа.

Анна и Борил вышли с дома лекаря. На улице стояла группа солдат, которые уже не отходили от королевы, понимая, что семья короля теперь в опасности в любой момент.

— и что теперь? — спросил Борил поникшим голосом.

— ничего. Этого человека нужно похоронить. Если бы мы были на моей родине, то такого героя бы сожгли на ритуальном камне и проливали слезы в течении трёх дней. Но, у вас нет традиций, чтить людей как подобает, поэтому просто похороним бедолагу.

— это и так мне понятно. Что мы скажем королю?

— господи Борил! — не выдержала королева. — Когда вы начнёте думать своей головой? Я что должна все решения сама принимать? Вы мужчина или нет?

— не надо так говорить госпожа. Я всё ещё на вашей стороне! Меня тоже печалит смерть этого парня, я и подумать не мог, что он спасёт вашу семью ценой своей жизни. Это просто нонсенс!

— нонсенс это то, что если бы мы его не взяли с собой, то были бы мертвы. Потому что, покушение на нас давно планировалось! Кто знает, может на моего мужа тоже покушались, вы обязаны поговорить с Эмилом об этом. А я поговорю с Калояном. Я знаю, что он будет зол и будет во всём винить меня, особенно в том, что я подвергла детей опасности!

— конечно! Но, вы ведь не знали о том, что вас хотят убить?! Как можно такое предвидеть!?

— никак Борил, но Калояну будет плевать, что я думаю, ему всегда плевать на моё мнение и мои действия! Вы с Эмилом должны выпытать у выжившего убийцы имя заказчика и уничтожить его пока он не скрылся или не завершил задуманное!

— так и сделаем госпожа. Давайте быстрее вернёмся в чёртову Лютицу.

— хорошо, но только после того, как лекарь забальзамирует тело парня. — ответила Анна, вновь прикрывая пальцами глаза, от слёз.

***

— как дорога, мой хороший? Мороз не выбил с вас спесь?

— да всё хорошо, я привык к разной погоде. В Болгарии не так холодно, как в той же Венгрии, так что я в порядке. — кивая ответил шпион.

— ну давайте, рассказывайте! Что там у наших западных гостей за дела. Всё выкладывайте! Говорят эти черти непобедимы? — ухмыляясь, спрашивал Калоян.

— государь, рассказать есть что, поверьте. И то, что я вам расскажу, вам может не понравится.

— неужели? — хлопнул Калоян по столу.

— я серьёзно. — говорил мужчина аристократичной внешности в дорогих тёплых одеяниях. Этот человек был информатором из пригорода Константинополя.

Калоян, Эмил, Божидар и Михаил Петров сидели в закрытой таверне, где не было никого кроме них, и кучи стражников дежуривших у входа.

— ладно, не томите. — опрокинув кубок вина в рот, скептически сказал Калоян. — Рассказывайте скорее!

— пару недель назад, к южному берегу Константинополя прибыло войско крестоносцев. Их численность крайне сложно было посчитать.

— сколько было кораблей? — спросил Божидар.

— я насчитал двадцать, но думается мне, эта делегация в два захода прибывать будет.

— есть к этому предпосылки? — спросил Эмил, потирая виски.

— да, есть. Изначально мои информаторы из Рима сказали, что планировалось двести тысяч. Ясное дело, что это были влажные фантазии Иннокентия, тем не менее, когда крестоносцы уничтожили порт Имре в Далмации, то по слухам, их было не меньше двадцати тысяч. Разумно было бы предположить, что их от двадцати до тридцати тысяч человек, может быть больше.

— каковы их планы Михаил? — спросил Калоян.

— а как вы думаете государь? Такой толпой приплыть до ворот Константинополя, чтобы гашиш покурить и вина выжрать пару бочек? — ухмыльнулся шпион.

— ясное дело, что они будут штурмовать стены Константинополя. Но, разве это им под силу? Если судить о их количестве, то защитников ровно в десять раз больше. Это безумие. — предположил Божидар, он же главнокомандующий болгарского войска.

— как бы ни так. Что вы знаете о крестоносцах уважаемые господа? — спросил Михаил.

— то что они люди и умирают не хуже остальных. — съязвил Эмил.

— будьте осторожны в своих суждениях Эмил. Вы правы, они люди, но надменность и гордость никогда не была сильной стороной тех, кто побеждает в битвах. Крестоносцы обладают невероятной силой.

— и в чём же их сила? — спросил Калоян.

— они больные на голову ублюдки, которые веруют в Бога так как никто иной, из-за этого большинство не ведает страха. Они обучены лучше любого болгарского солдата. Я могу дать голову на отсечение, что один крестоносец на мечах убьет минимум пятеро болгарских солдат. А ходят слухи, что в их армии есть ветераны с третьего крестового похода, которые пережили ад войны с Саладином. Поверьте, это многого стоит. С такими умными и смелыми командирами они способны на многое.

— ладно, ладно! Довольно их расхваливать! — пырхнул Калоян. — Я понял примерно, что из себя представляют эти гости, скажите мне кто у них главный?

— а вот это ещё интереснее вопрос.

— и в чём же заключается интерес? — спросил Эмил, тарабаня пальцами по столу.

— то, что папа назначил главой похода Бонифация I Монферратского, но по большей части армия крестоносцев состоит из французов, которых ведёт за собой Балдуин Фландрский. Не знаю, как они делят бразды правления, но могу сказать, что оба эти графа весьма заносчивы и горды. Если дело дойдёт до обсуждения любых вопросов, то обращаться нужно к ним обоим, дабы не навлечь недопонимания.

— ох какие мы гордые! — засмеялся Калоян. — Что вы можете поведать мне о каждом из них? В чём их интересы и слабости? Кто вообще они такие? Вот понимаю, я — король, который подмял почти все Балканы в кулак, а чего они добились мой хороший?

— Бонифаций более старомоден, и больше верит в Бога. Несомненно, он как и остальные падок к деньгам; всего я не могу знать, вы уж извините. Но, то, что он пошел на грабёж Зары, говорит о том, что он ничем не лучше Балдуина. Именно за веру в Бога и итальянские корни папа возвёл его лидером, пытаясь, таким образом скорее всего приручить его, и хоть как-то контролировать этот поход. Но, видать не сильно у него получилось, ведь цель похода была высадка в Египте.

— вот же умора! А что папа забыл в Египте? — спросил Калоян.

— то же что и его предшественник, контроль Иерусалима. — ответил Эмил. — Боюсь если у того похода ничего не вышло, то у этого тем более ничего не получится.

— конечно, не получится уважаемые. Они уже действуют, так, как им хочется, высадившись в Константинополе! — встрял Божидар.

— а что же Балдуин? Что этот петух из себя представляет?

— он более хитёр и изворотлив, у него нет ничего святого и он скорее всего с самого начала имел большие планы на это вторжение, потому что в походе не принял участие Эд III, вместо этого Балдуин взял его войска и сам их повёл.

— что же, хорошо Михаил, ваша информация весьма ценна и полезна. Вы получите свою награду, Эмил позаботится об этом. А сейчас можете возвращаться к делам, нам нужно побеседовать с мужами.

— благодарю король. — уклонился Михаил и вышел с таверны.

Когда Михаил выходил, его едва не сбил с ног другой мужчина, которого осадили охранники.

— эй, ты куда прёшь? Ты что совсем озверел? — схватил за шиворот гонца огромный детина.

— у меня срочное послание королю, это вопрос жизни и смерти!

— да неужели? Кто ты такой вообще?

— Тодор, пропусти молодого человека, на улице холодно, а он весь обледенел от мороза! Что ты хотел сказать нам? — спросил Эмил у гонца.

— король! Беда случилась! — закричал гонец во всё горло, падая на колени.

— какая ещё на хрен беда! — резко встал король, сдвинув брови, от неожиданной новости.

— на вашу семью совершили покушение!

— что? Кто! — закричал Калоян, выбегая к гонцу и хватая его за горло. — Говори что произошло! Мои дети?! Они пострадали? Говори! Немедленно! — губы и мышци лица тряслились у короля так, будто сейчас его ударит сердечный приступ.

— нет, государь, никто не пострадал кроме стражи… Пожалуйста, пощадите меня, я только посланник!

— господи помилуй! — отпустил гонца король и тот свалился на землю. — Сам Бог спасает мою семью от воронов вездесущих и волчьих зубов орудующих в Болгарских землях! А теперь, раз уж я могу быть более спокоен, расскажи что произошло!

— государь, не стоит терять времени, нам нужно вернутся срочно в крепость. — поспешил уверить короля Эмил.

— зачем это еще? Я должен знать, что там случилось! Опять моя Анна чёрт бы её побрал, одни проблемы от неё, теперь ещё и детей подвергла опасности!

— потому что не только ваша семья в опасности, а ваша борода тоже! — тыкая в бороду короля, объяснил Эмил.

— снова вы со своими недомолвками! Чёртов антихрист! А ну говорите, что значат ваши слова, мне надоело пребывать в непонимании!

— вас уже пытались отравить король. Покушение на ваших детей это второй случай, если конечно этот гонец не самозванец!

— нет, господи помилуй, я честный гонец! — начал судорожно крестится парень. — госпожа Анна сама лично послала меня, чтобы вы вернулись в Лютицу.

— даже так? Ну, я с ней побеседую, когда вернусь! — злобно сказал король. — Дьяволово чрево! Почему я узнаю сейчас, что меня хотели отравить, не объяснитесь Эмил? Не вы ли меня хотел отравить!? — закричал Калоян, протягивая руки к советнику.

— господи! Да если бы я хотел вас отравить, то сделал бы это в первый день, когда вы были в усмерть пьяны! Как же вы мне надоели Калоян! — сорвался Эмил, который понимал, что они теряют время, давая фору Младену. — Может, хватит ваших тупых обвинений? Собирайтесь в путь не то убийца, может вновь напасть на ваших детей и жену!

— да чёрт бы побрал эту хренову жену! Мои дети важны! — заревел Калоян, который немного был под хмелем, впрочем, как и всегда.

— государь, я вернусь вместе с вами в Лютицу для сопровождения, когда хан Котян вернётся в Болгарию, то мы по вашей команде выступим на юг, для подавления крестоносцев, но сейчас вы должны послушать господина Эмила. Он плохого не посоветует. — уверил царя Божидар.

— ладно, ладно, поехали уже, все вы спелись против меня!

Делегация покинула таверну и быстро соорудилась, чтобы как можно быстрее добраться к Лютице, где уже были в безопасности Борил, Анна и дети. На следующее утро все прибыли на место, а измученный поездкой Калоян ворвался в спальню, где ещё спали дети и Анна. Королева сразу проснулась и встала, чтобы вывести Калоян с комнаты.

— где мои дети? Что с ними? — пытался держать себя в руках король.

— они спят! Не нужно их будить, давай выйдем в другую комнату. — сонно ответила Анна, которая очень быстро приходила в себя в присутствии Калояна.

— если с ними что-то случится! Я всех порежу на лоскуты! И тебя в том числе!

— я и не сомневалась, что твоим детям не нужна мать, когда есть такой заботливый отец! — съязвила Анна.

— ты не паясничай негодница! Пошли уже! У меня к тебе море вопрос женушка!

Они прошли в другую комнату в окружении стражников и закрылись наедине.

— говори! Ты твою мать иезуитскую подвергла моих детей опасности! Что там случилось?! Какого чёрта ты меня не слушала, я просил ехать вместе, но ты решила самостоятельно покинуть крепость и вот результат!

— во-первых, не твоих, а наших детей! — зашипела Анна. — Во-вторых, ты сам сказал, что я могу поехать в Любимец к твоей мамаше! Так что не нужно всю вину перекладывать на меня! И сколько можно держать своих детей взаперти здесь? Они как узники ни черта не видят, кроме каменных стен этой проклятой темницы!

— зато они живы здесь, и в безопасности, как и все мы!

— может быть, мы были бы в безопасности, если бы люди тебя любили, а не искали твоей смерти из-за бесконечных войн? Ты об этом думал?

— да что ты несёшь такое! — заревел король, аж окна загудели — Ты тупая женщина, ты ни хрена не смыслишь в управлении государства, как ты смеешь меня упрекать в моих решениях?! Давно я тебе не показывал кто здесь хозяин!

— ты сначала убийце покажи кто хозяин, а потом мной займёшься! Хорошо сраный герой!

— ААА! — с новой силой заревел Калоян и хотел уже размозжить голову Анны, но та даже не двинулась с места. — Чёрт бы тебя побрал скотина! Ладно, я с тобой потом разберусь. Сейчас действительно нужно найти убийцу! Тем более Эмил сказал, что меня уже пытались убить…

— я не удивлена…

— а я удивлён! Я дал хлеб и воду, соль и сахар этим землям, а они меня убить пытаются! Сволочи, черти и падаль! Всех под нож всех на войну!

— что ты несёшь Калоян? У тебя что совсем крыша поехала от вина? — хватаясь за голову, закричала Анна.

— а что с этой падалью ещё делать? Этот тупой народ, который убивает друг друга и сдает один одного, я дал им свободу и независимость! А они посягают на меня! Сам Бог послал крестоносцев, чтобы я начал эту святую войну и доказал, что я помазанник божий, а не это стадо идиотов, папских лизоблюдов! И когда я их похороню в болгарском грунте, я выйду и скажу своему народу кто здесь царь и Бог!

— прекрати уже постоянно говорить о своей войне! Меня уже тошнит от этого! Лучше сделай что-то, дабы защитить свою семью!

— да что ты понимаешь! Глупая баба! — махнул рукой король. — Ладно, говори что произошло? Как вы вообще выжили? Много было нападавших? И сколько же ты охраны взяла? — засыпал вопросами король жену.

— было восемь конных убийц с разным оружием, к сожалению я не ожидала, что нас должны были убить, поэтому взяла только Борила и четверо солдат. И Рафаила.

— Рафаила? Этого пацана, который тренирует моих бойцов? — удивился Калоян. — Зачем ты его потащила туда? Ты вообще знаешь кто он?

— знаю. Он спас нас всех и в первую очередь твоих детей.

— он Византиец! Как такое возможно? Зачем он вас спасал? Я только недавно узнал, что он предатель, а если бы он вас всех поубивал? Господи! Никогда нельзя доверять женщинам! — сетовал король, мыкаясь по комнате в поисках вина.

— здесь нет вина, успокойся ты, и поговори нормально, хоть раз, в конце то концов!

— как это было? — пытаясь взять себя в руки, ревел король.

— двое наших солдат сразу убили, а другие двое убежали, когда увидели, что силы не равны! Остались только дети Борил я и этот парень. Рафаил убил шестерых или семерых убийц, когда Борил с трудом с одним справился!

— какой ужас! Так мало охраны! И даже та сбежала! Всех повесить! Всех казнить, кто предал мою семью! — Калоян схватился за голову и закрыл глаза. — да, спасибо Румен, ты хоть и был когда-то предателем, но ты спас мою семью… Не подумал бы, что Византиец спасёт мою семью! Он действительно молодец! Где он? Я должен его лично поблагодарить! А тебя наказать, за твою небрежность!

— не получится.

— что не получится? Еще как получится глупая женщина!

— Рафаил погиб защищая нас. И я хочу, чтобы ты его похоронил с почестями на месте, где он родился.

Калоян замолчал на некоторое время, смотря искоса на Анну, которая была уверена в своём решении. Зато король имел другие виды на эту ситуацию.

— этого не будет.

— как это не будет? Калоян ты сума сошел? Он отдал жизнь за твоих детей!

— если я его похороню с почестями, то меня потом будет презирать народ! Все узнают, кто он был, рано или поздно! Ведь слухи о его подвиге будут расползаться как пирожки на базаре! Все узнают, что он Византиец, а я король который чествует болгар и их независимость, так отнёсся к предателю и врагу! Этого не будет. Забудь! — сказал, как отрезал Калоян.

Анна едва не взорвалась внутри, но сейчас её злоба и ненависть к царю возросла до предела и скрылась снова, чтобы когда-то вспыхнуть адским огнём. Это было последней каплей. У Калояна не было ничего святого, кроме его эго, и того что он сам делает. Анна поняла, что с сегодняшнего дня сделает всё, чтобы убить это бесчувственное животное, любой ценой.

— будь ты проклят Калоян! Ты веришь в своего Бога, но кто бы он ни был, но он отплатит тебе сполна, вот увидишь!

Она выбежала с комнаты оставив короля наедине со своими мыслями.

***

Следующий вечер в деревне Железино

— есть какие-то вести? Почему никто не вернулся? Уже день прошел! Вы же говорили, что это умелые ребята! — нервничая, мотался по комнате Младен.

— успокойтесь Младен! Мои парни стольких людей передали в руки господу Богу, что вы можете быть спокойны, относительно их профессионализма.

— неужели? Тогда почему их до сих пор нет? Сколько еще ждать?

— к вечеру они должны вернутся. Ильдар говорил, что возможно, необходимо будет пересидеть один-два дня в тени. Ведь как ни крути, это королевская семья! Это серьёзное дело! Уничтожив их, мы сможем уничтожить потом самого ублюдка, который впадёт в отчаяние! После это вы сможете управлять им и разыграть финальный манёвр!

— ну-ну. Мне бы вашу уверенность Богдан!

— присядьте и успокойтесь, выпейте вина. — улыбался спокойный поп. — Он за всё заплатит! И за то, что вас обидел, и за то, что меня лишил должности, за которую я Богу душу отдал.

Как только Младен сел, на улице к дому уже подъехала орда всадников с королевской стражей, которую возглавлял никто иной как Эмил. Он знал места пересидки Младена, потому что не спускал с него глаз, с тех пор, как тот совершил попытку отравить короля. Сейчас десять солдат со злым советником вломились в дом, где тихо сидели и беседовали двое организаторов убийства королевской семьи. Эмил зашел первый, держа вытянутую рапиру.

— какие люди! Я ожидал увидеть змею в своём логове, но не ожидал увидеть рядом с ней священную свинью!

Младен попытался убежать в коридор, но там уже были стражники с мечами. Недавно убранный с должности отец Богдан сидел как обделавшийся и молчал, изливаясь потом.

— не пытайтесь убежать подонок. Я говорил, что достану вас. И теперь вы не отвертитесь.

— я ничего не делал! У вас нет против меня доказательств!

— не переживайте есть. — ухмыльнулся Эмил. — А что же вы здесь делаете бывший преподобный Богдан? Тоже замазали ваши святые руки в крови? Ой, не замазали, вашему плану не суждено было сбыться! К вашему сожалению, всех ваших убийц было убито, и никто не пострадал!

— ах вы сволочь! Мне нужно было вас убить первым! — прокричал Младен, понимая, что попался в ловушку, из которой ему не уйти.

— хорошая мысля, приходит опосля. Но, мой дорогой, в прямом и переносном смысле землемер, ваш путь окончен. Скоро вам отмерят кусочек земли, где похоронят ваш труп! Стража, свяжите этих двух ублюдков и доставьте в зал приёмов короля.

Через час оба организатора заговора были доставлены в крепость со связанными руками и ртами. Калоян сидел на своём царском стуле и запивал горе вином. Он был зол после разговора с Анной и понимал, что его семью спас предатель. Его гложил тот факт, что истинные мрази и подонки, которым он доверял его предавали, а те, кто был врагом хоть и скрытным действовал крайне эффективно и приносил максимум пользы, пускай он и имел разного рода выгоду с этого. Тому примером был Румен, который когда-то был Византийцем и остался им в душе, Калоян это видел и чувствовал, при этом Румен отдал жизнь и знания за взятие целого региона территорий у Венгрии. Какой-то бездомный пацан, который оказался сыном мера города Варны оказался спасителем его семьи. Зато кто-то кому он доверял, уже второй раз покушался на его жизнь и жизнь его близких. Как же так? Калоян думал о том, что делает что-то не так, но в его жестокий разум не могло прийти решение этой дилеммы. Вместо этого в зал и разум вошел Эмил с четырьмя охранниками, которые волочили толстого попа и худого министра. Калоян от неожиданности аж, кубок уронил.

— что это всё значит Эмил?

— это значит, что перед вами организаторы заговора!

Калоян смотрел на Эмила с удивлённым видом.

— почему вы на меня уставились? Вот эти два сукиных сына, организовали покушение на вашу семью!

— этого не может быть, это же святой отец, а это честный министр! Они же верой и правдой мне служили. Слушайте Эмил, если вы решили опорочить имена этих двух мужей, то лучше прекратите это сейчас, иначе вы пожалеете! — помахал пальцем Калоян, который не знал, что даже думать в этой ситуации.

Эмил подошел вплотную к королю и тихо сказал:

— может дать вашему министру нож, а вы подойдёте на расстояние удара? Думаю, результат не заставит себя долго ждать.

Эмил бросил на освирепевшего Калояна такой взгляд, будто король тут советник, а не бородатый правитель.

— у вас есть доказательства?

— Младен готовил заговор и хотел отравить вас кантареллой! Одна из моих служанок, прекрасная Даниэла спасла вашу жизнь, тем, что забрала кувшин с отравленным вином у одной бедной девочки, которая пропала прочь с Лютицы, недолго проработав у вас.

— о ком идёт речь? — спросил Калоян.

— бедная Цветанка, служанка с белыми волосами. Она пропала. Спросите у Эмила куда именно. Развяжите рты этим собакам! — скомандовал Эмил.

После освобождения ртов Младен резко заговорил:

— это всё враньё! Я никакого отношения к этим словам не имею! Цветанку сам же советник сгноил! Он маньяк, который преследует меня по пятам! Он давно следит за мной, при этом половину казны царской потратил на то, что бы знать о каждом моём шаге! Лучше проведите ревизию использованных денег у Захара! Он вам всё разложит по полочкам!

Эмил понял, что эта собака так просто не сдастся, и всё усложняется.

— а куда же вы убегали дорогой Младен? Когда мы с королевской стражей пришли в ваш домик, а?

— я испугался! Я думал, вы решили сделать самосуд над невинным человеком, коим являюсь я! Любой человек бы испугался, когда к нему в дом вламываются с оружием в руках! Поэтому не вижу ничего в этом плохого! У вас нету доказательств против меня, я ничего не делал!

— а что делал ваш толстый товарищ у вас дома? Или чей это разрази вас гром был дом? — спросил Эмил, который начал потеть от поспешности своего решения, ведь доказать причастность никак не удавалось.

— Довольно! — закричал Калоян. — Я не позволю оскорблять уважаемых господ у меня в торжественном зале! Уведите их и освободите, наверное, настал час разобраться с вами мой любимый советничек!

— что вы творите король? Вы отпускаете заговорщиков и убийц, вы что растеряли остаток разума, Калоян? — тыкая пальцем у носа короля. — Самый бездарный и тупой правитель, которого я знал! У вашего носа убийцы, а ваши глаза слепы, будто их проткнули пикой!

— зря вы это сказали советник! Моему терпению пришел конец! Стража, уведите господина Эмила, завтра он будет казнён!

Стражники что были при короле, не верили в слова Калояна и замешкались.

— вы что оглохли? Не слышали мой приказ? Или вы хотите тоже завтра поучаствовать в казни в роли жертв? — кинул грозный взгляд король на солдат.

Эти слова зашевелили их, и они схватили Эмила, который даже не сопротивлялся.

— дурак советник, это беда короля, а дурак король это беда всего государства. Желаю вам удачи провести остаток вашей недолгой жизни. Когда ваших детей будут убивать у вас на глазах! — высказался в последний раз Эмил.

Тем временем стража освободили Младена и Богдана, которые, пока не думали радоваться такому спешному освобождению.

— а теперь, пока нет этого нахального советника в зале, объяснитесь господа, по какой причине он хотел опорочить ваши имена?

Младен хотел было начать говорить, но открылись главные двери в зал, и туда вошла Анна и освобождённый Эмил, которого она скомандовала освободить стражникам. Те ничего не понимая, просто следовали за ними на всякий случай.

— что это ещё значит! Вы! Как ты посмела изменить мой приказ! — крикнул на жену Калоян.

— потому что один из убийц, которого мы оставили в живых раскололся и всё рассказал. Господин Эмил, которого ты отказывался слушать был прав, и эти два подонка, хотели убить наших детей, и если верить Эмилу, то кто-то из них…

— не кто-то, а этот землемер мужеложец, хотел отравить Калояна, и когда я вскрыл его заговор, то он убил несчастную девушку, которая могла всё рассказать. — недовольно сказал Эмил.

— так каково будет ваше решение король? На сей раз? — спросила Анна. — Убийца всё расписал подробно. Мы даже не успели раскрошить ему одну руку, так быстро он сдал этого стервятника.

Калоян стоял и вновь не понимал как же так? Почему он был так слеп, и не видел ничего впереди себя. Ведь всё было рядом, предатели были рядом. И снова те кто его раздражал, оказались правы и честны.

— у меня один вопрос, прежде чем я вынесу решение, почему вы назвали министра мужеложцем? На это есть подтверждение?

— потому, что вы достопочтенный Калоян, зарубили у него на глазах его любимого компаньона Николая. — ответил Эмил, который хотел побыстрее покинуть зал и больше не видеть тупого короля.

— это правда? — устало посмотрел на Младена король.

Тот не ответил, но Калоян уловил ноты злости у него в глазах.

— хорошо, с меня довольно этого цирка. Стража, отведите их в темницу. Отрежьте обоим языки. Приготовьте в Ивайловграде большой крест по размеру этого жирного иуды и большой кол по размеру этого мужеложца. Так постойте… — Калоян схватился за голову. — Отложим казнь на один день. Я хочу сам их убить, разошлите гонцов с объявлением, по всем окружным городам и деревням, чтобы все желающие пришли посмотреть, как происходит суд в Болгарии короля Калояна. Сегодня у нас понедельник? Отлично, в среду чтобы всё было готово. Я хочу, чтобы все присутствовали при этом. А сейчас уведите их отсюда.

— господи помилуйте нас! Мы не виноваты, это всё неправда, я же верой и правдой служил вам и Богу! — заорал священник, понимая, чем закончится его существование.

Солдаты схватили их за руки и вытащили из зала в темницу. Анна довольная тем, что наконец-то заговорщики пойманы, покинула зал. Следом за ней хотел выйти Эмил.

— постойте, не уходите! — крикнул Калоян советнику.

— я хочу покинуть этот зал слепых и немых правителей, мне надоело смотреть на этого короля.

— успокойтесь Эмил! Да! Я был не прав, вы думаете легко быть королём? Как я могу знать кто предатель, а кто верный мне человек? Это невыносимое бремя!

— вы становитесь тем, во что верите. Вы верите в ложь, поэтому вас окружают лжеца, вы служите ненависти, что непременно зарождает её в глазах окружающих вас людей. Вы просто глупый болван. Что я ещё могу добавить? Король, который не разбирается в людях долго, не будет править и тем более жить.

— возможно, поэтому я хочу, чтобы вы остались со мной. Я буду больше прислушиваться к вашим советам!

— зато я не хочу вам служить больше! Вы слепы и немы пред здравым смыслом, моя служба у вас бессмысленна!

— и что же вы будете делать? Пойдёте свиней пасти или коровам дойки дёргать!? Одумайтесь презренный! Не для того вам Бог даровал светлый разум!

— это вы одумайтесь! Вы ничем не лучше вашего народа! Вам лести насыпали в уши и всякой неправдоподобной чепухи, и вы сразу же поверили! Как я могу нести службу такому королю? Я не так боюсь смерти, как славы предателя, которым меня окрестят после вашего очередного недоверия!

— я молод! И я буду учиться! Но, не стоит списывать меня со счетов! Я достиг великих побед и успехов в становлении великой Болгарской державы! Не столь важно как медленно ты идёшь, как то, как долго ты идёшь не останавливаясь!

— какой ценой достигаются ваши успехи?

— какая разница, какой ценой? Цель оправдывает средства! Не я, так другой король сделал бы тоже самое! Мы обязаны были освободиться от Византии. Кому как не вам это знать!

— думайте как вам угодно, с меня довольно на сегодня, я хочу пойти выспаться.

— так что вы решили? Вот так уйдёте?

— у меня нету выбора, моё бремя служить слепому дураку.

***

Площадь Ивайловграда была забита огромной толпой болгар. Весть о двойной казни высокопоставленных лиц стянула на себя огромное внимание простолюдинов, отрывая их от скучной и унылой жизни. Сейчас был мир в державе и жизнь слегка успокоилась, хотя люди всё также страдали от мародёрства солдат и коррупции, но уже не так, как при Беличе. Захар Сталев пытался взять под контроль эту машину смерти, но это было не так просто. Продажные и жадные до наживы люди были повсюду, все до единого были такими! Невозможно было найти человека с жесткими принципами и твёрдой моралью. Но, разговор не об этом. Огромная толпа гудела как рой пчёл, и шершней обсуждая, что это за огромный крест и кол сооружен на помосте. В центре события казни ещё не было действующих лиц, они только прибывали к месту события. Толпа увидела конный кортеж Калояна и начал реветь, но не все люди были так рады видеть тирана. Половина пришедших просто безжизненно наблюдала за происходящим. На сцену в окружении стражи, зашел Калоян. Многие управленцы, мэры городов и министры, стояли снизу и смотрели на происходящее ограждаемые сотнями вооруженных солдат. Такой казни, ещё никогда не было в Болгарии. Калоян вышел на помост и смотрел на толпу бедняков, которые были одеты в подранное тряпьё, которое едва согревало от декабрьского холода. Сам король в своей шубе и шапке красовался как властелин мира. Он махнул рукой, чтобы люди замолчали, и настала тишина.

— болгарский народ. Я Калоян из рода Асеней, первый король Болгарии, основавший второе Болгарское государство и привнёсший независимость своему народу от Византийской империи, сегодня пришел показать, что кроме войны я несу правосудие и порядок! Как вам известно, летом был убит и вместо него поставлен новый казначей, который верой и правдой служит вам и мне. После него были убиты многие главнокомандующие, которые захватывали и отбирали наши земли у врагов вездесущих! По прошению папы вы могли быть свидетелями как я учредил нашу собственную болгарскую церковь, в которой стал патриархом отец Василий. Знаете что уважаемый народ? А ведь я хотел поставить патриархом отца Богдана! Он долго был под моей опекой, как министр земельных распределений Младен Дунев, вот только недавно на мою семью в лице королевы Анны и двоих моих несовершеннолетних детей совершили покушение! Их хотели убить византийские наёмники! Представьте себе! Только в нашей стране настал краткий мир, и на мою семью совершают покушение! И кто бы мог подумать, самые приближенные лица государства в этом замешаны! — Калоян закашлялся и дал знак, чтобы ему принесли вина. Выпив вина, он продолжил. — Ладно, итак, зачем я вас всех собрал сегодня. Сегодня я приложу руку правосудия для того чтобы казнить Богдана Здравкова путём распятия на кресте, из-за его грехопадения и отказа от христианства, он предал принципы нашей церкви и непогрешимости святого человека! К тому же он был соучастником в заговоре с Младеном Дуневым. Второй подлец будет казнён путём насаживания на кол, не только за двойной заговор против меня, но и за аморальное поведение название которому мужеложество!

Толпа ахнула не веря своим ушам. Они гневно начали роптать, что как такое возможно в православном мире. Особенно причитали женщины, которые уже приготовили гнилые помидоры и камни. Через минуту вывели связанных по рукам и ногам пленников, которые все были запухшие от бесполезных рыданий и страха ужасной смерти. Они не могли кричать, они только бестолково мычали, потому что языки их были вчера отсечены, во избежание чрезмерных криков. Одеты они были только в тряпьё на споднем.

— вот они безбожники и нарушители порядка. Смотрите на них! — указал Калоян. — Запомните уважаемые болгары. У нас новый судья. Ведь предыдущий был коррупционным мерзавцем, как и многие из власти, которую я очищаю день за днём! Признаю! Это отчасти моя вина, но я буду вырезать шваль со своего двора один за другим, пока наше государство не будет управляться честными и добропорядочными министрами. Так вот! Вы можете подавать жалобы в городские суды, чтобы любое правонарушение каралось законом. Я буду этому способствовать! Наша страна должна процветать, а без порядка, никакого процветания не будет!

Толпа одобрительно заорала, кивая головами.

— первым будет иуда. Прибейте его до креста уважаемые палачи, а я сделаю последний удар.

Толстый священник брыкался, как мог, чтобы вырваться, но стражники перебили ему молотками колени и его потуги резко прекратились. Мычание и агония были крайне громки даже для немого, страшно было представить, уровень громкости, если бы ему не отрезали язык. Через пару минут руки и ноги толстого попа были прибиты до креста. Калоян взял огромный гвоздь и произвёл последний удар молотком по левой руке епископа, который уже не реагировал на пятнадцатый гвоздь, забитый в его конечности. Скорее всего, он просто потерял сознания и безжизненно лежал на кресте. Этот огромный крест соорудили так, чтобы он мог стоять на огромном засове внизу. Его вчетвером подняли стражники и забили упоры внизу, чтобы он не рухнул назад. Толстяк повис и кровоточил как распятый Иисус, а толпа радостно начала забрасывать его камнями и гнилыми овощами. Всем нравилось представление. Все были довольно правосудием, и Калоян это видел.

— теперь второй. — громко скомандовал Калоян, и худого министра повели к острому колу диаметром десять сантиметров. — Здесь процедура будет более мерзкая, поэтому попрошу поломать ему локти и колени, чтобы он не мог дёргаться.

Как министр не дёргался, это продолжалось не долго, несколько ударов молотками по суставам и он тоже потерял сознание, получив переломы всех конечностей. Его раздели догола и подвесили за руки высоко над землёй. Потом установили и закрепили кол прямо между ног, которые были тоже привязаны веревками; при этом веревки тянули руки вверх, а ноги вниз. Это было обоюдно натянутая конструкция. Она растягивала конечности в четыре диагонали и при нажатии рычага, резко опускала натянутое тело вниз.

— всё готово господа. — сказал Калоян, грозно смотря на людей. Многие от ужаса закрыли глаза. Те, кто до этого жаждал увидеть смерть, уже не могли на неё смотреть. Некоторые люди разворачивались и пытались уйти, чтобы не видеть того, что будет дальше. Хотя было вдосталь тех, кто просто стоял и ухмылялся со словами, так ему и надо!

— вот что бывает с теми, кто грешит мужеложеством в нашем государстве, и покушается на беззащитных детей!

Калоян дёрнул верёвку и тело министра рухнуло на кол со стальным наконечником, который продырявил его внутренности и вылез через ключицу. Кровь фонтаном пошла через дыру возле плеча, и начала стекать между ног. Многих людей от этой сцены резко вырвало, некоторые с восторгом смотрели и закричали браво! Другие просто хлопали в ладоши, радуясь очередному насилию, но большая часть просто смотрела, открыв рты без эмоций. Сам король просто покинул помост в сопровождении стражи, чтобы напиться и забыть то, что только что лицезрел и сделал.

Глава 18

Глава 18

О зыбкой осени и холодной зиме

Мы сидели с учебником латыни под деревом апельсина и пытались говорить новые слова. У Радки лучше получалось, у неё было хорошее произношение латыни, а вот у меня дела шли хуже. Я хоть и запоминал слова, но произношение было не очень хорошим.

— Dionisius senex stultus — проговорил я дирижируя рукой, как Платон.

— и что это значит? Я знаю, что это что-то про нашего друга Дионисия. — предположила Радка.

— это значит Дионисий старый дурак! — засмеялся я.

— господи Любомир! Вы только не говорите так при нём, он же обидится! — махнув рукой, поругала меня девушка.

— да не буду я его обзывать, я просто практикую новые ругательства, чтобы всяким козлам, что не понимают болгарский, выдать всё, что я думаю в два счёта!

— вы бы лучше учили что-то красивое и полезное! — возразила девушка.

— а это и так полезное! Знаете, как полезно иногда оскорбить негодяя, предупреждая его о том, что он может получить по морде? Очень часто помогает! — объяснил я.

— вот, unum sumus in aeternum! — прочитала своё заклинание Радка.

— ого! И что это колдовство значит?

— это значит, мы с вами будем вместе навсегда! — светя улыбкой и голубыми глазами, ответила девушка.

Я поцеловал её в ответ и сказал:

— вы молодец! Но, это вряд ли полезная фраза в жизни, разве что вы хотите с кем-нибудь остаться навсегда кроме меня!

— тьфу на вас, я же для вас её специально выучила!

— хорошо, что там ещё?

— te amo Lubomirius!

— ну, вот опять! Это я и сам знаю, я тоже вас люблю моё солнце! Но, нам нужно учить практичные слова, чтобы например, на рынке иметь возможность говорить с торгашами.

— ладно, хорошо! porcus comederit canem!

— святые угодники Радка, что это значит?

— это значит: свинья ест собаку! — засмеялась девушка.

— а зачем нам такое выражение? — удивился я.

— не знаю Любомир, у выносках о торговле есть такое выражение, нужно у Дионисия спросить, что оно значит!

— ладно, я потом спрошу его! Это ж надо! Свинья ест собаку, чёрт ногу сломит об этот язык! — засмеялся я в ответ.

— а вот, что я выучил: vita est Speciosa! — снова продекламировал я три слова, как будто читал заклятье.

— тут не поспоришь с вами, жизнь прекрасна!

— ах! Вы уже знаете это выражение?

— угу, я быстро запоминаю новые слова! — похвасталась девушка.

— ну что же! Я вас догоню, не сомневайтесь! А такое вы знаете? pulchra es sicut flos!

— нет, такого я ещё не выучила, а что это значит?

— это значит, что вы прекрасна, как цветок!

— ой как мило! Спасибо любимый!

Радка притянула меня, одарив очередным поцелуем.

— вот только то, что мне не нравится в латыни, у них все слова, соединяясь вместе, звучат как какая-то грубая белиберда!

— целиком согласен, этот язык крайне груб. Не удивительно, что это язык римской империи, которая кроме войны больше ничем и не занималась!

— слушайте давайте сделаем перерыв, завтра продолжим обучение этого дурацкого языка. — предложила девушка.

— я не против!

Мы покинули сад, и пошли на кухню, где уже орудовала моя мать. Она как раз выпекла новый хлеб и вытащила его из печи.

— ну как там языковедение? — спросил мама

— ну как сказать, медленно, но продвигается! За год может и выучим, что-то толковое. — объяснил я подходя к горячему хлебу.

— так! Хлеб не трожьте! Оставьте его в покое, пусть остынет, лучше сходите в подвал и достань чего-то выпить. — скомандовала мама.

— ладно, ладно… — нагнув голову, я пошел в подвал, оставив их наедине.

— ну что там, вы уже готовитесь?

— к чему? — непонимающе спросила Радка.

— как к чему? Сегодня вечером же будет праздник осени на центральной площади!

— что серьёзно? — восхитилась девушка.

— именно! Будут песни и танцы. Вам с Любомиром определённо нужно сходить. Даже здесь такие праздники не часто проводят.

— а это что, прямо как полагается по традиции, праздник с вручением короны королеве осени?

— думаю да! В прошлом году я ходила посмотреть на это представление, то мне очень понравилось! Было много молодёжи и всем было весело! Говорю вам, вы тоже должны туда пойти!

— куда пойти? — спросил я, объявившись на кухне.

— мама говорит, что будет праздник осени на центральной площади, буду песни и танцы! Ну что пойдём? — захлопала в ладоши Радка от предвкушения.

— да я особо и танцевать то, не умею… Даже не знаю!

— хватит брюзжать! Вы и так, то работаете, то дома сидите! Сходите сынок, вы не пожалеете! Обещаю. — просила мать.

— а Дионисий будет туда идти? — спросил я.

— куда? Он же уехал куда-то в Грецию по делам! Да и не его это дело, он же грек, а не болгар! А эточисто болгарский праздник с болгарскими народными песнями. — вновь пояснила мама.

— хорошо пойдём! Чего терять-то? — сдвинул я плечами.

— ура! — Радка подскочила со стула и прыгнула на меня, обнимая.

— садитесь уже есть! Поужинаете и будете собираться!

— так скоро? — удивился я.

— эх Любомир! Вы то, быстро соберётесь, а девушке нужно быть красивой и ухоженной на таком празднике!

— она и так самая красивая! — возразил я.

— вот же сынок! Вы ничего в этом не понимаете! — пырхнула мать, улыбаясь, и разложила тарелки.

Сентябрь был всё ещё тёплым и засушливым. На улице по ночам было немного свежее, нежели обычно, но люди предпочитали всё также одевать летнюю одежду и набрасывать сверху что-то типа тонких плащей или накидок. Вечером при свете свечей, Радка одевала тёмно-синее хлопковое платье до колен, а моя мать ей зачесывала волосы и крутила в косу. Моя возлюбленная готовилась идти на танцы со мной. Такого давно не было. В Болгарии многие годы никто особо не праздновал никаких праздников. Людям попросту было не до этого. Здесь же всё было иначе. Сегодня в центре деревни проходил праздник осени, в ходе которого много музыкантов пели народные песни под аккомпанемент струнных инструментов. Мы решили туда наведаться, ведь это было одно из немногих развлечений, что очень скрашивало будние рабочие дни. Вот вам ещё один минус спокойной мирной жизни. Когда у тебя всё хорошо и жизнь идёт своим чередом, то ты уже беспокоишься о недостатке развлечений и досуга. Хотя, разве можно винить человека, который каждый день работает в том, что он хочет гулять изредка и наслаждаться жизнью? Обычные люди не станут, а те, кто живёт в горе, и беде войны будут не просто винить, а даже ненавидеть таких людей.

Я в свою очередь особо не выряжался. У меня была белая рубаха с чёрной жилеткой, и простые коричневые штаны. Вся одежда была новой, недавно купленной в Греции. Дионисий беспокоился о том, чтобы мы одевались подобающим образом, когда выходим на люди, поэтому сам покупал одежду и завозил её к нам с Фесалонник. Я уже двадцать минут ждал Радку на улице, доедая переспевший персик, которые мы хоть и не выращивали, но в конце августа Дионисий их закупил целую гору, чтобы сделать с них варенье и продавать в западные страны. Работка на осень нам была обеспечена.

— как вы думаете, тётя Надя это платье понравится ему? — спрашивала Радка, крутясь вокруг своей оси демонстрируя моей матери одно из новых платьев.

— знаете дорогая, я думаю, ему любое платье понравится, лишь бы оно было на вас! Но, это явно лучше сидит, чем то фиолетовое! — тыкнула мать на платье, что лежало на кровати.

— тогда определённо пойду в этом! — улыбнулась Радка, хлопая в ладоши.

— стойте доченька, я одену вам вот такие бусы.

Радка послушно стояла, прихорашиваясь, поправляя волосы. После того как бусы были надеты и поблёскивали, мать резко вспомнила о чём-то и попросила подождать ей минуту. Она вышла в другую комнату и быстро вернулась. У неё в руке был какой-то футляр с каким-то веществом.

— что это? — удивилась Радка.

— давайте я вам на шею натру кое-что, все парни будут оглядываться!

— так что же это такое? — улыбнулась Радка, заглядывая с интересом.

— это масло, выдержка из розы, лаванды и гардении, вы будете пахнуть лучше всех!

Мать макнула указательные пальцы в ёмкость с маслом и нанесла на шею и запястья Радки в небольшом количестве.

— пахнет действительно, очень приятно, а где вы его взяли?

— пускай это будет мой секрет! Нужно будет отвести вас к одной моей подруге, она торгует благовониями из восточных стран, у неё столько интересных вещей, только деньги успевай приносить!

— а это не дорого?

— не переживайте моя хорошая, вы тяжело работаете и можете себе позволить такую маленькую безделушку!

— я никак не могу привыкнуть, что у меня всё больше и больше вещей появляется, а теперь вот это чудо масло! — восхитилась Радка.

— женщина должна хорошо себя вести, говорить, выглядеть, и пахнуть. К счастью вы теперь обладаешь всеми этими особенностями! Ну всё! Волосы я вам уложила и заплела, можете ступать к Любомиру, даю гарантию, он уже злится, что мы тут так долго возимся! — засмеялась Надежда.

— спасибо тёть Надя! — обняла её Радка и быстро прошмыгнула вниз, разнося ароматы на весь дом.

Наконец-то не прошло и часа, как калитка отворилась, и ко мне вприпрыжку подошла очень довольная девушка, с которой не слазила улыбка.

— ну что, идём? — спросила она, хватая меня за руку, и нарочно прижимаясь ко мне.

— господи, почему вы так долго собирались?

— как вы не понимаете? Когда есть время, девушка должна…

— что это за запах? Как будто цветы какие-то, или что это? — спросил я, принюхиваясь и смотря по сторонам.

— и как вам? Вам нравится моя любовь? — спросила Радка, намеренно подвигаясь ко мне.

— пахнет приятно, вот только… Это что вы так пахнете? — удивился я.

— да! — покачала головой девушка и указала пальцем себе на шею.

Я понюхал поближе и запах был намного сильнее.

— нет, вблизи не то, слишком приторно, а вот чуть дальше в самый раз.

— что серьёзно? Вблизи плохо пахнет?

Я снова приблизился к её шее, делая вид, будто повторно принюхиваюсь и вместо того чтобы нюхать, резко поцеловал её в губы.

— я так и знала! Всё-то вы со своими шутками! — улыбнулась Радка.

— теперь мне стоит следить за вами не отводя глаз! А то другие мужики прицепятся. — вполне серьёзно заметил я.

— ох, да кто там прицепится! Не начинайте! Я сама от вас не отойду ни на шаг!

— ну, посмотрим, посмотрим, кстати, вы танцевать умеете?

— вообще-то нет… Где бы я научилась? — сдвинула плечами Радка.

— я тоже не умею, как бы возможность научиться у меня была, вот только желания не было.

— почему это?

— да, всё по тому же, никогда не было настроения веселиться как сейчас вот с вами. Вы сами верите в то, что происходит с нами? — спросил я, шагая по тёмной улице деревни Кулаты.

— честно говоря… У меня ощущение, что я сплю! И мне очень не хочется просыпаться. Всю жизнь жить и не знать радости, и только сейчас чувствовать счастье полной грудью, это так прекрасно!

— вот и я о том же! Буду молиться, чтобы этот сон никогда не закончился. Ну, завтра воскресенье, может, вместе сходим в церковь и помолимся! — предложила моя спутница.

— ох любовь моя, я же не хожу в церковь, я же не достаточно набожный!

— для этого понятия нет меры набожности, если вы хотите, то вы просто ходите туда, если нет, то не ходите, всё просто!

— хорошо, я перед сном ещё подумаю…

— да чего там думать? Мы с вашей мамой пойдём, и вы давайте с нами, в этом нет ничего сложного и необычного!

— ладно, вы кого угодно уговорите!

— да! — подпрыгнула Радка от радости, и мы пошли дальше.

Впереди нас вырисовалась небольшая площадь деревни Кулат. Земля на ней, вся была сбита каменной брущаткой. По центру с дерева сделали не высокую сцену, где стояла девушка и парень, довольно молодые — они пели болгарские песни. Рядом с ними сидели на стульях трое мужчин, которые играли на инструментах музыку. Среди них были гусли, дойра и тулум. Гусли были струнным инструментом, дойра была рамочным барабаном с звенящими кольцами, а тулум напоминал волынку. Вместе они создавали традиционные мотив многим популярным на то время песен. Спереди от сцены был вымощен и украшен кругом цветов костёр, который хорошо освещал и музыкантов и лица крестьян, которые слушая песни, не просто стояли, а танцевали. Все повторяли незамысловатые движения народных танцев и атмосфера была крайне весёлая и положительная. Среди молодёжи, которая составляла основную массу танцующих, было немного стариков. Некоторые пожилые люди не упускали возможности тоже повеселиться и потанцевать, медленно и неповоротливо двигаясь в такт музыке. Пары девушек и парней тоже танцевали, взявшись за руки.

— ну что, пора и нам подключаться! — держа меня за руки, сказала девушка.

— ох, что-то я теряюсь в этой толпе! Я же танцевать-то не умею!

— да не бойтесь, никто не будет нас упрекать и смотреть особо, посмотрите вокруг, люди просто радуются жизни и веселятся!

На фоне нашего разговора музыка стихла. И парень что пел вместе с девушкой, прокашлялся и начал говорить.

— что же уважаемый народ, наш праздник осени продолжается, а сейчас мы исполним песню…

— идём! Просто повторяйте движения как люди, и всё! — засмеялась Радка.

Зазвучала музыка и слова, и мы начали танцевать под красивый голос девушки. Хороводы и прыжки возле костра, пируэты и поцелуи в тени, сегодня ночью всё было прекрасно. Музыка лилась вместе с голосом народных песен, и через время я забыл о стеснении и просто радовался жизни, танцуя с любимой девушкой. Так прошел час, и исполнители песен сказали, что у них перерыв на десять минут, чтобы выпить воды и подготовится к финалу праздника.

— давайте тоже сходим, воды выпьем, а то у меня горло просохло — попросила девушка, с потным лбом, который поблёскивал от лучей костра.

— идём, только давайте к дальнему колодцу, а то у ближнего, очередь уже образовалась.

— вот видите как весело, а вы переживали!

— а вы неплохо танцуете, хотя рассказывали, что не умеете. — упрекнул я Радку.

— да разве я умею? Я дома иногда танцевала, сама, с собой. Обычно времени на такие вещи не хватало. Можно сказать, я впервые попала на нормальные танцы и такой весёлый праздник.

— за себя могу сказать, тоже самое. Сколько жил в Болгарии, почему-то никто ничего не праздновал… Оказывается в других регионах, вон как люди развлекаются и горя не знают!

Мы напились воды и вернулись к сцене, где уже начали собираться люди, ожидая музыкантов. Не прошло и двух минут как музыканты тоже вернулись, только не с пустыми руками. Парень нёс красиво расшитый большой платок ручной работы, а девушка красиво сплетённый в виде короны венок.

— итак! Уважаемые жители округи, наш праздник подходит к концу! У нас осталось две песни. На последней песне, которую мы огласим в конце, две девушки будут иметь возможность станцевать прямо на сцене, а вы решите, кто станет королевой осени и получит наши скромные подарки!

Молодежь радостно засвистела и одобрительно закричала, поднимая руки вверх, а Радка молча сжала мою руку. Все были готовы к финалу.

— а теперь предпоследняя песня о любви, парня к девушке! Дей Колю Дей!

Они запели во всё горло песню и все вернулись неистово танцевать, только Радка, как-то не очень резво танцевала. Она двигалась медленнее, как будто устала.

— вы уже не хотите танцевать? Может, пойдём домой? — спросил я насторожившись.

— нет, что вы! — возразила девушка, витая где-то далеко. — Тут же всего две песни осталось, я просто задумалась, не обращайте внимания любимый!

— ну, хорошо, я уже было подумал, вам плохо стало и вы устали.

Песня закончилась, и Радка опять сжала мою руку, будто готовясь к чему-то. Парень вновь прокашлялся и сказал.

— а теперь мои земляки болгары, мы пропоём болгарскую народную песню Бялая Роза, о любви девушки к парню! Прошу двух желающих девушек на сцену, которые знают эту песню, и танец Дабла Хора

Я не успел даже понять, как это произошло, Радка резко отпустила руку и очутилась около черноволосого парня, а следом за ней резко выбежала ещё одна русая девушка примерно такого же роста в белом платье. Я остолбенел, не ожидая такого поворота, и стоял с открытым ртом. А Радка нервно улыбалась, смотря на меня. Я ей показал руками — зачем? Но, она только махнула, будто всё нормально.

— прежде чем мы начнём петь эту прекрасную песню, позвольте узнать ваши имена! Как вас зовут милая девушка? — спросил певец у русой конкурентки.

— Славка Кальчева! — ответила девушка, и добрая половина толпы заревела и засвистела.

— а как ваше имя прекрасная девушка, которая пахнет как роза?

— Радка Христова! — ответила, широко улыбаясь рыжеволосая красавица и вновь раздались возгласы поддержки, что меня приятно удивило.

— а теперь господа, прошу! Все мы знаем, что обычно эту песню любят петь на свадьбах, но мы решили провести последний конкурс именно на ней!

Образовалась тишина, а девушки стали в начальные позы. Парень затянул песню, которую поддержала его спутница:

Бяла роза със росата,

ще закича във косата,

да посрещна аз зората,

бързо слънце да изгрее,

да изгрее, да залезе,

че да ида на чешмата.

Девушки начали танцевать, но каждая по-разному. Сперва мне показалось, что Радка не так, как-то танцует, но спустя мгновения, я понял, что её танец как никогда подходит в такт песни, как будто она знала, как нужно правильно танцевать. Начался припев, и девушка-певица звонко запела, аж луна содрогнулась:

Бяла роза ще закича,

бяла роза със бодлите,

но пази се ти, пази се!

Люди начали хлопать в такт песне и посвистывать. Я посмотрел вокруг, и все улыбались и держались за руки, вместе радуясь представлению. Прозвучал ещё один куплет и припев, которые я пропустил, засмотревшись на плавные движения народного танца. Наконец, пара пропела заключительный:

Вече съм мома голяма,

много лесно се не давам;

дали туй не е измама?

Малко хитро ще опитам,

този момък ще изпитам

с бяла роза във косата.

Возгласы толпы нарастали как и темп песни, и в конце концов она закончилась, а девушки наконец остановились уклонившись зрителям и сияли улыбками и потными лицами. Толпа заревела восторгом и захлопала в ладоши. Я увидел как некоторые люди подбрасывали цветы на сцену, не понятно откуда они взялись у них, наверное, традиция такая, и заранее приготовили, подумалось мне. Певец стал между двух девушек и попросил всех помолчать, махнув рукой.

— что ж мои земляки, вот и подошел наш праздник к концу! Но, самое главное мы так и не узнали. Давайте голосовать, чей танец вам больше понравился!? Итак, первая участница, Славка Кальчева?

Толпа закричала, а девушки в первых рядах запищали как резаные, видать её подруги. Судя по возгласам толпы Славку поддержали около трети от имеющихся, это меня порадовало и сердце от ожидания заколотилось. Представить себе не мог, как у Радки оно выпрыгивало, я будто отсюда видел как платье на груди шевелилось!

— а теперь вторая участница, Радка Христова, кто её поддержит?

И я увидел, как заорали практически все, поднимая руки, и я вместе с ними. Мне в этот миг стало и приятно и страшно одновременно, хотя оглядываясь в толпе, я видел, что мужичьё в основном было с девушками, поэтому резко успокоился. Радка в свою очередь прикрыла глаза руками от слёз счастья, что она победила.

— итак, королева осени у нас в этом году Радка Христова!

Девушка, что пела, взяла травяную корону, украшенную цветами и разместила её на голове Радки и это выглядело прекрасно, как будто она превратилась в какую-то лесную нимфу. Вторая девушка поникла из-за того, что проиграла, и сложила руки на груди от недовольства.

— а второй участнице достанется этот прекрасный вышитый лучшими болгарскими мастерами платок! — парень разместил его на плечах девушки, которая попыталась улыбнуться после разочарования.

— у вас есть жених? — спросил певец у Славки.

— есть… — с досадой сказала она.

— и где же он? — спросил певец.

Девушка шепнула что-то на ухо певцу и тот резко поменял риторику.

— к сожалению, этого храброго парня нет здесь, но мы все надеемся на лучшее, и что он скоро вернётся к очаровательной Славке, а этот платок как свидетельство, того, что она любит его и будет ждать!

Толпа заревела, поддерживая девушку, и та быстро сбежала вниз, чтобы скрыть слёзы. Ведь её парень возможно уже и сгинул где-то на войне. После этого певец подошел к Радке, которая, уже вытерла пару слезинок с глаз и только улыбалась.

— а вы молодая барышня, у вас есть суженный?

— а вы как думаете? — спросила Радка, искоса поглядывая на меня.

Я сорвался и выбежал на сцену, подымая, её под руки и кружа на сцене. Потом мы затянули длинный поцелуй.

— вот! Королева осени и её король! — улыбаясь, закричал певец, и толпа неистово завопила как в последний раз, забрасывая нас цветами.

Радка плакала от счастья и обнимала меня. Я тоже был счастлив, и мне сложно было передать свои чувства. С такими чудесными эмоциями мы покинули площадь Кулаты и шли не спеша домой. Люди, которые шли параллельно нам по домам ещё пели некоторые песни, пританцовывая, разрушая ночную тишину. А мы, держась за руки, устало шагали домой.

— вот разве это справедливо? Вам дали корону, которая завянет и не останется больше памяти, а той девушке дали платок, который будет напоминать об участии в празднике! — возмутился я.

— и что? Я же победила и это главное! А память будет жить в нас вечно! Разве вы забудете, как я танцевала?

— я никогда этого не забуду! Вы была лучшей из всех, вот только откуда вы знали о песне? Вы же говорили, что не умеете танцевать! Зачем вы обманули меня?

— на самом деле я не умею танцевать, это пожалуй единственный танец, который я пыталась повторять, после того как у нас в деревне была единожды свадьба, где я побывала в детстве. Я видела, как невеста танцует и тогда очень ей завидовала. Я вспоминала сотни раз этот танец и пыталась его повторить дома. Тем более песня была та же!

— а я впервые эту песню слышал! Какая досада.

— кстати корона не простая. Потрогайте её, если думаете, что у той девушки лучше приз.

Я пощупал аккуратно корону и понял, что под цветами что-то скрывается.

— она что, металлическая? — удивился я.

— ну, почти, я думаю, она серебряная, я знаю что на праздники осени обычно специально выковывали такие, чтобы поблагодарить природу за хороший урожай и провести так называемый ритуал, назначив королеву осени!

— изумительно! Я сейчас вряд ли увижу в темноте, из чего она сделана, потом проверим.

— хорошо. — согласилась Радка, потом добавила. — Хотите пропою вам эту песню? Я её на память знаю!

— вы её всю помните?

— песню я знаю, правда каков мой голос, вы сами сможете оценить!

— хорошо моя любовь, я готов вас слушать вечно, пойте!

И Радка немного погодя, настраиваясь, начала петь очень высоко затягивая ноты.

Белая роза укрылась каплями росы,

Буду вязать я крючком свои волосы,

Будем мы вместе встречать рассвет,

Солнца восход любви нашей свет,

Вечером судьбу свою застану,

когда пойду гулять к фонтану

Белая роза цветёт — берегись,

У белой розы шипы — не уколись!

Последняя ночь гуляла на фонтане,

тебя я встретила в златом кафтане,

Глаза черны твои, как цвет оливы,

и на коне сидел вороной гривы,

Слова ты говорил мне страстные,

в любви ты клялся мне ненастно!

Белая роза цветёт — берегись,

У белой розы шипы — не уколись!

Я давно уже девица взрослая и не сдамся так легко!

Будет ли зазорно, если я проверю суть его?

Я отважусь вам слукавить только раз,

я проверю парня с белой розой в волосах…

Радка замолчала, и маленькая слеза выступила на её глазу.

— красивая песня и поёте вы замечательно, вы прямо сокровище, которое раскрывает свой блеск, чем больше открывают сундук!

— ага… Наверное. — вытерла глаза девушка. — Я эту песню давно знаю, многие девочки мечтают выйти замуж и бесконечно любить своего любимого. Не даром её поют на свадьбе. Я тоже мечтала об этом многие годы. В этом году я даже потеряла надежду, что когда-то найду своего возлюбленного.

— не грустите, я рядом, и никуда не денусь! — взял я любимую за холодные плечи.

Я крепко обнял её хрупкое тело, и прижал к себе, целуя волосы.

— честно? Вы обещаете, что не бросите меня одну?

— обещаю! Мы будем вместе всегда. Прямо как вы говорили…

— unum sumus in aeternum, я вас так люблю Любомир!

— и я вас люблю, моя Радость.

Мы соединились крепким поцелуем, который освещала холодная сентябрьская луна. Сегодняшний день был одним из лучших в нашей жизни, который мы точно запомним навсегда, и для этого нам не нужна была даже серебряная корона.

***

— Любчик! Просыпайтесь, скорее! Нужно одеваться! — тормоша меня за плечо, говорила Радка.

— чего? Куда? Что? Я хочу спать, отстаньте…

— мы же договорились в церковь пойти, вы что забыли?

— я уже в церкви, вот я молюсь… Вот батюшка…

— Любко вставайте, это не смешно! — вновь тормоша за плечи, повысила голос Радка.

— Иисус Христос… Аминь… — засопел я.

Она нагнулась и поцеловала меня, наивно думая, что это поможет. Но, это не помогло. После вчерашних танцеваний, я ног не чувствовал и невероятно хотел спать. Не понимаю, откуда у неё столько энергии, что она уже была одета и готова идти в эту церковь? И зачем я соглашался? В помощь Радке зашла мать, которая удвоила силы сопротивления моего сна и начала с новыми угрозами меня будить:

— Любомир! Давайте, вставайте, а то Бог не простит вам ваших грехов! И самый первый грех это то, что вы пообещали пойти с нами в церковь и не хотите идти! Не заставляйте нас скидывать вас с кровати!

— а это точно требуется? — спросила Радка у мамы.

— в детстве я и не так боролась с его сном, этот любитель поспать по-другому не понимает! — угрожающе помахала пальцем мать.

— ладно, ладно! Встаю! Вы идите я вас сейчас догоню!

— нет! Дорогуша! Если вы сейчас же не встанете, я принесу ведёрце воды, и тогда вы пожалеете!

— мама это не честно!

— я предупредила!

— хорошо, встаю.

Я поднялся и побежал в летний душ, который в такое время принимать было не самым приятным решением. Холодная вода жгла как огонь, но давала необходимый эффект. Я проснулся с криками и проклятиями. Две женщины уже ждали меня во дворе, о чём-то разговаривая. Спешно одевшись в белую рубашку и чёрные штаны, я был готов идти молиться Богу, в первый раз, в церковь. Я подошел, и мама стала поправлять мою рубашку, будто мне было десять лет.

— А можно без этих процедур? Может, пойдём уже?

— на вас люди будут смотреть! Стойте смирно и не двигайтесь, пока я вас до ума доведу!

Мама поправила рубашку, а после этого расчесала мне волосы. Затем намазала их тонким слоем жира и снова уложила. Потом вновь вытянула какой-то флакон с более сильным запахом и мазнула мне пол шее.

— ух ты, Любомир теперь вы тоже пахнете! Только не так как я! Ваша мама должна работать парфюмером! Так ведь называются люди, что во Франции делают запахи?

— вроде бы так! — ответила мама. — Так всё готово, теперь идём.

Мама взяла нас под руки и повела в маленькую церковь, куда сама ходила по воскресным утрам. Когда мы дошли до церквушки, то туда входили не так много людей, внутри было тоже человек пятнадцать. Мы зашли и стали рядом с людьми. Потом мы в таком режиме в полной тишине стояли ещё минут двадцать.

— а сколько ещё так стоять? — прошептал я, чувствуя, как громко мой шепот раздаётся по залу церкви.

— скоро придёт святой отец, и с певчими будет читать молитвы.

— а долго это будет продолжаться?

— Любко не будьте скрягой. Вам понравится! — улыбнулась Радка.

— ох, любимая, что-то я сомневаюсь…

В отместку она ущипнула меня за руку и я стал дальше торчать как столб, сливаясь с небольшой толпой верующих. Самое странное в этой процессии было то, что каждый человек хаотично крестился. Кто-то что-то шептал себе под нос, кто-то, обратив взор к иконам, читал молитвы едва слышно; остальные зажигали маленькие тонкие свечи и ставили их в специальные слоты. Я пока не соображал для чего это всё здесь происходило, но наблюдать было как бы это сказать… Не совсем интересно, но скорее познавательно. Почему-то мне показалось, что люди, которые находились здесь и делали все эти процедуры, по-настоящему верили в Бога. Они без тени улыбки, смиренно молились и ждали батюшку. Который наконец-то появился. Вместе с ним появились двое молодых парней и девушек. Самое интересное, что батюшка никого не приветствовал, он просто стал за свой алтарь и сперва перекрестился, после чего все машинально повторили за ним, и он начал читать молитву. Через минуты три монотонного чтения, которое периодически меняло интонацию, к нему подключились четверо певцов. Сказать, что я удивился — ничего не сказать. Казалось бы, батюшка просто читал молитву, но когда певцы запели, это превратилось в какую-то особенную процедуру. Красивые голоса девушек и парней соединялись и дополняли друг друга сотворяя в церковном зале поистине уникальную атмосферу. Я почти ничего не понимал в их пении, но слушать было приятно. Так продолжалось минут двадцать. Потом батюшка снова, сам начал читать молитвы, а его подопечные молчали, только периодически крестясь. Через несколько кругов чтения и пения я уже повторял и часть слов молитв и крестился как остальные. Похоже, было на гипноз. Кто знает, как это влияло на остальных, но за собой я заметил, что это был контролируемый гипноз. Это стало ясно из того, что мне просто начало надоедать это всё. И как раз когда я хотел уже спросить снова у Радки, когда уже наступит конец этого всего, батюшка закончил чтение и подозвал всех присутствующих угощая крошечной бронзовой чашей с вином и раздавая божественные хлебцы, по своей твёрдости напоминающие горный алмаз. Закончив все процедуры, мы вышли с церкви, и я вдохнул воздух полной грудью.

— неужели это закончилось? — спросил я у женщин.

— а вам что не понравилось? — спросила мама.

— что-то мне подсказывает, что в этом случае крайне сложно использовать слово понравилось! Это скорее занятие для тех, кому это близко по душе. Для меня это был необычный опыт…

— то есть вы больше не хотите в церковь ходить? — спросила Радка с досадой в голосе.

— давайте сойдёмся на том, что мне очень понравилось пение. Ребята пели очень красиво, и это была лучшая часть, но возможно просто день был подобран неудачный, потому что после вчерашних танцулек у меня колени сейчас треснут! Мало того что я не выспался, так еще и ноги не отдохнули!

— хорошо Любчик, тогда пообещайте, что когда-то сходим ещё вдвоем! — попросила Радка.

— добро. Только не чаще одного раза в месяц! Чтобы я не потерял веру в Бога!

— так в церковь ходят, чтобы веру укреплять, а у вас всё наоборот! — засмеялась Радка.

— ну, я такой, какой есть, любовь моя! Извините меня, я всю жизнь верил в себя, а не в Бога, поэтому моя вера требует долгого укрепления!

— давайте уже пойдём домой молодёжь! У меня еще куча дел на кухне. — сказала мама и мы всё ещё споря про Бога и веру в него, потащили отёкшие ноги домой.

Пока мать возилась на кухне мы пошли в конюшню накормить лошадей. Радка раздавала сено животным, а я занимался более приятной процедурой по чистке их спальных мест от навоза. Коней было порядка двадцати особей, поэтому Радка закончила быстрее свою работу, в то время как я долго ещё возился.

— может вам помочь?

— не стоит, лучше воды им дайте! — крикнул я где-то позади задницы лошади, что внимательно следила за Радкой.

— я совсем забыла за воду!

Тем самым, пока Радка таскала воду животным, я в конце концов закончил муторную процедуру. Изрядно вымотавшись, я предложил набрать ванную воды. Нагрев несколько вёдер воды я отнёс их наверх и вылил в большую деревянную ванну. Мы с Радкой залезли туда и начали растирать мыло по спине друг друга. Внезапно я завёл разговор, о котором никогда не говорили.

— слушайте, мы уже почти полгода вместе, но так и не говорили о вашем отце.

— да, так и есть. А что вы хотите узнать?

— ну не знаю, вы уже познакомились с моей семьёй, правда, мой отец был недолго с нами… Но, по крайней мере, вы уже хорошо знакомы с мамой. А я так и не увидел ваших родственников, это наводит грусть на меня.

— мне тоже это тяжело сознавать Любко. Мамы больше нет, а папа… Не знаю, я давала себе обещание ждать его всегда, но прошло уже много лет, а я так и не слышала о нём ни единой вести. Наверное, он тоже погиб, ведь он ушел на войну очень давно. За шестнадцать лет никто не сможет выжить на войне…

— можете рассказать какой он был?

— это сложно Любчик, я ведь была совсем мала, и многое забыла. Я помню точно его выражение лица и последние слова, что он обязательно вернётся, но судя по всему, это были просто пустые обещания. А что может сказать человек, которого насильно забирают на войну? Мой отец, со слов мамы был добрым человеком и помогал людям. Он верил в Бога и в то, что люди добрые в душе своей. Он был лекарь от всевышнего, и спас множество жизней. Это пожалуй всё, что я о нём помню и знаю.

Я растирал тряпку с водой на спине девушки и вдруг спросил:

— а как его звали?

— Живко его звали. Живко Христов лучший лекарь Болгарии. — улыбнулась Радка.

— Живко? Хм, почему это имя мне так знакомо… — вдруг задумался я.

— может быть, у вас друг был с таким именем?

— нет, у меня никогда не было друзей с таким именем. Я кажись, встречал когда-то человека с таким именем.

— и где же это было?

— дайте минуту вспомнить, чёрт, это было как раз пол года назад! Это была кратковременная встреча. Знаете, это было сразу перед тем, как я вас встретил, за день, может за два! Я точно не вспомню.

— и что это был за человек? — спросила Радка, разводя круги на воде пальцем.

— хотите, верьте, моя любовь, а хотите нет, но он был лекарь!

— да?

— самый настоящий. Тогда даже был скандал с хозяйкой трактира, она отказывалась меня усаживать рядом с ним, так как все места были забиты. Он оказался весьма важной шишкой, но при этом он был добрейшим человеком!

— мой отец был простым человеком, это точно не он… А откуда он родом? — с долей надежды спросила Радка.

— чёрт бы меня побрал! Я не спросил его, да и разговор я полностью не помню, но я точно знаю, что это был поистине уникальный человек.

— и в чём была его уникальность? — повернулась ко мне лицом Радк, сидя в ванне.

— он был добр ко мне, он меня убедил, что нужно делать добрые дела, и когда я вас нашел возле пруда, то согласился помочь, только благодаря его совету.

— Любко, я даже не знаю как на это реагировать! Вы хотели меня бросить там, на растерзание тем подлецам? — ужаснулась девушка.

— господи, нет же… Я хотел бы оправдаться, но посудите сами, времена не те, когда нужно геройствовать… Я всегда жил и думал только о себе…

— значит, вы спасли меня только из-за слов этого случайного мужчины, которого звали как моего папу?

— невозможно судить о том, что могло быть или не могло быть…

— мне грустно от этого…

— не грустите моя любовь, я не идеальный человек, герои только в сказках обитают! А я простой человек со своими страхами и недостатками.

— я понимаю… — уныло ответила девушка.

— зато я ни секунды не жалею, что спас вас, пускай даже мне помог совет этого мужчины стать более человечным и более героичным.

— Любомир успокойтесь… Я знаю, что любой другой бы меня бросил, не нужно оправдываться! Я же не глупая, мне просто немного удивительно, как одни люди могут повлиять на других.

— это верно. Порой слово сильнее меча. Одним словом можно заставить человека сотворить подвиг, на который он возможно никогда не был способен!

— вы всегда был способны на подвиг. И я уверена, вы бы сделали тоже самое, даже если бы не встретил этого мужчину.

— спасибо вам за вашу веру в мои силы. Я уже начал чувствовать себя куском навоза, из-за того, что признался вам в этом…

— на это тоже нужно иметь силу воли и смелость. Говорить правду, пускай и горькую тяжело, но вы со мной честны и я люблю вас за это ещё больше!

Радка обняла меня и чувственно поцеловала.

— а вдруг это был ваш отец?

— кто знает Любомир… Мне уже больно надеяться. Я так долго его ждала…

— что уже отказались от надежды?

— возможно… Может, где-то внутри себя я верю, что он жив, но если вернуться в реальность, то, как мы сможем, хоть когда-нибудь встретится? Это просто невозможно, потому что я надеюсь, мы никогда не вернёмся в Болгарию! Я так привыкла к нормальной жизни с вами рядом, что не хочу туда возвращаться!

— я тоже любимая. Знаете, я не верующий, но если Бог существует, он обязан вас свести когда-нибудь.

— Любко, не давите мою рану.

— ладно. Не буду. Давайте уже вылезать, а то мы растворимся уже в этой воде.

— и то правда — улыбнулась девушка.

***

Настала зима, холода пришли даже в наш регион. Снега не было, но одеваться теплее пришлось всем. Ходить в рубашках как осенью уже не получалось. Работы на полях закончились, и урожай был собран. Люди занимались приготовлениями на зиму и ухаживали за домашним скотом. Господин Дионисий мотался как чокнутый в разные города Болгарии Греции и Македонии, постоянно договариваясь о продаже товара. Такой торгаш как он трудился с максимальной отдачей и именно поэтому его дела росли вверх, и каждый сезон он позволял себе расширять территории плантаций и добавлять новых рабочих. Мы тоже занимались работой зимними вечерами, которая слегка отличалась от той, что была в поле. Близился новый 1201 год, а мы ночью с Радкой сидели в подвале поместья Дионисия, за невероятной занимательной процедурой.

— я ненавижу апельсины… Я ненавижу лимоны, и я ненавижу персики! Что за дьявол придумал сахар и варенье? Господь святейший я ненавижу варенье! — закричал я, перетирая толчанкой уже двадцатую бочку фруктов.

— господи! Любко! — засмеялась Радка. — Если вас так выводят из себя апельсины, то бросьте их! Ради Бога идите отдохните, я сама буду их толочь! На вас больно смотреть!

— любимая, вот объясните, как вы можете без эмоций уничтожать эти проклятые апельсины, превращая их в кашу и не злится? У вас самоконтроль как у демона!

— не правда! Почему сразу демон?

— ну, я не понимаю! Вы ни разу не пожаловалась на эту проклятую работу за две недели! Мы уже намесили варенья столько, что можно пол Греции накормить!

— вы не исправимы! Говорю вам, бросьте её и идите отдохните!

— не могу я его бросить, пока вы работаете! Просто объясните, как вы себя держите в руках? — изливаясь потом, спросил я.

— да никак, просто думаю, о своём и подпеваю песенки! — улыбнулась Радка.

— почему я не знаю столько песенок… Ай!

Один из лимонов брызнул мне в глаз и после этого я уже не мог сдержаться.

— чёртов Дионисий и чёртовы лимоны, я вас всех ненавижу!

Я бросил толчанку в каменную стену и выбежал наверх промыть глаз, который мало того что ничего не видел, так ещё и жег так будто в него кислоты залили. Хотя в принципе так и было…

— о мой Бог, Любко подождите, дайте я вас проведу наверх.

Радка взяла меня под руки и помогла выйти в кухню. Там наверху она промыла мне глаз водой. После чего мы сели за стол.

— наконец-то полегчало… Я так больше не могу… Я готов рвать эти проклятые плоды под пекущим солнцем или рубить солдат Калояна, но я не могу больше давить это проклятое варенье!

— я же говорила вам! Бросьте его и отдохните, но нет же, вы упёрлись как барашек! — вытирая глаз тряпкой, причитала девушка.

— не могу я вас оставить одну работать! Но, и победить вас не могу! Я не понимаю, откуда у вас столько выносливости и выдержки!

— Любко, это вы ещё не жили моей жизнью на ежедневных сменах между огородом и хозяйством…

— теперь ясно, где вы обрели силу титанов!

— никакая это не сила Любко. Я просто делаю то, что нужно сделать и всё. Думаете, мне оно не надоело? Ещё как! Но, это лучше чем… Лучше чем то, как мы жили. Поэтому смиритесь и работайте. Но, сегодня лучше не надо. Так и быть, я с вами отдохну!

— ну вот! Мне должно было полегчать, но стало ещё хуже! Теперь я чувствую себя слабаком, ради которого девушка делает перерыв!

— ох уже эти мужчины… Никак вам не угодишь!

Разговор нарушил грек. Сверху тяжело затопал Дионисий, спускаясь на шум.

— что там стряслось? Я слышал какой стук и крик! — вытаращив глаза, спросил пожилой грек.

— Любомир сегодня наработался, и получил производственную травму, лимон ему повредил глаз. — объяснила Радка.

— вы хоть видите нормально? Или сбегать за врачом? — спросил Дионисий, подходя, чтобы посмотреть мне в лицо.

— да всё хорошо. Не стоит так беспокоится. Просто, Дионисий, я ненавижу это чёртово варенье. У меня всё.

— но вы же сами сказали, что вы справитесь и не нужно нанимать других рабочих! — удивился грек.

— да я знаю! И мы справимся, просто дайте мне выговорится, мы уже две недели из дня в день мнём эти бесконечные фрукты! У меня руки от кислоты разъело так, что сейчас рапиру держать бы не смог!

— ну, слава Богу, молодой человек, что вам рапиру держать не нужно в этих краях!

— ага, вместо этого я держу цитрусы…

— так всё довольно! Завтра утром делаем перерыв и едем в отпуск!

— что это значит? — держась за глаз, спросил я грека.

— это значит, что мы все едем в Фесалонники. У меня там есть нерешенные вопросы по поводу доставки товара в порту. А вы молодняк, сможете погулять и увидеть настоящую цивилизацию. А то привыкли сидеть в этих деревнях и людей не видели.

— ладно вам Дионисий! Был я в Ивайловграде, чем вам не город?

— ХА! — крикнул сверх обычного грек. — Ивайловград это помойная яма по сравнению с Фесалонниками, скоро вы молодые в этом убедитесь. Так что берите самые приличные вещи и готовьтесь завтра ехать. Путь займёт целый день.

— ура! — крикнула Радка. — А там есть, где погулять?

— ох красавица, ваши глаза разбегутся кто куда от видов этого города. Там не только погулять можно, там всё, что хочешь можно! — глаза Дионисия коварно загорелись, и я понял, о чём он говорил. Старый козёл любил ездить по женщинам и, наверное, в Фесалонниках у него была не одна остановочная база.

— решено! — хлопнул я в ладоши, и мы пошли наверх собирать вещи в путь.

На следующий день мы вчетвером выехали ранним утром и делали целых два привала, пока добирались к большому портовому городу. Дорога была долгой, целых пятьдесят километров. По пути туда природа не особо изменилась, но ставало чуток теплее. Фесалонники располагались на берегу средиземного моря и были очень протяжным по ширине городом. В целом добрались мы без проблем и когда въезжали в город, то мне сложно было оценить масштабы его размеров. Вездесущие огоньки ламп и факелов на улицах вводили в заблуждение. А огоньки за береговой линией означали, что в порту стояло порядка десяти кораблей. Мы ехали на уставших лошадях по узким улицам греческого города, и по речи прохожих стало ясно — мы точно не в Болгарии! Никто не говорил на других языках, только греческий, изредка латынь.

— наконец-то моя родина! Сейчас вы не в силах оценить всю красоту города, хотя даже сейчас если выйти на пирс, то вы ужаснётесь красоте, увидите безграничные возможности этого города!

— и в чём же они заключаются? — спросил я пожилого грека.

— в том, что только на береговой линии лавок по продаже всех мирских товаров больше, чем во всей вашей Болгарии!

— Дионисий, а вы я смотрю, ни разу не скромны!

— это чистая правда Любомир! Скоро вы и сами в этом убедитесь!

— а куда мы сейчас едем?

— к моему товарищу Феопоклу, там мы присядем на ночь. У вас будут свои комнаты на эти два дня отпуска, что я вам уготовил! — улыбаясь во весь рот, похвалился грек.

— отлично, а вы тоже будете с нами?

— Любомир, давайте не будем обсуждать, что я буду делать! У меня есть одно незаконченное дело, после которого я непременно вернусь!

— сейчас? Ночью?

— именно! — искоса поглядывая на меня, ответил грек. Потом подмигнул, и всё стало ясно.

— ну ладно, поехали уже к вашему Феофоклу…

— Феопоклу! Смотрите не перепутайте, а то хозяин обидится! Греки любят свои имена, как свои знания!

Через десять минут мы прибыли к какому-то зданию покрашенному в светло-оранжевый цвет. Оно было трёх этажным, и почти в каждом окне горели огоньки света. Мы загнали лошадей в ставни и прошли внутрь. Внутри нас встретил толстый и такой же пожилой мужик с круглыми щеками и длинным носом. Его кучерявые чёрные волосы были явно крашены какой-то смолой, потому что он явно должен был быть полуседым. Он обнялся со своим земляком и начал о чём-то бубнить на греческом.

— хозяин говорит, что ваши комнаты на самом верху. — объяснил Дионисий.

— а он что не умеет говорить на болгарском?

— к сожалению, нет, его дела цветут только здесь, и ему нет надобности учить языки. Ступайте за ним, он вас проведёт. А я должен срочно отклониться.

— ну что ж, спасибо Дионисий и приятных вам ночных прогулок! — бросил я последнюю улыбку греку, который спешно покинул помещение.

Внутри, здание не представляло собой, какой бы то ни было дороговизны. Все стены было вскрыты какой-то краской или известью с красителем. Они имели желтоватый цвет, напоминающий стены из песка. Картин почти нигде не было. Только внизу на постаментах с оливковой ветвью стояло пару гипсовых бюстов каких-то носатых греков. С трудом поднявшись на третий этаж толстяк весьма запыхался. Он ткнул пальцем на две комнаты, одна предназначалась нам с девушкой, а вторая матери. Он вручил нам ключи и что-то пробубнил на греческом.

— спасибо вам господин Феопокл! — сказала Радка на нашем языке. Услышав своё имя, грек только улыбнулся и слегка уклонился, потом потопал вниз.

— ну что ж! Пора бы и поспать. Завтра нас ждёт длинный, познавательный день!

Мы заснули почти сразу вымотанные после длинной поездки. Но, с утра когда я проснулся, меня ждала не прогулка, а Дионисий, который разволновавшись, ждал меня внизу.

— доброе утро господин торговец всея Греции!

— и вам доброе, как спалось?

— хорошо, так хорошо, что Радка и мама ещё не проснулись.

— вот и славно! Пускай спят, когда они встанут, я позаботился, чтобы их накормили, а нам нужно выехать срочно по одному делу.

— куда это ещё? Только не говорите, что опять по бабам!

— в порт мой дорогой. Большеникаких женщин!

— а я там обязательно требуюсь?

— будете моей моральной поддержкой.

— оружие брать?

— не нужно! Просто накиньте что-то по теплее, на улице прохладный ветер.

До порта ехать было минут пятнадцать неспешной конной трусцой. Пока мы ехали, я разглядывал действительно огромный город, испещрённый лабиринтами тонких улиц. Они кружились иногда забредая в тупики. Не зная город, в нём было проще простого потеряться. Дом Феопокла располагался выше по уровню, чем береговая линия. Сама береговая линия как будто впадала как раковина вниз. Поэтому с самого начала пути я смог лицезреть количество домов и улиц. Их было не счесть! Ивайловград по сравнению с этим монстром казался деревней. Самое интересное было то, что по длине от берега до конца города он был не так велик, но огибая море, не возможно было определить где его конец, а где начало. Наконец прибыв в порт, я увидел три огромных корабля, которые стояли в метрах двухстах от берега. Возле самого пирса, качались на волнах тысячи лодок и яхт. Судя по всему, дно было не очень глубокое возле самого берега, поэтому весь товар необходимый для перевозки сначала переправлялся на маленьких лодках, также как и людей. Мы остановились возле огромной по площади области, где стояли бочки. На каждой из бочек было написано краской одни и те же слова с цифрами. Моряки таскали эти бочки и укладывали в лодки, после чего те управляемые четырьмя гребцами уплывали к кораблям. На линии лавочек я видел здания со складами, которые были пронумерованы на латинский лад. Возле кучи бочек на краю пирса стояло два мужика, худых как стебель папоротника. Дионисий метил подойти прямо к ним. Мы привязали коней за ободок забора и те начали наблюдать за морской гладью, а сами проследовали к мужикам. Увидев Дионисия, один из них гневно выругался и сплюнул на пол. Дионисий обратился к нему и после этого тот начал говорить на болгарском с ещё худшим акцентом, чем наш грек

— какого дьявола ты припёрся Дионисий? Тебе что с первого раза не дошло? Это что твой кредитор? Или это убийца, которого ты привёл для переубеждения? Я наслышан о болгарских головорезах, спасибо за твоё доверие за многие годы взаимовыгодного труда! — худой торгаш с очень смуглой кожей явно был не рад видеть нашего грека.

— ну чего ты опять заладил! Я пришел предложение тебе сделать!

— какое к чёрту предложение? Дионисий ты или тупой или… тупой! Я сказал тебе тогда, а сейчас ты снова пришел сюда, и скажу тебе в лицо — я не буду везти твой товар в Византию! Даже не проси!

— почему ты такой упёртый, я тебе предлагаю вдвое больше сумму за перевозку! В чём проблема?

— Дионисий ты, что на базарах у людей новостей не спрашиваешь? Или же у тебя от звона монет мозги высохли?

— и что же я пропустил такого? — переходя на крик, спросил наш грек, который думал, что это поможет.

— а то мой дорогой, что весь Константинопольский канал, что ведёт к Понту, перекрыт венецианскими судами! Там пару недель назад высадились чёртовы крестоносцы!

Дионисий посмотрел сначала на своего товарища по торговле, потом на меня. Я вообще был шокирован этой новостью. Я понятия не имел кто такие крестоносцы. Когда ты живёшь в глухой глуши, и там пол твоей жизни идёт война, то все новости, которые ты можешь слышать это вербовка мертвецов на войну и горе людей, которые пострадали от войны. Совсем не знать кто они такие — я знал! До войны отец как-то упоминал, что проходил какой-то третий крестовый поход с какими-то королями, но это было так давно и мне было так плевать на эту информацию, что я ничего толком и не запомнил.

— Авдий ты сейчас не шутишь? Посмотри мне в глаза и скажи, что это единственная причина, по которой ты не хочешь плыть в те земли!

— Дионисий ты точно дурак. Никто туда больше не плавает. Византия и все окружные государства отрезаны навалой крестоносцев. Это не просто опасно, это всё равно, что подарить корабль с товарами этим якобы набожным подонкам. Если тебе не жалко твоего товара, то поищи других перевозчиков, но я тебе даю гарантию — никто не согласится туда плыть.

— погодите! — начал я. — Я не очень просвещённый человек в этих делах, вы не могли бы вкратце объяснить, почему все боятся плыть в сторону этих крестоносцев? Разве они не вершители правосудия и веры от лица папы римского? — это пожалуй были единственные мои знания о крестоносцах.

Авдий посмотрел на Дионисия не веря своим ушам и прерывисто засмеялся как ишак в загоне.

— великий Геродот! Дионисий, а кто этот малый?

— это сын главнокомандующего болгарской армии. — коротко ответил Дионисий, которому не было смешно, ведь его замысел обогатится, сорвался только что.

Авдий резко изменился в лице.

— что серьёзно? А какого чёрта он здесь делает? Ты что болгар на меня натравить решил? Это так ты старого друга уважаешь? Ах ты подонок Дионисий!

— успокойся ты! — закричал Дионисий. — Никого я травить на тебя не буду! Этот парень мой дальний родственник

— у тебя есть болгарские корни? — удивился Авдий.

— да не перебивай ты чёрт поганый! Говорю, он здесь просто как гость, я прославляю грецкую культуру и показываю малому, как выглядит настоящий великий город и всё в этом роде.

— а ну это правильно! Эт по нашему! Греция самая великая страна в истории мира! Вот когда-то Александр…

— так! Заткнись ты со своим Александром! Земля ему металлом! Лучше предложи мне альтернативу, куда я могу свой груз отправить?

Авдий задумался угнетённый тем, что ему не дали рассказать истории о любимом полководце Александре Македонском, потом начал вещать теорию:

— никуда.

— что значит никуда? Корабли, значит плавают, а ты мне сейчас говоришь никуда?

— именно.

— так. Ты можешь меня считать миллион раз тупым монетчиком, но я знаю! Я знаю, что ты что-то знаешь! У тебя есть какие-то плохие новости?

— Дионисий. — с печалью в голосе сказал Авдий. — Скоро наступят плохие времена.

— с чего бы это?

— с того мой дорогой друг, что крестоносцы прибыли в Константинополь не мясо пожарить и вина попить. А захватить часть Византии, а может быть и всю Византию.

— да ну на хрен! Папа уже стал захватчиком империй?

— нет, мой дорогой! Суть в том, что цель похода изначально была в Египте, но ты же не мореплаватель и наверное, даже не слышал как эти вот самые крестоносцы испепелили самый богатый порт короля Имре!

— Зару что ли?

— ага!

— господи! Почему я только сейчас об этом узнал!?

— потому что меньше по бабам нужно бегать! А больше делами и слухами интересоваться!

— ну ладно, хорошо… — Дионисий стал хаотично думать. — Так это значит?

— это значит, что крестоносцы делают то, что хотят, и пошли по пути бандитизма. Ничего нового, все военные образования так поступают. — объяснил я греку.

— вот именно! А твой малой сечёт дело!

— ну, допустим и так! А почему мы не можем торговать с другими государствами?

— ну как тебе сказать Дионисий так, чтобы ты поверил и рот сразу закрыл… Если они захватят Константинополь, то думаю, могут не остановится на этом.

— что ты имеешь в виду?

— а то, что Греция слабое государство…

— вы же говорили Греция великое государство? — перебил я Авдия.

— ДА! Самое великое! Было… — поперхнулся грустью Авдий. — Сейчас у нас слабые военные силы. Мы лёгкая мишень. Если Восточная Византия падёт, то мы будем как кусок мяса для этих голодных собак, которые называют себя слугами Бога!

— вы думаете они пойдут на захват южного берега Балкан? — предположил я.

— ха! Они это непременно будут делать! Парень ты хоть понимаешь, что это ключ к обогащению и несметной прибыли со всех Балкан. Контроль юга Балкан и Греции даёт возможность быть ближе к Африке и ближнему востоку, не хочу долго об этом распинаться, потому что у меня дела всё ещё есть, а я и так долго с вами трещал!

— ладно, Авдий, что ты предлагаешь?

— продавай всё, мой старый друг.

— всё? Ты обезумел?

— иначе лишишься всего, когда настанут плохие времена. Война забирает всё.

Дионисий сглотнул и помрачнел, и сейчас глядя на него я бы сказал, что он постарел лет на двадцать. Продать дело всей его жизни. Это был удар для него ниже пояса.

— но, может, есть какой-то способ?

— какой способ Дионисий? У тебя два варианта! Сиди ровно на жопе и торгуй, как и раньше, но если сбудется то, о чём я говорю, то ты останешься ни с чем! Хаха станешь рабом у крестожопых! Если не крестоносцы, то другая сторона, которая будет с ними воевать всё у тебя заберут. Второй вариант, всё выгодно продать пока не поздно и уехать в более безопасное место.

— да Дионисий, — добавил я греку. — И я вам могу твёрдо сказать, что это будет за сторона. Я от неё только недавно скрылся и был рад, что никогда её не увижу, но видится мне этот сатана Калоян как будто по пятам за мной идёт. Он будет воевать с крестоносцами, если они пойдут на юг. Зная его тягу к войне и всевластию, он так просто это не оставит.

— вот Дионисий, послушай своего родственника и делай выводы сам. — помахал пальцем Авдий. — Я бы на твоём месте собрал все вершки, и ушел минимум на самый юг Греции, чтобы можно было смыться оттуда, если жареным запахнет!

— я понял спасибо за совет. А ты, то сам, что собираешься делать?

— ха! Тоже самое! Чёрт знает, за сколько времени они захватят Византию! Может, и вовсе не захватят! Мне немного проще мой друг! У тебя имущество на земле, а моё двигается по морю! Если вдруг всё станет плохо, я вообще уплыву к херам собачьим на запад, подальше с этих Балкан.

— и бросишь свою родину?

— и сберегу свою жизнь. — ответил Авдий, после чего отвернулся и не попрощавшись пошел орать на матросов, что те плохо грузят бочки.

***

Радка и мама проснулись почти в одно и тоже время. Они спустились на первый этаж, где их встретили две служанки Феопокла. Самого толстяка не было видно, один Бог знает, куда он пропал. Служанки провели женщин в гостиную, где уже был накрыт стол. Они насыпали традиционной грецкой еды и сонные женщины приступили к завтраку, пока мы с Дионисием трещали с Авдием в порту.

— как вам спалось? — спросила Радка

— хорошо, правда не могла заснуть некоторое время на новом месте! — улыбнулась мама. — А вы как?

— я сразу заснула! Почему то, такая усталость на меня напала. Даже не знаю, я раньше как-то позже ложилась спать.

— дорога была дальняя, можно на это сослаться. — неспешно поедая гарнир, ответила мама.

— что вы будете сегодня делать?

— даже не знаю! — двинула плечами мама. — Я надеялась, что Дионисий мне покажет город, ведь здесь у меня нет знакомых.

— а вы с ним просто друзья? Извините, если это неудобный вопрос.

— конечно же Радка, мы с ним давно оградились стеной дружбы. Мне сложно об этом говорить, но я, наверное, до сих пор жду своего мужа. Хотя это давно стало бессмысленно, когда он поступил на службу к этому тирану.

— я вам могу только посочувствовать. Но, вы же ничего не в силах сделать! Вернуться в Болгарию это худшее решение, если вас посещали такие мысли!

— да, меня посещали такие мысли, но Дионисий их отрезал сразу, ведь дорога к нашему дому очень опасна… Хотя какой там дом, наверное, никакого дома больше нет.

Радка закончила уничтожать первую порцию еды, жуя свежий хлеб. Служанка, что подошла забрала тарелку и молча вынесла её. Потом через пару минут вернулась и положила вновь полную порцию.

— я не могу вам ничего толкового посоветовать, я ведь намного моложе вас, да и жизни особо не видела. Поэтому простите меня за отсутствие всякого конкретного мнения. — пожимая плечами сказала девушка и не обращая внимания начала уничтожать следующую тарелку еды.

— а как у вас дела с Любомиром? Вы ладите? Не ссоритесь? Я ведь всё вижу, но кто знает, может у вас свои подводные камни!

— тётя Надя можете быть спокойны! У нас всё замечательно! Мы практически никогда не ссоримся, на то нет поводов. А если Любомир и злится, иногда, то я его наоборот успокаиваю!

— вот же хорошо! Вы святое дитя, ему повезло, что он вас встретил! Здесь не многие девушки верны и честны. У меня много знакомых образовалось в Кулатах и я вам скажу это полный ужас… Девушки непостоянны и не держатся своих женихов, сколько судеб поломалось из-за своенравия и слабовольности со стороны невест.

— это я знаю, я сама родом из Казака, у нас тоже самое… Но там немного иначе ситуация; я почему то считаю, что девушки отчасти не виноваты, ведь жизнь сложная штука во время войны, и каждый хочет выжить, поэтому пытается обрести своё счастье любым путём. — наяривая фрукты с тарелки говорила Радка.

— а вы долго искали своего суженного? — спросила мать с подвохом, уже начиная удивляться аппетиту девушки, которая почти доела вторую тарелку еды.

— я? Что вы тёть Надя, я целыми днями огороды убирала, а когда от солнца валилась с ног, то кормила свиней и корову, убирала за ними и всё в этом роде. А когда и с этим было окончено, я готовила еду для мамы и отчима… Ведь они не могли о себе позаботиться…

— ох! Бедная девочка.

— не жалейте меня тёть Надя, я хочу просто забыть это сложное время. Я пытаюсь радоваться жизни и уже планирую будущее!

— вот как? И что же вы думаете о будущем?

— я начала собирать деньги, которые нам платит Дионисий, я мечтаю, что когда-то их будет достаточно, чтобы купить дом. Я мечтаю о своём доме, где мы будем жить с Любомиром!

Вновь пришла служанка удивлённая поеданием еды. Она подошла и, взяв тарелку в руки показала пальцем спрашивая требуется ли добавка.

— Радка у вас такой аппетит! С вами всё нормально? Вы уже идёте на третью порцию!

— не знаю, еда какая-то лёгкая… Я бы ещё съела.

Мать махнула служанке, чтобы та несла третью порцию и девушка подняв брови от удивления вышла с гостиной.

— что-то подозрительно лёгкая еда! — прищурившись, сказала мать. — Давно у вас такой аппетит?

— я даже не знаю… Возможно… С того времени как мы начали делать варенье.

— а голова не болит? Или может быть тошнит?

— нет, вроде бы… Такого не замечала! А что вы хотите сказать? — удивилась Радка.

— у вас давно была кровь? — показывая пальцем, вниз спросила мать.

Радка застыла, прикрыв рот рукой, и потупилась на стол перед собой.

— ну так? Давно? — с нетерпением снова спросила мама.

— господи… Я не помню! — с ужасом ответила девушка.

— то есть остановилась давно?

— тёть Надя, наверное, месяца два, а может даже три… Я за работой как-то забыла про это! Совсем не заметила… — схватившись за голову, испугалась девушка. — Тётя вы ведь не хотите сказать?

— по-моему милая, всё на это указывает! — улыбнулась мать. — Кажись я скоро стану бабушкой!

— этого не может быть! — прикрыла рот Радка от страха, и сейчас же внесли тарелку с едой, в этот раз там были свежие морепродукты. Служанка поставила её перед носом Радки, и запах свежих мидий ударил в нос.

Глаза девушки округлились и она, прикрывая рот, выбежала на улицу. Следом за ней вышла мама, которая лицезрела не самую приятную сцену. Вытирая рот дрожащими руками, Радка повернулась к матери.

— может я просто переела, неужели это правда?

— насколько я могу судить ещё какая, правда. Теперь у вас начинается новая жизнь и новое будущее. Идите со мной, я вам помогу умыться.

Несколькими часами после полудня мы с Радкой вышли пешим ходом прогуляться по городу. Не очень хорошие новости, которые сообщил мне Авдий, я не стал сообщать девушке. В этом не было смысла, война крестоносцев может длиться довольно долго и не известно, чем завершиться. Зачем тревожить человека непонятно чем? Вместо этого я хотел просто насладиться прогулкой по огромному городу и поговорить о нашем будущем. Мы специально начала прогулку спустившись к береговой линии. На деревянном, бесконечном в длину пирсе было всё так, как рассказывал Дионисий. Сотни палаток и лавок, которые продавали и готовили, что только душе заблагорассудится. Такого гигантского базара я никогда не видел. Греки продавали драгоценности и изделия из них, морской жемчуг и металлические побрякушки. Чаши и кубки, кувшины и миски из чего хочешь! Из золота и серебра, из бронзы и меди, из глины и фарфора. Серьги и кольца, короны и жезлы, цепочки и какие-то непонятные приспособления, о предназначении которых я и думать не желал. Они продавали и создавали всё! Пройдя этот драгоценный ряд, мы смотрели и удивлялись, сколько всего здесь есть. И вот началась изумительная кулинарная ветка. Толстые и худые, греки и гречанки прямо на ходу жарили рыбу и мясо, коптили сало и фрукты, и всё это добро разлеталось как пепел на ветру. Моряки и аристократы, знатные дамы и дети, люди бегали, в бесконечном хороводе покупая и поедая это всё. Жизнь просто кипела здесь, как кипяток в чайнике.

— давайте быстрее пройдём этот ряд с едой… — попросила Радка, прикрывая нос.

— почему? Здесь так пахнет, что я бы всё здесь съел! — удивился я.

— Любчик купите себе что-то поесть, и пойдём быстрее отсюда, а то мне нехорошо; я, наверное, съела какую-то морскую гадость сегодня на завтрак, и меня воротит с самого утра.

— хорошо, вы и вправду вспотели, сейчас возьму быстро кусок мяса!

Я постарался купить зажаренный на палочке мясной ряд, который сразу же начал есть.

— это просто нечто! Здесь столько еды и разных товаров! Здесь действительно идеальное место для жизни! Деньги крутятся здесь, как будто все люди тут зажиточны! По-моему здесь зарабатывают и ремесленники и кулинары и скотоводы! Господи, Греция действительно изумительная страна.

Не знаю, может быть морской бриз и круговорот счастливых людей, которые жили нормальной жизнью на меня так влиял, но мне показалось что здесь в сто раз лучше, чем в Кулатах, откуда мы приехали.

— угу, наверное. — всё еще прикрывая нос, невзрачно ответила девушка.

— Радка что с вами? Вам плохо? Может обратиться к лекарю? Я готов голову отдать, здесь самые лучшие лекари, и если вы отравились, то мы должны обратиться за помощью как можно скорее!

— да нет же, не стоит. Давайте просто пройдём этот ряд с едой, говорю же, меня мутит целое утро. Не обращайте внимания.

— я не могу не обращать внимания, если вы будете чувствовать себя совсем плохо, говорите — не молчите! Договорились?

— хорошо.

Мы всё ещё шли мимо ряда с едой, и он был усеян всякой всячиной. Здесь продавали сушеную, копчёную и жареную рыбу, если кто-то и любил рыбу, то, наверное, он бы отсюда никогда не ушел! Далее пошли какие-то экзотические фрукты я не знал их названий, но здесь же были и более простые типа ненавистных апельсинов, лимонов, ананасов и бананов. Несколько рядов со сладостями и отлитыми из сахара и желе конфетами. Греческие женщины-продавцы зазывали всех, постоянно меняя языки, они видели, что не все были греками и пытались заманить любого прохожего, лишь бы кто-то да что-то купил. И это работало! Люди после криков подходили и опустошали свои кошельки, наполняя греческих торговцев золотом. С горем пополам мы прошли ряды с едой и Радка наконец начал нормально дышать. Мне стало немного не по себе от её состоянии, но через десять минут разглядывания следующих рядов с оружием и прочей охотничьей фигнёй моя девушка вытянула руку и затрясла меня за плечо.

— что такое?

— вон поглядите! — восхищённо улыбаясь, махала пальцем она.

— что там не могу понять?

— да вон же, видите, девушка сидит и рисует мужчину!

— точно! — увидев сцену, согласился я.

— давайте посмотрим!

Мы спешно потопали к художнице, которая сидела на маленьком стуле, скрестив ноги. Перед ней было сбитое с досок приспособление, на котором был прикреплён лист пергамента. Она рисовала угольками разной толщины портрет мужчины, который стоял на фоне моря и кораблей. Сзади девушки образовалась небольшая толпа, человек десять, которые хотел посмотреть, как она рисует. Этот портрет только начинался, и нам повезло посмотреть на его создание с самого начала. Мне было интересно увидеть насколько гречанка точно сможет передать лицо мужчины. Она взяла толстый уголёк и начала рисовать овал, потом резко разметила точки глаз носа и рта, после этого добавила черты волос и шеи. Далее добавила плечи и очертания кораблей. Дальше всё пошло куда интереснее; она начала пальцем растирать некоторые места формируя тени, что отображали области на лице мужчины. Со временем вырисовались чётко волосы и брови, за ними нос и губы. Девушка так быстро орудовала пальцами и угольками, что было удивительно, как у неё так получается. Через пять минут уже было видно, что мужчина точно похож на свой оригинал. В завершении она взяла тонкий и твёрдый уголёк, который быстро начала придавать мельчайшие детали рисунку и он приобрёл восхитительно живой облик. Мужчина, которому дали знак, что всё готово подошел и посмотрел на свой портрет. Он что-то проговорил на грецком и восхищенно похлопал девушку по плечу вручив ей золотую монету. Она ловко завернула пергамент в деревянную рамку. После того как мужчина удалился к девушке подбежала какая-то женщина с виду не греческой внешности и начала просить тыкая пальцами нарисовать её. Радка тоже не заставила себя долго ждать и подошла к девушке. Первая женщина не могла ничего толком сказать, только вытягивала монеты, давая понять, что она готова заплатить. Радка в свою очередь сделала то, чего я не ожидал. Она подошла к художнице и присев сказала ей:

— мой мужчина. Любовь. — на грецком.

Черноглазая художница посмотрела на меня, закрыв левый глаз, как будто приценялась, к моему лицу. Потом улыбнулась глядя на Радку.

— сначала они, потом вы. — сказала она на греческом, но дама что первой подошла ничего не поняла, и начала ругаться, на что греки-зеваки ей попытались перевести значение слов художницы.

Дама не согласилась ждать и ушла с гордо поднятой головой.

Художница встала со своего стула и повела нас за руки к перилам, что ограждали пирс. Она поставила меня и Радку так как ей хотелось, и вышло так, что я стоял, сзади обнимая девушку и держа её руки у неё на животе. Наши лица были рядом. Гречанка отошла на метр от нас, присматриваясь в наши лица, и потом махнула рукой, чтобы мы замерли. Она быстро побежала к стулу и деревянному мольберту и пододвинула их поближе. Когда всё стало готово, она начала быстро водить углём по пергаменту периодически всматриваясь то в мои глаза, то в глаза Радки. Спустя пару минут она встала и показала на нас, потом улыбнулась тем самым давая понять, чтобы мы улыбались. Когда мы улыбнулись, она махнула рукой как демон, чтобы мы замерли. Было весьма необычно, и я себя ощущал идиотом, выдавливая улыбку. В какой-то момент мне показалось, что ничего не получится, и мы зря вот так замерли. Пришлось стоять минут десять. Я уже не мог улыбаться, лицо сводило, но когда убрал улыбку, гречанка не обратила на это внимание. Она быстро махала руками, периодически выглядывая из-за холста. Ещё через десять минут, она встала, и я увидел, что она так спешила, что вся покрылась потом. Девушка сдула прядь чёрных волос, которая ложилась ей на лицо и махнула рукой, подзывая нас. Мы ещё не успели подойти, как люди, что стояли сзади начали хлопать в ладоши. Я от удивления и интереса сгорал весь внутри. Мы стали и взглянули на портрет, от которого у меня отвисла челюсть. Господи! Было ощущение, что мы живые только созданы из угля, стояли на этом прямоугольном изображении. Радка прикрыла рот от восторга и подошла вплотную, чтобы разглядеть каждую деталь.

— она просто волшебник Любко! Нужно её наградить за такую красоту! Меня никто никогда не рисовал, да ещё так красиво!

— поддерживаю, она просто греческая богиня живописи… — я не мог оторвать взгляд от рисунка.

Самое смешное, что гречанка вообще никак на это не реагировала. Она сотнями делала эти рисунки, и для такого человека как она, это была просто рутинная работа. А для таких деревенщин как мы, это было сокровище. Гречанка вытянула пергамент и снова ловко завернула его в рамку. Она подала мне в руки своё искусство, а я ей в ответ три золотых монеты. Она посмотрела на них и взяла одну, на что я настоял взять остальное, хотя она отпиралась, как могла.

— любовь — повторила Радка, глядя в глаза художнице и показала пальцем на меня. Она взяла деньги с моей руки и положила художнице в руку, потом обняла её, от чего та оторопела и не знала, как на это реагировать.

Закончив объятья, Радка помахала девушке рукой, прощаясь. Девушка всё же улыбнулась в ответ, хотя я потом заметил, когда отдалялся, что она поёжилась, не совсем понимая, что она такого сделала, что заслужила объятия. Гречанка начала свой новый портрет, сев на рабочее место, а мы пошли дальше на прогулку.

— Любко нужно сохранить этот портрет навсегда! Посмотрите, мы здесь как живые, лучше памяти о Греции у нас не будет!

— согласен! Когда…

— когда у нас будет свой дом, этот портрет будет висеть в нашей зале! — продолжила девушка и обняла меня.

И всё бы было хорошо, но сразу после объятий её вырвало на меня.

— господи! Любовь моя, что с вами?

Радка наклонилась, держа картину сгорая от стыда и странного чувства, что зарождалось внутри.

— извините Любомир, я не хотела… — она начала плакать.

— так! Это не шутки. Мы идём к врачу! Немедленно!

Хотя она и отнекивалась, мы быстро вернулись домой, и я попросил Дионисия вызвать лекаря для Радки. Грек был в расстройстве чувств, после новостей от Авдия, но услышав, что Радке плохо быстро побежал к знакомому врачевателю. Через пол часа прибыл греческий лекарь, который с помощью Дионисия переводил всё, что требовалось узнать от Радки. Я наблюдал за расспросами врача и всё больше и больше приближался к той правде, которая была неизбежна. Послушав дыхание и пульс, и расспросив всё, что можно было расспросить, лекарь с идеально уложенными жиром волосами и красиво выбритой бородой встал. Он своевольно что-то сказал Дионисию. Наш друг-грек дал ему маленький мешочек монет, и лекарь, не оглядываясь, покинул комнату.

— и что, это всё? — спросил я со злостью.

Радка сидя на кровати знала, что большего и не требовалось, всё и так было ясно для неё уже с самого утра, а лекарь только подтвердил это с профессиональной точки зрения.

— а что вы хотели жеребец? Теперь вы отец! — подпрыгивая в дурацком танце, улыбнулся Дионисий. Похлопал меня по плечу он вышел из комнаты, чтобы продолжить свои размышления о сбыте товаров.

— как же так? Это что правда? — только смог спросить я, присаживаясь на кровать, рядом с Радкой.

— habebimus infantem — сказала девушка и взяла меня за руку.

— что это значит? — растерянно спросил я.

— теперь у нас будет ребёнок.

Глава 19

Глава 19

Где луч солнца рассеивает бесконечный мрак, и никто не будет забыт пред взором Бога

На дворе вся земля была укрыта инеем поздней зимы. Лидеры крестового похода Бонифаций и Балдуин сидели в царском шатре отдохнувшие и полные сил. Это утро имело шанс стать роковым для всей Византии. Господа главнокомандующие ждали ответа от императора Алексея узурпатора. Незадолго до этого дня во Влахернский дворец был послан священнослужитель от лица крестоносцев, который оповестил владык Византии о надвигающейся опасности. Крестоносцы давали шанс узурпатору сдать город бескровно, открыв врата для святого воинства папы римского. Сын пленённого императора Исаака вместе с Энрико Дандоло вошел в шатёр к владыкам, где началась решающая беседа перед принятием дальнейших решений.

— доброе утро господа! — радостно поприветствовал всех Балдуин. — Рад вас всех видеть в этот чертовски холодный день! — Балдуин улыбался так, будто у него сегодня был день рождения.

— чего вы так радуетесь уважаемый граф? — спросил бессмертный старик, медленно перебирая ногами, подходя к стулу.

— я рад будущим победам и свершениям. Нашей невероятной славе, которая ждёт нас за стенами этого города!

— вашей радости может быть конец, если у вас не получится взять город. Я бы не спешил распыляться.

— кто вам такое сказал, что не получится? — размахивая рукой, как дирижер спросил Балдуин.

— вы же сами знаете, что порядка десяти тысяч солдат разбрелись по округам Византии и Греции в поисках лёгкой наживы и грабежа простых людей. — совсем не радостно заметил Дандоло.

— и что?

— как что? Нас всего чуть более двадцати тысяч воинов, а у врага целых двести тысяч защитников. Вы в детстве математику изучали? — съязвил Дандоло.

— я изучал физику! Больше всего мне нравится в физике то, как один с виду не отличающийся метал, намного больше весит, чем большая куча другого! Поймите Дандоло, можно иметь бесчисленное войско, но если оно сломлено духом и бездарно по своей натуре, то оно не способно противостоять врагу. Особенно если этот враг — мы.

— сеньор Балдуин, вам повезло, нам повезло… Что Византия в 1187 году заключила договор с нами, урезав расходы на флот, если бы этого не произошло, половина наших солдат могла утонуть и быть уничтожена ещё на подходах с моря.

— зачем говорить о том, что могло бы быть? Мы живём здесь и сейчас. И если Бог даровал нам лёгкий путь в победе, то им нужно воспользоваться.

— вы так уверены в своих силах сеньор Балдуин? — нахмурился старый дож.

— несомненно. Я даже больше скажу. То, что этот сброд бездельников и ублюдков разошелся грабить окружные земли, даже к лучшему. Это свора трусов и подлецов, мало толку бы принесли в реальном бою. Многие сюда шли за наживой, это бесспорно! Но, кто то-понимал, что за прибыль нужно побороться, а кто-то решил, что прибыль сама упадёт ему с неба! Не переживайте Дандоло, я уверен среди венецианцев тоже таких было достаточно. Когда Константинополь падёт, всех ублюдков будет найдено и предано суду. Мы всех их сожжем как мусор на кострах в пример остальным, чтобы понимали, что нельзя предавать Бога.

— то есть вас?

— я не Бог. Но я, и сеньор Бонифаций представляем волю божью. Мы желаем, вернуть власть законному императору! Так ведь Алексей? — улыбнулся Балдуин, будто Алексей что-то решал вообще здесь.

— да, господин Балдуин. У меня есть ответ узурпатора. — невзначай добавил Алексей держа в руке свёрток пергамента.

— можете даже не читать. И так понятно, что он в нас не верит и отказался от сдачи города. — вклинился Бонифаций, который не так радовался перспективе штурма города.

— и тем не менее. Император Алексей указывает в ответе на то, что вы нарушаете законы божьи и не имеете ни единого права, будь то человеческого или всевышнего идти войной против византийских христиан.

— вот подлец! Он ещё к правам обращается? Сам же власть захватил и рассказывает о законности? Ну что же. — сменил выражение веселья на серъёзное Балдуин. — Говорите Алексей. Где мы поведём наше наступление.

Алексей начал показывать внутренний план города, расчерчивая план стен и башен. Константинополь был настолько огромен, что Балдуин и восхищался и трепетал в душе от того смогут ли они сломить этого зверя. Ведь ни одна орда и армия с востока будто персы, арабы, авары не смогли прорваться в город и захватить его. У Балдуина и Бонифация разыгрался такой азарт от грядущего сражения, который сложно было представить. Это было не только дело выгоды, а также дело безграничной славы, что бы сломить город намного меньшими силами и войти тем самым в историю. Первым делом полководцы приняли решение соорудить защитные укрепления от стрел и тем самым начать долгий процесс засыпания рвов у стен, откуда они планировали начать наступление. Прикрываемые огромным слоем металла, словно черепаший панцырь, солдаты днём и ночью, зарывали водный ров. Далее они соорудили укрепления под укрытые металлом лестницы. Конструкция была придумана таким образом, чтобы лестницу было сложнее сбросить от стены. Она под тяжёлым весом металлической оббивки погружалась в глубоко забитые в землю железные трубы, тем самым не позволяла себя сбросить в сторону. Когда это было сделано, рыцари и солдаты были вооружены специально коваными щитами, что защищали при надлежащей сноровке от масла и смолы, которую сливали защитники со стен. Также первая линия штурмующих имела специальные доспехи, которые делали максимально плотными и обтекаемыми против смертоносной жидкости. Всё это имело свою пользу и роль, но не защищало всех воинов от ужасной смерти.

Наступление началось ранним утром со стороны Влахернского дворца, место было подобрано таким образом, чтобы защитники имели минимальную количественную возможность, к сопротивлению со стен используя дальнобойное оружие. Армия крестоносцев установила десять лестниц и начался смертоносный приступ, в котором часть воинов вооруженная арбалетами и луками контролировала верх башен, прикрывая карабкающихся воинов от защитников, а защитники в свою очередь пытались поразить лезущих на стену солдат. Первым солдатам больше повезло, потому что начало атаки не сопровождалось поливанием смол и кипящего жира. Часть воинов падало пораженные стрелами, часть были заколоты молниеносными ударами на самом верху лестницы. Люди, проколотые и подстреленные падали замертво с лестниц и разбивались на смерть окончательно придавливаемые весом своих лат. Атака долго длилась, кучи трупов крестоносцев, что пытались пробиться, не сбавляли напор, пока на одной лестнице ловкие лучники не подстрелили защищавшихся и те пропустили одного из знакомых нам рыцарей из Сицилии. Пепито Раньйоло шустро вылез наверх башни и с бешеным криком прокричал:

— в атаку! За святого отца и мать! За Иисуса Христа!

Крестоносцы, что были сзади воодушевлённые пробитой брешью ускорили темп, не теряя шанс и уже второй рыцарь стал спиной к спине к Пепито и они начала двигаться в два направления по тропе стены рубя неистово защитников, которые были не так сильны на мечах как на защите от лестниц. Пепито убил порядка пяти византийцев и окрылённый победами, освободил ещё одну из лестниц от защитников. Ещё ряд рыцарей начал заполнять стену, и это был крах защитников. Толпа рыцарей, ведомые успехом, уничтожали бедных византийцев с огромной скоростью. То о чём говорил Балдуин, работало как никогда. Крестоносцы были сильнее в рукопашном бою, и это сильно отражалось в схватках на мечах. Как только крестоносцы оказались на стене защита посыпалась, и все лестницы стали умножать количество крестоносцев кратно. Многие продолжали сопротивляться, но другие просто от страха убегали на другие сектора стены, что были не заняты, и не соединены между собой. Стены города были поделены таким образом, чтобы захват одного сектора не давал полной власти над всеми стенами. В плане Бонифация и Балдуина был захват двадцати башен, что покрывали половину города со стороны северо-запада. Этого по их расчёту было достаточно, чтобы вести наступление на город, когда они окажутся внутри. Тем самым помогая своим войскам с воздуха, а Византийцы наоборот будут лишены такой помощи. После захвата пяти башен кровопролитный день закончился, и патрули рыцарей встали на защиту стены. Поздно ночью Балдуин и Бонифаций праздновали первую победу.

— я говорил, а вы не верили! — смеялся Балдуин в лицо Дандоло.

— это хорошее стечение обстоятельств граф. Но, это лишь первый этап штурма. Скольких воинов вы потеряли?

— полководцы говорят, что где-то, около трёхста человек.

— и это вам повезло быстро взять приступ! А если атака захлебнётся? Скольких вы тогда потеряете?

— Дандоло, ваш пессимизм губителен, хорошо, что вы не полководец, иначе солдаты отказались бы воевать за вас в первый же день! — снова засмеялся Балдуин, которого ничего кроме победы не интересовало.

— я просто хочу сказать, что пока вы здесь сидите, воины гибнут. И если, второй штурм будет не удачен, мораль может сильно упасть.

— я так не думаю. — махнул рукой Балдуин и выпил вина закусывая куском мяса.

— зато я так считаю. И согласен с Энрико. — ответил Бонифаций.

— да вы что? И что же вы предлагает уважаемый граф?

— я поведу людей на второй штурм. — сказал Бонифаций.

— это исключено Бонифаций. — сказал, как отрезал Балдуин, резко меняя настрой. — Вы граф и глава похода. Если вас подстрелит или же убьёт, какой-то засранец-простолюдин из византийского войска? Что мы тогда будем делать?

— кто как ни я, воодушевит солдат на штурм и взятие второго приступа?

Балдуину не нравилась эта идея, а Дандоло понимал, что это хоть и рискованная идея, но может сыграть большую роль во взятии города. Это опустит мораль Византии и поднимет мораль крестоносцев.

— я согласен с вами Бонифаций. Это смелый поступок, который оценят крестоносцы. — ответил старик.

— вы вынуждаете меня, тоже вклинится в битву, пожилой товарищ! — недовольно сказал Балдуин.

— поберегите силы для штурма внутреннего города. Там будет самая важная часть атаки.

— неужели? Все прекрасно знают, что самое опасное это взятие стен! Вы что собрались всю славу себе забрать? — неистово ответил Балдуин.

— я просто делаю то, что должен. Я не могу сидеть сложа руки, пока мои воины из Монферрата будут гибнуть на втором штурме.

— а вы что действительно так благородны? Не подумал бы маркграф! — улыбнулся Балдуин.

— вот завтра и увидите. — ответил Бонифаций и вышел из шатра, чтобы выспаться перед опаснейшей затеей в его жизни.

Кровавое солнце, что несло утренний заморозок, предупреждало, каким будет наступающий день. Войско вновь было готово наступать и группы атаки были сформированы, среди которых был Бонифаций Монферратский, что не отличался от солдат внешним видом и был прикрыт тряпками, на тот случай, если будет облит смолой, чтобы их быстро сбросить. Защитники были больше подготовлены и защищались более отважно нежели в первый раз. История повторялась, и крестоносцы пораженные стрелами и мечами на верхушке лестниц падали вниз как камни. Смотря, на это безумие Бонифаций думал, как же скоротечна и никчёмна жизнь на войне. Вот ты был жив, а вот ты умер, и никто больше тебя не знает. Он видел, что потери крестоносцев растут и если что-то не поменять, то атака может захлебнуться. Он затянулся тряпьём обдумывая свои действия, если вдруг его обольют смолой, как это случилось с только что вывалившимся воином. Он орал как сумасшедший, сжигаемый изнутри кипящей жидкостью, пока не встретился с землёй и не умер моментально. От этой сцены страх овладел Бонифацием и руки задрожали. Жить хотелось, и храбрость сейчас была не настолько сильна как раньше. Управлять войском и участвовать в аду, разные вещи. Но, Бонифаций как истинный фанатик перекрестился и быстро прочёл молитву, после чего проверил меч, на то, как он вынимается из ножен. Воин готов был идти в атаку, возможно последний раз. Возле лестницы его за руку схватил какой-то солдат.

— не делайте этого граф. Вы погибнете. Посмотрите под стену, это все те, кто пытался взобраться, никто не выжил.

— кто вы такой? — обернувшись к мужчине, спросил Бонифаций.

— я Симон де Монфор, из армии Эда III и я вас прошу, не идите туда.

— а кто, по-вашему должен закончить это кровопролитие?

— вы просто человек. Вы умрёте ничем не лучше, за остальных.

— я знаю, именно поэтому я попытаюсь не умереть.

Бонифаций вырвал свою руку из стальной клешни Симона и полез на лестницу, читая молитву в голове. Пока он лез, то видел как обжаренные и простреленные солдаты продолжали падать со стен. Эта непрекращающаяся машина смерти и пугала и завораживала Бонифация, который будто терял рассудок, чем дальше взбирался на стену. И вот он почти у верхушки, видел, как солдат спереди его пытался выбраться на верх и только меч проткнул его шею и резко вернулся на позицию атаки. Кровь залила голову Бонифация и он окончательно потерял рассудок. От этой близкой смерти и чувства, что сейчас он будет следующим, его нервы обострились как никогда. Он крепко ухватился рукой за лестницу, а второй за рукоять меча. Солдат с проткнутой шеей упал вниз, а защитник с ведром смолы уже был готов вылить на голову Бонифация очередное ведро, но Бонифацию сам Бог помог. Солдат видать поскользнулся на разлитом масле у стены и вылил содержимое ведра мимо лица Бонифация, у которого глаза от страха чуть не вылезли с орбит, чувствуя жар и шипение смертоносной жидкости. После этого он обуздал себя и вытянув меч, резко начал возвышение. Вражеская рука с мечом уже летела в его сторону, но граф её ожидал и уклонился максимально вытянувшись назад, едва не рухнув с лестницы; потом со всей силы рубанул по ней в ответ, и кусок руки вместе с мечом полетели вниз на горы трупов крестоносцев. Солдат заорал и Бонифаций сделал финальный рывок, но не ожидал еще одного защитника, который был готов продырявить главу походу. В последнюю секунду Бонифаций уже готов был попрощаться с жизнью, но в глаз мечника влетела стрела, которую метко пустил Симон де Монфор, который уже раз десять подумал, что Бонифаций вот-вот погибнет. Тем не менее, эта стрела стала последней, перед тем как лидер взобрался на стену и быстро подал руку следующему рыцарю.

— я Бонифаций Монферратский! Я веду этой войско и Бог на моей стороне, бегите же, если ваши жизни вам дороги! — закричал граф византийцам, вытягивая блестящий меч к небу, которым был готов уничтожать врагов.

Некоторые защитники, которые знали это имя бросились на утёк спасая свои жизни, а те кто не знал, оставили защиту лестниц и начали атаковать Бонифация. Это была их ошибка. Во-первых крестоносцы стали подыматься один за другим, а во вторых Бонифаций был не тем соперником, которого можно легко победить в узком проходе стены. Граф знал, как нужно действовать, чтобы это нападение быстрее завершилось. Рыцарь действовал хладнокровно и расчётливо, каждый удар нападавших, он парировал и наносил всего один в ответ, который сносил головы несчастным византийцам. Срубив четырёх защитников в ряд, остальные ужаснулись непобедимости графа и бросая мечи стали тоже убегать. Лестницы стали освобождаться, и крестоносцы хлынули на стены рекой. Вторая победа была гарантирована. Глупцы, которые защищали Византию до конца, падали замертво и через час потасовки ещё пять башен были взять под контроль крестоносцев. Очередная ночь и развесёлый Балдуин шагал по лагерю с вином, который был удивлён тем, что именно Бонифаций взял эти пять башен.

— многие сегодня погибли. — угрюмо сказала граф Монферрата, шагая вдоль палаток с покалеченными солдатами, которые былипобиты в бою или каким-то чудом выжили после падения с лестницы.

— зато мы побеждаем и скоро Византийцы сами побегут! — не унывая заявил Балдуин.

— это неправильно граф. Почему христианские люди должны убивать друг друга? Разве золото стоит того?

— Бонифаций вы так унылы и праведны, что порой становится тошно от вашего благоразумия! Вы долго радоваться, что мы побеждаем, как вы не понимаете! За нами будущее. Мы построим новую империю!

— какую ещё империю? Что вы говорите такое Балдуин?

— а разве вы забыли, о чём мы говорили с Энрико? Или вы действительно подумали, что мы вернём власть в руки слепого Исаака и мирненько уплывём в закат?

Бонифаций с презрением смотрел на этого молодого правителя, у которого вместо сердца была бездонная яма золы. Он очень жалел, что ещё придётся сражаться с ним рука об руку. Но, выхода не было, дороги назад не было. Череда обманов и лжи привела его на эту тропу, с которой уже не свернуть.

— нет, не забыл… Хотя лучше бы мне отшибло память в ходе битвы… Жаль, что эти византийцы крайне слабы. Сразу видно, что среди них нет лидеров. Коррупция во власти и разложение общества поглотило Византию. А какая была империя… — с тоской в голосе сказал пожилой Бонифаций.

— давайте лучше поговорим о вашем подвиге маркграф! Вы заслуживаете высокого уважения! Вы знаете, что рыцари теперь о вас только и говорят? Они наверное, начнут слагать легенды, о том как вы взяли этот участок стен рубя головы направо и налево!

— это всё пустяки. Моя победа это заслуга лишь одного человека.

— и это вы Бонифаций! — сказал старик Энрико, который только что подошел к шагающим повелителям. — Если бы вы не послушались моего совета, то эта атака бы провалилась. Мы потеряли шестьсот воинов на этом приступе. Это очень много. Наши силы тают, а мы ещё не взяли даже все стены. А ведь впереди будет самое жестокое побоище. Потому что мы на стенах убьём максимум пять процентов воинов. Вся масса защитников будет на улицах города.

— это очень занимательная история Энрико. Но, мы взяли башни не по моей заслуге, а благодаря меткому выстрелу Симона де Монфора.

— как вы сказали? — переспросил Балдуин, зачёсывая волосы. — Монфор? Вы не шутите? Этот гад отказался штурмовать Зару, несчастный трус!

— нет, он не трус. Он спас меня от решающего удара, перед тем как я вылез на стену.

— очень странно! Я было подумал, что этот холуй отказался от нашей святой миссии и давно вернулся во Францию, после его слабины в Венеции. Я удивлён, что такой праведник всё ещё здесь, может он тоже решил деньжат подсобирать на руинах города? — засмеялся граф.

— как видите Балдуин, он не вернулся домой, и я обязан ему жизнью. — ответил Бонифаций.

— довольно о таких мелких сошках, вы слишком преувеличиваете его заслугу, этот недорыцарь не заслуживает, чтобы о нём вспоминали, когда будут вестись хроники взятия Константинополя. Вы Бонифаций ещё меня в бою не видели. Вы ещё увидите, на что я способен! Когда придёт время брать город, все увидят кто такой Балдуин Фландрский.

— я не сомневаюсь граф. — безразлично ответил Бонифаций. — Удачи вам в ваших будущих битвах. Надеюсь, следующий штурм будет не так кровопролитен и византийцы быстрее сдадутся. — устало сказал граф и свернул в сторону своей палатки для сна.

Третий штурм как и предполагалось, выдался менее кровопролитным, потому что действия Бонифация подкосили мораль защитников. Они не долго держались и после обеда часть стены и пять башен были без труда взяты. Не считая двухсот убитых солдат из числа крестоносцев. Сколько было убито византийцев, никто даже не считал. Пока шли бои за стены, трупы валялись и никто за них не думал. Слава Богу, был лёгкий мороз около двух градусов, который по вечерам замораживал трупы, не давая распространятся заразе и трупному яду. После обеда эта проблема назревала с новой силой, и мёртвые солдаты потихоньку начинали разлагаться. Из-за этого напряжения в городе начиналась паника и хаос. Многие люди забирали вещи и всё что могли и убегали окольными путями, хотя Алексей дал распоряжение никого не выпускать и защищать город до конца. Новости о том, как крестоносцы быстро забирают стены, просто уничтожала мораль защитников, которые не понимали, что это за дьяволы такие, которые в таком малом количестве умудряются так разрушительно действовать.

Последний штурм стен, который предполагал конец настенных баталий и вход в город был самым жестоким из всех. Количество защиты на стенах было запредельным. Алексей не хотел так просто отдавать последний участок, а крестоносцы могли себе позволить удвоить количество воинов на захват. Рано утром перед атакой проснулся Карло Феросси, который неистово молился Богу. Он должен был участвовать в этом штурме и страх гибели скрёб его спину ледяными пальцами. Он уже увидел, как тысяча воинов полегла на приступах к пятнадцати башням, и он понимал, что только Бог способен его спасти от гибели. Закончив молитву, он вместе с солдатами выдвинулся на позиции. Три тысячи крестоносцев, такая цифра была выделена для штурма стены. Балдуин предполагал, что даже если они все погибнут это будет того стоить. Сам правитель не участвовал в этом мероприятии, понимая всю его опасность. Лестницы были установлены, и началась адская атака. Солдаты повторяли ритуал, вылез, обжегся, упал, умер. Это продолжалось несколько часов и количество умерших уже достигло пятьсот человек. Карло Феросси топтался возле лестницы, прикрываясь щитом, и не решался лезть наверх. Он не боялся этого делать, он просто не хотел. Опытный рыцарь уже участвовал в таких баталиях и знал, каково это. Спешить в руки смерти, значит, не боятся ничего потерять, а он боялся не смерти, а боялся потерять свою любовь. Внезапно возле Карло очутился Амадео Порци, тот самый охотник за наживой с его родины.

— чего же вы тут ошиваетесь великий и непобедимый Карло? — крикнул Амадео, сквозь гул толпы солдат, что прикрывались щитами от стрел. — Смерти забоялись? Ха-ха! Не думал что вы такой трус!

Карло ничего не ответил своему земляку, только проводил его взглядом на лестницу. Шеренга карабкающихся продолжалась и все рано или поздно падали. Сегодня было видно, что византийцы не собирались сдаваться. Амадео, который достиг вершины, отбился от нескольких ударов меча и даже смог первым взобраться на стену, вот только пробыл он там не долго. Длинная палка от пики толкнула его в панцырь на груди, и бедняга полетел вниз головой, не удержав равновесия. Карло только увидел быструю смерть земляка, который пару минут назад говорил, а сейчас валялся со сломанной шеей и взбитыми в кашу внутренностями. Рыцарь перекрестился от этой сцены, и видно было что солдаты и воины крестоносцев начали терять дух. Византийцы лишь изредка поражались болтами и стрелами, в то время как крестоносцы умирали ежеминутно. Солдаты вокруг Карло начали от страха подбивать его к действиям:

— Карло вы же знаменитый рыцарь! Вы должны попробовать прорвать эту чёртову оборону! Никто не может пробиться! Если вы это сделаете, мы сразу последуем за вами!

Толпа начала галдеть, видя огромного рыцаря, которого некоторые знали, а большинство просто уже не хотел идти на верную гибель, ведь запал победы стремительно угасал, когда видишь только смерть своих товарищей и никакого результата. Что оставалось делать Карло? Он знал, что этот миг настанет, он знал, что на войне невозможно вечно прятаться и поэтому он не хотел в ней участвовать. Убежать, как трус он не мог, он был смелый дурак, который ценил честь и достоинство. Вот так я погибну сегодня, мелькнула мысль у Карло, и он взял крепко щит в левую руку.

— за мной. — скомандовал Карло и одел стальной шлем.

Солдаты радостно заревели, как будто уже победили. Массивный рыцарь имел за спиной огромный клеймор, которым было невозможно защищаться, будучи в этом сложном положении на лестнице, поэтому Карло надеялся на щит и чудо. Наверное, больше надежд было на второе. Под его большим весом прутья лестницы прогибались жалобно хрустя. Уверенно перебирая ступеньки Карло укрывался за массивным щитом и высматривал внезапные атаки, благодаря мощной броне ни один арбалетный болт не мог его поразить. Он слышал, как они встречались с его бронёй и мысленно радовался, ведь один такой болт мог нанести много вреда. Сейчас, самое важное было защититься от смолы, которую точно уготовили защитники. Карло был почти у вершины, но никакой смолы не было! Может, кончилась подумал рыцарь, но вместо это двое солдат на стене начали тыкать в него палками, пытаясь сбить с лестницы. Карло понял, что нужно рискнуть. Щит создавал слишком хороший плацдарм, чтобы рыцаря сбить, толкая по нему, поэтому Карло бросил его вниз, понимая, что ему конец, если у них там запаслось ведро жира и кипящей смолы. Тем не менее, его риск был оправдан, смола и вправду закончилась на какое-то время, ведь столько сварить крестоносцев за этот день, это надо было только представить. Солдаты продолжали ловко тыкать палками, в надежде сбить его, но ничего не получалось, гигант был очень тяжелым.

— Карло что там такое, почему застряли? — заорал какой-то солдат снизу, но рыцарю было не до разговоров сейчас.

Очередной взмах палки Карло поймал рукой и со всей своей бугаиной силой дёрнул на себя, тупой солдат не успел сообразить или осознать какой силой обладал этот титан и улетел вместе с палкой за стену. Видя происходящее, второй солдат испугался не на шутку, думая, что лезет какой-то непобедимый монстр. Он сам бросил свою палку и закричал на латыни, что срочно нужна подмога. Карло понял если не сейчас, то никогда. Он напрягся всем телом и сделал прыжок вверх, хватаясь за выступ. Через мгновенье он перелазил через стену и уже машинально выставил руку, в которую летел меч солдата, что кричал до этого. Толстая стальная пластина на предплечье вынесла удар меча и только искры засверкали от лязга стали. Сицилиец не мог вытянуть клеймор, ведь на это не было времени, и вместо этого он ударил с правой руки стальной перчаткой бедолаге в лицо и тот улетел за другой край стены, так и не попрощавшись с жизнью. И казалось бы, это начало победы, но следующий рыцарь упал в низ. Он не смог так быстро проследовать за своим товарищем. Последняя ступенька лестницы обломилась под большим весом Карло, и следующий после него солдат свалился вниз, не ожидая такого подвоха. Феросси на некоторое время остался один на один против двустороннего сопротивления, пока третий рыцарь пытался выбраться ему на помощь.

Карло вытянул в этот раз огромный клеймор и пару раз стукнул ногой о землю после чего перекрестился, смотря в глаза десятерым византийцам, которые были готовы нападать, но не особо спешили. Карло тоже не хотел нападать, он хотел оттянуть схватку, чтобы помощь подоспела, но он не понимал, почему никто не взбирается следом за ним. Звон от болтов арбалетов вывели его из блаженного ожидания. Солдаты с дуговой стены начали обстреливать рыцаря, пытаясь попасть в прорехи между пластинами. Сицилиец понял, что нельзя стоять на месте и придётся помахать клеймором. Он сделал пару шагов вперёд, и благодаря не широкому проходу по стене его взмах клеймора достигал почти любого защитника. От этого взмаха он скосил двух бедолаг, которым некуда было бежать, а блокировать эту огромную стальную глыбу палашами было смешно. Броня солдат со звоном сорвалась от чудовищного удара и они попадали, истекая кровью. Сицилиец резко повернулся в другую сторону, чтобы сделать тот же удар, чтобы отогнать нападавшим с другой стороны. Он понимал, что эта тактика долго ему не поможет, скоро из-за спину напрыгнут, и просто зарежут его. Тем не менее, по-другому он не мог себя защитить, никто из крестоносцев так и не пришел на помощь. Второй удар прошел мимо, защитники успели отскочить. И случилось то, чего он боялся, из-за спины уже бежали двое солдат, которые готовились запустить ему кинжал под ребро. Карло бросил клеймор на землю и с разворота ударил в лицо первого нападавшего, который сразу же упал в нокаут. Второй взмахнул кинжалом в область печени и рыцарь схватил его за руку и просто скинул со стены вниз.

— Где же вы братья?! — закричал Карло. — Где же помощь? — Карло был в отчаянии, ведь обстрелы с арбалетов участились и он как загнанный зверь. Уже целую минуту пытался отбиться от нападающих голыми руками. Казалось бы что такое минута? В такой ситуации это вечность! Византийцы окружали рыцаря и ещё бы пару мгновений, и он был бы повержен защитниками.

— я здесь мой друг! — закричал Матье Монморанси, ловко карабкаясь через стену. Он спрыгнул на каменную площадку, делая диагональные финты шпагой в сторону византийцев.

— Матье! Мой верный друг! Слава всевышнему! Откуда вы взялись! — радостно закричал Карло.

— я едва вылез на эту чёртову крышу! Вы поломали нашу лестницу! — становясь за спиной у Карло, ответил француз.

— бесово чрево! Как я рад вас видеть! — Карло поднял с пола клеймор, и сжал его как бич судьбы.

— теперь я прикрою вашу спину, а ваша задача отогнать защиту от другой лестницы, потому что наша почти бесполезна! Если мы не справимся, то всей атаке конец.

— положитесь на меня! — крикнул Карло, и начал наступать на византийцев, что испугались великана, который вертел семикилограммовым клеймором как спичкой. — Бегите византийцы, я не хочу вас убивать! Спасите ваши жизни, пока можете! — предупредил Карло, грозно заревев.

Некоторые защитники по обычаю поняли, что лучше ретироваться пока есть возможность, а другие были не так трусливы и вступили в бой. Первый византиец махнул палашом, который Карло спарировал основанием клеймора и ударил его ногой в живот отчего тот упал на спину и сделал кувырок назад. Второй нанёс боковой удар, который Карло заблокировал всё тем же стальным предплечьем правой руки. В этом была нереальная сила крестоносцев. При умелом использовании брони и оружия, они были почти непобедимы, используя все возможности для рукопашного боя. После блока рукой, Карло саданул слева гардой клеймора по черепу несчастному воину и тот упал без сознания. Напала ещё двое, но Карло тараном побежал на них, держа клеймор двумя руками как шлагбаум. Воины пятясь под напором рыцаря попадали на землю из-за разлитой смолы и жира. Другие пытались тоже нападать, но один из них вступил ногой в пустой ведро и перецепившись упал, в то время второй более умелый даже успел нанести несколько ударов по рыцарю. Пока Карло отвлёк на себя внимание, рыцари с соседней лестницы начали забираться на верхушку Олимпа, и снова победа была предрешена. Вот только на стене не все сдались сразу, они дрались и умирали за Византию как львы. Много крестоносцев полегло, падая с лестниц на четвёртом штурме, но также не мало умерло в боях на стене, которую крайне нехотя сдали силы защиты. Матье Монморанси тоже сдерживал толпу византийцев за счёт не дюжего мастерства, но ему меньше повезло. Он получил две колотые раны, и его участие в штурме завершилось. Теперь он был на лечении. Ночью, пока Балдуин распивал спиртное с Бонифацием и Дандоло, Карло Феросси заглянул в лазарет, который представлял собой большую длинную палатку. Там были установлены переносные печки, куда непрерывно подбрасывали дрова, чтобы раненые крестоносцы не замёрзли от холода, для которых была ещё надежда жить и вернуться домой. Здесь они проходили лечение после боёв. Огромный рыцарь, который чудом отделался не получил ни единого ранения подошел к лежаку товарища француза, который в этот раз спас его жизнь.

— вы сражались так, как ни один француз в сегодняшней битве.

— пустяк… — закашлявшись, ответил Матье.

— у вас кашель с кровью мой друг, что за рану вы получили? Неужели это опасное для жизни увечье? Я не в силах буду пережить вашу гибель!

— кто знает Карло. — ответил тяжело дыша блондин. — Лекарь говорит у меня ранено лёгкое, поэтому шансы выжить, неизвестны, только Бог в силах мне помочь.

— вы обязательно справитесь Матье! Кто как ни вы, должны написать записи о том, что здесь происходило? Вы должны осветить правду для будущих поколений. О том, что мы творим, о том, как мы убиваем себе подобных людей просто ни за что!

— вы же не такой Карло, я же знаю…

— я принимаю участие в этом беспределе, значит я такой же мерзавец как и остальные. До этой резни я считал, что Бог меня испытует, но как видите, что он за испытание мне подбросил? Как я мог поступить иначе? Меня поставили в угол, и я должен был действовать как мужчина и принять бой, или побежать как трус назад.

— Карло успокойтесь, даже будучи один против десятка византийцев вы чудом умудрялись их не убивать! Это выглядело, будто вы бьётесь понарошку, и не хотите навредить вашим ученикам. Не знаю, скольких вы убили, но если бы на вашем месте был Балдуин, то все стены умылись бы кровью… Вы уж поверьте мне мой друг, я знаю этого людоеда.

— вы думаете, Балдуин настолько кровожаден?

— ха, мой молодой товарищ, скоро вы сами всё увидите. Скоро вы всё увидите…

— Матье, я бы с радостью провёл с вами эту ночь, помогая всем чем могу, но думаю, вам нужно поспать и меньше говорить, если лёгкое повреждено, то вам как никогда нужен покой.

Матье слегка кивнул и закрыл глаза, чтобы впасть в тяжелый сон. Тем времен рыцарь встал и в шатёр с ранеными, которые стонали от боли и ран вбежал чей-то оруженосец.

— господа крестоносцы, кто на ногах! Все немедленно пройдите к командному пункту, граф Балдуин хочет произнести речь! — он быстро протараторил объявление и побежал сообщать остальным.

Сицилиец пошел в сторону указанную оруженосцем и уже видел, как там стояли Балдуин, Бонифаций и Дандоло. Вокруг собралось около двух ста рыцарей, остальные просто не вмещались, чтобы хоть что-то услышат. Карло, который был выше многих на голову, стоял и слушал, ведь наступила гробовая тищина. Возле Балдуина горело два больших факела, которые освещали его молодое гордое лицо, и он ждал, пока зрителей соберётся достаточное количество. Спустя пять минут он сказал.

— святое войско красного креста! Вы храбро сражались во славу Иисуса Христа! Мы, — указал Балдуин на трёх человек рукой. — главы этого похода, довольны вами как никто другой! Вы принесли победу! Огромную победу, которую будут описывать в летописях как величайший подвиг. Станы Константинополя пали впервые со времён основания этого могучего города. Разве это не достойно похвалы? — спросил граф, улыбаясь и осматривая воинов.

— ДА! ДА! За Балдуина! За Бонифация! За Энрико! За господа Бога! — каждый рыцарь орал то, что было ближе ему по душе, только Карло молчал и слушал.

Балдуин махнул рукой, прося тишины и сказал.

— вы знаете Бонифация Монферратского, благодаря ему вы взяли вторым штурмом очень сложный участок стен! Все должны быть благодарны этому великому полководцу и воину Бога!

— Да! За Бонифация!!! — заревела толпа, подымая мечи вверх.

Бонифацию понравилась такая лесть, и он даже улыбнулся. Дандоло просто стоял и слушал тираду Балдуина, которую ему подсказал старик. А Балдуин потихоньку подходил к самому главному моменту, который в будущем станем ключевым.

— да, Бонифаций Монферратский истинный воин, и он это доказал и словом и делом! — Балдуин опустил голову, и замолчал на мгновение. Потом прошел вперёд, и начал ходить вблизи крестоносцев смотря каждому из них в глаза на расстоянии вытянутой руки.

— вы знаете, что я принимал участие во многих сражениях, но так сложилось, что я сидел и пил вино, пока мои французские земляки погибали, забирая эти стены. Моя совесть не чиста и я сгораю от стыда из-за бездействия! И именно поэтому! — закричал Балдуин, вытягивая свой уникально скованный меч. — Я поведу вас в бой за город и покажу, силу графа Балдуина Фландрского и Генуэзского!

Толпа неистово взревела от того, что их любимец сам своей персоной пойдёт вместе с ними в бой. Для многих это была честь и радость. Многие рыцари и солдаты мечтали своими глазами увидеть как бьётся Балдуин и что он из себя представляет. В глазах кровожадных французов заблестел азартный огонь, который требовал битвы, и Дандоло это хорошо видел, план по ведению морального поединка проходил успешно, оставалась всего одна деталь…

— НО! — закричал Балдуин, прерывая шум толпы. Он махнул мечом, чтобы все дали тишину. — Есть один нюанс мои воины! Завтра, я буду сражаться с вами плечом к плечу. И у меня к вам всего одна просьба. Я даже больше скажу — это приказ! Никто из тех, кто завтра выйдет с мечом против нас, не должен получить пощады! Всех воинов, всех живых существ, которые выйдут против нас, я приказываю не просто убивать, я приказываю их калечить и увечить, прежде чем они будут убиты! Я хочу видеть от вас предел жестокости и ненависти! Если вам не ведомо как этого достичь, то завтра вы увидите, как нужно убивать! Я вам лично это покажу. Византийцы должны увидеть с кем они имеют дело…

— зачем вести такой ненавистный бой, разве можем мы называть себя воинами Христа, если будем убивать людей как варвары? — перебил Балдуина Карло, на которого все рыцари обернулись поглядеть, пытаясь понять, кто перебил их лидера. Карло просто не мог больше терпеть этого порыва жестокости от Балдуина. Дандоло зачесал затылок, не понимая, как вообще хоть кто-то решил вставить такую праведную и нелепую вставку в речь графа.

— как вас зовут рыцарь? — спросил Балдуин, зачехляя меч и раздвигая в стороны рыцарей, пытаясь добраться до сицилийца.

Поравнявшись лицом к лицу с ним, Балдуин смотрел на Карло, который был как исполин весь в засохшей крови и стали почти на голову выше графа. Рыцари начали шептаться, а Карло ответил.

— Карло Феросси рыцарь ордена меченосцев из Сицилии, участник третьего крестового похода и четвёртого…

— очень хорошо! Вижу, у нас ветеран объявился! Это хорошо! Опытные воины это всегда плюс! Вот только у меня к вам уважаемый Карло пару вопросов…

— спрашивайте сеньор. — ответил рыцарь гордо смотря на Балдуина.

— скажите мне Карло, каково было соотношение сил Саладина и армии Ричарда Львиное сердце?

— Саладин имел большое численное преимущество.

— это верно! Я рад, что вы знаете такие нюансы! И следующее, каков был результат вашей войны, в которой вы принимали участие?

— это был паритет.

— это было поражение, которое Ричард с огромным трудом преподнёс христианскому миру, как войну без победителя. Саладин дал возможность уйти вам полностью разбитым и униженным, дав возможность христианам делать паломничества в земли Иерусалима. Это была смелая и благородная подачка для врагов, которые вломились на его земли.

— Иерусалим это святая земля и она не принадлежит никому. — ответил Карло. — Только Господу Богу.

— Карло вы ещё более наивны, чем моя жена!

Толпа засмеялась, и Карло стало немного не по себе, но он не отказывался от своей точки зрения.

— Иерусалим его, пока там ислам и ходят его воины. Результат вашей честной и праведной войны — поражение и тысячи бесполезных жертв. Но, ладно не будем теребить прошлое! Давайте поговорим о будущем! Кстати Карло вы принимали участие в штурме стен, или молились Богу в стороне?

— да. Принимал.

— сеньор Балдуин, благодаря этому рыцарю мы взяли самый кровопролитный участок стен — четвёртый. — крикнул на защиту Сицилийца один из первых французов, что выбрался следом за Карло на стену.

— неужели? — скривился Балдуин, от удивлениям. — Не ожидал! Видно, что ваш опыт сыграл решающую роль… Вот только мне сказали, что вы сломали вашу лестницу с воинами, и таким образом вы могли вовсе подорвать мораль нашего войска и прекратить наступление!

— я предпочитаю говорить о результатах, а не предположениях. — ответил Карло, которому стал мерзок Балдуин, как бесчестный и наглый человек.

— вот мой дорогой сицилийский рыцарь! Наконец-то мы подошли к сути! Слушайте теперь меня внимательно, чтобы вам стало понятнее. Это касается всех вас! — начал указывать пальцем на случайных рыцарей Балдуин.

— у Византии в городе сейчас порядка ста пятидесяти тысяч воинов. Вы можете себе представить эту цифру? — посмотрел в глаза Карло граф.

— это очень много.

— вот именно. Это много, как думаете, мы победим? Нас, кстати, около восемнадцати тысяч! — засмеялся Балдуин.

— одному Богу известно, достигнем ли мы победы.

— нет, мой дорогой рыцарь. Мне известно. Мы достигнем победы. И сделаем это в тесных кварталах города и на улицах близ Влахернского дворца только за счёт страха. Страх и ужас это то оружие, которое уничтожит тысячи воинов Византии, даже не втыкая меч в их горло. Когда рядом стоящий воин видит простую и быструю смерть он не думает о страхе, и том факте, что сейчас же погибнет. Вместо этого, он имеет шанс нанести удар, который убьёт крайне важного воина из нашего числа. А если он увидит, как разлетаются ошмётки рук, ног и голов, как струятся фонтаны крови. Как молят крики о пощаде, то солдат впадёт в панику. Его отчаяние и страх должны завладеть им, и прежде чем напасть на крестоносца, он подумает, а может лучше убежать и сохранить свою никчёмную жизнь? И вот, когда первый решится на побег, его нужно догнать и убить ещё более жестоко, запустив цепочку смерти и хаоса! Только так можно достигнуть победы над невероятно большим количеством воинов. А вы, мой уважаемый Карло, можете помолиться Богу, чтобы он не дал вам сил, а что бы завтра как можно больше воинов Византии наложили в штаны, видя, как я превращаю их друзей и товарищей в фарш.

Балдуин смотрел на Карло, который не изменился в лице. Презрение к лидеру французов только возросло, и Карло сказал последнее слово.

— Бог всё видит граф Балдуин. Не пытайтесь от него потом укрыться и не молите его о прощении.

***

Если взятие стен Константинополя можно было назвать рекой крови, то взятие города претендовало на океан крови. Рано утром несколько полков крестоносцев были готовы к атаке на внутренний город. Впереди войска, как и было обещано восседали на конях Балдуин и Бонифаций. Балдуин не знал, получится ли взять город с первой попытки, потому что количество защитников было действительно запредельным, даже для крестоносцев, которым не было равных в ближних боях. Карло тоже вынужден был принимать участие в этом побоище, по долгу службы. Ранним утром врата между захваченными стенами открылись и при поддержке стен первыми вбежали всадники в доспехах, видя впереди себя пустынные улицы города. Красивые дома и небольшие земельные участки открывались взору крестоносцев. Большие храмы и соборы блестели златом куполов, заманивая жадных французов, будто показывая — вот она награда, приди и возьми меня! И они скакали, без отпора пробегая по улицам к дворцу. Женщины и простые крестьяне прятались по домам не желая быть замеченными. И вот когда вся конница в размере двух тысяч влетела в города, следом за ними зашли пешие венецианцы и сицилийцы. Балдуин не мог понять, где же защитники? Где битва и сражение? Неужели Алексей сдался и бежал, сдав город без боя? Это было не похоже на него, если учесть, как остервенело они защищали последнюю стену. Крестоносцы рассасывались по городу и некоторые нетерпеливые слуги божьи уже начали наведываться к случайным домам, голодные к наживе и одиноким женщинам. Защитники выжидали, они терпеливо выжидали, пока крестоносцы рассосутся по городу ещё больше, теряя плотность строя. И когда они заполонили собой четверть кварталов города, конная оборона начала выдвижение им навстречу, а спрятавшиеся воины выбегать со всех домов, которые были в округе. Резня началась внезапно и захлестнула все уголки Константинополя. Толпы византийцев возникали просто из ниоткуда, рыцари рубили их, но это не давало эффекта! Новые и новые воины появлялись и начали теснить крестоносцев, понемногу уничтожая быстро устающих слуг божьих. Карло почти не сражался в этот день. Он просто ходил и отбивался от нападавших людей, что просто защищали свои земли от захватчиков. Карло с трудом махал мечом, не понимая, зачем вообще он здесь и что он делает? Не для этого он жил, тренировался и служил Богу. Эта аморальная резня была абсолютно не понятна ему. Тем временем наши лидеры похода специально держались друг друга. Они спина к спине уничтожали воинов, которые даже дотронуться не могли мечом к ним. Пропасть в мастерстве была настолько велика, что бедные византийцы гибли десятками натыкаясь на безжалостного Балдуина.

— ну что там Бонифаций? Сколько вы зарезали свиней? — крикнул Балдуин обагрённый кровью жителей.

— я не считаю их Балдуин. — рубя руку по плечо нападавшему, ответил граф. — Я просто делаю то, что должен.

— правильно Бонифаций! Мы воины Бога, ведь кто как не Бог даёт нам силы уничтожать десятки врагов собственноручно? Рубите их, Рубите! — филигранно жестикулируя мечом, разделывал врагов Фландриец.

Жестокий граф отрезал очередную голову врага и нёс её в руках, поблёскивая доспехами на солнце. Новая волна защитников, которые увидели графа остановилась, не понимая, зачем он носит с собой голову.

— ну что! Видите этого товарища? Сейчас я ваши головы так само отрежу и буду жарить их на костре! — закричал Балдуин истерично смеясь. Он бросил череп в их сторону и начал вертеть мечом, сближаясь с защитниками. Застывшая кровь на красивом лице Балдуина, создавала облик поистине чудовищный. Он выглядел как сам Люцифер, просто исчадие ада, которое уничтожало всё живое.

Византийцы не дрогнули перед этим чудовищем и вступили в бой. Первых двух он лишил рук за какие-то две секунды. Потом переключился на других, которым проткнул грудь. На глазах тех, кто был без рук, он отрезал им головы. От этих замашек мясника, даже Бонифацию поплохело, но он не стал осуждать методы Балдуина, а продолжал убивать нападавших. Сам же Балдуин от бесконечно убитых воинов озверел. Он чувствовал себя непобедимым. Хотя это было так обманчиво. Он не видел всей картины боя. А она была таковой, что защитники убивали всё больше и больше крестоносцев. Уже порядка тысячи из них полегло, и защитники приближались к воротам, откуда вышли крестоносцы. Крестоносцы, которые не бились стенкой, а разбрелись по городу в поисках наживы, ставали лёгкой мишенью для десятков защитников, которые их окружали и убивали толпой. Ещё немного и ловушка бы захлопнулась, и те, кто остался в городе были бы перебиты. Окровавленные солдаты из первых рядов около ворот побежали в поисках своих лидеров, чтобы сказать о том, что грядёт беда и нужно отступать. Прискакав на полном ходу, один солдат-француз определил, где Бонифаций и Балдуин, там было бесчисленное количество трупов и всего двое крестоносцев в красной от крови одежде. Приблизившись к ним он не ошибся. Балдуин уже изрядно вымотанный еле волочил меч. Запал битвы стихал и он понимал, что так продолжать уже не сможет до бесконечности.

— граф Балдуин! Нам нужно отступать, наш тыл разбит, и ворота скоро закроются!

— как так? — закричал запыхавшийся граф от злобы.

— нас взяли в ловушку! — закричал Бонифаций. — Хватайте коня и уносим ноги отсюда, пока не поздно!

Балдуин схватил за узды испуганного пробегавшего мимо коня, который волок за собой труп и сев на него быстро поскакал к вратам. Пока он нёсся галопом мимо улиц города, то лицезрел результаты нападения. Количество трупов, которые образовались за два часа битвы, было невероятным. Столько убитых даже Балдуин никогда не видел. Византийцев было куда больше, но кресты тоже валялись убиенные по всех закоулкам города.

— чёрт бы вас побрал твари! Как же вас много! Мы не можем так проиграть!

Граф злился, чувствуя неминуемое поражение. Увидев главные ворота, он спешил туда, где уже горела битва. Крестоносцы отчаянно сражались с силами защиты, которых было значительно больше. Пока он скакал к вратам, то неожиданно выхватил стрелу под ребро, которую выпустили надвигающиеся силы из подворотни. Граф заныл от боли, и еще больше ударил по шпорам, спасая свою шкуру. Теперь он оставил надежду на помощь сражающимся крестоносцам.

— отступаем! Все назад! — прокричал он, и командиры повторили его слова, унося ноги из города.

Верховая поддержка из стен помогала, но не спасала полностью. Сегодня в бою умерло очень много воинов с обеих сторон. И пока это было безрезультатно, потому что никто сдаваться не собирался. Сидя в лазарете к Балдуину подошел старый Энрико. Результаты битвы были на лицо. Тысячи убитых и ещё больше раненых.

— ну как граф? Толкать речи не мечом махать, верно?

— чего вы злорадствуете Энрико? Идите поцелуйте сатану в зад! Вам сильно смешно?

— нет, уважаемый граф, мне вообще не смешно. Мне удивительно насколько самоуверенны крестоносцы и как они поплатились за свою беспечность.

— ваши слова не несут никакой смысловой нагрузки! Византийцев несметная толпа — это единственная причина нашего поражения! Их невозможно победить за один день, я своими руками убил человек тридцать, если не больше и это не дало никакого эффекта!

— вы ждёте похвалы от старого деда?

— нет, я думаю лишь о том как их сломить. Количеством мы никогда не победим их. Даже если все рыцари буду убивать по пять человек, это не даст результата. Не каждый крестоносец такой умелый, чтобы убивать большое количество солдат.

— это и дураку понятно. Так как же вы собрались побеждать? Ваша вчерашняя речь зажгла запал на сражение, вот только сражение оказалось не по силам божьей орде.

— нужно что-то придумать. Мы не можем терять такое количество войск, каждый раз штурмуя город. Мы закончимся, прежде чем византийцы сдадутся. Я не хочу закончить как это Ричард обосранное сердцу! — держась за раненное ребро, заныл Балдуин.

— ответ на поверхности, но вы всё ещё не видите его?

— я ослеп от крови, что залила мне глаза, может дадите совет?

— кто же, как не я, помогу вам достигнуть результата. Бонифаций не пойдёт на это, но вы пойдёте, у вас нет другого выхода, и вы всё сделаете, чтобы Константинополь стал вашим.

— это верно Энрико, я готов на всё. Не утомляйте меня, говорите.

— неудача это всего лишь возможность начать снова, но уже более мудро. Вы всё делали правильно, но нужно увеличить обороты.

— в каком смысле?

— в прямом. Когда вы зайдёте на второй штурм, то вы будете уничтожать не только воинов-защитников, а не отходя от стен запустите волну пожара, который сожжет часть города, а мирных людей будете убивать так, будто это воины.

— и вы думаете, это подействует на их защиту, которая пойдёт защищать народ под наши стены?

— успех — это способность идти от поражения к поражению, не теряя при этом оптимизма. Вы не пробовали этот вариант, что вам мешает его испытать? Нельзя стоять на месте. Нужно постоянно маневрировать в тактике, и я вам даю совет, как совершить следующий манёвр.

— вы крайне жестоки даже для моего понимания сеньор Энрико. В каком году Бог покинул ваше сердце? — презрительно спросил Балдуин.

— не вам ли граф мне рассказывать о жестокости? Мне сообщили о вашем таланте мясника. Ей богу, если бы вы не были графом, то работали бы на бойне. И крайне наслаждались убиением скота.

— вы считаете, что резня всех подряд даст результат?

— не уверен. Но, почему бы не проверить? В Константинополе рушится верхушка власти, многие недовольны тем, что Алексей проиграл стены и на грани сдачи города. Убийство большого количества мирного населения ещё больше усилит кризис, и высшие чины сместят Алексея. У него не будет другого выбора, кроме как бежать из города, и тогда наступит наш час. Без императора люди побегут, и защитники сдадутся или просто убегут из города.

— а что же папа?

— забудьте про папу. Ваши руки в крови настолько что ни один папа их не отмоет. Так зачем их мыть? Давайте доведём дело до конца. Куй железо пока горячо, граф Балдуин Фландрский. — ухмыльнулся Энрико.

На следующее утро, Балдуин замазав рану и выкурив дозу опиума, всё также выступил в бой. Нужно было отдать должное его настырность и боевому характеру. Этот сатана не хотел давать понять врагам, что он сломлен и сильно ранен, а своим воинам, что он их бросает. Бонифаций уставший от вчерашней битвы вообще не желал начинать резню сегодня. Балдуин был непреклонен. Он всем сообщил план, что насилие должно заполнить Константинополь и залить его кровью, иначе потом будет поздно, и их поход станет ничем и закончится никак. Бонифацию пришлось довериться, хотя результат вчерашней битвы совсем его не радовал. Он никого не радовал, потому что многие потеряли друзей и товарищей в этой резне. Балдуин на собрании раздал рекомендации как в этот раз стоит начинать штурм, чтобы сломить дух византийцев. Многие рыцари возмутились, но большинство было согласно резать всех подряд, потому что были злы на всех византийцев, как на глупцов, которые не хотят по-хорошему отступить. Решающая толпа в количестве четырёх тысяч воинов вступила в город, а дополнительная волна в пять тысяч ждала, когда первый квартал города будет уничтожен, и они смогут войти, чтобы расширить дугу атаки. История знает множество жестоких битв и сражений, но как сравнить степень жестокости, никому не ведомо. Степень жестокости в этот день был на грани возможного. Крестоносцы быстро, и не раздумывая, стали поджигать жилые здания и лавки торговцев, склады с сеном и припасами, церкви и муниципальные здания. Появление защитников они также встретили с той же жестокостью. Началась вторая волна битвы в которой кровь лилась рекой. Люди сотнями умирали каждую секунду. Рыцари так же умирали, но продолжали резать и убивать всё живое.

Во Влахернском дворце, где сидел император Алексей началась суматоха. Министры и военачальники видели, что город пылает и люди гибнут тысячами. Если не остановить это безумие, то в городе вообще никого не останется! Благоразумие некоторых высших лиц во дворце сработало по плану Энрико Дандоло. На императора решили совершить покушение, и напала часть стражи. Его защитили от гибели, а сам император, понимая, что скоро толпа крестоносцев пробьётся к дворцу и тогда он точно погибнет, сбежал со своей свитой. Через час после побега, крестоносцы всё-таки пробились ко дворцу. Они ворвались в него, но не нашли императора и его приближенных лиц. Те, кто там остался, сдались, пообещав служить новому правителю. Штандарты крестоносцев были установлены на башнях дворца императора, символизируя победу крестоносцев. Из-за этого защитники поняли, что сражаться больше не за что. Многие бросились убегать, а некоторые остались погибать в городе. Эта битва унесла вдвое больше жизней, чем вчерашняя и один Бог ведает, сколько жизней граждан Византии. Пока Балдуин и Бонифаций разбирались во дворце с министрами и молодым царевичем Алексеем, по поводу освобождения из темницы императора Исаака Ангела, в городе продолжался беспредел. Простые солдаты и рыцари крестоносцы впали в безумие от жажды крови и ненависти на жителей. Они не остановились от убийства жителей, даже после сдачи города и побега защитников.

Это безумие своими глазами видел Карло Феросси, который почти перестал верить в Бога глядя на эту бессмысленную резню. Даже бойня с Саладином ему не казалась такой аморальной и жестокой как эта. Та черта города, где прошли крестоносцы была полностью уничтожена. Все дома были сожжены и тлели, затопив густым дымом весь Константинополь. Пожар продолжал разгораться, а на улицах валялись прирезанные дети и старики, женщины и мужчины. Воины Бога никого не щадили, по указке Балдуина убивали просто всех. Весь северно-западный квартал города был полностью сожжен. Карло шел с клеймором за спиной и мёртвыми от уныния глазами смотрел на разруху. Церкви пылали кресты плавились от огня, а люди, которые пытались спастись отлавливались и убивались прямо на глазах Сицилийца.

— Боже, неужели это твоя воля? Неужели ты позволил такому свершиться? Зачем ты послал меня в этот ад, в эту геену огненную? Почему ты дал мне глаза, чтобы я смог это увидеть? Зачем ты дал мне уши, что бы слышать плач умирающих детей и женщин? За что ты так со мной поступаешь? — слёзы выступали у Карло на глазах при виде того, что натворили крестоносцы.

Тем не менее, у других крестоносцев не было таких эмоций, почти все бегали и выносили награбленное из церквей и сгоревших домов. Горшки с золотом, и серебром, цепи и серебряные кресты, бронзовые статуэтки всё это грузилось на лошадей, которые ещё не успели убежать из этого пекла. Лишь единицы из тех крестоносцев кто ещё верил в бога, угрюмо сидели под разрушенными домами, держа кресты в руках и читая молитвы, прося прощения. Они были безразличны до наживы. Они, как и Карло не могли поверить, что были втянуты в эту бесчеловечную авантюру. Шагая мимо пожарищ Карло подошел к большому монастырю и остановился в пятидесяти шагах от него. Он ещё не был сожжен. Возле его дверей стоял священник на коленях и умолял со слезами десяток рыцарей не входить в храм, где были только монахини. Рыцари после тяжелой битвы желали расслабления, и им было плевать на мольбы священника врага. Карло это сразу понял и осознал к чему идёт дело. Меч первого француза проткнул сердце священника и тот безжизненно упал. Десять рыцарей начали выламывать двери монастыря и оттуда донеслись крики женщины, которые пытались спастись. Карло почувствовал, что это последняя капля. Если Бог дал ему право смотреть на это и закрыть глаза, то пускай он лучше лишит его глаз и возможности дышать, нежели он будет жить с чувством того, что просто смотрел на это зверство. Карло вытянул свой огромный клеймор и был готов совершить один из тех поступков, которые были запрещены крестоносцам, убить своих же братьев по оружию. За этой сценой наблюдал Симон де Монфор, который единожды спас Бонифация, а в этот раз хотел спасти от гибели Карло Феросси. Он видел и тоже горевал от всего происходящего, понимаю всю абсурдность ситуации. Он подбежал к рыцарю со спины, который уже почти ступил на порог монастыря и схватил его за руку. Карло в котором кроме праведного гнева не было ничего, развернулся и не глядя на мужчину схватил его за горло подняв выше земли.

— от-пус-ти — прошипел Монфор, едва не задохнувшись от стальной перчатки. Он вытянул крест и показал рыцарю. Только это помогло разжать захват веры крестоносца, настоящего крестоносца.

Симон рухнул на землю, жадно хватая воздух.

— не ходите туда! Они вас убьют. Это приближенные рыцари Балдуина, вам конец в любом случае! Или вы их убьёте и вас потом разопнут на кресте, или же вас просто убьют эти головорезы, что более вероятно.

Карло смотрел на Симона, как на кусокнавоза, который научился говорить. Он снял огромные стальные доспехи с груди и ног, оставшись только в лёгкой кольчуге и наручных пластинах, которые не раз спасали его и служили заменой щита. Симон не мог поверить в это безумие. Он действительно собирался драться против десятерых, потому что убрал доспехи, которые его бы быстро утомили и сковывали движения против более умелых воинов, нежели византийцы. Карло сплюнул в сторону Монфора, ничего не отвечая, и вошел в монастырь. Внутри уже царил бардак, который навели слуги божьи. Два рыцаря, один держал, а второй насиловал монашку прямо у алтаря, ещё двое сидели в первых рядах на лавах и наблюдали, ещё четверо ушли догонять оставшихся, которые убежали прятаться в крипту монастыря. Последние два рыцаря прямо на глазах Карло прирезали две монахини, которые отказались, как бы то ни было обслужить божьих слуг.

Стук сапог рыцаря с клеймором донёсся сквозь мучительные женские вопли ровным звонким эхом. Два рыцаря с покрытыми салом и кровью волосами не вставая с лавы, оглянулись через плечо, посмотреть, что это за посторонние звуки. Увидев рыцаря, с клеймором они заулыбались и начали говорить:

— ты тоже решил развлечься? Тогда тебе вниз, — указал француз рукой на двери ведущие в крипту. — туда убежало много мяса, а здесь пока занято. Мы на очереди!

Сицилиец не отвечал и не понимал французского весёлого лепета. Титан с каменным лицом просто шел рассчитывая дистанцию. Сицилиец прокрутил огромный клеймор, левой в руке делая восьмёрку в воздухе, который издал гул воздуха от полуоборота. Французы заподозрили, что здесь что-то не так. Они медленно поднялись и уже более враждебно второй француз сказал:

— тебе чего здоровяк? Спрячь оружие, тебе же сказано, здесь занято! Или ты французский не понимаешь?

Карло был на расстоянии трёх метров. Этого было достаточно. Клеймор имел длину в метр десять, рассчитывая длину руки, плюс длину лезвия с полушага сицилиец как раз доставал куда нужно. С воплем, который поразил стены монастыря Карло резко схватил клеймор в две руки и со всей силы, которая только была в его корпусе сделал рывок в сторону француза нанося удар справа. Тот вытаращил глаза и всё что успел сделать, это машинально прикрыться руками. Это было настолько бесполезно, как прикрыть капусту одним из её листов от лезвия топора. Мощнейший удар снёс всё на своём пути. Части рук и половина тела по диагонали отпала от только что улыбавшегося француза, заливая всё вокруг кровью. Второй товарищ француза не сообразил что произошло. От шока он посмотрел налево и увидел, как стоят ноги с животом его товарища, а оттуда откуда вываливаются кишки. Ноги рухнули, и последовал следующий удар, от которого второй товарищ тоже лишился половины туловища. На всё про всё ушло секунды три. После крика ярости Сицилийца, двое насильников участвующие в процессе и другие двое, что прирезали только что монашку возле двери в крипту, сообразили что в Константинополе битва ещё не закончилась. Никто из них не понимал чего надо этому здоровяку, и он не говорил ни слова! Он просто моментально уничтожил двух их товарищей и не собирался на этом останавливаться. Карло не терял времени и напал на двух рыцарей слева, возле которых лежало две мёртвых женщины с перерезанными шеями в луже крови. Ситуация по броне была примерно одинаковая между французами и Сицилийцем. Все насильники поснимали железо с себя, чтобы свободно заниматься беспомощными женщинами. Поэтому каждый удар убийственным оружием Карло приносил неминуемую гибель. Сам Карло тоже был подвержен повреждениям, потому что снял броню перед входом в монастырь. Сицилиец резко сократил дистанцию, пытаясь как можно быстрее разделаться с двумя крестоносцами, среди которых один был рыжий, а второй смуглый — почти темнокожий. Боковой взмах клеймора в сторону смуглого француза пришелся близ его живота, он был более проворным и отскочил от смертельного клинка. Он быстро побежал вокруг алтаря и двух своих друзей которые уже бросили полуголую монахиню и быстро одевали штаны. Рыжий товарищ тоже был без оружия, и ему меньше повезло. Карло после бокового удара клеймором, с разгону влетел в него плечом. Француз ударился головой о каменную стену, и рухнул без сознания получив сильное сотрясение мозга. Двое близ алтаря уже одели штаны, и побежали хвататься за мечи к лавкам в первых рядах. Сейчас была обстановка трое против одного. Карло не терял темпа, убив трёх насильников. Он побежал догонять смуглого француза в два шага перепрыгнув алтарь и монашку которая забилась в угол. Он сделал боковой удар как нож мясорубки сметавший всё на своём пути. Рыцари рыбкой отпрыгнули в сторону лав перецепаясь и падая через них, пытаясь спастись от обезумевшего великана. Карло преследовал их упустив из виду смуглого, который вместо атаки на Сицилийца, сделал круг и побежал в подвал монастыря позвать четырёх на подмогу, среди которых был капитан. Пока те двое валялись под лавами они уже были с палашами в руках. Карло надвигался на них, отталкивая ногами лавы как пушинки. Когда он оказался рядом, те уже были готовы драться и напали на него с двух сторон. Они были запыхавшиеся и усталые от резни, которую устроили в городе, в то время как Сицилиец, почти не принимал участия в этой содомии и был полон сил. Это сыграло решающую роль. Боковой удар вражеского палаша Карло отразил мастерски правым предплечьем, а удар второго врага клеймором. После второго блока рыцарь сорвался как бык и побежал к встречному французу. Карло бросил клеймор по пути к нему и поднял француза двумя руками выше земли за бока, потом сделал прыжок, и всем весом упал на землю, придавливая его. После приземления он со всей силы ударил ему в нос железным кулаком и тот потерял сознание или жизнь, кто уж разберёт. Этим борцовским захватом воспользовался его товарищ. Сейчас сицилиец оголил спину для врага. Очередной француз ударил по спине палашом Карло пытаясь разрубить его спину, вместо того чтобы продырявить великана. Он допустил фатальную ошибку, будучи в шоке от происходящей резни. Очередной француз только поломал ему несколько рёбер, пробив кольчугу, которая спасла Сицилийца от смерти. Карло не чувствовал боли сейчас, в порыве схватки. Он услышал только хруст сломанных рёбер, после чего поднялся и отбивая очередной взмах палаша рукой, контратаковал ударом в лицо насильника. Когда француз упал, Карло раздавил его лицо, с силой ударяя железной пяткой в нос. Истинный рыцарь поднял клеймор с земли и только сейчас в минуту передышки почувствовал адскую боль.

Тут же с подвального входа вышло пятеро французов, которые ужаснулись разгрому в монастыре. Лавы были разломаны и перевёрнуты, пятеро людей были то ли убиты, то ли без сознания. Двое из них точно были убиты, потому что их ноги отдельно лежали от голов и тел. Мужики отдыхали после битвы за город, только по частям. Пятеро были готовы добить Сицилийца, у которого сейчас уже не было начального преимущества.

— зачем ты убил наших братьев, пёс поганый? — заговорил главарь. Вновь на французском языке, в ужасе рассматривая трупы.

— может он нас не понимает? — предположил мулат.

— кто ты такой? — спросил главарь на латыни. — Чего тебе нужно? Ты хоть понимаешь что натворил? Тебя растянут на кресте на дворцовой площади, где ты будешь долго и мучительно умирать, за то, что поднял руку на братьев!

— пусть будет так. Зато такие скоты как вы не будут ходить по этой земле.

Карло сделал очередную восьмёрку красным от крови клеймором и побежал в их сторону. Французы были ошарашены его неистовством и разбежались в стороны вытянув мечи. Самый правый хотел нырнуть в сторону алтаря, но получил боковой режущий удар по животу. Нереально длинный клеймор разрубил ему пол живота и тот упал на колени, ловя руками внутренности которые заливали руки водопадом крови. Пока Карло казнил одного из них, второй враг не терял времени, и нанёс колющий удар в сторону шеи Сицилийца. В этот момент Карло понял, что он был в шаге от смерти, тем не менее, он не струсил и не сбавляя темпа продырявил живот мазилы колющим ударом. Третий враг замахнулся делая финт, пытаясь ударить под рёбра Сицилийцу. Карло едва успел блокировать удар стальной рукой, и после блока почувствовал, что его рука сломана. Удар был слишком сильный и кости не выдержали даже под слоем стали. Боль и спазмы сковали движение руки рыцаря, и он быстро переложил клеймор в левую руку. Видя своё преимущество, насильники начали теснить Сицилийца, пользуясь большинством. Француз сломавший его руку нанёс очередной удар мечом, который Карло снова заблокировал сломанной рукой и ещё более ужасная боль поразила его руку. Враг слева хотел снести голову Сицилийцу, который закричал от боли, но в решающий момент получил болт который с брызгом крови выбил его глаз застряв в мозгу. Бедолага упал замертво, а смуглый француз, который атаковал Карло с центра, побежал с палашом убивать Симона Монфора, который в этот раз спас жизнь рыцарю Феросси. Смуглый атаковал Монфора, потому что понимал, тот с арбалета их поубивает всех, пока они разделают полумёртвого здоровяка. Симона де Монфора всё-таки съела совесть за то, что он не помог вовремя рыцарю. Благородный француз спасший Бонифация, сейчас спасал жизнь Сицилийца, хотя это было не совсем ему свойственно. Просто он заглянул в двери монастыря ожидая увидеть труп Карло. Но, увидев эту схватку, восхитился тем, что Карло в одиночку уже убил семь человек и продолжал сражаться за спасение невинных. Сицилиец пытался уклонятся, от атак главаря французов, который специально атаковал с правой стороны, понимая что Карло больше не может закрыться наручной пластиной. Удар за ударом пролетал мимо, едва не задевая живот рыцаря. Карло понял, что не в силах совладать с клеймором одной рукой, поэтому швырнул его после очередного уклонения в сторону француза и взял его на таран. Палаш выпал с рук француза и началась борьба, в ходе которой Карло мог рассчитывать только на одну руку. Он сразу же вцепился за горло, сдавливая левой рукой его кадык. Тот безутешно пытался вырваться, хватаясь за сломанную руку. Но Карло испытывая адскую боль, всё же не разжал стальной хватки и задушил собственными руками последнего мучителя. Смуглый француз, который оказался последним недолго протянул в бое один на один против Симона де Монфора. Тот слишком быстро разделался с рядовым крестоносцем Балдуина, отрубив его подлую башку, и поспешил на помощь итальянцу.

— господи Карло Феросси, что же вы наделали. — глядя на залитый кровью и мясом зал монастыря перекрестился Симон.

Великан отпустил мёртвого главаря французов и тяжело встал.

— кажись, моя рука уже не сможет держать меч. — обиделся Карло.

Рука Сицилийца действительно выглядела ужасно. Обе кости предплечья были сломаны, и торчали из ткани разливая нить крови за собой.

— Карло мы покойники. Вы хоть понимаете, во что вы меня втянули? — заорал что было сил, Симон на латыни.

— я не просил вас помогать мне. Вы сами пришли по зову совести.

— да срал я на вашу совесть Карло! Если кто-то узнает об этом, нас четвертуют и повесят, или же разопнут на кресте, а потом сожгут заживо! А потом изнасилуют как этих монашек! Чем вы думали, заходя сюда?

— сердцем. И оно того стоило. Как вас зовут? — протягивая левую руку, спросил Карло.

— граф Симон де Монфор. — пожал неудобно левую руку рыцаря француз.

— что ж Симон, вы второй рыцарь среди французов, который заслуживает уважения, второй среди пятнадцати тысяч, который ещё не утерял остатки совести и чести.

— зато скоро потеряю жизнь! — возмутился француз, хватаясь за голову. — Нам нужно бежать с города, и как можно быстрее, пока ним правит хаос и беспорядки. У меня в Фесалонниках есть галера, на которой можно покинуть эта долбанные Балканы раз и навсегда. Раз уж мы с вами оказались оба убийцами своим братьев, то могу вам предложить поехать со мной. Вместе у нас хотя бы будет шанс выжить.

— согласен Симон. С меня достаточно этого кошмара, я хочу домой к моей жене.

Монфор развернулся и уже был готов уходить, но Сицилиец, оглянувшись на девушку, что забилась в углу в подранной мантии, остановил его.

— постойте Симон. Мы не можем их так бросить.

Француз развернулся и посмотрел с удивлением на великана-крестоносца.

— Карло скажите, что вы сейчас шутите и вас просто коробит от шока!

— разве похоже, что я улыбаюсь? — вполне серьёзно ответил Сицилиец.

— и что же вы собираетесь с ней делать? — махая нервно рукой, в сторону пострадавшей, закричал Симон.

— не с ней, а с ними. Я предполагаю, что в крипте ещё есть пострадавшие служительницы Бога.

— Карло очнитесь! Они же Византийские женщины, что вы будете с ними делать? Вы что сума сошли? Давайте уходить пока не поздно.

— зачем тогда мы их спасали? Чтобы на следующий день пришли венецианцы и повторили, то, что сделали эта скоты?

— Люциферова задница! Карло у вас кровь с руки хлещет! Вам бы за себя подумать сперва, а не за других переживать!

Карло поднял руку и действительно видел, что она уже залила пол весомой лужей.

— святой Иаков… Мне нужен лекарь, иначе я никому не помогу.

Монахиня, которую недавно изнасиловали, вылезла с под алтаря к Сицилийцу.

— недалеко от монастыря есть лекарь, но я не думаю, что он захочет спасать крестоносца, если конечно его не убили ваши варвары…

— этот человек спас вашу жизнь! Вы обязаны ему помочь. Он не такой как эти сволочи! — махая руками, кричал Монфор.

— ступайте в крипту и позовите тех кто выжил. — попросил Карло.

— Господи я надеюсь, их там немного, иначе мы пропали! Карло вы делаете большую ошибку, забирая этих женщин, и даже не знаю куда! Куда вы их хотите забрать? Вы в тысячи километров от дома, без средств и почестей крестоносца!

Беловолосая Марта спешно побежала в крипту забирать выживших, а Карло решил хотя бы перетянуть руку в плече, отвечая Симону.

— если вы не способны им помочь, то не беспокойтесь. Они также служат Богу, как и мы. Если крестоносцы сошли со священной тропы, то я нет, и моя обязанность им помочь.

— как Карло? Вдруг их там будет десять женщин? Вы хоть представляете, как их прокормить? У вас есть на это деньги? Я вам объясню кое-что. У меня в наличие один конь и немного золота, а до Фесалонник порядка ста пятидесяти километров. Это пять чёртовых суток дороги!

— успокойтесь Симон! Уймитесь вы наконец! Я позабочусь о женщинах! А вы позаботьтесь о себе!

— как знаете! Быстрее забирайте их и выходите уже ради Бога…

Симон покинул монастырь и побежал седлать лошадь. Карло с трудом перетянул руку, но уже чувствовал головокружение. Через пару минут на входе с подвала показались три женщины.

— вас всего трое, а где остальные?

— пятеро зарезали, ещё пять убежали, остались только мы… — ответила черноволосая Мария. — Что с нами теперь будет?

— для начала проведите меня к лекарю. Потому что если я умру, то вам больше никто не поможет.

***

Пока рыцарь Феросси получал помощь, а потом сбегал с графом Монфором и тремя монахинями со столицы. Мы обязаны дать краткое описание о высших силах, которые управляли захваченным городом, и о том, как там развивались события в последующие месяцы.

Развитие событий в Константинополе было ужасным и богомерзким. Пока Балдуин, Дандоло и Бонифаций разбирались с царевичем Алексеем за деньги, обещанные в освобождении его отца, крестоносцы орудовали в городе. Головорезы божьи продолжали террор и мародёрство, потихоньку очищая церкви, склады и дома от богатств города. Мирные люди умирали сотнями, женщины насиловались, а самые слабовольные даже отправлялись в рабство в султанатские государства на потеху исламистам. Доля узурпатора была не совсем известна и так важна. По слухам он сбежал с города на восток и укрылся в Никейской империи. Исаак II, который был освобождён из тюрьмы дал понять своему сыну, что он дурак. Никаких денег на оплату крестоносцам не было, и он не собирался их давать. При давлении крестоносцев на знать Византии, Алексея назначили временным императором, и они вместе с отцом начали своё недолгое правление. Это было абсолютно бесполезной затеей. Царевич как сборщик дани начал давить граждан сумасшедшими налогами пытаясь, расплатится с божьими воинами. Он был молод и глуп. В такой державе, которая стоит на пороге краха делать такие поборы для страждущего населения и надеяться, что крестоносцы просто испаряться, даже если ты им заплатишь — было верхом идиотизма. Алексей не видел главного, и пытаясь расплатится с крестоносцами, сам себя хоронил заживо. Через некоторое время, люди, уставшие от нищеты и бедствий, вышли с бунтами и запросили выдвижение нового императора. Недолго думая крестоносцы вошли в город окончательно, и Балдуин, который имел большую поддержку, так как французов было больше, был назначен и признан новым императором. Венецианцы поддержали тоже Балдуина, потому что Бонифаций владел землями, которые располагались близ Венеции и составляли угрозу Дандоло. Хитрый дож не желал распространения власти и могущества Монферрата. Бонифаций даже женился на вдове Марии бывшей жене императора Византии, показывая всю серьёзность своих намерений. Исходя из этого, французы и венецианцы поняли, что Бонифаций хочет усиления своего влияния, что никак не входило в планы этих союзников. Когда Балдуин пообещал людям мир и порядок, прекратить мародёрство в городе, то, конечно же люди согласились. Дандоло воспринял коронацию Балдуина спокойно, а вот Бонифаций был зол на своего визави и даже ненавидел его. Лидер похода назначенный папой резко оказался за бортом корабля, который получил новое название Латинская империя. Поначалу она занимала совсем не обширные территории на восток и более обширные территории на запад от столицы. Как и обещал, Балдуин прекратил беспорядки в городе, потому что это мешало его имиджу божества, но вместо этого начались другие закулисные интриги. Венецианцы и воины Монферрата начали требовать территорий у Балдуина. Они хотели получить то, что им принадлежало по праву, за что они пролили галлоны крови. Граф Фландрии понимал, что от них так просто не отделаться, поэтому предложил начать экспансию на запад вглубь Балкан. Он искусно обходил стороной болгарские земли, для начала пытаясь захватить берега полуострова. Ближние земли на запад до Константинополя Балдуин отдал венецианцам, а часть земель на востоке Бонифацию. Графу Монферрата было этого мало и он требовал большего. Балдуин дал ему возможность закрепиться на западе Балкан, только военным путём, начиная с города Фесалонники. Вот только проблема была в том, что эти земли не принадлежали Византии, они были грецкими. Таким образом, хитрый Балдуин давая войско в подчинение Бонифация, хотел избавиться от влиятельной занозы в заднице, понимая что Бонифаций может погибнуть на войне в которую могли подключиться болгарские войска. Это краткая предыстория зарождения Латинской империи, которая в суме просуществовала около полустолетия. После захвата Константинополя прошло некоторое время. Силы крестоносцев восстановились и Бонифаций получивший солидное войско, но не настолько большое как например у Калояна, выдвинулся на запад на захват большей части Греции. Тем временем, Балдуин отправил часть войск на восток покорять Никейскую империю, которая также была своего рода Грецией. Разделение войск и сил, заносчивость и высокомерие — это залог того, что произойдёт дальше.

Император Балдуин I не захотел останавливаться во Влахернском дворце и предпочёл занять Буколеонский дворец на берегу моря, тем самым показывая, что он не такой как бывший император и строит новую империю и новую династию. Сидя на новом троне к нему зашел посыльный в это тёплое апрельское утро. Мужчина принёс весть, которая не терпела отлагательств. К сожалению Балдуин был окружен лизоблюдами, и около него не было хитрого и расчётливого дожа Дандоло, который бы дал совет. Возле него не было даже графа Бонифация, который бы мог что-то подсказать. Сам Бонифаций в данный момент готовил войско для похода на Фесалонники. Всё что имел Балдуин это французское окружение, которое ни черта не смыслило в политике Балкан. Не понимая угрозы, сильные и слабые стороны, той или иной державы.

Сидя на новом троне, Балдуин походил на божество в своих дорогих одеяниях на которые не жалел денег. Если углубится к историческим данным, то императорское одеяние Балдуина стоило целое состояние, за которое можно было построить дворец. Это всё ведётся к тому, насколько он был нарциссом и самовлюблённым пижоном.

— здравствуйте император Балдуин, к вам прибыла небольшая делегация с Болгарии. — сказал придворный.

— чего им нужно? — надменно спросил новоявленный император, поглаживая большие перстни на пальцах. Он даже не посмотрел на лакея.

— к вам прибыл посол Болгарского государства с предложением от короля Калояна Асеня.

— вот оно как?! Ну что же впускай этого голодранца, послушаем что он скажет, всё равно мне скучно…

Через десять минут в тронном зале, который имел огромного размера окна и весь был украшен драгоценными металлами и картинами по подобию французских дворцов. Пол дворца весь был из белого мрамора, а шторы и ковры из лучших ткацких мастерских Европы. Посол болгар и два солдата сопровождения, медленно зашли в зал. Они отказались сдавать оружие, и были окружены рыцарями в более элегантных и дорогих латах с резьбой и ковкой как у короля. Сам Балдуин вообще выглядел как царь земли. Посол остановился за десять метров от императора и начал речь:

— приветствую вас первый император латинской империи. Моё имя Эмил. Я посол болгарского государства, от имени моего короля Калояна, прошу вас выслушать предложение, которое наш король вам предлагает.

— забавно, а разве ваш король не занят очередной войной? Я слыхал, что он довольно часто воюет.

— в данный момент наше государство ни с кем не воюет.

— досадно… Значит, меня обманули. Что же он может мне предложить? — не глядя на посла, спросил император.

— король Калоян признанный самим святейшим папой Иннокентием III, признаёт вашу власть в территориях нынешних границ Латинской империи. Он выказывает вам уважение и почёт в связи с вашей блестящей победой с его врагами — Византией, и в знак этого предлагает дружбу.

— дружбу, со мной? — засмеялся Балдуин. — Чем дальше, тем интересней, ну-ну продолжайте! Или у вас всё?

— нет, император. Король Калоян предлагает не нарушать наши общие границы, что образовались на сегодняшний день и начать торговые отношения между нашими государствами, также он просит вас прекратить экспансию на территории Греции, потому как это государство наш партнёр, и мы не желаем возникновения конфликтов на этой почве. В заключении он просит от вас в вашем ответе признать его королём и законным властелином болгарских земель, как это сделали все остальные соседи. В дальнейшем вы и наш король могли бы заключить военный союз.

— вы закончили? — усмехнулся Балдуин.

— да, это всё.

Балдуин лениво встал с кресла и подошел к послу в белой рубашке с красными узорами на болгарский лад. Она выглядела крайне дёшево по сравнению с внешним видом императора. Тот стал и начал рассматривать внешний вид посла.

— скажите посол, ваш король, также выглядит, как и вы?

— какое это имеет отношение к нашему предложению?

— я жду ответа на вопрос.

Эмил, сразу увидел надменный взгляд в глазах императора и хоть Калоян и не выглядел внешне так просто, как Эмил, умный советник понял, что это не играет никакой роли. Не важно было что скажет он, всё равно этот высокомерный павлин не воспримет его слова в серьёз. Эмил знал таких людей как облупленных.

— да. Он носит такую же рубаху, только с дырками. Вы это хотели услышать?

— хах! А у вас есть чувство юмора!

— плохо что у вас его нет. — ответил Эмил, который знал как разговаривать с такими людьми.

— вам не страшно так обращаться с императором? Или у вас принято насмехаться над королём?

— разве я насмехался? Я просто сказал вам правду. Увы моя натура имеет один недостаток, я слишком часто говорю правду.

— и почему же вас до сих пор за это не казнили?

— потому что Калоян, хоть и не такой высокородный муж как вы. Но, он слушает тех, кто даёт дельные советы.

— вот оно как? А можно я у вас спрошу совета? — издевательски спросил Балдуин. — Вы не переживайте у нас золота очень много и я вас щедро награжу, если совет будет полезным. А то ваша одежда говорит о том, что ваше жалование крайне скудно…

— это наша национальная одежда. Мы ней гордимся, и таким образом чтим наши традиции.

— мне очень жаль, что ваша культура и традиции выглядят так… Скромно, не буду уж сильно вас оскорблять, а то вы и так должны быть оскроблены тем, что носите такие лохмотья. Так что, совет за хорошую монету дадите? — засмеялся Балдуин.

— за бесплатно! Мне от вас деньги не нужны. Я могу вам дать только один совет, он будет пропитан истиной и добрым умыслом, вот только есть один недочёт.

— какой?

— вы его всё равно не послушаете.

— откуда вам знать посол, что я буду делать, а что нет? Так что же вы там хотели сказать?

— мне стало ясно, что вы не примете предложение нашего короля, но учтите император Балдуин, если вы не хотите союза с нами, то лучше не становитесь нашими врагами. Подумайте дважды, прежде чем решитесь напасть на Грецию.

— а вы вправе говорить такие слова за вашего короля?

— я его язык и разум, то что я скажу, то и он.

— это очень смелое заявление в стенах наполненных непобедимыми рыцарями! Вы не боитесь, что я вас просто могу здесь убить? Тем самым убить глас и мозги вашего короля!

— зачем боятся того, чего никогда не произойдёт? — улыбнулся Эмил, уже издеваясь над Балдуином.

— и почему же вы так уверены, что я вас не трону?

— а кто тогда передаст моему королю ваше оскорбление? Вы же этого добиваетесь? — ухмыльнулся напоследок Эмил.

— что же, вы довольно умный посол. И чтите мысли людей, с которыми говорите! Но, мне надоело общаться с простолюдинами из подворотень, от вас ещё кажись, воняет чем-то. Господи! Передайте вашему недокоролю, чтобы он забыл свою нынешнюю манеру общения со мной. Отныне, он должен обращаться ко мне как раб к своему господину, и никогда прежде не ставить себя на уровне со мной. Ах, и скажите ему посол, что мы будем захватывать те территории, которые посчитаем нужным, и не будем спрашивать мнения какой-то вшивой собаки. Всё запомнили? Или вам записать на бумаге?

— я запомнил, и всё передам слово в слово. Будете уверены Балдуин.

— император Балдуин.

— помните, откуда вы вышли император, временами это крайне важно.

Эмил с вспотевшими руками и пересохшим горлом вышел с зала дворца. Он понимал, что был на грани. Разговаривая впервые с таким влиятельным и неадекватным человеком, встреча легко могла завершиться его смертью. Всё же выказывать страх в таких случаях намного хуже, чем смелость. Вместе с болгарскими солдатами они покинули Константинополь мчась на всех порах в Лютицу. У него назревал серьёзный разговор с Калояном, потому что в пределах Балкан образовалось новое зло, которое жаждало власти и могущества, и с этим нужно было что-то делать.

***

Рыцарю снился прекрасный сон, в котором он добрался домой. Он увидел сицилийское солнце, которое согревало его плантацию, а дети и жена бегали между кустов, играя в прятки. Карло улыбался во сне и радовался. Вырвавшись из города он готов был вернуться на родину, чтобы рассказать архиепископу о всех грехах, которые крестоносцы совершили. Он хотел получить прощение от Бога и жить в мире до конца своих дней. И вот снова его сон и прикосновения нежной руки Луизы к его груди. Карло снова улыбнулся от счастья и говоря слова проснулся.

— Луиза, как я рад вас видеть и чувствовать ваши руки! Я так старался выжить ради вас! Я так старался…

Девушка в чёрной мантии сидела над телом рыцаря, смотря на его счастливое лицо, и резко убрала руку, когда он открыл глаза. Она пришла сменить повязку рыцарю и не удержалась, чтобы не дотронуться к его большой мускулистой груди. Карло от её прикосновения резко подорвался и сел на кровати глядя в опущенные глаза девушки.

— мне снился такой прекрасный сон, но вы не Луиза… Вы не должны так поступать, вы же служите господу Богу!

— извините святой рыцарь, я виновата… Я просто хотела сменить повязку.

Мария была единственной из трёх девушек с монастыря, которая не пострадала от нападения французов. Не успела пострадать. За спасение из лап негодяев, она безудержно влюбилась в большого сицилийского великана. Её вера в Бога не останавливала её порывов, и она старалась как можно чаще видеться с ним, хотя Карло всячески избегал её привязанности.

— Мария вы монахиня и дали обет служить господу. Вы обязаны веровать до конца. Вы должны прекратить это, я ведь не слепой и всё вижу! Поймите, я люблю свою жену, и у нас будет ребёнок, а вам и вашим сёстрам я помогаю, потому что это единственное доброе дело, которое я смог сделать, находясь в этом походе Иуды.

— извините меня ещё раз. — попросила Мария и быстро вышла с комнаты, сгорая от стыда.

Размявшись Карло вышел на улицу. Солнце светило и было уже достаточно тепло. Возле коня стоял Симон и нервно расчёсывал гриву кобылы, которая как будто хотела его цапнуть ногой.

— вижу вы ранняя пташка Симон!

— есть такое…

— похоже ваша кобыла не совсем рада таким ласкам!

— ага, если бы это была моя кобыла. У нас здесь ничего своего нет. Моя верная вороная умерла в этом чёртовом аду.

— понимаю. Многие потеряли товарищей и верных животных… Мне до сих пор снятся кошмары о той резне…

Карло сел на пень от дуба и смотрел на француза, которого снова едва не укусила кобыла, которую он явно раздражал.

— а разрази тебя молния! Тупая скотина, ходи с грязной гривой!

— почему вы так злитесь Симон?

— а то вы не знаете Карло.

— вы что опять хотите начать этот разговор?

— а что Карло? Что вы собираетесь делать с ними? Вы гарем, как султан решили устроить в Палермо? Так боюсь, вам не дадут такой возможности!

— господь с вами Симон!

— а что Карло, глядя на них можно предположить такое, они все красивы, никогда бы не подумал, что в Византии такие девушки!

— Симон побойтесь бога, они же монахини и поклялись служить господу.

— мы тоже много кому клялись, так вон видите, пожар ещё не затух на горизонте? Это наша вера горит на золе города. Так вы думаете эти монашки чем-то лучше?

— Симон, я был о вас лучшего мнения. — недовольно ответил Сицилиец. — они пострадали от насилия, а вы клевещете на них! Неужели я раньше времени похвалил вас?

— мне не нужны ваши похвалы Карло, я просто вижу как одна из них на вас смотри и угождает во всём, по ней не скажешь что она дала клятву Богу.

— вам что завидно Симон, или у вас нету женщины на родине? — не понимая настроя француза спросил Карло.

— у меня есть жена! Но, я всё равно не могу понять, зачем вы их тащите за собой, куда вы их денете?

— что ж вы такой упёртый мой друг? У меня хорошие отношения с архиепископом Гуальтеро из города Палермо. После решения своего вопроса, я попрошу его пристроить их в монастырь в моём городе и всё! Главное, чтобы ваша галера нас довезла, вы же будете плыть в Геную?

— да именно.

— вот и славно! Пойду поем, а то я умираю от голода.

Пока мужчины беседовали на улице, три девушки сидели за столом на кухне и вели беседу.

— Марта, что с нами будет? Как нам дальше жить? — спросила Василина.

— не знаю сестра. Домой мы никак не можем вернуться, этот француз явно нас недолюбливает и сбросил бы в любой момент, если бы не этот великан, то мы бы уже давно от голода умерли… — ответила Марта кривясь.

— а вы чего улыбаетесь как дурочка? — спросила Василина у Марии, которая летала где-то в облаках.

— а вы что не видите, как она бегает за этим рыцарем? Совсем уже распоясалась, святого отца нет на её управу! — гневно пырхнула Марта в сторону Марии.

— да что вы прицепились. Ничего я такого не делаю. Я просто ему благодарна, что он нас спас и всё! — разводя руками, оправдалась черноволосая монашка с овальным красивым лицом.

— я вижу Мария, как вы на него из-подтишка посматриваете! Если бы у него не было жены… Прости господи… — перекрестилась Василина.

— да что вы такое говорите! Как вы могли про меня такое подумать?

В этот момент открылись двери, и вошел Карло. Марию как будто током прошибло, и она вмиг забыла про всё, что только что говорила сёстрам.

— о чём говорите? — спросил Карло, улыбаясь, и захлопывая дверь.

— о нашей весёлой участи. — съязвила Марта, глядя на Марию, которая пялилась на рыцаря.

— а я вот поесть пришел. Через два часа Симон достанет ещё одну кобылу с телегой, и мы наконец-то выдвинемся в Грецию.

Мария подскочила и побежала на кухню со словами:

— я принесу вам поесть рыцарь! Подождите пять минут!

Карло вытаращился на двух монашек, которые остались сидеть неподвижно за столом.

— это та, которая говорила, что ничего такого! — закатив глаза от раздражения, сказала Марта.

— рыцарь Карло, а у вас и правда есть жена? — поинтересовалась Василина.

— да сестра. И я дождаться не могу того дня, когда её увижу.

— это хорошо, потому что наша сестра кажись, потеряла голову и забыла имя Господа глядя на вас! — предостерегла рыцаря Василина.

— я и так всё прекрасно вижу! А что мне делать выгнать её что ли? Я ей всё объяснил, но это пройдёт, не переживайте. Женщины часто влюбляются и быстро забывают про мимолётную любовь.

— я бы так не сказала. — воспротивилась Василина.

— мы не переживаем рыцарь Карло, это вам нужно переживать и вашей жене. — сказала Марта. — Потому что мы никогда не видели, чтобы наша сестра себя так вела нахально.

— не стоит так драматизировать. — махнул рукой рыцарь, потягиваясь на стуле.

— послушайте Карло, а что вы решили с нами делать дальше? Куда вы нас отвезёте? — осторожно спросила Василина. Обе монашки стали смотреть на рыцаря ожидая ответа, пока на кухне Мария стучала тарелками.

— как что? В монастырь пристрою, большего я не могу обещать. Вы или здесь остаётесь или будете в Палермо служить Богу. Это уже вам выбирать.

В этот момент в гостиную забежала Мария, неся поднос с тарелками, и положила его возле рыцаря.

— а вы чего сидите с такими кислыми лицами? — спросила Мария, сияя белыми зубами.

— да я вот сказал, что вы отправитесь обратно в монастырь в моём городе, но что-то ваши сёстры приуныли.

— мы уже не уверены в том, что хотим в монастырь, после того, что случилось… — ответила Марта. — У меня страх теперь перед этим зданием. Я не чувствую себя защищённой.

— я вас понимаю, но лучше я ничего не смогу вам дать. — грустно ответил Карло.

Мария, которая уселась рядом с рыцарем, облокотила голову на руку и смотрела пристально на его лицо. Марта увидела это, хотела кинуть тарелкой по сестре, но едва сдержавшись, крикнула:

— Мария вы себя в зеркало видели? Что вы как ненормальная себя ведёте! У этого мужчины есть жена и дети, а вы… — она не выдержала и надув щеки выбежала на улицу. Вслед за ней вышла Василина, чтобы успокоить сестру, которая была всё время на нервах из-за пережитого.

Тем временем Карло принялся поглощать еду под ненасытным взглядом Марии, что вообще не обращала внимания на слова сестёр и не могла отвести взора от красавца.

Как и было задумано, трое монашек и два рыцаря сделали упряжку с двух коней, что тянули телегу. Они неспешно ехали в город Фесалонники. В сутки чудный коллектив проделывал около двадцати километров, что было не так быстро как надо. Симон злился из-за этого, ведь нападение Бонифация на город могло начаться в любой день, а они не ведали актуальной информацией о положении войск крестоносцев. Восстановление Сицилийца в пригородном доме Константинополя заняло некоторое время, которое они безвозвратно потеряли, поэтому сейчас француз был весь на взводе. Дни в поездке неспешно шли, а деньги быстро уходили, ведь расходы на пятерых были больше чем на двоих. Карло пришлось продать свой золотой крест на рынке бывшей Византии за смешную сумму, лишь бы им хватило денег на еду, чтобы доехать до Фесалонник. Рука рыцаря заживала как на архангеле. Он думал, что не сможет ней больше ничего делать, но тем не менее благодаря византийскому лекарю она срасталась и он уже мог шевелить пальцами, хотя боль всё ещё чувствовалась. До полного выздоровления ещё нужно было подождать месяца два, и Карло пытался не напрягать её по возможности.

На шестой день случилось так, что конная упряжка заехала на территорию Болгарии и поехала совсем не по той дороге, что вела в Фесалонники. Не известно, чья это была вина, то ли Симона, то ли жителя деревни, который указал неверный путь, но итог был таков: они прибыли в деревню Кулаты, где наконец-то узнали, что они на границе с Грецией и до Фесалонник осталось совсем немного. Какие-то, сутки пути. Поздним вечером компания из пяти человек вошла в таверну, первую болгарскую таверну, в которой их приняли не так, как они ожидали.

Глава 20

Глава 20

Расскажет о странной встрече, которая покажет, что все люди могут жить дружно.

Небольшая таверна деревни Кулат этим вечером была битком забита людьми. Среди посетителей были в основном болгары, иногда проездом в Болгарию или Македонию сюда были вхожи греки, которых болгары воспринимали хорошо и без прецедентов. Тоже самое, касалось и граждан Македонии. Мир в Болгарии продолжался уже довольно длительное время, если учесть, сколько войн было пережито за последние годы. Это чувствовалось очень заметно по настроению людей, которые, наконец, выдохнули. Правда эта передышка была обманкой, которая только успокаивала эмоциональное состоянии пораженных войной людей. В этот же самый вечер войска Калояна и половцев формировали свои корпуса, готовясь в новым угрозам и опасностям. А угрозы были более чем очевидны.

Возвращаясь к таверне можно сказать, что она особо не отличалась от остальных болгарских заведений. Сегодня в ней возле стойки владельца на маленьком подиуме сидел музыкант Антон Влахов, который периодически пел болгарские песни, развлекая народ. Люди здесь ели в основном национальные блюда, которые, не отличались, какой бы то ни было изысканностью. Но, они были сытные и вкусные. Гювеч, каварма, состояли с мясных ингредиентов с вставками овощей и специй, сарми — некие голубцы из свинины и баранины, а также кебаб, который был главной фишкой повара этой таверны — кусочки мяса с красным перцем и специями. Благодаря грекам, специи были в изобилии в Болгарии, а мясо, такое как свинина, было в основном болгарским, при этом баранина часто завозилась с той же Греции. В целом Греция за последние годы стала довольно тесным и выгодным торговым партнёром болгар, за что их отношения были крайне лояльны и доверительны.

В этот же вечер к дверям таверны подходили пятеро чужестранцев, которые были очень уставшими и ещё более голодными. Несколько заведений по пути к Кулатам отказались их принимать в виду их происхождения. Будет честны и откровенны, все ненавидели крестоносцев, и прекрасно знали кто они. Их слава разошлась и бежала как адский всадник впереди них по всему полуострову. Корчмари боялись крестоносцев и угрожали вызвать солдат на защиту, если те не уберутся. Отчаяние путников было запредельным, кроме того, что у них практически закончились деньги, отсутствие еды и надежды выжить уже душило со всех сил. Первым в гудящую таверну с народной музыкой зашел двухметровый гигант с огромными плечами в подранной кольчугой. Он давно не мылся по человечески, не считая речных купаний, так же как и остальные его спутники. Отворив двери таверны, публика не сразу поняла что происходит, но постепенно все повернули взгляды на рыцаря следом, за которым вошел другой меньше ростом с подозрительным взглядом, длинными волосами и пышной бородой француз. Ещё более безумным зрелищем оказались три монахини с испуганными глазами, которые были больше похожи на пленниц или рабынь, нежели на свободных женщин. Они бегло смотрели на сидящих болгар и с ужасом думали, что их ждёт в этой очередной таверне. Музыка заглохла, только добавляя нелепости ситуации и вместе с ней галдёж, который ещё больше давил на спутников.

Хозяин таверны положил чашу, которую только что вытирал тряпкой, и злобно посмотрел на рыцаря, который громко стуча ногами, подходил к стойке. Карло не знал болгарского, никто не знал болгарского! Это было настолько неудобно и фатально, что рыцарь отчаялся получить помощь и в этой таверне. Карло стал в шаге от болгара и соединив руки в молитвенную позу сделал уклон головой, потом вытянул с кармана оставшиеся монеты и показывая их на ладони повреждённой руки помогал себе жестами объяснять, что они хотят еды. Корчмарь всё понимал интуитивно, но не желал ему ничем помогать, ничего удивительного.

— забирай свои деньги и свою свору, и уходи отсюда проклятый крестоносец! Молва о ваших подвигах уже накрыла всю Болгарию! Вам тут не рады, вон исчадие ада! — указывая рукой на двери, злобно сказал хозяин.

— пожалуйста, сеньор, не прогоняйте нас! — сказал Карло на латыни. — Сицилия. — указывая пальцем себе на грудь.

— да мне плевать! Сицилия или Германия или Англия! Хоть Арагон! Валите отсюда, что бы я вас не видел! — стоял на своём корчмарь.

— прошу вас, сжальтесь сеньор. Мы не ели больше суток, и мы потерялись в ваших землях! Будьте человеком! — просил его Карло, в то время как Симон сгорал от стыда и уже тряс Сицилийца за плечо, давая знак, что это бесполезно.

— что он несёт? Я ни черта не понимаю! — закричал корчмарь, обращаясь к присутствующим болгарам.

— да гони его Ванька! Пошли на хер отсюдаво подонки эти! — крикнул один усатый пожилой болгар.

— да! Убирайтесь убийцы! Вон падаль! Пошли отсюды! — подключились другие, образовывая недовольный гул и соединяясь, как толпа шакалов против льва.

— Карло прекрати унижаться перед ними! Уходим отсюда, нам только не хватало с солдатами сцепиться! Мы и так на ногах едва стоим! — прошипел в ухо Сицилийцу Симон, видя, что гнев только нарастает.

— пожалуйста, сжальтесь господин! Продайте нам еды! — уже подключилась к мольбам Мария, держа крест вруке. Она поравнялась с Карло и умоляла болгарского корчмаря на той же латыни, которую он не понимал.

— а ты кто такая? Тоже говоришь на этом проклятом языке? Ты стало быть с Византии! Все вы проклятые безбожники и наши враги, посмотрите на них! — ткнул пальцем Ванька в Карло. — Вы заслужили этого! Сначала крестоносцы уничтожали ваш народ, а теперь Византийские монашки ходят вместе с крестоносцами! Уму не постижимо, ни стыда, ни совести, ни самоуважения женского! Всё с меня довольно, я иду за солдатами! — выкрикнул хозяин, бросая полотенце на пол. Он обходил стойку и шел прямиком к выходу.

Симон хотел вмазать, с кулака злобному корчмарю по зубам, но из последних сил сдержался. Карло понял, что назревают проблемы. От бессилия и отчаяния он уже разворачивался, чтобы покинуть заведение, пока его не остановил какой-то человек. Парень примерно его возраста, который был меньше его сантиметров на пятнадцать стоял с чёрным заплетённым коротким хвостом волос и лёгкой щетиной. Его одежда была более вычурна, чем у сидящих здесь болгар. Странный болгарин придержал здоровяка за плечо и подошел к Ивану-хозяину, преградив ему путь на выход.

— что случилось Любомир? Не стой на дороге, ты что не видишь, что эту грязь отсюда нужно силой выгрести, сама по-хорошему не уберётся.

— скажите Иван, вы когда-нибудь голодали?

— конечно, голодал! — ответил упитанный хозяин. — К чему эти глупые вопросы?

— а когда вы голодали, вы попадали в такую ситуацию, что вам отказывали продавать еду?

— Любомир не занимайся ерундой, отойди в сторону! Эти мерзавцы мне гостей распугивают.

Любомир подошел ближе к Ивану и сказал ему в лицо:

— они же просто попросили еды! Они не грубили. Зачем вы их выгоняете?

— затем чтобы кому-нибудь из наших сограждан голову не срубили случайно! — прокричал хозяин и его поддержал рядом сидящий дед с большой бородой, поддакивая.

— с ними женщины, вы что не видите? Они ведь не стали вас атаковать.

— и что? Это пока! Сейчас их дьявол укусит за ногу, и они устроят здесь побоище, как в Византии! Ты этого добиваешься!?

— я добиваюсь простого человеческого отношения!

— да они даже на нашем языке два слова сказать не могут! О каком отношении и уважении может идти речь? Поучили бы язык, перед тем как входить в культурное заведение! — крикнул болгар и всё тот же дед махал головой, поддакивая, с кружкой браги.

— Иван, из-за таких людей как вы, у нас войны никогда не закончатся! Посмотрите на них, они же не опасны!

— что ты несёшь, причём тут я? Причём тут войны? Я тебе алкоголь не продавал, ты где успел напиться, что несёшь такой бред!

— послушайте Иван. Если у вас есть хоть капля рассудка, то ответьте мне на вопрос, этот человек вас пугает? — указывал парень пальцем на великана-рыцаря.

— ещё бы! Такая скотина! Один Христос ведает, сколько он людей задушил своими лапищами, пока сюда пришел! А ты сейчас даёшь ему возможность всех нас прикончить, затягивая время, а ведь здесь нет солдат, чтобы нас защитить! — остерегая парня, подметил хозяин

— дурак вы Иван. Он вас по-человечески попросил еды продать, а вы всех ровняете к одному. Разве не мог этот человек сразу зайти, раскрошить вам голову и вытянуть столько еды, сколько требуется?

— я его не боюсь! Я болгарин! Пускай только попробует сунуться!

— боже мой… Какой же вы идиот! — Любомир понял, что дальше стоит прекратить уговоры. — Идите, работайте, не нужно никого звать, я сам их выведу.

— неужели? — выставил руки в боки хозяин, выставив пузо, выпадающее из штанов.

— да. Отойдите ради всех святых. — уверенно сказал Любомир и обратился на ломаной латыни до Сицилийца.

— забирайте ваших людей и выйдите на улицу. Я сейчас приду к вам.

— а как же еда? Мои друзья умирают с голода! Он продаст нам что-то? — с надеждой спросил рыцарь.

— нет. Он не продаст. Я говорю, ждите на улице. — Любомир помогал себе жестами, которыми дал понять, что нужно делать.

После этих слов все пятеро чужестранцев вышли, а хозяин вытаращился на Любомира, не понимая, как ему удалось их прогнать, так быстро и без проблем.

— Любомир ты что предатель? Откуда ты знаешь этот дьявольский язык?

— мне стыдно, что я с вами родился на одной земле. Ноги моей больше у вас не будет. — ответил Любомир и подошел к своему столу, где сидела Радка и Дионисий.

— идём домой.

— что вы задумали делать с этими чужаками? — со страхом спросил Дионисий. — Зачем вы им что-то пообещали? Вы хоть понимаете кто такие крестоносцы и как они опасны? Господи Любомир у вас супруга беременная, ей скоро рожать, а вы связываетесь с головорезами, вы что совсем ума лишились?

— возможно Дионисий, но кажется мне — это нормальные люди.

— нет среди крестоносцев нормальных людей! Все они потерянные души и убийцы! Вам надобно больше новости слушать от людей! То, что они натворили в Константинополе войдёт в историю, как самая ужасная резня в истории человечества! Помните, я рассказывал об Александре…

— Дионисий не начинайте… Я вас прошу. Давайте выйдем и поговорим с ними. Там всего двое мужчин, причём здоровяк с поломанной рукой, я видел, что он едва шевелил пальцами, я его убью, прежде чем он заикнётся в нашу сторону, если потребуется. Но, для начала нужно расспросить их, кто они и откуда. Так как они крестоносцы, есть вероятность, что они много знают о планах этих нелюдей и могут нам прояснить ситуацию в который мы все оказались.

— вот именно! Нелюдей! Не глупите Любомир, бросьте их и давайте выйдем чёрным входом домой, пока не поздно!

— там же женщины Дионисий! Вы видели какие они перепуганные? Они ведь голодают!

— Бог с вами мальчик! Это наверное их рабыни, которых они силой выкрали с Константинополя. Они продадут их, как только доберутся до порта, я вам зуб даю! Знаете как пользуются спросом женщины с Византии?

— оставьте эти подробности у себя уважаемый друг. Я не желаю этого знать. Рабыни в мантиях монахинь? Если бы они были рабынями, их бы одели в тряпье обычных крестьян, не привлекая внимания встречных духовников. Ладно. Оставайтесь здесь, я с ними сам поговорю.

— не нужно самому ходить Любко! — возразила Радка.

— вы тоже мне не верите, что они нормальные люди?

— не знаю Любко… Мне страшно, тот рыцарь такой огромный, я тоже слышала нехорошие истории о крестоносцах. Но, я лучше вас понимаю латынь, если что, я могу подсказать того, что вы не поймёте!

— хорошо, будете стоять за мной. Подальше от нас, на случай если Дионисий прав, хотя я в этом очень сомневаюсь.

— вы говорили, что Иван дурак, но вы ничем не лучше Любомир! — возразил напоследок грек.

Троица вышла вслед за незнакомцами и встретилась на внешнем дворике, где горело пара факелов, освещая грунт, усеянный зелёной травой. Монашки стояли рядом друг с другом, француз нервничая ходил кругами, и только Карло молча ждал Любомира. Любомир оставив позади себя, Дионисия и Радку, подошел к здоровяку и начал допрос.

— давайте начнём сначала. Как вас зовут и кто вы?

— меня зовут Карло Феросси, рыцарь ордена меченосцев города Палермо, что находится в Сицилии. Это граф Симон де Монфор, честный и справедливый муж из Франции, также как и я, участник этого проклятого похода. А это бедные служительницы Византийского монастыря, которые были преданы надругательствам французскими рыцарями и спасены нами. На монастырь, как и на прочие здания, были учинены зверские нападения. Из тринадцати женщин выжило только трое, которых мы спасли. — закончил Карло.

— мать честная! Любомир, это добром не кончится! — сказал Дионисий из-за спины, обнимая Радку за плечи. — Он врёт! Как дышит! Я не верю ни единому его слову!

— помолчите Дионисий! Объясните мне рыцарь, вы просили еды у корчмаря, почему мы должны вам поверить? Про крестоносцев ходит злая слава. — спросил Любомир, глядя в глаза крестоносцу.

— так и есть, я не буду отрицать! — встрял Симон. — То, что произошло в Константинополе это верх безумия! Крестоносцы это скот, который пошел за наживой, покосившись на несметные богатства Византии, их повелители ничем не лучше Иуды, они предали всех нас, кто верил в Бога и хотел идти в этот поход во славу Христа и творить подвиги. Мне сейчас стыдно признавать себя крестоносцем! Вместо подвигов, почти все наши братья окрасились кровью невинных жертв, таких же христиан, а наши повелители в лице Бонифация и Балдуина восседают на тронах и радуются, тому как нас провели!

— это очень яркая речь! Но, всё равно вы похожи на типичного головореза! — крикнул Дионисий из-за спины Радки.

— да как вы смеете меня обзывать головорезом! Вы подлец! Я и Карло Феросси… Ах да, был ещё сеньор Матье, всего три человека отказались от резни в городе Зара! Вы знали о таком городе?

— ну… — затянул Дионисий, который, конечно же знал. — Слыхал, ваши варвары уничтожили город короля Имре, сровняв его с землёй, а жителей с мусором!

— так вот! Клянусь могилой моего деда, величайшего рыцаря Франции! Я отказался от этого варварского рейда! И Карло тоже! За это, сам папа римский не отлучал нас от церкви, дав прощение! — перешел на крик Симон, беря инициативу в разговоре.

— это весьма интересно, но я не в силах это проверить! Но, зачем же вы поехали в Константинополь?! — щуря глаз, спросил грек. — Золота захотелось?

— какого к чёрту золота? У вас, что вместо ушей морские раковины? Карло же сказал, нас всех обманули! Вот только большинству этот обман был только на руку, они ограбили город и стали богаче монархов Франции, а мы и меча не могли вынуть с ножен, сгорая от стыда, что участвуем в таком богохульстве и сатанинском обряде! — Симон уже начал размахивать руками как актёр театра, чем очень симпатизировал греку.

— ваши слова так убедительны! Хотя всё равно я вам не верю…

Карло удивился речи Монфора, которого, наверное вёл зов голода. Чего только не скажешь ради спасения, хотя он говорил чистую правду.

— тогда возьмите моё оружие и проткните меня прямо здесь! Если вы старый болван не верите на слово честному человеку! — резко выдернув шпагу, протянул её Монфон рукоятью до грека.

— успокойтесь господа. Я возможно начинаю верить вам, но помогая вам я сильно рискую! — ответил Любомир на речь француза.

— прошу вас господин, сжальтесь! Меня зовут Василина, и я родом из деревни Долишне! — вдруг закричала девушка, падая на колени. — Эти рыцари говорят чистую правду!

Карло и Симон удивились, что эта монашка говорит на болгарском. В то время как диалог происходил на латыни.

— я могу своей жизнью поклясться, что они хорошие люди, ведь я родом из Болгарии, но родители меня отдали в монастырь очень давно. Если бы не эти рыцари все мы трое погибли бы! — продолжила болгарская монахиня. — Вы старше меня, вы должны знать, как жестока была война в Болгарии. Прошу вас не считайте нас предателями, не все Византийцы плохие, также как и не все крестоносцы убийцы! — Василина начала плакать от безысходности.

— не нужно стоять на коленях, пожалуйста, подымитесь. — Любомир помог ей встать на ноги. — Я вам верю, я сам прошел через ад болгарской войны и знаю, о чём вы говорите. Вы уверена в том, что им можно доверять?

Карло и Симон ничего не понимая, смотрели на Василину, которая, спасала сейчас их жизни, так как Любомир не верил рыцарям на слово.

— да, я уверена. Они нас спасли от проклятых французов.

— но ведь этот рыцарь тоже француз, как сказал его товарищ Карло. — возразил Любомир.

— это верно, и этих двух мужчин ждёт смерть, если крестоносцы их найдут. Ведь они ради нас убили десять своих братьев по оружию. — объяснила Василина.

— десять? — удивился парень. — Впечатляет… — трогая рукоять рапиры, занервничал Любомир. — То есть вы все вместе в бегах от крестоносцев?

— мы трое — одинокие души, нам некуда пойти. Город был разрушен, там всех убивали и насиловали, и мы не стали исключением. После спасения нас, этими славными рыцарями, мы покинул Константинополь и пустились в бега. Сейчас мы движемся в Фесалонники, чтобы на галере Симона Монфора уплыть отсюда подальше. Карло очень благородный человек, он пообещал всем нам дать приют в монастыре города Палермо, а сейчас нам нужна любая помощь, ведь дорога была дальняя и мы долго не ели и не отдыхали.

— у меня беременная супруга, я очень рискую, помогая вам! Особенно зная, что с вами эти крестоносцы. Вдруг они вас запугали и заставили вас это сказать?

— господи же нет! Это невозможно, что мне ещё сделать, чтобы вы мне поверили?

— что там Василина, что он говорит? — спросил нервничая Карло.

— я говорю, что её слова убедительны, но вы не внушаете доверия. — сказал Любомир, который почти согласился помочь голодающим.

— как вас зовут? — спросил Карло, подходя к Любомиру, отчего тот напрягся.

— Любомир.

Карло стал пред ним на колено и сказал

— клянусь своей честью, что я говорил правду и не несу угрозы вашей жизни и жизни вашей супруги, это ведь ваша супруга?

— верно.

— она ждёт ребёнка и это прекрасно! Если бы у меня было время, я бы вам рассказал свою историю, ведь меня далеко дома, ждёт тоже женщина с ребёнком! — слеза пошла по лицу рыцаря, который глядя на округлый живот Радки представил Луизу, которую уже почти год не видел. — Прошу вас Любомир, если вы мне не верите, помогите с едой женщинам, а я уж обойдусь.

— эй здоровяк, а я? Я тоже хочу есть! — возмутился Симон. — Это так вы другу, который спас вашу жизнь платите?

— да, и моему другу, если можно. — улыбнулся Карло.

— вот начинается! — с улыбкой встрял грек. — Видите Любомир, этот француз жаждет наживы!

— я жажду кусок хлеба остолоп! Ну и бокал вина! — огрызнулся Симон.

— а какого вина? — загорелись глаза грека.

— французского естественно! У нас лучшее вино в мире!

— ха! Это мы ещё посмотрим наглец! Лучше греческого вина, особенно моего, нету во всём мире! — спорил грек, которому всё больше и больше начинал нравиться Симон.

— господи рыцарь! Да встаньте вы уже! — поднял за плечи здоровяка Любомир. — Дионисий не знаю почему, но я им верю. Как то раз один человек в корчме сказал мне, что если человек хочет есть, то в этом нет ничего предосудительного. Тогда я оказался в такой же ситуации, как и чужестранцы, вот только меня унижали мои же земляки! По ним видно, что они меня бы съели, если бы я пришелся им по вкусу, потому что они давно голодают! Они давно могли на нас напасть, но не сделали этого. Я хочу их накормить как гостей.

— так и быть. А вы! Как вас там Монфор, вы ещё пожалеете о своих словах, про вино! — ткнул пальцем в сторону Монфора Дионисий.

— никогда! Наше вино лучшее! — гордо поднял нос Монфор и зачехлил шпагу назад.

— а вы как думаете? Стоит им помочь? — спросил Любомир у Радки.

— мне страшно, ведь я впервые их вижу, но наличие женщин, меня сбивает с толку, эта девушка Василина из болгарской деревни, было бы бесчеловечно их бросить на произвол судьбы среди ночи. Тем самым они от безысходности могут пойти на преступление, ведь что тогда им останется, чтобы выжить?

— за это я вас и люблю моя дорогая. — улыбнулся Любомир целуя Радку. — Вы умная и добрая одновременно.

— господа. Прошу проследовать за мной. — скомандовал Любомир и все восемь человек проследовали к дому Дионисия.

Пока люди шли к дому грека, Любомир решил расспросить здоровяка, пытаясь вычислить, врёт он или говорит правду, хотя уже сейчас Любомир видел в нём только уважение и хорошие манеры.

— расскажите больше о себе Карло. Каким образом вы очутились в этом ужасном крестовом походе? Чего рыцари вообще туда идут? Это же далеко, скорее всего дорого, и вы можете погибнуть в любой момент, если не от чужеродного климата и болезней, так от копья местного населения, которое как видите вас ненавидит.

— это и сложный и простой одновременно вопрос. Уважаемый друг, могу я вас называть другом?

— пока можете.

— так вот Любомир, крестоносцы ранее, до этого мероприятия представляли собой честь и мужество, веру в Бога и чистые идеалы человечности. Я стал крестоносцем, потому что верю в Бога большего всего. Если бы не он, я бы не выжил. — после этого Карло пересказал историю с обманом клерков, о любви к своей жене и том как он страдал, пока был далеко от дома.

В это время грек и Симон тоже начали разговор.

— так что же вы забыли в этом богомерзком рейде? Только не говорите, что вы были ведомы какими-то идеалами! Все давно знают, что крестоносцы врут, убивают и крайне высокомерны! А французы самый мерзкий народ среди всех!

— да что вы такое несёте, вы что антисемит!? Вы снова решили меня оскорбить на ровном месте!? Так вы ещё и моих земляков поганите! Если бы я не хотел есть, я бы вас заколол прямо здесь! — закричал Симон.

— ага! — крикнул грек, немного отдаляясь. — Видите! Вот ваша натура! Я сказал правду, а вы тут же вскипаете, что правда глаза колет!?

— мне колет уши ваша тупость сеньор! — тоже переходя на крик ответил Монфор. — Я вам уже который раз сказал, что было! Я лично отказал, плюнув в лицо Балдуину I! Нынешнему императору Латинской империи, что не пойду убивать людей в Зару ради наживы и прихотей Энрико Дандоло!

— вы действительно плюнули в лицо Балдуину? — с удивлением спросил грек.

— ну вообще-то нет… Это просто фигура речи! Чего вы докопались к словам! — раздраженно пырхнул Монфор.

— а рейд в Византию был чистой воды обманом венецианского подлеца. Так, где же был мой вклад в это мерзкое дело? Скажите мне великий и разумный грек? Вы же грек да?

— да, я грек! А вы что-то против греков имеете?

— в отличие от вас нет!

— ну хоть в этом есть крохи вашего благоразумия! А что там даже был венецианский дож? — округлив глаза, спросил Дионисий.

— а как же! Эта старый хрыщ, эта неумирающий сатана, этот бессмертный антихрист! Который никак не сдохнет! Вы знаете, сколько ему лет? — спросил Симон.

— мне ведомо, что он стар, но года его я не удосужился считать! О нём ходит слава и легенды в кругах торговцев по всему миру!

— ему 91 год! Это худший человек на всей земле! Подлец, которому невозможно найти равных! И этот мерзавец вертел Балдуином как марионеткой, который владеет громоздким войском.

— в это сложно поверить, человек не может дожить до такого возраста! В наши дни люди до сорока лет едва доживают!

— да что вы говорите! Он продал душу дьяволу за корабль золота! — пырхнул Симон. — Глядя на вас я бы сказал, что вам далеко за пятьдесят лет!

— великий Ахилл! Я что так старо выгляжу? — ужаснулся грек.

— ну, вы не свежий фрукт, мой грецкий визави!

— вы тоже не майский цветок французский наглец!

— попрошу! Я ещё молод и на многое сгожусь в отличии от вас!

— может быть мы ещё посчитаем у кого больше любовниц? А? — распалился грек, меряясь достоинством с Монфором.

— нет уже. Меня дома ждёт жена, я хоть и ого-го, но заниматься такими измерениями не буду при людях. И вообще! Вы достали меня Дионисий! Я не могу больше с вами беседовать без кубка вина!

— а какое вино вы пьёте? — прищурив глаз спросил грек.

— только лучшее! У меня на родине в Тулузе лучшее вино во всей Европе, никто с ним не сравнится!

— ха ха ха! — засмеялся Дионисий. — Вы мой дорогой друг ещё пожалеете о своих словах!

— с чего бы вдруг? — поправляя свою шевелюру, спросил Симон.

— потому что, когда вы попробуете моего вина, что я сам делал с грецких сортов винограда, вы быстро забудете вашу бурду! — гордо заявил Дионисий.

— вы же двадцать минут назад хотели нас прогнать среди ночи, а сейчас уже предлагает мне выпить вашего вина? Странный вы человек Дионисий!

— ничего подобного! Я только докажу вам, что ваше вино это дешёвое пойло, что бы вы вернувшись домой, вы вспоминали Грецию и мечтали о её вине до конца своих дней! А потом можно и прогнать вас!

— все греки ненормальные! — закричал Монфор…

Монахини тоже начали вести диалог с Радкой и расспрашивать друг о друге всякие подробности, пока все не достигли дверей дома.

— а вот и моя цитадель! Моя обитель цитрусов и сахара! — похвастался грек перед Симоном, сияя как ночная звезда.

— неплохой домик, жаль, что его придётся продать.

— с чего бы это вдруг? Вы что замышляете что-то против меня?

— нет. Мне нет дела до вашего дома.

— тогда в чём смысл ваших слов?

— я вам это расскажу, только когда поем!

— ну ладно гадкий француз так и быть!

— со словами полегче, за оскорбление можно и шпагой схлопотать!

— у меня есть дома охрана из пяти солдат, даже не думайте на меня нападать!

— а вы думайте что говорите, прежде чем открываете рот! — помахав пальцем, сказал француз.

Вся делегация завалилась в гостиную, которую они быстро заполнили собой. Стульев было десять штук, поэтому хватило на всех. Услышав шум снизу, в гостиную спустилась мать Любомира весьма озабоченная незнакомыми голосами. Оказавшись внизу, она едва не столкнулась лбом с Марией, которая напросилась помочь Радке разобраться с едой.

— ой извините, меня… Я Мария, а вы? Ох, я забыла что мы в Болгарии, вы, наверное, не знаете латыни? — замешкавшись, перебирала пальцы от нервов девушка.

— я знаю латынь девушка. — Надежда была удивлена, откуда здесь вообще взялись монахини. И рыцари… Которых она увидела краем глаза, двое из них сидели за столом и беседовали с хозяевами дома. — Меня зовут Надежда, и я мать Любомира.

Увидев свою мать, Любомир встал и сказал всем присутствующим.

— извините, я совсем забыл сказать, что с нами живёт моя мама, прошу вас чтить и уважать, её звать Надежда. — он подошел к матери и прошептал. — Я вам всё объясню позже.

Надежда была в растерянности, не понимая, что здесь вообще происходит, но атмосфера в гостиной была спокойной, и никто не выглядел враждебно. Только огромный здоровяк, который имел не свойственно красивое лицо, внушал некий трепет. Этот же рыцарь заметив взгляд женщины немедленно поднялся задев край стола коленом, от чего тот пошатнулся в сторону.

— извините меня за неуклюжесть! — извинился он перед всеми вокруг и подошел к матери Любомира. Великан стал на колено и взял руку женщины. — Позвольте мне выразить огромную благодарность за то, что вырастили такого благородного и доброго сына! Он хороший человек и приютил нас всех сегодня ночью, спасая от голода и неудобств. — Карло поцеловал руку женщины, и встал, отпуская её.

Надежда впервые такое видела. Оторопев она спросила Любомира на болгарском.

— с ним всё нормально? Он не пьян? Почему этот мужчина так странно себя ведёт?

— мама это крестоносец из Сицилии. — улыбнулся Любомир. — Чёрт его знает, что у них там за обычаи — пожал парень плечами. — Но, он весьма дружелюбен и учтив.

— выглядит он, как адский исполин! — ответила мать, смотря, как Карло возвращается за стол.

Симон Монфор не повторял процедуры Карло, он был ближе всех за столом к женщине, поэтому он просто встал и сделал элегантный поклон, представившись. После этого представления мать и сын вышли на улицу, для личной беседы. У Любомира ушло десять минут на то, чтобы объяснить матери, что произошло в таверне и кто все эти люди.

— зачем вы их привели Любомир, это ведь опасно! — с опаской сказала мать.

— они не такие плохие, как рисуют их слухи. У этих людей произошла беда, и я не думаю, что нужно их бояться. Если бы они желали нам зла, то давно бы воспользовались нашей добротой. У этого Карло было тысяча возможностей мне навредить, но он кроме красивых речей и благодарности, более ничего не говорил. Но, дело не в этом. Они беглецы, так же как и мы. И я понимаю их как никто другой. Находясь в чужой стране им никто не помог, а всесторонняя ненависть из-за дурной славы крестоносцев не даст им выжить и продолжить путь. Вот только правильно ли это, и по-христиански, не давать шанс человеку? Не все же люди сволочи и мерзавцы!

— ох сын, вы уже начали говорить, как настоящий христианин? Я горжусь вашей добротой и честностью, но всё равно побаиваюсь — улыбнулась мать.

— это всё Радка. Она меня обратила к вере и я нечто почерпнул из христианства, в которое никогда не верил. — улыбнулся Любомир и обнял маму. — Я чувствую, что они нам ещё помогут.

— как они могут кому-то помочь, если они сами бегут и нуждаются в помощи?

Любомир сделал паузу, тяжело вдыхая ночной воздух перед следующей новостью, которую необходимо было сообщить матери.

— я не говорил вам и Радке, но время кажись, пришло. Я слышал новости, от местных солдат и купцов, что Калоян планирует идти армией в Фесалонники. Вы сами должны понимать, что это значит только одно. В этом регионе вскоре разгорится война.

— господи Любомир! Может это просто слухи, почему вы им поверили? Здесь уже долгое время мирная и спокойная жизнь!

— нет, мама, к сожалению, на это всё указывает. Один судовладелец по имени Авдий из Фесалонник уже довольно давно предупреждал Дионисия, что это случится. Поначалу я не верил, но когда поползли слухи, что пахнет жареным, и по всей Болгарии неистово собирают солдат для армии, я понял что это конец.

— конец чего? — прикрывая рот руками, с ужасом спросила мать.

— конец нашей мирной жизни. Это была основная причина, по которой я помог этим людям. Да, я поступил по-человечески и одновременно глупо, наражая нас на опасность. Но, я опасаюсь, что у нас мало времени на принятие решений. Их действия вторят тому, что случится. Они тоже движутся в Фесалонники, чтобы уплыть отсюда подальше, и судя по их словами им плевать на эту войну, они не хотели воевать и они не такие мерзавцы, как остальное войско императора латинской империи.

— это так называется нынешняя Византия?

Любомир с горечью улыбнулся и поправил волосы.

— забудьте мама, Византии больше нет. Крестоносцы её уничтожили. Сейчас есть люди, которые могут нам помочь, в обмен на то, чтобы мы им помогли.

— как они нам помогут? И будут ли они нам помогать, вы ведь впервые их видите!

— знаете мама, что я заметил прожив свою не столь длинную жизнь?

— что сынок?

— в беде и в радости, хорошие люди очень быстро сближаются друг с другом. Это касается и подонков, которые также друг к другу липнут. Я верю в то, что мы ещё поможет друг другу, ведь посмотрите на Дионисия! — указал пальцем Любомир в окно, что вело в гостиную. Оттуда было видно, как Дионисий с улыбкой жарко спорит о чём-то с кудлатым Симон Монфором.

— видите? Дионисий час назад, боялся подойти к этому французу, обвиняя его во всех смертных грехах, а сейчас они уже готовятся вместе пить вино и спорят как закадычные друзья. Тоже самое, я могу сказать и про Карло, он ведёт себя максимально учтиво, как зрелый и адекватный человек, за много лет я не встречал столь благородных в общении людей.

— Любомир, рискованно это всё, как бы не случилось беды.

— я знаю мама. Вы должны довериться моему чутью. Я хочу договориться с Карло, о том, что бы уплыть вместе с ними в Сицилию.

Мать была ошарашена этой новостью, она на некоторое время отвернулась, взявшись за голову, потом снова повернулась и начала в панике причитать.

— господи Любомир! Это же так далеко, это другое государство, другие люди! И что мы там будем делать? Как мы там будем жить, вы об этом подумали?

— да, подумал. А какие у нас альтернативы? Вся Греция будет в огне притом очень скоро. По крайней мере, так все думают и об этом говорят. Нам некуда убегать — ни в Болгарию, ни в Грецию, ни в Македонию. Тем более Радка в положении, и растить детей в этом аду — это худшее, что можно сделать! Это судьба, что именно в этот день мы встретили этих людей. Я хочу верить в то, что Карло хороший человек. Он излучает добро, а девушки с монастыря не похожи на пленниц или рабынь. Они только хорошее, говорят об этих рыцарях, хотя в их глазах видна бездонная тоска.

— ладно Любомир, я не знаю что ещё сказать. Всё равно вы хорошо подумайте, и поговорите ещё с этим рыцарем. Всегда можно придумать ещё какой-то запасной вариант.

— мама, если бы это было так просто. Мне нужно расспросить о многом рыцаря Карло, благо у нас впереди есть вся ночь.

Мать и сын вернулись в дом и присоединились к ужину. Мария быстро всё организовала, бегая с кухни в гостиную, и Радке даже ничего не пришлось делать, только показывать, что где лежит. Монахини тихо общались между собой, особенно Василина много говорила с Радкой о жизни и бедах, что были пережиты в прошлом. Тем временем мужчины уже давно наелись, и между греком и французом завязалась громкая дискуссия. Оба мужа выпили пару кубков вина и разгорячённо спорили чьё вино лучше.

— вино хорошее… Я не люблю врать! Но, наше всё равно лучше! Французы делают самое лучшее вино среди всех народов! Мой личный погреб в Амьене тому подтверждение!

— в вас говорит патриотизм и эгоизм Симон! — не соглашался грек. — Вы не согласны здесь и сейчас со мной, что моё вино лучше, но когда вы уедете, вы будете ещё долго его вспоминать!

— чёрта с два! — выпалил Симон сгоряча.

— неужели? Вы так уверены, даже бутыль не возьмёте в дорогу? — ехидно спросил грек.

Симон замешкался, потирая затылок.

— ну, если вы прямо настаиваете, то, как мне отказаться? Я бы взял на пробу ещё один бутыль… Но! Не нужно раньше времени радоваться! У меня в Тулузе есть один товарищ, который первый специалист по напитку богов, так вот я бы дал ему на дегустацию вашего вина, и после его вердикта, даже готов прислать вам письмо с ответом!

— вот оно как? Тогда так и сделаем! А пока наливайте до верха, у меня есть тост! — заявил Дионисий, махая рукой.

— вам тоже налить Любомир? — спросил Монфор.

— нет, благодарю, я не пью.

— какая досада! Вы многое теряете, то есть я хотел сказать… — заплёлся язык Монфора.

— АГА! Вот вы и попались! Я так и знал! — радостно крикнул грек. — Всё что мне нужно было, я услышал! — с гордым видом как у орла стоял грек.

Монфор разлил трём мужчинам вина и совсем понемногу женщинам, всем кроме Радки.

— итак! — завёл грек с вином в руке. — Не знаю как гости, но я удивлён. Я должен извиниться перед всеми вами, за то, что наговорил много глупостей там на улице… Хочу, чтобы мы все забыли об этом и оставили это в прошлом. Я хочу выпить вместе с вами прекрасные женщины и добротные мужи за эту странную и такую неожиданную встречу, которая объединила целых пять наций! Великий Платон! Это ж надо было случиться такому, чтобы граждане Болгарии, Франции, Сицилии, Греции и земля ей пухом Византии собрались за одним столом и так дружно общались? Разве это не чудо? Я считаю, что все народы хороши и достойны друг друга, так выпьем же за дружбу народов!

— аминь! — выкрикнул Симон и встал самым первым. За ним последовали остальные и ударив чаши друг о друга все выпили залпом.

Грек продолжал беседы с французом, на этот раз про всякие устройства по сбору урожая и садоводства, вине и еде. Они действительно так разговорились, будто всю жизнь были друзьями. А в этот момент Любомир встал из-за стола и подошел Сицилийцу.

— нам нужно поговорить наедине, давайте выйдем во двор.

Карло не мешкая встал, и они пошли говорить во двор, освещаемый светом яркой, молочного цвета луны.

— что вас беспокоит Любомир?

— у меня к вам очень серьёзный и важный разговор.

— я весь во внимании!

— скажите Карло, какова жизнь в Сицилии, и конкретно в вашем городе Палермо?

Здоровяк от этого вопрос расцвёл как сад в маю. Он улыбнулся и ответил:

— а почему вы интересуетесь?

— я вам позже отвечу на этот вопрос, а сейчас я хотел бы услышать, что вы можете рассказать о своей родине.

— что же, там жизнь как в раю!

— к сожалению, я не бывал в раю, пока только посещал ад, — улыбнулся болгарин — расскажите каково это?

— если коротко, то жарко и красиво! Любомир, ваш вопрос пробуждает во мне те прекрасные воспоминания, которые всю дорогу грели мне душу, пока я был в этом проклятом походе.

— расскажите о них. Я должен представить себе, каков город Палермо.

— Палермо, это когда солнце рано встаёт и поздно садится. Когда оно греет крайне горячо, но не так, чтобы твоя голова расплавилась, как масло на сковородке. Палермо это безумной красоты женщины и добрые, галантные мужчины. Это величественные соборы и храмы Христа, куда люди ходят с удовольствием, почитая нашего Бога. Этот город имеет средней ширины улицы укрытые брущаткой и цветами, по которым ходят кони и бегают дети, жизнь кипит, но людей не настолько много как в том же Константинополе, о котором мне рассказывали девушки из монастыря. Палермо это возможность работать и заниматься любимым делом и получать за это хорошие деньги, потому что сам город является большим торговым портом и постоянно расширяется и процветает. Там люди живут счастливо, потому что имеют возможность любить друг друга, работать и растить детей. И наконец, это небольшие горные массивы и всепоглощающее море вокруг, которое своей лазурью влюбляет в себя любого человека, который способен чувствовать.

От этого описания Любомиру стало и хорошо и дурно одновременно. Это действительно походило на рай на земле. Любомиру стало хорошо из-за того что ему сильно захотелось туда убежать, уплыть и спрятаться от всей этой жестокости, которую он пережил за пятнадцать лет. Дурно ему стало от того, что этого может никогда не произойти, ведь он ещё не спросил о главном у рыцаря.

— ваши слова полны любви к своей земле Карло.

— так и есть. Я люблю свою землю больше всего на свете, за исключением, конечно моей прекрасной жены, которую я люблю ещё больше!

— ваша жена ожидает вас? — спросил Любомир без тени иронии.

— странный вопрос! — засмеялся Карло. — Я полагаю что да! Когда я уезжал, она носила нашего наследника, и я думаю, что он или она уже ползает по кроватям нашего дома!

— извините за такой глупый вопрос, просто здесь женщины немного иначе относятся к мужчинам. Я говорю это в том понимании, что многие люди меняются и ожесточаются от жизни в нищете и постоянных проблемах. Женщины бросают своих мужчин, если вдруг увидят, нечто более светлое впереди себя, а мужчины бросают своих женщин, когда становятся не в силах их содержать, ну и всё в таком духе, поэтому собственно я и спросил!

— это очень жестокая картина мира Любомир. Война никогда не приносила никому счастья и радости, кроме тех, кто её затеял. Не думал, что здесь всё так плохо. Я конечно был осведомлён о том, что не всегда мужчина и женщина живут в мире и согласии между собой, но у меня на родине, такое горе не часто случается.

— может быть, вы просто не обращали внимания, как другие живут?

— возможно. Не буду с вами спорить.

Любомир присел под апельсиновое дерево, и глядя на луну, вновь заговорил.

— мне очень жаль Карло, что вы так не вовремя расстались со своей супругой, но почему вы бросили жену и выбрали этот чёртов поход? Я слышал ваше объяснение, что вас предали, но разве не было другого выхода, чтобы избежать этой ненужной бравады?

Карло тяжело вздохнул и потупил взгляд в землю.

— я молодой глупец. Сейчас я понимаю, что я виноват. Виноват, по многим причинам. Также я понимаю, что всегда можно было поступить иначе, но что сделано, то сделано… Решение не изменить, и если бы вы спросили, как бы я поступил, если бы мне снова дали возможность выбрать, то я однозначно бы выбрал — не ехать. Я бы нашел тысячу и одно оправдание, чтобы отказаться.

— я это понял, но почему вы в первый раз согласились?

— я всегда был глуп. Храбр, силён, мастеровит, удачлив в некоторой степени, но глупость это моё слабое место. Разве человек может быть идеален и принимать всегда правильные решения? Я думал, что крестовый поход это миссия божья. Я думал, что Бог меня испытывает, предоставляя мне такое испытание, чтобы я искупил грех, который сотворил во время третьего похода…

— но?

— но, сейчас я понял нечто другое. Бог дал мне шанс понять, как я ошибался и заблуждался, когда принял решение участвовать в четвёртом походе. Жизнь идёт и нельзя постоянно думать о прошлом, где ты совершил, какие бы то ни было ошибки! Бог недаром дал человеку свободу и право выбора, а также возможность думать. Хорошие и плохие решения всегда весьма относительны, поэтому нельзя сказать насколько кража реликвии была хорошим или плохим действием с моей стороны. Возможно, я должен был лучше подумать и понять, что ещё тогда Бог меня испытывал и указывал на то, что крестовые походы не несут свет людям, к которым мы приходим, принося свою веру, которая им не нужна. В основном мы несли смерть и разруху. В этом вся загвоздка. Я этого не понял вовремя и надумал себе разные оправдания, чтобы получить искупление перед Богом, вместо того чтобы остаться дома, не совершать ещё больший грех и жить рядом со своей женой. Есть пословица хорошая пословица, которая характеризует мою ситуацию.

— и как же она звучит?

— у человека в жизни есть два самых важных дня. Первый это, когда он родился, а второй, когда он понял зачем.

— и вы поняли зачем?

— когда я шел по разрушенной столице Византии, то понял.

— много вы людей убили во время осады Константинополя?

— я их не считал, но хотите, верьте, хотите, нет, я как будто постоянно старался никого не убивать. Поход был обманом и гнусной ложью, чтобы за счёт наших жизней прибрать к рукам огромный город наполненный золотом. С самого его начала, я старался как можно меньше марать руки в крови ради Балдуина и Бонифация.

— хорошо, а что вы скажете о случае с монастырём? Что произошло?

— не буду лгать. Там я превратился в настоящего крестоносца, каким нас видят все люди, который убивает и уничтожает врагов-еретиков как обезумевший носорог!

— Василина мне сказала возле таверны, что вы вдвоём убили десять человек. Господи, вы весьма опасны, надо отметить! Это же были не мальчики со двора, а такие же профессиональные рыцари!

— это да. Но, я воспользовался их слабостью, пока они насиловали женщин. Не скажу, что я сделал это специально, тогда я думал только о том, что они насилуют женщин и их нужно лишить жизни любой ценой и как можно быстрее. Больше мне нечего добавить в своё оправдание. Могу только сказать, что на моих руках больше крови, чем на руках Симона, я убил восьмерых.

— мать честная… Каким оружием это было совершено? Мне просто очень интересно, так как я тоже в своё время наубивал много солдат…

— я всегда орудую длинным клеймором с тридцати сантиметровой гардой и ста десяти сантиметровым клинком.

— вот же срань господняя… И сколько весит это безумное оружие?

— по-разному, конкретно мой почти восемь килограмм.

— господи… Как таким оружием вообще возможно кого-то убить? Вас же поразят, прежде чем вы замахнётесь! — возмутился Любомир.

— не каждый способен им управиться, это факт. Но, мне как-то удавалось до этого. — ответил Карло улыбаясь.

— ладно, Карло. Пришло время, перейти к главному вопросу, который меня тревожит.

— говорите Любомир, я слушаю

— я хочу увезти мою супругу и мать подальше отсюда. Я знаю, что здесь будет скоро война. Не могу знать, когда именно, и кто с кем будет воевать; знаю только, что будет воевать Калоян, это уж точно. А там где он воюет, наступает кровавый мрак. Вы уж поверьте мне, я знаю.

— это весьма разумное решение, тем более что мы спешили неспроста. Сам Бонифаций Монферратский хочет захватить Фесалонники и запад Греции. Поверьте Любомир, если этот ваш Калоян сойдётся войной с Бонифацием, здесь мало места будет всем…

— я об этом и говорю. Я хотел попросить у вас шанса, присоединиться к вам. Чтобы мы все вместе уплыли отсюда. Вы даруете нам такую возможность? И есть ли у нас хоть малейшая возможность прижиться у вас на родине?

Карло улыбнулся при этих словах и ответил.

— почему бы и нет? Вы первый человек, который нам помог и отнёсся с понимание и почтением. Я не беру в расчёт вашу подозрительность! Я бы на вашем месте, тысячу раз подумал, если бы моей Луизе угрожала опасность. Но, я согласен вас взять в наше путешествие. Осталось только сообщить Симону о вашем желании, потому что галера то его!

— Карло, я думаю, это не будет проблемой. Посмотрите в окно! — засмеялся Любомир.

Там за столом полностью пьяный Дионисий и Монфор пели песню, причём каждый на своём языке, что было весьма дико и ужасно, но им это не мешало, потому что они уже были как братья, едва усиживая на стульях, и обнимая друг друга.

— вот ведь дела. Я впервые за неделю пути с французом вижу его таким довольным и счастливым. — радостно сказал сицилиец.

— а что с ним не так?

— он очень расстроен тем, как нас всех провели и использовали для достижения своих целей. У Симона сложный характер и железные принципы, которые не позволили ему, как и мне участвовать в грабеже Зары и один Бог знает скольких он людей убил при взятии Константинополя, сдается мне, что вообще ни одного. Не считая тех, что он убил, помогая мне в монастыре.

— значит вы не против, если мы все вместе выдвинемся завтра?

— я не против, наоборот только за. Больше людей, причём знающих округу всегда хорошо! Но, у меня один вопрос, куда вы конкретно хотите уплыть? — спросил Карло с тревогой в голосе.

— не знаю Карло, просто подальше отсюда. Я хочу, чтобы моя любимая жила в спокойствии и мы имели возможность растить детей не думая, что к нам вломятся солдаты среди ночи. Поэтому я и спрашивал о вашем городе.

Карло недолго раздумывал, перебирая варианты в голове. Потом резко вскрикнул.

— тогда давайте к нам в Сицилию! Чего уж тут говорить? Раз Бог послал мне вас, а меня этим монахиням, так почему я не могу приютить людей у себя на родине? Я пообещал, что помогу монашкам, так и вам помогу. Вы человек смелый и с умной головой, такие люди везде в почёте и найдут себе занятие.

— вы весьма щедры Карло.

— поживёте у меня какое-то время, пока не обзаведётесь жильём!

— не стоит Карло, у нас собрались кое-какие, деньги. Думаю, мы сможем купить небольшой дом, если цена позволит, а если нет, то я буду работать, пока не смогу этого сделать.

— я вам помогу, не переживайте. Хорошим людям всегда стоит помогать. — сказал Карло подавая руку Любомиру, что сидел под деревом.

— и то правда, я тоже так всегда считал! — подымаясь сказал Любомир и пожал руку рыцарю.

Ещё через два часа все были сыты и частично пьяны. Слово частично не касалось грека и француза, которые валялись под столом от безмерно выпитого. Карло с Любомиром затянули их в комнату и бросили на кровать,чтобы новоявленные друзья отдыхали. Сам Карло сказал, что ему без разницы, где спать. Места в доме не хватало на всех. Монашки обустроились в одной из комнат наверху, Любомир и Радка во второй комнате сверху. На этом комнаты заканчивались. Хотя Любомир и предлагал сделать место для сна в прихожей, но узнав, что у Дионисия есть своя конюшня, рыцарь решил пойти спать туда, чтобы остаться наедине со своими мыслями и обдумать завтрашний день. Перед сном Радка и Любомир говорили о будущем, которое для девушки стало потрясением.

— любимая я говорил с рыцарем и у меня для вас новость.

— какая новость моя любовь? — спросила девушка, глядя мужчину по лицу.

— завтра мы отправляемся путь. Мы покинем Болгарию.

— почему? — ошарашено спросила Радка.

— я не хотел вас терзать непроверенными фактами и слухами, но сейчас я уверен на все сто, что очень скоро здесь разразится война между Калояном и крестоносцами. Нам немедленно нужно покинуть эти земли. Потому что я теперь ответственен не за трёх людей, включая маму, а за четырёх. — гладя круглый живот Радки, сказал Любомир.

— это так неожиданно! Почему же это случилось, неужели мы никогда не сможем жить в мире?

— сможем. Я очень на это надеюсь, Карло мне рассказал, что у него на острове жизнь размеренна и планомерна. Нет войн и там очень тепло, почти круглый год. Там есть работа и храмы. Лучшего места не найти, тем более когда появился такой шанс, уехать не самим, а целой компанией.

Радка замолчала на некоторое время, обдумывая сказанное. Идея ей нравилась, главное, чтобы Любомир был рядом.

— а как мы туда доберёмся? Я даже не знаю где это!

— это не так важно, Карло пообещал, что поможет нам адаптироваться в его городе. Мы знаем латынь, хоть и не досконально, поэтому дорога нам открыта. Главное, верить в свои силы и надеяться на лучшее.

— и просить Бога, чтобы помог нам в пути.

— именно. Ведь дорога будет по воде. А я ещё никогда не плавал на кораблях!

— я тоже! — улыбнулась девушка, обнимая Любомира.

— просто удивляюсь, как может поменяться жизнь в столь краткий срок…

— и не говорите. Для меня это вообще шок, но мне всё равно, главное, чтобы вы были рядом моя любовь!

— это взаимно. — целуя Радку ответил Любомир, и пара после недолгого молчания погрузилась в сон, держась за руки.

***

После тяжкого похмелья Симон Монфор не хотел жить. Он сказал, что вино Дионисия дрянь, на что Дионисий вполне согласился. Сейчас они оба были не в лучшем состоянии, и им было плевать чьё вино лучше. Карло сообщил французу о том, что они планируют вместе покинуть дом и отправиться в Фесалонники, на что Симон просто махнул рукой, лишь бы от него отстали. Телегу немного досоорудили, сделав её более мягкой для Радки. Сейчас в ней ехало пять женщин и куча сумок с вещами, а мужчины сидели на трёх конях. Двое коней запрягали телегу, а на одном ехал Любомир со своей рапирой и большой сумкой на плечах, куда он собрал всё самое необходимое. Дорога выдалась долгая и утомительная, ведь быстро ехать нельзя было из-за Радки. Поздно ночью компания приехала, поселившись в уже знакомом гостевом доме Феопокла, который был весьма рад звонким монетам гостей. Сам же Дионисий остался дома. Надежда, Радка и Любомир с ним поговорили и всё объяснили. Дионисий отказался покидать родную гавань. Они долго прощались перед расставанием, которое возможно растянется навсегда, и, тем не менее, грек не сдержал слёз и эмоций, теряя людей, которые не были его родственниками, но так сблизились с ним за долгое время. Он написал Феопоклу письмо, в котором просил относиться к гостям со всем почтением, свойственным одним лишь грекам. А Любомир объяснил Дионисию, что ему нужно продавать всё к чертям собачьм и уезжать. Дионисий сам не знал куда ему ехать, но пообещал, что так и сделает. Ведь семейка Хоровец в Македонии его давно заждалась. На этой весёлой ноте они расстались, чтобы больше никогда не увидеть друг друга.

Поздно этой же ночью Симон вынужден был поехать на лошади в порт Фесалонник, где пытался найти свою галеру и её капитана. Француз нашел с помощью указаний местных греков, необходимый отсек с лодками, которые были выделены под его галеру, что одиноко колебалась на волнах, недалеко от берега. Когда Симон подошел к матросам, что крутились возле лодок, пыхтя табаком, то завязалась неоднозначная беседа:

— доброй ночи господа. — обратился Симон к мужичью.

— добрый! — ответили они на французском.

— значит, всё же я не ошибся местом!

— никак нет мсье Симон! Что-то вас долго мы заждались! Капитан уже перенервничал, да так что весь синий! — засмеялся один из моряков.

— в каком смысле синий? Завтра поутру нам нужно пускаться в путь и уплывать отсюда подальше.

— к чему такая спешка мсье Монфор? — спросил бородатый старик матрос.

— беда грядёт ребята! Нужно сваливать из города. Скоро здесь будет так жарко, и живым не позавидуешь.

— да ну! Сплюньте Симон! Это же райский уголок, кажись, вы наслушались бредней всяческих!

— та нет уважаемые работяги, это не бредни! Где капитан и боцман? На корабле?

— да кой там… Они уже неделю не выкисают в ожидании вас. Столько выпито было, что, пожалуй, любой другой бы умер! — засмеялись мужики

— вам смешно? Люциферово отродье! — заорал Монфор на весь порт. — Вас завтра на капусту порежут, а вы смеётесь?!

Бородатый патлач Монфор не шутил, матросы осеклись и сглотнули, понимая, что шутки кончились.

— вы что, серьёзно думаете, что завтра начнётся резня в городе?

— она может начаться в любой день и в любой момент! Я не шпион Бонифация, который идёт сюда, чтобы забрать город в свои жадные лапы, а заодно весь флот! Мне не ведомо в какой момент эта сволочь совершит нападение!

— ого… Беда! Плохо дело, капитан и боцман валяются без сознания. Они живут возле пятнадцатого склада, по улице Николо-николопо…ниполоко

— Никополуса! Болван! Уже сколько здесь стоим, ты так ни хрена не запомнил! — поправил молодого, бородатый старик.

— спасибо и за это, буду знать, где искать этих свиней. Вот я им покажу сейчас!

— мсье Симон, лучше завтра! Сегодня там делать нечего, они целый день пили, и если я говорю целый день, то это буквально целый день! Эти два дурака, целую бочку на двоих раздавили! Вы лучше идите отдыхайте, а завтра с утра, пока они не пошли вновь налаживать распорядок дня загоните их в порт.

Делать было нечего. Симон понимал, что эти два остолопа действительно могут пить как бессмертные и если они целый день этим занимались, то разговаривать сегодня просто было не с кем.

— ладно, господа. Я завтра тогда разберусь, а вы пока готовьтесь выдвигаться на завтра. Запасы на борту имеются с провизией, чтобы до Генуи добраться?

— да мсье Монфор, всё имеется в нужном количестве, не беспокойтесь! Единственное чего не хватает, это двух наглухо пьяных французов! — захохотал во всё горло высокий и тощий салага.

— ладно, до свидания, до завтра балбесы.

Граф де Монфор тронулся на коне, с трудом разыскав гостевой дом, где они остановились. Узкие улочки и петляющие кварталы Фесалонник сводили сума француза, который не привык к такой городской архитектуре. Привязав коня, Симон зашел внутрь, и попросил поесть на ночь глядя. Ему принесли еду, после чего он пытался выпытать у Феопокла, где все остальные гости, на что тот ответил, будто все спят. Симон после утомительной поездки и сытной еды моментально захотел и сам спать. Поэтому, не теряя времени, взобрался на второй этаж и хлюпнулся в кровать, погружаясь в глубокий сон. Эта ночь была последней безмятежной ночью города Фесалонники.

Рано утром, пока ещё не все жители проснулись, по улицам города бегали немногочисленные стражники на конях, которые оповещали о том, чтобы все позакрывали окна и двери, потому что в городе начинается бой. Что за бой, рядовые греки не совсем понимали. Зато Любомир, который, от крика на улице резко проснулся, всё сразу понял. Его сердце колотилось как сумасшедшее от страха, который давно его не тревожил. Его чувства опасности резко обострились и напомнили ему о былом животном страхе, который тот давно не испытывал. Ох, как же быстро человек привыкает к хорошему, пролетела мысль у Любомира. Он стал спешно будить Радку, потом быстро выбежал и начал будить ото сна всех, кто ещё не успел проснуться. Через десять минут все были в гостиной с лицами полными ужаса, все понимали, что впереди грядёт опасность, смертельная опасность, но какая никто точно не знал. Монахини держали руки вместе и читали молитвы, ибо им было хорошо известно как нападают на город крестоносцы и второй раз они бы этого не пережили, ни морально, ни физически.

— Монфор вы были вчера в порту? Там всё нормально? Мы можем выдвигаться? — путая слова, говорил Любомир, который очень нервничал.

— да, я был в порту, мы можем выдвигаться! — ответил Симон, всё ещё не проснувшись от глубокого сна.

Все стали выходить из дома и увидели, как люди бегали на улицах, пытаясь быстрее скрыться в домах, в то время как они наоборот выходили.

— постойте! — вскрикнул Симон в ужасе, после того как лёгкий солнечный луч ударил ему в глаз.

— что такое Симон? — спросил Карло, подбегая к французу.

— у нас проблема! — с ужасом ответил Симон, хватаясь за патлы.

— какая ещё проблема Симон? Что случилось!? Не молчите!

— боцман и капитан вчера были в усмерть пьяны! Их нет на корабле, хотя вся остальная команда у порта. Мы готовы уплыть подальше с этих проклятых Балкан, вот только их нужно вернуть!

— святая богородица! И где эти пьянчуги? — нервно спросил болгарин.

— это… Господи! Зад антихриста! Там такое название идиотское, я не помню!

— вспоминайте Симон! У нас нет времени! Вспоминайте! — затряс француза за плечи великан Карло.

В дом забежала Мария со слезами на глазах и начала кричать.

— мужчины, пожалуйста, поторопитесь там на улице… Господи эти демоны уже входят в город! — она прикрыла руки от страха и ужаса, который увидела.

Любомир выскочил на улицу, чтобы посмотреть о чём говорила Мария, в то время как Карло пытался выбить из памяти Монфора название улицы. То, что увидел Любомир, было сродни плохого фильма ужаса. Город, как было сказано ранее, спадал вниз как долина, чем ближе был к берегу. Глядя почти с береговой линии, Любомир увидел тьму воинов, которые подходили к первым рядам домов. В городе были слабые стены, да и никто не готов был к защите, поэтому наступление будет успешным неминуемо. Ещё какие-то полчаса и все эти головорезы заполнят этот живой и замечательный город. Любомир вернулся в дом и закричал.

— они идут! Господи! Вспоминайте вы уже улицу!

— он говорит там как то никопо, никупо, как то там возле пятнадцатого склада.

— о нет…

— что? Любомир не пугайте так нас! Что вы хотите сказать?

— это в той стороне, откуда идёт наступление!

— тогда нужно спешить! — прокричал Карло. — Собирайте коней, а я найду вашего боцмана и капитана!

— нет Карло, вы заблудитесь, вы никого не найдёте их и просто погибнете без толку. Вы даже не представляете, как сложно ориентироваться по этому городу!

— почему вы так уверены Любомир?

— потому что так и будет Карло! Это чёртов город как лабиринт! — вставил Монфор своё недовольство.

— я знаю, как найти эту таверну, я подозреваю, где именно ваши моряки запропастились. Если я неправ, то нам всем конец. В любом случае я поеду сам, а вы должны доставить женщин к порту, как можно скорее!

— вы уверены Любомир? Может, вам нужна помощь? — спросил Карло, кладя руку на плечо болгарину.

— я привык действовать сам. Я полжизни провёл в одиночестве, и сейчас справлюсь.

— вы смелый человек Любомир, но я не могу вас оставить одного! Вам нужна помощь!

— замолчите Карло! И послушайте, что я вам скажу! Возьмите мою супругу и берегите как свою жену, пока я не вернусь! Ей нужна особая защита, ведь другие женщина могут и убежать и отбиться, если вдруг на вас нападут среди улиц, а моя Радка не сможет! Защитите её, а мне нужно спешить, пока они не добрались к докам!

Любомир не дожидаясь ответа Сицилийца, понимал, что каждая секунда важна, без боцмана и капитана, некому будет доставить судно к берегам Сицилии, а найти этих чёртовых пьяниц, кроме Любомира никто не сможет. Он половину Болгарии в одиночку объездил и не таких находил! Пока Любомир поскакал навстречу орде крестоносцев, монашки уселись на телегу с матерью Любомира и их повезли быстрее обычного к порту, а Карло пришлось объяснять Радке, что нет времени на эмоции и нужно убегать.

— но, как так! Куда он уехал рыцарь!?

— он попросил, чтобы я вас лично защитил и отвёз к порту, он единственный, кто знает, как найти моряков, потому что бывал в этом городе!

— зачем вы его отпустили! Он же поехал в ту сторону, где эти убийцы! О нет! — зарыдала девушка, но Карло понимал, эмоции эмоциями, а спасаться нужно немедленно.

Он подсадил девушку с помощью Симона на лошадь и сам сел, аккуратно управляя поводьями. Вся группа двинулась к отсеку со спасательными лодками, ведущими на галеру француза, который молился всем Богам, чтобы Любомир нашел моряков.

Тем временем Любомир нёсся на всех порах на встречу смерти. Он видел как крестоносцы, сияя высокими, белыми с красными крестами штандартами вошли уже в город; некоторые дома уже начали осознавать кошмар и прикосновение веры. Но, внезапно с северной части города, которая также просматривалась, как и восточная, откуда прибыли крестоносцы; неслась конница, необычной породы. Любомир понятия не имел, кто это. Ему особо и не хотелось узнавать. Он, поворачивая голову налево, условно считал склады, которые появились на береговой линии, где когда-то он ходил и удивлялся множеству ремесленных товаров. Наконец-то он насчитал пятнадцатый склад и увидел скучающую вблизи таверну. Люди всё ещё носились по улицам, но большинство уже спряталось, надеясь на чудо, которое их защитит. Болгарин помчался к дверям таверны, и на ходу спрыгивая с лошади, залетел в неё. Из-за стойки показался, наверное, хозяин-грек, который прятался и думал, что по его душу уже пришли.

— где французы! — закричал Любомир приближаясь.

— как какие… французы?

— пьяницы, боцман и капитан! Они должны были здесь пьянствовать!

— а капи-капитан! — заикаясь еле выговорил грек, выглядывая из-за стойки. — Он, они там! — показал он пальцем наверх.

Любомир не теряя времени большими прыжками взобрался наверх второго этажа и выбил ногой двери. В комнате валялся мужик без сознания и рядом с ним такая же безжизненная женщина — оба были голые. Один есть подумал Любомир. Далее он выбил вторую дверь, и там была та же сцена. Парень залетел в комнату и хватая за шею мужчину начал его тормошить нанося пощёчины. Тот, что — то стал бубнить и хныкать.

— мама не бей меня, я больше не буду!

— какая к чёрту мама! Просыпайтесь мерзавец! Пьяница проклятый!

— я не буду…Я больше так не буду… — тот открыл глаза выходя из блаженного сна и ужаснулся.

— что проснулись! Наконец-то! Одевайтесь немедленно! На город напали крестоносцы, если мы сейчас же не уедем мы погибли!

В это время в двери зашел первый мужик, коим был капитан в халате, который ничего не закрывал, потому что был просто на плечах мужика.

— зачем вы бьёте моего боцмана! — голосом с бодуна, спросил капитан.

— закройте рот и одевайтесь, немедленно! Симон Монфор нас ждёт в порту, мы должны немедленно убраться!

— зачем так спешить, тут такие девочки приятные! — заулыбался капитан.

— ах вы пьяная скотина! Я вам мозги вышибу сейчас, если вы не оденетесь и не пойдёте за мной! — хватая за шею голого капитана пригрозил парень.

— ладно, ладно я понял! Сразу видно вас Симон прислал, чёртов параноик! И к чему такая спешка? — икая, спросил капитан.

— выйдете на улицу, увидите!

За десять минут под пинками и подзатыльниками Любомир с трудом заставил одеться проклятых моряков, и они втроём вышли на улицу, где нервозно ходила туда-сюда кобыла, которая будто осознавала приходящую опасность. Она чуяла смерть животных вдалеке, таких же как и она.

— какой прекрасный день! — потянулся на все руки капитан и повернулся лицом в сторону бойни, которая велась где-то в двух километрах от места их пребывания. — Святая Мария! Что это такое? Они что штурмуют Версаль?

— какой к на хер версаль?! Где ваша лошадь? — сгорая от раздражения, спросил болгарин.

— какая лошадь? У меня нет никакой лошади! Зачем лошадь в таком чудном городе, грех скакать на лошади в таком уютном городе! Где ходить пешком одно удовольствие.

За что мне это святой Боже, промелькнуло в голове Любомира, ты будто издеваешься!

— вы знаете, как добраться к вашему судну?

— конечно! Я сюда пешком ходил раз двадцать! Пока Симона ожидал с моим компаньоном! — ответил капитан с истеричной усмешкой, посматривая на бойню вдали.

— садитесь на мою лошадь с боцманом и скачите в сторону ваших лодок, а я найду лошадь и тоже скоро прибуду.

— спасибо благородный человек! — ответил боцман, который был ещё пьян и мало соображал.

Двое моряков сели и поскакали на лошади Любомира в сторону спасительной галеры, а сам парень попал в сложную ситуацию. Пешком туда бежать было довольно долго, нужно было выкрасть у кого-то лошадь, ну или одолжить на время, всё равно он не планировал её грузить на лодку…

Любомир побежал между тонких улочек, всматриваясь в любые похожие на стойла места, пытаясь найти спасительный транспорт. Наступление крестоносцев продолжалось. Они уже сцепились с конницей половцев и начали ожесточённый бой в ходе, которого половцы добротно уничтожали пеших воинов. Бонифаций не ожидавший такой защиты, которая возникла как туман из ниоткуда, вынужден был дать команду отступать, потому что крестоносцы допустили ошибку и не были готовы к такому сопротивлению. Впервые стычка половцев и крестоносцев принесли их маленькое поражение, и как бы сказал сам граф Бонифаций, не поражение, а тактическое отступление. Пока бой шел, Любомир уже пробежал улиц десять вверх, всё ближе подходя к опасной зоне, потом свернул в сторону дома Феопокла, хаотично разыскивая лошадей, которых будто дьявол сожрал на ужин. Любомир подумал, что все кони в городе вымерли, или же их просто хорошо спрятали. И вот наконец-то он увидел двух коней, правда, был один минус, там были наездники. Эти половецкие лучники, увидев одинокого простолюдина, не знали, кто он такой, но в порыве битвы они не стали разбираться и напали. Любомир вытянул рапиру и видел как тетива на луках натянулась. Он заранее прыгнул в сторону и обе стрелы рассекли хлёстко воздух пролетев мимо. Всадники поскакали в атаку. Нагибаясь, один из них махнул саблей, целясь в парня. Герой парировал наскок врага и ухватился за стремя, которое его потянуло, волоча по земле. Выбраться на коня не удалось, поэтому пришлось отпустить, болезненно падая на землю. Половские солдаты сделали оборот вокруг улицы и вновь напали. Удар кривой сабли первого был успешно парирован, а второго Любомир проткнул прямо на ходу, когда тот нагнулся для атаки пешего противника. Воин свалился замертво с коня, и болгарин побежал догонять коня, который тащил за ногу наездника. Когда Любомир догнал коня, и уже казалось сел, единственное, что он хотел сделать, это лупить его в бока, чтобы тот унёс его подальше отсюда. Он не хотел дальше драться, только не сегодня! Это не его война, и не его бой! В любом случае он оставил без присмотра второго солдата, который хотел отомстить за товарища и выстрелил в спину Любомира. Болгарин не верил, что на такой дистанции возможно поразить врага. Но, коварная стрела набрала убийственную скорость, и продырявила его грудную клетку. Брызги собственной крови вылетели прямо у него перед глазами. Боль и судорога сбили координацию парня, и он упал с лошади, больно падая на песочный грунт улицы. С трудом поднявшись, болгарин слышал стук копыт, что уже приближались. Он выхватил рапиру и сделал взмах вслепую в сторону кобылы. Та испугавшись атаки, встала на дыбы перед ним и со всей силы саданула ему в лоб копытом. Любомир увидел голубое небо, и после удара головой об землю, голубой цвет накрыла кромешная тьма. Половец, видя бездыханное тело парня, который истекал кровью, ударил коня в бока и поскакал резать крестоносцев.

Тем временем Боцман и капитан добрались к лодкам, и начали весело рассказывать, как Любомир их пробудил ото сна.

— где болгарин? — заревел Симон не веря своим глазам, и тому как себя по-идиотски вели капитан с пьяным боцманом. — Мы не знаем мсье Симон! Он отдал нам коня, сказав, чтобы мы спасли вас всех, а сам куда-то побежал!

— у вас что своей лошади не было?

— у меня нет! Я всегда пешком здесь ходил! — как будто хвастаясь, сказал капитан.

— а у мня была! Ха! — ответил Боцман.

— и вы не дали её Любомиру? — беря за барки боцмана, спросил Симон.

— а он что меня спрашивал? Он говорил с капитаном! А я собсно не мешался в их разговор!

— ах ты проклятый пьяница и бездельник! Это твой последний рейд на моей галере! Ты за всё заплатишь! Чёртов изувер!

— не надо так нервничать, всё же хорошо! — сказал капитан, пытаясь разрядить обстановку.

— что хорошего жалкие идиоты! Вы оставили человека погибать в гуще битвы, пока он спас ваши шкуры! — закричал Симон. — Быстро все садитесь в лодки и плывите к галере.

Остались только Надежда, Радка, Симон и Карло. Они безутешно ждали парня. Симон уже видел, что позади толпы всадников подходило подкрепление болгар, большая орда Калояна заполнила город и один Бог ведает, что там происходило. Город всё больше наполнялся разными солдатами, которых было просто не сосчитать.

— Радка и Надежда, я понимаю, что Любомир замечательный человек, но мы прождали его почти полчаса! — Симон пытался быть настолько убедительным насколько мог. — Мы не можем больше оставаться здесь это опасно для всех нас! Если не дай Бог, венецианцы прибудут сюда с флотом на подкрепление крестоносцам, они не дадут нам выбраться живыми! Они будут всё захватывать и грабить! Поймите меня дамы!

— я никуда не поеду без Любомира! — закричал Радка, заливаясь слезами, а Надежда от горя не знала, куда себя деть.

Карло понимал, что ситуация хуже некуда, оставлять человека самого в этом месте, было самым худшим из решений, но если не уплыть вовремя, то можно было не уплыть совсем, и тогда судьба их всех сложиться очень скверно. Мать Любомира просто плакала. Как можно на такое решиться? Какая мать сможет так поступить и бросить сына?

— Надежда вы же взрослая женщина, уговорите её садиться в лодку и уплыть пока не поздно! Подумайте про вашего внука! Подумайте про неё и себя!

— я не могу, там же мой сын, может он ещё вернётся!

— госпожа, он не вернётся, я бы больше всего на свете хотел бы, чтобы он вернулся, но там разразился ад, и поверьте я знаю лучше остальных, что там мало кто выживет сегодня!

Слова Симона не помогли, а только добавили ещё больше рыданий. Француз увидел на горизонте отряд лучников, которые скачут вдоль пирса, высматривая добычу и случайных крестоносцев, которых они почти выгнали с города. В это время мать Любомира сорвалась и побежала в сторону города.

— ГОСПОДИ! Симон заберите её, она же погибнет! — закричал Карло, удерживая Радку, от тех же действий.

Симон побежал сломя голову, и схватил безумную от горя женщину. Он взял её на плечи и потащил к лодке, видя что вот-вот половцы могут их заметить.

— Надежда, вы хорошая мать, но вы не спасёте этим глупым поступком своего сына!

Проходя мимо Сицилийца с бедной женщиной на плечах, Симон крикнул ему.

— Карло я больше не могу ждать. Простите. Посадите Радку в лодку, иначе мы все погибнем! — сказал Симон и пометсил мать Любомира в лодку, потом сам сел.

— Радка, послушайте, Любомир просил меня позаботиться о вас, я не могу нарушить обещание, нужно спасаться! Нам пора уплывать, больше нет смысла ждать!

— я не могу его бросить, разве вы не понимаете? Я никогда его не бросала и не брошу!

— тогда вы погибнете и ваш ребёнок тоже! Он не хотел такой участи для вас, поэтому и пожертововал всем, чтобы вы выжили!

Девушка от горя упала на колени и казалось уже не могла плакать пролив все слёзы, которые только могла. Карло присел рядом с ней и сказал.

— Радка я не могу смотреть, как вы мучаетесь. Если вы не хотите садиться в лодку, то я сейчас пешком пойду в ту бойню и буду искать вашего мужа, пока не погибну. Вы готовы взять на себя такую ответственность? У меня есть жена и ребёнок тоже, и они останутся без отца.

Она не ответила, просто закрыла лицо руками. Карло понял, что пора сделать выбор за неё. Он поднял её на руки как ребёнка и посадил в лодку, после чего и сам умостился. Четверо последних путников плыли к галере, которая должна была привезти их к лучшей жизни. К новой жизни. Мать обнимала Радку пытаясь успокоить её горе, хотя сама нуждалась в утешении не меньше девушки. Карло было так паршиво на душе, как никогда. Он действительно был готов пойти на поиски парня, только он понимал что это было бесполезно, мало того что Радка останется без защиты в Сицилии, так ещё и его жена с ребёнком останутся без отца. Он не мог так эгоистично поступить, поэтому сделал то, что должен.

Глава 21

Глава 21

…если война длится непозволительно долго, то она затронет всех без исключения…

Схватки за Фесалонники продолжались. Несколько попыток штурмовать город с востока Бонифация Монферратского провалились, по той причине, что он не ожидал такого сильного и ревностного отпора от внезапно возникшей армии Калояна вместе с половцами. Устроив военный лагерь возле города Бонифаций послал гонца к главе Фесалонник, и просил его выехать на встречу для разговора. Маркграф хотел путём переговоров забрать город, потому как война с сильным соперником, которому было проще обороняться за стенами города, стала крайне не выгодна. У Бонифация были свои козыри, которыми они хотел воспользоваться и уговорить грека сдать город. И вот, в ясный майский день, делегация крестоносцев и купцов Фесалонник встретились в пригороде для важной беседы. Парфений Димопулос был прекрасным дипломатом и разумным человеком, человеком слова и чести. Единственный его недостаток был в том, что Бонифаций стал невероятно двуличным и лживым скотом после штурма Константинополя, и грек этого попросту не знал. Обида на Балдуина и Дандоло разожгла в нём огонь зависти и ненависти. Он желал власти и отмщения за то, что ревностно сражался, а получил в итоге меньше всех наград. Парфений зашел в дом вместе с Бонифиацием и их сопровождали по два солдата с обеих сторон. Присев за стол Парфений перехватил инициативу и начал разговор:

— не скажу, что рад вас видеть Бонифаций. Тем не менее, я питаю большие надежды, что вы пришли сказать мне, что уберётесь с наших земель, которые так хорошо существовали без вас.

Бонифаций ехидно улыбнулся и ответил.

— вы живёте прошлым градоначальник. С чего вы вдруг решили, будто я буду отступать?

— разве вы не проиграли несколько схваток?

— маленькие поражения ничто, перед лицом большой победы. — опираясь на локти придвинулся граф, чтобы быть ближе к мэру и сверлить его взглядом.

— это смешно Бонифаций. О каких победах вы можете говорить? Мы прекрасно знаем, чем закончится этот конфликт.

— нет Парфений, ничего вы не знаете.

— просветите меня, что вы имеете в виду! — удивлённо поднял брови грек.

— на пути к Фесалонникам ещё десять тысяч солдат. Мы укрепились близ вашего города и никуда не денемся. Ваши союзнички в лице болгар успешно оборонялись, но нападать не станут, ибо умрут под градом наших стрел и мечей. И вот что я хочу сказать Парфений. Когда наши войска прибудут, а это случиться очень скоро, Фесалонники пожалеют, что позвали болгар на помощь.

— это я их позвал, а не Фесалонники.

— какая разница? Результат будет один. Если город не будет наш, мы превратим его во второй Константинополь. Вы бывали в Константинополе после нашего захвата?

— к моей радости нет, и не намерен. Хотя я наслышан о вашем варварстве. Я вас не понимаю Бонифаций, неужели такая жестокость так необходима? Чего вы добиваетесь? У вас мало денег или власти? За власть нужно было бороться с вашим визави Балдуином, а не с нами, а деньги… Мы можем вам заплатить, чтобы вы убрались отсюда, если вопрос в этом. Лишь бы это кровопролитие закончилось.

— у вас всё так просто Парфений! Как на базаре! Тут заплатил, тут поторговался…

— а разве не так ведутся переговоры?

— это война Парфений, а не базар. Мне деньги не нужны, потому что они и так у нас есть.

— тогда чего вы хотите?

— хорошо, я зайду с другой стороны, как вы говорите, со стороны диалога и благоразумия…

— а оно у вас ещё осталось?

— немного есть. Так вот. Если вы слышали сейчас моя супруга это вдова бывшего императора Алексея. Она уже носит сына, который сможет стать королём этих земель.

— о каких землях вы говорите?

— я хочу стать регентом своего будущего сына, чтобы тем самым показать грекам, как я благоразумен и даю им короля с византийской кровью. Вы ведь были частью Византии долгое время? Но, так как Византии больше нет, я предлагаю вам создать Фесалонникийское государство с центром в этом городе. Мой сын, будет управлять им, когда повзрослеет…

— а пока он взрослеет?

— пока он взрослеет, вы останетесь главой, так и быть… Таким образом, я обещаю, что мои солдаты не будут делать разгрома в городе и ваша земля не умоется кровью.

Парфений задумался и начал потирать щетину на лице, нервно постукивая пальцами по столу.

— это вроде бы и неплохое предложение, которое меня устраивает, но в городе стоят войска Калояна.

— вот именно Парфений, моё основное требования чтобы заключить эту сделку — скажите Калояну, чтобы отозвал войска, ибо и он потеряет много чего в этой войне и мы. Никто не будет в выигрыше. А если вы оба примете мою сделку, то не будет кровопролития, и мы сможем как-то сосуществовать вместе.

— с крестоносцами тяжело сосуществовать господин Бонифаций… — недоверчиво ответил грек.

— возможно, если их не держать в узде. А я держу своих солдат в узде. При двух нападениях мы не уничтожала жилые здания и мирных людей, но всё изменчиво в этом мире. И цель всегда оправдывает средство.

— не всегда Бонифаций.

— это ваше мнение, оставьте его при себе.

— я вас услышал. Мне нужен день, подумать. Завтра я вышлю гонца, который даст вам ответ.

— вот и славно Парфений, надеюсь на ваше благоразумие!

Переговоры закончились пока что ничем. Крестоносцы вернулись в лагерь, а Парфений в город. Поговорив со знатью города, Парфений поддался уговорам Бонифация и выбрал мир. Он понимал, что могут натворить крестоносцы и не желал повторения хаоса столицы Византии, поэтому он послал гонца к Бонифацию, прося его подождать, пока Калоян получит просьбу вывести войска. Пока маркграф ждал, гонец летел на всех порах в Лютицу. Через три дня безумной скачки новость дошла до Калояна. Ему ничего не оставалось, как вывести войска. Фесалонники не были его территорией, а если их глава принял такое решение, то он, наверное, знал что делает. Поэтому армии болгар был выдан указ, отступить к территории южного Родоса. Там они закрепились, потому что Балдуин подло делал набеги на приграничные деревни и захватывал их одна за другой. Но, к Балдуину мы вернёмся позже. Сейчас речь о Бонифации. Этот коварный злодей, который когда то был ревностным христианином был очень рад, тому что его план сработал. Как только войска Калояна вышли с города, крестоносцы заняли их места. Такого погрома как был в Константинополе, они не учиняли, но без насилия, конечно же, не обошлось. Самым важным стало то, что Бонифаций приказал поймать и посадить в темницу градоначальника и его свиту, потому что они были еретиками. Бонифаций воспользовавшись церковными канонами упрятал людей, которые правили городом, тем самым предав их. Он выступил перед народом города, где провозгласил себя королём государства Фесалонники и пообещал, что как только его сын византийской крови подрастёт, то станет главой этого государства. Жители не могли ничего сделать и молча приняли то, что им преподнесли. Этот торговый не воинствующий город не мог дать никакого сопротивления преступнику Бонифацию, который ощутил всю мощь города и его прибыли в первые же недели правления. Жажда власти закрыла глаза правителя Монферрата и он жаждал большего. Он стал собирать войско, которым хотел отнять часть территорий, которые были в данный момент за венецианцами. Тем самым он хотел отомстить подлецу Дандоло, за его обман и заговор с Балдуином против него. Собрав десяти тысячное войско, Бонифаций через месяц выдвинулся в город Мосинополь, который был границей с венецианскими владениями. Он втайне готовил атаку на города Маронея и Энос, которые были важными портами венецианцев. Вот только Мосинополь находился как раз в южном Родосе, где совсем недалеко стояли войска Калояна.

***

Прибыв к Лютице, Эмил не застал Калояна. Король выехал в Тырново для встречи с ханом Сутоевичем, которого беспокоило положение дел на юге после внедрения туда крестоносцев. Эмил отдохнул одну ночь и не глядя помчался в город, где располагался царский в прошлом и королевский ныне дворец Калояна. Не жалея коней и собственного здоровья Эмил как дьявол долетел до Тырново всего за двое суток. Он выглядел не лучшим образом. Не мытый и воняющий лошадьми, в затасканной одежде он вошел во дворец города Тырново, где уже второй день проходили военные переговоры с половецким ханом южного региона степняков. При появлении помятого и явно несвеже выглядевшего советника Калоян очень удивился и насторожился.

— здравствуйте мой почтеннейший советник! Вижу, дорога была крайне изнурительной. Что стряслось, почему вы так выглядите?

— пришлось добираться быстрее ветра, укладывая лошадей одну за другой в могилы, лишь бы побыстрее сообщить то, что сам Бог велел.

— вы хотите меня порадовать заключённым союзом с латинской империей? Только не говорите, что ваши новости касаются других вопросов!

— к сожалению, радоваться мы будем позже, а сейчас придётся решать некоторые неприятные вопросы. Союза не будет. — подходя к столу за которым сидели хан и король, ответил Эмил.

— как не будет? Вы хотите сказать, Балдуина не устроили наши предложения? — недовольно сощурился король.

— я скажу только то, что он скорее заключит союз с бездомной собакой, нежели с вами.

— как это понимать Эмил? Может вы ему не дали понять все плюсы нашего сотрудничества?

— думаю его плюсы, где-то располагаются на другой плоскости. Балдуин оскорбил вас, меня, весь болгарский народ и нашу прекрасную культуру всего за десять минут разговора. Никогда не будет никакого союза с ними. Насколько я смог понять его убогую и самовлюблённую речь и душу, что вы для него никто, просто пустое место, с которым он никогда не будет считаться.

— он что безумец? — спросил хан Сутоевич, вполне спокойно поглаживая длинные усы.

— он не безумен Котян. — объяснил Эмил. — Он самоуверен и свято верит в то, что крестоносцы непобедимы. Он думает, что если они в двадцать тысяч человек смогли покорить двухсот тысячное сопротивление города, то значит они взошли на вершину Олимпа и сравнялись с богами. Как-то так…

— значит, он отказался от союза и сотрудничества… Чего же он хочет? — спросил король.

— что бы вы Калоян относились к нему как к господину. Этот мерзавец на глазах своих подданных оскорбил нашу культуру и нашу самобытность. Он при всех оскорбил существование нашего народа и нашей державы. Он называет вас рабом и ничтожеством. Самое забавное, что он думает, будто нападая на наши деревни с юга, мы так и будем сидеть, сложа руки и наблюдать.

— вот же скотина! — неистово закричал Калоян, краснея как рак. — Да кем он себя возомнил! Сволочь! Безбожник проклятый!

— полагаю Богом. Вы знаете король, сколько стоит его наряд, в котором он ходит по своему Буколеонскому дворцу?

— какая к чёрту разница?

— 62 тысячи серебряных марок. За эти деньги можно построить ещё один дворец, и организовать ещё один крестовый поход. — наливая себе вина, поведал Эмил.

— не дурно… — подтвердил Котян. — Но, глупо как и всё что делает Балдуин. Простите Эмил, как вы считаете, он полный идиот, или просто больной человек?

— он самовлюблённый французский пижон, который обязан быть наказан. — ответил Эмил.

— и он поплатится за свою заносчивость. Не сомневайтесь Калоян. — сказал королю хан половцев.

— боюсь господа прерывать вашу ненависть к Балдуину, но у нас другое крайне важное дело назревает. Оно сейчас намного важнее самого Балдуина.

— какая падаль на Балканах может быть важнее Балдуина? — спросил Калоян.

— вы неделю назад отвели войска по просьбе Парфения из Фесалонник.

— ну да, было дело. — согласился король.

— так вот, Бонифаций обманул Парфения и кинул его со свитой в темницу, тем самым провозгласил себя королём государства Фесалонники и мало того, ходят слухи, что этот, ещё один идиот, который по уровню идиотизма уступает только Балдуину, хочет забрать часть береговых земель у венецианцев.

— откуда у вас такие сведения Эмил? — спросил Котян подозрительно.

— вы всегда любите задавать вопросы, но никогда не отвечаете на мои! Как же сложно быть советником при короле!

— хватить жаловаться Эмил, сейчас не время для бравад, так откуда вам это ведомо? Это проверенная информация?

— то, что этот мерзавец забрал себе величайший порт Балкан, не считая Константинополя, то да — это чистейшая правда и свершившийся факт, а то, что он собирается выдвигаться в южный Родос пока только слухи. Но, слухи не беспочвенные. Посудите сами господа, этот заносчивый итальянец оказался у разбитого корыта. Балдуин забрал столицу и стал императором. Сговорившись со старым жидом Дандоло, они разделили лучшие земли, а Бонифацию бросили объедки, заставив ещё и воевать за них. Благо у него хватило ума обмануть грека и забрать город практически без потерь, тем самым получив приток ресурсов и базу для войска. Теперь, он по любому будет жаждать отнять лучшие куски у своего соседа, коим на данный момент является Дандоло.

— его глаза настолько слепы, а шея настолько неповоротлива, что он не видит нас на севере? — спрашивал хан Сутоевич.

— получается да… Быть настолько слепым это нужно постараться. — искоса глянул в сторону короля Эмил. — Его замысел понятен. Во-первых, береговая зона намного важнее гористой, которой является центральный Родос, во-вторых он хочет отомстить Дандоло. Сейчас распри между крестоносцами, которые сгинут от своей же жадности только нам на руку. Посудите сами, Балдуин отправил большую часть войск на восток, чтобы душить Никейскую империю. Совсем малыми частями он хватает куски наших земель, вообще не понимая, с кем он связывается! Балдуин всерьёз не воспринимает нас как достойных противников и почему-то мне кажется, думает, что мы побоимся давать ему отпор.

— это же прекрасно! — засмеялся Сутоевич. — Я давно не видел такого самоуверенного и бездарного правителя! Вот бы в Киевской Руси обитали такие идиоты, я бы давно владел их столицей!

— мечтать не вредно Сутоевич… — угрюмо заметил Калоян. — Продолжайте Эмил.

— для начала нужно разобраться с Бонифацием. Он со своей небольшой армией будет идти в сторону Мосинополя. Это самое подходящее место, где можно поставить лагерь и сформировать ресурсную базу, для атаки на юг. Пока этот идиот будет отдыхать и готовиться к своей маленькой войне, мы устроим немаленькую засаду и уничтожим его.

— но, тогда Балдуин поймёт, что мы представляем угрозу и будет действовать более осторожно. — предположил Калоян.

— я так не думаю король. Если бы видели глаза этого нарцисса, то поняли бы, что он неисправим. Он безумен в своей самоуверенности, как император Калигула. Наступив на одни грабли, он специально закроет глаза, чтобы повторить такой успех дважды!

— то есть вы считаете Эмил, что уничтожить Бонифация будет так просто, и при этом Балдуин вообще никак на это не отреагирует? — спросил король недоверчиво

— почти так. Ничего не бывает просто на войне. Но их ошибка в том, что они ведут себя так, будто нас на севере не существует! Почему бы не показать, им обратное? Нужно воспользоваться их слепотой и самоуверенностью.

— целиком согласен. — ответил Котян. — Наши немногочисленные войска уже сражались с крестоносцами, и я бы не сказал, что они представляют из себя непобедимых воинов.

— скажу больше господа! Они весьма победимы и медлительны. Наша совместная конница станет гарантией успеха и уничтожения этой груды металлолома.

— мне нравится ваш настрой Эмил. — заулыбался король.

— не спешите радоваться Калоян. Эта война хоть и может быть выиграна, но заставит нас очень сильно надавить на население, чтобы сформировать войско и конную силу. Граждане могут негативно воспринять эту затею, ведь мирное время длилось совсем не долго, но очень повлияло на людей, отстраняя их от войны.

— не думаю, что это будет проблемой. Мы боевой народ, как воевали, так и будем воевать! — заверил Эмила Калоян. — Я желаю повести войско на этого глупца лично, который обманул моего почтенного друга Парфения.

— не стоит король. Я сам с ним разберусь. — сказал Котян, подымаясь из-за стола.

— вы забираете у меня славу! Я должен повести войско, чтобы убедить народ в необходимости этой войны и одержать победу.

— обождите Калоян и не спешите. У вас будет такая возможность. — ответил Эмил.

— что вы имеете в виду? — спросил король у Эмила

— Балдуин своими мизерными войсками неспешно продвигается к Адрианополю. Он уже захватил со своими разбойниками много деревень на юго-востоке Болгарии. И нам необходимо его остановить пока не поздно. Адрианополь крайне важен тем, что он близко к нашей крепости и важным ресурсным городам. Будем надеяться, что хан Сутоевич быстро разделается с одним змеем, и после его победы вы сможете сами выступить в Адрианополь для его защиты и контрнаступления на эту шваль. — объяснил Эмил.

— вы что ночами не спите и только планируете войны? — спросил Калоян, удивляясь тому, что Эмил всё знал и всё продумал.

— для этого не нужноночами сидеть и думать. Важно слушать ушами и смотреть на карту нашего государства, чтобы понимать что происходит.

— всё равно я удивлён вашей осведомлённостью!

— не удивляйтесь король, я трачу достаточно денег из вашей казны на то, чтобы мои уши были в тонусе от слухов и знаний.

***

Время шло и происходило два вялотекущих события. Первое это наполнения Мосинополя войсками крестоносцев. Они организовывали торговые поставки провизии из Фесалонник и подтягивали новые войска, которые частично формировали из бедных греков, которые не желали воевать за крестоносцев. Такое войско было не очень полезным и боеспособным, но Бонифацию было плевать, потому что у него перед лицом была пелена мести к Дандоло. Едва собрав десять тысяч воинов, пятидесяти пяти летний граф был почти готов к выдвижению на Энос. Этот город был вообще не защищен, и взятие его было пущим делом. Особенно, если ты знаешь тот факт, что венецианцы уплыли захватывать остров Крит и частично помогали Балдуину в Никейской империи. То есть в целом затея была довольно неплохой, если выколоть себе глаза, когда поворачиваешь голову на север. Потому что если у тебя есть глаза, то там бы ты увидел тридцати тысячное войско болгар и десять тысяч половцев. Эта несметная орда медленно передвигалась полугорными массивами Родоса и была на подходе к Мосинополю.

Бонифаций I Монферратский спал в ту роковую ночь, когда огромные полчища болгар практически окружили город и были готовы провести фатальное нападение. Самая большая проблема крестоносцев воюющих на Балканах была в том, что это была чужая земля. Там жили болгары и греки, которые ненавидели крестоносцев. Все знали, где идут их войска и создавать доносы и слухи было за радость для местных жителей. У крестоносцев же, всё было наоборот, они ничего не видели, и вдобавок ничего не хотели видеть! Поэтому случилось то, что случилось. Войска, заполнявшие город слишком поздно заметили надвигающуюся угрозу. Болгарская и половецкая конница влетела на улицы Мосинополя и начала уничтожать всё живое, что было схожим с воинами. Несметная орда мечников-болгар заходила с севера, и всё что носило доспехи или броню умирало. Кавалерия перекрыла отходы на запад и восток. Единственный путь побега был с юга.

— господин Бонифаций! Проснитесь, на нас напали! — завопил рыцарь, вбежавший в дом, где спал граф.

Пожилой граф не сразу понял суть этих слов. Он с трудом пробудился ото сна и в полной темноте в дверях увидел рыцаря державшего факел. Крестоносец, что предупредил Бонифация об опасности долго не простоял. К двери подбежали двое болгарских солдат, и началась короткая битва в ходе, которой крестоносец убил одного солдата и пал от второго. Бонифаций хватая на ощупь меч под кроватью выбежал на улицу и быстро убил болгарского солдата. Граф смотрел на улицы и ужас, величайший ужас наполнил его сердце. Он уже видел ранее в Фесалонниках эту конницу, сейчас огромная орда горящих маячков, которые несли всадники спускалась с массивного холма, который предшествовал гористой местности. Пожилой граф побежал на задник дома к стойлу и оседлал быстро коня. Он понимал, что среди ночи увидел лишь частичку облака смерти. Сколько на самом деле было нападавших, он не мог представить и в страшном сне. Граф Монферрата галопом нёсся по улице, которая вела прямиком на восток. Он ещё не догадывался, что болгар было настолько много, что они перекрыли и западную и восточную дороги и выход из этого ада был только на юге. Спрашивать, куда спастись, не было времени, да и никто бы ему не подсказал. Многие крестоносцы спали, а те, кто пьянствовал ночью, были тем более, менее подготовлены к бою. Страшная резня выбила практически восемь тысяч воинов. Спаслись лишь те, кто по счастливой случайности бежал на юг к морю. Сам граф выбегая из города не видел что происходит за спуском. А за спуском, всех кто убегал уже ожидали добрые молодцы. Граф находясь в чувстве страха и адреналина, наткнулся на стену воинов, что сжимали кольцо смерти. Он слишком поздно свернул южнее. Сзади него уже была погоня, состоявшая из крайне метких половцев. Меткие лучники запустили стрелы в сторону его кобылы, и одна из них поразила графа, что свалился на землю, ломая рёбра.

— это моя стрела! Я завалил самого Бонифация! — закричал весёлый, с раскосыми глазами всадник половцев.

— нет! Это была моя стрела! — закричал его товарищ по оружию.

— заткнись глупец! Я первый выстрелил! Твоя стрела полетела за овраг!

Половцы сблизились с графом, в то время как толпа болгар надвигалась и уже окружила смертника.

— где хан Сутоевич? — спросил полководец, что вёл болгар.

— он сзади в городе, уничтожает западный мусор!

— отлично! Кто-то из вас должен его привести сюда, чтобы он решил, что делать с этим пленным. У меня не было распоряжений о том, как поступить с лидером крестоносцев.

— Акбаш, беги за ханом! Тебе достала честь оповестить его, что главарь пленён!

— я мигом! — крикнул половец, и начала лупить коня в бока, удаляясь в сторону города на поиски хана.

— ну что пёс, вот ты и добегался! — ухмыляясь, сказал полководец, подходя к сидящему на земле крестоносцу.

— чего молчишь? Уже не такой смелый, когда тебя взяли штурмом? А у меня между прочим были родственники в Константинополе! А вы подлецы их прирезали! А мою сестру сожгли живьём! Что, нечего ответить подлая тварь?

Бонифаций сидя на земле махнул рукой, чтобы тот подошел ближе, он качался из стороны в сторону, истекая кровью от стрелы что застряла между рёбрами.

— что там? Тебе сложно говорить? Не переживай, я думаю мы с тобой ещё не закончили, вот сейчас хан приедет и мы отрежем твой язык и засунем тебе в задницу, вот повеселимся! Да ребята? — смеясь во всё горло, издевался полководец, а болгарские бусурманы поддержали его смех громким хохотом.

— а может, мы не будем ждать? А? — полководец сел на корточки в полуметре от Бонифация, демонстрируя полное превосходство. — Давай сейчас что-то придумаем, а то Сутоевич, он более прагматичный человек, не дай Бог ещё пощадит такую скотину как ты!

Старый Бонифаций чувствовал головокружение. Его голова была наклонена, и он смотрел на зелёную траву, которая сейчас ему показалась такой прекрасной, почему он раньше не замечал этого? Раньше он никогда не обращал внимания на траву и на землю. Земля была такой тёплой, а трава прохладной. Мысля этими категориями граф начинал терять сознание, но в последний миг он подвинул руку к карману, где за спиной был нож. Он резким движением сделал последний выпад в сторону полководца всаживая нож ему в бок шеи. Полководец упал на спину, держась за нож и вырывая его с шеи, потоки крови залили лужу под ним и болгарин умер за считанные секунды.

— убить гада! Убить тварь! — заорали болгары

— Нет! Его нужно замордовать! Не убивайте!

Разные возгласы недовольных болгар заполнили ночную тишину. Они не заметили, как прискакал Сутоевич вместе с десятком всадников. Хан спрыгнул с лошади на ходу и уверенным шагом шел к пленнику, которого никак не могли убить и не знали что с ним делать. Видя половца с усами и лысой головой, на которой по центру свисала тонкая коса все болгары закрыли рты и ждали решения хана.

— хан его нужно замордовать и покалечить! Эта тварь заколола нашего полководца! — начали жаловаться болгарские воины в первых рядах.

Сутоевич их не слушал он ровным шагом шел в сторону Бонифация, который едва сидел, чтобы не свалиться замертво. Котян моментально вытянул саблю и одним движение срубил голову Бонифация. Толпа недовольно вздохнула, не увидел расправы и мучений лидера крестоносцев.

— кто среди вас был заместителем этого идиота? — показал на полководца болгар пальцем Котян.

— я был за старшего, после Тодора. Что прикажете хан? — спросил мужик с небольшим пузом, которое выпирало через кожаные доспехи с кольчугой.

— забери голову в мешок и скачи без остановок в Тырново, прямо во дворец. Передай Калояну моё слово: Адрианополь открыт для короля.

— это всё что нужно сказать?

— да. Ничего не перепутай и не забудь, иначе я найду тебя и отрублю тебе руки. Выполняй.

— сейчас же ночь!

— за три дня эта голова должна быть у Калояна во дворце и сорви с графа его дорогой крест с груди как доказательство, ибо никто Бонифация в Тырново никогда не видел в лицо, кроме меня.

— слушаюсь… — недовольно ответил солдат, вытягивая нож, чтобы срезать доказательство.

Тем временем, Сутоевич ехал разбираться в город с остальными крестоносцами и назначать власть в захваченном селении. Весть о смерти Бонифация пришла к Балдуину не сразу. Через неделю если не больше в дворец императора прибыл гонец, точнее беглец, который был участником армии Бонифация. Его пустили во дворец к императору, потому что тот клялся всеми архангелами, что у него новость уровня жизни и смерти. В это время Балдуин сидел с Дандоло и обсуждал атаку на Феодора Ласкариса, который правил Никейской империей на востоке от Константинополя.

— нужно ещё пять тысяч воинов отправить на помощь нашим войскам, таким образом мы задушим город. — советовал дож императору.

— неужели этого не достаточно? А как же болгары? — спросил Балдуин старика.

— не обращайте внимания на болгар, сейчас главное захватить Никею, это даст нам возможность обрести целый богатый регион бывшей Византии с множеством людей, которых потом можно будет пустить в расход.

— но, мы не можем отправлять все основные силы!

— мы не можем! Но вы можете император. Отправляйте ваши войска, а мои венецианские рыцари скоро вернутся с острова Крит и станут в один ряд с вашими, чтобы забрать Адрианополь.

— какие вести от болгар? Они так и не сопротивлялись на юге государства?

— я обладаю такими же сведениями как и вы Балдуин. Мне известно, что Бонифаций сражался уже с болгарами за Фесалонники, но как оказалось граф не настолько пропащ, как я считал! Он ловко провёл греков и тем самым расширил наше влияние и уменьшил грецкую гниль с этого региона.

— вы не исправимы Дандоло, что же вам такого греки сделали?

— они мои конкуренты, как и любые другие торговцы!

— прослеживается чёткая закономерность ваших действий Энрико! Сначала венгерская Зара, потом византийский Константинополь, теперь греческие Фесалонники. Скажите, что это случайность Энрико и вы всё не просчитали заранее? Самые крупные портовые города либо исчезают, либо входят в сеть вашего влияния!

— я старый человек Балдуин! Не льстите мне, прошу вас. Куда мне до такого просчёта? Я был за то, чтобы снести Зару с лица земли, потому что глядя одним глазом со своего балкона в Венеции, я каждый раз видел этих венгерских торгашей, которрые постоянно снижали цены на грузоперевозки, чем мешали мне как кость в горле! А всё остальное это заслуга ваша и вашего визави Бонифация…

Звук распахнутых дверей прервал беседу и появился грязный и окровавленный рыцарь с потерянным взглядом.

— кто это? — спросил император у стражников.

— император Балдуин — это рыцарь из армии Бонифация Монферратского, он прибыл со срочной вестью. — доложили стражники латинян.

— что случилось солдат? Почему вы выглядите, как будто спали в сугробе с дерьмом и кровью?

Рыцарь стал на колено и склонил голову.

— извините за мой внешний вид, но то что я жив это подарок судьбы и чистое везение.

— почему? Что угрожало вам и почему это должен слушать я? — недовольно спрашивал император.

— потому что… — замешкался рыцарь, не зная как сказать эту новость.

— ЧТО? Говорите уже! Чего вы тяните?

— графа Бонифация убито! Главарь нехристей лично отрубил его верную христианскую голову!

Дандоло явно впавший в ступор посмотрел на Балдуина, от заносчивости и надменности у того и след простыл. Он был удивлён и поражен этой новостью.

— кто его убил? Повторите! Что произошло, немедленно говорите!

— мы стояли корпусом в городе Мосинополь…

— в Мосинополе? — перебил Дандоло. — Какого чёрта вы там делали? Вы же должны были на юг двигаться, в глубь Греции к Афинам?!

— не перебивайте дож, пускай он всё расскажет, потом спросим его дополнительно. — успокоил Энрико Балдуин, который не понимал так быстро как венецианец, что на самом деле происходило.

— на нас напали среди ночи, огромное войско! Несметная орда нехристей на конях неизвестной породы и с луками! А болгары это просто дикари! Они в подранных доспехах и одежде дрались как бешеные псы! Почти все войско перебито, не знаю кто, но, наверное, это был главарь нехристей отнял голову графа!

— господи, какой ужас! Бедный Бонифаций… Но, как такое произошло? Откуда взялись эти северяне и почему именно в Мосинополе?

— я знаю почему! — встрял Дандоло. — Не секрет что бедный граф Бонифаций задумал напасть на мои порты, верно рыцарь? Или вы уже не рыцарь, а бандит и разбойник?

— прошу, пощадите, я не виноват! Это был план графа! — упал на колени рыцарь моля о пощаде.

— император скомандуйте казнить предателя, мне не нужно его объяснение, чтобы понять, что произошло.

— нет! Прошу вас! Я не причём, это всё Бонифаций!

— стража уведите его отсюда, отнимите голову и сбросьте тело с обрыва в море. Нам не нужны предатели в империи.

Стража выполнила указание, и пока волокли рыцаря из зала Балдуин остался стоять с ошарашенным дожем.

— вы понимаете граф, что произошло?

— вообще-то я император!

— для меня вы маленький мальчик, который не видит дальше своего носа!

— не наражайтесь на неприятности сеньор Энрико! Я всё такие обладаю безмерной властью!

— и что вы намерены с ней делать?

— пока не знаю…

— вот и ответ! Закройте рот и приумерьте ваш бесполезный пыл! Обладать властью и не знать, что с ней делать — это два несовместимых понятия!

— не злорадствуйте Энрико! Я в тупике, у меня образовались теперь две проблемы.

— у вас их было три! Но, теперь благодаря нашим славным болгарским соседям, одну проблему они устранили, вместе с предателем Бонифацием!

— вы думаете, что Бонифаций хотел захватить ваши порты?

— они хоть и мои, но можно сказать, что они наши, потому что приносят пользу всей латинской империи. А этот поехавший итальянец, хотел захватить всю власть себе! Господи помилуй, откуда болгары узнали, что в этом городе стоит такое войско, и самое главное, сколько же у них солдат, если они уничтожили почти всех!

— они просто выбрали подходящий момент. Не нужно их возвышать, им всё равно далеко до нас. Нападать ночью, это подло и слабовольно!

— зато разумно и эффективно!

— что же нам теперь делать Энрико? — не обращая на похвалы в сторону болгар, спросил Балдуин

— думаю, стоит придержать воинов на случай стычек с болгарами. — ответил дож.

— вы же сами твердили в необходимости захвата Никеи! Почему вы поменяли ваше мнение?

— да потому, что пока вы будете сопли жевать возле Никеи, болгары дойдут до вашего дворца и за шиворот вытянут вас! А ваш шиворот стоит как половина этого дворца!

— побойтесь Бога! Я самый великий воин Европы! Я сам пойду им на встречу и уничтожу их ободранное собачье войско!

— не вздумайте Балдуин! Вы что сума сошли? У вас в наличии всего десять тысяч воинов!

— и что? Мы в двадцать тысяч одолели десятикратное преимущество! Мы уничтожим этого Калояна и его свору. Я сам поведу войско в Андрианополь. Как там зовётся его каменный склеп в котором он заседает?

— Лютица он называется.

— так вот, я прямо в ней зарежу Калояна, как дикую свинью! Если он не побоится меня, и не сбежит на север к слабаку Имре! Ха ха! — Балдуин живо засмеялся, веря в то, что говорил как в истину.

Дандоло же не смеялся. Он понимал, что дело пахнет жареным, особенно исходя из того, какие решения принимал новоявленный император и то, что он не собирался прислушиваться к пожилому мудрецу.

— если вы покинете дворец, ктоже возьмёт власть в руки?

— мой брат Генрих. Ему можно доверить власть, во время моего отсутствия.

— я вам дам последний совет Балдуин, после этого от вашего решения будет многое зависеть.

— и что же вы хотите сказать?

— дождитесь подмоги с Никеи, и только потом выступайте на Адрианополь, я готов отозвать часть венецианских войск вам на помощь.

— я подумаю над вашим советом.

— всё в ваших руках граф Балдуин Фландрский.

***

Следующая пьеса была разыграна в Тырново, куда летел очередной гонец, посланный ханом Сутоевичем. Наш король Калоян отдыхал в своём дворце и немного тревожился о разрешении конфликта с крестоносцами. Он сомневался, получиться ли у Котяна, выполнить миссию по уничтожению западного войска крестоносцев, которые предательски захватили Фесалонники. Хоть крестоносцы и были заносчивы, всё же их подвиг и взятие огромного города внушало уважение и некий трепет у болгарского короля. Для победы над Бонифацием, который ослеп от жажды мести Калоян послал очень большие силы. Первая по настоящему серьёзная битва должна была уже произойти и король пытался не пить, сдерживая эмоций в разговоре с Борилом.

— скажите мне племянник как вы считаете каким образом крестоносцам удалось сломить защиту Константинополя, это ведь никому не удавалось со времён основания Византии! — нервно шагая по красивому гостевому залу, рассуждал король.

Борил обдумывая ответ, непринуждённо сказал:

— я думаю, ответ кроется не в силе крестоносцев, а в слабости Византии. Война с нами и сельджуками очень ослабили Византию. Грецкие провинции, которые жаждали отделиться, вносили раздор среди власти, которую с трудом удерживал узурпатор.

— то есть вы считаете, что заслуги крестоносцев в этом нет никакой?

— ну, не совсем так. Тот факт, что они победили бою, где была пропорция сил один к десяти весьма внушительно. Даже учитывая немотивированных защитников, среди которых были истинные патриоты Византии. Эта атака доказывает, что крестоносцы сильные соперники. Но…

— что Борил, говорите! Ваши речи как бальзам на душу, мне становится спокойней, когда я их слышу…

— но, бой был грубый и примитивный.

— что вы хотите этим сказать племянник?

— самое сложное было взять стены. Алексей, скорее всего делал ставку на количество и городские бои, где у крестоносцев бы не было шансов, но он не рассчитал того, как крестоносцы бьются в рукопашном бою и каким образом они подорвут мораль народа, не зря они начали сжигать город заживо, демонстрируя тем самым, что ждёт каждого сопротивляющегося.

— как думаете Борил, чья была идея поступить таким образом? Думаете, император Балдуин настолько мудр?

— мне сложно судить дядя, я ведь не видел Балдуина и не имел возможности с ним беседовать. Эмилу повезло с ним пообщаться…

— я бы не сказал, что Эмил был очень рад этой беседе.

— мне известен результат. Не скрою, того факта, что Балдуин слаб характером. Не в том смысле, что он трус или глупец. Он скорее, чрезмерно ведом верой в силу крестоносцев и их непобедимостью. Сейчас, он, скорее всего считает себя выше Ричарда Львиное Сердце, которому не повезло сломить силы Саладина, при том что у них в третьем походе было куда больше войск.

— это очень интересное умозаключение Борил, как вы считаете война с крестоносцами это хорошая затея?

Здесь Борил не был искренен с королём. Он уже плёл заговор против своего короля и вместе с Анной они решили действовать совсем иным способом. Не так топорно, как это делал глупец Младен, который поплатился страшной смертью за свою глупость. Борил анализировал ситуацию в государстве почти на уровне с Эмилом, и если Эмил понимал риски войны с крестоносцами, но при этом предупреждал короля о последствиях, то Борил не предупреждал, а поджигал его запал. Борил хорошо знал Калояна и знал, что тот любил воевать, больше всего на свете. Также Борил знал, что недовольство людей, которые устали от войны было запредельно, ведь непродолжительный мир дал надежду на нормальную жизнь, и тут всё снова началось.

— думаю, вы поступаете верно, защищая свои земли от этих безбожников, которые имеют стыд называть себя христианами.

— спасибо вам Борил за эти слова, я ценю вас как никто другой. Если вы так считаете, то мои опасения развеяны. — Калоян подошел и крепко обнял племянника.

— кто как ни вы меня можете поддержать и словом и делом в трудную минуту? — улыбнулся Калоян, сверкая густой бородой.

Двери в гостевой зал открылись, солдаты в количестве десяти человек вели мужчину, который уже давно скинул все свои доспехи, чтобы передвигаться как можно быстрее. Он выглядел довольно дурно, весь зелёный и покрытый потом. Солдаты, которые его привели, прикрывали нос руками, потому что вонь, которую источал мешок мужчины, была адская.

— святой Михаил и апостол Павел, что это так смердит?! — спросил Калоян, прикрывая нос рукавом.

— это ваше величество подарок от хана Сутоевича! — голос мужчины был слабым и с задышкой.

— что ещё за подарки такие? Он что мне труп собаки прислал с войны? Господи уберите этот мешок подальше!

— не могу, государь! Хан приказал сделать так, иначе он мне руки отрубит! — со страхом в глазах сказал болгарин и достал из мешка распухшую вонючюю голову покрытую мухами и червями.

Солдат бросил её к ногам Калояна, потом вытянул из кармана крест из серебра украшенный красным рубином по центру и протянул его, показывая королю.

— хан Сутоевич велел передать: Адрианополь открыт для короля! — потом болгарина вырвало на пол, который был не в силах больше сдерживаться от гнилого запаха.

Король не знал, как реагировать, радость и мерзость ситуации была запредельна. Борил уже прикрылся рукавом от безудержной вони, и хотел покинуть зал.

— спасибо солдат за эту благородную новость! — крикнул Калоян, сияя от радости. — Я велю тебя наградить немедленно! Господи! Какая радость, первая победа над крестоносцами! Я должен это торжественно объявить народу на главной площади Тырново! Но, у меня есть идея… Солдаты, вызовите лучших ремесленников города и дайте им указ. Пускай возьмут эту голову и сдерут с неё череп, я хочу, чтобы они изготовил чашу для вина из этого черепа. С сегодняшнего для я буду иметь новое звание Калоян из рода Асеней Ромеебойца! — крикнул король, сияя улыбкой, потом его тоже чуть не вырвало от безудержной вони.

— мы с Борилом покидаем зал, позовите служанок, чтобы всё здесь убрали, и не забудьте о моём приказе. Через два, дня я сделаю торжественное заявление!

Калоян с Борилом побыстрее покинули зал, а все остальные последовали их решению, тоже спасаясь от вонючей головы. Итак, Бонифаций был побеждён, а из его черепа ремесленники Тырново сделали чашу, которая состояла собственно из черепа и олова. Она была залита оловом, но в некоторых местах специально были прорези с внешней стороны, которые позволяли видеть, что внутренняя часть это черепная коробка. Да и размер этой чаши был дико большим и неудобным для питья, но это было неважно. Основная суть этого поступка, это символизм и унижение крестоносцев. Пока Калоян ждал изготовления чаши, его племянник шел к патриарху Василию. За последние месяцы между Борилом и Василием сложить крайне интересные отношения, которые вторили обоюдной выгоде. Пройдя в центральный собор Тырново Борил перекрестился, как следует, и вошел в зал, где патриарх читал не длинную проповедь, которую обычно оставлял своим сменным священникам. Дослушав пение патриарха до конца, Борил зашел с чёрного входа в личную комнату Василия.

— здравствуйте ваше святейшество, как ваше здоровье?

— весьма и весьма неплохо. А ваше, уважаемый советник?

— я молод, куда уж мне болеть, всё замечательно отец Василий.

— что вас привело ко мне, на сей раз мой сын?

— вы слыхали о том, что и как собирается объявить наш король?

— нет Борил, а что случилось? Я был занят приходами и чтением Евангелие, а что-то произошло? Плохое, или доброе? — сдвинув густые старческие брови, спросил Василий.

— святой отец, дело не доброе. Вы ведь были сами свидетелем той жизни в мирное время и понимаете, как было хорошо, не так ли?

— конечно Борил, я ведь тоже человек, и как любой человек видел изменения в лицах и словах людей, которые приходят, чтобы поставить свечу за упокой умерших или же попросить помощи у господа Бога. Так к чему вы ведёте мой сын?

— веду я к тому отче, что Калоян завтра будет провозглашать поход на Адрианополь. Он будет собирать рекордной величины войско, чтобы начать большое сражение с крестоносцами от своего лица.

— он тоже будет участвовать в этом деле?

— да, он поведёт войско.

— ай беда! Святые мощи… но это ведь ранее случалось, в чём проблема на сей раз мой сын?

— проблема в том, что он указал сделать питьевую чашу из черепа графа, который руководил западными силами крестоносцев, он хочет при всех людях продемонстрировать символ этой победы…

— грешно так чинить, ой грешно, он же христианин, зачем он так?

— отец Василий вы же со мной солидарны в этом вопросе? — совсем тихо спросил Борил.

— вы же знаете, что я за мир и добрые отношения с папой римски. Также я прислушиваюсь к вашим словам Борил, ведь вы весьма разумный молодой человек. Но, то, что хочет сделать король это безумие и еретическое деяние!

— вот и я об этом говорю! Мне кажется, он безумен или на пороге безумия. Подумайте, что будет дальше? Он будет отрубленными конечностями перед народом махать? А дальше что? Он прикажет ритуально поедать врагов? Это кощунство и варварство, так не должно быть в нашей родной Болгарии…

Патриарх перекрестился, видя долю правды в словах советника и ответил:

— это ужасно Борил, но я так и не понял, к чему вы ведёте?

— я веду к тому, что это должно прекратиться.

— каким образом мой сын? — насторожился священник.

— каковы настрои люда в данное время?

— крайне негативное, мой сын, многие матери и жены потеряли детей и мужей, кто-то отцов… Остальные в войске короля воюют. Все отрицательно относятся к тому, что происходит мой сын.

— святой отец. Я не прошу, а убеждаю вас. Вы должны придумать как, но в проповедях после чтения молитв, давать ту долю информации людям, которую они проглотят без зазрения совести. Вы должны распалить чувство справедливости в массах. Людей нужно объединить отец Василий. Начните менее радикальным образом, а в последствии, усиливайте обороты. Короля скоро не будет в государстве, но люди должны понимать, что духовенство против этого кровопролития, а значит и сам Бог против. Имея, моральную поддержку и наставления от вас и других священнослужителей люди будут готовы…

— готовы, к чему мой сын? Неужели вы говорите о том, о чём я подумал?

— именно святой отец. Вы можете считать меня грешником и отказаться от этой проповеди во благо мира, но посудите сами, что будет дальше, если не воспользоваться шансом отъезда короля и не объединить народ, чтобы это всё прекратилось?

Василий задумался. Борил говорил правильно с точки зрения морали, но он хотел сместить короля за счёт людей, имея в виду восстание народа. Имел ли право Василий участвовать в этом и настраивать народ против своего же короля? Возможно, имел, потому что за последние месяцы, никто из людей ни одного доброго слова не сказал о Калояне, пребывая в церкви. При слове Калоян, люди только начинали оплакивать своих погибших родственников и даже проклинать своего правителя.

— это очень сложный вопрос Борил. Приходите ко мне завтра. Я должен посоветоваться с господом Богом, прежде чем приму такое важное решение.

— не спешите святой отец, но учтите, от нас с вами зависят множество жизней, которые мы можем сберечь. И Бог обязательно даст вам знак, как необходимо поступить, исходя из морали и совести.

— хорошо мой сын, до встречи.

Василий покрестил Борила быстро прочитав молитву и тот вышел восвояси оставив пожилого патриарха в тяжелых раздумиях. Борил поехал к Лютице, а ещё точнее, в пригород Ивайловграда, который был не так далеко от крепости. Он наступал по пятам Эмилу, который после доклада королю о Булдуине вернулся отдохнуть домой. Что касается патриарха Василия, то он понимал всю сложность процесса превращения людей. Нужно было хорошо продумать слова, которые начнут сеять семена бунта. Они должны будут распалить чувство справедливости и злости по отношению к королю. К вечеру Василий решился на то, что это необходимо. Он был назначен от лица папы римского, а смещение короля, давало бы возможность реформировать православную церковь в католическую тобишь в западную. Благодаря хорошим отношениям с Борилом он мог всего этого добиться, хотя при Калояне об этом и речи быть не могло. Ради благого дела западной церкви и будущего народа, был запущен процесс обращения безвольных людей в бунтовщиков. На следующий день патриарх дал ответ Борилу и племянник начал дальше плести свои сети. Парень договорился с градоначальниками Тырново, Ивайловграда, Любимца и других окружных городов, о назревающем бунте. Он предупредил их, что всем им будет разосланы письма в определённый день и это будет точкой отсчёта. Все они должны будут организовать силы сопротивления хотя бы по тысяче человек каждый, которые должны прибыть в Железино, где объединившись, нападут на крепость Лютицы. Там по мановению подкупной руки откроются врата, и всё будет решено само собой. План был готов. Осталось дождаться, когда люди созреют как плоды на солнце. Борил не хотел использовать убийц, методы отравлений и всяческих диверсий. Это было неэффективно с той точки зрения, что это могло сорваться и могло быть вскрыто агентами Эмила. Восстание людей привносило совсем другой результат. Это законное свержение власти народом, хотя тут, с какой стороны посмотреть… После чего можно было самому стать королём и правителем Болгарии, на что и надеялся Борил. В его плане всё было гладко, ведь каждый, даже мэр города потерел кого-нибудь из родственников на войне, и все были уже сыты по горло этой войной. В конце концов, оставалась последняя заноза, очень острая и опасная, второй советник царя, который мастерски видел все заговоры. Переиграть его было крайне сложно, также как и убить. Оставался только один путь. Убедить. Этот путь был настолько сложным насколько победить советника в бою на шпаге или рапире. И Борил решился на это, даже не спросив Анну, которая бы точно отказалась от этого решения, понимая ревностное отношение Эмила к своему делу и верности королю. Говорить нужно было сразу, пока Эмил не сорвал замыслов племянника. Через три дня после разговора Борила с патриархом он добрался к дому Эмила, который жил в огромной усадьбе на краю Ивайловграда. Возле входа его встретили стражники, которые пустили советника в дом, они хорошо его знали, поэтому не переживали. На втором этаже уже были слышны звуки того что Эмил занят делами личными и Борил не стал тревожить мужчину, присев за стол в гостиной. Спустя двадвать минут криков со второго этажа, на ступенях показалась черноволосая голая женщина, которая вскрикнула от неожиданности, что посторонний сидит в дома.

— позовите Эмила сюда, если вам не сложно. — обратился он к барышне.

— кто вы такой? — с трудом прикрывая большие формы спросила она.

— скажите ему, пришел советник короля, он поймёт.

Женщина, быстро побежала наверх, сверкая голым задом, а через две минуты уже спустился сам советник, облачённый в элегантный халат. Он подошел к стойке возле стены и вытянул оттуда вина, потом подошел к Борилу и сел напротив него.

— вам наливать?

— нет, спасибо, этот разговор требует трезвости.

— ну, тогда я себе налью…

— не стоит Эмил, вам тоже нужно оценить с полной остротой ума то, что я скажу.

Эмил подозрительно посмотрел на молодого советника, а потом сказал:

— вы впервые пришли ко мне домой. Сложно в это даже поверить. Но, ваши слова полны тревоги мой юный друг. Пожалуй, оставлю винцо на потом…

— правильно. И скажите, чтобы ваша дама покинула дом. Она не должна ничего слышать.

— даже так?

— именно Эмил. Это крайне важно.

— но, будет не культурно проганять женщину наулицу в такое позднее время! — улыбнулся Эмил, пока даже не в состоянии понять, чего хотел Борил.

— я не прошу вас выганять её на совсем коллега. Просто попросите покинуть дом, или же давайте выйдем подальше на улицу.

— ох уж, эти секреты! Ладно. — Эмил встал и развернувшись в сторону ступеней крикнул. — Лидия!

Через минуту послышались шаги, и через перила облокотилась женщина с внушительным бюстом, правда уже полностью одетая.

— дорогая, сходите в таверну и купите нам вина.

— но, у вас же стоит вино на столе, зачем вам ещё?

— так нужно. Нам этого мало. — делая определённое выражение лица сказал Эмил, после чего женщина спустилась и Эмил передал ей пару монет.

Недовольная подруга старшего советника потопала в тапочках на ночную улицу, где было довольно тепло, и два советника короля остались наедине, впервые за долгое время. Стало тихо, настолько, что было слышно как горит огонь в масляной лампе на стене, и свеча, потрескивающая на столе между двумя собеседниками.

— как вам моя подруга?

— кто она?

— она из Болгарии.

— это и ежу понятно, я имел в виду она же не ваша жена? — спросил Борил.

— к сожалению нет. У таких людей как я не может быть жен.

— с чего бы вдруг?

— такие, как я, долго не живут, зачем делать женщину гарантированной вдовой, если она может найти себе лучшую пару?

— в наши времена женщинам вообще тяжело себе найти хотя бы живого мужчину, не говоря уже про хорошего, поэтому не стоит так говорить Эмил.

— и то правда… Так что она вам не понравилась?

— почему же? Неплохая женщина, но не моё…

— ах да, я уже даже и позабыл, что вам подавай чужое, да ещё и заморское…

— давайте об этом не будем Эмил.

— почему же Борил? Если вы говорите, что в Болгарии множество женщин, зачем вам именно та, которая самая неприступная и самая опасная?

— почему же опасная? — удивился Борил, а Эмил ещё больше улыбнулся.

— вот оно что, значит она уже доступная, и к тому же вы считаете её не опасной. Это весьма интересно!

— у любви нет границ Эмил.

— у глупости кстати тоже! Кому как не вам это знать, вы же учёный человек.

— вы передёргиваете фактами Эмил. — недовольно сказал Борил.

— нет, мой дорогой я говорю так, как оно есть.

— вы не можете всего знать и тем более видеть. Все в государстве знают, что вы самый осведомлённый человек, у которого слухов за шиворотом о всех людях больше нежели у черта за пазухой, тем не менее вы не Бог Эмил.

Эмил смотрел некоторое время на Борила и подозревал, что тот готовит действительно что-то важное на десерт.

— может всё же налить понемножку? — указывая пальцем на вино, спросил Эмил.

— я уже давал ответ на этот вопрос.

— как хотите, а я выпью. Начинайте делать всё, что вы можете сделать, и даже то, о чем можете только мечтать, в смелости гений, сила и магия. Я это к тому, что никогда нельзя останавлиться на достигнутом. Говорите, зачем вы здесь.

— для начал я хотел бы встать, и показать вам всю серьёзность моих намерений.

— ну-ну! Покажите! — засмеялся Эмил.

Борил встал и снял дорогую жилетку, оставшись только в рубашке и штанах, и покрутился вокруг оси.

— можете меня осмотреть, у меня нет оружия.

— к чему это Борил? Даже если бы оно у вас и было?

— к тому Эмил, что я вам советую, перед тем как выслушать меня, убрать тоже оружие подальше. Потому что вы можете в порыве эмоций не совладать с собой.

— что вы несёте Борил? Вы племянник короля, о каких эмоциях вы говорите?

Борил сел и внимательно посмотрел на советника.

— это должно закончиться.

— что именно?

— правление короля.

— какого именно? Имре, Балдуина, Ласкариса, Мстиславовича? Кого Борил?

— Калояна

— вот как? Кто это вам сказал?

— я это вам говорю.

— и как вы дошли к такому умозаключению? — с тенью опаски спросил Эмил, начиная нервно двигать пальцами.

— Эмил, у вас больше всего глаз по всему государству, но вы не видите собственными то, что творится в государстве?

— а что вам не нравится среди того, что уже происходит?

— например, бесконечная война.

— а вы думаете, есть способ, чтобы она стала конечной?

— думаю да.

— тогда вы более глупы, чем я думал! — хмыкнул Эмил, и ещё добавил себе вина.

— почему Эмил, почему вы не верите в то, что можно жить в мире? Хотя бы некоторое время?

— бедность народа оплот монархии, богатство и свобода ведут к неповиновению и презрению властей. Свободный и богатый человек нетерпеливо переносит несправедливое и деспотичное правление властей. Нужда и нищета лишают бодрости даже самого храброго, притупляют ум, принуждают переносить рабство и под постоянным давлением своим отнимают ту энергию, которая необходима, чтобы стряхнуть с себя ярмо.

— к чем вы ведёте?

— к тому Борил, что война это всего лишь один из инструментов, чтобы это ярмо никогда не спадало с шеи народа.

— вы считаете, что только так можно удержать правление? Нельзя давать людям жить лучше в мире и согласии? — спросил Борил.

— потому что вы один хотите жить в мире. Разве мнение одного учитывает толпа?

— кто вам дал право судить о миллионах людей, которые не хотят воевать? — возмутился Борил.

— а кто вам дал право утверждать, что они не хотят воевать? — выпил немного Эмил, причмокивая.

— например, те люди, которые плачут у церквей и дома среди ночи по утерянным сыновьям, мужьям и отцам.

Эмил будто и не слушал. Он ещё надпил, потом поставил кубок на стол, тяжело выдыхая.

— вы меня разочаровали Борил, я думал что разговор будет интересный… — улыбнулся в лицо собеседнику Эмил.

— вам смешно Эмил? Смотреть на то, как гибнут миллионы? По-вашему это забавно?

— а вам не смешно? Когда дурак с палкой пытается победить ветер, который дует в его сторону? — спросил уже с грустью в голосе Эмил.

— к чему вы клоните советник? Я вполне серьёзно говорю с вами, а вы трезвоните своими бесполезными метафорами! Оставьте их для Калояна.

— почему же бесполезные Борил? Сразу видно, что вы родственник короля. Единственное различие, что вы более образованы. Ну ладно, вы такой весь серьёзный, давайте с вами пофантазируем, раз уж вас эта тема так беспокоит.

Борил молчал и смотрел на Эмила в халате, которому явно было скучно.

— как вы хотите, чтобы сложилось будущее? Ну, смотрите, допустим, Калояна не стало, так?

— ну допустим. — согласился Борил.

— что дальше? Кто будет королём державы, которая практически погрязнет в хаосе.

— его ближайший родственник естественно и с чего вы взяли, что она пустится в хаос?

— потому что Калоян давно правит, не скажу, что он правит идеально, принципиально, адекватно! Но, у него один незаменимый плюс, он правит давно, и пока не сдох! — засмеялся Эмил.

— то есть, по-вашему, главное продержаться на вонючем кресле несколько лет и вы можете считаться вполне приличным королём?

— я к тому это веду, что по началу у него тоже было куча проблем, но они понемногу исчезали. Например, продажные судьи и землемеры всякие, продажная паства в церкви, продажные полководцы и так далее. Сейчас всё стало куда стабильнее, и лучше, чем было, к примеру, два года назад.

— людям от этого не легче Эмил, от того, что у короля стабильность в его кругах.

— а вы хотели, чтобы все люди стали жить как Калоян за один два года? Так не бывает мой дорогой друг, и так никогда не будет! Одна из причина та, которую я вам уже указал. Вторая это то, что люди и за сто лет могут не справиться с этой задачей. Даже если им дать все возможности, чтобы они стали жить лучше. Вместо этого они нихрена со своей жизнью не будут делать вообще, процентов семьдесят так точно. Они будут до блевоты нажираться в тавернах и жаловаться на злой рок, а другие просто говорить, что счастье и успех должны сами им на голову упасть. И пока одни будут пользоваться шансом и добиваться успеха, остальные будут злорадствовать, завидовать, и ставим смельчакам палки в колёса. Те немногие кто прорвётся, дойдут до правительства, а остальная масса будет всё также сетовать снова, и снова, ни хрена не делая, чтобы их жизнь стала лучше. Поверьте Эмил этот сброд, который вы называете людьми, это просто мусор, как бы жестоко это не звучало. Вы думаете, почему войны происходят? От того что король жестокий тиран и подонок, который жаждет власти, успеха, богатства? Да он им и есть, но воюет то не он! Воюют люди! С обеих сторон конфликта. Кто их заставляет воевать, как вы думаете?

— этот же король под страхом расправы над народом.

— с одной стороны да, а кто исполняет смертный приговор, король? Нет, другие люди, которые живут по соседству с тем, кого они убивают. И так везде и повсюду.

— вас послушать Эмил, так война это единственное, чем люди хотят заниматься, а король святой великомученник, который ни в чём не виноват!

— знаете Борил, я давно для себя вывел принцип “Атакующего”

— это что-то новое Эмил впервые слышу.

— потому что это лично мой термин, который я долго анализировал и пришел к одному неутешительному исходу.

— в чём же его суть?

— в том, что во всём виноват тот, кто атакует, тот, кто держит оружие, и в этом вопросе не важно, по какой причине он держит оружие. Всегда виноват каждый поголовно, который берёт оружие в руки. Это относится всего вокруг. Войны, ссоры между соседями, убийством не знакомого человека, любого спора между любыми кругами лиц. Казалось бы, сложите оружие и не берит его в руки, и тогда никто никогда не умрёт! Как просто! Но, к сожалению назревает дилемма, которую никогда не решить.

— и что же это за дилемма?

— всем придётся руки отрезать на нашей милой земле! — засмеялся Эмил. — Никто никогда не решит спор без применения силы. Очень редко без мордобоя соседи решают свои вопросы, чья собака сожрала чьих гусей. Чьи крестьяне спалили чьи поля на границе государств. И так далее Борил, примеров этой теории миллионы. Не буду их больше приводить. Людей не изменить Борил. Всегда будут войны. Умных людей вроде нас крайне мало, которые в самую полседнюю очередь возьмут в руки оружие, а не после первой чарки вина.

— значит короли паиньки и нипричём?

— совсем нет. Все виноваты, каждый в равной степени. Король только предлагает народу войну, а они самитуда идут. — потом немного подумав вспомнил о желании Борила стать королём. — Вы хотите занять место Калояна? Хаха! — засмеялся Эмил. — Вы уверены, что вам нужно это ярмо? Вы считаете, что скажете всем — конец войны! И война кончится? Очнитесь Борил. Смотрите, как всё будет. Вы закончите войну. Распустите армию, все станут жить в мире и согласии, а потом город за городом захватят крестоносцы, и вы думаете эти, уже бывшие болгары будут на полях жито сеять, а по ночам с бабами своими детей делать? Как бы ни так мой милый Борил. Они будут запряжены в войну крестоносцами под разными предлогами, что нужно захватывать новые земли и иные причины. И думаете, они не пойдут? Пойдут мой дорогой Борил. А знаете почему? Потому что им скажут, мы вам будем платить, и вам больше не нужно работать на полях! Зачем вам сеять зерно и обрабатывать его, ведь это могут сделать рабы с других государств! И тупые болгары скажут, а ведь точно! Так и должно быть, почему я должен впахивать каждый день, за свой хлеб? Пускай другие пашут! А я на службе буду спать, и пить винцо! Вот только они упускают момент, что их там могут убить, пока они завладеют очередными рабами, которые будут делать тоже самое, что и они. И деньги это лишь одна причина, которой можно заманить тупых людей на войну. Этих причин уйма. Эта чёртова война будет длится всегда, пока живы люди.

— я с вами не согласен Эмил. Всегда есть возможность, договорится, и обойти кровопролитие.

— господи Борил… Я как будто говорю с Калояном. Очнитесь вы уже! Вы же читали летописи сражений и историю разных государств! Чем эти все дегенераты занимались всё своё существование? Войной! Они ничерта больше не делали! Малая часть людей пахала в кузницах и на полях за десятерых, чтобы прокормить и снабдить имбицилов, которые воюют, ради славы и своих королей и больше ничем другим заниматься не хотят!

Слова Эмила были так болезненно точны и верны, но Борил не отступал от своих принципов. Он свято верил, что Калоян допускает ошибку и её можно исправить, а ещё его королева, которую он жаждал спасти от тирана… Это то заблуждение, которому подвластен человек, который не занимает место царя или короля. Тот, кто даёт советы, но решения обязан принимать другой человек.

— и что теперь будет? Вы прикажете меня убить, за мои слова? — спросил Борил у собеседника.

— почему это? Вы просто юны и глупы Борил. Обдумайте дома за чаркой винца о том, что я вам рассказал, и бросьте вы эту мегеру Калояна, она же старше вас! Господи Борил, вы можете заполучить любую девицу Болгарии причём добровольно, которая будет в тысячу раз краше! Вы ведь не уродец, вы умны и при деньгах, знатного рода! Любая женщина будет за вас до конца своих дней! Возьмитесь за ум и идите спать ради Бога. А хотите, у вас будет гарем? Неофициально, правда, но я могу сделать так, что у вас будет десять домов в ряд, куда вы будете приходить тогда, когда захотите с разными женщинами, чем не гарем? Я всегда в этом вопросе завидовал мусульманам! Хаха!

— я могу идти? — спросил Борил, у которого сердце едва не выскакивало от всего сказанного.

— конечно. — вставая из-за стола ответил Эмил.

— вы проведёте меня советник? Потому что я больше не желаю приходить к вам домой.

— странный вы Борил. Мы могли бы хорошо поладить и вместе со мной строить новую державу. Калоян ведь лицо признанное народом, какое бы то ни было… И он слушает нас. По большому счёту нашим государством управляем мы, а король только даёт приказы.

— спасибо за вашу похвалу, но мне действительно пора идти отдыхать. — руки Борила вспотели от нервов и переживаний. Он смотрел, как Эмил обходит стол и подходит всё ближе.

Хозяин дома открыл двери, пропуская гостя пройти. Борил захватив свой жилет, и вышел на улицу. Эмил проследовал за ним провести его до ворот. Они спустились вниз по каменным ступеням его особняка и ступили на влажную майскую траву. Дождь начинал моросить этой тёмной и коварной ночью. Два меча были воткнуты в спину Эмила так быстро и неожиданно, что беззащитный советник даже не понял, что умер. Два половецких убийцы уже сидели упёршись спинами к каменной лестнице и их не было видно. Подвыпивший Эмил не ожидал такого от племянника Калояна. Он не ожидал, что этот молодой парень настолько был влюблён в королеву Анну и убеждён в своей правоте касательно войны, что пошел на такое. Убийцы уже давно убили стражу и поджидали советника, заранее зная, что он опасный противник, если драться с ним лицом к лицу. Выскочив из тени, когда спина Эмила оказалась открытой для удара, убийцы проткнули его одновременно двумя саблями и он упал на колени, так и не сказав ни слова.

— извините меня Эмил, но вы сделали свой выбор, а я свой. — это были последние слова, которые услышал советник короля, который был верен ему до конца.

Советник захлебнулся кровью пытаясь, дотянутся к Борилу и безжизненно упал лицом на землю. Девушку Эмила тоже прирезали как свидетеля. Эмил так и не заметил, что она ушла и не вернулась. Тела были скрыты, и сейчас время работало на Борила, потому что Калоян уже провёл своё демоническое выступление с демонастрацией челепа Бонифация, после чего король выступил со свитой и частью армии в Адрианополь. Он был радостен и на подъеме после победы Котяна. Эмил был убит так нелепо и глупо, как и все события, которые случаются в нашей жизни. Весь парадокс залючён в том, что самый сильный и самый умный, может в один момент пасть от руки самого глупого и самого бездарного.

***

Дандоло, услышав новость о разгроме Бонифация, был в сильном смятении. Такое крупное и жестокое поражение говорило о двух вещах. Крестоносцы не настолько неузвимы как всем казалось, и болгары умеют воевать не хуже крестоносцев. Был и третий вариант. Болгар оказалось настолько много, что если Балдуин надумает вести войну преждевременно с ними, то он крупно об этом пожалеет. Пожилой дож ехал в портовый город Энос, чтобы написать своему сыну, которого он оставил в Венеции наследником и главой города, о том, что дела идут гораздно хуже, чем он предполагал. Он писал ему, чтобы тот слал прошение папе римскому от своего лица о том, чтобы Калоян не трогал венецианскую державу на юге Балкан, тем самым предложить болгарам, что Венеция готова к переговорам и миру. Дандоло не нужно было знать точную причину победы Калояна, он имел состоявшийся факт, и этого было достаточно, чтобы понять — Калоян очень опасный противник. С ним лучше дружить, чем воевать. И это произошло при том, что Балдуин не сообщил о предложении Калояна на союзничество старику. Если бы Дандоло об этом узнал, то сам бы поехал в Тырново просить мира, понимая настрой короля. Дож не подозревал, что Балдуин был настолько глуп и самоуверен, что в это время сооружал своё немногочисленное войско и направлялся на штурм Адрианополя. Он хотел прийти туда первым, услышав слухи о том, что Калоян движется к городу тоже, чтобы основать там гарнизон. Кто первый займёт город, тот и будет держать весь южный и центральный Родос — так думал Балдуин. Пока Дандоло строчил письма и прошения, думая о том, как задобрить Калояна, Балдуин думал, как уничтожить Калояна. Десять тысяч крестоносцев выступило в сторону указанного города, практически не имея конницы. Став лагерем в десяти километрах от города, Балдуин послал разведчика осмотреть город. Разведчик вернулся через три часа и соообщал увиденное Балдуину.

— император… Мне тяжело описать то что я видел. — солдат выглядел явно растерянным.

— что такое солдат, у вас испуганный вид! Вы что струсили преждевременно, или увидели сатану? Так может мне позвать вашу маму, чтобы вас утешила? — надменно задрав голову, спросил император.

— извините ваше величество, но Адрианополь уже занят болгарами.

— я предполагал такой исход. И чтоже вы увидели солдат? Сколько их там?

— много…

— сколько я спрашиваю? Вас что не учили считать приблизительное количество войск по секторам и занятой площади? — крикнул император

— его невозможно сосчитать государь! Их просто не счесть!

— что значит невозможно? Я сейчас велю вас казнить, если вы разучились своему делу!

— пощадите император! Я честно не смог сосчитать, там больше пятидесяти тысяч точно!

— я вам не верю! Я вас ещё раз спрашиваю!

— их невероятно много, я вам серьёзно говорю! Я стоял на холме у пригорода Адрианополя. Вся округа этого большого города укрыта лагерями солдат и огромнейшим конным лагерем нехристей.

Сердце Балдуин дрогнуло от вызова, который стоял перед ним, но эта дрожь сразу остыла. Балдуин решил, что этот солдат просто испугался и врёт, чтобы оттянуть битву. А если и нет, то не так там и много, и не с такими справлялись. Значит, придётся снова драться против большинства, значит, так тому и быть.

— вы свободны солдат. Идите, готовьтесь.

— к чему?

— к самой грандиозной битве в вашей жизни! — весело захохотал Балдуин.

Людовик де Блуа смотрел на Балдуина, и ему стало немного не посебе.

— император, может, всё же дождёмся подмоги? Наши войска уже выдвинулись с Никеи. Если мы объединимся, то наши шансы будут значительно выше.

— мы и так их победим полководец! Мы крестоносцы и с нами Бог. Мы сама сталь, которая порубит на части этих голодранцев и нехристей! Мы с Бонифацием вдвоём захватили Констатнтинополь, который сотни лет был неприступен! Разве мы не самые великие воины на земле?

— вы не берёте в расчёт их преимущество в количестве? — спросил Стефан дю Перш, округлив глаза.

— у страха глаза велики мой полководец, прям как у вас сейчас! Там не может быть пятьдесят тысяч воинов. Я никогда не видел такой армии, тем более у такого небольшого государства. Так что не стоит испытывать пессимизм преждевременно. Лучше настройтесь резать и убивать. Даже если их будет больше — это не причина падать духом!

Людовик де Блуа был не так оптимистичен, как Балдуин. Он переглянулся с дю Першем и увидел в его глазах ту же тревогу. Ему было непонятно, почему и главное, откуда у Балдуина столько заносчивости и уверенности. Можно было дождаться подмоги и провести нормальную схватку, но император не ставил в рассчёт ничего, превознося себя как божество. Он игнорировал сокрушительное поражение Бонифация и не верил разведчикам, и самое главное вёл себя так, будто все вокруг трусы и слабаки, а он один победитель мира.

— каковы будут ваши приказы император? Что у нас за план? — спросил лю Перш.

— завтра на рассвете пойдём к городу и начнём схватки с обороной. Думаю, они будут драться в поле, а когда прибудет подмога, уже захватим город.

— это ваше окончательное решение? — спросил де Блуа, вставая со стула.

— а что вам ещё нужно, подпись папы? — удивился Балдуин.

— у них есть конные войска, как же мы сможем им противодействовать!

— скажите де Блуа, какая стрела способна поразить такие доспехи как у нас? У нас лучшая сталь во всей Европе! Вот увидите завтра, их стрелы будут отлетать от нас курам на смех! Точите клинки, завтра нас ждёт великая победа!

Никто больше не хотел спорить с императором и на рассвете пришел час выступать в бой. Вот только бой сам пришел к лагерю крестоносцев. Отряд из полутысячи половцев начал обстреливать частокол стен их лагеря подпаливая его. Солдаты, увидев это прибежали к главарю, чтобы тот дал указания что делать. Зайдя в шатёр к Балдуину, запыхавшийся солдат начал кричать как полоумный.

— ваше величество наши северные стены лагеря горят, нехристи на конях подожгли их и кружат возле лагеря как стервятники! Ждём ваших приказов!

— созвите всех! Вперёди ставьте стену мечников со щитами, сзади арбалетчики, убейте этих иродов! Идём маршем на город!

После этой команды полководцы сформировали шеренги и войска начали покидать лагерь, бросаясь в атаку на половцев. Вот только половцы не вступали в бой. Они бежали к тому холму, на котором выследил войско разведчик. Армия крестоносцев медленно плелась за половцами, которые уже начали смеятся с того, как можно воевать без конницы. Спустя некоторое время появились блестящие, ходячие мишени и половцы вновь начали их обстреливать. Они специально плохо стреляли, заманивая армию глупца в западню. Половцы спустились галопом с холма к нескольким полками болгар, которые стояли, уже выстроившись возле стен города, ожидая противника.

— смотрите де Блуа, а вы плакали! — показал пальцем в сторону города, стоя на горе Балдуин. — Я вам что говорил? Там десять тысяч от силы! Их конница бесполезна и никчёмна. Она не может поразить наши доспехи! Их кони устанут обстреливать нас, и им придётся вступить с нами в рукопашный бой. Говорил я вам, у страха глаза велики! Один к одному их болгарскому отродью не суждено сегодня уйти домой живыми.

Де Блуа смотрел на холмы, что окружали поляну смерти и у него на затылке очень сильно напряглись жилы и встали волосы дыбом. Он уже сейчас заметил, что место битвы было крайне опасным и коварным, он больше походило на место для засады, нежели для битвы.

— император, ещё не поздно отступить! Одумайтесь! — напоследок крикнул де Блуа.

Воодушевлённый увиденным Балдуин, дал команду рогом идти в атаку и десять тысяч смертников пошли вперёд. Они спустились с холма, на который потом будет очень сложно подняться. Ловушка для глупца, на живца, сработала так просто и легко, как никогда. Когда воины Балдуина оказались в центре огромного поля, почти возле болгарских полков мечников, с левого и правого высокогорья начали сыпаться тьма кавалерии, а следом за ними ещё большая тьма солдат. Они брали немногочисленную толпу крестоносцев в П-образные клещи, окружая их с трёх сторон. Балдуин в ужасе видя это, уже не мог отступить.

— убейте ряды мечников в атаку! Никого не щадить! — скомандовал император и все понеслись вперёд.

— Де Блуа, останьтесь с вашим полком сзади и охраняйте дальний бой, чтобы те отстреливали конницу! — скомандовал Балдуин и ринулся рубить ряды болгар.

Завазялся бой с первыми полками болгар и крестоносцы вполне хорошо рубили менее обученных воинов. Несомненно, если бы бой был такой как в начале без той тьмы, которая прибыла, Балдуин неглядя бы сокрушил болгар. Но, в жизни ничего не бывает так просто.

Очень быстро подоспела конница половцев, которая начала стрелять, так как нужно. Разрывая стрелами шеи и соединения между пластинами крестоносцев, служители бога умирали один за другим. Стальные и непобедимые воины начали падать десятками, а вскоре сотнями за минуты. Это была глобальная казнь, а не битва. Ужас и кромешный страх в глазах служителей бога послелился после двадцати минут жестокой схватки. Первые солдаты болгар, которые приняли удар и были приманкой, пострадали больше всех, но остальные сбегавшие с гор и холмов занимались другим делом — под названием погоня и казнь. Через час бивы Балдуин и сам начал убегать, вместе со своими подручными рыцарями. Император уже не видел ни де Блуа и дю Перша, ведь оба знатных рыцаря погибли в немыслимой резне, как обычные солдаты, а сам император бежал на коне так, как никогда в своей жизни, пытаясь спасти свою шкуру.

За ним, и остальными крестоносцами гнались тысячи половецких лучников, методично расстреливая всех живых. Никакие доспехи не помогали крестоносцам в этот день. В целом погоня и убийство за крестоносцами длилось двое суток. Беглецы бежали аж до берегов средиземного моря, преследуемые половцами. Это был величайший позор в истории крестоносцев из всех битв, которые они провели. Хитрость и обман победили самоуверенность и глупость. Сам Балдуин был пойман, когда его кобыла была не в силах бежать. Он успел зарезать с десяток солдат, когда слез с мёртвого коня, но это было бессмысленно. Императора пленили и связали, чтобы доставит к воротам Адрианополя, где уже ожидал король Калоян. Его поставили на колени, перед Калояном держа за длинные волосы.

— вот как вы выглядите почтенный император. — сказал король болгар слазя с коня.

— вы пёс презренный, который бьётся как змея, у вас нет ни чести ни достоинства! — закричал Балдуин и получил оплеуху в висок от солдата.

— не стоит бить пленного, воин… Позвольте мне понаблюдать каков из себя тот, кто желал видеть меня рабом. Всё-таки перед вами мой господин! — сказал Калоян, и все солдаты вокруг засмеялись.

— развяжите меня трус, и я вам докажу кто из нас раб, а кто господин!

— вы самовлюблённый глупец Балдуин и вы проиграли эту битву. Советую вам в дальнейшем меньше трепатся, потому что моё терпение имеет границы. Если вы хотите быть обменяны, то я попробую это организовать. Если конечно папа римский захочет вас менять, хотя бы на мешок картошки! — снова засмеялась толпа солдат, которая знала немного предыстории отношений императора и папы.

— чего вы хотите?! — закричал Балдуин.

— уже ничего, мне было просто интересно посмотреть на того, кто повёл такое маленькое войско против восьмидесяти тысяч солдат разного рода.

Отчаяние и поражение парализовало язык Балдуина и он не смог больше кричать. Такая тьма воинов! Господи откуда у Калояна было такое войско? Он так ошибся и просчитался! Ведь солдат был прав! Их действительно было так много, что у императора не было никаких шансов, возможно даже с подкреплением.

— господа воины, вы сегодня дрались на славу и нанесли сокрушительное поражение крестовому войску. Господин Божидар доставьте Балдуина в темницу, в Тырново. Относитесь к нему с тем почтением, с которым подобает вести себя с узником. А мы напишем письмо папе и будем ждать ответа. Надеюсь, граф Балдуин папа римский простит вам то предательство, на которое вы пошли, иначе ваша судьба будет предрешена.

Калоян поехал в Адрианополь, чтобы отдохнуть после битвы, которая была наивкуснейшим развлечением в его жизни. Дальше история гласит, что Балдуин был заточен в башне недалеко от Френских врат в городе Тырново. Некоторое время он там был в заточение и ждал своей участи. Папа римский не дал никакого ответа Калояну по Балдуину, давая понять, что ему безразлична его судьба. Через месяц, ближе к концу июня произошли решающие события в истории двух правителей Латинский империи и Болгарского государства.

Борил и Анна сидевшие в крепости Лютица уже получили известие о том, что король движется с пленённым Балдуином в Тырново. Теперь нужно было решить, как использовать ситуацию, которая сложилась.

— Борил нам очень повезло, что король движется в сторону Тырново. Он довольно долго не видел Эмила, но его сомнения будут возрастать, чем дольше он будет замечать его отсутствие. Поэтому нам нужно действовать быстро!

— что вы предлагаете моя королева? Калояна нужно спровоцировать, чтобы он прибыл в Лютицу. Предаварительно, нужно собрать всех мятежников, как и было задумано.

— я это выполню сейчас же моя королева. — хватая и расцеловывая руку Анны прошептал племянник.

— самое важное будет дальше. Дальше мы обязаны будем разыграть очень опасную схему.

— какую? — со страхом в глазах спросил Борил.

— я сделаю вид, будто меня соблазнил Балдуин. Это человек, которого Калоян обязан ненавидеть. Это сработает безусловно как песочные часы.

— в чём подвох моя королева? Как вы собираетесь этого добиться? Это ведь крайне опасно и Балдуин может опровергнуть обвинения, если даже молва об этом пойдёт! Вы же не собираетесь действительно…

— нет мой Борил, конечно же, не собираюсь! Кто вообще будет слушать Балдуина? Если сам советник короля скажет Калояну о том, что его жена бывала у его врага в темнице и неизвестно чем занималась с ним!

Борилу стало и ревностно и страшно и мерзко одновременно, и проглотив все эти гнусные чувства в конце к нему пришло чувство восхищения. План королевы был крайне опасен, но сработал бы безусловно. Вот только если это провернуть, то Калояна нужно убить, иначе он сам убьёт королеву.

— Анна, если что-то пойдёт не так, он же вас убьёт!

— я готова рискнуть, слишком долго я терпела этого варвара возле себя! С меня довольно Борил. Мы выезжаем вместе в Тырново, где сделаем то, что обязаны.

— хорошо, позвольте мне написать письма всем главам городов, чтобы они присылали людей. После этого мы выедем в решающий путь.

Итак, письма были разосланы и все окружные города быстро собирали народ добровольцев, которые были крайне недовольны королём и подогретые монетой шли на Лютицу. Никому не говорили, что они идут убивать короля, это было крайне опасно. Все главы говорили, что нужно собраться в Железино, чтобы в нужный момент встретить Калояна и предъявить ему требования о изменениях в законах и управлении государства. Жители была за эту инициативу, и собралось довольно много людей. В самой же деревне Железино была группа людей, которые в нужный момент распалили толпу и дали истинную цель. Толпа мыслит узко и слушает оратора, ей можно навязать, что угодно, если бить по самым больным местам, поэтому сподвигнуть её на свержение царя было делом техники.

Борил и Анна прибыли первыми в Тырново, после чего вернулась знать и часть войск, сопровождающая пленника и Калояна. Народ встречал короля овациями и почестями из ряда тех, кого подговорили это делать. Основаная масса людей была зла и ненавидела Калояна, несмотря на его победы. Увидев Борила и Анну, король крайне обрадовался и удивился. Он подошел к воротам своего роскошного дворца, где стоял его родственник и жена.

— добрый день семья! Не ожидал вас увидеть здесь! Какими ветрами вас сюда занесло?

— как же! Мой муж, вы победитель, а ваша жена обязана вас встретить и поприветствовать.

Анна подошла, и став на колено поцеловала руку Калояна, чем весьма его удивила. Сейчас её покорность хоть и была подозрительной, но король её вообще не заметил, пребывая в трансе счастья от победы.

— а кто этот пленник? — спросила Анна, сразу же пуская сети.

— это пёс, французский пижон Балдуин. Теперь он будет моим пленником и шутом. Самый великий воин Франции будет жить в вонючей башне до конца своих дней, потому что он никому не нужен.

— говорят, у него брат воссел регентом в Константинополе, может быть обменять его ему? — спросил Борил, не подавая сомнений в своей верности.

— вот уж нет, мой племяш! Я не отдам Балдуина назад в латинскую империю. Я хоть и не боюсь его, но я не такой дурак, чтобы давать ему второй шанс. Он сможет образумиться и снова вступить в войну против меня. Как бы там ни было его армия, которая была в восемь раз меньше, убила десять тысяч моих солдат. Это немыслимо! Балдуин до конца своих дней будет чахнуть в башне. А я буду к нему приходить и развлекаться, издеваясь с него! — Калоян захохотал и повернулся посмотреть на пленника, которого вели в сторону Френских ворот.

Балдуин был помещён в темницу, которую охраняло не так много стражи, ведь она была совсем рядом с военным гарнизоном Тырново, а Калоян напился в усмерть от радости. Борил сидел ночью сам, и не дождавшись Анны, лёг спать. Сама же Анна в первую же ночь начала действовать, осуществляя свой план. Она пришла в башню и её встретили два стражника на дверях.

— добрый вечер королева, почему вы так поздно сюда пришли? Мы уже почти… — второй страж штурхнул первого в бок, чтобы тот молчал.

— я хочу увидеть презренного пса своими глазами и поиздеваться с него, так как делал мой муж.

— о это можно! — сказал второй.

— ты что? Калоян сказал никого не впускать! — возразил второй. — Это опасно королева, вдруг он что-то сделает с вами?

— что он может? Он голодает и слаб, к тому же у меня есть нож при себе. Я даже подходить к его клетке не буду, не переживайте.

— всё равно нельзя госпожа! Король нам головы отнимет, если узнает!

— господи ребята, вот возьмите. — она вручила каждому по золотой монете. — Никому ни слова, пусть это будет наш секрет!

— ну, я не знаю… — промямлил второй

— а вы ещё будете приходить? — возрадовался первый страж дармовому золоту.

— возможно, если я ещё приду, то дам вам ещё золота, вот только ваши рты должны быть заклеены, вы поняли?

— хорошо госпожа! Вот только если что, кричите, мы придём и быстро ему наваляем!

— хорошо, спасибо, я не сомневаюсь, что вы это сдеаете. — с трудом улыбалась Анна, желая побыстрее пройти тупых стражников.

Она спустилась в подземелье темницы со свечёй и дошла до камеры узника. Вся ужасность темницы была в том, что она была глубокой, и там не было никого. Полная изоляция как в карцере. Услышав одинокие шаги, Балдуин резко поднялся и схватился за прутья клетки. Увидев женщину неизвестного происхождения, он очень удивился.

— кто вы такая, и как вы здесь оказались?

— я женщина, разве не видно? За деньги можно сделать всё что захочешь, не так ли император?

— ха! Император, меня впервые назвали император в вашей затхлой державе, так кто же вы?

— если я скажу правду, вы будете молчать?

— а почему я должен молчать?

— потому что кроме меня, ниодна другая женщина здесь больше никогда не появится до конца вашей жизни. К вам сюда будут наведоваться только мой муж, чтобы поиздеваться морально и возможно другие каты, которые будут издеваться физически. Так что я бы подумала на вашем месте.

— так вы значит королева! — усмехнулся Балдуин. — И какого чёрта вы сюда пришли к вашему врагу?

— потому что вы красавчик! А я ненавижу своего мужа так же, как и вы император. — Анна подошла совсем близко к Балдуину, так что он услышал её запах.

Не зная женщины довольно долго у Балдуина сейчас небыло никаких иных мыслей кроме как овладедть женой своего врага.

— что же, такой великий король не в состоянии удовлетворить свою жену, или же у вас другие причины к ненависти? — спросил Балдуин, сглатывая слюну.

— давайте оставим эти причины в тайне. Разве это так важно? Сейчас главное то, что мы здесь и больше нет никого, кто мог бы нам помешать!

Анна поднесла свечу и накапала воском на небольшой стол возле клетки, куда её прилепила. Потом подошла к Балдуину и повернулась спиной, прижимаясь к прутьям клетки.

— действуйте император. — сказал Анна и хватая его за волосы.

Балдуин не стал терять свой шанс, и сделал всё с пребольшим удовольствием, так же как и Анна, ведь француз был куда красивее Калояна и Борила, которые ей изрядно надоели. Удовлетворив Балдуина, или наоборот… Анна поспешила на выход и пообещала ещё вернуться, если император будет молчать. И конечно же он молчал! Зачем ему было об этом говорить? Сидя в такой ужасной темнице, не было ничего лучше, чем женщина, которая сама к тебе бесплатно ходит. Вот только Балдуин и представить не мог, какая цена будет у этих совокуплений. Прошла неделя. Анна вешала лапшу на уши Борилу о том, что всё сработало, и она уже была замечена многими стражниками и людьми, которые видели, как королева посещает узника. Сам Бог свидетель, зачем она туда ходит, шептались люди! На восьмой день Анна не пришла к Балдуину. Вместо этого она говорила с Борилом о том, что время настало.

— вы думаете, доказательств достаточно?

— думаю да. Я целую неделю туда ходила и делала вид, будто он меня соблазнил. Ни у кого не возникнет сомнения, что я изменяла королю. Теперь Борил дело за вами и людьми. Я должна уехать в Лютицу, а вы завтра сообщите о том, что произошло королю. Я уверена, что он отомстит Балдуину, а потом поедет вслед за мной, чтобы меня убить. Очень хочется верить в то, мой милый Борил, что вы не подведёте меня, ибо потом вы сможете найти только мой труп в крепости.

— что вы моя королева! Я уже получил обратные письма, где все меня убедили, будто люди готовы и собраны в стенах Железино! Наоборот вы подоспели как раз вовремя! Сейчас или никогда моя королева!

— я вас люблю Борил! — жадно поцеловала его Анна, мотивируя болвана как обычно. — Желаю вашим словам большей убедительности и чтобы всё сработало. Да поможет нам мать земля и все боги Тенгри.

Анна с небольшой свитой умчалась среди ночи, на всех порах в Лютицу, и её было невозможно догнать. Борил с трудом заснул, чтобы завтра утром доложить страшную весть Калояну. В этот ужасный по событиям день, Калоян как раз хотел навестить Балдуина и понасмехаться над ним. Вот только сделать этого не получилось. В двадцати метрах до тех же стражников, которые сторожили башню, Калояна догнал Борил и страшно задыхаясь, заговорил:

— дядя беда…

— что такое племянник? Почему вы так спешили? Что-то злое произошло? — удивился Калоян, потирая бороду.

— беда дядя, нам нужно поговорить наедине, это вопрос жизни и смерти, чести и совести, благоразумия и…

— да господи святая Мария! Пошли уже!

Они отошли от стражи и Борил очень близко стоя возле Калояна начал шептать ему на ухо.

— дядя это катастрофа.

— о чём вы говорите Борил! Не томите, пожалуйста! Я сгораю от любопытства!

— я хочу вас предупредить король, вам будет крайне больно это услышать!

— о господи?! Что случилось! — хватая за барки Борила, крикнул Калоян.

— ваша жена…

— что она? Что с ней?

— она ходила в темницу к Балдуину!

— зачем! — проревел как бык Калоян на всю округу.

— откуда мне знать дядя? Не я же её муж! Я не знаю всех шагов королевы, уже многие стражники и люди это видели король! Это срам и позор! С этим нужно что-то делать! Мне простые смертные доложили слухи, когда я начал рыть глубже, то узнал, что она туда ежедневно ходила тайком среди ночи!

— какой стыд, какая стыдоба! Вы уверены в этом Борил? Вы точно уверены? Если вы не уверены, лучше заберите ваши слова обратно! Иначе я не посмотрю что вы мой племянник!

— это точно дядя! Спросите у кого угодно! Вот, например у стражи!

— ну ладно! Давайте так и поступим! — с полными кровью глазами как у быка шел Калоян к стражникам.

Калоян не шел, он бежал к стражникам с мечом в руках от чего те чуть не наложили в штаны. Они попадали на колени, предостерегая атаку.

— не убивайте господин! Мы не виноваты!

— в чём вы не виноваты подонки! Что здесь произошло!? Отвечайте немедленно! Иначе я буду рубить вас как колбасу тоненькими дольками! Ходила ла моя жена сюда?!

Солдаты молчали едва не плача:

— Отвечайте ИРОДЫ! — закричал Калоян так, что внизу темницы услышал Балдуин и понял, что происходит что-то неладное.

— да да, государь она ходила!

— зачем она сюда ходила! Отвечайте, не врите, иначе я зарублю вас!

— она говорила, что хочет понасмехаться над Балдуином! — ответил солдат.

— ага, без меня значит? И когда же она так смеялась? В какое время она приходила?!

— поздно ночью, очень поздно.

— всё ясно! Мне всё ясно! Проклятая заморская шлюха! Жена люцифера! Распроклятая мегера! Проститутка сатаны! — Калоян кричал как умалишенный, понимая какой это позор для его чести. И с размаху вьехал по голове стражника мечом. Он не снес голову бедолаге, а меч просто наполовину застрял в черепе, от чего второй стражник сорвался и побежал на утёк в страхе.

— догоните эту сволочь и казните! — проорал Калоян нескольким солдатами, которые тут же погнались за другом убитого.

Калоян скомандовал солдатам вытащить пленника с темницы. Через пару минут приказ выполнили и Балдуин заслеплённый вечной темнотой, прикрывал глаза от солнечного света.

— так вот значит, как ты развлекался, пока я тебя кормил в темнице! На мою жену посягнуть решил? Не беда! граф Фландрский, я тебе и моей жене покажу, что такое измена и что такое настоящие мучения! Солдаты тащите его на склон горы! А вы Филипп бегите в город и приведите кузнеца с пластом железа, скажите ему, что это необходимо для прижигания мяса!

Ужас в глазах Балдуина наполнился до предела, граф даже представить не мог, на что способен Калоян, и он, опасаясь самого худшего начал умолять его.

— пощадите меня король! Я не виноват, разве в том моя вина что ваша жена шлюха меня соблазнила! Я не виноват, никто бы не удержался! А даже если и удержался, каковы мои шансы на оправдание? Она подставляет меня и вас!

— не мычи тварь! Ты сделал то, что сделал, и мне плеать на твоё нытьё, ты заплатишь сполна! — кричал неистово Калоян, волоча меч по земле.

Через пяднадцать минут они стояли на высоком холме Велико-Тырново, который продувался тёплым июльским ветром. Кузнец стоял рядом с железом и розжигом и уже растопил его до красна.

— что вы собираетесь делать Калоян! Не делайте этого, я вас прошу! Я могу стать вашим вассалом, у меня владения во Франции, я отдам их вам, только остановите это безумие! Я всё сделаю, у меня брат правит Константинополем! Я подарю его вам будет милосердны!

— не скули собака! Ты храбро сражался на поле боя, так и умри же храбро! — продолжал реветь Калоян, который кроме ненависти от горя измены ничего не видел перед глазами. Его бы воля он всех солдат вокруг перерубил просто так, для снятия стресса, от услышанного. Хоть он и не любил жену, но измена это худшее проклятье для чести и достоинства мужчины.

— вы допускаете ошибку Калоян, я вас умоляю! — просил Балдуин, уже рыдая, осознавая свою страшную участь.

— держите эту скотину все! — скомандовал король и приготовил меч.

Балдуина уткнули лицом в землю и держали пятеро солдат. Калоян поочерёдно отрубил ему обе руки и обе ноги; после каждого отсечения кузнец прижигал рану, превращая её в зажареный обрубок мяса. После первого отсечения Балдуин уже был вне сознания и ничего не осознавал. В конце процедуры его тело, лишенное членов лежало на холме, и Калоян скомандовал расстегнуть ему рубашку и оставить валяться бездвижно на спине, испытывать муки от солнца и жажды, пока вороны и орлы будут рвать его внутренности и глаза. Исполнив жестокую казнь, которую видел Борил своими глазами, племянник понимал насколько всё серьёзно. Он боялся даже представить, что Калоян уготовил для Анны. Вся делегация из солдат и знати покинула холм, оставив бездыханное тело императора, валятся под солцнем и умирать. Они прибыли во дворец, где Калоян умыл руки от крови и выпил пару кубков вина.

— где она?

— королева? — переспросил Борил.

— это шлюха проклятая, а не королева! — заорал король в ответ, сгорая от гнева. — Она больше не королева! Где она Борил? Я видел, что она говорила с вами вчера, после этого я её не видел вообще! Куда она подевалась?

— последнее что я слышал, она сказала, будто едет в Лютицу к детям…

— к детям? К моим детям? Эта тварь хочет похитить моих детей и убежать с Болгарии! Я уверен! Борил мы сейчас же уезжаем за ней. Дайте указ распустить гонцов по всем городам, чтобы остановить её, где бы она не появилась! Тысячу золотых тому кто её поймает!

— хорошо государь! Сейчас выполню.

— через двадцать минут жду тебя на выезде из города! Поспеши племянник, ибо мои дети в опасности!

Борил ушел, но никаких поручений он не давал никому. Ишла игра на смерть, и Борил так никогда в своей жизни не боялся. Советник просто потратил время на обдумывание действий и поведения. Сейчас он думал, как сделать так, чтобы вовремя повести толпу на Лютицу. Для этого нужно было отлучиться от кортежа короля и при этом успеть в крепость, пока Анну не найдут и не убьют. Борил зря переживал. Анна была не настолько глупа, чтобы подвергать себя опасности. Когда она прибыла в Лютицу, то специально прошла через главные врата, чтобы стража знала, будто она внутри. Далее она сделала верёвку и спустилась из окна крепости на улицу. Некоторые лучники видели её, но это вообще было не важно, потому что они были на посту, и не представляли, насколько важное событие пропускают мимо глаз. Она пешком побежала в деревню Железино, куда мчался Борил, который отстал от кортежа короля. Ослеплённый Калоян не обращал внимания ни на кого. Он летел в крепость как ненормальный. Когда Борил прибыл в большую деревню, то был весьма удивлён. Там собралось очень много народу, который уже был разогрет. Все удивились присутствием советника короля и хотели уже на него напасть. Народ был с подручным оружием, таким как вилы, лопаты, ножи, у кого-то были мечи и копья, но таких, было меньшинство. Зазывалы толпы заорали, что Борил свой и должен сказать слово, перед тем как свершится судьба. Советник царя зашел в центр толпы, которая его окружила, и завёл речь, которая должна была стать началом новой эры Болгарии.

— гордый народ Болгарии! Вы все долго терпели издевательства и лишения при короле Калояне. С вас драли большие налоги, а над вашими женщинами издевались солдаты. Многих ваших родственников затянули в вереницу бесконечной войны и взамен вы не получили ничего, кроме обещаний лучшей судьбы. Сейчас я как первый наследник короля говорю вам! Мне надоело смотреть, как мой народ гибнет в бессмысленных войнах! Мой дядя умылся кровью, воюя с христианскими народами, вместо того, чтобы договорится с соседями. Единственное, что вы получили это независимость нашего государства, но не такая она уже и независимая! Мы стали зависимы от кровопролития и нищеты! Они следуют за нами рука об руку, разве не пора положить конец этому?

— ПОРА! — закричала толпа, подымая, средства для обработки полей в воздух.

— сразу после падения короля, я выступлю на площади наших центральных городов и выслушаю все ваши требования. Чтобы вы сказали, чего хотите больше всего. Взяв государство в свои руки, я буду прислушиваться к мнению народа и улучшать жизнь наших людей, вместо того чтобы убивать их на войне!

— а как же крестоносцы? — вдруг крикнул кто-то из толпы весьма неудачно. — Ведь они хотят нас поработить!

— проблема с крестоносцами будет решена мой друг, есть другие рычаги воздействия помимо войны! Калоян выбирал самый простой путь, путь крови. Он убивал врага чужими руками, вашими руками и вашими жизнями. Вы снова хотите идти и умирать? Или же хотите разобраться с ними иным путём?

— а разве есть другое решение? — вомутился другой человек.

— у разумного человека, всегда есть несколько решений проблемы, — народ смотрел на Борила и верил его словам. На протяжении долгого времени людям подливали масло в огонь со стороны церкви и мэров городов, и теперь их нужно было только подпалить. — а Калоян по другому не мог, потому что он кровожаден и бесчестен ему наплевать на всех вас! Он прикрывается маской благородности и того что даровал вам независимость. Но всему есть предел! Нужно было давно остановиться, но он не желает этого! Долой Калояна!

— Долой! — заорала толпа и двинулась в Лютицу, полная неистовства и злости.

Король достиг Лютицы и с небольшой группой вошли в крепость. Он начал бегать по всем комнатам и залам в поисках королевы. После этого он начал искать в темнице и во дворе, но нигде не мог найти её. Беснуясь, он орал на каждого придворного и стражника. И только оказавшись в башенной комнате, он заметил тряпки, спускающиеся через окно. А в окне он увидел огромную толпу, которая шла в сторону крепости и окружала её. Они орали долой короля! И сред них был Борил на коне. Калоян от бессилия не верил своим ушам и глазам. Сейчас нужно было дать команду атаковать людей и закрывать ворота, но вторая по счёту подстава и предательство от родственника повалило короля. Он был в горести и унынии, опёршись на стену башни и поддерживая руками голову.

— где же ты Эмил, когда ты мне так нужен? Я тебя всегда ненавидел, но ты был единственным верным мне человеком! О боги за что мне всё это? Я же старался для этого народа! Я же делал всё для болгар, почему они восстали против меня? Почему меня предала королева и мой племянник, которому я доверял больше чем себе? — Калоян угрюмо причитал, не понимая ничего в этой жизни, и как эта жизнь устроена.

Тем временем стражу убивали один за другим, кроме тех солдат, которые спрятались в темнице. Толпа в стократном преимуществе сметала всех, кто выступал против неё, и она наводнила двор и залы крепости. Врата открылись заговорщиками, и теперь судьба короля была предрешена. Спустя некоторое время Борил и несколько верных ему солдат нашли одинокого короля в башне, с которой сбежала Анна. Он выглядел как поникший старик, хотя был совсем молодым.

— за что вы так со мной Борил? Разве я был плохим правителем? Разве я мало сделал для Болгарии? Почему вы меня предали? Что я плохого сотворил против вас родственник? Я же никогда вас не обижал!

— вы перешли черту Калоян. Вы жестоки, как никто другой. Вместо справедливого суда вы используете садистские методы, вместо разговора вы используете силу, вместо мира вы всегда предпочтёте войну!

Калоян будто и не слушал, так же как Эмил перед смертью.

— скажите Борил, куда делся Эмил? Куда пропал мой милый верный Эмил?

— он умер.

— скажите племянник… — жалким голосом умирающего, простонал Калоян. — Он был мне верен до конца?

Вместо этого Борил сделал два шага и безжалостно проткнул сердце короля. Так закончилась эра Калояна. О смерти короля потом создали легенду, будто среди беснующего народа, который ворвался в Лютицу, был святой лик Димитрия Солунского, который как ангел проткнул сердце тирана освободив народ Болгарии. Эта легенда была также необходима, как и смерть короля. Не мог же Борил взять на себя всю ответственность. Точнее мог, но зачем? Он оставил свою честь не запятнанной убийством родственника.

Цель опрадывает средство, так говорят люди. Молодой и амбициозный Борил из рода Асеней вскоре стал королём Болгарии и взял официально в жены королеву Анну. Вместе они стали реформировать державу и менять её строй. Многое изменилось в Болгарии с тех пор. Самое печальное заключалось в том, что Борил сам того не замечая превращался в Калояна, точнее в его тень. Власть и необходимость принятия решения делали из мудреца и учёного, исполнителя и убийцу. Убрав на своём пути Эмила и Калояна, Борил не заметил, как только начал череду убийств от своего лица. История Борила и Анны не входит в интересы этой книги. Эта книга включает в себя только период правления Калояна, и то неполный. Напоследок можно процитировать исторические данные о правлении этой пары. Болгария не стала жить лучше при них. Она потеряла часть территорий и занималась совсем другими вопросами, такими как инквизиция ереси, но это уже совсем другая история.

Глава 22

Глава 22

повествующая о новой жизни и старых потерях

Отчаянные беглецы прибыли в порт Палермо через десять дней пути по волнам средиземного моря. Эта дорога была самой сложной из всех для её путников. Не потому что волны были суровы, а погода нещадна. Все они пребывали в огромной горечи и печали по утраченному человеку, который всех их спас, а они просто уплыли бросив его на растерзание врагов.Все понимали, что по-другому поступить было нельзя, но никому от этого оправдания легче не становилось. Симон Монфор, который не слыл таким верующим как остальные участники плавания, каждый день молился и просил прощения у Бога за то, что предал болгарского парня. Но этот чёртов Бог, не давал ни знаков, ни прощения, ни облегчения — все мольбы были бесполезны. Он как никто другой знал, что на войне не бывает без потерь и ужасных событий, и он бы смог это принять как мужчина, но это невозможно было принять и забыть, когда каждый день ты видишь двух женщин, которым оставленный человек был самым дорогим на свете. Симон заставил их отчалить от берега, и он считал себя виноватым в содеянном, хотя Карло итак всё понимал и не винил товарища. Угрюмая атмосфера была на душе у всех плывущих первые три дня. Монахини как могли, поддерживали Радку, понимая, что ей нужно прийти в себя и жить дальше несмотря ни на что. Как только они не пытались её поддерживать. Они и плакали, и рассказывали свои истории бед и несчастий; они пытались рассказывать что-то более весёлое и позитивное, но ничего не помогало. Радке не нужны были ни истории, ни поддержка, ни оправдания, ни сожаления. Ей нужен был один лишь человек, которого она больше никогда не увидит, также как и отца. Девушка впала в безмолвное молчание. Она плохо ела и по большей мере только пила воду, хотя мать Надежда силой заставляла её есть. Её тяжелое душевное состояние поддерживалось бесконечно летающими в голове вопросами. За что Бог так с ней поступает? Неужели она мало несчастья испытала в своей жизни? Неужели она так много просила от него? Всего-то жить, любить, растить детей, и работать… Сначала она хранила бесконечную надежду что вернётся отец, но он так и не вернулся за долгие годы, только она его похоронила мысленно, как появился Любомир, и прожив с ним всего лишь год счастливой жизни потерялся и он — навсегда. Мать Любомира тоже горевала, но она понимала, что сейчас уже ничего не сделать. Она потеряла мужа, потом сына, у неё оставался ещё не рождённый внук и невестка, которым необходимо было помогать. Это не значит, что она так просто приняла смерть сына, но что делать? Надежда была взрослой женщиной повидавшей и пережившей многое, поэтому она поплакала пару дней да и подумала, что нужно помочь более молодой девушке, которую это горе поразило как молния. Поэтому Надежда всячески помогала ей выйти с этого состояния, которое могло пагубно повлиять на неё и ребёнка. Что до Карло, то он тоже молчал. Он не плакал и не ругался. Рыцарь понимал, что великие люди, великие воины есть везде, в любой державе. И Любомир который жил в таком государстве, что так плохо их приняло, был примером того, что хорошие люди есть везде. Просто их мало и они малозаметны. Карло обещал ему, что позаботится о его женщине и Карло дал не только обещание Любомиру, он дал обещание самому себе, что не бросит её ни в коем случае. Казалось бы слишком много на себя взял Сицилиец, помогать монахиням, помогать двум незнакомым болгарским женщинам, при этом одна была беременна, вдовесок ко всему дома Карло ждала жена и сын или дочь. Но, Карло не обращал на все эти обязательства внимания. Это были мелочи жизни по сравнению с тем, что он выжил в том аду, где побывал недавно. Все люди на галере общались между собой, приходя в чувства со временем, даже мать Надежда взяла себя в руки, кроме Радки. Она так и не смогла ни с кем заговорить до прибытия в порт Палермо.

Когда все высадились в солнечном и изумительно красивом городе Сицилии у каждого присутствующего на корабле были разные чувства. Карло испытал пленящую ностальнию по возвращению домой, его нос вдохнул воздух города, вспоминая все его запахи, и жизненная сила наполнила его вены и грудь. Сейчас Карло был счастлив и готов свернуть горы, чтобы жизнь наладилась, причём не только у него, но и у всех, кому он дал обещание помочь. Симон де Монфор не ощутил того же что его товарищ. Он был угрюм и не мог смотреть в сторону бедной Радки, которая ходила с потерянным видом. Выход на сушу облегчил душу Симона тем, что он наконецто сможет напиться наедине с собой. Монашки от вида приятного города расцвели и заулыбались. Здесь всё было совсем не так как в Константинополе. Город казался меньше, но он был намного красивее по-своему. Палермо был маленьким раем на берегу моря, и у трёх девушек начались формироваться мысли о будущем, которое можно здесь обрести. Мать Надежда больше думала о невестке, чем о городе. Она переживала за неё сейчас больше всего, не обращая внимания на окружающую их красоту. Сама же Радка взглянув на город, почувствовала тоску, что она здесь сама. Здесь было так красиво, но не было его… Слеза сошла с её глаза и это заметила Надежда, которая была рядом.

— доченька не плачьте, всё наладится. Нам нужно жить дальше. С тем, что произошло уже ничего не поделать. Суровая жизнь забирает у нас самое дорогое, и мы не в силах ничего изменить… Но, нам нужно думать о будущем, о вашем ребёнке и моём внуке. Вы должны прийти в себя и взять себя в руки, потому что вы нужна своему дитю! — мать Любомира гладила девушку по волосам, объясняя и пытаясь разговорить. И то ли она, то ли город повлиял, и Радка заговорила.

— мне так его не хватает тётя Надя! За что Бог так с нами поступает? — снова заплакав, спросила Радка.

— не знаю доченька. Я хотела бы знать ответ на этот сложный вопрос, но я всего лишь простая женщина, как и вы. Но, я знаю точно одно, вместе мы пройдём через боль этой утраты. Карло обещал нам помочь, давайте поговорим с ним о том, что нас ждёт.

— хорошо тётя… — вытирая слёзы, ответила Радка, понемногу понимая, что они уже на земле и горе горем, а жить как-то нужно. И если не ради себя, то ради ребёнка.

Они подошли до Карло, который казалось бы хотел поцеловать землю, по которой ходит. Рыцарь широко шагал и глубоко дышал, вдыхая портовый воздух и рассматривая прохожих, что удивлялись поведению здоровяка. Он явно странно выглядел.

— Карло… — позвала его Надежда

— что? Как вы Надежда? Как вам город? — разворачиваясь впопыхах, спросил сицилиец.

— город красивый бесспорно, но мы с Радкой хотели спросить у вас, что нас ждёт дальше?

Карло посмотрел на Радку, которая сначала отводила глаза, потом посмотрела на рыцаря и спросила.

— как нам дальше жить сеньор Карло?

— не переживайте дамы! Я всё сделаю за вас. Главное, чтобы вы пришли в себя после этой душевной раны. Вы не смотрите на меня и не думайте, будто мне всё равно! Любомир был великим человеком, и я в долгу перед ним по гроб жизни, и чувствую вину не меньше Симона Монфора, но я обрёл дом и семью, которые смягчают это горе. Я вас поселю в своём доме, котороый находится около центра города. Там никто не живёт, потому что мы с Луизой живём на краю города вместе с нашей плантацией. У вас будет время адаптироваться, погулять по городу, рассмотреть достопримечательности, сходить в церковь и базар. Вообщем всё, что необходимо нормальному человеку. За деньги не переживайте, я буду вам помогать всем необходимым, пока вы не сможете сами зарабатывать. Когда вы будете готовы приняться за какую-то работу, я посодействую, чтобы вы и это смогли сделать.

— но, у вас же своя семья Карло — возразила Надежда.

— я знаю Надежда. Но, если бы не вы, то я мог бы никогда и не очутится здесь. Сейчас я многое понял, когда оказался дома. Ценить нужно то, что рядом и я ценю то, что я смог вернутся домой больше всего на свете. И я обязан сделать так, чтобы вы нормально начали жить, это меньшее что я могу сделать для Любомира.

— мы вам очень благодарны Карло. Я даже подумать не могла, что вы такой честный и благородный человек. — сказал Радка. — Поначалу вы даже напугали меня.

— ха! Я пугал и намного больше меня мужчин, куда уж девушке не испугаться! — засмеялся Карло, и Радка впервые улыбнулась за десять дней.

— вот это правильно сеньора! Не стоит бесконечно грустить! Вы не должны забывать вашего любимого, как я ни одного дня не забывал свою Луизу, находясь в длительной разлуке. Я знаю, как болит душа, когда рядом нет любимого человека, но мне не понять вас до конца, не буду лукавить, ведь моя жена жива… Но давайте не будем о грустном, мы десять дней грустили, а это плохо для здоровья, нужно отвлекаться хоть иногда. А для грусти всегда найдётся минута.

— покажите нам город Карло. — попросила Надежда.

— ох сеньора! Это я могу! С огромной радостью! Поехали! Вот только я пару слов перекинусь с Симоном.

— хорошо Карло.

Женщины пошли в тень, чтобы укрыться от палящего солнца и к ним подошли монахини, которые живо трещали о красотах города. Подходя к Радке и Надежде Василина с вылупленными глазами начала говорить:

— вы можете себе представить! Мария хочет уйти с монастыря!

— почему? — спросила Надежда.

— вы ведь могли заметить, как она смотрела всегда на Карло, но так и не получив его ответной симпатии она решила, что не хочет быть монахиней, она хочет влюбиться в какого-нибудь Сицилийца и начать жить с ним на берегу моря! Вы можете представить какая бесстыдница!

— почему же Василина? — ответила Радка. — Девушка хочет женского счастья, разве это плохо? Она уже послужила в монастыре и решила строить свою судьбу самостоятельно, думаю в этом нет ничего плохого.

— а как же мы? — спросила Василина.

— вы тоже вправе управлять своей судьбой. Родители вас отдали в монастырь, но времена меняются. У вас есть право выбора. Ведь Карло обещал вас поселить в монастырь, если вы против, можете вторить действиям Марии. — ответила Радка.

— я даже не знаю… Я не готова к такому, а как же вера и служба Богу? — спросила Василина.

— моя вера к Богу очень угасла после Константинопольского нашествия, я тоже не хочу быть в монастыре… — сказала неожиданно Марта, оглядываясь по сторонам.

— господи Марта! Вы тоже меня бросаете? Я что одна останусь? — со страхом спросила Василина.

— Василина, вы могли бы вместе с нами жить в доме Карло. — так же неожиданно предложила Радка.

— с вами? Серьёзно? Но, Карло не разрешал!

— думаю он будет не против, сейчас он настолько счастлив, что ему даже ангелы на небесах завидуют. — ответила Радка с скупо улыбаясь.

— а вы представьте, как он будет рад, когда ребёнка увидит! — весело захлопала в ладоши Васелина.

— согласна… Так что Василина будете с нами жить? Вы ведь не против, тётя Надя? — спросила Радка

— почему же я должна быть против? Пускай живёт с нами, она же наша землячка! Заодно сможет помочь нам с ребёнком, ведь вы же тоже будете мамой когда-то! Вот у вас и будет практика! — улыбнулась Надежда.

— я мамой? Ох, я и не думала об этом ещё ни разу…

— вам уже двадцать лет Василина, пора бы подумать. Вы красива и молода, а здесь вон какие красавцы ходят, семейная жизнь это хорошо, особенно, когда живёшь в спокойном и уютном месте. — объяснила Надежда.

— ладно, я подумаю Надежда. — ответила Василина.

Тем временем Карло подошел к Симону, который давал указания капитану и боцману возле доков.

— если кто-то из вас сегодня ночью напьётся, то я клянусь, я лучше останусь в Палермо и сгнию в тюрьме, но вас прирежу как кабанов! Вы меня слышали?

— ну почему мсье Монфор! — негодовал боцман — Мы же десять дней не пили! Зачем нас так мучить?

— затем мерзавцы! Проклятые ироды! Что из-за вас хорошие люди лишились кормильца, а я получил душевную рану, которую не смогу излечить ничем! — с досадой говорил Монфор. — Я хочу завтра же поплыть в Геную, и если я этого не смогу сделать из-за вас, то пеняйте на себя. В Генуе можете выпить хоть всё вино Римской империи, но до того момента ни капли в рот! — тыкая пальцами в груди обеим приказал граф Монфор.

— Симон! — крикнул Карло, подходя к французу.

— чего Карло? Что ещё?

— как вы себя чувствуете?

— а как я могу себя чувствовать? Вы же не дурак, итак знаете…

— да я знаю Симон. Но, не стоит упиваться досмерти сегодня.

— почему Карло? Моя душа болит, видя эту несчастную девочку, которая лишилась такого замечательного парня из-зи меня! Как мне избавиться от этого проклятого чувства вины?

— никак Симон. Никак. Но, жизнь идёт. Я советую вам попросить прощения у Радки. Мы оба взрослые мужчины и понимаем, что мы никак не виноваты в случившемся, но если девушка сможет дать вам своё прощение, то вам станет легче. Это не излечит, но вы быстрее забудете об этом горе.

— моя честь настолько велика, что я не могу забыть того, кто спас мою шкуру Карло!

— также как и я Симон! Вы однажды спасли меня от гибели! И я в долгу перед вами.

— вы мне ничего не должны Карло, я просто делал то, что обязан был, но и тогда я едва не опоздал, поддавшись страху сразиться против десятерых! Видите Карло, какой я человек? Я ценю честь, но я трус и подлец!

— не говорите так Симон. Давайте сделаем так. Сегодня вечером я приглашаю всех вас ко мне домой, где мы посидим и поговорим. Мы попытаемся вспомнить хорошее и забыть плохое, поверьте мне Симон, это куда лучше, чем напиваться в одиночестве. Не губите себя, это никому добра не добавит.

Монфор задумался, вглядываясь в даль, там где, плавал одикокий корабль. А в этот момент разговор подслушал капитан.

— так что, тогда мы сможем немного тяпнуть? Ведь вы задержитесь в Палермо мсье?

— я вам тяпну! — заорал Монфор, вытягивая шпагу. — Так тяпну, что руки отсохнут! Чертовы бараны и туниядцы! Ни капли! Завтра в обед, или после обед крайний срок — отплываем. Наши с Карло дела, вас бездельников не касаются! — прокичал Монфор на боцмана и капитана.

— вот возьмите Симон. — протянул бумагу Карло. — Это адрес моего дома, вам не сложно будет меня найти. Если что, спросите, где живёт Карло Феросси и вам подскажут, меня здесь многие знают.

— хорошо Карло большое вам спасибо! Позвольте мне откланяться, нам нужно пойти на базар и скупить товаров в дорогу до Генуи.

— отлично Симон, не забудьте о моём приглашении! — махая рукой, удалился Карло.

Они распрощались до вечера, и Карло подошел к дамам, которые уже вовсю обсуждали жизнь вне монастыря.

— ну что дамы, сначала в монатырь, а потом к моему второму дому?

— сеньор Карло — начала Мария широко улыбаясь. — Мы не будем идти в монастырь

Карло сделал удивлённое лицо и зачесал затылок.

— почему сеньоры? Что случилось?

— потому что мы решили начать мирскую жизнь и покинуть монастырь. Нас туда отдали без особого нашего желания и не спрашивая, чего мы хотим. Поэтому мы так решили! — ответила Марта.

— все трое? — ещё больше удивился Карло.

— поначалу это была инициатива Марии, ведь она была в вас влюблена… — начала Василина.

— значит, это проклятье наконец-то спало? — засмеялся Карло.

— вы негодяй Карло! Какое же это проклятье! — возмутилась Мария.

— потому что Мария, это юношеская влюблённость, но никак не любовь. — тепло улыбаясь ответил Карло. — Настоящая любовь никогда не проходит, даже если ваш человек умер, и вы начали жить с кем-то другим. Вы всегда будете любить по-настоящему только одного человека!

— ой Карло прекратите так говорить, иначе я заново в вас влюблюсь! — смеясь ответила Мария.

— эта телега уже проехала Мария! Давайте обсудим, чего же вы хотите в таком случае сейчас?

— я хочу, чтобы вы помогли мне где-нибудь начать работать. — сказала Мария. — А потом и познакомили с каким-нибудь хорошим кавалером!

— смотрю, вы не желаете времени даром терять! Предприичивая сударыня! Но, я спешу вас разочаровать. К сожалению, в Сицилии у мужчины и женщины крайне связаны руки перед замужеством. В большинстве случаев за них решают родители, кто им составит партию. Здесь не такая свобода выбора как в Византии. Конечно, если вам очень повезёт, и какой-нибудь кавалер влюбится в вас, потеряв рассудок, тогда вы можете надеятся на свой шанс, но даже так это сулит много проблем в виде неуважения семьи и так далее. Поэтому прежде чем врываться в свободную жизнь, подумайте дважды сеньоры. Монастырь это не так и плохо. Так вы будете сыты, у вас будет ночлег, и вы будете служить богу, так как это делали в Византии.

Девушки резко задумались, но ни одна из них не согласилась остаться в монастыре, который напоминал им об ужасном прошлом.

— я хочу работать сеньор Карло. — твёрдо сказала Мария.

— и я тоже хочу работать! — добавила Марта.

— а я… Можно я поживу с Радкой и Надеждой? Я не могу сама пойти в монастырь, тоска и одиночество сьедят меня заживо! — сказала Васелина со страхом остаться самой.

Карло развёл руками и улыбнулся.

— хорошо, живите с Радкой и Надеждой если они не против, сколько вам захочется, а вы мои дорогие, — обратился он к Марте и Марии. — Вам придётся усердно работать и жить вместе. Не думаю, что вы сможете каждая по отдельности оплачивать жилье в городе. Да и про работу нужно поговорить с моими друзьями. Но, не переживайте. Я что-то придумаю. Хотя сказать честно, было бы проще вас всех отправить в монастырь! — засмеялся Карло.

— тьху на вас Карло! Вы нам обещали помочь, а сейчас хотите отделаться? Вот так сицилийские мужчины поступают? — возмутилась Марта.

— я просто пошутил сеньоры! — подымая руки вверх, засмеляся Карло. — Успокойтесь и следуйте за мной к дому, где вы будете жить первое время.

Карло повёл дамскую делегацию к своему дому, который немного покрылся внутри паутиной, ведь там редко когда кто-то бывал. Это поместье Карло приобрёл ещё тогда, после третьего крестового похода и хранил его как денежное вложение. Сыграв свадьбу со своей супругой, высокородный рыцарь поселился на постоянной основе за городом, поэтому этот дом чаще всего пустовал. Он был тоже двухэтажный, как и тот, что с плантацией. В нём было четыре комнаты, кухня и гостиная. Простая планировка, без царских заморочек. Но, располагался он очень удачно. Рядом был собор и базар, куча торговых лавок и недалеко конюшня. Карло ознакомил женщин с домом и оставил их разбираться с ним и наводить там порядок. Рыцарь дал Радке десяток золотых монет на еду, которые вытянул из тайника, а сам пошел к своей любви, которую жаждал увидеть больше всего на свете.

Рыцарь седлал коня и на всех порах спешил к загородному дому, дабы увидеть её. Свою любовь, которую так давно не обнимал и целовал. Прискакав к месту назначения, он спрыгнул с коня и его сердце затрепетало. Как же выглядил его наследник? Кто же это? Мальчик или девочка, а может сразу двое? Любопытство и тревога раздирали сердце мужчины, который так хотел войти в дом, но пока не решался переполненный переживаниями. Он посмотрел на себя, но руки его были пусты. Чёрт бы его побрал, подумал Карло, я так спешил, что ни о чём больше не подумал! Он вернулся к ближайшей лавке и купил охапку цветов, чтобы выглядеть подготовленным и внимательным к своей жене. Он ничего не знал о ней, ведь ответные письма было невероятно сложно слать к месту войны, почти невозможно, поэтому только Луиза знала о том, как тяжело было её мужу, а муж ничего не знал о её жизни во время его отсутствия. И вот он снова оказался у двери, но на сей раз он открыл калитку, которая украшала невысокий каменный забор и прошел по двору подходя к двери. На дворе был полдень. Рыцарь аккуратно, чтобы никто не услышал, открыл двери и вошел в дом идя по гостинной к большому залу на первом этаже. Когда рыцарь с цветами оказался на входе в высокий зал он услышал её голос.

— Дина принесите мне свежее полотенце! — голос доносился сверху, голос его возлюбленной!

— сейчас госпожа одну минуту! — крикнул в ответ Дина, которая была за залом в кладовой, она вышла оттуда и практически уткнулась в рыцаря, который стоял и улыбался как ребёнок.

— господи… — прошепатал Дина, у которой челюсть едва не отпала. Слезы начали капать с глаз, а рыцарь только дал знак, чтобы она молчала.

— дайте мне полотонце, а вы позаботьтесь о цветах! — тихо прошептал Карло, на что Дина только помахала головой.

Было сложно сделать так, чтобы его было неслышно. Подымаясь по деревянной лестнице наверх, она скрежетала под весом рыцаря.

— Дина можно быстрее! Чего ты там крадёшься так долго! — возмущалась хозяйка.

Двухметровая Дина шла по ступенькам с полотенцем в руках пытаясь не создавать лишнего шума, и в конце концов увидела ребёнка, которого руками развелкала его любимая Луиза. Карло больше не мог сдерживаться.

— вам это полотенце подойдёт сеньора? — спросил Карло нежным голосом.

Луиза застыла, положив руки на маленьком сыне, и не могла поверить своим ушам. Она повернула голову в сторону Карло медленно, будто боялась, что он исчезнет.

— теперь я дома, любовь моя, как и обещал! — уже громче сказал Карло и град слёз полился с глаз Луизы.

Карло подбежал к жене и поднял её за талию, выше земли, едва не ударив головой в потолок.

— вы вернулись! Вы… Вернулись Карло! Я думала, что никогда вас не увижу! Ваше последнее письмо…

— не спешите Луиза! Я дома, мы успеем поговорить о плохом! Я хочу увидеть его или её, скажите мне кто это?

— это сын! Это ваш сын Карло! Я не взяла смелости дать ему имя!

— но как же так! Ведь пора бы! Ему уже год, нам нужно немедленно дать ему имя! — сияя от счастья, сказал Карло. — Дорогая Луиза, вот полотенце, помогите мне взять сына на руки, я ведь кроме меча ничего держать другого не умею!

— это не сложно любимый!

Жена помогла положить сына на руки великана и вместе с женой они смотрели на него и плакали от счастья. Они теперь вместе, что ещё нужно для счастья?

— Луиза мне столько всего нужно вам рассказать!

— мне тоже Карло! Вы не поверите, у нас тоже множество новостей и событий! Я даже не знаю с чего начать!

Супруги спустились вниз, где бегала по кухне радостная служанка, увидев пару с ребёнком, она звонко спросила:

— сеньор Карло вы будет обедать? Мы просто недавно пообедали, поэтому можем просто составить вам компанию!

— спасибо Дина, но у меня отпал голод от счастья! Я бы выпил сока, принесите мне, пожалуйста! Сегодня очень жарко в городе!

— сейчас сделаю!

— вы отвыкли мой любимый! В городе всегда так жарко было. — гладя волосы гиганта, не могла налюбоваться его появлением Луиза.

— возможно дорогая, ну что же давайте присядем, я должен много чего поведать вам моя любовь. Причём это касается не только прошлого и того ужаса, через который я прошел, но это касается нынешнего.

— о чём вы хотите рассказать дорогой? — насторожилась Луиза.

И Карло начал рассказ, о друге Симоне, о всех ужасах с которыми они столкнулись, он рассказал о своём отчаянии и о своей глупости из-за которой едва не погиб в монастыре. Потом он рассказал о том, что пообещал помочь несчастным монахиням, следом за этим была самая сложная часть о том, что они едва не умерли все с голода, оказавшись в чужой стране, но славный человек Любомир всех их спас, проявив верх благоразумия и доброты. Конец рассказа был печальней всех на свете и Карло впервые заплакал, хотя до этого он держался. Ему было больно признавать, что единственный болгарин, который проявил доброту дважды спас их всех от гибели. И только благодаря его действиям Карло может сидеть здесь, жив и здоров.

— это очень жестокая и печальная история Карло. — вытирая слезу сказала Луиза. — Получается он всех вас спас от навалы какой то орды?

— именно Луиза. Этот парень пожертвовал собой…

— а может он всё же выжил? Может он попал в засаду и не мог к вам добраться?

— я думал об этом Луиза, я долго думал, но мы не могли поступить иначе, мы его бросили самого. За это я корю себя, и мой друг Симон тоже убивается от горя. Но, вы невидели супругу Любомира, она носит ребёнка и она едва жива от горя!

— о господи! Бедная девочка, где она Карло?

— она с матерью Любомира и монахинями в нашем доме в центре города.

— каковы ваши планы Карло? Как вы хотите им всем помочь?

— для начала я хочу разобраться со своими проблемами. Вы сохранили письма, которые я вам слал?

— конечно Карло! Я всё сохранила и держала у сердца, обливясь слезами!

— отлично Луиза. Завтра с самого утра я пойду к архиепископу Гуальтеро и должен навсегда отречься называться крестоносцем, он не посмеет мне отказать. Я пролью свет на то, что там произошло, я пойду к самому папе римскому, если потребуется!

— господи Карло! Папа вчера только прибыл в Палермо!

— почему Луиза?

— отец говорит, что там разборки с кардиналом Маттео. Его уличили в чём-то и его хотят лишить сана и отлучить от церкви!

— вот дела! Вот и новости, но мне всё равно! Я завтра пойду и покончу с этим позором, который висит на моём имени.

— хорошо моя любовь, смотрите, ваш сын заснул! — улыбаясь, сказала Луиза, показывая на сына.

— и правда! — прошептал Карло. — Чувствует отца наследник! Спокоен стал за своё будущее! Давайте назовём его Анхель в честь ангела, который спас нас и нашу любовь!

— конечно моя любовь! Я не против, это красивое и замечательное имя! Наш сын спит, потому что за вашими широкими плечами любой почувствует себя в безопасности. Но, чтоже с вашими гостями? Что вы хотите им предложить?

— Луиза я пригласил их всех сегодня на ужин. Нужно, чтобы Дина купила вина, и приготовил по быстрому закуски. Я хочу всех вас познакомить и заодно поговорить о будущем. Кстати, где ваш отец? Я должен извинится перед ним, и стать на колени за своё поведение и глупость, которой меня одарил Бог и отец…

— не стоит Карло! Мой папа будет рад, что вы живы, большего ему и не надо!

— тем не менее! Напишите ему приглашение, пускай прибудет к нам домой, я должен принести ему тысячу извенений!

— ну раз вы так настаиваете, я приглашу его! Но, вы не переживайте, он не держит на вас зла. Это всё проделки Маттео и его прислужных рабочих, так он говорит, эти мошшенники много рыцарей ободрали, и вы не исключение. Но, их всех застанет божий суд.

— вот и правильно! Подлецы, должны быть наказаны!

— кстати, Карло! Ваше вино!

— что моё вино? — улыбка Карло расширилась в десять раз. — Что с ним? Вашему отцу удалось сделать что-то годное?

— вы смеётесь Карло? Ваше вино наполовину уже продано! Во многих лавках мой отец уже запатентовал его имя Феросси ди Палермо!

— и как, оно хорошее?

— ещё бы Карло! Угостите им своих гостей сегодня вечером, никто не будет разочарован!

— ох! Я и забыл, что Симон любитель вина, господи, чувствую я, что он напьётся сегодня! — захохотал Карло, едва не разбудив сына.

— тихо! — показала пальцем Луиза, смеясь и прикрываясь рукой.

Вечером Карло привёл гостей к себе домой, и они накрыли большой стол на улице под светом луны и свечей. На улице пришлось сидеть, дабы криками в доме не разбудить спящего ребёнка. Картина была очаровательна. Луна светила на ночное море и разбрызгивала тысячи отблесков на воде. Лёгкий тёплый ветер был так приятен, что даже свечи не тушил. Гости поочерёдно познакомились с женой Карло и разместились за столом. Карло взяв кубок вина, которое разлил всем присутствующим, встал, и проговорил короткую речь.

— дорогие друзья. У меня есть тысячу поводов, чтобы прознести тост сейчас. Но, эти поводы подождут. Первый и самый важный тост я хочу сказать про самого храброго и доброго человека, который жил в Болгарии. Он был единственным человеком, среди тех, кого я встречал, которые видели в людях доброту издали. Он не руководствовался предрассудками и слухами, а смотрел на людей и сам принимал решение, стоит ли им доверять или нет. Этот человек был настолько мужествен, что спас нас всех из лап орды нехристей! Если бы не он, меня бы здесь не было, если бы не он практически всех здесь бы не было.

Радка уже умылась слезами и тихо встала, чтобы выйти из-за стола. Она немогла слушать из разу в раз о Любомире. Только её печаль стихала залеченная временем, как снова рану вскрывали. Она прошла на кухню в доме, которая была, открыла и стала тихо плакать. Луиза не дослушав речь, проследовала за ней. Гости выпили и начали не громко беседовать. А Луиза подошла и заговорила с беднягой.

— идите сюда моя хорошая. — Радка повернулась и Луиза обняла девушку.

— я хочу вам кое-что сказать Радка. Не слушайте моего мужа.

— что вы имеете в виду? — спросила она сквозь слёзы.

— ваш супруг жив и я это знаю.

— он не может быть жив Луиза… Не начинайте и вы с той же стороны, я и так натерпелась за эти дни…

У Луизы вспыхнуло сицилийское пламя от упёртости девушки, и она немного изменила интонацию на раздраженный голос.

— сядьте за стол!

Радка послушно села и стала вытирать глаза.

— сколько дней вы в разлуке с вашим любимым?

— одинадцать дней… — тихо сказала девушка.

— всего-то? А я была в таком же положении как вы! Мой муж покинул меня на 389 дней! Вы можете себе представить? Я осталась сама с нерождённым сыном в полном одиночестве и каждый божий день думала, что он погиб. Только его редкостные письма вселяли надежду, что он жив. Но, когда я получила последнее письмо, я прочла его, и подумала… Всё, это конец. Больше я не увижу моего мужа. И знаете, что я сделала?

— что? — посмотрела Радка, которая отвлекалась на историю Луизы.

— я пошла в церковь и старый архиеписком спросил меня, почему я плачу. Я объяснила ему суть вопроса. И знаете, что он ответил? Он сказал, ваш муж будет жить. Всегда, вы обязаны верить в это до тех пор, пока вам не скажут точно, что он умер. А до тех пор вы обязаны перед лицом Бога и любви к своему мужчине верить, что он вернётся. И я поверила! Я каждый день его ждала и верила! Не буду лукавить, были сложные дни, когда мои руки опускались и вглядываясь в бездонное море я не видела ни одного корабля и тогда я бесконечно плакала и теряла надежду. Но, потом я вновь вставала на следующее утро и верила. Молилась и верила. И так до сегодняшнего дня! 389 дней мучений и пыток Радка!

Девушка слушала и молчала.

— вы обязаны верить. Вы утверждаете, что он погиб, а вы видели его гибель?

— нет. — снова едва слышно ответила Радка

— так что ещё вам нужно? Судя по рассказу моего мужа, ситуация сложилась у вас очень не простая, если бы вы не уехали, вас бы всех убили. И что? Кому бы легче стало? Может быть вашему мужу, который к примеру смог ловко ускользнуть от убийц и выжить?

Тень надежды засветилась в глазах Радки и она действительно даже не подумала о таком исходе. Ведь действительно, если бы они погибли, то спасение Любомира было бы бессмысленным. Мудрая Луиза манипулировала фактами, но пережив бесконечное отчаяние, она знала, что лучше сейчас быть в таком расположении духа, будто Любомир жив, хотя бы до того момента пока Радка родит. А после, если окажется что он погиб, пускай льёт слёзы, сколько сил хватит. В таком случае уже ничего не сделаешь.

— вы правы Луиза. Спасибо вам. Случилось так, что с самого детства мой папа дал мне обещание вернуться с войны, но так и не вернулся. После долгих пятнадцати лет ожидания я перестала верить. Вы ждали чуть больше года, а я ждала отца больше пятнадцати лет…

— это огромное время. Вы можете мне сказать, что я ничего не смыслю и не права, но опять же, вам кто-то сообщал, что ваш отец погиб?

— нет…

— ну вот. Значит, он может быть жив.

— даже если и так. У него было много лет, чтобы вернутся домой и дать понять нам, что он жив и будет рано или поздно с нами. Но, он так и не появился.

— не думайте плохо об отце. Вы ничего не знаете о том, как сложилась его судьба. Если он жив и не приехал, значит, у него были на то причины! Кто сказал, что однажды вы не сможете вернутсья в вашу страну и найти его? Или покрайней мере узнать, как сложилась его судьба?

— это крайне сложно Луиза… У нас очень долго длится война, вам не понять…

— не спорю моя хорошая, но всё равно не теряйте веры и надейтесь на лучшее.

— спасибо за ваши слова Луиза. Вы мне очень облегчили душу.

— я вам больше скажу, я вам помогу с вашей беременностью. Я уже через это прошла, поэтому объясню все детали этого процесса.

Внезапно возел кухни появился Симон, который, так и не притронулся к вину.

— позвольте сеньора Луиза, мне необходимо сказать пару слов увжаемой Радке.

— прошу, садитесь, а я пойду за стол!

Луиза спешно удалилась, а Симон нехотя сел за стол, с трудом смотря в глаза девушке. Радка чувствовала себя сейчас значительно лучше. Это называется надежда, когда она греет твоё сердце, то многие проблемы уходят на второй план и ты не обращаешь на них внимания, хотя это крайне изнурительное понятие, которое также забирает все силы, если она оказывается пустой.

— Радка я хотел сказать… Я хотел это… Простите меня за всё. Это моя вина. Это мои люди задержали вашего супруга! Если бы я нанимал адекватных людей, а не пьяниц подешевле, то ваш супруг был бы жив, мне очень плохо на душе, я не могу дышать, так меня душит камень вины!

— успокойтесь господин Симон. Вы не виноваты. Мой супруг жив и я буду ждать его до конца своих дней.

— жив? откуда…

— он жив Симон, и я буду его ждать до конца своих дней. Вам ещё раз повторить?

— хорошо, но я всё равно чувствую вину…

Радка тяжело встала, придерживая большой живот, и подошла к Симону.

— я вас не виню господин Симон. Будьте уверены в этом, и пусть ваша душа обретёт покой.

— вы честно не держите на меня обиду?

— честно Симон. — улыбнулась радка, представляя Любомира в мыслях, и то, как он убивает сотни нападающих своей рапирой.

Увидев улыбку девушки, Симон схватил её руку и поцеловал.

— я благодарен вам за ваше мужество и выдержку. Если бы я только мог. Я буду к вашим услугам, где бы вы меня не нашли. Если когда-нибудь вы будете во Франции в Амьене или Тулузе, знайте, что сказав слово Радка, вас будут почитать и превозносить и пригласят в мой дворец, я вам это обещаю!

— не стоит Симон. — засмеялась девушка от глупых банальностей, которые говорил разговорчивый француз. — я знаю что вы хороший человек. Просто я многое поняла, после разговора с Луизой. Поэтому пойдёмте за стол, еда стынет.

Гости сидели и уже общались на более позитивной ноте. Луиза действительно спасла вечер, своим примером выдержки, сняв напряжение с Радки. Она продемонстрировала Радке, что вера и надежда творят чудеса и Радка поверила и стала надеятся. Ведь она так же само ждала мужа в таком же самом положении. Если она выдержла и дождалась, то и Радке нужно было ждать. На этом её мировозрение и сформировалось. В конце вечера Симон удалился в таверну спать, а Карло проводил женщин в дом в центре города. Только Радка осталась в этом загородном доме. Луиза не позволила ей постоянно ходить на долгие расстояния. Помощь в беременности уже началась с первого дня знакомства.

Рано утром Карло встал и облил голову огромным ведром воды, ведь день предстоял жаркий, настолько жаркий, что Карло даже представить себе не мог. И жара этого дня заключалась не в температуре… Пока Симон валялся без сознания в таверне, после бутылки выпитой в одно лица, рыцарь меча и стали скакал в Норманнский собор, чтобы разыскать старика Гуальтеро. Карло держал в руке письма и веру в лучшее. Остановившись у врат собора, Карло загнал лошадь в безопасное место и постучал в большие деревянные двери. Никто не ответил. На дворе стоял будний день, и было удивительно, что двери не открыты. Возле дверей, через пару минут шел один из священников, напевая какую-то молитву, у которого Карло и спросил дальнейшее пребывание старика.

— постойте святой отец, скажите, где я могу разыскать его святейшество Гуальтеро Оффамилио?

— а кто его спрашивает? — ошеломился от неожиданности мужчина

— для начала скажите вы в силах разыскать этого почтенного человека?

— я-то в силах, но он на встрече сейчас.

— да? А вы не могли бы ему сказать дословно следующее: вернулся участник крестового похода и имеет массу сведений, которые желает донести до его святейшества.

— вы крестоносец? — вылупив глаза, спросил священник.

— святой Пётр и Павел! Конечно, я есть он, и я ненавижу себя за то, что имею честь так зваться!

— господи… — перекрестился священник. — Я сейчас попытаюсь доложить его святейшеству о том, что вы прибыли, пройдите за мной.

Священник провёл рыцаря на второй этаж бокового здания, и они начали идти по длиннющему коридору с каменными арками вместо окон. Архитектура зданий здесь была божественная. Пройдя метров пятьдесят, они остановились у двери, справа. Священник постучал, потом вошел. Что там было сказано, Карло не знал и не услышал. Через пару минут священник вышел и сказал, что рыцаря ждут. Бывший крестоносец одетый в белую рубаху на распашку и тонких хлопковых тёмно зелёных штанах, стоял как исполин светя своей массивной волосатой грудью перед стариком Гуальтеро, который кажись, постарел ещё на десять лет за этот год. Два красных кресла были повёрнуты в сторону стены, на которую смотрел Карло. Там висели картины с божественной живописью. К нему подошел Гуальтеро своим неспешным шагом, и хриплым голосом заговорил:

— здравствуйте Карло Феросси. Такое ощущение, что мы с вами встречались вчера утром!

— как бы ни так ваше святейшество. — опустившись на колено поцеловал перстень старика рыцарь. — Для меня этот год был кровавым и ужасным, самым ужасным в моей жизни.

— мы и всё духовенство Рима, Сицилии знаем о том, что произошло. Это ужасно Карло, вам есть что рассказать?

— есть ваше святейшество, и я с уверенностью могу сказать, вы ничего не знаете. Скажите мне пожалуйства, кто-то из крестоносцев кроме меня вернулся на родину и объявлялся в соборе?

— к сожалению нет. Все рыцари остались в новой империи основаной Балдуином.

— как удобно! — скривился Карло от злости. — Ваше святейшество, цель моего визита это прошение к вам и самому папе Иннокентию, чтобы меня лишили звания крестоносца и члена ордена меченосцев. Я не желаю больше быть рыцарем. Моя честь поражена этим званием и осталась лишь вера в Бога, благодаря которой я выжил, и смог даже спасти нескольких женщин из Византийского монастыря, которых жестоко насиловали крестоносцы из войска Балдуина.

Старик покачал горестно головой и поцокал языком.

— господи милостивый… До чего же дошли люди, христиане убивают христиан и занимаются таким грехопадением… Извините меня Карло, но это прошение может принять только папа Иннокентий.

— почему! — крикнул Карло. — Я имею право требовать отлучения от этого проклятого звания и никогда в своей жизни больше не учавствовать в подобном! Вот мои письма к моей жене! Это доказательство скреплённо моей печатью и слезами моей супруги, что ждала меня больше года! Здесь есть всё, я всё описывал, как происходило! Каждый раз, когда я писал письмо я думал, что оно будет последним! Я специально описывал всю жестокость и неправомерность приказов глав похода! Ужасные грехи Балдуина с Дандоло и низкое падение Бонифация, который обязан был держать в узде воинов, а вместо этого он спелся с Балдуином и они превратились в иуд! — Карло тяжело дышал от злобы и ненависти ко всему связанному с крестоносцами.

— дайте ваши письма, я стар и врядли их прочту, но человек, который здесь присутсутвует точно сможет.

Карло передал письма и даже не подозревал, что их разговор полностью выслушал сам Иннокентий, который смирно сидел и размышлял в красном кресле. Он взял письма и за пару минут прочёл их. Потом он встал с кресла и подошел к рыцарю. Карло склонился и тоже поцеловал его перстень.

— что же рыцарь. Вы весьма настойчивы в вашем стремлении. Письма ваши пропитаны ненавистью к походу, возглавляемому действительно иудами и я с вами полностью согласен в этом вопросе. Балдуин гнусно предал все идеалы рыцарства чести и веры в Бога. Он даже умудрился склонить на свою сторону Бонифация… Кто бы мог подумать.

— это не он склонил ваше святейшество, все знают! Сам Дандоло был во всём виноват с первой секунды! Всего три рыцаря отказались совершать чудовищное разграбление ничего не ожидающей Зары. Симон де Монфор, Матье Монморанси и Карло Феросси! Три рыцаря из тридцати тысяч отказались идти на грабёж и убийство невинных! Как же так ваше святейшество? Неужели я не имею право осободится от этого гнусного звания? Крестоносцы это порождения дьявола и сатаны, а не Михаила и Рафаила!

Иннокентий отошел от рыцаря и стал ходить по комнате, заглядывая в окна.

— знаете Карло в чём заключается самое страшное откровение? Что истинных рыцарей и людей с чистым сердцем и идеалами осталось так мало. Если бы я мог, я скорее бы лишил всех остальных звания крестоносца, чтобы они никогда не учавствовали в миссии Бога, а не вас троих. Но, сейчас ко мне пришли вы, а остальные продолжают проливать кровь христиан и грабить города. Вы тот, кто честно действовал и следовал заповедям божьим. Вы ведь следовали?

— да ваше святейшество. Я нарушил единожды закон божий и сотворил грех, за что сам Бог меня послал в это изгнание, но сейчас я действовал от чистого сердца. Я не убивал без нужды, я не уничтожал дома людей и палил их заживо, как делали французы. Я упаси господи не насиловал женщин и не убивал детей, наоборот я спас три души из тринадцати в монастыре святого Иоанна в Константинополе. Ничего из Констатнитополя не было украдено моими руками. Это могут подтвердить мои спутники с которыми, мы уехали из того ада.

— а что сподвигло вас уехать?

— во-первых, убийство крестоносцев, которые переступили черту, во-вторых мы с Симоном де Монфором не могли больше находиться там и продолжать войну Балдуина за его интересы и деньги. Мы не на это подписывались. И я обязан был обеспечить и спасти монахинь из монастыря, которым там не было жизни и утешения.

— но ведь другие не уехали! — ответил папа.

— конечно, не уехали ваше преосвященство, Балдуин раздал всем воинам горы золотам, и столько же пообещал за порабощение Никейской империи и Болгарии!

— коварный и гнусный человек этот Балдуин, нехватает божьей воли на него! — прихрипел Гуальтеро.

— ну так что, ваше святейшество, каков ваш вердикт? — не мог дождаться Карло.

Иннокентий подошел к рыцарю и покрестил его.

— чем вы хотите заняться после лишения вашего звания?

— я хочу обрабатывать землю Палермо и растить виноград. Я хочу растить сына и быть рядом с женой. Я хочу ходить в церковь и чтить Иисуса Христа. И наконец, я обязался помогать семье одного человека, который спас наши жизни в Фесалонниках.

— ваше сердце чище алмаза Карло Феросси. Мы выдадим вам бумагу, снимающую с вас обязанность учавствовать в крестовых походах без последствий для вашего имени и положения в обществе. Пускай господь благословит вашего сына,чтобы он вырос таким же человеком, как и вы.

— я также прошу наказать клерков, которые обманули меня, ведь я совершил пожертвование, для участия в походе. Но вместо этого они присвоили эти деньги, и я снова был вынужден ехать. Мне не так важны деньги, как тот факт, чтобы эти мерзавцы не дурили людей в храме божьем!

— не переживайте почтенный рыцарь, вся свора кардинала Маттеор уже в руках господа. Им осталось не долго… — коротко ответил папа.

Карло Феросси летел домой и готов был действительно взлететь выше небес, если бы у кобыли были крылья! Он пролетел все торговые лавки, даже не обратив внимания на возгласы людей и приветствия рыцаря. Через двадцать минут Карло был дома и хотел закричать громко от счастья, но вспомнил что отныне он не один. Когда радостный рыцарь зашел в дом его на кухне встретили жена и он показал длинную бумагу с каллиграфически выведенным почерком и печатью папы римского.

— читайте моя любовь, читайте! Ибо это мёд для моих ушей! Ибо это воздух для моих лёгких! Ибо это!

— это свобода Карло! — бегло прочла слова на бумаге Луиза.

— неужели вы добились этого Карло? Неужели теперь мы всегда будем вместе, и разлука нас не застанет врасплох? — слёзы счастья вновь полились с глаз Луизы, которая была несказанно рада.

— да любовь моя! Это конец, это конец проклятым войнам и проливанию крови. Теперь я посвящу свою жизнь сыну и вам и своему винограду! — засмеялся Карло и обнял жену.

Они сели за стол и выпили совсем по чуть-чуть вина.

— а где же девушка? — спросил негромко Карло.

— она ещё спит. Она быстро устаёт, я по себе знаю. Пускай отдыхает, я помогу ей, чем смогу. Кто знает надолго ли подействовали мои слова, но пока она в лучшем расположении духа, я надеюсь, что моих слов хватит до того момента когда она родит. А дальше что будет, то и будет. Думаю, она будет слишком занята ребёнком, чтобы убиватся горем.

— хорошо Луиза. Присматривайте за ней. А что там наш сын?

— он там же спит! Всё хорошо Карло. Чем вы хотите занятся?

— нужно разобраться с монахинями. Я пройду всех торговцев, которых знаю и предложу им взять новых рабочих. Думаю, мне мало кто откажет!

— ещё бы Карло! — улыбнулась жена и погладила мужа по щеке.

Итак, Карло покинул свой дом, и поехал шерстить всех лавочников, предлагая услуги в уборке, готовке и торговле трёх кандидатов. Ситуация была пятьдесят на пятьдесят. Одни говорили, что у них есть, что предложить, другие говорили, что им не нужны рабочие. Таким образом, у Карло сформировался список должностей, которые можно предложить. На всё про всё у Карло ушло почти полдня. После обеда уставший от разговоров и бесконечных предложений выпить Карло вернулся в центральный дом. Там он застал только монахинь.

— здравствуйте сеньоры, как ваши дела? А где Надежда?

— всё хорошо, мы в ожидании, а Надежда с Радкой пошли на базар пройтись. — ответила Мария.

— она не осталась с Луизой?

— она не хочет сидеть на одном месте. — ответал та же девушка

— может это и правильно. Господи, а это что? — Карло поднял взгляд и увидел прекрасно исполненный портрет Любомира и Радки в порту Фесалонник.

— это единственная память Радки о своём любомом. Она этот портрет купила в Фесалонниках. Вам нравится?

— конечно, нравится! Это шедевр искусства, так точно передать лица и место где они были… Он прекрасен и в то же время веет грустью, о потерянном человеке… — с печалью ответил Карло, разглядывая рисунок.

— не стоит Карло. У Радки наконец-то возвращается настрой жить. Не нужно её расстраивать и обращать на это внимание, лучше расскажите, когда же нас будет ждать что-нибудь?

— а вы точно не передумали пойти в монастырь? — спросил поворачиваясь через плечо Карло.

— точно! — в один голос ответили девушки.

— хорошо. Кто из вас хочет и умеет готовить еду? — смотря на всех сразу, спросил Карло.

— я умею! — первой же вскрикнула Мария.

— могли и не кричать, все и так это знают. — недовольно пробубнила Марта.

— отлично Мария, значит, завтра идём к сеньору Антонио, он предложил вам работу и нужно будет, чтобы вы там кое-какое время поработали, и он посмотрел, будете ли вы справляться.

— спасибо Карло! — защебетала Мария, обнимая Василину от счатья.

— давайте дальше определимся, кто из вас умеет шить?

— я умею, но не очень люблю… — ответила Марта.

— ну, моя дорогая, смотрите, там хорошая лавка одного из лучших портных Палермо, мало того, что вы научитесь многому, так вы ещё и можете хорошо зарабатывать. Одежда всегда в расход, особенно женские дорогие платья.

— когда вы так говорите сеньор Карло, то очень сложно отказаться! — улубнулась Марта, заглаживая белоснежные волосы назад.

— значит решено! Вас тоже определили. А вы Василина? Вы пока останетесь на помощь у Радки?

— пока да, сеньор Карло. Радка мне кое-что предложила по секрету.

— да? Вы меня удивляете, а что же она вам успела предложить?

— она сказала, что когда родит ребёнка, то как только будет возможность, хочет начать лечебную практику. Она хотела, чтобы вы ей с этим помогли. А меня она хочет взять в асистенты, потому что мы землячки и хорошо понимаем друг друга.

— это замечательно! Господи! Почему я только сейчас об этом унал? Радка умеет врачевать?

— я не знаю сеньор Карло, она мне только сделала предложение, а я согласилась не раздумывая. — сдвигая плечами ответила Василина.

— ладно, Василина, я с ней об этом сам поговорю. А пока отдыхайте, завтра вас ждёт новая жизнь. И купите себе одежду, как у обычных людей, ведь теперь вы не монахини.

Жизнь неспешным ручьём текла, а время уходило, принося солнце утром и забирая его вечером. Карло Феросси сдержал обещание и помог девушкам с монастыря обустроится в городе. Мария сразу же взялась за дело и работала, как умалишенная лишь бы не возвращаться в монастырь. Она обучалась у сеньора Антонио новому и предлогала своё старое. Таким образом, они не просто сработались, а развили дело Антонио, добавив туда ещё и Византийскую кухню. С Мартой всё было тоже хорошо. Она поначалу не хотела так работать как Мария, но увидев молодого тридцатилетнего портного, едва не влюбилась в него. А вот он в свою очередь потерял голову, глядя на Византийскую красавицу блондинку. Он ей всячески помогал и даже сделал предложение руки и сердца. Вскоре они планировали свадьбу. Что до Васелины, то она оставалась пока без работы, и жила вместе с Радкой, помогая ей по дому. Она ждала своего часа, пока Радка начнёт практику в медицине. Надежда, не могла устроиться в какие бы то нибыло лавки, и поэтому Карло решил, что она может им помогать с увеличившейся в полтора раза плантацией винограда. Вина было навалом. И оно разлеталось по тавернам со скоростью луча света. Сын Карло подрастал, и вскоре ему должно было стать два года. Он всё больше походил на отца, возвышаясь и набирая рост с каждой секундой на радость родителям. Луиза и Карло были просто счастливы.

Сеньор Джанини уже давно переговорил с Карло о нелепом случае с пожертвованием и не держал никакого зла и обиды на рыцаря. Тем более что деньги, которые украли клерки, были изъяты с их имущества служителями церкви и возвращены честному рыцарю, хотя и не в полной мере. От этой новости Карло ещё больше поверил в Бога и в то, что он существует. Карло был богат, и у него было всё, что требовалось мужчине. Жена, сын, и много людей, которые его уважали, а также любимое дело. Симон де Монфор отчалил от берегов Сицилии как и обещал. Он попрощался со всеми от души, всех расцеловав, и через неделю прибыл в Геную, откуда поскакал в Тулузу, к своему дворцу. Там он проведя некоторое время принял решение, отправиться на войну в Палестину, после того как узнал, что его жена его бросила и спуталась с другим графом. Груз долга праведника и борьбы за правое дело заставил его вернуться на поприще войны. Что до Радки, то через два месяца после прибытия в Палермо, она, наконец, родила. Всё прошло хорошо, и маленькая девочка с карими глазами Любимира заставила Радку пролить немало слёз радости, что она так похожа на её отца.

Время шло, дочь росла, а Радка всё чаще начала думать о том, что пора начинать работать и лечить людей, чем занимался её отец. В одно воскресное утро Радка и Надежда собрались в храм, чтобы помолиться и послушать батюшку. Радке не очень нравились здешние храмы и так называемые пасторы. Они были не такие, как на родине, и чтение псалмов было не такое. Вся церковь сильно отличалась от их родной болгарской, хотя вера была в одного и того же Христа спасителя. Она решила не обращать внимания на эти нюансы и ходила только для того, чтобы помолиться за Любомира, бесконечно надеясь на спасение его души и тела. Помолившись и послушав проповедь, женщины вышли с храма в хмурый день.

— милая моя, вы всё также молитесь за спасение души Любомира? Я видела, как вы ставили свечу… — спросила мать, держа за руку девушку.

— тётя Надя, я молюсь за спасение не только души, но и тела.

— неужели вы до сих пор верите в то, что мой сын жив?

— я всегда буду верить. Я однажды утеряла веру в то, что мой отец жив и Бог меня наказал, забрав Любомира.

— не надо так говорить моя хорошая! Бог не забирал у вас моего сына по этой причине. Это всё проклятая война, только она всему виной. Она забирает людей…

— может быть, — перебила Радка — но факт остаётся фактом. Их обоих нет рядом, и я осталась одна.

— вы не одна доченька! С вами я и Василина, вам помогают Карло и Луиза, у вас растёт маленькая прекрасная дочь!

— и что! Зато его нет рядом! — вскрикнула Радка, резко остановившись. Снова не сдержав эмоции, она заплакала, и мать её обняла, пытаясь утешить бесконечные страдания.

— я понимаю доченька, но слезами не поможешь. Нужно дальше жить, постоянно поддерживая вашу веру, вы терзаете свою душу бесполезными ожиданиями. Чем дольше ваша надежда будет жить, тем больнее будет принятие, когда вам сообщат, что моего сына больше нет.

— не говорите так тётя… Любомир жив! И если не наяву, то всегда будет жить в моём сердце!

Надежда тоже не выдержала и заплакала. Ей было так обидно и больно, что её сына нет рядом. Отпустить погибшего человек порой очень важно. Но, Радка не могла и не хотела его отпускать, от чего постоянно резала душу матери. Надежда была также в печали, что её сын потерял такую верную женщину, а она такого замечательного мужчину. Простояв так пару минут в горестных воспоминаниях, женщины всё же пошли дальше. Они дошли до центрального дома, где Василина играла с маленькой дочкой Юлией. Когда девушка зашла в дом, то сразу забрала малышку и побежала на второй этаж, закрывшись в комнате.

— что с ней тётя Надя? — спросила Васелина удивлённо.

— опять всё то же, воспоминания о Любомире. Она никак не может его забыть и отпустить, и постоянно рвёт моё сердце на части. Мне и так сложно потерять сына второй раз, но она раз за разом сыпет соль на рану…

— вот же любовь… Я думала, такой любви больше не существует, в нашем мире

— как видите, существует. Но, всё равно она пройдёт. Время и хороший лекарь, и коварный хирург. Оно забирает плохие воспоминания, притупляя нашу память, но также сжирает хорошие воспоминания, забирая память о тех, кого мы любим. И наши чувства к тем, кого мы любили безвозвратно слабеют со временем.

— возможно, вы правы тётя Надя. Мы вот почти забыли те кошмары Византии. Время действительно лечит. И вашу невестку вылечит, просто дайте ей больше времени.

— я знаю Васелина. Я пойду, прилягу, а то ноги устали…

Тем временем Радка стояла в своей комнате. Она держала на руках двухмесячную дочку и кормила её. Смотря в окно, она видела совсем далеко за горизонтом одинокий корабль.

— почему вы меня оставили моя любовь? Зачем вы меня тогда спасли из лап нелюдей? Чтобы потом оставить страдать одну? Прошло уже четыре месяца, а от вас ни слуху, ни духу… Сколько мне ещё страдать и пребывать в мучительном ожидании? Я хочу верить в то, что вы живы мой милый Любко, но это так сложно и больно. — девушка говорила сама с собой, смотря на всё тот же корабль и качая дочку. — Сначала отец меня бросил одну, а теперь и вы мой любимый герой… Неужели я так грешна и незаслуживаю на каплю счастья? Господи, почему вы так со мной поступаете?

Радка легла на кровать и заснула вместе с дочерью, терзаемая бесконечными вопросами. На которые, никто не давал ответов.

Прошло ещё шесть месяцев. Дочь Юлия начинала ступать на ноги и учиться ходить. Мать Надежда всё больше времени проводила с внучкой и не могла нарадоваться тому, как она растёт и взрослеет. У всех героев рассказа всё было стабильно и хорошо, только у Радки всё менялось и только образовывалось. За три месяца до этого дня Карло Феросси поговорил с Радкой о работе, и тогда она ему рассказала, что имеет некую тягу к врачеваннию. После нескольких рассказов Карло ей поверил и повёл к единственному знакомому врачу в городе Лоренцо Бассо. Этому специалисту было сорок лет, и он был не женат, так как был постоянно занят своей работой. Карло воспользовался своим имеющимся авторитетом и уговорил упрямого врачевателя, чтобы тот поучил и простажеровал Радку в некоторых аспектах лечения разных болезней. Врач, который мало обращал внимания на женщин, обратил внимание на отношение к делу, которое демонстрировала его юная ученица. Он показывал и объяснял, как правильно делать перевязки и лечить переломы, как лечить нагноения и готовить некоторые мази. Прошло всего три месяца, но девушка выполняла всё идеально и так же идеально запоминала. Этим она подкупила мужчину, который узнал от Карло, что она одинока, но имеет дочку. Это не повлияло я порыв Лоренцо и тот, раз за разом пытался как-нибудь подобраться ближе к талантливой девушке. И раз за разом Радка ему говорила, что у неё есть муж. Никто, правда, никогда его не видел, тем не менее, она строго стояла на своём, не обращая внимания на подкаты упрямого Сицилийца.

В эту среду на улице стояла мрачная погода, которая вторила апрельской поре, и в этом месяце шло множество дождей. Радка с помощью Карло снимала небольшое помещение недалеко от центрального дома, куда приходили люди, чтобы получить перевязку после травм и ранений, ожогов и всяких раздражений. Радка консультировала и лечила, как могла людей, если случай был крайне сложный и выходил за рамки её знаний, то она посылала больного к лекарю Лоренцо. Так и в этот день было до четырёх часо по полудню. Последний пациент ушел с маленькой лечебницы, в которой Радке помогала Васелина, и двери открыл, тот самый назойливый лекарь.

— Радка я вам больше не нужна? — спросила Васелина, которая явно куда-то спешила.

— уже нет, бегите. — ответила Радка, складывая повязки в небольшой ящик. А врач только проводил взглядом Васелину, которая подморгнула ему.

— как прошел очередной рабочий день? — спросил мужчина ровным голосом, дождавшись пока закроются двери.

— так же как и все остальные. Надеюсь, я вскоре смогу больше делать, ибо мне пришлось три человека отослать к вам. Я многого не знаю и не умею, и меня это раздражает.

— вы слишком спешите Радка, пока жизнь пролетает мимо вас.

— совсем наоборот, я лечу вместе с жизнью, пытаясь успевать, всё делать, но мне необходимо больше книг, вы дадите мне книги по правилам и методам вскрытия? — посмотрела на Лоренцо девушка без тени улыбки.

— зачем вам такие сложные знания? Вы ведь получаете неплохое жалование, которого с лихвой хватает на неплохую жизнь! — удивился лекарь.

— прошу простить мою грубость сеньор Лоренцо, но это моё дело и моя инициатива, если вы против того, чтобы я научилась оперировать тяжелые ранения, то так и скажите!

— почему вы сразу всё воспринимаете в негативном ключе? Я и не думал об этом! Я вам всё предоставлю, только прошу вас расслабтесь хоть на один день, и сходите со мной выпить вина к господину Луиджи!

Радка закатила глаза, ведь очередную атаку на её женское внимание не пришлось долго ожидать.

— прошу вас сеньор Лоренцо, давайте обойдём эту тему стороной, хотя бы сегодня.

— почему сеньора? Вы молоды и амбициозны, вы одиноки и красивы! Зачем терзать себя и свою душу жизнью без мужчины?

— сеньор Лоренца не переходите эту черту, прошу вас. Я не хочу грубить и хамить вам.

— почему вы не выказываете мне внимания? Разве я плох и не красив? Или может быть я стар для вас и не достаточно интелегентен? Так это вообще не беда! Многие семьи в Сицилии создаются с такой разницой в возрасте.

Радка очень устала от этих постоянно повторяющихся нападок и была на грани сорваться ругательствами в сторону мужчины.

— у меня есть мужчина, и я его жду. Я достаточно хорошо выучила латынь, чтобы сказать это без ошибок. Или вам это непонятно по какой-то причине? — поставила руки в бока девушка.

— где же он? — развёл руками Лоренцо. — Я не видел его ниразу, с того времени, как вы пришли с рыцарем Феросси ко мне в кабинет! Между прочим, это не я пришел к вам, а вы пришли ко мне! Это так вы благодарны мне за оказанные знания?

— то есть по вашему я должна расплачиваться чувствами и близостью с вами за то, что вы поделились со мной знаниями во врачеванию? Святые апостолы, я и не ожидала от вас такого! Если вам нужна расплата, напишите сумму в золоте. Когда я насобираю деньги, я обязательно с вами расплачусь, можете не сомневаться в моей честности. Но, торговать своими чувствами я не намерена!

— я вам не верю сеньора! У вас кто-то есть в Палермо? Скажите мне кто этот мужчина, и я поговорю с ним!

— о боже Лоренцо вы ставите меня в тупик, как с вами по хорошему говорить, если вы твердите такие глупости? — удивляясь напору врача, вскинула руки Радка.

— потому что вы единственная дама, которая мне отказывает в такой непозволительной форме! — он начал подходить ближе, чтобы попытаться её обнять.

— лучше не делайте этого Лоренцо! — указывая пальцем в сторону врача, с угрозой сказала девушка. — Вы даже не представляете, как обязан мне Карло, и если я скажу ему о ваших действиях, он будет не очень любезен по отношению к вам!

Это предупреждение охладило пыл мужчины. Они действительно пришли вместе, а если она действительно каким-то образом имела влияние на рыцаря, то связываться с ним врачу никак не хотелось. Ведь Карло не был его другом, он был просто почитаемым человеком в городе и пришел к врачу с дружеской просьбой. Врач отступил и выругался.

— мне надоело ваше упрямство и безразличие! Вам суждено быть одной до конца ваших дней! Вот и сидите в пустой комнате одна, но когда образумитесь, ко мне можете не приходить! Я не потерплю такого оскорбления со стороны чужестранки! — Лоренцо вышел и хлопнул дверью.

Радка стояла какое-то время неподвижно, повторяя услышанную фразу лекаря, а потом от её воинственности не осталось и следа. Она горько заплакала, закрывая лицо руками, понимая, что он прав. Она ждала тень, эфермерную субстанцию из прошлого, которая уже восемь месяцев не проявлялась, и не давала признаков жизни, и врядли когда-то проявит. Девушка была верна, но с каждым днём её вера угасала, как и тогда, когда она ждала отца. В ужасном расположении духа Радка вернулась домой, в центральный дом к Надежде и своей дочери.

— Васелина приходила домой? — спросила Радка угрюмо.

— нет, доченька, точней да. Она забежала на пару минут и исчезла.

— куда? — удивлённо спросила Радка.

— насколько мне подсказывает интуиция к какому-то кавалеру.

— всё понятно.

— а как у вас дела на работе? Я слыхала от Карло, будто к вам подбивает клинья врач Лоренцо?

— я не желаю об этом говорить! — выйдя с дома ответила Радка.

Надежда ошарашенно смотрела в след невестки и поняла, что разговоры на эту тему всё так же бесполезны и безрезультатны. Радка решила наведаться к Луизе, чтобы поговорить о том, что Лоренцо уже надоел ей со своими приставаниями, и к тому же его слова ничего не значили. Он всё равно будет продолжать делать то, что делал. Поэтому Радка хотела это каким-нибудь образом прекратить. Вместо Луизы на дворе возле калитки её встретил Карло. Он заметил, что девушка в плохом расположении духа.

— что с вами? Как прошел рабочий день? Всё ли у вас хорошо? Вы выглядите какой-то измученной! — стоял с лопатой в руках Карло.

— а это… Пустяки. Работа как работа. Хотя…

— Что? Говорите, вы же знаете я всегда за вас горой!

— это всё Лоренцо…

— а что там с ним? Он что плохо ведёт себя с вами? — нахмурив брови, спросил Карло.

— не то, чтобы плохо, он достаёт меня своей навязчивостью. Я ему тысячу раз дала понять, что я занята. Но, он как будто готов тысячу раз снова приходить и предлагать свои услуги горе-жениха! — недовольно объяснила девушка.

— милый вы там посадили уже деревья? — выглянув с окна второго этажа, спросила Луиза.

Карло стоял и бездельничал с лопатой, так ничего и не посадив.

— погодите Луиза, здесь вот сеньора пришла с проблемой, нужно с ней поговорить и разобраться.

— а что там случилось? Что-то серьёзное? — спросил Луиза загиная одну бровь вверх.

— думаю сеньоре нужен наш совет. — обратился к Луизе Карло смотря снизу вверх. — Пройдёмте в дом Радка, я думаю, нам следует вместе поговорить.

Они прошли в дом и Луиза тут же спустилась, чтобы узнать что там такого произошло. Все уселись, а Дина тут же прилетела с вопросом:

— что вам налить?

— завари нам мяты, думаю у нас предстоит нервный разговор. — попросил Карло.

— будет сделано! — побежала служанка в чулан.

— ну, что же вы молчите? Говорите! — начала допрос Луиза.

— чего тут говорить сеньора Луиза?! Этот Лоренцо не даёт мне проходу. Он постоянно мне предлагает, то сходить к морю вдвоём, то сходить выпить вина, то прийти к нему домой, то чтобы он пришел к нам…И так почти каждый день в течении месяца… Я устала от этого. Почему он не может просто оставить меня в покое?

Карло с Луизой переглянулись, и тень улыбки промелькнула на их лицах.

— послушайте Радка, может, пришло время вступить в новую жизнь? — спросила аккуратно Луиза.

— какую новую жизнь?

— вы приняли место жительства и развиваетесь как личность. Вы начали работать и растите дочь, у вас появляются новые знакомства, но рано или поздно вам необходим будет мужчина. Причём не только вам, но и вашей дочери…

— я не желаю ничего менять! — перебила Радка, слегка повысив голос. Потом посмотрела на недовольное выражение Луизы, которая молчала.

— извините сеньора Луиза меня. Я не хочу ничего менять. Мне одной хорошо. Не нужен мне никто.

— вы ошибаетесь Радка! Вашей дочери нужен будет отец, вы можете не думать о себе, но подумайте о ней, когда она будет расти сама. — пыталась достучаться Луиза.

— я тоже почти всю жизнь прожила без отца!

— и как вам ощущения? Это было легко? — спросила Луиза.

— конечно же, нет! Но зато… — а добавить было нечего, вместо отца у неё была надежда на то, что он вернётся. Снова эта проклятая пустая надежда.

— поймите Радка, здесь в Сицилии найти мужчину для женщины крайне проблематично. Я имею в виду девушку, когда приходит время выходить замуж. Они выходят замуж в большинстве случаев, даже не зная за кого, потому что за них решают родители! Такие случаи как с Лоренцо единичны! Выйти за него это счастье, ведь нет почти никаких обязательств перед семьями. Вашей семьи нет, а если бы и была, то она не придерживалась бы наших традиций, а насколько мне известно семья Лоренцо давно погибла. Отец был крестоносцем, а мать умерла гораздно раньше от неизвестной болезни, и поэтому он начал изучать врачевание.

Тут подключился Карло.

— я согласен с Луизой. Лоренцо не такой плохой молодой человек.

— ему сорок вообще-то… — фыркнула Радка.

— благодарите Бога что не пятьдесят! — засмеялся Карло. — Но, я не об этом хочу сказать. А хочу сказать я о том, что у вас есть ребёнок, которому нужен отец, Лоренцо скорее всего намерен действовать серьёзно и жениться на вас. Я точно об этом не знаю, но могу его распросить и если это не так, то я ему вломлю пару оплеух за неуважение и бесполезное приставание к даме!

— не стоит Карло… — вклинилась Радка.

— ещё как стоит. Только в том случае, если вы будете согласны на нормальное замужество. Подумайте хорошо о наших словах. Ведь в будущем неизвестно как всё сложится. Вдруг вы останетесь навсегда одна? Разве это хорошо? Вам будет сложно и одиноко, у вашей дочери так и не предвидится отца.

— а как же Любомир? — спросила Радка.

— господи Радка! Это не значит, что мы забыли этого человека и желаем ему зла, тем самым пытаясь вас уговорить на брак или возможность строить новые отношения! — теперь начала говорить Луиза. — Но, сколько вы готовы его ждать? Вы ставили какую-то черту? Год, два года, десять лет? Или вы решили до конца своих дней его дожидаться? — недоумевая упрямству девушки, спросил Луиза.

— вы правильно сказали. — тихо сказала Радка потупив глаза на стол.

— что именно? — улыбаясь, спросил Карло, который уже было подумал, что она соглашается.

— до конца своих дней.

***

Очередной день на работе был таким же обычным, как и всегда. Радка мотала руки и мазала мази бабушкам и дедушкам города Палермо. Старые люди постоянно, то ударятся где-то, то обпекутся кипятком. Мелкие повреждения поддавались лёгкому лечению, и Радке это ставало наскучать, потому что она хотела помогать более профессионально и большему диапазону людей. Лоренцо так и не поделился с ней книгами, явно обидевшись. Это было даже хорошо. Радка не желала видеть его лица, хотя бы раз. Хотя бы сегодня. Её рабочий день бесконечных перевязок и слушаний историй от жителей города подходил к концу, и единственое что хотела девушка уйти домой и лечь спать. В помещении никого не было.

— кажись, это всё на сегодня! — весело сказала Василина, снимая белый халат и складывая его в комод.

— дай Бог, я сегодня очень устала. — заметила Радка, протирая уставшие глаза. — Вы будете домой идти?

— нет, я это…

— опять к какому-то парню? — спросила безразлично Радка.

— да! Там такой красивый мужчина!

— будьте осторожны Василина, кому как не вам, знать каковы мужчины.

— он хороший, он не такой.

— ладно, удачи вам Василина. Посмотрите, только никого там больше не осталось на улице.

— хорошо.

Девушка поправила своё фиолетовое платье и причесала быстро волосы, выходя из здания. Через две минуты она снова открыла дверь.

— ох Радка, здесь один пожилой мужчина, говорите у нёго самая незначительная рана, которую прощё всего вылечить, можно я уже пойду? — умоляюще спросила Василина.

— идите подруга… — вздыхая ответила Радка и была рада, что это не Лоренцо, значит, его сегодня не будет. Слава Всевышнему.

Василина вылетела и побежал по брусчатой улице, а в помещение зашел мужчина лет под шестьдесят с почти седыми длинными волосами и такой же седой щетиной. Радка посмотрела на него, и больше всего её поразил его внешний вид. Его одежда… Она была такой знакомой. Радка давно не видела такую одежду здесь, но очень давно видела её где-то в ином месте, но уже не помнит где. Мужчина имел голубые уставшие глаза и побитый морщинами лоб. Его небольшой ровный нос дополняли маленькие губы.

— здравствуйте сеньор. — сказала Радка — Проходите, присаживайтесь. — она встала и подошла к мужчине, чтобы помочь ему сесть.

Девушка услышала, что он пах травами и какими — то очень знакомыми запахами. Это было так ужасно странно, что у Радки холодок прошел по спине. Мужчина сел и поправил волосы морщинистыми руками, но очень аккуратными руками, он не был земледельцем, это точно. Проработав много лет на огороде Радка знала, как выглядят земледельцы. Она села напротив него за стол и спросила.

— сеньор, что вас беспокоит? Вы сказали, что у вас что-то несерьёзное?

— Скажите девушка, вы сможете вылечить мою душу?

Радка прикрыла рот руками от ужаса и удивления, потому что услышала болгарский язык.

Глава 23

Глава 23

Про сладкий сон

— смотрите Толик, как я продырявил эту сволочь! Ха, сейчас он не такой страшный и неуязвимый, каков был поначалу! — весело сказал солдат, напарник, которого вместе с ним шел по бесконечным трупам, что валялись на улицах города.

— вы скольких уже чпокнули? — спросил Толик.

— помоему это был девяносто первый! — весело ответил Славко.

— вы слабак Славко, на моём счету уже сто пять! Ха ха!

— а может вы Анатолий дырявите не только крестоносцев, но и наших, а? — недовольно спросил Славко.

— У меня всё по честному, я работаю как часы. Что говорит господин, то и делаю. Во, поглядите! Дышит! — смотря на крестоносца с разрубленной пластиной на груди, заметил Толик. Потом резко втыкнул меч в эту же прорезь чем добил солдата. — А теперь не дышит! Всё чётко Славко!

Двоё солдат шли и развлекались, ведь эта работа была безопасна и забавна для них, нежели учавствовать в реальной схватке. Сзади них шел третий мужчина, который приседал и прикладывал руку на шею умерших и всматривался в лица.

— так сколько вы говорите, подохло этих нелюдей Славко?

— а мне-то, откуда знать? Полководец Илиев не раскрывает таких тайн.

— да какая же это тайна! Вон лежат на поле, считай не хочу!

— зачем вам численность? Вы что больно математик великий?

Они замолкли, всматриваясь в очередные два трупа.

— наши?

— кажись да. Проверьте их Толик, вроде живой, а может и нет, чёрт их поймёт, моя бы воля всех бы просто добил, как архангел приносящий прощение и прерывающий муки! — вознося меч к небу, процитировал Славко.

— Славко вы больше на идиота похожи, нежели на архангела! — недовольно пырхнул Толик. — Эй лекарь! Здесь кажись живой, но мы не могём ни черта понять! — крикнул он во весь голос, подзывая мужчину сзади.

Тот поднялся, и переступая трупы подошел к ним.

— что там? Вы что определить мёртвого и живого не можете? — спросил лекарь.

— да пёс его знает, гляньте, вродь не крестоносец, одежы у него модные, и красивые, похож на знатного хлопца! Но и не воин! Тем не менее, и не грек! Чёрт бы его побрал, я то уже сотню греков тут видовал, правда, все были мёртвые.

Пока Толик расказывал свои басни про греков, лекарь опустился на корточки и леко нажал пальцем на артерию на шее. Он не мог ощутить биения сердца, а вроде и мог.

— … ну а чё, значица, греки то смуглые, а этот белый как капуста, не иначе македонец, какой-то!

— ребята можете помолчать? — перебил Толика лекарь, гневно глядя на двух оболтусов. — сходите папиросу прикурите, я вас позову через пару минут.

— дядя дело говорит! — сказал Славко. — Я вот тута шел и думаю… Чего же мне не хватает? И вот прозрение папироса! Пошли пыхнем, у меня есть необычный табак!

— правда? — искоса спросил Толик.

— вам понравится господин Анатолий! — засмеялся Славко. — от такого табака превращаешься в архангела!

— ну, тогда не откажусь, вчера я был архидьяволом, пора встать на белую сторону добра! — улыбаясь, ответил Толик и они удалилсь за двадцать метров к углу дома.

Тем временем лекарь пытался понять, жив ли человек или нет. По виду у него было ранение, которое очень-очень слабо кровоточило, но оно было смертельным, если учесть время, которое прошло с момента схватки. Лекарь приложил ухо к легким и услышал дыхание. Но, дыхание было не обычным. Пульс всё же был нащупан. Этот человек точно был жив. Но, это был тот самый пятый случай в практике Живко. И последнее лицо парня… Почему оно было таким знакомым? Что-то в нём было не так. Но, оно было знакомым, будто раньше его видел. Сидя в раздумиях минут десять Живко думал и анализировал этот случай, а потом подозвал двух вояк.

— ребята идите сюда!

Лоботрясы подошли, воняя конопляной травой, которую Живко знал как облупленную и сказал.

— этого человека нужно на носилки и доставить в мой кабинет.

— господи Живко! Ваш кабинет в Петриче находится это за шестьдесят километров, вы что сума сошли? — кашляя после затяжек папиросы, сказал Толик.

Живко порылся в кармане и достал мешочек. Оттуда он отсчитал по пять золотых монет.

— каждому по пять, и ещё по пять по прибытию в мой кабинет. Осилите задачу? — спросил Живко.

Лоботрясы переглянулись.

— господин Живко, кто чёрт бы его побрал это такой, что вы готовы столько денег за его труп отвалить?

— это не труп, а живой человек.

— но, он выглядит как труп! — убеждённо сказал Толик. — я умею мерять пульс значица не хуже вашего! — пытался уколоть лекаря Толик. — И там-то пульса не было!

— ребята, мы теряем время. Десять золотых на каждого идёт? — смотрел Живко на обкуреных лоботрясов.

— эн нет, дорога дальняя… Да и командиру надобно доложить, что мы исчезнем на четыре дня.

— хорошо ещё по две сверху, хватит?

— ладно, пойдём. — махнул рукой Славко, хотя Толик рассчитывал ещё больше содрать за легчайшую доставку.

Живко дал каждому по пятаку, и они соорудили телегу, которой доставили тело парня в Петрич, где располагался один из множества кабинетов Живко Христова. Дорога туда заняла ровно два дня. Пока два дурака тащили тело, эта затея, которая и близко по цене не стоила таких денег, на самом деле спасла их жизни. Потому что Бонифаций, совершил очередное нападение, где погибло много болгар, защищавших город, а позже вообще армию отвели от города и его обманом забрал коварный итальянец.

Тело, то ли мёртвого, то ли живого человека положили в тёмной комнате с единственной тумбочкой возле кровати, на которой каждый день горела всего одна свеча. Живко сел на маленький стул рядом и начал вести записи, каждый день, как делал до этого, с остальными четырьмя пациентами, которые все как один погибали. Перед этим он вытянул остаток стрелы и зашил кровоточащую рану.

Случай номер пять. Записи сладкого сна. Август 1201 года. День 1

Пациент доставлен из города Фесалонники в деревню Петрич. Пульс двадцать пять ударов в минуту, дыхание десять вдохов в минуту, никакой реакции на любые внешние раздражители. Внешние признаки свидетельствуют, что в ходе стычки он получил смертельное ранение, которое должно было непременно его убить. Первая причина от потери крови, вторая причина от яда. Стрела схожа с половецкой, которые часто использовали смазанные ядом наконечники. Пациент жив и это один из самых уникальных случаев за всю мою практику. Следующий самый удивительный факт, это определённо болезнь сладкого сна, потому что пациент не просыпается и не реагирует на внешние раздражители. Ни свет, ни прикосновения, ничего не вносит изменения в его состояние. На теле не было обнаружено других крупных повреждений, кроме лёгких ушибов, что неимеют ничего общего с нынешним состоянием. Лоб это то место, которое стало причиной вхождения в это состояние. На лбу отчетливо видно кровоподтёк, а также кровь возле ушных раковин. Судя по форме кровоподтёка на коже лба, был произведён сильный удар копытом в переднюю часть головы. Моя теория такова, что сильный удар в голову и действие яда, спровоцировало очень редкую и уникальную защитную реакцию мозга, который не умер, а продолжает жить, войдя в спасательный режим. Он пытается жить, хотя полученные повреждения весьма серьёзны. Главный парадокс заключается в том, что благодаря этому состоянию он выжил. Если бы пациент не впал в этот сон, который по своим симптомам привносит следующее в организм: слабый пульс, краткое прерывистое дыхание, отключение пищеварительной системы, отключение всей физической и сознательной активности, без этого всего он бы умер от кровопотери. Слабый пульс замедлил кровотечение, и рана немного присохла. На этом моя запись заканчивается. Завтра необходимо провести новые замеры.

Живко положил запись дневника в шухляду и потрогав лоб пациента потушил свечу. Мужчина вышел с комнаты, чтобы выпить чаю, и поехал в ближайший город покупать необходимые ингридиенты для лечения. Вскоре наступило утро следующего дня. Мужчина зашел в комнату и зажег свечу. По обычаю провёл осмотр пациента. После этого он вытянул дневник и начал писать запись.

Случай номер пять. Записи сладкого сна. Август 1201 года. День 2

Вчера купил необходимые травы для разжижения крови и приборы для проведения операции на горле, если дойдёт до этого. Предыдущие пациенты не смогли прожить и месяца, находясь в этом состоянии. Сложно судить каковы различия между ними, исходя из повреждений полученных мозгом. На данный момент медицина не позволяет сделать такого вскрытия, чтобы получить информацию после смерти, как повлияла болезнь на органы и головной мозг. Поэтому я буду руководствоваться знаниями полученным из записей Гиппократа и других известных лекарей, а также собстенных наблюдений за подобными больными. Гиппократ, очень давно в древней Греции, тоже имел честь встретить такую болезнь, но тогда его шансы спасти человека были ещё меньше, нежели сейчас. Особые симптомы, которые проявляются при длительном пребывании в этой болезни это ещё более слабый пульс, хотя иногда он учащается. Также меняется ритмика дыхания и количество вдохов на минуту. Иногда пациент может войти во вторую стадию выздоровления, как было с одним из моих пациентов, и тогда он начинает открывать глаза и реагировать на внешние раздражители зрачками, но при этом продолжает сознательно спать. Пока до этого далеко, поэтому оставлю мысли о выздоровлении на потом. После замеров на второй день все жизненные показатели стабильно одинаковы. Человек всё ещё жив и продолжает бороться. Сегодня мне нет надобности, что-то делать с телом пациента, не имея никаких внешних признаков об ухудшении или улучшении его состоянии. Вечером проведу ещё один замер жизненных показателей и проверю свёртываемость и густоту крови.

Случай номер пять. Записи сладкого сна. Август 1201 года. День 5

Не стал писать записки за предыдущие дни, потому что у пациента не наблюдалось никаких изменений в жизненных показателях. Свертывание крови тестировал сравнивая с моей. Приблизительное время одинаковое, что говорит о многом. Человек всё ещё борется и кровоносная система жизнеспособная и стремится к выживанию. Густота крови на взгляд тоже примерно одинаковая, в данной болезни это крайне важный показатель, который в трёх случаях из нынешних пяти приводил к смерти пациента. Сегодня у пациента первое изменение в огранизме. Его лоб вспотел, и температура немного изменилась. Не могу точно сказать, с чем это связано. При замере жизненных показателей, также изменился пульс, он возрос до тридцати ударов в минуту. Необходимо тщательно следить за состоянием пациент в течении сегодняшнего дня. Завтра сделаю записи об изменениях, если таковые будут.

Случай номер пять. Записи сладкого сна. Август 1201 года. День 6

Пациент стабилизировался. Пульс вернулся к старому показателю в двадцать пять ударов. Дыхание ровное и кажись, увеличилось количество вдохов до двенадцати ударов. Очень сложно посчитать точно, ведь дыхание очень плавное, и едва заметное для слуха. Сегодня выполнил проверку конечностей на тот случай проходит ли кровоток по всему телу. К счастью все пальцы и на руках и на ногах не имеют никаких цветовых изменений. Гиппократ писал об этой болезни, что главным ключом к лечению он подразумевал поддержание мозга в стабильном состоянии, ведь сон это мозговая деятельность, и чтобы выйти из него, необходимо всячески его стабилизировать. В нынешней и древней медицине было и есть очень сложно заниматься подобными случаями болезни. Многие врачи считали таких пациентов живыми трупами, тем самым считали нецесообразным уделять много времени человеку, который даже не в состоянии ответить словесно, что у него болит и что с ним не так. Поэтому сведений как именно лечить данное состояние катастрофически мало. То, что имеется — это лишь эксперименты тех редких врачевателей, которые не стоят на месте и призваны Богом, совершенствовать эту загадочную и сложную проффесию на новый уровень.

Случай номер пять. Записи сладкого сна. Август 1201 года. День 10

Делаю эту заметку только из-за того, что в этот по нумерации день умер первый мой пациент, попавший в сладкий сон. Хвала Христу данный пациент жив и его показатели стабильны. Сегодня я решил посмотерть на его глазницы. Веки закрыты, а радужки расширены, как будто человек находится в возбуждённом состоянии и испытывает некие эмоции. Сегодня я наконец-то вспомнил, почему я знаю этого человека. Увидев его чёрные глаза, я вспомнил, что ранее с ним встречался и говорил. Он довольно сильно изменился от нашей последней встречи. Видно, что он наладил пищеварение и стал нормально есть. Тем самым добавив в весе, что положительно сказывается на его выносливости. Также он изменил причёску и стал более ухоженным. Если судить из того, что он оказался в Фесалонниках, то он стал заниматься каким-то прибыльным делом и вышел в люди. Очень жаль, что такой человек, который голодал, дошел до такого уровня, и имеет все шансы умереть, проспав в долгом и бесполезном сне.

Случай номер пять. Записи сладкого сна. Август 1201 года. День 15

Сегодня умер второй пациент из моей прошлой практики. Я довольно насторожен, потому что у второго пациента была очень густая кровь в этот день, которая едва исходила из вен. Это безусловно стало причиной смерти и закупориванием сосудов. Показатели моего пятого пациента стабильны и я этому крайне рад. Провёл дополнительно тест на кровь и его густота оказалась стабильна и нормальна. Сегодня я сформулировал один из методов как вывести человека из сна, или хотябы попытаться ему помочь. Мои догадки как можно вывести человека из этого сна это пытаться ему не только физически помочь, поддерживая жизнедеятельность мозга, но и морально. Сон это сознание, если человек не реагирует на раздражители моторикой рук или ног, это не означает, что он меня не слышит. Это не проверенный факт, но я с сегодняшнего дня, хочу начать говорить с пациентом и рассказывать ему сначала простые истории. А потом более сложные рассказы. Кто знает, может это бесполезная трата времени, но я должен попробовать, потому что надеюсь на свою интуицию и логические выводы.

Случай номер пять. Записи сладкого сна. Август 1201 года. День 16

Жизненные показатели внорме. Всё без изменений. Сегодня я решил прочесть старую болгарскую притчу моему пациенту Любомиру. Только сегодня я смог вспомнить его имя, ведь долгое время мне не удавалось этого сделать. Скорее всего, я уже тоже значительно стар, раз стал забывать такие детали. Так вот, во время чтения я пытался говорить монотонно и поближе к слуху мужчины, чтобы он точно мог меня слышать. Может быть это световая галлюцинация, ведь в этой комнате не было уже более двух недель никакого живого движения, кроме моего росчерка пера. Так вот я заметил краем глаза спазм на руке. Будто пациент пытался дёрнуть рукой, но у него не вышло. Опишу это как неподтверждённый факт, но стоит это запомнить. Ведь только после чтения это произошло, что крайне подозрительно.

Случай номер пять. Записи сладкого сна. Август 1201 года. День 18

Сегодня важный день. Сегодня умер третий пациент, также от загущения крови. Против этого страшного симптома очень мало способов борьбы. Густота крови и её консистенция зависит, скорее всего, от работы головного мозга, этот вывод можна сделать напрямую исходя из причинно следственного эксперимента. Вот только это мало даёт толку. Гиппократ, пытался использовать изобретение способное вводить жидкости в кровь пациентам, которые не могли никак выпить лечебные настои. Сейчас это тем более невозможно, ибо пищеварительная система отключена мозгом. Я не буду использовать изобретения Гиппократа из полой трубки и мочевого пузыря барана, для ввода разного рода жидкостей, потому что это крайне рискованно и может негативно сказаться на состоянии здоровья пациента. Сегодня Любомир слушает третий день мои рассказы и больше я не замечал никаких движений или предпосылок к этому. Тем не менее, изменения произошли. Его дыхание участилось, около пятнадцати вдохов в минуту. Сердцебиение участилось около пятидесяти ударов в минуту. Я мог бы быть рад, подумав, что парень оживает. Но, это коварное чувство радости. Изменения не всегда влекут за собой положительный исход, особенно в такой сложной и неизученной болезни, с которой никто даже связываться не берётся, кроме глупца как я. И что же произошло? У парня стала густеть кровь. Это отчётливо видно, если сравнивать её с моей. Из-за этого организм парня пытается бороться и выжить. Сегодня я начинаю изготовление дыхательных масел, которые способстуют разжижению крови путём попадания их частиц в лёгкие, а также очень концентрированные экстаткты из трав, которые я буду насильно придерживать под языком пациента, дабы они попадали в кровоток.

Случай номер пять. Записи сладкого сна. Август 1201 года. День 19

Любомиру становится всё хуже. Жизненные показатели возрастают, но я не уверен, что это позитивная симптоматика. Кровь всё такая-же густая. Сегодня я начал делать компрессы с эфирных масел, который парень вдыхал вместе с воздухом. Потом я пытался во рту растворить некоторые экстракты трав. Все эти манипуляции слабее, чем те, что предлогал греческий целитель, но я не готов пойти на его методы. Я буду пару дней выполнять эти процедуры и брать кровь для теста каждые пять часов. Если парню не станет лучше, тогда я подумаю о другом методе. Надеюсь что он не умрёт до того времени.

Случай номер пять. Записи сладкого сна. Сентябрь 1201 года. День 23

Этот барьер. Сегодня умер четвёртый пациент. Любомир по-прежнему жив. Я по-прежнему читаю ему сказки и трактаты по медицине, ведь других книг у меня нет. Никаких движений не прослеживается. Дыхание и сердцебиение снизились. Кровь как-будто, тоже приходит в норму. Может мне так хочется думать, но вроде бы она стала более жидкая, чем пару дней назад. Я сам потею от страха и волнения, чтобы он выжил, но мои процедуры и методы кажутся такими дилетантскими и бесполезными, что иногда вера в выздоровление парня гаснет. Тем не менее, он жив. И если его судьба умереть, я обязан попытаться продержать его как можно дольше. Самое страшное может быть впереди. Гиппократ пишет об одном случае смерти, которая наступила в результате удушья. Первая смерть в его случае были именна от него, ведь человек перестал нормально дышать и просто умер от нехватки воздуха. Второй раз, он придумал, как с этим бороться и провёл рискованную операцию на уровне ниже кадыка, чтобы дать возможность дышать пациенту более просто и быстро, сокращая преграды к поступлению воздуха. Он описывает этот метод как рабочий, но опасный, ибо даже если повезёт вывести человека из сна, то ему будет крайне некомфортно жить с этой дырой в горле, и велик шанс заражения и дальнейшей смерти. Я не хочу действовать, таким образом, поэтому решил искать все возможные данные о том, как снизить давление сосудов, которые перекрывают дыхательные пути.

Случай номер пять. Записи сладкого сна. Сентябрь 1201 года. День 25

Любомир держится. Он прожил дольше всех. Не знаю кто этому виной, моя помощь или же тип травмы, которую он получил, но факт в том, что он прожил двадцать пять дней в этом проклятом сне, и сам Бог свидетель, что врядли этот сон сладкий. Сегодня наступил тот симптом, которого я боялся. Дыхание стало затруднительным и прерывистым. Открыв рот пациенту сложно определить изменения, но я уверен, что они исходят из пазух носа. Я открыл рот пациент и сделал приспособление, чтобы рот не закрывался, давая возможность входить воздуху не через нос. В носу на небольшие отрезки времени я вставлял палочки обмотанные тканью и смоченные в настое, что обычно сбивает головную боль. Это моя последняя надежда перед тем, чтобы оперировать горло пациенту. Если это не поможет, то от потери воздуха, он долго не протянет.

Случай номер пять. Записи сладкого сна. Сентябрь 1201 года. День 27

Я никогда ещё в жизни так не боролся, за какого бы то ни было пациента, как за Любомира. Не могу утверждать это азарт и интерес или же тяга сохранить человеку жизнь, которую в меня вселил Бог, но я продолжаю бороться своими кустарными методами. Мы продолжаем бороться, я по эту сторону реальности, а он по ту сторону чертогов разума. Записи Гиппократа свидтельствуют о том, что любой, кто пробыл во сне больше месяца, уже не имеет шансов из него выйти. Я не могу понять одного, неужели все старания напрасны и бесполезны? Неужели невозможно излечить эту болезнь? Но, в этом нет логики живого организма, который продолжает бороться и жить, пытаясь вернуться к реальности. Два дня назад я спас Любомира от приступа давления в крови, который не давал ему нормально дышать. Сегодня его показатели изменились. И продолжают придерживаться одного и того же ритма. Дыхание двадцать вдохов в минуту. Сердце сорок пять ударов в минуту. Это почти адекватные показатели сна нормального человека, но Любомир по-прежнему не реагирует на мои слова и действия. Он как выглядел живым мертвецом, так и выглядит. Я продолжаю читать ему книги и рассказывать новости, которые происходят в мире. Я продолжаю к нему относиться, как к живому человеку.

Случай номер пять. Записи сладкого сна. Август 1201 года. День 30

Это роковой день, почему-то, я так думаю. Я боюсь дальше поддерживать жизнь парня. А вдруг он очнётся полностью отсталым и больным, какими бывают люди с дефектами разума от рождения? Разве стоит ради этого мучить парня? Мне страшно, что такая борьба за жизнь может быть напрасной и даже наоборот, плачевно отрицательной. Я говорил со знакомым лекарем вчера. Он даже никогда не слышал о такой болезни. Когда я ему рассказал о том, чем я занимаюсь, он подумал, что я шучу. Я не стал с ним долго говорить. В этом нет никакого смысла. Таким людям не интересен процесс врачевания и познания нового. Только не мне. Жизненные показатели парня в норме, как и три дня назад. У него нет никаких приступов и негативных симптомов. У меня сложилось мнение, только сейчас, что он может так жить, очень долго пока не умрёт. Сколько времени готов я уделить этому человеку? Вдруг он будет так жить годами, готов ли я приглядывать за ним? Хотя я не верю что организм, даже будучи в таком режиме, способен выжить без еды и подпитки столько времени. Парень очень исхудал за всё это время и стал выглядеть даже хуже, чем тогда при нашей первой встрече. Он всё равно умрёт, рано или поздно, как и все живые существа в этом мире. Чтоже, тогда моя миссия довести дело до конца. Сегодня я решил не читать книги Любомиру. И я решил сделать ещё одно нововведение, которое почему-то не делал ранее. Я взял парня за руку и сжал её обеими ладонями, и начал говорить с ним о том дне, когда я его встретил…

***

Я лечу сквозь тьму, которая вертится вокруг меня, пока наконец-то я не упал в яму такой же тьмы. Я сижу и вижу темноту вокруг себя. Господи, почему тут так темно? С трудом поднявшись на ноги, куда-то потопал, выставив руки вперёд. Таким образом, пришлось идти минут десять, или десять часов? Что не так с восприятием времени? Я забыл, что делал пять минут назад или час назад, почему мои мысли путаются, а память как у инвалида? Тьма стала абсолютной, и я перестал видеть свои руки, тело и ноги. Что же посижу. Таким образом, пришлось сидеть день или два или год… Чего я жду, пролетела мысль в голове? У меня не вышло дать ответ на свой вопрос. Ощущение, что мне ничего не нужно и ничего не хочется, но я же ощущаю своё существование? Или не ощущаю? В какой-то момент пришла мысль, что я схожу сума и брежу. Потом провал в памяти и учащённое сердцебиение, которое я слышу как удары барабана. Сейчас начал думать о том, почему вокруг меня эта проклятая темнота и никаких посторонних звуков? Почему я слышу только своё сердце? Почему я сам себе задаю вопросы как идиот? Довольно, нужно идти вперёд, пролетела очередная мысль. Я встал, не видя ничерта впереди себя и выставив руки пытался идти вперёд. Идти пришлось долго, но какой смысл идти, если ничего не видишь и не слышишь? Уныние накрыло мой разум. Где же я, и кто меня сюда поместил? Это было похоже на коробку смерти или темницу, которая была бесконечно длинной. Захотелось заплакать, но не получилось. Так тянулось бесконечное время. От уныния до попыток что-то предпринять. Временами ставало дурно и больно. Иногда сердце колотилось как ненормальное, а иногда дышать становилось тяжело. Лёг на пол или на что-то напоминающее пол, и захотелось просто умереть. Зачем так жить, ведь я же живу? Зачем мне жить, если я ни черта не понимаю, я даже имени своего не знаю, не говоря уже о смысле, находится здесь. Так продолжалось до того момента, пока я в кромешной тьме не услышал впервые голос. Голос! Настоящий человеческий голос! Господи ты мой, это было так будто бесконечно голодному человеку дали кусочек хлеба. Голос был мужской и спокойный, размеренный и монотонный. Он был чертовски знаком, но сейчас было невозможно понять, где я мог его слышать.

— итак, Любомир, сегодня я хочу начать говорить с вами. Я не знаю, слышите ли вы меня, но мой метод заключается в том, что человек вроде вас воспринимает слова…

— да слышу! Говорите, пожалуйста, говорите! — закричал я, но голос из темноты, говорил как будто в моей голове, не обращая внимания на мой ответ. — Какой такой человек? Что вы имеет в виду?

Мне, стало не так страшно, после того как я услышал этот голос. Теперь я понял, что не безумен и живой, значит, кто-то есть рядом и может мне помочь! Что же незнакомец мне скажет? Пронеслось в моей голове.

— сегодня я прочту для вас нечто простое, чтобы вы просто послушали и ваш мозг начинал более активно работать. Итак, это болгарская притча.

— притча? Зачем мне притча? — удивился я.

— что ж начнём. Как то раз, приехали сваты за невестой, а её матушка стала говорить им:

— берегите мою доченьку. Она у меня одна единственная и к тяжёлой работе не приученная. Не давайте ей метлу и не заставляйте её двор мести, а то чего доброго пыль запорошит ей глаза. Не посылайте за водою, плечики у неё слабые, не справиться ей с полными вёдрами. Положите ей под голову пуховую подушечку, она у меня привыкла на мягком спать!

— что за десткие сказки дядя? Господи, вы не могли что-то, посерьёзней придумать? Или вы там книгу для детей читаете? — возмутился я. Но, голос меня не слышал и дальше вёл рассказ.

Старые сваты переглянулись, но ничего не сказали

— обещайте, что никогда слова дурного ей не скажете. Не привыкла она бранные слова слушать.

— будь спокойна — в нашем доме ругаться не принято, — ответил старый сват и сел в повозку. Рядом с ним пристроилась свекровь, сзади сели жених с невестой, и отправились они в свою деревню. Деревня была далеко, поэтому ехать пришлось весь день. Приехали они только к вечеру, и ещё не успели в дом войти, а свекровь засучила рукава, замесила тесто для пирога, заколола петуха, сварила его, сходила в погреб и нацедила вина из бочки. А девушка на лавке, скрестив руки и думала: Ах, какая расторопная у меня свекровь, совсем как моя матушка. Славно мы будем жить!

— ага, славно. Кому вы такая нужна, господи прости, вот другое дело моя Радка, всё сама делает! Золото, а не девушка… Стойте…Радка? Кто такая Радка? Почему я вспомнил это имя?

Голос Живко продолжал читать:

Поужинали они и улеглись спать. Пролетела ночь. На утро старый свёкор поднялся ни свет, ни заря и разбудил всех.

— вставайте! В поле собирайтесь!

— а что мы будем там делать? — протёрла сонные глаза девушка, зевая.

— кукурузу окучивать!

— мотыгой? — спросила мамина дочка.

— господи прости, а чем ещё! — закричал я в темноте, возмущенно слушая историю Живко.

— да мотыгой! — ответил свёкор.

— я не пойду, мотыга тяжёлая, а мне нельзя поднимать тяжести!

— батёк прогоняйте её к чертям собачьим! Зачем вам такая невестка! — снова возмутился я. Мой мозг пытался думать и чувствовать. Внезапная детская история в исполнении Живко, заставляла мои мозги реагировать и отвечать эмоциями.

— ладно, — сказал отец. — Пусть она останется, уберёт в доме и приготовит ужин. И здесь нужен человек.

Все пошли в поле, а молодуха сама осталась. До полудня она валялась в постели, пока не проголодалась. Встала маменькина дочка и давай в горшки заглядывать, но ничего не нашла.

— ничего мне не оставили, забыли про меня, — подумала она, потянулась и пошла в сад полюбоваться цветами.

Маленькие пчёлы проворно перелетали с цветка на цветок.

— и чего они так спешат? — подумала девушка и неторопливо отправилась к черешне.

Там она легла под дерево, сорвала несколько ягод, и немного утолив голод заснула. Так прошёл весь день.

— ага! Ну, готовьтесь бездельница проклятая! — встрял я снова. — Сейчас батёк явится, он вам покажет, как нужно работать! — со всей силы махнул я рукой в порыве эмоций, и создал импульс, который едва не пошевелил мою руку.

— Вечером трое работников вернулись с поля уставшие и голодные. Огляделись они, а в доме неубрано, вёдра пустые, очаг погас, куры сидят голодные.

Свекровь поставила на место мотыгу и первым делом принесла с колодца воды. Потом разожгла печь, положила картошку в чугунок, замесила хлеб и на скорую руку приготовила ужин. Девушка смотрела на неё, сидя на лавке и лишь болтала ногами.

Когда ужин был готов, свекровь позвала всех к столу.

Девушка уселась первой…

— э куда лезите? Ишь, лиса проворная! — крикнул я в темноту.

…Свёкор взял хлеб и разломил его на три части. Одну часть дал жене, вторую сыну, а третью себе.

— а невестке? — удивилась свекровь.

— она не голодная, кто не работает, тот есть не хочет.

Девушка закусила губу и обиделась. Встала из-за стола и пошла в свою комнату и расплакалась. Всю ночь не могла уснуть из-за голода.

— а что вы думали, харчи с неба падают? — вставил уже по привычке я свой комментарий, но я уже начал немного уставать от эмоций.

На следующий день всё повторилось. Трое пошли на огород работать, а молодая отказалась:

— солнце сильно печёт, — сказала она, — лицо у меня почернеет.

И снова её оставили дома. На этот раз маменькина дочка ни к чему не притронулась. Нашла под миской чёрствую горбушку, оставленную для собаки, съела её и опять пролежала до вечера в саду. А цветы завяли, потому что лень ей было сходить за водой, чтобы полить их.

Поздно вечером уставшие работники вернулись домой. Свекровь нахмурилась, но замесила хлеб, а когда сели за стол, свёкор разделил хлеб на три части. Девушке снова ничего не досталось.

— ты почему не даёшь хлеб невестке? — снова спросила свекровь.

— потому что тот, кто не работет, тот не ест! — ответил свёкор.

Всю ночь голодная ворочалась с боку на бок и всё думала. Задремала на заре. Как только пропели петухи, она вскочила и стала искать свекровь и мужа, но уже никого не было. Все уже ушли заранее на поле работать. Тогда девушка засучила рукава, забегала, принесла воды, развела огонь, сварила ужин, замесила тесто, испекла хлеб. Управившись с домашней работой, она взяла прялку и села прясть на крылечке. Вечером усталые работники увидели, как постаралась для них невестка. Девушка накрыла на стол, подала старому свёкру хлеб и с тревогой стала ждать, как он поступит. А свёкор взял хлеб и разломил на четрые части. Самый большой кусок подал невестке.

— ешь дитя, ты заслужила этот хлеб. Потому что поработала, как следует.

Никогда девушка ещё не ела такого вкусного хлеба. — закончил рассказ Живко и вышел с комнаты. Но, я то, этого не знал.

— ага… Никогда я ещё не слышал такой лжи. В жизни так не бывает, если она ни черта не хотела делать, то скорее бы сбежала домой или просила милостыню, нежели начала работать. — злобно я высказался.

— эй! Голос? Почему молчите? Говорите со мной, куда же вы пропали?!

Но голос молчал. И я ещё долго кричал в пустоту, пытаясь найти его. Так радость, и хоть какое-то развлечение для разума, превратилось в единственное, чего я ждал каждый день. Живко даже представить себе не мог, насколько его голос поддерживал меня. Каждый день я ожидал его голоса и его историй больше всего на свете. Когда его подолгу не было, мне становилось хуже и мои жизненные показатели ухудшались. Со временем, истории Живко так гармонично въедались в разум, что темнота исчезла. Она была заменена образами. Я начал видеть то, о чём говорил Живко и я перемещался в тех мирах, которые создавал Живко своими рассказами. Мой мозг оживал с каждым днём, хотя ни я ни лекарь не могли этого видеть. Пожилой врач действовал правильно и интуитивно верно. Иногда, у меня случались сложные изменения в организме, когда мозг проходил очередные стадии восстановления, и только благодаря помощи лекаря я не умерил и восстанавливался.

В этот день я не сидел в темноте. Я сидел в деревне Славеево, на лавочке, которую когда-то смастерил отец. Я сидел в безлюдной деревне и ждал голоса в очередной раз. Вместо голоса, первое, что я ощутил это тепло. Настолько сильное, и приятное, как будто в самый страшный мороз ты очутился возле тёплой печи. Тепло покрыло мою левую руку, и сразу после него появился голос.

— помните Любомир, как впервые мы встретились? — спросил Живко и его образ вырисовался на лавочке. Живко был в той же одежде, что и тогда в таверне. Он сейчас держал мою ладонь обеими руками. Выглядело чудаковато, но это как будто давало связь с реальностью.

— конечно помню. — ответил я, но мой ответ никто не слышал кроме меня.

— тогда я вам сказал, что добро следует творить не смотря ни на что.

— да я помню такую фразу…

— помните, как вас хотели прогнать из таверны?

— помню…

— знаете, Любомир, люди так жестоки… С того времени я помог сотням солдат выжить на войне. Я вылечил и спас из лап смерти если не сотни, то тысячи воинов, которые возможно были не достойны жить. Но, я не обращал на это внимание, я действовал по своему призванию, не отличая, плохого человека я лечу, или хорошего. Я лечил всех. Как бы я хотел услышать ваш ответ, правильно ли я делал? Ведь я разменял помощь другим на свою семью. Я последовал вашему совету и уйдя со службы вернулся в мою деревню, но никого там не встретил. Я нашел только две могилы моей жены и скорее всего её второго мужа. Как же долго я плакал и проклинал себя за всё, что я натворил…

— вы не виноваты Живко. Это всё Калоян, чёртов ирод, похоронивший заживо тысячи семей и десятки тысяч мужчин.

— как бы я хотел увидеть свою милую и прекрасную дочь! Боже, что же с ней произошло? Я даже не нашел её могилы, и я не знаю жива ли она!

— а как же семья Петко и Виолы? Почему вы к ним не пришли? — спросил я, но Живко не мог слышать моих вопросов идущих из глубин сознания.

— я устал Любомир. Жизнь так бессмысленна, когда нет рядом семьи и родственников. Когда ты один, а рядом лизоблюды и люди пытающиеся нажиться на вашем горе. Я устал жить, если бы я был на вашем месте, то давно бы погиб. Поистине вы отважно сражаетесь за свою жизнь. Это внушает уважение и говорит о том, что у вас есть ради чего жить, это значит, что кто-то вас ждёт и не отпускает в лапы смерти, а вы в свою очередь тоже стремитесь на волю из этой тюрьмы вашего разума!

— да Живко, я давно хочу её покинуть, но не знаю как…

— я принял решение Любомир. Это жестоко, но я не хочу жить, и не смогу больше поддерживать вашу жизнь. Пускай моя Радка простит меня, если она жива. Я умру, так и не исполнив обещания.

— ваша Радка? Постойте Живко, какая ещё Радка? Живко? — кричал я треся проекцию мужчины правой рукой, но Живко отпустил мою руку и исчез. Он встал со стула и хотел покончить жизнь в соседней комнате, потому что он просто устал от всего. От бесконечных спасений чужих жизней, в то время как никто не мог спасти его жизнь и душу.

— прощайте Любомир. Извините меня за то, что я так и не смог вас вытащить, хотя я старался…

— нет! Живко, нет! Не делайте этого, я же здесь! Разве вы не видите? Услышьте меня! — кричал я посреди Славеево, смотря по сторонам пустынной деревни.

Живко в реальности, стоял возле двери и почти покинул комнату, в которой он потушил свечу. Последнее слово Любомира “Нет” лекарь едва услышал и подумал, что бредит в порыве эмоций, желая покончить с собой на самом деле. Но, оно повторилось. И лекарь выбежал, спотыкаясь о порог, чтобы найти розжиг и снова зажечь свечу. Он быстро, как только мог, запалил огонёк и забежал в комнату и увидел меня, который лежал с открытыми глазами.

— нет. Не делайте этого Живко.

Живко упал на колени и плакал от счастья. Оживление парня было сродни покорения наивысшей горы и находке самого огромного клада с золотом на земле. Живко держал трясущимися руками свечу и не верил своими глазам.

— я сплю? Или проснулся? Я не могу понять, здесь так темно…

— вы проснулись Любомир! Пожалуйста, старайтесь не напрягаться и не говорить! Вам нужно быть предельно аккуратным. Я всё вам расскажу, вам нужно много отдыхать!

— не хочу я отдыхать, я и так долго отдыхал во тьме…

— значит, так выглядел мир, в котором вы были?

— да. Это была чертовски ужасная тьма. Если бы я мог, то никогда бы больше не ложился спать.

— к сожалению, без этого никак! — вытирая слезу радости от невероятного успеха ответил Живко.

— где я?

— не спешите Любомир, я всё вам расскажу. Для начала скажите, как вы себя чувствуете, голова болит?

— нет. Я чувствую слабость, будто из меня вытянули все силы… Я едва языком ворочаю…

— Любомир, вы были в страшном сне, это редкостная болезнь. Вы пролежали без сознания ровно тридцать дней.

— этого не может быть… Так не бывает Живко, зачем вы меня обманываете?

— можете не верить Любомир, это сейчас не так важно. Главное вы живы.

— Радка…

— что Радка? Вы слышали о моей дочери? Вы слышали все, о чём я говорил? — удивился Живко выпячив глаза.

— я слышал всё Живко, начиная с той нелепой басни о ленивой девчонке. С того момента Живко, ваш голос был единственным развлечением и проблеском света в полной тьме…

— я читал этот рассказ своей маленькой девочке сотни раз. Эта басня ей очень нравилась. Это просто чудеса! Я напишу целую книгу по вашим словам и воспоминаниям…

— да как угодно… — безразлично ответил я не в силах даже повернуть голову. — Как ваша фамилия?

— моя? — удивился лекарь. — Христов, а что?

— ваша дочь, моя Радка… Она жива. Вы идиот Живко. Зачем себя убивать?

— как жива? Что вы такое говорите Любомир! Откуда вы можете это знать?

— потому что мы с ней жили год вместе. Я вам даже больше скажу… У вас будет внук…

— что? — встал старик, хватаясь за волосы. — Как! Стойте Любомир, может это какой-то посттравматический бред и вы выслушав мои речи, фантазируете, пытаясь выдать желаемое за действительное!?

— да неужели дядя Живко? А вы много знаете рыжих девушек по имени Радка Христова из деревни Казак, у которой мама Стефа Христова и папа Живко Христов? Папа лекарь, а мать женщина с упрямым характером. Кстати Радка, тоже умеет лечить, если вам так угодно… Боже как же я…

Я потерял сознание и от этого Живко аж побледнел. Он подумал что я снова впал в сон или умер, но проверив все показатели, было ясно, что он просто истощён. Со временем Живко нанял работницу, кторая приходила и готовила еду, такую, какую необходимо готовить для слабого человека. Я проснулся на следующий день и впервые попросил есть, говоря, что умру если чего-то не съем. Через три дня мы снова полноценно заговорили:

— как ваше самочувствие?

— уже немного лучше, но то, что я силён как червяк меня немного смущает. — криво улыбнулся я.

— это пройдёт парниша, ваши силы должны восстановиться. — хотя Живко ничерта не знал о восстановлении после этой болезни, просто он хотел в это верить. — Вы станете на ноги. Всё наладится. Я хотел у вас спросить, вы упоминали мою дочь, это была правда?

— что именно? Я иногда забываю, как меня зовут, не то что говорил что-то и когда-то…

— вы утверждали, что она жива, моя маленькая Радка!

— да жива, а что в этом такого? И ни черта она уже не маленькая.

— откуда вы узнали, что она моя дочь?

— сложил факты до кучи и понял, ещё находясь в этом проклятом сне. И к тому же вы похожи на неё. За год совместной жизни я хорошо на неё насмотрелся. У вас её черты лица, или у неё ваши, как вам угодно.

— это фантастика! Как же вы нашли друг друга?

— это ужасная история, которую я к сожалению помню, но не хочу рассказывать. Пускай она сама вам это расскажет, когда мы её найдём. Ведь она сейчас в…

— где Любомир? — с надеждой в глазах сказал Живко.

— не знаю… Я не могу этого вспомнить. Я уверен, что она жива, как и то, что вы предо мной стоите, но я забыл, где она, как будто кто-то мне…

— вышиб память и последние воспоминания копытом! — договорил Живко за меня.

— значит, мне смазала по лицу лошадь? Поэтому я впал в этот сон?

— по моей теории да. Если вы сами не помните, то по моему анализу вашего состояния, когда я вас нашел в Фесалонниках, то вы должны были умереть от отравленной стрелы. То, что вы живы Любомир это чудо. Я не уверен, что я чем-то вам помог, но уверен, что Бог точно существует. Никто в нынешнее время не стал бы вас лечить и тратить своё время.

— но, вы же стали?

— я глупец, который потерял интерес к обычным больным. Я столько их вылечил, что мне это наскучило. Это как выносить навоз каждый день. Непременно надоест! — засмеялся Живко.

— ага, я помню, как у Дионисия выносил навоз, почти каждый день… Погодите, а кто такой этот Дионисий? — зажмурился я пытаясь вспомнить.

— этого мой юный друг я не могу знать. Ваше восстановление может быть долгим, прежде чем мозг, вспомнит всё необходимое. Я буду вам помогать в этом. Со временем я думаю, мы многое вскроем из того, что вы позабыли.

— я на это надеюсь.

— так, какая же она?

— кто? — едва повернув голову, спросил я.

— моя дочь! — сжимая мою руку, спросил Живко.

— упрямая, хотя с виду простая, тихая и милая. Рыжая и курносая, маленький рот как у вас. И да, как я уже говорил, носит ребёнка. Чёрт я должен её найти… Почему я ничего не помню! И она вас ждёт долгие годы…

— господи как это прекрасно! Вы как будто подарили мне новую жизнь и новый смысл жизни!

— Живко, вы действительно хотели этого? Или это был блеф?

— как вам сказать Любомир… Поначалу это была моя теория, чтобы задать стресс вашему мозгу. Я подумал, что если вы меня слышали долгое время, то если я скажу, что навсегда вас покину, это создаст сильный всплеск эмоций, который проведёт какие-то изменения. Я пошел на это исходя из-того, что вы стали стабильны после нарушения дыхания в течении нескольких дней. Я конечно готов был уделять вам время, но, не зная как лечить эту заразу, я каждый раз эксперементировал, чтобы добиться новых откликов и результатов…

— Живко вы чёртов гений. Не зная как лечить, вы меня вылечили.

— ну не стоит меня сильно хвалить, я же говорю. Считаю, что это не моя заслуга, ведь другое дело зашить рану. А здесь я как-будто, бродил во тьме, не осознавая, что делаю.

— вы использовали ваши знания на максимуме возможностей, и это дало результат. Так называется выполненная работа мастером любого дела. Когда любой другой не может чего-то сделать, то только определённый специалист сможет выполнить поставленную задачу.

— может быть вы и правы, не стоит на этом зацикливаться. Но вот потом, я подумал, а может и действительно стоит это сделать? Ведь какой смысл жить без родни? У меня никого не осталось. От того, что я вылечил тысячи людей, мне легче не ставало. Увидев могилу своей жены я впал в отчаянье, не найдя дочь, я ещё больше был убит горем. Все мои страхи стали явью и я начал страдать ещё больше чем ранее.

— я вас понял. Как вы вышли со службы? Если вы тут со мной возитесь в течении месяца, значит вы больше не служите Калояну?

— в какой-то момент я обратился к Божидару и сказал, что смертельно болен. Понятное дело он меня очень уважал, потому как я вытащил с того света множество людей. Он не сомневался в моём мастерстве, и безоговорочно поверил. Я попросил его уйти со службы, но при этом передать знания какому-нибудь лекарю приемнику. Таким образом, я отделался от службы. Долгой и бесполезной для меня службы. Первым же делом я отправился в Казак, и увидел то, что увидел. После этого я жил в смятении и горе. Я не знал чем себя занять, ведь меня ничего больше не интересовало. Деньги у меня были, их у меня было полно, но они мне не приносили радости. Самая огромная радость за последние годы это тот день, когда вы проснулись от этого сна. Ведь я победил эту болезнь, пускай и с помощью Бога и доброго рока, которая даже самому Гиппократу не поддалась. А это многого стоит.

— вы молодец Живко, но я хочу спать…

Я отключился так и не договорил. Живко снова приходил и каждый день мы понемногу говорили. Через пару дней я стал шевелить руками, а потом и вовсе, подымать их. Ещё через пару дней подключились ноги. Потом я начал отчётливо шевелить головой и пытаться встать. На подъём тела ушло больше всего времени. В течении месяца я пытался это сделать, пока не перешел и этот барьер. Спустя два месяца я встал на ноги и пытался научиться заново ходить, будто забыл всё. Через три месяца, я уже ходил, как нормальный человек. А ещё через четыре месяца я восстанавил все свои жизненные способности.

Итак, прошло восемь месяцев с момента начала сна, и семь с момента выхода. Я стал на ноги и был почти здоров. Я всё мог делать как любой другой человек. Единственное, что отсутствовало у меня, это фрагменты памяти. Так и не смог вспомнить, где находится Радка, и куда она делась. Живко заново ожил, когда узнал, что его дочь жива, а человек, которого он выходил, оказался его будущий зять! Это была не судьба, это была сказка из разряда той, которую лекарь читал Любомиру во сне. Живко читал книги про память и мозг, пытаясь найти хоть какие-нибудь методы для их восстановления, но ничего толкового так и не нашел. Как будто всем врачам было плевать на воспоминания. Не найдя ничего лучшего Живко изо дня в день спрашивал меня не вспомнил ли я чего нового, но ответ был всё тот же. Тогда Живко разозлился сам на себя, что он расслабился и перестал думать, когда узнал, что его дочь жива. Эта новость разнежила его внимание и резкость ума. Мужчина стал думать, как заставить мой мозг вспомнить, ведь без моих воспоминаний найти дочь было невозможно.

Я с лекарем, сидели возле деревянной избы на лавочке. Которую Живко купил очень давно. Мы смотрели на проходящих мимо людей и говорилил о жизни.

— Любомир вы помните своих родителей?

— да

— кто они?

— мать Надежда. О, она точно с Радкой.

— это замечательно, тоесть сейчас вы думаете, что она вместе с моей дочерью?

— думаю да. Я в этом уверен, но почему так сложилось, я не знаю. Мой отец… Я помню, его звать Румен.

— господи это довольно редкое имя, не хотите ли вы сказать, что ваша фамилия Драгич?

— именно Живко. Откуда вы знаете?

— это невероятное совпадение! — ответил лекарь.

— почему же?

— ваш отец был великим полководцем, я не военный и ничего в этом не смыслю и туда не лезу. Но, по имеющимся слухам должен сообщить то, что многие знают. Ваш отец захватил вместе с армией Калояна город Белград, но, к сожалению, он погиб, то ли от болезни, то ли от ранения.

— господи… Я вспоминаю, что отец обещал поехать на войну, правда, не помню на какую именно. Так вот значит как он погиб… Но, если вы врач, почему вас там не было?

— я прибыл слишком поздно в лагерь близ Белграда. Я спасал тех, кто был более слабо ранен, уже после битвы. А ваш отец, сложно утверждать причины его смерти. Но, по словам очевидцев, что видели его до смерти, он болел сильным кашлем и горячкой.

— вы смогли бы вылечить эту болезнь?

— думаю да, а может, и нет? Откуда мне знать? Сложно гадать не видя пациента.

— пускай земля ему будет пухом… Как же мне жаль его… — слеза пошла по щеке, потому что я начал вспоминать тот единственный день, который обрывками возникал в моей памяти.

Мы просидели минут пять не разговаривая. Потом я решил спросить:

— где мы Живко?

— в деревне Петрич.

— я не знаю этого места…

— это на границе с Македонией и Грецией.

— почему мне так знакомо это выражение?

— может вы тоже где-то здесь жили? — предположил Живко

— возможно. А что если мы поедем верхом по окрестным деревням.

— это можно организовать.

— вы говорили, будто нашли меня в Фесалонниках?

— так и есть.

— тогда давайте поедем на север от Фесалонник. И по основной дороге просмотрим деревни.

— ну, поехали, это не так далеко между прочим. Думаю, много времени это не займёт.

Снарядив коней, мы помчались по окружным деревням. Пока мы ехали к деревне Кулаты, которая и была моим домом долгое время, то я стал вспоминать эту дорогу, по которой я однажды ездил в Македонию с каким-то Дионисием. Добравшись до Кулат, я соскочил с лошади и огляделся вокруг.

— что такое? Вы что-то вспомнили?

— да Живко, вся местность кишит воспоминаниями, причём очень сильными и хорошими, я не могу вспомнить их все, но точно знаю, что на этом самом месте звучит песня и кажись танцы… Невероятно сильная ностальгия…

— может быть, здесь кто-то вы пели и танцевали? — спросил Живко, вглядываясь в мои глаза, которые жадно поедали окружные образы, пытаясь вспомнить.

— возможно, идёмте дальше, я кажись, знаю куда идти!

— куда мы пойдём парень? — догоняя меня, спросил Живко.

— я не знаю! Я просто буду идти по ощущениям!

— ЭЙ! ЛЮБОМИР! ЭЙ! КУДА ЖЕ ВЫ! — кричал кто-то, на улице выбегая с проулка. — ПОСТОЙТЕ!

Я услышал знакомый голос и увидел, как до меня мчится довольно знакомый человек, но я не помнил, кто он такой в точности.

— Любомир! — закричал пожилой грек. — Господи! Вы живы! Я думал, вы погибли!

— кто вы? — спросил я, всматриваясь в черты грека.

— как кто? Любомир вы что в бреду? Я же Дионисий! Мы же…

— извините парня Дионисий — ответил за меня Живко, и стал объяснять, что произошло.

Дионисий пригласил нас к себе домой, где мы сели за стол, за которым сотни раз ели всей семьёй.

— я думал вы все погибли! — сокрушаясь сказал Дионисий. — вы все поехали толпой в эти Фесалонники и я надеялся, что вас постигнет счастье, а с вами вот такое приключилось! А где же все остальные, почему вы одни?

— кто с нами был? — спросил я.

— вы вообще ничего не помните?

— что-то он помнит, некоторые фрагменты вылетели из памяти, как я говорил, сложно понять как повлияла травмы головы, но мы работаем над тем, чтобы восстановить его память! — вставил Живко комментарий.

— может нам выпить вина? У меня есть замечательное вино!

— к сожалению, я не пью, а Любомиру точно оно навредит.

— какая жалость… Ну ладно, давайте вернёмся к делу. Кстати! Кто вы такой? И что делаете рядом с Любомиром? — прищурился грек, чувствуя подвох.

— не начинайте Дионисий, этот человек вылечил меня от тяжелейшей болезни. Это лекарь и… Отец Радки.

— святой Архимед! Отец Радки? Вы не шутите? — вставая со стула, вытаращился Дионисий.

— как видите, нет, уважаемый господин. — ответил Живко. — Я долго искал свою дочь, хотя это сложная история… Не хочу сейчас об этом. Давайте лучше сосредоточимся на Любомире и поможем ему что-то вспомнить.

— ну ладно. — снова присел грек, всё ещё не веря своим глазам.

Потом немного подумав, он продолжил свой рассказ.

— значит, у вас в компании была ваша мать Надежда, моя хорошая подруга, я так скучаю по ней. — жалобно молвил грек. — Мы прожили столько лет, она стала мне как сестра! Потом, конечно же ваша беременная супруга Радка, прекрасное дитя!

— господи, значит это правда! — не выдержал Живко.

— вы что до сих пор мне не верили? Живко ну вы даёте… — недовольно я высказался.

— не перебивайте меня господа, я же говорю! — возмутился грек. — Так вот! После Радки был мой отчаянный друг и собутыльник Симон де Монфор! Ах, какая досада, что такой человек не живёт поблизости! У нас было столько тем и столько…

— давайте дальше Дионисий… — поторопил его я

— хорошо… Потом были три монахини, бедные девушки испытавшие надругательства от французских варваров в Константинополе, и наконец, великий и могучий Карло Феросси.

— Карло? Это имя я помню среди всех прочих, почему я так запомнил его…

— потому что он обещал вам помощь! Вы же все направлялись в Палермо, где он обещал дать вам приют, уходя от войны, которая назревала в Фесалонниках!

— точно… Палермо, а где это? — спросил я.

— это далековато мой друг, туда лучше всего плыть на корабле. Но, поездка туда буде стоить много денег.

— деньги не беда. — быстро выпалил Живко, махая рукой.

— это Сицилия Любомир. Вот только не уверен, что болгары смогут туда доплыть.

— почему же? — спросил я.

— сейчас Фесалонниками владеют крестоносцы и весь флот за ними. То есть придётся договариватся с ними. А они в данный момент главные и обоюдные враги с болгарами, не думаю, что вас сильно будут жаловать, если вы там объявитесь. — утверждал Дионисий.

— но, мы теряем время. Нам необходимо найти мою дочь, как можно быстрее.

— я понимаю ваше желание, но это рискованно и опасно. Если там, в городе узнают, что вы болгары вас просто могут убить.

— Фесалонники ближайший порт. Какова там обстановка, там воюют сейчас? — спросил я.

— нет, к счастью сейчас бои идут в центральном Родосе за город Адрианополь, поэтому можно рискнуть и прикинуться за греков или французов, но это крайне опасно, нужно уметь разговаривать на латыни и желательно на других языках.

— я много языков знаю. — сказал Живко.

— что даже грецкий?

— конечно мой друг. — ответил на грецком Живко.

— не иначе вы отец Радки! Она очень быстро познала латынь!

— ну, так, моя же дочь! — гордо поднял голову Живко и зачесал волосы рукой.

— ну, что же уважаемые, тогда вам нужно в Фесалонники и рисковать. Там на любой корабль сесть и доплыть до Сицилии. А дальше будет дело техники. Думаю вы найдёте огромного крестоносца в этом городе, а значит и вашу семью. — твёрдо закончил Дионисий.

— мы не будем терять ни секунды. — сказал Живко и встал.

— а как же деньги? — спросил Дионисий.

— скажите Дионисий, вы будете здесь жить? У вас нет планов, уезжать с этой деревни подальше? — спросил Живко

Дионисий подумал и тяжело вздохнул, будто оправдывался.

— не буду. Я принял решение остаться. Поначалу я думал уехать, но обдумав всё, я решил, что куда мне уходить? Я здесь всегда жил, я здесь и умру. Я не так молод и здесь меня многие знают, а переезжать сейчас в другой город или деревню это будет сложно. Да и не зачем. Неподалёку есть женщина…

— господи я вспомнил! Это к ней мы ездили по этой дороге возле Петрича!

— да-да Любомир, вы не обращали внимания, тогда мы проезжали деревню Петрич…

— тогда смотрите, что я предлагаю. У вас есть сбережения? — спросил на полном серьёзе Живко

— конечно господин! Я же деловой человек. У меня всегда есть сбережения.

— хорошо, предлагаю сделку. Вы доверитесь мне и дадите нам в долг сумму, которой должно хватить на поезду по морю, взамен я вам напишу все точки, где спрятаны мои деньги. Их очень много. Имеется в виду денег.

— но, я ведь впервые вас вижу! — возмутился торгаш Дионисий.

— зато вы меня не впервые видите Дионисий. Я вам серьёзно говорю, это отец Радки, и он успешный лекарь, у него действительно много денег.

— спасибо за доверие Любомир. Смотрите Дионисий. Первое место я вам нарисую в деревне Петрич. Там лежит двести золотых в ящике под землёй.

— двести? — посмотрел на Живко грек, вылупляя глаза.

— да, именно. И ещё десять деревень, где столько же денег в каждой точке. Я вам всё нарисую. У нас нет времени кататься по Болгарии в поисках этих денег, но вы можете этим заняться, если захотите расширить ваше дело, или же вам просто станет туго.

— это огромные деньги господин Живко!

— деньги это ничто, когда нет рядом семьи. — отрезал Живко серьёзно глядя в глаза грека.

— хорошо. Тут я с вами полностью согласен. На корабль нужно по двести пятьдесят золота закаждого, так мне по крайней мере говорили. Я вам дам ещё сто сверху. Надеюсь этого хватит. — сказал грек не без доли опасения, что останется в дураках и без денег.

Он отправил пару мужчину в дорогу, которая заняла полтора дня, а сам быстро помчался в Петрич, чтобы удостовериться в правдивости слов Живко. Когда Дионисий добрался до указанного места, то долго бродил по саду, пытаясь определить место. Потом он подождал, пока стемнеет и начал копать. Он нашел в земле ящик, и был несказанно удивлен, ибо уже подумал, что его обманули. Грек сел на коня и помчался назад в свою усадьбу. Когда он открыл ящик, то ужаснулся. Там было не двести монет. Грек насчитал шестьсот пятьдесят три монеты и ещё всяко разного барахла ещё на двести сверху. Складывалось мнение, что человек бросал деньги сюда как мусор и даже не думал их считать. Дионисий с лихвой покрыл долг и был готов, вскоре двинутся на поиски второй точки, но это уже не то, о чём мы хотим рассказать.

Пара мужчин приехала в таверну под вечер, и Живко втайне снял комнату на ночь. Он говорил сугубо на грецком, чтобы не выдавать того факта что они не местные, хотя выглядели они явно не как греки. А меня предложили представлять всем немым. Это было бы очень кстати, исходя из того, что я не знал языка. План был неплох, оставалось только найти корабль и договориться о поездке. На следующее утром мы оглядываясь по сторонам прошли на пирс, где стояли в бухте с десяток кораблей. Порт работал как обычно, без изменений. Мы медленно шли, и Живко краем уха слушал разговоры, пытаясь понять, кто куда плывёт, по словам матросов и грузчиков, которые накладывали бочки в длинные грузовые лодки. Большинство грузов направлялись в Константинополь, это было и неудивительно, все возможные ресурсы отдавали императорской знати, восстанавливая город и развивая богатства семьи Балдуина, который оставил на троне брата Генриха, пока сам поехал воевать против Калояна. И вот впереди случилась неожиданная сцена, которая рано или поздно могла состояться.

Впереди стоял мужчина блондин, явно не грек. Он позировал с папугаем на плече и широко улыбался своими французскими зубами. Его рисовала та самая художница. Любомир увидел эту сцену, и ностальгия с сильным воспоминанием ударила по мозгу.

— Живко, мне кажеться я знаю эту девушку!

— кого? — отвлекаясь от слухов со стороны порта, спросил будущий тесть.

— вон поглядите! Она рисует мужчину! — указал впереди себя я.

— не спешите Любомир, этот мужчина, похоже знатного рода, нужно подождать пока он уйдёт, велика вероятность, что он крестоносец, а нам не следует влезать в лишние проблемы.

Проблемы сами влезли к нам. Мы же стояли всего за двадвать метров от художницы. Она буквально на мгновение повернула взгляд в мою сторону и тут же меня узнала. Девушка запомнила меня, хотя творила рисунки десятки раз на день. Но, запомнила она меня только благодаря Радке, которая удивительно сильно хотела её отблагодарить, обнимая как сестру. Она помахала рукой, в нашу сторону и на это обратил внимание королевского рода француз.

— господа! — крикнул он, — подойдите, пожалуйста, кажись, художница хочет вам что-то сказать!

Француз не убирал улыбку, и нам пришлось подойти, убегать точно было поздно. Это было бы слишком подозрительно. Подойдя к французу с боку, он стал говорить:

— девушка говорит, что помнит этого парня, — кивая в мою сторону говорил мужчина. — когда-то она рисовала рисунок его с женой! Она говорит, что у этого парня красивая жена! Также она предлагает вам вновь попозировать, что вы на это скажете? Кстати говоря, вам понравилась её работа? — обращаясь ко мне, говорил сквозь позирующую улыбку француз. — Я ведь готов много заплатить ей, но не уверен, что уличный художник обладает большим талантом к живописи.

— извините моего родственника господин, но он немой! Он не может говорить совсем! — пытался выкрутиться Живко, ведь я даже латынь почти забыл, которая была свежим воспоминанием.

Разговор был на латыни, девушка продолжала махать углями, а француз на греческом обратился к ней.

— извините юная художница, они говорят, что парень немой и не может ответить на ваш вопрос! — обратился он к девушке, потом спросил у Живко. — Так вы решите, может, вы желаете себе портрет?

— нет, благодарю господин, мы спешим, и нам уже пора! — пытался отделаться лекарь побыстрому.

— да какой же он немой! Он ведь тогда сам меня отблагодарил, такой приятный молодой человек! Может, вы не правильно поняли его? — крикнула гречанка, не поднимая головы от рисования.

Француз нахмурил брови и махнул рукой девушке остановиться.

— зачем же вы мне врёте? Вы вроде выглядите как порядочный человек, откуда вы? — с подозрением спросил француз, подходя к Живко.

— мы из Греции. Я уверен, это какая-то ошибка! Она, наверное, нас спутала с кем-то.

— вы не похожи на греков! — доставая шпагу, сказал мужчина.

Я инстинктивно понял, что время что-то делать. Рядом ходили матросы с примитивным оружием на поясах. Они таскали бочки. Пара матросов как раз проходила мимо и несла вместе большую бочку. Я молниеносно вытянул шпагу заднего моряка и направил её на противовес француза.

— и что это значит молодой человек? Вы хоть понимаете, где вы находитесь? Здесь половина населения рыцари и солдаты латинской империи! Положите оружие, пока я вас не убил. Вы даже не представляете против кого подняли шпагу! — горделиво задрав нос сказал француз.

— что он несёт дядя Живко? Я ни черта не понимаю, уже всё забыл! — спросил я у лекаря.

— Любомир брось оружие, это добром не кончится! — просил Живко.

— для кого? Для него? Возможно…

Француз услышав вражескую речь напал, и понеслись лязги шпаг, девушка, что рисовала быстро убралась подальше, а матросы видя новое развлечение побросали бочки и вылупились делая ставки кто победит.

Я отпихнул локтём Живко назад и начал атаковать, мешая финты с колющими ударами, под атакой которых француз попятился назад.

— кто вас учил фехтовать молодой человек! Болгары не умеют драться на оружии! Все крестоносцы это знают!

— чего он опять визжит? — спросил я, оборачиваясь к Живко.

— говорит, что вы не умеете шпагой работать!

— ах, вот оно что?!

Моя мышечная память была на уровне, и я не позабыл каково оно махать оружием. Я снова начал нападение, делая обманные финты и меняя диагональные атаки постоянно делая паузы и сбивая темп. Через двадцать секунд поединка я уже мог заколоть француза, но остановил клинок у его груди.

— дядя, спросите у него, ему хватит?

— господин с вам достаточно спрашивает мой зять?

— вижу вы не настроены меня убивать. — пряча оружие в ножны сказал рыцарь. — Но, что вы здесь забыли? Я давно не встречал такого умелого фехтовальщика!

— честно говоря. — подошел Живко к рыцарю. — Я и сам не знал, что он такое умеет!

Тут сбежалось с десяток солдат, которые уже оголили мечи.

— мсье Матье, вам нужна помощь? Что произошло?

— ничего солдаты, мы просто упражнялись в бою на шпагах.

— точно всё хорошо?

— точно, точно, идите, отдыхайте, скоро отчаливаем. — солдаты пошли в сторону корабля, зачехляя мечи, а Матье спросил.

— давайте покончим с этим, так кто же вы такие? Выглядите как аристократы, но вы болгары, могли меня убить, но не убили врага, что вы забыли в Фесалонниках?

— дядя спросите у него про Карло Феросси, знает ли он его? — спросил я у Живко, но имя услышал Матье и вылупив глаза спросил.

— почему этот молодой человек упомянул имя Карло Феросси?

— потому что мы его ищём. Он друг моего зятя, и мы ищем способ добратся к нему в Палермо.

— вот да ну! Как же мир узок и мал! Дайте я вам пожму руку молодой человек, как вас зовут, между прочим? — протягивая руку спросил блондин.

— его звать Любомир.

Он пожал мне руку и Матье сказал также неожиданно, как гром среди ясного неба.

— Карло Феросси великий человек и крестоносец, он мой друг, который однажды спас мне жизнь. Если вы его друзья, то и мои друзья! Но, зачем вам плыть к нему домой в Палермо? Он что вернулся на родину так рано? Я его не встречал со времён осады Константинополя!

— Карло спас нашу семью и приютил у себя в городе. По крайней мере, мы на это расчитываем! Он уплыл очень давно отсюда, ещё когда Бонифаций только начинал штурм города, когда он был греческим.

— вот да! Вижу вы правду говорите, смотрите какая судьба нас свела уважаемые господа, я ведь живу во Франции и мой порт прибытия такой же как и у других французов, это порт Генуя. Если вы желаете, я мог бы вас взять на борт, чтобы высадить на Сицилии. Как вы смотрите на это?

— это невероятно Матье! — вскрикнул Живко. — Любомир он нас возьмёт на корабль! Он говорит, что он друг Карло, и готов нам помочь.

— это замечательное совпадение, но можно ли ему доверять?

— мой зять интересуется можно ли вам доверять?

— вы меня обижаете господа. Вы можете спросить любого рыцаря о моей чести. Я никогда не пойду на злой и подлый умысел, чтобы втайне навредить вам. Как я уже сказал, вы друзья Карло, а значит и мои тоже!

— скажиет Матье, пятьсот золотых хватит на проезд до Генуи? — сразу перешел к делу Живко.

— вы что, сума сошли? Я вас бесплатно довезу! Оставьте деньги себе.

— вы весьма великодушны Матье!

— я вам это сразу дал понять, а сейчас айда на корабль… Хотя стойте! Вы помешали моему рисунку! Давайте позовём бедную девушку, я всё же хочу, чтобы она закончила свой шедевр. — улыбаясь, сказал француз.

Через час Матье, Живко и Любомир уже были на большом корабле Ле Флер Монморанси и они начали путешествие по волнам. Живко и здесь не смог удержаться, чтобы не заблестать своими лекарскими навыками.

— господин Матье. — позвал Живко, подходя к французу.

— что вы хотели господин Живко? Может вина?

— не стоит, я не пью. У меня к вам замечание.

— вот оно что?! И какое? — удивился француз, подымая бровь.

— какой варвар зашивал вашу рану?

— какую рану? — ещё больше удивился Матье.

— ту, которая у вас под правой рукой на рёбрах.

— ох господи, это было так давно, это было при штурме византийских стен, я уже и забыл. А как вы поняли, что я был ранен? — сгорая от любопытства, спросил франнцуз.

— я лекарь господин Матье, покажите мне вашу рану. Было заметно, что ваши движения сковывает эта варварски сшитая рана.

— не думал, что это так заметно!

Француз снял кафтан и показал ребра, на которых был виден шрам.

— всё даже хуже, чем я мог представить. Сейчас я, конечно, ничем не смогу вам помочь, но если у вас будет такое желание, то остановившись в порту на пару дней я могу вас прооперировать по нормальному.

— это весьма интересное предложение господин Живко, я над ним подумаю! — улыбнулся француз, одевая одежду обратно.

Всего через шесть дней корабль прибыл в порт Палермо. Это был быстрый рейс на попутном ветре по мягким волнам. Путники высадились и Живко договорился с Матье, что завтра проведёт необходимую процедуру с его раной, после того как заглянет в лавку с медикаментами. Тем временем Матье остался с Любомиром, который плохо владел латынью и не мог начать поиски семьи без лекаря в одиночку.

Живко шел по оживлённым улицам города и удивлялся как здесь жарко и уютно. Здесь была намного дружелюбней атмосфера, нежели в угрюмой Болгарии, где люди устали от войны и были поражены горем изнутри и снаружи. Он останавливался у разных лавочников и спрашивал, где здесь можно найти лекаря или медикаменты. Ему указали лавку, которая была недалеко за центром города владельцем которой, был некий Лоренцо. Пожилой лекарь шел по улице и рассматривал местные красоты. Многое здесь отличалось от Болгарии, начиная от музыки, которая играла в некоторых заведениях, заканчивая одеждой, что несла свои традиционные каноны. Продукты также немного отличались, большим наличием разнообразных фруктов и невероятным количеством лавок с вином. Живко подумал, что здесь жить крайне опасно, ведь множество людей, наверное, пьющие, и с алкоголизмом здесь явно проблемы. Пока мужчина неспешно плёлся по улице, то втыкнулся в очередь людей. Ему стало интересно, что это за ажиотаж. Посмотрев на вывеску, он увидел надпись: Первая помощь от лёгких ранений и ушибок, мази и снадобья. А мне никто не говорил про эту лавку! Подумал лекарь. Хотя это было больше похоже на пункт помощи на войне. Он спросил у одного старого деда Сицилийца, что тут происходит:

— добрый день сеньор, скажите, пожалуйста, а чего эти все люди ожидают?

— как же? Вы не знаете разве?

— я только сегодня прибыл в ваш город любезнейший…

— а тогда ясно… — прохрипел дед. — Да вот оно как бы месяц или два назад открылось это заведение, девчушка какая-то не местная занимается врачеванием. Толковая, поговаривают, но пока ещё молодая, мало умеет. Чуть что не понимает, отсылает к сеньору грубияну Лоренцо, который у нас главный лекарь в Палермо.

— вот оно что! Это интересно, а вы сказали, что она не местная, а почему вы так решили? — спросил Живко, укладывая седые волосы назад.

— да как же почему? Я всю жизнь отродясь тут живу, вы думаете я приезжих не отличаю?

— не сомневаюсь в вашем умении сеньор, но всё же, что с ней не так?

— да выглядит она не так как сицилийцы и говор у неё не наш. Это даже дети определить могут!

— понятно! А дорого берёт девушка за перевязку?

— да нет… Копейки, вот того-то к Лоренцо и уменьшилось посетителей!

— но, вы же говорите она молодая и не опытная?

— главное отношение! Молодой человек! — сказал дряхлый старик, которому Живко был действительно молодым человеком.

— она весьма любезна?

— она молодец. Это всё что я вам могу сказать. Интересно, дак сами дождитесь очереди, если конечно вам есть чего лечить…

Живко стало так любопытно, что он думал стать ли в очередь или нет. Ему ведь нужны были лекарства для операции над Матье, а вдобавку ещё и я там остался под присмотром француза. Интуиция, что здесь творится что-то интересное, заставила Живко стать в очередь и ожидать. Ждать пришлось долго, ведь людей было человек пятнадцать и среди них в основном старики, которые помимо ран и повязок, просто нуждались во внимании, которое давал новый лекарь. Когда очередь дошла до половины, солнце уже стало по полудню, но новых людей уже не прибавлялось. Живко не сдержался и внось спросил у старика.

— а скажите, как она выглядит?

— кто? — спросил старик, как будто выходя из транса или сна.

— лекарь, здесь как выглядит!? — показал пальцем Живко на двери.

— а мне почём знать? — удивился старик.

— так вы же говорили, что различаете иностранцев!

— я такое говорил? Я не говорил такого вы что? — сделал удивлённое лицо старикан.

— понятно… Не берите в голову. — сокрушился Живко, поняв что у деда прогрессирующая амнезия.

Через два часа томительногго ожидания пришла очередь Живко, ноги которого изрядно затекли и устали. Солнце уже начинало уходить в закат, а желание поесть и выпить было ошеломляющим. В дверях показалась девушка, молодая и весёлая. Живко всмотрелся в её черты лица, но она не напоминала ту, которую он искал. Она резко заглянула в помещение головой и чтото крикнула. Живко разобрал болгарский. Господи болгарский язык? Здесь, причём от незнакомки? Он был удивлён, но понимал, что, скорее всего он близко к цели. Девушка оставила двери открытыми для Живко и сказала на латыни:

— проходите мужчина! Вам там помогут!

— ох, спасибо голубонька, а откуда вы ведаете болгарский? — спросил мужчина у Василины на болгарском, у которой, едва челюсть не отвалилась.

— вы услышали болгарский? Стойте вы, что из Болгарии?

— ну да, вы к кому-то обращались, я то точно знаю! — улыбнулся мужчина.

— это Радка, она у нас главный лекарь, а я ей просто помогаю!

— Радка значит… — ещё более живо улыбнулся мужчина, и его сердце едва не выскочило от счастья и невыносимой тревоги перед встречей, которую он ждал почти семнадцать лет. — А вы сами из Болгарии?

— да… Вообще из Византии, но родилась в Болгарии…

— а где именно?

— вы врядли знаете такое место, это маленькая деревня Долишне, там есть ещё одна, они переплетаются вместе…

— конечно, знаю! Почему же не знаю? Я везде бывал в Болгарии…

— да? А кто вы такой? — улыбаясь, спросила девушка.

— потом я вам расскажу, думаю у нас будет на это время, а пока я хотел бы зайти к дочери. — кладя на плечо девушке руку, ответил Живко.

Василина не могла ничего ответить, войдя в ступор. Она подождала пока Живко зайдёт внутрь, потом пошла в другую сторону, совсем забыв, куда она направлялась.

— присаживайтесь сеньор! — сказала Радка и Живко сел за стол, не упуская ни секунды, рассматривая свою взрослую дочь.

— сеньор, что вас беспокоит? Вы сказали, что у вас что-то несерьёзное? — спрашивала Радка, светя уставшими голубыми глазами, которые были с оттенком серого.

Живко не мог насмотреться в эти глаза и просто сидел и улыбался.

— скажите девушка, вы сможете вылечить мою душу? — сказал он на болгарском.

Радка прикрыла рот от неожиданности, не понимая, что происходит. Её глаза начали бегать, всматриваясь в черты лица Живко.

— я знаю доченька… я уже не так выгляжу как раньше, очень постарел… — будто оправдываясь, говорил Живко.

— этого не может быть… — качала головой Радка, не веря в то, что видит.

— вы не рады меня видеть доченька? Если да, я вас могу понять, ведь я так давно дал обещание, которое едва смог сдержать, — уже совсем серьёзно начал говорить отец. — невозможно передать как я себя ненавидел все эти годы, за то что бросил вас с мамой и не вернулся, когда мог… С каждым годом становилось всё сложнее жить без вас, но моя воля к врачеванию и бессмысленный зов лечить всех подряд, сломил меня и не дал вернуться домой. Я всегда думал, что Бог предназначил мне лечить людей и это моя основная задача… Но, с каждым поставленным на ноги человеком, мне не становилось легче от того, что вас нет рядом. Когда я осознал насколько я пропащий и плохой муж и отец, уже было поздно…

Радка не выдержала и подорвалась со стула, потом подбежала и обняля отца, громко рыдая. От чего и сам Живко не выдержал, ведь дочь его простила, иначе она бы его прогнала или ушла. Но, видать, она его всё так же любила.

— простите меня отец, я потеряла веру и перестала вас ждать! Я так надеялась, но меня сломили жизненные невзгоды… Мне так было тяжело…

— не плачьте доченька и не извиняйтесь… Это моя вина и только моя. Я мог вернуться во время, пока всё не стало совсем ужасно, но я этого не сделал. Мне нет прощения. — гладя волосы дочки плакал Живко.

— папа я так скучала, мне так вас не хватало, если бы вы только знали!

— мне тоже моя голубка…

— мне так много хочется вам рассказать! Вы просто не представляете!

— и мне дочка! — заливаясь морем слёз, отвечал отец. — Но, прошу вас доченька, утрите слёзы, потому что мне больно видеть вас такой!

— это слёзы счастья папа, давно мои слёзы не были такими радостными, как сегодня! — отходя от Живко, ответила дочь, держа отца за морщинистые руки.

Живко встал и вытер слёзы дочери, видя её сияющую улыбку. Так счастлива она ещё никогда не была.

— скажите дочь, как вы поживаете? Что сейчас происходит с вами? Вижу вы взялись за семейное дело? — улыбнулся отец.

— да папа, я не могла ничем другим заниматься — вытирая слёзы тоже улыбалась Радка. — Вот видите, начинаю с малого!

— ну, я скажу так, моя доченька, по тем словам, что я слышал о вас, вы делаете большие успехи! Я могу вас только поздравить с этим! Видно, что вас любят люди!

— спасибо папа! — Радка снова обняла пахнущего полевыми травами отца и не могла его отпустить, будто он исчезнет, если она это сделает.

— где вы сейчас живёте доченька?

— сейчас нам с… Господи мне так больно… Только я обрела счастье видеть вас, как тут же вспомнила о громадном горе!

— горе? Какое горе доченька? Скажите мне, может я в силах помочь вам? — прищурился Живко, гладя руку дочки

— я живу с мамой Любомира… А он пропал… Это долгая и полная горя история… У вас теперь есть внучка папа! — слегка улыбаясь, сказала Радка.

— внучка! Это же здорово! — улыбнулся отец, потом добавил. — Господи, сколько же старый дурак всего пропустил из жизни дочери! — недовольно покачал головой Живко.

— а кто это Любомир? — спросил Живко, с трудом сохраняя тень незнания.

— это моя любовь… Моя единственная родственная душа, которая когда-то спасла мне жизнь, чтобы оставить наедине с собой… — снова слёзы пошли ручьём по щекам девушки.

— ай ай ай! Какая досада, но что же случилось? — продолжал подыгрывать Живко.

— мы убегали с рыцарями Карло и Симоном с деревни Кулаты, также с нами было три монахини, мама Любомира и собственно он. Нам сообщили, что скоро в том регионе начнётся война и Любомир принял решение бежать вместе с рыцарем Карло, который пообщал нас приютить. А моему любимому и бедному Любомиру было не суждено уйти живым!

— что же произошло? почему вы так говорите дочь? Он что погиб?

— на город Фесалонники, откуда мы должны были уплыть напали крестоносцы и армия болгар зашла с другой стороны, потом начался ужасный бой. Мы убегали на корабль Симона Монфора, но капитана не было на месте! Любомир поскакал в город, прямо в середину схватки, где разыскал капитана и отдал ему свою лошадь, чтобы тот нас спас на корабле! А сам…

— идите сюда моя дочь, пожалуйста не плачьте! Вы и так пролили немало слёз. Я помогу вам залечить эту рану, как вы залечили мою. Потому что, всё это время моя рана так кровоточила виной, что я не мог спокойно жить и спать! Но, теперь я впорядке и я вам помогу. Обещаю. — обнял плачущую дочь отец.

— но, как папа? Он умер… Я знаю, что он умер, хотя не хочу в это верить! Вы не Бог и не в силах его вернуть мне…

Кто знает, подумал Живко, улыбаясь в мыслях.

— дочь, всё образумится, я вам обещаю. Просто перестаньте плакать и давайте пойдём домой. Хотя погодите… Дочь, а у вас есть приборы и мази для сшития ран?

— да папа, а зачем вам? Вы что не успели явиться в город, уже нашли пациента? — засмеялась сквозь слёзы Радка.

— как видите дочь! — засмеялся Живко. — Я не исправим, хотя честно сказать, это мсье Матье Монморанси, он помог нам доплыть сюда, и ему нужна незначительная операция.

— вам? — переспросила Радка.

— ну, мне и экипажу! — быстро исправился Живко, который хотел сделать невероятный сюрприз дочери, обрадовав её во второй раз.

— понятно, сейчас папа, погодите меня на улице, я возьму всё что нужно и закрою помещение.

— хорошо доченька. Буду ждать вас снаружи.

Они пришли в центральный дом и Живко попытался запомнить этот адрес, чтобы позже вернуться сюда вместе с возлюбенным её дочери, ведь ему нужно было для начала прооперировать Матье. Когда Живко вернулся, Матье был очень раздосадован и подвыпивший.

— святые великомученики Живко! Где же вас судьба носила? Уже целый день миновал! Ей богу вы ходили за мазями в Неаполь!

— простите меня Симон, я встречался с дочерью, чтобы её увидеть потребовалось время! — улыбнулся Живко, а я чуть со стула не упал.

— вы смогли найти её? Так быстро?

— это была чистая случайность! Но, это была самая тёплая и важная встреча в моей жизни! — широко улыбаясь, сиял старик.

— вы ей рассказали обо мне? — тревожно спросил парень

— нет Любомир, я оставил это на последок, чтобы мы вернулись вместе домой, и вы сами ей это сказали!

— Живко вы волшебник! Главное, чтобы она не умерла от приступа, когда меня увидит, ведь она наверное мучалась пока меня небыло… Или же она кого-нибудь нашла? Вы не спрашивали? — ещё более тревожно спросил.

— в этом не было нужды Любомир. Я знаю свою дочь и себя. Она вам верна была и есть до конца своих дней!

После этого мне пришлось терпеть целых два часа, пока Живко проведёт операцию на боку Матье, после чего он оставил отдыхать на кровати пациента, а мы вдвоём пошли к адресу центрального дома. Пока нас не было, Радка успела сообщить всем, что приехал её отец, от чего полный дом уже был набит всем знакомыми людьми. Карло Феросси носился по залу, помогая девушкам с едой, ведь сегодня был такой праздник, в честь которого нужно было выпить галон вина и сьесть тонну еды! Жаль, Симона Монфора не было, и Дионисия! Стол, был накрыт и готов к поеданию. Мария, Марта и Васелина уже сидели и трещали о своих мужчинах и работе, Надежда сидела за столом с маленькой Юлией, развлекая внучку. Луиза кормила овощами двухлетнего сына, пока Карло корчил ему рожи, а Радка сгорала от волнения, чтобы представить отца всем знакомым. Она не могла сидеть на месте и от бесконечного ожидания уже начала ходить вокруг стола.

— а может он не придёт? Может операция затянулась? А может он вообще был не настоящий? Может я чокнулась и мне он привидился? — с ужасом говорила Радка, бесконечно укладывая волосы.

— да что вы такое говорите Радка! — начала Василина. — Я же видела вашего папу! Успокойтесь! Скоро он придёт!

— да! Радка, не нужно так нервничать! Вы вся на взводе, а это плохо для организма! — подметила Луиза улыбаясь.

Стук в двери и сердце Радки едва не выскочило из груди от переживаний.

— он пришел! Он пришел! — запищала она.

— открывайте же! — сказал басом Карло, подымаясь и сияя улыбкой ожидания. Великан закрывал всех своей тенью, которую освещали множество свечей в торжественном зале.

Все гости смотрели на двери, в ожидании затаив дыхание. Радка подбежала и боялась дёрнуть за ручку. Немного погодня она решилась и сразу же сказала:

— наконец-то вы пришли отец! — улыбаясь, сказала Радка, но в дверях был не отец.

Девушка пошатнулась и потеряла сознание, а её любимый спаситель подхватил её на руки. Все присутствующие пооткрывали рты, даже сын Карло открыл рот, из которого выпала долька помидора.

— ЛЮБОМИР! — закричал Карло, выбегая из-за стола и подбегая к товарищу. — Вы живы! Ведь правду говорят, есть Бог на свете! Сам господь сохранил вашу светлую душу!

— и я рад вас видеть Карло! — улыбнулся я. — Но, сейчас покажите где кровать, моя любовь не выдержала сегодняшнего потока счастья, и ей нужно прилечь! — сказал я, неся на руках девушку в обмороке.

Следом за мной в зал вошел Живко и поприветствовал всех, познакомившись с гостями. Я уложил Радку на кровать в другой комнате и смотрел на её лицо, не веря, что так давно её не видел. Девушка казалось похудала, и спала в безмятежном сне, ведь теперь все невзгоды позади. В комнату вошел её отец и я нервно спросил:

— это точно не серьёзно? Она спит как убитая!

— нет Любомир, это пустяки. Пускай она отдохнет, слишком тяжелый день на работе и слишком много эмоций на один раз. Завтра она будет как новенькая, вот увидите. — улыбнулся Живко, кладя руку мне на плечо.

— завтра все мы будем как новые люди Живко. Ведь теперь наша семья вместе, а что ещё нам нужно для счастья?

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23