Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
Стиль написания хороший, но бардак у автора в голове на нечитаемо, когда он начинает сочинять за политику. Трояк ставлю, но читать дальше не буду. С чего Ленину, социалистам, эссерам любить монархию и терпеть черносотенцев,убивавших их и устраивающие погромы? Не надо путать с ворьём сейчас с декорациями государства и парламента, где мошенники на доверии изображают партии. Для ликбеза: Партии были придуманы ещё в древнем Риме для
подробнее ...
уничтожения демократии и захвата власти. Ну например очень трудно обмануть и подкупить 1000 независимых депутатов и заткнуть им право выступить перед парламентом и народом. Взяточники предлагают депутатам создать объедение под разным предлогом и открыто платить взятки депутатам в обмен на распоряжение их голосами лидером объедения, так и создались партии. Как развалить партию, не желающую продаваться и созданная специально под захват власти конкретным лидером партии? Для популярности партия набирает много разных людей и спонсоров. Как говорят украинцы, один украинец в лесу -партизан, два -партизанский отряд, три -партизанский отряд с предателем. Где делят деньги и власть всегда есть недовольные. "спонсоры" не довольные работой лидера партии, на ходят конкурента в партии и деньгами создают другой полюс силы и партию разрывает или идёт смена лидера. Всё просто, монархисты, монополисты и прочие узурпаторы власти ещё в древнем Риме придумали как из Республики сделать свою империю. Лохам хлеба и зрелищ, и врага для страха. Мошенникам на доверии плата за обман лохов. Вместо 1000 независимых депутатов узурпаторы власти договариваются с 2-5 лидерами крупнейших объединений депутатов. То есть рушится надёжность системы на два порядка. С точки зрения науки АСУ (автоматические системы управления) для контроля любого процесса должна быть обратная связь выхода с входом. То есть у каждого депутата должны быть конкретные избиратели, могущие отозвать свои именные голоса. Не именные бюллетени, не позволяют обманутому избирателю предъявить мошеннику претензии за обман. В нашей стране, как и во многих странах по сути нет рабочей демократической системы управления страной и нет вооруженной силы у народа для контроля власть держащих. По сути, у нас не больше прав, чем у крепостных и защитить себя мы не можем. Есть только воровской лохотрон "Честные выборы" и частные ЧВК бандитов типа "Царские волки", которые ненавидят реальных республиканцев и режут их в тихую по чёрному. А где их лучше резать, разумеется ДНР и ЛНР. Я думаю конфликт на Украине, как и прочие конфликты с 1991 года на всей территории бывшей СССР спланированы хозяевами МВФ, их международными институтами о России с цифровыми моделями нашей экономики и колониальной администрацией в кремле, за наши ресурсы и капиталы. Колониальная система МВФ в России, введённая Гайдаром в 1991 году вместо программы "500 дней" проста и функционально напоминает ведро с двумя большими дырками: Первая дыра - это запрет делать рубль средством накопления капитала и постоянным эквивалентом товара и снижать инфляцию в среднем менее 15% от ВВП в год для тотального вывоза капитала (перевод в фантики МВФ), постоянного грабежа всех рублевых средств граждан банками через валютные операции, скупка всего в России за фантики МВФ. Один только вывоз ресурсов за фантики без учёта вывоза капитала и взносов стабфонд МВФ при Путине с 2012 года превышает весь импорт в Россию на 199 млрд. дол. - то есть просто даром, при этом объём вывоза ресурсов бьёт новые рекорды. Весь залотой запас США тогда оценивался в 320 млрд. долларов. После моей критики на форум президента. С 2013 года Росстат стал скрывать реальные показатели Дефлятора ВВП, указывавший до этого реальную инфляцию в России. Для того, что бы быть реальным гражданином любой Республики, не надо иметь доброго хозяина, а надо иметь в шкафу комплект обмундирования и оружия сил местной самообороны граждан, и тогда любой чиновник подумает дважды, а стоит ли нарушать ваши законные права, а не как у нас - обобрать вас до нитки. Вторая дыра: Колониальная налоговая система, не дающая исполнять главную экономический задачу государства по предостовлению конкурентных преимуществ расширению и ввозу промышленности над импортом товаров. Например Китай поставил высокие заградительные налоги в виде НДС и т.д. на ввоз импорта, но может полностью освободить от налогов местное совместное предприятие частично или полностью, если прибыль вкладывается в расширение производства. Причем предприятия там делятся на 3 типа: государственные, общественные и частные. Самые низкие налоги у совместных государственных предприятий (гос более 50%). В Китай не выгодно вести товар, туда ввозят производства с соответствующими технологиями практически бесплатно. Посетив консульство Китая в 1992 году, я с удивлением узнал, что мониторы разных ведущих брендов Японии, Корей, Европы и США производят на одном заводе. И это Китаю досталось практически бесплатно, только благодаря налоговой системе. Наше правительство может неплохо жить при полном развале нашей экономики, торгуя только ресурсами. У колоний налогами облагают в первую очередь ресурсы, делая затраты максимальными, а фонд Заработной Платы минимальным, по этому наши предприятия не выдерживают конкуренции с теми странами, где налоги на ресурсы нет и даже датируются государством. Соответственно в этих странах в стоимости маленький расход на затраты и больший уровень на ЗП. При конкуренции гос система ещё будет получать прибыль, а наше колониальное уйдёт в минус- разорится. Гос и колониальной налоговой системы противоположные функции. Государство обеспечивает высокий уровень жизни своим гражданам. Колония имеет задачи увеличить вывоз ресурсов и снизить уровень потребления колонии в том числе и снижение численности населения до уровня необходимого для получения и вывоза ресурсов. То есть нас за наши добытые ресурсы физически уничтожают уже 33 года, скрывая убыль завозом жён с детьми (получением второго гражданства) таджиков и прочих не словянских соседних наций, ну и одновременно финансирую ультронационалистов для будущей гражданской войны между коренными и приезжими. Славянам получить гражданство у нас на порядок сложней. Это видят все, кто умеет пользоваться своими мозгами. Путину осталось повысить НДС до 28%, что бы получить 1992 год Гайдара. Гайдар, хоть и был мошенником, но всё же хоть на короткое время ввел квоты на вывоз нефтепродуктов, что сразу повысило их цену в 3 раза и только отмена квот спасла от дальнейшего повышения. Что бы повысить доходы от импорта нефти достаточно ввести квоты на вывоз, что бы вывоз ресурсов не превышал импорт товаров в Россию. Это тоже сломает колониальную систему. Если кто изучал АСУ, знает, что не стабильная система либо затухает, либо идёт в разнос. Поддерживать колониальную не стабильную систему 33 года в рабочем состоянии на порядок трудней, чем поддерживать стабильную. Её хозяева тратят кучу средств на постоянный контроль и стабилизацию от разрушения, да ещё требуется содержать целую армию охраны воров от бунта обворованных жителей колонии.
Оценку не ставлю. Обе книги я не смог читать более 20 минут каждую. Автор балдеет от официальной манерной речи царской дворни и видимо в этом смысл данных трудов. Да и там ГГ перерождается сам в себя для спасения своего поражения в Русско-Японскую. Согласитесь такой выбор ГГ для приключенческой фантастики уже скучноватый. Где я и где душонка царского дворового. Мне проще хлев у своей скотины вычистить, чем служить доверенным лицом царя
подробнее ...
по выносу его ночного горшка с пафосом и помпой. Потому как скотина своя. А их высокопарный флуд идёт только между дворни, других они уже за людей не считают. И им насрать как монарха зовут, лишь бы власть над нами получить. Стал с не той ноги, съездил по роже или послал в околоток выпороть и чувствуешь себя царьком, жизнь удалась? Мы из за войнами Сибирь с Дальним Востоком заселить не можем, экономически остаёмся колонией, а имперских феодальных амбиций у любого выше крыши. Всё кудато мечтают наши ресурсы сплавлять на сторону из общего кармана. Сами то почему освоить не можем? Я лично не понимаю стратегическую цель Русскоя-Японской войны. Зачем было встревать между Японией и Китаем? Это же их кротчайший торговый путь. Уж если охота было избежать поражение в историческом плане, то не связывались бы с постройкой Порт-Артура. Не потеряли бы пол Сахалина. Помогли бы аборигенам за их деньги построить ЖД, что бы и самим попользоваться, да и часть товаров пустить по ЖД через Россию.
Переписанная Википедия в области оружия, изредка перемежающаяся рассказами о том, как ГГ в одиночку, а потом вдвоем :) громил немецкие дивизии, попутно дирижируя случайно оказавшимися в кустах симфоническими оркестрами.
Когда я стоял в порту и смотрел на чаек, мое грустное лицо привлекло внимание постового полицейского, дежурившего в этом квартале. Я весь ушел в созерцание птиц, они то взмывали в воздух, то камнем падали вниз в тщетных поисках пищи. В порту было пусто, в густой, как бы покрытой пленкой, грязной от нефти зеленоватой воде плавали всякие отбросы; не было видно ни одного парохода, подъемные краны заржавели, складские помещения пришли в упадок; даже крысы, по-видимому, не водились в черных развалинах порта, тихо было вокруг. Много лет уже, как прекратилась всякая связь с внешним миром.
Я выбрал одну чайку и стал следить за ее полетом. Боязливая, словно ласточка, чующая грозу, она чаще всего держалась низко над водой и лишь изредка с криком отваживалась взлететь ввысь, чтобы присоединиться к своим товаркам. Если бы мне предложили загадать желание, то в эту минуту я пожелал бы только хлеба; я скормил бы его чайкам, я бросал бы крошки и белыми точками определял направление беспорядочных полетов птиц, сообщая им цель.
Мне хотелось, бросая кусочки хлеба, разрушать пронзительно стонущее сплетение беспорядочных полетов, вторгаться в него, как в пучок нитей, которые расчесываешь. Но я был голоден, как эти птицы, очень утомлен и все же счастлив, несмотря на свою грусть: хорошо было стоять здесь, засунув руки в карманы, смотреть на чаек и упиваться грустью.
Вдруг на плечо мне легла начальственная рука, и я услышал:
— Следуйте за мной! — Дергая за плечо, рука пыталась повернуть меня.
Не оборачиваясь, я сбросил ее и спокойно сказал:
— Вы не в своем уме.
— Соплеменник, — произнес этот, все еще невидимый, человек, предупреждаю вас.
— Послушайте, господин… — откликнулся я.
— Какой еще господин?! — воскликнул он гневно. — Мы все соплеменники.
Он встал рядом со мной, осмотрел меня сбоку, и я вынужден был отвести свой блуждающий по небу счастливый взор и погрузить его в добродетельные очи полицейского; он был серьезен, как буйвол, десятки лет не вкушавший ничего, кроме служебного долга.
— На каком основании… — начал было я.
— Оснований достаточно, — сказал он. — Ваше грустное лицо.
Я рассмеялся.
— Ничего смешного здесь нет! — Его гнев был неподделен.
Сначала я подумал, что он затеял все это со скуки, так как ему не попались на глаза ни одна незарегистрированная проститутка, ни один подвыпивший моряк, или вор, или дезертир, которых можно было бы задержать; но теперь я убедился, что он не шутит, он в самом деле намерен арестовать меня.
— Следуйте за мной!..
— Но почему? — спокойно спросил я.
Не успел я опомниться, как кисть моей левой руки обхватила тонкая цепочка, и в тот же миг я понял, что погиб. В последний раз я повернулся к парящим чайкам, взглянул в прекрасное серое небо и попытался внезапным движением вырваться и броситься в воду — мне казалось, что лучше самому утопиться в этой грязной жиже, чем быть удушенным где-нибудь на заднем дворе руками наемных палачей или снова оказаться брошенным за решетку. Но полицейский, сильно дернув цепочку, так близко подтянул меня к себе, что о побеге нечего было и думать.
— За что же все-таки? — еще раз спросил я.
— Есть закон, по которому все обязаны быть счастливыми.
— Я счастлив! — воскликнул я.
— А ваше грустное лицо… — Он покачал головой.
— Но ведь это новый закон, — сказал я.
— С момента его опубликования прошло уже тридцать шесть часов, а вам должно быть известно, что закон вступает в силу через двадцать четыре часа после его опубликования.
— Но я не знаю такого закона.
— Незнание закона не избавляет от наказания. Он был объявлен через все громкоговорители, напечатан во всех газетах, а для тех, кто не пользуется такими благами цивилизации, как печать и радио, — тут он окинул меня взглядом, полным презрения, — по всей империи были разбросаны листовки. Поэтому нам придется еще выяснить, где вы провели последние тридцать шесть часов.
Он потащил меня прочь. Только теперь я почувствовал, что холодно, а пальто у меня нет, только теперь услышал, как у меня в желудке урчит от голода, только теперь вспомнил, что я неумыт, оброс щетиной, оборван и что существуют законы, по которым все соплеменники должны быть чисто вымыты, выбриты, счастливы и сыты.
Полицейский толкал меня перед собой, точно пугало, изобличенное в краже и потому вынужденное покинуть места своих грез на полях и огородах.
Улицы были безлюдны, до полицейского участка было недалеко, и хотя я не сомневался, что меня лишат свободы, что повод для этого будет немедленно найден, мне все же слегка взгрустнулось, ибо полицейский вел меня по местам моей юности, где я собирался побродить после того, как побываю в порту, — побродить по садам с густым, живописно растрепанным кустарником, по заросшим травой дорогам; увы! — все это теперь было разделено, подстрижено, разбито на четырехугольники, приспособлено для военных учений всякого рода союзов верноподданных, обязанных проводить учения по понедельникам, средам и субботам. Лишь небо да воздух оставались такими же, как раньше, в те дни, когда сердце еще полно было грез.
По дороге я заметил, что на некоторых казармах, предназначенных для любовных утех, вывешена официальная эмблема — напоминание тем, кому в среду пришла очередь приобщиться к гигиеническим радостям; кое-каким кабакам было, очевидно, также присвоено право вывешивать эмблему выпивки штампованную жестяную кружку, выкрашенную тремя поперечными полосами в государственные цвета: светло-коричневый, темно-коричневый, светло-коричневый. Радость, несомненно, царила в сердцах тех соплеменников, кто значился в официальном списке приобщаемых в этот день к пивной благодати.
Лица прохожих, попадавшихся нам навстречу, явственно выражали исключительное усердие, от них исходили тончайшие волны рвения, усиливавшиеся при виде полицейского; люди ускоряли шаги, на их лицах было выражение исполненного долга, а женщины, выходившие из магазинов, старались смотреть на мир, как им и полагалось, сияющими от счастья глазами; закон повелевал женщине проявлять радость, веселье и бодрость уже только потому, что она хозяйка дома, призванная хорошим обедом восстанавливать по вечерам силы государственного работника.
Но все эти люди ловко уклонялись от непосредственной встречи с нами; всякое проявление жизни на улице исчезало за двадцать шагов от нас, каждый норовил быстро шмыгнуть в первый попавшийся магазин или свернуть за угол, а некоторые забегали даже в незнакомые дома и, стоя за дверью, боязливо выжидали, пока замрет звук наших шагов.
Только однажды, как раз в ту минуту, когда мы пересекали перекресток, нам повстречался пожилой человек, на груди которого я сразу заметил значок школьного учителя; старик никак не мог уклониться от этой встречи, и ему поневоле пришлось выполнить свой долг: прежде всего он по всем правилам приветствовал полицейского, в знак полного смирения трижды хлопнув себя ладонью по голове; затем он трижды плюнул мне в лицо и обозвал обязательным в таких случаях ругательством: «Грязный изменник!»
Он метко целился, но, видно, ему было жарко и у него пересохло во рту, так что до меня долетело лишь несколько жалких, почти невесомых, брызг, которые я, вопреки закону, невольно вытер рукавом, за что полицейский пнул меня ногой в зад и ударил кулаком между лопаток, пояснив спокойным голосом: «Первая степень», что означало — первая, наиболее мягкая мера наказания, применяемая любым полицейским чином.
Учитель поспешно унес ноги. Всем прочим удавалось вовремя свернуть в сторону; только одна женщина, совершавшая обязательную предвечернюю прогулку возле казармы для любовных утех, бледная, одутловатая блондинка, послала мне мимоходом воздушный поцелуй, и я благодарно улыбнулся в ответ; полицейский же постарался сделать вид, что ничего не заметил. Полиции не возбранялось разрешать этому сорту женщин вольности, за которые всякому другому пришлось бы дорого заплатить. Пресловутый закон их не касался, они больше, чем кто бы то ни было, содействовали подъему трудоспособности государственных работников; впрочем, эту льготу трижды доктор государственной философии Бляйгет заклеймил в официальном журнале по вопросам общеобязательной философии как признак зарождающегося либерализма.
Я прочел об этом накануне, по дороге в столицу, обнаружив несколько газетных листков в нужнике на одном крестьянском дворе. Какой-то студент возможно, сын этого самого крестьянина — снабдил рассуждения трижды доктора философии весьма глубокомысленными комментариями на полях.
К счастью, мы уже дошли до полицейского участка, когда завыли сирены, а это означало, что через несколько минут улицы наводнят тысячи людей, с лицами, сияющими тихим счастьем (именно тихим, так как бурное выражение счастья по окончании рабочего дня означало бы, что работа была в тягость; ликование же, песни и ликование должны были сопровождать начало рабочего дня), и всем этим тысячам пришлось бы плевать в меня. Так или иначе, но вой сирены означал, что до окончания рабочего дня осталось десять минут; все работники обязаны были эти десять минут основательно мыться, согласно девизу нынешнего верховного правителя: «Счастье и мыло».
Дверь в здание полицейского участка, попросту говоря — в бетонную глыбу, охранялась двумя часовыми, и, когда я проходил, они применили ко мне положенную «меру телесного наказания» — сильно ударили штыками по голове и дулами пистолетов по ключицам, — согласно преамбуле государственного закона N_1, гласившей: «Каждый полицейский чин обязан оставить на теле схваченного (так они именуют арестованного) документальный след своей власти; исключение составляет лишь тот, кто схватил преступника, ибо сему полицейскому предоставлена счастливая возможность применить необходимые меры телесного наказания во время допроса».
Сам государственный закон N_1 гласил: «Каждый полицейский чин _может_ и _должен_ собственноручно наказывать любого, кто в чем-либо провинится перед законом. Не обязательна очередность в осуществлении наказаний. Существует только возможность такой очередности».
Мы прошли по длинному коридору с голыми стенами и множеством больших окон, и перед нами автоматически открылась дверь: часовые, стоявшие у входа, уже сообщили о нашем прибытии; так как в те дни все были счастливы, законопослушны, аккуратны и каждый старался вымылить предписанные полкилограмма мыла в день, то появление схваченного (арестованного) было событием.
В полупустой комнате, куда мы вошли, находился лишь письменный стол с телефоном на нем да два кресла; я должен был стоять посреди комнаты; полицейский снял шлем и сел.
Сначала царило молчание и ничего не происходило; так всегда делается, и это самое скверное; я чувствовал, как лицо мое с каждой минутой становится все несчастней, я устал и был голоден, теперь исчезли и последние следы моего грустного счастья — я знал, что гибну.
Через несколько секунд молча вошел долговязый бледный человек в светло-коричневой форме младшего следователя; также не говоря ни слова, он сел и окинул меня взглядом.
— Профессия?
— Рядовой соплеменник.
— Родился?
— Первого, первого… двадцать первого года, — сказал я.
— Занятие?
— Заключенный.
Следователь переглянулся с полицейским.
— Когда и где выпущен?
— Вчера, корпус двенадцать, камера тринадцать.
— Куда направлен?
— В столицу.
— Документ.
Я достал из кармана свидетельство об освобождении и передал его следователю. Он подколол его к зеленой карточке, на которой записывал мои показания.
— За что осужден?
— За счастливое лицо.
Следователь и полицейский переглянулись.
— Точнее! — сказал следователь.
— Мое счастливое лицо привлекло внимание полицейского в день объявления всеобщего траура — то была годовщина смерти верховного правителя.
— Срок?
— Пять.
— Поведение?
— Плохое.
— Точнее!
— Уклонение от трудовых обязанностей.
— Допрос окончен.
Младший следователь встал, подошел ко мне и одним ударом выбил три передних зуба в знак того, что я, как рецидивист, должен быть особо заклеймен. Это была усиленная мера наказания, на которую я не рассчитывал. Осуществив ее, младший следователь вышел из комнаты, и на смену ему вошел толстый детина в темно-коричневой форме — следователь.
Все они меня били: следователь, старший следователь, главный следователь, судья и главный судья, а в промежутках полицейский применял все телесные наказания, предписанные законом. За мое грустное лицо они приговорили меня к десяти годам, точно так же как в прошлый раз приговорили к пяти годам за мое счастливое лицо.
Впредь, если мне удастся пережить ближайшее десятилетие в условиях всеобщего счастья и мыльной благодати, я уж постараюсь не иметь никакого лица…
Последние комментарии
3 часов 9 минут назад
3 часов 17 минут назад
3 часов 45 минут назад
3 часов 49 минут назад
3 часов 49 минут назад
3 часов 57 минут назад