Молодость Людовика ХIV [Александр Дюма] (fb2) читать онлайн

Молодость Людовика ХIV.

Комедия в пяти действиях А. Дюма (Отца).

Перевод А. Ф. Крюковского.

К представлению дозволено 28 декабря 1892 года.

Одобрена Театрально-Литературным Комитетом для представления на сценах Императорских театров.

Разрешение к постановке на сцене зависит от местного агента Общ. Рус. Драм. Писателей.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Людовик XIV.

Филипп герцог Анжуйский, брат короля.

Карл Стюарт.

Мазарини, кардинал и первый министр.

Мольер.

Жан Поклен, королевский обойщик.

Гито, начальник мушкатеров.

Бушаван, мушкатер.

Граф де-Гиш.

Сент-Эньян.

Маркиз Монгла.

Герцог Грамон.

Граф Данжо.

Герцог Вильруа.

Маркиз Вильруа.

Шевалье де-Лорен.

Герцог Вильньё.

Лион.

Ле Телье.

Фуке.

Пимонтель, испанский посол.

Гено, доктор.

Бернуэн, камердинер Мазарини.

Беринген, секретарь королевы-матери.

Бреги, мушкатер.

Сержант.

Анна Австрийская.

Принцесса Генриэтта.

Мария Манчини.

Графиня де ла-Мот.

Жоржета.

Карлота.

Придворные, Мушкатеры, Пажи, Лакеи, Охотники и проч.

Действие происходит в Венсене, в 1658 году.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.

Зал совета в Венсенском замке. В глубине сцены дверь. Дверь направо. Налево окно. Двенадцать кожаных кресел и большой круглый стол, покрытый зеленым сукном. Другой мебели нет.

ЯВЛЕНИЕ 1-е.

Мазарини и Поклен.

Маз. Сюда пожалуйте, любезнейший Поклен, сюда.

Пок. Иду… а я вот тут записывал расходы на придворных фрейлин… фрейлины: две тысячи франков.

Маз. Делайте расчет до конца. Посмотрим, что окажется в итоге.

Пок. О, mon seigneur, я уверен в вашей справедливости. Не будете же вы придираться к ценам бедного обойщика, выручающего всего каких-нибудь пять процентов на заказах. Обратите внимание на то, с какою поспешностью я исполнил ваше приказание.

Маз. Исполнили, исполнили… Вот уже целый месяц, как вас предупредили.

Пок. О! Можно ли так говорить! К моему счастию я сохранил записку вашего камердинера Бернуэна… она при мне.

Маз. Нет, любезнейший, не надо… Зачем мне она!

Пок. Извините, но мне хотелось бы напомнить вам об одном маленьком параграфе.

Маз. Какой там параграф? Я не знаю, о чем вы говорите.

Пок. (читая). «Любезный г. Поклен, так как его величеству угодно провести осень в Венсене, извольте немедленно отправиться туда со всеми вашими рабочими и тотчас же приступить к убранству и омеблированию замка, так, чтобы все было готово к 25-му текущего сентября».

Маз. (перебивая). Ну так что-ж? Я тут не вижу никакого такого параграфа…

Пок. А вот мы и до него дошли. (Читая.) «Работайте без остановки и даже ночью, если будет нужно. Король не посмотрит на расходы. По приказанию кардинала Мазарини, Бернуэн, первый камердинер кардинала, 7-го сентября 1658 года».

Маз. Что-ж из этого?

Пок. (показывая на письмо) Вот тут… посмотрите сами.

Маз. Что смотреть?

Пок. «Работайте без остановки и даже ночью, если будет нужно. Король не посмотрит на расходы». Кажется довольно ясно!

Маз. (указывая пальцем на письмо), Что тут стоит?

Пок. Король.

Маз. Вот в этом-то и дело. Написано — король, а не кардинал. А так как казна в руках кардинала, то с ним-то вам и придется посчитаться, мой любезнейший. Ну, так что же у вас выходить в итоге, господин Поклен? Покажите-ка, иначе мы никогда не кончим.

Пок. (показывая записную книжку). Извольте, вот итог.

Маз. Да… но позвольте, я сейчас сложу сам. (Смотрит на стол,) Боже мой!.. Что же это… стол для заседания Совета, а нет ни чернил, ни бумаги, ни перьев.

Пок. Прикажете, я велю подать?

Маз. Нет!. , это будет напрасная потеря времени. Уж половина десятого, а Совет собирается к десяти. Нет ли у меня в кармане какого клочка бумаги. (Вынимает.) Ну, вот и нашел. Одолжите карандаш. (Садится.) Ах!. , как не ловко и не хорошо сидится в ваших креслах, г. Поклен… Ну, посмотрим: вы говорите столовая — две тысячи ливров. (Пишет.) Две тысячи ливров. Спальня короля, королевы, герцога Анжуйского — четыре тысячи ливров. Ай, господин Поклен!.. Поклен!.. не будь это для короля… но это для короля… (Пишет,) Четыре тысячи ливров. Спальня ее величества королевы Английской и принцессы Генриэтты, ее дочери — две тысячи ливров. Гм!. , скажите на милость!.. Им так хорошо жилось в Лувре, очень нужно было приезжать в Венсен! Ну, нечего делать, прибавим две тысячи ливров. Спальня светлейшего кардинала Джулио Мазарини, гостиная для приема просителей, комната для господина Бернуэна, первого камердинера кардинала — восемь тысяч ливров. Ну, против этого нечего возражать — да оно и не дорого. (Пишет.) Восемь тысяч ливров. Комната высокорожденной девицы Марии Манчини, племянницы светлейшего кардинала — три тысячи ливров. Три тысячи ливров!.. На комнату этой девчонки!.. О!.. господин Поклен!

Пок. Я действовал по особой инструкция.

Маз. От кого?

Пок. Бантан, камердинер его величества, приказал мне, именем короля, как можно лучше убрать помещение вашей племянницы.

Маз. Ага!.. Прекрасный малый этот Бантан, прекрасный!.. Так именем короля, вы говорите?

Пок. Точно так.

Маз. (в сторону, потирая руки). Per bacсо^[1]! Я и сам не раз замечал, что король не равнодушен к моей племяннице. (Громко.) Ну, хорошо, против этой статьи я, так и быть, спорит не буду. Ну‑с, посмотрим далее. Гм!.. Спальные комнаты для фрейлин — две тысячи ливров. Две тысячи ливров. Любезнейший мой Поклен!.. Ну разве это мыслимо? Две тысячи тратить для подобных сорок?

Пок. Ведь их целых шесть. Приходится по триста тридцать три ливра шесть су на каждую.

Маз. Что-ж из этого? Надо было поместить их по две в одну комнату. Вы вас положительно разорите. Ох! (Пишет.) Две тысячи ливров. Наконец, на убранство зала Совета — тысяча четыреста сорок ливров. Итого; двадцать две тысячи четыреста сорок ливров. Peccato^[2]! Вы не очень-таки стесняетесь, господин Поклен. Но, к вашему счастию, я теперь тороплюсь, так что для круглого счета, пожалуй, готов вам заплатить 20 тысяч.

Пок. Помилосердуйте, кардинал! Разве это возможно!

Маз. Больше лишнего су не получите. Через неделю можете явиться за деньгами.

Пок. Ах, кардинал, если бы вы были так добры…

Маз. Добры, добры… я сам знаю, что я добр. Ну что-хе вы желаете от моей доброты?

Пок. Карандаш у вас в руке… вам ничего не стоить сейчас же подписать ассигновку, а тогда я с радостию соглашусь на уступку.

Маз. На чем же подписать? У меня нет бланка.

Пок. О! достаточно этого клочка бумаги. Подпись кардинала Мазарини так хороша, что вместо 20 т. ливров я хотел бы, чтобы здесь был доставлен целый миллион.

Маз. Миллион?!.. А где бы я его взял? Шутка сказать миллион (Подписывает.) Ну, уж Бог с вами, возьмите. Я уж слишком к вам снисходителен. (Передает ему клочок бумаги.)

Пок. Господин кардинал!..

Маз. Кардинал, кардинал!.. Ну, что вам еще надо?

Пок. Вы отложили платеж на целый год. Смотрите сами: написано «25 сентября 1659 года».

Маз. Неужели, отложил на год?

Пок. Ну да!

Маз. Значит ошибся. А я думал, что отложил на два. Дайте-ка мне, г. Поклен, эту бумажку. О, эти смутные времена и эта проклятая фронда! Вконец нас разорили!

Пок. (удерживая бумагу). Нет уж, позвольте. Я согласен, готов ждать, но за это я буду просить вас о другой большей милости.

Маз. Милости?. , никогда.

Пок. Милости, которая ничего не будет стоить г-ну кардиналу.

Маз. А?!.. В таком случае говорите.

Пок. Вам известно, что у меня, к несчастию, есть сын.

Маз. Да, беспутный Мольер, который предпочел сделаться поэтом и комедиантом, вместо того, чтобы со временем заменить вас в качестве обойщика — камердинера короля.

Пок. Именно, он самый. Так вот я и хотел просить милости — добыть повеление — арестовать его и засадить в тюрьму, — пока он не перестанет писать стихов и играть комедии…

Маз. И что же тогда?

Пок. А тогда я с величайшим наслаждением подписал бы этот самый счет, хота- бы не получил ни одного су.

Маз. Вы это говорите серьезно? Тогда подпишите скорее. (Пропускает ею мимо себя и тотчас же останавливается.) А впрочем нет, так нельзя!

Пок. Почему же?

Маз. А потому, что ваш шалопай состоит под покровительством принца Конти, моего любезнейшего племянника. Они с ним школьные товарищи. Его светлость пожалуй еще рассердится и потребует тот миллион, который я обещал в приданое моей племяннице Анне Мартиноцци. Слишком дорого пришлось бы мне заплатить за омеблировку Венсенского замка.

Пок. Так тогда как же, господин, кардинал?

Маз. Видите ли что, любезный Поклен, желая доставить вам удовольствие, я совершенно упустил из виду, что такого рода аресты относятся к государственным делам и потому зависят исключительно от самого короля; а я, как вы знаете, в государственные дела не вмешиваюсь.

Пок. Вы не вмешиваетесь в государственные дела?

Маз. Никогда, мой друг, никогда не вмешиваюсь. Вот уже шесть лет, как король совершеннолетен; обратитесь к нему.

Пок. К королю? Но когда же я его увижу?

Маз. Когда вам будет угодно. Завтра, сегодня, через час. Его величество вероятно уже приехал. Здесь скоро соберется совет, а затем последует большая охота в лесу. Как придворный обойщик, вы имеете свободный доступ повсюду. Постарайтесь поймать короля и заставьте его подписать ваш счет. Пристаньте, как с ножом к горлу.

Пок. (в сторону). Если моему негодному сыну потребуется тип скряги для новой комедии, пусть только обратится ко мне. Уж я знаю где его найти.

Маз. Вы что-то сказали, мой любезнейший господин Поклен?

Пок. Я говорю, что постараюсь передать свою просьбу королю.

Маз. Да, да… Это государственное дело а лично зависит от короля. Ну, теперь идите с Богом, господин Поклен,

Пок. (только что собирается уходить, как у двери встречается с королевою Анною Австрийскою), Ах!.. Ее величество!

ЯВЛЕНИЕ 2-е.

Те же, Королева и Беринген.

Кор. А! Поклен, вы здесь? А я вас искала.

Пок. Жду приказаний вашего величества.

Кор. У меня есть для вас спешная работа.

Пок. Для меня?

Кор. Идите с Берингеном, он вам объяснит мои желания.

Пок» (с поклоном). Ваше величество!

Кор. А вы, Беринген, когда с ним покончите, зайдите к королю и доложите, что я его ожидаю.

Бер. Все будет исполнено в точности, ваше величество. Пойдемте, г. Поклен (Уходят.)

ЯВЛЕНИЕ 3-е.

Мазарини, Анна Австрийская.

Маз. Прошу извинить за любопытство, но интересно было бы знать, что они будут вместе делать?

Кор. Уберут еще несколько комнат. Но только вы, кардинал, не беспокойтесь, омеблировка будет сделана на мой собственный счет.

Маз. Еще несколько комнат?

Кор. Вас это беспокоит?

Маз. Вашему величеству известно, что я уже велел приготовить покои для вас, для короля, для герцога Анжуйского…

Кор. По одной комнате,

Маз. Покои для Английской королевы, для ее дочери, помещение для меня и моей племянницы и шесть комнат для фрейлин.

Кор. Я только что их осматривала.

Маз. Так что…

Кор. И все таки — вы видите, как я взыскательна — я нахожу, что приготовлено слишком мало.

Маз. Королева кого-нибудь ждет?

Кор. Именно жду.

Маз. И это тайна?

Кор. Пока это тайна семейная, а легко может сделаться к государственною.

Маз. Я тоже более или менее принадлежу к семейству…

Кор. И много значите в государстве… Эта две причины дают вам полное право узнать в чем дело. (Осматривается.) Мы одни?

Маз. Совершенно одни, если не считать дежурного мушкатера, прохаживающегося у этой двери.

Кор. Понимаю. Надо говорить вполголоса, чтобы он нас не услыхал. (Подает знак Мазарини, который подходит и упирается о ее кресло.) Кардинал!

Маз. Ваше величество!

Кор. Приходила ли вам когда-нибудь мысль, что король уже на возрасте и что его пора женить?

Маз. Peccato! разумеется думал. Я только об этом и думаю… к до вашего прихода, вот здесь, в этом самом кресле, только что говорил сам себе (Потирая руки.) «Да, короля пора женить».

Кор. В самом деле? (Смотрит на Мазарини.) И вы до чего-нибудь додумались?

Маз. Я?.. Увы, нет!

Кор. Мы с вами уже несколько раз приискивали ему подходящую супругу.

Маз. Правда! Но, перебрав всех незамужних принцесс, мы не нашли ни одной, достойной чести быть французской королевой.

Кор. Инфантина Мария Терезия лучше других удовлетворяла бы нашим требованиям. Но она единственная дочь и, потому, считается наследницею испанского престола. Правда, моя невестка, королева испанская, ожидает приращения семейства; но если у нее не родится сын, то об инфантине нечего и думать.

Маз. Увы! Вы совершенно правы!

Кор. А с другой стороны, король вырос, король мужает, королю уже двадцать лет. С годами капризы ребенка обратятся в страсти юноши. До сих пор он только слегка влюбляется; но скоро настанет время, когда он полюбит серьезно. Все эти ребяческие увлечения заменятся искренним чувством.

Маз. Искренним чувством? К кому же?

Кор. Почем я знаю! К какой-нибудь ловкой или тщеславной девушке, которая, послушная наставлениям родственников, заставить его наделать глупостей.

Маз. Так что ваше величество опасается…

Кор. Да, и вот почему я принимаю некоторые предосторожности. До сих пор король повиновался нам. Вас, кардинал, он боится, а меня он любить. Мы сохранили над его юностью ту же власть, которую имели право присваивать себе над его детством. С некоторого времени я замечаю в нем наклонность к сопротивлению, а это очень опасно при его надменном характере. Явись серьезная борьба между нами, поверьте, он и нас согнет точно так же, как и других.

Маз. Да!. , действительно, в ваших словах, должен сознаться, есть доля истины.

Кор. Не доля, а все истина, с начала до конца.

Маз. И что же, ваше величество, изволили решить?

Кор. А вот я вам сейчас сообщу, и только одному вам. Я написала моей золовке Христине, вдове Амедея I Савойского, чтобы она приехала сюда на несколько дней вместе с своею дочерью Маргаритою. Молодая принцесса — прелестный 17-ти-летний ребенок; надеюсь, что она королю понравится, Маргарита же представляет, из себя приличную партию для моего сына. Ведь правда, кардинал?

Маз. (задумчиво), Да, пожалуй, приличную.

Кор. Вот поэтому-то мне и понадобилась новая комната. Сегодня вечером или завтра утром я ожидаю приезда герцогини Христины и ее дочери.

Маз. Прекрасно.

Кор. А теперь я велела Берингену передать королю, что я желаю его видеть.

Маз. Неужели вы хотите ему сообщить о своих планах?

Кор, О, нет! Он стал бы остерегаться. Напротив, я желаю, чтобы он смотрел на свою кузину Маргариту, как на обыкновенную гостью… А! вот и мой посланный!

ЯВЛЕНИЕ 4-е.

Те же, Беринген,

Кор. Ну что, Беринген?

Бер. Король еще не вернулся из Парижа, ваше величество, а если и вернулся, то его никто еще не видел в Венсене.

Кор. А! Еще никто не видел. (С намерением.) А Мария Манчини уже приехала?

Бер. Да. Я только что видел ее у окна.

Кор. А из ее окна видна парижская дорога? Как вы думаете, кардинал?

Маз. Не помню, кажется да.

Кор. Однако отсутствие короля начинает меня сильно беспокоить. Порасспросите-ка, кардинал. У вас, конечно, есть люди, которые лучше нас знают, где его можно найти. Ведь вы, я знаю, желали бы, чтобы он присутствовал на сегодняшнем заседании совета?

Маз. О, да! А с ним и все прибывшие в Венсен сановники.

Кор. В таком случае пойдите и удостоверьтесь собственными глазами. Я думаю, вы знаете басню Лафонтена «Глаз хозяина».

Маз. Иду, ваше величество, иду. (В сторону.) Она о чем-то догадывается (Уходит).

ЯВЛЕНИЕ 5-е.

Королева, Беринген.

Кор. (глядит вслед кардиналу). Беринген!

Бер. Ваше величество!

Кор. Вы, не правда ли, еще не все сказали, что хотели?

Бер. (глядит в сторону передней). Нет, ваше величество, еще не все.

Кор. Не занимался ли король в минуту отъезда какой-нибудь особой, более чем другими?

Бер. Точно так, ваше величество, король верхом сопровождал г-жу Манчини, гарцуя у ее кареты в охотничьем костюме, до самого предместья Св. Антония, и только там ом с нею расстался.

Кор. Не известно ли вам, что он сказал ей при расставаньи?

Бер. Кое-что я расслышал. Г-жа Манчини выражала опасение, чтобы объявленное на сегодня заседание парламента не помешало затеянной охоте. «Сударыня, ответил ей король, уверьте всех, кто об этом будет у вас спрашивать, что какая-то сотня парламентских сутяг, конечно, не способна помешать мне охотиться в назначенный час». И при этом он круто повернул коня и в сопровождении гг. Сент-Эньян, де Вильруа и де-Гиш снова поскакал обратно в Париж.

Кор. (задумчиво). В Париж? Зачем?

ЯВЛЕНИЕ 6-е.

Те же и Гито (в кожаном казакине и кирасе, служебной форме, конца царствования Людовика XIII).

Гито. (грубовато). Если я лишний, прошу извинить. Я сейчас же уйду.

Кор. Ты, Гито, лишний? Никогда. Напротив, я всегда рада тебя видеть и всегда с удовольствием с тобой беседую. {Дает ему поцеловать свою руку.)

Гито. Совершенно как и я, ваше величество. Я всегда радуюсь, когда с вами разговариваю, и счастлив, когда вас вижу.

Кор. (Берингену). Беринген, вы пока пройдетесь по двору замка, но не теряйте из виду ворот. Как только король слезет с лошади, постарайтесь сейчас же узнать, откуда он приехал и куда собирается ехать.

Бер. Слушаю, ваше величество. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 7-е.

Королева, Гито.

Кор. Подойди сюда, Гито. Ведь ты мой давнишний друг.

Гито. Я горжусь этим.

Кор. И имеешь полное право. Ты не раз доказал мне свою дружбу.

Гито. Ваше' величество, хотите сказать: преданность.

Кор. Я никогда не забуду, что именно ты привел короля Людовика XIII в Лувр, в памятный вечер 15 декабри 1637 года.

Гито. И сопровождал его обратно на другой день, когда он вышел от вас в 9 часов утра.

Кор. У тебя хорошая память, Гито, но ото еще не все, что ты дли меня сделал.

Гито. Нет. В качестве начальника королевских мушкетеров, я арестовал, по вашему приказу, сперва герцога Бофор, потом принца Конде, потом принца Конти и герцога Лонгевиль. О двух последних не стоит и говорить; но скажу без хвастовства, не всякий был бы способен схватят за шиворот короли парижских рынков и победителя при Ровруа.

Кор. А с тех пор ты еще арестовал Брусселя.

Гито. Гм! Какого-то ничтожного парламентского советника! Об атом не стоят м говорят.

Кор. Потом Гонди.

Гито. Нет, ваше величество, этого упрятал Вильнье.

Кор. Да, ты прав! Впрочем, ты стольких арестовал, что легко и ошибиться.

Гито. Mon-Dieu! Меня тут не было, когда это совершилось; я искренно об атом сожалею. А если бы ваше величество, изволили написать мне, как Генрих IV Крильону: «Повесься, Гито!», то, клянусь дворянской честью — я бы повесился.

Кор. Ну, а если бы тебе снова представился случай таким же образом домазать мне твою преданность?

Гито. О! Пусть королева только мигнет глазом и сделает малейший знак рукою итог, которого она благоволить мне указать, в тот же миг отправится в Бастилию.

Кор. Кто бы то ни был?

Гито. Безразлично! Мне даже сдается, что уже слишком давно никого не арестовывали.

Кор. Тише, мой друг, кто-то идет.

(Отворяется боковая дверь.)

Гито. О! Это не кто-то, а его высочество, брат короля. (В сторону, уходя и крутя себе ус.) Ага! Уж не вернемся ли мы к старому доброму временя? Меня что-то уж слишком ласкают.

ЯВЛЕНИЕ 8-е.

Королева и Филипп, герцог Анжуйский.

Кор. А! Это ты, Филипп?

Фил. Я, ваше величество,

Кор. О! Мы к счастию одни, и ты можешь меня звать своею матерью.

Фил. Тем лучше. У меня до тебя есть просьба.

Кор. Какая?

Фил. Но прежде всего, ты должна мне сказать, как ты меня сегодня находишь?

Кор Нахожу слишком красивым для мужчины.

Фил. Вот и ты с тем же! Ах! знаешь что: Шевалье де Лорен завязал для меня особую губную помаду, и вот, посмотри, какие у меня губы.

Кор. А! да! очень свежие!

Фил. А Граф де Гиш достал мне чудный опиат для зубов.

Кор. Твои зубы и так хороши, зачем прибегать тебе к опиату? Вообще мне хотелось- бы знать, отчего ты так старается быть красивым?

Фил. Чтобы нравиться, конечно.

Кор. А вот король о того не делает; он не проводит целые дни за туалетом, как ты.

Фил. На то он и король. Для чего ему нравиться, когда он может приказывать.

Кор. Ты сейчас намекнул о какой-то просьбе?

Фил. Да, да, я и забыл.

Кор. В чем дело?

Фил. Это дело близко касается моего сердца, — Ах, да!… Ты заметила моя перчатки? Из настоящей испанской замши!

Кор. Прелестны!

Фил. И как хорошо пахнут! Неправда ли? Ты ведь любишь духи и наверное тебе понравятся: (подражая акценту Мазарини) за хорошими духами и тонким бельем королева Анна готова отправиться в самый ад.

Кор. Филипп!

Фил. Это не мои слова, милая мамочка, слова самого кардинала.

Кор. Ну, хорошо, хорошо! Бакая же у тебя просьба?

Фил. Ах, да! Вот в чем дело. Как тебе известно, принц Конти набрался учености у клермонтских иезуитов, так вот там у него товарищем был сын нашего обойщика Поклена.

Кор. Ну, и что же дальше?

Фил. Кстати об обойщике: какая здесь отвратительная мебель, а эти подушки!

Кор. (Смеясь) Ты знаешь, как кардинал экономен.

Фил. Как не знать, брать тоже знает. Ты помнишь, мамочка, тот день, когда государственный казначей поднес Людовику двести золотых.

Кор. Еще бы!.. Помню!

Фил. Несчастный братец неосторожно стал играть монетами в кармане; они зазвенели, а навостривший уши кардинал тотчас же- обратился к нему с приятной улыбкой: «что это, ваше величество, у вас будто завелись деньги?» И не говоря дурного слова, забрал себе все двести золотых, несмотря на упорное сопротивление Людовика.

Кор. Тебе не следует дурно отзываться о Мазарини. Он так тебя любит.

Фил. Он? Правда, он вечно мне улыбается, но, в сущности, он меня терпеть не может, я убежден в этом.

Кор. Филипп.

Фил. Впрочем, вы правы. Вернемся лучше к моей просьбе: так вот, сын нашего обойщика, — он назвал себя Мольером, — как я слышал, очень достойный и хороший малый. Принц Конти предлагал ему состоять при нем в качестве секретаря, во он отказался. Правда, Конти немного вспыльчив и, говорят, убил последнего своего секретаря щипцами от камина, Кому же теперь охота занять его место, да и кроме того, Мольер только и бредит театром, пишет комедии, разыгрывает… Ах! когда же это у нас снова будет балет? Ко мне так прекрасно шел костюм молодой нимфы!

Кор. О, да, твой брат, я вполне уверена, не прочь был бы затеять новое представление, но к несчастию, у него нет денег.

Фил. Нет денег? А мне сказали, что указы уже подписаны.

Кор. Да. Но парламент отказывается их утвердить.

Фил. Вот уж именно несчастие с этим противным парламентом. Я всегда говорил, что нечего ожидать хорошего от таких уродливых и неряшливых людей… Итак возвращаюсь к протеже принца Конти… он желает получить… как бишь это называется… да, получить театральную привилегию.

Кор. О! да это касается короля!

Фил. Короля?

Кор. Да, это дело важное, государственное.

Фил. А разве государственные дела касаются моего брата?

Кор. Конечно, на то он и король.

Фил. В таком случае ни война, ни мир, ни финансы, ни союзы с иностранными державами, ничего из этого нельзя считать государственники делами.

Кор. Почему ты так думаешь?

Фил. Потому что всеми этими делами до сих пор заправляете вы, вдвоем с Мазарини. Знаешь ли, мамочка, что я тебе скажу. Как бы бедный братец Людовик XIV не стал слишком походить на нашего отца Людовика ХШ. Кардинал Ришелье, великий кардинал, как его называют с тех пор, как нет его в живых, тоже в свое время правил в королевстве.

Кор. Замолчишь ли ты, наконец…

Фил. Вот видишь ли, мамочка, я конечно не такой глубокий политик, как Анна Австрийская или, в особенности, как кардинал Мазарини… но будь я на вашем месте, честное слово, я бы дал какое-нибудь дело Людовику, а то в один прекрасный день…

Кор. Продолжай, продолжай!

Фил. В один прекрасный день он может сам забрать все себе в руки: войну, мир, финансы, союзы и даже свой брачный союз. Поверьте мне, что это легко может случиться. Я все сказал, а теперь пойду устраивать свидание Мольера с Людовиком, тем более, что, как оказывается, раздача театральных привилегий оставлена за королем. Пусть Мольер сам выпутывается, как знает, перед великим монархом. Я с своей стороны все сделал, что мог, в этом важном деле… Смотрится в зеркальце, находящееся на веере королевы) даже расстроил себе прическу.

Кор. Идут… молчи!

Фил. (глядя в сторону двери.) Как не замолчать, когда идут великие коронные советники, с самим кардиналом во главе. Г-н Ле-Телье, государственный казначей… все деньги у него в руках, иногда он из них что-нибудь предлагает, иногда и в самом деле дает. Только, к несчастию, то, что он предлагает, парламентом не утверждается к выдаче, а то, что он дает — то отбирает себе кардинал. А вот и другие! Весь совет в полном составе. Воображаю, какая здесь будет сейчас скука! Мамочка, а где же брат? Я думал, что по одной из оставленных ему привилегий никто не имеет права скучать без него.

ЯВЛЕНИЕ 9-е.

Те же, Мазарини, Ле-Телье, Лион, Герцог Грамон, Герцог Вилъруа, Маркиз Монгла, Герцог Вильнъе, Гито и другие советники.

Маз. (вошедший первым). Потрудитесь сесть, господа. (Идя к Королеве.) Никто не знает, где король н, должен признаться, я — не более других.

Кор. В таком случае начните без него.

Маз. Господа! Вам небезызвестно, с какою целью вы были сюда вызваны. По представлению государственного казначея, некоторые указы были подписаны его величеством. Дело шло о новых налогах, необходимых в виду государственных нужд. Третьего дня, парламент, смущенный, вероятно, личным присутствием короля, обещал их утвердить. Но со вчерашнего дня он, кажется, хочет взять свое слово назад и в виде протеста заседает в настоящую минуту в парламентском дворце. По вашему мнению, господа, что нам следует теперь предпринять?

Гито. Арестовать весь парламент и засадить его в Бастилию.

Маз. Это кто там сказал?

Гито. Я сказал, черт возьми!

Маз. А! это вы, любезнейший Гито. Здравствуйте, Гито.

Гито. Пусть только поручать мне это дело, и я живо с ними справлюсь.

Маз. Господа, вы слышали предложение Гито. Что вы на это скажете?

Ле-Телье. С парламентом, как мне кажется, необходимо обращаться осторожнее. Мы это знаем по опыту.

Лион. Он имеет право предостережений.

Гос. Казн. Да, но не право отказа.

Герц. Грам. Я бы вам вот что предложил, господа…

Маз. Не мешает послушать герцога Грамона, он человек умный.

Герц. Грам. Тем более благодарю за комплимент, что, по части ума, вы, кардинал, знаток. (Шум за сценой в передней.)

Маз. Потише там!

Герц. Грам. Итак, вот что я предлагаю… {Шум увеличивается.)

ЯВЛЕНИЕ 10-е.

Те же и Беринген.

Бер. Господа, его величество!

Все. Король!

(Дверь отворяется, входит король в охотничьем красном кафтане, в больших сапогах, с шляпой на голове и с хлыстом в руке. За ним молодой двор, отличающийся костюмом от старого. Сент-Эньян, Маркиз Вильруа, Граф Гиш и проч.)

ЯВЛЕНИЕ 11-е.

Те же, король, герцог Филипп, граф Гиш, маркиз Вильруа, Сент-Эньян к другие молодые придворные.

Кор. Доброе утро, господа! Что это у вас? Заседание?

Маз. Да, ваше величество, мы тут совещаемся насчет парламентского протеста, и искали, каким способом заставить этих господ утвердить последние указы.

Кор. Напрасно трудитесь, господа! Указы уже внесены в протокол.

Маз. Возможно ли?!. Но кто же совершил такое чудо?

Кор. Я, кардинал, я.

Маз. Как же, ваше величество, вы могли добиться…

Кор. Я сам был в парламенте.

Маз. И держали таи убедительную речь?

Кор. Нет, я только сказал: «Я так хочу»! (Мазарини и королева переглядываются.)

Фил. Браво, Людовик, браво!

Кор. А теперь, господа…(Смотрит на часы) А! уже одиннадцать часов! Я назначил отъезд на охоту к двенадцати. Идите же, одевайтесь в охотничьи костюмы и не забудьте, что ровно через час мы выезжаем. Мамочка! Кардинал! Надеюсь, вы почтите нашу охоту своим присутствием?

К-ва. Приеду, (Уходит.)

Маз. Почту долгом, ваше величество! (Уходит.)

Фил. Людовик, не уходи пожалуйста из этой залы. Сюда сейчас явится один мой протеже и будет тебя просить о милости.

Кор. Хорошо. А ты пока пойди и оденься и, если возможно, не заставляй себя слишком долго ждать.

Фил. О! за себя я не ручаюсь! Впрочем, если и опоздаю, всегда могу вас догнать. (Выходит.)

Гер. Грам. (тихо      Ну, как

вам все это нравится?

Гер. Вил. Мой воспитанник прекрасно поступил.

Марк. Монгла. Заметно, что король твердо решился быть королек.

Гито. Да! Но, по моему, он только тогда и будет настоящим королем, когда прикажет мне кого-нибудь арестовать; а до сих пор я еще ничего подобного от него не слыхал. (Все, кроме короля, уходят.)

ЯВЛЕНИЕ 12-е.

Кор. (один). Она сидела у окна! Кого было ей ждать, как не меня? А Бог знает!.. Может быть Вильруа, а может быть и Гито!.. Но нет, я не мог ошибиться, она именно мне поклонялась, а не кому-нибудь другому. Положим, всегда и все кланяются королю… и она могла поклониться мне, как королю… О, если бы я был уверен, что она меня действительно любит! Это мне придало бы более храбрости, а то я действительно вечно робею перед ней. Робею я, только что поднявший свой хлыст на парламент, как на какую-нибудь стаю гончих! (Делает жест, будто кою ударяет и роняет хлыст, который закатывается под стол.) Робеть и трусит перед молодою девушкою! Положим, я тоже немного дрожу и перед матушкою, и даже перед кардиналом. (Наливается, чтобы поднят хлыст и приподнимает скатерть на столе. Из-под стола показывается молодая девушка, кокетливо одетая крестьянкою.) Что это? Кто это?.. Что ты тут делаешь, дитя мое?

ЯВЛЕНИЕ 13-е.

Король и Жоржета.

Жорж. Простите меня, государь, простите.

Кор. Постой, постой!.. Да нет, нет… я не ошибаюсь… ты…

Жорж, Король, вы меня узнаете! О, какое счастье!..

Кор. Ты дочь старика Дюпре?

Жорж. Так точно, ваше величество!

Кор. Который был вторым садовником в Сен-Жерменскоя замке?

Жорж. А теперь назначен старшим садовником в Венсене.

Кор. Теперь я хорошо помню» Мы с тобою играли в цветниках при старом замке. Тебя звали…, подожди, подожди, дай вспомнить… Тебя звали Жоржетой.

Жорж. Да, звали любопытной Жоржетой, потому что всегда заставали меня или за занавескою, или под столом; я всегда старалась что-нибудь подсмотреть или подслушать.

Кор. (смеясь). Ты с тех пор выросла и похорошела, но прозвищу своему «любопытной» , по-видимому, осталась верна. Неправда ли?

Жорж. Ваше величество, вы, может быть, -думаете, что я и здесь, под столом, сидела ив любопытства?

Кор. Казалось бы, что да.

Жорж. Нет, король, вы ошибаетесь!

Кор. А зачем же ты тут спряталась?

Жорж. От испуга… Я испугалась.

Кор. Испугалась? Кого?

Жорж. Кардинала Мазарини.

Кор. По какому поводу?

Жорж. Вот видите ли… я… я, право, не смею передать вашему величеству…

Кор. Жоржета!.. Не заставляй меня сказать: «Я требую… хочу»!

Жорж. Как в парламенте?

Кор. (про себя). Да она премилая девушка.

Жорж. Очень благодарна!..

Кор. Разве ты слышала?

Жорж. О! у меня прекрасный слух!

Кор. Однако, все-таки, ты мне скажи, отчего ты сидела под столом?

Жорж. А вы, ваше величество, не рассердитесь?

Кор. Нет! Ты скажи мне не как королю, а как твоему старому товарищу Людовику.

Жорж. Король еще помнит?

Кор. У тебя острый слух, а у меня хорошая память.

Жорж. Ну вот, я теперь, после ваших слов, окончательно приободрилась.

Кор. Я слушаю.

Жорж. Вашему величеству небезызвестно, что вот уже целая неделя, как в Венсенском замке поднялась страшная суматоха.

Кор. Могу вообразить!

Жорж. Повсюду только и слышно: «Король едет сюда… Поклен уже приехал и замок меблируют… наконец-то начнутся балы, охоты, различные празднества».

Кор. А ты что сказала, узнав о моем прибытия?

Жорж. Я?.. Я запрыгала, захлопала в ладоши и сказала: тем лучше, что приедет!

Кор. Отчего ты сказала: «тем лучше»?

Жорж. Мне и отец задал тот же самый вопрос!

Кор. А ты, что ответила?

Жорж. Я ему ответила: потому «тем лучше», что король мой старинный приятель и мы снова начнем с ним резвится и играть, как в былое время.

Кор. Да ты в самом деле прелестна!

Жорж. Я?.. Гм!.. Как вы смешно обо мне говорите.

Кор. (беря ее за руку). Так-так ты и ответила твоему отцу… (Пауза.) Какая у тебя хорошенькая ручка!

Жорж. Отец мне на это сказал: «Будь осторожна, Жоржета. Таких вещей нельзя говорить про короля; он уже не тот несчастный мальчик, который был изгнав волнениями Фронды из Парижа, и резвился с тобою в Сен-Жерменских садах. Теперь он красивый юноша, великий монарх и даже воспетый одним из поэтов, который сравнивает его с Юпитером.

Кор. Неужели? Хорош, нечего сказать… Юпитер без Олимпа и без грома!

Жорж. Вот после этих, отцовских-то слов, во мне еще более разыгралось любопытство… Я не раз видала красивых юношей и между знатными особами, но никогда мне не случалось видеть богов… кроме разве мраморных, расставленных в дворцовом саду… Вот я и решилась, во что бы то ни стало, взглянуть на живого Юпитера и взглянуть раньше всех других. И вот, сегодня утром, зная, что вы должны приехать из Парижа, я проникла в эту залу и стала у окошка, откуда видна большая дорога. Много смертных прошло в ворота замка, а вас все еще не было… Вдруг, я слышу за собою какой-то шум, обертываюсь и вижу кардинала Мазарини, идущего с обойщиком… А вы помните, ваше величество, как мы оба, когда-то, боялись кардинала?

Кор. Да я и теперь его очень боюсь.

Жорж. А!… вот видите! так значит и вы на моем месте поступили бы так, как я.

Кор. То-есть, что же бы я сделал?

Жорж. Ай! Какой же вы недогадливый!… Я спряталась под стол… Я думала, что вот сейчас они окончат свои счеты и уйдут… А не тут-то было!… Как только ушел обойщик, сейчас же вошла королева, ваша матушка… А помните, что мы когда-то с вами и ее очень боялись.

Кор. Положим, я ее и теперь боюсь, но уже не настолько, как прежде.

Жорж. И вот они начали рассуждать о различных государственных делах.

Кор. Воображаю как тебе было весело!

Жорж. О! Нет! Мне было преинтересно!… Особенно, когда они заговорили о вашей женитьбе… О! тогда я стала слушать с особенным вниманием!

Кор. Как! О моей женитьбе?

Жорж. Да. Оказывается, что вы женитесь… но я больше ничего не скажу… ваше величество не должны знать об этом.

Кор. Как не должен?

Жорж. Нет. Это большой секрет! Только королева, да кардинал Мазарини об этом и знают. Впрочем, и кардинал-то ничего не подозревал до сегодняшнего дня. Весь план принадлежит исключительно вашей матушке.

Кор. Гм!… Они хотят меня женить без моего ведома!

Жорж. Кажется, что так!

Кор. Кого же они выбрали мне в невесты?

Жорж. Право не знаю… могу ли я вам сказать…

Кор. Как не можешь?… Ты обязана, ты должна сказать!

Жорж. Да верно ли?

Кор. Конечно! Если только ты не хочешь ослушаться своего короля!

Жорж. Ах! Боже упаси!

Кор. Так изволь сейчас же отвечать. На ком меня хотят женить?

Жорж. На принцессе Маргарите Савойской!

Кор. На моей кузине?

Жорж. Она вам приходится кузиной?

Кор. Все принцессы более или менее мне кузины… А!… Так вот на ком хотят меня женить!

Жорж. Да. И потом, она сегодня или завтра приезжает сюда с своей мамашей, герцогиней Христиной! А приезд их они хотят объяснить простым желанием посетить королеву.

Кор. Ну, конечно, это очень понятно.

Жорж. А так как принцесса красива, мила и, говорят, очень остроумна, то они надеются, что она сразу может овладеть вашим сердцем п пересилить вашу любовь.

Кор. (живо). Пересилит мою любовь? К кому?

Жорж. А уж этого я не знаю. Вероятно намекали на какую-нибудь девушку, которую вы способны были бы полюбить.

Кор. Отлично!… Очень рад, что я предупрежден. И это все, что ты подслушала?

Жорж. Все, государь. А вам разве этого еще мало?

Кор. О! Нет! — Более, чем достаточно. Благодарю!… Ты прекрасно сделала, что спряталась под стол.

Жорж. И я очень рада! Если нужно, я всегда готова, прятаться в подобных случаях.

Кор. И будешь приходить ко мне и рассказывать все, что услышишь?

Жорж. Все, все, решительно все.

Кор. И так, они ничего другого не сказали?

Жорж. Относительно вас, ничего. — Г. Поклен просил о заключении родного сына в тюрьму, но кардинал ему ответил, что это, говорит, дело государственное и зависит от короля. Потом герцог Анжуйский просил у королевы театральную привилегию для молодого Мольера, но королева также ответила ему, что и это государственное дело и тоже зависит от короля. Вот и решили, чтобы г. Поклен лично обратился к вам просить об арестовании сына, а Мольер явится к вашему величеству с умильною просьбою о своей привилегии.

Кор. Это и весь разговор?

Жор. Весь, больше ничего не говорили.

Кор. Однако у меня прелестный полицейский агент. (Смотрит вокруг себя.)

Жор. Вашему величеству что-то угодно?

Кор. Да, угодно, госпожа Жоржета. Мне хотелось бы узнать, кто сегодня из мушкатеров дежурный. (Зовет.) Г. мушкатер!

ЯВЛЕНИЕ 14-е.

Те же и Бушаван, потом Поклен.

Буш. (у порога двери). Ваше величество! Изволили звать?

Кор. Да. Потрудитесь запомнить приметы этой молодой девушки и пересказать их вашим товарищам. Я желаю, чтобы она всегда имела свободный доступ ко мне. Впрочем, ее имя будет служить ей пропуском. Ее зовут Жоржетою.

Буш. Слушаю-с, ваше величество! (Хочет уйти.)

Жор. О! Как я счастлива!

Кор. Постойте, не уходите.

Буш. Государь!

Кор. Ваша фамилия, кажется, Бушаван?

Буш. Точно так, государь!

Кор. Ага! Значит вы вернулись из Турина. Мне помнится, что я подписывал вам отпуск.

Буш. Действительно, я приехал из Турина с неделю тому назад, после трехмесячного отпуска, проведенного у моей матери, которая имеет честь состоять гофмейстериной при регентше.

Кор. Подойдите поближе.

Буш. (оставляет свое оружие, полупику, у двери и подходит к королю). Ваше величество!

Кор. В таком случае, вы должны знать принцессу Маргариту?

Буш. Я имел честь видеть их почти каждый день и даже удостоился беседовать два или три раза.

Кор. Ну, как она на ваш взгляд?

Буш. В каком отношении угодно знать вашему величеству — в физическом или моральном?

Кор. И в том, и в другом.

Жор. (в глубине сцены заграждает дверь Поклену полупикою Бушавана). Входить нельзя! Не позволено!

Кор. Так, так, Жоржета. Сторожи хорошенько вместо Бушавана.

Пок. Государь!

Кор. А! это вы, господин Поклен? Хорошо, подождите немного.

Пок. Ваше величество! (Удаляется.)

Кор. Ну-с, возвратимся теперь к моему вопросу.

Буш. В моральном отношении принцесса Маргарита — набожная и добродетельная девушка и вполне достойна той крови, которая течет в ее жилах.

Кор. А в физическом? Не забудьте, что я требую самого точного портрета.

Буш. Черные волосы, большие меланхолические глаза, матовый цвет лица, правильный нос, свежие губы, белые жемчужные зубы, грациозная и гибкая талия… Впрочем, если угодно будет вашему величеству узнать еще подробнее…

Кор. Ну?

Буш. Стоить только обратиться в одной моей знакомой, она фрейлина принцессы, и тогда…

Кор. Благодарю вас, господин Бушаван. Мне ничего другого не надо. Если вы сегодня вечером свободны по службе, что весьма вероятно, так как дежурите теперь…

Буш. Извините, ваше величество, но нас очень мало, всего двадцать четыре человека…

Кор. Я знал, что кардинал скуп на деньги, но никак не мог подозревать, чтобы он экономил и на людей.

Буш. Вот потому-то мы и дежурим по два раза в день. Сегодня вечером, от 9 до 11, я снова буду стоять на часах на оранжерейном дворе.

Кор. А! В таком случае, до 9 часов, приходите во дворец. Я буду очень рад вас снова видеть и может быть еще обращусь к вам за новыми сведениями. Если не ошибаюсь, вы из старинного, хорошего семейства?

Буш. Мой отец, ваше величество, был близок к покойному королю.

Кор. Вот и прекрасно! Можете рассчитывать на повышение по службе.

Буш. О! государь! (Отдает воинскую честь и снова становится на часах.)

Кор. А теперь позовите господина Поклена.

ЯВЛЕНИЕ 15-е.

Те же, Поклен.

Пок. Ваше величество!

Кор. (делая жест рукой). Жоржета, оставь меня с этим почтенным стариком, тем более, что ты наперед уже знаешь о чем будет речь… а этим временем ты можешь, пожалуй, узнать что-нибудь и новенькое.

Жор. Постараюсь.

Кор. Иди иявляйся ко мне, когда только тебе вздумается.

Жор. Благодарю, государь, и постараюсь этим воспользоваться. (В сторону.) О, нет, король совсем не похож на мраморных богов дворцового сада. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 16-е.

Король, Поклен.

Кор. Приблизьтесь, господин Поклен.

Пок. (в смущении роняет и подбирает различные бумажки, которые у нею в руках). Ваше величество!

Кор. Я знаю, что это у вас прошение. Дайте сюда. (Берет у нею из рук бумагу.)

Пон. Точно так-с, ваше величество, эта прошение…

Кор. В котором вы просите о заключении в тюрьму вашего сына Мольера.

Пок. Как? Король уже знает!

Кор. О! Я знаю гораздо более, чем вообще предполагают. Итак, ваш сын Мольер…

Пок. Ах, ваше величество! Этот несчастный позорит все наше семейство… сделавшись писателем и комедиантом!

Кор. Мне кажется, что сделаться писателем…

Пок. Конечно, это еще было бы ничего…хотя, по правде сказать, когда имеешь перед собою верное и почтенное поприще обойщика, то рисковать умереть с голода, посвятив себя ремеслу писаки, кажется мне большим безумием. Но, как бы то ни было, писательством по крайней мере занимаются и знатные господа. Вот быть комедиантом, государь, фигляром, скоморохом. О, это ужасно!

Кор. Хорошо, будьте покойны, я разберу это дело.

Пок. И я могу надеяться?

Кор. Справедливость, оказана будет кому следует. Можете идти, господин Поклен.

Пок. О! Ваше величество! Вы спасете честь нашей семьи.

ЯВЛЕНИЕ 17-е.

Кор. (один, садится). И этот тоже носится с своей семейной честью. (Развертывает прошение.) Прошение о заключении в тюрьму Жан-Батиста Поклена, именующего себя Мольером. (Замечает выпавшую из прошения бумагу.) Что еще за бумажка вкралась в прошение? Почерк кардинала!(Читает.) «Столовая — две тысячи ливров; спальня короля, королевы — -четыре тысячи ливров… Итого двадцать тысяч ливров. Представить к уплате 25 сентября 1659 года. Мазарини.» Ага! утвержденный счет старого Поклена. В волнении и негодовании он и не заметил, как его сюда засунул. Приказать ему это отдать… Гм…м… да тут и с другой стороны что-то написано. Какие крупные цифры! Тридцать девять миллионов, двести шестьдесят тысяч ливров. Что это такое? «Ведомость движимому и недвижимому имуществу кардинала Мазарини к 24-му сентября 1658 года». Помечено вчерашним числом. Самые свежие сведения. (Читает.) «На Лионъ — три миллиона девятьсот тысяч ливров; на Бордо — семь миллионов; на Мадрид — четыре миллиона. Общие доходы: семь миллионов; имениями, замками, дворцами, домами, лесами — девять миллионов; наличными и разными бумагами — два миллиона шестьсот тысяч. В итоге: тридцать девять миллионов, двести шестьдесят тысяч ливров»! Ах, кардинал, кардинал! А вы вечно жалуетесь на бедность! Гм!.. Но, как могла попасть эта драгоценная бумага в руки старого Поклена? А, понимаю! Мазарини написал счет, не заметив, что находилось на другой стороне листка… Вероятно так и было. Во всяком случае, преинтересное сведение и стоить того, что мне сообщила Жоржета. А! Кажется кто-то идет. Вероятно, непокорный сын Поклена.

ЯВЛЕНИЕ 18-е,

Король, Мольер (входит из покоя Филиппа; он застенчив, но не смешон).

Мол. Ваше величество! Прошу извинить за смелость. Но герцог Анжуйский мне сказал, что ваше величество предупреждены уже о причине моего прихода.

Кор. Войдите, господин Мольер, войдите. Да, я предупрежден и ждал уже вас.

Мол. Как, государь? Неужели я имел несчастие заставить себя ждать?

Кор. Я вас ждал, это правда, но, не беспокойтесь, я даром времени не потерял.

Мол. Постараюсь высказать просьбу в двух словах. Впрочем, если мало-мальски утомлю ваше величество… то сейчас же удалюсь.

Кор. О! Нет, нет… Я верю первым впечатлениям, а это впечатление для вас благоприятно.

Мол. Государь!

Кор. Вас дома, вероятно, мучат, преследуют? Не так ли?

Мол. Ах. государь, возможно ли сердиться на добрых родителей! Они искренно убеждены, что, следуя по избранному мною пути, я этим гублю себя, не только в этой жизни, но и в будущей.

Кор. А вы другого мнения?

Мол. Я думаю, государь, что во всяком звании можно быть честным человеком и что Господь Бог слишком справедлив, чтобы адские муки были уделом честных людей.

Кор. Принц Конти ваш товарищ по школе?

Мол. Точно так, государь. Мы с ним учились у Клермонтскнх иезуитов.

Кор. Он, однако, моложе вас.

Мол. О! Гораздо моложе! Мне отец очень поздно разрешил учиться, именно, когда мне минуло 18 лет.

Кор. И вы изучали юридические науки?

Мол. Даже был принят адвокатом… но к адвокатуре я не чувствовал в себе призвания.

Кор. Известно ли вам, что принц Конти очень высокого о вас мнения и говорит, что, если бы он был королем, то всегда бы советовался с вами о всех политических делах. Но его словам, вы очень сведущи в риторике, философии, поэзии…

Мол. О! Принц слишком добр и снисходителен! Конечно, я учился риторике и философии, но, что касается поэзии…

Кор. Что же вы остановились?

Мол. Я думаю, что поэзии выучиться нельзя; кто не родился поэтом, тот никогда им не сделается.

Кор. А! Вот как? А кто же по вашему поэт?

Мол. Мне кажется, что и при дворе вашего величества есть несколько людей, величающих себя этим именем.

Кор. Кто же это такие?

Мол. Например Бенсерод или Сент-Эньян…

Кор. Откровенно сказать, мне все кажется, что эти господа не настоящие поэты.

Мол. Неужели, государь?

Кор. Да. (Пристально глядит на нею,) А вот вы, так, наверное, поэт. Оттого-то я вас и спрашиваю.

Мол. Не приходилось ли вашему величеству читать повести Виргилия о пастухе Аристее?

Кор. Когда-то читал.

Мол. Так вот в этой повести есть известный Протей. Он и лев, и змея, и пламя, и дым, и облако. Вечно ускользает от цепи, старающейся его оковать, от руки, желающей его схватить, от взора, пробующего его анализировать. Это-то и есть поэт. Так как же вы, государь, хотите, чтобы я вам объяснил подобное существо.

Кор. А вы все-таки попробуйте. Все, что вы говорите, так далеко от обычного языка, от той сферы, в которой я вращаюсь, что мне, право, кажется, что я первый раз прислушиваюсь к человеческому говору.

Мол. Поэт, государь, рождается под влиянием грустной улыбки природы, это — смешение улыбки и слез. Смеется он, как ребенок, и плачет, как женщина. Вечно опуская действительность, чтобы преследовать мечту, он ценит наравне со всеми благами мира то легкое облако, что скользить по небу и меняет очертания десять раз в одну минуту. Он, как римский Кесарь, жаждет невозможного и все-таки довольствуется иллюзиею, принимая каплю воды за жемчужину, светящегося червячка — за звезду и минутное сердечное увлечение — за любовь. Иногда он, скромный сверчок, поющий в густой траве, в своем душистом царстве полевых цветов, предпочитает его вашему королевству, государь. Иногда же он — гордый орел, парящий над облаками, царь бесконечного пространства, он как золото, сверкает на солнце и по временам испускает дикий, пронзительный крик, выражая или свою досаду, что не может подняться выше, или горюя о том, что принужден спуститься на землю. Поэт, государь, это, наконец, такой человек, которого, как говорить принц Конти, вы смело можете взять в советники, в статс-секретари, назначить первым министром, осыпать величайшими милостями и золотом, и который, когда имеет счастие видеть своего короля и удостаивается чести с ним говорить, только об одной милости и просить: предоставить ему простые деревянные подмостки, поставленные на четырех бочках я заключенные в четырех стенах, где бы он мог заставить ходить, действовать, декламировать, смеяться, плакать и страдать известное число вымышленных лиц. Рожденные в его воображении, лица эти, конечно, никогда не существовали, но тем не менее, это истинное его семейство, истинные его друзья. Вот, что такое поэт, государь, и мне остается удивляться, что такое странное животное осмелилось явиться перед всем, что есть лучшего и благороднейшего в мире, перед королем Людовиком XIV.

Кор. Ах, господин Мольер, вы так прекрасно определили поэта, что мне хотелось бы услышать от вас характеристику короля. Это будет потруднее, не правда ли?

Мол. Нисколько, государь.

Кор. А! В таком случае скажите, что такое король?

Мол. Человек, которого история проклинает, когда он называется Нероном, и которого благословляет потомство, если имя его — Генрих IV.

Кор. А как по вашему, господин Мольер, какое качество должен бы король испросить прежде всего у Бога?

Мол. Соломон просил мудрости.

Кор. Но я не хочу повторять, что было уже сделано до меня, даже царем Соломоном.

Мол. В таком случае, государь, лучшее качество короля — знание истины.

Кор. Конечно. Но как ее узнать?

Мол. Иногда достаточно притвориться, что знаешь.

Кор. Объяснитесь яснее.

Мол. Увы, государь, ведь я не более, как несчастный драматический писатель, а потому п предложенный мною способ, конечно, отзывается комедией.

Кор. А я все-таки хочу его знать.

Мол. Предположим, например, что вы случайно открыли какую-нибудь тайну…

Кор. Скажу вам лучше, я их сегодня открыл целых две и из самых важных.

Мол. Значит судьба вас балует я ото говорит в ее пользу… Вы теперь только что провели со мною четверть часа наедине.

Кор. Да. Но что-ж из этого?

Мол. Никто не видел, как я сюда вошел, никто не увидит, как и выйду. Так пусть же король даст понять, что эти пятнадцать минуть он провел с тайным агентом, отдающим отчет о всем, что делается, говорится и даже думается при дворе. Пусть он секретно передаст об этих двух тайнах только двум лицам, а эти в свою очередь перескажут их на ухо какому-нибудь приятелю и… и я знаю придворных: каждый поспешит передать вам тайну соседа, а может быть и свою собственную, из боязни, чтобы не опередил тайный агент.

Кор. Ого, мысль не дурна и я ею воспользуюсь.

Мол. Великая честь для бедного поэта. (Слышен звук охотничьего рога). Однако, мне кажется…

Кор. Это сигнал начала охоты. Слушайте, господин Мольер, хотя поэт и упускает постоянно из виду действительность, чтобы гнаться за мечтою, но ему все-таки надо чем-нибудь питаться. А потому, с сегодняшнего дня, я беру вас к себе почетным камердинером, с жалованьем в три тысячи ливров в год.

Мол. О! Государь! Столько доброты!

Кор. Да, вы мой камердинер. Представьте об этом прошение, когда захотите.

Мол. О, позвольте мне поцеловать вашу руку. Это единственная милость, которую мне осталось желать. (Король протягивает руку, Мольер почтительно ее целует и уходит. В это время передняя наполняется придворными в охотничьих костюмах).

ЯВЛЕНИЕ 19-е.

Король и весь двор,

Кор. Ну, господа, в путь дорогу. Надеюсь, что этот день также счастливо окончится, как начался. Идемте! (Король выходит и все за ним.)

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

Венсенский лес. Налево, так называемый, дуб св. Людовика. Направо группа деревьев, а за ними грот из переплетенных веток и вьющихся растений.

ЯВЛЕНИЕ 1-е.

Король, королева, Филипп, Мазарини, принцесса Генриэтта, Мария Манчини, графиня де ла Мот, граф де Гиш, герцог Грамон, оба Вильруа, Данжо, Вилькье, Беринген, пажи и проч.

(Все эти лица разделены на группы. Одни сидят, другие лежат, третьи разговаривают стоя, Пажи прислуживают. Первая группа, под дубом св. Людовика, состоит из королевы, принцессы Генриэтты, графини де-ла-Мот, Бсрнуена и Шевалье-де-Лорен. Вторая группа направо, состоит из короля, Филиппа, Марии Манчини, графа де-Гиш, маркиза Вильруа и графа Данжо. Третья группа — Мазарини, герцог Грамон, герцог Вильpyа и Вилькье. Две или три другие группы пополняют картину. На траве разосланы ковры, на которых разные блюда, стаканы, бутылки и проч. Охотничий завтрак приходит к концу.)

Мария (вполголоса, показывая на Данжо, который что-то записывает в книжке), Любопытно было бы узнать, ваше величество, что такое пишет Данжо. Я готова пари держать, что это новый мадригал в честь вашей пассии, графини де-ла-Мот д'Арженкур, которая таким зверем смотрит на нас издалека. Даже королева, и та заметила ее суровые взгляды и, если не слышит наш разговор, то, по крайней мере, следит за каждым нашим движением.

Кор. Во-первых, вам лучше, чем другим известно, что графиня де-ла-Мот в настоящее время для меня более не существует. Хотя и еще и не совсем король, но все-таки во мне бьется королевское сердце и, так как она любила или еще любит Шамаронда, то, конечно, потеряла всякую цену в моих глазах. А во-вторых, благодаря тайному агенту, передающему мне все, что делается при дворе, я прекрасно знаю, что никогда Данжо и не думал писать стихов. Итак… остается только удивляться, что такая ужасная ложь могла вылиться из прелестных уст Марии Манчини.

Мар. Изысканное и любезное опровержение моих слов, достойное гостиной маркизы Рамбулье.

Фил. А что, Гиш, приятно тебе вечно слышать разговоры о любви?

Гиш. Приятно самому говорить, послушать других не совсем,

Мар. Я не понимаю, как вы хотите, чтобы я знала, нравится ли вам еще графиня де-ла- Мот и сочиняет ли Данжо мадригалы или пет.

Нор- Вы должны это знать, потому что женщина никогда не ошибается на счет внушенного ею чувства, а ее взгляд легко усматривает любовь в глубине сердца влюбленного, как индеец видит жемчужину в глубине морской пучины.

Мар. О! да вы поэт, ваше величество! Я уверена, что если вы захотите, то сразу напишете стихи не хуже присяжных рифмоплетов.

Фил. Как ты об этом думаешь, Гиш?

Гиш. Еще бы. На то он и король. Для него нет ничего невозможного. Впрочем, поэзия — как женщина, легко становится кокеткою и изменницею.

Кор. Гиш! Берегись! Если ты еще раз будешь дурно отзываться о женщинах, то я тебя куда-нибудь сошлю.

Гиш. Меня это нисколько не удивит.

Фил. Я в стихах ничего не смыслю и, признаюсь, мне гораздо более нравятся кружева и драгоценные камни. Но, несмотря на то, все-таки скажу, что последние стихи Ля-Фельада из рук вон плохи.

Мар. Вы читаете Ля-Фельада? А! впрочем понимаю!. , Вероятно ваш гувернер заставляет вас учить эти стихи, когда он вами не доволен,

Фил. Ну, напрасно вы так думаете. Вот уже два года, как при мне нет более гувернера, и теперь, слава Богу, никто уже меня не наказывает. Разве вот кардинал, по своей скупости, отказывает мне иногда в деньгах на покупку вышивок и галунов. Кстати, племянница нашего дядюшки, какие на вас сегодня чудные английские кружева!

Мар. Это подарок королевы Генриэтты.

Фил. Бедная тетушка! Может еще делать подарки! Значить господа Кромвель, отец и сын, не все еще от нее отняли.

Гиш. Ну, теперь пустились в политику!

Фил. Что это значит, Гиш, ты как будто- бы всем сегодня недоволен?

Мар. О! Граф желает только намекнуть вашему высочеству, что вы забыли о стихах Ля-Фельада.

Фил. Да. Мне сегодня утром говорил Мольер, что эти стихи положительно ниже всякой критики, потому что рифмы в них более, чем слабые.

Вильруа. Ля-Фельад знатного рода. ваше высочество, и, конечно, не обязан коптеть над рифмами, как какой-нибудь мещанин.

Мар. Л мы все-таки не знаем, что пишет Данжо, стихи иди-прозу?

Кор. А вот мы сейчас у него спросим. Данжо! Подойди-ка сюда.

Дан. Весь к услугам вашего величества!

Кор. Графиня говорит, что ты пишешь стихи, а и утверждаю, что ты пишешь прозою.

Фил. А может быт и совсем ничего не пишешь,

Кор, Кто из нас прав?

Дан. О! разумеется вы, как и всегда, ваше величество!

Кор. Берегись, Данжо! Некоторые особы всегда должны быть правыми против меня, даже когда ошибаются.

Дан. Звание историографа запрещает мне всякую ложь.

Фил. А в особенности всякую лесть.

Дан. Я лишу исторические заметки, а история никогда не пишется стихами.

Кор. А — ты бы прочел нам из того, что настрочил.

Дан. Позвольте мне сначала окончить фразу.

Кор. Кончай, кончай!

Гр. Ля Мот (Анне Австрийской). Посмотрите, ваше величество, он ни на минуту не спускает с нее глаз.

К-ва. Увы, дитя мое, две недели тому назад, в Париже, мне слово в слово говорили тоже, и про вас.

Ля-Мот. Вы меня извините, ваше величество, но вам, конечно, трудно понять…

К-ва. Отчего же? Оттого, что я в три раза старше вас, не правда ли?… Но со временем вы сами убедитесь, что женское сердце никогда не стареет и что ему до самой смерти все те же двадцать лет.

Кор. Что же ты, Данжо! Закруглил ли, наконец, свой период?

Дан. Точно так, ваше величество!

Кор. В таком случае мы тебя слушаем.

Дан. (читает с очень серьезным видом). «Сего 25 сентября 1658 года, его величество, король Людовик XIV, перед началом охоты, принимал обеденную пищу в Венсенском лесу, в местности, известной под именем — Дуб св. Людовика; участвующие в охоте изволили кушать на траве и разделялись на несколько групп. Группа короля состояла из»…

Кор. Довольно, довольно! Теперь мы вполне убеждены, что ты не занимаешься поэзией.

Фил. Интересная же будет, нечего сказать, история царствования моего брата, если вся составится из подобных сведений!

К-ва. Грамон!

Грам. (покидая группу кардинала, подходит к королеве). Государыня?

К-ва. Вы только что сказали что-то очень злое кардиналу. Я видела как вы раскраснелись от смеха, а он позеленел от злости. Другие же будто боялись улыбаться.

Граи. Я позволил себе, ваше величество, невинную шутку; кардинал ничего не ест и не пьет, под предлогом, что медик Гено посадил его на диету.

К-ва. Что же тут смешного?

Граи. Меня развеселила мысль, что, отняв министерство у герцога Бофор, регентство у Анны Австрийской, свободу у принца Конде, кардинальскую шляпу у папы, королевские права у короля и деньги у Франции, кардинал Мазарини не сумел, хотя бы на время, отобрать хороший желудок у одного из своих лакеев или у первого попавшегося носильщика на улице!

Гиш (встает и проводит рукой по лбу). Ах! (Удаляется.)

Кор. Не понимаю, что такое делается с Гишем? Все время ворчал, а теперь вздыхает.

Мар. Я не знаю!

Кор. Вы не желаете мне сказать? Как вам угодно. Придется, значить, обратиться к моему тайному агенту.

Мар. Простите, ваше величество, но вот уже второй раз, как вы все упоминаете о тайном агенте. В каких случаях он бывает вам полезным?

Кор. Чрез него я узнаю все, что делается к что думается при дворе. Захочу я, например, узнать что происходить в вашем сердце, и он мне тотчас же все скажет. Таким же образом он мне легко откроет, о чем так задумалась кузина Генриэтта, которая уже столько времени упорно молчит и, по-видимому, готова даже плакать, или о чем так таинственно шепчется кардинал, вон, под тем деревом, с герцогом Вильруа.

Мар. Презабавная шутка!

Фил. Граф Данжо, вы непременно внесите и этот факт в свои заметки. У брата Людовика, как и у противного Сократа — бюст которого так напугал меня в детстве, что с тех пор я ненавижу всех философов, — так вот, говорю я, у брата Людовика есть свой специальный демон, посещающий его то днем, то ночью.

К-ва. (которая прислушивалась с некоторым беспокойством). Филипп, что ты там рассказываешь?

Фил. Я, ваше величество, только повторял роль, которую исполнял в балете «Четыре времени года», роль Нимфы Эхо. Брат Людовик уверяет, что имеет тайного агента, который передает ему все, что говорится, делается и даже думается при дворе; так что теперь от него ничего уже скрыть нельзя.

Принц. Генр. (смущенная). Боже мой! Неужели это правда!

Фи. Ага! Генриэтта, как ты испугалась! Вероятно у тебя совесть не совсем-то чиста. (Графине Ля-Мот, делающей ему знак рукой.) Что вам угодно?

Генр. (королеве, пока Филипп разговаривает с гр. де-ля-Мот, а Беринген подходит к Мазарини). О, ваше величество! если только это правда, то король непременно узнает, что брать мой Карл со вчерашнего дна скрывается в Венсене. Не лучше ли предупредить его?

К-ва. Успокойся, моя милая. Во-первых, этот специальный демон, о котором я слышу в первый раз, ничем до сих пор себя не проявил я, по всей вероятности, существует только в пылком воображении Филиппа. А во-вторых, если Людовик и узнает, что английский король возвратился, не смотря на эдикт изгоняющий его из Франции, то не забудь, что эта тайная поездка совершена с моего разрешения и что Людовик всегда был хорошо расположен к своему кузену Карлу. Ты теперь видишь, что брату твоему положительно нечего опасаться.

Генр. Со стороны Людовика, конечно, опасаться нечего, но со стороны кардинала Мазарини…

К-ва. (с грустной улыбкой). Да, надо признаться, что кардинал, будучи другом господина Кромвеля, поневоле должен находиться в числе недругов английского короля,

Генр. Увы! Он это доказал и на деле. Бедная матушка надеялась, что по смерти узурпатора кардинал вспомнит и о моем брате Карле. Но вот узурпатор умер, Карл поспешил явиться, и что-ж он сделал? Ричард Кромвель был уже признан Францией и двор уже носил траур по отце его, Оливьере.

К-ва. Ах, дитя мое! Все это может измениться. После дождливых дней, выглянет и солнце. Вспомни то время, когда король, Филипп и я умирали с голоду в Мелене, а ты с матерью голодали в Лувре. Тсс…довольно… Вильруа нас подслушивает.

Гр. Ля-Мот (под руку с Филиппом.) Умоляю вас, ваше высочество, скажите, что сейчас говорил король Марии Манчини?

Фил. Восторгался ее костюмом, и, действительно, трудно вообразить себе, чтобы платье могло быть более к лицу.

Гр. Ля-Мот. Он, кажется, что-то упоминал о ее глазах. Вероятно сказал, что они прелестны?

Фил. О, нет! Это не довольно изящно и вычурно для племянницы кардинала; он сказал… Ах! какая у вас красивая бриллиантовая пряжка.

Гр. Ля-Мот. А вам эта пряжка не знакома?

Фил. Нет, знакома… и, как помнится, я ее видел на шляпе Людовика.

Гр. Ля-Мот. Не говорите так громко, а то можете возбудит ревность Марии Манчини… Ну так что же он сказал на счет глаз-то ее?

Фил. Что взгляд их глубок, как морская пучина.

Гр. Ля-Мот. А она?

Фил. А она ответила: «Неправильное сравнение, государь. Море изменчиво, а глаза мои обещают только то, что намерены сдержать»; тогда Людовик возразил: «взор ваш глубок, как лазурь расстилающегося над нами неба». «Вот, это вернее, — ответила она — хотя в на- стоящую минуту виднеются тучки на горизонте». Как видите, чисто аркадские пастушки! Однако, зачем вы у меня об этом расспрашиваете? Разве вы уже перестали любить красавца Шамаранда?

Гр. Ля-Мот. А она разве перестала любить графа Гиша?

Фил. Ого! Какие змеиные речи!

Гр. Ля-Мот. Я только говорю, что для узнания истины достаточно заметить, как граф де-Гиш неустанно смотрит на Марию Манчини и, как она, с своей стороны, всячески старается на него не смотреть.

Фил. Да, и придешь к заключению, что в один прекрасный день все будет кончено между королем и Мариею Манчини, как уже и теперь кончено между королем и графине де-ля-Мот.

ЯВЛЕНИЕ 2-е.

Те же, Жоржета.

Жорж. (со множеством букетов в руках). Ай, ай, ай! Помогите, сейчас все букеты разроняю.

Дамы. О! что за прелестные цветы!

Кавалеры. Ого! Какая красотка!

Кор. А! да это Жоржета!

Фил. (тихо Марии). Предупреждаю вас, берегитесь! Вы беспечны, как невинный ягненок, не забудьте, что здесь есть и волки,

Жорж. Да, да, это я. Отец мне сказал: «Мы не должны так поступать, как тот бургомистр, который, принимая у себя короля Генриха IV, поскупился угостить его хорошим вином, приберегая его для более торжественного случая. Я пойду в сад и нарву там что ни на есть лучших цветов, из которых ты наделаешь букетов и снесешь их дамам. Король, конечно, будет очень доволен этим; он у нас замечательно вежливый и любезный кавалер». Как мне сказали, так я и сделала. Отец срезывал цветы, а я приготовляла вам эти букеты. У меня вон сколько букетов, я право не знаю, как их и держать, они так и ползут из моих рук,

Кор. (к дамам). Mesdames, выручите ее из затруднительного положения, примите незатейливый дар бедной девушки. (Жоржету освобождают от букетов, но один из них она ни за что не хочет отдать.)

Жорж. Нет, нет, этот нельзя… Все, кроме этого. Он предназначен для короля (вполголоса королю) т. е. для Марии Манчини.

Кор. Отчего же именно для нее?

Жорж. Потому что этот букет самый красивый!

Кор. А почему букет Марии Манчини должен быть красивее других?

Жорж. А потому, что я сидела под столом, когда г. Беринген сказал королеве, что Мария Манчини с утра поджидала вас у окна. А если она поджидала вас у окошка, значит, она вас любит, а, если она вас любит, то и я ее люблю.

Кор. Ты славная девушка! Подожди! (Отрывает листок из записной книжки и пишет.)

Гр. Ля-Мот. О! Я наперед знала, что лучший букет достанется ей!

Жорж. (прочитав написанное королем), О! как это мило сказано, государь!

Кор. А ты уже успела прочесть?

Жорж. Ведь вам известно, какая я любопытная.

Кор. (кладя бумажку в букет). Иди и снеси букет кому знаешь.

Жорж. Иду… (Тихо.) Ах, кстати… мне нужно сообщить нечто очень важное вашему величеству.

Кор. Говори.

Жорж. (тихо). Принцесса Маргарита только что приехала с мамашей и фрейлиной. Герцогиня путешествует под именем графини де Версейль.

Кор. Как же ты узнала, что это принцесса Маргарита?

Жорж. Потому что об ней говорил Бушаван.

Кор. Хорошо! Иди.

Жорж. (подходя к Марии). Примите, сударыня; это вам от короля.

Гр. Ля-Мот (королеве). Вот видите! Он ей что-то написал.

К-ва. Да, вы правы, и я сегодня же с ним переговорю. (Она отдаст приказание Берингену, который, выслушав, подходит к королю.)

Мария. Какие прелестные стихи прислал мне король! Прослушайте, господа! Недаром я говорила, что король поэт.

Гиш (вполголоса). Мария! Мария!

Мар. А кто вам мешает тоже сочинять мне стихи? Никто! Не правда ли, ваше величество, ведь вы разрешаете этим господам писать стихи в свою честь?

Кор. Без сомнения! Запретить восхвалят вашу красоту, это все равно, что запретит жаворонку воспевать летнее утро или соловью воспевать весенний вечер! (Во время этой сцены, убирают ковры и уносят блюда и бутылки. За сценой слышатся охотничьи рога; сигнал начала охоты,)

Кор. Ага! Пора в путь. К коням, господа, к коням!

Мар. А вы сами разве не едете?

Кор. Нет, я принужден немного повременить из уважения к матушке. Беринген только что предупредил меня, что она желает со мною переговорить.

Мар. А по какому поводу? (Смеясь.)Может, король был непослушным мальчиком?

Кор. Кажется, что так.

Мар. И теперь его накажут?

Кор. По крайней мере постараются.

Мар. А как же охота?

Кор. Звук рогов и лай собак укажут мне путь, и я вас догоню. А пока заправляйте охотою вы. Отчего вам не властвовать там, где меня нет, раз вы всем властвуете я при мне.

Мар. Вот и королева. Мужайтесь, государь! (Игра на ртах усиливается. Вег уходят со сцены.)

ЯВЛЕНИЕ 3-е.

Король, Королева, Мазарини (который в глубине сцены спорит с дворецким, держа в руке записную книжку).

К-ва. Вы мне простите, Людовик, что на минуту лишу вас удовольствия сопровождая М-11е Манчини, но то, что я должна вам сказать, поверьте, очень и очень важно.

Кор. Мать, желающая говорить с сыном, не нуждается в извинении. Впрочем, я и сам намеревался здесь остаться, даже если бы не получил вашего приглашения.

К-ва. Вы хотели остаться?

Кор. Да, я назначил здесь свидание. Но вас это не должно стеснять. Та особа, которую я жду, вполне в моем распоряжении и не прервет нашего разговора.

К-ва. Как же это так, Людовик? Вы такой любезный кавалер и вдруг заставите ждать хорошенькую женщину?

Кор. О! Матушка! Я заставил бы ждать всех красавиц в мире, лишь бы только подольше остаться с вами. Но в данном случае я а этого не могу поставить себе в заслугу. Ожидаемая мною особа не женщина.

К-ва. Не женщина? Но кто же это такой из-за которого вы отказались от охоты?

Кор. Это тот демон, о котором давеча сказал Филипп, демон, благодаря которому я узнаю все, что говорится, делается и даже думается вокруг меня.

К-ва. А давно ли этот добрый гений находится при вас?

Кор. К несчастию, очень недавно; с одиннадцати часов сегодняшнего утра.

К-ва. Но в 11 часов вы были уже в Венсене?

Кор. Ну да. В замке-то я и имел счастие с ним познакомиться.

К-ва. Не может быть. С одиннадцати часов и до настоящей минуты, т. -е. до 2-х часов, никто из чужих с вами не говорил.

Кор. (улыбаясь). Выражаясь с такою уверенностью, вы этим доказываете, что и у вас есть свой демон, отдающий вам отчет о всех моих действиях.

К-ва. (не отвечая). И этот неизвестный… ведь, конечно, его никто не знает?

Кор. Никто, кроме меня.

К-ва. И этот неизвестный уже вернулся откуда пришел?

Кор. Нет, матушка, с сегодняшнего дня он повсюду будет меня сопровождать!

К-ва. Какое же место при дворе?

Кор. Ни одного из уже занятых. Место моего друга.

К-ва. Надеюсь, что он дворянин?

Кор. Не все ли это равно? Он не имеет никаких претензий ни на что.

К-ва. Ну, остерегайтесь! Вы возбудите всеобщее неудовольствие, породите бездну протестов.

Кор. Чье неудовольствие может возбудить человек, желающий остаться невидимкой? Какие протесты может породить неизвестный, который первым условием своей преданности ставит то, чтобы ему никогда не предлагали ни места, ни почести, ни денег?

К-ва. Но где же, наконец, живет этот человек?

Кор. Вдали от придворных сфер. Он их недолюбливает.

К-ва. Ах, Людовик, вы современен узнаете, что всякая преданность требует себе известной платы и что тот, кто по-видимому самый бескорыстный, в копце концов, оказывается самым дорогим.

Кор. Ш Я знаю как он мало требователен!

К-ва. И также убеждены в его правдивости?

Кор, На то и другое имею неопровержимые доказательства.

К-ва. Мне, конечно, смешно придавать значение этой шутке… вероятно она сочинена, чтобы позабавить легкомысленных людей, в роде ветренного Филиппа, кокетки Марии Манчини или простака Данжо.

Кор. Могу вас уверить, матушка, что я говорю совершенно серьезно.

K ва. А! Вы утверждаете это таким тоном….

Кор. Утверждаю, как истину.

К-ва. И с сегодняшнего утра, с тех пор, как этот услужливый друг находится при вас, он, конечно, успел уже открыть вам несколько тайн?

Кор. Только одну, но она так важна, что обратила на себя все мое внимание.

К-ва. В самом деле?

Кор. (беря королеву под руку). Да, и открытие этой тайны еще более увеличило — если это только возможно — любовь, благодарность, которые я питаю к вам, добрейшая матушка.

К-ва. Каким же это образом?

Кор. Я понял, что, как в моем присутствии, так и без меня вы одинаково заботитесь о моем счастии.

К-ва. Забота о счастии сына есть первый долг матери.

Кор. И я несказанно счастлив, что вы дали мне возможность благодарить вас именно теперь, без всякого этикета, глаз на глаз, в интимной беседе, столь редкой между нами.

К-ва. Вы меня благодарите, Людовик, а я спрашиваю себя, чем я это заслужила?

Кор. Признайтесь откровенно, матушка, что в настоящую минуту есть одно обстоятельство, которое вас сильно смущает, и что, если вы и пожелали со мною объясниться, то именно по поводу этого обстоятельства.

К-ва. О чем же вы говорите?

Кор. О некотором чувстве, которое, к вашему неудовольствию, могло бы оказаться слишком нежным.

К-ва. Вы правы. Только я боюсь не нежности в этом чувстве, а слитом большой его серьезности.

Кор. Хотя бы и так, но и все-таки не ошибся?

К-ва. Нет, что же дальше?

Кор. Не забота ли о моей славе и не глубокая ли привязанность ваша ко мне, побудили вас призвать во Францию герцогиню Христину Савойскую, под предлогом обычного визита родственной семье; а вместе с нею и ее дочь Маргариту, в надежде, что прелесть ее черных глаз возьмет верх над пагубным влиянием голубых глаз Марии Манчини?

К-ва. Как? Вы уже знаете?

Кор. Я знаю, матушка, что принцесса Маргарита достойная внучка Генриха IV: она набожна, добродетельна и прекрасно воспитана; вдобавок, красива, с большими меланхолическими глазами, прямым носиком и белыми зубами. Впрочем, во всем этом я могу лично удостовериться, вернувшись с охоты.

К-ва. Когда вернетесь с охоты?

Кор. Ну да. Разве вам не известно, что с час тому назад герцогиня в сопровождении дочери я одной только фрейлины приехала в Венсен и скрывается под именем графини Версейль. О! вы не можете себе представить, как я счастлив, что так хорошо осведомлен и первым могу сообщить вам об их приезде, Ведь вы ждете их с нетерпением, неправда ли?

К-ва. Как! Герцогиня и ее дочь приехали, и я ничего об этом не знаю, несмотря на данные мною приказания! Не может быть! На этот раз ваш тайный агент жестоко ошибается.

Кор. Не думаю. Да вот вы сейчас убедитесь: видите, Беринген вас ищет, и я вполне уверен, что он подтвердит мое сообщение. Сюда, Беринген, сюда! Вы ищете королеву? Ее величество здесь. (Отступает на несколько шагов.)

К-ва. (в сторону). О! Этот тайный агент! Да, он действительно существует и сведения его достоверны. Но я догадываюсь, кто он. Да, он, и никто другой!

ЯВЛЕНИЕ 4-е,

Те же, Беринген и Мазарини и верховой (в глубине).

Бер. Две дамы, утверждающие, что призваны во Францию вашим величеством, только что приехали в Венсенский замок. Старшая из них называет себя графиней де Версейль.

К-ва. Кто принес это известие?

Бер. Верховой, присланный церемониймейстером Монгла; тот самый, который докладывает что-то кардиналу.

К-ва. Пусть он сейчас же вернется в замок и скажет, чтобы поместили этих дам в те покои, что вы сегодня утром указали обойщику. Через четверть часа я буду в Венсене, а пока останьтесь здесь поблизости, чтобы меня сопровождать.

ЯВЛЕНИЕ 5-е.

Королева, Мазарини, Король (в глубине), Беринген (дающий верховому приказание вернуться в замок).

Маз. Оказывается, что наши две путешественницы уже приехали.

К-ва. Да. (Показывая на короля.) Вы уже ему все сказали, кардинал!

Маз. Ваше величество, во-первых, я никогда всего не говорю.

К-ва. А между тем от него ничего не укрылось.

Маз, От него? Даю вам честное слово, что не понимаю даже о ком вы говорите.

К-ва. Я говорю о короле и повторяю, что он все знает.

Маз. Что вы подразумеваете под словом все?

К-ва. Он знает, что я опасаюсь его новой страсти; он знает, что я намерена его женить на принцессе Маргарите; он знает, наконец, чего я и сама не знала, знает, что обе принцессы приехали в Венсен.

Маз. Согро di Вассо! Он обо всем этом знает?.. Но кто же мог ему сказать?

К-ва. Простите, кардинал, но мне представилось, что вы более других заинтересовали, чтобы предполагаемая свадьба не состоялась, и потому поспешили все рассказать королю.

Маз. Заинтересован более других? Я, ваше величество, не понимаю…

К-ва. А должны бы понять. Ведь король…

Маз. Король?

К-ва. Ведь король влюблен в вашу племянницу!

Кард. Вы думаете? О!..

К-ва (с иронией). И вы в первый раз об этом слышите?

Маз. Я не знаю почему, но его величество как-то особенно благоволить к моей семье… И это просто пустое ухаживание за моей племянницей, без всяких последствий и больше ничего.

К-ва. Да, я это знаю, А что, если его новая страсть будет сильнее и серьезнее прежней и он захочет сделать для Марии Манчини ни то, что не посмел сделать для Олимпии?

Маз. Тогда мы выдадим девчонку за какого-нибудь французского или савойского принца, как уже выдали трех из ее сестер.

К-ва. Выдавайте ее за кого хотите, кардинал, но только я ручаюсь, что она никогда не будет женою короля.

Маз. Eh! Buon Dio! Кто может подумать о такой несообразности? Быть может, король, но во всяком случае не я.

К-ва. Видите ли что, кардинал, я не дума», чтобы король был способен на подобную низость, но если бы это случилось, предупреждай вас, что вся Франция может восстать против него и против вас. Да, и я стала бы во главе мятежников, увлекая за собою моего младшего сына. Прощайте, господин кардинал! Беринген, я уезжаю! (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 6-е.

Кардинал и король (в глубине сиены).

Кор. Кажется, мое известие произвело некоторое впечатление!

Маз. (в сторону). Ага! Вот как! Вы стали бы во главе мятежников и увлекли бы за собою младшего сына! Попробуйте! Нет-с. Если король захочет непременно сделаться племянником кардинала Мазарини, то поступит с своей мамашей, с восстанием и с герцогом Анжуйским точно так же, как поступил сегодня утром с парламентом. Что же касается до меня, то я его верноподданный, если он мне скажет: «Любезный кардинал, я хочу жениться на вашей племяннице», — мне невозможно будет его ослушаться и придется согласиться на его просьбу.

Кор. (приближаясь). Скажите, кардинал, что такое случилось с матушкой? Садясь в экипаж, ока так грозно посмотрела…

Маз. Ах, ваше величество, кто может разгадать, что происходят в сердце женщины, особенно, когда эта женщина королева!

Кор. Надеюсь, что она не на меня так рассердилась. Как вы думаете, кардинал?

Маз. Думаю, что не на вас.

Кор. Впрочем, так как я намерен кое о чем просить и просить не у королевы, то мне довольно безразлично, в духе она или нет.

Маз. (заискивающим голосом). Вы намерены кое-что просить?

Кор. Да.

Маз. Просить у кого?

Кор. У вас.

Маз. Проси, дорогое дитя мое, проси! Ах! извините, ваше величество, извините! Я и забыл, что давно прошло то время, когда королева была регентшей, а вы вот таким, не выше этого, маленьким мальчиком.

Кор. О! вы и теперь не потеряли права говорить мне в этом тоне. Кто меня воспитал? Вы! Кто последовал за мною, когда я был изгнан из Парижа? Вы! Кто меня всегда защищал? Вы! И наконец, если я еще король Франции, то, кроме Бога, никому, кроме вас, не обязан!

Маз. Убеждены ли вы в том, что говорите, любезнейший Людовик?

Кор. Ведь это историческая истина!

Маз. Ах! Ох, как часто история привирает! Однако, дитя мое, вы только что сказали, что имеете ко мне какую-то просьбу. В чем же она состоит?

Кор. Позвольте мне обратиться сначала к вам с одним вопросом.

Маз. С каким?

Кор. В духе ли вы сегодня, кардинал?

Маз. Сегодня?

Кор. Да, сегодня.

Маз. Сегодня я в самом лучшем настроении. (Ох нежно улыбается королю, который берет его под руку, как прежде сделал с королевой.)

Кор. Так вот в чем дело: я нуждаюсь в деньгах.

Маз. (выпрямляясь). В деньгах?

Кор. Да, в деньгах.

Маз. Простите, государь, я кажется не хорошо расслышал. Вы нуждаетесь в деньгах? А на что вам эти деньги?

Кор. Я желаю задавать балы, устраивать празднества, пиры, одним словом, хочу веселиться.

Маз. Веселиться? Разве вы на то король, чтобы веселиться?

Кор. Любезный кардинал, королю надо или веселиться, или управлять государством. Но, так как управляете вы, совместно с моей матушкой, то дайте мне по крайней мере повеселиться, а не то, берегитесь, вдруг я пожалуй замечу, что ничем не управляю.

Маз. (в сторону). Ай, ай! Что он такое говорит!

Кор. Вот почему я и прошу у вас денег.

Маз. Денег, денег! Можно, право, подумать, что только это слово и существует в королевском словаре. То королева их требует повелительным голосом: «денег, кардинал»! То герцог Анжуйский их выпрашивает с нежною интонациею: «господин кардинал, дайте денег, пожалуйста». А теперь их просит король! Но, государь, право у меня нет денег, право нет. Я все, что было, употребил на сегодняшний праздник. Только что рассчитался с дворецким; заплатил пятьсот золотых.

Кор. В таком случае, кардинал, так как я очень скучаю, а денег, по-видимому, нет…

Маз. Ни одного су!

Кор. То мне вероятно придется вмешаться в государственные дела. Оно не очень весело, но все-таки может считаться развлечением. И так, пусть с завтрашнего дня министры приходит работать со мною, вместо того, чтобы собираться у вас. А вы этим временем отдохните, любезнейший кардинал. После тридцати лет, посвященных благу Франции, вы, конечно, должны так же чувствовать потребность в отдыхе, как н, после шестилетнего бездействия, чувствую влечение к работе.

Маз. (чешет себе за ухом). А вам много нужно денег?

Кор. Не очень,

Маз. О! если дело идет о незначительной сумме, можно будет и сговориться.

Кор. Сумма незначительная… для короля, в особенности, когда вокруг него такие богатейшие министры…

Маз. Да, да, Фуке, например. О! это чистейший скандал!.. Но какова же сумма? Все зависит от величины цифры.

Кор. Я полагаю, что один миллион…

Маз. Миллион!

Кор. Да, миллион! Мне не понадобиться более на осенние охоты.

Маз. Миллион! Да где же я возьму, этот миллион?

Кор. Я полагаю, кардинал, что раз мои указы утверждены парламентом…

Маз. Эх, ваше величество, прежде, чем они будут напечатаны, обнародованы и приведены в исполнение, пройдет, пожалуй, целый год, а может и два. Кто знает, соберут ли еще когда эту сумму. Несчастный народ так беден, так разорен… Ах, бедный. бедный народ!

Кор. Но, любезнейший кардинал, пока будут собирать деньги, не можете ли вы дать мне взаймы этот миллион?

Маз. Я?.. Чтоб я вам дал миллион взаймы?

Кор. Ну да. Ведь для вас это пустяки.

Маз. Buon Dio! Откуда же взять мне этотмиллион?

Кор. Откуда?.. Да вот, например, дайте только вспомнить, ну, хоть бы из трех миллионов девятисот тысяч на Лион, или из семи миллионов на Бордо, а, если предпочитаете, то и из четырех миллионов на Мадрид,

Маз. Santa Madonna!

Кор. А в случае, если вам неприятно взять миллион из выгодно помещенных сумм, — что я вполне понимаю, — то займите сами эти деньги под ваши девятимиллионные имения, я готов вам заплатить хоть десять процентов.

Маз. Ах! Меня выдали, обокрали, разорили в конец!

Кор. Возьмите, наконец, откуда хотите, но и полагаю, кардинал, что министр, у которого состояние в тридцать девять миллионов двести шестьдесят тысяч ливров, легко может одолжить своему королю какую-нибудь сотню тысяч золотых.

Маз. Но откуда вы знаете? Кто мог вам сказать!

Кор. Тот же, кто мне сообщил о приезде герцогини Кристины и принцессы Маргариты — мой тайный агент.

Маз. Но ведь это самая точная цифра.

Кор. Мой агент ни на йоту никогда не ошибается.

Маз. А когда бы мог вам понадобиться этот миллион?

Кор. Сегодня вечером, любезный кардинал.

Маз. И что вы хотите делать с этой сумной?

Кор. Видите ли, что: я столько вам обязан, что не хочу иметь от вас секретов. Я влюблен.

Маз. Вы влюблены?

Кор. И во что бы то ни стало, хочу понравиться предмету моей страсти.

Маз. Во что бы то ни стало, вы хотите ей понравиться?

Кор. Да!

Маз. Такой молодой и красивый король, как ваше величество, и без миллиона вскружит голову любой женщине.

Кор. Но я все-таки думаю, что миллион, истраченный на наряды и празднества, устраиваемые в честь ее, и на которых она будет являться как бы королевой, во всяком случае не испортить дела.

Маз. Она будет королевой? Ах, вы хотите сделать из нее королеву?

Кор. Пока королевою моих празднеств… Но кто знает — впоследствии…

Маз. О! ваш доводы так вески, так неопровержимы, что поневоле приходится постараться. Ну, так что же! потороплю собиранием податей, стану преследовать неплательщиков..

Кор. И миллион будет сегодня вечером в моих руках?

Маз. Так уж непременно сегодня?

Кор. Любезнейший кардинал, моя любовь так велика, что не допускает никакой проволочки.

Маз. А!. , если ваша любовь так велика… я, конечно…

Кор. Что?

Маз. Как-нибудь постараюсь вам достать этот злополучный миллион.

Кор. Да вы, кардинал, положительно милейший человек! (Уходит в глубину сцены.)

Маз. Ваше величество, уходите?

Кор. Да, Слышите — трубит. Зверя должно быть уже настигли —, надо, значит, догнать охотников. До свиданья, вечером. (Уходить.)

ЯВЛЕНИЕ 7-е.

Мазарини (один).

До свиданья, король моего сердца, до свиданья, милейший мой племянник! А! Вы влюблены! Вы хотите из любимой женщины сделать королеву ваших празднеств, а может быт и королеву Франции. Да услышит вас Бог!.. Но, в сущности, я подозреваю, кто сыграл со мною эту штуку, сообщил ему такие томные сведения о моем состоянии. О, королева Анна, королева Анна! Отомщу же я вам за эта.

ЯВЛЕНИЕ 8-е.

Мазарини и Бернуэн.

Берн. (входя.) А, вы здесь, господин кардинал!

Маз. Что такое? А! Это ты, Бернуэн! Подойди сюда, любезный друг, подойди поближе.

Берн. Что с вами, кардинал? Вы как будто чем-то озабочены?

Маз. О! у меня претяжелые заботы, добрейший Бернуэн, но вместе с тем и некоторая доля радости. Ну, а что там делается в замке? Я приказывал тебе вернуться в случае необычайного происшествия.

Берн. И их случилось два, кардинал.

Маз. Вот как! Целых два?

Берн. Два и из самых важных. Во-первых, принц Конти привез королю заявление о покорности принца Конде.

Маз. Ага!

Берн. Он говорит, что Конде болен и остался в Брюсселе.

Маз. Ах, бедный принц! Он болен?

Берн. Да, болен, потому-то он и желает вернуться во Францию, изъявляя свою покорность королю.

Маз. Я пошлю ему своего медика Гемо! Diavolo! Не надо забывать, что он все-таки первый принц крови.

Бери. А, что касается его возвращения во Францию…

Маз. Если он действительно болен, как ты говоришь, то хороший врач ему нужнее всякого паспорта, и мне не хотелось бы повредить его здоровью, разрешая ему скорое прошествие. Нет, пусть Гемо сперва его полечит, а это займет некоторое время, чтобы дать мне осмотреться… Да, Бернуэн, в случае, если ты когда-нибудь попадешь в государственные люди, помни, что весь секрет политика заключается в следующих двух словах: уметь выжидать… А какое другое происшествие?

Берн. Пребывание в Венсене короля Карла II-го.

Маз. Короля Карла II-го в Венсене?

Бери. Да.

Маз. Ты в этом уверен?

Берн. Вполне.

Маз. Кто его видел?

Беря. Я сам, собственными глазами, он стоял у окна за занавеской, в гостинице «Павлина» , вот что на большой площади.

Маз. Да! Ты прав, Бернуэн, это очень и очень важное происшествие! Я уверен, что это опять королева Анна его вызвала, чтобы еще более запутать дела, как будто бы они и без того недостаточно запутаны! О, когда бы король Карл II сидел на английском престоле, сестра его Генриэтта, конечно, была бы лучшею невестою для короля, если не считать инфантину и мы, по крайней мере, женились бы на великой державе…. Но теперь в Англии царствует Ричард Кромвель и мы с ним связаны трактатами. Бернуэн, ты сейчас же вернись в замок и распорядись, чтобы Гито ожидал моего приезда. Понимаешь?

Берн. Как! Вы хотите арестовать короля Карла П-го?

Маз. О, нет! Я только пошлю ему сказать, чтобы он покинул Францию в течение недели, а Венсеи через 24 часа.

Берн. А, если он не уедет?

Маз. Ну, тогда он сам будет виноват, если что произойдет; тогда мне придется действовать.

Берн. Гм!

Маз. Бернуэн! Если ты со временем будешь министром, не забудь, что всегда можно вывернуться из затруднительного положения посредством следующих двух слов: «уметь действовать»,

Берн. Но, как же вы согласуете последнее наречение с тем, что вы сказали раньше?

Маз. Я их совсем и не согласую, я их ставлю рядом, а при случае пускаю то одно, то другое… какое пригоднее… но, тише…

Бери. Что такое?

Маз. Видишь кто там приближается?

Берн. Ах! Его величество с вашей племянницей.

Маз. Итак, отправляйся в Венсеи и предупреди Гено, чтобы он готовился к отъезду.

Бер. Слушаю, кардинал.

Маз. Только не говори в какую страну.

Бер. Не беспокойтесь.

Маз. Предупреди также Гито, чтобы готовился действовать.

Бер. Исполню в точности.

Маз. Не говори против кого.

Бер. Будьте совершенно покойны.

Маз. Иди! (Бернуэн уходит, кардинал, уходя в свою очередь, в то время, когда входят король и Мария Манчини), Что за чудная вещь молодость, и как приятно любоваться ею!

ЯВЛЕНИЕ 9-е.

Король, Мария Манчини, потом свита, охотники и Мазарини.

Мар. Признайтесь, ваше величество, что олень поступил, как настоящий придворный: заметив, что вы поленились следовать за охотой, он самым учтивым образом вернулся вспять, чтобы умереть у ваших йог. Ах, эти звери! Какие подают они примеры нам, людям!

Кор. Вы находите?... Впрочем, может быть… Но зачем нам говорить об оленях, собаках и охотниках… Если бы вы знали, Мария, как я желал бы быть с вами хоть минуту наедине, слышать ваш голос вдали от других голосов и одному любоваться вашим прелестным личиком. Вы, как добрая фея — одним мановением волшебной палочки прогоняете всякие призраки и уничтожаете злых гениев. (Начинает дуть ветер, погода хмурится,)

Мар. О, государь, какое чудное место предназначаете вы мне при вашем величестве!

Кор. Ах, Марии, что может быть лучше для женщины, как заставить короля забыть о тяжких заботах правления!

Мар. Но для занятия такого места необходимо, чтобы эта женщина была любима и знала бы об этом наверное.

Кор. А что нужно для короля, чтобы доказать свою любовь?

Мар. Во первых, когда она на охоте, повсюду следовать за нею, а не отправлять ее на тот край леса, чтобы… не знаю с какою целью… оставаться здесь одному.

Кор. Неужели я имел счастие возбудить вашу ревность?

Мар. Для вас это было бы счастием, государь, но зато — великим несчастием для меня!

Кор. Почему же? И каким образом мое счастие могло бы обратиться в несчастие для вас? Вы вечно говорите мне о моем могуществе, о моем скипетре и о королевском венце. Увы! Лучший венец, дарованный Богом своим избранникам — это венец любви! Только он освежает и молодит носящее его чело!

Мар. А, если бы вы искренно и открыто просили этого венца у той, которая может вам его дат? Кто вам говорит, что "вы получили бы отказ?

Кор. А кто мне скажет, лично ли мне дается этот венец или только королю? (Начинается дождь. Король укрывает Марию своею шляпою и подводит ее под дуб св. Людовика. Остальные охотники появляются в глубине сцены. Увидав короля и Марию, они не смеют садиться в экипажи и на лошадей и понемногу группируются до конца явления.) Кто мне докажет, что ее тщеславная любовь не пожертвовала другою любовию, нежною, скрытою, более завидною в своей безызвестности и тайной нежности, чем та, которая выставлена ею на показ? Есть минуты, когда я плачу о том, что родился на троне и желал бы сделаться последним из моих подданных… Тогда, если бы такие прелестный уста, как ваши, сказали бы мне: Людовик, я люблю тебя! О! Тогда я знал бы, наверное, что это не притворно.

Мар. Вы полагаете, государь, что и полюбившей вас женщине не придется испытывать тех- же мучений, как и вам? Когда бы вы были последним из ваших подданных, были бы несчастливы и бедны, та, которая согласилась бы разделить вашу нищету и несчастие, знала бы, что будет вознаграждена за свою преданность, знала бы, что имеет надежду и право быть любимой, что никакой министр не придет нашептывать о пользе и требованиях государства, что никакая мать не станет напоминать своему сыну о гордости королевской крови. Любить простого смертного, государь, это — сделаться его подругою на всю жизнь, любить короля, это — быть однодневной любовницей, минутною забавою, мимолетным капризом. Это делать то, что мы оба делаем в настоящую минуту: забываем о небе с его грозными тучами, о раскатах грома и о льющемся дожде, чтобы насладиться кратковременным счастием, которое, быть может, также быстро исчезнет, как м эта на горизонте молния. О! если бы женщина почувствовала, что может увлечься таким молодым, красивым и могущественным королем, как вы, и если бы она имела бы хоть тень, хоть тень рассудка в голове, то, конечно, не дала бы развиться этой любви, не позволила бы ей овладеть собою, а собственными руками, беспощадно, вырвала бы ее из сердца! (Мазарини показывается в гроте и прислушивается.)

Кор. А если бы король был уверен в этой любви, разве бы он посмотрел на то, что любящая его женщина не носят громкого имени? Нет! Выслушайте меня, Мария. Я король и твердо решился, всякому, кто будет мешать моим замыслам, то же самое сказать, что я сегодня утром сказал парламенту: «я хочу! я король!» И министры, мать, Франция, Европа, — все должно будет подчиниться моей непреклонной воле. Но для этого надо, чтобы меня любили. Пусть я почувствую, что эта любовь сильна, глубока, вечна; пусть полюбившая меня женщина будет такою юною, чистою и прелестною, как вы. Мария, и я скажу этой женщине: «вот мое сердце!» и я скажу Франции: «вот ваша королева»!

Мар. О, государь, государь! Право, можно с ума сойти от таких обещаний. Но нет, нет!. Ведь вас уже любила M-me де Фонтенак.

Кор. Она была замужем.

Мар. Вас любила сестра моя, Олимпия…

Кор. Я в это время был еще ребенком.

Мар. Наконец, графиня де-Ля-Мот!

Кор. Но я ее не любил.

Мар. Но я… и, государь!.. О, Господи, Господи!

Кор. Вы, Мария, вы другое дело. (Удар грома,) Вас я люблю. (Становится на колени.)

Мар. (в полном упоении) Ах! (Опомнившись, смотрит в глубину сцены.) Ваше величество! Ради Бога! встаньте, замолчите, на нас смотрят, могут услышать.

Кор. Эх! Что мне за дело! Пойдемте со мною под руку, Мария, и смело смотрите всем в глаза.

ЯВЛЕНИЕ 10-е.

Король, Мария, Филипп, Мазарини (спрятавшийся), все участники в охоте. (Если возможно, то на сцене выводятся и гончие собаки).

Кор. Господа, пора садиться в экипажи. Гроза, кажется, прошла (вдали слышен раскат грома) п вот последний раскат грома…

Фил. (тихо королю). Поверг моего братца к ногам Марии Манчини со словами «я вас люблю». (Все удаляются.)

Маз. (на половину высовывается из грота и следит глазами за королем и Мариею. Вот и чудесно! Я думаю, что мой миллион принесет мне побольше десяти процентов!

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.

В покоях Мазарини. В глубине спальня кардинала; впереди гостиная с тремя дверями и одним окошком.

ЯВЛЕНИЕ 1-е.

Мазарини, Гено.

Маз. (приходя из задней комнаты, опираясь на руку Гено). Слушайте же, Гено. Отправляйтесь сейчас же в путь, Принц очень болен; вылечите его, Гено, но только, пожалуйста, не торопитесь. Быстрые лечения никогда не бывают верными, Вы имеете отпуск на один месяц… даже на два. Поняли меня, Гено?

Гено. Прекрасно понимаю, кардинал.

Маз. Я, конечно, буду получать извещения о принце?

Гено. Через какой срок угодно?

Маз. Да мне бы угодно было получать их ежедневно.

Гемо. А как же вы сами в это время…

Маз. Обо мне не беспокойтесь, милейший Гено; никогда я себя так хорошо не чувствовал, как теперь. Идите, Гено, идите, мой друг. (Гено кланяется и уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 2-е.

Маз. (один). Прекрасно! Во время двухмесячного постепенного выздоровления принца, я успею получить известия из Испании и, смотря потому, как угодно будет Богу решить в Мадриде, мы примем наши меры здесь,

ЯВЛЕНИЕ 3-е.

Мазарини, Бернуэн.

Бери. Monseigneur!

Маз. Это ты, Бернуэн?

Берн. Так точно, кардинал. (Тихо.) Гито ожидает.

Маз. Ага! добрейший Гито! Пусть войдет. Ты знаешь, что я всегда для него дома.

ЯВЛЕНИЕ 4-е.

Те же, Гито.

Маз. Здравствуйте, Гито, здравствуйте, мой друг.

Гито. Вы изволили меня спрашивать?

Маз. Да. Хочу переговорить с вами о нескольких вещах.

Гито. Весь слух, кардинал.

Маз. Прежде всего скажите, отчего вы так редко упоминаете о своем племяннике Коменжо?

Гито. Мой племянник все так же ваш покорный слуга и слуга королевы… Кого прикажете арестовать?

Маз. (будто не слышит.) Вы продолжаете получать от него известия?

Гито. С каждым курьером, приезжающим из Португалии,.. И кто же он, парламентский сутяга или дворянин?

Маз. (не отвечая). Мне казалось, что был разговор о его женитьбе на вашей прелестной дочери? Вы знаете, мой друг, что, если эта свадьба состоится, то король пожалует сто тысяч ефимков и лично подпишет брачный контракт.

Гито. Я буду очень признателен его величеству… Где же предписание?

Маз, Ты, кажется, воображаешь, что тебе придется кого-то арестовать?

Гито. Очень понятно! Когда призывают начальника королевских мушкатеров, когда ему обещают сто тысяч ефимков для дочери (в сторону) обещают, но не дадут…, (громко) значит, в нем сильно нуждаются.

Маз. Ты прав в том смысле, что ты мне нужен; но ошибаешься, думая, что дело идет об аресте.

Гито. Ого! Так зачем же меня признали?

Маз. Ты предупредишь одного иностранца, который скрывается в гостинице «Павлина», что я знаю, что он здесь,

Гито. Понимаю. Вы знаете, что он здесь и желаете…

Маз Желаю, чтобы он выехал из гостиницы.

Гито. А может он выбрать себе другое жилище в Венсене?

Маз. Нот видишь ли, я хотел бы, чтобы он не только покинул гостиницу, но и самый Венсен. Если это его не слишком обеспокоит.

Гито. Ага! И возвратился бы в Париж?

Маз. Гм!. Париж что-то очень близко к Венсену. Гито, а мне хотелось бы, чтобы он тоже покинул и Париж, …Если его и это не слишком огорчит.

Гито. Какое местожительство будет ему назначено во Франции?

Маз. А! Желательно было бы, чтобы он вдобавок оставил и Францию…, если ему это не причинит слишком большого неудовольствия.

Гито. Другими словами, он присужден к изгнанию?

Маз. Ничуть! Я только отсылаю его туда, откуда он прибыл,

Гито. А если он не захочет уехать?

Маз. Если не захочет?

Гито. Да.

Маз. Тогда, понимаешь ли, Гито, это будет другое дело. Придется употребить силу… но не иначе, как с величайшими знаками уважения.

Гита. Позвольте, однако! Значит, это знатный вельможа?

Маз. Да, он знатный, Гито.

Гито. Знатнее князя Лонгевиль?

Маз. Знатнее.

Гито. Знатнее принца Конде?

Маз. Знатнее.

Гито. И знатнее герцога Бофор?

Маз. И его знатнее.

Гито. В таком случае, это, должно быть, какой-нибудь король.

Маз. Как тебе сказать: он король, а вместе с тем и не король. Понимаешь, Гито?

Гито. Нет, не понимаю.

Маз. По твоему, Гито, что дает власть? Факт или право?

Гито. Конечно, право.

Маз. Ну, а я не совсем такого мнения. В моих глазах, например, настоящий английский король никто другой, как Ричард Кромвель, по крайней мере, до тех пор, пока Монк не решит иначе.

Гито. Значит дело идет о короле Карле II-м?

Маз. Именно! Ты видишь, Гито, что нельзя достаточно рекомендовать тебе быть учтивым и почтительным; ведь он все-таки внук Генриха IV, племянник королевы Анны, двоюродный брат короля… А потому, ты посадишь его в хорошую карету, запряженную отличными лошадьми, а сам сядешь подле него… но только по левую сторону, непременно по левую. Надо соблюдать этикет; напротив же вас на передней скамейке, помести двух офицеров из дворян, постаравшись выбрать самых любезных собеседников. И, вот, таким-то образом ты его довезешь, Гнто, до самой голландской границы.

Гито. А королева? Король?

Маз. Совершенно напрасно им об этом сообщать; это бы их, вероятно, огорчило.

Гито. А знаете ли, что говорят про нашего короля?

Маз. Нет.

Гито. Не может быть!

Маз. Я не любопытен.

Гито. Про него говорят, что как бы вы, кардинал, ни хитрили, но не можете скрыть от него ни одного из ваших поступков.

Маз. И ты этому веришь, Гито?

Гито. Говорят, что у него есть тайный агент, благодаря которому нет для него более никаких тайн.

Маз. Придворные россказни и больше ничего, Гито!

Гито. Я их вам продаю за что купил, кардинал. Я наверное знаю, что вы — министр, но мне еще не доказано, чтобы король был королек. Предписание идет от вас и я его исполню. Где оно?

Маз. А вот возьми… Только пожалуйста как можно почтительнее и любезнее, слышишь, Гито?

Гито. Слышу, кардинал.

Маз. И садись по левую сторону, непременно по левую!

Гито. Будьте покойны.

Маз. Ну, с Богом, друг мой, с Богом! (Гито уходит в противоположную дверь той, в которую вышел Гено.)

ЯВЛЕНИЕ 5-е.

Маз. (один). Хороший человек и верный слуга! Никогда не рассуждает и всегда готов исполнить приказание! Такие люди, как он, понемногу исчезают. А жаль, очень жаль. Хорошая порода. Однако эти глупые слухи о всезнании короля распространяются все более и более… Ге, ге, ге!…

ЯВЛЕНИЕ 6-е.

Мазарини, Мария, потом Бернуэн.

Мар. (у двери). Можно войти?

Маз. Еще бы!… Луч солнца после туч… Входи, Мария, входи!

Мар. О! Как вы, дядюшка, добры ко мне сегодня!

Маз. А знаешь ли, Мария, изо всех моих племянниц, — а их у меня, слава Богу, достаточно — ты, положительно, моя любимица!

Мар. Неужели? Почему же вы от меня скрывали эту тайну в продолжение 17-ти лет?

Маз. Не хотел возбуждать зависти в других.

Мар. А вот я, так, дядюшка, всегда догадывалась о вашей во мне нежности, как бы ш хорошо ее не скрывали, и любила вас, как будто бы знала о вашем предпочтении.

Маз. Главное, я не хотел, чтобы ты погордилась, узнав мое хорошее мнение о тебе. Вот видишь ли, душа моя, гордость — ведь это смертельный грех — и когда твои сестры росли и расцветали, я всегда говорил про себя: кокетничайте, кокетничайте, а все-таки одна моя маленькая Мария способна принести честь и славу нашему дому!

Мар. И вы думаете, что настало время вашего пророчества?

Маз. Мне кажется, что приближается. Еще сегодня утром я разговаривал о тебе с Бернуэном и говорил ему: другие вышли замуж за графов, герцогов и принцев крови, я только тогда успокоюсь, когда выдам тебе замуж за короля!

Мар. За короля?

Маз. Ну да… Я не знаю еще за которого, но повторяю — непременно приищу тебе короля.

Мир. Знаете что, дядя… Я замечаю, что ваше расположение ко мне, делает из вас страшного честолюбца.

Маз. Что же тут удивительного! Разве ты не лучше всякой принцессы? И если бы вокруг этой шейки надеть бриллиантовое ожерелье, в этим маленьким ушкам привесить бриллиантовые серьги и на эту чудную головку надеть бриллиантовую диадему, разве ты не более, смотрела бы королевой, чем эта Савойская чернушка, на которой хотят женить короля Людовика XIV?

Мар. Конечно, дядюшка, если бы… но на этой шейке, у этих ушей и на этой головке никаких бриллиантов нет, и в вашем расположении ко мне, вы всегда находили, что дары, данные мне природой, совершенно достаточны для моего украшения.

Маз. А вот, сударыня, я вам сейчас докажу, до какой степени вы ко мне несправедливы. (Зовет.) Бернуэн! Бернуэн!

Берн. (входя). Господин кардинал!

Маз. Принесите-ка мне шкатулку, выписанную мною из Парижа… предназначенную… Ну, кому я ее предназначил, Бернуэн?

Берн. Вашей племяннице, Марии Манчини?

Маз. Да, да. (Бернуэн уходит.) Ну вот видишь, я ведь ему не подсказал! Добрый Бернуэн! Он выдает мою слабость… Но это, впрочем, с хорошим намерением.

Берн. (входя с шкатулкой). Вот шкатулка.

Маз. (держа шкатулку в руках). Ты знаешь, душа моя, что я всегда любил драгоценные камни, а в особенности бриллианты. Этот камень самый дорогой и самый редкий, единственный, в котором кроется настоящий луч солнца. (Вынимает бриллианты из шкатулки.) Да, бриллианты, это солнце, освещающее мою несчастную жизнь политического каторжника. Вот уже шестнадцать лет, что вместо ядра, привязанного к ноге, тащу я за собою целое королевство. Иногда, после бурного дня, когда наступить вечер, или утром, когда ночь была беспокойна, я требую эти бриллианты к себе на постель, разбрасываю их по бархатному одеялу, любуюсь ими, перетираю их… а они радуют мои глаза и сердце. И всякий раз, когда я их вижу, и сам себе говорю: «эти бриллианты будут принадлежать моей маленькой Марии!»

Мар. Неужели, дядя, вы себе это так к говорили?

Маз. Да, и ты бы их давно уже получила, если бы мне не так жалко было расстаться с ними.

Мар. Что и доказывает, что вы больше любите ваши бриллианты, чем меня.

Маз. О! Что ты! Как это можно!

Мар. Нет, нет, признайтесь, что так.

Маз. Да нет же, я тебе говорю; раз я сегодня… В надежде, что ты будешь красивее этой Савоярки, прибывшей к вам из Турина, из Шамбери, или Бог там знает откуда… Но ты мне обещаешь, что будешь красивее ее?

Мар. О! Клянусь вам, что употреблю все усилия, а если уже не удастся, то не по моей вине.

Маз. Итак, эти бриллианты… Я никогда и никому их не вверял… Итак, сегодня… я эти бриллианты… Ты знаешь, что они стоят более ста тысяч экю? Помни, ты должна быть красивее, гораздо красивее принцессы Маргариты… Эти бриллианты, я их тебе… Смотри, Мария… Береги их… Я тебе даю их надеть на сегодняшний вечер. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 7-е.

Мария, Бернуэн.

Map. (смеясь). Дает надеть на один вечер!… Я так и знала, разве дядюшка способен что-нибудь подарить!

Берн. Довольствуйтесь этим и не беспокойтесь о будущем.

Мар. Но ведь ты сам слышал, Бернуэн? Он сказал: только на сегодняшний вечер.

Бери. Графиня! Тридцать лет я служу при кардинале и в эти тридцать лет, только три раза слышал, чтобы он сказал: «возьмите на время» и только один раз: «примите навсегда», и то сказал он это президентше Тюбеф, прибавив: «уверение в моей благодарности», за то, что она принесла ему десять тысяч экю, проигранные накануне ее мужем! И так, я повторяю вам, то, что сказал кардинал: «старайтесь быть красивой». (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 8-е.

Мар. (одна). Да, да, да, дядюшка, понимаю, прекрасно понимаю, что вы хотите сказать, а за вами и ваш преданный Бернуэн! Как бы вы хорошо ни скрывались, а я отлично вас заметила, как вы прятались в гроте во время грозы. Вы видели, что король пал к моим ногам я, вот, честолюбие взяло верх над вашей скупостью. Когда король не обращал на меня внимания, я как будто для вас не существовала; король на меня посмотрел — и вы нашли меня красивой; король меня любить — вы меня обожаете! О! Вы совершенно правы, дядюшка, и как глупо было с моей стороны влюбиться в простого дворянина, графа Гиша. Но кто же мог подозревать, что король Франции, король Людовик XIV, обратит свои взгляды на меня? Ведь я считала огромным счастием быть любимой самым красивым из придворных кавалеров! Да… Но, Боже, как я была неосторожна! О! Я его буду умолять… Он честный и деликатный человек… Он поймет, когда узнает, что дело идет не о том, чтобы сделаться любовницей короля, а французской королевой, и он отстранится с моего пути и удалится от двора. « Старайтесь быть красивой! » Ну что-ж, раз все этого желают — попробуем! (Садится на табурет среди сцены и раскрывает шкатулку). О, что за чудные бриллианты!

ЯВЛЕНИЕ 9-е.

Мария, Филипп.

Фил. (подошел на цыпочках и смотрит из-за Марии). О! Что за чудные бриллианты!

Мар. Ах!

Фил. Не бойтесь, это Нимфа Эхо!

Мар. Вы только посмотрите, ваше высочество!

Фил. Я и то смотрю! От кого вы это получили?

Мар. От дядюшки.

Фил. От дядюшки Мазарини? Не может быть!

Мар. (смеясь). Что же это вас так удивляет, ваше высочество?

Фил. Да вы сами знаете, что это невозможно.

Мар. Да! Но невозможное обратилось в возможное!

Фил. Впрочем, не все ли вам равно, от кого вы их получили. Покажите-ка их, милая Мария…

Мар. Я лучше сделаю, чем показать. Позвольте мне их предложить вам.

Фил. Мне?.. Ведь это не конфекты, что радуют при крещении ребят.

Мар. Отчего же нет? Ведь я в самом деле крестная мать.

Фил. Вы? Чья же?

Мар. Щедрости кардинала Мазарини, родившейся после пятидесятилетней беременности. Отец нездоров, но ребенок в вожделенном здравии.

Фил. А, понимаю, понимаю!

Мар. Что же вы поняли?

Фил. Тайный агент брата проведал, что кардинал сохраняет пропасть миллионов в своих погребах, и так как ваш милейший дядюшка боится, чтобы у него их не отобрали, то он и спешит спасти что может.

Мар. Причины я не знаю и это для меня безразлично. Главное то, что шкатулка в наших руках.

Фил. А вы взгляните на эту бриллиантовую нить, как бы хорошо пришить ее вокруг шляпы!

Мар. А это ожерелье — разве не прелесть!

Фил. Ну и эта пряжка!

Мар. А эти серьги!

Фил. А эти пуговицы для манжеток!

Мар. А диадема!

Фил. О! да что и говорить!

(Каждый из них роется в шкатулке, вынимая какой-нибудь предмет с возгласами радости и удивления.).

ЯВЛЕНИЕ 10-е.

Те же и Король.

Кор. (показываясь у двери и замечая, что оба они сияют бриллиантами). Что это значить? Уж не ограбили ли здесь коронные бриллианты?

Мар. Ах! Король! (Берет шкатулку и убегает).

Кор. Мария, Мария!

Фил. Шкатулка, шкатулка!

ЯВЛЕНИЕ 11-е.

Король и Филипп.

Кор. Она убежала! Она меня избегает! Понимаешь ли ты это, Филипп?

Фил. Еще бы! Ты являешься внезапно, без всякого доклада и не даешь времени солнцу зажечь все свои лучи. Вот солнце и скрывается. Но не беспокойся, она опять сейчас появится и в более блестящем виде.

Кор. Что вы тут оба делали?

Фил. Рассматривали бриллианты кардинала Мазарини.

Кор. Я тебя не понимаю.

Фил. Думаю, что не попинаешь. Приготовься услышать самую невероятную, самую сверх* естественную новость. Кардинал вдруг сделался щедрым человеком.

Кор. Что ты!

Фил. Мазарини только что подарил Марии более, чем на сто тысяч экю бриллиантов.

Кор. Значит фальшивые.

Фил. Да вот посмотри сам, на мне несколько из них. Сперва я тоже воскликнул как и ты: «Нет, это неправда, это невозможно!» Но потом открыли в чем секрет. Да, брат, мы с тобой ошиблись. Кардинал расточитель и мот, и меня нисколько не удивляет, если он воспользуется кокк посещением, чтобы сделать мне какой-нибудь великолепный подарок. А вот идет и Бернуэн, сейчас узнаем.

ЯВЛЕНИЕ 12-е.

Те же и Бернуэн.

Бери. Его величество!

Кор. Войдя, Бернуэн, войди.

Бери. Ваше величество меня извинит, но я искал его высочество, герцога Анжуйского.

Фил. А, что я говорил! В чем дело, Бернуэн?

Бери. Господин кардинал, узнав от своей племянницы о вашем пребывании в его покоях, просить ваше высочество принять эти триста золотых, в качестве карманных денег.

Фил. А где же деньги?

Берн. Вот здесь, в кошелке.

Фил. Людовик! А что, ведь я угадал! Давай сюда. Бернуэн, давай. (Высыпает золотые из кошелька в свою шляпу,) И это все золото мне?

Бери. Так точно, ваше высочество.

Фил. (подавая горсть золота Бернуэну). Возьмите, Бернуэн, это себе. Тебе, Людовик, не нужно ли?

Бери. Глубоко благодарен вашему высочеству.

Фил. (королю). Бери, бери, не церемонься. Когда я разбогатею, берите у меня сколько хотите,

Бери. На счет его величества не беспокойтесь; я имею также поручение зайти к королю и вручить ему этот пакет, в котором находится миллион.

Кор. Благодарю, Бернуэн, благодарю.

Фил. Что это все значит, решительно ничего не понимаю: Марии — бриллианты, мне — триста золотых, тебе — миллион! И все это от кардинала. (Зовет,) Гено, Гено!

Берн. Ваше высочество! Что с вами? Зачем вам Гено?

Фил. Как зачем? Доктор необходим! Кардинал Мазарини сошел с ума!.. Гено! Гено! (Уходит, подпрыгивая, звеня золотом и призывая Гено.)

ЯВЛЕНИЕ 13-е.

Те же и Жоржета (показывается в окошке),

Жор. (снаружи). Кто звал медика Гено? Вы, ваше величество?

Кор. Нет, не я, Жоржета.

Бери. Ваше величество, ничего мне не прикажете?

Кор. Скажите кардиналу, что я его благодарю и лично еще раз выражу ему свою признательность во время вечерней игры.

(Бернуэн кланяется и уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 14-е.

Король. Жоржета.

Жор. Я спросила о Гено потому, что, как бы вы его ни желали видеть, он не мог бы к вам явиться.

Кор. Отчего?

Жор. Потому, что его здесь нет.

Кор. Нет!?

Жор. Он уехал в дальнее путешествие.

Кор. Буда же это?

Жор. В Брюссель, где он будет лечить больного принца Конде.

Кор. Конде болен? Кто тебе сказал? Подойди-ка, подойди сюда… расскажи хорошенько в чем дело. (Помогает ей влезть в окошко.)

Жор. Никто мне ничего не говорил, но я слышала сама. Лошадь Гено была привязана к садовой решетке и когда я ее кормила свежей травкой, вдруг увидела подходящего Гено, вместе с молодым Мольером. Они с большим жаром разговаривали между собой. Мольер говорил: «Разве король не разрешает принцу Конде вернуться во Францию»? Гено отвечал: «Король ничего не знает; он не знает даже, что Конде изъявил свою покорность». «Но отчего же принц не обратился прямо к королю , а к кардиналу? — спросил Мольер, — король добр и великодушен, тогда как Мазарини бессердечный скупердяй». «А потому, ответил ему Гено, что принц Конде прекрасно знает, что король никогда не вмешивается в государственные дела, а занимается единственно своими любовными похождениями >. «О! Если бы я мог, возразил Мольер, я бы с ним об этом поговорил и вполне уверен, что когда бы я ему высказал все то, что имею сказать по этому поводу, он не только бы на меня не рассердился, но поблагодарил - бы меня за мою откровенность». Вот тут-то они и высказались, что принц находится в городе, который называется Брюссель, а г. Гено еще прибавил, что он туда-то и едет заняться с Конде, чтобы его выздоровление не могло последовать раньше двухмесячного срока.

Кор. Ну, Жоржета, даю тебе слово, что я не уеду из Венсена до тех пор, пока не подыщу тебе мужа и не назначу тебе приданого.

Жорж. Это зачем же?

Кор. Как? Зачем приданое?

Жорж. Нет не приданое, а зачем мне муж?

Кор. Чтобы на тебе жениться, конечно.

Жорж. Нет, благодарю покорно.

Кор. Это почему?

Жорж. Я не хочу выходить замуж.

Кор. Не хочешь?

Жорж. Нет.

Кор. Что же ты будешь делать?

Жорж. А я желаю быть актрисой.

Кор. Актрисой? Как ото тебе могло прийти в голову?

Жорж. Очень просто, государь, отец два раза водил меня в театр, и я с тех пор страшно к нему пристрастилась.

Кор. И воображаешь, что с разу можешь играть комедию?

Жорж. Да, ведь ото не Бог знает как трудно. Я постараюсь подражать тому, что видела в театре. В одном из театров вышла на сцену дама с большими перьями на голове, в длинной бархатной мантии, вышитой золотом, с длинным предлинным шлейфом; она размахивала руками и ходила вот так. (Подражает в походке, манерах и жестикуляции.)

Кор. Ого!.. Я знаю, знаю… играли Агрипину, сочинения Сирано де-Бержерак!

Жорж. А в другом театре, совсем другое: показалась бойкая, пребойкая горничная, такая живая, развязная и все ходила вот так… (Подражает, манерничая и делая глазки.)

Кор. Браво, Жоржета, браво!

Жорж. Ваше величество аплодируете мне вот точь-в-точь как тем дамам.

Кор. И тебе это приятно?

Жорж. Еще бы!.. А вот, если вы когда-нибудь будете королем…

Кор. Как, если буду? Надеюсь, что я и теперь король!

Жорж. То есть я не так сказала: если вы сделаетесь настоящим королем, я стану у вас просить протекции.

Кор. Она и теперь тебе обеспечена. (Входит маркиз Монгла, обер-церемониймейстер.)

Жорж. Вы мне значит поможете поступить в театр?

Кор. Обещаюсь непременно! Однако, постой!.. Не Мольер ли это прошел в той комнате?

Жорж. Да, он.

Кор. Ага! Ступай в нему и пошли его сюда.

Жорж. Сию минуту, государь. (Убегает.) О! Я буду актрисой, я буду актрисой! Сам король обещал!

ЯВЛЕНИЕ 15-е.

Король, Монгла.

Кор. А! Это вы, г. оберцеремониймейстер!

Мон. Если бы я знал, что вашему величеству угодно принять г-на Мольера, и бы его предупредил, дабы он мог явиться на аудиенцию согласно обычному церемониалу.

Кор. Любезный маркиз, вы знаете, что Поклены, как наследственно состоящие придворными обойщиками и почетными камердинерами короля, всегда имеют свободный доступ во мне.

Мон. Все это правда, ваше величество, но дворцовая служба… извините, государь…

Кор. Вы пришли за приказаниями на сегодняшний вечер?

Мои. Нет, государь. Распоряжения уже сделаны. Я хотел спросить у вашего величества, достаточно ли будет двух комнат или нужен будет целый апартамент…

Кор. Для кого?

Мон. Для нового сановника.

Кор. Какого это сановника, маркиз?

Мои. Для тайного агента вашего величества.

Кор. Ах, да!.. Но ведь я, кажется, не требовал ни комнат, ни апартамента.

Мон. Моя обязанность не только исполнять королевскую волю, но и предупреждать желания короля.

Кор. Благодарю вас, маркиз, за доброе намерение, но особа, о которой вы говорите, не будет жить в замке.

Мои. В замке она жить не будет?

Кор. Нет.

Мон. А когда она пожелает явиться к королю, под каким титулом прикажете о ней докладывать?

Кор. Она не носит никакого титула, маркиз.

Мои. Мне остается только узнать, откуда она будет входить, через большие двери, или через коридоры…

Кор. Она будет входить откуда вздумает. У этой особы ключи от всех моих покоев.

Мон. Ключи от королевских покоев?

Кор. Ну да. Рассудите сами, любезнейший! Если бы этот агент поселился во дворце, если бы он имел какой-нибудь титул, если бы ему приходилось вас ожидать, чтобы быть введенным ко мне, то он перестал бы быть тайным агентом.

Мон. Совершенно справедливо. Но я обязан сказать королю, что это противно всем обычаям и беспримерно в летописях дворца. Придворный этикет…

Кор. Все это ровно ничего не значит, я подам пример этикета, вместо того, чтобы за ним следовать. А пока прошу вас доставить мне такой ключ или отмычку, которым можно было бы открывать наружные двери замка.

Мон. К которым же дверям?

Кор. Ко всем без исключения.

Мон. Через час ваше величество получить все требуемое. (Мольер показывается у двери.)

Кор. Благодарю. Больше мне ничего не нужно… Я теперь займусь с г. Мольером, мне нужно дать ему некоторые приказания.

Мон. (уходя, тихо). Вероятно король хочет поручить Мольеру убрать помещение своего тайного агента. Уж выслежу же я, по крайней мере узнаю, где живет эта темная личность!

ЯВЛЕНИЕ 16-е.

Король, Мольер.

Мод. Король изволил милостиво меня призвать?

Кор. А почему вы знаете, что дело идет о милости? Может быть, наоборот, может, я вас призвал, чтобы побранить?

Мол. Я и это считал бы за милость. Присутствие вашего величества позволило бы мне лично оправдаться^ Но я так уверен в моей любви и преданности, что смело являюсь перед вами, государь, в полном убеждении, что ничем не мог оскорбить своего короля.

Кор. Г-н Мольер, вы, по-видимому, оказываете протекцию принцу Конде?

Мол. О! Государь! Первый принц крови после герцога Анжуйского, и, вдруг, под покровительством несчастного комедианта!

Кор. Вы ему покровительствуете. Еще сегодня, при отъезде Гено в Брюссель, вы ему говорили, что охотно передали бы мне лично о желании принца вернуться во Францию.

Мол. Позвольте поздравить ваше величество с верностью доставленных вам сведений. (Улыбаясь.) Вероятно агент уже начал действовать.

Кор. Да, начал. И, несмотря на верность его донесений, я все-таки усомнился, когда он мне донес о вас.

Мол. Отчего же, государь? Ваше величество пожелали иметь способ узнавать истину, а позволил себе указать на один из них. Если бы король не знал истины, мой способ оказался бы никуда негодным.

Кор. Но я думал, что в качестве поэта и комедианта, вы предоставляли политику тем, кто, к несчастию, обязан ею заниматься; а сами заботитесь только о театре.

Мол. Именно так, государь. Король знает, что Фронда не более как комедия с переодеваниями, пьеса, наполненная трагикомическими приключениями с интригою на испанский, лад. В качестве актера, я принял на себя роль в этой комедии, вот и все!

Кор. Да, но к счастию, комедия приходит к концу. А вот вы мне скажите, какая, по вашему, должна быть ее развязка? Тем более, что это по вашей части.

Мол. Раз сам король признает Фронду комедиею, то я полагаю, что развязка должна быть счастливая.

Кор. Значит, по вашему, принц Конде…

Мол. Король изволит спрашивать моего мнения?

Кор. Да, и у вас спрашиваю.

Мол. Я полагаю, государь, что принц Конде должен бы вернуться во Францию без всякой с его стороны просьбы, а тем более, когда он об этом еще и ходатайствует.

Кор. Но что делал бы принц во Франции?

Мол. То, что делал и прежде: выигрывал- бы сражения для вашего величества.

Кор. Вы забываете, что он их тоже выигрывал и против меня.

Мол. Возвратите принцу подобающее место около вас, государь, тогда он и сам вырвет из книги своей жизни ту страницу, на которой записаны эти злосчастные победы.

Кор. О! Господин Мольер! Я знаю, что вы приверженец принца Конде.

Мол. Да, государь, но вместе с тем и один из самых верных подданных короля Людовика ХIV!

Кор. Но что же и сделаю с принцем во Франция? Вы видите, что и без него здесь прекрасно обходятся.

Мол. Обходятся потому, что народ вообще забывчив. Но когда народ забывает, нужно, чтобы король вспоминал о великих людях, прославляющих его царствование. -

Кор. Ах, как часто ошибаются те, которые подымают на ноги лежачего врага и возвращают шпагу обезоруженному противнику!

Мол. Все может быть, государь. Но эта ошибка — признак великой души и вполне достойна короля.

Кор. Г-н Мольер, даю вам слово поговорить о принце, как с матушкой, так и с кардиналом.

Мол. О, государь! Не подвергайте этого дела воззрению озлобленной женщины и трусливого министра. Милосердие — чисто королевская добродетель. Будьте милосердны сами по себе, раз вы король.

Кор. Да, в король, но все-таки колеблюсь, потому что до сих пор еще ни разу не проявлял своей королевской власти.

Мол. Никогда вам не представится лучший случай; начните с помилования, и это начало будет достойно внука Генриха IV-го.

Кор. (улыбаясь). Вы так хотите, г. Мольер?

Мол. (с бумагою и пером в руке, становясь на одно колено перед королем). Да, ваше величество, хочу!

(Анна Австрийская показывается у двери, но отступает за занавеску.)

Кор. (пишет). «Принц! Возвратитесь во Францию, как только вам позволит здоровье; и чем раньше, тем лучше. Я буду очень рад иметь вас около себя. Доброжелательный вам Людовик». Возьмите господин Мольер и перешлите ото письмо принцу Конде, от моего имени, а также и от вашего. Завтра утром жду вас у себя.

Мол. О, государь! До сих пор вы были добрым королем, следуйте по этому пути, и вы будете великим монархом! (Уходит).

ЯВЛЕНИЕ 17-е.

Король и Анна Австрийская.

Кор. (не видя матери).Странное дело, как этот человек умеет выбирать слова, над которыми поневоле задумываешься. Можно подумать, что он, как в театре, так и в жизни имеет способность подымать занавес, за которым появляются неизвестные дотоле горизонты (Оборачивается.) Ах, это вы, матушка?

Кор-ва. С кем это вы были, Людовик?

Кор. С Мольером, матушка.

Кор-ва. Комедиант? Сын Поклена, кажется? О чем он просит, о театральной привилегии, что ли?

Кор. Именно.

Кор-ва. И вы подписали ему привилегию?

Кор. Нет, матушка, я подписал помилование принцу Конде.

Кор-ва. Вы простили принца Конде? Вы ему разрешаете вернуться во Францию?

Кор. Да, матушка, да,

Кор-ва. Не посоветовавшись ни со мной, ни с кардиналом?

Кор. Прошу извинить, но я думал, что право миловать принадлежит лично королю.

Кор-ва. Нет, государь, никогда бы даже ваш отец не подписал такого важного документа, не переговорив предварительно с своим министром.

Кор. Мой отец, дорогая матушка, царствовал под властью кардинала Ришелье… а… я… решился царствовать над всеми.

Кор-ва. Над всеми?.. Даже над…

Кор. Над всеми без исключения.

ЯВЛЕНИЕ 18-е.

Те же и Мария Манчини (вся покрыта бриллиантами).

Кор-ва. (удерживая короля, который спешит к Марии), Сын мой!

Кор. Простите, я обещался графине быть ее кавалером.

Кор-ва. О!!..

(Король берет Марию за руку; Мария боязливо смотрит то на королеву, то на короля,)

Мар. Ваше величество!

Кор. Идемте, Мария, идемте (Тихо.) О, как вы прекрасны и как я вас люблю!

(Мария радостно и торжествуя входит в комнату кардинала, куда начинают собираться придворные.)

Кор-ва (одна). Три тысячи золотых Филиппу! Миллион Людовику! Все бриллианты племяннице! Положительно кардинал уже воображает себя дядей французского короля! О! И благодаря мне, герцогиня Савойская и ее дочь должны присутствовать при этом позоре, снести такое оскорбление!

ЯВЛЕНИЕ 19-е.

Анна. Шарлотта.

Шар. Ее высочество, регентша, приказала спросить у вашего величества, может ли она с принцессой Маргаритою явиться сюда?

Кор-ва. Извините… вы кто же такая?

Шар. Я фрейлина принцессы Маргариты.

Кор-ва. Ах, да! Вспоминаю… Потрудитесь сказать… впрочем, нет, я сама к ней зайду. А, господин кардинал, вы при своих расчетах, кажется, совсем обо мне забыли… Но я еще вам о себе напомню (Уходит).

ЯВЛЕНИЕ 20-е.

Шарлота (одна).

Шарлота (одна). Вот опять! Опять перемена! Значит принцессы не будут присутствовать сегодня на вечере у кардинала, и очень легко может быть, мы вернемся домой, ничего не видев при здешнем дворе. Приятно, нечего сказать, пропутешествовать 200 лье, чтобы только взглянуть на короля Людовика XIV, кардинала Мазарини, королеву Анну и видеть празднества, королевскую охоту и снова вернуться, не насладившись более ничем… Бедный Бушаван! Он так радовался моему приезду, радовался, что будет видеть меня на этом вечере, куда приглашен по особой милости. Как бы мне с ним повидаться и переговорить… О! Если бы он был здесь, я могла бы перекинуться с ним хоть двумя словами.

ЯВЛЕНИЕ 21-е.

Шарлота и Бушаван.

Буш. Что это?.. Нет, нет, я не ошибаюсь!.. Шарлота!

Шар. Ах! Monsieur Бушаван!.. Вот никак не ожидала вас видеть!.. Вы явились, как привидение… Я очень счастлива, очень рада, но… я сейчас должна уйти Принцессы на вечере не будут… Я получила ваше письмо… Я вас люблю… Мы завтра уезжаем и я не знаю… когда и где вас снова увидеть.

Буш. Шарлота, милая, дорогая!.. Не беспокойтесь, мы должны с вами видеться; я знаю прекрасно все здешние места. Двери апартамента принцессы выходят на оранжерейный двор; я сегодня дежурный и, как раз, под вашими окошками! Выходите ко мне от 10 до 12.

Шар. Хорошо… Сделаю все возможное, чтобы прийти и хоть минуту побеседовать с вами.

ЯВЛЕНИЕ 22-е.

Те же и Гиш (очень взволнованный), Гиш. Бушаван.

Шар. Кто это хочет с вами говорить?

Буш. А! Граф де-Гиш.

Гиш (читая записку). «Мне необходимо видеться е вами сегодня ночью». (Бушавану.) Не можете ли вы уступить иве вашу очередь дежурства на оранжерейном дворе?

Буш. С большим бы удовольствием, но, простите, любезный Гиш, не могу; у меня там сегодня назначено свидание. (Шарлоте.) Итак до вечера?

Шар. До вечера!

ЯВЛЕНИЕ 23-е.

Бушаван и Гиш.

Гиш. Кто вас должен сменить с дежурства?

Буш. Тревиль.

Гиш. В котором часу?

Буш. В полночь.

Гиш. Где я могу его найти?

Буш. В караульной комнате.

Гиш. Благодарю. (Уходит.)

Буш. Бедный Гиш! Впрочем, тем хуже для него. Своя рубашка ближе к телу. Ого, господин оберцеремониймейстер!.. И как он озабочен. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 24-е.

Монгла (входит, не замечая ухода Бушавана, и говорит, как бы сам с собою). Вот уже тридцать лет, как я при дворе, т. е. приблизительно — десять тысяч дней; десять тысяч раз я завтракал, обедал и ужинал во дворце, и на всех этих завтраках, обедах, ужинах постоянно встречал все те же самые лица, с тою разницею, что эти лица с каждым днем все более и более старились (Бернуэн входит.); разговоры же делались все скучнее и скучнее. Кроме этого, вот уже пятнадцать лет…

ЯВЛЕНИЕ 25-е.

Монгла и Бернуэн.

Бер. Извините, господин оберцеремониймейстер!

Мон. А! Это вы Бернуэн? (Продолжая.) Да, пятнадцать лет…

Бер. Простите, маркиз… Не будете ли вы столь добры вызвать сюда, незаметным образом, господина кардинала; я должен ему сообщить весьма важное обстоятельство.

Мон. С удовольствием! (Уходит в заднюю комнату.)

ЯВЛЕНИЕ 26-е.

Бернуэн и Гито.

Бер. А, господин Гнто.

Гито. Где кардинал?

Бер. Сейчас придет сюда.

Гито. Могу его подождать?

Бер. Конечно!

ЯВЛЕНИЕ 27-е.

Те же и принцесса Генриэтта.

Ген. (беря под руку Гито). Любезный господин Гито.

Гито. Ваше высочество?

Ген. Будьте так добры, скажите мне имена мушкатеров, которые будут дежурить этой ночью в оранжерейном дворе.

Гито. От 8 до 10 вечера — Бречи. От 10 до 12 — Бушаван. От полночи до 2 часов — Тревиль.

Ген. Благодарю!.. О! Кардинал!

ЯВЛЕНИЕ 28-е.

Те же и Мазарини. (Генриэтта снова уходит в заднюю комнату.)

Маз. Ты меня спрашивал, Бернуэн?

Бер. Точно так, кардинал. Вот, что принес курьер от испанского посланника…

Маз. От Пимонтеля!.. Давай скорее, давай! (Читает.) «Кардинал! Я имею сообщить вам весьма важное известие, которое никто не должен знать кроме вас. Могу ли и вас видеть где-нибудь этою ночью, без свидетелей, и так, чтобы свидание сохранилось в тайне»? Diavolo! Нельзя же его вводить во дворец. Бернуэн, перо и чернила!

Бер. Извольте, кардинал.

Маз. (после тою, как написал). Отдай, Бернуэн, посланному этот ответ… А, ты здесь, Гито! Ну, что король Карл II?

Гито. Король Карл внял, наконец, голосу рассудка и завтра же утром выедет из Венсена.

Маз. Прекрасно! А принцесса Генриэтта?

Гито. Что принцесса Генриэтта?

Маз. Ты ей ничего не сказал?

Гито. Господин кардинал! За кого вы меня принимаете!

Ми. Хорошо, Гито, хорошо! Ты верный слуга. Будь покоен, я тебя не забуду… Ты помнишь о 50 тыс. экю, которые я обещал твоей дочери?

Гито. Мне кажется вы говорили — сто тысяч?

Ми. Ты знаешь пароль?

Гито. Да, но нет ли особых приказаний?

Маз. Особое приказание заключается в том, что когда к маленькой двери оранжерейного двора явится некоторая особа, постучит три раза и скажет: «Франция и Испания», то ее можно впустить.

Гито. Все будет исполнено в точности.

Маз. Испанские новости!.. Pekaire! (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 29-е.

Бернуэн, Гито, потом Монгла, потом Виденье и Данжо.

Бер. Мне кажется, что кардинал что-то не в духе.

Гито. Да! И вследствие своего дурного настроения лишился памяти. Что делать! Пускай хоть 50-то тысяч не позабудет, больше я ничего и не требую. (Бернуэн и Гито уходят в разные стороны.)

Мон. (входит, задумавшись). Пятнадцать лет, как я оберцеремониймейстер, иначе сказать, я исполняю эту важную должность в продолжение пяти тысяч дней и стольких же ночей; постоянно знал, кто входит к королю и кто от него уходит и, вдруг, какой-то незнакомец бывает у короля и я не знаю ни откуда, ни каким образом. Вот одно из тех оскорблений, которые постигают старых слуг, когда наступает новое царствование; вот одно из тех недоверий, благодаря которым усердный оберцеремониймейстер может предаться отчаянию! (Входят Вилькье и Данжо и становятся по обе стороны Монгла.) Но ото не может так продолжаться, по крайней мере, по отношению ко мне, потому что при первом же случае, я явлюсь перед королем и с должным ему уважением, сохраняя вместе с тем свое собственное достоинство, скажу ему…

Вил. Посмотрим, что вы ему скажете?

Мон. А! Это вы, Вилькье?

Данжо. Что же вы ему скажете?

Мон. А, я вы здесь, Данжо? Я ему скажу: государь, принятая вашим величеством мера наполнила скорбью сердца ваших верных подданных. Ваше величество тщательно охраняет инкогнито своего тайного агента, но, несмотря на старания вашего величества, уже кое-кто видел итого агента, уже многие догадываются, кто этот человек, и некоторые поступки из его прошлой жизни внушают серьезные опасений всем друзьям короля. Уже поговаривают, что тяжесть этой неизвестной руки слишком дает себя чувствовать, становится невыносимою и что…

ЯВЛЕНИЕ З0-е.

Те же и Король.

Кор. Монгла!

Вил. и Деи. Король! (Отдаляются, один направо, другой налево.)

Мои. Ваше величество!

Кор. При вас ключ, про который я вам говорил?

Мом. Здесь, государь!

Кор. Благодарю! (Вынимает из кармана записку и читает про себя.) «Приходите вечером в оранжерею. Вы там узнаете очень важную тайну». Кто бы мог мне это писать? Ну, да это безразлично. Я все-таки пойду. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 31-е.

Вилькье, Монгла, Данжо.

Вил. (подходит к Монгла) Ну, что?

Дан. (тоже). Король с вами тихо говорил.

Вил. Что он вам сказал?

Мон. Господа, король удостоил меня великой чести. Он мне поверил имя таинственного незнакомца.

Вил. И это имя?

Дай. Это имя?

Мом. (с гордостью). Король просил меня о сохранении тайны, господа. Делайте как я, ищите, может быть, узнаете.

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Оранжерейный двор. Звездное небо. На первом плане, направо, крытый ход, сводом, ведущий к замку. На втором плане башенка с окном и дверью, ведущею на внутреннюю лестницу. Глубина сцены загорожена стеной, позади которой виднеются деревья. В этой стене калитка. Налево, в глубине сцены, строение, примыкающее к оранжерее, с балконом, которого можно достигнуть, влезая на стоящую под ним скамью. Рядом оранжерея с большими окнами, на три фута от земли. Над окнами терраса. На первом плане, с той же стороны, проход в оранжерею, дверь которой не видна зрителям.

ЯВЛЕНИЕ 1-е.

Бушаван, Бреги и два мушкатера. Смена часовых.

Буш. Пароль?

Брега. Фортуна и Фонтенебло.

Буш. Есть особое приказание?

Бреги. Впустить в оранжерею, кто постучит три раза в наружную калитку и произнесет «Франция и Испания».

Буш. Благодарю.

Бреги. Желаю всякого удовольствия.

Буш. Отчего же нет! Мне очень нравятся ночные дежурства. (Бреги удаляется с двумя мушкатерами, следуя налево вдоль оранжереи.)

ЯВЛЕНИЕ 2-е.

Бушаван (один).

Десять часов.. Подожду. Ранее как через час нельзя рассчитывать, чтобы Шарлотта пришла сюда. А теперь пока воспользуюсь временем, чтобы изучить местность. Вот лестница, ведущая к принцессам, значит, отсюда Шарлотта и придет… если только придет. Вот калитка, в которую постучится ожидаемая в оранжерее особа, а вот и окно в комнаты Марии Манчини. Надо отдать справедливость, помещена она довольно удачно. В стороне и вдали от всех… сейчас видно, что влюбленный король принял на себя должность квартирмейстера. Вот, наконец, и оранжерея. (Возвращается к своему посту.) Ага! Кто-то идет. Женщина! Неужели Шарлотта? Нет, она должна прийти не оттуда. Кто идет?

ЯВЛЕНИЕ 3-е.

Бушаван. Принцесса Генриэтта.

Ген. Вы, господин Бушаван?

Буш. Точно так. Что вам угодно?

Ген. Вглядитесь в меня хорошенько.

Буш. Принцесса Генриэтта!

Ген. Да, принцесса Генриэтта, которая от имени своей матери и от своего собственного пришла просить вас о великой милости.

Буш. Ваше высочество, вероятно, хотите сказать, что пришли дать мне приказание.

Ген. Увы! Вам, конечно, известно, что мы никому здесь не приказываем, а вам самим приходится повиноваться другим.

Буш. Боже мой! Что-ме могло привести вас ночью в этот уединенный двор?

Ген. Я к вам.

Буш. Ко мне?

Ген. Вы дворянин, у вас есть мать, сестра, вам известны семейные радости и семейные горести. Скажите, если бы в течение трех лет вы жила в разлуке с сестрою, если бы ваша сестра была в изгнании и несчастии — вы, конечно, чувствовали бы необходимость снова с нею увидеться и не побоялнсь бы поверить это желание верному другу. Господин Бушаван, ведь вы тоже нам друг. Мне помнится, что ваша матушка поступила к герцогине Савойской, благодаря моей матери.

Буш. Я вашему высочеству известно, насколько велика благодарность всей моей семьи.

Ген. О! Не говорите о благодарности. Зачем давать меру и цену вашей преданности. Я хотела бы обратиться в вам без всяких намеков на прошедшее.

Буш. Говорите, ваше высочество. Я почту себя счастливым, если бы даже пришлось мне пожертвовать собою для вас или вашей матушки.

Ген. Я упомянула вам об изгнанной, несчастной сестре. А у меня есть брат, он тоже изгнан и вот уже три года, как я его не видала.

Буш. Король Карл II-й?

Ген. Да, король Карл! И он, Карл II-й здесь, в Венсене, вот за этой стеной. Изгнанный сегодня из Франции кардиналом Мазарини, он завтра утром, с рассветом, возвращается в Голландию. Господин Бушаван, мне, как сестре, хотелось бы с ним свидеться, хотелось бы обнять его и проститься.

Буш. И вот все, в чем заключается ваша просьба?

Геи. Да, все.

Буш. Я готов жизнь отдать, чтобы доставить вам эту радость, так как же мне не рискнуть несколькими днями ареста или даже месячным заключением в тюрьме! (Идет к калитке и отпирает.) Войдите, государь. Принцесса Генриэтта ожидает ваше величество.

ЯВЛЕНИЕ 4-е.

Те же и Карл Стюарт.

Карл. Сестра!

Геи. Брат! (Карл дружески протягивает руку Бушавану.)

Буш. (целуя руку короля, удаляясь.) Государь! Я буду сторожить, чтобы вас не потревожили.

Карл. Дорогая и милая Генриэтта, ангел хранитель всей вашей семьи; как а благодарен тебе за все, что ты для меня делаешь! Где ваша матушка? Как ее здоровье?

Генр. Матушка тебя ждет и несказанно будет рада тебя видеть. Пойдем, пойдем скорее к ней. О, господин Бушаван, верьте в нашу вечную признательность.

Буш. Спешите и помните, что через полтора часа я буду сменен и чтобы вам не пришлось возвращаться, когда будет другой на моем месте.

ЯВЛЕНИЕ 5-е.

Те же и Жоржета (на оранжерейной террасе).

Жорж. Государь!

Буш. Тише… Я слышу чей-то голос… Но, не беспокойтесь, я не уйду с своего поста и никто сюда не войдет, не сказав пароля.

Генр. Идем, идем, Карл. (Уходят.)

ЯВЛЕНИЕ 6-е.

Бушаван и Жоржета (на террасе).

Жорж. Государь! Боже мой! Он меня не слышит! А я не ногу отсюда спуститься! Государь! (Срывает ветку с дерева, бьет ею по окну, которое находится внизу.)

ЯВЛЕНИЕ 7-е.

Те же и Король (отпирающий окно).

Кор. Жоржета! Ты?

Жорж. Я, я, государь… Только тише, там стоит часовой!

Кор. Вяжу. Дурак Гито! Выдумал же поставить часового под самым окном Марии Манчини.

Жорж. Да, да, никому другому помогло и прийти в голову. Но, государь, есть гораздо важнее этого.

Кор. Что такое?

Жорж. Отец получил приказание хорошенько прибрать оранжерею для кардинала Мазарини.

Кор. А где твои отец?

Жорж. Он с фонарем пошел за кардиналом.

Кор. Что нужно Мазарини в оранжерее и притом ночью?

Жорж. Вот уж этого а не знаю. По-видимому, он здесь назначил кому-то свидание. Сам г. Бернуэн приходил к отцу за ключом.

Кор. Отчего ты мне раньше все это не сказала?

Жорж. Раньше я сама ничего не знала… Тсс…

Кор. Что?

Жорж. Идут.

Кор. Ах, да! Действительно идут двое и один с фонарем.

Буш. Кто идет?

ЯВЛЕНИЕ 8-е.

Те же и садовник с фонарем и Мазарини.

Чел. с фон. Фортуна и Фонтенебло!

Буш. Проходите!

Маз. Вы знаете, г. Бушаван, какое дано приказание?

Буш. Кардинал!

Маз. Вам его передали?

Буш. Так точно, кардинал: «пропустить того, кто три раза…»

Маз. Хорошо! (Садовник с фонарем и Мазарини проходят мимо окна оранжереи, которое запирается и потом снова отпирается, когда они удалились.)

ЯВЛЕНИЕ 9-е.

Те же, без Мазарини и его спутника.

Кор. Действительно, это кардинал! Что мне делать? Если и попробую выйти, то непременно столкнусь с ним у дверей.

Буш. (про себя, выступая вперед). Только бы король Карл не встретился с ним.

Жорж. Берегитесь, государь.

Кор. Не беспокойся, я и сам его прекрасно слышу. Вот он всунул ключ в замок, сейчас войдет… Ах, да что мне колебаться, никто меня не видит, а королевское величество от этого не пострадает! (Вылезает из окна.)

Жорж. Государь, государь, а часовой!

Кор. Что за вздор!

Буш. (заграждает путь королю мушкетом). Кто идет?

Кор. Г. Бушаван!

Буш. Кто идет?

Кор. Успокойтесь! Я король! Дайте мне сюда шляпу, плащ и мушкет; я за вас окончу ваше дежурство.

Буш. О! Государь!

Кор. Какой пароль?

Буш. Фортуна и Фонтенебло.

Кор. Есть особые приказания?

Буш. Впустить того, кто три раза постучится в калитку и скажет: «Франция и Испания».

Кор. Кто вас сменяет?

Буш. Тревиль.

от.

Кор. Хорошо! Идите в свою комнату и завтра утром явитесь ко иве за вашим капитанским дипломом.

Буш. Ваше величество!

Кор. Идите. (Окно в оранжерее, в это время запирается.) Идите, идите!

Буш. Бедная Шарлота!… А принцесса Генриэтта и король Карл!… Ну, будь что будет! (Удаляется.)

ЯВЛЕНИЕ 10-е.

Король. Жоржета (слышен голос, призывающий Жоржету).

(Голос: «Жоржета!»)

Жорж. Я вам более не нужна, государь?

Кор. Нет!

Жорж. Меня зовет отец

(Голос: «Жоржета!»)

Кор. Ступай! (Она исчезает.)

ЯВЛЕНИЕ 11-е.

Кор. (один). Что-то я заметил, как будто бы Бушаван не совсем охотно уступил мне свое место. Не было ли и у него особого интереса отдежурить до конца? Впрочем сейчас узнаем. Главное меня беспокоит Мазарини. Какое дело могло его привлечь в оранжерею и притом в такой поздний час? Кого он ждет? Уж не шпионит ли он свою племянницу. Нет, это не то, он не только закрыл окно оранжереи, но даже спустил и штору. Да, теперь будет немножко трудновато дать знать Марии, что я здесь!

ЯВЛЕНИЕ 12-е.

Король. Шарлота (у окна в башенке).

Шарл. (тихо). Господин Бушаван!

Кор. (оборачиваясь). Это что?

Шаря. Вы здесь?

Кор. Да… Но…

Шаря. Это я, Шарлота… Принцессы уже легли… И я свободна.

Кор. Ого! Фрейлина регентши!… Понимаю! Мать Бушавана состоит при тетушке Христине, а он сам провел три месяца при Савойском дворе.

Шарл. Что же?… Могу я к вам сойти?

Кор. Конечно.

Шарл. Вы одни?

Кор. Совершенно один.

Шарл. Я сейчас приду.

Кор. Прекрасно! Получу самые свежие новости из Турина.

Шарл.(на сцене). Вот и я.

Кор. Отойдемте в тень, чтобы нас не увидали.

Шар. О! Как я рада! Наконец-то я имею возможность с вами поговорить.

Кор. И я тоже.

Шар. (давая ему поцеловать руку). Возьмите!

Кор. (в сторону). Эге! Ночные дежурства уже не так неприятны, как я до си пор предполагал.

Шар. Вообразите, одну минуту я думала, что мне прядется уехать, не простившись с вами.

Кор. Отчего так?

Шар. А потому, что мы теперь не можем более оставаться в Венсене.

Кор. Я вас не понимаю.

Шар. Как не понимаете? Должны же вы согласятся, что мы совершенно напрасно проехались.

Кор. Ах, да!.. Король…

Шар. Король влюблен в Марию Манчини… И серьезно поговаривают о женитьбе.

Кор. Вот как!

Шар. Королева просто из себя выходит. Она говорить, что, если бы это дело было только одного короля, то она бы с ним справилась, но что тут замешан этот пройдоха Мазарини. Регентша Христина весь вечер провела в слезах. Оно и понятно: она была так уверена, что ее дочь сделается французской королевой.

Кор. А принцесса Маргарита?

Шар. Ну, она притворяется только, что очень грустит.

Кор. Как притворяется?

Шар. Да… но…

Кор. Что — но?

Шар. Но в сущности очень рада.

Кор. В самом деле? Почему же? Потому что король женится на Марии Манчини?

Шар. На Марии Манчини или на ком другом… только бы не на ней.

Кор. Разве она так ненавидит короля?

Шар. Нет, не то… ну, просто она любит другого.

Кор. Что вы говорите?

Шар. Да, дорогой мой Гектор, да… (Дает себя поцеловать в лоб.)

Кор. (в сторону, поцеловав.) Теперь я понимаю, почему Бушевав не охотно уступил мне место.

Шар. Что вы сказали?

Кор. Я говорю, кого же она любит?

Шар. Принцесса?

Кор. Да.

Шар. Она любит князя Фарнезе, герцога Пармского и Пиаченского, при котором, как вы знаете, отец мой состоит шталмейстером.

Кор. Нет, я этого не знал.

Шар. Он очень красивый молодой человек, лет 28 ;впрочем , так же красив, как и король.

Кор. И вы говорите, что она лучше предпочитает быт герцогиней Пармской, чем королевой французской? Значит в ней нет большого честолюбия.

Шар. Очень естественно. Она любит князя Фарнезе, и не любят короля Людовика XIV.

Разве я, например, так искренно вас любящая, согласилась бы переменить имя Бушавана, на титул герцога Пармского?

Кор. В самом деле?

Шар. Конечно! Неужели вы можете сомневаться после всего, что…

Кор. После чего?

Шар. Тсс!..

Кор. Но, если бы король женился на принцессе Маргарите, то в таком случае князь Фарнезе…

Шар. Твердо решился сопровождать ее ко французскому двору, даже рискуя потерять свое герцогство.

Кор. К счастию, князю не придется беспокоиться.

Шар. Конечно, к счастию!

Кор. Отчего вы так именно желаете, чтобы герцог Пармский женился на Савойской принцессе?

Шар. Еще бы не желать! Ведь если принцесса Маргарита выйдет за князя Фарнезе, то и наша собственная свадьба сейчас же устроится.

Кор. Как так?

Шар. В день своей свадьбы, князь Фарнезе дает мне сто тысяч ливров в виде свадебного подарка; так что, если вы в свою очередь получите чин капитана…

Кор. Я его уже получил.

Шар. Получили?

Кор. Да, мне его обещал сам король и это верно, как будто диплом уже у меня в кармане.

Шар. А получил ли король позволение от кардинала Мазарини? Ведь капитанское место стоит 40 тысяч ливров.

Кор. Что я его получу, так это верно.

Шар. О! Какое счастие! Какое счастие! (Кидается на шею короля и целует.)

Кор. (в сторону). А ведь пожалуй приятнее быть Бушаваном, чем даже королем.

Шар. Ай!.. Тише!..

Кор. Что?

Шар. Сюда кто-то идет.

Кор. И в самом деле… Идите пока к себе, Шарлота.

Шар. И так вы полагаете, что король женится на Марии Манчини?

Кор. Очень вероятно.

Шар. Вы-то сами в это верите?

Кор. Дело очень возможное… и во всяком случае он никогда не женится на принцессе Маргарите, в этом я уверен.

Шар. Нет, не женится?

Кор. Нет.

Шар. О! Тогда принцесса выйдет значит за князя Фарнезе.

Кор. (улыбаясь). Все употреблю, чтобы это так и случилось. А! Идут, идут! (Провожает ее до лестницы башни.)

ЯВЛЕНИЕ 13-е.

Король. Генриэтта. Карл.

Кор. (заграждая им пут). Кто идет?

Геи. (выступая). Вы нас не узнаете, господин Бушаван?

Кор. О, да, узнаю (В сторону)} Кузина Генриэтта! Но с кем же она?

Карл. Благодарю вас, г. Бушаван, от всей души. Вы мне доставили способ провести один из самых радостных часов в моей жизни.

Кор. (в сторону). Карл II-й?! Карл II во Франции, в Париже, в Венсеие!

Карл. Я дал слово кардиналу Мазарини но видеться ни с королем Людовиком XIV, нb с королевой Анной Австрийской, но и ему ничего не обещал на счет свидания с матерью и сестрой. Теперь мне выпало счастие с ними проститься и, только благодаря вам, вам, я обязан этому счастию!

Ген. И верьте, г. Бушаван, что если бы когда-нибудь узнали о том, что вы для нас сделали, и захотели бы подвергнуть вас наказанию за это, то я первая бросилась бы к ногам короля Людовика и он, по своей природной доброте, простил бы наверное.

Кор. Благодарю. (В сторону.) О, как она мила!

Карл. До свидания, г. Бушаван, да хранит вас Господь! Пойдем, сестра, ты проведешь меня до калитки… Ох, как грустно, как жалко, что я не видел короля! (Карл и Генриэтта уходят в глубину; король стоит так, что может слышат их разговор.)

Кор. (в сторону). Он жалеет, что меня не видел!

Генр. Ты мне объясни, о чем ты хотел у него просить, может быть, мне представится случай…

Карл. Видишь ли, сестра, это дело слишком серьезное для тебя…

Генр. Поверь, мой друг, что испытанные мною несчастия придали мне так много серьезности, что а надеюсь исполнить твое поручение.

Карл. Ну, так слушай же в чем дело. Как тебе известно, Кромвель умер, остался в Англии человек, в руках которого находится судьба всего государства. Достаточно одного его слова, чтобы низвергнуть Ричарда Кромвеля и возвести меня на трон. Человек этот находится в Шотландии, командующим армией. Имей я миллион, я купил бы этого человека.

Генр. Миллион!.. О, Господи! Их так много у кардинала Мазарини!.. Но, как зовут этого человека?

Карл. Его имя Монк. Если бы мой кузен, Людовик, снабдил бы меня взаймы этим миллионом! О, тогда бы дли бедных изгнанников настали бы лучшие времена, и я сделался бы настоящим королем, а ты настоящею принцессой!

Генр. Да! И Людовик, которого я так люблю и который на меня не обращает никакого внимания, тут бы, может быть, и удостоил своим взглядом бедную Генриэтту.

Кор. (в сторону). Вот как! Милая кузина!.. А я и не подозревал!

Карл. Ну, время нам и расстаться… а завтра снова в изгнание… о котором я было позабыл, думая, что оно уже кануло в вечность. Прощай, сестра!

Генр. Прощай, Карл, прощай!

Карл. Дай еще раз обвить тебя… 01 Матушка!.. Будь я королем, навсегда заставил бы и ее позабыть все ее прошлые страдания.

Генр. Ну, а пока я постараюсь внушить ей терпение до той минуты, пока ты станешь королем.

Карл. Прощай!.. (Уходит, Генриэтта запирает за ним калитку.)

ЯВЛЕНИЕ 14-е.

Король. Генриэтта.

Генр. Прощайте, г. Бушаван! Поверьте, что я никогда не забуду все то, что вы для нас сделали. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 15-е.

Король. Шарлота (у башенного окна).

Кор. Бедный Карл и бедная Генриэтта! Вот она — политика! Какие она налагает тяжелые обязательства, особенно, когда ее ведет такой человек , как кардинал Мазарини. Да, у всякого в мире есть свое желание: Жоржета хочет быть актрисой, Мольер — получить привилегию, Бушаван мечтает о командовании ротою, Шарлота ожидает сто тысяч ливров, Карл II-й нуждается в миллионе, Генриэтта… бедная Генриэтта! Только она одна не получит желаемого… Ах, господин Бушаван, вы оказали мне такую услугу, за которую вам следовало бы дать не роту, а целый полк. (Замечая Шарлоту у окна.) Как! Вы тут!

Шар. Я уже высказала вам свою любовь а теперь жду от вас ответа на мое призвание.

Кор. (в сторону). Должен же и ей ответить. (Громко.) Люблю, люблю вас, Шарлота, более чем когда-нибудь!

Шар. А, получивши роту, вы не откажетесь от моей руки?

Кор. Можете ли вы сомневаться в этом!

Шар. Даже, если я и не получу ста тысяч ливров?

Кор. Даже если не получите.

Шар. О! Благодарю вас… Прощайте… до завтра!

Кор. До завтра! (В сторону.) Ну, господин Бушаван, не знаю, как вам это понравится, но я вас уже женил!

(Шарлота скрывается. Король остается один.)

ЯВЛЕНИЕ 16-е.

Король (один).

(Бьет полночь.)

Кор. Уже полночь. Как скоро прошло время! Я даже не успел дать знать Марии, что я здесь. Ага! Вот ждут меня сменять.

ЯВЛЕНИЕ 17-е.

Король, Гиш (одетый мушкатером), два мушкатера.

Гиш. Пароль?

Кор. Фортуна и Фонтенебло.

Гиш. Есть особые приказания?

Кор. Впустите того… Однако, скажите, граф Гиш, давно вы служите в мушкатерах?

Гиш. Король!

Кор. Вернитесь к себе и оставайтесь под арестом до нового распоряжения, а я отдежурю за вас, как уже дежурил за Бушавана.

Гиш. Ваше величество!

Кор. Извольте идти и никому ни слова, и вы также, господа. Поняли?

Все (склоняясь). Ваше величество! (Уходят.)

ЯВЛЕНИЕ 18-е.

Король (один).

Кор. Граф Гиш переодетый мушкетером! Что могло побудить его переодеться? Сегодня вечером он два раза подходил к Марии Манчини, два раза говорил с ней; мне показалось даже, что они пожимали друг другу руки. Я не верил, и не хотел верить, желая отстранить от себя всякое подозрение, а приходя сюда, отнюдь не хотел следить за ее поступками. Но теперь я здесь и в том же костюме, как и граф… Да, можно подумать, что само Провидение управляет событиями этой ночи! Дойду до конца, что бы ни пришлось испытать мне, какое бы несчастие не ожидало меня. Я не сомневаюсь, что все это приходить свыше, чтобы предохранять меня от великой и, может быть, непоправимой ошибки. О! Кажется открылось окошко!.. Это окно Марии… Подождем, а главное, не забудем, что граф Гиш должен был заменить Тревиля… Теперь, значит, на часах находится граф.

ЯВЛЕНИЕ 19-е.

Король. Мария (у окна).

Мар. Граф Гиш! Вы тут?

Кор. (в сторону). А!.. Его-то она и ждет!

Мар. Armand! (Король подходит.) Это вы, граф Гиш?

Кор. (про себя). Меня кругом все обманывают, отчего же и мне не защищаться тем же оружием? (Марии.) Да, это я.

Мар. Значить Тревиль согласился таки уступить вам свое место?

Кор. И вы, Мария, наконец, согласились даровать мне ту милость, о которой и так долго умолял вас.

Мар. Да, Armand-…Я нашла, что взаимное объяснение необходимо между нами и что настало время, когда я больше не должна обманывать ни вас, ни короля. С тех пор, как король стал интересоваться мною, начиная со вчерашнего дня в Лувре и кончая сегодняшним утром на охоте, вы несколько раз заставляли меня опасаться проявлений вашей ревности.

Кор. Но ведь я же, Мария, имею некоторый повод к ревности.

Мар. Да, но чем более вы имеете причин ревновать, тем менее вы должны проявлять свою, ревность, если только вы меня искренно любите и желаете мне счастья в жизни. Я назначила вам это свидание потому, что не хочу, чтобы продолжалась эта двойная интрига. Вы, или верните мне мое слово, как в настоящих обстоятельствах обязан сделать каждый дворянин, или скажите мне откровенно и ясно; «Мария, вы дали мне слово, вы устно к письменно высказали свою любовь, я требую, чтобы вы этому слову пожертвовали любовью короля и блестящею будущностью, которую он вам обещает». Если бы дело шло о том, чтобы быть любовницей короля Людовика XIV, я думаю, что вам нечего было бы колебаться и тогда я не имела бы права требовать от вас никакой жертвы; но любовь короля серьезна, он любить меня так искренно, что не прочь жениться на мне. Он еще не делал мне никаких обещаний, но если даст слово, я уверена, что сдержит его. Вы знаете, что говорит о короле дядюшка: «В короле достаточно материи не только на одного короля, но еще и на четырех честных людей». Armand! Неужели бы вы захотели сорвать французскую корону с чела, на котором, но вашим словам, вы хотели бы видеть корону целого мира?

Кор. В таком случае, вы, значит, любите короля?

Мар. Armand, выслушайте меня внимательно и поверьте, что предстоящее мне высокое положение ничего не имеет общего с тем, что я вам скажу. Я не говорю о сыне Людовика XIII, о внуке Генриха IV, о том, кто властвует над 25-ю миллионами людей, я говорю вам о красивом, благородном и привлекательном юноше, который, будь он простым графом или даже бароном, все же имел бы достаточно данных, чтобы прельстить собою женщину. Поэтому, ничего нет удивительного, если сперва мое, увлеченное вами, сердце колеблется между вами и королем. Armand! не заставляйте меня сожалеть всю жизнь о том, что было между нами. Вы лучше всех знаете, как маловажна и невинна была наша любовь; и ничего серьезного вам не разрешала и никогда не давала вам положительных обещаний. Armand! Отдайте мне мои письма, как я отдаю вам ваши; покиньте двор под первым попавшимся предлогом; перестаньте возбуждать ревность короля, вспомните о его разрыве с графиней de-la-Motte, когда ему было доказано, что она любила Шамаронта. Дайте исполниться моей чудной судьбе… Дайте мне достигнуть блестящего, небывалого положения. Оно меня так высоко поставит над моими сестрами, которым я имела глупость когда-то завидовать, и я стану вас благословлять, скажу более, стану любить вас, как настоящего и лучшего друга!

Кор. Благодарю вас, Мария, вы мне обещали быть откровенной и, к моему счастию, исполнили свое обещание. Я шел сюда полный радости и надежды, но вы разбили мое счастие, потушили первое пламя юности, пламя, которое так часто воспламеняется и тушится одною и тою же женщиною. Мария, не укоряйте мена, что я так скоро вам повинуюсь. Я, как король, не хочу остатков чужой любви. Мне нужна двойная девственность — и сердца и души. Мария, Мария, говорю вам с сокрушенным сердцем и со слезами на глазах: с настоящей минуты — вы свободны!

Мар. Armand!

Кор. Прощайте, Мария. Завтра вы получите ваши письма и тот, присутствие которого вас так пугает и который осмелился вступить в борьбу с любовью короля, чья ревность выражалась даже угрозами — тот завтра же покинет двор. (Раздается три раза стук в калитку.)

Мар. (стараясь взят его за руку) Armand!

Кор. (отталкивая руку Марии). Слышите, стучат. Это тот, кого ваш дядюшка ждет в оранжерее; я на часах и должен открыть ему калитку. Уходите скорее и закройте окно. Нас никто не должен видеть и слышать.

Мар. Итак, завтра я получу мои письма?

Кор. Да.

Мар. Благодарю! (Запирает окно.)

ЯВЛЕНИЕ 20-е.

Кор. (один). О, Боже! Зачем-эта завеса спала с моих глаз? Для того ли, чтобы даровать счастие или чтобы повергнуть меня в полное отчаяние… Однако стучат во второй раз… Иду, иду!

ЯВЛЕНИЕ 21-е.

Король. Пимонтель.

Кор. Вас ожидает кардинал Мазарини?

Пим. Да.

Кор. Значит вы знаете пароль?

Пим. Франция и Испания.

Кор. Вы привезли известия из Мадрида?

Пим. Очень важные.

Кор. Испанская королева разрешилась от бремени?

Пим. Да.

Кор. Сын или дочь?

Пим. Это секрет и может быть сообщен только одному кардиналу.

Кор. Надеюсь, что вы будете так добры передать мне этот секрет прежде, чем кому либо.

Пим. Вы говорите таким тоном с испанским послом, что мне бы хотелось знать, кто вы такой?

Кор. Кто я? Я, милостивый государь, король Франции.

Пню. Ваше величество!.. Простите… вас трудно узнать в этой одежде.

Кор. Мне нужно дать некоторые приказания начальнику мушкатеров, который сейчас придет с ночным обходом. Потрудитесь, сударь, подождать меня под этим сводом, чтобы возобновить наш разговор в моем кабинете. (Пимонтель кланяется и удаляется.)

ЯВЛЕНИЕ 22-е.

Король. Гито и четыре солдата. Пимонтель (под сводом).

Кор. Подойдите сюда, Гито. (Приподнимает шляпу). Вы меня узнаете? (Один из солдат освещает фонарем лицо короля.)

Гито. Король!

Кор. Сейчас же арестовать графа Гиша. Господин Пимонтель, я к вашим услугам, (Удаляется с испанским послом.)

ЯВЛЕНИЕ 23-е.

Гито и четыре солдата.

Гито. Ага! Наконец-то король сделался настоящим королем!

Солд. Отчего так, капитан?

Гито. Он только что приказал мне арестовать графа Гиша.

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ.

У короля.

ЯВЛЕНИЕ 1-е.

Монгла, Данжо, Вильнье, Придворные (ожидающие выхода короля).

Мон. (смотря на часы). Пять минут девятого… Господа, король опаздывает сегодня на пять минут!.. Вероятно не совсем хорошо чувствует себя

Вил. А еще вероятнее — принимает своего тайного агента.

Дан, Не удивительно! Я сегодня утром сам видел, как в замок входил человек, лицо которого мне совершенно незнакомо.

Вил. Каких лет?

Дан. Приблизительно лет тридцати пяти, глаза черные, лицо грустное, усы…

Вил. Что вы на это скажете, Монгла? Вы с ним знакомы.

Мои. С кем?

Вил. Ну, с этим тайным агентом. Согласуются ли его приметы, с тем, что говорит Данжо?

Мон. И да, и нет, господа. Тайный агент его величества, чтобы его не узнавали, меняет свое лицо и свой костюм раза по три или по четыре в день, а ночью, так и того чаще.

Дан. Когда же он спит?

Мон. (важным тоном), Почти что никогда. Благодаря такой способности и чрезвычайной деятельности, этот необыкновенный человек и может аккуратно и неутомимо исполнять возложенные на него тяжелые обязанности.

Вил. Так вы думаете, Монгла, что он-то теперь и находится у короля?

Мон. Я ничего не думаю и не утверждаю. Но вчера вечером король спросил у меня ключ от наружных дверей замка и, потому, я не сомневаюсь, что сегодняшнее утро принесет нам массу новостей и тайн.

Дан. Ах да, кстати о новостях: вчерашние две дамы, приехавшие инкогнито в Венсен никто иные, как герцогиня Савойская и ее дочь принцесса Маргарита.

Мон. Я сам отправлял им экипажи до Орлеана.

Вил. А на счет секретов, известно ли вам, что г. Пимонтель, испанский посол, только в 2 часа ночи вышел от короля?

Мои. Я сам поджидал его у главных ворот и провел его до спальни короля.

Дай. Все это менее странно, господа, чем арест графа Гиша, сегодня в четыре часа утра,

Вил. Не может быть! Гиша!? Любимца короля!

Мон. О! Это известие совершенно верно: я сам ходил будить Гито, старик спал крепчайшим сном.

Дан. Все это не объясняет, почему король опаздывает сегодня на десять минут.

Мон. (смотрит на часы). На одиннадцать с половиною… И так, повторяю, по всему заметно, что в замке приготовляется что-то очень важное.

ЯВЛЕНИЕ 2-е.

Те же. Мольер.

Мол. Господа, его величество поручил выразить вам свое сожаление. Маленького выхода сегодня не будет. Впрочем, король желает, чтобы вы не удалялись, так как он имеет намерение сделать очень важное сообщение всему двору.

Вил Это кто такой?

Дан. А вот это тот самый человек, который сегодня утром входил в замок.

Вил. Тайный агент?

Мон. О! Нет, господа, это новый камердинер его величества, Мольер, сын старого Поклена, придворного обойщика. Это просто какой-то комедиант, который почему-то понравился королю. Я это потому знаю, что Байтам, старый слуга государя, не захотел вместе с ним убирать постель его величества, под предлогом, что не желает мараться с подобным скоморохом. Говорю вам это как факт. Бонтан приходил ко мне советоваться по этому поводу, как к человеку, сведущему по части этикета.

Дай. И что же, по вашему, Бонтан прав или нет?

Мон. Нет, не прав. Существует указ короля Людовика XIII, от 16 апреля 1641 года, в силу которого возбраняется укорять актеров за их ремесло.

Мол. Вы слышали, господа, что я вам передал?

Мон. Потрудитесь доложить королю, что мы будем ожидать его дальнейших приказаний. (Уходят за исключением Мольера.)

ЯВЛЕНИЕ 3-е.

Мольер (один). Совет, данный мною королю, оказался, по-видимому, действительным. Здесь только и разговору, что о тайном агенте короля. Все то его видели, то верхом, то пешего; одному показался он грустным, задумчивым, гуляющим в самых уединенных аллеях парка; другой — присутствовал при том, как он с веселым видом кормил лебедей у большого бассейна; что он и брюнет, и блондин и большого роста, и малого; так, например, маркиз Монгла должен свидеться с ним сегодня вечером, герцог Вилькье завтракает с ним завтра утром, граф Данжо колеблется его принять, пока он не докажет своего знатного происхождения. А пока всякий доносит о надеждах и замыслах соседа я даже сознается в своих собственных провинностях, боясь, что тайный агент донесет раньше его.Король получает пропасть писем м разоблачений. О, несчастные жертвы тщеславия, властолюбия и корысти, присвоившие себе название людей! Все вы остаетесь те же, в какое бы время не пресмыкались по земле.

ЯВЛЕНИЕ 4-е.

Король. Гито. Мольер.

Кор. (держит несколько писем). Благодарю, Гито. Что же он сказал, когда вы его арестовали?

Гито. Как обыкновенно все говорят в подобных случаях: «не понимаю, почему его величество…» А когда я потребовал от него письма взамен тех, которые принес, тогда он как будто понял в чем дело и тотчас же отдал мне этот пакет, без всякого сопротивления.

Кор. Отлично! Теперь вернитесь к графу Гишу и скажите ему, что он свободен, но с условием, тотчас же отправиться в армию и не возвращаться в Париж, пока я его не призову.

Гито. Приказания вашего величества будут исполнены в точности (Кланяется и уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 5-е.

Король. Мольер.

Кор. Вы меня освободили от придворных, г. Мольер?

Мол. Точно так, не по желанию вашего величества, они ожидают ваших дальнейших приказаний.

Кор. Прекрасно! Вот список лиц, которых я желаю видеть сегодня утром. Благодаря вашему совету, произошло столько разнообразных событий в течение последних суток, что комедия, в которой я вам предназначил роль моего советника, приближается, наконец, к развязке. Вы видели ее начало, г. Мольер, вы увидите и конец ее.

Мол. Глубоко благодарю, ваше величество, за всю доброту вашу и снисхождение к несчастному поэту, но все-таки, как только окончится эта комедия, я буду почтительно просить о разрешении покинуть двор и возвратиться к театру. Я не придворный человек, я бедный скиталец, как Коло или Сальватор Роза, с кистью в одной руке и карандашом в другой; изображать и осмеивать людей — вот мой удел. Встречаемый с почтением за кулисами моего театра, я здесь не более, чем раб, и на меня все смотрят как на какого- то пария. Вот, например, если ваше величество страдали сегодня бессонницей и приписали ее тому, что постель…

Кор. Я об этом уже слышал, сударь. Бонтон отказался убрать мою постель вместе с вами, но не под предлогом, что поэт не может с ним сравниться, а потому, что он не может сравниться с поэтом. То, что вы приняли за гордость, было не более как скромность. Впрочем, долг моего старого Бонтона я беру на себя и мы сегодня же сведем с вами наши счеты, а пока возьмите список и потрудитесь допускать до меня только тех, которые в нем помечены.

Мол. Смею заметить вашему величеству, что в нем недостает одного имени.

Кор. Какого?

Мол. Имени моего отца, государь. Ведь он сегодня должен был явиться за письменным приказанием посадить в тюрьму его беспутного сына.

Кор. Вы правы. Если он придет, скажите, чтобы его впустили.

(Мольер уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 6-е.

Кор. (один, садится в кресло). О! Людовик, Людовик! Ты захотел быть королем и не можешь быть даже человеком! Как ты сумеешь снести бремя правления, когда не умеешь справиться с тяжестью сердечного горя… Вот ее письма… письма Марии… обращенные к другому!.. Я их не читал и, конечно, читать не буду… Перед тем, как писать мне, она и ему писала. Перемена только в именах, но содержание писем к обоим нам, вероятно, одно м то же. Каждому из вас она говорила и много раз повторяла те же три слова, которыми женщина убаюкивает нас от самой колыбели и до гроба: «я вас люблю»… (Грустно.) О! И я вас любил, Мария, любил до сумасшествия, готов был сделать своею женою, сделать вас королевой! Если бы кто-нибудь пришел мне рассказать то, что я слышал в эту ночь, я бы ему не поверил; но вы сами сорвали повязку с моих глаз. Благодарю вас, Мария. Вы сами излечили рану, нанесенную вами же моему сердцу… Идут!.. Генриэтта!.. И ее сердце также облито кровью… Но ее я, по крайней мере, могу утешить.

ЯВЛЕНИЕ 7-е.

Король. Генриэтта.

Ген. Государь!

Кор. Подойдите, сюда, Генриэтта, и взгляните на меня.

Гм. О! Ваше величество! Простите, но не смотря на ваши добрые глаза и ласковый голос, я, как будто бы, чего-то опасаюсь. _А.

Кор. Чего же?

Геи. Вы пожелали видеть меня сегодня утром, видеть меня одну, говорить со мною наедине. Что можете вы сказать такой бедной девушке, как я?

Кор. (глядя на нее с большей нежностью). Я хочу сказать вам, Генриэтта, что у вас не только прелестные глаза, хорошенький ротик и чудные волосы, но еще и благородное сердце.

Гои. О! Боже!

Кор. Вы всегда были хорошею и покорной дочерью, утешали в несчастии свою мать; теперь же вы верная и преданная сестра, утешительница вашего брата в изгнании,

Гон. Что вы, государь, хотите этим сказать?

Кор. Я хочу этим выразить, что вы для меня предмет удивления, дорогая Генриэтта. Брат ваш низвергнут с трона, изгнан из Англии и когда несправедливое, тираническое распоряжение заставляет его покинуть страну, которая должна бы считаться его вторым отечеством, вы стараетесь, по крайней мере, облегчить его участь своими ласками и слезами — за неимением других средств — и усладить ему жестокую минуту расставания.

Ген. Боже мой! Ваш агент вам все передал! (Кидается к ногам). Простите меня, государь, простите!

Кор. (поднимая ее). Не только прощаю, но и сочувствую вам, Генриэтта; теперь выслушайте меня.

Ген. Да, да, я слушаю… Но мне кажется, что все это сон!

Кор. Да, но вы сейчас убедитесь, любезная кузина, что это действительность. В эту ночь, когда с вами прощался ваш брат, он говорил… помните, около оранжерейной налитки. …что ему достаточно было бы миллиона, чтобы купить генерала Монк.

Ген. Да, да, все это правда.

Кор. Вот в этом бумажнике миллион, так горячо желаемый вашим братом. Передайте ему, Генриэтта. Я хочу, чтобы он получил его из ваших рук. Если переговоры удадутся, тогда он только вам одной будет обязан своим возвращением на английский престол.

Ген. Но этот миллион, государь…

Кор. (меланхолично), Он был мне послан кардиналом Мазарини для праздников и пиров, но, вы сами это знаете, печальное сердце бежит от шума и удовольствий. Я более не нуждаюсь в этом миллионе, Генриэтта; я вам его даю без всякого сожаления; возьмите же его без угрызении совести. Пусть только ваш брат простит мне, что я так мало для него делаю. Кто знает, современен, может быть, я сделаю и больше.

Ген. О! благодарю, благодарю вас, государь!

Кор. Идите, Генриэтта, не теряйте времени. Ваш брат должен был ехать сегодня утром, но я надеюсь, что он еще не тронулся в путь.

Ген. И я ногу сама пойти к нему?..

Кор. Я этого желаю. (Провожает ее к дверям,)

Ген. О, как вы добры, как вы добры, государь!

ЯВЛЕНИЕ 8-е.

Те же и Филипп (в передней). Мольер.

Фил. Людовик, Людовик! Прикажи меня впустить, г. Мольер отстраняет меня от твоей двери, от двери, которую я же ему отпер. Неблагодарный!

Мол. Ваше величество, будьте так добры сказать его высочеству, что я только исполняю данные мне приказания.

Фил. А я все-таки войду.

Кор. Идите, Генриэтта, идите. (Уходит,)

ЯВЛЕНИЕ 9-е.

Король и Филипп.

Фил. (со вздохом). Ах!..

Кор. Что с тобой, Филипп? Ты почти также грустен, как и н.

Фил. Если я грущу, то не даром.

Кор. Грустишь? Ты? С тридцатью тысячами ливров в кармане, то есть с перьями на твоих шляпах, с кружевами на рукавах, с бриллиантовыми пряжками на. подвязках и золотыми вышивками на плащах?

Фил. Увы! Вот именно оттого-то я и грущу, что должен проститься и с вышивками, и с бриллиантами, и с кружевами, и с перьями! Пойми, что тридцать тысяч ливров, данные мне кардиналом, они…

Кор Что они?

Фил. Опять возвратились в его сундук.

Кор. Он у тебя взял их обратно?

Фил. Нет, он поступил еще бесчестнее. Он у меня их снова выиграл в карты… И когда я остался без ничего, он не пожелал играть на слово, говоря: «Фи! Ваше высочество! Как это некрасиво, быть игроком в ваши лета». Теперь ты видишь… (Выворачивает карманы.)

Кор. И ты рассчитываешь на меня?

Фил. Надо же пополнить пустоту… Вчера я тебе предложил твою часть из моих трех тысяч золотых; сегодня — твоя очередь дать мне мою часть из твоего миллиона. Видишь, как все это просто.

Кор. Бедный Филипп! Ты не вовремя пришел просить денег!

Фил. Как? Неужели и твой миллион тем же путем возвратился к кардиналу?

Кор. Нет, но я уже им распорядился.

Фил. Ах! Какая жалость! А когда же он даст тебе другой миллион?

Кор. Не знаю, но не беспокойся, если он слишком замешкается, тогда я сам возьму, ни у кого не спрашивая.

Фил. Ты, значит, в самом деле будешь королем?

Кор. Надеюсь!

Фил. С какого же дня?

Кор. (со вздохом). С сегодняшнего.

Фил. Об этом еще никто не знает?

Кор. Нет.

Фил. Так позволь же мне первому принести поздравление… Ваше величество, имею честь…

ЯВЛЕНИЕ 10-е.

Те же и Мольер, потом Шарлота.

Кор. Войдите.

Мол. Ваше величество! Графиня де Версель и ее дочь уезжают в полдень, а так как король пожелал принять M-lle Шарлоту…

Кор. Пусть войдет.

Фил. Кто это такая, M-lle Шарлота? (Мольер вводит Шарлоту которая стыдливо останавливается у двери.) А! Это фрейлина кузины Маргариты!.. Так как же, Людовик, если ты получишь снова свой миллион…

Кор. (протягивая ему руку). И ты получишь свои три тысячи золотых.

Фил. Благодарю. О! Что за чудное кольцо!

Кор. (грустно). Можешь взять себе, если хочешь.

Фил. Ты мне его даришь?

Кор. Да. Оно будет напоминать тебе, что ты первый поздравил меня в первый день моего настоящего воцарения.

Фил. Спасибо, спасибо, Людовик… О! Какая прелесть это кольцо! (Проходя мимо Шарлоты.) Посмотрите, какое прелестное кольцо.

Шар. (с беспокойством). Прелестное, ваше высочество.

ЯВЛЕНИЕ 11-е.

Король и Шарлота.

Кор. Счастливчик! Стоит только дать ему кольцо и обещать три тысячи золотых и вот он самый счастливый из всех принцев па земле. (Шарлоте.) Подойдите.

Шар. Извините, государь, но вероятно ошиблись, говора, что ваше величество изволили меня требовать к себе…

Кор. Почему вы полагаете, что ошиблись?

Шар. Оттого… оттого, что мне нечего сообщить вашему величеству… Нет, положительно ничего, чтобы…

Кор. А если я имею что сообщить вам?

Шар. Вы? Мне? Что может сказать мне король?

Кор. Во-первых, он может у вас спросить, что делают принцесса Маргарита и ее мать?

Шар. Они обе здоровы, государь, совершенно здоровы.

Кор Я слышал, что регентша уезжает в полдень?

Шар. Точно так, государь.

Кор. И возвращается в Турин?

Шар. Да, в Турин.

Кор. А какое впечатление производит на нее этот отъезд?

Шар. Она очень грустна.

Кор. Зато принцесса Маргарита должна быть очень веселою.

Шар. Веселою?

Кор. Да, как была весела вчера вечером, когда королева, моя мать, вошла сердитая к этим дамам и объявила им об открытой любви короля к Марии Манчини.

Шар. (в сторону.) Мои собственные выражения!

Кор. И веселье ее очень понятно, после страха выйти за нелюбимого человека.

Шар. О!

Кор. Теперь она снова увидит князя Фарнезе, которого так нежно любит.

Шар. О!

Кор. И который обещал известной мне фрейлине Шарлоте Годефруа…

Шар. Боже мой!

Кор. Любящей с своей стороны графа Бушавана…

Шар. Создатель!

Кор. Сто тысяч ливров, в виде свадебного подарка, если ему удастся жениться на принцессе Маргарите.

Шар. Ой! помогите, спасите! Я сейчас упаду в обморок!..

Кор. Призовите лучше все свои силы и возьмите вон там, на столе, бумагу, сложенную вчетверо. Видите?

Шар. Государь! Не могу… не могу исполнить вашего приказания, мои ноги не повинуются мне…

Кор. Эта бумага — капитанский диплом Бушевала.

Шар. Капитанский диплом!.. О, государь! Я не нахожу слов для благодарности…

Кор. Вы передадите ему этот диплом, и с условием — условие это легко исполнить — чтобы он непременно на вас женился в продолжение шести недель, начиная с сегодняшнего дня. Теперь я должен вам сказать еще одно: если князь Фарнезе, которого и избавляю от очень дорогих путешествий во Францию, так как не женюсь на принцессе Маргарите, будет так скуп, что не даст вам обещанных ста тысяч ливров, то вы получите их от меня.

Шар. О, государь!

Кор, Что с вами?

Шар. Страх, волнение, радость так на меня подействовали, что я, право, не вижу двери… (Король ведет ее к выходу.) Но как же вы можете знать..?

Кор. Позвольте мне возвратить вам поцелуй, который вы мне дали этой ночью на оранжерейном дворе. Я ничего не желаю оставлять у себя принадлежащего г-ну Бушавану.

Шар. О, Господи! (Дверь отворяется. Входит Мазарини. Шарлота отступает. Мазарини делает несколько шагов вперед. Она проходит за ним и исчезает _г держа голову обеими руками.) О, Господи, Господи!

ЯВЛЕНИЕ 12-е.

Король. Мазарини.

Кор. Еще двое счастливых! Из-за них я почти что забыл о собственном горе.

Маз. (с удивлением озираясь вокруг себя.) Ваше величество посылали за мной?

Кор. (вздыхая,) Да, кардинал, да.

Маз. Ваше величество изволили получить миллион?

Кор. Да, Бернуэн мне его передал.

Маз. То-то… А я испугался, узнав, что король зовет меня…

Кор. (гордо.) Я вас призвал, чтобы переговорить с вами о разных важных делах, касающихся управления государством, а также нашей внутренней и внешней политики.

Маз. Что вы сказали?

Кор. Вас, кажется, это удивляет, кардинал? Вы не привыкли, чтобы я таким образом говорил с вами. Но есть дела, которые так близко касаются моих прав, как короля, или моих чувств, как человека, что меня всегда удивляет ваша решимость предпринимать их без моего разрешения.

Маз. О чем вы говорите, государь?

Кор. Я говорю, сударь, о вашем отказе принцу Конде вернутся во Францию и о вашем приказании моему двоюродному брату Карлу покинуть Венсен.

Маз. Ваше величество знаете?

Кор. Я знаю, что Гено вчера вечером уехал в Брюссель, а от Карла II-го потребовали, чтобы он немедленно выехал из Венсена.

Маз. Ого!

Кор. Отчего же мне, сударь, не знать? Ведь знаю же я верную цифру вашего состояния! Вы меня понимаете — я говорю о 39 миллионах двухстах шестидесяти тысячах ливров.

Маз. Браво, ваше величество, браво! Я сам слишком ловкий человек, чтобы не оценить ловкость в других. Но, так как король, по-видимому, ставит мне в укор и отказ, данный принцу Конде, и требование предъявленное его величеству Карлу II, то я постараюсь оправдаться в двух словах.

Кор. Избавьте! Только слово «оправдаться», я желал бы заменить словом «объясниться».

Маз. Во первых, государь, я не отказал принцу Конде в просьбе вернуться во Францию; я только отсрочил это возвращение.

Кор. Да, до полного его выздоровления, при чем назначили ему двухмесячный срок.

Маз. Государь, я вполне уверен в тех людях, которые мне служат, так что ни Гено, ни Бернуэн и никто другой из моего дома, конечно, вам ничего не сказали. Вы как-нибудь случайно узнали о том, что произошло. Но вы все-таки узнали, а это главное. Так вот что я вам скажу: я удержал принца Конде за границею потому, что вполне отдавал ему справедливость, как полководцу, и вместе с тем опасаюсь его характера, как политического деятеля. Принц Конде при дворе, вместо того, чтобы находиться при армии, принц Конде, лишенный возможности выигрывать сражения за или против вашего величества, принц Конде займется интригами… Он захочет вас женить и не по вашему вкусу или по требованиям политики, но следуя своим собственным желаниям и интересам. И признаться, доколе король не женат или, по крайней мере, не принял неизменно решения касательно своей женитьбы, я предпочитаю, чтобы принц Конде оставался в Брюсселе и отнюдь не приезжал сюда.

Кор. В этом отношении я вполне с вами согласен и даю вам слово, что свадьба моя будет решена еще до приезда принца в Париж.

Маз. Тогда все препятствия исчезнут, Гено поспешит вылечить принца и ваше величество получит возможность призвать его к себе.

Кор. Перейдем к королю Карлу II.

Маз. А! Что касается до короля Карла II, это другое дело, и ваше величество сейчас же согласится со мной о невозможности терпеть его присутствие не только в Венсене или Париже, но и во Франции.

Кор. Я когда-то сам был изгнан и несчастлив, как он, а потому на желаю иметь от вас объяснения. Возможно ли допустить, чтобы министр мог приказать королю немедленно покинуть владения двоюродного брата и союзника? Так поступают только с частным человеком.

Маз. Во-первых, государь, развенчанный король в одно и тоже время — и более и менее, любого частного человека. Иногда такой король очень неудобен; полезен он не бывает никогда, а скорее опасен. Во вторых, что король Карл II ваш двоюродный брать, в этом и не сомневаюсь; но вы ошибаетесь, говоря, что он ваш союзник. Ваш союзник, государь, это Ричард Кромвель, протектор Великой Британии. А если ваш двоюродный брат все еще в изгнании и нищете, как вы сами когда то были, то это происходит от того, что, к несчастию, при нем никогда не было кого-нибудь вроде Джулио Мазарини; а найдись такой человек, и король не стал бы скитаться по большим дорогам, а давно бы опять сидел на английском престоле.

Кор. Не напоминайте об этом, я очень хорошо знаю, как много я вам обязан и, конечно, никогда об этом не забуду. Отдаю полную справедливость вашему гению, возвратившему мне и покой, и трон, и могущество. Но этот гений, как бы велик он ни был, или дурно судить о положении, или ошибается. Я союзник Ричарда Кромвеля? Первый раз слышу! Может быть союз с новым протектором подписан вами без моего ведома? В таком случае мне нечего возражать, так как, я по собственной беспечности и слабости допустил вас до таких деяний.

Маз. Государь! Вот уже 30 лет, как и занимаюсь политикой и занимался ею с величайшим усердием и умом. Усердие было у меня особенно в молодости, а ум всегда. Я позволяю себе так говорить потому, что это главный упрек моих недоброжелателей. Признаюсь вам, государь, что моя политика, иногда была не совсем честною, но никогда — опрометчивою. А та политика, по которой мне пришлось бы следовать, чтобы снова посадить короля Карла на престол, была бы одновременно и опрометчивою, и бесчестною.

Кор. Бесчестною?

Маз. Да, раз вы заключили трактат с Кромвелем отцом.

Кор. И даже в этом трактате он написал свое имя выше моего!

Маз. А!.. Вы же сами виноваты, ваше величество; зачем было вам подписываться так низко. Г. Кромвель ^нашел себе хорошее место, которым и поспешил воспользоваться. Он уже привык так поступать.

Кор. Да! но ведь г. Кромвель уже умер.

Маз. Вы так думаете потому, что его похоронили? Король умер, да здравствует король!.. Протектор умер, да здравствует протектор! Г. Оливье Кромвель скончался, но г. Ричард Кромвель наследовал отцу и стал его преемником; подписанный же вами трактат с отцом, более чем когда-нибудь обязателен относительно сына. В сущности же, что изменилось в положении? Ничего. Умер человек, его похоронили, но принцип, государь, принцип остался живым. Эх! я прекрасно понимаю, что было не совсем честно, с точки зрения семейных чувств, подписать трактат с человеком так ужасно поступившим с нашим дядюшкой; а с точки зрения обыденной морали, заключать союз с таким бессовестным парламентом, как теперешний — но в отношении политики, все это было безусловно необходимо. В то время, когда паша казна была пуста, Кромвель дал мне пять миллионов взаймы, а в тот день, когда у меня не хватало войска, он прислал мне 6000 шотландцев. Этим трактатом я спас Францию от внешней, непосильной для нее войны. Деньгами я прокормил ваше величество и ваше августейшее семейство, которое без того умерло бы с голода, а присланными людьми я подавил мятеж. Вы видите, что и у г. Кромвеля есть иногда хорошие стороны. Голландия покровительствует королю Карлу II-му, которому и я желаю всякого благополучия. Ну, и пусть себе покровительствует, к ней я его и отсылаю. Благодаря его пребыванию, Голландия поссорится с Англией; а когда Англия и Голландия поссорятся, то, конечно, тотчас же и подерутся. А ведь это единственные морские державы в Европе. Пускай себе дерутся, уничтожают свою морскую силу, а из остатков их кораблей мы себе построим флот, если только я сэкоиомничаю достаточно деньжонок, чтобы накупить гвоздей.

Кор. Мне кажется, что вы и теперь могли бы это сделать и что 39 миллионов 260 тысяч ливров…

Маз. Во-первых, государь, осталось всего 38 миллионов 260 тысяч ливров, так как я вчера поднес один миллион вашему величеству, а во-вторых, эти 38 мил. 200 тысяч ливров мне уже не принадлежат и очень может статься, что когда настанет в них нужда, меня уже не будет в живых. Кажется, что мой наследник, которого я считаю немножко расточительным, все их уже давно спустил.

Кор. Вы уже распорядились своими деньгами? И кому достанутся эти миллионы?

Маз. Тому, на службе которого я их приобрел, государь. Благоволите взглянуть на это духовное завещание, а я не вчера и не сегодня его составил, так как оно подписано г. Кольдером, который уехал в Лион уже два месяца тому назад.

Кор. (прочитал). Как! Я? Я ваш единственный наследник? Вы мне хотите оставить все свое состояние?

Маз. Разве эти деньги не ваши? Не служа ли вам я их скопил? Бедным человеком вступил я на французскую землю, и поэтому только и могу просить у ней — простую могилу по моему росту, для вечного покоя,

Кор. Но наши родные, кардинал?

Маз. У меня только племянники, да племянницы, а ваше величество удостаивали меня иногда именем отца. Впрочем, я знаю доброе сердце вашего величества я уверен, что вы не оставите в нищете родственников вашего верного слуги, всю жизнь потрудившегося для вас и для Франции.

Кор. (смотрит на него с удивлением). О!.. (Пауза.) Видите ли что, кардинал, я обращаюсь к вам и как к министру и как бы обратился к отцу. Мне надо посоветоваться с вами на счет самого важного обстоятельства в моей жизни. Кардинал Мазарини! Я люблю вашу племянницу, Марию Манчини.

Маз. О! Ваше величество! О! обожаемый король!

Кор. И я ее так люблю, что готов даже на ней жениться, конечно, если вы мне ее отдадите.

Маз. О! государь! Это слишком большая честь для сына бедного рыбака, сделаться тестем своего короля. …но… если вы этого требуете — моя обязанность вам повиноваться.

Кор. Да. Но а вам сказал, что жду от вас совета. Мне приходится выбирать между любимою женщиною и принцессою, которую я никогда не видал и к которой поэтому совершенно равнодушен. Должен ли и жениться на любимой женщине, то есть на вашей племяннице, или на незнакомой мне принцессе, то есть на инфантине испанской?

Маз. (очень взволнованный). На инфантине, государь, вы можете жениться только в том случае, когда у испанской королевы родится сын.

Кор. У королевы испанской родился сын.

Маз. Как, вы это знаете? Верно ли это? Я в первый раз об этом слышу!

Кор. Вы об этом узнали бы еще прошлой ночью, если бы испанский посол, шедший на свидание с вами в оранжерею, не был прямо приведен во мне,

Маз. Кем приведен к вам?

Кор. Мною самим.

Маз. Гм!.. Родился сын, родился сын!.. Ужасное известие!

Кор. Вот письмо испанского короля, извещающего нас о рождении инфанта, крещенного под именем Карла.

Маз. Все это еще не доказывает, чтобы король Филипп согласился отдать за вас свою дочь.

Кор. А вот письмо, в котором он мне ее предлагает. Теперь скажите, кардинал, на ком должен я жениться? На Марии Манчини или на дочери испанского короля?

Маз. Государь!.. Ах, Мазарини! Бедный Мазарини!.. Ваше величество!.. Государь… (Падая на колени.) Нет!.. Слава моего короля и величие Франции прежде всего! Государь, с отчаянием в сердце, но с глубоким убеждением в душе, скажу вам: женитесь на инфантине.

Кор. Вы мне это говорите?

Маз. Да, иначе бы вы мне не поверили и могли сказать: «Нет, сударь, нет! Вы эгоист, вы честолюбец, вы дурной министр».

Кор. Значит вы настаиваете?

Маз. О! Король! будьте великим, прославьтесь более всех ваших предшественников; пуст потомство говорит, что славою и величием король обязан бедному сыну рыбака; и тогда Мазарини будет вполне награжден за его тридцатилетнюю преданность и вашему батюшке, и вам.

(Анна Австрийская показывается у двери.)

Кор. Не на коленях, а на моей груди, на моем сердце должны вы это говорить, кардинал. (Обнимает.)

Маз. О! Государь! Благодарю вас за оказанную мне великую честь.

Кор. Матушка!

Маз. Королева!

Кор. Никому ни слова, кардинал, я буду здесь ожидать вашу племянницу.

Маз. Спешу исполнить приказание вашего величества. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 13-е.

Король. Анна Австрийская.

К-ва (в сторону). Кардинал в объятиях короля… Король, ожидающий племянницу кардинала! Все кончено, решено, свершилось и я пришла слишком поздно… (Королю, который к ней подходит, после проводов кардинала.) Ваше величество!

Кор. Матушка!

К-ва. По-видимому, вы только что сообщили кардиналу какую-то великую и радостную весть!

Кор. О, да! Весть, которая вполне соответствует и- его и моим желаниям.

К-ва (с горечью). Вероятно, касательно вашей женитьбы?

Кор. Ваша обычная проницательность и на этот раз не обманула вас, матушка!

К-ва. Значит все кончено… Вы выбрали жену для себя и королеву для Франции?

Кор. Да.

К-ва. И выбрали, не посоветовавшись даже со мной?

Кор. Когда вы, матушка, узнаете на кого пал этот выбор, я уверен, что будете очень рады.

К-ва. А если нет? Если бы я нашла, что этот выбор и не политичен, и невозможен?..

Кор. Я почел бы это для себя за великое несчастие, но не переменил бы своего решения.

К-ва. Значить, ваше решение бесповоротно?

Кор. Бесповоротно!

К-ва. Значит вы объявляете мне войну? Хотите вступить в борьбу против матери?

Кор. Нет, я только прошу вас сохранить мне вашу нежность… и желаю, чтобы вы меня благословили.

К-ва. Как? Вы желаете от меня нежности и просите моего благословения, когда одновременно наносите удар сердцу матери и гордости королевы? Нет, ваше величество, па это не рассчитывайте.

Кор. Что же мне от вас ожидать?

К-ва. Вы найдете во мне самую ярую противницу этого брака. Даже скажу более: с этой минуты я привяла свои предосторожности.

Кор. (стиснув зубы от гнева). Предосторожности? Гм!.. Может статься, что когда я умру, когда буду лежат в Сен-Дени между гробницами моих предков, когда меня более не будет здесь с хлыстом, шпагою или скипетром в руке, чтобы сказать «н хочу!», может статься, что воспротивятся воин желаниям, не захотят признавать моей воли и уничтожат то, что я воздвиг; но пока я жив, пока я приказываю, пока я царствую — все преклонится, все согнется передо мной!

К-ва. Даже?

Кор. Даже мои министры! Даже моя мать! Даже судьба!

К-ва. О! Людовик, Людовик! Что сделало вас таким?

Кор. Знание истины, сударыня, истины, так часто скрываемой от королей. Но я призвал ее в себе и крепко держусь за нее.

К-ва (нежно). Людовик!

Кор. Быть может, вместо великой скорби, матушка, вас ожидает великая радость… Войдите в эту комнату, сейчас соберется сюда весь двор, чтобы услышать объявление о моей женитьбе и узнать имя выбранной мною невесты. Вы вернетесь и займете свое место на право около меня, кардинал Мазарини станет налево и, повторяю вам, когда вы узнаете имя моей будущей жены, вы станете благословлять своего сына, а не проклинать. Идите же, матушка! Я ожидаю Марию Манчини. Вы не должны с нею встретиться.

К-ва. Марию Манчини?

Кор. Да, Марию Манчини.

К-ва. Я исполняю до конца ваше желание; но если…

Кор. О! Только без угроз… Вашу руку. (Целует руку матери, которая уходит в соседнюю комнату.)

ЯВЛЕНИЕ 14-е.

Король (один).

О мое бедное сердце! Закались, как сталь и будь чисто, как алмаз!

ЯВЛЕНИЕ 15-е.

Король. Мария (которую вводит Мольер).

Мол. Войдите, сударыня. Король вас ожидает.

Мар. Государь, государь! Что мне сказал дядюшка!.. Но ведь это невозможно, не правда ли?

Кор. Что же он вам сказал, Мария?

Мар. Он сказал, что я сегодня же должна покинуть двор к уехать с сестрою Гортензиею и на долго остаться в провинции… О, государь! На что же вы мне намекали и что обещали? Какую же это будущность вы открывали перед моими глазами? Куда девался этот чудный путь, по которому вы повели пеня пол руку и заставили сделать несколько шагов? Где та блестящая цель, которую вы мне показали? Зачем были раскрыты небеса перед простою смертною? Зачем было называть ее своим другом, своею возлюбленною, своею королевою, чтобы быстро сорвать с нее единственны!, дорогой венец, венец вашей любви?..

Кор. Увы! Да, Мария, вы сейчас рассказали роман вашей жизни, да и я мечтал о том же, что и вы. Но, к несчастию, всякий роман имеет свой конец и после всякого сна приходит пробуждение. То, о чем мы мечтали вчера — сегодня невозможно.

Мар. Невозможно! И это говорит любящее королевское сердце! Но, чтобы дойти до вас, государь, чтобы достигнуть намеченной цела, мне, бедной женщине, ничего не было бы невозможного на свете… Клянусь вам, что ничто не могло бы меня остановить. То, что было возможно вчера, немыслимо сегодня..?! Что же, наконец, случилось? Какое непреодолимое препятствие могло вдруг возникнуть со дня этой дивной, упоительной грозы в лесу, во время которой вы мне говорили про свою любовь?

Кор. Вы желаете знать какое препятствие? Я вам скажу: злотворное дыхание коснулось зеркала нашей любви и оно потускнело; камень был брошен в хрустальное озеро, где мы искали чудный перл, называемый счастием, и оно замутилось! О! если бы а нашел девственное сердце и единственно иве принадлежащую любовь. Тогда, Мария, я стал бы бороться против всех, беру во свидетели Бога, и с помощью Его и божественного пламени, находящегося во мне, я, конечно, преодолел- бы все препятствия в мире!

Мар. Но это божественное пламя? Разве оно угасло?

Кор. Увы, Мария, вы сами его задули…

Мар. Я не понимаю…

Кор. Вспомните во всех подробностях все. что произошло в прошлую ночь… Где были вы немного ранее полуночи? Для кого вы отперли окно вашей комнаты, выходящей на оранжерейный двор? Кого ждали вы у этого окна? Кто к нему подошел? Кто разговаривал с вами в течение пятнадцати минут? Кому передали вы его письма? От кого вы, наконец, потребовали взамен ваши письма?

Мар. О! Господи!

Кор. От графа Гиша, неправда ли?

Мар. О, я несчастная!.. Да, не спорю, от графа Гиша.

Кор. Нет, Мария, нет, вы ошибаетесь. Не с графом Гишем вы разговаривали этой ночью, а со мной. Да, со мной! А вы говорите, что вы страдаете? Нет, Мария! Никогда ваши страдания не сравняются с теми, которые я испытывал в эту ночь.

Мар. Но, если это были вы, государь, то вы слышали все, что я говорила, и знаете, что ничего позорного для моей чести не было произнесено. Бедная, одинокая, покинутая от рождения, ради моих более взрослых сестер, я ждала своей очереди вступить в жизнь, как цветок, жаждущий воздуха и света. Я обернулась на голос графа Гиша, говоривший мне о любви… я полюбила его… или скорее, вообразила, что полюбила… но тог, для которого я отвергла графа Гиша, тот, которого я действительно полюбила — это вы, государь, единственно вы! Что же могло измениться со вчерашнего дня? Ничтожная ночная тучка прошла по небу нашей любви, а с рассветом ее уже рассеяло ветром!

Кор. Да, Мария! Но эта тучка была замечена и признана другими. Эта тучка произвела бы пятно на солнце королевского величия. Цезарь прогнал свою жену из-за простого подозрения, говоря, что жена Цезаря не должна быть подозреваема.

Мар. О, да, но Цезарь не любил своей жены, а вы меня любите; Цезарь не плакал, расставаясь с ней, а вы плачете. (Она отрывает руку, которою король закрывает себе лицо,) Вот видите!

Кор. О! Мария, Мария!

Мар. Вы-король, вы плачете, а я уезжаю! О!..

Кор. Мария! Вот письма, которые вы потребовали от графа Гита.

Мар. Хорошо! Все кончено… Но перед тем, чтобы расстаться навсегда…

Кор. Да… навсегда…

Мар. Позвольте теперь мне сказать вам еще одно: вы мною жертвуете не из ревности… О! вы прекрасно знаете, что любовь моя к графу Гиш не более как шалость, детская мечта. Но эта мечта служит вам предлогом. Вы мною жертвуете не оттого, что ревнуете, а оттого, что преклоняетесь перед жестоким божеством королей, называемым «пользою государства» , вы меня выкидываете из вашего сердца не потому, что я люблю другого, ведь вы знаете, что я только вас и люблю — но потому, что я не дочь и не сестра короля.

Кор. Мария!

Мар. О! выслушайте меня! Это будут мои последние слова, как бы духовное завещание моей любви. Вы подумали, что должны так поступить, но не подумали о зле, которое причинили женщине, никогда не сделавшей вам ничего дурного. Этим решением вы оскорбили человеческий рассудок, говорящий вам: «ищи себе сердце и соединись с любящим тебя существом». И сердце, которое искал я нашел человек, не спрашиваясь у короля, это сердце, — бьющееся во мне для вас сердце.

Кор. Мария!

Мар. Теперь мне осталось сказать вам еще лишь несколько слов и я вас покину, уеду. Но, преклоняясь перед вашей волей, я оставляю вам женщину, которую вы никогда не видели, которую вы не любите, которая на ваши требования любви ответить покорностью. О! придет время, когда бедной любящей Марии будет не доставать вам, когда вы будете озираться вокруг и не найдете ее… о! тогда вы по необходимости будете искать в других потерянное вами счастие, вы раздробите ваше сердце между двадцатью любовницами. И что вы будете в них искать? Марию и вечно Марию! Мария будет далеко, Мария будет потеряна! Мария будет в гробу или сумасшедшею! Простите, государь, будьте счастливы, если допустит Бог. (Перед тем, чтобы выйти, она еще раз останавливается и смотрит на короля, который делает как- бы невольное движение к ней, но видя, что король тотчас же отворачивается, она выбегает с жестом отчаяния,)

ЯВЛЕНИЕ 16-е.

Король и Мольер.

(Король в изнеможении падает в кресло и остается неподвижным, закрывая лицо руками, Мольер входит и становится перед королем. Минутная пауза, во время которой слышно только тяжелое дыхание короля. Он постепенно приходит в себя, поднимает голову и замечает Мольера.)

Кор. Что вы тут делаете?

Мол. Присутствую, государь, при самом великолепном зрелище, которое дано созерцать поэту — «при борьбе человека против человеческих страстей».

Кор. Вы ошибаетесь. Вы смотрите не на человека, а на короля. Человек подчинился бы своим страстям, а король их победил. Вот взгляните на меня. (Горько улыбается.) Для твердой воли нет невозможного. Я хочу позабыть то, что прошло и что не существует… Марии Манчини!.. Я никогда не знал женщины с этим именем! Та, которая вышла из этой комнаты, уже за сто лье отсюда.. , или, правильнее, никогда сюда не входила. …Да, мы приходим к концу комедии, господин Мольер! Как я говорил вам еще утром, интрига разыграна, осталась одна развязка… Теперь нужно припомнить, на каком явлении мы остановились… а! вспомнил!.. Господин Мольер, в этом шкафу должны находиться два или три холодных блюда, приготовленные для меня на всякий случай. Потрудитесь накрыть вот этот маленький стол.

Мол. Значит я все еще камердинер вашего величества?

Кор. Еще на несколько минут.. Приготовьте два прибора, у меня будет гость, на тарелку гостя положите вот эту бумагу.

Мол. Слушаю, государь!

ЯВЛЕНИЕ 17-е.

Те же и Жоржета.

Кор. Кто там? А! Жоржета.

Жор. Вот как раз кстати! Отец мне сказал: «Поди, нарви самых лучших фруктов и отнеси их на завтрак к королю». Прихожу, а король только что собирается кушать.

Кор. Ты всегда, Жоржета, всегда приходишь кстати.

Жор. Король доволен прошлою ночью?

Кор. Да, доволен, Жоржета.

Жор. Все ли произошло, как король желал?

Кор. Каr нельзя лучше.

Жор. И король узнал все, что хотел узнать?

Кор. Все и даже больше!

Мол. Ваше величество, стол накрыт.

Кор. Хорошо. Садитесь тут, господин Мольер.

Мол. Я? Тут, к столу?

Кор. Да, к этому столу.

Мол. Я должен повиноваться… Но, ваше величество… (Беря бумагу с своей тарелки.) Государь!..

Кор. Прочтите эту бумагу… она приготовлена для моего гостя.

Мол. (взглянув на бумагу). Привилегия на открытие театра! Она мне дарована?!

Кор. Да, но с одним условием.

Мол. Какое прикажете?

Кор. Вы включите в свою труппу некоторую молодую актрису, которую я вам рекомендую.

Мол Но где же она, государь?

Кор. Вот.

Жор. Да, это я, г. Мольер, и вы увидите, как я буду трудиться. Увидите какой из меня выйдет талант! Благодарю вас, государь, тысячу раз благодарю. О! Какое счастие, какое счастие!

ЯВЛЕНИЕ 18-е.

Те же, Поклен.

Пок. (входит в ту дверь, к которой Мольер сидит спиной и ищет в карманах). Извините, государь…

Мол. А! Отец!… Я уже предупреждал ваше величество.

Кор. А! господин Поклен? Что вы желаете?

Пок. Прежде всего осмелюсь спросить у вашего величества… вместе с прошением, которое я имел честь вам передать, не вкралась- ли паче чаяния..?

Кор. Клочок бумаги с утвержденным счетом в 20 тысяч ливров и с подписью кардинала Мазарини?

Пок. Так, так, государь. О! я уже думал, что потерял.. , Со вчерашнего дня ищу во всех карманах.

Кор. Возьмите, там, на столе, в портфеле.

Пок. Благодарю вас, государь. Теперь мне остается умолять ваше величество, чтобы вы благоволили исполнить мою просьбу и дали бы мне разрешение засадить моего беспутного сына в тюрьму. Я уже докладывал вам, государь, что он… (Останавливается пораженный, узнав Мольера.) Сын! За королевским столом!

Кор. Господин Мольер, не желаете ли еще кусочек куропатки?

Пок. О! Боже! Что же это?

Кор. Господин Поклен, потрудитесь пригласить сюда всех ожидающих в передних комнатах.

Мол. (хочет встать). Государь…

Кор. Нет, не вставайте.

Пок. (раскрывает задние двери). Войдите, господа, войдите!

Кор. Жоржета, отопри эту дверь и пойди, скажи от меня королеве, которая тебя так пугала, что она может сюда прийти. (Жоржета исполняет.)

ЯВЛЕНИЕ 19-е.

Все действующие в пиесе лица, кроме Гено.

(Удивление придворных. Шушуканье.)

Дан. Оказывается, что я был прав, говоря, что тайный агент никто иной, как г. Мольер.

Мон. Вы все свидетели, что я отказывался его назвать. Но теперь, раз король сам открыто его принимает…

Вил. Я думал, что он сегодня завтракает с вами?

Мон. Он так и хотел, но с четверть часа тому назад он прислал мне сказать, что не может сдержать обещания, так как приглашен к королю.

Кор. Господа, вы меня застаете за завтраком с г. Мольером, с которым мой камердинер Бонтон не желал убирать моей постели, находя его недостаточно знатным по происхождению.

Мон. Государь, его величество, король Людовик XIII, издал указ, по которому ремесло актера не может быть поставлено никому в укор.

Кор. И как вы видите, я применяю этот указ. (Встает. Мольер тоже и уносит накрытый стол. Монгла, Данжо, Вилъкье бросаются ему помогать, говоря:) „Г. Мольер, г. Мольер!“

Кор. (в сторону). Камердинер не захотел убирать моей постели с комедиантом, а вот герцог и перы, помогающие этому самому камердинеру прибирать с моего стола… О! Мольер, Мольер! Зачем желаешь ты покинуть двор! (Громко.) Господа! Король собрал вас вокруг себя, желая объявить вам во всеуслышание, что, благодаря заботам его доброй матушки, Анны Австрийской, а также и искусным переговорам кардинала Мазарини, которому он столько обязан — он женится он на инфантнне испанской, Марии Терезии.

Все. О! Государь!.. Ваше величество!. , инфантина!..

К-ва. Государь!

Кор. Скажите: «мой сын», добрая матушка.

Маз. (передавая бумагу королю). Государь!

Кор. (вполголоса). Благодарю вас, мой второй отец. (Громко.) А вот и полномочие кардиналу Мазарини, чтобы он представлял и меня и Францию на конференции, которая вскоре откроется на острове Фазанове, для заключения моего брака с инфантиною и мира с Испаниею. (Идет к столу и подписывает.) «Людовик, король».

Грам. Король? С каких это пор?

Гито. С сегодняшнего утра или вернее со второго часу ночи.

Дан. (в сторону, записывая в памятную книжку). «Тайным агентом короля состоит г. Мольер».

Мол. (который ею расслышал). И вот, однако, как пишут историю!

Примечания

1

Неужели! (ит.)

(обратно)

2

Жаль! (ит.)

(обратно)

Оглавление

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.

  ЯВЛЕНИЕ 1-е.

  ЯВЛЕНИЕ 2-е.

  ЯВЛЕНИЕ 3-е.

  ЯВЛЕНИЕ 4-е.

  ЯВЛЕНИЕ 5-е.

  ЯВЛЕНИЕ 6-е.

  ЯВЛЕНИЕ 7-е.

  ЯВЛЕНИЕ 8-е.

  ЯВЛЕНИЕ 9-е.

  ЯВЛЕНИЕ 10-е.

  ЯВЛЕНИЕ 11-е.

  ЯВЛЕНИЕ 12-е.

  ЯВЛЕНИЕ 13-е.

  ЯВЛЕНИЕ 14-е.

  ЯВЛЕНИЕ 15-е.

  ЯВЛЕНИЕ 16-е.

  ЯВЛЕНИЕ 17-е.

  ЯВЛЕНИЕ 18-е,

  ЯВЛЕНИЕ 19-е.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

  href=#t23> ЯВЛЕНИЕ 1-е.

  ЯВЛЕНИЕ 2-е.

  ЯВЛЕНИЕ 3-е.

  ЯВЛЕНИЕ 4-е,

  ЯВЛЕНИЕ 5-е.

  ЯВЛЕНИЕ 6-е.

  ЯВЛЕНИЕ 7-е.

  ЯВЛЕНИЕ 8-е.

  ЯВЛЕНИЕ 9-е.

  ЯВЛЕНИЕ 10-е.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.

  ЯВЛЕНИЕ 1-е.

  ЯВЛЕНИЕ 2-е.

  ЯВЛЕНИЕ 3-е.

  ЯВЛЕНИЕ 4-е.

  ЯВЛЕНИЕ 5-е.

  ЯВЛЕНИЕ 6-е.

  ЯВЛЕНИЕ 7-е.

  ЯВЛЕНИЕ 8-е.

  ЯВЛЕНИЕ 9-е.

  ЯВЛЕНИЕ 10-е.

  ЯВЛЕНИЕ 11-е.

  ЯВЛЕНИЕ 12-е.

  ЯВЛЕНИЕ 13-е.

  ЯВЛЕНИЕ 14-е.

  ЯВЛЕНИЕ 15-е.

  ЯВЛЕНИЕ 16-е.

  ЯВЛЕНИЕ 17-е.

  ЯВЛЕНИЕ 18-е.

  ЯВЛЕНИЕ 19-е.

  ЯВЛЕНИЕ 20-е.

  ЯВЛЕНИЕ 21-е.

  ЯВЛЕНИЕ 22-е.

  ЯВЛЕНИЕ 23-е.

  ЯВЛЕНИЕ 24-е.

  ЯВЛЕНИЕ 25-е.

  ЯВЛЕНИЕ 26-е.

  ЯВЛЕНИЕ 27-е.

  ЯВЛЕНИЕ 28-е.

  ЯВЛЕНИЕ 29-е.

  ЯВЛЕНИЕ З0-е.

  ЯВЛЕНИЕ 31-е.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

  ЯВЛЕНИЕ 1-е.

  ЯВЛЕНИЕ 2-е.

  ЯВЛЕНИЕ 3-е.

  ЯВЛЕНИЕ 4-е.

  ЯВЛЕНИЕ 5-е.

  ЯВЛЕНИЕ 6-е.

  ЯВЛЕНИЕ 7-е.

  ЯВЛЕНИЕ 8-е.

  ЯВЛЕНИЕ 9-е.

  ЯВЛЕНИЕ 10-е.

  ЯВЛЕНИЕ 11-е.

  ЯВЛЕНИЕ 12-е.

  ЯВЛЕНИЕ 13-е.

  ЯВЛЕНИЕ 14-е.

  ЯВЛЕНИЕ 15-е.

  ЯВЛЕНИЕ 16-е.

  ЯВЛЕНИЕ 17-е.

  ЯВЛЕНИЕ 18-е.

  ЯВЛЕНИЕ 19-е.

ЯВЛЕНИЕ 20-е.

  ЯВЛЕНИЕ 21-е.

  ЯВЛЕНИЕ 22-е.

  ЯВЛЕНИЕ 23-е.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ.

  ЯВЛЕНИЕ 1-е.

  ЯВЛЕНИЕ 2-е.

  ЯВЛЕНИЕ 3-е.

  ЯВЛЕНИЕ 4-е.

  ЯВЛЕНИЕ 5-е.

  ЯВЛЕНИЕ 6-е.

  ЯВЛЕНИЕ 7-е.

  ЯВЛЕНИЕ 8-е.

  ЯВЛЕНИЕ 9-е.

  ЯВЛЕНИЕ 10-е.

  ЯВЛЕНИЕ 11-е.

  ЯВЛЕНИЕ 12-е.

  ЯВЛЕНИЕ 13-е.

  ЯВЛЕНИЕ 14-е.

  ЯВЛЕНИЕ 15-е.

  ЯВЛЕНИЕ 16-е.

  ЯВЛЕНИЕ 17-е.

  ЯВЛЕНИЕ 18-е.

  ЯВЛЕНИЕ 19-е.

*** Примечания ***