ПТУшник 2 [Иннокентий Белов] (fb2) читать онлайн

Иннокентий Белов ПТУшник 2

Глава 1 КРАЙНЕ НЕУДАЧНЫЙ ВИЗИТ К ПОДРУГЕ

Теперь у меня распорядок размеренной деревенской жизни немного поменялся, в связи с началом взрослых отношений с Катенькой, очень нежной внешне и достаточно просто мыслящей девушкой.

Если кто-то восхищается ее телом и настойчиво просит, то, вполне возможно пойти навстречу пожеланиям, почти ничего не требуя взамен.

Похоже, что парни с городской окраины, где она выросла, ее так воспитали в скромности и безотказности, причем уже довольно давно.

Или она сама такая неприхотливая по жизни, рада всему, на что внимание обратят и что-то предложат?

Лучше в этом направлении мне умственно очень далеко не удаляться от внешности красивой девушки, иначе ценность моего завоевания очень сильно понизится в своих собственных глазах. Чувствую я это своим опытным сознанием весьма хорошо.

Была у меня в прошлом одна знакомая красотка, реально очень-очень эффектная брюнетка, с четвертым размером и бездной женского обаяния. Только, вот мама, к сожалению, не научила ее себя хоть немного ценить, одни наркоманы и ублюдки вокруг нее вертелись, даже первый муж, тоже боксер, сгинул от наркотиков. Потом и второй, уже в Израиле, таким же оказался, сплошной круговорот дерьма в природе. Вернулась в наш город, в освободившуюся квартиру, мать даже не смогла сама похоронить из-за визовых проблем и нелегального нахождения за границей, встретил ее случайно на улице около своего фотоотдела и, что вы думаете, она мне первым делом сообщает?

Когда женщине уже под сорок лет и позади очень насыщенная жизнь?

Если уж к такому телу не добавил Господь мозгов, хотя бы опыт, сын ошибок трудных, должен чем-то по жизни помогать.

— Мужика себе нашла недавно, красивого, — помолчала со значением, — Только что из тюрьмы вышел, за убийство сидел, — прямо с некой такой гордостью говорит.

Я прямо скривился от такой очередной глупости, которая на твоих глазах творится вроде и неглупой по жизни женщиной.

— Лена, Лена! Что не дерьмо — все к твоему берегу! — так ей и сказал, даже не стал сдерживаться, пусть я не знаю ее нового мужика.

Только что вышел, значит, ни кола, ни двора у него нет. И нужно ей снова в такие приключения залезать?

— Ну ты же сам не стал со мной жить! И на Новый год не пришел, а я себе платье новое пошила и тебя ждала, — обиделась подруга, припомнив, как я довольно быстро дистанцировался от нее.

Я только рукой махнул, что тут скажешь. Женщина выглядит, как графиня, а ведет себя, как безотказная уличная давалка, именно из-за того, что не может поднять свою самооценку хоть на чуть-чуть. И все ее знакомые открыто говорят, что трахали ее и дальше собираются этим заниматься, с кем бы она не жила.

Стоит только настойчиво попросить, как следует.

Замучаешься весь город рогами бодать — это быстро понимаешь и отходишь в сторону из ее жизни.

Так и померла от того же героина из-за бессмысленности существования, а последний ее парень, который убийца в прошлом, еще успел соседке по общаге ребенка заделать, создать новую семью, работал вроде нормально и все равно — из колеи лично своей не смог вывернуть, все равно сбомжевался, денег приходил просить не один раз и пропал потом с концами.

Рано утром я пропадаю на рыбалке, потом мы все, которые городские и свободные от работы, тусим на берегу речки. Загораем, купаемся, одновременно ловим рыбу, играем в карты и болтаем о жизни. Деревенские иногда присоединяются к нам, только долго поддерживать светскую беседу не могут, начинают обижаться и уходят.

Катю я сразу же на следующий день позвал к нам присаживаться, не обращая внимания на не очень довольные лица троюродной сестры и москвички Оксаны.

Когда она пришла на пляж, заметив, что тут жизнь кипит и веселые возгласы раздаются.

— Девушка! Как вас звать? Катерина! Присоединяйтесь к нашей компании! Других, хоть немного приличных, сообществ здесь больше нет, нам городским лучше держаться вместе, — это намек, что местные деревенские парни могут только какую-то пошлость сказать и за сытную задницу грязной рукой схватить.

Не совсем все конечно так, нормальные парни по отдельности, однако, менталитет разительно отличается от нашего.

Делаю такой невинный вид для всех остальных, что близко мы еще не знакомы с Катей.

Зато младший на два года брательник одобрил мое решение:

— Чего ей одной ходить здесь? И в карты веселее будет играть!

Сам с удовольствием рассматривает фигуру новенькой в нашей компании, там есть на что посмотреть. Сама Катя ведет себя очень по-компанейски, общается со всеми ровно и не пытается как-то показать своей гораздо более созревшей фигурой, что старше остальных и явно больше уже в жизни сладкого попробовала.

Просто с интересом играет в карты и загорает рядом с нами, пользуясь тем, что деревенские редко сюда приходят днем, купаются на другом пляже.

Я, конечно, теперь не топлю ее, как раньше, в речке… поумнел со временем самую малость…

Помню, что ближе к вечеру мы встречаемся наедине в том же самом месте, между первым и вторым ручьем. И там какое-то время до темноты занимаемся неторопливым и подробным изучением друг друга.

Меня от таких процедур кидает жар и холод, организм молодого парня готов на любые подвиги, дорвавшись до роскошного тела очень чувственной подруги. Даже мое взрослое сознание ничего не говорит мне осуждающего, настолько все радуется тело и постоянно бодрый орган пятнадцатилетнего парня, так по-взрослому выглядит тело Катеньки.

Я заранее делаю пару подходов на отжимание перед приходом Кати, чтобы появившиеся мышцы увеличивались в размере и играли на теле. Лучше использовать все свои возможности выглядеть красивее и взрослее, даже такие скромные. Тем более, что у подруги уже и так все по максимуму выросло и созрело.

Почему она так легко пошла на секс со мной? То есть, дала без особо долгих уговоров?

Отвечать на этот вопрос я взрослым своим умом не вижу смысла, понимаю, что ничего хорошего не услышу для себя.

Покрывало я завернул в клеенку, чтобы не промокало во время дождя, еще принес ватное одеяло и небольшую подушечку, чтобы голова девушку не лежала на твердой земле, не касалась корней деревьев, под которыми происходит пиршество любви. Заниматься любовью на голой земле совсем не так удобно, как на пружинящей кровати, это я хорошо знаю по прежней жизни, поэтому стараюсь привнести необходимый комфорт в такие интересующие меня встречи.

Впрочем, и девушка достаточно сильно удивлена моей опытностью, умением контролировать себя и нежностью в сексе.

Я у нее далеко не первый, судя по всему, однако, предшественники, как я вижу, не очень баловали бывшую малолетку, больше о себе заботились и своем удовольствии.

Еще, из важного в деревенской жизни, оказалось, что Оксана умеет играть на гитаре, каковая нашлась у моей сестры в доме, осталась от трагически рано умершего нашего брата, теперь дает мне небольшие уроки, показывает аккорды, а я старательно повторяю их.

Если есть время выучить несколько аккордов, чтобы получить начальные познания в игре на гитаре — я этим воспользуюсь на всю катушку.

Однако, понимать на слух, что она просит сыграть и повторить — получается у меня едва на двоечку. Девушка говорит, что мне желательно заниматься над развитием слуха, ибо, с теперешним его состоянием мне слишком трудно обучаться игре на инструменте.

Что-то такое я сам понимаю, глядя, как она скептически она смотрит на мои потуги и говорит, что я сам должен на слух все понимать, а у меня никак не получается понять, что от меня требуется.

Ясно, что придется мне позаниматься с настоящим учителем, чтобы хоть немного развить свой слух и поднять его на какой-то минимально допустимый уровень. Что так просто мне не получится попасть в рокеры и собирать полные стадионы поклонников.

Что же — буду иметь ввиду и понимать, что попотеть придется.

Теперь пытаюсь вспомнить одну из песен «Наутилуса», чтобы проверить, как работает моя память на то, что когда-то давно слышал, однако, текста самой песни ни разу не читал в печатной форме.

Напрягаю память по пять минут утром и вечером перед сном, пока никаких откровений не получаю, однако, про маньяка я думал почти каждый день четыре месяца подряд, прежде, чем получилось что-то конкретное вспомнить…

Так что, все выглядит не так просто. Только, деваться мне не куда, если эта сверхспособность реагирует только на прочитанный когда-то текст, тогда шансов на успешную карьеру рокера у меня значительно меньше.

Зато, гораздо больше на то, чтобы стать успешным писателем, вспоминая все тексты книг, хотя и так в голове на пару бестселлеров разного материала наберется. Единственно, что сейчас для прохода в издательства придется переписывать книги по принципам социалистического реализма, который мне не так хорошо известен, то есть, вообще никак.

Хотя, в принципе можно просто тупо провозглашать лозунги и бороться за освобождение трудящихся именно в заголовках глав, не углубляясь далеко в суть содержания книги.

Впрочем, книги — тоже дело наживное, не обязательно коверкать законы жанра и читательского интереса, пытаясь обязательно угодить цензорам партии. Вполне можно написать какую-нибудь трилогию очень не спеша и приготовить ее к подаче в издательства к концу восьмидесятых годов.

И рокерство, и писательство я могу спокойно комбинировать с другими делами, зарабатывать деньги и жить полной жизнью, так что, нет пока какого-то одного верного пути в моей новой жизни. Пробовать буду все и так же смотреть, есть отдача или нет.

Через неделю у моей подруги начались обильные женские дела, теперь мне стало спокойнее, что она точно не залетела от меня, хотя, в этом я и так не сомневался.

Впрочем, дело это такое тонкое, с каждой женщиной или девушкой может получиться по-разному, стопроцентной гарантии нигде нет, тем более, даже с изделием номер два отечественной промышленности, которое я не применял сейчас.

После такого момента мы встретились еще раз на берегу, просто чтобы пообщаться, потом я уже забрал покрывало, одеяло и подушку домой.

Девушка уехала в город, я сам помахал ей рукой, когда родственник повез ее на мотоцикле с коляской обратно и еще задумался, почему родня разрешает ей гулять одной до сумерек.

И заниматься тем, чем мы занимаемся вдвоем со всем удовольствием.

Ладно, это тоже не мои проблемы, отношения с родственниками моей подруги на одну неделю. Хотя, она может приехать еще в деревню, как она мне сказала.

Зато, я договорился с Катей, что приеду к ней в город через три дня, зайду в гости днем на всякий случай, когда родителей не окажется дома.

Мои приятельницы, кажется, догадались, почему мы с Катей отсутствуем всегда вместе, однако, я не ухаживаю за ними, так что, предъявить мне нечего.

В назначенный день я взгромоздился на дорожный велик дяди и покрутил педали в город прямо через лес, взяв с собой спортивную сумку с бобиной, выструганную на рыбалке дубинку из достаточно тяжелой ветки сухого дерева, еще все оставшиеся деньги лежат в кармане.

Мало ли, снова нарвусь на что-то французское в одном из магазинов по дороге?

Дубинка длиной примерно пятьдесят сантиметров, она с трудом влезает в сумку, не давая застегнуть ту полностью.

В деревне, конечно, требуемого мне магнитофона ни у кого нет, у Оксаны есть кассетник, я подумываю переписать с бобины на кассету оба альбома, чтобы слушать красивую музыку вечером на реке.

— Конкретно я, однозначно, ступил, что не оставил себе одну трофейную кассету, зачем-то продал их все, — понимаю я про себя.

Хотя, по большому счету, хватит и одного альбома, музыка группы WhiteSnake явно уступает лучшим хитам Моррисона, с ней можно не париться лишнего.

Конечно, найти таких умельцев в городе вполне можно, только я никого там не знаю, поэтому рассчитываю найти кого-нибудь через Катю.

Правда, она как-то так странно отнеслась к моему вопросу, так что я не понял, есть у нее такие знакомые или же нет.

Девушка живет в районе Механического завода, я никогда не был в том районе и не очень представляю, как смогу найти ее дом.

Улица Машиностроителей, дом двадцать четыре, квартира два — вот что мне известно.

Когда я оказываюсь в районе Механки, я долго плутаю среди невысоких служебных домов и никак не могу найти нужный мне номер дома. Их нет в большинстве случаев на фасаде или уже совсем исчезающие цифры от выгоревшей на солнце краски.

Пара встреченных по дороге парней, примерно моих сверстников или немного постарше, очень заинтересованно смотрят на меня и новые кроссовки при фирменной футболке. Провожают меня взглядом, что я хорошо вижу, не стесняясь оборачиваться, как бы в поиске нужного дома.

Ой, не нравится мне такое внимание, задницей чувствую, что лучше здесь не задерживаться так надолго, как я собирался провести пару часов у своей подруги. Район чужой и проблемы могут меня быстро найти.

— Слишком нарядно я вырядился на встречу со своей зазнобой, мажорю тут голубыми адидасами и футболкой, как бы не пришлось снимать все это с себя, — мелькнула мысль, однако, я уже нашел у кого поинтересоваться адресом нужного дома.

Приходится прибегнуть к помощи местных старожилов в виде двух бабулек, встреченных мной около разбитого садика при одном из домов.

— Скажите, пожалуйста, как мне найти дом номер двадцать четыре? — спрашиваю я у них.

Бабули долго совещаются между собой, так же внимательно рассматривая меня и потом одна, крупная такая бабка, вспоминает, как найти нужный дом, только меня ее слова совсем не радуют:

— Клава, так это же тот дом, где Катька-шалава живет!

— А, точно, она же там жопой вертит прохожим! — подхватывает ее слова вторая, достаточно благообразная старушка.

И они обе с интересом смотрят на меня, как с моего лица исчезает вежливая улыбка. Да, это суровый удар под вздох немного влюбленному в красивое тело подростку!

Задницей моя подруга и, правда, вертит замечательно.

Первые же встречные бабки подтверждают именно то самое, что я и так подозреваю своим взрослым умом.

Что не какая-то необыкновенная благодать накрыла нас своим покрывалом, что не моя интересная личность так потрясла подругу, что она не смогла отказать такому необыкновенному парню в самой такой малости, как раздвинуть ноги…

Как хочется думать всем нам, таким счастливым избранникам красивых и доступных девушек…

Все гораздо проще и жизненнее получается, что я в принципе и так понимал, однако, прямо и жестко сказанные повидавшими виды бабулями слова убивают последнюю романтику в моей голове.

Бабки рассказывают мне, как найти нужный дом, в подробностях так и со значением, я трясу головой, запоминая приметы и делаю вид, что не интересуюсь этой самой шалавой.

— А к кому ты там идешь? — спрашивает крупная бабуля.

Ответить мне, конечно, нечего, поэтому я признаюсь, что иду к Катьке.

— Напомнить Катерине, что она книги в библиотеку не сдала после учебного года, — так звучит моя версия.

— Ну, такая точно ничего не сдаст. Не до того ей, шалаве, — подтверждает мои слова вторая бабка, которая Клава, неодобрительно кивая головой.

Отойдя от бабок на пятьдесят метров, я вижу, как к ним тут же подходят те парни, которые внимательно рассматривали мой немного заграничный вид, это назойливое внимание мне не нравится еще больше. Теперь они узнают точно, кого я здесь ищу и где меня ждать.

Не отстают от меня, что вполне понятно, среди такой тусклой местной жизни появился яркий метеорит, как я позиционирую себя своими шмотками.

Не придется ли сейчас куда-то врезаться со всей скорости?

Через пять минут и несколько поворотов я нахожу дом, где идентифицирую сушащийся на веревках во дворе знакомый голубой купальник, который я так уже хорошо научился расстегивать на загорелой спине в нужный момент.

— Значит, здесь живет Катенька, — понимаю я и останавливаюсь на секунду.

Мне уже не хочется заходить к ней, есть мысль вскочить на велик и работая педалями, поскорее оставить позади противные откровения бабок и навязчивое внимание местных пацанов. Радужное настроение ожидания встречи испорчено грубой действительностью жизни, однако, я не хочу признаться себе в таком разочаровании, что слова вредных бабок оказались правдой.

Еще можно отмахнуться от них, сказать себе, что это — обычное вранье, что бабки про всю молодежь так говорят из понятной зависти. И, если я пройду мимо дома сладкой Кати, я признаю это самому себе, обесценю, так сказать, свое основное приключение лета.

Поэтому я с решительным видом завожу велосипед во двор, прислоняю его перед дверью на крыльце, потом стучусь в нее и жду несколько секунд, когда она откроется.

Открывает ее сама Катерина, в домашнем легком халате и видно, что она немного удивлена моим появлением.

— Привет, а чего ты приехал? — сразу же спрашивает она меня, намекая, что не очень рада моему появлению около своего места жительства.

— Так ты сама в гости приглашала, — отвечаю я и понимаю, что она уже и позабыла про свои легкомысленные слова.

Или высказалась просто из вежливости, сама не рассчитывая на продолжение встреч в городе.

Да, она позабыла, а я, дурак, всерьез на них повелся…

— Да, только сейчас отец дома, зайти ко мне не получится, — объясняет она мне, однако, и я и она видим эту же парочку парней, которые догнали меня после разговора с бабками, теперь они вытягивают шеи из-за забора, чтобы рассмотреть, что тут у нас происходит.

Катя становится совсем насупленной, похоже, что ей очень не нравится сложившаяся ситуация, она уже готова спрятаться за дверью, однако, ее все же настигает вопрос от одного из парней:

— Катя-Катерина, ягода-малина, кто это к тебе приехал? — таким блатновато-наглым тоном это сказано.

— Что за лопух тут к нашим девчонкам клеится? — подхватывает второй и я понимаю, что драться придется неизбежно.

Парни не сильно крупнее меня, однако их двое, а я еще и с великом, обычным дорожным, на него не вспрыгнешь и не рванешь с места, ему для хорошего разгона требуется метров двадцать расстояния. При любом сопротивлении моему отъезду со стороны парней мне не удастся разогнаться, как следует и просто уехать с района.

А это значит, что придется поступить сурово с обоими противниками. Которые стоят теперь в калитке и ждут, что я буду делать.

— Знакомый из деревни приехал, — отвечает девушка и приняв решение для себя, быстро закрывает дверь передо мной.

Да, вот такой фокус меня ожидает в конце поездки с наивной надеждой снова, как уже привычным делом, заняться любовью с подругой на домашних перинах. Однако, то, что казалось прекрасным в уединении на берегу, здесь, под ярким солнцем и внимательно-враждебными взглядами местных парней кажется изрядной авантюрой с моей стороны.

— Вот ведь, и правда, какая блядь, — понимаю я про себя, — Нет, чтобы позвать в дом и познакомить с отцом, посидел бы в гостях, пока парни не уйдут.

Впрочем, по интонации местных хулиганов, мне кажется, что у них имеются основания или какая-то веская причина так спрашивать у Катеньки.

Наверняка, кто-то из их знакомых крутит с Катькой, теперь я автоматически становлюсь врагом всему Мехзаводу. Наношу некое оскорбление местному авторитетному пацану и за это с меня можно спросить, а потом уже и поиметь.

А может и нескольким пацанам, не зря же ее здесь считают шалавой, вполне возможно, что и эти парни знакомы с ней вполне близко.

А что с меня поиметь? Да есть чего.

Хотя бы фирменные кроссовки, они точно послужили притягательным магнитом для алчных мыслей местных парней, еще футболка с финским шрифтом, которую я сегодня тоже надел, чтобы выглядеть покруче перед бывшей подругой. Часто ловил заинтересованные взгляды молодежи за те несколько минут, проведенных в центре города. Да и в карманах еще почти полсотни рублей осталось, так что, мне есть что терять, помимо велосипеда. И в сумке еще два новых флакона туалетной воды того же YSL, забранные в том же универмаге на главной площади.

Хорошо, что парни пока ждут меня все так же вдвоем, рассчитывая обойтись без помощников и поделить самостоятельно все, что удастся с меня снять. Все же их двое, они на своей территории, рядом есть кого позвать на помощь, если что, а я не внушаю им никаких опасений своим внешним скромным видом.

Придется решать вопрос прямо сейчас, сначала попробую на кулаках разобраться, отвешу каждому из парней по челюсти и ходу отсюда. Проверенной гайки у меня с собой нет, к сожалению, однако, я не с голыми руками в город приперся, к такой встрече с местными отчасти готов.

Дорогу назад я помню примерно, до плотины пара километров шоссе, я достаточно далеко забрался в район Механического завода и мне бы поскорее выбраться от этих служебных полубараков до основной дороги, с которой я поверну на плотину.

Я немного расстегиваю сумку на боку, выдвигаю конец дубинки из-за молнии, подхватываю велосипед и везу его в калитку. Делать здесь больше нечего, судя по показной негостеприимности подруги, опасающейся чужих глаз и сплетен.

За калиткой один из парней сразу же прихватывает рукой руль велика и не дает мне выкатить его полностью из двора.

— Ты кто такой? — этот борзый вопрос с приблатненной интонацией не застает меня врасплох.

Парни заняли позиции с двух сторон от калитки, так я попадаю под удар сзади в любом случае, как я не повернусь. Если попробую протолкаться дальше.

— Человек божий, обшит кожей, — вполне правильно отвечаю я, оставляю велик в руках схватившего его парня повыше справа и тщательно примерившись, бью кулаком в подбородок второго, стоящего со своей стороны слева от меня.

Парни, наверняка, собирались загрузить меня моей же неправотой, связанной с появлением около чей-то местной подруги, попробовать взять меня на испуг на языке угроз. Объяснить, как я неправ, что просто появился здесь, пока их двое. Но, ведь скоро подтянется еще несколько местных, тогда разговоры закончатся, а мне придется много с чем расстаться.

И с присущим мне настроением постоянного победителя, это неизбежно, если я начну долгие разговоры.

На местную милицию лучше не рассчитывать, что-то подсказывает мне, что приедет она не скоро, когда все местные ухари разойдутся с добычей по домам, а я останусь сидеть с разбитым носом на бобах перед Катиным забором.

Действовать нужно по законам городских джунглей и бить на опережение, пока местные не ожидают этого от меня.

Поэтому я начинаю первым войну, не ожидавший удара парень закачался и схватился за забор, подставился под еще один хороший слева, после чего упал на колени в состоянии потери равновесия и не особо сильного нокдауна.

— Ах, ты гаденыш! — услышал я справа, второй парень попробовал добраться до меня через раму велосипеда, не дотянулся каким-то достаточно умелым ударом до моей головы и, бросив велик в воротах, обежал его, после чего сразу атаковал меня с ходу, довольно ловко приложился мне по скуле.

Голову я успел убрать в сторону, поэтому крепкий кулак скользнул большей частью мимо и задел плечо.

Видно, что противник тренированный и умеет бить. Понятно, скорее всего, местную секцию бокса усердно посещал и так запросто мне с ним не справиться.

Глава 2 ДРАКА И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Да, оставшийся противник — жилистый парень повыше меня на ладонь и примерно моего веса, после полученного мной удара вскользь принял что-то похожее на небрежную боксерскую стойку. Еще махнул пару раз с хорошей скоростью и достаточным умением, не попав по мне, просто обозначая дистанцию, на которую мне лучше не подходить.

Понятно, что что-то парень умеет, забить его за десяток секунд не получится и на меня на мгновение накатила паника, сковывающая руки и ноги безнадежностью начатой лично мной драки.

Может, парни и не полезли бы сами врукопашную, возможно, что я сильно поторопился.

С таким умелым противником мне точно быстро не справиться, его с пары ударов не отправишь на землю, он возможно не уступает мне в драке, вон как руки выкидывает, как бы самому тут не приземлиться. Если он чистый боксер, тогда можно его зацепить за руку или за ногу, завалить на землю и там попробовать забить, однако, лишнего времени на такие процедуры у меня точно нет.

Вскоре второй противник оклемается, да и с тяжелым великом разогнаться у меня не получится, даже поднять его лежащего за раму не выйдет. Сразу же нахватаюсь плюх с занятыми руками, поэтому выход у меня только один — вырубить противника не совсем нечестным путем, с помощью приготовленного заблаговременно для именно такого развития событий постороннего предмета.

Понятно теперь, что, имея боксерское умение в руках одного из парней они совсем не рассчитывали, что я окажусь тоже боксером и смогу оказать серьезное сопротивление. Даже решусь напасть первым и уже вывести на какое-то время из боя более слабого соперника.

Думали, что отвесят мне пару зуботычин и пойдут делить честно снятое добро.

Тем более, и повод законный есть, забравшийся в чужой район мажорчик пристает к чей-то подруге, поэтому подлежит наказанию однозначно.

Еще и москвич, наверняка, таких никто по всей стране не любит, а в этом приволжском городе особенно.

Я тоже из стойки кидаю переднюю руку вперед, приседаю под просвистевшей в ответ двоечкой с обоих рук противника и выпрямляюсь уже ближе к парню, достав его выхваченной одновременно из сумки дубинкой, ее концом сначала по лицу, а именно по носу. А когда он хватается за него, бью уже с удобной дистанции по голове, по самой макушке.

Противник молча валится, уже зажимаю голову, и я искренне благодарен ему за проявленное мужество, за эту тишину. Второй пока еще не пытается встать, но, уже поднял голову и смотрит на меня.

— Не кричит. Глаза еще смотрят в разные стороны. Не поднимает волну мщения от соседей и приятелей, однако, сколько продлится эта благословенная тишина — никто не знает, — а я могу ее самостоятельно продлить немного.

Добавляю ему по голове с ноги, когда возвращаюсь к велику, мне бегущие за мной свидетели во время долгого разгона совсем не требуются, а бить его дубинкой я пока опасаюсь. Хватит и одного такого потерпевшего с рассеченной головой и сломанным, наверняка, носом, лучше не плодить легкие или средней тяжести телесные повреждения без особой на то надобности.

Боксера пришлось жестко вырубать, ему этот растянутый по времени спарринг в удовольствие, в отличии от меня.

Тем более, скоро зрители подтянутся с группой поддержки, а у меня совсем не останется возможности к отступлению без повреждений на лице и материальных потерь с унизительными воспоминаниями на всю жизнь.

Теперь дорога свободна, я не теряю времени, так же, с дубинкой в руке, подхватываю велик и резко стартую, разгоняясь по максимуму. Взлетаю над рамой, боясь промахнуться на адреналине мимо и грохнуться на гравийную дорожку, однако, ничего такого со мной не происходит, теперь я налегаю на педали, разгоняя тяжелый дорожный велосипед.

Вскоре случился поворот за дом, поэтому я не смог оглянуться, чтобы оценить всю картину, оставшуюся позади меня, пришлось рулить изо всех сил.

Кто там уже успел подняться на ноги, много ли крови течет с головы пострадавшего парня — на то, чтобы полюбоваться плодами своих рук времени совсем не остается. Потом я выскочил на асфальтированную дорогу и понесся обратно в центр города, выкладываясь на педалях изо всех сил.

Есть у меня несколько минут или целая четверть часа, пока побитые парни не объявили тревогу, поднимая своих товарищей в погоню. Нужно использовать ее на полную, чтобы скрыться из поля зрения обиженного района города и оторваться от возможного преследования.

А преследовать меня могут на мотоциклах или тех же мопедах, так что, на мускульной тяге я от погони точно не удеру. Не стоит на это и рассчитывать. Когда через десять минут я подлетел к плотине, я уже прикинул, что вот-вот сейчас за мной вслед кто-то может уже заводить мопед или мотоцикл, поэтому времени скрыться с глаз погони у меня не так много, как хотелось бы.

Догонять меня отправятся взрослые парни, если даже не отец или старший брат пострадавшего пацана, поэтому отбиться от них может не получиться совсем.

Добраться до выезда из города нечего и думать, поэтому придется пока прятаться в городе, на родном левом берегу.

Я пронесся по плотине, проскочил шлюз и, немного притормаживая, спустился с путепровода. После завода минеральных вод свернул на пустырь между заводом и первыми частными домами, проехал сотню метров, после чего спрятал велосипед позади густых кустов, сам же занял наблюдательную позицию в них самих, хорошо спрятавшись за ветками.

Как я и рассчитывал, через пять минут мимо пролетел мотоцикл «Минск» на большой скорости с двумя взрослыми парнями, за ним еще пропердел мопед с одним водителем.

За мной это или не за мной — я проверять не стану, лучше дождусь здесь, когда они вернутся.

Если за мной, значит, Катеньку уже сурово спросили, откуда к ней такие нехорошие гости приехали, что бьют сурово по голове мирных ребят.

Впрочем, скорее всего, про это первыми узнали побитые мной парни, когда пришли в себя и принялись стучаться в дверь моей бывшей подружки, чтобы смыть кровь. И чтобы обвинить и ее тоже в случившемся беспределе.

И конечно, чтобы узнать, откуда приехал такой подлец, который не стал биться честно на кулаках с двумя бойцами сразу, а подлым ударом разбил голову одному из парней. И по носу ему досталось неслабо.

Да и второму так же подло добавил ногой, стоящему в состоянии грогги на карачках.

Совсем не джентльмен, оказывается, Катькин хахаль, как надеялись местные.

— Хе, хе. Джентльмены водятся на берегах Миссисипи, а вот на берегах великой русской реки они долго не живут, или живут не очень счастливо, — усмехнулся я про себя, ничуть не раскаиваясь в содеянном.

Выбор оказался простой — или страдать сразу самому, стать реально потерпевшим или бить на поражение и получить возможные проблемы на потом.

Узнав про мою деревню, естественно, погоня отправится на левый берег и попробует меня нагнать или на асфальтированной дороге на Головино, или на проселке, по которому я добирался в город через лес. Мотоцикл махнет по асфальту, мопед по проселку, меня они не найдут нигде, так что скоро вернутся обратно, понимая, что я спрятался где-то в городе.

Это не так страшно. Мне тоже есть где отсидеться несколько часов, в сотне метров стоит дом родной сестры моей бабушки, где я легко могу пересидеть пару тревожных часов. Не светясь своими слишком приметными кроссовками на неприметном велосипеде на улицах города.

А спокойно попивая чай с плюшками, ведя разговоры и наблюдая за суетой из окна, благо дорога проходит всего в пятидесяти метрах от дома и перед ним имеется большой пустырь.

Надеюсь, что городские не попрутся мстить в деревню, не Казань здесь все-таки. Отпинать в своем районе заезжего мажора — это одно, а устраивать вылазку на территорию деревни — это другое, парни деревенские городских тоже конкретно недолюбливают, драться будут жестоко с приехавшими вершить самосуд.

Хотя, никаких гарантий, что все закончится этой стычкой, у меня нет, второму парню все же сильно досталось от меня и моей верной дубинки.

А он, наверняка, местный авторитет среди школьного возраста, руками хорошо машет, да и удар чувствительный у него, насколько я узнал, слава Богу, чисто в теории.

Я быстро добрался до дома родственников, катя велосипед рядом, чтобы получше слышать тарахтенье моторов мотоцикла и мопеда, закатил транспорт во двор, слушая непрерывный лай собаки на заднем дворе.

Родственники, бабушка, тетя и троюродный брат мне неподдельно обрадовались, я же сразу занял место для наблюдения, даже раскрыл окно, чтобы лучше видеть происходящее, прикрываясь кружевной занавеской.

Пока радовал рассказом о жизни нашей семьи родню, подробно и обстоятельно, мимо снова вместе вернулись с моих поисков, как я теперь точно догадываюсь, «Минск» с двумя парнями, мопед за ними следом пропылил.

Точно меня искали, вряд ли по какой другой оказии так катаются, да и по времени примерно с полчаса на поиски вышло.

Сразу обидчика не нашли, однако, возможно еще вернутся, даже в большем количестве, чтобы тщательнее обыскать параллельные улицы.

Только я так подумал, как тут же мимо дома, уже по дорожке перед ним прокрался мопед, водитель которого тщательно вертит головой по сторонам, пытаясь и дорогу впереди контролировать, и парня на велике в голубых кроссовках рассмотреть где-то за изгородями домов.

Мотоцикл вскоре снова проехал по основной дороге, собираясь перехватить обидчика после того, как парень на мопеде его обнаружит и погонит со второстепенных улиц.

— Рано мне на улицу вылезать, пусть сыщики покатаются. Пускай ищут молодого парня в кроссовках и фирменной футболке с непонятным словом на груди, — понял я и продолжил налегать на пирожки с малиной, выдувая уже третью чашку сладкого чая подряд.

Родне я рассказывать про свои проблемы не стану, они люди достаточно тревожные и пугливые, могут мне предложить только спрятаться у них и вызвать милицию. А мне требуется попасть в деревню, где придется приготовить местных мужиков и парней к появлению таких городских мстителей.

То, что я хитростью навалял жестко городским пижонам — это моим соседям зайдет на ура, в этом я уверен.

Еще через пятнадцать минут поисковая партия свалила в сторону плотины. Догадались, значит, что я надежно спрятался и так меня на улице не прихватить по легкому.

Однако, искали достаточно серьезно и плотно, похоже, есть у них, этих парней с Механки, какая-то организация.

Или это родственники серьезно пострадавшего парня так землю роют?

Я сразу же попрощался с родней, осторожно выбрался на дорожку между домами и ехал до самого конца. Уже перед АТП, оглядевшись по сторонам, пересек основную дорогу, через минуту очутился на своей проселочной дорожке, которая через две деревни и лес привела меня домой.

Сразу рассказал дяде про свое приключение, про то, что могут городские нагрянуть.

— Ничего, поговорим с ними, решим вопрос, — успокоил он меня, — Я предупрежу Чапайкиных и остальных мужиков. Говоришь, голову и нос разбил боксеру?

Уверен теперь, местные за меня порадуются, очень у них популярны такие рассказы, как деревенский двоим или троим городским накостылял.

Да, дядя у меня крепкий мужик, достаточно боевой такой, прятаться от заезжих не станет. И еще, в деревне есть семья из восьми братьев, которых все зовут Чапайкины за многолюдность и боевой характер, взрослые уже мужики. Правда, сейчас проживают с родителями только двое из них, зато, прямо напротив нашего дома.

— Чего полез бить парней палкой? Совсем нельзя было на словах договориться? — интересуется дядя.

— Похоже, что нельзя, да и я не стал разговоры городить. Я там один, в чужом районе, приехал к местной девке, которую там кто-то гуляет, — пожимаю плечами я.

— Ну, то, что поперся к Катьке в гости — это явно сглупил, — подтверждает дядя мои нерадостные мысли.

С этим я не спорю и признаю про себя, что это вторая моя серьезная ошибка в новой жизни, после того, как я спалился на продаже книги на Литейном.

Новая жизнь — новые ошибки. Да и дальше их много будет, в новой и незнакомой для меня жизни.

Пока мне везет, однако, и опер меня не забудет, и продолжение корриды с парнями с Механического завода мне обеспечено.

— Вообще, Механка воюет с Центром и еще с кем-то, с Левым берегом у них отношения нормальные. Так что, можно было не устраивать драку, да еще такую кровавую, — просвещает меня родственник.

— Не знаю. Сразу предъявили Катьке за меня и обозвали лопухом, потом в велик вцепились. Чего на них смотреть, что ли? Тем более, один, который сильнее пострадал, тоже хорошим боксером оказался. Наваляли бы мне и все, футболку бы порвали, а кроссовки сняли с бесчувственного тела, сто процентов, — объясняю я ситуацию, как вижу ее сейчас.

Карательная экспедиция приехала на следующий день, часам к шести раздался около пруда рев нескольких мотоциклетных моторов и через несколько секунд на площади перед нашим домом закружили шесть таких советских чопперов, типа Яв и Минсков с Восходами.

Приехавших разбираться с возникшим вопросом оказалось целых восемь парней и один молодой мужик, с нашей стороны на шум моторов вышли мой дядя, двое Чапайкиных, еще двое взрослых мужиков, все деревенские мальчишки и, конечно, я собственной персоной.

Впрочем, предупрежденные деревенские мужики подтягиваются со всех концов деревни, в руках у многих длинные колы и поначалу выглядевшие молодцами приехавшие горожане начинают тревожно оглядываться, понимая, что уже проигрывают в численности и тяжелом оружии.

Что их визит не стал сюрпризом и деревенские успели договориться и подготовиться.

Поэтому начинают нормально разговаривать с дядей и договариваться о материальном возмещении для пострадавшего парня.

У меня самого за оградой дома припасены вилы, хотя, от топора дядя отказался и посмотрел на меня с опаской. Похоже, тоже не узнает смирного племянника в подростке, собирающемся колоть и рубить приехавших, возможно, просто поговорить парней.

Я же точно уверен, если не хочешь драться, сразу покажи что-то серьезное, типа топора для колки дров и шансов на договориться окажется заведомо больше.

Через десять минут разговоров между старшими, меня позвали в круг, задали вопросы, выслушали ответы, потом взрослый мужик с татухами на руках объяснил, в чем я не прав:

— Подрались бы на кулаках, проблем бы не было. А так ты виноват конкретно, что за палку схватился!

Нет, на языке меня у приезжих точно не получится уболтать и всю вину за все случившееся на мои плечи взгрузить, не тот я уже человек:

— Ага, может, еще на пиписьках с ними померяться? Шли за мной, докопались, обозвали лопухом, дорогу преградили, велосипед за руль хватали! Чего-то еще надо ждать, что ли? Я в терпилы не согласен попадать, поэтому, отправил туда парней. Они меня тоже биться один на один не звали, поэтому, получили то, что получили!

Приехавшие немного растерялись от моих слов, понимают, что положено бы настаивать на своем, однако, вокруг уже деревенских собралось большинство и почти у всех по хорошему дрыну в руках.

Теперь и они, как и я вчера — в западне.

Парни семнадцати-восемнадцати лет не справятся с деревенскими мужиками, тем более, биться на кулаках никто в деревне не собирается, только отдубасят колами до потери пульса.

Да еще и мотоциклы могут побить сгоряча, как потом возвращаться в город приехавшим? С отбитыми боками?

В общем, сбавили обороты, вспомнили, что немного Левый берег и Механка союзники, мордобоем не грозят больше, зато, попросили денег на лечение и медикаменты для пострадавшего. Пришлось сходить в дом и вынести пятнадцать рублей для полного замирения с городскими. Которые они точно сегодня пропьют за здоровье потерпевшего.

Пожали друг другу руки, прыгнули на мотоциклы и уехали, только пыль столбом закрутилась.

С меня дядя тоже взял десять рублей премиальных и поспешил с мужиками в сельпо или сразу к продавщице Лельке, благо она живет в Баскачево, в соседнем с ним доме.

— Что внучок, договорились с этими фулюганами? — спрашивает у меня бабушка, протирая очки и выставляя на стол тарелку свежего шоколада, который она варит из какао и сахара.

— Договорились, бабуля! — говорю я погромче, бабушке уже семьдесят семь лет и слух ее подводит.

Да, вопрос, похоже, решен, ценой потери мной двадцати пяти рублей.

Однако, печалиться по этому поводу я не собираюсь и вполне удовлетворен финансовыми потерями. Я легко переживаю то, что пришлось заплатить горожанам.

Все же, парню реально жестко досталось, как и его приятелю, в противном случае, я мог потерять гораздо больше, чем этот четвертной.

Зато, приобрел кое-какой авторитет в деревне и своих собственных глазах, раз из-за моих деяний приезжают такие неслабые команды. Что еще лучше, что и местные мужики вписались за меня, а не отвернулись, предложив разбираться самому.

Знают, что я жестоко побил в городе двух парней и, значит, сильный духом парень.

Наверно, я и на самом деле перегнул палку, только, в момент схватки мне так не казалось. Может, конечно, проверили бы мы друг друга в кулачном бою и зауважали потом. Однако, скорее всего, прибежала бы местных толпа и отпинала меня сгоряча, как это обычно и случается с залетными пижонами в таких местах.

Глава 3 ЕДУ ДОМОЙ

После такого знаменательного события для деревни дядя мне ничего не стал говорить из плохого насчет моей неудачной поездки в город.

Съездил и съездил, навалял там кому-то, ну и ладно, приехала толпа городских разбираться — и ничего, разобрались нормально, деревенские парни с мужиками продемонстрировали свою силу и сплоченность. Теперь даже гордятся этим постоянно, пусть и не пришлось драться, однако, все видели, что преимущество в силе против городских оказалось на нашей стороне.

Значит, Петряево — сила! Даже без Баскачево, а с ним вместе вообще, просто — запредельная мощь!

Остался к тому времени еще в деревне народ, и мужиков с парнями хватает, и школьников десяток наберется в двух небольших деревеньках на сорок домов в общем.

Зато, купили после своей победы у Лельки три бутылки беленькой, сначала на мой гонорар, потом еще две, уже на свои и погуляли немного у дяди перед домом.

На самом деле вопрос решился к обоюдному удовольствию, теперь все стороны могут хвастать, каждая именно своей победой.

Пусть и не совсем в пользу горожан дело повернулось, никого наказать они не смогли, зато уехали с материальным возмещением, теперь могут считать, что все-таки прогнули деревенских за мой проступок.

На самом деле, если бы я не согласился уладить претензию, уехали бы и так, конечно, не солоно хлебавши, никуда бы не делись в этот раз.

Только, вопросы бы остались тогда надолго.

Ко мне — это понятно, они и так остались, лучше мне в городе парням с Механки не попадаться, да и по центру ходить, постоянно оглядываясь. Раз я там местного боксера зацепил и побил беспредельно, все остальные его товарищи с района и секции меня не пожалеют, если смогут идентифицировать.

Сразу же в бой кинутся, как только поймут, кого встретили.

Поэтому кроссовки и футболку придется снимать при посещении города и его центра, куда мне требуется попасть в скором времени. Они такие тут нечасто попадаются, тем более, футболка точно в единственном экземпляре во всей Ярославской области имеется.

На самом деле, это я самсогласился заплатить на лечение, никто из наших меня об этом не просил, сжимая в руках увесистые дрыны.

Заплатил из чувства понятной справедливости, на самом деле именно я начал разборку с парнями, не дождавшись серьезных враждебных действий в мою сторону. Хотя, понятно, что эти самые действия не замедлили бы проявиться после нескольких первых фраз. Однако, ничего такого мне сделать не успели, я всех опередил, чем даже горжусь теперь весьма неслабо.

Заплатил отступного, просто, чтобы снять вопрос с повестки.

Мне тоже не захотелось оставлять за спиной не улаженную проблему, все-таки наши с Механкой не враги и теперь не станут ими по моей вине. Кто-то из бывших деревенских там живет, так что, какие-то связи и возможности коммуникации всегда останутся. Никого в городе не отлупят случайным образом из-за меня и моих делишек с Катенькой.

С Катей теперь, наверно, общение станет трудным и почти невозможным, если она сама еще раз не приедет в деревню. Вроде собиралась в августе, сама говорила, однако, в гости тоже сама приглашала и так некрасиво оставила меня стоять за дверью, расхлебывать последствия плохо продуманного появления в чужом районе.

Мне самому, конечно, ездить в этот район города больше ни к чему, однако, все может случиться, что и в центре города встречу кого или на том же вокзале столкнусь, они там совсем рядом проживают территориально.

Так что, денег, целого четвертного, мне точно не жалко, наши деревенские погуляли хорошо по итогу, про городских ничего не знаю.

Я показал себя хорошим бойцом и стойким пацаном, настолько хорошим, что из-за моих подвигов приезжают целые серьезные команды разбираться за обиженных и униженных моими деяниями.

Да еще громко кричат про голимый беспредел, тоже такая реклама для меня, скорее, со знаком «плюс».

Мужики и взрослые парни теперь уважительно здороваются при встрече, мальчишки-ровесники не обзываются, как раньше бывало при несовпадении характеров, перевирая мою фамилию издалека.

После этого случая моя жизнь в деревне пошла уже без особых приобретений и переживаний, стало даже скучно немного после таких приключений, поэтому я решил самостоятельно, как совсем взрослый, прокатиться к себе домой, под Ленинград.

Пришлось еще в начале июля выбрался снова в город, чтобы купить билеты на поезд.

Поехал на том же неприметном велике, только в обычной футболке и сандалиях, еще голову прикрыл кепкой дяди, чтобы навести полную маскировку.

Пришлось простоять трехчасовую очередь на вокзале, как всегда, осторожно читая одну из трофейных книг, зато, потом желанный бланк билета оказался у меня на руках. Плацкартный тикет за семь рублей восемьдесят копеек на рейс до города Великой Октябрьской Социалистической революции через неделю.

Это в конце августа с билетами станет совсем тяжело, сейчас еще можно купить на ближайшие дни, если повезет. Очередь двигается очень медленно, на каждого клиента не меньше пять-десяти минут уходит, мне очень сейчас не хватает сайта РЖД и интернета скоростного.

Ничего, доживем до таких времен, правда, очень нескоро.

Я решил немного поменять окружающую меня обстановку, побывать, если получится, на дне рождения Юлечки, записать несколько кассет с имеющихся у меня дисков и, вполне возможно, еще вернуться в деревню до конца августа.

Да и поторговать на старом, прикормленном месте уже хочется, прошло два месяца с моих последних приключений. Меня там уже немного позабыли, тем более, можно проверить, как отреагируют на меня старожилы, если они там еще остались.

Кто его знает, как там теперь милиция шерстит пережитки антисоветских явлений, таких, как излишняя для настоящего человека будущего любовь к деньгам и, значит, нетрудовым доходам?

И еще склонность собираться самостоятельно по разным темным закоулкам, без разрешения и одобрения направляющей силы советского общества?

Пора избавиться еще от нескольких книг, проверить мой запасной путь отхода и, вообще, немного пощекотать себе нервы, особенно, когда я еще все тот же несовершеннолетний правонарушитель.

Еще очень интересно проверить, смогли милиция или мои конкуренты пронюхать, куда я делся во время облавы, то есть, разобраться с дверью на чердак и с тем, куда я скрылся с него.

По следам в пыли это окажется очень наглядно видно.

Смотаюсь в Ленинград, подам документы в училище, потом могу вернуться обратно в деревню или остаться в городе, тут уж, как я сам пожелаю.

Юлечке позвонил с междугороднего пункта телефонной связи, долго дожидался, когда она дома окажется и сообщил, что собираюсь приехать на ее день рождения.

— Привет, милая! Что привезти тебе с берегов Волги на твой день рождения? — так и спросил настойчиво и со значением.

Намекаю, что считаю ее по-прежнему своей подругой.

А сам огорченно про себя подумал, что бывшей подруге исполнится всего пятнадцать лет, несерьезное это дело.

Ну, так прямо девушка мне не сказала, что теперь гуляет с другим, однако, с приглашением на праздник вышла заминка, поэтому я теперь просто еду, скорее всего.

— День рождения… Не знаю еще…

Вот и все, что я услышал в допотопную телефонную трубку от нее насчет праздника, в принципе, этого мне вполне достаточно.

Не сказать, чтобы я теперь, после плотских уроков Катеньки, очень уж так переживаю за легкомысленность не дождавшейся меня девушки. Ждать она меня, честно говоря, совсем не обещалась, очень расстроилась, когда я собрался уехать на целое лето. Не хочет патологически оставаться одна моя подруга, да и с выбором спутников жизни всегда торопилась, как я чувствую, поэтому и окажется она именно там, где я ее встретил в своем прошлом.

Зато, ее лучшая подруга обрадовалась известию о моем отъезде в деревню неподдельно и, наверняка, подогнала Юлечке или старого ухажера, или кого-то нового из парней постарше.

Чтобы вместе гулять по городу в сопровождении уже взрослых парней и выглядеть счастливыми, очень взрослыми красотками на выданье.

Ладно, посмотрим, как там встреча на месте произойдет и что именно случится. Не придется ли снова драться, теперь я чувствую себя гораздо сильнее и тяжелее против себя же прежнего, того тщедушного пацана шесть месяцев тому назад.

Я собираюсь не так часто появляться после этого лета в родном городе, а еще у меня точно не окажется столько свободного времени, чтобы продолжать гулять с Юлей.

Да и в большом городе, вполне возможно, сразу же себе кого-то найду по интересам, чтобы жить взрослой жизнью.

Так что, не буду работать собакой на сене, удерживать девчонку, на которую не имею никаких особых видов.

В принципе, получил от девушки все, что мне требовалось на моем месте в восьмом классе. Погулял с ней у всего города на глазах, поднял свою самооценку и репутацию в глазах знакомых, дальше я заходить не собираюсь и делать женщиной тоже не хочу.

Из высокоморальных соображений, как я думаю про свои принципы.

С той же Катериной все получилось легко и просто, она уже оказалась женщиной, да и по зрелой внешности выглядит лет на двадцать, не меньше, в свои шестнадцать годков.

Юлечка, конечно, тоже девушка фактурная, однако, далеко не так еще развращена и совсем ребенок, особенно по сравнению со мной и той же Катенькой.

Понятно, что это я сейчас со своим взрослым умом так думаю, а вот когда молодой организм окажется на расстоянии вытянутой руки от красивой фигуры девушки и ее больших зеленоватых глаз, ну, я не знаю, что произойдет.

Поэтому оставляю себе все возможные варианты для действия, ни от чего не отказываюсь заранее.

Пока же я фиксирую свои физические изменения в молодом организме.

Вес я проверить не могу точно, зато вижу, как появился и понемногу увеличивается мой бицепс. Эта картина очень радует меня, ведь, данная мышца слабее всех реагировала на мои самоистязания с отягощениями, а ее внешний вид очень важен молодому парнишке для самоутверждения.

Не зря я провисел половину своего летнего отпуска на самодельном турнике, с обреченной остервенелостью подтягивая свое легкое тело вверх хватом на себя.

Я, как только приехал, сразу же попросил дядю замерить мне рост по дверному косяку и перед отъездом попросил повторить замер. Результаты меня очень порадовали, я подрос на пару сантиметров за полтора месяца, и это очень круто.

То ли, расти начал, то ли, на турнике так вытянулся.

А, может, бабушкина обильная стряпня на меня так подействовала и всегда заваренные в чайнике березовые листья?

Настоящая живая вода, бабушка, не побывав ни разу в местной больнице, дожила до девяносто трех лет, еще успев переболеть воспалением легких в последний год. Если бы не это, вполне могла бы и до ста лет дотянуть.

Значит, стану более солидно выглядеть в глазах окружающих меня товарищей по нелегальному бизнесу и покупателей. Это при том, что за пять месяцев в городе я подрос всего на один сантиметр, зато набрал восемь килограммов живого веса, без перерыва поднимая гриф от штанги и гантели, как заведенный.

Все же позиция для накачки тела у меня оказалась самая низкая из возможных.

С грустью попрощался с своими товарищами и подругами по деревенской жизни, взял еще пару уроков игры на гитаре перед отъездом у Оксаны и в дождливый такой день меня отвез в город один из знакомых дяди на мотоцикле. Пришлось кутаться от капель дождя в полиэтиленовый дождевик, хотя, ноги все равно промокли от брызг.

Он высадил меня на центральной площади и уехал. Денег осталось у меня не так много, рублей двадцать, бабушка еще десятку подкинула и заставила забрать, как я не отказывался. Поэтому по магазинам не хожу, заграничный дефицит не ищу.

За спиной висит спортивная сумка с книгой и флаконами с туалетной водой, в руках котомка с едой, вареная курица и яйца к ней прилагаются, еще бабушкины пирожки с капустой и картошкой в дорогу нажарены.

Чемоданчик с остальным барахлом оставил в деревне, чего его с собой таскать.

Там я пересел в автобус, идущий к вокзалу, вскоре уже закупаюсь лимонадом и минералкой в дорогу в пристанционном буфете. Беру побольше, можно охлаждать напитки на второй и третьей полках набегающим потоком воздуха из открытого окна. Помню, как в ту поездку, в серьезную такую жару не хватало напитков в поезде, хорошо, что в Калязине, во время долгой остановки я прогулялся по городку, дошел до магазина подальше от вокзала и там закупился питьем в дальнейшую дорогу.

Еще соседей по плацкарту угощал щедро.

В этот раз в купе со мной едет ровесница, ничего такая девушка, шатенка с высокой грудью. Уговорил ее даже сходить в кино, во время долгой остановки в Калязине:

— Чего тут скучать? Времени два часа сорок минут на перецепку, а до киношки идти всего десять минут.

Вижу наглядно, что излучаемая мной уверенность и правильные слова действуют на соседку, вскоре мы уже сидим на заднем ряду пустого кинотеатра. Правда, руки я не распускаю, веду себя по-взрослому, не как озабоченная малолетка, из киношки уходим заблаговременно, чтобы не рисковать опозданием на поезд.

Уже ночью немного целовались в тамбуре для романтики, и чтобы обозначить такое дорожное приключение.

Надя едет поступать, как и я, в ПТУ или техникум, сама еще не знает точно, будет пока жить у своей тетки на Петроградке. Я беру телефон у девушки, обещая показать ей Ленинград.

Утром поезд швартуется у перрона Витебского вокзала, Надю уже встречают родственники, я же с одной сумкой на боку спешу на Балтийский.

Хочется и на электричку сесть, чтобы быстрее оказаться дома, однако, чувство долга ведет на Римского-Корсакова, дом 53, чтобы проверить свою заготовку на чердаке.

— Нет, нужно сейчас с местом для торговли разобраться, — решаю я про себя, — Чтобы послезавтра появиться там во всеоружии.

Сказано — сделано и через двадцать минут я вхожу во двор, где велась торговля, подхожу к своему подъезду, где внимательно изучаю спасительную дверь.

— Так, вырванную из дверного полотна ручку прикрутили обратно, да еще на такие толстые шурупы. Аж на шесть штук, по три на каждую сторону. А вот внутренняя ручка держится всего на четырех и, похоже, меньших по размеру шурупах.

— Да и разболтанные они уже сильно, один рывок и вылетят вместе с ручкой, — подвожу я итог осмотра.

Теперь за дверью подъезда мне не отсидеться, если все оставить, как есть.

— Ладно, с этим делом можно что-то придумать, приложить руки и немного времени. Что там с чердачной дверью?

На площадке перед ней сильно натоптано и посветив фонариком, который путешествовал со мной в деревню, за саму дверь, я вижу, что там тоже натоптано.

С замиранием сердца проверяю свою заготовку, и тут, слава Богу, нет никаких изменений, никто не понял, что только два гвоздя держат один из штырей и блокируют его в притолоке. Я вхожу на чердак, где быстро убеждаюсь, что натоптано только за дверью, дальше по чердаку никто не ходил и мои следы, уже хорошо прикрытые налетевшей пылью, остались единственными, которые ведут к спасительному подъезду.

— Это точно не милиция меня искала. Те бы весь чердак обшарили и по следам обнаружили, где я вышел, сто процентов. Надо бы теперь весь чердак обойти, чтобы сбить их с толку в следующий раз. Похоже, это местные зашли посмотреть или кто-то из Жэка заглянул, проверить на пожарную безопасность.

Бродить днем по чердаку я опасаюсь, чтобы не привлекать внимание жителей верхнего этажа. Ничего, можно спуститься, пройти через улицу и проверить свою следующую подготовленную дверь, зайдя в другой подъезд.

Там так же кто-то ходил, потому что штырь забит обратно очень хорошо, значит, проверяющий товарищ дернул дверь на всякий случай, а она возьми да распахнись.

— Поэтому обратно и заколотили, не жалея сил молодецких, — понимаю я произошедшее на этой чердачной площадке.

Что же, предварительный осмотр будущего места мелкого преступления против социалистического строя произведен, новые улучшения и изменения уже продуманы.

Теперь мне пора спешить на следующую электричку, много чего придется обдумать по дороге домой.

Сегодня еще бы желательно встретиться с Юлечкой и поговорить с ней, с глазу на глаз.

Да и других дел много накопилось.

Глава 4 ПРОДОЛЖАЮ ТОРГОВАТЬ

Родителей я заранее не предупреждал, что приеду самостоятельно, не стану ждать матушку в деревне. Она собирается ехать к матери в конце августа и меня заодно забрать в город, уже и билеты у нее обратно куплены.

Ничего, пора уже им привыкнуть к моей взрослой самостоятельности, давно я ее уже проявляю по каждому поводу.

Пока отца не было дома, проверил его ящик с инструментами и собрал себе хороший комплект из удобных шурупов под крестовую отвертку. Головки советских шурупов, конечно, очень слабенькие, с первого раза могут не вкрутиться в плотное полотно двери, придется их менять не раз, пока загонишь полностью в древесину. Поэтому, необходимо иметь солидный запас под рукой. Однако, и шлицевая отвертка побольше мне тоже понадобится, все шурупы на дверных ручках вкручены именно такие, ужас какие неудобные скобяные изделия.

Такой мазохистский набор для любителей потрахаться с шурупами, как следует, прилагается везде, где можно, к набору любой советской мебели.

Гвоздодер мне тоже понадобится, чтобы снова немного расшатать крепеж на замке той двери, по которой я могу спуститься безо всяких проблем в отдаленный от места торговли двор. И еще, возможно, поможет мне справиться с ручками, если я собью уже и так забитые шлицы на шурупах полностью.

Еще фонарик мне нужен, как всегда, чтобы работать в почти полной темноте, когда закрою дверь в подъезд или на чердачной площадке.

Зато, свой боевой дрын я нашел валяющимся около спуска в подвал, закатившимся за ступеньки лестницы.

Даже прослезился, когда рассмотрел и достал верного моего спутника из темноты подвала.

Сколько мы уже вместе пережили, и разбитую голову борзого гопника, и попытку вырвать дверь сильно могучим сержантом и, так же, последующее его ранение острым краем скобяного изделия, теперь надежно прикрученного обратно к полотну двери.

Прошли все это вместе и только потом расстались, причем, дрын прикрывал мой отход до самого конца, как храбрый смертник прикрывает отход партизанского отряда от явно превосходящих сил гитлеровцев.

Теперь я с ним не расстанусь, на замену ему вырежу новую палку, а этот боевой товарищ и дальше будет путешествовать со мной по жизни. Займет достойное место на балконе со временем.

Его выдернули из двери и торопливо бросили рядом, пропуская родную милицию при исполнении в подъезд, потом запасливый дворник прибрал его для себя, вероятно, для будущей ручки на метлу.

Ничего лучше такого помощника мне в голову быстро не приходит, хотя, нужно помнить, что теперь органы правопорядка тупить не будут и сразу начнут стучаться в окна первых этажей, поднимая жильцов на помощь советской милиции.

Поэтому, удирать придется сразу же, не рискуя собирать брошенное добро братьев по несчастью.

Впрочем, теперь в том дворе у меня осталась только одна возможность исчезнуть из сита облавы, еще один раз воспользоваться подготовленным путем эвакуации. Третий раз уже не получится, кажется мне.

Наверняка, милиция расспросила подробно задержанных про такого невысокого паренька.

Который с ними торговал и еще умудрился стащить часть брошенного добра, которое так же интересует органы, как уже своя законная добыча.

Уж именно пропавшим добром они точно заинтересуются, просто сбежавший спекулянт сам по себе не так им нужен, как с прикарманенным добром на кармане.

Кто-то точно про меня расскажет, те же мужики-конкуренты или любой из задержанных, кому требуется особое отношение от милиции.

Да и серьезно пострадавший сержант Абросимов меня разыскивает между делом, как я думаю, до сих пор, как и его начальник, лейтенант.

И гопники не забыли мою внешность, если мужики-конкуренты окажутся снова рядом, стоит ждать от них проблем в тот же день.

За эту пару месяцев моего полного отсутствия розыскной пыл у сержанта и гопников с Рижского проспекта угас немного, однако, вполне возможно, они попросили спекулянтов сигнализировать, если я снова появлюсь. Нашему брату-спекулянту такое внимание и поддержка от органов правопорядка всегда требуется, как воздух.

Гопники могут получить инфу только от своих подельников, как я надеюсь. Не будет мужиков на толкучке, не появятся и гопники с арматурой за спиной.

Все равно, где еще продавать свои и трофейные книги в солидном количестве — больше я таких уловистых мест не знаю, поэтому рассчитываю торговать именно около приготовленного подъезда, в полной готовности к исчезновению.

Ага, уже книги от барыги с Ульянки считаю своими. Хорошо я так вжился в роль Робин Гуда наоборот — отнимаю у богатых и оставляю себе. Ну, не совсем наоборот, где-то на половину только.

Впрочем, думаю и настоящий Робин из Локсли действовал именно так же, чтобы там не рассказывали в наивных английских балладах про доброго разбойника. Просто хранил наворованное и награбленное среди простого народа, вот тому и перепадало кое-что из добра время от времени.

Как приехал домой, сразу же позвонил Юленьке, Стасу и Жеке, договорился встретиться с приятелями и потом с девушкой около ее подъезда.

— Чувствую, получу я отлуп от подруги, судя по ее холодному и недоуменному тону. Бросил меня и еще чего-то хочешь, типа? — подумал я и полез отмокать в ванну, первый раз за полтора месяца. Ходил пару раз в деревенскую баню по-черному и купался каждый день, даже с мылом обязательно перед свиданиями на берегу.

Еще бы желательно сходить в парикмахерскую, потом постричь ногти на руках и ногах получше, чем я мог делать это в деревне.

В парикмахерскую успел, обкорнали меня под канадку и отправили гулять.

Как сработала над моей головой молоденькая симпатичная девчонка — мне понравилось, быстро и легко. Поэтому не стал забирать сдачу с рубля, оставил сорок копеек на чай, первый раз в новой жизни, насколько я помню.

У приятелей пока все по-старому, Стас мутит с порножурналами от теткиного хахаля, только подозрительно не хвастается ничем, похоже, уже накормил красивым глянцем всех знакомых пацанов. Жека ничем не занимается, просто проводит время на пляже и мамкином огороде, который расположен рядом с нашим.

Я не удержался, намекнул приятелям на большое романтическое-эротическое приключение в деревне:

— Все по-взрослому получилось, без трусов спали, так что, я вам больше не мальчик. Теперь буду при встрече подавать только один палец, как девственникам. А вы должны кланяться, — назидательно предложил я парням.

Приятели потрясенно замолчали, осознавая мою невероятную крутость.

— А ты не врешь? — переспросил Стас.

— Я же не ты, сказочник! Мне эти дешевые понты уже ни к чему, — лениво и уверенно отмахнулся я от его законного недоверия.

— Так значит, Юлечка свободна, получается, — сразу заинтересовался шустрый Стас.

Не получается подъехать к ее подруге, можно и на мою бывшую девушку позариться, есть у него такая не очень хорошая черта, как я хорошо знаю.

— С чего это вдруг? — засомневался я, — Одно другому не мешает, тут у меня романтические отношения, там здоровый секс, вещи не связанные между собой.

— Так она уже гуляет с каким-то дылдой-старшеклассником, ты с таким не справишься, — выдает свое знание Стас.

— И что, с одним уже справился. Зато, у меня есть приятель, самый крутой во всей путяге, никаким десятиклассникам рядом ничего не светит, только упадет громко, как большое дерево. Как и студентам, — на всякий случай я поднял уровень возможных соперников.

— Ладно, не переживайте, не буду я Кирпоноса привлекать к этим амурным делам, — посмотрел я на вытянувшееся лицо Стаса, — Мне теперь эти детские развлечения не интересны, я уже большой мальчик.

— Сейчас узнаем, свободна она или нет, у меня назначена встреча около ее подъезда. Вы рядом постоите, возможны беспорядки и проблемы с новыми хахалями Юлечки.

Жека опять расстроился, но, уже это показывать не стал, втроем мы точно не испугаемся одного парня, даже очень большого.

Однако, моя хитрая бывшая подружка меня прокатила, не вышла в назначенное время к подъезду, показывая тем самым, что не собирается встречаться со мной больше.

Я не постеснялся подняться на площадку к ее квартире, где переговорил с отцом девушки:

— Юли нет дома! — услышал суровый ответ я на свой вопрос и спустился вниз.

— Ну что? — сразу же спросил меня Стас.

— Кажется, я в отставке, — улыбнулся парням, после чего мы отправились дальше гулять по городу, летнему и манящему эскимо и пломбиру за двадцать копеек.

Около обувного я попросил парней подождать меня и быстро зашел поздороваться с девушками, однако, к моему большому сожалению, не обнаружил их на рабочем месте. Узнал, что они в отпуске и появятся не раньше середины августа.

Очень жаль, что я пропустил столько времени для плодотворного общения и бизнеса, с другой стороны, надо же когда-то отдыхать, как душа пожелает.

А поездка в деревню — это самый релакс для меня, возможность вернуться в счастливое детство и снова жить рядом с бабушкой и дедом. Даже постоянно бухающий дядя меня очень радует теперь, пока он жив.

На следующий день я провел ревизию своих книг, выбрал десяток самых дешевых из них, в основном те, которые попали мне от конкурентов. Все по стоимости в десять — пятнадцать рублей, более дорогих можно прихватить парочку с собой и все, нет такой уж надобности рисковать ими.

С остальными, уже по двадцать пять-тридцать рублей и еще дороже, тем более, нет смысла стоять на улице. Придется придержать их до лучших времен, которые когда-то точно наступят. Хотя бы попробовать пробиться в сам ЛОК, где риска при торговле с рук гораздо меньше, да и милиция туда пока не шастает так свободно.

Только, такая возможность у меня появится еще не скоро, сначала совершеннолетие, потом получение паспорта, после этого устройство на работу и уже тогда можно о чем-то хлопотать. Придется завести трудовую книжку и, зная грядущее будущее, можно смело попасть в разряд «летунов» или еще кого похожего, не переживать так сильно о правильной рабочей карьере.

С понятным нетерпением отправился в ПТУ на тренировку. Специально не стал обедать, чтобы оценить свой вес и весы меня порадовали — пятьдесят пять килограммов боевого веса.

Не зря я так вкалывал в зале и висел целыми днями на турнике, слушая в свой адрес шутки деревенского населения.

Уже нормальный подросток приличного веса, ровесникам с семьюдесятью килограммами я явно уступаю внешне, однако, в среднем вполне прилично выгляжу. Если немного погонять, спокойно укладываюсь в вес до пятидесяти четырех, сказал мне тренер.

Я же спросил у него, куда мне лучше ходить заниматься в Ленинграде.

— А чего ты не в наше ПТУ идешь? — удивился Юрий Кузьмич, — Какая разница, где на слесаря учиться? Ты же хорошо учишься в школе, зачем тебе в ПТУ поступать? — спохватился он.

— Нет, я на кондитера пойду, — посмеялся я сам над своим выбором, — Собираюсь жить, как взрослый парень, подальше от родителей.

— Тогда на Конюшню, если в твоем училище не будет секции, — однозначно сказал тренер, растерянно почесав голову.

За все время, проведенное в деревне, мне вспомнилось еще кое-что из прочитанного про Чикатило, поэтому я снова написал опять шесть писем, купил конвертов и раскидал их по пути к ЛОКу.

Пришлось выехать на пятичасовой электричке, рано утром, чтобы раскидать конверты по дороге и оказаться в полвосьмого утра около знакомого двора.

Нет лишнего времени, чтобы навернуть кружок по другим улицам, впрочем, один раз можно и Лермонтовским проспектом с его почтовыми ящиками спокойно воспользоваться.

Но, только один раз!

Я уже наследил рядом, на проспекте Москвиной, а эти улицы пересекаются между собой около гостиницы «Советская». Если кто-то заинтересуется местом, где расположены используемые почтовые ящики, он легко найдет закономерность в этих вбросах.

Только, я надеюсь, что никому это в голову не придет. Наверняка, ростовские служивые и партийцы не могут технически и не собираются даже теоретически устраивать облавы в Ленинграде, оставаясь уверенными в том, что конверты с анонимками разбрасывает кто-то из знакомых или родственников приговоренного, уже и не известно к чему мне сейчас, как бы невиновной убийцы первой жертвы маньяка.

Если мои анонимки сработают, возможно, его успеют спасти. Хотя, мне не жаль убийцу и насильника маленьких девочек ни разу, лучше бы очистить немного места на земле от таких выродков, независимо от того, что не он убивал ту девочку.

Однако, я тороплюсь к месту торговли, оставить конверты в сумке, когда меня могут прихватить при облаве — это совсем глупо. Поэтому они остались лежать там, где я встретил первые попавшиеся почтовые ящики, сразу по четыре штуки в каждом.

Я вошел во двор, миновал пристройку и сразу же подошел к хорошо знакомой двери подготовленного мной подъезда, где занялся шурупами, держащими наружную ручку двери. Во дворе еще стоит тишина, теплое июльское утро выходного дня дает возможность поспать подольше местным жителям, пока прошло всего двое человек мимо меня, старательно возящегося с деловым видом около двери подъезда.

Две женщины спешили на работу и не стали интересоваться, что это я делаю. Раз сосредоточенно тружусь уже на ярком свету, значит, так и нужно. А что я именно делаю, знать им оказалось ни к чему, просто вожусь около двери и все.

Занимаюсь общественно-полезным делом, как юный тимуровец.

Шурупы отказались выкручиваться через одного, у них уже при вворачивании в полотно двери оказалась сбита резьба для шлицевой отвертки, и так очень неглубокая, сама по себе.

Не скоро еще здесь появятся качественные саморезы по дереву и гипроку, придется еще помучиться народу советскому, стирая в кровь ладони неудобными и жесткими отвертками.

Правда, я не особенно долго мучился с отказавшимися выкручиваться шурупами, подцепив края ручки молотком-гвоздодером, быстро расшатал и вырвал оставшийся крепеж со своих мест по очереди.

Одну сторону вырвал, вкрутил коротенькие, немного более толстые шурупики в подготовленные отверстия и так же поступил со второй стороной ручки.

Теперь наружную ручку держат не шесть длинных шурупов, а всего четыре коротких, и они точно не выдержат первого хорошего рывка.

А так выглядят и держат нормально, дверь открывается легко, поэтому вылетят они не скоро со своих новых мест. Если дергать никто не станет со всей дури.

— Так, первое отделение, самое сложное — закончилось, теперь осталась только внутренняя ручка. Которая та самая, выдержавшая штурм сержанта Абросимова и еще робкие рывки его начальника, — радуюсь я про себя.

Распахиваю дверь полностью, прижимаю ее к стене дома и так же оперативно меняю четыре средней длины шурупа на шесть самых длинных. Теперь вырывать ручку устанешь, она сделана из блестящего металла и выглядит крепкой, только пластиковые держатели потрескались от рывков могучего сержанта, зато, их уже подмотали синей изолентой местные жители.

Шесть шурупов под крестовую отвертку загнаны в свои места, и я перехожу в следующий подъезд, который смотрит своими окнами между этажами именно на стоящий посередине двора двухэтажный дом, отгораживающий место торга от посторонних глаз.

Время у меня еще есть с избытком, я хочу подготовить себе еще один путь для отхода на всякий случай. На чердачной площадке расшатываю гвоздодером еще один крепеж, чтобы вырвать его сильным рывком. Тогда я оказываюсь почти сразу напротив чердачной двери спасительного подъезда, выходящего в другой двор.

Зачем приготовил еще один выход — сам не знаю, однако, пусть будет, карман не оттягивает, в отличии от книг.

Потом прохожу по улицам и дворам до спасительной двери и там тоже расшатываю крепко забитый теперь штырь.

Все, вроде везде подсуетился, теперь, только если комнату снять в доме, чтобы еще улучшить свое положение торгующего с рук спекулянта.

Делать мне пока нечего, возвращаюсь в подъезд, откуда могу хорошо разглядеть всю толкучку.

Торговля начинается в десять утра и длится до двенадцати, до часа стоят самые упертые спекулянты, оставшееся время я провожу в подъезде, собираясь познакомиться с торговым народом, сам не показываясь на виду.

Стою, прижав нос к грязному стеклу, пока понемногу собирающийся внизу народ создает первый круг вдоль стены дома, держа вещи для продажи в руках.

Странно, моих конкурентов по торговле книгами тоже нет, ни знакомых мужиков с Рижского, ни второй компании, с которыми я так и не успел близко познакомиться. Они, в отличии от конкурентов, книги свои не сбросили и как смогли выпутаться при облаве или не смогли это сделать — мне не известно.

Зато, мужики с Рижского потеряли все свои книги и теперь вряд ли смогут чем-то здесь торговать, мешаться у меня под ногами пока не будут, к счастью.

Знакомых по прежней торговле я вижу немного. Да, в общем-то, почти никого, только продавец паленых кроссовок снова появляется на своем месте, но, и он держится поближе к той парадной, где притаился сейчас я.

Перешел с одного угла двора на противоположный, думаю, это не просто так случилось. Есть у него какой-то план. Как и у меня.

Наверняка, позаботился заранее снять какую-нибудь комнату в этом подъезде, чтобы каждый раз не отсыпать милиции много денег за свое освобождение. У него обороты вполне это позволяют, кроссовки он продает довольно дорого и может себе позволить лишнего не рисковать.

Вижу продавцов дисков и кассет снова, только, не помню, те они самые или нет, которые сбросили свой товар в тот раз. В тот счастливый для меня день.

Все, народу уже набралось солидно внизу, видно, что прежние обороты торговля из-под полы снова набрала и можно спускаться вниз.

Что я и делаю, выхожу из подъезда, вижу отчетливо, что продавец кроссовок почему-то с испугом чуть не подпрыгивает, когда раздается скрип двери.

Нервы у него тоже шалят изрядно, похоже.

Рассмотрев меня и то, как я выкладываю на хозяйственную сумку книги, он успокаивается и потом кивает мне, понимая, что уже видел меня раньше. И, значит, я тоже свой, проверенный временем и облавами спекулянт.

Я тоже здороваюсь с ним, сразу начинаю торговать книгами, отвечая на вопросы появившихся покупателей.

Процесс идет довольно обнадеживающе, и у меня и около продавца кроссовок народ хорошо рядом толпится, за пару часов у меня купили шесть книг, одну даже за двадцать пять рублей.

Наторговано уже под сотню, дела идут отлично, теперь я больше смотрю на проходы мимо пристройки, ожидая появления милиции.

У соседа торговля так же радует мужика, теперь он каждый десять минут исчезает в подъезде, видно, что за новой парой. Потом выныривает, зовет очередных покупателей в сам подъезд и вскоре они выходят. Обычно уже с купленными кроссовками на ногах, свою прежнюю обувь держат в полиэтиленовых пакетах, видно, что по совету продавца.

Чтобы сберечь ее при возможной облаве, так, наверняка, он советует всем.

За оставшейся парой для примерки присматриваю уже я, по его просьбе и понемногу мы начинаем общаться между собой с ловким азербайджанцем.

Заметив тревожные взгляды, которые я бросаю постоянно в сторону пристройки, Вагиф, как зовут спекулянта с юга, подходит ко мне поближе и шепотом спрашивает:

— Ты на охрану скинулся?

Охренеть, их тут, что, уже крышует кто-то? Может, он свою национальную крышу мне хочет предложить?

Совсем рядом институт Лесгафта, конечно, там куча крутых спортсменов, только, я про сбор денег еще не слышал в это невинное время, такое дело должно начаться в конце восьмидесятых.

На рынке в Девяткино, насколько я помню, Ульянка до тех времен не доживет.

Но нет, это просто местные торгаши самоорганизовались, теперь скидываются паре пацанов, чтобы они во время торговли прикрывали нашего брата от внезапного появления милиции. В общем, парни стоят на стреме и при обнаружении людей в форме дадут полминуты или минуту, чтобы разбежаться или спрятаться господам спекулянтам.

Я, конечно, согласен с таким правильным распорядком, Вагиф кивает кому-то, показывая на меня, вскоре ко мне подходит один из продавцов дисков с фирменными кассетами, я выдаю ему один рубль на часовых и сразу покупаю за двадцать рублей кассету TDK на девяносто минут.

Наверно, скидка, как своему по такой цене, раньше кассеты по двадцать пять рублей продавали, не дешевле.

Теперь я присматриваю за кроссовками соседа, он за моими книгами, начинается такой взаимно полезный симбиоз среди торгующей братии, как и положено среди людей, балансирующих на крайне шатких моральных и нравственных позициях в полноценном социалистическом обществе.

Да еще и занимающихся сурово уголовно наказуемыми деяниями.

Я продаю еще одну дорогую книгу за двадцать пять рублей и очень довольный спешу на вокзал, не забывая смотреть по сторонам, даже обхожу Рижский проспект по Измайловскому, чтобы не встретиться с пострадавшим гопником и его компанией.

Тем, что не случилось никаких проблем, тем, что отлично расторговался без отсутствующих пока конкурентов. И еще тем, что понемногу навожу полезные связи среди своих собратьев по опасному бизнесу.

Глава 5 УДАЧНО ТОРГУЮ

Пробегая мимо здания и голубых ворот альма-матер, я вспомнил, что на этом самом месте, около памятника Лермонтову, когда-то случилась эпическая битва с непосредственным участием одного моего земляка.

Зеленый патруль в составе майора и пары сухопутных курсантов оторвался от приписанного места своей дислокации около Балтийского вокзала и опрометчиво прибрел сюда, где и обнаружил около памятника Михаилу Юрьевичу пару хорошо пьяных курсантов-подводников.

Естественно, старательно начал их писать и задерживать, не подозревая об опасности, нависшей над их головами.

В училище замечают такой беспредел, сразу же реагируют, выбегая на помощь братьям, впереди всех бежит мой земляк. Размахивая спионеренной где-то учебной гранатой, перебежав Лермонтовский, он выдергивает чеку и бросает боеприпас в окаменевших при виде такой решительной атаки патрульных.

Что проносится в головах у них, у поддатых курсачей, у других парней, бегущих следом или у тех же гражданских, стоящих рядом на остановке — трудно себе представить в этот трагический момент.

Зато, бравый майор, успевший повоевать в Афгане, мгновенно ориентируется в ситуации и рявкает: — Ложись!!!

Его подопечные, конечно, уже натренированы своей зеленой жизнью к исполнению команд не раздумывая, вовремя реагируют и бросаются на пузо около памятника. Граната хлопает имитационным запалом, набегает толпа не успевших ничего понять курсантов и охаживает ногами оборзевший патруль.

Точно не знаю, что случилось дальше, наверно, вмешалась милиция, один из пьяных курсантов так и не смог убежать с места преступления, его отправили на два года в дисбат. А моего земляка, храброго гранатометчика, просто отчислили из системы на Северный флот, и он восстановился в училище через год.

Похоже, что отец у него не зря служил на флоте много лет, смог помочь своему сыну.

Кстати, патруль никого не опознал, все так быстро случилось.

Однако, использованную гранату нашли за укладкой моего земляка.

Как человек хозяйственный, он не стал оставлять валяться на земле уже использованный, однако, еще нужный в жизни учебный боеприпас.

Воспоминания об этой эпической истории пробегают в голове, однако, постоянная работа по поводу произошедшего когда-то и снова собирающего случиться теперь ведется постоянно. У меня потихоньку снимаются какие-то пласты знаний, я вспоминаю, что перед днем смерти Генсека произойдет какое-то хорошо знакомое мне событие.

Такое трагическое, яркое и нестандартное для меня, значит я точно об этом происшествии читал в прессе.

Это я все пытаюсь вспомнить, постоянно пробегая по своей памяти с лета восемьдесят второго года до дня смерти товарища Брежнева Л.И.

Не так уж долго осталось до этого памятного дня, уже шесть с половиной месяцев я прожил в этой эпохе заново, через примерно четыре месяца случится официальный траур по всему огромному Советскому Союзу.

Моя новая жизнь мне очень нравится, что само собой понятно.

Кто же не захочет прожить ее заново?

Думаю, нет таких, а, если и есть, то — это уже их проблемы.

Чувствую я, это будет что-то такое, на что я могу повлиять, в отличии от разрушения Советского Союза.

Какое-то знаковое событие.

Поэтому всю дорогу пытаюсь что-то вспомнить, пока неуловимо выскальзывающее из моей памяти.

На следующий день я снова набираю полную сумку уже более дорогих книг.

— Начну продавать и их подешевле, мне солить книги незачем, а вот деньги могут понадобиться для будущих покупок, — решаю я.

Перед поездкой в деревню я накопил уже шесть с половиной сотен полновесных рублей, потратил в деревне на туалетную воду от Лорана сотню, еще четвертной выплатил в качестве компенсаций и премии, то есть, осталось у меня около пяти сотен наличных.

Крутиться по мелочи — вполне хватает оборотного капитала, а вот на покупку чего-то серьезного придется занимать у родителей. Поэтому, желательно обменять почти все книги на денежные знаки, пусть и с немалым дисконтом.

Мое предчувствие говорит мне, что вот так свободно торговать около Общества Коллекционеров у меня долго не получится, граждане, искренне желающие создать мне побольше проблем скоро узнают, что я снова вернулся на прежнее место и что мне тогда ждать?

Ничего хорошего, как бы в тюрягу не загреметь.

Поэтому я снова еду на семичасовой электричке, появляюсь на месте в полдесятого и снова занимаю лучшую позицию в подъезде для осмотра окрестностей.

Снова не вижу конкурентов, спускаюсь и занимаю место рядом с тем же Вагифом, который радуется, обнаружив рядом своего помощника.

Он ничего не спрашивает, почему я выхожу из подъезда, наверняка, думает, что я тоже снял здесь комнату.

Снова один из парней собирает по рублю для внешней охраны, потом подхожу к нему и вижу интересный для меня диск со славной группой «Sweet» и что самое хорошее — это опять избранное, а не какой-то отдельный концерт.

Именно концерт я бы не стал покупать без прослушивания, а вот с избранным творчеством группы могу рискнуть. Есть у них несколько забойных песен, насколько я помню, поэтому имеется коммерческий смысл купить диск.

— Почем? Для своих? — интересуюсь я довольно небрежно и слышу, что за диск просят сто двадцать, однако, своему человеку отдадут за сотню.

Придется думать, сумма солидная и то, что удастся хорошо заработать на диске — я не совсем уверен, в любом случае, хорошо бы сторговать за восемьдесят рублей.

Два с половиной часа торговли пролетели быстро, теперь я не так тщательно рассматриваю каждого заходящего в наш уютный дворик, понимая, что толпу милиционеров в форме с собаками часовые не пропустят никак.

Сегодня продажи упали в количестве, зато выросли в качестве, четыре книги принесли девяносто рублей, и я снова очень доволен выездом в город.

Тем более, смог продать один флакон туалетной воды за сорок пять рублей.

По привычному уже маршруту обхожу место, где меня могут встретить жаждущие мести гопники. Я сегодня не видел мужиков-конкурентов, думаю, заметив меня здесь, они точно придут поискать свои книги среди выложенных передо мной. Тут их ждет облом, почти все трофейные издания я уже продал, от них осталась всего одна книга и докопаться именно до нее у них вряд ли получится.

Хотя, это как знать, было бы желание.

Я, конечно, немного вырос, заматерел, стал гораздо серьезнее в ударной технике, да и новый дрын, заместитель заслуженного, стоит у меня за спиной, однако, как поведут себя обиженные мужики — не могу предсказать.

В любом случае они должны дойти до меня, посмотреть ассортимент и потом уже вызывать кого-то из группы поддержки и наказания или сами попробовать что-то мне предъявить серьезного.

Вряд ли посмотрят издалека и побегут вызывать поддержку, точно захотят сами засветиться, чтобы наглядно показать мне потом, от кого я получил жизненную оплеуху.

Перекусил перед электричкой снова за балтийскими банями, в классически советской котлетной, не удержался от такого удара по организму истекающими жиром котлетами. Смыл осадок парой стаканов сладкого кофе и как раз уселся в электричку, чтобы спокойно ехать, перечитывая очередную книгу.

Теперь пора съездить в Ленинград, чтобы подать документы в училище, отторговать еще выходные и потом я снова собираюсь в любимуюдеревню, уже купил билеты на начало августа.

Дома меня снова поджидает отец, чтобы рассказать, как прекрасно живется офицерам в позднем социализме, какие они получают льготы от государства и как их любят девушки.

В общем, все то самое, о чем я знаю досконально и в чем совсем не разбирается он сам, ориентируясь на понятия начала шестидесятых.

Приходится вступить в дискуссию с ним, чтобы раз и навсегда объяснить отцу, что нет никакого смысла объедать государство и занимать чье-то место в военной системе я не стану:

— Папуля. Кончай мне рассказывать о том, что ты хочешь сам. Я тебе уже десять раз говорил, что это не мой путь теперь. Сколько можно повторять?

Эх, как мне тогда не хватало этой уверенности в себе в том прошлом.

— Ты, вон, сам не смог удержаться на службе отличником и старшим сержантом? Не смог, — подначиваю я его.

— Да офицер попался принципиальный в электричке, когда я от матери возвращался из самоволки, — сокрушается отец.

Однако, теперь я знаю, чем могу поддеть его:

— Ну, а допустим, отпустил бы он тебя, ты бы закончил службу отличником БП и ПП, старшим сержантом, потом еще пять лет учился бы в Минске. Получал бы десять рублей денежного довольствия в месяц, думаешь, мамуля стала бы тебя ждать эти пять лет? Ждать, когда тебя в отпуск два раза в год отпустят?

Отец молчит, это у него достаточно слабое место в планах.

— Нет, конечно! Так что радуйся, что залетел в самоволке, и я у тебя появился по жизни, еще с моей сестрой. А так, выпустился бы молодым лейтенантом в двадцать семь с лишним лет, поехал бы в сопки или тайгу служить. В эти года у тебя уже появились дом и семья, хорошая работа. Училище хорошо заканчивать, совмещая его со срочной службой, а не после ее, это однозначно.

Отец все-таки не сдается, продолжает меня уговаривать не уходить из школы.

Я не выдерживаю и приоткрываю ему наше будущее немного:

— Мне сон приснился, что через десять лет закончится Советская власть и все очень сильно в стране поменяется.

Потом смотрю на его потрясенное лицо и прикладываю палец к губам:

— Только об этом сне никому. Это только сон, однако, со значением.

— А что же будет дальше? В твоем сне об этом говорится? — отец серьезно встревожен.

То ли от такого известия, а, скорее всего, от неадекватности сына.

— Да смутно так, не понять особо ничего, — прекращаю я разговор, потому что смысла дальше что-то рассказывать нет.

Только родителей зря расстраивать, сейчас они еще могут отмахнуться от моих слов, только, десятое ноября уже не так далеко, точно не за горами.

Ведь нет ничего похожего на улицах или в головах простых людей. Это с приходом Горбачева, лет через шесть от наших дней появятся первые ростки перемен. По внешнему виду уже намекающие на какие-то косметические изменения в стране.

Вечером гуляем с Жекой по городу, встречаем Олега с приятелем и дальше идем вместе, травим анекдоты и смешные случаи на каникулах.

Вскоре на длинной прямой мимо Белых Песков встречаем Юлечку с новым парнем, ее лучшая подруга со своим тоже здесь. Я думал просто обменяться кивком со своей бывшей подругой, однако, она старательно отворачивается в другую сторону и не видит меня в упор.

Все-таки, зараза какая! Кто научил ее целоваться по-взрослому? Кто уберег от возможности стать женщиной? Когда она еще не готова к этому?

Ладно, придется напомнить девушке о моем существовании громким голосом:

— Добрый вечер, Юля!

— Привет! — слышу я от нее в ответ, и мы проходим дальше.

Оглядываясь назад, Жека замечает, что старшеклассники или кто они еще, остановились и, похоже, новый парень Юли хочет что-то доказать и предъявить малолеткам. Однако, сама Юлечка активно уговаривает его о чем-то, плотно прижимаясь грудью к парню с просительным выражением красивого лица, и он раздумывает нас догонять.

— Эх, Игорь, как ты умудрился прощелкать такую девчонку! — сокрушается Олег.

— Ничего, старина, даже самая красивая восьмиклассница, пардон, уже девятиклассница, не может дать больше, чем у нее есть, — глубокомысленно, по-философски замечаю я.

И парни впадают в задумчивость, пытаясь понять, что именно я имею в виду.

— Опытному парню, — добавляю я.

— Ничего, Олег, будет и у тебя шанс пожить с такой шикарной девчонкой! — обнадеживаю я парня, — Я тебе обещаю!

Да, будет, скорее всего, только, это старая любовь не ржавеет, а вот обладательница негласного титула — Мисс-82 четвертой школы, достаточно сильно к тому времени потеряет как во внешности, так и в репутации.

— Игореха, ты здорово раскабанел за последнее время, — замечает Олег, который давно уже меня не видел.

Здорово, это не то слово! Добавить десяток кило боевого веса, почти не изменившись в росте — это, однозначно, настоящий подвиг для такого бывшего дрища.

Я в своей фирменной футболке и кое-какие бицепсы вылезают из ее узких рукавов, да и вообще, я стал зримо крупнее. Не удивлюсь, если и это одна из причин, почему новый Юлечкин ухажер довольно быстро передумал догонять нас.

Был бы я в прежнем весе и сложении, обязательно вернулся бы спросить, кто я такой, чтобы так нагло здороваться с его красивой подругой.

Естественно, и сама Юля знает, чем ему это грозит, поэтому не собирается смотреть на очередное уничтожение авторитета теперь уже своего нового парня.

Гуляли допоздна, даже Саню Кирпоноса встретили около ДК, как всегда, с хорошенькой подругой. Кивнули друг другу, уже как приятели:

— Игорек, ты будешь в понедельник на трене? Есть, что новое? — интересуется главный авторитет обоих ПТУ нашего города.

— Куплю новый диск на следующей неделе, только, — подумав, отвечаю я, — Кассета нужна нормальная. Или хотя бы МК-60.

Саня кивает, показывая, что понял насчет кассеты.

— Ну, точно, у кого-нибудь в путяге отберет, — понимаю я, — Хотя, какая мне разница?

Всю неделю я усердно надрываюсь в зале, а в свободное время пишу бобины с магнитофона уже Жеки. Ему тоже купили такую Астру-209, как у меня, теперь меньше проблем с перезаписью, советский тяжелый магнитофон сейчас только до соседнего дома приходится носить.

Продал за это время семь бобин, записал на купленную кассету свои диски и готов к поездке в ЛОК. Правда, на некоторые пришлось в цене уступить, продавать по семь рублей сверху всего, про такие цены мне уже настойчиво говорят покупатели. Пора бы еще ассортимент записей расширить, как следует, только, дисков не напасешься новых, проще с тех же бобин или фирменных кассет музыку писать.

Демпингует кто-то в городе, впрочем, я и сам понимаю, что цена у меня слишком высокая для уже солидно распространенного в обществе альбома.

Однако, пришлось мне еще прокатиться почти вхолостую в Ленинград, подать документы в приемную комиссию новой альмы-матер строго в приемные часы, как я узнал в объявлении на информационной доске училища.

Ох, и трудно живется без интернета советским гражданам, как, впрочем, и всем остальным.

Посидел в небольшой очереди среди почти одних девчонок, переглядываясь с самыми смелыми и уже созревшими к взрослой жизни из них. Познакомился с парой нормальных парней, которые решили сделать желание и умение готовить своей профессией по жизни.

Комиссия приняла мое свидетельство о рождении, аттестат за восьмой класс и здорово удивилась, что такой почти хорошист хочет учиться по профессии повар-кондитер.

— У нас в группах почти одни девочки. Ты сможешь с ними общаться нормально? — явно, что кто-то из преподавателей, осуществляющих прием, видя мои недешевые по нынешним временам обувь и футболку, считает меня мажором.

А мажоры в таких местах попадаются только в училищах, которые готовят специалистов на суда, ходящие в загранку. Здесь, в обычной путяге им делать особо нечего.

Я так и думал, что привлеку внимание этими вещами, однако, переодеваться в сандалии и советскую футболку не стал, лучше произвести на сокурсниц сразу благоприятное впечатление, ибо, самое первое впечатление — оно самое сильное.

— Конечно, смогу. Я еще в школе библиотекарем работал, могу и здесь попробовать, — сразу поднимаю я ставки, чтобы развеять всякие сомнения насчет своей приличной сущности.

Библиотекарь — изначально воспитанный и приличный юноша, да еще комсомолец, о чем меня дополнительно спросили.

— А зачем вам это надо, молодой человек, учиться и работать в женской профессии? — задает вопрос ничего такая преподавательница, блондинка со строгой прической и шикарным бюстом.

— Хочу научиться хорошо готовить, чтобы в армии поваром служить, — говорю я первое пришедшее в голову объяснение.

Комиссия смеется моему объяснению и сразу зачисляет меня в группу к остальным парням, чтобы нам было с кем общаться между собой. Не только девчонок за косички дергать.

Еще я дохожу до ЛОКа, проверяю на всякий случай свои закладки, как это можно сказать про приготовленные пути к отступлению перед превосходящими силами противника в лице милиции и хулиганов с Рижского проспекта.

С ними все нормально, мои хлопоты над дверными ручками и чердачными дверями никто не обнаружил, можно не так сильно опасаться облавы, как стоило бы.

Мои постоянные усилия напрягать память при любой свободной минуте дают свои плоды, я недавно вспомнил четвертую жертву маньяка и то, что в конце июля он убьет ее где-то около аэропорта Краснодара. Вот именно про это убийство я и отправил новые конверты в Шахты и Ростов-на-Дону, хотя, это точно не их зона ответственности.

Рано или поздно я все-таки достану маньяка, хотя, как я могу узнать об этом?

Я эту субботу я выезжаю уже не так рано, на семичасовой электричке, чтобы успеть к началу торговли и поспать побольше.

На старом месте меня уже ждет обрадованный Вагиф, я так же скидываюсь на нашу охрану и раскладываю восемь книг и флакон туалетной воды на хозяйственной сумке.

Хорошо, все же, когда попадаешь в сообщество, где многие уже признали тебя своим, таким же закореннелым нарушителем законов социализма.

Таким же рисковым парнем, готовым поставить свою свободу на кон ради хорошей прибыли.

Сегодня торговля идет так себе, так и товар у меня дорогой весь, продаю за час две книги и туалетную воду, на девяносто рублей, когда вижу, что на толкучке появились конкуренты. Это те мужики, с которыми я еще не познакомился.

Они по очереди подходят ко мне, изучают мой ассортимент, спрашивают цены, не пытаясь притвориться случайными покупателями, тем более, здороваются с тем же Вагифом, как старые знакомые.

Я говорю ценники на книги повыше, чтобы не расстраивать мужиков недобросовестной конкуренцией, однако, слежу за ними пристально, понимая, что они точно не мои друзья. А вот с конкурентами с Рижского проспекта они раньше мило общались, как старые знакомые.

Через десять минут один из них исчезает на пять минут, только, до этого обходит несколько знакомых и спрашивает у них, как я понимаю, наблюдая издалека, какую-то мелочь. Один из мужиков достает ее горсть из кармана, встряхивает ее понятным жестом, после чего конкурент поднимает с его ладони пару монеток.

— Ну, точно, звонить пошел, — понимаю я.

Вопрос только в том, кому он звонит?

Сразу в милицию, в местное отделение или все же сначала моим конкурентам? Появляется мысль пойти за ним следом и я, прихватив свое добро, выхожу из двора и на улице, около ближайшей телефонной кабинки, вижу этого дядьку, ожидающего в очереди.

Он постоянно крутит головой, высматривая сотрудников в форме, как мне хорошо видно, только подойти к нему и послушать у меня точно не получится.

Спалит меня сразу.

Впрочем, дождавшись и дозвонившись куда-то, он ждет, пока абонента позовут к телефону, я пока приближаюсь к нему на пять метров со спины, останавливаясь около прохода во двор.

Чего мне стесняться своего интереса, я могу так же ждать в очереди, как и всякий другой гражданин.

Приближаюсь еще на пару метров и слышу, что вызываемый абонент поднял трубку.

— Сергей, ваш молокосос появился на туче! Стоит рядом с Вагифом! — слышу я слова мужика, которому приходится говорить громко из-за шума проезжающих в это время уборочных машин.

— Хорошо, присмотрим за ним! — опять хорошо расслышал я и мужик кладет трубку, поднимает голову, оборачивается, видит меня в трех метрах от себя. Сначала он немного опешил, нервно дернул головой, потом взял себя в руки и вызывающе уставился на меня.

Мол, чего ты мне сделаешь?

Ну, сделать бы стоило, только, это они между собой приятели, а им я всем чужой. Что тут можно требовать с посторонних для меня мужиков? У них ко мне претензий нет, зато, у приятелей точно есть, за собранные книги или пострадавшего от меня серьезно соседа. Которого они, получается, подставили не по-детски под какого маньяка, избивающего первых встречных огромным колом.

Мужик уходит, не дождавшись от меня никаких враждебных действий или слов, я не хочу плодить лишних врагов на толкучке, да и не по рангу мне самому нападать на взрослого мужика. Пусть и с дрыном в руке, который пока остался стоять около Вагифа.

Так получилось, что я уже немало где наследил и все по серьезному.

Придется свои желания и порывы держать в узде и сначала посмотреть, что предпримут предупрежденные о том, что я появился, конкуренты.

Сразу же вызовут знакомого милиционера или побитого гопника, или все же сначала проверят сами, чьими книгами я сейчас торгую.

И нельзя ли с меня получить отступного?

Поэтому я возвращаюсь на прежнее место, стою там еще десять минут, торгуя без результата. Потом, дождавшись, когда оба конкурента оказались заняты с покупателями, я скользнул за дверь подъезда, шепнув Вагифу, что отойду на минутку.

Там опять же занял наблюдательную позицию на площадке между этажами, ожидая всяких сюрпризов после звонка о моем появлении.

Так, после того памятного дня облавы у меня накопилось двадцать восемь книг, сейчас я продал уже пятнадцать из них, больше половины.

Это — отличный результат, тем более, еще два флакона туалетной воды принесли чистыми сорок пять рублей прибыли.

Так что, за два с половиной торговых дня я продал большую половину книг, теперь можно снова взять передышку в опасной деятельности.

Еще через двадцать минут, я засек по наручным часам, появились оба мужика с Рижского проспекта, похоже, они часть дороги бежали бегом. Вон, встали за пристройкой и пытаются отдышаться, держась за саму пристройку.

Вот они сейчас обломаются, когда поймут, что меня здесь уже нет.

И приятели им не смогут помочь, не заметили они, занятые своей торговлей, куда я делся. Вагифа я предупредил, что не стоит никому рассказывать, что я спрятался в подъезде.

Только, спуститься все равно придется, наверняка, что и те, и другие решат, что я ушел в подъезд. Этот, в котором я стою, точно проверят до самого чердака.

А чего мне прятаться? Совесть моя кристально чиста, во всяком случае, по отношению именно к ним.

Хорошо бы услышать, о чем хотят переговорить со мной бывшие компаньоны по нашему нелегкому бизнесу.

Может, ничего такого особенного?

Глава 6 СНОВА ВОЮЮ НА РИМСКОГО-КОРСАКОВА

Поэтому я еще раз просматриваю книги в своей сумке, нахожу последнюю из трофейных и быстро перелистываю именно ее. Ищу какие-то знаки, по которым конкуренты могут опознать свою собственность, ничего не вижу, но, решаю все же не рисковать с ней, даже знакомая обложка возбудит мужиков еще сильнее, начнут с удвоенной силой требовать возмещения.

Поэтому оставляю книгу лежать на чердаке, выдернув и вставив обратно для этого один из дверных штырей.

Сто процентов, что они ее узнают, тогда начнут горячо доказывать, что это их собственность, что книга принадлежала раньше им.

А зачем мне это нужно? Давать лишние козыри и поводы?

Совсем не нужно, лишние крики и еще более испорченные отношения с известными на толкучке людьми. Авторитета они здесь никакого особого не имеют, только и я, в своем еще юном возрасте, его тоже не имею.

Да и вообще, эта толпа во дворе еще не сплотилась в устойчивое сообщество, хотя, задатки к этому уже имеются. Разгоняют ее часто, очень уж тут место удобное для облавы, соседнее отделение милиции квартирует на проспекте Декабристов, в пятистах метрах от народно собрания активных спекулянтов.

Да, умело большевики приписали к своим соратникам обычных дворян, никоим образом не задумывавшихся о союзе с трудовым крестьянством и передовым пролетариатом. Нашли себе союзников и предтечей, эту мантру про то, кто кого там разбудил, я усердно учил еще в школе.

Если только я авторитет заработал у самих конкурентов, когда они разглядели пострадавшую голову своего гопника.

После этого я выглядываю в окно, вижу, как немного растерянно топчутся около Вагифа мои конкуренты, рассчитывающие сразу же встретить меня, быстро спускаюсь вниз, открываю дверь и встаю на свое торговое место, не спеша вытаскивать книги из сумки.

Стоило бы спровоцировать мужиков на какие-то действия, чтобы проверить, чем мне это лично угрожает по максимуму.

Дрын ставлю себе за спину, как бы со значением, тем более, мужики уже хорошо знакомы с последствиями его работы на своем знакомом пацане.

Увидев меня, выскочившего с невозмутимым видом из подъезда и не обращающего на них внимания, оба мужика зримо обрадовались, сразу приступили ко мне с суровыми, как им кажется, лицами.

Правда, по врожденной интеллигентности, сначала поздоровались с потенциальным похитителем своей собственности:

— Добрый день. Мы хотим обсудить вопрос о компенсации за наши книги.

— Добрый то он добрый, только, далеко не всем, — солидно отвечаю я, — Какие еще книги?

Чего мне переживать? Так я показываю всем своим видом, хотя, понимаю, что не только от конкурентов я разжился брошенным товаром. Впрочем, сержант только книги мог разглядеть, все остальное уже я спрятал в пакете до того самого напряженного момента погони.

Так что, что там лежало на земле и что я еще забрал — одному Богу известно.

Ну и соседям по дому еще, только, что там кто рассмотрел и кому из местных торгашей рассказал — тоже мне не угадать.

Поэтому, и четких претензий не должно больше иметься в мой адрес, только от мужиков-конкурентов. А они могут узнать этот момент только от милиции, если вступили с ними в какие-то отношения, значит — стучат милиции.

Что очень не одобряется остальными торгашами в принципе, хотя, каждый спекулянт оказался бы не против завести такие особые, доверительные отношения с нашими контролирующими органами.

Мужики оба разные, один совсем интель, второй понаглее, вот он и пытается наезжать:

— Забрал наши книги — верни их пожалуйста!

— И что, ты мне даже спасибо скажешь? За то, что сохранил их для тебя? — подпускаю я язвительности в голос, — А откуда ты знаешь, что их якобы я забрал? Тебя же в этот момент в автобус паковали? Может, тебе менты рассказали об этом? А ты им что рассказал про нас всех взамен? — и я обвожу руками весь двор, внимательно прислушивающийся к моим словам.

Сразу же ставлю под сомнение слова мужиков, хотя, они эти сведения могли получить не только от ментов, а просто от всех свидетелей.

Ну, пусть тогда сошлются на этих свидетелей, пусть назовут, кто они такие, тогда и разговор пойдет по-другому.

Только, кажется, не догадались они придумать ничего заранее и поэтому молчат вдвоем.

— Так что, если есть свидетели, пусть приходят и рассказывают, что они видели. А если нет, или по ментовским сводкам информация получена, тогда — идите на хрен! На хутор бабочек гонять! — жестко подвожу я мужиков к одному из двух вариантов.

Или попытаться мне морду набить и забрать книги, или просто уйти, собираясь отомстить потом, с помощью звонка теперь знакомому оперуполномоченному. Или горящему местью соседу.

Один сразу сдулся, понимая справедливость моих слов, второй попробовал было уцепиться за мою сумку, только я отступил и положил руку на дрын. Показываю, что следующим на скорой помощи зашивать будут именно его.

Оно понятно, что мужики интеллигентные, не быки какие-нибудь, наезжать не умеют и даже не знают, что это такое.

— Вах, есть, что сказать — говорите? Если нет, уходите! — эта поддержка от соседа-азербайджанца мне очень помогла морально, уж он то чувствует, за кем правда.

За его помощником в нелегкой спекулянтской жизни, вот она за кем сейчас однозначно.

Я предусмотрительно не стал развивать такой не очень понятный моральный аспект с тем, что книги остались лежать на земле и брошены с испугу.

Значит, они — ничьи!

Это по всем понятиям. Бери, кто хочет, тут ничего предъявлять не положено. Хочешь предъявить — имей силу, чтобы сделать это со всем внушением.

Только, если бы их забрали менты, никто бы и слова не сказал. Или, если бы я оказался здоровенным жлобом весом в сто двадцать, а лучше, в сто сорок килограммов.

Пока я не очень крупный подросток, такие варианты я буду встречать гораздо чаще, чем хотел бы.

Сейчас торговый народ с любопытством прислушивается к нашим прениям, не стараясь особенно влезать в чужие дела, только Вагиф четко обозначил свою позицию.

Книги я не достаю из сумки, незачем провоцировать мужиков и вскоре они уходят, пообещав мне напоследок, что я сильно пожалею в будущем.

Была у меня идея, немного поделиться с ними наличностью, чтобы не мешали торговать. Однако, серьезно подумав, решил, что не достойны мужики моей доброты. После того, как наслали гопников по мою душу, так же могут все равно ментам стукануть.

Я-то думал выдать им пару десяток, для заключения мира, однако, понимаю, это будет просто бесполезная раздача денег и невольное признание своей вины.

А мои уже старые конкуренты точно не успокоятся, лучше не питать иллюзий по этому поводу. Поэтому, далеко отпускать я их сейчас не собираюсь, пройдусь следом, посмотрю издалека, что они собираются сделать теперь, когда получили обидный отлуп, даже специально их спровоцировал.

Пусть сделают что-то прямо сейчас, чем я буду ожидать проблем, подгорая на медленном огне.

Я вышел за ними с хорошим промежутком по времени, стараясь держаться на таком расстоянии, чтобы они не заметили меня, сам едва видя их фигуры.

Мужики не стали ломиться в первую попавшуюся телефонную будку, дошли до Садовой, там повернули на площадь Тургенева, где дошли до ее центра и заняли следующую будку, из которой совершили короткий звонок, не больше, чем на двадцать секунд.

Я уже добежал до угла, из-за которого могу разглядеть, что они делают на площади.

Хорошо, что мои недоброжелатели, врагами я еще не назвал бы их, не подозревают о продуманной работу моего взрослого ума, думают, что я остался беззаботно торговать на толкучке.

После чего быстро выскочили из нагретой под лучами солнца будки и пошли в сторону своего Рижского проспекта, не стали возвращаться во двор и наблюдать за мной до конца.

Похоже, не хотят своим присутствием как-то подтвердить, что стучат органам.

Теперь уже мне стало интересно, кому они позвонили, а узнать это я могу без риска для себя, если займу позицию напротив входа во двор, где ведется торговля.

Можно и в самом дворе приватизировать место для наблюдения в подъезде, однако, тогда есть вариант, что меня заметят те же мужики, торгующие книгами, они или еще кто-то могут показать, где я спрятался, в каком именно подъезде. Придется тогда пользоваться чердаком, заметать следы и палить свои пути эвакуации.

А это уже лишняя, никому не нужная суматоха.

Да и с моей новой позиции все будет отлично видно, миновать вход во двор не получится ни у кого, я разгляжу все происходящее в тридцати метрах от меня через дорогу очень хорошо.

Что я и делаю, возвращаюсь к ЛОКу, захожу во двор дома напротив, где занимаю позицию в парадной на втором этаже, за сильно грязными стеклами.

Через минуту наблюдения я постепенно идентифицирую обоих мальчишек-наблюдателей, один стоит на углу Лермонтовского и Римского-Корсакова, выглядывая из-за дома на проспект, второй — пасется рядом с Крюковым каналом.

Оказывается, есть еще и третий парень в наблюдении. Он топчется перед входом во двор и постоянно крутит головой, ожидая сигнала от выставленных подальше наблюдателей, своих приятелей по дворовой жизни.

Что появились на виду толпа милиционеров в форме или машины в спецраскраске выехали на проспект.

Все серьезно налажено, впрочем, активно торгующих во дворе человек двадцать набирается. Если даже половина выделит по рублю, парни за три часа дежурства каждый заработают по трешке. Никому теперь не уступят такое прибыльное занятие каждый выходной день.

Тем более, это еще и дело благородное — помочь хорошим людям против беспредела ментов. Наверняка, находит горячий отзыв в душах парней, воспитанных в приблатненных понятиях питерских дворов.

Я заметил время, когда начал наблюдение и через примерно пятнадцать минут обратил внимание на крепкого мужика, идущего очень быстрым шагом со стороны Лермонтовского проспекта. Чем-то он привлек мое внимание, может — своей целеустремленностью, может — крепкой фигурой. Когда мужик подошел поближе, я прочистил платком местечко на грязном стекле и увидел знакомые, черные и молодцеватые усы.

— Вот пидарасы эти конкуренты! Вызвали самого пострадавшего и самого заинтересованного в моей поимке мента, могучего сержанта Абросимова! — ругнулся я, не сдержав эмоций.

Ну, скорее всего, это именно он настойчиво разыскивал меня и смог заручиться помощью конкурентов.

С другой стороны, хорошо, что именно его, ведь я еще издалека понял, что этот крепкий мужчина не просто так широко шагает, а куда-то торопится.

Кого-то наказать, как следует, могучей дланью и ведь есть, за что именно.

— Этот меня точно не отпустит, жертва нападения дверной ручки!

Со свей позиции я не мог рассмотреть, что у него там с лицом, только, сержант, не найдя меня во дворе, довольно быстро выскочил на улицу, осмотрелся по сторонам и поспешил обратно. Сказали ему, что меня здесь уже нет, ушел недавно. Похоже, у него какие-то дела срочные остались, поэтому он так же быстро исчез за углом, однако, я смог хорошо рассмотреть длинный шрам на всю щеку, тянущийся от рта до верхней части скулы.

— Ну, у меня теперь есть здесь самый настоящий враг, который случайно очень сильно попортил себе лицо, лучше бы мне с ним никогда не встречаться. Если у него еще и память фотографическая, тогда он меня вспомнит и через десять лет, — загрустил я.

— Хотя, он же видел меня только сбоку и сзади, не все так уж и плохо, на улице он меня вряд ли опознает в лицо. Только, с посещением толкучки лучше пока завязать, — решил я про себя.

Я вернулся обратно во двор, только указал мальчишке, что прошедший недавно приметный мужик и есть сержант из местного отделения, которого лучше узнавать в лицо:

— Вот этот здоровый, с черными усами и большим шрамом на левой щеке.

Да, теперь у и так заметного сержанта есть особенно сильно выделяющий его внешний признак, здоровенный шрам на лице. «Человек со шрамом» можно с него снимать.

Во дворе подошел к Вагифу и понял по его взгляду, что у него сержант точно спрашивал про меня и он его тоже узнал.

— Искали тебя, — помолчав, сказал сосед по торговому месту.

— Да, только я этого ожидал. Прошел за ними подальше и видел, как они кому-то позвонили с телефона-автомата. Поэтому дождался гостя, не стал возвращаться сюда сразу.

— Видишь, какие твари эти мужики, которые обиженные по жизни? Вызвали по телефону этого сержанта, как его, Абросимова. Чтобы подставить меня, только, он и вас всех тут срисовал. Значит, скоро облава будет.

— Вах, какие шакалы! Есть претензия — реши ее сам, не прячься за милицией, — поддержал меня азербайджанец, — Я отсюда скоро уйду, жарко тут торговать становится, мне земляки новое место для торговли нашли, на Некрасовском рынке. Если нужно будет что, найдешь меня там.

Я поднялся к чердаку за книгой, потом спустился и попрощался с товарищем по бизнесу. Только, обошел всех знакомых спекулянтов и еще раз обратил внимание на подлый поступок конкурентов. Все приняли к сведению, особенное внимание я уделил их приятелям, донес до мужиков, каким они нехорошим людям про меня звонили.

Сильно не настаивал на своем, только, оказал, что приятели ихние — стукачи, которые всех здесь подставить готовы.

Потом вернулся к парням, торгующим дисками и кассетами, осмотрел у них всю имеющуюся продукцию с загнивающего Запада.

Насчет покупки диска со Sweet я подумал, однако, решил не спешить, музыка группы уже в восьмом классе часто попадается на кассетах. Ей уже никого не удивишь и денег особо не заработаешь, насколько я понимаю.

Цеппелины или Дженезис мне тоже не интересны, я раздумываю над диском Курильщиков, только и они известны всему советскому меломанству по одной-единственной песне, не тот вариант.

Последним парни достают из удобной сумки диск с группой Secret Service.

— Это крутая группа из Швеции, там она места занимает в хит-парадах, — не особенно уверенно рассказывает мне бородатый парень в джинсах.

Я делаю вид, что лениво разглядываю скромно оформленный диск, только, предчувствие удачи уже охватило меня.

Сейчас, в восьмом классе мы все дрыгаемся на классных и школьных дискотеках под итальянцев, Альбано и Рамину Пауэр, Тото Кутуньо и все это Сан-Ремо, тот же Sweet, еще Абрукодабру Стива Миллера ставят каждый раз…

А вот уже в девятом классе лидером по части танцевальной музыки станет однозначно эта шведская группа со своим хитом Flash In The Night. Мне ее музыка никогда особо не нравилась, я уже тогда любил только Элвиса, Джерри Льюиса и все остальное рокабилли.

Однако, я понимаю, что за удача привалила мне в руки, парни озвучивают цену на будущих королей дискотек всего в семьдесят рублей, после ленивого торга я забираю диск за шестьдесят пять целковых.

Здесь еще группу никто не знает, поэтому и цена на пласт такая низкая, чем я хладнокровно пользуюсь.

И сразу ухожу, пока не вернулся сержант Абросимов с компанией в форме, не отобрал у меня крайне ценный диск и все остальное богатейство.

Даже делаю небольшой крюк, чтобы не встретить случайно гопников с Рижского проспекта по пути на вокзал. Пешком дохожу до Площади Мира и добираюсь до своей электрички на метро за медный пятачок.

В вагоне я внимательно рассматриваю сам диск, похоже, что он фирменный и с именно этой песней на обложке.

На Ульянке народ уже разошелся, остались последние посетители и продавцы, потом я сажусь на деревянное сидение и вспоминаю все, что помню про девятый класс и наши дискотеки. Пытаюсь понять, откуда началась бешеная популярность мелодичной музыки шведской группы и никак не могу вспомнить.

Впрочем, может, я это и тогда не знал, поэтому и вспомнить не получится у меня.

* * *

В кабинете второго секретаря горкома города Шахты присутствует теперь и первый секретарь.

Нет Прокурора, только два партийных чиновника и Полковник общаются доверительно наедине.

— Полковник, что у вас нового по делу Чикатило? — начинает предметный разговор второй секретарь.

— Мы задержали его по подозрению к причастности к убийству Любви Бирюк. Алиби у него не оказалось, судя по всему, он находился в районе убийства в этот день. Изъяли у него среди прочего нож с накладками, под одной из них обнаружены следы крови второй группы. Именно такая группа оказалась у Бирюк. Однако, это косвенная улика, время предварительного задержания истекло и нам пришлось выпустить Чикатило на свободу. Он ни в чем не признался, отчаянно и уверенно защищался на допросах, больше никаких фактов, свидетельствующих против него не обнаружено. Серьезный соперник.

— А как он объяснил кровь на ноже?

— Никак, сказал, что не помнит, как она могла попасть сюда.

— Что он делает теперь? — интересуется уже первый секретарь, — После того, как мы исключили его из партии, а вы задержали по делу об убийстве?

— Собирается срочно уехать из города. Многие соседи уже знают, почему его задержали и что отпустили только по недостатку улик. Ему уже разбили машину, теперь Чикатило жалуется в милицию, что ему поступают многочисленные угрозы жизни и здоровью. Слишком много людей знает о подозрениях, я не понимаю, откуда у них взялась эта информация?

— Пришлось на партийном собрании зачитать свидетельства сотрудников обоих профтехучилищ, что он замечен в стремлении приставать к подросткам и латентной педофилии. Сами сотрудники дали откровенные показания по просьбе комитета партии, двое из них приехали на рассмотрение личного дела Чикатило. Понятно, что присутствовавшие на собрании члены партии не стали хранить молчание в городе, какой сосед у них завелся, поэтому Чикатило приходится бежать вместе с семьей, — объясняет второй секретарь.

Мужчины молчат некоторое время.

— Скажите, полковник, вы считаете, что Чикатило способен убить подростка? — спрашивает первый секретарь.

— Да, считаю, да и кровь на ноже откуда-то взялась, — задумывается полковник.

— Мне кажется, что способен. За ним следили целую неделю перед задержанием, он проявляет постоянный интерес к девочкам и мальчикам, — продолжает он.

— А какая у него самого группа крови?

— Первая. Мы провели ее анализ и взяли отпечатки пальцев.

— Ну что же, партия отреагировала на неясные слухи и разговоры, провела расследование и очистила свои ряды от такой личности. Теперь дело за правоохранительными органами, — подводит итог первый секретарь.

— При первом же новом подозрении берите его в оборот, не жалейте совсем. С органами прокуратуры я сам переговорю, чтобы не мешали работать вам.

* * *

Мои последние письма в Шахтах еще не получили, поэтому ничего не говорят про аэропорт Краснодара.

Только, и маньяк после такой трепки уйдет на дно на долгое время, как после первого убийства.

Самое главное я уже сделал, привлек к нему внимание. Куда бы он не переехал, такая слава настойчиво последует за ним по пятам.

Много жизней окажется спасено, девочка из аэропорта первая из них.

Правда, я про это ничего не знаю, продолжая катиться на электричке и вспоминать прошлое.

Глава 7 ГОТОВЛЮСЬ К СТУДИЙНОЙ КАРЬЕРЕ

Пока качусь в электричке домой, пытаюсь составить план моих последующих действий в этой новой жизни, чтобы иметь в ней как-то побольше смысла.

С ЛОКом придется завязать совсем, теперь даже диски окажется безопаснее покупать на Ульянке, чем посещать толкучку во дворах.

Там у меня недруг — обычный спекулянт, ну, пусть и не совсем обычный, а сильно заслуженный, все равно, таких прав и силы, как у сержанта Абросимова, у него не имеется даже близко.

При встрече на рынке дело ограничится, скорее всего, угрозами и все.

Может еще хватанием за грудки или созывом друзей, интеллигентных продавцов книг, которые окажутся рядом.

Да и я лично не стану усердно разыскивать барыгу, просто доберусь до дисков, рассмотрю их и поторгуюсь. Потом сразу же исчезну, вполне возможно, что роковой встречи на яхте и не случится.

Уже и я не тот тщедушный подросток, набранные десять килограммов и три сантиметра роста делают меня внешне солиднее, вполне могу ответку на попытку обидеть дать, особенно с помощью ножки от табуретки. Да и дядька может завязать с торговлей именно там, на этом рынке. Здоровья у него уже не так немного осталось, вполне возможно, что не захочет больше им рисковать по-крупному.

А вот милиционер Абросимов ни за что от меня не отстанет. в этом я очень наглядно убедился.

Как ведь сразу прибежал по звонку? Как торпеда с самонаводящейся головкой!

Хотя, уже два месяца прошло с той погони, даже в гражданку переоделся, чтобы не спугнуть никого своей формой. Как схватит лапищей за шкирку, да потащит в отделение, приложит все свое влияние, чтобы обеспечить мне реальный срок. Да еще по голове надает не жалеючи могучей дланью, как бы за попытку сопротивления.

Теперь, пока не смогу проходить в сам ЛОК, нечего и думать там появляться, ну, или пока он не уволится из милиции.

Да и в нем, этом самом ЛОКе, безопасно только потому, что знающих там меня, как того самого паренька, от которого пострадал сержант, не должно оказаться. Там другие люди, все же не чистые спекулянты.

На шкафу останется лежать четырнадцать недешевых книг до лучших времен, я пока займусь своими воспоминаниями и заодно попробую зарабатывать на звукозаписи, еще заводить знакомых в торговле, по примеру моих подруг из обувного.

Зато, за три рисковых дня я наторговал триста девяносто рублей, двадцать отдал за кассету, еще шестьдесят пять за диск, теперь у меня всего восемьсот рублей на кармане имеется. И три диска в наличии с крутой музыкой.

И еще с большим трудом избежал серьезных проблем, благодаря своей предусмотрительности и взрослому практическому уму.

Это все тактика новой жизни, что же мне из стратегического придумать себе?

Буду по-прежнему отсылать конверты с анонимками в Ростов и Шахты, это обязательно.

Я, конечно, влезаю в такое опасное дело, как изменение будущего. Создаю всякие там эффекты бабочек и куда это приведет, сам не знаю и даже близко не представляю.

Что там случилось с Чикатило теперь — поймали его на месте преступления, вызвали на допрос или просто ведут наблюдение, в любом случае, его эта деятельность вокруг своей персоны точно спугнет, перестанет он так размахивать ножом и нападать на своих жертв по любому поводу. Почерк его убийств — очень заметный, каждый такой случай невольно будут связывать с ним и проверять его алиби.

Может, больше в этом году никого и не убьет из-за внимания органов.

Узнать мне про него затруднительно, одна возможность — добраться до самих Шахт и там как-то узнать место его проживания.

Или это в Ростове-на-Дону можно сделать?

Есть ли там своя Горсправка, как в том же Ленинграде, когда по фамилии, имени и отчеству можно узнать адрес регистрации человека?

Осталось только его имя и отчество вспомнить полностью.

Узнать, найти, и убедившись, что он на свободе, начинать расклеивать свои объявления анонимного типа вокруг его дома?

Или незамысловато дать ему по башке каким-то ломом, чтобы завершить дело надежно и с гарантией.

Оно, конечно, того стоит, сохранить еще немало жизней, если на мои анонимки не обратили особого внимания.

Впрочем, это на вокзале железнодорожном можно узнать, только желательно паспорт получить сначала, чтобы кататься по стране без проблем, раз уж деньги у меня теперь есть.

И времени свободного много, учась в ПТУ, достаточное количество для такой поездки, за пару прогулов меня не исключат, надеюсь.

Домой пришел на определенном подъеме, смог сегодня продать пару книг подороже, купить остродефицитный диск и теперь оказаться монополистом в его распространении, в своем городе, точно.

А, главное, определенно по здравому уму встретился со своими врагами, отследил их некрасивые поступки и смог грамотно избежать встречи с сержантом Абросимовым.

Вычислил сначала приятелей мужиков-конкурентов, прямо при звонке поприсутствовал, можно сказать, высший уровень разведки, потом уже и тех самих просчитал. Дождался, когда прискачет по звонку кавалерия из засады, смог объективно оценить уровень опасности из надежного места, угрожающую лично мне.

Успею, наверно, спрятаться на чердаке при следующей облаве, только, разглядев, с какой неподдельной страстью меня ищет могучий сержант, понимаю, что облава для меня далеко не самое страшное.

А страшное то, что могу обнаружить его в метре от себя, увлекшись торговлей и общением с покупателями.

От него дрыном не отмахаешься, только все себе усугубишь и утяжелишь потом по содержанию и приговору нашего самого гуманного суда в мире.

Так что, пока поездки на толкучку прекращаются, если только ударно пойдет торговля звукозаписями, можно за свежими дисками прокатиться, заскочить на минутку.

С другой стороны, есть уже какая-то закономерность в том, что случается с покушающимися на мою свободу и здоровье товарищами из органов. Усилия в каждом случае я свои выложил, только, и провезло мне как-то очень, даже слишком сильно.

Ладно, гопника я сам лично дрыном приложил, очень так не слабо, однако, что-то предупредило меня о готовящейся засаде.

Еще с автобусом номер двадцать семь, можно сказать, что очень удачно спровоцировал столкновение с ним наглого оперативника Куйбышевского района.

Однако, Абросимов уже сам, достаточно самостоятельно, оторвал эту злосчастную ручку. Я тут тоже, конечно, присутствовал, в самой ситуации, закрыл дверь с помощью дрына, виновен косвенно в его ранении.

Есть что-то в этом везении, возможно, это помощь сверху именно для меня.

Может, конечно, и снизу, только я про это думать не собираюсь.

Среди прочего, что я смог вспомнить про свою жизнь в эти девственные времена, это то, что через год прилавки магазинов окажутся завалены фирменными кассетами немецких и японских марок. Продаваться они будут примерно в три раза дешевле, чем на рынке, большая часть современной музыки начнет именно на них распространяться.

Пусть бобинники дают гораздо более высокое качество, удобство пользования кассетников и возможность носить их с собой окажутся определяющим фактором для молодежи. Да и для всех остальных советских людей, умеющих устроить праздник и с помощью слабеньких динамиков кассетных магнитофонов и низкокачественных, шипящих записей.

Кассетник можно носить и возить везде, он от батареек работает, пусть и не очень долго.

Так что, сильно упираться в бобинники мне не стоит, тем более, покупать второй магнитофон. Хватит мне и одной Астры, ну, или можно ее поменять на ту же Астру первого класса, та пишет серьезно лучше.

Впрочем, мне и моей двести девятой пока хватит.

Еще необходима радиола, хотя бы «Вега-106-стерео». Она редко попадается на прилавках, однако, купить можно, особенно, если договориться с продавцом в магазине. Для того, чтобы не бегать постоянно к Диме и записывать самому в любое время сколько угодно музыки.

Она и недорогая достаточно, и первая из советских вертушек, которая не пилит диски, да еще стерео, головки звукоснимателя там польские по голландской лицензии, насколько я помню.

Ну и для полного счастья необходим кассетник, чтобы писать кассеты и еще всячески демонстрировать свою крутую музыку народу.

Что может быть лучше, сидеть на скамеечке и слушать того же Моррисона, ловя заинтересованные взгляды потенциальных покупателей.

Всегда можно продать ту же МК-60 за примерно восемь рублей с избранным творчеством «Doors». Слушать, конечно, лучше на фирменной кассете, однако, это не так критично.

Придется пока, до появления фирменных кассет по установленнымгосударствам ценам, писать музыку на МК-60. Деваться все равно не куда, импортные на черном рынке слишком дороги для массового покупателя.

С другой стороны, запись низкого качества на дешевые кассеты означает, что массово переписывать их можно будет только с еще большей потерей качества.

В общем, эту неделю, остающуюся мне до отъезда в деревню, я занимался тем, что налаживал общение с продавщицами из отдела радиотоваров в «Таллине».

Очень жаль, что уже немного знакомые со мной девчонки из обувного магазина не могут мне составить протекцию именно здесь. Они-то тут всех знают и везде вхожи, только, наверняка сейчас радуются жизни, загорают и купаются под южным солнцем на черноморском побережье.

Ничего, я помелькал несколько дней в отделе, познакомился со всеми сотрудницами в нем, потом уговорил одну из продавщиц, взрослую такую женщину, отложить мне или вертушку, или кассетник, а лучше все сразу путем внесения задатка для лоббирования своих интересов.

Подсунул ее в руку свернутую бумажку с парой червонцев для смазки процесса, убедился, что меня правильно поняли и вскоре утром дождался звонка на домашний телефон.

— Игорек, прибегай к нам, я тебе отложила кое-что. Прихвати сто шестьдесят рублей, не забудь.

Понятно, вопрос именно с вертушкой решен, поэтому я уже через двадцать минут стоял в небольшой очереди за отложенным мне продуктом бердского радиозавода.

Внимательно изучаю аппарат, головку и пакетик с смазкой.

Хорошо, что у меня есть одноклассник, Володя, технически здорово подкованный, шарящий во всех таких вещах. Аппарат необходимо смазать прилагающейся смазкой дополнительно, все в нем подтянуть и настроить, чтобы он работал получше, чем с завода.

Володя аккуратно срезает пломбы с винтов, хотя я сразу говорю ему:

— Можешь вскрывать и так, все равно я не буду таскать его в ремонт в мастерскую при магазине. Не хватало еще, чтобы рукожопые мастера мне его полностью ушатали.

Что такое из себя представляет советский сервис, я еще могу вспомнить. Конечно, при особых отношениях и нормальном стимулировании работников этого процесса можно получать такие же нормальные результаты при ремонте.

Однако, гораздо лучше иметь такого знакомого, который может показать, как решить небольшие проблемы без посещения лично его квартиры, поставить обратно соскочивший пасик, что-нибудь почистить и отрегулировать, типа, воспроизводящих и пишущих головок.

В общем, сразу же вложить немного чужого умения и своих денег в настройку и наладку аппарата, протяжку всяких болтиков и необходимую тонкую регулировку изделия.

— Да, в принципе нормально подготовленная вертушка, только смазать ось именно этой смазкой и порядок, — подводит итог приятель.

Клеит обратно пломбу, очень аккуратно подогревая ее на огне и прикладывая на положенное место со словами:

— Если что по серьезному накроется, лучше запчасти в ремонтной мастерской заказывать, для этого пломбы необходимы. Отработает техника годик, тогда уже не будем этой ерундой маяться.

Я отдаю трешку мастеру, неплохой гонорар за час работы и Володя провожает меня до двери, передавая одну из своих бобин, чтобы я записал ему хиты.

— Да, Тасму не покупай — полное говно, осыпается после третьего раза бывает. Только Свема или Славич, — напутствует меня приятель на прощание.

Нужные сведения, сам-то я про такие хитрости советского быта давно и бесповоротно позабыл. Уже успел пару пленок казанской Тасмы купить, теперь придется продать их каким-нибудь случайным покупателям.

Учусь писать с дисков теперь уже своей вертушки на свой же магнитофон, качество получается вполне достойное. Вкладываю пока деньги в покупку пленок, реализация продукции немного застопорилась. Многие мои приятели уже обилечены дефицитной музыкой, теперь дают переписывать другим людям бесплатно или просто по-дружески.

Родители не особенно понимают, зачем я купил еще одну вертушку к уже имеющейся:

— Сынок, у нас же есть радио с проигрывателем для пластинок! Зачем нам еще одна такая же вещь?

— Такая же, да гораздо лучше. У нас техника семидесятых годов, обычное моно звучание, а я для себя купил стерео аппарат, теперь без него никак не получится работать.

Отец, конечно, не особо понимает разницу между моно и стерео, еще хорошо, что думает про мою постоянную деятельность по записи пленок, как про совсем незначительную мелочовку для зарабатывания карманных денег.

Так бы переживали с матушкой, что сын может без особых проблем зарабатывать среднюю зарплату советского человека, даже особо не выходя из дома. Со временем, конечно.

Конечно, хорошо бы заиметь еще аппаратуру, на которой я смогу писать кассеты и совсем было бы отлично, если бы она оказалась японская, как у того же Димы.

Однако, это только мои розовые мечты, родителей на полторы тысячи рублей я точно не раскручу. Поэтому, за неимением гербовой, будем писать на простой.

Во всяком случае, я очень на это рассчитываю.

«Вегу» я купил за свои деньги, не стал просить у родителей ничего, но, вот когда позвонила через три дня знакомая продавщица и предложила на прежних условиях стерео кассетник, я не стал долго думать, тут же вытащил из тайника в кресле четыреста рублей.

Это оказался довольно серьезный аппарат второго класса под названием Электроника-211 Стерео, я прямо удивился такой технике от советской промышленности.

Вроде, как сказала знакомая, только начал выпускаться на заводе. По внешнему виду, конечно, совсем неказистому, такой черный тяжелый ящик, он даже немного напоминает японские стереосистемы, большие динамики с обоих сторон, раздельные регуляторы тембра низких и высоких частот, два микрофона, устройство шумопонижения, питание от батареек А-373 и от автомобильной сети.

Диапазон частот от сорока до двенадцати с половиной тысяч герц, тоже неплохо, обычно на кассетниках до десяти тысяч герц всего.

Цена тоже солидная — триста пятьдесят рублей и два червонца сверху знакомой продавщице, однако, и аппарат не обычный кассетник с одним динамиком, а вполне такое серьезное изделие, пусть и второго класса.

Деньги сверху снова завернул в листок бумаги и подсунул женщине во время оформления, хороший у меня такой подход к нужному человеку образовался.

Еще хорошо, что она считает меня старше, чем я на самом деле есть, думает, что мне, судя по взрослому разговору, точно есть восемнадцать лет, просто я маленького роста уродился.

Можно, конечно, и аппаратурой спекулировать, только, знакомая сказала, что теперь месяц могу погулять, у других продавщиц тоже свои приближенные имеются.

Понятно, что не все так просто в закрытом торговом мире советской торговли нашего города.

На оставшиеся деньги купил семь советских кассет, теперь мне будет чем плотно заняться до отъезда в деревню.

Ну и ладно, теперь у меня есть весь необходимый комплект аппаратуры, все достаточно серьезная техника, теперь пора попробовать, какое звучание будет выдавать та же МК-60 после записи на Электронике.

В качестве образца для сравнения у меня есть кассета TDK.

Сначала с новинкой я посещаю приятеля, мастера по всяким радиоэлектронным делам, он снимает снова пломбы, разбирает аппарат и задумчиво разглядывает его.

— Тут дел на пару дней, если его реально наладить, не меньше, чем на десятку хлопот, — поднимает цену обслуживания Володя.

Видит мой интерес и то, что я сам или через родителей хорошие деньги вкладываю в этот бизнес.

— Слушай, сейчас давай легкую протяжку и все, — приходит мне в голову блестящая идея.

Я же уеду на двадцать пять дней в деревню, такую бандуру весом под семь килограммов нет особого смысла тащить с собой.

Чего технике стоять без дела?

Оставлю кассетник Володе вместе с вертушкой, те же основные диски тоже оставлю, пусть он пишет и продает музыку, а прибыль пополам поделим.

Нужно и самому работать и друзей эксплуатировать понемногу.

Даже можно ему долю побольше отдать, процентов шестьдесят, он и писать будет, и продавать, заодно, настроит оба аппарата, как следует.

В общем, я ему предложил эту тему:

— Володя, как насчет денег вместе заработать?

Заработать приятель хочет, только, человек он очень миролюбивый и опасается разных проблем с покупателями из-за денег:

— Заберут кассеты просто так и что делать?

Подумав, я говорю парню:

— Я договорюсь завтра на тренировке с самым крутым бойцом в нашей путяге, с Саней Кирпоносом, чтобы он разрешил тебе на него ссылаться при первых проблемах. Его весь город знает и очень уважает, так что, прямых наездов не будет.

— А что я должен буду за это? — спрашивает Вова.

— Ну, не ты будешь должен, а я — это раз. Я с ним сам договорюсь. Да я тебя с ним познакомлю и все, наладишь ему работу его кассетника получше или еще что такое техническое сделаешь. Давай, быстро проверь Электронику, и я побегу домой, мне теперь все время писать музыку придется, — тороплю я его.

Этот аппарат я пока не стал предъявлять родителям для оплаты, сделаю этот финансовый маневр, когда вернусь из деревни, а кассетник обоснуется дома на постоянку, чтобы они не переживали, где я его оставил.

Писал кассеты до глубокой ночи, сидя в своей комнате. Хорошо. что у меня стол письменный здоровый, все помещается легко. Родители только заходят и смотрят в легком обалдении, как я с крайне деловым видом гоняю вертушку и вставляю кассеты.

Думают, наверно, что я по одному рублю собираюсь брать за свои хлопоты, не стану их расстраивать, что в ценообразовании их сын сечет больше всего остального советского народа.

На следующий день даю отдохнуть глазам, снова мощно качаюсь на тренировке в зале.

Тренер подкалывает меня, что я теперь уже отрезанный ломоть и должен бы проставиться за то, что стал настоящим мужиком у него в зале.

— Обязательно, Юрий Кузьмич, за этим дело не станет. Остались у вас только мы с Вовкой Печкиным из первой группы, теперь, через три с половиной года. Вот и я ухожу в новую жизнь, большое спасибо вам.

.

Глава 8 ЗАРУБА С ПРИЕЗЖИМИ

За имеющиеся три дня до отъезда в деревню записал двадцать советских кассет, сделал солянку из хитов Моррисона, пару песен от WhiteSnake и остальное из SecretService.

Вертушку пока не гоняю особенно, берегу диски.

Да и Володя посоветовал их беречь:

— Один-два раза переписал на максималках на бобину и все, заклеивай и снова продавай. Все остальные записи с бобинника на кассетник, больше ничего не требуется народу. Пока диск относительно целый — его легко продать. Как только мелкая борозда пошла, все, только через полное прослушивание на вертушке, а это уже геморрой реальный. Да и цена в два раза падает.

Я опытного товарища послушал и еще умудрился перед отъездом, погуляв по городу, предлагая всем знакомым подряд фирменный диск WhiteSnake, продать его по дешевке.

И еще шесть кассет загнал так же случайным знакомым, гоняя кассету TDK со своими козырными записями на тяжелом по весу кассетнике. Да уж, ностить его — это вам не Романтику таскать, тут сила требуется и выносливость. Правда, и стереозвучание того стоит.

Покупает кассеты, в основном, молодежь, однако, и взрослые мужики иногда расстаются с восемью рублями, женщины на такое дело не способны ни за какие коврижки, хотя, музыка и им очень нравится.

Нашелся среди моих случайных знакомых фанат этой группы, насобирал пятьдесят рублей в долг и бегом принес мне домой. Вместе прослушали для проверки весь диск на динамиках Электроники, еще сестренка все пищала, что мешаем ей что-то там читать своей громкой музыкой.

Парень реально от этого хард-рока фанатеет, меня он оставляет абсолютно равнодушным, поэтому и продаю доставшееся бесплатно добро с легким сердцем.

Проще тогда, чем новые диски покупать, купить одну бобину с нужной музыкой и писать самому с нее. Теперь покупка стерео вертушки Вега выглядит не особенно нужной, однако, лучше все свое иметь, и не то, чтобы она особенно дорого получилась по деньгам.

Еще и не всю музыку так найдешь, это я знаю на своем опыте.

Так и продать можно всегда за те же деньги, ну, или почти за те же, через ту же комиссионку.

Еще стоит небольшие колонки купить, тогда можно снимать комнату в Ленинграде, в моем родном районе, чтобы там открыть домашнюю студию звукозаписи. Только, требуется помнить, что комнату или квартиру всегда обворовать могут, стоит только каким-то криминальным соседям узнать, что у меня там имеется из ценного.

Дверь придется серьезно укреплять, с головой и творчески подойти к этому процессу.

Поэтому, никаких японских стереосистем за большие тысячи деревянных, все наше, пусть и не дешевое, зато, вполне приличное и новое.

На тренировке поговорил с Саней, предложил ему получше настроить его Романтику и сразу же прогулялся после секции к нему домой. Он, как раз, живет около Андерсенграда.

— Отлично, Игорек. У меня что-то постоянно лентопротяжник кассеты жует. Даже твою зажевал, правда, все равно хорошо звучит, — радостно рассказывает Саня, передавая мне кассетник в руки.

— Там головки постоянно уплывают, Володя наладит аппарат, приготовит тебе пару микроотверток из обычного гвоздя и покажет, как их выставлять. Посмотришь на него, если что, он твоим именем прикроется при случае каком. Да и потом, если какая проблема с техникой, будешь знать, кого искать, — уверенно отвечаю я, как уже сильно прошаренный в таких вещах парень.

— Да не проблема! — Саня уже привык, что одного его имени и известности, как бы я сказал — молодого Тайсона, хватает для решения любых вопросов среди подростков и парней постарше, ему даже не приходится никуда ходить и разбираться.

Мы договариваемся, что завтра я зайду за ним, потом мы доедем или дойдем до Володи, там он уже сам расскажет, что почистил и наладил в технике.

Пока я отношу кассетник приятелю и оставляю до завтра в ремонте.

Или прогуляемся по летней погоде через полгорода, мне тоже не повредит рядом с Саней немного пройтись, хотя, теперь у меня проблем и не случается почти.

Не при продаже кассет, не при разговорах о деньгах.

Только — почти, это не значит, что их совсем нет.

Клиенты-покупатели чувствуют мою прошаренность и уверенность в таком разговоре. Пару раз что-то такое намечалось, насчет взять послушать, а деньги потом принести, так я авторитетно отвечаю особо хитрожопым пацанам на такие наглые заявы:

— Паренек, ты не думай, я тебя в больнице навещать точно не буду. Поэтому и деньги не заберу, как бы ты не захотел их мне тогда срочно отдать. Так что, или выкладывай бабки сейчас, или готовься получать в башню, если очень сильно хочешь сэкономить, — и солидно вытаскиваю тяжелую ножку от табуретки из своей сумки.

Однако, в последний день перед отъездом я столкнулся, можно сказать, прямо с начинающими рэкетирами. Только продал кассету одному из проходивших мимо парней, как целая группа особо здоровых лосей окружает скамейку, где сижу я со своим кассетником.

— Пацан, нам кассета с музыкой очень нужна, а денег у нас нет, к сожалению, — довольно уверенно заявляет смазливый и высокий парень, остальные четверо его приятелей окружают меня со всех сторон.

Видно, что поняли, чем я тут занимаюсь, только что отдал кассету за деньги, прогнав ее для проверки на своей Электронике.

Ну, не такие уж они и лоси, просто очень высокие старшеклассники и привыкли на всех смотреть сильно свысока.

Видно, что приехавшие откуда-то, я таких жердей в таком количестве в своем городе еще не видел ни разу. И наезжают как-то умело так, вот очень убедительно мне доказывают, что другого выхода у меня нет, как расстаться с кассетой, или может и с целым магнитофоном.

Я даже не понимаю, почему они такие борзые и включаю отморозка в ответ:

— Кому-то из вас я точно башку пробью, красавцы!

— А остальными займется лично Саня Кирпонос! — довожу до особо упорных парней, как-то собирающихся впятером что-то мне серьезно доказать.

Подошли ко мне кучей, головами небо заслоняют и пытаются настойчиво объяснить мне, что я им чего-то должен, как минимум, кассету подарить.

Такие высокие все и спортивные, хорошо и модно одетые, в спортивных фирменных костюмах, похоже, что волейболисты или баскетболисты, совсем такие не пуганные.

Дело, и правда, чуть до мордобоя не дошло, как и с другими борзыми десятиклассниками, им то, кто такой Кирпонос и чем он знаменит, далеко не всем хорошо известно.

Этим же оказалось совсем непонятно, кто в нашем городе главный по раздаче звездюлей и видно, что это им глубоко фиолетово.

— А то мы идем по вашей деревне, а тут такой сюрприз, кто-то Джима Моррисона слушает! И не просто слушает, а еще и продает!

Однако, нагоняющий градус в общении парень через пару минут, посмотрев в мои глаза и на крепко сжимающую ножку руку, взял и легко и непринужденно съехал в сторону.

Я понял, что он с компанией просто пытались взять меня на испуг, не собираясь на самом деле заниматься уголовно наказуемыми делами.

— Похоже, это спортсмены-мажоры, дети обеспеченных и влиятельных родителей, сегодня вот до меня докопались, как приехали в наш город, — догадался я, когда он потом легко отдал десятку и с понтом перед приятелями произнес:

— Сдачи не надо!

Только, не на того напал, я тоже знаю, что в таких случаях лучше сказать:

— Мне тоже не надо, — типа, за два рубля меня не купишь, чтобы я на вас с радостью дальше смотрел.

Завернул кассету в два рубля желтыми бумажками и вручил ему обратно.

Ничего предводитель этой долговязой команды не сказал больше, посмотрел на меня внимательно, потом кивнул своим, мол, пойдем и они ушли.

Время от времени все же оглядываясь на меня, размышляя, кажется, не стоит ли им вернуться и все же накостылять мне, как следует.

Я же на негнущихся ногах плюхнулся на скамеечку, где слушал до этого свою Электронику и сильно облегченно вздохнул.

Адреналин в крови все вырабатывается, от предчувствия безнадежной схватки, очень уж плотно этот вождь своего племени переростков наехал на меня. Такие все лоси, дружные и сплоченные, я бы со своей ножкой от табуретки недолго против всей кучи продержался.

Однако, парни они не глупые, поняли, что я собираюсь биться по-взрослому до конца, а попахивает такая тема нанесением легких телесных в составе группы. Точно кого-то перекрещу тяжелой приспособой, тогда все дойдет до повреждений средней тяжести, еще и кассетник сгоряча повредят или просто заберут, тут уже и грабежом запахнет серьезным.

Отыграл самый ихний авторитет назад легко, однако, я теперь собираюсь поднять своих парней с секции, рассказать про конкретное неуважение со стороны понаехавших сраных любителей баскетбола-волейбола.

Чтобы Саня пробил кому-то из них пару своих фирменных крюков в стиле раннего Тайсона, да и я очень хочу одному из них обработать с новой силушкой весь фейс. Чтобы остальные оказались заняты и мне не мешали получать справедливое удовольствие.

Адреналин в крови горит и подталкивает меня на необдуманные поступки, пришлось минут пять пережидать серьезный наезд сплоченной и умелой в нагнетании атмосферы группы парней постарше.

Как назло, никто из знакомых или взрослых рядом в этот момент не проходил, пришлось вывозить все на своих плечах.

Сразу же ушел в ПТУ, заскочил в родной зал и предупредил парней, кого встретил там, что сегодня сбор в шесть вечера около ДК.

— Будем приезжих баскетболистов вылавливать, совсем оборзели, черти не пуганные! На боксеров бочку катят!

— А, у них первенство области в нашем городе! Я афишу видел! — вспоминает кто-то, наши собираются все в таком сафари поучаствовать.

А там уже и к Сане пришло время заходить, разбудил его дома, младший брат его, Костя, с нами тоже пошел. На пару лет моложе меня, однако, такой же фактурный парень растет.

Рассказал братьям про возникшую проблему и они, с разной степенью энтузиазма, отнеслись к возможности наказать заезжих мажоров.

— Игорек, у меня встреча с подругой как раз в это время, — отвечает Саня, почесывая затылок.

— Да мы и сами справимся, Шалагин обещал прийти, Данька, Славка и Печкин, — перечисляю я парней с секции, — Уж впятером то против пятерых выстоим и наваляем переросткам.

Никого из парней постарше я в зале не встретил, поэтому, набираю только своих ровесников и кого младше.

— Я тоже буду, — обещает Костя.

— Ладно, мне все равно, в какую сторону по городу гулять, буду за вами присматривать, — решает и Саня, подумав.

Доходим до дома Володи, там некоторое время слушаем лекцию от продвинутого технически приятеля, как ухаживать за Романтикой, чтобы она играла без зажевывания пленки.

— Аппарат почистил, смазал и настроил, поменял пару пасиков, берите и пользуйтесь!

— А с тем, чтобы головки выставлять, как? — вспоминаю я.

— Не, это сложно, не стоит так на коленке учиться, — объясняет нам Вова, — да я хорошо головки затянул. Хватит на несколько месяцев.

Братья благодарят специалиста, запоминают его лицо и квартиру, записывают номер телефона, потом они уходят к себе домой, я тоже иду к себе.

Пора поужинать, отдохнуть немного и можно собираться на тренировку, перед которой возможно, будет небольшая драка, если мы встретим долговязую банду.

Как-то раз я шел в гражданке по тротуару около Техноложки и столкнулся с ротой курсантов-артиллеристов, идущих в баню. У них там училище раньше было, на гранитном берегу Фонтанки. То есть, и сейчас есть. Мне показалось тогда, что я попал в лес с высокими деревьями, почти все они оказались выше меня на голову. Испытал, можно сказать, легкий комплекс неполноценности за эту минуту, пока они мимо проходили.

Такое ощущение, что их по росту в училище набирают, чтобы стрельбу корректировать без вышки. Со своим метром восьмидесяти сантиметрами я оказался прямо малышом по сравнению со всеми этими высоченными военными детинами.

Тут же вспомнилась история, как я на первом курсе родной системы отправился с несколькими парнями из роты, поступившими в училище со срочной службы и бывшими гораздо опытнее по жизни нас, бывших школьников и домашних мальчиков, в один ДК на Обводном канале, недалеко от Лиговки, имени 10-летия Октября, так называемую «Десятку», на довольно хорошую по уровню дискотеку.

Девчонок, во всяком случае, там оказалось великое множество, я переживал только о том, что моя голова еще совсем не обросла волосами после нулевой стрижки на КМБ и выгляжу я конкретным духом, а не авторитетным мореманом.

Зато, нам не пришлось стоять в длинной очереди в кассу и отдавать по рубль двадцать за проход на дискотеку. Нас шестерых местная, довольно впечатляющая охрана, пропустила без вопросов, да еще руки всем радостно пожали на входе.

— Из Ленкома? — спросил меня старший охраны и так же сунул свою ладонь, когда я кивнул головой.

— И что это было? — спросил я Захара, своего командира отделения, когда мы оказались в зале и еще можно нормально разговаривать, пока музыка не грохочет.

— А, мы им в прошлые разы хорошо накостыляли, и они это помнят. Теперь так договорились, что нас пускают бесплатно и еще помогают, если драка начнется. Или, мы за них тоже впрягаемся, — объясняет Захар, два года отслуживший в горном десанте на Памире.

— И сколько вас тогда было?

— Человек двадцать, не меньше, — пожимает плечами мой непосредственный начальник.

А сейчас нас всего шестеро, да тут одних длинных артиллеристов не меньше двадцати человек собралось. И они уже четвертого курса, а на наших рукавах жалко смотрится одна-единственная галка.

И что вы думаете, наши все-таки сцепились с зелеными.

Правда, я этого не видел, старательно прижимая к себе во время медленного танца какую-то фигуристую девчонку из сельхозинститута Пушкина, насколько я помню.

Сцепились и даже побили их, по рассказам парней, тем более, охрана дружно встала на нашу сторону и с удовольствием накидала сухопутчикам по шее.

Это парни так потом рассказали, впрочем, особых повреждений на лице я ни у кого из них не увидел, все рассказанное оказалось похоже на правду. Мы покинули гостеприимную дискотеку на трамвайчике, так же с десятым номером, идущем вдоль Обводного канала и через десять минут подъехали к Лермонтовскому проспекту.

Нужно заметить, что в этот момент я был очень горд своим училищем и его славными традициями.

Вот и теперь память вспоминает это событие, ведь нам, молодым боксерам, придется доказать высоченным противникам, что они зря ведут себя так нагло, тем более, считают наш город какой-то деревней.

В шесть часов народа собралось еще больше, человек восемь, парни подтянули по телефону, кого смогли, поэтому мы договорились о своих действиях и отправились разыскивать баскетболистов.

Таких высокорослых команд приехала, конечно, не одна, поэтому мы часто встречаем группы спортсменов. Однако, я отрицательно качаю головой в ответ на вопрошающие взгляды парней.

— Нет, не эти.

— Давай, если тех не найдем, хоть кого-то из них отлупим, — предлагает Данька, страстно желающий проверить свои кулаки в массовой драке.

Однако, я командую не отвлекаться на ничего не сделавших мне спортсменов и продолжаю усиленно искать тех самых мажоров.

Мы патрулируем город и его центр, пока не сталкиваемся с нужными нам парнями лоб в лоб, они спускаются откуда-то с Белых Песков, довольно гогоча.

— Похоже, испортили еще кому-то настроение, — понимаю я и командую своим:

— Это они! Гасим их! Пока они на тротуар не вышли!

Противники видят, как мы срываемся с места и несемся на них толпой, однако, не относятся к нам серьезно, думая, что высокий рост и длинные руки им помогут.

Помогли бы, конечно, если бы мы были просто дворовой шантропой, однако, это не тот случай.

— Этот мой! — отталкиваю я Даньку в сторону от предводителя, он сразу подскакивает к другому баскетболисту.

Видно сразу, что неумелое размахивание длинными конечностями не особо помогает залетным парням, наши сразу же прорываются на ударную дистанцию и отвешивают хороших лещей противникам. Печкин и Данька своих сразу валят, у них всегда удар имелся хороший, я приступаю к главарю и вот он что-то умеет.

Похоже, что не всю жизнь занимался баскетболом, неплохо выбрасывает руки, попадает мне по лбу, однако, меня сейчас не удержать, адреналин в крови вспыхнул, я осыпаю парня градом ударов по лицу и через несколько секунд он оказывается на усыпанной иголками сосен земле.

Костя с Шалагиным берут в оборот последнего из оставшихся на ногах и четко добивают его.

Баскетболисты сидят или лежат на земле, некоторые размазывают кровь по лицу и сопротивляться не думают, ошеломленные дружным нападением и тяжелыми плюхами, прилетевшими по их головам.

Поняли быстро, что сильно уступают местным боксерам в проворности и силе концентрированных ударов.

Полная победа, хорошо, что со мной пошли настоящие ударники и долговязые противники не смогли ничего нам противопоставить.

— Ну, что, фраера залетные? Еще хотите или хватит? — со звенящим торжеством в голосе осведомляюсь я.

Вожак баскетболистов посылает меня подальше, поэтому я даю ему подняться и снова сбиваю плотным ударом на землю.

— Ну чего, музыка в ушах звенит? Бедолаги?

Остальные особо не выступают, быстро поняли, что шансов против невысоких, однако, очень умелых ребят у них нет.

— Все, парни, пошли! Пока менты не приехали и не защитили малышей! — издевательски командую я.

Мы отходим от побитых парней и тут нам навстречу появляется Саня со своей девчонкой.

Не удержался, все-таки, чтобы пропустить мимо такое событие, как воспитание мажоров из Ленинграда.

Он кивает нам, проходя мимо нашей команды и невозмутимо идет прямо к баскетболистам. Они уже поднялись и приводят в порядок друг друга, отряхивая спортивные костюмы и вытирая кровь с лиц.

— Сейчас что-то будет! — говорю я своим.

Как Саня и ожидал, спортсмены его появление с симпатичной девчонкой не пропустили мимо и в сильно уязвленных чувствах что-то сказали из некрасивого.

Мы наблюдали в сотне метров от них, как Саня что-то переспросил у парней, потом парой крюков просто снес двоих незадачливых бедолаг, поговорил с остальными и гордо ушел, обнимая свою подругу.

Подвернувшиеся под Санину руку и не пытаются вставать, развалились в полном отрубе.

— Да, это им не с нами биться. После Саниных ударов одна дорога — в больницу! — говорит Данька.

— Парни, айда в «Дюны»! Я всех угощаю! Нормально потренировались! — говорю я, мы идем всей толпой поесть блинов с мороженным.

Отличный такой вечер, и это прекрасное чувство локтя от товарищей по секции, не зря мы там уже несколько лет груши околачиваем.

Глава 9 МОИ НОВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ

После такой уверенной победы над сильно возвышающимися выше нас соперниками, настроение у всей нашей компании, конечно, прекрасное.

Мы еще долго с парнями гуляем по городу, потом я прощаюсь со своими на целый месяц.

Мне завтра рано вставать и спешить в Ленинград на поезд, снова возвращаюсь в деревню, там дождусь мать и вернемся мы вместе.

Оставил Электронику у Володи, посмотрим, удастся ему что-то заработать для меня и себя. Тем более, он собирается ее всю наладить по максимуму, даже корпус аппарата пообещал покрасить глянцевой черной нитрокраской.

— Выглядеть будет, как фирменная стереосистема!

Не знаю, где он ее возьмет, это в наше время все автомагазины забиты такими баллончиками, впрочем, это его каналы и его возможности. Батя у него серьезный научный сотрудник и начальник, насколько я знаю.

Я добираюсь до Витебского вокзала, где в том же плацкарте отправляюсь по прежнему маршруту. Народу в вагоне поменьше, хотя, не на много, все-таки, август — время массовых отпусков, только детей уже не везут к бабушкам в таком количестве.

Что еще рассказать про дорогу и мое пребывание в деревне?

Я просто счастлив снова видеть бабушку с дедом, стараюсь им помогать постоянно, еще все время вишу на турнике и к отъезду уже подтягиваюсь двадцать пять раз подряд.

В основном раскачиваю бицепс, мышцу упрямую и труднорастущую.

Москвичка Оксана уже уехала в столицу, зато, родственники наши так же остались в деревне, я постоянно теперь разрабатываю пальцы и бренчу несколько знакомых аккордов на инструменте. Готовлюсь посещать музыкальную школу или брать частные уроки за деньги, что проще всего в моем положении. Придется все-таки приложить серьезные усилия, чтобы точно понять — мой это вариант или все же нет, бренчание на гитаре и эффектные прыжки на сцене.

От этого знания сильно зависит будущая жизнь попаданца в самого себя.

Пропадаю на рыбалке, в город больше не мотаюсь, дефицитов в универмаге на главной площади не обнаружено.

Катя в деревню второй раз не приехала почему-то, хотя, даже не знаю, как к ней теперь относиться.

После той подставы у нее дома. С другой стороны, похоже, у нее там и у самой жизнь не сахар, прогибают девушку постоянно местные босяки и ничего хорошего по жизни ее там не ждет. Родит после школы самому авторитетному пацану детей, будет ждать его с завода или с зоны, тут уж как ей повезет.

Ладно, это ее жизнь, приедет в деревню на следующий год, там посмотрим, если встретимся.

Навялил кучу рыбы по своему рецепту, собираюсь всю ее забрать с собой, только, по весу выйдет много и пахнуть будет знатно. Впрочем, если убрать под сидение и завернуть в несколько пакетов — то вполне терпимо получится. Придется машину заказывать или мотик с коляской, чтобы добраться до вокзала с мамулей не на своих двоих, с определенным комфортом.

Сходил в город, чтобы встретить матушку в доме, где тогда прятался от погони парней с Механки, у сестры бабушки, помог ей донести подарки до деревни.

Пытаюсь постоянно вспомнить будущее для этого промежутка времени, только, пока в голову не приходит никаких откровений. Это про Чикатило и его преступления я прочитал статью в Википедии сравнительно недавно, лет пять назад вроде или немного больше.

Самолеты там падают в это время или гибнут люди — только я ничего не помню о таких событиях. В советское время катастрофы не афишировались, а потом я точно не про все из них читал, поэтому не могу вспомнить ничего.

В конце августа мы сели в поезд и через неполные сутки вернулись в Ленинград, скоро сестру в школу отправлять, да и мне придется что-то решать с жильем в большом городе. Пока я подал на приемной комиссии в училище заявление на проживание в общежитии, покатаюсь туда неделю и что-то решу для себя.

Да, через четыре дня торжественное начало учебного года, мне даже как-то непривычно, что я буду учиться в ПТУ на пекаря-кондитера. Отвык я уже учиться, все как-то жизнь вдохновляла и пинала.

Впрочем, теперь она окажется точно полегче, можно будет в институте Культуры выйчиться на исскуствоведа, чтобы отличать модерн от барокко, для внутреннего самосовершенства.

Я понимаю, что диплом пекаря ничем не поможет мне в жизни, да и учиться собираюсь пока всего четыре месяца, правда, придется пропадать в бурсе каждый день, поэтому, такое дело меня не слишком привлекает, пусть и с одними почти девчонками вокруг.

До получения паспорта хотя бы, если удастся устроиться на работу куда-то пораньше, тогда оставаться в училище точно не стану.

Так как у меня областная прописка будет в паспорте, регистрация в той же общаге мне не особенно нужна.

Теперь мне кажется не очень нужной авантюрой такая жизнь, связываться с путягой, мог бы без проблем доучиться до паспорта и в школе. Тем более, я довольно неплохо закрепился в новой жизни, приобрел солидный опыт продаж на толкучках и просто с рук тех же кассет и бобин. Мог бы так же крутиться вокруг музыки, свою сотню в месяц точно получится зарабатывать даже в школе.

Придется только кататься в Ленинград за новинками из мира музыки, мне с этим делом проще, чем другим, могу вспомнить по названию все топовые группы и песни.

Только, пора все-таки выбираться из родительского гнездышка, пусть отец в ужасе от места моей будущей учебы и собирается еще раз очень серьезно со мной поговорить. Про мое будущее и как он это видит.

О его намерении мне рассказала матушка и теперь я знаю, что меня ждет по возвращении домой.

Разговор и точно происходит после первого же семейного ужина дома.

— Сынок, ты не знаешь, какая тяжелая работу у этих пекарей-кондитеров? Около печи, в постоянной жаре, по двенадцать часов на ногах! — довольно правильно он расписывает мне мою будущую, потенциально будущую, жизнь на крупном каком-нибудь комбинате или хлебозаводе.

Я уже тоже поговорил с народом из поступающих, выслушал их родителей и учителей в путяге, мнение у меня о будущей профессии сложилось примерно такое же. Правда, получать ее я не собираюсь и сколько проторчу в училище — пока самому не известно.

Поэтому, я не спорю с отцом, соглашаюсь во всем и говорю ему, что просто хочу дождаться получения паспорта в большом городе, где у меня будет обеспечен ночлег, питание и еще стипендия неплохая выплачивается.

— Конечно, не по шестьдесят рублей, как во всяких Метростроях или на заводе «Металлист», однако, свои сорок рублей я буду получать, — пытаюсь успокоить я родителя.

Получается, прямо скажем — плохо, папка впадает в панику от мысли от одной мысли, что сын сейчас что-то испортит непоправимо в своей биографии и, что еще ужаснее, повторит его рабочую судьбу.

Да, родители всегда желают детям более легкой и счастливой жизни, только, сами хорошо не очень хорошо понимают, что это такое. А вот мне это уже довольно точно известно, что такое будет хорошо в последние годы загнивающего социализма и первые годы нового общественного строя.

Поэтому, отцовы рассказы и причитания над судьбой неразумного сына меня немного смешат, никак он не хочет поверить в постоянно снящиеся мне сны о том будущем, которое нас ждет.

Ничего, уже не так долго ждать десятое ноября, когда весь советский народ погрузится в траур. Бумажный лист с моим предсказанием и его росписью я припрятал подальше, папка точно попробовал бы отпереться от своих какашек, образно говоря, если бы все на словах осталось.

Володя собрал Электронику при мне, покрасить он ее, конечно, не успел, да и денег заработал, по его словам, совсем не много. Понятно, что из трусов не выпрыгивал, парень он довольно расслабленный по жизни, всего продал около двадцати кассет, со средней прибылью по три рубля с одной.

Моих денег от всей суммы — двадцать четыре рубля прибыли и за сами кассеты девяносто, немного, конечно, только, все же лучше, чем совсем ничего. Я тут же на прибыль полученную еще шесть кассет МК-60 куплю. Да и аппарат он наладил хорошо, все работает на отлично.

— Кирпоносы тебе звонили?

— Нет, — лениво отвечает приятель, я понимаю, что с такими продажами ему никакая защита не требуется, поэтому, стараться поддерживать отношения с потенциальной крышей ни к чему.

И на халяву ремонтировать их технику.

Я получаю свои деньги и забираю у него кассетник, пломбы он обратно не ставит.

— Аппарат точно потребует еще не один раз нормальной настройки, поэтому, пломбировать смысла нет.

Такой он человек, любит что-то делать своими руками, а вот торговать пока — не очень. Ничего, я знаю, что в будущей жизни Володя научится за свою тонкую и нужную людям работу заряжать нормальные ценники.

Собрал за этот месяц себе бобинник в стандартном корпусе какой-то навороченный, вставил в него мощный супердвижок, теперь перематывает пленку не за три минуты с лишним, как у меня, а за сорок секунд.

— Такая мощь! Пленку же рвет часто? — удивляюсь я демонстрации агрегата-зверя.

— Ну, есть такое дело. Зато времени не теряется совсем, — Володя доволен своим неподъемным чудовищем весом в четверть центнера, — А пленка лаком для ногтей на раз клеится.

Я благодарю приятеля, забираю Электронику, записанные кассеты, которые я сам покупал и ухожу.

Сразу же после этого бегу к знакомым продавщицам в обувной, уже соскучился по ним, красивым.

Света и Наташа на своем рабочем месте и рады меня видеть. Я же нахваливают их густой черноморский загар и с невинным видом спрашиваю:

— Знакомые то приличные попались на югах?

— У нас — все знакомые приличные! — с возмущением отвечает Светка, а я уверяю ее, что не сомневаюсь в этом.

— Какие вы необыкновенные красотки! Был бы постарше — женился бы на обеих сразу, — не пытаюсь я скрыть направление работы своих мыслей.

А чего, девчонки — загорелые, раскованные и очень веселые по жизни, сам бы я с огромным удовольствием попал к любой в постель. Однако, разница в шесть-восемь лет делает мои мечты неосуществимыми, придется побыть пока младшим, зато, любимым братиком.

— А потянешь, обеих то сразу? — смеется Света.

— Все хотят на нас жениться, только мы твердо решили — обязательно по любви! — отвечает Наташа.

— Вы уж не спешите. Скоро и я подрасту! — обещаю я.

Вот так постояли, посмеялись, договорился встретиться вечером, как в тот раз.

Есть у девушек пара размеров чехословацких туфель «Цебо», отдадут мне с умеренной наценкой, как своему знакомому.

Туфли хорошие, попадаются довольно часто в советской торговле, только, купить достаточно проблематично, если прийти просто с улицы.

Зато, я между делом предложил девушкам последний флакон туалетной воды от самого Ив Сен Лорана, Светке запах не понравился, а Наташе зашел, поэтому продал за сорок рублей, тоже, уже как своей.

Вечером все происходит точно так же, как и в тот раз, за сто двадцать рублей я получаю от знакомого парня две коробки с обувью, прячу их в большой хозяйственной сумке и вскоре примеряю их дома.

— Одни оставляю себе, буду в них на учебу ходить. Отец, примерь, может понравятся тебе, — предлагаю я ему.

Отец меряет нехотя, однако, ботинки хорошо садятся ему по ноге, поэтому он тоже решает себе их оставить, спрашивает меня о цене:

— Игорь, сколько денег стоят?

— Подарок тебе, отец, от меня, — с достоинством говорю я.

Вот как, еще школьник, однако, дела делаю и могу отцу подарить хорошую вещь. Начало новой эпохи, не стану еще семь лет на родительской шее сидеть.

Только, отец так не согласен, требует от меня взять деньги:

— Иначе не буду носить! — настаивает он, — Рано тебе еще такие подарки делать!

— Рано или не рано, однако, могу себе позволить порадовать отца!

После получаса препираний приходится назвать отцу сумму в сорок пять рублей, сколько ботинки стоят в магазине.

— Мать, выдай сыну деньги! — командует отец и углубляется в свою любимую газету «Советский спорт», от которой я его оторвал своим появлением с коробками.

— Ты теперь все время по рынкам шастаешь, как цыган! — делает он ударение на первом слоге.

Отец неистово болеет за киевское «Динамо», как человек с Украины и меня тоже подсадил на это дело уже пару лет как.

В скучненькой советской жизни с нормированным телевидением, то есть, что-то интересное в телевизоре можно увидеть не только не каждый день, но и не каждую неделю, яркие и настоящие эмоции от футбола, скажем так — бесценны.

— С «Грассхопперсом» играем первый матч на выезде, пятнадцатого сентября, — говорит мне и тут меня озаряет.

Я же примерно помню результаты матчей, конечно, только футбольных, хоккеем тоже интересуюсь, однако, игры особо не смотрю.

Понятно, что букмекерских контор и ставок на матчи еще нет и не скоро появятся, да и я только относительно могу вспомнить результаты своих любимцев. Но, и остальные самые яркие игры, наверняка, тоже остались в памяти.

Кузнечиков из Швейцарии киевляне пройдут, насколько я помню. Следующих соперников не могу пока припомнить, да и вообще, особо они в кубках тогда не блистали, часто уступая более слабым соперникам. Вспомнить ту же «Лаваль» из маленького французского городка в сорок тысяч населения, такие позорные игры случались.

Пока не выиграли Кубок кубков во второй раз, это уже в восемьдесят шестом году.

— Так, папуля, а кто из наших еще играет? — интересуюсь я.

— Спартак с Арсеналом, ох и надерут мясным англичане задницу! — радуется отец, сильно недолюбливающий красно-белых.

Ага, это он зря радуется, надерут то как раз близких по цветам лондонцев, хотя, в Москве все пройдет на тоненького, насколько я помню.

Англичане забьют два мяча довольно быстро и потом Спартак невероятным усилием вырвет победу, забив три гола. А на выезде просто унизит именитый лондонский клуб, ведя в счете — четыре-ноль.

Спартак вообще хорошо против англо-саксов играет, вспромнить ту же порванную Астон Виллу, со своим мелким пасом и контролем мяча. Опередили тех же Барселону и Реал с Баварией на добрые тридцать лет в эволюции, только исполнение нетакое классное вышло. Так и играют наши парни за ту же зарплату, в отличии от заграничных профи.

Ну, еще фирменные шмотки возят из-за границы, все силы уходят на поиски дефицита в больших магазинах, уже не до самой игры. Она только повод за границу выехать, не больше.

Так, а это уже интересно, хорошо, что такие потрясающие матчи навсегда отпечатались в моей памяти.

Букмекеров нет сейчас, однако, что-то такое, возможно, присутствует среди самих болельщиков, правда, попасть мне в ряды фанатов Спартака не так просто. Только, чтобы поставить деньги на исход матча, а главное, чтобы мне их еще выплатили.

— А кто еще играет? — сам то я уже подзабыл итоги прошлого чемпионата, то есть, и не знал точно, он же глубокой осенью 1981-го года закончился.

— В Кубке кубков Торпедо играет с Баварией, что-то не везет москвичам в жеребьевке. Считай, обе команды уже вылетели, — веселится отец.

Да, Торпедо вылетело, это я помню, однако, с честью, только из-за пропущенного на своем поле мяча.

— Динамо Москва играет со Шленском, тут еще не понятно, сильно сейчас поляки советские команды не любят, могу и прыгнуть выше своей головы, — размышляет отец.

— Динамо Тбилиси с Наполи из Неаполя, тут тоже не скажу, — подводит он итог своим прогнозам.

Тбилисцы выиграли год назад Кубок Кубков, команда у них тоже крутая. Только, уже начала сыпаться, в то время заурядный итальянский клуб не пройдет.

Я же ухожу в свою комнату, готовлюсь ко сну и раскладываю верное мое кресло, застилаю его бельем.

Родители требуют от меня ложиться спать не позже десяти часов вечера, я не спорю с ними. Проводя еще какое-то время в своих воспоминаниях именно перед сном.

Лежа на нем пытаюсь вспомнить прошлое и еще, есть что-то такое, что связано именно со Спартаком.

Его крутая победа и еще что-то потом, в этом я уже уверен.

Еще есть возможность доказать отцу, что мое предвиденье может гораздо больше, чем бесполезно угадать давно ожидаемый день смерти товарища Брежнева, Леонида Ильича.

Совсем скоро я ему это докажу.

Глава 10 ЗАСЕЛЕНИЕ В ОБЩЕЖИТИЕ

За один день до официального начала учебного года, в еще теплое, летнее утро я прихватил чемоданчик с одеждой, мыльно-пенными принадлежностями, парой книг, едой от матушки и направился в очень большой город Ленинград.

Теперь я имею право, как ученик ПТУ№ 57, который считается иногородним, разместиться и проживать в общежитии данного училища.

Тридцать первого августа, во вторник, я доехал до метро Площадь Александра Невского, там и вылез со всем имуществом, чемоданчиком и спортивной сумкой на ремне. Матушка выдала мне еще зонтик, такой полуавтомат, который приходится открывать, стараясь изо всех своих сил.

— Ну, это правильное решение. Скоро осень и с ней придут заливные питерские дожди. Остановки общественного транспорта еще все открытые, а ждать трамвайчик или автобус под дождем — то еще удовольствие. Или прятаться под козырьком какого-то здания.

Я уже знаю, что до именно общаги ходит один маршрут трамвая и один автобусный, еще два маршрута проходят рядом, в километре ходьбы.

Думается мне, что забиваются они полностью по утру и придется опытным путем узнавать, где проще всего сесть на общественный транспорт и доехать до метро менее пострадавшим морально и материально.

Трамвай долго переезжает мост одноименного, как и станция, варяжско-русского полководца, сворачивает на Красногвардейский, потом Среднеохтинский проспекты, затем на Большую Пороховскую улицу, где на пересечении с проспектом Энергетиков я и вылезаю.

— Примерно — тридцать минут на метро с одной пересадкой и еще сорок-пятьдесят на трамвае, в общей сложности один двадцать минимум добираться, — замечаю я по наружным часам, — Только, время ожидания может растянуться от десяти до сорока минут. Хорошего мало, особенно под дождем или на морозе с пронизывающим ветром.

Вылезаю, кстати, совсем не один, несколько девчонок с чемоданчиками и дорожными сумками так же покидают неуютное, громыхающее нутро трамвая, быстро направляются в сторону нужной мне общаги.

Такие, или мои ровесницы, или немного постарше, похоже, что приехали издалека или тоже из области, как и я, чтобы устраиваться на проживание.

Некоторое время я любуюсь высоким зданием абсолютно круглой формы около остановки, где, как я помню, было какое-то общежитие и это вообще дом экспериментального типа в почти единственном экземпляре построенный в Ленинграде.

Потом спохватываюсь, беру чемоданчик в одну руку и легко догоняю самую симпатичную из девчонок, согнувшуюся под тяжестью немалого такого чемоданища.

Она, точно, самая симпатичная и стройная среди остальных, однако, стоит заметить справедливости ради — чемодан у нее самый тяжелый, они с подругой вместе выносили его из трамвая с немалым трудом.

Похоже, что совсем издалека приехала, а в чемодане немало всяких вкусностей из родного колхоза и от родителей.

Может, даже копченый кабанчик целиком поместился и кадка с соленьями.

Так что, решение помочь именно этой чернявенькой и смуглой девушке правильное, и с тактической и даже со стратегической точки зрения.

— Позвольте ваш чемоданчик, — догоняю я отставшую от остальных девчонку, когда она встала передохнуть и отпустила свой солидный багаж на асфальт.

Идти нам еще мимо двух длинных домов, метров пятьсот, не меньше, а она уже изрядно устала и замучена за целый день своим багажом и его переноской.

Девушка с удивлением смотрит на меня, я всего немного выше ее по росту, однако, необыкновенно уверен в себе и улыбаюсь во все зубы.

На приемной комиссии я ее точно не видел, не пропустил бы такую брюнетку внешне эффектную точно мимо своего носа.

— Зачем это вам мой чемоданчик?

— Кажется, мне с вами теперь придется идти одной дорогой по жизни вместе, прекрасная незнакомка.

— Чего это вдруг? — девушка настроена недоверчиво на такого услужливого незнакомца и рассматривает меня пока, как помеху на своем нелегком пути, не реагируя на комплимент.

— Вы же идете в общежитие на Энергетиков, тридцать?

— И что?

— Главное здесь то, что и я направляюсь туда же. Со всей ответственностью серьезно вам заявляю.

— Да ладно, в нашу общагу? — догадывается незнакомка.

— На первый курс поступил? — потом немного пренебрежительно спрашивает меня девушка, рассматривая свою хорошо помятую ручкой чемодана руку.

Понятно, это уже или второй, или третий курс нашей теперь общей путяги.

— Имею честь быть принятым в славное и овеянное своими традициями и еще выпускниками ПТУ номер пятьдесят семь, — отвечаю я, — По будущей профессии — пекарь-кондитер. По призванию — корсар и пират. Зовут — Игорь.

Девчонка внимательно рассматривает, передыхая после экстремальной физической нагрузки, мои кроссовки, ту же финскую футболку под легкой курткой и вообще преуспевающий вид столичного жителя.

Одета достаточно скромно, однако, вкус присутствует, плащ, хоть и советский, не из материала болония, зато, хорошо притален, туфли на невысоком каблуке, тоже похоже родом из ЧССР.

— Ты местный что ли?

— Почти, что местный. Из области, лучшего города в РСФСР по архитектуре.

— И пошел в эту путягу? Совсем двоечник, что ли? — тон очень недоверчивый, ясно, что такие молодые ленинградцы, да еще и прикинутые по фирме, нечастые гости среди учеников пекарей-кондитеров.

— В нашей стране каждый труд — почетен! — отвечаю я идеологически выверенной фразой и потом еще добавляю с апломбом, — Наш труд тебе, Отчизна!

Потом, помолчав. вношу ясность в поставленный вопрос:

— Вообще то, я — хорошист!

— Не переживай, просто помогу тебе, — и я ловко подхватываю чемодан, пока девушка молчит, ошарашенная моими лозунгами, после чего озадаченно бормочу, — А зачем это тебе кирпичей в него наложили? С какой такой целью?

— Это все нужные вещи, мне же здесь полгода жить, — объясняет девушка, — До следующей поездки домой.

— Может, в поезде соседи подшутили так, с кирпичами? — я понимаю, что чемодан весит не меньше полутора пудовой гири, — Ты в каком поезде ехала?

— В ивановском, а что? — не понимает шутки девушка.

— Там могли, знаю я этот ивановский поезд, — я медленно шагаю, понимая, что и мне придется не раз поменять руки, пока доберемся до длинного здания общежития.

— Это, красавица, зонтик забери у меня, мешает, — говорю я девушке, что она и делает.

— Даже хотел бы убежать с багажом, не выдюжил бы, — признаюсь я через пятьдесят метров.

— От меня не убежишь, — первый раз улыбается девчонка, — У меня первый разряд по легкой атлетике.

Ага, нашлась общая тема, как говорится, рыбак рыбака видит издалека и можно похвастать немного.

— Можно ее и углубить, — как любил говорить будущий Генсек, с ударением на втором слоге, понимаю я.

— Юношеский? — заинтересовано спрашиваю девушку.

— Бери выше, взрослый, — задирает нос пока незнакомка.

Ничего, это ненадолго она в таком статусе окажется, есть проверенные методы прождолжения знакомства.

Я тут же опускаю чемодан на асфальт и протягиваю руку:

— Будем знакомы. Тоже спортсмен. Тоже первый разряд, только, совсем по другому виду спорта. От проблем не бегаю, решаю все на месте. Зовут Игорь.

— Ладно, я — Светлана, будем знакомы, — и прохладная узкая ладошка оказывается у меня в ладони.

Породистая девчонка, такая цыганка-южанка, только глаза синие.

Подруга, ушедшая вперед, уже остановилась и ждет нас. У нее тоже нелегкая ноша, хотя, по сравнению с чемоданом Светы не идет ни в какое сравнение.

Я держу ладонь девушки немного больше положенного нормами приличия и с сожалением вздыхаю, когда она настойчиво вытаскивает ее из моей ладони.

Мы дальше идем, приближаясь к подруге, Света сразу же спрашивает, каким видом спорта я занимаюсь.

— Я так не видно? — улыбаюсь я, — Хорошим видом, всегда по жизни быстро пригождается, особенно, в новых местах.

— Перед общагой отдай мне чемодан, — просит девушка, — Шахматист, наверно?

— А что такое, я тебе его и в комнату подниму, — не понимаю я, — И шахматист тоже, кстати, полгода ходил на секцию «Белая ладья».

Есть у нас такая в соседнем дома и я там какое-то время провел.

— Лучше отдай и отойди от меня подальше, — все же настаивает Света.

— А, у тебя тут парень есть! — догадываюсь я, — Понимаю его, губа не дура.

Даже задумываюсь немного, стоит ли мне начинать свое появление в общежитии с бодания за чью-то девчонку.

— Нет, он совсем не мой парень, только, думает так и всем грозится по голове надавать, — немного так жалуется девушка.

— Тоже спортсмен? Легкоатлет?

— Нет, не спортсмен. Просто здоровый и наглый, из деревни вологодской какой-то.

— Значит, не официальный жених, а просто навязчивый, приставучий ухажер? Нехорошо это.

— Можно и так сказать, — кивает головой девушка, не собираясь защищать своего просто знакомого.

Сразу вступать в контры с местными старослужащими не особенно хочется, однако, стоит расспросить Свету о правилах жизни в общежитии.

С такими разговорами мы доходим до ее подруги, мне приходится каждые пятьдесят метров менять руки.

Узнаю по дороге, что парней здесь очень немного учится, на каждом потоке не больше десятка. Живут они, конечно, отдельно, в своих комнатах на шестом этаже, отделенных от остальных комнат на том же этаже с девушками солидной дверью с замком.

Ждет ее не ее подруга, просто одногруппница, вместе поступили в путягу из Костромской области, поэтому они держатся рядом, когда едут домой или возвращаются на учебу в мегаполис.

Одногруппницу зовут Надежда, я и с ней знакомлюсь, давая отдых кистям рук. У нее взгляд уже более такой оценивающий, видно, что девчонка с довольно обычной внешностью уже пытается как-то по-взрослому реагировать на оказавшихся поблизости парней.

Подходят в качестве жениха или нет, скорее всего.

Думает остаться жить и работать в Ленинграде, поэтому уже ищет варианты, чтобы сразу не жить в общаге. Мой внешний вид ее не устроил, как я понял. Девушке требуется парень гораздо старше и только для серьезных отношений, желательно со своей отдельной комнатой для жизненного старта.

Практичная такая провинциалка с твердыми моральными устоями, непоколебимо обещающими первый секс только после подачи заявления в ЗАГС. Или уже свадьбы.

Я, в общем-то, и не расстроился. Серьезные отношения — вполне возможная и необходимая вещь в моем случае, однако, пока без брака и маленьких детей поживу еще лет так пятнадцать-двадцать.

Должен сначала созреть, как личность и мужчина, самого в тридцать три года, напустив туману, поймала в сети молодая рассчетливая девчонка. Зато, детки получились очень хорошие и умненькие от такого уже взрослого папы.

Мне так нравиться думать, хотя бывшая категорически не согласна, сын совсем в ее породу пошел. И внешностью, и характером мужским, точно по ее линии.

Да и в стране весь бардак к тому времени наладится, появятся хорошие родильные дома и еще много чего для счастливой жизни и воспитания детей. Смеси там всякие для кормления и подгузники с памперсами.

Тут вон до первых памперсов еще лет двенадцать томительно ожидания конца перестройки социализма, как это технично оказалось названо предателями самого социально строя и начала эпохи дикого капитализма.

Чемодан я все же втаскиваю на первый этаж, уже из последних сил. Если еще его тащить куда-нибудь на пятый этаж, то, я точно помру. Однако, здесь есть два лифта, в этой стороне общаги и все не так печально.

Правда, только я выпустил чемодан из рук и подошел к активно работающим над размещением большого числа поступающих новичков, кастелянше и коменданту общежития с кучей помощников из учениц ПТУ, как его сразу же схватил коренастый, с рябым лицом парень, сбежавший со второго этажа.

Выглядел свою зазнобу с верхнего этажа, похоже, или сообщили ему о появлении своей в теории подруги общяжные доброхоты. Беги, мол, спасай подругу, ее уже какой-то хлыщ в модных адиках убалтывает.

Такой, килограммов на семьдесят пять, неказистый внешне, однако, довольно серьезно пообещавший мне своим угрюмым взглядом скорую встречу на этаже для мальчиков.

— До чего ведь довели благородные поступки нашего шевалье, — вздохнул я, констатируя появившуюся проблему.

Понятно, почему он не нравится красотке Свете, это в деревне на лицо жениха не смотрят. Главное, как он трактор ДТ-75 ведет и сколько сена за раз может поднять на вилах. Ну, еще чтобы сильно не распускал руки по пьянке.

Остальное не важно, стерпится-слюбится, детишки народятся, жизнь наладится.

Наверно, именно от таких женихов девушка и удрала в Ленинград, а они и здесь ей жизни и прохода не дают.

Ничего, по весу мне с ним не соревноваться, тут я однозначно проиграю за явным.

Зато, в скорости выбрасываемых рук и тяжести акцентированных ударов вполне могу составить оппозицию, еще не стоит попадать под удар самому.

Главное, не дать ему меня схватить и завалить на пол, придавить своей тушей. Придется начинать драку после разговора на повышенных тонах первым, чтобы сразу потрясти парня и сбить с умных мыслей насчет повалять меня.

И не в комнате, а в широком коридоре или большой кухне.

Я все же не сорок кило теперь вешу, прикрыл свои кости кое-какими мышцами, набрал уже пятьдесят пять кило. Если не больше, не успел сбегать в зал после возвращения из деревни, чтобы нормально взвеситься.

Да и силенки в руках солидно побольше гуляет, долговязому вождю переростков от баскетбола хватило трех ударов, чтобы присесть на задницу. А он себя серьезным бойцом считал, не иначе.

На первом этаже меня находят в списках, ученические билеты обещают выдать через неделю, сначала придется сходить в фотографию около училища, где подписан договор на такие услуги.

Пока мне выдают справку, что я ученик этого ПТУ, теперь могу кататься на общественном транспорте бесплатно и ночевать здесь же совсем безнаказанно.

— А такси как же? Что, за деньги? — недоумеваю я и получаю втык от коменданта, что слишком веселый, чересчур умный и мешаю расселять новых учеников, то есть, учениц.

Кроме меня парней, стоящих тут же с растерянным видом, больше не видно, редкие экспонаты в таком матриархате.

Со вторым и третьим курсом все проще, девушки получают ключи от комнат, сданные перед каникулами и комплект постельного белья, после этого они уже знают куда идти и что вообще делать.

— На питание все встаете с завтрашнего дня! — громко объявляет женщина-комендант сильным голосом.

Ну, у нее тут синекура, можно сказать, почти полностью женское общежитие с решетками до третьего этажа на окнах. Немного отделенных от дамского коллектива парней, которых не так сложно контролировать и все, больше никаких проблем.

Это не в училище металлообработчиков порядок наводить, спасать первый курс от второго, второй от третьего, девчонок от парней, парней от ревнивых девчонок и воспитателей от учеников.

Вскоре мне говорят номер моей комнаты — шестьсот пятнадцатая, выдают ключ, дают прочитать под роспись правила проживания в общежитии, кладут на стол комплект застиранного белья и отправляют со мной одну из помощниц, чтобы проводить и показать мое новое место по жизни.

Неплохо так все организовано, видно, что порядок поддерживается в почти женском монастыре.

Мы поднимаемся с провожатой на лифте, пока она рассказывает мне правила общежития, которые я успел прочитать.

Хорошо созревшая такая третьекурсница, аж пуговки на блузке трещат под могучим бюстом, я стараюсь не смотреть на него, однако, в маленьком лифте деваться от этих больших полушарий решительно некуда.

Слушаю и киваю головой, думая, когда же состоится встреча с этим рябым парнем, прямо сейчас или уже вечером. Хорошо бы не сегодня, только, это теперь не от меня зависит. Это уже его выбор на сегодня, от меня можно только получить неожиданный исход нашей встречи.

В комнате для первокурсников меня ждет еще один парень-ровесник, вполне нормальный для соседа. Не ботан и не гопник. Аккуратно застилает кровать с панцирной сеткой, тоже пялится на аппетитный бюст и еще на крепкие ноги провожатой.

— А рабочую одежду и еще ту, которая положена, когда дадут? — спрашиваю я, чтобы перебить поток пролетающих мимо моего мозга поучений.

— Не одежду, а форму, — поправляет меня старшекурсница, — Рабочую, длинные халаты, на производстве получите, повседневная в учебном здании выдается со временем. Недели две подождать придется.

Мы вместе с моим соседом ее спрашиваем, как вообще живется в путяге и узнаем, что довольно хорошо.

— Кормят нормально, на практике вообще можно объедаться пирожными и пирогами, про батоны уже молчу. Хотя, они самые вкусные, когда только из печи, — делится с нами секретами мастерства девушка.

Понятно, как она здесь такой сдобной сама стала, не отказывает себе в лишнем куске тортика или пирожке.

Когда она уходит, я декларирую бессмертную фразу, творчески обработав ее согласно текущему моменту:

— Тащи с работы каждый торт, ты тут — хозяин, а не вор!

— Хорошая версия, — согласился сосед и протянул мне руку, — Олег, Рыбинск.

— О, да ты мой земляк! Игорь, — пожал я его руку, — Был когда-то.

И я называю город своего рождения.

— Точно, земляк, — соглашается Олег, — Прикинут ты хорошо.

Рассмотрел земеля мою обувь и футболку, все правильно связал, сам одет как положено провинциальному парню, все советское на нем.

— Ярославские — ребята хваткие! — громко провозглашаю я, в этот момент отворяется без стука дверь в комнату, а на пороге появляется крупная фигура Светкиного ухажера.

— Пойдем-ка поговорим, хваткий парень. Ты тоже можешь, ярославский, посмотреть, как твоего дружка макать в унитаз будут.

Олег реально перепугался с такого внезапного наезда от такой впечатляющей рожи. Не успел еще белье застелить, как уже какие-то разборки начинаются.

— Да, пойдем, земеля, увидишь много интересного, — подмигнул я парню.

Пока шли следом за широкой спиной ревнивца и его солидной фигурой к кухне и расположенной за ней комнате с душевыми и туалетом, я немного задумался.

С одной стороны, как-то странно драться на десятой минуте нахождения в своей комнате и первом получасе проживания в самом общежитии. Да еще за девчонку, к которой ты пока не имеешь никакого отношения.

Хотя, после победы, особенно, яркой, получаешь полное право иметь какие-то отношения.

Подумаешь, чемодан поднес, хотя, это оказалось такое себе героическое деяние, только, за него стоило бы получать жгучими поцелуями от красотки, а не кулаками от этого парня-мужика.

С другой — представляется удобный случай одной победой сразу заявить о себе и снять все вопросы на будущее. Причем — навсегда снять!

Вот, например, заселяешься ты в общагу какой-то мальчиковой фазанки или козлухи. Первая стычка еще в своей новичковой группе, кто-то ставит себя выше других, или просто их трое пришли с одного района, поэтому начинают доминировать, говоря современным языком.

Потом разборка с соседними группами, из-за очереди в столовую или ту же душевую. Да и просто так, для проверки твоего духа и умения махать кулаками.

Со своим потоком немного разобрался, стал уже каким-то авторитетом, побив двоих или троих пацанов в одни ворота.

Тогда приходит время сплоченных уже компаний со второго курса, которые хотят пощипать тебя и твоих друзей на предмет мелочишки и еще каких ништячков, которые узрит жадный глаз великовозрастных недорослей, считающих себя какими-то местными старослужащими.

Если собрал уже ребят в команду, они прикрыли тебе спину, а ты сам оказался молодцом и провел ударную минуту на голых кулаках, завалил пару самых активных вымогателей, тогда кончается и этот этап вписки в общажную жизнь путяги.

Второй курс жалуется третьему и усердно работает по ушам новичкам, что там такие уже страшные люди собрались, на которых даже смотреть нельзя без искреннего содрогания.

Тогда приходится договариваться как-то со старшаками разными способами, всех точно не перебьешь.

То есть, за неделю активных боев ты завоевываешь какое-то приличное место в пищевой цепочке фазанки. Дерешься несколько раз для этого, выслушиваешь много всяких угроз и грозишь сам, намекая, что память у тебя хорошая, а руки длинные.

Здесь же, в общежитии, все сразу поставлено на карту.

Эффектно срубаешь кабана-переростка смачным ударом и все, больше никому ничего не требуется доказывать. Впрочем, в случае ничьей тоже все неплохо.

Можно даже проиграть в суровой битве, главное не плакать, не звать маму или коменданта общаги и не грозиться милицией.

Показал боевой характер и хоть пару раз попал по морде противнику — уже достойный уровень сопротивления местному авторитету и заслуживает кое-какого уважения.

Мы заходим в помещение кухни, где пара парней уже что-то готовят на убитых сковородках. Осмотрев площадь, я решил, что места для драки вполне достаточно, метра три на четыре свободного пространства есть.

Рябой занял собой середину кухни и сразу же позвал меня к себе пальцем. Мол, подходи и узнавай истину в последнем поколении, что это моя девушка и смотреть в ее сторону сурово запрещено.

— Начну все равно первым, — подумал я и подошел на метр к нему.

— Короче, ты серьезно провинился, новенький. Теперь должен извиниться передо мной и пообещать, что со Светкой никогда не будешь разговаривать, — такой довольно незамысловатый наезд в мою сторону.

— А то что? — решаю я поинтересоваться наглым тоном, вижу, как сужаются и так поросячьи глаза парня, как он складывает медленно кулаки и немного наклоняется ко мне всей верхней половиной тела.

— Сейчас бросится, — понимаю я, сокращаю дистанцию и незамысловато кидаю кроссом левую руку. Рябой на рефлексе пытается отдернуть свою голову, кулак сверху вниз прилетает в откляченный подбородок.

Как-то на Думской я так уронил наглого крикуна, громко оравшего, что он чемпион Тихоокеанского флота по боксу и нагло лезшего в бар, с одного такого кросса.

— Не хрен флот позорить, — сказал подбежавшим на помощь парням, — Да и не боксер оказался, просто трепло.

Потом добродушные южные таксисты только поднимали его на ноги минут пять, так и увели куда-то не пришедшим полностью в себя.

Название такое — кросс, пусть и не огибает в моем случае руку соперника, потому что он ее не выкидывает. Однако, так же, как и бег по пересеченной местности, сначала рука летит вверх, потом поворачивает вниз и хорошо попадает по голове.

В школьниках сам не владел таким хитрым ударом, потом, уже в училище научили парни на тренировках, серьезные такие мастера со Светланы.

Ну, и здесь я его усердно потренировал на грушах.

Я могу и так забить здоровенного жлоба, просто не давая ему опомниться от ударов. Голова у него будет мотаться из стороны в сторону и ответить он ничего не сможет.

Однако, мне нужна для легенды красивая история про один удар, который все и завершил окончательно.

Тем более, если вам случится серьезно побить кого-то, всегда уверяйте, что вы нанесли только один удар. С точки зрения уголовного права между одним ударом и несколькими, даже всего двумя — большая правовая разница.

Насколько мне правильно объяснил красивый такой дознаватель, да еще блондинка с четвертым размером.

Рябой упал молча на глазах пораженных зрителей, хорошо, что на дощатый пол ткнулся буйной головой, не так опасно для здоровья, как на выложенный плиткой или просто бетонный.

Я посмотрел на них, похожих на его сверстников, нет ли у них вопросов и убедившись, что они только поднимают Рябого, а он мотает головой и никак не хочет приходить в себя, решил, что увидел уже достаточно.

Повернулся на выход из кухни и подтолкнул заглядывающего в нее земляка:

— Пойдем перекусим, что мне мать собрала на сегодня.

Глава 11 ПЕРВЫЙ ДЕНЬ УЧЕБЫ

В общем, жизнь моя новая общажная началась весело, можно сказать, что с немалого такого недоразумения.

Скрывать от себя самого не стану, приятного недоразумения.

Так ловко, с одного удара уложить беззвучно рухнувшее могучее тело на пол?

И повезло конкретно, и рука правильно полетела, и жертва не ожидала такого поступка от новичка.

Что наглец начнет бить первым и шанса что-то переиграть уже больше не представится.

Вполне возможно, что я просто поторопился, а парень хотел только поговорить и объяснить?

Может, кроме моральной выволочки Рябой больше ничего и не собирался мне устроить?

Теперь этого уже никто не узнает, суровые слова были сказаны, вызов брошен, я поднял перчатку с земли, ловко все разногласия и разнотолки решил в свою пользу.

Скоро все в общаге узнают, что, пусть и не совсем мелкий учащийся первого курса одним профессиональным движением уронил немалый авторитет и завидную самоуверенность видного представителя третьего курса.

И уронил не просто так, из-за своих глупых мальчишеских разборок, никому не интересных, а именно в эпической битве за внимание одной из красавиц путяги.

Проблема решилась сразу, на месте, никто сильно не пострадал и голову не расшиб при падении. Однако, это закрылся только вопрос с тем, что я немного помог красивой девице с поклажей. Если же я стану и дальше за ней приударять, возможны новые поползновения на мою личность, вплоть до нападения сзади с чем-то тяжелым в руках.

Ладно, там дальше и решим, по ходу движения вперед, что с этой девицей замутить получится.

Может, там и драться не из-за чего?

Так-то она ладная такая и серьезная, ценит себя как личность, что нужно признать положительным фактором. Интересная девушка для такого парня, как я, однако, легкой победы тут не будет, только серьезные отношения возможны.

Эх, подростковые гормоны и быстро влюбляющееся сознание молодого пацана, узнаю себя самого в такие годы! Полюбовался на смазливое личико и ладную фигурку, додумал сам себе все в воображении, что пока не видно и готов всю жизнь прожить с такой девушкой.

Даже поклясться в этом согласен на чем угодно и чем угодно, пусть и своей кровью!

Только, про несовпадающие разности характеров и жизненные установки, уже заложенные в каждом из нас очень надежно и довольно быстро вылезающие при плотной совместной жизни, он то не знал совсем ничего.

А мое взрослое сознание уже не одну собаку съело на осуществлении таких процессов и выходе из отношений, не оправдавших себя впоследствии.

После этого одного быстро пролетевшего удара я отвел изрядно обалдевшего от увиденного земляка в нашу комнату, достал мамулины пирожки с малиной и черникой, снова вернулся на кухню набрать воды в один из имеющихся чайников.

Необходимо показать, что я плотно контролирую ситуацию и поле своей победы, что она не случайна и я не сижу, забившись под кроватью в осознание того ужасного и непоправимого, что натворил чисто случайно.

Победа есть, я ее осознаю, готов и дальше быть крутым молодцом, с тяжелыми молотками в каждой руке. И присматриваю, не собирается ли куча мала мстить за своего товарища, ради авторитета и солидарности старшего курса.

Но нет, тишина стоит, никаких гневных возгласов и призывов биться до последнего новичка.

Теперь рассматриваю саму кухню и становится очень печально, когда смотрю на убитые сковородки и черные внешне чайники, кастрюль просто не вижу, наверно их уже разобрали на обед.

Такие чайники именно из общежития, железные, из довольно толстого металла, не экономят еще в Стране Советов простое железо в бытовых приборах, однако, крайне закопченные до черноты.

Всплакнул про себя о Фэйри, посудомоечных машинах и про прочие, сильно упрощающие жизнь предметы чуждого нам пока капиталистического быта, подумал, что придется покупать Пемолюкс, губки и металлические мочалки для посуды.

На кухне остался один старшекурсник, среднего роста, он жарит картошку и никаких видимых претензий ко мне не высказывает, просто посматривает с интересом.

— Как он там? Жив? — решил начать я первым общение.

Хорошо бы немного понять степень популярности Рябого среди сокурсников и уровень боевой спайки местных старшаков. Не придется ли мне вскоре отбиваться от возбужденной толпы приготовленной ножкой от табуретки. Ее я не забыл взять на всякий случай из дома, мало ли, какая банда тут образовалась за те пару лет, пока парни учатся вместе.

Да и район этот, наверняка, сурово хулиганский, свежие новостройки недалеко от Большой Охты. Мы тут сидим, как евнухи на охране огромного, шестиэтажного гарема, а вокруг бродят толпы мамлюков и всяких сельджуков, с бутылками портвейна за голенищем сапога и настойчивым желанием закрутить амуры.

Хотя, посмотрев на уровень общаги, как все отлажено и крутится по командам комендантши, как безропотно бегают по делам девушки, живущие здесь, понимаю, что не может тут оказаться ничего такого.

Администрация общаги сильно держит власть и делиться ей ни с кем не намерена, нам, первокурсникам, придется ходить по струнке, пока не освоимся в новой жизни и не заслужим какое-то доверие.

То есть, они не освоятся в жизни, для меня тут нет ничего нового или сложного, все уже когда-то пройдено и изучено на своей шкуре.

Еще стоит подумать про такую навязчивость Рябого к явно не одобряющей его ухаживания девушке. В чем ее настоящая причина?

Просто деревенская баранья упрямость? Или что-то уже было?

Ну, или просто парни со второго и третьего курсов не проявляют зримо свою заинтересованность в сторону воображаемой девушки Рябого и, наверно, этим все его доминирование и заканчивается.

— Нормально с ним все, пришел в себя наш Коля, отвели в комнату отлежаться. Давно он уже на такую плюху нарывался. А ты что, боксер, что ли?

Хорошо общаемся, видно, что зла за меня старшекурсник не таит и имперско-собственнические замашки Рябого не слишком одобряет.

— Боксер, даже неплохой, много лет занимаюсь, — хвалю я себя, — Понимаешь, я же просто донес тяжеленный чемодан девушке по пути, — подумал сам, что эта фраза как-то извинительно звучит, поэтому добавил, — А что он там себе про это думает, мне все равно. Вот только интересно, побежит снова ко мне разбираться? Или ему уже хватит?

Парень внимательно осматривает меня, переставая переворачивать ложкой картошку на сковороде, потом пожимает плечами:

— Может и прибежать, кто его, вахлака деревенского, знает? Как у них там за невест дерутся? Может и до смерти? Бьют друг друга колами, пока не околеют! — схохмил и сразу засмеялся парень.

Я его тоже поддержал, гоготнул коротко.

— Ладно, посмотрим. Чем можно здесь посуду мыть? — меняю я тему разговора.

— Да у каждого свое имеется добро для этого дела. Девчонки сами сразу моют за собой, у нас, наоборот, никто сразу не моет. Поэтому, если хочешь поесть, сначала помой кем-то испачканную до тебя посуду, — таков принцип коллективного общежития среди парней доносится до меня.

— Понятно, — мальчиковый такой расклад тут присутствует.

Парень, которого зовут Виталий, делится со мной горсткой Пемолюкса и куском сурово хозяйственного мыла, еще одалживает жесткую губку, чтобы я попробовал отмыть чайник хоть немного.

Пару минут я вожусь над чайником, смываю часть копоти снаружи, внутри он и так вполне чистый, поэтому оставляю его с водой, набранной из-под плюющегося крана, греться на газу.

Виталий пока занимается картошкой, я захожу в комнату и приношу ему пару пирожков от матушки, благодарю за помощь в чистке и расклады по местной жизни.

— О, отлично, я уже три дня, как приехал, подъел свои запасы. Ничего, скоро мой сосед Сеня приедет, он всегда кучу жратвы привозит из своего псковского поселка.

Я снова возвращаюсь в комнату, зову Олега, мы вместе расспрашиваем про общагу опытного старшекурсника, про окружающие нас многоэтажки, про транспорт до метро и много еще всякого такого.

Что лучше узнать на чужом опыте, чем отвечать своими лицами и ребрами за это знание, получаемое по неопытности.

Виталий хочет зажарить всю картошку до хорошей такой хрустящей корочкой и поэтому не торопится в комнату, рассказывает нам про местную жизнь:

— Местные парни? Ну, лучше не связываться с ними, мстительные такие гады, нас то мало здесь парней. К девчонкам цепляются, часто дежурят по дороге от остановки, — и он кивнул головой в ту сторону, откуда я пришел, — До самой общаги. Пристают к ним, как тупые дебилы. Трамваи утром забиваются очень плотно, как и автобусы, лучше отходить подальше от общаги к самым первым остановкам, чтобы сесть наверняка. Кормят в столовке вполне нормально, тут у нас и повара свои в группах имеются.

— Утром пьем чай с чем жизнь послала и в путь. В учебном корпусе завтракаем до девяти часов, потом две пары и обед, после него час отдыха и снова пара. После нее полдник, кефир там с булочкой. Потом, если занятий практических нет, свободные едут сюда, стараясь закупиться продуктами по дороге, чтобы не сталкиваться с местными в магазинах. Это и девчонок касается, потому что к ним пристают, и нас тоже, потому что — снова пристают. Понятно, что хлеба и всяких булок у нас хватает с излишком. Еще выдают продукты раз в неделю всем, чтобы закрыть отсутствующий в меню ужин, приходится продпайки из столовки тащить.

— Нормальные пайки? — поинтересовался Олег.

— Да крупа и картошка, в основном. На втором и третьем курсах занятий на заводе побольше, народ уже более сытый становится.

— Это на «Красном Пекаре» занятия, на соседней Красноармейской? — поинтересовался я.

— На нем, родимом, там еще восточные сладости делать начинают, только что линии установили, так что, объедитесь халвой и рахат-лукумом до конца жизни, — ответил парень и убежал со сковородкой наперевес к себе в комнату.

Я посмотрел, где живет такой нормальный и разговорчивый человек и обратился к Олегу:

— Это очень хорошо, что до нашей промзоны нам всего сто метров идти от училища. Вот, что до общаги ехать полтора часа в переполненном транспорте — это не очень, — заметил я.

— Ну, другого то выбора у нас нет, — ответил Олег, тоже впечатлившись описанием достаточно насущной проблемы, как приходится учащимся путяги добираться до учебного корпуса.

Зачем нужно строить общежитие так далеко от места обучения и того же «Красного Пекаря» — не понятно, впрочем, сейчас строят там, где разрешают и выделят лимиты с фондами.

— Нет, можно серьезно подумать насчет экономии трех часов на дорогу, — задумался я, — А то и по четыре выходить может, да я лучше это время где-то около училища поработаю или музыку попишу. Только, для такого дела подходящее место требуется, а его на примете пока нет.

Чайник наш тоже закипел, вскоре мы сытно пообедали, я прилег отдохнуть, закрыв дверь на замок и приставив к ней стул.

Олег мои меры предосторожности понял и принял, после недавней стычки стоит немного поостеречься от внезапной мести бывшего местного грозы.

— Замок хорошо бы поменять здесь, — подумал было я, — Хотя, зачем? Сколько я здесь проживу — одному Богу известно.

С такими мыслями я уснул и проснулся, когда уже немного стемнело за окном.

Олег тоже проснулся и просто лежит, смотрит на не очень чистый потолок, размышляет о чем-то своем, новичковом.

Вскоре к нам подселили еще одного парня, приехавшего в училище из поселка в Новгородской области, он занял третью кровать.

Четвертая пока пустует и это хорошо, на нее мы складываем свою одежду, так как в шкафах нет вешалок и даже крючков почти не имеется. Принимать комнату после проживания парней — это совсем не то, что после девушек заехать.

Я на самом деле заранее вспомнил, как не так давно заселял сына в подобную общагу, когда он решил уехал пораньше из дома, чтобы жить взрослой жизнью, в строительный техникум около Парка Победы.

Хорошо, что у меня в машине всегда имеется большой набор всяких инструментов, пришлось и кровать равнять, и что-то подкручивать в его комнате.

Поэтому, я сейчас тоже захватил с собой два свертка гвоздей и шурупов, две пары отверток, подлиннее и поменьше, пассатижи, разводной ключ и даже небольшой газовый взял на всякий случай.

Наша мебель, столы и шкафы одежные, две штуки, качаются от сквозняка, бедняжки и вот-вот упадут под своей тяжестью.

Поэтому мы достали из них оставшиеся полки, положили корпуса шкафов на лицевую часть, я весело прибил сильно отошедшую заднюю стенку множеством посылочных гвоздей, она выполняет роль силового крепления. Отвертки я вручил парням, они вкрутили с десяток шурупов в критические для устойчивости места. Потом поняли шкаф и уже собрались было закрутить просто шурупы вместо вешалок, когда мне пришла здравая идея в голову:

— Стойте, парни! Я спущусь до коменданта, у них есть наверняка комната с убитой мебелью, наберу там нормальных крючков для одежды. И еще пару досок прихвачу, чтобы ребра жесткости создать на шкафу, а то, все равно болтается, зараза.

Пока я доводил до уставшей за сегодня женщины, что мне требуется, пока она нашла ключи от каморки, полностью заставленной останками мебели, пока я выбрал и открутил там все, что мне требуется, прошло минут пятнадцать.

Зато, по приходу в комнату с горстью крючков под одежду и парой подходящих досок, я застал там делегацию девчонок с пятого этажа, которые живут под нами. Они тоже, как и мы, новенькие в общаге, заехали вчера-сегодня в комнаты и у них тоже сразу обнаружилось множество проблем, которые вполне могут решить настоящие парни с отвертками в руках.

А тут сверху до них доносятся звуки, обозначающие, что кто-то из парней делает ремонт прямо сейчас.

В общежитии есть, наверно, по штату какой-то мастер для хозработ, даже сантехник должен быть свой, судя по количеству раковин и унитазов в здании. Однако, они уже ушли, закончился рабочий день или просто не справляются с приездом такой толпы учащихся, да и других дел у них выше крыши.

— Игорь, поможем девушкам? — обрадованно спрашивает Олег.

Хочет парень поближе познакомиться с девчонками, наладить отношения и показать себя надежным мужчиной — вполне нормальное желание.

Еще бы я отказался помочь, потом никогда от клейма неисправимого мудака не отмоешься. Только, эти танцы не на один вечер, в этом я уверен. У девчонок найдется очень много всего, чего стоит починить и не все мы сможем сделать сегодня, да еще без дополнительных покупок тех же шурупов или гвоздей.

— Почему бы и не помочь нашим товарищам! — заулыбался я, — Если они покормят нас хорошим ужином!

— Ужин будет! — хором сказали девушки и, разобрав инструменты, мы вышли из комнаты. Я прихватил с собой спортивную сумку с документами на всякий случай и лично закрыл дверь ключом.

Есть тут у меня один недоброжелатель, уже часа три как завелся, поэтому, стоит подумать о сохранности вещей в комнате. Тем более, я успел переодеться в домашнюю одежду и тапочки, оставив фирменные кроссовки и футболку в комнате.

Да, список всяких заданий у наших сокурсниц очень велик, как я вижу при предварительном осмотре. Сегодня мы точно не успеем решить большую часть проблем, мы даже не доберемся до одной десятой этой несметной горы всяких недоработок и разрушений, как я понял, выслушав представительниц первой по списку комнаты.

Я прошу каждую комнату оформить заявки на отдельном листе и принести нам через пять минут с номерами комнат. Девушки уже успели убедиться, что требуется вкрутить, усилить или просто подтянуть, основные проблемы касаются поголовно разваливающейся мебели и шатающихся кроватей.

Потом мы два часа трудимся, не разгибаясь.

Крутим, завинчиваем и крепим тумбочки, столы, кровати и шкафы со стульями вместе.

За это время наши девчонки нажарили кучу картошки, нарезали розового сала и приготовили нам шикарный салат из квашенной капусты с луком и очень пахучим подсолнечным маслом.

Объелись мы с парнями знатно, потом еще поработали часа три и отправились на свой этаж.

— Остальное доделаем не спеша, у нас шурупы и гвозди уже закончились, завтра купим и снова к вам придем, — обещаю я девочкам, забрав у них около тридцати листков со списками, что требуется отремонтировать.

Объем работ титанический, впрочем, я сильно не переживаю, что сможем, то и сделаем. Рано или поздно, или никогда.

На следующее утро мы просыпаемся со всеми, по всей общаге звенят будильники и дежурные по этажу стучатся в двери.

Позавтракать мы не успеваем, нет еще необходимой сноровки. Да и той же посуды нет, чайники все уже разобраны. После незабываемой поездки в забитом наглухо трамвае плотной толпой вываливаемся на станции метро, спускаемся в подземку, в такие же переполненные народом вагоны, потом торопливо шагаемпо очень знакомому мне маршруту.

На каком-то автомате я даже сворачиваю в сторону голубых ворот, однако, быстро прихожу в себя и иду за остальными в свою новую альма-матер.

Теперь я не бравый курсант в военной форме, возвращаюсь из увольнения, а по совсем гражданской форме одежды спешу учиться, чтобы стать рабочим классом.

В столовой радует горячий завтрак и жизнь немного начинает играть красками. Настроение не портит линейка по случаю начала нового учебного года, развеваются красные знамена на флагштоках, играет музыка, давно мной уже забытая и я сам чувствую себя заново родившимся в этот момент.

Потом первый учебный день в классах, советское государство провозгласило свое неукротимое желание дать среднее образование всем, кому можно и до кого оно может дотянуться.

А вот — кому оно нужно, это большой вопрос.

Я всегда не понимал, зачем так уж учить математике с производными и логарифмами девушек, которые будут всю свою жизнь работать в горячих цехах хлебопекаренных заводов и кондитерских комбинатов.

Не понимаю и сейчас, глядя, как мои одногруппницы послушно достают тетрадки и старательно записывают все, что им говорят. Пока они еще совсем зеленые в училище, будут делать все, что требуют преподаватели и учителя, мастера и администрация.

Со временем, конечно, осмелеют, послушают старших подруг и забьют на абсолютно лишнюю для них учебу большой и увесистый многочлен.

На первом курсе всего один день практики на производстве, на втором уже два и на третьем — три дня в цеху. Когда стоило бы выкинуть две трети совсем не нужных им предметов из курса обучения и сразу же с первого курса уже три дня в неделю знакомиться со своей будущей профессией.

Только, решать эти вопросы не мне, не дорос еще до управления государством равных возможностей, самому приходится тоже делать вид, что я что-то пишу ручкой в тетради и слушаю преподавателя.

Потом весьма неплохой обед, кормят рабочий класс довольно хорошо, получше ощутимо, чем в военном училище готовят элиту рабоче-крестьянского красного флота. Приходится это признать, впрочем, само наше училище имеет отношение к большому, преуспевающему продовольственному комбинату и это меня радует.

Заканчивается первый день учебного процесса полдником, нам выдают в столовой по большому пакету с продуктами на неделю, чтобы мы сами готовили себе ужин в общежитии.

Правда, ехать с ним в переполненном транспорте — та еще задача.

Я с ней успешно справляюсь и к половине шестого уже оказываюсь в общаге, собираясь немного отдохнуть. Однако, эти наивные надежды не сбываются, нас снова беспощадно забирают на наладочные работы наши одногруппницы.

Глава 12 МЕНЯЮ ЖИЗНЬ, ИДУ В НАРОД

Вот уже прошла первая учебная неделя, заканчиваются выходные и завтра снова добираться на переполненном общественном транспорте в училище, биться за места в трамваях и автобусах насмерть.

Заранее становится немного не по себе, и это мне, спортивному и крепкому парню. Настолько тяжелый, долгий и нудный это путь, путь простого советского человека из спального района города к своему рабочему или учебному месту в центре города. И ведь нет гаджета, чтобы скоротать время, читая новости или какую-нибудь книжку из интернета. Остаются только обычные, бумажные книги для такого дела и такая с собой у меня всегда есть, однако, читать, вися на одной руке, придавленным к стенке трамвая или автобуса, всегда не удобно, тем более, страницы перелистывать тоже не получается.

Что там девчонки испытывают в этой давке — лучше и не представлять особо впечатлительным особам. И полапают, и отдавят все, что можно, еще и обувь с одеждой порвут.

Не хватает общественного транспорта даже в таком городе, как Ленинград, даже, чтобы доставить квалифицированную и не очень рабочую силу к весьма важным для всего социалистического отечества заводам и фабрикам. Не справляется государство с таким ответственным делом, на каждой остановке трамвай стоит по паре лишних минут, пока у водителя получается закрыть двери прямо через висящих и не поместившихся внутри граждан.

Поэтому и едет так медленно к метро, что забит до отказа, а народ все лезет и лезет в нутро в наивной надежде уехать именно на этом трамвае.

Ну очень такой заметный недостаток общества равных возможностей, имеено этот унижающий человеческое достоинство путь на работу и обратно. Лучше бы подняли ценник с трех-четырех копеек до тех же двадцати, только, выпустили транспорта на линии гораздо больше, чтобы у каждого пассажира имелось свое место и минимальный комфорт.

Дороги еще совсем пустые, если сравнить с моим временем, только и личного транспорта для трудящихся в необходимом количестве и по невысокой цене не имеется.

Не до этого престарелым маразматикам в Политбюро, гораздо важнее социализм в Африке строить и в Афганистане первобытно-общинные отношения на колхозы менять…

Да и Грузию с Арменией содержать побогаче, как и остальные братские республики, кроме Беларуси, чтобы не ругались и не разбегались. Очень наивные такие надежды у руководящей и направляющей силы нашего общества.

Такси в нашем районе ловить бессмысленно, только, если случайно кто заедет.

Я даже попробовал, чтобы проверить, пару раз с телефона, висящего на входе в общагу, заказать на утро такси и обломался на этом деле.

Или все время занято, или говорят, что район не наш, или ничего не говорят, просто кладут трубку, когда слышат мой молодой голос и район, куда требуется приехать.

Такси и денег то не так много бы стоило, хватило бы и трешки на проезд с чаевыми, ну, четырех рублей точно, однако, понтануться и подвести уже немного знакомых девушек из моей группы не получается.

Вот, вроде, все вполне нормально для человека будущего в этом моем опыте с обучением в ПТУ — общага приличная, размещение по четыре человека в комнате, у нас вон до сих пор всего трое живут. Это вам не четыре года прожить ста двадцатью рылами в одном помещении. Все, что выглядит ужасным и не красивым здесь, это посуда и еще сантехника. Ну, с посудой вопрос можно решить самому, со страшненькими унитазами дело обстоит уже не так просто, зато, вода горячая есть постоянно.

А это такой цимес, который можно оценить, только, если пять лет моешься или холодной или ледяной, в зависимости от того, что за окном.

В кузнице кадров для военно-морского флота почти все мои однокашники видели горячую воду только при посещении бани. И еще, когда несли службу на камбузе в наряде. В спорткомплексе, слава богу, горячую воду подавали в душевой, пусть и в определенное время, можно было помыться с удовольствием, пусть и спеша, пока парни из взвода занимались утренней уборкой приданных помещений.

Самый, конечно, эпический случай с помывкой в моей жизни произошел на том же чертовом учебном корабле «Перекоп», когда один раз за месяц нам предложили сходить в баню. Небольшое помещение корабельной помывочной набилось сотней голых парней с мочалками и мылом в руках, сначала мы долго смотрели на душевые соски, слушали хрипы, доносящиеся из их узких горловин, потом оттуда полилась вода, быстро прекратившаяся в настоящий кипяток.

Ничего, мы только обрадовались, спешно намыливаясь и ловя руками горячие струи. После примерно двух минут пролива вода закончилась, и мы всей толпой, в пене по шеи, ждали еще полчаса, только, она так и не вернулась к нам обратно.

Не вернулась никогда.

Вытерли пену полотенцами и разошлись по каютам и гальюнам, смывать остатки мыла холодной водой и матерно ругать за такую помывку командование корабля.

Кормят в нашей столовой на твердую четверку, не жалеют хороших продуктов для будущего гегемона и пролетариата, декларируемого теоретического владельца заводов и фабрик. Учеба уже понятно, что гораздо легче той же школьной, преподы просто начитывают материал и не спешат проверять его усвоение. Понимают, что заставить учить хоть немного серьезно нас не могут, за неуспеваемость из путяги не отчисляют, это уже всем известно, только за прогулы и прочее хулиганство.

Однако, этот путь на учебу с раннего утра и возвращение обратно серьезно мне мешают радоваться жизни и заставляют напряженно думать:

— А зачем мне вообще требуется ходить в это училище? И просирать мое драгоценное время первого месяца осени?

Мы уже посетили родственный и основополагающий комбинат «Красный Пекарь», я все подробно рассмотрел во время продолжительной, очень подробной экскурсии по цехам и еще раз признал, что точно не хочу становиться ни в коем разе дипломированным пекарем-кондитером.

В этом решении нет ничего нового, я и раньше не собирался заканчивать училище.

Собирался перекантоваться в тепличных условиях какое-то время, хотя бы до получения паспорта, чтобы потом уже с чистой совестью устраиваться на работу.

Устраиваться и двигаться по взрослой жизни, как могу и так, как должен.

Однако, эта неполная неделя транспортного треша привела меня к глубоким раздумьям насчет того, чтобы плюнуть на общежитие и найти себе жилье поблизости.

Еще и сама учеба меня напрягает больше, чем я рассчитывал изначально, просиживать целый день в учебных классах вместо какого-то интересного и, главное, прибыльного дела — ну, это так себе занятие для меня.

Девочки, окружающие меня, все в основном правильные очень провинциалки, еще достаточно послушные, есть пара симпатичных мордашек, помогают мне здорово, как единственному мальчику в классе. Нас, восьмерых парней распределили по отдельности, чтобы в каждом классе было кому поправить шторы, перенести что-то тяжелое и делать прочую мужскую работу.

Общаться с девочками мне нравится, они такие серьезные, обстоятельные, всегда готовы что-то подсказать.

Впрочем, и в общаге мы с моим соседями, после возвращения занимаемся до отбоя ремонтом в комнатах девочек, понемногу разбираясь со всей мелочевкой.

Нас отлично кормят на ужин и понемногу мы с Олегом становимся общими любимцами, третий парень слишком плохо воспитан, не может вести себя нормально, пытаясь доминировать на слабым женским полом, как привык, как истинный деревенский житель.

Большую часть мелочевки мы победили, девочки собирают нам небольшие денежки на покупку крепежа, еще неделя и мы выйдем на финишную прямую.

Честно говоря, вот эта помощь и искренняя благодарность в глазах девчонок радуют меня сейчас больше всего в жизни. Помогать мне нравится, есть какой-то большой смысл в таком деле.

Очень не хватает моей привычной «Макиты» с двумя сменными литиевыми аккумуляторами, чтобы крутить шурупы в десять раз быстрее. Да и так много чего не хватает, поэтому натираю мозоли на ладонях дубовыми отвертками и сжимаю покрепче зубы.

Свету пару раз встречал на лестнице и один раз даже проехал рядом с ней и ее подругами в трамвайчике до метро, здороваемся понемногу, однако, поговорить пока не удалось.

Рябой, что хорошо, признал свое поражение, не стал доводить противостояние еще дальше. Мы не здороваемся, но и не бросаемся друг на друга. Нет у старшаков особой сплоченности, а моего недруга многие просто недолюбливают за глаза и особенную простоту.

Один раз сцепился с местными около общежития, не выдержал все-таки глупого регота и глумливых предложений идущим рядом девчонкам. Быстро приблизился к парням и сразу же начал выписывать суровые плюхи своим, похоже, ровесникам. Двоих повалил, третий успел удрать и теперь приходится внимательно осматривать окрестности вокруг общаги, когда хочу выйти на прогулку вечером, чтобы подышать свежим воздухом перед сном.

Две засады уже заметил, благо, могу заходить во все комнаты на пятом этаже, как местный мастер ремонта. Может, и не на меня поставлены, однако, пять или шесть парней, прячущихся в сотне метров от общаги насторожили мое теперь постоянно бдящее чувство самосохранения, поэтому я никуда не пошел.

Мои ровесницы посматривают на такого рукастого и уверенного парня благожелательно, тем более, культурно воспитанного, еще почти местного жителя и богато одетого, мне уже поступило несколько намеков насчет общаться более непринужденно и начать дружить. Да и про мой город часто расспрашивают, а я люблю рассказать что-нибудь красивое благодарным и доверчивым слушательницам:

— А еще у нас есть настоящая старинная крепость прямо в центре города. Названа в честь какого-то викинга, Рыжего Андерсена и ей уже полторы тысячи лет!

— Вообще на вид — как новая, даже с пушками!

А что, культурный и воспитанный город, с дюнами и соснами на побережье с белым песком, недалеко от Ленинграда интересен провинциальным девушкам даже больше суетливого и шумного мегаполиса, где приходится тратить шестую часть суток только на дорогу до работы и обратно, как сейчас на ту же учебу.

Да и наш хлебозавод тоже делает вкусные торты помимо потрясающих батонов и булок.

Впрочем, девушки из провинции совсем не избалованы жизнью и проблемы с транспортом воспринимают стоически, тем более, проезд у нас бесплатный.

А раз бесплатный — то нечего и рожу кривить! Думаю, в их родных поселках и городках — появление автобуса по расписанию — уже большой праздник!

В первые дни учебы мы все по очереди посетили фотомастерскую рядом с училищем, сфотографировались на ученический билет и на этой неделе нам обещают его выдать. Как и положенную форму всем учащимся ПТУ, для которой сняли уже размеры и теперь комплектуют наборы заказанным.

Однако, есть и еще одна плохая новость, про которую я узнаю, заметив объявление на стене станции Ленинградского метрополитена имени Ленина ордена Ленина.

Гласит оно о том, что с десятого сентября восемьдесят второго года начинается срочный ремонт моста имени Александра Невского, все прежние маршруты транспорта пойдут через Большеохтинский мост.

Это значит, что нам придется ездить в общагу от метро Площади Восстания, время в пути увеличится на добрых двадцать-тридцать минут. А учитывая увеличивающийся перегруз общественного транспорта, то, что мы переживаем сейчас во время посадки, покажется нам цветочками или даже ягодками.

Я не стал долго раздумывать и решил окончательно признать идею с проживанием в благоустроенном общежитии закончившейся. Не готов я больше тратить свое достаточно ценное время на такой бестолковый туризм.

Поэтому, в понедельник остался около путяги и принялся методично обшаривать район, пытаясь найти работу, пока неважно какую, так же начал опрашивать местных жителей и особенно бабулек, с которыми я всегда хорошо умею общаться, насчет снять комнату или даже квартиру.

Меня во многом вырастила и воспитала моя бабушка, я очень трепетно отношусь к старушкам, поэтому, если вижу, что кого-то из них обижают, планка у меня падает мгновенно и кровь заливает глаза.

Конечно, дело это нечастое, к пожилым людям обычно относятся уважительно, поэтому серьезно я отмутузил всего пару парней в прошлой школьной жизни. Теперь, наверно, чаще стану это делать, ведь семь лет прошлой жизни у меня пролетели при родителях и училищных командирах, там не откуда особо было сталкиваться с такими процессами.

А вот теперь я перехожу на темную сторону самостоятельной жизни, в которой придется снимать любое жилье, скорее всего, в коммуналках, а в них таких случаев на моих глазах произойдет гораздо больше.

Однако, где-нибудь на Циолковского или Лифляндской улице я могу встретиться со старыми знакомыми, мужиками-конкурентами или тем же гопником впоследствии, после чего весьма реальный итог — удар ножом со спины.

Да и воздух в том районе густо пропитал выхлопами с КПП — комбината пищевых продуктов, воняет четыре или три дня в неделю очень сильно. От розы ветров зависит этот тошнотворный запах, иногда он есть, иногда — нет.

Хорошо помню это вонючее заражение по службе в училище, так что, две серьезные причины заставили меня отклониться в сторону Измайловского проспекта. Квартировать за Фонтанкой около Садовой тоже можно, однако, там зона ответственности сержанта Абросимова, насколько он сможет меня узнать сейчас при встрече — мне не известно, поэтому, лучше так не рисковать свободой и здоровьем.

Я сначала прочесываю район около училища, потом вечером, после девяти часов, выезжаю в сторону общежития и сразу же ложусь спать по приезду. Мне пока не до ремонтов, пусть парни с моими инструментами справляются как-нибудь.

Со всеми этими хлопотами и взрослым поведением я уже приобрел определенную известность у администрации общежития, поэтому мне можно появляться на проходной около десяти вечера, в то время, как несовершеннолетним и просто всем первокурсникам обязательно нужно до девяти вечера оказаться в общежитии.

Второй и третий курс получают поблажку гулять до десяти вечера, однако, пользуется этим правом мало кто.

Кафе и ресторанов поблизости нет, да и денег на них у жителей общаги не имеется, до кинотеатра на Среднеохтинском проспекте далековато, а проблемы в темное время суток быстро найдут любителей вечерних прогулок.

Однако, я со своей верной ножкой от табуретки тоже стараюсь лишнего не рисковать и быстро пробегаю дистанцию до общаги, держась проезжей части проспекта Энергетиков, чтобы не столкнуться совсем внезапно с местными хулиганами.

Продолжаю прочесывать улицы между Лермонтовским и Измайловским проспектами, захожу во все магазины, ателье и кафе, везде провожу какое-то время присматриваясь к людям, которые там работают и пытаясь понять, как бы им предложить свои услуги.

Потом перехожу ближе к Московскому проспекту, там всего побольше, и магазинов и ателье всяких.

За три таких дня, гуляя по магазинам и ателье, ужиная в разных, редких здесь кафе, я заговорил с огромным количеством работающих там людей, узнавая насчет работы. Прямо, как в фильмах про капитализм, как американский безработный, по моему виду похоже, что работа мне требуется позарез.

Однако, уверенное поведение, фирменные вещи, некоторое обаяние и подвешенный язык располагают ко мне администраторов из кафе и столовых, еще девушек и женщин, продавцов магазинов, серьезно страдающих из-за пьяниц-грузчиков или нерадивых помощников на пол-ставки.

Похоже, что устроиться на работу в магазин или сферу услуг грузчиком или лаборантом на посылках можно без блата и титанического труда, если ты ее серьезно ищешь, только, есть и у меня свое слабое место в биографии.

Несколько заинтересовавшихся мной людей из торговли и сферы услуг сразу же отказали мне, узнав, что я несовершеннолетний и из документов у меня только свидетельство о рождении и ученический билет, который я еще даже не получил.

Я их понимаю, никому не нужны проблемы с законом, я должен учиться сейчас, как работать, а не искать эту работу.

На занятия все же хожу, обычно досыпаю там пару часов, уже приучил девчонок не толкать меня возмущенно, когда я начинаю похрапывать или посвистывать, а объяснять преподам, что я ремонтирую общагу, мало сплю и сильно устаю.

Пока я собирался учиться в путяге до получения паспорта, только, теперь общежитие, до которого замучаешься добираться, больше не держит меня. Остается только горячее питание, стипендия и продуктовые пайки в плюсе, стандартная форма ученика путяги меня тоже не интересует. Да, еще требуется найти жилье, которое не будет слишком сильно унижать мое человеческое достоинство, а с этим делом в коммуналках, которыми заняты почти все дома в районе — дело обстоит очень печально.

С поиском жилья все же попроще, чем с работой, найти комнату можно и без паспорта, лишь бы деньги платил. Только, обычно такие подспитые тетки, сдающие одну из комнат, сами живут в таких многолюдных и страхолюдных коммуналках, где на восемь комнаток — всего одна уборная, как пел еще недавно классик.

Очень страшных коммуналках и сдают еще более страшные комнаты, где даже присесть на продавленные кровати кажется опасным, чтобы что-то заразное не подцепить.

Оставить там ценную вещь невозможно, да и не ценное тоже, двери этих комнатушек уже были не раз выбиты, замки вываливаются из своих гнезд. Там не только технику не оставишь, чтобы что-то записывать, там можно и себя не найти, если слишком крепко уснуть.

Поэтому я понимаю, что мне нужны те относительно новые дома, встроенные в длинные ряды доходных зданий девятнадцатого века и еще сталинки подходят, там почти все жилье индивидуальное, коммуналок мало, поэтому обращаю особое внимание именно на такие объекты.

Только, для солидности мне работа нужна, почти любая, что я мог сослаться, где работаю и меня там все могли рассмотреть. Тогда станет гораздо проще найти приличное жилье самому.

С работой повезло на третий день поисков, в уже присмотренном мной небольшом овощном магазинчике стоит несусветный крик, ругается заведующая с продавщицами, молодыми девчонками.

— Давайте на разгрузку! Машина ждать не будет! — надрывается крупная тетка с большим декольте, торчащим из-под халата.

— Не наше это дело! Для этого у нас грузчики по штату имеются! — хладнокровно отбиваются манерные такие девчонки лет двадцати, с укладками, прическами и холеными руками.

Похоже, что заведущая магазином сама живет и дает продавцами жить хорошо, да и по характерной внешности она похожа на прошаренную тетку с ближневосточными корнями.

Однако, с грузчиками сегодня, похоже, беда, они или он вышли из строя вследствии употребления «Трех топоров» или еще какой коварной жидкости.

— А нечего пьяниц на работе держать! Разгрузка — это не наша проблема! — сурово обрезают продавщицы в накрахмаленных белых халатах свою начальницу и та беспомощно оседает на табуретке около витрины с соленьями.

— Девочки, да где же я вам других то найду, они же все такие! Еще и водитель в позу встал, говорит, что спина болит у него, — с укоризной снижает тон тетка, однако, обе девушки надевают еще и белые колпаки на голову, поворачиваются к ней спинами, показывая всем своим видом, что ни криками, ни добрым словом их не пробьешь.

Удачный момент предложить свои услуги:

— Найдется рабочая одежда? Помогу вам с разгрузкой! — обращаюсь я к заведующей магазином.

Готов даже разок бесплатно отпахать, чтобы показать себя с лучшей стороны.

Быстрая работа мысли прокальзывает по лицу тетки, девчонки с интересом смотрят на меня, сегодня я в чешских туфлях, кроссовки берегу от общественного транспорта, однако, одежду желательно прикрыть от грязи и пыли, обязательно присутствующей в овощном магазине при выгрузке товара.

— Давай, парень! Разгрузишь газон, в долгу не останусь! — принимает решение заведующая и поднимает откидывающийся прилавок, запуская меня внутрь магазина.

Мне выдают длинный синий халат и рабочие рукавицы, подводят к открытому борту грузовика, стоящего у пандуса.

Водитель ждет нас в кузове, пожилой дядька весело меня приветствует:

— Молодец, что согласился помочь! Опять Васька потерял берега! После пяти часов звать его бесполезно!

Подает мне ящик с морковью, такой, килограммов на пятнадцать, понятно, что продавщицы его не потянут и я начинаю трудиться, таская тяжелые ящики и мешки в места на складе магазина, куда мне показывает заведующая.

Что-то заношу к прилавкам, там уже девушки-продавщицы мне указывают куда и как ставить, пока заведующая ведет подсчет. Собираю две большие и устойчивые стойки из ящиков, в общем, тружусь реально хорошо.

На разгрузку у меня ушло два часа, вспотел не так и сильно, как ожидал, все же молодой и сухощавый еще парень.

— Молодец, Игорек! Шустрый ты очень! За Абрамовну держись, она тетка хорошая, — шепнул мне напослевок водитель, захлопывая задний борт грузовика с моей помощью.

Дело мне нашлось и после разгрузки, в овощном магазине у грузчика времени посидеть почти не остается, все время продавщицам требуется что-то поднять и переставить, пересыпать и унести.

Потом я еще подмел рассыпавшуюся на плиточных полах землю с овощей и остальной мусор, в общем, работал не разгибаясь до девяти вечера, когда магазин закрывается. Продавщицы, хоть и фифы такие, однако, разговаривают доброжелательно и я легко попадаю с ними в один уровень, общаюсь, как уже с давно знакомыми.

Софья Абрамовна, как зовут заведующую, подозвала меня и выдала пару рублей, внимательно следя за моим лицом.

Может, кто и сказал бы, что маловато за такой ударный труд, только, у меня сейчас главное — это стать где-то здесь своим, а этот овощной ничем особо не хуже других мест для работы по началу трудовой карьеры.

— Завтра помощь нужна? — только спросил я, снимая халат и вытяхивая его на заднем дворе.

— А во сколько сможешь прийти? — задумалась Софья, не заметив следов недовольства на моем лице.

— Да когда угодно, однако, после трех часов мне удобнее всего, — прикинув время, говорю я.

— Приходи в три тогда, — слышу в ответ и сразу бегу на метро.

Сегодня вернусь в общагу попозже, надеюсь, лишние вопросы к такому всем нужному молодому человеку не возникнут.

Глава 13 УСТРАИВАЮСЬ НА РАБОТЕ

В общагу я приехал поздновато, уже к одиннадцати часам, долго не было подходящего транспорта и за такое опоздание на проходной мне устроила серьезный втык тетка-вахтер.

Предупредили, что это очень серьезный косяк для первокурсника, вообще, можно сказать, что критичный, такое позднее появление на проходной.

— Еще раз, и выселим тебя, — предупредила дежурная тетка, которую я не знаю. Наверно, из отпуска вернулась и не знает еще, что я в помощниках администрации числюсь и на особом положении уже.

Я не стал спорить, признал свою вину, понимая, что недолго мне осталось здесь ночевать.

Проще уж тогда на электричке из дома в училище ездить, придется встать пораньше, зато, на теплой печке и поспать можно всю дорогу, пусть и в положении сидя.

Зато, не висеть, как на Голгофе, распятый на стене трамвая, заодно еще раздавленный телами попутчиков, мечтающих, как и я, добраться до центра города. Только удобная сумка с мягким содержимым на колени требуется, чтобы спать, не просыпаясь. Опыт насчет спать в электричках у меня огромный накоплен, в училище приходилось спать на одном дипломате, что было не очень удобно, приходилось набивать его тряпьем по максимуму. Однако, ничего другого курсантам носить не разрешалось, даже спортивные сумки на тренировку запрещены были.

Вот как можно запихать в узенький дипломат свои кеды, бинты, перчатки и форму с полотенцем? Почему то никто об этом и не задумывался.

Такие дикие времена стояли по дворе, даже на тренировку только с дипломатом, пять лет должен ходить только в военной форме, даже, когда ты в отпуске дома, на улицу по гражданке не имеешь права выйти, даже, вынося мусор.

А уж бутылку пива выпить — это вообще преступление страшное!

Хотя ты совершеннолетний и в свое личное время отдыхаешь. да что говорить про курсантов, офицеру тоже по форме спиртным баловаться не положено. Сплошные и тотальные запреты.

И ведь все бухали, нарушали на каждом углу глупые запреты и законы, непонятно, для каких фантастически невероятных строителей коммунизма написанные.

Слишком я все же увлекся работой в овощном и тем впечатлением, которое хочу произвести на директора магазина, да и на продавщиц тоже.

Стоило уйти в полдевятого из магазина, похоже, что подходящие трамваи и автобусы ушли от метро перед моим носом. Ехать, конечно, уже на полупустом транспорте гораздо легче, получилось даже просидеть всю дорогу, давая отдых уставшим за сегодня ногам.

Да и весь организм сигнализирует, что столько бегать на ногах с пол седьмого утра — вредно для здоровья. Сразу же упал в кровать, даже не чистя зубы и отрубился без сил.

Утром проснулся вместе со всеми и решил дать себе отдых, наглядно представляя, как придется биться за место в трамвае и потом храпеть на парах.

— Что-то чувствую себя не очень, — сказал парням, — Приеду ко второй паре.

Завел наш будильник и снова уснул, зато, поздним утром доехал без проблем до метро и выспался нормально.

Когда пришел на вторую пару, соседка по парте сразу же предупредила меня, что преподаватель математики отметила мое отсутствие на занятиях и мне придется объяснять, где я пропадал два урока.

— Ерунда, сошлюсь на здоровье, — ответил я, — Голова страшно болела. Пока анальгина не выпил.

— Пару раз такая тема еще прокатит, а вот отчисляться из путяги мне рано, я даже ученический билет еще не получил, как и первую стипендию, — подумал я про себя.

Степуху обещают выдать где-то в двадцатых числах, все наши девочки из группы ее очень ждут, всем что-то необходимо купить. Выдать ученический обещают уже на этой неделе, он мне конкретно требуется, единственный документ с моей фотографией, объясняющий всяким проверяющим органам, что я делаю в городе Ленинграде в данный момент.

Два часа пролетели быстро, если ты хорошо выспался, и к рассказу препода относишься с интересом, пусть он даже рассказывает о физических законах весьма скучной термодинамики.

После обеда я шел по этажу, чтобы найти свободный кабинет и там отдохнуть спокойно. У меня сегодня второй выход на работу, причем, сразу почти на шесть часов, поэтому, посидеть и подремать на парте — самое то неутомимому труженику за свое светлое будущее после сытного обеда.

Ну и за будущее тех людей, кому я смогу помочь своим знанием в этой новой жизни.

— С Чикатилой что-то придется решать, только, кажется мне, что не смогут его серьезно прижать ни милиция, ни партийные органы. Проще его самому из-за угла оприходовать, да так лучше, чтобы маньяк на себе прочувствовал, как это, когда длинный и острый нож пробивает живот и втыкается в печень, — внезапно мелькнула кровожадная мысль.

— Ого, куда меня понесло! Так, ведь и сесть можно лет на — дцать, придется про свои таланты органам рассказывать тогда, про то, что я вижу будущее и могу все предсказать прямо на месте. Вот, насколько они оценят мои рассказы — это большой вопрос, могут и придушить по-тихому, особенно за такое крамольное предсказание будущего, как разрушение социалистического государства и вставание в коленно-преклоненную позу перед загнивающим западом.

Как вспомню нашего Борьку-алкаша, поющего осанну пиндосам и кричащего — Слава Америке! так блевать хочется.

На втором этаже около окна заметил одинокую Светочку, сразу подошел к ней.

Скоро покидать этот лягушатник, шанса поговорить может больше и не представится, постоянно она подружками окружена, а тут одна попалась.

— Привет! Как жизнь молодая? — такое стандартное начало.

— А, это ты! Спасибо тебе, за тот раз, — отвечает девушка, поливая меня огнем своих синих глаз.

Ну очень хороша, ничего не скажешь, так и стоял бы молча, любуясь ее профилем. Только, лучше конкретно поговорить, пока никто не мешает.

— Света, я скоро из общаги уйду. Да и в училище не задержусь. Как найду жилье с телефоном, передам тебе номер, — доверительно говорю девушке.

Мол, понимай, красавица, что имею на тебя виды, пусть и молодой еще.

— Ого, и куда же ты пойдешь? В другую фазанку? — заинтересовалась девушка.

— Да нет, на работу устроюсь. Уже устраиваюсь, — увидев ее недоверчивый взгляд, объяснил я.

— Куда это? Если не секрет, конечно?

— Да в торговлю, — коротко отвечаю.

— А как тебя берут, ты же несовершеннолетний? — заинтересовалась красотка.

— Да я грузчиком пока, не сразу на руководящую должность ставят. Берут? Да по знакомству и за выдающиеся способности, — скромно, но по-деловому говорю я.

— А за что спасибо? — теперь моя очередь спрашивать.

— Сам знаешь, за что. Теперь мне спокойнее жить, этот дурачок с флагами больше не бегает вокруг меня, — пояснила Света.

— А, и всего-то один удар так подействовал! Надо же, какой я хороший воспитатель! Давно нужно было так с ним. Не скучаешь, кстати?

— По его вниманию? Да нет как-то, тихо радуюсь.

— А по мне?

— Иды ты в … пень! — засмеялась девушка и тут к ней подошла подруга, с интересом посмотрев на меня.

— Света, идем? — позвала ее, и девушка убежала, кивнув мне на прощание.

Ну, от номера телефона сразу отказываться не стала, значит, сумел я красотку заинтересовать реально. И вежливый такой, и решаю вопросы с ходу, и самостоятельный, смело бросаю теплый лягушатник и иду жить полной жизнью, пусть и всего-то грузчиком, зато, не на стройку, а в магазин.

Подремал перед последней парой, а после нее сразу же ушел из училища.

Благо, мне немного пройти по 12-ой Красноармейской, пересечь Измайловский проспект и там углубиться в 5-ую Красноармейскую, где стоит овощной магазин.

Минут десять всего топать, если не спеша.

Если удастся на этом месте зацепиться, дождусь выдачи ученического билета, потом думаю доучиться до получения стипендии и можно смело отчисляться.

Сорок рублей на дороге не валяются, впрочем, если будет возможность их заработать, наверно, совсем покину фазанку.

Были еще мысли дожить в общаге до получения паспорта и оформить прописку на проспекте Энергетиков, только, это было давно и уже не актуально совсем. Да и не требуется мне прописка в Ленинграде так уж очень, хватит и областной своей, чтобы не иметь особых проблем с милицией.

Меня уже ждут в магазине, работы, которую не смог или не захотел делать работающий сегодня грузчик, довольно много осталось и накопилось для меня.

Теперь я уже знаю почти все здесь, в этом небольшом магазинчике, чтобы спокойно трудиться без нервотрепки. За оставшуюся половину для приезжают две машины, правда, разгружать их приходится не полностью, по небольшой части груза в кузове.

Единственно, что бочки с солеными помидорами, огурцами и еще капустой довольно солидные по весу, однако, они хорошо катятся по каменному полу, я устанавливаю их там, где мне показывают продавцы, после чего выбиваю обухом топора крышки.

Пересыпаю оставшиеся в старых бочках остатки в новые, теперь они заполнены в край и отношу освободившуюся тару в машину, за прилавками лишнего места нет.

Смена девчонок все та же, мне с ними проще общаться, общий язык уже найден. Кормят меня ужином тоже они, просто варят картошку с тушенкой и накладывают мне большую миску. Из салата та же квашенная капуста с луком и нерафинированным маслом.

Сейчас у нас перерыв на ужин, в обед разрешает государство закрываться на целый час и перекусывать работникам торговли, отдыхая при этом, на ужин уже сами урываем момент.

В моей современности обеденных перерывов в магазинах уже давно не существует, капитализм четко показывает, что выручку и прибыль нельзя терять в любом случае, все наемные работники перекусывают, как могут, в основном — на ходу.

— Ешь, Игорек! Ты еще молодой, жрать все время хочешь, я знаю, — говорит мне Ира, одна из продавщиц, приятная такая блондинка, вторая, которая Люда, кивает головой в знак согласия.

— Мы сегодня побольше сварили, как раз для твоего молодого организма. Как в твоем училище то кормят?

— Да нормально, гораздо лучше, чем в военном училище рядом, — выдаю я информацию, которую я знаю из прошлой жизни.

Люда сразу же реагирует:

— Откуда это знаешь?

— Разговаривал с одним морячком-курсантиком, жаловался на еду на своем камбузе, как он называл столовую, — объясняю я так просто свое знание.

Ирина смеется, говорит, что Людка подумывает захомутать какого-нибудь морячка и жить счастливо потом офицерской женой, не работая.

У меня даже челюсть отпадает от такой новости:

— Ты что, и правда так думаешь? — спрашиваю я засмущавшуюся девушку.

Ну, она не самая красавица, однако, вполне внешне нормальная.

Понятно, что стоять два через два дня в магазине по двенадцать часов — не такое уж и легкое дело, тем более, что не хрусталем и фарфором с ленинградского фарфорового завода торгуешь.

Овощной магазин — это много трудной и неблагодарной работы по мелочевке, набирать, взвешивать, ругаться с придирчивыми покупателями из-за некондиции и все это часто из-за покупок на двадцать-тридцать копеек.

Очень в Советском Союзе дешевы овощи, правда, и качество у них соответствующее. Народ гниль брать не хочет, только, ее тоже положено продавать, то есть, втюхивать, никуда не деться девчонкам от этого неприятного дела.

Такое, одно из самых тяжелых мест по работе продавцом, только, даже сравнивать это место с тем же пекарным производством или кондитерским цехом не стоит, совсем разные вещи это.

Вот где приходится вкалывать, в горячем воздухе от печей бегая с тяжестями наперевес по двенадцать часов.

По сравнению с реальным производством — все же синекура настоящая, да и доход твой от тебя все же больше зависит, есть возможность заработать и оказаться нужным человеком в сложившейся системе всеобщего блата.

Только, по сравнению с другими, более блатными местами советской торговли, эта работа в овощном и есть то лобное место советской торговли, иначе и не скажешь.

София Абрамовна уходит обедать и ужинать в свое место, есть на Московском комбинат общественного питания, где, как шутят девушки, собираются остальные такие же представители торговой элиты, все поголовно ее братья и сестры по происхождению и вере, чего, конечно, никтоиз них не признает официально.

— Ну, Людочка, могу тебе вкратце набросать твою будущую жизнь, если выскочишь за подводника замуж, — подумав, решаю я развить тему.

— Сам-то откуда про такое знаешь? Ты же мелкий еще, — передразнивает меня продавщица.

— Не мелкий, а перспективный молодой человек, запомни это, милая мая, — поправляю я ее солидным голосом.

Ирина с Людой долго смеются, глядя, как я важно говорю и надулся, как напыщенный индюк.

Смеются — и хорошо, смех продлевает жизнь, мне с ними тоже весело, я рассчитываю еще поработать здесь, как следует.

— Есть четыре флота в нашей стране и еще Каспийская флотилия, туда тебе попасть не грозит. На Каспие нет подводных лодок и какой-то инфраструктуры для них. Хотя, теплый климат, много мяса и фруктов — неплохое место для жизни.

— На Балтике все неплохо, цивилизация присутствует, культура тоже, только платят офицерам обычную зарплату, на нее не разгуляешься совсем. Те же двести пятьдесят рублей.

— А почему они тогда из ресторанов не вылезают и гуляют? — перебивает меня Люда.

А, вот откуда ветер дует!

— Так это холостые, они и гуляют на все деньги, их на корабле или в экипаже кормят, форму бесплатно выдают, что им еще делать? Получают не больше обычного квалифицированного рабочего, опять же, ночлег, форма и пропитание от государства имеется. Просто, такая затянувшаяся молодость получается. Пока какая-то девушка не сделает его человеком, не родит ему детей и не станет отбирать всю получку.

— Где-нибудь в Севастополе или Балаклаве по деньгам так же немного, климат отличный, для счастья хватит и моря с пляжем. С жильем все трудно, неустроенно, зато весело, однако, работать и там придется. Как я понимаю, выучило вас государство на продавцов, вот и там придется работать по диплому или плюнуть на него и работать, где придется.

— На Тихом океане, в том же Владивостоке, все примерно так же, цивилизации поменьше, климат хороший, с жильем проблема, с деньгами все так же выходит.

— На Камчатке — хрен улетишь и хрен доберешься, полное отсутствие всего, зато, экзотичная природа и денег побольше.

— И, наконец, на нашем Крайнем Севере, платят хорошо, сразу почти рублей четыреста пятьдесят, через четыре года уже под шестьсот. Однако, поселки подводников — все разваливается, построено еще в пятидесятые годы, климат очень тяжелый, мерзлота, отсутствие солнца, авитаминоз, морозы под сорок градусов с ветром, да таким, что собаки летают.

— Как летают? — удивляется Ира.

— Вот так, просто садятся особым образом и их ветер поднимает над землей. Поселок Видяево так и называется — Страна Летающих Собак. Как вьюга, так выходить из дома можно только по натянутым веревкам от подъезда, а они там постоянно. В общем, на Севере станешь постоянно вспоминать Ленинград, как какое-то место постоянного счастья и солнца, — смеюсь я.

— Делать там нечего. На работу не устроиться жене молодого лейтенанта в маленьком гарнизоне, все места блатными заняты, муж первый год будет осваивать лодку, пропадать на службе постоянно. Из человеческих радостей — это пойти в гости к кому-то из соседок по раздолбанному дому и выпить вволю разбавленного технического спирта с другими офицерами и мичманами, этого там хватает. Ну и когда уезжаешь в отпуск — счастья полные трусы, — заканчиваю я рассказ.

— Откуда ты все это знаешь, да еще про все места? — снова меня спрашивают.

— Так у нас в городе Центр подготовки подводников, ребята со мной учились отовсюду, они и рассказали, — мне есть чем объяснить все свои знания.

Потом я долго, до восьми часов, перебираю овощи, свеклу и морковь, такое задание мне выдала Софья Абрамовна, после проверки трудов моих у нас с ней состоялся серьезный разговор.

Глянув мое свидетельство о рождении и справку из путяги, она что-то прикинула и решила так:

— Так, оформить тебя до совершеннолетия не могу официально. Хочу поменять одного грузчика, он уже совсем спился, придется подождать с увольнением до Нового года. Второй тоже бухает, однако, до восьми вечера еще держится на ногах. Приходи пока после трех часов, после обеда, два дня через два. Если какая проверка, говори, что ты помогаешь старшей сестре. Поговори с кем-то из девчонок, кто из них будет твоей сестрой. Платить буду два рубля за смену, — тут она явно решила на мне сэкономить, насколько я знаю предварительные расклады.

Зарплата у грузчиков рублей восемьдесят, плюс еще заведующая обычно им половину этой суммы доплачивает за хорошую работу, то есть, рублей сто двадцать получает не хороший, а нормальный работник. Шестьдесят рублей за полсмены — это примерно четыре рубля в день, а тут всего два предлагают.

Ладно, какое-то время я могу потерпеть. Пока совсем не впишусь в тему и не получу паспорт, однако, два рубля — это совсем издевательски звучит, поэтому я торгуюсь:

— Прошу прощения, Софья Абрамовна, мне для жизни требуется три рубля за смену, у меня все посчитано, — твердо говорю я директору.

Спорить она не стала, только заметила, что работать мне придется много.

— Работы не боюсь! — заверил я женщину.

И мы договорились на этих предварительных условиях.

Снимая халат и собираясь бежать на метро, я весело спрашиваю продавщиц:

— Так, девушки! Кто из вас моя старшая сестра теперь? Решайте между собой побыстрее. Я скоро с общаги собираюсь съезжать!

Глава 14 УСТРАИВАЮСЬ В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ

В этот раз приехал к десяти вечера, на пункте пропуска в общагу сидит знакомая женщина, однако, и она недовольно качаетголовой:

— Игорек! Завязывай так опаздывать! На тебя Клава составила докладную начальству, теперь еще раз приедешь после девяти вечера и все, потеряешь общежитие. Если наткнешься именно на нее.

Ну, тоже мне новость, понятно, что я себя веду несоразмерно возрасту, нарушаю распорядок прохода в общагу для несовершеннолетних довольно грубо.

В подписанных мной правилах проживания в общежитии есть пункт о неоднократном нарушении режима посещения общежития, там однозначно сказано, что за этим последует потеря выделенного койко-места.

Неоднократно — это значит два раза.

Привык уже к своему статусу помощника и монтера, снимаю с плеч коменданта и местных работяг много проблем с размещением новичков, только, одна простая тетка-вахтер может мне доставить много горя, ибо, я не иду со всеми в ногу.

То есть, могла бы, однако, я могу и дома пока пожить, только, гораздо правильнее будет найти себе новое жилье.

Тратить шесть часов на дорогу туда-обратно слишком расточительно для меня сейчас, лучше осваиваться в новой жизни и дела делать потихоньку. Музыку ту же писать или еще что придумать.

Олег уже присмотрел себе какую-то родственную ему по душам девчонку, пропадает теперь частенько в ее комнате, третий парень на всех обиделся и лежит уже в нашей комнате с недовольным видом.

Вот так, кто-то двигается вперед по жизни, кто-то остается в аутсайдерах по неправильным жизненным позициям и недостатку воспитания с предрассудительным поведением в глазах девчонок.

Утром я снова еду в училище, уже надеясь, что это одно из последних моих таких путешествий. После обеда нам торжественно вручают в группе билеты учащегося, забирая обратно выданные справки и я облегченно вздыхаю.

Теперь задача-минимум выполнена, проезд у меня на общественном и пригородном транспорте бесплатен почти на целый год, да и статус мой четко определен для всех проверяющих.

После трех пар и обеда с полдником я прихожу к теперь своему магазину, сегодня здесь другая пара продавщиц, более взрослых женщин, другой администратор и даже грузчик другой.

Взрослый такой мужик помятого вида сидит на стуле за прилавком, курит папиросу и читает газеты, на меня внимания не обращает, как и сами продавщицы. Атмосфера в магазине немного другая, более неприветливая, как я отчетливо чувствую кожей.

Я выхожу из магазина, глядящего немытыми уже много времени стеклами на улицу и как раз у относительно нового кирпичного дома вижу пару старушек.

Одна из них только что вышла из магазина, где попрощалась со всеми на прощанье, даже продавщицы кивнули ей в след. Направилась как раз в сторону интересующего меня дома с отдельными, в основном квартирами, поэтому я и замер, ожидая, куда она зайдет.

Раз уж я пристроился в этот овощной, искать жилье мне лучше рядом с местом работы. Потенциальные арендодатели должны знать, что я не какой-нибудь хулиган и подозрительные субъект, а работаю у всех на глазах и про меня можно спросить у знакомых уже продавщиц. То есть, проверить мою репутацию сразу же, не отходя далеко от дома, а это имеет большое значение для людей, которые подумают пустить тебя на свою жилплощадь.

Опять же, свой человек в магазине никому не помешает, пусть даже и в овощном.

Одна из бабуль вышла из дворового проезда, вторая идет в него, вот они встретиись и пока общаются, самое время обратиться к ним с интересующим меня вопросом.

Поэтому я подхожу к ним и с самой обаятельной улыбкой делаю первый заброс:

— Будьте добры, скажите пожалуйста, может ли кто-то из ваших знакомых сдать комнату на время или постоянно молодому приличному человеку?

Бабушки ошарашенно молчат, и я добавляю:

— Это мне требуется жилье! — и сразу же ссылка на работу в магазине, — Устраиваюсь в ваш овощной работать, поэтому ищу жилье поближе с местом работы.

Киваю именно в сторону магазина, мол, прошу любить и жаловать.

Одна бабуля, та быстрее справилась с удивлением:

— А кем ты там будешь работать? Вместо Васьки что ли?

— Как раз с ним вместе, на полсмены. Буду подменять товарища, когда у него силы закончатся.

— Да они у него уже с утра заканчиваются, у пьяницы этого! — выносит ему приговор бабуля и вторая согласно кивает головой.

— И с Софкой договорился? — интересный вопрос.

— С Софьей Абрамовной? Договорился, конечно.

— Ну, кому она Софья Абрамовна, а нам просто — Софка, мы ее тут с молодости помним, как она продавщицей сюда пришла, — вступает в разговор вторая бабуля, приятная такая и интеллигентная пожилая женщина лет шестидесяти пяти.

Вот, какие интересные сведения, моя нанимательница тоже с продавщиц начинала, я думал, минимум с товароведа после техникума.

Я стою минут десять, разговаривая с местными старожилками и мы договариваемся даже, что они спросят кого-то из соседей, зайдут в магазин послезавтра, расскажут мне насчет того, есть ли такая возможность, чтобы у кого-то снять комнату.

— Готов двадцать рублей платить каждый месяц, — закинул я напоследок приманку.

Пусть это половина моего месячного дохода сейчас, так и работаю я всего по шесть часов два через два дня, есть много времени остается на другие дела.

После этого еще раз обошел соседние дворы, выбирая свежие дома, чтобы не связываться с коммуналками. Жить там можно, и за десять рублей можно снять комнату, только, ну его на хрен такую жизнь.

Везде закинул удочки, рассказал про работу в магазине и пригласил приходить послезавтра с вариантами.

После этого дошел до метро Техноложка и покатил в сторону Петровского стадиона, чтобы реализовать неясную такую мысль насчет того, чтобы использовать мое знание итогов тех же футбольных матчей.

Зенит проиграет дрезденцам и дома, и на выезде, это я знаю, тут ничего особенного, тем более, я счет точно не помню. То ли, один-три, то ли, один-четыре…

Спартак фантастически выиграет и дома, и в Лондоне, это тот редкий случай, когда результаты матчей мне известны до последней цифры.

Уверен, что где-то ставят ставки и играют на результаты матчей, ибо, скучна советская жизнь, а футбол довольно сильно ее оживляет, если тебе повезло стать болельщиком или даже фанатом своей родной команды.

Однако, в такую сплоченную компанию попасть не просто, придется в Ленинграде быть зенитовцем, а в той же Первопрестольеой — ярым спартачом. Ну, и атрибуты соответствующие носить.

За сегодня успел пройтись только вокруг Петровского стадиона, ищу большую пивнушку или пивной зал, как это называется официально, где могли бы собираться болельщики со стажем. Понятно, что пара вымпелов и флаг любимого клуба должен иметься на стене заведения, тут никакой проверке не докопаться до атрибутов спортивного клуба.

На самом деле я даже не знаю, есть ли такой пивняк, где могут выставить телевизор на стойку бара, чтобы собравшиеся фанаты могли, пусть и в низком разрешении советского телика и советского телевидения, посмотреть матч.

Спортбаров еще нет в стране, а вот организованные и сплоченные фанатские движения уже есть.

Движения есть, деньги они как-то должны зарабатывать, а ставки на результаты матчей — довольно простое дело.

Правда, тема эта только для своих, а своим у фанатов так просто не станешь, придется с ними время проводить, выпивать и драться. Будешь хорошо кулаками работать — начнешь авторитет нарабатывать. Долгий это процесс и хлопотный, нужно ли мне оно?

Не знаю, только предполагаю, что такой пивняк может находиться рядом со стадионом, а собираться там могут болельщики со стажем, которые свое уже оторали и отпрыгали на стадионе, теперь променяли адреналин трибун на уютный зал с пивом и приятными собеседниками. Которые знают изначальный состав любимой команды в любом матче и кто выходил на замену, даже двадцать лет назад.

Поэтому я примечаю два пивных зала недалеко от стадиона и на обратном пути заезжаю на Конюшенную площадь, чтобы поговорить насчет тренировок в новом месте.

— От Сидориных? Тренировался три года? Хорошо бы тебя в деле посмотреть! — замечает мнре седой тренер в зале бокса.

— Затем и приехал, чтобы узнать про время тренировок. Форму пока с собой не брал, — отвечаю я, рассматривая зал и тренирующихся парней.

— Давай тогда завтра приходи, к семнадцати часам. Посмотрим на тебя в деле, — решает тренер.

Я соглашаюсь, так что, завтра меня ждет непростой экзамен. В «Трудовых резервах» Ленинграда практикуется более жесткий стиль ведения боя, чем в моей прежней секции, поэтому мне и самому интересно проверить себя.

Пусть я уже три месяца почти не тренировался, местные парни тоже летом гуляли, скорее всего и тренируются поэтому только десять дней пока.

На следующий день я снова прогуливаюсь в районе нового места работы до пол пятого, закидываю очередные удочки насчет жилья и потом спешу в зал.

Меня представляют остальной команде и начинается разминка, потом стоим в парах и напоследок — спарринги.

Мне приходится нелегко, местные парни хотят доминировать и сразу показать, что какие-то претенденты из области им не конкуренты. Только и я отвешиваю не жалея сил протиникам, сдержанность, принятая на спаррингах между своими сразу пропадает, мне прилетает хорошо так, но и я со своей правосторонней стойкой и контратакующей манерой боя могу много чего донести до соперников. И доношу постоянно, вижу, что на тренера моя манера боя и умение произвели благоприятное впечатление.

Такой момент, когдва стоит показать себя максимально боевито, чтобы потом легче жилось.

Чувтвую, что тренеру «Резервов» я и моя манера работать на ринге пришлись по душе, он называет время, когда меня ждут в зале и отпускает в душ.

Теперь я могу хоть нормально взвеситься после тренировки, на которой точно потерял с килограмм живого веса.

— Опа, пятьдесят семь кило, прогресс на лицо! — понимаю я про себя, когда весы уравновешиваются.

Такой вес у меня оказался только через полтора года, когда в середине десятого класса меня и пару парней из группы кинули на усиление команды новичков в соседнее ПТУ на спартакиаду Профтехобразования. Их там было человек тридцать в группе, и что интересно, все они до единого проиграли свой первый бой, даже будущие серьезные мастера спорта.

Эти будущие мастера спорта стали потом киллерами в новой и страшной жизни страны. Один даже открыто застрелил какого-то грузинского авторитета, вроде, отсидел свой десяток лет.

Мы втроем впряглись за всех и дошли до финала, я выиграл три боя подряд тогда.

Тогда ко мне и еще двоим парням из нашей совместной команды и подошел начальник боксерской секции из военно-морского училища имени Ленина города Пушкина. Мичман Гринцевич, так его звали, он на этих соревнованиях рефери в ринге подрабатывал и немного помог мне победить в полуфинале. Правда, в финале, в равном бою оказалась уже не моя очередь побеждать, как популярно объяснил мне тот же мичман.

Я даже прокатился с отцом в это училище в город Пушкин, посмотрел на представителей дружественных африканских племен, которые тоже проходят там обучения на старые дизеля и всякие сторожевики, передаваемые их странам по ленд-лизу могучим СССР, даже побывал в зале на тренировке. Парни из нашей путяги так и ушли в это мало перспективное для военной карьеры училище, я потом иногда встречал их на соревнованиях.

Как оказалось, я сделал на редкость правильный выбор по совету отца, что не остановился в своих поисках на училище Ленина, которое готовит механиков-маслопупов на всякие мелкие суда нашего ВМФ.

Где выше старшего лейтенанта по служебной лестнице в жизнь не подняться, если только не обрюхатишь коварным способом дочку какого-нибудь адмирала.

Парням там пришлось тренироваться с утра до вечера, так что, команду-победителя на первенстве ВВМУЗ СССР мичман сколотил крепкую, только, в город их никто не выпускал, максимум, помогали по учебе.

А мы же, бравые Ленкомовцы, почти не тренировались, зато, из города не вылезали, вели активную светскую жизнь.

Потом была еще поездка во ВВМУРЭ им. Попова, куда меня тоже брали с распростертыми руками, однако, отец после нее точно разузнал, что для нормальной карьеры требуется поступать только в два училища в Ленинграде, или Фрунзе, или Ленком.

Так что, тактически я поступил абсолютно правильно, выбрал лучшее училище для будущего карьерного роста.

Училище Фрунзе, может, и не менее перспективное было, однако, добираться до него от Балтийского вокзала гораздо дальше, так что, все правильно сложилось в итоге.

Только, вот стратегически — просто просидел за голубым забором пять лет, прячась от настоящей жизни…

После тренировки я уже не стал тратить время, катаясь к стадиону имени Ленина, вернулся в общагу, снова избегнув по пути от остановки до нашего здания засады неутомимых местных гопников. Просто показал им преимущество здорового образа жизни, обежав вокруг всю задыхающуюся от курения и ругательств толпу с разгромным счетом. Еще и с крыльца общаги показал несколько интернациональных жестов, где я их вижу и что сделаю при следующей встрече с их нежными задницами.

Вообще то, я собирался встретить их на крыльце и отвесить несколько серьезных уроков самым быстрым и бесстрашным гопникам, однако, выскочившая командант потребовала от меня зайти внутрь и я не стал спорить.

Кто я такой, чтобы оспаривать распоряжения своего непосредственного начальства?

Они, гопники, конечно, это так не оставили, разбили сгоряча пару дверей в общежитии, вообще, вели себя дерзко, пока не приехала милиция, не задержала пару не успевших убежать хулиганов.

От меня же разъяренная случившимся комендант потребовала объяснительную и сказала, что эта ночь — последная, когда я могу переночевать в общаге.

— Завтра я доложу директору училища и тебя снимут с проживания! — кричат на меня всей толпой, она, вахтерша и кто-то из хозотдела.

— Я-то здесь причем, это у вас банды хулиганов оккупировали дорогу и нападают на первокурсников! Я тоже молчать не стану, почему вы потакаете творящемуся здесь беспределу! — что-то меня тоже достало жить здесь таким бесправным первокурсником-учащимся в опостылевшем уже мне общежитии.

Решил показать наглядно, как я понимаю взрослым уже умом сложившуюся обстановку.

Суки, ладно, ремонт я девчонкам сделал сам и не жалею про это, а то, что пройти до общаги без мордобоя нельзя, это что, я тоже виноват?

Пусть выставляют отсюда, мне уже и так надоело в край мотаться сюда, хоть к родителям съезжу, забыли уже, наверно, как сын выглядит за эти десять дней.

Однако, посмотрев на мою серьезно укрепленную фактами общественную позицию, вся эта управляющая кодла придержала коней, понимая, что я своими словами, если доберусь до директора путяги, резко снижу им показатели и прочие премии.

Понимают, что мои тщательно подобранные аргуметы так просто не удастся нейтрализовать.

Нападения есть — есть, двери разбиты — разбиты!

Эти вопросы они могут, не ставя начальство в известность, сами решить, а со мной, если обидеть наглого подростка, такой кипеж так просто не закончится.

В общем, договорились, что они снимают с меня первое нарушение, а я молчу про местные проблемы. Которые сам же и создал, отвесив лещей тем троим гопникам, однако, нигде это досканально не зафиксировано.

И не то, чтобы мне это требуется сейчас очень, просто, приятно всех расставить по соответствующим местам и оказаться правым в итоге дальнейшей дискуссии!

В общем, переночевал я спокойно, а утром снова штурмовал уже автобус, первым удачно заскочив на огороженное место, даже книжку смог почитать в относительном комфорте.

Теперь мне на работу два дня выходить, сменная обувь и одежда у меня с собой.

Девчонки из магазина мне сильно обрадовались, похоже, бухарик-грузчик их уже поддостал серьезно, поэтому, кормят меня еще раз и потом заваливают работой до вечера.

Однако, и радостная новость меня поджидает сегодня, я выиграл еще один большой приз в жизни!

Одна из бабуль, та, которая вторая, приходит посмотреть на меня на рабочем месте, разговаривает с продавщицами, пока я разбираюсь с криво стоящими ящиками овощей и потом меня зовут в зал.

— Милок, раз Ирочка с Людой за тебя просят, тогда можешь заехать ко мне в квартиру на проживание, — так, немного официально, говорит мне бабуля, которую зовут Таисья Петровна.

Девушки кивают мне, вот видишь, как тебе повезло и после вручения мной задатка бабе Тае, набирают лучших овощей с корнеплодами полную сумку, посылают за ней следом со словами:

— Покажи, что ты парень молодец, ей уже тяжело носить такие сумки, а ты сможешь без проблем. Она одна живет в двушке, муж умер давно уже, дочь уехала в Москву работать. Лучше тебе варианта не найти на этой улице!

Я догоняю медленно бредущую бабушку и вместе с ней поднимаюсь в чистенькую квартиру на третьем этаже, осматриваю свое новое место жительства с окнами, выходящими на улицу. В комнате есть кровать-полуторка, стол, пара стульев и сервант со всякими тарелками и хрусталем. Пол паркетный, дневного света хватает, только для вечера и уюта придется докупить какую-нибудь зеленую лампу, как на столе у дедушки Ленина стоит.

Кухня простенькая такая, как и у всех в то время, с газовой горелкой на стене, значит, вода горячая есть всегда.

Одно не очень хорошо, дверь обычная стоит, такая деревянно-фанерная, я такую с одного удара выбиваю, даже не ногой. Придется поменять со временем, если приживусь здесь.

— Все отлично, тетя Тая! Завтра тогда заеду, сегодня в общаге вещи заберу и завтра после трех принесу чемодан и прочее.

На том и порешили, еще белье свое привезу от родителей, со стиркой у бабушки не так просто, стиралка сломалась, а денег лишних нет.

— Стиралку починю или новую куплю, за это не переживайте, — пообещал я.

И убежал обратно, работать тоже нужно, дел на меня наваливают все больше.

— Ира, не знаешь, как тут с участковым? Кто здесь служит? — спрашиваю я продавщицу.

Ведь, это его дело — щемить таких проживающих без прописки хитрованов, как я.

— А, тезка твой, тоже Игорь Викторович. Не переживай, он к нам два раза в месяц забегает, берет подарочный пакетик, с Адамовной разговаривает и к нам пристает. С ним проблем не будет, скажи, что ты — внук бабы Таи.

Вечером с очень довольным видом еду в общагу, даже никакой засады по дороге не обнаруживается, похоже, что воспитательная беседа в отделении милиции подействовала на местных иванушек-дурачков вполне доходчиво.

Правда, вредная Клава смотрит на меня очень неприязненно, когда я снова появляюсь к десяти вечера, однако, молчит.

Поднимаюсь в свою комнату, осматриваюсь и собираю вещи.

За десять дней проживания здесь уже нашел себе работу, такую, которую способен получить несовершеннолетний.

Низкооплачиваемую и хлопотную, однако, в таком месте, где я могу стать своим для всех торговых точек и пунктов обслуживания населения этого района, в районе с Красноармейскими улицами между Московским и Измайловским проспектами.

Глава 15 ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Так и отличное такое место для постоянного проживания у меня нашлось.

Надеюсь, что на долгий срок, хотя, это зависит от того, как мне разрешат девчонок к себе водить. Может, только на пару лет всего.

Я уверен, с бабушкой Таисией я смогу подружиться, в прошлой жизни у меня всегда такое получалось на отлично. Где бы я не квартировал, всегда ко мне очень хорошо хозяева жилплощади относились.

Характер веселый и позитивный, плачу всегда вовремя и еще постоянно что-то приношу к столу. Не напиваюсь и не барогожу, а тех, кто это любит творить, очень даже быстро привожу в чувство.

Как говорится — комсомолец, активист и просто красавец!

Тут, в этих районах, в бывших Семенцах, в районе казарм Семеновского полка, которые тянутся вдоль проспекта Москвиной до Троицкого собора, народ все больше сильно пьющий без меры и малокультурный, особенно, в коммуналках. Тут казаться бриллиантом в куче, сами знаете, чего — довольно несложно.

Отдельная комната через кухню от второй — это максимально отличный вариант для проживания одинокому парню без паспорта. Я ведь собираюсь писать музыку, пусть и негромко, приходить частенько по ночам, зато, по утрам могу спать подольше.

Подольше на добрых два часа, что мне очень нравится.

Вставать не в шесть часов, как теперь получается с объездом моста Александра Невского, а в восемь часов, даже в восемь двадцать допустимо. Если сполоснуть лицо, почистить зубы и добежать до училища за пять минут, чтобы позавтракать, не спеша и дойти до класса.

Сколько мне еще придется посещать этот лягушатник?

Ну, пока до первой степухи еще пару недель, если не найдется другой темы, все-таки сорок еще крепких деревянных — неплохие деньги, а делать мне пока особо нечего в это время в первой половины дня.

Минуя весь этот неминуемый треш с общагой и общественным транспортом, просто тихо радуясь пробуждению в уютной комнатке в половине одной минуты пешком от места работы.

Пусть оно пока и неказисто, это мое первое относительно легальное место трудовой деятельности, однако, я всем доволен, как слон. Работы я не боюсь, с удовольствием разгребу эти авгиевы конюшни.

Придется стать там своим человеком, задружиться с девушками-продавщицами и отчасти с самой Софьей, хотя, зная недоверчивость ее племени к остальным товарищам, просто оказаться полезным парнем для директора магазина.

Сорока пяти рублей мне хватит на аренду комнаты и остальную жизнь без излишеств, так как, пока меня кормят в училище и на работе. На излишества я могу заработать своей головой и знаниями в ней.

Через четыре месяца получу паспорт и тогда уже могу работать полноценно. За те же сто двадцать рублей, как положено взрослому грузчику.

Однако, тут загадывать так наперед не стоит, много чего может случиться или я смогу найти другое место приложения своей деятельности, более козырное, блатное и высокодоходное.

Я просыпаюсь в общаге утром, уже с собранными вещами, говорю на всякий случай парням, что могу сегодня не приехать ночевать. Мало ли, что-то не срастется с бабулей, лучше пока официально от общаги не отказываться.

— Инструменты тоже забираю, теперь можете или свои завести, или с коменданта требовать, если нужда будет что-то чинить.

У бабы Таи тоже есть что поправить и отремонтировать нормально, то — розетка не работает, то — телевизор плохо показывает или краны текут.

— Ого, Гарик, ты что, нашел куда переехать? — понимает Олег, искренне переживая, что остается без такого надежного плеча рядом.

Зато, третий наш сосед точно обрадуется моему отъезду, он попробовал было что-то тут ныть и вести себя не так, как мне хотелось, пришлось Олегу рассказать, как я разделался с Рябым.

Рябого сосед уже знает, получил от него первый подзатыльник на кухне, за просто так, потому что из моей комнаты и теперь побаивается здорового старшекурсника.

Рябой тоже обрадуется, хотя, прежнего форсу ему не получится нагнать, как раньше. Репутация непоправимо испорчена уже, а то, что он смирился и признал поражение, тем более ему не поможет.

— Да, есть один вариант. Я пошел пораньше на остановку, вещи еще требуется закинуть по дороге. Не прощаюсь, в фазанке увидимся, — и я выхожу из комнаты.

Молча прохожу вахту и вскоре добираюсь до первой остановки, той самой кольцевой, куда заранее приходят желающие прокатиться с возможно допустимым комфортом. Я появился здесь потому, что нормально так нагружен и не хочу в последний раз отсюда ехать на цыпочках, держа чемодан над головой. Или на голове.

Вскоре следует легкий штурм подошедшего автобуса, я прорываюсь на сидячее место, на котором и еду до метро по пустынному городу, не обращая внимания на завистливые взгляды остальных пассажиров. Только поливальные машины сделали первый круг перед нами, перед зимой смывая к бордюрам летнюю грязь.

В восемь часов утра вылезаю теперь на Техноложке, с радостью рассматриваю знакомые мне места по дороге, даже прогулялся по Бронницкой до Клинского проспекта, освежая в памяти, что здесь расположено в эти незапамятные времена.

Вот нам располагался отличный стриптиз-клуб «Такси», живое место с классными танцовщицами, дальше несколько мини-кафе и индийский ресторан, за ним на углу китайский, а это кинотеатр «Космонавт», который станет со временем концертной площадкой и в этом амплуа переживет лихие годы.

Вот в этом полуподвале на Клинском мой приятель по училищу и секции бокса устроит шикарный кубинский ресторан, когда станет депутатом этого района.

Потом я вижу дегустационный зал «Нектар», в котором можно выпить семь мини порций вина за сумму от полутора до двух рублей или несколько рюмок коньяка за три с половиной рубля. Насколько я помню такие суммы через сорок лет.

Советское государство учит своих граждан выпивать со вкусом, прослушивая при этом лекцию об алкогольных напитках и их вреде. Зато потом можно провести какое-то время в подвальном баре-гроте, где длинный прилавок сделан из сотен зеленых бутылок из-под советского шампанского и придавлен мраморной плитой. В билет входит еще покупка бутылки какого-нибудь интересного алкоголя, только, мне рановато мечтать о посещении этого заведения, алкоголь продают с восемнадцати лет советским гражданам.

Я перехожу широкий Московский проспект и вскоре открываю дверь в квартиру уже своим ключом.

— Баба Тая, это я, Игорь! Нет, чай пить не буду, в училище завтрак ждет! — предупреждаю еще не привыкшую к жильцу и его внезапным появлениям старушку и просто оставляю свои вещи в прихожей.

Приходится торопиться, прогулка по памятным местам отняла много времени.

Потом обычный день в училище и такие же напряженные пол дня в магазине. Дел очень много, похоже, мой напарник или уже не может, или просто не хочет ничего делать, а Софье пока не хочется его увольнять по каким-то своим причинам.

Зато, после работы я получаю гонорар за два дня, в сумме шесть рублей и просто перехожу улицу, чтобы оказаться дома.

Я купил хорошего печенья в продуктовом недалеко от нас по знакомству нашей Иры, мы вместе пьем чай с хозяйкой.

— Варенья привезу на днях из дома, матушка любит его варить из черной смородины и малины, — сообщаю я бабе Тае.

Старушка расспрашивает меня о жизни, где я учусь и почему пошел работать, ее интересует, что за парень поселился у нее, я отвечаю на все вопросы обстоятельно.

Рассказывает и про свою жизнь, как вышла замуж за образованного парня и вместе с ним моталась по стране, пока, уже с солидным начальником по хозяйственной части не осели в Ленинграде, получив отдельную квартиру с удобствами.

— Так вся жизнь и прошла, на стройках и переездах, — немного грустит по прошлому старушка.

Одиноко она живет и жилец рядом, веселый и позитивный, ей очень раскрашивает жизнь. Есть с кем чаю попить, за кого переживать и немного поучаствовать в чьей-то жизни. Ну и про свою рассказать, это тоже бесценно.

Впереди у меня выходные дни на работе и по учебе я после обеда субботы свободен, пора домой прокатиться, родителей навестить и с приятелями пообщаться.

Однако, сегодня Зенит играет с ЦСКА на стадионе Кирова, придется провести время вокруг стадиона и еще бы пообщаться с кем-то из фанатов, чтобы узнать про главные места, где они собираются помимо стадиона.

После учебы я так и сделал, однако, того именно, что меня интересует, не нашел.

От Петроградки ехал на трамвае до кольцевой, видно уже по возбужденным предстоящим матчем болельщикам Зенита, как народ добирается до стадиона, там вылезли и долго шли пешком, встречалась даже конная милиция по пути. Билет купил в большой очереди за рубль и сел на трибуне.

На самом стадионе болельщиков оказалось не так много, около четырнадцати тысяч, Зенит еще и проиграл «коням» в итоге.

Так что, ничего организованного, кроме кричалок с 33-его сектор я так и не увидел, потом фанаты ленинградского клуба у выхода со стадиона искали болельщиков ЦСКА, однако, не нашли.

Я лично никого не видел из таких, только, они все равно искали и даже меня спросили, не видел ли я кого, болеющего за москвичей.

— Рядом со мной точно не было, — ответил я фанатам.

— А ты сам откуда? — довольно по злому спросил меня один из их вождей.

Похоже, парням просто охота размяться на ком-то, однако, я к таким хотелкам отношусь безо всякого восторга и вызов не принимаю.

— Из области, — хмуро отвечаю ему и ухожу, пока не пришлось биться с толпой агрессивных фанатов.

Добрался потом до Петровского стадиона на каком-то подходящем трамвайчике с остальными болельщиками и быстро пробежался по присмотренным пивнушкам, опять ничего такого не обнаружил и понял, что с этим делом в городе еще глухо совсем. Массово еще народ не собирается, да и первые фанаты с тридцать третьего сектора только пару лет назад начали между собой группироваться, насколько я помню.

— Это только в Москву ехать, однако, мал я ростом и возрастом, чтобы столицу покорять, да и из Питера еще, не любят там нашего брата. В Москве с фанатским движением у красно-белых все более-менее уже началось, только, не пробиться мне никак в основную тусовку и не поучаствовать в ставках, — понял я про себя.

Да и не хочу особо в какую-то тусовку входить, на выезды эти геморройные ездить, как заведенный, это уже особо настроенным человеком нужно оказаться, чтобы так рвать задницу за любимый клуб. Когда много других, интересных дел и тем кругом. Да и мне лучше с парнями с Конюшни больше общаться, чтобы стать своим среди них.

Так что, с кем-то знакомым на результат поспорить можно, а вот использовать свои знания в серьезном масштабе — никак не получается. Да и в те же пивнухи взрослые часто попасть не могут, потому что — мест нет и постоянный дефицит посадочных площадей во всем городе.

Что уже здесь говорить про подростка невысокого роста и повышенного самосознания.

Да, пока я наслаждался жизнью в деревне, прошел в Испании чемпионат мира, закончившийся триумфом сборной Италии, но и про полуфинал Германии с Францией я никогда не забуду.

Да, там я мог денег поднять на ставках и тотализаторе, только, кто же меня туда выпустит?

Никто, это мне понятно. Через границу тоже так просто не убежишь, так что, лучше рассчитывать на чемпионат девяностого года, там уже с выездом все проще окажется.

Да и не хочу я покидать свою страну, мне и тут уже хорошо живется, а будет еще лучше со временем.

Поэтому я доехал до Балтийского и махнул навестить родителей, размышляя по дороге на разные темы.

Дома мамуля обрадовалась моему приезду, сразу ужин выставила на стол, отец к моему дяде, своему брату, ушел посидеть за бутылочкой, благо тот в соседнем доме проживает.

Время уже позднее, я устал за целый день учебы и беготни на стадион и обратно, помылся начисто в ванне и разомлел, даже к приятелям не собираюсь выходить.

Пока начал засыпать, пришел пьяненький отец, обрадовался, что я приехал и сразу же начал ко мне приставать по поводу моей теперешней жизни:

— Как тебе живется в Ленинграде? А как учеба? Где живешь теперь?

— Прожил десять дней в общежитии, теперь нашел себе хорошее жилье у одной старушки. Буду около Московского жить, работу тоже нашел.

Отец прямо аж подпрыгнул, узнав, что у меня и жилье есть, и работа уже имеется.

— Ну шустер! А училище как же?

— А что, училище? Оно мне не особо требуется для жизни. Раз уж проучился полторы недели, проучусь еще две, получу стипендию и отчислюсь, наверно.

— Да как же ты сын, без образования останешься? — не может поверить отец, — Тогда в школу возвращайся! Тебя еще возьмут в девятый класс!

— Отец, не требуется мне никакого образования! Ни среднего, ни высшего! Я и так отлично буду жить!

Папка только махнул рукой и ушел в свою комнату, не понимая, как можно остаться без какого-то там диплома. Понятно, что в Советском союзе дипломы грузчикам не выдаются, да и на фарцовку спецификации тоже нет.

Утром отец пришел в себя, мы долго завтракали на нашей крохотной кухоньке, радуясь выходному, крепкому чаю и блинам с вареньем.

— Мамуля, мне бы пару баночек варенья с собой требуется.

— Зачем, сынок?

— Буду с хозяйкой чаи гонять утром и вечером. Великое дело, это хорошего чаю попить, особенно, дождливой осенью.

Оставил родителям номер телефона нового места жительства, только сурово предупредил никого ему не давать и без причины не звонить.

— Будут меня там из военкомата искать или еще что, тогда сами перезвонить можете. Больше никому про него знать не требуется.

Днем стал собираться, много мне чего перевести из необходимого в свою комнату, всю аппаратуру для записи, книги те же не помешает под рукой держать на всякий случай. Беру еще всякую одежду, белье, полотенца, немного денег из тайника на раскрутку.

Придется обязательно дверь железную бабуле поставить, она часто гуляет по району, навещая знакомых и квартира в этот момент остается почти без защиты. Тем более, когда я на учебе, правда, не так много времени мне осталось посещать фазанку или еще когда на тренировку ушел.

Да и работая даже напротив окон квартиры — за всем не уследишь.

Начну бизнес наводить, так местное жулье точно принюхается и приметится, насчет подломить квартирку и унести все ценные вещи.

Беру пока один кассетник, потому что он требуется мне в первую очередь, дописываю еще пяток кассет за день и вечером гружусь в рейсовый автобус до вокзала. С моим багажом особенно не побегаешь пешком, да и лучше не рисковать имуществом зазря. Двадцати записанных кассет мне вполне хватит на неделю в городе.

Еду в электричке и с улыбкой вспоминаю, как раззадорил папку поспорить насчет исхода всех знакомых мне матчей в европейских кубках, которые пройдут в эту среду.

У отца противоположное мнение оказалось насчет Торпедо, что Бавария раскатает его даже в Москве, насчет Спартака, что и он продует там же. Про Динамо московское и тбилисское я итогов первых матчей не помню, только то, что они вместе бесславно вылетят после первого круга.

Про киевлян в матче со швейцарцами мы не спорим, надеемся на победу.

Отец упирает на свой большой опыт болельщика футбола, я ссылаюсь на то, что увидел результаты во сне:

— Тогда, отец, предлагаю ставку на результат, сначала можно по рублю?

— Ты теперь работаешь, теперь рабочий человек! Чего мелочиться, сын? Давай по три рубля! — гонорится отец и попадает в ловушку.

— Ишь, чего вы придумали! — возмущается мамуля, когда мы просим ее разбить нам руки.

— Ничего, мать, разбивай! Поучим сына, а то он больно деловой стал! — горячится отец.

Ну, теперь только стоит дождаться результатов. Я на отцовские деньги не претендую особо, однако, приучить его к тому, что сын продолжает смотреть в будущее со стопроцентной вероятностью — не помешает.

Про историю с мамулиным зубом он уже забыл давно, да и про мои предсказания смерти Брежнева и прочей чехарды Генсеков, наверняка, уже тоже.

Так и пошла моя жизнь, два дня отработал в магазине после учебы, в среду смотрел футбол.

Отец все же не удержался, позвонил мне после первого тайма Спартака и громко поздравил меня с потерей трешки.

— Подожди, папуля, есть и второй тайм еще!

После второго он не позвонил, чего я и ожидал, уже должен мне шесть рублей на сегодняшний день.

Я купил в радиотоварах во Фрунзенском универмаге антенну с рогами и долго настраивал черно-белый телевизор бабули, пока не нашел для интенны идеальное место. Теперь у нее вместо полутора программ целых четыре и баба Тая просто счастлива, что может смотреть их все по очереди.

Дальше моя жизнь пошла по налаженному мной самим комфортному пути, я пока посещаю путягу, встречаюсь на уроках со своими одногруппницами, а на переменах с остальными парнями. Вместе с ними мы завтракаем, обедаем и полдничает, забираем недельный паек с собой, потом я с ними прощаюсь.

Электронику я постоянно беру с собой на работу, там гоняю свою музыку негромко, особенно ориентируюсь на заходящую молодежь, которая отлично клюет на наживку. Софья Абрамовна не против прослушивания музыки, бывает и свои кассеты приносит, похвасталась, что у нее дома имеется настоящий Шарп.

— Он то играет гораздо лучше твоего сташилы!

Ну, я этим утверждением я не спорю, и играет лучше, и выглядит круче в сто раз, однако, что имеем — то имеем.

Продавщицы, Ира и Люда, просто удивляются моим коммерческим способностям по впариванию музыки в виде записей, правда, сами попросили по кассете домой. Девушкам, с которыми отношения все лучше, потому что я запретил им при мне что-то тяжелое поднимать, отдал кассеты всего по четыре рублю, как своим людям и теперь они помогают мне в торговле.

Однако, я ничего не продаю в магазине или около него, доровариваюсь встретиться после девяти вечера в подворотне около дома. И народ приходит, отдает по шесть рублей с половиной за кассету с модной записью легко.

Я пока демпингую по ценам, понимаю, что мне требуется создать себе имя на этом музыкальном поприще, беру сразу брак на перезапись и выдаю тут же другие кассеты, если такое случается.

Все двадцать кассет пристроил за неделю, тяга на самом деле меня удивляет самого. Заработал не так и много, трицать пять рублей, только, это чистая прибыль за четыре дня.

В свободные дни посещаю тренировки в Конюшне, понемногу осваиваюсь там. Стараюсь поменьше боксировать, побольше тягать железо, здесь с этим делом все гораздо солиднее обстоит, есть целый зал с железками и штанги со стойками. Выступать так уж сильно за «Трудовые резервы» я не рвусь, да и конкуренция в моем весе очень солидная, даже подумываю найти качалку где-нибудь поближе со временем, однако, все же на будущее лучше с местными боксерами нормально общаться.

Теперь придется ехать в воскресенье домой и тащить бобинник сюда, потом еще и вертушка понадобится.

Сначала, первым делом, придется заказывать железную дверь, замки получше качеством я уже купил в скобяном отделе универмага.

Опять же, по звонку уважаемой там Софьи Абрамовны.

Глава 16

И что же вы думаете, я услышал первым делом, когда только открыл дверь родительской квартиры:

— Сын! Давай забьемся на результат ответных матчей! — отец принесся встречать меня в коридор, размахивает руками, похоже, заболел тотализатором в чистом виде.

Или надеется отыграться! Получил по щам и не хочет признавать своего разгрома, интеллектуального и физического!

Азарт — заразное такое дело, тем более, на его девственную и чистую душу неизбалованного советского человека.

У меня когда-то оператор фотолаборатории, умный, очень образованный мужчина несколько лет не мог от игровых столбиков оторваться, пока совсем не переболел этой заразой. Все деньги туда сливал.

— Ага, папуля, забьемся! Когда ты со мной рассчитаешься за то, что проспорил! — весомо отвечаю я, собираясь узнать, далеко ли зашла у него эта болезнь.

— Давай потом рассчитаемся, когда ответные матчи отыграют! — предложение не блещет новизной, только, я теперь в понятиях гораздо больше разбираюсь, чем в своем девятом классе.

— Нельзя, папаша! Никак нельзя! Фуфлыжником тогда будете по понятиям! — отказываюсь я так забиваться, — Или деньги выкладываете или в петушиный угол переезжайте!

Папка пытается меня уговорить отложить расчет, только, не нравятся мне его хитрые глаза и речи несвязные. Как и нежелание отдать проигранное, подозрительное такое желание, если не сказать больше.

Больно много о себе понимает, что умнее сына в десятки раз. Может, когда то давно, лет сорок назад так и было, только, не теперь.

Начинает уверять меня, что не стал бы деньги с меня брать, даже, если бы выиграл, только, это бредовые уверения легко разбить:

— Вот, когда выиграешь, тогда и не забирай! А, пока, будьте любезны! — и я протягиваю ладонь к нему навстречу и делаю характерный жест пальцами.

— Мать, выдай ему шесть рублей! Кровопийце этому, родного отца не жалеет, — сдается отец.

— Дело не в жалости! Хочется выигрыш в руках подержать! — веселюсь уже я.

Только теперь упирается уже мать, она не собирается разбрасываться по папкиным спорам трудом заработанными деньгами.

— Обойдешься, старый! Что ко мне попало — взад не вертается! — прямо так по-деревенски слышит отец, а я просто помираю со смеха в это время.

— Видишь, сын, с кем я живу! — взывает о помощи отец, мать на него ругается за такие слова.

— Это, пап, твой надежный тыл! А то бы ты все деньги семейные продул со своим гонором! Говорил же тебе, чтобы играть по рублю, рано тебе еще на высокие ставки выходить! Мало слишком еще в футболе и жизни понимаешь! Больше к умному сыну прислушивайся!

Отец видимо злится, однако, сдерживает себя, надеется все же отыграться в следующий раз.

Эх, папуля, твои надежды, это все равно, что против шулера играть его же картами!

Шулером ощущаю себя именно я, а отца — наивной, слабой жертвой, не способной на малейшее сопротивление.

Потом я все же соглашаюсь снова поспорить с отцом, даже на его условиях, которые кажутся совсем невыгодными для меня.

Ему, конечно, кажутся, поэтому он так бодрится, рассчитывая обязательно отыграться.

Про московское и тбилисское Динамо опять не спорим, там все на тоненького пройдет, да и счет я не помню.

Про киевлян тоже не спорю, понятно, если они выиграли на выезде, выиграют и дома у «Кузнечиков».

Зато, про Спартак отец уверен на все сто процентов, что их порвут на клочки в Лондоне:

— Они и в Москве то случайно выиграли, повезло просто!

Ага, случайно!

Просто схема Бескова-Романцева опередили футбольное развитие на тридцать лет вперед, как я теперь могу отчетливо понять с высоты прожитых лет. Этот мелкий пас и постоянный контроль мяча — так давно уже играют все мировые гранды футбола в моем времени.

После десятилетий тотального футбола от Кройфа и Лобановского все же спартаковская система оказалась продуктивнее и более передовой. Главное — не носиться как кони за мячом, надрывая сердце и мышцы с суставами, а просто и без лишних эмоций его контролировать.

Особенно эффективна эта тактика оказалась против простоватого стиля британцев с их постоянными навесами в штрафную. И Арсенал, и Астон Вилла жестоко прочувствовали все на своей шкуре.

Я помню, что еще едва Торпедо не выбьет Баварию, однако, сказка все-таки не случится. Поэтому ставлю на то, что автозаводцы просто не проиграют матч.

— Кому, самой Баварии? На стадионе в Мюнхене? — скептицизм отца можно понять.

Да, трудно себе такое представить, однако, немного везения и дальше вполне могли пройти торпедовцы.

Поэтому снова спорим на два матча и снова по три рубля, хотя я предлагаю понизить ставкивследствии явной недееспособности одного участника, моего отца, до одного рубля.

И записываю наши ставки на бумаге, веры отцу больше особенно нет, заставляю его расписаться даже.

— Почему это я не дееспособен? — возмущается отец.

— А у тебя в кармане хоть десятка есть? Нет, только рубль на обед! А у меня деньги есть! — я достаю из кармана три десятки и еще несколько купюр.

— Откуда у тебя столько? Стипендию выдали? — догадывается папка.

— Нет, просто сделал. Наторговал, причем, все очень нужным советским людям продуктом.

— Ты теперь, как тот цыган — все по рынкам шастаешь! — снова разоблачает меня отец, я только улыбаюсь в ответ.

Теперь я тащу на электричке бобинник на квартиру к бабе Тае, пора начинать снова копировать интеллектуальную собственность проклятых буржуев.

Пришла пора активно писать кассеты и хорошо бы еще подкупить музыки, только, с дисками связываться больше мне не хочется, слишком они дороги в запакованном виде, а что там внутри, хрен проверишь при покупке.

Лучше общаться с народом, обмениваться записями и пополнять свою фонотеку. Сейчас у меня есть два диска суперхитов, один — навсегда постоянный, это творчество мятежного Моррисона, второй станет супер востребованной музыкой именно в следующем году. Впрочем, писать и продавать можно его уже сейчас, это диско хорошо заходит народу.

Понадрываться пришлось с бобинником хорошо, все руки оттянул, зараза, пока дотащил его от платформы до остановки перед вокзалом, а потом от остановки на Измайловском до своего жилья, а это метров триста, если не больше.

Потом, перед сном, пьем с хозяйкой вечерний чай с мамулиным вареньем, в этот раз с клубничным, пока идет запись с бобинника на кассетник.

Судя по глазам родителей, они прощаются с техникой, которую я утаскиваю из дома, где она так надежно стоит по их мнению. Утаскиваю — неизвестно куда и с какой целью.

— Ох, украдут у тебя всю аппаратуру! — горестно вздыхает матушка.

Ну, у восьмиклассника могли бы, однако, теперь я готов защищать свое имущество крепкими дверями с надежными засовами и своим взрослым сознанием.

Однако, деваться некуда, приходится рисковать техникой, она мне необходима для работы, теперь у меня много свободного времени, я могу сделать небольшие коррекции в своих записях, потому что понял, какая музыка нравится каким слушателям.

Более мелодичная и нежная тем же девушкам из магазина, Ире и Люде, да и Софье Абрамовне той же. Она пообещала принести мне пару кассет, чтобы я залил ей все, что у меня есть, для дочки и сына.

Более молодым ребятам и девчонкам, моим ровесникам, нравится и такая, и более резкая, вызывающая музыка, как ее можно назвать.

Приемлемое качество за небольшие деньги — это мое предложение народу района, с которым я понемногу знакомлюсь.

Понятно, что через пару месяцев напряженной работы придется везти тот же кассетник обратно Володе на протяжку и пропайку аппарата, замену пасиков и прочей мелочевки. Зато, бобинник и радиола вполне успешно могут пахать годами.

Теперь я хлопочу начет установки качественной двери, по выданному мне номеру телефона той же незаменимой Софьей Абрамовной вызвал мужиков с какого-то оборонного завода. Они пришли, замерили проем, забрали приготовленные замки, пообещали за неделю сварить дверь, потом вывести ее с территории завода с первой оказией.

За дверь попросили двадцать пять и за установку десятку, баба Тая даже перепугалась от таких цифр и такой дорогой вещи.

— Зачем она мне, Игорек? Уже столько лет с этой дверью прожила и ничего не случилось.

— Даже не вам, а мне требуется, баба Тая. Ничего, с хорошей дверью жить спокойнее, помогает меньше переживать о будущем. Софка, как вы говорите, этих мужиков порекомендовала, а ихняя братия в защите своего имущества соображает лучше всех. Настрадались за несколько тысячелетий от инквизиции, грабителей и той же Римской империи.

Баба Тая тоже смеется, представляя страдающую от легионеров Софку.

Понятно, что против лишней защиты смысла нет спорить, поэтому баба Тая быстро соглашается со мной.

Договорились со старушкой, что я буду забирать за дверь по пять рублей из аренды постепенно.

— Так еще одну дверь поставим, внутреннюю, из дерева, чтобы из подъезда не дуло и вообще никакого шума не доносилось, — объясняю я старушке, — Я ее тоже заказал, она недорогая, стандартная будет.

Еще восемь относительно спокойных лет заката Советской империи пройдет, потом хорошая дверь очень даже понадобится в лихие времена, когда по улицам одни наркоманы начнут шасть с единственной мыслью — украсть и употребить, чтобы быстрее сдохнуть.

Надеюсь, баба Тая столько проживет, чтобы порадоваться за мое приобретение и весомое улучшение условий проживания на ее жилплощади.

Случилась у меня еще первая стычка с местными ребятами, решившими, что залетного паренька можно и кинуть беспроблемно. Тем более, какого-то мелкого грузчика из овощного магазина.

То есть, так точно в этом я не разобрался, однако, чутье подсказало не медлить в непонятной ситуации.

Вышел я со своей сумкой через плечо, как договорено, в проезд дворовой, а меня там вместо пары покупателей сразу четверо парней ждет, да еще с овчаркой на поводке. Здоровенная такая псина, поэтому вступать в какие-то разговоры я не стал, понимая, что могу серьезно пострадать в случае непоняток, а моя ножка от табуретки мне здесь не поможет. Сами покупатели не выглядят здоровыми ребятами, однако, такие достаточно наглые мне показались по выражению их физиономий.

— Э, так не договаривались! — только и крикнул я им, сразу же дал задний ход в парадную.

Я сразу всех предупреждаю, чтобы не толпились в проходе и подходили за кассетами строго по одному, чтобы не отвлекали мое внимание от непростого дела купли-продажи. Нафиг мне толпы народа лишние контролировать, когда деньги считаю и кассеты выдаю.

Еще решат достаточно наивные парни все рассчеты закончить одним хорошим ударом по моему лицу, чтобы потом попробовать запустить жадные руки в мои карманы. Упустил я момент прорекламировать свои боевые способности, ничего, теперь покажу свое умение в непосредственном столкновении.

Заскочившего за мной следом бросившегося в погоню парня встретил парой жестких ударов по лицу, и он вывалился из подъезда обратно в полубессознательном состоянии, под ноги к остальным загонщикам и их собаке.

Да, голым кулаком легко ставить на место неготовых к серьезным колотушкам противников. Это не в тяжелых любительских перчатках побеждать подготовленных боксировать не хуже тебя парней. В юношеском любительском боксе Ленинграда, а другого то и нет, нокауты или даже нокдауны не такое уж и частое явление.

Да и на взрослых первенствах тоже случаются далеко не в каждом бою.

Хотя, на том же первенстве Профтехобразования во втором бою попался мне коренастый парень, отправивший своего первого соперника в глубочайший нокаут таким быстрым деревенским ударом, как говорится, из-под задницы. Даже фамилию помню до сих пор — Травников его звали, а мое товарищи по команде, которые почти все уже проигравшие новички, смотрели на меня с понятной жалостью, ожидая и для меня подобной участи.

Однако, я просто бил парня на расстоянии все раунды, легко засушил бой, так и соперник оказался не самого высокого уровня, хотя, постоянно выбрасывал свою тоже левую руку откуда-то из-за спины, мечтая повторить прежнюю победу.

После выдачи люлей самому назойливому покупателю больше я ждать никого, особенно овчарку, не стал и стремительно влетел по лестнице на свой третий этаж.

Может, он и не хотел ничего такого, однако, ломанулся следом за мной, не понятно, с какой целью, поэтому, лучше перестраховаться. Да и показать свое умение в мордобое совсем не лишнее дело, потом еще назовусь КМС по боксу, этого вполне хватит для большинства местных хулиганов, чтобы перейти для них из статуса непонятного паренька сразу в солидные авторитеты.

Когда в той жизни я начал посещать кафе «Аленушка» напротив метро Фрунзенская, некоторые мажоры из стиляг, более о себе понимающие, чем остальные, попытались что-то там надо мной подоминировать. И сами парни такие питерские, более повидавшие в жизни, по сравнению с курсантиком, и одеты в Ливайс 501 поголовно. Однако, стоило только приятелю Антохе рассказать про меня, что я боксер и целый кандидат в мастера спорта, все вопросы оказались сняты на раз.

Потом только руку радостно пожимали все время при встрече и другим рассказывали обо мне при каждом удобном случае с гордостью.

Антохе, правда, тоже пришлось отвесить поначалу разок, проведя учебный бой на паре имеющихся у него перчаток, излечить от недоверия, так сказать.

На этой неделе выдали, наконец, нам форму, такую для ПТУшников специальную, так что, теперь я обеспечен рабочей одеждой для магазина.

А куда мне ее еще девать? Не носить же с гордым видом! Не те уже времена стоят на дворе!

Ну, если попросят слезно вернуть обратно для отчета, принесу в училище без проблем, не больно она мне и нужна.

Хотя, кому она там так уж нужна? Выдали и выдали, под роспись, значит, списали навсегда.

Слухи о моем выезде из общежития пока не донеслись до начальства училища, меня не вызывают никуда на ковер, я этому только рад. Понятно, что многие одногруппницы живут не так далеко, как я, в том же Ломоносове или Сосновой Поляне, Гатчине или Пушкине, поэтому ездят постоянно домой, им общежитие не положено, как питерским.

Я же, уже по каким-то советским нормативам, по тому, сколько времени занимает у меня путь домой, могу претендовать на место-койку в общаге, однако, не собираюсь больше там жить. Освобождаю место нуждающимся товарищам, так и сказал девчонкам после первой пары, примеряя выданную куртку.

По-прежнему тружусь в магазине, пишу музыку, начал общаться с двумя ровесниками из приличных семей в новом доме и понемногу расширяю свою фонотеку путем обмена. У одного из парней есть даже пара дисков с Элвисом, я хочу их все переписать на бобины, пока есть возможность.

Поэтому, в четверг после учебы еду домой, чтобы захватить вертушку, до ответных матчей еврокубков еще целая неделя, поэтому отец ходит гоголем, рассчитывая обязательно отыграться и щелкнуть меня по носу.

Представляю, какая оплеуха ждет его по итогу за излишнюю самонадеянность и постоянно демонстрируемое неверие в прогнозы сына. Тут уже и до десятого ноября недалеко осталось, скоро достану бумажку со своими предсказаниями.

Теперь уже не получится отмахнуться от моих слов. Ну, я так надеюсь, родители у меня очень упертые, отец никак не может расстаться с надеждой упрятать сыночка в военное училище.

Через неделю привезли на бортовом газоне тяжелую, уже покрашенную темно-коричневой краской железную дверь и еще через пару дней поставили ее в проем. Замки обварены качественно, язычки входят-выходят без проблем, я рассчитался с умельцами, заплатив им за установку и железной, и деревянной дверей сразу.

Соседи по подъезду выходили на шум крепежно-сверлильных работ, я там не стал светиться, как организатор процесса, поэтому пришлось бабе Тае самой рассказывать жильцам, зачем она ставит себе такую мощную защиту и от кого оберегается.

После этого, достаточно хлопотного процесса, я обучаю хозяйку пользоваться новыми ключами и облегченно вздыхаю.

Наконец-то до моего собрания техники так просто не доберешься, просто один раз пнув крепким ботинком, как следует, дверь квартиры.

Еще через неделю в нашей путяге большой праздник, в кассе выдают стипуху всем-всем, поэтому я получаю на руки свои, даже не сорок, а целых сорок пять рублей, что-то там добавили на обзаведение своими личными мыльно-пенными принадлежностями.

Теперь плотно задумываюсь, стоит ли еще посещать свою новую альму-матер.

— Пожалуй, пора писать заявление на отчисление, — решаю я и собираюсь заняться этим делом со всей ответственностью на следующий день.

Однако, вечером на работе я узнаю, что прихватило по здоровью нашего второго грузчика, что-то с почками у него, поэтому Софья Абрамовна просит меня подменить того на рабочем месте. Естественно, я подменяю и знакомлюсь более плотно со второй сменой в магазине и ее заместительницей.

Работаю два дня подряд с утра до позднего вечера, а когда появляюсь в училище, узнаю, что меня уже ищут.

— Понятно, что обратили внимание преподы на мое отсутствие, а теперь еще узнали, что я съехал из общаги, сейчас начнут пугать отчислением и всякими прочими ужасами, — понимаю я, когда меня сразу же около класса находит завуч по воспитательной работе.

Так и случилось, меня отводят в приемную директора училища, где я дожидаюсь приглашения в кабинет.

— Бессонов, ты прогулял уже два дня занятий! Что с тобой теперь делать? — эти слова из уст мужчины-директора подразумевают, что я должен покаяться, пообещать себя хорошо вести и тогда мне вынесут первое предупреждение.

Сколько таких предупреждений может получить будущий представитель рабочего класса, пока еще его выпнут из путяги, я так и не узнаю сейчас, потому что прошу отчислить меня по собственному желанию.

Пришлось вытерпеть полчаса сплошных уговоров и всяких интересных предложений, однако, я все-таки настоял на своем, заявив, что больше не собираюсь посещать данный учебный корпус никогда в жизни.

— Ладно, заявление я писать не буду, отчислите меня когда-нибудь, когда захотите, — решил я, когда надоело мне их уговаривать, и в быстром темпе покинул кабинет директора и весь учебный корпус, пока руководство не опомнилось, не начало требовать у меня сдать ученический билет и казенную форму обратно.

Так и закончилось мое обучение специальности пекаря-кондитера, внезапно и закономерно.

Кто-то скажет, что не стоило и начинать, я не стану спорить, все случилось, как случилось.

Попробовал, присмотрелся, подождал и теперь начинается моя уже другая, трудовая жизнь.

Стоило ли терпеть явно не нужные мне занятия и освежать в голове школьную программу?

Зато, меня кормили неплохо, определили койку в общаге, когда она мне оказалась нужна. Теперь у меня еще есть ученический билет ПТУшника и сорок пять рублей похрустывают в кармане новыми купюрами.

Мне и в самом деле пришлось работать без выходных две недели, подменяю продолжающего находиться на больничном мужика, так что, учусь теперь непосредственно на рабочем месте, получаю неплохие деньги за свои полторы смены в качестве грузчика.

Номер телефона Свете я не успел передать, впрочем, ничего страшного, успею еще ее встретить около училища, если очень уж захочу.

Приходит время узнавать результаты матчей, по телевизору футбол на рубежом очень редко показывают, узнать получится только на следующий день. Или в программе новостей, или в «Советском спорте».

Судя по молчанию отца — он тяжело переживает свое очередное поражение в ставках и выросший долг сыночку.

Еще через пару дней я покупаю очередную газету и смотрю на результаты жеребьевки второго круга.

— Ага, киевлянам досталась албанская команда, значит, играть не будут, выходят в следующий круг автоматом. Спартаку попалась голландская команда Хаарлем, первый матч дома двадцатого октября.

И тут я внезапно отчетливо вспоминаю, чем закончился этот матч в Москве, понимаю, что остаться в стороне от случившегося у меня не получится.

Глава 17

Точно, на выходе со стадиона начнется давка.

Что там случится, я точно не помню, то ли кто-то упал, то ли одновременно с соседних трибун народ запустили на лестницу. В этот день на улице было морозно, замерзшие болельщики резко рванули со стадиона в конце матча, потом Спартак забил второй гол на последней минуте и многие повернули обратно, в итого около шестидесяти погибших официально, из них много подростков.

При СССР, конечно, ничего не писали про эту трагедии, узнали граждане о случившемся только в девяностые годы. Подробную статью о трагедии я прочитал последний раз уже через тридцать лет, за прошедшее время с тех пор много чего подзабыл.

Получается, это второе такое знаковое событие после моего переселения, которое я могу вспомнить, вмешаться и попробовать что-то исправить.

Не совсем верно сказано, кое-что из знаменательных дат я еще помню, однако, в смерть Брежнева и избрание Андропова на пост Генсека не могу вмешаться никак при всем желании. Да и что там можно исправить — не понимаю.

Пока я продолжаю залезать обоими руками в историю страны, мечтая сдать органам маньяка, поэтому снова раскидываю по ящикам на улице Желябова свои конверты с анонимками примерно такого же содержания. Нового почти ничего про него я не вспомнил и продолжаю отправлять их по прежним адресам, в этот раз по пути на тренировку.

Хотя, все же — нет, кое-что я вспомнил — имя и отчество монстра, теперь могу составить хоть запрос в той же Горсправке Ростова-на-Дону. Надеюсь, что такая там есть, где-нибудь на вокзале или площади перед ним должна найтись такая услуга.

В анонимки, конечно, это знание тоже добавил и еще написал про ростовский парк «Авиатор», где он начнет подстерегать своих жертв, про него тоже вспомнил.

Иначе, как мне найти маньяка — не представляю себе, даже если он остался жить в Шахтах, если на мои конверты органы забили большой и толстый.

Или — если он переехал куда-то, если почувствовал пристальное внимание к своей персоне, тем более, если его проверяли на причастность к убийствам, допрашивали и задерживали. Если сделали хоть что-то из этого.

Тогда он снова затихарится, как после первого убийства, заляжет на дно. И год, а может и два, не будет собирать свою кровавую жатву, бродя по лесополосам и паркам.

Только, потом все равно не выдержит и займется любимым делом — понесет смерть и страдания людям.

В общем, без обратной связи мне придется все-таки ехать в южную ростовскую губернию, искать там его логово, что я могу сделать только относительно официальным путем, через ту же справку, естественно, без обращения в милицию или куда-то еще.

Только, для таких разъездов обязателен в советской стране паспорт, не имеющим его несовершеннолетним не рекомендуется кататься по стране, да и просто можешь доехать до первой проверки той же транспортной милицией на самом или около вокзала, еще и переночевать нигде не получится. Хотя и с паспортом это очень непростое дело — разместиться в любой гостинице, впрочем, с деньгами сверху это вполне возможно. А поездка займет дня четыре, пока я доберусь до Ростова-на-Дону, пока узнаю прописку маньяка, пока доеду до города, где он обитает и еще необходим хотя бы день на то, чтобы присмотреться к месту будущего возмездия.

Только под мостом ночевать остается, как Тому Сойеру с друзьями, поэтому, придется кататься в поездах, что довольно сложно, когда необходимо вести наблюдение за маньяком, или где-то в парке, для чего потребуется кусок брезента, легкое одеяло или что-то похожее на него. В принципе, я могу привезти все это добро с собой.

И, значит, более-менее теплая погода для ночлега в кустах.

Ладно, сейчас мне еще рано думать о поездке в Ростов-на-Дону.

Теперь передо мной встает неотложный вопрос, что я могу сделать, чтобы предотвратить давку на стадионе и спасти людей, раз я точно знаю про такое грядущее событие?

Как довести до сведения дирекции стадиона или руководства той же милиции, которая там поддерживает порядок, что их ждет в самом конце матча?

Снова писать письма и отправлять их таким же образом?

Вполне возможный вариант, если будут предупреждены, значит, вооружены.

Только, обратной связи у меня не будет, придется ехать в Москву, посещать сам матч и смотреть, какие меры будут предприняты. Возможно, еще и там попробовать предупредить трагедию, действуя уже по обстоятельствам.

Хотя, что я могу сделать на шумящих трибунах — сам не понимаю.

Можно еще обклеить все столбы и деревья перед Лужниками с предупреждением о возможной давке. Тогда мне лучше приехать в район стадиона рано утром, придется ехать в Москву на ночном поезде и заняться этим делом еще в темноте осеннего утра. Плохо, что не будет возможности спокойно осмотреться тогда, прямо перед матчем точно не получится ничего развесить, в районе стадиона будет много милиции, меня быстро заметят и задержат.

Не принято в нашей стране что-то исподтишка развешивать на столбах, поиграть в подпольщика, клеящего листовки, долго среди бела дня не получится. Да и утром тоже может не получиться или поснимают их все, как только заметят, припишут эти предупреждение о давке врагам советской власти, желающим опорочить праздник спорта советских людей.

Осталось две недели, чтобы придумать что-то действенное.

Отработав в магазине плотно две недели, я уже хорошо подружился со второй сменой продавщиц, понятно, что я гораздо более работящий и отзывчивый, чем штатные грузчики, бухарики и распиздяи.

— Нашего Федора не допросишься, особенно к вечеру, что-то серьезное переставить или машины быстро разгрузить. Постоянно ему перекурить нужно и яйца почесать, — рассказывают они мне.

Что и понятно, доработал бы я на этой должности до сорока или пятидесяти лет, тоже бы на все забил давно и лишний раз не шевелился. Тем более, если бы напивался каждый день, как какой-то зомби.

Такое место — что дальше уже падать некуда! Куда там из грузчиков пойдешь — только в дворники?

Однако, мне вполне подойдет для начала, да и денег заработал хорошо, к окладу в восемьдесят рублей выбил себе премию еще в половину этой суммы.

— За голый оклад точно не смогу себя воодушевить на целый рабочий день, — так и заявил Софье, на что она сразу же пообещала мне премию.

Видно, что хорошо ее прижало, а денег она и так хорошо делает на магазине с определенными дефицитами, кроме своей небольшой зарплаты.

То есть, к своим сорока пяти за пол смены еще шестьдесят получил от той же Софии, за восемь полных рабочих дней, однако, вымотался очень сильно. Больше уже к вечеру ни на что сил не оставалось, ни на торговлю, ни на то, чтобы куда-то пойти, порадоваться молодой жизни.

Баба Тая меня жалела, приходил совсем уставший и сразу ложился спать.

Ну, как выбил премию, таким образом дело с оплатой, наверняка, и раньше в магазине обстояло, иначе на такую должность за голый оклад в жизни никого не найдешь.

Хорошая сумма, только и пахать мне пришлось на износ, все же мое тело подростка не так легко справляется с тяжелыми ящиками и мешками, как взрослый мужик их перекидывает.

На тренировки все же ходил один раз в четыре дня, стараюсь больше качаться, а не махать кулаками, однако, тренер настаивает именно на работе в ринге. Хочет на мне подготовить пару парней для первенства Ленинграда, именно против соперника, работающего в контратакующей манере. Ругается еще, что хожу редко, приходится оправдываться тем, что много учебы навалилось. Только, тренер не верит мне:

— Какая там еще учеба в ПТУ? Чтобы каждый день ходил тренироваться!

Ох, чувствую, скоро выгонят меня из секции. В принципе, ничего страшного, могу и в другой зал ходить, поближе что-то найти. Тут рядом есть спортивная школа общества «Локомотив», наверняка, и там зал бокса найдется, Тот же Антоха с приятелями ходил туда на борьбу, насколько я помню прошлую жизнь.

Гастриков из Узбекистана, Таджикистана с Киргизией вместе пока не видно на низкооплачиваемых рабочих местах в российских городах. Им это еще так сильно не требуется, ехать куда-то в такую даль и там искать работу. Пока и так российский народ неплохо их кормит, по заветам верного и несгибаемого интернационалиста, дедушки Ленина.

Гастарбайтеры с юга пока не стремятся работать дворниками или грузчиками, предпочитают на рынках свою диаспору поддерживать, торгуют цветами и фруктами, конечно, это те, кто смог канал доставки в северный город пробить как-то.

Это еще все впереди, такое разделение советских республик на будущих доноров и тех, кто сидит на постоянных дотациях и шее глуповатого старшего брата.

Конечно, с такой пахотой в магазине мои процессы с перезаписью музыки солидно увяли, распродал последние кассеты, используя в качестве рекламного носителя все тот же мой кассетник в магазине.

Появился в магазине и участковый в звании капитана, значит, и на моем горизонте, зашел в кабинет к директору, пробыл там немного и вышел уже с солидным пакетом в руках. Еще и меня внимательно рассмотрел, прислушался к негромко играющей музыке, ничего говорить или спрашивать не стал и ушел.

Понятно, что Софья ему про меня намекнула, поэтому с расспросами участковый не стал торопиться, однако, вскоре точно обратит на меня пристальное внимание.

Такие товарищи на его территории или должны чем-то благодарить местного хозяина или прятаться от его всевидящего ока. Думаю, что эта тенденция еще не везде так укоренилась в позднем СССР, скорее всего, где-то около вокзалов или рынков те же торговцы обязательно платят за спокойную жизнь без прописки.

В нашем центральном районе такое вряд ли процветает, да и есть у меня прописка в области, технически я могу оттуда ездить на работу.

Теперь начнет и на меня информацию собирать, узнает вскоре, что я занимаюсь музыкой, что проживаю без прописки в квартире уважаемой бабы Таи.

Конечно, крыша от Софии Абрамовны на меня распространяется в магазине, только, это касается именно работы грузчиком, причем, еще и несовершеннолетним без официального трудоустройства.

Впрочем, вскоре с этой проблемой все разрешится, осталось всего три месяца подождать до совершеннолетия и получения паспорта. А там уже официальная работа и даже оформление трудовой книжки, становлюсь полноправным тружеником.

Интересно, за бездетность с меня тоже станут деньги вычитать?

А вот со спекуляцией и незаконным проживанием в отдельной квартире возникнут у участкового определенные вопросы, которые он мне рано или поздно озвучит.

Поэтому придется искать подходящее место для проведения сделок, так, чтобы меня сложно было прихватить и всегда имелся вариант безопасного отхода при облаве.

Ни к чему давать дополнительные козыри органам милиции, не все еще так коррумпированы, не на все прегрешения уже имеются определенные ценники, лучше держаться как можно осторожнее и не нарываться на проблемы голой грудью с размаха.

Около своего подъезда сделки проводить ни к чему, место слишком приметное и открытое, из того же магазина хорошо просматривается. Придется занимать удобную для наблюдения позицию в каком-то подъезде, из которого можно легко контролировать подступы к нему.

Поэтому я задумался на будущее устроить себе такой же проход на один из чердаков близлежащих домов, чтобы всегда иметь запасной выход, как устроил около того же ЛОКа. Дело это не сложное, вскрыть дверь на чердак или же, наоборот, повесить там замок, чтобы ключ были у меня одного.

Если еще устроить так, что замок можно будет навесить со стороны чердака в широкую щель — тогда все отлично получится или придется возиться с крепежом тех же самых штырей. Как и в тот раз, вынимать их, сверлить и готовить место, как мне требуется.

ЛОК, пожалуй, пора снова навестить, посмотреть, что имеется на руках у продавцов дисков и какая там вообще атмосфера сейчас. Торговать только не получится, это ясно, боюсь я до судороги в низу живота встречи глаза в глаза с сержантом Абросимовым. Только купить кассет или дисков, если что-то интересное попадется.

Уже холодает на улице, можно кепку надеть или даже петушок свой фирменный, чтобы не бросаться в глаза знакомым спекулянтам или милиционерам, пока разглядываю товар на руках продавцов.

Теперь еще и Софья начинает меня привлекать по своим непростым торговым делам, а у нее их достаточно много и помощник свободный и старательный ей очень нужен.

Похоже, что мое трудолюбие и умение молчать, когда нужно, вместе с достаточно взрослым поведением, произвели на директора магазина определенное впечатление и оно в мою пользу.

Что довольно не просто — произвести нужное впечатление на таких прошаренных и осторожных людей из торговли.

Меня признали достаточно подходящим парнем, чтобы относить овощи и фрукты, специально отобранные самой Софьей и проинструктированными ею продавщицами другим директорам и заведующим соседних магазинов, а так же пары столовых и одного стола заказов. Еще в нашу зону влияния попал Фрунзенский универмаг, помпезное здание на берегу Обводного канала, с имеющимся там нужными всем нам отделами.

Понятно, что лучшие люди советской торговли могут спокойно закупаться овощами и фруктами на рынках, однако и от таких продовольственных наборов не отказываются, если они набраны тщательно и с немалой любовью.

Сами они не стали бы покупать в овощном, как обычные покупатели, эту смесь из гнили и еще нормальных овощей вперемешку, однако, отборные овощи и дефицитные фрукты радуют всех без исключения, кому я их приношу.

А уж эти набитые чеки, положенные в пакеты, на совсем небольшие суммы, радуют еще больше, это не на Кузнечном рынке червонцами разбрасываться. Да и время я всем им экономлю, не приходится после работы в магазин ехать или идти, если нет личного автотранспорта.

Теперь я начал курсировать между нашим овощным и остальными магазинами района, обычно с парой тяжело нагруженных пакетов. Каждый килограммов на десять, такой, совсем не легкий. Понятно, что там отобрано несколько кило картошки и прочих овощей, обычно три-пять кило венгерских яблок, таких больших и красных или желто-зеленых медовых, почти прозрачных, какие в этот момент привезли в магазин.

Джонатан или гольден — вот как они называются, производят впечатление даже покруче тех же апельсинов своим запахом и вкусом. Еще перед Новым годом появятся мандарины из Марокко, очень вкусные такие оранжевые шары, с легко снимающейся толстой шкуркой.

Естественно, и я всегда пяток яблок прихватываю в магазине, плачу за них несколько копеек, девушки на кассе с меня больше не берут. Ел сам постоянно и бабулю угощал, она своих подруг баловала таким не часто попадающимся на прилавке дефицитом, как венгерские яблоки и марокканские апельсины.

Система правильного распределения плодо-овощной продукции среди нужных людей работает так, мне вручался пакет с отборными фруктами и овощами, иногда там оказывались соленые огурцы и помидоры в полиэтиленовых пакетах, наверно, только те, которые оказались особо вкусными или нравятся заказчикам за свой аромат и неподражаемый вкус. В пакете лежит уже пробитый чек и в кассе магазина лежат деньги за него.

То есть, все выглядит законно и прилично, естественно, если меня кто-то остановит и спросит, что я несу, тот же участковый или просто ППСники, я отвечу, что купил оба пакета продуктов себе, могу смело предъявить чеки из магазина на покупку.

Доходя до магазина, я обмениваюсь взглядами с кем-то из опытных продавцов, они видят знакомое лицо и плотно набитые пакеты. Проверяют, какая в магазине ситуация, нет ли проверяющиих органов в зале и дают мне отмашку, что можно пройти. Я заношу пакеты за прилавок, ставлю их там, потом жду, когда мне вынесут деньги, которые я уже должен отдать Софье Абрамовне. Сумма всегда выдается с округлением до рубля, остаток денег и есть мои чаевые за хлопоты.

Заказы, как я слышу иногда, проходя по делам мимо ее кабинета, формирует сама директор, обзванивая своих подруг в магазинах. Обратно я иду или пустой, или несу какой-то заказ из продовольственного магазина, стола заказов или даже столовой, на который Софья выдает мне свои наличные. Обычно это Любительская колбаса за два девяносто, еще разная копченая и сыро-копченая, красная икра, сливочное масло и прочие вкусные продукты, тоже дефицитные для простых граждан.

Первые разы Софья Абрамовна проверяла получаемую сдачу, потом перестала это делать, или в самом деле, или просто у меня на глазах.

С нее я ничего не имею, выдаю сдачу до копейки, однако, сделав несколько таких ходок получаю рубля два-три чаевыми в свой карман.

Трачу свое свободное время, немного зарабатываю и, самое главное, завожу полезные знакомства понемногу во всех магазинах района, то есть, только тех, с кем непосредственно общается моя директор. Зато, меня уже узнают все продавщицы, иногда просят им что-нибудь тоже принести из нашего магазина, когда появляется реальный дефицит.

Прихватываю девушкам и женщинам в белых халатах пару кило яблок, они сами рассчитываются со мной.

Так, в хозяйственных хлопотах и работе без выходных, и прошли три недели до матча в Москве.

Я уже в начале октября, поняв, что придется ехать в первопрестольную, смотался в предварительные кассы на Московский вокзал, отстоял там немалую очередь за билетами. Купил билеты на плацкарт в ночь перед матчем и на вечер после матча, надеюсь, мне удастся справиться с последствиями давки.

С сожаление смотрел на пустующие кассы именно для военных, там никого особо нет постоянно. Уволившись со службы, я зачем-то оставил себе удостоверение личности офицера, написал даже заявление в военкомате и это оказалось очень правильное действие на будущее.

Из Польши мы с приятелем обычно возвращались именно во Львов на автобусах, там на медленном трамвайчике чухали до железнодорожного вокзала, где кассы постоянно оккупировали толпы желающего уехать народа. А мы, как белые люди, поднимались на второй этаж, вставали в небольшую очередь в воинские кассы, я предъявлял в окошко свое офицерское удостоверение и всегда покупал свободные билеты до Ленинграда, потом уже Санкт-Петербурга.

Отправил уже несколько анонимок в дирекцию стадиона «Лужники», в Спорткомитет СССР и в МВД г. Москвы.

Написал в них, что на матче Спартак-Хаарлем ожидаются сложные погодные условия, обледенение лестниц и ступеней, поэтому возможна давка с многочисленными человеческими жертвами.

Даже подписался под анонимкой, выбрав себе имя, не много, не мало, а — Дельфийский Оракул!

Именно так, с большой буквы.

Глава 18

Успел я все-таки перед поездкой в Москву добежать до Римского-Корсакова, 53, как раз в первое свободное воскресенье.

Все остальные подходящие дни работал в своем магазине и при нем же, как папа Карло носил продуктовые заказы туда и обратно.

Хочу посмотреть, что там творится, около ЛОКа, есть ли на месте мои недоброжелатели или конкуренты, только издалека, еще проверить ассортимент дисков, что там имеется из новенького.

Надеюсь внутри себя на такую же удачу, как вышло с Моррисоном или шведами, очень кстати такие диски оказались в моей коллекции.

На подходах к толкучке натянул поглубже на голову свой петушок и долго присматривался с другой стороны улицы к проходу во двор.

Не началась ли там облава, не вяжут ли доблестные янычары социалистического государства желающий получить нетрудовых доходов спекулянтский народ за руки белые?

Судя по тому, что мальчишек на шухере не видно, похоже, что толкучку недавно разогнали, может быть, даже вчера.

Как раз — суббота, самый подходящий день для облавы, учитывая, что толкучка только по выходным дням образуется.

В чем я и убедился, заглянув во двор, там совершенно никого не видно, только около входа в ЛОК стоит несколько коллекционеров, курят и что-то там рассматривают друг у друга.

Да, наглядно видно, что близость к отделению милиции провоцирует самих ментов громить антисоветские явления все чаще, с понятным для них материальным интересом. И последний раз это случилось или вчера, или на прошлой неделе, поэтому народ пока не собирается, переживая недавнее приключение и потерю материальных ценностей. Да и на сутках еще многие сидят, по решению справедливейшего и гуманнейшего советского суда, даже за желание просто что-то купить из дефицитов.

Проверил на всякий случай свою подготовленную дверь на чердаке и подумав немного, достал прихваченный молоток из сумки. Разблокировал одну крепежа сторону от гвоздей, потом вытащил вторую, работая гвоздодером, сложил все добро в сумку, снова прижал дверь на чердак так и продолжающим лежать внутри запыленным кирпичом.

Судя по непотревоженной пыли и отсутствию новых следов, про мою хитрость никто не догадался, только, теперь подготовленный крепеж с замком понадобится мне в другом месте.

Снова делать похожую заготовку, для чего придется специально ехать два часа, привлекать отца к сверлению дыры и потом ехать домой, чтобы забрать ее — мне откровенно лень. Использую на новом месте уже готовую, там останется только забить штыри в притолоки, еще дырку в дереве под стопорящие гвозди просверлить.

Ну, еще чердак изучить, как следует и выбрать подъезд, в который проще всего и незаметнее спуститься после возможного шухера или облавы.

Здесь же, на Римского-Корсакова я могу теперь светиться только в самом ЛОКе, если когда-то получится туда попасть. Требуется две рекомендации от членов общества истинных коллекционеров для этого, что не так просто получить.

После ЛОКа я отправился на Балтийский вокзал и на первой попавшейся электричке доехал до Ульянки. Там прошелся между рядами торгующих, прикрывая лицо и высматривая издалека знакомого краснолицего спекуля, только, не обнаружил его на толкучке в этот раз.

Ну, это хорошая новость, что он тут не каждый раз трется, остальные меня и не узнают в лицо.

После этого купил пару фирменных кассет Canon, за две штуки отдал сорок пять рублей, как здесь говорят по-прежнему — четыре пятьдесят. Есть у меня пара заказов от обеспеченных меломанов с максимальным качеством звукозаписи на фирменных кассетах именно для них. Потом долго расспрашивал про новые диски и цены на заинтресовавшие меня пласты.

Есть здесь Смоки, Генезис, даже Битлс и снова тот же Свит, только и цены высокие, и смысла особого нет с ними заморачиваться, гораздо проще тот же Свит переписать с бобины у знакомого парня, что я в принципе уже и сделал.

Хард-рок массово никому не нужен, Битлы тоже без особого интереса, Курильщики известны одной песней, она у меня уже имеется на бобинах. Сейчас на дворе эпоха диско, всякие там Арабески и Бони М, Оттаван и Стив Миллер Бэнд.

Посмотрел на народ, спросил цены на знакомые книги, которые еще остались у меня в продаже, потом перелез через трубу и быстро заскочил в подошедшую электричку, после чего вернулся на квартиру.

Ну, книги не дешевеют, мои все начинаются от двадцати пяти рублей и выше, так что, рублей триста книги из запасов мне могут принести, даже если продавать их по откровенно демпинговой цене.

Вечером отдыхаю в своей комнате, записывая музыку, два раза пили чай с бабой Таей, я купил маленький тортик Муравейник, зато, сразу в двойном экземпляре, чтобы порадовать хозяйку.

До моего появления холодильник хозяйки, старенький Зил, обычно пустовал, а вот теперь всегда есть на полках что-то вкусненькое.

Понятно, что все лучшие фрукты из овощного и пирожные с тортами из кондитерского магазинчика от Севера на Московском проспекте исправно попадают в холодильник.

— Уеду на денек во вторник, Таисия Владимировна, — говорю ей, чтобы она не беспокоилась, что не буду два раза подряд ночевать.

После чего долго записываю новые кассеты и попутно размышлюл о том, что ждет меня впереди.

Пора уже мне переходить в разряд особо модных парней и прикупить себе джинсы, тем более, иногда мне предлагают уже немного знакомые по району ребята не новые, однако, еще вполне хорошие трубы.

Знают, что я при делах и кое-какие деньги у меня водятся на кармане.

Вместо ста восьмидесяти-двухсот рублей за настоящую фирму всего за четвертной какие-нибудь потертые индийские Avis.

Ну, они и новые стоят в магазине всего двадцать шесть рублей, как прямо адики советские, а с рук около семидесяти. Только, никакого понта ходить в них по Ленинграду нет, это где-нибудь в моей деревне можно было пустить пыль в глаза джинсами такой марки.

Еще за шестьдесят рублей предложили Wrangler, тоже хорошо поношенный. Джинсы, они и потертые — статусная вещь в эти времена, правда, чтобы с дырками на коленках и заднице носить — до этого мода еще не дошла.

В той жизни мне повезло купить джинсовую куртку этой фирмы всего за трешку. Случайно так получилось, я шел в гражданке по улице Розенштейна к своей хозяйке переодеваться и тут парень, попавшийся на встречу, спросил закурить.

— Не курю, — ответил я ему, а он назвал меня в ответ дураком и поспешил дальше.

— Ну, придется отвесить этому наглецу, сколько унесет, — решил я и пустился за ним вдогонку, благо ушел он на десяток метров.

Догнал его, высказал претензию за оскорбление и, подняв кулаки, начал подступать с решительным видом к примерно такому же по сложению пареньку. Мы стоим в подворотне полуразрушенного дома, помощи ему ждать неоткуда, я специально дождался, когда он уйдет с улицы.

Поняв, чем ему грозит встреча со мной, парень не стал упираться, быстро извинился и помирился со мной, причем предложил купить у него куртку фирмы Wrangler, такую короткую и с аккуратно обшитой заплатой на плече.

Похоже, ему на что-то не хватает денег, выпить там или еще на что, поэтому он озвучил цену всего в три рублю и я, конечно, сразу же ее купил.

Новая такая стоит рублей двести, минимум, если не двести пятьдесят, а тут всего трешка и настоящая джинсовая куртка с мулькой «Made in USA» у меня на плечах.

Потом я и моя будущая жена носили ее еще лет шесть, пока не купил тот же новый Вранглер уже на рынке в Польше, в славном городе Замостье. Правда, он уже оказался совсем не такой фирменный, обычная дешевая варенка из той же Турции.

Хотя, в девяносто втором году и такая обнова за шестьдесят долларов говорила о преуспевании хозяина в эти трудные времена распада экономики социализма.

В принципе, теперь у меня деньги и стабильный доход есть, даже от работы в магазине что-то остается, естественно, это с разносом продуктовых наборов по соседним магазинам. Капает еще с кассет, не сильно много, зато, достаточно стабильно. Растет моя фонотека, переписал уже у троих парней несколько дисков на бобины, с них теперь пишу на кассеты.

Отобрал все забойные песни Елвиса и еще Шэйкен Стивенсом концерт дописал, теперь сам слушаю с удовольствием и дома и на работе.

Единственно, что для распространения кассет среди молодежи с ними желательно тусить вместе, проводить время определенным образом, чего мне не очень хочется, просто времени жалко. Да и развлечения у большинства довольно простые, в основном связаны с выпивкой. А продавщицам в магазинах, которые я посещаю по делам моей директриссы, эта тема с музыкой не очень интересна, даже, если задешево.

Нужно что-то другое использовать, что-то такое, что неподдельно привлекательно всем советским людям.

Я точно знаю, что это такое, и оно дажене так далеко от Ленинграда находится в свободной продаже, поэтому плотно займусь таким вопросом по возвращению из Москвы.

Во вторник мне пришлось прокатиться домой после работы, чтобы забрать теплую одежду и свои зимние сапоги, давно это уже нужно сделать. В демисезонной куртке стало холодно бродить по улицам города.

Кроссовки еще хорошо ноги защищают от холода, а вот туфли Цебо уже не очень. На работе я ношу выданные в училище ботинки, подходяще такие дубовые именно для рабочего процесса кантования и переноски тяжестей, тем более, их совсем не жалко.

Нужно бы в училище наведаться, заявление написать, что ли.

Если попросят, конечно.

Еще хорошо бы Свету встретить, телефон передать и в гости пригласить, попить индийского чая со слоном и вкусным тортиком впридачу.

Возможно, что и придет, такой парень, уже нашедший жилье рядом с училищем и работу прямо около жилья — вполне интересный вариант для девушки. Особенно, если даже на должности грузчика он умудряется неплохо зарабатывать и всякие темы двигает.

Конечно, приличная девушка с такой незаурядной внешностью и среди питерских парней найдет себе ухажера без проблем. Впрочем, за особой красотой мне можно и не гоняться, как говорит мой огромный опыт — главное, чтобы человек оказался хороший, который с тобой рядом спит.

Ну, теперь у меня мало возможностей на симпатичную девушку влиять, в одной общаге не проживаем и вместе в транспорте не убиваемся по два раза в день. Да и на занятиях нет шансов встретиться, а около учебного корпуса дежурить мне особо не хочется, чтобы ее встретить.

На самом деле мне пока, до получения паспорта, особенно на рожон лезть не стоит, даже с местными девчонками, исправно постреливающими глазами на такого самостоятельного и уверенного в себе парня. У каждой симпатичной уже есть свой ухажер, у него найдутся друзья боевые, придется драться всерьез, наносить легкие телесные повреждения. Чтобы доказать всем, что это теперь моя подруга.

Это не так сложно проделать, воспитать в местных гопниках почтение к смелому и обученному махать кулаками парню. Однако, придется применять ту же ножку от табуретки, наносить серьезные травмы гопникам, если не получится справиться одному на кулаках. Про каждую такую драку с последствиями обязательно узнает капитан милиции, местный участковый, тогда он точно придет к Софье с претензией:

— Я закрываю глаза, Софья Абрамовна, что этот ваш грузчик работает во вверенном вам магазине без официального трудоустройства. Однако, он дерется и бьет местных жителей, поэтому наплевать мне, что они сами толпой к нему полезли. Примите меры вплоть до исчезновения его с моей территории, мне эти проблемы совсем не нужны. И вам тоже.

Есть у него, чем пугнуть мою директриссу, не смотря на постоянные пакеты с подношениями. Не станет она нарываться на дальнейшие сложности, я просто потеряю перспективную работу в торговой сфере.

Придется снова по толкучкам и рынкам шариться, рисковать не шутейно, а мне уже не хочется этого.

Ну, и к бабе Тае капитан заявится, рано или поздно, пугать ее тем, что я живу здесь без регистрации.

На это есть, что мне ответить, типа, я проживаю постоянно в области, езжу на работу на электричке, только иногда остаюсь ночевать у хозяйки, когда работаю два дня подряд.

То есть, правило проживания трех дней без регистрации не нарушаю и большую часть времени на квартире уважаемой Таисьи Владимировны не нахожусь — это официальная такая отмазка.

Попробуй докажи, что это нет так.

Замучается участковый меня ежедневно вылавливать и контролировать на квартире, это и ежу понятно, однако, бабуля начнет переживать, она же в почитании советских законов и органов власти воспитана с младых лет.

Скорее всего, предполагаемых проблем с работой и проживанием у меня не будет, перестраховываюсь это я сам, на всякий случай.

Только, вести себя слишком вызывающе еще пару месяцев не стоит, помня о своем довольно шатком положении в глазах сурового советского закона и его носителя, местного участкового. Вот, получу паспорт, устроюсь на работу официально, стаж трудовой пойдет и стану я приличным молодым человеком.

Поэтому общаться с девушкой из училища более перспективно и безопасно, чем отвечать на заигрывания местных красоток, которые совсем не такие уж и красотки и точно не могут называться недотрогами.

Особенно по сравнению со Светой.

Я уже поимел кучу серьезнейших проблем из-за недооценки работы органов милиции, два раза мне необыкновенно повезло вывернуться, оставив в цепких руках служителей закона пустые надежды и серьезные повреждения на лице.

Не стоит легкомысленно относиться к сотрудникам, особенно к тем, на территории которых ты полунелегально живешь и совсем нелегально работаешь.

Еще состоялся дома интересный разговор с отцом.

Он признал мою полную победу в ставках и даже сразу отдал двенадцать рублей из проспоренных. Решил все же считать сына взрослым и отдать все долги.

— Сын, как ты смог угадать все результаты?

Отец в серьезном недоумении, что вполне понятно.

И нулевая ничья Торпедо в Мюнхене — это что-то из необычайного, а уж разгром Арсенала на своем стадионе — это просто чудо необыкновенное.

Чтобы такое предсказать — нужно знать, больше никаких вариантов нет.

Ну, или какое-то совпадение может случиться, однако, я же открытым текстом говорю отцу, что вижу эти результаты в своих снах. И вот пришел момент, когда отец готов поверить в мои невероятные способности.

— Увидел во сне. Я же тебе говорил.

— А как дальше они сыграют?

— Спартак и динамовцы пройдут дальше, — коротко отвечаю я.

Ставить ставки уже нет смысла, кажется, отец верит мне, да и албанцы отказались уже играть с советской командой, не могут простить разоблачение культа Сталина своим старшим братьям. Хаарлем же выглядит вполне проходным вариантом для Спартака после Арсенала, это тоже понятно, заурядная команда без звезд.

— Они могут выиграть кубки? — теперь интересует отца, его лицо светится надеждой на дальнейшие чудеса.

— Этого я еще не вижу, — отвечаю папе.

Понятно, что в ноябре-декабре советские команды, закончившие сезон, уже не готовы играть на равных с иностранными вундер-тим, у которых как раз начало сезона и пик формы.

Тороплюсь после разговора на электричку, забрав всю свою зимнюю одежду и обувь из дома.

Придется гулять целый день по Москве, мерзнуть и, как мне кажется, можно попробовать сидеть по разным кафешкам или вокзалам с книгой в руках, чтобы скоротать время перед матчем.

Макдональдса еще нет в Москве, да и в кафешках несколько часов не проведешь, просто занимая нужный москвичам и гостям города стол.

Успеваю еще забежать на квартиру с электрички перед ночным поездом, немного просушить обувь на батарее, к десяти вечера я выдвигаюсь на вокзал.

С собой у меня все та же спортивная сумка Стаса, в ней набор цветных карандашей, точилка с ножиком, фонарик с новой батарейкой и в пакете кроссовки на замену.

Только, это еще не все, там же лежит большой тюбик столярного клея и двадцать листов бумаги из тетради в клеточку.

Это мои объявления-предупреждения всем, кто сможет их прочитать.

Я долго думал, как изобразить предупреждение об опасности, собрался выделить в тексте, написанным черным карандашом, несколько слов более крупно красным цветом.

Типа — ОПАСНОСТЬ, ДАВКА НА СТАДИОНЕ, ВОЗМОЖНОСТЬ ПОГИБНУТЬ.

Только, решил, что гораздо надежнее будет привлечь внимание народа, спешащего на стадион, именно предсказанием результата матча и тем, что второй гол будет забит на последних секундах матча.

Надеюсь, то есть, рассчитываю, что это обещание-предсказание удержит на стадионе часть болельщиков, тех, кто обратит внимание на мои листовки так, что дождутся они финального свистка. Почему-то отложилось у меня в памяти знание, что давка и падение людей с лестницы случились именно из-за того, что уходящие болельщики услышали рев на стадионе после забитого гола и рванулись обратно, чтобы отпраздновать второй гол на трибунах.

Может, и не так все случилось, только, больше я пока ничего не вспомнил про этот матч.

Поэтому на листовках написано о том, что счет будет 2–0 в пользу Спартака и про гол на последних секундах матча. Конечно, про давку и опасность быть раздавленным я тоже добавил, однако, в первой фразе речь идет именно про голы, чтобы привлечь внимание болельщиков. Такие большие красные цифры: 2–0.

Подписываться Дельфийским Оракулом я не стал, здесь это ни к чему, да и места на двойном развернутом листе из тетради, заполненном крупными печатными буквами, больше уже нет.

Рискую, конечно, показывая свое знание о результате матча, однако, если меня не прихватят именно во время расклейки объявлений, то, все остальное не так опасно.

Конечно, компетентные органы могут сопоставить анонимки, пришедшие по почте, с теми же объявлениями на столбах, быстро понять, что почерк принадлежит одному и тому же человеку.

И серьезно заинтересоваться таким Оракулом, да еще из заграничного города Дельфы.

Ну, делаю что могу и рассчитываю гораздо больше на то, что руководство стадиона отреагирует на мои конверты с предупреждениями, издаст строгие рекомендации, а милиция получит серьезные распоряжения насчет того, кого выпускать первыми после игры, а какие трибуны придержать. На объявления мои надежды мало, как и на личное присутствие на матче, честно говоря.

Однако, все же я должен там находиться, может, смогу спасти хоть кого-то от смерти и увечий.

Даже одна спасенная жизнь послучит мне оправданием переселения души в меня прежнего.

Приехал на ночном поезде как раз к открытию метро, спустился в него и доехал до станции Ленинские Горы в первом же поезде метро.

Выспался очень плохо в плацкарте, соседи храпели не переставая, я замучился их толкать по очереди.

Вылез на станции метро под мостом, сразу же побрел в сторону стадиона, по замерзшим скользким лужам, присматриваясь к подходящим местам, чтобы развесить плакаты. Пока никого вокруг не видно, достал из-за пазухи бережно согреваемый теплом своего тела тюбик с клеем и быстро понял, что столбы и фонари — это не то место, где можно разместить мое достаточно широкое послание.

Да и на морозе они все обледенели после недавней оттепели, бумага совсем не держится на бетоне и металле.

Зато, спокойно разместил четыре листа на стенах загаженных общественных туалетов, обозначенных на местности буквами М и Жо. И в мужских и в женских, стесняться пока некого, есть некая надежда, что они останутся висеть до самого матча. Выделяются, конечно, довольно сильно на серо-зеленой побуревшей стене уборных, теперь я собрался проделать такую же операцию в туалетах на самом стадионе. Придется мне приехать туда заранее, надеюсь, что желающих прийти на стадион сильно рано по такому морозу, градусов под десять, найдется не так много.

Ну, или можно обклеить все кабинки.

Вскоре, когда я уже оказался рядом с громадой стадиона, мимо прошла небольшая толпа народа, как я понял, тех, кто будет чистить от снега трибуны и дорожки перед стадионом. Время к восьми часам оказалось, я брожу тут уже полтора часа, стараясь понять, где могу разместить мои предупреждения.

Гулять здесь дальше я не стал, вскоре выехали Беларуськи с отвалами, принялись чистить дорожки, поэтому я отступил к метро.

Немного подумал, что придется бродить по ледяному городу еще десять часов, поэтому решил провести это время в поезде. Хоть высплюсь нормально на полке и время пролетит незаметно.

Вернулся на Ленинградский вокзал, купил билет на поезд до Калинина, как раз отправляется в десять часов и идет туда три часа. Потом или куплю еще раз билет в плацкарт или доеду до Москвы на электричке, если мне совсем не повезет.

В поезде сразу же заказал у проводницы два стакана, напился горячего чаю, распаковал приготовленные мне бабой Таей бутерброды с Любительской и наелся вволю, после чего мгновенно уснул, разомлев не на шутку в теплом вагоне.

Когда проводница меня растолкала перед будущей Тверью, сначала не мог понять, что я делаю здесь и почему мне пора вылезать. Мелькнула мысль плюнуть на матч в Москве и просто уехать в Питер, однако, все же заставил себя вылезть из вагона и сразу отправился в кассу на вокзале за следующим билетом.

Мне повезло, только купил билет до Москвы, как подошел поезд и я снова оказался в плацкарте, чтобы оказаться на Ленинградском вокзале столицы уже в пол-пятого вечера. Теперь сразу же уехал к Лужникам, пришло время рисковать и расклеивать мою агитацию дальше.

Глава 19

Конечно, к пяти часам с небольшим я уже не оказался самым первым около стадиона. Народ массово едет с работы, болельщики собираются около метро или в нем самом большими группами, громко приветствуют друг друга знакомые. Основная масса народа течет непрерывным ручейком по дорожкам к стадиону.

Бегать и что-то развешивать, тем более, такие интересные портянки с предсказанием итогового счета и предупреждением про возможную давку на стадионе — больше никак невозможно. Даже и думать об этом нет никакого смысла, придется признать свою попытку неудачной, именно в том, чтобы предупредить самих болельщиков.

В принципе, я не особенно и рассчитывал на такие объявления, гораздо больше питаю надежд на работников стадиона и органы правопорядка.

Если они хоть немного, самую малость примут их к сведению и внятно отреагируют на мои анонимки, пусть даже и с подписью. Изменят порядок выхода с трибун, сколют тот же лед со ступеней, посыплют их песком, проинструктируют ту же милицию.

Сначала мне пришлось отстоять очередь в кассы, что тоже заняло немало времени. Все-таки, при социализме такие вещи не работают, как положено, тут на пятнадцать тысяч очереди потрясают своими длинными хвостами, что же будет на пятьдесят тысяч болельщиков.

Лучше сюда за три часа приезжать?

Летом то можно, с пивом в авоськах, а вот уже настоящей зимой — ну так себе удовольствие. Да и гоняют за пиво милиционеры, они тут везде на обеспечении правопорядка, распитие алкоголя в общественных местах перед матчем наказуемо, можно вместо трибун провести все время в автобусах с другими задержанными, потом получить штраф или даже сутки ареста.

Такой шанс загреметь в кутузку довольно невысок, однако, все же имеется, милиция быстро свирепеет на таких мероприятиях с непослушными болельщиками.

Впрочем, наверняка, многие покупают билеты заранее, в трудовых коллективах распространяют или где-то в городе можно купить заранее.

Никогда такой мыслью не задавался, теперь стою и себя ругаю, что заранее не побеспокоился об этом.

Потом, купив билет, понял, что пройти на трибуну с клеем мимо осмотра на воротах точно не получится, туба довольно увесистая, ее у меня обязательно отберут.

Да и объяснить, зачем она у меня в сумке лежит — не смогу, ладно там, карандаши или фонарик, еще запасная пара обуви в пакете.

Видно, что обыскивают болельщиков довольно серьезно, вытаскивают из-под курток флаги и плакаты иногда. Наверно, уже в лицо знают некоторых самых рьяных фанатов правоохранители, вот и проводят углубленный досмотр.

— Ой, не о том я думаю! Меня же сейчас могут серьезно досмотреть, найдут случайно тетрадные листы с предсказанием, карандаши, которыми они написаны. Это будет полный провал, товарищ Оракул!

— Замучаешься объяснять, зачем призываешь к недоверию правоохранительным органам на стадионе и сеешь необоснованную панику. Да еще путем расклейки листовок, как будто живешь при фашистах, а не при своей же народной власти. Должен обратиться к соответствующим органам и уже им рассказать о чем-то, неотложно беспокоящем в своей же голове. Тогда уже соберут комиссию из врачей и решат, как именно лечить нашего советского гражданина от приступов паники. Какие полезные уколы ему прописать, чтобы он больше ни о чем таком не думал? И ни о чем не беспокоился.

Поэтому я вернулся к метро, замерз довольно серьезно и хочу отогреваться до самого конца. Уже понимаю, что нигде больше не смогу ничего развесить, по всем дорожкам идут толпы народа, даже в туалетах все время кто-то есть, люди постоянно заходят и выходят, облегчаясь от пива.

Пора избавляться от улик, только, лучше помнить, что мои отпечатки там точно имеются. И бросать листовки в урну лучше подальше от метро, еще в стороне от глаз бдительно присматривающих за порядком сотрудников милиции.

Поэтому ушел за пол километра от метро, тщательно порвал на мелкие обрывки листы из тетради и высыпал их в несколько урн, попавшихся на краю парка.

Надеюсь, не настолько я могу кого-то заинтересовать своими предсказаниями, чтобы меня начали активно искать. Хотя, если сверят анонимки с листами, развешенными в общественных туалетах, поймут, что такой знающий человек побывал еще и около стадиона.

До карандашей попробовали было докопаться на входе, только, я попросил показать, где запрещены именно канцелярские товары к проносу на стадион.

— Ими глаз можно выколоть! — заявил крепкий такой старшина, с интересом крутя яркую коробку в служебных перчатках на руках, — Острые какие!

Купил подарочный набор в соседнем универмаге по знакомству, поэтому красивая коробка с кучей карандашей привлекает внимание контролирующих органов.

Похоже, самому приглянулся такой солидный набор, только, я не согласен на такую мародерку, прошу позвать начальство или показать карандаши в списке запрещенного к проносу на матч.

Немного меня подержали в сторонке и пропустили, поняв, что я не собираюсь никому ничего дарить, как раз пришел на свою трибуну к началу матча.

Сел на скамейку, поставил пакет с сапогами под ноги. Хорошо, что кроссовки еще держат тепло, однако, понятно, что померзнуть сегодня придется.

Команды как раз выводят судьи на середину поля, народ шумит, приветствуя своих кумиров. В Спартаке, и правда, собралась целая грядка отличных игроков, есть кому порадовать болельщиков яркой игрой.

Одно мне не нравится, милиционеры бегают, как церберы, между рядами, запрещают даже вставать на месте и поддерживать свою команду, не то, чтобы как-то массово болеть. Ни тебе попрыгать, ни поддержать друг друга в речевках, что уж говорить про возможность пустить волну.

Понятно, что трибуна не фанатская, мужики и парни просто смирно сидят, смотрят на поле, как команды разминаются на холодном поле почти без травы.

Хорошо заметно, что по сравнению с играми на западных стадионах даже большое количество примерно одинаково неярко одетых болельщиков, смирно сидящих на своих местах, никак нельзя назвать двенадцатым игроком команды.

Ну и ладно, я не за Спартак переживать должен, а за людей, пришедших на матч. Именно поэтому я сижу здесь на трибуне, где поменьше народа.

Вскоре после начала матча москвичи забили первый гол, потом пришлось сидеть еще долгое время почти неподвижно, так что я здорово замерз, однако, терпеливо жду, как будут выпускать народ с трибун.

Даже громко предсказал итог матча и поспорил с соседями, что еще один гол спартаковцы забьют на последних секундах, предложив всем соседям ставку в один рубль. Я хотел, чтобы те, кто сидит рядом, не спешили на выход, а дождались финального свистка и посмотрели, как я буду рассчитываться в случае проигрыша.

Поспорил с десятком соседей, теперь всем вокруг любопытно, как школьник раздаст десятку на ровном месте.

Поэтому, вокруг меня никто и не ушел с трибун, хотя, от такого неподвижного сидения замерзли все. Народу стало интересно, почему я так уверен в результате и все хотят досмотреть матч, раз я обещаю второй гол.

Правда, и милиция не выпускает никого с нашей трибуны, так что я успел отказаться от выигрыша, который мне начали отдавать некоторые проспорившие, понятно, что не все из них. Мяч только влетел в сетку ворот и сразу же судья свистнул окончание матча. Все же пара самых честных мужиков на радостях за второй гол заставили меня с искренним возмущением взять свои рубли, остальные просто молча приняли мои слова о ненужности расчета, как сигнал к действию.

— Товарищи, с кем я спорил! Мы в расчете, ведь наши забили второй мяч! Теперь на выезде попроще будет!

Я даже помню, что и на выезде Спартак довольно уверенно победит, правда, сам счет не скажу.

Пришлось ждать сорок минут, пока милиция не разрешила выходить на лестницы. Я спускаюсь медленно вниз, пытаясь понять, случилась ли трагедия, однако, ничего такого не заметил. Ни скорых около стадиона, ни еще чего-то такого.

Похоже, что мои анонимки все же они повлияли на руководство стадиона или начальство органов МВД.

Не зря я все-таки преувеличил число возможных жертв, испугал всех начальников, как следует.

— Ну вот, я, возможно, смог изменить историю. Никто, конечно, не напишет в газетах, случилось что на матче или все закончилось благополучно. Могу ориентироваться только на то, что я видел, правда, все трагическое могло произойти на другой лестнице. Однако, машин скорой помощи около стадиона не видно, так что, похоже, я могу смело констатировать — совсем не зря я вернулся в свое молодое тело, — думаю про себя, торопливо обгоняя бредущий и замерзший народ на пути к метро, — Принес что-то реально ощутимо хорошее в эту жизнь…

Мне приходится почти бежать по краю газона, из-за задержки на стадионе я могу опоздать на свой поезд. Завтра мне выходить на работу, хорошо, что не с утра.

Я чувствую себя счастливым человеком, ну, хочу чувствовать. Даже не стал обходить по кругу весь стадион, как рассчитывал сделать раньше, чтобы разобраться с тем, что могло случиться.

Лучше я останусь в неведении, даже, если трагедия произошла, если я не смог ее предотвратить.

Да и вообще мне не понятно, могу ли я так нагло вмешиваться в будущее на своем месте, не грозит ли это другим людям каким-то возмездием от измененной мной судьбы?

Задаю вопросы кому-то на небесах, как я искренне надеюсь и не получаю на них никаких ответов.

Ну и ладно, буду жить дальше, постоянно напрягать свою память, рассматривая в ней какие-то воспоминания из будущего.

На поезд я все же не успел, подходы к станции метро и сами вагоны оказались забиты народом, пришлось долго пробиваться ко входу в вагон, так что, пришлось мне встать в новую, уже небольшую очередь и купить место в плацкарте на скоро уходящий поезд уже за полночь.

Ничего, в метро и на вокзале я смог немного отогреться, поэтому в вагоне заказал у проводницы два стакана и сразу напился горяченного чая с остатками печенья, залез на свою верхнюю койку, где мгновенно уснул. Кроссовки и сапоги закинул наверх, на третью полку, сумку спрятал за подушкой.

Господи, какое счастья оказаться в теплом вагоне, идущем в мой теперь город!

Да еще после спасения стольких людей!

Поезд пришел только к десяти часам на вокзал, я смог выспаться и теперь еду на квартиру.

Радостная встреча с бабой Таей, рассказ, куда я ездил, естественно, без раскрытия цели самой поездки:

— Родню навещал в Москве, у дяди день рождения вчера был, — такая версия у меня.

В овощной выхожу с радостью, уже как-то соскучившись по Ире и Люде, даже немного по хитроумной манипуляторше Софье Абрамовне.

Еще, на радостях, добежал в обед до училища, нашел в столовой Светлану и дождался, когда она выйдет из-за стола.

Зашел снова в учебный корпус, как свой, потом в столовку, еще умудрился перекусить со знакомыми девчонками, слушая их рассказы, как там живется в общаге и рассказывая про свою новую жизнь, как я устроился недалеко от училища. Хорошие все же у меня одногруппницы, искренне порадовались за своего недолго проучившегося рядом сокурсника. Да и вообще, по-доброму ко мне относятся, зовут обратно вернуться в училище.

Улучил момент, вложил бумажку с номером телефона в ладонь Свете, потом меня отловила снова завуч по учебной части, хотела опять отвести к директору на разговор. Однако, я не стал терять время на бесполезные уговоры или ждать, когда у меня потребуют вернуть обратно форму с учебным билетом.

Просто выскользнул на улицу со словами:

— Тороплюсь на работу! Такое место, что все на мне держится и опаздывать нельзя! Зайду на днях, тогда и до директора доберусь, Зоя Ивановна!

Делать мне больше нечего, как слушать ненужные разговоры и прочие требования что-то вернуть. В этой форме я хорошо и продуктивно работаю, с ученическим на халяву катаюсь в общественном транспорте и электричках, так что, спасибо государству за такую небольшую помощь в жизни молодого парня, пытающегося хоть как-то оправдать свое появление в новом теле.

Света не стала отказываться от номера телефона, даже пообещала зайти в гости вместе с подругой, посмотреть, как я живу.

— Как люди в жизни устраиваются? — улыбнулся я, — Звони, буду рад тебя в гости привести. Вкусный тортик гарантирую, мои знакомства в торговле это уже позволяют.

Теперь из стратегического у меня остался один маньяк, однако, я уверен, что смогу вспомнить еще не одно важное или трагическое событие в жизни страны, и возможно, что-то в них изменить.

Пока я покупаю ночной билет перед следующими выходными.

Ночной билет на поезд до славного города Таллинна, как его называет сами эстонцы, потомки эстов.

Ходит туда симпатичный фирменный купейный поезд, с особым уютом и запахом разгорающихся в печке чурок, аккуратными проводницами в симпатичной форме.

Всего восемь рублей и в пол девятого утра нас встречает вокзал города Таллина, находящийся совсем рядом со старым городом.

Я прогуливаюсь по нему, чувствую молодым носом запах хорошего свежего кофе и сдобы, это сейчас такое сильное отличие от запахов города на Неве. Правда, пройдет тридцать лет и там тоже по утрам из каждого угла будет пахнуть так же, однако, это довольно большой срок для жизни человека, почти ее половина.

Гулял часа два по Старому городу, поднялся на самый верх, к Длинному Томасу, потом вернулся к Толстой Марте и перешел через дорогу, чтобы пройтись по Каламые. Так примерно называется ближайший район к Старому городу, где есть продуктовые магазины, которые мне и требуются.

Обошел весь район, добрался до Тартуского шоссе, посетил десяток магазинов и понял, что русскоязычных туристов тут не сильно привечают, особенно тех, кто скупает оптовыми партиями местный дефицит.

Естественно, я про такое отношение догадывался, так что, ничем особо не удивлен.

Продают всего понемногу, блок из пятнадцати пачек производимой именно в Эстонии жевательной резинки за девять рублей не продали ни разу, максимум по три пачки разных сортов, обычно мятную, апельсиновую и клубничную.

Как-то ее продавали даже в моем городе, пару недель точно, поэтому я немного в ней разбираюсь. Покупаю еще наборчики жевательной резинки по четыре подушечки в каждом за тридцать шесть копеек, немного шоколадок в красивых, почти иностранных обертках и Калевские наборы конфет.

Лимонад и мороженное поглощаю сам, радую себя каждый час, тем более, я должен профессионально разбираться в местной продукции.

После трех часов шоппинга и нескольких перебранок с продавцами я трачу около сорока рублей и уже вполне солидно набил свою большую спортивную сумку, даже тяжело носить ее, поэтому сдаю ее в камеру хранения на вокзале.

Перебранки происходят все по одинаковому сценарию, продавщица вдруг забывает русский и упорно твердит мне на своем финно-угорском языке какую-то тарабарщину, гордо отворачиваясь в сторону от меня.

Ничего, я точно знаю, что следует сказать, чтобы знание русского снова быстро вернулось к представителю титульной нации:

— Что, не понимаем по-русски? Как вас только на работу берут, куратские морды? А если так, Гитлер капут, понимаем? Что, фашистов ждем обратно, чтобы жопы немецкие целовать? Чей дедушка служил в СС? Не твой, что ли? Кто из родни комиссаров и евреев на ямах расстреливал?

Стоит после этого посмотреть на ошарашенные лица продавщиц.

— Ну, что, все еще не понимаешь язык Пушкина и Толстого?

После этого знание русского сразу появляется, вслед за явно неискренним возмущением коренной жительницы.

— Тогда пожалте жалобную книгу! Я там и про дедушку эсэсовца напишу, и что внучка его русский язык за оккупантский принимает! Пора в КГБ на ваш магазинчик жалобу писать! Что бы разогнали антисоветское подполье! В Сибирь навсегда!

Книгу мне, конечно, не дают и с явным опасением смотрят, как на врага, знающего откуда-то сокровенные семейные тайны. И про дедушку из эстонского СС и про дядю, работавшего во время войны надзирателем в концлагере.

Я тоже не задерживаюсь, запоминаю магазин и ухожу поскорее, пока местные не опомнились, не вызвали своих доверенных людей из милиции, которые тоже понемногу подрывают советский строй изнутри.

А то, понимаешь, моду взяли не понимать, что им настойчиво говорит хороший советский подросток!

Комсомолец, который теперь знает все сокровенные тайны и мечты эстонского народа!

К обеду я сажусь на электричку, проезжаю пару станций из центра в район новостроек, где живут в основном русскоязычные приезжие. Там таких националистических проблем не имеется, только, и ассортимент товаров не очень чтобы меня устраивает, видно, что снабжение солидно уступает более эстонским районам.

Или жители быстрее все скупают из того, что меня интересует.

Поэтому снова иду на станцию, где дожидаюсь электрички до Нарвы.

Через три часа я оказываюсь в самом городе, где забиваю эстонским дефицитом еще пару пакетов, договорившись за десять процентов сверху купить все, что мне интересно, в одном из магазинчиков старой части города.

Нет особого смысла ездить в тот же Таллин, если Нарве теперь есть знакомые продавцы, готовые и мне помочь, и себе немного заработать по черному.

Перехожу мост, уже хорошо нагруженный, на подвернувшемся рейсовом автобусе из Ивангорода медленно проезжаю двадцать километров до Кингисеппа, откуда уже хотят рейсовые автобусы до Ленинграда, прямо на автовокзал около Обводного канала.

Там добираюсь по знакомому маршруту до Варшавского вокзала на трамвайчике и вскоре, уже в ночи, я открываю дверь квартиры.

Уставший, но, очень довольный, разбираю свои покупки. Потратил сегодня восемьдесят рублей на закупку почти заграничных дефицитов, еще примерно пятнадцать рублей ушло на дорогу и еду.

Тема должна реально дать отдачу, прокачусь еще пару раз и точно во всем разберусь наилучшим образом.

Глава 20

Утром следующего дня я проснулся на своей кровати-полуторке в квартире бабы Таи, сладко потянулся, почесав себе заодно интересное место.

Честно говоря, я вчера так устал после трудной поездки, что спать завалился без душа, забыв о прочей гигиене полости рта и остального тела. А попотеть пришлось немало, таская тяжелые грузы, хорошо, что еще лично свои.

Все же понервничал изрядно, ругаясь с продавщицами, пусть в этом процессе и не имеется особого смысла, высказывать им мои мысли насчет того, что я про них думаю. Больше то все равно не купишь, только проблем приобретешь от местной милиции, а у меня сейчас особо уязвимое положение.

Да и тяжелую сумку таскать тоже довольно утомительно по весу и объему, еще она постоянно привлекает взгляды милиционеров, того гляди, подойдут, представятся по форме и спросят документы.

Непросто будет объяснить, что я здесь делаю, в столице соседней, не очень между нами говоря, братской республики, за четыреста километров от места моей прописки, если на руках только свидетельство о рождении и ученический билет.

Правда, предусмотрительно оставлен билет на поезд, по которому я приехал в Таллин, поэтому насчет прописки вопросы сразу снимутся, однако, о моем несовершеннолетии все равно останутся.

Возникнут еще закономерные вопросы, а что же у меня в сумке и рюкзаке находится, а там и до провала Штирлицу недалеко…

Как здорово никуда не спешить рано утром, когда на работу выходить только днем. Есть в этом какой-то особенный цимес, как говорит Софья Абрамовна, а я ей верю.

Как-то я сильно запарился за последние дни, пришлось съездить в Москву на матч, теперь снова целое путешествие в Таллин, еще на перекладных добрался до Нарвы, а потом обратно в Ленинград сложным и утомительным путем, на двух медленных автобусах и одном трамвае.

На работу мне сегодня уже к двум часам, видно наглядно, что начинает меня директор просить все раньше выходить на подмену в магазин, ибо, совсем не справляется с работой спившийся Васька. Руки трясутся и ходуном ходят у мужика, едва на ногах стоит уже с утра, обратного регресса его алкоголизма уже точно не случится.

Не тот случай, уволят его через пару месяцев однозначно.

Впрочем, пока меня все устраивает на работе, рабочие дни пролетают очень быстро, приходится, конечно, пахать серьезно, бывает, что весь день бегаешь, как заведенный, принимая и расставляя тяжелые ящики и прочие емкости, вынося в зал и загружая обратно в машину.

Больше всего мне нравится выгружать венгерские яблоки, и тара с ними очень удобная, как для людей, и пахнет прямо медом сногсшибательно. Жалко, что не каждый день их привозят, хотя, довольно часто это бывает. Похоже, особая любовь сейчас у двух таких различных социалистических государств, за что-то венгры рассчитываются с Советским Союзом, наверно, за атомную станцию, только что построенную и уже запущенную, как пишут в газетах.

Газеты я покупаю и перечитываю полностью, с удовольствием вспоминаю давно забытые происшествия и прочие победные реляции социализма.

Можно сказать, прямо смакую эти времена, переживая их заново и зная закономерный итог всей этой пропагандистской шумихи.

Видя, как в магазине происходит усушка и утруска, я уже не рвусь к кассе пробить отобранное из фруктов, мои подружки на работе объяснили все наглядно:

— Игорек, завязывай там со своими копейками около кассы крутиться. Взял пяток яблок и не надо отсвечивать. Все кругом — народное! Все кругом — свое!

Ну я, конечно, все хорошо понимаю и выглядеть особо честным тоже не стану пытаться, ни к чему так отрываться от дружного коллектива.

Как говорится, на чем работаешь, на том и живешь, свой цимес имеешь.

Тем более, у Софьи свет Абрамовны постоянно расширяется список и маршруты доставки в другие магазины, кафе и мастерские нашего магазинного дефицита, рука руку реально моет. Как я вижу наглядно, коммунизм в определенных кругах торговой мафии уже наступил, а от них волны общего довольствия жизнью расходятся все шире, докатываясь до ОБХСС, милиции и остальных контролирующих органов.

Все понемногу пилят засыхающее древо социализма, еще откусывают по мере способности плоды с его кроны, кому какие положены, засылают наверх опять же оговоренную заранее долю.

Это все проходит мимо меня пока. Понятно, что к таким серьезным делам пацана не привлекают, однако, кое-что я могу понять по недомолвкам и намекам Софьи и девчонок своим взрослым разумом. Сам ничего не спрашиваю, я вообще еще гастарбайтер-нелегал по местным законам. Положено только много работать и бегать по делишкам директириссы, правда, это тоже в моих интересах.

Продажу нового товара начал с нашего магазина и судя по восторженному писку моих теперь надежных подружек, Ирочки и Людочки, им нужно все, что я принес. Как и Софье, та сразу все попросила в двойном размере.

Пришлось сбегать еще раз на квартиру, чтобы заново набить сумку дефицитами.

Как я и рассчитывал, именно шоколадки от Калева, шоколадные наборы, еще жевательная резинка — стали тем товаром, который интересен абсолютно всем советским людям без исключения.

Я не стал накидывать для простоты продаж ровно сто процентов сверху, ограничился примерно двумя третями прибыли от закупки, шестидесяти шестью процентами.

Продаю пачками бабл-гам с пятью пластиками в каждой по рублю, а четыре подушечки в отдельной упаковке идут по шестьдесят копеек, цены вполне умеренные для нашего времени.

Даже — демократические! В развитом то социализме.

Пока обошел часть магазинов с заказами от Софьи, уже продал все, что захватил с собой из дома, ровно на двадцать рублей. Такими темпами за пару дней полностью расторгуюсь.

После каждого такого рейса мне приходится подниматься домой, даже баба Тая удивилась моей постоянной беготне вверх-вниз по лестнице.

— Дела — идут! Контора — пишет! — с довольным видом сообщаю я хозяйке.

К вечеру разлетелись все наборы конфет и шоколадки, от маленьких до больших, на них спрос особо велик, я уже жалею, что не набрал такой продукции побольше.

Тут еще проблема технического характера имеется, если жевательная резинка особо ничего не весит, совсем не занимает места и по деньгам довольно дорого стоит, то, наборы конфет и шоколадки довольно объемны, гораздо тяжелее в пересчете на те же потраченные деньги. Носить их сложнее, такие набитые баулы обязательно будут привлекать внимание органов правопорядка на автовокзалах и около железной дороге.

Для того они там и поддерживают социалистический правопорядок.

Тут все довольно двояко, покупать кондитерские изделия в той же Эстонии на любые суммы нет никаких запретов, если смотреть официально. Однако, все сразу догадаются, для чего потрачены десятки и даже сотни рублей на такую закупку, что именно для спекуляции предназначен купленный товар.

Догадаются и начнут утверждать, что я накупил столькко кондитерской продукции не только для подарков родным и знакомым.

Поэтому, гулять с огромным багажом, набитым дефицитом, по общественным местам не так просто, даже, если сохранять все чеки на покупки.

С другой стороны, сколько раз меня тормозили на блок-постах вокруг города отмороженные такие на всю голову омоновцы после Чечни с полным грузовиком осетинской водки и что?

Всегда легко договаривался и проезжал дальше, даже ни разу целого ящика не отдал, так, бутылок десять и немного наличности оставишь суровым парням с автоматами и едешь дальше выгружаться на склад.

Так что, всегда можно договориться, только, это не стопроцентное такое дело, крепка еще Советская власть, идейных людей хватает еще и в милиции, проверят и отведут, куда следует.

В общем, среди серьезных покупателей присутствует интерес к дорогим шоколадным изделиям эстонской пищевой промышленности, ну и жвачка расходится неплохо.

Правда, и накидываю я на такой товар с имеющимися на нем ценниками немного поменьше, всего сорок-пятьдесят процентов, чтобы самому не стыдно было за такое стремление заработать.

Когда знакомые уже девчонки-продавщицы без слов запускают меня с пакетами внутрь магазина за прилавок, чтобы я занес собранный фруктово-овощной заказ в кабинет директора или заведующей, я потом прохожу мимо всех остальных кабинетов, здороваюсь со всеми, кого там вижу:

— Девушки-красавицы, добрый день! Есть кое-что! Оттуда! — и я многозначительно киваю куда-то себе за спину, обозначая, что принес что-то такое интересное.

Что не купить даже в городе Ленинграде, даже по блату.

Вот такое непонятное наличие почти фирменных шоколадок и прочих зефиров всего-то в четыреста километрах на запад. Прибалтика для нас — почти как заграница, только, гораздо доступнее и прибыльнее тоже, это уже для меня.

Товароведы с технологами и бухгалтерами сразу же собираются рядом со столом, на который я выкладываю красиво оформленные образцы передовой эстонской промышленности. Активно выхватывают из рук друг у друга эти самые образцы, и все скупают на раз-два, даже не думая торговаться.

Чем хорошо продавать именно в торговых коллективах, это тем, что никто не указывает тебе с возмущенным видом на ценники, хорошо видные на красивых коробках и пачках. Все отлично понимают — что к чему и почему.

Это тебе не на толкучке стоять, там каждый второй ткнет носом в явную спекуляцию. Да и органам все станет ясно сразу же, прихватят с особым удовольствием такого хитрожопого парня.

Купить в одной части советской страны и продать в другой, да еще с прибылью — нет страшнее преступления в глазах органов и самой советской власти.

Ну, слава Богу, с такой проходкой и полной тайной вкладов при торговых коллективах мой Союз Меча и Орала почти ничем не рискует.

Проблема, скорее, именно в том, что красивых коробок с отличным шоколадом явно не хватает всем желающим, поэтому уже приходится собирать заказы на доставку.

К вечеру второго дня у меня по результатам торговли осталось только жевательной резинки на двадцать рублей по закупке. Поэтому в свой первый выходной я снова махнул в загадочную страну Эстонию, в этот раз уже сразу в не такой националистический настроенный город Нарва, где коренной национальности живет не больше трех-пяти процентов.

Проблема здесь только в том, что добраться до Нарвы на поезде легко и просто не получится, один фирменный приходит в нее глубокой ночью, второй уже вечером и только утренний семичасовой за номером шестьсот шестьдесят один приходит более-менее удачно, в начале дня.

Правда, очень долго едет, с посещением славного города Гатчина, кланяется каждому столбу по дороге, однако, задачу свою исполняет, поэтому еду именно на нем.

С автобусом тоже можно заморочиться, только, там с билетами все не так просто, желающих уехать много с автовокзала, а вот автобусов явно не хватает. Да и идут они большей частью до Кингисеппа, потом еще до Ивангорода добираться, туда рейсовый плетется по всем окрестным деревенькам, совсем душу выматывает своей тормознутостью.

На таллинский автобус билеты вообще сложно купить, хотя их можно назвать экспрессами из-за малого количества остановок.

В этот раз прошелся по всем магазинам Нарвы, не спеша и с чувством разобрался со всеми покупками, набил обычный зеленый рюкзак шоколадом, спортивную сумку конфетами в коробках, после чего успел вернуться на вокзал, где заранее купил билет в купе на проходящий поезд до Москвы.

— Спортсмен, что ли? — спросила у меня продавщица, с интересом глядя на мою сумку и рюкзак.

— Спортсмен, конечно, — ответил я и добавил, — на соревнования в Ленинград еду. Дальше на Кавказ.

— А чем занимаешься?

— Горнолыжник я, скоростной спуск и гигантский слалом, — авторитетно ответил тетке непонятными словами.

Закинул рюкзак и сумку под сиденье, чтобы не светились они перед глазами остальных пассажиров и завалился спать на верхнее место.

Так я начал довольно плотно работать по Эстонии, только, больше в Таллин не катаюсь пока, все, что мне требуется покупаю именно в Нарве. Где просто по обычной цене, в прикормленных магазинах за небольшую денежку сверху, зато и сразу объемом значительно больше. Все участники коррупционных сделок довольны, а я больше всех.

Погода с одной стороныблагоприятствует, на холоде продукция не плавится и не портится, это не летом так кататься. С другой стороны, приходится серьезно мерзнуть по время пробежек по городу. Еще лучше держать товар внизу, когда возвращаешься на поезде, что не всегда получается.

— Эх, лучше всего сейчас бы солидный чемодан на колесиках приобрести, только, слишком много внимания будет привлекать такая заграничная вещь своим видом, — размышляю я про себя.

В самом Таллине на вокзале такие чемоданы часто попадаются у коренных эстоноземельцев. Шлют родне, оставшейся при тоталитарных Советах выживать, успевшие удрать в Швецию и Англию родственники.

Рюкзак и спортивную сумку я купил еще в первую поездку в Таллинн, в обычном спортивном магазине. Не стал даже приобретать более яркие по внешнему виду изделия, чтобы меньше бросались в глаза, обошелся более темными цветами.

Да и не такие маркие они, меньше грязь и прочие последствия таскания их по вокзалам, магазинам и поездам на них заметны.

Теперь, после поездки в Москву, когда, как мне кажется, у меня все получилось, я настроен очень позитивно по поводу своей будущей жизни.

— Есть, есть какой-то немалый смысл, почему я очутился в своем теле второй раз! — говорю я сам себе, когда появляется желание подумать и пофилософствовать над таким изгибом судьбы, — Могу я что-то исправить и предупредить.

Буду продолжать копаться в памяти и старательно расширять свои воспоминания, заодно зарабатывая отличные деньги на торговле эстонским шоколадом, наборами конфет и жевательной резинкой.

Это такая продукция, на которую никакого сужения рынка или пресыщения совсем не замечается, заберут все, что есть и еще попросят. Догонят и еще раз попросят.

Логистика поездок быстро оттачивается, ассортимент товара тоже растет, теперь на квартире всегда стоит несколько коробок с дефицитом, а мы с бабой Таей пьем чай с очень вкусными конфетами от Калева.

Она такому жильцу искренне радуется, есть с кем душевно поговорить и подругам похвастать заграничными конфетами.

Так, в хлопотах и работе в магазине подошло на календаре уже девятое ноября, когда я вспомнил про грядущее событие. По моему мнению, именно смерть генсека и дальнейшая чехарда с его приемниками и послужили началом конца социализма в нашей стране.

Старая гвардия немного посопротивлялась настойчивым желаниям новой номенклатуры и быстро разъехалась по кладбищам.

Еще мне, наконец, дозвонилась Света. Пожаловалась, что уже два раза пробовала дозвониться и ни разу трубку не подняли.

— Все работаю, Светочка. С утра до вечера на ногах, — оправдываюсь я перед девушкой, сам не понимая, почему та же баба Тая не взяла трубку.

Оказалось, что звонит девушка после трех часов дня, когда заканчиваются занятия в училище, в это время я всегда уже в магазине или разношу заказы по другим торговым точкам. Теперь еще и в соседней республике пропадаю постоянно, скупаю и перепродаю.

Хозяйка тоже в это же время выходит на прогулку, встречается с подружками, потом они какое-то время сидят во дворе одного из домов, где сделана детская площадка. Разговаривают о своем, о стариковском и любуются молодыми мамашками с детьми, собирающимися со всего района на эту площадку.

Да, ничего не скажешь, в начале восьмидесятых женщины в возрасте за шестьдесят лет воспринимаются однозначно, как уже глубокие бабушки. Уже больше пяти лет на пенсии все, в основном, никаких намеков на новую жизнь, если мужа нет и никаких надежд, возраст дожития на самом деле — вот как можно назвать эти годы.

В мое время у многих пенсионерок именно в таком возрасте все только начинается, жизнь все же совсем другая настала, гораздо более комфортная и продвинутая. Посещают йогу, финтес-залы, много путешествуют, если заработали, конечно, денег на будущую хорошую жизнь. Если не заработали, тогда по квартирам сидят, телевизор смотрят с малаховым и сериалами.

— Хотите зайти? Да, конечно! Жду и чайник ставлю!

— Я вас по дороге встречу! — решаю я в последнюю секунду.

Быстренько собираюсь и выхожу на улицу, перехвачу девушек около Измайловского проспекта, идти нам примерно одинаково до него.

Вскоре замечаю двух девушек, идут на соседнюю улицу, поэтому машу им рукой и обращаю на себя внимание.

Радуюсь встрече, Света привела с собой подругу из потока, выглядящую постарше ее девушку в приталенном пальто с меховым воротником. Зовут ее Катя и на меня она посматривает довольно снисходительно, как на младшего по возрасту мальчишку.

Да и ладно, я ее тоже в чем-то уверять и убалтывать не собираюсь, настроена девушка на то, чтобы подцепить взрослого парня с ленинградской пропиской — флаг ей в руки!

В принципе, сам бы это посоветовал, чтобы наладить жизнь в большом городе и не начинать ее с женского общежития, откуда не так просто вырваться.

Доходим до магазина, ну, место моей работы я показываю издалека, смотреть там особо нечего и хвастаться тоже нечем.

Да и должность моя отнюдь не высокая.

Обычный овощной магазинчик, не особо чистый и совсем не благоустроенный, явно, что не европейский супермаркет или российский из неблизкого такого будущего.

Поднимаемся в квартиру, баба Тая как раз где-то гуляет, я могу спокойно угостить девчонок припасенным постоянно в холодильнике бисквитным тортиком от Севера и конфетами из красивой, почти заграничной коробки.

Достаю еще желтую пачку индийского чая, она у меня там не одна лежит, взял сразу три штуки по случаю. Ведь я и в стол заказов района тоже захожу иногда, за небольшой сувенир в виде пачки апельсиновой резинки получил возможность побаловать мою хозяйку лучшим чаем, который можно купить в Советском Союзе.

Завариваю чай, выставляю все припасенное на стол и болтаю с девушками.

— И как тебе живется теперь? — интересуется Света.

Чудо, как хороша, с раскрасневшимися щеками на морозце и глазами с такой поволокой. Подруга Катя тоже ничего, с фактурной грудью четвертого размера и крепкой такой фигурой, с типично русским, приятным лицом.

— Да хорошо живется. Комната своя отдельная, горячая вода всегда есть. Хозяйка ко мне очень хорошо относится, прихожу и ухожу, когда нужно, — рассказываю я, разливая чай в тонкие чашки из костяного фарфора, собственность моей хозяйки.

— Сколько за комнату платишь? — довольно приземленно так настроена Катя, сразу в лоб спрашивает меня, очень по-деловому звучат ее слова.

— За двадцать договорился, — я не вижу смысла что-то скрывать.

— И подешевле можно найти, — опять Катя демонстрирует свое знание этой стороны жизни, видно, что серьезная девушка.

— Можно, только в коммуналке, со страшными ванной и туалетом. Еще и с постоянной очередью в них. И жильцами криминальными через одного. Нет, мне тут отлично живется, почти отдельная квартира со всеми удобствами. Да и работа совсем рядом, на другую сторону улицы перейти только. Расслабился я уже здесь, теперь путь в общагу мне по ночам снится, просыпаюсь в ужасе и крещусь левой ногой.

Девушки грустно улыбаются, им сейчас совсем туго приходится, добираться с Энергетиков, объезжая по пути ремонтирующийся мост.

— А в магазине сколько выходит?

Похоже, что более продвинутая по жизни Катя взялась вывести меня на чистую воду, чтобы симпатичная подруга не связалась с малолеткой.

И помогла своей внешностью самой подруге устроиться по жизни в большом городе.

— Ну, я пока на подмене, — задумчиво говорю я, — Вот, дождусь паспорта, тогда официально и неофициально будет рублей сто двадцать.

— Немного совсем, на такую зарплату семью не прокормишь. Да и жилье не получишь никак, — зажимает меня в угол настойчивая девушка, а сама победно посматривает на молчащую Свету.

В этих утверждениях она права, работа такая, когда уже ничего не ждешь и ничего не добился по жизни.

Ага, хочет доказать ей, что я совсем бесперспективен. Значит, Света задумывается, хоть немного, насчет такого уверенного парня, прикидывает, стоит ли попробовать подружить.

— Да зарплату можно тут вообще не получать, — говорю я и гляжу на удивленные лица подружек, — Шутка, конечно. Денег заработать получается нормально, тут не место главное, а то, какие оно перспективы дает смышленому и шустрому парню.

— И какие же перспективы оно дает? — не верит мне Катя.

— Ну, я знаю почти всех директоров магазинов, столов заказов и кафе в районе, — просто говорю я.

Намекаю на свою приближенность к торговым делам, однако, простые девчонки из провинции может и понимают, что директора магазинов живут гораздо лучше простых советских трудящихся, однако, не понимают, где там мое место в этой системе.

— И я их знаю, и что самое важное, они меня знают. А я еще и двух месяцев здесь не отработал, сами подумайте, что будет, когда я тут пару лет покручусь.

— И что будет? — Катя настойчива в своих вопросах.

— Ну, не знаю. Наверно, кооперативную квартиру куплю, автомобиль шестерку, костюм с отливом и в Ялту махну, — перефразирую я классика.

— На какие шиши? — сердится девушка, перестав нацеливаться на второй кусок тортика.

— Да есть возможность заработать помимо магазина, — нехотя отвечаю я, показывая, что не во все темы можно нос совать и посторонним про них рассказывать.

Наступает неловкое молчание, поэтому я предлагаю девушкам:

— Как насчет прогулять пару дней в училище?

— Зачем это? — недоверчиво спрашивает наконец интересующая меня Света.

— Скатаемся в Таллин, погуляем по Старому городу красиво, попьем глинтвейна, кофе там еще с круассанами очень вкусный…

Захожу, в общем, с козырей, какая же советская девушка откажется от такой поездки в здравом уме…

Глава 21

Девчонки, конечно, от такого интересного предложения, да еще сказанного таким небрежным тоном, от удивления открыли рты. Не часто девятиклассники предлагают такое путешествие своим сверстницам.

А уж тем, кто старше себя — точно никогда.

Чтобы у них еще и деньги нашлись хотя бы за себя заплатить.

Это предложение говорит о моей недюжинной в себе уверенности и с ходу побивает все ехидные расспросы милой девушки Кати.

Типа, что я могу предложить красотке Свете в будущей жизни, где у меня эта стабильная работа и, хотя бы, двести рублей зарплаты, где эта очередь на жилье, в которой придется простоять лет двадцать-двадцать пять, проживая лучшие годы жизни в замурзанной общаге.

Зато, потом тебя ждет отдельная, благоустроенная квартира на исходе жизни где-нибудь в Купчино или Веселом Поселке.

Пока совсем не состаришься на тяжелой работе, не разочаруешься в своей жизни и ее спутнике. Который не смог или не захотел сделать ее яркой и легкой, как дуновение весеннего ветерка.

Очередь жилищная теперь, когда мы на нее через три года в лучшем случае встанем, если поженимся и успеем ребенка заделать, совсем ничего стоить не будет, осталось ей жизни всего десять лет.

Даже уже меньше, хотя, точно я не помню, сколько еще времени очередники получали бесплатное жилье от пропавшего Советского Союза.

Так что, нет никакого смысла рассчитывать на социалистическое государство, теперь расчет только на себя и свою смекалку.

Ну, для меня еще и на свою память, да не покинет она меня в самый неподходящий момент.

Только, разговоры эти все о том, что станет с нами через три года, точно в пользу бедных, главное, что я сейчас предлагаю интересную всем поездку.

Здесь и сейчас! А не когда то, через двадцать лет ожидания в очереди!

— А сколько она обойдется, поездка эта? — все же осторожно спросила Катя.

— Да немного совсем. Не дороже денег. Билеты на хороший, фирменный поезд в купе — шестнадцать рублей туда-обратно, если ученические наши не сработают.

— Не сработают, чтобы проехать бесплатно, требуют из училища документы предъявить в кассе, — сказала Света.

— Ну и там рублей пять на поесть, сувениры всякие еще пятерка. Хотя, с самого утра до позднего вечера гулять устанешь — еще пару билетов в кино нужно будет купить, чтобы отдохнуть. Или на дневном поезде можно уехать обратно, совсем не таком крутом, только он к двенадцати ночи в Ленинград вернется. Поэтому, лучше все же на фирменном возвращаться обратно утром, сразу же с вокзала в училище удобнее выходит добраться. С Варшавского до училища пять минут идти всего.

— Так можно и не отпрашиваться? Если поехать в субботу и вернуться в понедельник? — быстро соображает Света.

— Да, никаких проблем. Народу только много будет по Старому городу гулять, от Толстой Марты до Длинного Томаса, — щеголяю я знанием города, — В отели нам все равно не попасть, в рестораны тоже, наше дело столовки и кафе-мороженное. Ну, пива местного я найду кого попросить, чтобы купили.

— Мы пиво не пьем! — сурово бросила мне Катя.

Это что, она намекает, что я должен их еще упрашивать?

Да я шикарное местное пиво и сам все выпью, тем более, мне для роста мышечной и костной ткани пивные дрожжи требуются.

Наверно, требуются, лишними точно не будут в молодом организме.

Честно говоря, Катю я вообще брать с собой не собираюсь, такой вредный пассажир мне точно не нужен, даже если она где-то изыщет необходимую сумму на поездку.

Только мешаться будет мне общаться со Светой наедине, ехидничать постоянно, да еще поймет, чем я там занимаюсь, потому что — я же обратно точно не пустым поеду. А очень даже груженым всяким полезным добром.

Пора активно закупаться перед Новым Годом красивыми подарочными наборами.

Совмещу романтическую поездку с необходимой закупкой заказанных мне изделий передовой социалистической легкой промышленности.

Это относительно дефицитную жвачку мне сильно не продают, а обычные наборы с конфетами вполне снимают с витрин и достают из-под прилавка, так что, проблемы совместить приятное с полезным для меня не будет.

Ну, в магазины, где работают уже выявленные внучки надзирателей заходить не стану, хотя, могу попасть и на другую смену продавцов. Так что, еще посмотрим на их поведение, могу и им испортить настроение рассказом про дедушку, недобитого фашиста.

За целый день блужданий набью свою сумку и рюкзак в камере хранения на вокзале под завязку и даже больше, раз я приеду не один. Вручу Свете, если она все же решится, пару пакетов побольше, чтобы пронесла до выхода с вокзала.

— Там — пиво, это вам — не здесь пиво! Небесный нектар, такого вы еще в жизни не пробовали! — авторитетно заявляю я.

Пора уже прекратить эти ненужные споры и показаться себя главным здесь.

— А ты это откуда знаешь? Кто тебе про такое рассказал? — снова, достаточно ехидно, поинтересовалась Катя.

Ехидно, это ей так кажется, потому что есть у меня аргумент, чтобы окончательно ее срезать.

— Я за последние три недели уже три раза в Таллине побывал, чтобы вы знали!

Приврал немного, что не так страшно, не каждый раз я в Таллин езжу, впрочем, знать всем про мои дела не нужно.

Да и в прошлой жизни побывал там раз двадцать, правда, в городе Стокгольме не в пример чаще оказывался, раз восемьдесят пришлось с парома высаживаться и обратно столько же грузиться по разным таким делам.

В скучном городе Хель-стинки, как называет его один шотландский дворянин, муж моей сестры, гораздо чаще оказывался, его все равно никак не миновать, когда из Питера двигаешься в Швецию или едешь обратно.

Если не летишь на самолете, что я делал всего несколько раз в той жизни.

Можно проехать прямо через центр или объехать по двум кольцевым дорогам центр главного финского города.

— А зачем это ты туда ездишь? — подставилась под мой добивающий ответ Катя.

— Да просто развеяться и отдохнуть, — небрежно махнул я рукой, мол, знай наших, крутых и денежных.

Девчонки замолчали и теперь вопросительно глядят друг на друга.

Вот ведь малявка, пытается меня поймать на вранье, мелочь пузатая.

Да меня мои взрослые и много чего повидавшие по жизни подруги, Ирина и Людмила, так давно не спрашивают. Уже знают, что я парень серьезный и дела делаю легкло и быстро, совсем не напрягаясь.

Ну, с моей то головой — это не дела никакие, а делишки, однако, все еще впереди, как я надеюсь. Да и рано еще мне заниматься чем-то серьезным, требуется вид повзрослее и тело потяжелее, кило хотя бы на десять.

Ну и рост до ста восьмидесяти желательно догнать.

Не сразу Москва строилась, а я в такое время в прошлой жизни, при позднем развитом социализме, еще с родителями жил-поживал и про взрослую жизнь ничего не знал. Да и в военной системе не слишком с ней познакомился, оберегало училище нас от такой интересной стороны жизни, как делать деньги и жить кучеряво, без преодоления трудностей ратных.

Для воздержания от связей заманчивых и радости прогулок под шафе.

А вот Светочку свозить в очень красивый город могу без проблем, заработал на этих поездках рублей сто пятьдесят уже. И товара еще на шестьдесят рублей осталось, в основном бабл-гам разных видов.

Ничего девчонки мне не пообещали, ушли вскоре, задумавшись такие.

Еще в мою комнату с интересом заглянули, полюбовались магнитофонами и радиолой, коробками разными и моей гордостью — полуторной кроватью под красивым покрывалом.

Нужно им впечатление окончательное составить, что я могу предложить Свете сейчас по жизни.

Для девятиклассника пятнадцати лет, то, что я сейчас имею для жизни — это очень круто. Для взрослого парня тоже неплохо, однако, ничего такого особенного, снятая комната и очень непрестижная работа.

Вот, если комната своя, пусть и в родительской квартире — это другое дело.

Можно уже семью вить, такую, на минималках, как размышляет, наверняка, та же Катя.

Ладно, посмотрим, как Света с подругой все, сказанное мной и увиденное своими глазами, обсудят и что она сама решит.

Тут, на районе, немало девчонок найдется, которые с радостью согласятся прокатиться в Прибалтику с денежным парнем, да и мои подружки из магазина не откажутся от такого предложения, только при них мне уготована роль младшего братишки, все же семь-восемь лет разница.

Ну, не надумает Светлана, можно и с ними съездить, весело будет точно.

Они за словом в карман не лезут, вполне симпатичные и со мной хорошо дружат, без лишних понтов и поучений.

Точно, как с младшим братом, который уже сам подрос и в учебе не нуждается.

Я же отправился сегодня на тренировку, прогулял три недели почти, тренеру с Конюшни это сильно не нравится:

— Игорь, ты где пропадал столько времени?

— Работал, Виктор Степанович!

— Вот что, друг ситный. Ты мне здесь нужен три раза в неделю, как минимум. Поэтому, или ты ходишь, как я тебе говорю, или не ходишь вообще, — говорит он мне, не особо скрывая голос от остальных парней.

Его можно понять, я человек для его общества не совсем свой, как и для давно тренирующихся вместе парней. Проходил полтора месяца и пропал на три недели. Ставку он на меня не делает, есть у него свои любимцы, те ребята, кого он пообещал сделать чемпионами.

Буду откровенен, парни получше меня боксируют, больше силы в руках имеется, настой соответствующий и занимаются уже лет по пять. Могут первенство города выиграть, если повезет и не засудят их откровенно.

Я им не сильно уступаю, потому что тоже хорошую школу прошел, одни прямые удары мы два года бить учились. Да и в тактике своей — играть на контратаках, у меня хорошо получается противостоять немного прямолинейным парням с силовым напором.

Если бы на ринге впервые встретились, уверен, что размотали бы меня парни легко. А вот теперь, когда я к ним присмотрелся, уже могу и на равных постоять.

Какое-то время.

Только, они-то в форме постоянно, а я не очень, это очень важный фактор, чтобы руки свинцом не налились и ноги позволяли передвигаться легко все раунды.

Парням нужны первые места и значок мастера спорта, мне тоже не помешает, только пахать на тренировках особо не хочется, да и других дел, более интересных, тоже хватает.

Кто-то из серьезных соперников на городе выступает именно в моем стиле и тоже в правосторонней стойке, вот тренер и ставит меня против своих лидеров, чтобы поднатаскать парней на похожем противнике перед соревнованиями, как следует.

Только, мне за такие хлопоты и сильные удары по голове пропущенные никто отдельное спасибо не скажет, когда займет первое место или выйдет в финал. Поэтому, выступать в роли куклы для битья, как та же груша, мне не интересно.

Еще, я себя тоже уважаю, поэтому то, что меня не рассматривают, как парня, способного принести медали и места, немного задевает. Немного, чуть-чуть, однако, все же я считаю, что это еще посмотреть нужно, кто из нас лучше боксирует, а кто просто кулаками машет.

Только, у тренера свое мнение, а я впахивать по пять дней в неделю на ринге не собираюсь, чтобы чего-то доказать ему и лучшим бойцам с Конюшни.

Мне зал нужен для тренировок, но, только немного и для прокачки мышц, это вот по серьезному. Значит, наши желания с тренером не совпадают совсем и мне придется уйти.

Ладно, поищу обычный зал, без таких проблем, где от меня не станут чего-то такое, как служить грушей, требовать.

Десятого ноября я работал в магазине, потом отнес пару пакетов от Софьи и продал немного своего товара, в общем, все, как всегда.

Когда пришел домой, баба Тая смотрела в это время телевизор. Как опытная женщина, она заметила изменение программы телепередач и сказала мне:

— Игорек, кто-то умер в стране из самых важных, программу поменяли, ничего развлекательного не осталось, даже концерт ко Дню милиции отменили. Можешь программу проверить, — и она протянула мне газету.

Я-то знаю, кто это умер, не помню только, когда об этом объявят по радио и потом введут траур на несколько дней.

Поэтому отвечаю бабе Тае:

— Если умер, значит, скоро объявят.

Пора домой съездить, достать мой листок с предсказаниями и серьезно поговорить с родителями.

Хотя, куда так особо торопиться?

Лучше через несколько дней навещу их, когда объявят о назначении новым Генсеком Андропова, за глаза прозванным сослуживцами по КГБ интересным прозвищем «Ювелир».

Его мать выросла в еврейской купеческой семье, торговавшей ювелирными изделиями. По словам самого будущего Генсека, вырослав качестве приемной дочери, такой вот интересный факт я знаю про будущего Генсека, однако, делиться им ни с кем не собираюсь.

Может, и хотел бы он что-то изменить в лучшую сторону, только, активно работать он сможет всего несколько месяцев, пока серьезно не заболеет. Советская медицина смогла целый год поддерживать его жизнь, однако, всерьез управлять гигантской страной он уже не мог.

В принципе, он как раз и был идеологом сближения с Западом при Брежневе, плохо это у него получилось или слишком хорошо — точно я не знаю.

Именно его доверенные люди плотно работали с британской элитой, пока не спалились на подрыве яхты одного из ее виднейших представителей через ирландцев.

Взрывчатку, что ли, им передали для этого дела, вроде, точно не помню.

Одиннадцатого ноября в одиннадцать часов утра диктор трагическим голосом рассказал о смерти Брежнева и объявил про трехдневный траур по всей стране.

Сутки понадобились лидерам партии, чтобы договориться между собой и все же объявить своему народу о смерти Генсека.

Слушал это выступление я по радио в магазине, после чего Софья Абрамовна, понимающая хорошо сложившийся момент, запретила нам смеяться и даже улыбаться все время траура, прямо с момента этого объявления.

Что же, она — умная женщина и знает, как руководить вверенным ей трудовым коллективом, чтобы не погрязнуть в антисоветской деятельности и не нарваться на лишнюю проверку.

Что же, пока все идет именно так, как я помню, правда, воспоминания мои недостаточно четкие. Помню, что в прошлой жизни мы со Стасом не обратили особого внимания на смерть человека, при управлении Советским Союзом прошла вся наша жизнь.

Да и о том, что может изменить новый Генсек, имели очень скудное понятие.

То есть, вообще никакого. Да и что там менять, когда все и так хорошо.

Все в нашей стране правильно налажено, все наши знакомые учатся, их родители работают, никаких тунеядцев, стиляг и прочих антисоветских личностей мы не знаем.

Да и за все время учебы в военном училище я не могу вспомнить какого-то антисоветского разговора, даже среди тех же стиляг, которых узнал на третьем курсе.

Понятно, что, зная о моей военной стороне жизни, они бы и говорить со мной никогда не стали про такое. С другой стороны, все просто торопились жить и веселиться, абсолютно не думая о руководящей роли партии в нашей жизни.

Даже попадая на концерты ДДТ, Алисы или того же Телевизора, который уже в восемьдесят восьмом году пел явно антикоммунистические песни, я не особо задумывался об этом. Смелые слова со сцены просто нравились, было ощущение, что руководящая роль партии и ее руководства уже всем надоели, вот и все.

Как надоедают все взрослые с такими же правильными и скучными словами.

А вот то, что через три дня мне позвонила Света и сказала, что уже одна зайдет ко мне в гости, чтобы поговорить насчет поездки в тот самый сказочный Таллин, это меня здорово порадовало.

Я опять заварил чаю и сбегал в кондитерскую за пирожными.

Баба Тая в этот раз только собиралась уходить на ежедневную прогулку, я предупредил старушку, что ко мне скоро зайдет знакомая по училищу. Теперь я уверен, моя хозяйка с подругами дождутся Свету, чтобы внимательно рассмотреть, кто там подбивает клинья к такому работящему и хорошему парню.

Вроде, такое коллективно сформированное мнение у них сложилось про меня.

Во всяком случае, по многим девицам с района у нее и ее подружек уже имеются свои авторитетные мнения, обычно это простое слово — «шаболда».

Благо, что Света уже знает, куда ей идти, в какой подъезд и какая квартира ей нужна.

— Заходи. Привет, прекрасно выглядишь, — я снимаю пальто с плеч девушки.

Света расчесывает волосы после шапки, я пока подаю ей смешные тапки с оленями, которые купил в сувенирном магазине в центре Таллина.

Не то, чтобы я сильно рассчитывал на такой визит девушки, просто купил, потому что они потешные и позитивные.

— Как жизнь на Энергетиков? Как твой ухажер?

— Да все так же. Правда, теперь он пытается вести себя, как прежде. Но, границы особо не переходит, только отпугивает от меня тех немногих парней, кто живет в общаге.

— Хорошо, что я там больше не живу, — смеюсь я, девушка поддерживает мою шутку.

— Я подумала, решила переговорить с тобой без подруги, — такое начало разговора меня немного удивляет, не думал, что так быстро услышу эти слова.

— Мне тоже показалось, что она нам мешает, — невозмутимо подтверждаю я и смотрю на реакцию девушки.

Света только загадочно хлопает длинными ресницами, потом предлагает обсудить поездку на поезде.

— Билеты я могу купить, у меня выходные дни как раз в те субботу и воскресенье, так что, с моей стороны препятствий к поездке нет.

К тому времени траур закончится, пойдет почти неделя правления нового Генсека.

Света подробно расспрашивает про стоимость билетов, сколько денег требуется, чтобы поесть в городе, если рассчитывать на столовые. Я все ей рассказываю, понимая, что девушка собирается платить за себя сама.

— Деньги у меня есть, — этому я тоже не удивлен.

Стипендии училищной не только хватает на жизнь, про парней не скажу, однако, девчонки с присущей им бережливостью вполне могут откладывать почти половину стипухи каждый месяц.

Если пять раз в воскресенье пьют пустой чай без всего.

Если, конечно, не сильно баловать себя косметикой и плюшками, ведь, проезд и питание в училище бесплатные, форма тоже выдается государством вместе с какой-никакой обувью, так что, особых расходов у девчонок нет.

Могут и по тридцать рублей откладывать каждый месяц, если очень ужаться в расходах.

— То есть, двадцати пяти рублей хватит на поездку?

— Тебе и двадцати хватит, — говорю я, однако, деньги брать на билеты отказываюсь:

— Сначала куплю, потом отдашь, — отвечаю девушке.

Девчонки — они такие, могут копить пару лет, чтобы где-то отдохнуть пару недель под большое декольте, ни в чем себе не отказывая.

Путешествие это, конечно, довольно короткое, даже без остановки в отеле, придется тринадцать часов бродить по холодным улицам ноябрьского Таллина.

В прежние времена без ночлега, минимум одного в отеле, точно не поехал бы. Однако, выбирать не приходится, только так я могу провести полтора суток наедине с сильно нравящейся девушкой. В гостиницу нам, конечно, не попасть, впрочем, ее заменит вполне комфортное купе фирменного поезда, что еще лучше.

Все же решила Светлана рискнуть ради такого интересного путешествия.

Немного своей репутацией, больше в глазах подруг, немного своим временем, которое в общаге не имеет особого смысла и ценности.

Ну и отлично, посмотрим, как общение наедине со взрослым мужиком в теле подростка повлияет на нее.

Я пока еду домой, пришло время серьезно переговорить с родителями про будущее, которое ждет нашу страну.

И нас всех лично.

Глава 22

Дома, как я и думал, перед серьезным разговором отец попробовал спрятать голову в песок, как самый настоящий страус, отнекиваясь от общения по душам.

Однако, мы с мамулей заставили его выслушать еще раз мое предсказание, я медленно и проникновенно зачитал его вслух, со всеми знаками препинания.

Узнав, что я все правильно рассказал про Брежнева с Андроповым и еще выиграл у отца все четыре ставки, матушка, как справедливый человек, теперь немного на моей стороне.

Отец поерзал на стуле, ожидая, когда я закончу зачитывать текст с листа.

— Ну, все сошлось, и про десятое ноября, и про Андропова, — нехотя признал он.

— Что дальше? — спросил сразу же.

— А дальше то, что вы теперь слушаете мои слова внимательно и поступаете соответствующе, — спокойно говорю я своим родителям.

— И забываете все эти стоны про военное училище и прочие советы по жизни для меня. Нет никакого смысла сидеть в казарме, я лучше за это время заработаю себе на нормальное жилье.

— На комнату, что ли? — не верит мне мамуля.

— На комнату чего не заработать, вопрос — ерунда. На хорошую квартиру желательно.

Родители молчат и переглядываются между собой.

— Кооперативную купить хочешь, что ли? — спрашивает отец, — Потому что по очереди так не получишь, с такой работой!

— Скоро уже ни с какой не получишь. Вы еще это время увидите сами, не переживайте.

— Что еще твои сны предсказывают? — интересуется отец.

— Много чего, только, вы же не уйдете со своей работы куда-то еще? Я правильно понимаю?

— Чего нам уходить куда-то? Как работаем, так и будем работать, — недовольно говорит мать, — Война впереди будет большая?

— Нет, большой не будет. Будут не очень большие, нас особо не заденут.

— Как война в Афганистане закончится? — это уже отец проявляет интерес.

— Наши просто уйдут оттуда. Считай, что прекратят войну.

— Когда это случится? — интересуется отец.

— Не знаю, я не вижу год вывода, — отвечаю я, мне опять не нравится азартный огонек в его глазах.

Как бы папка не стал хвастать своим знанием перед мужиками, поэтому я прекращаю предсказания. Рассказал немного и хватит, все равно они не станут менять свою жизнь кардинально, не такие они люди.

— А что еще нам стоит знать?

— Ну, к восемьдесят восьмому лучше потратить все свои деньги на что-то полезное, все восемь тысяч. Сделаем всем загранпаспорта, я съезжу в Польшу и привезу вам приглашения к родственникам. Тогда можно будет поменять на каждого по двести долларов в банке, по шестьдесят шесть копеек за доллар. Это самое выгодное вложение, потом он по шесть тысяч рублей стоить будет.

— Да зачем мы туда поедем? — опять удивляется мамуля.

— Да вы можете и не ездить. Просто оформите загранпаспорт и поменяете деньги. Этих двухсот долларов вам хватит на пару лет потом, чтобы нормально жить.

— Что, выпускать начнут из страны? — не верит отец.

— Да, понемногу начнут. Нужно у деда узнать адрес его двоюродного брата из Белостока, у Нелли с Валей тоже спросить адреса родственников. Это тебе отец задание, когда поедешь на Украину.

Ну, так особо ничего не решили, теперь родители не лезут учить меня, а я веду их дальше по жизни, как поводырь, которому известно многое.

После разговора с родителями прошелся по приятелям, давно уже не видел никого из них.

Ну, у них ничего интересного в жизни не происходит, в девятом классе пришли парни и девчонки из соседней восьмилетки, а так все по-прежнему. Стас торгует всем помаленьку, Жека просто учится, не заболел еще бизнесом, как в прошлой жизни.

Пошли прогуляться по городу, я еще забежал на секцию, поздоровался с парнями и тренером. Рассказал о том, что не получается влиться в дружный коллектив секции на Конюшне, на что тренер заметил, что это обычное дело:

— Если ты не хочешь выкладываться по полной на тренировках, естественно, будут думать, как тебя использовать и больше ничего. Никакому тренеру это не нужно, тратить время на чужого парня, который не хочет стать чемпионом СССР.

Вспомнили с молодыми, как гоняли баскетболистов, я пообещал еще заходить и ушел с приятелями прогуляться до кинотеатра.

Вот, еще недавно вся жизнь вертелась вокруг главной улицы города, кинотеатра и пары кафешек, а теперь кажется, что это все было давно, совсем в другой жизни.

Все же переезд в большой город и серьезные шаги дальше по жизни наглядно показывают, как стремительно расширяются мои возможности, даже на месте обычного грузчика из овощного магазина.

Оно и понятно, тут не я веду всякие темы вокруг торговли, а моя директор, однако и я понемногу встраиваюсь в них, добавляю активно свой товар, вполне безопасно продаю его в солидных количествах.

Похвастал Стасу с Жекой, что снимаю хорошую комнату, что уже работаю и на выходные еду с незаурядной красоткой в Таллин, чтобы просто погулять.

— А кем работаешь? — сразу спросил Жека, однако, я не стал открывать все карты, а то рассказ про работу грузчиком в овощном магазине вызовет только насмешки над неудачником по жизни.

Ушел из школы и отказался от высшего образования, чтобы грязные ящики за небольшие деньги таскать целыми днями — это не слишком удачная карьера, как скажет любой беспристрастный наблюдатель.

Ну, если он недостаточно знаком с кое-какими интересными обстоятельствами, сопутствующими основной работе.

— Нормально устроился, перспективное место, — вот и все, что рассказал.

— По Юле не скучаешь? — спросил Стас, не забыл все же мою прежнюю подругу.

— Да некогда скучать на самом деле. Хотя, хорошая девчонка, рекомендую, — пожал я плечами, — Попробуй подкатить к ней. Моя новая поинтереснее будет.

В общем, вспомнил прежнюю жизнь и порадовался, что кардинально поменял ее, вырвался из небольшого города на широкие просторы.

Сидеть в школе вместо моей новой интересной жизни — ну это очень такое бестолковое занятие на самом деле, реальный тупик для меня теперь.

Я уже по триста рублей зарабатываю или, вернее сказать — делаю, ибо, честно зарабатываю только пятьдесят из них.

Как и учиться в путяге или еще каком технаре, только, чтобы получить корочки и положить их в сервант, на радость папе и маме.

Вечером вернулся в Ленинград, дошел до своей квартиры, решив прогуляться мимо училища.

Оказалось, что зря так поступил, гулять мимо Ленкома по гражданке — чревато всякими потрясениями.

По дороге пришлось отмахнувшись от пары пьяных курсачей из своей бывшей системы около того же самого памятника Лермонтову.

Еще второй курс, а понту нагоняют, как будто до четвертого доучились.

Так и заявил, что они — оборзевшие караси и еще копчиком палубы не касались.

Докопались на свою беду ко мне, получили каждый по голове и разлеглись в пыли около памятника передохнуть. Пришлось так поступить, ибо совсем уже берега попутали и просто кидались на меня, как зомби на свежее мясо, услышав про карасей.

Как говорили в училище, очень странное дело — бессмертную классику про Му-му написал Тургенев, а памятник поставили почему-то Лермонтову.

Облизнул разбитый кулак и пошел дальше, мимо глядящего на улицу темными стеклами училища до своего нового места жительства.

На завтра работы с доставкой заказов не нашлось для меня у директора, поэтому писал весь день музыку, сходил на Варшавский вокзал за билетами в Таллин.

Видя довольно большую очередь в две открытые кассы, постучался наугад в одну из закрытых, разговорил девушку, которая открыла створку с недовольным видом, сразу пожертвовав ей пачку апельсиновой резинки. Девушка прониклась моими пожеланиями, легко выписала мне билеты, а пытавшихся собраться в очередь уже за мной я легко разогнал, сказав, что я только возвращаю билеты обратно.

— Буду заходить часто, со всякими шоколадками, — шепнул я девушке напоследок, она согласно кивнула головой в ответ.

Ну вот, кое-какой контакт налажен с вокзальными кассиршами, я на поездки в Прибалтику серьезно рассчитываю.

Вечером из общаги позвонила Света и с облегчением узнала, что места в купе уже забронированы:

— Бери с собой зубную щетку, тапочки и хорошее настроение! Мы едем путешествовать!

Договорились, что она придет ко мне в субботу после обеда, заберет билеты и поедет готовиться к поездке в общагу.

— Вот тебе делать нечего, кататься туда-обратно, могла бы у меня подождать, музыку послушала бы, а я тебе спинку почесал.

Светка несогласно фыркнула, и я перешел на рабочий тон:

— Я, правда, работаю до девяти вечера, поезд уходит в десять.

— Встретимся на вокзале тогда, — сказала девушка и положила трубку.

Пришла, как и обещала, после обеда, забрала билеты и вступила в спор насчет денег, ни в какую не хочет быть зависимой от меня.

За билеты деньги мне засунула под футболку, проявив недюжинную силу и координацию в движениях, вот что значит — первый разряд по легкой атлетике.

Правда, и я тоже проявил эти же качества и приобнял будущую подругу совсем по-взрослому, ощутив ее волнующее тело своим.

Надеюсь, что будущую.

Ничего, в магазинах почти заграничного города столько соблазнов для советской девушки, особенно в части одежды и обуви, что не сможет Света устоять перед соблазном принять от меня небольшой подарок.

Или даже большой.

Родители отдали мне деньги за радиолу, те сто восемьдесят рублей, за кассетник пока не выдают, ну это ничего, я даже и не спрашиваю.

Заработаю и сам без проблем, на перезаписи музыки и торговых операциях с дефицитом.

Больше всего в субботу на вокзале я опасался, что до меня докопаются менты, не пропустят в поезд, как еще несовершеннолетнего. Поэтому осторожно прошел сам к вагону и, заметив патруль, шагающий по перрону в мою сторону, сразу же спрятался в вагон. Поэтому даже не вышел Свету встречать, заставив ее поволноваться, что кавалер слился и в волнующий Таллин не поедет.

Только из тамбура махнул ей рукой, пока чертовы сержанты докопались до кого-то около нашего вагона. Хорошо одетый прибалт в костюме заметно перепил и ведет себя слишком неадекватно для советского человека, веселился и шутит с непонятным таким акцентом, вот и проследовал с патрулем в сторону вокзала после короткого разговора.

— Ну, если не договорится, опоздает точно, — усмехнулась про себя стильно одетая проводница, видя, что я тоже заинтересованно выглядываю на перрон.

Да, есть у ментов такая тема, проверять документы и принюхиваться к гражданам.

Мужик все же успел на поезд, пробежал мимо с расстроенным видом перед его отходом. Это я уже рассмотрел, сидя в купе в ожидании отправления, стараясь не глядеть так пристально на обтянутые толстыми колготками коленки моей спутницы рядом с моими и высокую грудь под серым свитером.

Я ей сам сказал одеваться потеплее, все-таки конец ноября, морозы еще не опустились на ленинградскую землю, только и ходить нам половину суток по улице.

Ну, не половину, если просидеть в киношке пару сеансов, то всего часов восемь, а если еще отбросить несколько заходов в кафе по пол часа, то, все совсем не так сурово выглядит.

Да и теплее всегда в Таллине, все-таки четыреста километров на запад, в сторону настоящей демократии.

Зато, третий мужик в купе себя не ограничивает в разглядывании прелестей девушки, благо едет в командировку куда-то в Хаапсалу и потом на Сааремаа.

Такой, достаточно симпатичный и немного ловелас.

Четвертая в нашем купе пожилая женщина, которая сразу же ложится на свою нижнюю полку и засыпает или делает вид, что спит.

Мужик, явно заигрывая с ней, рассказывает моей подруге, надеюсь на это всем сердцем, историю про несчастную девушку, замурованную за любовь с молодым монашком в стену епископского замка Хаапсалу.

Слышал я эту историю пару раз раньше, а сам городишко весьма неплох, даже Император Всероссийский со всей семьей катался в Гапсаль на грязи, я даже помню там один дом, где останавливался когда-то сам Петр Первый.

И набережная с курзалом очень хорошая, рыбалка там еще идет активная прямо с набережной.

Интересно, при Советской власти эта белая мраморная доска про императора российского красовалась на деревянном доме или все же нет?

Хотя, эстонцы стойко блюли свои национальные интересы и не давали слишком много излишней власти в мелочах кремлевским старцам, даже от колхозов отпихались, оставили себе хутора для нормальной жизни.

— Света, пойдем воздухом подышим и чаю возьмем, — прерываю я его бесконечный рассказ воодушевленного мужика, девушка легко поднимается. Мы идем заказывать чай с уже присутствующими в ассортименте эстонскими шоколадками и печеньем.

Однако, сорокалетний дядька не унимается, получив в соседки такую прелестную девушку.

Даже наивно просит меня уступить место на нижней полке около Светы:

— Молодой человек, вы не займете свое место? Я бы еще много чего интересного мог рассказать девушке! Вы же не против? — это он уже ей самой.

Да, совсем старого повело куда-то не туда от внешности соседки по купе, прямо очень упирается, наверняка, рассчитывает продолжить знакомство потом.

Еще и ко мне с такими наивными просьбами обращается.

— Не займу, не надейтесь, мужчина. Это вам пора лезть на свою полку. А про Хаапсалу и Сааремаа я и сам могу рассказать, помощник мне не требуется.

Мужик сначала даже задумался, не вызвать ли меня на разговор в тамбур, как мне кажется, однако, я сразу же добил его надежды:

— Тут все полки мои. И девушка тоже моя, а вы жене расскажете про Гапсаль со всеми подробностями. Только, не забудьте кольцо обручальное надеть обратно перед встречей. А то не поверят, — подколол я его беспощадно.

Самлично заметил, как он кольцо стащил, заметив Свету.

— Дайте поспать, мужчины, — донеслось со стороны пожилой женщины и дядька все-таки сдался, полез на свою полку.

Мы же допили чай, негромко общаясь, Светка, раскрасневшаяся такая, очень довольна приличным поездом, праздник путешествия уже прямо начался.

И мужики за нее спорят.

Я забрался на свою полку, выключил светильник и посмотрел на повернувшегося ко мне спиной конкурента.

Ишь, чего выдумал, мурлыкать Светке на ушко при ее же парне.

Еще бы и в тамбуре получил пару плюх, милицию вызывать бы начал и плакать.

Да, налицо имеется вопрос несовпадения внешности и головы, в моем конкретном случае.

Ох, нахватаюсь я из-за такой кучерявой и быстроглазой подруги проблем.

Уже завтра начну первые получать, я это точно знаю.

Как и с Юлечкой оказалось, красивые девчонки привлекают внимание взрослых парней, а потом появляется понятное недоумение, что такая фигуристая симпатяшка с этим мелким пареньком делает?

А не отвесить ли ему леща и не отправить ли к мамке под подол?

А подругу с собой забрать, не дело ей с такой малолеткой ходить.

Светочка вся такая развитая девушка, накрасить, так лет на двадцать потянет легко. Я же на свои пятнадцать-шестнадцать выгляжу, пусть и набрал шестьдесят кило, да подрос на пять сантиметров — все равно не смотрюсь солидно.

Кулаками, конечно, могу много кого убедить в своей серьезности, разговариваю тоже, как взрослый. Только, тупиковый это все путь, замучаешься так всем доказывать, что это моя подруга.

Да и среди дерзких парней тоже свои боксеры и борцы найдутся. Или гребцы, волейболисты и прочие жирафы.

Тут необходимо, чтобы подруга на тебя с любовью сияющим взглядом смотрела, чтобы все видели, что лезть с ухаживаниями совсем бессмысленно.

Такая именно история у меня и случилась с первой женой, она быстро всем доказывала, что нет смысла на что-то надеяться.

А будет ли это Светочка исполнять?

Ну, завтра посмотрим.

Завтра начинается довольно рано, я поворачиваюсь и смотрю вниз, Света проснулась и убежала уже в чистенький туалет, за ней следом туда прихожу я, вчерашний чай уже ищет дырочку.

Потом снова пьем чай в красивых подстаканниках с утра, слушаем мужика некоторое время, то есть, Света слушает, потом мы высаживаемся на Балтийском вокзале, радостные и веселые, в предвкушении праздника.

Двухчасовая прогулка по Вышгороду, кофе с кремовыми булочками и прекрасный вид на красные крыши Старого города с такой высоты с поднимающимся из труб дымом. Несмотря на хмурую погоду и довольно пронизывающий ветер, нам с подругой все нравится.

Потом спускаемся вниз и посещаем первые магазины, Светочка трикотаж и галантерею, я же соседние продуктовые и уже потратил первые тридцать рублей.

Когда захожу в навестить ее, застаю девушку перед понятной дилеммой — нравится все, и даже очень, только денег взято с собой сорок рублей, теперь по этому поводу Света очень жалеет.

— Покупай все, что нравится. И не по одному экземпляру. Потом продашь девчонкам с небольшой наценкой и отобьешь поездку легко, — тоном змея-соблазнителя поучаю я ее на ухо.

На самом деле, имея какой-то вкус, легко скупиться местной продукцией и перепродать ее в два раза дороже соседкам по общаге.

Только, это мне уже легко такие комбинации крутить, Света девушка еще приличная и больше чем в полтора раза не сможет набрасывать. Зато, вещи она присмотрела и правда, очень симпатичные, теперь кусает губы, что из них выбрать, а что оставить на следующий раз.

Ничего, один раз попробует, потом уже всей птичке пропасть, поймет, что можно жить немного по-другому.

Не только около раскаленных печей свою внешность и здоровье тратить.

Глава 23

После того, как пробежался по знакомым магазинам, проверил на своем опыте, что получившие словесный отпор продавщицы-эстонки не особо хотят нарываться на новые воспоминания о своих родственниках, не противодействует мне активно.

Поэтому выкладывают по несколько наборов с конфетами и две-три пачки жевательной резинки без особых проблем, правда, смотрят не ласково, впрочем, мне от них любовь и не требуется.

Правда, и я ушами не хлопаю, когда одна из таких сразу же метнулась вглубь магазина, как только разглядела мою внешность и захлопнула за собой плотно дверь, я тоже не стал там задерживаться ни минуты.

Так, секунд двадцать погулял, не стал ничего спрашивать и некоторое время рассматривал вторую продавщицу.

Мол, не хочешь ли что-нибудь сказать?

Она не захотела общаться, поэтому лениво осмотрел прилавки с витринами и вскоре ушел из магазина, потерялся за углом и только издалека смотрел, не появится ли милицейская машина около магазина.

Не появилась, впрочем, выходя, я заметил, как вторая продавщица тоже сразу направилась во внутренние помещения. Наверняка, чтобы сказать, что парень-малолетка, очень много знающий лишнего про предков и родственников, быстро ушел и нет смысла вызывать знакомых милиционеров, чтобы разобрались с ним.

Ладно, запомню этот магазинчик, больше не стану тут светиться, нет никакого смысла нарываться на неприятности с местной милицией.

В Эстонии было больше всего коммунистов по отношению к остальным прибалтийским странам, примерно, как и на Западной Украине, вступали активно, чтобы занять руководящие должности и как можно более эффективно подрывать Советский Союз изнутри.

Могу и в других местах набрать всего, что мне требуется.

Так и сделал, набил сумку новогодними наборами, похожими в достаточной степени на скандинавские, которые уже в новое, совсем демократическое время покупали в Чухонке или Швеции.

Оставил ее в камере хранения на вокзале, после чего вернулся к Свете, которая в универмаге «Выру» никак не может определиться с своими покупками.

— Пойдем пообедаем, отложи пока то, что выбрала, — говорю я девушке, видя, что она впала в самый настоящий ступор, не понимая, на чем остановить свой выбор.

Прямо глаза у нее разбежались в разные стороны, пытаясь объять необятное и максимально правильно потратить свои сорок рублей на нравящиеся вещи. А нравятся они все и так не просто сделать выбор.

Такая обычная растерянность советского человека, не имеющего отношения к всяким блатным темам, оказавшегося внезапно в другом мире, в мире, немного похожем на настоящую заграницу. Где на всех вешалках, ну, почти на всех, висит что-то красивое и модное, такое, какого ты в жизни не видел в открытой продаже в прежней жизни.

Со швейной промышленностью, как и с пищевой, в бывшей Курляндии все обстоит на недосягаемом для остальных советских республик уровне, кроме Латвии и Литвы, конечно.

Ну, еще подпольных производств цеховиков в Грузии и Армении, однако, там и цены совсем другие.

В кафе при универмаге я беру себе и Свете рыбную уху, биточки с пюре и что-то запить, плачу что-то около трех рублей за все.

Принимаюсь за уху и теперь готов выслушать взволнованную подругу.

— Игорь, я нашла шикарный свитер, платье и еще одно платье. Все такое недорогое, прямо удивительно, однако, от чего-то одного мне придется отказаться!

Настроена девушка решительно, глаза прямо горят, видно, что потрясена предложенным ассортиментом.

— А больше ничего там не присмотрела? — хлебаю я горячий рыбный суп, такой же, как в той же Финке через двадцать лет буду свободно кушать на разных шведских столах.

— Есть еще брючные костюмы, просто шикарные, только, денег у меня на один хватит всего, они по тридцать восемь рублей!

— Понятно, заверните два, — говорю я, понимая, что могу торговать не только сладостями среди своих уже многочисленных знакомых женского пола в охваченных магазинах.

— Покажешь потом. Себе один возьми, и я тоже такой куплю, — сообщаю Свете.

— А тебе то зачем женский костюм? — не понимает девушка.

— Просто повешу в комнате и буду любоваться, тебя вспоминать, — ну что ей, такой непорочной, еще ответить.

— А, — непонимающе тянет Света и больше ни о чем не спрашивает, доедая суп.

— Вкусно?

— Да, очень. Сколько с меня? — спохватывается девушка.

— Ничего, могу угостить нравящуюся мне девушку, — отмахиваюсь я.

— Покажешь потом, что себе присмотрела, именно на себе.

Естественно, от такого дефиле Света не может отказаться, поэтому следующие полчаса я провожу около примерочной, глядя на довольную девушку, крутящуюся передо мной и зеркалами.

— Берем все, — говорю я, — На тебе все отлично сидит. Фигура зачетная, все же спорт и родители тебе много чего дали для счастливой жизни.

— Как? — пугается девушка, услышав про все.

— Не воруем, за все платим, — успокаиваю я ее.

— Тут же на сто рублей! У меня с собой сорок и в общежитии всего двадцать, — переживает Света, — Еще родители могут прислать рублей двадцать, если я отца попрошу.

— Ты почти за границу даже не все деньги взяла? Опрометчивый поступок! Хотя, тебе простительный!

— У меня еще две сестры подрастают, денег лишних нет в семье, — смущенно говорит девушка, не совсем в тему.

— Ничего, мой бюджет вынесет такие траты, — улыбаюсь я, — У меня всего одна сестра, мне проще.

Вижу, что Света хочет поспорить про деньги, однако, такой соблазн оказывается все же сильнее ее, девушка сдается, тем более, она знает, как рассчитаться со мной:

— Могу отдать через два, нет, три месяца все деньги!

— Посмотрим, — снова улыбаюсь я, — Это не совсем то, о чем я думаю…

— Ты не думай, я точно отдам!

— Теперь буду думать постоянно.

Пожилая продавщица, по виду русская, тоже улыбается, пробивая покупки.

Все же хорошо в таком возрасте иметь на кармане сейчас пару сотен лишних рублей, уже закупившись товаром наполовину. Мне теперь и пятидесяти рублей хватит, кондитерка новогодняя довольно объемна, запас жевательной резинки еще солидный остался в комнате. В такое предновогоднее время всем нужны подарочные наборы, а если на них еще на иностранном языке написано — вообще самый цимес для продажи среди знакомых.

Все разлетится со свистом, глазом моргнуть не успеешь.

Можно и девушку побаловать, и себе купить, что нужно.

— Добавьте еще, пожалуйста мне такой же свитер для сестры и брючный костюм, такого же размера. Да еще и платье тоже, вот то, красивое, — говорю я продавщице.

Когда все покупки упакованы, оплачены и уже находятся у нас в руках, я понимаю, что гулять с такой кучей пакетов не получится, поэтому захожу в соседний спортивный отдел, где покупаю еще одну яркую небольшую сумку за двенадцать рублей, складываю в нее покупки и вешаю себе на плечо.

Время уже к четырем вечера, нам гулять еще шесть часов по городу, поэтому я приглашаю девушку передохнуть в кинотеатре. Там показывают не особо нравящееся мне «Спортлото-82», этот фильм подходит не хуже других на то, чтобы убить время до отъезда и дать отдохнуть ногам.

Народа в зале немного, фильм уже идет довольно давно и успел примелькаться местному зрителю.

Тем лучше, мы располагаемся в последнем ряду, где понемногу начинаем целоваться, по моей, конечно, инициативе.

Я бы не назвал это настоящими поцелуями, скорее, такое расцеловавыние, первые уроки для девушки.

Отогревшись, как следует, в киношке, гуляем еще пару часов по вечернему городу и, конечно, влипаем в неприятную ситуацию. На длинном подъеме в Вышгород, где снимали сцену из «Трех толстяков», до нас активно докапываются трое русских парней, по внешнему виду конкретные гопники.

Просто перегородили дорогу, пока на лестнице никого нет, и незамысловато попросили закурить. Понятно, что придется драться.

— Чего, нету, что ли? Маленький еще, значит, с девками ходить, — продолжение тоже самое обычное.

Я успеваю отдать сумку Свете, как мне сразу прилетает по лицу, причем, довольно ощутимо. Кидаюсь сам в атаку на начавшего драку парня, примерно моего роста, такого коренастого, успеваю отвесить ему пару хороших ударов, как снова прилетает сбоку. Отбиваюсь от нового противника, однако, парни хорошо сплоченные, плюхи сыплются со всех сторон, пусть и не очень тяжелые, однако, мне приходится туго.

Верчусь изо всех сил, отбиваюсь и временами успеваю хорошо попасть по гопникам, однако, и они по мне попадают постоянно.

Хорошо, что на одного хулигана сзади напрыгнула Света, с криком натягивая ему шапку, обычный петушок, на глаза.

Становится немного полегче, вскоре появляются люди внизу, Светка зовет их на помощь, после этого хулиганы убегают. Правда, тот, на которого она напала, успевает и ей съездить по голове напоследок.

— Боевая девчонка, — успеваю подумать я, как Светка меня обнимает и целует уже по-настоящему.

У меня на лице горят все места, по которым попали кулаки хулиганов, похоже, что и кастет у одного из них был, или потом достал, когда я начал давать отпор. Чувствую, завтра я окажусь в такой синей расцветке, с хорошо побитым лицом.

Пока прикладываю пострадавшие места к холодным стеклам пустого учреждения на том же подъеме.

Должны меньше распухнуть завтра, как я надеюсь.

Оставшееся время сидим на вокзале, я умылся в туалете, смыл немного крови. Кулаки тоже все разбиты, отвешивал я, не жалеючи себя и свои руки.

Надеюсь, что и у гопников осталось немало отметин на лицах.

Перекусываем в буфете, скоро закрывающемся, потом уже можно залезать в фирменный поезд. Сумка и рюкзак у меня не полностью заполнены, поэтому я докупаю все, что осталось в вокзальном буфете на оставшиеся в кармане тридцать рублей.

Забиваю еще два пакета коробками, вручаю их подруге, у меня все сумки на плечах и еще рюкзак за спиной. Занимаем своим багажом в купе весь низ и верх над своими местами.

— Сколько у тебя денег с собой было, если ты столько всего купил, — с удивлением смотрит Света на мою последнюю покупку.

Пока мы одни в купе и можно поговорить откровенно.

Наверно, стоит немного приоткрыть девушке смысл моей деятельности, хотя, как она относится к таким людям, официально называемым спекулянтами, мне не известно. Все равно, она уже много чего видела, что-то я покупал при ней, что-то, те же вещи, вместе с ней.

Даже пережили вместе и вместе пострадали от свирепой драки под Вышгородом, такие события сплачивают достаточно хорошо.

— Не везти же деньги обратно, милая. Пусть в буфете немного дороже, уровень наценки здесь другой, однако, это такая мелочь по сравнению с теми деньгами, которые я могу заработать. Когда продам их в Ленинграде.

— Так ты за этими шоколадными конфетами катаешься сюда? — понимает девушка.

— И за этими, и за другими, тут много всего интересного. Сегодня еще купил кое-что, первый раз, кстати.

— А, это ты про вещи, которые выбрал вместе со мной? — догадывается подруга.

У нее тоже распухла скула и завтра, вполне возможно, ей понадобится тональный крем, чтобы замаскировать синяк под глазом.

— Да, именно про них. Аудитория у меня женская, поэтому думаю проверить, как будут продаваться.

Тут мы начинаем обсуждать наши покупки, потом приходят новые пассажиры, мы выходим в проход, где стоим, смотрим на народ, проходящий по перрону и забирающийся в наш вагон.

Устав за день и померзнув, как следует, мы быстро расходимся по своим местам, верхнему и нижнему, и засыпаем.

Света сказала, что не собирается продавать ничего из купленного, очень хочет отвезти платье своей сестре-погодке.

Я, наоборот, ничего оставлять не собираюсь, тем более, что не мой фасончик, однако, и ее не уговариваю особо, рано еще ей такое предлагать. Девушка еще слишком комсомолка и советский человек, впрочем, я думаю, она не удержится, чтобы не похвастать подругам обновками, а там уже как кривая вывезет.

Утром мы немного притворяемся семейной парой, приехавшей в город трех революций, как туристы и с удивлением рассматриваем красивую архитектуру Варшавского вокзала.

Об этом я сам попросил девушку, заметив, что на выходе из перрона дежурят милиционеры. Идем такие нагруженные, две спортивные сумки, рюкзак и еще два больших пакета, могут и докопаться вышедшие на нелегальные дополнительные заработки бдительные до чужого добра милиционеры.

Выглядим мы довольно отличающимися от обычных советских людей, не одеждой, а своими багажом, однако, проходим мимо наряда без проблем, осматривая вокзал, как будто видим его в первый раз.

Эх, сколько раз я в прошлом катался именно отсюда в Польшу, выбрав и продумав свой личный маршрут, в отличии от поезда, идущего прямо, из к тому времени Санкт-Петербурга, в Варшаву.

На тот поезд и билеты было не достать, и шмонали его сильно на границе, да и рынки в Варшаве и Белостоке с засильем бандитов и прочих жуликов не особо привлекали меня.

Я же покупал билет до Луцка, поезд шел сутки на эту самую Волынь, там сразу же пересаживался на автобус до старинно-былинного города Владимира-Волынского, еще полтора часа в пути, там мы заезжали ночевать в местную гостиницу за какие-то смешные деньги.

Покупали за пару долларов на автовокзале билет до первого польского города, обычно это был Хрубешов, даже никому не приплачивая, причем, свободные места всегда были в наличии. Нужно только подойти пораньше и занять очередь первыми, с чем не было проблем.

Даже семейная пара из параллельного класса там жила, вместе с ними ходили пить каву, как они там называли кофе. Парень закончил наше Лебяжьинское училище вертолетчиков и попал служить туда по распределению.

В самую такую Волынь, теперь уже независимой Украины, однако, никаких национальных проблем там я не заметил за почти полтора года поездок челноком.

Все мы были обычными советскими людьми, казалось, что так будет всегда.

С вокзала сначала пошли ко мне. Рассмотрев себя пристально в чистом зеркале туалета, Света срочно купила тональный крем и пудру в магазине по пути, приняла душ в квартире и убежала в училище получать необходимые знания. как выпекать тортики настоящим образом.

Я же не спеша попил чаю с бабой Таей, дошел до магазина и узнал у Софьи Абрамовны, какие торговые точки мне сегодня придется посетить.

— Игорек, сегодня дел много, давай начинай разносить через час, мы пока приготовим пакеты с девочками. А что у тебя с лицом? — заметила Софка кровоподтеки на моей физиономии.

— Обычное дело, хулиганы пристали, Софья Абрамовна, — ответил я и потом тоже самое повторил девчонкам со смены.

— Кстати, Ира, Люда, нужна будет ваша консультация, почем можно продать почти фирменных несколько женских вещей, — сказал я своим подругам.

— Ого, уже на новый уровень выходишь! Поднимаешься с детского уровня, от жвачек и шоколадок, — посмеялись надо мной они.

— Приноси, все оценим, не переживай, — заверили меня девушки в халатах.

Я сразу поднялся в квартиру и принес купленные шмотки.

— Ага, платье, простенько, но, миленько. За сколько купил?

— За восемнадцать.

— Ну, тридцать пять легко, можно и сорок попросить.

— Свитер симпатичный, из шерсти, он сколько стоил?

— Двадцать два рубля.

— Этот, с таким узором, легко за сорок продастся. А брючный костюм почем?

— Тридцать восемь.

— Смотри-ка, недорого совсем. Ему цена, минимум шестьдесят, можно и за восемьдесят предлагать.

— Игорек, будь другом, оставь нам эти вещи, мы у тебя по высокой цене заберем, — предложение девчонок не блещет новизной, так и знал, что они сами соблазнятся. Однако, мне есть, что им предложить взамен.

— Нет, сами себе купите по магазинной цене. Съездим в Таллин и там выберете. И мне нет смысла на вас зарабатывать поменьше и вам нет смысла переплачивать столько, — отказываюсь я.

Конечно, проще всего так поступить, отдать все им по предложенной цене, однако, есть у меня свои мысли, надеюсь, что правильные, по этому поводу. Мои подруги, опытные и реально разбирающиеся в шмотках, мне очень нужны в том же Таллине в качестве консультанток в отделах женской одежды.

Та же Света совсем в таких темах не разбирается, пусть со вкусом у нее все нормально, и плавает по ценам, которые можно ставить на вещи.

Тем более, Ира с Людой уже давно просятся прокатиться со мной, теперь есть повод отправиться в путешествие вместе.

— Когда, мы свободны в среду и четверг! — девчонки сразу готовы на все, увидев симпатичные вещи.

— Тебя муж отпустит с чужим мужиком в другой город? — смеясь, спрашиваю я Иру.

— С тобой отпустит, — хохочет та.

— А твой парень ревновать не станет? — теперь вопрос к Людмиле.

— Пусть только попробует!

— Ладно, пошел за билетами тогда, пока у меня полчаса есть. Только, денег у меня сейчас маловато, подкиньте на проезд по пятнадцать рублей. Вы же хотите с комфортом на фирменном поезде за шестнадцать в купе? Или за двенадцать на обычном совдеповском в плацкарте?

— Ты это так шутишь?

Выбор у моих подружек, конечно, очевиден — только фирменный и, желательно, нижние места.

Девушки занимают у Софьи по пятнадцать рублей, я тоже поднимаюсь домой за деньгами, потом сразу же иду в кассы на Варшавском вокзале.

Знакомой кассирши я не вижу нигде, похоже, что не ее смена сегодня, правда, и большой очереди еще нет, поэтому, стою вместе со всеми.

— Придется поплотнее завязать знакомства именно здесь. Это не трудно за всякие небольшие сувениры сделать, — понимаю я, глядя, как за мной быстро образуется огромная очередь.

Купив билеты на поезд через два дня, я потом разношу заказы, продаю женские шмотки в первом же магазине, по минимальной цене, сказанной мне девушками, деньги за вещи обещают принести завтра.

— Шестьдесят плюс сорок плюс тридцать пять получается — сто тридцать пять рублей, прибыли из них около полтинника. Черт, да женская одежда интереснее для торговли получается, чем те же шоколадки с жвачкой, — прикидываю я сам себе.

— Ну, это я загнул, однако, лучше их комбинировать вместе, придется изучать еще и женскую одежду, чтобы зарабатывать больше.

Света прибежала за своими вещами после учебы, пакет ей отдала баба Тая, я в это время уже плотно работаю в магазине, разгружаю подряд пару машин. Что-то наша Софья, кажется, хочет вывести магазин в число передовиков социалистического соревнования среди предприятий торговли нашего района.

На следующий день Света принесла мне свои двадцать рублей и привела подругу Катю:

— Катя хочет посмотреть все, что у тебя есть!

Вот оно мне нужно, с такой подругой связываться?

Понятно, что Светкины обновки произвели какой-то фурор в общаге, однако, порадовать ее подругу мне нечем. Да и незачем, наверняка, Света по-дружески назвала ей настоящие цены, а выступать в роли бессовестного спекулянта, выставляя уже со своей нормальной наценкой товар я не хочу.

Не тот человек эта хитрая подруга, как мне кажется, чтобы заработать на ней.

— Нет ничего у меня, все закончилось, — поэтому ответил я, а когда Катя ушла с обиженным видом, заключил в объятья девушку и мягко предложил ко мне никого из училища не присылать.

— Ни к чему это, проблем с продажей нет и по гораздо более высоким ценам. Ты там сама учись зарабатывать понемногу.

— Нет, я все себе оставлю, — не поддается на мои уговоры с намеками подруга.

Впрочем, на поцелуи отвечает с удовольствием, дальше я пока не захожу, понимаю своей головой, что дело это не такое быстрое, добраться с приличной девушкой до кровати без регистрации брака.

Скоро у Светы день рождения, получается, она почти ровно на год старше меня, будет повод подарить остальные вещи, за которые она пока не может рассчитаться. И сильно переживает по этому поводу.

Съездил с Ирой и Людой снова в Таллин, поездка получилась веселой, беззаботной и легкой. Я давно столько не смеялся еще с начала посадки в вагон, закупился отлично, на все деньги, все же взрослые молодые женщины из торговли реально знают о жизни гораздо больше моей Светки.

Ничего, наоборот — это хорошо, что я гораздо лучше ее разбираюсь в жизни, а она может чувствовать себя спокойно за моей надежной спиной. Для молоденькой девушки из небольшого провинциального городка, еще не чувствующей себя уверенно в большом городе — это очень важно.

Закупился на все деньги, причем, перед поездкой очень ударно торговал два дня, новогодние наборы разлетелись, как опавшие листья глубокой осенью.

Света теперь заходит ко мне в те дни, когда я немного свободен, уже не торопится так в общагу. Я же понемногу переформатирую ей сознание, наглядно объясняя, что провести всю жизнь на хлебопекаренном производстве — это не единственный вариант для нее.

Пока мы ходим в кино, поесть пирожных в тот же Север на Московском, где я уже свой человек.

— На такое дело способен почти каждый, хорошо и честно тяжело трудиться за небольшую зарплату. А вот заработать своей предприимчиивостью и головой — точно не каждый может.

Девушка пока не поддается, думает про себя, что сто пятьдесят рублей в месяц при печах — это приличные деньги для нее. Хорошо все же, что такую красотку родители не избаловали совсем.

Начались настоящие морозы, теперь по зимним улицам особо не погуляешь, поэтому сидим у меня, слушаем музыку, пьем много раз в день чай, пока не провожаю ее до метро.

В середине месяца день рождения у девушки, пришлось даже приехать к ней в общагу, где она устроила небольшой праздник для своих близких подружек. Привез пару больших тортов, заказанных специально для меня в том же Севере, чтобы хватило на всех соседок и подружек.

— Света, хочу подарить тебе тот свитер и то платье, так что мы теперь в расчете, — шепнул ей на ушко.

Деньги мне не нужны, вот что-то другое от подруги требуется, надеюсь, она понимает, о чем разговор.

— Игорь, это слишком дорого для обычного подарка. Тогда я буду тебе все равно что-то должна, — ход мыслей девушки мне нравится.

Поэтому я арендую хорошую квартиру на один вечер у знакомого по подъезду парня за пятерку, пока родители у него в отъезде где-то в Африке, покупаю детскую клеенку заранее, как много повидавший человек.

Надеюсь, что в день моего рождения сделаю девушку женщиной и буду первым у нее.

Наверно, в моей комнате, при том, что баба Тая рядом в своей комнате смотрит телевизор, ничего бы и не получилось. Однако, отдельная квартира и торжественный момент моего праздника повлияли на Свету в правильном направлении. Да и, кажется, она уже морально готова к тому, что должно произойти.

Она стала женщиной, я же проявил все свои умения и возможности, чтобы ей все понравилось.

Долго я сдерживался изо всех сил и все-таки дождался этой ночи.

Мне — уже шестнадцать, Свете — семнадцать, если кто и кинет в меня камень, то мне это все равно.

Это моя первая любовь в новом теле, сейчас я просто счастлив уже знакомым чувством…

Недавно отправил новый комплект писем в Ростовскую область, уже из Таллина для разнообразия.

Снова добавил немного из того, что вспомнил про маньяка, только, кажется мне, что придется все-таки ехать туда самому. Чтобы решить вопрос радикально, выследить и нанести один удар, когда он совсем не ждет этого.

Скоро Новый, восемьдесят третий год, почти полный год прошел с тех пор, как я обнаружил свое сознание в прежнем теле.

Кажется, смог предупредить гибель людей на футбольном матче, про этот момент точно я узнаю уже во времена перестройки.

Наверняка, смог привлечь внимание органов к маньяку, теперь он спрятался, если его не смогли привлечь к ответственности, не рыщет больше по лесопосадкам в поисках жертв.

Есть время и возможность его найти и обезвредить, как звучит название вышедшего в этом году фильма.

Я иду по новой жизни, пробуя ее на вкус и цвет.

Пока мне все очень нравится, то, чем я занимаюсь и как живу, только, иногда все же где-то, очень глубоко, зудит в голове мысль — неужели это все, что я должен сделать, получив возможность прожить еще одну жизнь?

Не пора ли начать мне спасать Советский Союз?

Пока я первым делом еду домой, с уже готовыми фотографиями, на следующий после дня рождения день подаю документы в паспортном столе.

Потом тороплюсь обратно в Ленинград, скоро придет с учебы Света, мы начинаем с энтузиазмом строить семью.

Пока в комнате, которую я снимаю у хорошей женщины, дальше посмотрим…

Оглавление

Глава 1 КРАЙНЕ НЕУДАЧНЫЙ ВИЗИТ К ПОДРУГЕ

Глава 2 ДРАКА И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Глава 3 ЕДУ ДОМОЙ

Глава 4 ПРОДОЛЖАЮ ТОРГОВАТЬ

Глава 5 УДАЧНО ТОРГУЮ

Глава 6 СНОВА ВОЮЮ НА РИМСКОГО-КОРСАКОВА

Глава 7 ГОТОВЛЮСЬ К СТУДИЙНОЙ КАРЬЕРЕ

Глава 8 ЗАРУБА С ПРИЕЗЖИМИ

Глава 9 МОИ НОВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ

Глава 10 ЗАСЕЛЕНИЕ В ОБЩЕЖИТИЕ

Глава 11 ПЕРВЫЙ ДЕНЬ УЧЕБЫ

Глава 12 МЕНЯЮ ЖИЗНЬ, ИДУ В НАРОД

Глава 13 УСТРАИВАЮСЬ НА РАБОТЕ

Глава 14 УСТРАИВАЮСЬ В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ

Глава 15 ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23