Манящий абрис смерти [Ольха Пономарь] (fb2) читать онлайн

Манящий абрис смерти

Пролог

Меня называют убийцей, но это не совсем верно. Я вор, первоклассный вор. Ну, кто еще может похвастаться, что может взламывать сознание и красть ваши мысли, чувства и желания. Знаете таких? Вот и я нет. А потом вступает в игру убийца, ваше подсознание больше не ваше, оно мое, но ненадолго. Человеческая жизнь так хрупка, но хватит лирики. Пора работать. Вечер был прекрасен. Жаркое солнце уже почти ушло в закат, слабый ветерок трепал мои волосы.

Я стоял напротив кафе с итальянской кухней, и мой очередной заказ смачно поедал уже свой заказ. Какая ирония. Я прикрыл глаза. Тук-тук, все дома? Не важно. Мимо наслаждения от горячей пасты с беконом, мимо щекотки от пузырьков газировки, прочь от мыслей о блондинке с упругим задом. Бинго. Страхи, вот что интересно. Как показывает практика, даже самым бесчувственным ублюдкам есть чего бояться. Этот перекаченный синтолом боров не исключение. Человек вкушает очередную порцию отменной лапши, но что-то идет не так. Ком в горле мешает, разворачивается, толкается?! В глазах жертвы недоумение сменяется ужасом, при виде маленьких осьминогов, копошащихся на тарелке. Их ровно три и один танцует в горле. Полная семья, как и та семья корейца, торговца пряностями, о которой эта падаль благополучно забыла. Но я узнал. Родители и дети уже как год на дне залива, но разве это важно? Важно, что жертва задыхается от призрачного моллюска, как, собственно и страшилась. Чувствуешь, ощущаешь? Никто не поможет. Умри!

Все, пора домой за чашку ароматного эспрессо. Я уже почти дошел до угла дома, как заметил неожиданную помеху слева. Она была небольшого роста, в темно-синем свитере под горло и джинсах. Русые вьющиеся волосы обрамляли миловидное лицо с нежной перламутровой кожей. Глаза девушки в нелепых круглых очках были широко открыты. Как удачно. Что там у нас? Аха, я, подпирающий спиной дерево и смотрящий на кафе через дорогу. Надо же, как подробно разглядела. И почему юные девушки не любят сидеть в уютной кровати в обнимку с плюшевым мишкой дома, а бродят по темным улицам. Надо исправлять. Мысленный посыл и ты меня не видела, иди баиньки, малышка. 

Глава 1

Нина.

Дождь спутал все мои планы, ну, что ж, разворачиваюсь и потихоньку плетусь под крышу торгового центра. Массивный чемодан и мольберт бьют по ногам, очки сползают на нос и нет возможности их поправить. Холодные капли затекли за шиворот, заставляя вздрогнуть и поежиться. Видимо, не судьба сегодня успеть на собеседование о приёме на работу в рекламное агентство. Там меня ждали полчаса назад, но вначале я растянулась на полу в ванной и долго бинтовала ноющую ступню, а затем, уже собравшись, встретила соседку бабу Валю из квартиры напротив. Она стояла, оперевшись на перила и молча плакала. Мимо подобного я не могла пройти физически, ушло немало времени, чтобы выяснить, что все дело в её муже, старом хрыче-пьянице, чьи эманации заставляли меня пить снотворное на ночь. Особенно, в дни, когда он приходил или, вернее сказать, приползал к тонкой фанерной двери своей квартиры.

Да, я эмпат, очень слабенький, но вполне себе функционирующий. Так как дар еле-еле проявлял себя, то по прямому назначению в коммерческих целях я его использовать не могла, а вот жизнь он мне портил изрядно, несмотря на свою слабость.

Зато мне нравилось воплощать все переживания, подслушанные мною у других, на холсте. Именно подобный выплеск эмоций не давал мне сойти с ума, а не умереть с голода позволяли регулярные уличные выставки.

Что ж, раз с работой не сошлось, время ещё есть до конца дня постоять в Городе солнца — народное название площади, где любят собираться арт элита и начинающие художники. А так же разнообразные артисты, мимы, певцы и даже поэты иногда использовали Город как площадку для своих поэтических баталий.

Дождь лил ещё с четверть часа, я успела озябнуть и устать, но не рисковала поставить старенький чемодан с картонным дном в образовавшуюся лужу подо мной, так на весу и держала, дрожа от холода. Когда капли застучали реже по пластиковому козырьку крыльца, наконец, выглянуло на редкость жаркое майское солнце. От асфальта шёл пар, когда я пробиралась между миниатюрными морями и океанами: мне нравилось представлять, что это мир лилипутов, а я в нем королева, самая высокая и красивая девушка.

Я тщательно смотрела под ноги и совсем не глядела впереди себя, за что и поплатилась: молодой человек, шедший мне навстречу, столкнулся со мной, больно ударив будто каменным плечом. Я вскрикнула, он поднял на меня свои темно-серые глаза и, моргнув, растерянно сказал:

— Простите, я вас не заметил.

— Как можно было меня не заметить? — я чуть не плакала: ручка у чемодана не выдержала и оторвалась с одного края, плюс к этому и дно угрожающе скрипело. И вот как я смогу это унести до Города солнца?

Я растерянно смотрела на мольберт, сумку и чемодан без ручки, и пыталась привести мысли в порядок.

Причина моего несчастья неожиданно пришёл мне на помощь:

— Давайте я вам помогу, вам далеко это нести? — жестом он указал на мой скарб.

— Нет, не далеко, тут несколько кварталов. Город солнца знаете? — настроение улучшилось: давно мне не помогали молодые люди по собственному желанию. Красотой я не блистала, а для того, чтобы рассмотреть мою чистую душу, нужно хотя бы заговорить со мной для начала.

А для этого, нужно захотеть заговорить с худой девушкой, одетой в мешковатые одежды и больших очках, вышедших из моды лет сорок назад.

Мы шли молча, я несла мольберт и сумку, а парень, обняв, нёс чемодан, иного способа переноса он не нашёл.

— Вы художница? — он заинтересованно посмотрел на меня.

— Не маститая, конечно, но бумагу пачкаю, — я смутилась, назвать себя художницей я не могла, никакого признания или выставок у меня не было, но людям нравились портреты в моем исполнении, они говорили, что я вижу их душу насквозь. Душа мне была ни к чему, а вот их переживания перенести на холст я вполне могла.

Солнце уже почти высушило асфальт, когда мы достигли цели, площадь была полна народу, кто-то убирал целлофан, призванный защитить картины от сырости, кто-то снова открывал футляр от гитары и настраивал инструмент, кто-то распевался недалеко, а кто-то пил кофе в пластиковом стаканчике. Я нашла взглядом "свое" место, под большим раскидистым дубом, в стороне от центра площади. Никто, кроме меня, его обычно не занимал. Частенько бывало так, что большая часть покупателей и гостей Города просто не доходили до меня, но мне было все равно. Чем меньше народа, тем меньше эмоций я пропускаю через себя. Один портрет в три-четыре дня — вот мой обычный заработок. Маловато, конечно, но на очень скромную жизнь хватает.

Мы с парнем остановились под деревом и я начала сгружать и расставлять мольберт.

— Спасибо, что донёс, без тебя бы я не справилась, — я приняла у него чемодан, раскрыла его и начала доставать подставки и миниатюры. Пока я расставляла свои работы и прикрепляла прейскурант на свои услуги, напечатанный в ближайшем копицентре, парень тщательно рассматривал мои рисунки. Его интересовали не портреты, а мои работы: нарисованные под вдруг пришедшим вдохновением. Он долго рассматривал пейзаж мексиканского леса, нарисованного после одной из передач о животных, потом перешёл к картине "Улица швов" — обычная городская улица с кучей рисунков мелом на асфальте.

Затем подошёл к моей любимой композиции — то, что я всегда рисовала в черно-белом варианте: большой, гротескно вытянутый, мужчина с длинными пальцами перебирает картинки в голове у полноватого мужчины с отсутствующей половиной черепа. А вот сами картинки были цветными. Странная фантазия, я знаю, но, что поделать, если именно она приходила ко мне чаще всего?

Наконец, парень отмер и подошёл ко мне:

— Слушай, а как ты это обратно понесёшь? Давай я помогу, во сколько ты заканчиваешь?

Я снова растерялась, неужели ему до сих пор неловко, что он испортил мне чемодан? Но он прав, одна я это не донесу, а оставлять здесь — значит точно не увидеть ничего из оставленного завтра.

— В шесть я обычно уже собираюсь и ухожу.

Парень посмотрел на часы:

— Ага, значит через четыре часа, отлично, раньше не уходи, — и быстрым шагом ушёл, оставив меня в лёгком недоумении.

Стефан.

Дама сдавала в багаж: диван, чемодан, саквояж, картину, корзину, картонку и маленькую собачонку. Эти известные строки то и дело шаловливо вспыхивали у меня в голове, пока я шел по узкой мостовой Тупиковой улицы. Вокруг возвышалась серая, безликая типовая постройка промышленного квартала. Пунктом моего назначения была неприметная ремонтная мастерская, как раз стоящая в конце улицы. Пыльные стекла окон, облупившаяся краска двери, бывшая когда-то цвета охры, вывеска "Ремонт" с покосившейся буквой "м" — вот и все ориентиры этой конторы.

Я уверенно открыл дверь с любовно смазанными хозяйской рукой петлями, и в нос ударил запах железа, смазки и бензина. Внутри помещение было хорошо освещено. Все свободное пространство мастерской занимали мотоциклы. Их хромированные бока отражали свет ламп и вносили своеобразный уют этим холодным стенам. По крайней мере, мне так хотелось думать, ведь частенько я немало времени проводил здесь. Мастера работали посменно, сегодня была моя очередь немного подзаработать. Пройдя в подсобку, я переоделся в синий комбинезон и сел за рабочий стол, надо было закончить с деталями для красавца "Ай Би 2". Прошло чуть больше двух часов, прежде чем мотоцикл довольно заурчал и, смахнув пот со лба, я смог перевести дух и вспомнить о других делах. Закрыв мастерскую, я отправился на запад на приветливую улицу Корицы. Ее так прозвали за множество пекарен и кафе, ее заполонивших. Да и запах был соответствующий. Перекусив ароматной выпечкой у "Ванильного кота", перекинувшись парой слов с хозяйкой и получив от нее нарядную коробочку в бело-зеленую полоску, я взял курс на улицу Ясеней. Почему ее так назвали и так понятно. Но вот стоит объяснить, что там находился крупнейший Универмаг в городе. Там можно было купить что угодно. В том числе и картины, корзины, картонки, а также чемоданы. Отменного качества, но на любой вкус и кошелек. Я зашел в специализированный магазин и, не долго раздумывая, взял небольшой чемодан на резиновых колёсиках. Расцветка у чемодана была жизнеутверждающей — нарядные цветы герберы радовали глаз.

Было уже без пятнадцати шесть, когда я смог вернуться на площадь Города солнца.

Глава 2

Нина

Нет, я не ждала, конечно. Вот ещё, симпатичный парень высказал желание ещё раз увидеться, а я уже ни о чем думать не могу.

Но все же нет-нет, да и посматривала на скопление народа, может где мелькнёт его серая рубашка?

Время шло, солнце косыми лучами освещало мостовую, передо мной сидела полная девочка с мороженым, а рядом стояла её мама. Профиль тушью, вот что им хотелось получить от меня.

Девочка вертелась как попкорн в автомате воздушной кукурузы. Но я держала в памяти её силуэт, отмеченный ещё в самом начале сессии. Покатый лоб, курносый нос, пухлые губы, волосы слегка в завитушках и безвольный подбородок.

Я старалась пропускать мимо эмоции этой парочки: вечное недовольство жизнью матери, её богопоклонение дочери, полная уверенность, что их мир вращается вокруг неё — это уже от девочки прилетело. Мне бы хоть капельку такого чувства, а то постоянно самокритика зашкаливает.

Смесь их мыслей и переживаний была похожа на прогорклое масло, тяжёлый запах и отвратное послевкусие. Поэтому, когда последний штрих на профиле был готов, я, чуть-чуть дав ему высохнуть, с облегчением передала его клиентке. Та без восторга взглянула на него и открыла рот. Сердце екнуло: неужели откажется платить?

— Кто тебя учил, деточка? Моя девочка красотка, а ты что нарисовала? Впрочем, моей свекрови и это убожество подойдёт. Пойдём, милая, — и она бросила на землю оговоренные две сотни и, подхватив дочь, по прежнему капающую мороженым на все подряд, удалилась восвояси.

На глаза навернулись слезы, надо найти нормальную работу, иначе унижения не прекратятся. Я наклонилась поднять так нужные мне деньги, но меня опередили, тот парень держал в руке мой заработок и серьёзно на меня смотрел. Чуть поодаль от него стоял яркий чемодан в крупные пышные цветы, а на нем притулилась перевязанная бантом коробочка в зеленую полоску.

— Отдай, — сил улыбаться ему не было.

— Ох, прости, я задумался, на возьми конечно, — он достал свой портмоне и вынул оттуда чистые, не испачканные купюры такого же достоинства, грязные же положил себе. Я смотрела на его манипуляции с возрастающим интересом.

— А это все зачем? — пряча деньги в карман, жестом я показала на общее положение дел. И на чемодан заодно.

Парень смутился:

— Я твой сломал, вот замену несу, я же не смогу каждый день к тебе приходить.

Я отвернулась, складывая картины в стопку:

— Это не моё желание, а твоя инициатива. Я справлюсь и сама. Спасибо, конечно, но принять я не могу.

Парень кинулся мне помогать, эскизы собирал в тубус, краски, кисточки заворачивал в тряпочку.

— Слушай, чемодан в качестве компенсации, а пирожные в качестве извинения. Если ты откажешься, я просто оставлю это здесь. Кто-нибудь да заберёт.

Я старательно отворачивала от него своё пылающее лицо, видит же подлец, что сил отказаться от такого подарка у меня нет. Хоть я и пыжусь, денег на новый чемодан я быстро не заработаю, а без него возить сюда свои картины будет тем ещё квестом.

— Что ж, извинения приняты. Кати сюда компенсацию, нагружать будем.

Прекрасный чемодан: плавные линии, тихий ход, несколько отделений, страховочные ремни позволяли мне не боятся за мои работы, а колёсики делали их перевозку очень комфортной. Мольберт пристроила сверху и почти в экстазе шла к метро. Парень крутился рядом, держа в руках пирожные.

— Меня Стефан зовут.

— А меня Нина.

Ну вот и познакомились. Хотя зачем мне знать имя случайного знакомого? Есть хотелось все сильнее и настроение гуляло туда-сюда. Кстати, интересная особенность, от Стефана ничем не "пахло". Так я называла чужие эмоции, как ищейка чуя их носом и определяя их как запахи, хотя безусловно они таковыми не являлись.

Эта мысль об отсутствии у него явных эмоций застала меня врасплох. Я даже споткнулась и что-то говоривший мне Стефан придержал меня за руку. Я сосредоточилась, но нет, даже при телесном контакте ничего не выявлялось. Оооооочень странно, я, конечно, средний эмпат, но уж при прикосновении кто угодно расколется.

— Так ты согласна? — голос парня вернул меня к реальности. А что именно он предложил?

— Повтори, пожалуйста, я отвлеклась, — он поморщился: нечасто видимо, ему, красивому парню, говорят девушки, что в его обществе заскучали.

— Я говорю, пойдём в кафе, слопаем пирожные, попьём кофе?

— Мне нужно домой, — я сожалела, в кафе я не была с того самого времени как… Больно вспоминать… но сейчас оно было мне не по средствам, а какой вид оплаты подразумевал он, спрашивать было не этично.

— Жаль, я хотел ещё с тобой пообщаться. Может передумаешь, я угощаю, — Стефан был мерзко жизнерадостен.

— Хорошо, только ненадолго, — сил отбиваться от того, чего я и сама хотела, не было. Парень просиял.

Вскоре мы заходили в пафосное место с белоснежными скатертями и вышколенным персоналом. Никто и глазом не повёл на чемодан, мольберт и меня в старой, хоть и чистой одежде. Жаль, что это не обычное студенческое кафе, где я могла бы чувствовать себя более непринужденно.

Стефан

Фоном звучала приятная джазовая композиция, мягкий свет от дизайнерских бра не раздражал усталых глаз. Персонал в фирменных фартуках винного оттенка приветливо улыбался. Столовые приборы и те дружелюбно подмигивали посеребренными гранями. И такую замечательную картину резко разбавляла окаменелая фигура девушки, сидящей напротив. Я вздохнул, так дело не пойдет. Сидит, взгляда не поднимает. Можно поспорить, что руки, лежащие на острых коленях, сжаты в кулачки. Меню в глянцевой обложке так и осталось нераскрытым. Я жестом подозвал официанта.

— Готовы сделать заказ? — официант оптимистично улыбнулся и приготовился записывать в миниатюрный блокнот.

— Да, будьте добры, два стейка из телятины 'rare'…

— Нет! — голос Нины на удивление был тверд, — мне принесите, пожалуйста, очень прожаренный стейк.

Я довольно улыбнулся: моя маленькая хитрость удалась.

— Что-нибудь еще? — официант вопросительно поднял брови.

Нина стушевалась и, придя на помощь, я дополнил наш ужин:

— Два салата от шефа, бокал "Шате ла Гун" даме и мне апельсиновый сок.

Официант вежливо поклонился и ушел выполнять заказ.

— Не люблю кровь в любом виде, — Нина прямо посмотрела на меня, — и еще, мы вроде направлялись к пирожным?

В голосе девушки переливались стальные искорки. Я был доволен, у этой пичужки в круглых очках из прошлого не только милый голос, но и острые коготки.

— Да, я так первоначально и планировал, но потом уловил сигналы о помощи от твоего организма и решил, что нужно что-нибудь посущественнее, чтобы ты была более милой после тяжелого дня. Тем более, ты все равно не интересовалась происходящим вокруг. А этот ресторан был даже ближе кафе.

И, слегка прикрыв глаза, я обворожительно улыбнулся.

На бледных щеках девушки заалел румянец.

— Очень мило, — подумал я, — но скучно.

— Ты всегда такой самонадеянный?

— Да, так уж получилось, что жизнь научила надеяться только на себя.

Глаза за стеклами очков любопытно сверкнули, но Нина не стала задавать больше вопросов. Мне это понравилось, уж больно не люблю навязчивых девиц.

Принесли заказ, и за столом ненадолго воцарилась тишина. Мне нравилось наблюдать за девушкой. Нина ела деликатно: аккуратно отрезая кусочки так, что не было слышно соприкосновения ножа о фарфор тарелки. Не спеша отправляла кусочки в рот. Было видно, что девушка наслаждается вкусом блюд. Кстати, о рте, вернее о губах, — я мысленно запнулся, — верхняя была чуть больше нижней, в итоге образуя сердечко. Что-то не туда меня понесло, надо исправляться. Откинувшись на стуле, я предложил:

— Я хочу заказать у тебя свой портрет.

Нина поперхнулась.

Вечером следующего дня

"Как же некстати закончилась мука в доме, а донечке захотелось сахарных слоников с молоком. А этот увалень муж так некстати простудил поясницу. Еще и дождь неожиданно хлынул, нет, чтоб бездарям погодным магам не просто штаны на работе протирать! "

Такие мысли перекатывались в голове пышнотелой дамы, которая возвращалась поздним вечером из магазинчика за углом. Тяжелая сумка оттягивала руку и походка женщины была не совсем ровной. Дама внимательно всматривалась на дорожку, после дождя тут и там были лужицы, а их глубина была заведомо неизвестна. И зачем она надела туфли с каблуком? Хотя туфельки были прекрасны: крокодиловая кожа алого цвета, брошка-бантик со стразиками. Чистый винтаж! Женщина довольно улыбнулась. Как же хорошо, что она обменяла их у свекровушки на портрет дочурки. Последний, к слову, был просто бездарно написан. Благо эта оборванка-художница немного взяла. На этой оптимистичной ноте дама запнулась — перед ней лежала сотенная купюра. Женщина огляделась, никого не было по близости, если не считать парня на детской площадке во дворе. Но, во-первых, он все же далеко, а во-вторых, по сторонам не смотрит, так как пытается отловить далматинца, скачущего сайгаком по песочнице. Женщина нагнулась за деньгами, но, в последний момент, ветер погнал купюру дальше по дорожке. Да что же за день такой! Дама недовольно нахмурилась, но продолжала следить взглядом за строптивой банкнотой. А та, станцевав немного вальс с фантиками и сором, приземлилась на дороге, недалеко от бурой лужи с масляными пятнами на поверхности. Ну и что делать? Женщина недолго задумалась, и, решившись, ступила на проезжую часть, благо машин не было видно. Вожделенная награда почти грела руки, как вдруг мимо пронесся огромный мотоцикл, дама, не успев разогнуться, с размаху села в эту дрынову лужу. Грязные и вонючие капли стекали с лица и рук. Одежда была безнадежно испорчена, и туфли! О, туфельки! Лицо женщины скуксилось от безграничного огорчения и ярости на весь мир.

Мужчина, сидевший в грибочке-беседке на детской площадке, удовлетворенно хмыкнул, и потрепал по холке пятнистого пса.

Стефан

Откашлявшись, Нина забарабанила изящными пальцами по столу. Сразу видно творческого человека — пришло на ум мне. Под розовыми коротко остриженными ногтями местами виднелись пятнышки краски. Вид у девушки был не то чтобы задумчивый, но встревоженный.

— А тебе зачем?

— Ну а зачем люди заказывают портреты? На стену, конечно, повешу.

— То есть ты еще и самовлюбленный парень, — Нина иронично приподняла бровь.

— Не без этого, — я пристально посмотрел девушке в глаза, — хочу узнать кто я. Тот, кем видят меня другие люди, или тот, каким меня никто не знает. Я видел твои работы, Нина. Мне показалось, что ты смотришь не просто на лицо, когда работаешь, но и гораздо глубже.

Девушка нервно обхватила себя руками и опустила взгляд на шелковую скатерть. Я тоже примолк. Незачем этому нахохлившемуся воробушку знать, что я и сам шокирован собственным признанием. С детства мне пришлось придерживаться четко выверенного плана. Наставник раз и, казалось, навсегда объяснил границу между белым и черным. Так было раньше и продолжалось до недавнего времени. Но сейчас этого недостаточно. Почему я и сам не знал. Медленно обвел взглядом зал. Люди ели, шутили, обменивались остротами и пылкими взглядами. Один юноша под песню “Моя сладкая любовь” из нашумевшего фильма, в исполнении местного пианиста, сделал предложение яркой и эффектной брюнетке, явно лет на десять старше его. Задумывался ли кто из этой сладкой парочки о будущем через пять лет? О детях и любовниках. О своих поступках и намерениях. Вряд ли. Большинство людей живет одним днем. Но я так не мог. Больше не мог. Мне стало мало моей жизни, хотелось чего-то большего, того, что могла подарить эта странная девушка в очках. С виду такая глупышка, но внутри хранит тайну. Я вспомнил, как однажды вечером возвращался из мастерской по узким городским улочкам. Тогда было все как обычно: пегие пичужки на тротуаре вырывали друг у друга хлебные корки; простые работяги возвращались домой к горячему позднему ужину, сварливым женам и счастливым детям; маги из Городского осветительного отдела выполняли свою ежевечернюю работу — зажигали яркие фонари. Тут и там встречались и люди перекати-уголок, как насмешливо называли их господа из Верхнего Тауна, а по-простому, это были бедняки без собственного жилья. Один такой нестриженый мужчина, с торчащей в разные стороны бородой, в засаленном шарфе и видавшей виды фетровой шляпе с гусиным пером, сидел на углу Серебряной и Ромашковой улиц. И был бесконечно счастлив, что как раз и зацепило меня в ту минуту. Этот нищий бережно держал перед собой небольшую картину, при взгляде на которую, лицо человека сияло. Мне стало любопытно, встав рядом, я посмотрел на картину. Это был портрет благородного мужчины в фетровой шляпе с длинным гусиным пером. А вокруг были написаны яркими красками очертания чего-то волшебного и удивительного, того, что видел только это мужчина в потертой одежде, но сделавшее его бесконечно счастливым. И мне впервые захотелось самому познать такое же.

От дальнейших воспоминаний меня вырвал твердый голос Нины:

— Нет, — сказала девушка и посмотрела на счастливую парочку за соседним столиком.

— Почему?

— Не уверена, что справлюсь.

— Я не тороплюсь. У тебя будет сколько угодно попыток, пока ты не будешь довольна сама результатом, — я достал из кармана рубашки ручку и кое-что написал на салфетке, — Тебя что-то еще смущает?

— Я же обычно работаю на улице, вряд ли у тебя будет столько свободного времени.

— Ты права, но мы решим этот вопрос, — я широко улыбнулся и подмигнул, — Что еще?

— Я не имею привычки приводить незнакомых парней домой, — глаза девушки гневно сверкнули.

— Хорошо, я понял тебя, — улыбка так и не сошла с моего лица.

Придвинул девушке салфетку. Нина прочитала текст и удивленно посмотрела на меня.

— Не говори сразу нет, — мой тон был уверенным, — Подумай, а через три свидания скажешь ответ.

— Что? Три? Ну ты и нахал.

— Да, самоуверенный, а также обаятельный, умный, сильный и… что там по списку? — мое настроение стремительно повышалось и Нина увидела это в моих смеющихся глазах.

— Не знаю, я не собираюсь вести учет твоих недостатков, — щеки девушки непроизвольно надулись.

— Это хорошо, так как у меня их нет. Зато есть сюрприз, но ты его получишь только на следующей встрече.

Глава 3

Нина

Стефан оставил меня на десерте, так и не исполнив своё обещание поесть со мной пирожные. Предварительно он оплатил счёт и сказал, чтобы я не стеснялась и выбирала любой десерт, из предложенных в ресторане.

А все началось с банальной смс. Стефан посмотрел на экран своего смартфона и его лицо изменилось, мышцы задеревенели. Черты лица стали острее, а глаза злыми.

— Что-то случилось? — я должна была проявить хоть какой-то интерес, парень со мной столько времени потерял.

— Нет-нет, ничего такого, с чем бы я не справился, но мне придётся оставить тебя одну, простишь?

Я улыбнулась. Надо же, а если я скажу, что не прощу его?

— Конечно, иди, ты и так провёл со мной слишком много времени, — я постаралась загнать внутрь резкое разочарование, вызванное его предстоящим уходом.

Стефан ещё несколько минут решал вопрос со счетом, потом притих, посмотрел мне в глаза и попытался взять за запястье. Я не далась, сделав вид, что поправляю волосы.

— Извини, я не так видел нашу встречу и пока я не знаю, когда смогу вновь тебя увидеть. Вот это мой номер телефона, звони, я буду рад, хотя бы поболтать, — и мой случайный знакомый быстро вышел из ресторана.

Я не успела или не захотела сказать ему, что у меня нет сотового телефона, это дорого, да и некому мне звонить, от слова "вообще".

Десерт был замечателен: яркая зелень мяты и белизна шарика мороженного, чуть подтаявшего на тёплом шоколадном пирожном, все это великолепие было подано на большой плоской тарелке и полито шоколадным топингом. Я наслаждалась вкусом, перекатывая его на языке, жмурясь и стараясь запомнить, чтобы воплотить потом на холсте. Эти ощущения холода и теплоты, сливок и шоколада, освежающей мяты и замораживающей белизны. С моей точки зрения десерт был почти идеален.

Но все когда-нибудь заканчивается, закончился и мой вечер в ресторане. Я поблагодарила официантов и покатила свой новый чемодан домой — в свою маленькую квартирку-студию. Метро, потом пара километров пешком. Повезло, что стоит хорошая погода, а значит я могу немного пройтись. Зимой, конечно, приходится тратиться на билет на автобус.

Из почтового ящика стыдливо торчал уголок бесплатной рекламной газеты, я вытащила его и сунула в сумку, изучу дома, особенно раздел с вакансиями. Последнее время мне катастрофически не везёт с работой.

Предложение Стефана вызывало во мне противоречивые чувства, с одной стороны парень меня сильно смущал, своей странностью, отсутствием эмоций и нелогичным великодушием. А с другой стороны сумма, написанная на салфетке, могла бы помочь не работать мне пару месяцев при должной экономии.

Старенький лифт, натужно скрипя, поднял меня и моё имущество на последний этаж. Теперь ещё лестница на чердак: именно здесь, в мансарде, находилась моя квартирка, площадь которой позволяла вместить кровать, комод, несколько кухонных шкафов, печку и диван. Возле самого светлого места, окна, стояла моя мини-мастерская: рабочий мольберт, широкий стол и навесные угловые полки с материалами для рисования. Наброски и картины в подрамнике просто стояли на полу за диваном, мне казалось, что именно там они будут в большей сохранности. Когда мне нужно было что-то вспомнить или показать я двигала тяжёлый диван, купленный в хорошие времена на какой-то распродаже по ликвидации мебельного магазина, и аккуратно доставала требуемое. Тогда сосед из нижней квартиры Тимофей Борисыч непременно стучал мне своей палкой в пол, то есть себе в потолок, и кричал о том, чтобы я перестала шуметь.

Единственным достоинством этой квартиры было то, что она была моей собственностью, неожиданно доставшейся от бабушки по отцу, подлеца и вруна, как говорила моя мать, не поддерживавшая с ним никаких отношений после того, как стало известно о её беременности мною.

По версии моей мамы он больше не вышел на связь и ей пришлось растить меня в одиночку. Внешне я была похожа на отца, что всегда злило родительницу и любой мой промах она комментировала едко и с удовлетворением, мол, я же говорила, что его гены ни к чему хорошему не приведут.

После её смерти в мои 19 лет, из-за затяжной болезни, съевшей все наши сбережения, мне пришлось бросить учебу в художественном колледже и начать искать заработок на жизнь и съемное жильё. Нашу двушку отобрали, так как мать не успела оформить право на собственность, все откладывала, а потом и вовсе не до него стало. В результате, я оказалась на улице, ну почти. Добросердечная соседка пустила пожить на своей даче, за домом приглядеть и псов покормить, именно там я начала рисовать полноценно, изливая душу и ощущения на бумагу и холст. Потом пришло сообщение о том, что бабушка по отцу, которую я никогда не видела, оставила мне одну из квартир. Кому ушли другие я не знаю и не интересовалась. Я заселилась и начала искать работу, но вот уже больше года, как я ежедневно посещаю Город солнца и не могу заставить себя пойти работать в офис или на производство. Я не ленива, скорее наоборот, трудоголик, но часто критичные замечания окружающих людей заставляют меня возвращаться в детство, когда мать с перекошенным лицом орала на меня, и тогда все начинало валиться из рук, а там и до увольнения недалеко.

Я вздохнула и прошла в ванную умыться, по дороге переоделась и поставила свой новый чемодан в прихожей, места все равно не хватало.

За окном давно стемнело и я вылезла в окно с чашкой чая, посидеть на покатой крыше дома. Моя мансарда обладала ещё одним достоинством — выходом на крышу, где у меня был оборудован уголок, точнее ещё моей бабушкой, я только добавила столик и кресло. Навес, кушетка и высокая металлическая старинная пепельница достались мне в наследство. Звезды горели ярко, ничего не мешало им глядеть на нас, и я, чувствуя тепло в руках и дуновение прохладного ветерка, приходила в гармонию с миром и сама с собой. Все завтра, я подумаю обо всех проблемах завтра.

Абрис

Поджарый парень толкнул стеклянную дверь, и подвесной колокольчик мелодичным перезвоном сообщил хозяйке, что еще один прохожий был привлечен в стены пекарни “'Ванильный кот” манящим запахом свежеприготовленной выпечки. Помещение было просторным, полуденный свет беспрепятственно проникал через прозрачные стены и радостно озарял кристально чистые витрины с ароматной продукцией. Стены пекарни были декорированы картинами с изображениями кошек. На них представители кошачьих не только возлежали на бархатных подушках, но и представали в образах различных известных исторических личностей. На любимой картине парня кошка изображала легендарную Метрессу Анну. Личность весьма колоритную и знаменательную: мало того, что женщина в Беспросветный год встала у руля Объединенного Совета магов и одаренных, так еще именно она открыла природу ментального дара, что помогло в дальнейшем отразить атаку Перерожденцев. К тому же Метресса Анна обладала не только выдающимся умом и несгибаемым характером, но и весьма привлекательной внешностью. Последнее очень точно подметил “кошачий” художник. На картине кошка кремового окраса с вытянутой мордочкой и неземными большими глазами кристально-синего цвета сидела вполоборота к зрителю. Метресса Анна была облачена в официальную черную мантию Совета с обсидиановой брошью власти, а на голове у нее был шелковый тюрбан под цвет глаз. Образ дополняла кокетливая крупная жемчужная сережка. Пока его очередь к прилавку не подошла, молодому человеку нравилось смотреть в эти продолговатой формы глаза с лукавыми искорками и представлять, какие мрачные тайны хранила эта выдающаяся магиня. И еще, полюбила бы она заедать свое плохое настроение воздушным суфле с кремовой начинкой, которым славилась эта пекарня.

Хоть “Ванильный кот” и пользовался бешеной популярностью у посетителей, но очередь всегда двигалась быстро. Вот и парень, не прождав и десяти минут, стоял у вожделенной витрины, где выпечка и пирожные радовали не только глаза, но и обоняние. Заказы принимала сама хозяйка заведения — добросердечная госпожа Тина. Госпожа Тина была дамой уже почтенного возраста. Но в свои годы она все также обладала острым умом и деловой хваткой. На производстве она правила железной рукой: пекари всегда были в чистой форме салатного оттенка, кухня сияла чистотой и порядком.

Сегодня госпожа Тина как всегда была великолепна. Хозяйка пекарни встречала посетителей облаченной в классический костюм двойку фиалкового цвета, на лацкане чуть приталенного пиджака неизменная серебряная брошь — кот с блестящими глазами из эмали. Не смотря на возраст, госпожа Тина почти не пользуется декоративной косметикой, разве что позволяет себе невесомые штрихи помады, сочетая оттенки под необходимый образ. У хозяйки были густые седые волосы, собранные сейчас в строгий пучок на затылке, и изящное, миниатюрное телосложение. А карие глаза орехового оттенка с теплотой сейчас смотрели на стоящего перед ней парня:

— Доброго дня, Абрис.

— Здравствуйте, госпожа Тина, — юноша слегка поклонился.

— Я бесконечна рада, что такой привлекательный молодой человек не забывает наше скромное заведение, — губы хозяйки растянулись в доброжелательную улыбку, на щеках при этом, обозначились кокетливые ямочки.

— Обижаете, я же большой поклонник не только вашей выпечки, но и ваших глаз.

— Ах, полно, экий вы подлиза.

— Что вы, я кристально чист, как капли утренней росы на крыльях бабочки-кружевницы Заповедной долины.

— Ну если так, то у меня для вас как раз есть особенный подарок, — загадочно сказала госпожа Тина.

Брови парня поползли вверх в легком удивлении и предвкушении.

— Все как вы любите, два заварных пирожных “Л’Орсон”, но крем приготовлен по новому особому рецепту.

Хозяйка достала из под прилавка небольшую полосатую коробку золотистого цвета с красным бантиком на крышке.

— Спасибо! Не откажусь попробовать. А такой неожиданный сюрприз вы приготовили только мне, или у вас есть еще любимчики?

— Нет, я хочу узнать именно ваше мнение по новой рецептуре, как единственного, горячо любимого постоянного и уже проверенного клиента. И не предлагайте мне свои деньги, сказала же, подарок, — проворчала хозяйка.

— Хорошо, сердечное вам спасибо! Уже не стоит нервировать очередь ожиданием. Забираю и миллион поклонов вам, несравненная госпожа. Обещаю, я не буду затягивать с оценкой. Всего доброго, госпожа Тина.

— И вам приятного аппетита!

Парень улыбнулся на прощание, взял коробочку и пошел на выход.

Выйдя из “Ванильного кота”, молодой человек немного прошел вдоль улицы Корицы и свернул в парковую зону Королевского сада. Там нашел никем не занятую деревянную лавочку с коваными ножками в виде драконьих лап. Присел, пристроив подарок рядом, и задумался: солнце приятно ласкало кожу, ветер неспешно играл кронами деревьев, птицы и те старались не разбить столь хрупкий покой и благодать. Взгляд парня упал на нарядную оберточную бумагу коробки: оттягивать дальше неизбежное больше не имело смысла. Он достал небольшой складной нож из кармана брюк и аккуратно срезал алую ленту. Открыл крышку, внутри коробочки на ажурной салфетке лежали его два любимых пирожных. Но смотрел парень на них, будто внутри были склизкие членистоногие милипиды. Его душило предчувствие, что новая начинка окажется не самого приятного вкуса. Он разломил одно, внутри было свернутое послание на почти прозрачной бумажной ленте — имя и фамилия, разломив другое пирожное, парень узнал время и место. Значит дело очень срочное. Но настоящая проблема была в том, что написанное имя было ему знакомо.

Стефан

Единственным источником света в комнате был мерцающий экран новенького магбука. Было тихо, суетливая городская жизнь была далеко отсюда, но и та затихала в стремительно наступающих сумерках. Я сидел перед монитором, обхватив голову руками. Сейчас дальнейшие действия были очевидны, надо еще учесть и непредвиденные неожиданности. Сигнал сообщения вырвал из мрачных раздумий. Мои руки замерли над клавиатурой, а потом я набрал в строке чата лаконичное “нет”, испытав при этом азарт предвкушения. На том конце магсвязи видимо ненадолго задумались, а потом пришел ответ: “Жаль, но твое благополучие беспокоит меня больше”. Беспокоит, аха. Я закрыл чат и откинулся на спинку стула. Предупреждение или начало охоты? В любом случае, я должен быть готов. Вернее не так — я буду готов.

Ранним утром я зашел в кафе, до которого так и не довел Нину. Заказал чашечку кофе и присел за небольшой столик, накрытый клетчатой скатертью. Пока ждал заказ, мои мысли вернулись к девушке. Интересно, чем она сейчас занимается? Скорее всего, наморщив небольшой носик, творит у мольберта. Вспомнил, как забавно она выходит из себя. Не стоит от себя скрывать, что общение с этой девушкой мне понравилось. Надо бы напомнить ей о новом свидании, а то странно, что мой телефон до сих пор молчит. Или я ей не по нраву пришелся? Я на долю секунды почувствовал себя так, будто в меня на большой скорости врезался двухсот килограммовый мотоцикл. Быть такого не может! Тут в поток моих мыслей вклинилась подошедшая официантка с заказом. Поблагодарив полноватую девушку с лицом в веснушках, я пригубил ароматный кофе. И тут услышал по радио, которое стояло на полочке в зале, взволнованный голос диктора. Он сообщал о ночном покушении на главного прокурора города Максимиана Лероя. Лишь на секунду мое дыхание прервалось, я осторожно поставил чашку с напитком на блюдце. Имя отрикошетило от стен и зазвенело упавшей медной монетой у меня в голове. Диктор сообщил, что Максимилиан остался жив, но находится в тяжёлом критическом состоянии в госпитале. Да, чем ближе человек к верхушке власти, тем больше у него проблем, но и добраться до него не просто. Я знал Максимиана, хоть и не близко. Этот принципиальный человек отправлял за решетку самых отъявленных негодяев. Максимилиан Лерой так же был широко известен общественности, как меценат и благотворитель. Он спонсировал строительство клиники для детей с магическими патологиями

Я допил кофе и обвел взглядом небольшой и уютный зал. Посетителей было совсем мало, и подозрительных личностей среди них не было. Со мной находится рядом теперь вдвойне опасно, но и сопротивляться тому, что моя оттаявшая душа стремилась снова оказаться под раскидистыми ветвями дуба на краю площади Города солнца, я не мог. Рассчитавшись, я вышел из кафе и окунулся в водоворот нового дня.

Глава 4

Нина

На следующее утро я проснулась больная, в горле пересохло и что-то царапалось, голос был хрипл и тих. Глотать было почти невозможно, даже после того, как я немного расходилась по квартире и из членов ушла противная слабость. Все-таки тот утренний дождь не прошёл даром, обычно я не заболеваю так легко. Но я промокла и озябла, да и позволила себе посидеть на крыше, хотя уже тогда чувствовала лёгкое першение в горле.

Голова была чугунной и все норовила куда-нибудь прилечь. А из лекарств дома только аспирин, да сушенная мята. Её я и заварила к чаю, достала банку с остатками мёда и, тщательно дуя на горячий отвар, с удовольствием лечилась.

Подобное лечение приносило лишь временное облегчение, ну что же делать? Денег осталось немного, в холодильнике почти нет еды, а заработать в таком состоянии я не могу. Пожалуй, сегодня отлежусь, а завтра все же вернусь в Город солнца. Сезон уличного художника очень короток. Зимой все сводится к паре часов в выходные дни, так что летом все артисты и художники только что не ночевали на площади.

Слабость вновь вернулась, я прилегла на диван с мыслью, что немного отдохну и, возможно, после обеда все же выйду на улицу, из еды дома была только буханка хлеба и немного крупы с макаронами. Но даже их готовить сил не было. Прилегла и не заметила, как уснула.

Встала уже затемно, по-прежнему слабая как котёнок, и не сразу смогла понять где я нахожусь. Квартира тонула в сумерках, за окном ярилась гроза, периодически вспышки молнии освещали помещение. Я сползла с дивана, окна я по привычке не закрыла ещё с утра. И сейчас холодная вода натекла двумя лужицами под подоконниками на полу. Я захлопнула створки и чуть не застонала, от громкого звука в голове зазвучал набат. Горло нещадно драло, а пальцы дрожали от слабости. Меня хватило на то, чтобы щёлкнуть кнопкой электрического чайника и провести рукой над краном — магический сенсор определил нужную температуру воды. Пока закипал мой будущий чай, я копошилась в аптечке, выискивая градусник, который по закону подлости нашёлся в самом дальнем углу, когда дрожащие ноги уже подгибались в поисках опоры. Прикрыв глаза, слушала щелчок чайника, мерный шум льющийся воды и вскоре писк термометра. Так и есть — тридцать девять и восемь, я всегда болею с высокой температурой, но ещё немного и сегодня могу побить свои личные рекорды.

Огромная любимая чашка обжигающего чая с отваром мяты и аспирин для того, чтобы сбить температуру. Закуталась в тёплый халат и сидела на полу кухни, опершись об угол, сесть на стул сил не было.

Что-то все же пошло не так, постепенно яркий свет кухонного светильника начал гаснуть, а я погрузилась в странное состояние: в сознании начали вспыхивать картины уже прожитого и прошлого.

Вот я стою на пороге морга, неряшливая работница со жвачкой во рту настоятельно рекомендовала мне отказаться от тела матери, чтобы похороны были за счёт государства.

Вот мне восемь лет и я попала в грозу, когда собирала дикую малину для пирога мамы, а когда я пришла домой, промокшая и испуганная, с ободранными коленками и осипшим от крика голосом, то дома получила на орехи, что не успела вовремя принести ягоды и тесто перестояло.

Вот я читаю списки поступивших и сквозь слезы радости вижу свою фамилию.

Вот с завистью смотрю на людей, сидящих на летней веранде дорогого кафе.

Вот перевожу взгляд и вижу человека, стоящего и смотрящего, как и я, вглубь помещения.

Вотраздаются крики, и я слышу, что один из тех, кому я так отчаянно завидовала, безвозвратно мертв.

Очнулась я у себя на диване, а на кухне раздавались тихие шаги. Утреннее солнце ярко светило в окно, словно не замечая задёрнутых штор, кроме свежего озонового воздуха больше ничего не напоминало о ночной грозе.

Чувствовала я себя более сносно, горло все ещё болело, но слабость была уже скорее не от болезни, а вследствие длительного голода. И кто это у меня хозяйничает? Запах яичницы порождал обильное слюноотделение, я неловко откинула одеяло и попыталась встать, комната качнулась и мне пришлось опереться двумя руками.

— Не вставай, ты ещё слишком слаба, — раздался голос Стефана, — шутка ли сутки в обмороке провести.

— Ты… Как здесь?.. Оказался? — говорить было трудно, я задыхалась.

— Ты не пришла на работу в четверг, я забеспокоился, а когда ты и на следующий день не появилась, я решил, что случилось что-то плохое. Поспрашивал твоих коллег, они знали твой примерный адрес, поспрашивать в округе и узнать точный дом было несложно как и пообщаться с соседом снизу. Тимофей Борисович сказал номер твоей квартиры и то, что ты точно дома. Спит он чутко, а ты из дома не выходила.

Я стучал, честно и долго, ты не открывала, пришлось вскрыть замок, тут я тебя и нашёл на полу кухни без сознания. Вызвал врачей — они осмотрели тебя, сказали, что сильная простуда, наложенная на общее истощение организма и выписав кучу лекарств и рекомендаций — уехали. В аптеку я уже сбегал, замок починил, завтрак приготовил. Сейчас принесу тебе его и сбегу на полчасика, ты кушай не торопясь. Приду — проверю.

Стефан помог мне принять полусидящее положение и принёс невесть как оказавшийся у меня поднос на ножках с моим завтраком: шкворчащей глазуньей на беконе и помидорах, рядом скромно стояла чашка с салатом из свежих огурцов и зелени, а завершало все моя любимая чашка с горячим чаем и пирожное из одной из лучшей кондитерской нашего города. На глаза навернулись слезы: бессилия, смущения и стыда. Я была в сказке, но почему я ей не верю?

Стефан

Какая же сложная выдалась неделя. Я в раздражении толкнул обшарпанную подъездную дверь и вышел на улицу. Пришлось на секунду прикрыть глаза, так как после полутемного лестничного тамбура яркие солнечные лучи не самая лучшая альтернатива для зрения.

На лавочке напротив подъезда сидела закадычная парочка бдительных старушек. Как же я удивился, когда почувствовал ненавязчивое ментальное воздействие. А бабуси-то не промах. Но, похоже я прошел проверку и получил метку о профпригодности: эти почтенные дамы в легкомысленных сарафанах в цветочек и кокетливых соломенных шляпках дружно потеряли ко мне интерес и обратили свой взор на оживление в соседнем подъезде.

Идя вдоль дома по направлению к оживленной улице, я вспоминал последние дни. Как маялся от безотчетной тревоги и, как оказалось, не зря. Утихшее было раздражение, снова вернулось. Ну как можно, имея явный художественный дар, быть такой не приспособленной к жизни?! Пустые полки на кухне, сиротливая упаковка аспирина в аптечке. Даже изумрудной мази и той нет! Я был зол на Нину. Ведь я мог потерять девушку, едва начав действительно ее узнавать!

Какая-то лохматая и глупая шавка решила, что я достойный объект для поднятия авторитета среди себе подобных мелких пустолаек и побежала мне наперерез, попутно грозно тяфкая. Я не стал упускать возможность и поймал взгляд собаки. Удерживая зрительный контакт, я сбросил разрушительные и ненужные отрицательные эмоции. И мне хорошо, и, поджавшей трусливо хвост, дворняжке — наука. Остыв, вспомнил, что случилось позапрошлой ночью: как сначала метался по скомканным простыням, а потом, всё же уснув, увидел кошмар, заставивший мое сердце выплясывать чечетку: бесчувственное тело девушки на холодном кафельном полу. Я парил над ней, пытаясь уловить едва различимое движение грудной клетки: вдох — выдох, вдох — …? Резко проснувшись, я не сразу выровнял собственное дыхание, а перед моими глазами все еще не пропала картинка с неестественно бледной девичьей рукой, не удержавшей яркую чашку. После такого намека, посланного мне неизвестной силой, я удвоил усилия по розыску Нины. И едва не опоздал! Минуты до приезда скорой помощи текли словно патока в морозное утро. И какое облегчение я испытал, узнав, что в моих силах все исправить! Всего лишь окружить заботой и вниманием, но сначала преодолеть внутреннее сопротивление девушки. Почему-то заслужить ее доверие оказалось непросто.

Ускорив шаг, я вышел к перекрестку и поймал такси с угрожающим люминесцентным плавником на крыше. Назвав водителю пункт назначения, я тяжело вздохнул: надо успеть вернуться до того, как девушка придумает себе не весть что. Хорошо, что ехать не так далеко. Такси остановилось у госпиталя имени Мастера Яна — достойного мага, основоположника применения магдара в лечебном искусстве. Жаль, что он покинул этот мир, не дожив до почтенного возраста. Никто не знает точно, что произошло, но сходятся в одном, что смерть Мастера была не так проста, как описали ее в Единой магической энциклопедии.

Рассчитавшись за поездку, я покинул говорливого таксиста. Здание госпиталя было выполнено в классическом стиле эпохи Королей. Хоть и отделка фасада здания была выполнена из ажурного мрамора, главной достопримечательностью госпиталя были витражи. Они украшали лестничные пролеты и весь первый этаж здания.

Пройдя сквозь стеклянные двери, я оказался в просторном холле. Здесь на витражах были изображены три добродетели: Вера в собственные силы и благость мира, Надежда на всепрощение, и Любовь к ближнему и милость Творца. Не знаю, что на самом деле подразумевал художественный мастер, но яркие цветные стекла не давали впасть в уныние всем входящим в госпиталь. Уж без применения силы тут не обошлось. Улыбчивая медсестра-хозяйка в строгой отлаженной форме с накрахмаленным воротничком спросила цель визита и занесла мои данные в лениво гудящий магбук. Я быстро поднялся по ступенькам на третий этаж и неожиданно встретил на своем пути помеху. Помеха была на двадцати пяти сантиметровых каблуках, стальных обтягивающих классические вторые девяносто брюках, и алой блузке со скромным декольте. Правда, сам бюст был не скромного четвертого размера. Мой взгляд поднялся выше на лицо пепельной блондинки. Выражение лица дамы было крайне удивленным — светлые брови приподнялись домиком над фиалковыми глазами с густыми черными ресницами. А я вот не был удивлен, ну где же еще быть въедливой сотруднице прессы, охочей до сенсаций, как не в госпитале, в котором проходит лечение после ранения главный прокурор города Максимилиан Лерой.

— Стефан?! А ты что тут делаешь? — а вот голос у блондинки был не так сладок, как внешность.

— И тебе всех благ, Ангелина, — я слегка кивнул в приветствие. — Уж не затем, чем ты, от свежей крови по утрам у меня изжога.

Девушка зло прищурилась, но промолчала.

— Прости, но я тороплюсь. Привлеченная неожиданным шумом в процедурном кабинете, блондинка не стала возражать, и я пошел дальше по коридору. Моей целью была палата номер семь, она же предоперационная, но в которой еще возможны посещения. В ней на больничной кровати, заправленной белоснежным постельным бельем, лежала женщина. Ее шоколадного цвета волосы уже были обильно украшены серебряными нитями седины. Выражение лица внешне было спокойным, но я то знаю, что она слегка нервничает. Глаза цвета весенней листвы с теплотой взглянули на меня:

— Стефан! Мой милый мальчик, ты пришел! — руки больной, лежащие поверх пододеяльника, расслабились.

— Елизавета Рудольфовна, простите покорно за опоздание, — я присел в кресло напротив кровати, — и как и сказал, я пришел вас поддержать.

— Спасибо, Стефан. Должна признаться, что ожидание дается мне не так легко, как бы хотелось.

— Я понимаю, поэтому я здесь. Елизавета Рудольфовна, вы же мало того, что красавица, но и умница. Про операцию знаете все, шутка ли сам профессор Белокрылов вам лекцию прочитал. Сама процедура малотравматичная и испытанная. Ваше сердечко после нее будет работать вдвое лучше, чем сейчас.

Я ободряюще улыбнулся.

— Ах, Стефан. Как же мне тебя не хватало, — женщина улыбнулась в ответ.

— А мне уже не хватает вашего фирменного рыбьего пирога. Скорее поправляйтесь, а то найду другую стряпуху.

— Что-то мне подсказывает, что ты уже ее нашел, Стефан.

— И почему вы, Елизавета Рудольфовна, утверждаете, что абсолютно бездарны. Уж провидцы точно пробегали в близких родственниках.

Женщина тихо рассмеялась:

— Опыт, мальчик мой, простой жизненный опыт и никакой магии. Я первый раз вижу, как ярко горят твои глаза. И уж здесь точно замешана девушка, а не твои эти страшные звери — мотоциклы.

Дальнейшие расспросы на столь щекотливую тему для меня прервала вошедшая операционная медсестра:

— Госпожа Нежданова, посещения закончены, пора готовиться к операции.

Я поднялся, подошел к женщине и поцеловал ее в испещренную морщинами щеку.

— До новой встречи, Елизавета Рудольфовна.

— Светлой дороги, Стефан.

Мы оба не любили долгих сантиментов, поэтому я, попрощавшись и с медсестрой, сразу вышел за дверь, а там и из госпиталя на свежий воздух.

Я нетерпеливо притопнул ногой, пора обратно к Нине: разрушить хрупкое внутреннее равновесие девушки, заодно и отвлечься от мыслей о женщине, заменившей мне мать — добрейшей госпоже Неждановой, которой уже сейчас проведут плановую открытую операцию на сердце.

Глава 5

Нина

Я медленно пережёвывала последний кусочек огурца из салата, когда раздался скрежет открываемого замка на входной двери. Я посмотрела на настенные часы — ровно полчаса, надо же, как он пунктуален, а мне казалось, что обычно время называют образно и примерно.

Стефан замешкался, снимая обувь, и прошёл на кухню, пряча руки за спиной:

— Угадай, что у меня есть?

Я подняла на него глаза и сказала:

— Не люблю угадайку, да ещё и никаких вводных данных.

Улыбка парня поблекла:

— Прости, хотел поднять тебе настроение.

Он вытянул из-за спины декоративную розу в причудливом горшке. А я-то удивлялась, что Стефан воспользовался такими явно женскими духами, а это был запах цветка. Густой, сладкий и очень нежный. Я влюбилась в цветок с первого взгляда. Несколько распустившихся цветков светло-желтого оттенка радовали взор, и ещё готовились распуститься пара тугих бутонов на колючих веточках.

— В общем, вот, мне показалось, что она тебе нужна.

Роза очень подходила и мне и моей квартире, такая же уязвимая, но с маленькими колючками, которые многие просто не замечают. А ещё у неё было секретное оружие, у меня это дар, у неё запах.

Я протянула руки забрать у него мой цветок, но Стефан с сомнением посмотрел на меня и спросил, куда его поставить. Я указала на полку возле окна, раньше там стояла моя картина, но по счастью она была куплена и полка пустовала.

— Ну, вот, хоть кто-то ещё живой в твоём уголке, я думал взять котёнка, но в твоём состоянии ты не смогла бы за ним ухаживать. А цветок это просто — полил и все.

— Ты ошибаешься, с нею тоже нужно разговаривать, никто не выживет в вакууме общения, никто не сможет быть один слишком долго. Я ещё не поблагодарила тебя за помощь, и хотела бы сделать ответный жест и подарить что-нибудь из моих работ, и сказать, что я согласна писать твой портрет. Пока не найду работу, у меня много свободного времени, и если твоё предложение в силе, мы сможем начать завтра. На моей мансарде, все равно ты уже здесь был, мне особо нечего скрывать.

— Ты ищешь работу? — его глаза стали серьёзнее некуда.

— А ты думаешь, что стоять на площади и выслушивать гадости — это моя мечта? — моя язвительность погасилась неожиданным сильным кашлем. Стефан не растерялся и принёс ещё тёплый чай, помогая мне встать из-за стола и пройти к дивану.

— Мне кажется, я смогу тебе помочь, только поговорю со своим знакомым. И сразу дам тебе знать. Судя по твоему виду, завтра мы можем только продолжить твоё лечение, а не усугублять положение.

— Я, в принципе, могу написать портрет и по памяти, но мне нужен постоянный контакт с заказчиком, чтобы портрет был "живым", — отдышка мешала говорить и думать, еда сделала своё дело — меня снова потянуло в сон.

— Ну, контакт я смогу тебе обеспечить, — засмеялась Стефан, затем заставил выпить несколько таблеток и закапать лекарство вынос и горло, а после уложил на диван, заботливо прикрыв одеялом.

— Я приду вечером, поправляйся, Нина, мне ты нужна здоровая.

Это неожиданное чувство нужности заставило меня почувствовать мимолётный прилив сил и хорошего настроения и ведь знаю, что ему нужен только портрет, а все равно приятно слышать его слова.

Вечернее солнце золотило крышу под моим окном, заставляя отблески металлических искр гулять по потолку, давно требовавшего ремонта.

Я открыла глаза и поняла, что выспалась, тело требовало срочно посетить санузел, что я, пошатываясь, и сделала.

Чувствовала я себя уже гораздо лучше, боль в горе сошла на нет, отек в носу спал, и только слабость все ещё ощущалась.

На кухонном столе стояла накрытая прозрачной крышкой сковорода с жареным картофелем и записка, адресованная мне.

"Ты так сладко спала, я постеснялся тебя будить, ужин на столе, кушай и набирайся сил. Приду в обед.

Стеф."

Я положила записку на стол и, открыв крышку, просто нюхала запах заботы и беспокойства за меня, в глазах стояли слезы, а в душе царил разлад. Я так долго выстраивала свой замок, а Стефан не стал брать его штурмом, а проник из-под земли, сделав подкоп.

Тарелка с ароматной, ещё тёплой картошкой, остатки утреннего салата и тёплый чай, прекрасное окончание дня. Я сидела в кресле и отдыхала физически и морально, солнце уже почти не грело, и на небе зажглись, несмотря на светило, первые звёзды.

Я встала взять плед, чтобы укрыться, а взгляд упал на один из моих набросков, тех самых, что приходят без объяснений в голову и срочно требуют излиться на холст. Тогда я застопорила на силуэте, абрисе одинокого мужчины, теперь же я знала какого цвета у него будут глаза, какие волосы и какое выражение лица. Я поставила набросок на мольберт и начала работу.

Абрис

Есть такая уголовная статья: доведение до самоубийства. Статья вот есть, но обвиняемых по ней за все время было совсем немного. Так как такого рода преступления трудоемки и малодоказуемы. Чтобы собрать доказательную базу для обвинения и суда необходимо потратить неимоверное количество времени и ресурсов. Так что теоретическая база в Уголовном кодексе есть, но практическое выполнение у "законников" хромает. Молодой человек в неприметной темной одежде и с рюкзаком за спиной, волею судеб не стоял на довольствии у государства, и ему было намного проще последних: влез в голову, перетасовал воспоминания, и вот, все доказательства перед ним. Он адвокат, судья и палач в одном лице. "Мухаха", — парень криво улыбнулся, вспомнив подходящий к настоящему моменту зловещий смех беса Слика, который он слышал однажды на кукольном спектакле уличного театра в Городе солнца.

Спасаясь от небольшого моросящего дождя, парень поглубже натянул капюшон и завернул за угол многоэтажного здания. Вот и место будущего преступления. Нырнув в неприметную дверь для персонала, он оказался внутри многопрофильного центра. Преодолев едва освещенные извилистые коридоры и хозяйственные помещения, парень остановился у запасной лестницы. Теперь легкой трусцой на пятый этаж. И вот крыло центра, где располагаются элитные спортивные клубы, перед ним. Неспешно пройдя вдоль глухих ламинированных дверей, и не встретив никого на своем пути, так как был уже поздний вечер и занятия в большинстве уже закончились, парень остановился перед той, на которой была табличка "Золотая лань". Выдохнув, он повернул дверную ручку и вошел в просторный холл спортивного клуба. Клуб "Золотая лань" был не только элитным, что доказывал пафосный антураж в золотых и пурпурных тонах, но и эксклюзивный — следить за своей фигурой пускали только женщин и только определенного достатка. Правда руководство клуба понимало, что со временем любой женский коллектив радостно и неминуемо превращается в серпентарий, поэтому решило разбавить столь чудесный коктейль из скучающих обожествленных клиенток и отчаянно сопротивляющегося зависти обслуживающего персонала наличием приходящих тренеров мужского пола. Вот и последним, чтобы не вызывать лишних вопросов, и решил воспользоваться Абрис, благо подтянутая и мускулистая фигура вкупе с белоснежной улыбкой позволяли.

Подмигнув миловидной девушке-администратору за высокой стойкой, парень прошел в маленькую рабочую комнатку, чтобы подготовиться к предстоящему делу: снять верхнюю одежду, оставшись в обтягивающих рельефы тела майке и шортах, и переобуться в спортивную обувь на бесшумной подошве. Надеть залихватскую кепку с логотипом известного спортивного бренда. Так, Абрис на секунду замер. Ментальный посыл и администратор выходит из-за стойки, прихватив свою сумочку на длинном ремешке. Парень услышал, как едва различимо щелкает замок на входной двери — девушка торопится скорее домой, ее всю смену мучил вопрос, а закрыла ли она воду ванной, ведь ее так неожиданно вызвали на работу заменить приболевшую напарницу.

Теперь в клубе остались только Абрис и клиентка в дальнем углу зала. Женщина была в наушниках. Она с усердием отрабатывала изолирующее упражнение на плечи с гантелями перед зеркальной стеной зала. Парень окинул взглядом ее аккуратную, отточенную спортом, фигуру. Видно, что дама тщательно следит за собой, и в ее вечернем меню отсутствует сладкое, как вымерший вид кулинарии. К стильной прическе шоколадного каре приложили руку лучшие парикмахеры города. В зеркале отражалось холеное лицо с высокомерным взглядом стального цвета глаз. Ни дать ни взять волчица. Но, в отличие от моногамных волков, стоящая перед Абрисом, дама сменила уже трех мужей за последние двенадцать лет. Парень вспомнил досье. Госпожа Елена Миргородцева, в девичестве Орлова, любила выбирать себе в супруги мужчин старше себя и вполне обеспеченных. И в этом нет ничего предосудительного. Также, все трое были любимыми сыновьями у престарелых и одиноких матерей. С будущими свекровями Елена сразу находила общий язык и сохраняла теплые отношения до самой кончины последних. Потом семья хранила полугодовой траур по усопшей, и безутешная невестка еженедельно посещала могилу почившей матери мужа. Добродетель супружницы заканчивалась на моменте, когда мужчина получал наследство. Госпожа Елена подавала на развод и получала по закону половину имущества. Чтобы не терзать себя мрачными воспоминаниями, женщина покидала город и шла навстречу новой жизни и новому мужу. Вот как раз нынешний четвертый и, как сейчас оказалось, последний супруг и нанял Абриса. Мать господина Миргородцева покинула бренный мир два месяца назад. Пожилая женщина покончила с собой. Скоротечная деменция, сказали врачи, но убитый горем сын не поверил, провел расследование и заподозрил дражайшую супругу. Правда доказательств нет, поэтому Абрис и здесь. Парень вздохнул. Всё подтвердилось. Не обязательно становится вдовой, чтобы стать богатой. Женщина выбирала другое слабое звено — здоровье и возраст пожилых матерей. Действуя различными способами, не гнушаясь темной магии, госпожа Елена доводила свекровей до смерти или до самоубийства, как произошло в последнем случае. Странные голоса, шепот и днем и ночью, разбушевавшиеся предметы, чувство вины и воображение жертвы — вот примерный сценарий, которым руководствовалась женщина. Теперь пришла ее очередь. Абрис подошел ближе и встретился взглядом в зеркале с госпожой Миргородской. Женщина не успела удивиться, так как в следующую секунду ослепла, а потом навзничь упала… в могилу. Запах сырости и тлена ударил в нос. Скрюченные пальцы царапали пол в поисках опоры, но находили только удушающее ощущение беспомощности и ужаса.

Ни один звук не мог вырваться из забитого комьями земли горла. Сердце женщины в панике пыталось вырваться на волю.

Оглушающая тишина в спортивном зале наступила быстро. Сердечный приступ, бывает. Спорт не всегда означает жизнь.

Стефан

Я купался в солнечных объятиях летнего солнца, стоя в небольшом парке, раскинувшимся за госпиталем в честь Мастера Яна. На моём сердце поселились радость, отдававшаяся озорными пузырьками, бегущими в припрыжку по венам, и одновременно светлое умиротворение. Операция у Елизаветы Рудольфовны прошла успешно, мы только что вдоволь насмеялись, чем возмутили, пришедшую на неподобающий шум, строгую медсестру. Больничная палата госпожи Неждановой утопала в охапках ярких цветов, которые ей приносили друзья. Бархатистый запах роз до сих пор щекотал мне нос, напоминая еще об одной пациентке. Последний раз, когда я видел Нину, девушка мирно спала после изматывающей болезни, здоровый румянец окрасил ее шелковые щеки. Беззащитный вид спящий девушки вызывал в душе забытое чувство нежности. Хотелось отгородить ее от внешнего мира, заперев в удаленном домике в Рубиновом лесу, но что-то мне подсказывало, что это хрупкое создание основательно подпортило бы мне внешность в ответ на мое самоуправство. Поэтому я просто позаботился о хлебе насущном для девушки и тихонечко закрыл за собой входную дверь.

У меня зазвонил телефон, номер был незнакомым:

— Да.

— Эй, Стеф, дружище, привет! — а голос говорившего был мне хорошо знаком, — узнал? Ха-ха!

— Ну, твой ангельский голос я ни с кем не перепутаю, Адзиадзо. Ты уже вернулся? — а день становится все лучше и лучше.

— Да, решил, что очень соскучился по Родине.

— Ты решил, или терпеливые мужья Востока тебе посоветовали не гостить долго?

— Хых, всего по-маленьку. И это долгая и полная захватывающих приключений история. В самый раз для нескольких кружек холодненького пива. Лучше скажи, куда сам пропал? Я тут пересекся с парнями, и они сказали, что давно тебя не видели на Берегу.

— Нуу…

— Так и думал. Значит, Стеф, ждем тебя сегодня в восемь вечера. Будет много народу, фестиваль же. Или ты забыл?

— Естественно нет, как я мог забыть про ежегодный городской байк-фест, — я надеялся, что мой голос звучит весьма убедительно и недоверчивый хмык мне только послышался.

— Вот и ладушки, И свою бисёдзё обязательно приводи, файр-шоу обещают в этом году незабываемым.

— Кого?

— Девушку свою, дурень. И да, она у тебя есть. Всё, до встречи!

Не дожидаясь ответа, абонент отключился. Вот ведь!

Я стоял и улыбался, как весьма недалекий человек. Но в свое оправдание мог сказать, что в такое положение, входят все, кто имел счастье пообщаться с Адзиадзо, по паспорту Мирославом Александровичем Кругловым. Мир — отличный друг, лихой байкер и любитель восточного колорита. Отсюда и его прозвище, правда, переводится оно, как Слон. Что недалеко от правды. Память Мира феноменальная, характер добродушный, шкура толстая и непробиваемая. Поговаривают, что есть еще одно объяснение прозвищу. Альтернативу как раз женщины предлагают. И проверяют, но Адзиадзо не в накладе: слабый пол он любит нежно, трепетно и безвозмездно.

Я глянул на часы: так, еще успею сделать пару дел и забрать Нину. Тут я немного напрягся, согласится ли. Попробую заманить.

К дому девушки я подъехал в полседьмого вечера. Стоя у входной двери, я не спешил оповещать хозяйку о своем приезде. Дело в том, что я обещал приехать в обед, но не смог. И предупредить тоже не смог, как оказалось, у девушки не было телефона. Какое досадное упущение в наше время. Вот теперь не знал, опробует или нет на мне свои шипы нежный цветок по имени Нина. Я постучал, дверь долго не открывали, во мне снова стало просыпаться беспокойство. Но оно не успело войти в финальную фазу, как на пороге появилась Нина. Взгляд девушки был слегка потерянный, на щеке и футболке следы от красок.

— А, это ты.

— Нина, привет, пустишь?

— Что? Конечно, проходи, — девушка прошла в комнату, а я за ней.

— Извини, я не мог приехать на обед, у меня…

Нина не дала мне оправдаться:

— Тебе не надо передо мной отчитываться. И я взрослая девочка, не нуждаюсь в ежечасном надзоре, — а губки надулись и поза напряженная. Я решил не допустить ссоры.

— Нина! Мы вернемся к этому вопросу, когда ты сможешь круглосуточно быть на связи. А сейчас собирайся

— Ээ, куда и зачем?

— Хорошо, что согласна. Времени мало, расскажу по дороге. Могу обещать, что тебе понравится.

— Ты уже так хорошо меня знаешь, чтобы знать мои предпочтения?

— Спрячь колючки, цветочек. Я уверен, что ты будешь в восторге. Много отваги, огня и отличного настроения под открытым небом как раз то, что нужно тебе этим вечером.

— Снова загадочно и самоуверенно, — Нина покачала головой.

— Естественно! И возьми с собой что-нибудь теплое, возможно будет прохладно.

— Ну… хорошо.

Я внутренне возликовал и сделал мысленное сальто.

На удивление, девушка собралась довольно быстро. Мы вышли в прохладу раннего вечера и подошли к машине, которую я одолжил у знакомого. Все же, недавно перенесенная болезнь не даст Нине в полной мере ощутить свободу полета на мотоцикле. Я одолжил надежный внедорожник, до Берега нас ждала ухабистая дорога. И я хотел обеспечить девушке должный комфорт.

Как и обещал, в дороге я рассказал Нине о нашей конечной остановке — байк-шоу "Пламенный ветер", который ежегодно проводят на другом Берегу на открытой площадке, окруженной густым лесом, чтобы не мешать городским отдыхать после трудового дня. Народу на мероприятии всегда собирается много. Не только байкеры, но и простые обыватели. Артисты показывают зажигательные номера, и не только в переносном смысле.

Когда мы подъехали, внушительные байки стояли плотными рядами, а их хозяева дружески общались друг с другом. Тут и там слышался рев моторов и оглушительный смех. Я обвел взглядом толпу, ища знакомую фигуру под два метра ростом и в кожаной куртке с шелковым лотосом на спине. Мир нашел меня сам. Мы обнялись, причем мои ребра протестующе захрустели:

— Адзиадзо!

— Стеф, дружище, я в тебе не сомневался! — друг широко улыбнулся и подмигнул.

— Хочу тебя кое с кем познакомить, — я приобнял за плечи рядом стоящую девушку, — Нина — талантливая художница с ангельским характером.

Я показал рукой на Мира:

— А это Адзиадзо — безбашенный байкер, который в перерывах от дорог похищает женские сердца.

Мир подыграл, завладев ладонью девушки и поцеловав ее.

Нина сначала растерялась, потом резко отдернула руку и заступила мне за спину. От такого маневра у меня в груди загорелось пламя.

— Эх, Стеф, похоже ты выбрал верную дорогу! Очень рад, что вы приехали. Вечер обещает быть интересным. Дружище, мы с тобой позже поболтаем, хорошо? Нина, вы прекрасны, как блистательная сакура в цвету. Как этот хлыщ вам надоест, дайте мне знать!

Мир ловко поклонился и растворился в толпе.

Нина расслабилась:

— Какой фактурный человек и прозвище необычное.

Я повел девушку поближе к возведенный деревянной сцене, попутно рассказывая о Мире и забавных случаях из нашего с ним прошлого.

На помосте артисты сменяли друг друга, выступали и барды и группы, танцевальные коллективы и маги-иллюзионисты. Зрелище на сцене полностью захватило девушку. Но в какой-то момент я заметил, что ее бьет мелкая дрожь.

— Нина, что случилось?

Девушка обхватила себя руками.

— Мне страшно… очень, — ее голос дрогнул, — подожди. Сейчас. Это не мои эмоции. Просто страх очень сильный, я не смогла закрыться.

— О чем ты говоришь? — тревога и стремление защитить девушку сейчас боролись во мне.

— Пойдем, скорей, туда! — Нина потянула меня в сторону темного леса, — там нужна помощь. Не задавай вопросов, просто поверь.

— Хорошо. Но нужен фонарь, давай вернемся к машине.

— Не надо, — девушка открыла свою сумку и стала там рыться, — где же он, ааа… вот! Вот фонарик, пошли быстрей.

К новым вопросам добавился еще один: что еще необычного есть в ее сумке.

Мы недолго бежали среди деревьев. Нина резко остановилась.

— Слышишь?

Я вслушался в замерший в дреме лес.

— Да! — кто-то хныкал слева от нас.

Нина повернулась и стала шарить лучом света в той стороне. И тут мы увидели скрючившуюся у корней дерева маленькую фигурку. Это был зареванный мальчуган. Мы осторожно к нему подошли. Девушка опустилась перед ним на колени:

— Эй, привет! Меня зовут Нина, а его Стефан. А как твое имя?

— Привет! Паша, — голос парня был сиплым от слёз.

— Как ты здесь оказался?

— Я хотел поиграть с огоньками. А они вдруг исчезли и я, я вдруг здесь… а мамы нет… никого нет… кричу и страшно…

— Тише, тише, — Нина ласково погладила мальчика по спине, — пошли с нами искать твою маму.

— А вы знаете, где мама?

— Знаем, она ведь тоже тебя ищет.

— Хорошо.

Паша поднялся и доверчиво взял девушку за руку. Нина беспомощно посмотрела на меня. Ясно, роль проводника теперь исполняю я. Забрав фонарь, повел девушку-загадку с найденышем обратно к людям. Что примечательно, в лесу не были слышны звуки от фестиваля, видимо кто-то из организаторов решил наложить магическую звукоизоляцию. Вот парень и не смог понять, куда идти обратно.

На территории байк-феста девушка снова перехватила инициативу и уверенно, рассекая толпу, пошла к минивену, стоящему за сценой. Там и нашлась, исходящая тревогой и паникой, мать мальчика. Как оказалось, пока она исполняла номер, мальчик улизнул из-под присмотра. Оставив место счастливого воссоединения семьи, мы вернулись обратно к машине — Нина хоть и была бледна, но глаза ее за стеклами очков сияли ярче звезд.

— Домой?

— Да!

Садясь в машину, я подумал, что неожиданно нашел помощника Дмитрию Евгеньевичу.

Глава 6

Нина

Изначально поездка на подобное мероприятие казалось мне абсолютной ошибкой, зачем мне, человеку, избегающему шумных компаний понадобилось посетить байк-фестиваль?

Но Стефан очень умело подвёл меня к согласию, и не скажешь, что я сильно сопротивлялась. Сам фестиваль неожиданно мне понравился: приятная музыка, блестящие мощные бока байков, одетые в кожу крупные мужчины, смеющиеся в голос, задорно и искренне. Женщины, агрессивно металическо-татуированные, большинство с длинными распущенными волосами. Одна очень колоритно кривила губы при улыбке. В общем, для меня, как для художника глаз отдыхал на каждом человеке. Любого хотелось схватить и затащить в мою мастерскую и поймать этот миг молодости, силы и бесшабашности.

Потом Стефан познакомил меня со своим другом Миром. Вот уж человек-гора, двухметровый мужчина с небольшим брюшком и морем обаяния. Я неловко улыбалась, глядя на него и слушая бесконечный поток комплиментов. Моё женское эго ещё никто так не щекотал. После того как Мир отошёл, мы со Стефаном остались вдвоём, если можно так сказать, находясь в центре многолюдного мероприятия. На сцене мелькали люди, то ли танцуют, то ли поют, то ли и то, и другое. С такого расстояния не различить. И вдруг в груди защекотало знакомое предчувствие, и на меня обрушился страх, страх темноты, одиночества и смерти. Понадобилось время, чтобы понять, что эти чувства не мои, неоткуда им взяться на освещённой людной площадке.

Потом был спонтанный поиск источника страха и мы нашли испуганного мальчика, чуть позже и его не менее испуганную мать. Все закончилось хорошо, но сил я потратила очень много, особенно, если учитывать, что ещё не полностью оправилась от болезни.

Сделав пару звонков, Стефан вызвался отвезти меня домой:

— Ты выглядишь не очень здоровой.

— Я и чувствую себя так же, но ты не беспокойся, я оправлюсь, мне не впервые. Ты и так слишком со мной возишься.

— Давно ты практикуешь?

— Практикую что? Эмпатирование? Всю сознательную жизнь, лет с двух, до сих пор помню, как дотронулась до матери и остро почувствовала её неудовлетворенность мною. С тех пор свой дар и возненавидела. Он не способен помочь другим, и не способен чувствовать нюансы — только голые сильные эмоции. В общем, бездарна.

Моя горькая тирада вырвалась из-под контроля, и я сказала много лишнего, когда намеревалась просто дать сухие факты.

— Я бы не сказал, что у тебя все так плохо, сегодня ты вполне конкретно и довольно легко помогла избежать трагедии, так что я безмерно тебе благодарен, как и те двое. Ты отдохни сегодня, а завтра я хотел бы поговорить с тобой о вероятном месте работы.

— Это из-за того, что я эмпат? Кем ты мне предложишь быть? Стукачом, детектором лжи, ищейкой? Кто ты вообще такой? Кем работаешь, чем зарабатываешь? — у меня начиналась истерика, — зачем я тебе, оставь меня, я и сама могу прожить!

— Так же как жила до встречи со мной? — спокойно сказал Стефан, выруливая к моему подъезду, чем охладил меня быстрее, чем ведро холодной воды, вылитой на голову, купировав выплеск эмоций.

— Нет, так же уже не смогу, — ответила я, и это было абсолютной правдой. Он первый, кто смог растормошить меня и дать возможность думать и начать строить планы. Это привлекало, и я не могла уже заползти обратно в раковину стазиса.

— Вообще-то, я хотел тебе предложить место в центре экспериментальной психологии, именно там твой дар может помочь не одному человеку. Если тебе неприятно моё общество, то я оставлю контакты к кому обратиться и больше не потревожу тебя. Но мне хотелось бы все же получить мой портрет, тем более, что наша сделка по нему все ещё в силе, — парень сидел вполоборота и его профиль выделялся тёмным на фоне подъездной "кобры". Его голос навязчиво спокойный и даже слегка монотонный взял под контроль мою истощенную нервную систему и я не могла продолжать этот бессмысленный спор.

— Извини, я после того, как пропущу через себя чужие чувства, не могу совладать со своими. Становлюсь очень раздражительная и агрессивная. Пользуюсь даром мало и не знаю, как ликвидировать "откат". Давай поговорим о работе завтра, я очень устала, спасибо, что подарил такой весёлый вечер и добросил меня домой. Завтра я выхожу в Город солнца, там и встретимся.

— Не извиняйся, это я должен просить прощения, навёл интригу, а сам из себя ничего не представляю, но я рад, что смог немного угодить и развлечь тебя.

Стефан открыл мне дверь машины и проводил до подъезда. Через грязные стекла лестничной площадки я видела удаляющиеся задние огни его автомобиля. И только уже в квартире поняла, что это была моя первая ссора за очень длительный период времени. Спорят же друг с другом, когда тебе не все равно, а я больше десяти лет тесно общалась только с матерью, она же предпочитала игнорировать мои желания и навязывать своё мнение.

Сил хватило на то, чтобы умыться и лечь в кровать, времени поспать оставалось не более шести часов, но это было вполне достаточно. Коснувшись головой подушки, я провалилась в глубокий сон. И я не видела как открылась дверь, и на пороге показался силуэт парня.

Противно тренькал будильник, требуя, чтобы я вот сейчас, не откладывая, встала и выключила его. Я вяло махнула рукой в его сторону, треньканье не прекратилось. Хотя постойте, откуда у меня будильник?!

У моего старого лопнула пружина и я все никак не могла отнести его в мастерскую, предпочитая вставать с восходом солнца, для чего я всегда спала с незадернутыми шторами. Сон как рукой сняло, я подскочила на скрипнувшем диване и резко огляделась, треньканье шло из прихожей.

Ступая босыми ногами, я осторожно пошла к входной двери, на столике лежала коробочка, из которой и доносились эти звуки, рядом находилась записка.

Я подняла лист бумаги и прочла: "Нина, я растерялся и не отдал тебе подарок сразу, а потом уже было поздно. Я вернулся, но ты не отвечала на стук, и я зашёл. Не стал тебя будить, а оставил это здесь. Надеюсь, тебе понравится." И подпись: "Стефан".

Это становится уже традицией: я сплю, а Стефан приходит в гости. И почему меня это совершенно не раздражает? Наверное, слишком долго была одна.

Я открыла коробочку. Персикового цвета телефон с широким экраном и плавными линиями понравился мне сразу. Я провела по его тонкому боку большим пальцем и с удовольствием почувствовала шершавый прорезиненный материал и холодок стали.

Телефон вновь ожил у меня в руках, на экране высветился не определившийся номер. Я чуть помедлила, выискивая кнопку ответа:

— Алло, — спросила неуверенно.

— Нина? — радостно ответил никто иной, как Стефан, — ты проснулась! Выспалась? Если нет, то лучше отдохни ещё, сегодня у тебя собеседование по поводу работы.

— Так быстро? На сегодня у меня были другие планы…

— Да, я помню, если хочешь постою на площади за тебя… Все равно выходной. Только вот отвезу тебя до Центра.

— Нет, за меня не надо стоять, если я подойду для этой работы, то со стоянием на площади можно завязать. А кстати, что за вакансия?

— Работа не сложная, связана с твоим даром и ты для неё точно подходишь. Больше, тебе расскажет Биг Босс, — шум на заднем фоне мешал услышать Стефана, голос то пропадал, то появлялся.

— Биг кто? — крикнула я.

— Выходи через полчаса, я заеду за тобой. Тебе хватит времени собраться?

— Хватит, я буду на улице.

Стефан

Сегодня я решил удивить девушку и приехал на своем ручном звере — мотоцикле "Стальная птица" с мощностью мотора в двести лошадиных сил. Эту "птичку" я взял с рук за сущие гроши, так как она была в плачевном состоянии после аварии. Бывший хозяин — местный мажор, из так называемой золотой молодежи, решил к адреналину добавить еще и алкоголь, и, несмотря на влажную дорогу после дождя, показать свое мастерство на крутых поворотах. Ну, итог был предсказуем: парню гранит и оградка, а байку — свалка и утилизация. Вот по дороге к последнему пристанищу я и заприметил мотоцикл. Конечно, сил на восстановление понадобилось немало, но оно того стоило. Подо мной была вся мощь и сила четырехцилиндрового двигателя, спортивный дизайн байка добавлял ему стати. Сейчас хромированные полированные бока моей "птички" бросали солнечные зайчики на подъездную дверь дома Нины. Вот и она! Девушка была в черной юбке до пят и легкой синей блузе, волосы были собраны в простой хвост, ну и конечно, образ завершала вместительная сумка. Глаза Нины за стеклами очков непроизвольно округлились при виде моего средства передвижения.

— Нина, привет, ты прекрасно выглядишь!

— Привет, спасибо. Может ты скажешь, где собеседование и я дойду пешком? — девушка подошла ближе и робко дотронулась до руля мотоцикла.

— Не пойдет. Во-первых, я не хочу, чтобы твои очаровательные маленькие ступни получили мозоли. А во-вторых, я уверен, что где-то глубоко в душе ты готова умолять меня прокатиться.

— Ну, естественно, — Нина насмешливо изогнула губы.

— Есть еще причина, — я наклонился к девушке и пристально посмотрел ей в глаза, — хочу наконец-то ощутить твое крепкое объятие.

Нина покраснела и уставилась на стоптанные носки балеток.

— Цветочек, держи шлем, садись и начинай получать удовольствие.

Нина фыркнула, но послушно заняла место позади меня и несмело ухватила за бока.

Я завел мотор и повез девушку на встречу с Биг Боссом, как я иногда его в шутку называю. На самом деле Дмитрий Евгеньевич Рабен возглавляет Центр экспериментальной психологии. Я познакомился с ним, когда столкнулся с трудностями собственного подросткового периода. Мои родители погибли, когда я еще и двух слов не мог связать. Дальнейшую заботу обо мне взяла на себя тетушка отца — госпожа Нежданова. Так получилось, что своих детей у нее не было. И мужа тоже, хотя претендентов хватало. Елизавета Рудольфовна всю нерастраченную материнскую ласку безвозмездно направила на меня. И чем я отблагодарил ее в итоге? Я почувствовал, как мои уши запылали — стыдно вспоминать, что я вытворял, будучи подростком. Тогда-то, отчаявшись найти управу, тетушка и отвела меня в Центр к господину Рабену. Он использовал не только нетрадиционные методики для успокоения мальчишеского бунта, но и собственный авторитет, дав мне так необходимую мужскую поддержку.

Не прошло и получаса, как мы подъехали к месту назначения. Я с тревогой взглянул на Нину. В глазах девушки отражался целый спектр эмоций, с облегчением заметил, что большинство было положительными.

— Стефан, это было потрясающе.

— Согласен. Но то ли еще будет, когда мы прокатимся за городом, на свободной от потока машин, трассе.

— Ты опять торопишь события, — Нина погрозила мне пальчиком.

— Не без этого. Только я так много хочу тебе показать, и боюсь не успеть.

— Почему?

— Есть причина. Но ты не волнуйся, портрет успеешь написать.

— Посмертный? — сарказм так и сочился из уст девушки.

— Не хотелось бы… Но сейчас речь не обо мне, поспешим, Дмитрий Евгеньевич ценит пунктуальность.

Я взял Нину за локоток и повел сквозь вращающиеся двери здания Центра. И, как оказалось, мы зря спешили. Вежливая секретарша, выглядевшая лет на сорок или чуть больше, сообщила, что господин Рабен вышел по неожиданно возникшему срочному делу. Но перед уходом попросил извиниться перед нами. А также передал, чтобы Нина его подождала, отлучка обещала быть недолгой.

Девушка стала теребить ремень сумки и беспомощно посмотрела на меня. Я ободряюще улыбнулся.

— Цветочек, не волнуйся, диваны здесь удобные, уж я-то знаю. Располагайся с комфортом, почитай журналы. И Биг Босс не кусается, просто будь собой, — я нежно провел по атласной скуле девушки, а потом легонько щелкнул по носику.

Нина отклонилась и оттолкнула мою руку, при этом возмущенно засопев. Так-то лучше. Лучше колючки, нежели жалкий трепет лепестков.

— Нина, я буду на связи, мой номер вбит в книгу телефона. Дай знать, как освободишься, — не удержавшись, я легонько приобнял девушку и быстро чмокнул в макушку.

Закрывая дверь приемной, спиной ощутил возмущенный взгляд девушки и любопытный — секретарши.

Так, чуть больше часа у меня точно есть, можно сгонять до "Ванильного кота": побаловать Елизавету Рудольфовну. Женщина уже дома, и жалуется, что до сих пор чувствует вкус больничной пищи на языке. Спасти положение точно смогут заварные пирожные с миндальными лепестками и воздушной пеной взбитых сливок. Заодно и для Нины возьму лакомство.

В дверях пекарни я неожиданно столкнулся с господином Рабеном, в руках он держал небольшую полосатую коробку золотистого цвета с красным бантиком на крышке.

— Ах, Стефан, доброго дня!

— Дмитрий Евгеньевич, здравствуйте! Какое удачное сейчас время для покупок.

— Действительно. Как твоё протеже?

— Волнуется, но покорно ждет Вас в приемной.

— Извини, Стефан, дело не требовало отлагательства.

— Конечно, —я согласно кивнул головой и пристально посмотрел на коробочку в руках у мужчины.

— Я уже возвращаюсь в Центр и как раз с Ниной успею провести сеанс.

— Так скоро? Вы уверенны?

— Успокойся, того, что ты рассказал, достаточно. Сеанс или подтвердит или опровергнет предрасположенность девушки. До встречи, Стефан.

Глава 7

Нина

Я чувствовала лёгкое недоумение секретаря в приёмной, она что-то печатала, изредка с любопытством поглядывая в мою сторону. Кроме меня встречи с господином Рабеном ожидала молодая женщина, явно встревоженная, искусавшая себе все губы. Через десять минут ожидания я заскучала, но продолжала сидеть и не шевелиться. Стефан ясно дал понять, что место это хорошее, и впечатление я должна произвести самое благостное.

А моя юбка была из очень мнущейся ткани, вот и сидела я истуканом, боясь даже за водой сходить к кулеру, хотя в горле уже пересохло от волнения.

Постоянно приходили и уходили люди, о чем-то тихо беседовали с секретарём и только мы с женщиной оставались константой.

— Я вас засужу, — донёсся до меня голос очередного посетителя. Он угрожающе навис над секретарём, вышедшей из-за стола и безуспешно пытающейся заставить его говорить тише.

— Успокойтесь, вы сами подписали договор, бессмысленно тратить средства и нервы.

— Да, что вы знаете о моих нервах?! Вы, молокососка? — мужчина явно едва себя сдерживал, — я всем расскажу, что вы дурите людей, пусть все узнают, какие вы прохвосты!!!

Подошедший к нему невысокого роста полноватый мужчина с игривой бородкой, держал в руке коробочку из известной кулинарии. Он подошёл к бушующему клиенту со спины и слегка кашлянул, обозначив своё присутствие. Тот резко развернулся готовый к бою и, увидев, кто стоит рядом с ним как-то моментально сдулся. Спина согнулась, руки бессильно упали, голова опустилась.

— А, это вы доктор Рабен?

Секретарь за его спиной делала страшные глаза своему боссу и корчила гримасы, должные показать, как ей нелегко пришлось.

Доктор Рабен слегка усмехнулся и посмотрел в глаза мужчине:

— Я рад видеть вас снова, господин Иланский. И хотел бы обсудить ваши претензии в более приватной обстановке, но, к сожалению, именно сейчас не имею достаточно времени для нашей беседы. Прошу вас не счесть за наглость мою просьбу найти для нас с вами удобное время у моего секретаря и записаться, дабы никто нас более не потревожил.

Оторопевший мужчина как заворожённый согласился на все, и на предложенную дату, которая была через месяц и на то, чтобы его проводили до выхода бравые молодчики из охраны Центра, только сейчас добежавшие до кабинета доктора Рабена.

Свободной рукой доктор расписался в шустро поданных бумагах и, приветливо улыбнувшись сидящей рядом со мной женщине, посмотрел на меня:

— Нина, прошу вас извинить за столь долгое и насыщенное ожидание и проследовать за мной.

Я поймала себя на том, что как болванчик встаю и иду за ним, а в это время мысли куда-то улетучились.

Я резко остановилась на пороге кабинета, помотав головой. Секретарша недоуменно взглянула на меня.

— Вы используете внушение? — голос был хриплый, пить хотелось уже давно и сильно.

Доктор Рабен, дошедший до стола и поставивший на него свою ношу, удивлённо и с интересом обернулся на мою реплику.

— Что вы! Это же запрещено законом! Пожалуйста, присядьте, я попрошу Киру принести нам напитки. Что вы предпочитаете: чай, кофе, сок?

— Холодную воду, если можно, — я присела в предложенное кресло и аккуратно расправила складки юбки.

Доктор дал необходимые указания по селектору и вновь с улыбкой посмотрел на меня, сложив руки "замком".

— Итак, вы хотите работать у нас? Что ж это прекрасный выбор для девушки вашего положения. Мой друг Стефан порекомендовал вас как специалиста в области эмпатического считывания и воздействия.

Я почувствовала как загорелись мои щёки и кажется уши, увижу этого болтуна- оборву ему… в общем, все, до чего дотянусь! Это же надо расписать меня как шикарного специалиста, а я ведь даже опыта не имею. Я осторожно приняла чашечку с водой у вовремя подошедшей Киры, сделала глоток и, успокоив горящее горло и выиграв немного времени, сказала:

— Мне кажется, Стефан слегка преувеличил мои возможности и способности. Я бы хотела предупредить вас, что не имею опыта работы в области лечебной эмпатии. К сожалению, я в основном работала как приёмник.

Доктор Рабен подрастерял свою жизнерадостность и вперил взгляд в потолок. Шли минуты. Наконец он отмер и сказал:

— Ваша основная задача — принимать эмоции от пациента во время сеанса и придавать им графическую форму. Так же возможно потребуется поработать медиумом. Передать и желательно уменьшать мои эманации при лечении. После каждого сеанса от вас будет требоваться поминутный отчёт. Пока это основные обязанности. Ваша должность по документам будет проходить как мой личный помощник. Впоследствии, если вы захотите развиться в этой области, то вам нужно будет получать соответствующее образование или хотя бы курсы повышения квалификации. Самородок, какой бы он ни был нужно подвергать огранке.

— А почему уменьшать ваши эманации? Разве вы этого не можете сделать? Вы же эмпат?

— Нет, я вообще не имею отношения к магии. Владею гипнозом, есть провидческие задатки и ментальный дар на бытовом уровне. Но с опытом моя сила возросла и я начал делать слишком сильные внушения, а это чревато провалом в лечении. Вы же видели одного из таких пациентов, сейчас в приёмной господин Иланский был очень недоволен, что теперь он не может смотреть на женщин вообще, а его проблема звучала: не хочу изменять жене, но и на жену он сейчас смотреть не может.

— Оу, сочувствую, — только и смогла пробормотать я, — вы думаете я справлюсь?

— Да, милая моя, как же вы с такими комплексами людей лечить будете? — доктор добро рассмеялся, — а давайте попробуем, дорогая Нина, сейчас я приглашу сюда клиентку, и мы с вами проведём сеанс. Это будет вашим пробным заданием.

— Прямо сейчас? — я панически оглянулась, отступать было некуда, — а если я…

Доктор перебил меня:

— Если что, вы просто прекратите свои действия и тихонько посидите на стуле.

— Хорошо, — сказала я, чувствуя, что поступаю рискованно. Сердце билось как сумасшедшее, а выброс адреналина заставил прилить кровь к губам и щекам.

Доктор Рабен испытующие посмотрел на меня и по селектору попросил Киру пригласить клиентку на приём.

Вошедшая женщина была мне знакома, именно с нею я ожидала в приёмной. Дмитрий Евгеньевич посадил меня рядом с кушеткой пациентки, сам же устроился так, что мы обе спокойно могли его видеть. Женщина легко и привычно легла на кушетку, а доктор Рабен задернул шторы, сотворив лёгкий полумрак.

— Здравствуйте, госпожа Ирена. Я рад вас видеть снова, хотя и опечален, что по работе. Пожалуйста, не удивляйтесь, сегодня мы вдвоём, я и моя очаровательная помощница Нина. И я очень надеюсь на её помощь.

Женщина грустно улыбнулась:

— О, вы действительно очень милы. Доктор Рабен, помогите, — она всхлипнула и сморщила нос, — после вашего сеанса я летаю, но стоит мне снова встретиться с НИМ и вся моя решимость исчезает и я снова становлюсь его рабыней. Это невыносимо, я хочу полностью избавиться от этой пагубной страсти.

Она заломила руки и умоляюще посмотрела на доктора. Тот невозмутимо легонько кивнул мне головой, давая сигнал к действию.

Я сосредоточилась и прикрыв глаза начала считывать эмоции пациентки: зов, отчаяние, надежда…

Руки без участия сознания штриховали белый лист бумаги. Когда я вынырнула из омута чужих чувств, я увидела на своём рисунке — розу, полностью распустившийся бархатный бутон. Несколько капель на внешнем лепестке и тугие завитки внутри.

Когда я закончила, Дмитрий Евгеньевич тихо подозвал меня к себе. Психиатр рассматривал моё творчество несколько тоскливых минут, пациентка в это время довольно подробно рассказывала, как именно происходят встречи с объектом её страсти.

— … а он мне говорит, что наша ночь ничего не значит, что та любовь, которую я ему дарила, ему не нужна. Не нужна, представляете?!

Она снова всхлипнула. Доктор Рабен поднял на неё глаза:

— Вы как сжатая пружина, вам нужно отпустить ход событий и отпустить своё прошлое. Иначе вы рискуете не принять настоящее и не дожить до будущего. Забудьте, что этот человек так много значит для вас, чтобы не случилось вы должны помнить, именно вы — это самое главное в вашей судьбе. Попробуйте игнорировать вашего любимого. Оставить его без вашей опеки, без вопросов о том, поел ли он, поспал ли он и прочее. Эффект наступит через десять дней. Либо он поймёт, что вы ему нужны и тогда более осторожно будет относиться к вашим встречам. Либо вы поймёте, что вполне можете прожить и без него. Десять дней, вы поняли, госпожа Ирена?

Клиентка обречённо кивнула:

— Я всегда чётко выполняю ваши указания, доктор. Но десять дней?! Я не уверена, что смогу выдержать.

— Я помогу вам, дам установку, что вам срочно необходим отдых, уезжайте на море, там вы излечитесь.

— А если ОН приедет ко мне?

— Встретьте его во всеоружии вашего равнодушия. Это в ваших силах. Не убегайте от проблемы, я даю лишь недолгую передышку.

Госпожа Ирена закрыла глаза и торжественно произнесла:

— Я готова, начинайте!

Доктор Рабен беззвучно усмехнулся. Он снова дал знак мне сосредоточиться и теперь поработать передатчиком-адаптером.

Я сильно нервничала, так как это был абсолютно новый опыт. Теоретически я знала, что эмпаты могут это делать, но никогда не представлялось случая проверить это знание.

Для лучшего контакта, доктор взял меня за запястье, а я притронулась к пациентке.

Резкое чувство спокойствия чуть не сбило меня с ног, я почти потеряла сознание, но усилием воли приняла этот поток, отделила от своих чувств, скорректировала и ещё одним усилием отослала дальше.

Как оказалось, сделала все верно. Ещё несколько минут доктор Рабен создавал гипнотический посыл на игнорирование объекта страсти и приём закончился.

Госпожа Ирена встала с кушетки, слегка шатаясь, лицо её приняло умиротворенное выражение.

— Я как заново родилась, чувствую такой покой. Я хочу сохранить это ощущение, похожее на далёкое детство. Это неописуемо, вы волшебник, Дмитрий Евгеньевич.

Дама прошествовала в приёмную, доктор Рабен, вежливо придержал дверь и вышел вслед за ней. Я же опустилась в кресло совершенно без сил. В висках пульсировала кровь, а голова болела все сильнее.

Открылась дверь и вернулся доктор Рабен, я подобралась: негоже мне полулежать в присутствии потенциального работодателя.

Он прошёл через кабинет, сел за свой стол и, слегка откинувшись, покрутился в кресле. Я сглотнула, при этом зрелище подступила тошнота.

— Что ж, я не намеривался ставить никакую оценку вашему испытательному экзамену. Но я не в силах промолчать… Идеально! Без ошибки и проколов. Молодец!

Я через силу улыбнулась, в глазах замелькали мушки.

Где-то вдали раздавался взволнованный голос доктора:

— Нина, я думаю пара дней уйдёт на оформление вас в штат, затем милости прошу присоединится ко мне в благородном деле душевного исцеления людей. Нина, вы меня слушаете? Нина, вы очень бледная, что с вами? Нина…

И наступил блаженный белесый туман.

Стефан

Слегка запыхавшись, я влетел в приемную к Дмитрию Евгеньевичу. Кира не остановила меня, когда я без стука вошел в кабинет, да мне сейчас и все мировые боги не смогли бы воспрепятствовать. Причина моей спешки полулежала в кресле и была весьма бледна. Я опустился на колени рядом с девушкой и взял в руки нежное запястье с едва видимыми голубыми венами. Пульс был учащенным.

— Стефан, прошу тебя, не волнуйся, ничего непоправимого не произошло. Я провел первичную диагностику, это простое перенапряжение.

— Откуда перенапряжение, когда вы должны были просто поговорить? — я едва сдерживал клокочущую во мне ярость.

— Стефан, еще раз говорю: успокойся! Нина оказалась таким самородком, что я решил не ограничивать девушку, и дать ей самостоятельно почувствовать силу своего дара. Она же не поломойкой пришла устраиваться.

— А если бы…

— Не если бы! Ты все таки забываешься, — в голосе Дмитрия Евгеньевича зазвенели стальные нотки.

Немного помолчав, доктор Рабен примирительно положил мне руку на плечо:

— Да, согласен, девушка оказалась более хрупкой, чем я предполагал, и явно с ней никто не занимался. Но какой у нее потенциал, ты не представляешь! Шоковый метод как раз показал границы дозволенного.

— Хорошо, но я настаиваю, чтобы никакой работы и экстремальных методов в ближайшие дни.

— Согласен! Я и сам предложил Нине набраться сил. Вот, возьми.

Дмитрий Евгеньевич передал мне маленькую круглую коробочку с перламутровой крышкой. Внутри был мелкозернистый белый порошок с резким запахом. Я поднес её к носу девушки и стал ждать. Через пару мгновений ресницы Нины затрепетали, и она открыла осоловелые глаза:

— Стефан?

— Он самый, спящая красавица, — я провел костяшками пальцев по атласной щеке.

— А как ты здесь оказался?

— Вошел через дверь. Нина, безумно рад, что тебя волнует моя персона, но о себе ты уже когда будешь думать??

— Стефан, не кричи на девушку, мы же уже решили этот вопрос! — доктор Рабен предупреждающие сверкнул глазами.

— Ааа… ладно, — я в растерянности взъерошил себе волосы, — цветочек, прости, просто я очень испугался за тебя, когда Дмитрий Евгеньевич позвонил и попросил забрать одного небезразличного мне человечка.

На белых, как полотно щеках, заалели яркие пятна. Уже лучше. Посмотрев в безмятежное лицо доктора Рабена, попрощался:

— Дмитрий Евгеньевич, до свидания!

— Нина, до скорой встречи, отдыхайте! Стефан, береги девушку.

Я скрипнул зубами, но промолчал. Помог Нине подняться с кресла и повел на выход.

Девушка всю дорогу молчала и тяжело опиралась на мою руку. Около Центра нас ждало такси, на котором я приехал за Ниной. Усадив Нину в машину, я сел рядом с ней на заднее сиденье. Когда я назвал водителю адрес, Нина встрепенулись и удивленно спросила:

— А разве мы не едем ко мне домой?

— Нет, цветочек, сейчас мы поедем в гости к очень хорошей женщине. Тебе нужно, во-первых, хорошо подкрепиться, — я достал из заплечной сумки коробочку с пирожными и помахал ею перед, почуявшим лакомство, очаровательным носиком. А во-вторых, Елизавета Рудольфовна отказывается меня кормить своим фирменным рыбным пирогом, пока я не познакомлю ее со своей девушкой. Вот последнее упущение мы сейчас и исправим.

— Ты просто невозможен, — Нина обреченно вздохнула и положила голову мне на плечо.

Глава 8

Нина

Шум мотора машины убаюкивал и я периодически проваливалась в дремоту. Стефан же, наоборот, был бодр и собран.

Я вспомнила его слова: "Пока я не познакомлю ее со своей девушкой".

Странно, что он сказал именно так, мы ведь просто случайные знакомые, я никогда не думала о нем, как о мужчине. Хотя, что уж греха таить, он был привлекателен, я искоса поглядывала на доступный мне профиль и наслаждалась изяществом и твердостью линий. Как у художника претензий к нему у меня не было — сплошь отдых для глаз, а вот как у женщины претензии были. Его привычка все решать за меня, совпала с моей привычкой подчиняться властному человеку — спасибо матери за это. Но это не должно продолжаться, я не буду привыкать к человеку, пускай он обо мне и заботиться из сиюминутной прихоти, но уже завтра он может и не вспомнить моё имя. Я не слепая, я вижу, как реагируют на него другие девушки, от них так и пышет интересом, любопытством и желанием. Я даже не всегда успеваю прикрыться от их эмоций.

Мне нужно научиться у Стефана управлять своей жизнью, а для этого узнать его характер поближе. Что ж, его знакомая возможно мне в этом поможет.

Наконец, такси остановилось в частной застройке, перед небольшим, симпатичным домиком. Подобные обычно рисуют в книжках для детей.

Стефан помог мне выйти из машины и нажал на кнопку звонка, находящегося возле калитки.

— Кто там? — спросил искаженный механикой мелодичный женский голос.

— Я, Елизавета Рудольфовна, с другом, — подмигнув мне, ответил Стефан.

Так-то лучше, а оговорку про девушку забудем. Щёлкнул, открываясь, замок и я прошла за ним в маленький дворик. Там на крыльце нас уже встречала высокая, статная женщина с волшебными волосами, полными серебристых прядей, чётко вылепленным ртом и большими, почти изумрудными глазами, не потерявшими своего блеска и в этом возрасте.

Она взяла руки Стефана в свои, для чего он быстро и не очень вежливо всунул мне коробочку с пирожными.

— Здравствуй, Стефан. Очень рада тебя видеть, особенно в такой компании. Я вижу "друг" твой оробел, пройдёмте, детки, в дом.

Елизавета Рудольфовна пропустила нас вперёд, а сама продолжала говорить:

— Стефан, я ещё не поблагодарила за операцию, врач мне только после неё сказал, кто сдавал мне кровь. Я ценю твоё участие, ты мне как сын.

— Давайте не будем о грустном сейчас? — Стефану явно было неудобно под благодарностью Елизаветы Рудольфовны. Он шёл уверенно, будто бывал здесь не единожды, скорее всего так и было.

Внутри дом был просто напичкан электроникой: видеофон, магофон, несколько телевизоров, устройства для поднятия и опускания жалюзи на окнах, автоматическое включение света по голосовому приказу, массажное кресло — это то немногое, что я успела увидеть, но уже поняла, что хозяйка женщина непростая. Все это стоило порядочно денег, с обычных пенсионных выплат просто не купить.

Елизавета Рудольфовна заметила мой интерес:

— Это все подарки Стефана, он говорит, что я должна жить с удобствами. И прав, действительно, я заново полюбила этот дом.

Пока она говорила, парень споро включил чайник и вытащил три кружки из кухонного шкафа, разрезал бечевку на коробке и миру явились чудесные пирожные, заставляющие одним своим видом истекать слюной.

Я чувствовала в мою сторону искреннее любопытство хозяйки, её едва сдерживаемые вопросы, её грусть и материнское тепло в сторону Стефана.

А от самого Стефана, как обычно ничего, и почему-то это сейчас меня сильно расстроило.

— Как тебя зовут, деточка? — Елизавета Рудольфовна села за стол напротив меня.

— Нина, — разлепила я губы.

— Давно вы со Стефаном?

— Что вы имеете в виду? Наше знакомство? Пару недель, не более, — я поняла, о чем она спросила, но мне было нечем её порадовать.

Несносный болтунишка наконец и сам присел на третью сторону небольшого кухонного столика, имея возможность глядеть нам обеим в лицо.

Елизавета Рудольфовна с недоумением взглянула на него:

— А я думала вы вместе.

— Это вопрос времени, — невозмутимо ответил Стефан, чем заставил меня покраснеть от злости.

Вот жила же без него, равномерно, спокойно и тихо. Так нет же, стоит ему только рот раскрыть, как я переживаю всплеск разнообразных эмоций, от которых уже давно отвыкла.

— Мне, кажется, преждевременно о чем-то говорить, — я попыталась поставить нахала на место.

— Он не откажется от тебя, слишком упертый, — Елизавета Рудольфовна улыбнулась, сглаживая резкость фразы, — только, если, конечно, он совсем тебе не нравится, но это не так. Я вижу, как вы друг на друга смотрите, особенно, когда думаете, что другой не видит. Лучше расскажи, деточка, о себе, чем ты занимаешься, что любишь. А то из этого обормота ничего не вытянешь.

Я задумалась, моя жизнь не насыщена событиями, поэтому я ограничилась перечислением сухих фактов:

— Я художница, мне двадцать два года, живу одна в своей квартире, сегодня стараниями Стефана меня приняли на работу в Экспериментальный центр психологии к доктору Рабену. Вроде все.

— К Дмитрию Евгеньевичу? — спросила хозяйка, а я кивнула, — как интересно!

И она метнула быстрый взгляд на невозмутимого Стефана. Тот продолжал пить горячий чай и с ехидцей смотреть на мой "допрос".

— А я вот бывшая няня и по совместительству повар Стефана, знаю его с пелёнок. Будем знакомы. Как ты смотришь на то, чтобы пройти в гостиную?

К Стефану Елизавета Рудольфовна не обращалась, уж не знаю почему, проявляла искренний (я чувствовала) интерес ко мне.

Я согласилась с её предложением и спустя пять минут мы сидели на диване в просторной гостиной, где весело трещал камин, пахло деревом и немножко фиалками. Я задумчиво смотрела на огонь и пропустила момент, когда хозяйка вышла, а Стефан оказался на полу у моих ног. За окном уже сгустились сумерки, и тарабанил, предсказанный синоптиками с утра дождь, а внутри этого маленького мирка было уютно и тихо.

Огонь из камина бросал блики пламени на его лицо, и я, не удержавшись, провела ладошкой по его точеной скуле. Стефан перехватил мою руку и перевернув её, нежно поцеловал запястье, глядя прямо мне в душу потемневшими глазами. Сердце отчаянно забилось.

Наш хрупкий тет-а-тет был прерван зашедшей Елизаветой Рудольфовной с вазой с вымытыми фруктами. Я успела выдернуть руку и отвернуться, надеясь, что краску на щеках не заметят в силу неяркого освещения.

— Вот, принесла вам инжир, виноград, да груши с персиками, свояченица переслала с юга. Все своё, кушайте.

— Спасибо вам, Елизавета Рудольфовна, — я искренне была благодарна внезапной помехе, ситуация была очень недвусмысленная и я запаниковала. Не ожидала от себя такого отклика. Брать дрожащими руками чашку с чаем, я не рискнула, а вот урвать веточку винограда смогла. Стефан, изящно встав, помог хозяйке поставить вазу на сервировочный столик и присел в кресло, тем самым отдаляясь от меня, но его взгляды я чувствовала прекрасно.

Елизавета Рудольфовна сгорала от любопытства, она поняла, что пропустила что-то интересное, поэтому я попыталась перевести разговор подальше от нас со Стефаном.

— Я увидела, что вы любите живопись.

— Это так, я предпочитаю пейзажи, но и очень уважаю портреты. Мне кажется, что в талантливых руках вся суть человека проявляется в нарисованном с него портрете.

— О, я могу пригласить вас в Город солнца в выходные дни. Я там выставляю свои работы. Возможно, вам будет интересно.

— С удовольствием приду, надеюсь, ты Стефан, не откажешь в милости показать мне дорогу? — женщина вопросительно глянула на него.

— Конечно, Елизавета Рудольфовна, никаких преград не вижу для этого, — Стефан улыбнулся, — Нина ещё не сказала вам, что пишет мой портрет?

Елизавета Рудольфовна обернулась к оторопевшей мне.

— Надо же, я просила его об этом давно. Хотела повесить его портрет у себя дома. Он все отмахивался, мол времени нет, а тут согласился. Чем ты его уговорила?

— Ничем, он сам предложил, — я всегда за правду.

— И когда он будет готов? — женщина аккуратно ела пирожное, жмурясь от удовольствия.

— Я думаю, что примерно через две-три недели. С учётом того, что я выхожу на работу. Первоначальный набросок уже есть.

— Да? Но я же тебе не позировал? — ух, ты смогла удивить всегда невозмутимого Стефана.

— Ко мне приходит вдохновение, а не модель. Но позировать будет нужно, позже.

— Я думаю, мы прекрасно проведём время, — почти промурлыкал он.

И я снова покраснела, вспомнив волнующую сцену у камина.

Стефан

Я просто отдыхал. Получал удовольствие от домашнего уюта в доме Елизаветы Рудольфовны, потрескивание поленьев в камине составляло затейливую мелодию с шумом дождя за окном. Тепло домашнего очага растопило изморозь, сковывавшую душу в последнее время.

Мой взгляд блуждал по комнате, погруженной в легкий вечерний сумрак, но неизменно возвращался к девушке. Нина ела виноград, аккуратно отщипывая по ягодке своими длинными пальцами художника. Нежный румянец очень шел бледным щекам девушки. Я видел, что она уже вполне восстановилась после дневного инцидента в Центре. Ох, Дмитрий Евгеньевич, хорошая память и любовь к сладкому не только у вас.

Мои мысли вернулись к волнительной сцене у камина. Это был первый раз, когда Нина сама проявила ко мне нежность. Я почувствовал себя тогда зеленым юнцом у ног прекрасной дамы, сердце сделало стремительный кульбит и наполнилось сладостью непознанного. Захотелось отблагодарить девушку за робкое касание и, чего уж греха таить, порадовать себя. Я смог позволить только эту ласку, но мечтал, что мои губы прокладывают влажную дорожку по бархатистой коже шеи, где отчаянно бьется голубая жилка и ниже…

С этой девушкой я испытываю не те обыденные эмоции, которые посещали меня в обществе других женщин. И это как наркотик. Мне нравится, как она в один момент злится и покрывается броней, а в другой — становится беззащитней котенка, и хочется укрыть ее от всех невзгод мира. Хочу быть защитником, но Нина порой дает мне знать, что я просто завоеватель, но от себя не гонит. Две недели знакомства, это так много и так мало…

— Для чего? — робко спросил внутренний голос.

Я запнулся. Не сейчас, я не готов ответить на этот вопрос.

Пора возвращаться в реальность. У госпожи Неждановой закончились пирожные, и она забросала Нину новыми вопросами, а девушка уже глаза еле открытыми держит, какое уж тут сопротивление.

— Елизавета Рудольфовна, спасибо Вам огромное за приятный вечер. Но хорошего помаленьку, и мы с Ниной откланиваемся.

Я встал и попытался поднять девушку с дивана. Но госпожа Нежданова меня остановила.

— Стефан, ну куда же на ночь глядя, вы поедете! Оставайтесь у меня!

— Елизавета Рудольфовна, я не могу, мне на работу надо очень рано, моя смена пришла.

— Вот и отлично! Ты езжай, не подводи людей, а Нина остается, и не спорь, мальчик. Сколько раз я тебе говорила, что девушки — нежные создания, и их не надо таскать за собой, как чемодан. Я сейчас собью перину, дам свежее белье — все радость уставшему телу. Да и теплое молоко с печеньем только пойдет на пользу.

Елизавета Рудольфовна хлопотала вокруг едва стоящей на ногах девушки, как наседка, постепенно оттесняя меня к выходу. Мое чутье молчало, но опыт кричал, что оставлять этих двух женщин без присмотра нельзя.

— Ну не хмурься, Стефан, тебе не идет. Телефоны есть, созвонитесь. Да и уважь старую женщину, одиноко жить в таком большом доме, — госпожа Нежданова мне подмигнула.

— Ох, Елизавета Рудольфовна, лиса вы. Хорошо, Нина, сладких снов.

Девушка смогла только кивнуть на прощание.

Глава 9

Нина

Часа два я крутилась в мягкой, удобной постели: отвыкшее от комфорта тело и внезапно нахлынувшие мысли никак не способствовали быстрому засыпанию. Хотя мои глаза при отъезде Стефана натурально закрывались, а после того, как Елизавета Рудольфовна постелила мне в гостевой комнате и оставила одну, сон как рукой сняло.

Ничего не поделаешь, нужно подышать свежим воздухом — домашняя привычка человека, имеющего личный выход на крышу.

Я не стала будить хозяйку и, в темноте одевшись на ощупь, вышла из дома, ориентируясь на свет фонарей из окон.

Моя память художника, подмечающая мелочи, подсказала мне, что во дворе дома имеется беседка, куда я сейчас и стремилась.

Ночной прохладный воздух, был заполнен трелями сверчков и шуршанием веток. Я торопливо сбежала с крыльца и подошла к беседке. Она была занята. Высокая фигура хозяйки еле угадывалась в темноте. Я сделала неловкий шаг назад, мешать уединению другого человека мне совершенно не хотелось.

— Ах, Ниночка, — окликнула меня Елизавета Рудольфовна, — ты тоже считаешь, что дома слишком душно? Что поделать, даже с открытыми окнами ночью дом сохраняет дневное тепло.

— У вас же есть кондиционеры, — возразила я, подойдя ближе. Глаза привыкли к сумраку и я разглядела, что стол в беседке был накрыт для чаепития: чайничек, чашки, сливочник и вазочка с печеньем.

— Есть, — не стала спорить женщина, — между нами говоря я не доверяю современной технике. А от кондиционера и вовсе, говорят, заболеть можно. Вот и совершаю променад перед сном, присоединяйся ко мне, поболтаем.

Она улыбнулась и нагнувшись вперёд, налила мне чай в чистую чашку.

— Вы как будто знали, что я приду, — я взяла чашечку из тонкого фарфора и, обжигаясь, сделала глоток. Мне нужно было понять, что все что происходит со мной — не сон. Хозяйка улыбнулась:

— Не только эмпаты могут судить о чувствах других. В тебе говорит незаконченность, ты напряжена и сумерки — это твоё любимое время, когда не нужно держать лицо, когда "все кошки серы". И ты можешь наблюдать, не выдавая себя.

Я потрясено молчала: откуда этой женщине знать мои мысли, чувства, эмоции? Мои ночные посиделки на крыше были хороши для меня тем, что я могла безнаказанно наблюдать за людьми на улице. Полуночниками и любителями разной жизни, работягами, идущими на смену или представителями преступного мира. Кстати, благодаря моим наблюдениям, была раскрыта мелкая уличная кража. Тогда мне пришлось несколько раз посетить отделение полиции, место насыщенное отрицательными эмоциями и весьма для меня неприятное, но дело того стоило. Наш участковый, молодой выпускник полицейской академии Максим, даже посетовал, что ставка эмпата не предусмотрена в отделении, тогда поимка многих преступников была бы дело времени, но я лишь молча улыбалась, в этой атмосфере постоянной злости и горя долго бы я не выдержала. И спустя какое-то время Максим перестал шутить на эту тему.

— Ты хочешь спросить меня откуда я это знаю, — продолжала Елизавета Рудольфовна, — опыт, житейский опыт, — вздохнула она, — и, конечно, наблюдательность. Серый цвет лица, воспалённые глаза, тоненькая фигурка, скупые движения, привычка отмалчиваться. Все это говорит о замкнутости твоей жизни. Никакой магии, только привычка делать выводы. Но Стефану нужно заботиться о ком-то, его угнетает пустота его жизни, хотя он никогда в этом не признается.

— А причём здесь Стефан? — я была смущена и растеряна.

Елизавета Рудольфовна вновь подлита мне чай, довольно вкусный, в нем чувствовались нотки имбиря, чёрной смородины и апельсина. Взрыв витаминов и энергии.

— Он мне как сын, я всегда буду волноваться за него. Никогда прежде он не знакомил со мной своих девушек, даже когда я случайно встречала их у него дома или на улице. Ваше появление здесь говорит о том, что он принял тебя как свою половину. И у меня нет причин не поступить так же.

— Откуда такая уверенность во мне? С чего вы взяли, что мне нужен Стефан? — я шипела ей это прямо в лицо.

— Не только он тебе, вы нужны друг другу. Иначе ты однажды просто исчезнешь, растворишься в этой жизни. А Стефан никогда не найдёт в себе силы изменить свою реальность…

— Признаться, я вас не понимаю, какая реальность, о чем вы?

Но хозяйка уже засуетилась и, подхватившись, начала собирать со стола, я еле успела ухватить вкуснющее печенье.

— Не обращай внимание, Нина, наболтала лишнего, ещё сны будут плохие, иди спать, уже поздно.

Я недоуменно помедлила, но иных объяснений не последовало, поэтому я так же аккуратно как и пришла, вернулась в свою комнату и почти сразу уснула.

Солнечный лучик настырно пытался проникнуть сквозь мои веки, я улыбнулась и поняла, что полностью выспалась.

Я поднялась с кровати и, увидев своё опухшее со сна лицо, озаботилась вопросом умывания.

Облачилась в предложенный с вечера хозяйкой халат и прошла по дому в сторону ванны.

Со стороны кухни слышались голоса, один из них принадлежал Елизавете Рудольфовне, второй был похож на Стефана, но звучал глуховато.

— … может она пока здесь поживёт?

— Не думаю, что Нина согласится, для этого нет веских оснований, и ты это сам понимаешь.

— Понимаю, — сказал Стефан, это все же был он, — но не могу не беспокоиться.

Я, щурясь, вышла на залитую солнцем кухню, совмещенную с верандой, Елизавета Рудольфовна обернулась на мои шаги и замахала рукой, предлагая присесть, она была одна, а голос Стефана раздавался из магофона.

— Доброе утро. О чем вы говорите?

И тут же покраснела:

— Я не специально, просто в ванную шла и услышала.

— Не оправдывайся, наш Стефан великий перестраховщик. Возомнил, что тебе грозит опасность, — улыбнулась женщина.

— Да в чем дело-то?!

Тогда я впервые услышала о маньяке, предпочитающем убивать молодых девушек.

Стефан

День с самого раннего утра не задался. А может с ночи? Когда я оставил Нину переночевать у госпожи Неждановой, а сам поехал домой. И полночи проворочался на кровати, вспоминая и осмысливая прошедшей день и вечер в гостях. По большей части, мои мысли были о девушке с выразительными глазами. И эти мысли были не все невинными, что доставляло мне еще больший физический дискомфорт.

Не успел я смежить веки, как зазвенел будильник на телефоне. Попытавшись выключить сигнал, я уронил телефон на пол, и, конечно же, полезная машина не стерпела такого отношения и разлетелась на составные части. Я застонал в голос от досады. Теперь точно вставать. Задняя крышка устройства никак не хотела входить в пазы. Чертыхаясь, я все-таки смог реанимировать телефон и время, высветившееся на дисплее, показало, что я или чищу зубы и остаюсь голодным, или же жертвую чистотой, но с полным желудком отправляюсь на работу. Я выбрал средний вариант. Прихватив из ванной комнаты средства гигиены, я на кухне одновременно заваривал быстрорастворимый кофе и приводил себя в порядок. Взяв в руки кружку с псевдободрящим напитком, неудачно повернулся и задел локтем за шкаф. ЧЁРТ! Мокрое пятно на футболке и обжигающий след на коже, не прибавили очков настроению сегодняшним утром. Быстро переодевшись, я выскочил на улицу и сел на свою «птичку». Хоть ты не подведи! Хорошо, что в столь ранний час автотранспорта на дорогах мало, и я смог беспрепятственно добраться до ремонтной мастерской. Был срочный заказ, у постоянного клиента намечались гонки, и надо было провести профилактику его «боевого коня».

Переодевшись в рабочую одежду, я приступил к делу, а для фона включил радио. Легкая и ненавязчивая музыка приятно ласкала слух, пока я перебирал двигатель у мотоцикла. Прозвучал сигнал, оповещающий, что уже пришло время новостей в начале часа. Голос диктора развлекательной радиостанции был серьезен, что меня насторожило. Весь выпуск был посвящен ужасающей новости, взбудоражившей в дальнейшем весь город: по городским улицам бродит маньяк. Жертвами преступлений стали молодые девушки в возрасте от семнадцати до двадцати пяти лет. Последнее убийство произошло прошедшей ночью, что позволило правоохранительным органам объединить дела в серию, так как у предыдущих двух с последним преступлением были весьма схожие обстоятельства. Все жертвы были молоды, с приятной внешностью и принадлежали к богемной молодежи. Девушки часто проводили свое время в Городе Солнца, две были художницами, а одна поэтессой, декламирующей свои произведения в близлежащем арт-кафе. У двоих жертв были романтические отношения с молодыми людьми, а одна девушка собиралась через три месяца под венец. И вот эти полные сил и жизнерадостные юные леди решили свести счеты с жизнью! Родные и любимые недоумевали.

Первый эпизод случился среди бела дня: юная художница работала над очередным заказом городского пейзажа и затем, взяв нож для заточки карандашей, совершенно хладнокровно вонзила его себе в шею — случилось обильное кровотечение и вызванная случайными прохожими медицинская бригада приехала уже к телу без признаков жизни.

При втором случае жертва, находясь у себя дома, выпила токсичное средство, используемое для растворения безнадежно засохшей старой краски при декорировании городских стен. Бездыханное тело девушки нашел ее парень, пришедший на обед и постельные утехи, как было условлено ранее.

Ну а последний эпизод вызвал еще больше вопросов. Зачем молодой женщине накануне долгожданной свадебной церемонии совершать самоубийство? Дело было посреди ночи: молодая пара весело проводила время на тематической вечеринке, эпиграммы поэтессы пользовались заслуженным вниманием. Была игра в фанты: девушке выпало пойти на улицу и привести в гости случайного прохожего. Гуляющих в столь поздний час не оказалось, и девушка вернулась ни с чем. Затем, не обращая внимания на веселые подначивания других гостей, поднялась на крышу дома и совершила шаг в вечность. Безутешный жених не мог поверить в случившееся: не было ни ссор, ни недомолвок с теперь уже покойной возлюбленной. Но именно он и обратил внимание полицейских на странность: на запястье девушки в этот вечер был надет простой плетеный браслет, который его невеста не надела бы ни в коем случае: это аксессуар был не в ее стиле и не соответствовал достатку.

Дознаватели проверили предыдущие странные самоубийства девушек, и оказалось, что на всех были надеты ничем непримечательные плетеные украшения, появившиеся у них накануне трагедии. Полиция предположила, что жертвам кто-то помог свести счеты с жизнью, а браслеты — это его знак или метка. И вероятно магическое вмешательство. Правоохранительные органы призывали граждан быть бдительным к окружающим и при любой подозрительном поведении девушек сообщать в ближайшее отделение полиции.

Голос диктора затих, и вновь заиграла бодрая музыка, которая никак уже не могла поднять мне настроения.

Я взял магофон из кабинета и набрал номер Елизаветы Рудольфовны, безотчетная тревога сдавила мне стальными тисками сердце. Но Нина была в порядке и очаровательно взъерошена после сна. Я передал последние новости, стараясь, правда, не нагнетать обстановки и не пугать женщин. Конечно же, девушка отказалась пожить некоторое время у госпожи Неждановой. Я заскрипел зубами. История с маньяком, охочим до юных дев, была мне откровенно неприятна. Придется принимать радикальные меры.

Глава 10

Наставник

Абрис совсем от рук отбился, отказывается от заказов. Хотя это-то как раз и неудивительно, угодить ему с критериями жертвы нелегко: и виновна она должна по самые уши и возраст должен быть минимум средний, ведь молодые негодяи могут ещё исправиться. И доказательства вины должны быть безукоризненные, а возможности наказать будущую жертву законным способом может и не быть. Вот тогда Абрис возьмётся за дело. И ему совершенно не важно, какое будет вознаграждение и чем жертва насолила заказчику.

Я не столь щепетилен, все же профессия киллера накладывает свой отпечаток. Главное, чтобы цена соответствовала товару и все! Остальное: желаемый вид смерти, время смерти и доказательства моей причастности на усмотрение заказчика. Помню, как-то заказчик после того, как я своё дело сделал, решил не выплачивать вторую половину суммы: дескать, а как ты докажешь, что это ты поспособствовал, а не жертва скончалась в результате естественного сердечного приступа? С тех пор и веду я некий видеодневник, а в тот раз пришлось на самом заказчике показать чего я стою. Поработать так сказать внеурочно. Ха, ха, ха! Было забавно наблюдать как он корчится, безмолвно открывая рот, думая, что за ним пришёл убитый им лично сын его прислуги… так его (заказчика) и нашли судмедэксперты с открытым ртом и выпученными глазами. Причина смерти — отказ внутренних органов — я их ему постепенно отключал. Повеселился на славу.

А насчёт Абриса, придётся сделать ему ещё одно предупреждение.

Нина

Вернувшись из гостеприимного дома Елизаветы Рудольфовны, я первым делом устроила генеральную уборку. Настроение было революционным, очень хотелось что-то поменять в своей жизни. А заодно и закончить уже начатые дела.

Стук в дверь раздался не вовремя: я ползала по полу, пытаясь достать закатившуюся под диван кисть-нулевку. Нет, у меня, конечно, была единичная, но нулёвка — мой любимый размер для прорисовки изображения в зрачке. А именно к нему я сейчас и планировала приступить в портрете Стефана, начала готовить инструменты и не нашла нужную кисть, после недолгих поисков обнаружила её под диваном, вот только он старой конструкции — выдвижной, а не раскладной. Поэтому, даже после того как он превратится в кровать достать что-либо из-под него невозможно. Только отодвигать или приподымать.

Я же пыталась решить вопрос невесть как оказавшейся у меня деревянной шпажкой. И тут этот стук…

Я вздохнула, откладывается моя работа, настрой потихоньку просачивался вон из моей души, а без вдохновения рисовать я не могла.

Распахнула безбоязненно дверь, красть у меня нечего, а сама я объект не интересный. Гостем оказался наш местный участковый — Максим.

— Привет, Нина.

Он радостно улыбался, этот крупный малый, специально горбившийся, чтобы казаться ниже ростом, вызывал у меня почти материнские чувства. Хотя он предпочёл бы, чтобы я относилась к нему как к мужчине, желательно любимому.

— Здравствуй, Максим, я немного занята.

— Я могу зайти? — форма темно-синего цвета тихо шуршала, пока Максим топтался на пороге.

— Конечно, заходи. Поможешь мне диван приподнять, — надо искать плюсы в незваных гостях.

Пока участковый раздевался, я сбегала на кухню и поставила чайник. Конечно, сладкого у меня нет, но чашку кипятка с заваркой я Максиму могу предложить.

Парню понадобились две секунды, чтобы одной рукой приподнять диван:

— Нина, я, собственно, хотел удостовериться, что с тобой все в порядке.

Я счастливо подхватила кисточку, а заодно вытерла пыль под диваном, пока это было мне доступно. Больше никаких потерявшихся вещей там не было, и Максим с облегчением опустил диван на пол.

— Спасибо, сама бы я здесь долго провозилась, ты мне очень помог, — я искренне улыбнулась участковому, — пойдём, выпьем чая.

Уже на кухне до меня дошли слова Максима:

— А что со мной может случиться?! — я удивлённо уставилась на него.

Тот смутился от моего внимания и пропустил момент, когда надо перестать наливать кипяток в кружку. В результате образовалась небольшая лужа на столе, и Максим кинулся ликвидировать неприятность.

— Нина, ты разве не слышала об убийствах девушек? Они твои сотоварки, я предполагаю, что ты их знала.

— Вряд ли, я ни с кем не зналась в Городе, — мой голос дрогнул, — ты же знаешь, я и знакомлюсь-то с трудом, а уж дружить и вовсе разучилась.

— Неправда, — горячо возразил Максим, — ты прекрасный друг, и замечательная девушка.

И он снова совершенно несерьёзно покраснел.

Я решила сменить тему:

— Извини, чай пустой, я не ждала гостей.

Парень стукнул себя по лбу и кинулся в прихожую, вскоре вернулся оттуда с шоколадкой в руке. Я невольно сглотнула слюну: горький с миндалем. Мой любимый вкус, вот угодил так угодил.

Участковый разломал лакомство на дольки и пододвинул ко мне шелестящую фольгу:

— Угощайся, чуть не забыл про шоколадку, это мне Таисия Павловна подарила за "проявленную бдительность икорректность", — его слегка перекосило.

— Это когда ты увидел, что к ней в окно лезет мужчина, а потом, аккуратно вскрыв дверь в её квартиру, увидел, что это её любовник и не стал афишировать? — со смехом спросила я.

— Ага, кто ж знал, что они решили в ролевые игры поиграть… На старости лет… Герою любовнику пришлось скорую вызывать, не выдержал стресса.

— Стоит только позавидовать их страсти в таком возрасте, — я подначивала Максима, тот странно трепетно и деликатно относился к романтическим чувствам и он ожидаемо снова покраснел.

— Может, хватит о них? Я хотел поговорить о тебе… — он внимательно посмотрел на меня своими тёплыми карими глазами, очень приятного оттенка, похожего на ореховую нугу, и опушёнными длинными ресницами, больше подходящими девушке, а не двухметровому парню.

— Не переживай, я устроилась на работу и в Городе буду появляться редко, так что я в безопасности. Никто меня не тронет, сам понимаешь, личность я невнятная и маловажная.

— Ты наговариваешь на себя, любой кто увидит тебя — поймёт, что ты очень интересная личность и красивая девушка.

Я скептически хмыкнула, поправив свою "гордость" — очки на пол лица, другая оправа была мне не по карману, но уже с первой же зарплаты я планировала несколько поменять свой внешний облик.

— Нет, правда, ты очень красива, и я поспорю с любым, кто будет говорить иное, — Максим воодушевился и говорил споро и бурно.

Мне стало неловко и я попросила его уйти:

— Ты знаешь, у меня ещё есть дела, не мог бы ты….

Участковый понял мгновенно, медленно поднялся и прошёл в прихожую, там натянул китель и, попрощавшись, ушёл.

А я все же взяла в руки палитру и поставила картину на мольберт. Работа началась.

Стефан

Звонок Нины застал меня когда я, закрыв мастерскую, вдыхал свежесть вечерней прохлады. Девушка нетерпеливым и не терпящим возражений тоном приглашала меня к себе домой. Так как серьезных дел на сегодня я больше не планировал, то с удовольствием ответил согласием. По пути в гости как раз находилась уютная цветочная лавка с услужливой продавщицей, ее услугами и решил непременно воспользоваться. Приветливая женщина помогла мне выбрать великолепную розу с пышным цветком алого цвета, напоминавшим яркие краски лета. В приподнятом настроении от грядущего свидания я шел вдоль улицы, но тут мой взгляд зацепился за видеоряд в витрине магазина электротоваров. Моя улыбка медленно сошла с лица: новостной сюжет был посвящен новой жертве беспощадного маньяка. Девушка по имени Роза Белоярская находилась в критическом состоянии в госпитале имени мастера Яна, врачи оценивали ее состояние как стабильно тяжелое. Картинка на экране сменилась, и в объективе камеры появилось четырехэтажное здание Колледжа искусств. Я напрягся. Диктор сообщил, что Роза является студенткой четвертого курса Архитектурного факультета колледжа. Сегодня в два часа дня она совершила попытку самоубийства, выпрыгнув из окна кафедры дизайна, находящейся на последнем этаже. Но попытка оказалась неудачной, так как именно на это окно были наложены чары антигравитации, и девушку попросту откинуло назад в аудиторию. Эти чары были поставлены двадцать лет назад по просьбе декана факультета, так как особо экзальтированные студентки того времени почему-то выбирали именно это окно для сведения счета с жизнью. Поговаривали, что во всем был виноват бывший преподаватель дизайна Мастер Андрис, прекрасная внешность которого сочеталась с холодным сердцем.

Картинка на экране снова сменилась больничными стенами госпиталя, и представший репортер был до боли знаком.

— Ангелина, — голос диктора в студии был вопрошающий, — вы нас слышите? Расскажите, пожалуйста, зрителям, как сейчас дела у девушки?

— Да, Константин, — журналистка слегка склонила голову на бок, и пепельного цвета волосы упали на плечо, — врачи стараются не давать долгосрочных прогнозов, все что известно, что девушка подверглась ментальной атаке и сейчас находится в коматозном состоянии.

— Спасибо, Ангелина.

Дальнейшее я уже не слушал, на душе было непривычно тяжело и тревожно. Попытавшись потереть лоб, я вспомнил, что держу в руках розу, вернее то, что осталось от нее: алые лепестки лежали алой лужицей у моих ног. Я и не заметил, что, смотря репортаж, с силой смял нежный бутон цветка. Нина! Она ведь тоже училась в этом колледже, и в Городе Солнца работала. Тревога нарастала, я чувствовал, что невесомое дыхание Смерти может коснуться и хрупкой жизни девушки.

Я не помню, как добрался до дома Нины, судя по сбившемуся дыханию и боли в боку, я бежал сломя голову по городским улицам. Звоню в дверь. Тишина. Ну же… Приготовился уже стучать и замер с поднятой рукой: дверь открылась и на пороге появилась Нина со сосредоточенным выражением лица.

— Стефан! Молодец, как ты вовремя, проходи скорей, ты мне нужен для пози… Что с тобой? На тебе лица нет! Пойдем, я заварю тебе успокаивающий чай, — заботливые нотки в голосе девушки приятно согрели душу.

Я вошел внутрь квартиры и пошел за девушкой. Если бы я был собакой, то мой хвост уже в дикой карусели подметал бы пол, а нос уткнулся в ладошку, перемазанную красной краской.

Я был рад, что она здесь и рядом, и тепло, исходящее от нее, вперемешку с островатыми нотками растворителя согревало ледяные иглы в сердце. Нельзя позволить этому хрупкому цветку повторить сегодняшнюю судьбу алой розы в моих руках. Я должен быть рядом, осталось решить как.

Абрис

Испуганный дневным событием город погрузился в тревожный сон. Уличные фонари тускло освещали улицы, предоставив запоздалым прохожим лишь небольшие островки света с эфемерной зоной безопасности. Было непривычно тихо, молчали собаки и, бесстрашные в пьяном угаре выпивохи не горланили популярных песен.

Казалось, что даже самые отъявленные городские отбросы затаились, обескураженные убийствами юных девушек. Можно было спокойно пройти по темным переулкам, сохранив при этом не только кошелек, но и жизнь.

Правда, парень, бредущий по безлюдным улицам в столь поздний час, не волновался за себя. Его мысли занимал другой человек. Или два? Один — безжалостный и беспринципный настолько, что человеческие жизни стали подобно сухим листьям под ногами. А вторая? Парень замер под кроной раскидистого дуба: городская обитель творческой братии на площади была пуста, но взгляд тут и там выхватывал траурные ленты с причудливыми цветками с белоснежными лепестками — знак скорби по убитым жертвам, по прекрасным девам, переставшим нести добро и чудо в этот мир.

Парень нахмурил брови. Наставник, скучно ли тебе? Зачем ты затеял такую опасную игру? Я внял предупреждению, но подумаю, последовать ли…

Глава 11

Нина

Пока Стефан пил чай с остатками шоколадки, я пыталась оттереть с рук въевшуюся красную краску. Неожиданно тихо вошедший в ванную Стефан занял все свободное пространство и принёс с собой неловкость. Я почти утыкалась ему в грудь, когда повернулась, чтобы вытереть руки полотенцем.

Парень молчал, я проследила за его взглядом, он смотрел на оставшуюся краску на моих запястьях. Что ж поделать, когда я рисую, я мало забочусь о гигиене.

Я позвала Стефана, чтобы закончить, наконец, работу, окончательные штрихи я буду делать ещё дней десять, но с лицом нужно закончить сегодня.

Намеченный абрис нужно было заполнить, поэтому я усадила Стефана на табурет и, сняв покрывало с мольберта, вернулась к работе.

Тенями наметила нижнее веко, проработала лоб и виски, уточнила и порисовала скулы, сменила кисть, выдавила краску, смешала, отошла и посмотрела на результат.

Наметила верхнюю границу глаза, зрачок, блики, вернулась к подбородку и мускулатуре рта. Прорисовала уши, затенила височные области, начала волосы… портретное сходство можно увидеть уже сейчас, для остального мне модель не нужна. Я ещё немного поправила штрихами картину и отвернула мольберт к стене, сказав Стефану:

— Все, спасибо большое, я закончила.

— Можно посмотреть? — с любопытством спросил он.

— Нет, что ты, я ещё буду работать над портретом, наводить лоск, так сказать, — я оттирала кисти тряпкой и готовилась убирать рабочее место, не лежащие на своих местах вещи могли надолго испортить мне настроение. А оно сейчас было приподнятым, я мурлыкала под нос услышанную недавно бодрую мелодию, привязавшуюся ко мне, и совсем не ожидала услышать от Стефана ничего такого. Честно говоря, я слегка задумалась и вообще забыла, о том, что он у меня в гостях. А услышала я следующее:

— Нина, я соберу твои вещи, переезжай ко мне!

Молчание было ему ответом, я пыталась сообразить, с чего он выдвинул это предложение, что стало предпосылкой? Видимых причин не было, поэтому я предположила временное помешательство и на всякий случай ласково сказала:

— А как же портрет?

— Кто его будет дописывать, если тебя убьют? — Стефан был очень серьёзен.

— А, так ты из-за этих самоубийств переживаешь? — рассмеялась я, — я девушка осторожная и, несмотря ни на что, жизнь люблю. Здесь мой дом, моя конура, краски, кресло, мансарда… Куда я отсюда?

— Вниз, на асфальт! — разозлился парень, — те девушки тоже любили жизнь, а ведь все равно совершили суицид.

— Последняя, кажется, выжила, — я задумчиво перебирала кисти, чтобы высушить их.

— Да, она в городском госпитале под наблюдением, — раздраженно сказал Стефан, — Нина, я пока предлагаю, но скоро просто возьму тебя за шкирку и спрячу в надежном месте!

— Почему ты решил, что я согласно пойду? Я человек и имею своё мнение, не считаю себя в опасности и точка! — я ерепенилась уже больше по инерции, но уверенность Стефана начала побивать брешь в моей защите.

— Я тебя спрашивать не буду, ты только спасибо скажешь! — парень устало потер глаза, — извини, Нина, не хочу на тебя давить, ты ещё подумай, я лучше попозже зайду.

И он, крутанувшись на пятках, вышел из квартиры, а я осталась один на один со своим одиночеством и сейчас оно начало тяготить меня. В тенях мерещились злые маги, в открытом окне чудилась опасность, а мансарда больше не казалась такой уютной и защищённой.

Я раздраженно тряхнула головой, Стефану удалось поселить во мне сомнения, слишком много непонятностей. В голову пришла мысль поговорить с последней выжившей жертвой и узнать, почему она решилась на такой поступок, и сама ли решилась или ей помогли.

Выудила куцую информацию из памяти: Роза Белоярская, госпиталь имени мастера Яна. Что ж, вперёд за приключениями, скептично рассмеялась я, не веря в успех своего предприятия. Я подозревала, что меня и на порог не пустят к этой девушке, ведь она единственная ниточка к загадочным событиям.

На удивление, никаких заслонов в палату не было. Почему-то я была уверена в усиленной охране, поэтому её отсутствие меня слегка раздосадовало. Пост медсестры располагался в центре этажа травматологического отделения, и она была единственной, кто спросил меня, куда я иду, остальных работников госпиталя больше интересовало надела ли я бахилы на уличную обувь.

— Милочка, вы к кому? Часы посещения только с пяти вечера… — подозрительно уточнила медсестра, пышущая здоровьем, дородная молодая женщина с халатом расстегнутым почти на треть пуговиц, иначе пышная грудь рисковала не поместится.

— Ээ, я к Розе Белоярской, — проблеяла, иначе и не скажешь, я.

Медсестра смерила взглядом мою щуплую фигурку и, не решаясь брать на себя ответственность, сказала:

— Ожидайте, подойдёт лечащий врач и скажет можно ли к ней, — и она вновь занялась неотложным делом — просмотром журнала моды, я её больше не интересовала. Поэтому узнавать в какой палате лежит суицидница пришлось из рукописных списков на стене.

Таааак, двадцать первая палата, что ж, это в конце коридора. Подожду там.

Кресла, стоящие вдоль стены возле нужной мне палаты не были пустыми, в одном из них расположилась стройная девушка с высоким бюстом и короткой юбкой. Её слегка волнистые волосы частично падали на лицо, она что-то сосредоточено изучала в дорогом смартфоне. Я свой телефон так и не использовала, не привыкла к нему, да и надобности не видела.

Вздохнув, я подошла ближе:

— Можно?

Девушка отвлеклась от гаджета и посмотрела на меня яркими фиалковыми глазами. Линзы или магическое вмешательство? Интересно, но очень эффектно, особенно в сочетание со светлыми бровями и густыми чёрными ресницами, аккуратным носиком и ямочками на щеках. Девушка была красива и она знала об этом, а её лицо было неуловимо знакомо. Она смерила меня оценивающим взглядом и, не найдя ни капли соперничества в моей фигуре, спросила:

— Здесь общественное место, вы можете сесть где угодно, но почему именно у этой палаты? Она показала на свободные кресла — мол, сиди не хочу.

— Мне нужно поговорить с Розой, — пробормотала я, усаживаясь в неудобное кресло.

Девушка заинтересованно вскинула голову:

— А вы кто ей? Родственница? Может, согласитесь дать мне эксклюзивное интервью?

— Нет, я не родственница, я к ней по делу, — разговор захотелось прекратить, но я не знала, как сделать это вежливо, самоуверенность девушки сбивала с ног и заставляла оправдываться.

— Что может понадобиться от экзальтированной студентки? Зачетка? Точно, вы наверное из университета, тогда расскажите какой Роза была среди друзей, — девушка перла напролом с грацией бегемота.

— Почему была? — испугалась я, — по новостям передали, что она жива.

Девушка фыркнула:

— Я же и передала.

И тогда я вспомнила, где я её видела: журналистка местного телевидения, ведущий корреспондент вечерних новостей и почти всех "жареных" происшествий.

— Вы Ангелина, — спросила я.

Та польщено улыбнулась:

— Да. Так вы дадите интервью?

Я не успела ответить, к нам подошёл мужчина в белом халате и с бейджиком врача.

— Это вы хотели поговорить с Розой Белоярской?

— Да, я, — опередила меня Ангелина, встав с кресла и напирая немаленький грудью на уставшего мужчину. Впрочем, на врача её красота не произвела никакого впечатления, что заставило её с досадой поморщиться.

— Цель вашего посещения?

— Я хотела бы снять сюжет о Розе, для этого мне нужно её согласие и воспоминания.

— Нет, — отрезал врач и, повернувшись ко мне, потерял интерес к журналистке, — а вы зачем идёте?

Я поняла, что нужна веская причина:

— В рамках психологической помощи родственники оплатили услуги специалистов Центра экспериментальной психологии.

— Какова ваша специальность? — резковато спросил врач. Он, как любой доктор, работающий с телом, слегка недолюбливал психологов — дескать, дармоеды и притворщики.

— Эмпатия, — тихо сказала я.

Мужчина ещё поколебался, а потом сказал:

— Что же, пойдёмте.

Белокурая девушка осталась стоять возле двадцать первой палаты, а врач вёл меня коридорами совершенно в другую сторону.

— Но там же в списке у Розы 21 палата? — чуть задыхаясь от быстрого шага спросила я.

— Верно, но она у нас лежит в вип палате, под моим личным наблюдением, чтобы не случилось каких казусов.

Мы подошли к широким дверям без опознавательных табличек и врач достал магнитный ключ, который он приложил к замку и дверь открылась. Я переступила порог.

Стефан

Я вышел от Нины в растрепанных чувствах. Так странно и непривычно, после спокойствия прошедших лет ощущать такую бурю эмоций в душе. Разводы красной краски на ее нежных пальцах напомнили мне кровь невинных жертв сумасшедшего убийцы, и я не смог сдержать себя в руках: предложил девушке переехать ко мне… И наткнулся на естественную реакцию — Нина с трудом впускает перемены в свою уютную жизнь, ну а когда на нее оказывают давление и подавно. Я еще раз прокрутил в голове разговор с девушкой. О чем я только думал в тот момент! Хотя, чего долго гадать, о том, как же я буду без нее жить. А вот с этого места поподробнее.

Остановившись на перекрестке улиц с позитивными названиями — Солнечная и Ромашковая, я задумался. Мысли в моей голове сейчас играли в чехарду друг с другом. В таком взвинченном состоянии я не смогу мыслить здраво, мне необходима помощь. Я достал телефон и набрал знакомый номер:

— Дмитрий Евгеньевич, простите за столь поздний звонок, но мне нужно с вами встретиться. Сейчас. Сможете? До встречи.

Коротко выдохнув, я оглянулся в поисках такси, которые патрулируют полупустые улицы в поисках случайных клиентов. Аха, вот и оно! Махнул рукой, привлекая внимание шофера, и мне это удалось — машина цвета яркого яичного желтка лихо остановилась рядом со мной. Назвав адрес пункта назначения, я погрузился в режим ожидания: ни мыслей, ни чувств, только знакомая пустота внутри.

В пути нам везло, всегда мигал приветственный зеленый огонек светофора, поэтому к Центру экспериментальной психологии мы доехали в рекордно короткие сроки. Рассчитавшись за поездку и выйдя из машины, я взглянул на манящий свет, льющийся из окон кабинетов. Этот свет обещал спасение и надежду мечущимся душам. И не я один как мотылек спешу получить желаемое — сквозь вращающиеся двери Центра прошли уже пара человек.

Бросив охраннику, что иду на встречу к мистеру Рабену, я поднялся на нужный этаж. Перед кабинетом меня уже встречала бессменная секретарь Кира, женщина сколь ответственная, столь и любопытная, как и практически все представительницы ее братии.

— Кира, здравствуйте, я к Дмитрию Евгеньевичу, — я как мог, выдавил из себя улыбку.

— Да, Стефан, проходи, меня предупредили, что тебя ждут, — если она и удивилась, столь позднему визиту, то уже давно смогла приструнить свой интерес.

Я вошел без стука в кабинет и сразу сел в, поглотившее мое уставшее тело, объемное кожаное кресло.

— Стефан, мальчик мой, не скажу, что не рад тебя видеть, но твой визит весьма неожидан.

Мое напускное спокойствие стало давать трещины, я как уснувший вулкан, уже не мог сдерживать ту сокрушительную лавину мыслей и чувств по отношению к девушке.

— И проблема моя не терпит отлагательств. Мне нужно убедить Нину переехать ко мне!

— Стефан… давай начнем с того, что ты не будешь повышать голос, хоть эти стены и звукопоглощающие и никому не помешают, но есть мои уши, которыми я очень дорожу.

— Ладно, — мои зубы отчетливо скрипнули в наступившей тишине.

— Хорошо… — сказал я еще тише. — Я хочу, чтобы Нина жила со мной.

— О-хо-хо, Стефан, твое желание в силу твоего возраста очевидно, но я не могу понять причину такой спешки.

— Дмитрий Евгеньевич, я не поэтому спешу, уж поверьте, а потому, что ее могут убить!

— Нину? С чего бы, такая милая и тихая девушка, да талантливая, но не настолько, чтобы убивать из-за ее дара.

— Вы новости совсем не слушаете? — мой левый глаз отчетливо начал дергаться.

— Ах, поэтому! — доктор переплел пальцы рук между собой и пристально посмотрел на меня, — не вижу связи.

— А я вижу.

Тут наш с натяжкой конструктивный диалог прервал легких стук в дверь. Последняя тут же открылась и в кабинет вошла Кира с блестящим серебряным подносом в руках, на котором стояли кофейник с мизерными чашками и пирожными. Я скривился про себя, в данный момент я не отказался от чего-нибудь покрепче в более глубокой емкости.

— Дмитрий Евгеньевич, извините, что прерываю, но я подумала, что слегка перекусить вам не помешает, время позднее, да и вы давно уже ужинали, — Кира заискивающе улыбнулась доктору и поставила поднос на журнальный столик.

— Кирочка, спасибо, как хорошо, что вы не забываете и хлебе насущном.

— Всегда, пожалуйста, Дмитрий Евгеньевич, — с этими словами секретарь бесшумно закрыла за собой дверь.

— Так на чем мы остановились с тобой, Стефан?

— На убийце!

— Ты сгущаешь краски, Стефан. Нине ничего не угрожает.

— Почему вы так уверены? У Нины с погибшими девушками много общего, — я снова начал заводиться.

— При желании всегда можно найти много общего у незнакомых людей. А оно, как я вижу, у тебя есть. Я считаю, что ты выдаешь желаемое за действительное. Мальчик мой, я понимаю, что тебе многое пришлось пережить, и эта девушка — абсолютно новый опыт для тебя. Не стоит пугаться своих чувств, мне понятно твое желание огородить дорогое существо от угроз из реального мира. Только ты форсируешь события и есть вероятность, что именно твои действия отвратят Нину от тебя.

Я и не заметил, как доктор Рабен взял стул и сел напротив. Он смотрел прямо на меня с пониманием и участием, которого мне так не хватало. Его голос был тих и спокоен, мои мысли перестали биться, как волны вовремя шторма, а монотонно и лениво колыхались в успокоившейся душе.

— Доктор, мне нужен совет, а не ваше мастерство.

— Стефан, Стефан, я даже тебе завидую, первая любовь она такая фантастическая и всепоглощающая. Ты пришел ко мне не зря, я тебя услышал, и помог так, как предписывает мой опыт. Отпусти ситуацию, просто наслаждайся встречами с девушкой, а заботу о безопасности оставь тем, кто получает за это довольствие и зарплату.

— Я подумаю, Дмитрий Евгеньевич, спасибо, что не отказали и нашли время для меня. До свидания, — сдержанно поклонившись, я вышел из кабинета.

Место секретаря в приемной пустовало, да, время позднее, мне тоже пора домой.

Наставник

Злость, колючая и обжигающая, сейчас скручивала мне внутренности узлом. Снова этот мальчишка-выскочка, возомнивший себя ангелом хранителем, спустившимся с небес. Своей несдержанностью вполне способен сломать мне всю картину, а она у меня потрясающая, возвышенная и такая…кровавая.

Глава 12

Нина

Спящая на больничной койке девушка с загипсованной ногой была спокойна, лежащие на щеках ресницы не дрожали, сон был здоровый и глубокий.

Доктор немного постоял в дверях палаты и шёпотом сказал:

— Вот Роза, вам придётся подождать, пока она проснётся, у неё назначен приём таблеток на ночь, поэтому в любом случае минут через пятнадцать больную придёт будить медсестра. И, пожалуйста, не переутомляйте её, она ещё вчера была в коме.

От врача так и веяло усталостью и эмоциональным выгоранием, я попыталась закрыться от его чувств, частично мне это удалось. Как он при этом умудрялся все же "болеть сердцем" за своих подопечных удивляло меня все сильнее.

— Простите, я не знаю как вас зовут, — тихо сказала я ему.

— Даниил Михайлович.

— Даниил Михайлович, я эмпат и настоятельно рекомендую вам взять отпуск и отдохнуть, иначе нервный срыв возможен уже в течении месяца… — я говорила монотонно, так как привыкла, что к моим словам никто не прислушивается. Но врач неожиданно смутился:

— Да был у меня отпуск, был. Брал четыре месяца назад неделю без оплаты, маме надо было с дачей помочь, пришёл на работу ещё более вымотанный. От такого отдыха ещё отдыхать надо, — он устало улыбнулся, — вы меня извините, работа не может ждать, прошу вас зайти ко мне, как только поговорите с Розой, если я не освобожусь к тому времени.

Я проводила его взглядом, мягко щёлкнул магнитный замок, и я осталась наедине с единственной ниточкой в этом запутанном деле. Наручные часы с тонким кожаным ремешком показывали уже восемь вечера, в наступившей тишине отчётливо слышен гул аппаратуры и работающего настенного кондиционера в соседней палате. Роза всхлипнула во сне и попыталась перевернуться на бок, но из-за растяжки ей это не удалось. Я мгновенно соскользнула со стула и присела к ней на кровать, так что, когда девушка медленно открыла глаза, я уже была вся во внимании.

— Здравствуй, Роза! — я решила и здесь придерживаться своей легенды, — я пришла, чтобы помочь тебе и другим возможным жертвам.

— Кто вы? — хрипло спросила девушка.

— Я Нина, пожалуйста, называй меня так. Тебя уже допрашивала полиция?

— Да, несколько раз, только я ничего не помню, — девушка явственно напряглась, от неё повеяло нервозностью.

— Давай попробуем ещё раз? Я помогу тебе, вместе мы сможем пережить этот ужас и обезвредить его. Ты перестанешь мучаться неопределенностью и сможешь противостоять маньяку.

— А это возможно? — девушка окончательно проснулась и приподнялась на локте, с надеждой смотря на меня, — я постоянно вспоминаю, каждую минуту силюсь вернуться туда, и не могу, пустота, темнота и только хриплый смех. Я боюсь, очень боюсь, что подобное повторится.

Я немного растерялась: а вдруг не смогу оправдать ожидания? Вдруг оплошаю? Я потрясла головой, выкидывая трусливые мысли, и вновь повернулась к Розе:

— Я возьму тебя за руку, ты не против? — Роза качнула головой, — слушайся меня и сосредоточься.

Я встала на колени перед изголовьем и аккуратно взяла перевязанное запястье девушки с торчащей из неё иголкой капельницы.

— Закрой глаза и вернись в последние минуты, которые ты помнишь.

Роза послушно смежила веки и начала прерывисто говорить:

— Мы с подругами ждём "пару", препод задерживается, я зашла в аудиторию, занять нам места поближе к выходу, мы хотели удрать после перерыва в кафе… Я зашла… Положила сумку на парту, после повернулась уходить и…

Девушка морщилась и кривилась, я чувствовала её напряжение, но воспоминания будили только спокойную решимость. Неужели это вовсе не злой умысел, а её личное решение — уйти из жизни?!?

Но тогда бы она помнила, что она этого хотела, или нет?

Как же тяжело без опыта разбираться в подобных хитросплетениях человеческой психики. Эмпат-профессионал смог бы погрузить Розу в транс и там уж никакие провалы в памяти не страшны — запасная копия памяти пишется прямо на подкорку, с нею бы и работали.

— Роза, давай вернёмся ко дню накануне, вечер, что ты делала?

— Я ходила в кино с моим молодым человеком, фильм закончился… И мы пошли гулять… присели в парке на скамейку, было уже темно и никто не мешал нам.

О-па, сила ее чувств начала сбоить, ровное течение лёгкой влюблённости разбавило недоумение и даже страх. Что же там произошло?

— Остановись, вспомни, что было, может, ты все же с кем-то контактировала? — я держала её за запястье, такой контакт был максимально действенным.

Роза долго молчала, я уже начала бояться, что она больше не заговорит, но вот разлепились обветренные губы:

— Костя отошёл "отлить", а я осталась одна, фонари горели не все, но дорожки были пустые… мне кажется, что я с кем-то разговаривала, но я не могу вспомнить с кем.

— Сосредоточься на фонаре, вот ты сидишь на лавочке, вот его сияние тускнеет и ты можешь рассмотреть того, с кем разговариваешь, — я старалась говорить ровно и спокойно. Моя теория оправдалась: девушку загипнотизировали накануне, в день суицида ей оставалось только исполнить заложенную в неё программу.

— Высокая фигура, мне не видно кто это, он подошёл против света, ковбойская шляпа и горящие глаза…

— Горящие глаза? — не сдержала я удивления, тем самым чуть не сбив повествование, Роза поморщилась и продолжила, а я чутко впитывала информацию и её чувства: недоумение, растерянность, апатия, спокойствие, сосредоточенность и снова растерянность, видимо, когда уже посыл был принят и маньяк ушёл, А Роза не могла понять, что же произошло.

— Он смеялся, неприятно и хрипло, а говорил… Сейчас… Что-то про полет и свободу, а мне хотелось прекратить разговор, а потом… Я снова не помню… — Роза потёрла лоб и открыла глаза.

— Роза, ты молодец, я пообщаюсь с твоим лечащим врачом и дам ему необходимые рекомендации. Ты вспомнила многое, дальше будет работать специалист уровнем выше, я смогла забрать у тебя "ненужные" деструктивные эмоции, теперь ты не будешь испытывать страх при воспоминаниях о произошедшем, как будто это все произошло не с тобой. Это ослабит блок и, возможно, ты сможешь вспомнить и лицо, и личность этого человека. Спасибо тебе большое за помощь. Поправляйся!

Я поднялась с колен и улыбнулась пациентке, магнитный замок еле пискнул, открываясь, и я очутилась в больничном коридоре. Мне очень срочно нужно было добраться до дома, пока я не свалилась в беспамятстве, но перед этим необходимо поговорить с лечащим врачом Розы.

Все та же дежурная медсестра, неторопливо шла по коридору, толкая перед собой тележку с тарелочками, на которых лежали прописанные больным медикаменты.

Я подошла к ней, уже чувствуя приближение звона в ушах и слабость в ногах.

— Где я могу найти Даниила Михайловича?

Медсестра внимательно посмотрела на меня и ответила:

— Скорее всего, в ординаторской, если нет срочных осмотров. Она прямо по коридору и налево, напротив столовой.

Я благодарно кивнула и пошла в указанном направлении, с каждым шагом вата в ушах была все больше, а звон все громче, и на подходе к указанному кабинету я все же свалилась в благословенный обморок.

Очнулась я лёжа на коротеньком диванчике, надо мной склонился искомый мной Даниил Михайлович и вопрошал:

— Как же ты дошла до жизни такой? А ещё меня ругала, что перетруждаюсь, сама за какие-то полчаса полностью обессилила. Разве вас, эмпатов, не учат вовремя остановиться?

Он говорил что-то ещё, но его тихое бормотание сливалось в ровный гул, однако врач замолчал, и я поняла, что он, что-то спросил, он вопросительно смотрел на меня.

— Что вы сказали?

— Я говорю, где ты живёшь, как добираться будешь? Давай такси вызову…

Такси пробило бы брешь в моем скудном бюджете, поэтому я качнула головой:

— Сейчас отлежусь и на метро, вроде бы ещё должны поезда ходить.

— Есть кому тебе помочь?

На ум сразу пришёл Стефан, быстро же я привыкла к его помощи. Я даже разозлилась, надо же, столько стараний стать самостоятельной и пара месяцев общений со Стефаном кинуло всё коту под хвост. Поэтому я отрицательно покачала головой и попыталась встать с дивана, голова закружилась, а Даниил Михайлович сразу наложил руки на мой лоб, и я почувствовала теплоту и сознание прояснилось.

— Вы маг? — я удивилась, маги-врачи были мне недоступны, слишком дороги их услуги, а Даниил Михайлович работал в бесплатной больнице.

— Маг, это что-то меняет? — врач смутился, — Вы поговорили с Розой?

Я спохватилась, действительно не рассказала, что узнала:

— У меня есть подозрение, что Роза была подвержена магическому гипнозу, так же как и остальные жертвы.

И я пересказала весь наш разговор, врач крепко задумался, я молчала и снова пыталась подняться. Сесть я смогла, и даже спустила ноги, но они меня не держали при попытки на них встать.

Даниил Михайлович наконец отмер:

— Ты права, я приглашу специалиста по магическому гипнозу и передам твои контакты полиции.

Я смутилась:

— Да я ничего не знаю, больше того, что уже вам рассказала.

— Пусть они сами вам об этом скажут. Я дам тебе свою визитку, чтобы при переутомлении ты могла мне позвонить.

— Не думаю, что это будет удобно, у вас есть дела и поважнее.

— Я всегда готов помочь приятной и милой девушке, — врач тепло улыбнулся.

Все же дойти до дома я была не в состоянии, но не думаю, что мне разрешат побыть в больнице до утра, поэтому я все же решилась обратиться к неугомонному Стефану, благо его номер я запомнила наизусть, на всякий случай.

— Вы можете позвонить по номеру и сказать, что мне требуется помощь?

— Могу, давай номер, — доктор вытащил мобильный. Я, вздохнув, продиктовала номер. Это становилось уже традицией. Я влипаю в неприятности, а Стефан мне помогает.

Абрис

Пора укоротить вискИ, — подумал парень, разглядывая свое отражение в зеркальце, окруженном ажурной посеребренной оправой. Столь нужная дамам вещица уже весьма продолжительное время служила предметом интерьера в книжном магазине "Функе и Ко". Хоть с развитием технического прогресса в сфере книгоиздания и настали тяжелые времена, но владельцы магазина не сдавали своих позиций и продолжали достойно нести семейный подряд на ниве служения книгочеям. Книжный магазин открыла когда-то почтенная вдова, прабабка нынешнего хозяина — госпожа Марта Функе. По семейной легенде она прибыла с мужем из-за границы с почетной миссией — нести свет и знания в массы мало образованных соседей, для чего супруги с собой привезли три обоза с книгами и два дорожных чемодана с личными вещами и малолетнего наследника в придачу. Однако, не успев наладить быт и дело, господа Функе столкнулись с ужасами магической войны в Беспросветный год. Глава семейства пал от рук Перерожденцев и, после наступления мира, бразды правления взяла на себя госпожа Марта, показав при этом недюжий ум и сноровку. Заодно почтенная вдова подрабатывала и сводней, именно по ее указанию и было повешено зеркало в зале. Ее торговое заведение долгое время оставалось местом, где жаждущие знаний и новостей, оставшиеся в живых мужчины находили для себя отдушину: среди книжных полок они могли не только найти интересующий книжный экземпляр, но и вступить в клуб по интересам, попивая чай в уютных креслах, установленных в специально отведенных для этого зонах. Ну а где есть потенциальные мужья, там обязательно появятся и желающие пойти под венец женщины. Тут и пригодилось зеркало. Чтобы юные барышни и дамы в поиске смогли оценить свой внешний вид и, в случае конфуза в виде пятна от книжной пыли на носике, исправить положение.

Абрис открыто улыбнулся, ну уж он-то не женихаться сюда пришел, а за редким книжным экземпляром по ментальной магии. Как оказалось, не все можно найти в магосети, но на помощь всегда придет прославленный магазин "Функе и Ко". Не вышло оплошности и сейчас: Абрис бережно провел пальцами по весьма потрепанному корешку старинной книги. Искомое он нашел, теперь можно и делом заняться. Убрав небольшую книгу сначала в холщовый мешочек, а потом во внутренний карман куртки, парень вышел из книжного магазина, свернул налево, прошел через перекресток и немного прогулялся вдоль Лесной улицы. Там, в давно требующем косметического ремонта пятиэтажном доме, на первом этаже приютилась небольшая парикмахерская с незатейливым названием "Локон". Абрис толкнул хорошо смазанную дверь, и над головой мелодично зазвенел колокольчик, оповещая о новом посетителе, озабоченным своей внешностью. Парень осмотрелся: относительно просторный зал был один, деления на мужскую и женскую половину не предусматривал. Вдоль стен стояли персональные столики мастеров, оснащенные всевозможными орудиями красоты. На самих же стенах висели зеркала вперемешку с глянцевыми плакатами, на которых девицы демонстрировали недосягаемый шик и сверхневероятный цвет волос.

Время было раннее, но все места были заняты клиентками, причем по большей части пожилого возраста. И это неудивительно, так как эта недорогая парикмахерская с социальными ценами на услуги не только наносила минимальную брешь в бюджете клиентов, но и являлась местом, где их гостеприимно принимают и обслуживают.

Абрис присел на свободный стул в зоне ожидания и расслабился. Конечно, кофе ему никто не предложит, не тот уровень, но зато на небольшом столике со стеклянной столешницей лежали свежие дамские журналы, и, как и следовало ожидать, "За рулем" среди них не было. Да и читать здесь было затруднительно: фоном играла бодрая музыка из приемника, работающие фены нагревали не только воздух, но и уровень шума вокруг, и пожилые дамы щебетали не хуже неугомонных пернатых зырянок.

Абрис слегка прикрыл веки и посмотрел на мастера за рабочим местом по правую руку от него. Это была миловидная женщина небольшого роста с естественного каштанового цвета волосами, собранными в небрежный пучок на затылке. На узких бедрах был повязан черный рабочий фартук, изящные ножки были обуты в простые сандалии, не скрывающие ярко розовый педикюр. Руки мастера споро наносили краску на редкие волосы клиентки.

Абрис вздохнул: случай спорный, но вина доказана. Парень слегка тряхнул головой, отбрасывая отросшую челку со лба. Это движение заставило бросить женщину мимолетный взгляд за плечо, но Абрису большего и не нужно — он уже в голове жертвы: здравствуй, Варя.

Варвара Петрова — молодая женщина, отличный мастер своего дела, от клиенток нет отбоя, с коллегами не конфликтует, наоборот всегда готова прийти на помощь и поменяться сменами. Помимо успехов на работе, у Вари сложилась и семейная жизнь: замечательный муж и двое малолетних детей. Вот такую информацию увидел Абрис на первой странице заказа. Именно ее и опубликуют в колонке некрологов.

А в голове Абриса всплыло другое слово: "наводчица". Открытость и отзывчивость Варвары манила, как мотыльков, одиноких старушек и женщин, ищущих отдушину и благодарного слушателя. Именно Варе по секрету рано или поздно они открывали не только свои семейные сплетни, но и соседские. И так бывало, что у скромного вида клиенток в шкафу находились не скелеты, а тайники с материальными ценностями. Получив нужные сведения, Варя без угрызений совести передавала их тем, кто не гнушался идти на преступление. И конечно, за оказанную услугу парикмахер получала приличный процент.

Банальное ограбление — брезгливо поморщится обыватель, но не Абрис. Последнее время несчастные жертвы теряли не только деньги, но и жизнь. Убийство чужими руками и, как понял сейчас парень, Варя останавливаться не намерена. Да, ее пугает до дрожи вид крови и покойников, но еще немного, и начнется другая, богатая и сытая жизнь, благодаря счету в заграничном банке.

Абрис не любил затягивать с делом, сосредоточившись, он погрузился глубже в темный омут подсознания бессердечной Вари.

Вдруг в шум парикмахерской вклинился пронзительный крик, полный неподдельного ужаса — кричала Варвара, в ее глазах плескались паника и страх. Женщина крутилась волчком на месте, желая не смотреть на окружающие ее зеркала. Клиентки повскакивали со своих мест: кто-то хватался за грудь, в попытке удержать собственную душу на месте, кто-то пытался помочь и подступил поближе к Варе, но мастер пришла в еще больший ужас и начала отбиваться от протянутых в утешении рук. Однако человеческое сердце ведь очень хрупкое, через несколько минут сердце Вари разбилось на мелкие осколки, не пережив вида окровавленных тел погубленных жертв, тянущих руки в надежде на возмездие.

Абрис был одним из тех, кто набирал номер скорой для тела Варвары Петровой.

Стефан

Сегодня мне надо за город, поэтому я вывел из гаража свою "птичку", мотоцикл благодарно заурчал и плавно понес меня вдоль городских улиц. На одном перекрестке на запрещающий цвет светофора пролетела карета скорой помощи. По позвоночнику пробежал холодок. Нина! Я выдохнул, нет, с ней должно быть все в порядке. Ведь от нее не было сообщений. Так получилось, что мой телефон разрядился, о чем я узнал только тогда, когда проснулся сам, а не по сигналу будильника. Ума не приложу, как не обратил внимания на индикатор зарядки. Как итог: пропущенный звонок от госпожи Неждановой и с неизвестного номера. У Елизаветы Рудольфовны похоже, завелись мыши, а анониму не было времени уже перезванивать. Работа ждет.

Глава 13

Нина

— Номер, который вы дали, не отвечает, — голос Даниила Михайловича раздался чересчур громко, я поморщилась, пока доктор звонил из соседней комнаты, я успела задремать. Организм как мог восстанавливал свои силы.

Врач терпеливо ожидал, пока информация дойдёт до меня и я приму решение.

— Тогда я поеду на метро, — мой голос был тих и слаб.

— Может, все же я вызову такси? — Даниил Майлович настойчиво предлагал мне разориться. Видимо, на моем лице проступила нерешительность, да и вид, судя по всему, был не ахти какой, потому что врач вдруг твёрдо сказал:

— Лежи, я сам вызову, только адрес скажешь, — и взглядом отмёл мои слабые возражения.

— Адрес? — настойчиво повторил он, и дождавшись ответа, повторил сказанное мною диспетчеру.

— Вот так вот, обещали в течении десяти минут прислать за тобой машину, ты извини, я не могу больше игнорировать свои обязанности.

— Да-да, вы и так много времени на меня потратили, — я судорожно пыталась вспомнить хватит ли мне денег на поездку, и Даниила Михайловича не задерживала.

И вновь я провалилась в вязкую дремоту, перед глазами встала ставшая уже привычной картина: кафе, музыка, вкушающие люди, темнота окружающих кустов, чёрная фигура на одной со мной параллели…

Вот она подалась вперёд, на освещённый уличными фонарями тротуар, ещё немного и я увижу лицо. Лицо убийцы, того, кто является мне во сне уже очень долго. Я затаила дыхание, ещё немного, чуть-чуть…

Но нет, фигура дёрнулась и растворилась в темноте парка, а со стороны кафе послышались крики, постепенно заглушающие играющую музыку…

— Нина, такси подъехало, — врач наклонился надо мной, — я написал тебе мой номер телефона, позвони завтра, я бы хотел знать, все ли с тобой в порядке.

Я кивнула и с трудом поднялась, язык во рту лежал сухой колодой, виски наливались мерцающей болью, а руки и ноги больше походили на чужие.

Откат продолжался и ничего, кроме отдыха не могло мне помочь. В салоне автомобиля было очень уютно, тихо играло радио, водитель вел плавно и аккуратно, остановившись возле моего подъезда, он вышел и помог мне выбраться из машины.

— Сколько я вам должна? — хрипло спросила я.

— Ничего, поездка была оплачена вызвавшим доктором, он наш постоянный клиент, — водитель улыбнулся и, сев в машину, уехал, увозя с собой тёплый свет фар.

В квартире я не стала включать свет, прошла на кухню, попить воды и, не раздеваясь, рухнула на диван.

Звонок будильника на телефоне выдернул меня из уютного сна, о чем он был, я вспомнить не могла, но ощущение безопасности и защищённости помнила и наяву.

Я максимально отдохнула, голова была ясной и готовой вновь помогать людям. Сегодня был мой первый день на работе в центре психологической помощи.

Умывание, лёгкий завтрак, и поездка на метро и через полтора часа я стою возле кабинета Биг босса.

Кира уже была на своём рабочем месте и с лёгким ехидствам посматривала на меня, в приёмной было пусто.

— Он сегодня опоздает, тебе придётся самой принять пациента, — решила меня просветить секретарь.

— Как самой? — пробормотала я, настроение резко вильнуло к нулю.

— Такие указания оставил доктор Рабен, у него какие-то дела, а клиент не сложный, — Кира откровенно насмехалась: почему бы и не посмотреть как другой человек опростоволосится, — хотя, если бы он меня взял личным помощником, то все бы прошло нормально, — теперь понятна ее неприязнь ко мне, я заняла ее место, сама того не желая.

— Я справлюсь, — поправив очки, я взялась за ручку двери в кабинет, — Кира, сообщите мне, когда клиент подойдёт, и подайте нам через пять минут напитки.

Секретарь скривилась, она не ожидала, что я так быстро возьму себя в руки.

За дверью я на дрожащих ногах прошла к рабочему столу. Он был почти пуст, перекидной календарь, и канцелярский набор. Я открыла первый ящик,именно там в алфавитном порядке лежат дела клиентов. Что ж времени, чтобы изучить проблему будет совсем мало.

Посмотрела в зеркало: огромные очки, заплетенная коса, тёмная блуза и горящие щеки. Без косметики я не тянула на доктора психологии, скорее на студентку. Но что ж поделать, смысла красить глаза за очками я не видела.

Мелодично запиликал селектор, я суетливо кинулась к нему, пара секунд разобраться какую нажать кнопку и:

— Нина… — голос Киры запнулся, — Аркадьевна, к вам Омарь Евгения, примите?

Как будто у меня есть варианты:

— Пригласите, и не забудьте подать нам напитки.

А сама судорожно ищу папку на "О", "Обалин", "Оладников", вот она, "Омарь", открываем и читаем.

… Омарь Евгения, тридцать четыре года, замужем, двое детей, муж злоупотребляет алкоголем. Предварительный диагноз Евгении: созависимость, проведена одна консультация с выявлением проблемы, плохо идёт на контакт…

Это все, что я успела почитать, замок на двери щёлкнул и я подскочила на середину кабинета, чтобы успеть встретить красивую и печальную женщину, в шляпке и приталенном пальто.

— Здравствуйте, я рада видеть вас у нас в центре, прошу вас снимите верхнюю одежду.

Я указала ей на вешалку и подождала, пока клиентка разденется. Под пальто оказался дорогой брючный костюм из тонкой шерсти, и полосатая блуза с рюшами.

Тёмные круги под глазами и скорбящие морщины в уголках рта резко старили женщину, если бы я не знала ее реальный возраст, то дала бы лет на десять больше.

— Пожалуйста, проходите и располагайтесь, сегодня приём веду я, помощница доктора Рабена. Меня зовут Нина. Он сам не сможет присутствовать по рабочим причинам, а мы с вами попробуем разобраться в вашей ситуации.

Эмоциональный фон клиентки был однородно серо-грязный, как осенний тупик, преобладало в нем отчаяние и обреченность.

Я улыбнулась и присела с блокнотом напротив кушетки, куда полулегла клиентка. И только тогда она сказала свою первую фразу:

— Мне 34. У меня не складываются отношения в семье.

И замолчала, я подождала ещё немного и, видя, что больше она ничего не скажет, проговорила:

— Пожалуйста, продолжайте, если вы не расскажете мне, что вас тревожит, я не смогу вам помочь.

Женщина молчала ещё пару минут и, наконец, ответила мне:

— Моя проблема в том, что муж пьет. А как напьется, пристает и ругается. Да так, что у меня терпение заканчивается и я ухожу от него к своим родителям с двумя нашими детьми. Сейчас именно такой период. Уже месяц живем раздельно. Он хороший, когда трезвый, любит меня и детей.

Я растерялась, совершенно не имея опыта в отношениях, как помочь человеку разобраться в его?

— Евгения, и в чем ваш вопрос? — решила все же уточнить я.

— Как мне быть? Решиться на развод или сохранить семью? Если семья, как жить с ним и сохранять самообладание, не переживать по поводу его обидных слов? — женщина грустно улыбнулась, слезинка застыла на скуле, словно не решаясь стечь вниз.

— А вы пробовали с ним разговаривать по поводу его злоупотребления алкоголем? — я решила начать с очевидного.

— Конечно, и не раз! Он обещает, что больше не будет, извиняется, но потом все повторяется снова, — клиентка заговорила грозно и споро.

И тут же стушевалась, когда в дверь постучала Кира, напрочь игнорируя мою просьбу о пяти минутах, клиентка пробыла со мной уже в два раза больше.

Я использовала эту паузу, чтобы собраться с мыслями и как-то помочь женщине.

И начала сразу, как только за Кирой закрылась дверь:

— Возвращаясь к вашим словам про сохранение семьи, хочу поделиться своим впечатлением от этих слов. Для меня это слышится похожим на: "помогите мне задавить и сломать себя, чтобы я все-таки смогла жить с этим человеком".

Евгения замерла, переваривая услышанное, а потом с облегчением сказала:

— Нина, вы совершенно правы в своей оценке. Действительно, это так, я пытаюсь соответствовать своему мужу.

Я воодушевилась, эмоции клиентки перестали напоминать грязный переулок, в них мелькнуло что-то светлое и блестящее, это было озарение. Поэтому я продолжила:

— Кажется, что вы хотите сломать или свернуть в какой-то узел что-то живое и очень ценное — себя. А правда ли вам нужно это делать?

Евгения замялась:

— Каждый раз я ухожу навсегда. И возвращаюсь, перешагнув через себя.

— А что вас заставляет перешагивать через себя?

— Боязнь одиночества. Не могу отпустить прошлое, то, что связывает меня с мужем. Не могу решиться на новую жизнь.

— Мне очень понятен ваш страх. Распишите, пожалуйста, поподробнее, каким вы видите это страшное одиночество и что вы не можете отпустить из того, что связывает вас с мужем. Что страшного в новой жизни?

— Я ее просто не представляю.

— Попытайтесь мне все-таки ответить на вопрос. Это важно.

— Я мечтала с детства о дружной семье. И мне жалко себя за свою несбывшуюся мечту. Мне кажется, пока я не развелась, ещё не все потеряно, а расставшись с мужем навсегда, придется похоронить свою мечту. Новые связи меня пугают.

— Вы говорите: «расставшись с мужем навсегда, придется похоронить свою мечту», — а правда ли, что с ним вы сможете построить ту дружную семью, о которой так мечтали? Можно ли ее построить с этим конкретным человеком? И про несбывшуюся мечту, это правда, очень и очень грустно. Но пока для вас она, похоже, не сбылась.

Клиентка ошарашено посмотрела на меня, до неё начала доходить простая истина:

— Нет, с ним нет. Если не получилось, не знаю со скольких попыток, то уже не получится. Возможно, это была моя вина, что мы так и не смогли стать равными. Как бы правильней выразиться. Его коробило, что он без высшего образования, пьющая мать, хотя я никогда не упоминала эти вещи как его недостатки — это для меня непринципиально. Он решил принизить меня, вместо того, чтобы работать над собой. Это замкнутый круг. Взаимные обиды и обвинения.

— Из того, что вы говорите, я поняла так, что это он, а не вы, не признавал вашего равенства. Евгения, скажите, удалось ли вам что-то прояснить для себя?

— Да, Нина, я понимаю, что насилование себя к хорошему не приведет, я не смогу жить с ним через силу. По правде говоря, я торможу свою жизнь уже несколько лет. Жду, что кто-то решит мои проблемы для меня, за меня. Это уже вошло в привычку, когда возникает проблема, я успокаиваю себя тем, что пройдет время и все уляжется. Хотя самой уже надоела такая позиция, моя жизнь протекает без моего участия. Я уже не делюсь со своими родными и близкими своими переживаниями, чтобы лишний раз их не беспокоить.

— Почему бы вам не принять себя такой, какая вы есть, не подстраивать себя под мужа, перестать жить с оглядкой на окружающих людей и убрать из жизни детей скандалы родителей?

Евгения забормотала:

— Вы правы, мои крошки всегда с нянями, а у меня нет на них много времени, а дома этот ад. Вы бесконечно правы, — она все же заплакала, — мой муж, он плохой папа, даже, когда трезвый, не любит возиться с детьми, считает это не мужским занятием. Теперь я вижу, что я так, боящаяся одиночества, одинока в своей семье уже сейчас.

— В ваших силах все исправить, сейчас я просканирую вашу эмоциональную сферу и уберу накопленный и ненужный негатив. Пожалуйста, дайте мне вашу руку.

Женщина протянула мне тонкое запястье с красивым маникюром, а я взяла её за руку.

Гнев, грусть, желание меняться и менять. Вот его, пожалуй, и оставлю, остальное чистим, убираем, безжалостно удаляем. Через несколько минут все было готово, "переулок" Евгении был неузнаваем, да и сама она внешне поменялась. С кушетки поднялась уверенная в себе и окружающем мире женщина:

— Мне давно следовало дать ему пинок под зад, жалела все убогого. Нина, спасибо, что открыли мне глаза. Я не ожидала многого от вашего центра, но тут действительно работают профессионалы. Я благодарна вам.

Я слабо улыбнулась, чувствовала наступающий "откат".

— Простите, что не смогу вас проводить, После сеанса моё самочувствие оставляет желать лучшего. Всего вам наилучшего, мне хочется знать, что у вас все будет хорошо. Поэтому, если вам не сложно оставьте сообщение для меня, когда шаг будет сделан.

Клиентка кивнула головой с аккуратно надетой шляпкой и вышла. В приёмной защебетала Кира.

Я с трудом добралась до стола, на нем секретарь оставила чашки с чаем, уже остывшим. И нажала кнопку селектора:

— Кира, принесите мне крепкий кофе без сахара.

И не слушая ответа, сползла в кресле.

Стефан

Дорога стелилась передо мной ровной лентой, я не спешил, наслаждаясь временным умиротворением, окружившим мои мысли и чувства мягким покоем, словно заботливая мать укрыла озябшие плечи своего ребенка пушистым пуховым платком. Нет, тревога за девушку еще не ушла, но теперь она не колола колючими краями ледяного страха, а бесшумно падала на растущее чувство уверенности, что в моих силах уберечь ставшую так внезапно дорогой, хрупкую девичью жизнь. Я улыбнулся, Дмитрий Евгеньевич, в очередной раз снимаю перед вами шляпу, или, хм, в моем случае шлем.

А вот Елизавете Рудольфовне я поцеловал в благодарность руки по-настоящему. Пока расставлял мышеловки для непутевых гостей, госпожа Нежданова споро хлопотала по хозяйству, я не успевал уследить взглядом за ее передвижениями: вот она гоняет сор жестким веником, то развешивает сушиться белье на заднем дворе, при этом краем уха слышу, что шумит на плите чайник, а по дому разносится умопомрачительный запах домашней выпечки.

Надо, кстати, в очередной раз показать ей как работает новомодный пылесборник, который я подарил ей на день рождения, не уверен, что физические нагрузки, хоть и столь незначительные, полезны женщине после операции.

Закончив устанавливать последнюю мышеловку, я осмотрел комнату в поисках хозяйки. А она стояла напротив массивной этажерки, уставленной горшками с разнообразными цветами. Елизавета Рудольфовна заботливо протирала смоченной в воде тряпочкой мясистые, усыпанные по краям острыми зазубринами, листья неведомого мне растения.

— На сегодня я закончил, думаю, для начала этого хватит, правда не понимаю, почему бы не пригласить бытового мага?

— Ах, Стефан, зачем беспокоить магов по пустякам? Тем более, что уже давно придуманы эффективные способы борьбы с грызунами.

— Ну, может для того, что эти способы не столь гуманны для несчастных мышек, как вмешательство мага?

Елизавета Рудольфовна укоризненно сверкнула на меня глазами.

— Мальчик мой, не стоит так беспечно вмешиваться в обычный ход вещей. Ну, уйдут они якобы добровольно из моего дома, так не пройдет и суток, поселяться в другом месте, и будут докучать одинокой старушке, которой не так повезло с заботливым воспитанником.

Я усмехнулся и дал себе волю, немного расслабиться в уютном кожаном кресле, на изголовье которого была накинута салфетка с вышитыми умелой рукой алыми маками.

— Что ж ты не весел и голову повесил, сокол ясный? — с потаенной заботой спросила женщина.

— Все хорошо.

— Со мной-то тебе не надо притворяться, я думаю, что Нина — источник появления тревожной складки на твоем лице.

— Не Нина, вернее не совсем, — сказал я тихо, понимая, что разговор на больную тему уже не свернуть.

— Да, помню, убийца, предпочитающий юных девушек. Стефан, посмотри сюда, — госпожа Нежданова показала рукой на горшок, в котором было растение со множеством крупных соцветий ярко-розового цвета. — Это бегония. Многие думаю, что это капризный цветок. На самом деле, это не так, просто это растение требует от владельца грамотного обращения. Бегония имеет период покоя, о котором не знают начинающие цветоводы. Увидев, что цветок осенью начал сбрасывать листья, неопытный владелец всеми силами пытается оживить «приболевшего» питомца. В ход идет обильный полив, удобрение, пересадка, и прочие меры по спасению. Естественно, результат обратный — цветок загнивает и гибнет.

— И к чему эта лекция о садоводстве? — я недоуменно поднял брови.

— К тому, что ты, как цветовод, делающий свои первые важные шаги, очень легко излишней опекой можешь загубить свой первый, и я надеюсь, единственный волшебный «цветок». Не всегда видимая беззащитность, может быть признаком слабости.

— Ладно, сдаюсь, не хватало еще беседы про пестики и тычинки, — я поднял руки вверх в притворном поражении, — прислушаюсь к вашим советам, все же у старушки богатый жизненный опыт.

И едва успел увернуться от заслуженного подзатыльника.

— Вот и отлично, ты всегда был послушным мальчиком, пойдем на кухню, закрепим педагогический эффект сдобными булочками с ванилью, — Елизавета Рудольфовна любовно провела рукой по моему плечу и степенно вышла за дверь.

За столь приятными воспоминаниями я едва не пропустил нужный поворот. Через некоторое время предо мной пристал коттеджный поселок. Высокие, надежные заборы в лоснящейся краске намекали нежданным гостям, что здесь живут люди с немаленьким достатком. Мне нужен был дом с коваными воротами и прикрепленным на них позолоченным номером тридцать семь.

Я остановился напротив видеокамеры и снял шлем. Через пару секунд ворота бесшумно открылись, и я неспешно двинулся вперед по мощеной плиткой дороге.

Хозяйский двухэтажный дом был отстроен добротно и с душой. Показав, где можно оставить мотоцикл, подошедший неприметный охранник провел меня в дом. Рабочий кабинет заказчика представлял собой просторную комнату, обитую деревянными панелями. На стенах яркими пятнами висели картины современных художников. Сев в плетеное кресло, я посмотрел на, сидящего за дубовым столом, хозяина дома. Заказчик был смуглым мужчиной среднего возраста. Короткие курчавые волосы были уложены в модную укладку. На мужчине был черный свитер крупной вязки. На бесстрастном лице ярко выделялись пытливые карие глаза.

— Доброго дня, Стефан. Рад, что мы наконец-то увиделись лично.

— Спасибо, Александр, — я слегка наклонил голову в приветствии.

— Предлагаю сразу приступить к делу, — хозяин вопросительно глянул на меня. Я утвердительно кивнул.

— Вот диск, на нем есть все необходимое для работы. Моя служба безопасности учла все ваши пожелания.

— Отлично, тем быстрее, я смогу выполнить задуманное.

— Было бы неплохо завершить к концу месяца.

— Думаю, с эти не будет проблем.

— Тогда, на этой оптимистичной ноте мы и закончим, — уголок рта мужчины слегка приподнялся вверх, намечая скупую улыбку, — до свидания, Стефан.

— До свидания, Александр.

Все тот же немногословный охранник проводил меня из дома, а потом закрыл за мной ворота.

Как я и надеялся, наша встреча прошла хорошо. Для таких людей, как Александр, не доверяющих работе удаленно, помимо сухих строчек из досье, важна и личная встреча с человеком, чтобы самому получить оценку, дав поле для деятельности личному чутью, и решить, возможно ли доверить конфиденциальную информацию в чужие руки.

Дорога назад в город прошла без происшествий, что позволило мне составить четкий план дальнейших действий. Я решил прислушаться к советам старших товарищей и слегка отпустить ситуацию с Ниной. Слова Елизаветы Рудольфовны убедили меня дать больше свободы девушке, по крайней мере, я приложу силы, чтобы удержать себя от нее на расстоянии. Для этого и взялся выполнить работу для Александра. Тем более, у меня в предвкушении зачесались кончики пальцев, дело обещало быть интересным.

Дома, налив себе кружку обжигающего горячего крепкого чая, я сел перед раскрытым макбуком, к которому был уже присоединен, выданный заказчиком, жесткий диск. Так, перед глазами побежали строчки кода. Удобно устроившись в современном и комфортабельном кресле, я начал работать. Заказ был интересен, я вообще люблю свою основную работу, тем более, без лишней скромности, являюсь в ней настоящим профи. Чтобы стать асом в деле информационной безопасности компьютерных систем, у меня ушло немало времени, но оно того стоило. Вернее, мои услуги стоят дорого, что позволяет без вреда для бюджета иметь и другие хобби.

Для Александра необходимо разработать новый метод шифрования информации и провести анализ на уязвимость перед сетевыми атаками.

День сменился ночью, ночь — днем, я не замечал, сколько уже раз солнце совершало свой круговорот — отвлекался только на прием пищи, гигиену и кратковременный сон. Я придерживался принципа, если и делать что-то, то на совесть, а не для галочки, поэтому погружался в работу с головой.

Глава 14

Нина

Мой начальник был мною доволен:

— Чудесно, просто чудесно. Я пересмотрел запись сеанса и уверен, что ты самородок.

— Мне приятно ваше одобрение, — две чашки кофе и я вновь готова к работе.

— Готовься к большому потоку клиентов, — Биг Босс улыбнулся и продолжил, — но тут такое дело…

Я терпеливо молчала, ожидая, когда он снова заговорит.

— Понимаешь, Стефан очень переживает о твоей безопасности, и я скажу тебе так: никогда и ни о ком больше он так не беспокоился. Он приходил ко мне накануне и мы долго беседовали, и он смог убедить меня в своих опасениях. Мне кажется, что тебе стоит какое-то время пожить с ним и избегать появления в Городе солнца. Ты подходишь под описание жертв маньяка. А я как психолог точно знаю, что подобные люди не останавливаются. Никогда.

— Дмитрий Евгеньевич… — начала я.

— Подожди, Ниночка, я, конечно, лезу не в своё дело, но Стефан мой друг и мне бы не хотелось чтобы он наделал глупостей. Обдумай это предложение и не торопись отказываться. Ты обещаешь?

— Да, Дмитрий Евгеньевич, — покорно согласилась я. Когда на меня так давят мне трудно сказать "нет".

Остаток рабочего дня прошёл спокойно, несколько сеансов, где я уже не играла главную роль, а была только ассистентом, обед в кафе напротив Центра с Боссом и вот я уже стою на остановке автобуса идущего в мой район.

По дороге я решилась и набрала номер Стефана. Телефон ответил мне длинными гудками, трубку же брать никто не торопился. Подождав минуту, я сбросила звонок, что ж, видимо, не получится из Стефана моего спасителя.

Неделя пролетела незаметно, я привыкла к такому графику и совершенно спокойно просыпалась по звонку будильника, нагрузка в Центре закаляла меня и "откат" с каждым разом переживался все легче. Были, конечно, клиенты полностью меня выматывающие, но тогда Дмитрий Евгеньевич лично отпаивал меня кофе и приносил шоколадку. Кира только злобно на меня зыркала, но больше не заговаривала о моей неуместности на этой должности.

Стефан исчез и не появлялся, напоминая о себе только незаконченным портретом, а я все ловила себя на том, что смотрю на экран телефона, гипнотизируя его.

В пятницу днём позвонил доктор из клиники, Даниил, и несколько торопливо предложил мне встретиться в городском парке вечером, после работы.

Я согласилась и в шесть вечера стояла около бронзовой статуи всем влюблённым — абстрактной фигуре, должной показать все перипетии возникающего чувства, но в народе его прозвали "рогаликом" за похожую форму.

Даниил подошёл стремительно:

— Здравствуйте, Нина.

— Здравствуйте, Даниил Михайлович. Что-то с Розой?

Мужчина поморщился:

— Зачем так официально. Достаточно по имени и, вообще, предлагаю перейти на "ты", — он улыбнулся мне.

— Хорошо, — я несколько недоуменно согласилась, — так что там с Розой, Данил?

— С нею все хорошо, а, почему ты спрашиваешь?

Доктор пошёл по аллее, вынуждая меня идти рядом.

— Ты позвонил и предложил встретиться…

Данил посмотрел на меня с ехидцей, а я продолжила:

— Вот я и подумала, что есть новости по пациентке.

— Ты никогда не думала, что пригласивший тебя на свидание мужчина может интересоваться тобой лично?

— Мной? — я поправила очки и удобнее перехватила сумку, она постоянно сползала с плеча, вынуждая меня отвлекаться на суетливые движения.

— Да, — подтвердил Даниил.

— Мне приятно, конечно, но…

— Что? У тебя уже есть молодой человек?

— Нет…

— Хорошо, значит, у меня есть шанс.

Мысли путались, странная ситуация, если бы знала изначально, что доктор приглашает меня на свидание, то, скорее всего не пошла. Даниил был тяжёлым человеком на восприятие. Упорным, принципиальным, циничным и идейным. Его чувства тянули меня к земле, мне трудно было выдержать его эмоциональную личность, и, хотя Даниил шутил и развлекал меня врачебными байками, улыбалась я мало, сосредоточенная на том, чтобы закрыться от него, поставить ментальный блок. И когда это удалось, вечер заиграл новыми красками. Если бы не мой дар, я бы сочла свидание удавшимся. Мы посидели на берегу пруда, послушали духовой оркестр, каждый вечер играющий композиции на площадке в парке. Поели мороженного, постреляли в тире, насмеялись вдоволь над выступлениями местных комиков, погуляли в темноте парковых дорожек. Уже около дома, Даниил вновь напомнил мне, что это было свидание — поцелуем. Я не стала уворачиваться, но ничего не почувствовала, будто целовалась с манекеном.

Дома же взгляд вновь наткнулся на незаконченную работу, осталось буквально несколько штрихов, но вдохновение ко мне не торопилось, а сейчас желание взять кисточку в руки пересилило все. Я торопливо переоделась в рабочую одежду, установила мольберт, развела краски и продолжила творить. Закончила уже за полночь, уставшая, но довольная, отступила от готового портрета и вновь невольно посмотрела на тёмный экран телефона. Стефан, что с тобой случилось?

Стефан

Я размял затекшую шею и с чувством полного удовлетворения закрыл платиновую крышку магбука. Заказ выполнен, можно договариваться о встрече. Набрав номер Александра, я доложил о проделанной работе и назначил место, где передам диск с кодом. После мой взгляд охватил пространство комнаты. Да уж, один из плюсов жизни холостяка, что никто не пилит за бардак вокруг. Увлеченный работой, я мало реагирую на окружающую действительность. В итоге близлежащие поверхности были заняты пустыми коробками из лавочек по доставке еды на дом. Правда, чай я бессознательно заваривал сам, но использованные кружки вполне гармонично дополняли картину запущенного жилья. Время до встречи у меня еще было, и я для начала пошел на кухню за объемными мусорными пакетами. Выбрасывая четвертый пузатый пакет в уличный мусорный бак, в очередной раз задумался о найме приходящей домработницы, но тут же внутренне содрогнулся. Нет, присутствие посторонних людей на домашней территории весьма болезненно сказывается не только на моей психике, но и на характере. Некстати вспомнился последний, он же единственный опыт совместного проживания с весьма придирчивой особой. Обойдусь, решил я, наполняя половое ведро водой. Активный физический труд помог взбодриться, и мое настроение пошло вверх. На ум пришел серьезный взгляд за стеклами круглых очков. Нина, как же ты без меня справляешься, мой цветочек? Я тряхнул головой и с удивлением отметил, что мысль о девушке на моей кухне не вызывает отторжения. А уж подумав о спальне, вполне явственно почувствовал душевный подъем. Кстати, о спальне. Я снял использованное постельное белье и забросил в стиральную машину. Установив режим, с чистой совестью принял душ. После, переодевшись и взяв необходимое, вышел на улицу. Моя железная птичка пока томилась в гараже, поэтому я воспользовался услугами такси и без опоздания прибыл на встречу.

Недолго погревшись под приветливым солнечным светом, я сел на заднее сиденье в подъехавшую машину представительского класса с тонированными стеклами. Александра не было, но был уже знакомый по загородному коттеджу бессловесный тип. Я передал ему чехол с диском, в ответ получил банковскую карту с моим гонораром. Молчаливо простившись, мне услужливо открыли дверь, намекая, что время — деньги. Не став настаивать, я с легким сердцем покинул машину и отправился в весьма недурственный ресторан с фирменными рыбными блюдами неподалеку. Попутно решил позвонить госпоже Неждановой. У Елизаветы Рудольфовны дела явно были в порядке: женщина буквально вырвала из меня обещание привести в выходные Нину на имбирное печенье с корицей. И этот разговор плавно подводил меня к тому, чего я с нетерпением ждал и страшился. Надо увидеть Нину. Как она меня встретит после недельного молчания, увижу ли улыбку или стянутые от обиды в ниточку губы? Мысли вихрем кружились в моей голове, а ноги несли к знакомому дому. Я не хотел предупреждать о своем визите по телефону, так как мне нужна была живая реакция на мое появление.

Был уже вечер, и на улицах неспешно зажигали фонари. В окнах Нины не горел свет. Нет дома? Где-то глубоко в душе я почувствовал осторожную поступь паники. Но решил, что девушка имеет право задержаться по делам, поэтому я сел на деревянную лавочку в небольшом палисаднике рядом с домом и стал ждать.

Солнце уже ушло в закат, и тревога за девушку не просто кралась, а уверенно нарезала круги вокруг замершего в оцепенении сердца. И когда я уже был готов сорваться, вдруг увидел вынырнувшую из-за раскидистого кустарника знакомую изящную фигуру с нелепой сумкой на плече. Девушка неспешно шла по дороге и голова ее была слегка опущена, она небрежно слушала, что говорит рядом идущий тип. Около дома, ничего не замечающая вокруг, пара остановилась, и произошло то, чего я никак не ожидал. Мужчина поцеловал мою Нину! Время замедлило свой бег. Но девушка не увернулась, не оттолкнула и не дала пощечину этому самоубийце. Мои руки сжались в кулаки, а в голове билась мысль, с каким же наслаждением я оторву мужское достоинство этого самодовольного хлыща и засуну его в глотку. Сквозь красную пелену ревности я наблюдал, как после поцелуя Нина попрощалась и вошла в подъезд. Одна! Я судорожно выдохнул. Мужская фигура практически сразу развернулась и пошла прочь, а я остался на месте, ожидая, когда в окнах девушки зажжётся свет. Наконец, на фоне приглушенного света люстры я увидел Нину, задергивающую шторы, и мне стало спокойнее, девушка в безопасности.

Я удрученно побрел прочь. Жажда расправы не утихала, обязательно узнаю, что это за неожиданный кавалер и позабочусь, чтоб его поганые руки больше не касались Нины. Клубок кровавых планов безуспешно пытался разорвать голос разума, но новорожденная ревность надежно держала оборону. Зазвонил телефон, в эфемерной надежде взяв трубку, я услышал совершенно другой голос:

— Стеф, привет! Давай встретимся?

— Через полчаса у меня.

На том конце провода замешкались, видно не ожидая, столь быстрой капитуляции.

— Хорошо, золотце, обязательно буду.

Я отключил вызов, ясно представив, как Ангелина в этот момент облизывает свои сочные губы в предвкушении.

Что ж, девушка была как всегда на высоте, представ передо мной на пороге квартиры ровно через полчаса. Короткое красное платье ладно облегало выдающийся во всех смыслах слова бюст и крутые бедра. Туфли на шпильках и изящная сумочка гармонировали с нарядом, выгодно подчеркивая блистательный образ своей блондинистой хозяйки.

Ангелина вручила мне бутылку любимого вина и прошла в гостиную.

— Стефан, как же я рада нашей встрече!

Достав из буфета бокалы, я разлил вино. Взял свой и залпом выпил терпкий напиток.

— Ангелочек, давай без этой божественной пурги, ты рада только одной себе, поэтому не трать мое время, что тебе надо?

— Какой же ты хам, и почему я до сих пор по тебе тоскую? — тон девушки был так сладок и тягуч, что у меня свело зубы. Сев в кресло, я пристально посмотрел в ледяные глаза Ангелины.

— Ты не хочешь, чтобы я снова повторил вопрос.

— Стефан, ну не дуйся, я знаю, что бываю порой невыносима.

Уверен, что гордость в голосе девушке мне не показалась. Я вопросительно приподнял брови:

— Продолжай…

Ободренная, Ангелина присела на подлокотник моего кресла и положила руку на плечо:

— Мне нужна помощь. У тебя тааак много друзей. И я прошу узнать безобидную информацию об одном человеке.

— Продолжай.

— Ты не подумай ничего плохого, мне просто нужно сделать репортаж, ведь я веду журналистское расследование о ментальном убийце.

Я поморщился про себя, забыла уже, что я чую ее ложь, и последнее утверждение было таковым.

— Кто тебе нужен?

— Я не знаю имени, но эта девушка работает в Центре экспериментальной психологии, нелепо одевается и носит очки в круглой оправе. Волосы требуют укладки. А сумка… — Ангелина нарочито закатила глаза, — даже моя бабушка ее не носила бы.

— Ты отвлеклась. Зачем она тебе?

— Сказала же, для расследования. Ее пустили к последней жертве маньяка. Хочу знать, что стало известно. И в долгу я не останусь…

Рука девушки уже давно гуляла по моей груди и сейчас целенаправленно устремилась вниз.

Я перехватил лазутчицу и завел за спину Ангелины. Наши тела непозволительно соприкоснулись. Мягкая алебастровая грудь притягивала мой взор, горячее дыхание девушки обожгло щеку. Атласные губы искали сладость поцелуя, и я ответил. Ангелина умело вела в танце страсти. Но мне было этого мало. Сейчас недостаточно. Я оторвался от девушки и столкнул ее с колен.

— Я услышал тебя. Сейчас уходи

Глава 15

Нина.

Выходной день встретил меня солнечным утром. Продавленный диван чуть скрипнул, когда я с улыбкой встала, радуясь заглянувшим солнечным лучам. Так как моя квартира была на крыше, я первая встречала солнце и последняя прощалась с ним. Я нашарила очки и нацепила их, и взгляд тут же наткнулся на накрытый законченный портрет Стефана. Надо бы уже отдать его заказчику, тем более что до зарплаты еще недели две, а денег в кошельке нет. Да и чего скрывать, столь долгий перерыв во встречах заставил меня скучать по этому самоуверенному типу.

Умывание, завтрак из пустого чая и овсяного печенья и я все же взяла в руки сотовый телефон — подарок Стефана, и набрала короткое сообщение: "Привет, у тебя все в порядке?"

И слегка помедлила перед нажатием кнопки "отправить",я всегда думала, что девушка не должна навязываться и если мужчина не звонит, значит, я ему неинтересна. Но узнать, как дела у Стефана мне казалось важнее чувства гордости.

Чай уже остыл, от печенья остались лишь крошки, а я все гипнотизировала тёмный экран сотового телефона. Ответа не было. Что ж, по крайней мере, я попыталась. Несмотря на раннее время, я решила также написать Елизавете Рудольфовне, помня о своём обещании устроить экскурсию по Городу Солнца. Она ответила почти сразу: "Ниночка, я обязательно приду, возьму телефон с собой и свяжусь, когда подъеду".

Собиралась я долго, тщательно продумывала, какие работы взять с собой, вытащила из шкафа чемодан и аккуратно их закрепила. Инструменты уложила отдельно в холщовую тряпочку, краски, растворитель, бумагу, мини-мольберт — все это я несла с собой.

Заперла дверь, поправила юбку, захлестнувшую мне икры, и пошла проторённой дорожкой: вниз по лестнице четыре пролёта, парадная, вверх по улице до угла, автобусная остановка, успеть закрыться от недовольных, серых эмоций людей, вынужденных ехать в яркое солнечное субботнее утро на работу и, наконец, сойти за два квартала от Города Солнца. Я немного постояла на тротуаре, с наслаждением вдыхая свежий утренний воздух, и снова двинулась в путь. Моё обычное рабочее место было занято, что стало весьма неприятным сюрпризом. Какая-то девушка, чем-то неуловимо похожая на меня: такие же очки, манера одеваться и тем, что она тоже была художницей, спокойно сидела на стульчике и читала книжку. Я подошла ближе:

— Простите, но это моё место! — я постаралась придать себе уверенности.

Девушка подняла аккуратную головку в вязаном берете и огрызнулась:

— Было твоё, стало моё, ищи себе другое.

И она вновь уткнулась в книгу, излучая лишь безразличие и лёгкое недовольство.

Ну, не драться же мне с ней, в самом деле? Я отошла на центральную аллею и расположилась возле группки молодежи, уже настраивающих свои гитары и пьющих кофе в стаканчиках. Место проходное и мой не сильно привлекательный внешний вид заставил вожака музыкантов презрительно фыркнуть, но я привычно не обращала внимания, расставляя на бордюре подставки и картины.

И мой день в Городе Солнца начался. Народ прибывал и к обеду уже стояла привычная толкучка, соседи-музыканты что-то старательно горланили из отечественного рока, встречая любые монеты, падающие в кофр, радостным ором. Изредка я поглядывала на девицу, занявшую "моё" место, казалось, что ей вообще не нужны покупатели/клиенты, она так и продолжала читать свою книжку, игнорируя посетителей. У меня же отбою не было от предложений нарисовать портреты пятиминутки, силуэты, шаржи. От последних я, впрочем, отказывалась: таланта карикатуриста у меня не было.

— Привет, — услышала я знакомый голос. Подняла глаза от мольберта — Максим.

— Привет, Максим, — обрадовалась я, — ты по делу?

— Я к тебе, — смутился парень, — ну, и по делу тоже. Мы можем отойти выпить кофе?

— Дай мне десять минут и я освобожусь, — я старательно прорисовывала подбородок старого вояки, сидящего напротив меня. Тот, вскоре получив ещё влажный портрет, отрапортовал:

— Спасибо, вам девушка! Приятно иметь дело с профессионалом, — я поморщилась от напора самоуверенности и незыблемости и кивнула, благодаря за купюры.

Максим ждал меня возле кофейного аппарата, недалеко от центра, и увидев, что я иду, тут же купил ещё двойной кофе с молочной пенкой.

— Я и сама могу тебя угостить, заказов полно, — похвасталась я.

— Даже не думай, я мужчина и поэтому… в общем, на, — смутился парень и сунул мне в руки бумажный стаканчик с одуряюще пахнущей тёмной жидкостью. Я сглотнула слюну и сунула монеты в соседний аппарат по продаже снеков. Вывалившийся ореховый батончик с нугой и шоколадом слегка утолил мой голод.

— Так что ты хотел?

— Тут такое дело, нам в отдел требуется художник для того, чтобы рисовать фотороботы.

— А что, компьютер у вас сломался?

Максим снова смутился. Вообще было забавно наблюдать, как двухметровый полицейский раз за разом заливается краской.

— И компьютер есть и программа нужная, да что толку? Получившиеся на нем портреты далеки от реальности. Художник был, да сбег на киностудию и вакансия свободна, вот я и подумал про тебя, зашёл к тебе домой, а сосед снизу сказал, что ты уже с утра изволила уйти. Соглашайся и работа стабильная и ты у меня… — Максим умолк.

— Под присмотром? — продолжила я за него, — Нет, Максим, спасибо, конечно, но я откажусь. Я же говорила, что теперь работаю в психологическом центре, и присматривать за мной не надо, я уже взрослая девочка.

Парень в форме маялся и злился, не зная как ещё надавить на меня, и я уже было собралась распрощаться, как тревога царапнула сердце. Очень знакомые грязно-серые эмоции коснулись моего разума. Я застыла, судорожно анализируя. По всему выходило, что эмоции идут от раскидистого дерева и девицы, занявшей моё место.

Я дёрнула Максима за руку:

— Быстро, пойдём!

Так и есть, нашим глазам открылась ожидаемая картина: тёмная фигура в балахоне стояла рядом с вытянувшейся по струнке наглой девицей. Та, судя по рассеянному взгляду, была слегка не с нами.

— Максим, — хрипло сказала я, — вон тот человек и есть маньяк.

Надо отдать должное, парень не стал задавать вопросы, а быстрым шагом рванул к парочке. Маньяк в балахоне заметил Максима издали, и рванул в толпу, на ходу смешиваясь с людьми. Полицейский кинулся за ним, доставая свисток и крича, чтобы тот остановился.

Я же кинулась к девушке, когда контакт резко прервали, она сначала растерянно глядела в пустоту, а потом и вовсе упала в обморок, на траву.

Я похлопала ее по щекам и уложила ей голову поудобнее.

Когда запыхавшийся Максим вернулся, девушка уже пришла в себя и ничего не помнила, с недовольством принимая от меня помощь:

— Вы меня обманываете, я ни с кем не разговаривала, вы мне просто мстите, потому что я ваше место заняла, — заносчиво предположила она.

— Максим, нужно отдать ее специалистам, я бессильна, — обратилась я к парню, игнорируя причитания художницы по поводу опрокинутых ею при обмороке картин.

— Я не смог догнать, — пытаясь отдышаться, проговорил Максим, — я уже вызвал сюда коллег и передал ориентировку. Дохлую, правда — тёмный плащ и, собственно, все. Нина, ты не уходи пока, скорее всего будешь свидетелем.

— Хорошо, Макс, ты знаешь где меня найти, — улыбнулась я ему и, пройдя сквозь скопившуюся толпу зевак, вернулась на своё место. Там ко мне резко воспылали приязнью музыканты, умирающие от любопытства, но не имеющие возможности узнать причину внезапного ажиотажа. Я как могла, отбилась от вопросов и переключилась на клиентку, желающую портрет в стиле Рубена.

Коллеги Максима прибыли быстро, это были исходящие потом, уставшие мужчины, с тяжёлым взглядом. От них как от одного веяло безразличием и цинизмом. Двумя фразами один из них довёл девицу до слез, а пока та рыдала, с неожиданным смущением снимал показания Максима, и дошёл, наконец, и до меня. А я что: почувствовала, увидела, показала. Вот и все мои свидетельства. У меня взяли адрес, телефон и подпись под исписанным мелким почерком листком, и отпустили восвояси. Уже поздним вечером я собрала картины и, попрощавшись с Максом жестом, побрела на остановку. Елизавета Рудольфовна так и не пришла.

Стефан.

Послеобеденное время совсем не радовало меня солнечными зайчиками на светлой стене спальни. Я сел на край кровати и подпер отяжелевшую голову руками. Вот не стоило опустошать ту бутылку вина, оставшуюся от Ангелины. Пустота в мыслях согласно кивнула, что немедленно отозвалось пульсирующей болью в висках. Осторожно подняв свое, по ощущениям, зефирное тело, я побрел освежиться в ванную. Контрастный душ немного прояснил мысли, по крайней мере, из зеркала на меня смотрело уже не одутловатое чудовище, а вполне себе симпатичный парень с блестящим взглядом. Банного полотенца почему-то не нашлось, и я нагишом побрел на кухню, но температурная разница, заставившая меня покрыться пупырышками, все же заставила сначала заглянуть в гардероб, и натянуть спортивные штаны на влажную кожу. На кухне я набрал воды и включил чайник. Покопавшись в шкафчике, нашел таблетку спазмолитика. Проглотив горькое лекарство, залпом выпил стакан прохладной воды вдогонку. И обессиленным сел на стул. Тут же нахлынули воспоминания: Нина и тот самоуверенный хмырь в обнимку у подъезда… Нужно собраться, в таком состоянии и настроении у меня навряд ли получится изменить ситуацию в мою сторону. Заурчавший желудок подтвердил, что хозяин прав. Поэтому дальше дело пошло быстрее. Пока бодрящий чай заваривался в объемной «суповой» кружке, я залил шкворчащий на сковороде бекон ярким пятном желтка. Позавтракав, или уже вернее пополдничав, я стал собираться. Натянув синюю водолазку и серые джинсы, стал проверять, все ли на месте — портмоне, ключи, телефон. На экране телефона мигало пропущенное сообщение от Нины. Мое сердце ёкнуло, а после прочтения взлетело ввысь. Тут же захотелось уткнуться носом в душистое облако волос девушки и забыть обо всем на свете. Я уже собрался звонить Нине, как телефон отозвался громкими трелями — на связи была госпожа Нежданова. Приняв звонок, я поприветствовал дорогую мне женщину:

— Доброго дня, Елизавета Рудольфовна!

— Здравствуй, Стефан, надеюсь, я не отрываю тебя ни от чего важного, но мне нужна твоя помощь!

Я подобрался:

— Да, конечно, что случилось?

Госпожа Нежданова, похоже, что-то уловила в моем голосе и быстро затараторила:

— Ой, прости, мой мальчик, со мной все в порядке. Просто у меня случилась непредвиденная неразбериха. Такой чудесный день был за окном, и я решила погулять, уже вышла из дома, а тут карета скорой помощи мимо пролетела и остановилась с соседней резиденцией. Знаешь, у дома госпожи Рязанцевой, такой милой и доброй женщины. Я, конечно же, подошла узнать, что случилось. Оказалось, что Ирина Ивановна, поскользнулась на луже пролитой воды из кувшина для поливки цветов. Да так неудачно упала, что вывихнула, а может и сломала лодыжку. А у нее, у госпожи Рязанцевой, гостит внучка Светочка — такая хорошая и послушная девочка, Стефан, ох, тебе бы такую дочку…

— Елизавета Рудольфовна, давайте ближе к делу, — я постарался придать голосу больше строгости.

— Да, Стефан, увлеклась. Но я так переживаю. Сейчас. Так вот, Ирину Ивановну увезли в госпиталь на обследование, конечно же, я поехала вместе с ними! Кому-то ведь надо поддержать несчастную женщину и успокоить плачущего ребенка. Там госпожу Рязанцеву сразу же забрали в смотровую, а я с девочкой ждала в приемной комнате. Какой все-таки приятный ребенок, несмотря на отсутствие игрушек, не капризничала, а спокойно слушала мои рассказы, еще мы рисовали на больничных бланках подарок бабушке.

Сплошной поток слов начал для меня звучать фоном, но все же взял себя в руки и сосредоточился на том, что говорит женщина. Задав пару наводящих вопросов, я выяснил, что представительный молодой человек в белоснежном халате, представившийся лечащим врачом, сказал, что Ирину Ивановну оставят в госпитале на ночь. Госпоже Неждановой вместе с девочкой разрешили проведать больную, и Елизавета Рудольфовна уверила взволнованную женщину, что Светочка не останется совершенно одна в пустом доме — она присмотрит за бедным ребенком.

— Это прекрасно! Вы, госпожа Нежданова, просто широкой души человек! Так зачем вам я? Сбегать в магазин и купить пеленки? — стараясь убрать тревожные нотки из голоса женщины, я решил слегка пошутить.

— Полно, мальчик мой, девочка уже как года четыре вполне себе самостоятельный ребенок, по крайней мере, в таких деликатных вопросах. Нет, я хочу, чтобы ты встретился с Ниной.

— Ниной? А она тут причем?

— Я договорилась составить девушке компанию в Городе Солнца, Нина хотела меня познакомить с творчеством местной молодежи. А я, как видишь, подвела отзывчивую девушку. Тебе Стефан, я думаю, будет не в тягость скрасить вечер столь милого создания.

Я возвел глаза к небу: девочки, дочки, Нина — кто бы знал, что за мягкосердечием госпожи Неждановой скрывается упертый как танк сводник в юбке.

— Хорошо, Елизавета Рудольфовна, я выполню вашу просьбу, тем более, что сам собирался назначить встречу.

— Вот и чудненько, извинись за меня перед Ниночкой и передай здравия. И не забудь, что я все еще жду вас на чашечку чая в гости! До свидания, Стефан!

— Да свидания, Елизавета Рудольфовна

Отключив телефон, я подошел к окну и посмотрел в небо. Дело уже шло к вечеру, и яркие краски дня начали тускнеть, пушистые облака уже едва различимо стали окрашиваться в нарядный вечерний пурпур с розовым отливом. Прикрыв глаза, я уткнулся лбом в прохладную твердь стекла. Успокоив пугливые мусли, я стал рассуждать: цветочек беспокоилась обо мне, значит, я небыл ей безразличен. Но внимание другого мужчины к девушке сбивало меня с толку.

Собравшись с духом, я набрал номер Нины. Спустя три гудка в трубке и один удар моего сердца, наконец-то, смог услышать голос девушки, припорошенный усталостью.

— Алло, привет, Стефан.

— Привет, цветочек, кажется я позвонил вовремя, жди меня через час у себя дома и обещаю, что у тебя сегодня будет незабываемый вечер!

— Стефан! Ты невозможный человек! Может, я сейчас занята!

— А ты занята? — я внутренне подобрался и постарался не рычать: перед внутренним взглядом снова встала целующаяся пара.

— Нет.

— Вот видишь, как все прекрасно складывается. Тем более, что у меня есть прямой приказ о нашем свидании от госпожи Неждановой.

— Елизавета Рудольфовна? С ней все в порядке? Она так и не пришла…

— Не беспокойся, с ней все хорошо, подробнее расскажу при встрече.

— Я не хочу свидания!

— А что ты хочешь?

— Одеялко и кофе.

— Заманчивое предложение, и главное, исполнимое. Но с одеялом я не намерен тебя делить. Поэтому будут мои объятия, кофе и эклеры.

На том конце провода пришли в замешательство. Я представил, как глаза девушки стали такими же круглыми, как и оправа ее нелепых очков:

— Эклеры…с фисташковым кремом?

— С ним самым. Поэтому, жди меня, я скоро! И Нина…

— Да?

— Я…тоже скучал.

Не дав девушке ничего сказать в ответ, я положил трубку.

Глава 16

Нина.

Звонок Стефана выбил меня из равновесия: его напористость, всегда радующая сейчас, была неуместна, мне очень хотелось побыть одной, поэтому я, так и не собравшись с духом позвонить, написала ему сообщение: "Извини, мне сегодня не до гостей". И, дождавшись ответной смс, выдохнула: "Хорошо. Позвоню завтра, спокойной ночи, цветочек".

Воскресенье прошло в блаженном ничегонеделании, это такая редкость в моей жизни. И я уже научилась ценить подобные моменты. До полудня нежилась в постели, после все же выползла на улицу — купить хлеба, яиц, молока и прочие продукты. Вчерашний день был плодотворным, и я могла позволить себе не экономить.

Переменчивая погода представила мне сегодня серое небо и холодный ветерок, порывистый и пронизывающий.

Лишь к вечеру распогодилось и солнышко прогрело воздух полноценно и обнадеживающе.

Звонок сотового застал меня врасплох, я сидела на крыше, по-стариковски укрытая пледом, и наслаждалась бездельем и сытостью.

— Привет, Нина, — бодрый голос Стефана разрушил иллюзию гармонии с миром и с самой собой.

— Привет, — ответила я, — сейчас ничего не мешает нам поговорить.

— Я хотел бы извиниться и за себя, и за Елизавету Рудольфовну. Я должен был предупредить, что обычно ухожу в работу с головой. Проект был очень интересный…

— Что с Елизаветой Рудольфовной? Она в порядке? — невежливо перебила я парня.

— Да, она не смогла прийти, внезапно заболела соседка, и не с кем было оставить ее внучку, вот Елизавета Рудольфовна и вызвалась посидеть с девочкой. Она просит ее извинить и не держать зла.

— Ну что ты, какое зло, — смутилась я, — главное, что с нею все хорошо.

— Все просто отлично и она зовёт нас с тобой в гости, ты не против? — Стефан затаил дыхание.

— Давай завтра после работы? — предложила я.

— Хорошо, тогда завтра к шести я за тобой заеду, — радостные нотки у него в голосе, а я в очередной раз пожалела, что "не слышу" его: иногда так важно знать, искренен ли с тобой собеседник.

— Договорились, Стефан.

Звонок взбудоражил меня, и я до полуночи вертелась на своём старом диване, пытаясь перестать думать о Стефане и, наконец, выспаться.

Мне хотелось рассказать ему о том, что мучает меня уже давно, о том, что я, возможно, стала свидетелем преступления и не раз. Но я не знала, как и с чего начать, поэтому решила посоветоваться со своим начальником Дмитрием Евгеньевичем Рабеном.

Биг Босс уже был на месте и распекал секретаря:

— Кира, почему вы не заведёте себе ежедневник? Это так удобно! Вместо того, чтобы пропускать важные встречи, вы можете быть пунктуальной и заранее оповещать меня о том, что вы уходите, а не бежать с рабочего места с невнятными воплями!

Дмитрий Евгеньевич, несмотря на извечно добродушное выражение лица, сейчас хмурился и грозно глядел на женщину. Кира молча перебирала бумажки и ничего не говорила.

— Ааааа, — махнул рукой Босс, — тебя не изменить, хочется тебе приходить на полчаса позже — дело твоё. Главное, чтобы работа не страдала. У нас сейчас есть клиенты?

Я аккуратно раздевалась в кабинете, когда зашёл начальник:

— А, Ниночка, приятно с утра видеть молодое красивое лицо.

Я расплылась в улыбке:

— Спасибо за комплимент, Дмитрий Евгеньевич.

— Дмитрий.

— Что?

— Называйте меня Дмитрий, мы вроде как коллеги, — начальник заскрипел креслом, беспощадно туда втискиваясь, — сегодня у нас клиент только после обеда, так что вы можете отдохнуть.

И я рискнула:

— Дмитрий… — слегка запнулась я на непривычном обращении, — можно с вами посоветоваться?

— По работе или по жизни? — Босс сидел откинувшись, прикрыв глаза и сложив руки на животе.

— Скорее по жизни, но это очень важно, — уверила я его.

— Раз важно, иди на кушетку, — вздохнул начальник, — я так понимаю сапожник без сапог?

— Именно, — облегченно засмеялась я, — он самый.

Босс подвинул кресло чуть ближе, чем сидел обычно с клиентами, взял в руки блокнот и сказал:

— Жаль, что сегодня мы проводим этот сеанс без моей незаменимой помощницы Ниночки, но, надеюсь, что и я смогу помочь. Сама начнёшь или поспрашивать?

— Сама, — я вдохнула воздуха, как перед прыжком в воду, — я видела убийцу!

— Убийцу? — растерялся Босс, — так тебе в полицию.

— Я много об этом думала, мало доказательств, а меня мучает это, вот и решила с вами посоветоваться. Может, мне все показалось.

— Хорошо, — включил психолога Босс, — расскажи мне все, что сочтешь нужным. Я тебя слушаю.

Я слегка поерзала на кушетке, надо будет сказать Кире, чтобы постелила сюда что-нибудь мягкое, неудобно же.

— Это было давно, почти три года назад. Я никак не могла отойти от смерти мамы и постоянно бродила по городу вечерами. Мне нравилось моё одиночество, моя незаметность. Люди обтекали меня, как вода и ничем не цепляли мой интерес. Однажды произошёл случай, который, я уверена, связан с нынешними убийствами девушек. Я бродила по парку и вышла на одно из летних кафе, там играла музыка, танцевали пары и… там была совсем другая жизнь — счастливая и беззаботная, внешне…

Я остановилась посмотреть и легко завидовала им, таким смеющимся и сытым людям. И спустя время заметила, что не я одна наблюдаю за отдыхающими… вам все ещё интересно?

Дмитрий Евгеньевич встрепенулся и проговорил:

— То, что я не задаю вопросы — знак, что ты делаешь все правильно, продолжай!

— Тот кто наблюдал за теми людьми был убийцей, я в этом уверена, он безотрывно глядел на одного из посетителей, а после тот подавился и умер.

— Это вероятно случайность.

— Я тоже так думала, ведь я вообще забыла тот случай, точнее мне помогли забыть.

— Каким образом?

— Магия, ментальная магия, вчера вспомнила подробности, тот человек заметил меня и подошёл очень близко, по-моему, даже коснулся рукой. Я пытаюсь вспомнить его лицо… и не могу… оно чёрное, в тени. Единственное, что я смогла вспомнить — звучащее набатом слово "Забудь". И я забыла, а вчерашнее происшествие неожиданно прорвало блок.

— Что случилось вчера?

— Вчера я увидела такую же картинку — стоящий человек, смотрящий на жертву, гипнотизирующий или посылающий ментальный приказ — не знаю, — я смутилась: дальнейшие догадки были очень зыбкими, — и нахлынули воспоминания, что я уже видела подобное, чувствовала… Как мне быть?

Босс глубоко задумался:

— Нина, я тебя прекрасно понимаю, ты ощущаешь себя в опасности, и не можешь разобраться в увиденном. Действительно, для полиции у тебя ничего нет, только твои ощущения и чувства. Их к делу не пришьёшь. Сможешь ли ты узнать того убийцу?

— Я пытаюсь, и мне кажется, что однажды я смогу вспомнить его лицо. Я же художница — я его нарисую, — я улыбнулась.

— Пытаешься, значит… — Босс нахмурился, — что ж, задачку ты мне подкинула, мама не горюй. Будем решать! Для начала неплохо бы тебе переехать к Стефану.

— Что?! — округлились мои глаза, — это ещё зачем?

— Не думаешь же ты, что убийца оставит тебя в покое, узнав, что его блок сломан и ты начала вспоминать?

— То есть вы хотите сказать… — я растерялась.

— Да, да, именно это я и хочу сказать, ты — угроза, возможность разоблачения, на счёту убийцы много жертв, а убить тебя у него даже причина есть, так что выбирай либо ты поживёшь пока у Стефана, либо я сам перееду к тебе. Кому ты ещё сказала?

Я хотела ответить, что никому, но почему-то соврала:

— Участковому нашему, Максиму. Но он мне не поверил. У меня есть время подумать?

— Недолго, думай до вечера.

— Хорошо, я обещаю принять верное решение.

К нам заглянула Кира, оповестив, что пришёл клиент без записи, тем самым беспощадно прерывая сеанс. Я была благодарна Дмитрию Евгеньевичу, он помог мне осознать опасность, которой я подвергаюсь.

Вечером Стефан был на высоте. По случаю хорошей погоды приехал на своём железном коне, вежливо предложив мне новенький шлем, пришедшийся мне впору.

А Елизавета Рудольфовна настряпала вкуснющие пирожки с мясом, картошкой, луком. Я молча наслаждалась тающей сочной начинкой и заранее всех извинила, хотя они оба все ещё чувствовали себя виноватыми. Когда мы перешли в зал с камином, хитрая Елизавета Рудольфовна вновь под каким-то предлогом оставила нас одних.

Меня посетило дежавю: блики огня на загорелой коже стройного мужчины, я, сидящая в кресле, он у моих ног.

— Стефан, можно я у тебя поживу?

Парень рассмеялся:

— Я уж думал, придётся самому у тебя спросить, я уже и шкаф освободил и продуктов закупил.

— Ты знал? — облегченно улыбнулась я.

— Конечно, сразу же, Дмитрий Евгеньевич сдал тебя с потрохами, пригрозил мне всеми карами, если не уберегу тебя от ночного убийцы.

— А ты сможешь?

— Да, Нина, я смогу!

Уверенность в его голосе меня подкупила, я устала быть независимой, мне так хотелось отпереться о чьё-нибудь сильное и красивое плечо.

— Портрет твой готов, поехали, заберём.

— Поехали, только попрощаемся с Елизаветой.

Наставник.

Это не лезет ни в какие ворота, сломать ментальный блок не способен никто. Или… или блока не было? Тогда Абрису нужно подчищать за собой, это даже будет весьма интересно. Эдакий психологический эксперимент. Лев и овечка. Долг и… Завтра же необходимо перевести это в статус аксиомы, тогда уж он не отвертится. Не сможет!

Стефан.

Сообщение от Нины застало меня, когда я уже купил пирожные в близлежащем кафе. Первым порывом захотелось не менять своих планов и приехать к Нине. Но подумал, раз девушка написала мне сообщение, значит, боится моей реакции, что в наших отношениях совсем не нужно, и я решил пойти ей на встречу, подтвердив отмену встречи. И вернулся домой внутренне опустошенным. Я ведь так хотел увидеть Нину, почувствовать ее тепло. Так приятно наблюдать, как она смешно морщит носик, или, уходя в себя, нервно теребит край любой материи в переделах досягаемости. Раньше мои желания стояли на первом месте, но сейчас всё поменялось, я и не заметил, как меня радует благодарность, которую я вижу в ответ от Нины. И не стоит забывать, что мне еще нужно узнать, что за тип ошивается вокруг моей девушки! Включив магбук, я немного погулял по сети, а затем лег спать с надеждой, что уж завтра Цветочек от меня не ускользнет.

Утром я получил сообщение, что нужно выполнить один мелкий заказ в мастерской. Там-то меня и застал звонок от доктора Рабена.

— Стефан, доброго дня!

— Здравствуйте, Дмитрий Евгеньевич!

— Не буду отвлекать от дел и буду краток. У меня сегодня состоялся весьма содержательный диалог с одной юной особой.

— Нина? Что случилось?

— C Ниной всё в порядке. Вернее сказать, в физическом плане она абсолютна здорова. Но вот в более тонкой материи у девушки намечаются сдвиги, и я ей настоятельно посоветовал, пожить пока под наблюдением, — голос Дмитрия Евгеньевича был сух и холоден, я внутренне собрался. Тонкие иглы беспокойства от полученной информации мгновенно прошили меня насквозь.

— Куда?

— К тебе, естественно! Мальчик мой, такой бриллиант можно доверить только тому, кто действительно способен его сохранить. И в какой-то мере ты был прав, охота действительно идет.

— Спасибо!

— До встречи, Стефан.

Я нажал отбой и уставился на однотонную стену, где, скрывая в ней дырку, весел глянцевый календарь с красоткой, расположившейся на песчаном пляже в весьма откровенной позе и с разводным ключом в руке. И зачем он ей нужен? Я провел немало времени за работой, пытаясь разгадать эту загадку. Да, нужно подумать.

Быстро закончив с ремонтом, и оставив готовый заказ в мастерской, я переоделся в чистую одежду и поспешил домой: нужно подготовить квартиру к приезду Нины. По дороге я заехал в магазин, судорожно сгребая в тележку продукты: очень хотелось угодить девушке, ведь не все вкусовые привычки мне известны, в те редкие моменты, когда я был у Нины в гостях, у нее были практически пустые полки на кухне.

Благо мой холодильник весьма вместительный и все покупки слаженно заняли подобающие им места на полках. Мужских журналов и прочих компрометирующих вещей в моей квартире не водилось, поэтому я занялся шкафом, если судить по прошлому моему опыту, девушке понадобится много места для вещей. Хотя…Я остановился со стопкой водолазок в руках, Нина совсем не похожа на мою бывшую пассию, вот ни капли, и что от нее ждать, приводило меня волнительное состояние.

Справившись с поставленной задачей как раз к встрече с девушкой, я в предвкушении повез ее в гости к госпоже Неждановой. А там меня ждал сюрприз: Нина покорно согласилась пожить у меня. А я уж приготовился к длительной осаде с уговорами и похищением!

Я крепко сжал нежную ладонь девушки, пытаясь передать ей свою уверенность в собственной безопасности. Щеки девушки заалели, а свои мысли она спрятала за вуалью пушистых ресниц. Еще недолго посидев у Елизаветы Рудольфовны, мы собрались и поехали к Нине домой за вещами. А рядом с ее подъездом стояла высокая мужская фигура.

— Привет, Нина! — внешний вид и голос обратившегося был мне незнаком. Мужчина сделал шаг вперед, и я инстинктивно задвинул девушку себе за спину.

— Макс! Здравствуй! — Нина выскользнула вперед и слегка приобняла говорившего. Я начал закипать, похоже, с темой поклонников затягивать не нужно.

— Стефан, познакомься, это Макс — наш участковый.

Парень слегка замешкался, похоже, от удивления, я мстительно широко улыбнулся и подал руку парню для рукопожатия.

— А я Стефан — близкий друг Нины.

— Да? Хм, приятно познакомится, — рукопожатие полицейского было крепким, но я не сдался и показал, что имею не шапочное знакомство с девушкой.

— Макс, ты ждешь меня?

— Да, нет, то есть, не совсем. Я обходил участок, руководство свыше спустило директиву об усилении мер по безопасности граждан. Проходил мимо твоего дома, а бдительные старушки на лавочке, сказали, что ты еще не приходила. Вот решил удостовериться, что с тобой все нормально.

— Спасибо! А я думала, что есть новости о случившемся… — Нина удрученно вздохнула.

А я сделал мысленную зарубку расспросить девушку подробнее. Черте что творится в мое отсутствие!

— Нет, мне нечего тебе сказать, — Макс переступил с ноги на ногу.

— Нина, я думаю, не стоит задерживать господина участкового, да и у нас дела.

— Макс, спасибо еще раз за беспокойство, нам нужно идти. И не волнуйся за меня, я переезжаю жить к Стефану, — конец фразы Нина просто прошептала.

Участковый Макс выглядел весьма обескураженным. Я мысленно потер руки — вот, так, нечего приударять за чужими девушками, у них своя охрана имеется!

— Ну, что ж раз ты так решила… В любом случае, звони мне, если понадобится помощь. До свидания Стефан, до встречи Нина!

— Пока, Макс.

Я кивнул на прощание парню, и подтолкнул девушку в сторону входной двери.

Если я считал, что сюрпризы на сегодня закончились, то был не прав. В просторной комнате-студии Нины меня ждал законченный портрет.

Абрис.

Парню уже физически неприятно было держать нарядную коробочку с пирожным. Брезгливо сняв яркую обертку, он осторожно вынул выпечку, внутри которой как обычно лежал небольшой листок бумаги с именем, прочитав которое, мужская фигура в кожаной куртке словно заиндевела. Ровным каллиграфическим почерком и черными чернилами на клочке бумаги было написано «Н. Гартман».

Парень порывисто встал и резко сжал кулак с ненавистной бумажкой — человек, чью жизнь ему предстояло оборвать, был ему очень знаком. Но как с прокурором, не удастся уйти в сторону. Девушка из Города солнца, непризнанный гений которой заставлял его сердце трепетать, не должна умереть!

Глава 17

Нина.

Страшно вот так вот раз и поменять свою жизнь. Вопросы роились в голове, мешая уснуть.

Да и новая кровать, хоть и удобная, сна не прибавляла. Может, не стоило напрашиваться к Стефану? Может, не все так плохо, как описал мой начальник? Может маньяка скоро поймают?

Ответов не было, а чувство тревоги все не покидало меня. Переживания Елизаветы Рудольфовны, искренняя тревоги доктора Рабена, чёрное болото мыслей последней жертвы — все это не давало мне покоя. Поэтому я прибегла к проверенному варианту — счастливым воспоминаниям.

Стефан проводил меня до дома и поднялся забрать, наконец, свой готовый заказ и помочь мне собрать вещи.

Пока я упаковывала в свой чемодан краски, холсты, подрамники и прочие мелочи, Стефан изучал свой портрет. Он отмер лишь затем, чтобы сказать мне:

— Ниночка, мы не на пленэр едем, а ко мне домой, пижама тебе будет нужнее, чем этюдник.

Я слегка покраснела, пижамы у меня отродясь не было, спала в длинной футболке, но послушно отложила деревянный ящик и полезла в шкаф.

Наконец, чемодан был собран, и я с трудом застегнула его, вот вроде ничего лишнего, а куча нужных вещей не влезла.

Все это время Стефан безотрывно разглядывал портрет, я уже начала переживать, что он не устроил парня.

— Не нравится? — тихо подошла к нему сзади.

— Что ты! — рассмеялся Стефан, схватил меня в охапку и закружил, — это прекрасно, ты действительно видишь души.

Я улыбнулась, находиться в крепких объятьях Стефана было весьма приятно, а он продолжил, поставив меня на пол и отпустив:

— Ты гений, непризнанный гений.

— Ты преувеличиваешь, — сказала я, повернувшись к портрету и рассматривая его будто в первый раз. На меня смотрел двуликий Янус, мужское лицо, состоящее из двух половин. Одна половина — красивый, улыбающийся, жизнерадостный парень, вторая половина — он же, но абсолютно серьёзный, с расширенными зрачками, подчеркнутые грубыми, хаотичными мазками. Разница была не сильная, но ощущалось, что это две половинки одной личности. Таким я его и видела: жизнерадостного парня с некой тайной, которую он тщательно хранит.

К разгадке этой тайны я не прикладывала никаких усилий, мне было все равно: старушку ли он не перевёл через дорогу, денег ли не занял лучшему другу, я слишком уважала чужое личное пространство, чтобы начать допытываться.

Стефан критично посмотрел на мои сборы и начал вызывать такси, с чемоданом на мотоцикле, даже на таком вместительном, как у него, мы бы не поместились.

При этом он совершенно не давал мне возможности ещё раз обдумать своё решение, все время что-то болтая, пока я аккуратно вновь запаковывала его портрет.

— Я переведу тебе гонорар на карточку.

— Карточку? — я сдула непослушную прядь, прилипшую ко лбу.

— Зарплатную карточку, а ты как планировала зарплату получать? — Стефан подошёл близко, придерживая упрямую бечёвку.

— В кассе наверное, я вообще еще не была в бухгалтерии, — последний узел и портрет готов к транспортировке. Я обвела глазами свой дом, будто прощаясь, и слезы навернулись на глаза.

Блямкнул телефон у Стефана:

— Подъехало такси, выходим, — не давая мне времени раскиснуть, парень легко подхватил чемодан и взял меня за руку.

Дорога не заняла много времени, и вот мы уже стоим на пороге огромной квартиры. Холл больше, чем весь мой дом, блестящие светильники и много зеркал.

— Ты — нарцисс? — удивлено спросила я, намекая на наши многочисленные отражения.

Стефан неожиданно смутился:

— Нет, времени не хватает переделать ремонт от прежних хозяев, но обычно девушкам нравится такое обилие зеркал. Носик там попудрить… Пойдём, я покажу твою комнату.

И парень увёл меня вглубь квартиры, насколько я поняла комнат у него минимум пять.

"Неплохо живёт…" тут мысль моя запнулась, так как я не знала кто: программист? Автомеханик?

Моё временное пристанище не поражало размерами, что устраивало меня полностью, в больших пространствах я терялась, а фобии обретали свою плоть.

Милая, уютная комната, выполненная в светлых, бежевых тонах, с легкомысленным тюлем на окне и мебелью кремового оттенка, большая кровать с низким подголовником, резной комод, небольшой телевизор в углу, туалетный столик и широкий подоконник. Последнее меня весьма сильно порадовало.

— Я тебе шкаф приготовил, — высунулся Стефан из-за двери, — если тебе комода будет мало.

— Нет, я думаю, хватит вполне, — заверила я парня.

— Постельное белье чистое — можешь ложиться отдыхать, — его лицо так и маячило рядом.

— Хорошо, утром мне на работу.

— Я могу подвезти, — с готовностью откликнулся Стефан.

— Я не из-за этого, — смутилась я, — просто не успею завтрак приготовить.

— Не переживай, жил же я как-то один, — улыбнулся Стефан, сглаживая резкость фразы, — располагайся, квартира позволяет не видеть друг друга долго, если нет желания общаться.

И исчез в проеме.

Через четверть часа я вылезла умыться и нырнула в свежую, неожиданно пахнущую хвоей постель, и вот спустя час, наконец, уснула.

Утро получилось странным и скомканным, меня разбудил Стефан:

— Нина, вставай, проспали мы с тобой. Умывайся, завтрак я тебе с собой положу.

— Как проспали? — хриплым ото сна голосом спросила я.

— Обычно, будильник я не поставил и вот результат! — Стефан был в джинсах и рубашке.

Я подскочила, заметалась по комнате и побежала в ванную, Стефан смотрел на мои хаотичные передвижения с улыбкой.

— Давай я позвоню твоему начальнику и отпрошу?

— Ни в коем случае, я там без году неделя, если ещё и отпрашиваться буду — долго не проработаю. Уйди — вытолкала я его из комнаты. А сама быстро натянула джинсы, купленные на заработанное в выходной, и блузу навыпуск.

— Что от тебя идёт до "Центра"?

— Нина, я же сказал, что отвезу тебя, — протянул мне шлем парень

— А когда ты успел? — удивилась я.

— Ночью забрал, — спокойно ответил Стефан,

Минуя утренние пробки, железный конь с ветерком и рёвом привёз меня к воротам, Стефан не преминул погарцевать и "порычать" мотором возле подскочившей от громкого звука женщины, оказавшейся Кирой. На мои извинения, она только неприветливо зыркнула, а Стефан рассмеялся. Начался новый рабочий день.

Стефан.

Я оставил Нину у ворот Института и в приподнятом настроении поехал на работу. Звонок от Павла Львовича Нестерова застал меня на полпути к мастерской, пришлось остановиться на парковке около небольшого круглосуточного магазинчика, чтобы узнать, что нужно этому дородному мужчине с немыслимо закрученными усами.

— Доброго дня, Павел Львович! Я уже почти на месте.

— Здравствуй, Стефан, по этому поводу и звоню. У тебя сегодня выходной, в соседнем здании где-то произошел прорыв в электропитании, и у нас, ёшки-матрешки, теперь тоже нет электричества. Когда оно появится, только бабка-гадалка и знает, а не эти горе мастера, у которых еще молоко на усах не просохло.

— А заказы?

— Да что заказы? Основное мы выполнили, а мелкий ремонт подождет. Или тебе срочно деньги нужны? — я представил, как кустистые брови господина Нестерова, как две груженые баржи, неспешно сходятся на переносице.

— Нет, голодать не буду. Я Вас понял, жду новостей!

— Давай, не хворай!

И Павел Львович, не только владелец небольшой мастерской, но и человек с золотыми руками, прервал разговор.

Я убрал телефон во внутренний карман куртки и задумался. Можно было снова вернуться в Институт и украсть девушку на обед, но боюсь, что Нина этого не одобрит. Следуя советам, я все ближе подкрадываюсь к личному пространству девушки, не стоит портить достигнутое нетерпением, которое не дает мне спать ночами.

Надев шлем, я вывернул с парковки и поехал в сторону дома, мотор байка согласно рыкнул.

В квартире, остановившись у зеркал в коридоре, я стал рассматривать свои отражения. В них парень худощавого, но крепкого телосложения, в джинсах и небрежно заправленной рубашке неопределенного серо-голубого цвета, пытался всмотреться в серую мглу своих широко раскрытых глаз, опушенных длинными ресницами. Где-то там, скрытая от посторонних глаз под сенью цивилизованного налета, жила своей жизнью моя суть. Забавно, отражение в зеркале послушно скривило четко очерченный рот, так много людей окружает меня, но только девушка с хрупкими косточками запястий и влекущими глазами за стеклами круглых очков, смогла увидеть и воплотить то, что другие только ощущают. Я вспомнил то ощущение удара под дых, когда весь мир сконцентрирован только в одной точке сосредоточения боли, а дыхание все не хочет оживлять твои легкие, которое почувствовал при первом взгляде на свой портрет, величественно стоявший на обшарпанном мольберте в квартире Нины. Я наклонил голову, более не всматриваясь в парня в зеркале, и прошел вглубь дома. Ноги сами понесли меня к шкафу, который я отдал Нине для вещей. Открыв дверцы, я вдохнул новый цветочный аромат, который дал мне более полно осознать новость, что девушка наконец-то живет со мной. Ее голос придал капельку уюта этим светлым, но таким холодным стенам.

Преодолев желание прилечь на кровать, в которой провела ночь девушка, я прошел на кухню и сварил себе кофе. Хоть и не люблю этот напиток, но его горечь отлично прочищает мозги.

Темная жижа еще плескалась на дне маленькой чашки, когда в тишине дома прозвучал настойчивый звонок, который я поставил на очень важного человека.

Приняв вызов, я сосредоточился:

— Стефан Шефер?

— Да, с кем имею честь говорить?

— Я Николас Спарк, звоню по поручению господина Кенинга. Он просил Вас приехать в Перламутровую усадьбу. Как быстро Вы сможете нас посетить?

Я думал над предложением совсем недолго:

— Пару дней, чтобы уладить дела, день на дорогу, и я смогу быть на месте, но буду не один, со мной будет девушка

— Хорошо, приготовить одну гостевую комнату?

— Нет, нужно две.

— Господин Кенинг будет рад вашему согласию. Доброго дня, господин Шефер.

— До свидания, господин Спарк.

Я уставился на безмятежный пейзаж за окном, но мои мысли не были таковыми. Приглашение в гости к господину Кенингу не было для меня неожиданностью. Этот богатый и влиятельный человек страдал манией преследования, поэтому примерно раз в полгода менял секретарей, прислугу, а также коды безопасности своих резиденций. Сейчас была очередь усадьбы, находящейся на побережье. Но мое сердце лихорадочно билось, не от предвкушения сложной работы, а от того, как же уговорить Нину поехать со мной. То, что девушка должна поехать, я даже не подвергал сомнению. Так она будет далеко от кровавых событий, происходящих в городе. Но как донести до Нины перемену места? Только близость маньяка и помогла девушке сделать такой важный шаг.

Осторожно поставив хрупкий фарфор в посудомоечную машину, я пошел в зал, чтобы придумать стратегию разговора с нежным, но крайне упрямым Цветочком.

Абрис.

События происходят стремительно, меняются как разноцветные стекла в калейдоскопе, только становится сложно предугадать, какой же сложится узор. Парень сидел на лавочке и лениво тянул газированный напиток из высокого стакана красного цвета. И время неумолимо идет, но ответа, что же делать, пока нет. Заказ должен быть выполнен, радует, что срок не указан, как будто заказчик рад насладиться метаниями Абриса. Парень раздраженно смял тонкий картон пустого уже стаканчика и метко бросил в урну, стоявшую у соседней лавки.

Глава 18

Нина.

Я решительно извинялась перед Кирой за Стефана весь свой рабочий день, она же лишь хмыкала и отворачивалась. Под конец рабочего дня шеф не выдержал и сказал:

— Нина! Хватит! Пятый раз подряд просить прощения за то, в чем ты не виновата? Я ведь могу подумать, что ты влюблена в Стефана.

Я густо покраснела, он недалёко ушёл от истины, парень мне действительно сильно нравился, в его присутствии сердце билось как сумасшедшее, а каждый раз, когда его имя высвечивалось на дисплее сотового телефона, с лица не сходила наиглупейшая улыбка, а настроение само собой стремилось вверх. А уж предложение пожить с ним какое-то время заставило меня в мечтах не только сказать ему о моих чувствах, но и услышать о взаимности. Мне до сих пор не верилось, что сегодня вечером я снова проведу ночь со Стефаном, точнее рядом с ним, в одной квартире.

— Нет, Дмитрий Евгеньевич, я не влюблена.

— Обманываешь, голубушка, впрочем, дело молодое, быстрое… — шеф устало потёр лоб и виски, старательно массажируя только ему известные точки. Он был уверен, что кожа — это лучший врачеватель и все точки на поверхности тела могут влиять на работу внутренних органов, так что регулярно ходил на сеансы иглоукалывания и точечного массажа к специалисту, работающему в нашем центре.

— Тут ещё вот что, — продолжил Биг Босс, — звонил Стефан, у него есть определённые сомнения насчёт психического здоровья его друга, но этот друг не желает обращаться к специалистам. И мы со Стефаном немного порешали, и в итоге, я отправляю тебя в командировку на несколько дней, надеюсь ты ещё не успела распаковать чемоданы с переезда к Стефану? Ох, уж как он рад, как рад твоему переселению. Иногда мне кажется, что он вполне мог стать тем самым маньяком, лишь бы добиться того, что ты будешь рядом, — Дмитрий Евгеньевич неловко засмеялся, шутка была и правда так себе, я вежливо улыбнулась, представить, что Стефан лишает кого-то жизни, я не могла.

— Не наговаривайте на Стефана, он лучший, — я смутилась ещё больше, а Дмитрий Евгеньевич снова рассмеялся, — все же хочется знать подробности командировки. И могу ли я отказаться?

— Можешь, но я бы не советовал, это тебе и опыт бесценный, и отдых, и прибавка к зарплате. Кстати, твоя пластиковая карточка готова, бухгалтеру привезли ее ещё на прошлой неделе, так что ты можешь ее забрать, а то Стефан грозился сам разобраться с нашей бухгалтерией. Я не мог допустить такого инцидента.

Шеф сегодня сыпал псевдошутками, но моё приподнятое настроение не могло это испортить.

— Дмитрий Евгеньевич, а когда будет моя командировка?

— То есть, ты не против? Я думаю, вы обсудите это со Стефаном, но я так понял, что в эту пятницу и выезжаете.

— Хорошо, на сегодня клиентов больше нет?

— Уточню у Киры, но мне казалось, что мистер Вселенная на сегодня последний, — шеф нажал на кнопку селектора, — Кира, ещё кто-нибудь записался?

— Нет, Дмитрий Евгеньевич, господин Франк перенёс консультацию на завтра. Да и правда сказать полчаса до конца рабочего дня, вряд ли кто уже подойдёт.

Она ошиблась, буквально через минуту автоматические двери открылись, пропуская девочку-подростка, она нерешительно постояла на пороге и тихо подошла к стойке администратора:

— Здравствуйте, я бы хотела попасть на приём к доктору Рабену.

Распущенные длинные волосы, ненакрашенные глаза, тёмные круги под ними, синяя рубашка и чёрные джинсы — я наблюдала за ней в приоткрытую дверь, уже собралась одеваться, как тут клиентка.

— Дмитрий Евгеньевич, отбой, там девушка, — я снова достала из сумки блокнот и привычным жестом поправила очки.

— Сейчас Кира ее анкетирует и мы ее примем, — шеф вышел из-за стола и расстелил на кушетке пушистое мягкое покрывало.

Тихо блямкнул мой телефон, пришло сообщение от Стефана, он интересовался, во сколько за мной заехать. В ответном сообщении я сказала, что не знаю, когда освобожусь.

Время шло, а селектор молчал.

— Кира, — не выдержал Биг Босс, — где клиентка?

— Я записала ее через месяц, — пролепетала секретарь. Дмитрий Евгеньевич выскочил в приёмную.

— Где она? — первый раз я видела шефа в гневе, раздутые ноздри, покрасневшее лицо, сжатые кулаки, алая пелена раздражения. Я закрылась, не люблю сильные эмоции.

Кира указала слабой рукой в сторону холла и дверей:

— Только что ушла.

— Кира, встала и пошла за ней! Мы примем ее сейчас, как и всех тех, кому нужна помощь, а мы можем ее оказать.

— Но… — попробовала возразить Кира.

— Я сказал: верни ее! И, кстати, ее приём оплачиваешь ты.

Кира закрыла рот и, раздраженно зыркнув на шефа, ушла за девочкой. А я стала понимать, почему его зовут Большим Боссом. Зрелище было впечатляющим, Рабен будто вырос за мгновение и увеличился в размерах. Суровость в глазах и справедливость на деле, настоящий босс и не просто, а Биг Босс!

Вернулась Кира быстро, к тому времени доктор Рабен уже успел снова нацепить на себя образ толстяка-добряка и воссесть в своё неизменное кресло, я села на стул за кушеткой.

— Дмитрий Евгеньевич, к вам клиентка, — раздался от двери голос Киры.

— Пригласите и… Кира, задержитесь до конца сеанса.

Секретарь отдала шефу анкету клиентки и вышла, недовольно скривив лицо.

Шеф бегло просмотрел бумаги и протянул их мне.

Что мы имеем: Марина Баварская, шестнадцать лет, ученица выпускного класса колледжа точных наук, подозревает, что она не биологическая дочь своих родителей.

Девочка тихо зашла, аккуратно прикрыв дверь. Я подняла голову и посмотрела на неё: ничего не изменилось: бьющее фиолетовое отчаяние, настороженный взгляд, тёмная одежда…

— Здравствуй, Марина, — начал шеф, сознательно игнорируя обращение к клиентке на "вы". Подростка подобное проявление вежливости могло лишь оттолкнуть, — проходи и присаживайся.

Девочка присела на краешек кушетки и вопросительно посмотрела на психолога.

— Сейчас мы поговорим с тобой и попробуем выяснить, что же тебя тревожит.

— Хорошо, — прошелестела Марина. Нервное напряжение девочки проникало ко мне и мешало сосредоточиться.

— Может, ляжешь на кушетку? Она довольно удобная, — шеф старательно улыбался, и Марина медленно легла, глядя на потолок, — Марина, расскажи мне, что случилось…

— Мои родители мне не родные.

— Что натолкнуло тебя на эту мысль?

Девочка вздохнула:

— Неделю назад я искала мои детские фотографии для стенгазеты и увидела тонкий фотоальбом. Я его раньше не видела, из любопытства я открыла его и просмотрела…

— Что же ты там увидела?

— Пару, мужчину и женщину с ребёнком на руках, и подпись: "Наша долгожданная Мариночка". И это были не мои родители.

— Не думала ли ты, что это могли быть друзья семьи со своей дочкой твоей тезкой. Или твои дальние родственники с тобой сфотографировались на память?

— Нет, это не так.

— То есть, есть что-то, что заставляет тебя верить.

— Моя мама никогда не называла меня дочкой, только Марина, иногда Мариша. А папа… — девочка запнулась, а мой эмпатоприемник начало зашкаливать от пережитого ею страха, — три дня назад, когда мама уехала на дачу, он напился и пытался приставать ко мне, я отбилась и убежала к бабушке.

Шеф насторожился:

— Твои родители не знают где ты?

Девочка перевела на него свои светлые глаза, в них мелькнуло удивление:

— Я им не сказала, а бабушка не общается с ними уже давно. Какая-то старая история.

— Что ты будешь делать, если твои догадки подтвердятся? Хочешь ли ты знать правду? Ведь она изменит твою жизнь полностью, пути назад не будет, — шеф вкрадчиво говорил о последствиях самостоятельного выбора.

Марина молчала добрую минуту, я читала ее колебания, и после девочка сказала:

— Моя жизнь уже изменилась, так я хотя бы смогу знать почему.

— Тогда я предлагаю такой вариант: сейчас мы уберём у тебя тревожность и поработаем с пусковым инцидентом — приставаниями отца, потом я связываюсь с твоими родителями и выясняю истоки проблемы. Я рассказываю тебе, что смог узнать, а ты самостоятельно принимаешь решение. Подходит?

Девочка кусала губы:

— А если они не захотят ничего вам говорить?

— Поверь, у меня есть рычаги давления на людей, — глаза шефа весело сверкнули.

— Тогда я согласна. Что мне нужно сделать?

— Дать нам контакты своей бабушки, родителей и свой номер телефона. А сейчас закрой глаза и снова представь ту сцену. Моя коллега Нина поможет тебе справиться с ней.

Марина закрыла глаза и снова начала рассказывать, теперь уже в подробностях, с помощью наводящих вопросов доктора Рабена, а я работала с эмоциями. Принимала, отсеивала, вычищала, забирала, посылала покой и умиротворение, убирала чувство вины за случившееся и меняла отношение к отцу с гадливого на равнодушное. Когда я закончила девочка, уже рассказывала какой-то светлый эпизод из детства, и улыбалась.

Я кивнула Дмитрию Евгеньевичу, сигнализируя, что закончила и бессильно откинулась на спинку стула.

В блокноте была нарисована бабочка с одним крылом, второе присутствовало в виде рваных ошметков. Эмоциональное поле девушки было основательно разбалансировано.

Мы задержались ещё на час: шеф вызвал такси Марине, назначил встречу изумлённым и обрадованным родителям, долго говорил с бабушкой девушки и, положив трубку, устало улыбнулся:

— Как я и думал, без грязного семейного белья не обошлось.

— Что же там произошло?

— А вот сейчас нам сами участники и расскажут.

Кира уже провожала к нам в кабинет мужчину и женщину — родителей Марины.

— Где она? — с порога начала кричать женщина, ярко накрашенная брюнетка с уложенными в узел волосами. Мужчина, высокий шатен с выпирающим пузиком, уже начинал лысеть. Я проанализировала их эмоции: тревога, надежда, усталость — это от женщины. Равнодушие, раздражение и лёгкий испуг — это от мужчины.

— Пожалуйста, Анна Романовна, успокойтесь, ваша дочь в безопасности, — доктор Рабен успокаивающе развёл руками, — я прошу вас присесть и мы поговорим.

Родители Марины сели в кресла напротив рабочего стола шефа.

— Меня зовут Рабен Дмитрий Евгеньевич, я психолог в центре психологической поддержки. Именно сюда сегодня обратилась ваша дочь за помощью. Или правильнее сказать ваша племянница?

Анна изумлённо взирала на него:

— Откуда вы…?

— У меня свои методы помощи моим клиентам, давайте решим, как лучше поступить. Марина настроена весьма серьёзно и уход из дома это доказал. Она не желает жить с теми, кто мало того, что лжёт, так ещё и угрожает.

— Доктор Рабен, что вы хотите сказать? Я никогда не угрожала моей дочери, более того, она девочка с довольно сложным характером и мне приходилось защищать ее практически от всего мира.

— А давайте спросим об этом у вашего мужа. Аркадий Иванович, что произошло примерно три дня назад между вами и вашей дочерью, ведь по документам она все же ваша дочь?

И тут от мужчины несло страхом, липким, неконтролируемым…

Он облизнул пересохшие губы:

— Ничего. Мы поругались, и она чуть не всадила в меня нож.

— Это неправда, и мы об этом знаем, более того, мы можем преподнести вам доказательства вашей лжи, — спокойно продолжил Рабен, — так что в ваших интересах рассказать своей жене самому.

— Что рассказать, Аркаша? — Анна повернулась к мужу и я ощутила догадку и ее неприятие — она догадалась, но не хотела верить очевидному.

Мужчина затравленно посмотрел на нас с шефом и начал:

— Анечка, ты не подумай, я случайно… выпил немного, тебя не было, а тут эта пришла… а у нас с тобой так долго не было… близости… и я ее ущипнул… ну… за попу…

— Давайте на чистоту, Аркадий, вы в полном сознании приставали к шестнадцатилетней девочке, и щипком за бедро дело не ограничилось. Я буду вынужден дать этому делу ход, что бы вы, Анна, не решили.

Женщина ошарашено молчала, я чувствовала ее неуверенность, растерянность и страх будущего.

— Поэтому предлагаю вам следующее: Марина переезжает к бабушке, к вашей маме, Анна, она поступает в университет, вы продолжаете поддерживать ее материально. Домой она больше не вернётся, девочка настроена решительно. И вы сами говорите ей правду, не стоит Марине узнавать интимные подробности семьи от чужого человека.

Наконец, женщина отмерла:

— Я развожусь, Аркаша, и если Марина будет настаивать на уголовном преследовании, я ее поддержу.

От мужчины повеяло бешенством и страхом, он выбежал из кабинета, стукнув дверью. А Анна будто сдулась, теперь на нас смотрела женщина лет на десять старше, чем зашла получасом раньше.

— Спасибо вам, доктор Рабен, я благодарна, что вы не оттолкнули девочку, хотя не обязаны были помогать. Я оплачу консультацию Марины.

— Не стоит, мне кажется, что ей понадобится ещё несколько сеансов, так что первый будет вам в подарок.

Анна попрощалась и вышла, в окно я наблюдала, что ее муж подошёл к ней на улице, а она лишь прошла мимо, не оглядываясь.

— Десять часов, длинный сегодня рабочий день получился, правда, Нина?

— Это так.

— Все отчёты уже завтра, пойдёмте, я отвезу вас, что-то вашего рыцаря не видно.

— Я ему отбой дала ещё два часа назад, было непонятно, когда освобожусь.

— Что ж, мы заслужили чашку кофе? Я знаю чудное кафе…

— Дмитрий Евгеньевич, — перебила нас заглянувшая в кабинет Кира, — я могу идти домой?

— Идите, Кира, и не повторяйте своих ошибок.

Домой к Стефану я попала ближе к полуночи, шеф отвёз меня в весьма милое место, там не обратили внимания ни на мой непарадный вид, ни на наш скромный заказ. Больше часа мы пили кофе с пирожными и слушали живую музыку.

Ключ не хотел проворачиваться, я уже забоялась, что ошиблась адресом или квартирой, когда дверь распахнулась, и на пороге возник Стефан:

— Нина, привет, что-то случилось? Почему так поздно?

— Мы с доктором Рабеном после работы посидели в кафе, вот я и задержалась, не думала, что ты будешь меня ждать, — я сняла туфли, с наслаждением пошевелив пальцами ног. Стефан присел на корточки и аккуратно взял мою ступню в руки и начал массировать. Божественные ощущения, я полностью расслабилась, и почти уснула, почувствовала, чтоСтефан взял меня на руки. Тяжёлый день все же сказался на мне — я положила голову ему на плечо и молча благодарила за то, что от парня ничего не было "слышно". Работать сейчас эмпатом, пусть даже пассивным, я была не в состоянии. Парень донёс меня до кровати и помог раздеться, я уже засыпала на ходу, кофе взбодрил меня ненадолго. Организм требовал восстановить силы. Когда Стефан деликатно вышел, я натянула футболку и нырнула в кровать. Завтра, все остальное будет завтра!

Стефан.

Мы с Ниной сидели на перроне в ожидании нашего скоростного экспресса. Как я и планировал, все дела удалось завершить за два дня. Хозяин мастерской отпустил меня с легким сердцем, по мою душу заказов не предвиделось. Нина получила наставления от Биг Босса, а накануне отъезда мы даже успели зайти в гости к Елизавете Рудольфовне.

Признаться, я до сих пор не верил, что моя маленькая уловка сработала, и Нина легко согласилась на поездку со мной. Я покосился на рядом сидящую девушку. Нина, уступив желанию надеть любимую юбку, облачилась в практичные джинсы, которые весьма аппетитно обрисовали стройные ножки. Короткий жакет с топиком и легкий шарф завершали милый образ.

Сейчас девушка с сосредоточенным видом что-то рисовала карандашом у себя в блокноте. Да, эта удивительная особа, как оказалось уже на вокзале, забыла взять с собой туалетные принадлежности, но не оставила дома свой мини-набор художника: набор карандашей, краски и толстый альбом. И сейчас её бережно упакованное богатство занимало практически все пространство пухлой сумки, лежащей рядом со скамейкой.

От созерцания чудесного вида меня отвлекла смена сообщений на электронном табло и мелодичный голос диктора, пропевшей, что наш экспресс подъезжает.

Я тронул Нину за плечо, обращая внимания, что нам пора, и подхватил яркий чемодан девушки. Мои же вещи были убраны в условно походный рюкзак на спине.

Улыбчивая проводница приняла наши билеты и показала, где посадочные места. Салон поезда был просторным, по два кресла в два ряда, разделенных проходом.

Усадив Нину в комфортабельное кресло с синей обивкой у окна, я утрамбовал наши вещи на специальной полке.

А девушка так и не выпустила альбом из рук.

— Волнуешься?

Нина слегка передернула плечами:

— Немного. Я ведь не уезжала из города.

— Тебе понравится, обещаю.

Нина дежурно улыбнулась и отвернулась к окну. Я не стал настаивать на общении, пусть соберется с мыслями. У поезда был плавный и бесшумный ход, так, что я даже успел выспаться, и нашу станцию встретил в приподнятом настроении.

На выходе из местного вокзала нас встречал секретарь господина Кенинга — Николас Спарк. Это был уже в возрасте седовласый мужчина, среднего роста и с прямой осанкой, выдававшей в Николасе бывшего вояку.

— Господин, Шефер, госпожа Гартман, рад приветствовать. Прошу в машину, я уполномочен довезти вас до усадьбы.

— Спасибо, Николас.

Мы сели в светлый салон серебристого автомобиля представительского класса. До Перламутровой усадьбы, находящейся на побережье, секретарь доехал без происшествий, и мы смогли насладиться потрясающими природными видами за окном.

По прибытии я помог выйти Нине автомобиля и с наслаждением наблюдал за сменой эмоций на ее лице. Еще бы! В первый раз при виде усадьбы я тоже потерял на мгновение дар речи.

Величественный трехэтажный дом, декорированный натуральным белоснежным камнем, включал в себя пять спален, семь отделанных мрамором ванных комнат, и отдельное крыло с комнатами для проживания персонала. Так же в нем находились тренажерный зал, кинотеатр, бар, развлекательная зона и примыкающий бассейн.

Но Нина остолбенела от художественного исполнения усадьбы. Не зря же она называется Перламутровая — по всему дому вился сказочный цветочный орнамент, составленный радужного перламутра: витиеватые побеги холодного сияющего цвета оплетали окна и стены.

Я взял Нину за руку и повел к парадному входу, где уже ждал нас Николас с нашим багажом.

— Цветочек, дыши глубже. У тебя будет время все рассмотреть.

— Стефан, это… это… У меня слов нет!

Я улыбнулся! Это девушка еще не видела двухметровых фресок с мифическими перламутровыми животными в гостиной.

Глава 19

Нина.

Два дня на сборы — да они издеваются! Я успела только получить банковскую карточку, принять текущих клиентов, посетить распродажу одежды — моё настроение настоятельно требовало сменить гардероб, и купить очки в новой оправе, благо линзы не требовалось делать под заказ. Поэтому Стефана встретила обновлённая Нина, в изящных очках, модных джинсах и новыми принадлежностями для рисования.

Мне все было интересно и цепляло взгляд: плавные линии экспресса, бархатистость сидений, необъятность и урбанистичность пейзажей, проплывающих за окном. Стефан куда-то отлучался прошлой ночью, я слышала щелканье замка, но полусонная не обратила внимание, а сейчас парень откровенно клевал носом и даже умудрился подремать за тот час, потребовавшийся нам на поездку.

Большинство эмоций пассажиров я пропускала мимо себя, тяжело постоянно жить чужими чувствами.

Мой телефон тихонько блямкнул, пришло голосовое сообщение от Даниила, я зашла в автоответчик: "Нина, нам поступил больной, с теми же симптомами, что и Роза. Он утверждает, что вы знакомы. Пожалуйста, набери меня, как сможешь. И… я соскучился".

Значок показывал отсутствие устойчивой связи, и я решила позвонить Даниилу уже из поместья.

Дорога пролетела быстро, я едва успела набросать особо понравившийся мне момент: маленькая девочка лет четырех обнимала телёнка где-то на деревянном перроне, она задорно и с интересом поглядела на остановившийся на пару минут экспресс и тут счастливая улыбка озарила ее лицо, она замахала пассажирам, невзирая на вдруг замычавшего телёнка, вскочила и побежала за уже отъезжающим составом. Чумазые в растоптанных сандаликах ножки мелькали, трепетало короткое платье, раздуваясь колоколом, а девочка бежала и смеялась.

Детское счастье искренне и всеобъемлюще, нет никаких преград к нему у обычного ребёнка.

В альбоме уже виднелись очертания одноэтажного здания вокзала, с табличкой-названием станции, несколько штрихов на поезд, пара чёрточек на перрон и тщательно прорисованная главная героиня-девочка, несущая счастье.

Дом, куда нас откомандировали, поразил меня, такое великолепие я встречала лишь в передачах о дворцах императоров.

Встретивший нас человек, Николас Спарк, не радовал общительностью, скорее наоборот, был весьма молчалив. Эмоции от него выходили скупые и чёрствые. Можно сказать я почти их не чувствовала: лёгкое раздражение по поводу небольшой пробки на дороге, удовлетворение от выполнения приказа хозяина и ничего по отношению к нам. Будто вёз он не двух людей, а, например, двух собак. Хотя, возможно, собаки бы удостоились большим проявлением чувств.

Ступив на землю, я ошарашено разглядывала дом, прекрасный, цветущий, с восточными нотками, он был произведением искусства. Только спустя несколько минут я вспомнила, что хотела позвонить Даниилу, пока мужчины разгружали машину, я отошла в сторонку и телефон весело проблямкал набираемый номер.

— Нина? — голос доктора был мегауставший.

— Да, Данил, это я, что у вас случилось?

— Один из моих пациентов утверждает, что знаком с тобой, некий Максим…

— Я знаю Максима, нашего участкового, что с ним случилось? — тревога охватила меня, Максим не из тех, кто любит прохлаждаться в больнице.

— На него было совершенно покушение, в этот раз он смог запомнить какие-то важные детали, но отказывается говорить их кому-либо, кроме тебя. Он не подпускает даже ментальных магов. Только повторяет, что ты в большой опасности и твоя смерть рядом с тобой. Нина, я переживаю, где ты? Почему ты не звонила после того вечера?

— Прости, Данил, события закрутились быстро, да и на работе цейтнот. Сейчас я в командировке, далеко от города, так что не беспокойся за меня. Я свяжусь со своим начальником, он попробует поговорить с Максимом.

— Хорошо, я буду ждать.

Я положила трубку и какое-то время просто отходила от новостей: мой знакомый в опасности, а я ничем не могу помочь. Попробую поговорить с Биг Боссом.

Гудки шли медленно, играя на нервах:

— Да? — Дмитрий Евгеньевич явно кушал.

— Простите, что отвлекаю, это Нина.

— Ниночка, у меня есть определитель, — рассмеялся он.

— E меня к вам будет несколько странная просьба.

— Что угодно, — шеф был настроен добродушно.

— Сейчас в больнице находится мой друг, вероятно, он пострадал от действий орудующего маньяка, но он хочет поговорить именно со мной, а я далеко, не могли бы вы помочь ему?

Начальник молчал с минуту:

— Я-то могу, а ты уверена, что он меня примет?

— Если вы скажите, что от меня, то вероятность есть.

— Хорошо, я попробую.

— Вы меня сильно обяжете.

Разговор с Боссом меня слегка поддержал, и я уже веселее смотрела на жизнь.

Нас со Стефаном поселили по соседству друг с другом, но не в смежных спальнях, за что хозяину отдельное спасибо.

— Это ему я должна помочь? — я кивнула Стефану на спину Николаса, уносящегося наш багаж.

— Нет, цветочек, Николас безобиден, он просто сухарь, а помочь надо другому человеку, Андрэ, впрочем, ты сама его узнаешь.

Он был прав, до вечера мы бродили по поместью и Стефан показывал мне доступные гостям комнаты и развлечения. Отдельно я отметила бассейн и библиотеку, не зря же по настоянию Стефана я купила купальник, довольно скромный на мой взгляд.

Комнаты были просто напичканы электроникой: датчики движения, пожара, объёма, проникновения, камеры почти в каждом углу и даже были дублирующие записывающие устройства, как шёпотом поведал мне Стефан. Так трудно было расслабиться, зная, что каждый твой взгляд, жест фиксируется и анализируется. Но парню удалось меня расшевелить и вот я уже смеюсь над его шуткой, и рассказываю свои редкие забавные случаи, происходившие в моей жизни.

— Нина, — посерьёзнел вдруг парень, — я провожу тебя до апартаментов, и буду ждать внизу, мы приглашены на ужин.

— Так официально, — улыбнулась я, — может мне и платье специальное надеть?

— Ты прекрасна во всем, — крепко сжал мою руку Стефан, — как бы ты не оделась — мне понравится.

Он потянул меня за собой вверх по лестнице, на второй этаж, а возле моей двери с неохотой отпустил мою руку, и ещё с минуту мялся, будто хотел что-то сказать или спросить, но так и не решился.

Стефан.

Я встретил Нину у начала широкой лестницы, меня переполнила гордость и восхищение. Девушка была одета в скромное черное платье длиной до колен, горловина была декорирована крупными антрацитовыми камнями, отсутствие рукавов Нина компенсировала легким палантином с морозным узором.

Обняв девушку за талию, я провел ее в обеденный круглый зал, где уже ждал нас хозяин поместья Андре Кенинг. Это был поджарый мужчина сорока пяти лет, немного выше среднего роста, на его лице с высокими скулами и тонкими губами всегда присутствовала чуть высокомерное выражение. Оценивающий взгляд дымчатых глаз прошелся по фигуре моей спутницы, но я заметил, что он быстро потерял к ней интерес. Господина Кенинга прежде всего интересовала собственная безопасность, и я уверен, что он уже знал всю подноготную девушки, и раз мы сейчас ужинаем, он признал, что его персоне ничего не угрожает.

На столе, сервированном старинным фарфором с сельскими мотивами, в кремового цвета посуде стояли разнообразные овощные закуски и главным блюдом — запеченная форель.

Фоном играла классическая музыка в исполнении струнных инструментов.

Хозяин дома дождался, пока мы слегка насытимся и начал разговор.

— Нина, можно я буду вас так звать, устроила ли вас комната?

— Господин Кенинг…

— Андре.

— Господин Андре, спасибо, комната очень удобная, а из окон открывается восхитительный вид на поместье!

— Я рад, юные девушки бывают у меня в гостях нечасто, не хотелось бы прослыть негостеприимным хозяином.

— О, об этом вам не стоит беспокоиться, — Нина нервно потеребила край палантина. — Какое у вас необычное имя. Ой, то есть оно очень мелодичное…

— Но не подходит ко мне? Ну, вы не первая это замечаете. Это все матушка, она была поклонницей творчества художника Андре Лона. А отец хотел назвать Александром, но не смог не уступить в желании любимой жене. Собственно, как раз матушка и привила мне любовь ко всему изящному и прекрасному. Да и идея с перламутром в декоре тоже её.

Господин Кенинг задумчиво посмотрел на свой бокал с белым игристым вином.

— О, я… Мне очень нравятся картины Андре Лонга, особенно его «Дама в красном под дождем»!

Глаза девушки под стеклами новых очков ярко заблестели.

Я улыбнулся про себя, хоть хозяин и выглядел, как глыба льда, глубоко внутри он был одиноким человеком с тонким художественным вкусом.

— Правда? — хозяин дома подозрительно глянул на Нину и скупо улыбнулся, — Вам повезло, у меня в малой гостиной висит как раз это полотно.

— Да? А я думала, что оно выставлено в Музее в Белграде!

— Ну, там находится весьма мастерски выполненная копия. А оригинал у меня, правительство, знаете ли, тоже нуждается в карманных деньгах.

— И нам можно на него посмотреть?

— Вам? Вам, Нина можно, пожалуй, я составлю вам компанию. А вот Стефан, будет занят тем, зачем я его пригласил.

Утвердительно кивнув, я твердо посмотрел в туманные глаза хозяина поместья.

— Да, господин Кенинг, у меня все готово, и завтра с утра смогу приступить к работе, не стоит беспокоиться.

— Знаю, иначе, вы бы здесь не сидели Стефан.

Господин Кенинг отложил салфетку и встал из-за стола.

— Стефан, Нина, спасибо, за замечательно проведенное время! Я откланяюсь, а вы вольны заняться, чем желаете.

И хозяин ушел из зала.

Я усмехнулся, конечно, можно заняться чем угодно, только не стоит забывать, что на тебя нацелены объективы множества камер.

— Нина, хочешь десерт?

— Нет, спасибо, я сыта.

— И, похоже, не только земной пищей?

— Да, это поместье, оно такое необыкновенное, мне не терпится сделать зарисовки.

— Я бы тоже сейчас сделал зарисовку, если бы умел держать в руках кисть. Нина, ты восхитительно выглядишь!

Я провел рукой по темным волнистым локонам: девушка оставила волосы распущенными, заколов только пряди у висков.

Щеки Цветочка окрасились в цвет заката.

— Я купила это платье в последний момент, оно с распродажи…

— Неважно во что ты одета, для меня ты прекрасна сама по себе, без лишней мишуры или платья, — я наклонился немного вперед, наши носы почти соприкоснулись.

— Кх-кх, — послышалось сухое покашливание со стороны.

Мы резко отпрянули друг от друга. На пороге стоял, прямой как палка, Николас Спарк.

— Господин Стефан, господин Кенинг просил передать вам небольшие уточнения, которые он решил внести.

И секретарь хозяина дома передал мне папку темного пластика с белоснежным листком, на котором, рукой господина Андре были написаны замечания по безопасности дома.

— Спасибо, Николас. Пожалуй, мы с Ниной пойдем спать.

— Да, — девушка поняла мой намек, — спокойной ночи, господин Спарк.

— Доброй ночи.

Мы поднялись к нашим комнатам. Нина нерешительно взялась за ручку своей двери.

— Стефан, спасибо, что взял меня с собой. Это очень красивый дом! Художник внутри меня сейчас умирает от восторга, — девушка широко и открыто улыбнулась, — а хозяин дома сама любезность, видно, что он хорошо воспитан, и нежно любит свою матушку.

— Да, Нина, ты не только хороша собой, но и проницательна. Наш хозяин очень привязан к своим родителям, особенно к матери, говорят, она была настоящей красавицей и музой для многих художников. Но, к сожалению, она ушла в еще более прекрасный мир десять лет назад.

— Сочувствую господину Андре.

— Ну, не будем о грустном, завтра будет новый день и тебя ждут новые впечатления.

Я приобнял девушку и коротко поцеловал ее в щеку.

— Приятных снов, Цветочек.

— Спокойной ночи, Стефан, — Нина опустила лицо и торопливо проскользнула к себе в комнату.

Я пару секунд постоял у закрывшейся двери и, сделав вид, что не заметил тонкой тени за углом, пошёл к себе в апартаменты.

Глава 20

Нина.

Ночь выдалась плодотворной — ещё несколько зарисовок в альбоме и пара набросков, заснуть удалось лишь ближе к рассвету, поэтому на завтрак я отправилась отчаянно зевая. Стефан не встретил меня и я, заплутав, растеряно бродила по дому, и Николаса приветствовала, как лучшего друга:

— Николас, — с облегчениям произнесла я, — вы как рыцарь, спасаете даму из беды. Стыдно сказать — не запомнила дорогу до столовой. А ещё художник, называется!

Неожиданно вояка улыбнулся, улыбка мгновенно изменила его лицо, сделав более человечным:

— Нина, это немудрёно, я начал более или менее ориентироваться здесь после полугода службы у Андрэ, до того ходил с нарисованной от руки картой и каждый раз вносил поправки, не надеясь на память. Пойдемте, я вас провожу.

Он повернулся, жестом предложив следовать за ним.

— Вы не знаете, куда делся мой спутник?

— Насколько я знаю, Стефан с раннего утра занялся своими непосредственными обязанностями — на этом настоял Андрэ. И Стефан был весьма опечален, что не сможет вас сегодня сопровождать. Ах, да, — снова повернулся ко мне бывший вояка, — он оставил вам записку.

Николас достал из нагрудного кармана свернутый вчетверо листок плотной, тиснённой бумаги и подал мне.

Я быстро пробежалась по ровным закруглённым строчкам: "Нина, я виноват, надеюсь смогу исправить положение позже, когда проект будет закончен. Я скучаю". И подпись: " Стефан".

Замешкалась, не зная, куда деть записку, и так и продолжила нести ее в руках.

Господин Андрэ уже восседал на своём месте, откуда хорошо просматривалось все помещение. Двое малозаметных сотрудников безопасности, слегка напряглись при нашем появлении, но, разглядев Спарка, потеряли к нам интерес. Их эмоции не были чем-то примечательным: скука, равнодушие и лёгкое раздражение.

Видно было, что Николас обладал здесь большой властью.

Андрэ галантно привстал, приветствуя даму, и обменялся взглядом со Спарком. Я чётко ощущала от хозяина повышенную тревожность и панический страх, съедающий его изнутри. Если бы я не была эмпатом, то не смогла бы сказать, что господин Андрэ настолько болен. Кажется, я начинаю понимать, про какого пациента мне говорили шеф и Стефан. Что ж, будем работать:

— Доброе утро, Ниночка, — приветствовал меня Андрэ, отодвигая стул напротив, — как вам спалось?

— О, я бы обманула вас, если бы сказала, что выспалась, но время было потрачено не зря: по приезду домой, я смогу создать несколько картин, посвящённых вашему поместью.

— Ниночка, мне бы хотелось увидеть ваши работы и, возможно, заказать у вас портрет. Я слышал, вы можете разглядеть суть вещей?

Я густо покраснела:

— Вы мне льстите, я обычная художница, может, чуть лучше понимаю человеческие страсти, не более.

— Тем не менее, я настаиваю.

— Что ж, вы можете увидеть их у меня дома, по договоренности.

— Хорошо, мы ещё обсудим эту тему, а сейчас давайте воздадим должное мастерству моего повара.

Завтрак был чудесный: ароматная яичница с хрустящим жареным беконом, наисвежайший паштет, душистый чай и тающие во рту гренки с джемом. Остальные блюда так же радовали взор и осязание, но больше в меня не влезло.

— Вы все ещё хотите посмотреть Лонга?

— Вы ещё спрашиваете! — чуть не взвизгнула я, — безусловно, я готова не спать ещё одну ночь ради этого.

— Таких жертв не потребуется, достаточно только согласиться, — усмехнулся господин Кенинг, — пойдемте.

И отодвинул мой стул, помогая выйти.

Картина была изумительной: на женском силуэте ярким пятном выделялось платье, выполненное размашистыми широкими мазками, заставляющими невольно отойти от шедевра, обозревая его издали. Лицо женщины было полускрыто от нас большими полами алой шляпы, в поле зрения зрителей попадала только улыбка. Дождь стирал границы предметов, но именно он заставлял поверить, что среди многочисленной серой толпы, эта женщина, подставившая своё лицо холодным струям, абсолютно счастлива. Миг совершенной свободы от условностей и кривых взглядов, я ей даже невольно позавидовала. В моей раковине было тесно и до открытого проявления моих истинных эмоций очень далеко.

Я грустно усмехнулась: я, та, что так легко считываю страсти и чувства других, не могу показать свои.

Кенинг тут же отреагировал:

— Вам нравится?

Я мельком взглянула на него, чтобы снова вернуться к картине:

— Вы ещё спрашиваете? Просто дух захватывает, я бы смотрела на неё вечно. Она такая… свободная…

— Что есть свобода? Мы сами строим вокруг себя стены, сами создаём границы, а после мечтаем выбраться за них, — Андрэ с любовью смотрел на женщину, его эмо-поле окрасилось в темно-зелёный цвет с оттенком циана по краям. Он успокаивался и наслаждался зрелищем и я поняла, что более удобного момента может и не быть.

— Господин Кенинг, — осторожно начала я, — у вас есть враги?

В зелени появились резкие бордовые всполохи.

Ох, как плохо, слишком топорно я работаю, и гнев мужчины мне тому подтверждение.

— У меня нет врагов, Ниночка, — сжал губы Андрэ, — но я пережил пять покушений, от последнего мне досталось вот это.

Он расстегнул рубашку на одну пуговицу и, отогнув ткань, показал длинный рваный шрам, уходящий вниз, от середины грудины.

— Ещё бы несколько минут без врачебной помощи и мы бы с вами не наслаждались бы беседой. С тех пор я более… тщательно выбираю друзей и слежу за своим здоровьем.

— Вы не расскажите мне, что случилось?

Всполохи исчезли, давая надежду мне продолжить спонтанный сеанс.

Господин Кенинг помедлил:

— Ниночка, эта тема не для девичьих ушей. Но если вы настаиваете…

— Я бы хотела услышать…

— Что ж, пойдемте, история длинная, не стоит держать вас на ногах.

Несколькими минутами спустя мы удобно расположились в малом кабинете, куда тут же были принесено все необходимое для чаепития.

— Здесь нет камер, они меня раздражают, — сказал Кенинг, наливая ароматный чай в изящную чашечку, — но камеры — это необходимое зло. Я обещал рассказать вам свою историю. Что ж, слушайте. Жили два друга, оба были молоды, горячи и глупы. Они считали себя братьями, ближе, чем кровные родственники. И как это обычно бывает, оба влюбились в одну и ту же женщину, красивую, уверенную в себе, опытную и невозможно притягательную. Она смеялась, когда оба парня встали перед нею и попросили выбрать, ибо сами они не в состоянии уступить ее другу, несмотря на столь близкую связь с "братом". И выбрала она того, чьи возможности были больше, кто мог обеспечить ей порхание, шик и исполнение любого каприза. И второй друг принял ее выбор, как казалось всем, но он продолжал наблюдать за парочкой. Не сразу, но счастливый избранник понял, что его спутницу интересует не он, не его улыбка, не его ум. Ей все равно на его чувства, мысли и желания, все, к чему стремилась эта женщина — материальные блага. Но он был молод и продолжал думать, что однажды все изменится. Что она оценит его Любовь. А потом… Потом она погибла, глупо, быстро и драматично, — Кенинг помолчал, собираясь с силами, и после продолжил, — и тогда в жизни убитого горем мужчины возник его друг, он бездоказательно считал, что "брат" убил его любимую и он начал мстить.

Андрэ горько улыбнулся:

— К тому времени друг уже обладал широкими возможностями и он не останавливался в своей мести. Я искал защиты у стражей порядка, я уговаривал безумца, я уезжал и прятался. Он находил меня, и все повторялось вновь и вновь. Я устал, я смертельно устал от погони, от больниц, от самой ситуации.

Андрэ уже не замечал, что начал говорить от первого лица, полностью обнажаясь передо мной, я же давно работала, снова и снова убирала старую обиду, вскрывала ее, как закрывшуюся воспалённую рану, чистила и оставляла лишь здоровую ткань, чтобы со временем она закрыла образовавшуюся в душе дыру. Ему становилось легче с каждым словом, негатив оседал во мне и превращался в ничто. Мне, кроме свинцовой усталости ничего не грозило, а господину Кенингу сеанс был жизненно необходим. Несмотря на весь его лоск и внешнее благополучие, душевное здоровье Андрэ давно балансировало на грани сумасшествия. Это выражалось в том числе и в маниакальном стремлении обезопасить себя ото всего мира.

Пауза затянулась, я оторвалась от изучения эмо-поля, выискивая неточности в работе, и вопросительно взглянула на господина Кенинга. Тот, потерявший свою уверенность в себе, сидел сгорбившись и смотрел в одну точку, куда-то в угол.

— Я бы посоветовала вам поспать, — решительно прервала я затянувшееся молчание.

Андрэ не ответил, и я поднялась с ощущением своей ненужности здесь. Уже на пороге меня догнал голос Кенинга:

— Нина, спасибо…

Я кивнула и, шагнув, почти выпала на руки, стоявшего охранника. Тот, растерявшийся в первое мгновение, во второе уже вызывал Спарка по рации. Тот прибыл мгновенно и сразу начал давать распоряжения. Через несколько минут я уже сладко почивала у себя в комнате, умудрившись пропустить обед и проснулась лишь к вечеру. Чувствовала себя как опытный эмпат, хвативший лишку. От Стефана по прежнему не было ни слуха, ни духа.

Стефан.

Я всегда неуютно себя чувствую на новом месте, поэтому долго вертелся и не смог уснуть на весьма удобной кровати, застеленной нежной льняной тканью с фактурным рисунком. А проснулся ранним утром, когда заря едва набросила полы розовой вуали на белоснежные стены усадьбы. Закончив утренний туалет и одевшись в белую футболку с легкими серыми брюками, я спустился первый этаж, где справа от лестницы в хозяйственном крыле находилась просторная кухня, хоть и выполненная в народном стиле, но напичканная современной техникой. Быстро сообразив себе бутерброд с тунцом и, справившись с громадиной кофе-машины, я, позавтракав в одиночестве, отправился в технический зал. Тишина в коридорах слегка нервировала, но я знал, что уж в этом доме находиться также безопасно, как и в стенах золотохранилища на горе Шайен.

Подходя к массивным дубовым дверям, я встретил вездесущего Николаса Спарка, который, не смотря на столь ранний час, выглядел до омерзения бодро и свежо.

— Господин Стефан, доброго утра. Господин Кенинг будет рад узнать, что вы уже приступили к работе.

— Здравствуйте, господин Спарк. Чего уж тянуть, чем быстрее я выполню свои обязанности, тем быстрее господин Андрэ сможет спать сном младенца.

Секретарь хозяина дома никак не отреагировал на мою реплику и, молча отвернувшись, подошел к стеновой панели, чтобы набрать код доступа и впустить меня в вытянутую комнату без окон. Свет включился автоматически, как только мы переступили порог.

— Николас, у вас не найдется ручки и листка бумаги, чтобы я смог написать Нине записку? Совсем забыл предупредить девушку, что работы будет много.

— Конечно, подождите минутку.

Господин Спарк, вышел из комнаты, а когда вернулся, то протянул мне листок плотной тисненой бумаги на папке-планшете и позолоченную ручку. Написав послание, я сложил листок и протянул его секретарю:

— Поработаете почтовым голубем? Передайте, пожалуйста, это Нине.

Николас даже бровью не повел, утвердительно кивнув, забрал у меня листок бумаги и развернувшись, вышел из комнаты. Замок двери едва слышно щелкнул, отрезая меня от окружающего мира.

Я оглядел «поле боя»: экраны мониторов слепо смотрели в ожидании, а нутро сервера приглашающе рыкнуло. Я размял пальцы и, сев в жесткий захват офисного кресла, приступил к работе.

Перекодировка шла гладко, но, как и обычно, я едва замечал, что происходит вокруг. На приставном столике появлялась и исчезала пища, необходимая для поддержания функциональности моего ценного интеллекта, но я едва ли помню, что попадало мне в рот. Заботился обо мне все тот же Николас, только у него и господина Кенинга был код доступа в эту комнату.

Закончив вносить последнюю строчку шифра, я встал с насиженного места. Вернее попытался: триллион иголочек замуровали затекшие ноги в ледяные оковы, поэтому пришлось заняться немного самомассажем, а уж потом на автопилоте искать свою комнату. Ночное небо за широкими окнами было мне ответом, что Нина была предоставлена сама себе весьма продолжительное время. Последней мыслью перед тем, как я отключился на мягкой подушке, была, что я безумно по ней соскучился.

Глава 21

Стефан.

Меня разбудила пронзительная трель горихвостки. Эта мелкая птичка с ярко-желтой грудкой и маслеными маленькими глазками, по меньшей мере, уже вечность настоятельно требовала от меня внимания. И получила, когда я запустил в ее сторону подушкой. Птичье пение прекратилось, но я не тешил себя надеждой, что это я помог птахе заткнуться, скорее всего, кто-то другой, например, из охраны спугнул горихвостку.

Часы на противоположной от кровати стене показали, что я как раз смогу успеть к трапезе. Быстро приведя себя в порядок, я бегом спустился в обеденный зал, где уже сидели цветущий мистер Кенинг и румяная Нина.

На столе стояли и радовали глаз тарелки с арбузным гаспачо, радужным салатом из местных овощей, рыбными рулетиками. А на десерт предстояло попробовать яблочный пирог с инжиром. В животе предательски забурчало, кажется, что не ел уже целую вечность.

— А, Стефан, хорошо, что вы успели к обеду. Вам полезно основательно подкрепиться.

Прежде чем сеть на место за столом, я наклонился и чмокнул девушку в атласную щечку. Глаза девушки заблестели.

— Похоже, что я что-то пропустил? Нина, прости, что заставил тебя скучать.

— Стефан, всё хорошо, в резиденции нашлось и для меня занятие. Господин Андрэ был любезен и показал мне «Даму в красном» Андрэ Лонга, она действительно потрясающая! А сколько я сделала зарисовок триптиха с перламутровыми сойками!

— Жаль, что я не могу разделить твоей любви к пернатым, — я мысленно скривился, вспомнив мелкую нахалку.

— А сегодня после завтрака Андрэ показал мне окрестности усадьбы и цветущий сад. Стефан, у меня даже голова закружилась от буйства красок… или от сногсшибательного запаха. Столько оттенков белого и розового я еще не видела!

Нина так горячо делилась впечатлениями, что мне на секунду стало даже завидно.

— Милая, я очень рад, что ты не скучала. Но, прости, сегодня мы уже уезжаем.

Плечи девушки расстроено поникли.

— Нина, Стефан, перед отъездом вы еще можете освежиться в бассейне, — предложил господин Кенинг.

Нина смутилась и с надеждой посмотрела на меня.

Я решил последовать нежданному приглашению господина Андрэ и согласился.

— Хорошо, мы успеем поплескаться и собраться, тем более, что наш экспресс отправляется только ближе к вечеру.

Трапеза прошла прекрасно, хозяин дома сидел довольный, словно кот, объевшийся сметаны, слушая, как Нина взахлеб рассказывала, что и как она напишет на будущих картинах, отображающих все местные красоты.

После обеда хозяин усадьбы откланялся, а мы с Ниной прошли на кушетку на открытой террасе, чтобы передохнуть от сытной пищи.

— Нина, я заметил, что Андрэ выглядел сегодня по-другому, это твоя работа?

— Ну, немного, господину Кенингу просто нужен был внимательный слушатель.

Я хмыкнул и приобнял девушку за плечи:

— Ах, Цветочек, не стоит быть столь скромной, ты действительно заслуживаешь похвалы. И думаю, я не буду далек от истины, если скажу, что доктор Рабен будет в восторге от того, как ты помогла человеку.

— Я… Стефан, не знаю, как мне это передать, мне это понравилось. Нет, конечно, я потом больше похожа на оживший труп, но видеть искры света, кружащие в ауре пациента после сеансов терапии, это невозможное счастье. Спасибо тебе, Стефан. За то, что помог познакомиться и уважать мой дар.

— Ээээ, стоп, я тут не причем, — я поднял в защите ладони вверх, — И вообще, нам пора поплавать! А вот в бассейне и можешь выразить свою благодарность.

— Пошляк!

Девушка шутливо ударила меня по плечу.

— А я что, я ничего, согласен просто на объятия.

Так, переговариваясь, мы дошли до крытого бассейна, облицованного глянцевой голубой мозаикой. Лазурная и прозрачная вода манила освежиться. Но сначала мы разделились на мальчика и девочку, и прошли в специальные комнатки для переодевания рядом с купальней. Переодевшись в плавки и взяв с собой полотенце, я вышел к бассейну. После появилась Нина. Девушке очень шел слитный алый купальник. Уф, кажется теперь это мой любимый цвет! Я не мог отвести глаз от стройной фигуры девушки с белоснежной бархатной кожей.

— Нина, ты, кажется, кое-что забыла?

— Что?

Девушка в недоумении начала себя осматривать.

— Солнцезащитный крем! Давай помогу нанести.

— Стефан, здесь не такое сильное солнце, да и от ультрафиолета защищает стекло, если ты не заметил.

— Заметил, — я широко улыбнулся, — Но попытаться стоило.

Нина закатила глаза и начала осторожно спускаться в воду.

Я не стал ждать, и, окатив девушку брызгами, нырнул в манящую глубину.

Наградой мне стал возмущенный визг!

— Стефан, я теперь ничего не вижу!

Я посмотрел на девушку: стекла очков были в водяных разводах.

— Подожди, — аккуратно и быстро сняв очки с Нины, я положил их на бортик на углу бассейна.

— И? Как же я буду теперь плавать?

— Со мной конечно, не дуйся. Если страшно, можешь закрыть глаза, — я протянул к ней руку.

Девушка раздраженно фыркнула, но подала руку в ответ. Так мы и поплавали недолго. Я не давал девушке потерять ориентацию в бассейне и да, свои долгожданные объятия тоже получил, что зарядило меня отличным настроением до самого приезда в город.

После бассейна мы собрали вещи, тепло попрощались с господином Кенингом, и предупредительный Николас вовремя привез нас на перрон, где мы за пять минут до отбытия успели сесть в свой экспресс. Поездка обратно прошла не в пример лучше предыдущей. Нина много улыбалась, делясь своими впечатлениями о южной резиденции. Нотки грусти промелькнули только один раз, когда девушка рассказала печальную историю любви господина Андрэ. А я просто наслаждался передышкой от хорошо проделанной работы, от близкого присутствия дорого мне человечка.

По приезду я, подхватив наши вещи, поспешил к остановке такси. Небо было уже окрашено в сине-лиловые цвета, и свет звезд несмело намекал, что не за горами ночная тишина. Мы уже оставили вокзал позади, когда у Нины настойчиво зазвонил телефон. Девушка приняла вызов, а, услышав, что ей сказали, смертельно побледнела и выронила аппарат и рук.

Нина.

Мы ехали в машине, а в моей голове билась одна мысль: "Максима больше нет, он умер!" Как это случилось, я не знала и потому ехала сейчас не домой, а в больницу. Стефан сочувствующе молчал, да я и не нуждалась в разговорах. Даниил встретил нас у входа.

— Ниночка, я хотел с тобой поговорить, — он покосился на Стефана. Тот поднял руки и молча отошёл от нас, впрочем, не выпуская меня из поля зрения.

Даниил подождал, пока мы останемся в относительном одиночестве и пригласил последовать за собой. Некоторое время мы шли молча.

— Как это случилось? — спросила я и не узнала свой голос: хриплый и чужой.

— У пациента были посетители, а потом… потом он просто не проснулся, — Даниил напряжённо смотрел вперёд на дорожку, освещенную редкими фонарями.

— Кто приходил к нему? — я остановилась возле двух лавочек.

— Человек, назвавшийся Дмитрием Евгеньевичем, твоим протеже. Потому я и хотел поговорить с тобой с глазу на глаз. Ты не находишь это странным?

— Что мой начальник встретился с важным свидетелем, который мне хотел что-то сказать, а потом Максим умер?

— Да.

— Я бы не хотела бы делать никаких выводов, пока не переговорю с шефом.

— Ты не сможешь с ним поговорить, его задержали по подозрению в убийстве Максима и остальных жертв маньяка.

Я долго молчала, собираясь с мыслями:

— Зачем ты так?

— Я не мог скрывать правду, а она такова, что он первый кандидат на роль убийцы.

— Где… Максим? — я не могла думать о нем, как о теле.

— Он передан в морг на вскрытие, завтра состоятся похороны, насколько я понял его мать.

— Хорошо, я, пожалуй, пойду. Спасибо, что уделил мне время, — я повернулась идти обратно к корпусу больницы.

Даниил догнал меня через пару шагов:

— Нина, — взял он меня аккуратно за руку, — я хотел ещё спросить: как насчёт нас?

— Нас, — я удивлённо и отстраненно посмотрела на доктора, — а разве "мы" были? Лучше обрати внимание на свою ассистентку. Она давно тебя любит. Извини, я тороплюсь.

Я пошла вперёд быстрыми шагами, оставляя мага-целителя за собой. Я не чувствовала у него ко мне никакого чувства, только огромную усталость. И помощница Даниила лучшая кандидатура, чем странная я. Он поймёт это со временем. А пока я улавливала шлейф тоски и грусти. Напьётся сегодня, к гадалке не ходи.

Стефан все так же прохаживался около машины, а на меня неожиданно навалилось ощущение полной нереальности происходящего. Я ощущала себя мертвецом, невесть как затесавшимся среди живых. Мертвым грузом лежало сознание, мысли вяло шевелились, а тело решительно стремилось исчезнуть с радаров. Мне захотелось вернуться к жизни так сильно, что я даже растерялась: вот же он, покой, стоит только расслабиться. А жизнь — это суета, бесконечная вереница событий и постоянное напряжение. Но единственное уцелевшее во мне желание — было желание жить. Вдохнуть полной грудью воздух, ощутить прикосновение любимых губ, зажмуриться от яркого тёплого солнца…

И я решилась. Подошла к Стефану и, обняв его, поцеловала, он мгновенно подхватил поцелуй и мастерски повёл меня в нем. Мы страстно целовались, пока не раздался автомобильный гудок такси, водитель утомился ждать влюблённых. Всю дорогу Стефан не отрывал от меня взгляд, а я держала его за руку, боясь передумать и снова вернуться в спокойный мир мертвых. Я не запомнила, как мы доехали, как поднялись наверх. В квартире Стефан не стал включать свет, в многочисленных зеркалах отражались уличные фонари и наши тела, вновь прильнувшие друг к другу. Дорожка из снятой и разбросанной одежды, бесконечные поцелуи, радость от обладания друг другом, ласки и стоны. Эта ночь изменила многое в моей жизни.

Заснули мы далеко за полночь, уставшие, но абсолютно точно живые и счастливые.

Утро было хмурым, я резко села на широкой кровати, и нащупала очки. Стефана рядом не было, а находилась я, судя по всему, в его комнате. Часы показывали десять утра, а записки рядом не наблюдалось. Пока я собиралась с мыслями и искала свою одежду, пришёл улыбающийся Стефан. В трусах и фартуке на голый, весьма спортивный торс. Я вновь невольно залюбовалась: как мужчина Стефан был сложен безупречно, даже излишне суховато. Но в силе его рук сомневаться не приходилось: на память пришли несколько довольно рискованных ночных поз, и я покраснела.

— Доброе утро, цветочек, — потянулся поцеловать меня Стефан. Я, немного представляя как выгляжу с утра, увернулась и убежала в ванную.

— Доброе утро, Стефан, — покричала на ходу, — сегодня похороны Максима, я бы хотела успеть.

Парень появился на пороге ванной с серьёзным выражением лица:

— Ваш участковый?

Я кивнула. Без очков мир казался нечетким и размытым. Паста отдавала насыщенным ментоловым вкусом.

— Дмитрий Евгеньевич задержан… — произнесла я, стараясь не смотреть на парня. Мне почему-то стало стыдно, будто это я виновата в произошедшем. Стефан замер на секунду, а после его лицо заледенело:

— Вот значит как! Ты не хочешь мне ничего сказать?

— Что? Я попросила его навестить Максима в больнице, потому что Максим хотел сказать мне что-то важное, после его визита Максим умер. Что тебе ещё хочется знать?

Мы сидели на кухне, где в чашках уже испускал пар бодрящий сливочно-горький кофе, а рядом стояло блюдо с бутербродами и сладостями.

— Что там произошло? — спросил Стефан, снимая фартук и аккуратно вешая его в шкаф.

— Я… я не знаю, правда. Максим встретил маньяка и вместо того, чтобы рассказать о нем полиции, попал в больницу. После встречи с Биг Боссом Максим умирает. Может Доктор Рабен и есть маньяк?

Я сама не верила в то, что говорила, но факты вещь упрямая.

Стефан переваривал информацию, вместе с приготовленным завтраком.

— Значит так, цветочек, я прошу тебя больше не светиться на улице. Нет, не прошу, умоляю! Ради меня и моего спокойствия…

— А как же похороны? Я бы хотела проводить Максима…

Стефан скрипнул зубами:

— Я отвезу тебя туда и заберу обратно, как только будешь готова — позвони. А я пока узнаю, как помочь доктору Рабену.

— Ты не веришь, что он преступник? — я как-то случайно оказалась на коленках парня, а его руки настойчиво гуляли под моей футболкой.

— Не верю и тебе не советую, он в своё время заменил мне отца, вытащил из очень сомнительной компании. Так что я просто обязан вернуть долг. Не думай об этом, цветочек. Ты просто должна остаться живой. Это все о чем я прошу. Я… ты мне очень и очень дорога, — Стефан заставил меня посмотреть на него и нежно, почти невесомо поцеловал, — ты сама не представляешь насколько.

Я снова смутилась, ощущая в горле непрошенный ком и слезы.

— Я постараюсь, — сказала я, — сейчас позвоню матери Максима, узнаю куда ехать.

Пока я дозванивалась до убитой горем женщины, Стефан успел убрать со стола, оделся и ждал меня.

Я медленно опустила руку с телефоном, оттуда доносились короткие гудки. Это очень тяжело общаться с людьми, потерявшими близкого, но выбора не было. Чёрная юбка с серебряными вставками, чёрная блуза, и я готова ехать. Стефан тактично не расспрашивал меня ни о чем, лишь пытался развлечь светскими разговорами. А перед входом на кладбище обнял и тихонько спросил:

— Ты уверена, что хочешь пойти одна?

Я кивнула, с ним я ощущала себя слабой, а сейчас это только мешало бы.

— Хорошо, заеду по звонку.

Он поцеловал меня в лоб, медля отпустить, но ему пришлось это сделать.

Глава 22

Нина.

Похороны длились вечно. Тоска, горе, грусть, равнодушие, нетерпение и даже злость, все смешалось в людской толпе. Я не смогла закрыться от эмоций такой силы и сейчас стояла полностью раздавленная. Среди людей мелькнула знакомая фигура, но присмотревшись я подумала, что обозналась и тут же выкинула происшествие из головы. Мне было физически тяжело быть здесь, и я набрала Стефана, механический голос ответил мне, что "абонент находится вне зоны действия сети". Что ж, общественный транспорт никто не отменял, и я пробраласьна выход, последний раз оглянувшись на толпу, кидающую землю в раззявленный зев свежей могилы.

Ключи неловко стукнули меня по пальцам, когда я достала их из сумочки. Стефана ещё не было, и тишина действовала на меня исцеляюще. Я прошлась по квартире и села за этюдник. Мне снова захотелось привнести в мой день немного жизни. Я взялась за наброски, сделанные в поместье господина Кенинга. Солнечные блики, застывшая красота — то, что доктор прописал.

Я так увлеклась, что едва обратила внимание на скрежет ключей в замочной скважине. С улыбкой соскользнула с дивана, осторожно, стараясь ничего не испачкать руками в краске, и выбежала в коридор. А там моя улыбка погасла: на пороге стояла эффектная девушка, та самая, которую я встретила в больнице. Кажется, ее зовут Ангелина.

Судя по ее явному удивлению, встретить меня здесь она также не ожидала.

Стефан.

В то, что доктор Рабен убил Максима, я не верил ни капли. Человек, который заменил мне отца, просто не мог оказаться безжалостным убийцей. Поэтому я должен был сделать всё мыслимое и немыслимое, чтобы доказать обществу и себе невиновность Дмитрия Евгеньевича.

И я знал, кто мне сможет в этом помочь. Достав телефон, я набрал номер, которым мог пользоваться только в исключительных случаях. Пошел сигнал вызова, а потом сухой и немного уставший мужской голос сказал:

— Максимилиан Лерой слушает.

Я был очень рад, что недоброжелателям так и не удалось потопить этот эсминец, который с артиллерийской точностью наносил удары по преступному сообществу города.

— Макс, мне нужна твоя помощь.

— Стефан! Что случилось?

— Доктор Рабен задержан.

— Знаю. Его дело ведет дознаватель Алексей Маркович Эдгардт.

— Я хочу поговорить наедине с Дмитрием Евгеньевичем.

Пара секунд тишины была мне ответом. А потом появилась надежда:

— Стефан, у тебя будет пять минут, не больше. И Стефан, я рассчитываю на твое благоразумие. Но для начала, поговори с Алексеем Марковичем, я предупрежу его о посетителе.

— Спасибо, Максимилиан.

Отключившись, я в изнеможении прислонился к кирпичной стене цветочной лавки. Сердце выбывало отчаянную дробь. Сделав пару глубоких вдохов, я приказал себе собраться и сосредоточиться на поставленной цели.

Надев шлем, помчался на мотоцикле к Следственному комитету на Северной улице. Фасад четырехэтажного здания был облицован синим мрамором, в пасмурную погоду, испускавшим мерзлый свет. Храм справедливости и беспристрастности, в обычное время внушавший мне только холодное отчуждение, сейчас казался местом, где я смогу разрушить стену отчаяния, которая со скоростью света по воле неизвестного злого гения, начала окружать меня. Сейчас только теплые воспоминания об объятиях чистой души не давали мраку поглотить мое сознание.

Я стремительно вошел внутрь учреждения и был остановлен дежурным. Высокий мужчина с короткой стрижкой светлых волос, в строгих очках и при погонах младшего лейтенанта после тщательного изучения предъявленного мною паспорта, выдал одноразовый пропуск и рассказал, как я смогу найти дознавателя Эдгардта.

Поднявшись по широкой лестнице, застеленной красной ковровой дорожкой, на третий этаж, я прошел вдоль бесконечной вереницы дверей и остановился у идентичной сестры предыдущих, но под порядковым номером двести двадцать четыре. Именная табличка гласила, что это кабинет старшего дознавателя Следственного комитета. Постучав костяшками пальцев и услышав приглашение, я переступил порог небольшого кабинета. Практически всё пространство чуть вытянутой комнаты занимали широкий стол и высокий шкаф с полками, на которых идеальными рядами выстроились алые тома государственного законодательства.

За столом сидел полноватый мужчина предпенсионного возраста. На круглой голове вызывающе блестела лысина, окруженная коротко стриженными темными волосами с проседью. Щеки и подбородок Алексея Марковича были гладко выбриты. Близко посаженные глаза неопределенного цвета с повышенным вниманием следили за мной, пока я устраивался на стуле для посетителей.

— Господин Эдгардт, здравствуйте, я Стефан Шефер.

— Здравствуйте, наслышан. Так по какому поводу вы решили со мной встретиться?

— На каких основаниях вы объявили доктора Рабена маньяком?

Дознаватель удивленно поднял брови вверх и сплел пальцы рук в замок.

— Молодой человек, сбавьте тон. Я никогда так не утверждал. Доктор Рабен задержан, пока ведется дознание по делу смерти участкового полиции Максима Николаевича Воронова и не более. Пока…

— Но, как… Ведь в утренней газете написали, что у Следственного комитета появился кандидат на роль маньяка, убивавшего девушек и, как оказалось, прервавшего жизнь Максима!

— Журналисты порою живут тем, что ловят слухи. Я не могу вам рассказать весь ход расследования. Но замечу, что вы сейчас здесь, а я ведь не посылал, Стефан, вам повестку.

— Простите, — я смутился, — Алексей Маркович, я знаю Дмитрия Евгеньевича уже очень давно, этот человек фактически заменил мне отца. И я вас уверяю, что он не мог совершить то, в чем бы вы его не подозревали.

— Для того и ведется дознание, Стефан. Доктор Рабен хоть и обладает лишь зачатками ментального дара, является так же хорошим психологом и гипнотизёром, вы уверены сейчас, Стефан, в ясности своего сознания и верности утверждений?

— Да, и могу дать присягу, если понадобится. Действительно, у Дмитрия Евгеньевича есть уникальный дар, но он всегда использовал тогда и сейчас его только во благо! Ведь это именно он выбил из Муниципалитета средства на постройку Центра экспериментальной психологии.

— Что ж, вот и выясним. Вы знаете, зачем доктор Рабен пошел к Воронову? Они ведь не были ранее знакомы.

Последнее заявление звучало больше утверждением, чем вопросом. Я напрягся, не хотелось впутывать Нину, но другого выхода не было, ведь правда всё равно всплывет.

— Дмитрия Евгеньевича попросила Нина Гартман, его помощница и моя девушка.

Я сделал значительную паузу.

— Продолжайте, Стефан.

— Нина рассказала мне, что ей позвонил лечащий врач Максима по просьбе последнего и попросил приехать. Но так как мы были в это время на юге, то Нина попросила уже доктора Рабена навестить знакомого.

— Хорошо. Ваши слова подтверждаются свидетельскими показаниями.

— Больше я ничего не знаю. И хочу поговорить с Дмитрием Евгеньевичем.

— Вообще-то это запрещено, но за вас поручились, и пять минут у вас есть. Идите за мной.

Алексей Маркович поднялся и, закрыв кабинет, повел меня к лифту у боковой лестницы. Тут есть лифт?! Мое незнание легко разрешилось, в кабине были только две кнопки: наверх и вниз. Дознаватель нажал нижнюю и потом, выйдя из кабины, я понял, что попал в подвальное помещение, где содержали подозреваемых. Сначала была комната контроля.

Дознаватель Эдгардт посмотрел на меня и дружелюбно сказал:

— Стефан, надеюсь, вы понимаете, что по нашим правилам мы не можем мага, содержать в обычной камере?

Дождавшись утвердительного кивка от меня, Алексей Маркович продолжил:

— Его камера усилена сплавом спектрума, а также отражающими заклинаниями. Для вашей же безопасности сдайте все личные вещи.

Я положил на металлический лоток связку ключей, портмоне, телефон.

— Снимите, пожалуйста, еще ремень и шнурки ботинок, — сказал дюжий охранник изолятора в форме.

Я выполнил требование. После охранник убрал мои вещи в ячейку скрытого сейфа.

— Ну что ж, Стефан, — напутствовал меня дознаватель. — Вижу, что вы серьезный и честный молодой человек, надеюсь, что между нами не будет тайн, которые вы можете узнать в предоставленное время.

Я промолчал, и постарался скрыть эмоции на лице.

Эдгардт кивнул охраннику и тот, проведя нас сквозь несколько блоков безопасности с решетками, оставил меня одного в камере доктора Рабена.

Дмитрий Евгеньевич выглядел неплохо, но его лицо осунулось и посерело.

— Стефан, мальчик мой, ты здесь!

— Дмитрий Евгеньевич, не волнуйтесь, я вытащу вас отсюда, — я крепко обнял мужчину.

— Стефан, я не убивал того пациента!

— Я знаю, знаю. С вами хорошо обращаются?

— О, не беспокойся, двадцатидневная диета мне не совсем не повредит, — доктор Рабен грустно улыбнулся.

— Двадцать дней?

— Столько меня могут держать в камере, если у следствия так и не появятся более веские улики.

— Биг Босс, ну что вы, я докажу вашу невиновность!

— Ты все-таки мне веришь?

— Всегда! Пришла моя очередь вернуть вам долг! Дмитрий Евгеньевич, расскажите, что произошло?

— Позвонила Нина, попросила проведать в госпитале своего друга. Я согласился и отдал распоряжения секретарю, чтобы узнала подробности. После поговорил с лечащим врачом и получил разрешение. Когда я вошел в палату, этот юноша, Максим, крепко спал.

Доктор Рабен стал нервно расхаживать по камере.

— Проведя первичный осмотр, я понял, что его аура изрядно потрепана и изорвана. Но я принял решение, не беспокоить пациента и вышел в коридор, где попросил дежурную медсестру позвонить мне сразу, как Максим будет в состоянии со мной побеседовать. У меня еще была назначена частная встреча, я спешил.

— Все в порядке, Дмитрий Евгеньевич, вы не виноваты.

— Я… я не знаю, может, стоило узнать, что так волновало молодого человека?

— Не корите себя, это настоящий убийца виноват!

— Да, еще… доктор Рабен нахмурился, — уже в холле я чуть не столкнулся с твоей бывшей пассией, как же ее звали? Анжеликой?

— Ангелиной?

— Да! Она выглядела крайне возбужденной и встревоженной.

Нина.

Ангелина пришла в себя первой:

— Кто ты такая? Ты воровка?!

— Нет, — спрятав грязные руки за спиной, начала оправдываться, — я здесь живу.

— Это невозможно, — от блондинки пахнуло злостью и тревогой, — здесь живет мой парень, Стефан. Мы немного повздорили, но все уже позади и я вернулась.

Ангелина прошла в холл и остановилась у одной из зеркальных дверей:

— Здесь моя верхняя одежда, — открыла она купе, потом прошла в гостевую спальню, — здесь мои вещи. Теперь понятно, почему он так не хотел давать твои контакты, чтобы не выплыло, что он мне изменяет.

Она открыла резную дверь шкафа, и действительно там лежали женские вещи и мелочи. В моих глазах потемнело от осознания насколько низко я пала, предлагая себя парню, у которого уже была девушка. Только вот непонятно, чем руководствовался Стефан, добиваясь от меня расположения.

Впрочем, уже неважно, нет больше смысла оставаться в этой квартире.

Я с трудом разлепила губы, чтобы сказать:

— Я сейчас уйду.

И начала механически собирать этюдник, кисточки, вещи. Благо не успела ещё вытащить всё из чемодана после нашей со Стефаном командировки. Воспоминание отозвалось тупой болью в сердце, я не ожидала подобного предательства со стороны любимого человека.

Я настолько погрузилась в свои переживания, что не заметила всполохи торжества и радости в ауре блондинки. Анализировать ее психологическое состояние у меня не было никакого желания.

— Ключи верни, — догнал меня на пороге приказ, — я не хочу, чтобы нас со Стефаном потом ограбили.

Ангелина поджала губы и тряхнула волнистыми волосами.

Я передала тяжёлую связку и попросила:

— Передай ему…

— Ты что? Издеваешься? Мало того, что с моим парнем кувыркалась, ещё и просишь ему что-то передать? Пошла вон отсюда! — гримаса ненависти исказила красивое лицо, превратив его в лицо злой ведьмы.

Чемодан бодро катился за мной, простукивая все стыки уличной плитки. Тук-тук-тук-тук. Бесконечно бы шла и слушала, потому что, когда я остановлюсь — реальность вновь меня догоняет, а так можно идти и представлять себе, что это все лишь мне приснилось. Стефан, Рабен, смерть Максима…

На этом месте мои мысли споткнулись, и я поняла, что убежать можно от всего, но от смерти не убежишь. Надо найти себе силы принять ситуацию и жить дальше. Не я первая, не я последняя, кого обманывает парень ради секса. Жаль, что это выяснилось только сейчас, когда я успела вкусить радость его ласк и нежных слов. Перед глазами стоял Стефан, потому-то не сразу поняла, что в кармане надрывается сотовый телефон. Остановилась, поднесла к уху:

— Да?

— Нина Гартман?

— Да, это я.

— Вас беспокоит старший дознаватель Эдгардт Алексей Маркович. Я хотел бы вызвать вас на беседу по поводу смерти Воронова Максима Николаевича.

— Когда?

— Если позволите, то прямо сейчас.

Я огляделась, оценивая своё положение:

— Я смогу быть примерно через полчаса, вас устроит?

— Да, Нина, приходите, я вас дождусь. Кабинет двести двадцать четыре, пропуск я вам выпишу и оставлю на проходной. До свидания.

— До встречи.

Я уставилась на серебристую трубку телефона и неожиданно разозлилась на неё. Подарок лицемера Стефана.

— Это тебе, Ниночка, я беспокоюсь о тебе, Ниночка, — бормотала я, тщательно втаптывая осколки бывшего телефона в асфальт подошвой ботинка. Идущий мимо мужчина усмехнулся, а две девушки глянули с испугом и ускорили шаг. Не исключаю, что была в тот момент похожа на безумную. Растрепанная особа, с чемоданом в руках, со слезами топчет сотовый телефон. А мне было наплевать на чужое мнение, от эмоций других людей я закрылась и варилась исключительно в своём горе.

До Следственного Комитета я шла быстро, не давая себе передумать, ведь больше всего мне хотелось не общаться с людьми, а очутиться на необитаемом острове и там спокойно пережить предательство.

Слезы высохли, оставляя после себя целебную пустоту, поэтому к дознавателю Эдгардту я поднялась почти спокойная.

— Здравствуйте, Алексей Маркович. Я Нина Гартман.

Полный лысоватый мужчина оторвался от пухлой папки и поднялся при моем появлении.

— Нина, проходите, спасибо, что откликнулись. Вы куда-то уезжаете? — кивнул мужчина на мой чемодан.

Я смутилась:

— Нет, забирала вещи от приятеля. Что от меня требуется?

Дознаватель жестом пригласил присесть в кресло напротив и начал:

— Я хотел бы уточнить кое-какие уже известные нам моменты. Например, правда ли, что вы встречались с маньяком лицом к лицу? Кстати, вы не против? — он кивнул на записывающий магический кристалл. Я отрицательно покачала головой.

— Если вы про случай в Городе Солнца, то нельзя так сказать: лицом к лицу. Я только помогла предотвратить преступление. Кстати, Макс тоже тогда там был.

— Именно поэтому я и заинтересовался вами. Вы эмпат, вы видели маньяка, у вас творческая профессия, вы молода и красива, вы как никто другой подходите на роль жертвы маньяка. Но он не трогает вас, почему?

— Я… я не знаю, — я растерялась, судя по его словам, я должна была давно быть на погосте.

— Может потому что маньяк из вашего ближнего окружения и благоволит вам? С кем вы познакомились недавно? Не более полугода назад.

— Доктор Рабен, Стефан Шефер, Даниил доктор-маг из больницы, — я задумалась, вроде список полный, — но я могу поручиться за каждого, что он не убийца.

— Ниночка, — устало протянул Алексей Маркович, — знали бы вы, насколько убийцы бывают не похожими на убийц, перестали бы вообще общаться с людьми. Стены этого кабинета видели и хрупкую девушку, убившую своего мужа, и подростка, убившего своего приятеля, и старушку, убившую почтальона… я могу долго перечислять. Поэтому я верю лишь фактам, никаких эмоций в работе я не допускаю.

Я приоткрыла свой барьер: действительно от дознавателя веяло напряжённостью, сосредоточенностью и желанием разобраться.

— Что будет с доктором Рабеном?

Дознаватель с интересом взглянул на меня:

— Думаю, что сегодня он выйдет по подписке о невыезде. Никаких доказательств его вины я не нашёл, кроме слов лечащего доктора жертвы

— А что вы хотите от меня?

— Расскажите все с самого начала, — попросил Эдгардт.

Я задумалась и начала говорить: о сломанном чемодане, о снах, о преследующем меня мужском абрисе, о Максе, о Розе, о той пострадавшей девушке, о ненависти от тёмной фигуры убийцы.

Дознаватель терпеливо выслушал, не перебивая, лишь делая пометки у себя в бумагах.

— Вы могли бы восстановить рисунок ауры маньяка? — задал он неожиданно самый верный вопрос.

— Ауру? Могу, конечно, я художник, запоминаю такие вещи автоматически.

Эдгардт пододвинул ко мне коробку цветных карандашей:

— Прошу вас, Нина.

Я рисовала больше часа, периодически прикрывая глаза, чтобы вспомнить ускользнувшие детали. Действительно, в тот напряжённый момент я вместе с эмоциями, уловила и рисунок ауры. Благополучно забыв об этом в суматохе. В голову пришла мысль, что, если бы я вспомнила об этом сама, Макс был бы жив. Смахнула непрошеные слезы и продолжила рисовать.

— Вот, все, что смогла вспомнить, — пододвинула я результат дознавателю.

— Это даже больше того, на что я рассчитывал, — улыбнулся Эдгардт, — вы весьма ценный свидетель. Вам есть где пожить несколько недель вне дома?

— Зачем? Неужели на меня будут охотиться?

— Я не исключаю этого. Так что?

— Я могу попросить одного человека приютить меня, но не знаю, как он к этому отнесётся.

— Пока не переговорите и не узнаете.

— Вы позволите? — кивнула я вопросительно на городской телефон.

— Да, звоните.

Достав из сумки визитку господина Кенинга, я набрала его номер.

Глава 23

Стефан.

Я вышел из высоких дверей Следственного Комитета в растрепанных чувствах. Я смотрел прямо в глаза доктора Рабена, когда он признался, что не совершал убийства Максима. И я ему окончательно поверил в этот момент. Но тогда кто же убийца? Связана ли смерть участкового со смертями девушек в городе? Или он мог увидеть или услышать, что-то совсем другое? Я еще не определился с чего начать поиски, необходимо было хорошенько все обдумать. Сев на свою стальную птичку, я поехал домой. Ведь дома меня ждала Нина. Я так надеялся найти временное утешение в ее нежных объятиях. Посмотреть в любящую глубину бездонных глаз. Снова и много раз подряд пробовать мягкость и сладость девичьих губ.

Мои мысли подгоняли меня вверх по лестнице. Скорей, скорей: стук каблуков по ступеням отсчитывал секунды до того, как я в нетерпении вставлю твердой рукой ключ в замочную скважину и открою дверь, позвав в глубину квартиры:

— Нина!

Тишина была мне ответом. Не может быть, в это время девушка должна была быть дома! Но в прихожей не было ее обуви. Я прошел вглубь квартиры, в зале горел свет. А там меня ждал сюрприз: Ангелина в откровенном наряде сидела на диване и улыбалась. Волна недоумения и гнева поднялась во мне мгновенно, и я с трудом сдержал ее падение, прошипев вопрос:

— Что ты здесь делаешь?

— Стефан, милый, ну а где мне еще быть? — Ангелина переложила ногу на ногу, и в попытке удержания маски соблазна на лице, вальяжно откинулась на спинку дивана, — я бы сказала, что я там, где мне и положено быть — рядом с тобой.

Мурлыкающие нотки в голосе женщины заставили сжаться мои пальцы в кулаки.

— Где Нина?

— Кто?

Я сделал шаг вперед, и Ангелина, молнией слетев с места, отскочила к окну.

— А, та прошма… юная особа в краске? Не знаю, она мне не докладывалась, забрала свой чемодан и молча вышла за дверь.

Ангелина не выдержала моего прямого взгляда, и отвела бесстыжие глаза в сторону.

— Зачем тебе эта ручная собачонка? Ведь нам так хорошо было вместе. Я была неправа, давай начнем сначала.

Я с усилием разжал сведенные пальцы.

— Значит так, я в последний раз вижу тебя в своем доме. Сейчас я ухожу, а ты через десять минут собираешь свои вещи, себя и свои радужные мечты в расчетливой голове, и выметаешься вон. Из квартиры. И из НАШЕЙ жизни. Ключи оставишь в почтовом ящике.

Я резко развернулся и вышел вон, почти не сорвав злость на входной двери.

Ангелина! Бездна побери эту несносную бабу. На бегу достав телефон, я глянул на дисплей. Были пропущенные вызовы от госпожи Неждановой и Нины. Набрав номер девушки, я услышал только ввинчивающийся в мозг звуковой сигнал, что абонент недоступен или находится вне доступа сети.

Волна сорвалась вниз, сметая мой самоконтроль. Несколькими ударами кулака, я сломал пополам удобную деревянную скамейку у подъезда. Боль в руках охладила горячую кровь, превратившую мои вены в горящие потоки ненависти. Потом. Я потом извинюсь перед жильцами и отремонтирую скамейку. Сейчас, наспех перемотав ссадины носовым платком, я сел на мотоцикл и помчался к Елизавете Рудольфовне.

Госпожа Нежданова очень удивилась, увидев на пороге своего дома:

— Стефан, на тебе лица нет!

— Нина, она у вас?

— Нет, Стефан, успокойся, расскажи, что случилось!

— Потом Елизавета Рудольфовна. Вы звонили мне, я не мог ответить.

— Да, Дмитрия Евгеньевича же забрали, я хотела узнать, что ты узнал?

— Не волнуйтесь, доктор Рабен не виновен, я потом вам расскажу, мне надо найти Нину.

Не услышав, что мне сказала госпожа Нежданова в ответ, я, сбежал по ступеням на дорогу.

Мысли, подобно пойманным в спичечный коробок муравьям, метались в голове. Куда могла поехать Нина?

Оглушительно взревел мотор мотоцикла, уносящего меня по направлению к дому девушки.

Приехав на место, я стремительно поднялся вверх по ступеням. Надежды с хрустальным звоном разбились о глухую стену тишины в квартире, несмотря на мою настойчивость в терзании дверного звонка.

На шум вышла соседка из квартиры напротив.

— Эй, чего шумишь! Я сейчас полицию вызову!

Я постарался добавить голосу нотку дружелюбия:

— Здравствуйте! Здесь живет девушка, ее зовут Нина. Я беспокоюсь о ней. Вы знаете, она приходила сегодня домой?

Суховатая женщина в возрасте с острым носом подозрительно меня оглядела.

— Ну, допустим, я знаю такую. Но я ей не наседка. Может, приходила, а может, и нет!

Потом, что-то увидев во мне, соседка секунду помялась и выдала:

— Нет, сегодня ее не было. Я внука жду, поэтому часто заглядываю в дверной глазок, и точно бы заметила, если бы девушка вернулась.

— Спасибо! Спасибо Вам большое. Если вы встретите Нину, передайте, пожалуйста, ей, что Стефан ее ищет. Нам очень надо поговорить.

— Эй, а что случилось-то? — глаза женщины сверкнули любопытством.

Я проигнорировал вопрос.

— Вы хорошая женщина, до свидания!

Я сбежал вниз, чтоб у мотоцикла задуматься: куда еще могла пойти девушка на ночь глядя? Ведь у нее нет родных в городе. Друзья? Я с ними не знаком. Как же еще мало я знаю о близком человечке. Бывший парень? Скрипнув зубами, снова послал свою птичку в полет.

Мне повезло, и доктор Даниил дежурил сегодня в госпитале. Затащив мужчину в так удачно подвернувшуюся подсобку, я, схватив доктора за грудки, спросил:

— Где Нина?

— Эй, вы, что себе позволяете!

— Просто ответь на вопрос: ты видел сегодня Нину?

Кто это сейчас зарычал? Я? Внутренняя тьма согласна кивнула, в предвкушении потирая костлявыми руками. Разберусь с ней потом.

А зрачки мужчины расширились от страха:

— Ннннет, сегодня я её не видел. А при чем здесь я?

— При том, что ты клеился к моей девушке!

— Ну, я же не знал, да и Нина сказала, что у нас с ней ничего не может быть.

Я поставил доктора на пол и разгладил складки халата на груди.

— Вот и славно. Пусть так и останется в будущем. А сейчас, если ты все-таки встретишь Нину, то просто передашь ей, что Стефан хочет с ней поговорить. Хорошо?

— Эээ, хорошо, я передам… Естественно, если встречу девушку… случайно.

Кивнув мужчине на прощание, я ушел прочь.

Скоро наступит ночь, и неизвестный маньяк будет рыскать по опустевшим улицам в поисках новой жертвы. А Нина где-то в городе, совсем одна и без защиты. Мои плечи в отчаянии опустились.

Наставник:

Почему эта тварь ещё жива? Абрис не может меня так подвести! А что если он не планирует выполнять заказ? Тогда придётся все сделать лично и… избавиться от Абриса. Жаль, он хороший ученик, хоть и с норовом.

Нина.

Я ехала на заднем сидении чёрного автомобиля. У меня было время обдумать свои дальнейшие действия, три часа я провела, ожидая Спарка, на парковой скамейке. По-моему, тот же самый парк, где была попытка внушения одной из пострадавших девушек — Розе.

Когда Николас подошёл, я уже была полна решимости изгнать Стефана из своей жизни и стать счастливой вопреки ему.

— Добрый вечер, Нина, простите, что заставил вас ждать, на двадцатом километре трассы авария, перекрыты все полосы. Господин Кенинг уверен, что я не умею обращаться с юными особами, потому приехал лично. Пойдёмте, он ждёт вас в машине.

Я кивнула, Спарк легко поднял мой чемодан и понёс его к автомобилю. На заднем сидении действительно сидел Андрэ. Он вышел, чтобы взять мои руки в свои и поприветствовать меня:

— Ниночка, мне приятно, что я могу вам помочь, пускай и в малости. Но скажите мне, почему Стефан не должен знать, где вы находитесь?

— Могу я вам рассказать эту историю по дороге, уже очень поздно?

Андрэ ловко открыл дверь авто:

— Безусловно, Ниночка, как вам будет угодно. Спарк, не гони, давай объедем по платному шоссе!

— Хорошо, господин Кенинг.

В машине было тепло, Андрэ предложил лёгкие закуски и горячий чай. Я с удовольствием согласилась, с утра во рту маковой росинки не было. Пока я насыщалась, Кенинг развлекал меня забавными историями, я смеялась и потихоньку оттаивала.

Утреннее происшествие уже не казалось мне концом света, хотя и отзывалось тупой болью в сердце, каждый раз, когда я о нем вспоминала.

Поправив очки, я сказала:

— Вы, безусловно, самый отзывчивый человек, которого я знаю. Приехать на помощь к почти незнакомой девице, да еще так издалека — мало кто решится.

Андрэ серьёзно посмотрел на меня:

— Вы действительно так думаете? Вы глубоко ошибаетесь, я в долгу перед вами. В глубоком, неоплатном долгу. И то, что я могу предоставить вам свой дом на некоторое время, никак не уменьшает его. Вы помогли мне вернуться к жизни, к полноценной, счастливой жизни. Вздохнуть полной грудью, перестать оглядываться назад.

— Я очень за вас рада, скажите, как вы решили вопрос с другом?

— Его больше нет… — задумчиво произнёс Кенинг, а в ответ на мой ошарашенный взгляд, пояснил, — в смысле, нет у меня больше друга. Я переговорил с ним, и мы решили больше не ворошить прошлое, но без вашей помощи я никогда бы не решился на подобное. Я, наконец, могу просто жить, а не боятся за свою жизнь. Это многого стоит. Так что там со Стефаном?

Я посмотрела в окно, машина шла плавно и пейзаж радовал далекими огнями города, из которого мы выехали.

— Он не сказал мне, что несвободен.

Такая правда была слабым отголоском того, что произошло на самом деле. Но это тоже была правда.

Кенинг молчал недолго:

— Он успел жениться?

— Нет, не жениться… у него есть девушка, он не сказал мне об этом… Я лично познакомилась с нею сегодня утром.

— Ох, уж эта молодость… а вы не думали, что она могла вас дезинформировать?

— Зачем ей это, да и ключи от его квартиры в ее руке, многое говорят…

— Ничего, когда вы остынете, я думаю, что Стефан сможет объяснить эту нелепицу, а пока просто наслаждайтесь моим гостеприимством.

— Вы, — я споткнулась, — вы ему не скажете?

— Что вы у меня? О, нет! Не беспокойтесь, я привык сдерживать своё слово, — Кенинг улыбнулся, — но это же не единственная причина, почему вы бежите из города?

— Мне нужно безопасное место, возможно моей жизни угрожает опасность. Слышали ли вы о маньяке, убивающим девушек?

— Стыдно сказать, до нашей с вами встречи, я интересовался только тем, что касается непосредственно меня и моей безопасности, но думаю, что у моих аналитиков есть какие-то выводы по этой ситуации.

Кенинг перегнулся вперёд и дал короткий приказ Спарку, едущему на переднем пассажирском месте. Тот немедленно стал куда-то звонить, а Кенинг продолжил:

— Вы выбрали неплохой вариант убежища, мой дом максимально защищён от стороннего вторжения.

— Я надеюсь, что не стесню вас.

— Вы? Меня? — Андрэ захохотал, — в этом доме могут жить и не встречаться несколько десятков людей, даже не переживайте по этому поводу, а лучше отдохните. Сейчас я помогу раздвинуть кресло.

Кресло легко трансформировалось в полулежанку, где я была надёжно зафиксирована и заботливо прикрыта одеялом. И минут через десять я уже спала. Проснулась, когда автомобиль остановился на стоянке поместья.

— Ниночка, не хотел вас будить, но мы прибыли. Вас устроит та же самая комната? — спросил Кенинг.

— Да, вполне, — я встала из импровизированной кровати и вышла из автомобиля, — она просто чудесная. Я даже благодарна судьбе, что она дала мне шанс вновь лицезреть этот архитектурный шедевр. У меня есть несколько незаконченных набросков.

— Что ж, в силу позднего времени, ваш ужин будет подан в комнату, а мы встретимся с вами на завтраке. Николас, проводи!

Кенинг откланялся и ушёл, а Спарк терпеливо ждал, когда я сделаю первый шаг в безопасное и уютное место, в жизнь без Стефана.

Утро было солнечным и ярким, здесь вообще погода настолько разнилась с погодой в городе, что я заподозрила влияние погодных магов. Не может быть постоянно солнечно в области, где норма облачность. Так что без магии тут не обошлось.

Завтрак был на высоте: выбор блюд был затруднен их количеством. Глазунья, гренки, омлет, блинчики, салаты, каши и лёгкие десерты. Глаза радовались эстетическому великолепию, а желудок — вкусовому.

Буквально отвалившись от стола, я благодарно кивнула присутствующему Спарку. Кенинг отсутствовал по неизвестной, но очень важной и срочной причине.

— Если позволите, пройдемте в библиотеку или в галерею, — спросил меня Николас.

— Честно? Я бы лучше прогулялась, подобное чревоугодие нужно компенсировать физическими нагрузками.

— Как пожелаете, парк всегда открыт для посещений. Прошу вас.

Спарк подал мне руку, помогая выйти из-за стола, и мы вышли на свежий воздух.

— Нина, я получил отчёт аналитиков и хотел бы переговорить с вами о нем.

— Что-то, что касается меня?

— Не просто, а напрямую касается…

— Говорите, — я собралась, мало ли какие сейчас мне расскажут новости.

— Чтобы не загружать вас доказательной базой и различными теориями, графиками, я скажу только конечный вывод. Отдел аналитиков считает, что маньяк, убивающий девушек — это Стефан.

Стефан.

Почти всю ночь я исколесил вдоль и поперек притихшие улицы города в поисках Нины. Несколько раз я возвращался к дому девушки, но только беззвучная темнота отражалась в пустых окнах ее квартиры. Мое сознание блуждало в лабиринте неизвестности и не находило выхода. Сердце давно перестало биться, замерев от ужаса, и не способное избавиться от удушливых объятий тревоги. Даже внутренняя тьма преждевременно скорбела об утрате, ведь душевное тепло Нины так опрометчиво даровало мне мечту в бескорыстную и всё прощающую любовь. Я не мог так просто потерять с трудом обретенное и, как оказалось, зыбкое счастье. Снова на распутье…

Свернув по направлению к дому, я уже почти на рассвете обессиленным лег в кровать, крепко прижав к себе подушку, на которой так недавно покоилась голова Нины, чтобы тут же погрузиться в чернильную яму бессознательных сновидений. Меня разбудил настойчивый звонок телефона. Как же я был удивлен, увидев, что это был сам доктор Рабен:

— Дмитрий Евгеньевич, — хриплым со сна голосом, я радостно поприветствовал мужчину.

— Стефан, здравствуй! Где ты? Елизавета Рудольфовна сообщила мне, что ты ищешь Нину.

— Да! Она у вас…ох, что ж я спрашиваю, — я с намеренным усилием потер все еще слипающиеся глаза.

— Нет, мальчик мой, прости, я не видел Нину. Но меня отпустили домой.

— Правда? Я так рад, что вас оправдали так быстро!

— Ну не совсем, я нахожусь под подпиской о невыезде. Хотя не буду спорить, что вкушать кофе в родном кресле намного удобнее, нежели тюремный напиток на холодных нарах.

— Доктор Рабен, как же я рад слышать, что вы воспряли духом, а вот я…

— Стефан, ты сильный и рассудительный молодой человек, и обязательно найдешь ответ, где Нина! Тем более, что решение может быть у тебя прямо под носом.

— Спасибо, Дмитрий Евгеньевич, я… сейчас не могу ни о ком думать, кроме Нины. Простите меня.

— Ничего, держи нас в курсе, и до встречи. Стефан.

И Доктор Рабен отключился.

Глава 24

Абрис.

Место было отличное, слепящее полуденное солнце приветливо дарило свое тепло всем желающим на полутораметровом дорожном пятачке городской окраины. Если пройти еще чуть больше сотни метров, то можно напиться мутной воды из глубокой канавы, которая никогда не пересыхала, около заброшенного трехэтажного здания без крыши. Раз в день в это блаженное место приходила сгорбленная старушка с деревянной клюкой и насыпала местным птицам два мешка пшена. Местные птицы, по большей части, сизокрылые голуби, передавали это знание от поколения к поколению на протяжении столетий. Ведь всегда найдется тот, кто желает приманить удачу и богатство в собственный дом. Эфемерная вера человека в чудо изрядно помогала выжить местной популяции птиц. Вот и сейчас пернатая масса копошилась и возмущенно ударяла крылами зазевавшихся собратьев на земле, выискивая остатки сытной трапезы. Парень, облокотившийся о старинную кирпичную кладку с белесыми проплешинами раствора на углу стен, лениво наблюдал за представлением и делал ставки на счастливчиков в погоне за насущным хлебом. И завидовал птичьей беспечности и отсутствию серьезных проблем в жизни.

Его плечо тронула рука, затянутая в кожаную перчатку, но Абрис не стал оглядываться. Просто спросил сухим голосом:

— Зачем я здесь?

— Ты не торопишься с выполнением заказа. Мне кажется, что ты уже не так верен нашему предназначению.

— Я не скован сроками, или правила вдруг стали недействительными?

Фигура, прятавшаяся в тени чудом уцелевшего навеса отчетливо скрипнула зубами.

— Сроков нет, но ты слишком тянешь.

— Я еще не выяснил все подробности. Терпение — добродетель.

— Излишняя щепетильность излишня в нашем деле.

— Я не намерен обсуждать с ТОБОЙ методы моей работы.

— Неделя. У тебя неделя, потом я, на правах твоего наставника, заберу этот заказ. Ну а подробности, я так быть, проявлю добрую волю, надеюсь, ты оценишь по достоинству: Сквозная тридцать шесть, десять. Детство и юность.

Парень резко оттолкнулся от стены, и, спрятав руки в карманы куртки, пошел по направлению к более оживленным городским кварталам.

Наставник сверлил взглядом прямую спину парня все время, пока его фигура не скрылась за раскидистой неухоженной изгородью из туи.

Абрис, не теряя времени, направился на Сквозную улицу. Всего лишь нужно было сесть в трамвай, и через семь остановок он оказался на месте. Ничем не примечательный жилой квартал из типовых пятиэтажек. Скудные на оснащение детские площадки и маленькие островки зелени разбавляли печальный пейзаж.

Парень подошел к нужному подъезду, его равнодушно встретили давно неокрашенная дверь и облупившиеся стены. Только на третьем этаже была стальная дверь с нужным номером. Дверного звонка не было, а настойчивый стук в дверь не дал никакого результата. Абрис решил попытать счастья у соседей, только с третий попытки ему открыли дверь, ограниченную тонкой цепочкой, и любопытный глаз в роговой оправе уставился в приоткрытую щель.

— Хто там?

— Здравствуйте, госпожа, извините за вторжение, но не могли бы вы уделить минуточку своего времени.

— Я ничего не покупаю, — не смотря на утверждение, женский голос звучал не так уверенно.

— А я и не продаю, — парень ослепительно улыбнулся.

Дверь приоткрылась на пару сантиметров шире и стал виден крупный нос.

— Благочестивая госпожа, меня зовут Алексей Николаев, и я частный детектив. Мне поручено разыскать госпожу Гартман.

— Это Лильку, что ль?

— О, вижу, что несказанно повезло. Только знаете, как-то неудобно разговаривать на лестничной площадке… конечно, ваше гостеприимство будет вознаграждено.

За дверью воцарилось задумчивое молчание. А потом, протестующе звякнула снятая цепочка, и дверь открылась, приглашая Абриса внутрь.

— Ну, заходи, действительно, нечего на сквозняке стоять.

Парень прошел в коридор и наконец-то увидел хозяйку целиком. Это была пухлая женщина небольшого роста и предпенсионного возраста. Красный бесформенный халат в мелкий цветочек старательно скрывал все недостатки женской фигуры. Седые неокрашенные волосы были собраны в пучок на затылке.

Хозяйка махнула белесой рукой в сторону комнаты, приглашая.

— Чай не предлагаю, поди покрепче чего любишь.

— О, не стоит беспокоиться, — сказал Абрис, беззвучно закрывая за собой входную дверь. Видно, что дверные петли регулярно смазывались.

Пройдя в небольшую гостиную с бордовой тахтой, парень спросил:

— А как мне вас величать?

— О, зови Светланой Николаевной.

Хозяйка присела в кресло и стала нервно разглаживать складки ткани на коленях.

Абрис последовал ее примеру и сел на тахту.

— Светлана Николаевна, что вы можете рассказать о Лилии Гартман?

— А зачем вам она?

— Понимаете, ее разыскивает племянник, и по документам, это последний адрес, где она проживает.

— Ой, а у нее, что и племянник есть? Что-то не помню, чтобы она брата упоминала!

— У нее была сестра, понимаете, я не могу раскрывать все подробности, всё же это профессиональная тайна, — Абрис заговорчески понизил голос и слегка наклонился в сторону Светланы Николаевны.

— Даааа?

Женщина в предвкушении новой сплетни широко улыбнулась.

— Да, могу только сказать, что замешаны внебрачные связи и наследство.

— Ха-ха, вот ведь Нинке-то не повезет! Думала, одна осталась?! Вот тебе, а не богатство!

— Нина? — брови парня в недоумении поднялись верх.

— Ну, так дочь её, то есть, Лильки, та еще змея подколодная!

— А вы были близко знакомы с семьей Гартман?

Парень неспешно открыл бумажник и вынул несколько купюр и осторожно положил на маленький деревянный столик на колесиках, стоящий рядом с тахтой.

Хозяйка уставилась на деньги и нервно облизала тонкие губы.

— Не что, что бы близко. Но соседями были хорошими. Лиля то соль мне даст, то яйца. Ну и я в долгу не оставалась, плюшки к чаю приносила.

— Приносили? Госпожа Лилия переехала?

— Не, — женщина слегка хохотнула, а потом, осекшись, боязливо посмотрела наверх, — померла она несколько лет назад.

— Да вы что! Ведь молодая, как и вы, еще женщина, судя по документам!

— Так Нинка ее и убила!

— Родная дочь?

— Ну а кто еще-то? Лилька тогда захворала, но я видела, лекарства на прикроватном столике стояли, да и много, дорогущие к тому же, я знаю, у аптекарши узнавала. Чего уж не выздороветь-то? Я как раз, накануне-то, когда Лиля преставилась, булочек с пылу жару принесла, она поела, щечки порозовели. Уж я нарадоваться не могла, а то, все как покойница лежала.

Хозяйка пристально посмотрела на парня.

— Светлана Николаевна, и вы считаете, что Нина помогла отойти в мир иной собственной матери? Но зачем?

— Ой, я не считаю, это всем известно, что Нинка, то и укокошила Лилю. Ходила тогда, голову опустит, вроде тихоня такая, а потом, как зыркнет, из-под очков, так сразу понятно, что стерва еще та. У меня всегда давление поднималось, как Нинка на меня посмотрит. А уж за наследство и собственную мать убьет, квартирка-то в престижном районе находится.

— Да, вы правы, недвижимость в вашем доме очень ценится у риэлторов.

— Ну, так я о том и говорю! — Женщина победно прихлопнула ладонями по округлым коленкам.

— Значит, сейчас здесь живет дочь Лилии Нина?

— Вот еще, Нинка здесь не живет. Хозяева другие! Нашлись добрые люди, которые не дали этой убивице захапать квартиру. Так почти сразу похорон и дали отворот поворот, Нинке-то.

— Хорошо, а расследование смерти госпожи Лилии было?

— Нет, не было, — хозяйка недовольно покачала головой. — Видно, Нина ловко справилась.

— Хорошо. Светлана Николаевна, а вы еще упомянули наследство?

— А, ну, слышала я, что не эту, так другую квартиру захапала мерзавка, кажись, на законных основаниях. Но судьба-то не дура, раз вы здесь!

— Действительно, не дура… Светлана Николаевна, спасибо большое вам за помощь! Не провожайте, я справлюсь сам.

И Абрис, откланявшись, стремительно вышел из квартиры, брезгливо захлопнув за собою дверь.

Нина.

Тоска накрывала медленно и со вкусом. Я ложилась уставшая с ощущением неподъёмного груза на плечах и вставала разбитая с потухшим взглядом и ни капли не отдохнувшая. А в этом промежутке мне снился Стефан, я чувствовала его руки, губы, ощущала его взгляд, но все сны заканчивались одинаково: появлялась Ангелина и Стефан уходил с нею.

— Так дело не пойдёт, — сказал на одном из завтраков Андрэ, — ты убиваешь сама себя, тебя нужно взбодрить. Как ты себя чувствуешь?

— У меня все хорошо, — попробовала возразить я и криво улыбнулась. Врать я ещё не научилась и выражение лица Кенинга тому подтверждение. Мы с ним перешли на "ты" на следующий же день моего пребывания у него в гостях, по инициативе самого мужчины. По его словам, тот мой сеанс психологической помощи сблизил нас до состояния близких родственников, потому стоит отбросить условности и сделать свою жизнь чуточку проще.

Про Стефана мы, после того разговора в машине, больше не говорили, да и в целом, общался только Андрэ, а я испытывала настоятельную потребность в тишине, но меня не оставляли в покое ни на минуту. Если хозяин не мог развлекать меня и, извинившись, уходил в кабинет, тут же появлялся Спарк и занимал его место, если и Николас был вынужден уйти, многочисленная прислуга мелькала с различными вопросами или просто молчаливыми тенями. Они боялись, что я покончу жизнь самоубийством. Не скрою, такие мысли меня посещали, а потом я ощущала, как сильно люблю жизнь, знала, что тоска пройдёт, оставив рваный шрам на сердце, и я снова начну жить, а не существовать. А теперь вот этот вопрос Кенинга, как лишнее доказательство моей теории. Они боялись за меня, это было безумно приятно.

— Я в порядке, — повторила я, — просто прощаюсь с глупыми мечтами. Похороню их и перестану носить траур.

— Когда человек в порядке он не выглядит как восставший мертвец. Ты умудрилась похудеть на творениях моего повара. Я его уволю! — театрально гневался Андрэ.

— Прости, — сил подыгрывать ему не было, — правда прости, я не хотела быть обузой. Мне только нужно побыть одной и решиться…

— На что? — вскинулся Кенинг, сверля меня взглядом.

— Решиться вернуться туда, в город, вернуться на работу…

— В общем, я это к чему, — перебил меня Андрэ, — сегодня мы идём прыгать со скалы. Форма одежды — спортивная.

— Мы что? —я удивлённо повернулась к нему, впервые со времени приезда сюда, испытывая эмоции.

— Ты слышала, собирайся, через час выезд, — Кенинг встал, знаменуя окончание трапезы, и легко вышел из столовой.

Иногда он был нетерпелив и категоричен, это отголоски его борьбы за выживание и многолетнего времени у руля серьёзного бизнеса.

Так что кофе я допила в одиночестве, пытаясь собрать в кучу лениво ползающие мысли. Никакого желания куда либо ехать у меня не было. Единственное, что мне хотелось — это лечь в кровать и пролежать там сутки или двое, пока совсем не станет тошно.

Но кофе остыл, часы оттикали уже с полчаса, а я все продолжала неподвижно сидеть в кресле, когда появился Спарк и всплеснул руками:

— Нина! Вы ещё здесь?!

Я безразлично посмотрела на него, двигаться было весьма энергозатратно.

— Нина, я подготовил для вас костюм и хотел, чтобы вы взглянули, так что будьте любезны пройдите к себе в апартаменты.

Спарк невежливо поднял меня и подтолкнул к выходу, я вяло пошла, повинуясь чужому желанию.

На кровати действительно лежал лёгкий комбинезон ярко зеленой, кислотной раскраски.

— Вам нравится?

Сказать ему, что подобное я никогда не надела бы?

— Нравится, — прошелестела я, лишь бы отстал, наконец, и перестал дёргать.

— Вот и отлично, — просиял Спарк, — возьмём с собой, переоденетесь на лётном поле. Жду вас в машине, — и подхватив одежду, он вышел, оставив, наконец, меня одну.

Я медленно передвигалась по комнате, изредка поглядывая в большое "французское" окно, где в ярком солнечном свете от ветра двигались ветки большого раскидистого дуба — местной достопримечательности.

Я пыталась взрастить в себе обиду на приставучих Спарку и Андрэ и не могла. Апатия владела мною безраздельно, но я понимала, что они не отстанут, и потому через четверть часа вышла в главный вход, тот самый с мраморными вставками. Спарк старательно начищал новенький джип, вызвав у меня повторное за сегодняшнее утро удивление.

— Мы на нем поедем? — я уважительно обошла большой и мощный автомобиль, чем-то неуловимо напоминающий мне дикого тура.

— Это необходимость, — ответил Николас, — дорога нам предстоит нелёгкая.

— О, Ниночка, ты уже здесь, это прекрасно, — легко сбежал со ступенек Андрэ, — прошу тебя.

Он приглашающее открыл заднюю дверь автомобиля, и я аккуратно и медленно села.

В этот раз Кенинг предпочёл непринужденную обстановку и оставив охранников в поместье, сам сел за руль. Спарк привычно пристроился рядом, так что я ехала на заднем сидении абсолютно одна и с максимальным комфортом.

Когда закончилась асфальтовая дорога, машину тут же тряхнуло на ухабе, и Андрэ сбросил газ. Дальше мы плелись с черепашьей скоростью и уже не столь воодушевленные. Спарк изредка сверялся с бумажной картой, расстеленной у него на коленях, и картой в смартфоне и тихо переговаривался с Кенингом. Меня мужчины не вовлекали в свой разговор, чему я была особенно рада.

Бездорожьем дело не закончилось, впереди нарастали горы, и когда колесо джипа встало на глиняный горный серпантин, я поняла, что до того дорога была очень комфортной. Нас отчаянно болтало по скользкой трассе, повороты были круты, а ширина полосы не позволяла даже полноценно развернуться. Не переставая пищали вспомогательные системы в машине: выравнивая, вытягивая и стабилизируя. Я держалась за ручку двери и пыталась вспомнить молитвы. Именно в этот момент я поняла, что точно никогда не уйду из жизни самостоятельно. Страх за себя сковал мою волю, а я могла лишь уповать на мастерство Андрэ, как водителя.

А мужчины абсолютно спокойно переносили все тяготы, смеясь над чем-то и бесконечно разговаривая.

К месту назначения я прибыла полная адреналина и с пребольшим удовольствием от осознания, что эта дорога закончилась. О том, что предстоит путь обратно, я старалась не думать.

На небольшой, но весьма длинной забетонированной площадке нас ждали двое мужчин и женщина

— Я подумал, что тебе лучше взять инструктора-женщину, — повернулся ко мне Кенинг, помогая выйти из джипа. С непривычки я всё пыталась споткнуться и упасть с высокой ступеньки автомобиля.

Я лишь кивнула ему в ответ, так до сих пор толком и не осознавая, во что ввязываюсь.

Меня проводили в сборную кабинку, где я смогла с относительным комфортом переодеться в уже виденный мною комбинезон, термобелье и высокие, похожие на армейские ботинки, севшие на ногу мягко, будто были сшиты по моим меркам.

Кенинг одобрительно кивнул, увидев меня, вышедшую после переодевания.

— Нина, ты прекрасна, если бы не обстоятельства, я мог бы и приударить за тобой.

Он улыбнулся, скрашивая нелепость предположения, ну, какая из нас пара, эмпат-неудачница и жёсткий бизнесмен с надломленной душой, едва-едва вставший на путь выздоровления.

Женщина, до того возившаяся с амуницией, подошла к нам и тепло улыбнулась Кенингу, обменявшись с ним рукопожатием.

— Рада тебя видеть, Андрэ, честно сказать я очень удивлена твоим появлением. Много лет ты и не подумывал о прыжках, а ведь талант у тебя есть.

Сквозь свою эмоброню я почувствовала от инструктора всю нежность, направленную на Кенинга, а тот будто деревянный болванчик ничего не видел и не понимал. Впрочем, это проблема всех мужчин — они не видят у себя под носом влюблённых женщин, даже если те будут с плакатами вокруг них хоровод водить.

— Дорогая Мели, я был слеп, а сейчас мало того, что воскрес, так ещё и прозреваю понемногу. И мне захотелось вернуться в прошлое и вновь услышать свист ветра над собой. Это Нина, моя волшебница, вернувшая меня с того света.

Явные уколы зеленой ревности полетели в мою сторону, пока Кенинг не добавил:

— Она стала мне как сестра, потому прошу относиться соответственно.

Ревность поубавилась, но подозрения остались: мол, знаем мы, что это за сестры!

— Я — Мелисандра, можно Мели, — протянула мне руку женщина.

— Я — Нина, мне очень приятно, — попыталась улыбнуться я, принимая рукопожатие небольшой, но сильной руки, — я никогда не прыгала, может и не стоит? — пытаясь разжалобить инструктора, скривила я гримасу, но та лишь рассмеялась.

— Если Андрэ решил, что тебе нужно прыгать — значит на то есть причины. Небо исцеляет душу не хуже любого психолога. Судя по твоему виду, тебе это просто жизненно необходимо. Пойдём, я надену на тебя снаряжение. Пока есть восточный поток, нужно прыгать, иначе рискуем разбиться о Чертов коготь.

Она кивнула на едва виднеющуюся вдали гору, будто надломленную в середине, действительно напоминающую звериный то ли клык, то ли коготь.

Причин задерживать неизбежное больше не было, и я поплелась вслед за инструктором. Она довольно ловко застегнула на мне необходимую пристяжь и затянула все ремни, по два раза проверив натяжение и надёжность креплений.

— Я буду с тобой в связке сзади, если станет страшно — зажмурь глаза. Когда будем приземляться, не бойся, может сильно тряхнуть. Но это нормально, так что советую только наслаждаться моментом.

Она протянула мне пластиковые очки и шлем:

— Жаль, что ты не носишь линзы, обычно я все же прошу снять очки со стеклянными линзами, во избежание так сказать.

Когда инструктор также пристегнулась позади меня, я почувствовала себя скованной, хотя руки оставались свободными.

Один из мужчин пристегнул к нам длинный трос, краем глаза я увидела, что Кенинга подвергли таким же приготовлениям.

— Мы прыгаем первые! — наклонилась ко мне Мели, — начинай движение.

— Что?

— Беги! — крикнула та и я повиновалась.

Медленно набирая скорость, я старательно перебирала ногами, уповая на то, что Мели знает, что делать.

Вот уже и край площадки виднеется, а за нами раскрывается "крыло" желто-белым прямоугольником.

— Прыгай!!! — кричит мне Мели, я, зажмурив глаза, бросаюсь вниз, ожидая неминуемого удара, но меня встречает лишь свист рассекаемого воздуха и гулкая тишина.

Я открыла глаза, позади меня Мели что-то тянула, уводя параплан от скалы как можно дальше.

А я? Я начала немного понимать людей, бредящих небом, бесконечной свободой и свежестью. Когда ничего не нарушает твой покой, когда ты в гармонии сама с собой и с окружающей действительностью — это многого стоит.

Мы медленно планировали вниз, как вдруг резко начали подыматься практически вертикально вверх.

— Термик поймали! — прокричала Мели, — сейчас будем прыгать с одного на другой, как по ступенькам. Тебе нравится?

— Очень! — искренне ответила я, пожирая глазами виды: нежную лазурь неба, зелень нижних склонов гор, желтизну холмов, ниточку дороги.

— Кенинг прыгнул, — доложила мне Мели. Я повертела головой и действительно агрессивно красный с вкраплениями чёрного, параплан Кенинга висел где-то ниже справа от нас.

— Он тебе нравится? — решилась я задать вопрос. Трудно мне смотреть на безответные чувства.

Инструктор долго молчала, я уже отчаялась услышать ответ, как она произнесла:

— Я умру за него, если нужно будет.

— Я могу помочь, — несколько торопливо сказала я.

— Умереть? — горько усмехнулась Мели.

— Нет, помогу преодолеть это чувство. Дай мне руку, когда не нужно будет следить за полетом.

Тут же свесилась крепкая женская рука, и я взялась за неё.

— Мели, невозможно играть в одни ворота все время. Я "прочитаю" Кенинга, когда он будет рядом, а сейчас поработаю с тобой. Настройся и подумай о нем.

На меня обрушился шквал тщательно скрываемых от других эмоций: тоска, ревность, злость, бессилие, ожидание, одиночество.

Я, невольно задержав дыхание, принялась за дело: вычищала, убирала, отрывала и выбрасывала, отсекала лишнее, оставляя за собой исходящие дымком раны. Ничего, буквально несколько дней и зарубцуется, а улучшение должно наступить уже сейчас. Спустя пару минут я отпустила руку женщины, вся мокрая от пота, с дрожащими пальцами и звездочками перед глазами. Работа по вычищению многолетних Авгиевых конюшен была закончена.

Приземление прошло мимо меня, я видела только, как к нам бегут двое оставшихся на земле мужчин и Спарк, который бережно принял меня с подкашивающимися ногами и тут же вручил термостакан с кофе.

— … что она эмпат! — донёсся до меня сквозь вату диалог Спарка и Мели. Инструктор была счастливая и разрумянившаяся, что подтверждало, что я все сделала правильно.

— Это не имело отношение к прыжку. Она поработала с тобой?

— Видимо да, я будто заново родилась, небольшой толчок и я перестала топтаться на месте — Нина кудесница.

— Андрэ думает также, он многое переосмыслил и смог преодолеть себя и вылезти из ямы, куда закапывал себя много лет. А вот и он.

Я повернула голову, шлем с меня снял кто-то сердобольный, как и очки. К нам шёл Кенинг с горящими глазами, полный адреналинового восторга.

Я молча взяла его за руку, игнорируя вопросительные взгляды окружающих, и снова погрузилась в работу с эмополем и душой. Кенинг стоял тихо, не мешая и ни о чем не спрашивая. Вот оно: влечение к женщинам, вот он росток чувства к Мели, погребён под обязательствами, под низменной страстью к героине его романа, под чувством страха и вины. Как же тут полюбить, когда ты просто набит под завязку саморазрушением?

Убрать, уничтожить, вытащить на свет нужное, осторожно, стараясь не поломать и только тогда отпустить руку Кенинга.

— Пойдём, мы здесь лишние, — схватила я за руку на этот раз уже Спарка. А Андрэ с восторгом смотрел на Мели. Адреналин творит чудеса, помогая игнорировать условности, и двое влюблённых не могли наглядеться.

А мы со Спарком шли к машине, я старательно висела на нем, так как без его поддержки мгновенно упала бы.

Я с некоторой завистью посмотрела на Кенинга с Мели. У них все только начинается. Тупая боль вновь пронзила сердце, но я уже свыклась с нею. Ещё немного и смогу жить с предательством, а может и смеясь над своей глупостью.

Через пять минут Кенинг дал понять, что останется с Мели, поэтому в поместье меня доставил Спарк, ведя машину максимально аккуратно.

Следующее утро началось у меня со звонка в Центр.

Глава 25

Стефан.

Прошло уже четыре долгих дня, как я не нахожу себе места: от Нины нет никаких вестей. Также девушка пропала из поля зрения и своих знакомых, уж я проверил всех, до кого смог добраться. От ухода за грань меня держала только одна мысль, что и маньяк тоже не добрался до Нины, иначе об этом уже было известно. Тишина в квартире уже не радовала, а лишь пугала своей безысходностью. Сон был необходим, чтобы я мог продолжать поиски, но я очень долго вертелся на холодных простынях, не находя покоя из-за тревожных мыслей: перед глазами то и дело вставало бледное девичье лицо с навсегда застывшей маской хрупкой красоты. Пышные ресницы больше не станут завесой для изменчивой притягательности чудесных глаз.

Я с трудом сдерживался, чтобы не разодрать голыми руками грудную клетку и не вырвать свое, исходящее судорожной болью и тоской, сердце.

Немного помогали восстановить душевное равновесие беседы с доктором Рабеном и госпожой Неждановой. Дмитрий Евгеньевич звонил каждое утро, перед своим рабочим днем, несмотря на тень, упавшую на него из-за заключения под стражу, поток клиентов и страждущих не уменьшился, а даже стал больше. Приемная доктора в Центре экспериментальной психологии стала одним из самых посещаемых мест в городе, и секретарь Дмитрия Евгеньевича, как рассказал он сам, уже с нескрываемой ненавистью смотрит на рабочий телефон и с трудом держит профессиональную улыбку приветливости.

Врожденный оптимизм доктора, которым он щедро делился со мною в телефонных разговорах, был как раз кстати, чтобы выдержать напряженные и безрезультативные дни.

А госпожа Нежданова, так и не дождавшись от меня звонка, сама поймала в городе в послеполуденное время и почти силком затащила в пиццерию неподалеку.

— Стефан, тебе обязательно нужно поесть. Это, конечно, не самая полезная еда, но в данном случае будет как раз кстати.

Елизавета Рудольфовна уверенной походкой подошла к освободившемуся небольшому столику, застеленному белоснежной узорчатой салфеткой.

К нам практически сразу подошла улыбчивая молоденькая девушка в фирменном фартуке заведения. Госпожа Нежданова всегда читала бейджи и обращалась к персоналу по имени:

— Диана, будьте добры, моему спутнику что-нибудь сытное из меню на ваше усмотрение и мне стакан яблочного сока.

— Средний круг пиццы барбекю Вас устроит?

Я молча кивнул.

Девушка любопытно стрельнула темными глазками в мою сторону и споро удалилась в сторону кухни, передавать заказ.

— Елизавета Рудольфовна, не стоит обо мне беспокоиться.

— Не нужно упрямиться, если ты попадешь в госпиталь с истощением, то Ниночке это никак не поможет.

При имени любимой девушки из уст другого человека у меня перехватило дыхание.

— Да, — уже мягче сказала госпожа Нежданова, — Дмитрий Евгеньевич связался со мною и рассказал все, что знает сам. Только я не могу понять, почему Нина ушла из квартиры?

Я хмуро посмотрел в окно, чуть прикрытое зелеными невесомыми шторами.

— Пока я отсутствовал, ко мне домой пришла Ангелина.

— А, дальше можешь не объяснять. Бесцеремонность этой девицы мне хорошо известна. Но я просто убеждена, что эта ситуация поправима!

Я с сомнением посмотрел на мудрую женщину, сидящую передо мной.

— Да-да. Нина — еще молода, и как я успела узнать, неопытна в отношениях. Вам просто нужно встретиться и поговорить. Уверена, что Нина поймет, что ты не виноват, и вы сможете быть вместе.

— Нет, Елизавета Рудольфовна, я виноват! Надо было давно забрать ключи у Ангелины и поставить точку в наших прошлых отношениях так, чтобы до нее сразу дошло.

— Ну, сделанного не воротишь, Стефан. Теперь ты должен двигаться вперед.

— Я… я стараюсь. Но готов признаться, что зашел в тупик.

— Ты обращался в полицию?

— Да, но они не могут мне помочь. Для того, чтобы официально начать поиски, заявление о пропаже человека должен подать кровный родственник или супруг.

Я на минуту замолчал, вспомнив удручающее состояние, охватившее меня при отказе в управлении полиции.

— Правда, мне пошли на уступки: если в госпиталь или в морг поступит девушка с похожим описанием, мне сообщат.

Госпожа Нежданова успокаивающе похлопала меня по руке.

— Мальчик мой, не стоит забивать себе голову мрачными мыслями. С девушкой все в порядке. Она жива!

Наш разговор прервала подошедшая Диана, принеся заказ: высокий стакан яблочного сока с капельками конденсата на округлых боках госпоже Неждановой и круг ароматной и горячей пиццы мне. Я придвинул к себе тарелку и нехотя приступил к трапезе.

Поспешно съев несколько кусков, я продолжил:

— Еще мне посоветовали обратиться к поисковым магам.

— Хорошая мысль! Я слышала, что особый талант есть у мастера Купцова.

— К нему-то по большому блату я и попал, — скупо улыбнувшись, я откинулся на спинку деревянного стула, — мастер сказал, что в заданных мною радиусах поиска ауры девушки не ощущается. Что означает, либо она хорошо спрятана, что нельзя не исключать, либо я не там ищу.

— Ты обязательно ее найдешь!

— Спасибо, Елизавета Рудольфовна, — мне так хотелось этому верить.

Тут зазвонил мой телефон с незнакомым номером, я ответил с громко бьющимся сердцем:

— Да?

— Стефан! Это Лидия, — женский голос прервался громким всхлипом, — мы виделись однажды дома у Ангелины.

— Может быть, — осторожно ответил я.

— Я думаю, что ты должен знать: Ангелина мертва!

— Что?! Что случилось?

— Её… её убиииили!

На том конце громко зарыдали и отключились.

Я убрал телефон и ошеломленно посмотрел на госпожу Нежданову.

Наставник.

Некоторым бы не мешало давать при рождении не только сногсшибательную внешность, но и мозги. И чего этой грудастой блондинке не сиделось у себя в паршивой редакции, надо же было удумать еще интервью придти брать. Была живая стерва, теперь будет мертвая. А почему? Потому что не стоит цепляться к мелочам.

Абрис.

Я искал в поте лица. За несколько дней просмотрел сознание множества людей, но нигде не было зацепки, где же может быть жертва. Уже прошла почти половина отведенного времени, а я кроме ненужного «мусора» в головах близкого окружения не нашел. Информаторы в городских кварталах тоже молчали. Я готов уже был сдаться, когда мне пришло смс от Наставника: поместье Кенинга.

Какая бездна её туда понесла?!

Нина.

Разговор с шефом не занял много времени. Кира ответила, что у него назначено интервью с журналисткой с местного телевидения и потому у меня есть немногим более пяти минут. Я, вспомнив, Ангелину, испытала глухое раздражение. Ещё немного и любое упоминание о СМИ, газетах, телевизоре будет вызывать у меня приступ злости. Я тяжело вздохнула, что ж поделать, иногда и мастеру требуется помощь коллеги. На том мы с доктором Рабеном и порешили, я ухожу пока в отпуск по семейным обстоятельствам, а когда вся ситуация разрешится — вернусь на работу, где он сможет помочь мне привести в порядок хаос моей психики.

Дмитрий Евгеньевич своим вкрадчивым голосом вновь сковырнул начинавшую заживать душевную рану:

— Звонил Стефан, искал тебя, я не смог ему помочь. Ты расскажешь мне, где сейчас находишься?

— Простите, Дмитрий Евгеньевич, я не могу. Так решил следователь по делу Максима, он считает, что маньяк — это близкий мне человек и лучше всего мне исчезнуть, чтобы не стать очередной жертвой. Поэтому я не расскажу вам, где сейчас нахожусь.

— Определители телефонных номеров есть у всех, — хохотнул Биг Босс, — можешь даже не стараться покрыть своё местонахождение мраком таинственности.

— Определители…? — растерялась я, — простите, Дмитрий Евгеньевич, я вынуждена прервать разговор, всего доброго.

И быстро нажала отбой, какая же я дура, так подставить свою жизнь и труд следователя? Хорошо хоть, что я точно уверена, что Биг Босс не может быть маньяком, но червячок сомнения грыз меня долго, и на обеде я все же обратилась к Спарку с мучившим меня вопросом:

— Николас, что делать, если я выдала своё местонахождение, позвонив от вас?

Мужчина непонимающе взглянул на меня:

— Что вы имеете в виду? На всех телефонах дома и даже на телефоне охраны стоят антиопределители номеров, узнать по звонку отсюда, где вы находитесь практически невозможно. Я говорю "практически", потому что при наличии специального оборудования узнать номер звонившего несложно. Это ваш случай?

У меня отлегло от сердца:

— Не думаю, что в Центре Психологии есть подобное оборудование. Да и секретарь там весьма плохо обращается с техникой. Бывало, не вовремя включала или выключала селектор и возникали весьма неловкие ситуации.

— Потому предлагаю перестать переживать по пустякам и снова начать радоваться жизни, благо господина Кенинга сегодня тоже не будет и эта приятная миссия возложена на меня.

— Какая миссия?

— Развлекать вас, не давать скучать, заставить улыбаться, в конце концов, это я цитирую своего босса, — улыбнулся Николас.

— А где Андрэ? И как он рискнул остаться без помощника и многочисленной охраны?

— Ниночка, — укоризненно посмотрел на меня Спарк, — вы приуменьшаете свои возможности, Андрэ сейчас нагоняет все, что пропустил за все эти годы небытия. Он радуется жизни и планирует взять от неё многое, да и вообще есть ситуации, когда охрана только мешает.

— Он с Мели? — осенило меня, Спарк кивнул и я почувствовала радость за двух одиноких людей, способных сделать друг друга счастливыми.

— Поэтому я хочу предложить вам… — звонок прервал Спарка, он взглянул на номер и нахмурился, — Ниночка, извините, это очень важный звонок, я должен вас покинуть.

— Конечно, Николас, договорим позже, — я принялась за тарталетки, начинённые смесью рыбного паштета, икры и сливочного сыра. Безумно приятное сочетание, здешнему повару необходимо не только платить высокое жалование, но и обращаться к нему не иначе как: мой Бог! Уж не знаю откуда его откопал Кенинг, но выбор он сделал на сто процентов верный.

Спарк вернулся быстро, задумчивый и собранный, в его ауре всегда сине-серой, сейчас плавали лазурно-серебристые всполохи недоумения и растерянности.

— Ниночка, я хотел бы попросить вас помочь мне разрешить ситуацию.

— Помогу, чем смогу, — я вытерла руки о тканевую салфетку и повернулась к Спарку.

— Сейчас поступил звонок от анонима, что Стефан, ваш бывший парень и вероятный маньяк хочет напасть на Кенинга, мол ему известно его местонахождение и в течении часа он там будет. Если вы не против, я, пожалуй, съездил бы проверил эту информацию, но мне не хотелось бы оставлять вас здесь одну.

Я поймала себя на том, что нервно комкаю подол платья, усилием воли, оставила одежду в покое, сделала глубокий вздох и сказала:

— На вашем месте, я беспокоилась бы только об Андрэ, здесь самая современная охрана, уж, Кенинг знает толк в самозащите. Так что езжайте и побыстрее. Не знаю, чего добивается аноним, но если с Андрэ и Мели что-то случится, то вы никогда себе этого не простите.

— Тогда, Ниночка, я с вами не прощаюсь, но вынужден вас покинуть, вы бесконечно правы — Кенинг сейчас весьма уязвим.

Спарк по военному, кивком завершил разговор и, щёлкнув каблуками, вышел из залы, а я осталась наедине со своими страхами.

Когда через четверть часа в столовую заглянула горничная, я сидела в той же самой позе, с застывшим взглядом.

— Госпожа, могу я убрать здесь? — она выразительно обвела взглядом стол с остатками завтрака.

Я испуганно подскочила, чуть не уронив стул, и несколько суетливо ответила:

— Да, да, конечно, я просто задумалась. Я уже ухожу. Передайте повару мои самые искренние благодарности, чудесный завтрак, просто божественный.

— Да, он у нас такой, — с гордостью произнесла девушка, — даже слугам готовит так, будто мы в ресторан пришли, казалось бы, можно и не распыляться, а он и приготовит вкусно и оформит красиво. В общем, каждый раз, как на приёме у короля пищу едим.

Видно было, что горничной хочется поговорить, оранжевые полосы любопытства и желтые — общительности перетекали одна в другую, мне же стоило остаться в одиночестве и все хорошенько обдумать, поэтому я лишь улыбнулась в ответ и пошла к себе в апартаменты.

На уютном балкончике я забралась с ногами в кресло и, уткнувшись подбородком в колени, стала раскладывать ситуацию на составляющие.

Что мы имеем: по городу безнаказанно передвигается маньяк, в силу каких-то своих убеждений убивающий молодых девушек, связанных с искусством. Убийца сделал одно исключение: это Максим, который что-то узнал и стал потенциально опасным свидетелем. Причём узнал, что маньяк непосредственно связан со мной. Я считаюсь свидетельницей, но латентной, для убийцы я бомба замедленного действия, ведь могу все же вспомнить лицо того мужчины и сделать выводы. А то, что мужчина из моих снов это и есть убийца, я не сомневалась, точнее, когда эта мысль настигла меня, тогда все кусочки паззла легли на свои места. Его странная таинственность, его пристальное внимание к тому толстяку, который вскоре чем-то подавится. Я просто уверена, что он может убивать силой мысли, уф, страшный человек. Я передернула плечами, как с таким бороться?

Но ведь та жертва была мужчиной! Мысль пронзила меня, действительно нестыковка. Хотя, может раньше маньяк только оттачивал своё искусство, а потом, когда его мания достигла апогея, начал убивать действительно интересных ему жертв?

Аналитики Кенинга считают, что маньяк это Стефан. На этой мысли я затаила дыхание, думать так про парня я не хотела, несмотря на его предательство, я не могла считать его убийцей, поэтому решила считать их расчёты ошибкой, тем более, что тогда Кенинг не смог внятно объяснить на основании чего они сделали такие выводы. Мне вспомнился наш разговор:

— Ниночка, он маг, — глядя на мое удивленное лицо, Кенинг добавил, — вы не знали?

— Нет, откуда, — растерянно пробормотала я.

— Он не скрывает этого факта, но и не афиширует его. В десять лет у него был обнаружен дар ментального мага пятой ступени. Через несколько лет он был снова аттестован, и ступень не поменялась. А это означает, что сильным магом ему не стать никогда, потому использовать свой дар ему было разрешено лишь в бытовом плане.

— Что он может?

— Насколько я смог судить по записям почти пятнадцатилетней давности, Стефан умеет считывать воспоминания.

— И только? — облегченно засмеялась я, — теоретически я тоже это могу, но с эмоциональной стороны.

— Нет, Стефан может выудить всю картинку, даже то, что человек уже забыл.

— Но разве этим можно убить? — теперь я была серьёзна.

— Нет, но кто знает, как он развил свой талант? — Андрэ весьма серьёзно посмотрел на меня, судя по его ауре он не шутил.

Я вынырнула из воспоминаний, мое сознание отторгало мысль о виновности Стефана, поэтому я помотала головой и вернулась в настоящее. В комнате явно побывала горничная, ее выдала свежезастеленная кровать и чистые полотенца в ванной, а я и не заметила ее прихода. Взглянула на часы и осознала, что провела на балконе почти три часа. Желудок предательски бурчал, требуя замечательной стряпни местного кудесника, но тут в голову пришла мысль, что нет вестей от Спарка.

Я судорожно поискала в сумке его визитку, и трясущимися руками набрала его номер с телефонного аппарата.

Мне ответил механический голос, сообщающий, что "абонент находится вне зоны покрытия сети".

Ещё одна попытка, на этот раз звонок на телефон Кенинга и с тем же результатом.

Сердце захолонуло в тревоге, кто бы ни был этот аноним, он был прав: с этим двумя и, возможно, с Мели случилась беда.

Я набрала последний номер, и уже начала отчаиваться, когда усталый мужской голос в трубке произнёс:

— Дознаватель Эдгардт, слушаю вас.

— Алексей Маркович, где-то сейчас происходит преступление, — мой голос дрожал от напряжения.

— Кто это говорит?

— Нина Гартман, ваша свидетельница по делу Максима, убитого участкового.

— Нина, слушаю вас, — собрался собеседник.

Я набрала воздуха в лёгкие, разговор предстоял долгий.

Глава 26

Нина.

Разговор с дознавателем слегка успокоил меня, несмотря на то, что я не смогла сообщить ему ничего, кроме домыслов и догадок, и расплывчатых фактов, он смог уверить меня, что займётся этой ситуацией немедленно.

— Нина, знали ли вы Ангелину Шнюк?

— Кого? — глупо переспросила я, понимая, что знаю эту бесцеремонную журналистку с пепельными волосами, — да, я пару раз встречалась с нею лично.

— Она убита, — ровный голос следователя не изменился, я в очередной раз пожалела, что не могу видеть его ауру сквозь телефон.

— Как убита? — растерялась я.

— Наезд машины.

— Тогда это несчастный случай.

— Свидетели утверждают, что она шла как сломанная кукла, да и наши специалисты посмертно отметили ментальное влияние средней силы.

— Кому она могла помешать? Да и к искусству она не имела никакого отношения… — пробормотала я.

— Перед своей смертью она заходила к доктору Рабену в Центр, чтобы взять у него интервью, как у героя новостей. Сразу после этого, она вышла и попала под машину. Это совпадение?

— Неужели, все же Дмитрий Евгеньевич, это невозможно, он и мухи не обидит.

— Я считаю так же, но вынужден следовать инструкциям, а они обязывают меня заключить подозреваемого под стражу, я и так тянул долго, но не могу делать это вечно. Так что с доктором Рабеном мы вскоре увидимся, а сейчас я займусь вашей проблемой.

— К сожалению, я мало чем могу вам помочь, я даже не знаю где живет Мелисандра.

— Ничего страшного, женщина-инструктор по прыжкам с парапланом с таким редким именем не должна пройти мимо нас. В конце концов, для ее лицензии требуется разрешение полиции. Вот отсюда я и начну, а вы успокойтесь и ждите. В любой момент они могут позвонить и сказать вам, что с ними все в порядке. Кто остался в поместье?

Я выглянула в окно:

— Охрана на въезде, несколько горничных и, возможно, ещё какая-то охрана внутри здания.

— Не переживайте, дом господина Кенинга — это притча во языцех, образец продуманности безопасности.

Я вспоминала этот разговор, но на душе не становилось спокойнее, наоборот, все больше разрасталась тревога, скоро уже ужин, а от Спарка с Кенингом нет никаких вестей.

Я вышла на балкон, немного поёжившись. Солнце садилось и вечерняя прохлада кусала за открытые участки тела. Вдруг в гуще сада мелькнула какая-то тень. Я моргнула и уставилась в ту сторону. Нет, мне не показалось, там стоит человек. Я выглянула за дверь своих апартаментов, прошлась по этажу, сбежала по лестнице на первый этаж и никого не нашла. Где находится комната охраны, я не знала, мне пришла в голову мысль дойти до охраны на въезде в поместье и сообщить им о чужом на охраняемой ими территории.

С гулко бьющимся сердцем, я накинула на себя джинсовую куртку и открыла тяжёлую входную дверь. Не успела я сделать ни одного шага на улицу, как наступила оглушающая тишина, поблекли и без того тусклые сумеречные краски улицы, моя воля была резко подавлена чужим сознанием. Мое тело стало двигаться вне зависимости от моего желания, уводя меня все дальше от спасительного величественного хозяйского дома. Я все шла и шла, вдоль парка, вдоль ручья, вдоль хозяйственных строений, вдоль мини-электростанции. Я даже не подозревала насколько огромно поместье Кенинга, ограничивая себя лишь просмотром главного дома.

Все это время на самом краю моего зрения мелькала тёмная фигура, я очень хотела увидеть кто это, но не могла повернуть голову.

Наконец, цель нашего путешествия была достигнута — это был маленький домик, стоящий в дальнем углу поместья, заросший плющом и почти не имеющий тропинки к нему.

Я отвернулась, действуя не по своей воле, пока похитивший меня человек открывал ржавый, судя по звуку, замок. А после я самолично пошла на место своей смерти, аки агнец на заклание.

— Что-то ты сейчас не сильно самоуверенна, — произнёс хрипловатый, но очень знакомый голос.

Фигура защелкала зажигалкой и когда масляная лампа разгорелась, я с большим удивлением узнала Киру, секретаря доктора Рабена.

Абрис.

До южного поместья господина Кенинга оставалось совсем немного, но парень, сидевший в удобном кресле, словно на раскаленных углях, отчаянно желал, чтобы экспресс в данный момент смог перейти на скорость света. Только сейчас Абрис окончательно понял, что его Наставник, эта циничная убийца, перешла грань своего внутреннего сумасшествия. И обошла его! Парень едва не зарычал в голос. Всего на пару часов, но это может стать непоправимой ошибкой в жизни одной девушки. Перламутровая усадьба славится своей защитой, но и Наставник — настоящий профессионал своего дела. Замки не спасут, когда управление стоит за людьми, у человеческого мозга нет никакой защиты от проклятого дара, которым владеют безжалостные ментальные маги.

Скорей, скорей, Абрис рвался душой туда, где уже в это мгновение беззащитная девушка могла тонуть в смертельной ненависти Киры.

Едва двери экспресса открылись, парень сбежал на перрон и побежал к стоянке такси.

Нина.

Я села на приготовленный стул и уставилась на секретаря Рабена.

Наверное, мое удивление было весьма явным, потому что Кира усмехнулась и зашла ко мне за спину. Мои руки сложились сами с собой в замок, давая маньячке, а то, что это была она, у меня уже не было сомнений, возможность крепко связать их толстым канатом. Только тогда Кира ослабила ментальное воздействие, и я смогла произнести:

— Ты?

— Что, не ожидала? — Кира снова скривилась в улыбке, её и без того не очень красивое лицо, теперь превратилось в маску папуасского божества, причём не самого доброго.

— Как? Зачем? — мысли роились в голове, мешая правильно сформулировать мой вопрос, но Кира меня поняла.

Она отошла чуть подальше от меня и устроилась на стуле со сломанной спинкой, предварительно брезгливо стерев пыль подвернувшийся ветошью.

— Понимаешь, это несложно — убивать. Несложно и приятно. Главное — не попадаться, но я ведь умная, — она тихо захихикала, — я все обдумываю, я не попадусь.

— Что ты приготовила для меня? — мне действительно было важно это знать.

— Ты! Мерзкая тварь! — неожиданно разозлилась она, ее аура была настолько эклектичной, что я ужасалась собственной слепоте. Налицо серьезное психическое отклонение, и, судя по рисунку ауры, излечить его не удастся.

Я лихорадочно продумывала варианты освобождения и ничего не могла придумать, а Кира продолжала, уже почти теряя лицо и брызгая слюной, совершенно не замечая этого:

— Ты паучиха, заполучившая моего Абриса, моего любимого мальчика. Он должен был быть моим! Слышишь? Моим!!! А он выбрал тебя, и я возненавидела Нину, хрупкую девочку-ромашку из Города Солнца, а заодно и всю лживую богему. Ненавижу! Разве те, кто восхищается их работами, знают ли они, какие их кумиры на самом деле? Беспринципные жадные дельцы, вот вы кто. Мерзкие, мерзкие, как я вас ненавижу… Ты такая же, как и та, что забрала моего отца, наглая притворщица…

Голос сумасшедшей стих и она перешла на бормотание, я практически перестала понимать, что она говорит. Но аура начала стремительно заполнятся чернильными кляксами, что означало большую вероятность желания разрушения у Киры. Она вскочила и заходила по подсобке. Я судорожно искала темы для разговора, мне нужно было потянуть время.

— Кира, — почти выкрикнула я, — а Доктор Рабен твой подельник? Он знает, что ты делала?

— Этот лопух? — вскинулась безумная, — нет, откуда ему знать, он у себя под носом тебя не рассмотрел и не смог увидеть профессионального киллера в друзьях, куда уж ему меня разглядеть?

— Но следователь думает, что именно он убивал девушек.

— Кишка тонка у вашего Рабена, вот что я вам скажу, — Кира перестала бесцельно ходить и остановилась прямо передо мной, — он уверен, что сможет исцелить многих, чертов эгоист.

Да что он может? Ничего! Отнять жизнь, сделать человека подвластным тебе — вот истинная власть и могущество, а ваши психологические штучки лишь отсрочка неизбежного. Все мои жертвы были счастливы умереть, и ты будешь…

Она замолчала, и я поспешила задать следующий вопрос:

— Это ты убила тех девушек? А Розу, тоже ты? Это тебя же я увидела, когда ты пыталась убить ту девушку в воскресенье… а я ещё думала, почему фигура убийцы небольшая и щуплая.

— Я, — с гордостью произнесла Кира, самодовольно улыбаясь, — правда здорово получилось? Так легко было их подтолкнуть на самоубийство, малейший посыл и вот они уже идут как телята. Правда, до того пришлось слегка покопаться в мозгах, найти уязвимую точку, болезненное место, но результат стоил того.

— А браслеты зачем?

— Браслеты? — переспросила она, — их любила носить та лживая змея, что отобрала у меня отца, он влюбился в неё и ушёл от нас с матерью. Я уже была подростком и пришла к ней просить отпустить папу домой, а эта поэтесса стояла с мундштуком и выдыхала дым прямо мне в лицо, а когда я заплакала — она засмеялась и выставила меня за дверь. Надо было убить ее, только тогда я не умела этого делать, а сейчас уже не интересно, эта старуха уже одной ногой в могиле, курение ее доконало, а папаша ещё раньше ушёл от неё к молодой художнице. Мне показалось забавным каждый раз оставлять фенечки, что-то типа подписи. А Роза, эта неудачница, я ведь так все хорошо продумала. Пожелала ей счастливого полёта, да безопасность колледжа мне все испортила. Откуда же мне знать, что там наложено подобное заклинание? Хотела ее прижучить в госпитале, да там все время вокруг неё кто-то терся. Журналистка эта неугомонная…

— Ангелина?

— Именно, вот что она везде свой нос суёт? За то и поплатилась…

— Что ты с ней сделала? — моя соперница мне не нравилась, но делать ей худого мне не хотелось.

— Я? Ничего, чуточку поработала с ее сознанием, — и вновь самодовольная улыбка зазмеилась на лице безумицы, — она пришла в Центр, якобы взять интервью у нашего добряка доктора, а на самом деле начала делать намёки, что знает о моем невинном увлечении…

— Какие намёки? — я старательно вертела запястьями, игнорируя боль от трения кожи о веревки, стараясь ослабить путы.

— Ну откуда я знала, что полное имя Розы не афишировалось, и когда она меня спросила откуда я его знаю, я поняла, что она сейчас же пойдёт в полицию и расскажет про меня.

— Полное имя? А разве Розу зовут не Роза?

— Мать ее женщина с выдумкой, назвала ее Розамундой, в честь героини исторической баллады, а эта мокрица всю жизнь стеснялась своего имени и везде представлялась Розой, иногда даже в официальных списках так проходила. Вот мерзкая журналисточка и прицепилась к тому, что я знаю полное имя, мол только следователь знает, да она по большому блату. Кстати, она же и рассказала где тебя искать.

— Она не могла знать где я живу! — я даже растерялась, откуда Ангелина знала мое местонахождение мне было неведомо.

— Как же, не знала она, я когда в ее мозгах копалась, много интересного увидела. Есть у неё один знакомый, он работает инструктором по полетам на парапланах, и вот недавно он увидел интересную картину: эмпата в действии, когда взлетела женщина с грузом, а приземлилась освобожденная. Вижу по глазам, ты понимаешь о чем речь, тогда я продолжу. И тогда ему стало интересны и эмпат, и ее сопровождающие, узнать было легко, благо он и так знал имя заказчика, а Ангелине он разболтал, что у скрытного и весьма богатого господина Кенинга есть своя эмпатка, та, естественно, заинтересовалась, а, услышав твоё имя, вообще, стойку сделала. Хотела рассказать Стефану, что ты недолго скучала, тут же нашла себе нового хахаля, да побогаче. Смешно, правда? Я фактически не дала ей разрушить ваши отношения.

— Они уже разрушены, — отвернулась я, сдерживая ком в горле.

— Да? Тогда мне будет ещё проще осуществить задуманное, — женщина радостно улыбнулась.

Разрыдаться перед Кирой было бы наихудшим вариантом, поэтому я спросила первое, что пришло в голову:

— Значит, ты убила ее? Убила человека из-за одного вопроса?

— Считаешь это плохим поводом? Не бойся, для тебя у меня припасена хорошая, вполне себе веская причина.

— Какая? Чем я тебе насолила? — я действительно не понимала.

Кира приблизила ко мне своё лицо, обвешанное выбившимися волосами, зрачки неестественно увеличенные, словно омуты затягивали меня в ее безумие.

— Абрис, знаешь такого?

— Нет, только то, что упоминала ты.

— Ну, конечно, он же не хочет оттолкнуть от себя свой цветочек… — Кира хрипло рассмеялась.

Знакомое выражение неприятно резануло.

— Стефан?

— Ага, значит не совсем отупела, дошло-таки…

— Что дошло? Что Стефана зовут не Стефан, а Абрис? Что же в этом такого?

— Все время забываю какие все вокруг мерзко глупые, это же очевидно, раз у него есть второе имя, которое он не афиширует, значит ему есть что скрывать.

— И что же он скрывает? — руки затекли и плечи начало ломить, ссадины от верёвок ныли и при каждом движении напоминали о моем униженном положении резкой болью, что заставляло меня морщиться и чуть слышно шипеть. Это не прошло мимо Киры.

— Что? Больно? Мне тоже, только у меня душа болит, та, что ты так любишь лечить. Что деточка, занявшая мое место, каково тебе теперь?

Она перестала ходить как зверь в клетке и остановилась напротив небольшого окошка, чуть вытянув шею, чтобы посмотреть, что происходит снаружи. Ничего сумасшедшую женщину не встревожило, и она продолжила, посмотрев на меня.

— Почему ты не спрашиваешь, что я хочу с тобой сделать?

— Убьешь?

— Нет, дорогая, ты убьешь себя сама, причём на глазах у любимого. Ты так переживаешь ваш разрыв, что решила покончить с собой от горя. Я не буду пачкать свои руки, ты все сделаешь сама.

— Я не стану этого делать, — я отвернулась, чтобы не видеть безумную, она мне была неприятна, она, ее грязные эмоции, ее совершенно больная аура, даже запах от женщины был тошнотворным.

— Зачем ты убила Макса? — задала я ещё один интересующий меня вопрос, — он же не девушка из богемы.

Кира задумалась:

— Это тот здоровяк? Трудновато было, но я с ним справилась. Он узнал меня. Представляешь, досадная случайность — пришёл к тебе на работу, не зная, что тебя нет, и увидел меня. Оказывается у полицейских хорошая память на силуэты, походку. Вот и он всматривался, всматривался, потом начал расспрашивать меня. А перед уходом я покопалась у него в мозгах и увидела, насколько он близок к правде. Пришлось слегка притушить его тягу к жизни, ради спасения своей свободы. Но вместо того, чтобы пойти мне навстречу иромантично кинуться с крыши, он болванчиком бродил по городу. Первый же патруль и задержал его.

— А в больнице? — мой голос был потухшим, я все больше убеждалась, что Кира сошла с ума, а значит, без помощи мне отсюда не выйти.

— Чисто все прошло, даже смогла тень бросить на Рабена, ну разве не прелесть? — Кира захихикала, — надела белый халат, прошла в палату и просто запекла его мозги — довольно быстро и эффективно. Жалко, что никакого наслаждения я не получила.

— Кира, отпусти меня, — жалобно попросила я, чувствуя, как из ссадин на запястьях сочится кровь, делая верёвки мягкими, а кожу скользкой.

— Нееееет, милочка, ты просто так не отделаешься! — секретарь подошла к центральной балке и дёрнула за висевшую на ней веревку. Когда она раскрутилась, я увидела, что это готовая виселица.

— Ты спрашивала, что тебя ждёт? Несколько па с пеньковым партнером, а после только покой, вечный покой…

— Ты не заставишь меня! — страх мешал дышать, парализуя волю.

— Ниночка, я не работаю так топорно, ты сама с радостью побежишь сюда, сама. Я лишь найду тебе для этого вескую причину.

Безумица подошла ко мне и приподняв мой подбородок, поймала взгляд и меня затянуло в омут. Я чувствовала лишь слабое биение ее асфальтово-серой с кляксами ауры и тяжёлое дыхание больного человека. Зацепиться за ее эмоции и войти в контакт я не могла, мои усилия были похожи на попытки кошки зацепиться за натёртый маслом паркет. Неожиданно в омуте прояснилось, и я увидела мою квартирку, в окошко заглядывало солнце, а пыль ровным слоем покрывала мебель и статуэтки балерин. Много статуэток, целая коллекция. Это было воспоминание о моем первом визите туда, после смерти бабушки. Я долго не решалась коснуться вещей. Потом несколько недель складывала каждую балерину в газетное гнёздышко и запаковывала в картонные коробки. Потом набралась смелости позвонить дяде. Он пришёл разгневанный, уверенный, что я хочу продать коллекцию и все мои уверения пропали даром. Дядя забрал коробку и ушёл, также тяжело сопя и топая по лестнице туфлями, оставив после себя тяжёлый аромат злости, досады и зависти.

Резко сменилась картинка: я стояла в полиции, куда меня привели с улицы. Я заблудилась и не могла найти адрес новой квартиры, а патруль принял меня за нищенку. Тут-то я и познакомилась с Максом. Он напоил меня чаем, поднял коллег на уши и нашёл все же адрес моего нового жилья. А после и проводил.

Снова резкая смена воспоминаний: я, темнота парка, весёлая музыка и громкий голос мужчины, которому суждено умереть через мгновения. Я вновь переживала свой главный кошмар, а самый страшный человек шёл мне навстречу. Это был он, убийца, заставивший меня забыть. Свет от фонаря высветил его лицо и мое сердце зашлось в немом крике — ко мне шёл Стефан. С серьёзным и сосредоточенным лицом он подошёл ко мне и, взяв за руку, тихо с досадой сказал:

— Что ты видела? Все? Как не вовремя! Я не могу "просканировать" тебя. Но могу заставить все забыть. Посмотри мне в лицо, смелее, я не обижу, прямо в глаза. Молодец, а теперь этот вечер исчезнет из твоей памяти. Ты ещё погуляешь и пойдёшь домой. Такому цветочку нечего делать в ночной жизни города.

Картинка начала расплываться, будто слезы застигли мои глаза, а после снова сменилась.

Я увидела свою мать, ещё молодую, счастливую и улыбающуюся. Через пару лет она забеременеет, муж ее бросит, взгляд ее потухнет, она привыкнет к крикам на дочь и перестанет думать, что она тоже достойна счастья.

Тихий голос в сознании шептал: мама, какая красивая! Ты такой ее никогда не видела. Эта молодая женщина хочет сделать тебе подарок — надень это жемчужное ожерелье.

Мама держала на руках колье из крупных жемчужин, розоватых и белых.

Надень его, и мама тебя простит, — снова зашептал голос, — она тебе сама наденет.

Я подошла к маме, жадно разглядывая родное лицо, и попыталась ее позвать, из горла не вырвалось ни звука.

— Подойди, дочка, — улыбнулась мама, — Ближе.

Я шагнула ещё, остановившись почти вплотную. Мама подняла руки с ожерельем и аккуратно застегнула мне его на шее.

— Умница дочка, я люблю тебя!

Я ощущала тяжесть колье, которое камнем висело на мне и не ожидала услышать резкий звук. Мама мгновенно превратилась в Киру, а ожерелье в петлю, перекинутую через балку потолка. А я сама стояла на том самом стуле без спинки.

Я снова почувствовала, что Кира ловко накинула ментальную привязь и моя воля забилась в уголок. В любой момент по ее желанию я сама могла сделать шаг вперёд.

Безумица смотрела куда-то в сторону:

— Я сказал: оставь ее! — прогремел родной голос Стефана, — ты зашла слишком далеко, отпусти Нину и может быть, я отпущу тебя.

Тут бы мне самое время упасть в обморок, раз на сцене появился герой, да с петлей на шее это было бы последнее романтическое деяние в моей жизни, поэтому я продолжала изображать из себя статую самой себе.

— Пришёл! Уж не думаешь ли ты, что я убиваю твой цветочек? Это ты убил ее, ты и твоя шлюха Ангелина. Я удерживаю ее от последнего шага своей волей. Отпущу вожжи и адиос, Ниночка!

Стефан появился на периферии моего зрения: собранный, серьёзный и очень сосредоточенный, он смотрел только на Киру.

— Отойди от неё, ты же знаешь, что я тебя сильнее, давай решим все миром?

— Абрис, зачем нам драться? Я же твой любимый учитель, ты забыл? — подошла к нему Кира, — а ты мой самый любимый ученик.

Она провела тыльной стороной ладони по его щеке, заправив выбившийся вихор за ухо.

— Очень любимый ученик и я не готова делить тебя с нею. Ты должен выполнить свой долг, ты должен убить ее.

— Я выхожу из клана.

— Не сейчас, милый! — Кира криво улыбнулась, — ты не можешь выйти из него сейчас. Сначала выполни заказ или передай его мне. Выбирай.

— Кто заказчик, Кира?

— Что тебе это даст?

— Кто. Заказчик, — отчётливо повторил Стефан и я услышала сдерживаемую злость. А от Киры пахнуло трусливым страхом, серебристой искрой среди движущихся клякс.

— Не дави на меня, — она выпрямилась и посмотрела ему в лицо, — я вправе не разглашать эту информацию.

— Я посмотрю сам, — мужчина словно превратился в тень, абрис самого себя, абрис неумолимой смерти. Его руки слегка шевелились, будто перелистывая что-то, а Кира в это время судорожно пыталась пошевелиться, яростно вращая глазами.

А я поняла, что она не контролирует меня больше. Но мое положение было незавидным. Я стояла на рассохшемся неустойчивом стуле, с петлей на шее и связанными за спиной руками.

Наконец, Абрис, снова стал реальным и цветным. Он открыл глаза и произнёс:

— Это ты заказала Нину?

Кира со злобой крикнула:

— Я, и второй раз закажу, и третий, она не нужна тебе! Тебе нужна я: взрослая и понимающая тебя женщина.

— Отмени заказ и я буду с тобой, — спокойно произнёс Абрис. Называть этого, почти незнакомого мне мужчину Стефаном не поворачивался язык. Кира опешила, растерянность ее была очевидна и на лице и в ауре. А я потихоньку, пользуясь случаем, аккуратно зацепила самое большое чернильное пятно и потянула на себя. Мгновенно же Кира повернулась ко мне и крикнула:

— Прекрати свои фокусы, мразь, со мной это не пройдёт. Я не отменю заказ, Абрис, такие как она, лживые и беспринципные не должны жить. Если ты не убьешь ее, я спасу тебя, она сама шагнёт со стула.

Наступила напряжённая тишина.

Глава 27

Стефан.

— Лерой, скорей, помоги мне, где Кира?

— Насколько плохо?

— Непоправимо, и Нина в опасности. Я почти приехал в поместье Кененига.

— Дай мне пять минут.

— Жду.

Время на часах замедлилось, я чувствовал себя никчемной букашкой, которую, как вязкая смола, неотвратимо поглощает бремя неизвестности и бессилия.

Ровно через отмерянные минуты на телефоне высветился знакомый номер, мгновенно приняв вызов, я услышал:

— Двигайся на северо-запад от поместья, мне сказали, что сигнал маячка уже довольно продолжительное время находится на одном месте.

— Спасибо!

Я отключился и побежал в указанном направлении: не знаю, кого благодарить за представленную возможность установить на телефоне Киры чип для слежки, который так кстати, показал, где сейчас в бескрайнем поместье Кенинга находится убийца.

Придерживаясь заданного направления, я вскоре вышел к заброшенному домику смотрителя. Замок был снят, внутри слышались голоса. Открыв дверь, я увидел Нину с петлей на шее и что-то рассказывающую Киру. Сердце радостно сделало кульбит: не опоздал! Но Нина находится на волосок от смерти:

— Я сказал: отпусти её!

Но разве безумица послушала? Нет! Мне нужно, чтобы Кира отменила заказ: правила клана требовали неукоснительного их выполнения, за отказ от задания, которое я, естественно, не стал бы завершать, меня ждала кара, и тогда я точно не смогу помочь девушке. Просто жизненно необходимо вырвать отмену исполнения заказа у Киры.

Время снова стало замедляться для меня, и краем сознания я заметил, что Нина наконец-то меня вспомнила. В душу прокралась печаль: милая моя, как бы я хотел прижать тебя к себе, рассказать, что тем вечером, когда я закрывал твои воспоминания, ты своим глубоким взглядом околдовала мою внутреннюю тьму. Что я жалею, что мы не встретились намного раньше, что я не смог уберечь тебя от многих жутких событий. В тот момент я отчаянно желал снова стать в глазах Нины Стефаном, а не Абрисом. Но усилием воли переключил себя на главное, и отчетливо услышал в своей голове щелчок, а время, эта неуловимая субстанция, сделала резкий рывок вперед — это окончательно разрушилась ментальная защита Киры. Попытка Нины стабилизировать женщину, ослабила и без того пошатнувшийся контроль над ее даром. Я поймал взгляд Киры и начал работать.

Меня называют убийцей, и это правда! Я убивал отъявленных мерзавцев, циничных и бессердечных, тех, кого считал действительно достойными смерти. Сейчас передо мной стояла женщина, Наставник. Она мой учитель, с искренней любовью открывавшая передо мной новые грани моего дара. Она дала мне власть и контроль над людьми, но сама запуталась в мнимой безнаказанности нашего дара. Пришло и ее время. Маневрируя в прошлом Киры, где мелькали такие счастливые для окружающих талантливые девушки, но в тоже время омерзительные в глазах Киры, я методично искал ее слабое место.

Чего ты боишься Наставник? Я пережил свой главный страх: пропажа Нины, помогла мне понять главное. А ты, Кира? Потерять мою любовь… привязанность? Пустое. Дальше… наши страхи, они ведь родом из детства.

— Кира, посмотри вокруг, — мой голос был спокоен.

— Что?

Наставник обернулась вокруг собственной оси.

— Просто стены? Это все на что ты способен?

— А какие стены, Кира?

— Хм, серые… высокие? Ммм, крепкие.

Стоящая передо мной небольшого роста женщина озадаченно посмотрела вверх и осторожно провела рукой перед собой.

— Я их сломаю, Абрис. Это глупо.

— Хорошо.

Я немного усилил напор воздействия, но не настолько, чтобы женщина потеряла контроль над Ниной.

Кира попробовала пробить невидимую для обычного взгляда стену, но не смогла. Она пробовала еще и еще. Не было трещин, не было даже слышно звука ударов. Вокруг была тишина. Абсолютная.

— Что?!

И снова тихо. Кира не услышала свой голос. Женщина озадаченно нахмурилась.

Усмехнувшись, я продолжил работать. Это твоя слабость, Наставник: безмолвие абсолютной беспомощности и неприступные стены твоего одиночества. Нет власти, нет силы, никому не нужна… и нет тебя — я безжалостно ментально бил наотмашь зрелую женщину, превращая ее в брошенную отцом девочку. Не останавливаясь, возрождая перед внутренним взором Киры самые забытые моменты безрадостного прошлого, пока передо мной не предстала скрюченная женская фигура на полу.

Кира отчаянно закричала:

— Неееееет!

Убийцу не разжалобишь, хоть и искренними, слезами:

— Отмени заказ!

— Прекрати!

— Отмени заказ!

— Да, да! — наставник захлебывалась рыданиями, — Нина Гартман с этого момента не является целью Абриса.

Как только Кира произнесла желаемое, стул под ногами Нины пошатнулся и упал. Прежде чем, петля на шее девушки затянулась, я чудом успел схватить ее за ноги и слегка приподнять. Все мои усилия были направлены на то, чтобы удержать вес девушки и не дать ей задохнуться. Мне отчаянно нужна была помощь. И она пришла! Вернее ворвалась в домик, в виде как всегда собранного Спарка и мрачного Кенинга. Андрэ сразу же бросился к нам на выручку, а Спарк вырубил электрошокером, ползущую на четвереньках к выходу, Киру.

Нина.

Я смотрела на обездвиженное тело Киры и не верила, что все позади, вокруг меня суетились Спарк и Мели, а дыра в груди никак не хотела зарастать. Мой любимый оказался убийцей и сейчас Эдгардт с подручными надевал на него антимагические наручники. Вообще, в тесном сарае стало очень многолюдно: маг-ищейка ходил по земляному полу, тщательно считывая следы и их остатки, восстанавливая в магическом кристалле, который он держал в руке, картину произошедшего. Кенинг что-то спросил у дознавателя и, получив от него одобрение в виде кивка, подошёл к Стефану и ударил его в челюсть, и если бы того не держали двое дюжих полицейских, Абрис бы упал.

Мои руки аккуратно освободили от верёвок, ненавистное пеньковое ожерелье тоже было снято, и Спарк аккуратно взял меня на руки. От напряжения ноги отказывались слушаться и грозили подломиться. Сил поставить эмоброню у меня не хватало, и постоянное латентное считывание людей выматывало ещё больше.

Николас вынес меня наружу, где уже было темно, и передал подоспевшим медикам. А меня все преследовал настойчивый взгляд Стефана, которого тоже вывели, чтобы посадить в полицейскую машину, он смотрел на меня с надеждой, я же была в такой растерянности, что не могла ничего ему обещать, потому предпочла отвести глаза. Трусливо, знаю, но храбростью я никогда не отличалась. На нижней челюсти Стефана расцветал синяк, сам он был взъерошен и весьма собран.

— Пойдешь к нему? — кивнула на Стефана, не отходящая от меня Мели, — вам явно нужно поговорить.

Ей, как и любой счастливой в любви женщине, хотелось, чтобы это счастье было у всех влюблённых, потому и она так настойчиво пыталась нас сблизить.

— Нет, — разлепила я пересохшие губы и удивилась своему голосу, больше похожему на воронье карканье.

— Он хороший, я знаю, Андрэ позлится и простит его, и ты прости.

— За что его прощать? За то, что по его вине за мной охотилась сумасшедшая? За то, что он не сказал мне, что у него уже есть девушка? За то, что он скрывал своё истинное лицо? Давно простила, только вот жить с этим не смогу. Уж извини, мне нужно время, я не могу принять все произошедшее, не могу.

Кажется, у меня начиналась истерика, я почувствовала, как сгиба локтя касаются прохладные пальцы врача и легкий укол. Успокоительное подействовало быстро, и я благодарно улыбнулась Мели.

— Где вы были, Спарк не мог до вас дозвониться?

Мели смутилась:

— Андрэ пришло в голову опробовать один из довольно сложных маршрутов, и мы были на базе, связи там почти нет, потому и сотовые были недоступны. Спарк прилетел весь взъерошенный, злой, оказывается, искал нас почти час, никто не мог сказать ему куда мы уехали, а тут звонок анонимный, видимо, от Киры. Хотя как она узнала про этот маршрут, ума не приложу?

— Что с ней будет?

— А что бывает с преступниками? Судить будем, — влез в разговор подошедший Эдгардт, — Нина, вам весьма досталось, я вас не тороплю, но хотел бы все же увидеть вас в департаменте в ближайшее время.

— Я постараюсь, — медики укладывали меня на кушетку и намеривались захлопнуть дверь. Поэтому дознавателю ничего не оставалось, как попрощаться со мной коротким кивком.

Дорога до больницы прошла в лёгком забытьи, там меня снова осмотрели дежурные врачи и поместили в отдельную палату, невзирая на мои слабые уверения, что со мной все в порядке.

Утро наступило неотвратимо, серость и хмарь за окном не могли помочь мне преодолеть ту апатию, которая овладела мною, едва я разлепила со сна глаза.

Вскоре после завтрака ко мне зашла приятная женщина средних лет, представившись моим лечащим врачом, сказала:

— Нина, если вы хотите, можете спокойно идти домой, но я бы советовала все же показаться парамагу или хотя бы поработать с ментальным магом.

Меня передернуло при этих словах, позволять ещё кому-то, даже ради благой цели, снова ковыряться в моих воспоминаниях и чувствах? Ни за что на свете, только через мой труп! А меж тем, доктор ожидала ответа.

— Наверное, будет лучше, если я все же пойду домой. Дома и стены лечат, знаете ли…

Я неловко улыбнулась, но доктор настороженно смотрела на меня. По её мнению, мне нужно было оставаться в больнице.

Я же стремилась к одиночеству, когда можно было бы расслабиться и не думать ни о чем.

Собралась я быстро, на выходе ко мне подошёл строго одетый человек в форме водителя и сказал, что его прислал господин Кенинг для моего сопровождения. Куда бы мне ни понадобилось.

Я попросила довезти меня до дома, вернулась в свою квартирку и просто умерла.

Нет, я дышала, говорила, ходила, и даже смеялась, но внутри замерла холодная пустыня. Глыбы льда перекатывались и, сталкиваясь издавали утробный тихий звук, так иногда пугающий окружающих. И только потом я осознавала, что он вышел из моего горла.

Я вышла на работу в центр на следующий же день, не в силах терпеть добровольное заточение в моей уютной квартирке. Мне как глоток воздуха неожиданно понадобилось общество, то, чего я так долго избегала. Люди помогали ощущать себя нужной и живой.

Рабен, от которого постоянно исходила волна жалости, все пытался отправить меня в отпуск, да ещё и приплатить за это, но я так же регулярно отказывалась. Я цеплялась за жалкий шанс оттаять всеми руками и ногами, но также я понимала, что без Стефана этот мизерный шанс становится ещё более призрачным. Я реагировала на каждое открытие двери учащенным сердцебиением и старалась не показывать своего разочарования. От него не было никаких новостей. Я даже не знала на свободе ли он.

Пустое место секретаря мозолило всем глаза, пока, примерно через неделю после событий, Рабен не привёл молодую девушку, представив ее как свою племянницу-студентку факультета коммуникаций. Девушка назвалась Жданой и оказалась весьма остроумным и приятным собеседником.

Я бралась за любых клиентов, чем сложнее, тем лучше. Это означало, что домой я приду без сил и не буду, всматриваясь в тёмный прямоугольник потолка, думать и вспоминать.

Мое сознание держалось стойко, а вот подсознание предавало, и в снах я была почти счастлива, осязая рядом любимого Стефана, целуясь с ним и держа его за руку.

А потом, потом я начала сходить с ума и видеть Стефана, но уже наяву. Вот мелькнул знакомый силуэт среди толпы, я всматриваюсь и вижу совершенно другого парня. Вот я улавливаю знакомый взгляд, а через мгновение понимаю, что смотрю на плакат или баннер и не отвожу глаз.

И тогда я сама позвонила дознавателю Эдгардту. Он пригласил меня в следующий понедельник на беседу в управление, куда я не замедлила прийти.

— Доброе утро, Алексей Маркович.

— Доброе утро, Нина, садись, подожди, я немного занят, — дознаватель разговаривал по телефону, пока я присела в кресло напротив и рассматривала резные бордюры потолка. Наконец, Эдгардт закончил разговор на довольно агрессивной ноте и, положив трубку, сцепил перед собой руки. Странно, но я не чувствовала от него ничего вообще, как от Стефана.

— Вы поставили ментальный блок? — профессиональное любопытство превыше всего.

Эдгардт недоуменно посмотрел на меня:

— Что? Ах, да, это обязательное условие всех работников правосудия, чтобы избежать возможности давления на нас.

— Интересно, но у Стефана, — на имени я споткнулась, мгновение поколебалась, но продолжила, — стоит такой же.

Эдгардт взял в руки пухлую папку, лежащую перед ним:

— Вот о Стефане я и хочу поговорить. Для начала, я дам тебе прочесть вот это.

И он пододвинул мне бумаги.

Я мельком глянула: напечатанные на машинке, написанные от руки, какие-то квитанции, фотографии.

— Что это?

— Это личное дело нашего секретного сотрудника.

Я по-прежнему отказывалась верить:

— Зачем мне это? И при чем здесь Стефан?

— А ты прочти…

Ничего не оставалось, как начать читать, и тут меня ждало много открытий. Первые же два скреплённых листка говорили о том, что Стефан был завербован десять лет назад в качестве информатора, будучи ещё подростком. С маленькой, прикреплённой в углу документа, фотографии на меня глядел не по годам серьёзный мальчик, с таким же непослушным вихром и упрямством во взгляде.

Стефан рос, росли его отчёты, и все сложнее были задания. Один из напечатанных на машинке документов, слегка пожелтевший от времени говорил о успешной ликвидации Стефаном объекта. После него, такие документы лежали стопкой.

— О чем это? — непонимающе помахала я перед Эдгардтом бумагой.

— Мне будет нелегко говорить об этом, во-первых, потому что ты, возможно, никогда не примешь правду. Во-вторых, потому что встревать между двумя влюблёнными, значит быть виноватым в их разногласиях. А в-третьих, это все же секретный проект, хотя Абрис уже вышел из него.

— Абрис? — имя неприятно резануло.

— Это имя Стефана в клане, именно под ним его знали в этой организации.

— В клане?

— Нина, — вздохнул дознаватель, — давай я тебе все расскажу, а вопросы ты задашь позже? Хорошо?

Ничего не оставалось, как согласиться. И Эдгардт продолжил:

— Примерно пятнадцать лет назад в нашем городе пронеслась череда заказных убийств. Жертвами становились бизнесмены, маги высокого уровня, чиновники, наделённые властью. В каждом случае выгода была нужна разным людям, но доказать мы ничего не смогли. У всех вероятных заказчиков были железные алиби на момент убийства, да и совершены они были ментальным магами высочайшего уровня. А сколько осталось убийств, списанных на самоубийства и просто на естественные смерти нам неизвестно.

В один прекрасный день в этом кабинете собрались трое мужчин. Одного ты уже знаешь, двое других тебе известны из новостей. Это главный прокурор области Максимилиан Лерой, тогда он ещё был помощником прокурора, и полковник секретной службы, тогда ещё майор — Евгений Шурц. Мы собрались, потому что дружили с детства и оттуда же вынесли стремление защищать город от преступников, хотя и пошли разными путями. И нам было не безразлично, что в нашем городе так много убийств.

Наше совещание уже подходило к концу, когда мне доложили, что патрули поймали мальчишку, который что-то бормочет насчёт клана профессиональных убийц. Тогда-то я первый и последний раз увидел Стефана. Им сразу занялись Лерой и Шурц. Судя по личному делу Абриса, он был завербован и в течение всего этого времени благополучно сливал нам членов клана, на которых ему удавалось выйти, а это, поверь, очень и очень тяжело. Каждый входящий в эту организацию знает в лучшем случае двух людей. Одного, кто его туда привёл и второго, которого он привёл сам. Иногда, особо отличившиеся удостаивались аудиенции "двоек", приближённых к верхушке клана, но почти никогда и никто не знал, кто входит в руководство этой очень секретной организации. Что позволяло поддерживать миф, что убийцы везде. Все заказы осуществлялись через сеть кондитерских, в нашем городе — это хозяйка пекарни "Ванильный кот", госпожа Тина, она уже задержана и даёт показания, что ничего не видела, ничего не слышала. А между тем, есть подозрения, что она знает гораздо больше, чем говорит. И в этом нам поможет Абрис.

— А что за ликвидация объектов? — тихо спросила я, воспользовавшись паузой.

Эдгардт поморщился:

— Скользкое дело, но закону не противоречит. Секретному агенту позволяется действовать в рамках задания. А Абрис был заказным убийцей. Только вот все его жертвы были согласованы с Лероем и он брал заказ, когда, по мнению Абриса по этому человеку плакала виселица. Бывает так, Нина, преступление есть, а наказанных за него нет. Вот таких вот ловких преступников и убирал Абрис.

— Почему был? — прошедшее время заставило сердце сбиться с ритма.

Эдгардт пытливо посмотрел на меня:

— Нет больше Абриса, и Стефана больше нет.

— Что с ним случилось? — мои вспотевшие ладони вцепились в подлокотники кресла.

— Нина, с ним все в порядке, но как его теперь зовут, я не знаю. Официально Стефана посадили, ведь из клана просто так не выходят, будет ещё суд, будет приговор, вероятнее всего смертный, а вот где сейчас Абрис я не знаю.

— Так кого же будут судить? — я недоумевала. Дознаватель рассмеялся, искренне и заразительно:

— Нина, ты ещё не знаешь, какие у нас маги-иллюзионисты затейники. Есть у нас парочка преступников, уже ожидающих смертный казни. Вот кому-нибудь ее и ускорят.

— А что с Кирой?

— Ею занимаются врачи, предварительный диагноз: маниакальная шизофрения.

— То есть, она избежит наказания?

— Вряд ли, на ней столько крови, что лечить ее будет негуманно по отношению к остальным людям.

— Я должна буду выступать в качестве свидетеля?

— Чем меньше ты будешь светиться в подобных делах, тем лучше. Так что твои свидетельства будут записаны на кристаллы, имя закодировано, а местонахождение скрыто.

— Почему?

— Ты попадаешь под нашу защиту, как ценный свидетель.

— Но я никого, кроме Киры и Стефана, не знаю.

— Этого вполне достаточно, чтобы быть угрозой клану. Тебе достаточно лишь согласиться и мы сами все сделаем.

— Я… я подумаю…

Глава 28

Стефан.

Чужая квартира, чужие стены, пустая постель, и безмолвное одиночество. Вот что окружало меня сейчас. Что продолжалось изо дня в день. Какая ирония, думал я, размешивая безвкусный растворимый кофе в кружке кипятка: призрачные страдания Киры вполне ощутимы в моей реальности. Правда, в отличие от сошедшей с ума женщины, у меня есть счастье. Мое счастье живо, гуляет по улицам и ловит солнечный свет в свои мягкие ладошки. Нина… это имя я шепчу в тишину. Нина, повторяю я, когда в редкие моменты свободы могу немного украдкой понаблюдать за любимой. Мне нельзя приближаться к ней, я должен исчезнуть.

— Влад, ты готов?

Я не сразу оборачиваюсь на знакомый мужской голос, новое имя пока не желает приживаться.

— Максимилиан, да. Как договаривались?

— Конечно, агент Власов будет тебя сопровождать.

— Спасибо.

— Тебе, спасибо… Стефан.

Главный прокурор города на мгновение заключает в неуклюжие объятия, правое плечо еще не до конца обрело функциональность после покушения.

— Влад, — говорит твердо мужчина, — я скажу еще раз, мы позаботимся о Нине.

— Хорошо, я вам верю. Прощайте, Максимилиан.

— Прощай.

Подхватит тощую спортивную сумку со своими малочисленными пожитками и новенький черный тубус с драгоценным портретом, я последовал за незаметным агентом Власовым на улицу. Как жаль, что моя железная птичка больше не будет мчаться со мной по городским улочкам. Но я позаботился о ней, отдав тому, кто точно сможет оценить все достоинства мотоцикла, уж в Адзиадзо я был уверен.

Неприметная машина стального цвета везла нас по притихшим в ожидании ночи улочкам. Город наконец-то мог жить спокойно, то и дело мой взгляд цеплялся за влюблённые парочки, неспешно бредущие по пустеющим тротуарам.

— Влад, мы приехали.

Автомобиль мягко остановился перед знакомым домом. Быстро выскользнув, я подошел к выбеленной двери и позвонил. Через минуту на пороге стояла госпожа Нежданова.

— Бегу… ах, Стефан! — женщина взволнованно прижала руку ко рту, — мальчик мой, проходи же скорее!

— Елизавета Рудольфовна, простите, я без звонка.

— Ты говоришь глупости, проходи, раздевайся и на кухню, ты так выглядишь, будто месяц ничего не ел.

— Подождите, я не могу.

Госпожа Нежданова остановила свое движение на полпути.

— Хорошо, но хоть в гостиную ты можешь пройти?

— Да.

Мы сели на широкую тахту, и я приступил к самому сложному.

— Елизавета Рудольфовна, я пришел попрощаться. Подождите. Не перебивайте. Я хочу сказать вам большое спасибо за вашу заботу и любовь обо мне. Вы заменили мне мать, вы были мне другом. Я не могу вам всего рассказать, просто примите, как данность, что мы с вами не увидимся.

— Навсегда?

— На ближайшие годы точно. Так надо.

У госпожи Неждановой скорбно опустились плечи, после нескольких минут молчания, она встрепенулась и спросила:

— Ты будешь в безопасности?

— Да.

— Счастлив?

— Не уверен.

— Нина…

— Ей тоже придется уехать для ее же блага, простите.

— За что? Вы с Ниночкой живы и здоровы, и я уверена, что все у вас наладится, только нужно обо всем поговорить.

— Я не могу, — горло сжал колючий спазм. — Не нужно.

— Вот так возьмешь и уедешь?

Я пристально посмотрел на Елизавету Рудольфовну.

— Уеду, но вы можете мне помочь в последний раз?

— Конечно!

Я достал из внутреннего кармана куртки простой конверт без марок, на котором было выведено только одно слово: «Цветочку».

— Передайте, пожалуйста, Нине, как представится возможность. Правда, она может его выкинуть…

— Не выкинет, уж я прослежу, — Елизавета Рудольфовна споро выхватила у меня письмо и убрала в малахитовую шкатулку с миниатюрной бронзовой змейкой на крышке. Я встал и не знал, что мне дальше делать. Госпожа Нежданова решила все сама: обняла и поцеловала в щеку на прощание.

— До свидания, мой милый мальчик! Не говорю «прощай», езжай навстречу своей новой жизни!

Я кивнул и быстро вышел из такого родного и гостеприимного дома. Пока мы ехали на вокзал, я прокручивал у себя в голове строчки послания для девушки, лелея надежду, что смогу ей объяснить, что перестану быть монстром в ее глазах:

«Любимая!

Если ты читаешь это письмо, значит, у меня есть надежда. Надежда, что я смогу получить твое прощение.

Тебе уже рассказали, что я убивал. Я стал убийцей по собственной воле, и не жалею о принятом решении. Мой дар, который я считал бестолковым, стал приносить пользу. Но я был одинок и потерян. И не осознавал этого, а пустота внутри всё порабощала мою душу. Так было, пока я не встретил тебя тем вечером, который сам же и стер из твоей памяти. Сначала я не хотел вмешиваться в твою жизнь, но чем больше узнавал о тебе, тем неотвратимее стала жажда быть с тобой, жить тобой. Поверь, я не знал, к каким испытаниям может привести такой поступок. Но изменил ли бы я решение? Нет. Я никогда не забуду те полные счастья дни и ночи. Мой нежный цветочек, выдержавший безжалостный град ударов судьбы, как бы я хотел сейчас вздохнуть запах твоих волос, крепко обнять и не отпускать! Но твою безопасность обеспечит другой человек, Максимилиан Лерой, верь ему. Я тоже должен исчезнуть, и я это сделаю. Только надеюсь, что ты когда-нибудь простишь меня за мою мрачную тайну. Я боялся тебе рассказать, боялся тебя потерять.

Твоя любовь это бесценный подарок, который я бы никогда не посмел сломать. В тот день Ангелина вела себя по собственному усмотрению, я никогда не испытывал к ней никаких чувств, кроме влечения, но и оно давно осталось в прошлом. Мне так жаль, как бы я хотел забрать всю ту боль, что ты испытала по моей вине. Но все что я могу, так это отдать тебе свое сердце. Отдал бы и душу, но она черна и неприглядна.

Люблю тебя, всегда твой Стефан».

Нина.

Звонок Андрэ настиг меня в процессе сбора вещей. После моего согласия о защите как ценного свидетеля Лерой вплотную занялся мною. А Кенинг только смеялся на мои жалобы. Поход в салон красоты, операция по улучшению зрения, покупка линз, смена гардероба и посещение курсов по макияжу и вот вместо невзрачной скромной девушки с длинными русыми волосами, в очках и одежде с бабушкиного плеча, передо мной в зеркале появилась стильная стройная женщина в модной одежде и большими светло карими глазами. Улыбка уверенного в себе человека скрывала все отчаяние и зыбкость моего положения.

Лерой посвятил мне много времени, отводил к специалистам, меняющим не только внешность, но и походку, речь, привычки. До сих пор одёргивала себя от жеста, которым я поправляла очки. А жила я сейчас на конспиративной квартире, мою каморку законсервировали и закрыли.

— Нина, ты уже знаешь, где будешь жить?

— Нет, Андрэ, и даже, если бы знала, не могла бы тебе сказать.

Да, да, понимаю секретная операция и все такое. Только хотел сказать, что мы с Мели будем скучать. Следующей осенью я планирую организовать бал по случаю нашей с Мели помолвки. Мы будем тебя ждать.

— Помолвки? Я так рада за вас! — взвизгнула я, — поздравляю!

— Ты придёшь?

— Я? Нина пришла бы, а вот та другая…

— Хорошо, давить не буду, о дате узнаешь из газет и телевизора.

— Андрэ, Лерой мне рассказал, что именно ты спонсируешь мою операцию, я благодарна, но право не стоило тратиться.

— Нина, ты действительно не понимаешь, что спасла меня, мою жизнь и ещё подарила счастье любить и быть любимым? Вряд ли я смогу когда либо расплатиться с тобой сполна.

— Не надо, Андрэ, я не считаю, что сделала что-то сверхъестественное, не благодари меня. Лучше поцелуй Мели и обними Спарка. Главное не перепутай.

Кенинг засмеялся и мы распрощались.

В дверь раздался стук, я поспешила открыть, на пороге стоял Лерой, собственной персоной.

— Нина, информаторы отметили необычайное оживление среди известных нам людей. Уедешь сегодня же. Там все готово. Вот твои документы, начиная от рождения, школы, университета и сегодняшнего дня. Больше мы с тобой не войдём в контакт, как Лерой и Нина, ты для меня — незнакомая женщина. И ещё, с тобой очень хотела поговорить Елизавета Рудольфовна.

— Хорошо, — только и успела сказать я, прежде, чем прокурор исчез, сбежав по ступенькам.

Как только широкая спина мужчины скрылась, я захлопнула дверь и набрала номер няни Стефана.

— Ало, — в трубке раздался мелодичный голос.

— Здравствуйте, Елизавета Рудольфовна, вы хотели со мной поговорить?

— Ах, Ни… простите, я забылась, да я хотела бы с вами поговорить лично, это возможно?

— Думаю, что нет, к сожалению, через несколько часов я уезжаю.

— Какая досада, у меня для вас послание, могу ли я его зачитать?

Сердце отчаянно забилось, ладошки вспотели, а в висках застучала кровь от внезапной догадки, от кого было то письмо.

— Это неудобно, извините.

— Не клади трубку! — внезапно разозлилась женщина, — Слышишь? Имей храбрость выслушать! Я все равно передам тебе его, даже если для этого мне придётся искать тебя всю оставшуюся жизнь.

Я продолжала молчать, а Елизавета Рудольфовна читала мне письмо Стефана, тихо и медленно.

— "…Но все что я могу, так это отдать тебе свое сердце. Отдал бы и душу, но она черна и неприглядна. Люблю тебя, всегда твой Стефан". Это все. Ты простишь его?

— Давно простила, — глухо произнесла я, и не прощаясь, положила трубку.

Услышанное выбило меня из колеи надолго, глаза были сухими, но дрожащие руки и начинающаяся мигрень указывали на степень потрясения.

Чтобы слегка отвлечься, я просмотрела документы, полученные от прокурора, теперь меня звали Каролина Блэр, двадцати четырёх лет от роду, я окончила школу с отличием, поступила в художественное училище, выступала на нескольких конкурсах с творениями разных направлений. Имела несколько благодарностей от научных советов за разработанные ею "Пункты свободы", повествующие, как лучше использовать дар эмпатов в психологии, в общем, новая я вела очень активную общественную жизнь. Правда, только на бумаге. Каролина нигде не появлялась лично, предпочитая е-мейлы и старый добрый факс. Так что попытка скрыть Нину эмпата-художника, за Каролиной эмпатом-художником могла быть успешной.

Вряд ли кто из клана мог бы увидеть во мне старую забитую девушку, а ментальный блок в моей голове был поставлен лучшими специалистами. Обещали, что прослужит не менее десяти лет.

Бумаги на открытый счёт с поступлениями на внушительную сумму, несколько рекламок на мой интернет-сайт, где я должна была помогать людям с психологическими проблемами. Адрес реального офиса, моего личного кабинета и билеты на самолёт и автобус в город, название которого я до сих пор и не слышала. Вбила его в Вики, она выдала мне результат:

"… численность населения около двухсот двадцати тысяч на дату последней переписи. Градообразующих предприятий несколько: государственный завод по производству магического топлива, рыбоперерабатывающий комбинат и завод по производству игрушек. Городской Университет входит в десятку сильнейших университетов страны. Стратегически важное расположение города способствует его экономическому и научному процветанию…"

Вот так, Нина, ой нет, Каролина, езжай-ка ты домой, загостилась уже.

В аэропорт меня негласно сопровождали, сама лично я никого не видела, но Лерой предупредил, что за мной будут присматривать его сотрудники. А в городе назначения я вольюсь в свою жизнь и не должна вспоминать случившееся. Свой личный номер телефона Максимилиан дал на экстренный случай, предупредив:

— Когда дело будет касаться жизни или смерти, и никак иначе, исключительно для твоей безопасности. Для связи с секретным отделом я дам тебе телефоны местных агентов.

Самолёт мягко приземлился, выдавая недюжинный опыт пилотов, и улыбчивые стюардессы вновь засуетились по салону, подготавливая пассажиров к выходу.

Ночное небо столицы встретило меня звёздной россыпью, но времени любоваться у меня не было, автобус должен был отойти от аэропорта через час с небольшим. Багаж получен и чемодан цвета индиго вновь отстукивает стыками плитки мгновения моей жизни, вызывая в памяти точно такой же стук колесиков, в тот день, когда я ушла из квартиры Стефана. Ощущение, что прошла целая вечность с того дня, не отпускало меня.

Автобус плавно въехал на автобусную станцию, когда золотился рассвет, и таксисты предпочитались спасаться от утреннего холода, сидя в тёплой машине с включённой печкой.

— До улицы Мафасулиов? — обратилась я к первому в очереди.

— Без проблем, красотка, садись, довезу с ветерком, — сверкнул улыбкой темноволосый парень.

Я ещё не привыкла, что моя новая внешность вызывает постоянный интерес со стороны мужского пола, поэтому реагировала холодно и безучастно.

Моя новая квартира располагалась в центре города, в элитном квартале, с охраняемым периметром и подъёмными воротами.

— Дальше мне не проехать, красотка.

— И не надо, — я расплатилась за поездку и благодарно улыбнулась, когда водитель помог донести мне чемодан до калитки. Выудив ключи, выданные вместе с документами, я нашла подходящий и открыла дверь. Потом толкнула подъездную дверь и наткнулась на внимательный взгляд консьержа — бодрого мужчины лет пятидесяти.

— Каролина? Давно вас не было видно, надолго?

— Навсегда, — ответила я и совершенно невежливо прошествовала к лифту. 

Эпилог.

Каролина.

Я с бьющимся сердцем смотрела на красочное объявление, занимавшее четверть газетного разворота:

"В городе Н. в первое воскресенье сентября пройдёт Осенний костюмированный бал, в честь помолвки известного мецената Андрэ Кенинга и госпожи Мелисандры Штраусс. Тема вечеринки- Древние Боги. Приглашаются все желающие в загородную резиденцию господина Кенинга. Вход исключительно в вечерних тематических туалетах.

Данное объявление является приглашением на одну персону, для подтверждения участия требуется выслать его на указанный адрес."

Вот он обещанный праздник души и тела для двух влюблённых, счастье, которое они хотят разделить с другими людьми. Идти? А вдруг меня там узнают. Я мельком глянула в настенное зеркало, висевшее в холле, там отражалась уверенная в себе молодая женщина, мало напоминающая меня прежнюю, ни снаружи, ни внутри. Косметика, правильно подобранная одежда и улучшена самооценка творят чудеса.

Вот уже год как я являюсь хозяйкой собственной жизни. У меня свой кабинет психологической помощи, я записалась на курсы по повышению квалификации, я начала разрабатывать курс самостоятельной психологической помощи через творчество.

Мое имя становится известным и дефицита в клиентах я не наблюдаю, наоборот, пришлось завести помощницу, которая помогает мне распределить равномерно поток страждущих. Так что времени на то, чтобы заскучать по своей прежней жизни у меня нет, чему я рада неимоверно.

Когда я только приехала, моего дела как такового не существовало, был снят офис на мое имя, куплены рекламные места и напечатаны печатные листовки. Все остальное я сделала сама. Вот где понадобился стрессовый опыт с прошлой работы и неожиданно проявившиеся организаторские способности.

Раздавать рекламки в костюме Фрейда? Я! Устроить акцию-"Первый сеанс-бесплатно"? — Я! Выкладываться с каждым клиентом досуха? Я! Работа по двадцать часов в сутки? Я!

А теперь мне нужен отдых, я явственно ощущала, что ещё немного и психологическая помощь понадобится мне.

Так что предложение съездить к Кенингу на праздник было весьма кстати.

Оставалось малое: освободить себе время и найти туалет для бала. Благодаря экспресс курсам по стилистике одежды и мейк-апу, я стала более или менее разбираться в том многообразии одежды и также что подходило лично мне, как с помощью этих всесильных инструментов женщины создать Любой нужный образ с нуля.

На бал я решила появиться в образе греческой богини Персефоны в тот момент, когда она ещё не являлась женой грозного Бога подземного мира.

Так что следующие несколько дней я была занята поиском подходящего платья и в третьем по счёту магазине нашла его: темно бирюзовая струящаяся ткань, тяжёлый широкий резной металлический пояс под грудью, драгоценная брошь с изумрудами на правое плечо и металлическая диадема в виде венка из васильков. Платье изумительно сидело, подчеркивая хрупкость моей фигуры и стройность талии. Я ещё покрутилась перед зеркалом и со вздохом сняла с себя костюм, мне уже не терпелось покрасоваться в нем на балу. В голову пришла мысль, что Нина предпочитала избегать общество людей, лишая себя интересных знакомств и многих возможностей. Я же, начала находить в этом своеобразное удовольствие.

До дня Х время ещё было и я выслала заказным письмом своё согласие на участие в празднике, чтобы меня включили в списки. Через несколько дней, с курьером мне пришло изящное приглашение на мое имя.

Я вертела в руках карточку из плотной бумаги с теснённым вензелем и на меня нахлынули воспоминания:

"…Николас достал из нагрудного кармана свернутый вчетверо листок плотной, теснённой бумаги и подал мне.

Я быстро пробежалась по ровным закруглённым строчкам:

"Нина, я виноват, надеюсь смогу исправить положение позже, когда проект будет закончен. Я скучаю. Стефан…."

В глазах защипало, слезы грусти и тоски так и норовили проложить себе дорожку, усилием воли, я загнала их обратно, смахнув, непрошеную влагу с ресниц и запретила себе вспоминать Стефана. Никакого толка от подобных воспоминаний не было, они лишь выбивали меня из колеи на длительное время.

Что ж, пора, наконец, перестать прятаться от мужчин, за этот год я получила немало мужского внимания, но старательно пресекала подобное на начальном этапе, мне казалось, что новые отношения будут предательством по отношению к тому, что было между нами, мной и Стефаном. Я также понимала, что вряд ли смогу полюбить также как любила Абриса, несмотря на то, что моя жизнь круто изменилась с его приходом.

Мысли свернули прошлое, я вспомнила, как первое время на новом месте отчаянно боялась засыпать одна и однажды не выдержав, позвонила на оставленный Лероем местный номер секретного отдела и попросила защиты. Через час ко мне пришёл хмурый парень, пребывавший не в восторге от своей миссии- охранять истеричную девицу. Я постелила ему в соседней комнате и первый раз за несколько недель уснула глубоким сном. Агент исчез на утро и вновь появился вечером, спустя несколько ночей я могла самостоятельно разобраться со своими страхами. Георгий услышав это, улыбнулся и сказал, что, наконец, вместо нежного бутона он видит настоящую женщину. Мы с ним можно сказать подружились, он часто заходил ко мне на работу, а через пару месяцев стал моим куратором.

Именно он рассказал, что Кира была пролечена в больнице для магов, сошедших с ума, но эффекта это не дало. Она пребывала в стазисе сознания, полностью отрешившись от реальности. В таком состоянии ее не могли судить за прошлые деяния, поэтому ограничились укреплённой камерой и усиленной охраной.

Хозяйка кондитерской "Ванильный кот" Тина сдала ещё несколько известных ей имён и потому получила небольшой срок заключения. Доказать ее личную причастность к убийствам не представлялось возможным. Были ещё несколько громких арестов и судов, часть ниточек тянулись в соседние государства, куда также отправлялись агенты секретной службы. Куда делся Стефан мне было неизвестно, Лерой и Эдгардт переводили тему и отводили глаза, когда я случайно его упоминала, на новом месте про Стефана не заговаривал никто. И я смирилась, приняла новую жизнь, бросилась в неё с головой. Ни с кем из старой жизни я не могла связаться, хотя иногда возникало практически непреодолимое желание, вернутся в свой город, пройти по старым улицам, заглянуть в Город Солнца и в Центр психологии, но когда оно появлялось, я нагружала себя работой, чтобы не сорваться и не купить билет.

Звонок моей помощнице, пара перенесённых встреч, отмена приёма на ближайшую неделю и я освободила себе время на праздник.

Предвкушение новых впечатлений заставляло меня едва сдерживаться, чтобы не побежать впереди всех выходящих из самолета пассажиров. Едва дождалась получения багажа и с улыбкой вышла из аэропорта. Воздух, пронизанный тяжёлым запахом поздних осенних цветов и переспелой травы был густым и горячим. Я не могла им насытиться и дышала как кошка, слегка приподняв верхнюю губу.

Дорога до отеля не заняла много времени. В поместье к Кенингу следовало явиться завтра к обеду, чтобы расположиться с удобствами и подготовиться к празднику.

Арендованная машина была не очень новой, но вполне надежной и неброской, а большего мне не нужно было. Мотор прибавлял обороты при нажатии на газ и я плавно входила в повороты, вот уже и границы поместья видны. Сердце отчаянно забухало, увидев знакомые ворота.

— Добрый день, я на праздник.

Я подала рукой, одетой в перчатку, полученное мною приглашение. Охранник сверил его со списками и приглашающее поднял шлагбаум.

Возле центрального входа мой автомобиль забрали, чтобы поставить на стоянку для гостей и обученный лакей сопроводил до выделенных для меня комнат. Я была одной из первых гостей, потому поместье ещё не наполнили толпы людей. Да и не все планировали гостить здесь, многие остановились в отеле, а я решила принять предложение пожить в Перламутровом особняке.

— Мы ждём вас в танцевальной зале сегодня в шесть вечера, господин Кенинг рад приветствовать вас у себя дома.

Лакей улыбнулся и аккуратно прикрыл двери, оставив меня одну наедине с воспоминаниями.

Пока я разбирала чемодан, аккуратно повесив платье в шкаф, на глаза попался малый этюдник, брошенный мною в чемодан по нелепому желанию.

Я взяла в руки шуршащий альбом и пролистала его, очень давно я не прикасалась к краскам и кисточке. Перелистнув очередной лист бумаги я увидела карандашный набросок мужского лица: мужественный подбородок, прямой нос, непослушный вихор на лбу и смешливый взгляд. Стефан. Один из минипортретов, так и не увидевших свет.

До самого вечера я не выходила из комнат, горничная после повторного стука приоткрыла двери:

— Вам помочь, госпожа?

— Да, прошу вас, трудно самостоятельно управиться с волосами, — улыбнулась ей я.

Девушка с радостью принялась за дело и вскоре мои тёмные локоны были высоко уложены и зафиксированы васильковой диадемой.

Из зеркала на меня смотрела очаровательная молодая женщина, с уверенным взглядом и безукоризненной фигурой, в струящимся до пола платье и ярким макияжем, подчеркивающим и высокие скулы, и чистоту кожи, и необычный разрез глаз, который я приобрела путём несложной операции. Широкий серебряный браслет в виде виноградных листьев и серебристые босоножки на высоком тонком каблуке завершали образ.

Узнать во мне тихоню Нину не было никакой возможности.

Я поблагодарила горничную и взяв клатч, выполненный в виде большого цветка василька, и вышла в коридор.

Для гостей путь к танцевальной зале был подсвечен ионовыми светильниками, с мягким зелёным светом. Громкая музыка и смех людей слышались впереди.

Я вздохнула как перед прыжком в воду и выпрямив спину, зашла в залу. Яркое освещение, высокие потолки, стены, будто тысячи отражений танцующих пар, огромные окна, с частичными витражами, очень много народу и расположенные по кругу лежанки в греческом стиле, на которых возлежали боги и богини Древней Греции, атланты, титаны, герои и полубоги. Где-то мелькнула Медуза с тремя весело хохочущими мойрами. Ближе к началу залы возвышались два огромных трона, высеченных из мрамора. На нем торжественно восседали Мели и Андрэ в костюмах Геры и Зевса. На свободном пространстве в центре залы выступали акробаты. Настоящий Олимп.

Я старательно улыбалась всем гостям, пока аккуратно шла к царственной паре-засвидетельствовать своё почтение. По дороге достала из сумочки маленький слиток золота с отлитыми инициалами сочетающейся пары.

— О, великий громовержец и златокудрая почитательница семьи, — бухнулась я на одно колено перед влюблёнными, — прошу вас принять мой скромный подарок и не держать зла, на вашу сестру и племянницу.

И только тогда я подняла глаза, Мели и Андрэ серьёзно всматривались мне в лицо, пока Мели не бросилась меня обнимать, а в ее глазах сверкнули слезы. Андрэ последовал ее примеру и мы втроём прошли к царственному ложу-отдельно стоящей лежанке с низким столиком, возле которого суетились несколько официантов в тоге.

— Нина, ты ли это? — шёпотом спросила меня Мели, крепко вцепившись в мое запястье. — Я узнала тебя по голосу.

— Теперь я Каролина Блэр, прошу тебя не перепутать.

— Каролина-Лина, буду звать тебя так. Ты в костюме Персефоны?

— Именно, — я легкомысленно покрутилась, — тебе нравится?

Мели загадочно переглянулась с Андрэ и сказала ему:

— Это определённо судьба…

— Что ты имеешь в виду, — насторожилась я.

Мели улыбнулась:

— Увидишь, веселись пока.

От этой парочки по прежнему фонило влюбленностью, хотя они встречались немногим больше года, но не нужно было быть эмпатом, чтобы понять-они счастливы.

В руках у меня оказался большой кубок с разбавленным вином и я наслаждалась мгновением и представлением музыкантов, сменивших акробатов. Следующие, как поведал мне симпосиарх Спарк, не узнавший меня, будут выступать поэты в шуточной баталии.

Андрэ куда-то исчез, а после вернулся с молодым мужчиной, одетым в костюм Аида, Бога подземного царства. Мели шепнула мне:

— Не разговаривай с ним. Пусть помучается.

Сердце екнуло, на меня глядел Стефан, другой нос, другая причёска, другой цвет глаз, но этот мужчина был сильно похож на того, чей портрет сейчас лежит у меня в этюднике.

Андрэ представил нас:

— Влад, хочу познакомить тебя с чудесной девушкой Каролиной. Она весьма творческая натура. Каролина это Влад, Владислав Хант, мой близкий друг и товарищ. Прошу любить и жаловать.

Он говорил что-то ещё, а я все не могла насмотреться на Влада, вот он поджал губы, как Стефан, а вот поправил волосы совершенно чужим жестом.

— Влад, Каролина твоя спутница на сегодня, я настаиваю. — продолжил Андрэ.

Влад скользнул по мне взглядом, совершенно не впечатлившись от увиденного, я даже оскорбилась, настолько привыкла, что моя внешность последний год всегда вызывала мужской интерес.

— О, это так символично, — запищала я, старательно меняя голос, хотя Мели и делала страшные глаза за спиной у Влада, и я вцепилась ему в руку, игнорируя скользнувшую по его лицу гримасу недовольства, тут же сменившуюся вежливой улыбкой. — похитьте меня, Аид, я ваша Персефона.

— Что ж, пойдёмте, мой стол недалеко, — он аккуратно придержал меня и помог плавно опуститься на ложе справа от мест царственных особ. Я глотнула вина из кубка и попробовала разговорить Влада, тот старательно обходил острые углы в разговоре, практически ничего не рассказав о себе. Музыканты сменились поэтами и мужчина сделал вид, будто сильно увлечён происходящим на сцене.

Блюда менялись, был подведён итог поэтической битвы, победитель счастливо прижимал к себе большую свиную ногу в качестве приза, а Влад так и не шёл на контакт, отделываясь вежливыми фразами.

Вино подошло к концу, услужливый юноша в тоге с белоснежной улыбкой вновь наполнил мне кубок, а я мрачнела все больше. Решимость пришла неожиданно, мое отчаяние породило безумные поступки. Я поняла, что вряд ли когда буду настолько близка к разгадке и набрав воздуха в грудь, попросила Влада проводить меня до моих апартаментов, мол стало нехорошо, во всем виноваты несчастные устрицы, не стоило их мне есть.

Он попытался передать эту сомнительную честь проходящему мимо лакею, но я заверещала, будто устрицы обратно полезли и категорически потребовала присутствие сильного и умного мужчины, Влада то бишь.

Ему ничего не оставалось, как с улыбкой помочь мне подняться и выйти из залы, по всему было ясно, что мужчина не чает избавиться от меня, но я пресекала подобные попытки. А в золотом коридоре, ведущем на второй этаж и вовсе поцеловала его. Надо отдать ему должное, он выдержал несколько секунд, после чего отстранился от меня и произнёс:

— Прошу прощения, Каролина, я не могу ответить вам взаимностью, я не свободен.

Ушат воды на мою горячую голову, щеки заалели, а плечи опустились.

— Это вы должны меня извинить, я забылась.

— Ваш голос…. — Влад, наконец, заинтересовался мною, но мне было себя равно, — он мне знаком.

— Это невозможно, Владислав, я вас не держу, далее я дойду сама, — я развернулась, но Влад решил по своему:

— Я не могу бросить даму в беде.

До апартаментов мы дошли молча, мужчина все также поддерживал меня, не отводя глаз от лица.

— Позвольте, — ловко просочился внутрь Владислав и тут же его взгляд наткнулся на листки с карандашными набросками, лежащими на кровати, он взял парочку и внимательно рассматривал.

— Вам никто не говорил, что невежливо врываться к даме, да ещё и шариться в ее вещах? — раздраженно спросила я.

Влад ничего не ответил на выпад, а подошёл ко мне, нежно взял мое лицо в руки и тихо сказал:

— Нина, я так долго этого ждал.

— Ты же сказал, что несвободен, — попробовала возразить я, тая под жарким взглядом любимых глаз.

— Тобою! Я ангажирован только тобою, — прошептал Стефан, целуя меня.

Мели, Андрэ.

— Как ты думаешь, любимая, сколько им понадобиться времени, чтобы узнать друг друга заново?

— Даю им неделю. — Карие глаза невесты светились счастьем, когда она смотрела на своего будущего мужа.

Тот отвечал ей взаимностью.

— Так мало? Мне кажется они не съедут от нас и через месяц.

— Что ж, пожалуй, это было бы просто замечательно.

И двое влюблённых засмеялись.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Эпилог.