Захотят ли выслушать [Элла Волобуева] (fb2) читать онлайн

Элла Волобуева Захотят ли выслушать

Слава богу, у меня много подруг. Родителей своих я не знаю и не помню, воспитана детдомом. Не буду врать, что всё всегда было радужно, — всякое бывало. Приходилось скучать по родным, представлять их, разыскивать, ждать с минуты на минуту. Подолгу мечтать о доме, тревожиться за свое будущее.

Сейчас я скрываю свое прошлое. Немного стесняюсь говорить своим новым знакомым, что детдомовская, даже близким подругам не говорю. К чему? Прошлое осталось в прошлом, это не имеет никакого значения. Мой друг детства, Боря, посоветовал придумать легенду, я так и сделала.

Даже не знаю, как пережила бы свое детство, если бы не Боря и такие же потеряшки, как я, ребята с детдома, которые стали мне второй семьей. Эта дружба продлится всю жизнь, даже если теперь мы редко видимся и общаемся. Благодаря этой дружбе я выросла сильной, самостоятельной и самодостаточной. Без надрывов, истерик, самокопаний и депрессий. Фотография, где мы с Борей обнялись перед выпуском четыре месяца назад, и сейчас стоит на моей прикроватной тумбочке. Он был моим защитником, моим учителем. Однажды спас, когда мальчишки на два года старше подловили меня за корпусом, толкали и задирали юбку. Боря не побоялся ввязаться в драку (один против трех!). В тот день его сильно побили, но зато я сумела вырваться и убежать. Именно Боря научил меня не вовлекаться ни в какие взаимоотношения с мужчинами. «Это избавит тебя от боли, — говорил он, — общайся, заводи подруг, участвуй в их жизнях, наблюдай, выслушивай, но не ни в коем случае не ввязывайся сама ни в любовные, ни в тем более семейные отношения. Это — утопия, у нас всё равно не получится. Мы — травмированные. Только намучаемся. Отстраненность — вот секрет счастья и благополучия». И я отстранилась, стала наблюдателем. «Мужчина, конечно, смог бы стать опорой, но ты за деньги не волнуйся, — говорил Боря, когда мы прятались за корпусом, чтобы выкурить по сигаретке, — как только я разбогатею, поделюсь с тобой». «А как?», — спросила я. «У меня есть план, ответил Боря таинственно, отгоняя сигаретный дым от своих болотного цвета глаз, — даю подсказку: я нравлюсь женщинам».

Сразу после выпуска я сформировала свой круг общения, подружилась с несколькими девушками, за жизнями которых и сейчас с интересом наблюдаю. Даю советы, если попросят, утешаю, поддерживаю. Все они в романтических отношениях, и Боря был прав: мне такой опыт даром не нужен. О, подождите, нужно ответить на звонок.

Звонила Люся, моя подруга с колледжа. У Люси проблема, связанная с любовным треугольником, ее мужчина оказался женат. Бывает. Люся говорит, что там, в его семье, всё плохо. Очень и очень плохо. Я подтвердила: если было бы хорошо, Люси в его жизни вообще бы не случилось. Наверняка, Люся — его радость, его наслаждение, а там в семье, только обязательства и, возможно, комфорт. Но вскоре он поймет, что не может без Люси, и придет к ней навсегда, как бы ни было тяжело разрушать семью. Любовь сметает все преграды, несмотря ни на что. Мы с Люсей на одной волне, хорошо понимаем друг друга. Думаю, у нас ментальная связь. Или же начитались одних и тех же романов и журналов.

Сегодня вечером мне предстоит встретиться еще с двумя подругами: Верусей и Натальюшкой.

— Ты слушаешь-не? — отвлекла меня Натальюшка от разглядывания мухи на плече у официантки.

Я показала официантке три пальца (еще три пива), и повернулась к Натальюшке с внимательным выражением лица:

— Слушаю, конечно. Его семья настраивает его против тебя. Это отвратительно. Не обращай внимания, Натальюшка, эти люди тебя не знают, не понимают. Костные, ограниченные, фу. У них самих, наверное, не сложилось, вот и бесятся. Бог им судья, плюнь и разотри. Вы с Игорем непременно поженитесь, согласна его мама или нет. Не бери в голову.

— Да как забыть-то, если он свою мамашу слушается, как пятилетний? За тридцать лет мужику, а всё держится за мамину юбку, в рот ей заглядывает. Зла не хватает. Позавчера мне говорит такой…

Речь Наташи снова превратилась для меня в шум океана. Кивая и изображая внимание, я думала, что пора бы дать и Вере возможность выговориться. Вера у нас тихушница, без выспрашиваний и вытягиваний ни за что не станет делиться своим сокровенным. А это очень, очень важно — поделиться с подругами своими мыслями, переживаниями, рассказать о наболевшем. Зачем еще нужны подруги иначе?

— Да-а-а-а, — протянула я, дождавшись паузы в Натальюшкином излиянии, — Вера, а ты как?

— Нормально, — улыбнулась Веруся робко.

— Как нормально? — допытывалась я.

— Да всё по-прежнему.

— Ты по-прежнему подозреваешь своего мужа в измене? — включилась Натальюшка без обиняков, облокачиваясь об стол.

— Это уже не подозрение, — почти прошептала Вера с заблестевшими от слез глазами.

— А что случилось? — ахнули мы с Натальюшкой, — рассказывай уже.

И Вера рассказала. Она случайно обнаружила переписку мужа с любовницей. Скрытое стало явным. Очевидно, что роман этот длится уже не меньше месяца, а может, и дольше. Я поверить не могла, что мужчина, будучи женат на Вере, проявит такое коварство, такую подлость. Да на ком бы ни был женат, но особенно — на Вере. И любовница его — туда же, просто дрянь! Терпеть ее не могу, чтоб ей пусто было. А Верусик — золотой человек. Зо-ло-той. Бедная девочка, за что ей всё это? Я приобняла ее за плечи.

— Не могу это даже слушать, — сказала я горестно, хотя Вера уже и не говорила, а только всхлипывала, — безобразие какое-то. Ну как он мог?! Вы же только поженились, и двух месяцев не прошло.

Я покачала головой и, кажется, даже прослезилась. Натальюшка тоже выглядела расстроенной. Беседа скатилась на минор, мы припоминали бесчисленные подслушанные и подсмотренные примеры бесчувственности некоторых мужчин и их неготовность ценить семью и женщину, которая рядом. Вскоре наши посиделки закончились, назавтра всем надо было на работу. Я брела домой по дворам и думала, как же я их люблю, своих дорогих, местами несчастных подружек. И еще думала: хорошо, что в моей жизни нет всего этого.

Дома, приняв душ и почистив зубы, я уже улеглась спать, уже выключила ночник и позвала кота, чтобы поурчал на сон, как вдруг позвонила Тамара.

— Не спишь еще? — спросила она торопливо-взволнованно, — я на минутку.

Минутка растянулась на два с половиной часа, но по-другому было нельзя, Тамара была на грани истерики. Она намного старше нас всех, ей уже под сорок, есть взрослый сын. Так и вот, этот сын попал в участок за драку. Нужно было что-то делать, Тамара помчалась в полицию, по дороге позвонив адвокату и тот сказал…

Вчера не дописала, заснула. Думаю, всё наладится, такое с подростками случается, если только не пускать его воспитание на самотек. В обед позвоню Томе, спрошу, как у нее дела там с сыном. Кошмар. Ему еще нет и шестнадцати. Ну понятно, безотцовщина. Хотя я-то смогла вырасти хорошей, порядочной женщиной вообще без родителей. Всё в наших руках. Но парню необходимо помочь, иначе скатится. Посоветую Тамаре отдать его в военное училище, там из него живо выбьют дурь. Или предложу найти кого-то для «мужского» разговора. Наверняка ведь есть какой-нибудь двоюродный дядька или троюродный брат, или сосед, в конце-то концов. Иначе парень пропадет! Если уже не пропащий, ужас какой. Загреметь в участок в пятнадцать лет. Свернул куда-то не туда.

— И какой-то подросток за меня заступился, — говорила Майя Андреевна, наш бухгалтер, в обед, ковыряя вилкой рис в комнате отдыха.

Я забрала горячую тарелку из микроволновки и присела напротив:

— Майя Андреевна, что у Вас случилось?

— Да вчера вечером вышла из магазина…

— Так…

Она проглотила рис:

— Ну и вот. Налетает какой-то упырь, выхватывает сумку и мчится к остановке. Я — за ним. Ору, руками машу, спотыкаюсь. Смотрю: меня обгоняет подросток, вжих! догоняет упыря, хватается за мою сумку и дергает изо всех сил.

— Забрал? — спросили все обедающие, переставая жевать.

— Забрал! Ручка только оборвалась у сумки, и сумка перепачкалась вся, я чудом подтянула ее с земли, пока они дрались. Чуть ногой в лоб не заехали.

— О, молодец, слава богу, обошлось, — снова зажевали коллеги.

Хорошо, что есть такие люди. По-настоящему человечные. Добрые, отважные. Я так горжусь этим парнем! Даже слов не хватает, это же нечто бесподобное, искреннее! Вот с кого нужно брать пример мужчинам. Бедненькая Майя Андреевна, там, в сумке, были и ключи, и банковская карта, и кошелек, и паспорт. Представляю, какого страха она натерпелась, ни в чем не повинная женщина. Работящая, мать двоих детей. Просто ужас.

Итак, я очень многому научилась в детдоме.

Только села описать подробнее свою жизнь там, как снова позвонила Люся.

Люся в отчаянье. Это не в первый раз, у Люси с любовником вечные качели: то любовь любовная, то гром и молнии, полный разрыв навсегда! Мы поговорили, и Люся немного успокоилась после того, как я напомнила ей, что это не в первый раз. Сколько уже было таких разрывов за последние полтора месяца? И он всё равно возвращается, всегда. Так стоит ли волноваться? Может, пусть себе посидит и погрустит, обдумает свое поведение и соскучится по Люсе? Всё будет хорошо, непременно, Люся и сама это знает. А пока пусть Люся порисует там или наведет на себя красоту, хоть она и так всегда красивая. Просто куколка. Мне удалось утешить Люсю, впрочем, как всегда.

Надо еще не забыть позвонить Тамаре, тоже жизнь не сахар, вытягивает одна бедового сына. Не забыть бы ей сказать про военное училище и проработать вопрос не ее вины. Так и скажу ей: это не ее вина, хоть в Тамариной речи иногда проскакивает обратное. Пусть даже и думать не смеет. Нельзя винить себя за действия других людей, даже родных, ни при каких обстоятельствах. Это очень опасно, скользкая дорожка. Этому меня тоже Боря научил. Он-то смог бы поговорить с Тамариным сыном, Максимом, по душам. Вправить ему мозги.

Все мои подружки со своими проблемами, с тяжелой судьбой, по сравнению с ними я еще ничего… Да что там ничего, гораздо счастливее. С вечной гармонией внутри. С вечной безмятежностью. Могу и буду помогать им, делиться своим спокойствием, своими выводами.

Тогда, в детдоме, под влиянием Бори я стала воспитывать в себе способность быть просто наблюдателем. Мне удалось. Не сразу, конечно, я всегда была девочкой активной и очень социальной, но шаг за шагом… Благодаря этому у меня нет никаких проблем с четырнадцати лет. Это не сложно и крайне полезно, я бы даже ввела этот курс в школьную программу обучения. Так я выбрала стать беспроблемной. Нет никаких огорчений, никаких горестей и разочарований. Никто не разбил мне сердце, не разочаровал, не предал и не изменил. Я — чистый лист без груза печального прошлого. Безотказный и наивернейший способ прожить свою жизнь без потерь и переживаний. Ненавижу страдать. Кто-то опять звонит, побежала. Надо узнать, что там опять стряслось.

На этот раз ничего не стряслось, позвонила Натальюшка спросить, как я собираюсь отмечать свой День рождения.

— Нам всем необходимо взбодриться, — говорила она, — хочется праздника, и повод есть. Закатим вечеринку?

— С удовольствием. У меня, в эту субботу, часиков в пять.

— Я приеду пораньше, помогу приготовить, накрыть на стол и украсить квартиру. Привезу шарики и торт.

Верусик и Тамара тоже приехала пораньше. Оттеснили меня к дивану, налили вино и велели отдыхать, а сами затеяли веселую суету.

Верусик спросила, где большой салатник, пытаясь сдуть отросшую челку со лба.

— Я принесу тебе заколку, — сказала я, вставая.

— Нельзя в комнату! — крикнула Тамара, — не пускай ее, — добавила она вполголоса.

На кухню зашел ее сын Максим, призванный меня не впускать:

— Мама украшает стол, — сообщил он, — готовит сюрприз. Скажите, где заколка, я принесу.

— На тумбочке в косметичке, — сказала я, улыбаясь и садясь обратно на диван.

По дороге в комнату Максим открыл входную дверь на звонок.

— А где именинница? — послышался из прихожей голос Майи Андреевны, — о, это ты! — воскликнула она.

Я вышла в прихожую. Майя Андреевна стояла с букетом цветов в одной руке, подарочным пакетиком — в другой, и радостно таращилась на Максима:

— Не помнишь меня? Ты ж мою сумку спас!

— Я видел Вас только со спины, — отозвался Максим с достоинством.

Вышла Тамара, представилась мамой Максима. Майя Андреевна горячо благодарила их обоих, пока не заметила меня. Обняв, вручив букет и пакетик, пообещав поздравления в стихах за тостом, Майя Андреевна прошла за мной на кухню, где я познакомила ее с Натальюшкой и Верусиком, хлопочущих в фартуках у плиты и за кухонным столом, нарезающих овощи и фрукты, маринующих мясо, взбивающих сливки для десерта. Дорогие мои девочки. Последней пришла Люся, сразу же за Майей Андреевной. Как всегда, хорошенькая и нежненькая, как Дюймовочка. Люся вручила мне букет незабудок и флакон цветочных духов.

— Я вот с этим чуваком подрался за сумочку, — сказал Максим, заходя на кухню и держа перед собой фотографию нас с Борей в рамочке.

— Ты что-то путаешь, — рассмеялась я, — этот чувак точно не стал бы вырывать сумочку. У него другие планы на жизнь.

— Точно он, — подтвердила Майя Андреевна, забирая фотографию у Максима.

— Дайте посмотреть, — налетели Наташа с Верой.

Вера, побледнев, посмотрела на меня сощуренными глазами:

— Так это ты? — губы ее тряслись.

— Что? Ты о чем?

— Любовница моего мужа — ты? И имела наглость притворяться моей подругой? Змея подколодная!

— Вера, это — друг детства, при чем тут ты и твой муж?

Но она уже не слушала. Срывая фартук на ходу, Вера неслась в прихожую, чтобы поскорее вылететь из квартиры, хлопнув дверью.

Все молчали. Я беспомощно оглядела своих подруг в надежде увидеть хоть одно приветливое, понимающее лицо, но они стояли неподвижно, смотрели, не мигая. Кроме Люси, которая безуспешно старалась отвести взгляд от фотографии, но всё равно возвращалась и сверлила взглядом, словно надеялась испепелить.

Праздник был испорчен. Мои подруги из вежливости пригубили шампанское и фальшиво пожелали мне всего наилучшего, а затем заторопились по домам.

Последней уходила Люся.

— Люся, — схватила я ее за локоть, — я понятия не имела, что Боря — муж Веры. Но мы с ним не любим друг друга! Вернее, любим, но не так. Пожалуйста, поверь мне, нас не связывают романтические и тем более постельные отношения.

— Верю, — процедила Люся, — потому что это меня с ним связывают постельные и, возможно, романтические отношения. Всего лишь. Хотя как знать? Быть может, я у него не одна такая.

Вырвавшись, она ушла.

Чтобы объяснить фотографию нас с Борей в обнимку, мне придется раскрыть свою тайну, наше с Борей прошлое. Попытаться объяснить, что наша с Борей связь — совсем не то! Эта связь — надчеловеческая, бесстрастная, нетелесная. Мы как родные, любим друг друга, но не так, как они понимают любовь. Они всё неправильно трактовали. Я представляю, как это выглядит со стороны, если не знать предыстории, не видеть всей картинки целиком. Во мне увидели соперницу, разлучницу, лицемерную дрянь, и сразу же осудили. Наверное, стоит рассказать. Поймут ли они? Поверят ли? Да и станут ли выслушивать?

В один день я потеряла всех подруг, кропотливо вербуемых последние четыре месяца.

Вывод один: надо быть осторожнее. Я запрятала фотографию нас с Борисом поглубже в шкаф и полистала адресную книгу в телефоне. Вот. Оля, мой парикмахер.

— Олюшка, привет, — сказала я в трубку, когда она ответила, — я давно не стриглась, есть окошко на завтра? Чем позже, тем лучше, в идеале мне хотелось бы стать последней на завтра клиенткой. У меня сегодня День рождения, и я хотела бы завтра после стрижки пригласить тебя в кафе, согласна? На полчасика, не больше. Ты — классная, мне кажется, мы станем подругами…