Души. Сказ 2 [Кристина Владимировна Тарасова] (fb2) читать постранично
Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (97) »
Кристина Тарасова Души. Сказ 2
Девушка
Я счастливая. Так утверждали встречаемые на жизненном пути лица, что в последующем огорчали, подтрунивая над невидимым счастьем. И только один из знакомых залатал на сердце разошедшиеся швы. Предпринял попытку того. Девочка услужливо интересуется, не нужна ли мне помощь. Помощь! Отворачиваюсь, оставляя робкое лицо без ответа. И себя оставляя с тревогой. Волнение капиллярами расползается по телу – бьёт по коленям и сводит где-то под грудью. Что там? Я боялась. Не этого ли я хотела? Несколькими днями ранее не ощущала ничего кроме «ничего», а ещё ранее – ничего кроме обиды. Когда над тобой берёт власть равнодушная тоска, начинаешь опасаться собственных мыслей. И прислушиваться к ним же. Но они гладкие, вычурные, полые. Недосягаемые пустоты, что издеваются над носителем черт, присыпая былой эмоциональностью и выгружая поперёк неё зияющий крест. Тебя страшит отсутствие страха. Сейчас же я вновь боюсь обстоятельств внешних, позабыв об ударах собственного сердца и ещё недавно ласкающего равнодушия. – Простите, но Хозяин не велел называть имена, – говорит девочка. Отмечаю её вежливое обращение. За день до этого подобные речи не смели касаться меня, а пренебрежительно-животный взгляд иных упирался в спину. – Я принадлежу к слугам господина, имя которого также не велено называть, – не унимается юная особа. Должно быть, пытается утешить или снять с себя кройки вины. Да…так и есть: не желает вражды меж слугой и хозяйкой. Хозяин же… – змея! – напоследок решил извести. Впрыснул яд и оставил на солнце. – А если я велю отвечать и немедленно? Ослушаешься наказа госпожи? Об этом зыбкий девичий ум не позаботился (не стал себя утруждать). – Можешь не отвечать, – подвожу я и окидываю девочку спесивым взглядом. А сама погружаюсь в приведшие к тому обстоятельства и, готова поклясться, слышу царапающий стены вой. Собственный плач: ненасытный, глубокий, глупый. В коридоре, меж спальными комнатами и красным балдахином, где в ночь до этого оказалась впервой. Ян не обманул – всё было впереди: и ад включительно. Ману склонилась надо мной и, встряхнув за плечи, велела посмотреть в глаза. Ласковое «птичка» отпружинило с бордовых губ, бордовый отпечаток прижёг щёку. – Ну же, птичка, – промурлыкала женщина. – Еще секундочку и заканчивай. Что за беда? – Слезам нужны минуты, трауру – вечность, – сказала я и послушно поднялась. – Он обидел тебя? – воскликнула Ману (лицо её приняло боевые очертания: нос насупился, губы сжались). Я хотела утаить все эти переживания, но – кольнув единой мыслью – разрыдалась. Этого и достаточно. Соринки, смещающей на весах незыблемости чашу в иную сторону. Ты выдерживаешь пласты гнёта, как вдруг является соринка. – Он обидел тебя, Луна? – аккуратно спросила Ману и после того уверено хмыкнула. – Моя ты девочка… Вместо ответа я слабо кивнула. Некоторые слова не могут быть сказаны, некоторые мысли не могут быть озвучены; и ответы на них – робкие, постыдные – являются вечными заложниками грустно-сложенных век. – Бо! ну конечно…! – затрепетала женщина и обняла меня ещё раз. Колючие дреды пощекотали плечи, а разгорячённая от волнения (оказывается! хотя повадки её внешне отстранены и безучастны) щека прижалась к моей. – Вот я ему устрою… – вздохнула Ману и вмиг отстранилась. – Да, Луночка? Зададим этому Божку! Ты говорила Папочке? Немедленно, в кабинет! Команда посыпалась за командой, мысль посыпалась за мыслью, и вот я уже волоклась следом за фигуристым женским станом. Взахлёб умоляла Ману остановиться, но женщина по обыкновению своему не давала сказать ни слова. У кабинета я врезалась меж напористой женской грудью и закрытой дверью. И ещё раз попросила усмирить пыл, кинув неловкое: – Это и есть Ян. Поначалу женщина глянула на меня отстранённо – без понимания, но с провокацией, после – с осознанием и скупым осуждением, ещё дальше – с жалостью и тоской. Возможно, её раздосадовало, что я назвала Хозяина по имени. Возможно, это подбило её только в первые секунды, а следом – неловкое осмысление моих действ. Ян и только Ян явился причиной солёных щёк. – Он не любит слёзы, Луна, – сказала Ману и сделала шаг в сторону. – Этим ты ничего не добьёшься. – Я не пытаюсь. Слёзы – лишь импульс. – Для мужчин, птичка, слёзы есть ужас, замешательство и смятение. А для Папочки – призыв к отчуждённости и последующему наказанию. Мужчины принимают слёзы только вместе с просьбами о защите. Если мужчины виновники слёз – давись ими самостоятельно, Луночка. Не рушь пирамиду отношений. Никогда не ной мужчине, птичка, ибо мужчин жутко расстраивает, когда в отношениях ноет кто-то помимо них. Не досаждай Папочке, если не хочешь, чтобы стало хуже. – Куда уж хуже? – в шёпоте ответила я, а кабинетная дверь отворилась: на нас взглянул герой беседы. – Слушаю вас, девочки… – недовольно вздохнул он. Лицо его за пару ночей постарело на пару
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (97) »
Последние комментарии
3 часов 47 минут назад
6 часов 21 минут назад
6 часов 49 минут назад
6 часов 56 минут назад
1 час 12 минут назад
9 часов 59 минут назад