Общая когнитивная теория [Василий Алексеевич Сычев] (fb2) читать онлайн

Василий Сычев Общая когнитивная теория

Рецензенты:

Ивашкин Иван Фёдорович Кандидат философских наук Вологодская ГМХА имени Н. В. Верещагина

Самбурский Роман Владимирович Кандидат технических наук САНО ВК «Северянка»

Я появился благодаря эволюции. Я существую потому, что помню. Я развиваюсь потому, что думаю. Мы такие потому, что общаемся.

Предисловие

Мы смогли значительно продвинуться в изучении происхождения человека только сняв с себя КОРОНУ ЦАРЯ ПРИРОДЫ и взглянув на человека как на простого представителя фауны. Точно так же понять принципы построения сознания мы сможем только если снимем с нашей головы ВЕНЕЦ БОЖЕСТВЕННОСТИ ВЕЛИКОГО И НЕПОВТОРИМОГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ и посмотрим на простые процессы, реально происходящие в мозге.

В настоящее время существует большое количество сложных, красивых и не очень теорий, пытающихся объяснить принципы функционирования психики. Они оперируют такими терминами, как внутреннее «я», потребности, психическая энергия т.д. и т.п., но, исследуя препараты мозга с помощью микроскопа, учёные видели лишь нейроны, связанные между собой нейронными связями. Начиная с конца прошлого века у учёных наконец появилась возможность наблюдать за живым работающим мозгом, и они увидели лишь группы клеток, которые последовательно, вместе или поочерёдно возбуждались или тормозились. Любая теория, объясняющая принципы функционирования психики, построенная на данных научных экспериментов, должна быть построена на взаимодействии групп нейронов и образовании связей между ними.

Давайте попробуем построить такую теорию.

Отдельно следует заметить, что наша с вами работа нисколько не будет умалять заслуги гениальных учёных прошлого, которые практически без инструментальных наблюдений строили теории, порой значительно опережающие своё время; наоборот, наша работа позволит объединить множество других теорий, объяснить результаты множества экспериментов и сделать смелые предположения.

Итак, вы держите в руках монографию, в которой описана общая когнитивная теория. На страницах этой книги мы с вами попробуем вывести общие принципы функционирования центральной нервной системы человека и других животных. То есть мы обсудим основные процессы, составляющие человеческую психику, и процессы взаимодействия людей, а также процессы внешней среды, в результате которых наша психика формируется. Обсудим мы и устройство центральной нервной системы, в которых данные процессы протекают. Наши с вами принципы или, если хотите, законы функционирования нервной системы мы сможем применить для любой гуманитарной науки примерно так же, как математику можно применить в любой науке естественной. Если у нас с вами это получится (а забегая вперёд, скажем, что получится непременно), мы сможем гуманитарные науки сделать не менее точными, чем естественные; кроме того, наши размышления позволят любому учёному увидеть предмет своей деятельности в виде активации отдельных нейронных сетей и, конечно, проводить строгие научные эксперименты с применением современных приборов и методик. Ну что ж, не будем затягивать и скорее начнём.

Глоссарий

Наверное, нет большого смысла внимательно изучать глоссарий при первом знакомстве с монографией, разумнее будет возвращаться к нему по мере появления терминов в тексте, и сделать это будет несложно, ведь теперь вы точно знаете, где он находится.

Основные психические процессы – это процессы моделирования состояний внешней среды; обслуживающие психические процессы – это процессы, без которых основные процессы невозможны или затруднены; другими словами, основные процессы психики – это взаимосвязанная последовательность процессов, заканчивающихся консолидацией, реконсолидацией информации о состоянии внешней среды, то есть в основном процессы возбуждения, а обслуживающие процессы – это в основном процессы общего торможения нервной системы, разделения отдельных нейронных сетей, обеспечения оборота метаболитов и т.п.

Нейронная сеть – это группа нейронов, связанных нейронными связями и способных возбуждаться последовательно при возбуждении отдельных нейронов группы.

Инстинкт – нейронная сеть, расположенная в подкорковых центрах головного мозга, аксоны которой могут иннервировать другие нейронные сети, в частности расположенные в коре головного мозга, и реципрокно их возбуждать. Возбуждение нейронной сети инстинкта вызывает субъективные ощущения эмоций.

Большое определение инстинкта: инстинкт – это нейронная сеть, расположенная в подкорковых ядрах головного мозга, часто возбуждаемая определённым сочетанием нейронов, проводящих афферентные потоки сенсорной информации, или через обратную связь активными мемстинктами. Инстинкт способен усиливать возбуждение связанных с ним элементов мемстинктов через усиление активности активировавших его афферентных нейронов и через отдельные моноаминергические связи с элементами мемстинктов, и активировать эндокринную и периферическую нервную системы через специальные структуры, и взаимодействовать с другими инстинктами.

Реципрокное возбуждение нейронной сети, расположенной в коре головного мозга, нейронной сетью инстинкта позволяет первой пройти процесс консолидации и превратиться в элемент мемстинкта.

Элемент мемстинкта первого уровня – это локальная нейронная сеть, расположенная в коре головного мозга, возбуждаемая в том числе благодаря набору афферентных сигналов одной модальности, если она расположена близко к сенсорным участкам коры, и вызывающая одно действие (одно движение, активацию одного мемстинкта и т.д. и т.п.), если она расположена близко к моторной коре.

Элементы мемстинкта первого уровня в значительной мере могут быть ассоциированы с гиперколонками кортекса и формируются по большей части до наступления пубертатного периода благодаря их одновременной активации с нейронными сетями инстинкта, но в дальнейшем могут неоднократно терять связь с инстинктом и формировать связь с новым.

Элемент мемстинкта высокого уровня – это нейронная сеть, являвшаяся изначально мемстинктом, состоящим из элементов низшего уровня, но вследствие регулярной реконсолидации получившая возможность активироваться без прямой связи с инстинктом.

Мемстинкт – это нейронная сеть, состоящая из нейронных сетей элементов мемстинктов, которые могут располагаться в разных частях головного мозга, хотя бы один из которых имеет реципрокные связи с болевым или целевым инстинктом.

Мемстинкт – нейронная сеть, состоящая из элементов разного уровня и даже из более мелких мемстинктов и содержащая как минимум один элемент, имеющий сильные связи с инстинктом.

Целевой элемент – это элемент мемстинкта, имеющий усиленные связи (в том числе дофаминергические) с инстинктом, приносящим положительные эмоции, благодаря чему может получать дополнительное возбуждение и, в свою очередь, возбуждать элементы других мемстинктов, выстраивая, например, историю сознания, которая, в свою очередь, ещё больше возбуждает целевой элемент, который ещё больше возбуждает инстинкт, вследствие чего человек получает больше приятных эмоций.

Эмоции – это эпизоды сознания в нейронной сети инстинкта.

Целемент (целевой элемент) – элемент мемстинкта, имеющий усиленные связи с позитивным инстинктом.

Болемент (болевой элемент) – элемент мемстинкта, имеющий усиленные связи с негативным инстинктом.

Реципрокные связи элементов мемстинктов с инстинктами могут усиливаться, ослабляться, разрушаться и повторно создаваться, причём в следующий раз элемент мемстинкта может связываться с другим инстинктом и даже превращаться из болевого в целевой и наоборот.

Целевой мемстинкт – мемстинкт, имеющий в своём составе сильный целевой элемент.

Болевой мемстинкт – мемстинкт, имеющий в своём составе сильный болевой элемент.

Мемстинкт – это нейронная сеть, часто рассредоточенная по всему мозгу, состоящая из последовательно активирующихся элементов разных уровней. Мемстинкт всегда содержит хотя бы один болемент или целемент и консолидируется (реконсолидируется) благодаря реципрокной связи с инстинктом, позволяющей поддерживать возбуждение длительное время (десятки и сотни часов).

Мемстинкт – это консолидированная нейронная сеть, группа нейронов, прошедших консолидацию и способных возбуждаться совместно при возбуждении определённой части этой группы.

Культурные мемстинкты – это совокупность похожих мемстинктов у коммуницирующей популяции.

Большинство мемстинктов и историй сознания представляют собой истории, то есть элементы в них возбуждаются последовательно.

Воля – это произвольное возбуждение элементов мемстинктов через имеющие с ними афферентные связи элементы мемстинктов с развитым пятым слоем коры.

Воля или проявление воли – это процесс активации элементов мемстинктов, расположенных в участках коры с развитым слоем больших пирамидальных нейронов, позволяющий благодаря наличию эфферентных связей совершать произвольные движения, произвольно возбуждать или тормозить элементы мемстинктов и совершать другие действия.

Волевые элементы – это элементы мемстинктов, преимущественно расположенные в двигательной коре и прилежащих зонах коры головного мозга, способные при их активации через аксоны больших пирамидальных нейронов запускать процессы, приводящие к активации или торможению (через активацию тормозящих нейронов) элементов других мемстинктов, сокращению или расслаблению мышц и т.п.

Воля – это процесс активации или торможения элементов мемстинктов, сокращения или расслабления мышц и т.п., происходящий в результате активации мемстинктов, содержащих волевые элементы. При гиперактивации участвующих в процессе элементов сопровождается возникновением эпизодов, историй сознания и воспринимаемый в этих случаях как произвольное движение, мышление и т.д. и т.п.

Эпизод сознания – это субъективные ощущения, сопровождающие гипервозбуждение нейронной сети, например элемента мемстинкта или инстинкта, вызываемые обычно возбуждением нейронной сети из разных источников.

История сознания – это группа эпизодов сознания, возбуждаемых последовательно. История сознания часто является мемстинктом или становится им после консолидации.

История сознания – это гипервозбуждение (появление эпизодов сознания) элементов активных в данный момент мемстинктов, чаще упорядоченных по времени и пространству за счёт упорядоченности элементов исходных мемстинктов.

Синестезия – это упрощённое создание нейронных сетей в некоторых структурах мозга, которое приводит к потере возможности раздельного возбуждения элементов, из которых состоит элемент высокого уровня. Другими словами, элемент высокого уровня как бы становится элементом первого уровня и все нейроны, из которых он состоит, могут возбуждаться только вместе.

Эмоции – это субъективные ощущения, сопровождающие появление эпизода сознания (гипервозбуждения) в нейронной сети инстинкта.

Искусственный интеллект, способный к самоосознанию, – это ИИ, способный осознать факт своего существования, то есть создавать модели внешней среды, включающие модель своего поведения.

Интеллектуальная система. Система обладает интеллектом, если она может изменять свою структуру и процессы таким образом, чтобы многократно со статистической достоверностью моделировать процессы, протекающие в надсистеме. При этом с увеличением точности моделирования растёт уровень интеллекта системы.

Искусственный мемстинкт – это система или процесс, являющиеся копией естественного или другого искусственного мемстинкта, мемстинктов или их частей и способные создавать естественные копии.

В самом широком смысле искусство – это набор афферентных сигналов, способных возбудить инстинкт или мемстинкт, который, в свою очередь, возбудит инстинкт, вызванный предметами, процессами, созданными человеком, а также сами эти предметы, процессы и процессы их создания.

Ещё точнее: искусство – это искусственный мемстинкт, вызывающий значительную активацию нейронных сетей мемстинктов и инстинктов.

Бред – это история сознания, построенная из большого количества несвязанных в норме элементов.

Дополненное мышление – это построение историй сознания с использованием искусственных мемстинктов.

Информация – это процесс изменения как минимум двух систем: системы, в которой фиксируются изменения, и системы, фиксирующей изменения, а также промежуточных систем, временно фиксирующих изменения.

М-граф – это граф, все вершины которого инцидентны только одной управляющий вершине, вес которой содержит информацию о в-пути всех остальных вершин.

Управляющая вершина м-графа – это вершина, вес которой хранит информацию о порядке возбуждения вершин графа.

В-путь – это последовательность возбуждения вершин м-графа, отражённая в весе управляющей вершины.

Введение

Изначально план монографии был такой: как можно дольше избегать использования большого количества специальных нейрофизиологических терминов, чтобы статья была понятна учёным, представляющим большой круг когнитивных наук, и лишь в самом конце статьи описать процессы, происходящие в мозге на клеточном и внутриклеточном уровне, – но практика показала, что большое количество специальных терминов приходится вводить практически в самом начале нашей беседы. Если вдуматься, это очень закономерно, ведь нейрофизиология является основополагающей наукой для всех когнитивных, а точнее даже для всех гуманитарных наук так же, как математика для всех естественных. Действительно, любые закономерности, описываемые в любой гуманитарной науке, без чёткого понимания конкретных процессов, происходящих в мозге одного человека или группы взаимодействующих людей, являются всего лишь случайно замеченными корреляциями. С другой стороны, при наличии чёткого понимания таких процессов, в любой гуманитарной науке можно ставить эксперименты с использованием физических приборов, и значит, грань между гуманитарными и естественными науками исчезнет.

Давайте для начала изложим основные принципы нашей с вами теории. Если они будут вам не совсем понятны, не беда: все наши дальнейшие рассуждения как раз и призваны подробно описать и обосновать данные тезисы. А ближе к концу нашей книги мы обстоятельно поговорим с физиологами, приведём ссылки на исследования и обсудим все аспекты взаимодействия нейронов с точки зрения нашей теории.

Нейроны в центральной нервной системе взрослого человека и других животных объединены в группы (нейронные сети), способные последовательно возбуждаться при возбуждении части такой группы. Нейроны конечного мозга животных с развитой ЦНС, особенно кора головного мозга человека, способны создавать такие группы в процессе развития животного.

Наша психика состоит из основных процессов – одновременного возбуждения нейронных сетей из разных источников – и вспомогательных процессов – торможения нейронов для разделения информационных потоков, элементов мемстинктов, мемстинктов и для общего восстановления мозга во время сна, а также других вспомогательных процессов.

Сохранение долгосрочной памяти происходит за счёт создания нейронных сетей и запускается одновременным взаимным возбуждением нейронных сетей мемстинктов и инстинктов (и других врождённых структур, способных поддерживать ритм возбуждения), позволяющим увеличить время их возбуждения до десятков и сотен часов. Контакты между нейронными сетями, активными одновременно, усиливаются. Можно сказать, что сохранение в памяти важных ситуаций происходит за счёт выделения их с помощью врождённых нейронных сетей инстинктов (эмоций).

Все наши произвольные действия (произвольные движения, мышление и т.п.) направлены на уменьшение активации болевых инстинктов и увеличение активации целевых инстинктов.

Сознание появляется в результате сверхвозбуждения частей нейронных сетей при одновременном возбуждении их из разных источников или очень сильного возбуждения из одного.

Осознание себя происходит за счёт наличия большого количества взаимосвязанных мемстинктов (представляющих собой истории), основным действующим лицом которых является их носитель, а также за счёт наличия эффекторных элементов мемстинктов (расположенных в моторной коре), позволяющих носителю осуществлять произвольные движения и произвольно возбуждать (активировать) другие мемстинкты, то есть мыслить (размышлять, планировать, мечтать и т.д. и т.п.).

За счёт генетически и эпигенетически обусловленной архитектоники мозга похожие элементы мемстинктов и мемстинкты сохраняются у людей, принадлежащих к одной культуре, в одинаковых частях коры головного мозга и имеют похожую структуру связей.

Психика в привычном для нас виде формируется за счёт сохранения культурных (похожих у коммуницирующей популяции) элементов мемстинктов (по большей части до наступления пубертатного периода) и мемстинктов (на протяжении всей жизни), а также за счёт сохранения индивидуальных мемстинктов.

Основная цель общения – верификация культурных (одинаковых для коммуницирующей популяции) мемстинктов, поэтому совокупность культурных мемстинктов очень стабильна.

Культура как совокупность похожих у коммуницирующей популяции мемстинктов непрерывно изменяется и может полностью или частично сохраняться даже в случае смерти всей группы при наличии коммуникаций с другими группами, поэтому эволюция культуры не отвечает принципу приспособленности для выживания и развивается по принципам, не всегда соответствующим принципам эволюции живых существ.

Из описанных выше самыми важными являются два следующих процесса:

•      Одновременное возбуждение нейронных сетей из разных источников.

•      В том числе одновременное взаимное возбуждение нейронных сетей мемстинктов и инстинктов для преодоления минимального времени реконсолидации.

В ходе наших размышлений мы сможем выделить три группы основных процессов естественного зооморфного интеллекта человека. Временные процессы, или в-процессы; структурные процессы, или с-процессы; культурные, или к-процессы, а также процессы филогенеза и онтогенеза. Все группы различаются прежде всего по временны́м интервалам протекания процессов. Вре́менные процессы возникают в центральной нервной системе благодаря одновременному возбуждению нейронных сетей или их частей из разных источников. В первой главе мы с вами дадим определение нейронной сети как группы нейронов, способных одновременно (последовательно) возбуждаться при возбуждении и её части. Благодаря одновременному возбуждению из разных источников в каждый конкретный момент времени существуют временные группы клеток, связанные только тем, что имеют одинаковый уровень возбуждения. Активность этих групп клеток мы фиксируем, изучая волновую активность мозга, а также в экспериментах по поиску коррелятов сознания, изучению сетей покоя и множестве других экспериментов, изучающих работу живого мозга. В-процессы – это процессы моделирования внешней среды: мышление, сознание, эмоции и т.д. Интервал протекания процессов: десятки миллисекунд – десятки минут.

Структурные процессы запускаются некоторыми временными процессами и заключаются в создании нейронных сетей. Интервал запуска некоторых с-процессов: 15–20 минут. Нейронные сети хранят воспоминания, благодаря которым возможно моделирование внешней среды. С-процессы мы можем видеть в экспериментах, изучающих консолидацию, реконсолидацию воспоминаний и т.п. Временной интервал протекания с-процессов: десятки часов – десятки лет.

Культурные процессы – это процессы верификации и копирования нейронных сетей в коммуницирующей популяции высших социальных животных. Интервал протекания к-процессов: десятки минут – десятки тысяч лет.

Процессы филогенеза позволяют создать врождённые нейронные сети инстинктов и регулируют процессы онтогенеза. Временной интервал филогенетических процессов: десятки тысяч лет – десятки миллионов лет.

Из всех процессов онтогенеза в ходе наших размышлений, пожалуй, нам будут интересны только процессы нейрогенеза во взрослом возрасте, и связано это с тем, что процессы онтогенеза, как и процессы филогенеза, не оказывают прямого воздействия на интеллектуальные процессы. Только их результат – структуры, возникающие в их ходе, – важен для интеллектуальных процессов.

Попробуем проиллюстрировать принципы нашей с вами теории на самых простых примерах, понятных тем представителям гуманитарных наук, которые пока ещё не очень хорошо разобрались в нейрофизиологии, а после этого начнём уже вводить специальные термины и обсуждать тему подробно.

Итак, мы говорим о том, что группы нервных клеток в нашем мозге, имеющие между собой крепкие связи, могут возбуждаться одновременно. Такие группы могут быть врождёнными (инстинкты) и создаваемыми во время нашей жизни (память). Достаточно возбудить какую-то часть такой группы, чтобы возбудились все остальные клетки. Крепкие связи между клетками группы памяти создаются за счёт того, что клетки будущей группы поддерживаются в активном состоянии длительное время (часы, дни).

Входящий сигнал от рецепторов органов осязания, обоняния, зрения и т.д. возбуждает какие-то группы клеток в коре головного мозга (где хранятся все воспоминания), но возбуждения из одного источника чаще всего недостаточно для серьёзной активации клеток, поэтому большая часть того, что мы видим, слышим, осязаем и т.д., даже не всплывает в нашем сознании и не остаётся в нашей памяти. Теперь представим, что определённый набор сигналов от рецепторов, например набор звуков, соответствующий рыку льва, или набор сигналов от зрительных рецепторов, соответствующий обворожительной форме тела партнёра противоположного пола, параллельно возбудил врождённую нейронную сеть инстинкта. Теперь ситуация поменялась. Нейронные сети инстинктов, расположенные в подкорковых отделах мозга, устроены так, что могут дополнительно возбуждать очень многие части коры головного мозга, в которой, как мы помним, хранятся воспоминания, но инстинкты могут дополнительно возбуждать только те группы клеток памяти, которые активны одновременно с ними. Мы получили пару групп клеток: одна в коре головного мозга, соответствующая будущему воспоминанию, и группа клеток инстинкта. Они возбуждаются вместе, благодаря чему между ними усиливаются связи, а также связи усиливаются между клетками будущего воспоминания. В итоге мы имеем:

во-первых, сохранённую группу клеток памяти, которые были возбуждены в момент, когда возбудилась группа клеток инстинкта, например соответствующих обстановке в кафе, если «включился» инстинкт «партнёра противоположного пола», или, например, соответствующих образу водопоя в саванне, если инстинкт был связан с рыком льва;

во-вторых, группа клеток воспоминания имеет связи с группой клеток инстинкта.

Теперь представим, что мы с вами идём по улице или прогуливаемся по саванне. Сигналы от рецепторов возбуждают определённые части коры головного мозга, но, как и прежде, возбуждение от одного источника недостаточно возбуждает клетки мозга, и вдруг входящий сигнал частично совпадает с группой клеток, содержащих воспоминания об обстановке в кафе или ландшафте у водопоя. Теперь определённая часть клеток коры (память) получает возбуждение от двух источников, мы обращаем внимание на ручей или кафе, они появляются в нашем сознании, одновременно возбуждается связанный со старым воспоминанием инстинкт, и мы начинаем испытывать страх в случае с ландшафтом саванны или приятные чувства в случае с кафе.

Мы с вами описали случай одновременного возбуждения группы клеток из двух источников, приведший и к появлению эпизода сознания, и к сохранению воспоминания, причём один из источников возбуждения – инстинкт – пожалуй, самый важный для сохранения воспоминаний, но всего источников возбуждения намного больше. В конце нашего размышления, когда мы будем говорить с нейрофизиологами, мы перечислим 15 (!) видов возбуждения групп клеток.

Сложно спорить с тем, что практически вся наша психика (поведение, решения) очень сильно зависит от предыдущего опыта. По сути своей воспоминания и инстинкты (потребности) – это и есть наша психика.

Любые корректные научные исследования, проводимые с применением физических приборов, показывают, что все процессы в нервной системе сводятся к основным процессам возбуждения групп нейронов (нейронных сетей) из разных источников и процессам сохранения нейронных сетей, а также к обслуживающим процессам торможения для изоляции отдельных сигналов и нейронных сетей, для предотвращения чрезмерного возбуждения нейронных сетей, имеющих положительные обратные связи, и общего восстановления, а также другим обслуживающим процессам: питанию, электрической изоляции и т.д. и т.п. Все процессы, происходящие в мозге человека, имеют аналоги, иногда упрощённые, происходящие в нервных системах других животных.

Мы чувствуем, запоминаем, думаем одними и теми же группами нейронов (нейронных сетей); кроме того, в этих же нейронных сетях возникает сознание как вид галлюцинации. Но о сознании мы будем говорить ниже.

Продолжим наши размышления и начнём, как и обещали, вводить в них существующие и новые термины, без которых нам не обойтись. Первым нашим термином будет нейронная сеть. Мы будем понимать нейронную сеть как группу нейронов, способных возбуждаться одновременно при возбуждении её части.

Нейронная сеть – это группа нейронов, связанных нейронными связями и способных возбуждаться последовательно при возбуждении отдельных нейронов группы.

Из нашего описания получается, что инстинкты могут, как и рефлексы, создавать постнатальную форму. Что же это такое? Это по сути своей воспоминание – инстинкт долгосрочной памяти, исторически появившийся как способ прижизненной модификации инстинкта. Продолжая классификацию Ивана Петровича Павлова, можно назвать его условным инстинктом, можно использовать название, предложенное для единицы хранения памяти нейробиологом Константином Владимировичем Анохиным, – ког, но, вероятно, лучше всего отражает её сущность название «инстинкт памяти», или, если использовать в названии один язык, – мемстинкт (memoria – «память» на латыни).

Мемстинкт – это нейронная сеть, часто рассредоточенная по всему мозгу, состоящая из последовательно активирующихся элементов разных уровней. Мемстинкт всегда содержит хотя бы один болемент или целемент и консолидируется (реконсолидируется) благодаря реципрокной связи с инстинктом, позволяющей поддерживать возбуждение длительное время (десятки и сотни часов).

Разные мемстинкты могут содержать помимо различных одни и те же элементы. Например, элемент, содержащий воспоминания о красном цвете, может содержаться в мемстинкте воспоминания о закате и, например, может выходить в состав мемстинкта, хранящего воспоминания о красивой красной машине соседа. Активация одного из мемстинктов, например если вы увидели красную машину соседа, активирует все элементы, входящие в него, в том числе содержащий воспоминания о красном цвете, но этот же элемент входит в состав мемстинкта, хранящего воспоминания о закате. Как мы помним, нейронные сети могут возбуждаться при возбуждении отдельных их частей, соответственно активация мемстинкта машины может вызвать активацию мемстинкта заката. Это и есть ассоциативная связь.

Ассоциативная связь между мемстинктами обусловлена наличием в их составе общих элементов. Это приводит к тому, что активация первого мемстинкта одномоментно активирует часть второго, что, в свою очередь, может активировать второй мемстинкт целиком.

Существует мнение, что нам, людям, интересно всё новое. Новое мы запоминаем, только новое вызывает реконсолидацию памяти и т.д. Но на самом деле нам интересно, то что вызывает эмоции, то есть связано с уже существующими мемстинктами или инстинктами, которые смогут поддерживать новую нейронную сеть в возбуждённом состоянии, тем самым способствовать её консолидации или реконсолидации. Запомнить что-то принципиально новое, то есть сохранить нейронную сеть, не имеющую общих частей с уже существующими мемстинктами или инстинктами, нам будет крайне сложно.

Мы с вами упомянули элементы мемстинктов; поговорим о них более подробно. Когда учёные говорят о гиперколонках кортекса и рецептивных полях первичной и вторичной сенсорной коры или о квалиа, они во многих случаях говорят о том, что мы будем называть элементом мемстинкта.

Элементы мемстинктов – это первое, что сохраняется в нашей коре. Их даже нельзя назвать полноценным воспоминаниями; к слову сказать, в том числе поэтому мы не помним (плохо помним) первые годы своей жизни. Большая часть элементов сохраняется до наступления пубертатного периода. Сохраняются они по тому же принципу, по которому в дальнейшем будут сохраняться мемстинкты. При одновременной активации какого-либо ощущения и инстинкта, например положительного (целевого) инстинкта еды и вида бутылочки с соской, или, наоборот, отрицательного (болевого) инстинкта страха при громком звуке и виде пылесоса, группы клеток будущего элемента мемстинкта и инстинкта начинают реципрокно (взаимно) поддерживать возбуждение друг в друге, благодаря чему нейроны будущей нейронной сети элемента мемстинкта укрепляют связи между собой и становятся полноценной нейронной сетью, способной возбуждаться при возбуждении одной из её частей.

Итак, мы рождаемся с набором нейронных сетей инстинктов и «чистой» корой мозга. В дальнейшем при активации нейронной сети инстинкта происходит консолидация активной одновременно с ним группы клеток в коре мозга, которая становится элементом мемстинкта. По сути своей этот процесс (когнитивный взрыв) является импринтингом, то есть мы запоминаем первые элементы мемстинктов так же, как цыплёнок запоминает детали образа родителя. В дальнейшем из элементов первого уровня формируются элементы второго и высших уровней, а после этого, также при участии инстинктов, из элементов формируются мемстинкты, для этого хотя бы один элемент будущего мемстинкта должен быть целевым или болевым.

Ещё одно определение мемстинкта: мемстинкт – это консолидированная нейронная сеть, группа нейронов, прошедших консолидацию и способных возбуждаться совместно при возбуждении определённой части этой группы.

Большинство мемстинктов представляют собой истории, то есть элементы в них возбуждаются последовательно. Этому моменту мы уделим внимание ниже, в главе, посвящённой общению с психологами и психиатрами.

Выше мы упоминали болевые и целевые элементы мемстинктов; скажем пару слов об этих терминах.

Болевой элемент мемстинкта имеет усиленные взаимные (реципрокные) связи с болевым инстинктом, то есть с инстинктом, при активации которого мы испытываем неприятные (болевые) ощущения. Мы избегаем возбуждения болевых элементов мемстинктов примерно так же, как отдёргиваем руку от горячего предмета, испытывая болевые ощущения. К слову сказать, неприятные ощущения правильнее ассоциировать не с норадреналинергическими нейронами, как принято, а с гистаминергическими, но об этом мы будем говорить ниже.

Целевой элемент мемстинкта, в свою очередь, связан с целевым инстинктом, то есть с инстинктом, вызывающим положительные эмоции, которые в значительной мере можно ассоциировать с дофаминергическими нейронами. Мы всегда стремимся дополнительно активировать целевой элемент – съесть лишнюю ложку вкусной еды, поцеловать любимого человека, получить новую награду и похвалу – до момента, пока не наступает пресыщение (не включается болевой инстинкт).

Напоследок дадим ещё определение инстинкта.

Инстинкт – это врождённая нейронная сеть, расположенная в подкорковых частях головного мозга, способная возбуждаться в том числе определённым набором поступающих афферентных сигналов. Аксоны нейронов инстинкта могут иннервировать кору головного мозга (реципрокно возбуждая в ней нейронные сети) и другие части нервной системы. Возбуждение нейронной сети инстинкта вызывает субъективные ощущения эмоций и может настраивать организм на определённый тип реакции.

Сейчас нам с вами интересно то, что нейронную сеть инстинкта может возбудить определённый набор сигналов от рецепторов, то есть определённый образ, запах, звук и т.д. и т.п., а также сочетание сигналов от рецепторов разной модальности. Например, вид с высоты, крик хищника, вкус мяса и т.д. и т.п.

Ну что же, уважаемые коллеги, основные термины и принципы нашей с вами теории мы очень крупными мазками набросали, а дальше начнём рассматривать их подробно. Например, следующую главу мы полностью посвятим культурным мемстинктам, ведь они и составляют бо́льшую часть нашей с вами психики.

Глава 1. Культурологам. Малая модель культуры. Как провести культурные изменения за два месяца. Можно ли посчитать эффективность рекламы

В данной главе мы не только классифицируем культурные мемстинкты, но и разберём принципы их формирования и, поскольку культурные мемстинкты, как видно из определения, появляются у людей во многом благодаря коммуникации отдельных особей, то есть могут создавать свои копии, попробуем сформулировать условия для составления упрощённой математической модели, способной описать в общих чертах весь комплекс взаимодействия коммуницирующей популяции и некоторые принципы системы общих мемстинктов.

Итак, мы рождаемся с набором инстинктов, нейронных сетей, способных активироваться при определённом наборе сигналов от рецепторов, и девственно «чистой», «незапятнанной» пока «ересью мудрости» корой головного мозга, готовой сохранять будущее воспоминания – мемстинкты. Определённое сочетание сигналов от рецепторов активирует инстинкт, и эти же сигналы, но уже не выборочное сочетание, а весь комплекс фактически поступающих сигналов, соответствующих ситуации внешней среды, поднимаясь в кору головного мозга, активируют там группу нейронов, которые в дальнейшем станут нейронной сетью элемента мемстинкта или мемстинкта. Сначала, как мы уже говорили, сохраняются элементы будущих мемстинктов. Например, ребёнок видит овал лица с улыбкой, слышит женский голос. Данный набор поступающих сигналов активирует целевой (приятный) инстинкт. При этом он часто слышит повторяемый набор звуков «ма». Аксоны нейронов инстинктов, в том числе активного в данный момент целевого инстинкта, иннервируют всю кору головного мозга, но в данный конкретный момент в коре активна только группа нейронов, соответствующих звуку «ма». Активная в данный момент нейронная сеть инстинкта и активная в тот же момент группа нейронов «ма» в коре головного мозга начинают взаимно возбуждать друг друга, возбуждение происходит одновременно по нескольким каналам, но об этом мы будем говорить позже. В группе нейронов «ма» укрепляются контакты, и она становится нейронной сетью элемента мемстинкта. В дальнейшем элементы мемстинктов первого уровня объединяются в элементы высших уровней: звуки в слова, детали образа матери – волосы, форма носа и т.д. – в образ матери и т.д. и т.п. После этого начинают формироваться первые мемстинкты, содержащие элементы разных модальностей. Например, образ матери и слово «мама» объединяются в мемстинкт. Если мемстинкт часто реконсолидируется, то есть регулярно активен, он сам становится элементом мемстинкта высшего уровня, то есть он может становиться элементом других мемстинктов, теряет связь с исходным инстинктом и может произвольно связываться с другими инстинктами. Мы видим, что вся наша психика, за исключением инстинктов, формируется в результате воздействия внешней среды, но почему же тогда слово «мама» у многих людей, но не у всех людей на Земле, вызывает похожую реакцию? Тому есть несколько причин.

Во-первых, архитектоника мозга всех людей очень похожа (случаи патологии мы сейчас рассматривать не будем), а значит, у всех людей похожи не только инстинкты, но и структура мозга в целом, в том числе и структура связей между нейронами. Соответственно, похожие наборы сигналов от рецепторов будут активировать похожие инстинкты и группы клеток в коре головного мозга и в дальнейшем эти нейронные сети будут не только располагаться в одних и тех же местах у разных людей, но и будут связаны между собой очень похожими связями.

Во-вторых, наборы поступающих от рецепторов сигналов для людей, проживающих в одной культуре, тоже очень похожи. Например, слово «мама» будет произноситься в контексте, активирующем умиротворяющие, приятные эмоции. Запах ёлки и мигающие огоньки гирлянды будут появляться в контексте «волшебного» праздника Нового года и т.д. и т.п.

В-третьих, все мы живём в мире с определёнными физическими и биологическими законами, любой человек знает, что если упасть с высоты, можно больно удариться, и даже если сильно махать руками, человек, в отличие от птицы не имеющий крыльев, не сможет взлететь в небо. Совокупность культурных мемстинктов, появляющихся в основном из-за физических и биологических законов, можно даже выделить в отдельную группу – культурные натуральные мемстинкты, но на практике их сложно будет отделить от других культурных мемстинктов.

В-четвёртых, совокупность культурных мемстинктов у коммуницирующих людей похожа потому, что при общении они регулярно верифицируются, то есть сравниваются и уточняются с целью сделать их ещё более похожими у всех людей. Лингвисты и учёные других специальностей часто заявляют о чрезмерной избыточности языка, объясняя необходимость дублирования информации потерями её при вербальной передаче (не всё, что сказано, бывает услышано), но если мы понаблюдаем за живым общением, то увидим, что оно не просто чрезмерно избыточно с точки зрения информации, а просто расточительно избыточно. Подавляющее большинство фраз и предложений при живом общении не несёт новой информации. Понаблюдайте за бабушками в общественном транспорте, они могут, десятки минут активно общаясь, не сообщить друг другу ничего нового: «А как твой-то? Всё так же. Ну ты же знаешь мужиков, все они… А внуки у тебя в телефонах сидят, как все? Да, молодёжь. Придут без шапки, перекусят всухомятку и в компьютер уставятся» и т.д. и т.п. Поэтому культура как совокупность культурных мемстинктов крайне устойчива, с одной стороны, но способна относительно быстро (от нескольких месяцев до нескольких десятков лет; от чего зависят сроки, мы поговорим чуть ниже) меняться при изменении мемстинктов у незначительной части популяции. Другими словами, вам не нужно лично сообщать какую-то новость, слух, показывать инновацию каждому члену группы. Достаточно изменить набор мемстинктов у определённого количества людей, и дальше мемстинкт будет жить самостоятельно – конечно, при определённых условиях, о которых мы поговорим чуть ниже.

В-пятых, культурные мемстинкты похожи потому, что в человеческом обществе существует большое количество материальных носителей культуры, а в современном обществе ещё и электронных: это произведения искусства, общение в средствах массовой информации и средствах массовой коммуникации в более широком смысле и т.д. и т.п. Все эти источники информации способны также менять наши мемстинкты, и с точки зрения упрощённой модели они мало отличаются от мемстинктов, хранящихся в мозге людей; особенно малым может быть такое различие в наше время, когда не всегда удаётся различить общение с живым человеком и общение с роботом.

В нашей психике нет ничего, кроме элементов мемстинктов, самих мемстинктов, инстинктов, эпизодов и историй сознания, о которых мы будем говорить в следующей главе. Учитывая, что элементы мемстинктов редко бывают активны вне состава мемстинктов, а также то, что эпизоды и истории сознания – это по сути своей будущие мемстинкты, всё межличностное взаимодействие можно в упрощённом виде представить как взаимодействие мемстинктов.

Мемстинкты многих животных могут создавать собственные копии в мозге других живых существ, чаще всего, но необязательно, своего вида. У всех животных, кроме человека, неспособных полноценно коммуницировать, происходит это в основном благодаря наблюдению одних животных за другими, например детёнышей за взрослыми и т.п. Благодаря этому, а также всем перечисленным выше факторам у многих коммуницирующих животных создаётся набор похожих друг на друга мемстинктов. Это и есть культура.

Культурные мемстинкты – это совокупность похожих мемстинктов у коммуницирующей популяции.

Именно у человека, благодаря очень развитой системе коммуникаций, способность мемстинктов создавать свои копии достигла пика своего развития. Большинство мемстинктов в коре нашего мозга сохраняются именно путём передачи при коммуникации. Мы знаем, что нельзя долго находиться вблизи радиоактивных изотопов, благодаря тому, что прочитали об этом или услышали в школе, мы знаем, как выглядят туристические достопримечательности разных стран, хотя никогда там не были, благодаря просмотру видеороликов и картинок в книгах и т.д. и т.п. Не исключено, что именно возможность и необходимость хранить воспоминания не только за себя, а и «за того парня» способствовала увеличению коры головного мозга у людей, так же как до этого необходимость сохранять большое количество мемстинктов при поиске пропитания в саванне, ориентирование в которой сложнее ориентирования в лесу из-за значительной рассредоточенности пищевых ресурсов.

Итак, мы с вами рассуждали о том, что мемстинкт – это нейронная сеть, способная создавать свои копии, и в итоге пришли к выводу, что для формирования упрощённой модели нам выгодно не делать различий между физиологическими мемстинктами, представленными нейронными сетями, и материальными объектами культуры (к которым мы отнесли и информацию на электронных носителях). В итоге мы можем полностью классифицировать мемстинкты следующим образом.

Культурные мемстинкты – это мемстинкты, имеющие копии, распространённые в коммуницирующей популяции. Культурные мемстинкты можно подразделить:

•      на физиологические, или настоящие, мемстинкты – нейронные сети;

•      искусственные мемстинкты – материальные объекты культуры и информация, распространяемая в коммуницирующей популяции, способные создавать физиологические мемстинкты.

Есть ещё, конечно, и индивидуальные мемстинкты. Это воспоминания, которыми мы по той или иной причине не делимся с другими. Кстати, именно благодаря нашему нежеланию лишний раз возбуждать болевоймемстинкт они превалируют среди индивидуальных, но подробнее об этом мы будем размышлять, общаясь с психологами и психиатрами, в следующей главе.

У человека имеются тысячи мемстинктов, некоторые из них индивидуальные, но основу всей системы составляют культурные, появившиеся благодаря социальному устройству группы, у наших предков и других животных, таковыми не являющимися. Почти у всех видов людей начали появляться и у нашего вида Homo sapiens sapiens достигли расцвета искусственные мемстинкты и даже целые каналы передачи искусственных мемстинктов, в конце концов развившиеся в средства массовой коммуникации.

Мы с вами видим, что невозможно описать или смоделировать психику человека без культурного окружения. То же самое показывает и практика: человек, выросший в неполноценной среде, имеет неполноценную психику, вплоть до неумения говорить и т.д.

Мы уже говорили с вами, что большинство коммуникационных актов ситуационно не несут новой информации. Например, фраза «розы благоухают и красиво цветут жёлтым цветом», казалось бы, сообщает нам много нового, но если мы посмотрим на ситуацию, в которой она была произнесена, когда оба участники диалога стояли около клумбы с жёлтыми и действительно красивыми розами, мы поймём, что новой информации она не несёт. После двухчасового разговора по телефону с другом вы можете понять, что новой информацией для вас явилось только то, что он, как и хотел, перекрасил подоконник в бежевый цвет. То же самое, к слову сказать, происходит и при общении учёных на семинарах и симпозиумах. Именно цитирование и делает сообщение научным. Возьмите любую научную статью. «На кафедре общих наук в Максимовсккакомто институте группой товарищей под руководством Петрова было произведено исследование. Исследовалось стандартное взаимодействие проникающих точек при воздействии на них излучением синего спектра. Исследование подтвердило опубликованные ранее результаты, но вместо одного условного прикосновения в стандартный выборке удалось с большой вероятностью определить два». В большой статье на несколько страниц действительно новая информация, способная создать новый мемстинкт или хотя бы элемент памяти, может содержаться в десятке цифр. И так практически в любом коммуникативном акте. Если мы хотим сообщить крупицу действительно новой информации, то для этого приходится писать большую статью или книгу, как, например, в случае с нашей теорией, а кроме того, и сам язык информационно избыточен. Почему отбор поддержал такую расточительность, можно понять, если мы посмотрим с вами на культуру как на набор похожих мемстинктов у коммуницирующей популяции. Ранее мы с вами обратили внимание на то, что мемстинкты отдельного человека регулярно изменяются, реконсолидируются, но несмотря на это в общей коммуницирующей популяции они похожи. Задача подавляющего большинства коммуникаций не создать новый мемстинкт, а регулярно сверять набор одинаковых мемстинктов.

То есть мы постоянно обновляем друг у друга одинаковые по определению культурные мемстинкты и сверяем их, как бы «проверяя обновления». Люди, не имеющие общих (культурных) воспоминаний и привязанных к ним элементов мемстинктов – слов, фраз, – в принципе не могут общаться, а если таких воспоминаний мало, потому что люди принадлежат к разным культурам, общение очень затруднено, даже если у них общий язык.

Упрощённая модель

Итак, любой мемстинкт может создавать свои копии при наблюдении за поведением другого животного или с помощью языка, как преимущественно происходит у нас, людей, но на практике у взрослого человека в отличие от ребёнка новые мемстинкты создаются редко, в большинстве случаев лучше говорить о реконсолидации (небольшом изменении) мемстинкта. Любые два немного похожих мемстинкта, присутствующие у двух коммуницирующих людей, могут изменять или просто активировать друг друга. Например, если у двух людей присутствует мемстинкт «наша лодка», содержащий элементы, соответствующие конкретной лодке, принадлежащей им, ассоциативная активация этого мемстинкта у одного человека может привести к произношению фразы «наша лодка», которая, в свою очередь, активирует мемстинкт «наша лодка» в коре второго собеседника. С другой стороны, если собеседник знает, что на данной лодке заменена уключина, он может сообщить эту информацию, изменив мемстинкт «наша лодка» у собеседника. То есть любой мемстинкт может выступать в роли активатора подобных мемстинктов у других людей, а если он полностью отличается от всех мемстинктов другого человека, он может выступать в роли генератора мемстинктов, например, для ребёнка практически вся информация будет новой: и то, что Земля имеет форму шара, и то, что буква «о» пишется в виде значка, напоминающего бублик. Мы можем присвоить любому мемстинкту по отношению к другому похожему у другого человека или к среднему состоянию похожих мемстинктов в культуре некое значение, расположенное на шкале «активатор – генератор» от 0 (мемактив – активатор мемстинктов) и до 10 (мемген – генератор мемстинктов). При этом мемстинкт со значением 0 по шкале «активатор – генератор» будет способен только активировать подобный мемстинкт, а имеющий значение 10 не будет иметь возможности взаимодействовать с другими мемстинктами, но будет иметь возможность создать новый.

Ещё одна характеристика мемстинкта, важная для нашей упрощённой модели, – это его способность активировать инстинкт. Мемстинкты, содержащие в своём составе элементы, имеющие сильную связь с болевым или целевым инстинктом, способны поддерживать большую частоту возбуждения составляющих их нейронов даже за счёт одного источника возбуждения – связи с инстинктом, поэтому для поддержания их в активном состоянии длительное время, необходимое для реконсолидации (изменения), не требуется прилагать дополнительных усилий. Другими словами, если сказать человеку: «Осторожно, вас сейчас раздавит поезд» или «Поздравляю, вы выиграли десять миллионов долларов», вам не придётся привлекать его внимание другими способами, оно и так будет полностью посвящено вам, потому что ваш собеседник испытает сильные эмоции. Давайте введём вторую шкалу состояний, характеризующую способность мемстинкта активировать болевой или целевой инстинкт, – «болевой – целевой». Значение 0 на нашей шкале будет соответствовать отсутствию способности активировать инстинкт. Значение –10 будет соответствовать способности максимально активировать сильный болевой инстинкт. Значение 10 – способности максимально активировать сильный целевой инстинкт.

При общении взрослых большой комплекс культурных мемстинктов, одинаковый, как мы помним, для коммуницирующей популяции, каждый раз как бы немножко обновляется и укрепляется, ведь каждая активация мемстинктов укрепляет их. Именно поэтому любые изменения в культуре происходят довольно-таки медленно. Медленно меняется и язык, состоящий из элементов мемстинктов. Даже в самом благоприятном случае, если информация связана с самыми приятными эмоциями или очень негативными, например появилась новая добавка к пенсии, которая называется «добавка за активность», пройдёт немало времени, прежде чем новый мемстинкт станет привычным и в живом общении можно будет услышать: «Эй, Максимовна, “активность” получила в прошлом месяце?» Впрочем, использование средств массовой коммуникации может сделать этот процесс очень быстрым, о чём мы поговорим позднее. Основное условие для быстрого закрепления в комплексе культурных мемстинктов:

•      мемстинкт должен вызывать сильные эмоции и не противоречить всему комплексу мемстинктов в целом.

Любой культурный мемстинкт может иметь от двух (например, в случае секретной договорённости между двумя людьми) до нескольких миллиардов копий. Количество копий – это ещё одна очень важная для нашей модели количественная характеристика мемстинкта.

Как же будет выглядеть наша упрощённая модель? Для её описания нам придётся использовать теорию графов[1].

Говоря простым языком, граф – это множество вершин, соединённых рёбрами. Каждый мемстинкт в нашей модели будет представлять собой граф, вершинами которого являются копии данного мемстинкта, а рёбрами – каналы передачи информации. Наш граф будет иметь признаки мультиграфа, в котором две вершины могут быть соединены одновременно несколькими «параллельными» рёбрами – каналами связи. Действительно, ведь одну и ту же информацию можно передать многими способами. Кроме того, наш граф будет иметь признаки гиперграфа, в котором разные вершины могут быть соединены одними и теми же рёбрами, ведь наша с вами модель – это не только множество графов мемстинктов, но и множество графов людей, соединённых между собой рёбрами – каналами связи, и рёбра, объединяющие вершины в графах мемстинктов, будут совпадать с рёбрами, объединяющими вершины графов людей. Это немножко сложно представить неспециалисту, но сейчас для нас это и неважно; эксперт, разбирающийся в теории графов, сможет построить такой граф, ведь подобная система немногим сложнее системы электрических и других коммуникаций современного здания. Итак, мы имеем, по сути, три вложенных друг в друга системы графов. Первая – множество графов копий отдельных мемстинктов. Например, несколько миллиардов копий мемстинкта, содержащего информацию о первом полёте человека в космос. Более или менее отличающиеся друг от друга, то есть имеющие разное значение (относительно друг друга или относительно среднего значения) по шкале «активатор – генератор» копии будут находиться одновременно в мозгах нескольких миллиардов человек, а также содержаться в виде искусственных мемстинктов текстов в копиях газет, книг, статьях в интернете, фильмах и т.д. и т.п. Другой пример графа отдельного мемстинкта – воспоминания о песне, под которую познакомились влюблённые люди, хранимое как секрет. Данный мемстинкт будет иметь всего две копии. И в первом, и во втором случае копии мемстинктов будут объединены одновременно несколькими каналами информации, которые могут быть активны в данный конкретный момент или потенциально активны. Мы видим, что для нашей модели полезно будет ввести ещё одну цифровую характеристику – вероятность активации (назовём её эффективностью канала) канала подачи информации. Каждому ребру нашего графа – каналу связи мы можем присвоить значение (вес ребра), например от 0 до 10, при этом 0 будет означать бесконечно малую вероятность активации канала, a 10 будет означать постоянно активный канал.

Кроме первого множества графов, наша система будет иметь второе множество. Множество графов, повторяющих социальную структуру коммуникаций людей. Один граф в данной системе может повторять систему коммуникаций коллег, работающих в одной компании, и т.д. и т.п. Вершинами в ней будут являться люди, а рёбрами – каналы коммуникации. Причём некоторые рёбра – каналы коммуникации первого множества и второго будут совпадать.

Но наша с вами модель будет иметь ещё и третье множество графов. Систему копий многих культурных мемстинктов, представляющх собой психику отдельных людей. Все три множества графов как бы вложены одно в другое, то есть обладают характеристиками гиперграфа.

Наша с вами теория показывает, что скорость изменения культуры больше всего зависит от количества каналов передачи информации (рёбер) и их активности. Далее по важности следует значение мемстинктов по шкале «активатор – генератор», то есть новые мемстинкты не должны сильно противоречить старым. Если мемстинкт отличается от существующих, для успешного сохранения он должен вызывать сильные эмоции, то есть иметь значение по шкале «болевой – целевой» ближе к ±10.

Наверное, проще всего будет построить модель примитивного общества людей, живших в палеолите. Такое общество могло состоять из небольшого числа коммуницирующих людей, например, в статье международного коллектива антропологов и палеогенетиков, опубликованной в журнале Science, сообщается о прочтении полных геномов четырёх индивидов из Сунгиря, живших около 34 тысяч лет назад[2].

Все четыре индивида принадлежали к одной популяции с эффективной численностью 200–500 человек, но при этом не являлись близкими родственниками. Палеолитические охотники-собиратели в приледниковых районах Европы не могли жить группами с эффективной численностью 200–500 человек. Такая группа просто не смогла бы прокормиться. Размеры групп были гораздо меньше, не более нескольких десятков человек, скорее всего 20–30. В такой группе, конечно, могли быть примитивные аналоги средств массовой коммуникации, например коммуникации, приуроченные к проведению ритуалов в пещерных святилищах, но скорее всего решающего значения для изменения культуры подобные коммуникационные каналы не имели. Новый (имеющий большое значение по шкале «активатор – генератор») мемстинкт не мог транслироваться сразу по большому количеству коммуникационных каналов, поэтому культурные изменения происходили очень медленно. Такая сеть очень стабильна вследствие того, что внешние условия редко меняются быстро. С другой стороны, уже существующие мемстинкты регулярно верифицировались (сверялись) внутри малых групп, но не часто верифицировались между разными малыми группами, поэтому небольшие изменения могли накапливаться.

После неолитической революции количество коммуникационных каналов резко увеличивается. Кроме того, появляются средства массовой коммуникации: сначала жрецы, глашатаи, затем школы, книги и т.д. Поэтому скорость изменения культуры выросла, но в то же время немного увеличилась стабильность за счёт большого количества естественных коммуникационных каналов.

Построить даже упрощённую модель современного общества будет очень непросто. Придётся пренебречь многими связями (рёбрами), имеющими низкий коэффициент активации, но тем не менее, используя мощные компьютеры, можно будет смоделировать некоторые процессы культурных изменений. Например, можно будет математическими методами предсказать эффективность новой рекламы или вероятность поддержки населением новых социальных и экономических инструментов, политических событий и т.д.

Конечно, такая модель серьёзно упрощает ситуацию, но построить полную модель в настоящий момент, скорее всего, не позволят существующие мощности компьютеров; впрочем, мы с вами попробуем составить описание такой модели ближе к концу нашего размышления в главе, посвящённой математикам.

Наша с вами модель показывает, что для быстрого изменения большинства копий мемстинкта необходимо:

•      во-первых, большое количество каналов коммуникации;

•      во-вторых, чтобы новый мемстинкт не сильно отличался от подобного уже имеющегося, поэтому для коммуникации разумно выбирать людей, хорошо знакомых с проблематикой мемстинкта. Например, реклама подгузников не будет эффективна для учеников младшей школы;

•      в-третьих, уже существующий в культуре мемстинкт должен быть связан с сильными целевыми или болевыми инстинктами: если вы задумали «цветную революцию», то лучше обращаться к людям, имеющим травмирующие переживания, а если вы решите рекламировать копии «волшебных палочек», то вам лучше обращаться к фанатам произведений о Гарри Поттере.

Нашу с вами модель можно будет применять в различных сферах для расчётов более точных эффектов воздействия на культуру, но всем людям, производящим изменения культуры, следует помнить, что подобные изменения могут быть намного опаснее применения ядерного оружия. Любая «цветная революция» или искусственные народные волнения поднимают агрессивность населения нашей планеты, всего населения нашего транснационального мира, а это значит, что наши дети и мы будем жить в более агрессивном мировом сообществе, способном организовать серию мировых войн или одну войну, если в ней будет использоваться весь арсенал современного оружия. Любые культурные изменения следует предпринимать только после тщательного научного изучения вопроса целесообразности и под широким общественным контролем.

Наша с вами теория поможет лучше понять эксперименты, позволившие открыть зеркальные нейроны.

Так называемые зеркальные нейроны – это одинаковые мемстинкты, имеющиеся у взаимодействующих людей. Наблюдая за другим человеком, мы можем поставить себя на его место, и в этот момент, если мы переживали подобный опыт, в нашем мозге активируются мемстинкты, подобные тем, которые активны в данный момент у оппонента. Поэтому если провести эксперимент по фиксации зеркальных нейронов, в котором участниками будут являться представители одной культуры, мы увидим большое количество так называемых зеркальных нейронов, но если в эксперименте будут участвовать представители диаметрально противоположных культур, мы увидим, что количество зеркальных нейронов вдруг резко снизилось. Возможно такое различие будет заметить, даже если в эксперименте будут участвовать люди, проводящие часть времени вместе, например родители и дети или просто очень хорошие друзья, а в повторных сериях экспериментов будут участвовать незнакомые люди, имеющие разные сферы общения.

Если же произвести подобный эксперимент с разными видами животных, то можно будет заметить, что зеркальные нейроны часто дают сбой и мы, например, можем принять за улыбку оскал животного.

Люди могут повторять не только движения других людей или животных, но и движение механизмов (брейк-данс) или даже прогнозировать полёт камня, и делать это мы можем также активируя мемстинкт, хранящий воспоминания о движении этих объектов.

По сути своей все культурные мемстинкты можно назвать зеркальными нейронами. Если вас в детстве насильно кормили манной кашей с комочками, образованный данным событием мемстинкт обязательно активируется, если вы увидите, как подобным образом «издеваются» над другим человеком.

Можно сказать, что зеркальные нейроны – это яркий пример культурного (имеющего копии) мемстинкта.

Лидер (член группы с большим статусом доминирования) благодаря «зеркальному эффекту» может вызывать у окружающих активацию нейронных сетей, содержащих катехоламинергические нейроны, а значит вызывать у них положительные эмоции вплоть до возникновения эффекта зависимости, и этим, а также наличием определённых инстинктов можно объяснить значительную часть эффектов лидерского воздействия на коллектив.

Существует устойчивый стереотип, или культурный мемстинкт в нашей терминологии, гласящий, что для культурных изменений требуется не менее двух поколений, в пример часто приводится Моисей, 40 лет (два поколения) водивший евреев по пустыне после кардинального изменения культурных норм; с другой стороны, мы видим, что некоторые даже глобальные изменения культуры можно произвести за несколько лет, например «цветные революции» или кардинальные изменения культуры в перестроечном СССР и России. Чем же это можно объяснить? Дело в том, что культура – это очень устойчивая система. Устойчивость создаётся за счёт постоянной верификации мемстинктов. Большую часть времени, потраченного на общение, мы сверяем наши мемстинкты. Чтобы стало совсем понятно, приведём не очень корректную аналогию. Представьте, что несколько компьютеров, соединённых в сеть, большую часть времени тратят на сравнение и корректировку баз данных, сохранённых в их памяти, бесчисленное количество раз проверяя и перепроверяя их (кстати, если мы захотим создать культуру искусственного интеллекта, машины так же, как и мы, должны будут регулярно сверять свои «воспоминания»). Попробуйте изменить память всех компьютеров нашей сети, внося изменения в файлы одного из них. Следующая же сверка файлов вернёт всё на место. Так же функционирует и система культуры. Представьте, что глашатай верховного правителя пришёл в поселение и объявляет указ о том, что дальше надлежит: всем пить кофе, для письма на глиняных табличках использовать только сосновые палочки, всех детей после рождения окунать в воду и т.д. и т.п. Глашатай уходит, а селяне начинают вспоминать, что их предки всегда писали палочками из эвкалипта, пили квас, а детей и вовсе издревле не мыли. Через месяц глашатай приходит снова, зачитывает указ о штрафах и уходит, а селяне начинают обсуждать… и т.д. и т.п. Такие культурные изменения, затрагивающие один из сотни каналов коммуникации, действительно могут происходить в течение десятилетий.

Регулярное обновление культурных мемстинктов не является новым «изобретением». Таким же образом обновлялись и мемстинкты ещё до появления культурных. Например, мемстинкт, хранящий информацию местности, может быстро устареть. Представьте, что вы решили прогуляться по лесу, по знакомому маршруту, на котором вы не были несколько лет. В такой ситуации совсем немудрено заблудиться. Живая природа меняется быстро, и мемстинкт, содержащий информацию о лесной тропинке, может изменяться каждый день, если вы регулярно по ней ходите.

Минимальное время серьёзного изменения мемстинкта у одного человека – несколько дней (7–10), изменение мемстинкта во всей популяции критически зависит от количества каналов коммуникации и других описанных выше факторов, но в целом может составлять несколько месяцев.

Рассмотрим два способа, способных кардинально сократить время изменения культуры. Во-первых, можно не создавать новый мемстинкт, а изменить существующий. Например, масло принято резать ножом, а деревья рубить топором, но можно убедить людей, что масло, особенно пальмовое или масло какао (твёрдые при комнатной температуре), получается из растений, а значит практически является частью дерева, и предки наши всегда пользовались топором, даже брились им, а нож – это чуждое культурное приобретение, его принесли в нашу культуру враги, очень злые и нехорошие люди, и т.д. и т.п. Есть ли в то же время выпустить на рынок множество красивых декоративных топориков для намазывания масла, а все лидеры общественного мнения с утра до вечера будут твердить, что это круто – пользоваться нашими исконными приборами и не уподобляться врагам, плохим и злым людям, буквально через пару лет в такой культуре использование ножа для намазывания масла может стать неуместным.

Второй способ – это использование одновременно значительного числа эффективных коммуникационных каналов. Представим, что вы переехали в другое селение, а там принято, в отличие от селения, где вы жили раньше, не жарить или варить рыбу, а есть её живой, прямо в чешуе. Сначала такой «варварский» обычай будет повергать вас в шок, но постепенно ваше мнение будет менятся. Все ваши соседи, родственники, близкие люди и т.д. и т.п. будут постоянно говорить вам, что вы всё делаете неправильно, «убиваете все витамины», мёртвая рыба не стимулирует желудок изнутри, а значит в достаточном количестве не выделяется сок и т.д. и т.п., все книги, которые вы будете читать, а также телепередачи будут заполнены рецептами исторических и проверенных веками рецептов суши и строганины и т.д. и т.п. Буквально через полгода вы рискнёте отведать блюдо из рук близкого человека, а через год-другой и представить себе не сможете, как это раньше вы ели рыбу с канцерогенами, без витаминов и с разрушенными высокой температурой белками.

Наше время отличается как раз тем, что большая часть наших коммуникаций происходит через средства массовой коммуникации, а значит может контролироваться и управляться.

Культурные изменения могут оказывать на общество влияние на порядки большее, чем новые технологии. Например, одной из самых известных кампаний племянника Фрейда – Эдварда Бернейса – было продвижение курения для женщин в 1920-е годы. Бернейс помог табачной промышленности преодолеть одно из самых больших социальных табу того времени: женщины, курящие в общественном месте. Женщинам можно было курить только в специально отведённых местах или не дозволено вообще. Женщины, попавшиеся на нарушении этого правила, арестовывались. В 1929 году на пасхальном параде в Нью-Йорке постановка Бернейса представила моделей, курящих сигареты марки Lucky Strike и названных «факелами свободы», подыгрывая на набирающем тогда популярность движении за эмансипацию женщин. После парада женщины стали курить больше, чем когда-либо прежде. Именно благодаря Бернейсу женское курение стало социально приемлемым. Такое незначительное, казалось бы, изменение лишило бюджеты многих стран сотен триллионов (разница между поступлениями в бюджет от торговли и затратами бюджета на лечение и потерями ВВП после смерти) долларов, а также послужило причиной более 10 миллионов смертей (по данным ВОЗ) [3].

Несмотря на столь значительные последствия культурных изменений, в настоящий момент они осуществляются практически стихийно, без общественного контроля, общечеловеческого долгосрочного плана, в угоду локальным с точки зрения развития человечества целям. Происходят они по двум каналам. Первый – это положительная обратная связь перманентного роста спроса в системе экономики. В большинстве случаев рекламные бюджеты составляют процент от выручки компании, а значит, чем больше общество потребляет, тем сильнее изменяется культура, опять же в сторону желания потреблять больше и больше. Процесс этот, с одной стороны, происходит стихийно, огромным количеством мелких изменений, с другой стороны – поддерживается государственными структурами, потому что существующая экономическая система действительно требует постоянного роста спроса. Второй канал культурных изменений – это контроль средств массовой коммуникации со стороны органов управления государством. Цели таких изменений хоть и могут носить стратегический характер с точки зрения планирования развития государства, но с точки зрения развития человеческого общества эти цели фрагментарны, противоречивы, а порой и вовсе не способствуют устойчивому развитию человеческого общества. Очень опасно то, что политики получили доступ к изменениям культуры в других странах. Изменять культуру в своей стране в сторону увеличения агрессивности населения невыгодно, а увеличение агрессивности в стране-конкуренте может быть полезным. Например, «цветная революция» парализует экономику, уменьшает потребление ресурсов и т.д. и т.п. В итоге благодаря отсутствию общественного контроля, глобальных общечеловеческих целей изменений культура стихийно изменяется в сторону роста потребления и общего увеличения агрессивности населения планеты.

Как же в идеале должны осуществляться культурные изменения? Прежде всего, должны быть разработаны общечеловеческие глобальные цели таких изменений. Можно предположить, что среди них будут следующие: снижение агрессивности человеческой популяции, сохранение биогеоразнообразия планеты и как подцель данной цели снижение потребления, переход на здоровый образ жизни и т.д. и т.п. Кроме того, должны быть подробно изучены человеческие инстинкты и должен быть составлен план по развитию (созданию вокруг них большого количества целевых мемстинктов) тех инстинктов, которые человечество посчитает важным развивать, например стремления к серийной моногамности или желания делиться ресурсами с родственниками и представителями своей группы. И, напротив, подавление (создание вокруг них большого количества болевых мемстинктов) инстинктов, которые человечество посчитает неприемлемыми. например желания убивать своих врагов. Некоторые инстинкты могут просто не поддерживаться.

После определения целей изменения культуры его можно проводить (обязательно с наличием общественного контроля) с помощью различных инструментов, например с помощью искусства. Для этого, например, можно признавать искусством и поддерживать (участие в престижных фестивалях, конкурсах, получение финансовой поддержки) только произведения, соответствующие обозначенных выше целям развития.

Да, конечно, поскольку наша психика частично состоит из врождённых нейронных сетей инстинктов, можно говорить, что определённая часть нашего поведения также является заданной врождённо, но абсолютно подавляющее большинство нашего поведения зависит всё-таки от системы мемстинктов. Например, у людей присутствуют инстинкты, реагирующие на набор визуальных сигналов, напоминающих форму живых существ. Мы легко видим в облаке, коряге, утёсе и даже мятой упаковке человеческое лицо или представителя кошачьих, приготовившегося к прыжку, а значит, они в качестве элемента мемстинкта могут заменять по-настоящему живых существ и мы можем полноценно представить, как облако, похожее на кошку, сейчас нападёт на соседнее облако, похожее на мышку. Влияние этого инстинкта можно проследить в большинстве традиционных культур, но во многих современных культурах благодаря научным знаниям и системе образования существует чёткое разделение объектов на живые и неживые, поэтому многие представители данных культур уже не верят в то, что, например, камень, похожий на человека, может обладать свойствами живого объекта. Рассмотрим противоположный пример. У человека нет болевых инстинктов, препятствующих возможности хождения без одежды. Дети и представители культур, давно отделившихся от наших, спокойно ходят раздетыми, но во многих современных культурах существует болевой мемстинкт, связанный с нахождением без одежды в общественном месте. Причём настолько сильный, что некоторые люди готовы скорее лишиться жизни, чем оказаться на центральной столичной площади без одежды. Данный мемстинкт совершенно противоестественен, приводит к различным отклонениям поведения, которые даже по существующим нормам можно классифицировать как заболевание, например, значительная часть людей возбуждается больше не при виде обнажённого тела партнёра противоположного пола, а при виде предметов туалета (множество произведений искусства посвящено туфелькам, чулкам, платьям и т.д.), но при всей противоестественности данного мемстинкта во многих культурах он является основополагающим. В итоге мы можем констатировать, что, с одной стороны, инстинкты могут оказывать определённое влияние на культуру, и даже теоретически можно представить себе культуру, полностью соответствующую набору инстинктов, но, с другой стороны, существующие в реальности культуры способны полностью нивелировать влияние исходного инстинкта вплоть до формирования поведения, полностью ему противоречащего. Нет и не может быть в человеческой психике никаких «тёмных сторон», «стремления к злу, смерти», «непреодолимой жажды убийства, войны» и т.д. и т.п., которые не поддавались бы корректировке с помощью изменения набора культурных мемстинктов.

Поразмышляем немного об особенностях развития системы мемстинктов.

Инстинкт – это врождённая нейронная сеть, которая не может сильно изменяться на протяжении жизни особи. Новый инстинкт появится только у потомков, поэтому до появления первых мемстинктов любой поведенческий акт был продиктован увеличением вероятности выживания или, как говорят биологи, приспособленности отдельного аллеля гена, особи или группы особей. Условно можно сказать, что животное, чьё поведение полностью обуславливают инстинкты, получает удовольствие от того, что способствует выживанию, передаче своих генов, и страдает от того, что может привести к смерти или снижению вероятности передачи своих генов потомкам. Поэтому любые разговоры об эмоциях у животных, не имеющих мемстинктов, могли быть успешно заменены размышлениями о половом (родственном, групповом и т.д.) отборе. После появления первых мемстинктов (долгосрочной памяти) ситуация поменялась. Теперь некоторые акты поведения могли приносить удовольствие или неудовольствие, даже если они не были напрямую связаны с выживанием особи и передачей дальше своих генов. Например, время от времени может появляться тигр-людоед, несмотря на то что через какое-то время такое животное практически неизбежно будет убито. Дело в том, что внешняя среда, в частности большое скопление людей, пригодных для употребления в пищу, будет способствовать такому поведению. Через определённое количество поколений, конечно, могут поменяться инстинкты, но до этого акты подобного поведения будут периодически возникать, несмотря на последующую смерть особи. Однако такое поведение не будет распространяться, пока не появятся каналы передачи мемстинктов другим особям. Если появляется коммуникация, способная создать копию мемстинкта, он может распространяться без взаимосвязи с половым отбором. С этого момента мы можем говорить о культуре, которая по сути своей является эволюцией мемстинктов. Действительно, можно представить себе ситуацию, когда определённые мемстинкты будут переданы другим особям даже после смерти всей группы, являющейся носителем культуры. В истории полно примеров, когда две группы людей, проживающих рядом, обменивались различными культурными нормами, и после этого даже несмотря на вымирание одной группы её мемстинкты могли передаваться дальше. Такое могло происходить даже после геноцида, совершённого одной из групп.

Мы видим, что наша с вами теория может внести существенные изменения в обсуждение эволюции и поведения высших животных и в частности человека. Мы можем говорить, например, о новых принципах появления альтруистического или эгоистического поведения и т.д. и т.п.

Мемстинкт, вызывающий положительные эмоции, станет мемгеном с большей вероятностью, то есть вы скорее расскажете другим о том, как много вы нашли земляники, или о том, какой хороший у вас ребёнок. Мемстинкты, вызывающие нейтральные эмоции, например связанные с норадреналинергическими нейронами, тоже могут передаваться довольно-таки часто. Например, если на вас напали, но вы смогли уйти от опасности. А вот мемстинкты, связанные с резко негативными эмоциями, например происходящие с участием гистаминергических нейронов, будут передаваться крайне редко. Эмпирически подтвердить предсказание нашей теории можно, понаблюдав за психотерапевтом, работающим с посттравматическим расстройством.

Эволюция культурных мемстинктов на самом деле очень интересная вещь. С одной стороны, в каждый конкретный момент времени мемстинкт можно сопоставить с конкретным объектом – нейронной сетью в случае естественного мемстинкта или материальным объектом в случае искусственного мемстинкта – и с определёнными процессами, но, с другой стороны, в отдалённой перспективе это всего лишь информация, которая может передаваться разными способами. Если смотреть очень глубоко, то и генетический код – это всего лишь информация, которую можно передать разными способами, например, можно записать его на машинный носитель, воссоздать в лаборатории будущего или просто изменить существующий уже сейчас, с помощью методов генетики.

Система культурных мемстинктов, конечно, взаимосвязана, но они могут развиваться и самостоятельно, даже переходя из одной культуры в другую.

Ещё одна особенность развития культуры – это большая вероятность сохранения в культурных мемстинктах альтруистического поведения. В отличие от генетического кода мемстинкт может быть передан, даже если изначальный его носитель не выживет, но если увеличится вероятность выживания большей группы людей, способной передать его дальше.

Язык является частью культуры. Элементы мемстинктов, благодаря которым мы можем произнести, например, слова «круг» или «скол», мало чем отличаются от элементов, благодаря которым мы можем нарисовать круг или сделать скол на камне для изготовления ручного рубила. Подробнее об этом мы будем говорить в отдельной главе, посвящённой языку, а здесь отметим, что лингвисты добились успехов в изучении языка и культурологам нужно активнее применять для изучения культуры методы, разработанные лингвистами, например, методы компаративистики могут помочь восстановить исчезнувшие древние культуры. Да, безусловно придётся преодолеть множество трудностей, по крайней мере в начале. Например, намного сложнее сделать корпус культуры, то есть базу, содержащую значительную часть мемстинктов определённой культуры, ведь в мемстинктах содержатся элементы всех модальностей, отвечающих в том числе за тактильные ощущения, запахи и т.д. и т.п., но принципиально это возможно, ведь в настоящее время большинство мемстинктов имеют копии в виде искусственных мемстинктов, например видеороликов, фильмов, картин, музыкальных произведений, архитектурных сооружений и т.д. Кроме того, элементы можно описать словами, но это, конечно, далеко не лучший вариант. Однако помимо трудностей в применении методов лингвистики для изучения культуры будут и положительные стороны, например, археология может предоставить для изучения искусственные мемстинкты значительно более древние, чем любые найденные тексты, а это значит, что культурология может восстановить, пускай и частично, культуры самых ранних этапов развития человечества и даже наших предков. Как это может работать? Например, изучая культуры Южной Америки и Египта, учёные могут заметить определённую схожесть некоторых архитектурных сооружений: в частности, в обеих культурах имеются пирамиды. Изучив весь комплекс имеющихся искусственных мемстинктов, они могут прийти к выводу (а могут и не прийти), что у обеих культур имеются общие корни и порядка 20 тысяч лет назад существовала культура, в которой было принято строить сооружения больших размеров, содержащие полости. Изучив все известные культуры, они могут прийти к выводу (а могут и не прийти), что подобные сооружения имеются и у других народов, например, круглые сооружения в Костёнках могли быть основой для большого кургана или вокруг этих сооружений с помощью «кирпичей» из дёрна могли выстраиваться подобия пирамид. Далее учёные могут прийти к выводу (а могут и не прийти), что Стоунхендж и многие другие мегалитические сооружения тоже могли задумываться как опорный каркас для полости, обкладываемой грунтом, дёрном и т.д. Влияние подобной культуры можно найти (или не найти) в курганах кочевников и т.д. и т.п. В результате таких сравнений может быть восстановлена исходная культура, возводившая сооружения, имеющие полости внутри.

Расфантазировавшись, мы даже сможем предположить, что кто-нибудь из специалистов сможет добавить в этот ряд верхнепалеолитические ритуалы, проводимые в пещерах, а может быть даже найти взаимосвязь между антропоморфными фигурами, изображаемыми в труднодоступных местах верхнепалеолитических святилищ, и зооморфными богами Древнего Египта. Ну, не будем настаивать на наших фантазиях. Проводить восстановление культуры, конечно, должны специалисты, обратим лишь внимание на то, что лингвисты доказали: некоторые части слов могут сохраняться многие тысячелетия, да и все мы можем воочию наблюдать сохранение таких традиций, как использование игл и шильев для шитья, использование духовых музыкальных инструментов и т.д., на протяжении десятков тысяч лет. Минимальное количество каналов коммуникации и, вероятно, периодические (редкие) сборы большого племени, на которых появляется возможность верифицировать мемстинкты, могут способствовать очень длительному их сохранению. Оговоримся ещё раз: наши размышления не являются научной гипотезой, это только пример того, как может быть построен процесс восстановления древних культур.

Итоги главы

Изучая современные исследования, мы видим, как радуются и удивляются уважаемые коллеги-культурологи, отыскивая различия в существующих культурах. Но наша с вами теория показывает, что мемстинкты, построенные даже с участием одних и тех же инстинктов, у разных людей могут диаметрально отличаться, поэтому удивляться, пожалуй, следует тому, что наши культуры так похожи и порой различия в них можно найти только благодаря серьёзным исследованиям. К счастью, малочисленные и, к сожалению, не очень достоверные примеры частичного воспитания людей вне человеческого общества могут дать нам намёки на то, какой в принципе отличной от всех существующих ныне может быть культура человеческого общества. Теоретически она может содержать набор понятий, полностью отличных от всех известных нам. Представители такой гипотетической культуры могут реагировать на все ситуации так, что мы даже примерно не сможем предсказать их реакцию.

Именно поэтому многие этологи и представители других профессий считают, что у человека нет инстинктов. Чем больше животное может сохранять элементов мемстинктов и самих мемстинктов, тем сильнее может отличаться поведение разных особей. Животные, у которых долгосрочная память практически отсутствует, ведут себя очень похоже в одинаковых ситуациях. Если животное способно к импринтингу, то есть может сохранять элементы мемстинктов, поведение разных особей может уже сильно различаться, например, они могут считать родителем разные объекты. Животные с развитым конечным мозгом, способным сохранять значительное количество мемстинктов, по-разному проявляют себя в разных ситуациях. Человек отличается от других животных прежде всего тем, что имеет самый развитый конечный мозг, в частности кору головного мозга, способную хранить наибольшее количество мемстинктов, и поэтому поведение людей только в самом начале жизни является более-менее одинаковым, потому что зависит от инстинктов больше, чем от мемстинктов.

Все существующие культуры с большой вероятностью имеют общие корни, то есть являются результатом развития набора одних и тех же мемстинктов, а в ситуации усиливающейся глобализации и развития средств массовой коммуникации отдельные незначительные различия между человеческими культурами становятся все менее и менее заметными. Будем надеяться, что культурологи по примеру лингвистов и с их помощью так же, как они восстанавливают системы отдельных элементов мемстинктов – слов (праязыки), научатся восстанавливать системы мемстинктов целиком, то есть культуру как она есть. Для этого, конечно, прежде всего придётся научиться описывать существующие системы мемстинктов, но направление понятно уже сейчас; например, такие вещи, как патриотизм, любовь к родине, почитание предков, похоронные обряды и т.д., не являются очевидными для любой человеческой культуры, а значит, если, конечно, они не возникали независимо друг от друга, мы можем говорить о единой пракультуре несмотря на то, что носители современных культур проживают в разных регионах мира.

Пожалуй, новый толчок к развитию разнообразия культур может дать только расселение человечества по разным планетам или космическим объектам. Например, уже сейчас на МКС, несмотря на временный характер пребывания там людей и очень тесные контакты с представителями родной культуры, складывается культура, имеющая определённые отличия от земной, в том числе и благодаряособенностям наборов частных случаев физических законов (гравитация, радиоактивное излучение и т.д.). Становление таких культур возможно предоставить наблюдать потомкам, а мы вернёмся к нашим размышлениям и поговорим об особенностях нашей психики, в том числе о сознании.

Глава 2. Психологам и психиатрам. Какие процессы приводят к появлению сознания. Почему возникает феномен «я»

Хоть мы с вами ранее и разделили понятия «мемстинкт» и «элемент мемстинкта», на самом деле разница между ними не столь очевидна. Они формируются в ходе одинаковых процессов, и с некоторой натяжкой можно сказать, что элемент мемстинкта и мемстинкт – это разные стадии развития одной нейронной сети. Все элементы изначально были мемстинктами, но в дальнейшем очень часто использовались как составные части других мемстинктов и превратились в элементы; с другой стороны, любой небольшой мемстинкт тоже может становиться частью более масштабного мемстинкта и постепенно станет элементом, потеряв постоянную связь с исходным инстинктом.

Но всё-таки разницу между мемстинктом и элементом воспоминания можно проследить, например, в экспериментах, проводимых на рубеже веков под руководством Константина Анохина, в которых исследовались особенности обучения цыплят. Можно увидеть разницу при обучении новорождённого цыплёнка избеганию горькой бусинки, при котором создаётся элемент воспоминания (модель пассивного избегания), и избеганию клевания прикреплённых к полу бусинок (модель «бисерного пола»), при котором, по всей вероятности, создаётся примитивный мемстинкт (в этом случае присутствует и примитивное ориентирование на местности, чему способствует геометрия, расположение бусинок, их цвет, размер, форма и т.д.). Можно заметить, что в первом случае элементы воспоминания консолидируются после первого предъявления, во втором случае требуются множественные предъявления, и самое главное – эксперименты показывают, что есть отличия в процессе реконсолидации памяти[4] [5].

Формирование элементов мемстинктов происходит следующим образом: приходящий в кору мозга через афферентные таламо-кортикальные пути сигнал, если он не усиливается другими элементами мемстинктов, недостаточен для возникновения эпизода сознания. Если набор входящих сигналов совпадает с прописанным в инстинкте, нейронная сеть инстинкта возбуждается и усиливает входящий сигнал. Последний активирует в коре нейронную сеть будущего элемента мемстинкта. Одновременная активация нейронной сети инстинкта и нейронной сети мемстинкта создаёт новые и укрепляет существующие между ними связи, что позволяет нейронной сети мемстинкта оставаться активной период времени, достаточный для консолидации (десятки и сотни часов).

Когда учёные говорят о сетях покоя или о сети пассивного режима работы мозга[6] [7] [8] [9] [10], они очень часто они говорят об активных мемстинктах, то есть о мемстинктах, которые проходят статью консолидации или реконсолидации. К слову сказать, именно поэтому в составе сетей покоя часто бывают активные зоны коры, прилежащие к гиппокамповой формации, миндалине и другим структурам, вместе с инстинктами, поддерживающими возбуждение групп клеток будущих мемстинктов. Наша с вами теория показывает, что при внимательном рассмотрении можно будет заметить одновременную активность центров промежуточного, среднего и продолговатого мозга, но об этих способах дополнительного возбуждения нейронных сетей мы будем кратко говорить чуть ниже и подробно в конце нашего размышления, разговаривая с нейрофизиологами.

Большое определение инстинкта: инстинкт – это нейронная сеть, расположенная в подкорковых ядрах головного мозга, часто возбуждаемая определённым сочетанием нейронов, проводящих афферентные потоки сенсорной информации, или через обратную связь активными мемстинктами. Инстинкт способен усиливать возбуждение связанных с ним элементов мемстинктов через усиление активности активировавших его афферентных нейронов и через отдельные моноаминергические связи с элементами мемстинктов и активировать эндокринную и периферическую нервную системы через специальные структуры и взаимодействовать с другими инстинктами.

Получается, что, обладая изначально (при рождении) небольшим количеством нейронных сетей инстинктов, позволяющих определять, что является приятным – способствует выживанию, а что является неприятным – мешает выживанию, мы можем на протяжении всей жизни сохранять информацию, расширяющую наше понимание того, что приятно и неприятно, на порядки увеличивая её объёмы. Между нейронной сетью инстинкта и будущей нейронной сетью мемстинкта благодаря взаимному возбуждению усиливаются связи; кроме того, связи усиливаются внутри будущей нейронной сети мемстинкта, позволяя ей стать настоящей нейронной сетью, способной возбуждаться целиком при возбуждении её части. Для этого требуется довольно длительное время – десятки и даже сотни часов, на протяжении которого нейронная сеть инстинкта поддерживает возбуждение в консолидируемой сети мемстинкта.

То, что мемстинкты во время реконсолидации остаются активными, показывают эксперименты Роджера Кёниг-Роберта и Джоэла Пирсона из университета Нового Южного Уэльса. После активации определённых элементов они оставались активными даже при попытке подавления мыслей[11].

Поскольку время консолидации превышает время бодрствования, такая поддержка осуществляется даже во сне. На протяжении фазы медленного сна (до 90 минут) будущая нейронная сеть мемстинкта сама поддерживает себя в возбуждённом состоянии за счёт магниевой активации NDMA-рецепторов, внутриклеточных каскадов и других процессов, но затем на 15–20 минут вновь подключается дополнительная активация будущей нейронной сети мемстинкта сетью инстинкта. В это время за счёт одновременной активации из разных источников в нейронной сети возникают эпизоды сознания, складывающиеся в истории, и мы видим сны, но об этом мы будем говорить ниже. Здесь же отметим только, что время дополнительной активации не превышает 15–20 минут, чтобы бессмысленные истории сознания снов сами не вошли в стадию консолидации, или, по-простому, чтобы мы не запоминали сны, являющиеся бессмысленным набором элементов мемстинктов.

Есть ещё две причины, из-за которых мы не запоминаем (не консолидируем в мемстинкт) сны:

1)      нейронные сети истории сознания сна благодаря общему торможению недостаточно возбуждены;

2)      заторможены структуры, поддерживающие консолидацию мемстинктов: гиппокамп, миндалина и другие структуры мозга.

Важным моментом является то, что у взрослого человека новые мемстинкты создаются редко, в подавляющем большинстве случаев происходит реконсолидация уже существующего мемстинкта. Все животные, имеющие инстинкты, могут их изменять, но животные с менее развитым мозгом делают это обратимо и на небольшой промежуток времени.

Весь набор потребностей животного также легко описывается через пару «инстинкт – мемстинкт». Определённый набор афферентных сигналов, например от внутренних органов, активирует нейронную сеть инстинкта чувства голода, с которой могут быть связаны мемстинкты, являющиеся пищевой стратегией, например открыть холодильник и сделать бутерброд или изготовить каменное орудие и пойти на охоту. После насыщения другой набор афферентных сигналов, например от растяжения желудка и т.д., вызывает неприятное чувство (активирует болевой инстинкт), которое служит сигналом к остановке процесса приёма пищи.

Два основных принципа нашей теории, и в частности принцип долгосрочного сохранения информации, будут верными для мозга не только млекопитающего, но и других животных. В целом мы можем говорить о принципе взаимного возбуждения двух структур, одна из которых хранит врождённо опознаваемые сочетания входящих сигналов, а вторая хранит прижизненно сохраняемые сочетания входящих сигналов. Структуры, выполнющие эти функции, могут быть различными. Первая, как мы будем говорить ниже, эволюционно возникла из ганглиев, а вторая – из разросшихся афферентно-эфферентных каналов, но не будем сейчас вдаваться в подробности и вернёмся к данной теме во время разговора с нейрофизиологами.

При одновременном возбуждении врождённых нейронных сетей инстинктов и приобретаемых в постнатальный период нейронных сетей целевых или болевых элементов мемстинктов между ними укрепляются или создаются прямые и обратные связи, что позволяет им в дальнейшем взаимно возбуждать друг друга, поддерживая возбуждённое состояние на периоды, значительно превышающие время активации мемстинктов с помощью выбивания магниевой пробки в NDMA-рецепторах.

Консолидация, реконсолидация мемстинкта и создание истории сознания, о которых мы будем говорить ниже, становятся возможны благодаря наличию в их составе целевых или болевых элементов, которые, в свою очередь, поддерживают длительную активацию всех других элементов мемстинкта или истории сознания.

Говоря простым языком, две или более нейронные сети поддерживают возбуждение групп нейронов, которые станут нейронными сетями. Это позволяет им оставаться в возбуждённом состоянии десятки или сотни часов, консолидироваться, укрепить нейронные связи внутри групп нейронов и между разными группами. Врождённые нейронные сети инстинктов или структуры гиппокампа и т.д. могут оставаться активными длительное время поддерживая темп активации, но они не могут сохранять информацию о внешней среде. Группы нейронов коры головного мозга изначально не объединены в нейронные сети, но благодаря поддержке (взаимному возбуждению) структур, способных поддерживать ритм возбуждения, группы нейронов коры, возбуждённые при определённой ситуации, становятся нейронной сетью. В дальнейшем мы можем использовать эту нейронную сеть коры, хранящую воспоминания о определённой ситуации, для того чтобы вспоминать, думать, мечтать и т.д. и т.п. То есть, как мы уже говорили раньше, мы воспринимаем информацию, вспоминаем её, думаем о ней сознательно и несознательно одними и теми же нейронами – нейронами, объединёнными в нейронную сеть мемстинкта.

То есть получается, что на всех этапах формирования памяти (как и любой другой нервной деятельности) может происходить возбуждение (в том числе и взаимное) из разных источников, но на первых этапах это возбуждение поддерживается за счёт улучшения взаимодействия отдельных нейронов (в основном с помощью NDMA-рецепторов), а в дальнейшем – за счёт улучшения связи между отдельными нейронными сетями, в том числе между нейронными сетями элементов мемстинктов, расположенных в коре головного мозга, и нейронными сетями инстинктов, расположенными в подкорковых центрах.

Важной отличительной чертой врождённых нейронных сетей инстинктов, расположенных в промежуточном, среднем, продолговатом мозге, является их возможность длительное время поддерживать ритм возбуждения. Эта особенность очень важна для сохранения сначала будущих нейронных сетей элементов мемстинктов, а затем и мемстинктов. К слову сказать, подобной особенностью – поддерживать ритм возбуждения – обладают и другие структуры мозга, например гиппокамп, миндалины и т.д. Благодаря наличию связей с активными (реконсолидируемыми) мемстинктами гиппокампа его даже ошибочно считают неким центром «первичного хранения информации», которая якобы впоследствии «переписывается в кору». Наша с вами теория позволяет понять, что гиппокамп и другие структуры не являются «временными хранилищами информации», а просто временно поддерживают в активном состоянии группы клеток коры, которые впоследствии станут мемстинктами, выступая в качестве одного из источников дополнительного возбуждения. Подробнее этот вопрос мы будем обсуждать в главе, посвящённой нейрофизиологам.

Когда учёные говорят о центрах бодрствования, они часто говорят о том, что мы называем инстинктами. Например, ретикулярные ядра моста, центральное серое вещество, ядра таламуса, голубое пятно, ядра гипоталамуса, также многие другие подкорковые ядра и их сочетания как раз и являются инстинктами в нашем понимании, то есть нейронными сетями, реагирующими на входящие сенсорные сигналы и усиливающими либо тормозящими возбуждение элементов мемстинктов.

В целом инстинкты расположены в ядрах ретикулярной формации, гипоталамусе, продолговатом мозге, мосту и других подкорковых центрах.

Нейронные сети инстинктов взаимодействуют друг с другом, тормозя или возбуждая другие инстинкты, а также нейронные сети гиппокампа и других структур, иногда образовывая сложные каскады возбуждающих или тормозящих структур. Чтобы полностью описать взаимодействие, потребуется провести большую работу и множество исследований, но тем не менее при всей сложности взаимодействия данных структур общий принцип взаимного возбуждения подкорковых нейронных сетей инстинктов и элементов мемстинктов, расположенных в коре, остаётся неизменным.

Мы уже говорили о том, что элементы первого уровня в ходе когнитивного взрыва сохраняются в коре мозга благодаря процессу, равнозначному импринтингу, но останавливается ли этот процесс с началом пубертатного периода? По всей видимости, нет. Несмотря на то что подавляющее большинство элементов первого уровня формируются в начале жизни, этот процесс не прекращается и у взрослых людей. В качестве примера можно привести факт запоминания деталей внешнего вида, запаха, тактильных ощущений и т.д. партнёра человека при активации инстинкта влюблённости.

Количество мемстинктов у каждого человека очень велико. потенциально за день мы запоминаем тысячи событий. Например, в эксперименте по обзору ёмкости зрительной памяти, проведённом Тимоти Ф. Брейди, Талией Конкл, Джорджом А. Альваресем в 2010 году[12], испытуемые с большой вероятностью запоминали 4672 сцены из 160 категорий, и это, конечно, не всё, что они запомнили за день. Да, сцены были небольшими и их можно расценивать как элементы памяти, прикрепляемые к реконсолидируемым мемстинктам; например, в эксперименте Ох Э., Бартон Б., Фогель Э. К. 2007 года[13] предъявляемые элементы памяти (фотографии дверей) состояли из отдельных деталей, которые можно уже можно интерпретировать как мемстинкт. Но тем не менее общая картина такова: каждый день мы можем консолидировать и реконсолидировать большое количество мемстинктов. Как мы помним, для того чтобы воспоминания превратились в мемстинкты, требуется поддерживать активацию этой группы нейронов в течение продолжительного времени, поэтому количество мемстинктов, возникающих за один период бодрствования, у человека ограничено, но тем не менее, по всей вероятности, речь идёт как минимум о многих и многих тысячах мемстинктов у обычного человека, не говоря уже о отдельных уникумах, запоминающих почти всё, что с ними произошло. Количество мемстинктов, которые мы можем одновременно активировать, очень велико: в экспериментах Рубина 1982 года[14] замотивированные испытуемые вспоминали 125 эпизодов прошлого в час. Другими словами, в сутки активируются как минимум десятки и сотни мемстинктов.

Размеры мемстинктов тоже могут быть различными. Как мы уже говорили, все элементы высокого уровня тоже изначально были мемстинктами, и некоторые совсем небольшими. С другой стороны, наша с вами теория, частично изложенная в данной книге, уже является мемстинктом, хранящимся в голове автора и других коллег, уже ознакомившихся с ней целиком, и, возможно, станет вашим мемстинктом. Объём данного мемстинкта или, например, объём мемстинкта книги «Война и мир» в силу индивидуальной изменчивости мемстинктов может меняться у разных людей, но всё равно состоять из значительного количества элементов разных уровней и других мемстинктов.

Возникновение эпизодов и историй сознания

Ниже мы будем с вами описывать разные способы возбуждения нейронных сетей. Можно насчитать как минимум 15 различных способов, причём многие из них могут быть задействованы одновременно. Один из них – наличие в межклеточной среде нейромедиаторов. Избыточное количество нейромедиаторов, соединяющихся с рецепторами, способствует активации нейрона, например, в случае если других источников возбуждения недостаточно для полноценной активации. При шизофрении избыточное количество катехоламинов может способствовать возбуждению тех нейронных сетей, которые в обычном состоянии оставались бы заторможенными. Таким образом, два мемстинкта, имеющих элементы, физиологически располагающиеся близко друг от друга, могут активироваться вместе при активации одного из них, то есть может возникнуть патологическая ассоциация, когда одно понятие кажется логически связанным с другим, хотя большинство людей взаимосвязи не находят. Именно поэтому люди с шизотипическим типом личности могут успешно заниматься творчеством, ведь процесс изобретения, придумывания слова и т.д. и т.п. – это, по сути, связывание различных мемстинктов. В некоторых случаях вторая нейронная сеть становится не просто ассоциативно связанной с первой, но начинает возбуждаться вместе с ней, а значит консолидируется с ней в один мемстинкт. Например, к вам вчера приходила ваша знакомая Катерина и просила вас помочь ей в каком-то вопросе. В норме мемстинкт, хранящий воспоминания об этом событии, имеет общие элементы с другими – например, слово «Катерина» с мемстинктом, хранящим школьные знания о Екатерине II, а значит, один мемстинкт может ассоциативно возбудить другой, но их нейронные сети не объединяются в одну. В случае если второй мемстинкт вследствие наличия дополнительного источника возбуждения, например избыточного количества катехоламинов, находится в перевозбуждённом состоянии, два эти мемстинкта могут начать возбуждаться одновременно и в результате консолидироваться в один. В итоге события начнут путаться у вас в голове и вам может казаться, что вчера к вам приходила то ли просто Екатерина, то ли Екатерина II и просила вас помочь ей то ли по домашним делам, то ли спасти родину. Если таких «бракованных» воспоминаний будет много, они смогут составить основу для формирования бреда.

Косвенным подтверждением такого механизма служить проведённая в 2017 году работа учёных из Джорджтаунского университета Вашингтона[15], показавших, что tDCS (микрополяризация, англ. Transcranial direct current stimulation – лечебный метод, позволяющий изменять функциональное состояние различных звеньев ЦНС под действием малого постоянного тока (до 1 мА)) улучшает креативность мышления. Участники эксперимента – здоровые молодые люди со сходным образованием и уровнем интеллекта – должны были находить ассоциативные связи между разными наборами слов. И те из них, кто подвергался электростимуляции, находили гораздо более нетривиальные аналогии.

В силу определённых причин у человека могут быть также ослаблены процессы торможения нейронов, позволяющие разделять разные нейронные сети. Представим, что имеющий такие нарушения заядлый рыбак посмотрел видеоролик, запечатлевший поимку огромного карпа. Мемстинкт просмотра видеоролика и мемстинкт «собственной рыбалки» могут начать последовательно возбуждаться у него вместе, что приведёт к их реконсолидации в один мемстинкт, и он с чистой совестью будет рассказывать своим знакомым, как он сам поймал огромного карпа.

Такое патологическое слияние различных нейронных сетей может быть вызвано многими причинами, которые в целом можно разделить на две группы: избыточное возбуждение нейронных сетей из разных источников и нарушения процесса разделения различных нейронных сетей.

При желании подобную ситуацию можно сравнить с логической ошибкой. К слову сказать, использование символов, да и многие другие особенности мышления людей возможны именно потому, что по сравнению с другими животными наш вид явно склонен к проявлению «признаков шизофрении» в широком смысле слова. Другим животным использование символов, логическое мышление и т.д. даётся явно сложнее. Действительно, если мы возьмём мемстинкт животного, психика которого не содержит большого количества мемстинктов, то поймём, что устроены они проще. Допустим, мемстинкт домашней кошки, отвечающий за еду, может содержать элементы, связанные с формой и цветом миски, запахом корма, звуком открываемой банки, ну в крайнем случае, иногда – со звуками, соответствующими её имени. Это очень естественно, ведь еда всегда как-нибудь выглядит, пахнет, шумит и ведёт себя, если она живая; если она уже неживая, то лежит или падает. С точки зрения психики нормальной кошки добавлять в этот мемстинкт какие-либо абстрактные знаки – это воистину бредовая идея. Чем сложнее устроена психика животного, чем больше мемстинктов и их элементов, тем сложнее отделить их друг от друга, тем более когда огромное количество одних и тех же элементов входит в состав разных мемстинктов. Поэтому, например, творчество изобретателя, совмещающего в одном устройстве поршень водяного насоса и носик кипящего чайника, или творчество художника, рисующего часы, похожие на расплывшуюся пиццу, часто граничит с поведением человека, страдающего шизофренией, например, из-за того, что множество его мемстинктов готовы возбуждаться из-за большого содержания катехоламинов.

Наш вид приспособился к таким странностям работы мозга, и в человеческом обществе особенность творческих личностей лучше других смешивать различные мемстинкты не считается патологией; кроме того, такая особенность в определённых рамках не мешает жить, а даже, наоборот, способствует успешности выживания и оставления потомства, да и с точки зрения большинства культур способность заниматься творчеством связана, скорее, с целевыми инстинктами.

Ещё одним очень интересным побочным процессом, возникшим изначально в мозгах наших предков и достигшим расцвета у нашего вида, является сознание. Эпизод сознания возникает при гипервозбуждении нейронной сети. Чаще всего это происходит при одновременном её возбуждении из разных источников, но эпизод сознания может возникнуть и при сильном возбуждении из одного источника. Простейший эпизод сознания можно получить, напрямую возбуждая нейроны мозга, например вживлёнными электродами, сильными магнитными полями или даже частицей с большой энергией, прилетевший из глубокого космоса, что нередко случается с людьми, находящимися за пределами атмосферы. Да, эпизод сознания – это всего лишь один из видов галлюцинаций. Он может возникнуть, например, если группа нейронов, возбуждённых поступающей от рецепторов информацией, совпадает с мемстинктом. В этом случае нейронная сеть мемстинкта получит одновременное возбуждение от афферентных нейронов и возбуждение от нейронной сети инстинкта (одновременно по двум каналам).

Недавние исследования в лаборатории доктора Сусуму Тонегава[16] показали, что дополнительная стимуляция даже не сформированной до конца памяти может вызвать эпизоды сознания у мыши, а исследования Теодора Бергера 2011 года[17] показали, что того же эффекта можно добиться, стимулируя нейронные сети с помощью вживлённого чипа.

С другой стороны, эксперименты по картированию центров речи, проводимые в Научном центре неврологии Российской академии медицинских наук, приводившие к созданию временного отсутствия речи, вызванного электромагнитными волнами (искусственная афазия), во время которых человек не может произнести слова́, увиденные на картинке, показывают, что если мешать возбуждению нейронов, возникновение эпизодов сознания может быть искусственно предотвращено[18].

Истории сознания и их нарушения

Афазия может быть вызвана даже простой усталостью. Если человек очень сильно устал, включаются механизмы торможения нервной деятельности, и мы чисто физически не можем сделать простые действия – решить задачку из школьного учебника или заставить себя встать. Конечно, если приложить огромные усилия, то во многих случаях выполнить желаемое всё же удаётся и проблема решается после отдыха, поэтому усталость, конечно, не считается афазией, но, как мы видим, механизмы, мешающие выполнить задуманное, безусловно подобны.

Мы видим, что сознание возникает лишь в малой части нейронных сетей, активных в момент бодрствования, или, другими словами, сознание – это небольшая часть нашего разума и многие процессы в мозге происходят, не создавая эпизодов субъективного опыта.

События в реальном мире, отражающиеся в нашем мозге, в большинстве случаев связаны между собой последовательностью происхождения во времени или территориально. Мы привыкли к тому, что если мы идём зимним вечером по центральной городской улице, мы не можем оказаться вдруг днём в жаркой солнечной пустыне. Поэтому в большинстве своём наши мемстинкты представляют собой последовательность элементов, на которые мы обратили внимание, то есть большинство мемстинктов представляют собой истории: мы привыкли, что именно такое связанное по времени и территориально сочетание элементов правильно и естественно. Именно в таком порядке следуют элементы.

Консолидироваться, то есть превратиться в мемстинкт или элемент памяти, в большинстве случаев может только ставшая эпизодом или историей сознания нейронная сеть.

Благодаря нашей с вами теории мы можем объяснить весь комплекс экспериментов по научению искусственной грамматике[19], как и все размышления об универсальной грамматике[20], двумя фактами.

Во-первых, благодаря очень схожей архитектонике мозга (если не брать случаи патологии) у большинства людей похожие элементы мемстинктов сохраняются в похожих частях мозга, например, определённые звуки – в определённых частях звуковой коры, определённые образы – в определённых частях зрительной коры и т.д. и т.п.

Во-вторых, благодаря схожести ситуаций для людей, проживающих в одной культуре, похожие элементы объединяются в похожие мемстинкты, создавая, как мы уже говорили выше, комплекс культурных мемстинктов, которые регулярно (во время общения) сравниваются и усредняются (верифицируются). В итоге мы имеем у разных людей набор похожих знаний, связанных похожим образом. Подробнее об этом мы будем рассуждать вместе с лингвистами в специально отведённой для этого главе.

Впрочем, возможно бывают исключения и иногда отдельные нейронные сети при частой активации могут консолидироваться даже без возникновения сознания.

Итак, эмоциональная составляющая интеллекта в целом работает следующим образом: идущий по сенсорным трактам сигнал при определённых комбинациях входящих импульсов активирует инстинкт (врождённая нейронная сеть). Инстинкт усиливает входящий сигнал. Не усиленные инстинктами сигналы гасятся тормозящими структурами (в основном нейронами, использующими гамма-аминомасляную кислоту). Кора содержит нейронные сети, хранящие воспоминания, – нейронные сети мемстинктов, способные совместно активироваться при определённом наборе входящих сигналов и содержащие усиленные связи с инстинктами. Далее подкорковые структуры генерируют регулярные импульсы, возбуждающие всю кору (например, тета-ритм гиппокампа), но сигнал гасится тормозящими нейронами и остаётся актуальным лишь в тех местах коры, где благодаря консолидации и реконсолидации усилены связи с инстинктами, то есть в элементах мемстинктов и особенно в целевых и болевых элементах. При этом благодаря наличию обратных связей, которые также укрепились или возникли в ходе консолидации, мемстинкты и их элементы могут самостоятельно активировать инстинкты. Получается, что подкорковые структуры регулярно возбуждают всю кору, а кора возбуждает подкорковые структуры, но благодаря наличию ограниченного количества врождённых инстинктов, а также наличию большого количества сохранённых в ходе консолидации нейронных сетей коры, имеющих усиленные прямые и обратные связи с подкорковыми структурами, такая относительно простая структура, состоящая из двух больших элементов коры и подкорковых структур, возбуждающихся взаимно, сохраняет и воспроизводит воспоминания, связанные с эмоциями, а также выполняет большое количество других «волшебных», «находящихся выше понимания» функций, связанных с эмоциями.

Рассмотрим два способа консолидации (реконсолидации) группы клеток коры, которые станут мемстинктом. Первый – при одновременной активации этой группы с нейронной сетью инстинкта и второй – при одновременной активации с другим мемстинктом.

Основные способы консолидации, реконсолидация мемстинктов

Представьте, что вы идёте по лесу, прошли через заросли папоротника, перепрыгнули через ручей, затем прошли рядом с болотом и вдруг вышли на солнечную поляну, всю прямо красную от спелой, ароматной земляники. В данном случае поляна с земляникой выступит в роли целевого элемента. Афферентные потоки информации о цвете, запахе, вкусе и огромном количестве земляники активируют целевой инстинкт, в нём возникнет эпизод сознания, вы почувствуете восторг, и элемент «много земляники» начнёт реконсолидироваться: «заросли папоротника», «ручей», «болото» соединятся с ним и образуют мемстинкт «дорога к земляничной поляне». Похожие процессы происходят и в мозге мыши. Например, Мэтью Уилсон и Дэвид Фостер опубликовали в 2006 году в журнале Nature Neuroscience исследование под названием «Обратное воспроизведение поведенческих последовательностей в клетках гиппокампа во время бодрствования» [21].

Они пишут о последовательных воспроизведениях частей воспоминания, относящихся к окружавшей крысу обстановке, когда она бежала по лабиринту к кормушке, содержащей вкусную еду. По их словам, «воспроизведение имеет уникальную форму, в которой последние эпизоды пространственного опыта воспроизводятся во временном обратном порядке». То есть крыса вспоминает дорогу к лакомству, причём в обратном порядке: сначала активируется целевой элемент, содержащий воспоминание о вкусной еде, а затем проигрываются все остальные элементы мемстинкта в обратном порядке. Такие проигрывания (Replay) как раз и являются поддержанием в активном состоянии сети будущего мемстинкта. А если точнее, нейроны, активность которых они записывали во время эксперимента, являются частью нейронной сети, поддерживающей такую активность. В данном конкретном эксперименте мы видим, как группа нейронных сетей элементов будущего мемстинкта поддерживается в активном состоянии гиппокампом (одним из источников одновременного возбуждения нейронных сетей), но наша с вами теория показывает, что если поставить более широкий эксперимент, можно будет увидеть одновременно и возбуждение нейронных сетей инстинкта, как раз и вызывающих эмоциональную реакцию избегания, затаривания и т.д. у животных.

Эти эксперименты интересны ещё тем, что мы можем видеть создание целевого элемента мемстинкта – «лакомство в конце тоннеля» – и построение на его основе мемстинкта пробежки по лабиринту до лакомства. Все элементы мемстинкта последовательно возбуждаются после активации целевого элемента – обратная последовательность – или в случае ассоциативной активации другого элемента мемстинкта – прямая последовательность. На записях активности клеток гиппокампа мы можем наблюдать активности каждого элемента мемстинкта через регистрацию активности отдельной клетки гиппокампа.

Пример второго способа реконсолидации мемстинкта. Вы переписываетесь в социальных сетях с малознакомым и не очень интересующим вас человеком, обмениваетесь парой не очень лестных фраз и вдруг понимаете, что начинаете чувствовать себя очень неуютно, вам плохо и неприятно, а произошло это из-за того, что имя человека, написанная им фраза и ещё пара деталей совпали с элементами мемстинкта «разрыв с вашим старым партнёром», активировав его, а он, в свою очередь, активировал связанный с ним болевой инстинкт. В результате совершенно, казалось бы, незначительный мемстинкт «конфликт при переписке в социальных сетях» начнёт консолидироваться и в дальнейшем подобные ситуации будут вызывать неприятные эмоции.

Другими словами, две или более нейронные сети поддерживают возбуждение групп нейронов, которые станут нейронными сетями. Это позволяет им оставаться в возбуждённом состоянии десятки или сотни часов, консолидироваться, укрепить нейронные связи внутри групп нейронов и между разными группами. Врождённые нейронные сети инстинктов или структуры гиппокампа и т.д. могут оставаться активными длительное время поддерживая темп активации, но они не могут сохранять информацию о внешней среде. Группы нейронов коры головного мозга изначально не объединены в нейронные сети, возбуждённые при определённой ситуации становятся нейронной сетью благодаря поддержке (взаимному возбуждению) структур, способных поддерживать ритм возбуждения. В дальнейшем мы можем использовать эту нейронную сеть коры, хранящую воспоминания об определённой ситуации, для того чтобы вспоминать, думать, мечтать и т.д. и т.п. То есть, как мы уже говорили раньше, мы воспринимаем информацию, вспоминаем её, думаем о ней сознательно и несознательно одними и теми же нейронами – нейронами, объединёнными в нейронную сеть мемстинкта.

То, что разные мемстинкты состоят из ограниченного набора одних и тех же элементов, доказывает одностороннее пространственное игнорирование.

Например, в эксперименте Robert H. Logie попросил двух пациентов с поражением теменной коры описать по памяти площадь в Милане, на которой находились собор, магазины и дворцы. Пациенты представляли себя в одной из ориентаций по отношению к площади. Оказалось, что пациенты довольно точно описывали половину площади, но не могли описать вторую половину. Однако после того, как их просили мысленно изменить своё положение, они вспоминали о игнорируемой перед этим половине площади, но начинали игнорировать ту, которую подробно описывали до этого[22].

E. Bisiach и коллеги описали пациента с поражением правой теменной доли, у которого не было явного дефицита зрительного восприятия (он мог описать, что он видит), но который не мог описать по памяти половину пространства, причём дефицит был наиболее выражен в долговременной памяти[23].

Мы видим, что несмотря на повреждение элементов, ассоциирующихся с направлением «лево», и разрушение части мемстинктов элементы, их составляющие, сохраняются и могут быть активированы с помощью другого мемстинкта.

Целевой элемент – это элемент мемстинкта, имеющий усиленные связи (в том числе дофаминергические) с инстинктом, приносящим положительные эмоции, благодаря чему может получать дополнительное возбуждение и, в свою очередь, возбуждать элементы других мемстинктов, выстраивая, например, историю сознания, которая, в свою очередь, ещё больше возбуждает целевой элемент, который ещё больше возбуждает инстинкт, вследствие чего человек получает больше приятных эмоций.

Эмоции – это эпизоды сознания в нейронной сети инстинкта.

Соответственно, эмоции дополнительно возбуждают только связанные с ними мемстинкты, и активация других при сильных эмоциях затруднена. Например, непросто во время оргазма или эпизода сильной ревности складывать в уме числа.

С помощью инстинктов мы отмечаем и запоминаем разные состояния внешней среды, вернее реакцию наших рецепторов на неё, а потом запоминаем другие состояния внешней среды, связанные с исходными, и таким образом расширяем свой опыт. В итоге небольшая нейронная сеть инстинкта, реагирующая на очень ограниченный набор внешних сигналов, позволяет нам создать целую «библиотеку» мемстинктов, связанную с данной эмоцией.

Как это ни парадоксально, большая часть нашего так называемого сознательного мышления не появляется в сознании. Как мы помним, мемстинкты при активации проигрываются в прямом или обратном направлении, причём чаще всего одновременно бывают активны несколько мемстинктов; если элементы одного одновременно являются элементами другого, то совпадающие элементы могут становиться эпизодами сознания. Не исключено, что для выстраивания из элементов разных мемстинктов полноценной истории сознания возбуждение исходных мемстинктов должно быть определённым образом синхронизировано.

История сознания в дальнейшем сама может стать мемстинктом. Активные одновременно элементы мемстинктов далеко не всегда становится эпизодами сознания из-за того, что им просто не хватает возбуждения. В этом случае нового мемстинкта чаще всего не образуется, но консолидация всё-таки возможна; об этом говорят примеры имплицитного научения. Мы видим, что может сохраниться мемстинкт, даже не возбудившийся настолько, чтобы стать историей сознания. Хотя в большинстве случаев имплицитного научения разговор идёт о добавлении отдельного элемента в уже существующий мемстинкт или, как в случаях с научением искусственной грамматике[24], о появлении структуры во взаимосвязях отдельных элементов благодаря тому, что сохранены они в определённых частях мозга, имеющих определённые связи с другими частями. То же самое произойдёт, например, если мы впишем слова в заранее нарисованные кружочки, заранее соединённые линиями. В итоге мы получим набор слов, объединённых линиями в заранее заданную структуру. Если мы удосужимся ещё отксерокопировать листы с кружочками и линиями до того, как впишем слова, а потом будем одновременно вписывать одинаковые слова в одинаковые кружочки на всех листах, мы получим несколько копий одинаковых структур. Приблизительно одинаковая архитектоника мозга у разных людей подобна копиям наших листочков, а подобные ситуации, возникающие у людей, проживающих в одной культуре, «вписывают» «слова»-мемстинкты в похожие «кружочки» – одинаковые места в коре мозга, но подробно этот вопрос мы будем обсуждать ниже, общаясь с лингвистами.

Наша с вами теория показывает, что отделение различных нейронных сетей друг от друга происходит не только и даже не столько за счёт определённой структуры связей и выборочного торможения отдельных нейронов, а во многом за счёт общего торможения всей центральной нервной системы и выборочного взаимного возбуждения одними нейронными сетями других. Без общего торможения всех нейронов такая система, обладающая, по сути, положительными обратными связями, могла бы выходить на недопустимые уровни общего возбуждения; впрочем, нечто похожее происходит при эпилепсии. С другой стороны, без дополнительного возбуждения извне, например в камерах депривации, при травмах и т.д., центральная нервная система за счёт общего торможения быстро переходит в неактивный режим (сон, потеря сознания и т.д. и т.п.).

Как мы уже упоминали, для процесса консолидации требуется время, превосходящее период бодрствования, поэтому во время сна дневные воспоминания периодически активируются, происходит это во время стадии быстрого движения глаз. Консолидации нового мемстинкта способствует также отсутствие сильных сигналов от внешних рецепторов, то есть торможение механизмов общего непроизвольного внимания. Наша с вами теория предсказывает, что при отсутствии сна консолидация мемстинкта всё же будет происходить, но значительно хуже, потому что процесс будет зашумляться и к тому же мозг будет использовать лишние ресурсы на активирующиеся при этом нейронные сети.

Благодаря тому, что элементы мемстинктов возбуждаются одновременно из разных источников, возникает история сознания, то есть появляется определённое количество элементов, которые в данный момент имеют наивысшую степень возбуждения. В основном это элементы, входящие в состав реконсолидируемых в данный момент мемстинктов. Объясняется это очень просто: элементы реконсолидируемых мемстинктов уже находятся на определённой стадии возбуждения и дополнительное ассоциативное возбуждение просто переводит их на высший уровень возбуждения. Но в каждый конкретный момент существует и определённое количество элементов, находящихся на более низких стадиях возбуждения, например, элемент возбуждённый только за счёт ассоциативного возбуждения или только за счёт афферентных сигналов. Чтобы перевести эти элементы на высший уровень возбуждения (сделать их эпизодами сознания), требуется дополнительное возбуждение. Оно может быть получено из разных источников, но одним из самых важных, по всей вероятности, являются элементы воли.

К слову сказать, история сознания сна отличается от историй сознания бодрствования в том числе потому, что отсутствуют дополнительные источники возбуждения, в том числе связанные с центрами бодрствования, поэтому истории сознания сна могут быть построены только из элементов реконсолидируемых (возбуждаемых) мемстинктов, поэтому сны отличаются от реальности неестественностью, примерно так же как коллаж, составленный из ограниченного набора картинок, вырезанных из старых журналов.

Очень похожие ощущения диссоциативности могут быть вызваны воздействием антагонистов NDMA-рецепторов, которые не позволяют активировать, в том числе произвольно, новые мемстинкты, а значит, как и во снах, истории сознания будут строиться только из элементов доступных мемстинктов (проходящих процесс реконсолидации) и поэтому такие истории могут быть похожи на галлюцинации, а точнее на сны. К слову сказать, под воздействием этих веществ может возникать амнезия, вызванная тем, что афферентные сигналы не могут активировать уже существующие мемстинкты, которые бы поддерживали процесс реконсолидации (Пендер, 1970, и Джонстон в соавторстве, 1959) [25] [26].

Мы с вами уже упоминали выше Мэтью Уилсона и Дэвида Фостера в связи с их экспериментами, показывающими последовательное проигрывание элементов памяти крыс, вспоминающих дорогу к лакомству. В 2007 году те же учёные опубликовали в журнале Nature Neuroscience статью «Скоординированное воспроизведение памяти в зрительной коре и гиппокампе во время сна», в которой описываются такие же проигрывания элементов, только уже в прямом порядке, происходящие во время сна[27].

Итак, эпизод сознания – это гипервозбуждение нейронной сети, которое чаще всего возникает, когда одну и ту же нейронную сеть одновременно возбуждают несколько источников. В большинстве случаев эпизод сознания возникает при сильном возбуждении элемента мемстинкта, но он может возникнуть и при возбуждении других групп клеток, например, в случае гипервозбуждения нейронной сети инстинкта возникает субъективное ощущение эмоций.

Эпизод сознания – это субъективные ощущения, сопровождающие гипервозбуждение нейронной сети, например элемента мемстинкта или инстинкта, вызываемые обычно возбуждением нейронной сети из разных источников.

Эмоции – это субъективные ощущения, сопровождающие появление эпизода сознания (гипервозбуждения) в нейронной сети инстинкта.

Благодаря тому, что в реальной жизни большинство событий разворачивается последовательново времени и пространстве, элементы большинства мемстинктов также возбуждаются в определённой последовательности, то есть представляют собой истории. Эпизоды сознания также возбуждаются последовательно, то есть выстраиваются в истории сознания. Это и есть наши планы, мечты, размышления, сны, то есть мышление.

Эпизоды сознания могут складываться в истории даже во сне, хотя бы потому, что элементы мемстинктов проигрываются в определённой последовательности, и если проигрываются одновременно несколько мемстинктов, то и их совпадающие части с большой вероятностью сложатся в некоторую последовательность.

История сознания может быть построена из элементов одного мемстинкта, тогда мы называем её воспоминанием, но даже в этом случае в историю сознания входят не все элементы мемстинкта и очень просто к ней могут присоединиться (с последующей реконсолидацией, как показали эксперименты Элизабет Лофтус) [28] элементы других мемстинктов. Однако большинство историй сознания первоначально состоят из элементов различных мемстинктов.

История сознания – это группа эпизодов сознания, возбуждаемых последовательно. История сознания часто является мемстинктом или становится им после консолидации.

Ещё одной отличительной чертой мемстинктов является то, что эти истории про нас самих. Эти истории воспоминания о том, как «я» ходил туда-то, «я» делал то-то, «я» размышлял о том-то и т.д. и т.п. Даже когда мы смотрим кинофильм или читаем книгу, это воспоминания о том, как «я» наблюдал за перипетиями сюжета фильма, или о том, как «я» размышлял о судьбе главного героя. Весь комплекс мемстинктов – это воспоминания про наше «я», которые формируются, как мы помним, в значительной мере до наступления пубертатного периода.

Но ситуация может сложиться и по-другому: можно представить себе культуру, в которой ребёнку с детства говорят, что его действиями управляет кто-то другой или, например, что нам безусловно проще представить, кто-то другой управляет его волей, душой и т.д. В этом случае комплекс мемстинктов нашего «я» может сильно отличаться от считающегося нормальным в современном обществе. Незначительные отличия можно увидеть даже в разных культурах. Можно представить себе также ситуацию возникновения нескольких обособленных комплексов мемстинктов отдельных личностей. В этом случае мы с вами можем предположить, что амнезия отдельных субличностей при диссоциативном расстройстве продиктована тем, что комплекс мемстинктов данной субличности не имеет ассоциативных связей с мемстинктом, входящим в комплекс мемстинктов другой субличности. То есть комплекс мемстинктов субличности, не помнящей о каком-то событии, не будет иметь в своём составе элементов, из которых состоит «забытое» воспоминание. Можно даже представить себе эксперимент, в ходе которого субличности будут предъявляться элементы, входящие в состав мемстинкта «забытого» воспоминания, например, если это воспоминание о лесе – изображение деревьев, слово «дерево» и т.д. Эксперимент должен показать, что субличность не знает, что такое дерево.

Многие истории сознания благодаря тому, что эта группа клеток сильно возбуждена и получает дополнительное возбуждение от инстинктов, гиппокампа и других структур, проходят процесс консолидации и становятся мемстинктами. Один из источников дополнительного возбуждения нейронных сетей – это воля. Любой физиолог очень точно расскажет вам, какие процессы происходят в нервной системе, когда мы шевелим пальцем, точно так же процессы происходят в нашем мозге, когда мы дополнительно волевым усилием возбуждаем уже немного активный элемент мемстинкта. Элементы мемстинктов, расположенные в двигательной коре или близлежащих областях, могут управлять нашими мышцами и другими органами тела, то есть совершать произвольные движения. Происходит это благодаря наличию в данных частях коры головного мозга пятого слоя коры, содержащего множество больших пирамидальных нейронов, аксоны которых являются началом эфферентных нервных путей, но те же самые элементы мемстинктов иннервируют другие части головного мозга, особенно кору. Возбуждая такой элемент, связанный, например, с мышцей руки, мы можем произвольно согнуть руку или выполнить другое движение, если элемент мемстинкта связан с другой мышцей (двигательной единицей); но точно так же возбуждая подобный элемент, мы можем возбудить другой элемент мемстинкта, иннервированный волевым. Другими словами, точно так же, как мы произвольно можем двигать руками или ногами, мы произвольно можем возбуждать или тормозить различные элементы мемстинктов, превращая их в случае возбуждения в эпизоды сознания. Произнесённое про себя слово, фраза, мысль, которую мы думаем, – это такой же результат возбуждения пирамидальных нейронов, входящих в элемент волевого мемстинкта, как, например, перемещение кисти руки от слишком горящего камина. И если мы задумаемся, в какой мере такое движение является осознанным, то поймём, используя нашу теорию, что случае осознанного движения добавляется лишь дополнительное возбуждение этого элемента мемстинкта, а в случае неосознанного недостаточное возбуждение не приводит к возникновению эпизода сознания.

Волевое усилие считается весьма энергозатратным процессом, но затраты ресурсов происходят не из-за того, что требуется активировать волевые элементы, а потому что волевые элементы способствуют возникновению истории сознания, которая и является энергозатратным процессом.

Истории сознания сна отличаются от историй сознания бодрствования прежде всего тем, что во время сна во избежание непроизвольных движений (хождение во сне и т.д.) прежде всего тормозится именно двигательная кора и прилежащие области; другими словами, воля во время сна практически отсутствует.

Волевые элементы – это элементы мемстинктов, преимущественно расположенные в двигательной коре и прилежащих зонах коры головного мозга, способные при их активации через аксоны больших пирамидальных нейронов запускать процессы, приводящие к активации или торможению (через активацию тормозящих нейронов) элементов других мемстинктов, сокращению или расслаблению мышц и т.п.

Воля – это процесс активации или торможения элементов мемстинктов, сокращения или расслабления мышц и т.п., происходящий в результате активации мемстинктов, содержащих волевые элементы. При гиперактивации участвующих в процессе элементов сопровождается возникновением эпизодов, историй сознания и воспринимаемый в этих случаях как произвольное движение, мышление и т.д. и т.п.

Самый простой (как минимум самый привычный) для современного человека способ дополнительно активировать элементы мемстинктов с помощью элементов воли – это проговаривать про себя слова. Элементы мемстинктов, активация которых приводит к произношению слов, – это классические элементы воли, управляющие мышцами, отвечающими за произношение. В нашей общей западной культуре управление мышлением (дополнительная активация элементов) с помощью элементов воли, отвечающих за произношение, очень естественна, и большинство людей уверены в том, что могут мыслить только словами.

К слову сказать, некоторые техники медитации – это, по сути, формирование и развитие элементов воли, в том числе способных активировать нейроны, тормозящие другие мемстинкты.

В нашей психике нет каких-либо специфических процессов, связанных только с самосознанием. Так же, как центры бодрствования и центры сна могут глобально тормозить или возбуждать нервную систему, мы можем тормозить или возбуждать отдельные группы клеток с помощью воли, ожидая, что это принесёт нам удовольствие или позволит избежать негативных эмоций. Такое локальное возбуждение может послужить ещё одним источником возбуждения, необходимым для возникновения эпизода сознания, или, наоборот, торможение может не допустить появления сознания, если это может принести неприятные эмоции, особенно сильные. Благодаря опыту мы как бы заранее «знаем», какие группы клеток уже связаны с негативными или положительными эмоциями. Мы можем сделать не всегда очевидный выбор даже в крайне сложных ситуациях: например, если партизану на допросе предложат «сдать» своих или умереть, он вопреки нашему ожиданию может почётную смерть предпочесть позорному выживанию. Дело в том, что именно в его психике активные на момент принятия решения мемстинкты, связанные с позором, благодаря наличию сильных болевых элементов принесут ему более сильные негативные эмоции, чем почётная смерть и ожидаемые почести и благодарность товарищей. Поэтому мемстинкты, связанные с позором, тормозятся, а мемстинкты, связанные с почестями, дополнительно активируются, и его поведение будет продиктовано ими.

Истории сознания – это по сути своей процесс поиска мозгом элементов мемстинктов, способных дополнительно стимулировать целевой элемент мемстинкта и избежать стимулирования болевых (гистаминовых) элементов мемстинктов с помощью ассоциативных волокон. Возбуждение целевого элемента, в свою очередь, принесёт нам удовольствие. Поэтому у историй сознания как мыслительного процесса (планов, фантазий, мечтаний) может быть искусственно определённая цель, например решить задачку быстрее всех, чтобы учитель похвалил тебя перед классом, но заранее определённой искусственной цели может и не быть, как, например, во время снов или сноподобных галлюцинаций, когда мозг просто перебирает разные варианты соединения активных элементов в надежде дополнительно возбудить целевой элемент.

Истории сознания можно до некоторой степени ассоциировать с рабочей памятью. То есть когда специалисты рассуждают о рабочей памяти, часто они говорят именно об историях сознания.

Не все элементы мемстинктов, входящие в истории сознания, возбуждены настолько, чтобы по-настоящему появиться в нашем сознании, чтобы мы ощутили субъективный эпизод сознания. Например, при одновременном возбуждении мемстинкта «лошадь» и мемстинкта «устройство внутреннего уха» элемент, соответствующий слову «стремечко», возбуждаемый сразу двумя мемстинктами, может возбудиться настолько, чтобы стать эпизодом сознания, а остальные элементы обоих мемстинктов из-за недостаточности возбуждения могут остаться как бы в тени субъективного переживания сознания. Такие неполноценно возбуждённые истории сознания, как мы уже говорили выше, размышляя об имплицитном научении, из-за недостаточности возбуждения очень редко могут стать мемстинктами, но тем не менее именно они составляют значительную часть нашего мышления.

То, что сейчас во многих экспериментах воспринимается как следы памяти, энграммы и т.д., в большинстве своём является эпизодами сознания. Эти нейронные сети ярко видны на приборах потому, что возбуждаются сразу из нескольких источников нейронных сетей.

Проговаривание слов про себя во время размышления позволяет дополнительно возбудить элементы мемстинктов. Слова, как мы помним, тоже являются элементами мемстинктов и ассоциативно связаны с тем, о чём мы размышляем.

Используя входящие в состав мемстинкта элементы, расположенные в двигательной коре, мы можем одновременно делать несколько дел в рамках одного мемстинкта, например говорить по телефону и записывать, или петь, танцевать и наблюдать за реакцией зрителей, или отчитывать ребёнка за неосторожность, отряхивать его и поправлять на нём шапку; но делая одновременно несколько дел в рамках разных мемстинктов, мы вынуждены «переключаться», то есть одновременно работать только с одним из них. Например, вести машину и разговаривать по телефону или записывать рецепт блюда и хвалить ребёнка и т.д. Иногда это может происходить даже во время произношения одного предложения: при рассказе, например, о том, как вы мыли автомобиль на мойке, вам может потребоваться пара секунд на то, чтобы переключиться и продолжить предложение, рассказывая о ремонте двигателя в гараже.

Добавляя новые мемстинкты в систему существующих и развивая тем самым свои навыки, например навыки игры на музыкальном инструменте или навыки выступления перед публикой, мы благодаря наличию в новых мемстинктах элементов, расположенных в двигательной коре, развиваем у себя в том числе возможности сознательного управления новыми мемстинктами. Таким образом, наша воля с возрастом может развиваться. Но может присутствовать и другой процесс. Человек может учиться «прислушиваться» к своим эмоциям, например, пытаясь развить эмоциональный интеллект. В этом случае нейронные сети инстинктов не будут произвольно тормозиться и, наоборот, разными способами будет поддерживаться их возбуждение. В результате большое количество мемстинктов будет иметь чрезмерно усиленные связи с инстинктами, и управлять (дополнительно возбуждать или тормозить с помощью воли) будет очень сложно. Вам будет очень сложно отказаться, например, от мороженого если вы его очень любите (целевой инстинкт возбуждается сильно), или тяжело будет заставить себя выйти на улицу в пасмурную погоду, если присутствует болевой мемстинкт, и т.д. и т.п.

Интересно, что весь опыт деятельности психотерапевтов тоже показывает, что при реконсолидации мемстинкта проще всего изменить насыщенность или даже знак привязанных к воспоминанию эмоций, то есть, говоря другими словами, его связь с инстинктом.

Представим, что мы решили построить дом. Такое решение не может появиться у только что родившегося ребёнка или у человека из раннего каменного века, незнакомого в принципе с концептом дома. Другими словами, само решение построить дом является мемстинктом, сложившимся в результате просмотров фильмов, посещения домов знакомых и т.д. и т.п. Итак, мы купили землю, что само по себе активировало мемстинкт дома, который, в свою очередь, активировал множество связанных мемстинктов. Далее из элементов воспоминаний, общих для всех мемстинктов, включая мемстинкт дома, и вследствие множественных активаций, являющихся эпизодами сознания, мы искусственным образом (логически) одновременно поддерживаем в активном состоянии большое количество элементов мемстинктов, вследствие чего они становятся единым мемстинктом будущего дома – нашим планом. Состоять этот план может из элементов мемстинктов, содержащих информацию о строительных материалах, досках, поддонах кирпичей, их ценниках в магазине и т.д., о строителях, бригадире, зелёной крыше соседа и т.д. и т.п.

Вся сложность человеческого мышления связана с очень большим количеством мемстинктов. Если мы пытаемся спланировать постройку дома, но большого количества мемстинктов, связанных с этой деятельностью, у нас нет, например в силу младенческого возраста или потому что мы принадлежим к другому виду приматов, соответственно у нас не будет мемстинктов, связанных с разными марками цемента, да и вообще не будет мемстинктов, связанных с цементом, и т.д. и т.п. Наличие 5–10 мемстинктов позволит нам выстроить примитивный план и, например, собрать неровную плохонькую пирамиду из ящиков, чтобы достать подвешенные экспериментатором фрукты, или план, как построить несложный замок из песка. С другой стороны, наличие тысяч разнообразных мемстинктов, связанных с этой деятельностью, позволит построить нам развёрнутый 4D-план строительства здания.

Когда мы говорим о мышлении и интеллекте, мы часто упоминаемым такие термины, как абстрагирование, обобщение, говорим о возможности различать понятия больше, меньше и т.д. и т.п., а в целом – о решении нестандартных задач нестандартными способами. Взглянем на эти вопросы с точки зрения нашей с вами теории. Мы уже говорили, что абстрагирование – это добавление в мемстинкт ещё одного, не совсем типичного элемента, например содержащего зрительную информацию о нанесённых на бумагу линиях, складывающихся в определённое слово, или, например, о знаке, нанесённом на баночку с кормом, как способны сделать новокаледонские вороны. Кстати, наблюдения за этими животными, проведённые в начале века Алексом А.С. Вейром, Джеки Чаппеллом, Алексом Качельником, показали, что они вполне способны решать нестандартные задачи нестандартными способами[29] [30].

Так что такое обобщение с точки зрения нашей с вами теории? Представим, что у ребёнка консолидируется мемстинкт горячего напитка, например чая. Он будет содержать элементы «чашка», «вода», «пить», «вкусно», «можно», «пролить» и т.д. и т.п. Через какое-то время он пробует другой напиток, например какао. Мемстинкты «чай» и «какао», естественно, будут содержать множество общих элементов, то есть будут иметь множество ассоциативных связей. Возможно, общих элементов будет даже больше, чем различных, и постепенно два этих мемстинкта сольются в один большой мемстинкт «напитки», содержащий в качестве элементов бывшие мемстинкты чая, кофе, соков, воды, компота и т.п. Даже если мемстинкты, имеющие множество общих элементов, не сливаются в один, они всё равно остаются очень тесно ассоциативно связанными. То есть при решении любых задач, в том числе грамматических, такие мемстинкты всегда будут выделяться человеком как похожие, объединяться в общие группы и т.д. и т.п. просто из-за того, что благодаря наличию общих элементов они могут активировать друг друга, то есть часто будут активны вместе.

Говоря языком математики, группа мемстинктов, содержащая информацию об обобщённых понятиях, является гиперграфом, имеющим в качестве вершин элементы данных мемстинктов, а в качестве рёбер – нейронные связи между ними.

Сложно представить себе более точную математическую модель смысла понятия «обобщение». Это означает, что мы с вами, используя нашу теорию, сможем теперь точно в цифрах сказать, насколько обобщёнными являются понятия. Правда, у гиперграфа интеллекта имеются свои особенности, которые в последней главе позволят нам даже определить отдельный тип графов, но не будем забегать далеко вперёд и вернёмся к нашим размышлениям.

Скажем ещё пару слов о других понятиях, часто используемых в диалогах о мышлении. Возьмём для примера понятия «больше», «меньше». Да, в реальном мире не существует объекта, предмета, обозначающего «больше» либо «меньше», но наша с вами психика, как и психика других животных, вопреки логике строится не вокруг предметов реального мира. Обратившись к нашей теории, мы с вами поймём, что наша психика изначально начинает строиться вокруг инстинктов. Все наши мемстинкты представляют собой как бы «обновления изначальной программы» инстинкта; да, у животных, способных сохранять большое количество мемстинктов, особенно у человека, изначальная «программа» может изменяться до неузнаваемости, но всё-таки изначально центрами формирования психики являются именно инстинкты. Присмотревшись к инстинктам, врождённым нейронным сетям, сильное возбуждение которых вызывает эмоции, мы увидим, что особенно у нас, людей, эмоции могут вызывать процессы, далеко не всегда имеющие аналоги в мире вещей, например, такие, как боль, обида, любовь, страх и т.д. и т.п. Такие же понятия, как «больше», «меньше», связаны с инстинктами очень большого круга животных. Действительно, больше – это может быть страшно, например, потому что хищники часто имеют большие размеры, а меньше – это приятно, потому что еда часто меньше вас. Поэтому многие понятия, не имеющие аналогов в объективном мире, естественны и понятны многим животным.

Итак, мы имеем комплекс мемстинктов (воспоминаний про наше «я»), многие из которых содержат элементы, относящиеся к воле. Элементы мемстинктов возбуждаются последовательно, создавая иногда истории сознания. Поразмышляв, мы сможем понять, что описанные нами процессы могут объяснить все проявления сознания, самоосознания, мышления, воли и т.д. и т.п. без привлечения мистических знаний или возвышенных фраз о невозможности постижения божественного чуда человеческой души как высшего проявления чудесных сил всеобъемлющего космоса и т.д. и т.п.

Можно дать ещё одно, пожалуй, немного парадоксальное определение сознания. Эпизоды сознания – это самый распространённый вид галлюцинаций, возникающий вследствие одновременного возбуждения нейронных сетей элементов мемстинктов из разных источников или сверхсильного возбуждения из одного источника. Или даже ещё более короткое определение: сознание – это непатологическая галлюцинация.

Рассмотрим примеры возникновения разных видов галлюцинаций, конечно, с самого распространённого – с эпизодов сознания.

Представим, что молодой мужчина идёт по улице и занят своими размышлениями. Вдруг буквально у него над ухом раздаётся резкий крик женщины, растянувший связки сухожилий ноги из-за неудобного каблука. До этого момента афферентные звуковые сигналы – белый шум улицы, – приходя в первичную звуковую кору, вызывали недостаточное для возникновения эпизода сознания возбуждение. В момент возникновения резкого звука определённое сочетание афферентных звуковых сигналов, ему соответствующее, активирует нейронную сеть инстинкта, которая, в свою очередь, усилит этот набор афферентных сигналов, и группа нейронов в коре мозга, получивших усиленное возбуждение, возбудится настолько, что станет эпизодом сознания. Обернувшись, наш герой увидит лицо, грудь и бёдра красивой девушки, произойдёт это вследствие процессов, подобных описанным выше, но уже в зрительной коре. Далее он увидит платье, и группа нейронов в зрительной коре, возбуждённая афферентными потоками, соответствующими образу платья, частично совпадёт с группой нейронов элемента мемстинкта «любимого платья» первой девушки нашего героя. Элемент мемстинкта «любимого платья» возбудит весь мемстинкт влюблённости в девушку. Благодаря обратным связям данный мемстинкт возбудит нейронную сеть инстинкта влюблённости. Молодой человек очень чётко и ярко увидит, какое красивое платье носит девушка. Далее мемстинкт влюблённости, включающий множество элементов, расположенных в разных частях коры мозга, активирует множество других элементов мемстинктов, например эпизодов из фильмов, в которых герой спасает девушку, и т.д. и т.п. Возбуждение мемстинкта «герой», скорее всего, будет недостаточным для того, чтобы ярко всплыть в сознании, но некоторые элементы этих мемстинктов будут являться прекрасным целевым элементом, и наш герой, добавив волевую активацию речевой моторной коры, сможет составить историю сознания и произнести речь, содержащую предложение помощи. Соответственно, нейронные сети элементов слов, расположенные в зонах Брока и Вернике, тоже появятся в сознании. Заметим, что если, обернувшись, наш герой увидит не красивую девушку, а бомжа, в его сознании появятся совсем другие образы благодаря возбуждению других элементов мемстинктов и возбуждению других инстинктов, и, конечно, история сознания его речи тоже будет совершенно другой.

Другие виды галлюцинаций могут возникать либо вследствие внешнего воздействия, например прямого воздействия электрода на кору мозга, или вследствие ненормального количества агонистов или антагонистов нейромедиаторов, в некоторых случаях даже эндогенных, либо вследствие неврологических патологий.

Отдельным видом галлюцинаций являются сны. Как мы помним, сны – это истории сознания, возникающие из элементов консолидируемых или реконсолидируемых мемстинктов. В конце фазы медленного сна, как мы помним, магниевые пробки NMDA-рецепторов постепенно занимают своё место и след памяти теряется, но к этому моменту активируются некоторые инстинкты и, соответственно, прямые и обратные связи мемстинктов с инстинктами. Благодаря дополнительному возбуждению становится возможным выстраивание историй сознания, но благодаря общему торможению активируются только элементы реконструируемых мемстинктов; даже при возбуждении части нейронов не затронутого реконсолидацией элемента он не возбуждается. Кроме того, элементы мемстинктов двигательной коры, которые в большей мере связаны с произвольными движениями и волей, не получают дополнительного возбуждения, а волевые элементы усиленно тормозятся на уровне подкорковых центров для предотвращения движения во сне, благодаря этому управление своими действиями во сне сильно затруднено. В итоге мы имеем истории сознания, построенные из очень ограниченного набора элементов мемстинктов, которыми мы не можем управлять.

Подобная ситуация может сложиться и во время ступора кататонической формы шизофрении. В этом случае активации новых мемстинктов может мешать, например, аномально возбуждённый центр сна.

Итак, мы имеем пять видов галлюцинации: сознание; сны; сноподобные галлюцинации; галлюцинации, вызванные внешним воздействием; галлюцинации, вызванные перевозбуждением нейронных сетей благодаря возбуждению из одного или нескольких естественных источников. Последняя группа самая большая, во время разговора с нейрофизиологами мы будем обсуждать 15 видов естественного возбуждения нервных сетей, среди которых и избыточное количество нейромедиаторов, и чрезмерная активность инстинктов (подкорковых центров), и т.д.

Можно отметить, что все галлюцинации в силу своей природы (гитервозбуждение нейронных сетей), за исключением, пожалуй, сна и сноподобных галлюцинаций, неплохо сохраняются в нашей памяти.

К сноподобным галлюцинациям мы с вами отнесём и гипнагогические галлюцинации, и галлюцинации, связанные с диссоциативными состояниями, в том числе вызванные диссоциативными веществами, и т.п. Все эти галлюцинации возникают по тому же принципу, что и сны, то есть это истории сознания из элементов, ограниченного количества недостаточно возбуждённых мемстинктов. К слову сказать, галлюцинации, вызванные диссоциативными веществами (агонистами NDMA-рецепторов, агонистами опиоидных рецепторов и т.д.), очень напоминают настоящие сны[31].

Обсудим тему снов отдельно.

Выражаясь красиво, можно сказать, что наш мозг во время снов как бы «размышляет», делая то, к чему он привык, – создавая истории сознания, но поскольку во время сна многие источники возбуждения нейронных сетей неактивны или менее активны, например, ограничено поступление информации от рецепторов и т.д., во время сна активны только консолидируемые или реконсолидируемые мемстинкты и, соответственно, строить истории сознания (дополнительно возбуждать ) только из элементов активных мемстинктов – это всё равно что снимать кино, имея крайне ограниченный набор реквизита, например, как в мультфильмах Лего, в которых, «исполнительница» (фигурка) Дюймовочки может быть одета в комбинезон с нарисованным сбоку гаечным ключом просто потому, что в наборе нет других фигурок, или бэтмобиль может быть собран из элементов, составлявших раньше пожарную машину, скорую помощь и детскую коляску. Соответственно, также ограничены и варианты поведения героев; кроме того, моторная кора и прилежащие области во время быстрой фазы не получают дополнительного возбуждения от подкорковых структур, чтобы поддерживать низкий тонус мышц, а как мы помним, моторная кора и прилежащие области с развитым пятым слоем отвечают за произвольные движения элементов мемстинктов, то есть за волю, а значит, во время снов крайне затруднительно управлять своим поведением.

Мы видим, что во время сна гиппокамп и другие подкорковые структуры, включая инстинкты, периодически продолжают поддерживать возбуждение групп нейронов, соответствующих элементам мемстинкта, находящегося в процессе реконсолидации.

Сильные или длительные сигналы от рецепторов, например шум, болевые сигналы от внутренних органов кожи и т.д., особенно во время стадии быстрого движения глаз, также могут вызвать активацию нейронной сети инстинкта. При сильной активации мы можем испытывать эмоции; кроме того, инстинкт может активировать связанные с ним мемстинкты, например, болевой инстинкт может активировать мемстинкты, элементы которых могут превратить сны в кошмары.

Торможение элементов воли также способствует появлению так называемых ночных кошмаров. Во время бодрствования болевые элементы активно тормозятся волевыми элементами и болевые мемстинкты нечасто входят в истории сознания, а во время быстрой стадии сна подобное торможение затруднено, поэтому болевые мемстинкты не убираются из сознания. Длительная повышенная активность целевых мемстинктов и вхождение их элементов в истории сознания воспринимаются нами как естественная ситуация, а длительная повышенная активность болевых мемстинктов и построение на их основе истории сознания во время бодрствования не воспринимается нами как естественная ситуация, и если это происходит во сне, то мы считаем, что видим кошмары. По сути своей кошмар – это всего лишь полноценная активация болевого мемстинкта, невозможная в период бодрствования. В этом случае болевой мемстинкт получает возможность активироваться так же, как ежедневно, привычно для нас активируются целевые мемстинкты. Такой симптом многих расстройств, как паническая атака, по сути своей является активацией болевого мемстинкта, которая, как мы понимаем, приводит к активации болевого инстинкта с последующей активацией периферической нервной системы и всеми последующими соматическими проявлениями. Если это происходит во время быстрой стадии сна, это воспринимается нами как кошмар, а если это происходит во время бодрствования, волевые элементы начинают тормозить болевой элемент, и обычно этого достаточно для того, чтобы периферическая нервная система не активировалась, но в некоторых случаях, например если болевой элемент имеет очень сильную связь с инстинктом, имеющегося возбуждения бывает достаточно для сильной активации болевого инстинкта.

Очень редко при практически полном отсутствии стимулов во время сна сигналы от внутренних органов могут активировать инстинкты и даже создавать собственные элементы мемстинктов, например ноющего в определённом положении сломанного когда-то ребра или боли в сердце при сильном сдавливании грудной клетки и т.д. и т.п. Конечно, количество таких элементов по сравнению с «нормальными», сформированными афферентным сигналом от внешних рецепторов, очень мало, но и они могут иметь некоторый эволюционный смысл, например связывая поедание вкусных ягод с регулярной болью желудка каждую ночь после такого пиршества.

Благодаря опытам, проведённым в 60-е годы прошлого века в лаборатории Речшаффена, во время которых крысы, лишённые фазы быстрого сна, погибали через 40 дней[32], многие учёные считают, что именно быстрый сон критически необходим для отдыха и подготовки животных к бодрствованию, но наша с вами теория показывает, что фаза быстрого сна, наоборот, нарушает нормальное течение сна и нужна для консолидации мемстинктов. Повышенную смертность крыс, у которых сон прерывался на стадии быстрой фазы, можно объяснить формированием очень сильных болевых мемстинктов. Крысы располагались на вращающейся платформе и во время стадии быстрого сна из-за расслабления лапок падали в холодную воду, при этом шок возникал именно в момент включения инстинктов. Другими словами, болевой мемстинкт, возникающий в ходе таких экспериментов, был действительно сильным; кроме того, за счёт регулярного повторения, а также за счёт того, что животное полностью просыпалось, формировалась нейронная сеть с очень сильными связями, которая была постоянно активной. Другими словами, животное постоянно, и днём и ночью, испытывало практически максимальный стресс, перманентные панические атаки.

Практика показывает, что человек под воздействием седативных препаратов, изменяющих структуру сна, прекрасно высыпается; с другой стороны, при наличии сильного стресса, также изменяющего структуру сна, сон не улучшается и человек не чувствует себя отдохнувшим[33] [34] [35].

В целом можно сказать, что фаза быстрого сна критически важна для консолидации мемстинктов, но не для восстановления нервной системы.

Итак, медленный сон позволяет снизить частоту возбуждения нейронов за счёт исключения нескольких источников возбуждения. REM-сон позволяет поддерживать реконсолидацию мемстинктов, поэтому в полной мере REM-сон может быть выражен только у животных, способных сохранять долгосрочные воспоминания. Это конечно млекопитающие, птицы[36] и, возможно, даже амниоты[37].

Человек с поэтическим, творческим складом ума, прочитав наши с вами размышления, может сказать, что сознание и творчество – это отклонения, сбои в работе мозга, потому что первое – это своего рода галлюцинации и даже имеет несколько общих черт с эпилепсией, а второе – это чрезмерное смешение нескольких мемстинктов, по сути своей нарушение процессов хранения памяти и даже имеет общие черты с шизофренией. Мы же с вами, как мужи учёные, глубокомысленно ухмыльнёмся и заметим, что некоторое поверхностное сходство есть и что эволюция – это по сути своей череда сбоев и отклонений, ставших полезными для выживания вида, а эпилепсия и шизофрения – это чаще всего результат нарушения структуры мозга.

Хорошо, допустим, в данной главе мы с вами рассмотрели некоторые аспекты нашей теории, связанные с психологией и психиатрией, но перед тем, как в других главах мы продолжим развивать нашу с вами теорию, сможем ли мы с вами сделать какие-нибудь выводы, которые можно будет применить на практике? Безусловно, сможем. Однако рассмотреть все аспекты и тонкости в данной книге у нас не получится, да, наверное, и стремиться к полному раскрытию темы нам не стоит, это работа для большого круга учёных; не будем же забирать хлеб у наших коллег и ограничимся лишь отдельными примерами, первыми пришедшими на ум.

Итак, начнём с юмора и немного осветим процессы, приводящие иногда к смешливости при употреблении каннабиноидов.

Определение юмора

Если происходит ожидаемое событие, афферентные связи, активируя по пути инстинкты, привычно активируют обычные воспоминания, но если события отличаются от ожидаемых, то есть дополнительно активируются элементы, не входящие в исходный мемстинкт, может возникнуть несколько типов реакций:

Во-первых, любопытство, то есть приятное чувство, вызываемое возможностью добавления нового элемента мемстинкта, способного дополнительно возбуждать целевой элемент.

Во-вторых, если набор афферентных сигналов возбуждает помимо старого мемстинкта элементы других, маркированных гистаминергическими нейронами, это вызывает страх. Например, если подросший самец начинает вести себя в группе как агрессивный вожак, наносивший ранее побои другим членам группы.

Третий тип реакции – смех – возникает, если активируемые дополнительными афферентными нейронами элементы связаны в основном с положительными эмоциями, например с возможностью увеличить свой статус доминирования или с возможностью потери его другим членом группы, например вследствие побоев вожака, или если доминирующая особь, например директор, начинает вести себя как особь низкого ранга, например уборщица. Такая активация дополнительных элементов, связанных в основном с положительными эмоциями, вызывает реакцию веселья, у людей – смеха. Каннабиноиды, являясь агонистами анандамида, тормозящего выделение других медиаторов и, соответственно, сбивающего привычные пути возбуждения мемстинктов, могут вызвать в том числе и реакцию смеха: когда, например, зрительный образ лодки, на которую мы смотрим, возбуждает другие нестрашные элементы, например морковь (лодка становится похожа на морковь), сдержать смех бывает практически невозможно, особенно если при этом затормозить гистаминергическую систему и снизить активность болевых элементов мемстинктов. К слову сказать, эффекты изменения времени при чрезмерной активации каннабиоидных рецепторов агонистами анандамида могут быть связаны со сбоями в последовательности воспроизведения историй мемстинктов и сознания, вызванных нарушением работы внутримозговых связей пирамидальных нейронов, а онейронные (не связанные с внешним миром) галлюцинации можно объяснить чрезмерным самовозбуждением мемстинктов, связанным со снижением эффективности работы ГАМКергической системы.

Другими словами, юмор очень приятен, потому что несовпадающее поведение активирует новые элементы мемстинктов, которые, в свою очередь, дополнительно стимулируют целевой элемент исходного мемстинкта.

Если ваш коллега вопреки ожиданию (сохранённому мемстинкту) нападает на вас с ножом, это угрожает вашей жизни, активируется болевой инстинкт, и ситуация не кажется смешной. Или если разгневанный начальник обещает понизить вас в должности, что непременно снизит ваш уровень доминирования, ситуация также не вызывает веселья. С другой стороны, если ваш начальник пришёл на работу в разных ботинках или вообще в женском платье, это обязательно снизит его уровень доминирования, а значит, ситуация может быть смешной. Люди на протяжении более двух миллионов лет жили небольшими группами, а значит, снижение доминирования любой особи могло повысить ваш уровень доминирования и, соответственно, активировать целевой мемстинкт.

Мы видим, что повышение уровня доминирования может активировать целевой инстинкт и приводить к реакции смеха, а понижение уровня доминирования активирует болевой инстинкт, не вызывает такой реакции. Таким образом, значительная часть (но не вся) юмора связана с понижением уровня доминирования других и ростом уровня доминирования смеющегося.

Реакция смеха возникает, когда входящая по афферентным каналам информация имеет большой уровень мемгена, то есть не соответствует сохранённой в мемстинкте, и при этом активируются целевые инстинкты. При активации болевых инстинктов реакция смеха не возникает.

Засмеяться, улыбнуться или другим способом показать, что новая, непривычная ситуация связана у вас с целевыми элементами, – это хороший способ организации взаимодействия в группе, поэтому такой приём рационально использовать с точки зрения эволюции. Поскольку болевые и целевые элементы не могут длительное время сосуществовать в одном мемстинкте, показывая, что данная ситуация связана у вас только с целевыми элементами, вы даёте окружающим понять, что ничего не боитесь. Это важно, например, при коммуникации группы молодых людей и т.д. и т.п.

Множественные примеры нейропластичности[38], а также полидактилия и другие явления подтверждают наш тезис о формировании элементов после рождения человека или, другими словами, о том, что они не являются врождёнными.

Если после инсульта или других нарушений восстановление функции происходит со стороны мозга, доминировавшей с данной функцией до травмы, значит восстанавливаются старые мемстинкты, в которые добавляются новые элементы взамен утраченных. Если начинает доминировать другая сторона мозга, значит создаются новые мемстинкты, состоящие из новых элементов, не связанных с существующей системой мемстинктов ассоциативными связями. В этом случае полного восстановления функций может и не произойти. Для более полного восстановления было бы полезным во время формирования такого нового мемстинкта, содержащего только новые элементы, активировать уже существующие мемстинкты: например, если человек учится ходить, показывать ему видео с записью прогулки в его любимом парке, если человек учится есть – показывать ему знакомую кулинарную книгу или любимую сковородку, если вновь учится читать – дать ему прослушать любимую аудиозапись книги или показать обложку книги, которая нравилась, и т.д. и т.п. В этом случае при одновременной активации формирующихся и старых мемстинктов новые мемстинкты могут включить в себя уже существующие элементы, а значит, будут ассоциативно связаны с системой существующих мемстинктов; кроме того, подобная процедура может активировать остатки существовавших раньше мемстинктов, а значит, вероятность их восстановления увеличится. Если мемстинкт был разрушен не полностью, активация нескольких ассоциативно связанных с ним (имеющих общие элементы) старых мемстинктов может помочь активировать оставшиеся элементы и восстановить существовавший раньше мемстинкт в том же полушарии мозга, всего лишь добавив в него вновь созданные элементы, функции которых возьмут на себя части коры, территориально близкие к разрушенным.

Считается что норадреналинергические нейроны голубого пятна сопровождают реакцию страха, но это не совсем так. Норадреналин в ЦНС сопровождает скорее реакцию готовности к агрессивному поведению; на периферии активируется симпатическая система, то есть увеличивается сердцебиение, повышается давление, расширяются бронхи, улучшается дыхание и т.д. А вот за состояние сильного испуга, страха в значительной мере отвечает гистаминергическая система, которая, например, способствует сужению бронхов, то есть это как раз та реакция организма, когда «от страха вздохнуть нельзя» или, наоборот, при активации страшного воспоминания человек начинает часто вздыхать из-за того, что суженные бронхи неспособны своевременно снабжать организм кислородом. С другой стороны, у нас большое количество приятных воспоминаний, связанных с норадреналином: катание с горки, для кого-то прыжки с парашютом и т.д. А агонисты норадреналина даже используются как наркотики, приносящие удовольствие. Поэтому неприятные, страшные элементы мемстинктов связаны, по всей вероятности, в большей степени не с норадреналинергическими системами, а с гистаминергическими. В случае же если элемент мемстинкта имеет усиленные связи с норадреналинергической и одновременно дофаминергической системами, такое воспоминание будет, скорее, приятным. Понятно, что один и тот же элемент может быть иннервирован нейронами, использующими различные нейромедиаторы, в том числе и пептидной природы. Именно поэтому мы с вами и называем элементы мемстинктов, имеющие усиленную иннервацию, гистаминергическими и другими системами, связанными с негативными эмоциями, – болевыми, а элементы, имеющие усиленную связь с дофаминергическими и другими системами, вызывающими удовольствие, – целевыми элементами мемстинктов. Наша нервная система устроена так, что мы всеми способами стремимся дополнительно возбудить целевые элементы и избежать возбуждения болевых элементов.

Превышающее норму количество гистамина, свойственное людям, постоянно испытывающим страх, например при определённых психических расстройствах – шизофрения и т.п. (если болевых элементов очень много и они регулярно активны), может играть определённую роль в усилении аутоиммунных реакций и способствовать смерти клеток ЦНС, зафиксированной в некоторых исследованиях[39].

О наличии активных болевых элементов может свидетельствовать не обоснованная внешней ситуацией активация симпатической части периферической нервной системы, например фиксируемая полиграфом, это может быть такжеувеличение частоты сердцебиения, повышение давления и т.д.

К слову сказать, наличие чувства стыда в большинстве случаев обусловлено боязнью наказания со стороны доминирующих особей: родителей, учителей, служителей правопорядка, начальства, фантазийных существ (бога) и т.д. – или просто боязнью снижения своего статуса доминирования вследствие нарушения определённых норм поведения, другими словами, наличием болевого мемстинкта. Людям, уверенным, что они родились с врождённым чувством стыда, непременно нужно понаблюдать за человеком, спилившим, сломавшим, сорвавшим в лесу, парке ветку, цветок и т.п. и точно знающим, что данное деяние незаконно. Конечно, он может испытывать чувство стыда, даже если уверен, что его никто не видел, но если он узнает, что его поступок не остался незамеченным и его в принципе могут отругать, чувство вины «волшебным образом» усилится, а если он узнает, что за его поступком наблюдал лесничий, сторож, полицейский и т.п., который может в ближайшее время причинить ему значительный вред, например пустив в ход кулаки или резиновую дубинку, чувство вины может достичь максимального значения. Не исключено, что, хорошо поискав, этологи найдут у нас инстинкты, вызывающие неприятные ощущения, если наше поведение отличается от поведения большинства представителей группы, но большая часть стыда, вины вызывается всё-таки мемстинктами.

Повторение слов для отвлечения от болевого мемстинкта

Болевой мемстинкт так же, как и целевой, конечно может возбуждаться из разных источников, и мы стараемся всячески препятствовать дополнительному возбуждению главной его части – болемента, например произвольно повторяя фразы или определённые действия. Поскольку одновременное удержание в сверхвозбуждённом состоянии (сознании) нескольких элементов, принадлежащих к разным мемстинктам, затруднено, болемент будет находиться в менее возбуждённом состоянии, а значит, будет меньше возбуждать болевой инстинкт. Кроме того, часто повторяются слова и действия, связанные с целевым мемстинктом, при активации которого активируется, соответственно, и целевой инстинкт, который может конкурировать с болевым, тормозя его. Однако такое действие не устраняет исходные источники возбуждения болемента, поэтому действие приходится повторять снова и снова. Любой, даже совершенно психически здоровый человек при внимательном наблюдении за собой может заметить, что иногда усиливает голос или даже повторяет какие-либо фразы, чтобы отвлечься от возбуждения болемента, а люди, страдающие от психических расстройств, совершают такие поступки чаще просто вследствие наличия большего количества более активных болементов.

Соответственно, какие-то действия могут повторяться и просто для дополнительного возбуждения целевого мемстинкта, например, мы можем длительное время напевать песню, вызывающую приятные эмоции, но песни и поэзия требуют отдельного разговора, потому что могут циклично возбуждать нейронные сети благодаря повторяющейся рифме, припеву и т.д., поэтому ниже мы уделим этим произведениям искусства отдельное место в нашей беседе.

С точки зрения нашей с вами теории посттравматический синдром и пограничное расстройство личности очень похожи. В первом случае имеется мемстинкт с ярко выраженным болевым элементом, причём в большинстве случаев он имеет не только тесную связь с гистаминергической системой, но и с норадреналинергической. Во втором случае часто имеется несколько мемстинктов с болевым элементом. Понятно, что в возбуждении данных мемстинктов могут принимать участие и нейроны, связанные с другими нейромедиаторами, что, безусловно, будет влиять на силу и оттенки эмоций. Основное же отличие заключается в том, что в случае с посттравматическим расстройством активация болевого элемента вызывает панический страх, а в случае пограничного расстройства активация болевых элементов вызывает неприятные болезненные эмоции. Мы помним, что наша психика (комплекс ассоциированных с собой мемстинктов) старается не активировать дополнительно болевые, а значит, возникновение сознания в них затруднено; если таких элементов будет много, сознание у такого человека может появляться лишь в ограниченном по сравнению с другими людьми количестве элементов, соответственно это может восприниматься как пустота. Нанесение же себе повреждений, по принципу интерференции, снижает возбуждение активного в данный момент болевого элемента и тем самым снижает испытываемые человеком страдания. И в случае посттравматического синдрома, и в случае пограничного расстройства личности, не связанного с физиологическими отклонениями в работе мозга (например, с активностью гистаминергической системы), наиболее эффективным лечением будут являться психотерапевтические приёмы, позволяющие найти, активировать и изменить мемстинкты, содержащие травмирующие болевые элементы.

Мы можем искусственно изменить любой, например травмирующий, мемстинкт, если это нужно сделать, скажем, в терапевтических целях или в целях формирования своей психики. Для этого нам нужно любым способом активировать мемстинкт, который мы хотим изменить; одновременно с ним активируются и связанные с ним инстинкты. Далее нужно любым способом максимально снизить активность нейронной сети привязанного инстинкта, после этого связь мемстинкта и инстинкта начнёт ослабевать. Этого, например, удаётся достичь хорошим психотерапевтам, создавая для пациента успокаивающую остановку, одновременно заставляя их воспроизвести травмирующее воспоминание. Можно блокировать работу гиппокампа или подкорковых ядер с помощью эндогенного воздействия (в том числе блокировкой рецепторов и т.д.) и достичь примерно того же результата. Ещё большего эффекта можно достичь при реконсолидации мемстинкта с новыми целевыми или болевыми элементами. Для этого можно, например, одновременно активировать мемстинкт боязни волосатого паука и мемстинкт любви к мохнатому плюшевому медведю. Или мемстинкт боязни ушиба при падении со скользкого мостика и мемстинкт приятного отдыха на мягком матрасе. В этом случае почувствовать результат можно буквально через секунду, то есть тогда, когда подключатся новые целевые инстинкты. Если такое состояние поддерживать хотя бы 20 минут, начнётся процесс реконсолидации и изменения закрепятся. Для стабильного результата желательно повторить упражнение через 10–15 минут, через 60 минут, дальше несколько раз в течение дня и перед сном.

К изменению мемстинкта, особенно имеющего очень серьёзный болевой элемент, конечно, придётся возвращаться несколько раз, потому что с одного раза полностью изменить его не получится.

В целом реконсолидация мемстинктов – естественный процесс. Некоторые мемстинкты реконсолидируются ежедневно. Например, мы каждый день видим на улице людей. Если мы первый раз видим необычного для нашей местности человека (другой национальности, в другой одежде, другого роста и т.д.), у нас возникает реакция страха или смеха, которую мы обсуждали выше, но затем мы привыкаем к новому окружению. Мы даже можем посмотреть мультфильм, в котором люди изображены в виде смешных человечков или различных кукол, и постепенно привыкнем к новому облику «людей». Будучи детьми, мы сами можем играть, представляя людей фигурками, палочками и т.д. Таким образом, мемстинкт «человек» может включать элементы, содержащие облик тысяч людей, образ рисованных героев, детские воспоминания о куклах, солдатиках, воспоминания о напугавшем вас пальто, висевшем в тёмном коридоре, и т.д. и т.п.

Наличие сверхактивных, а в некоторых случаях и патологически возбуждаемых мемстинктов также является основной причиной других заболеваний, таких как фобии, обсессивно-компульсивное расстройство и т.д.

Одна из причин депрессии – недостаточное возбуждение целевых элементов мемстинктов аминергическими нейронами из-за снижения количества нейромедиатора или отсутствия возникающих за счёт нейрогенеза в зубчатой фасце гиппокампа связей последнего с корой головного мозга. Отсутствие в должной степени возбуждённого целевого элемента мемстинкта приводит к бессмысленности деятельности и затруднению выстраивания и консолидации историй сознания (человеку сложно выстраивать планы, мечтать, всё кажется бессмысленным) и реконсолидации существующих мемстинктов (то есть затруднённому запоминанию новой информации).

Большое количество серотониновых активирующих 5-HT3-рецепторов в гиппокампе, который, в свою очередь, иннервирует дофаминергическими нейронами целевые элементы мемстинктов, способствует влиянию серотонина и его агонистов на мотивацию, отсутствие которой является одной из причин депрессии. Кроме того, с этим же может быть связано психологическое привыкание к псилоцибину и другим агонистам серотонина. Если представить себе общий эффект от активации серотонинергической системы на комплекс мемстинктов, то он может быть таким: с одной стороны, затормаживание работы всех элементов мемстинктов, в том числе и болевых (хотя в случае торможения тормозных нейронов эффект может быть обратным); с другой стороны, активация целевых элементов мемстинктов. Всё это будет способствовать желанию находить различные способы дополнительной активации целевых элементов мемстинктов, то есть желанию что-то делать и получать от этого удовольствие. Антидепрессанты же, блокируя работу моноаминоксидазы или обратный захват моноаминов, увеличивают количество норадреналина и дофамина (в случае с блокаторами МАО-А и -В), что способствует большей активации целевых элементов мемстинктов, но также активизируют работу гистаминергической системы, то есть способствуют активации болевых элементов мемстинктов, но благодаря увеличению количества серотонина мы возвращаемся к описанному выше варианту общей активации целевых элементов мемстинктов. В случае же с блокаторами моноаминоксидазы типа А, блокирующими только разрушение норадреналина, серотонина и гистамина, получается, что болевые элементы имеют преимущества в активации, но, вероятно, общий эффект серотонина всё равно даёт преимущество целевым элементам мемстинктов. К слову сказать, активация целевых элементов мемстинктов может объяснить и увеличение вероятности суицида (если он связан с целевым элементом) во время начала приёма антидепрессантов при сильной депрессии. Другие целевые элементы длительное время не были активны, а суицидальный целевой элемент был активен последнее время, а значит, именно его активность мы увеличиваем, пока не станут активными другие целевые элементы.

Снижение активности целевых элементов можно увидеть как снижение активности мозга на фМРТ или снижение альфа-волновой активности на ЭЭГ.

Наша с вами теория может хорошо дополнить и даже объединить основные актуальные на данный момент теории возникновения депрессии, такие как моноаминовая, нарушение нейропластичности, ведущая роль глутамата, ведущая роль гамма-аминомасляной кислоты и т.д. Если мы понимаем депрессию как ситуацию преобладания активности болевых мемстинктов и существенного снижения активности целевых мемстинктов, то легко можем объяснить и снижение нейрогенеза (нейрогенез происходит в основном при формировании целевых мемстинктов), и роль нейромедиаторов (серотонин может тормозить активность болевых элементов, дофамин усиливает работу целевых мемстинктов и т.д.). Кроме того, мы можем предположить, что при лечении депрессии эффективным может оказаться совмещение антагонистов гистамина и агонистов дофамина, ну и конечно, в первую очередь изменение отрицательного значения болевого элемента (уменьшение или разрушение связей элемента и инстинкта). Самый простой способ поднять отрицательное значение болевого элемента – добавить с помощью психотерапии в мемстинкт, частью которого он является, целевой элемент (например, представить, что человека не ругают за прогул, а гладят по голове и выписывают премию). Ещё один способ – каким-либо способом уменьшить активность инстинкта при одновременной активации мемстинкта и инстинкта, например с помощью антагонистов гистамина или психологическими методами, подключая целевые мемстинкты.

Как мы уже говорили, уместными при серьёзной депрессии могут оказаться препараты, блокирующие гистамин, например атаракс (действующее вещество гидроксизин), но их применение осложнено тем, что препараты действуют на М-ацетилхолиновые рецепторы, вызывая седативный эффект. Итак, с точки зрения нашей теории самыми эффективными при депрессии, не обусловленной физиологическими нарушениями в работе нейронов, могут быть психотерапевтическая помощь с целью выявления и реконсолидации болевых элементов мемстинктов, также создание новых целевых элементов и активация их и уже существующих с помощью создания историй сознания, например планов мечтаний и т.д. С точки зрения фармакологии наиболее эффективным было бы одновременное снижение активности гистамина без сопутствующих эффектов для М-ацетилхолиновых рецепторов и стандартная активация серотонина и дофамина.

Увеличение активности гистаминергических нейронов и увеличение продукции гистамина через активацию Н3-рецепторов гистамина способны подавлять высвобождение нейромедиаторов (дофамина, ГАМК, ацетилхолина, серотонина, норадреналина, гистамина)[40] [41], а значит, способствовать уменьшению активности целевых мемстинктов. Правда, снижается высвобождение и самого гистамина, но его количество может поддерживаться активностью болевых мемстинктов.

Наша с вами теория предсказывает, что в суицидальном поведении могут участвовать многие мемстинкты, в самом простом виде их может быть всего лишь два или даже один.

Рассмотрим сначала вариант с участием всего лишь двух мемстинктов. Скорее всего, это будет сильный болевой мемстинкт, например мемстинкт позора, но обязательно будет присутствовать и целевой суицидальный мемстинкт. Это может быть и развитый мемстинкт мечтаний о резком возвышении своего социального статуса в случае вашего отсутствия, основанный на развитии детского «вот я потеряюсь, и тогда-то вы все обо мне будете хорошо вспоминать», или, например, мемстинкт, основанный на веровании в постулаты какой-то религии. Но дело в том, что, как ни парадоксально, для суицида наличие болевого мемстинкта необязательно, а вот наличие целевого мемстинкта обязательно. То есть в самом простом случае это может быть всего лишь один мемстинкт, например религиозное верование, что если я умру, совершая определённый поступок, я продолжу жить в каком-то очень хорошем месте – «раю». Или, например, выпью я этот яд и стану кощеем бессмертным, и т.д. и т.п. Понятно, что мы с вами рассмотрели гипотетические ситуации; в реальном случае, скорее всего, будет присутствовать несколько болевых мемстинктов (хотя решающее значение будет оказывать самый сильный) и несколько целевых. Исходя из наших размышлений, мы видим, что, конечно, нужно стараться повысить значение основного болевого элемента (например, с –10 до –4), но во многих случаях имеет смысл снизить значение целевого элемента. Например, некоторые религии пытаются сделать это, заранее создавая болевой элемент, связанный с суицидальным поведением, предрекая попадание в крайне неблагоприятную среду – «ад». Но в целом следует отметить, что любая религия способствует увеличению количества суицидов. Кроме того, эволюция мемстинктов (эволюция культуры) тоже способствует росту количества суицидов. У других животных, не имеющих эволюционирующей культуры, суицидальное поведение может быть подхвачено отбором, например, если оно способствует сохранению идентичных или похожих генов (социальные насекомые и т.п.), а у видов с эволюционирующей культурой, как мы помним, мемстинкт может сохраняться даже в случае смерти единичного носителя генома.

Что наша с вами теория может сказать по поводу лжи и когнитивного диссонанса? Начнём со лжи, или обмана. В классическом варианте обмана поведение формируют три нейронные сети: нейронная сеть мемстинкта, содержащая воспоминание о чём-либо; с некоторой долей иронии назовём её «истина». Вторая нейронная сеть, собственно и заставляющая совершить обман, – это нейронная сеть мемстинкта, содержащего целевой элемент или болевой элемент, ассоциативно связанная с первой. В случае с целевым элементом это может быть, например, мемстинкт-воспоминание о том, какой вкусной может быть конфета. В случае с болевым элементом это может быть воспоминание о том, как у вас наказали за разбитую посуду. И в первом, и во втором случае потенциальное удовольствие или страдание от активации подобного мемстинкта может заставить вас сказать неправду. То есть создать историю сознания, которая будет содержать слова, несущие вместе неправильную информацию (не соответствующую мемстинкту «истина»), или, в более простом варианте, активировать существующий мемстинкт, который сам поможет активировать нашей целевой элемент, или избежать активации болевого элемента, например отвернуться, закрыть глаза, улыбнуться, показать пальцем и т.д. и т.п. Но в классическом варианте должен присутствовать ещё и третий мемстинкт – страх наказания за обман. Он может быть связан с некоторыми специфическими инстинктами, например, мы можем бояться проявлять агрессию в присутствии более крупного самца или просто более крупных особей (родителей) и т.д. и т.п.; но может быть сформирован и из неспецифических инстинктов, например, боязни остаться без руки, украв что-нибудь в определённой стране. Активацию именно последнего мемстинкта, содержащего болевой элемент, который в большинстве случаев связан с инстинктом, содержащим гистаминергические нейроны (то есть нейроны, вызывающие, по сути, реакцию боли и способные активировать симпатическую нервную систему), мы можем регистрировать с помощью так называемых полиграфов. С другой стороны, можно представить себе вариант культуры, в которой обман, а может быть какой-то конкретный вариант обмана, не считается плохим поступком, и третий мемстинкт, задействованный в наших процессах, будет положительным. В данном случае человек не будет чувствовать страха при совершении обмана. Конкретные примеры таких ситуаций есть практически в любой культуре.

Могут быть и более сложные варианты процессов, в которых может быть задействовано большее число нейронных сетей, в том числе могут создаваться сложные истории сознания, содержащие многоходовые планы обмана и т.д. и т.п., но возможны и более простые ситуации поведения, в реализации которых задействовано не больше двух нейронных сетей. Само наличие мемстинкта, содержащего сильный целевой или болевой элемент, приведёт к совершению поступков, противоречащих другим мемстинктам (имеющейся у нас информации). Например, мы можем «забыть», что хороший поступок сделали не мы, а кто-то другой, приписав все последствия себе или, наоборот, избежав последствий. Если мы будем бояться какого-либо человека, то найдём много способов, как составить маршрут своего перемещения, пусть даже и более сложный, чтобы избежать встречи с ним. В данных случаях очень сложно разделить поведение, которое можно назвать обманом, и поведение, которое обманным не считается. Если человек вроде бы и не думает о соседе, с которым у него ссора, и вроде бы непроизвольно выбирает более длинный путь, следует ли считать это обманом? Или если собака, боясь наказания, делает вид, что не хочет пить, считать ли это ложью? В итоге мы можем сказать, что обман по сути своей ничем не отличается от других видов поведения, мотивация остаётся той же – дополнительно возбудить нейронные сети, связанные с целевым элементом, и избежать возбуждения болевого элемента.

Ситуация с диссонансом ещё более проста. Когнитивный диссонанс в классическом понимании – это наличие как минимум двух мемстинктов, содержащих целевой и болевой элементы. Хотя во многих случаях поведения, которые объясняют когнитивным диссонансом, у человека присутствует просто один мемстинкт, содержащий сильный болевой элемент – или их может быть несколько, – который и вызывает подобное поведение.

Может ли наша с вами теория объяснить такие явления, как ретроградная амнезия, регрессия (в понимании Т. Рибо) и т.д.? В ходе развития коры мозга сначала создаются элементы первого уровня и только потом элементы следующих уровней и мемстинкты. На практике очень сложно разделить элементы высоких уровней и мемстинкты. Простые мемстинкты могут становиться элементами для более сложных, да и элементы высокого уровня очень похожи на мемстинкты, тем более что механизмы создания одинаковы, за исключением того, что мемстинкты, по всей вероятности, получают значительную часть возбуждения через гиппокамп, а после создания сильных обратных связей с инстинктами могут становиться элементами. Элементы мемстинктов низкого уровня не только раньше создаются, но и чаще эксплуатируются, участвуют в создании элементов более высокого уровня и мемстинктов. Поэтому именно элементы нижних уровней являются более специализированными, имеют наибольшее количество очень сильных связей с другими источниками возбуждения, и клетки, составляющие сеть элемента низкого уровня, тоже очень специализированы, и в любой ситуации, создающей сложности для возбуждения: стресс, алкоголь, травма, болезнь и т.д., они лучше сохраняют работоспособность, чем элементы более высокого уровня и тем более мемстинкты, сформированные последними. Другими словами, в подобных ситуациях мемстинкты и элементы, сформированные последними, теряют функциональность первыми.

Вот ещё несколько мазков для нашей общей фрагментарной картины практического применения нашей теории:

Выше мы говорили о том, что патологическое совмещение различных нейронных сетей является причиной многих заболеваний. Проблема разделения нейронных сетей разных мемстинктов является крайне важной при шизофрении, эпилепсии и других расстройствах, связанных с сильной активацией нейронных сетей, поэтому сложности функционирования тормозных нейронов и глии, безусловно, будут влиять на вероятность патологического слияния разных мемстинктов, а также на вероятность патологического распространения возбуждения.

Если и назначать какую-либо диету при чрезмерном возбуждении нейронных сетей, то это должна быть диета, обеднённая не углеводами, а белками. Соответственно, при недостатке аминокислот будет затруднено производство моноаминов, а пониженная их концентрация способна снизить общий уровень возбуждения. При этом продукты, богатые триптофаном, можно не убирать из рациона питания, потому что повышенное содержание триптофана может способствовать облегчению выработки серотонина и мелатонина, что тоже может способствовать уменьшению общего возбуждения.

Давайте представим, как с точки зрения нашей теории может развиваться нарушение сна при различных психических расстройствах. Чрезмерное возбуждение мемстинктов приводит также к чрезмерному возбуждению инстинктов; кроме того, вместе с другими нарушениями разделения отдельных нейронных сетей это может приводить к увеличению количества реконсолидируемых одновременно мемстинктов, а значит, к выделению большого количества факторов роста нейронов. Повышенное количество факторов роста может способствовать дополнительной активации гистаминергических сетей, то есть, другими словами, болевых инстинктов. В итоге мы имеем перевозбуждённые мемстинкты, перевозбуждённые инстинкты, и в их числе особенно перевозбуждены болевые инстинкты. Это приводит к тому, что нормальное отключение инстинктов во время стадии медленного сна затруднено, сон поверхностный и неполноценный. Повышенное количество чрезмерно активных боевых инстинктов и, соответственно, мемстинктов приводит к развитию депрессии, кошмарам. Ну и в целом увеличенное возбуждение гистаминергических сетей приводит к общему смещению баланса возбуждения и торможения нервной системы в сторону возбуждения, потому что гистаминергические нейроны в основном выполняют возбуждающие функции. Наши размышления могут предложить новые подходы к терапии: например, при некоторых формах нарушения сна, лёгких формах депрессии, да и в целом нарушениях баланса возбуждения и торможения нервной системы можно применять препараты, замедляющие воспалительные процессы.

Однако следует учитывать и противоположный эффект. Противовоспалительные препараты, особенно работающие в ЦНС, например парацетамол (параацетиламинофенол), препятствуя выработке простагландинов, активирующих гистаминовые рецепторы, может способствовать снижению активности Н3-гистаминовых рецепторов, тем самым увеличивая высвобождение нейромедиаторов дофамина, ГАМК, ацетилхолина, серотонина, норадреналина, гистамина, что может способствовать дополнительной стимуляции нервной системы, в частности целевых элементов. При некоторых видах депрессии это может быть дополнительным положительным фактором, но, с другой стороны, это может способствовать наступлению маниакальных стадий различных расстройств и усилению активности инстинктов, а значит, дополнительному возбуждению всей нервной системы.

Наша с вами теория показывает, что нельзя полностью исключать возможность наличия связи между увеличенным уровнем разрушения тромбоцитов при мигренях и возможной гиперактивностью болевых элементов мемстинктов в этот же момент. То есть чрезмерная активность гистаминергических нейронов может быть связана с усиленным разрушением тромбоцитов. Проверить это можно, например, увеличивая активность гистаминергической системы у животных и замеряя при этом уровень серотонина в крови.

Когда группа нейронов, возбуждённых афферентными сигналами, физически совпадает с большей частью мемстинкта, возникает эффект дежавю, то есть полное узнавание ситуации. Способствовать этому может также определённая химическая среда мозга, которая с помощью рецепторов упростит активацию частей нейронной сети мемстинкта.

Возможно, дежавю случается, когда несколько элементов уже существующего мемстинкта и несколько элементов, возбуждённых афферентными сигналами в результате случайного совпадения, начинают возбуждаться вместе так же, как это происходит в уже сформированном мемстинкте, то есть ритм возбуждения группы клеток, возбуждённых афферентными сигналами, и нескольких элементов совпадает, и физиологически это выглядит как возбуждение уже существующей нейронной сети мемстинкта. В результате картина, которую мы видим, неотличима от воспоминания.

Жамевю, в свою очередь, происходит, когда нарушается нормальное последовательное возбуждение элементов мемстинкта и, соответственно, группа клеток, возбуждённых афферентными сигналами, не может нормально возбудить существующий мемстинкт, а значит, не происходит узнавания ситуации. Отсутствие возбуждения мемстинкта равносильно его отсутствию, то есть мы видим что-то знакомое, но узнать это не можем.

Принцип приёмов мнемотехники с точки зрения теории следующий: мы выстраиваем историю сознания, встраивая в неё элементы разных уровней, которые хотим запомнить, или активируем существующий мемстинкт и прикрепляем к нему элементы, требующие запоминания. Важным моментом является то, что запоминать мы можем только уже существующие элементы мемстинктов разного уровня, например слоги слов, слова, игральные карты и т.д. и т.п.

Скажем пару слов о состоянии аффекта. Как мы помним, эмоции – это эпизод сознания в нейронной сети инстинкта, то есть сильное его возбуждение, ну а состояние аффекта – соответственно, очень сильное возбуждение инстинкта. Возбуждённый инстинкт начинает дополнительно возбуждать связанные с ним элементы мемстинктов, и в случае с аффектом возбуждение это получается довольно-таки сильным, поэтому дополнительное возбуждение других, не связанных с данным инстинктом элементов, например с помощью элементов воли, становится неэффективным. Механизмы торможения, позволяющие разделять различные близкорасположенные нейронные сети, тормозят все мемстинкты, не связанные с перевозбуждённым, и нам становится сложно думать (возбуждать с помощью элементов воли и другим способом) о чём-либо другом.

Элементы мемстинктов, расположенные в двигательной коре, – волевые элементы – участвуют в запуске сознательных движений, и их чрезмерное возбуждение может приводить к возникновению компульсивных расстройств, а их недостаточное возбуждение, например вследствие разрушения нейронов при паркинсонизме, препятствует запуску движений.

Некоторые случаи эпилепсии могут быть связаны с образованием патологической обратной связи между инстинктами (подкорковыми ядрами) и мемстинктами (корой мозга).

Давайте ещё раз подробно рассмотрим процедуру изменения в терапевтических целях мемстинкта у человека, не имеющего патологических нарушений структуры нервной системы.

Прежде всего нужно понять, что один мемстинкт не может одновременно содержать и целевой, и болевой элементы. При добавлении нового противоположного элемента, если он и связанный с ним инстинкт остаётся активным на протяжении 20 минут, а инстинкт, связанный со старым элементом, не очень активный, связь старого элемента со старым инстинктом разрушается и мемстинкт меняет знак. Например, если вы в детстве обожглись горячим чаем и какое-то время не могли употреблять данный напиток, но потом попробовали чай нормальной температуры, болевой элемент в мемстинкте «чай» может заменится на целевой.

Для полноценного изменения мемстинкта необходимо минимизировать реконсолидацию других мемстинктов в тот же период. Для этого целесообразно поместить пациента в максимально обеднённую стимулами, знакомую среду, требующую минимальной активности для обеспечения жизнедеятельности. Обеднённая стимулами среда позволяет минимально сократить реконсолидацию всех мемстинктов, при этом мемстинкт, требующий вмешательства, останется активным, поэтому выявить и изменить включённые в него болевые элементы будет намного проще. Для снижения активности «фоновых» мемстинктов желательно находиться в такой среде минимум один-два дня. В некоторых случаях для упрощения данного процесса можно применить депривационную камеру или небольшие дозы седативных средств, например комплексных. Кроме того, для снижения активности всех мемстинктов хорошо использовать диету, обеднённую предшественниками моноаминов, то есть, по большому счёту, диету с пониженным содержанием белков. В некоторых случаях целесообразным может быть применение небольших доз нейролептиков. Применение антагонистов адреналиновых рецепторов нецелесообразно потому, что норадреналин не является специфическим нейромедиатором для нейронов, составляющих систему «болевой элемент – болевой инстинкт», например, его могут использовать нейроны, входящие в группу, хранящую воспоминания о весёлом катании с горки или восхитительных прыжках с парашютом.

Подготовленный человек может производить терапевтическое изменение мемстинкта самостоятельно, не очень опытный пациент – под контролем специалиста. В любом случае пациент должен чётко представлять себе, что всё, из чего состоит его психика, – это воспоминания, а эффективность связи любого воспоминания с болевым инстинктом можно уменьшить, поэтому активация любого воспоминания не может ему навредить. Как мы уже упоминали выше, процедура показана для людей, не имеющих патологий в строении нервной системы, в том числе связанных с эпилепсией, шизофренией и другими психическими расстройствами. Активный мемстинкт на фоне более пассивных нейронных сетей хорошо заметен. Пациенту достаточно удобно устроиться, закрыть глаза и прислушаться к своим ощущениям: элементы активного мемстинкта, образы, звуки, слова и т.д. и т.п. будут всплывать в сознании, болевые элементы будут связаны с болью или неприятными ощущениями. Сам факт активации с помощью волевых элементов болевого элемента, подлежащего реконсолидации мемстинкта, у пациента, находящегося в расслабленном состоянии, уже уменьшит его связь с болевым инстинктом, но для улучшения эффекта к мемстинкту можно присоединить целевой элемент так же, как мы описывали выше. Логика в данном случае неважна, важно ассоциативное сходство. Например, ругающегося начальника, имеющего визуальное сходство с мопсом, можно представить в виде небольшой собачки (если пациент не боится собак), которую можно погладить или, наоборот, прогнать. Разбитое стекло, если пациент страдает от боязни им порезаться, можно представить мягким на ощупь, как любимое полотенце, если у пациента есть любимое мягкое полотенце, и т.д. и т.п. Всё это поможет снизить эффективность или полностью разорвать связь с болевым инстинктом. После этого такую же процедуру необходимо проделать со всеми связанными мемстинктами, имеющими в составе болевые элементы. Например, если человек испытывает неприятные ощущения во время выговоров начальника, у него могут иметься мемстинкты, содержащие воспоминания о ругающихся учителях, родителях и т.д. и т.п. Для закрепления процедуры реконсолидации в мемстинкт можно встроить кодовые фразы, например «мой начальник похож на мопса» или «все люди, с которыми я общался, хорошие, добрые или смешные». Время пребывания на военной командировке или в момент захвата заложников можно сравнить с отпуском, встроив в мемстинкт фразу «когда я отдыхал там-то и там-то, я был спокоен и т.д. и т.п.» Произношение таких фраз поможет в дальнейшем активировать весь мемстинкт целиком, что необходимо для устойчивой реконсолидации. Для изменения связи мемстинкта с инстинктами процедуру реконсолидации необходимо проводить в течение не менее 20–30 минут, повторять через 60 минут и затем повторять несколько раз в течение дня, произнося в расслабленном состоянии кодовую фразу, и обязательно повторять перед сном.

Итак, мы с вами разобрали механизмы формирования и подходы к лечению некоторых болезней с точки зрения нашей теории. Пожалуй, в данной главе мы с вами на этом остановимся, так как наше обсуждение отняло немало времени у других направлений когнитивной науки; оставим же, как хотели, место для открытий специалистов, профессионалов в своей сфере деятельности.

Основные принципы психики

Элементы мемстинктов и мемстинкты создаются в коре преимущественно благодаря возбуждению групп нейронов афферентными потоками информации (под воздействием внешних факторов), а также благодаря возбуждению нейронными сетями инстинктов, которые, в свою очередь, преимущественно тоже возбуждаются входящими потоками информации. То есть в большинстве случаев создание новых элементов мемстинктов и мемстинктов мало зависит от нашего поведения.

Любое произвольное поведение животного направлено на снижение возбуждения нейронных сетей негативных инстинктов и увеличение возбуждения нейронных сетей положительных инстинктов.

У животных со сложно устроенной центральной нервной системой, способной к долгосрочному запоминанию, поведение которых во многом продиктовано активностью мемстинктов, реципрокно связанных с инстинктами, наше определение может иметь частную форму: любое поведение призвано увеличить сумму значений болементов и целементов.

То же самое можно сказать и по-другому: внешняя среда, а также случайным образом активированные мемстинкты могут увеличить частоту возбуждения нейронных сетей болевых и целевых инстинктов; данное увеличение поддерживается определённое время благодаря генетически заданному строению центральной нервной системы, в том числе за счёт реципрокного возбуждения инстинктов и мемстинктов (достаточного в некоторых случаях для реконсолидации мемстинкта). Эти процессы практически не зависят от нашего поведения. Всё поведение живых существ направлено на снижение частоты активации нейронных сетей болевых инстинктов и увеличение частоты активации целевых инстинктов.

Данное правило будет работать даже в случае суицидального поведения, решения не выдать своих под пытками при угрозе смерти, в случае решения съесть полезный фрукт или вкусное пирожное и во всех других случаях осознанного и неосознанного поведения. Ну и конечно, его можно применить в любой гуманитарной науке: предсказать поведение инвесторов на бирже, получивших известие о глобальной катастрофе, создавшей у них новый болевой мемстинкт, или предсказать оценку искусствоведа, наблюдая в реальном времени за активацией у него болевых или целевых мемстинктов, и т.д. и т.п.

Итак, все наши произвольные действия (произвольные движения и мышление как произвольная активация мемстинктов, осуществляемая через активацию элементов моторной коры) направлены на уменьшение активации болевых инстинктов и увеличение активации целевых инстинктов. Если наше определение верно, почему же мы не совершаем постоянно одни и те же действия, приносящие нам удовольствие? Ответ можно найти в двух идентичных по сути процессах: пресыщении и усталости. Суть этих процессов сводится к активации нейронных сетей негативных инстинктов. Например, если съесть очень много вкусных пирожных, растяжение желудка и другие процессы вызовут крайне неприятное ощущение переедания. Активация подобных негативных эмоций происходит и при усталости – чрезмерной эксплуатации одних и тех же структур организма, например, нам может стать лень делать сегодня то, что вчера и завтра будет приносить нам удовольствие.

Кроме того, не следует забывать, что и нейронные сети инстинктов взаимодействуют друг с другом, выступая дополнительным источником возбуждения или торможения. Другими словами, несмотря на то что определённые элементы мемстинктов в определённый момент времени связаны только с конкретными инстинктами, их взаимное возбуждение может вызывать немного разные эмоции в зависимости от результата взаимодействия всего комплекса инстинктов в разные промежутки времени.

Если принимать во внимание процессы пресыщения и усталости, которые активируют болевые элементы, а также то, что активация болевых элементов и мемстинктов происходит непроизвольно, то есть несмотря на наше нежелание их активировать, они регулярно находятся в активном состоянии, с помощью приведённого в начале абзаца тезиса мы сможем объяснить любое произвольное поведение человека. В качестве примера можно рассмотреть поведение потребителя, выбирающего товар на полке. Добавление нового целевого мемстинкта или реконсолидация старого с помощью рекламы способно немного увеличить активацию целевого инстинкта, что и определит выбор потребителя. Человек, сидящий в очереди к зубному, или партизан, не раскрывающий на допросах местоположение своих, а также ребёнок, выбирающий, съесть ли ему одно вкусное угощение сейчас или два после того как вернётся организатор эксперимента, с помощью историй сознания способны активировать целевой (приятный) инстинкт сильнее и на более длительный период, чем информация, поступающая с рецепторов, может активировать болевой инстинкт.

И уж конечно, с помощью наших рассуждений мы легко объясним поведение человека, рассказывающего анекдот или былину; читающего книгу; поэта, сочиняющего новую поэму; учёного, ставящего интересный эксперимент; предпринимателя, создающего новую компанию; и т.д. и т.п.

Используя нашу с вами теорию, мы можем попробовать выработать подход к классификации психологических расстройств.

Если говорить о классификации психологических нарушений в целом, мы можем разделить их на нарушения нервных структур и нарушения процессов, в них протекающих.

В свою очередь, нарушение процессов мы можем подразделить на нарушение баланса возбуждения и торможения нервных сетей и нарушение процессов разделения отдельных нейронных сетей. Следует отметить, что все эти нарушения взаимосвязаны и одно может способствовать формированию другого, например, нарушение структур будет способствовать нарушению процессов, в них протекающих, и наоборот: длительное и серьёзное нарушение процессов может приводить к изменению и даже разрушению структур. Так же, как и нарушение процессов разделения отдельных нейронных сетей может способствовать смещению баланса возбуждения и торможения, в свою очередь смещение баланса возбуждения и торможения может способствовать нарушениям процессов разделения нейронных сетей. Другими словами, наша психика – целостная система, имеющая определённый запас самобалансировки и самовосстановления, но при нарушении отдельных подсистем или процессов может изменяться вся система.

Опишем основные нарушения процессов в психике:

•      недостаточное возбуждение нейронных сетей;

•      избыточное торможение нейронных сетей;

•      избыточное возбуждение нейронных сетей;

•      гиперактивность целевых или болевых элементов мемстинктов;

•      недостаточное разделение нейронных сетей элементов и мемстинктов;

•      нарушение взаимосвязи мемстинктов и элементов мемстинктов в рамках одной личности;

•      нарушение процессов взаимодействия копий культурных мемстинктов, нарушение процессов межличностного взаимодействия.

Все вышеописанные нарушения процессов могут являться следствием нарушения структур нервной системы и других структур организма, а также могут быть просто нарушением процессов в относительно здоровых структурах. Другими словами, причиной нарушения процессов могут быть патологии организма, неправильное развитие, травмы, нарушение структуры в результате болезни и т.д., но и в правильно организованной нервной системе возможны нарушения процессов, например вследствии неблагоприятного воздействия внешних факторов, отравления, переутомления и т.д. и т.п.

Возможно, в дальнейшем можно будет добавить другие отклонения в процессах или объединить описанные нами сейчас, но даже такая классификация нарушений процессов может объяснить большую часть психических расстройств.

Попробуем привести несколько примеров. Недостаточное возбуждение нейронных сетей может быть причиной вегетативных состояний, комы, обморочных состояний, деменций, умственной отсталости, нейролептической депрессии и т.д. Ну и, конечно, сна и диссоциативных состояний.

Избыточное торможение нейронных сетей может быть причиной гиперсомнии, нельзя исключать, что некоторые виды абсансов могут быть вызваны избыточным торможением нейронных сетей.

Избыточное возбуждение нейронных сетей прежде всего, конечно, будет являться причиной различных форм эпилепсии, но может быть причиной и других расстройств, например различных форм шизофрении, особенно в сочетании с проблемами разделения нейронных сетей, о чём мы будем говорить чуть ниже.

Гиперактивностьцелевых элементов мемстинктов может приводить к различным аффективным расстройствам. Дело в том, что постоянно активный целевой элемент, входящий в состав ещё не до конца консолидированного мемстинкта, способствует нормальному формированию нейронной сети, но чрезмерная активность целевого элемента в уже сформированной нейронной сети (нейроны которой уже готовы к совместному возбуждению) может приводить к перевозбуждению данной нейронной сети, и это будет способствовать возбуждению других нейронных сетей и общему перевозбуждению нервной системы.

Гиперактивность болевых элементов мемстинктов может приводить к различным формам мигрени, а большое количество одновременно активных болевых элементов будет способствовать избеганию произвольной активации мемстинктов и может являться причиной различных форм депрессии. Ну и конечно, наличие сверхактивных болевых мемстинктов является причиной различных фобий, посттравматических расстройств и т.д. Наличие сильного болевого мемстинкта может приводить к избеганию произвольного (с помощью волевых элементов) и даже ассоциативного возбуждения этого мемстинкта и других, ассоциативно связанных, что может являться причиной некоторых видов амнезий.

Одновременное наличие сверхактивных целевых и болевых мемстинктов может приводить к возникновению биполярных расстройств. К слову сказать, чередование маниакальной и депрессивной стадий может быть связано с особенностью дополнительного возбуждения нейронных сетей мемстинктов с помощью гиппокампа. Механизм может быть, например, таким: при формировании благодаря нейрогенезу канала возбуждения нового или существующего целевого элемента он становится сверхактивным, и наступает маниакальная фаза. Из-за чрезмерной активности данного и других каналов дополнительной активации целевого элемента канал активации с помощью гиппокампа разрушается, и наступает депрессивная фаза. Последнее наше предположение следует считать всего лишь неподтверждённой гипотезой.

Недостаточное разделение нейронных сетей элементов и мемстинктов может способствовать объединению различных нейронных сетей в одну. Другими словами, слишком большое количество нейронов возбуждается одновременно. Даже здоровому мозгу сложно поддерживать чрезмерно большой мемстинкт в активном состоянии, а если какие-то особенности строения или процессов способствуют избыточному возбуждению одновременно слишком большого количества нейронов, ситуация может препятствовать протеканию нормальных процессов, в том числе процессов отдыха. Аномально большой мемстинкт, особенно содержащий гиперактивные целевые элементы, будет способствовать, например, чрезмерному возбуждению мозга во время стадии быстрого сна, что вместе с переутомлением в процессе бодрствования может запустить патологические процессы, в том числе разрушающие ткани. Одним из механизмов такого процесса может быть одновременное выделение большого количества факторов роста. Выше мы уже упоминали, что формирование нейронной сети как группы последовательно возбуждающихся нейронов происходит за счёт выделения нейронами группы факторов роста, таким же образом происходит укрепление и формирование связей между различными нейронными сетями. При формировании слишком большого мемстинкта, к тому же регулярно реконсолидирующегося, выделение факторов роста может превышать нормальные значения, а нейротрофины, как и другие факторы роста, могут играть важную роль в воспалительных процессах, в частности при артрите[42], и, конечно, могут способствовать возникновению аутоиммунных реакций в мозге.

При чрезмерном возбуждении мозга особенно опасным является наличие активных болевых мемстинктов. Имея в своём составе гистаминергические нейроны, чрезмерно возбуждаясь, такие сети способны вырабатывать значительное количество гистамина, а значит, дополнительно возбуждать всю гистаминергическую систему, вызвать дополнительное воспаление различных частей тела.

Взаимосвязь воспалительных процессов и шизофрении прослеживается во многих работах, например в научной статье по фундаментальной медицине, авторы научной работы – В.Л. Ушаков, И.К. Малашенкова, С.А. Крынский, С.И. Карташов, В.А. Орлов[43].

В развитии различных психических расстройств большую роль может играть наличие положительной обратной связи между мемстинктами и подкорковыми центрами инстинктов. Дело в том, что возбуждение нейронных сетей происходит, как мы уже говорили, разными способами, в том числе с помощью реципрокных связей мемстинктов и инстинктов. Такая связь является положительной обратной связью, то есть мемстинкт возбуждает инстинкт, который, в свою очередь, возбуждает его, и так по кругу. Торможение же всей системы осуществляется разными способами, в том числе с помощью отрицательных обратных связей, но в основном это всё-таки общее торможение системы, поэтому при сильном возбуждении общее системное торможение может не справляться со своей функцией и нейронные сети могут начинать избыточно возбуждать друг друга. Наличие большого количества определённых возбуждающих или тормозящих нейромедиаторов также может сдвинуть баланс возбуждения и торможения. Избыточная продукция моноаминов, ставшая следствием, например, создания чрезмерно большого мемстинкта или возникшая вследствие других причин, усилит возбуждение и в меньшей степени повлияет на торможение. Если у человека присутствует множество болевых или целевых мемстинктов, они будут дополнительно возбуждаться, и в случае превалирования первых будет усиливаться депрессивное состояние, а во втором случае – маниакальное.

В целом тонкое понимание процессов возбуждения и торможения нейронных сетей может объяснить многие симптомы психических расстройств и дать ключ к их лечению.

Конечно, в перевозбуждённых нейронных сетях чаще появляются галлюцинации.

Нейронная сеть, объединившая в себе множество мемстинктов, может проявлять себя в виде различных форм бреда.

Бред – это история сознания, построенная из большого количества несвязанных в норме элементов.

В итоге мы можем сказать, что формирование аномально большого, регулярно реконсолидируемого за счёт наличия активного целевого элемента мемстинкта может являться причиной формирования некоторых видов шизофрении и других психических расстройств, проявлением которых является бред.

Нарушение взаимосвязи мемстинктов и элементов мемстинктов в рамках одной личности может приводить к различным формам амнезии.

Нарушение процессов взаимодействия копий культурных мемстинктов или нарушение процессов межличностного взаимодействия являются причиной большинства расстройств личности. Другими словами, многие расстройства личности вызваны отсутствием какого-либо культурного мемстинкта или, наоборот, наличием индивидуального мемстинкта, сильно отличающегося от культурных. Самой острой формой личностного расстройства, пожалуй, является воспитание ребёнка вне культурной среды или отсутствие у человека возможности воспринимать культурные мемстинкты, например вследствие врождённой слепоты и глухоты, но личностное расстройство можно сформировать у здорового человека, например с помощью массивного использования коммуникативных каналов. Например, в фашистской Германии благодаря изменению культуры многие люди готовы были вести себя очень жестоко по отношению к определённым группам людей, а в доколумбовой Америке в некоторых культурах нормальным считалось поймать человека, убить его и срезать с черепа часть кожи с волосами и т.д. и т.п. В нашей культуре такое поведение однозначно считалось бы личностным расстройством. Подобным образом можно изменить мемстинкты человека, используя социальные сети и другие СМК, например вызвав у него суицидальное или агрессивное поведение. Наведённое параноидальное расстройство также является нарушением системы культурных мемстинктов.

Если говорить о психической норме и отклонении с точки зрения нашей с вами теории, мы можем дать такое определение нормы.

Психическая норма для определённой культуры – это протекание в нервной системе, считающейся нормальной (здоровой) для данной популяции, процессов, считающихся нормальными для данной популяции. Пока ничего нового мы не сказали, но если мы попробуем дать определение нормальной нервной системы, мы увидим отличия.

Нормальная (здоровая) для данной культурной популяции нервная система – это нервная система, не имеющая патологий, содержащая значительную часть культурных мемстинктов данной популяции и не содержащая мемстинктов, включающих целевые элементы, способных активировать у большинства представителей популяции сильные болевые элементы. Рассмотрим последний наш тезис подробнее. Мы говорили о том, что поведение живых существ направлено на максимальную активацию целевых инстинктов (у человека это равносильно активации целевых элементов). То есть если ли у человека имеется мемстинкт, включающий сильный целевой элемент, он может периодически проявлять поведение, активирующее данный мемстинкт. Теперь представим себе человека, выросшего в другой культуре, для которой вполне нормальным считается поймать чужака, зашедшего на территорию проживания группы в обуви (совершившего тем самым самое страшное преступление и оскорбившего всех предков), убить его, вырезать его сердце и, высушив, повесить его на шею. Теперь представим, что такого человека привезли в нашу цивилизацию и поселили в квартире. Если в данную квартиру зайдёт человек и не снимет обувь, у представителя другой культуры активируется сначала сильнейший болевой мемстинкт оскорбления предков, а затем активируется мемстинкт, содержащий воспоминания о почитании героев, носивших на груди высушенные сердца врагов, оскорбивших предков. Конечно, он убьёт обидчика и сделает себе «амулет». Мы видим, что и в той и в другой культуре существуют мемстинкты прихода чужака в жилище, но в нашей культуре такой человек считается гостем и его не принято убивать, а значит, убийство активирует сильный болевой элемент у представителя нашей культуры, а у представителя другой культуры убийство посетителя активирует сильный целевой элемент. Безусловно, если мы не будем знать, что совершивший такой поступок человек перемещён из другой культуры, например он будет немым, мы посчитаем его психически ненормальным, несмотря на то что его нервная система не будет иметь патологий и все процессы, в ней протекающие, тоже не будут являться патологическими. Для полного психического здоровья человек должен иметь здоровую нервную систему, содержащую нейронные сети (мемстинкты и элементы мемстинктов), имеющие копии у большинства других представителей популяции. И особенно важно, чтобы он не имел мемстинктов, способных активировать сильные болевые элементы у большинства представителей популяции.

Теперь, когда мы уже обсудили половину особенностей нашей с вами теории, мы можем вернуться к изложенным нами в самом начале нашего размышления принципам построения психики и посмотреть на них уже более осмысленно.

Нейроны в центральной нервной системе взрослого человека и других животных объединены в группы (нейронные сети), способные последовательно возбуждаться при возбуждении части такой группы. Нейроны конечного мозга животных с развитой ЦНС, особенно кора головного мозга человека, способны создавать такие группы в процессе развития животного.

Наша психика состоит из основных процессов – одновременного возбуждения нейронных сетей из разных источников – и вспомогательных процессов – торможения нейронов для разделения информационных потоков, элементов мемстинктов, мемстинктов и для общего восстановления мозга во время сна, а также других вспомогательных процессов.

Сохранение долгосрочной памяти происходит за счёт создания нейронных сетей и запускается одновременным взаимным возбуждением нейронных сетей мемстинктов и инстинктов (и других врождённых структур, способных поддерживать ритм возбуждения), позволяющим увеличить время их возбуждения до десятков и сотен часов. Контакты между нейронными сетями, активными одновременно, усиливаются. Можно сказать, что сохранение в памяти важных ситуаций происходит за счёт выделения их с помощью врождённых нейронных сетей инстинктов (эмоций).

Все наши произвольные действия (произвольные движения, мышление и т.п.) направлены на уменьшение активации болевых инстинктов и увеличение активации целевых инстинктов.

Сознание появляется в результате сверхвозбуждения частей нейронных сетей при одновременном возбуждении их из разных источников или очень сильного возбуждения из одного.

Осознание себя происходит за счёт наличия большого количества взаимосвязанных мемстинктов (представляющих собой истории), основным действующим лицом которых является их носитель, а также за счёт наличия эффекторных элементов мемстинктов (расположенных в моторной коре), позволяющих носителю осуществлять произвольные движения и произвольно возбуждать (активировать) другие мемстинкты, то есть мыслить (размышлять, планировать, мечтать и т.д. и т.п.).

За счёт генетически и эпигенетически обусловленной архитектоники мозга похожие элементы мемстинктов и мемстинкты сохраняются у людей, принадлежащих к одной культуре, в одинаковых частях коры головного мозга и имеют похожую структуру связей.

Психика в привычном для нас виде формируется за счёт сохранения культурных (похожих у коммуницирующей популяции) элементов мемстинктов (по большей части до наступления пубертатного периода) и мемстинктов (на протяжении всей жизни), а также за счёт сохранения индивидуальных мемстинктов.

Основная цель общения – верификация культурных (одинаковых для коммуницирующей популяции) мемстинктов, поэтому совокупность культурных мемстинктов очень стабильна.

Культура как совокупность похожих у коммуницирующей популяции мемстинктов непрерывно изменяется и может полностью или частично сохраняться даже в случае смерти всей группы при наличии коммуникаций с другими группами, поэтому эволюция культуры не отвечает принципу приспособленности для выживания и развивается по принципам, не всегда соответствующим принципам эволюции живых существ.

Итак, психика человека в значительной мере формируется под воздействием набора культурных мемстинктов. Это очень важный вывод из наших рассуждений. То, что считается нормальным в одной культуре, может считаться ненормальным в другой, но и в рамках одной культуры благодаря определённому набору коммуникационных каналов можно создать психику, набор мемстинктов которой будет значительно отличаться от других наборов популяции. В качестве примеров можно привести индуцированное бредовое расстройство, различные секты и религиозные сообщества (включая примеры массовых самоубийств или травли ведьм), примеры использования социальных сетей для организации беспорядков и т.д., да и просто любую успешную рекламную кампанию, заставляющую людей с большей вероятностью совершать различные поступки. С точки зрения нашей с вами классификации во многих случаях это будет организация здоровых процессов в здоровых структурах, хотя, безусловно, люди, имеющие патологии структур, способствующие излишнему возбуждению или препятствующие разделению нейронных сетей, способны быстрее изменять систему мемстинктов.

Описанные нами процессы немножко выбиваются из классического понимания процессов, описанного, например, в серии международных стандартов ISO, содержащих термины и определения процессов. В классическом представлении существуют структуры, в которых происходят определенные процессы, но мы описываем особые процессы, которые сами способны создавать структуры. Под воздействием внешних факторов, например каналов коммуникации в случаях с формированием культурных мемстинктов, в мозге создаются новые структуры – нейронные сети; в системе этих структур начинают происходить процессы, которые в дальнейшем могут приводить к созданию новых структур – нейронных сетей. Изучение подобных самоорганизующихся процессов, возможно, потребует внести изменения в список терминов, но мы с вами как-то незаметно начали размышлять об общих принципах построения интеллектуальных процессов, затронув тем самым тему следующей главы, тему обширную и, безусловно, очень интересную.

Глава 3. Разработчикам искусственного интеллекта. Как сделать ИИ, способный осознать себя. Как автоматизировать творчество

Здравствуйте, уважаемые коллеги, творцы искусственного разума. В данной главе в силу особенности нашего с вами повествования мы будем говорить об общих принципах психических процессов вообще и об искусственном интеллекте земного биологического типа. Назовём его зооморфным ИИ. Вполне вероятно, что возможно создать искусственный разум, построенный по другим принципам, но размышление о нём останется за пределами данной книги.

Мы рассмотрим три типа зооморфного ИИ.

Первый – это самый простой зооморфный интеллект. Для его построения нам потребуется хранилище поступающей информации, в котором мы будем сохранять информацию о различных состояниях внешней среды, набор исходных программ, имитирующих инстинкты, которые смогут реагировать на определённые параметры поступающей информации и маркировать состояния внешней среды как полезные (приятные) и вредные (болезненные). Постепенно у нашего ИИ начнёт собираться информация о всех возможных состояниях внешней среды, и он сможет смоделировать свои действия.

С небольшим авансом (пока мы научились моделировать только один инстинкт в каждом слабом ИИ) данный уровень развития искусственного интеллекта можно считать реализованным, поэтому мы не будем подробно на нём останавливаться, а перейдём к следующему.

Искусственный интеллект, способный к самоосознанию

Искусственный интеллект, способный к самоосознанию, – это ИИ, способный осознать факт своего существования, то есть создавать модели внешней среды, включающие модель своего поведения.

Мы с вами помним, что очень важным принципом построения человеческой психики является наличие комплекса мемстинктов, являющихся, по сути, воспоминаниями о себе. Это становится возможным благодаря тому, что вся информация, сохраняющаяся в коре головного мозга, поступает туда исключительно через собственные датчики (рецепторы). Сейчас мы не будем рассматривать исключения, такие как использования протезов органов чувств и прямое внешнее воздействие на мозг, – это интересная отдельная тема, и мы вернёмся к ней позже. Итак, чтобы иметь набор искусственных мемстинктов – воспоминаний о себе, вся хранящаяся нашим ИИ информация (кроме программ, установленных до запуска ИИ, выполняющих функции инстинктов) должна быть собрана исключительно датчиками самого ИИ. Для создания полноценной модели внешней среды датчиков должно быть много, то есть количество их должно быть сопоставимо с количеством рецепторов живых существ. Но реализовать это, возможно, будет не так сложно, например, каждый пиксель камеры можно считать отдельным датчиком и т.д. и т.п.

Вторым принципом построения нашего искусственного интеллекта будет хранение информации теми же структурами, которые её изначально обрабатывают. По сути своей такие структуры являются как бы продолжением датчика, то есть они реагируют на различные его состояния и способны запоминать различные их сочетания. Данный уровень хранения информации должен быть связан со следующим уровнем, способным запоминать различные сочетания сочетаний. Подобных уровней должно быть несколько. На них мы будем изначально записывать элементы искусственных мемстинктов (различные сочетания сочетаний состояния датчиков) разных уровней, а в дальнейшем на самом высоком уровне будем записывать различные сочетания наших искусственных элементов, которые будут представлять собой аналоги мемстинктов. Наши искусственные элементы и мемстинкты должны будут после сохранения активироваться целиком при активации определённой их части, то есть являться искусственной нейронной сетью в нашем её понимании.

Ниже, до конца данной главы, мы будем говорить только о искусственных нейронных сетях, искусственных элементах мемстинктов и искусственных мемстинктах и т.п.; в случае упоминания естественных аналогов это будет отдельно оговариваться. Нейронная сеть в нашем понимании – это не весь ИИ, а лишь часть вершин графа ИИ, способных активироваться (возбуждаться) одновременно (последовательно) при активации её части.

Записываться они будут благодаря третьему принципу.

Принципу одновременной активации нейронных сетей из разных источников. Например, если набор сигналов, поступающих от датчиков, частично совпадает с набором сигналов, хранящихся в программе, записанной в структуре инстинкта, нейронная сеть инстинкта активируется, усиливает весь набор входящих сигналов и создаёт отдельную связь со всем набором поступающих сигналов, который станет потом элементом мемстинкта верхнего уровня. Набор сигналов, имеющих связь с программой инстинкта, сохраняется в памяти и становится элементом мемстинкта. Для более тонкой настройки такого механизма записи можно учитывать силу активации программы инстинкта и создавать связь с будущим элементом, активную определённое количество времени. Время активации инстинкта может влиять на способность этого элемента активировать в будущем сеть инстинкта, а на высшем уровне, хранящем мемстинкты, время активации инстинкта может влиять на время хранения самого мемстинкта. Таким образом, мемстинкты в отличие от элементов мемстинктов будут хранится постоянно только в случае длительной активации программы инстинкта. При одновременной взаимной активации различных нейронных сетей из разных источников ИИ получает возможность продолжать процесс моделирования внешней среды после прекращения поступления информации из внешней среды неограниченное время. Человек делает то же самое, когда в тёмной комнате перед сном размышляет о планах на следующий день или по дороге на работу додумывает текст своей научной работы. Другими словами, это позволит полноценно имитировать процесс мышления.

Ещё одним принципом нашего ИИ, способного к самоосознанию, должно стать наличие систем управления исполнительными механизмами, полностью совместимыми с системами, модулирующими элементы мемстинктов. По сути своей это должны быть аналоги систем хранения информации от датчиков, с той лишь разницей, что при их активации должны активизироваться исполнительные механизмы. Очень важно, чтобы эти структуры, назовём их волевыми элементами, могли также становиться элементами мемстинктов, и не менее важно, чтобы они могли создавать связи с другими элементами мемстинктов и управлять ими, активируя их, так же как исполнительные механизмы. Наличие данных структур смоделирует элемент воли нашего сознания, благодаря чему наш ИИ сможет произвольно активировать различные элементы мемстинктов, управляя активацией историй сознания. К слову сказать, нейронные сети, активированные одновременно из нескольких источников, будут являться аналогом эпизодов сознания, для этого нужно предусмотреть возможность нескольких степеней активации нейронных сетей.

Упрощая ситуацию, можно сказать, что самоосознание – это комплекс воспоминаний о том, что произошло со мной, дополненный волей, то есть возможностью с помощью частей этих воспоминаний управлять другими. Поэтому если мы хотим создать искусственный зооморфный интеллект, мы не можем загружать в него разнородные базы данных. Только информация, прошедшая через свои датчики, сможет стать частью «я» такого интеллекта.

Благодаря тому, что живые существа пользуются своими «датчиками»-рецепторами, запомнить, например, дорогу и ориентироваться на местности может как человек с хорошим зрением, так и с его нарушениями вплоть до полной слепоты (ориентируясь на ощупь или по звуку), а также и все другие живые организмы с совершенно различными системами рецепторов. Вся информация, сохраняемая в нервной системе, приводится в стандартный, понятный для системы вид, и дальнейшей перекодировки или распознавания не требуется.

Подобный искусственный интеллект несмотря на сложность изготовления получит многие преимущества зооморфного интеллекта, например, поскольку похожие элементы мемстинктов высокого уровня будут состоять из похожего набора элементов, поступающая от датчиков информация автоматически активирует всю группу похожих элементов. Другими словами, автоматически, без дополнительных процессов, «сама собой» произойдёт процедура классификации (обобщения), которая до сих пор ещё считается некоторыми исследователями чуть ли не основным признаком человеческого интеллекта. Вторым плюсом можно считать то, что хранение информации в структурах, являющихся продолжением датчиков, также «волшебным способом» ускоряет поиск хранимой информации, связанной с внешней ситуацией. Другими словами, полностью отпадает вся группа процессов, связанных с поиском информации по базам данных. Входящий сигнал сразу же активирует всю информацию, связанную с внешней ситуацией, без затрат времени на её поиски.

Ну и третьим плюсом можно будет считать наличие ассоциативных связей между разными мемстинктами благодаря наличию в их составе одних и тех же элементов.

Такой искусственный интеллект сможет осознать себя, но для того чтобы он смог общаться с подобными себе или даже без серьёзных затруднений общаться с людьми, он должен обладать признаками третьего типа искусственного интеллекта – культурного искусственного интеллекта.

Для построения культурного ИИ нам осталось организовать ещё всего лишь процесс верификации мемстинктов, а для этого нужно будет создать каналы сравнения мемстинктов.

Группы ИИ, обладающие подобными каналами, смогут верифицировать свои мемстинкты, что, с одной стороны, создаст проблему необходимости постоянно поддерживать процессы верификации мемстинктов, а значит тратить на это ресурсы, но, с другой стороны, сам процесс обмена информацией упростится до возможности активировать необходимый мемстинкт, передав информацию, достаточную для активации одного его элемента. Другими словами, при наличии свободных ресурсов – времени, энергии и т.д. – подобные группы ИИ могут верифицировать свои мемстинкты, а в критической ситуации, когда важно будет передать большой объём информации за короткое время, это можно будет сделать, активируя лишь части общих мемстинктов, то есть, по сути дела, используя код, активирующий ранее переданную информацию. Так же, как делают, например, люди, говоря: «Ну ты ведёшь себя как Анна Каренина», активируя при этом весь естественный мемстинкт, хранящий информацию об одноимённой книге российского классика, или просто произнося фразу: «Что, завтра как обычно?», активируя при этом весь комплекс воспоминаний об определённом событии.

Если же мы с вами захотим сделать не просто зооморфный искусственный интеллект, а антропоморфный, способный на равных общаться с представителями нашей культуры, то он должен будет иметь систему мемстинктов, подобную человеческой. Другими словами, вся информация, сохраняемая в памяти, должна не только пройти через собственную систему датчиков, но и через систему датчиков, похожих на наши. Если человек, консолидировавший вчера естественный мемстинкт, содержащий визуальную информацию о закате, будет общаться с искусственным интеллектом, сохранившим вчера мемстинкт, содержащий информацию от радара, заменяющего ему глаза, им будет почти так же тяжело общаться, как среднему человеку со слепоглухонемым, не имеющим мемстинктов, содержащих визуальную информацию. Это, наверное, обязательное условие для эффективного общения, но в идеале для комфортного общения, искусственный интеллект должен управлять устройством, напоминающим по своим характеристикам тело человека. Представьте, что человек рассказывает искусственному интеллекту, управляющему тяжёлой гусеничной техникой, как здорово прыгать на скакалке. ИИ, конечно, сможет себе представить прыгающего человека, но диалог всё равно будет неполноценный, как если бы вы общались с парализованным с рождения человеком, пытаясь объяснить ему, что пробежаться по траве босиком намного приятнее, чем ходить по жёсткому асфальту в обуви.

Если же мы с вами не будем ставить целью для ИИ возможность комфортно общаться с людьми, то эти условия будут неважны. Например, можно создать общество гусеничных погрузчиков с ИИ, имеющих в качестве датчиков радары, лидары, детектор жёсткого рентгеновского излучения и сейсмодатчики. Причём ничего не помешает им создать собственную культуру и восхищаться «негромкими» инфразвуковыми волнами, совмещёнными с «красивым» излучением слитка урана.

Можно будет создать даже культуру ИИ, не обладающую исполнительными механизмами, но создать зооморфный ИИ, не обладающий датчиками, не получится, вернее не получится создать у него систему мемстинктов, обладающую свойствами самоосознания, осознанием своего «я».

Если мы внимательно посмотрим на модель, которую строили в первой главе то увидим, что копии отдельных естественных мемстинктов составляют отдельный граф. Пожалуй, ретивый журналист, решивший написать статью на данную тему, для увеличения своей популярности мог бы назвать её «Мемстинкты общаются только со своими копиями». Мы с вами, конечно, не восприняли бы серьёзно такое название, но факт остаётся фактом: если у коммуницирующих людей нет похожих естественных мемстинктов, они просто не смогут общаться. Вы просто не смогли бы объяснить человеку из каменного века, что такое паровоз, не из-за того, что он глупее вас, а просто потому что он не знал ничего похожего. Вам пришлось бы использовать самые близкие аналогии: паровоз большой, как мамонт. Он катится на устройствах, похожих на круглые камни, так же как камни катятся с горы. Пожалуй, проще всего вам было бы рассказать об устройстве топки, сославшись на её сходство с костром, ну и, может быть, чуть проще было бы объяснить устройство котла, но при условии, что данные люди уже умели кипятить воду.

Другими словами, если бы мы захотели, чтобы наш зооморфный искусственный интеллект смог легко общаться с людьми, он должен бы был формироваться в культуре, постоянно верифицируя формирующиеся у него мемстинкты.

Наши размышления показывают, что единицей памяти, единицей кода мозга, если использовать этот не очень корректный термин, является элемент памяти первого уровня. В этом и заключается, пожалуй, самое сильное отличие нашего мозга от компьютера. Мы записываем и храним информацию большими, частично наложенными друг на друга блоками. Причём блоки эти, с одной стороны, всегда индивидуальны, и значит, нельзя единицы памяти одного человека целиком без обработки использовать в работе другого мозга, но, с другой стороны, бо́льшая часть этих больших единиц информации очень сильно похожа у коммуницирующей популяции людей, то есть у людей, объединённых одной культурой, и поэтому любой естественный мемстинкт с помощью прикреплённых к нему элементов памяти, таких как слова, жесты и т.д., может быть быстро передан из одного мозга в другой.

Итак, в случае искусственного зооморфного интеллекта мы будем иметь: большое количество датчиков, отвечающих за разные стороны восприятия окружающего мира. Набор программ – инстинктов, включающихся при определённом наборе сигналов от датчиков и усиливающих этот набор сигналов. Память, запоминающую сочетание наборов сигналов, сочетание сочетаний наборов сигналов, сочетание сочетаний и т.д. Систему, гасящую общий уровень сигнала, чтобы из-за наличия положительных обратных связей не возникало лавинное самовозбуждение. Прямые связи между инстинктами и элементами мемстинктов, возникающие и усиливающиеся, если элементы мемстинктов и инстинкты активны одновременно. Практически такие же части имеет и естественный зооморфный интеллект. В теории все части естественного интеллекта могут быть заменены искусственными протезами. На практике мы видим, что уже проводятся эксперименты по замене одного вида прямой связи инстинкта с элементами памяти – в частности, гиппокампа с корой мозга (Т.В. Бергер, Д. Сонг, Р.Х.М. Чан, В.З. Мармарелис, 2012) [44].

В данном случае электроды чипа поддерживают возбуждение будущих элементов мемстинктов во время их консолидации или реконсолидации. Теоретически можно создать дополнительное количество искусственных связей нейронов в коре больших полушарий, способных запоминать состояния. Такие протезы, если они получат все виды прямых и обратных связей с инстинктами и другими элементами мемстинктов, могут хранить новые элементы мемстинктов. Теоретически также можно создать новые инстинкты, а новые типы датчиков, способных поставлять сигналы нейронам ЦНС, создаются уже сейчас. В отдалённом будущем ничто не мешает полностью заменять мозг по мере выбывания естественных нейронов, заменяя их на живые нейроны или искусственные аналоги. При постепенном и плавном переходе от естественного сознания к искусственному не будет наблюдаться эффекта отключения живого мозга и включения какого-то другого, искусственного. Таким образом, в отдалённой перспективе сознание теоретически сможет существовать неопределённое время.

Развитие может пойти и по другому пути.

В будущем мы также можем создавать протезы несуществующих у человека датчиков, например датчик ультрафиолетового излучения или датчик инфразвука. Пожалуй, наивысшей точкой протезирования или улучшения этих систем может стать киберсимбиот, по сути своей канал получения культурных мемстинктов. Зачатки прообраза такого киберсимбиота мы можем видеть в современных поисковых системах типа Siri или «Алиса». Тип мышления, который возникает при этом, можно назвать дополненным киберсимбиотическим мышлением, а существующий – пожалуй, дополненным интернет-мышлением. Дополненное мышление образовалось вместе с появлением первых искусственных мемстинктов. Функционирует оно примерно так же, как и дополненная реальность: человек может использовать в своих размышлениях не только существующие в его голове естественные мемстинкты, но и искусственные, которые могут активировать группу клеток, и последние также могут принимать участие в создании историй сознания. Первыми искусственными мемстинктами были слова языка, именно тогда возникло дополненное мышление, потом появились другие искусственные мемстинкты, и в настоящий момент дополненное мышление окончательно расцвело, превратившись в дополненное интернет-мышление. Также в настоящий момент мы видим тенденции, которые могут привести к зарождению киберсимбиота. Поэтому второй сценарий, пожалуй, наиболее вероятен. В принципе, если киберсимбиот будет функционировать с самого рождения человека и функционально (кроме связи с интернетом) будет аналогом мозга, почти все процессы, включая появление историй сознания, в мозге и киберсимбиоте могут быть параллельными. В этом случае при разрушении естественного мозга сознание может продолжить функционировать в искусственном.

Современные принципы построения искусственных нейронных сетей имеют очень отдалённое соответствие с принципами построения системы человеческой психики. Они имеют чуть большее, но всё же отдалённое отношение к принципам формирования инстинктов. Можно сказать, что обученная нейронная сеть в чём-то напоминает инстинкт, реагируя на определённое сочетание входных сигналов. В этом случае процесс обучения нейронной сети будет являться некоторым аналогом эволюционного процесса создания инстинкта, в котором каждый новый цикл обучения будет являться некоторым аналогом смены поколений, вносящей небольшие изменения в структуру инстинкта и выбора в процессе выживания самых приспособленных. Но естественные инстинкты никогда не бывают столь сложными, как современные нейронные сети. Обычно они реагируют на определённое (небольшое) сочетание входных сигналов и выдают небольшое количество выходных сигналов, например, дополнительная активация сочетания входных сигналов, вызвавших активацию, дополнительное возбуждение связанных естественных элементов мемстинктов, активация эндокринной системы, влияние на другие инстинкты и т.д. Можно сказать, что люди в данном случае очень сильно опередили природу, создавая неимоверно сложные аналоги инстинктов. Сама же природа пошла другим путём. Информация, накапливаемая за время жизни особи, собирается в других структурах, у млекопитающих это кора мозга, в которой формируются естественные элементы мемстинктов нескольких уровней, а затем и сами естественные мемстинкты.

Давайте ещё раз подробно попробуем представить себе принципы, на которых может быть построен искусственный интеллект, напоминающий естественный. Наш интеллект будет являться гиперграфом, вершинами которого будут являться не отдельные нейроны, а элементы мемстинктов. Большая детализация на данный момент нецелесообразна из-за ограничивающей возможности нашей техники. Кроме того, вершинами будут являться инстинкты. Подмножествами вершин будут являться мемстинкты и элементы высоких уровней; кроме того, будут присутствовать подмножества, состоящие из нескольких вершин элементов высокого уровня и инстинкта. Можно сказать, что гиперграф ИИ будет состоять из отдельных ориентированных графов мемстинктов и графов «элемент – инстинкт», все графы будут являться взвешенными, то есть их дуги (рёбра) будут иметь определённый вес. Если изначально вершины не были соединены дугами, дуга может возникать при одновременной (в определённом интервале времени) активации обоих вершин. Изначальный вес дуги будет зависеть от веса дуги, инцидентной вершине первой дуги, то есть от веса соседних дуг. При достижении определённого порога веса вершина будет считаться включённой в подмножество вершин графа «элемент – инстинкт» или мемстинкта. Принадлежность к подмножеству вершин означает, что при возбуждении определённого процента вершин начинает возбуждаться весь граф – элемент высокого уровня или мемстинкт. Именно такой и только такой граф, вершины которого последовательно возбуждаются (представляют собой ориентированную цепь), мы будем называть нейронной сетью. Чтобы не путать с общепринятым понятием «искусственная нейронная сеть», давайте называть такую нейронную сеть м-нейронной сетью. Наш искусственный интеллект будет представлять гиперграф, состоящий из графов м-нейронных сетей мемстинктов и графов «элемент – инстинкт».

Чтобы понять, как с помощью элементов мы сможем моделировать процессы окружающей среды, прогнозировать их развитие и заниматься творчеством, а также почему мы сможем в нашей модели ограничиться созданием элементов, а не отдельных нейронов, давайте посмотрим, как формируются и в дальнейшем соединяются в более сложные структуры естественные элементы в естественном интеллекте. Естественные элементы первого уровня соответствуют рецептивным полям сенсорной коры, например рецептивным полям первичной зрительной коры. Хьюбел и Визель (например, Hubel, 1963) подразделили рецептивные поля корковых нейронов зрительной системы на «простые», «сложные» и «сверхсложные» [45].

С другой стороны, элементы естественного мемстинкта первого уровня коррелируют со структурами гиперколонок коры мозга. Другими словами, мы можем сказать, что естественные элементы первого уровня очень сильно зависят от архитектоники мозга и в незначительной степени от внешней среды. Именно поэтому в простейших моделях интеллекта мы можем считать их элементарной единицей или вершинами графа. В дальнейшем при одновременной активации нескольких естественных элементов первого уровня и естественного инстинкта (если поступающий сигнал важен) естественный инстинкт поддерживает возбуждение этих естественных элементов на протяжении длительного времени, рёбра между ними (естественные нейронные связи) приобретают вес больше порогового, и все естественные элементы становятся естественной нейронной сетью, то есть приобретают возможность активироваться одновременно при активации части сети. В дальнейшем таким же образом естественные элементы второго уровня соединяются в более высокий третий уровень, затем четвёртый и т.д. Примерно на третьем-четвёртом уровне естественные элементы становятся мультимодальными, то есть они могут содержать естественные элементы, относящиеся к зрению, слуху, тактильным ощущениям и т.д. Из элементов высокого уровня строятся в дальнейшем нейронные сети естественных мемстинктов. Чем же хороша именно такая система и почему выгодно загружать информацию только через собственную систему рецепторов-«датчиков»? Дело в том, что естественные элементы первого уровня являются как бы кубиками конструктора, из которого наш мозг строит модель окружающего мира, вернее, модель процессов окружающего мира, потому что естественные элементы в естественных мемстинктах упорядочены по времени и территориально, то есть являются историями, о чём мы будем говорить ниже. Получается, что нам не нужно каждый раз распознавать образы, звуковые сигналы и т.д. Когда мы видим, слышим и т.д. окружающий мир, в нашем мозге активируются соответствующие «кубики» и поступающая информация не требует дополнительного декодирования или обработки. Кроме того, наш конструктор является как бы многомерным: один «кубик», например отвечающий за красный цвет, одновременно входит во множество естественных элементов высокого уровня и естественных мемстинктов. То есть наш интеллект, как мы уже и говорили, является гиперграфом, состоящим из графов естественных мемстинктов, которые, в свою очередь, являются гиперграфами, состоящими из графов естественных элементов. Такая структура, как мы уже говорили, позволяет автоматически классифицировать всю поступающую информацию, то есть задача регрессии решается автоматически в момент поступления информации.

Обладающее таким набором элементов существо может в любой момент построить модель по типу «если я пойду сюда, возьму это, произойдёт это». Причём благодаря связи отдельных элементов с инстинктами в режиме реального времени будет даваться оценка полезности или вредности происходящего. Подобные процессы однозначно являются частью разумного поведения и самоосознания. Кроме того, ещё одна важная предпосылка самоосознания – наличие комплекса воспоминаний о процессах, происходящих с самим субъектом. Эта проблема также решается сбором информации только со своих датчиков. Если мы не будем ставить перед ИИзадачу самоосознания, теоретически можно загружать информацию, собранную другими ИИ, обладающими набором строго аналогичных датчиков, но набор данных будет нелогичным, например одновременное нахождение в разных местах и т.д.

Отдельно следует подчеркнуть, что истории сознания не являются м-нейронными сетями. М-нейронная сеть – это структура, хранящая информацию о внешней среде, а история сознания – это процесс, моделирующий процессы внешней среды. Вершины графа м-нейронной сети всегда соединены рёбрами, причём рёбрами, имеющими большой вес. М-нейронные сети меняются во времени, проходя процесс реконсолидации, но меняются не очень быстро. Время реконсолидации может составлять от одного до нескольких десятков дней и более. Вершины, входящие в историю сознания, могут вообще не иметь соединяющих их рёбер или иметь рёбра разного веса. Мы выделяем их в отдельный граф не из-за того, что они соединены рёбрами с одинаковым весом, а потому что все они включены в процесс мышления, то есть в историю сознания. Масштаб времени этих процессов – от десятков миллисекунд до десятков минут и более. Как нам объединить в один граф вершины, которые могут не иметь общих рёбер, мы поговорим в последней главе, посвящённой математикам.

Мы говорили о том, что вершины наших графов моделируют не отдельные естественные нейроны, а естественные элементы первого уровня, объединяющие в себе определённую комбинацию сигналов от нескольких рецепторов, например от нескольких пикселей. Задачу классификации исходных сигналов может решить простейшая свёрточная сеть, которая будет продавать на входной слой нашего ИИ сигналы, аналогичные естественным элементам. Если посмотреть с другой стороны, можно будет сказать, что каждая вершина первого (входного) слоя вершин нашего ИИ будет представлять собой простейшую свёрточную сеть, которая будет реагировать на сигнал, подобный сигналу рецептивного поля одного естественного элемента, ну или весь первый слой представлять собой свёрточную сеть, входящую в гиперграф нашего ИИ.

Если мы хотим, чтобы наш ИИ обладал не только самоосознанием, но и мог общаться с людьми, он должен обладать набором культурных мемстинктов. Мы можем общаться не потому, что обладаем интеллектом, а потому, что имеем общие мемстинкты, то есть набор изначальных элементов первого уровня должен быть подобен человеческим, набор датчиков и инстинкты тоже должны быть подобны человеческим. Для естественного формирования правильного набора культурных мемстинктов наш ИИ должен последовательно побывать во всех ситуациях, свойственных для человеческого окружения, то есть он должен быть ребёнком, обжигающимся горячим чаем, впервые увидевшим рассвет и т.д. и т.п., вплоть до взрослого состояния. Но на практике осуществить такое обучение, конечно, будет очень тяжело, поэтому, наверное, проще будет вычислить человеческие мемстинкты, входящие в определённую культуру, например из корпуса языка, и понять, из каких элементов они состоят, а точную подгонку мемстинктов ИИ сможет осуществить естественным путём – путём общения или с помощью изучения искусственных мемстинктов, так же, как это делает, например, человек, попавший в другую культуру.

Репрезентативный корпус языка в некотором смысле действительно коррелирует с системой культурных мемстинктов, и современный слабый искусственный интеллект, использующий корпус языка, во многих случаях способен генерировать тексты, которые иногда можно спутать с текстами, составленными человеком.

Вот мы и добрались до автоматизации творчества.

Творчество человека, то есть создание нового естественного мемстинкта из естественных элементов других мемстинктов, происходит в основном через создание естественных историй сознания, которые потом консолидируются, превращаясь в естественный мемстинкт. Как же естественный интеллект складывает неупорядоченные естественные элементы в истории, которые отнюдь не являются хаотичным набором естественных элементов? Дело в том, что в исходных естественных мемстинктах элементы уже являются упорядоченными. В предыдущих главах мы говорили о том, что большинство естественных мемстинктов являются историями, то есть элементы в них упорядочены по времени и территориально, и кроме того, все естественные элементы связаны между собой ассоциативно. Мы знаем, что дорога на работу или прогулка по парку – это последовательность наборов естественных элементов, соответствующих определённым местам; эти естественные элементы должны быть последовательны и по времени: мы всегда сначала начинаем идти на работу, а потом приходим на неё, учимся в школе, потом в институте и т.д. и т.п. Естественные элементы связаны ассоциативно, то есть летний дождь часто совпадает с громом, слово «тигр» часто произносится вместе со словами «Индия» или «Амур». Кроме того, благодаря особенностям физического строения мозга естественные элементы в естественных мемстинктах так же, как и отдельные нейроны, возбуждаются последовательно. Получается интересная картина: мы опять видим, что основная часть работы по построению естественных историй сознания выполнена, собственно, до начала процесса построения таких историй. Возьмём для примера два естественных мемстинкта: один содержит информацию о работе водяного насоса, а второй – о том, как закипает чайник со свистком. Упростим ситуацию и не будем рассматривать все естественные элементы данных естественных мемстинктов. Итак, запускается первый естественный мемстинкт. Сначала возбуждается естественный элемент, связанный с источником воды, из которого вода качается, затем естественный элемент, связанный с поступлением воды в цилиндр, затем естественный элемент, связанный с движением поршня, затем – связанный с выполнением работы (перекачиванием воды). Параллельно запускается второй естественный мемстинкт. Первым возбуждается естественный элемент, содержащий информацию об источнике воды, ассоциативно связанный с подобным естественным элементом из первого естественного мемстинкта (эти естественные элементы будут взаимно возбуждать друг друга и являться более возбуждёнными на фоне других, а значит, попадут в естественную историю сознания). Далее возбудится естественный элемент, связанный с источником огня, например печкой, последним возбудится естественный элемент, связанный с закипанием воды и выталкиванием свистка, если пробка закрыта неплотно. В итоге при параллельном возбуждении двух естественных мемстинктов мы увидим, что некоторые естественные элементы будут возбуждаться сильнее, например в результате наличия ассоциативных связей. Естественные элементы, возбуждающиеся сильнее, будут всплывать в сознании и составят естественную историю сознания; в нашем случае естественная история сознания может быть, например, такой: какой-то источник воды, вода поступает в цилиндр, источник открытого огня, закипание воды, движение поршня, выполненная работа. В результате мы имеем идею создания парового двигателя.

Мы рассмотрели с вами простой пример возникновения истории сознания из элементов реконсолидируемых (активных) в данный момент естественных мемстинктов. В естественном интеллекте, конечно, бывают и более сложные способы мышления. Например, произвольное добавление в размышления (историю сознания) новых элементов с помощью элементов воли. Как мы говорили выше, именно элементы воли позволяют дополнительно возбуждать другие элементы, произвольно расширяя состав истории сознания. В примере, приведённом выше, за счёт активации элемента, соответствующего огню, мог ассоциативно (не очень сильно) возбудиться элемент, соответствующий каменному углю, или, например, за счёт ассоциативной связи с элементом источника воды мог возбудиться элемент водяного колеса. Благодаря этому, добавляя с помощью элементов воли дополнительное возбуждение элементу угля или элементу источника воды, естественный интеллект смог бы направить своё размышление (продолжить историю сознания) в направлении использования парового двигателя для подъёма угля из шахты или для подачи воды непосредственно в места потребления.

В реальном творчестве при создании сложной естественной истории сознания могут участвовать десятки параллельно воспроизводимых естественных мемстинктов; например, при написании данного текста одновременно активировалось множество естественных мемстинктов, каждый из которых состоял не из трёх-четырёх естественных элементов, как в нашем примере, но принцип творчества остаётся неизменным: параллельное, последовательное проигрывание заранее упорядоченных по времени, пространству и ассоциативно естественных элементов приводит к созданию новой цепочки естественных элементов. Очень важным моментом является то, что многие естественные элементы имеют (также заранее сформированную) связь с естественными инстинктами. Данная связь позволяет оценивать результат сразу же после выстраивания части цепочки. Например, если цепочка будет выстраиваться таким образом: источник воды, источник огня, нагревание воды в цилиндре, цилиндр держится руками, – то даже такая недостроенная цепочка активирует естественный болевой инстинкт, и размышление прервётся. С другой стороны, активация естественного элемента «выполнена работа» запустит естественный целевой инстинкт, и данная цепочка будет поддержана и сохранена благодаря дополнительному источнику возбуждения. Ещё одна функция наличия связи элементов с инстинктами – это дополнительное возбуждение или торможение, необходимое для появления элемента в сознании.

Итак, повторим всё вместе. Заранее упорядоченные по времени, территориально и ассоциативно элементы, имеющие связи с инстинктами, параллельно, последовательно проигрываются. В результате некоторые из них возбуждаются дополнительно, например благодаря наличию ассоциативных связей и связей с целевыми инстинктами; некоторые, наоборот, тормозятся благодаря наличию связей с болевыми инстинктами. В итоге мы имеем новую цепочку элементов, упорядоченную по времени, территориально, ассоциативно и уже имеющую оценку с точки зрения полезности для выживания.

Нам осталось добавить в наш ИИ процесс появления сознания. Для этого вершины нашего гиперграфа должны иметь несколько уровней возбуждения (в естественном мозге уровни возбуждения нейронов ассоциированы и с частотой, и с амплитудой волны). При достижении определённого высокого порога возбуждения вершины считаются включёнными в граф сознания. Изначально граф сознания не является м-нейронной сетью, но если в нём находятся целевые или болевые элементы, они поддерживают возбуждение графа сознания, веса рёбер между элементами увеличиваются и граф становится м-нейронной сетью. Именно для упрощённого сохранения графов сознания и мог бы пригодиться искусственный гиппокамп как структура, поддерживающая длительное возбуждение всего (всех элементов) будущего мемстинкта целиком, но в упрощённом случае, возможно, будет достаточно возбуждения от имеющихся в составе мемстинкта целевых или болевых элементов, получающих возбуждение от инстинкта.

Мы говорили о том, что вершины нашего графа должны быть запрограммированы на разную степень возбуждения, например чтобы разделять вершины, относящиеся к м-нейронной сети мемстинкта и графа истории сознания, но в естественном интеллекте данная задача решается частотой возбуждения нейронов. Например, естественные нейронные сети мемстинктов возбуждаются с частотой альфа-ритма головного мозга, а группа клеток естественной истории сознания возбуждается с частотой бета-ритмов. То есть переходя на следующий уровень возбуждения, нейроны начинают возбуждаться чаще. Мы можем использовать тот же принцип для разделения различных м-нейронных сетей, группы вершин графа истории сознания и т.д., изменяя в вершинах уровень возбуждения (вес вершины).

Как мы уже упоминали в предыдущих главах, один мемстинкт не может одновременно иметь и болевой, и целевой элемент, поэтому рёбра, связывающие инстинкты с элементами, должны быть запрограммированы таким образом, чтобы в упрощённом порядке терять вес, снижая его до нуля. Снижение веса происходит, если противоположный инстинкт активен сильнее и большее количество времени.

Нам остаётся воспроизвести в нашем ИИ волю, то есть особый вид элементов, возбуждение которых должно приводить к активации исполнительных элементов (мы уже говорили, почему их наличие и подобие человеческим желательно) и одновременно дополнительно возбуждать элементы, имеющие весомые инцидентные рёбра. Наличие таких элементов позволит нашему ИИ запускать процессы самоактивации элементов и мемстинктов.

Благодаря тому, что м-нейронные сети представляют собой истории, то есть активация элементов в них упорядочена по времени и пространству, они чем-то напоминают рекуррентные нейронные сети, но сходство очень незначительное и ограничивается, пожалуй, только последовательностью прохождения сигналов.

Итак, ещё раз внимательно рассмотрим отличия нашего ИИ на м-нейронных сетях от существующих. Во-первых, это система со сложной структурой, представляющей собой гиперграф.

Во-вторых, она собирает данные только со своих датчиков, что поможет упорядочить все данные по времени и пространству. Система, собирающая данные, в определённый момент времени находится в определённых координатах пространства (если наша система сможет перемещаться), и всё, что случается с данной системой, упорядочено по времени. Если же мы будем загружать, например, корпус языка, наша система не сможет понять последовательность происхождения событий. Кроме того, наличие комплекса воспоминаний о себе позволит решить проблему самоосознания.

В-третьих, вершины нашей сети будут имитировать не отдельные нейроны, а элементы первого уровня, поэтому данные должны быть сгруппированы, например благодаря тому, что вход нашей системы будет организован в виде свёрточных нейронных сетей. Благодаря тому, что одни и те же элементы будут входить в различные м-нейронные сети мемстинктов, последние будут ассоциативно связаны между собой. В итоге мы получаем декодирование, понятные для машины данные, упорядоченные по времени и пространству (логичные), классифицированные по группам благодаря наличию ассоциативных связей (вхождению одного и того же элемента в разные м-нейронные сети).

В-четвёртых, благодаря параллельному воспроизведению нескольких м-нейронных сетей мы сможем получать новые последовательности элементов, заранее упорядоченные по времени и пространству. Причём из множества цепочек прямо в момент их построения будут выделяться (и в последующем сохраняться) полезные и опасные благодаря их связи с целевыми и болевыми инстинктами, а все нейтральные сохраняться не будут.

В-пятых, наш ИИ, благодаря взаимному возбуждению нейронных сетей из разных источников, сможет обрабатывать не только входящие данные, но и хранящиеся внутри него модели процессов внешней среды, непрерывно модифицируя их (улучшая модель).

Да, у нас получилась не очень простая структура, но создать антропоморфный ИИ более простым способом, скорее всего, не получится, а техника уже способна воспроизвести подобную структуру, ведь количество элементов мемстинктов значительно меньше количества нейронов. Нужно, конечно, повнимательнее присмотреться к обученным глубоким сетям: не исключено, что, обладая возможностью разрыва связей, в процессе обучения (нейронная сеть нестандартной архитектуры) они могут создавать изолированные графы цепей или циклов наподобие наших м-нейронных сетей.

Наш с вами подход реализации искусственного интеллекта позволит воссоздать модель мозга человека для современного уровня техники. Ещё раз подчеркнём, что подход заключается не в имитации процессов взаимодействия всех нейронов головного мозга, а в имитации процессов взаимодействия групп нейронов, поэтому нам не придётся воссоздавать систему, состоящую из сотен миллиардов отдельных элементов, соединённых бесчисленным количеством связей.

Итак, как мы видим: ожидаемо нет никакой «волшебной палочки», которая превращала бы опилки Страшилы в мозги. Правильно построенные процессы при значительном объёме дадут эффект самоосознания и позволят моделировать творчество.

Подробнее о математическом инструментарии, необходимом для моделирования интеллекта, мы поговорим в последней главе, а пока отметим, что мы с вами определили ещё одну интересную задачу – вычленение из корпуса языка отдельных мемстинктов и их элементов, но это уже тема одной из следующих глав, в которой мы будем разговаривать с лингвистами, но перед этим буквально пару слов посвятим кибернетике, теории информации и логике, а также обстоятельно поговорим с господами философами.

Глава 4. Кибернетикам. Почему не бывает информации без физического изменения системы, порождающей информацию, и системы, её фиксирующей. Что такое интеллектуальная система

Любая информация – это процессы, происходящие в надсистеме вселенной. Нет информации без структур и процессов. Любая информация – это изменение одной системы другой. Нет информации без изменения взаимодействующих систем. С точки зрения психики это работает так: внешнее окружение (окружающие нас системы) воздействует на наше тело, вызывая возбуждение нейронов, что, в свою очередь, приводит к созданию, а затем изменению системы мемстинктов. Все искусственные мемстинкты: книги, фильмы, аудиозаписи, программы, математические формулы, сложные математические концепции и даже теория, о которой мы сейчас с вами размышляем, – как мы уже говорили, имеют или имели естественные аналоги, то есть представлены нейронными сетями. Любые искусственные мемстинкты тоже материальны, даже радиоволны и волны звуковые.

Ну как же так: информации нет, есть только процессы воздействия одних систем на другие? А как же, например, записи астронома, открывшего новую экзопланету? Давайте рассмотрим и этот вариант. В данном случае фотоны, произведённые звездой, навсегда покинули родную звёздную систему, изменив её, и, отразившись от зеркала телескопа, попали на датчики регистрирующего прибора, произведя в нём новые электроны, то есть добавив в систему прибора новые элементы или, если хотите, энергию. Прибор выдал информацию на экран монитора, изменив при этом систему тысяч элементов нескольких чипов, потребив определённое количество электроэнергии. Фотоны от монитора попали на сетчатку глаза наблюдателя, возведя целые каскады химических реакций. Далее в результате сложных преобразований в мозге наблюдателя появился новый мемстинкт. Он изложил его на бумаге и отправил в СМИ, используя радиосигналы, множество электрических преобразований и т.д. и т.п. В результате мемстинкт стал культурным и появился в мозгах множества людей на планете. Да, конечно, масштабы изменения некоторых систем в нашем описании ничтожны: например, при потере нескольких фотонов звёздная система изменится не очень сильно, но всё-таки изменится (потеря фотонов является важнейшим процессом в эволюции звёзд), в некоторых системах, например транзисторах микрочипа, изменения будут более глобальными. Разобрав подобным образом любые измерения, мы убедимся, что регистрация любых процессов возможна только при изменении системы, за которой наблюдают, и системы, которая регистрирует изменения. Изменения могут инициироваться регистрирующий системой, например в случае рентгеновского снимка, а могут быть и пассивными, как в приведённом выше примере, но во всех случаях меняются обе системы. Невозможно собрать информацию о системе, не изменив её, и невозможно сохранить эту информацию, не изменив другую систему. Измерения квантовых процессов наглядно доказывают нам эту истину.

Рассмотрим другой пример. Допустим, у нас есть рецепт изготовления определённого вида сыра с подробным описанием технологического процесса. Разве это не информация в чистом виде? Данный рецепт является искусственным мемстинктом, записанным на материальном носителе. Не будем подробно останавливаться на процессе записи – понятно, что он основан на изменении материальных систем. Естественный же мемстинкт появился благодаря материальному воздействию на рецепторы нервной системы и дальнейшему её изменению, в результате которого была создана новая нейронная сеть. Даже если мы с вами будем очень сильно стараться, мы не сможем привести ни одного примера «информации в чистом виде», то есть чего-то неуловимого, эфемерного, происходящего без больших или еле заметных изменений в системе, которая передаёт информацию и принимает. Причём «размер изменений» – довольно-таки условное понятие. Казалось бы, несопоставимы масса звезды и масса нескольких фотонов, принятых телескопом в нашем первом примере, но тем не менее процессы, частью которых является испускание фотонов, кардинально меняют звезду на протяжении цикла её жизни.

Информация – это процесс изменения как минимум двух систем: системы, в которой фиксируются изменения, и системы, фиксирующей изменения, а также промежуточных систем, временно фиксирующих изменения.

Человеческая логика, о чём мы тоже упоминали, основана на особенностях строения наших мемстинктов. Они представляют собой истории, то есть элементы мемстинктов упорядочены по времени и в пространстве, поэтому для нас логично, что если кто-то пойдёт в сторону, например, холма и не будет сворачивать (пойдёт по прямой), он дойдёт до холма; если мы возьмём яблоко и разрежем пополам, получим 2 по 0,5. Но информация (воздействие внешней среды) может собираться и по-другому. Представим себе некий разумный объект, состоящий из отдельных частей (клеток, отдельных организмов, отдельных блоков, информационных чипов, роя и т.д. и т.п.), который может разделяться, существовать какое-то время в разделённом состоянии, собирая информацию, а затем собираться заново. Представим, что разные части этого разумного объекта путешествуют с разной скоростью, одни с релятивистской, другие с небольшой скоростью. Когда такой объект соберётся в очередной раз, он может содержать информацию об одновременности начала, конца процесса и т.д. и т.п. Последовательность и логичность событий могут быть такими: если яблоко разрезать на две части, за это время две галактики могут разлететься огромное расстояние, а яблоко – превратиться в яблоню. Конечно, нам это кажется совершенно абсурдным, но мы уже начинаем сталкиваться с другими видами логики, изучая квантовый мир, в котором возможны большие скорости, или с чёрными дырами, в которых возможна большая гравитация. Да что там говорить, недавно мы с вами размышляли о том, что искусственный интеллект, собирающий информацию не с помощью своих датчиков, как это делаем мы, а загружающий разные несогласованные между собой данные, даже несмотря на то что все они являются искусственными мемстинктами, то есть всё равно в какой-то мере упорядочены по времени и пространству, совсем необязательно будет оперировать нашей логикой. Например, если в него будет загружена информация о погоде, но без привязки ко времени и географии, он не будет понимать логическую последовательность «повышение влажности – начало дождя» и т.д. и т.п.

Повторимся: любые наши концепции, даже такие сложные, как математика, являются не чем иным, как нашими мемстинктами, то есть процессами, рождёнными нашим мозгом, поэтому, как бы нам ни хотелось, на данном этапе любые концепции, в том числе и математику, нельзя признать универсальными. Говорить же об универсальности искусства: музыки, изобразительного искусства и т.д. и т.п. – мы не можем даже в рамках нашей планеты. Искусство – это строго видоспецифический феномен, полностью зависящий от наличия или отсутствия определённых мемстинктов и инстинктов; об этом мы будем говорить позже в главе, посвящённой искусству.

Конечно, мы с вами прекрасно понимаем, что все наши размышления никоим образом не доказывают неточность или неправильность научных знаний, включая знания, полученные с помощью «царицы наук» математики. Мы размышляли только о том, что наша логика и научный подход, в целом построенные на определённых принципах группирования элементов в мемстинктах, являются частным случаем моделирования надсистемы. Но в чём же заключается научный подход, многократно расширивший горизонты познания нашей цивилизации и до сих пор являющийся единственно правильным взглядом на мир? С точки зрения нашей с вами теории научный подход – это система мемстинктов. Причём мемстинктов довольно специфических. Прежде всего научный мемстинкт имеет очень короткий срок жизни. Любой мемстинкт во время своего развития накапливает искажения, и если бы мы рассказали нашим далёким предкам, как построить адронный коллайдер, до нас, скорее всего, дошли бы сведения о «великих богах, расщепляющих камни». Поэтому любой научный мемстинкт требует фиксации через искусственный: научные статьи, видеолекции, монографии и т.д. и т.п. Благодаря периодической фиксации хода развития системы научных мемстинктов мы всегда можем обратиться к оригиналу.

Любой научный мемстинкт должен иметь в основе проверяемые эмпирические факты, то есть, говоря языком нашей теории, может быть верифицирован путём активации элементов первого уровня без участия искусственных мемстинктов (путём прямого наблюдения) либо с участием искусственных мемстинктов, верифицированных описанным выше способом (научных статей, монографий, энциклопедий, справочников и т.д.). Если человек в результате сбоя естественных процессов нервной системы увидит, например, процесс создания первого человека Великой Рыбой – Праматерью, подобный мемстинкт нельзя будет признать научным, пока другие люди не смогут также увидеть либо прочитать об этом в проверенных научных источниках.

Все копии научных мемстинктов благодаря тому, что состоят из больших элементов высокого уровня, а также благодаря тому, что постоянно сверяются с искусственными аналогами, максимально похожи друг на друга в отличие от других культурных мемстинктов. Такая похожесть снижает вероятность ошибки при коммуникации. Представим, что два человека смотрят на ночное небо и первый говорит: «Это небо такое величественное». Второй отвечает: «Я вас очень хорошо понимаю. Я это тоже чувствую». Два астронома, смотрящих на небо, смогут говорить уже более предметно, уточняя небольшие детали, составляющие различия их мемстинктов.

И последнее. Научный мемстинкт – это часть системы научных мемстинктов, которая отличается от систем культурных мемстинктов или системы психики типом взаимосвязи мемстинктов. Мемстинкты последних двух, в отличие от первой, связаны ассоциативно, то есть если в два из них входит один элемент любого уровня, они считаются связанными. Например, вид красного галстука может активировать у нас мемстинкт заката из-за того, что в оба мемстинкта входит один элемент первого уровня, соответствующий виртуальному образу красного. Система научных мемстинктов также связана между собой общими элементами, но лишь элементами высокого уровня, состоящими из многих элементов низкого уровня, а лучше – небольшими мемстинктами, являющимися частью большого. Например, мемстинкты красного галстука и красной бумаги связаны между собой не потому, что в них присутствует элемент «красный», а потому, что в них присутствует элемент высокого уровня, который словами можно обозначить как «вещи, покрашенные с помощью красного красителя». Мемстинкт «чёрная дыра» и мемстинкт «кротовая нора» связаны не потому, что содержат элемент низкого уровня, соответствующий понятиям «дыра» или «нора», а потому, что оба этих огромных мемстинкта, состоящих из множества более мелких, содержат части мемстинкта теории чёрных дыр.

Вот мы и дошли до края человеческого интеллекта и даже слегка поболтали, свесив с него ноги, о том, что же может быть дальше, и теперь можем наконец дать его определение.

Система обладает интеллектом, если она может изменять свою структуру и процессы таким образом, чтобы многократно со статистической достоверностью моделировать процессы, протекающие в надсистеме. При этом с увеличением точности моделирования растёт уровень интеллекта системы.

Если мы, воспользовавшись данным определением, вновь обратим своё внимание на культуру, мы сможем понять, что общечеловеческую культуру в определённом смысле можно рассматривать как единый, самый эффективный из известных на данный момент интеллектов. Если мы включим в нашу культуру помимо всех естественных и искусственных мемстинктов все инструменты, позволяющие нам производить наблюдения (аналоги рецепторов), и все инструменты, позволяющие создавать и копировать мемстинкты (аналоги наших эффекторов), мы увидим, что получившаяся система может довольно точно моделировать внешнюю среду. Данный факт легко объяснить: общая мировая культура содержит большее количество различных мемстинктов, чем психика отдельного человека. Локальная культура, например физиков, используя приборы, сможет создать довольно точные модели по определённым направлениям, их дополняют мемстинкты, созданные математиками, лингвистами и т.д. и т.п. В результате модель будет наиболее полной. Поскольку система общемировой культуры является целостной (благодаря СМК любой человек может создать у себя естественную копию любого мемстинкта), её можно считать целостным интеллектом.

Глава 5. Философам. Обстоятельный разговор с господами философами

Вступление

Уважаемые коллеги, нам с вами предстоит обстоятельный разговор. Мы должны обсудить все аспекты размышлений о сознании, которые сводятся в целом к противопоставлению субъективного и объективного, длительное время тормозившему развитие гуманитарных наук, даже после того как появились приборы, позволяющие ставить естественно-научные эксперименты в сфере поведения животных и в их числе человека. Итак, начнём наш разговор и попробуем не упустить детали, важные для наших размышлений.

Основная часть

Используя нашу теорию, мы можем сказать, что такие феномены, как сознание, разумность, интеллект, самосознание и т.д., в единственно известном нам виде представляют собой процессы, протекающие в системе объективно существующих феноменов, и любые размышления о субъекте и субъективности в отношении биологических существ возможны только как размышление о частном случае объективного феномена.

Заключение

Пожалуй, на этом мы наш разговор и закончим, потому что дальнейшее обсуждение незначительных деталей нам стоит продолжить после глубокого и вдумчивого размышления над приведённым выше фактом.

Глава 6. Лингвистам. Какие процессы происходят в мозге при изучении родного языка и пользовании им. Можно ли применять лингвистические методики для изучения культуры

Поистине, нельзя переоценить значение языка для человечества. Культура в целом как явление невозможна без коммуникации, а язык на данный момент является лучшим способом универсальной коммуникации. Именно язык в ходе антропогенеза позволил нам обмениваться мемстинктами, для хранения которых требовалось всё больше новых нейронов, а значит, именно он сыграл важнейшую роль в эволюции нашего мозга и нас как вида.

Наша с вами эпоха предоставляет нам исключительную возможность с помощью современных методик заглянуть в живой работающий мозг. Воспользуемся же этой возможностью и попробуем с помощью нашей с вами теории понять, что происходит в мозге, когда мы говорим.

Хоть так и не кажется на первый взгляд, но лингвисты для сохранения здорового общества важны не менее, чем маски и перчатки, тем более что последние пользуются в основном для сокрытия второго подбородка или занимают место в кармане.

Сами того не подозревая, мы с вами, уважаемые коллеги, поучаствовали сейчас в эксперименте над живыми людьми, вернее начали участвовать. Для продолжения эксперимента пробуйте представить себя не современными, из 2021 года, а, скажем, года из 2018-го. Несмотря на то, что и тогда вы очень неплохо владели языком, понять приведённую выше фразу про маски было бы нисколько не проще, чем фразу незнакомого мёртвого языка. Возможно, и наши читатели из будущих времён (очень хочется надеяться) тоже не смогут понять, о чём мы говорили, пока не поднимут исторические хроники и не узнают, что в 2020 и 2021 годах ношение масок и перчаток было обязательным и отсутствие оных в некоторых местах каралось штрафом, но несмотря на это большинство людей носило маски на подбородке. Наш с вами эксперимент наглядно показал, что для понимания другого человека важно не столько знание языка, сколько наличие общих воспоминаний-мемстинктов. Но как же тогда в принципе могут общаться люди, ведь все они попадают в разные ситуации, а значит, и воспоминания у них разные? Язык – это часть культуры (системы культурных мемстинктов), и состоит он, во-первых, из естественных мемстинктов, состоящих, в свою очередь, из элементов мемстинктов разных уровней, и во-вторых, из искусственных мемстинктов, в числе которых не только тексты, но и аудио-, видеоматериалы, в которых присутствует речь. Культурные мемстинкты регулярно верифицируются (сверяются), поэтому, как мы уже говорили, в подавляющем большинстве живое общение практически не приносит новой информации.

Наша с вами теория может легко объяснить, почему язык меняется на протяжении всего своего развития. Язык является частью системы культурных мемстинктов, а наши мемстинкты, как мы помним, могут меняться каждый день, поэтому намного важнее понять, почему наш язык не меняется каждый день. Да, конечно, дело в верификации, о которой мы неоднократно уже размышляли. Язык – это часть системы культурных мемстинктов, поэтому, сравнивая (приводя к одинаковому виду) все наши культурные мемстинкты, мы одновременно сверяем и все слова, фразы и т.д., из которых состоит наш язык. Попробуем привести не очень корректную аналогию. Допустим, у нас имеется много компьютеров (сто, тысяча, миллион), на которых хранятся аналогичные в целом корпусы языка. Время от времени под воздействием внешней среды записи могут незначительно изменяться. Для того чтобы сохранить целостность корпусов, компьютеры время от времени обмениваются частями своих корпусов (отдельными фразами или длинными дискурсами), при этом похожие тексты как бы усредняются. Представим, что возникшая ошибка содержит 10 бит информации. При сверке с ближайшим компьютером в обоих корпусах ошибка составит 5 бит. При сверке с другими соседними компьютерами – 2,5 бита, затем 1,25 бита, 0,625 бита и т.д. В итоге ошибка в самое ближайшее время приблизится к нулю, а при повторных проверках будет исправлена и на исходных компьютерах. Таким образом, при незначительных изменениях общая целостность языка может поддерживаться очень длительное время. Нужно помнить, что пример наш не совсем корректен. И дело даже не столько в том, что мозг наш не похож на компьютер, а в том, что в нём хранится не корпус языка, а корпус мемстинктов, состоящий из элементов разных модальностей. Наш пример стал бы более корректным, если бы мы считали, что на компьютерах хранится не только корпус языка, но и другие искусственные мемстинкты, как то записи фильмов, музыки, произведения изобразительного искусства и т.д. и т.п.

Язык состоит из элементов разного уровня, и, компонуя высказывания из элементов низкого уровня – слов, мы можем сформировать у слушателей новый мемстинкт. Происходит это следующим образом.

Произнесённые слова являются искусственным мемстинктом так же, как рисунок, аудио-, видеозапись и т.д. Произнесённые слова активируют у человека, относящегося к той же культуре, элементы мемстинктов, благодаря которым в дальнейшем происходит реконсолидация существующих мемстинктов или создание новых. По сути своей такая активация мало чем отличается от ассоциативной активации, то есть говоря, мы действительно напрямую воздействуем на мозг слушателя. С помощью определённого комплекта наборов сигналов (искусственного мемстинкта), например монолога, фильма и т.д., мы можем вызвать определённую, более или менее похожую реакцию у всех людей, принадлежащих к одной культуре.

Чтобы разобраться, как это происходит, давайте упростим ситуацию и представим, что два ребёнка в двух незнакомых лично, но относящихся к одной культурной общности семьях, осваивая язык, слышат звук «м» и затем звук «а». Если у этих детей нет серьёзных патологий в строении мозга, звуки «м» и «а» активируют у них одни и те же структуры коры мозга, причём одни и те же части этих структур; при этом будут одновременно активироваться и те же инстинкты, потому что в определённой культуре звуки эти, скорее всего, будут связаны с определённой ситуацией, например поощрением, наказанием и т.д. В дальнейшем благодаря тому, что семьи относятся к одной культуре, дети услышат эти звуки в определённом сочетании, например в слове «мама», и опять же, скорее всего, в определённой ситуации. Например, слово «мама» в нашей культуре вряд ли будет связано с сильным страхом, а скорее всего – с приятными эмоциями, то есть одновременно будет активирован тот же инстинкт. В результате у обоих младенцев появятся сначала элементы мемстинктов первого уровня, расположенные в очень похожих местах и связанные с очень похожими инстинктами (эмоциями). Затем у обоих появятся элементы более высокого уровня слова «мама», которые чисто физиологически будут состоять из очень похожих с точки зрения архитектоники мозга групп нейронов и, опять же в силу строения мозга, иметь очень похожие связи. В дальнейшем у них будут выстраиваться другие элементы мемстинктов, а потом и мемстинкты, которые будут состоять из похожих групп нейронов и будут ассоциативно связаны между собой очень похожим образом. Согласитесь, такие очень похожие у людей, относящихся к одной культуре, структуры мозга, при одинаковых условиях активации показывающие похожие результаты (например, услышав фразу «ни пуха ни пера», ответить «к чёрту»), могут быть легко приняты за структуры врождённой грамматики.

Выше мы говорили о том, что процесс когнитивного взрыва у человека очень похож на процесс импринтинга у других животных; это действительно так, но человеческий мозг, в частности его кора, сложнее мозга других животных, поэтому и процессы запоминания немного отличаются. В частности, параллели с процессом импринтинга можно провести только для формирования элементов первого уровня – уровня звуков; элементы более высокого уровня – слова – запоминаются в ходе процесса, похожего на классическое формирование мемстинкта, то есть одновременное сохранение нейронных сетей нескольких элементов, как минимум один из которых целевой или болевой. Хотя, конечно, процессы формирования элемента и процессы формирования мемстинкта очень похожи и в некоторых случаях невозможно провести границу классификации, сказав, что вот здесь заканчивается один тип, а дальше начинается второй.

Рассмотрим ещё один пример. Ребёнку первый раз показывают живой цветок, например растущий на клумбе; у него формируется первый мемстинкт, связанный с цветами, имеющий прикреплённые к нему элементы слов: название цветка, само слово «цветок», слово, определяющее его цвет, и т.д. и т.п. После этого его везут на дачу и показывают ещё цветы, другие: полевые цветы показывают позже в поле, показывают домашние, растущие в горшках в магазине и на подоконнике в квартире, и т.д. и т.п. Все эти мемстинкты или сливаются у него в общий, или образуют группу, имеющую множество общих элементов. В результате вся группа имеет множество ассоциативных связей, причём не вследствие того, что мозг провёл сложную работу по классификации и обобщению различных предметов и после этого перенёс их в одну группу, а просто потому, что когда ребёнок видел разные цветы, ситуация была похожей (ему ничего не угрожало, пахло приятно, присутствовал грунт и т.д. и т.п.), кроме того были задействованы одинаковые рецепторы и дальше похожие структуры мозга. Причём у другого ребёнка вследствие похожести строения мозга и культуры (в разных культурах они могут располагаться в других местах – например, если ребёнка учат, что цветы съедобны) эти мемстинкты и их расположение будут очень похожи. В результате для каждой культуры (языка) мы будем иметь согласованные структуры на уровне устройства мозга и на уровне языка, подчиняющиеся определённым правилам. Казалось бы, наша с вами теория не очень хорошо отражает реальность живого языка, ведь строение языка многоуровневое, отдельным образом между собой соотносятся фонемы, слова, фразы, предложения и длинные повествования; но если мы приглядимся внимательнее, мы увидим, что строение мозга тоже многоуровневое, например, звуковой сигнал или зрительный приходят в части мозга, распознающие изначально отдельные звуки или примитивные образы, потом сочетание этих образов, сочетание сочетаний и т.д. Нейронные сети элемента памяти, представляющего собой слово или фразу, включают нейроны всех уровней, а если мы говорим о предложении и паче оного о дискурсе, то ещё и нейроны ассоциативной коры, и на всех этих уровнях могут быть независящие друг от друга совпадения нейронных сетей, то есть определённые «правила». В итоге можно сказать, что для отдельной культуры, читай языка, мы имеем очень похожие наборы «правил» взаимодействия фонем, слов, предложений и т.д. Получается, что нам с вами невзначай удалось объединить два противоборствующих лагеря: с одной стороны – функционалистов, с другой – формалистов. Мы можем сказать, что каждое новое слово мы выучиваем, но, с другой стороны, благодаря одинаковости нашего мозга, культуры и, самое главное, благодаря принципу совпадения частей нейронных сетей мы имеем условия, отчасти врождённые, отчасти продиктованные культурой, определяющие правила их взаимоотношений.

С помощью нашей теории мы можем проследить последовательность формирования системы мемстинктов через формирование речи в онтогенезе ребёнка.

Через две недели после рождения ребёнок начинает реагировать на звуки, в этот момент начинают формироваться первые элементы низшего уровня (уровня звуков) будущих мемстинктов в сенсорных зонах. К концу первого месяца начинают формироваться элементы мемстинктов первого уровня в моторной коре и между ними появляются первые усиленные связи, ребёнок начинает реагировать: поворачивать голову, следить глазами.

Ко второму-третьему месяцу начинают формироваться первые элементы мемстинктов в зоне Брока, ребёнок начинает гулить и лепетать. С пяти месяцев ребёнок пытается повторять движение губ и к шести месяцам начинает повторять первые слоги, происходит выстраивание связей элементовбудущих мемстинктов между зонами Брока и Вернике.

Во втором полугодии начинают формироваться первые простейшие мемстинкты, то есть истории памяти из элементов мемстинктов. Ребёнок начинает связывать звуки с предметами.

К 10, 11 месяцам полностью формируются первые простейшие мемстинкты, включающие элементы слова, а значит, можно сделать вывод, что начинают формироваться элементы второго уровня – уровня слова, ребёнок начинает реагировать на слова и связывает их с предметами независимо от интонации.

К концу первого года начинают усиливаться связи этих мемстинктов с элементами зоны Брока и двигательной коры, причём эти элементы тоже объединяются в элементы второго уровня. Ребёнок начинает говорить первые слова.

В дальнейшем до трёх лет формируется основа большинства мемстинктов.

Начиная с со второго-третьего года у ребёнка появляется возможность формирования историй сознания, он начинает пытаться построить предложение.

Мы не помним первые годы жизни не потому, что у нас не осталось воспоминаний тех периодов, просто они представляют собой отдельные элементы будущих мемстинктов, а такое воспоминание, состоящее из слога или очень простого образа, во-первых, очень странно воспринимается взрослым мозгом, а во-вторых, очень часто реконсолидируется, участвуя в большом количестве мемстинктов, и поэтому сильно отличается от изначального.

К шести годам заканчивается формирование комплекса основных мемстинктов. После этого времени каждое новое слово не является изначально элементом мемстинкта, а прикрепляется к нему отдельно в ходе реконсолидации, поэтому выучитывать его сложнее. Кроме того, после этого времени практически невозможно появление множественных личностей, что ещё раз подтверждает завершение формирования комплекса мемстинктов, которые, как мы помним, все являются воспоминанием о себе.

Мы с вами говорим о том, что изначально у человека нет врождённого понимания слов. Но как же тогда вызывать эмоции для записи первых элементов мемстинктов, связанных с речью? Значительная часть инстинктов, связанных со звуками, по всей вероятности, активируется не формантами (формантными частотами) речи, а характеристиками несущей частоты. Другими словами, матери во всём мире вызывают эмоции для сохранения первых элементов не смыслом, а интонационным строем речи, и благодаря активации инстинктов в памяти сохраняются и первые звуки (элементы мемстинктов первого уровня) языка, на котором будет говорить ребёнок. Наши предположения доказываются и научными работами[46].

В дальнейшем, при создании элементов мемстинктов звуковой коры более высокого уровня, активация значительной части необходимых для консолидации инстинктов может происходить от сигналов других модальностей, например, когда ребёнку показывают красивую яркую игрушку и повторяют слово «мишка».

В настоящее время считается, что во время развития ребёнка существуют определённые сроки для освоения определённых навыков: хождения, речи и т.д. Но дело не только в существовании определённого порога времени, а ещё и в том, что кора головного мозга конечна и конечно количество элементов мемстинктов первого уровня, которые мы можем в ней сохранить. Но что ещё важнее, к определённому возрасту формируется определённый набор мемстинктов, которые постепенно тоже будут становиться элементами второго и следующих уровней. Если у ребёнка уже сформировался мемстинкт, например содержащий визуальный образ стола, слово «стол» и т.д. и т.п., он, конечно, будет регулярно реконсолидироваться, будут добавляться образы других столов, письменное слово «стол», а также другие формы лексемы и т.п. и т.д. Реконсолидация мемстинкта, например давление слова table, возможно, и не требует усилий больше, чем создание нового мемстинкта, но вот связать мемстинкты в целостную систему уже не так просто. Поэтому изучение нового языка во взрослом возрасте, требующее полного изменения системы мемстинктов, довольно-таки затруднено. К слову сказать, по мнению некоторых полиглотов последовательное изучение нескольких родственных языков даётся легче, чем изучение одного. Возможно, это связано с тем, что после изучения первых языков система мемстинктов изменяется, становясь как бы общей, более приспособленной для привязывания к уже существующим мемстинктам новых элементов – слов. Можно сказать, что она становится немного ближе к системе мемстинктов человека, проживавшего в культуре, использовавшей общий праязык. Хотя это и не совсем корректное сравнение.

В итоге мы можем сказать, что для изучения родного языка и других навыков важна не только стадия формирования элементов мемстинктов, но и отсутствие уже сформировавшейся системы элементов и мемстинктов. То, что человек, который не жил в человеческом обществе, не умеет говорить, не означает, что у него отсутствует система мемстинктов: просто она отличается от привычной для нас и не содержит слов, поэтому ему не столько сложно запомнить отдельные слова, сколько сложно перестроить всю систему мемстинктов.

Отдельно следует ещё раз подчеркнуть, что формирование основной массы элементов хоть и заканчивается с началом пубертатного периода, отдельные элементы продолжают формироваться на протяжении всей жизни. Кроме того, и сами элементы, особенно элементы высоких уровней, могут изменяться под воздействием внешней среды. Причём это можно наблюдать даже и для набора элементов мемстинктов, относящихся к языку. Широко известно, что язык даже взрослого человека постоянно меняется, причём не только за счёт добавления новых элементов, но и за счёт изменения существующих. Меняться могут даже элементы языка самого низкого уровня – уровня звуков. Например, у человека, попавшего в отличную культурную среду, может появиться акцент, то есть он будет по-другому произносить звуки, и т.д. и т.п.

Слова нашего языка являются элементами мемстинктов, так же как и коммуникативные сигналы других животных являются элементами инстинктов или даже тех же мемстинктов у животных с развитым мозгом. Больше того, если животное включить в обмен мемстинктами нашей культуры или создать свою локальную мини-культуру, понятную животному, например по принципу образования стаи, то это животное, несмотря на значительные отличия в архитектуре мозга, может включить наши слова в состав своего мемстинкта, то есть, например, при произнесении фразы «пойдём кушать» или «пойдём гулять» в мозге животного будет активироваться определённый мемстинкт. Кстати, обратите внимание на то, что в мозге этого животного фраза «пойдём кушать» может быть связана со всеми видами пищи, которыми его кормят, то есть мы могли бы сказать, что это животное обобщило все виды пищи и назначило им абстрактный сигнал, но мы с вами понимаем, что на самом деле этого не происходило, просто наличие общих элементов мемстинктов позволило мозгу животного «автоматически» соединить их в одну группу и связать с одним сигналом. Эксперименты показывают, что собаки могут выучить больше тысячи слов и объединять их в группы[47].

Возможно и обратное межвидовое взаимодействие. Например, лай собаки, с которой мы общаемся (или подобной ей) в определённых тональностях, может активировать у нас совершенно конкретный мемстинкт. Например, услышав радостный визг собаки, хозяин может сказать: «О, жена пришла» или подумать о том, что рядом с забором ходит «чужак».

Нужно отдавать себе чёткий отчёт в том, что даже такой очень специфичный вид животного, как человек, имеющий мозг, за сотни тысяч и даже миллионы лет эволюции очень сильно приспособленный к распознаванию, произношению и, самое главное, запоминанию слов, может размышлять (выстраивать истории сознания) не только с помощью слов, но и с помощью других звуков, например музыки, образов и других элементов мемстинктов.

Можно представить себе ситуацию радикальной смены культуры, например, как в фильме «Тихое место» – общество, в котором смертельно опасно говорить и вновь рождённые дети вынуждены общаться только с помощью языка жестов. У них за общение будут отвечать немного другие части мозга, например не зоны Брока и Вернике, а значит, их язык будет иметь немного другие правила. Можно представить себе ситуацию, при которой изменение правил языка произойдёт вследствие изменения структуры мозга, если цивилизация вновь пройдёт через «бутылочное горлышко» катастрофического снижения популяции до нескольких особей и все они какой-то причине будут иметь определённую особенность генома, например афазию. В общем, можно сказать, что наш язык и, соответственно, все его правила – это производная от архитектуры мозга и от культуры.

Следует отдельно подчеркнуть, что с точки зрения психики слова, лексемы, знаки, абстрактные символы являются такими же элементами мемстинктов, как цвет предмета, его температура, твёрдость, отсутствие или наличие движения, ощущение одушевлённости предмета (набор зрительных сигналов активирует инстинкт одушевлённости, похожести на живое существо). И животные, способные создавать полноценные мемстинкты, также успешно пользуются абстрактными символами. На данный момент это показано для приматов, врановых, попугаев, собак[48] [49] [50] [51].

То, что тональность голоса вызывает у нас отдельные эмоции, а значит, может являться отдельным элементом мемстинкта, – очень интересное наблюдение. Понаблюдав за снами, которые, как мы помним, состоят из элементов активных (консолидируемых) мемстинктов, мы можем сделать вывод, что многие элементы являются характеристиками предметов, например, если днём мы видели работу столяра, вырезающего деревянную игрушку – автомобиль, а потом видели фотографию автобуса из своего детства, ночью нам может присниться сон (являющийся, как и все истории сознания, историей), в котором мы увидим автобус, но сиденья в нём будут такими же, как в игрушечном автомобиле – деревянными. Мы с вами можем предположить, что характеристики предметов могут являться отдельными элементами мемстинктов. Действительно, определение элемента мемстинкта подсказывает нам, что сохраниться в качестве элемента (нейронной группы в коре головного мозга) может всё, что вызывает активацию инстинкта, то есть эмоцию, и некоторые характеристики предмета как раз очень легко вызывают у нас эмоции. Например, мы можем удивиться, обрадоваться или расстроиться, если увидим слишком большой, маленький, съедобный или уже непригодный для еды, зелёный и потому неспелый или, наоборот, мягкий, оранжевый и очень зрелый плод. Мы можем предположить, что такие характеристики-ощущения сохраняются как отдельные элементы мемстинктов, так же как и привязанные к ним элементы мемстинктов – слова и аффиксы. Теперь мы можем понять, откуда в языке берутся прилагательные.

А как же с другими частями речи? Местоимения в общем смысле показывают нам концепцию личности своей и того, как мы представляем личность другого человека или животного, предмета и т.п., которых мы можем наделить личностными характеристиками. Личность, своя и чужая, без сомнения может вызвать эмоции, а значит, концепция личности может являться элементом мемстинкта, так же как и привязанные к ней элементы мемстинктов – местоимения.

Движение объектов тоже вызывает у нас эмоции. Любой движущийся предмет может привлечь наш взгляд, это может быть опасно или, наоборот, приятно. Движение или, наоборот, отсутствие движения у объекта или его части, например руки человека, замахивающейся для удара или протягивающей вам самый вкусный кусок пирога, однозначно вызывает эмоции, а значит, может сохраняться как отдельный элемент мемстинкта, и как отдельный элемент могут сохраняться и связанные с движением звуки – слово, являющееся глаголом.

Наречия с точки зрения психики человека связаны в основном с ориентацией в пространстве, времени, ощущением тепла, холода и т.д. и т.п. Такие действия тоже вызывают эмоции и могут сохраняться в виде отдельных элементов.

Используя нашу с вами концепцию, можно будет в дальнейшем уточнить классификацию частей речи, учитывая их соотношения с системой мемстинктов и, что ещё важнее, инстинктов. И нам с вами, конечно, хочется надеяться, что сделает это наш коллега лингвист, читающий в данный момент эти строки. А мы с вами уже сейчас сможем подсказать ему, что же вызывает в нашей психике, являющейся, по сути, набором мемстинктов и инстинктов, значительную часть эмоций. Все предметы с точки зрения активации инстинктов, пожалуй, можно разделить на три группы: точно неживые; точно живые – субъекты, такие же, как я; предметы, которые напоминают мне субъекты (пень, похожий на старика; ветка, похожая на леопарда, притаившегося в кроне, и т.д. и т.п.). К слову сказать, анимировать в своём сознании неживые объекты могут не только люди. Американские антропологи, в течение 14 лет (с января 1993 по декабрь 2006 года) наблюдавшие за группой диких шимпанзе в национальном парке Кибале (Kibale) в Уганде, сообщили в журнале Current Biology, что в природе девочки-шимпанзе играют в «дочки-матери» практически так же, как и наши дети[52].

Можно сказать, что у них возникает мемстинкт, объединяющий элементы, содержащие информацию о палке и поведении живых детенышей.

Многие животные активно используют в системе коммуникации различные характеристики звуков, например интонацию. Люди также активно используют интонацию, причём интонация выступает в виде отдельного элемента мемстинкта и способна активировать различные инстинкты; соответственно, одна и та же фраза, произнесённая с разными интонациями, может вызывать разные реакции.

Предметы и субъекты могут двигаться, не двигаться, быть мягкими, твёрдыми, вкусными, несъедобными и т.д. и т.п., вызывая у нас или положительные целевые эмоции, или отрицательные болевые.

Субъекты, как и предметы, могут ориентироваться в пространстве и времени. Могут быть справа, слева, далеко, близко, над или внутри и т.д. и т.п. Различные события с точки зрения истории сознания могут являться эпизодом (элементом) – частью нейронной сети, которая активируется до или после других частей, то есть субъективно расположена во времени до или после определённых событий.

Все элементы мемстинктов – и слова не являются исключением – изначально формируются в привязке к определённому инстинкту; в дальнейшем, как мы уже говорили, сформировавшиеся элементы могут менять привязанный к ним инстинкт. Дискурсивные слова, по всей вероятности, не являются жёстко привязанными к какому-либо мемстинкту элементами, а скорее «свободными» элементами, имеющими связь с определёнными инстинктами, то есть с определёнными эмоциональными состояниями, например неопределённостью выбора, страхом, уважением к собеседнику или, наоборот, ощущением близости и т.д. и т.п.

Слова или аффиксы, например суффиксы, как элементы мемстинктов могут означать не только географическое, геометрическое расположение объекта и прочее, но и эмоциональное состояние. Например, уменьшительно-ласкательные суффиксы или суффиксы, показывающие пренебрежительное отношение, и т.д. и т.п.

Наверное, можно будет выделить и другие особенности, важные для классификации частей речи, но самый важный вывод из наших размышлений можно сформулировать так: инстинкты одинаковы для всех людей на планете, а значит, и система мемстинктов – культура, частью которой является язык – имеет одинаковые корни; кроме того, мы живём в мире с одинаковыми законами физики и биологии во всех его частях, да и архитектоника мозга у всех людей в целом похожа, поэтому значительная часть культурных мемстинктов в разных культурах практически идентична, но набор конкретных мемстинктов в разных культурах различен и поэтому каждый язык отличается от другого.

На нашей планете в настоящий момент не осталось независимых культур, радикально отличающихся от всех остальных, да и все культуры, существовавшие раньше, по всей вероятности, имели общие корни, но наша с вами теория показывает, что мемстинкты, образовавшиеся благодаря одному и тому же инстинкту, у разных людей могут быть различными, причём диаметрально различными. В одной гипотетической культуре вид больного ребёнка может вызвать у человека самые нежные эмоции и желание пожертвовать своей жизнью для его спасения, в другой гипотетической культуре вид этого же ребёнка может вызвать самые негативные эмоции и желание тут же избавиться от него и похожих, создав специальный концлагерь. Поэтому чисто теоретически у людей могут появиться культуры настолько различные, что языки, связанные с ними, очень сложно будет сравнивать, например, представьте себе культуру, в которой не только письменность, но и любое общение с помощью звуков будет категорически запрещено. Язык, возникший в такой культуре, – например, это может быть язык, состоящий из постукиваний и хлопков, – может сильно отличаться от наших жестовых языков, являющихся, по сути, калькой с вербального языка. Но, возвращаясь из мира фантазий к нашей планете и существующей на ней в данный момент ситуации, мы можем констатировать, что все существующие культуры, а значит и языки, различаются по большому счёту только в деталях, а с развитием глобализации и средств массовой коммуникации деталей этих становится всё меньше и меньше.

Наша с вами теория может дать ответ на вопрос, почему возникают самостоятельные части речи в разных языках. Мы видим, что название и признак предмета – это элемент мемстинкта, больше связанного с сенсорной корой, а действие и признак действия – это элементы мемстинктов, связанных больше с моторной корой. Мы видим, что быстрое усвоение языка связано с процессом формирования мемстинктов, соотношение слов связано с особенностями размещения в мозге мемстинктов и их элементов, которое, в свою очередь, связано с генетически и эпигенетически обусловленной архитектоникой мозга, и с этим же связаны общие признаки разных языков, например наличие сходных частей речи. Таким образом, по принципу бритвы Оккама пропадает необходимость в привлечении «универсальной грамматики», все основные особенности языков мы можем объяснить с помощью нашей теории.

Мемстинкты мультимодальны. Человечество смогло создать письменный язык, добавив к элементам, находящимся в звуковой коре, элементы, расположенные в зрительной коре. Также относительно легко мы можем создать тактильный язык, например для слепых, язык запахов, вкусов.

Правила языка по сути своей определяются наличием в определённой культуре определённых элементов, соответствуют уровням языковых единиц.

Элементы, расположенные в звуковой коре: первый уровень – фонемы, второй уровень – морфы, алломорфы, третий уровень – слова, лексемы, четвёртый уровень – синтагмы, фразы.

В процессе развития языковых способностей вслед за фонемами – элементами первого уровня – мы начинаем учить морфы, вернее их части – корни слов, которые входят в состав мультимодальных элементов высокого уровня, и только затем начинаем учить орфографию, например правила использования аффиксов. Происходит это за счёт того, что аффиксы входят в качестве элементов в мемстинкты, причём все элементы в них, включая морфы и их части, упорядочены. К слову сказать, при изменении языка правила использования аффиксов меняются чаще, чем корни слов. Сочетание фонем в морфе тоже может меняться (например, редуцированные гласные), но только таким образом, чтобы морф оставался понятен для слушателя, то есть мог возбуждать соответствующий элемент мемстинкта, в противном случае изменение не может сохраниться.

Изменение звукового и грамматического строя языков наглядно показывают нам, как происходит изменение системы культурных мемстинктов в целом, но самое интересное заключается в том, что наблюдая за изменением языка, мы можем понять, наличие и порядок каких элементов являются критичными для сохранения мемстинкта. Таким образом, мы можем оценить, насколько вариабельным может быть мемстинкт в принципе. Насколько могут различаться различные копии одного мемстинкта, включая естественные мемстинкты у разных людей и искусственные, а также какие изменения мемстинктов сохраняются в культуре быстрее. Подобные наблюдения помогут сформировать или, вернее, трансформировать практические методики формирования культуры, которые в будущем, в отличие от современности, обязательно должны применяться под контролем широкой общественности.

Интересно, что именно язык сделал каждый мемстинкт в системе культурных мемстинктов менее вариабельным. Система стала более устойчивой, и появилась возможность накапливать и передавать большое количество мемстинктов. Если считать, что количество индивидуальных мемстинктов более-менее постоянно, логично будет предположить, что увеличение объёма культурных мемстинктов могло быть одним из факторов, требовавших увеличения объёма коры головного мозга, а значит, наши размышления, как, впрочем, и другие факты, позволяют отодвинуть возникновение языка на исторической шкале на значительное расстояние от времени возникновения вида Homo sapiens sapiens.

Элементы первого уровня (для языка это фонемы) должны обязательно возбуждать инстинкт; в противном случае, как мы помним, они не будут одновременно возбуждаться с инстинктом и не консолидируются. Поэтому полный возможный набор элементов первого уровня стабилен на протяжении длительных периодов, соответствующих периодам изменения инстинктов, но в разных культурах минимальный набор элементов первого уровня может варьироваться. Полный набор таких элементов, характерный для совокупности существующих культур – Международный фонетический алфавит, – изучается Международной фонетической ассоциацией[53].

Набор фонем языка может быть различным для разных культур, так же как для различных культур может быть различным, например, набор элементов, соответствующих ощущениям от мягкости постели. Впрочем, как подсказывает сказка «Принцесса на горошине», подобные и другие элементы могут различаться даже для разных групп внутри одной культуры.

Мы много говорим о том, что во время когнитивного взрыва дети быстро выучивают слова, но не придаём значения тому, что в это же время они сохраняют также элементы мемстинктов других модальностей, например запахи, цвета, вкусы и т.д.

Поговорим немного о том, откуда появилась идея врождённой грамматики или понимание того, что мы выучиваем правила языка и строим свою речь в соответствии с ними. Хотя второе утверждение ближе к реальности, оба они являются не совсем верными. Любое высказывание, устное или письменное, изначально является историей сознания – особым видом мемстинкта (его предтечей). Вспомним, как возникает история сознания. Несколько мемстинктов, являющихся группой упорядоченных по времени и пространству элементов (историей), воспроизводятся параллельно. То есть в них сначала возбуждается один элемент, затем другой, третий и т.д. Элементы, получающие возбуждение из разных источников, становятся эпизодами, входящими в историю сознания. Например, у ребёнка имеется мемстинкт, в котором в числе элементов других модальностей содержится последовательность слов «взять игрушку со стола», и короткий неполноценный мемстинкт, в котором кроме элементов других модальностей содержится одно только слово «комод». Представим, что ребёнок видит игрушку, лежащую на комоде. Входящий визуальный сигнал активирует визуальные элементы мемстинктов, соответствующие образу игрушки и комода (не элементы «слов», расположенные у ребёнка, не умеющего писать и читать, в слуховой и моторной коре, а элементы, содержащие визуальный образ и расположенные в зрительной коре). Активация двух этих элементов приведёт к активации двух мемстинктов, описанных чуть выше. Мультимодальные элементы высокого уровня, содержащие слова «игрушка», «комод», за счёт наличия в них визуальных элементов первого уровня получат дополнительное возбуждение. При параллельном воспроизведении обоих мемстинктов ребёнок сможет построить историю сознания, содержащую слова «взять игрушку с комода», а после нескольких поправлений мемстинкт «комод» реконсолидируется «правильно» (в соответствии с правилами русского языка) и ребёнок сможет строить фразу «взять игрушку с комода». Мы видим, что в данном случае не потребовалось сохранение отдельной нейронной сети, содержащей информацию о правиле языка. Само наличие мемстинкта, а лучше – многих одинаковых мемстинктов, уже позволяет выстраивать правильные фразы. В этом смысле система культурных мемстинктов похожа на корпус языка: большое количество примеров, прецедентов (высокочастотное употребление) определённой последовательности фонем само является правилом. Да, мы можем сохранять отдельные мемстинкты, содержащие правила, особенно если выучиваем в школе правило из учебников, но для живого языка наличие таких отдельных мемстинктов-правил необязательно.

Малая советская энциклопедия интерпретирует сигнал как материальное воплощение сообщения для использования при передаче, переработке и хранении информации[54].

Любой стимул, который может быть воспринят нервной системой животного, по сути своей является сигналом. У более примитивных животных, не имеющих структур для сохранения мемстинктов, такой стимул (набор афферентных сигналов) всегда должен сам активировать инстинкт. У животных, способных создавать мемстинкты, стимул способен возбудить группу клеток, которая, будучи активной одновременно с инстинктом, превратится в элемент мемстинкта. Инстинкт может быть активирован другим сигналом, от другого элемента, пришедшим одновременно с исходным, но в этом случае (будет создаваться элемент более высокого уровня, состоящий из нескольких элементов более низкого уровня) мы можем говорить о сложном сигнале, состоящем из нескольких частей. В результате получается, что стимул – это набор афферентных сигналов или группа наборов, способных активировать нейронную сеть инстинкта. В дальнейшем элемент может терять связь с изначальным инстинктом и образовывать связь с другими. Нейронная сеть инстинкта может включать в себя рефлекс. В этом случае сигнал можно назвать полностью эмоциональным, то есть воспроизводимым без участия элементов мемстинктов. Если у животного присутствует структура, способная создавать мемстинкты, то любой сигнал может стать причиной создания элементов мемстинктов, а значит, у таких животных разделять сигналы на эмоциональные и приобретаемые очень тяжело. Например, у человека фонемы, то есть звуковые сигналы первого уровня, в значительной части являются эмоциональными (при сохранении элемента первого уровня одновременно должен быть активирован инстинкт). Разделение же сигналов на референтные и нереферентные, а также дискретные и недискретные имеет большее отношение к особенностям коммуникативных систем животных и особенностям их поведения в целом, поэтому противопоставление эмоциональных и референтных сигналов не очень корректно. Всё, о чём мы сейчас говорили, относится к сигналам вообще, но чтобы сигнал стал коммуникативным, он должен включать элементы как минимум двух модальностей, расположенных в сенсорной и двигательной коре соответственно. В этом случае животное сможет не только среагировать на сигнал, но и воспроизвести его.

Определяющим же для вида сигнала является происхождение нервного импульса, порождающего сигнальное поведение. Нервный импульс может порождаться либо рефлексом, входящим в состав нейронной сети инстинкта, либо волевым элементом, входящим в состав мемстинкта. В первом случае мы можем назвать сигнал рефлекторным или инстинктивным, во втором мы можем назвать его осознанным, потому что он может быть частью истории сознания. Может быть ещё один случай, когда осознанный сигнал постепенно становится сигналом, порождаемым нейронными сетями мозжечка, но даже в этом случае он всё равно, в отличие от рефлекторного сигнала, может активировать связанный с ним волевой элемент и стать осознанным.

Пример намеренных сигналов у воронов можно увидеть в экспериментах, в которых ворон берёт шишку или камушек, вероятно для того, чтобы привлечь внимание других[55].

У певчих птиц, а также у попугаев и колибри, которые тоже обучаются своим звуковым коммуникативным сигналам посредством звукового подражания, контроль за звукопроизводством осуществляется не теми же мозговыми структурами, что у тех видов, у которых звуковые сигналы являются врождёнными[56].

Итак, фонемы являются элементами мемстинктов первого уровня, второй уровень составляют аффиксы, третий – морфы и т.д. То есть язык – это часть системы мемстинктов. Подтвердить нашу теорию может, например, закон Педерсена, а также регулярное фонетическое соответствие или связанное ударение. Мы видим, что в разных морфах используются одни и те же фонемы, то есть буквально одни и те же группы нейронов, составляющие элементы мемстинктов. Более крупные языковые формы, соответствующие элементам высокого уровня, использующиеся в дискусе, например устойчивые словосочетания, синтагмы, фразы, тоже повторяются и имеют просодические особенности, указывающие на то, что в различных дискурсах используются одни и те же группы нейронов, составляющие элементы мемстинктов высокого уровня.

Из наших размышлений можно сделать интересные выводы: мы видим, что, с одной стороны, полноценно изучать язык можно только как часть культуры, то есть системы культурных мемстинктов; с другой стороны, при изучении культуры мы можем использовать прогрессивные методы, придуманные лингвистами.

Изначально мы с вами хотели описать все принципы работы психики с помощью процессов возбуждения и торможения отдельных групп нейронов, а также создания нейронных сетей. Какие же группы нейронов имеют непосредственное отношение к языку? К устному языку непосредственное отношение имеют элементы мемстинктов первого уровня, расположенные в слуховой коре, которые формируются, когда мы запоминаем первые фонемы языка, и элементы, расположенные в моторной коре, которые появляются, когда мы учимся произносить первые звуки. Элементы второго уровня располагаются в непосредственной близости от элементов первого. К ним имеют отношение, например, зоны Брока и Вернике. Элементы самых высоких уровней состоят из элементов различных модальностей и рассредоточены по всей коре. Если человек осваивает письменный язык, у него появляются элементы первого уровня в зрительной коре и новые элементы в моторной коре, отвечающие за написание букв. Мы с вами выделили отдельные элементы, имеющие непосредственное отношение к языку, но данные элементы входят в состав мемстинктов вместе с другими элементами, и полноценное изучение языка невозможно без изучения всей системы культурных мемстинктов. Действительно, мы можем активировать и изменить мемстинкты, активируя элементы, не имеющие непосредственного отношения к языку в современном понимании; например, объяснить дорогу мы можем, нарисовав план местности и не произнеся при этом ни слова, можем использовать жесты, в конце концов мы можем просто изобразить шум водопада, затем пантомиму перехода через мостик и удовольствие от поедания малины, заросли которой являются целью нашего пути, – при определённых условиях этого будет достаточно, чтобы передать информацию «собеседнику». Любой искусственный мемстинкт (далеко не только текст) предназначен для передачи информации – создания или изменения мемстинктов. Например, диалог: «В декабре опять?» – «Да, конечно», представляющийся почти бессмысленным без изучения контекста, после изучения имеющегося у обоих говорящих мемстинкта проведения корпоративных празднований Нового года позволит исследователю идентифицировать у говорящих все активные группы нейронов, имеющие отношение к данному диалогу. Другими словами, подробное знание мемстинкта позволяет изучать диалог не на уровне абстрактных размышлений, а на уровне точных измерений и научных экспериментов.

Рассмотрим внимательно, чем является дискурс с точки зрения нашей с вами теории. Любой дискурс является результатом возбуждения элементов двигательной коры историей сознания и элементами воли. Как мы помним, история сознания – это гипервозбуждение (появление эпизодов сознания) элементов активных в данный момент мемстинктов, чаще упорядоченных по времени и пространству за счёт упорядоченности элементов исходных мемстинктов.

То есть если в данный момент активен один мемстинкт, мы можем дополнительно возбудить с помощью воли элементы, отвечающие за произношение слов, включённые в данный мемстинкт или ассоциативно связанные с ним, и у нас получится монолог-воспоминание, например такой: «Ходил вчера мимо водопада по мостику до малиновых зарослей. Наелся ягод. Очень доволен». Одновременно могут быть активны и несколько других мемстинктов, и в этом случае любой из включённых в них, а также ассоциативно связанных элементов может стать эпизодом сознания, а значит войти в историю сознания, останется только дополнительно возбудить элементы двигательной коры, отвечающие за произношение слов, – и мы услышим монолог, связанный несколькими мемстинктами, например: «Дом построю с двускатной крышей, как у соседа. Да и денег как раз хватает, вчера зарплату получил».

Любой самый сложный дискурс, включая написание самых сложных научных статей, текстов, заявок на патенты, художественных произведений и т.д. и т.п., – это активация элементов двигательной коры, отвечающих за написание, произношение и т.д., возбуждённых с помощью воли и истории сознания.

Глоттогинез

Может ли наша с вами теория добавить какие-то новые мысли о происхождении языка? Мы можем поразмышлять Какие же эволюционные выгоды получает коммуницирующая с помощью языка группа? Основное, что даёт язык, – это возможность постоянно верифицировать мемстинкты каждой особи и делать их стандартными, похожими друг на друга у разных животных. Если особи проводят всё время вместе, то просто вследствие действия одинаковых факторов внешней среды (одинаковых для всех ситуаций) их мемстинкты без языка будут очень похожи друг на друга. Представьте себе двух людей, например близнецов, которые всё время без исключения проводят вместе. Их диалог даже при развитом умении говорить в значительной мере будет ограничиваться фразами типа «Пойдём?» – «Пойдём». А ещё скорее: «У?» – «Ага». Ещё меньше язык нужен в строго иерархированном обществе, в котором все особи всегда находятся вместе. Вариант такого общества – гарем у горилл, в котором все особи ведут себя в строгом соответствии с текстом песни популярного когда-то в России певца Богдана Титомира: «Эй, подруга, посмотри на меня. Делай как я, делай как я». В таких обществах наличие языка, конечно, способно улучшить взаимодействие особей, но не очень сильно. Если мы представим себе не очень строго иерархированный коллектив, в котором разные особи имеют разную специализацию, например, как в современных обществах охотников и собирателей, в которых мужчины занимаются добычей мяса и мёда, а женщины – добычей ягод и корнеплодов и т.д. Значительную часть времени особи такого коллектива проводят порознь, и, соответственно, согласованное взаимодействие, потребность в котором возникает, например, при опасности во время кочёвки, будет затруднено. Например, охотники могут все вместе побежать налево, а женская часть коллектива спрячется в соседних кустах и будет съедена стаей хищников, оставшись без защиты. В этом случае постоянная сверка своих мемстинктов с мемстинктами других членов коллектива приобретает реальную значимость для выживания. Ещё большую значимость имеет возможность верификации мемстинктов в большом коллективе, разделённом на небольшие группы, проживающие самостоятельно. В данном случае полноценное взаимодействие особей, которые 90 и более процентов времени проводят порознь, будет практически невозможно. Их мемстинкты будут похожи только благодаря архитектонике мозга и некоторой похожести среды обитания, но взаимодействие без языка будет напоминать взаимодействие двух групп обезьян, встретившихся в лесу и неспособных на слаженную работу. Взаимодействие, к слову сказать, может быть выгодно не только в ситуациях спасения от опасности, но и во многих других случаях: например, коллектив, имеющий одинаковые мемстинкты, с помощью речи может их активировать одновременно у всех членов и все они совместно будут испытывать общие эмоции, такие как удовольствие от совместной песни или рассказа.

У людей, принадлежащих к одной культуре, в одинаковых ситуациях активизируются одинаковые мемстинкты, а значит, они проявляют одинаковое поведение. Коммуникации в таких ситуациях могут быть минимальными, что значительно упрощает координацию при групповых действиях.

Итак, наша с вами теория говорит о том, что возникновение языка могло быть особенно выгодно с эволюционной точки зрения для не имеющей строгой иерархии большой группы особей, проводящих большую часть времени в небольших специализированных коллективах.

Если поразмышлять на тему, какими же могли быть первые стадии становления языка, следует понять, как звуки начали становиться элементами мемстинктов. Мы можем предположить с большой степенью вероятности, что изначально это были элементы первого уровня, уровня звуков, не больше слогов современных слов. Что-то очень похожее на лепет детей. Нельзя исключать, что слоги повторялись в одном праслове: дело в том, что если повторно возбуждать один и тот же элемент, можно добиться большего результата, поэтому слова типа «мама» или даже с неточным повторением, например «шашлык-машлык», работают по принципу рифмы. Не исключено, что первые праслова в значительной мере были попыткой изобразить звук, свойственный объекту. Дальше мы можем предположить, что если особь использовала при взаимодействии определённые звуки, например каким-то образом умудрялась имитировать звуки, издаваемые антилопой, когда с помощью жестов пыталась позвать сородичей на охоту или призывала помочь принести труп животного, и другим особям удавалось её понять, эффективность взаимодействия коллектива резко увеличилась, что не могло не отразиться на выживаемости группы, а значит, коллективы, в которых хотя бы некоторые особи могли произносить большее количество звуков, а все остальные могли понимать эти звуки, получали серьёзное преимущество в ходе эволюционного отбора.

У многих высших животных, например у макак-резусов, присутствуют индивидуальные звуки, необходимые для встраивания диадных связей.

В группах с сильной иерархией индивидуальные сигналы активируют у животных разные эмоции, например, если их воспроизводит животное равного с тобой ранга или отличающегося, твоего пола или другого и т.д. Поэтому в таких группах появление культурных мемстинктов затруднено. Культурный мемстинкт должен активировать одинаковые инстинкты у большинства членов группы. Однако в стаях с пониженным уровнем доминирования, например как у австралопитеков, определённый индивидуальный звуковой сигнал может активировать одинаковые инстинкты у значительной части группы, что может сильно ускорить формирование культуры и способствовать появлению звуков праязыка.

Музыкальные произведения так же, как и дискурс, на глубинном уровне строятся по принципам создания истории сознания. То есть у них есть развязка по аналогии с целевым элементом мемстинкта и другие части, которые приводят к развязке, так же как элементы мемстинкта способствуют активации целевого элемента. А более простые произведения построены на повторении (возможно, с вариациями) одной темы, так же как в фразе языка может повторяться какое-то слово или его часть, например рифма в поэтическом произведении. Поразмышляв, мы с вами можем прийти к выводу, что вокализация музыкального произведения и вокализация фразы любого языка имеют общие исторические корни. Может ли понимание этого факта хотя бы немного помочь нам разобраться в истории возникновения языка? Да, может. В последние десятилетия лингвисты добились поразительных результатов в попытках восстановить древние праязыки. Есть определённые результаты даже для праязыков верхнего палеолита! Но многие антропологические факты указывают на то, что уже сотни тысяч лет назад особенности строения некоторых органов людей позволяли им говорить[57].

Лингвисты восстанавливают древние праязыки, сравнивая особенности языков, на которые исходные праязыки разделились. Но если лингвисты смогут подобрать методы для исследования музыкальных произведений, теоретически это может дать повод к размышлениям о начальных стадиях вокализации наших предков вообще. Секрет может крыться, например, в том какое сочетание звуков приносит нам удовольствие. Если мы реагируем на определённые закономерности сочетания звуков или даже звуков и других сигналов, можно с уверенностью говорить, что эти сочетания сигналов, прописанные в наших инстинктах, были важными на протяжении большого периода, предшествовавшего началу осознанной вокализации. Эксперименты можно вести в двух направлениях: во-первых, как мы говорили чуть выше, можно попробовать применить для изучения корпуса музыкальных произведений принципы, навеянные принципами изучения языка. Не исключено, что это поможет определить основные наборы сочетаний звуков, вызывающих положительные эмоции у людей в принципе. Во-вторых, можно начать эксперименты с чистого листа, регистрируя эмоциональную реакцию людей на определённое сочетание звуков. Наша с вами теория поможет отделить инстинктивные эмоции от эмоций, вызванных возбуждением мемстинктов. Для этого мы должны будем фиксировать первичное возбуждение подкорковых центров на определённое сочетание сигналов и не учитывать вторичное возбуждение этих же центров, вызванное дополнительным возбуждением их через обратные связи с мемстинктами. Эта же методика поможет определить, есть ли в принципе какие-либо части слов – звуки, – успевшие за несколько сотен тысяч лет осознанной вокализации стать инстинктами. Это, конечно, маловероятно, но если всё-таки окажется, что какие-либо звуки человеческой речи могут вызывать инстинктивную реакцию, мы сможем говорить о том, что такие звуки были важными уже после начала осознанной вокализации. Но ещё раз повторимся, что это, конечно, крайне маловероятно. Для того чтобы стать инстинктами, звуки должны быть важными на протяжении очень длительного периода.

Наша с вами теория показывает, что на первых стадиях появления человеческого языка появлялись первые элементы памяти, связанные с этим навыком, и, соответственно, появлялись специальные структуры коры головного мозга, в которых они консолидировались. В дальнейшем эти зоны превратились у нас в зоныБрока и Вернике.

Наша с вами теория имеет и ещё одно интересное следствие. Получается, что любые характеристики человеческих языков напрямую продиктованы культурой (развитием мемстинктов) и принципами построения памяти. С другой стороны, получается, что любая часть нашей памяти имеет черты человеческих языков. Например, вся наша память дискретна, то есть состоит из ограниченного набора отдельных элементов. В это сложно поверить, но это так: все наши сложные и такие различные воспоминания, планы и мечты (мемстинкты, истории сознания) состоят из ограниченного, хоть и очень большого у людей (благодаря большой коре) набора элементов, и их построение напоминает построение предложений и рассказов, в которых вместо слов и звуков используются элементы разных модальностей. Поэтому для изучения мемстинктов (например, в нейрофизиологии или культурологии), возможно, удастся применять некоторые инструменты, используемые сейчас в лингвистике.

Язык – это очень важная, но не единственная часть культуры, и поэтому любое его излучение в отрыве от культуры будет неполноценным. Бытовой устный язык – это истории сознания, значительная часть которых, пройдя процесс консолидации, превратится в мемстинкты. Любые записи языка, как мы помним, являются искусственными мемстинктами. В следующей главе мы подробнее поразмышляем о части искусственных мемстинктов, которые в нашей культуре принято выделять в отдельную категорию, – об искусстве.

Глава 7. Искусствоведам и управленцам «от культуры». Могут ли животные создавать произведения культуры. Велика ли бюджетная эффективность культуры

Уважаемые коллеги, давайте сразу договоримся: если вам потребно разговаривать о душе и о её чудесных порывах, создающих непреодолимую пропасть между венцом божественного творения и низкими, неспособными к творчеству и эмоциям животными, то наши скучные «технарские» размышления о группах возбуждающихся клеток утомят вас. Возможно, вам приятнее будет обратиться к воодушевляющим творениям талантливых теологов или хотя бы перечитать старые учебники по теории искусств. Мы же поговорим о людях – об одном из множества видов животных, населяющих Землю, и процессах, реально протекающих в нашем мозге и социуме.

Ну вот теперь, когда мы избавились от этих скучных вечно философствующих господ, узнаем, где же спрятан клад!

:)

Конечно, это была шутка, и затеяли мы её, чтобы ещё раз провести эксперимент над живыми людьми – над вами, уважаемые друзья. Видели ли вы знак, расположенный чуть выше? Узнали ли его? Скорее всего, узнали. Но как же так получилось, что две точки и кривая линия вызвали у вас ассоциацию с улыбкой, вернее с кружочком, имеющим две точки и кривую линию, который ассоциируется с улыбкой? Ваш мозг отреагировал на небольшой набор входящих сигналов, активировав мемстинкт, к которому изначально был привязан смайлик, вызывающий активацию инстинкта узнавания лица. Примерно так же реагировал мозг птенцов в экспериментах К. Лоренца и Н. Тинбергена со свежевылупившимися птенцами выводковых птиц (куриных и утиных) более полувека назад, описанных в книге Тинбергена «Изучение инстинкта»[58]. Силуэт сокола вызывал активацию болевого инстинкта и приводил к панике.

После этого было проведено множество подобных экспериментов. Так, жабы избегают фигур, похожих на змею с поднятой головой. Пиявка, движущаяся толчками, воспринимается как добыча, если её передняя присоска находится на почве, но если эта присоска поднята в воздух, жаба принимает пиявку за врага.

Ключевые признаки, заставляющие хищников бросаться на добычу, могут быть связаны с формой, размерами, характером движения[59].

Например, лягушки, жабы, каракатицы могут распознать добычу, если она движется. Личинки стрекоз предпочитают животных, совершающих зигзагообразные движения. Солнечная рыба Lepomis gibbosus скорее нападёт на искусственную рыбку, если та извивается, чем на настоящую, которая движется плавно[60].

Все искусственные мемстинкты, к которым можно отнести и сигнальное поведение животных, включают наборы сигналов, активирующих инстинкт или мемстинкт, у животных, способных сохранять воспоминания.

Любое произведение искусства является искусственным мемстинктом.

В самом широком смысле искусство – это набор афферентных сигналов, способных возбудить инстинкт или мемстинкт, который, в свою очередь, возбудит инстинкт, вызванный предметами, процессами, созданными человеком, а также сами эти предметы, процессы и процессы их создания.

Ещё точнее: искусство – это искусственный мемстинкт, вызывающий значительную активацию нейронных сетей мемстинктов и инстинктов.

Используя наше определение, мы можем понять, почему же на первых палеолитических памятниках культуры в основном изображены животные и люди. Именно животные и люди могли вызывать наибольшие эмоции у людей того времени. Животные как лучшая еда, источник движения, привлекающий внимание за счёт активации инстинктов, источник опасности, и люди, которые у нас по понятным причинам вызывают наибольшие эмоции, то есть максимально активируют инстинкты и мемстинкты. Кстати, с точки зрения удовольствия от еды мёд и некоторые фрукты могли вызывать не меньшее удовольствие, и немного странно, что их изображения пока не находят, но возможно мы плохо ищем и среди геометрических форм найдём изображение улья, сот и плодов или деревьев, плодоносящих вкусными фруктами.

Искусство верхнего палеолита при всём его кажущемся отличии построено на тех же принципах, что и современное, а ощущения современников могли быть более острыми. Например, в верхнем палеолите были распространены пещеры со следами росписи. В основном это были фигуры животных. Изучающие данные пещеры учёные считают, что не только принципиальный состав и расположение изображений, но и деятельность современников во многих пещерах были схожими.

Посещение пещерных комплексов верхнего палеолита, безусловно, производило на современников другое впечатление. Психика верхнепалеолитического человека состояла из другого набора мемстинктов, а значит, элементы активировали другие наборы входящих сигналов. Конечно, эти наборы сигналов не сильно отличаются от тех, которые возбуждают наши мемстинкты, ведь психика строилась с участием инстинктов, которые не могли сильно измениться за столь короткий промежуток времени. Нужно иметь в виду, что в те времена искусственные мемстинкты, в том числе произведения изобразительного искусства, были крайне редки, поэтому встретить образ, визуально напоминающий, например, животного, можно было только в природе, наблюдая самого животного или естественные предметы, камни, напоминающие его, поэтому произведения искусства могли вызывать другую реакцию. Представьте, что вы вдруг увидели не привычный рисунок животного, скажем пещерного медведя, а, например, его голографическое изображение, не отличающееся от оригинала, притом в натуральную величину (составляющую более трёх метров), появившееся в месте и во время, совершенно несвойственные для этого, например когда вы готовитесь ко сну. Подобные ощущения, сопоставимые, например, с ощущением первых зрителей фильма «Прибытие поезда», могли испытывать и древние посетители пещер. Подобное событие оставляло впечатления более яркие, чем, например, могло оставить у вас посещение фильма «Аватар».

В разные эпохи в разных культурах разные объекты могли вызывать наибольшую активацию нейронных сетей инстинктов и мемстинктов. Конечно, всегда это были и будут партнёры противоположного пола, дети, источники вкусной пищи, но кроме того в разные эпохи это могли быть здания, предметы роскоши, стихийные явления. Очень сильные эмоции могут вызвать у нас искусственные мемстинкты, активирующие воспоминания о знакомых местах. Пожалуй, самая впечатляющая картина для каждого человека – это изображение помещения, двора, луга, лесной опушки и т.д., связанных с детством или значительной частью жизни, поэтому пейзажи тоже могут вызывать сильные эмоции. Как мы уже говорили, у человека, в отличие других животных, активация нейронных сетей происходит в первую очередь за счёт активации мемстинктов и лишь во вторую за счёт инстинктов. Конечно, инстинкты бывают важные, например инстинкты, связанные с размножением, поэтому тема межполового общения и воспитания детей всегда и во всех видах искусств будет, пожалуй, признаваться самой главной, но другие инстинкты не так сильны и оказывают незначительное влияние на формирование мемстинктов, поэтому в разных культурах разные вещи, культурные ценности вызывают сильные эмоции. Где-то это может быть патриотизм, верность долгу: желание отдать свою жизнь за человека, считающегося главным на данной территории, и его приближенных, где-то – желание сразу же обезглавить и съесть любого чужака, посягнувшего на твою территорию, где-то – равенство всех людей, где-то – сострадание ближнему и т.д. и т.п.

Нейронные сети младенца и животного, неспособного сохранять большое количество мемстинктов, проще будет возбудить с помощью наборов входящих сигналов, активирующих инстинкт, но у взрослого человека активировать нейронные сети проще набором сигналов, возбуждающим непосредственно элементы мемстинктов.

Любое произведение искусства, как мы уже говорили, является искусственным аналогом мемстинкта или элемента мемстинкта высокого уровня. Даже на древнейших памятниках изобразительного искусства изображается обычно несколько животных, идущих в стае (либо уложенных в виде трофеев), либо движущихся одиночных животных. Такой искусственный мемстинкт мог активировать большой мемстинкт охоты, тем более что небольшой мемстинкт, содержащий образ животного, мог являться элементом (отдельно заметим: целевым, приносящим удовольствие элементом) большого мемстинкта охоты. Обратим внимание на то, что болевые мемстинкты и болевые элементы становятся прототипами искусственного мемстинкта значительно реже: например, хищные животные появляются на изображениях палеолитических художников значительно реже и то, возможно, как копия части мемстинкта, содержащего информацию о победе над хищником. В картинах более поздних мастеров увидеть искусственный мемстинкт, то есть историю, последовательность элементов, упорядоченную по времени и пространству, ещё проще.

Многие классические музыкальные произведения, имеющие кульминацию, построены по принципу истории сознания, а вот более простые (например, популярные песни) построены по принципу повторяющихся частей. Увидеть последовательность элементов, приводящих к целевому, нам будет несложно и в серьёзном музыкальном произведении, и в танце. О том, что дискурс является искусственным мемстинктом, мы уже говорили. С точки зрения нашей теории очень интересно воздействие на человека повторяющихся элементов зачастую низкого уровня, например, в литературе это могут быть рифма, аллитерация, ассонанс, в популярных песнях – припев, мотив и т.д. После возбуждения нейронная сеть остаётся активной на протяжении длительного времени, иногда даже достаточного для реконсолидации мемстинкта, но даже при отсутствии сильной активации, запускающей механизмы длительной активации, нейронная сеть остаётся активной на протяжении какого-то времени и повторное её возбуждение в этот период с большей вероятностью позволит появиться эпизоду сознания. В случае с целевым мемстинктом повторное возбуждение предварительно возбуждённого элемента будет способствовать более сильному возбуждению целевого элемента, а значит более сильному возбуждению инстинкта, вызывающего приятные эмоции. Стихотворный текст ярче проявляется в сознании, чем нерифмованный. Другими словами, человек, постоянно напевающий любимую песенку (до момента, пока нейронная сеть не перевозбудится, вызывая неприятные ощущения) или читающий стихотворение, будет испытывать более сильные приятные эмоции, чем человек, слушающий обычные звуки или читающий обычный текст.

В итоге мы имеем самовозбуждающуюся группу мемстинктов и (возвращаясь к популярным песням) начинаем понимать, почему некоторые песенки могут быть такими навязчивыми.

Такое ритмическое возбуждение аффиксов, являющихся элементами мемстинкта низкого уровня, можно сравнить, например, с чередой выигрышей в казино или с поиском конфет, которые спрятала для вас мама, или с поиском белых грибов. В этих случаях через какой-то промежуток времени повторно активируется элемент мемстинкта, и если таких активаций было много или если активация была сильной, будьте уверены: конфеты или белые грибы, скорее всего, приснятся вам ночью, потому что мемстинкт непременно будет реконсолидироваться.

К слову сказать, метрика стихотворного текста может дать нам представление о размере элементов мемстинктов разных уровней.

Ещё одним примером применения нашей с вами теории для объяснения принципов древнего искусства могут быть неолитические Венеры. Принцип pars pro toto (часть вместо целого), по всей вероятности, является изображением элемента мемстинкта, например прекрасной женщины. Для того чтобы активировать мемстинкт целиком, не обязательно делать точную копию женщины, достаточно изобразить визуальное содержание целевого элемента мемстинкта. Согласитесь, даже для современного человека, привыкшего к тому, что вторичные половые признаки партнёра противоположного пола всегда закрыты одеждой, такого изображения достаточно, чтобы активировать мемстинкт женщины целиком.

Даже в наше время и даже с научной трибуны всё ещё можно услышать высказывания о том, что именно искусство отличает нас от животных, а больше всего отличает нас от животных ВЕЛИКАЯ БОЖЕСТВЕННАЯ любовь. В конце концов, самые «возвышенные» и «волшебные» эпизоды субъективного опыта появляются у нас при активации инстинкта полового размножения, то есть когда «воздушная поступь» и «еле уловимый умопомрачительный аромат» нашего партнёра навязывают нам «божественные строчки» или «вечные образы». Мы вообще считаем божественным и чудесным всё, что приносит нам сильное удовольствие и не связано с болементами. Ещё совсем недавно, какие-то десятки лет назад, некоторые наркотики считались восхитительными, пока люди не научились бояться последствий их применения. Жрецы почти всех культов использовали или используют различные психотропные вещества, включая алкоголь, в своей деятельности.

Но точно такие же «возвышенные» и «волшебные» эпизоды субъективного опыта (сильное возбуждение нейронной сети инстинкта) испытывают в момент интимного контакта многие животные. Переживания могут быть настолько яркими, что некоторые животные могут совершать порой поступки, опасные для жизни. И принципиально поведение влюблённого человека не сильно отличается от поведения других влюблённых животных. Для убедительности данного тезиса можно провести такой эксперимент. Любому человеку, например мужчине, можно организовать очень сильное переживание, например положительное и, допустим, связанное с эротикой. Представим, что мужчина проведёт несколько незабываемых вечеров с девушкой, одетой в платье, по цвету и форме напоминающее лист какого-либо растения. В дальнейшем, если этому мужчине показать лист этого растения или даже его схематическое изображение в виде пары мазков на холсте, он начинает испытывать сильное эмоциональное переживание. Если вы спросите: «А где же здесь вечные ценности искусства?», подумайте о том, что всем ценностям искусства не более нескольких тысяч лет, а тем, которые нравятся многим людям, то есть ценностям, связанным с нашей культурой, не более нескольких сотен лет. Попробуйте восхищаться каменными мадоннами и поймёте, что «вечные ценности» тех эпох уже не очень ценны для вас. Если всё же говорить о вечном, то какая-нибудь редкая форма облака или необычная трещина на дереве или камне, затрагивающая какое-либо инстинктивное переживание, редкая галька в виде фигуры женщины может вызвать сильное переживание, причём как современного человека, так и палеолитического.

К слову сказать, многие животные способны создавать полноценные мемстинкты, в том числе содержащие элементы, отвечающие за произнесение звуков, так же как люди циклично повторяют сочетания звуков – песни – с небольшими вариациями, например киты или птицы.

Бело-пятнистый иглобрюх (лат. Torquigener albomaculosus) делает песчаные инсталляции, привлекающие самок. Бесеедковые птицы, или птицы-шалашники (лат. Ptilonorhynchidae), делают не менее красивые инсталляции, способные привести в восхищение самок их вида. Многие птицы и млекопитающие во время общения с партнёром выполняют движения, которые сложно будет не назвать танцем. К слову сказать, совсем нельзя исключать вероятность того, что первые танцевальные движения мы переняли именно у животных.

Но если любая рыба или шалашник могут создать произведение не хуже Рембрандта, а любой соловей – спеть не хуже Шаляпина, получается, все произведения искусства – полная бессмыслица и не стоят потраченного на них времени? Если вы так подумали, то, вероятно, где-то упустили нить наших размышлений.

Во-первых, искусство – очень видоспецифическая деятельность; среди соловьёв или рыб может появиться, конечно, свой гений, способный произвести впечатление на всех без исключения самок своего вида, но птицы вряд ли когда-то получат премию Grammy, потому что с точки зрения человека удовольствие, получаемое от прослушивания человеческого голоса, всегда превысит удовольствие от звуков, издаваемых другими видами животных.

Во-вторых, мы не говорили о том, что животные могут создавать произведения искусства, соперничающие с произведениями человеческих мастеров. Мы говорили лишь о том, что другие животные тоже могут создавать искусственные мемстинкты, способные произвести впечатление на представителей своего вида. Если некоторые животные способны использовать абстрактные символы, например арабские цифры, и даже производить арифметические операции, это не значит, что когда-нибудь какой-нибудь новокаледонский ворон сможет получить престижную математическую премию. Животные тоже могут это делать, но мы делаем это лучше. Ну а лучшие представители нашего вида способны создавать гениальные произведения. Конечно, искусство в классическом понимании важно, но давайте не будем забывать, что умение создавать произведения искусства, как и все другие виды деятельности, родом из природы.

В конце прошлого века мы послали в космос образцы своего искусства в надежде, что их когда-нибудь найдут и оценят представители других цивилизаций. Но искусство – исключительно видоспецифическая вещь. Даже если предположить, что у инопланетян будут органы чувств, похожие на наши, и что-то похожее на нервную систему, что, конечно, маловероятно, то уже совсем маловероятно, что именно эти образы или сочетание звуков будут вызывать у них активацию нервной системы. Возьмём для примера какое-нибудь земное животное, представителя таксона костных рыб, которое с отстранённой точки зрения гипотетического учёного, изучающего все возможные виды живых существ, практически наша копия. У этого биологического вида положительные эмоции будет вызывать треугольный силуэт, например спинного плавника прекрасной самки, а гитарообразный силуэт самки человека оставит его равнодушным. И даже наши очень близкие родственники приматы будут считать прекрасными другие формы и сочетания звуков.

Что-то кажется нам красивым или восхитительным не потому, что оно является красивым или восхитительным абсолютно, а потому, что у нашего вида нейронная сеть, возбуждаемая рецепторами при виде этого объекта или явления, активирует целевые элементы мемстинктов.

Итак, именно искусство и любовь является тем, что роднит нас с другими видами животных. Принижает ли понимание данного факта значимость искусства в нашей культуре? Ни в коей мере. Так же, как, например, понимание нашего близкого генетического родства с игуаной или даже с ростком риса никак не понижает значения человека в формировании облика планеты и ответственности за него. Творческие люди всегда изменяли нашу культуру, порой преодолевая значительные трудности, и творчество музыканта, художника, писателя и т.д. не менее важно, чем творчество изобретателя, учёного или работа предпринимателя. Проблема заключается в том, что, к большому сожалению, господа, занимающиеся развитием культуры, культурологи, искусствоведы, чиновники отделов культуры и т.д. не имеют чёткого представления о том, что же такое культура и как её можно менять, в отличие от господ политиков и олигархов, которые, к сожалению, сейчас уже очень чётко понимают, что, изменяя культуру, можно изменить всё: результаты выборов, объёмы продаж, образ жизни, продолжительность жизни, агрессивность населения и т.д. и т.п. Изменяя культуру, можно создать у населения желание взять в руки палки, оружие и пойти убивать своих братьев или, наоборот, желание любить и помогать своим близких и незнакомым людям, попавшим в беду. Можно возвеличить ценность семьи, здорового образа жизни, мира и взаимодействия всех народов на планете, можно развивать параноидальные и агрессивные настроения, увеличивая преступность и подталкивая народы к новым войнам. Именно изменение культуры привело в своё время к укреплению фашистской идеологии на уровне целого государства; к чему это привело, мы помним. Именно изменения культуры приводили в своё время к геноцидам, погромам, разноцветным революциям и т.д. и т.п. Изменение культуры – это очень опасное и ответственное занятие. Производить его должны только специалисты-культурологи под строжайшим общественным контролем. Наши с вами размышления помогут создать основу для разработки конкретных механизмов изменения, и возможно, настанут времена, когда призванный пред светлые очи сильного мира сего специалист по развитию культуры сможет достойно продолжить такой диалог. Сильный мира сего, со светлыми очами: «Вот армия нам нужна, полиция нам нужна, они порядок поддерживают, медицина нужна, она увеличивает продолжительность жизни. Мы будем увеличивать военный бюджет и даже немного поддержим медицину. А ваша культура зачем нужна?» В настоящий момент продолжение диалога выглядит так. Специалист по культуре: «Ну, мы музеи новые откроем, люди будут в них ходить и станут немного вежливее и культурнее. Они станут меньше сидеть на спинках скамеек и будут меньше плевать на улице». Друзья, именно правильное и контролируемое изменение культуры может помочь сократить военные бюджеты, бюджеты на поддержание общественного порядка и снизить затраты на медицину, при этом увеличив качество, продолжительность жизни и уровень счастья населения.

Итак, мы с вами выяснили, что творческие люди, а также учёные, изучающие культуру: культурологи, искусствоведы и т.д. – являются, вернее, должны являться самыми важными людьми для изменения культуры. Давайте же недолго поразмышляем над тем, какие инструменты можно для этого использовать и прежде всего определимся с тем, что такое искусственный мемстинкт.

Искусственный мемстинкт – это система или процесс, являющиеся копией естественного или другого искусственного мемстинкта, мемстинктов или их частей и способные создавать естественные копии.

Получается, что всё созданное людьми является искусственными мемстинктами: неолитическое орудие, скульптура, современная картина и даже космический корабль. Действительно, так и есть. Все части космического корабля когда-то были естественными мемстинктами – мыслями в головах людей, затем стали статьями, чертежами или просто изделиями и после множества трансформаций превратились в достойную копию наших мыслей.

Можно сказать, что у нашего определения есть слабая сторона. Исходя из него получается, что искусственный интеллект, с одной стороны, является искусственным мемстинктом, а с другой стороны, сам может создавать естественные мемстинкты, но если приглядеться внимательнее, получится, что парадоксальным является не определение, а сама ситуация. Действительно, мы стоим на пороге создания искусственного объекта, который по многим характеристикам не будет отличаться от естественного. В отдалённом будущем, когда люди научатся создавать жизнь многими способами, разница между живым и искусственным объектом станет минимальной и порой неразличимой. Будет иметь значение только является ли объект живым, а как он создан: в пробирке, реакторе, в специально клонированном органе и т.д. – не будет иметь значения.

Мы можем констатировать тот факт, что на данный момент у нас нет чёткого научного определения произведения искусства. Да, все произведения искусства являются искусственными мемстинктами, но считать всё, что делает и говорит человек, произведениями искусства нелогично, поэтому мы либо признаём, что произведениями искусства являются те искусственные мемстинкты, которые могут вызвать у нас наибольший эмоциональный отклик, либо определяем цели изменения культуры и признаём произведениями искусства искусственные мемстинкты, позволяющие нам достичь наших целей. Первый вариант кажется более естественным, но нам придётся опасаться, что в этом случае наилучшим произведением искусства будет признан удар бейсбольной битой в солнечное сплетение как процесс, вызывающий моментальный и очень сильный эмоциональный отклик, поэтому при более внимательном рассмотрении второй вариант можно признать наилучшим на данный момент научным определением произведения искусства. Действительно, ведь испокон веков считалось, что основная роль искусства – развивать человека, то есть изменять его психику в заданном направлении, а мы, лишь осознав, что изменение психики в значительной мере происходит через изменение культуры, просто добавили осознание необходимости определения целей такого изменения.

Произведение искусства – это то, что вызывает эмоции, запуская самым процесс реконсолидации. Другими словами, произведение искусства – это то, что способно эффективно изменять культуру. На протяжении многих тысячелетий это были картины, мобильные произведения искусства, монументальное искусство, танец, музыка, театр, художественные произведения и т.д. и т.п. Ещё не так давно на первом месте по эффективности изменения культуры находилось кино, но давайте честно признаем, что в последнее время самым эффективным способом изменения культуры является система, состоящая из человека, искусственного интеллекта и каналов распространения информации. Такая система способна создавать огромное количество копий мемстинктов, и если данные копии соответствуют критериям эффективности, сформулированным нами в главе номер один, то есть они способны вызывать эмоции, не очень сильно отличаются от уже имеющихся естественных мемстинктов, чтобы вызвать их реконсолидацию, несколько подобных систем способны изменить любую культуру в течение считаных месяцев.

Да, хорошая картина может заставить любителя живописи часами созерцать её, размышляя о жизни, хорошая музыка может заставить ценителя плакать и смеяться, но любителей и ценителей классического искусства не так много. Качественно сделанный фильм может заставить плакать и смеяться практически любого человека, а серия постов в средствах массовой коммуникации может практически любого заставить выйти на улицу и заниматься тем, о чём ещё недавно он и помыслить не мог.

Да, классическое искусство – это действительно хорошо, правильно и этим нужно заниматься, но следует понимать, что на современного человека классическое искусство не оказывает такого же всеобъемлющего влияния, как на жителя каменного века или даже Средних веков. Человек прошлого, который подавляющую часть времени видел перед собой пейзажи природы или голые оштукатуренные стены, при виде монументального храма с огромными колоннами или большой прекрасной картины, на которой изображено то, чего он никогда в жизни не видел и не увидит из-за отсутствия книг, телевизора и интернета, мог испытывать ошеломляющие чувства, действительно вызывающие активацию нейронных сетей инстинктов на уровне аффекта. Для современного человека, который за свою жизнь смотрел десятки фильмов про альпинизм, видел сотни фотографий Эвереста, возможно приятно будет увидеть ещё одно изображение, но сильных эмоций он, скорее всего, не испытает, по крайней мере если не относится к ограниченному кругу ценителей искусства.

Уважаемые коллеги, мы с вами можем бесконечно спорить о важности классического искусства, пока другие люди будут незаметно заниматься тем, что по-настоящему меняет культуру.

Да, очень не хочется признавать данные факты, но реальность такова: ещё в начале прошлого века, как мы помним, важнейшим из искусств становится кино, а в начале нашего века самым эффективным искусством становится система, состоящая из человека; людей, способных придумать задачу и алгоритм изменения культуры; программ, способных создавать искусственные мемстинкты и тиражировать их в огромных количествах. Да, искусство в классическом понимании, безусловно, сохраняет за собой определённую роль, но скоординированное множество «видосиков с котиками» и высказываний чат-ботов сейчас важнее произведений великих мастеров прошлого.

Что нам делать с этим фактом?

Прежде всего его нужно принять. Мы можем и дальше продолжать от него отмахиваться, в то время как политики и олигархи продолжат изменять нашу культуру.

Во-вторых, любые изменения культуры должны происходить под строжайшим общественным контролем. Друзья, это не шутки! Именно с помощью комплекса искусственных мемстинктов в своё время была сформирована культура фашистской Германии, а то, чем заняты сейчас политики разных стран, способно значительно повысить агрессивность населения и может привести к небывалой мировой войне. Свобода информации – это очень хорошо, так же как и свобода торговли, но нельзя разрешать продавать отравленные продукты или чемоданы, в которые встроена бомба замедленного действия; также и производство значительного количества копий мемстинктов, особенно способных потенциально убить большое количество людей, должно быть строго регламентировано.

В-третьих, учёные под контролем общественности могут разработать систему целей изменения культуры, и произведениями культуры могут признаваться (а значит, получать государственную и общественную поддержку) только произведения, соответствующие данным целям. Например, если одной из целей будет признано развитие здорового образа жизни, то, соответственно, фильмы, пропагандирующие употребление наркотиков, сигарет, алкоголя и т.д., не могут считаться произведениями искусства, а значит, не могут выдвигаться в качестве номинантов почётных премий или получать государственные гранты.

По сути своей любой искусственный мемстинкт, в том числе произведения классического искусства, может эффективно создавать естественные копии, если использовать эффективные способы коммуникации.

В итоге мы видим, что ряд задач, стоящих перед творческими людьми, специалистами по изменению культуры, может измениться. Творческим людям не помешает изучить инструменты массового изменения культуры (на случай если подобные инструменты решено будет использовать, например, для продвижения здорового образа жизни и т.д.), а специалистам по изменению культуры нужно будет научиться воспринимать культуру как систему мемстинктов, восстанавливать и изучать древние культуры и, самое главное, вырабатывать цели изменения культуры в будущем.

Глава 8. Педагогам. Как принципиально изменится мышление в XXI веке. Можно ли воспитать творческую личность.

Уважаемые педагоги, а какую лепту может внести наша с вами теория в реализацию достойнейшей задачи воспитания подрастающего поколения? Прежде всего это, конечно, общее понимание процессов, происходящих в мозге ребёнка, и как следствие появление новых методик обучения. Конечно, в рамках данной небольшой главы мы с вами не будем разрабатывать конкретные методики образования; оставив данный труд нашим коллегам, мы просто ещё раз посмотрим на процессы, происходящие в мозге ребёнка, на формирующиеся структуры и оставим те простейшие рекомендации для наших коллег, которые сможем сформулировать в рамках наших размышлений.

Итак, в процессе преддошкольного развития у ребёнка формируется большое количество элементов будущих мемстинктов, сначала первого, а затем и последующих уровней. В это время важно проследить, чтобы ребёнок получил достаточное количество наборов входящих сигналов от рецепторов разных модальностей. Система, состоящая из различных наборов входящих (афферентных) сигналов, как раз и может явиться предметом будущей методики воспитания. Конечно, мы с вами понимаем, что для правильного сохранения будущего элемента необходимо возбудить нейронную сеть инстинкта, поэтому набор входящих сигналов должен включать сигналы активирующие нейронную сеть инстинкта.

На более поздних этапах развития нужно начинать формировать простейшие мемстинкты, которые станут затем элементами мемстинктов высоких уровней. В каждом элементе мемстинктов высокого уровня могут содержаться элементы нескольких модальностей. Первое, что приходит на ум, когда мы говорим об элементах, содержащих много модальностей, – это буквы. Действительно, когда мы пишем на доске, например, букву «а» и рассказываем ребёнку о ней, мы начинаем формировать будущий элемент мемстинкта, содержащий элементы первого уровня, расположенные в: слуховой коре, зрительной коре, два элемента в моторной коре (отвечающий за произношение звука и за написание). Однако и другие, казалось бы, простейшие элементы содержат сигналы разных модальностей. Например, элемент, содержащий информацию о котлете, включает в себя элементы, расположенные в части сенсорной коры, отвечающей за вкусовое восприятие, обоняние; в зрительной коре, слуховой коре (слово «котлета»), моторной коре (поедание и произношение). В настоящее время более-менее полная картина расположения зон коры головного мозга для представителей культуры Соединённых Штатов Америки представлена в исследовании Дэвида Ван Эссена (David Van Essen) и его коллеги из Медицинской школы Университета Дж. Вашингтона[61].

На данном этапе развития, конечно, тоже требуется применять специальные методики, обеспечивающие одновременную активацию значительного количества наборов сигналов разных модальностей, и, конечно, тех, которые обеспечат одновременную активацию инстинктов, целевых – если требуется создать целевой мемстинкт, который станет в последующем элементом высокого уровня, или болевых – если требуется создать болевой мемстинкт. Здесь, конечно, следует понимать, что болевые инстинкты следует использовать осторожно, чтобы не создать у ребёнка фобий, рассказывая, например, об опасности змей. У нас может появиться интересный вопрос: а стоит ли вообще использовать болевые инстинкты для формирования мемстинктов и их элементов? По всей вероятности, да. Теоретически можно сформировать какую-то психику (набор мемстинктов) в каких-то идеальных условиях, не вызывающих активацию болевых инстинктов, но человек с подобной психикой не сможет выжить в реальном мире, поэтому значительная часть наших мемстинктов связана с болевыми инстинктами и это нормально. Ненормальным является наличие болементов, имеющих чрезвычайно сильные связи с болевыми инстинктами. Такие болементы могут травмировать психику, делая неприятным или болезненным любое поведение, которое может с ними ассоциироваться (возбудить их). Если болемент имеет сильную связь с инстинктом и поэтому часто возбуждается, практически любое действие или размышление будет его активировать, вызывая неприятные эмоции.

Ещё один интересный вопрос: должен ли взрослый доминировать в коллективе, включающем детей? По всей вероятности, да. До начала пубертатного периода взрослый должен быть главным в группе, включающей детей, на продолжении большей части времени, хотя возможны и игровые ситуации, в которых ребёнок будет главным. После наступления пубертатного периода ребёнок должен определённую, увеличивающуюся часть времени быть равноправным членом группы, а иногда, возможно, и руководить ею. Пубертатный период – это время, в которое представители нашего вида на протяжении большей части истории (больше двух миллионов лет) становились взрослыми, заводили свою семью и занимали своё место в иерархии доминирования группы, поэтому лишая ребёнка самостоятельности, в это время мы активируем болевые инстинкты, делая ребёнка ещё более агрессивным на фоне гормонального взрыва, недовольным и обиженным на всё.

Мы с вами упустили ещё один важный момент формирования психики – самоосознание. Как мы говорили выше, самоосознание, или самоидентификация человека, является следствием того, что все мемстинкты человека являются воспоминанием о нём самом. То есть наша психика – это система воспоминаний о том, как «я» делал то-то, ходил туда то, видел то-то и т.д. и т.п. Педагоги могут способствовать правильному формированию личности разными способами, например, в возрасте появления первых мемстинктов можно играть в игру «Что нравится мне». Взрослый говорит детям: «Мне нравится, как поёт соловей и как пахнет роза, а что нравится вам? Расскажите по очереди». В этот момент важным является то, что ребёнок говорит: «Мне нравится то-то, я люблю то-то», а не «Серёже нравится то-то». На следующем этапе уже более взрослого ребёнка можно учить представлять чужую психику, но всегда важно подчёркивать, что есть я и есть другой человек.

Что вообще влияет на формирование системы мемстинктов? Любой искусственный мемстинкт, включая сигнальное поведение людей (любое поведение), а также, конечно, произведения искусства, любая видео-, аудиоинформация, изображения, здания, ландшафт и т.д. и т.п. Вернувшись к нашей модели, представленной в первой главе, мы можем понять, что наибольшая вероятность создать мемстинкт в голове ребёнка есть у искусственных мемстинктов, которые ребёнок воспримет множество раз из разных источников, тех мемстинктов, которые вызовут сильный эмоциональный отклик (активируют инстинкты), не будут сильно противоречить уже существующим мемстинктам, точнее их системе. Создать учебные материалы, отвечающие данным характеристикам, – это тоже задача для вас, уважаемые коллеги.

Но если все искусственные мемстинкты теоретически способны создавать естественные копии, получается, что фильмы, мультфильмы и видеоматериалы из социальных сетей способны влиять на формирование психики? Однозначно да. Как повлияло, например, появление боевиков и фильмов ужасов на неподготовленных советских зрителей, знают все, кто пытался заниматься бизнесом, работал в милиции или просто жил в 90-х на территории Российской Федерации. Почему же тогда современные люди, насмотревшись боевиков и фильмов ужасов, не ходят по улицам, убивая всех подряд? К счастью, просмотры фильмов, содержащих агрессивное поведение, составляют меньшую часть нашей реальности. Если вы всё ещё сомневаетесь, что искусственные мемстинкты могут сильно изменить нашу психику, попробуйте составить большую коллекцию фильмов ужасов, желательно связанную похожими сюжетами, или даже сериалов и просматривайте её ежедневно на протяжении 9–10 часов хотя бы пару недель подряд, а затем попробуйте пройтись по ночному парку или выйдите прогуляться на закате в соседний лес. Результат сильно изменит ваше мнение.

Наша с вами теория может подсказать и конкретные механизмы, связанные с учебным процессом. Например, мы можем предсказать, что запоминать новые слова неродного языка будет проще, если сначала активировать мемстинкт, который в дальнейшем будут активироваться в процессе разговора. Если говорить о ситуации в ресторане, лучше не запомнить сначала 20 слов, связанных с этой ситуацией, а погрузить человека в среду, например ролевую сценку, и только потом давать ему послушать слова. В этом случае элементы памяти – слова, связанные с мемстинктом «ресторан», – будут привязаны напрямую к нему, а не к моменту, в который они были услышаны, например к мемстинкту, связанному с обстановкой в учебном классе. Но не будем отнимать хлеб у специалистов по разработке педагогических методик. Вернёмся к общим вопросам.

Педагог – уникальная профессия: с одной стороны, учитель должен сохранять систему культурных мемстинктов, ведь это главная цель воспитания детей. Культура должна сохраняться и передаваться из поколения в поколение, но с другой стороны, если культура совсем не будет изменяться, развитие общества остановится, поэтому некоторые члены общества (небольшой процент) должны заниматься творчеством, то есть изменением существующих мемстинктов, да и оставшееся большинство не должно уж очень критически относиться к творческим людям. Поэтому педагоги, с одной стороны, должны объяснять детям, что определённые вещи делаются определёнными способами и по-другому делать не надо: яичницу жарят на сковородке, а суп варят в кастрюле; но некоторым творчески одарённым детям, которым выпала нелёгкая доля разрушения существующих традиций ради создания новых, учителя должны объяснять основные принципы творчества, да и всем остальным детям нужно объяснять, что иногда некоторые вещи и некоторые процессы могут быть улучшены и следует терпимее относиться к этим странным, чудаковатым творческим личностям. Сложно, конечно, представить себе учителя, говорящего: «Дети, внимание! Дважды два равно четыре, но не исключено, что когда-нибудь какой-нибудь рассеянный чудак не придумает новые принципы математики и появятся другие варианты».

Итак, мы имеем две парадоксальные задачи: научить ребёнка сохранять правильные, отработанные множеством поколений традиции и достижения науки, отделяя «мусор» лженаучных учений – идей ошибочных, опасных процессов, но при этом терпимо относиться к «правильным» изменениям.

Вообще большое количество информации, препятствующей сохранению и развитию культуры, – это проблема нашего времени.

Давайте подойдём к ней издалека.

Коммуникативные системы животных, существовавшие до появления полноценного языка, не способствовали появлению большого количества культурных мемстинктов. Другими словами, чтобы иметь общие воспоминания, животные должны были присутствовать при определённых событиях лично: рассказать о том, как это было, они не могли. Любое обучение тоже требовало очного присутствия. Например, чтобы научиться колоть орехи камнями, детёныш шимпанзе должен лично присутствовать при подобном поведении взрослых. Поэтому доля личных мемстинктов по сравнению с общими культурными была значительно выше. После появленияполноценного языка началась эра дополненного мышления. Термин «дополненное» выбран по аналогии с дополненной реальностью, когда к информации из реального мира может присоединяться внешняя информация. В настоящее время антропологи считают, что на протяжении более двух миллионов лет люди жили небольшими группами, около 30 человек, которые имели периодически контакты с другими группами, образуя общую группу в 200–500 человек[62]. С появлением языка любой член группы всегда мог воспользоваться знаниями, мемстинктами, расположенными в голове других членов группы, например спросить у дедушки, где лучше собирать беспозвоночных в это время года. И дедушка мог объяснить, например, что личинок жука зимой проще всего найти под корой поваленных деревьев, например на берегу обрывистой реки или на бывшем пожарище (к вопросу о питании некоторых жителей неолитических стоянок в Сунгири). Теперь человек мог использовать для построения историй сознания, то есть для размышлений, весь комплекс культурных мемстинктов своей группы.

Дополненное мышление – это построение историй сознания с использованием искусственных мемстинктов.

С развитием общества группы людей становились больше, появились новые виды искусственных мемстинктов, письменные источники знаний и т.д. Человек мог прийти, например, в монастырь, имеющий коллекцию рукописей, или ближе к нашему времени – в библиотеку и использовать для размышлений знания, заложенные в искусственных мемстинктах, хранящихся на полках. Дополненное мышление, способствовавшее увеличению количества культурных мемстинктов, по всей вероятности, послужило толчком к развитию коры головного мозга и увеличению его веса. Кроме того, большое количество культурных мемстинктов потребовало специальных процессов для передачи их новому поколению людей, что, в свою очередь, привело к формированию педагогики и увеличило возраст совершеннолетия детей, то есть возраст, в котором они овладеют объёмом культурных мемстинктов, достаточных для самостоятельного функционирования в обществе.

Всё, о чём мы размышляли, описывает состояние общества до начала текущего века. С появлением интернета и особенно с развитием поисковых систем наше общество перешло в новую эру мышления. Давайте назовём его кибердополненным. Основное отличие от дополненного мышления заключается в том, что благодаря развитию поисковых систем любой человек в любое время может использовать практически все культурные мемстинкты всего человечества. Это невероятное по своему значению событие ещё не совсем осознано человечеством. Эра кибердополненного мышления может дать для развития общества толчок не меньший, чем в своё время переход на дополненное мышление. В принципе, мы уже можем наблюдать результат такого перехода. Если понять, что переход не был скачкообразным и в конце эры дополненного мышления (в конце прошлого века) благодаря появлению интернета, а ещё раньше благодаря доступности библиотек можно было говорить о зарождении кибердополненного мышления, становится понятным стремительный прогресс человечества, наблюдаемый в последнее время.

Использование всех преимуществ эры кибердополненного мышления способно по-настоящему ускорить процесс развития человечества, но, как всегда, не обошлось и без препятствий. Среди огромного количества полезных научных знаний в интернете, являющемся в настоящий момент вместилищем всех знаний человечества, находится ещё большее, всепоглощающее количество знаний вредных, разрушающих науку и систему безопасных, эффективных процессов.

В новой эре кибердополненного мышления у образования появляются новые цели. Да, как и прежде, у ребёнка нужно сформировать сначала полноценный набор элементов мемстинктов (преддошкольное и дошкольное образование), а затем и комплекс основных мемстинктов, при этом уделив особое внимание формированию полноценного комплекса целевых мемстинктов: целей, мечтаний, устремлений и т.д., приятных воспоминаний, способных мотивировать человека на действия. Но в новую эру не менее важным является умение пользоваться поисковыми системами и правильно организовывать процесс мышления. В настоящее время человечество не оценило потенциал поисковых систем. Взрослые, включая учителей, в основном сетуют на то, что подростки постоянно «сидят в телефоне», совершенно не понимая, насколько важным может быть это занятие в будущем, и, конечно, не имея полного представления, как организовать поиск правильной научной информации и как обучить этому детей.

Умение организовать процесс мышления с использованием новых мемстинктов, ещё не прошедших процесс реконсолидации, тоже очень важен. Следует быть готовым к тому, что одновременная реконсолидация большого количества мемстинктов способна привести к перевозбуждению нервной сети, нарушению сна, развитию депрессии, возникновению аутоиммунных заболеваний и т.д. и т.п.

Следует отдельно заметить, что большинство нормальных людей вряд ли в своей жизни столкнётся с описываемыми проблемами. Мы говорим прежде всего о взрослых людях, у которых мемстинкты, постоянно развиваясь, увеличиваются в размерах с возрастом. Детские мемстинкты ещё только формируются и редко бывают большими, то есть состоящими из большого количества нейронов. Во-вторых, подобные проблемы больше могут коснуться творческих людей. То есть тех особенных представителей рода человеческого, которые способны в своей голове смешивать (путать) различные воспоминания-мемстинкты, организуя из них что-то новое. Но как можно найти среди большого количества учеников немногих, наделённых талантом «путать мысли» и обречённых на вечное непонимание окружающих? Одним из признаков могут быть некоторые проблемы с памятью. Конечно, мы не призываем вешать ярлыки. К сожалению, плохая память, скорее, будет являться признаком нарушения умственных процессов, а среди людей с хорошей памятью найдутся уникальные гении, способные к настоящему творчеству, но среди творческих людей процент имеющих проблемы с процессом запоминания явно повышен. Связано это прежде всего с тем, что именно нарушение процессов разделения отдельных нейронных сетей способствует созданию новых неординарных мемстинктов. Да, творческие люди не являются нормальными в прямом понимании слова. Они необычные, а лучше сказать – уникальные. К сожалению, в настоящее время многие из них заканчивают школу с серьёзными психическими травмами, убеждённые в том, что они умственно отсталые, аутсайдеры, неспособные даже выучить алфавит или запомнить названия всех месяцев года. Во взрослом мире проблема усугубляется, ведь новые идеи агрессивно воспринимаются подавляющим большинством людей, в принципе это нормально: культура должна сохраняться и любые изменения должны встречать сопротивление, – но нашим героям об этом неизвестно, они думают, что опять делают что-то не так. Крайне сложная, практически невыполнимая для педагога задача – увидеть таких необычных детей и подготовить их к своей необычности, укрепив веру в себя, в свои идеи, и научить их работать в режиме крайних психических перегрузок.

Но вернёмся к здоровым детям и взрослым, для которых, как мы говорили, практически любые умственные нагрузки являются полезными.

Как же нам научить наших учеников искать правильную, научную информацию в огромном количестве информационного мусора? Даже сейчас мы можем определить несколько правил, которые помогут найти валидные знания.

Первое. Лучше пользоваться проверенными источниками информации. Идеальным было бы составлять список сайтов, заслуживающих доверия, и разрешать им размещать на своей странице определённый знак качества. Но и в настоящий момент мы можем рекомендовать детям список проверенных сайтов, размещающих научную информацию. И это не обязательно должны быть скучные сборники научных статей, это могут быть и видеолекции, и даже развлекательные научные каналы.

Второе. Поэтапный поиск информации. На первом этапе следует понять, что же я хочу найти, то есть определиться с научным названием предмета своего поиска. Например, если вы хотите поразмышлять о динозаврах, живших в океане, вам нужно сначала узнать, что динозавры в океане не жили, а водные животные, жившие в то время, называются по-другому. Происходит это так:

Этап 1. Вы вбиваете в поисковой системе «водные динозавры» и находите статью с описанием морских пресмыкающихся, живших в это время.

Этап 2. Вы вбиваете в поисковой системе «морские пресмыкающиеся» и выбираете научную информацию.

Предварительный этап, позволяющий ознакомиться с научными терминами, резко улучшает качество информации, получаемой на втором этапе.

Третье. Комплексность знаний. В настоящий момент научные знания человечества из разных областей знаний согласованы до определённых пределов и представляют собой, опять же до определённых пределов, согласованную систему, поэтому ребёнок должен понимать, что постоянно увеличивающийся комплекс научных знаний будет способствовать определению лженаучной информации, просто потому что она не соответствует другим научным данным, которые он узнал до этого. Поэтому, получая новые знания, мы можем сопоставлять их с полученными ранее из других источников или проверять новую информацию, сверяя её части с имеющейся в достоверных источниках. Другими словами, изучая что-то новое, нужно думать, соответствует ли это тому, что уже мы знаем, а если подобных знаний нет, искать знания, подтверждающие изучаемую информацию.

В настоящий момент информация из интернета принципиально отличается от информации из книг тем, что книги в большинстве своём подвергаются редактуре. Уже существуют редактируемые научные интернет-издания, и очень хорошо было бы продолжить и расширить эту практику. Кроме того, разумно было бы создавать некие рейтинги, списки научных сайтов, которым можно доверять. Таким сайтам можно присваивать какой-то значок, подтверждающий их качество.

Наша с вами теория показывает, что психика человека практически полностью состоит из мемстинктов (воспоминаний) и у человека нет заложенной в него кем-то некоей «тёмной стороны». Однако в культуре мифы о «тёмной стороне» – склонности к насилию и т.д. и т.п. – устойчиво муссируются. В качестве подтверждения верности таких надуманных «истин» приводится в пример то, что дети сами выбирают мультфильмы и истории, содержащие насилие. Сторонники данных теорий говорят: «Вот смотрите, они сами на протяжении многих лет и даже десятилетий выбирают произведения, содержащие насилие и всякие другие “нехорошести”, значит, это заложено в их природе, поэтому из них и вырастают потом взрослые, всегда готовые развязать войну, революцию, поэтому и нам нужно защищаться. Давайте проголосуем за увеличение военного бюджета и размещение заказов в компаниях, принадлежащих нашим родственникам». Наша с вами теория показывает, что нет никакой запрограммированной и неизбежной «тёмной стороны». Практически вся психика человека – это мемстинкты, да есть ещё инстинкты, и среди них есть, конечно, те, которые подталкивают нас к агрессивному поведению и насилию. Мы стремимся стать лидерами, в нас есть стремление охотников поймать свою жертву, но есть и стремление поделиться с ближним, умение понимать другого человека, любить его и заботиться о нём; а самое главное то, что инстинкты лишь чуть-чуть подправляют формирование наших мемстинктов в самом начале их формирования. В дальнейшем благодаря наличию трёх видов обратной связи инстинкты активируются совместно с мемстинктами. Сами по себе, без мемстинктов, они уже не так значимы для нашей психики, тем более что их на порядки меньше, чем элементов мемстинктов у взрослого человека. Другими словами, прямой вклад инстинктов в психику взрослого человека настолько незначителен, что многие учёные, изучающие человека, убеждены, что у представителей нашего вида нет инстинктов. Ещё раз отметим, что они, конечно, есть и без них функционирование нашей нервной системы невозможно, но они практически всегда работают совместно с мемстинктами, значительно превосходящими их по количеству и объёму.

В прошлой главе, а также в главе, посвящённой культуре, мы размышляли о том, что историю многих мемстинктов можно проследить на столетия и даже тысячелетия, например, в лингвистике – корень слова «пить». Мы также говорили, что культура во многом сохраняется за счёт верификации мемстинктов, но это не единственный путь увеличения времени существования мемстинктов; не менее, а может быть, и более важным для времени жизни мемстинктов является процесс изначального создания мемстинктов в процессе воспитания ребёнка. Мы можем проследить сохранение некоторых мемстинктов даже на протяжении сотен тысяч лет, например принципы изготовления каменных орудий труда, а это значит, что наши предки уже в те далёкие времена каким-то образом способствовали процессам формирования навыков у своих детей. Как минимум мы можем говорить о том, что в культуре не было запрета на обучение и детям не запрещалось смотреть на процесс изготовления орудий; нельзя также исключать, что процесс этот был активным и в обучении проявляли заинтересованность как дети, так и взрослые.

Всё это говорит нам если не о древности профессии учителя, то хотя бы о древности педагогических процессов. Именно учителя поддерживают стабильность системы культурных мемстинктов.

Глава 9. Нейрофизиологам. Почему гиппокамп не является местом хранения краткосрочной памяти. Как психика поддерживает самовозбуждение процессов моделирования внешней среды без внешнего воздействия (как мы думаем с закрытыми глазами).

До недавнего времени наука пыталась осмыслить работу мозга в основном через взаимодействие отдельных нейронов, изучая рецептивные поля отдельных нейронов, подключая электроды к отдельным нейронам, создавая модели (искусственные нейронные сети), состоящие из искусственных нейронов, и даже рассматривая коннектом мозга. Но любые корректные эксперименты на живом работающем мозге, ставшие доступными лишь в последнее время, показывают, что взаимодействие происходит на уровне групп нейронов и именно на этом уровне возможно понимание психики человека и других животных.

Мы с вами рассмотрим мозг человека с точки зрения системного подхода и с точки зрения теории графов.

С точки зрения системного подхода мозг лучше рассматривать как надсистему, состоящую из систем нейронных сетей мемстинктов и инстинктов, которые, в свою очередь, состоят из подсистем нейронных сетей элементов мемстинктов (далее в данной главе – элементы) высокого уровня, в свою очередь состоящих из элементов более низкого уровня, и т.д. вплоть до первого уровня.

Элементы первого уровня состоят из нейронов, преимущественно локализованных в одном месте. Используемый нами термин «элемент мемстинкта первого уровня» имеет некоторое пересечение с термином «кортикальная гиперколонка», но не равнозначен ему. Также имеется некоторое пересечение с термином «рецептивное поле», в частности элемент первого уровня может являться рецептивным полем нейрона, входящего в элемент мемстинкта более высокого уровня.

Все элементы мемстинктов высокого уровня сами когда-то являлись мемстинктами. Принципиальное различие между элементом высокого уровня и мемстинктом заключается в том, что регулярное возбуждение нейронной сети мемстинкта и постоянная реконсолидация приводят к тому, что связи между нейронами укрепляются и нейронная сеть теряет возможность возбуждаться по частям. Другими словами, нейронная сеть мемстинкта может возбуждаться как целиком (последовательное возбуждение элементов), так и частично (элемент может возбуждаться в составе нейронной сети другого мемстинкта), а элемент мемстинкта высокого уровня преимущественно возбуждается целиком. Конечно, наше деление нейронных сетей на мемстинкт и элемент мемстинкта высокого уровня условно и чёткую границу между двумя этими понятиями провести сложно. Термины «общество нейронов» или «модуль», употребляемые в некоторых современных работах, тоже имеют некоторую корреляцию с нашим пониманием мемстинкта.

Элементы первого уровня расположены преимущественно в первичной сенсорной и моторной коре и объединяются в элементы более высокого уровня и мемстинкты с помощью нейронов, расположенных в областях, прилегающих к первичной коре, причём новые, более высокие уровни, объединяющие элементы разных модальностей, могут быть расположены всё дальше от первичной коры, вплоть до областей, называемых ассоциативными.

Таким образом, мы видим, что системы элементов первого уровня можно нарисовать на модели коры, используя топологию полей, например Бродмана, но системы элементов более высокого уровня состоят из подсистем, территориально разбросанных по коре, и, соответственно, топологический подход, без изучения взаимодействия отдельных нейронов, тоже не может дать общей картины работы мозга. Методики картирования, применяющиеся при изучении коннектома, в частности визуализация так называемых Rich-club нейронов, например в работе Вадима Ушакова, Бориса Величковского «Визуализация крупномасштабных сетей головного мозга»[63], уже может дать приближённое понимание работы мозга, но более точно описать работу психики можно с привлечением понятия «гиперграф» из теории графов. В этом случае элемент мемстинкта и инстинкт можно представить как граф, вершинами которого являются нейроны, входящие в нейронную сеть элемента (последовательно возбуждающиеся), а психика в целом будет представлять собой гиперграф, состоящий из нейронных сетей мемстинктов, в свою очередь состоящих из отдельных нейронных сетей элементов мемстинктов, возбуждаемых также последовательно. При этом отдельные элементы мемстинктов могут входить одновременно в нейронные сети разных мемстинктов. Рёбрами графа в нашей модели являются нейронные связи. Правда, графы элементов мемстинктов не совсем обычные. Одной из их вершин является элемент мемстинкта более высокого уровня, и эта вершина неравнозначна всем остальным: её нейроны несут информацию о порядке возбуждения элементов низкого уровня, но об этом мы поговорим в последней главе.

Итак, надсистема мозга состоит из систем мемстинктов, которые, в свою очередь, состоят из подсистем элементов мемстинктов и инстинктов. Принцип построения мемстинктов, как мы понимаем, совершенно неслучайно совпадает с принципом построения большого количества слов из ограниченного количества букв и практически бесконечного сочетания этих слов. Поэтому ограниченное количество элементов мемстинктов первого уровня и ещё меньшее количество инстинктов позволяют обеспечить всё разнообразие человеческой психики.

Мы с вами описали структуры мозга, но психика – это процессы, возникающие в данных структурах. Отдельно заметим, что процессы, протекающие в психических структурах, постоянно изменяют данные структуры и создают новые. Подробнее об этом мы поговорим ниже, а сейчас вернёмся к процессам. Основной процесс нашей психики – это возбуждение нейронов, входящих в отдельную нейронную сеть. Это очень важно, повторим: нейроны не возбуждаются по отдельности, они возбуждаются группами, причём если возбуждение в группе поддерживается длительное время, она становится нейронной сетью – группой нейронов, способной самостоятельно возбуждаться одновременно (последовательно). Благодаря тому, что возбуждение нейронных сетей элементов происходит последовательно, все элементы в мемстинктах упорядочены по времени. Благодаря тому, что одни и те же элементы входят в разные мемстинкты, образуются ассоциативные связи. Данные связи позволяют структурировать систему мемстинктов с точки зрения территориального расположения, а также с точки зрения других логических принципов, например объединить элементы в группы. Чтобы понять смысл территориального упорядочивания, представьте, что вы всегда прогуливаетесь по одной части леса и всегда видите с краю засохшее дерево, после этого вы совершенно случайно попадаете на соседний участок леса, при этом вы даже не представляете, что находитесь близко от места ваших обычных прогулок. И вот после нескольких посещений нового места вы замечаете вдалеке засохшее дерево. Два воспоминания-мемстинкта становятся ассоциативно связанными, и «карта» местности расширяется. Примерно так же отдельные понятия объединяются в обобщённые группы.

Все мемстинкты состоят из элементов первого уровня, которые являются по своей сути моделью наборов входящих сигналов от рецепторов. То есть все элементы сохраняются и потом возбуждаются благодаря набору одних и тех же рецепторов, принадлежащих одному организму. В результате, говоря простым языком, мы получаем модель окружающей среды, построенную из набора воспоминаний одного субъекта. Благодаря этому наша психика обладает свойством самоосознания.

Можем сказать, что психика – это модель окружающей среды, построенная из сохранённых в памяти наборов входящих сигналов, собранных одним субъектом.

Главный принцип процессов возбуждения – одновременное возбуждение нейронных сетей из разных источников. Одновременное возбуждение нейронных сетей из разных источников позволяет значительно увеличить количество вариантов процессов, протекающих в психике. Простейший пример: возбуждая нейронную сеть из одного источника, мы получаем часть того, что сейчас называется сетью покоя; возбуждая нейронную сеть из нескольких источников, мы получаем эпизод сознания – то, что сейчас называется коррелятом сознания.

Кроме основных процессов возбуждения в психике присутствуют и вспомогательные процессы торможения, например для разделения нескольких нейронных сетей, или общие процессы отдыха, сна, во время которых нейроны восстанавливаются, удаляя избытки конечных и пополняя запасы первичных метаболитов, или общие процессы торможения, представляющие собой отрицательные обратные связи.

Основные психические процессы – это процессы моделирования состояний внешней среды, обслуживающие психические процессы – это процессы, без которых основные процессы невозможны или затруднены; другими словами, основные процессы психики – это взаимосвязанная последовательность процессов, заканчивающихся консолидацией, реконсолидацией информации о состоянии внешней среды, то есть в основном процессы возбуждения, а обслуживающие процессы – это в основном процессы общего торможения нервной системы, разделения отдельных нейронных сетей, обеспечения оборота метаболитов и т.п.

Активацию отдельных нейронов различных мемстинктов у животных можно увидеть уже в исследованиях, проводимых на рубеже веков в лабораториях Института психологии РАН (Москва), Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии Ю.И. Александровым с коллегами[64].

Несмотря на то, что процессы торможения являются вспомогательными, они важны для психики, как и основные. Например, если не разделять отдельные нейронные сети, все нейроны начнут возбуждаться, и мы получим эпилептический припадок. Многие нейронные сети возбуждаются реципрокно, то есть возбуждают друг друга. Кроме того, может происходить опосредованное возбуждение одной сети другой. В результате мы имеем систему, в значительной мере состоящую из положительных обратных связей, возбуждающих друг друга, поэтому общее торможение нервной системы, в том числе и для сна, крайне важно.

При более детальном изучении некоторые процессы торможения, вероятно, могут быть перенесены в разряд основных процессов, формирующих психику, например процессы торможения отдельных элементов и мемстинктов элементами воли или торможение одними инстинктами других как результат сложной системы иерархии инстинктов.

Как появляются элементы мемстинктов и мемстинкты в онтогенезе?

Практически сразу после рождения у нас начинают формироваться элементы мемстинктов. Сначала формируются элементы первого уровня – уровня звуков, затем из элементов первого уровня формируются элементы второго уровня – уровня слов, и дальше третьего и т.д. Формируются элементы следующим образом: если набор входящих афферентных сигналов способен возбудить нейронную сеть инстинкта, последний усиливает данный набор сигналов. Одновременная активация группы клеток будущего элемента мемстинкта по таламо-корковому пути и инстинкта позволяет усилить или создать прямые и обратные связи между ними и запустить процесс консолидации. После консолидации группа клеток в первичной коре, возбуждаемая набором сигналов, в который входили сигналы, способные возбудить инстинкт, становится нейронной сетью, то есть приобретает способность возбуждаться целиком (последовательно) при возбуждении ее части. Вероятно, в процессе создания нейронной сети элементов первого уровня большое значение имеют звездчатые нейроны. После многократной реконсолидации нейронная сеть элемента может активироваться без поддержки инстинкта, и связь между ними становится необязательной, поэтому она может не только усиливаться, но и ослабляется вплоть до полного разрыва и создания связи с новым инстинктом.

При одновременной активации нескольких элементов в прилежащих областях коры активируются группы клеток, имеющих с этими элементами общие связи. Если хотя бы один элемент является целевым или болевым, группа клеток, в которую входят активные в данный момент элементы, клетки в прилежащих областях коры и инстинкт получают возможность реконсолидироваться. Таким образом создается новый мемстинкт, который при многократной активации и прохождении многих циклов консолидации может стать элементом высокого уровня.

При формировании мемстинктов большое значение имеют также звездчатые нейроны второго слоя и пирамидальные нейроны. Значительное влияние на процесс оказывают сигналы, приходящие по неспецифическим таламо-корковым путям.

Благодаря наличию ассоциативных волокон некоторые элементы могут приобретать свойства волевых, то есть элементов, способных активировать или тормозить активацию других элементов и инстинктов, так же как корково-спинномозговое волокно способно активировать или тормозить активацию нейронов, регулирующих работу мышц. Пирамидальных нейронов, имеющих ассоциативные волокна, больше в моторных областях коры, поэтому и волевых элементов в областях, прилегающих к ним, больше. Дополнительное торможение инстинктов и двигательных областей коры во время быстрого сна уменьшает нашу возможность управлять своими действиями: просто элементы, отвечающие за это, менее активны потому, что возбуждаются из меньшего количества источников.

С началом пубертатного периода благодаря перенастройке в том числе эндокринной системы формирование новых элементов мемстинктов становится более сложным, и в дальнейшем на протяжении жизни они формируются уже в минимальных количествах. Начало пубертатного периода по сути своей означает готовность начать самостоятельную жизнь, перестать занимать субдоминантную позицию по отношению к своим родителям и другим членам группы и стать главой или членом своей новой семьи. На протяжении большей части истории человечества так и случалось: ещё в Средние века семья могла быть создана, как только люди физиологически были готовы к размножению. Антропологи находят на костях палеолитических людей, возраст которых в наше время соответствует возрасту ребёнка, износ, свойственный для движений, выполняемых во время работы взрослого человека (охота и т.д.). Мы можем предположить, что возраст взросления увеличился не из-за того, что мемстинкты современных людей содержат больше элементов (палеолитические люди могли целенаправленно перемещаться на сотни километров, а мемстинкт дороги длиной в сотню километров по лесу содержит количество элементов, вполне сопоставимое с количеством элементов мемстинкта человека, изучающего сопромат). Более вероятно, что на смещение возраста взросления оказало влияние количество новых мемстинктов.

Итак, к началу пубертатного периода основные элементы будущих мемстинктов уже сформированы. В дальнейшем на протяжении всей жизни они могут становиться целевыми или болевыми, то есть способными создавать мемстинкт (воспоминание), привязывая к себе определённое количество других элементов. Происходит это так же, как и создание элементов. При одновременной активации элемента и мемстинкта между ними усиливаются прямые и обратные связи, что позволяет им взаимно возбуждать друг друга длительное время, необходимое для консолидации. Хотя некоторые мемстинкты реконсолидируются ежедневно, например мемстинкт будильника или приёма пищи, большая часть мемстинктов реконсолидируется не больше 10–20 раз на протяжении жизни.

Для примера представим себе историю одного мемстинкта. Ребёнок пошёл в школу, где у него появляется элемент мемстинкта третьего уровня, который мы обозначим как «прописи»: его заставляют писать в тетради какие-то палочки, а затем буквы и слова. Представим, что ребёнку неприятно это делать, и элемент становится болевым. Вокруг него формируется первый мемстинкт «прописи», который содержит элементы неудобной парты, красивой ручки и т.д. и т.п. Незначительная ежедневная активация мемстинкта не приводит к его серьёзной реконсолидации. Через какое-то время у ребёнка протекает ручка, пачкая всю тетрадь; ребёнок получает двойку, выговор от родителей и недельный запрет на пользование интернетом, что вызывает сильные эмоции, и происходит первая серьёзная реконсолидация мемстинкта: в него добавляются элементы чернильной кляксы, грустного рисования в тетради вместо просмотра роликов на YouTube и т.д. и т.п. Элемент становится ещё более болевым. Следующая реконсолидация происходит, когда ребёнок получает двойку за списывание во время сочинения. Наш элемент меняется настолько, что дальше мы его можем называть элементом «сочинения». Наш ребёнок становится студентом и получает возможность поучаствовать в конкурсе на лучшую статью. Тема, на которую нужно писать статью, очень нравится нашему студенту, и статья получается неплохой, он занимает первое место в конкурсе, получает в качестве приза iPhone и становится популярным у представителей противоположного пола. Элемент превращается в элемент «статьи» и становится целевым, вокруг него формируется мемстинкт «статьи». В дальнейшем этот мемстинкт ещё несколько раз реконсолидируется, когда уже молодой учёный получает награды и гранты за свои научные статьи, а элемент «статьи» становится одним из самых главных целевых (мотивирующих) элементов мемстинктов в его жизни.

Рассмотрим формирование двухсторонних нейронных связей при формировании мемстинкта подробнее.

Как может формироваться мемстинкт? Представим животное, например лабораторную мышь, бегущую по лабиринту во время опытов по регистрации сигналов от нейронов, входящих в гиппокамповую формацию. Отдельные элементы мемстинктов животного возбуждаются благодаря сигналам от рецепторов, приходящим по таламо-корковым путям. Благодаря магниевой активации NDMA-рецепторов и другим известным механизмам данные элементы начинают возбуждаться последовательно. Когда животное добегает до лакомства, элемент мемстинкта (целевой), соответствующий данному лакомству, также возбуждается, одновременно входящее сочетание сигналов активирует нейронную сеть инстинкта. Благодаря одновременной активации нейронная сеть элемента и инстинкта начинают возбуждаться одновременно, реципрокно поддерживая возбуждение друг друга (с большой долей вероятности между ними уже существовала усиленная нейронная связь). Возбуждение от инстинкта проходит по таламо-корковому пути и через отростки холинергических и аминергических нейронов. Элементы мемстинктов могут возбуждать инстинкты двумя основными способами через обратные связи: корково-таламические и корково-фугальные. Кроме того, не исключено, что обратная связь может быть организована через аксоны всех видов прямых связей инстинктов с корой мозга, то есть через аксоны афферентных нейронов и аксоны холинергических, аминергических и т.д. нейронов.

Усиление старых и создание новых связей между активными одновременно элементами мемстинктов и инстинктов происходит в том числе и за счёт создания новых контактов между варикозами ацетилхолин- и аминергических нейронов и дендритами звездчатых и пирамидальных нейронов коры. С большой вероятностью в этом процессе участвуют факторы роста нервов, которые могут выделяться как дендритами или варикозами аксонов, так и микроглией (подробнее мы поговорим об этом чуть ниже). Многие исследования показывают, что в этом процессе участвуют немедленные ранние гены (c-fos, Zif268, Arc и др.)[65].

Индукция экспрессии c-fos in vitro может быть вызвана различными стимуляциями, в том числе нейромедиаторами (например, ацетилохолином), деполяризацией, вызванной добавлением хлорида калия, а также факторами роста нервных клеток (EGF, NGF, FGF, PDGF)[66].

В процессе высокочастотной стимуляции одного из проводящих путей гиппокампа, приводящей к индукции LTP, мРНК гена Arc обнаруживалась в дендритах нейронов зубчатой извилины гиппокампа на расстоянии ~300 мкм от их тел[67].

Огромная роль Arc-генов в синаптической пластичности подчёркивается в обзорной статье 2011 года, которую опубликовали Джейсон Шеферд и Марк Бэр на основании накопленных данных о роли Arc в обеспечении синаптической пластичности нервной системы млекопитающих[68].

Как мы упоминали выше, к процессу создания новых или усиления существующих связей между элементами мемстинктов и инстинктами могут быть привлечены клетки микроглии. Они могут выделять факторы роста под воздействием нейромедиаторов и других веществ, выделяемых активными нейронами, и тем самым направлять рост дендритов или дендритных шипиков. С другой стороны, они могут разрушать неактивные связи, о чём мы поговорим чуть ниже, а в некоторых случаях способствовать демелированию или смерти клетки[69].

Патологическая активация определённых элементов мемстинктов, приводящая к регулярному нахождению рядом с ними большого количества клеток микроглии, особенно в сочетании с нарушениями внутренних процессов клетки, приводящих к выделению веществ, активирующих фагоцитарную функцию микроглии, может объяснить многие случаи смерти клеток, например, сопровождающие некоторые случаи шизофрении, ну и, конечно, нейродегенеративные расстройства и другие заболевания нервной системы[70].

Микроглия может способствовать образованию амилоидов[71]. Впрочем, накопление бета-олигомеров и тау-белков может быть связано также с патологической активацией GSK3β/tau[72].

В настоящее время существует два, в некотором смысле оппозиционных, лагеря учёных. Представители первого, например S.W. Flavell и M.E. Greenberg[73], считают, что немедленное быстрые гены можно считать прямым маркером активности нейронов. Представители второго, например Константин Анохин, считают, что проистекающие в мозге процессы имеют более сложный характер и первичные ранние гены нужно считать скорее маркером новизны, то есть процессов консолидации и реконсолидации. Наша с вами теория может примирить оба лагеря. Дело в том, что если активация элемента мемстинкта и инстинкта не совпадает по времени, экспрессия ранних генов может происходить, но её недостаточно для создания новых связей. По всей вероятности, одновременная активация нейронов приводит к взаимному влиянию варикозов и дендритов активных нейронов друг на друга. Теоретически такой механизм мог бы быть организован через экспрессию Arc-генов, способных переносить мРНК в другую клетку или другим способом. В случаях несинхронной активации элементов мемстинктов и инстинктов (такое возможно, например, если при активации болевого элемента, которая, как мы помним, повлечёт за собой активацию негативного инстинкта) внешняя успокаивающая обстановка или подключение целевого элемента, который активирует положительный инстинкт, позволят ослабить старые связи и создать новые. Конкретными примерами могут послужить переучивание мыши не бояться обстановки в случае отсутствия негативного воздействия или успешное лечение посттравматического расстройства психологом. В случае несинхронной активации раннее усиленные или созданные связи между элементом мемстинкта и инстинктом могут быть частично или полностью разрушены, например, с помощью привлечённой микроглии, которая может реагировать на отсутствие электрического и химического сигнала, с одной стороны связки элемент-инстинкт. В этом случае получится интересная ситуация, которая объясняет результаты экспериментов Константина Анохина[74] по реконсолидации. Наша теория подсказывает, что в этом случае связи между мемстинктом и инстинктом будут нарушены, то есть активация памяти, например, внешней обстановкой не вызовет реакцию страха (избегания), но поскольку уже консолидированный мемстинкт будет сохраняться, повторное обучение созданию новой связи между элементом мемстинкта и инстинктом будет происходить быстрее.

Мемстинкты постоянно меняются на протяжении жизни животного благодаря активации наборами афферентных сигналов, проходя процесс реконсолидации[75].

Например, в экспериментах С.Дж. Гентнера, К. Миямичи, Х.Х. Яна, Х.С. Хеллера, Л. Ло (2013) «Постоянный генетический доступ к временно активным нейронам через TRAP: целенаправленная рекомбинация в активных популяциях», результаты которых опубликованны в журнале Neuron, показана активация различных нейронов таламуса мыши (через активацию немедленных ранних генов) при поступлении афферентных сигналов разных частот[76].

В опыте С. Рамиреса, X. Лю, П.А. Лина, Дж. Суха, М. Пигнателли, Р.Л. Редондо и др. (2013) «Создание ложных воспоминаний в гиппокампе», освещенном в журнале Science[77], показаны процессы создания нового мемстинкта у мыши путём активации старого мемстинкта (используя систему tTA-tetO с доксициклином, а также каналродопсин) и одновременной активации нового мемстинкта на стадии консолидации. Другими словами, у мыши был сначала создан мемстинкт, не связанный с негативным инстинктом, а затем с помощью специальных технологий он был активирован в момент консолидации нового мемстинкта, связанного с негативным инстинктом. В результате одновременно был активирован и первый мемстинкт, и негативный инстинкт, что, как мы понимаем, способствовало созданию связей между первым мемстинктом и негативным инстинктом.

В статье, опубликованной в 2020 году в журнале Science Американской ассоциации содействия развитию науки[78], можно увидеть подтверждение наличия мемстинктов у врановых.

Самые крепкие обратные связи, способные влиять на нейронные сети инстинктов, образуют элементы мемстинктов первого уровня. Особую эффективность стимуляции проекционных областей коры для вызова ответных реакций в нейронных сетях инстинктов исследователи заметили ещё в середине прошлого века; стимуляция ассоциативных областей, по их мнению, неэффективна[79].

Вот выводы из некоторых исследований того времени:

•      При стимуляции проекционной зрительной коры в СМ-Pf кошки возникают потенциалы большей амплитуды (до 300 мкВ) с латентным периодом от 1 до 7 мс в зависимости от силы стимула[80].

•      При пороговой одиночной стимуляции латентный период 3–4 мс. Более устойчивые реакции с коротким латентным периодом наблюдались в СМ-Pf при стимуляции соматосенсорной коры, причем порог этих реакций был наиболее низким при стимуляции II соматосенсорной области[81].

•      В ретикулярной формации латентный период равен 3–5 мс. Короткий латентный период кортикофугальных реакций свидетельствует о прямой активации нейронов ретикулярных и неспецифических структур сигналами, поступающими из коры. Большой диаметр кортикофугальных волокон (4–8 мкм) вполне может этому способствовать.

Аналогичные процессы происходят и у человека. Если в один и тот же момент в мозге активны нейронные сети инстинктов и нейронные сети будущих мемстинктов и такая активация продолжается больше 15–20 минут, подключаются процессы, обеспечивающие длительное возбуждение будущих нейронных сетей, например, подключаются другие типы возбуждения, возможно связанные с гиппокамповой формацией и базальными ядрами, или срабатывают внутренние каскады, сигнал успевает дойти до ядра клетки и в ответ начинают вырабатываться факторы роста нервов, благодаря чему усиливаются связи отдельных локальных областей коры и подкорковых сетей инстинктов. Нейроны активного мемстинкта выделяют факторы роста нервов, которые способствуют усилению всех типов обратных связей. Причём лучше всего укрепляются обратные связи между активными в данный момент мемстинктами и активными в тот же момент инстинктами.

Реципрокное возбуждение из разных источников продолжается в период бодрствования. Во время глубокого сна внешнее возбуждение будущей нейронной сети элемента прекращается, самостоятельное возбуждение продолжается некоторое время (до 90 минут). Через определённое время для поддержания процесса консолидации во время стадии быстрого движения глаз подключаются нейронные сети инстинктов, и будущий мемстинкт снова получает реципрокное возбуждение, но не больше времени, необходимого для подключения других каналов возбуждения или внутренних каскадов. Подобные механизмы ограничивают время стадии глубокого сна и стадии быстрого движения глаз. Во время сна количество источников и сила возбуждения меньше, поэтому и продолжительность возбуждения каждого элемента может быть ниже.

Обратная связь между элементами мемстинктов, расположенных, как мы помним, в коре больших полушарий, и структурами, связанными с инстинктами (подкорковые ядра среднего и промежуточного мозга, базальные ганглии и лимбическая система), может быть организована не только через нейроны кортико-таламического пути, но и через восходящие аксоны таламо-кортикальных нейронов и восходящие аксоны нейронов холин- и моноаминергических систем. Если элемент мемстинкта находится в активном состоянии длительное время (более 15–20 минут), по всей вероятности, возникает или укрепляется одна из описанных выше обратных связей. Это приводит к взаимному возбуждению элементов мемстинкта и инстинкта. Именно так возникает долгосрочная память. NDNA-обусловленное самовозбуждение мемстинкта продолжается не более одного-двух часов, но если возникает обратная связь, нейронная сеть мемстинкта начинает возбуждать нейронную сеть инстинкта, и наоборот. В этом случае магниевые пробки NDNA-рецепторов регулярно выбиваются, и мемстинкт поддерживается в активном состоянии длительное время (24–48 часов и более). Благодаря этому происходит консолидация или реконсолидациямемстинкта. В ночное время, когда заканчивается NDNA-обусловленное самовозбуждение мемстинкта, начинается фаза быстрого сна, во время которой нейронные сети инстинктов получают возможность возбудиться и благодаря наличию обратных связей поддержать возбуждение мемстинктов. Фаза быстрого сна обычно длится не более 15–20 минут, чтобы истории сознания снов не образовали обратных связей и не получили возможность консолидироваться.

В случае если элемент мемстинкта находится в возбуждённом состоянии длительное время (более 24–48 часов), укрепляются или даже создаются (благодаря, например, нейрогенезу) холин- и аминергические связи элементов мемстинктов, во многом благодаря чему они могут становиться целевыми или болевыми.

Итак, промежуток времени в 15–20 минут критически важен для запуска процесса укрепления или создания прямых и обратных связей между элементами мемстинктов и инстинктами. В это время происходят процессы, способствующие созданию новых связей между, например, варикозом аксона дофаминергической системы и дендритным шипиком пирамидальной или звездчатой клетки элемента мемстинкта. Большую роль в этом процессе с большой вероятностью играют факторы роста нервов, и 15–20 минут могут потребоваться для запуска внутриклеточных белковых сигнальных каскадов процессов, необходимых для того, чтобы клетка, например, начала выделять факторы роста. Но кроме того факторы роста, например BDNF, выделяют глиальные клетки, в частности микроглия, и 15–20 минут могут потребоваться для запуска процессов привлечения микроглии к месту, в котором нужно выделить факторы роста. Ещё тот же промежуток времени может потребоваться для движения продуктов Ark-генов из ядра в цитоплазму и далее по аксону клетки к варикозу ацетилхолин- и аминергических клеток инстинктов[82].

Как мы уже не раз говорили выше, один из основных принципов работы нервной системы – одновременное возбуждение нейронных сетей из разных источников, поэтому для консолидации мемстинкта важны все источники возбуждения, но очень может быть, что энторинальная кора и гиппокамп играют важную роль именно для консолидации целевых мемстинктов.

Влияние нейронных сетей коры на сети инстинктов изучается уже давно. В качестве примера можно привести вывод из работы Р.А. Дуринян «Корковый контроль неспецифических систем мозга»[83]: «Кортикофугальная система оказывает избирательные модулирующие влияния, управляет возбудимостью нейронных систем ретикулярной формации ствола и неспецифических ядер таламуса и в связи с этим может и облегчать, и подавлять активность этих нейронов».

Появление мемстинктов в эволюции

Мы с вами говорили о том, что консолидация и реконсолидация воспоминаний происходит у человека за счёт одновременного взаимного возбуждения мемстинктов и инстинктов, но наличие коры головного мозга не является обязательным фактором для протекания подобных процессов. Для долгосрочного хранения информации по принципу «инстинкт – мемстинкт» принципиально необходима структура (содержащая нейронные сети), возникшая как разрастание афферентно-эфферентных путей, например конечный мозг, и структура, напрямую не относящаяся к афферентно-эфферентным путям, но способная оказывать на них воздействие, которая изначально могла возникнуть, например, из ганглиев. Нейронные сети в таких структурах могут одновременно взаимно поддерживать друг в друге возбуждение на протяжении периодов, необходимых для консолидации воспоминания. Начало зарождения подобных процессов мы можем увидеть в простейших нейронных системах, в которых появляются структуры, не относящиеся напрямую к афферентно-эфферентным путям.

Среди известных нам видов животных, пожалуй, самыми интеллектуальными являются млекопитающие и птицы. Мозг птиц, конечно, отличается от мозга млекопитающих, но их конечный мозг во многом гомологичен корковым структурам млекопитающих[84] [85].

Мы видим, что формирование интеллекта может идти разными путями. В целом развитие нервной системы в ходе эволюции шло следующим путём. Простейшие нервные системы кишечнополостных по сути своей представлены нервными клетками, являющимися афферентными и эфферентными нервными путями, работающими по принципу «тут дотронулся – там дёрнулось». У более сложных животных появляются нервные ганглии, клетки которых могут дополнительно возбуждать или тормозить афферентно-эфферентную цепь. Из этих клеток в ходе эволюции развиваются структуры, хранящие врождённую информацию, то есть рефлексы и инстинкты. Они способны дополнительно возбуждать афферентно-эфферентную нервную цепь. Но и афферентно-эфферентная цепь постепенно усложняется в ходе эволюции, приобретая большое количество вставочных нейронов и обретая в итоге способность длительное время хранить информацию. По сути своей конечный мозг не что иное, как разрастание афферентно-эфферентных структур. В этом смысле наш мозг принципиально не отличается даже от нервной системы моллюсков. Есть часть нервной системы, хранящей врождённую информацию (в нашем случае это подкорковые структуры), и есть часть нервной системы, принимающей афферентный сигнал и передающей эфферентное воздействие (в нашем случае очень сильно разросшееся и способное хранить долгосрочную информацию). Взаимодействие (взаимное возбуждение или торможение) двух этих структур и формирует поведение животного. Итак, интеллектуальная нервная система может быть организована различными способами, но может ли интеллект быть организован без нервной системы? По всей видимости, да. Как минимум интеллектуальную систему теоретически можно построить с использованием компьютерных технологий; выше мы рассматривали такую возможность.

Возбуждение нейронных сетей из разных источников

Наш мозг постоянно ищет способ возбуждения целевых элементов мемстинктов, которое принесёт удовольствие, а также способ избежать возбуждения болевых элементов.

Если возбуждение элемента мемстинкта происходит одновременно из нескольких источников, частота возбуждения может вырасти до необходимой для появления сознания. При нетипичном возбуждении могут появляться галлюцинации и даже синдромы эпилепсии.

Источники дополнительного возбуждения нейронных сетей

Возбуждение элементов мемстинктов может происходить несколькими способами. Первый – NDMA-ассоциированное самовозбуждение. При активации мемстинкта или его элемента любым нижеперечисленным способом NDMA-рецепторы пирамидальных нейронов третьего и пятого слоя теряют магниевые пробки, и данные нейроны становятся более возбудимыми на десятки минут.

Второй – сенсорное возбуждение, или первичное афферентное. Возбуждение звездчатых нейронов от афферентных нейронов таламо-коркового пути. Сигналы, приходящие от афферентных путей, возбуждают звездчатые нейроны четвёртого слоя и второго слоя в случае неспецифических нейронов таламо-коркового пути.

Третий способ – эмоциональный (инстинктивный), или вторичный афферентный. Сигналы от сенсорных нейронов имеют специфическое сочетание, способное вызывать возбуждение нейронных сетей инстинктов, которые располагаются в подкорковых центрах головного мозга, таких как средний мозг, промежуточный мозг и т.д. Возбуждение нейронной сети мемстинкта через обратную реципрокную связь также может вызвать возбуждение инстинкта. Нельзя исключать, что такая обратная связь может быть организована не только через нейроны корко-таламического пути, но и через восходящие аксоны нейронов таламо-коркового пути и восходящие аксоны нейронов холин- и моноаминергических систем. Возбуждение сети инстинкта инициирует возбуждение структур, связанных с эндокринной системой, лимбической системой, базальных ганглиев и т.д., но самое главное – возбуждение нейронной сети инстинкта способствует дополнительному возбуждению именно тех восходящих афферентных нейронов таламо-кортикального пути, которые изначально способствуют активации инстинкта. В результате эти нейроны получают помимо возбуждения от рецепторов (второй способ) и дополнительное – от нейронной сети инстинкта.

Четвёртый способ – возбуждение аксонами амин- и холинергических систем, возбуждаемых, в свою очередь, как описано выше, благодаря возбуждению нейронных сетей инстинкта.

Пятый способ – ассоциативное возбуждение. Если один элемент мемстинкта входит одновременно в историю мемстинкта № 1 и мемстинкта № 2, при возбуждении мемстинкта № 1 через ассоциативные связи пирамидальных нейронов будет возбуждена и вся сеть мемстинкта № 2.

Шестой способ – волевое возбуждение элементов мемстинкта. Наш мозг, предвкушая приятное для него возбуждение целевых элементов мемстинкта, способен предпринимать действия, приводящие к возбуждению других элементов, способных по цепочке дополнительно активизировать целевой элемент. Возбуждение происходит через ассоциативные отростки аксонов, пирамидальных нейронов, корково-спиномозгового пути, превалирующих в элементах мемстинктов, расположенных в участках коры с развитым пятым слоем.

Седьмой способ – наличие в межклеточной среде избыточного количества нейромедиаторов. Возбуждение соседних нейронов за счёт растекания нейромедиатора в межклеточном пространстве или нарушения процессов обратного захвата и утилизации нейромедиаторов.

Восьмой способ – наличие в межклеточной среде избыточного количества агонистов (возбуждающих рецепторов) или антагонистов (тормозящих рецепторов).

Девятый способ – недостаточное торможение нейронов при разделении нейронных сетей, или недостаточное общее торможение. Может вызываться многими причинами, которые мы будем рассматривать ниже.

Десятый способ – наличие неврологических патологий в структурах нервной системы.

Одиннадцатый способ: гиппокамповая формация может дополнительно возбуждать мемстинкты и их элементы.

Двенадцатый способ: базальные ядра могут дополнительно возбуждать мемстинкты и их элементы.

Тринадцатый способ – дополнительное возбуждение нейронными сетями мозжечка.

Четырнадцатый способ – дополнительное возбуждение глиальными клетками, в том числе за счёт регулирования процессов метаболизма.

Пятнадцатый способ – внешнее воздействие.

Дополнительное возбуждение мемстинктов и их элементов гиппокамповой формацией

Ассоциативные волокна всех элементов мемстинктов приходят в энториальную кору. При этом один элемент возбуждает всего лишь один (или несколько) пирамидальных нейронов третьего слоя энториальный коры, поэтому небольшой участок коры больших полушария (энториальная кора) способен иннервировать её целиком. Нейроны энториальной коры, возбуждаемые элементом мемстинкта, в настоящее время называют нейронами решётки, нейронами направления головы, нейронами скорости. Используя нашу с вами теорию, мы можем предсказать, что в дальнейшем будут также открыты нейроны элементов, относящихся ко всем другим органам чувств, а у человека ещё и множество нейронов, относящихся к элементам высоких уровней, соединяющих в себе элементы более низких уровней, относящиеся к разным сенсорным модальностям. Например, нейроны решётки[86] являются нейронами – иннервированными элементами мемстинкта вторичной зрительной коры, которые у человека могут активироваться сложными образами, такими как радиальная решётка[87].

Далее пирамидальные нейроны третьего слоя энториальной коры возбуждают звездчатые нейроны зубчатой фасции гиппокампа, а те, в свою очередь, возбуждают нейроны гиппокампа, которые сейчас принято называть нейронами места[88]. Нейроны поля C3 гиппокампа генерируют импульсы возбуждения (которые можно ассоциировать с тета-ритмом), которые, в свою очередь, через поле C1 возбуждают пирамидальные нейроны V слоя энториальной коры, которые, в свою очередь, дополнительно возбуждают исходный элемент мемстинкта.

По всей вероятности, такое дополнительное возбуждение важно для создания целевых элементов мемстинкта, а значит, для создания новых мемстинктов вообще. Поскольку новые мемстинкты появляются у нас регулярно и во взрослом возрасте, именно с этим может быть связана необходимость появления новых нейронов (нейрогенеза у взрослых) в зубчатой фасции гиппокампа[89].

При этом следует подчеркнуть, что нейроны энториальной коры возбуждаются одними и теми же элементами мемстинктов, а их количество с началом пубертатного периода у нас практически не меняется, зато нейроны зубчатой фасции возбуждаются определёнными сочетаниями нейронов энториальной коры, то есть помогают запомнить новый мемстинкт, а мемстинкты у нас, как мы помним, появляются в большом количестве на протяжении всей жизни, поэтому нейрогенез уместен именно в зубчатой фасции.

Другими словами, при регистрации активности отдельного нейрона в энториальной коре пики активации соответствуют множественной активации одного и того же элемента, а при регистрации нейронов гиппокампа пики активации соответствуют последовательной активации элементов будущего мемстинкта.

Косвенным подтверждением того, что гиппокомпальная формация поддерживает и «молодые», не ставшие ещё элементами высокого уровня мемстинкты и помогает формировать новые, служит тот факт, что ретроспленальная кора – один из немногих участков мозга, повреждение которых вызывает как антероградную, так и ретроградную амнезию[90].

В итоге мы можем констатировать, что роль гиппокамповой формации неверно интерпретируется современной наукой. Она не является временным хранилищем памяти, переходящим затем в другие структуры; она является структурой, поддерживающей формирование памяти. Гиппокамповая формация создаёт новые структуры, способные поддерживать возбуждение одновременно нескольких элементов, то есть группы клеток, которые затем станут мемстинктом. Это уникальная особенность. Как мы помним, нейронные сети инстинктов поддерживают возбуждение одного элемента, поэтому гиппокамп действительно критически важен для формирования памяти, но, повторим, не является хранилищем так называемой краткосрочной памяти.

Гиппокампальная формация поддерживает формирование мемстинктов, последовательно возбуждая элементы мемстинктов, и, возможно, способствует возбуждению инстинктов, причём и в первом и во втором случае как целевых, так и болевых. Но некоторые факты указывают на то, что гиппокампальная формация поддерживает формирование только целевых мемстинктов. И если данная гипотеза подтвердится экспериментально, наша с вами теория будет требовать наличия областей, поддерживающих формирование болевых мемстинктов, а на эту роль, скорее всего, могут претендовать некоторые базальные ядра, в частности связанные с оливой. В этом случае в данных центрах и прилегающих областях следует искать следы нейрогенеза у взрослых.

Мы видим, что возбуждение нейрона коры больших полушарий зависит от большого количества приходящих сигналов. Например, нейрон первичной зрительной коры (поля VI) может возбудиться не только от приходящего непосредственно по зрительному тракту сигнала, но и от дополнительного возбуждения инстинктом; возбуждения соседними клетками одного элемента мемстинкта; возбуждения клетками элементов, входящих в один мемстинкт; клетками, входящими в другие мемстинкты; клетками, входящими в историю сознания; поэтому говорить о рецептивном поле нейрона на уровне таламуса и выше не совсем корректно, либо в это рецептивное поле нужно включать огромное количество входящих связей.

Способы возбуждения сетей инстинктов, располагающихся в подкорковых структурах мозга

Первый способ – определённый набор афферентных сигналов.

Второй способ: элементы мемстинктов могут возбуждать инстинкты через реципрокные корково-таламические пути (аксоны веретенообразных нейронов последнего слоя коры).

Третий способ: гиппокамповая формация может дополнительно возбуждать инстинкты.

Четвёртый способ: базальные ядра могут дополнительно возбуждать инстинкты.

Пятый способ – дополнительное возбуждение глиальными клетками, в том числе за счёт регулирования процессов метаболизма.

Шестой способ – наличие в межклеточной среде избыточного количества нейромедиаторов. Возбуждение соседних нейронов за счёт растекания нейромедиатора в межклеточном пространстве или нарушения процессов обратного захвата и утилизации нейромедиаторов.

Седьмой способ – наличие в межклеточной среде избыточного количества агонистов (возбуждающих рецепторов) или антагонистов (тормозящих рецепторов).

Восьмой способ – недостаточное торможение нейронов при разделении нейронных сетей, или недостаточное общее торможение. Может вызываться многими причинами, которые мы будем рассматривать ниже.

Девятый способ – возбуждение другими инстинктами.

Десятый способ – дополнительное возбуждение нейронными сетями мозжечка.

Одиннадцатый способ – наличие неврологических патологий в структурах нервной системы.

Двенадцатый способ – внешнее воздействие.

При одновременном возбуждении элементов мемстинктов из разных источников их возбуждение может достигать определенного уровня, при котором данный элемент становится эпизодом сознания. В некоторых случаях очень сильного возбуждения из одного источника бывает достаточно для появления сознания. По сути своей сознание является одним из видов галлюцинации.

Эмоции в чистом виде (пожалуй, самая характерная – оргазм) – это эпизоды сознания, возникающие в подкорковых центрах, то есть в нейронных сетях инстинктов. При этом эмоции в чистом виде не несут никаких воспоминаний, да и эксперименты показывают, что, например, во время оргазма кора задействована незначительно.

При одновременном возбуждении элементов мемстинктов и инстинктов между ними усиливаются или создаются новые связи, что позволяет им взаимно возбуждать друг друга и благодаря этому поддерживать мемстинкты или их элементы в активном состоянии длительное время (до нескольких суток и более), достаточное для консолидации или реконсолидации мемстинкта.

Торможение элементов мемстинктов

Первый способ – с помощью сети глутаматергических нейронов коры. Таким способом подавляется общее возбуждение нейронов. Выше мы с вами обращали внимание на то, что между элементами мемстинктов, расположенных в коре, и подкорковыми центрами имеются три типа обратных связей, и все три – это положительная обратная связь. Даже таламус, как мы видим, не является фильтром, тормозящим приходящие сигналы, а в основном усиливает некоторые из них. Такая система с тремя положительными обратными связями без общего торможения очень быстро выходила бы на недопустимые уровни возбуждения.

Второй способ – с помощью тормозных элементов инстинктов. Когда благодаря определенному сочетанию активации афферентных нейронов или благодаря обратной связи от активных элементов мемстинктов активируется сеть инстинкта, некоторые восходящие в кору полушарий афферентные сигналы могут тормозиться, что, в свою очередь, мешает возбуждению элементов мемстинктов.

Третий способ – с помощью серотонинергической системы. При активации определённых инстинктов происходит торможение элементов мемстинктов. Те элементы, которые имеют более выраженные связи, тормозятся сильнее. Более выраженные связи, как мы помним, возникают вследствие того, что нейроны элементов мемстинктов вырабатывают факторы роста нервов, и если в данный момент была активна и серотонинергическая система, связи укрепляются.

Четвёртый способ – общее торможение во время сна. Во время медленных фаз сна тормозится значительная часть возбуждения, поступающего по афферентным нейронам, и после этого до фазы быстрого сна остаётся только собственная постепенно затухающая активация мемстинктов благодаря активности NDMA-рецепторов, потерявших магний.

Пятый способ – разделение нейронных сетей. Активная нейронная сеть тормозит ближайшие нейроны, например, с помощью механизмов торможения нейронов соседних гиперколонок.

Шестой способ – с помощью выделения нейропептидных медиаторов (эндорфинов) и т.д.

Седьмой способ – наличие в межклеточной среде недостаточного количества нейромедиаторов.

Восьмой способ – осознанное торможение и торможение волевым усилием. Наша психика избегает возбуждения болевых элементов мемстинктов, которые, как мы помним, связаны с неприятными и болевыми эмоциями (гистамин, некоторые нейропептиды), поэтому элементы мемстинктов, способные возбуждать болевые элементы, тормозятся нашей психикой неосознанно, но человек может научиться это делать и сознательно. Грань между осознанными действием и неосознанным в этом случае, как и во всех других, например при сознательном возбуждении, во время мышления практически отсутствует: это одно и то же действие, которое иногда воспринимается субъективно.

Девятый способ – торможение нейронными сетями мозжечка.

Десятый способ – дополнительное торможение глиальными клетками, в том числе за счёт регулирования процессов метаболизма.

Одиннадцатый способ – наличие неврологических патологий в структурах нервной системы.

Двенадцатый способ – внешнее воздействие.

Все образы, звуки, запахи, тактильные ощущения и т.д. и т.п., включая все наши мысли, мечты, сны, – в общем, все субъективные ощущения, возникающие благодаря появлению эпизодов и историй сознания, – результат активации нейронных сетей, расположенных в коре головного мозга. Результатом появления эпизодов сознания в нейронных сетях инстинктов являются эмоции, например оргазм как одна из самых ярких эмоций. Все иллюзии возникают именно в коре благодаря наличию в ней специфических элементов мемстинктов, которые, в свою очередь, как мы помним, возникают благодаря архитектонике мозга при активном участии инстинктов (которые могут дополнительно возбуждать элемент и при повторной его активации). Именно поэтому несмотря на то, что все элементы мемстинктов возникают у каждого человека индивидуально в постнатальный период, многие из них, особенно простейшие – первого уровня (из-за которых и возникают иллюзии), очень похожи у разных людей. Ещё раз подчеркнём: мы не рождаемся с возможностью, например, различать отрезки прямых, расположенных под разным углом к горизонту, различные простые фигуры, лица и т.д. и т.п. Если говорить точнее, мы рождаемся с нейронными сетями инстинктов, появление эпизодов сознания в которых вызывает эмоции, благодаря чему создаются первые элементы мемстинктов, и уже потом при активации этих элементов у нас возникают эпизоды привычного сознания: образы, звуки, чёрточки, пятна, лица, образ своего дома, любимого луга и т.д. и т.п.

Инстинкты, с одной стороны, настраивают эндокринную систему организма, упрощая определённые типы реагирования; с другой стороны, дополнительно активируют или тормозят мемстинкты, вызывают разные эмоции через холинергический, аминергический, анандамидергический каналы. При этом тормозные функции осуществляются через анандамидергический, серотонинергический, опиоидный и т.д. каналы (например, когда нужно затормозить агрессивное поведение при виде детёныша). С помощью, например, дофаминергических нейронов маркируются положительные воспоминания, а негативные – с помощью гистаминергических и т.п.

Волновая активность мозга

Наша с вами теория утверждает, что психика – это результат возбуждения не отдельных нейронов, а нейронных сетей, то есть синхронизированного возбуждения групп нейронов, поэтому волновая активность мозга является ещё одним подтверждением нашей теории. Мы помним, что нейронные сети одновременно возбуждаются из разных источников, поэтому разные виды волновой активности мозга следует связывать не только и даже не столько с возбуждением мозговых структур, расположенных в разных частях мозга, а скорее с возбуждением одних и тех же структур из одного, двух, трёх источников одновременно или поочерёдно. То есть более высокочастотный ритм может быть результатом подключения ещё одного источника возбуждения, соответственно менее низкочастотный может быть результатом уменьшения активности другого источника возбуждения. Возбуждаться могут как локальные нейронные сети (элементы первого уровня), так и глобальные (мемстинкты). Альфа-ритм, а также мю-ритм, каппа-ритм, тау-ритм, сигма-ритм, лямбда-ритм, по всей вероятности, связаны с первичной активацией элементов первого уровня. При этом мю-ритм, вероятно, в значительной степени можно ассоциировать с активацией волевых элементов, то есть элементов, не только связанных с движением, но и способных активировать другие элементы, поэтому он активируется при умственных нагрузках. Веретенообразная активность, вероятно, может быть связана с активацией мемстинкта, то есть нескольких элементов одновременно, при этом сигма-ритм легко объясняется самостоятельным NDMA-обусловленным возбуждением реконструируемых мемстинктов. При появлении других источников возбуждения и возникновении сознания частота возбуждения нейронов нейронных сетей увеличивается и появляются бета-ритм и гамма-ритм. Тета-ритм связан с дополнительным возбуждением реконсолидируемого мемстинкта гиппокамповой формацией. Ранее мы говорили о том, что различные нейронные сети возбуждаются из разных источников, причём возбуждение в большинстве случаев является реципрокным, то есть взаимным или опосредованно взаимным; в результате этого группа возбуждающихся нейронных сетей, например мемстинкт и инстинкт, представляет собой систему из двух положительных обратных связей. Элементы такой системы без внешнего торможения (отрицательной обратной связи) будут постоянно взаимно возбуждать друг друга, и возбуждение быстро достигнет недопустимого предела. Такой отрицательной обратной связью является вспомогательный процесс общего торможения всех нейронов. Дельта-ритм как раз может быть связан с данным вспомогательным процессом торможения нейронных сетей. Он становится заметен, когда основные процессы возбуждения по какой-либо причине (сон, травма, опухоль и т.д.) менее активны.

Виды памяти

Мы видим, что ультракраткосрочная, краткосрочная и постоянная память – это по сути своей стадии одного процесса, завершающегося созданием консолидации или реконсолидацией мемстинкта. Процесс этот проходит в одних и тех же группах нейронов, но до последней стадии (создание нейронной сети) доходят не все части этой группы. Стадии процесса примерно такие: группа клеток ультракратковременной памяти (нейроны, получившие возбуждение чаще всего из одного источника), если происходит подключение других источников возбуждения, может стать эпизодом или историей сознания. При подключении дополнительных источников возбуждения группа клеток может войти в стадию консолидации или реконсолидации и в итоге стать мемстинктом или элементом мемстинкта, как раз и являющимся единицей долгосрочной памяти.

У синестетов элементы мультимодального уровня настолько успешно и (или) часто реконсолидируются (улучшают связи между нейронами), что элементы, из которых они состоят, теряют возможность возбуждаться по отдельности. Поэтому синестезия часто встречаются у людей с хорошей памятью, например, единственный известный синестет, чьи элементы объединяли модальности пяти уровней, Шерешевский[91], обладал абсолютной памятью.

Синестезия – это упрощённое создание нейронных сетей в некоторых структурах мозга, которое приводит к потере возможности раздельного возбуждения элементов, из которых состоит элемент высокого уровня. Другими словами, элемент высокого уровня как бы становится элементом первого уровня: все нейроны, из которых он состоит, могут возбуждаться только вместе.

Кроме этого, у человека есть ещё инстинктивная память, то есть генетически и эпигенетические определяемые нейронные сети инстинктов, способные реагировать на определённые сочетания входящих сигналов, но объём этой памяти по сравнению с долгосрочной памятью ничтожен.

Есть ещё один вид памяти – двигательная память, которая сохраняется благодаря созданию нейронных сетей в мозжечке. Из-за того, что когнитивные процессы в значительной мере связаны с эпизодами и историями сознания, которые не появляются в мозжечке, мы с вами уделили непростительно мало внимания этой важной части мозга. Процессы, возникающие в мозжечке, и их взаимосвязь с процессами, протекающими в различных частях мозга, должны быть подробно описаны в другой работе, которую ещё предстоит написать; мы же с вами можем предположить, что они очень похожи на процессы формирования мемстинктов, протекающие в коре мозга.

Глава 10. Математикам. Какие математические инструменты нужно добавить в теорию графов, чтобы адекватно описать граф зооморфного интеллекта. Как создать полноценную модель психики

Помните, ещё в самом начале наших размышлений мы разработали малую модель культуры и говорили о необходимости вернуться к данному вопросу и определить вехи разработки более полной модели? Теперь, когда входящие сигналы от зрительных рецепторов активировали элементы первого уровня, отвечающие за распознавание букв, а эти элементы, в свою очередь, благодаря тому что входят в состав элементов более высокого уровня, активировали их, что привело к активации мемстинкта первой главы :– скорее всего, да, вспомнили. Ну что ж, не будем обманывать свои ожидания (а они у нас есть, ведь мы продолжили наши размышления, значит, нам это интересно, или, другими словами, в данный мемстинкт входит целевой элемент) и попробуем составить более полную модель человеческой культуры или, если угодно, модель человеческой психики как копии части всей культуры.

Для этого нам нужно будет обратиться господам математикам. Здравствуйте, господа математики. Не откажите в помощи двоюродным братьям своим гуманитариям, ведь мы хотим и наши науки добавить в список точных наук. Что ж, попробуем представить, из чего могла бы состоять большая модель человеческой психики. Для представления мы будем использовать системный подход и теорию графов. Начнём с самых маленьких частей нашей системы. Наверное, чтобы не потеряться в деталях, нам стоит остановиться на элементах мемстинктов первого уровня и не учитывать более мелкие части, такие как отдельные нейроны или даже молекулы, их составляющие, хотя наиболее полная модель, конечно, должна начинаться с молекулярного уровня или хотя бы учитывать процессы, происходящие внутри и снаружи клетки. Итак, вершинами графа, представляющего модель человеческой психики, будут являться элементы мемстинктов первого уровня.

Существующий инструментарий теории графов идеально подходит для описания существующих систем слабого искусственного интеллекта и не очень хорошо подходит для описания самоподдерживающихся процессов естественного интеллекта. Мы можем предположить, что как раз существующий инструментарий и оказал значительное влияние на дизайн существующих систем слабого искусственного интеллекта.

Граф зооморфного интеллекта состоит из отдельных графов нейронных сетей мемстинктов и элементов мемстинктов. Давайте назовём такие графы м-графами. М-графы весьма специфичны. Мы с вами говорили ранее о разделении разных нейронных сетей. Это разделение осуществляется разными способами, в том числе торможением соседних нейронов, но, пожалуй, основной способ разделения нейронных сетей – это отсутствие прямых связей между элементами одного уровня. Представить, как это работает, можно, посмотрев на гиперколонки первичной сенсорной коры, которые в нашей теории частично ассоциируются с элементами первого уровня. Ассоциативные волокна соединяют их в большей мере с другими частями коры и в меньшей мере друг с другом. Другие части коры – это как раз и есть элементы более высоких уровней. В итоге мы видим, что м-граф состоит из нескольких элементов низкого уровня и одного элемента высокого уровня, причём элементы низкого уровня не соединены между собой рёбрами, но соединены рёбрами с элементом более высокого уровня. М-граф – весьма необычный граф, ведь не все его вершины равнозначны. Вершина высокого уровня, в которой сходятся рёбра, соединяющие её с вершинами низкого уровня (инцидентные с вершинами низкого уровня ребра), управляет последовательностью воспроизведения элементов низкого уровня. Её даже можно рассматривать как некий орган управления в системе элемента мемстинкта высокого уровня. Давайте назовём эту вершину управляющей вершиной.

Управляющая вершина м-графа – это вершина, вес которой хранит информацию о порядке возбуждения вершин графа.

Еще одна особенность м-графа – это упорядоченность возбуждения вершин по времени. В теории графов существует понятие пути и направленности рёбер, но в м-графе последовательно возбуждаются вершины, не соединённые напрямую рёбрами. Выражаясь образно, можно сказать, что это некий путь во времени. Давайте назовём эту характеристику м-графа, информацию о которой содержит вес управляющей вершины, в-путём.

В-путь – это последовательность возбуждения вершин м-графа, отражённая в весе управляющей вершины.

М-граф – это граф, все вершины которого инцидентны только одной управляющей вершине, вес которой содержит информацию о в-пути всех остальных вершин.

Вид графа, необходимый для описания всего зооморфного интеллекта, тоже отсутствует в существующей теории графов. Наиболее подходящий вид графа – гиперграф – представляет собой вид графа, в котором каждое ребро может связывать различное количество вершин; другими словами, каждая вершина может входить одновременно в разные подграфы, но в нашем случае вершинами графа элементов следующего уровня являются графы элементов низкого уровня. Повторим ещё раз: наш граф состоит из управляющих вершин, которые сами являются графами, и так как минимум три раза. Поскольку такой вид графа используется нами для описания интеллектуальных систем, давайте назовём его и-графом.

И-граф – это граф, вершины которого являются м-графами. Вершины и-графа первого уровня являются пустыми графами. Вершины и-графа второго уровня являются м-графами первого уровня и т.д. Таким образом, элемент мемстинкта третьего уровня является м-графом, управляющие вершины которого входят вместе с вершинами второго уровня в граф второго уровня, вершины которого, в свою очередь, являются управляющими вершинами, входящими в графы первого уровня.

По всей вероятности, специфической особенностью любой интеллектуальной системы и уж точно нашего мозга является возможность создавать самоподдерживающиеся процессы. В нашем мозге такие процессы организованы путём наличия самовозбуждающихся систем, являющихся друг для друга положительной обратной связью. Например, нейронная сеть мемстинкта может поддерживать возбуждение нейронной сети инстинкта, а та, в свою очередь, может поддерживать возбуждение нейронной сети мемстинкта и т.п. По сути своей большинство основных процессов в нашем мозге поддерживают активность друг друга, являясь друг для друга положительными обратными связями. Кроме того, процессы способны создавать структуры, которые, в свою очередь, могут поддерживать активность процессов. Например, набор входящих афферентных сигналов может запустить процесс консолидации нового мемстинкта, который затем сможет возбуждаться самостоятельно при возбуждении одной из его частей и поддерживать возбуждение других нейронных сетей. Некоторые процессы в человеческом мозге могут поддерживаться на протяжении периодов, сопоставимых с периодом жизни. Значительная часть мемстинктов реконсолидируются на протяжении всей жизни, некоторые регулярно под воздействием внешней среды, но значительную роль в возбуждении и последующей реконсолидации могут играть и процессы самовозбуждения. Например, наличие сильного целевого элемента, связанного с игрой в казино, может заставлять человека регулярно искать данный тип развлечения, или, например, наличие у учёного сильного целевого мемстинкта, связанного с научной работой, способно развивать этот мемстинкт на протяжении лет, десятилетий, а может и всей жизни, способствуя появлению новых открытий. Мы говорили о том, что загрузка в существующие системы слабого искусственного интеллекта разнородных данных, то есть данных, построенных не на основе ограниченного количества (алфавита) элементов первого уровня, принципиально не может позволить данным системам обладать характеристикой самоосознания, но, пожалуй, основное отличие существующего слабого искусственного интеллекта от естественного заключается в отсутствии самовозбуждающихся внутренних процессов. В существующих интеллектуальных системах изменение внутренних структур происходит только (или в основном) на этапе обучения, а возбуждение процессов после этого происходит только за счёт внешнего воздействия. Такие системы напоминают нейронную сеть инстинкта «стукнул здесь – дёрнулось там»: загрузил фото – получил обработанное фото и т.д. В естественном интеллекте значительная часть процессов, происходящих в каждый конкретный момент, – это самоподдерживающиеся процессы, и информация о них составляет суть моделирования внешней среды. Да, основные процессы естественного интеллекта практически полностью прерываются во время медленной стадии сна, но и поступление внешней информации также практически прерывается. Наша система как бы не работает, находится в выключенном состоянии. В любой другой момент основная часть процессов возбуждается не за счёт внешнего воздействия, а за счёт самоподдерживающаяся процессов.

Ещё одна важная причина, по которой существующий инструментарий теории графов не очень подходит для описания естественного интеллекта, – сложность моделирования самоподдерживающихся процессов внутри графа.

При моделировании мы должны учитывать то, что на вход может подаваться не любая информация, а лишь информация, состоящая из ограниченного набора состояний датчиков (рецепторов внешней среды). Живой организм имеет ограниченное количество рецепторов, передающих сигналы через ограниченное количество нервов. Мы можем считать единицей условной кодировки сигналов сигнал, приходящий в подкорковые отделы мозга по одному афферентному аксону. Афферентных сигналов значительно меньше, чем внешних рецепторов в организме. Таким образом, в модели мы можем подавать на вход не функции, а последовательность дискретных сигналов 0 и 1. Причём определённый набор сигналов будет всегда активировать определённый элемент мемстинкта первого уровня и (или) инстинкт. Для упрощения модели мы можем рассматривать только наборы входящих сигналов, активирующих нейронные сети. Ограниченное количество таких наборов составит алфавит естественного интеллекта.

Признав, что на вход могут поступать только наборы сигналов, активирующие «алфавит интеллекта», мы с вами упростили процесс моделирования.

Поскольку наши вершины (элементы первого уровня) могут одновременно возбуждаться из нескольких источников, а каждая вершина в каждый конкретный момент времени может находиться в нескольких стадиях возбуждения, для простоты давайте считать их окрашенными в разные цвета. Мы должны учитывать минимум три стадии возбуждения. Не возбуждены – вершины синего цвета, умеренно возбуждены – вершины красного цвета, стали эпизодом сознания – вершины оранжевого цвета. Это немного усложняет нашу модель, но входящие сигналы по-прежнему могут увеличивать стадию возбуждения только на одну единицу.

Вес ребра в нашей модели характеризует нейронные связи между вершинами. Вес ребра может быть маленьким, и тогда соединяемые им вершины не будут активироваться одновременно; он может быть большим – соединяемые вершины будут возбуждаться одновременно, если находятся на верхних стадиях возбуждения; и он может быть максимальным, тогда соединяемые вершины будут возбуждаться всегда при возбуждении одной из них. Вес ребра вырастает вместе с ростом интервала времени, в течение которого соединяемые вершины находятся в возбуждённом состоянии. То есть чем дольше возбуждены соседние вершины, тем больше вес ребра между ними.

Элемент высокого уровня (управляющий элемент) содержит информацию о порядке возбуждения входящих в него элементов низкого уровня. Как мы уже говорили, соединяя напрямую с помощью рёбер в отдельный граф элементы низкого уровня, мы не сможем получить и-граф. Для примера воспользуемся опять аналогией из языка, ведь, как мы уже неоднократно замечали, устройство языка совершенно не случайно похоже на устройство системы мемстинктов психики. Если мы соединим элементы первого уровня – фонемы – в слова напрямую, то у нас получится очень ограниченный набор слов, ведь, как мы помним, в и-графе подграф, состоящий из вершин, соединённых ребрами с большим весом, становится обособленным и приобретает свойства вершины элемента высокого уровня, то есть его вершины могут активироваться только вместе, а значит, не могут иметь смежных вершин на своём уровне. То есть, другими словами, если мы имеем набор элементов, соответствующий алфавиту, в котором есть только один элемент, соответствующий букве «а», только один элемент, соответствующий букве «б», один элемент, соответствующйй букве «в», и т.д., то мы сможем составить из такого набора букв очень ограниченное количество слов (как при игре в «Эрудит» с использованием только одного набора букв). Если же мы имеем возможность создать элемент высокого уровня (вершину высокого уровня), хранящий запись о последовательности букв, пределы нашего словарного запаса сразу увеличиваются до количества всех возможных комбинаций отдельных букв алфавита. Вершина и-графа высокого уровня имеет вес, характеризующий в-путь (последовательность воспроизведения) обособленного подграфа низкого уровня, связанного с ней.

В нашем мозге функцию поддержания последовательности воспроизведения элементов низкого уровня во время периода консолидации нейронной сети (сохранение веса управляющей вершины), по всей вероятности, выполняет гиппокамп, по крайней мере это одна из структур, которая точно участвует в данном процессе.

Таким образом, устройство и-графа позволяет нам активировать, а значит, сохранять практически бесконечное число комбинаций ограниченного количества наборов входящих сигналов.

Мы с вами описали один способ возбуждения элементов нашего и-графа – возбуждение входящими сигналами, или возбуждение снизу, но как мы, помним вершины нашего и-графа могут иметь несколько степеней возбуждения и могут активироваться одновременно из нескольких источников. Благодаря этому мы можем организовать протекание самовозбуждающихся процессов без внешнеговозбуждения.

Благодаря устройству и-графа одна и та же вершина низкого уровня может одновременно входить в состав м-графа более высокого уровня, и поскольку рёбра, соединяющие вершину низкого уровня с управляющей вершиной высокого, не являются строго направленными, любая вершина низкого уровня может быть одновременно возбуждена от нескольких управляющих вершин более высокого уровня. Дополнительное возбуждение вершина может получать также, если она связана с инстинктом, то есть является целементом, болементом, или от структур гиппокампа. В результате в каждый конкретный момент времени мы имеем определённое количество вершин, находящихся на разных стадиях возбуждения. Совокупность вершин, которые в данный момент времени находятся на высокой стадии возбуждения, являются историей сознания, могут соединяться с вновь созданной управляющей вершиной высокого уровня, и если возбуждение будет поддерживаться определённое время, рёбра, связывающие её с элементами низкого уровня, увеличат свой вес и вновь созданная управляющая вершина может сохраниться.

Итак, на данный момент наша модель психики выглядит следующим образом. В начале работы модели мы имеем и-граф, состоящий из м-графов нескольких уровней. Вершины низкого уровня связаны рёбрами только с вершинами более высокого уровня и с вершинами более низкого уровня, но не своего уровня.

При длительной активности ребра его вес увеличивается. Вес ребра может быть близок к нулю, и тогда при возбуждении одной вершины вторая, присоединённая данным ребром, не возбуждается. Вес ребра может быть средним, и тогда при возбуждении одной вершины вторая, соединённая с ней данным ребром, может возбуждаться. Вес ребра может быть высоким, и тогда при возбуждении одной вершины вторая, соединённая с данным ребром, возбуждается всегда.

Вертикальная направленность связей между различными уровнями интуитивно понятна нам, ведь она напоминает устройство языка. Отсутствие рёбер на своём уровне позволяет на следующем уровне реализовать большее количество комбинаций «алфавита» низшего уровня. В мозге данный принцип реализован с помощью разделения коры на различные зоны. Количество связей внутри зоны ограничено. Например, гиперколонки первичной зрительной коры имеют ограниченное количество связей между собой и увеличенное количество связей с вторичной зрительной корой. Таким образом, мы можем физически разделить различные элементы одного уровня друг от друга. С точки зрения нашего и-графа решается проблема одновременного возбуждения всех рёбер одного уровня. Мы помним, что при одновременной активности двух вершин вес ребра между ними возрастает; также мы помним, что вершины, соединённые рёбрами с большим весом, всегда возбуждаются одновременно. Ограниченное количество элементов, составляющих «алфавит» вершин низкого уровня, приводит к тому, что многие из них активны одновременно, и если бы они были соединены рёбрами, в течение короткого срока вес всех рёбер одного уровня стал бы максимальным, то есть все вершины возбуждались бы одновременно.

Вершина более высокого уровня хранит информацию о последовательности возбуждения (в-пути) соединённых с ней вершин более низкого уровня. Помимо вершин первого уровня, соединённых с рецепторами и способных принимать входящие сигналы, существуют отдельные вершины первого уровня (элементы воли), соединённые с исполнительными механизмами и другими вершинами разных уровней, способные генерировать исходящие сигналы на исполнительные механизмы или исходящие сигналы, способные возбуждать другие вершины разных уровней. В каждый отдельный момент времени существует конкретная совокупность вершин, имеющих одинаковую степень возбуждения. Совокупность синих вершин, совокупность красных вершин, совокупность оранжевых вершин. Мы можем считать, что в каждый конкретный момент времени мы имеем три виртуальных графа, вершины которых связаны как бы в другом измерении, в измерении цвета. При этом все вершины синего виртуального графа будут обособлены, поэтому мы можем считать, что виртуальных рёбер синего цвета нет, то есть это пустой граф. Виртуальные графы красного и оранжевого цветов, напротив, будут иметь виртуальные рёбра.

Вершины красного виртуального графа могут поддерживать процесс консолидации, в результате которого настоящие, невиртуальные рёбра, соединяющие эти вершины с управляющими вершинами другого уровня, увеличивают свой вес в каждый момент возбуждения. Вершины, входящие в оранжевый виртуальный граф, являются историей сознания и могут создавать управляющую вершину более высокого уровня. К слову сказать, наша модель позволяет понять, почему для появления сознания в реальной нейронной сети требуется время, превосходящее время, необходимое для возбуждения её только с помощью входящих сигналов. Процесс возбуждения реальных нейронов требует определённых затрат времени, поэтому первичное возбуждение (через входящие сигналы и дальше к элементам более высокого уровня) занимает 200–300 миллисекунд; в это время вершина становится красной, если использовать нашу терминологию. Ещё через 200–300 миллисекунд может подключиться другой источник возбуждения, например другая вершина более высокого уровня, и наша вершина станет оранжевой, то есть в ней появится сознание.

Разделение на два условных измерения – измерения вертикальных рёбер между уровнями и измерения цветовых виртуальных графов – позволяет нам развести по разным условным измерениям процессы, протекающие в нашем и-графе, то есть само моделирование среды (оно будет протекать в условном измерении цвета) и сохранение информации об этих процессах, которое происходит в условном измерении вертикальных связей.

Именно в условном измерении цвета происходят процессы, фиксируемые как сети покоя: красный виртуальный граф, все процессы с коррелятами сознания, зеркальными нейронными сетями и вообще все процессы, связанные с мышлением, сознанием, эмоциями и т.д. То есть все процессы, связанные с активацией нейронных сетей, все процессы, фиксируемые с помощью современных методов, в том числе вся волновая активность мозга.

В условном измерении вертикальных связей происходят все процессы, связанные с изменением структуры, то есть реальные процессы, изменяющие физическую структуру нашего и-графа (мозга), то есть все процессы, связанные с хранением информации и памятью.

Итак, мы имеем два условных измерения. Первое условное измерение – вертикальных связей, или нейронных сетей, или синапсов, или структурных изменений. Давайте назовём его с-измерением. Ещё раз повторим, что в нём фиксируются все физические изменения нашего графа (реальных нейронных сетей). То есть именно в нём появляются нейронные сети – м-графы, вершины которых связаны рёбрами с большими весами и которые способны возбуждаться все вместе при возбуждении части такого графа (нейронные сети). Именно эти нейронные сети (м-графы) мы увидим, если будем препарировать неживой мозг, именно их можно назвать коннектомом; но из-за того, что в живом активном мозге возможно одновременное возбуждение нейронных сетей из разных источников, совокупность возбуждённых до определённого уровня вершин редко совпадает с совокупностью вершин нейронной сети. Совокупность вершин истории сознания (оранжевого виртуального графа) состоит из вершин, входящих в большинстве случаев в разные нейронные сети, в разные м-графы, но оранжевый виртуальный граф объединяет не все вершины этих графов. Так же, как и совокупность вершин реконсолидируемой нейронной сети (красный виртуальный граф) не совпадает с совокупностью вершин исходного графа (нейронной сети реконсолидации). Да, мы можем математически просчитать совокупность вершин оранжевого и красного виртуальных графов, поэтому пространство, в котором существуют данные графы, мы и называем условным измерением, но вершины в нём объединены не потому, что соединены рёбрами, имеющими определённый вес, а благодаря тому, что в определённый момент времени имеют определённый уровень возбуждения, то есть в некотором смысле объединены во времени. В этом условном измерении происходят все волновые процессы мозга, происходят процессы включения внутриклеточных каскадов фиксации памяти, процессы выделения нейромедиаторов и процессы возбуждения нейронов. Давайте назовём это условное измерение в-измерением. В нём мы можем условно объединить вершины, имеющие одинаковую степень возбуждения, в горизонтальную нейронную сеть условными виртуальными рёбрами. Наша условная виртуальная нейронная сеть вершин, имеющих одну степень возбуждения (один цвет), состоит из последовательно возбуждающихся вершин одного уровня; между ними, как мы уже говорили, нет реальных рёбер, но именно эта информация, содержащая последовательность возбуждения вершин одного уровня (последовательность возбуждения элементов будущего мемстинкта), и сохраняется затем в виде формулы веса управляющей вершины высокого уровня, имеющей реальные рёбра со всеми данными вершинами нижнего уровня. То есть именно в этом измерении моделируются процессы внешней среды путём создания временных совокупностей вершин одного уровня.

Можно посмотреть и с другой стороны. В с-измерении вершины объединяются в граф потому, что соединены рёбрами, имеющими одинаковый вес, а в в-измерении – потому, что в конкретный момент времени имеют одинаковую стадию возбуждения.

Как мы уже говорили выше, оранжевый граф состоит в основном из элементов реконсолидируемых в данный момент мемстинктов, которые входят в красный граф и дополнительно возбуждаются благодаря ассоциативному возбуждению, но дополнительное возбуждение может происходить и из других источников, например, красные вершины могут становиться оранжевыми благодаря намеренному возбуждению с помощью элементов воли.

Как мы уже упоминали выше, масштаб времени процессов изменения и-графов (реконсолидации мемстинктов) в с-измерении соответствует дням, десяткам дней и более, а изменение процессов в в-измерении происходит за десятки и сотни миллисекунд, десятки минут и более.

Некоторые процессы, протекающие в в-измерении, запускают процессы в с-измерении, которые, в свою очередь, заканчиваются физическим изменением структуры (увеличением веса рёбер); но далеко не все процессы, происходящие в в-измерении, служат причиной запуска процессов в с-измерении, и это в числе прочих причин позволяет нам разделить их на разные группы.

Благодаря наличию вершин воли и исполнительных механизмов оранжевый виртуальный граф может генерировать исходящие сигналы, которые, в свою очередь, могут быть входящими сигналами для другого и-графа. Таким образом, организуется культурный граф, назовём его к-графом, вершины которого соответствуют вершинам высокого уровня и-графа (элементы мемстинктов высокого уровня и мемстинкты). Кроме того, вершинами к-графа являются искусственные мемстинкты. И искусственные, и естественные мемстинкты в нашей модели можно представить формулой, содержащей информацию о последовательности элементов низкого уровня (в-путь) вплоть до первого уровня. Другими словами, в нашей модели и искусственные, и естественные мемстинкты будут равнозначны и могут быть представлены вершинами к-графа, имеющими вес, характеризующий последовательность элементов низкого уровня. Рёбрами к-графа являются каналы коммуникации или процесс создания искусственных мемстинктов. К-граф можно подразделить на подграфы, объединяющие копии одной вершины.

Итак, наш к-граф может моделировать нашу культуру. Теоретически мы можем составить «алфавит» входящих и волевых элементов первого уровня. Поскольку любой и-граф будет получать входящий сигнал от другого и-графа, входящие и волевые элементы первого уровня во всех и-графах окажутся связанными уже на втором уровне. То есть «алфавиту» входящих элементов можно будет сопоставить «алфавит» волевых элементов. Кроме того, теоретически копии одного мемстинкта содержат очень похожее описание последовательности элементов «алфавита». Ни «алфавит», ни описание не будут математически точными в разных и-графах, потому что при такой сложной системе копирования неизбежно будут накапливаться ошибки, да и физическая структура носителей может различаться и допускать ошибки при копировании, но они будут очень похожими, особенно благодаря тому, что система способна перманентно верифицировать копии описания (в-путь).

В начале процесса моделирования мы имеем граф с условно неразмеченными рёбрами и полное отсутствие виртуальных графов. В нашем графе имеются вершины – инстинкты, реагирующие на наборы входящих сигналов, соответствующих «алфавиту» вершин первого уровня (элементов первого уровня). Набор вершин инстинктов в разных и-графах очень похож. Все вершины инстинктов имеют связи со всеми вершинами первого уровня. После начала моделирования вес рёбер будет меняться, и вследствие этого, а также вследствие одновременного возбуждения из разных источников будут появляться вершины разных цветов; если переносить аналогию на реальный мозг, появятся волновая активность, сети покоя и корреляты сознания, которые будут фиксироваться в физической структуре сети (оставаться в памяти) за счёт изменения веса реальных рёбер. Расшифровка полного коннектома человека, безусловно, поможет нам сократить количество первичных рёбер в пустой модели и сделает её проще, но увидеть волновые процессы, протекающие в мозге, мы сможем только в условном измерении цвета. Мы видим, что наша с вами теория опять объединила две, казалось бы, противоположные точки зрения. С одной стороны, безусловно прав оказался выдающийся российский нейрофизиолог Константин Анохин, утверждающий, что расшифровка коннектома не позволит нам увидеть все процессы, протекающие в мозге; с другой стороны, правы и сторонники необходимости скорейшей расшифровки коннектома мозга, ведь она действительно поможет нам глубже понять нашу психику.

Вершины первого уровня возбуждаются определёнными наборами входящих сигналов, а вершины второго и следующих уровней возбуждаются последовательностью активации вершин первого уровня, то есть, по сути, тоже набором определённых входящих сигналов. Причём если вертикальные рёбра имеют большой вес, то есть наш мемстинкт часто реконсолидируется (ситуация часто повторяется), имеет сильную связь с поддерживающим его инстинктом (очень важное событие), активация этого графа (мемстинкта) может вызываться неполным набором входящих сигналов.

Вершины (элементы) одного уровня, особенно если они относятся к одной модальности, часто территориально расположены близко друг к другу в реальном мозге, поэтому объёмная активация соседних нейронов растекающимися по межклеточной среде нейромедиаторами способна нарушать порядок возбуждения и состав вершин, входящих в один мемстинкт. Поэтому избыточное количество некоторых нейромедиаторов или их агонистов может вызывать галлюцинации и другие нарушения работы нервной системы. Ассоциативное возбуждение нейронных сетей, то есть возбуждение за счет вхождения одного элемента в разные мемстинкты, очень важно, но не следует забывать, что очень важная роль во взаимном возбуждении нейронных сетей принадлежит именно паре «мемстинкт – инстинкт». В реальном мозге именно возбуждение нейронных сетей через активный болемент или целемент является, наверное, важнейшим источником возбуждения, прежде всего, конечно, потому, что нейронная сеть инстинкта врождённо умеет ритмично возбуждаться. Именно поэтому, например, уменьшение активности связи целевого элемента с целевым инстинктом с помощью нейролептиков (блокирующих в основном дофаминовые D2-рецепторы) позволяет снизить общее перевозбуждение мозга и улучшить состояние при многих психических заболеваниях. При моделировании работы мозга не следует забывать о важности перманентного возбуждения бодрствующего мозга вершинами инстинктов.

Ещё раз отметим особенность и-графа: он является динамической системой, то есть меняется каждый момент времени. Каждый момент времени изменяются виртуальные графы в условном измерении цвета, и каждый момент времени изменяется вес реальных рёбер в условном измерении вертикальных связей, сохраняя модель внешней среды. Время протекания процессов в в-измерении – от десятков миллисекунд до десятков минут. Время протекания процессов в с-измерении – от десятков минут до десятков лет.

К-граф тоже является динамической системой. В нём регулярно меняется количество копий одного мемстинкта и регулярно происходят процессы верификации различных копий, то есть, с одной стороны, происходит развитие мемстинктов, с другой стороны, происходит постоянное исправление «ошибок», внесённых внешней средой в каждый индивидуальный и-граф. Время протекания культурных процессов – от десятков минут до десятков тысяч лет.

Наработки лингвистов помогли нам описать структуру к-графа и структуру вертикальных связей и-графа, за что мы им низко поклонимся и в благодарность предоставим возможность описывать с помощью к-графа корпус языков, а с помощью и-графа и м-графов описывать дискурс.

Вот такая получилась у нас непростая модель культуры, и это несмотря на то, что мы учитывали не все тонкости работы психики, но для построения более корректной модели современного общества следует понимать, что даже внутри одной культуры может быть множество небольших и больших к-графов, начиная от микро к-графа семьи и заканчивая огромным к-графом зрителей отдельного телеканала, и в каждом локальном к-графе набор вершин будет немного отличаться. Кроме того, и само понятие отдельной культуры в современном мире становится расплывчатым: многие сообщества, в значительной степени благодаря новым способам коммуникации, имеют транснациональный характер, поэтому самая корректная модель – это к-граф, учитывающий взаимодействия всех людей, проживающих на планете.

Наша с вами теория, с одной стороны, очень сильно усложняет моделирование человеческой психики, ведь мы с вами говорим о том, что невозможно понять работу отдельного человеческого мозга вне культуры, то есть не рассматривая все его связи с другими представителями коммуницирующей популяции, которая в наше время сопоставима с населением всей планеты. По всей вероятности, имеющиеся мощности компьютеров не позволят этого сделать ещё долгое время. Но с другой стороны, наша с вами теория значительно упрощает моделирование, потому что в соответствии с ней не требуется моделировать работу каждого отдельного нейрона. Мы с вами увидели, что психика – это совокупность процессов, протекающих в группах нейронов. Другими словами, нам нужно описать взаимодействие ограниченного набора элементов мемстинктов, самих мемстинктов и инстинктов. Ну и, конечно, их взаимодействие с другими натуральными (группы нейронов) и искусственными (произведения искусства, сообщения в СМК и т.д.) мемстинктами. Если предположить, что количество элементов мемстинктов у одного человека ограничивается десятками или сотнями тысяч, количество мемстинктов тоже укладывается в данную размерность, а количество инстинктов вообще может быть ограничено сотнями, то построение нашей модели прежде всего будет ограничивать количество связей с другими людьми и искусственными мемстинктами. Уже сейчас мы можем попробовать построить ограниченную большую модель, которая будет представлять небольшую группу тесно коммуницирующих людей и учитывать приходящие извне информационные потоки.

Интересно, что мы можем построить практически полную модель взаимодействия верхнепалеолитического общества. Некоторые исследования показывают, что в верхнем палеолите определённые группы людей жили группами по 10–30, человек объединёнными в периодически коммуницирующее и обменивающееся генетическим материалом сообщество из 200–500 особей. Построить такую модель вполне реально, используя даже современный уровень развития компьютеров. Она позволила бы многое прояснить в поведении наших предков, развитии языка, культуры и т.д. и т.п.; а самое интересное, что к этим же промежуткам времени уже подбираются современные лингвисты, восстанавливая праязыки человечества. Совмещение двух этих моделей может дать ещё более интересные результаты и позволит взаимно проверить правильность теорий, на которых они построены.

Уважаемые коллеги математики! Возможно, наше описание системы психики и культуры не соответствует всем канонам математической науки, но мы надеемся, вы простите нам некоторые огрехи, ведь это одна из первых попыток разработать математический инструментарий сразу для всех когнитивных наук. Мы, гуманитарии, пока ещё очень далеки от математики; да и, если говорить честно, далеко не все из нас являются глубокими специалистами одновременно во всех когнитивных науках и небольшие огрехи могут присутствовать также в главах, посвящённых другим наукам, поэтому если найдётся среди наших читателей коллега, широко и глубоко разбирающийся во всех гуманитарных (когнитивных) науках одновременно, неплохо знающий теорию графов, системный подход и другие определяющие понятия точных наук, оставим за ним почётное право первым кинуть камень критики в неизбежные неточности нашей теории. Мы же с вами закроем глаза на небольшие «соринки» недочётов и обратим свой взор на общую концепцию теории. Безусловно, нам с вами удалось сделать большое дело. Мы соединили с помощью одной теории все гуманитарные науки, а также огромное множество, казалось бы, разрозненных и противоречивых теорий, существующих в каждой из них, описали подходы к разработке математического инструментария для изучения процессов, изучаемых в них. Но мы с вами только наметили основные вехи пути дальнейшего развития когнитивной науки, и впереди у нас огромная работа, которая, без всякого сомнения, позволит включить гуманитарные науки в список точных наук. Каждый из читающих эту книгу сможет сделать следующий шаг на этом пути и внести огромный вклад в развитие своей науки.

Заключение

Мы видим, что применяемые раньше подходы и методы исследований в принципе не позволяли понять процессы, проистекающие в психике. Только новые методы исследования, появившиеся на рубеже веков, и размышления некоторых учёных приблизили нас к общему пониманию принципов работы мозга.

Да, наша психика – это процессы, но проходят они в конкретных структурах. С помощью современных методов мы уже можем не только увидеть структуры, состоящие из нейронов, объединённых усиленными нейронными связями (нейронные сети мемстинктов, хранящие информацию о внешней среде), но и увидеть процессы: условные структуры в условном измерении цвета, группы совместно (последовательно) возбуждающихся нейронов, иногда разбросанных по всему мозгу и объединённых в сеть не нейронными связями, а временем активации (группы клеток, составляющие истории сознания и будущие мемстинкты в стадии реконсолидации). Это значит, мы можем видеть и изучать нашу психику методами естественных наук. Благодаря этому естественные науки теперь могут быть точными и каждая из них может внести свою лепту в исследование психики. Например, лингвистика очень много может дать для понимания того, как устроены мемстинкты, состоящие из ограниченного набора элементов; науки, связанные с искусством, могут помочь выделить человеческие инстинкты, подсказывая наборы сигналов, их активирующие; педагогика поможет определить сроки и условия формирования мемстинктов у отдельного человека; культурология поможет определить принципы создания копий мемстинктов и общие принципы развития системы культурных мемстинктов в истории человечества. Мы привели лишь несколько примеров; без всякого сомнения, любая гуманитарная наука, став точной наукой, может внести свой вклад в изучение психики человека, системы взаимодействия разных людей и системы взаимодействия людей с окружающим пространством. А если быть предельно точными, свой вклад могут внести не науки, а конкретные учёные или будущие учёные, и вполне вероятно, что это будете именно вы. Скажите себе: «Да, а почему бы и не я?» – и двигайтесь вперёд, развивая свои мемстинкты.

До встречи, уважаемые коллеги! Продолжим наши совместные размышления на страницах научных статей и книг.

Список литературы

1. Тараканов В.Е. Графов теория [Текст] / В.Е. Тараканов // Большая российская энциклопедия. – Т. 7. – М., 2007. – С. 644–645.

2. Mirazon Lahr M. Ancient genomes show social and reproductive behavior of early Upper Paleolithic foragers [Text] / M. Mirazon Lahr, L. Orlando, E. Willerslev // Science. – 2017 – Nov 3. – 358(6363):659-662. – DOI: 10.1126/ science.aao1807. – Epub 2017 Oct 5. – PMID: 28982795.

3. Всемирная организация здравоохранения: Европейский доклад о ситуации в области борьбы против табака [Электронный ресурс]. – 2014. – URL: www.euro.who.int

4. Литвин О.О. Механизмы реорганизации памяти при извлечении приобретенного поведенческого опыта у цыплят: эффекты блокады синтеза белка в мозге [Текст] / О.О. Литвин, К.В. Анохин // Журнал высшей нервной деятельности. – 1999. – Т. 49. – № 4. – С. 554–565.

5. Муравьева Е.В. Диссоциированное нарушение памяти у мышей при ее извлечении пусковой и обстановочной афферентацией на фоне блокады синтеза белка [Текст]: дис. … канд. биол. наук. – М., 2005.

6. Esposito F. The default mode network and the working memory network are notanti-correlated during all phases of a working memory task [Text] / F. Esposito, A.T. Sack, F. Di Salle // PLoS One. – 2015. – Apr 7. – 10(4):e0123354. – DOI:10.1371/journal.pone.0123354. – PMID: 25848951; PMCID: PMC4388669.

7. Vatansever D. Cognitive Flexibility: A Default Network and Basal Ganglia Connectivity Perspective [Text] / D. Vatansever, A.E. Manktelow, B.J. Sahakian, D.K. Menon, E.A. Stamatakis // Brain Connect. – 2016. – Apr. – 6(3): 201-7. – DOI: 10.1089/brain.2015.0388. – Epub 2016 Feb 16. – PMID: 26652748; PMCID: PMC5118962.

8. Sali A.W. Spontaneous Fluctuations in the Flexible Control of Covert Attention [Text] / A.W. Sali, S.M. Courtney, S. Yantis // Journal of Neuroscience. – 2016. – Jan 13. – 36(2): 445-54. – DOI: 10.1523/JNEUROSCI.2323-15.2016. – PMID: 26758836; PMCID: PMC4710768.

9. Davey C.G. Mapping the self in the brain’s default mode network [Text] / C.G. Davey, J. Pujol, B.J. Harrison // Neuroimage. – 2016. – May 15. – 132:390- 397. – DOI: 10.1016/j.neuroimage.2016.02.022. – Epub 2016 Feb 15. – PMID: 26892855.

10. Spontaneous activity in default-mode network predicts ascription of selfrelatedness to stimuli [Text] / P. Qin, S. Grimm, N.W. Duncan, Y. Fan, Z. Huang, T. Lane, X. Weng, M. Bajbouj, G. Northoff // Social Cognitive and Affective Neuroscience. – 2016. – Apr. – 11(4): 693-702. – DOI: 10.1093/scan/nsw008. – Epub 2016 Jan 21. – PMID: 26796968; PMCID: PMC4814798.

11. Koenig-Robert R. Decoding non-conscious thought representations during successful thought suppression [Text] / R. Koenig-Robert, J. Pearson // bioRxiv. – 2020. – Feb 02. – 931352. – DOI: https://doi.org/10.1101/2020.02.02.931352.

12. Konkle T. Scene memory is more detailed than you think: the role of categories in visual long-term memory [Text] / T. Konkle, T.F. Brady, G.A. Alvarez, A. Oliva // Psychological Science. – 2010. – Nov. – 21(11):1551-6. – DOI: 10.1177/0956797610385359. – Epub 2010 Oct 4. – PMID: 20921574; PMCID: PMC3397240.

13. Awh E. Visual working memory represents a fi xed number of items regardless of complexity [Text] / E. Awh, B. Barton, E.K. Vogel // Psychological Science. – 2007. – Jul. – 18(7):622-8. – DOI: 10.1111/j.1467-9280.2007.01949.x. – PMID: 17614871.

14. Rubin D. Autobiographical memory across the lifespan [Text] / D. Rubin, S. Wetzler, R. Nebes // Autobiographical Memory. – Cambridge: Cambridge University Press, 1986. – P. 202–222. – DOI: 10.1017/CBO9780511558313.018.

15. Weinberger A.B. Using Transcranial Direct Current Stimulation to Enhance Creative Cognition: Interactions between Task, Polarity, and Stimulation Site [Electronic resource] / A.B. Weinberger, A.E. Green, E.G. Chrysikou // Frontiers in Human Neuroscience. – 2017. – Vol. 11. – 2017. – 246 p. – URL https://www.frontiersin.org/article/10.3389/fnhum.2017.00246. – DOI: 10.3389/ fnhum.2017.00246. ISSN=1662-5161.

16. Ramirez S. Activating positive memory engrams suppresses depression-like behavior [Text] / S. Ramirez, X. Liu, C.J. MacDonald [et al.] // Nature. – 2015. – Jun 18.

17. Berger T.W. A cortical neural prosthesis for restoring and enhancing memory [Text] / T.W. Berger, R.E. Hampson, D. Song [et al.] // Journal of Neural Engineering. – 2011. – Aug 8. – 522(7556):335-9. – DOI: 10.1038/nature14514. – PMID: 26085274; PMCID: PMC5583720.

18. Lioumis P. A novel approach for documenting naming errors induced by navigated transcranial magnetic stimulation [Text] / P. Lioumis, A. Zhdanov, N. Mäkelä [et al.] // Journal of neuroscience methods. – 2012. – Mar 15. – 204(2):349-54. – DOI: 10.1016/j.jneumeth.2011.11.003. – Epub 2011 Nov 15. – PMID: 22108143.

19. Reber A.S. Implicit learning and tacit knowledge: an essay on the cognitive unconscious [Electronic resource] / A.S. Reber. – New York: Oxford University Press, 1993. – P. 163–181. – URL: https://archive.org/download/etree/lma.jpg urn:oclc:record:1036933038

20. Evans N. The myth of language universals: language diversity and its importance for cognitive science [Text] / N. Evans, S.C. Levinson // Behavioral and Brain Sciences. – 2009. – Oct. – 32(5):429-48; discussion 448-494. – DOI: 10.1017/ S0140525X0999094X. – PMID: 19857320.

21. Foster D.J. Reverse replay of behavioral sequences in hippocampal place cells during the awake state [Text] / D.J. Foster, M.A. Wilson // Nature. – 2006. – Mar 30. – 440(7084):680-3. – DOI: 10.1038/nature04587. – Epub 2006 Feb 12. – PMID: 16474382.

22. Beschin N. What the eyes perceive, the brain ignores: a case of pure unilateral representational neglect [Text] / N. Beschin, G. Cocchini, S. Sala Della, R.H. Logie // Cortex. – 1997.

23. Bisiach E. Unilateral neglect of representational space [Text] / E. Bisiach, C. Luzzatti. – Cortex 14: 129–133. – DOI:10.1016/S0010-9452(78)80016-1.

24. Reber A.S. Implicit learning and tacit knowledge: an essay on the cognitive unconscious [Electronic resource] / A.S. Reber. – New York: Oxford University Press, 1993. – Р. 163–181. – URL: https://archive.org/download/etree/lma.jpg urn:oclc:record:1036933038

25. Pender J.W. Dissociative anesthesia [Text] / J.W. Pender // California Medicine. – 1970. – Nov;113(5):73. – PMID: 18730444; PMCID: PMC1501800.

26. Johnstone M. Sernyl (CI-395) in clinical anaesthesia [Text] / M. Johnstone, V. Evans, S. Baigel // British Journal of Anaesthesia. – 1959 Oct;31:433-9. – DOI: 10.1093/bja/31.10.433. – PMID: 14407580.

27. Ji D. Coordinated memory replay in the visual cortex and hippocampus during sleep [Text] / D. Ji, M.A. Wilson // Nature Neuroscience. – 2007 Jan. – 10(1):100-7. – DOI: 10.1038/nn1825. – Epub 2006 Dec 17. – PMID: 17173043.

28. Berkowitz S.R. Pluto behaving badly: false beliefs and their consequences [Text] / S.R. Berkowitz, C. Laney, E.K. Morris, M. Garry, E.F. Loftus. // Am. J. Psychol. – 2008 Winter. – 121(4):643-60. – PMID: 19105582. – DOI: 10.2307/20445490.

29. Weir A.A.S. Shaping of Hooks in New Caledonian Crows [Text] / A.A.S. Weir, J. Chappell, A. Kacelnik // Science. – 2002. – Sep. – DOI: 10.1126 / science. 1073433.

30. Chappell J. Selection of tool diameter by New Caledonian crows Corvus moneduloides [Text] / J. Chappell, A. Kacelnik // Animal Cognition. – 2004. – May. – URL: https://doi.org/10.1007/s10071-003-0202-y 31. Virtue R.W. An anesthetic agent: 2-orthochlorophenyl, 2-methylamino cyclohexanone HCl (CI-581) [Text] / R.W. Virtue, J.M. Alanis, M. Mori [et al.] // Anesthesiology. – 1967. – Sep-Oct. – 28(5):823-33. – DOI: 10.1097/00000542- 196709000-00008. – PMID: 6035012.

32. Наймарк Е. Наука во власти сна [Текст] / Е. Наймарк // Что нового в науке и технике. – 2005. – № 7–8. – С. 124–135.

33. Левин Я.И. Сон, стресс, инсомния [Текст] / Я.И. Левин // Лечащий врач. – 2007. – № 5.

34. Вейн А.М. Особенности структуры сна и личности в условиях хронического эмоционального стресса и методы повышения адаптивных возможностей человека [Текст] / А.М. Вейн, К.В. Судаков, Я.И. Левин [и др.] // Вестник Российской академии медицинских наук. – М.: Медицина, 2003. – № 4. – С. 13–17.

35. Левин Я.И. Инсомния: современные диагностические и лечебные подходы [Текст]: учеб. пособие для системы послевуз. проф. образования врачей / Я.И. Левин, Г.В. Ковров, М.Г. Полуэктов; под ред. Я.И. Левина. – М.: Мед-практика, 2005. – 115 с. – ISBN 5-98803-030-0.

36. Rattenborg N. Evolutionary perspectives on the function of REM sleep [Text] / N. Rattenborg, J. Lesku, D. Martinez-Gonzalez [et al.] // Rapid Eye Movement Sleep: regulation and Function. – Cambridge: Cambridge University Press, 2011. – P. 58–70. – DOI: 10.1017/CBO9780511921179.009.

37. Shein-Idelson M. Slow waves, sharp waves, ripples, and REM in sleeping dragons [Text] / M. Shein-Idelson, J.M. Ondracek, H.P. Liaw [et al.] // Science. – 2016. – Apr 29; 352(6285):590-5. – DOI: 10.1126/science.aaf3621. – PMID: 27126045.

38. Michael R. Neuroplasticity [Electronic resource] / R. Michael // Encyclopedia Britannica. – 2020. – 3 Sep. – URL: https://www.britannica.com/science/ neuroplasticity (accessed 23 January 2021).

39. Каледа В.Г. Нейроанатомические особенности головного мозга при юношеской приступообразной шизофрении: морфометриясерого вещества префронтальной коры и подкорковых структур [Текст] / В.Г. Каледа, О.В. Божко, Т.А. Ахадов [и др.] // Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. – 2019;119(8):7-11. – URL: https://doi.org/10.17116/ jnevro20191190817

40. Hattori Y. Histamine and Histamine Receptors in Health and Disease [Text] / Y. Hattori, R. Seifert. – 2017. – P. 277–301. – ISBN 978-3-319-58194-1.

41. Simons F.E. Advances in H1-antihistamines [Text] / F.E. Simons // New England Journal of Medicine. – 2004. – Nov 18;351(21):2203-2217. – DOI: 10.1056/ NEJMra033121. – PMID: 15548781.

42. Forsgren S. New data favouring that neurotrophins are of importance in arthritis [Text] / S. Forsgren // Arthritis Res. Ther. – 2009;11(4):122. – DOI: 10.1186/ ar2754. – Epub 2009 Jul 30. – PMID: 19678907; PMCID: PMC2745783.

43. Ushakov V.L. Basic Cognitive Architecture, Systemic Infl ammation, and Immune Dysfunction in Schizophrenia [Text] / V.L. Ushakov, I.K. Malashenkova, S.A. Krynskiy [et al.] // Sovremennye tehnologii v medicine. – 2019. – Vol. 11. – № 3. – P. 32–40. – URL: http://dx.doi.org/10.17691/stm2019.11.3.04

44. Berger Theodore W. A Hippocampal Cognitive Prosthesis: Multi-Input, Multi-Output Nonlinear Modeling and VLSI Implementation [Text] / T.W. Berger, D. Song, R. Chan [et al.] // IEEE transactions on neural systems and rehabilitation engineering: a publication of the IEEE Engineering in Medicine and Biology Society. – Vol. 20. – № 2. – P. 198–211. – 10.1109/TNSRE.2012.2189133.

45. Шульговский В.В. Основы нейрофизиологии [Текст] / В.В. Шульговский. – М.: Аспект Пресс, 2000. – 277 с. – ISBN 5-7567-0134-6.

46. Александрова Л.Ю. Мать как субъект речевого развития ребенка раннего возраста [Электронный ресурс] / Л.Ю. Александрова, С.В. Ваторопина // Научно-методический электронный журнал «Концепт». – 2014. – Т. 13. – С. 41–45. – URL: http://e-koncept.ru/2014/64090.htm

47. Pilley J.W. Border collie comprehends object names as verbal referents [Text] / J.W. Pilley, A.K. Reid // Behav. Processes. – 2011. – Feb;86(2):184-95. – DOI: 10.1016/j.beproc.2010.11.007. – Epub 2010 Dec 8. PMID: 21145379.

48. Бурлак С.А. Говорящие обезьяны и не только: обзор [Текст] / С.А. Бурлак, B.C. Фридман // Вопросы языкознания. – 2008. – № 2. – С. 97–106.

49. Ditz H.M. Neurons selective to the number of visual items in the corvid songbird endbrain [Text] / H.M. Ditz, A. Nieder // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. – 2015. – Jun 23;112(25):7827-32. – DOI: 10.1073/pnas.1504245112. – Epub 2015 Jun 8. – PMID: 26056278; PMCID: PMC4485087.

50. Canine sense of quantity: evidence for numerical ratio-dependent activation in parietotemporal cortex [Text] / L.S. Aulet, V.C. Chiu, A. Prichard [et al.] // Biology Letters. – 2019. – Dec;15(12):20190666. – DOI: 10.1098/rsbl.2019.0666. – Epub 2019 Dec 18. – PMID: 31847744; PMCID: PMC6936025.

51. Зорина З.А. Новое о мозге и когнитивных способностях птиц [Текст] / З.А. Зорина, Т.А. Обозова; Биологический факультет Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова // Зоологический журнал. – 2011. – Т. 90. – № 7. – С. 784–802. – ISSN: 0044-5134.

52. Kahlenberg S.M. Sex differences in chimpanzees’ use of sticks as play objects resemble those of children [Text] / S.M. Kahlenberg, R.W. Wrangham // Current Biology. – 2010. – Dec 21;20(24):R1067-8. – DOI: 10.1016/j.cub.2010.11.024. – PMID: 21172622.

53. Международная фонетическая ассоциация [Текст] // Большая российская энциклопедия. – Т. 19. – М., 2011. – С. 538.

54. Сигнал. Энциклопедия современной техники. Автоматизация производства и промышленная электроника [Текст]. Т. 3 (Погрешность решения – Теле- измерительная система частотная). – М.: Советская энциклопедия, 1964.

55. Pika S. The use of referential gestures in ravens (Corvus corax) in the wild [Text] / S. Pika, T. Bugnyar // Nature Communications. – 2011. – Nov 29;2:560. – DOI: 10.1038/ncomms1567. – PMID: 22127056; PMCID: PMC4377648.

56. Подробный анализ аналогичных мозговых структур у птиц и человека [Текст]. – Jarvis, 2007; Бёме И.Р. Формирование вокализации воробьи ных птиц (Passeriformes) в онтогенезе. Современное состояние проблемы [Текст] / И.Р. Бёме // Журнал общей биологии. – 2006. – Т. 67. – № 4. – С. 268–279. – PMID 17022487.

57. Бурлак С.А. Происхождение языка: Факты, исследования, гипотезы [Текст] / С.А. Бурлак. – М.: Corpus, 2011. – 462 с. – ISBN 978-5-271-31205-2.

58. Tinbergen N. The Study of Instinct. Reissue [Text] / N. Tinbergen. – Clarendon Press, 1989. – 250 p. – ISBN: 9780198577225.

59. Reznikova Zh. Animal intelligence: From individual to social cognition [Text] / Zh. Reznikova. – Cambridge University Press, 2007. – ISBN: 978-0-521- 82504-7.

60. Резникова Ж.И. Экология, этология, эволюция. Межвидовые отношения животных [Текст]: в 2 ч. Часть 1: учебник для вузов / Ж.И. Резникова. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Издательство Юрайт, 2016. – 190 с. – Серия: Авторский учебник. – ISBN 978-5-9916-8685-3 (ч. 1); ISBN 978-5-9916-8686-0. 278

61. A multi-modal parcellation of human cerebral cortex [Text] / M.F. Glasser, T.S. Coalson, E.C. Robinson [et al.] // Nature. – 2016. – Aug 11;536(7615):171- 178. – DOI: 10.1038/nature18933. – Epub 2016 Jul 20. – PMID: 27437579; PMCID: PMC4990127.

62. Ancient genomes show social and reproductive behavior of early Upper Paleolithic foragers [Text] / M. Sikora, A. Seguin-Orlando, V.C. Sousa [et al.] // Science. – 2017. – Nov 3;358(6363):659-662. – DOI: 10.1126/science. aao1807. – Epub 2017 Oct 5. – PMID: 28982795.

63. Ушаков В. Визуализация крупномасштабных сетей головного мозга [Текст] / В. Ушаков, Б. Величковский // Наука и инновации. – 2015. – № 12 (154). – С. 22–25.

64. A subset of cingulate cortical neurones is specifically activated during alcohol-acquisition behaviour [Text] / Y.I. Alexandrov, Y.V. Grinchenko, D.G. Shevchenko [et al.] // Acta. Physiol. Scand. – 2001. – Jan;171(1):87-97. – DOI: 10.1046/j.1365-201X.2001.00787.x. – PMID: 11350267.

65. Okuno H. Regulation and function of immediate-early genes in the brain: beyond neuronal activity markers [Text] / H. Okuno // Neurosci. Res. – 2011. – Mar;69(3):175-86. – DOI: 10.1016/j.neures.2010.12.007. – Epub 2010 Dec 14. – PMID: 21163309.

66. Herdegen T. Inducible and constitutive transcription factors in the mammalian nervous system: control of gene expression by Jun, Fos and Krox, and CREB/ ATF proteins [Text] / T. Herdegen, J.D. Leah // Brain Res. Rev. – 1998. – Dec;28(3):370-490. – DOI: 10.1016/s0165-0173(98)00018-6. – PMID: 9858769.

67. Steward O. Synaptic activation causes the mRNA for the IEG Arc to localize selectively near activated postsynaptic sites on dendrites [Text] / O. Steward, C.S. Wallace, G.L. Lyford, P.F. Worley // Neuron. – 1998. – Oct;21(4):741- 51. – DOI: 10.1016/s0896-6273(00)80591-7. – PMID: 9808461.

68. Shepherd J.D. New views of Arc, a master regulator of synaptic plasticity [Text] / J.D. Shepherd, M.F. Bear // Nat. Neurosci. – 2011. – Mar;14(3):279- 84. – DOI: 10.1038/nn.2708. – Epub 2011 Jan 30. – PMID: 21278731.

69. Biber K. Central nervous system myeloid cells as drug targets: current status and translational challenges [Text] / K. Biber, T. Möller, E. Boddeke, M. Prinz // Nature Reviews Drug Discovery. – 2016. – Feb;15(2):110-24. – DOI: 10.1038/ nrd.2015.14. – Epub 2015 Dec 4. – PMID: 26634996.

70. Biber K. Central nervous system myeloid cells as drug targets: current status and translational challenges [Text] / K. Biber, T. Möller, E. Boddeke, M. Prinz // Nature Reviews Drug Discovery. – 2016. – Feb;15(2):110-24. – DOI: 10.1038/ nrd.2015.14. – Epub 2015 Dec 4. – PMID: 26634996.

71. Amyloid-β peptide protects against microbial infection in mouse and worm models of Alzheimer’s disease [Text] / D.K. Kumar, S.H. Choi, K.J. Washicosky [et al.] // Science Translational Medicine. – 2016. – May 25;8(340):340ra72. – DOI: 10.1126/scitranslmed.aaf1059. – PMID: 27225182; PMCID: PMC5505565.

72. Association of Inpatient Use of Angiotensin-Converting Enzyme Inhibitors and Angiotensin II Receptor Blockers With Mortality Among Patients With Hypertension Hospitalized With COVID-19 [Text] / P. Zhang, L. Zhu, J. Cai [et al.] // Circ. Res. – 2020. – Jun 5;126(12):1671-1681. – DOI: 10.1161/ CIRCRESAHA.120.317134. – Epub 2020 Apr 17. – Erratum in: Circ Res. 2020 Aug 28;127(6):e147. Rohit, Loomba [corrected to Loomba, Rohit]. – PMID: 32302265; PMCID: PMC7265882.

73. Flavell S.W. Signaling mechanisms linking neuronal activity to gene expression and plasticity of the nervous system [Text] / S.W. Flavell, M.E. Greenberg // Annu. Rev. Neurosci. – 2008;31:563-90. – DOI: 10.1146/annurev. neuro.31.060407.125631. – PMID: 18558867; PMCID: PMC2728073.

74. Тиунова А.А. Парадоксальное влияние блокады nmda-рецепторов на обучение и память в модели пассивного избегания у цыплят [Текст] / А.А. Тиунова, Н.В. Комиссарова, Д.В. Безряднов, К.В. Анохин // Бюллетень экспериментальной биологии и медицины. – 2016. – № 7. – С. 4–6.

75. Григорьян Г.А. Консолидация, реактивация и реконсолидация памяти [Текст] / Г.А. Григорьян, В.А. Маркевич // Журнал высшей нервной деятельности. – 2014. – № 2. – С. 123–136. – DOI: 10.7868/S0044467714020087.

76. Guenthner C.J. Permanent genetic access to transiently active neurons via TRAP: targeted recombination in active populations [Text] / C.J. Guenthner, K. Miyamichi, H.H. Yang, H.C. Heller, L. Luo // Neuron. – 2013. – Jun 5;78(5):773-84. – DOI: 10.1016/j.neuron.2013.03.025. – Erratum in: Neuron. 2013 Sep 18;79(6):1257. – PMID: 23764283; PMCID: PMC3782391.

77. Creating a false memory in the hippocampus [Text] / S. Ramirez, X. Liu, P.A. Lin [et al.] // Science. – 2013. – Jul 26;341(6144):387-91. – DOI: 10.1126/ science.1239073. – PMID: 23888038.

78. Nieder A. A neural correlate of sensory consciousness in a corvid bird [Text] / A. Nieder, L. Wagener, P. Rinnert // Science. – 2020. – Sep 25;369(6511):1626- 1629. – DOI: 10.1126/science.abb1447. – PMID: 32973028.

79. Borenstein P. Abservationes sur les projectiones du cortex dans la formation reticulle mesencephalique chez le chat [Text] / P. Borenstein, P. Buser // С.R. Soc. Biol. (Paris). – 1960. – Vol. 154. – P. 38–42.

80. Buser P. Infl uences of the visual cortex upon posteromedial thalamus in the cat [Text] / P. Buser, J. Bruner, R. Sindberg // J. Neurophysiol. – 1963. – Vol. 26. – P. 677–691. 81. Albe-Fessard D. Convergences of afferent impules of cortical and peripheral origin toward the centrum medianum in awake or anesthetized cats [Text] / D. Albe-Fessard, E. Gillett // Eiectroenceph. clin. Neurophysiol. – 1961. – Vol. 13. – P. 257–269.

82. Sakaguchi M. Catching the engram: strategies to examine the memory trace [Text] / M. Sakaguchi, Y. Hayashi // Mol. Brain. – 2012. – Sep 21;5:32. – DOI: 10.1186/1756-6606-5-32. – PMID: 22999350; PMCID: PMC3462696.

83. Дуринян Р.А. Корковый контроль неспецифических систем мозга [Текст] / Р.А. Дуринян; Акад. мед. наук СССР. – М.: Медицина, 1975.

84. Обухов Д.К. Эволюция конечного мозга птиц и млекопитающих: два пути развития – один результат [Текст] / Д.К. Обухов, Е.В. Обухова // Морфология. – 2010. – Т. 137. – № 4. – С. 145.

85. Обухов Д.К. Конечный мозг высших позвоночных: дивергенция или параллелизм [Текст] / Д.К. Обухов, Е.В. Обухова; под ред. О.В. Зайцевой, А.А. Петрова // Современные проблемы эволюционной морфологии животных. (Материалы школы для молодых специалистов и студентовк 105-летию со дня рождения академика А.В. Иванова. 20–22 октября 2011 г.). – СПб.: ЗИН РАН, 2011. – С. 69–73.

86. Hafting T. Microstructure of a spatial map in the entorhinal cortex [Text] / T. Hafting, M. Fyhn, S. Molden, M.B. Moser, E.I. Moser // Nature. – 2005. – Aug 11;436(7052):801-6. – DOI: 10.1038/nature03721. – Epub 2005 Jun 19. – PMID: 15965463.

87. Часть III. Общая и специальная сенсорная физиология. Физиология человека [Текст]: в 3 т. = Human Physiology / ed. by R.F. Schmidt, G. Thews. – 2nd, completely revised ed. (translated from German by M.A. Biederman-Thorson) = под ред. Р. Шмидта, Г. Тевса; пер. с англ. – 2-е изд-е, перераб. и доп. – М.: Мир, 1996. – Т. 1. – 323 с. – С. 178–321. – ISBN 5-03-002545-6.

88. O’Keefe J. The hippocampus as a spatial map. Preliminary evidence from unit activity in the freely-moving rat [Text] / J. O’Keefe, J. Dostrovsky // Brain Res. – 1971. – Nov;34(1):171-5. – DOI: 10.1016/0006-8993(71)90358-1. – PMID: 5124915.

89. Ming G.L. Adult neurogenesis in the mammalian brain: signifi cant answers and signifi cant questions [Text] / G.L. Ming, H. Song // Neuron. – 2011. – May 26;70(4):687-702. – DOI: 10.1016/j.neuron.2011.05.001. – PMID: 21609825; PMCID: PMC3106107.

90. Retrosplenial Amnesia [Text] / E. Valenstein, D. Bowers, M. Verfaellie // Brain. – 1987-12-01. – Vol. 110. – № 6. – P. 1631–1646. – ISSN 0006-8950. – DOI: 10.1093/brain/110.6.1631.

91. Лурия А.Р. Маленькая книжка о большой памяти (ум мнемониста) [Текст] / А.Р. Лурия. – М., 1968. – (Исследование феноменальной памяти С.В. Шерешевского).

Оглавление

Предисловие

Глоссарий

Введение

Глава 1. Культурологам. Малая модель культуры. Как провести культурные изменения за два месяца. Можно ли посчитать эффективность рекламы

Глава 2. Психологам и психиатрам. Какие процессы приводят к появлению сознания. Почему возникает феномен «я»

Глава 3. Разработчикам искусственного интеллекта. Как сделать ИИ, способный осознать себя. Как автоматизировать творчество

Глава 4. Кибернетикам. Почему не бывает информации без физического изменения системы, порождающей информацию, и системы, её фиксирующей. Что такое интеллектуальная система

Глава 5. Философам. Обстоятельный разговор с господами философами

Глава 6. Лингвистам. Какие процессы происходят в мозге при изучении родного языка и пользовании им. Можно ли применять лингвистические методики для изучения культуры

Глава 7. Искусствоведам и управленцам «от культуры». Могут ли животные создавать произведения культуры. Велика ли бюджетная эффективность культуры

Глава 8. Педагогам. Как принципиально изменится мышление в XXI веке. Можно ли воспитать творческую личность.

Глава 9. Нейрофизиологам. Почему гиппокамп не является местом хранения краткосрочной памяти. Как психика поддерживает самовозбуждение процессов моделирования внешней среды без внешнего воздействия (как мы думаем с закрытыми глазами).

Глава 10. Математикам. Какие математические инструменты нужно добавить в теорию графов, чтобы адекватно описать граф зооморфного интеллекта. Как создать полноценную модель психики

Заключение

Список литературы