Электричка в Буслаевку [Владимир Анатольевич Тимофеев] (fb2) читать онлайн

Владимир Тимофеев Электричка в Буслаевку

Глава 1

Субботний день выдался тёплым и солнечным. И хотя на календаре было уже пятнадцатое сентября, складывалось ощущение, что лето еще не кончилось. Листья пожелтеть не успели, дождей гидрометцентр не обещал, девушки поголовно ходили в мини, а гуси и утки даже не думали улетать с основательно обжитых за летние месяцы водоемов.

Подавляющее большинство студентов одного московского вуза это ощущение полностью поддерживали. До экзаменов и зачетов целая вечность, и, соответственно, бить баклуши — это даже не право, а святая обязанность всякого уважающего себя студиозуса.

Сам я уже два года как не студент, однако ученическую расслабленность разделял с удовольствием. Так же как многие преподаватели кафедры теормеха. Тем более лекции мне второкурсникам не читать, а что касается семинаров, то к ним можно пока не готовиться. Запаса знаний вполне хватает. Кинематика — зверь нестрашный, и будет выглядеть таковым до тех пор, пока бедолаги-студенты не получат список задач и обещание вздрючить лодырей и прогульщиков не в декабре, а к середине семестра, когда придет время сдавать первые собственноручно выполненные задания по предмету. Но — это дело «далекого-предалекого» будущего. А сегодня у всех выходной. Причем абсолютно законный.

Увы, в полной мере насладиться выходным днем у меня сегодня не вышло. После обеда неожиданно позвонил шеф (то бишь, научный руководитель) и коротко сообщил:

— Василий. На базе, полпятого, двадцать второй кабинет. Будет раздача грантов. Жду.

«База», если кому не понятно, это не хранилище плодово-овощной продукции, не склад, где раздают спортинвентарь, не место, до которого мечтает добраться всякий «бегущий» в бейсболе, и даже не собрание архивных данных. «База» — это на околонаучном жаргоне «базовая кафедра института», на которой будущие академики и просто светила науки постигают реальную жизнь и избавляются от прекраснодушных мечтаний юности.

Да, кстати, я же забыл представиться.

Зовут меня, как уже было сказано, Василий. Для друзей — просто Вася, для студентов, у которых веду семинары — Василий Иванович (за глаза «Чапай»). Для кадровиков, таможенников и полицейских — Василий Иванович Булкин, аспирант московского вуза, дислоцирующегося по причинам сугубо исторического характера в Подмосковье. Двадцати пяти лет отроду, без вредных привычек, доходы чуть ниже среднего, жилплощадью обеспечен. Добавлю еще, что неженат и в ближайшее время не собираюсь.

Нет, девушек я вниманием не обделял, как и они меня, однако менять свое гражданское состояние желания пока не было.

С Катькой мы «гуляли» почти два года, но потом она нашла себе более перспективного кавалера и упорхнула с ним за бугор, а сменившая ее Лизка оказалась дамой практичной. Всего за четыре совместно прожитые недели она успела привести мою холостяцкую однушку в столь «идеальное» состояние, что я даже собственные носки не мог отыскать без подсказки. Плюс матримониальные планы насчет меня она перестала скрывать сразу по переезду, обустраиваясь в квартире «всерьез и надолго». Словом, пришлось спровоцировать маленький «семейный скандал», в результате которого Елизавета гордо хлопнула дверью. Уверен, она до последнего надеялась, что ее без пяти минут муж попытается удержать будущую супругу, попросит прощения и всё вернется на круги своя, однако ошиблась. Удерживать ее я не стал. Только вздохнул с облегчением, дежурно «погрустил» пару дней, а затем вновь принялся наслаждаться радостями холостяцкой свободы.

Квартира мне досталась от бабушки. Лидию Павловну я уважал и любил. И очень расстроился, когда она умерла. Тогда я еще был студентом, жил в общаге, но ее навещал регулярно. Она преподавала иняз и, соответственно, помогала мне с английской мовой. Ее муж и мой дед Валерий Васильевич Булкин погиб в 84-м в Афгане, когда я еще не родился. Второй раз замуж Лидия Павловна так и не вышла. Хотя, по словам отца, женщиной она была видной и вполне могла позволить себе выбрать в мужья другого достойного представителя сильной половины человечества. Однако не выбрала. Предпочла хранить верность супругу и доживать свой век в одиночестве.

А еще она была прекрасной рассказчицей. Ее историями я буквально заслушивался. Передо мной словно бы наяву вставали страницы из прошлого. Как нашей семьи, так и страны, в которой бабушке повезло родиться и жить. Только про прадеда, моего полного тезку, тоже Василия Ивановича и тоже Булкина, Лидия Павловна старалась не говорить ничего. Как будто это было табу. Запретная тема, упоминать которую нельзя ни при каких обстоятельствах.

О прадеде я узнал только то, что он служил в какой-то специальной организации и что гриф секретности с ее деятельности не снят до сих пор. Все, что осталось в наследство от Василия Ивановича старшего, это механические часы «Победа» на кожаном ремешке и две старинные серебряные монеты. Кто и когда их чеканил, тоже осталось тайной. Ни в одном из каталогов они не встречались. На аверсах был изображен круг с непонятными письменами, а на реверсах — неизвестный науке зверь, условно «опознанный» мной как дракон из западноевропейских сказок.

После смерти бабушки часы и монеты достались мне в качестве небольшого довеска к квартире. Поначалу я думал продать их по сходной цене, но потом, слегка поразмыслив, решил, что не стоит. Всё-таки память, не абы что. Пусть себе пылятся на полке. Придет время, найду и им применение. Может быть, тоже когда-нибудь передам их в наследство детям и внукам, хоть нет пока ни тех, ни других даже в планах. Как и жены.

В общем, жил я себе не тужил, будущим особо не заморачивался, писал потихоньку дисер, преподавал на кафедре и даже представить не мог, чем для меня обернется этот внезапный звонок от шефа…

До назначенной встречи оставалось не так уж и много. Около двух часов. Из них десять минут на раскачку, пятьдесят на транспорт, десять на ожидание электрички, столько же, чтобы дойти до станции, еще столько же, чтобы собраться, и… Да, пожалуй, и всё. Оставшиеся полчаса уйдут на извечное российское разгильдяйство. Без него у нас никуда.

Проедание неприкосновенного запаса времени началось практически сразу. Долго искал галстук, штаны поприличнее, желательно бы еще и пиджак… Увы, единственные «нормальные» брюки оказались неглаженными — женщины в доме нет, некому заботиться о мужике-раздолбае — а надевать одновременно и галстук, и джинсы было не совсем комильфо. В итоге пришлось плюнуть на презентабельность и идти на рандеву со «спонсорами» в повседневном. Джинсы, рубаха, ветровка. Только на ногах не кроссовки, а полуботинки — на их чистку убил еще пять минут. Впрочем, это была только первая из проблем.

Вторая приключилась с часами. Едва нацепил их на руку и глянул на циферблат, как…

«Тьфу! Вот ведь засада!»

Цифровой экран «настоящего японского Casio», купленного за пять долларов на турецком рынке, был девственно чист и на нажимание разных кнопочек не отзывался. То ли умер, собака, то ли батарейка в нем сдохла. Менять ее уже некогда, да и уверенности, что это поможет, нет никакой. Можно, конечно, и без часов обойтись и использовать для этого дела смартфон, но лично мне это было не очень удобно. Люблю, когда что-нибудь «тикает» на запястье и в карман за гаджетом не надо тянуться. Поднял руку и — все путем. Точное время — эм часов эн минут. Как в аптеке.

А время, как всегда, поджимает. Поэтому — что поделаешь — достал прадедову «Победу», завел, выставил стрелки в нужное положение и нацепил раритет на руку. Отлично. Буду изображать ценителя ретро. Говорят, что и олигархи весьма уважают подобный стиль. Так что белой вороной на встрече не стану. Сойду за эксцентричного джентльмена, увлекающегося ретроэкзотикой.

Вместе с часами я забрал с полочки и монеты. Зачем, сам не знаю. Просто взял и положил их в карман. Чисто на автомате, не думая.

До станции двигался ускоренным шагом. Почти бежал, вспоминая на бегу расписание электричек. По выходным оно, как правило, отличается от будней, и значит, что-то могли отменить, а что-то, наоборот, добавить.

— Васька, привет. Куда так несёшься? — окликнули меня на середине «дистанции».

На скамеечке культурно, с сухариками и пивом, отдыхал Леха Трифонов, мой старинный приятель еще со времен студенчества, а ныне такой же, как я, аспирант, только с другой кафедры.

— Лёх, извини. Времени нет. На электричку бегу.

— В Москву?

— Ага. Шеф позвонил. Боюсь опоздать.

Я махнул другу рукой и уже было собрался продолжить путь, но приятель оказался довольно настойчивым:

— Да ты не спеши. Лобненская уже ушла, а Дмитровская через двадцать минут.

Я приостановился.

— Точно?

— Точней не бывает, — солидно заявил Лёха. — Давай, присаживайся. Сто лет не общались.

Вообще-то мы общались с ним не далее как позавчера, но обижать друга мне не хотелось. Джентльмены так не поступают. Потратить на общение минут пять, даже если спешишь, совсем не зазорно.

От предложенного пива я отказался. На встрече со спонсорами надо быть трезвым как стеклышко. После — сколько угодно, а до этого — ни в коем случае. Решение оказалось правильным. На трезвую голову долго трепаться не получилось, поэтому по истечению «контрольного» срока я снова был абсолютно свободен. Распрощался с приятелем и, уже никуда не спеша, зашагал в сторону железной дороги. Если Трифонов не соврал, в запасе у меня около четверти часа.

И снова — увы. На нужную электричку я все-таки опоздал.

«Ну, Лёха! Ну, гад! Подставил меня по полной программе».

Даже «финишный» спурт не помог. Взбежал на платформу как раз в тот момент, когда двери в электропоезде уже закрывались. Чтобы заскочить в последний вагон, не хватило всего двух секунд и десятка метров. Непруха конкретная, как в дурном анекдоте. Оставалось лишь мысленно чертыхнуться, сплюнуть и идти смотреть расписание в надежде, что следующую электричку долго ждать не придётся.

Изучил расписание и вновь выругался. Ближайшая на Москву — в 15:52. Горю, как швед под Полтавой. Опаздываю, минимум, на десять минут. Но — делать нечего, надо хотя бы билет купить. Проблем с контролерами мне только и не хватает до полного счастья.

Уныло поплелся к кассам. Машинально достал из кармана серебряную монету и сунул ее в окошко. Кассирша посмотрела на меня странным взглядом.

«Тьфу ты! Опять двадцать пять. Ну что за день?!»

Поспешно убрал монету и, слегка покраснев, вытащил обычную сторублевку:

— Мне до Москвы, туда и обратно.

— Обратных нет, только туда, — ответили из окошка.

«Не понял! Как это нет?»

— Ну-у, хорошо. Тогда только туда. Один билетик, пожалуйста, — не стал я спорить с представительницей РЖД.

— Вам на Малинскую или на Свирскую? — неожиданно поинтересовалась женщина-билетер.

Я почесал затылок. «Дурдом какой-то. Какая, блин, разница, если все они до Москвы?»

— Пусть будет на Свирскую.

— С вас тридцать восемь рублей.

На билет я даже не посмотрел, сунул его в карман вместе со сдачей и медленно побрел по платформе. В голове крутились разные мысли. Что это за электричка такая, Свирская? Новую, что ли, пустили, а я и не знал?..

Мои размышления прервал протяжный гудок.

«Что за х…»

К станции подходил поезд. Самый обычный электропоезд, причем, в нужную мне сторону.

Взглянул на часы. Пятнадцать тридцать одна.

«Ага. Получается, врёт расписание. Или просто старое забыли сменить».

Задумываться над этим не стал. К шестнадцати тридцати я вполне успеваю, а всё остальное не стоит и выеденного яйца. Однако и мешкать нельзя. Садиться надо в передние вагоны. До метро от них ближе, можно сэкономить еще пару-тройку минут. А то ведь мало ли что? Вдруг снова какая-нибудь катавасия?

Электричка замедлила ход. Я рванул по платформе, стараясь оказаться как можно ближе к голове поезда. Вагоны проплывали мимо меня, громыхая колесами по рельсовым стыкам и лязгая сцепками. Мало-помалу они перестали обгонять бегуна, а потом и вовсе остановились. Какая табличка красовалась над кабиной машинистов, я не заметил. Точнее, не обратил внимания. Пункт назначения не играл никакой роли. Дорога в столицу одна, ответвлений нет, электричка едет не по шоссе, а по рельсам, и мимо Москвы, в любом случае, не проскочит.

Раскрылись двери вагонов. Я запрыгнул во второй от начала и, облегченно выдохнув, прислонился к тамбурной стенке.

«Ну, слава богу. Успел».

Секунд через пять, кое-как отдышавшись после быстрого бега, прошел в основной «салон». Вошел и… слегка озадачился. Оснащение вагона показалось мне необычным. Стены обшиты фанерой и выкрашены в сочно-зеленый цвет, почти как сукно на бильярде. Полы металлические, с просечкой. Собранные из реек деревянные лавки. Оконные обрамления тоже из дерева, но сами окна почему-то затемнены. Причем, достаточно сильно, солнечный свет сквозь стекло почти не проходит. Вероятно, поэтому включено внутреннее освещение. Длинный ряд вытянутых стеклянных плафонов с керамическими основаниями… Странно, но факт: похоже, во всем вагоне нет ни одной детали из пластика. Только «природные» материалы. Из «искусственных» только резина, да и то, насколько я знаю, ее можно изготовить из сока деревьев, не помню, правда, каких. Короче, винтаж какой-то, словно в 50-е годы попал или в 60-е. Такое лишь на картинках увидишь, и бабушка о чем-то подобном рассказывала.

Словом, над этим вагоном кто-то мастерски поработал и превратил его в настоящее ретро. Веяние, по нынешним временам, модное. И метрополитеновцы этим балуются, и на наземном транспорте, а теперь и до железнодорожников волна докатилась. Пригласили дизайнеров, оборудовали арт-объект, показали по ящику, пустили рекламу в СМИ. Обычное дело. Людям такое нравится.

Кстати, о людях. Они тут тоже какие-то… я бы сказал, странноватые.

Одеты все несколько старомодно. Большинство женщин в юбках и платьях. У некоторых на головах платки. Мужчины, в основном, в пиджаках. Те, которые помоложе, в куртках. У троих — кожаные, у остальных плотный текстиль. Ничего яркого и кричащего. Ни лэйблов, ни принтов, ни надписей на одежде. Кто-то глядит в окно, кто-то подремывает, кто-то болтает с соседями. На меня никто внимания не обращает. В дальнем конце компания парней и девчат. Оттуда слышатся гитарные наигрыши, перемежающиеся веселыми возгласами и смешками. На лавках и полках для багажа холщовые сумки, котомки, корзины… мешки. Проволочная клетка, прикрытая отрезом рогожи. Из клетки раздается кудахтанье. Куриц там, что ли везут?.. Но, самое главное, что больше всего удивляет, ни у кого нет привычных нашему времени гаджетов. Смартфонов, планшетов, электронных читалок, наушников, плееров…

«Блин! Да это флэш-моб! — пронзила меня очередная догадка. — Ну да. Так и есть. Сейчас ка-ак…»

— Граждане, приготовьте билетики. Билетики, билетики. Все приготовили билетики.

Тамбурные двери разъехались, в вагон вошли контролеры. Двое. Мужчина и женщина в форменных темно-синих «шинелях» и такого же цвета фуражках с зелёными кантами.

Я оказался первым, к кому они подошли. Освободил проход, присел на скамейку и принялся рыться в карманах.

«Где же этот чертов билет? Куда он запропастился?»

— Молодой человек, за безбилетный проезд штраф сорок чешуек, — строгим голосом сообшил мужчина в фуражке.

Что-то меня в этой фразе смутило, но что конкретно, я в тот момент не понял, поскольку был занят поисками и ни на что другое не отвлекался.

— Да есть билет, есть. Сейчас найду… Вот, пожалуйста.

Контролёр принял от меня бумажный квадратик, глянул на него цепким взглядом, а затем — щелк! — пробил специальным компостером.

— Всё в порядке. Можете следовать дальше. Счастливого пути… Ваш билет, уважаемый, — обратился он к следующему пассажиру.

Я недоуменно посмотрел на «пробитый» билет. Сколько ни езжу, их ни разу не компостировали. Ставили ручкой отметку и всё. Никаких дырок.

Вгляделся внимательнее и…

«Нифигасе!»

Я только сейчас понял, что этот проездной документ не похож ни на один из тех, которые когда-либо попадались мне в руки.

Во-первых, это был не просто клочок бумаги, надорванный и помятый. Это был довольно плотный листок размерами примерно шесть на шесть. На лицевой стороне — тисненые буквы и цифры. Обратная — гладкая, в центре «голографическая» картинка. Дракон, сжимающий в лапах гаечный ключ и кувалду. Ящер до боли напоминал того, что был на монетке. Я даже достал ее, чтобы сравнить. Действительно, очень похожи. Только у «моего» лапы свободные, а так — прямо близнецы-братья.

Второе, что меня поразило, надписи на билете были выполнены на совершенно незнакомом языке. Символы не походили ни на латиницу, ни на кириллицу, ни на арабскую вязь, китайские иероглифы, грузинские, армянские, тайские и прочие экзотические письмена, включая санскрит и древнешумерскую клинопись. Тем не менее, я непонятнейшим образом всё понимал и читал:

ИмпЖелДор.

Маршрут: 6.

Грибово — Мараевка — Свирск.

Зоны: 7–8.

Цена: 2 чеш.

Третье было просто довеском ко второму. Контролёр разговаривал со мной не по-русски, а я отвечал ему на том же наречии и не догадывался, что знаю этот язык. Словно всю жизнь на нем говорил, а, возможно, и думал. Даже на «чешуйки» внимания не обратил и пропустил это слово мимо ушей. Под чешуйками товарищ явно подразумевал деньги, но вот как они выглядят… В общем, полное ощущение, что я сплю и снится мне какая-то хрень…

Попробовал себя ущипнуть. Ой-ё, больно-то как! Дурдом, одним словом. Выездная сессия психиатрической клиники.

«Может, паспорт проверить? Он же с собой. Узнаю, по крайней мере, кто я и что я. Если это, конечно, не сон… А, впрочем…»

Пальцы все еще вертели монетку, вытащенную для сравнения двух драконов. Перевернул кругляшок. Теперь я мог свободно прочесть то, что написано на «лицевой» стороне.

«Достоинство, верность, честь».

М-да, скорее всего, это нифига не дензнак, а, например, медальон или вообще орден. Расплачиваться им, наверное, можно — все-таки серебро, а не олово, но так поступать, как минимум, глупо. Кто знает, какая у них реальная стоимость? Продешевить в этом деле — раз плюнуть… В любом случае, надо сначала выяснить, сон это или все же… не сон…

Электричка начала притормаживать. Народ в вагоне зашевелился, к выходу потянулись нагруженные скарбом граждане. «Опалино», — скрипучим голосом сообщила закрепленная над тамбурными дверями «тарелка».

Всего в этом самом Опалине вышло человек двадцать, а вошли только пятеро. Пожилые мужчина и женщина, по-видимому, семейная пара, а следом за ними трое крепких парней. Белобрысый, рыжий и быковатого вида стриженный. На всех одинакового покроя тужурки и мешковатые галифе, заправленные в сапоги, похожие на те, что были у немцев в фильмах про Великую Отечественную. Садиться парни не стали. Остановились в небольшом закутке рядом с тамбуром.

Поезд тронулся. «Следующая остановка — Буслаевка», — проскрипел допотопный динамик.

После Опалино в вагоне стало просторнее. В соседнем ряду освободилось место возле окна, и, немного подумав, я пересел на него. Очень хотелось поглазеть на окрестности и, по возможности, разобраться, куда меня всё-таки занесло. А наяву это или во сне, без разницы. Интересно что так, что эдак. Будет потом, о чём приятелям рассказать.

Пейзаж за окном выглядел слегка мрачноватым. Сильная «тонировка» сгущала и смазывала краски, поэтому освещенные солнцем поля и леса казались погруженными в сумерки. Кроме того, от стекла почему-то веяло холодом. Прислоняться к нему не было никакого желания. Оно словно отталкивало наблюдателя и предупреждало: сиди и не рыпайся, хочешь смотреть — смотри, но руками не трожь. Впрочем, уже через пять минут я позабыл об этой странной особенности. Просто отодвинулся на «безопасное» расстояние и принялся с любопытством рассматривать проплывающую за окном местность.

Ничего похожего на Москву или пригороды не было и в помине. Ни высоких домов, ни машин, стоящих на переездах или движущихся по шоссе, ни гаражей вдоль путей, ни ангаров-складов, промышленных предприятий, огромных торговых центров. Только деревья, кусты, болотистые луговины, пасущиеся на полях коровы и козы, стога с сеном, пара телег, застывших на пыльной грунтовке. Речушка какая-то… Ого! Мост! Настоящий каменный виадук, сложенный из грубо отёсанных блоков. А по мосту… Ну надо же, как интересно! По «доисторическому» мосту неслась еще одна электричка. В том же направлении, что и наша, только немного быстрее.

И в этот момент меня словно током пробило. Кабина-то машинистов сзади, и значит всё, что я вижу, должно двигаться не навстречу, а от меня. Однако деревца за окном «летят» совершенно в другую сторону. Ошибиться тут невозможно. И электричка, движущаяся параллельным курсом, зримое тому подтверждение. Когда же мы успели сменить направление? Точно помню, не было этого.

Чтобы прояснить для себя выявленную несуразность, решил поступить по-простому — вступить в контакт с местными и все у них разузнать. Ну не откажутся же они, в конце концов, помочь ближнему. Особенно, если это не будет им ничего стоить.

На соседней лавке дремала бабулька с клюкой, через проход от нее о чем-то хихикали две румяные молодухи с корзинками. Девиц и бабульку я тревожить не стал, прикинув, что первые могут меня «неверно понять» (знакомиться в поезде — это так романтично), а вторая — спросонья, поэтому врубаться в ситуацию будет долго. Лучше напрячь тусующихся около тамбура «пацанов».

— Привет, мужики. Не в курсе, какая конечная? До Москвы доедем? — обратился я к стоящим парням.

Все трое уставились на меня мутными взглядами.

М-да, кажется, я немного погорячился. Мужики были явно навеселе. А «быковатый» так и очень навеселе. Того гляди, перейдет в следующую стадию, когда исчезают все и всяческие тормоза и народ начинает активно искать приключений. Тех самых, которые на пятую точку.

— Он! — «бычара» качнулся вперед, икнул и ткнул в меня пальцем.

— Кто он? — спросил белобрысый.

— Вчерась в Колотайкино, — пьяно продолжил стриженный. — Он это был, зуб даю.

— Да не, не он, — усомнился третий из «пацанов», рыжий. — У того вроде морда пошире.

— Почто Комару ухо отгрыз, гаденыш? — не слушая сотоварища, рыкнул стриженный и вновь потянулся ко мне, словно бы собираясь схватить за грудки.

— Э-э, мужики. Вы меня с кем-то путаете, — я отступил на полшага и приподнял руки в примирительном жесте. — Всё нормально, встретились — разошлись. Никто никого не трогает.

Вступать в перепалку с аборигенами, а, тем более, драться мне сейчас совсем не хотелось. Рыжий и белобрысый, по всей видимости, придерживались похожего мнения.

— Филька, не лезь. Вохра путейская набежит, всех повяжет, — попридержал рыжий «возбудившегося» приятеля.

Но тот, кажется, уже вошел в раж. Не обращая внимания на дружбанов, он рванулся ко мне:

— Молись, гад.

Увернуться от летящего в голову кулака было несложно — координация Фильки оставляла желать лучшего. Я отшагнул в сторону, а Филимон (или Филипп — фиг знает, как его звали на самом деле), не удержав равновесия, запнулся о клюку мирно дремлющей бабки и грохотом повалился в проход.

— Ой, ты ж, господи! — моментально проснувшаяся старушенция выпучила глаза, охнула, всплеснула руками и вдруг, совершенно неожиданно для меня, принялась охаживать «тросточкой» упавшего стриженного.

— Вот тебе, Филька! Вот тебе! Всё Ксанке, сеструхе твоей расскажу, ужо она тя поучит, орясину…

Как ни странно, ее «оппонент», хоть и был в изрядном подпитии, но даже не пробовал защищаться. Только локти потешно вскидывал, спасая от ударов башку.

— Кузька! Фрол! И вы здесь, охальники, — переключилась бабулька на приятелей Филимона.

— Да мы чо? Мы ничо, — оправдывались те, пытаясь поднять «поверженного» другана.

— Вот я вам! — потрясала клюкой старушка. — Только и можете, что девок щупать да водку жрать. А ну, брысь отседова! Тута вам не танцульки!

— Так им, баб Рая! Так им! — задорно поддерживали ее с соседних скамеек. — Будут знать, как безобразия нарушать.

Сопровождаемые всеобщим хохотом и оставив на полу несколько оторванных пуговиц, парни ретировались в тамбур. Я облегченно выдохнул и присел на скамейку. Баба Рая примостилась напротив и, посмотрев на меня, произнесла строгим голосом:

— А ты, хлопчик, думай прежде, чем связываться со всякими. Они, ить, нормальные, ежели трезвые, а как напьются, так прямо дурни становятся. Чего ты у них спросить-то хотел? Куда тебе надо?

— Дык, в Москву мне надо, сударыня. В Москву, — ответил я с некоторой толикой куртуазности.

— Ишь ты. Сударыня, — хихикнула бабка. — Не. Это ты не туда сел. Ента электричка до Свирска. Ты бы вот что. В Буслаевке тебе надо сойти. А там у путейских спросишь, они подскажут.

— Спасибо, — поблагодарил я бабульку и повернулся к окну.

Похоже, поезд опять останавливался. За темным стеклом промелькнули столбы, потом какой-то забор и, наконец, щит с названием станции.

«Ну что ж. Пусть будет Буслаевка», — подумал я, поднимаясь…

В Буслаевке вышли многие. В том числе, трое задиристых, с которыми едва не схлестнулся, и вставшая на мою защиту баба Рая.

Я покинул вагон одним из последних. Позади суетился чертыхающийся мужичок с огромным мешком, заполненным то ли свеклой, то ли картошкой. От этих упакованных корнеплодов я чуть было не пострадал. Замешкался в тамбуре и сразу же получил полотняной тарой под зад. Случайно, конечно. Платформа оказалась не вровень с полом вагона, как на большинстве подмосковных станций, а гораздо ниже, где-то на уровне колесных осей. Волей-неволей пришлось притормозить перед выходом и, если бы не схватился за поручень, сверзился бы на перрон без вариантов.

— Пардону просим, — ухмыльнулся мешочник, спустившийся по лесенке вслед за мной.

Качать права я не стал. Сам виноват, нефиг стоять в проходе, когда другие спешат.

Мужичок крякнул, закинул ношу на плечи и потрусил в дальний конец платформы. Туда же двигались и остальные вышедшие в Буслаевке.

Сливаться с толпой мне не хотелось. Отошел к краю, прислонился к перильцам и начал с интересом осматриваться. Люблю такие вот полустаночки да и вообще железку. Запах смоленых шпал, окалину на щебенке, протяжные гудки тепловозов, свистки дежурных по станции, крики носильщиков «Поберегись!», стук колес, пыхтение маневровых локомотивов, уходящие вдаль стальные нитки путей… Наверное, это из детства, когда любая поездка казалась фантастическим приключением, путешествием в неизвестное и неведомое, в далекие страны и города, которые ни разу не видел, но вот уже совсем скоро, какой-нибудь час или два, и они проплывут за окном внезапно сбывшимися мечтами…

Электричка ушла. Я очнулся от детских воспоминаний и вдруг, с некоторым удивлением для себя, отметил: у этой железной дороги всего один путь. С другой стороны рельсов платформа отсутствовала, а та, на которой стоял, была замощена камнем, а не покрыта асфальтом. А еще я не обнаружил проводов над дорогой. Не было и опор, на которых они бы держались. Всё это выглядело достаточно странно. Ведь, судя по издаваемому поездом шуму, состав двигался на электрической тяге, а не на дизеле или угле, как какой-нибудь тепловоз-пароход.

Вынул на всякий случай смартфон, взглянул на экран: «поиск сети», как и предполагалось. Заряд батареи тоже не радовал — всего два деления. Чтобы не разрядить ее окончательно, выключил гаджет и сунул его обратно в карман. Мало ли что, вдруг пригодится. Включу, когда буду уверен наверняка. Хотя, если честно, надежды мало. О сотовой связи здесь, похоже, и слыхом не слыхивали.

Чуток поразмыслив, направился куда все. К виднеющемуся в конце перрона «вокзалу» и скрывающейся за ним «привокзальной» площади.

Станционное здание оказалось деревянным одноэтажным, выкрашенным в зеленый цвет, с узкими окнами и расписанными «под Хохлому» простенками. Внимание, в первую очередь, привлек щит со схемой и графиком движения поездов. Подойдя к этому кладезю информации, я принялся вдумчиво изучать таблицы и карты.

Свирск, Малино, Подкопаевка, Ак-Базар, Карухтан, Белема, Сантакар, Дентаун, Лиготино, Полтораки… Ни одного знакомого названия, но, в общем и целом, набор весьма любопытный. Еще любопытнее было приколотое с краешку объявление:

«Движение на участке Малино-Тишки остановлено в связи с падением тяги. Движение будет возобновлено сразу по прибытию мага-путейца».

«Сон» становился всё интереснее и интереснее. Что это за маги такие? Да еще и путейцы?..

Картинка с маршрутами именовалась «Картой железнодорожного сообщения провинции Карухтан» и представляла собой разделенный на участки прямоугольник. Каждый участок имел свой цвет. «Тарифные зоны», — догадался я, соотнеся цвета с цифровыми обозначениями в «легенде» под картой.

Железнодорожных линий в «провинции Карухтан» было две. Одна — «кольцевая» с короткими ответвлениями, вторая, соответственно — «радиальная». Почти как в Московском метро, отличия только в том, что полноценный «радиус» на местной схеме один и «кольцо» не округлое, а сильно вытянутый овал. «Столица» провинции располагалась на его правой части, а на левой я без труда отыскал Буслаевку. Радиальная линия пересекала кольцевую на станциях Свирск и Малино и заканчивалась с обеих сторон стрелочками «на Центроград». «Волшебное» слово Москва на карте отсутствовало.

Перешел к следующему «информационному блоку».

Список тарифов.

Может, тут что-нибудь прояснится?

Не прояснилось. Названия в списке отсутствовали — только «зоны» и стоимость проезда.

Буслаевка, судя по карте, соответствовала номеру 8. Внутри этого номера цена билета составляла 1 чеш. Проезд в соседнюю «зону» стоил на единицу больше. И так далее, вплоть до числа 24, то есть, до станции Карухтан — противоположной «точки» кольца. Потом цена уменьшалась, что тоже понятно — если ехать по кругу в обратную сторону, расстояние становится меньше: до 25-й — столько же, сколько до 23-й, а 32-я по списку «равняется» 1-й — той, которая Малино.

«Чеш — это чешуйка», — догадался я, припомнив, что говорил контролер.

Быстро прикинул курс.

Мой билет стоил 38 рублей или 2 чешуйки. Значит, одна чешуйка соответствует 19 рублям. Для простоты округлим до двадцатки, так будет легче считать. А еще было бы неплохо найти обменник и поменять рубли на местную валюту. Если, конечно, здесь вообще принимают российские деньги…

Кроме тарифов на «пригородное сообщение» в таблице имелись и данные по «поездам дальнего следования». Только с припиской, что в Буслаевке на них не сядешь. Надо сначала доехать до Малино, Свирска или до Карухтана. Названий остановок вне «кольца» я тоже не обнаружил — опять «зоны», от 1-й до 12-й. Только стоимость выше: вместо 1 чеш — 1 ког. Как этот «ког» расшифровывается, непонятно. По всей видимости, это более крупный дензнак. Типа, один «ког» равен ста «чеш». Хотя, возможно, тут другое соотношение, не как у рублей и копеек. Пока что-то не купишь, не поймешь.

Ничего покупать я пока не собирался. Не стоит лишний раз светиться перед аборигенами. Сначала надо попробовать самому разобраться. К тому же и денег нет. В смысле, местных денег, а не рублей.

Бумажные купюры лежали в левом кармане джинсов.

Вынул, пересчитал.

Негусто. Три тысячи двести. По текущему курсу примерно сто шестьдесят чешуек. Или один и шесть «ког», если догадка о соотношении верная. Посмотрим теперь, что с монетками.

Монеты я обычно держал в другом месте. В карманах ветровки. В левом — червонцы и пятаки, в правом — двухрублевики и ниже, вплоть до гривенников и даже копеек, их иногда давали на сдачу.

Выгреб из карманов всю мелочь, вытащил ее на свет божий и…

Опаньки! Вот это сюрприз!

Вместо привычных металлических кругляшей с двуглавыми орлами в ладони поблескивали совершенно иные монеты. На аверсе самой маленькой красовалась цифра 1, а на обратной стороне было выбито изображение чешуйчатого крыла.

«Так вот ты какой, северный олень. То бишь, чешуйка».

Номиналы чешуек были представлены числами 1, 2, 5, 10 и 50. В точности, как «наши» копейки. Они-то, скорее всего, и превратились неведомо как в местный аналог, по упрощенному варианту, один в один. С рублями, по-видимому, произошло то же самое. А «ког», надо полагать, это сокращенное «коготь». На более крупных монетах было отчеканено не крыло, а лапы с устрашающего вида когтями. И циферки 1, 2, 5 и 10. Десять рублей — десять когтей, один рубль — один коготочек, курс один к одному.

Однако, если судить по цене билета, покупательная способность здешней валюты была гораздо выше отечественной. Один к двадцати или около этого. Так это или нет, можно проверить стандартным способом — купить какую-нибудь фигню. Только, для чистоты эксперимента, уже не «проездной документ», а что-то другое. Какой-нибудь местный товар, сравнимый с похожим российским.

Скрупулезно пересчитал имеющуюся наличность.

Ого! Да я, выходит, богач. Сто шесть когтей, двадцать две чешуйки. При переводе в рубли по «плавающему курсу» получалось двести двенадцать тысяч четыреста сорок. Что ж, для начала неплохо. Можно идти торговаться.

Где именно совершать покупки, вопрос не стоял. Конечно, на «привокзальной» площади. Наверняка там есть и лотки с какой-нибудь мелочевкой, и торгующие ей граждане.

Итак, решено. Идём знакомиться с рынком.

«Эх, ког-чешуя, щас чего-нибудь куплю…»

Глава 2

Кроме «вокзала», иных строений поблизости не наблюдается. Видимо, станция Буслаевка и одноименный населенный пункт — это, как говорят в Одессе, две большие разницы. И это правильно. Нечего пускать поезда прямо через городские кварталы… или через деревенские, что, в принципе, то же самое. Идиотов хватает и там, и там — желающих помериться силами с электричкой полно, откуда только берутся? Понятно, куда они деваются после «встречи», но вот как доживают до этого знаменательного события — фиг знает. А ещё рельсы в жилой застройке — это почти как граница. Половина села живет «здесь», половина «там», встречаются только на переезде. Вечная головная боль как для обычных граждан, так и для местных «начальников»…

По обе стороны железной дороги — лес. Довольно густой и… я бы сказал… неухоженный что ли? Не чувствуется в нем паркового колорита, присущего большинству пригородных пикниковых угодий. Уверен, сюда не ходят «туристы», не собираются шумные компании с неизменным мангалом для шашлыка и горячительными напитками, и даже ягодники и грибники нечасто балуют присутствием эти места. А если и забредают в чащобу, то только по крайней нужде. Например, чтобы срезать угол, когда куда-то спешат. Да и то — с опаской. Заблудиться здесь, по-моему, легче легкого. Хотя я, возможно, просто сгущаю краски, и всё не так страшно, как кажется.

На той стороне железки лес реже, даже прогалины попадаются, и кусты у опушки повырублены — видимо, это «полоса отчуждения». Типа, чтоб партизанам жизнь сахаром не казалась (три раза «ха-ха»). А вообще, путейские заморочки везде одинаковые. Содержать магистраль в рабочем состоянии — занятие муторное и затратное. Проблемы с обслуживанием и ремонтом надо решать загодя. Так что пустое пространство вдоль рельсов — не блажь, а жизненная необходимость…

Отхожу от информационного стенда и направляю стопы к «рыночной» площади. Она расположена за вокзалом. «Торговые ряды» здесь и вправду имеются. Только какие-то куцые. Метров десять прилавка, прикрытого от дождя и солнца полотняным навесом. И всего две продавщицы. Одна торгует булочками-пирожками, вторая — напитками. Негусто, однако.

К продтоварам решаю пока не прицениваться. Останавливаюсь на краю площади. С любопытством осматриваюсь. Тут ведь не только торговля, тут еще и транспортный «хаб».

На отсыпанном гравием пятачке шесть разнокалиберных экипажей. Три — натуральные телеги, запряженные… нет, не лошадками, а… быками. Или волами. Я их по внешнему виду не различаю, но, раз вымени нет, значит, не коровы. Ездовая скотина не мычит и не телится. Жует потихоньку «траву» (или «жвачку» — бог весть, как это по-научному называется) и сонно смотрит на суетящихся вокруг гуманоидов. А те, знай себе, закидывают в подводы вещички и одновременно торгуются с возницами-хитрованами. Тяжелый и негабаритный груз, как я понимаю, идёт отдельным тарифом — по чешуйке за место. Пассажирское стоит столько же. Основная задача обеих сторон — не переругаться вдрызг. Определять степень негабаритности приходится на глазок, а глазомер у всех разный. У «таксиста» любая шкатулка превращается в огромный сундук, а у клиента наоборот — здоровенный мешок, словно по волшебству, становится маленькой дамской сумочкой…

Слушать перепалку и разглядывать деревенскую экзотику достаточно интересно, но все же не до такой степени, чтобы забыть обо всём. Внимание привлекают и другие транспортные средства, стоящие рядом с телегами. Я таких никогда не встречал. Крепкий дощатый «кузов» с открытым верхом, высокие борта, лавки вдоль них, восемь колёс размерами почти как у БТР, только без шин, но зато с обрезиненными ободами и вроде бы на рессорах. Под днищем какие-то приводы и валы… Конструкция по виду довольно мощная, грузоподъемность… ну, не знаю, тонны, наверное, три или около. В каждую суперколяску вмещается человек двадцать со скарбом. Плюс сидящий на облучке водитель. Перед ним руль-штурвал, сбоку несколько рычагов. Животные в повозки не запряжены — выходит, это «самобеглые экипажи». Только двигателей почему-то не видно. Так же как и топливных баков…

Минут через пять посадочная суета заканчивается, и первая из «колясок» трогается с места.

Шума моторов не слышно.

Они что, тоже на электрической тяге, как поезда? Но тогда у них должны быть «могучие» аккумуляторы, масса которых сравнима с грузоподъемностью, и заряжать их нужно черт знает сколько…

М-да, странный какой-то сон. Странный и непонятный. Сказочное и привычное в одном флаконе. Причем, настолько реалистичное, что просто не может быть правдой. Видимо, я сейчас действительно сплю, а та несуразица, с которой сталкиваюсь, не более, чем игра. Плод больного воображения. Своего рода «субъективная реальность, данная нам в сновидениях»…

Повозки, одна за другой, вырулили на уходящую в лес дорогу. Пассажиров на транспортном пятачке не осталось. Зато остались следы жизнедеятельности тележных «двигателей» — десяток воловьих лепешек. Впрочем, их достаточно быстро убрали. Какой-то мужик выкатил на площадь тачку, собрал лопатой навоз и увез его за платформу.

«Хозяйственный, — невольно подумал я. — Будет теперь, чем огород удобрять».

У меня самого ни дачи, ни огорода не было, но кое-какими познаниями в этой области я обладал. Поверхностными, конечно. Землю копать могу, картошку «похоронить» — тоже, а что делать с ней дальше, окучивать, например, или с вредителями бороться — дуб дубом.

Проводил взглядом удаляющуюся кавалькаду и не спеша направился к «торговым рядам».

Лишних глаз нет. От шопинга никто отвлекать не будет.

Продавщицы смотрели на меня с интересом. Ну а что? Делать им сейчас нечего, почему бы и не развлечься. Обе выглядели достаточно колоритно. Такие крепенькие, румяные, ну прямо кровь с молоком. Словно с картинки сошли. Живая реклама здорового деревенского быта. И одеты нарядно. Сарафаны, косынки, цветные переднички… косы толстенные. Только у той, которая с пирожками, волосы темные, а вторая — блондинка. Причем, натуральная. Не в том смысле, что дурочка, а в том, что некрашеная.

— Чего со всеми-то не поехал? — смешливо спросила чернявая.

— Экономный, наверно, — хохотнула напарница. — Пешочком-то завсегда дешевле.

— Ага. Пять верст отмахаешь, вот тебе и чешуйка на пирожок.

— Да не. Он по тропинке пойдет. Там всяко поближе.

— Правильно. Но сперва подкрепиться. Дорога-то дальняя.

— Точно. И кваску на дорожку, — поддержала подругу блондинка.

Я мысленно усмехнулся. Дамочки, хоть еще молодые на вид, а как вести себя с покупателями, уже знают.

— Звать-то вас как, красавицы?

— А как мамка с папкой назвали, так и зовут, — рассмеялась «светленькая». — Тамара я, стало быть.

— А я Марина.

— Ну а я Василий. Вот и познакомились, — улыбнулся я сразу обеим. — С чем пирожки-то, Марина-джян?

— С яблоками, картошкой, капустой. Есть с ягодами. Эти с малиной, вон те с крыжовником, — принялась перечислять та. — А вот еще с земляникой. Я ее сама собирала. И пекла тоже сама. Ну, то есть, с мамой вместе. Все хвалят. Говорят, что вкусные.

— А с мясом есть?

— С мясом закончились, — погрустнела девушка. — Дядя Охрим обещал к этому поезду подвезти, но вот… — она развела руками, — видимо, только к следующему. Там много народа выходит.

— А когда следующий?

— Из Малино через час, кольцевой через полтора, — ответила за подругу Тамара и тут же дала совет. — Бери с земляникой. Они у Маринки и вправду вкусные. Пальчики оближешь и добавки попросишь.

— Ну, хорошо. Почем они там?

— Чешуйка за штуку.

— Тогда один с земляникой.

Я вытащил горсть монет. Совершенно случайно среди них оказалась прадедова серебряная.

— Ух ты!

Девушки во все глаза смотрели на «орден» с драконом. Кажется, они были удивлены и даже немного испуганы. Чтобы их не смущать, я убрал медальон обратно в карман и протянул Марине монетку достоинством пять чеш. Спрашивать, что удивительного в имеющемся у меня «драконе», не стал. Захотят — сами расскажут.

— Ой, а у меня сдачи нет, — «растерянно» произнесла Марина. — Давайте я вам вместо нее еще пирожков дам.

— А я вам квасу налью, самую большую кружку, — добавила Тамара. — Как раз на пять чешуек и выйдет.

Интересно, почему они вдруг на «вы» перешли? Неужели из-за этого «медальона»?

— Давайте, — махнул я рукой, а затем посмотрел на часы. Половина пятого. На встречу со спонсорами я уже опоздал. Торопиться нет никакого смысла. Даже если выберусь из этой глуши, на место прибуду чёрт знает когда. Переговоры к тому времени завершатся.

— Настоящие? — с придыханием в голосе спросила Тамара.

«Опять двадцать пять. Часы-то их чем удивили? У них ведь тоже имеются, только поменьше».

Пожал плечами и молча кивнул.

Продавщицы переглянулись и, ничего больше не говоря и не спрашивая, «занялись делом». Тамара вытащила из-под прилавка большую стеклянную кружку и начала наливать в нее квас, а Марина свернула из бумаги кулек и стала складывать в него пирожки. Один, второй, третий…

— Нет-нет, больше не надо, — остановил я ее, когда с лотка в кулек переместилось пятое хлебобулочное изделие.

— Это бесплатно, — пояснила девушка.

— Безразницы. Хватит и трех. Больше я все равно не съем, — я опять улыбнулся и вынул из упаковки две «лишние» выпечки. — Вы лучше сами их скушайте. Я угощаю.

— Спасибо, — Марина с Тамарой слегка зарделись, но угощение все-таки приняли.

Я же, взяв кружку и пирожки, отошел к дальнему краю прилавка и принялся есть. Выпечка оказалась действительно вкусной. Буквально таяла во рту и пахла душисто.

Пока я морил червячка, девушки о чем-то шушукались и изредка стреляли глазами в мою сторону. Вновь заговаривать они почему-то не решались. То ли не знали, о чем еще говорить с «кавалером», то ли просто не хотели мешать.

Покончив с едой, опять подошел к продавщицам.

— На здоровье, — сказала Тамара, забрав опустевшую кружку. А потом вдруг добавила:

— Тощий какой-то.

«Не понял. Это она про меня что ли?»

Нет, сказанное ко мне не относилось. Обе девушки глядели вверх.

Посмотрел туда же.

«Фигасе баян!»

По небу, на небольшой высоте — метров примерно сто, летел дракон. Настоящий дракон, с длинным хвостом, страшной мордой и широкими чешуйчатыми крыльями.

— Сенька рассказывал, третьего дня двухвостого по полю гоняли. Козу хотел утащить, — пробормотала Марина.

— Врёт небось? Двухвостые досюда не долетают.

— Да. Наверное, врет. До моря от нас далеко…

Секунд через десять моя челюсть вернулась на место и я смог, наконец, хоть что-то сказать.

— Аа… эээ… а крыльями он почему не машет?

— А зачем? — Тамара недоуменно глянула на меня. — Это же магия.

«Ну да, действительно. Обычная магия. Чего непонятного?..»

Вслух я это, конечно, не произнёс. Почесал затылок и осторожно поинтересовался:

— А вы не боитесь?

— Кого?

— Ну-у… драконов?

— А чего их бояться? — пожала плечами Марина. — Они ж не дурные, чтоб на людей нападать. Особенно, возле железки. Вон же, антенна торчит, — она указала на странную металлическую конструкцию на крыше вокзала. — Ежели кто зашалит, так вдарят, мало никому покажется.

— Понятненько.

Еще раз поблагодарив девушек за квас с пирожками, двинулся обратно к «вокзалу».

В мыслях сплошной кавардак. Незнакомые деньги, язык, самодвижущиеся телеги, электрички без проводов, драконы, магия… чем дальше, тем всё странней и странней… Может, это и вправду не сон, а другой мир, и я в него случайно попал? Или не случайно, кто знает? Короче, без бутылки не разберешься. Но решать, что делать, надо прямо сейчас. Для начала — попытаться выяснить, как вернуться. Глупо заниматься исследованиями, не обеспечив тылы…

Добрел до «вокзала», потянул на себя тяжелую дверь, вошёл внутрь.

Типичный зал ожидания, совмещенный с кассами. Три ряда деревянных сидений, окно для продажи билетов, на стенах плакаты «Берегись поезда!», «Не ходи по путям!» и тому подобные. По залу, заложив руки за спину, прохаживается мужчина в форме, такой же, как у давешних контролеров, только петлицы не «пустые», а с двумя «кубиками», и у фуражки помимо канта еще и околыш зеленый.

Останавливаюсь посреди помещения, озираюсь, прикидываю, что бы спросить.

«Станционный смотритель» поворачивается ко мне:

— Могу вам чем-то помочь, молодой человек?

— Ээ… не подскажете, до Москвы есть поезда?

Мужчина ненадолго задумывается, хмурит брови, пытаясь сообразить, в чем суть вопроса, а затем обращается к сидящей за стойкой кассирше:

— Люба, глянь. Есть у нас что-нибудь до Мазково?

Та скашивает глаза. Слышен шелест бумаги.

— Прямых до Мазково нет.

— А с пересадками?

— Можно до Рижицы, а там по узкоколейке. Двухвагонная автомотриса, ближайшая — двадцать десять, следующая — двадцать три двадцать пять. Цена… девять до Рижицы, три до Мазково.

Чешу за ухом. Мазково — не Москва. Хоть и похоже, но не одно и то же.

Припоминаю схему движения поездов.

Буслаевка на кольце. Сюда я ехал по часовой стрелке. Возможно, чтобы вернуться в свой мир, надо просто сесть в обратную электричку.

— Скажите, а в сторону Малино электрички идут?

— Конечно, идут. Как не идти? — удивляется дежурный по станции. — Малинская завтра утром, в… эээ… Люба, во сколько там Малинская?

— Малинская в семь ровно, Карухтанская в семь сорок.

Опять озадачиваюсь.

— А на сегодня что-нибудь есть?

Мужчина разводит руками:

— Сегодня только на Свирск.

М-да, не повезло с расписанием. Придется ждать до утра. Где бы только переночевать?

— Скажите, а…

— В Буслаевке две гостиницы, и общежитие при маслозаводе, — предугадывает вопрос кассирша. — Еще можете у Анисима остановиться, у него дом большой, свободных комнат полно, он их приезжим сдает. Никто до сих пор не жаловался. И до станции близко.

— У Анисима? А это где?

— Ежели по дороге, то доезжаете до первых домов, а потом направо. Анисима все знают — подскажут, как дальше. Но вообще это крюк. Лучше, наверно, пешком. Полчасика по тропинке, а там, как забор увидите, значит, уже пришли. Это как раз Анисимово подворье. Если скажете, что от Любы, он вам чешуйку-другую сбросит. А так у него такса — десять. Дешевле, чем в общежитии.

— Понял, спасибо за помощь.

— Не за что…

Тропинку долго искать не пришлось. Она начиналась сразу за тележным кругом.

Я помахал на прощание Тамаре с Мариной и, ощущая себя едва ли не Красной Шапочкой, ступил на уходящую в лес дорожку. Пока не кривую, но кто знает, куда этот маршрут приведёт. «Туристы из Польши» тоже ведь думали, что у них проводник, а оказалось — Сусанин.

У меня, слава богу, проводников нет. Если и заплутаю, то только по собственной глупости.

Тропинка петляла среди кустов и деревьев. От них я пока не шарахался, топал себе и топал, посматривая под ноги и по сторонам. Подлесок густой, навернуться или ободрать морду о нависающие над тропой еловые лапы — раз плюнуть. Странно, но меня не оставляло ощущение некой опасности, словно это не просто лес, а настоящая сказочная чащоба, где водятся не только белки и зайцы, но и разные нехорошие существа наподобие леших с кикиморами.

Однако минуты шли, а ничего необычного не происходило. Шуршала под ногами сухая хвоя, в вышине слышался пересвист птиц, дятел где-то стучал по стволу, шумели кроны деревьев. Настороженность сошла потихоньку на нет, а вместе с ней исчезло и чувство тревоги. В самом деле, кого тут бояться? Местные ходят здесь каждый день и никаких проблем не испытывают. Лес как лес, не хуже и не лучше других. Словом, уже через десять минут неспешной ходьбы я успокоился и перестал обращать внимание на разные тени и шорохи. И чуть было за это не поплатился. Забыл, что бояться надо, в первую очередь, не чего-то неведомого, а самых обычных людей.

В итоге еле успел отскочить, когда на тропинку с шумом и треском вывалился уже знакомый мне Филимон. Сердце буквально в пятки ушло, потому что первое, что мелькнуло в башке: «Медведь!»

Парень и вправду напоминал лесного хозяина. Здоровый, сопящий как паровоз, зубы оскалены, руки — словно схватить кого-то пытаются. С перепугу и обделаться можно, не разобравшись.

— Ты?! — вытаращился на меня Филимон. Похоже, случайная встреча стала неожиданностью для обоих.

— Ну, держись, гадёныш! — он разобрался, наконец, в ситуации и буром попер на «виновника» полученных в поезде тумаков.

Я, впрочем, тоже успел прийти в себя, поэтому не стал ждать, когда соперник пустит в ход кулаки. Папаня мой, помнится, завсегда говорил: «Если драки не избежать, бей первым». Ну, вот я и вмазал этому медведику недоделанному. От всей души.

Противник, получив прямой в челюсть, отлетел метра на два и грохнулся наземь.

Результат шикарный — даже сам удивился. Врезал, как настоящий мастер. И пальцы все целые, будто по «груше» бил, а не «в кость».

— Это чего тут? — внезапно раздалось позади.

Я обернулся. Из кустарника на дорожку выбрались еще двое. Рыжий и белобрысый. Кузька и Фрол, дружбаны поверженного Филимона. Тот, кстати, уже очухался. Стоял на карачках и недоуменно тряс головой. Видимо, пытался сообразить: как это его угораздило — пропустить удар от какого-то дохляка.

— Ох, нихрена ж себе?! — пробормотал Кузьма, бросив взгляд на ворочающегося в пыли приятеля.

Через секунду в руках у парней появились «велосипедные» цепи. Типичные «деревенские» прибамбасы для драк без правил.

— Ну, паря, ты попал, — сообщил белобрысый, легонько взмахнув «цепочкой».

«Ага. Сейчас меня будут бить. Причём, жестоко».

Справиться сразу с тремя, да еще и «вооруженными», нечего было и думать. Лучший выход — ретироваться с места сражения. Со всех ног и не разбирая дороги.

Собственно, так я и сделал. Рванул прямо через кусты. С единственной мыслью: «Догонят — убьют!»

— Стой, сука! — орали несущиеся следом «охотники».

«Как же! Делать мне больше нечего», — я «летел» по лесу, перепрыгивал через попадающиеся на пути корни деревьев, отмахивался от веток, продирался сквозь колючие заросли, не обращая внимания на цепляющиеся за ветровку сучья. Главное — не снижать темп, иначе нифига не уйду.

«Загонщики» не отставали. Их голоса слышались то слева, то справа. Видимо, они действительно обозлились и решили во что бы то ни стало поймать обидчика и «отоварить» его по полной программе. Мне, понятное дело, этого не хотелось. Однако силы уже иссякали. Две-три минуты подобного бега и — свалюсь замертво. Дыхалка ни к черту, физика слабая, пот льет ручьем, а тут — натуральный марш-бросок по сильно пересеченной местности, только без оружия и противогаза. Хотя… об оружии стоит, наверное, позаботиться. Ни к чему оставаться голым и сирым.

Немного притормозил и начал выискивать на ходу: во-первых, какой-нибудь дрын, а во-вторых, подходящую ухоронку, где можно затаиться на время, пока преследователям не надоест шариться по лесу.

Нужное место отыскалось около небольшого овражка, в который едва не свалился. Четыре растущие рядом ели образовывали что-то вроде загончика — наружный обзор неплохой, а что внутри, не увидишь, пока вплотную не подойдешь. И от гопников можно долго отмахиваться — сбоку не подберутся, а один на один — не факт, что сладят. А еще я палку нашел под деревьями. Пусть сучковатую, зато достаточно крепкую. Треснешь такой по кумполу — не хуже, чем бейсбольной битой получится.

Перехватив поудобней дубинку, схоронился за ёлками и принялся ждать.

Ожидание долго не продлилось. Как ни надеялся, меня всё же заметили — качественно спрятаться так и не смог. Видимо, наследил хорошо, пока убегал — пёр через ельник, как лось, а поломанные деревца не скроешь, как ни старайся. Одна радость — дыхание более-менее восстановил, и руки почти не дрожали.

— Здесь он! — радостно завопил появившийся в поле зрения «рыжий».

И вот тут я совершил глупость. Напрочь забыл о намерении стоять до конца и, подняв палку, бросился на противника. Желая, скорее, напугать, а не взаправду врезать по черепушке. Ну, нет у меня привычки бить человека палкой по голове, что поделаешь.

Кузьма на провокацию не поддался. Только слегка отшатнулся и крутанул цепью, отбивая «удар». Сделал он это достаточно ловко. Я и опомниться не успел, как дубинка выскользнула из рук и улетела в кусты.

— Ха! — злорадно осклабился оппонент и снова махнул звенчатой лентой. На этот раз метя уже не в дрын, а в меня.

Уклониться еле успел. «Велосипедка» просвистела над темечком. Возьми Кузьма немного пониже, точно бы по уху приласкал. А так — только холку взъерошил и тут же, не давая расслабиться, попытался достать меня обратным ходом цепи.

Спасся я совершенно случайно — запнулся о торчащий из земли корень и, не удержав равновесия, кубарем скатился в овраг, избежав встречи с «велосипедным приводом».

Противник замешкался — вероятно, ноги ломать не хотел, прыгая вслед за мной. Это правильно. Зачем торопиться? Жертва уже не сбежит. Подтянутся остальные, и можно будет вдумчиво и без спешки отметелить придурка.

По дну оврага тёк ручеек, в него-то я и свалился. Штаны на заднице мгновенно промокли. Ощущение не из приятных — будто и впрямь обоссался или, того хуже, понос от страха пробрал. Видок достаточно жалкий, однако руки и ноги целые, ничего вроде не вывихнул и не ушиб и, значит, сдаваться на милость победителей пока рано. Хотя в сознании все же мелькнуло: «Может, не стоит и рыпаться? Ну, побьют. Ну, попинают ногами. Ну, цепью протянут разок-другой, но ведь не до смерти же. Зачем им идти под статью?..»

Подумал и сразу отбросил предательскую мыслишку.

«Хрена вам лысого! Мы еще повоюем».

Под руку попался какой-то камушек, и прямо из положения «лежа» я со всей силы метнул его в скалящегося Кузьму. Получив увесистый «снарядик» под дых, он выпучил зенки и судорожно схватился за грудь.

«Эх! Хорошо приложил!»

Странно, но «рыжий» даже не пробовал увернуться. Он просто был изумлен. Словно представить не мог, что такое возможно: жертва сопротивляется и, мало того, делает охотнику больно.

Мне, в свою очередь, было не до раздумий. Вскочив на ноги, я быстро рванул по оврагу и уже через пару десятков метров, заметив пологий склон, выкарабкался на противоположную сторону. Назад не оглядывался. Только слышал, как матерится оклемавшийся от удара Кузьма и орут подбежавшие к нему Фрол с Филимоном.

Конечно, я знал: погоня продолжится, но факт, что ее удалось задержать, добавил уверенности. В голове уже складывался «хитрый» план. Набрать каменьев, потом найти какую-нибудь «естественную» преграду, укрыться за ней и остудить камешками пыл преследователей. Полагаю, им это не понравится. Рупь за сто, плюнут в итоге на «зубастую» дичь и свалят отсюда не солоно хлебавши…

Подходящее место попалось спустя пять минут.

Лес неожиданно кончился. Путь пересекала дорога. Хорошо утрамбованная грунтовка почти без колей. От опушки до нее метров двадцать и все по болотцу — если кто выскочит из чащобы, тут же превратится в мишень. Дорожное полотно возвышалось над местностью, а обочина с той стороны заросла травой и кустами. Где-то на десяток шагов. Дальше — опять деревья.

«Позиция — самое то, — ухмыльнулся я, перебегая просеку. — И камешков тут хватает. Угостим супостатов, как…»

Додумать не получилось. Едва нырнул в придорожные кустики, нога сразу же провалилась в какую-то ямку — только и успел, что выставить вперёд руки. Не помогло. Башкой приложился, аж искры из глаз посыпались. Упал в «спрятавшийся» в траве выворотень и треснулся лбом о пенёк. А ещё ногу, блин, подвернул. Хорошо, не сломал, но всё равно — больно. Не то, что бежать — вылезти из ямины не могу. Точнее, могу, но с огромным трудом, стиснув зубы и ухватившись за выпирающие из земли корневища. Вот ведь, зараза какая! Как теперь разбираться со злыднями?

А преследующая меня троица была уже тут как тут. Выскочили из леса и понеслись к дороге.

— Там он! Вона следы.

— Точно! Туда давай.

— Да не. Левее бери. Там лужи.

— Ага! Понял…

Встретить их «как полагается» я, к сожалению, не успевал. Мог лишь, как раньше, снова прикинуться ветошью, надеясь, что не заметят…

— Ноги уроду поотрываю, — прорычал Филимон, вламываясь в густую растительность.

Фрол и Кузьма последовали за ним.

Всё-таки они лопухнулись. Неверно определили направление поиска и теперь шарились по кустам метрах в двадцати от меня.

Осторожно, стараясь не слишком шуметь, раздвинул стебли травы и выглянул на дорогу.

Можно ведь обмануть дураков. Пока они рыскают здесь, я могу тихой сапой уйти в обратную сторону, в лесок за болотцем. «Охотникам»-то и в голову не придёт возвращаться. Наверняка дальше попрутся, а когда сообразят, что да как, поздно будет искать обидчика. К тому времени он уже улизнёт.

Увы, планы мои так и остались планами. Поскольку на «сцене» появились новые персонажи.

Слева послышалось лёгкое тарахтение, а затем из-за леса показалась колонна «техники». По грунтовке катились странные экипажи. Внешне они напоминали мотоциклы с колясками. На каждом сидело по два человека. Шума трехколесные мотики почти не издавали и двигались довольно неспешно, скорость — как у бегуна-физкультурника.

Секунд через двадцать кавалькада остановилась напротив моей ухоронки. Я насчитал одиннадцать «транспортных единиц» и сумел, наконец, рассмотреть сидящих на них людей. Одеты они были однотипно. Плотные кожаные куртки, серые «форменные» штаны, короткие сапоги, на головах черные «тюбетейки». Ни дать ни взять, байкеры, только без заклёпок, шипов и прочей «устрашающей» атрибутики. Хотя… если, например, каски на них надеть и пулемёты в коляски поставить, получится что-то вроде передового дозора немецкой кампфгруппы.

Ну да, действительно. Мужики явно «не из гражданских». Рассредоточились по дороге, морды напряжены, настороженно поглядывают по сторонам, руки на «кобурах»… Точнее, на «ножнах», притороченных к поясам. А в них, судя по всему, не кухонные ножи. Странно, что огнестрела у этих вояк нет… Или есть, только форма не «пистолетная» и не «винтовочная». Какие-нибудь трубки-стрелялки типа «боевых жезлов» инопланетных агрессоров…

— Отто! Проверь! — «байкер» с желтой нашивкой на рукаве (видимо, командир) указал на кусты. Оттуда всё еще доносились голоса Кузьки, Фрола и Филимона.

Один из «солдат» слез с «мотоцикла» и направился к подозрительным зарослям. До обочины он не дошел всего двух шагов. Из подлеска вдруг вылетел Филимон и с диким рёвом набросился на бедолагу. Видимо, перепутал по пьяни — наверное, думал: вот он, голубчик, тот, от кого получил по тыкве десятью минутами ранее.

— На! На! Получи, сволочь! — шкафообразный Филька сшиб противника с ног и теперь вовсю охаживал его сапогами по рёбрам.

Веселье, однако, продлилось недолго. Сразу четверо «кожаных» ринулись на выручку упавшему Отто. Численный перевес сыграл свою роль. Филимона скрутили почти мгновенно, и трёх секунд не прошло. Заломили за спину руки, накинули на запястья ремень и, пнув пару раз для острастки, бросили мордой в пыль.

— Ё-моё! — выскочивший из кустов Кузьма поражённо замер.

— Бляха-муха. Нукеры, — выдохнул появившийся следом Фрол.

Оба дёрнулись было назад, но их остановил грозный окрик:

— Стоять!

Парни застыли возле обочины.

Нет, испуганными они не выглядели. Но и особой радости в их глазах тоже не наблюдалось. Мои бывшие недруги просто стояли и угрюмо смотрели на приближающихся «байкеров», не пытаясь сбежать.

— Оружие на землю! — прозвучала следующая команда.

Цепи упали в траву.

Через пяток секунд Фрола с Кузьмой уложили рядом с приятелем. Таким же макаром — со скованными сзади руками.

Командир отряда «мотоциклистов» неторопливо подошел к поверженным и небрежным жестом приказал поднять Филимона. Того тут же схватили за шкирку и поставили на колени перед начальством.

— Нападение на ханских нукеров при исполнении, — главный «байкер» вытянул из ножен клинок. — Карается смертью. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Свистнула сталь. Голова несчастного Филимона покатилась по пыльной щебенке.

Палач брезгливо стряхнул кровь с меча, затем протёр лезвие услужливо поданной тряпкой, вернул клинок в ножны и повернулся к обочине.

— Ханк, Лео! Проверить кусты!

Двое бойцов обнажили мечи и бросились исполнять приказ командира.

Глава 3

Трусом я себя никогда не считал. Однако сейчас меня буквально сковало ужасом. Липкий страх заполнил сознание, вогнал в ступор, холодом растёкся по телу. Сердце стучало так, что казалось, его слышно за километр. Ни разу в жизни на моих глазах вот так, походя, не убивали людей. И уж тем более не отрубали им головы.

«Меня здесь нет, меня здесь нет, здесь нет никого, это всего лишь сон, страшная сказка, такого не может быть…», — билось в мозгу.

Левое запястье горело огнем, будто его стянули раскаленным обручем. Рядом шуршала трава, трещали кусты, чертыхались продирающиеся сквозь них «нукеры». Секунда-другая, и меня обнаружат, а я даже пальцами не в силах пошевелить. Сжался комком, лежу в яме из-под вывороченного пня и беззвучно молюсь, в тщетной надежде, что «ищущие» пройдут мимо. Или что всё вдруг исчезнет и я просто проснусь…

— В кустах никого, господин Джавдет, — прозвучало поблизости.

Затем словно кто-то притопнул ногой, стряхивая с сапог пыль и прилипшие к ним травинки, а потом послышался шелест вкладываемого в ножны меча.

— Хорошо. Продолжаем движение. По машинам!

— Господин сотник, а этих куда?

— Этих с собой. В Буслаевке разберёмся…

Очухался я минут через пять, когда снаружи всё стихло.

Дрожащей рукой вытер со лба пот. Запястье уже не жгло. Машинально взглянул на часы. Обе стрелки застыли около цифры шесть. Вроде совсем недавно болтал с ушлыми продавщицами, подсчитывал деньги, изучал расписание электричек, прикидывал, как вернуться и где переночевать, и вот — на тебе. Всего только час пролетел, а кажется — целая вечность.

«Блин! Но как же они меня не заметили?! Я же почти не прятался».

А вообще — нефиг раздумывать. Надо убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. К черту такие приключения…

Выполз из ямы. Выбрался на проезжую часть. Огляделся.

На другой стороне дороги из земли торчал шест. На небрежно обструганную лесину была насажена человеческая голова. Потухшие глаза Филимона пялились на меня мёртвым взглядом.

Спустя секунду содержимое моего желудка вывалилось на щебенку. И давешние пирожки, и квас, и всё остальное, выпитое и съеденное раньше, в старом привычном мире, где не было ни когтей, ни чешуек, ни пролетающих в небе драконов, самобеглых телег, ханских нукеров, казнённых непонятно за что деревенских жителей…

Сложно сказать, сколько времени я выворачивал себя наизнанку.

В любом случае, райскими эти секунды не назовешь. Думалось, сейчас сдохну. Слышал, конечно, что это нормальная реакция организма на потрясение, но одно дело — слышать, и совершенно другое — испытать на собственной шкуре. Дали бы мне сейчас стакан спирта, выхлебал бы его как воду и ничего не почувствовал…

Закончив блевать, я поднялся с колен и, прихрамывая на ушибленную ногу, медленно побрёл к лесу. Возвратиться на станцию — лучшее, что можно сейчас предпринять. Какая-никакая, а цивилизация. И люди не психбольные — ни цепями тебя приголубить не пробуют, ни бОшки мечами не отрубают…

Часа через полтора я понял, что заблудился. А спустя ещё час — что окончательно. Вроде бы правильно шел, направление определил верно, по солнцу — оно пока освещало верхушки деревьев, хотя и не столь ярко, как в начале пути. Однако же заплутал. Как последний лох. Точнее, как горожанин в «надцатом» поколении, настоящий лес видевший только по телевизору и даже не подозревавший о том, что мох не асфальт, а «дикие» хвойные совсем не похожи на увешанные гирляндами новогодние ёлки. Мощёных дорожек тут нет, а вот крапивы, колючек, острых сучков и глинистых, заполненных жижей промоин более, чем дофига.

Нога уже почти не болела, но радости от этого я не чувствовал. В ботинках хлюпало, рубашка прилипала к спине, воротник натирал шею, а джинсы с ветровкой превратились непонятно во что — мокрое, рваное и жутко замызганное. Хорошо, у ветровки молнии на карманах, а то бы как пить дать все местные деньги посеял, без них меня на поезд хрен пустят, за красивые глаза обратный билет не получишь…

Словом, шел я, шел, а лес не кончался и не кончался. Мало того, он становился всё сумрачней и дремучей. Или это мне просто казалось. От общей усталости и совершеннейшей безнадеги. Неужели придётся здесь ночевать, как какому-то вконец опустившемуся бомжаре? Заснешь под кустом и не успеешь опомниться, как тебя какая-нибудь зверюга сожрёт. Или, например, комары закусают. Они — гады известные. Налетят толпой и примутся кровушку пить. До тех пор, пока от жертвы останется лишь высохшая тушка. Мумия неизвестного фараона, только без сокровищницы под боком и пирамиды над головой. Честно скажу, мне этого совсем не хочется. В смысле, и мёрзнуть в ночном лесу, и комаров кормить, и местным хищникам на обед попадать. А они тут, похоже, водятся. Видеть я их не видел, но слышал точно. Время от времени кто-то ухал, шуршал в ветвях, скребся когтями о древесину, тоскливо выл в отдалении. Не знаю, волк это был или нет, но ощущения не из приятных. Читал, что серых можно огнём напугать, да только где ж его взять, этот огонь. Нечем костер развести, при себе ни спичек, ни зажигалки. Разве что дерево потверже найти и лбом об него постучаться, типа, чтоб искры из глаз посыпались… Шучу, конечно, хотя на самом деле ничего тут весёлого нет. Отбиться от волчьей стаи можно только в кино…

Помимо мыслей о местной фауне меня терзали и другие, не менее важные. Безумно хотелось жрать. А пить ещё больше. Желудок-то совершенно пустой. Всё, что в нём было, «оставил» на дорожной щебенке. В брюхе — как в сейфе проворовавшегося бухгалтера. Заполнить его — проблема проблем.

Грибы я собирать опасался. Фиг знает, какие в этом мире съедобные, а какие поганки. Слопаешь какой-нибудь «мухоморчик» — в лучшем случае просто глюки поймаешь, в худшем — загнешься с концами. Шишки — тоже морока. Смотрел как-то по телеку фильм, где промысловики «окучивали» кедровник. Ходили с мешками, били по стволам здоровенными колотушками, а потом собирали упавший на землю «натюрпродукт». Попробовал так же. Нашел какую-то жердь и со всей дури лупанул по подходящей ёлке. Результат нулевой. Сверху ничего не упало, руки отбил, жердина сломалась. Тьфу, одним словом.

Оставался единственный вариант — ягоды. Однако и здесь всё было печальнее некуда. Несколько раз попадались какие-то кустики с черными бусинами на ветках, но, опять же, неясно, съедобные они или нет. Может, черника, а, может, и волчья ягода — становиться подопытным кроликом не решился.

Слава богу, жажду кое-как утолил. Пить из луж не рискнул, но затем набрел на заросли лопухов. На их широких листах скопилось достаточно влаги — ее-то всю и слизал. Пусть немного, но лучше уж так, чем вообще без воды.

С едой мне повезло уже в сумерках, через три с лишним часа от случая на дороге. Наткнулся, наконец, на то, в чём хоть как-то, но разбирался. На малинник. Довольно густой и обширный, хотя и не слишком высокий, примерно по пояс.

Рухнул в изнеможении на колени и, не обращая внимания на ломкие, царапающиеся стебли, принялся с жадностью поглощать лесные дары. В жизни ничего вкуснее не ел. Малина была крупной и сочной. Ягодки буквально таяли во рту, сок тёк по губам, к ладоням прилипали случайно сорванные листья и веточки, а я всё не останавливался и не останавливался. Ел и ел, ел и ел, ел и ел… И даже не заметил, как оказался в центре кустарника. Опомнился лишь, когда впереди что-то вдруг затрещало и… зарычало.

Грозно взревев, из малиновых кущей поднялась косматая тень. В лицо мне дохнуло смрадом.

Левое запястье опять обожгло «огнем». Стиснув зубы и превозмогая боль, я подскочил на ноги и совершенно неожиданно для себя заорал благим матом:

— Пошёл вон, урод! Это моя малина!

Под руку попалась трухлявая ветка. Размахивая ей как саблей, я попёр на «соперника».

— Исчезни, скотина!

Никакого испуга не было и в помине. Только непонятная, почти запредельная ярость и злость на то, что какая-то сволочь хочет занять моё место возле «кормушки».

Воздух вокруг словно сгустился. Я толкал его, давил как поршень в домкрате, ощущая себя едва ли не гидравлическим прессом, сминающим стальные болванки и формирующим из них готовый прокат.

Тугая волна отбросила противника метра на три. Зверь шмякнулся наземь, после чего жалобно взвыл и… рванул прочь от меня, смешно косолапя и подкидывая на бегу мохнатую задницу.

Преследовать его не было ни сил, ни желания. Вспышка внезапной ярости так же внезапно прошла, ноги перестали держать, я брякнулся на четвереньки и вдруг, ни с того, ни с сего, затрясся в истерическом хохоте.

«Это что ж получается? Я, выходит… медведю морду набил?..»

Адреналиновый отходняк закончился где-то через минуту. Тело уже не тряслось, нервная дрожь прошла, а мысли потекли, наконец, в правильном направлении.

Устало вздохнув, стянул с руки прадедову «Победу». Ремешок холодный. Приложил к уху. Тикают. Но всё равно — чувствую, часики непростые. Первый раз они «горели огнем», когда прятался от «нукеров» и меня не заметили, хотя, казалось бы, вот он я, у всех на виду. Теперь вот медведя удалось отогнать, и тоже… «ожог третьей степени». Правда, следов никаких. Кожа чистая, волдырей нет, всё как обычно… М-да, любопытная ситуёвина. Надо бы с ней разобраться. Только не прямо сейчас, а позднее. Когда дорогу из леса найду…

Дорогу я отыскал спустя полтора часа. Почувствовал, что идти стало легче, а ещё через пять минут понял — под ногами тропинка.

К этому времени двигался уже как сомнамбула. Если бы не висящая над лесом луна, давно бы плюнул на всё и завалился спать под каким-нибудь кустиком. В кромешной тьме хрен чего разглядишь, идёшь на ощупь, будто по минному полю. Один неверный шажок и — либо в болоте увязнешь, либо о корягу запнешься, либо в овражек какой улетишь и не выберешься. А в лунном свете хоть что-то, да видно. Деревья, по крайней мере, различить можно.

Тропинка привела меня на лесную поляну. Трава на ней была явно выкошена. Посередине стояла избушка. Вокруг невысокий заборчик, видимо, чтобы обитатели леса случайно не забредали. Я их, кстати, уже не боялся. После встречи с медведем любая другая живность казалась малоопасной мелочью. Человек — царь зверей. Сам, кого хочешь, сожрёт. Особенно, если голодный и злой. Уставший, как собака, и желающий одного — покинуть царство природы и вновь прикоснуться к благам родимой цивилизации…

В заборе имелась калитка. Закрывалась она на простую щеколду.

Просунул руку, открыл «замок», вошёл, озираясь, во двор.

Свет в окне не горит, и тихо, как в танке. Либо нет никого, либо спят.

Осторожно постучал в дверь. Потом еще раз, настойчиво. Подождал, прислушался. Толкнул створку. Оказалось — не заперто.

— Эй, хозяева! Дома кто есть?

Мне никто не ответил.

Ну что ж, на нет и суда нет. Заглянем, пожалуй. Хоть и незваный гость, надеюсь, хозяева не обидятся…

Входного тамбура (не помню, как он правильно называется по-деревенски: то ли сени, то ли сенцы, то ли вообще рундук) в доме не оказалось. Я сразу очутился в просторной комнате. Похоже, она занимала всё внутреннее пространство избы. БОльшая часть комнаты скрывалась в таинственном полумраке, но проникающего в окно лунного света вполне хватало, чтобы понять: «лишних» стен и перегородок здесь нет. А вот что есть, определить пока трудно. Детальное «обследование» требовало освещения поярче.

Машинально пошарил рукой по стене в поисках выключателя. Как ни странно, он тут же нашёлся. Только не привычный клавишный, а поворотный.

Под потолком зажглись четыре тусклые лампочки. Сложно сказать, на каком принципе они работали. Обычные колбы в патронах, но стекло матовое, а что за ним — нить накаливания, светодиоды, люминисцентные трубки или что-то другое — не разглядеть. Уверен лишь в том, что электричество так или иначе используется, поскольку все лампы подвешены на проводах. Еще одна непонятка — источник энергии. Тянуть кабель в лесную избушку — занятие бессмысленное, затраты на его прокладку никогда не окупятся. Поэтому, скорее всего, источник в доме. Какой именно, узнаю, когда увижу хозяина. Главное, не забыть его об этом спросить..

В общем и целом, помещение напоминает «берлогу старого холостяка». Сам прожил в таком режиме несколько лет, да и сейчас живу. Исключение — месяц, когда меня пыталась «приручить» Лизавета. Однако ничего у неё не вышло: я оказался крепким орешком и на соблазн не поддался. Регламент и дисциплина не смогли одолеть стремление к творческому беспорядку, и едва мы расстались, всё тут же вернулось на круги своя.

Здесь, по всей видимости, никаких исключений не было. Никто и никогда не пытался изменить привычный уклад. Если какой-то предмет бросили под кровать, значит, там ему самое место. А если вещь валяется на столе, значит, она может понадобиться в любую секунду и убирать её, как минимум, глупо. Странно, но большинство женщин, даже самые умные, этого не понимают и вечно норовят переставить всё «как положено», так, что потом хрен что найдешь…

Пыли и грязи на полу нет, комната довольно чистая. Но вообще догадываешься об этом не сразу — на первый взгляд, хлама полно. Хотя хлам — понятие относительное. Вот, например, лежащий на столе бумажный сверток, внутри кусок копчёной колбасы и полбуханки чёрствого хлеба. Для чистюли-эстета это всего лишь мусор, но для меня нынешнего — пища богов. Выкидывать её — подлинное святотатство. А вот съесть и запить водой из стоящего на лавке ведра, точнее, из кружки, которая рядом — самое то. Наслаждение сказочное.

Кстати, я немного ошибся. Комната в избе не одна. В дальнем углу висит рукомойничек, под ним жестяной поддон, сбоку неприметная дверца. Что за ней, по-любому понятно, но я всё же — исследовать, так исследовать — туда заглядываю. Как и предполагалось, внутри дощатый помост, в нем, соответственно, «дырка». Нормальный такой люфт-клозет. Странно только, что запаха не ощущается. Надо, наверное, и об этом хозяина расспросить, когда он появится. Утилизация отходов — процесс, прямо скажем, неаппетитный, и если местные нашли способ сделать его дешевым и быстрым, то у нас подобная технология настоящее «золотое дно». Кто ей овладеет, тому никакие кризисы не страшны…

Помимо обеденного стола в помещении имеется и рабочий. Он шире, длиннее и почти весь, за исключением маленького пятачка, завален щепочками, железками, винтиками, обрывками проводов, коробочками, баночками, шкатулками, а также разнообразными инструментами, включая миниатюрную дрель, паяльник и станок для намотки проволоки.

Похоже, живущий здесь увлекается изобретательством и моделизмом. На расчищенном крае стола стоит модель теплоэлектровоза на рельсах. Она не окончена — не хватает половины колес и кабин машинистов. Но всё равно — выглядит почти как настоящая, масштаб где-то один к ста. Не удивлюсь, если окажется, что внутри действующий двигатель и электровоз может ездить туда-сюда.

Возле стола высокий стеллаж. На нём уже готовые модели. Многочисленные тележки, повозки, машины, кораблики, но все же бОльшая часть прототипов относится к подвижному составу: локомотивы, вагоны, мотрисы, участки путей, есть даже искусно выполненное здание вокзала с перроном и семафорами. Видимо, хозяин избы — железнодорожный фанат или пенсионер-путеец, уже отошедший от дел, но ещё ностальгирующий по былым временам.

Впрочем, на стеллаже не только модельки. Присутствует и другое. Некие технические устройства, напоминающие пособия по школьной физике. Вот аналог электрофорной машины, вот «лейденская банка», электростатический маятник, полуразобранный трансформатор, электрометр с принадлежностями… Может, этот моделист-конструктор когда-то преподавал, ну и… осталось кое-чего от старой работы? Хотя какая, блин, разница? Осталось — не осталось, сам он это всё смастерил или же часть со службы упёр… Главное, что руки у мужика растут из нужного места и голова варит. С такими руками и головой на копейку-чешуйку он всегда заработает, без воровства и мошенничества, в любом времени и в любом мире…

Кроме столов и стеллажа в избе имеются шкаф, буфет, узкий топчан и печь-дымоход. Последняя совсем не похожа на «русскую» — ни лежать, ни готовить еду на ней невозможно. Она больше напоминает камин, нежели персонаж сказки про Емелю и щуку, но в то же время довольно массивная и архитектурно делит комнату на две половины. Одна — условно рабочая, другая — для отдыха и приема пищи.

Завершаю осмотр «экспозиции» и перехожу к более прозаичным вещам.

Хоть это и нехорошо — лазить по чужим шкафам, но всё-таки я это делаю. Почему? Да потому что: ветровка грязная и изодранная, левый ботинок уже просит есть, а правый вот-вот сделает то же самое, джинсы ещё не разорвались, но совершенно сырые — надо бы просушить их вместе с рубашкой. Про носки вообще молчу. Мало того, что запах как от козла преклонных годов, так ещё истёр их до дыр, пока шастал по лесу — ткань дрянная и для туризма явно не предназначена.

Словом, разоблачаюсь до трусов и ищу, во что завернуться, чтоб не замёрзнуть.

Одежды в шкафу не так много. Размер, правда, мой, ну разве что в длину немного великовато. И обувь тоже подходит, не жмёт и не хлябает. Две пары сапог, ботинки… на вид достаточно крепкие. Попробовать их что ли купить у хозяина? Деньги у меня есть, на новый прикид, думаю, хватит. Но это попозже. Сначала нужно просто прикрыть «срам».

В итоге нахожу какую-то простыню и обматываю её вокруг себя, как римскую тогу. На ноги напяливаю тапки-шлепанцы с деревянной подошвой.

Гляжу в висящее на стене потёртое зеркало. «Патриций, блин!» Прямо как после бани и водки, морда только не довольная и распаренная, а бледная, исцарапанная, с «малиновыми» потеками и шлепком засохшей глины на лбу. И «шерсть» взъерошена, как у драчливого воробья…

Иду к рукомойнику, сбрасываю «накидку» и умываюсь до пояса. Потом обнаруживаю одёжную щетку и кое-как отчищаю от грязи штаны и ветровку. Нет, до утра джинсы точно не высохнут, поэтому опять натягиваю их на себя — пусть на ногах досыхают, за счет «внутренней теплоты организма», затем выключаю свет (чего зря энергию жечь?) и иду в темноте к топчану. «Диван-кровать» покрыта какими-то шкурами, то ли оленьими, то ли лосиными, то ли вообще — коровьими. В «голове» — мягкий кожаный валик. Чем он набит, не знаю, но как подушка вполне подойдет.

Укладываюсь на лежанку, закидываю руки за голову и начинаю прикидывать, что делать дальше. В любом случае, надо дождаться хозяина, повиниться перед ним за то, что вломился без спроса в чужую избу, поговорить, выяснить обстановку, спросить, как до железки добраться, прикупить одежонку, то, сё…

За досужими мыслями так и не заметил, как провалился в сон. День был и впрямь тяжелый. Столько всего зараз. Полное ощущение, что дом, институт, работа, друзья — всё в прошлом. Настолько давно, что и не вспомнишь, когда…

Разбудил меня упавший на лицо солнечный луч.

Протёр глаза, сел, свесил ноги с «кровати». Посмотрел на часы. Десять пятнадцать. Ох, и здоров я спать! Вроде только прилёг, и на тебе — одиннадцать с лишним часов прокемарил. Но, с другой стороны, нет худа без добра — выспался капитально. И, странное дело, вчерашние неурядицы словно отошли на второй план. Будто и не было ни электрички в неизвестно куда, ни драпа от деревенской троицы, ни ханских нукеров и отрубленной головы Филимона, медведя в малиннике, долгих лесных блужданий… Только избушка всё та же…

Прочапал до «санузла», потом не спеша умылся и глянул на себя зеркало. Да-а, неплохо я придавил на массу, даже «вмятины» от подушки остались. Жаль, зубы нельзя почистить — банально нечем. Ни щетки, ни пасты, ни порошка. А из пасти разит, будто там кошки всю ночь сса… пардон, метили территорию.

Проблему решил просто. Нащупал в заднем кармане вскрытую упаковку жвачки и использовал её в точности как рекомендуют рекламщики: «Свежее дыхание облегчает понимание». Насчёт реальной свежести не уверен, но неприятный запах действительно перестал донимать. Может, и вправду по телеку не всегда врут?..

А вот с завтраком вышел облом. Кроме съеденных вечером хлеба и колбасы, другой еды в избе не нашлось. Может, и было чего в буфете, но дверцы оказались заперты, а ломать их я не решился. Оставил поиски, надел высохшие за ночь рубашку с ветровкой, налил в кружку воды и уселся за обеденный стол дожидаться хозяина.

Просто сидеть и ждать надоело минут через десять. Требовалась хоть какая-то деятельность.

Обвёл взглядом комнату. На шкафу лежали какие-то книги.

Достал ближайшую. Посмотрел на обложку.

«Курс теоретической магии. Том 1».

Ух ты! Вот это круто! Вот это я удачно зашел.

Вернулся за стол, раскрыл фолиант и начал читать…

Магический учебник до боли напоминал те, которые я изучал, будучи обычным студентом. Множество забубенистых терминов, формул, рисунков, графиков и… нихрена непонятно. Словно написано на птичьем языке для таких же пернатых, но сильно «продвинутых». Чувство такое, что этот «магический курс» рассчитан, как минимум, на академиков. Простому смертному даже пытаться не стоит — мозг сломаешь на одном только оглавлении… Двояковыпуклая стохастичность конечных форм, вероятностная изоморфность, репликативные тензоры в нелинейном ортомагическом поле… И это ещё самое простое, хоть как-то воспринимающееся сознанием…

Тем не менее, я честно пытался вникнуть. Делать-то всё равно нечего, а извилины надо время от времени напрягать, чтобы они не вытянулись когда-нибудь в единственную четкую линию, известную как «след от фуражки»…

Короче, я так увлёкся, что едва на стуле не подскочил, когда, наконец, скрипнула дверь и в проеме появился хозяин избы.

Слегка наклонившись под притолокой, он вошёл внутрь. Увидев меня, предсказуемо замер, но почти сразу пришёл в себя и хмуро поинтересовался:

— От Чекана или от Лейки?

— В смысле? — не понял я, глядя на него выпученными глазами.

— Я спрашиваю, пришёл от кого?

— Эээ… вообще-то, ни от кого. Я сам по себе.

— Как это? — удивился вошедший.

— Ну… вот так, — развёл я руками и захлопнул лежащую на столе книгу.

Незнакомец пару секунд помолчал, потом покачал головой, бросил на пол небольшую котомку, скинул с плеч длинный «брезентовый» плащ и повесил его на торчащий из стены гвоздь. На вид хозяину дома было лет шестьдесят с копейками, волосы с проседью, одет в вязаный свитер с высоким воротом и темного цвета штаны, похожие на «зимние» треники. Обувь напоминала кроссовки, только без лэйблов. Типичный такой гражданин пенсионного возраста, не чурающийся пеших прогулок и потому держащий себя в неплохой физической форме.

— Значит, говоришь, сам по себе?

«Дед» сделал короткий шажок и вдруг резко хлопнул в ладоши.

Я непроизвольно вздрогнул.

— Вот ведь, зараза какая, — недовольно пробормотал «оппонент» и хлопнул ещё раз. С тем же успехом — ничего не произошло.

— Не работает, — «пенсионер» устало вздохнул.

— Что не работает?

— Датчик, что же ещё?

«Дедушка» обречённо махнул рукой, подошёл к стене и, открыв неприметный лючок, вытянул оттуда блок с проводами.

— На движение реагирует? — я выбрался из-за стола и подошёл к «проблемному» месту.

— На хлопок.

— Может, надо сильнее?

— Да нет, он должен частоту ловить, а не громкость.

— Там, кажется, провод из клеммы выпал, — сказал я, заметив болтающийся проводок.

— Что? Где? — спохватился хозяин, приподнимая «девайс».

— Да вот же.

— Тьфу ты, ёшки-матрешки, — сплюнул с досадой «абориген». — Вечно из-за какой-нибудь ерунды…

Он вставил провод в разъём и вернул блочок в стену.

— Ану-ка…

После первого же хлопка лампочки под потолком замигали, и в ту же секунду в печи что-то завыло и застонало. Раздался ещё хлопок, и вой прекратился. Лампы перестали мигать.

— Другое дело, — ухмыльнулся хозяин дома.

Потом повернулся ко мне и протянул руку:

— Сан Саныч.

— Василий…

Глава 4

— Ну-с, молодой человек, чему обязан вас здесь лицезреть? Прибыли в качестве гостя или по делу? — спросил Сан Саныч, когда мы уселись за стол. — И, главное, как вы смогли отыскать мою скромную обитель?

Я пожал плечами.

— Шёл по лесу, наткнулся на вашу избушку. Вот, собственно, всё.

— Просто шёл и случайно наткнулся?

— Ну да. А что тут такого?

Собеседник потёр несуществующую бороду.

— Хм, вообще-то здесь стоит генератор иллюзий. Просто наткнуться на дом вы никак не могли. Такое не под силу даже магам-путейцам, если, конечно, они не ищут целенаправленно.

Кажется, пришла моя очередь удивляться. Опять эти маги-путейцы. А ещё какой-то таинственный генератор.

— Тем не менее, это так. На улице ночь, я заблудился, нашёл тропинку, пошёл по ней, увидел избу. Кстати, прошу прощения, что я тут немного… эээ… похозяйничал. Но если что, я могу заплатить, у меня есть…

— Об этом потом, — отмахнулся Сан Саныч. — Сейчас меня больше интересует, как вы преодолели барьер. У вас был ключ? Или вы маг и искали конкретно меня?

Маг? Ну что ж, этого следовало ожидать. Похоже, дело сдвинулось с мёртвой точки. Мир, в котором я очутился, действительно не имеет прямого отношения к нашему. И здесь есть магия. Вопрос — в чём она выражается? До сих пор ничего особо волшебного я не видел. Ну, дракон над станцией пролетел. Значит, фауна тут такая. У нас тоже когда-то птеродактили водились. Телега без двигателя? Электричка без проводов? Дык, дело в источнике энергии. Может, он просто миниатюрный и работает на неизвестных мне физических принципах. Медведя сумел отогнать?.. Всякое в жизни бывает. Чудеса встречаются на ровном месте. Психика — штука тонкая. Когда всё на эмоциях, даже самое очевидное кажется невероятным. Единственное, что не вписывается ни в какие ворота — это язык, который я непонятным образом выучил, и рубли и копейки, превратившиеся, словно по волшебству, в местные деньги…

— Ну-у… до сего времени как-то не замечал за собой никаких магических способностей, — осторожно ответил я и тут же поинтересовался. — А вы, получается… маг?

— Доцент кафедры теоретической магии Центроградского Университета, — расправил плечи Сан Саныч.

— Круто!

— А то ж, — усмехнулся «дедок». — Правда, бывший. Пять лет, как…

Он неожиданно стушевался.

— На пенсии?

— Да нет, — поморщился собеседник. — Не прошел аттестацию. Ректорат сменился, а новая метла, как известно, метет по-новому. Наверху решили, что преподавать магию должны только маги, а всех остальных… Сократили, короче… Придурки…

А вот теперь я удивился по-настоящему.

— То есть, вы все же не маг?

— Формально нет. Но это ровным счетом ничего не меняет. Какая разница, кто преподает теорию?! — неожиданно рассердился бывший доцент. — Наука, молодой человек, вот настоящая магия. А всякие фокусы с наговорами, телекинезом и зарядкой энергокристаллов — не более чем игрушки, рассчитанные на массового потребителя. Уверен, рано или поздно с этими выводами согласятся все, дайте только срок. Великий Дракон не зря говорил: порядок бьет класс, талантливые одиночки прогресс не вытянут. Нельзя превращаться в касту. Надо идти вперёд, исследовать новое, вовлекать в процесс тех, кому не дано стать чародеем, но кто обладает умом и стремится к знаниям. Вот, посмотрите. Я не волшебник, во мне нет ни грамма силы, но в умении использовать артефакты я дам сто очков вперед любому природному магу…

— Скажите, а Великий Дракон — это кто? — перебил я Сан Саныча, вычленив в его пафосной речи главное.

— Что значит кто? — вытаращился на меня старикан.

Сказать ему, не сказать — фиг знает?.. В конце концов, надо же как-то выяснить, что здесь почём. Так почему бы и не спросить прямо? Выложить всё, как есть, рассказать о себе и посмотреть на реакцию. Он ведь как бы ученый, поэтому шока быть не должно.

— Понимаете, дело в том, что я… Ну, короче, я не из этого мира…

Собеседник молчал секунд десять. Видимо, пытался сообразить, шучу я или и вправду… того…

— Не из нашего мира, говоришь? — Сан Саныч побарабанил пальцами по столешнице, потом встал и прошелся по комнате. — Хм, теоретически такое возможно. Сам когда-то писал об этом статью… Я сказал — теоретически, — остановил он меня, заметив, что я хочу что-то добавить. — Но, с другой стороны, почему бы и нет? Такой финт многое объясняет. Ты, кстати, ничего не почувствовал, когда к избе подходил?

Он неопределенно покрутил пальцем в воздухе, опять намекая на какие-то уже упомянутые «барьеры».

— Нет. Ничего.

— Забавно, — хмыкнул Сан Саныч. — Три года посвятил теории множественности миров, а вот поди ж ты. Как до дела дошло, так и не знаю, что думать.

— Примите на веру, — пожал я плечами.

То, что он перешёл на «ты», меня ничуть не смутило. Даже наоборот — почувствовал некоторое облегчение. Разговор может стать… более доверительным что ли.

— Поверить легче всего, — вздохнул «оппонент». — Давай-ка мы вот что сделаем, друг Василий. Давай мы сначала позавтракаем. Ты ведь ещё не завтракал, да?

В животе у меня заурчало.

— Только поужинал. Извините, но колбасу я всю съел, вместе с хлебом.

— Какую колбасу? — недоумённо приподнял бровь хозяин избы.

— На столе лежала в пакетике.

— Ах, эту! — рассмеялся Сан Саныч. — Эту я для собак приготовил. Думал Лейке снести. У неё Бутуз любит колбаску. И хлебом не брезгует.

— Лейке?

— Ну да. Лейка-ведьма. Подворье в пяти верстах, корова, куры, коза… ох, бодучая. Сколько ей говорил, продай ты эту скотину. Толку от неё, молока — кот наплакал, по огороду шляется, ест все подряд, не успеешь оглянуться, капусты уж нет как нет…

Не переставая бурчать, старик открыл дверцы буфета и начал выкладывать на обеденный стол разные «деликатесы». Тонко нарезанный сыр, буженину, сметану в горшочке, мочёные яблоки, пирожки… Странно, но факт: всё выглядело свежим и запах такой, что у меня просто слюнки текли. Видимо, это действительно магия. Бытовая. Положил что-нибудь в магический «холодильник», и оно хранится там в первозданном виде, пока не вытащишь…

— Сейчас и чайком побалуемся.

На столе появился пузатый чайник. Хоть и не самовар, но жаром дышал и пыхтел не хуже.

«Ага. Выходит, буфет еще и микроволновка. Прикольно, однако…»

Чаевничали мы минут десять. Чай был хорош, закуска к нему ещё лучше. Выпил, наверное, литра два — едва кружка пустела, Сан Саныч тут же наполнял её вновь, не слушая возражений. О делах не говорили — все силы уходили на поглощение пищи и «дегустацию» ароматного напитка. Голод, как известно, беседе не друг. В чём-чём, а в этом классики правы: на сытое брюхо общаться приятнее.

— Уф. Хорошо, — пробормотал я, с трудом отваливаясь от стола.

Пирожки закончились, вода в чайнике тоже. Пора начинать разговор.

— Наелся, напился? — на всякий случай уточнил бывший доцент.

— Ещё как, — я похлопал себя по раздувшемуся животу.

— Тогда рассказывай.

— Что именно?

— Да что хочешь. Но лучше по порядку. Что, кто, как, когда, почему… А вообще, сам думай, что говорить. Я тебя за язык не тяну…

Рассказ длился почти четверть часа. Спешить было некуда, поэтому я постарался передать не только факты и хронологию событий, но и собственные ощущения и оценки. Кстати, о своём мире сообщил не так много, как мог бы. Словно какой-то тумблер переключился в мозгу, и я вдруг почувствовал себя едва ли не суперагентом, пойманным и допрашиваемым противоборствующей стороной. Поэтому и решил лишнего не выбалтывать. Только общие сведения. Понятно, что к местному аналогу ФСБ хозяин избы отношения не имеет, но лучше все-таки перебдеть — мало ли что в жизни случается…

Обо всем остальном говорил достаточно откровенно. Просто не видел смысла скрывать. Поведал о том, как сел в электричку, и как билет проверяли, и как одни деньги превратились в другие. Что удивило меня в местном транспорте и какую вкуснятину продают на станции Тамара с Мариной. Почему на меня взъелись трое местных парней, как я от них удирал и чем завершилась погоня…

— Как звали того, кто Фильку убил? — переспросил Сан Саныч, когда рассказ дошел до этого места.

— Кажется, к нему обращались «господин Джавдет»… А ещё вроде бы сотником называли. Да. Точно. Сотником.

— Сволочь, — процедил сквозь зубы бывший преподаватель теоретической магии. — Дождался, гад, подходящего случая. То-то я думаю, чего он такой довольный…

— А вы что? Вчера его тоже видели?

— Видел. Ещё в Буслаевке, — кивнул собеседник. — Но об этом потом. Не отвлекайся давай, рассказывай дальше…

И я продолжил. Больше меня Сан Саныч не перебивал. Слушал внимательно. А когда рассказ завершился, указал глазами на прадедову «Победу»:

— На часики можно взглянуть?

— Пожалуйста, — я снял часы и протянул их хозяину дома.

— Нет-нет, не в руки. На стол положи.

«На стол, так на стол. Какие проблемы?»

Бывший доцент буквально обнюхал со всех сторон механический раритет, но пальцами так ни разу и не коснулся.

«Боится он его что ли?»

— Осторожность — лучшая часть доблести, — Сан Саныч закончил осмотр и, хитро прищурившись, повернулся ко мне. — Значит, говоришь, в вашем мире магии нет?

— Нет.

— А что есть?

— Физика есть, химия, биология. Вы же сами сказали, настоящая магия — это наука. Вот мы это и доказываем.

Собеседник внезапно смутился.

— Ну-у, вообще, я имел в виду немного другое, но… короче, не суть важно, — махнул он рукой. — Тут дело такое. Что бы вы там у себя не думали, но этот предмет явно магический.

Сан Саныч опять указал на часы.

— Откуда вы знаете?

— Мой юный друг, — назидательно проговорил Сан Саныч. — Через мои руки прошли сотни, если не тысячи артефактов. Пусть я не волшебник и не умею чувствовать биение тонких структур, но определить скрытую в предмете магию всё же могу. Хотя бы по косвенным признакам.

— И какие признаки вы углядели в обычных часах?

— О! Эти часы не совсем обычные. Начать с того, что простым людям, не магам и не владетелям, иметь их запрещено.

— Запрещено носить наручные механические часы? — усомнился я. — Но я же сам видел, они были у продавщиц, а ещё у дежурного по станции и у…

— Точно такие же? Один в один? — перебил меня бывший преподаватель.

Я задумался.

Действительно, часы у местных имелись. Это факт. Но насколько они отличались от моих, хрен знает. Специально-то их не разглядывал, поэтому и сказать толком нечего. Может, у них циферблат другой? Или стрелки? Возможно, часовой круг разбит не на двенадать, а, например, на десять частей?..

— У тебя они круглые, — пояснил собеседник.

— И что? — я удивлённо посмотрел на Сан Саныча.

— А то, что наши часы имеют прямоугольный циферблат. Круглый считается аккумулятором магической энергии. Всякий, кто его носит, сильно рискует. Накопленная энергия требует выхода, и если её не направить в нужное русло, она может просто уничтожить владельца.

— Но я-то ведь невредим.

— Второй момент, — невозмутимо продолжил хозяин избы. — Ты говорил, что дважды чувствовал сильное жжение на запястье. И оба раза происходило нечто странное. Сначала тебя не заметили нукеры, потом ты прогнал зверя.

— Ну да. Вроде было такое.

— Отсюда вывод, — Сан Саныч довольно осклабился. — Если бОльшую часть времени ты их не ощущаешь, а чувствуешь только в минуту опасности, значит, они признали тебя своим хозяином. То есть, ты можешь управлять артефактом. Если, конечно, захочешь.

— То есть, вы хотите сказать, что…

— Ты маг, парень, — ухмыльнулся бывший доцент. — Причем спонтанный. Или интуитивный. Это довольно редкая разновидность. Я, например, никогда не встречался с такими. Собственно, поэтому на тебя и не подействовал генератор иллюзий. Ты просто не обратил внимания на выставленный перед домом охранный барьер, а он, видимо, посчитал тебя слишком опасным и решил не препятствовать.

Я взял в руки «Победу», повертел в пальцах. Часы как часы. Ничего необычного.

— И последний эксперимент. Чтобы, так сказать, окончательно расставить всё по местам. Попробуй сейчас перевести стрелки, — предложил «оппонент».

Попробовал. Часы тикали, секундная стрелка отсчитывала мгновения, но на мои потуги механика не отзывалась.

— Что и требовалось доказать, — победно закончил Сан Саныч. — Синхронизация двух потоков. Один — артефакта, второй — твой. Теперь вы связаны намертво. Поздравляю.

Я почесал за ухом.

По идее, мне следовало сейчас удивиться или даже обрадоваться, однако нет. Особых волнений по поводу сказанного я не испытывал. Мысль, что меня принимают за мага, казалась бредовой. Пусть это многое объясняет: например, случай с медведем или то, какие эмоции вызвали мои часы у Тамары с Мариной, но, по большому счету, всё это только предположения. Реальных доказательств моей «исключительности» пока нет. Хотя… кое в чём собеседник прав. Часики нифига не простые. Скорее всего, именно прадедово «наследство» стало причиной моего невольного «попаданства». Значит, чтобы вернуться домой, надо просто…

Что «просто»? Сесть в «нужную» электричку? Об этом я уже думал.

Или, как в мультике, попросить часы: «Верните меня обратно. Я волшебное слово знаю. Пожалуйста…»

Нет, не выходит. Проси, не проси, эффект нулевой. Не слушается меня артефакт… Боюсь, что и с поездом ни черта не получится. Видимо, всё гораздо сложнее. Что-то меня здесь удерживает. Что-то достаточно важное. Я это чувствую. Не знаю как, но… чувствую…

— Хочешь, расскажу тебе про наш мир?

Я отвлекся от дум и поднял глаза на Сан Саныча.

— Хочу.

— Тогда слушай…

Название мира, в котором я очутился, переводилось на русский как «колесо». Или «обруч». Оба «перевода» мне почему-то не нравились. Это примерно так же, как если именовать нашу Землю «почвой» или вообще — «грязью». Вроде и правильно, но смысл дурацкий. Поэтому и решил для себя: пусть лучше остаётся как есть — Рингарол. Хотя, в целом, название «географии» соответствовало. Единственный материк и вправду имел форму кольца, «нанизанного» на «ось» — озеро-море с большим островом посередине. С основной сушей он соединялся двенадцатью «спицами»-перешейками, тут и там прерывающихся проливами. Через узкие перекидывались мосты, в широких курсировали паромы.

Местный континент размерами напоминал Антарктиду, в поперечнике около двух тысяч кэмэ. Меры длин и весов в Рингароле соотносились с «земными» примерно один к одному. Странно конечно, но, судя по имеющимся у Сан Саныча линейкам и гирькам, это было действительно так.

Внутреннее Море имело «диаметр» около пятисот километров, центральный остров — где-то под сотню.

Внешнюю часть «кольца» омывал Океан, однако по нему аборигены почти не плавали. Во-первых, потому что живность в нём не водилась и, значит, «кормить» прибрежную зону он просто не мог, а, во-вторых, даже в каботажном плавании местные не видели особого смысла. Перевозить грузы по суше было и проще, и безопаснее — скалистый берег, мизерное количество удобных бухт и частые штормы сводили на нет все выгоды океанского судоходства. Пересечь Океан и выяснить, что там, «за морем», тоже никто не пытался. По одной-единственной причине — уже через сутки, вне зависимости от типа и скорости корабля, моряки вдруг обнаруживали, что плывут в обратную сторону. Словно какая-то сила разворачивала их курсом на берег. За многие и многие годы никто так и не смог преодолеть незримый барьер, а иные и вовсе — сгинули безвозвратно.

На озёрах и реках всё складывалось по-другому. Суда, и большие, и малые, ходили по ним постоянно, составляя серьёзную конкуренцию сухопутному транспорту. Плюс рыбная ловля приносила прибрежным жителям приличный доход.

Озёрная навигация, как и полевая страда, длилась весь год. На погоду рингарольцы не жаловались. Минус, дай бог, неделю в году, а про ледостав на реках и снег на полях никто и ведать не ведал. Климат умеренный, лето нежаркое, зима тёплая — что еще нужно для счастья? Разве что звонких монет в кошельке, да побольше, чтобы хватало не только на хлеб насущный, но и на «развлечения» — какое кому по душе. Можно, к примеру, на ярмарку съездить в соседний город. А можно на танцы сходить. Ими, кстати, не только молодежь увлекается. Те, кто постарше, подобное дело тоже весьма «уважают». Себя показать многим хочется. Особенно, если «порох в пороховницах не отсырел».

При желании и наличии денег можно еще и на Море сгонять. По железке три-пять часов. А дальше на выбор — либо просто валяться на пляже, либо взять лодку и гонять водяных драконов. Занятие хоть и опасное, но увлекательное — адреналин прёт изо всех щелей, девки визжат, парни орут и веслами грозно размахивают: «Ща, мол, как дам по башке!»

У тех же, кто побогаче, досуг «утонченнее». Покупают билеты на поезд-экспресс и едут до Центрограда. Город расположен на главном острове, и нищебродов туда не пускают — столица, не абы что. Там и театры, и цирк, и арена ристалищ, парады гвардейцев, замковый парк, дворец наместника, штаб-квартира имперских железных дорог… Впечатлений хватит на целую жизнь…

— Так у вас тут, выходит, империя? — поинтересовался я у Сан Саныча, когда он решил перевести дух.

— Что-то вроде, — хмыкнул рассказчик.

— Как это вроде?

— А вот так. Формально — империя, а на деле… Императора нет, зато есть двенадцать провинций. Килик, Стамнос, Гедеон, Риул, Танка, Сатоку, Лиона, Митар, Марка, Круть, Стрелка, ну и наш Карухтан, — перечислил Сан Саныч. — В каждой провинции свой владетель. У нас хан, в Килике и Стамносе — архонты, в Сатоку — сёгун, в Лионе — герцог, в Стрелке — пахан, в Танке — маршал…

Я заржал. Представил себе сидящего в танке пузатого маршала в фуражке и при регалиях и не смог удержаться.

— Чего тут смешного? — обиделся бывший доцент.

— Нет-нет, ничего, — не переставая смеяться, успокоил я собеседника. — Просто вспомнилось кое-что. Не обращайте внимания.

— А, ну тогда ладно, — кивнул тот и продолжил. — Что там у нас осталось? Ага. Гедеон и Риул. Там короли. В Крути — князь, в Марке — конунг, в… эээ…

— В Митаре, — я, наконец, покончил с «весельем», вытер слезы и повторил название последней провинции.

— Точно. В Митаре сидит президент. Вроде никого не забыл.

— Никого. Получается ровно дюжина.

— Отлично, — потёр руки хозяин избы. — Итого: двенадцать провинций, двенадцать владетелей. Раз в пять лет они собираются на конклав в Центрограде и выбирают между собой местоблюстителя имперского трона.

— А почему сразу не императора?

— Потому что нельзя, — отрезал Сан Саныч.

«Потому что нельзя. Потому что нельзя…» — вспомнилась вдруг идиотская песенка, и я опять едва не расхохотался.

— Зря не веришь, — покачал головой «оппонент». — Это и вправду нельзя. Любой из владетелей душу бы продал, чтобы стать императором. Даже просто наместником быть выгодно — налоги собираешь не только со своей провинции, но и со всех остальных. Во время выборов владетели, бывает, по месяцу рвут бороды конкурентам, чтобы только пролезть в главные хотя бы на пять годков. А уж если пожизненно, да еще и с правом наследования, вообще бы поубивали друг дружку. Но, как бы им этого не хотелось, изменить существующий миропорядок они не могут.

Я почесал в затылке.

— Странно всё это. Желание есть, силы, наверное, тоже есть. Рано или поздно кто-то наверняка бы решился. Жажда власти — это такая штука, кому угодно крышу снесёт, лишь бы дорваться до трона.

— Ты прав, — согласился Сан Саныч. — Желание безгранично властвовать может свести с ума даже самого мудрого. Нет того преступления, на которое не пошел бы правитель, решивший возвыситься над остальными. Ведь победителей, как известно, не судят. Но! — он поднял указательный палец. — В этой гонке никто не сможет дойти до финиша. Ибо — так повелел Великий Дракон! Изменить его волю смертному не под силу. Даже владетелю. Даже магу.

«Хм, опять этот Великий Дракон. Второй раз его Сан Саныч упоминает, а кто он и что он, не говорит».

— Хочешь узнать, кто такой Великий Дракон? — правильно понял мои мысли хозяин дома.

— Ну-у, было б неплохо.

— Хорошо. Сейчас расскажу…

Глава 5

Когда-то давно в Рингароле царили драконы. Да-да, драконы, самые настоящие. Они обладали разумом и обитали повсюду: «на земле, в небесах и на море». Парили под облаками, гнездились в горах, ныряли в морские глубины. Никто не мог им противостоять. Люди — «низшая раса» — влачили жалкое существование и служили своего рода «кормовой базой» драконьего племени. Не в том смысле, что огнедышащие рептилии постоянно лопали гуманоидов (человек у них за «деликатес» не считался), а в том, что последние разводили и отдавали драконам домашний скот, оставляя себе самую малость, чтобы только не сдохнуть от голода. Продуктами земледелия владыки тоже не брезговали и строго следили за тем, чтобы у людей не появлялись «излишки». Охота и рыболовство были запрещены. Ограничения не накладывались только на собирательство, но и тут — всё добытое могли в любой момент отобрать. Тех, кто пробовал возмущаться, убивали без жалости, а если «бунтовщиков» становилось много, их уничтожали вместе с родственниками и соседями. Двуногих рабов «умиротворяли» целыми поселениями, не оставляя в живых никого — ни правых, ни виноватых.

Впрочем, драконы действовали не только «кнутом», но и «пряником». Людская магия была слабее драконьей, но всё же чешуйчатые не рисковали. Выделяли из «низших» тех, кто обладал магическими способностями, и делали их «межрасовыми посредниками». Магам дозволялось свободно менять место жительства, заниматься ремеслами и обучением соплеменников, владеть землей, а в отдельных случаях даже править. Волшебники становились деревенскими старостами, хозяевами «мануфактур» и откупщиками, а их ближайшее окружение — розмыслами и прознатчиками. Доходило до того, что возникали своего рода «анклавы», где всем верховодили маги, а драконы-кураторы лишь изредка наведывались к «подопечным» с инспекцией. Чаще всего они оставались довольны увиденным. Люди работают в поте лица, «продналог» поступает вовремя и обильно, а маги, хоть и воруют (как же без этого?), но любые «хотелки» исполняют по первому требованию и ни на что большее не претендуют.

Подобный порядок рептилий вполне устраивал, и со временем «свободных зон» стало так много, что они начали потихоньку сливаться с обычными поселениями. В результате хозяева Рингарола просто упустили момент, когда рабы вдруг вышли из повиновения.

Грянула Великая Война.

Поначалу ведомые магами люди сумели отвоевать у противника почти половину материка. Восстания вспыхивали тут и там, а драконы не успевали их подавлять — людей было слишком много. Реки перекрывались «зачарованными» сетями. Над селами развертывались водные купола, исходящие паром от летящих с небес огненных струй. Рептилий заваливали камнями, сшибали наземь воздушными волнами, спецкоманды «охотников» разоряли вражеские гнездовья.

Однако драконы оставались драконами. Сил им было не занимать, а проигрывать они не умели. Оправившись от первоначального шока, чешуйчатые организовались, привели в порядок «тылы», усмирили свою часть континента и перешли в контратаку.

Вереница лёгких побед сменилась чередой тяжелейших поражений. Крылатые твари обладали недоступной людям мобильностью. Преодолевая по воздуху огромные расстояния и создавая локальный «численный» перевес, они буквально сваливались на головы не успевших подготовиться к обороне двуногих. В первую очередь рептилии били по небольшим отрядам с одним-двумя магами во главе, не давая объединяться в серьёзные боевые группы. Потом драконы взялись за коммуникации и те места, где противник прятал продовольственные запасы и мог укрываться от гнева небесных владык. Горели степи и горы, лесные массивы превращались в пышущие жаром проплешины, а озёра — в грязные, заиленные котловины. Густые столбы черного дыма поднимались до облаков, трупный смрад не давал дышать, жирный пепел как саваном покрывал некогда цветущие пастбища, дома и сады тлели обугленными головешками.

Тактика выжженной земли приносила свои плоды. Всего за несколько месяцев запад и юг континента практически полностью обезлюдели. Сумевшие выжить или сходили с ума и словно неприкаянные тени бродили среди сгоревших развалин родных деревень, или, таясь по остаткам лесов, горным ущельям и болотистым берегам рек и ручьев, стремились на юго-восток. Туда, где еще держались человеческие «твердыни». Десяток-другой «свободных анклавов», обороняемых магами и их учениками и подмастерьями.

Увы, надежды на магию оказались тщетными.

День за днём, неделю за неделей, крепость за крепостью граница свободных человеческих поселений сдвигалась всё ближе и ближе к океанскому берегу.

Драконы никому не давали пощады, а люди её не просили. Пленных на этой войне не брали.

«Хороший повстанец — мёртвый повстанец. Непокорное стадо следует уничтожить, и чем скорее, тем лучше», — считали рептилии.

Их жизненный век был долог, гораздо дольше людского — больше тысячи лет. Однако они торопились. Слишком много рабов оставалось на незатронутой мятежом территории. Пусть они сейчас покорились воле небесных владык, но кто знает, что может случиться завтра. Вдруг они тоже, вдохновившись несломленным духом восставших, решат, что победа возможна, и ударят хозяевам в спину. Поэтому, хочешь не хочешь, а давить нынешний бунт надо как можно быстрее. «Промедление смерти подобно».

Не считаясь с потерями, драконы штурмовали оплоты мятежников с небес, земли и воды. И в конце концов своей цели добились. Людские анклавы пали. Осталась всего одна крепость. Самая слабая. Её защищали только двенадцать магов, сорок четыре ученика и около сотни обычных ратников.

Казалось, ничто не могло спасти защитников последней «твердыни». Отчаяние и решимость — только это могли они противопоставить могучим хозяевам Рингарола. Правда, и те, поняв, что война вот-вот завершится, уже не жаждали погибать раньше назначенного творцом срока. В итоге драконы предложили людям сдаться без боя, пообещав сохранить жизнь. Люди врагу не поверили. Тогда чешуйчатые пошли на хитрость. Порыскав по выжженным землям, они нашли случайного человека, явного сумасшедшего, и наложили на него чары иллюзий. Несчастному предстояло стать «бомбой». Предполагалось, что в ходе «ожесточённого» штурма неизвестный «волшебник» придёт на помощь осажденной крепости. А, оказавшись внутри, он выполнит то, для чего предназначен — переполненный чужой силой «маг» просто взорвётся, уничтожив бОльшую часть восставших.

По мнению коварных драконов, люди не могли не принять в свои ряды ещё одного бойца. А проверить его магическую составляющую они бы попросту не успели…

— Всё предусмотрели рептилии, — сказал Сан Саныч. — Не учли одного. Тот человек сумасшедшим не был.

— А кем же он был?

— Это был Великий Дракон, — с непередаваемым пафосом сообщил бывший доцент. — Тот, кто пришёл ниоткуда…

— А почему его звали драконом, если он человек? — задал я резонный вопрос. — Да! И что значит «ниоткуда»?

— «Ниоткуда» означает то, что никто не знал, где он родился и вырос и где научился магии, — ответил хозяин избы. — А что касается имени, тут всё просто. Чешуйчатые вложили в «избранного» свою силу, но ошиблись, считая, что сила останется внутри человеческой оболочки. Человек перелил её в амулет. Всю без остатка.

— В такие же, как у меня, часы? — догадался я.

— Верно, — Сан Саныч посмотрел на меня с некоторой толикой уважения. — Великий собрал в артефакте драконью магию и переработал её в нечто новое, подвластное только ему. Когда он вошёл в крепость, то не взорвался, как хотели рептилии, а обратил заёмную мощь в трансформу.

— Он превратился в дракона?

— Формально нет, но по сути… Хм, по сути, он стал человеко-драконом. Или драконо-человеком. Название здесь не главное. Гораздо важнее то, что он сумел использовать эту силу на благо людей. Двенадцать волшебников образовали кольцо и помогли Великому совладать с чужой сущностью.

— Он уничтожил драконов?

— Нет, — покачал головой собеседник. — Он сотворил иное. Доселе невиданное и небывалое. Он лишил рептилий огня. А ещё — отнял у них разум.

— Зачем? — удивился я.

— Он не хотел убивать, — пожал плечами Сан Саныч. — Да и потом, когда строил империю, тоже старался обойтись без лишних убийств. Конечно, это не всегда получалось, но он, по крайней мере, пытался. Чего не скажешь о его учениках.

— Это те маги, которые сидели в крепости?

— Да. Они. Их именами были впоследствии названы двенадцать провинций империи, которыми они правили. А сам Великий Дракон основал Центроград и оттуда управлял всем Рингаролом. Кстати, железная дорога — тоже его детище. Наш первый и единственный император считал, что мир объединяет не воля правителя, а общий путь и общая цель. Производство, торговля, наука, культура не должны замыкаться в границахпровинций, им требуется взаимопроникновение. Только так мир развивается, а жизнь становится лучше, комфортней, насыщеннее. Прогресс не может стоять на месте, а лучший способ его подстегнуть — это, с одной стороны, заставить людей конкурировать, а с другой — связать их всех воедино и сделать так, чтобы они работали не только на себя, но и на общее благо. Империя и её провинции, маги и обычные люди, чародейство и технология — как кольца одной цепи, гибкой и одновременно прочной. Имперские железные дороги оказались той связующей нитью, что не дала миру распасться и разрушить себя в новой войне. Да, драконы перестали противостоять человеку, они превратились в животных, но теперь врагами людей стали сами люди. Их алчность, жажда власти, гордыня — увы, всё это оказалось присуще обычному человеку и тем паче магам-владетелям. Чтобы не случилось непоправимого, требовался противовес. Еще одна сила, сдерживающая аппетиты властителей. И этой силой стали маги-путейцы.

Я невольно усмехнулся.

— Один мир и две сверхдержавы.

Действительно, аналогии тут явно просматривались. Причем не только со странами-конкурентами, но и с «историей». «Спаситель и двенадцать апостолов. Не хватает, правда, Иуды-предателя, но даже и без него — очень похоже на Новый Завет…»

— Держава одна, — поправил бывший доцент. — Но, в целом, ты прав. Одна сторона — постоянно грызущиеся между собой провинции, вторая — путейцы. Чаще всего они выступают как судьи в спорах владетелей.

— А если хозяева провинций объединятся? — задумался я над очередным вопросом. — Например, выберут в тайне самого главного и попробуют подмять под себя железнодорожников. Тогда что? Смогут они победить оппонентов?

— Такое возможно, — не стал спорить Сан Саныч. — Но тут есть одно но.

— Какое?

— Великий Дракон правил почти тридцать лет. А под конец правления сделал одну важную вещь. Перед уходом он объявил последнюю волю. В случае если владетели и путейцы рассорятся или кто-то из них возьмет верх над «соперником», в наш мир вернутся драконы.

— Просто взял и объявил? И ему просто поверили? Без всяких гарантий? — усомнился я в действенности подобного способа решать проблемы.

— Естественно, нет, — улыбнулся Сан Саныч. — Свои слова он подкрепил делом. Каким? Об этом я, к сожалению, ничего рассказать не могу. Мне доступна лишь общая информация. Детали известны магам, но они этим знанием ни с кем не делятся.

Собеседник развёл руками, давая понять, что и «рад бы в рай, да грехи не пускают».

Тему я развивать не стал. Хотя и почувствовал: оппонент в курсе «тайномагических» дел, но по какой-то причине продолжать разговор не желает. Может, «подписку» давал, а может, просто придуривается. Изображает из себя вип-персону и ждёт, что его начнут уговаривать. Не дождётся. Не хочет лишний раз откровенничать, ну и не надо. Меня сейчас другие проблемы волнуют.

— А как давно это было? Ну, то есть, когда Великий Дракон тут всех нагибал?

— Война людей и драконов завершилась шестьсот лет назад.

«М-да. Мысль была интересная, но ошибочная».

Я-то ведь грешным делом подумал, что это прадед мой здесь «начудил». Всё ведь сходилось. И часики, и «пришелец из ниоткуда», и железнодорожное «прогрессорство» новоявленного императора… Жалко, блин. Версия получалась красивая…

— Ну а сами-то вы как себя ощущаете? В смысле, как у вас здесь живётся? В этой вашей империи без императора.

— Как, спрашиваешь, живётся? — Сан Саныч прищурился. — А давай я тебе свою историю расскажу. Думаю, тогда и понятней будет, что да как.

— А давайте…

Будущий преподаватель магии родился в провинции Карухтан. На южной части «кольца», в городе Грибово, от Буслаевки около ста кэмэ. Мальчишкой он был смышлёным и, как только окончил школу, отправился постигать науки в столицу. Да там и остался, резонно решив, что «выбиться в люди» в Центрограде возможностей больше. Можно, конечно, стать первым в Грибово, но провернуть то же самое в главном имперском городе не в пример выгоднее и почётнее. До наместника, правда, не дорастёшь, но пробиться в деканы или заведующие кафедрой — почему быи нет? И то, и другое места достаточно хлебные и в научном мире весьма уважаемые.

Задумано — сделано.

Пусть и не стал Сан Саныч деканом единственного на весь Рингарол Университета, но обучение всё же закончил, причём с отличием, и получил должность стажёра на кафедре теормагии.

Всего в Центроградском вузе было двенадцать кафедр и четыре факультета: путей сообщения, общей и прикладной магии, магического управления и магических технологий. На первом готовили «железнодорожников», на втором — «специалистов широкого профиля», третий выдавал «на гора» администраторов и юристов. На эти три факультета брали лишь тех, кто обладал магическими способностями. Сан Саныч учился на четвертом — «технологическом». Сюда принимали всех желающих, и соответственно, конкурс был самый большой, до ста человек на место. Маги на этот факультет не слишком стремились. Кому из «элиты» охота ковыряться в железках? Этим должна занимается «чернь», а у «избранных» задача другая — руководить, направлять и оценивать. Всяк сверчок — знай свой шесток. Как природа распорядилась, таков и расклад.

Парень из Грибово «свой шесток» знал и конкурировать с магами не пытался. Пробиваться наверх он собирался по уже проторенной предшественниками дорожке. Абитуриент, студент, стажёр, преподаватель, доцент, а там, глядишь, и профессор. Даже если оступишься на долгом пути, всегда есть возможность уйти в консультанты-эксперты или, например, в помощники придворных магов какого-нибудь владетеля. А если совсем повезет, можно выбиться в мудрецы — это вообще синекура, такого в любой провинции «оторвут» с руками и ногами. Короче, принцип простой — сначала ты работаешь на имя, затем имя работает на тебя.

Первые пятнадцать лет всё шло как по маслу. Грибовский уроженец планомерно двигался к «цели» и уже к тридцати двум годам добрался до должности «старшего преподавателя». А потом случилось то, что случилось.

В Карухтане неожиданно умер правитель. Умер, не оставив после себя ни детей, ни завещания о престолонаследовании. Видимо, думал, что будет жить вечно.

Претендентов на ханский «трон» нарисовалось трое. Все довольно сильные маги. Двое из северной части, где располагалась одноименная столица провинции, один из южной, той, где Буслаевка. Корпус ханских нукеров тоже «разделился» натрое. Однако уже через пару дней «северяне» договорились, и число наследников сократилось до двух. И хотя сторону «северных» приняло большинство чиновников и военных, «южные» не сдавались.

Относительно мирное противостояние длилось около месяца. Митинги на площадях, слушания в совете старейшин, тайные переговоры, кулачные потасовки… Открыто начинать боевые действия никто не решался, и обывателям уже стало казаться, что замятня вот-вот закончится, Карухтан обретет нового хана, а неудачник отправится в почётную ссылку — представлять провинцию в имперском консультативном совете.

Увы, надежды на мирный исход оказались напрасными.

Поднакопившие сил «северяне» всё же рискнули и попытались взять штурмом вражескую резиденцию, но смогли захватить только первый этаж. «Южане» в долгу не остались. По окрестным улицам тут же прокатилась волна мелких и крупных стычек, а к ночи ожесточенные схватки шли уже по всему городу. Вооруженное противоборство продолжалось несколько суток и завершилось полной победой «северных». Южного претендента на трон захватили в плен и в тот же день «торжественно» обезглавили на главной городской площади. Вместе с ним казнили и два десятка его ближайших соратников. После чего по всей провинции объявили: «Бунт подавлен. Главарь смутьянов Борислав Нечестивец пал от народного гнева. Старейшины вручили ханский браслет истинному повелителю. Великий хан простил и помиловал раскаявшихся мятежников и повелел всем жителям благословенного Карухтана веселиться три дня и праздновать восшествие на престол Каруха Добросердечного».

Граждане, конечно, праздновали. Да и как не праздновать, если за верноподданническими настроениями следят нукеры. Хоть их и стало на несколько сотен меньше, и нет уже в их рядах изменников с юга, но за порядком бдят так, что не забалуешь. А что пожары ещё не все потушили, да разрушенные дома надо потом восстанавливать, да разграбленного имущества жалко, да родственников, случайно попавших под меч, хоронить — так это всё после, когда отгремят фанфары.

Налоги повысили? Тоже не беда. Могло быть и хуже. Вон, на «нижней» части кольца они выше прежних в три раза, а у нас всего в полтора — радуйтесь, люди, что живете у хана под боком, а не в какой-нибудь Марьинке или Грибово. У тех вообще — всех магов из городов отозвали, частномагическую практику запретили, оставили только «народных целителей» — необразованных ведьм и колдунов-недоучек. И нукеров своих там теперь тоже нет. Вместо них вспомогательная полиция. Заговорённое оружие у местных правоохранителей отобрали, а кто возмущался, тем голову с плеч и никаких разговоров…

— Понимаешь, Василий, какая беда. Родители мои за полгода до этих событий как раз перебрались в Карухтан, — с горечью сообщил бывший доцент. — Купили дом, радовались, думали, что в столице провинции и заработки повыше, и жизнь веселее. А, оказалось, попали в самое пекло. Дом сначала разграбили, а потом и вовсе спалили.

— А сами они? — тихо спросил я.

— Пропали без вести, — грустно вздохнул Сан Саныч. — Я, конечно, пытался найти их, даже в ханскую канцелярию обращался, да где там, — он обречённо махнул рукой. — Никто никаких расследований не проводил. Через месяц их признали погибшими, выдали мне бумажку с печатью, обозвали неблагонадёжным, поскольку тоже с юга, и велели катиться на все четыре стороны. А куда мне идти? Назад в Центроград, преподавать на кафедре? Ну да, другой-то дороги нет. Вот я и вернулся. Только о профессорской мантии больше не помышлял. В документах теперь штампик стоял — «склонен к противоправной деятельности». С таким клеймом скорее не о карьере думаешь, а как бы вообще не выгнали.

— Но ведь не выгнали же.

— Не выгнали, — кивнул собеседник. — Видимо, сразу внимания не обратили, а потом просто забыли, наверное. Даже доцента дали через два года. Правда, мне было уже всё равно. Тянул себе лямку и никуда особо не рвался… пока не уволили.

Сан Саныч снова вздохнул и тронул себя за грудь.

— Тридцать годков пролетело, а до сих пор на сердце щемит.

Я сочувственно покачал головой.

— Да уж. Такому не позавидуешь.

— Даже на могилу нельзя сходить, — продолжил несостоявшийся профессор. — Мало того, что дома давно уже нет, так ещё и возвратиться на родину не могу.

— Это ещё почему? — удивился я.

— Да был у меня в Центрограде один… приятель земляк. Сир Калаш его звали, — неожиданно зло проговорил Сан Саныч..

— И что?

— А то. Вместе в Университете учились, потом там же преподавали. Я думал, он друг, а он сволочью оказался первостатейной. Когда погибли родители, я долгое время был сам не свой. И хана нового хаял частенько, и порядки в провинции. А Сир Калаш только поддакивал, вроде как соглашаясь. И лишь через год выяснилось: он обычный стукач-провокатор. Доносы в Карухтан писал каждый месяц. Ему в канцелярии место пообещали, вот он и выслуживался, гадёныш.

— И как? Выслужился?

— Ещё бы, — сказал, будто сплюнул, бывший доцент. — Целую сеть «заговорщиков» в Центроградском Университете раскрыл. А я, типа, в этом заговоре был самый главный. Если бы мне не попало в руки письмо из Карухтанской охранки — случайно всё вышло, почтовое ведомство что-то там перепутало — приехал бы в отпуск в Грибово, там бы меня и схватили. А что было б дальше, одному Великому Дракону известно.

— Хм, но вы ведь всё-таки возвратились, — озадачился я словами Сан Саныча. — Или Буслаевка не Карухтан?

— Я здесь инкогнито, — усмехнулся тот. — В Буслаевке меня знают как деда Гиляя. Я тут, типа, колдун.

— Великий пророк отвечает на вопросы публики. Материализация духов и раздача слонов. Всё заплатившие в очередь, — невольно рассмеялся я, цитируя «великого комбинатора».

— Что-то вроде, — в тон мне ответил «колдун Гиляй». — Тот же Калаш, хоть и жулик, а у хана придворным мудрецом устроился. Так почему мне нельзя за чешуйку малую гражданам надежду дарить? Тем более, я никого особо и не обманываю. Ни райских кущей, ни золотого дождя не обещаю. Даже, наоборот, говорю всем: работайте и будет вам счастье. Без труда никакое везение не поможет.

— Понятно, — я кивнул и попытался припомнить, что ещё показалось мне странным в рассказе Сан Саныча. — Скажите, а что значит «заговорённое оружие»?

— О! В Университете на объяснение этого феномена уходит целый семестр, а ты хочешь узнать всё за пять минут. Нет, друг мой, так не получится, — назидательно проговорил бывший преподаватель.

— А вы попробуйте.

— Попробовать, говоришь? — Сан Саныч хитро прищурился. — Ну, что ж. Раз сам напросился, то… Прочту-ка я тебе вводную лекцию по теории магии. А ты слушай и не говори потом, что не понял. Дважды я повторять не буду…

Лекция длилась долго — «профессор» явно увлёкся. «Слушатель» тоже оказался «на высоте». Вопросы задавал вовремя, местами спорил, иногда удивлялся, плюс регулярно запутывал лектора и сам же потом егопоправлял… Словом, мы так разошлись, что проговорили весь день. Успели и пообедать, а потом и пополдничать. Дважды выходили во двор, где испытывали собранные хозяином избушки модели поездов и машин, после чего опять возвращались в дом и продолжали учёную беседу за «рюмкой чая».

Про рингарольскую магию я узнал достаточно много. Сан Саныч всё разложил по полочкам.

Путейцы по большей части использовали так называемую «электромагию». Или магию поля. Остальным чародеям она плохо давалась. Ну, разве что энергокристаллы они могли кое-как заряжать, ведь этим видом магического воздействия владели почти все имеющие отношение к волшебству. Кто хуже, кто лучше. Бывший доцент называл это «потоковой магией». С её помощью производилась разного рода волшба, направленная на перенос энергии и информации и замедляющая или, наоборот, ускоряющая течение времени. Впрочем, последнее мало у кого получалось — теории это не противоречило, но практика оставляла желать лучшего. Чистые «потоковики» занимались, в основном, врачеванием и предсказывали будущее. Некоторые подобным «прогнозам» верили.

Третьим типом магии, по общепринятой классификации, считалась «магия вещества». Обыватели называли ее «стихийной». Водные и воздушные маги были в большом почете, хотя результаты их деятельности чаще всего сводились к банальнейшей «бытовухе» — легкому дождичку в летний зной или кратковременной вентиляции помещений, какая, к примеру, использовалась в санузлах и на свинофермах. На что-то серьёзное попросту не хватало сил — требовалась постоянная «подпитка» извне. Однако народ оставался доволен — водники и воздушники умели настроить любую систему, а «энергоносители» граждане покупали у «магов-предметников». Эти ребята выращивали «энергокристаллы», не очень большие (самые крупные весили около килограмма), но в то же время достаточно ёмкие (закачанной в них «силы» хватало на несколько лет работы), и могли наделять обычные предметы и материалы новыми, зачастую парадоксальными свойствами. В результате получались довольно забавные артефакты. Один из таких я даже опробовал на себе.

— Вот, посмотри, какая щетина, — сказал Сан Саныч, подводя меня к зеркалу. — Можно пойти к брадобрею, а можно и самому.

Он снял с полки над умывальником какую-то баночку и вынул из нее обыкновенный резиновый ластик.

— Попробуй потереть им лицо.

Попробовал. Получилось неплохо. Морда чистая, кожа гладкая, словно и вправду побрился хорошим лезвием, а потом ещё и одеколоном побрызгал.

— Дарю, — широким жестом презентовал мне «колдун» чудо-стёрку.

Отказываться я, понятное дело, не стал…

К «предметной магии» примыкала «магия наговора». Ей обычно пользовались те, кому не удавалось получить патент полноправного мага. То есть, «ведьмы» и «колдуны». Лицензированные волшебники «наговорами» брезговали. В отличие от «простонародья», им разрешалось привязывать к себе артефакты. В этих «аккумуляторах» маги хранили силу и могли расходовать её без ущерба для собственного здоровья и самочувствия. Нелицензированные чародеи такой возможности не имели. Они полагались только на своё «астральное тело» и потому, чтобы сохранить внутренний энергобаланс, устраивали длительные «шаманские пляски» вокруг объекта волшбы. Спешить в этом деле не стоило. Торопыги расплачивались сильнейшими головными болями и долгим восстановлением магической сущности, а некоторые особо шустрые теряли её окончательно.

Единственным исключением из правил были владетели. Им «магия наговора» повредить вообще не могла. Правители рингарольских провинций обладали «браслетами власти». Их создал Великий Дракон и наградил этими мощнейшими артефактами своих первых учеников и приверженцев. Браслеты энергию не накапливали. Они её восстанавливали. Причем достаточно быстро, почти мгновенно. Там, где обычному магу требовались годы труда, владетели обходились секундами. Ограничение было лишь в том, что восстанавливалось только «наговорённое». На прочие виды магии браслеты не действовали. Однако для поддержания власти хватало и этого.

Владыки заговаривали оружие, и простые мечи превращались в настоящие «вундервафли», разрубающие любой доспех, как бумагу.

Несколько тысяч бойцов, вооруженных такими чудо-клинками, держали в повиновении бОльшую часть подданных того или иного правителя. Реально противостоять им могли лишь армии других владетелей и швыряющиеся молниями маги-путейцы. Сдерживающий фактор работал так же, как и в мире Земли. Больших войн здесь почти не случалось. Проверять на прочность соседей и «железнодорожников» провинциальные властители опасались. Результат подобной войны предсказать невозможно. Войска в любом случае понесут потери, и кто знает, как это отразится на лояльности простых граждан и магов. Те ведь могут и взбунтоваться, решив, что «заговорённых» теперь немного, так почему бы и не попробовать отвоевать для себя чуток привилегий или вообще — сменить правящую династию?

— Скажите, а щиты и доспехи тоже можно заговорить? — полюбопытствовал я.

— Нет, нельзя. И это действительно благо, что бы там кто ни думал, — быстро ответил Сан Саныч. — Великий Дракон был мудрым правителем. Орудия нападения и защиты всегда соревнуются. И с каждым новым этапом противоборства оружие становится всё сильнее и разрушительнее. А этого допустить нельзя. Поэтому император наложил на браслеты запрет. Заговаривать на абсолютную мощь можно только клинки. Сам посуди. Если соединить всесокрушающую силу с непреодолимой преградой, их обладатель возомнит себя неуязвимым и обязательно попытается подчинить всех остальных. Но если у его противников появится то же самое, начнётся ужас. Каждый будет стараться превзойти оппонента и в результате этого противостояния может погибнуть весь мир. Люди слабы, а великая сила предполагает великую ответственность. Меч против меча — это честно. Да и соблазнов меньше. Полезешь в нахалку, не факт, что выиграешь. А для поддержания порядка в провинции заговорённых мечей более чем достаточно. Зачем придумывать что-то новое, когда и старое отлично работает?

— Разумно, — согласился я логикой оппонента. — Защитной магии нет. Попробуешь на кого-то напасть, тут же получишь ответку.

— Не совсем так, — поморщился бывший доцент. — Защитная магия у нас есть. Только она… эээ… непрямого действия.

— Это как?

— Очень просто. Это своего рода ментальные чары, накладываемые на тот или иной предмет. У меня, например, стоит генератор иллюзий. Обычные люди подходят к моему дому и неожиданно понимают, что им здесь нечего делать. Они его, собственно, и не видят, поэтому просто проходят мимо и тут же обо всём забывают.

— Ага. Понятно. Значит, и в электричках тоже стоит что-то подобное, — пробормотал я, припомнив «холодные» стекла в вагоне.

— Совершенно верно, — кивнул Гиляй. — Хулиганы встречаются часто. Магией их отпугнуть дешевле, не надо тратиться на ремонт испорченного имущества.

— ЗдОрово, — восхитился я подобной «уловкой». — А на магов эти иллюзии действуют?

— Действуют, но не всегда. Ты ведь мою избушку увидел?

— Увидел.

— Значит, оказался сильнее, чем генератор. У каждого волшебства, как и у каждого мага, есть свой предел, — назидательным тоном проговорил Сан Саныч.

— А магия огня у вас есть? — задал я новый вопрос.

— Огонь, сиречь разрушение, из нашего мира изъял Великий Дракон, — пожал плечами «профессор». — Я тебе об этом рассказывал. Эта магия нам теперь недоступна.

— А магия земли?

— Какая еще магия земли? — недоумённо переспросил Сан Саныч.

— Ну, раз есть магия воздуха и воды, значит, должна быть ещё и земли. Разве нет?

— Глупости. Любая твёрдая субстанция не обладает движением, поэтому стихийная магия к ней в принципе неприменима.

С этим утверждением я вполне мог поспорить. Ведь отрицать «физику твердого тела» — это со стороны любого «ученого» полная ерунда.

В итоге, уже через пару минут, наш разговор о магии плавно перетёк на сугубо «научные» темы…

Бывший доцент оказался апологетом электричества и магнетизма. Я в этом тоже шурупил, поэтому беседа получилась весьма занимательная. Как ни странно, в Рингарольской науке, как и у нас, существовали такие понятия как напряжение, сила тока, реактивное сопротивление, ёмкость, напряженность электромагнитного поля и прочая, прочая, прочая… Сан Саныч был слегка удивлён моими познаниями в этой области, но, услыхав, что в своём мире я тоже преподаю, стал относиться ко мне почти как к коллеге. А кое-какие идеи, высказанные мной в ходе «полемики», вообще привели его в дикий восторг. Как выяснилось, рингарольцы запитывали свои машины и механизмы с помощью постоянного тока. Переменный практически не использовался. Поэтому моё утверждение о его выгодах при передачи энергии на дальние расстояния стало для Сан Саныча подлинным откровением.

— Понимаешь, Василий, это же настоящая революция! — кипятился он, размахивая руками так, что чуть не опрокинул перемещённую с полки на стол модель маневрового локомотива. — Повышаем напряжение на входе в тысячу раз, сила тока в цепи падает в той же степени, нет нужды увеличивать сечение проводов, тяни и тяни хоть до самого Центрограда…

Впрочем, уже через пять минут его пыл понемногу угас.

— Всё это здорово, но, боюсь, ни путейцы, ни маги новшество не оценят, — «профессор» с горестным видом плюхнулся на табурет и отпихнул от себя искусно выполненную модельку.

— Почему? — не преминул поинтересоваться я столь обескураживающим выводом.

Сан Саныч с досадой поморщился.

— Никому не нужны конкуренты. А ежели кто и захочет подобное применить, начальные затраты выйдут большими. Трансформаторы, провод, опоры, контрольная аппаратура, туда-сюда. Сейчас-то у нас что? У каждого конечного потребителя имеется свой источник энергии, привычный, удобный, дешёвый. Условно дешёвый.

— Условно? Это как?

— Очень просто. Маги-предметники создают кристаллы и берут за них какую-никакую, а денюжку. Граждане кряхтят, но платят, считая, что выгода есть — на два, а то и на три года можно забыть о проблемах с энергией. Путейцы накачивают кристаллы силой. И тоже берут, но уже побольше. Те, кому хочется сэкономить, идут к «потоковикам» или вообще к каким-нибудь левым волшебникам. У тех закачка дешевле, но не такая полная, как у путейских, и без гарантии. Полгодика-год источники исправно функционируют, а потом начинают потихонечку-полегонечку барахлить. То сбой ни с того ни с сего, то напряжение скачет, то вообще отключаются и, пока их как следует не потрясёшь, работать отказываются. Приходится опять идти к магам и просить их отремонтировать батарейку. А те в ответ: нарушены условия эксплуатации, или новый кристалл покупайте, или поправим старый, но за деньги и с гарантией не больше месяца. Особые условия для кристаллов повышенной ёмкости. Там вообще полагается регулярное магобслуживание. Пропустишь случайно или оплату задержишь на пару дней — его даже в лом не примут, не то что в ремонт.

Я рассмеялся.

— Ну, всё как у нас. Один в один.

— Вот то-то и оно, — поднял палец Сан Саныч. — Простому человеку убытки, а магам прибыль. Кристаллов много, чуть ли не в каждой вещице, каждый обходится на первый взгляд дёшево, но вместе, да с учетом ремонта или замены, суммы получаются довольно приличные. Поэтому если кто-то предложит по проводам энергию перегонять, маги такого изобретателя с потрохами сожрут. Им это как серпом по одному месту. Народ должОн не в носу ковыряться, а потреблять как можно больше кристаллов. А старые, как срок подошёл, в обязательном порядке менять на новые, с улучшенными характеристиками. Иначе вся экономика рухнет.

— Всё как у нас, — повторил я предыдущую мысль, вспомнив про навязчивую рекламу по зомбоящику, сомнительные услуги вездесущих торговых агентов, моду, компьютерные игрушки, обновляющиеся едва ли не ежедневно машины, девайсы, гаджеты… Да-а, видимо, прав был древний философ: «В мире так много вещей, без которых можно прожить»…

Вот так мы и проговорили до самого вечера. Спохватился Сан Саныч лишь, когда стрелки часов уже приближались к шести.

— Чёрт! Заболтались мы, Вась. Времени-то уже вон сколько, — всплеснул он руками. — Скоро ночь на дворе, а дело мы так и не сделали.

— Какое дело?

— Что значит какое? Ты же вернуться хочешь. Ну, в смысле, к себе домой.

— А это возможно? — я с удивлением посмотрел на «профессора».

— В мире нет ничего невозможного, — философски заметил тот. — Сам-то я помочь тебе не могу. Я всего-навсего теоретик. А вот Лейка-ведьма, она, наоборот, практик. Очень опытная колдунья.

Не знаю почему, но меня вдруг охватило волнение.

— То есть… то есть, она и вправду поможет?

— Надеюсь, что да. Причину мы худо-бедно определили, — Сан Саныч кивнул на мои часы. — Дело за малым. Понять, как действует артефакт, и заставить его перенести тебя в родной мир.

— А как мне найти эту Лейку? И ещё. Почему она? Есть же другие маги. Путейцы, к примеру, или там…

— К другим тебе обращаться не след, — отрезал Гиляй. — Кто знает, как они себя поведут. Ты же иномирянин, многие захотят на тебя посмотреть. Или вообще изучать возьмутся. Засунут в казённый дом и, пока наизнанку не вывернут, не успокоятся.

— Да уж… не хотелось бы, — я невольно поёжился. — А эта Лейка, она…

— Она женщина строгая и серьёзная, — перебил Сан Саныч. — А ещё порядочная до невозможности, — на этом месте бывший доцент ухмыльнулся. — Так что не бойся, ничего плохого она не сделает. Просто посмотрит на тебя и твои часы и скажет, как действовать.

— Как мне её найти? — вернулся я к основному вопросу.

— Немагу её не найти. У неё на подворье такой же генератор иллюзий, как у меня. Но тебе это не помешает. А ещё я сопроводиловку напишу, тогда точно проблем не будет.

«Дед» достал карандаш и бумагу, и через пару минут передал мне сложенную в треугольник записку.

— Отдашь Лейке, — сообщил он, поднимаясь из-за стола. — Отсюда до её дома недалеко, я покажу.

Я тоже встал.

Сан Саныч придирчиво осмотрел меня с головы до ног.

— М-да. Одежонка-то хлипенькая. И ботиночки… по лесу в таких не походишь, — заметил он, закончив осмотр.

— Другой нет, — развёл я руками.

— Это у тебя нет, а у меня есть, — хозяин избы подошёл к шкафу и начал в нём рыться, приговаривая по ходу. — Лейка — не просто дама, она колдунья. Ежели что не так, мигом в лягушку оборотит, даже пискнуть не успеешь. Терпеть не может разболтанных мужиков. И грязи не любит, рванины всякой… то, сё… Вот, держи.

Он бросил на пол «берцы», те самые, что я «присмотрел» для себя прошлым вечером, а затем протянул мне рубаху-косоворотку и кожаную, болотного цвета куртку.

— Надеюсь, ты Лейке понравишься.

— Ладно. Уважим старушку, — пошутил я, напяливая на ноги крепкие башмаки.

— Правильно. Она уважение любит… старушка наша, — хитро прищурившись, ответил Сан Саныч…

Я не спеша переоделся. Из «своего» на мне остались только джинсы. Ну и трусы, понятное дело… Поднял-опустил руки. Вроде нигде не жмёт и движений не стесняет. Переложил из ветровки в куртку имеющуюся наличность. Вынул из внутреннего кармана паспорт гражданина России. Открыл.

«Вот так фокус!»

Брови мои поползли вверх. Хотя мог бы уже и привыкнуть… к чудесам в решете.

Со страниц документа, включая обложку, исчезли почти все надписи и «рисунки». В том числе герб, название страны, серия, номер, сведения о прописке, кто и когда выдал… Остались лишь фотография и имя-отчество. Василий, сын Иванов. Даже фамилию кто-то «украл». Вот ведь засада…

Спрятал в куртку «обновлённое» удостоверение личности и посмотрел на Сан Саныча. Надо бы отблагодарить старика. Деньги-то у меня есть.

Сунул пальцы в карман и вытащил первое, что попалось под руку — монету с драконом из прадедова наследства.

— Офонарел?! — отшатнулся «профессор», увидев, что ему предлагают.

«Опять двадцать пять».

Фиг знает, отчего такая реакция. Ведь и Тамара с Мариной тоже вели себя странно, когда я давал им ЭТУ монету.

Пожав плечами, убрал «медальон» и вынул «обычный» полтинник.

— А это возьмёте? Я же чисто спасибо сказать. Ну, за обновку и всё такое.

Сан Саныч с явным облегчением выдохнул.

— Это возьму, — он вытер со лба пот, принял из моих рук монетку достоинством 50 чеш. и спрятал её в ящик буфета. — Ну вот. Будет теперь чем налог заплатить.

Потом повернулся ко мне и погрозил пальцем:

— Ты больше так не шути…

— Хорошо. Не буду, — кивнул я, так и не поняв, в чём заключалась «шутка».

Когда мы вышли на улицу, бывший преподаватель магии указал на лес и уводящую в него тропку:

— Пройдёшь по ней две версты. Дальше будет дорога. По ней редко кто ходит, давно забросили. Увидишь справа горушку, это Михеева круча, там рядом родник, после него ещё полверсты. Потом развилка. Тебе надо налево. Тропинка там не очень приметная, но, думаю, не заблудишься. Ты, главное, никуда не сворачивай и тогда всё будет нормально. Упрёшься прямо в Лейкино подворье. Других там всё равно нет.

— Я понял.

— Ну а раз понял, тогда бывай, — Гиляй протянул мне руку. — Может, ещё и свидимся.

— До свиданья…

Пройдя по тропе шагов двести, я оглянулся. Избы уже не было видно. Поляна и дом скрылись среди разлапистых елей. Достав из кармана джинсов записку-послание, я аккуратно развернул бумажный листок. А когда прочитал, что там написано, то лишь удивленно покачал головой. Текст до боли напоминал тот, что диктовал Фоксу Шарапов в известном всем кинофильме:

«Чувствую, надвигается шторм, как бы не потонуть. Приятель мой по болезни уволился. Шлю тебе с ним, Лейка, живой привет. Будь с парнем ласкова. Выслушай, посмотри его часики и постарайся помочь. Вечно твой друг Гиляй».

Глава 6

Лес уже не казался таким мрачным, как накануне. Ели перемежались соснами, на иголках поблёскивали затерявшиеся в них капли. Видимо, час или два назад прошёл дождь, но мы с Сан Санычем его попросту не заметили — увлеклись беседой и в окно не смотрели. Луж на тропе почти не было — вода впиталась в землю, и только мокрые пятна между корней напоминали о капризах природы. А ещё запах, который повсюду. Не затхлый и не тоскливо-сырой, как во всякой чащобе, а совсем даже наоборот — свежий и радостный, благоухающий ароматами трав, древесной смолой и стекающим с крон вечерним туманом. Полное ощущение, что кусты и деревья вымыли терпким хвойным шампунем, отчистили их кору от налипшей пыли, но влагу решили не вытирать — пусть ветер работает, ему это только в радость.

Лес жил своей повседневной жизнью. В вышине щебетали птицы, в кустарнике кто-то шуршал, поскрипывали стволы и нависающие над тропинкой еловые лапы, шелестела трава, жужжали жуки, гудел колыхающийся на ветру комариный рой.

Меня комары почему-то не трогали. Их словно сдувало с дороги, едва я подходил к очередному жужжащему облаку. Отчего это происходило, сказать сложно. Возможно, летающие кровососы кем-то уже насытились, и я им был просто неинтересен. А, может, их моя куртка отпугивала. Кожа слегка попахивала кислинкой и ещё чем-то неуловимым, приятным для человека, но весьма неприятным для насекомых. Фиг знает, то ли это Сан Саныч обработал одежду антимоскитным средством, то ли опять — магия. Какой-нибудь хитровыделанный артефакт, спрятанный за подкладкой.

Магия, магия… Куда без неё в этом мире?

На душе было немного тревожно. Как встретит меня лесная колдунья? «Профессор»-то про неё почти ничего не рассказывал. Живёт, мол, неподалеку и всё, больше никаких сведений. Даже как выглядит эта Лейка, не знаю. Хотя он вроде бы говорил, что женщина она строгая. Но порядочная — зла без причины творить не будет. Это хорошо. Значит, не Баба Яга, общий язык найти можно. Главное, чтобы не слишком дряхлая оказалась. А то заведёт, как принято, долгие разговоры — забудешь, зачем пришёл. Со мной это часто бывало. Спешишь, например, по делам, а тут — бац! — бабушки-старушки на лавочках у подъезда сидят. Делать им нечего — остановят, спросят какую-нибудь ерунду и пошло-поехало. Насмерть замучают перемыванием косточек и воспоминаниями о том, что раньше и небо было голубее, и трава зеленее. Минимум, час убьешь на пустопорожнюю болтовню — раньше всё равно не отпустят.

Помимо мыслей о предстоящей встрече меня занимали и другие, не менее важные. Почему я, к примеру, не расспросил Сан Саныча о монетах с драконом? Помнится, продавщицы на станции, увидев в моих руках «серебро», ни капли не испугались. Даже, напротив — проявили повышенный интерес. А бывший доцент буквально в ужас пришёл. Шарахнулся от «медальона», как от чумы. Что в нём такого страшного? Магию в нём что ли Гиляй углядел? Запретную…

Ели и сосны постепенно сменились лиственными деревьями. Берёзами, осинами, клёнами… другими какими-то, я в них не очень-то разбираюсь. В лесу стало заметно светлее. Минут через двадцать вышел наконец на заброшенную дорогу. Похоже, по ней и вправду давно никто не ходил и не ездил. Догадаться можно было лишь по более редкой растительности да еле угадываемым, заросшим бурьяном обочинам.

Продравшись сквозь заросли, отряхнулся, оторвал от джинсов репей и не спеша двинулся к виднеющемуся неподалеку холму. Скорее всего, это и есть та самая Михеева круча, которую упоминал Сан Саныч. По его словам, лет сорок назад некий Михей пробовал «покорить» эту горушку. Как водится, на спор и в изрядном подпитии. Пари он, увы, проиграл — не добрался даже до середины, скатился вниз и вывихнул ногу. Матерящимся собутыльникам пришлось тащить бедолагу в Буслаевку. Сам он, понятное дело, идти не мог. Зато, уже на подходе к жилью, неожиданно вспомнил: на месте падения он оставил котомку. А в ней — беда-то какая — полная четверть отменнейшего первача. Михеевы дружбаны тут же рванули обратно. «Раненый» ковылял следом — знал, что если котомку найдут, о самогоне можно смело забыть. Так, собственно, и произошло — Михею не досталось и шкалика. Что было дальше, история умалчивала. Известно лишь, что на следующий день у подножия кручи обнаружили родничок. Очевидцы тех давних событий уверяли, что вода в нём «живая». Снимает похмелье, сращивает поломанные конечности, убирает с «морды лица» синяки и вообще обладает разными целебными свойствами. Паломничество к роднику продолжалось около года. А потом понемногу затихло. Идти далеко, а вода, как выяснилось, хоть и хорошая, но, как сказал местный маг, ничего в ней особого нет и никогда не было. Граждане чародею поверили. Поэтому в нынешние времена мало кто из буслаевцев забредал к «живительному» роднику. Бабкины сказки — не повод утруждать ноги…

До холма я добрался быстро, не прошло и четверти часа. Дорога хоть и не торная, но идти по ней было легко. Корней под ногами нет, ветки по роже не хлещут, на посторонние звуки не отвлекаешься.

Остановился возле подножия. Задрал голову.

«Гора» не казалась высокой. Опытный альпинист покорит её без проблем. Тем не менее лезть на вершину желания не возникало. Склоны довольно крутые, местами скалистые, сверзнуться с них — раз плюнуть. Действительно, круча. Без снаряжения и пробовать нечего.

Заново огляделся вокруг. Где-то здесь должен быть родничок.

Едва подумал о нём, сразу же захотелось пить. Прямо вынь, да положь.

Прислушался.

И вправду журчит. Совсем рядом, надо только кусты обойти.

Обогнул кустики и…

Вода вытекала из скал тоненькой струйкой. Около родника замерла девушка. Склонившись над ручейком, она набирала воду в жестяное ведро. Другое, полное, стояло поблизости. К камню было прислонено деревянное коромысло. Такие я только в музеях встречал.

— Эээ… добрый вечер.

Девушка подняла голову.

— Здрасьте.

Сказала и повернулась опять к роднику.

Между нами было всего метра три, не больше. Ведро наполнялось медленно. По всему чувствовалось, держать его на весу тяжело.

Шагнув вперёд, я протянул руку к «бадейке».

— Давайте, я помогу.

Незнакомка выпрямилась и с недоумением глянула на меня.

Глаза у неё были тёмные, почти чёрные. Глубокие, словно омуты. Затянет — не выплывешь, как ни старайся. Волосы — вороново крыло. Острижены коротко, примерно до середины шеи. В косу такие не заплетёшь. Но причёска всё равно «стильная». Для «деревни» не подойдёт, но по «московским меркам» — самое то. Пряди будто стекают с макушки, слегка изгибаются понизу, охватывают лицо… слегка беспорядочно, но беспорядочно только на первый взгляд. На самом деле, каждая прядка знает своё место. А если и падает куда-нибудь «не туда», то тоже не просто так. Лёгкое, едва заметное движение головы, шеи… можно ещё ладонью взмахнуть, чтобы поправить «непослушные» волосы. По себе знаю, для мужиков это как красная тряпка. Практически вызов. Приглашение посостязаться в извечной борьбе двух начал…

Одета красавица в сарафан, подол чуть ниже колен, на плечах цветастая шаль. На ногах коротенькие сапожки. Каблуки невысокие. Этой даме «удлинять» ноги не нужно. Они и так — более чем. Известные выпуклости и округлости под сарафаном не выделяются, но я чувствую… нет, точно знаю, уверен, что с ними у девушки всё в порядке. Фигура такая, что — обалдеть не встать… Даже в висках застучало. От «лишних» мыслей…

— Давайте-давайте, я не кусаюсь.

Растянув губы в дружелюбной улыбке, я вновь потянулся к ведру.

Девушка улыбнулась в ответ. Едва заметно, почти как Джоконда. Потом пожала плечами и…

— Меня Лариса зовут.

Грудное меццо-сопрано пробирало до самых костей.

— Василий, — откликнулся я, забирая из её рук железную «ёмкость».

Надеюсь, голос меня не выдал. Еле сдержался, чтобы не «пустить петуха».

Развернулся, подставил ведро под вытекающую из камней воду. Словно под кран, только вентиля не хватает. А усилить напор было бы кстати. Руки действительно устают, и чем дальше, тем больше. «Бадья» наполняется, вес её увеличивается. Ме-е-едленно-медленно. Пока полную наберёшь, задолбаешься.

Мельком взглянул на Ларису. Она стояла, обхватив плечи, и пристально наблюдала за мной. Я поспешно отвернулся. Ощущение, что меня рентгеном просвечивают. Взгляд такой, что прямо мороз по коже. Даже анекдот вспомнился про Ивана Грозного, его ближних бояр и вопрос «Кто изобрёл рентгеновский аппарат?»

Ведро наконец наполнилось. Облегченно выдохнув, поставил его на траву. Потом на десяток-другой секунд приник к бьющей ключом струе, напился — вода и вправду была замечательная, холодная и удивительно вкусная — затем вытер рот и вновь повернулся к девушке.

— А ты не злой, — внезапно сказала она.

И голос опять густой, бархатистый, обволакивает так, что захочешь — не вырвешься. Прямо наваждение какое-то.

Потряс головой. Вроде бы «полегчало».

Поднял глаза на Ларису. Ну, слава богу. «Рентгеном» больше не светит. Смотрит спокойно, даже немного насмешливо. Обычная девушка, только красивая… слишком красивая…

А, чёрт! Сразу и не заметил, что мы с ней уже на ты. В смысле, она со мной. А я пока ни туда, ни сюда. Молчу как рыба об лёд. Пора исправлять досадное упущение.

— Ларис, а давай я тебя провожу.

Вот так! Сразу берём быка за рога. Нечего сопли жевать. Девушки любят решительных.

Не дожидаясь ответа, подхватил коромысло, закинул его на плечо и подцепил крюком то ведро, что подальше. Другим концом попробовал ухватить ближнее. С первого раза не вышло. Уже висящая на коромысле бадейка чуть было не соскочила с крючка. Вода из неё выплеснулась прямо на спину. Пусть и немного, но всё равно неприятно.

Мысленно чертыхнувшись, присел и попытался аккуратно зацепить пустой крюк за ручку второго ведра.

Лариса прыснула в кулачок.

Действительно. Дурень я, дурень. Навыка, чтобы просто наклонить эту кривую палку к ведру, у меня нет, но, с другой стороны, нафига приседать, если можно или поставить одно из вёдер на камень, или сперва «нагрузить» коромысло как гриф штанги, а потом забросить его на плечо уже в «снаряженном» виде. Немного подумав, выбрал вариант «номер два». Ухнул, крякнул, но всё-таки поднял и даже не расплескал. Всё, теперь можно идти. Вопрос: куда? Прикол будет, если придётся чапать в обратную сторону.

Опасался я зря. Девушка повернула к Буслаевке. Дорога была довольно широкая, поэтому шли мы не друг за другом, а рядом. Если бы не это дурацкое коромысло, вероятно, и под руку получилось бы. Не сразу, конечно, но минут через двадцать точно. Как раз столько понадобилось, чтобы дойти до развилки. Шли, кстати, молча. Спутница искоса поглядывала на меня, но первой не заговаривала. А я… хм… Никогда не думал, что коромысло так тяжело нести. Тащить его одновременно на двух плечах, используя спину, оказалось не очень удобно. Во-первых, шею мгновенно натёр, а во-вторых, вёдра сильно раскачивались, а вода расплескивалась. Пришлось нести «штангу» поочередно — то на левом, то на правом плече: менял через полторы-две минуты, выдержать дольше не удавалось. Не представляю, как Лариса справилась бы с этой тяжестью в одиночку. На мой взгляд, для хрупкой девушки задача почти непосильная. Такую ношу должны переносить только профессиональные грузчики.

Перед поворотом к Лейкиному подворью немного замешкался. Фиг знает, как поступить. Красавица наверняка дальше пойдёт, а бросать её на полдороге некомильфо. Получится как в дурном анекдоте. За леди джентльмены ухаживают до ужина. После ужина леди развлекаются самостоятельно — у джентльменов футбол.

Сомнения разрешились сами собой. Спутница повернула… налево.

Я с трудом удержал коромысло, чтобы оно тоже не крутанулось в левую сторону.

— Что стоим? Кого ждём?

Уперев руки в бока, девушка смотрела на меня с лёгкой усмешкой.

— Ээээм…

— Ты же к Лейке идешь. Разве нет?

— А… как ты узнала?

Мне даже играть не потребовалось. Всё было написано на лице. И удивление, и облегчение, и… догадка…

— Это же очевидно, — пожала плечами Лариса. — На тебе куртка Гиляя. На вора или разбойника ты не похож, значит, одежду он тебе дал сам. К тому же ты явно не местный, иначе не стал бы мне помогать. Словом, ты был у Гиляя, и он отправил тебя к Лейке-ведьме.

— А, может, я не к Лейке иду, а в Буслаевку?

Девушка рассмеялась:

— Во-первых, такой вопрос уже своего рода признание, а во-вторых, по этой дороге в Буслаевку не пройдёшь. Мост через Бусинку развалился полгода назад, а новый ещё не построили. Вот так-то.

Если бы она сейчас показала язык, я бы нисколько не удивился.

— Выходит, ты тоже к Лейке идёшь? — прикинулся я простачком.

Лариса прищурилась. Похоже, ей нравилась эта игра.

— Да, к Лейке. Я ей воду ношу. Родниковая лучше колодезной, она ей цветы поливает.

— Из лейки? — уточнил я со смехом.

— Из лейки, — улыбнувшись, красавица подошла ко мне и провела пальцами по коромыслу.

Я едва не упал. Только что на правом плече висело килограмм тридцать и вдруг — бац! — почти ничего не осталось. Тяжесть бесследно исчезла. И вода в вёдрах словно застыла — захочешь, не выплеснешь. Теперь понятно, как Лариса собиралась нести этот груз до дома. Обычная магия и ничего больше.

— Ты забавный, — она опять усмехнулась и, небрежно махнув рукой, двинулась по тропинке.

Походка у Лары была замечательная. Конечно, не как у модели на подиуме, но близко. Она будто плыла над дорогой. Спина прямая, идёт как по ниточке, каблучки так и порхают, ветерок то и дело подхватывает сарафан, прижимая тонкую ткань к ногам, талии и… эээ… всему остальному. Смотреть на спутницу было приятно. Давая волю разного рода фантазиям, я в-открытую любовался стройной фигурой.

Путь до ведьминого подворья занял около четверти часа.

Подойдя к невысокой ограде, Лара толкнула калитку и вошла внутрь. Шагов через пять она остановилась и обернулась ко мне. Я придержал решетчатое полотно и тоже прошёл во двор, постаравшись не задеть коромыслом колья забора.

В глазах девушки мелькнуло удивление.

«Ага. Думала, что я ничего не увижу. Нет, милая, мы тоже не лыком шиты. Нам ваши генераторы иллюзий по барабану».

— Воду сюда поставь, — Лариса указала на небольшое крыльцо с красивым резным навесом.

Дом ведьмы был раза в два больше избушки Сан Саныча. Кроме него на подворье располагался длинный то ли амбар, то ли сарай, возле него бродили и клевали червей куры, десятка примерно два. Дальше виднелся колодец с воротом, за ним — огород. С огорода доносилось «довольное» блеяние.

Лара всплеснула руками.

— Глашка! Опять?! А ну, брысь оттуда!

— Ме-е-е.

Из-за куста смородины показалась морда с рогами.

— Вот же зараза! Дождёшься ты у меня, пущу на шашлык, — пригрозила Лариса.

Цокая копытцами, коза неторопливо двинулась к лотку с сеном.

Из-за угла дома вылетел лохматый комок и, громко залаяв, метнулся к рогатой разбойнице. Та в ответ лишь возмущённо мемекнула.

— Бутуз, прекрати! Раньше надо было бдительность проявлять.

Пёс, виляя хвостом, потрусил к хозяйке. Подбежав, он припал на передние лапы, опустил лобастую голову и тихонечко заскулил. Типа, да, виноват, больше такого не повторится. Потом неожиданно выпрямился и дежурно гавкнул в мою сторону.

— Это свои, — успокоила Лариса хвостатого «сторожа».

Из приоткрытых ворот «сарая» раздалось протяжное коровье мычание.

— Гертруда, — сообщила девушка.

Коротко кукарекнул взлетевший на забор петух.

— Петрович, — представила Лара еще одного местного обитателя.

Последний представитель деревенского бомонда «материализовался» на крыльце через пару секунд. Серый пушистый кот потёрся о ногу хозяйки, явным образом намекая на то, что негоже оставлять без ласки самого главного в доме.

— Ва-асенька, — погладила девушка довольно зажмурившегося котофея.

Тот муркнул и покосился на стоящего посреди двора гостя.

Я весело подмигнул серому. Тёзка всё-таки, не абы кто.

Котяра отвернул морду, шевельнул усами, потом выскользнул из-под хозяйкиных рук, спрыгнул с крылечка и, усевшись около подпирающего навес столба, принялся вылизываться и вычесываться. Новый знакомый хозяйки его, по всей видимости, не заинтересовал. Мало ли кто тут шляется, нечего время терять на всяких приблудных.

— Подожди тут минутку. Я позову.

Хлопнула дверь, девушка скрылась в доме.

Вновь на крыльце она появилась, как и предупреждала, ровно через минуту.

— Заноси, — Лариса кивнула на вёдра и опять исчезла в тёмном проеме.

Я ухватил бадейки и двинулся вслед за ней.

Миновав сени, вошёл в горницу. Поставил воду сбоку от двери. Не спеша огляделся. Чисто, просторно, уютненько. Никакой пыли, никаких развешанных по стеночкам трав, метелок и прочей колдовской атрибутики. На дощатом полу лежит аккуратный половичок. Тикают ходики. Возле окна стоит покрытый скатертью стол. Сзади и спереди лавки.

Девушка заняла дальнюю и указала мне место напротив.

— Ну? Что ты хотел от Лейки?

Конечно, о том, что она и есть Лейка-ведьма, я догадался ещё у развилки. Однако зачем разочаровывать даму? Раз уж взялся играть, играй до конца.

— Так это выходит… ты Лейка?! — я выпучил глаза и, постаравшись как можно натуральнее изобразить изумление, вытаращился на сидящую передо мной красавицу.

— А кого ты хотел здесь увидеть? — наслаждаясь произведённым эффектом, поинтересовалась Лариса. — Страшную горбатую старушенцию с носом-крючком и бородавкой на лбу? Тогда тебе надо было прийти ко мне лет через пятьдесят.

Думаю, она тоже всё давно поняла, но, видимо, ей, как и мне, эта игра была по душе.

— Ничего бы не вышло. Сто пудов, ты бы и через полвека не изменилась. Осталась бы такой же… — я «смущенно» пожал плечами. — Ну, красивой, короче.

Волшебница хмыкнула. Похоже, комплимент ей понравился.

— Тут это. Сан Саныч просил передать, — я вытащил из кармана записку «профессора».

Лейка развернула листок и принялась читать.

— Конспиратор, — покачала она головой, ознакомившись с текстом. Сказанное явно относилось к Сан Санычу.

— Что есть, то есть, — развел я руками.

Девушка отложила бумагу и окинула меня задумчивым взглядом.

— Ну что ж, раз Гиляй за тебя ручается… рассказывай тогда, что да как. И пожалуйста, поподробнее…

Второй раз рассказывать о своих «приключениях» оказалось не в пример легче. В голове уже всё утряслось и разложилось по полочкам, поэтому речь моя текла плавно, размеренно, почти как на лекции. В отличие от Сан Саныча, Лейка меня не перебивала и не переспрашивала. Просто слушала, уткнувшись носом в сложенные лодочкой ладони.

— Покажи мне часы, — попросила она, когда рассказ завершился.

Я снял с запястья «Победу» и передал раритет девушке.

Она осторожно тронула его пальцем, но тут же отдернулась.

— Кусается, — Лариса поморщилась, вынула из-под стола тряпицу и с ее «помощью» аккуратно придвинула к себе «хитрые» часики.

Примерно минуту лесная волшебница изучала артефакт, потом поднялась, открыла ближайший шкаф и вытащила оттуда толстенную книгу. Полистала страницы. С явным сожалением захлопнула фолиант. Повернулась ко мне. Вид у неё был весьма озадаченный.

— Сложный случай. Никогда с подобным не сталкивалась.

— И что теперь? — я с надеждой смотрел на колдунью.

Лариса задумалась.

— Давай сделаем так, — вернув книгу на полку, она поплотнее закуталась в шаль, словно ей вдруг стало холодно, затем присела на лавку и, как давеча у ручья, снова включила «рентген». — Сейчас ты выйдешь во двор. Сходишь в баньку, попаришься. Потом поужинаешь. Где — Васька покажет. Переночуешь на сеновале. В дом я тебя не пущу. Мне придется работать. Всю ночь. В тебе присутствует магия. Много магии. Я это чувствую, но понять, что за магия, пока не могу. Надо найти ответы. И про часы надо выяснить. Как можно больше. Надеюсь, к утру закончу. Ты всё понял?

В её бездонных глазах я был готов утонуть без всякого «гипноза». То есть, сперва выполнить всё, о чём она попросила, а потом утонуть. Или наоборот, без разницы. Однако слегка побрыкаться всё-таки стоило, сразу сдаваться — это не по-игроцки.

— Хм. А вместе нельзя поработать? Подопытный кролик должен быть всегда под рукой. Ты же не побежишь ночью на сеновал, если понадоблюсь.

Девушка улыбнулась, и я тут же почувствовал, что краснею. Последняя фраза и впрямь прозвучала… двусмысленно.

— Нет. На сеновал я к тебе не приду. У ведьм свои методы. Мне проще работать одной.

— Ну, нет, так нет, — я, собственно, и не рассчитывал, что она согласится. — Кстати, о бане. Баньку-то надо ещё натопить, да воды принести. Дров, если что, я наколю, но вот дальше…

Увы, у меня опять ничего не вышло. У Лейки нашёлся ответ и на это:

— Колоть ничего не надо. Носить и топить — тоже. Я ведь не только ведьма, я ещё водный маг, правда, без лицензии. Воды там хватает, в каменке энергокристалл, нагреется за секунды. Так что давай, иди, парься, ужинай и всё остальное. В дом не ходи. Будут какие вопросы, спросишь у Васьки. Он хоть и кот, но смышленее иных мужиков. Говорить не умеет, но, если надо, поможет, покажет… Короче, иди и ни о чём волнуйся. Утро вечера мудренее.

Выйдя на улицу, я первым делом попытался определить, где тут обещанная Лейкой баня. В поисках мне, как ни странно, помог «тёзка» Василий. Видно, не просто так Лариса отзывалась о нём как о ближайшем помощнике в повседневных делах и заботах.

Хвостатый «завхоз» обнаружился там, где мы его и оставили, рядом с крыльцом. На меня он по-прежнему внимания не обращал. Однако едва я начал крутить головой, соображая, куда идти, котейко бросил вылизывать шерсть, смачно зевнул, потянулся с ленцой и словно бы нехотя потрусил к кустам у колодца. На полдороге он неожиданно замер, потом хитрым образом изогнулся, как только коты и умеют, зыркнул зелёным глазом на недогадливого гуманоида и, убедившись, что его поняли правильно, всё так же неспешно двинулся дальше.

В смородину мой проводник не полез. Юркнул между поленницей и кустарником и скрылся из вида. Отодвинув украшенные налитыми гроздьями веточки, я протиснулся следом и сразу угодил в жгучие заросли. Их бы скосить по-хорошему, да, видать, руки для этого нужны мужские и крепкие, которых Ларисе как раз таки не хватает — одна живёт, как и положено деревенской ведьме.

Глянул вокруг. Мысленно чертыхнулся. За угол сарая, в обход кустов и крапивы, вела нормальная тропка, но хитроватый Василий, видимо, решил провести меня «коротким» путём. Пригодным для представителей семейства кошачьих, но не слишком удобным для человека.

Со стороны огорода доносился негромкий хруст. Коза Глашка с флегматичным видом жевала капустные листья. Или это были листья салата, фиг знает. Пса, призванного следить за порядком, поблизости не наблюдалось. Скорее всего, бессовестно дрых в конуре, забыв об обязанностях сторожа и хранителя.

«Разбаловала их Лейка, ох, разбаловала», — выбравшись из крапивной гущи, я покачал головой, отряхнулся и зашагал туда, где меня уже поджидал недовольно мурчащий Васька. Весь его вид говорил: «Экий ты, барин, неловкий. Скажи спасибо, что только руки обжёг, а ведь мог бы и морду. Крапива — трава кусачая. Запнешься случайно, рожей в листики — шмяк, и никаких мяу. Короче, сам виноват. Смотреть надо, куда ломишься».

Вот же, котяра! Задачу сопроводить указанное лицо в указанный квадрат выполнил, а как чувствует себя это «лицо», провожатого не волнует.

Банька располагалась возле забора. Небольшое, но добротное деревянное строение. Рядом уютненькая беседка в «тургеневском» стиле. Вокруг — несколько яблонь, ветки под тяжестью сочных плодов свисают почти до земли. Будет чем червячка заморить, если с ужином не срастётся. Кто его знает, этого Ваську? Пусть и дала ему Лейка задание (наверняка ведь дала), а он возьмёт да и продинамит гостя. Прикинуться шлангом — «прости, хозяйка, запамятовал» — что когти о пень поточить. Всё-таки кот, гуляет сам по себе, никто ему не указ.

Поднялся на крылечко. «Тёзка» неохотно посторонился, пропуская меня к двери. Внутрь он за мной не пошёл. Только усы брезгливо встопорщил. Оно и понятно. В бане котам делать нечего. Хоть и тепло, но воды дофига, того и гляди, лапы промочишь — суши их потом, никаких нервов не хватит.

Нашарил на стене выключатель, повернул рукоять. Зажёгся свет. Такие же лампочки, как в избе у Сан Саныча. Стандартизация, она и Буслаевке стандартизация. И это правильно, натуральное хозяйство — прогрессу помеха.

В предбаннике чистенько и культурненько. Вощеный пол, на лавочке аккуратно сложены полотенца. Рядом войлочные рукавицы, на крючках — шапки. На полочке с десяток разнокалиберных пузырьков. Вероятно, шампуни с отдушками. Запах у них специфический, но приятный. Напоминает земной эвкалипт с лёгкой примесью ещё какой-то экзотики.

В левом углу шайки с вениками, в правом — столик, на нём жбан и две кружки.

Приоткрыл крышку«бочонка». Кажется, квас. Похоже, в банном деле Лейка соображает. Знает, что нужно усталому путнику после долгой дороги или после долгих трудов, что, в общем, одно и то же.

Скинул обувку, заглянул в соседнее помещение.

Ага! Моечная. Душевой бак, купель. Всё, как положено.

Дверь в парную открыта, а жара нет. Странно.

«Ох, ёлки! У них же тут всё на кристаллах…»

Хлопнул себя по лбу, вернулся в предбанник, пошарил глазами по стенам.

Вот она, заветная «кнопочка». Такой же прибор, как и для света, только красный, а под ним табличка с рисунком — бьющий струёй пар. Ошибиться практически невозможно. Пробуем? Пробуем. Зачем зря время терять?

Как Лейка и говорила, всё и вправду нагрелось довольно быстро. И бак с водой, и каменка, и воздух в парилке. Магия, что с неё взять. Однако удобно. Если бы в нашем мире появились такие «сауны», народ бы их оценил положительно.

Не торопясь разделся, сложил вещички на лавку, взял полотенце, шайку, подобрал веник «по вкусу»…

Всё. Пора. «Народ к разврату готов».

Парная «дышала» жаром. Сухим жаром.

Взял в руки небольшой ковшик, плеснул воды на раскаленные камни. Печурка отозвалась яростным шипением и рванувшимся к потолку облачком пара.

Нормально. Как и положено в настоящей бане.

Забравшись на деревянный полок, я минут пять активно работал веником.

Потом выглянул на пару секунд в моечную, вдохнул прохладного воздуха и снова вернулся в парилку. Конечно, хлестать самого себя не очень удобно, но, раз нет под рукой приятелей, не кота же об этом просить.

Покончив с «самоистязанием», отложил веник, бросил полотенце на верхнюю полку и улёгся на него животом. Организм требовал полной расслабленности. Жара хоть и донимала, но не казалась совсем уж невыносимой. Минут десять-пятнадцать выдержать можно. Я едва ли не каждой клеточкой чувствовал, как из пор вместе с потом выходят наружу напряжение и усталость, а все заботы и горести растворяются в горячем мареве, дрожащем, насыщенном капельками тумана, обволакивающем сетью невидимых ниточек-паутинок, обжигающих кожу словно дыхание сказочного дракона.

Не знаю почему, но меня вдруг начало клонить в сон. Провел рукой по лицу, тряхнул головой, избавляясь от навязчивого желания утонуть в густой жаркой хмари.

Скрипнула дверь.

Я лениво скосил глаза и…

— Не дергайся, я ненадолго, — бросила вошедшая в парилку Лариса.

Ага! Не дергайся! Как же! Сонливость как ветром сдуло. Первой мыслью было вскочить и хоть как-то прикрыться. Однако первое — не значит правильное. Мгновенно сообразил, что поворачиваться к даме… ну, будем считать, что «лицом» — не есть комильфо. Мозг ещё не успел ничего осознать, а всё, что нужно, уже напряглось. Да так, что хрен скроешь. Гормонам на голову наплевать. Побоку хладнокровие, забудьте про выдержку, чихать на уравновешенность. Особенно, когда сам голышом, а рядом ТАКАЯ девушка и из одежды на ней только лёгкое платьице, больше напоминающее ночную сорочку.

Моё смятение Лейка, безусловно, почувствовала. Поэтому, прежде чем приступить к каким-либо действиям, приподняла руку и тихо скомандовала:

— Закрой глаза, отвернись и постарайся расслабиться.

Первое и второе я выполнил, с третьим возникли проблемы. Расслабиться не получалось, как ни старался.

— Ладно. Не можешь, не надо, — смилостивилась Лариса секунд через пять, подойдя, судя по голосу, вплотную к полку. А спустя ещё пару ударов сердца она оказалась совсем рядом, в считанных сантиметрах, я это ощутил по тонкому не слишком привычному для парной цветочному аромату. Жара неожиданно отступила. До такой степени, что меня буквально ознобом пробило. Сразу захотелось во что-нибудь завернуться… например, в полотенце, на котором лежу.

— Не шевелись, — Лейка заметила моё судорожное движение. — Сейчас снова будет тепло.

Действительно. Дрожь быстро прошла, но обещанное тепло, увы, так и не наступило. Вместо него я почувствовал неприятное жжение под левой лопаткой. Потом оно переместилось правее, сдвинулось вдоль позвоночника, притормозило у поясницы, на десяток, если не больше секунд, задержалось в районе задницы. Ни с того ни с сего подумалось, что мне сейчас клизму поставят. Мысль дурацкая, но благодаря ей удалось на какое-то время избавиться от напряжения. Мало того, я неожиданно понял, что и с закрытыми глазами вижу, что происходит вокруг. Гляжу как бы со стороны. На себя, замершего на верхней ступеньке полка, Ларису, водящую надо мной руками… Ночнушка на девушке намокла от пара. Тонкая ткань прилипла к телу, повторяя все его соблазнительные изгибы… Нет, этого выдержать невозможно. Я сейчас точно сдурею.

Жжение прекратилось. Босые ноги прошлёпали на влажному полу.

— Можешь открыть глаза.

Хлопнула дверь.

Я разлепил зенки, сфокусировал взгляд и кое-как огляделся. Кроме меня в парилке никого не было.

Блин! Мне что? Всё это привиделось?

Да нет. Не может такого быть. Вот же следы на полу. Лариса и вправду сюда заходила. Зачем? Ясно, что не для интима. И мою анатомию изучать, думаю, ей тоже не требовалось… А что требовалось?

«Элементарно, Ватсон!»

Она же сама говорила: ей надо понять, какая магия сокрыта в пришельце из параллельного мира. А чтобы выяснить наверняка, гость должен раскрыться. Или, на худой конец, просто не оказывать сопротивления, даже на подсознательном уровне. Поэтому нужно создать бедолаге такие условия, чтобы он сам сделал всё, что нужно. Баня оказалась идеальным «лабораторным столом». Тут Лейка не промахнулась. Я действительно открылся по полной. Был сразу и возбужден, и расслаблен, раздосадован и смущен, не чувствовал страха, но и на что-то серьезное решиться тоже не мог. Словом, Лариса взяла меня тёпленьким как в прямом, так и в переносном смысле. Исследовала объект в среде его естественного обитания.

Что я об этом думаю?

Что-что… Восхищаюсь.

«Какая же она всё-таки… ведьма…»

В бане я пробыл без малого ещё час. Снимал напряжение после Лейкиного визита, отмокал в купели с холодной водой, заново грелся в парилке, опять отмокал, затем долго стоял под душем и восстанавливал водный баланс квасом из жбана — выхлебал всё до донышка, литра примерно три, и лишь тогда почувствовал, что напился. Закончив с помывкой, прибрал в помещениях, оделся и вышел на свежий воздух.

На улице вечерело. Солнце скрылось за лесом. Там ещё полыхал закат, но на другом краю небосвода уже зажглись первые звёзды. Стрекотали цикады, где-то поблизости пищал комар. Шелестели листвой яблони. От лёгких порывов ветра их ветки едва заметно покачивались. В смородине кто-то шуршал. Наверное, Глашка. В огороде ей, по всей видимости, безобразничать надоело, поэтому она решила заняться кустарником.

В доме горел свет, но, чем занималась Лейка, я угадать не мог — окна были плотно зашторены.

Свет горел и в беседке около бани. Одинокая лампочка под коническим абажуром освещала небольшой столик. На столике находилось нечто укрытое марлей. Скорее всего, это и был обещанный ужин, поскольку рядом с марлей, придерживая её краешек лапой, сидел Василий. Сейчас он уже не вылизывался. Сжавшись в комок, тёзка морщился, фыркал, шевелил усами, чихал, хлестал хвостом по столешнице. Похоже, его донимала мошка. Насекомые вились около лампы, и расположившийся под ней кот просто не мог не стать первоочередной целью кровососущих.

Мне стало жаль Лейкиного любимца. Страдает-то он явно из-за меня. Попросили накормить гостя ужином, значит, сиди и жди, пока тот соизволит дойти до беседки. А что касается комаров… увы, даже в самой простой работе имеются свои сложности. Летающие поганцы могут испортить любую «романтику».

Подойдя ближе, я попросту дунул на роящееся комарьё.

Эффект оказался весьма неожиданным. Невероятно, но факт. Мошку буквально вынесло из беседки, словно по рою ударили воздушной волной, эдаким локальным торнадо. Как ни странно, Василия этот «ураган» почти не задел, только шерсть слегка всколыхнулась, а она у него густая, пушистая, на зависть любой лисице или даже песцу. На воротник, конечно, не хватит, но, с другой стороны, кому придёт в голову разводить котов на шубы и шапки. «Ценный мех» для кошек не главное.

Удивленно почесал затылок. Ни на что подобное я не рассчитывал. Возможно, это и есть та самая магия, про которую говорили Сан Саныч и Лейка. Наверное, они правы. Я действительно маг, но осознанно пользоваться чародейством пока не могу. Всё происходит спонтанно, на уровне подсознания.

Тёзка отозвался на мои действия одобрительным «М-р-р», после чего довольно зажмурился, наслаждаясь исчезновением назойливой мошкары и теплом, идущим от низко висящей лампы. Когда я уселся на лавку, кот коротко дёрнул лапой, срывая «защитный» покров со стоящей на столе снеди.

Кувшин молока, пахнущий печкой хлеб, свежие овощи, сыр, куриные яйца. Обычная деревенская пища. Простая и сытная. На сон грядущий самое то.

Ужин я поглощал неспешно и с удовольствием. Съел всё до последней крошки. Покончив с едой, блаженно расслабился. Думать о чём-то важном желания не было. Хотелось чего-то обыденного, привычного, напоминающего о доме, о детстве, о бабушке и её рассказах про давние времена, когда деревья казались большими, люди вокруг добрыми, а страхи и неурядицы — не стоящими и ломаного гроша.

Протянув руку к коту, я осторожно погладил его по спине. Телячьи нежности Василий принял достаточно благосклонно. Тихонечко муркнул и слегка наклонил голову. Типа, давай продолжай, только без фанатизма, можешь даже за ухом почесать, так и быть.

Идиллия продолжалась минут пятнадцать. Я смотрел на закат и гладил кота. Васька жмурился и урчал. Похоже, ему нравилось подобное времяпрепровождение.

Закат догорел. На улице стало совсем темно.

Василий, словно бы вспомнив о чем-то, неожиданно встрепенулся, выскользнул из-под рук и мягко спрыгнул на землю. Потом оглянулся и призывно мяукнул.

«Ага. Намекает, что пора бы на боковую».

Выбравшись из беседки, я направился вслед за котом. Васька довёл меня до сарая. К стене была приставлена деревянная лестница. Тёзка остановился возле неё и ещё раз мяукнул. По всему выходило, что мне надо туда. Видимо, это и есть сеновал.

Опираясь на зыбкие перекладинки, я забрался на верхотуру и, недолго думая, нырнул в открытый проём. Действительно, сеновал. Сбоку-внизу негромко кудахтали куры, оттуда же доносилось мерное коровье дыхание. Экзотика, одним словом. Никогда еще не ночевал в такой обстановке. Ну да лиха беда начало. Может, привыкну со временем, ещё и понравится. Хотя вряд ли. Завтра я отсюда уйду, и, неизвестно, вернусь ли когда-нибудь… Жалко, если всё так и будет. Уходить с Лейкиного подворья мне сейчас не хотелось. Совсем не хотелось. Ни завтра, ни послезавтра… вообще никогда… Почему? Фиг знает…

Глава 7

Утро наступило, как всегда, неожиданно. Я проснулся от того, что кто-то пребольно клюнул меня в правую руку.

Машинально ругнулся и разлепил глаза. У меня на груди сидел Лейкин петух и явно нацеливался на новый клевок, теперь уже в ребра.

— Пошёл вон, придурок!

От отмашки пернатый наглец увернулся и, взмахнув крыльями, переместился на ближайшую жердочку. Сбегать он, похоже, не собирался. Скорее, наоборот — почуял «противника» и решил с ним по-быстрому разобраться. Грозно заклекотал, встопорщил гребень. Секунда-другая и, к бабке не ходи, ринется на забравшегося в его курятник нахала.

Драться с хохлатым долдоном мне не хотелось. Но проучить стоило. Мало того, что поспать не даёт, так ещё и строит из себя единственного на всю округу альфа-самца.

Чтобы исполнить задумку, даже вставать не пришлось. Нашарил в кармане мелкую монетку (жалко конечно, но, думаю, не обеднею) и метнул ее в изготовившегося к броску петуха. Удачно попал — прямо в раскрытый клюв. Такой подлянки местный драчун явно не ожидал. Получив «в репу», он едва не свалился с насеста. Однако — курица, как известно, птица дурная — от намерений поквитаться с обидчиком не отказался. Подпрыгнул, выдал бойцовое «Куд-кудах!» и снова попробовал «налететь» на соперника…

На сей раз я цацкаться с забиякой не стал. Запулил в него собственным ботинком. Правда, несильно. Петруша, хоть и дурак, но калечить его ни к чему. Тем более что Лариса это наверняка не одобрит.

Итог противостояния человека и птицы вышел вполне предсказуемым. Петух позорно ретировался. Туда, где его точно никто не достанет — в широкий продух под крышей. Через пару секунд проигравший кукарекал уже во дворе. Видимо, готовил информационное поле — типа, не важно, как было на самом деле, важно, что об этом напишут в СМИ. Кто «громче» наврёт, того и победа.

Надрывные петушиные вопли предсказуемо разбудили остальных обитателей ведьминого подворья. Внизу закудахтали куры, заблеяла коза, протяжно замычала корова. Чуть погодя с улицы донёсся собачий лай.

Мысленно чертыхнувшись, я посмотрел на часы. Без четверти шесть. М-да, утро в деревне раннее. Ничего не поделаешь, придется вставать. Заснуть уже не получится, в таком-то бедламе.

Почёсываясь и позёвывая, поднялся с разложенной на сене рогожи, подобрал брошенный в птичку ботинок, нашарил второй, обулся, зашнуровал. Накинул на плечи куртку. Сквозь щели в стенах пробивались солнечные лучи. Действительно утро, хотя и зябкое. Еще бы санузел найти. Облегчиться, умыться, туда-сюда… Жалко, спросить не у кого, вчера надо было всё выяснять. Терпи теперь, жди, когда Лариса появится. В принципе, можно и в баню сходить… или кота «попросить», чтобы отвёл куда нужно. А, черт! Его ведь тоже искать…

Внизу заскрипели ворота. Света в сарае стало гораздо больше.

— Тихо, Гертруда, тихо, — послышался голос Лейки.

Громыхнуло ведро. Корова опять промычала, но уже поспокойнее. Видимо, поняла — хозяйка про неё не забыла.

Выждав какое-то время, я подобрался к краю помоста и перегнулся через шуршащее сено. Лариса, одетая в душегрейку и сарафан, по-простецки, без всякой магии, доила Гертруду — пегую корову с большими рогами и кокетливой чёлкой. Рядом, включив «режим ожидания», тусовался Василий. Дело понятное — молочко коты уважают.

— Уже проснулся? — подняла голову девушка.

— Ага.

— Тогда спускайся. Скоро завтракать будем.

— А-а…

— Удобства справа от лестницы, — Лариса кивнула в сторону выхода и, ничего больше не говоря, продолжила дойку.

«Гостевая» уборная действительно располагалась около приставной лестницы. Обычная дверка в стене, запертая на щеколду. Странно, что я её вечером не обнаружил. Впрочем, было темно, а Васька, гад, проинформировать меня об этой комнатке не удосужился. Ну, да и ладно. Главное, что она всё-таки есть.

Функционально санузел не отличался от такого же в доме Сан Саныча. Разница только в том, что на полочке перед зеркалом помимо мыла я обнаружил еще и «Зубной эликсир» — небольшой пузырёк, украшенный соответствующей надписью. Попробовал. Хорошая штука. Что ни говори, а магические предметы существенно облегчают быт.

Закончив дела, вышел на улицу. Посреди двора сидел Лейкин «сторож» Бутуз и яростно чесал себя за ухом. Задней лапой, как это принято у собак. Заметив меня, он приветственно «бубкнул», махнул хвостом, а затем, не обращая внимания на бродящих вокруг кур и выглянувшую из сарая козу, начал чесаться по-новой. Теперь уже за другим ухом.

Примостившись на брёвнышке у стены, я принялся ждать, когда Лариса закончит доить Гертруду и позовёт меня в дом. По идее, следовало бы как-то помочь девушке, но, увы — в сельском хозяйстве не копенгаген. Скорее, наврежу, нежели поспособствую.

Лейка появилась в воротах минут через пять. С полным ведром. Около её ног крутился Василий. Типа, охранял и сопровождал ценный груз.

Заметив девушку, я тут же поднялся.

Лариса остановила меня взмахом руки: подожди, мол, немного, я ещё не закончила.

Потом глянула на прячущегося среди кур петуха. Внезапно нахмурилась. Перевела взгляд опять на меня.

— Слушай, а что это тебя Петрович боится? Вы что, подрались?

Я виновато вздохнул.

— Ну-у, не то чтоб подрались…

— А что?

— Эээ… короче, я его приголубил слегка, чтоб не лез. Монеткой. Несильно. Вот такой вот, — я вытащил из кармана металлический кругляшок достоинством один чеш. Про ботинок благоразумно умолчал. Это уже «тяжёлая артиллерия». За такое, как правило, не по голове гладят, а наказывают со всей строгостью.

— Как это «приголубил»? — не поняла девушка.

— Ну, как-как. Бросил в него монетку, он и отстал.

— Как это бросил?

— Обыкновенно. Замахнулся, швырнул. Вот и всё.

— То есть, ты… попал в него? Так? — округлила глаза Лариса.

— Конечно, попал. Что удивительного?

Я действительно не понимал, в чём проблема. Точно знал, что Лара на меня не в обиде — этот паршивец и пёрышка не потерял — и тем не менее ситуация складывалась странная. Колдунья была не просто удивлена. Она была ошарашена.

— Этого не может быть, — девушка выразительно покачала головой. — Ты меня просто обманываешь.

— В чём я тебя обманываю?

— Возьми какой-нибудь камушек, — приказала волшебница.

— Ну… взял.

— А теперь брось его… ну, скажем, в меня.

— Зачем? — кажется, пришла моя очередь удивляться.

— Бросишь — поймёшь.

— Не буду я в тебя ничего бросать, — я швырнул камень обратно на землю и рассерженно посмотрел на колдунью. — Не буду, пока не объяснишь, в чём прикол.

— Хорошо. Не хочешь, не надо. Сделаем по-другому, — глаза ведьмы опасливо сузились.

Она поставила на дорожку ведро с молоком и так же, как я несколькими секундами ранее, подобрала с земли маленький камушек. Васька — наш «спор» ему был до лампочки — тут же подобрался к оставленной без присмотра бадейке и, встав на задние лапы, воровато заглянул внутрь.

На эскападу кота Лариса внимания не обратила.

— Смотри, — легонечко, словно взвешивая, она подкинула камень в ладони, затем прищурилась и вдруг, почти без замаха, метнула его прямо в меня.

— Ой! — девушка растерянно прикрыла ладошкой рот.

Пущенный с силой «снарядик» угодил гостю под дых.

Увернуться я, увы, не успел. Просто не думал, что она так поступит.

— Ё! Больно же!

— Прости, я не знала.

Похоже, она справилась с шоком и теперь откровенно веселилась. Почему, непонятно. А вот мне было нифига не смешно. Удар оказался довольно сильным. Даже дыхание перехватило.

— Не знала. Как же? — проворчал я, потирая ушибленное место. Рука у неё, однако, тяжелая. Хотя по виду скажешь… Или это опять магия?

— Прости, — ещё раз повинилась Лариса. Глаза же говорили обратное. Виноватой себя волшебница не считала. Ну, разве что самую малость.

— Вот, гляди, — она опять наклонилась, бесцеремонно отпихнула от ведёрка кота, уже вознамерившегося снять пробу с содержимого молочной ёмкости, и подняла ещё один камень. Довольно увесистый.

Я на всякий случай напрягся.

Нет, снова бросать в меня каменюку колдунья не стала. Булыган полетел в жующую сено козу. Та даже не бекнула. Только слегка покосилась на нас и тряхнула короткой бородкой. В метре от Глашки камень внезапно «подпрыгнул», словно его подбросило ветром, проскочил у Глафиры над головой и с громким стуком ударился о стену сарая.

— Теперь ты, — Лейка повернулась ко мне и указала рукой на козу. — Только несильно, а то покалечишь.

Я пожал плечами, подобрал с земли какой-то сучок и без особого энтузиазма швырнул его в Глашку.

— Ме-е-е! — возмущенная таким непотребством коза отпрыгнула от лотка и замотала рогатой башкой. Деревяшка попала ей точно промеж рогов.

— Что и требовалось доказать, — усмехнулась волшебница.

— Что доказать? — я непонимающе уставился на Ларису.

— Отпорное заклинание. Оно на тебя не действует. Причём в обе стороны.

Я почесал затылок.

— Что есть отпорное заклинание?

Вопрос был резонный.

Лариса сложила на груди руки и насмешливо глянула на меня.

— А ты не догадываешься?

Блин! Терпеть не могу, когда так говорят.

— Ладно. Сама расскажу, — сжалилась Лейка. — Это заклинание придумал Великий Дракон. Он же единственный его и использовал. Один раз и, как говорится, на веки вечные. С тех пор ни одно живое существо в Рингароле не может причинить вред другому, бросая в него какие-нибудь предметы. Всё, что выпущено из рук со злым умыслом, летит мимо. Многие пробовали отменить или обмануть заклинание, но, — девушка развела руками, — прошло уже шесть веков, а воз и ныне там. Ничего у магов не вышло. Отпорное волшебство по-прежнему действует.

— Вот оно что, — задумчиво протянул я секунд через пять.

Да, это на самом деле многое объясняло.

Во-первых, понятно, чему удивился Кузьма, когда получил от меня камень по ребрам. По местным «законам» такое произойти не могло. Но случилось. Рыжий стал первым, кому это довелось испытать на собственной шкуре.

Во-вторых, и это ещё интереснее, я наконец догадался, что именно смутило меня в рассказах Сан Саныча. Рингарольцы вообще не использовали метательное оружие. Рубились одними мечами. Сталь в сталь. Хотя, казалось бы, решение лежит на поверхности. Сделай пращу, изготовь лук со стрелами, дротики, копья, изобрети огнестрел и бей недругов с безопасной дистанции — какие проблемы? Конечно, Гиляй говорил, что «гонка вооружений» в Рингароле запрещена. Вот только где и когда правила «честной игры» мешали правителям и полководцам делать большую политику? В любой войне главное — результат. Цель оправдывает средства, а победителей, как известно, не судят. Однако, вот ведь беда, «технологичных» средств для ведения войн выдумать так и не удалось. Отпорное заклинание ставило жирный крест на потугах создать убивающую на расстоянии «вундервафлю»…

— А на меня ваш отпор не влияет, потому что я пришлый? — уточнил я «на посошок».

Лариса ненадолго задумалась.

— Нет. Не похоже. Если бы всё было так просто…

Девушка замолчала. Я ждал.

— Ладно, сообразим как-нибудь, — Лейка махнула рукой, устало вздохнула и, подхватив ведро, направилась к дому. — Пойдём, сейчас тебя завтраком накормлю…

Я снова сидел за столом в горнице. Лара гремела посудой на кухне. Кот, заполучив-таки свою «дозу» парного натюрпродукта, довольно мурчал в уголке. Плошка ему досталась приличная, да ещё и наполненная до краев. С такой и за час не управишься. Но Васька старался. Лакал так, что казалось, не ел и не пил неделю.

Ожидание продлилось недолго, не прошло и пяти минут. Хозяйка вынесла из кухни большую миску с блинами. Пахли они изумительно, аж в животе заурчало. Целая горка и все такие румяные, пышные, шкворчащие по краям сочным маслицем. Интересно, когда Лариса успела их столько напечь, времени-то было в обрез. Хотя, чему удивляться — без магии тут явно не обошлось.

Спустя ещё полминуты на скатерти появились горшочки, розетки… сметана, варенье, мёд… пузатый чайник, парочка чашек с блюдцами… Всё, как положено. Как и должно быть у радушной хозяйки. Гость в доме — мечи на стол пироги. Или, как в нашем случае, блины да оладушки.

Ими-то я как раз и занялся. Ел так, что забыл обо всем на свете. Откуда только силы взялись? Аппетит зверский, словно целые сутки пахал без продыха. Будто и не было ни вчерашнего ужина, ни посиделок с Сан Санычем.

Лишь после пятого подряд блинчика я наконец заметил, что Лейка к еде не притрагивается. Сидит себе тихо, чай в чашке помешивает. Левый локоток на столешнице, щека на ладошке. Смотрит на меня… Странно так смотрит. Я бы сказал, по-бабьи. Будто тоскует о чём-то…

— Да ты ешь-ешь. На меня не смотри, я уже завтракала.

Хм. Она что, мысли читает?

— А у тебя на лице всё написано, — улыбнулась Лариса.

А потом добавила. Со значением:

— Кто хорошо кушает, тот хорошо работает.

Опаньки! Оценивает она меня что ли? Как работника или даже как…

Да ну, глупости. Кто она и кто я? Она ведьма. Местная и наверняка уважаемая. А я всего лишь пришелец. Сегодня здесь, завтра — чёрт знает где. Поэтому нафиг мечты, возвращаемся на грешную землю.

— Спасибо за угощение! — я решительно отодвинул от себя миску с блинами. — Очень вкусно, но больше я не осилю.

— Наелся?

— Ага.

— Хорошо, — колдунья отставила в сторону недопитую чашку, сложила по-ученически руки и, чуть подавшись вперёд, глянула на меня строгим взглядом. — Перейдём к делу?

Я кивнул. К делу, так к делу.

— Значит, так. С твоей магией я худо-бедно разобралась.

— И?

— Не перебивай.

Захлопнул рот и снова кивнул.

— В тебе столько всего намешано, что мама не горюй. Чокнуться можно, если с налёта… — тон Лейка выбрала правильный. Слегка грубоватый, но в то же время и доверительный. Обычно так говорят с друзьями и близкими. — Потоковая, предметная, вещественная, наговорная, защитная, — начала она перечислять уже известные мне типы магии. — Плюс ещё кое-что, чего никогда не встречала, но слышала.

— Электрическое? — попробовал я угадать.

— Нет. Другое. Нечто, связанное с возрождением-разрушением.

— Это как?

— Как-как? Не знаю, — отмахнулась волшебница. — В мире полно необычного. Всё знать невозможно. Это тебе и Сан Саныч скажет.

— Так кто же я тогда по вашей классификации?

Девушка наморщила лоб. Её это, кстати, совершенно не портило. Скорее, наоборот, придавало определённый шарм.

— Ну-у… я думаю, в первую очередь, ты воздушник. Воздушной магии в тебе больше всего… Мне так кажется, — добавила она с некоторой долей сомнения.

Я припомнил свои недавние «приключения» и мысленно согласился. Медведь, комары, удар, сваливший несчастного Филимона… На пальцах-то ни одной ссадины не осталось. Словно в перчатке бил из… плотно сжатого воздуха.

— Проверить возможно?

— Возможно. Я как раз хотела тебе предложить. Готов?

— Готов.

Лариса поднялась, обошла стол и встала у меня за спиной.

— Закрой глаза.

Её ладони легли мне на лоб. Пальцы у девушки были мягкими и тёплыми. Очень хотелось накрыть их своими.

— Не отвлекайся, — одёрнула меня ведьма.

Я попытался. Даже дышать перестал.

— Молодец, — похвалила Лариса. — Теперь осмотрись.

— Без глаз?

— Да. Представь, что их нет.

Представил.

Интересно девки пляшут. Я действительно видел. Как давеча в бане — словно со стороны. Видел всё. Себя, Лейку, лакающего из плошки кота, стол, окно, открытую настежь форточку…

— Отлично, — пробормотала волшебница. — А сейчас попробуй увидеть воздух. Как он течёт, волнуется, собирается в узелки.

«Узелок завяжется, узелок развяжется…» — невольно пришла на ум песенка из репертуара… чёрт, уже и не помню, кто её пел… «А любовь, она и есть…» Тьфу! Вот привязалось-то…

Почувствовал над головой лёгкое дуновение.

Понятно. «Учительница» решила помочь. Подула легонько, подсказывая, как надо.

Спасибо, милая. Действительно помогло.

А теперь сам. Ты только пальчики не убирай… Почему, говоришь?.. А мне от них сил прибавляется… Эх! Если бы ты меня ещё обняла, да прижалась покрепче, я б тогда горы свернул… Не, мы бы их вместе свернули… Точно?.. Точней не бывает…

Воздушную струйку, отсвечивающую в сознании оранжевым и сиреневым, я подхватил почти без усилий. И сразу, как по наитию, влил в неё пару соседних потоков. В комнате их было хоть отбавляй. Ветерок превратился в ветер и…

Громко хлопнула форточка, по столу покатилась упавшая чашка.

— А ну, стой! Куда?! Ты мне так всю посуду побьёшь.

Ну вот. Кажется, перестарался.

— Спокойнее. Не всё сразу, — с заметным напряжением в голосе повторила Лариса. — Не надо никуда рвать. Управляй, а не дергай. Магия — это не просто сила. Это еще и умение.

Я едва не заржал. Ну, прямо как в автошколе. Сцепление выжимай плавненько, на газ не дави… И вообще — нечего шею вытягивать. Бампер ты всё равно не увидишь…

Ага. Получилось. Ветер оборотился малиновым вихрем, покачивающимся возле окна и готовым исполнить любую команду «хозяина».

Ну что? Похулиганим маненько? А, была не была.

Воздушное облако скользнуло в угол к коту.

— Мряу! — возмущённый Василий принялся отфыркиваться и крутить головой, стряхивая плеснувшее на физиономию молоко.

— Ай! — вскрикнула Лейка, отскакивая от меня и оправляя взметнувшийся сарафан. Точь-в-точь Мерилин Монро, только брюнетка и платьице не такое широкое, как у киношного «прототипа».

Открыл глаза. Воздух опять стал прозрачным. Вихрь-озорник рассеялся без следа.

Колдунья вернулась на место и бросила на меня рассерженный взгляд.

— Не делай так больше.

— Извини, — я растянул рот до ушей и весело подмигнул красавице.

Сердилась Лариса недолго.

— Дурак ты, Васька, — произнесла она секунд через пять. — Пришелец, а всё равно дурак.

Ну, слава богу. Оттаяла.

— Согласен. Шутка была неудачная.

Лейка снова нахмурилась. Я «преданно» смотрел ей в глаза и с нескрываемым удовольствием отмечал, как затаившиеся там льдинки постепенно превращаются в весёлые огоньки.

— Да нет. Шутка хорошая. Если бы так же на ярмарке юбку купчихе задрать…

Следующие двадцать секунд мы смеялись вместе…

— Всё, хорошего понемножку, — Лариса откинула упавшую на лоб прядь, вытерла слёзы — веселились мы от души — и приняла вид сосредоточенный и серьёзный. Я тоже подобрался. Шутки шутками, но о делах забывать не стоит.

— Теперь про часики, — девушка кивнула на мою руку. «Победу» я не снимал даже на ночь. Боялся, что потеряется, ищи её потом среди сена. Конечно, часы не иголка, но ведь и сеновал не стог.

— Ты что-то узнала про них?

Колдунья покосилась на книжный шкаф.

— Узнала, но хотелось бы больше. Архивы у меня не такие, как в Центрограде. Хотя туда меня бы всё равно не пустили. Даже Гиляй не помог бы.

— Ну, Сан Саныч сам по себе ходячая энциклопедия.

— Он теоретик, — отрезала Лейка. — Слепок с ауры снять не может. В книгах, написанных магами и для магов, эти слепки на каждой странице. Обычные люди их не увидят. Прочтут только текст, а это не более чем инструкция. Стандартное описание артефактов и способов применения. Как пользоваться, понятно, но чем, например, магический накопитель отличается от преобразователя — по виду они одинаковые — выяснить невозможно. Без дара нечего и пытаться. А у меня…

— А у тебя этот дар есть.

— Безусловно, — волшебница поднялась и вытащила из шкафа толстенный том. — В этом справочнике, — она похлопала по обложке, — собраны сведения обо всех наиболее значимых артефактах нашего мира. Их много, и они разбиты по категориям.

— И к какой относится мой?

— Хороший вопрос, — усмехнулась Лариса. — Я на него полночи потратила. Вот, смотри.

Она раскрыла книгу на нужной странице. Заголовок гласил: «Малые преобразователи предметно-сущностной воли Владетелей».

Я удивлённо присвистнул. Первые четыре слова ничего мне не говорили, но пятое…

— Это что? Выходит, у меня такие же часики, как у ваших правителей?

— Не совсем, — поморщилась девушка. — С виду похожи, но ауры немного другие. В твоих она… шире что ли.

— То есть, мои круче?

— Сложно сказать, — пожала плечами колдунья. — Артефакты Владетелей создавал Великий Дракон. Им больше шести веков. А сколько твоим?

Она вопросительно глянула на меня.

Я призадумался. Если память не изменяет, «Победу» у нас начали выпускать во второй половине сороковых. Значит, сейчас им…

— Лет семьдесят или около.

— Точно?

— Точно.

— Раньше их произвести не могли?

— Нет.

— А как твой родственник раздобыл их? — продолжала допытываться собеседница.

— Как-как, в магазине купил. Или ему подарили. Или в награду дали. Я как-то не интересовался. Часы и часы, у нас таких много.

— Плохо, что не интересовался, — посетовала Лариса. — Если бы мы знали наверняка, то…

— И что изменилось бы? — я с недоумением посмотрел на волшебницу.

В гляделки мы играли довольно долго. Девушка будто пыталась понять, всё ли я ей рассказал, всё ли припомнил, не утаил ли чего, пусть и без злого умысла. Найти что-то предосудительное ей так и не удалось. Примерно через минуту она опустила глаза и тихо вздохнула:

— Ты прав. Ничего бы не изменилось. Вернуться домой часы не помогут.

— А что поможет?

— А ты действительно хочешь вернуться?

Взгляд её был испытующим. А вот вопрос…

Неуместным он мне уже не казался.

Хочу ли я вернуться в наш мир?

Еще вчера я бы ответил «Да». Позавчера — трижды «Да» с тремя восклицательными знаками.

Сегодня я смотрел на сидящую передо мной девушку и пытался решить простую задачу: Да или нет? Хочу или не хочу?

«Хочу», — шепнуло мне подсознание.

— Хочу, — пробормотал я.

Глупо ответил. Глупо — потому что забыл уточнить: «Что именно?»

Лариса мои «страдания» не заметила. Или заметила, но поняла по-своему.

— Что ж, дом есть дом, пусть и без магии. Я бы тоже, наверное, возвратилась. В родных стенах и дышится легче. Знаешь, как тут хорошо, когда…

Я выразительно кашлянул.

— Ой, извини. Не то говорю, — смутилась колдунья. — Надо о деле, а я… Короче, с твоим возвращением я тоже разобралась. Вторые полночи убила, но выяснила. Чтобы вернуться, тебе нужен браслет власти. Иначе никак.

— Браслет власти? — почесал я затылок. — Это такая фитюлька, которой Владетели мечи заговаривают?

— Она самая.

— То есть, ты предлагаешь прийти, например, к вашему хану и сказать: дяденька, дай поносить?

Девушка засмеялась.

— Ну, что ты? Конечно, нет. Браслет тебе никто не отдаст. Да это и бессмысленно. Они настроены на хозяев и, пока те живы, никому другому не подчиняются.

— Предлагаешь грохнуть одного из этих придурков и тупо отжать артефакт? — деловито поинтересовался я.

— С ума сошёл?! — ужаснулась Лейка. — Да нас нашинкуют в капусту ещё на подходе. Не то, что подобраться к Владетелю, даже увидеть вряд ли получится. У любого из них охрана вышколена так, что злоумышленников вычисляют на раз. У нас это даже детям известно.

Мысленно поставил ей плюсик. Она же ведь не сказала, что принципиально против «экспроприации экспроприаторов». Просто отметила, что нашими силами это нереализуемо.

— Кроме того, и это для нас особенно важно, благодаря браслетам Владетели в минуту опасности могут мгновенно перемещаться в пространстве, — продолжила ведьма. — Вот, скажем, прорвались-таки убийцы через охрану, набросились на правителя, а он — хлоп! — и исчез. Браслет почуял угрозу и спас хозяина, перекинув его в безопасное место.

— А по собственному желанию?

— По собственному не выходит.

— Значит, даже если мы добудем браслет, управлять я им не смогу?

Лариса пожала плечами.

— Не знаю. Может, и сможешь. В конце концов, если не получится управлять напрямую, организуем тебе что-нибудь смертельно-жуткое. Самое безопасное для тебя место — твой родной мир. Надеюсь, браслет тебя туда и отправит.

— Только надеешься? Значит, это не сто процентов?

— Сто не сто, других вариантов нет. Я их просто не вижу. Так что или пробуем этот, или забываем о возвращении, — Лариса склонила голову набок и с любопытством глянула на меня.

Решал я недолго. В конце концов, заиметь браслетик ещё не означает его использовать. С возвратом на Землю можно и потянуть. Меня же отсюда не гонят. В любом случае, сперва надо сделать дело, а уж потом трофеи считать.

— Пробуем, — тряхнул я башкой. — Говори, кого грабить.

Шутливый тон Лейка не поддержала.

— Грабить мы никого не будем. Просто возьмём своё, — сказала она, нахмурившись.

— Своё?

— Ну да. Гиляй тебе что, не рассказывал?

— Нет.

— А-а, понимаю, понимаю, — девушка кивнула, затем прищурилась. — Он, видно, решил, что я убеждаю лучше. Ладно. Попытка не пытка. Спорить, надеюсь, не будешь?

Я помотал головой.

— Ну, вот и отлично, — волшебница облегченно выдохнула и приступила к рассказу. — Ты уже знаешь, что всего в Рингароле двенадцать провинций. Они названы именами учеников Великого Дракона. Этих волшебников тоже было двенадцать, они отстояли последнюю крепость людей и победили древнее зло. Это известно всем. Но! — Лариса подняла палец и посмотрела на меня взглядом «училки-вредины», только доски за спиной не хватает и длинной указки, чтобы — по пальцам лентяев и двоечников, по пальцам! К чёрту гуманность! Лоботрясов надо воспитывать розгами.

— Но это не всё, — я едва удержался, чтобы не поднять руку и сообщить, что к уроку готов.

— Верно. Как говорит Сан Саныч, каноническая версия истории неполна. Учеников у Великого Дракона было не дюжина, как пишут в учебниках. Их было на одного больше.

Мысленно усмехнулся. Аналогий с историей о Спасителе, апостолах и прочей «булгаковщине» становилось всё больше. Вот и тринадцатый появился. Не иначе — Иуда.

— Тринадцатый оказался предателем? — невольно вырвалось у меня.

Лейка удивлённо подняла брови.

— Почему предателем?

— Ну, раз о нём не рассказывают…

Девушка ненадолго задумалась.

— А знаешь, пожалуй, ты прав. В определенном смысле. Официальные хроники и вправду описывают его не в лучшем свете. В обороне крепости он не участвовал, появился позднее. С Учителем постоянно спорил, хотя тот выделял его как очень талантливого. Против создания Империи выступал, но железные дороги, как ни странно, поддерживал. Ко всему прочему отказался от своего браслета и выделенной ему провинции. А потом и вовсе исчез, ушел вслед за Великим Драконом. Сильные мира сего этого мага до сих пор недолюбливают, а вот простые люди, наоборот, уважают. Даже легенды слагают, где он был заступником и защитником.

— А как его звали?

— Увы, его имя история не сохранила, — развела руками колдунья. — В сказках его называют по-разному. Мар, Север, Бул… Буслай.

— Буслай? Так вот, значит, откуда Буслаевка появилась.

— Ну да. Здесь многие городки названы в его честь.

— Здесь? А в других местах?

— В других — нет. Дело всё в том, что южная часть Карухтана как раз и была предназначена во владения этого мага. Но он отказался от власти и наша провинция стала самой большой в Рингароле. Формально юг не подвластен хану, он только местоблюститель. Великий Дракон завещал: как только появится наследник тринадцатого ученика, он сможет взять под свою руку все эти земли. Ну, если конечно, докажет, что он законный наследник.

— Ага, — я наконец догадался, что Лейка имела в виду, когда говорила: «Возьмем своё». — Значит, ты считаешь, я и есть тот самый наследник. И лишний браслет мой по праву.

Девушка улыбнулась.

— Не знаю, Вась. Может, наследник, а может, и нет.

— Как это определить?

— По первым признакам для этой роли ты более чем подходишь. В завещании Великого Дракона сказано: человек, пришедший из ниоткуда, владеющий универсальной магией и имеющий при себе артефакт-символ. Ты — не из нашего мира, магии в тебе больше, чем у обычных волшебников, и ещё у тебя на руке артефакт невероятной силы, такой же, как у других Владетелей.

— Хм, — я всё ещё сомневался. — Выходит, я должен просто выйти на площадь и заявить всему честнОму народу: «Здравствуйте. Я пришёл. Отдавайте мне мою долю». Так?

Лариса опять улыбнулась.

— Нет, не так. Ты должен пройти испытание. Доказать, что ты — это он, и, самое главное, получить браслет власти.

Я вздохнул. Да, жалко, что всё не так просто и проблему нельзя решить «взмахом волшебной палочки». Раз — и готово.

— Твой браслет ждёт тебя в столице провинции, — продолжила Лейка. — Он хранится рядом с ханским дворцом, в Доме Дракона. Туда никто не может войти, кроме подлинного наследника тринадцатого ученика. Кроме того, наследник должен во всеуслышание заявить о своих правах и собрать команду сподвижников.

— Команду? Это тоже условие?

— Да, это указано в завещании, — кивнула волшебница и принялась загибать пальцы. — Маг, воин, заложник, мудрец, друзья-недруги…

— Погоди-погоди, — остановил я её. — Где я их всех наберу? И что это ещё за недруги непонятные? И при чём здесь заложник? Кто он вообще такой?

— Толкования разные. Но, если ты согласишься, думаю, мы это со временем выясним. Как говорится, по ходу.

Я покачал головой.

— Терпеть не могу такие задачки.

— То есть… ты против? — осторожно поинтересовалась колдунья.

Против ли я? Да чёрт его знает. Наверное, всё же не против. Тем более что уверен: Лариса в стороне не останется. Вон как глазищами своими сверкает. Наверняка ведь, давно уже эти планы вынашивала. Или просто мечтала, на пару с Сан Санычем, а, возможно, еще с кем-то. Сделать Буслаевку и окрестности новой провинцией, освободиться от ханской власти, получить независимость с разными прилагающимися к ней плюшками и пряниками… Всё как в учебнике по истории и геополитике. Если появился претендент на «престол», надо срочно «ковать железо», другого такого случая может и не подвернуться. В обозримом будущем…

Ничего этого я, конечно, девушке не сообщил. Сказал другое:

— Что будет, если всё выгорит, но в Рингароле я не останусь?

Лейка молчала примерно четверть минуты.

— Твой браслет исчезнет вместе с тобой, — теперь её голос звучал предельно сухо. — Всё вернется на круги своя. В Рингароле останется двенадцать провинций.

— А что будет с жителями Буслаевки и других, которые на юге кольца?

— Их накажут. Мне придётся скрываться, остальным из команды — тоже. Но — это будет только твоё решение. Принуждать тебя я не в праве. И никто не в праве. Ты — Владетель, тебе и решать.

Я снова вздохнул. Ещё ничего не случилось, а на душе кошки уже скребутся.

— Хорошо. Я согласен. Рассказывай, что надо делать.

— Собирать команду, что же ещё? — пожала плечами Лариса. — Маг у нас есть, мудрец есть…

— Сан Саныч?

— Да. Теперь надо уговорить воина.

— Где мы его возьмём?

— Сходим к Чекану. Думаю, он согласится.

Про Чекана упоминал и Сан Саныч. Как только вошёл в избушку и увидел меня, так сразу же и спросил: «От Чекана или от Лейки?» Выходит, у них тут и вправду всё схвачено. Одна шайка… лейка.

— Я готов, — я выбрался из-за стола и вопросительно посмотрел на волшебницу.

— Тогда выходи во двор и жди. Мне нужно собраться. Дорога предстоит дальняя…

Честно сказать, я думал, что собираться в дорогу волшебница будет не меньше часа — всё-таки женщина. Однако ошибся. Лариса появилась на улице через десять минут. Одетая по-походному. Короткие кожаные сапоги, штаны из плотной напоминающей брезент ткани, замшевая короткая курточка, за спиной небольшая котомка. Плюс пояс, а на нем — батюшки святы! — настоящие ножны с мечом. Или с кинжалом — размер невелик и для меча, скорее всего, не подходит. Второй пояс и ещё один «рюкзачок» девушка держала в руках.

— Лови!

Рюкзак я поймал, хотя и с трудом — просто не ожидал, что она это сделает.

— Это тоже возьми, — сообщила колдунья, когда я управился с лямками.

Котомка была достаточно лёгкой, на спину не давила идвижения почти не стесняла.

— Думаешь, пригодится? — спросил я, цепляя на джинсы пояс с такими же ножнами, как у Ларисы.

— Пользоваться умеешь? — задала та встречный вопрос.

— Разберусь как-нибудь, — буркнул я, вытягивая на свет кинжал и вспоминая, как третьего дня нарезал у себя на кухне батон колбасы. Хоть и не похоже, но одно и то же, как говорят в народе. Конечно, столовый нож от боевого или охотничьего клинка отличается, но не так, чтобы сильно. И тем, и другим человека прирезать можно. Было бы желание.

— Заговорённый? — вернув лезвие в ножны, я самоуверенно ухмыльнулся и погладил пальцами рукоять кинжала.

— Нет, конечно, — фыркнула девушка. — Откуда у деревенской ведьмы такие клинки?

Похоже, мои «экзерсисы» с холодным оружием её весьма позабавили.

— Ну, нет так нет, — глубокомысленно заявил я и указал рукой на ворота. — Ну что, пошли что ли?

Лейка кивнула, а затем…

— А, чёрт! — хлопнула она себя ладонью по лбу. — Забыла совсем.

— Что забыла?

Девушка глянула на меня и неожиданно покраснела.

— Понимаешь, тут это… Традиция есть такая. Не я её выдумала, но… Короче, все ведьмы, прежде чем взяться за работу, должны получить аванс. Иначе пути не будет. Есть у тебя, чем заплатить?

Лариса выглядела смущённой, но мне это даже нравилось. Тем более что появилась прекрасная возможность выяснить один важный вопрос.

Сунув руку в карман, я выудил оттуда монету с драконом.

— Вот, возьми. Надеюсь, этого хватит.

Сказать, что девушка удивилась, значит ничего не сказать.

— Ты уверен? — пробормотала она, глядя во все глаза на монету.

— Уверен, конечно. Чего непонятного?

Лейка осторожно взяла серебряный «медальон», потом сняла с шеи тоненькую цепочку с «ладанкой» и спрятала туда полученную из моих рук «ценность». С таким видом, словно это истинное сокровище, которое надо держать близко к сердцу и никому никогда не показывать. Затем шагнула ко мне, прикрыла глаза и сложила бантиком губы.

Я опешил. Мне её что? Поцеловать теперь надо? Хренасе баян!

— Слушай, если я тебя поцелую, ты меня в лягушку не превратишь?

Шутка, конечно, но почему у меня голос такой осипший?

— Я тебя превращу в лягушку, если ты меня сейчас не поцелуешь, — «страстным» шёпотом посулила Лариса.

Нервно сглотнул и аккуратненько приложился к раскрытым губам красавицы.

Вот же болван! Такая девушка, а веду себя как перед батюшкой в церкви. Чмокнул, будто икону в оклад.

Секунд через пять волшебница открыла глаза, отступила на шаг и посмотрела на меня с явным недоумением.

— Н-да. Ну и мужики нынче пошли. Даже поцеловать как следует не умеют.

— Эээ… — я уже догадался, в чём «фокус», но требовалось уточнить детали. — А что это за ритуал такой? Я ведь это и Сан Санычу предлагал, но он так испугался, что чуть в обморок не упал.

— Сан Санычу?! Это?! — Лейка смеялась так, что, казалось, не остановится никогда.

— Ну да. Предлагал. Что тут такого? — «обиделся» я.

— А ты, Вася… шутник, — девушка ещё вздрагивала от смеха, но, похоже, уже совладала с эмоциями. — Предлагать такое… мужчине. Это, знаешь ли… совсем того…

— Что того?

Лариса перестала смеяться.

— Ты что, и вправду не знаешь, что это за монеты?

— Не знаю.

— Надо же. Как всё запущено, — покачала она головой. — Ладно. Сейчас объясню. Такие монетки мы называем закладами. Они есть у каждого мага мужчины и, когда он хочет жениться, то отдает монету своей суженой. Если девушка принимает заклад, значит, помолвка состоялась. Вторая монета остаётся у парня. Вторая у тебя есть?

— Есть, — я показал Лейке вторую монету.

— Ну, вот. Значит, всё вышло по правилам. Один заклад у меня, второй у тебя. Мы теперь — жених и невеста.

— Выходит, я сейчас… предложил тебе руку и сердце? Так? А ты, получается, согласилась?

— Так и есть, — кивнула Лариса, а потом опять рассмеялась. — Да ты не волнуйся. В этом деле всё обратимо. Пока обратимо. Если в течение года девушка вернет парню заклад, или же парень отдаст девушке свой, помолвка будет расторгнута. Никто никого не неволит. Замужество — шаг серьезный. Я с этим не тороплюсь. Ты, я думаю, тоже.

— Тогда зачем согласилась? — набычился я.

— Какой же ты дурачок, — волшебница вдруг протянула руку и потрепала меня по стриженой шевелюре. — Всё вышло просто отлично. Теперь нам не надо искать заложника. Заложницей буду я.

— Хм. А я думал, ты маг. То есть, магиня.

— Нет, Вась. В нашей команде маг ты. А я всего лишь невеста мага и идеальный заложник. Как, думаешь, будут тебя шантажировать разные недруги? Возьмут меня в плен, например. Или, наоборот, ты сам меня кому-то отдашь. В смысле, чтобы пройти испытание. Оставишь в чьём-то плену как самое для тебя дорогое.

— Да ну, нафиг. Не буду я тебя никому отдавать. И пленить не позволю.

— Вот видишь, — улыбнулась Лариса. — Ты сам это говоришь. Значит, и наши враги будут думать так же.

— А враги у нас будут?

— Естественно. Куда же без них? В первую очередь, хан Карух. Терять половину провинции ему не с руки. Да и другим Владетелям это не очень понравится. Никому не нужны лишние конкуренты на власть в Рингароле. Путейцы тоже в стороне не останутся. Новая провинция требует ещё одного кольца железной дороги. Затраты большие, а окупятся они в лучшем случаем лет через сто.

— Получается, все против нас?

— Да. А мы против всех.

— Отличный расклад.

— Я тоже так думаю, — усмехнулась колдунья. — Ну что, пойдем потихоньку?

Я решительно тряхнул головой.

— Пойдем. Чего зря время терять?..

Первые полчаса мы шли рядом. Тропинка оказалась довольно широкой. Что удивительно, она начиналась за огородом, так что выходили мы не через ворота или калитку, а, словно воры с добычей, перелезли через забор, продрались сквозь колючие заросли и только затем попали на уходящую в лес дорожку. Этот коварный «финт» спутница объяснила просто:

— Если будут искать, обнаружат не сразу.

Что здесь будут искать неведомые вызнавальщики, я уточнять не стал. Спросил только:

— Оставлять не боишься?

— Что оставлять?

— Ну, хозяйство. Корову, козу, кур. Их же доить надо.

— Кого? Кур? — изумилась Лариса.

Сконфуженно потёр нос.

— Ну, не кур, конечно. Корову. В смысле, козу.

— Корову, в смысле, козу, — задумчиво повторила колдунья.

Я досадливо крякнул.

— Ну, хорошо. Пусть будет — корову.

— Ах, корову, — Лейка сделала вид, что только сейчас поняла, о чём её спрашивают. — С коровой да, с коровой проблемы. Но ты не волнуйся. С ней Васька управится.

— Кот?!

— Ну да. А что тут такого? Он у меня всегда за хозяйством приглядывает, когда я в отлучке. Уже, наверно, привык.

Я опять не стал ничего уточнять. Раз Лейку это не слишком заботит, значит, нефиг и дёргаться. Сказала, что кот за порядком следит, ну и пущай следит. В конце конце, это их дело, а не моё. Вмешиваться не буду. Но тему, пожалуй, сменю.

— До Чекана нам долго идти?

— Если ничего не случится, часа за четыре дойдем.

— А Чекан — это кто?

— Разбойник, — равнодушно ответила ведьма.

— Но ты говорила, нам нужен воин, а не разбойник.

— Да. Говорила. И что?

— Как что? Разбойник и воин — это как бы… не то же самое.

— Конечно, — согласилась Лариса. — Но Чекан не простой разбойник. Когда-то он жил в Центрограде и служил в Императорской Гвардии. Потом не сошёлся во взглядах на жизнь с неким вельможей, дальше случилась дуэль и вынужденная ссылка.

— Ну, ссылка — это ещё не повод разбойничать.

— Не повод. Местом ссылки Чекану определили нашу провинцию. Он прибыл в столицу и, поскольку привык зарабатывать на жизнь мечом, сразу подался в корпус ханских нукеров. Однако и там, уже через месяц, у него приключилась стычка с темником Абдуллой. Подробностей я не знаю, но речь шла о чести одной магички, которую домогался темник. Домогался активно, даже слишком активно. До прямого насилия и смертоубийства дела не дошли, но в итоге всё закончилось тем, что хан объявил Чекана мятежником.

— А магичка?

— Магичка, по слухам, сбежала в соседнюю Лиону. Чекану тоже пришлось бежать. Только из Карухтана он не уехал. Дал клятву, что пока не поквитается с Абдуллой и не восстановит своё доброе имя, никуда из провинции не уйдёт.

Я понимающе усмехнулся.

— Благородный разбойник?

— Да ерунда это всё, — отмахнулась Лариса. — Как по мне, так он вообще не разбойник. Сам себя так называет, а по сути… местных не грабит вообще. Живет в землянке бирюк бирюком, раз в полгода уходит на север, через месяц-другой возвращается оттуда с деньгами и говорит, что отнял их у какого-то купчика. Но мне кажется, он обманывает. Скорее всего, деньги он зарабатывает, подряжаясь в охрану какому-нибудь богатею. Или грузы сопровождает, или нанимается в гладиаторы — в Карухтане такие забавы в почёте.

— Или вдовушек обихаживает, — продолжил я со смешком.

— Может, и обихаживает. Почему нет? — пожала плечами волшебница. — Для нас главное, что от мести он так и не отказался. Хотя стратег из него никакой. Схлестнуться с кем-то в честном бою — это у него запросто, а вот подходы найти, план нормальный составить, тайную операцию провернуть или не может, или не хочет. Нет, говорит, никакой чести прирезать врага в тёмном углу. Надо, мол, чтобы суд, поединок и чтобы прилюдно. Только так и никак иначе. Такой уж он человек. Для нас вполне подходящий.

— По сути, воин, а не разбойник, — кивнул я, соглашаясь со сказанным.

— А я о чем говорю, — откликнулась Лейка. — От нашего предложения он не откажется. Для него это единственный шанс сделать как надо. Будет ему и месть, и закон. Назначишь его своим главным воином-поединщиком, тогда и Абдулла не отвертится. Будут драться как равные и законные представители двух Владетелей. Тут и хан возражать не станет. Честный бой один на один — это не в подворотнях шнырять. Это…

— Не мелочь по карманам тырить, — пробормотал я под нос.

— Что? — не поняла девушка.

— Не обращай внимания. Просто припомнилось…

Какое-то время мы шли молча. Думали о своём, размышляли, поглядывали по сторонам. Всё-таки лес вокруг, мало ли что там в чащобе… А потом я решился:

— Слушай, Ларис…

— Да?

— Хотел у тебя спросить кое-что.

— Ну, так и спрашивай, не тяни.

Я немного помялся, но всё же продолжил:

— Ты вот, когда монетку взяла, действительно думала, что я на тебе жениться хочу?

Лейка на мгновение сбилась с шага.

— Да. Думала. А почему ты спрашиваешь?

— Ну, ты же меня совсем не знаешь и всё равно согласилась. Я хочу понять, почему?

Девушка хмыкнула.

— Почему-почему. Потому.

— Что потому?

Лариса молчала секунд пятнадцать.

— Ты действительно хочешь узнать?

Голос её звучал относительно ровно.

— Да. Хочу.

С ответом она тянула еще пять секунд. А затем выдала:

— Понимаешь, Вась, есть на свете такая штука — называется перспективой.

— И?

— И я была бы полная дура, если бы отказалась от этой возможности — стать супругой Владетеля.

Судя по её сердитому виду, признание далось ей с трудом. А сам разговор откровенно не нравился. Однако я останавливаться не собирался:

— Значит, только расчёт и ничего больше?

Лариса резко затормозила, схватила меня за рукав и развернула к себе.

— Вась, я тебя очень прошу. Не надо меня больше спрашивать. Не сейчас. После. Потом. Хорошо?

Я молча смотрел ей в глаза.

Спустя полминуты Лейка не выдержала, отвела взгляд и тихо проговорила:

— Прости, Вась, я не хотела. Я вовсе не то хотела сказать, я… — она неожиданно вскинулась и судорожным движением ухватила цепочку на шее. — Вот, возьми. Пусть всё будет как раньше. Не хочу, чтобы ты считал меня расчётливой сволочью.

На её ладони лежала монетка. Та самая.

В глазах девушки блестели слёзы. Хотя, возможно, мне это просто казалось.

— Нет, Лара, — я взял её за руку и аккуратно загнул девичьи пальцы, прикрывая ими заклад. — Обратно я ничего не возьму. Сейчас не возьму. Потом. После. Когда всё закончится. Хорошо?

— Хорошо, — едва слышно прошептала Лариса.

Монета вернулась в «ладанку». А мы продолжили путь. Думаю, нам он предстоял… долгий…

Глава 8

Следующие два часа мы с Лейкой не разговаривали. Не потому что говорить было не о чем — просто тропа неожиданно сузилась, а потом и вовсе исчезла. Лариса шла впереди, я — следом. Насчёт спутницы не скажу, но меня такой порядок более чем устраивал. От прямого общения с девушкой он избавлял и — слава богу. После дурацких и никому не нужных «разборок» с монетой я чувствовал себя совершенно отвратно. В смысле, неловко мне было перед Ларисой. Ужасно неловко. Зачем, спрашивается, начал перед ней фарисействовать? «Почему согласилась? Не был ли это голый расчёт?..» Аж самому противно. Тоже мне, святоша нашёлся! Ещё бы про любовь вспомнил. И к ближнему, и вообще. Ханжа, одним словом. Тупой лицемер…

Лес начал понемногу сгущаться, и «самоедские» мысли постепенно отошли на второй план. Теперь приходилось больше следить за дорогой, нежели «философствовать».

Лейка передвигалась почти бесшумно. Ловко огибала деревья, уклонялась от норовящих хлестнуть по лицу веток, аккуратно перешагивала, а иногда перепрыгивала, через скрывающиеся в траве препятствия — ямки, пеньки, упавшие сучья. Я же наоборот — пёр как кабан. Сопел, пыхтел, запинался о корневища, ломал кусты, поскальзывался на подворачивающихся под ноги мшистых камнях. Словом, вёл себя как типичный городской житель, не знающий настоящего леса. Не охотник, короче. Не следопыт из романов Фенимора Купера про Натти Бампо и Чингачгука.

Девушка время от времени оборачивалась и бросала на меня сердитые взгляды. А потом ей это, по всей видимости, надоело, и она резко свернула влево.

Минут через десять мы выбрались к небольшому болотцу. Наверное, здесь когда-то текла река, но потом изменила русло и старица мало-помалу заросла и заилилась.

Через болото мы переправляться не стали. Двинулись вдоль его кромки, оставляя лес по правую руку. Идти стало легче. Кусты и деревья дорогу не перекрывают, а что под ногами хлюпает, так это не страшно. Земля ровная, промоин практически нет, ботинки крепкие и сквозь кожу вода не просачивается.

Спустя примерно полчасика болото закончилось, и Лейка опять повернула в чащобу. Жалко, но что поделаешь. Комфорт — понятие относительное. Главное — до цели дойти, а с удобствами или без, уже не так важно. Хотя с удобствами, безусловно, лучше. Это вам любой дальнобойщик скажет.

Расстраивался я, впрочем, недолго. Через десять минут в лесу появилась прогалина, Лариса остановилась, скинула с плеч рюкзачок и уселась прямо в траву, сложив «по-турецки» ноги. Я плюхнулся рядом и шумно выдохнул.

— Устал?

— Нормально, — соврал я, покосившись на спутницу.

— Ну, тогда перекусим по-быстрому и дальше пойдём.

Девушка раскрыла котомку, вытащила кусок чистой ткани и расстелила его на земле. Затем на «скатерти» появились стеклянный флакон, граммов примерно на сто, и какой-то тёмный комочек, размером со спичечный коробок. Колдунья капнула на него пару капель из пузырька и… «комок» превратился в душистую ржаную горбушку с толстым куском ветчины и не менее толстым — сыра. Эдакий гамбургер-чизбургер в варианте «ля рюс».

— Сублимированные продукты, — пояснила Лариса, поймав мой заинтересованный взгляд.

Надо же, какие она слова знает. Даром, что деревенская ведьма.

— У тебя в рюкзаке такие же, — добавила Лейка и приступила к трапезе. Хлеб она запивала водой, налитой из того же флакона в железную кружку. Её девушка тоже выудила из котомки.

Со своим сублимированным «хлебцом» я кое-как разобрался. А вот с питьём приключился «затык». Не в том смысле, что не сумел вылить воду из пузырька, а в том, что тот так и остался полным.

— А почему там не убавляется?

Вопрос, конечно, дурацкий, но Лариса ответила:

— Потому что я воду в нём сжала.

— Как это сжала? — я недоумённо посмотрел на волшебницу. — Вода же, она того… несжимаемая.

— С чего вдруг? — удивилась Лариса.

Я почесал «репу» и, как мог, объяснил колдунье молекулярную теорию строения вещества. На «пальцах», конечно, чтобы понятнее. Лейка внимательно меня выслушала и выдала в ответ свою версию. Тоже коротко, минуты на три, с использованием «похожей» терминологии. Она буквально в двух словах изложила мне местную «теорию конденсированного состояния». Из этой теории следовало, что (в переводе на «русский научный») «вода, подвергшаяся концентрированному магическому воздействию, приобретает свойства сверхтекучей бозе-эйнштейновской жидкости и при туннельном переходе через потенциальный барьер…» Что там с ней происходит в дальнейшем я, к своему стыду, так и не понял. Кивал, как китайский болванчик, и чувствовал себя полным неучем. М-да, непростая мне досталась «невеста». А уж если женишься на такой… всю жизнь придётся доказывать, что достоин…

— Я в Центроградском универе три курса отучилась, — весело сообщила Лариса, закончив «лекцию». — Там, кстати, с Сан Санычем и познакомилась. Он у нас семинары по теормагии вёл.

Ага. Понятно, откуда она этой «фигни» набралась. Узнать бы ещё, почему работает ведьмой в глуши, а не магиней в столичном граде.

— Выходит, ты универ не закончила?

— Не-а.

— А почему?

— Потом как-нибудь расскажу, — отмахнулась колдунья. — Это история долгая.

Мы снова принялись есть. Я жевал «бутерброд», отхлёбывал воду и искоса поглядывал на Ларису. Моё внимание привлекла её правая рука. Точнее, безымянный палец. Пока ещё неокольцованный. Мысли в башке витали довольно странные. Думал и пытался понять, куда деваются заклады жениха и невесты, когда дело доходит до свадьбы. Самое очевидное — их переплавляют в кольца. Ну да, скорее всего. Как бы только проверить?

Зажмурился и постарался представить, как выглядело бы такое кольцо на девичьем пальчике.

— Ой!

Открыл глаза. Повернулся к Ларисе.

Изумлённая девушка рассматривала тонкий серебряный ободок, незнамо как появившийся там, где ему и положено. Второй рукой она ощупывала цепочку на шее. Видимо, проверяла, на месте ли «ладанка» с медальоном. Убедившись, что монетка никуда не исчезла, Лейка облегченно выдохнула. Потом глянула на меня и укоризненно покачала головой:

— Ну, у тебя и шуточки. Я чуть с ума не сошла.

— Извини. Случайно всё получилось. Просто прикидывал, как это может быть.

— Случайно, не случайно, но в принципе получилось здОрово, — Лариса подняла палец и еще раз с явным удовольствием его осмотрела. — Хорошая иллюзия. Я даже не поняла поначалу. Думала, что настоящее. Плохо только, что дракона на нём не хватает.

— Какого дракона? Вот этого? — я вынул из кармана монету и показал девушке.

— Ага.

— Значит, будет.

Я снова сосредоточился.

— Другое дело, — сообщила через секунду Лариса, вытянув руку и любуясь выгравированном на колечке рисунком. — А себе можешь?

— Запросто.

— А ну-ка. Дай посмотреть.

Лейка внимательно изучила второе кольцо, затем отпустила мой палец и с некоторым сожалением сообщила:

— Да, жалко, что это всего лишь иллюзия. Но ты всё равно молодец. С кольцами хорошо придумал.

— В каком смысле?

— В прямом. Теперь не надо никому объяснять, кто мы друг другу. И монетки не надо показывать. Теперь всё на виду. Такую иллюзию даже сильные маги не сразу раскусят, о слабых и говорить нечего.

Я опять почесал в затылке.

Да уж, практичная мне попалась «жена». О деле, в первую очередь, думает, а не о цацках.

Лариса поднялась на ноги, потянулась.

— Ну что, пойдём, муженёк? Солнце ещё высоко.

— Пойдём, — согласился я, тоже вставая и отряхиваясь от крошек.

Волшебница сложила скатерть, убрала «посуду», закинула котомку за плечи.

— Только учти. Пойдем сторожко. Тут лышаки озоруют, не хотелось бы сталкиваться.

— Лышаки? — я опасливо посмотрел на лес.

— Полулюди-полузвери. Злые, здоровые, волосатые. Плюс тупые до ужаса. Если напрыгнут, сразу кинжалом бей. А ещё лучше магией. Так надёжнее.

Попробовал, как выходит из ножен клинок. Удовлетворенно кивнул.

— Хорошо. Сделаем.

Порядок движения не изменился. Лейка по-прежнему шла впереди, я — за ней, дистанция — десять шагов. Ножны, сдвинутые ближе к брюху, идти не мешали. Лишь иногда, когда требовалось наклониться или припасть к земле по сигналу спутницы, гарда кинжала цеплялась за куртку и приходилось её поправлять. Наверное, это неправильно, но мне казалось, что так до клинка тянуться быстрее. Держать его все время в руках было бы глупо — пальцы от напряжения затекут, устанут, и я просто начну считать кинжал грузом, обычной палкой, от которой проще избавиться, чем тащить её через весь лес. Лариса тоже оружие не вынимала, и это радовало. Значит, всё не так страшно, как думалось. Надо только поменьше шуметь, и тогда неведомые и невидимые лышаки нас не заметят.

Лес оставался всё тот же. Те же ели и сосны, колючий кустарник, мох под ногами, сухие коряги. Через них я переступал аккуратно. Не дай бог, треснет, а нарушать тишину не хотелось. Здесь она казалась особенно гулкой. Даже птицы не щебетали. Лишь откуда-то справа и спереди доносился неясный шум. Словно что-то журчит и поскрипывает. Тихо, на самом пределе слуха.

Минут через десять шум стал отчетливее, к нему добавились подвывания ветра и глухое постукивание. А еще через десять Лейка остановилась и махнула рукой: подойди, надо посовещаться.

Подошёл.

Девушка, чуть пригнувшись, смотрела куда-то сквозь заросли.

Глянул туда же. За кустиками журчал ручей. Стуки и скрипы раздавались с противоположного берега. Деревья там росли кучно. Только уже не хвойные, а лиственные, с высохшими внизу стволами, опутанные вьюном, смыкающиеся кронами в сплошную зелёную массу.

— Скрипкина пуща, — досадливо дёрнув плечом, пробормотала Лариса. — Там они обычно и шастают.

— Кто? Лышаки?

— Они самые.

— Чем питаются?

— Всеядные, — волшебница повернула голову и приставила ладонь «козырьком» ко лбу. — Хорошо, что осень сейчас. Витаминчиков много, зверюшки откормленные. Благодать, да и только.

— Думаешь, на нас не позарятся?

Девушка опустила руку.

— Вон там, на востоке, кедровник, — она указала направо. — А ещё ягод полно, орехи, грибы. Олени, кабанчики. Зайцы шныряют.

— И что?

— А то. Лышакам там раздолье, а здесь не очень. Но могут и в западную часть забрести, чисто из любопытства. Или на всякий случай. Из самой пущи они редко выходят. Людей избегают и больших отрядов побаиваются. Но территорию держат крепко. Если встретят в лесу человека, нападут обязательно. На двоих тоже.

— Так, может… в обход?

Лейка предложение отклонила.

— Тридцать вёрст с гаком? Спасибо, не надо. Лучше уж напрямик. Место тут самое узкое, можно сказать, середина скрипки. Дальше обычный лесок. Управимся за час с небольшим. Выйдем из пущи, а там и землянка Чеканова. Лышаки его боятся до дрожи.

— Успел приучить?

Колдунья прищурилась. Нехорошо так прищурилась, со значением.

— Четверых одним махом прикончил. Остальные теперь его дом десятой дорогой обходят.

— А раньше ты как к нему добиралась?

Волшебница усмехнулась.

— Как раз в обход и ходила. Хватило одного раза. Больше не хочу. Так что Чекан теперь сам ко мне в гости приходит. Так проще.

Зачем этот воин-разбойник ходит в гости к одинокой девушке, пусть и ведьме, я уточнять не стал. Но на сердце отчего-то кольнуло.

— Значит, решили? Идём напрямик?

— Идём. Чего уж теперь…

Через ручей переправлялись по-очереди. Сперва я «страховал» колдунью из-за кустов, затем она меня, с обрывчика на другом берегу. Получилось удачно. На нас никто не напал, а несколько валунов, «разбросанных» прямо посреди русла, позволили перепрыгнуть стремнину, не замочив ног.

Дальше шли тоже неплохо. Двигались, хоть и медленно, замирая при каждом шорохе, но, в целом, без происшествий. Если, конечно, не учитывать ёжика, внезапно выползшего из кучи опавшей листвы и потому едва не насаженного на мой клинок («Гусары, молчать!»), и какую-то птицу, с громким клёкотом пролетевшую над головой и напугавшую меня буквально до колик. Словом, никого мы в этом лесу так и не встретили. Видимо, лышаки и впрямь тусовались сегодня в других местах, а сюда не заглядывали.

Как и обещала Лариса, пущу преодолели примерно за час. В кронах деревьев появились просветы, и сумрачные древесные своды уже не казались такими гнетущими. Еще через пять минут нашёлся и выход из «джунглей». Деревья на опушке стояли стеной, их «подпирал» густой и колючий кустарник, но в одном месте кусты расходились, образуя своего рода воронку. Зелёный коридор, выводящий на волю заблудившихся путников.

— Кажется, пронесло, — в голосе девушки чувствовалось явное облегчение. — И вышли удачно. Чекан об этом месте рассказывал. Там дальше должна быть полянка.

Проход в зарослях тянулся шагов на тридцать, расширяясь к концу метров до четырех-пяти. Дальше и вправду поляна. За ней ельник. Привычный и совсем не опасный.

— Пойду первая, — не терпящим возражений тоном заявила колдунья. — А ты наблюдай. Если что, свистнешь.

Спустя полминуты, добравшись до залитого солнечным светом пространства, Лейка прошла ещё с десяток шагов, затем развернулась, вложила кинжал в ножны и продемонстрировала мне кулак с оттопыренным большим пальцем. Типа, порядок. Можешь идти.

Обнажил оружие и, озираясь по сторонам, двинулся по «живому» коридору. Преодолел полпути. Всё так же поскрипывали оставшиеся сзади деревья, шуршала листва под ногами, шелестел ветерок. Ничего необычного…

Метров за семь до выхода из ощетинившегося колючками и сучками подлеска убрал клинок и встряхнул уставшие руки. Действительно, чего опасаться? Нету здесь никого, только мы с Лейкой… А, чёрт, шнурок развязался! Машинально нагнулся и так же, на автомате, опёрся на кинжальную рукоять, отстраняя её от брюха.

Собственно, это меня и спасло. Вылетевшая из кустов косматая тварь не смогла одним разом свалить не вовремя наклонившуюся «жертву». Зверь через меня попросту перепрыгнул. Хотя спину всё-таки зацепил — удара задними лапами вполне хватило на то, чтобы потерять равновесие и плюхнуться на пятую точку.

Дальше события понеслись галопом. Я и опомниться не успел, как ещё один гориллообразный лышак (лысина у придурка на темечке, как у монаха тонзура), выскочивший из зарослей вслед за первым, с оглушительным рёвом набросился на меня и придавил к земле, не давая вздохнуть. Из раззявленной пасти несло нестерпимой вонью, с кривоватых клыков стекала струйка тягучей слюны. Тьфу! Гадость какая! Не учила тебя мамаша зубы по утрам чистить! Ну, так и получай за это, скотина!

Кинжал вошёл точно под рёбра. Хватка мгновенно ослабла, и я с мстительной радостью провернул лезвие, вогнав его ещё глубже. Узенькие глазки остекленели, злое рычание превратилось в предсмертный хрип… Всё! Готов! А теперь отвали. Мне ещё со вторым разбираться. Точнее, с первым, который… Ишь, шустрый какой! Палочку где-то нашёл. Хорошо хоть, не полосатую…

С трудом отпихнув от себя труп лышака — тяжелый, зараза — я едва увернулся от свистнувшей возле уха дубины. Сучковатая палица впечаталась в прелые листья и снова взметнулась, грозя размозжить башку.

Ах, вот значит как?! Лежачего бьёшь?! Ну, я тебе…

Мгновенно уплотнившийся воздух отбросил противника метра на три.

Хорошая штука магия. Жаль, слабовата.

На ногах лышак устоял. Плотоядно оскалившись, он вновь приподнял дубину.

Что? Думаешь, я с тобой фехтовать собираюсь? Хрена лысого. Д’Артаньяны нам не нужны. Мы по-простецки. Видел, как в цирке ножами швыряются? Не видел? Сочувствую. Душераздирающее зрелище…

Бросок оказался отменным. Полёт клинка — словно росчерк молнии. Особенно, когда его магия направляет. Воздушная…

Кинжал угодил точно в цель. Туда, куда я и наметил. В основание шеи. Из рассеченной артерии брызнула кровь. Лышак схватился за горло, качнулся, сделал короткий шажок и… осел как тряпичная кукла.

Кончено?.. Нифига не кончено… Третьего не хватает… Для ровного счёта…

С третьим напавшим сражалась Лариса. Они кружили по всей поляне. Лышак размахивал огромной дубиной, девушка уворачивалась и пыталась достать гада кинжалом. Время от времени она вскидывала левую руку, и между ней и противником вспыхивала яркая радуга — водная взвесь, мгновенно превращающаяся в ледовую корку. Зверя это, конечно, не останавливало, зато отвлекало. Пока он крушил ледышки, волшебница успевала или отпрыгнуть, или кольнуть урода клинком.

Досматривать до конца поединок желания не было. Едва разобрался со «своими» гориллоподобными, сразу рванул к Ларисе. Рванул, напрочь забыв про оставшийся на месте схватки кинжал. Ну, не спецназовец я, в боевых действиях не участвовал, бандитов никогда не ловил и опыта соответствующего не имею. Иначе бы первым делом оружие подобрал, и только потом кинулся окучивать последнего бандерлога.

Однако и это ещё не всё. Гораздо глупее, что, вспомнив о метко брошенном «ножике», я тут же остановился, не зная, что лучше. То ли бежать со всех ног помогать колдунье, то ли сначала вернуться к кустам и вооружиться. Заметался, короче. Запутался в мыслях.

Из этого дурацкого «раздвоения» меня вывел болезненный вскрик Ларисы.

Лышак каким-то невероятным образом вывернулся из-за очередного ледяного «щита» и обрушил тяжелую палицу на колдунью. Единственное, что ей удалось, это защититься кинжалом. Удар был силён. Клинок отлетел в сторону, правая рука повисла плетью, а сама девушка едва устояла. Её противник тут же издал победный рык и снова поднял дубину. Последняя атака, последний удар…

В запасе оставалось не больше секунды. Кинжала нет, камней под ногами нет, до цели двадцать шагов, добежать в любом случае не успею. А что успею? Ну, разве что…

Всё получилось, как два дня назад в малиннике.

Часы отозвались на призыв в тот же миг. Запястье словно стянуло раскаленным добела стальным обручем. От боли потемнело в глазах, и меня опять окатило волной запредельной ярости. Как смеет этот урод обижать МОЮ женщину!

Воздух, уплотнившийся до состояния камня, буквально смял лышака. Отшвырнул от Ларисы и со всего размаха приложил о сосну. Ствол дерева переломился с оглушительным треском. Хруст позвоночника я не расслышал. Зато увидел, что «гориллоида» едва не разорвало напополам. Плюс выгнуло так, что пятки достали затылок. Не жилец, одним словом. Можно не проверять.

Силу воздушного кулака удалось погасить лишь на четвертой ёлке. Три предыдущие рухнули, будто их заранее подпилили.

Ремешок и часы оставались горячими, но кожу уже не жгли. Остатки энергии следовало использовать с толком. Первым делом «просканировал» местность. Чисто. Живых лышаков поблизости нет. Вернулся к трупам в проходе. На удивление легко выдернул клинок из горла валяющегося возле кустов покойничка. Странное дело — особых эмоций я не испытывал. Будто и вправду перегорел. Еще до встречи с Сан Санычем, на старом проселке, когда нукеры оттяпали голову Филимону.

Кинжал протёр с помощью магии. Очистил лезвие паром, потом просушил сталь струёй горячего воздуха. Воткнул клинок в ножны и не спеша направился к Лейке.

Девушка сидела, привалившись спиной к стволу засохшего дерева, и «баюкала» сломанное запястье. Глаза её были прикрыты, на лбу выступила испарина.

Я присел рядом и тоже закрыл глаза. Помнится, бывший доцент говорил: за лечение здесь отвечает потоковая магия. Попытался представить, как это происходит, какая энергия воздействует на живые тела и что это за потоки такие.

Секунд через пять почувствовал жжение в пальцах. Левая рука «светилась» малиновым, правая — синим. Ага. Типа, как в сказках, где Иванушка-дурачок находит волшебную воду. Мёртвая восстанавливает разрушенное, живая заставляет дышать.

Примерно минуту я занимался лечением спутницы. Не слишком умело, но лучше уж так, чем вообще никак.

По облегченному выдоху Лейки понял, что получилось нормально — операция завершилась успехом.

Открыл глаза.

Девушка внимательно рассматривала излеченное запястье. Несколько раз встряхнула рукой, сжала пальцы в кулак, потом разжала, проверяя, всё ли в порядке, затем повернулась ко мне.

— А ты молодец. Быстро учишься.

«Победа» была холодной. Магическая сила иссякла. Сложно сказать, сколько времени потребуется артефакту, чтобы опять «зарядиться». Судя по уже имеющемуся «опыту», это процесс не быстрый, но и не медленный. Частичное восстановление занимает около двух-трёх часов. Примерно столько прошло от встречи с нукерами до стычки с медведем. Для полной зарядки, вероятно, понадобится больше.

Лариса поднялась на ноги.

Я тоже встал.

Волшебница отыскала в траве кинжал, мельком глянула на «обнявшего» сосну лышака и, чуть прищурившись, заявила:

— Вряд ли уже нападут. Ты их тут всех распугал.

— Ну, так уж и всех? — «усомнился» я, тронув ножны.

— Не скромничай, — усмехнулась Лариса. — Зверюги, хоть и тупые, но магию чувствуют за версту. А магия у тебя сильная.

Я расправил плечи.

— Очень сильная?

Лейка смерила меня оценивающим взглядом.

— Все бабы мне теперь обзавидуются. Такого мужика отхватила.

Она поправила рюкзачок и, продолжая посмеиваться, двинулась в сторону ёлок.

— Пошли, перспективный. Нам ещё воина уговаривать…

— Ты почему кинжал бросил? — поинтересовалась Лариса минут через пять.

— А? Что?

Мы шли тем же макаром. Она — впереди, я — сзади. Собственно, поэтому не сразу сообразил, о чём идёт речь. Мысли в мозгу витали совершенно не те. Эйфория от удачно закончившегося сражения, радость, что новые умения приобрел, лицезрение летящей походки красавицы… Забыл, блин, где нахожусь. Словно это игра, а не суровый реал в чужом и к тому же магическом мире.

— Я говорю, зачем на моего лышака с голыми руками полез? Загрызть его что ли решил? Так у него зубы-то поострее твоих.

— Да чёрт его знает, — я, наконец, понял, что она имела в виду. — Наверное, с непривычки. А ещё испугался.

— Чего? — удивилась колдунья.

— Ну-у, испугался, что он убьёт тебя.

— Поэтому и побежал безоружным? — хмыкнула спутница.

— Да ладно. Я же его всё равно прибил.

— Ну и дурак.

— Дурак, что прибил?

— Дурак, что кинжал оставил, — припечатала Лейка. — А если бы магия не сработала? Он бы тогда нас обоих прикончил. Да ещё и поржал бы над недотёпой.

— Но я же не успевал так и так.

Оправдание слабое, но молча выслушивать поучения от спасённой мне не хотелось. Тем более что она была по любому права. События могли пойти как угодно, а я действительно лопухнулся. Если бы не внезапно включившаяся магия, третьего лышака мы бы не одолели. Без колюще-режущих приспособлений не стоило и пытаться. Проще самому башку под дубину подставить. И мучиться меньше, и корить себя не придется…

— Плевать, что не успевал, — отрезала девушка. — Оружие должно быть в руке. Только так и никак иначе. Понял?

Я обиженно засопел.

— Да понял я, понял. Больше не повторится.

— Хотелось бы верить, — вздохнула волшебница. — А вообще ты у меня молодец. Вовремя сориентировался.

— С этого и надо было начинать, — буркнул я, перехватив поудобней котомку.

Девушка рассмеялась.

— Если бы только хвалила, ты не понял бы главного. На магов надейся, а сам не плошай. Соображай, учись, слушай умных людей. Не было б рядом меня, кто бы тебе помог?

— Что значит, кто бы помог?

Я аж остановился, опешив.

— А то и значит, — продолжила Лейка. — Думаешь, почему тебя лышаки сразу же не загрызли? Да потому что я их притормозила.

— Как это?

Лариса тоже остановилась. Развернулась ко мне.

— Вот, смотри.

Она подошла к ближайшему дереву и вскинула руку.

Еловая лапа покрылась инеем.

— Я, Вася, водный маг. Понизить температуру крови могу без труда, а лышаки от этого сразу становятся вялыми.

— Ничего себе вялыми?! — моё возмущение было совсем не наигранным. — Они же нас чуть не прибили!

— Но ведь не прибили же. Так?

Я почесал затылок.

— То есть, выходит… ты всё контролировала?

— Конечно, — пожала плечами колдунья. — Я этих гавриков давно срисовала. Всё думала, когда же они нападут. Напали, как видишь, вовремя. Получилось просто шикарно. Ты пришиб всех троих. Причем, сам. Я тебе лишь чууть-чуть помогла.

Ага. Чуть-чуть. Хорош бы я был без такой помощи. Она меня явно щадит. Не хочет, наверно, чтобы моё самолюбие пострадало. Воспитательница, понимаешь… психологиня…

— Не дуйся, Вась. Я же как лучше хотела.

— Да я и не дуюсь.

— Нет, дуешься. Я же вижу.

— Всё-то ты видишь.

— Жизнь заставляет, — развела руками Лариса. — Каждый Владетель должен пройти через смерть и бой. Он не имеет права быть размазней и слюнтяем. Как этому научить? Только на практике. Ни один урок не заменит реальной схватки. Такой, чтобы не на жизнь, а на смерть. И в то же время Владетель не должен быть слишком жестоким. Жесткость сама по себе развращает любого правителя. Он должен уметь чувствовать чужую боль.

— Значит, ты только для этого руку сломала?

— Да, Вась, для этого. Извини.

Нет, она меня не обманывала. В этом я был уверен на все сто-пятьсот. Но обида всё-таки оставалась. Не на неё, конечно, а на себя. Ведь на пятерку этот урок я так и не сдал. Проштрафился, когда «потерял» оружие.

— Ну, хорошо. Пусть так. Но тогда объясни, зачем ты всё это рассказываешь? Знание-то мне уверенности не прибавит. А что за Владетель без уверенности в себе?

Лейка покачала головой.

— Неправильно рассуждаешь. Во-первых, ты ещё не Владетель. А во-вторых, не путай уверенность с самоуверенностью. Чувство вседозволенности и всемогущества — ложное чувство. Может подвести магия, могут предать друзья, враги могут оказаться сильнее. Владетель обязан быть готов ко всему. Даже к своим ошибкам. Надеюсь, это ты понимаешь?

Насупившись, я смотрел на колдунью. Она снова была права. А я опять облажался. Задал глупый вопрос. Неприятно осознавать собственные грехи, но еще неприятнее, когда премудростям жизни тебя обучает не прошедший огонь и воду боец, а молодая девушка, пусть и волшебница, но всё равно — слабый пол.

— Откуда ты знаешь, что правильно, что неправильно? — пробормотал я с досадой.

— У меня были хорошие учителя, — Лариса оглянулась на тропку. — Тот же Чекан, например. Его, кстати, Хэмфри зовут. Это настоящее имя. Хэмфри, сын Конрада. Хэ-Кон, Хокон, Хэкан, Чекан. Он опытный. А ещё благородный. И сильный.

Мне показалось, что эти слова Лейка произнесла уж слишком… мечтательно что ли.

— Он у тебя тоже был перспективный? — брякнул я ни с того ни с сего.

Лицо девушки словно окаменело.

— Идиот!

Она резко развернулась и, не обращая на меня никакого внимания, быстро двинулась по тропинке. Почти побежала.

Догнал я её только через минуту.

— Ларис, я дурак. Глупость сказал. Не обижайся.

Лейка замедлила шаг. Потом махнула рукой и бросила, не оборачиваясь:

— Обижаются только на близких.

Спрашивать, кого она имела в виду, я не решился…

До места мы добрались спустя четверть часа.

Если бы Лариса не сообщила, что путь закончен, я бы в жизни не догадался, что поросший травой холмик — это и есть жилище Чекана. Замаскировался он знатно. Землянка как у «матёрого» партизана. Пока вплотную не подойдёшь, не заметишь. И никакая магия не поможет. Хотя, по словам колдуньи, генератор иллюзий здесь тоже стоит. Видимо, этот воин-отшельник скрывается не только от обычных людей, но и от магов. Таких как я, например.

— Ты пока здесь постой, а я схожу посмотрю, — проговорила Лариса, вглядываясь в окружающий лес. — Чекан чужаков не любит, тебе лучше пока не светиться.

— Хорошо. Подожду.

Я схоронился за ёлкой, а Лейка прошла, крадучись, через всю поляну и скрылась за холмиком. Оттуда не доносилось ни звука. Даже дверца не скрипнула. Или люк — фиг знает, что там на входе в землянку.

Волшебницу я ждал минут десять, а после…

— Дёрнешься, сдохнешь.

Холодное лезвие коснулось горла. Цепкие пальцы ухватили за ворот, исключив возможность не только повернуть голову, но и вообще шевельнуться.

Непроизвольно напрягся и чисто на автомате попытался втянуть в плечи башку, чтобы артерию не пережало.

— Я же сказал, не дергайся, — зло прошипели в затылок.

Острая сталь «пощекотала» кадык. Хорошо хоть, на удушение не взяли по полной, а лишь обозначили, не то было бы совсем кисло.

Но всё равно — попался, блин, как пацан. И часики, как на грех, не «работают». Не зарядились ещё и ни на какие призывы не отзываются. И в черепушке крутится извечный вопрос: делать-то что? Так и стоять бараном на бойне? Или всё-таки покорячиться? Маг я, в конце концов, или конь педальный? Руки-то пока на свободе, и голова на месте. Что там Гиляй говорил про предметную магию и науку?

Наделить предмет новым физическим свойством оказалось легко. Тем более что свойство было не совсем новым. Точнее, совсем не новым. Как и предмет.

Увеличить массу ножа раз эдак в сто пятьдесят — что может быть проще?

Сказано — сделано.

Нож упал наземь. Всё правильно. Центнер с копейками в кулаке не удержишь.

А теперь разворот с рывком. И ножку поддеть. И сразу на болевой, да добить до кучи, как дядя Паша учил, мамин брат, большой спец по боям без правил.

Опаньки! Какой шустрый. Вывернулся-таки из захвата.

Противник и вправду попался опытный. Не стал «качать физику», а тупо продолжил движение, уйдя кувырком от «догоняющего» и хлёсткого, как мне казалось, удара по почкам. Разорвал дистанцию, вскочил на ноги, вытянул из притороченных к поясу ножен длинный отливающий синевой меч и злорадно оскалился.

Всё верно, против такого клинка мой кинжальчик не катит.

И лохом мужик не выглядит. Сухощавый, высокий, рожа обветренная, на щеке тонкий шрам, бородка клинышком… Одет, блин, как мушкетёр из фильмов про д’Артаньяна. Ботфорты, камзол с перевязью… Фехтовать с этим кадром — натуральное самоубийство.

Но мы и не будем. Поскольку нифига не умеем.

А что будем?

Первым делом приложим его ветерком…

Воздушный удар противник отбил. Рубанул крест-накрест мечом, разрывая в клочки мгновенно сгустившийся воздух.

Надо же, как интересно. Выходит, что и от магии есть защита. Причем, довольно простая. Надо взять на заметку. А пока… спрячемся-ка за дерево.

Хрена лысого.

Короткий росчерк меча, и сосновый ствол переломился будто тростинка.

«Заговорённый», — мелькнуло в мозгу.

Додумать мысль я не успел.

Одним махом перескочив через упавшее дерево, обладатель «магического» клинка обрушил его на машинально выставленный для защиты кинжал.

Оружие я в руке удержал. Даже кисть не вывернулась. Сталь отлетела от стали.Металлический звон эхом пронесся по лесу. А дальше…

Дальше начались непонятки.

Вместо того, чтобы тупо прирезать меня, соперник вдруг отшатнулся и с изумлением уставился на мой клинок.

Внеплановую передышку я использовал на все сто. Примерно так же, как давеча с лышаками.

Только на этот раз не кинжал метнул — вдруг магия не сработает, как и с воздухом — а подвернувшийся под ноги камень. Подкинул его футбольным финтом, не менее ловко поймал и со всего размаху швырнул в замершего соперника. Тот, явно не ожидавший подлянки, схватился руками за грудь — булыганчик был довольно увесистым.

Добить противника мне помешал резкий выкрик Ларисы.

— Прекратите немедленно! Вы что, с ума посходили?!

Через пару секунд девушка оказалась между нами.

— Вася, это Чекан. Чекан, это Василий, мой же… эээ… муж.

После чего облегченно выдохнула:

— Уф. Еле успела. Поубивали б друг друга, чтобы я тогда делала?

— Но ведь не поубивали же, — проворчал я, нехотя убирая кинжал.

Чекан тоже пришел в себя. Перестал тереть грудь, поморщился, бросил меч в ножны и холодно взглянул на меня.

— Парень. Откуда у тебя заговорённый клинок?

Что значит «заговорённый»?

— Что значит заговорённый? — удивилась Лариса.

Ага. Мыслим мы с ней одинаково. Хороший признак. И мужем меня назвала. Жаль только, для конспирации, а не вообще…

— Я не смог его разрубить, — пояснил «разбойник».

Колдунья округлила глаза.

— Не может быть!

— Может, — усмехнулся Чекан.

— А ну-ка, дай, — волшебница требовательно протянула руку.

Я пожал плечами и вложил кинжал в девичью ладонь.

Девушка выставила его перед собой.

— Ударь.

Это она Чекану.

Тот хмыкнул и легонько ударил мечом по кинжалу. Лезвие переломилось у основания. Ровнёхонько, словно его отрезали.

Чекан впился взглядом в обрубок.

— Ничего не понимаю.

— Сейчас поймешь, — Лейка повернулась ко мне. — Возьми мой и воткни его… ну, скажем, в дерево.

Примерившись, пырнул клинком по ближайшей сосне.

Вот это да!

Кинжал вошел в ствол по самую гарду.

Попробовал провернуть лезвие.

Получилось. В древесном стволе появилась аккуратная дырочка.

Вынул клинок и вернул его Лейке.

— Теперь понимаешь? — девушка торжествующе посмотрела на «оппонента».

— В руках прямого потомка Великого любое оружие становится заговорённым, — ошарашенно пробормотал Чекан.

— Именно! — победно заключила Лариса.

«Разбойник» молчал секунд пять. Затем вдруг шагнул ко мне, упал на одно колено, склонил голову и поднял меч на вытянутых руках.

— Я, Хэмфри из Гедеона, сын Конрада, признаю барона Буслая своим полновластным лордом, хозяином и властелином судьбы моей. Вверяю себя в Его светлые руки, пускай воля Его ведёт меня. Клянусь благородству Его крови в вечной и безграничной верности, уважении и послушании. Да не будет у меня другого господина, и не послужу словом или делом никому другому. Заявляю во всеуслышание: отныне и довеку служить покорно, пока не умру или пока господин не освободит меня от вассальной клятвы. Залогом её станет мой меч.

Хренасе баян! Меня бароном назвали. Да ещё клятву какую-то принесли. Что деется, блин? Что деется!

Поднял взгляд на Ларису. Та сделала «страшные» глаза и кивнула на склонившегося передо мной Чекана. Давай, мол, действуй быстрее. Куй железо, пока горячо. А как его, ёшки, ковать? Не знаю же нифига. Что говорить, что делать… В голову лезут сплошные «всемилостиво повелеваю», «блаженны духом сиим» и прочая хренотень из якобы исторических сериалов…

Взял меч. Тяжёлый. Ума не приложу, как он с таким управляется?

Негромко прокашлялся. Поправил ворот рубахи. Начал.

— Я, барон Буслай, милостью пославших меня в этот мир принимаю твоё служение, Хэмфри из Гедеона, и… — я запнулся на миг, но тут же продолжил, — и объявляю тебя первым воином-рыцарем. Встань, сэр Хэмфри, и прими обратно свой меч. Да пребудет с тобой си… эээ… вера и честь.

Тьфу, ёлки зелёные! Чуть «Звездные войны» не процитировал. Балбес, одним словом!

Новоявленный сэр поднялся с колен, принял из моих рук меч и гордо отсалютовал им сначала мне, потом Лейке.

— Барон! Баронесса! Я к вашим услугам.

Лариса незаметно показала мне большой палец.

Я ответил ей тем же.

С воином в нашем отряде, похоже, сладилось…

Глава 9

Обратный путь через Скрипкину пущу оказался гораздо легче, чем когда мы шли искать воина. Впрочем, ничего удивительного. Сэра Хэмфри лышаки боялись до дрожи в коленях, я, как выяснилось, тоже был парень не промах, да и моя фиктивная жёнушка вполне могла за себя постоять — всё же колдунья не из последних, хоть и пытается всячески преуменьшить свои магические способности. Зря она это делает. От меня уже ничего не скроешь, а Чекана, похоже, магия интересует постольку-поскольку. Есть от неё помощь в бою — хорошо, нет — обойдёмся своими силами.

В землянке у воина хранился целый арсенал. Холодное оружие разных типов. От зверского вида кастетов и местных аналогов нунчак до здоровенных двуручников, алебард и окованных сталью рогатин. Жаль только, весь этот металлолом не был заговорённым. Чекан собирал его исключительно из любви к искусству — что отнял у незадачливых «оппонентов», решивших посоперничать с бывшим гвардейцем, то и принёс в «музей своего имени». Полкомнаты завалил хламом.

— Мужики, они как дети, — буркнула по этому поводу Лейка. — До старости готовы играться в разную ерунду…

Возможно, в другом месте и в другой ситуации я бы с ней согласился, но сейчас невинное увлечение сэра Хэмфри нам здорово помогло. Из кучи оружия он подобрал мне приличный с виду клинок, а потом привосовокупил к нему три небольших ножика, смущённо пояснив при этом:

— Для боя у них баланс никудышный, но если такие бросать…

Он молодец, быстро сообразил. Ухватил самую суть моего отличия от рингарольцев и с ходу предложил выбрать ещё не виданную в этом мире боевую специализацию «метателя острых предметов». До пращи, дротиков и лука со стрелами Чекан пока не додумался, но ведь и времени, чтобы «изобрести» их, у него не было.

Просвещать воина я не стал. В первую очередь, потому, что хоть и знаю достаточно много о средневековом дальнобойном оружии, но сам им ни разу не пользовался и, как его изготовить, тоже не в курсе. Конечно, соорудить примитивный лук смогу без проблем, но применить его в настоящем деле — увы. Скорее, опозорюсь, а не сорву бурные продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию. Спешить в этом деле не нужно. Сперва надо просто прикинуть, что и как делать, посоветоваться с «коллегами», потом найти подходящего мастера, изготовить опытный образец, провести его натурные испытания, изучить результаты, внести в конструкцию необходимые изменения… Словом, работы здесь непочатый край. А ещё секретность, куда без неё? Враги об особенностях моего организма много знать не должны. Не время ещё.

Сейчас в Рингароле время «контактных» сражений. Или стенка на стенку, или, что чаще, одиночные схватки бойцов из противоборствующих группиро… эээ… армий Владетелей. А поскольку в моих руках любой меч становится заговорённым, то выбирать «заготовку» для него надо особенно тщательно, с помощью специалиста-эксперта. Искать его, конечно же, не пришлось. Главным экспертом стал сам хозяин «музея». Чекан, он же сэр Хэмфри из Гедеона, он же — просто Хэм. Именно так я решил называть воина в приватных беседах. С одной стороны, не нужно ломать язык всякими сэрами-пэрами, с другой — звучит вполне благородно. Хэм, кстати, не возражал. Кажется, ему даже понравилось подобное обращение. Хотя сам быть запанибрата со мной наотрез отказался. Негоже, мол, обращаться к будущему Владетелю на ты и просто по имени, как к равному. Поэтому — только барон, господин барон и милорд. Я, правда, пытался уговорить его хотя бы на имя-отчество, но, как только услышал стандартное «Василий Иванович», едва не заржал в голос. Ну, прямо как в анекдотах. Я — Чапай, он — Петька, а Лариса у нас за Анку-пулемётчицу. Для ровного счёта только Фурманова не хватает, но и на эту роль претендент тоже имеется. Дед Гиляй — чем не Фурманов? Типичный такой комиссар из кино. Слова умные знает, книжки читал и в «политике партии» разбирается лучше других… Короче, не надо по имени-отчеству, пусть обзывает милордом, перетерплю как-нибудь.

К Лейке наш воин тоже теперь обращался со всем уважением. Или госпожа баронесса, или просто — миледи. Лично мне «миледи» нравилось больше. Было в этом что-то такое… романтическое. Почти как в романе Дюма. Главное, чтобы не закончилось всё как в «Трёх мушкетёрах», где на бедную леди Винтер повесили всех собак, а потом и вообще обезглавили. Здесь, думаю, до этого не дойдёт. Я, по крайней мере, сделаю всё, чтобы подобного не случилось. И Лариса, по-моему, знает об этом. Она даже от меча, что предложил ей Чекан, отказалась. Сообщила, что ей и кинжала хватит, и вообще: о бедной девушке теперь есть кому позаботиться. Сказала и весьма выразительно глянула в мою сторону. Я, впрочем, сделал вид, что ничего не заметил. Почему? Да потому что нефиг сейчас манипулировать мной. Одно дело, когда мы наедине, и совершенно другое — когда на людях. Авторитет мне сейчас терять ни к чему. Мало ли что подумает Хэм о наших взаимоотношениях с Лейкой. Он не дурак, может и догадаться, кто сейчас в нашей «семье» ведущий, а кто ведомый. А мне этого совсем не хочется. Терпеть не могу быть болваном на распасах и даже выглядеть таким не хочу. Особенно в глазах своего вроде как подчиненного…

Пущу мы преодолели быстро, минут примерно за сорок. Чекан возглавлял «колонну», Лейка шла замыкающей, а я, как «наиболее ценный член экипажа», двигался в середине. Фактически, Лариса и Хэм меня охраняли, хотя, на мой взгляд, никакой опасности не было. Лышаки попрятались в чаще и носа оттуда не показывали. Думаю, трёх трупов им оказалось достаточно. Тем более, что нас теперь тоже было трое и каждый стоил десятка, а некоторые, наверно, и двух. Это я не про себя, а про Хэма. Судя по его экономным и мягким, как у кота, движениям и довольно хищному виду, лышаки для него просто дичь, на которую можно с удовольствием поохотиться. Причем, прямо сейчас. Звери это, похоже, чувствовали, поэтому заранее убирались с дороги.

Привалов сэр Хэмфри не объявлял. Вероятно, считал, что они не нужны, и был совершенно прав. До избушки Сан Саныча мы добрались за два с половиной часа, в два раза быстрее, чем когда путешествовали вдвоём с Ларисой. Самое странное, что я почти не устал и даже наоборот, чувствовал себя достаточно бодро. Подозреваю, что и тут без магии не обошлось. Лейкиной или моей, не суть важно. Гораздо важнее то, что городской обыватель, каким я всегда являлся, начал потихоньку врастать в этот мир со всеми его сложностями и заморочками.

Последние пару кэмэ Лейка шла рядом со мной. Зачем ей это понадобилось? Да просто решила, что хватит уже держать в неведении «господина барона». Пора посвятить его в детали давно вынашиваемого плана…

— Милорд? — Чекан вопросительно обернулся.

Он явно ожидал распоряжений от «сюзерена».

Мы наконец пришли. Не выходя на поляну, остановились среди деревьев.

Лариса дернулась было вперёд, но я аккуратно придержал её за рукав.

— Не торопись.

После чего глазами указал воину на виднеющуюся за кустами избушку.

Сэр Хэмфри кивнул и скрылся в подлеске.

— Порядок, — отрапортовал он спустя пять минут. — Хозяин в доме. Чужих поблизости нет.

— Ты с ним уже говорил?

Хэм покачал головой.

— Давайте, я, — Лейка опять попробовала протиснуться мимо меня, но я её снова остановил.

— Не сейчас.

Девушка рассерженно фыркнула, но спорить при «постороннем» не стала.

— Хэм, — я вновь посмотрел на воина. — Идёшь, говоришь с Гиляем. Ни слова о том, что мы с баронессой здесь. Если он соглашается, выходите вместе на улицу. Если нет, выходишь один.

— Понял, милорд. Сделаю, как сказали, — кивнул Чекан…

Едва он ушёл, Лейка развернулась ко мне и упёрла руки в бока.

— Вася, ты что творишь?

— Я? Творю? — я удивленно приподнял бровь.

— Не придуривайся. Ты прекрасно знаешь, о чём я.

На подначку я не повёлся.

— Прости, но… не знаю.

Лариса нахмурилась.

— Я спрашиваю, зачем ты меня останавливал? Зачем Чекана к Гиляю отправил? У меня бы это лучше вышло. Зачем…

— Погоди, — я поднял руку и уставился Лейке за спину, словно что-то увидел.

Удивительно, но ведьма на эту уловку купилась. Времени, пока она оглядывалась, вполне хватило на то, чтобы сотворить простую, но весьма качественную иллюзию.

— А… — девушка осеклась и, припав на колено, принялась ошарашенно крутить головой. — Вася. Ты где? Куда ты пропал? — пробормотала она напряжённым шепотом через десяток секунд, так и не обнаружив меня среди кустов и деревьев.

Лишить себя запланированного удовольствия я не смог. Укрытый мороком, подобрался к волшебнице сзади и, сложив ладони рупором-трубочкой, брякнул сакраментальное:

— Бу!

— Ой!

Лейка аж подскочила от неожиданности. Хорошо, кинжал не достала, а то могла бы и пырнуть сгоряча.

— Как же ты меня напугал, — она прижала руку к груди и облегченно выдохнула. Глаза у неё были слегка очумелыми.

Я ухмыльнулся.

— Хорошо напугал?

— Да. Но…

— Хочешь спросить, зачем?

— Да.

— Затем, что хотел показать, что бывает, когда в отряде два командира.

Колдунья насупилась, но промолчала. А я продолжил:

— Ты решила ввязаться в политику. Потянула за собой других. Мало того, ко всему прочему задумала стать супругой Владетеля. Только почему-то забыла: помимо жены барона в деле принимает участие и сам барон.

Мой пристальный взгляд девушка выдержала.

— Так вот. Моё предложение. Давай, Лара, договоримся заранее. Если ты хочешь что-нибудь сделать и знаешь, как это сделать правильно, ты всё равно спрашиваешь моего разрешения. Сначала спрашиваешь, потом делаешь, а не наоборот. Согласна?

Лариса прищурилась.

— Хорошо. Я согласна. Ты прав. В отряде не может быть двух командиров. Но вот в семье… — в её глазах заиграли весёлые чертенята. — А знаешь, мне это даже нравится.

— Что нравится?

— Нравится, когда меня называют Ларой. И вообще, я думаю, что сделала правильный выбор.

Ответить я не успел. Со стороны поляны раздался негромкий, но весьма характерный стук. Хлопнула дверца, из дома на улицу выбрались Чекан и Гиляй.

— Пойдёмте, барон. Кажется, нас уже ждут, — усмехнулась Лариса, кивая через плечо на избушку Сан Саныча…

Участвовать в авантюре Сан Саныч, конечно же, согласился. Иначе и быть не могло. Ведь, по словам Лейки, план операции «Владетель из ниоткуда» разрабатывал именно он — сказалось академическое образование и склонность к системным подходам. Словом, опытный дядька, такого на кривой козе не объедешь. Хотя удивить его я всё же сумел.

Когда мы уже подходили к калитке, Чекан вдруг наклонился к Гиляю и что-то прошептал ему на ухо. После этого лицо Сан Саныча вытянулось так, что казалось, челюсть вот-вот отвалится. Однако не отвалилась. Бывший преподаватель магии всё же нашёл в себе силы повернуться к воину и изобразить знак вопроса. Причем, не простого, а, как минимум, с тремя восклицаниями. Сэр Хэмфри в ответ наклонил голову, сдвинул брови и весьма убедительно зыркнул в нашу с Ларисой сторону.

О том, что он сообщил Гиляю, догадался бы и дурак. Информационный вброс сработал как надо. Быстро пришедший в себя Сан Саныч куртуазно «расшаркался» перед Лейкой, потом «по-отечески» обнял её и даже слезу пустил. Скупую, конечно, хотя и довольно искреннюю на вид. Не каждый же день отдаешь замуж свою единственную, хм, почти дочку. Не знаю, почему, но мне вдруг и вправду почудилось, что они не просто «наставник» и «ученица» — в их отношениях присутствует нечто большее, словно они и впрямь близкие родственники. Артисты, блин, «больших и малых театров»! Не удивлюсь, если окажется, что об этом спектакле Гиляй и Лариса договорились заранее, поскольку девушка тоже «расчувствовалась» и тоже слегка «всплакнула».

А когда очередь дошла до меня, мы с «профессором» крепко пожали друг другу руки, после чего он заговорщицки подмигнул.

— Ну, ты и хват, Василий! Такую девку увёл, да так быстро… Не ожидал от тебя такой прыти, честно скажу. Молодец!

— А чего канителиться? — пожал я плечами. — Раз оба согласны, какой смысл тянуть? Пришёл, увидел, победил. Всего и делов-то.

— Это ты хорошо сказал, — рассмеялся Сан Саныч. — Пришел и сразу же победил. Нашим Буслаевским теперь только локти кусать. Ну, да и шут с ними, раз такие нерасторопные. А мы сейчас давай в дом пойдём, отметим всё как положено, а там уж и…

— О делах наших скорбных покалякаем, — закончил я цитатой из «Места встречи…»

Хулиганство, конечно, но… не смог удержаться. Захотелось проверить одну совершенно безумную мысль. А вдруг и Сан Саныч… тоже… как я. Недаром ведь он «записку для ведьмы» сварганил почти такую же, как в том фильме…

Нет, не вышло. Гиляй на «контрольную фразу» никак не отреагировал. Так что опять либо-либо. Или он — гениальный артист, или это действительно случайное совпадение…

Нашу с Ларисой «женитьбу» отпраздновали скромно. В доме Сан Саныча не было ни алкоголя, ни селёдки под шубой, ни жареного поросёнка, ни торта, украшенного поздравлениями молодым… Пришлось довольствоваться тем, что есть — чаем и пирогами. Последние, кстати, оказались на вкус вполне ничего и, к тому же, с разной начинкой. Были и с мясом, и с яблоками, и с картошкой. В целом, не хуже, чем у Марины со станции. Вслух я, конечно, не сравнивал, но подумать — подумал. Словом, всё прошло чинно и благородно. Пусть и не так празднично, как могло бы, но в то же время без излишеств. «Горько!» никто не кричал, и это радовало. Ни Ларисе, ни мне все эти муси-пуси не требовались. Лишь мы одни знали, что брак фиктивный, но иллюзию хотелось поддерживать малыми силами, не доводя, как принято говорить, до греха. Изображать пылких влюбленных мы пока не стремились. Разбираться между собой будем позднее, когда завершим задуманное.

— Итак, господа заговорщики, какие у нас на сегодня планы? — вопросил я, когда все более-менее насытились, а Гиляй с Чеканом перестали произносить здравицы в честь новоиспеченных барона и баронессы.

Хэм посмотрел на Сан Саныча, тот на Лейку, она на меня — явно за разрешением высказаться. Молодец! Уговор соблюдает. Если так и дальше пойдет, может и вправду стать баронессой. Не липовой, а самой что ни на есть настоящей.

Кивнул, разрешая «проявить инициативу».

Конечно, я не имел в виду, что из-за её «неправильного» поведения обязательно откажусь от женитьбы — подразумевалось, что если она и впрямь попытается всеми командовать, наша авантюра может завершиться провалом и до баронства мы просто не доберемся. Вообще, я давно замечал за собой одну особенность. Когда общаюсь с кем-нибудь тет-а-тет, никогда не стремлюсь подавить собеседника, но стоит появиться кому-то ещё, сразу начинаю «руководить и организовывать». Самое смешное, что до сих пор никто против этого возражал и не говорил мне: «Чего ты тут раскомандовался?»

— Думаю, нам надо как можно скорее сформировать отряд, — начала девушка. — Сейчас не хватает двоих. Можно конечно и больше, в завещании Дракона об этом говорится расплывчато. Друзья-недруги, а сколько конкретно, Великий не уточнял. Но, в любом случае, не менее двух, иначе был бы просто друг-недруг. Вот.

Лариса перевела дух и вопросительно глянула на меня.

Я покосился на сидящего справа Чекана, потом на расположившегося рядом с ведьмой Сан Саныча. Оба пока молчали. Видимо, ждали, что скажет «главнокомандующий».

Командующий долго ждать не заставил. Эту часть плана мы с Лейкой обговорили ещё на подходе к избушке.

— Логично. Нам действительно нужны ещё двое. Вопрос: где мы их будем искать?

— В Буслаевке, где же ещё? — «удивилась» колдунья.

— Уже есть кто-нибудь на примете?

— Конечно, есть, как не быть, — Лейка посмотрела на меня испытующе. — Кстати, ты с ними уже знаком.

Я недоуменно уставился на волшебницу. Это тоже было частью игры. «Мудрец» с «воином» не должны ничего заподозрить. Как объяснила Лариса, усомниться в выборе лучше мне, а не им. Тогда они легче примут правильное решение и сами начнут меня уговаривать.

Так и случилось. Я состроил недовольную мину, Лейка стала меня убеждать, потом к ней присоединились Чекан и Сан Саныч и, в конце концов, уговорили.

— Ладно. Пускай будут Фрол и Кузьма, — махнул я рукой. — С этими я хотя бы дрался, остальных вообще никого не знаю.

Дальнейшие обсуждения свелись к раздумьям, как вытащить этих гавриков из кутузки (Гиляй сообщил, что видел позавчера, как нукеры тащили их связанными в «участок») и когда открывать «военные действия» против хана. В итоге сошлись на том, что начинать «мятеж» надо в полном составе и лучше всего с утра. Завтра как раз первый день Буслаевской ярмарки, людей на торжище будет полно, а нам требовалась хотя бы формальная «поддержка народа». На этом настоял лично я. Не хотелось, знаете ли, чувствовать себя узурпатором, плюющим на всех и вся. Сэр Хэмфри поддержал меня безоговорочно, Сан Саныч не возражал, а вот Лариса — это было заметно — моё желание не одобрила. Однако спорить не стала. Видимо, посчитала обычной блажью. Хочется «господину барону» поиграть в демократию, пусть поиграет. Известно ведь: «народное волеизъявление» влияет только на имидж и ни на что больше. «Случайных» властителей не бывает. Власть не получают за просто так — её завоёвывают…

Как заявил Чекан, тихо освободить пленников не получится. Буслаевский «изолятор временного содержания» для обвиняемых в госизмене (по нашему мнению именно эту статью «шили» Фролу с Кузьмой) располагался на территории местного надзорного отделения. Днём там всегда находились пять-шесть стражников из «вспомогательных сил» и три-четыре нукера. Последние жили прямо в «участке», работали «вахтовым методом» (обычно недели по две) и в город практически не выходили. «Временно прикомандированные», — довольно точно определил я их статус. «Полицаи» из местных ночевали, как правило, дома. Хотя, если требовалось кого-нибудь охранять, двое-трое обязательно оставались в отделении до утра.

— Минимум, шесть человек, — мрачно сообщил Хэм. — Без шума не обойдёмся. Придётся положить всех, но сделать это надо достаточно быстро. У нукеров есть присказка: невинный в земле лучше виновного на свободе. Поэтому если ханские люди поймут, что задержанных собираются освободить, они уничтожат пленных.

— Что предлагаешь?

— Предлагаю перебраться сегодня в Буслаевку, произвести разведку и по её результатам решить, как действуем.

С такой постановкой вопроса согласились все.

От налёта на тюрьму не отказываемся, но делаем это не с бухты-барахты, а подготовившись.

Ещё одним неизвестным фактором был сотник Джавдет со своей командой. «Лишние» два десятка нукеров могли поломать все планы, однако Чекан и Гиляй склонялись к тому, что сотник всё же ушёл из города, поэтому в расчёт его «банду» пока что не принимали. Ошибались они или нет, должна была показать разведка…

До Буслаевки мы добирались около двух часов. Могли бы быстрее, но — «конспирация, конспирация и ещё раз, батенька, конспирация» — шли опять через лес, а не по дороге. Кстати, в пути выяснил один важный вопрос, который меня и раньше интересовал, но задать его всё время что-то мешало.

— Слушай, Ларис, а почему вы лошадей не используете?

— Каких лошадей? — не поняла Лейка.

— Обыкновенных, с хвостами, копытами…

Выяснилось, что о лошадях здесь и слыхом не слыхивали. Овцы, козы, коровы, свиньи имелись, а вот кони — увы. Поэтому такой род войск, как кавалерия, в Рингароле отсутствовал как класс. И перемещались местные в основном или на своих двоих, или по железной дороге. Впрочем, были ещё воловьи упряжки, но их скорость передвижения уступала пешей, а кроме того — самобеги, самоходы и самовозы. То есть, самодвижущиеся экипажи на электрической тяге, аналоги привычных мне мотоциклов, легковушек и грузовиков-автобусов. На приобретение первых требовалось специальное разрешение. Самобеги считались скоростным транспортом, ими оснащались подразделения ханских нукеров, их приобретали маги и лояльные властям богатые граждане. Самоходы из-за высокой цены встречались реже, кроме того они были менее экономичными и передвигались не быстрее среднего бегуна-стайера. На этих машинах обычно раскатывали высокопоставленные чиновники. Медленнее ездили лишь самовозы. Малокомфортные и непрезентабельные, зато — разрешённые к свободной продаже. Не сказать, что дешёвые, покупать их для личного пользования было весьма накладно, но для «коммерческих целей» — почему бы и нет? Именно их я видел на станции. Основная задача таких — перевозить грузы и пассажиров, причем, довольно неспешно и недалеко.

Вообще, самовозы использовались только там, куда не дотягивались железнодорожные рельсы. То есть, весьма ограниченно — как альтернатива гужевому транспорту в пределах деревни-района-города.

Как рассказала Лариса, всего по Буслаевке и окрестностям разъезжало тридцать два самовоза и один самобег, принадлежащий, понятное дело, не кому-нибудь, а бургомистру.

Заниматься экспроприациями мы пока что не собирались, но информацию об имеющихся в городе транспортных средствах я взял на заметку. Авось пригодится…

— Пришли.

Чекан остановился и поднял руку. За деревьями виднелся высокий забор, за забором — длинное трёхэтажное здание со скошенной крышей.

— Анисимово хозяйство, — пояснил «воин». — Трактир, постоялый двор. Народ постоянно меняется, четверо новых внимания не привлекут.

Про Анисима я уже слышал. Три дня назад мне настойчиво рекомендовала его кассирша Люба. Мол, рядом со станцией и берёт недорого.

— Хозяин нормальный? Не выдаст?

— Анисим, как я, из гвардейских, только постарше, — ответил Хэм. — Когда-то был отличным рубакой, пересекались с ним в своё время. Хана и его воинство недолюбливает, и есть за что. Выдавать нас ему не с руки. Скорее, наоборот — поможет, поддержит, сведениями поделится.

— Хорошо. Тогда пойдём вместе.

Чекан кашлянул.

— Милорд. Может, я всё-таки один прогуляюсь, а то ведь мало ли что?

— Нет, Хэм. Я хочу посмотреть на твоего сослуживца, так что пойдём вдвоём. А баронесса с Гиляем останутся пока здесь.

Я оглянулся на Лейку.

Моё желание идти с Чеканом к Анисиму ей явно не нравилось, но опять же — она его не оспаривала. Ещё один плюсик в её копилку. Не знаю, получится ли из неё баронесса, но вот супругой, чувствую, может оказаться вполне ничего. «Жена да убоится своего мужа» — наших предков дураками не назовёшь, они знали толк в отношениях между полами…

Забор мы преодолели достаточно лихо. Я подставил Чекану спину, он ловко перемахнул через частокол и спустя десяток секунд открыл низенькую калитку, напоминающую скорее лаз, а не дверь. Собак мы не опасались. На территории их хватало, но выручили полученные от Лейки талисманы «специально против собак». Благодаря им псы нас, хотя и почуяли, но посчитали условно «своими», поэтому даже не гавкнули. Только один из лохматых охранников обнюхал мой левый ботинок, махнул пару раз хвостом и с чувством выполненного долга удалился в сторону главных ворот.

Всего на подворье имелось четыре строения. Одно главное, где «гостиница», второе — будка охраны, третье — обширный сарай, за которым мы сейчас «тусовались», и наконец четвертое — флигель, где по словам Чекана обитал сам хозяин. Туда-то мы и направились.

Вечер только-только вступал в права, темноты на улице еще не было, но в окне первого этажа уже горел свет. Постоялый двор размещался на окраине города, почти в лесу, поэтому деревьев в округе хватало и тень от высоких сосен и елей целиком накрывала небольшой флигелёк. Нам это было только на руку — пробраться к зданию удалось незамеченными.

Что-нибудь разглядеть сквозь плотно зашторенное окно не получилось, однако Хэм уверил меня, что Анисим внутри. Это его кабинет, а мужик он весьма экономный и «жечь электричество» зря не будет. Я спорить не стал, мы перебрались к крыльцу, и Чекан взялся за ручку двери, собираясь войти.

— Постой, погоди, — остановил я его в самый последний момент.

Команду Хэм выполнил не задумываясь. Вот что значит «военная косточка», не надо ничего объяснять, надо лишь приказать «правильным» тоном. Отступив в сторону и прижавшись к стене, Чекан вопросительно посмотрел на меня. Я поднял руку и закрыл глаза.

Как там Гиляй говорил? Какая магия отвечает за информационную безопасность и защиту от взлома? Кажется, потоковая. С ней я уже познакомился, но если ещё немного попрактиковаться, хуже не будет.

Предчувствия меня не обманули. Вход действительно «сторожил» артефакт. Пусть простенький, но тем не менее. На его нейтрализацию ушло полминуты.

— Чисто, — сообщил я, вытерев рукавом пот со лба.

«Не такое это простое дело — ходить в гости».

Чекан кивнул и снова взялся за ручку. Дверь отворилась без скрипа, воин исчез в темноте проема. Я последовал за ним, прикрывшись, на всякий пожарный, мороком. Много силы в невидимость решил не вкладывать. Магов здесь нет, а для обычных граждан «и так сойдет».

В прихожей никого не было. Флигель вообще мог показаться необитаемым, если бы не тонкая полоска света, проникающая из слегка приоткрытой двери в конце коридора. Оттуда же доносились тихие голоса. Похоже, беседовали двое, но, о чём именно, было не разобрать.

Крадучись дойдя до двери, Хэм оглянулся. Я скинул на миг невидимость и молча кивнул.

Чекан осторожно заглянул внутрь через щель и спустя пару секунд показал мне оттопыренный большой палец — мол, всё порядке, хозяин на месте — потом продемонстрировал средний и указательный — в помещении двое.

В ответ я лишь плечами пожал: ты местный, тебе виднее, делай, как знаешь.

Сэр Хэмфри выпрямился, поправил ворот и… очень вежливо постучал.

— Кого там опять драконы несут? — недовольно выкрикнули из комнаты. — Говорил же уже, свободных мест нет.

— А если подумать? — переступая порожек, усмехнулся Чекан…

Перед тем как войти, он сделал мне знак рукой, предлагая не вмешиваться.

Дверь захлопнулась. Как я потом ни прислушивался, никаких звуков из-за неё не услышал. Догадался лишь через пару минут: дело не в повышенной шумоизоляции — во всём виноват очередной артефакт. Вообще, коленкор получался весьма интересный. У Буслаевского «отельера» магические игрушки развешаны на всех окнах-дверях, словно он ждёт гостей в любую секунду, но эти гости отнюдь не званые. Впрочем, у каждого в голове свои тараканы. Так что возиться с охранным артефактом не стал, а попытался усилить слух с помощью магии.

Увы, превратить уши в сверчувствительные локаторы не удалось. Попросту не успел. Дверь неожиданно отворилась, и выглянувший в коридор Хэм с невозмутимым видом пригласил меня в «кабинет».

Вошёл и едва не запнулся о лежащего на полу мужика в галифе, кожаной куртке и сапогах. Он валялся ничком, в районе шеи по полу растеклась кровавая лужа. Странно, но неприятия сей факт не вызвал. Уж очень трупак напоминал одного из нукеров, три дня назад расправившихся с Филимоном. Присмотревшись, понял, что не ошибся. Именно этот кадр проверял кусты после казни. Кажется, его звали Лео… или Ханк… Да, точно. Ханк.

Не спеша огляделся.

Стол, шкаф, два стула, в углу массивная «скульптурная композиция», олицетворяющая не то плодородие, не то мечту севшего на диету обжоры. Неровная глыба из камня, «облепленная» гранитно-мраморной кулинарией на любой вкус: от свиного хрящика до арбуза, как в своё время писали классики.

За столом сидел сухощавый мужчина с такой же, как у Чекана, бородкой. Он испытующе глядел на меня и поигрывал зажатым в левой руке кинжалом. На правой, что бросалось в глаза в первую очередь, отсутствовал большой палец. По крайней мере, стало понятно, почему Хэм говорил, что когда-то Анисим БЫЛ хорошим рубакой, а не то, что он и сейчас такой.

Сэр Хэмфри отошёл в сторону и, скрестив на груди руки, встал у стены.

Я брезгливо поморщился, перешагнул через мертвеца и уселся за стол напротив хозяина.

— Вечер добрый.

Визави не ответил.

Только нож в его пальцах вдруг завертелся быстрее, а взгляд стал пронзительнее.

Я покосился на Хэма. Тот даже не шелохнулся.

Магии ни в Анисиме, ни в его «кабинете» не чувствовалось, если конечно не считать нескольких слабо «фонящих» оберегов и талисманов. А впрочем… кое-чтоинтересное у «отельера» имелось. На столе лежало оружие, до недавного времени принадлежавшее, по всей видимости, убиенному Ханку. Меч в ножнах средней длины, окутанный зеленоватой дымкой — аурой, которая, как утверждала Лариса, заметна лишь сильным магам. Похоже, что я к таким уже относился, несмотря на отсутствие опыта и «высшего магического образования». Это радовало. Расту, получается, над собой. День-другой и — кирпичи начну взглядом ломать да девок движением бровей раздевать и в кровать укладывать…

— Не страшно? — я кивнул на клинок. — Заговорённый меч обычным гражданам не положен.

Оппонент слегка усмехнулся и… со всего размаху всадил «нож» в столешницу. Лезвие пробило толстую дубовую доску насквозь. Та от удара аж зазвенела… «Или это кинжал вибрирует? Хотя какая, блин, разница? Сейчас главное — сообразить, что хочет от меня этот Чеканов знакомец. А потом выяснить — что сам хочу от него…»

Неторопливо поднявшись, Анисим небрежным движением подхватил меч со стола и подошёл к шкафу. Открыв скрипучие дверцы, бросил на полку оружие, после чего достал из шкафа три новых клинка, внешне почти ничем от заговорённого не отличающихся, только аурой, которая у них банально отсутствовала.

Разложив мечи на столешнице, хозяин дома посмотрел на меня.

Я наконец понял, что ему нужно. Обычное испытание, ничего больше.

Пожав плечами, взялся за рукоять меча, лежащего посередине, «стряхнул» ножны и огляделся вокруг, прикидывая, какой из предметов мебели здесь самый «внушительный».

Взгляд остановился на каменном «плодородии».

То, что надо!

Надеюсь, легенду про короля Артура и меч-в-камне в Рингароле ещё не слышали.

Мысленно усмехнувшись, воткнул в «скульптуру» клинок. Сталь погрузилась в мрамор почти по гарду.

Отпустил рукоять и отшагнул в сторону. Меч застыл в каменном изваянии, став его неотъемлемой частью. Словно пруток арматуры, торчащий из бетонного блока. Отрезать можно, вынуть — никак.

Анисим досадливо крякнул (такая хорошая вещь… была) и попробовал сделать второе. Клинок, естественно, не поддался. Как только я его отпустил, он сразу же потерял магическую составляющую и превратился в заурядную «железную палку», зажатую в мраморе, как в тисках.

— Прошу прощения, сир, но я не мог не проверить, — Анисим развернулся ко мне и коротко поклонился.

— Доверяй, но проверяй, — согласился я с подобным подходом.

— Верно, — включившийся в разговор Чекан со смешком указал на валяющийся возле дверей труп. — А этот проверять отказался. Безумец.

— И куда его теперь?

Анисим вздохнул.

— Не беспокойтесь, сир. Где-нибудь прикопаем.

— А если будут искать?

Владелец гостиницы с удивлением посмотрел на меня.

Да, он прав. Будут искать или не будут — это уже не его проблема. Позаботиться о том, чтобы не искали, предстоит мне. А задача Анисима — оказать посильную помощь, только и всего.

— Вступить в ваш отряд я, к сожалению, не могу, годы не те, да и хозяйство не на кого оставить… — собеседник хитро прищурился. — Но информацией поделюсь и, чем могу, помогу. Могу деньгами ссудить, народ, чтобы против не выступал, могу подготовить, совет какой-нибудь дать, то, сё…

Купец, однако!

Впрочем, ничего другого я от него и не ждал.

— Деньги нам пока не нужны, — я вновь уселся за стол и «разрешил» сделать Анисиму то же самое.

При упоминании о деньгах Чекан недовольно поморщился, но спорить с «сюзереном» не стал. И это правильно. «Батька знает, что делает. Не учи отца… эээ… общаться со спонсорами».

— Итак, что на текущий момент известно о Фроле с Кузьмой? Где их держат, какая охрана, сколько нукеров в городе, здесь ли ещё Джавдет со своей командой?..

Глава 10

Анисим оказался настоящим кладезем информации и, что ещё важнее, скрывать её от нас не собирался. Мы с Хэмом появились как нельзя вовремя. Заявившийся к «отельеру» Ханк требовал от хозяина постоялого двора ни много, ни мало, а выдать ему полный список работников и гостей плюс заплатить за каждого из расчета полкогтя в сутки на неделю вперед, пока длится ярмарка. Свои требования ханский мздоимец обосновывал просто: в районе Буслаевки проводится спецоперация по поимке особо опасного государственного преступника. Со дня на день сюда прибудут две сотни нукеров, их всех надо содержать и кормить, а поскольку «казна не резиновая», то местные предприниматели тоже должны поучаствовать, иначе…

— Кого ловят-то? — перебил я картинно возмущающегося произволом властей Анисима.

Ответ меня весьма и весьма удивил.

— Вас, сир, — развёл руками бывший гвардеец.

Мы с Чеканом переглянулись.

— Этот типчик, — Анисим кивнул на труп, — спрашивал, не появлялся ли в гостинице человек с приметами…

Судя по описанию, нукеры и вправду искали меня. Всё чудесатее и чудесатее, как говорила Кэрролловская Алиса.

— Кроме того, мне показали вот это, — хозяин вытащил из-за пазухи… крышку смартфона.

— Твою мать! — в себя я пришел лишь секунд через пять.

Как же я мог так опростоволоситься? Последний раз доставал мобильник на станции. Потом выключил и спрятал в задний карман, а затем… Ну да, я просто забыл про него, словно его и не было никогда. Странно, конечно, но… в жизни всяко бывает. Вопрос, где я его посеял? Когда забрел в избушку Сан Саныча, смартфон в кармане уже отсутствовал. Это точно. Значит, потерял я его или в лесу, или возле дороги. А раз нашлась крышка, значит, наверняка обнаружили и само устройство, и теперь оно в руках у нукеров. Блин! Хреново-то как!..

— Ханк сообщил, преступник может иметь при себе неизвестные техно-магические устройства, — ухмыляясь, добавил Анисим.

— Милорд, я думаю, времени у нас почти не осталось.

Я развернулся к Чекану.

— Действовать надо быстро, — продолжил тот. — Полагаю, что уже завтра к вечеру от людей хана здесь будет не протолкнуться. Они теперь знают, кто вы и будут действовать на опережение.

— Он прав, — поддержал его хозяин гостиницы. — Джавдет убыл в столицу днём. Сутки уйдут на принятие решения и бюрократию. Крайний срок — завтра утром. Потом, я думаю, будет поздно. Вы не успеете открыть коридор. Вас просто не пустят на площадь…

Анисим говорил совершенно серьёзно, и я ему верил.

По его сведениям, ханский сотник прибыл в Буслаевку с рутинной миссией — вывезти собранные бургомистром налоги и определить квоты на новый квартал. Встреча с Кузьмой, Фролом и Филимоном вышла случайной. Тем не менее, город Джавдет покинул на пару дней раньше срока. Погрузил в самобеги всё наиболее ценное и негабаритное (надо полагать, мой смартфон входил в этот список) и рванул с бОльшей частью отряда назад в Карухтан. В надзорном отделении осталось семь человек. Точнее, уже шесть, за минусом Ханка. Вторую часть «налоговых поступлений», так называемую «натуру» — понравившиеся нукерам предметы мебели, гардероба, инструменты и десяток картин местных художников, предполагалось вывезти завтрашним утром, до появления в городе ищеек, судей и двух сотен «охраны». Скорее всего, Джавдет не хотел, чтобы активные фазы двух операций — поимка «преступника» и вывоз награбле… пардон, собранного, пересекались по времени.

Откуда, спрашивается, об этом узнал Анисим? Нет ничего проще. Сегодня всех местных стражников выпроводили из отделения, и один из них в настоящий момент усиленно напивался в здешнем трактире. По словам пьянчужки, для вывоза ценностей нукеры «мобилизовали» большой самовоз, принадлежащий известному Буслаевскому «извозчику» Миловану. Тот, понятное дело, отказаться не смог, но выпросил небольшую отсрочку, якобы на подготовку машины. Транспортное средство с водителем он обязался подать к отделению в шесть утра. Вариант грузо-пассажирский.

Из сказанного хозяин гостиницы сделал вывод, что вывозить собираются не только мебель и барахло, но и обоих задержанных. По карухтанским законам Фрол и Кузьма считались изменниками-дезертирами. Когда-то они служили во вспомогательной страже, потом пытались по-дурости вступить в корпус нукеров, но после «курса молодого бойца» их отправили полицаями в Марьинку. Парни предпочли свалить из «охранки» и вернулись в Буслаевку. Так поступали практически все «южане», и обычно на это закрывали глаза. Правда, если подобные «дезертиры» случайно попадались ханским нукерам, с ними обходились по всей строгости. Или каторга, или (если у судьи плохое настроение) высшая мера. Немудрено, что представать перед Карухтанским судом незадачливые обормоты желанием не горели. Поэтому, с вероятностью почти наверное, предложение вступить в мой отряд станет для них (как говаривал незабвенный дон Корлеоне) «предложением, от которого нельзя отказаться».

— Мы можем договориться как-нибудь с Милованом? — поинтересовался я у Анисима.

Суть вопроса тот уловил.

— С Милованом я всё порешаю. У меня тоже есть самовоз, за руль посадим Герасима, никто ничего не заметит.

— Герасим — это кто?

— Мой старый работник. Доверяю ему как себе.

Я вопросительно глянул на сэра Хэмфри. Тот молча кивнул.

Ну что ж, пусть будет Герасим.

— Я тоже с вами поеду, — Анисим с усилием выдернул кинжал из столешницы. — Не хочется, знаете ли, пропустить всё самое интересное и весёлое… Если вы, конечно, не возражаете, сир, — «опомнился» он спустя пару секунд.

Я снова оглянулся на Хэма и качнул головой:

— Не возражаю. Вот только, сдается мне, что дело не только в веселье.

— Вы правы, сир, — «смутился» сослуживец Чекана. — Дело ещё и в том, что в нашей Буслаевке самобеги есть только у бургомистра, один, и три в отделении у нукеров. Ума не приложу, зачем они им нужны?

Намёк «отельера» я понял. И сделал ответный.

— Действительно. Зачем самобег СТАРОМУ бургомистру? Да и нукеры без них вполне обойдутся. А вот НОВОМУ бургомистру, я думаю, самобеги понадобятся. Например, для экстренных служб и… вообще…

Я неопределенно пощёлкал пальцами, словно прикидывая, что подразумевается под этим самым «вообще». Придумывать ничего не потребовалось. Анисим и сам отлично сообразил, что имелось в виду.

Дальнейшие «переговоры» прошли как по маслу.

Сперва я посетовал, что «так естьхочется, что переночевать негде». Потом заметил, что ходить пешком не совсем комильфо. Затем задумался о перспективах восстановления баронского замка. Анисим в ответ поинтересовался, в каком месте я собираюсь строить «летнюю» резиденцию Владетеля, ведь «старая крепость» расположена много южнее Буслаевки и временами там бывает достаточно жарко… Словом, друг друга мы поняли и договорились почти обо всём. Хозяин гостиницы на две трети спонсирует «реновацию» замка и полностью — обустройство Буслаевской штаб-квартиры, а «господин барон» обеспечивает разнообразнейшие торговые преференции будущему городскому главе. Что же касается настоящего, то об этом и говорить не стоит. Обеспечить ночлегом и ужином четырех человек — это такая малость, можно сказать, жест доброй воли со стороны Владетеля, согласившегося-таки остановиться на постоялом дворе и не требовать за это денег с хозяина…

Ужинали мы в отдельном кабинете — в трактире такие имелись. Хозяин лично провёл нас через «служебный вход», предварительно выгнав из «техпомещений» весь персонал. Наш столик «обслуживал» тот самый Герасим, о котором Анисим упоминал как о своем ближайшем помощнике. Бородатый громила под два метра ростом на официанта был не похож и, скорее, напоминал бандита-рецидивиста, выпущенного из тюрьмы исключительно по недосмотру судейских. Впрочем, с нами он вёл себя довольно прилично. Прирезать никого не пытался, карманы вывернуть — тоже. Молча входил-выходил, приносил еду и питьё, за спиной не маячил, расспросами-разговорами не доставал, что совершенно не удивительно — Герасим оказался глухонемым. Когда я об этом узнал, то едва не заржал в голос.

— У него собаки случайно нет? — спросил, с трудом сдерживая смех.

— Собаки? Зачем? — удивился Чекан.

— Ну-у… для души, например.

— Собака нужна, чтобы дом охранять, — назидательно заметила Лейка.

— А для души у него кухарка небось или посудомойка, — хохотнул Гиляй, вытирая салфеткой рот. — Уф! Объелся. Ты, барон, молодец, что насчёт ужина договорился. Да ещё и без денег. Я бы так не сумел.

Хэм неодобрительно посмотрел на Сан Саныча — чего, мол, так фамильярничаешь с милордом? — но одёргивать его не стал. «Гражданские, что с них возьмёшь?» — читалось на лице воина. Мне же было попросту лень изображать из себя «грозного повелителя». Во-первых, потому что чувствовал себя достаточно благодушно — после сытного ужина по-другому и быть не могло, а во-вторых, думал сейчас не о текущих проблемах, а об имидже будущего властителя. Никто здесь, оказывается, Тургенева не читал и про Муму не слышал. Так почему бы мне тогда не стать первым? В смысле, тем, кто познакомит дремучих рингарольцев с настоящей литературной классикой. Ну а что? Толстые, Тургеневы, Достоевские давно уже померли, так что если и сплагиачу у них пару-тройку сюжетов, они наверняка не обидятся. Нести в массы культуру — занятие более чем достойное. Лучше остаться в народной памяти ценителем изящных искусств и творческой личностью, нежели самодуром-сатрапом, как в подавляющем большинстве случаев. А про Герасима и Муму я напишу обязательно. Это ж такая тема… можно сказать, целина непаханая. Только, наверное, «барыню» надо будет там заменить на «магиню», а сам Герасим — чтобы бедную собачонку не в воду бросал, а, скажем, под самовоз. Или под электричку — чего мелочиться-то?..

От творческих планов меня оторвал появившийся в «кабинете» Анисим.

— Сир, ваши апартаменты готовы, с Милованом договорился, за базой нукеров следят, с людьми пообщался, настроение боевое, про вас пока не рассказывал.

— Надеюсь, революцию не проспим? — усмехнулся я, переварив сказанное.

— Что не проспим? — не понял Анисим.

— Пустое, — махнул я рукой, поднимаясь из-за стола…

То, что «отельер» называл красивым словом «апартаменты», оказалось двумя узенькими зачуханными комнатушками, расположенными буквально на чердаке, сбоку от основной лестницы. Единственный плюс — «номера» находились рядом, в одном закутке, и санузел для них имелся отдельный — не надо никуда выходить, сиди себе тихо, как мышь под веником, никто не увидит и не узнает.

— Прошу прощения, сир. Лучшего подыскать не смог, — извинился Анисим. — Завтра ярмарка, все этажи забиты, даже в сарае пришлось койки поставить.

— Не парься, — похлопал я его по плечу. — Для походных условий вполне комфортно. Переживем как-нибудь, мы люди непритязательные…

— Снимешь с него потом пару налоговых льгот, и всего делов, — пробормотала Лариса, когда он ушёл.

— Поживём-увидим, — глубокомысленно заключил я и кивнул на двери. — А сейчас нам всем надо хорошенько выспаться. Встаем в пять. Дальше — как договаривались…

Право выбора, в какой из двух номеров заселяться, я предоставил Лейке. Думала она всего пять минут (для любой дамы это почти ничего) и выбрала левый. Гиляю с Чеканом достался, соответственно, правый. Им, как и мне, было без разницы, в каком ночевать. Стены и потолок есть? Есть. А больше ничего и не надо. Ну, и совсем хорошо, что в комнате ещё и кровать, а на ней набитый соломой матрас, да плюс простыня, подушки, суконное одеяло… О лучшем можно и не мечтать…

На «приготовления ко сну» ушло около четверти часа. Когда я вернулся из санузла, Лариса уже расстелила постель, скинула куртку и сапоги и примостилась у стеночки, подоткнув под себя часть одеяла. Вообще номер напоминал пенал шириной около полутора метров и длиной не больше трех с половиной. Кровать начиналась едва ли не от порога, потом табурет, пара досок заместо стола и небольшое окно (кошка с трудом пролезет) на высоте человеческого роста. Привычный для большинства россиян «эконом-сьют» черноморского побережья в высокий сезон. Одному переночевать можно, но вот двоим… Размер кровати такой, что если начнешь ворочаться, или сам свалишься, или «соседку» придавишь. Поэтому, хочешь не хочешь, придётся спать на полу.

— Ты куда? — вскинулась Лейка, когда я взял в руки подушку и начал соображать, где лучше устроиться — прямо возле кровати или ближе к окну.

— Дык, я это… Вдвоем не уместимся. Узко здесь, сама видишь.

— Не ерунди, — Лариса нахмурилась и хлопнула рукой по матрасу. — Не такие уж мы и толстые. Ложись давай. Я подвинусь.

Спорить не стал. Выключил свет и аккуратно прилег на краешек, спиной к колдунье — типа, на всякий случай, чтобы мысли ненужные не возникали. Ага, как же! Мысли как раз очень даже и возникали. Причем, такие, от которых невозможно заснуть. Словом, лежал и думал, какой же я всё-таки идиот. Рядом красивая девушка, формально — невеста, а сделать ничего не могу. Сам же сказал, что перво-наперво дело, а разбираться между собой будем потом. Даже повернуться нельзя, получится, что приставать собираюсь…

— Не спишь? — неожиданно послышалось сзади.

— Нет.

Вопрос, конечно, дурацкий. Как и ответ.

— Слушай, у меня рука затекла. Можно, я её сюда положу?

— Ну… да, конечно.

Не успел я договорить, а Лейка уже перекинула через меня руку и, нашарив мою ладонь, вцепилась в нее нежными пальчиками — не вырвешься, даже если захочешь. Мало того, ещё и носом уткнулась мне в шею, а потом и вовсе — крепко прижалась к спине, словно хотела согреться.

Хм, а пальцы у неё и вправду холодные. Хотя… она же сама говорила, что для водного мага снизить температуру тела проблемы не представляет.

Неужели нарочно?! Да-а, такого со мной еще не бывало. Чтобы не я девушку соблазнял, а совсем даже наоборот.

Ещё вчера голосовал бы за это обеими руками, однако сегодня… Ну кто меня тянул за язык ляпнуть, что отношения будем выяснять лишь после того, как получим браслет? А слово, как известно, не воробей. Тем более, если это слово будущего Владетеля. Хочешь не хочешь, держать придётся. Проблема одна — как совладать с гормонами? Это же чистая физиология, разумом её не поборешь. А чем поборешь? Видимо, только магией. Но использовать её надо весьма аккуратно. Переборщить в этом деле — раз плюнуть…

Секунд пять понадобилось на то, чтобы понизить температуру до примерно такой же, как у Ларисы. Еще десять — чтобы скинуть давление в… эээ… там, где оно явно зашкаливало. Конечно, уронил я его не до такой степени, что полный атас и ахтунг, но контролировать себя уже кое-как мог. Мыслить, по крайней мере, стал головой, а не другими местами…

— Помнишь, я обещала, что расскажу, почему бросила универ? — Лейка потерлась щекой о мою шею.

— Угу. Обещала, — голос у меня был слегка хрипловатый, но, в общем и целом, «спокойный».

Лариса вздохнула. Видно, надеялась, что «энтузиазма» будет побольше.

А вот фигушки! Настаивать не собираюсь. Захочешь — сама расскажешь. А то, что захочешь, даже не обсуждается…

— Знаешь, в нашем роду было двадцать две ведьмы, я двадцать третья, — начала рассказывать Лейка. — Способности к колдовству всегда передавались от матери к дочери. Отцы могли быть самые разные, как маги, так и обычные люди, но рождались всегда только девочки и всегда по одной, ни сестер, ни братьев, так получалось…

Она на какое-то время умолкла, и мне пришлось шевельнуть плечом — мол, продолжай, интересно.

— Ну так вот. Отец у меня — самый обыкновенный, а дедушка, наоборот, был очень сильным волшебником. Его звали Борислав Добрый.

«Хм, а вот это уже и впрямь интересно».

— Случайно не тот, кого казнили после смерти старого хана?

Лариса опять замолчала. Я внезапно почувствовал, что её дыхание стало прерывистым.

— Да. Это он, — слова ей давались с трудом. — Прихлебатели хана обозвали его потом Нечестивцем. Только его не казнили. Его убили. Подло убили. В спину. Те, кому он доверял как себе.

— Прости. Я не знал.

Лейка опять вздохнула.

— Бабушка говорила: власть в ханстве северные не отдадут, на победу нет ни единого шанса, действовать надо иначе. Муж её не послушал. Но хоть он и пошёл неверным путем, она осталась с ним до конца и тоже погибла. Единственное, о чем позаботилась, это ещё до событий купила заимку рядом с Буслаевкой и спрятала там дочь. Маме было тогда шестнадцать. Она никогда не жила одна, да к тому же в лесу, на отшибе, скрываясь от всех. У дедушки был огромный дом в Грибово, свой самобег, слуги, на южном кольце его ценили и уважали. Никому и в голову не могло прийти, что всё так закончится. Мамина жизнь изменилась так круто, что и представить нельзя. Но всё-таки она справилась. Она научилась жить без привычных удобств, полоть огород, носить воду из родника, ухаживать за скотиной, да даже корову доить — это ведь тоже надо уметь. Лишь через пять лет после смерти родителей она, наконец, сказала себе: «Я смогла. Значит, сможет и моя дочь». А ещё через год родилась я.

— Твои родители живы?

— Отец — да, а вот мама… Ты знаешь, всё почти повторилось. Когда мне исполнилось тоже шестнадцать, на востоке провинции вспыхнула эпидемия Лионской чумы. Сильнейшие столичные маги бежали оттуда без оглядки. Люди умирали тысячами. Хан приказал перекрыть дороги и тропы. Везде стояли посты. Путейцы отменили кольцевое движение. Все карухтанские поезда ходили в Буслаевку через Свирск. Малино и окрестности были объявлены карантинной зоной. Никого не впускали и не выпускали. Просто ждали, когда жители вымрут, и готовились сжечь всё, что восточнее Грибово и Полтораки. Других способов справиться с чумой никто не искал.

Лариса судорожно сглотнула и сжала мне пальцы.

— Я хорошо помню тот день. Мама разбудила меня раньше обычного и совершенно буднично сообщила, что уходит на пару недель. Наверно, она не хотела долгих прощаний, но я почему-то почувствовала, что не должна, никак не должна ее отпускать. Я натурально ревела, словно была маленькой девочкой. Просила, чтобы она осталась. Требовала, говорила, что без неё не смогу и недели прожить. Увы, мама меня не послушалась. Сказала, что всё будет хорошо и она постарается вернуться пораньше. Я сделала вид, что поверила, хотя уже знала, что никогда больше её не увижу. Она тоже знала, что так и будет, и знала, что я знаю, но всё равно — ушла. Потому что не могла поступить иначе. Если бы мама осталась, эпидемия охватила бы весь Рингарол. Именно это произошло четыреста лет назад, когда чума появилась впервые. Она зародилась в Лионе. Несмотря на все попытки её обуздать, болезнь быстро перехлестнула через границы провинции и заполыхала по всему миру. В течение месяца умерло несколько миллионов людей, даже драконы древности не смогли бы столько убить за такой маленький срок. Ворота больших городов затворились, улицы опустели, жители боялись выходить из домов, на дорогах бесчинствовали шайки грабителей и мародеров, в деревнях без затей убивали всех пришлых, дома заболевших сжигали вместе с имуществом. Многим казалось, что наступил конец света. Спасти мир от чумы могло только чудо. И это чудо произошло. Эпидемия закончилась так же внезапно, как и возникла. Что именно победило болезнь, знали всего двое. Ведьма Ула, восьмая в нашем роду, и её дочь.

Волшебница замолчала. Видимо, ей было трудно рассказывать. А еще труднее — вспоминать о том, что случилось позднее, через многие и многие годы после той четырехсотлетней давности катастрофы.

— Ула пожертвовала собой, — тихо продолжила девушка. — Болезнь оказалась повержена, она ушла из нашего мира, но вместе с ней исчезла и её победительница. Осталась лишь память, передаваемая в нашей семье от матери к дочери. Эта память понадобилась ведьме Нии, колдунье в пятнадцатом поколении, моей шестикратно прабабушке. Лионская чума возвратилась спустя двести лет, на этот раз — в Стамнос. Эпидемия охватила четыре провинции, но дальше пройти не смогла — на её пути встала Ния. А девять лет назад всё повторилась. Снова чума, и снова колдунья из нашего рода. Моя мама.

— Она погибла?

— Не знаю.

— Как это? — удивившись, я приподнял голову и тут же поморщился. Локоть Лейки мгновенно упёрся мне в позвоночник.

— Давай повернёмся, — быстро предложила Лариса. — Долго лежать на одном боку — это неправильно.

— Ну-у, давай.

— Тогда на счет три. Раз, два… три.

Перевернулись мы достаточно ловко. С кровати никто не свалился, никого к стеночке не прижало. Разница только в том, что теперь уже я уткнулся носом в Лейкин затылок, а правая рука машинально легла на талию девушки. Отдернуться не успел. Лариса «поймала» мою ладонь и прижала её к своему животу. Гормоны врезали по мозгам, словно железной трубой по темечку. Секунда-другая и крышу бы точно снесло. Удержался буквально на самом краю. Снова «включил» магию и кое-как привёл себя в условно-нормальное состояние, когда вроде и хочешь, и можешь, но лучше после, а не сейчас.

Убедившись, что организм опять под контролем, вернулся к оставшемуся без ответа вопросу:

— Так это… почему ты не знаешь, погибла она или нет?

Лариса помедлила, но уклоняться от объяснений не стала. Хотя некоторое «разочарование» в голосе всё-таки чувствовалось: представитель сильного пола оказался крепким орешком и на чары пока не поддался.

— Дело в том, что она просто исчезла. Так же, как и её предшественницы Ула и Ния. Они все как бы растворились в пространстве нашего мира, можно сказать, слились с ним и стали активной природной преградой развитию Лионской чумы. Я потом долго пыталась понять механизм слияния, даже советовалась с Сан Санычем, но так и не разобралась. Поняла только, что они перестали быть отдельными личностями и возвратиться уже не могли. То есть, сказать, что они погибли, было бы не совсем верно, но назвать их живыми тоже нельзя. Они просто ушли. Ушли из нашего мира, чтобы спасти других.

— Ты тоже могла оказаться на их месте, — эта внезапная мысль настолько меня поразила, что я сразу осекся и прикусил язык. Мне стало попросту страшно. Случись эпидемия на несколько лет позже, мы бы сейчас с Лейкой не разговаривали. Она бы наверняка ушла вместе с матерью. Или же вместо матери. Не знаю, почему, но мне совсем не хотелось терять «приобретенную» случайно невесту, какой бы «коварной» она ни казалась, какие бы ни преследовала цели и в каком бы качестве ни собиралась использовать своего жениха. Лара мне просто нравилась. Нравилась и как человек, и как женщина, и я ничего не мог с этим поделать.

— Не знаю. Возможно, — прошептала Лариса секунд через десять. — Возможно, я поступила бы так же как мама.

— Вот это-то и печально, — невольно вырвалось у меня.

Лейка замерла на секунду, а потом, словно забыв, что двоим нам в кровати тесно, вдруг изогнулась как кошка и, развернувшись одним движением на сто восемьдесят, прижалась всем телом ко мне, обхватив руками и едва сдерживая рвущиеся наружу рыдания.

— Ты… ты даже не представляешь, как мне тогда было плохо. Я думала, что сойду с ума. Я не верила, я не хотела верить, что мамы нет. Мне казалось, что я осталась одна на всём белом свете и никто, совершенно никто не сможет помочь…

— Ну что ты, что ты. Всё это было давно, а сейчас всё совсем по-другому, — я не знал, что надо предпринимать в таких случаях, поэтому просто гладил Лейку по голове, а она вздрагивала от каждого прикосновения и, как ни странно, истерика постепенно сходила на нет. — Да, всё будет теперь по-другому. Ты сейчас не одна…

— Не одна? Правда? — Лариса прижалась ко мне ещё крепче, да так и застыла, будто оцепенев в ожидании.

Чем я мог ей ответить? Наверное, только тем, что сказать правду.

— Да. Ты не одна. С тобой сейчас я и… я никому не позволю тебя обидеть.

— Спасибо, — волшебница расслабила пальцы и аккуратненько, стараясь не столкнуть меня на пол, повернулась обратно к стеночке. — Извини, что… Короче, забудь. Я не нарочно.

Вот так вот. Сначала, блин, завела меня, а затем — бац! — и облом. Как же это по-женски, ёлки зелёные! Я конечно и сам к близости не стремился, но, с другой стороны…

Нет, прямо сейчас я ей заснуть не дам. Тем более что про универ она мне так и не рассказала.

Чуть пододвинулся к Лейке и осторожненько приобнял её.

Отстраняться Лариса не стала. Лишь тихо вздохнула и вновь, как и несколькими минутами ранее, накрыла мою ладонь холодными пальцами. Впрочем, холодными они уже не казались. Наоборот, от них сейчас веяло теплотой и чем-то неуловимо близким, приятным, почти домашним.

— Ты обещала про университет рассказать, — выдохнул я в девичий затылок.

— Про университет? — похоже, волшебница сразу не поняла, о чем идёт речь, но потом всё же припомнила, с чего начался разговор. — Действительно. Я про него и забыла.

— Расскажешь?

— Ага. Руку только немного поправлю… Ну вот, теперь хорошо. Слушай…

По словам Лейки, справиться с нагрянувшей внезапно бедой ей помог отец. Он жил в другом городе, даже в другой провинции и с дочерью встречался редко. Однако, едва узнав о случившемся, тут же прибыл в Буслаевку и больше месяца провёл у Ларисы на хуторе. Конечно, с потерей волшебница не смирилась, но переживала её уже не так остро, как в самом начале, и из депрессии, пусть и с трудом, но вышла. Более того, отец сумел уговорить Лейку на какое-то время уехать из Карухтана, а потом и вовсе — предложил поступить в Центроградский университет, на факультет магических технологий. Только, конечно, не под своим именем — на всякий пожарный, чтобы ханские люди случайно не догадались, чья внучка учится в этом престижном, единственном на весь Рингарол магическом вузе.

— Чтобы мама тобой гордилась, — говорил Ларисе отец, — ты должна стать ведьмой не хуже её. Не хуже бабушки и прабабушки и всех остальных в роду. Но для этого тебе надо учиться. Хорошее магическое образование ещё никому не мешало. Конечно, ты и без него превратишься в колдунью, но с ним твои умения возрастут на порядок.

Девушка в точности последовала советам отца. Сдала вступительные экзамены, прошла собеседование и стала студенткой.

— Папа был абсолютно прав, — сказала Лариса. — Мне действительно не хватало образования. Системность в магических знаниях нужна не меньше, чем, например, в технике или в государственном управлении. Даже торговля не может без неё обойтись, даже продажа морковки на ярмарке. Зачем угадывать цену, когда её можно заранее рассчитать вплоть до чешуйки…

Конечно, я соглашался не со всеми её утверждениями, но, в общем и целом, она говорила вполне разумные вещи. Учиться и вправду полезно. Магии — в том числе…

— Знаешь, Вась, учиться мне нравилось. Жить в Центрограде — тоже. В общежитии было прикольно. Ни о чем не надо заботиться, только учись. И чем лучше учишься, тем веселее. Стипендию выплачивали примерно половине студентов, а на нашем факультете практически всем. Магов и богатеев у нас почти не было, я не в счёт, о том, что я ведьма, никто не знал. Ребята, по большей части, неизбалованные, конкурс был просто жуткий, поступали действительно самые лучшие и усердные…

Я усмехнулся.

— Ты тоже, получается, самая лучшая?

— А так и есть, — не без гордости заметила Лейка. — Мне же никто не помогал поступать. Сама справилась. А потом ещё и отличницей стала. И за это платили повышенную стипуху, из специального фонда.

— А почему тогда бросила универ, раз всё было так хорошо?

— Потому что дура, — в сердцах бросила девушка.

— Дура? Почему дура?

— Влюбилась я. Как полная дура. Вот почему.

Лариса дернула с досадой плечом и неожиданно замолчала.

Я тоже молчал.

Переваривал сказанное.

Ведь даже подумать не мог, что она…

Хм, а что тут, собственно, странного? Она хоть и ведьма, но не старуха же. И лет ей тогда было не так уж и много. Где-то примерно двадцать или чуть меньше. В этом возрасте не влюбиться почти невозможно. Тормозов нет, пригляда родителей — тоже. Свобода, мать её за ногу, гуляй не хочу, только бы соображалки хватило не вляпаться во что-нибудь непотребное…

— Ты меня, наверное, осуждаешь, да? — голос девушки звучал виновато.

— Осуждаю? За что? — я, как мог, изобразил удивление.

Кажется, получилось неплохо. Лариса, по крайней мере, поверила. Поскольку не стала ничего выяснять и расспрашивать, а просто продолжила:

— Это было как наваждение. Он был старше меня на одиннадцать лет. Мы встречались около месяца, и я всё ждала, когда же он, наконец…

— Что?

Лейка внезапно смутилась.

— Ну… это самое, ты понимаешь. Я же ведь никогда и ни с кем, а тут…

— Не надо оправдываться. Я всё понимаю. Дальше рассказывай.

Если честно, я торопил её лишь потому, что мне было попросту неприятно останавливаться на «подробностях» и копаться в чужом белье. Ведь дело касалось девушки, которую я… Хм, а ведь и вправду. Почему мне настолько неловко слушать, что происходило когда-то, когда мы друг друга и знать не знали, и ведать не ведали? Неужели я тоже… того…

— Нет. Ничего тогда не получилось, — неожиданно зло пробормотала Лариса. — Тот человек оказался негодяем и подлецом. И слава драконам, что я узнала об этом вовремя.

Я покрутил шеей. Ни с того, ни с сего стало жарко. Почему? Фиг знает.

— Я решила навести справки об этом уроде, — процедила сквозь зубы колдунья. — Благо, что у отца имелись кое-какие связи и в Центрограде, и в Карухтане, и в прочих провинциях.

— Ну, и кем же он оказался? Многоженцем с кучей внебрачных детей? — смешок вышел довольно натужный, но иного способа скрыть заинтересованность придумать не удалось.

— Если бы! — сказала, как выплюнула. — Этот подонок оказался поставщиком наложниц в гаремы Владетелей.

Я удивленно присвистнул. Подобная версия мне в голову не приходила.

— И много таких?

— Кого таких?

— У которых гаремы.

— Официально у трёх. У нашего хана, у конунга в Марке и у Лионского герцога.

— А неофициально?

Лариса тряхнула головой и едва не заехала мне по носу затылком.

— У каждого.

Я снова не смог сдержать удивленный возглас.

— Оба-на! Весёлые ребятишки!

— Знаешь, Вась, мне по большому счёту плевать, весёлые они или нет. Плевать, как они там живут и сколько у них жён и любовниц. Точнее, мне было бы наплевать, если бы не одно обстоятельство.

— Какое? — я уже не пытался скрыть интерес к теме.

— То, что почти все девушки попадают в гаремы не по своей воле. Нет, конечно, есть и такие, что сами рвутся в наложницы. Искательниц приключений не так уж и мало, но по негласной статистике до цели добираются считанные единицы. Владетели не дураки и постоянно общаться с экзальтированными психопатками не хотят. В гаремах им требуются просто рабыни, запуганные и послушные, готовые выполнить любую прихоть хозяина.

— У вас узаконено рабство?

— В том-то и дело, что нет, — шевельнула рукой Лариса. — Шестьсот лет назад Великий Дракон отменил его на веки вечные. А ещё запретил торговлю людьми в любом виде. Наказание — смерть.

Я хмыкнул.

— Похоже, ваши правители об этом не знают.

— Нет, Вась. Просто они считают, что всякий Владетель имеет право трактовать некоторые законы так, как ему удобно.

— Ну да. Все перед законом равны, но кто-то равнее.

— Верно сказано, — усмехнулась волшебница. — Главное, чтобы всё выглядело прилично и по закону. Ну, почти по закону. Обычно ведь как делается? Эмиссары какого-нибудь Владетеля разъезжают по городам и весям и высматривают симпатичных девиц, чтобы к тому же и умненькие, и незамужние, и родственников не так много. Потом за дело берутся поставщики живого товара, не имеющие прямого отношения к людям Владетеля, и начинают потихонечку охмурять выбранных эмиссарами девушек. Одной предлагают высокооплачиваемую работу вдали от дома, другой — выгодного жениха из соседней провинции, третьей — карьеру в столице, четвертой…

— Неземную любовь и романтические приключения, — заметил я с нарочитой небрежностью.

Лейка словно бы поперхнулась на полуслове, её рука нервно дернулась, пальцы крепко сжали мою ладонь.

— Да, ты прав. Как раз этим меня и пытались купить, — буркнула она через пару секунд. — Короче, для каждой находился свой ключик.

— А после что? — поинтересовался я для проформы. Что происходило дальше с этими девушками, было понятно. Всё как у нас, отличия только в деталях.

— После всё как обычно, — пожала плечами Лариса. — Грезящие об исполнении сокровенных желаний красавицы уезжали из дома и сразу же попадали в лапы к магам-психологам. А те их просто ломали. Месяц, максимум, два и любая, даже самая сильная и образованная, превращалась в лишенную воли марионетку. В итоге всё получалось почти по закону. Девушкам просто отдавали приказ, и они бездумно его выполняли. Формально никто к ним силу не применял, внешне всё выглядело так, словно они добровольно становились наложницами Владетеля. Тех же, кто хозяину по каким-то причинам не подходил, передавали, точнее, продавали высшим сановникам и далее, по ранжиру, магам из ближайшего окружения, чиновникам рангом помельче, богатым бездельникам… Личный гарем, Вася, это своего рода статус, подтверждение избранности и исключительности, возможность продемонстрировать своё превосходство над остальными, теми, кому не позволено безнаказанно нарушать законы, перед которыми все должны быть равны, но в действительности, как ты и сказал, некоторые равнее. Мне эти люди противны, но, как ни странно, особой ненависти я к ним не испытываю, скорей… презираю что ли. По-настоящему я ненавижу лишь работорговцев. Превращать соплеменников в бессловесных рабов означает предавать весь человеческий род. Во времена драконов с таких сдирали кожу живьём. Потому что только драконы смотрели на людей как на двуногий скот, и те, кто поступал так же, не имели права считаться людьми. Разговор с ними был короткий, права не помилование они не имели.

Лейка перевела дух, и я тут же не преминул этим воспользоваться:

— Как же ты выпуталась из передряги?

Девушка презрительно фыркнула.

— Поставщик решил, что я обычная дурочка, мечтающая о принце на белом драконе. Он и помыслить не мог, что на самом деле я — ведьма. А ведьмы обман не прощают. Они мстят.

— И мстя их всегда ужасна и изощренна, — я попробовал пошутить, но Лариса шутку не поддержала.

— Я вынесла приговор и привела его в исполнение.

— Ты убила его?

— Я его казнила. В пятом семестре мы как раз изучали метастабильные магические составы и зелья отложенного действия… Короче, одно из них я и сварила. Не совсем по учебнику, но результат того стоил. По иронии судьбы гадёныш работал на хана Каруха. Яд начал действовать через сутки в поезде на пути в Карухтан. Торговец ехал отчитываться о проделанной в Центрограде работе. Я ему слегка подыграла. Прикинулась, что поверила в его чувства и согласилась бежать вместе с ним в провинцию Круть. Он, по легенде, скрывался от каких-то бандитов из Стрелки и вообще был весь из себя благородный, похитивший воровской общак и раздавший его беднякам и нуждающимся…

— Действительно, романтично, — вставил я свои пять чешуек в очередную паузу.

— Для молоденьких дурочек, — отрезала Лейка. — До сих пор жалею о том, что не поехала в том же поезде и не смогла наблюдать за процессом. Зрелище было то ещё, не для слабонервных. С торговца начала слезать кожа. Сперва понемногу, потом всё больше и больше и, наконец, она стала отрываться пластами, вместе с гниющим жиром. Когда поезд прибыл на конечную станцию, приговоренный превратился в окровавленный кусок мяса, воющий от боли и ужаса. Спасти его, естественно, не смогли.

— Сурово, — я мысленно содрогнулся, представив картинку в красках.

— Зато справедливо, — бросила ведьма. — Я всего лишь исполнила долг. Так, как его исполняли предки.

— Тебя не искали?

— Искали, конечно. Первым меня вычислил Сан Саныч. Ведь именно он вел у нас семинары и лекции по теории метастабильных составов, и именно у него я потом консультировалась, когда готовила яд.

— Сдавать тебя он, конечно, не стал.

— Не стал, — голос девушки явственно потеплел. — Он посоветовал как можно быстрее уехать из Центрограда, бросить учебу, сменить имя и начать новую жизнь в каком-нибудь глухом уголке вдали от столиц. Иначе меня всё равно найдут. Маги-искатели не даром едят свой хлеб. Если вовремя не обрубить концы, на след они нападут обязательно.

— Как я понимаю, ты всё сделала так, как он говорил.

— Да. В Центрограде исчезла студентка Алия из Митара, а через пару недель в Буслаевке появилась ведьма по имени Лейка. Дальше ты знаешь. Сана Саныча уволили с кафедры, и он тоже перебрался сюда. А спустя год рядом со Скрипкиной пущей поселился Чекан. Вот, собственно, всё.

Девушка замолчала, а я задумался. А потом спросил, вроде как в шутку:

— Слушай, Ларис. А ты не боишься, что я тоже стану таким, как эти ваши Владетели? Ну, типа, тоже гарем заведу, девиц в него буду таскать. Сама знаешь, дурной пример заразителен, плюс традиции. Другие Владетели меня попросту не поймут, ежели без гарема. А то и вовсе решат, что я, блин, из этих… нетрадиционной ориентации.

Волшебница неожиданно рассмеялась.

— Нет, Вась, я этого не боюсь. Я вижу, что ты другой, не такой, как они. И кроме того… — в её голосе появились игривые нотки. — Я обещаю, со мной ты и думать забудешь о каком-то гареме.

— Опутаешь чарами?

— Опутаю. Ещё как опутаю, — со смехом пообещала красавица. — А теперь, Вася, давай спать, — Лейка решительно убрала мою руку со своей талии. — Завтра вставать рано.

Я мысленно чертыхнулся. Так и знал, что этим закончится. Едва соберёшься, едва решишься на что-то, а птица обломинго уже летит, зараза такая. А впрочем, Лариса права. Дел у нас завтра полно, поэтому выспаться действительно нужно. Что же до остального… Думаю, эта ночь не станет для нас последней. Успеем ещё разобраться между собой. По-взрослому. Как и положено…

Глава 11

Бэз стоял на вершине холма. Жесткий колючий кустарник, покрывающий почти весь склон, смотреть вдаль не мешал. Внизу расстилалась когда-то цветущая, а теперь выгоревшая, покрытая пепельными проплешинами равнина. Новая растительность с трудом пробивалась сквозь гарь. Возле холма ей это удавалось чуть лучше. Почему? Да потому что именно здесь в свое время располагалась ставка драконов. Отсюда они наблюдали за разворачивающимся внизу сражением, отсюда взмывали ввысь, отсюда несли смерть пытающимся пробиться к реке отрядам людей. В той битве Бэз не участвовал, но знал: до реки не дошёл никто. Да и сама река исчезла бесследно. Драконы её попросту высушили. Выпарили огнём. Нестерпимым жаром, превратившим речное дно в стеклянный овраг.

Сейчас всё было по-другому. Хотя драконы присутствовали. Только уже не в качестве победителей, а как поверженные и сдавшиеся на милость врага побежденные.

— Бэз! Можно я следующий? Ну, можно, а? Ну что тебе стоит?

Закутанный в плащ маг обернулся.

Щупленький черноглазый парнишка едва не подпрыгивал и умоляюще глядел на командира.

Бэз улыбнулся.

— Опять хочешь обойти Стамноса?

— Со Ста я договорюсь, — подросток нетерпеливо дернул плечом и опять заканючил. — Ну, Бэз, ну что тебе стоит?

— Ладно, Карух. Будь по-твоему, — маг кивнул в сторону защитного купола. — Если Стамнос не возражает, ты будешь следующим.

— Спасибо, Великий! Я этого не за…

Окончание фразы унёс ветер. Видимо, ученику так хотелось оказаться возле загона с пленными, что он решил использовать магию воздуха.

Бэз недовольно поморщился. Парень был перспективным, но уж слишком «горячим». И драконов он ненавидел, наверное, больше всех остальных. Хотя чему удивляться? В Великой войне Карух потерял всю семью. Впрочем, не только он. Все, кто был сейчас на холме и возле подножия, пылали ненавистью к прежним Владыкам. Все понесли потери. И Килик, бывший крестьянин, и Гедеон, воин и следопыт, и водоносец Митар, и Стрелка, ещё совсем недавно глава преступного мира всего Юго-запада и по совместительству хозяйка придорожной гостиницы, а ныне одна из двенадцати Избранных… Все, кроме Рины…

Маг скосил глаза вправо. Девушка замерла в двух шагах от него и, закусив губу, во все глаза смотрела на разворачивающееся внизу действо.

«Рина, Рина-Северина… Ну почему ты не такая как все? Хотя… если бы ты была как все, мы бы с тобой…»

Раздумья прервал глухой голос Марка, старого контрабандиста, единственного оставшегося в живых после налета драконов на приморскую деревушку.

— Всё, командир. Круть своего прикончил. Кто следующий? Стамнос, Карух?

Бэз посмотрел вниз.

Четверо ратников уже закинули веревки с крючьями на тело убитого дракона, чтобы оттащить труп к специально вырытой яме, наполненной «земляным маслом». «Огнем плевались, в огне и подохнут», — предложение бывшего кузнеца Сатоку поддержали не только маги и подмастерья, но и простые воины. О милости к падшим врагам никто и не помышлял.

Полупрозрачный защитный купол, похожий на гигантский мыльный пузырь, слегка всколыхнулся. На оболочке заиграли радужные круги, затем у подножия появился расцвеченный золотистым проход. Вышедший из него Круть отёр лоб и помахал рукой стоявшим на холме магам.

— Следующий Карух, — с пальцев Бэза сорвалась ветвистая молния и ударила в небольшой серебряный щит, закрепленный на высоком столбе возле загона с пленниками. Выбитые из щита искры посыпались наземь, волшебным образом складываясь при падении в буквы.

Стоящие вокруг столба подмастерья Каруха разразились восторженными криками.

Бэз мысленно усмехнулся. Волшебствопростенькое, но людям нравится.

— Карух, — прочитал замерший за спиной Марк.

— Карух! — победно вскинул кулак парнишка, оттесняя от ворот пожимающего плечами Стамноса.

— Карух, — тяжко вздохнула Рина.

Бэз обернулся и в упор посмотрел на девушку.

— Зачем, Бэз?

В её голосе чувствовалась неподдельная боль.

Мужчина нахмурился.

— Что зачем?

— Зачем всё это? — Рина махнула рукой в сторону защитного купола. — Ведь это же просто дети. Они не участвовали в войне. И Карух, он ведь тоже ещё ребёнок. А мы учим его убивать. Учим ненависти, учим, что только так надо решать проблемы.

— Дети?! Ты называешь этих тварей детьми?! — выскочившая из-за спины мага Лиона потрясла сухоньким кулачком. — А знаешь ли ты, чистюля, что точно такие же убивали моих внуков просто ради забавы? Их натаскивали на кровь, на смерть, и им это нравилось.

— Я знаю, Ли, — быстро ответила Рина. — И я очень хорошо тебя понимаю. Но…

— Откуда? Как ты можешь понять? Ты никогда не теряла близких. В самые страшные дни ты была в стороне. Ты…

— Не тебе, Ли, учить меня, — возвысила голос девушка. — Да. Я действительно виновата. Виновата, что сирота. Виновата в том, что сумела укрыть от драконов дочь. Что спасла от неминуемой гибели несколько тысяч обычных людей, не магов, заставила их покинуть свои дома и привела сюда, чтобы в армии появились новые ратники. Если ты полагаешь, что это и вправду вина, что ж, я готова ответить.

— Причем здесь ратники?! — возмущенно всплеснула руками Лиона. — Я говорю о другом. Я говорю, нельзя сейчас проявлять слабость. Нельзя сравнивать нас и драконов. Они не достойны пощады. Милосердие — худшее, что ты могла предложить. Никогда мы не будем жить с этими гадами под одним небом. Теперь это наш мир, это наша земля. Драконам здесь места нет. И это не дети. Это враги. Страшные. Поэтому мы уничтожим их всех. Всех подчистую.

— Прекратите немедленно! — Бэз резко шагнул вперёд, разделяя спорящих дам. — Ли. Ты не права. Рина одна из нас, у неё собственный взгляд на будущее драконов, и мы ещё не решили, как поступим. Рина! — маг развернулся к подруге. — Ты тоже не права. Карух давно не ребёнок. Он боец. Мы не воспитываем ненависть, мы учимся уничтожать врагов. Война ещё не закончилась, драконы ещё сильны. Мы должны много уметь, должны знать их сильные и слабые стороны. Мы не должны разменивать воинов один к одному. Победы надо одерживать малой кровью. Но чтобы так было, нам надо учиться. Учиться до боя, а не во время. Это и есть ответ на вопрос «зачем?». Других нет, что бы ты там себе не придумывала.

Стоящие рядом Избранные поддержали его одобрительными возгласами. Бэз устало вздохнул. Тяжело объяснять прописные истины той, кого считаешь самой талантливой и… самой близкой.

Рина отвела взгляд и, закусив губу, принялась смотреть, как двое подмастерьев Каруха с помощью нехитрой магии пытаются вытащить из загона одного из дракончиков. Это был действительно молодняк. Хоть и достаточно крупные с виду, но опыта и боевых навыков, судя по предыдущим схваткам, практически нет. К тому же им было банально страшно. Четыре рептилии сгрудились в углу загона, вжимаясь друг в друга, цепляясь когтями за мощные бревна, вбитые в землю едва ли не в половину длины. Эманации ужаса и глухой безнадеги чувствовались даже здесь, на вершине холма. Видно, и вправду… дети. Пятая особь, та, которую выбрал для боя Карух, жалобно выла, пытаясь противостоять магии зова. Тщетно. Подмастерья своё дело знали. Шаг за шагом, рывок за рывком, они «подтягивали» к выходу не желающего биться дракона. Убежать он не мог. Единственный путь на волю — вверх, в небо — перекрывала «сеть» из толстого бруса, усиленная магией воздуха и воды. Ни один ящер не смог бы её проломить. Только огонь, которого у драконов не было. Не было со времен штурма «последней твердыни».

— Нет, я так не могу. Это неправильно!

Яростный выкрик Рины заставил Бэза вновь обернуться к ней.

— Рина! Нет!

Ему не хватило всего пары мгновений. Брошенное в девушку заклинание сна без следа растворилось в ярко вспыхнувшем коконе отпорной магии. Волшебница стояла, раскинув руки, окутанная призрачными струями магической силы. Струи сходились и расходились, свивались кольцами. Словно играя, выскальзывали из-под защитной сферы, но сразу же возвращались обратно, постепенно сливаясь в одну, невиданной мощи, нацеленную на загон с рептилиями.

— Да остановите же её кто-нибудь! — отчаянно закричала Лиона.

Время как будто сжалось в пружину да так и застыло. Секунды превратились в часы, люди и нелюди замерли, словно статуи. Бэз разрывался между стремлением остановить Рину любой ценой и желанием довести её волшбу да конца. Единственный из всех, кто был на холме, он понял, что она собирается сделать. Поэтому и замедлил время. Чтобы принять решение. Чтобы найти выход.

Увы, решение оказалось горьким.

Влитая в девушку мощь освободилась оглушительным взрывом. Могучий удар сотряс холм и подножие. Накрывающую ристалище защитную сферу порвало в клочья. Кроме Бэза на ногах не удержался никто. Без сознания лежали и Избранные, и подмастерья, и обычные ратники. Хорошо, что живые — маг всё же успел накинуть на них защиту.

Не пострадали только драконы и частокол.

В перекрытии импровизированной тюрьмы зияла огромная брешь. Впрочем, рептилии её не сразу заметили. Вместо того, чтобы без помех выбраться из загона, они бестолково носились туда-сюда, хлопая крыльями, сталкиваясь друг с другом и мыча, как коровы. Лишь через полминуты один из драконов всё-таки поднял голову и обнаружил путь, ведущий к свободе.

С громким клекотом он рванул вверх, зацепился когтями за брусья и спустя пару секунд оказался снаружи. Словно не веря в освобождение, ящер слегка потоптался по крыше, обрушив тем самым еще несколько балок, и лишь затем развернул кожистые широкие крылья. Оттолкнувшись от кровли, он поднялся в воздух, сделал несколько мощных взмахов и, набрав высоту, медленно полетел к виднеющимся на востоке горам. Через какое-то время за ним последовали и остальные рептилии.

Очнувшаяся первой Рина с трудом поднялась с земли, но тут же рухнула на колени.

— Что я наделала, — проводив взглядом удаляющихся драконов, девушка закрыла руками лицо и судорожно всхлипнула.

— Ничего особенного, — пожал плечами мужчина. — Ты просто помогла решить нам одну из проблем. Жаль, что взамен мы получили другую, не менее сложную.

Рина молчала.

— Если я правильно понял, ты хотела перевести магическую силу драконов в силу физическую? Так?

— Так, — девушка опустила голову.

— Что ж, задумка была хороша, — кивнул Бэз. — Но ты не учла главного. Наше противостояние на этом бы не закончилось. Наоборот. Драконы, осознавшие, чего их лишили, перевели бы свою ненависть к нам в абсолют. Надеюсь, ты понимаешь, к чему бы это всё привело?

Рина опять закрыла лицо руками. Плечи её затряслись.

Мужчина устало вздохнул.

— Так вот. Я сделал следующий шаг, на который ты не решилась. Я увеличил силу твоего заклинания, и в итоге трансформа магии оказалась столь мощной, что…

— Разум драконов не выдержал, — едва слышно пробормотала колдунья.

— Да. Именно так. Их разум не выдержал. Сработали защитные механизмы. Чтобы мозг не погиб, многие его функции попросту отключилисьи…

— Драконы стали животными. Просто животными, — закончила Рина.

— Верно. Теперь нам нет смысла сражаться и нет смысла уничтожать их всех подчистую. С животными не воюют. Война, по факту, закончилась. В Рингароле остался только один вид разумных.

— Но ведь это не все драконы, — вскинулась девушка. — Другие пока ещё мыслят, мы с ними ещё не встречались и, значит, можем…

— Нет. Не можем, — перебил Бэз. — Заклинание, сработавшее один раз, будет теперь использоваться повсеместно. Его будет знать каждый маг, а скрыть это знание уже не получится.

— Так что же нам теперь делать? — Рина жалобно посмотрела на друга.

— Решать другую проблему, — криво усмехнулся мужчина.

— Какую?

— Что делать с драконьим проклятием?

— Проклятием?

— А ты что, ничего не почувствовала?

Рина приложила пальцы к вискам. Секунд десять она напряженно думала, пытаясь вспомнить, пытаясь понять, а затем…

— За что?! — упав навзничь, девушка изо всех сил принялась лупить по земле кулаками, словно та была виновата в случившемся.

Бэз попробовал успокоить колдунью и даже протянул к ней руку, но… Рука ни с того ни с сего онемела, а плечо ныло так, будто его придавили чем-то тяжелым…

Я распахнул глаза. Плечо на самом деле болело, а рукой и вправду было невозможно пошевелить. Почему? Да потому что всю ночь лежать на узком топчанчике в одной позе не выдержал бы даже индийский йог. А поскольку мы с Лейкой йогами не являлись… Словом, к утру я уже раскинулся по всей кровати, а Лара, понятное дело, примостилась у меня сбоку, головой на плече, обхватив за шею, да еще и ногу сверху закинув для верности, типа, чтобы не дёргался и не сбежал. В общем, удобно обоим и, чёрт возьми, даже приятно, но рука всё-таки затекла, ничего не поделаешь. За «комфорт», в любом случае, надо платить.

Аккуратно высвободившись из объятий колдуньи, я тихо поднялся с лежанки и, стараясь не слишком шуметь, подошёл к окну. Ночь заканчивалась, уже начинало светать, но звёзды на небе ещё поблёскивали. Чужие звёзды чужого мира. Сколько их здесь, какие они, мечтает ли кто-то когда-нибудь до них долететь, пишет о них стихи, посвящает их свет любимым?.. Или они тут никому не нужны, даже усталому путнику, заблудившемуся в ночном лесу и пытающемуся с их помощью отыскать дорогу домой?..

Взглянул на часы.

Без четверти пять. До подъёма всего пятнадцать минут.

Возвращаться в постель ни к чему. Заснуть уже не смогу, и Лейку придется будить. Ей это вряд ли понравится. Только-только «место» освободилось, вся кровать в её полном распоряжении, а тут — бац! — снова здорово.

Подумав о девушке, невольно улыбнулся.

Всё-таки странно. До чего она похожа на Рину из сна, ну прямо один в один…

Ровно в пять в дверь постучали.

В коридоре стоял Герасим. Увидев меня, он удовлетворенно кивнул, потом развернулся к соседней двери и забарабанил по ней кулаком. Из комнаты послышались матюги, но глухонемой, понятное дело, не обратил на них никакого внимания — дождался, когда наружу выглянул протирающий глаза Чекан, после чего, довольно оскалившись, показал жестами, что хозяин ждёт нас внизу через двадцать минут.

— Что? Уже пора? — донеслось от кровати.

Я развернулся.

Сладко потянувшись, Лариса оторвала голову от подушки и сонным голосом пробормотала:

— Как же вставать неохота. Мне такой сон приснился.

— Увы, всё хорошее когда-нибудь заканчивается, — рассмеялся я. — Впрочем, пять минут у тебя есть. Можешь попробовать досмотреть.

— Спасибо, — Лейка облегченно выдохнула и вновь уткнулась носом в подушку…

Даже удивительно, как меняются женщины, когда ночуют «в гостях». У себя дома она наверняка встала бы раньше всех…

Ровно через двадцать минут на этаже снова появился Герасим. К этому времени мы уже оделись и вооружились, поэтому он просто сопроводил нас в хозяйский флигель.

В кабинете Анисим был не один. Посреди комнаты стоял стул. На нем, крепко привязанный к спинке, сидел человек в разорванной до пупа рубахе. На лице бедолаги имелись «следы насилия».

— Милован? — с ходу угадал Хэм.

— Он самый, — процедил сквозь зубы Анисим. — Хорошо, отправил Герасима присмотреть за домом…

— Побежал жаловаться нукерам? — опять догадался Чекан.

— Ага. Два часа подождал и в участок рванул. Герасим за ним проследил и прихватил по-тихому за три дома до места. Теперь вот маемся, не знаем, что с этим кренделем делать…

— А что тут думать? В расход гада, и всего делов.

«Это что, я сказал?! Надо же, никогда не замечал за собой такой кровожадности».

Чекан с Анисимом переглянулись.

— Понимаете, сир, тут дело такое. В расход его отправить легко, но ведь кто знает. Может, у него с нукерами договорённость. Слова тайные, условные знаки, пароль-отзыв, то-сё. Надо бы выяснить, да вот не колется, сволочь.

Подошедшая сзади Лариса тронула меня за плечо.

— Говорят, Великий Дракон мог отличать правду от лжи, — сообщила она тихим шёпотом. — Потоковой магией он владел виртуозно.

Сказала и отступила на шаг.

«Хм. Я, конечно, не Великий Дракон, но, что такое детектор лжи, в общих чертах представляю».

Я взял ещё один стул, поставил его задом-наперёд перед пленником и молча уселся, облокотившись руками на спинку. Секунд пять я сверлил Милована тяжёлым взглядом. Рот предателя был залеплен пластырем (не знал, что в Рингароле такие имеются), заплывшие (не от жира, а от кровоподтёков) глаза испуганно таращились на меня.

— Тебя зовут Милован?

Пленник что-то промычал и затряс головой.

— Отвечай господину барону! — стоящий рядом Анисим влепил Миловану затрещину. Тот, не имея возможности говорить, замычал еще сильнее.

— Вот же придурок! — хохотнул хозяин подворья и отвесил пленнику подзатыльник. — Кивни, если да, или башкой помотай, если нет.

Милован истово закивал. Его «аура» засветилась зелёным.

«Выходит, работает магия. Это хорошо».

Я сделал знак Анисиму, чтобы тот отошёл в сторону.

— Итак, тебя зовут Милован. Ты живешь в Буслаевке?

Кивок. Зелёное.

— У тебя трое детей?

Нет. Снова зелёное. Отлично.

— У него и жены-то нет, — усмехнулся Анисим.

Я сердито посмотрел на него. Он поднял руки. Мол, всё понял, мешать не буду.

— Ты знаком с Джавдетом?

Лёгкое замешательство. Нет. Аура красная.

— Врёшь.

Я выразительно посмотрел на Анисима. Тот шагнул вперед и врезал Миловану поддых. Милован выпучил глаза и едва не подавился пластырем.

— Не люблю, когда врут, — я покачал головой и продолжил допрос. — У тебя есть самовоз?

Да. Зелёное…

Всё, что нужно, я выяснил за десять минут. Важные вопросы чередовались с второстепенными, клиент отвечал, магия чётко показывала, когда он врёт, а когда говорит правду.

Как оказалось, никаких специальных договоренностей у Милована с нукерами не было. Проблема заключалась в том, что ханские люди хорошо знали хозяина самовоза, поэтому просто заменить его на Герасима или кого-то ещё мы не могли. Тем не менее, кое-какие идеи у меня появились, и для их реализации требовалось получить «образец речи» предателя.

— Мне он больше не нужен, — я поднялся со стула и со скучающим видом кивнул Анисиму.

— Значит, в расход? — «радостно» отозвался тот.

— Как хочешь, — пожал я плечами.

Слышавший всё это Милован понял, что ему светит кирдык, и яростно завозился на стуле.

Я «недовольно» посмотрел в его сторону:

— Слушай, Анисим. Чего он у тебя такой шебутной? И вообще, зачем ты ему рот залепил?

— Дык, он у нас матерщинник известный. Как рот раскроет, так у всех вокруг уши вянут, — ухмыльнулся Анисим.

— А, тогда понятно. Тогда ты всё правильно сделал.

Я «потерял» всяческий интерес к Миловану и развернулся к двери.

Сзади послышался грохот. Пленник всё же сумел обрушиться на пол вместе со стулом.

Показал знаком Анисиму убрать пластырь.

— Не губи, барин!

Отчаянный вой «приговорённого» мог бы наверное и глухого разжалобить. Хотя тот же Герасим остался совершенно невозмутимым: и не такое видал, привык, одним словом. Нет, не стоит его сажать за руль самовоза. Пусть лучше сам Анисим поработает за водителя.

— Уберите его с глаз долой, — брезгливо произнёс я, отступая на шаг от ворочающегося на полу Милована, активно пытающегося облобызать мою обувь.

Анисим подал знак Герасиму. Тот подхватил пленника и, не развязывая, вместе со стулом утащил в коридор.

— Подвал у меня глубокий, — пояснил хозяин гостиницы. — Посидит там денёк-другой, подумает над своим поведением, а дальше…

— А дальше мы его или казним прилюдно, или прилюдно помилуем, — закончил я немудрёную мысль.

— Ну да, где-то так, — не стал спорить будущий городской голова.

— Садись, — указал я ему на «свой» стул.

— Зачем? — испугался Анисим.

— Сейчас узнаешь.

Анисим с опаской сел.

Я встал напротив и сосредоточился.

Не такое это простое дело — иллюзию создавать. Ошибёшься в какой-нибудь мелочи — вся работа насмарку.

— Блеск! — восхищенно проговорил Гиляй примерно через минуту.

— Похож, — согласился Чекан.

— Нос немного поправь, — посоветовала Лариса. — У настоящего Милована он сломанный был.

— ?!.. — удивился вернувшийся в кабинет Герасим.

Он бы удивился ещё больше, если бы смог услышать «новый» голос хозяина.

— Чего это вы на меня так смотри… Ох, ты ж, ёшки-матрёшки!

Анисим вскочил со стула и метнулся к висящему на стене зеркалу.

— И вправду похож, — пробормотал он спустя десяток секунд, перестав наконец рассматривать чужое лицо. — Мама родная не отличит.

— Ну вот и отлично, — я обвёл взглядом собравшихся. — Ну что, готовы?

— Готовы.

— Тогда по коням.

— Что? — Анисим непонимающе посмотрел на меня.

«Вот чёрт! В Рингароле же нет лошадей».

— Я говорю, выкатывай свой самовоз. Поедем к нукерам в гости…

К воротам надзорного отделения мы подъехали ровно в шесть. А буквально за пару минут до этого выяснилась одна неприятная вещь…

Самовоз двигался неспешно и мягко. За рулем находился Анисим, остальные расположились в открытом кузове, спрятавшись за высокими бортами. Кроме того я набросил на всех ещё один слой иллюзии. Любой заглянувший в кузов никого бы там не увидел. Как минимум, в течение секунд десяти-пятнадцати, если бы специально не всматривался. Поддерживать этот морок дольше не удавалось, почти все силы уходили на лже-Милована.

— А ведь в участке может стоять подавитель, — неожиданно заметил сидящий напротив меня Сан Саныч.

— Да, такое возможно, — подтвердил Хэмфри.

— Подавитель? — я с недоумением повернулся к Ларисе.

— Специальный прибор-артефакт, аналогичный генератору иллюзий, только с обратным знаком, — нехотя пояснила колдунья.

— То есть, если в участке есть подавитель, наша маскировка слетит?

— Да, скорее всего.

— Хреново.

Я уже начал было прикидывать варианты противодействия, но Гиляй с Чеканом меня успокоили.

— Подавитель — это не страшно…

— Да, нам главное внутрь проскочить…

— Вы, милорд, как подавитель почувствуете, так просто рукой махните, а дальше мы сами…

Лейка их оптимизм не разделяла.

— Магию подавления почувствовать невозможно, — прошептала она мне на ухо, так, чтобы другие не слышали.

— И что будем делать? — так же тихо поинтересовался я.

Вместо ответа Лариса продемонстрировала палец с кольцом.

Что ж, вариант неплохой. Кольцо — это тоже иллюзия. Если оно исчезнет, значит, подавитель работает. Только кричать об этом не надо. Достаточно, как предложил Хэм, просто «рукой махнуть»…

Кирпичный забор надзорного отделения возвышался над мостовой на два человеческих роста. Ворота стальные — судя по звуку, когда Анисим в них постучал. Все, кто сидел в кузове, ворот и что возле них не видели. В поле зрения попадала только верхняя часть забора и дозорная башенка со стражником-наблюдателем. Мне он почему-то напомнил охранника из концлагеря, не хватало лишь пулемета, каски и характерной шинели фельдграу.

Стражник лениво мазнул взглядом по кузову и… отвернулся, не проявив интереса.

Ага. Работает, значит, иллюзия. По крайней мере, снаружи.

Послышался лязг открываемого в воротах окошка.

— Кто таков?

— Это я, господин начальник. Меня Милован зовут, — подобострастно затараторил Анисим. — Мне приказывали самовоз сюда к шести подогнать.

— Самовоз пустой?

— Пустой. Всё лишнее выкинул, как и приказывали.

— Энергокристалл полный?

— Под завязку, господин начальник. Как раз перед выездом проверял.

— Хорошо. Возвращайся за руль. Сейчас открою.

Заскрипели, открываясь, ворота. Самовоз медленно въехал во двор.

Я посмотрел на Ларису, потом на её безымянный палец.

Кольцо исчезло.

Чтобы «просто махнуть рукой», времени не оставалось.

Стражник на вышке уже тянулся к тревожному колоколу. Ещё и пасть распахнул, явно намереваясь проорать какое-нибудь «Алярм! Партизанен!»

Увы, сегодня дозорному не повезло. Уставная фраза застряла у него в глотке вместе с метательным ножом. Его я швырнул едва ли не раньше, чем понял: иллюзия не работает.

Стражник обвис на перилах, и в то же мгновение через борта кузова с мечами наголо перемахнули Чекан и Герасим. Один налево, второй направо. Со стороны Чекана послышался вскрик, и сразу за ним — шум упавшего тела. По всей видимости, воин прикончил того, кто открывал ворота.

— Работаем! — рявкнул Хэм и кинулся к дому.

Я к этому времени уже успел подняться и осмотреться.

Двор небольшой. Собаки отсутствуют, и это хорошо. Не хочется их убивать. В людских дрязгах нет собачьей вины.

Строений два. Первое — «жилое» одноэтажное, с высоким крыльцом и закрытыми ставнями, второе напоминает сарай, дверь стальная, засов снаружи — скорее всего, это и есть тюрьма, где держат Фрола с Кузьмой… Ну да, точно. Вон и охранник…

Герасим к нему и рванулся.

Решение верное, но — запоздалое. Наш боец по-любому не успевал — стражник уже отпирал засов. Через миг он скроется в здании, а там… Вот чёрт! Чекан, помнится, говорил, что в случае малейшей опасности пленников просто прикончат…

То, что не успевал сделать Герасим, успел я.

Ханский нукер рухнул в дверной проём с ножом под лопаткой.

Минус три, как говорят спецназовцы из сериалов.

Герасим, резко сменив направление движения, ринулся вслед за Чеканом к дому со ставнями.

Хэм тем временем уже взлетел на крыльцо, чуть притормозил возле двери, дожидаясь напарника, затем дважды взмахнул мечом, рубанув сперва по замку, а потом и по петлям. Герасим аккуратно и нежно, как женщину, подхватил падающую дверь и столь же аккуратно прислонил ее к каменной стеночке. Чекан подал Герасиму какой-то знак, тот кивнул, после чего оба, один за другим, исчезли во тьме проёма.

Ну что ж, думаю, они знают, что делают. Всё-таки профессионалы, итить-колотить, а не любители навроде меня. Тем не менее, я тоже могу кое-что. Например, выпрыгнуть из самовоза и занять позицию сбоку от здания, перед окошком с распахнутой ставней…

Остальные заняли места согласно штатному расписанию… Шучу, конечно. Хотя, как известно, в каждой шутке есть доля правды. Кое-какие действия мы на самом деле обговорили заранее. Поэтому Гиляй побежал закрывать ворота — уличные зеваки нам не нужны, Лейка бросилась к вышке — «заменить» убитого стражника, а Анисим занялся «парковкой» — въезд-выезд на территорию следовало перекрыть намертво…

Пользуясь передышкой, пробую разложить ощущения от боя. Что ни говори, все стычки до этого проходили спонтанно, даже схватка с хищниками в лесу. А тут спланированное нападение, когда врага заведомо надо убить. Для человека моего мира и времени не самый привычный образ действий. И никакие фильмы и книги не могут в достаточной степени подготовить мирного обывателя к необходимости убивать. И ещё меня несколько удивили действия напарников. Никаких лишних киношных жестов, всё строго по делу…

Звона клинков не слышно. Вместо него свою ноту в шум боя вносит жалобное «дзи-и-нь!» выбитого стекла. Какой-то лысый чел в кожанке и одном сапоге выносит своим тельцем оконную раму — как только не напоролся на собственный меч…

В самый последний момент, когда в кулаке уже зажат метательный нож, а рука распрямляется, решаю всё-таки не убивать.

Нож летит в цель и режет предплечье.

Меч падает на песок.

— На колени, смерд! — мой клинок упирается в грудь обезоруженного противника.

«Хм. Неплохо сказал. С пафосом».

Лысый, болезненно морщась и зажимая рану здоровой рукой, бухается на колени. Из-под ладони сочится кровь.

Отбрасываю ногой чужой меч, подбираю нож, походя заживляю ранение. «Кожаный», хоть и враг, но его стоны я выслушивать не намерен. Он нужен мне в более-менее здоровом состоянии.

Из окна вылезает Герасим. Спрыгивает на землю. Поняв, что враг не убит, а всего лишь пленён, неодобрительно хмурится.

— Милорд, вам помочь? — вышедший на крыльцо Чекан с любопытством смотрит на пленника.

Мотаю головой. Типа, сам справлюсь.

— Двоих обнулили без шума, а этот в каптерке заныкался, — кивает воин на лысого. — Шустрый, зараза. Думаете его допросить?

— Да, — я, наконец, разлепляю губы.

— Ему бы ласты связать, во избежание…

Красноречивый взгляд на Герасима.

Слова не нужны, глухонемой боец всё схватывает на лету.

Через пару секунд руки нукера стянуты за спиной его же ремнём.

Ловко, однако. Признаюсь, я об этом сразу и не подумал. Но решение верное. Связанного клиента допрашивать и проще, и безопаснее.

Герасим встает слева-сзади от пленного.

Это тоже правильно. Пока «начальник» ведёт допрос, его дело бдить, а, если надо, и помогать. Тычком, подзатыльником, зуботычиной… иными средствами развязывания языков. Уверен, что здесь они вполне допустимы. Простой мир, простые нравы, простые законы… Удобно, чёрт побери!

— Милорд, я тогда, с вашего позволения, пойду проверю холодную.

Машу рукой. Чекан убирает меч в ножны и быстрым шагом идёт к сараю.

Провожаю его взглядом, затем разворачиваюсь к пленнику.

Ну что ж, посмотрим, что ты за фрукт. Стоило тебя оставлять в живых или же надо было прикончить без разговоров?..

Подобрав валяющийся возле стены деревянный ящик, я шмякнул его на песок перед лысым и уселся на импровизированную табуретку. Часы жгли руку огнём. Разогреваться они начали как раз в тот момент, когда нукер выпрыгнул из окна. Видимо, это жжж неспроста. Что-то в этом «товарище» есть… Минимум — необычное, максимум — смертельно опасное. Первый вопрос: что конкретно? Второй: как это что распознать? Третий: может, это просто ловушка? Приготовленная для меня, как давеча предположил Анисим. А впрочем… волков бояться — в лес не ходить. Приступим, пожалуй…

Как допрашивать пленного, я уже понял. Спасибо недавнему сну. Бэз, на месте которого я себя представлял, использовал особую магию. Подробности её применения — когда волшебник пытался остановить Рину, а затем обездвижил соратников — запомнились в мельчайших подробностях, и теперь я просто не мог не попробовать то, что так легко получалось у Бэза. Его действия напоминали гипноз. Сперва подавление воли, потом погружение в сон, а дальше надо лишь отдавать приказы. Не обязательно вслух, достаточно просто подумать, что хочешь от «спящего». Сейчас мне от него требовалась «только правда и ничего кроме правды».

«Имя, звание, должность?»

«Насир. Десятник», — с некоторой задержкой ответил пленный.

Отлично. Всё даже проще, чем думалось. Вот только запястье жжёт так, словно его ошпарили кипятком. Боль адская, но, что поделаешь, придётся терпеть. Допрос надо довести до конца.

«Джавдет — твой начальник?»

«Нет».

«Нет? А кто же тогда?»

«Абдулла. Я подчиняюсь ему. К отряду Джавдета меня прикомандировали».

«Чтобы следил?»

Снова задержка.

«Да. Я был обязан за ним наблюдать и сообщать наверх обо всём подозрительном».

Хм, знакомая ситуация. Такое в любом шпионском романе описывают. Своего человека внедряют в окружение возможного конкурента, после чего получают важную информацию буквально из первых рук. Обычная схватка бульдогов под ковром. Ничего личного, просто политика…

Допрос длился около десяти минут. И чем дальше, тем тяжелее было его вести. Каждый новый вопрос вызывал приступ боли. Я практически перестал чувствовать левую руку. Однако результат того стоил. Мне удалось выяснить всё, что хотел. Правда, под самый конец уровень магической энергии в часах упал почти до нуля, и допрос вынужденно прекратился. Одна радость — жечь стало гораздо меньше. Жаль только, не успел спросить, зачем десятнику массивная цепь и что за медальон к ней подвешен? Хотя, в принципе, ничего странного. В моём мире почти все «братки» цепляли на шеи золотые «собачьи ошейники». И чем толще, тем лучше. Наверное, чтобы киллер не промахнулся и не перепутал, кого мочить.

Вообще, по моему твёрдому убеждению, корпус ханских нукеров мало чем отличался от земных ОПГ. Так же крышуют, грабят, сдают долю в общак, выполняют указания пахана, крысятничают, жестоко расправляются с теми, кто отказывается «делиться»… Разница только в том, что у нас к «бандформированиям» всегда добавляется «незаконные», а здесь всё обстоит с точностью до наоборот. Нормальное такое средневековье, где главный закон — желание феодала. Причем, со стороны это выглядит вполне респектабельно. Грабёж — не грабеж, а сбор податей, убийство — не преступление, а исполнение приговора суда, а «шалости» с представительницами женского пола — не тупое насилие, а улучшение демографической ситуации в отдельных районах.

Короче, классика жанра. Пункт первый: сильные всегда правы. Пункт второй: если не правы, смотри пункт первый.

В Буслаевке нукеры ощущали себя хозяевами. Даже бургомистр не мог ничего поделать. Ханк, рядовой вояка, которого вчера грохнул Чекан, регулярно захаживал к молоденькой жёнушке городского главы, а тот и пикнуть не смел, только заискивающе кланялся, повторяя, что всегда рад услужить столь важному господину. Супруга бургомистра тоже не оставалась в долгу и с недюжинным пылом ублажала гостя, сколькопотребуется. Хоть час, хоть два, хоть целую ночь. Собственно, по этой причине десятник не волновался о судьбе подчиненного. Если боец не вернулся к полуночи, значит, снова завис в спальне у бургомистерши. Начальнику местной «спецслужбы» и в голову не могло прийти, что кто-то осмелится выступить против ханских людей. Удивительная, на мой взгляд, беспечность — ведь в пригородах, согласно «оперативным данным», появился подозрительный маг, а операция по его розыску и поимке уже началась.

Предположения Анисима оказались правдой. Нукеры действительно разыскивали меня. Мало того, они были в курсе легенд о тринадцатом ученике Великого Дракона, хотя и не особо в них верили. Тем не менее, Джавдет решил подстраховаться на случай массовых беспорядков в Буслаевке. Кто знает, что за фрукт этот маг? Вдруг он объявит себя потомком мифического Владетеля и примется баламутить народ? Хану это наверняка не понравится, поэтому лучше заранее «перебдеть», чем получить потом «полное служебное несоответствие».

Короче, сотник спешно покинул город, прихватив с собой самое ценное, включая потерянный мной смартфон.

В Буслаевке остался неполный десяток нукеров во главе с «доверенным лицом» темника Абдуллы.

Не думаю, что Джавдет идиот или «трус», как его тёзка в известном фильме. Скорее всего, он просто расчётлив и осторожен.

Во-первых, наверняка догадывался, что десятника к нему направили в качестве «контролёра», а не помощника, и значит, поставить его «смотреть за районом, пока командир в отлучке» — наилучший из выходов. Если легенды не лгут, неизвестный маг обязательно нанесёт удар, но под этот удар попадёт не Джавдет, а связанный с Абдуллой стукач-подчинённый. Причём, самого сотника обвинить не получится, поскольку он сделал всё «по Уставу». Если же Насир отобьётся или даже захватит волшебника-чужака, все плюшки достанутся его непосредственному начальнику, то есть, Джавдету, отдавшему верный приказ и правильно расставившему людей. Даже Абдулла будет вынужден это признать: ведь не рассказывать же всем и каждому, что Насир — просто шпион в лагере конкурента.

Второе, о чём я узнал в ходе допроса — Джавдет не только покинул Буслаевку, торопясь доложить начальству о произошедшем, но и оставил Насиру деталь от «техно-магического устройства», изъятого, как выяснилось, у Кузьмы — именно он нашёл мой смартфон, выпавший из кармана, когда я свалился в овраг. Сотник — не могу не признать — поступил достаточно умно. Понял, что крышка смартфона не несёт в себе никакой магии, и всучил её на «ответственное хранение» информатору Абдуллы. Что будет с ней делать десятник, не важно. Попытается ли изучить, попробует по-быстрому, опережая Джавдета, передать её боссу, начнёт ли собственное «расследование»… в любом случае, своими действиями он спровоцирует неизвестного мага, и тот, вероятней всего, решит как можно скорее вернуть потерю. То есть, нападение на участок, если произойдет, то произойдёт в тот момент, когда Джавдета не будет в городе. Словом, молодец сотник. Интриган, каких поискать. Всё рассчитал, все варианты прикинул. Ошибся в одном. Интригами надо заниматься в мирное время, а когда на пороге война, думать надо только о ней и действовать соответственно…

Смахнув рукавом пот со лба, я встал с табуретки и показал Герасиму большой палец:

«Допрос закончился. Всё о’кей».

Герасим кивнул и подхватил допрошенного нукера за шиворот, явно собираясь поднять его на ноги и сопроводить в «холодную». Приказа, что делать с пленным, от меня не поступило, поэтому боец и решил действовать так, как это, видимо, принято по местным «стандартам».

Я возражать не стал. Пусть уводит. Разбираться с лысым придурком сейчас действительно не хотелось. Успеем ещё, времени пока предостаточно.

Увы, именно это и стало моей главной ошибкой.

Вместо того, чтобы решить вопрос кардинально — ответы получены, в расход гада — я принялся размышлять, как использовать полученные только что сведения.

Резкое движение пленного снизу-вверх прошло для меня почти незамеченным — зацепил его краем глаза в самый последний момент. Всё, что успел — это отпрыгнуть в сторону и потянуть из ножен клинок. А затем горло будто сдавило невидимой нитью. Стальной струной, которую нельзя разорвать. С каждым мгновением она стягивалась всё сильней и сильней, а я не мог этому воспротивиться. Часы на руке на отчаянные призывы не откликались, на борьбу приходилось тратить собственную магическую энергию, иссякающую с ужасающей быстротой.

Мгновенная смена ролей стала для меня настоящим шоком. Ведь даже подумать не мог, что превращусь из хозяина положения в жертву. Ничто этого не предвещало.

Сквозь застилающую глаза багровую пелену я видел злобно оскалившегося Насира. Подняв левую руку (как только развязаться сумел, гадёныш?!), он медленно сжимал пальцы в кулак, в другой был зажат кинжал. Висящий на груди кристалл-медальон горел ослепительным пламенем. На яркий свет было невозможно смотреть.

Твою мать! Какой же я идиот! Это же магический накопитель. Как раз о таких говорили Сан Саныч и Лейка. А этот десятник — маг! Он просто ждал, когда я потрачу всю энергию из часов и стану перед ним беззащитен. Даже меч достать не могу, чтобы, как давеча Хэм, «рассечь» направленную на меня магию — все силы уходят на то, чтобы сдержать напор.

А враг всё давил и давил. Сопротивление ослабевало. Тело отказывалось бороться. Казалось, ещё пара ударов сердца, и на меня навалится вечная тьма, спасения нет, никто не придёт на помощь…

Помощь всё же пришла. Правда, совсем не такая, на какую надеялся.

Меня неожиданно окатило водой, как будто целое ведро вылили на башку. И тут же — опали оковы, разошлись стягивающие магию скрепы. Давящий обруч исчез. Взметнулся клинок, через неуловимо короткий миг слетела с плеч голова противника. Рухнуло мёртвое тело. Звякнул о камень выпавший из вражеских рук кинжал. На песок брызнуло ярко-алым.

Я устало прикрыл глаза, затем глубоко вдохнул и, стряхнув с лезвия кровь, бросил меч в ножны.

А в следующую секунду меня словно током пробило. Молнией-мыслью. Осознанием непоправимого.

Герасим! Что ж я наделал, урод!

Боец лежал, раскинув руки. Меч он так и не выпустил, упал вместе с ним, пальцы разжались уже на земле. Я только сейчас заметил, что глаза у Герасима светло-серые, как облака в пасмурный полдень. Они, не мигая, смотрели в рассветное небо, слегка удивлённо, с навечно застывшим в зрачках вопросом: «Как?!»

Ответ на него я теперь знал.

Это и вправду была ловушка. Ловушка на мага. И если бы не Герасим, я бы в неё обязательно угодил. Но он спас меня. Ценой своей жизни подарил мне пару поистине драгоценных мгновений.

Насир выпрыгнул в окно в одном сапоге. Мне это тогда показалось смешным: типа, так торопился, что аж обувку по дорогое посеял. И в итоге, вместо того, чтобы тщательно обыскать гада, махнул рукой на все правила. Ну какую опасность может для нас представлять этот жалкий, обезоруженный, дрожащий от страха придурок?

А на деле выходит, придурок не он, а я. Ему не повезло только в том, что за собственностью я пришел не один. Сначала мы грохнули Ханка, потом порешили всех, кто на территории, и вот, когда жареный петух уже клюнул, десятник таки решил перейти к плану Б: живьём захватить противника не получилось, значит, его надо убить. Поэтому: нож — в сапог, кристалл-накопитель на шею, меч — уронить, самому «сдаться», изобразить беспомощность и — кончить дело одним ударом.

Этот «один удар» принял на себя Герасим. До меня нукер попросту не дотягивался. А если бы и решил это сделать, наш боец его бы сразу прикончил. Вот почему противник сперва полоснул кинжалом Герасима и лишь затем шандарахнул магией в главную цель. Времени, чтобы применить заговорённое оружие ещё раз, у него не было — я бы достал клинок, а что кинжал против меча не катит, знают даже «блондинки».

Все эти предположения и догадки промелькнули у меня в голове за долю секунды, после чего взгляд снова упал на лежащего на земле бойца.

Что? Что я мог сделать?

Правильный ответ: ничего.

Но с другой стороны…

Я опустился на колени возле Герасима и попытался сосредоточиться.

Сказать, что было тяжело, значит ничего не сказать.

Часы стали прямо-таки ледяными. Капля за каплей они вытягивали из меня остатки магии. А потом отдавали обратно, в кончики пальцев, откуда она стекала на рану словно тягучий сироп. Края раны потихоньку затягивались и… раскрывались по-новой, едва прерывался восстанавливающий плоть поток. Но я всё равно лил и лил живительную энергию на страшный разрез, оставленный нукерским кинжалом. Голова тяжелела с каждой секундой. Шум в ушах уже перешёл в противный тоненький визг, как будто кто-то пробовал просверлить дрелью виски. Я больше не чувствовал тела, оно словно исчезло, жили лишь пальцы, да пульсирующая боль в мозгу не давала полностью отключиться.

Эх! Если бы не моя самонадеянность… когда тратил заёмную силу на ерунду, обманку, мираж… Болван, гад, осёл! Ну же! Давай! Докажи, что ты можешь!..

Нет. Не могу. Не способен. Не способен вернуть погибшего. Погибшего за меня. Вместо меня… Я вообще… ни на что не спо-со-бен!..

— Не стоит, сир, — на плечо легла чья-то ладонь. — Его уже не вернёшь.

Я с трудом вышел из забытья. Бессильно уронил руки. Перед глазами плыло. Герасимлежал всё так же. Только выглядел он сейчас каким-то… умиротворённым что ли? Словно устал и просто прилёг отдохнуть. И длинная рана от живота до груди уже не казалась такой безобразной. Она больше напоминала старый сглаженный временем шрам, который привычен и на который не обращаешь внимания.

— Двадцать лет с ним знаком… был, — вздохнул Анисим, присаживаясь на корточки возле умершего и аккуратно закрывая ему глаза. — Эх, Герыч, Герыч… В самовоз бы тебя отнести, а то в этом гадюшнике…

Он привстал и начал оглядываться, словно искал помощника.

Я попробовал приподняться, но тут же плюхнулся на пятую точку. Банально сил не хватило.

— Сидите, милорд. Мы сами.

Подошедший Чекан подхватил погибшего за ноги, Анисим за руки, и они потащили его к машине. На труп нукера никто и не глянул.

Я прикрыл веки и вновь, чтобы хоть как-то унять-обмануть терзающую душу совесть, принялся костерить себя на все лады. Это было легче всего, но, как бы я себя ни ругал, мысли о собственной никудышности становились всё явственнее, всё отчётливей. Ну какой, к едрене, из меня командир?! Какой нафиг Владетель?! Сопляк, пустышка, кретин… Я один во всём виноват…

— Не надо себя винить, — кто-то присел рядом и мягко обнял за плечи. — Ты всё равно бы не смог. Никто и никогда не оживлял мёртвых. Даже Великий Дракон.

Я отвернулся от Лары. Женщина не должна видеть, как плачет мужчина.

— Вась, перестань, — Лариса возвысила голос. — Все мы когда-нибудь ошибаемся. Это жизнь.

Да. Похоже, она права. Это действительно жизнь. Просто жизнь.

Но — всё равно. Пусть я и знал Герасима меньше суток, но как же, блин, тяжело. Ведь это он меня спас. Он умер из-за меня, а не я за него.

— Я тоже не поняла, что он маг, — продолжила Лейка. — Думала, обычный десятник…

— Это ты меня водой облила? — перебил я её.

— Я. Он хотел лишить тебя воздуха. Обычный приём. А воздушную магию проще всего перебить водной, они у нас антагонисты. Вот я и… извини, короче.

— За что?

— За то, что вода холодная.

Я невольно улыбнулся.

Шутка, конечно, простая, но… Лариса у меня молодец. Всё-таки привела в чувство рефлексирующего «жениха».

И это правильно.

Хватит страдать. Дело прежде всего.

Глава 12

Кузьму и Фрола мы нашли там, где и предполагали — в сарае. Правда, выяснилось, что нукеры вовсе не собирались увозить их с собой. Рыжему и белобрысому исключительно повезло, что мы решили атаковать участок сегодня, а не завтра или позднее. До завтра они бы точно не дотянули. Казнь Джавдет назначил им весьма изощрённую. Одного — распять, второго — закопать заживо, причем так, чтобы они умирали «вдумчиво и неспешно».

Неказистый снаружи, обитый досками сарай внутри оказался каменным. Бетонные стены, такой же потолок, узенькое зарешеченное окно… а вот пол земляной, что очень и очень странно. Хотя, скорее всего, его просто насыпали на фундаментную плиту для… да бог его знает, для чего это понадобилось? В любом случае подземный ход сделать не выйдет — тюремщики же не идиоты и такой вариант обязательно должны были предусмотреть.

— Это пыточная, — разъяснил вошедший следом Чекан.

— А эмм… инструменты где?

— Там, — воин кивнул на слабо освещенный угол.

Действительно, в дальнем углу стоял длинный стол, на котором были разложены устрашающего вида железки.

— Сначала пытают, потом подлечивают, потом снова пытают. Неделю, две, три. Обычное дело, — криво усмехнулся Чекан. — Но тут решили не заморачиваться. Приговорили сразу.

Он указал сначала на установленный в центре «пыточной» столб с двумя перекладинами: мощной балкой вверху и небольшой ступенечкой в полуметре от пола, затем на кучу земли справа от двери. За то время, пока я разбирался с десятником, Хэм успел снять с «креста» Фрола и частично, примерно до середины груди, откопал Кузьму. Потом, понятное дело, он отвлёкся на события во дворе.

Фрол по виду был очень и очень плох. Полулежал, привалившись к стене, пытался как можно глубже вдохнуть, но вместо этого лишь судорожно дергался и сипел. Из груди вырывался болезненный хрип. Кузьма, хоть и находился в отключке, выглядел несколько лучше. Дышал он, по крайней мере, ровно.

Я, помнится, когда-то читал про древние казни через распятие. Никому бы такого не пожелал. Это на самом деле мучительно. Особенно, если приговорённому дать возможность чуть-чуть опираться ногами на специальный приступок. Тогда он будет инстинктивно приподыматься, чтобы вдохнуть, но вдох получится неглубоким, а долго стоять на цыпочках не получится — мышцы на ногах затекут, тело опустится, лёгкие сдавит и — всё по-новой. Мучения могли продолжаться более суток. Некоторые «сердобольные» палачи «гуманно» перебивали казненным голени, и тогда те умирали довольно быстро — менее, чем за час. Фролу, похоже, подобные «гуманисты» не встретились.

— Милорд, можете ему чем-то помочь? Помрёт ведь.

Я вздохнул.

— Не уверен, но… попробую.

Это не было ни рисовкой, ни глупым кокетством. После схватки с Насиром сил у меня действительно не осталось. Уровень магической энергии восстанавливалсядостаточно медленно. Приду в норму минут, наверное, через сорок, а когда снова смогу воспользоваться часами, вообще не известно. Но, с другой стороны, подлечить белобрысого всё-таки надо, а то ведь и вправду помрёт.

Переключился в режим потоковой магии. Пальцы слегка потеплели.

Ага, вот и аура появилась. Синяя и малиновая. Слабенькая, конечно, но и такая уже кое-что.

Нет, «мёртвую воду» мы сейчас тратить не будем, ограничимся только «живой».

С левой руки на Фрола «упало» несколько малиновых «капель».

Тот глубоко вздохнул и громко закашлялся.

Я словно бы наяву увидел, как из его груди вытекает что-то коричнево-серое. Укороченными толчками-спазмами, будто цепляясь за что-то.

Так, добавим ещё пару капелек. Во-от, теперь хорошо. Дальше сам…

Оклемавшийся Фрол посмотрел на меня хмурым взглядом.

— Это он.

— Кто он? — удивился Чекан.

— Это он виноват, что Фильку убили. Это из-за него нас…

— Сами балбесы! — рявкнул воин. — Если бы господин барон захотел, он грохнул бы вас ещё до Джавдета, да, видимо, пожалел. Наверное, зря. Я бы вас точно прибил. Из-за трёх дураков чуть не сорвалось всё.

— Что не сорвалось? — не понял Фрол.

— Всё! — отрезал Хэм. — Вы, идиоты, фактически выдали нукерам барона. Можно сказать, на блюдечке преподнесли. Из-за вас, дебилов, пришлось начинать операцию раньше времени, практически без подготовки…

— К-какую оп-перацию? — заикаясь, пролепетал спасённый и, не дождавшись ответа, осторожно поинтересовался. — А п-почему он… б-барон?

— По кочану, — процедил сквозь зубы Чекан. — Не слышал что ли легенду про тринадцатого ученика?

Глаза у белобрысого округлились.

— Так это он что? Это значит… тот самый?

В его голосе всё-таки чувствовалось сомнение.

Чтобы его развеять, я подобрал с пола какую-то ржавую заостренную железяку, хмыкнул и, словно иголку, воткнул её в бетонную стену.

Раскрывший рот Фрол испуганно икнул.

— Ну что, понял теперь? — расхохотался Чекан.

Парень глядел на меня со смесью восторга и ужаса.

Я слегка усмехнулся и, предупреждая дальнейшее, приложил палец к губам.

Оппонент истово закивал.

Ну что ж, с ним всё понятно, займёмся теперь Кузьмой.

Рыжего мы откопали минут за пять, затем вытащили из ямы и уложили рядом с напарником. В сознание его привел Чекан. Нашёл на пыточном столе чайник с изогнутым носиком и использовал его в качестве «реанимационного средства». Конечно, не в том смысле, что треснул им спасаемого по башке или, хм, ещё как-нибудь. Хэм просто заглянул внутрь, удовлетворенно хмыкнул, взболтнул, после чего, наклонив емкость, пролил несколько капель на потрескавшиеся губы «больного». Ну, точь в точь как товарищ Сухов, когда встетил Саида. Рыжий, почувствовав влагу, тут же припал к носику и принялся жадно пить. Настолько жадно, что я даже принюхался: может, там не вода, а коньяк? Тревога оказалась ложной. Обычная аш-два-о, и это логично — коньяк было бы чересчур.

— Всё. Хорош, — Чекан отнял у Кузьмы чайник и поставил его на землю.

Рыжий сглотнул, потом шумно выдохнул и открыл глаза.

— Сука!

Сил, чтобы вцепиться мне в горло, Кузьме не хватило. Ноги вдруг подломились, и он рухнул на пол на первом же шаге.

— Дурак ты, парень, — покачал головой Чекан. — Выяснил бы поперёд, кто враг и кто друг, а потом и дергался. Да и вообще, прежде, чем в драку лезть, сначала здоровье поправь.

Я усмехнулся.

— Здоровье — это мы запросто.

Кузьму я ничуть не боялся — после всего, что уже случилось, бояться было действительно глупо. Правда, и драться с рыжим совсем не хотелось. А вот поучить его уму-разуму (за то, что цепью меня в лесу хотел приголубить и что смартфон стырил), наверное, стоило.

На текущий момент мои магические способности восстановились примерно до трети того, что было до схватки. Удивительно, но после лечения Фрола сил практически не убавилось. То ли такое целительство много энергии не отнимает, то ли «внутренний» накопитель подрос. Типа, прошёл испытание — получи бонус. Нельзя же всё время к дедовским часикам обращаться, надо и самому иногда… того-этого…

Предположение о накопителе, думаю, ближе к истине, поскольку и сил в себе ощущаю больше, и лёгкость в теле какая-то появилась, и, как работать с магическими энергиями, знаю теперь гораздо лучше, словно и впрямь перешёл на следующий «уровень», как в игре. Хотя игрой здесь ни разу не пахнет. В этом мире убивают по-настоящему.

Добавляю Кузьме немного здоровья. Тот не находит ничего умнее, кроме как сразу броситься на «целителя». Прыгает ногами вперёд, целясь в живот. В мой, между прочим, живот, а не в чей-то. Мне он, бесспорно, дорог, поэтому позволить, чтобы всякие тыкали в него своими грязными сапогами, я не могу.

Делаю быстрый шаг в сторону. Кузьма предсказуемо пролетает мимо и со всего маху приземляется на собственный копчик.

— Ууу! Йоо!

Да-а, посадочка жёсткая. Знаю, что больно, но вот не надо было кузнечиком прыгать, здесь всё-таки не стадион, маты под задницу никто не подложит.

А сейчас добавим эмоций. Усугубим, так сказать.

Раз, два, три. Ваш выход, милашка из Дзета Сетки…

— Аааааа!

Кузьма орал словно резаный, хотя я его и пальцем не тронул, просто создал иллюзию — прикинулся инопланетной тварью из фильма «Чужой». В зеркало на себя не смотрел, поскольку нет его здесь, но, судя по реакции рыжего, получилось неплохо. Зубы клацают, из глотки зловещий шип вырывается, с клыков кислота капает, склизкие щупальца тянутся к в ужасе прижавшемуся к стене гуманоиду… Красота, да и только. Оскара за спецэффекты можно давать, Голливуду на зависть…

В «образе» я пробыл секунд десять. Дольше не стал — пожалел психику «зрителя». Боюсь, если бы протянул ещё немного, он бы точно или с катушек съехал, или с нарезки слетел. В общем, «чужой» исчез, и на «сцене» опять появился я, весь в белом, то бишь, как человек, а не страшилище из ужастика.

— Ыыы-ууу, — продолжал завывать Кузьма, не в силах перейти на членораздельную речь.

— Что это с тобой? — спросил удивленно Хэм. — Али увидел чего?

Ни он, ни Фролничего не заметили. Иллюзию я создавал персонально для рыжего.

— О-о-о-оон, — Кузьма указывал на меня пальцем и медленно отползал вглубь помещения.

— Что он? — воин не выдержал, ухватил парня за шиворот, поднял и хорошенько встряхнул.

— Он дракон! — придя наконец в себя, выпалил рыжий.

Чекан с белобрысым переглянулись.

Фрол незаметно покрутил пальцем возле виска. Хэм рассмеялся.

— Какой же милорд дракон? Милорд не дракон. Он, если угодно, маг.

— Ма-аг? — протянул Кузьма через пару секунд.

— Великий маг, — уточнил воин. — Потомок тринадцатого. Тот самый…

Как и предполагали Лара с Сан Санычем, рыжий и белобрысый легко влились в наш отряд. Деваться им всё равно было некуда. Пусть и спаслись, но приговор-то вынесен, а уж после того, что мы здесь учинили, на снисхождение рассчитывать не приходилось. Семь трупов — это не булочку своровать на базаре. За убийство «при исполнении» по голове не погладят, причем не важно, участвовал непосредственно или просто рядом стоял. Если поймают, прикончат без разговоров. Так что «законных» выходов из ситуации у Фрола с Кузьмой действительно не осталось. Или в бега, или с нами.

Парни предпочли второй вариант. И это правильно. Какая-никакая, а перспектива.

Ребята они крепкие, нукеров терпеть не могут, с оружием обращаться привычны и к авантюрам имеют склонность, что в нашем случае только в плюс. Таким завсегда прямая дорога или на плаху, или «из грязи в князи». Первое предложил Джавдет, второе — я. Выбор, как говорится, очевиден. Тем более, что парни были знакомы и с Гиляем, и с Лейкой, и с Хэмом. Последнего они откровенно побаивались — славу в здешних краях Чекан имел специфическую, и её немалая часть естественным образом перешла на меня. Оно и понятно: если уж столь «видный» разбойник признал меня своим сюзереном, то и Фролу с Кузьмой ничуть не зазорно выполнять мои повеления и приказы. А выгорит наше дело или не выгорит, не так важно. В историю они попадут что так, что эдак. Наверняка, и про нас когда-нибудь сложат легенды, как про Дракона с учениками. Парни это хорошо понимали и, хоть интеллектуалами и не выглядели, тщеславия им было не занимать. Как сказал по этому поводу рыжий:

— Вот пройдём мы с тобой, Фрол Федотыч, по рынку с мечами заговорёнными в ножнах и как швырнём, не торгуясь, бабке Матрёне по когтю, типа, угощай давай всех задаром, так тут все девки и наши. А? Как тебе?

Приятель в ответ лишь довольно оскалился. Видимо, воображаемые картинки совпали до мелочей.

Словом, ни убеждать, ни запугивать «друзей-недругов» не пришлось. Хватило того представления, что я уже показал, авторитета Чекана и перспективы получить в будущем не яму, петлю или крест, а целые горы плюшек и пряников. В итоге моё предложение вступить в отряд парни приняли с плохо скрываемой радостью. Фрол даже никаких условий не выставлял, а вот Кузьма…хм, Кузьма заставил меня немного напрячься.

— Просьбочка у меня есть, ваша милость.

— Говори.

— Мы ведь еще схлестнёмся с нукерами, так?

— Наверняка.

— Тогда это, — рыжий неожиданно посуровел. — Джавдета не трогайте. Он мой.

Я с подозрением посмотрел на Кузьму, потом перевёл взгляд на Чекана.

Если кто-то из них сейчас скажет «Джавдет — трус, Абдулла — воин», я тогда точно…

— Схлестнёмся, тогда и решим, — хмуро бросил Чекан…

Начало основной фазы нашего… эээ… мероприятия (когда обсуждали детали, едва сдержался, чтобы не брякнуть «Операция Ы») сдвинулось примерно на час. Во-первых, требовалось привести в норму Кузьму и Фрола, во-вторых, подождать, пока Анисим не «подготовит массовку» и не «распределит роли», и, самое главное, мне надо было полностью восстановить свой магический потенциал.

Когда минутная стрелка подошла к одиннадцати, а часовая к десяти, я наконец почувствовал — всё, пора начинать.

— Лёд тронулся, дамы и господа. Мы с вами совершим небольшую прогулку. Обо мне не беспокойтесь. Я сегодня в форме.

Цитаты из «Двенадцати стульев» пришлись ко двору.

Пусть этот роман здесь никто не читал, но смысл «напутственной» речи поняли и оценили все. Подтянулись, заулыбались, поправили оружие и амуницию… Всё верно, классика, она и в Рингароле классика.

Фрол с Кузьмой распахнули ворота, и мы пошли.

Очередной пункт маршрута — центральная городская площадь.

Охранять надзорное отделение остались четверо присланных Анисимом крепеньких мужичков с дубинками. Вообще, наш отельер оказался товарищем предусмотрительным. Видимо, давно готовился прибрать власть в Буслаевке. Ждал только подходящего момента. Ждал, ждал и дождался. На большее, как я понимаю, он не замахивался, но ведь чем чёрт не шутит? Аппетит, как известно, приходит во время еды. Так что надо будет за ним присмотреть, как бы не возомнил себя невесть кем и… Вот, блин! Уже начинаю рассуждать, как истинный узурпатор. Это плохой признак. Победу праздновать ещё рано. Мы пока ничего не добились.

В дороге нас тоже сопровождали люди Анисима. Хотя они и старались действовать «скрытно», нескольких «наблюдателей» я всё же заметил. Парень с девицей, изображавшие влюблённую парочку, тискавшиеся недалеко от ворот, но, как только мы вышли, двинувшиеся вслед. Работяга в спецовке, вынырнувший из проулка и слишком уж нарочито отводящий глаза от нашей команды. А впереди, соблюдая дистанцию в десять-двенадцать шагов, вёз тачку какой-то «крестьянин». О том, что он из той же «компании», я догадался сразу: идёт как будто на рынок, а товара в тачке совсем немного, да и не следит он за ним, всё больше на встречных ругается, чтобы дали пройти. Если я правильно понимаю, это он нам дорогу так расчищает…

— Анисим семь лет в Лионе служил, у герцога, — шепнула на ухо Лариса. — Командовал личной охраной.

«Ага, вот оно что! Профдеформация. А я то думал…»

— Пришли, — поднял руку идущий первым Чекан.

Мы остановились. Остановились и наши сопровождающие, и как-то само собой получилось, что я оказался как бы в двойном оцеплении. Слева Лариса, справа Гиляй, сзади Фрол и Кузьма, спереди Хэм. Второй круг составили напряженно осматривающиеся Анисимовы «ребятишки». Чтобы добраться до охраняемого «тела», любому злоумышленнику придётся весьма и весьма постараться.

Да-а, не думал, что всё так серьёзно. Неужели моя персона настолько важна? Гиляй же упоминал, что пока к столбу власти не прикоснусь, хану я не опасен. Но, с другой стороны, хан может действовать превентивно. Лучше, как водится, перебдеть, меньше потом проблем огребёшь…

— Когда дойдёшь до столба, простой убийца тебя уже не достанет.

Лейка словно подслушала мои мысли.

— Почему? — повернулся я к ней.

— Дойдёшь, узнаешь, — девушка загадочно улыбнулась и тут же сменила тему. — Видишь здание справа? Это ратуша.

Я кивнул. Такие дома со шпилями и у нас чаще всего являлись резиденциями городских властей. В смысле, у нас на Земле, в большинстве европейских стран.

— Слева торговые ряды, — продолжила Лара. — В центре Указный Камень…

— Какой-какой камень?

— Указный. С него ханские указы читают, ну и другое по мелочи…

Честно сказать, на камень это сооружение было совсем не похоже. Оно больше напоминало трибуну-помост с невысокими бортиками. Сейчас на этом помосте стояли несколько человек и, активно размахивая руками, что-то кричали собравшемуся вокруг народу. Что именно, я не слышал — их голоса терялись в гуле толпы. Людей на площади оказалось более, чем дофига. Почти как в метро в час пик на станции «Театральная». В одном из ораторов я узнал Анисима.

— А где столб?

Я закрутил головой, пытаясь найти то, за чем, собственно, мы сюда и пришли.

— Он скрыт, — вздохнула Лариса. — Я же тебе говорила, увидеть его может только истинный потомок тринадцатого.

— И где я его должен увидеть?

Не знаю почему, но у меня из головы вылетело всё, что Лейка рассказывала про алгоритм поиска.

— Ты должен его просто почувствовать, — заново принялась объяснять колдунья. — Вспомни, что я тебе говорила. Чем ближе ты к нему подойдешь, тем сильнее вас будет тянуть друг к другу. Ну? Вспомнил?

— Сейчас, погоди… погоди-погоди, — я потер лоб, нахмурился и наконец…

— Всё! Вспомнил!

— Молодец. Тогда давай, ещё раз сосредоточься и попробуй определить направление. Он наверняка где-то здесь. Дракон всегда ставил их в центре города.

Я закрыл глаза и попытался отрешиться от окружающего мира. Легенды гласили, что Великий Дракон расставил эти столбы по всему южному Карухтану в надежде, что его ученик одумается и решит-таки стать полноправным Владетелем. А если нет, пусть это сделают его потомки, но чтобы определить, истинные они или нет, он придумал нехитрый фокус. Только тот, кто увидит хотя бы один из столбов, имеет право претендовать на браслет власти. Впрочем, это ещё не всё. Потомок, помимо родства, должен обладать и другими достоинствами…

Шум вокруг откровенно мешал. Чтобы избавиться от него, я решил последовать старому правилу: не можешь остановить — возглавь. Конечно, не в том плане, чтобы перекричать толпу, а в том, чтобы ментально влиться в неё, стать её частью, а затем, впитав силу людских чаяний и стремлений, словно бы отстраниться от них, сделать фоном, забыть, что они вообще существуют, оттолкнуться-взлететь-воспарить, окинуть орлиным взором океан растворенных друг в друге эмоций. Нет ли волны, нет ли внезапного всплеска, не видно ли среди обманчивой глади признаков зарождающегося урагана?

Ауры собравшихся на городской площади искрились, сплетались, переливались всеми цветами радуги, складывались в причудливые узоры. Одинаковых не было. Каждый цвет, каждый оттенок обозначали чью-нибудь радость или, наоборот, грусть, чьё-то воодушевление, злость, горе, восторг, беспокойство.

Вот эти две ауры мне знакомы. Марина с Тамарой, продавщицы со станции. Одна отсвечивает малиновым с оттенками желтого и салатового, другая — оранжевым и закатно-алым. Если перевести на обычные чувства, получается, что у Марины сейчас эмоциональное состояние «волнение, смущение, любопытство», а у Тамары…хм… «недоверие и тревога». Интересно, с чего бы? Ага, понятно. Рядом ещё три ауры. Нетерпение, самодовольство и явно усиливающийся интерес с нотками возбуждения. Стало быть, ухажёры… Ух ты, вот это да! Теперь со стороны девушек: удивление и испуг, переходящие в негодование, а затем и в гнев. У парней чувства иные: у одного веселье, у второго лёгкое сожаление, у третьего удовлетворение и злорадство. М-да, видимо, как раз из-за этого третьего их и отшили. В общем, не повезло кавалерам.

О! Ещё одна, и в прямом, и в переносном смысле, старая знакомая.

Баба Рая.

Что у нас с ней?

Опаньки! Настороженность, подозрение, неприязнь. Чувства, словно протуберанцы, выстреливают из бледноватого «кокона» разменявшей седьмой или даже восьмой десяток бабули.

Кого же она так не любит?

Отслеживаю направление сиреневых сполохов. Воображаемая линия упирается в багрово-коричневое пятно, похожее на неласковый островок в переливающемся всеми красками океане людских эмоций. Похоже, это «трибуна».

В центре: злость, страх, раздражение.

Слева и справа: растерянность, смятение, паника.

Впереди: воодушевление, уверенность, гордость.

Кто этот воодушевленный гордец, можно не гадать — аура Анисима мне известна.

В центре трибуны, скорее всего, буслаевский бургомистр или кто-то из его прихлебаев. Рядом с ним, видимо, стражники. В бучу им лезть неохота — там могут и прибить ненароком, и за ханских нукеров не спрячешься, поскольку нет их, нукеров — всех уже порешили, об этом Анисим стражникам наверняка сообщил. Ну что ж, пусть понервничают. Чем больше эмоций, тем лучше…

Всё, больше знакомых на площади нет. Разве что те, кто ехал со мной в электричке, но я их особо не запоминал. Так, слабые отпечатки на самом краю сознания. Впрочем, это не важно. Главное, что энергию мне дают все, и её более чем достаточно, чтобы мысленно слить ауры воедино, запереть под замок, разделив тем самым весь мир напополам, превратив его живую половину в разноцветный каток, по которому можно скользить, всматриваясь в ровно светящуюся поверхность. Где она, та полынья, куда можно ухнуть на полном ходу? Или наоборот, не полынья, а торос, нагромождение ледяных глыб, запирающих рвущийся наружу фонтан?

Нет, ничего похожего я так и не обнаружил. Зато обнаружил другое. Лёгкое, едва уловимое дуновение ветерка. Тёплого, свежего, совершенно невообразимого в холодном безмолвии мира, лишенного человеческих эмоций.

Странный мир, странные ощущения.

Сан Саныч с Ларисой, помнится, объясняли, что ауры видят все без исключения маги (если конечно хотят — в быту это не очень удобно), но «создать» из слепков сознаний «половинчатый» мир, отражающий реальность, как в зеркале, умеют немногие. А уж почувствовать, что происходит в этом воображаемом мире, могут считанные единицы. И я, получается, из их числа. Приятно, чёрт побери! Но и ответственность высока. Найдём мы этот столб, не найдём, зависит теперь только от меня одного.

Развернувшись к ветру, неспешно скольжу над границей живого и неживого. Воздух всё так же овевает лицо. Напор от скорости не зависит, и в мире ничего не меняется. Похоже, я просто движусь по кругу.

Ага, выходит, скорость — не главное.

А что главное? Расстояние?

Тоже нет. Сколько бы я ни шёл, ни бежал, ни летел, всё равно остаюсь на месте, словно Алиса из сказки про «Зазеркалье».

Что ж, попробуем по-другому. Скорость — нет, расстояние — нет. Что остаётся?

Время, что же ещё?

Как же я раньше до этого не додумался? Это ведь так просто.

Столбы власти Великий Дракон устанавливал шестьсот лет назад, поэтому я и не вижу их отражения в одном отдельно взятом моменте времени. Столб можно увидеть только в динамике. Как его изготавливали, несли, рыли под него яму, вставляли, засыпали песком, утрамбовывали, прятали от чужих глаз магическими наговорами. А потом этот артефакт долгие годы вбирал в себя мощь земли, силу рек и озёр, стихию воздуха, дух живущего здесь народа…

По мере того, как я это представлял, ветер, бьющий в лицо, становился сильнее и жарче. А затем далеко-далеко, там, где светящийся «лёд» соединялся с беззвёздным «небом», вдруг замерцал крохотный огонёк.

Я потянулся к нему всеми силами.

Увы, он не приблизился ни на шаг, так и остался гореть в невообразимой дали.

Всё верно, это только маяк. Костерок в ночи, дающий усталому путнику цель, указывающий путь, объясняющий, как не пропасть среди ледяной пустыни.

— Нашёл? — голос Лейки звучал напряженно.

— Нашёл.

Я открыл глаза. Вроде бы получилось. Направление у нас есть. Строго на центр площади, туда, где Указный Камень. Осталось лишь подойти поближе и просто увидеть то, что было скрыто от людских взоров без малого шесть веков.

— Уверен?

— Абсолютно.

— Идём?

— Да.

Чем ближе мы подходили к «трибуне», тем сильнее я чувствовал какой-то необыкновенный подъём. Своего рода мандраж под кайфом. Вроде и страшно, а вроде и эйфория. Такое со мной случалось всего два раза. В первый, когда сдавал госэкзамен по физике. Второй, когда собирался Катьке предложение сделать, да так и не сделал. Сегодня, получается, третий.

Я покосился на идущую рядом девушку. Глаза у Ларисы горели. Ну, чудо как хороша. Полное ощущение, что она тоже пытается отыскать этот треклятый столб, и чувства при этом мы испытываем одинаковые, будто и вправду две половинки единого целого.

Залюбовавшись «невестой», я сбился с шага и едва не брякнулся наземь. Да-а, вот хохма была бы, если претендент на Владетельство оконфузился бы на глазах у будущих подданных. Позор, да и только!

Взяв себя в руки, я всё же дошел до «трибуны» и…

— Ах! — вцепилась мне в руку Лейка.

Похоже, что столб власти мы увидели одновременно.

Ослепительно белый, так, что больно смотреть, шпиль, устремлённый ввысь метров на сорок. Его ограждал абсолютно чёрный забор с дверью, выходящей на дальний край Указного Камня. Очерченная забором площадка была совсем небольшой — если водить вокруг столба «хоровод», поместится человек шесть.

Люди, толпящиеся на площади, не обращали никакого внимания на эту странную «композицию». Они её просто не замечали. А если приближались к забору вплотную, то либо разворачивались на сто восемьдесят, либо обходили его, не думая, зачем им это понадобилось…

— Ты его тоже видишь? — я повернулся к Ларисе.

— Да, — прошептала девушка, завороженно глядя на открывшуюся нам обоим картину.

— Но ведь ты говорила, его сможет увидеть только потомок тринадцатого. Как же тогда…

— Не знаю, — покачала головой Лейка. — Наверное, причина в тебе. Может быть, ты захотел, чтобы я это всё увидела, и я увидела. А, может, всё потому что я рядом и тоже волшебница, и чародейство Дракона накрыло обоих. Тут может быть всё, что угодно. Так сразу не объяснишь, надо Сан Саныча спрашивать. Он у нас в таких теориях дока…

— А другие не видят? — перебил я колдунью.

— Другие? — она внимательно осмотрелась. — Полагаю, что нет.

Я тоже глянул по сторонам.

Ничего подозрительного. Все ведут себя, как обычно. Лейка права. Никому, кроме нас, столб власти не виден. Пока не виден. Но мы это скоро исправим.

— Хэм!

— Да, милорд.

— Идём на трибуну.

— А мы? — послышалось сзади.

Я обернулся и хмуро взглянул на Кузьму.

— Идём все.

— Есть, господин барон, — радостно отозвался рыжий…

Ближе к Камню толпа стала гуще, однако Чекан, ловко работая локтями, корпусом, а кое-где и пуская в ход кулаки, расчищал дорогу не хуже бульдозера. Попавшие под «отвал» люди ругались, крыли Хэма по маме и папе, но всё-таки отступали. Нам оставалось лишь по-быстрому заполнять возникающую за спиной воина «пустоту», чтобы её не занял кто-то другой, из тех, кто не попал под раздачу.

Последних двоих, охраняющих ведущую на «трибуну» лесенку, отпихивать не пришлось — это были люди Анисима. Узнав Чекана, они отошли сами.

Воин быстро взбежал на «помост» и отшагнул в сторону.

— Прошу, милорд.

Я не спеша поднялся по скрипучим ступеням. Взгляды всех находящихся на Указном Камне скрестились на мне. Первым, понятное дело, «опомнился» наш отельер Анисим:

— Знакомьтесь, господин бургомистр. Его превосходительство барон Буслай. Наш новый Владетель.

Поклонившись мне, он развернулся к толстенькому мужичку с окладистой бородой и злорадно ощерился.

— Не верьте ему! — едва не подпрыгнув, завизжал бородатый. — Это самозва…

Быстрый росчерк меча прервал его заполошный визг. Нет, Чекан не стал убивать толстяка. Он просто срезал ему всю бороду. Одним движеним, оставив лишь жалкий клочок.

Клинок с шелестом вернулся в ножны. На площади воцарилась странная тишина.

Сбледнувший с лица бургомистр громко икнул, и в ту же секунду с его стороны раздался весьма характерный звук.

Лейка аристократично поморщилась. Я усмехнулся.

«А бургомистр-то наш решил, кажется, медведя изобразить».

— Да он обосрался! — загоготал Кузьма.

— Ффу-у! Ну и вонища, — Фрол демонстративно зажал нос.

В окружающей Указный Камень толпе раздался негромкий смешок, за ним другой-третий, а через пару мгновений ржала уже вся площадь.

— Что будем с ним делать, сир? — Анисим брезгливо кивнул на осрамившегося градоначальника.

Я пожал плечами.

— Как что? Отпустить, конечно.

— Как отпустить? — изумился Анисим.

— Зачем? — поддержал его Хэм.

Вместо меня им ответил Гиляй:

— А что с ним прикажете делать? Не голову же рубить. Он действующих законов не нарушал, с должности его никто не снимал. Так что пускай себе топает… куда хочет. Вот если бы он действительно силу к нам применил…

Бывшие гвардейцы хищно переглянулись.

— … тогда да, мы были бы вынуждены защищаться, — закончил Сан Саныч.

Анисим с Чеканом дружно сдвинули брови на съежившегося под их взглядами бургомистра.

— Тут, кажется, кто-то обещал кого-то там на куски покромсать? — начал «издалека» отельер.

— Не слышал, но я почему-то верю, что всё так и было, — солидно «подтвердил» сэр Хэмфри, вытягивая меч примерно на одну треть из ножен. — Или вы желаете заявить, что было иначе?

Он развернулся к стражникам.

— Да мы это… мы что… мы ничего такого… ну, было чего-то, да рази же мы упомним… люди мы маленькие…

Вооруженные лишь небольшими дубинками местные блюстители правопорядка обреченно поникли. Без поддержки нукеров, перед грозно надвинувшимся на них воином с заговорённым мечом они совсем стушевались. Сгрудились у бортика и неловко переминались с ноги на ногу, рискуя в любую секунду свалиться с Указного Камня.

Подтянувшиеся ближе к «трибуне» буслаевцы радостно скалились, глядя на бесплатный спектакль. И тут, в самый напряженный момент разворачивающей на их глазах «пьесы», городской голова издал ещё один «задний» звук. Практически выстрел из кормового орудия революционного крейсера. Настолько громкий, что, его, наверное, слышали на всех улицах города. По крайней мере, стая ворон, облепившая высокое дерево справа от ратуши, едва он раздался, взмыла вверх с паническим карканием.

Да! Это была настоящая кульминация.

Ближайшие ряды «зрителей» от хохота буквально легли. Не устояли на ногах и Кузьма с Фролом, а Лейка весьма деликатно отвернулась в сторону и прыснула в кулачок. Сан Саныч сипел и хрипел, держась руками за грудь. Рядом надрывали животы Анисим и Хэм. Даже стражники не удержались. Смеялись в голос, предусмотрительно отодвинувшись от своего пока что начальника и работодателя.

От неопределенности и сомнений я их избавил спустя полминуты, когда отсмеялся.

— Господа, окажите любезность, проводите БЫВШЕГО бургомистра.

Куда именно надо его проводить, я уточнять не стал. Думаю, стражники и Анисимовы подручные разберутся с этим вопросом самостоятельно.

Бургомистра подхватили под микитки и, стащив со «сцены», быстренько увели с глаз долой.

На «трибуне» осталась лишь наша команда плюс примкнувший к ней «хозяин гостиницы».

— Сир, вы нашли, что искали? — тихо поинтересовался он, с тревогой оглядывая площадь. — А то ведь могут и нас. Народ тут такой.

— Нашли. Не волнуйся. Сейчас всё организуем.

Для предстоящего действия мне требовалось повышенное внимание «общественности». Магии под завязку, часы греют запястье… Начнём, пожалуй.

Я шагнул к краю «трибуны».

Настоящее людское море. Бурлит, рокочет, волнуется. Кто-то ещё продолжает веселиться, кто-то уже прекратил, кто-то толкается, кто-то пытается выбраться из толпы… Но большинство всё-таки не уходит — видимо, ждут нового «представления».

Над головой «внезапно» взвывает ветер. Его гул постепенно усиливается и секунд через пять он уже перекрывает шум голосов. Люди оглядываются, крутят ошарашенно головами. Какая-то дама истерично вскрикивает и делает вид, что падает в обморок. Сразу четверо кавалеров бросаются возвращать её к жизни.

«Лара, дай немного воды».

«Даю… Ух ты! Вот это силища!»

Вместо легкой осенней мороси на края площади обрушивается стена грозового дождя. Обрушивается и сразу сменяется вхметнувшимися вверх ворохами опавших листьев. Толпа, словно живой организм, предсказуемо отшатывается, качается то влево, то вправо, пытаясь оказаться подальше от воздушных вихрей пополам с водной взвесью. До паники еще далеко, но беспокойство уже ощущается, причем, нешуточное. Про обгадившегося бургомистра, кажется, уже и думать забыли.

Это хорошо. Значит, с «разрушениями» пора заканчивать. На очереди этап «созидания».

Отступаю на шаг. Поднимаю правую руку. Моё движение сопровождает мощный раскат грома и в тот же миг буйство стихий прекращается. Резко, словно его кто-то выключил.

На площади воцаряется гулкая, гнетущая тишина. Не слышно даже собственного дыхания. Слышны только мои шаги. И природа, и люди замерли в тревожном ожидании.

Шаг, второй, третий…Медленно подхожу к чёрной двери, видимой лишь мне и Ларисе. Замка на ней нет. Осторожно берусь за ручку. Тяну…

Дружное «Ааххх!», прокатившееся по толпе — самое малое из того, что я мог ожидать от произошедшего.

Дверь исчезла вместе с забором. Морок упал, словно его никогда и не было. Скрытый великим магом участок пространства-времени вернулся в мир. Люди, стоящие возле трибуны, шарахнулись в разные стороны. Рядом с ними, буквально из ниоткуда вдруг вырос белый каменный шпиль с шестью гранями. Гладкое чёрное возвышение, или, скорее, постамент, из которого он как бы рвался в осеннее небо, имело форму цилиндра и соприкасалось с Указным Камнем. Теперь этот шпиль-обелиск видели все.

— Столб власти, — выдохнул благоговейно Анисим.

— Столб… столб власти… власти… великий… тринадцатый… — эхом прошелестело по площади.

Я не торопясь перешагнул разделяющую «Камень» и «постамент» тонкую щель, обошёл шпиль и, развернувшись к оставшимся на «трибуне», коротко мотнул головой. Друзья всё поняли правильно. Первой вспорхнула на «постамент» Лейка и встала рядом со мной. Следующим на эту «Голгофу» взошёл Сан Саныч. Он расположился левее меня. За ним последовали Чекан, Фрол и Кузьма. Больше мест не осталось. Только шестеро. Вместе мы образовывали полный круг.

— Всё помнят, что делать и говорить? — на всякий случай поинтересовался Гиляй.

Ему никто не ответил.

Мы ждали.

Ждали сигнала. Знака. Неясно, какого, но в том, что он обязательно будет, никто из нас не сомневался.

— Опа! Он светится, — Фрол, стоящий напротив, указал на столб.

— Точно, — согласился Сан Саныч. — И свет такой… я бы сказал, странный.

Свет был действительно странный. Не для меня — для рингарольцев. Шпиль светился бледновато-зелёным, примерно как люминесцентная лампа или, скорее, как меч мастера Йоды. Если это не «тот самый знак», то я тогда Джабба Хатт, объевшийся татуинскими мухоморами.

— Давай, — кивнул я Фролу.

Тот пару раз кашлянул и медленно приложил пятерню к «своей» грани столба:

— Фрол, сын Федота, друг-недруг. Выбираю служение.

— Кузьма, сын Луки, друг-недруг. Выбираю служение, — торопливо продолжил рыжий.

Дальше всё пошло как по маслу.

— Хэмфри, сын Конрада, воин. Выбираю служение.

— Александр, сын Александра, мудрец. Выбираю служение.

— Лариса, дочь Риты, заложник. Выбираю служение.

Я, в свою очередь, тоже приложил ладонь к светящейся грани. Поверхность столба оказалась горячей.

— Василий, сын Ивана, маг. Принимаю служение и выбираю путь.

Следующую часть не то клятвы, не то заклинания должны были произнести пятеро. Без меня.

— Мы выбираем путь, — прозвучал торжественный хор из пяти голосов.

Закончить «речёвку» предстояло мне.

— Да проложит его сила Дракона.

«Фух! Вроде бы всё…»

Несколько мгновений ничего не происходило, а затем…

Ослепительно яркая молния ударила прямо в шпиль. Протянулась с небес, стекла по столбу и, разделившись ровно на шесть частей, пронзила стоящих на постаменте.

Сначала мне показалось, что я умер. Потом — что вывернуло наизнанку. Затем — что из меня вытряхнули всё вплоть до костей и собрали обратно, но уже по-другому: ребра — где голова, череп — за позвоночником, желудок — в подмышках, мозжечок — в селезёнке…

Грома я не услышал. Слышал лишь, как стучит сердце и гудит ветер.

«Странно. Как можно слышать то и другое одновременно?..»

— А чо не горит-то?

Зрение прояснилось.

Фрол, задавший этот вопрос, с любопытством разглядывал неожиданно потемневший шпиль. Грани столба и вправду уже не светились.

— Голову подними, чудик, — буркнул Чекан, оклемавшийся, видимо, раньше других.

Совету последовали все.

— Горит, — подтвердил Кузьма.

— Горит, — скривился Сан Саныч.

На самой вершине столба и вправду горел огонь. Но не оранжево-желтый или, скажем, голубоватый, как в газовой конфорке, а белый. Просто белый. Холодный как снег. Жгучий как лёд. Съедающий камень и плоть, живое и мёртвое.

— Три дня, — вздохнула Лариса.

— Что три дня? — не понял Фрол.

— Он будет гореть три дня, пока не дойдет до самого низа.

— А потом?

— Потом погаснет.

— И что?

— Мы все умрём, — пожала плечами колдунья.

— Как умрём? — изумился «друг-недруг».

— Если не исполним задуманное, — закончила Лейка.

Фрол облегченно выдохнул.

— Ну, так бы сразу и сказала, а то умрём, умрём…

— А у меня рука приклеилась, — неожиданно перебил его рыжий.

— У всех приклеилась, — снисходительно бросил Сан Саныч. — Это нормально.

— Почему нормально?

— Потому что сейчас начнётся, — процедил сквозь зубы Чекан.

Что начнётся, он пояснять не стал. Это было уже ни к чему. Постамент внезапно затрясся, и спустя миг какая-то сила вдруг вытолкнула из постамента огромный призрачный шар. Набирая скорость, он прокатился сперва по «трибуне», потом по площади, прямо через толпу, затем свернул на одну из улиц и исчез за домами. Впрочем, сказать «исчез» означало бы погрешить против истины. «Шар» оставил после себя чёткий и ясный след, одинаково видимый как обычным, так магическим зрением.

— Коридор отторжения, — схватив меня за руку, пробормотала Лариса.

Да, действительно коридор. Или, скорее, туннель с тонкими прозрачными стенами, напоминающими мыльную пленку. Казалось, ткни в них иглой и они исчезнут, лопнут и разлетятся мелкими брызгами, не оставив воспоминаний. Однако нет. Люди проходили через них совершенно свободно, будто это не стены, а голограммы какие-то.

— Погоди, посмотришь, что будет, когда мы по этому коридору пойдём, — словно угадав мои мысли, пообещала Лейка.

Её услышал не только я.

— А что будет? — заинтересовался Чекан.

— Действительно, что? — поддержали его остальные.

Возле столба нас больше ничто не удерживало, руки «отклеились», и настроение у всех слегка поднялось.

— Это путь. А мы — избранные, — сообщила колдунья. — И этот путь мы должны пройти до конца.

— А куда он ведёт?

— В Драконий дворец в Карухтане. Там, как гласят предания, хранится браслет власти тринадцатого ученика.

— Откуда известно?

— Мне мама рассказывала, а ей бабушка, а той прабабушка, и так до двадцать второго колена, когда Великий Дракон всё это сотворил.

— Круто, — восхитился Кузьма.

Девушка улыбнулась.

— Сейчас будет ещё круче. Когда мы пойдем по пути, у нас будет защита. Потому что если в коридор отражения войдет избранный, никто другой не сможет проникнуть сквозь стены.

— Везде?

— Нет, не везде. Двадцать шагов вперёд, двадцать назад. Дальше он просто картинка, призрак.

— А самовоз на дороге можно поставить? Или камней навалить? Ну, как препятствие, чтобы мы не прошли.

— Если пройти невозможно, путь это препятствие обогнёт или сдвинет. Но вообще, магия пути действует лишь на разумных, животным и неодушевленным предметам он не помеха, — Лейка обвела взглядом «слушателей». — Ну? Другие вопросы есть?

Новых вопросов никто задавать не стал.

— Если вопросов нет, тогда…

— Тогда строимся на трибуне и ждём команду, — закончил я вместо неё. — Да. Из коридора никто не выходит.

«Бойцы» по одному начали переходить с постамента на Камень, а я, придержав Ларису за локоть, тихо спросил:

— Слушай, а что будет, если бросить в коридор камень?

— Ничего не будет. Камень насквозь пролетит.

— А если нож и в меня?

Лейка нахмурилась.

— Да, это проблема. Об этом я не подумала.

— Вот то-то и оно. Выходит, для меня это не защита.

— Нет. Защита. — не согласилась Лариса. — О том, что против тебя не действует отпорное заклинание, знают немногие.

— Все наши плюс Анисим. А от Анисима, думаю, и другие узнают.

Волшебница усмехнулась.

— Эх, Вася, Вася. Все они знают, что ТЫ можешь бросать ножи и камни в других. А о том, что можно бросать В ТЕБЯ, знаем лишь мы с тобой. Об этом я даже Сан Санычу не рассказывала. Надеюсь, ты тоже.

— Да что я, дурак что ли?

— Ну, вот видишь. Значит, пока сам не расскажешь или если случайно не вскроется, никто об этом и не узнает.

— Ладно. Будем считать, ты меня убедила.

На «трибуну» я вернулся последним. Все наши стояли внутри призрачного коридора. Он проходил посередине Указного Камня, захватывая и лестницу. От плёнки-стенки до края оставалось всего два шага, и на этом небольшом пятачке топтался Анисим. Войти в коридор он и правда не мог. Как и спуститься по лесенке. Мог только спрыгнуть. Впрочем, спускаться с «трибуны» он и не собирался.

— Сир, вы обещали речь народу толкнуть, — негромко напомнил он мне, когда я прошёл «сквозь стену» и встал рядом с ним. — Тут их уже тысяч пять собралось. Ждут.

— Помню, Анисим, помню.

Я шагнул к бортику.

Тысячи пар глаз смотрели на меня, едва ли не как на мессию. Ну да, так и есть. Не каждый же день им показывают настоящие чудеса. Вон он, столб власти, горит себе потихоньку …

«Тронную» речь я начал стандартно:

— Жители Буслаевки! Друзья! Да-да, вы не ослышались. Я обращаюсь к вам именно как к друзьям. Хан Карух над вами больше не властен, а в ближайшие дни он потеряет власть над остальными селами и городами южнее Свирска и Малино. Теперь это наша земля, соратники и сограждане. Баронство Буслай, тринадцатая провинция Рингарола, воссозданная по завещанию Великого Дракона и названная именем вашего славного города. Волей Первого императора и правом родства я принимаю на себя это Владение и связанные с ним службу и титул…

— Ура барону Базилю Буслаю! — во всю глотку заорал стоящий рядом Анисим.

— Ура! — тут же подхватили здравицу десяток-другой заранее подготовленных «крикунов».

— Урра-а-а-а-а! — покатилась звуковая волна от трибуны к торговым рядам и обратно.

Подождав секунд пять, я поднял руку, призывая к молчанию.

«Овации» стихли как по команде.

Ну что ж, обязательная часть программы выполнена, перейдём к произвольной. То есть, как и положено, начнём кормить обещаниями.

— И вот что я вам скажу, друзья, по этому поводу. Отныне Владетель провинции не будет вершителем ваших судеб. Теперь, — я выдержал короткую паузу, — своей жизнью будете управлять вы сами, а я стану просто арбитром, блюстителем прав и свобод, защитником Буслаевской независимости, проводником интересов провинции во всем Рингароле. Не будет больше в баронстве назначаемых Владетелем бургомистров и старост, не будет жадных и злых мытарей, не будет произвола пришедших с севера магов и неправедного притеснения волшебников, родившихся и выросших здесь. Власть на местах станет выборной, она же и будет теперь собирать налоги и следить за порядком.

Люди на площади слушали меня, затаив дыхание. Ещё бы! Так с ними никто и никогда из власть предержащих не разговаривал. Популизм — страшная сила. Страшнее лишь красота.

— Справедливость, честность, закон. Эти простые понятия станут теперь основой жизни баронства. Им будут подчиняться все, даже я. В первую очередь, я. Ибо суди, да судим будешь, — переиначил я древнюю мудрость. — А судить я буду сурово. Невзирая на лица, положение и родство.

Жаль, нет на Указном Камне кафедры и графина с водой. Горло бы сейчас промочил с удовольствием.

— Для начала же, пока баронство полностью не освободилось, вам (на этом месте едва не заржал, вспомнив классическое «не нам, а вам») надо выбрать временного бургомистра Буслаевки. Предлагаю на эту должность Анисима. Рассказывать, кто он, я думаю, ни к чему.

Анисим шагнул вперёд, развёл руками и поклонился в пояс народу.

«Хитёр, шельма! Прямо артист».

— Как, господа буслаевцы? Годится вам такой бургомистр? («Ха! На этот раз действительно вам»).

— Годится! Да! Давай! Анисима в бургомистры! — взревела толпа.

— Глас народа — глас… — я запнулся на миг, чуть не сказав «глас божий», но, вспомнив, что в Рингароле «бога» нет, тут же исправился, — глас мироздания. Анисим, сын…

— Власия, — шёпотом подсказала Лариса. («Ай, как стыдно. Почему заранее не узнал?»)

— …сын Власия, назначается бургомистром стольного града Буслаевки.

В воздух полетели шапки, чепчики, шляпы, беретки… по-моему, даже лифчики где-то мелькнули… Словом, решение по Анисиму буслаевцы приняли на ура и менять его, похоже, не думали. Конечно, здесь собрался не весь город, но это уже не мои проблемы. С отсутствующими и, значит, не голосовавшими ни «за», ни «против», пусть разбирается новый градоначальник.

У нас же сейчас другие задачи.

Я снова вышел вперёд и снова призвал к тишине.

— А теперь, дорогие мои соотечественники, мы с друзьями вынуждены вас покинуть. Перед вступлением во Владение я должен кое о чём переговорить с ханом Карухом. Думаю, он ждёт меня с нетерпением.

На это заявление площадь отозвалась бурным смехом.

— Блестящая речь, сир, — чуть наклонившись ко мне, проговорил Анисим. — Тут, кстати, много торговцев из других городов. Может, заранее отправим туда по несколько человек, чтобы ежели что…

Я покачал головой.

— Нет.

— …у меня и люди уже подготовлены, — бывший начальник охраны Лионского герцога как будто не понял меня и продолжал гнуть свою линию. — Нукеров там по два-три на весь город. Разберёмся с ними по-тихому, а остальных…

— Я же сказал, нет! — пришлось добавить в голос немного металла.

— Нет? — дошло наконец до Анисима.

— Повторяю. Никакой самодеятельности. Никаких попыток смены власти в других городах. Любое такое действие я буду рассматривать как бунт против меня лично. Понятно?

— Но… почему, сир? — кажется, мой визави, был действительно удивлен. Или он просто очень хороший артист.

— Потому что я хочу воссоздать тринадцатую провинцию одним выверенным ударом. Точнее, уколом в самое уязвимое место нынешней Карухтанской власти. А ты предлагаешь устроить настоящую гражданскую войну. После убийства нукеров в других городах туда обязательно отправят карательные отряды. Если хан этого не сделает, он просто потеряет лицо. И тогда война между югом и севером станет неизбежной. Вне зависимости от успеха или неуспеха моей миссии. Если же мы ограничимся только Буслаевкой, скорее всего, это будет лишь частный спор двух Владетелей. Меня и хана. Обычным людям при этом раскладе почти ничего не грозит. Поэтому повторяю ещё раз. Я не хочу втягивать мирных жителей Рингарола в наши с ханом разборки.

— Это благородно, милорд, — тут же поддержал меня Хэм.

Ну, в нём я не сомневался.

Прислушивавшийся к разговору Гиляй моё решение тоже одобрил. Но по другой причине:

— Чем больше людей втянется в заговор, тем больше потом будет тех, кто станет считать: это они освободили провинцию от нукеров, а новый барон — просто выскочка, и, значит, его тоже можно сместить. А нам это, в любом случае, не подходит.

Да. Сан Саныч у нас голова. О таком повороте я даже не помышлял. Хотя и то, что сказал, по большому счету, тоже было всего лишь прикрытием. Наш отельер-бургомистр предлагал вполне здравые вещи. Внедрить своих людей в конкурирующие структуры — это нормально. Так поступает любая спецслужба. Загвоздка лишь в том, что ежели я и впрямь стану Владетелем, то у меня должна быть СВОЯ спецслужба, а не пусть и лояльная, но всё же чужая, созданная не МОИМ человеком и по этой причине подчиняющаяся, в первую очередь, ему, а не мне.

О моих опасениях догадалась только Лариса.

— Анисим — человек неплохой, но власть — это всегда испытание. А если её слишком много, испытание становится искушением, — шепнула она на ухо.

Фрол и Кузьма в «дискуссии» участия не принимали. Столь сложные «материи» им были неинтересны.

— Да, сир. Я понял. Никого никуда посылать не будем, — смирился в итоге городской голова.

— Ну, вот и отлично, — я «фамильярно» похлопал его по плечу и «мимоходом» добавил. — Да. Когда вернёмся, жду от тебя отчет о расходах бюджета и — самое главное — полную справку о городской экономике и финансах. Что, где, сколько, когда. Словом, ты понял.

Анисим хмуро кивнул.

— Понял, сир. Попробую сделать.

Сказал, словно лимон проглотил.

«А ты как думал, дружок? Своего человечка туда, своего сюда и всем управлять, ни перед кем не отчитываясь? Бог высоко, царь далеко? Нет уж, мы это всё проходили. Поэтому и дуем на воду…»

— Ты не пробуй. Ты сделай.

Лейка сжала мне пальцами локоть. Похоже, что одобрительно.

Хороший признак. Выходит, и в этом направлении мы мыслим с ней одинаково…

— Сделаю, сир, — тоскливо вздохнул свежеиспеченный градоначальник…

Глава 13

Начало нашего «великого похода» напоминало не то парад, не то карнавальное шествие. Коридор отторжения проходил по улицам, строго по центру проезжей части. Тротуары и бОльшая часть мостовых оставались свободными, поэтому места для «праздношатающихся» вполне хватало. Мы шли в окружении восторженно ревущей толпы с флагами, плакатами и транспарантами (когда только соорудить успели?), словно первые вернувшиеся со звёзд космонавты. Казалось, нас провожал весь город. Прямо сквозь «мыльную» пленку под ноги летели цветы, в небо взмывали петарды, горели файеры, отовсюду гремела музыка. Словом, народ отрывался по полной. Подозреваю, что изначально в Буслаевке собирались праздновать открытие ярмарки, но, раз появился ещё один повод, решили, как водится, «совместить».

Вообще, я впервые оказался одним из главных героев подобного мероприятия, и, если бы не магия отторжения, нас или затоптали бы, или задушили в объятиях, или сдавили до идеально плоского состояния, или подняли на руки и унесли туда, откуда бы мы выбирались все три отпущенных на миссию дня. Магия, слава драконам, от тесноты избавляла. Слева и справа по паре метров пустого пространства, а сзади и спереди, как Лейка и говорила, «запретная зона» — двадцать шагов.

Кто возглавлял шествие, я не видел. Впереди мелькали какие-то факелоносцы, акробаты-жонглёры, размахивающие платками девицы в цветастых юбках, за ними катились реквизированные у нукеров самобеги — уступом, в количестве трех штук, на первом был закреплен флаг, жутко похожий на «спартаковский»: с белой косой полосой по красному фону, только без характерного «ромбика» — вместо него стилизованная под готику буква «Б». Видимо, кто-то вовремя подсуетился — законодательно отделение новой провинции от Карухтана ещё не оформили, а флаг уже есть, и тот, кто его придумал и первым нацепил на древко, до конца жизни обеспечил себя деньгами и славой. «Креативные» личности, они везде одинаковые. Гимн, герб, флаг — стоит лишь намекнуть, что требуется, сразу толпа набежит, и все с идеями, все гении, все творцы. Поэтому в этом деле скорость важнее всего. Успел застолбить поляну, заказчику на глаза показался — полдела, считай, уже сделано. Рассматривают всегда только первых, остальных — «в топку», не глядя…

За самобегами двигались самовозы, тоже три, но уже не уступом, а колонной. Машины были украшеныгирляндами из цветов, а их кузовы задрапированы тканью… Нет, не успели бы местные ради нас так быстро всё подготовить. Всё-таки я прав насчет ярмарки. Это её готовились открывать с такой помпой.

Слева и справа от самовозов шли, судя по «униформе», стражники. Скорее всего, они уже «присягнули на верность» новому бургомистру, иначе хрен бы он поручил им столь ответственное задание — «расчищать путь» будущему сюзерену: грузовики и стражники по факту перекрывали весь коридор. Та же картина наблюдалась и позади нашей группы. «Запретная зона», за ней парочка самовозов, две цепочки охранников, никаких зевак, никаких левых товарищей и — самое главное — ни одного «папарацци». Шучу, конечно. Хотя газеты здесь выпускают, но до наших им ещё расти и расти: слишком медлительны, слишком патриархальны, а все новости, в лучшем случае, недельной давности.

Кстати, тот грузовик, что «подпирал» нам спину, вёл Милован. Незадачливого «извозчика» мы благополучно помиловали. Я объявил амнистию по случаю своего «восшествия на престол», а Анисим вытащил бедолагу из гостиничного подвала и усадил за руль собственного миловановского самовоза: «Нечего ему в камере отдыхать, делом пущай предательство отрабатывает…» Сам бургомистр уселся в одну кабину с помилованным. Насколько я понял, у Анисима на эту машину имелись определённые виды…

Мои спутники вели себя на удивление спокойно. Словно уже не раз отыгрывали роли «свадебных генералов» на чужих празднествах. Фрол и Кузьма, те, вообще, радовались как дети. Похоже, всеобщее внимание доставляло им немалое удовольствие.

Мне же было немного тревожно.

Зачем нам такая многолюдная свита? Успеем ли мы выполнить миссию за три дня? Куда мы сейчас идём?

Последний вопрос я, кажется, задал вслух.

На него ответила идущая рядом Лейка:

— На станцию, куда же ещё?

— Мы поедем на электричке?

Лариса рассмеялась.

— Не думаю. Это было бы слишком просто.

— Но ведь не пешком же. Сколько там до вашего Карухтана?

— По прямой двести сорок три километра.

— То есть, по восемьдесят один в день. Даже если идти без сна и без отдыха, получится…

— Вась, не придуривайся, — поморщилась девушка. — Я знаю. Считать ты умеешь. Мы все умеем считать. Пешком у нас ничего не получится.

— Значит, всё-таки поездом? Или…

Я многозначительно замолчал и покосился на Лейку. Однако волшебница лишь плечами пожала.

— Дойдём до железки, узнаем.

«Путь» действительно довёл нас до станции. Затем пересёк рельсы и повернул налево, в сторону виднеющегося неподалеку разъезда. От платформы с вокзалом до него было не больше двух километров.

Почти все наши сопровождающие остались в Буслаевке. «Парад» завершился на окраине города. Люди Анисима проделали, я бы сказал, титаническую работу, объяснив всем и вся, что дальше идти не стоит, праздничные гулянья продолжатся в центре, около ратуши, а там и торговля, и выпивка, и скоморохи. Народ увещеваниям внял и радостно потянулся назад, пить-гулять-веселиться. К станции вместе с нами отправились не больше ста горожан, да и те, увидев, что «призрачный коридор» ведёт за пути, решили остановиться на станционной площади, как раз там, где я недавно покупал пирожки. Сегодня на этом пятачке торговли тоже хватало. Ярмарочные мероприятия охватывали не только город, но и окрестности, так что увязавшимся за нами буслаевцам скучать не пришлось.

— Слава драконам. Отстали, — высказался на сей счёт бургомистр.

К этому времени уже вернулись отправленные на разведку самобеги. Их водители отрапортовались по очереди новому градоначальнику, после чего он вкратце доложил мне «оперативную обстановку».

— Сир, коридор идёт до разъезда, потом поворачивает на север.

— Там вроде дорога должна быть, — вмешалась в разговор Лейка.

Одергивать её я не стал.

— Совершенно верно, миледи, — Анисим отвесил лёгкий поклон. — Но коридор дорогу для самовозов не задевает.

Волшебница удивилась.

— Он идёт по обочине?

Бургомистр покачал головой.

— Нет. Коридор расширяется до шести с половиной метров и идёт строго по рельсам.

— По каким рельсам? — ещё больше удивилась Лариса.

— Там старая ветка на Кызыл-Таш, — пояснил подошедший СанСаныч. — Её тридцать лет как закрыли, сразу после замятни. На всякий случай, чтобы здешние поменьше в столицу катались.

— А Кызыл-Таш — это где? — решил я внести свой вклад в «беседу».

— Кызыл-таш — узловая станция на главном кольце, — ответил Анисим. — Оттуда до Карухтана рукой подать. Километров полста или около.

— Точно, — согласился с градоначальником наш «мудрец». — Из Кызыл-Таша можно куда угодно уехать. Хоть в Центроград, хоть в Лиону, хоть…

— Дом Дракона находится в Карухтане, — напомнила Лейка.

— Извини. Увлёкся, — развёл руками Сан Саныч. — В любом случае, поезда по этой ветке не ходят. Поэтому нам потребуется дрезина или мотриса.

— Где мы возьмём мотрису?

— Наймём. На разъезде всегда стоят одна-две.

— Не дадут.

— С дежурным по станции договоримся.

— Не получится. Весь подвижной состав на магической сцепке. Снять её можно лишь с разрешения мага-путейца, а на должностное преступление дежурный никогда не пойдёт, даже за деньги.

— Верно. Тем более, что объективно путейские против нас. Новая провинция им только расходов добавит. Так что играть они будут за хана.

— И что же делать?

Лейка с Гиляем растерянно замолчали. Я повернулся к Анисиму.

— Есть у меня… одна задумка, — выдержав почти театральную паузу, сообщил бургомистр…

До разъезда мы добрались примерно за двадцать минут. Нас сопровождали Анисим и полтора десятка его людей на двух самовозах, один из которых был миловановским.

Кроме «будки обходчика» и стрелочных переводов разъезд включал в себя запасные пути и один тупичок, куда, по всей видимости, загоняли списанный и не подлежащий ремонту «хлам». На запасных путях, подобно легендарному бронепоезду, стояли три открытых дрезины и небольшой вагон с двумя сдвоенными колесными парами и кабинами с обеих сторон. Последний, скорее всего, и был той самой упоминаемой всеми мотрисой.

— Такую прибрать самое то, — мечтательно пробормотал Гиляй, когда мы приблизились. — Дрезины тоже неплохо, электроход там есть, но слишком уж ветрено. Катался когда-то на них. Час едешь — три греешься. Эх, молодость, молодость…

Старик аж причмокнул, вспоминая лихие годы.

— Нам не кататься. Нам ехать, — усмехнулся Чекан, останавливаясь и пропуская вперёд командира. По согласованному с Анисимом плану, именно я должен был договариваться с путейскими насчёт транспорта.

На запасные пути «коридор отторжения» не заходил — огибал их вдоль леса и вновь накрывал рельсы уже за стрелкой и семафором — только не магистраль, а ветку, ведущую на Кызыл-Таш. Магическая «тропа» словно бы говорила нам: на разъезде вам делать нечего.

Железнодорожное начальство представлял тот самый дежурный по станции, которого я повстречал на вокзале в день приезда. Облаченный в фуражку с зелёным околышем и тёмно-синюю форменную шинель с двумя кубиками в петлицах, он стоял, преграждая проход к разъезду. Типичный такой «злой особист» из современных фильмов про войну «на западном направлении». Выражение лица хмурое, голова немного наклонена, ноги на ширине плеч, руки заложены за спину.

Три дня назад он показался мне совершенно другим. Симпатичным и дружелюбным. А сейчас… М-да. Вот что служба делает с человеком. Дадут задание быть вежливым — будет сама любезность. Прикажут тащить и не пущать — мигом превратится в «цепного пса»… А впрочем, зря я так радикально. У самого отец и дед с прадедом служаками были, поэтому знаю: «гражданские шутки» военные не всегда понимают. Или делают вид, что не понимают, с них станется…

Слева и справа от дежурного расположились еще двое. У этих форма «поинтереснее». Своего рода камуфляж с сине-коричневыми разводами. Очень похож на «омоновский», но всё же не он. И на головах фуражки, а не береты.

— Военизированная охрана, — вполголоса сообщил Чекан. — Владеют магией, вооружены электроперчатками.

— Магия сильная? — так же вполголоса, не оборачиваясь и почти не разжимая губ, уточнил я у вставшего за правым плечом воина. Паритет надо блюсти. У путейца вооруженная свита имеется, а я чем хуже? Можно вообще всех наших сзади поставить, но это будет уже перебор. Противник тогда наверняка решит, что мы сюда не на переговоры пришли, а захотели силой забрать то, что принадлежит Имперским Железным Дорогам. Поэтому-то я и взял с собой только Хэма. Остальные, включая Анисима и его ребят, остановились в сотне шагов от разъезда…

— Это рядовой состав. Собственно, магами они не являются. Магический уровень достаточно низкий — хватает лишь на подчинение артефактов. В своё время сталкивался с такими.

— Успешно?

— Можно сказать, что да. Три имперских гвардейца против пяти вохровцев. Выжили двое. Оба гвардейцы, — отчеканил Чекан.

— Какое вам назначили наказание?

Хэм усмехнулся.

— Никакого. Свидетелей не нашли и дело спустили на тормозах.

— Повезло, — глубокомысленно заключил я.

— Повезло, — согласился воин. — Но сейчас…

— Сейчас может и не повезти.

— Может, милорд.

— Значит, не будем и пробовать.

— Как скажете, господин барон.

В Чекане я был уверен. В себе — тоже. Если начнётся заварушка, мы этих парней уделаем в две секунды. Рядовые вохровцы, если верить Анисиму, Гиляю и Хэму, вооружены только перчатками-артефактами. То есть, в рукопашную не пойдут, будут швыряться молниями. Но поскольку как маги они довольно слабые, дистанция уверенного поражения не превысит и пяти метров. Вот их начальники, которые настоящие маги-путейцы, те могут послать заряд на расстояние в десять раз большее, и с ними действительно связываться себе дороже… Но всё равно, в драку лезть как-то не хочется. Лучше решить вопрос полюбовно. Превращать недружественных нейтралов в настоящих врагов желания пока нет.

По праву хозяев, переговоры открыли железнодорожники.

— Вы здесь что-то забыли, господин Буслай? — отчетливо произнёс дежурный по станции.

Между нами было около десяти шагов. Всё строго по «этикету». Внезапно атаковать с этой дистанции не получится ни у нас, ни у них.

— Пожалуй, что да, господин техник второго ранга. Прошу простить, что не обращаюсь по имени, поскольку не имел чести узнать его.

— Можете звать меня Дмитрий Андреевич, — ответил путеец.

Хм. Это хороший признак. Явный намёк, что консенсус возможен.

— Хорошо. Но в таком случае и вы можете называть меня Василий Иванович.

— Договорились, — кивнул дежурный.

Эх, жалко, что не на что записать видео разговора. Это же натуральный анекдот получается. Фурманов и Чапаев разыгрывают в «очко» чужую мотрису, а Петька и бдительные «латышские стрелки» следят, чтобы начдив с комиссаром не передёргивали…

— Ну вот и отлично, — я азартно потер руки. — А теперь к делу, уважаемый Дмитрий Андреевич.

— К делу, так к делу, — пожал плечами железнодорожник. — Итак, повторяю вопрос. Что вам здесь нужно, госпо…эээ… Василий Иванович?..

— Что мне здесь нужно? Да, собственно, ничего. Просто мы с друзьями хотим максимально быстро попасть в Карухтан.

— Нет ничего проще. Купите билет на экспресс. Кольцевой останавливается в Буслаевке дважды в сутки. Ближайший в четырнадцать ноль четыре. По сорок чешуек на каждого и в двадцать три тридцать пять вы уже в Карухтане.

Я нарочито шумно вздохнул.

— Увы, мой друг. Обычный поезд нам не подходит.

— Позвольте спросить, почему?

— У нас с собой шесть единиц заговорённого оружия.

Оппонент почесал в затылке.

— Да. Это причина. По правилам перевозок я должен изъять у вас это оружие, но вы наверняка будете против.

— Даже не сомневайтесь.

Дежурный покачал головой.

Я молчал.

Мы оба молчали.

— Вот что, ребята. Дрезину я вам не дам, — прервал наконец подзатянувшуюся паузу Дмитрий Андреевич.

Сказал, как отрезал. Её-богу, если бы он добавил сейчас: «Мне за державу обидно», я бы не удивился.

— Инструкция прямо запрещает передавать кому бы то ни было или сдавать в аренду состоящие на учёте транспортные средства, оборудование и подвижной состав, — неторопливо продолжил путеец. — А чтобы не возникало соблазна угнать дрезину или мотрису, на время хранения из них, по той же инструкции, положено изымать тяговые артефакты. Вот такие.

Он вытащил из кармана небольшой сверток, не спеша развернул и продемонстрировал мне содержимое.

— С виду обычный энергокристалл, от прочих отличается только насыщенным цветом и чистотой. Но стоит нам взять маг-очки и посмотреть вооруженным глазом, то мы увидим…

Нет, дальше дежурный говорил не про «две, три… лучше всего, конечно, пять звездочек», а совсем о другом. Он долго и нудно перечислял технические характеристики артефакта, поворачивая его то одной, то другой стороной ко мне, словно хотел, чтобы я как можно лучше его запомнил. Анисим был абсолютно прав, говоря, что всё так и будет. Поэтому для меня главное сейчас — не зевать. Слепок ауры тягового кристалла надо заучить как стихи про мишку без лапы и брошенного хозяйкой зайчика…

— …а украсть кристалл не получится. Он защищен паролем, который ставили маги высоких рангов. При передаче в чужие руки кристалл рассыпается в пыль в течение трёх секунд, — закончил дежурный, затем устало вздохнул, убрал артефакт и, чуть прищурившись, внимательно посмотрел на меня. — Надеюсь, что вы, Василий Иванович, всё поняли правильно.

Слово «правильно» он выделил интонацией. Почти незаметно для окружающих, но — «кому надо, тот слышит».

— Я вас прекрасно понял, Дмитрий Андреевич. У меня и моих друзей и в мыслях не было посягать на собственность Имперских Железных Дорог. Они, как известно, работают на благо всего Рингарола. Моё предложение заключается совершенно в другом.

— В чём же, если не секрет? — в голосе собеседника появились нотки «заинтересованности».

— Вон там, — я указал рукой на тупиковую ветку разъезда, — если я ПРАВИЛЬНО понимаю, вы складируете то, что невозможно ни починить, ни использовать в качестве запчастей.

— Не совсем так, — наклонил голову оппонент. — По факту, для ремонта мы их использовать можем, но…

— Но это будет не по инструкции.

— Да. Согласно регламента, вторичное использование отработавших деталей является в большинстве случаев нарушением правил и норм безопасной эксплуатации подвижного состава, — Дмитрий Андреевич явно цитировал какой-то из ведомственных документов. — Все списанные изделия поступают в распоряжение ответственного по станции…

— А дальше?

— Чаще всего мы продаем их как лом, три с половиной когтя за тонну, доставки нет, всё самовывозом. Выручка делится пополам: половина уходит региональному оператору, половина идёт на хозяйственные нужды объекта.

— Три с половиной когтя? Дороговато выходит.

— Тарифы нам сверху спускают, — развёл руками дежурный. — Дороже продать можем, дешевле — запрещено.

Я мысленно выругался.

«Ленина на них нет, монополистов проклятых!»

Но вслух сказал совершенно другое:

— Что ж. Это логично.

После чего небрежно кивнул на «выглядывающую» из-под металлолома колёсную пару:

— Сколько весит вон та тележка?

Оппонент неожиданно улыбнулся:

— Тонна четыреста двадцать.

— То есть, продаётся она за… — я быстро подсчитал в уме, — четыре девяносто семь. Верно?

Дмитрий Андреевич растянул рот ещё шире.

— Нет, не верно.

— Как это?

— Тележка грузовая. Поэтому в продажу идёт только с грузом. Грузоподъемность у этой модели три с половиной тонны, и, значит, её полная масса составит ровно пять тонн, включая расходные материалы и сопровождающего груз служащего. В переводе на деньги это… — путеец ненадолго задумался, — двадцать с половиной когтей.

— Откуда ещё три когтя? — буркнул я, отчетливо понимая, что торгаш из меня никакой.

Дмитрий Андреевич покосился налево, потом направо и скромненько так сообщил:

— Ну, нас же трое.

Лица обоих охранников остались бесстрастными.

М-да. Умеют люди работать. Не то, что некоторые.

Ну, да и чёрт с ними. В конце концов, моя задача — тележку выцыганить, а не сэкономить чешуйку-другую… Но всё равно — жалко, блин, до уср…ки! Свои ведь трачу, а не казённые…

— По рукам. Кому передать деньги?

Вытащив из кармана монеты, я отсчитал двадцать с полтиной и вопросительно глянул на железнодорожника.

Тот молча указал на перевернутый деревянный ящик метрах в пяти от меня.

Я приподнял бровь. Надо положить деньги туда?

Путеец кивнул.

Стоящий сзади Чекан мгновенно напрягся — я это «спинным мозгом» почувствовал.

Успокаивать его не стал. Пусть остается в тонусе, а то мало ли что?

Сам же вальяжной походкой подошёл к ящику, бросил монеты на доски и столь же неспешно вернулся. Напасть на меня никто не пытался. Анисим как в воду глядел, уверяя: с путейскими дела вести можно. Только ухо надо держать востро, иначе разденут до нитки.

За деньгами дежурный отправил одного из вохровцев, а когда тот вернулся, пересчитал монеты и коротко подытожил:

— Сделка заключена. Можете забирать товар. Накладные на тележку и груз получите в кассе.

Я хмыкнул и, подпустив в голос сарказма, язвительно «поблагодарил» продавца:

— За груз, конечно, спасибо, но его мы, пожалуй, оставим.

— Ваше право, — пожал плечами путеец. — Какие-нибудь ещё просьбы, претензии, пожелания есть?

— Нет.

— В таком случае, честь имею, — козырнул железнодорожник…

— Вот ведь жучила, — пробормотал Чекан вслед удаляющейся троице.

На разъезде путейских служащих не осталось. Вохровцы ушли вместе с дежурным. Видимо, были уверены, что мы ничего не сопрём, возьмём лишь то, что купили. А может, просто не захотели становиться свидетелями и объяснять руководству, как покупатели лома сумели восстановить списанную дрезину и каким образом смогли переместить её на боковой съезд, проигнорировав стрелочные переводы. Я потом специально проверил — все стрелки были заблокированы в положении «прямой путь», ключи от замков отсутствовали, а от банального взлома их «защищали» контрольные датчики — только попробуй вскрыть, тут же оповестят всю округу о том, что некие злоумышленники портят казенное оборудование.

Ни замки, ни тем более стрелки мы портить не собирались. Поступили гораздо проще. Раз в команде есть сильный маг, ему, как говорится, и карты в руки. Я, понятное дело, отказываться не стал. Вспомнил, как увеличивал вес ножа возле землянки Чекана, и повторил тот же трюк, только с обратным знаком и с более массивным объектом — вагонной тележкой. Уменьшить её вес до приемлемой величины (чтобы четверо эту тележку подняли и перенесли на новое место) удалось лишь с пятой попытки. Никак не мог синхронизировать распределение масс по объему, то один угол вдруг наливался тяжестью, то другой. Но в итоге всё-таки справился — нашёл геометрический центр и вытянул «лишнюю» энергию-массу через него. Анисимовы мужички крякнули, поднатужились и… бодренько потащили «изделие» к ветке на Кызыл-Таш. Через пять минут основание будущей электромотрисы уже стояло на рельсах, а я, вытерев «трудовой» пот, вернул тележке украденную магическим образом массу. Да, не такое это простое дело — в гости ходи… пардон, неподъёмные тяжести перетаскивать.

Когда транспортная операция завершилась, к месту событий подъехали оба самовоза, и вылезшие наружу буслаевцы дружно повернули головы в мою сторону. Что? Желаете, чтобы «пьяный факир» повторил фокус? Нет, братцы, второй раз у меня уже не получится. У самовоза масса побольше, а я не тяжелоатлет. И так едва не надорвался, пока эту дурацкую телегу удерживал…

Мужики, поняв, что волшебство отменяется, разочарованно выдохнули и — делать нечего — взялись за работу. Установили сходни и потихонечку-полегонечку закатили миловановский грузовик на купленную у путейцев «платформу». После чего самовоз поддомкратили, закрепили, сняли колеса и принялись планомерно курочить технику. В детали я не вдавался, поверил Анисиму на слово: «Сир! Максимум, час — и вы этот аппарат не узнаете».

Рядом с будущей «вундервафлей» вовсю страдал Милован. Это ведь его машину у всех на виду превращали в невиданный доселе гибрид «с рулём по рельсам». Поначалу он, конечно, пытался протестовать, но на него цыкнули, и бедолага заткнулся. Жалости к нему я не испытывал. Сам виноват, перед нукерами шестерил — теперь расплачивайся. Да ещё спасибо скажи, что только имуществом, а не башкой…

— Думаешь, сделают? — подошедшая Лейка тронула меня за плечо.

Я улыбнулся.

— Сделают, куда денутся. Это и в их интересах.

— А кристалл?

— Кристаллом я сам займусь.

— Уверен?

— Не беспокойся. Всё будет чики-чики.

— Мне бы твою уверенность…

Она, безусловно, права. Трындеть — не мешки ворочать. Я бы на её месте волновался ещё сильнее. Поскольку знаю: никто кроме путейских магов не создавал до сих пор тягового кристалла. Ну, разве что Великий Дракон, но его уже давно нет. Монополия на сверхмощные источники силы принадлежит железнодорожникам, и свои технологические секреты они хранят пуще глаза. Но почему тогда дежурный по станции показывал мне артефакт, долго вертел его перед носом, буквально из кожи вон лез, выкладывая «первому встречному» сведения о кристалле и способах его подключения? Неужели тоже замешан в заговоре?.. Что ж, такое возможно. Недаром Анисим пребывал в полной уверенности, что с этим дежурным мы обязательно договоримся.

И вообще.

Не ошибались, выходит, классики. Ни одна революция не происходит случайно. Её всегда кто-то готовит. Причем, что особенно важно, не в одиночку. Крестьяне, торговцы, синие и белые воротнички, маги, чиновники… Разные группы, разные люди, разные интересы. Казалось бы, что общего? Как они могут объединиться? А вот поди ж ты, объединяются. И интересы вдруг совпадают, и цель появляется, и даже враги становятся общими.

Поэтому, думаю, и нашу «вроде как авантюру» готовили долго и тщательно.

С одной стороны, небольшая компания заговорщиков. Гиляй, Лейка, Чекан. Учёный с амбициями, волшебница с родословной, воин, вынужденный скрываться из-за вопросов чести. Плюс Фрол и Кузьма, идейные дезертиры из чужой армии. Будущие, скажем так, аристократы. «Узок их круг, страшно далеки они от народа». Их цель — «отомстить и возглавить». Способ — дворцовый переворот.

С другой стороны, но параллельным курсом — так называемое «третье сословие», основные плательщики податей в государственную казну. Анисим и его парни. И это только вершина айсберга. За отельером наверняка стоят очень серьёзные люди, с широкими связями и большим капиталом. Их цель — не просто налоговые и торговые преференции. Экономическое господство, а через него влияние на политику — вот к чему эти ребята стремятся. Способ — подкуп, диверсии, саботаж, а если надо, то и восстание. Набор инструментов широкий — успевай выбирать.

Есть и другие союзники. Только уже не внутренние, а внешние, готовые поддержать любое «национально-освободительное движение», если оно сулит ощутимую выгоду. Конечно, не всем, а лишь определенной группе, пребывающей пока на вторых ролях, но страстно желающей усилить своё влияние внутри системы. Дмитрий Андреевич, простой служащий, рядовой дежурный по станции. Зачем ему понадобилось помогать инсургентам? «Элементарно, Ватсон!» В железнодорожной империи имеется своя фронда. Такие вот незаметные техники-инженеры, местные уроженцы, работающие в глухой провинции, не имеющие ни единого шанса сделать карьеру и подняться хотя бы до уровня начальника большого узла. Ведь против них играет геополитика. Пока регион, в котором они служат, остается захолустьем, перспективы у них никакой. Но если вопреки воле начальства кое-кого вовремя поддержать, расклады станут иными. Восстанет, как феникс из пепла, тринадцатая провинция — хочешь не хочешь, придётся путейскому руководству прокладывать новую магистраль и строить очередное кольцо. Но, вот беда, власти новой провинции навряд ли примут в качестве операторов желдорпути заезжих варягов. А вот своих проверенных местных — всегда пожалуйста. Так что карьерный взлёт таких, как Дмитрий Андреевич, в случае нашей победы будет стремительным. Их цель — встать вровень с «верхними». Способ — негласная поддержка сторонников отделения и, в первую очередь, их верхушки…

Короче, куда ни кинь, всюду клин.

Для начала, собственно, «революции» не хватает лишь повода, спускового крючка. Но когда столько сил страстно желают её начать, casus belli, конечно же, появляется. В нашем случае, это маг, пришедший из ниоткуда и владеющий таким артефактом, какого нет даже у императорского наместника. Куда девать этого непонятного мага? Ответ прост до банальности. Надо сделать его остриём меча и поставить во главе заговора. Справится — молодец, не справится — отложим великие планы и подождем следующего удобного случая.

Неприятно чувствовать себя игрушкой в руках опытных кукловодов, но, что поделаешь, ведь мои цели совпадают сейчас с желаниями и заговорщиков, и их тайных сторонников и покровителей. Добраться до Дома Дракона и получить браслет власти. А вот что делать дальше — вернуться на родину или остаться здесь… Да, это и вправду дилемма. Какими бы циничными и расчётливыми не выглядели в глазах истории мои нынешние соратники, мне они почему-то нравятся. Есть в них что-то такое, что не даёт просто взять и бросить на произвол судьбы. Наверное, я с ними просто сдружился, а кое с кем даже…

— Вась! Ты меня слышишь?

— А? Что?

Я оторвался от размышлений и развернулся к Лейке.

— Я говорю, надо маршрут прикинуть, куда после Кызыл-Таша двинемся.

— Как мы его прикинем?

— Как, как. По карте.

— У тебя она есть?

— Есть. Пойдем. Наши вон там собрались. Только тебя не хватает.

Я посмотрел туда, куда указала волшебница.

Метрах в пятидесяти от железки коридор расширялся и образовывал что-то вроде поляны. Удобное место. Можно спокойно поговорить. От центра до «стен» шагов двадцать. Если беседовать тихо, никто не подслушает…

Карта у Лейки оказалось совсем не такой, к каким я привык на Земле. Не бумага с нанесенными на неё знаками, а полноценный макет местности. Магический, разумеется.

Лариса вытащила из рюкзачка небольшой камушек, подула на него, что-то шепнула, и на земле вместо травки вдруг появились миниатюрные леса и поля, горы и реки, дома и дороги. Не хватало только снующих между домами людей и катящихся по дорогам повозок. Тогда был бы полный интерактив. Коридор отторжения на карте тоже отсутствовал, на что я тут же не преминул указать «невесте». Лейка на мою подначку не повелась. Наоборот, она неожиданно уставилась на меня своими глазищами и удивленно заметила:

— Я только картинку нарисовала, а оживить её должен ты.

— Я?!

— Конечно. Кто же ещё?

Похоже, собравшиеся вокруг бойцы думали так же.

Фрол и Кузьма что-то одобрительно пробурчали, Гиляй кивнул, а Чекан просто развёл руками: мол, баронесса права, дальше ваша работа, милорд.

Ну что ж, моя так моя. Не в первый раз бросают на амбразуру, пора бы уже и привыкнуть.

Закрыл глаза и попытался сосредоточиться.

Господи, когда же закончится это обучение «по бразильской системе»?! Ведь ни черта не умею, и снова головой в омут. А после всё по канону. Выплыву — значит, научился чему-то. Не выплыву — достанут со дна и опять в воду, до тех пор, пока не научусь. Шоковая терапия — так, кажется, называется этот метод. Школьный, а заодно и университетский курс за три дня? Нет ничего проще. Поставьте клиента в такие условия, что ему либо выучиться, либо подохнуть. Девяносто девять из ста помрут, зато единственный выживший навострится так, что его хоть в министры, хоть в президенты, хоть в операторы районной котельной — на любой должности не затеряется и результат даст… Словом, опять придется браться за гуж, раз груздем назвался…

Как «оживить» карту, не имею ни малейшего представления. И подсказать некому. Ни Сан Саныч, ни Лейка здесь не помощники. Если бы знали, сказали бы обязательно. Но раз молчат, значит… Так. Попробуем привязаться к коридору и месту, где он начинался. Не зря же я первым увидел столб власти, не зря пытался определить в «астрале» направление на него. Видимо, и сейчас надо поступить так же.

Привычно (уже привычно) делю призрачный мир на две половины, живую и неживую. Снизу людские ауры, вверху пустота, между ними гладкий, как зеркало, «лёд» с вмороженными в него чувствами, желаниями и мечтами. И неожиданно близкий, всего в десятке шагов, огонь. Это пылает столб власти. От него ко мне прямо по льду тянется ярко освещенная полоса. У неё резко очерченные границы, с обеих сторон их сжимают таящиеся в сумраке тени, блёклые в отдалении и сгущающиеся около световой кромки в тяжёлую, давящую черноту. Пройти сквозь мрак невозможно. Но отступать тоже нельзя. В спину дышит огонь, его нестерпимый жар гонит прочь от себя. Через пару десятков метров световая тропа уходит под лёд. Она извивается, как живая. Оставаться на месте — смерти подобно. Тьма так и норовит ухватить за рукав и утянуть за собой. Приходится постоянно двигаться. Шаг влево, шаг вправо, секунда на размышление, снова шажок. А тени всё ближе и ближе, коридор вдруг сужается за спиной и проталкивает меня к «полынье», словно я пища, попавшая в чьё-то нутро. Ну нет, проглоченным и переваренным я быть не хочу.

Клинок вылетает из ножен и начинает кромсать навалившуюся со всех сторон темноту. С хрустальным звоном рассыпаются стены призрачного коридора.

Свет от горящего белым огнём столба весело растекается по округе. Световая тропа превращается в луч, который, словно игла, пронзает клубящуюся тьму и устремляется вдаль, к тёмной приземистой башне, одиноко торчащей посреди ледяного поля. Раньше она терялась среди теней, но теперь я её отчетливо вижу. Вижу выщербленную временем кирпичную стену, узкую железную дверь, каменные зубцы наверху, силуэт парящего в небе дракона, выбитый прямо в кладке…

Тени отступать не хотят. Они собираются с силами и снова пытаются укутать во мрак далёкую башню. Луч рвёт черноту. Перед глазами мелькают картинки. Они похожи на продолжение моего вчерашнего сна.

Великий волшебник Бэз, раскинув руки, стоит на высокой скале. Внизу беснуется и ревёт океан…

Три огромных дракона пикируют с неба на сбившийся в кучу отряд. Страшные пасти раскрыты, из них вырываются струи яркого пламени. Перед огнем встаёт водяная стена, прямо через неё люди посылают в драконов молнии…

С десяток одетых в обноски людей с дрекольем в руках гонят по высохшему руслу реки небольшого дракончика. У того разорваны крылья, взлететь он не может. Лица людей оскалены. Дракона настигают, окружают и забивают насмерть. Предсмертные вопли рептилии похожи на крик младенца…

Огромное поле, буквально усеянное лежащими вповалку людьми. Люди стонут, кричат, пытаются встать, тянут покрытые язвами руки к бредущей меж тел женщине в чёрном. Та отшатывается, но упорно продолжает идти. На её лице застыли страдание и ужас. Эта женщина — волшебница Рина. Она удивительно похожа на…

— Ну, слава драконам! Очнулся!

В нос шибанул резкий запах.

Я машинально махнул рукой, «отгоняя» его от себя.

С трудом разлепил глаза.

Сфокусировал взгляд.

— Как ты? — голос склонившейся надо мной Лейки звучал тревожно. В руке у неё был зажат какой-то флакончик. Видимо, местный аналог нашатырного спирта.

— Кх-кхы-ы… нор…мально.

В поле зрения «вплыло» лицо Чекана.

— Милорд, вы были без сознания четыре минуты.

— Да уж. Заставил поволноваться, — озабоченность из Лейкиного голоса исчезла. Теперь девушка, похоже, сердилась.

— Не без сознания, а в трансе, — поправил я воина и перевёл взгляд на Ларису. — А вы, баронесса, могли бы и догадаться. Чай, не деревенская знахарка.

Колдунья на секунду застыла, потом резко выпрямилась, фыркнула и, поджав губы, отошла в сторону.

С земли я поднялся с помощью Хэма.

— Зря вы так, милорд, — негромко «упрекнул» он меня, указывая глазами на Лейку. — Если бы не миледи, вы бы точно расшиблись. Она первая заметила, что вы падаете.

— Я знаю. Спасибо, что напомнил.

Конечно, я ни черта не знал, что здесь происходило последние пять минут, поскольку всё это время «гулял по астралу». Однако и признаться в этом не мог. В государственных, как и в семейных делах, иногда важнее не быть, а казаться.

— Что с картой?

Чекан не стал отвечать. Просто кивнул на «макет».

Я вгляделся в развернутый на земле квадрат размерами примерно полтора на полтора метра. Магическая карта охватывала бОльшую часть провинции Карухтан. Только теперь она уже не выглядела «просто макетом». Реки натурально текли, леса шумели, над крохотными домами вились дымки, по ниточкам железных дорог ползли настоящие, только очень маленькие, поезда. Различить отдельных людей не позволял масштаб, были видны только их скопления. По крайней мере, толпу на центральной Буслаевской площади я видел отлично… Коридор отторжения представлял собой размытую белёсую линию, протянувшуюся через всю карту от Буслаевки до Карухтана…

Ну что ж, похоже, пора переходить к теме «Как пройти этот путь?», но сперва…

Я подошёл к Ларисе, аккуратненько взял её под локоток и прошептал на ухо:

— Не дуйся. Когда ты дуешься, ты не такая красивая, как всегда.

Волшебница нервно дернула плечом, но мою руку всё же не сбросила.

— А вообще ты молодец, — продолжил я как ни в чём ни бывало. — Не растерялась, когда я падать намылился. Хочешь, я тебя за это поцелую при всех?

— Дурак! — бросила девушка. — Я просто сделала то, что должна.

— Дык, и я о том же.

Лейка повернулась ко мне.

Я тут же изобразил святую невинность.

Колдунья покачала головой и тихо вздохнула.

— Вась, перестань паясничать. Пойдём лучше карту посмотрим…

Мы подошли к карте, которую уже обступили члены отряда. Я еще раз взглянул на неё и… озадачился:

— Слушай, Ларис…

— Да?

— Что-то я не пойму. У этой карты масштаб где-то под двести тысяч. То есть, два километра на сантиметр. При таком раскладе увидеть отдельный дом или дерево практически невозможно. Тем не менее, я их вижу. Как так? Почему?

Девушка улыбнулась.

— Ты это тоже заметил?

Я недовольно поморщился.

— Лар, не уводи в сторону. Давай, рассказывай, что да как.

— Над этим макетом я работала одиннадцать месяцев, — выдержав паузу, сообщила волшебница. — В нашей провинции он не только один из самых точных, но и самый компактный. Настоящая карта в сто раз крупнее, здесь только её отражение. Поэтому, когда мы смотрим на какой-то участок, изображение автоматически увеличивается до масштаба один к двум тысячам. Если наблюдатель об этом не знает или специально не думает, он просто ничего не заметит. Увеличение картинки будет казаться совершенно естественным. Это особый эффект, он называется магик-зум. Технология достаточно сложная, мне с ней Сан Саныч помог. Он в этом деле специалист, в своё время даже учебник выпустил.

— Чудеса да и только, — я покачал головой. — Даже не думал, что такое возможно.

— Ерунда, — отмахнулась Лейка. — Никакие это не чудеса. Оживление карты, вот настоящее чудо. И ты с ним справился. Мы теперь видим всё, что происходит в провинции. Это, знаешь ли, дорогого стоит. Что бы ни сделал хан, кого бы он против нас ни послал, мы это узнаем одними из первых, причем, в режиме реального времени…

— А он?

— Что он? — не поняла собеседница.

— Ну, хан тоже может следить за нами? У него ведь наверняка есть такая же карта.

Лариса внезапно смутилась.

— Как тебе сказать?.. Полагаю, у хана такой карты нет. Думаю, кроме нас её вообще ни у кого нет.

— Как это?

Лейка пожала плечами.

— У Сан Саныча лет двадцать назад вышла статья, где он доказывал, что оживление карт теоретически возможно. Однако никто до сих пор эту гипотезу не подтвердил. Эксперименты были, но все они закончились неудачно. Ты… — девушка опять улыбнулась, — Короче, ты первый, кто смог это сделать. Наша живая карта — единственная в Рингароле.

— Фигасе! — я почесал затылок. — Получается, ты меня опять обманула?

— Что значит обманула? — нахмурилась Лейка.

— Говорила, что я это должен сделать, хотя знала, что шансов нет.

— Но ты же сделал!

М-да. Действительно. Возразить нечего. Сделал.

— Вась, извини, но… — Лариса вдруг придвинулась ближе и погладила меня по руке. — Я ведь и вправду хотела как лучше. Если бы ты узнал, что вероятность успеха ноль, ты бы и не пытался. А так… Ну что? Мир?

— Мир, — буркнул я секунд через пять.

Сердиться на Лейку было решительно невозможно.

СпрОсите: почему?

Да потому что ведьма!

А я — дурааак!..

— Не нравится мне это место, — задумчиво пробормотал Чекан. Его взгляд упирался в ту точку на карте, где коридор отторжения размывался в белесое пятно…

— Я плавать не умею, — сообщил Фрол, кивая на преграждающую путь реку…

— Знаете, как называется эта улица? — многозначительно усмехнулся Сан Саныч, показывая пальцем на карухтанскую улочку, которой заканчивался наш путь. — Она называется Тупик Мудрецов…

— Дом Дракона, — вздохнула Лариса, рассматривая похожее на башню строение в центре города. — Многие входили туда. Назад никто не вернулся…

Эти и другие проблемы мы обсуждали почти полчаса. Люди вообще странные существа. Даже если знают, что выбора нет, всё равно продолжают его искать.

А выбора у нас действительно не было. Относительно безопасно добраться до Карухтана можно только по призрачному коридору. Любой другой путь со стопроцентной вероятностью закончится тем, что нас обнаружат, блокируют, а затем или захватят в плен, или уничтожат. И никакая магия не спасёт. Врагов больше, они просто задавят массой. Поэтому, спорь не спорь, думай не думай, дорога у нас одна. Та, что легла на макет тонкой белёсой нитью. А что до проблем… Проблемы будем решать по мере их поступления…

Споры о тактике и стратегии прервал подошедший к прозрачной стенке Анисим.

— Сир, у нас всё готово.

Я взмахом руки остановил «разговор» и вышел «наружу».

— Вот, — градоначальник протянул мне небольшую коробку. — Всё, что смогли. Самое ёмкое, как вы и приказывали.

В коробке лежали тринадцать энергокристаллов. Если Анисим не врёт, самые мощные из всех, что на сегодняшний день имелись в Буслаевке и окрестностях. Но даже их совокупной мощи, по уверениям «специалистов», не хватало на то, чтобы разогнать саовоз или, к примеру, дрезину до скорости свыше десяти километров в час. Хоть параллельно их подключай, хоть последовательно. Такая вот странная «физика» действовала в Рингароле. Местное «соотношение неопределенностей», о котором мне рассказал Сан Саныч, по форме напоминало «земное», только вместо размера в нём фигурировал какой-то «частотный коэффициент», а вместо постоянной Планка — «число Дракона». Как объяснил бывший доцент, именно это соотношение накладывало ограничения на разгон массивных объектов. Чтобы его обойти, требовались не обычные, а тяговые кристаллы, создавать которые умели маги-путейцы.

Что из себя на самом деле представляет тяговый энергокристалл, я догадался, когда мне его показал дежурный по станции. Даже удивительно, почему местные «теоретики» до сих пор не решили эту простенькую задачку. Впрочем, причины понятны. Здешние учёные маги всё волшебство описывали с помощью так называемой волновой теории. Только она считалась «научной и потому — единственно верной». Ну, прямо как марксизм-ленинизм разлива восьмидесятых.

Причем, что странно, путейские маги эту теорию разделяли целиком и полностью. А свои тяговые «вундервафли» они клепали по древней схеме, которую шестьсот лет назад впервые применил Великий Дракон и которую потом объявили его не менее «великим» наследием. Любые попытки объяснить и тем более видоизменить алгоритм создания суперкристаллов считались едва ли не ересью. Кстати, вполне допускаю, что сначала руководство путейцев поступало так для того, чтобы сохранить в тайне технологические секреты. Ну а потом — всё как обычно. Каждое последующее поколение знало об истинных целях своих предшественников всё меньше и меньше, и в итоге обычная технология превратилась в обряд. Своего рода религиозное таинство. И рассматривать его стали уже как вопрос веры, а не познания…

Мне же, незашоренному попаданцу из мира, где сама наука была в свое время возведена в культ, никакие местные верования помешать не могли. Как квантуются энергетические уровни в атомах, в нашем вузе знал каждый студент четвертого курса. Таких задач лично я перерешал сотни, если не тысячи. Поэтому и применить эти знания к синтезу тягового кристалла не представляло никакой сложности.

Артефакт обладал фрактальной структурой, схожей с набором энергетических оболочек «лёгкого» атома, например, гелия, лития или азота. Требовалось всего лишь правильно соединить, а потом слить в единую форму переданные Анисимом энергокристаллы. Что я, собственно, и сделал в течение трёх с небольшим минут.

— Сир, вы и вправду великий маг, — благоговейно проговорил отельер-бургомистр, когда процесс завершился.

Не скрою, слышать это было приятно. Тем более, что восхищение и восторг выразил не только он, но и остальные свидетели «великого волшебства». А Лариса и вовсе не удержалась. Прямо при всех обхватила меня за шею и чмокнула в щеку. Подозреваю, ей явно хотелось большего, но, видимо, постеснялась. Не привыкла ещё, наверное, к роли «жены». Я бы, к примеру, предпочёл, чтобы целовала она не в щеку, а в губы, и чтобы страсти побольше, и чтобы… Словом, опять всё у нас обошлось «малой кровью». А жаль…

Свежесотворённый кристалл Анисим торжественно воткнул в энергоприемник бывшего миловановского самовоза. Поставленная на рельсы, машина буквально преобразилась. Исчезла перегородка между кабиной и кузовом, а сам кузов сменился на остеклённый салон с брезентовой крышей. Помимо кресел водителя и переднего пассажира появились ещё две пары сидений. Их установили вместо жёстких скамеек, только не по бортам, а друг против друга по ходу и против хода движения. Как пояснили буслаевские мастера: «Это чтобы карту удобней раскладывать».

Мне такое расположение чем-то напомнило бизнес-класс одной авиакомпании, которым посчастливилось год назад лететь в командировку на Дальний Восток. Институтская бухгалтерия что-то там перепутала и вместо эконом-класса оплатила более дорогие билеты. Может, подумали, что летит начальство, ну и подсуетились, как водится? А может просто ошиблись? Или лимитыбюджетные тратили под конец года, такое у нас тоже случается?.. Короче, как бы там ни было, чувствовал я себя в том полёте едва ли не олигархом… «Не желаете ли плед, господин Булкин? Какие напитки предпочитаете? Журналы, газеты… видео включается на панели правого подлокотника… Нет, нет, не надо ничего убирать, я сама уберу…» И стюардессы, помнится, там были такие — амм! — аппетитные. Так бы и «съел» обеих после обеда. Или вместо обеда, без разницы…

Увы, в нынешнем путешествии стюардессы не предусмотрены, никто столик не сервирует, кофе не принесет и коньяк в него не добавит. Хотя… если на Лейку шарфик фирменный нацепить, да плюс пилоточку, будет ничем не хуже… Эх! Мечты, мечты…

Руль, кстати, Анисимовы спецы переделали на манер штурвала. Тянешь на себя — аппарат разгоняется, толкаешь — тормозит, вдавливаешь — включается задний ход. У самолетов, правда, такого нет, но ведь и мы не летчики. На железной дороге «задняя передача» — приблуда не просто полезная, а архинужная, поскольку развернуться на рельсах можно лишь с помощью крана.

В кабину мы посадили Фрола с Кузьмой. Они едва не подрались, выясняя, кому «рулить», а кому изображать пассажира. Их спор разрешил Чекан:

— Ведёте по очереди. Первый — Кузьма. Смена двадцать минут. Выполнять!

От командного рыка парни аж вздрогнули, однако приказ выполнили без проволочек. Кузьма забрался на кресло машиниста, Фрол занял сиденье помощника. Чтобы им поменяться ролями, нашу «самомотрису» даже останавливать не придётся. Кабина довольно просторная, плюс имеется своего рода «автопилот» — планка с фиксаторами и стопорный штырь, «скользящий» по рулевой стойке.

Вслед за «друзьями-недругами» в машину по специальной лесенке поднялись Гиляй, Чекан и Лариса. Мудрец и воин уселись спиной к кабине, Лейка с комфортом устроилась возле окна. Соседнее кресло — справа, около двери и по ходу движения — осталось свободным. Видимо, о месте своего «сюзерена» мои спутники договорились заранее. Я, в принципе, не возражал. Да и вообще, не видел особой разницы, где сидеть. Но, с другой стороны, статус есть статус. Владетель не может позволить себе путешествовать задом наперед. И место супруги Владетеля тоже, наверное, определено какими-нибудь правилами этикета. Пусть они мне и неведомы, но что подобные «правила» существуют — это, можно сказать, медицинский факт для любой мало-мальски организованной социальной группы любого мира…

Приказ «Поехали!» я отдал, ещё стоя на подножке.

— Счастливого пути, господин барон! — прокричал Анисим, когда мотриса тронулась с места.

— До встречи! — я развернулся и, удерживаясь за поручень левой рукой, правой махнул провожающим. — Ждите нас через три дня!

— Обязательно, сир!

Гибрид дрезины и самовоза неспешно набирал ход. Вот уже застучали колеса на стыках. Проплыла мимо застывшая в положении «на караул» железнодорожная стрелка.

Глядя на убегающие назад шпалы и постепенно уменьшающиеся фигурки на насыпи, я неожиданно вспомнил ещё об «одном важном деле».

— Не забудь про отчёт, бургомистр!

— Сде. ем, сир! Бу. те спо… — донеслось до меня через пару секунд.

Окончание фразы я не расслышал. Мотриса резко ускорилась. Последние слова буслаевского градоначальника утонули в потоке встречного воздуха.

Я запрыгнул в салон.

На душе у меня было весело…

Глава 14

Вагончик покачивался, колёса стучали, за окнами проносились леса и поля. Минут двадцать мы наблюдали за пролетающими мимо пейзажами, но потом это стало надоедать. Первым начал позёвывать Хэм, чуть позже к нему присоединилась Лариса.

— Вась, я посплю? — прошептала она мне на ухо.

— Да пожалуйста. Какие проблемы? — пожал я плечами и, посмотрев на Чекана, добавил. — Дорога не ближняя, выспаться будет полезно всем.

— Это да, — кивнул воин. — Вздремнуть минуток на сто и вправду не помешает.

Получив формальное разрешение, он тут же привалился плечом к борту, подложил под щёку кулак и буквально сразу засопел в обе дырочки. Впрочем, даже во сне Хэм придерживал рукой гарду меча, так что для кое-кого его внезапное пробуждение могло стать весьма неприятным сюрпризом.

Лейка готовилась ко сну дольше. Достала откуда-то из-за кресла подушку («Надо же! И об этом анисимовы мужички позаботились») и, положив её себе под бок, с комфортом устроилась на своей половине «дивана».

— Разбуди, когда что-нибудь интересное будет, — пробормотала она сонным голосом спустя пару минут.

— Обязательно, — я усмехнулся, потом покачал головой и решил последовать примеру Чекана и Лейки. То есть, тоже попробовал прикорнуть.

Честно попробовал. Даже глаза закрыл.

Сон, однако, не шёл. И, как вскорости выяснилось, не шёл он не только ко мне.

— Вы-то чего не спите, Сан Саныч? — я потянулся, зевнул и вопросительно посмотрел на Гиляя.

«Мудрец», сидевший напротив, шумно вздохнул:

— Понимаешь, Василий… волнуюсь я, вот и не спится.

— Свет дома забыли выключить? Подсчитываете, на сколько когтей нагорит?

Гиляй ухмыльнулся.

— Свет, говоришь? — он хлопнул себя по коленке. — Да, тут ты прав, это действительно важно. Когда денег на всё не хватает, приходится экономить на мелочах. Но, вообще, думаю я сейчас о другом.

— О чём о другом?

— Да как тебе сказать… — бывший доцент почесал за ухом. — Тут дело такое. Так сразу не объяснишь… Помнишь, я говорил тебе, что у хана Каруха в придворных мудрецах подвизается некий Сир Калаш?

— Да, было. Вы, кажется, ещё говорили, что лет тридцать назад он вам довольно сильно подгадил.

— Доносы он на меня хану писал, сволочь такая! — в сердцах бросил Гиляй. — Эх! Если бы я тогда… — старик на мгновение замер, но затем обреченно махнул рукой. — Впрочем, всё это в прошлом. Что было, то было. Сейчас важнее другое.

— Что именно?

— А вот что…

Из рассказа Сан Саныча я понял, что в Рингароле с мудрецами и впрямь было довольно мудрёно. Пусть и по-разному в каждой провинции, но общее сходство имелось. Любой придворный мудрец, получая должность, в качестве бонуса получал и некую толику магии. Даже если не имел до того никаких способностей к волшебству.

Сир Калаш, например, получил от хана Каруха особый «амулет мудрости» и дом в том самом тупике Мудрецов, который так заинтересовал Гиляя, когда он рассматривал карту.

— Дом номер ноль. Он как бы запирает улицу, — пояснил Сан Саныч. — А сразу за ним Площадь Дракона. И коридор проходит через него. То есть, нам в любом случае надо войти в жилище Калаша со стороны тупика и выйти со стороны площади.

Я удивился:

— А какие проблемы? Войдем-выйдем, делов-то…

— Э, нет. Не скажи, — «погрозил» мне пальцем Гиляй. — Не такое это простое дело: пройти дом мудреца.

— Что же там сложного? Ловушки всякие? Или, может быть… лабиринт?

— Ни то, ни другое. Проблема в том, что, благодаря амулету, придворный мудрец может закрыть проход любому, кого посчитает глупее себя. А вошедший должен доказывать, что это не так.

— Хм, и как он должен это доказывать?

Сан Саныч недоуменно приподнял бровь.

— Как-как? Очень просто. Гостю надо решить три задачи, предложенные хозяином дома.

Мне стало смешно. Так смешно, что я даже перешёл на «ты» в разговоре.

— Саныч, но это же бред собачий. Можно ведь просто спросить «Что у меня у кармане?», и фиг кто угадает. Или задать какой-нибудь специальный вопрос, ответ на который знают считанные единицы. Знание не есть ум. Образованный не значит учёный.

— Правильно. Всё правильно говоришь, — кивнул Гиляй. — Однако в том и засада. Ведь на самом-то деле уровень интеллекта вошедшего оценивает не только и даже не столько хозяин, сколько «амулет мудрости». Он же определяет, годится предложенная гостю задача в качестве теста или надо придумать другую. По слухам, чаще всего амулет даёт добро на задачи, не требующие специальных знаний. То есть такие, какие может решить любой человек. Главный критерий — умение думать и находить правильные ответы, не глядя в шпаргалки и не зарываясь в толстые справочники.

Я почесал затылок.

— Понятно. Амулету нравятся занимательные задачки.

— Точно сказано! Именно занимательные! — Сан Саныч всплеснул руками, едва не задев по уху спящего Хэма. — И вот по этому поводу я и хотел тебя кое о чём попросить.

— Проси, — вздохнул я, уже начиная догадываться, к чему он завёл этот разговор о задачах и мудрецах.

— Ты в своём мире встречал такие задачи?

— Встречал.

— Решал?

— Решал.

— Можешь их мне рассказать? То есть, тьфу! Не рассказать, а задать, — поправился бывший доцент. — А я попробую их решить.

— Зачем тебе это?

— Как это зачем? — удивился Сан Саныч. — На площадь Дракона нам надо пройти?

— Ну… надо.

— А как мы туда пройдем, если на пути у нас Дом Мудреца, а в нём Сир Калаш?

— Да голову ему оттяпаем и всего делов.

Я зловеще оскалился и провёл ребром ладони по шее.

Сан Саныч едва дар речи от возмущения не потерял.

— Да как… как… как это можно…

— Не парься. Это всего лишь шутка, — я рассмеялся, потом протянул руку и успокаивающе похлопал нашего «мудреца» по плечу. — Никого мы там не убьём, нам просто не дадут это сделать. А задачки…

— Задачки решать буду я, — отрезал Гиляй. — Я в отряде мудрец, значит, мне и ответ держать.

Я снова вздохнул.

— Не возражаю. Тебе так тебе.

— Значит, будем тренироваться? — обрадовался старикан.

— А что нам ещё остается? Конечно, будем.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас…

Первую задачку для нашего мудреца я особо не выбирал. Просто вспомнил одну довольно забавную и, в определенном смысле, провокационную.

— Вот, смотри, — я «нарисовал» перед носом Сан Саныча слово из десяти букв. «Чернилами» послужил обыкновенный водяной пар.

Бывший преподаватель без труда прочёл возникшую в воздухе «надпись»:

— ОДТЧПШСВДД… Хм, и что это значит?

— Собственно, в этом и состоит задача. Требуется расшифровать, что здесь написано? — я сложил на груди руки и откинулся на спинку сиденья. — Скажу сразу. Любой первоклассник решит эту задачу меньше, чем за минуту. Школьник постарше потратит на неё минут десять-пятнадцать. Студент… хм, студенту, я думаю, потребуется около часа. Что же касается профессора или доцента, боюсь, что эту задачу им не решить никогда.

— Чего это не решить? — проворчал Гиляй и… задумался. Крепко задумался.

— Ну? — поинтересовался я минут через пять. — Как успехи?

Оппонент вздохнул.

— Вот чувствую, что ответ простой, даже очень простой, но… — он разочарованно развёл руками. — В общем, сдаюсь.

Сказал и уставился на меня. Видимо, ожидая ответа.

Ответ я опять «нарисовал» в воздухе, у него перед носом.

Секунды три Сан Саныч, раскрыв рот, смотрел на циферки, а потом… буквально согнулся от душащего его смеха.

— Нет. Ну это же надо! Так опростоволоситься! Профессор, доцент, аспирант… Никто бы не догадался. Тут ты прав на все сто, — выдавил он из себя, отсмеявшись и утирая рукавом слёзы.

— Ну что? Продолжим? — поинтересовался я, когда «мудрец» окончательно успокоился.

— Продолжим, — Гиляй ударил себя по коленке и с самым решительным видом подался вперёд.

Вторая задача по «духу» напоминала первую. Я специально выбрал такую, чтобы дать Сан Санычу возможность её решить. «Идеологию» он понял, осталось лишь применить это понимание на практике.

— Итак, по какому принципу расположены эти цифры?

В воздухе «материализовался» числовой ряд «8 2 9 0 1 5 7 3 4 6».

На этот раз Гиляй думал недолго. Спустя всего полминуты он хлопнул себя по лбу и радостно сообщил:

— По алфавиту.

— В яблочко!

Сан Саныч азартно потёр руки.

— Ещё!

Я мысленно усмехнулся. Неожиданно вспомнился старый номер журнала «Квант», выпущенный ещё до моего рождения, читанный-перечитанный, хранящийся на полке вместе с другими периодическими изданиями советских времен. Благодаря этому журналу я в своё время познакомился с одной любопытной историей, касающейся «задач по цепочке»^[1]. Не знаю, кто выдумал эти задачи, но, полагаю, человек это был незаурядный. Речь, кстати, там шла о жирафе и бегемоте. Сложно сказать, присутствуют ли они в фауне Рингарола, но…

Да какая, собственно, разница?! В конце концов их можно заменить другими «животными». Например, бургомистрами и драконами…

— Ещё так ещё. Вот тебе тогда настоящая задача. Задача номер один. Скажи, сколько нужно проделать операций, чтобы засунуть в холодильник бургомистра?

— Эээ… — Гиляй пребывал в явном недоумении.

— Хорошо. На первый раз я тебе помогу, — пришёл я ему на помощь, поняв, что оппоненту нужен некий толчок, отправная точка для рассуждений. — Для того чтобы поместить бургомистра в холодильник, требуется совершить три операции. Первая — открыть холодильник, вторая — положить туда бугромистра, третья — закрыть холодильник.

Лицо Сан Саныча удивленно вытянулось.

— То есть… то есть, операция — это просто какое-то результативное действие?

— Именно так. А теперь слушай следующую задачу. Сколько операций надо проделать для того, чтобы положить в холодильник дракона?

Гиляй почесал затылок.

— Нууу… я думаю, с драконом надо проделать больше операций, чем с бургомистром.

— Почему?

— Потому что дракон в холодильник не влезет. Сначала его надо сложить.

Я помотал головой.

— Не нужно никого складывать. Холодильник большой. Дракон может свободно в нем поместиться, если, конечно, там нет ничего другого.

— Тогда, как и в предыдущей задаче, достаточно трех операций, — быстро ответил Сан Саныч. — Открываем холодильник, кладем дракона, закрываем. Верно?

— Нет, неверно. На этот раз нужно проделать четыре действия: первое — открываем холодильник, второе — вынимаем бургомистра, третье — кладем дракона, четвертое — закрываем холодильник.

Сан Саныч заржал.

— Вот ведь зараза! Я и забыл, что холодильник занят.

— Пойдем дальше? — я улыбнулся и вопросительно посмотрел на Гиляя.

— Давай дальше, — махнул он рукой.

— Бургомистр и дракон находятся на суше, на расстоянии одного километра от берега реки. Кто из них быстрее доберётся до воды?

Обычно, когда решаешь такого рода задачи, надо включать «особую» логику и отвечать сразу, а думать, как все, бесполезно. Тем не менее, Сан Саныч подумал и заявил:

— Дракон доберется быстрее, потому что он может летать.

— Неправильный ответ.

— А какой правильный?

— Быстрее добежит бургомистр.

— Почему?

— Потому что дракон остался в холодильнике…

«Мудрец» переваривал сказанное секунд пять, а затем зашёлся в приступе беззвучного смеха. Когда он отсмеялся, я предложил ему очередную задачу:

— Сколько бургомистров умещается в кузове пятитонного самовоза?

Сан Саныч опять призадумался, но долго ему размышлять я не дал:

— Саныч, не теряй время, я подскажу: умещается ровно пять тонн бургомистров — полный кузов. А теперь сам реши следующую задачу. Только быстро. Итак, сколько драконов поместится в кузове пятитонного самовоза?

— Эээ… Тоже полный кузов, — неуверенно произнёс Гиляй. — Что? Неправильно? Да?

Я кивнул.

— Неправильно.

— А сколько же?

— Ни одного дракона.

— Почему?

— Потому что кузов доверху набит бургомистрами…

На этот раз мы ржали вместе. А когда пришли наконец в себя, я подытожил «урок»:

— Всё, хорошего понемногу. Дальше сам.

— Ну хотя бы ещё одну, для разгончика, — начал канючить «мудрец».

— Ладно. Ещё одну и хорош.

Честно сказать, меня уже клонило в сон, да и сами задачки немного поднадоели. Дофига когда-то решал, но самому задавать их оказалось занятием утомительным. Спрашивай, жди, объясняй… Нет, быть учителем — не моё. Поэтому задам-ка я сейчас Гиляю такую задачу, чтобы он думал над ней до конца дороги…

— Итак, слушай условие. Два мужика ранним воскресным утром вышли на два разных балкона…

Я не ошибся. Сан Саныч и вправду задумался. Надолго задумался. Мне же только того и надо было. Примерно минуту я смотрел, как он шевелит губами, как что-то шепчет под нос, затем мои глаза стали сами собой слипаться и… заснул, одним словом. Под тихое бормотание «мудреца», стук колёс и плавное покачивание катящейся по рельсам мотрисы…

* * *

— Какой любопытный рисунок.

— Это не просто рисунок. Это карта.

— Карта? — Рина оторвала взгляд от пола и с удивлением посмотрела на спутника.

— Да. Карта.

Бэз не спеша прошелся по залу.

Звуки его шагов эхом отражались от стен. Круглый высокий купол придавал эху нужную глубину и тональность. Казалось, что помещение специально сделали таким монументально-объёмным, чтобы любой вошедший сюда чувствовал свою ничтожность перед лицом высших сил. Неважно, каких. Ушедших ли из этого мира богов, стихийных ли духов, обитающих неведомо где, но незримо присутствующих во всякой магии, или же свирепых драконов, взявших над миром власть по праву сильнейшего… Людям без разницы, кого бояться и перед кем трепетать. И уж тем более всё равно, кого низвергать с пьедестала…

— Вот, смотри, — маг остановился в центре огромного зала и указал себе под ноги. — Тут изображены центральный остров и цитадель. Как раз то место, где мы сейчас и находимся.

Рина засмеялась.

— Ты всегда любил объяснять очевидное невероятным.

Мужчина дёрнул плечом.

— Очевидное не всегда очевидно. Особенно тем, кто привык сперва во всём сомневаться, а потом действовать наобум, руководствуясь одними эмоциями.

— Прости. Я не хотела тебя обидеть. Просто я действительно не вижу здесь никакой карты.

— Чтобы увидеть, надо посмотреть с высоты, — волшебник кивнул на отверстие в куполе, потом повернулся к Рине. — Тебя поднять? Или сама поднимешься?

Спутница фыркнула и, ничего не сказав, раскинула в стороны руки.

Через пару секунд она начала медленно подниматься в воздух. Достигнув наивысшей точки, женщина опустила глаза и принялась рассматривать выведенные на полу «узоры». В какой-то момент ей, видимо, захотелось поправить волосы и…

— Ах!

— Сколько раз тебе говорил. Когда магичишь, не отвлекайся, — сердито отчитал Бэз едва не разбившуюся волшебницу. — А если бы я отвернулся? А если бы у меня линза не получилась? А если…

— Но ведь не отвернулся же, — Рина пожала плечами, затем улыбнулась. — Ладно, не дуйся. Я же не специально. Знаешь ведь, с воздухом у меня вечно проблемы.

— Не знал бы, точно расшиблась бы, — проворчал для проформы мужчина, после чего вернулся к основной теме. — Давай рассказывай, что увидела.

— Ну… — женщина ненадолго задумалась. — В общем, ты прав. Это действительно карта. Я только одного не поняла.

— Чего?

— Почему она такая ущербная?

Рина прошла к «нужному» месту, присела, потрогала рукой каменный пол.

— Ощущение, что драконы специально стерли у карты края. Вот, даже царапины от когтей остались, — она поднялась и взглянула на Бэза. — Есть остров, есть внутреннее море, есть суша вокруг. А дальше опять полоска воды и… всё. То есть, наоборот, ничего. Как будто драконы решили скрыть от всех, что там, за морем. Ведь если весь этот зал, — она обвела рукой помещение, — считать Рингаролом, то получается, что половина его нам неизвестна. Даже больше, чем половина. Я вообще никогда не слышала, чтобы там кто-то бывал.

Женщина указала на стены и полосу пола вдоль них. Довольно широкую и почему-то сильно истёртую.

Маг покачал головой.

— Ты и права, и не права одновременно. Права в том, что мы и вправду не знаем, что там, за морем. А не права, что думаешь: виноваты драконы. Нет, Рина, драконы здесь ни при чём. Они не стирали карту. Они, наоборот, хотели её… хм… отчистить что ли.

— Как это отчистить? — не поняла волшебница.

— Да очень просто. Они хотели стереть верхний слой, на котором ничего не было. Драконы думали, что настоящая карта под ним. Они полагали, что сделав это, смогут найти лазейку в завесе.

— Какой завесе? — нахмурилась Рина, опять не поняв собеседника.

Мужчина вздохнул.

— Помнишь сражение у Тириата? Меня тогда не было две недели. Уехал перед самой битвой.

— Помню, конечно. Кое-кто ещё говорил, что ты просто испугался и убежал… Да, кстати. Ты, так и не рассказал, где был эти две недели. Даже странно.

— Странно, что только сейчас ты об этом спрашиваешь, — усмехнулся Бэз. — Ну да не беда. Я всё равно не смог бы тогда ничего объяснить.

— А сейчас?

— Сейчас смогу. И всё благодаря этой карте, — маг вновь указал на пол под ногами. — Помнишь, как до войны драконы запрещали нам не то что строить большие корабли, а и вообще приближаться к внешнему морю. Нам разрешалось плавать только по рекам и около внутренних берегов. И рыбу было нельзя ловить, и нырять за ракушками, и рвать водяные растения. Брали лишь то, что само попадало на берег после бури или прилива. Так вот, мне всегда хотелось узнать, почему так. Первое, что приходило на ум — некоторые драконы, примерно пятая часть, жили в воде и попросту не хотели, чтобы люди портили им среду обитания. Во время войны я выяснил, что это предположение верное. Но одновременно и понял, что это лишь половина правды, поскольку она касалась лишь рек, озёр и внутреннего моря. Во внешнем — драконы называли его океаном — они и сами не жили, и других не пускали. Этот океан вообще оказался мёртвым. Только вода и ничего больше. Ни рыбы, ни водорослей, ни даже рачков. Одна лишь вода. Обычная, только очень солёная.

— У тебя появилась возможность узнать, почему? — догадалась Рина.

Волшебник кивнул.

— Да. Что-то вроде. Перед сражением в ставку прибыл гонец с западного побережья. Он сообщил, что там наконец достроили корабль для дальнего плавания — я отдал распоряжение о его строительстве еще до встречи с тобой. Его уже спустили на воду, испытали и… короче, ждали только меня.

— Зачем?

— Я собирался исследовать океан. Хотя бы на несколько дней пути. Сама понимаешь, нельзя было упускать такой шанс. Предстоящую битву мы выиграли бы в любом случае, поэтому я и решил, что плавание важнее. Прости, что ничего тебе тогда не сказал. Я просто хотел сделать это один. Думал, что это опасно и если что-то случится, то …

— И как? Случилось? — женщина упёрла руки в бока и, прищурившись, посмотрела на мага. — Если честно, когда мне сказали, что ты срочно уехал, я сама была готова тебя убить.

— За то, что сбежал?

— Нет, за то, что сбежал без меня.

Мужчина вымученно рассмеялся.

— Ну, хорошо. Я был неправ. Если можешь, прости меня ещё раз.

— Уже простила, — хмыкнула Рина. — Что дальше-то было?

— Дальше-то? Да, собственно, ничего.

— Что значит ничего?

— А вот то и значит. Мы шесть раз отплывали от берега, но уже через сутки видели, что плывём в обратную сторону.

— Как так? Этого не может быть, — изумилась волшебница.

— Может, Рина. Увы, может. Я сам этому не сразу поверил. Приказывал поворачивать, менять место отплытия, но результат оставался тот же. Сначала прямо по курсу появлялся туман, полоской, словно дымовая завеса, корабль в неё попадал, внутри мы находились не больше минуты, а когда опять выходили на чистую воду, то почему-то двигались к берегу.

— Странно.

— Да. Странно. Потом, через два месяца, когда я допрашивал Ти’хана… помнишь его?

— Один из тринадцати?

— Он самый. Так вот, этот дракон сказал мне, что они тоже пытались пробить завесу тумана, летели, плыли и по воде, и под водой, но так же, как мы, раз за разом терпели фиаско. Их тоже всегда разворачивало в обратную сторону.

— В каком месте их разворачивало? — неожиданно заинтересовалась Рина.

— В любом, но всегда ровно в двадцати двух драконовых стадиях от берега, — Бэз подошел к границе между узорами и «потертостями» и каблуком сапога провел по полу воображаемую черту. — Вот здесь, где как раз и кончается наша карта.

Волшебница молчала примерно минуту. Видимо, обдумывала сказанное. А потом сделала неожиданный вывод:

— Наверное, ты теперь будешь жить здесь, в цитадели драконов?

— С чего бы? — удивился маг. — Нет, я не собираюсь здесь жить. В этом здании я размещу штаб-квартиру Имперских Железных Дорог.

— Штаб-квартиру чего?! — Рина с изумлением посмотрела на друга.

— Железных дорог, — повторил Бэз. — Это такая интересная штука… ты, кстати, первая, кому я о них рассказываю. Вот только представь себе. Две тонких стальных полосы, уложенные на крепкие деревянные поперечины, а они, в свою очередь, лежат на хорошо утрамбованном грунте. На полосы мы ставим тележку с колёсами и оборудуем её движителем. При желании можем подцепить к ней другие тележки, без движителя. Первая будет их тянуть за собой. Получится своего рода состав, то есть что-то составленное из чего-то…

— Подожди, подожди, — остановила волшебница Бэза. — Где ты возьмешь такой энергокристалл, чтобы у него были силы крутить колёса? Самые мощные, что у нас есть, их еле-еле хватает на обычную тачку.

Маг загадочно улыбнулся, пошарил в кармане и вытащил из него небольшой камушек. Точнее, кристалл. С аккуратными ровными гранями, удивительно чистый, с едва заметным голубоватым оттенком, прозрачный, как горный хрусталь.

— Вот он, энергокристалл для железной дороги. Я сам его создал. Он в сотни раз мощнее любого другого. Я решил назвать его тяговым.

— Можно? — женщина протянула руку к кристаллу.

— Пожалуйста, — передал ей камушек Бэз.

Рина почти полминуты рассматривала артефакт, ощупывала его пальцами, глядела на просвет, а когда закончила, то лишь развела руками и восхищенно цокнула языком.

— Поразительно! Даже не думала, что такое возможно. Если бы сама не увидела, ни за что не поверила бы. Остальным будешь показывать?

Она махнула рукой в сторону входа.

Бэз покачал головой.

— Показать — покажу, но объяснять не буду.

— Почему?

Маг усмехнулся.

— Потому что я так решил.

Волшебница приподняла бровь.

Мужчина неторопливо продолжил:

— Видишь ли, в чем закавыка. Очень скоро в Рингароле появится тринадцать провинций и, соответственно, тринадцать Владетелей. Да, сейчас они все лояльны своему учителю и наставнику, но зададимся вопросом: что будет потом, когда они почувствуют вкус власти, получат новую силу, когда ослабеют связывающие нас узы дружбы, когда я умру, наконец?

Рина молчала.

Бэз тяжко вздохнул.

— Я не знаю, что будет. Ты тоже не знаешь. Никто этого не знает. Но не подстраховаться я не могу. Поэтому я сделаю вот что. Владеющих электромагией у нас не так много. Всего три подмастерья, двенадцать учеников и ни одного мастера. Сейчас их мало кто уважает. Воздушники, водники, потоковики, все считают их слабаками. Невелика доблесть — просто швыряться молниями на десяток-другой шагов. Однако никто пока не подозревает, что всё это ненадолго. Очень скоро я соберу электромагов в особый магический Орден и научу их, как развить силу, как расширить и разнообразить свои умения и где лучше всего применить свои уникальные способности. Именно члены Ордена станут верхушкой Имперских Железных Дорог. Только им я раскрою секрет тягового кристалла.

— Зачем? Какой в этом смысл? — в голосе собеседницы звучал скепсис. — Ты хочешь сделать электромагов противовесом Владетелям? Но это же просто глупо.

— Почему глупо?

— Они никогда не достигнут уровня остальных.

На лице мага вновь появилась усмешка.

— Ты ошибаешься, Рина. Они не достигнут уровня всех Владетелей, но по отдельности… Да и потом их оружием станет не только и не столько сила.

— Что же тогда? — поджала губы волшебница.

— Необходимость, — поднял палец мужчина. — В них будут нуждаться все. Владетели — в первую очередь. Вот, посмотри.

Он развернулся и вновь принялся мерить шагами огромный зал, двигаясь как бы по кругу и комментируя свои действия.

— Железная дорога будет проходить здесь, здесь и здесь. Она будет опоясывать весь Рингарол. Всё пространство от внешнего моря до внутреннего свяжется единой сетью. Все тринадцать провинций соединятся в одно стальное кольцо. Любого, кто попытается его разорвать, сразу же остановят. Другие, такие же сильные и могучие. Кроме того дороги протянутся и к Центральному острову. То есть опять же, каждая из провинций окажется и равноблизка, и равноудалена от общей столицы. Так что никому и в голову не придёт её захватить — остальные этого не позволят, ведь у них будут те же возможности. Торговля, промышленность, культура… вся экономика, вся политика, вся жизнь нашего мира будет привязана к железным нитям дорог. Привязана жёстко, не оторвёшь…

— Я тебя поняла, — остановила волшебника Рина. — Твои электромаги станут одновременно слугами, надсмотрщиками и арбитрами. Наверное, это неплохое решение, но, думаю, несколько преждевременное. Да и вреда от него может быть больше, чем пользы.

— Получается, я тебя не убедил, — грустно заметил Бэз.

— Получается, да. Пока не убедил, — кивнула подруга. — Я просто не вижу сейчас особой необходимости заниматься электромагами. У нас есть дела поважнее.

— Имеешь в виду…

— Драконье проклятие, Бэз. То самое, из-за которого всё у нас пошло кувырком.

— Проклятие… — мужчина досадливо сморщился. — Рина, мы уже тысячу раз говорили об этом. Всё, что можно, узнали. Всё, что нужно, решили, сделали…

— Нет, не сделали.

— Ну, хорошо. Не сделали, но сделаем в ближайшее время. В любом случае, мы нашли способ, как избавиться от лихорадки. Нашему миру она не будет грозить тринадцать раз по шестнадцать лет. А за два с лишним века люди наверняка придумают, как её побороть.

Добрый десяток секунд Рина, прищурившись, смотрела на мага.

— Ты действительно так считаешь?

Вместо ответа Бэз молча развёл руками.

Рина вздохнула.

— Нет, Бэз. Ты просто не понимаешь.

— Чего? Чего я не понимаю? — в голосе мага явно чувствовалось раздражение. Словно он и вправду устал от споров на эту тему. Споров ненужных, бессмысленных и ничего уже не решающих.

— Чем глубже загнать в тело болезнь, чем дольше её там держать, тем страшнее будет итог, когда она всё же проснётся, — с напором ответила женщина. — Ты знаешь, чем я заплатила, чтобы узнать подробности…

— Мы вместе платили, — глухо проговорил Бэз.

Волшебница отшатнулась, как от удара. На пару мгновений её лицо превратилось в застывшую маску, а затем его черты как будто смазались, задрожали, расплылись… На неуловимый миг сквозь них неожиданно проступил страшный драконий оскал.

Рина закрыла лицо руками.

— Прости. Я не хотел, — маг шагнул к ней и осторожно обнял.

Женщина всхлипнула.

— Прости, — повторил Бэз, погладив её по плечам.

Потом вдруг отстранился и вытащил из кармана небольшую серебряную монетку.

— Может… может, всё-таки примешь её?

Рина оторвала от лица ладони, взглянула на предложенную монету и, судорожно сглотнув, отрицательно покачала головой.

— Нет, Бэз. Это безумие. У нас с тобой никогда не будет общих детей. А без них зачем создавать семью?

— Я удочерю Алию, — хмуро пообещал маг.

— Это ничего не изменит, — женщина ещё раз взглянула на протянутую ей руку. — Судьбу моей дочери определяет драконье проклятие. Отменить его мы не в силах. Возможно, когда-нибудь… наши потомки… если конечно они у нас будут…

— Будут. Обязательно будут, — грустно улыбнулся Бэз и опустил руку с монетой.

Волшебница раздраженно дёрнулась.

— Проснись, Бэз. Мы не в волшебной сказке. Хватит мечтать. У тебя… — на этом слове она вдруг осеклась, потом как-то разом поникла, будто из неё вынули некий невидимый стержень, и лишь секунд через пять продолжила безжизненным голосом. — У тебя, может, и будут. А вот у меня…

Глава 15

— Просыпайся, Вась. Не то пропустишь самое интересное.

— А? Что?

Я распахнул глаза и машинально потёр левый бок, куда меня ткнула Лариса. Локтем, легонько, просто чтобы разбудить.

— Я говорю, просыпайся. Подъезжаем уже, — бросила Лейка и повернулась к «развёрнутой» прямо в проходе карте, над которой уже склонились Чекан и Гиляй.

— Осталось минут пятнадцать, — подняв голову, сообщил «мудрец». — Километра за два тормознём, а дальше пешком.

— Чего это пешком-то? — позёвывая и почёсываясь, поинтересовался я у Сан Саныча и тоже взглянул на карту. — Что? Снова всё плохо?

— Всё в порядке, милорд, — доложился Чекан. — Как мы и ожидали, пути перед Кызыл-Ташем разобраны, на самой станции наблюдается скопление противника силами до двух сотен.

Я почесал затылок.

«Мы ожидали?.. Интересно…»

— Час двадцать назад справа по ходу движения были замечены три самобега с нукерами, — продолжил доклад воин. — Примерно минуту они двигались параллельным курсом, не пытаясь приблизиться, потом резко увеличили скорость и ушли в направлении Кызыл-Таш. Спустя час десять они появились снова. Миледи предложила открыть карту и разбудить вас.

— А где сейчас эти ваши… самобеги с нукерами?

— Сопровождают мотрису, милорд.

Хэм кивнул на мелькающие за окошком столбы и деревья.

Я повернул голову. За пролетающим мимо леском виднелась грунтовка, а по ней и вправду пылили три самобега с колясками. В каждом по двое «кожаных».

— Почему раньше не разбудили?

— Не видели смысла, милорд, — молодцевато отрапортовал Чекан.

Я хмыкнул.

«Арти-ист. Вот чего у военных никогда не отнять: как дурку включат — Голливуд обзавидуется».

— Это я попросила, — вмешалась Лариса. — Сделать мы им всё равно ничего не могли, они нам тоже, поэтому и не было смысла будить тебя раньше времени.

— А сейчас есть?

— Сейчас есть. Вот, посмотри, — колдунья указала на карту.

Всмотрелся.

Действительно, непорядок.

Там, где железная дорога подходила к станции, вместо ниточки рельсов, окаймленной зеленью трав и кустов, темнела неровная полоса взрытой земли вперемешку с обломками шпал и грудами щебня.

— Хитрованы, однако, — прокомментировал ситуацию Сан Саныч. — Путь там за лес заворачивает. Как вылетим оттуда и — под откос.

— Угу. Прямо как немцы, — буркнул я, припоминая старые фильмы про партизан, пускающих под откос целые эшелоны.

— Как кто? — не понял Гиляй.

— Да были у нас такие… Считали себя самыми-самыми.

— А-а… ну, понятно. В общем, я предлагаю остановиться заранее, оставить мотрису и двигаться к станции пешим ходом.

— А дальше?

Сан Саныч пожал плечами.

— Дойдём до станции, разберёмся.

— С чем разберёмся? С транспортом или с нукерами?

— Дык… И с тем, и с другим, — ничтоже сумняшеся заявил мудрец…

С предложением остановиться до поворота согласились все. Хоть и жалко было дрезину, но делать нечего — без рельсов она никуда не уедет. И переделывать её опять в самовоз тоже бессмысленно. Колёса остались в Буслаевке, а за станцией Кызыл-Таш коридор уже через десять кэмэ сворачивал в лес, потом упирался в реку и… Короче, по времени получится что так, что эдак. Зачем тогда, спрашивается, ковыряться в железках, если выигрыша от них почти никакого?

Единственная ценность — тяговый энергокристалл. Его я со всем тщанием вынул из силового разъёма и спрятал в кармане — авось пригодится. А кроме того, прежде, чем мы выбрались из мотрисы, пришлось выполнить ещё один трюк. Гиляй предложил устроить «обмен телами». То есть, сотворить небольшую иллюзию, чтобы по максимуму запутать нукеров. Против этого тоже никто возражать не стал, и в результате Кузьма «превратился» в Чекана, Чекан в Ларису, она во Фрола, белобрысый в меня, я в Сан Саныча, тот опять в рыжего. Круг замкнулся, все с интересом разглядывали новые обличья друг друга.

— Не запутаться бы, — задумчиво пробормотала колдунья.

Слышать, как «Фрол» говорит женским голосом, было довольно забавно.

— Не запутаемся, — пробасила псевдо-Лариса, она же Чекан. — Главное, не привыкнуть.

— Это точно, — ухмыльнулся Гиляй-«Кузьма».

Его поддержали смешками настоящий Кузьма и изображающий меня Фрол.

— На рожон не лезь, — скомандовал я ему на всякий пожарный. — Ты сейчас главная цель, потому держись в серёдке.

— Да, господин барон. Я постараюсь…

— Не стоит ему быть бароном, — неожиданно вмешался Сан Саныч. — Лучше сделай бароном меня. Мечом я плохо машу. Ежели заварушка начнётся, могу всех подвести, — он виновато развёл руками. — В общем, охраняйте лучше меня.

— Он прав, — поддержала Гиляя колдунья.

— Согласен, — кивнул Чекан.

Следом за ним кивнул и Кузьма.

— Хорошо. Пусть будет так, — пожав плечами, я организовал Фролу обличье Кузьмы, а Сан Санычу «отдал» своё.

Честно сказать, иллюзия у меня получилась не слишком качественная. Да я особо и не старался. Голоса «подопытным» вообще не менял, а их внешний вид изобиловал многочисленными неточностями и огрехами. Пусть мелкими, но если присматриваться, обнаружить их проблемы не представляло.

Впрочем, не думаю, что нукеры на станции будут к чему-то присматриваться. А если и попытаются, времени мы им всё равно не дадим.

Идти по рингарольским шпалам оказалось так же неудобно, как и по привычным российским. И какой гад придумал укладывать их с таким интервалом? Наступать на каждую — слишком близко, шагать через одну — далеко. Приходилось то семенить, как гейша, то прыгать, как молодой стрекозёл. И на обочину не сойти — там откос и крапива. А если ещё дальше, то обязательно выйдешь из коридора, что, в общем и целом, чревато. Сопровождающие нас самобеги скрылись за лесом, но вместо них появился пеший «эскорт». По десятку нукеров с обеих сторон от железки. Почти как боковые дозоры. Двигались по самому краю вырубки, продирались через кустарник, иногда исчезали из вида за соснами-ёлками, но сближаться не пробовали. Просто следили.

На этих нукеров мы внимания не обращали. Точнее, делали вид, что не обращали. Мол, мы вас не трогаем, вы нас не трогаете, идёте — ну и идите себе… куда-нибудь…

Всё изменилось, когда лес закончился и мы вышли наконец к Кызыл-Ташу.

— Вот они, голубцы, — идущий первым Чекан указал на виднеющиеся строения и собравшуюся около них толпу. — Целую баррикаду построили. Думают, из-за неё мы выйдем из коридора.

Лейка презрительно фыркнула.

— Придурки. Легенды и мифы надо было учить. Не пришлось бы тогда лишнюю работу делать…

Минут через пять шпалы «исчезли», но легче идти не стало.

Относительно ровную дорогу сменил «свинорой». Те, кто снимал пути, не только переломали и перебили дерево и металл, но и не пожалели сил, чтобы перекопать балласт. Мы шли, как по свежевспаханному полю после дождя. Ноги то и дело натыкались на «костыли», камни, обломки рельсов и шпал и увязали в прилипающей к подошвам земле. Думаю, без колдовства здесь не обошлось. Слишком уж отличался пейзаж внутри коридора от того, что снаружи. Разрушения там тоже имелись, но, во-первых, грунт был сухой, а во-вторых, состоял из песка и щебенки, а не как у нас — из глины и чернозема.

Собственную волшбу мы с Лейкой решили не применять, за исключением уже сотворённой иллюзии. Магия, как известно, «фонит», а раскрывать «кто есть кто» и демонстрировать свою реальную силу нам пока не хотелось. Пущай ханские маги мозги поломают, а мы подождём, посмотрим, прикинем, как действовать. Случая с Насиром-десятником мне хватило с лихвой. Повторять ту же ошибку желания не было.

До баррикады, сложенной из бетонных блоков и шпал, мы добрались спустя четверть часа. Возле неё толпились нукеры с обнаженным оружием. Видимо, ждали, что мы сейчас выйдем из коридора.

— А вот фигушки! — не удержалась от восклицания Лейка, когда прозрачные стенки вдруг колыхнулись и через неуловимо короткий миг вывернулись-перетекли в новое положение, в обход искусственно созданного препятствия.

Мало того, коридор вообще перестал накрывать железнодорожный путь. Он весь, целиком, ушёл вправо, огибая и станцию, и перрон, и привокзальную площадь.

По толпе «кожаных» пронёсся разочарованный вздох. Мы же, напротив, приободрились.

— Это люди Абдуллы, — чуть приотстав, шепнул мне Чекан.

— Это хорошо или плохо?

— Абдулла — опытный командир. У него в запасе много чего.

— Сможешь его прикончить?

Хэм неожиданному вопросу не удивился.

— В свалке или один на один?

— Предположим, что в поединке.

На этот раз воин думал чуть дольше.

— Я ждал этого четыре года. И если это случится… я просто убью его…

Наверное, со стороны мы выглядели довольно забавно. Шесть человек, спокойно идущие в окружении сотни с лишним врагов. Новый коридор оказался довольно широким — метров пять в поперечнике, поэтому достать нас мечами противники не могли, а могли лишь ругаться и обзывать нас трусами в надежде, что кто-то не выдержит и подойдет ближе, чтобы ответить.

Зря надеялись. Среди нас не нашлось ни истериков, ни идиотов. Хотя на нервы вся эта гопа действовала. Пару раз я почувствовал некоторое повышение «магического фона» снаружи. То ли нас просто пытались прощупать, то ли пробовали продавить защитные стенки. В любом случае ничего у ханских магов не вышло, и колдовское воздействие прекратилось. А вот психологическое, наоборот, продолжилось и даже усилилось.

Чем ближе мы подходили к вокзалу, тем больше неистовствовали сопровождающие нас «кожаные». Они непрерывно орали, рычали, размахивали оружием… Складывалось ощущение, что им внезапно вставили в задницы батарейки или наскипидарили от души, настолько сильно они рвались в бой, буквально бросались на плёнки-стены, отталкивая друг друга, тыча заговорённым железом в призрачную преграду. Увы — для них увы, не для нас — длины мечей явно не хватало, чтобы достать до цели.

— Вот ведь, дебилы, — высказался по этому поводу Фрол.

Остальные молча с ним согласились.

— Тьфу! Драконова мать! — неожиданно выругался возглавляющий шествие Хэм.

— Что случилось? В чём дело?

Мы остановились возле перрона, с другой стороны от путей. До конца платформы оставалось полсотни шагов. Дальше начинался вокзал. Он казался совершенно заброшенным. Следы запустения виднелись повсюду. Разросшиеся сорняки, выветрившаяся кладка, тёмные провалы окон без рам, хрустящее под ногами стекло. Единственный на фасаде балкончик, казалось, вот-вот обрушится. Решетчатый забор с чугунными завитушками, некогда окружавший здание, зиял проломами, а местами просто отсутствовал. Покосившиеся ворота сиротливо поскрипывали на ветру. Больше всего меня почему-то привлек металлический стенд с расписанием электричек. Раньше он, видимо, располагался на двух столбах, возвышающихся над забором, а теперь — просто валялся внизу, опираясь краем на цоколь ограды, помятый, с потёками ржавчины и рваной дырой на месте логотипа железнодорожной компании…

— Посмотрите сами, милорд, — Чекан слегка отодвинулся,пропуская меня вперёд.

Я посмотрел.

Посмотрел и едва сдержался, чтобы тоже не выругаться.

Перед вокзалом призрачный коридор сужался, образуя своего рода кишку метра полтора шириной. Она тянулась шагов на тридцать, после чего защитные стенки вновь расходились.

Настоящее «бутылочное горло», как сказали бы военные и поэты. Пройдёшь сквозь него — спасёшься, не пройдёшь — значит, не судьба.

Пройти обычным порядком мы не могли. Коридор полностью перекрывался клинками нукеров. Им даже не надо было вытягивать оружие на всю длину. Достаточно просто встать с двух сторон и тупо рубить всё, что движется. Одного точного удара хватит, чтобы остановить весь отряд. Один упавший загородит весь проход…

— Будем прорываться!

Иного решения я не видел…

В боевой порядок мы выстроились за считанные секунды. Его обговаривали ещё в мотрисе, именно на такой случай. На этом настоял Чекан и оказался прав. Он, собственно, и возглавил атакующую «колонну». Правда, в обличье Ларисы, но это даже и к лучшему. Девица с двумя клинками, отважно бросающаяся на опытных головорезов, вызовет скорее смех, а не ужас. И чем позже весельчаки поймут, боец какого уровня им противостоит, тем лучше.

Следом за воином шёл мудрец. Сейчас он изображал меня, поэтому такое построение выглядело вполне обоснованным. Лучшей защиты, чем Хэм, нельзя было и придумать. Спину «барону» прикрывали Кузьма и Фрол. Первому под личиной Чекана предстояло отражать атаки с правого фланга, второму, «прикидывающемуся» рыжим — с левого. Последнее упрощалось тем, что Фрол был левшой, поэтому по своей стороне мог работать не хуже приятеля.

Нам с Лейкой достался тыл.

Как его обеспечить? Решение предложила Лариса. Неоднозначное, спорное, тем не менее я принял его почти не раздумывая. Во-первых, потому что мы — маги, а во-вторых, так же как и в случае с Хэмом, какое-то время нас просто не будут считать серьёзными противниками. Зачем ханским людям уделять особое внимание какому-то деду и дезертиру, который ничего не решает? Они — «наименее ценные члены экипажа», поэтому и сил на них можно потратить меньше. Тем более, что и мечи мы вынимать из ножен не собирались. Действовать предполагалось исключительно магией. Я защищаю идущих передо мной, Лейка защищает меня.

Короче, мы перекинули «вещмешки», прижались спина к спине и крепко сцепились рюкзачными лямками — не зная, не оторвёшь. Тактильный контакт между мужчиной и женщиной и в обычной жизни штука полезная, а уж в магической — тем более. И чем теснее связь, тем легче передавать друг другу энергию, эмоции, а если волшебники сильные, то и мыслеобразы. Конечно, делать это лицом к лицу, да ещё и обнявшись, гораздо приятнее, но в нынешней ситуации выбора не оставалось — обороняться требовалось по всем направлениям.

— Ну, что? Пошли что ли, болезные? — довольно удачно сымитировал мой голос Сан Саныч.

Ответом ему стал шелест вынимаемых из ножен клинков.

— Эээх! Держите меня семеро! — совсем не по-женски рявкнул Чекан, и наша «двенадцатиножка», больше похожая на ощетинившегося иглами дикобраза, ввинтилась в «воронку» прохода…

«Десять секунд — полёт нормальный…»

Именно эта фраза лучше всего описывала рывок по призрачному коридору.

Старт и разгон действительно напоминали взлёт тяжёлой ракеты, едва-едва оторвавшейся от «стола», изрыгающей реки пламени, дрожащей всем корпусом, вкладывающей всю свою мощь на преодоление столь же могучих сил, тянущих её вниз, пытающихся столкнуть с курса, а то и вообще — опрокинуть…

Хэм пёр, как танк. Оба его меча мелькали безостановочно.

Фрол и Кузьма не отставали, хотя их и учили поменьше, и боевого опыта — кот наплакал. Однако парни старались. Пусть я не видел их лица, но по всему чувствовалось, насколько оба напряжены, как трудно дается им каждый удар, каждый отбив летящей в них и в Гиляя заговорённой стали. Удивительно, но старик тоже — как будто вновь обрёл молодость. Временно став «бароном», он совершенно не походил на большого босса, прячущегося за спинами телохранителей. Полшага влево, шаг вправо, поворот, выпад, звон сталкивающихся клинков, отскок, снова полшага… Чёткие выверенные движения мастера… М-да, если у них в Рингароле такие доценты, что уж тогда говорить о профессорах…

Все четверо рубились молча. Им просто некогда было подбадривать себя дурацкими выкриками. Все силы уходили на веерную защиту, частота и амплитуда которой увеличивалась с каждым шагом. Мы словно бы продирались сквозь липкую паутину, нас будто вели сквозь строй, как проштрафившихся гренадеров в армии Старого Фрица. Только вместо шпицрутенов «палачи» держали в руках мечи с фантастически острыми лезвиями, которых не остановит ни камень, ни дерево, ни металл, а только такой же клинок, заговорённый великими магами.

Я, как мог, помогал бойцам. Влево и вправо летели плотные воздушные сгустки, сопровождающиеся иллюзорными молниями. От последних нукеры прямо-таки шарахались — уж очень те были похожи на настоящие. Впрочем, псевдоразряды долетали только до стен коридора, я гасил их на призрачной плёнке — пусть ханские маги, если они здесь действительно есть, гадают, почему так? Может, и их заклинания не смогут пройти через стены?

Лейка работала с холодом. Точнее, со льдом. Она просто-напросто вымораживала имеющийся в воздухе пар, превращая его в ледяные щиты. «Кожаные» их конечно крушили, но всякий раз теряли на этом время и мы успевали пройти на шаг-другой дальше. Влажный воздух Ларисе подгонял я, из-за чего в окрестностях рождались и умирали мини-ураганы и смерчи. На нукеров они мало влияли — любой взмах меча превращал мощнейший тайфун в лёгонький ветерок, однако даже такое, казалось бы, элементарное действие отвлекало наших врагов от главной задачи — остановить втянувшихся в узкий проход бойцов…

«Двадцать секунд — тангаж в норме, траектория стабильна…»

Иллюзия с нас слетела на двадцать четвёртом шаге — я их считал машинально, не знаю, зачем. Первым обрёл свой истинный вид Чекан — один из противников всё же сумел до него дотянуться. И пускай ранение оказалось лёгким — я залечил его в тот же миг — заговорённый металл уничтожил «защитное» волшебство. Иллюзия, и без того слабая, сразу исчезла, а следом за этим проснувшиеся наконец ханские колдуны влепили по нам магией отторжения. Странно, но я так и не понял, откуда они наносили удар. Полное ощущение, что били не из-за спин, а спереди-сверху, как будто над станцией завис вертолёт и начал лупить «учебными» НУРСами по всем копошащимся на земле.

Как только мы снова стали сами собой, нукеры словно осатанели. Они бросались на нас, как обкуренные, не обращая внимания на ответные выпады. Никакой обороны, только атака и ничего больше. Теперь их основной целью были мы с Лейкой.

Наши сориентировались мгновенно. Фрол и Кузьма развернулись и принялись отбивать направленные в меня удары. Их страховал Гиляй. Все трое пятились за Чеканом, замедлившим темп, чтобы не отрываться от остальных.

Скорость упала, а ярость атак, наоборот, возросла. «Кожаные» ревели, будто идущие на бойню быки. Лязг мечей превратился в сплошной металлический гул. Казалось, что рядом работают тысячи кузниц и тысячи обливающихся потом молотобойцев раз за разом обрушивают тяжелые молоты на раскаленную добела сталь и жалобно звенящие наковальни.

Часы на руке ощутимо нагрелись. БОльшую часть заёмной энергии я отдавал Ларисе. Ей сейчас приходилось труднее всего. Никто не мог её защитить, даже я. Я мог только видеть её глазами да вливать в её заклинания силу.

Сзади творилось что-то невообразимое. Ледяные торосы вырастали словно из-под земли. Вставали стеной и в ту же секунду рушились под ударами заговорённых мечей, плавились в пар, разлетались мириадами сверкающих брызг. Бешено воющий ветер бил нукерам в лицо, великанскими горстями швырял в них шрапнель из снега и льда.

Не все «кожаные» успевали отбиться. Кого-то сшибало с ног, кого-то взметало в воздух, кого-то просто сносило, однако их место тут же занимали другие, более расторопные.

Наши шаги укорачивались, каждый новый давался труднее только что сделанного. А я всё считал и считал… не знаю, зачем… Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь …

«Тридцать секунд — отстрел первой ступени…»

И всё-таки мы дошли. Тридцать восьмой шаг оказался последним. Проход снова раскрылся воронкой и нас с Ларой втянули в неё подоспевшие Гиляй и Чекан.

Лейка, лишенная подпитки энергией, буквально рухнула наземь. Я еле успел её подхватить. Чуть дальше валялись в отключке Фрол и Кузьма. Куртки обоих были изрезаны в десятке мест, а у рыжего ещё и сапог лишился подметки. Впрочем, кровь на одежде отсутствовала, и, значит, раны, если и были, то либо легкие, либо уже залеченные.

Недругами-друзьями я занялся после того как восстановил силы колдунье. На Лару ушло около трёх минут, на Фрола с Кузьмой — в два раза меньше. Они всё же не маги, поэтому и восстановились быстрее.

Странно, но мы почти никого не убили. Как сообщил Хэм, только двое нукеров перешли в разряд трупов. Зато раненых у противника он насчитал более трёх десятков. Кому руку оттяпали, кому ногу, кого просто порезали не по-детски.

Немного подумав, я понял, что это правильно, что так и должно быть.

Это для немецких лётчиков, насколько я знаю, гораздо важнее было не выполнить боевую задачу, а пополнить свой личный счёт на пару-другую сбитых. Так продолжалось практически всю войну. Бравые Гансы и Эрики сотнями сбивали Иванов, а в итоге закончили воевать в Берлине, с прикованной к земле авиацией и русскими танками на аэродромах…

Мы же свою боевую задачу выполнили. Прошли самое узкое место, причём, без потерь.

И абсолютно не важно, сколько при этом потерял враг. Главное, что он проиграл. Проиграл здесь и сейчас. А мы победили. Пусть пока только в первой стычке, но, как говорят китайцы, большой путь всегда начинается с первого шага…

Да, первый бой мы действительно выиграли. А то, что он не последний, что он всего лишь прелюдия к «главной теме», стало понятно уже через пару минут.

Коридор расширился сразу на два десятка шагов. Казалось, чего бояться? Иди себе да поплёвывай на толпящихся с обеих сторон нукеров. По сусалам они уже получили, а снова сунуться к нам им не даёт древняя магия.

Однако, чем ближе мы подходили к заброшенному вокзалу, тем сильнее меня одолевали сомнения. Всё ли мы правильно сделали? Всё ли учли?..

— Стой! — отдать команду меня заставило ощущение внезапной опасности. Предчувствие, что ещё шаг-другой, и мы обязательно вляпаемся во что-то весьма и весьма нехорошее.

Идущий впереди всех Чекан замер как вкопанный. Остальные тоже остановились и принялись настороженно оглядываться.

— Ты это тоже видишь? — подошедшая сзади Лейка тронула меня за локоть.

«Странно. Почему она видит, а я не вижу? А, чёрт! Надо же зрение замагичить…»

Включил «магорежим». Всмотрелся.

Опять перед глазами ледяная равнина. Снова горящий белым огнём столб. Ровное поле, отражающее людские ауры. Далёкая башня-маяк… Впрочем, теперь уже не такая далёкая… А здесь у нас что? Ага, понятно…

Вернулся в реальный мир. Покачал головой.

«Да. Интересно девки пляшут…»

Прямо по курсу в призрачном коридоре имелась каверна. Своего рода воздушный пузырь в заполненной водой трубе.

Издали пазуха не заметна, потому что узкая и вытянута по ходу движения. Но если к ней кто-то подходит, она тут же плющится, раздувается, становясь похожей на съеденный змеёй мячик, и в итоге просто закупоривает проход. И не только закупоривает. Стеночки коридора вытягиваются и истончаются… Неровен час, что лопнут…

— Не. Не лопнут. Просто исчезнут, а восстановятся, когда люди уйдут, — пробормотала Лариса.

Я с удивлением покосился на девушку.

«Она что? Уже и мысли мои читает?»

— Тактильная связь, — улыбнулась колдунья. — Ты сам инициировал её, когда мы сюда прорывались. Так что терпи теперь.

«А закрыться можно?»

«Ты этого хочешь?»

«Ну-у…»

«Ладно, не бойся. Это совсем ненадолго. Если контакт не поддерживать, мыслесвязь исчезнет сама по себе. Где-нибудь через час».

«А если поддерживать?»

«Слушай! С твоей стороны это просто свинство. Кто из нас, в конце концов, женщина? Ты или я? Это ведь я должна задавать такие вопросы».

«С чего бы?»

«Как с чего? Ты же мне сам монетку давал».

Если бы она сейчас показала язык, я бы нисколько не удивился.

«Ну… тогда извини».

«Прощаю, так уж и быть. А что до вопроса, если прямой контакт поддерживать достаточно долго, мыслесвязь останется навсегда. Причем, даже без осязания».

«Хм, а можно тогда ещё вопросик? Последний».

«Давай».

«Все маги так могут? В смысле, это… чужие мысли читать».

Лейка пожала плечами.

«Официально за последние двести лет ни одного случая на практике не зафиксировано. Но теоретически — да. Считается, что это возможно».

Волшебница отпустила мой локоть и отошла в сторону.

Я мысленно усмехнулся.

«Темнит она что-то. Как есть, темнит…»

— Милорд. Разрешите, я… кхм-хм… — кашлянул внезапно Чекан, указывая на каверну.

Ага. Выходит, он её тоже увидел. Хотя это как раз понятно. Хэм ближе всех к пузырю.

— Давай. Только сразу назад, если что.

Что «если что», я решил не уточнять. Чекан — боец опытный и лучше меня знает, когда можно лезть на рожон, а когда не стоит.

Бывший гвардеец сделал всего пару коротких шажков, и по призрачным стеночкам вдруг пробежала рябь. Еще шаг, и воин уже в каверне, то есть как бы внутри коридора, но в то же время и вне.

Забавная ситуация, если бы не это самое «но».

В истончившейся левой стене появился разрыв. Совсем небольшой, но даже такого оказалось достаточно, чтобы «внутри коридора» потеряло добавку «как бы». Во внезапно возникшую «дверь» мгновенно протиснулся один из нукеров и тут же ринулся на Чекана, размахивая длинным мечом.

У Хэма клинок был короче минимум на пару ладоней, однако это ни разу не помешало ему парировать рубящий удар, неуловимым движением отвести вражеское лезвие в сторону и через долю секунды проткнуть нетерпеливого противника. Нетерпеливого потому, что следом за ним в каверну успели проникнуть ещё двое «кожаных» и лез третий… Напали бы вместе, всё могло бы закончиться по-другому… А впрочем, ничего ещё не закончилось. У противников явное численное преимущество, и если Хэм не отступит… «Чёрт! О чем это я? Сам-то ведь тоже сглупил. Замешкался, дурень…»

Первый метательный нож полетел в того, кто попытался обойти нашего воина сзади.

Враг подставился довольно удачно — клинок чётко вошёл под лопатку.

Следующим я угостил лезущего через «дверь». Получилось не хуже. Нукер упал прямо в проёме, загородив его больше, чем наполовину.

С последним «кожаным» Чекан справился сам. Чиркнул лезвием по бедру и, перерубив обратным ходом грудь и плечо, еле успел увернуться от брызнувшей во все стороны крови.

На этом соперники кончились, а новых не появилось — Хэм отступил в коридор, разрыв в стене затянулся.

— Фух! — Чекан бросил меч в ножны и вытер рукавом пот со лба. — Милорд, я думаю, надо пройти этот пузырь одним разом. Там всего сорок шагов. Вы двигаетесь напрямик, а я побегу к проходу и…

— Нет!

— Нет? Почему нет? — воин повернулся к колдунье.

Лариса покачала головой.

— Если пойдем все вместе, стены исчезнут полностью, и тогда нас просто сомнут.

— Совсем исчезнут? С обеих сторон? — усомнился Чекан.

— Хочешь рискнуть и проверить? — волшебница с интересом посмотрела на воина.

Тот молчал секунд пять, но спорить всё-таки не решился:

— Вы правы, миледи. Не стоит зря рисковать…

Я слушал их разговор вполуха. Моё внимание было приковано к суетящимся за стенами коридора «кожаным». Они время зря не теряли. Раздобыли где-то несколько деревянных щитов (похоже, что попросту сняли двери в каком-то здании) и под их прикрытием снова подобрались к защитной стене, в те места, где могли появиться разрывы.

Да-а, командир у них действительно неплохой. Быстро сообразил, что к чему и принял соответствующие меры. Ну что ж, в таком случае устроим ему небольшой сюрприз. Вернём, так сказать, на грешную землю.

— Дай-ка мне свой кинжальчик, — я не глядя протянул руку Ларисе.

Та не стала ничего спрашивать, а просто вложила в мою ладонь заговорённый клинок.

«Взвесил» его в руке, прикинул дистанцию, расположение противников и одним резким движением метнул кинжал в ближний щит. Клинок пронзил деревянную дверь так же легко, как игла протыкает ткань. Один из скрывающихся за досками «кожаных» рухнул на землю. На той стороне кто-то отчаянно вскрикнул, остальные машинально попятились.

«Ага. Не нравится? Ну, ничего. Это только начало…»

В запасе у меня остался всего один метательный нож. Обычный, без всякой магии. Щит он, к сожалению, не пробьёт, но это сейчас и не нужно. Сейчас нужен хороший блеф. Как в покере, на двух двойках.

Через секунду передо мной появился стол, а на нём — сваленный в кучу разнокалиберный холодняк. Кинжалы, ножи, топорики, сюрикены… Иллюзия? Да. Но иллюзия качественная. Не та, что с «обменом телами». Такую обычной магией отторжения не возьмёшь. Тут требуется либо ум приложить, либо силу. Ни того, ни другого, и в нужном количестве, у вражеских колдунов не нашлось. Хотя я почувствовал: они всё-таки попытались. И вновь откуда-то спереди-сверху. Жаль, не успел, как и в прошлый раз, засечь, откуда конкретно. Ну да не беда. Главное, что развеять иллюзию они не смогли.

— Ну?! Кто следующий?! — грозно вопросил я, подхватив одной рукой устрашающего вида «мясницкий нож», другой — киношно-индейский «томагавк», и завел оба их для броска.

Нукерские ряды предсказуемо дрогнули.

Кому охота попасть под раздачу?

Думаю — никому.

— Стоять! — резкий гортанный окрик остановил попятившихся было «кожаных».

— Абдулла, — процедил сквозь зубы Чекан.

Я напряженно молчал, ожидая хода со стороны противника.

Ожидание длилось недолго.

Спустя десяток секунд деревянные щиты разошлись, и на открытое пространство вышел человек в таких же, как у остальных, кожанке и «тюбетейке». Единственное отличие — на рукаве имелся шеврон. Рисунок издали не разобрать. Какие-то жёлтые и красные пятна на белом фоне.

— Я — Абдулла, темник хана Каруха. Я предлагаю вам сложить оружие и сдаться на милость Великого Хана.

«Щас! Разбежался».

— Я — барон Буслай, Владетель тринадцатой провинции. Я предлагаю тебе и твоим людям освободить дорогу и не мешать мне и моим спутникам продолжать путь.

Абдулла медленно вытянул из ножен клинок.

— Мой хан приказал…

— Мне всё равно, что тебе приказал твой хан. У меня с ним свои дела и тебя не касаются.

Лицо Абдуллы потемнело от гнева, но он всё же сдержался.

— Я ещё раз повторяю. Сложите оружие и сдайтесь.

«Надоел!»

— Значит, так, темник, — я небрежно подбросил «топорик» и так же небрежно поймал. — Сейчас эта железяка полетит в тебя, и после этого я буду вести разговор уже не с тобой, а с твоим… кто там у тебя заместителем? Какой-нибудь сотник-десятник? Что ж, я полагаю, у него будет отличный шанс занять вакантное место при ханском дворе.

А вот на этот раз темника действительно проняло. Гнев, похоже, сменился страхом. Причем, не какой-то банальной опаской за свою жизнь, а чётким осознанием того, что после его смерти высокую должность займёт какой-нибудь безродный Рашид-Махмуд-Бахтияр или ещё того хуже — завистник Джавдет.

— Барон Буслай. Ты видишь, нас больше, — Абдулла указал мечом на укрывающихся за щитами нукеров.

Я насмешливо фыркнул и махнул «томагавком» в сторону валяющихся в каверне трупов.

— Вас больше, но мы сильнее. Намного сильнее. Хочешь проверить сам — милости прошу.

Стоящий рядом Чекан коротко хохотнул и изобразил мечом какую-то замысловатую фигуру.

Темник поморщился — видимо, понял, что она означает.

— Послушайте, барон. Вы же понимаете, что отсюда я никуда не уйду. Я получил приказ и обязан его исполнить. Это вопрос чести.

— Да кто бы говорил, — едва слышно пробормотал Хэм.

Я покосился на воина.

— Хочешь его прикончить? Прилюдно?

Чекан многозначительно прищурился.

Ответ ясно читался у него на лице.

Не требовалось ни угадывать, ни применять магию.

— Слушай, темник. Я могу легко убить и тебя, и всех твоих воинов, — я снова подбросил «топор» и снова поймал. — Однако я не люблю убивать и тем более не хочу ссориться с ханом из-за такой ерунды. Поэтому я предлагаю следующее…

Даже за полтора десятка шагов было прекрасно видно, как побелели костяшки пальцев у сжимающего меч Абдуллы.

— Я предлагаю решить проблему простым поединком. Меч против меча. Один человек с нашей стороны, один — с вашей. Победит наш — мы идём дальше, вы нам не мешаете. Победит ваш…

— Вы сдаетесь, — быстро проговорил темник.

Я усмехнулся.

— Нет. Не сдаёмся, а возвращаемся обратно в Буслаевку.

Абдулла изобразил задумчивость.

— Хорошо. Я согласен, — он крест-накрест рубанул воздух мечом, словно бы проверяя: вдруг «какой-нибудь» маг попытался воздействовать на его разум. — Только учтите. У меня есть одно условие.

— Какое?

— Мне нужны гарантии.

Я открыл было рот, чтобы ответить, но не успел.

В центр «пузыря» с громким хлопком ударила молния.

А следом за ней откуда-то сверху-спереди раздался усиленный магией голос:

— Гарантии даю я. Это моё слово и дело.

Молния оставила на земле характерный след.

Я медленно перевёл взгляд с оплавленного пятна на узкий балкон вокзального здания. На балконе, сложив на груди руки, стоял человек в чёрном. Мне он сразу же не понравился. В первую очередь, из-за формы — уж больно она напоминала эсэсовскую, со стилизованными молниями на рукаве. А во вторую… я наконец понял, кто и откуда шарашил по нам магией отторжения.

«Электромаг», — поделилась мыслью Лариса, вновь взяв меня за руку.

«Сильный?»

«Надеюсь, что нет».

— Старший региональный инспектор, электромаг третьего ранга Гай Рихтер Лициниус, — представился стоящий на вокзальном балкончике. — Согласно староимперскому праву и в соответствии с пунктом четыре одиннадцать Уложения об Имперских Железных Дорогах я принимаю на себя роль гаранта в достигнутом соглашении между представителем действующего Владетеля темником Абдуллой и претендентом на выморочное Владение, именующим себя бароном Буслаем.

— А покороче нельзя?! — я решил особо не церемониться с этим «крючкотвором-электриком».

— Формой решения спора договаривающиеся стороны выбрали поединок, — невозмутимо продолжил электромаг…

«Нож в него, что ли, метнуть?»

«С ума сошёл?!»

«Шутка… Ха-ха…»

— …а посему стороны должны выставить по одному поединщику. Местом поединка я назначаю полость защитного поля, появившуюся естественным образом, вне воли сторон…

«Еще неизвестно, насколько естественным. Фиг знает, может, это его работа. Сам эту каверну слепил, а теперь прикидывается. Мол, я не я и лошадь не моя…»

«Кто не моя?»

«Не обращай внимания. Это я просто себя накручиваю».

«Смотри, не перекрути».

«Постараюсь».

— Поединок будет продолжаться до тех пор, пока: «а» — какая-то из сторон не признает себя побежденной, «б» — один поединщик убьёт другого, «в» — кто-то из них выйдет за пределы зоны поединка. Границами зоны являются границы полости…

— А что будет, если кто-нибудь выйдет, потом вернётся и грохнет соперника? — мне захотелось немного потроллить «судью».

— Такого не будет, — чванливо заявил Лициниус.

— Это ещё почему? — высокомерия в моём голосе было не меньше.

— Потому что любой, кто нарушит достигнутую договорённость, получит вот это.

В валяющийся на земле труп ударила ещё одна молния. Мёртвый нукер дёрнулся словно живой. В воздухе запахло озоном.

«Как можно защититься от электромагии?»

Колдунья ответила не сразу.

«Никак. От электричества магической защиты не существует».

«А если мечом?»

Лейка вздохнула.

«Пробовали уже».

«И?»

«За шестьсот лет ни разу не получилось…»

— Я повторяю: любой из присутствующих, включая зрителей, — электромаг бросил красноречивый взгляд в мою сторону.

Я презрительно усмехнулся, но продолжать перепалку не стал.

Лициниус задрал нос.

— Итак. Не позже, чем через минуту поединщики должны выйти в круг. Начального сигнала не будет. Регламент боя — свободный.

«Свободный? Может, мне тогда самому выйти? Ножик швырну и всего делов».

«Чекан тебе не простит».

«Хм, верно. Значит, придётся как договаривались. А я пока за этим хлыщом послежу».

«Каким хлыщом?»

«За Лициниусом. Не нравится мне этот казачок. По всему видать, засланный».

Про «казачка» Лейка ничего уточнять не стала. Видимо, догадалась по смыслу.

«Да, кстати. Твоя магия мне тоже понадобится».

«Что именно?»

«Вода. Очень много воды».

«Зачем?»

«Увидишь».

«Интриган».

«Не без этого».

«Ладно. Тогда я не буду тебя пока отпускать».

«Хитрюга».

«Не без этого» — улыбнулась Лариса…

Меньше, чем через минуту, Чекан уже стоял на «арене» с мечом в руке. Второй он не взял. Сказал, что в бою с Абдуллой «лишний» клинок будет только мешать.

Да, мы не ошиблись. От нукеров на поединок вышел сам темник. То ли решил наказать бывшего сослуживца собственноручно, то ли просто не доверял воинскому умению своих бойцов. В любом случае меня такой вариант устраивал. Про Чекана и говорить нечего. Тот буквально горел желанием прикончить недруга. В этом деле я ему не мешал и не отговаривал. Пусть месть и считается блюдом холодным, но если ей не давать выхода, она вполне может спалить мстителя изнутри. Или наоборот — заморозит саму себя и превратится в давно забытое воспоминание.

Перед выходом я кое о чём попросил воина.

— Да, милорд. Сделаю, как вы сказали, — кивнул Хэм.

— Тогда удачи!

— Спасибо, милорд. Я вас не подведу…

Бой начался буднично. Я бы даже сказал, скучно.

Никакой зрелищности, никакой театральности.

Противники обменялись парой ударов «меч в меч» и пошли по кругу, внимательно следя за движениями оппонента.

Заговорённое оружие — это не шпаги, не сабли и не рапиры. Рингарольская фехтовальная техника мало похожа на ту, что встречается в фильмах про мушкетеров. Ближайший «земной» аналог — джедайские схватки на световых мечах. Удар, блок, отскок. Финтить некогда. Любое касание заканчивается серьёзной раной. Поэтому и «спортивная составляющая» здесь совершенно не катит. В реальном бою мало кольнуть противника первым. Надо еще и уйти от ответного выпада. Поэтому один на один мечники действуют осторожно. Когда силы равны, защита важнее атаки. Наоборот — это если «стенка на стенку». Как объяснял Чекан, в групповых схватках победу чаще одерживают атакующие, поскольку страхуют друг друга и действуют сообща, выбивая соперников поодиночке, наваливаясь, когда двое на одного, когда трое, а когда и четверо-пятеро.

Однако здесь и сейчас численное преимущество создать невозможно.

В помощниках у бойцов только опыт, умение и удачливость…

Хотя…

«Лара!»

«Да?»

«Смотри только на схватку, а я сейчас замагичусь».

«Поняла. Буду смотреть».

«Да, и не забудь про воду».

«Уже приготовила».

«Сколько?»

«На пару ливней».

«Отлично!»

Что ни говори, а всё-таки есть у телепатии свои плюсы…

«Согласна. Есть».

«Подглядываешь?»

«Подслушиваю».

«Вот ведь…»

«Сам виноват».

«Знаю».

«А раз знаешь, то…»

«Всё. Ухожу из реала».

«Удачи»…

И снова передо мной магический мир. Точнее, изнанка реальности — именно так я решил называть то, что вижу и где уже несколько раз побывал. Белый огонь, башня, холодный ветер, лёд, под которым людские ауры. Всё то же, всё так же… Однако есть и отличия. В двух шагах от меня полынья, а в ней… нет, не вода, а что-то вязкое и тягучее, похожее на кисель. Кромки у полыньи то оттаивают, то вновь намерзают. Это границы каверны, в которой бьются сейчас Чекан с Абдуллой. А вот и сами они, напоминающие двух светящихся птиц, увязших в колдовском киселе. Малиновая — это Хэм, жёлтая — ханский темник. Их клювы — это мечи. Они сталкиваются и расходятся, повторяют движения друг друга, поднимаются, опускаются, качаются из стороны в сторону.

Левее и дальше какая-то тень в бледно-сиреневом ореоле. По контуру — человек.

Ба! Да это же наш законник Лициниус собственной персоной.

Чем, интересно, он занимается?

Ага, так я и думал. Пакостит помаленьку… гарант, едрить твою в дышло…

Смотреть на реальный мир глазами Ларисы и собственными на мир магический было весьма интересно. Но ещё интереснее оказалось сравнивать две картинки. На первой старший региональный инспектор гордо стоял на балконе и с независимым видом взирал на происходящее на земле. На второй электромаг третьего ранга Гай Рихтер Лициниус, изогнувшись как кот над банкой сметаны и воровато оглядываясь, посылал магоимпульсы в одну из бьющихся в полынье «птиц». Конкретно — в жёлтую, то есть в темника. В привычной реальности я бы и не заметил связывающий Лициниуса и Абдуллу энергопоток. А в «изнанке» эту ярко светящуюся нить не обнаружил бы только слепой.

Какие цели преследовал электромаг, зачем он подпитывал энергией Абдуллу — об этом я догадался не сразу. Первое, что пришло на ум, и самое очевидное — Лициниус просто решил добавить выносливости ханскому темнику. Своего рода допинг, позволяющий включить скорость и силу тогда, когда соперник окончательно выдохнется.

Но в таком случае зачем темник усиливает натиск прямо сейчас? Почему не ждёт подходящего момента, а раз за разом пытается атаковать, совершенно бездарно растрачивая заёмную силу.

Чекан защищался умело. Парировал рубящие удары, отводил проникающие, искал возможность для контратаки. А противник продолжал наседать, заставляя нашего поединщика шаг за шагом отступать к краю «арены». В какой-то момент, когда до границы оставалось не больше двух метров, в правой руке Лициниуса вдруг загорелся красно-оранжевый огонёк. Спустя миг он разросся до размеров грейпфрута и, казалось, старший инспектор вот-вот швырнёт его в Хэма, однако последний всё же сумел отбиться от очередной атаки и как бы поменялся местами с противником. «Шаровая молния» тут же уменьшилась и потускнела, однако полностью не погасла. Электромаг продолжал удерживать её в состоянии «повышенной боеготовности».

После этих манёвров я наконец понял, в чём заключался замысел Лициниуса и Абдуллы. Оба — это теперь являлось секретом Полишинеля — действовали согласованно, по заранее оговорённому плану. В реале дальнюю стену каверны не видно — её «затеняет» ближняя, поэтому с нашей позиции определить, заступил там боец за черту или нет — практически невозможно. Сделать это может только «судья», который и в прямом, и в переносном смысле над схваткой и которому доверяют обе стороны…

А если не доверяют?

Что ж, вопрос, конечно, интересный.

Я лично не доверяю Лициниусу ни на грош. И как только что выяснилось — абсолютно правильно. Его цель — ударить молнией в Хэма, когда он окажется рядом с границей. Причём, так, чтобы мы не смогли понять, что это мошенничество. Задача Абдуллы — своими активными действиями загнать Чекана туда, где он неминуемо «нарушит правила».

В целом, довольно хитрО, да только забыли наши крутовыделанные оппоненты старое правило. В эту игру можно играть и вдвоём, и втроём, и вообще: на каждую хитрую гайку всегда отыщется болт с нужной резьбой.

«Лара! Глянь на забор».

«Уже смотрю».

«Найди… там где-то стенд валяется».

«Стенд вижу».

«Молодец. Теперь прицепи к нему воду».

«Прицепи? В каком смысле?»

«Как хвост, как жгут. Не знаю, как правильно, главное, чтобы длинный был».

«Ага, поняла. Делаю».

«Так. Теперь такой же — к балкону».

«Готово».

«Еще пару на землю».

«Сделано».

«Всё. А теперь просто жди».

«Чего?»

«Команды „Вперёд!“. Как крикну, все бегом на ту сторону».

«Хорошо. Я передам остальным».

«Давай…»

Абдулла опять начал теснить Чекана. Хэм отбивался и отступал. Заряд в руке у Лициниуса снова стал наливаться мощью.

Теперь, «совместив» в голове оба мира — магический и реальный, я видел целиком всю картину.

Вот два поединщика шаг за шагом приближаются к краю каверны.

Звенят клинки, скрипит по ногами песок.

Стоящий на вокзальном балконе электромаг нервно сжимает пальцами ограждение. К его правой ладони «прилип» искрящийся шар. Между зарядом и человеческой кожей прослойка «магического диэлектрика». На ногах у Лициниуса «резиновые» ботинки, тоже «магические». Он думает… нет, он уверен, что всё предусмотрено, что он сам защищён на двести процентов.

Как говорится, блажен кто верует.

Под балконом, словно попавшая в смерч змея, рвётся на волю водяной жгут.

Его вращение, его силу, его напор контролирую я. Только я. Даже Лейка не может на него повлиять.

Его брат-близнец притаился в траве у забора, свернувшись кольцом и накрепко прицепившись к покрытому ржавыми пятнами стенду.

Ещё два жгута изображают застывшие ручейки на границе призрачного коридора.

Это «резерв Ставки». Тайное оружие, которое обязательно «выстрелит», когда придёт время.

А время приходит, как всегда, неожиданно.

События начинают нестись галопом.

До края «арены» Хэму всего полшага.

— Вверх!

Воин прыгает едва ли не раньше, чем до него доходит смысл отданной мной команды. Ведь о ней мы договорились ещё до боя. Я помогаю Чекану магией. Резкий порыв ветра подбрасывает его сразу метра на два.

Вместе с Чеканом, прикрывая его от Лициниуса, в воздух взмывает металлический стенд с расписанием. Водяной жгут разматывается вслед за ним, сохраняя контактную связь с землей. Ещё через миг его почин поддерживают два «резервных» жгута. Первый, словно удав, обматывает-обвивает электромага и соединяется с болтающимся под балконом собратом, образуя классический громоотвод. Второй вытягивается журчащим проводом между зарядом в руке Лициниуса и взвившимся вверх стендом.

Электромаг просто не успевает сообразить, что его замыслы вскрыты. Мало того, он не может остановить собственную волшбу. Молния уже сорвалась с рук, чтобы ударить в Хэма, но, как всякий уважающий себя электрический ток, она движется по пути наименьшего сопротивления. Банальный пробой. Типичное короткое замыкание. Причем, сразу по двум заземляющим контурам и сразу от двух источников — самого мага и сформированного им шара-заряда.

От ярчайшей вспышки темнеет в глазах. А грохот такой, что кажется: стены вокзала вот-вот рухнут.

Чекан опять на земле. Перед ним упавший на колени, оглушенный и пораженный электрическим током темник. Пусть молния в него не попала, а ударила рядом, но шаговое напряжение — штука коварная.

Наш воин не ждёт, пока противник очухается. Короткий взмах меча, и голова Абдуллы катится по песку.

— Вперёд!

Даже не знаю, слышат ли эту команду бойцы…

В ушах гул, звон и чувство, что их набили невидимой ватой.

Всё-таки слышат…

Первым сквозь призрачную преграду бросается Фрол. За ним Кузьма и Гиляй, потом Лейка.

Я, прямо как капитан тонущего корабля, покидаю безопасную зону последним.

Короткий взгляд на балкон, где стоял Лициниус.

Чёрная скрюченная у оградки фигура и поднимающийся от неё то ли дым, то ли пар.

«М-да. Разность потенциалов — убойная вещь. Даже резиновые боты не помогли…»

Через десять секунд все наши были уже на «той» стороне.

Я же слегка приотстал. До стены «пузыря» оставалось всего метров пять, когда из ушей словно бы вытащили беруши. Слух возвратился, а вместе с ним появилось странное ощущение тишины.

Ноги остановились сами собой.

Действительно… тихо. Слышно, как шуршат перекатываемые ветром песчинки, капают капли с балкона, шелестит прилипшая к забору травинка.

Нестройные ряды ханских нукеров как будто застыли, с открытыми ртами, совершенно ошалевшие от случившегося. Один из «кожаных» сидел на бревне, зажав уши руками и бессмысленно раскачиваясь из стороны в сторону. Точь-в-точь как на хронике времен Великой Отечественной с впавшим в ступор немецким артиллеристом.

На меня нукеры смотрели с каким-то сакральным ужасом, словно на тёмное божество, явившееся из преисподней за их бессмертными душами.

Я мысленно усмехнулся.

«Ну что ж, не будем разочаровывать страждущих».

Неторопливо, почти вальяжно я подошел к первому убитому мной нукеру, легко выдернул метательный нож, аккуратно обтёр его и вставил в специальные ножны на «портупее». Потом то же самое проделал с трупом на выходе из каверны. Глянул на цепь деревянных щитов. Демонстративно нахмурился. Негоже оставлять там Лейкин кинжал, он всё же заговорённый…

Сигналом к всеобщему бегству стал чей-то истошный и абсолютно истерический выкрик.

Мне даже не потребовалось ничего говорить или делать.

Площадка перед вокзальным зданием опустела за считанные секунды. О том, что совсем недавно здесь находилась сотня неплохо вооружённых бойцов, говорили лишь валяющиеся в пыли двери-щиты, несколько мятых тюбетеек и одиноко стоящий возле перрона сапог с разорванным голенищем.

— Хорошие сапоги. Надо брать, — раздался из-за спины голос Кузьмы.

Я обернулся.

Друг-недруг деловито обшаривал мёртвого Абдуллу, в первую очередь стянув с трупа обувку. Фрол проделывал то же самое с другими покойниками. Чекан с Сан Санычем с интересом следили за их действиями. Лариса, усевшись прямо на землю, вытряхивала попавший в обувь песок.

Возможно, мне следовало остановить «мародёрку», но, при взгляде на лишенные подметок сапоги рыжего, я решил этого не делать. Пусть парни немного прибарахлятся. Одёжку им порезали основательно, а трофеи на то и трофеи, чтобы использовать их по назначению.

— Что делать с мечами, господин барон? — спросил спустя полминуты Кузьма, с довольным видом притопнув «новеньким» сапогом.

— Два оставьте себе. Остальные отдайте Гиляю и сэру Хэмфри.

— А деньги куда, ваша милость?

Я посмотрел на сложенные горстью ладони Фрола.

— Сколько?

— Сто сорок восемь когтей, тридцать четыре чешуйки, — бодро отрапортовал белобрысый.

— Отдай их пока баронессе. Будет привал — поделим.

— Есть, господин барон.

Лейка, приняв собранные с нукеров монеты, сперва тщательно их пересчитала, потом спрятала деньги — я даже не понял, куда — и лишь после этого кивнула мне: всё в порядке.

Секунд через двадцать, покончив с распределением прочих трофеев, отряд выстроился внутри коридора.

Ещё раз взглянув на огибающие станцию прозрачные стены и мысленно представив карту провинции, я скомандовал:

— В колонну по одному. Первый — Чекан, я — замыкающий… Бегом… марш!..

Глава 16

До леса мы добрались часа через три.

Удивительное дело, но марш-бросок дался мне легче, чем тогда, когда мы с Ларисой шли через Скрипкину Пущу. То ли магия помогла, то ли сам я изменился в лучшую сторону, то ли путь оказался попроще. Словом, чувствовал я себя более-менее и кроме того — регулярно отправлял «лечебно-восстановительные» импульсы в спины некоторых членов отряда, тех, кого начинало шатать от усталости.

Торопиться нам действительно стоило.

Как и предполагал, нукеры всё же оправились от первоначального шока, восстановили командную вертикаль, вставили фитили нервным и трусоватым и организовали что-то вроде погони.

Наш путь пролегал вне дорог, коридор мы не покидали, но там где он пересекал относительно ровную и открытую местность, встречались следы колёс. Иногда сквозь высокую, местами превышающую человеческий рост, траву до нас доносилось лёгкое тарахтение самобегов, а дважды — сначала Чекан, потом я — их замечали. Машины двигались в отдалении, через поля ехать не рисковали.

Три раза нам попадались сужения коридора с последующими кавернами. Примерно такие же как на станции. Последнее — недалеко от опушки, метрах примерно в двухстах. Нас там уже ждали. Позиция для засады была просто великолепная. Коридор спускался в овраг, а его сужение начиналось внизу и тянулось до самого верха. Бежать по крутому склону да еще и отмахиваться от вражьих клинков… нет, мы бы так не смогли — обязательно вышли бы из-под защиты, а там — как получится.

На деле же всё получилось удачно. Нукеров на той стороне оврага было лишь шестеро, столько же, сколько нас. Заступить дорогу они не решились и правильно сделали — мы бы их просто порвали.

Уже преодолев и овраг, и каверну, я ещё раз мысленно себя похвалил. Задержались бы в Кызыл-Таше подольше, шли бы спокойно и медленно — встретили бы здесь не шестерых «задохликов», а полноценный отряд. Прорвались бы, нет — сказать сложно. В любом случае нас бы преследовали и дальше, а так — лес стал настоящим спасением. Из тех шестерых в чащу за нами никто не пошёл — видимо, побоялись. Тем более, что в лесу коридор отторжения резко расширился — я теперь даже стенок не только не видел, но и не чувствовал. Чуть позже отправленные на разведку и вернувшиеся минут через двадцать Кузьма и Фрол доложили, что защитный периметр идёт вдоль опушки, а где он снова сужается, непонятно.

— А давайте карту посмотрим, — предложил после их доклада Сан Саныч.

Здравая мысль. И почему я сам до этого не дотумкал?

Карта мои опасения не подтвердила — до взгляда на неё почему-то думалось, что защита вообще исчезла…

Однако нет. Никуда она не исчезла, наоборот — распространилась на весь массив.

На «интерактивной» магической карте он выглядел огромным белёсым пятном, ограниченным с востока и юга непаханными полями, с запада — железной дорогой, а с севера — широкой рекой.

— Нам сюда, — ткнула Лариса пальцем в узкую полоску моста.

— Уверена? — я принялся разглядывать окрестности переправы.

— Вот, посмотри, — девушка указала на светлую полосу, тянущуюся через реку правее моста. — Это наш коридор. На выходе из леса его ширина почти километр. На реке он сужается вдвое, а дальше опять расширяется.

— И что?

— А то, что подходы к мосту находятся внутри стен. Значит, на берегах мы под защитой. Но только возле моста, причем, слева совсем немного, не больше ста метров. Ну? Понял теперь?

Я покачал головой.

— Нет, не понял.

Лейка всплеснула руками.

— Но это же так просто. Если мы двинемся по воде, течение отнесёт нас за мост, а там защиты уже не будет.

— Хм. Ты предлагаешь выйти из леса напротив моста, а потом идти по нему? Вне коридора?

— Да. Потому что от нас такого не ждут.

Я почесал затылок.

Заманчиво, чёрт побери! Но — рискованно. Если нукеры выставят на мосту серьёзный заслон, можем и не совладать. Сдесятком мы ещё справимся, а вот если их будет человек тридцать…

Хотя телепатическая связь у нас прервалась больше часа назад, «читать» мои мысли Лейке это ничуть не мешало.

— Я думаю, всё будет нормально, — произнесла она с напором в голосе. — На мосту будет только патруль, три-четыре бойца. Максимум, пять. Хэм, ну скажи ему.

Волшебница повернулась с Чекану, явно ища поддержки.

— Кх-кхм… Баронесса права, милорд, — воин смущённо кашлянул. — Людей у хана немного. Поэтому, скорее всего, так и будет. Трёх-четырёх поставят на мост наблюдателями, остальных — бОльшую часть на берег, мЕньшую в лодки, мешать переправе.

Прямой взгляд Чекан выдержал. Видимо, и вправду: что думал, то говорил.

— Хорошо. Примем этот вариант за основу. А пока, — я махнул рукой, указывая направление. — Порядок прежний. Бегом…

Бежать по чаще было труднее, чем по полям. Ветки, корни, кусты, пересекающие путь ручьи и овраги…

Мы двигались на северо-восток, к дальней опушке. По карте около двадцати километров. Этот маршрут я выбрал из соображений скрытности. Во-первых, в той стороне нас будут искать в последнюю очередь, а во-вторых, поскольку в лесу коридора как такового нет, а есть обширная площадь, накрытая магией отторжения, то, пока мы её не покинем, никто нас там не найдёт. Если конечно сами следы не оставим. Чтобы так не случилось, я отправил вперёд Ларису. Она из всех самая привычная к лесу, так что, как прятаться и заметать следы, знает лучше других.

После смены походно-боевого порядка скорость движения снизилась. Лейка старалась идти аккуратно, сквозь кусты не ломилась, свисающие ветки не трогала и вообще — из двух-трёх «тропинок» всегда выбирала ту, где препятствий поменьше, а почва потвёрже.

Уменьшение темпа все восприняли с облегчением. Только Чекан проворчал себе под нос что-то о хлюпиках и доходягах, но дальше развивать эту тему не стал — усталость всё-таки сказывалась, не помогали даже магические процедуры. В итоге я решил их совсем прекратить. Резервы организма не бесконечны, и если его постоянно «обманывать», заменяя собственную силу заёмной, проблем со здоровьем не избежать. Сан Саныч, помнится, объяснял, что чрезмерное магическое воздействие может попросту иссушить и «целителя», и «пациента». Первого придавит «откат», второго — «ломка». Поэтому физические силы лучше всего восстанавливать отдыхом, а не магией. Пусть дольше, зато безопаснее.

Пока бежали, я прокручивал в голове планы дальнейших действий. Шаг за шагом, не торопясь, включив своего рода автопилот: одна часть мозга контролирует бегущую тушку, другая размышляет о вечном.

Предложенный волшебницей вариант мне откровенно не нравился. Чекан его поддержал, но как-то не очень уверенно, что ли… Чем дольше я думал над ним, тем больше он напоминал авантюру. С одной стороны, нахальство — второе счастье, но с другой — не стоит всё время лезть на рожон. Около станции нам, честно сказать, повезло — противник купился на блеф. Второй раз, боюсь, этот финт не пройдёт. Нукеры не дураки, их командиры тем более, поэтому обязательно «подстелят соломку» — пошлют бойцов и на мост, и на берег. И способ, как маневрировать силами, тоже найдут. Не знаю, правда, какой, но это сейчас и не важно. Нет смысла гадать, надо просто действовать так, чтобы гадали не мы, а они. Поэтому мы и бежим сейчас не на северо-запад, где мост, а на северо-восток, где судя по карте имеется населённый пункт. А так как он расположен вдоль берега, значит и средства для переправы там есть. Причём, не какие-нибудь криво сколоченные плоты, а рабочие лодки. Парочку позаимствуем, переправимся, а там — ищи ветра в поле. «Нормальные герои всегда идут в обход», — так, кажется, говорили в одном старом фильме и, чёрт побери, были правы… Кстати, как он там называется, этот посёлок?.. Нур… Баш… А, вспомнил. Нурбасшсахштан… Язык сломаешь, пока выговоришь…

Команду остановиться я отдал, когда уже стало темнеть. По всем прикидкам — чуть позже это подтвердила и карта — до края лесного массива оставалось около трёх километров. До Нурбасшхс… тьфу ты, убил бы географов… короче, до посёлка с зубодробительным названием было на полкилометра больше.

Поляна показалась мне вполне подходящей для отдыха и ночлега. Со всех сторон ёлки, вместо травы репей и крапива, воды нет, полезных ископаемых нет, населена робо… эээ… кровососущими насекомыми… Самое то для усталого путника.

Услышав команду «Привал», Фрол и Кузьма рухнули прямо в крапивные заросли.

Хорошее место. Чужие здесь точно не ходят. Свои — тем более.

Возможно, переправиться через реку прямо сейчас стало бы лучшим решением, однако сил на это у нас уже не было. Искать в темноте лодку, тащить её в воду, грести, причём, делать всё тихо, чтобы никто не увидел и не услышал… а потом, возможно, и в бой. Нет, сегодня на этот подвиг мы не способны. Хочешь не хочешь, а силы надо восстановить.

Максимум, что мы смогли — это кое-как обустроить лагерь, установить три небольшие палатки, отогнать магией мошкару и организовать иллюзию «здесь никого нет». Последние два пункта программы выпало делать мне, первые два — всем остальным… Ах, да. Мы ещё деньги делили. От этого, понятное дело, никто отказываться не стал, даже «смертельно уставшие» рыжий и белобрысый.

Как надо делить добычу, мне подсказала Лариса.

В правильно организованном феодальном обществе с деньгами всё строго. Сеньору — сеньорово, вассалам — вассалово, наёмникам — твердую таксу.

Наёмников среди нас не было, сплошь одни — добровольцы, поэтому делёжку производили по «упрощённой» схеме: начальнику — половина, остаток — поровну. В результате я сперва получил семьдесят четыре когтя как командир, а затем «вынужденно» присовокупил к ним ещё двенадцать с полтиной в качестве простого бойца. «Милорд дрался, как все, значит — положено», — заявил по этому поводу Хэм. «Всё верно», — подтвердил его расчёты Гиляй. «Правильно», — кивнули Фрол и Кузьма. Лейка тактично промолчала.

На этом демократия закончилась. Подъём я назначил на четыре утра, после чего со спокойной совестью отправил всех спать…

«Спать, спать и ещё раз спать», — с этими мыслями я ввалился в палатку.

Лейка уже находилась внутри. Все палатки были двухместные, а поскольку колдунья считалась моей супругой, то оставить её ночевать одну я не мог — бойцы бы меня просто не поняли.

— Ну, ты и медведь, — проворчала Лариса, когда я плюхнулся рядом с ней.

Под брезентовым пологом оказалось так же тесно, как и в гостиничном номере у Анисима. Разница только в том, что там мы лежали в кровати, а здесь на грубой кошме с подстеленными под неё еловыми ветками.

— Извини, — я попробовал устроиться поудобнее и машинально обнял даму за талию.

— Мы спать или как? — ехидно поинтересовалась Лейка.

Я покраснел и убрал руку.

— Вообще, да. Спать.

Девушка хмыкнула.

— Интересно, в твоём мире все парни такие робкие?

Я покраснел ещё больше. Хорошо, что в палатке темно, не то пришлось бы объяснять, почему краснею.

— Эммм… ты хочешь, чтобы я к тебе приставал?

Волшебница усмехнулась.

— Ну-у, не то чтоб хочу, просто странно.

— Что странно?

— Ведёшь себя странно, вот что.

Я вздохнул.

— Понимаешь, Лар. Мы с тобой неженаты и… в общем, в моём мире такое не принято… Ну, чтобы до свадьбы… Вот.

«Боже! Что я несу?!.. Дебил, однозначно…»

— Хотела бы я побывать в вашем мире, — задумчиво пробормотала Лариса. — А впрочем… — она слегка отодвинулась и, приподнявшись на локте, повернулась лицом ко мне. — Ладно, речь не об этом. Я тебя о другом хотела спросить.

— О чём?

— Что ты решил насчёт завтра? Мы пойдём через мост?

Я ненадолго задумался.

— Знаешь, Ларис… Мне кажется, это слишком рискованно, а я не хочу рисковать. Поэтому завтра мы к мосту не пойдём, будем переправляться здесь…

Свои соображения насчёт переправы я изложил довольно подробно. Всё, о чем думал во время бега, почему пришел именно к этим выводам, а не к другим, зачем погнал всех сюда, а не на северо-запад…

Лейка слушала меня очень внимательно, а когда я закончил, вдруг протянула руку и по-девчоночьи взъерошила мне волосы на голове.

— Какой же ты, Вась, дурачок. Не знаешь самого главного.

— Чего главного? — я отстраняться не стал, просто насупился.

— Того, что Чаргай — река пограничная. Она условно делит весь Карухтан на две части: северную и южную. Хан Карух формально владеет лишь северной частью. А всё, что к югу — это и есть наша тринадцатая провинция. Ну, понял теперь?

— Нет, не понял.

По-моему, она уже третий раз неучем меня выставляет. Хорошо хоть, что не прилюдно.

— В вашем мире границы есть? — сверкнули в потёмках глаза колдуньи.

— Есть, — я всё еще не понимал, к чему она клонит.

— Они охраняются?

— Ты имеешь в виду… — до меня стало наконец доходить. — По всей границе, в смысле, по всей реке…

— Развёрнута сторожевая сеть, — закончила мысль волшебница. — О всяком пересекающем реку становится сразу известно. Поэтому, если мы поплывём на лодках, на том берегу нас уже будут ждать. Вне коридора мы отбиться не сможем. В любом случае надо идти к мосту.

Я обдумывал сказанное секунд пять.

— Нет, Лара. Мы по мосту не пойдём.

— Почему не пойдём?! Что за глупости?! — Лейка всплеснула руками и едва не заехала мне локтем по носу.

— Потому что я так решил.

Я хмуро смотрел на колдунью, она — на меня.

Игра в гляделки продолжалась недолго.

— Делай как знаешь, — Лариса дёрнула раздраженно плечом и, ничего больше не говоря, отвернулась к брезентовой стеночке.

Я мысленно выругался и развернулся в другую сторону.

«Дурак! Зачем из себя моралиста строил? У нас до свадьбы ни-ни… Ага, как же. Лежи теперь… сам себе мазохист…»

— Я же просил! — Бэз с размаху ударил кулаком по дубовой столешнице. Звонок письменного прибора жалобно задребезжал, от лежащей в углу стопки книг поднялось облачко пыли. — Почему вы не уследили за ней?!.. Ап-чхи!

— Будьте здоровы, сир, — угодливо пропел прячущийся за чужими спинами секретарь-камердинер.

— Вон! — коротко приказал ему Бэз и снова чихнул.

Придворного словно ветром сдуло.

Двери кабинета захлопнулись.

Внутри остались только его хозяин и двое мужчин, один помоложе, второй постарше.

Молодой, облачённый в расшитый золотой нитью халат и сафьяновые сапоги, пытался выглядеть зрелым и независимым.

Тому, кто в летах, этого не требовалось. Латаный плащ, потёртые сандалии на босу ногу, простой деревянный посох, усталый взгляд выцветших глаз. Ему давно уже не надо было доказывать своё право и свою состоятельность.

Именно к нему первому подошёл выбравшийся из-за стола Бэз.

— Стамнос! Я хочу знать, как это случилось.

Стамнос вздохнул.

— Бэз. В том, что случилось, наша вина минимальна. Мы и предположить не могли, что Рина настолько сильна. Я не знаю, в курсе ты или нет, но она владеет магией подчинения, как драконы.

Бэз сжал кулаки.

— Ста! Я не спрашиваю: ПОЧЕМУ это случилось? Я спрашиваю: КАК?

— Хорошо. Расскажу, как было, — собеседник наклонил голову. — Только факты и ничего больше. Четыре дня всё шло как обычно. Я сопровождал Рину внутри дворца, Карух контролировал парк. Она ничего не требовала и не просила. Поинтересовалась только, когда ты вернёшься? Я сказал, что сегодня. Ты сам говорил: её не надо обманывать. Мы довольно мило беседовали… мне даже показалось, что по сравнению с прошлым разом она стала гораздо спокойнее. Волшбы не творила, о политике ни со мной, ни с Карухом не спорила, пророчествовать не пыталась… Никаких истерик, никаких приступов, никаких подозрений. Нормальная женщина, какой её знали когда-то. Однако сегодня…

Стамнос внезапно замялся.

— Что сегодня? — не выдержал Бэз.

— После завтрака Рина изъявила желание прогуляться по парку. Я не увидел в этом ничего необычного, в предыдущие дни она поступала так же. На выходе из дворца её встретил Карух.

Старый маг замолчал и покосился на молодого коллегу. Тот намёк понял и продолжил рассказ:

— Да, так и было. Я встретил её у крыльца. Раздражения она не выказывала. Наоборот, сказала, что рада видеть меня, и попросила проводить её к озеру. По дороге расспрашивала о соколиной охоте — у нас в Карухтане эта забава весьма популярна. Теперь-то я понимаю, что она просто хотела меня отвлечь. Точнее, разговорить. Но тогда ничего подобного в голову не пришло. В общем, слово за слово, сам не заметил, как вырубился. Очнулся часа через два, на лавочке возле озера. Я после проверил. Это была магия подчинения..

— Я тоже проверил, — поддержал приятеля Стамнос. — Аура, отпечатки в астрале, всё сходится. Типично драконья магия.

— Как она вышла в город?

— Мы можем только догадываться. После Каруха подмастерья и стражники были ей на один зубок. Полагаю, что Рина просто отвела им глаза. Розыск мы, естественно, объявили, но… — обладатель посоха развёл руками, — пока результатов нет.

— Розыск, надеюсь, негласный?

Оба мага с удивлением посмотрели на хозяина кабинета.

— Ладно. Я понял, — махнул тот рукой. — С Орденом уже связывались? Что они говорят?

— Мы отправили им запрос, — пожал плечами Карух.

— Бэз, ты же знаешь. С электриками мы на ножах, — пояснил Стамнос.

Бэз скривился как от зубной боли.

— Как же мне это всё надоело! Дрязги, интриги, подковёрные игрища. Ну почему, дракон вас возьми, вы никогда не действуете сообща?

Маги переглянулись, но отвечать не стали. Вопрос был явно риторический.

Хозяин дворца вернулся за стол и несколько раз нажал на кнопку звонка.

— Сир? — в двери просунулась голова камердинера.

— Из Ордена сегодня кто-нибудь был?

Придворный втёк в помещение целиком.

— Две минуты назад во дворец прибыл главный инспектор Центроградского отделения Флавиус Комнус.

— Где он сейчас?

— Ожидает в приёмной.

— Зови!

— Слушаюсь, сир.

Камердинер исчез, а через десять секунд двери снова раскрылись.

В кабинет вошёл человек в чёрном и коротко поклонился: сначала хозяину, затем магам. Последние едва заметно поморщились.

— Что? — не стал разводить церемоний Бэз.

Вошедший ответил тем же:

— В десять сорок четыре госпожа Мар купила билет в вагоне 2-го класса поезда Центроград-Гедеон отправлением одиннадцать десять. Поезд отправился по расписанию. Дежурный по вокзалу сообщил: госпожа Мар действительно села на этот поезд.

— Это могла быть не она, — перебил железнодорожника Стамнос.

— Да, она могла просто набросить иллюзию на случайного пассажира, — продолжил Карух.

— Исключено, — электромаг подчёркнуто смотрел только на Бэза. — В соответствии с пунктом четыре-шесть Устава Имперских железных дорог весь подвижной состав и все вокзальные здания и сооружения, включая перроны и кассовые залы, в обязательном порядке оснащаются стационарными подавителями. В генерируемом ими поле любая иллюзия разрушается.

— Я сам настраивал артефакты, — хрипло заметил Бэз, пресекая тем самым любые споры и возражения со стороны магов. — Когда состав прибывает на побережье? — вновь повернулся он к представителю Ордена.

— Сир, я взял на себя смелость, — железнодорожник сунул руку в карман и выудил из него небольшой украшенный позолотой жетончик. — Билет на гедеонский экспресс. Отправление через пятнадцать минут. Замена тягового энергокристалла — в Порто-Карино. Это единственная промежуточная остановка. Там же останавливается и поезд госпожи Мар, только пятью минутами раньше. Время стоянки — восемь минут.

— Едем!

Тяжелое кресло с грохотом опрокинулось на мраморный пол.

Через пару секунд, уже находясь в дверях, Бэз бросил остающимся в кабинете Стамносу и Каруху:

— Господа Владетели! Больше вас не задерживаю. Можете возвращаться в свои провинции…

— Сир! У меня же инструкция! Сюда нельзя без билета, — семенящий позади проводник едва ли не плакал, но остановить мага, во-первых, боялся, а во-вторых — не мог.

— Держи, — Бэз, не оглядываясь, сунул в руки сопровождающего картонный квадратик и решительным шагом двинулся вдоль прохода, не обращая никакого внимания на рассыпающегося в благодарностях железнодорожного служащего.

Вагон дёрнулся, лязгнули сцепки, перрон за окном плавно «поехал» назад.

«Успел!» — облегченно выдохнул Бэз, остановившись возле латунной таблички «Места 21–24».

Сдвижная дверь с шумом отъехала в сторону.

Все места в купе были заняты.

Маг обвёл пассажиров тяжёлым взглядом.

Через секунду трое из четверых — пожилая мадам с зонтиком, её не то компаньонка, не то прислуга, и джентльмен с газетой под мышкой — одновременно встали с диванов и со «стеклянными» глазами вышли из купе в коридор.

Внутри осталась лишь закутанная в тёмный плащ женщина. Она сидела за приставным столиком и, отвернувшись от мага, молча смотрела в окно.

Бэз аккуратно притворил дверь и уселся напротив.

— Ри, зачем ты сбежала?

Женщина повернула голову и откинула капюшон. Бэз с трудом удержался от восклицания. Некогда шикарные волосы Рины, которые она, бывало, по часу расчесывала и заплетала в длиннющую косу, были теперь острижены. Примерно до середины шеи.

— Ведьме коса не положена, — невесело усмехнулась колдунья, глядя на вытянувшееся лицо мужчины.

Тот покачал головой и повторил вопрос:

— Почему ты сбежала?

— Потому что время пришло, — в голосе собеседницы чувствовалась неподдельная грусть. — Сегодня — последний день.

— Карух и Стамнос тебя раскусили, — глухо проговорил Бэз.

— Теперь это не имеет значения, — пожала плечами Рина.

— Уверена?

Женщина пристально посмотрела на визави.

— Какая мы всё-таки интересная пара. Драконья магия, драконья кровь, драконьи проблемы. Нас давно следовало бы сжечь на костре или, например, утопить, как водных…

— Ри, не увиливай? — перебил её маг.

— Я не просто уверена. Я знаю. Эпидемия уже началась. Всего лишь один район на северо-западе, но скоро болезнь перекинется на всю провинцию, а потом и на весь Рингарол… Да что я тебе рассказываю! — Рина всплеснула руками. — Ты же ведь сам там был. Только сегодня оттуда, но всё еще пытаешься себя обмануть: мол, это обычная лихорадка, пройдёт через пару недель… Нет, Бэз, эта болезнь не пройдёт. Её вылечить невозможно.

— Откуда ты знаешь, что я там был? — насупился Бэз.

— Драконья кровь, — вздохнула колдунья. — Я чувствую тебя за тысячу ли.

— Драконья кровь, — пробормотал мужчина. — Драконья кровь и драконья магия.

— Скорее, драконье проклятие.

Бэз поднял глаза на подругу. В её взгляде не было ни грамма насмешки. Она действительно верила в то, что сказала.

— Я знаю, Бэз. Ты хотел, чтобы я поступила как все. Поэтому и держал меня во дворце, не давая уйти. Глупенький, — она протянула руку и ласково погладила мага по небритой щеке. — Ты думал, что так будет лучше. Ты всегда думаешь за остальных. Это неправильно. Так не должно быть. Любой может ошибиться. Но ошибку может исправить лишь тот, кто думает своей головой. А я, как ты знаешь, тоже когда-то ошиблась.

— Эту ошибку мы можем исправить прямо сейчас. Сойдем в Ризотто, отправимся по кольцу в Карухтан, а потом…

— Нет, Бэз, — Рина остановила его взмахом руки. — Ты так ничего и не понял. Я никогда не сделаю то, что сделали остальные. Этим я спасу только себя, а взамен обреку на смерть весь Рингарол. Да, я избавлюсь от проклятья драконов, но оно никуда не исчезнет. Оно затаится и через двести лет ударит по людям так, что во всём мире никого не останется. Ни одного человека.

— Ри, мы уже говорили об этом. — попробовал возразить Бэз. — Двести лет — срок немалый. Уверен, люди отыщут противоядие.

— Нет, не отыщут!

Бэз улыбнулся. Он внезапно поймал себя на мысли о том, что если бы Рина сейчас стояла, она бы обязательно топнула.

— Ну, хорошо. Пусть не отыщут. Нам-то до этого что? Нас в это время уже не будет.

— И ты так просто об этом говоришь?! — глаза колдуньи изумленно расширились.

Маг поднял обе руки:

— Извини. Погорячился.

Рина молчала. Её молчание, а ещё больше — её вынимающий душу взгляд — казались Бэзу невыносимыми, и в конце концов он всё же не выдержал:

— Ри, перестань. Не надо на меня так смотреть. Я всего лишь хочу, чтобы ты жила. Я не хочу тебя потерять. Ты просто не понимаешь. Зачем мне весь этот мир, если в нём не будет тебя?

Женщина снова вздохнула.

— Нет Бэз. Это не я, это ты не понимаешь. Если я сейчас откажусь от задуманного, мы просто не сможем быть вместе. Нас будет разделять целый мир. Мир, обреченный на гибель. Ни я, ни ты никогда себе этого не простим.

Мужчина прикрыл глаза. На душе у него было откровенно паршиво, но Рина, словно не замечая этого, продолжила с прежним напором:

— Я знаю, как остановить лихорадку, и я её остановлю. Пусть и не навсегда, но только так у мира появится шанс. Когда-то я была жрицей и приносила чужие жертвы чужим богам, но теперь пришло время испробовать всё на себе. Алтарём должен стать весь Рингарол. Нет, Бэз, я тебя не покину. Ты просто не сможешь меня увидеть, но всегда будешь чувствовать, знать, что я рядом, в каждой травинке, каждой песчинке, капле дождя, дуновении ветра. Мир станет мной, а я — миром. Я растворюсь в нём вся, без остатка. Только так я смогу отринуть проклятье и спасти себя и других…

— Вот только мир этого не узнает и оценит, — едва слышно пробормотал маг.

— Плевать! — тряхнула стриженной чёлкой колдунья. — Достаточно и того, что он сможет бороться. Моя дочь, внучка, правнучка, все, кто будут потом, после них, каждая сумеет встать на его защиту. А я помогу им памятью и правильным выбором.

— Тебе их совсем не жалко? — Бэз устало посмотрел на подругу.

Рина закусила губу.

— Жалко, Бэз. Ты даже не представляешь, как жалко. Но, увы, по-другому не получается. Либо так, либо мой род исчезнет, а следом за ним исчезнет и весь Рингарол. Простое женское счастье будет им недоступно. Как и драконицы, мои внучки-правнучки смогут родить только раз в жизни. Только три дня и три ночи, когда можно будет зачать ребёнка, единожды за всю жизнь. Но если выбранный ими мужчина откажется… — брови женщины неожиданно сдвинулись, кулаки сжались, глаза полыхнули драконьим огнём. — Нет, этого никогда не случится. Магия подчинения передаётся с кровью. Она не исчезнет и через тысячу поколений.

— А если какой-нибудь из твоих правнучек попадётся такой как я, на кого магия подчинения не действует? Что, если она его выберет?

Рина накинула на голову капюшон.

— Очень на это надеюсь.

Бэз едва не поперхнулся от удивления:

— Как это? Почему?

Женщина не ответила. Только плотнее закуталась в плащ, словно внезапно замёрзла.

Маг молчал секунд двадцать, потом опёрся руками о стол и, чуть приподнявшись, посмотрел на спутницу сверху-вниз:

— Значит, решила? Обратной дороги нет? Назад уже не вернёшься? В Карухтан не поедешь?

Рина помотала головой.

— Ну что ж… — мужчина поднялся с дивана. — Не буду больше тебя убеждать. Твой выбор — это твой выбор. Силой его не изменишь… — Бэз взялся за ручку двери. — Прощай… Ри…

Маг, не оглядываясь, шагнул в коридор.

Дверь за ним с шумом захлопнулась.

Женщина, оставшись одна, уткнулась в окно невидящим взглядом.

По её лицу текли крупные слёзы…

Я проснулся от холода.

Ощущение странное, поскольку, проснувшись, перво-наперво обнаружил, что укрыт сразу двумя одеялами. Откуда они взялись, понятия не имею, знаю лишь, что в моём рюкзаке не было ни одного.

Поёжился, поджал ноги, повернулся на правый бок, натянул шерстяной край повыше, прикрыв им уши и нос…

«Хм, чего-то всё равно не хватает… Или кого-то?..»

Открыл глаза.

«Ну, так и есть».

Лейка в палатке отсутствовала.

Вроде бы ерунда, но на душе вдруг стало тревожно.

Куда она подевалась? Зачем? Откуда у меня эти сны? Кто их навеял? Неужели Лариса? Почему я то чувствую, что безумно влюблён в эту девушку, то наоборот — отталкиваю её от себя, ощущая фальшь в отношениях? Может, это и есть магия подчинения, которую упоминали в моём сновидении Рина и Бэз?.. Нет, не похоже. Не помню, чтобы Лариса хоть раз заставила меня сделать что-нибудь против воли… Но тогда почему я волнуюсь, что её рядом нет? Или это обычная ревность? Ведь, как ни крути, кроме меня тут ещё четверо мужиков… Тьфу, блин! Совсем охренел…

Чертыхнувшись вполголоса, я нащупал ботинки, надел их, зашнуровал, затем подхватил послужившую подушкой куртку и, еще раз поёжившись, выбрался из палатки.

Снаружи стоял туман. Деревья за ним еле угадывались. Виднелись только верхушки.

Тихо, холодно, сыро. Не слышно ни скрипа ветвей, ни шороха листьев, ни тонкого жужжания мошкары. Лес словно замер в предутреннем ожидании. Луна на небе уже истаяла, а солнце ещё не взошло. Остались лишь звёзды…

Как же их всё-таки много?! Наш Млечный Путь по сравнению с местным просто подделка. Пародия, плагиат, плохо сработанная обманка. Здешние звёзды выглядели не холодно поблескивающими точками в космической пустоте, а казались предтечей нового дня.

Нет, это даже не звёзды, это натуральное Северное сияние. Золотые и серебряные искорки, окутанные зеленоватым маревом, выплывающим из тумана, словно дракон, спрятавший собственный хвост на одной стороне небосвода и пытающийся отыскать его на другой. Полотно, достойное кисти художника. Красота, кажущаяся нереальной, порожденная магией, а не разумом.

Я не видел теней. Вершины деревьев, пучки травы, все они будто стекали в туман, оставаясь лишь темными силуэтами на фоне колдовских звёзд колдовского мира.

Их свет словно играл со мной в неведомую игру, то обвивая меня мягкими струями, то вдруг отшатываясь и начиная метаться в поисках новой «цели», а потом находя её совсем рядом, в каком-то десятке шагов.

Лейка стояла спиной ко мне, раскинув в стороны руки, будто пытаясь объять необъятное и принять на себя и в себя всю окружающую нас магию.

Аура ведьмы горела ровным огнём. Тонкие ниточки силы тянулись к ней отовсюду. Прямо со звёзд, с высокого неба, из клубящегося возле леса тумана, из травяных зарослей, из пахнущей чем-то пряным земли, из мелких луж, поблескивающих среди кочек, из капель росы, из свивающихся в воздухе невидимых ветряных узелков…

— Сегодня хорошая ночь, — голос колдуньи звучал тише, чем шорох кошачьих лап, но я почему-то слышал всё совершенно отчётливо. — Считается, вторая из трёх самая лучшая. Вчера было хуже… Завтра… даже не знаю…

Меня буквально выворачивало наизнанку от дикого желания броситься к Лейке, подхватить её на руки и унести незнамо куда. В лес, в туман, в манящую тьму, где мы будем только вдвоём и где никто никогда не сможет нас оторвать друг от друга…

Наваждение схлынуло через пару секунд. Я успел сделать лишь шаг, но тут же замер как вкопанный. Как будто прямо в мозгу щёлкнул невидимый выключатель. Словно кто-то намного мудрее и старше меня вдруг прошептал: «Не спеши. Ещё не сделано самое главное, а ночь не лучший советчик».

Туман стал рассеиваться.

Девушка опустила руки.

Окружающее её сияние начало понемногу тускнеть, превращаясь в обычную ауру простой деревенской ведьмы.

— Светает, — вздохнула она, кивнув на первые пробивающиеся сквозь частокол ёлок и сосен солнечные лучи. Потом повернулась ко мне и, виновато пожав плечами, добавила. — Пойду, соберу палатку…

К посёлку мы вышли, когда часы показывали без четверти пять. Солнце уже взошло, но пока висело довольно низко, цепляясь краешком за горизонт. Длинные тени от домов и деревьев тянулись до самой реки, а спуск к воде из-за обрывистых склонов выглядел ещё погружённой в ночь полосой. Фонари там отсутствовали, как и собаки, поэтому проскочить вдоль берега нам удалось незамеченными.

К пристани, точнее, к нескольким деревянным мосткам, отдаленно напоминающим причальные сооружения, мы подходить не стали. Лодки имелись не только там — на берегу их тоже хватало. Вытащенные из воды, они дожидались хозяев, привязанные цепями к каменным столбикам и перекладинам-брусьям, закреплённым поверх столбов.

— Это не от воров. Это, чтобы не унесло при разливе, — пояснил зачем-то Гиляй, хотя его никто и не спрашивал.

От воров вроде нас замки и цепи действительно не спасали.

Всего два взмаха меча, и разрубленные пополам звенья шлепнулись на песок.

Ещё взмах, и нет навесного замка на двери в сарай, где хранились вёсла.

Сторож, если он и имелся на пристани, опасных гостей предпочёл не заметить. Довольно разумно с его стороны, ведь времени, чтобы возиться с ним, у нас не было. К тому же и украли мы не так много. Всего две лодки, не очень большие, но с виду достаточно крепкие, плюс четыре весла с уключинами.

После вчерашнего разговора с Лейкой я слегка изменил план переправы. Мы не стали форсировать реку возле посёлка. Не стали и спускать лодки на воду. Конечно, сплавиться вниз по реке было бы легче, чем тащиться по берегу с негабаритным грузом, однако обнаруживать себя раньше времени мне не хотелось. «Кто удивил, тот победил», — говорил великий Суворов. Вот и я тоже надеялся удивить противника хитрым манёвром.

Рубь за сто, нукеры рассматривали только два варианта. Первый — мы переправляемся по мосту. Второй — вплавь, используя «подручные средства»: стволы деревьев, связанные наспех плоты, мешки, надутые воздухом… Что-нибудь более удобное и скоростное в лесу не найдёшь, а скрытно перенести к переправе нормальные лодки — задача практически невыполнимая. На своём горбу их далеко не утащишь, а на воде нас сразу увидят и примут соответствующие меры: прижмут к берегу и загонят обратно в лес.

То, что неудобную и тяжёлую ношу можно сделать компактной и лёгкой — в Рингароле об этом фокусе знали многие, но по словам Гиляя и Лейки, никому до меня и в голову не приходило использовать этот способ в отношении транспорта. Временно превратить огромный сундук в небольшую коробку и перевезти её на телеге — дело, хоть и энергозатратное, но привычное. А вот превратить в игрушку саму телегу или, например, самовоз… нет, это уже чересчур, нельзя нарушать принятые каноны. Ведь местные маги такелажниками не работают. Для них это, грубо говоря, западло. Для всех, кроме меня — пришельца из мира, где до сих пор не перевелись сумасшедшие, мечтающие изобрести вечный двигатель…

Даже удивительно, почему такой вариант не предусмотрел опытный по части теории Гиляй или, например, Лейка, у которой — я помнил — имелось волшебное коромысло, во много раз уменьшающее вес вёдер с водой. И потом — все видели, как анисимовы мужички перетаскивали тележку дрезины, магическим образом облегчённую мной с полутора тонн до полутора центнеров. Тем не менее, перенести полученный опыт с железной дороги на реку и лес никто не додумался. Мало того, некоторые — не буду показывать пальцем — ещё и пытались спорить со мной (пусть шёпотом, чтобы другие не слышали), говоря, что всё это ерунда, что надо было сразу идти к мосту, а не воровать эти дурацкие лодки.

Критики оказались посрамлены сразу, как только Кузьма вскинул на плечи первую.

— Могу и две утащить, — снисходительно заявил он, перехватив поудобней поклажу и скалясь из-под неё щербатым ртом.

— Другие тоже хотят, — хохотнул в ответ Фрол, поднимая вторую лодку.

Весу в каждой, по моим прикидкам, было теперь не больше десяти килограмм. Вполне посильная ноша, только не очень удобная — если ветер подует, может и унести — гоняйся потом за ней по всему лесу. Конечно, проблему «парусности» можно решить уменьшением линейных размеров, но такая задача оказалась мне не по силам. Ведь, как пояснил Сан Саныч, «масса — величина скалярная, а габариты — векторная, поэтому, чтобы изменить обратимым образом физические размеры объекта, надо сперва составить инвариантную систему уравнений схлопывающего потока, затем на её основе сформировать идемпотентную матрицу обобщенных координат, потом…»

Дальше я слушать не стал.

Дракон с ними, с размерами. Пусть остаются прежними, меньше мороки потом…

Путь до моста занял около трёх часов. Шли ходко, не отдаляясь от реки больше, чем на километр. Деревья в лесу стояли, хотя и часто, но всё-таки не стеной, поэтому нам удавалось спокойно протискиваться меж ветвей вместе с грузом. Вёсла несли я и Чекан. Весили они примерно столько же, сколько и облегчённые лодки, поэтому всё было честно — из мужиков без поклажи никто не остался. Даже Сан Саныч. Тот умудрился раздобыть (там же, около пристани) ещё два весла, только не основные рабочие, а кормовые, с уширенными лопастями. Приобретение, в принципе, неплохое. На корме каждой лодки имелась рогатка, поэтому для руления особых усилий не требовалось, помимо гребца им мог заниматься любой пассажир.

Даму, понятное дело, мы нагружать не стали. Вместо этого я отрядил её в боковой дозор. То есть, время от времени она отправлялась на разведку к реке, а по возвращении докладывала обстановку.

Как я и предполагал, нукеры решили нашу часть берега без наблюдения не оставлять.

На всех поворотах реки, где имелись вклинивающиеся в русло отмели, дежурили патрули, составом от трёх до пяти человек плюс готовая к немедленному отплытию лодка. Видимо, в задачу кожаных входило не вступать в бой с «превосходящими силами противника», а просто подать сигнал, что этот противник наконец появился, после чего тут же дать дёру с наблюдательного поста.

Что ж, тактика действий вполне понятная и логически обоснованная. Сам бы так поступил на месте нукерских начальников. Тем более, когда численность имеющихся под рукой бойцов позволяет использовать их в качестве обычных дозорных.

Примерно за километр до конечной точки маршрута качество перешло в количество.

В очередной раз вернувшаяся из разведки Лариса сообщила, что возле предполагаемой переправы собралось не менее пяти десятков ханских людей, а кроме того — на этом месте я мысленно похвалил себя за предусмотрительность — на мосту стоит железнодорожный состав и обойти его практически невозможно.

— Вы были правы, милорд, — заметил по этому поводу Хэм. — По мосту мы бы в любом случае не прошли.

Долго восхищаться собой я и сам не стал, и другим не позволил. Хотя, не скрою, было приятно. Особенно в отношении Лейки. Пусть вслух она ничего и не высказала, но по глазам чувствовалось — в её табели о рангах я поднялся ещё на пару ступеней…

На берег Чаргая мы вышли минут через двадцать. Правда, из леса пока решили не выбираться. Схоронились за кустиками и принялись наблюдать.

Волшебница не ошиблась. Нукеров я насчитал пятьдесят три человека и, как ни странно, ни одного плавсредства поблизости. Видимо, цели преследовать нас у этих кожаных не было. Их главная задача заключалась в том, чтобы не дать нам выйти к воде вне коридора.

Я ещё раз мысленно поаплодировал вражеским командирам. Решение тактически грамотное.

Если бы мы начали переправляться правее коридора метров на двести, то, благодаря течению, противоположного берега достигли бы уже внутри призрачной полосы. В противном случае, учитывая ширину реки и скорость потока, нас должно было вынести куда-то за мост, где защита отсутствовала. Конечно, всё это при условии, что форсировать реку мы стали бы с ходу и не на лодках, а, например, на плотах или на чем-нибудь совсем примитивном.

Кстати, ширина реки здесь была чуть поменьше, чем возле посёлка, но всё равно — впечатляла. Пусть это и не Волга в разлив, но уж всяко пошире Москвы-реки или какой-нибудь — «прости, хосспади!» — Яузы. Больше всего, на мой взгляд, Чаргай походил на Неву в районе Петропавловской крепости, только судов на фарватере нет и мост всего один и неразводной…

— Что будем делать, милорд? В нахалку пойдём или как?

Вопрос Чекана оказался весьма своевременным. Как действовать, я уже в общем и целом решил, оставалось лишь нанести пару штрихов на почти безупречный план.

— Ваша милость, а мож нам невидимость намышковать? — предложил внезапно Кузьма.

Я почесал затылок.

Всё-таки правильно народ говорит: «У дураков мысли сходятся».

Сам думал об этом, пока шли по лесу. Думал, думал, да ничего и не выдумал. Идея, конечно, хорошая, но, к сожалению, малореализуемая. Тут, как принято говорить, или — или. Или я ворожу иллюзию, устойчивую к воздействию подавителей, или удерживаю лодки в весовой категории «легче лёгкого». Третьего, увы, не дано, совместить тоже не получается. В обоих случаях затраты энергии велики, а на моём уровне владения магией браться за два таких дела сразу всё равно, что ловить двух зайцев из всем известной пословицы.

— Невидимость отменяется. Работать будем как есть, — я указал на правый край коридора. — Начинаем оттуда. Первая лодка — я, Лейка, Чекан. Вторая — Гиляй, Фрол, Кузьма.

— Нет!

Я с удивлением обернулся.

— Нет, — твёрдо повторила Лариса.

— Почему?

— Маг должен быть в каждой лодке.

Я вопросительно взглянул на Чекана, потом на Сан Саныча.

Первый кивнул — согласен. Второй молча пожал плечами: мол, ты командир, ты и решай, в теории подобные случаи не описываются.

Ещё раз посмотрел на колдунью.

«Вот ведь упрямая…»

— Хорошо. Гиляй — первая лодка. Лейка — вторая…

Волшебница сверкнула глазами.

— …Из коридора не выходить, в бой без необходимости не вступать. Главное — скорость. Вперёд!..

Глава 17

Обе лодки мы приготовили заранее. Вставили вёсла в уключины и завели их внутрь в положение «бери и греби», так, чтобы, как только окажемся на воде, не дёргаться и не суетиться. В свою лодку я, кстати, ещё и камней накидал, почти два десятка — не для балласта, а чтобы швырять в супостатов, если они вдруг попробуют перехватить нас прямо на переправе. Чужой борт, конечно, не проломлю — чай, не из пушки буду стрелять, но вывести из строя гребцов — почему бы и нет? Все камни довольно увесистые, ежели какой попадёт, мало никому не покажется…

Спуск от леса к воде занял секунд пятнадцать. Вниз ломанулись прямо через кусты, как какие-нибудь лоси или бизоны. Наша тройка — я, Гиляй и Чекан — прокладывала дорогу, тройка Ларисы её расширяла, дотаптывая остатки растительности.

Коридор отторжения начинался на небольшом мысу — место довольно удобное, даже ноги мочить не надо. Глубина там сразу от метра, поэтому просто бросаешь плавсредство на воду, возвращаешь ему привычную тяжесть, прыгаешь сам, отталкиваешься от каменистого берега, а дальше только греби и греби, выруливай на стремнину.

В нашей лодке за вёслами расположился Чекан, у соседей — Кузьма. Рулили, соответственно, Сан Саныч и Фрол. Мы с Лейкой изображали вперёдсмотрящих. Но так как высматривать пока было нечего — ни рифов, ни мелей, ни кораблей — первые двадцать гребков глядели назад, следили за суетящимися нукерами.

Похоже, наше появление на берегу стало для них настоящим сюрпризом. Не ждали, выходит, что противник окажется таким шустрым.

Кожаные даже не пытались нам помешать, хотя могли бы, к примеру, перекрыть дорогу на мыс, мусору там какого-нибудь навалить, веток, брёвен, камней. Пришлось бы тогда входить в воду не возле границы, а в глубине коридора. Пусть он, на первый взгляд, и широк — метров, наверное, триста — но кто знает, как далеко унесёт течение. Можем ведь и выскочить ненароком из-под защиты. Допускать это нельзя ни при каких обстоятельствах, поскольку на том берегу нас наверняка ждут, и явно не с хлебом-солью. И возвращаться тоже бессмысленно. Своё местоположение мы раскрыли, второй раз эффект неожиданности не сработает. Даже если самих нас ханские слуги достать не смогут, то повредить лодки — вполне, было бы желание…

То, что такое желание есть, стало понятно, когда мы отдалились от берега метров примерно на сорок. Два десятка нукеров побежали рысцой к мосту, остальные разделились на кучки и принялись выстраиваться вдоль воды. Некоторые несли с собой камни, с виду довольно тяжёлые.

Из ближайшей группы вперёд вышел боец, одетый, не как остальные — в кожанку, а в длинный плащ с капюшоном.

«Маг, что ли?» — мелькнуло в мозгу.

Обладатель плаща раскинул в стороны руки.

«Ну, точно. Сейчас гадить начнёт».

Камень, который держали двое стоящих сзади, поднялся в воздух.

Маг резко качнулся. Булыган полетел в нашу сторону.

В воду он рухнул с небольшим недолётом.

Лодку от вызванной камнем волны ощутимо качнуло.

«Вот ведь зараза! Так и перевернуться недолго».

Пока я хватался за борт, стараясь удержать равновесие, вражеский маг вновь поднял руки.

В воздух взвился ещё один камень.

«Шо? Опять?! Ну уж дудки!»

Импровизированное ядро я «подхватил» в высшей точке, дождался, когда воздушный кулак сожмётся, а затем, резко освободив невидимую пружину, отправил «снаряд» в обратную сторону. Почти как Мюнхгаузен. Единственное отличие, что сам на этом ядре не сидел, иначе было бы ещё веселее.

О том, что от МОИХ камней надо обязательно уворачиваться, нукерский колдун то ли не знал, то ли просто не верил в подобное — ведь отпорное заклинание сотворил сам Великий Дракон, его нельзя одолеть, во всех учебниках об этом написано…

Истинность утверждения «авторитетные источники иногда ошибаются» бедолаге пришлось испытать на собственной шкуре. Камень влетел ему точно в ноги.

Истошный вопль эхом пронёсся по водной поверхности. Спохватившиеся помощники подхватили несчастного под руки и потащили в сторону леса. Остальные нукеры решили не отставать. А то ведь мало ли что? Вдруг ещё какая-нибудь фигня прилетит, а ноги-то, чай, не казённые…

Через десяток-другой секунд «наш» берег полностью очистился от противника. Самые «смелые» выглядывали из-за деревьев, но на открытое пространство выйти побаивались. Видимо, ждали особого приглашения. Или живительного пинка, что, по большому счёту, одно и то же.

В любом случае, меня эти проблемы больше не волновали. Тылы мы себе обеспечили, теперь стоило обратить внимание на то, что прямо по курсу…

Курс пока удавалось выдерживать. Гребцы вполне справлялись с течением, обе лодки шли по правому краю защитного коридора. Хотя та, в которой на вёслах сидел Кузьма, мало-помалу всё же смещалась вглубь призрачной полосы. Метр за метром, гребок за гребком, словно рыжему попросту не хватало сил поддерживать заданный темп и в то же время оставаться строго в кильватере.

Вскоре это почувствовал и Чекан. Взмахи вёсел стали чуть реже, скорость нашего судна снизилась. Вторая лодка начала понемногу выравнивать ход, дистанция уменьшилась до относительно комфортных десяти-двенадцати метров. Если бы не шум волн и постепенно усиливающийся ветер, мы даже могли бы переговариваться, не повышая голос до крика.

«Надо было баркас какой-нибудь взять или ботик. Чтобы всем вместе, в одной посудине…»

Мысль показалась мне здравой, нозапоздалой. Раньше стоило думать-соображать, ещё когда лодки искали. Там вроде были такие… здоровые, с мачтами…

— Мыс проходим, — не переставая работать вёслами, крикнул Чекан. — Сейчас начнётся.

Что начнётся, я понял, когда посмотрел направо.

Выше по течению и вправду имелся мыс. Гораздо длиннее того, с которого мы отчаливали. Покрытый лесом, обрывистый, он как бы врезался в реку, разделяя её на две части: спокойную заводь и рвущуюся к морю стремнину.

Сейчас, как сказали бы моряки, этот мыс находился у нас на траверзе.

Из-под защиты природного волнолома мы вышли — я специально считал — через двенадцать гребков. И выглядело это не так лихо, как в песне: из-за острова на стрежень, на расписных челнах, весёлые и хмельные. Хорошо хоть, морской болезнью я никогда не страдал, а то вывернуло бы наизнанку, как пить дать.

Ветер, вырвавшийся из-за полоски земли на речной простор, внезапно завыл-застонал, ровная рябь волн словно по волшебству превратилась в накатывающиеся один за другим водяные валы, бьющие в борт, раскачивающие жалобно скрипящую лодку, желающие или перевернуть её днищем вверх, или, что более вероятно, просто разнести на дощечки.

Сан Саныч, навалившись всем телом на рулевое весло, отчаянно пытался выправить наше судёнышко. Привстав с кормовой банки, он что-то орал, но я его совершенно не слышал. Моё внимание было приковано к несущей нас бурной стихии. Поверхность реки беспрерывно меняла цвет, становясь то светлой, то тёмной. Ряды волн бороздили мутную воду, а та вертелась кругами, обхватывала нашу утлую лодочку со всех сторон, бросала её то влево, то вправо, то вверх, то вниз, мотала как щепку, заставляя испытывать дикий, почти непреодолимый ужас, поднимающийся из самых глубин объятой страхом души. Брызги, взметающиеся от ударов вёсел, летели прямо в глаза, и не было сил, чтобы заставить себя отвернуться от них…

— Воздух! Воздух! Ветер! — до меня наконец дошел смысл того, что кричал Гиляй.

Выражение лица бывшего преподавателя магии казалось каким-то зверским. Полное ощущение, что ему сейчас очень хотелось врезать мне по башке тяжёлым веслом.

Желание абсолютно правильное. У меня ведь и в самом деле вылетело из головы всё, чему научился здесь в Рингароле. Забыл, что я маг и что воздух — моя основная специализация, что именно с ним у меня колдуется лучше всего.

Хорошо наколдовалось и в этот раз. Не прошло и пяти секунд, как в радиусе нескольких метров от лодки ветер вдруг перестал завывать, а волны разгладились до состояния крупной ряби.

Сан Саныч поднял вверх большой палец, Чекан одобрительно мотнул головой и начал грести с удвоенной силой.

Во второй лодке тоже управились со стихией. Водному магу с водой разобраться проще, чем с воздухом, поэтому получилось так, что я гасил ветер, Лариса — волны, а вместе мы… М-да, прямо как у Стругацких: волны гасят ветер и всё такое. Фраза, конечно, красивая, но до сегодняшнего дня я как-то не понимал её смысла. Чтобы понять, потребовалось самому по уши вляпаться в «приключения», да так, что стыдно теперь — испугался, как маленький…

Следующие две минуты прошли относительно спокойно. Чекан и Кузьма гребли, Фрол и Гиляй рулили, мы с Лейкой магичили. Ветер и волны бились о колдовскую защиту, но справиться с ней не могли. А вот течение, увы, никуда не делось. Несмотря на прикладываемые усилия, нас всё же сносило к мосту. Сносило терпимо — если сумеем сохранить скорость, переправу закончим внутри коридора. Надежды на это имелись, и неплохие. Оба гребца шуровали вёслами с неутомимостью роботов. Энергетическую накачку я проводил каждые тридцать секунд. На Чекана уходило совсем немного (он ближе и сам по себе мужик здоровый), бОльшая часть — что поделать — доставалась Кузьме. Ведь чем до «объекта» дальше, тем сложнее его «мотивировать». Почти как в физике: сила воздействия обратно пропорциональна квадрату расстояния.

Сокращать дистанцию между лодками мне пока не хотелось. Боялся сбить магические настройки. В нашей с Лейкой общей волшбе установился некий баланс. Вода и воздух уравновешивали друг друга, и любое относительное перемещение «источников магии», то есть нас самих, могло привести к потере устойчивости. В чём бы эта потеря выразилась, сказать сложно, но лучше бы точно не стало. Да и вообще: работает — не трогай. Святое правило любого профессионала, хоть мага, хоть программиста, хоть сексопатолога. Жаль только, всегда находятся трикстеры, которые это правило нарушают. Нашлись они и сейчас. Правда, не мы, а…

Откуда-то справа послышался громкий всплеск.

Я резко повернул голову. Среди волн что-то мелькнуло. Что-то блестящее, гибкое, покрытое чешуей.

«Брр! Ихтиандр что ли?»

Шутка оказалась не очень удачной. Хорошо, что не произнёс её вслух — подумали бы, что издеваюсь.

— Драконы! — заорали с соседней лодки.

— Водяные! — едва не выпустив кормовое весло, завопил Сан Саныч.

«Так водяные или драконы?»

Ответ на этот вопрос я получил через пару мгновений.

Раздался ещё один всплеск, и в ту же секунду накатывающиеся на защитную «плёнку» валы словно пронзило снарядом. Длинное серебристое тело, похожее на змеиное, только гораздо толще, одну за другой пробило череду волн и с шумом рухнуло в воду внутри очерченного магией круга. Спустя миг над речной поверхностью появилась страшная пасть, усеянная острыми, как иглы, зубами. Будто заворожённый, смотрел я на скользящего к нашей лодке водяного дракона. Он не был похож ни на привычных по детским сказкам «русских» Горынычей, ни на драконов Европы со «стрелками» на хвостах. Этот выглядел точь-в-точь как на глянцевых календарях с азиатскими гороскопами. Абсолютно чуждый и до того безобразный, что в своём идеальном уродстве казался почти обаятельным. Взгляд он, по крайней мере, притягивал так, что не оторвешься…

От наваждения я отошёл, когда лодку сотряс сильный удар. Её подбросило над водой едва ли не на полметра. Как только днище не треснуло? Ещё немного и нас вытряхнуло бы за борт, как кутят из мешка.

Хреново чувствовать себя абсолютно беспомощным, но ещё хреновее — знать, что сам же в этом и виноват.

— Мечом! — донёсся до меня яростный крик Чекана.

Не раздумывая ни секунды, я выхватил из ножен клинок и принялся тыкать им в воду с обоих бортов.

Дракон, врезавшийся в наше судёнышко, был не один. К месту столкновения спешили ещё несколько. Их ауры светились алым огнём, хорошо различимым даже на глубине. Что такое заговорённое оружие, рептилии, по всей вероятности, знали. Мало того, они, видимо, чувствовали скрытую в нём магию разрушения, поэтому не стали повторять «подвиг» собрата, а резко сменили курс и принялись кружить возле лодки, не пытаясь приблизиться. Их движения напоминали танец. Какой именно, я догадался, когда взглянул на Сан Саныча.

Бывший доцент, бросив «руль», стеклянными глазами смотрел на извивающихся драконов. Его тело раскачивалось в такт «танцевальным» па чешуйчатых тварей. Чекан, по всем признакам, тоже попал под гипнотическое влияние рептилоидов. Он совершенно механически поднимал и опускал вёсла, на обращая никакого внимания на то, что воду они теперь почти не зачерпывали. Скорость лодки упала до минимума, её всё больше и больше разворачивало по течению.

Всё, как в мультфильме про Маугли, где удав Каа «танцевал» перед бандерлогами, подготавливая их к роли главного блюда змеиной трапезы.

Уподобляться киплинговским мартышкам не было никакого желания.

Чувствовалось, что такое же настроение и у Ларисы. В своей лодке она, как и я, единственная не поддалась гипнозу речных драконов. Волшебница отпугивала их холодом. Получалось, правда, не очень. Вода возле лодки то замерзала, то вновь оттаивала. Складывалось ощущение, что Лейке что-то мешает и привычная магия уже не срабатывает или срабатывает не так, как надо.

Как справиться с водяными гадами, я понял, случайно задев валяющиеся под ногами камни, те самые, которые набрал перед переправой.

Спустя секунду первый из них полетел в драконий клубок.

Ответом стали жалобное мычание и мгновенно развалившийся хоровод.

«Ага! Не нравится?! Ловите ещё!»

На всё про всё понадобилось тринадцать камней. Промазал из них всего два, четырьмя попал промеж глаз, семь угодили по «корпусу»… или в хвост — фиг знает, где он там начинается.

Гиляй и Чекан вышли из ступора, а через пяток секунд очухались Фрол и Кузьма.

Получив отпор, драконы ретировались вверх по течению. Правда, не все. Трое ещё крутились около лодки Ларисы, но нападать не пытались — колдунья их сдерживала и без моей помощи, а вновь швыряться камнями я опасался — мог угодить в своих.

Баланс между воздухом и водой, точнее, между моей магией и магией Лары нарушилсябезвозвратно. Теперь в её «зоне ответственности» завывал ветер, а в моей гуляли и пенились волны. Пусть и не очень высокие, но поддерживать нужную скорость они так или иначе мешали. Нас продолжало сносить к мосту, до левой границы защитного коридора оставалось меньше ста метров, до берега больше двухсот…

Увы, только на магической «разбалансировке» неприятности не закончились. Спустя десяток секунд случилась ещё одна. И снова винить кого-нибудь кроме себя было бессмысленно: сам отложил на потом проблему с драконами у Лейкиной лодки, сам получил от них ещё бОльшую, в полный рост.

В какой-то момент сидящий на вёслах Кузьма сбился с темпа, лодку сильно качнуло, Лариса на миг отвлеклась от волшбы, и буквально в ту же секунду один из чешуйчатых рванулся к правому борту. Спустя мгновение с той стороны послышался треск.

Нет, дракон не пошёл на таран, его целью стало весло.

— Мать твою…!!! — исступленно матерящегося Кузьму слышали, наверное, за километр от берега. Лодку уже развернуло, и мощный поток воды едва не вывернул из уключины второе весло. Рыжий изо всех сил пытался удержать его левой рукой. Правой он продолжал сжимать бесполезный обломок.

— Бросай его нафиг! — вцепившись в борт, отчаянно завизжала Лариса. — Кормовое на борт! Табань!

Нет, это была не паника. Просто она раньше других сообразила, что надо делать.

— Саныч! Лови!

В нашу сторону полетела верёвка.

Гиляй ловко поймал её, быстро скрутил петлю и закрепил на корме. Второй конец Лейка принайтовала к носовой банке. Через секунду «шторм-трос» вытянулся в тугую струну.

— Вася! Прочность!

Часы на руке потеплели. Верёвка обрела крепость стального каната.

Хорошая штука магия! Без неё, бывает, не обойдёшься.

А вот Чекану не позавидуешь.

Сейчас он работал и за себя, и «за того парня». Точнее, сразу за двух парней из взятой на буксир Лейкиной лодки. Те, впрочем, тоже делали, что могли. Укоротив вёсла мечами — и кормовое, и уцелевшее рабочее — они вовсю изображали «индейцев на Ниагаре»: Фрол, как левша, с левого борта, Кузьма — с правого. Внешне это выглядело эффектно, но, к сожалению, не столь эффективно, как требовалось. Лодка всё-таки не каноэ, а тяжёлые вёсла для такой гребли совершенно не приспособлены: когда вынимаешь их из воды, устаёшь не меньше, чем во время гребка. Про скорость и говорить нечего. Связка из двух посудин неумолимо приближалась к краю защитной зоны. Да и драконы, как вскорости выяснилось, никуда не исчезли. Они просто сменили тактику. Сами лодки атаковать уже не пытались, но с завидной настойчивостью пробовали «на зубок» буксировочную верёвку.

Трижды чешуйчатые выпрыгивали из воды и обрушивались всем телом на трос, четырежды я отгонял их камнями, а потом камни кончились. Осмелевшие рептилоиды несколько раз лишь примеривались к верёвке, видимо, опасаясь, что снова получат булыганом по кумполу, затем, поняв, что бояться нечего, набросились на неё всем кагалом, словно собаки на кость. Зубы у них, увы, оказались достаточно острыми. Не прошло и пяти секунд, как трос лопнул, перекушенный сразу в пяти местах.

Наша лодка резко рванула вперёд (Гиляй едва за борт не вывалился), Лейкина же, напротив, замедлилась, после чего, кренясь и раскачиваясь, стала удаляться от нас, сносимая течением вниз, всё ближе и ближе к границе призрачного коридора.

— Хэм! Разворачивай!

Бросить на произвол судьбы Лейку и двух наших «друзей-недругов» — сами пускай выбираются из передряги — было бы не только не по-людски, но и неверно тактически. Если уж суждено драться, лучше это делать всем вместе, одной командой. Да и потом — чего уж греха таить — я теперь точно знал: без Лары мне… хреново, короче, мне без неё будет. Вот так…

Чекан исполнил команду едва ли не раньше, чем до него дошёл её смысл.

Сан Саныч тоже не стал вступать в лишние разговоры.

И хотя река не дорога, а лодка не самобег, развернуться нам удалось за считанные секунды, буквально на пятачке, пройдя по течению не больше, чем на один вёсельный взмах. Соседи за это время уплыли гораздо дальше. До края защитной зоны их теперь отделяло, максимум, метров двадцать.

— Быстрее! Быстрее давай!

Я уже понимал, что до выхода из коридора мы никого перехватить не успеем, но всё равно продолжал накручивать и себя, и Чекана.

Надежда оставалась только на то, что на берег мы выйдем перед мостом. Если после, придется пересекать насыпь с путями, а там нукеры нас остановят в лёгкую. А если ещё и состав подгонят, тогда точно кранты, без вариантов…

Пока лодка неслась по волнам, я внимательно всматривался в речную поверхность. Пенные шапки, брызги, водовороты. Вроде бы ничего нового, ничего необычного, но, с другой стороны, что-то всё-таки настораживало.

Почему водяные драконы напали на нас?

Остающийся без ответа вопрос порождал множество новых.

Почему они нас до сих пор преследуют? Они же ведь неразумны и, как уверял Сан Саныч, боятся людей… Может, им кто-нибудь помогает? Гонит вперёд, заставляет бросаться на лодки, ломать вёсла, рвать буксировочной трос… Почему у Лейки так туго с магией? Почему у меня с ней тоже не всё в порядке? Откуда такой расход энергии — пришлось даже часы задействовать, чтобы восполнить…

Лодку снова тряхнуло.

В мутной воде мелькнул силуэт подкравшегося совсем близко дракона.

«Вот ведь заразы! Лезут и лезут, лезут и лезут. И чего им гадам неймётся?..»

Продолжая вглядываться в волны и пену, я едва ли не на автомате ткнул за борт мечом.

Ткнул и внезапно почувствовал: стало немного полегче. Будто глоток свежего воздуха получил.

А ещё через миг меня пронзила догадка.

Глаза сами, словно по волшебству, вдруг отыскали то, что так долго и безуспешно пытался найти среди волн.

Странный бурун, маскирующийся под мощный водоворот. Над ним не свистел ветер, его обтекали драконы, вода в нем казалась намного темнее, чем рядом, и, наконец, самое главное — в магическом зрении это была пустота. Абсолютно пустое место без жизни, без ауры, без движения.

«Иллюзия! Старательно наведённый морок. Вот что это такое».

Чтобы подавить чужую волшбу, мне не хватало сил, а также умений и знаний.

Впрочем, кроме обычного колдовства имелся и другой способ, довольно простой и для складывающейся ситуации самый, наверное, подходящий.

На дне лодки, между мной и Чеканом, лежали трофеи — четыре заговорённых меча. Мы подобрали их после боя с Абдуллой и его людьми на станции Кызыл-Таш. Оставлять оружие было глупо, выбрасывать жалко, вот и носили с собой, на перспективу — авось пригодится когда-нибудь… Всё правильно сделали. «Когда-нибудь» наступило прямо сейчас.

Я поднял ближайший клинок, вытянул его из ножен, примерился…

В цель он полетел, вращаясь, как палка. «Выпрямился» лишь в самом конце — пришлось даже приложить добрую толику воздушной магии. В «мишень» меч вошёл остриём вперёд и тут же исчез, словно его и не было. Примерно секунду ничего не происходило, затем над местом, где виднелся странный бурун, воздух будто подёрнулся рябью, а ещё через миг невидимый полог рухнул.

— Твою дивизию… — единственное, что смог я пробормотать, изумленно взирая на открывшуюся взгляду картину.

Настоящий речной пароход из тех, что полтора-два века назад ходили по Волге и Миссисипи. С палубами, надстройками, большими гребными колёсами, расположенными, правда, не по бокам, а сзади. Как в старом добром кино про какую-нибудь «бесприданницу». Не хватало лишь стелющегося над водой дыма… ну и «огня в небесах», чтобы совсем по канону…

Собственно, поэтому появившийся пароход называть пароходом можно было только условно. Работал он явно не на угле, а, скорее всего, на тех же энергокристаллах, что и сухопутный транспорт. А так как их тяговые характеристики не позволяли развивать высокую мощность (не думаю, что железнодорожники делились своими секретами с речниками), то…

М-да, всё-таки я немного погорячился.

При детальном рассмотрении судно уже не выглядело таким большим, каким показалось вначале. Длиннее обычной двухвёсельной лодки раз наверное в пять или шесть, шире примерно во столько же. Борта довольно приземистые, пропорции слегка отличаются от привычных — видимо, потому и подумалось, что при столь серьёзной «осадке» посудина должна быть огромной, почти как «круизный лайнер» века угля и пара. На деле же всё оказалось гораздо скромнее. Размер — как у прогулочного теплоходика, труба — не труба, а мачта, но палуб, тем не менее, две. Причём, верхняя абсолютно пустая, даже на мостике никого, а нижняя прикрыта щитами из досок. В прорехах и щелях мелькали какие-то люди, слышались голоса, командные выкрики. Один из щитов в носовой части вдруг наклонился внутрь и оттуда выглянул человек в кожанке и тюбетейке.

«Ба! Знакомые всё лица! Господа нукеры решили стать мореманами?»

Наблюдатель быстро выдернул пробивший доски клинок, тот самый, которым я уничтожил иллюзию, и скрылся за соседним щитом. Спустя секунду деревянная «защита» обрела прежний вид.

«Опытные. Знают, что может и прилететь».

Народу на вражеском корабле, по моим прикидкам, было человек двадцать. Больше на нижней палубе не разместить. Меньше тоже навряд ли. Нас надо атаковать толпой — схватка на станции это хорошо показала. Плюс маги нужны, и на судне они явно имелись. Минимум, двое. Один — водник (недаром у Лейки так трудно всё получалось), другой — «специалист широкого профиля». Он, видимо, и иллюзию создавал, да такую, что сбить её удалось только заговорённым оружием, и потоковой магией владел на очень приличном уровне. Зуб даю, драконы — его работа. Управлять ими напрямую он, конечно, не управлял (по словам того же Сан Саныча, не обладающих разумом невозможно заставить делать что-то осмысленное), но, например, временно убрать из рефлексов боязнь перед людьми, потом возбудить чувство голода и дать установку «рыба — невкусно, настоящая пища вон там» — почему бы и нет? Вот потому-то, я полагаю, и рвутся рептилии к лодкам. Им просто жрать хочется до безумия, вот и всё «колдовство». Жаль, нейтрализовать этого гадёныша не могу — банально не знаю как, зато грохнуть — с большим удовольствием, дайте только возможность…

Увы. Пока такую возможность никто мне предоставлять не собирался.

Складывалось ощущение, что те, кто на корабле, нашу лодку вообще игнорируют, а все усилия, в том числе и магические, направляют на лодку Ларисы. Или, скорее, обрушиваются на неё всеми своими силами. Гонят волны и ветер, натравливают драконов. Правда, сами пока держатся на расстоянии — внутри коридора подойти к любому из нас ближе, чем на двадцать шагов, не даёт древняя магия… Но это всё до поры до времени. Ведь до границы защитной зоны остаётся всего-ничего…

Стремнина кончается неожиданно. Вроде ещё секунду назад течение было, и вдруг — бац! — его уже нет. Точнее, есть, но какое-то несерьёзное что ли? Как это получилось — не знаю. То ли глубины здесь хитрые, то ли из-за моста, который всё ближе…

А нукерский корабль и Лейкину лодку пока несёт, и догонять их становится тяжелее.

Тем не менее, мы стараемся. Дистанция сокращается метров до двадцати.

Кажется, ещё немного, ещё десяток-другой гребков и…

Коридор отторжения заканчивается быстрее. Лейку и друзей-недругов выбрасывает на «чистую» воду.

Вражеское судно резко увеличивает ход и явно пытается оттереть их как можно дальше от нас и от берега. По всей видимости, нукеры просто хотят раздавить лодку массивным корпусом, а если не получится раздавить, то взять её на абордаж и перебить всех, кто внутри. Знают сволочи, что своих мы не бросим, обязательно рванёмся на выручку (что, собственно, и происходит сейчас) и, значит, вернуться под магическую защиту тоже не сможем. Не та у нас скорость и мощь, чтобы тягаться сразу и с кораблем, и с течением…

Пробую взглянуть на происходящее через астрал.

Да, магов на судне действительно двое, и оба магичат. Лейка отчаянно сопротивляется, но, чёрт побери, как же ей тяжело! А чтобы хоть как-то помочь, надо подойти ближе. Как можно ближе…

Фрол и Кузьма гребут изо всех сил, пытаясь уйти от столкновения.

Между лодкой и кораблем меньше метра. Они выходят на границу быстрого и медленного течений, и из-за разности скоростей их начинает разворачивать к нам левым бортом.

Три деревянных щита внезапно откидываются. За ними плотный строй кожаных. Сверкают занесенные над головами мечи.

Отчётливо вижу, как Лейка всё-таки преодолевает враждебную магию.

Вода между соседними бортами превращается в лёд. Совсем ненадолго, но Фрол, который с другой стороны, успевает бросить весло, вскочить на ноги и выхватить из ножен клинки.

Дистанция меньше пятнадцати метров. Для магии всё ещё далеко, но для остального…

Швырнуть метательный нож — дело одной секунды.

Я успеваю отправить три.

Промахов нет.

Трое кожаных вываливаются из шеренги.

В образовавшуюся брешь тут же прыгает Фрол.

Мелькают мечи, разлетаются в стороны кровавые брызги, истошно вопят попавшие под росчерки стали нукеры.

— Водного бей! — проносится над рекой крик колдуньи.

В её руке меч. Кажется, она тоже хочет броситься в бой, следом за другом-недругом.

Мои глаза застилает ярость. Сжимаются кулаки.

Из внезапно охрипшего горла рвётся какой-то клёкот.

Какого хрена я ещё здесь, а не там?!

Наколдованный лёд внезапно ломается.

Лодка раскачивается, набежавшей волной её тянет вдоль борта.

Лариса с трудом удерживает равновесие.

Меч выскальзывает из её рук и падает в воду. Река в этом месте словно взрывается крошками льда пополам с паром.

Кузьма отталкивается веслом от нукерского судна и вновь начинает грести.

Секунда, вторая, третья… С плеч будто сваливается тяжелая ноша. Магическое давление резко слабеет.

«Молодчага, Фрол! Достал-таки этого вшивого водника!»

Волшебница вскидывает руки и словно стреляет по ходу движения корабля.

Спустя мгновение перед его носом появляется огромная ледяная глыба.

Нукерское судно на полном ходу с оглушительным треском врезается в мини-айсберг.

С бортов осыпается часть деревянных щитов. Других ограждений на палубе нет. Фальшборт отсутствует. Несколько ханских людей падают в воду. Их тут же утаскивают в глубину крутящиеся рядом драконы.

— Фроха! Сюда! — орёт работающий веслом рыжий.

От лодки к судну вытягивается дорожка из плотно смёрзшихся льдин. Она держится секунд пять, потом рассыпается. Фрол на неё не успевает.

Он бешено рубится с одним из нукеров. Тот явно теснит нашего. У Фрола уже не два, а только один меч, левая рука болтается плетью, лицо заливает кровь. Его противник кажется мне смутно знакомым. Да, так и есть. Это Джавдет. Тот, кто убил Филимона, а потом собирал налоги в Буслаевке.

Лечебные импульсы до белобрысого не доходят. Их гасит на полпути вражеский маг, прячущийся за спинами остальных. Кожаные скапливаются на полубаке, закрывая бойцу дорогу на нос корабля. Льдина, на которую налетел «пароход», ещё держит его на плаву. Гребные колёса продолжают крутиться, судно всё больше и больше наваливается или даже насаживается на «айсберг», сотворённый Лейкиным волшебством. Фролу надо всего лишь пробиться к нему. Лёд и вода — это сейчас наша стихия…

Три трофейных меча один за другим летят в закрывающих ханского мага нукеров. Один клинок тот умудряется «сбить», два других достигают цели. Двое кожаных рушатся на скользкую палубу.

Дистанция — два корпуса лодки. Течение опять убыстряется. Ещё немного, и мы их достанем. Пусть я хреново машу мечом, но прикрыть того же Чекана смогу без проблем. А уж с малефиком вражеским разобраться — дайте только на этот корабль запрыгнуть, в клочки поганца порву…

Полтора корпуса… корпус…

Джавдет всё-таки дотягивается до Фрола. У того нет больше ни меча, ни правой руки.

— Тварь!!!

От страшного вопля Кузьмы буквально уши закладывает.

Ханский сотник вскидывает клинок для последнего, завершающего схватку удара.

— Беги! Прыгай! — это уже Лариса.

Нет. Фрол не бежит. Вместо этого он вдруг бросается на противника, наклонив голову, вжав её в плечи, словно рвущийся в зачётную зону регбист, вцепляется окровавленными пальцами левой руки в куртку Джавдета, обхватывает его тем, что осталось от правой…

Не ожидающий ничего подобного сотник пытается отскочить и кое-как тычет мечом в толкающего его к борту бойца.

Поздно.

Инерцию не остановишь. Даже умерший враг может свалить вставшего у него на пути.

До края палубы меньше метра. Так и не расцепившись, Фрол и Джавдет падают за борт. Река в этом месте бурлит, в мутной воде мелькают чешуйчатые тела.

Сегодня людям в реке делать нечего. Сегодня она до самого дна принадлежит только драконам.

Наша лодка стремительно отворачивает в сторону.

Зачем это понадобилось Гиляю, я понимаю через секунду.

Корабль, к которому мы подошли почти что вплотную, кренится на нос, «айсберг» тает с огромной скоростью — Лейке он уже ни к чему, тонны воды проникают внутрь корпуса, судно начинает заваливаться на правый борт, в реку летят спасательные круги, прыгают люди, их встречают раскрытые пасти рептилий. Мычание, рёв, истошные вопли, кто-то лезет на верхнюю палубу, цепляется за поручни и надстройки, но не удерживается и скатывается вниз, прямо в «кипящую» воду. Лейка с Кузьмой гребут изо всех сил, стараясь как можно дальше уйти от тонущего корабля. Чекан делает то же самое. Наконец судно полностью ложится на борт, а потом просто переламывается пополам.

Всё. Кончено.

На месте крушения только обломки.

Драконов не видно. Не видно и никого из людей.

Чешуйчатые утолили свой голод сполна. В том числе и сотворившим его колдуном.

Что ж, туда ему и дорога.

А Фрол… нет, думать сейчас о нём не хочу. Потери будем считать, когда доплывём. После. Когда всё устаканится. Иначе я просто сорвусь…

— Держи!

Гиляй кинул Ларисе обрывок верёвки. Хотя драконы и перекусили наш «буксировочный трос», но теперь, чтобы соединить лодки, хватало и половины длины. Оба судёнышка уже отплыли от места крушения и двигались практически рядом. До берега оставалось меньше ста метров, столько же до моста и до защитного коридора. Вся разница, что к последнему надо было грести против течения.

И мы, конечно, гребли, никто не отлынивал.

Лейка заняла место погибшего Фрола, и пусть у неё получалось хуже — всё-таки дама, а весло ой какое тяжелое — но лучше уж так, чем просто сидеть на банке, надеясь, что проблему решат другие, а она со своей уже справилась. Причём, справилась на отлично. Утопила нукерский корабль со всем экипажем, после чего, судя по еле светящейся ауре, магических сил у девушки почти не осталось. Если и хватит, то лишь на одно колдовство, не самое сложное и продержится оно, скорее всего, недолго.

Эх, если бы мы плыли с ней в одной лодке, я бы сумел восстановить её магический потенциал. Однако, увы. Для передачи «волшебной» энергии требовался тактильный контакт. Поэтому всё, что я мог сделать для Лейки — это просто поддерживать её силы и снимать быстро накапливающуюся усталость импульсами «лечебной» магии. Их, кстати, получали и остальные. Кузьма, Хэм, Гиляй. Последний давно уже бросилрулить и, как и Лариса, использовал кормовое весло в качестве основного рабочего.

А вот мне весла не досталось. Я грёб обычной доской. Видимо, это был обломок одного из щитов, прикрывавших борт утонувшего судна. Течение вынесло его на наш курс, когда мы уже развернулись к берегу.

Трижды я пытался магичить с воздухом и трижды терпел неудачу. Поднимавшийся ветер не мог повернуть воды реки вспять, а когда он усиливался, обе лодки начинали сильно раскачиваться, грести становилось труднее, и скорость, вместо того, чтобы расти, наоборот, падала.

Надежда оставалась только на то, что на берег мы высадимся до железки и чуть пораньше, чем туда доберётся противник. Пробиваться сквозь вражеский строй придётся что так, что эдак, но если всё выгорит, драться будем не поодиночке, а вместе, и, чтобы добежать до защитного коридора, не понадобится огибать береговые опоры моста и перебираться через высокую насыпь.

Сейчас это приходилось делать нукерам — они ожидали нас на другой стороне железной дороги, но, поняв, что мы движемся гораздо быстрее, толпой рванули от берега. Часть их уже преодолела насыпь, но, к нашему счастью, путевой переход был достаточно далеко от воды, поэтому, хоть кожаные и неслись во всю прыть, к нашей высадке они явно не успевали.

Мы же гребли и гребли.

Быстро приближающийся берег уже не казался враждебным. Нам оставалось сделать какие-то три десятка гребков, в метрах это не больше полста, потом ещё столько же по песку и — вот она, призрачная граница, за которой нукерам нас не достать…

Увы, надежды оказались напрасными.

Всё изменилось за считанные секунды.

— Поезд! — отчаянно выкрикнул гребущий по левому борту Сан Саныч.

Со стороны моста послышался грохочущий звук движущегося состава.

Я повернул голову и едва не выматерился, так вдруг стало обидно.

Вроде бы всё складывалось, и вот на тебе, получите и распишитесь! Я ведь уже забыл про этот треклятый поезд. Он так хорошо стоял на мосту, стоял бы и дальше. Какого лешего его сюда понесло?!

Состав с лязгом остановился. Из вагонов горохом посыпались кожаные. Одни скатывались с высокой насыпи кувырком, другие съезжали на брюхе, третьи пытались бежать, летели, кто внизголовой, кто ногами вперёд, и, тем не менее, все они, достигнув подножия, быстро приходили в себя (магия, однозначно!) и столь же быстро выстраивались по кромке воды. Мечи наголо, «тюбетейки» набок. Настоящая «кавалерия из-за холмов», жаль только — не наша.

Считать их я даже не пробовал. Примерное количество — дохрена. Они попросту не дадут нам выйти на берег, а уж добраться до спасительного коридора — об этом и говорить не стоит. Задавят массой и тупо прикончат, без вариантов.

А мы продолжали грести. В ускоренном темпе, сосредоточенно, молча, сдирая ладони в кровь, не обращая внимания на льющий ручьём пот, вновь ускорившееся течение и летящие прямо в лицо брызги воды, обильно взметающиеся под ударами волн о лодочные носы и борта…

Времени, чтобы что-то придумать, просто не оставалось.

Не оставалось до той поры, пока…

Это было как озарение, как удар током, как вспышка молнии.

Не нужная больше доска полетела в сторону.

— Лара, дорожку!

Лариса поняла меня с полуслова.

Между нашими лодками вытянулась полоса льда.

Я отчетливо видел, что на неё ушли последние силы колдуньи, и поддерживать эту «дорогу жизни» Лейка могла не больше пяти секунд — аура девушки едва теплилась.

— Хэм, пригнись!

Чекан успел уклониться в самый последний момент. Я лишь чудом его не задел, перепрыгивая на корму, а затем на лёд.

Мой вес ледяная дорожка выдержала.

Она затрещала только на пятом шаге.

И тогда я просто нырнул вперёд, проскользив последние метры на животе, ощущая всем телом, как лёд подо мной уже начинает разламываться.

В протянутую Ларой руку я вцепился, словно в спасительную соломинку.

Ещё один удар током.

Лейка шатнулась, вздрогнула, но всё-таки выдержала и руку не отпустила.

Мощный поток энергии потёк от меня к ней, сметая неведомо кем поставленные преграды, ломая магические ограничители.

Ледяная опора снова окрепла, но подниматься на ноги я не спешил.

Вместе с силой Лариса впитывала сейчас мои идеи и мысли, принимая их как свои и сразу же воплощая в жизнь, не задумываясь о последствиях. Глаза девушки подёрнулись призрачной поволокой, зрачки исчезли, превратившись в горящие ослепительно-белым огнём провалы в иные Вселенные.

«К берегу… в коридор… заморозить… всё… к бениной бабушке…»

Мой замысел обретал реальные очертания.

Река под нашими лодками промёрзла на всю глубину, превратившись фактически в остров. Через миг он стал стремительно расширяться в сторону берега, только не прямо, а наискосок, к левой границе защитного коридора.

— Бегом! Не ждать!

— Милорд, но…

— Я же сказал. Не ждать!

Приостановивший было Чекан тряхнул головой и бросился за Кузьмой и Гиляем, уже несущимися по новосотворённой плотине.

Секунд через пять она врезалась в берег и начала укрепляться вверх, вглубь и в стороны. Материал — настоящий паковый лёд, как в Арктике.

А река сдаваться не собиралась. Встретив препятствие, она сразу же принялась давить на него, поначалу стараясь, если и не пробить, то хотя бы подвинуть, а уж потом, найдя слабое место, разломать, раскрошить, снести возникшую из ниоткуда преграду.

Благодаря тому, что ледяной мост выстроился под углом к береговой линии, часть воды как бы стекала мимо него, уходя в главное русло, к стремнине. Однако другая часть продолжала биться в ледовую стену, скапливаясь перед ней и поднимаясь всё выше и выше. С другой стороны «моста» река, наоборот, мелела, из-за чего давление на него многотонной массы становилось просто пугающим.

Сдерживать эту громаду воды удавалось с огромным трудом.

Лейка уже многократно превысила свой магический уровень, и когда это превышение стало совсем угрожающим, её сознание просто-напросто отключилось. После этого вся нагрузка целиком и полностью легла на меня. Хорошо хоть, что ничего нового творить не потребовалось. Надо было всего лишь поддерживать уже наколдованное. Я поддерживал его через Лейку, девушка служила проводником энергопотока чудовищной силы. Если бы её разум сейчас не спал, он бы просто не выдержал происходящего. Мне, кстати, доставалось не меньше. Мозг буквально кипел. Часы, превратившиеся в раскалённый браслет, словно клещами сжимали запястье. Я не чувствовал пальцы, не чувствовал руку, её заменил комок непереносимой боли, рвущейся на свободу через горло, грудь, плечи. Чтобы хоть как-то её облегчить, хотелось орать благим матом, но даже и этого делать было нельзя, ведь вместе с криком уходила и сила.

Сквозь застилающую глаза багровую пелену я видел, как Хэм, Гиляй и Кузьма достигли берега и очутились внутри призрачного коридора. Теперь никто из нукеров не мог заскочить оттуда на ледяной мост, чтобы попытаться разрушить его или просто загородить дорогу.

Секунду-другую я ещё удерживал потоковый энергобаланс, а затем начал постепенно уменьшать его магическую составляющую. Когда она опустилась ниже Лейкиного порога безумия, я быстро вскочил и, подхватив девушку на руки, помчался по уже проторенному нашими бойцами пути.

Боль продолжала терзать, но терпеть её стало чуть легче.

Через десяток шагов я понял, что на руках Ларису до берега не донесу — банально не хватит сил, поэтому плюнул на куртуазность и закинул волшебницу на плечо, как какой-нибудь киношный джигит только что украденную невесту.

Тем не менее, даже в таком положении бежать по «мосту» было неимоверно трудно. Ноги скользили, подкашивались, норовили запнуться одна за другую. Думаю, со стороны это выглядело потешно, но, ей-богу, мне в тот момент было совсем не до смеха. Кровь стучала в висках, в ушах звенели «колокола громкого боя», тело качало из стороны в сторону — того и гляди, сверзнусь с «плотины»…

Лёд под ногами уже покрывался трещинами, сквозь «колокольный звон» изредка пробивались какие-то подозрительные шумы, напоминающие то скрип рассохшихся в хлам половиц, то уханье филина, то стук топоров, то завывания огромной собаки, со стародавних времён обитающей среди болот Девоншира…

Примерно на трети пути «странные звуки» обрели «физическое воплощение».

Позади что-то оглушительно грохнуло.

Невольно обернувшись, я увидел, как «остров» с вмерзшими в него лодками откололся от ледяного моста и медленно и величественно, как утопивший «Титаник» айсберг, поплыл, уносимый течением…

— Быстрее, милорд! Быстрее!

Крик Чекана совершенно терялся посреди треска и грохота ломающейся метр за метром «плотины».

Я из последних сил припустил к берегу.

Страшный треск лопающегося за спиной льда подгонял лучше любого допинга-стимулятора…

Помочь мне, увы, было некому.

Кузьма «сторожил» коридор, а Хэм и Сан Саныч, вышедшие специально наружу, рубились с нукерами, активно пытающимися прорваться к прибрежной части ледяного моста — по мелководью это было сделать легко, поэтому кожаные и лезли туда как ужаленные…

Крайние метры дистанции я преодолел практически на автопилоте, ничего не видя, не слыша, не понимая, куда иду и почему ещё не упал. Дыхание напоминало предсмертный хрип, в глазах стоял красный туман, ноги, казалось, отсутствовали, и только руки пока ощущали, что удерживают на плече что-то безумно ценное, что нельзя уронить ни при каких обстоятельствах.

А затем — и это было последнее, что я почувствовал, прежде чем провалиться в спасительное забытье — моё тело вдруг куда-то поплыло и кто-то неимоверно сильный, сильнее текущей воды и дующего в вышине ветра, сперва аккуратно снял с моего плеча драгоценную ношу, после чего принял на руки и уложил на песок меня самого… такого тяжёлого… такого беспомощного…

Глава 18

Очнулся я от того, что захотелось чихнуть. То ли мошка какая-то в нос залетела, то ли пылинка попала — фиг знает. Но чихнул капитально — аж слёзы брызнули. Потом ещё раз — своего рода контрольный «апчхи» — и лишь после этого распахнул глаза.

Над головой шумели сосны. Пахло хвоей. А вот реки не чувствовалось совершенно. Воздух, хоть и сырой, но это совсем не та сырость, какая бывает возле больших водоёмов, где полностью перебиваются любые другие запахи. Да и лежал я явно не на прибрежных камнях, а на чём-то удобном и мягком.

Пощупал руками. «Ага. Кажется, одеяло. А под ним трава…»

— Милорд, вы в порядке?

В поле зрения «вплыло» лицо Чекана.

«В порядке ли я? Хм, интересный вопрос…»

Ноги как будто на месте, руки тоже, пальцами шевелить могу, спину не ломит, боли в затылке не ощущается… Вставать только неохота. Лежал бы так и лежал…

— Как он? Нормально?

От Лейкиного голоса сразу стало как-то… теплее что ли?

— Похоже, что да, — голова Чекана «уехала» вправо. — Мне вас оставить, миледи?

— Да, так будет лучше.

Я попробовал приподняться, чтобы увидеть Ларису, однако не тут-то было.

— Лежи, не вставай, — теперь голос девушки звучал строго. — Надо проверить внутренние повреждения.

Я мысленно усмехнулся.

«А раньше проверить было нельзя? Пока в отключке валялся».

«Нельзя, — прозвучало внезапно в сознании. — Внутренние, я имею в виду — магические. Пока мозг спит, их как следует не проверишь».

«Не знал».

«Тогда лежи и не двигайся».

«А думать можно?»

«Можно».

И я принялся усиленно думать.

О том, что руки у Лары холодные и что когда они лежат у меня на лбу, то…

«Не отвлекайся».

«Ладно. Не буду».

«Думай о чем-нибудь… эээ… нейтральном».

Что подразумевалось под «нейтральным», я уточнять не стал. Вместо этого попытался просто припомнить все перипетии переправы через Чаргай. Как мы гребли, как отбивались от водяных драконов, как погиб Фрол, как я бежал по ледяному мосту…

— Кстати, спасибо тебе, — Лариса убрала руки и переместилась туда, где я мог её видеть.

Девушка опустилась на колени слева от моей «лёжки». Ни дать, ни взять, сестра милосердия из полевого госпиталя, утешающая израненного бойца.

— За что?

— За то, что донёс, не бросил, — улыбнулась Лариса.

— Хорош бы я был…

Я дёрнул щекой и хмуро взглянул на волшебницу.

— Что показало обследование?

Лейка пожала плечами.

— Физическое состояние — норма. А что касается магии, общий фон пока невысокий, но, думаю, часика через три-четыре всё восстановится.

— А чтение мыслей?

Девушка рассмеялась.

— Боишься?

Я рывком оторвал тело от земли. Сел.

Мы смотрели друг другу в глаза. Слегка прищурившись, словно два фехтовальщика, оценивающие противника.

— Нет. Не боюсь, — я покачал головой, продолжая глядеть в упор на колдунью.

— Тогда какие проблемы? — в её взгляде проскользнула насмешка.

— Не люблю, когда кто-нибудь без разрешения шарится в моей голове.

Лариса нахмурилась.

— Я тоже.

Кажется, она начинала сердиться.

А я, похоже, просто болван. Нафига, спрашивается, в бутылку полез? Нормально ведь разговаривали.

Паузу мы держали секунд десять.

Первой её нарушила Лейка.

— Ты можешь закрыться от меня, когда захочешь. Это просто. Надо сделать вот так.

Она показала. Мысленно, конечно, а не «на пальцах».

Попробовал. Действительно, просто.

Снова раскрылся.

Лариса приподняла бровь.

«Прости. Я дурак».

Колдунья вздохнула.

«Проблема в том, что саму мыслесвязь уже не разрушить. Можно только закрыться».

«Это из-за…»

Я изобразил в воздухе знак вопроса, потом указал себе за спину.

«Да. Это из-за сегодняшнего, — подтвердила Лариса. — Сегодня наши магические сущности настолько переплелись, так глубоко проникли друг в друга, что теперь я тебя почувствую даже за тысячу ли».

«А я?»

«Наверное, тоже».

Закрылся.

Про «тысячу ли» слышал прошедшей ночью. Только не от неё. Точнее, не совсем от неё. И, если уж быть объективным, то и не совсем я. Сон вообще странная штука. А вещий сон — странная штука вдвойне…

— Полагаю, ты прав, — перешла на обычную речь колдунья. — Нам обоим надо закрыться, а мыслесвязь…

— А мыслесвязь будем использовать по необходимости…

— Ну да. Если, к примеру, я захочу передать тебе что-то без слов…

— Ты просто постучишь по моей черепушке. Вот так, — я постучал себе указательным пальцемпо лбу. — Тук-тук, дома кто-нибудь есть? Не изволите ли открыть чакры?

Лариса прыснула в кулачок.

— Похоже. Только стучать я буду не в лоб, а в ауру.

— Договорились…

Я огляделся.

— Где это мы?

Размолвки у нас не случилось, но тему сменить всё-таки стоило.

— В лесу, — Лейкин ответ замысловатостью не отличался.

Мы и вправду находились сейчас на поляне в лесу. Место почти такое же, что ивчера, только без крапивных зарослей и палатки никто пока установить не удосужился. Оно и понятно — на часах полдень, до ночи мы здесь вряд ли останемся, какой тогда смысл обустраиваться «всерьёз и надолго»? Контуженные очухались — можно двигаться дальше. Но сперва, как водится, небольшой перекус.

Метрах в десяти от моей «лежанки» горел костер, над огнём — всё по канону — висел котелок, внутри котелка что-то булькало. Кашеварил Сан Саныч — сидя на корточках, протягивал к котелку ложку, снимал пробу, помешивал, морщился, ворошил угольки, подбрасывал веточки…

Чекан, оставив нас с Лейкой наедине, решил обойти территорию и убедиться, что всё под контролем. Силуэт воина время от времени мелькал за деревьями и кустами, а я, наблюдая за ним, внезапно задумался.

— А-а-а… почему нас никто не преследует?

— Понятия не имею, — развела руками Лариса. — Я, как и ты, была без сознания, а когда очнулась…

— А что Чекан говорит? — я указал на высматривающего врагов воина.

— Он сказал, до опушки нукеры за нами ещё бежали, а потом как отрезало. Он и Кузьму назад посылал, и Сан Саныча, и сам ходил проверять.

— И что?

— И ничего. Ну, в смысле, никого. Коридор опять на весь лес, я карту смотрела, а нас снова никто не ищет.

Я почесал затылок.

М-да. Странные после переправы дела творятся. От всех бежим, а за нами не гонятся. Прямо неуловимые Джо какие-то.

— Кузьма-то куда подевался? — я вновь принялся оглядываться, но рыжего почему-то не находил.

— Да вон он, — махнула рукой Лариса. — Переживает сидит.

Я глянул туда, куда указала волшебница.

Да, действительно. Сидит. Привалившись спиной к какому-то пню, с закрытыми глазами и скорбным лицом. В первый раз я его не заметил из-за костра. Он находился ровнёхонько между нами. Огонь, идущий из котелка пар, Гиляй с ложкой «колдует»… Вроде рутина, а внимание отвлекает…

— Хвастался, обещал, что лично Джавдета прикончит, а как до дела дошло, так и ни бе, ни ме, — с сарказмом продолжила Лейка. — Фрол дальше сидел, но на корабль запрыгнул, а этот даже не дёрнулся.

Я удивленно посмотрел на Ларису. Похоже, она обвиняла Кузьму, если не в трусости, то, как минимум, в нарушении некогда данного обещания.

— Думаю, ты несправедлива к нему. Если бы он бросил весло, вашу лодку ударило бы о борт.

Лейка презрительно фыркнула.

— Ну да, он и не бросил. И лодку спас. Разница только в том, что он жив, а его друг нет.

Сказала, словно печать поставила: «Виновен!».

— Понимаешь, Вась, — вздохнула Лариса, — я знала их с шестнадцати лет. Они оба родом не из Буслаевки.

Я весь обратился в слух.

Разговор становился весьма интересным.

— Они из Малино, — продолжила Лейка, — и они были первыми, кого спасла моя мама, когда началась эпидемия. Оба потеряли родителей, плюс к этому потеряли ещё и жильё. Лионская чума отступила, но через месяц в Малино и пригороды вошли нукеры. С ними были ханские маги. Они сожгли все дома, где во время чумы хоть кто-нибудь умер. Когда в городе восстановили железнодорожное сообщение, Фрол и Кузьма сели на первый же поезд и поехали, куда хватит денег. Их высадили в Буслаевке, денег хватило только дотуда.

— Сколько им было тогда? — поинтересовался я, когда волшебница решила перевести дух.

— Тринадцать. Совсем ещё пацаны. Денег нет, родителей нет, чужой город, как жить, неизвестно. Их приютил Анисим. Отца он им, конечно, не заменил, но, в целом, относился нормально. У них появилась крыша над головой, одежда, еда. На карманные деньги они зарабатывали, исполняя разные поручения типа «подай-принеси». Гостиничное хозяйство большое, забот много, работы для всех хватает. Так три с половиной года и жили. Не шиковали, но и не нищенствовали, как многие малинские.

— А дальше?

— А дальше им стукнуло по семнадцать, и словно вожжу под хвост запустили. Решили нукерами стать. Как их ни отговаривали, что бы ни объясняли, всё без толку. Рванули в столицу и записались во вспомогательный корпус. Что к чему, поняли только через полгода, но, чтобы сбежать, ждать пришлось ещё столько же. Короче, вернулись в Буслаевку, год проработали на маслозаводе, а потом их взяли в строительную артель. С тех пор так всё и пошло. Восемь месяцев мотаются по всему югу, строят чего-то, четыре месяца проматывают, что заработали. О будущем же стали задумываться только в прошлом году.

— Что, повод какой-нибудь появился?

Девушка усмехнулась.

— Не появился, а появилась…

Я остановил Лейку взмахом руки.

— Постой, погоди. Дай сам угадаю… У них был друг Филимон. Так?

Лариса окинула меня оценивающим взглядом. Потом кивнула. Кажется, ей самой стало любопытно, до чего я в итоге додумаюсь.

— А у этого Филимона, насколько я помню, была сестра.

— Верно. Сестра. Младшая. Ксенией зовут.

— Во-от, — я с довольным видом потёр руки. — Видимо, как раз из-за этой Ксении они и стали… ну, это самое… меняться, в смысле.

Волшебница покачала головой.

— Ты и прав, и не прав одновременно. Прав в том, что и впрямь всё началось из-за Ксении. А не прав, что не в том смысле, о котором ты думаешь.

— Что значит не в том смысле?

Я действительно удивился. В наличии: молодая девушка и два парня. Какие тут ещё могут быть смыслы кроме «влюбились и стали соперничать»?

— Не в том означает не в том, — отрезала Лейка. — Не было там никаких страстей. С Филимоном Фрол и Кузьма работали в одной артели. То, что у него есть сестра, они, безусловно, знали. Знали и то, что их друг трясётся над ней, как над серебряным слитком, никого и близко не подпускает. Ну, они соответственно и не лезли, других девок хватало.

— Кто-то другой полез, что ли? — сообразил я.

— Ага. И не кто-нибудь, а тот самый Джавдет, ханский сотник.

— Опаньки! Так вот, значит, что получается…

— Получалось, — поправила Лейка. — Филимон с Ксенией жили одни, у них родители тоже умерли, только не от чумы. А Джавдет, он просто припёрся к ним в дом с десятком нукеров, швырнул Филимону кошель с деньгами и говорит: «Сестру твою забираю с собой. Она будет жить в ханском дворце».

— Денег-то сколько дал? — «невинно» поинтересовался я.

Девушка «одарила» меня уничижительным взглядом, но всё же ответила… правда, не очень охотно:

— Двести когтей.

Я мысленно перевел в рубли: «Четыреста тысяч».

— Негусто.

— Филимон за год зарабатывал меньше ста. Но это не важно, — Лариса отбросила упавшую на лоб прядь волос. — Важно, что брат Ксении не собирался её никому продавать…

— А она? — я снова решил поиграть в «адвоката дьявола».

— Что она? — не поняла Лейка.

— Ну, сама-то она против была или нет?

— Ты что, с ума сошёл?! — девушка округлила глаза.

— Чего это сошёл? — «обиделся» я. — Сама же рассказывала, некоторые специально в гаремы рвутся. И потом, для провинциальной девицы, да ещё сироты, ханский дворец — это же неимоверно круто. Может, для Ксении это был верх мечтаний? А тут братец-тиран. Бац! И нету мечты. Растаяла, как дым в небесах.

Секунд пять Лариса смотрела на меня, поджав губы.

— Ты, наверное, шутишь?

Я улыбнулся.

— Больше так не шути. Тебе это не идёт.

— Хорошо. Не буду.

Сказал и тут же подумал: «Всё-таки правильно иногда говорят: в каждой шутке есть доля шутки. А ещё хорошо, что закрылся. Мысли ведь тоже бывают… шутливыми…»

— Там дальше вот что произошло, — вновь начала рассказывать Лейка. — Филимон прикинулся дурачком и принялся громко торговаться с Джавдетом. Мол, сестра у меня такая вся растакая, а за неё всего двести когтей, прибавить бы надо. Джавдет, естественно, рассердился, тоже начал орать, а Филимону только того и надо было. Ксения из своей комнаты отлично всё слышала, а так как торговля шла долго, успела и собраться, и в окно вылезти, и убежать. Жаль только, недалеко. Сотник-то не дурак оказался, выставил в округе пару постов, видимо, не впервые девиц умыкал. Так что схватили нукеры Ксению, даже до соседней улицы не добежала.

— Ну? И при чём здесь Фрол и Кузьма?

— Ты не дослушал. Филимон, как узнал, что с побегом не выгорело, сразу к друзьям обратился. Составили план, дождались, когда Ксению в Карухтан повезут, и устроили на дороге засаду. Её всего двое сопровождали, поэтому убивать никого не потребовалось. Надели маски, налетели, оглушили, забрали пленницу, скрылись. Чекан долго потом удивлялся, насколько им, дуракам, повезло. Нарвались бы на самого Джавдета, или охрана была бы серьёзней, там бы на месте и полегли.

— Втроём засаду устраивали?

— Нет. Вдвоём. Филимона не взяли. Он в этом деле первый подозреваемый, поэтому ему устроили алиби. Типа, получил за сестру деньги и пошёл к дядьке Охриму в гости, вроде как к его племяннице свататься. Она на станции пирожки продаёт.

— Её, случайно, не Марина зовут?

Лариса бросила на меня подозрительный взгляд.

— Да, Марина. А ты откуда знаешь?

Я укоризненно наклонил голову.

— Ах да, ты же рассказывал, — «внезапно» припомнила девушка. — Так вот. Джавдет был просто взбешён. Вломился с утра к Филимону, а того вдрободан пьяного как раз в тот момент от Охрима привозят — они там всю ночь гуляли, праздновали помолвку, вся улица подтвердит.

— Деньги-то Филимон вернул?

Волшебница засмеялась.

— Вернул-вернул, можешь не волноваться. Только дело на этом не закончилось. Джавдет отступаться не захотел. Следующие два месяца он четырежды приезжал в Буслаевку и всякий раз заходил к Филимону. Ксению едва успевали прятать. В конце концов, сотник всё-таки догадался, что Филимон просто водит его за нос, говоря, что не знает, куда подевалась сестра. И тогда Джавдет пригрозил Филимону, что если тот не найдёт Ксению в течение двух недель, то налёт на конвой повесят именно на него и ни на кого другого.

— А доказательства?

Лариса пожала плечами.

— Если нукерам надо, доказательства тут же находятся. И потом, нападения на ханских людей расследуются и судятся особым порядком. Джавдет сам тормозил это дело, но сам же мог и ускорить его.

— Выходит, что Филимона ещё тогда могли… — я провёл ребром ладони по горлу.

— Именно так, — кивнула колдунья. — Вот тогда-то все трое и стали задумываться, что дальше. А до того всё, что происходило, казалось им просто игрой. И дезертирство из корпуса, и нападение на нукеров, и прятки с Джавдетом.

— И что же они придумали?

— Решили уехать из Карухтана. Все вместе. Или в Марку, или в Митар — последнее Чекан посоветовал, у него там знакомые в герцогской страже служили. Одна беда — денег на переезд и обустройство у них на тот момент не было. Анисим, правда, ссуду им предложил, так не взяли.

— Почему?

— Сказали, что отработают в артели ещё один полный сезон и этого вполне хватит.

— А Ксению на это время куда? Тоже с собой? В смысле, в артель, — удивился я, прикинув, что может представлять из себя местный аналог «шабашки».

— Нет, Ксению оставили здесь. Три месяца она у бабы Раи жила, три месяца у меня, сейчас у Охрима, на его пекарне работает, на улицу не выходит. А парни с заработков неделю назад вернулись. Вернулись и, увы, сорвались. Отпраздновать, видимо, возвращение захотели, как раньше. Итог ты знаешь. С одной стороны, и уезжать уже никуда не надо, а с другой… Филимона убили, Фрола убили, один Кузьма и остался. Ну, и Ксения тоже. Хотя ей-то сейчас каково? А всё из-за глупости. Не напились бы тогда, не встретили бы тебя в электричке…

— Так это что получается? Я во всём виноват?

— Да нет, конечно, — вздохнула Лариса. — А только Ксюху всё равно жалко.

Я почесал затылок.

Да, Ксюху, конечно, жалко, но для меня эта жалость какая-то… абстрактная что ли? Я ведь её и не знал никогда. Да, честно сказать, и недавнюю гибель Фрола воспринял не так остро, как следовало. Парень реально совершил подвиг — водного мага убил, Джавдета прикончил, всех, можно сказать, спас — а я ничего такого не чувствую. Благодарен? Да, безусловно. Считаю трагедией? Ну… наверное. Страдаю? Ни капельки. Словно бы его смерть и не смерть вовсе, а просто утрата бойца. Отряд не заметил его потери и двинулся дальше. Правда, без песен. Поскольку задачу свою мы пока что не выполнили. До Дома Дракона не добрались, браслет власти не получили…

Видимо, я так до сих пор и не отошёл от впечатления первой встречи с Кузьмой и Фролом. Друзья-недруги, ничего не попишешь. Даже магия здесь бессильна. В людских отношениях она не помощник…

В путь мы двинулись через час. К этому времени успели и пообедать, и восстановить магический потенциал: я — процентов на тридцать, Лейка — практически полностью. На разведку и в боковые дозоры решили никого больше не отправлять. Прямая опасность нам не грозит, а обнаружить поблизости посторонних можно и с помощью магии.

Первые два часа шли хорошо: усталости нет, все свежие, отдохнувшие, мозолей никто не натёр, противник отсутствует, дорога относительно ровная… настоящий рай для туристов. Иди себе и иди, пока привал не скомандуют или лес не закончится.

А он, как ни странно, всё не кончался и не кончался, хотя по времени давно уже должны были из него выйти. Ширина лесного массива составляла около двадцати километров, по всем прикидкам мы их давно отмахали: от реки до поляны — десять, ещё столько же от поляны до дальней опушки.

Первым неладное почувствовал Хэм.

— Милорд. Похоже, мы ходим по кругу, — он остановился возле какого-то ничем не приметного дерева и указал на надломленную ветку. — Я её помню. Случайно задел её час назад.

— Не может быть, — усомнилась Лариса. — Мы шли чётко на север. Я контролировала.

Это верно. Мой магический «компас» показывал то же самое. Мы шли только прямо и никуда не сворачивали.

— Простите, миледи, но я привык верить своим глазам, — пожал плечами Чекан.

Лейка уже собиралась вступить с воином в спор, но так и не начавшуюся перепалку остановил Сан Саныч:

— А давайте карту посмотрим.

Что ж, предложение здравое. Почему бы и не посмотреть?

Карта показала, что прав Чекан.

Мы действительно «ходили по кругу».

Точнее, всё время оставались на одном месте, в самом центре чащобы.

Последнее выяснилось ещё через час ходьбы, когда снова открыли карту. Наше текущее положение не изменилось ни на йоту.

Самое удивительное, что ни я, ни Лейка не ощущали ничего необычного. Магический фон в этом лесу такой же, как и везде, а выйти из чащи почему-то не можем. Прямо «заколдованное место» какое-то. Почти по Гоголю.

— Может, надо не идти, а бежать? — предложил я, вспомнив Кэрролловскую Алису.

Попробовали бежать.

Ничего не изменилось, только устали больше, чем когда просто шли.

Попробовали двигаться в обратную сторону, то есть, к реке.

Результат тот же.

— Приплыли, — процедил сквозь зубы рыжий, когда после очередных метаний мы вышли на ту же поляну, на которой сегодня отдыхали и перекусывали.

— Так. Всё. Привал, — я бросил в траву рюкзак и сам плюхнулся рядом. — Объявляю мозговой штурм. Сидим, думаем. У кого появляется мысль, любая, даже самая идиотская, сразу её высказываем. Всем всё понятно?

— Всем… понятно… — на разные голоса отозвались усевшиеся в кружок бойцы.

— Тогда начинаем.

Молчание длилось недолго.

Первым решил высказаться Кузьма:

— Разделиться нам надо бы, ваша милость. Каждый пойдёт в свою сторону. А как кто дорогу отыщет, вернётся взад и всех остальных проведёт.

— Ерунда… — заспорил было Гиляй, но я быстро прервал его:

— Обсуждать и критиковать будем после. Сперва просто набрасываем идеи. Я повторяю — любые идеи. Даже на самые что ни на есть бредовые. Поехали дальше. Кто следующий?

Следующим оказался Чекан:

— Можно деревья рубить. Типа, как просеку делать.

— Отлично. Дальше.

— Если мы идём прямо, но в результате словно бы ходим по кругу, тогда, может, будем ходить кругами? Ну, то есть, я хочу сказать, по спирали, — в конце своей речи Лейка немного смутилась, ведь её мысль и впрямь могла показаться бредовой.

Однако никто и не думал смеяться. Даже в самом дурацком предложении мог отыскаться ключ к решению трудной задачи.

— А деревья можно и по спирали рубить, — вдохновился идеей колдуньи Чекан.

— А если копать? — встрял по-новой Кузьма. — Мож, это по земле нас водит, а ниже земли всё нормуль.

— Ты ещё пруд предложи здесь выкопать, — проворчал Сан Саныч. — Водой заполним, будем пожары тушить.

— Река ниже, вода туда потечёт, — почесал за ухом Чекан. — Но тогда надо этот пруд наклонить. Типа, как чашу. Вода выльется и потечёт к реке, а мы за ней…

— Стоп! — Гиляй неожиданно вскинулся. — Повтори-ка, что ты сказал.

Хэм удивлённо посмотрел на Сан Саныча.

— Я сказал: вода потечёт к реке и укажет нам путь.

— Не то, не то, — отмахнулся бывший доцент. — Что ты ещё говорил?

— Нуу… ещё, что пруд надо для этого наклонить.

— Наклонить как что?

— Как чашу. Или, например, как тарелку, блюдце, ведро. Какая, фиг, разница?

— Большая. Очень большая, — «мудрец» поднял палец и, повернувшись к Ларисе, уставился на неё немигающим взглядом. — Помнишь песнь о Великом Пути? Вы её в третьем семестре должны были проходить.

Лейка открыла рот, чтобы ответить, но вдруг замерла с ошарашенным видом, словно и вправду вспомнила что-то действительно важное.

Из ступора она вышла секунд через пять:

— В чаше четыре стихии укажут путь в лабиринте…

— Алый, прозрачный, синий. Чёрный. Свои, чужие, — подхватил Гиляй, после чего победно вскинул кулак. — Драконова чаша!

— Драконова чаша, — согласилась волшебница.

— А теперь ещё раз и поподробнее, чтобы другие поняли, — скомандовал я адептам Великого Знания.

Бывшие студентка и преподаватель единственного на весь Рингарол университета синхронно повернули головы в мою сторону и столь же синхронно выдали:

— Но это же всем известно.

Я недоуменно посмотрел на Чекана, тот на Кузьму. Последний развёл руками и ответил за «всех». Классически:

— Дык… мы магических академиев не кончали…

История, которую рассказали Гиляй и Лейка, казалась похожей на сказку.

Давным-давно, во времена Великой Войны, будущий Великий Дракон со своими учениками, будущими Великими Магами, отправились в Великий Путь, чтобы собрать Великое Войско для Великой Битвы с коварными и злыми драконами. Перипетии этого Великого Путешествия были со всем тщанием описаны, потом — лет через сто — сведены в «Песнь о Великом Пути», а спустя ещё пару веков она стала считаться литературным памятником, к реальной истории, увы, отношения почти не имеющим. События, о которых рассказывалось в «Песни…», были, по большей части, придуманы, а те, что действительно имели место быть, происходили в разное время и чаще всего не так, не там и не в том ключе, в каком их интерпретировали составители «сборника». Да и самого Великого Путешествия, по всей видимости, никогда не было, а были разрозненные, мало связанные между собой действия, случаи, эпизоды. Этот факт признавался всеми ведущими историками Рингарола. А «неведущих», понятное дело, никто и не слушал. В учёном магосообществе их мнение никого не интересовало. Поэтому в нынешние времена «Песнь о Великом Пути» изучали на втором курсе Центроградского Университета не как исторический документ, а как художественный текст, имеющий «материальную» ценность лишь в плане развития разнообразных магических практик: полевых, вещественных, предметных, потоковых.

Сама «Песнь…» напомнила мне уже набившие оскомину катрены-центурии Нострадаумса. Так же многозначительно, с той же претензией на Великое знание и совершенно непонятно для «непосвященных». Отличие же заключалось в том, что «Песнь…» ничего не предсказывала. Она просто описывала то, что якобы когда-то случилось, с намеком, что это что-то может когда-нибудь повториться. Ведь, по мнению составителей текста, любая волшба оставляет в магическом мире своего рода код-отпечаток, по которому она потом отражается в мир реальный. И если его правильно расшифровать, то можно не только воспроизвести ту же волшбу, но и отменить её действие «контрзаклинанием».

Волшба «Драконова чаша» упоминалась в «Песни…» два раза. Великий Дракон дважды попадал в ситуацию, схожую с нашей, и дважды выпутывался из неё вместе с учениками. Каким образом? Об этом рассказывалось в стихотворной форме и, как это обычно бывает в стихах, с помощью всяких аллюзий, метафор, гипербол, алитераций… То есть, нихрена непонятно.

По словам Гиляя и Лейки, всегда считалось, что подобное волшебство творили драконы во времена Великой войны. Рептилии использовали его в качестве ловушек для магов. Попадали туда и обычные люди, но они, если не заходили в ловушку достаточно далеко, могли просто-напросто повернуть назад и выйти из зоны действия магии. А вот колдуны, напротив, одним лишь своим присутствием, собственной аурой, усиливали и укрепляли ловушку. Стягивающиеся к ним магические потоки замыкались в кольцо и превращали пространство в аналог «бутылки Клейна» — куда по её поверхности ни иди, всегда будешь попадать внутрь хитроизогнутого «пузыря».

«Чашей» это не расшифрованное до сих пор колдовство назвали по первому значимому слову в строфе-подсказке:

После победы людей все ловушки исчезли, повторить эту магию никто не смог, и со временем интерес к ней пропал. Толкователи «Песни…» пытались, конечно, её объяснить, но без практики объяснения оставались не более чем гипотезами. Сан Саныч, впрочем, называл их все чепухой и говорил, что это и без эксперимента понятно: «Что могут знать какие-то там филологи об истинной теормагии?! Только и умеют, что критиковать друга друга да драться за место в президиумах…»

Меня лично проблемы теоретиков-изыскателей не волновали. Интерес представляла только практическая сторона.

Почему местные маги не расшифровали эту загадку? Неужели опять, как в случае с тяговым энергокристаллом, оказались не в силах вынуть краеугольный камень из стройной теории собственных заблуждений?

Для меня, например, упоминаемая в стихах «чаша» представлялась всего лишь сосудом для некоего магического эликсира. А называть его можно хоть кружкой, хоть блюдцем, хоть фляжкой. Главное, чтобы было где смешивать магические ингредиенты. Какие именно, говорилось дальше по тексту. «Четыре стихии», «алый, прозрачный, синий… чёрный…»

Почему четыре, понятно. «Бутылка Клейна» не имеет пересечений поверхности только в четырехмерном пространстве, и, значит, решать проблему в 3D, как это делали местные маги, просто бессмысленно. А надо-то всего ничего: раскроить замкнутое многообразие по линии «склейки» и превратить его, таким образом, в плоский квадрат с видимыми краями. Пересечь их сможет любой, достаточно знать, где они, как выглядят в «обычном» пространстве и по какой траектории до них добираться.

Что же касается «цвета» стихий, то тут ещё проще.

Любой почитатель фэнтези ответит на этот вопрос без запинки.

Алый — огонь, прозрачный — воздух, синий — вода, чёрный — земля.

Воздушной магией обладал я, водной — Лейка. Огненное волшебство отнял у рингарольцев Великий Дракон. А магии земли, по уверениям того же Сан Саныча, в этом мире просто не существует. Прямо как в анекдоте: «явление» есть, а слова такого нет.

Три раза «ха-ха». Все сказочники — великие путаники. Подменяя понятия, они полностью искажают их смысл. Любая магия — это не предметы-объекты и не слова-заклинания. Магия — это всегда взаимодействие. Как в физике. «Огонь» — электромагнитное, «воздух» — слабое, «вода» — сильное, «земля» — гравитационное. Четыре стихии, четыре источника, четыре опоры, на которых покоится всё. Вместе — Великое объединение, Единое поле, скрепляющее людей и миры…

— Лара! Остаёшься здесь. Всем остальным — отойти к деревьям, укрыться.

Чекан и Кузьма выполнили приказ без раздумий. Быстро вскочили и рысцой побежали к краю поляны. Гиляй чуть замешкался — видимо, хотел узнать, что я задумал — но потом всё же махнул рукой и двинулся вслед за рыжим и воином.

Лариса, поднявшись на ноги, посмотрела на меня вопросительно. Ни страха, ни недоверия в её глазах я не увидел.

Всё правильно. Всё так и должно быть.

Я теперь точно знал, в чём обманывала читателей «Песнь…»

Великий Дракон разрушал враждебное волшебство не вместе со всеми учениками. Ему помогал только один ученик. Точнее, ученица… Даже странно, что имена первых Владетелей остались и в памяти, и на карте, а имён самого Великого и его подруги история почему-то не сохранила…

Не спеша достал из рюкзака кружку, поставил её на землю, выпрямился…

— Дай мне свой нож.

Колдунья молча протянула заговорённый кинжал рукоятью вперёд.

— Теперь руку.

Лариса принялась аккуратно закатывать рукав куртки.

— Дальше не надо.

Лезвие коснулось запястья. Девушка вздрогнула.

На дно кружки упали первые капли.

Кровь Лейки по виду ничем не отличалась от человеческой. Ярко-оранжевые огоньки были видны только в магическом зрении.

— Достаточно.

Надрез на коже затянулся почти мгновенно.

Чем хороша лечебная магия, так это тем, что после неё даже шрамов не остаётся… если конечно специально не оставлять…

Через секунду над кружкой завертелся воздушный вихрь.

— Воды!

Вихрь наполнился влагой, превратившись в бешено вращающийся туманный сгусток.

Осталось самое сложное и самое ответственное.

Уменьшить вес вещества или предмета — это лишь первый шаг в постижении древней магии. Изменить плюс на минус — шаг номер два.

Лейкина кровь начала словно бы вытекать из кружки, только не вниз, а вверх, как будто земля и небо вдруг поменялись местами.

Крутящийся над кружкой туман стал алым.

— Заставь его двигаться! Пусть он летит! Пусть ищет!

Похоже, что до сих пор ничего подобного Лариса не делала.

Алый туман то расплывался, то вновь сжимался в комок, выстреливал в разные стороны щупальцами-протуберанцами, втягивал их обратно, колыхался в воздухе, словно призрак, дёргался, спускался к земле, взмывал в вышину…

Чтобы подчинить его, Лейке потребовалось не меньше минуты. Но затем, справившись с непослушной субстанцией, колдунья прищурилась, обвела многообещающим взглядом лес и…

Туман обратился сверкающей плоскостью, которая будто фрезой прошлась по окружающим поляну деревьям. Посыпались вниз срезанные волшебной «пилой» ветки, кроны, стволы. Смертоносный туманный круг жужжал на высокой ноте. Жужжание постепенно переходило в визг. Когда этот визг достиг уровня ультразвука, волшебница резко вскинула руки, и в тот же миг поляну накрыла гулкая тишина. Туман внезапно исчез. Вместо него над нашими головами протянулась огненная пунктирная линия.

— Дорога, — прошептала Лариса.

— Путь, — согласился я.

Драконья кровь и драконья магия. Умение подчинять и умение изменять вес, в том числе, и собственных тел. Драконам, чтобы летать, крылья не требовались, хватало обычного «антиграва». А подчинять своей воле других, даже не обладающих разумом, даже предметы и вещества… жизненная необходимость и ничего более…

Да-а. Мы с Лейкой и вправду друг друга стоили. Почти как Рина и Бэз…

Часа через полтора карта показала, что до опушки осталось не более километра. «Чашу дракона» мы всё-таки одолели, и это конечно радовало. А вот то, что это случилось под вечер, когда солнце уже закатилось и на небе зажглись первые звезды, наоборот, огорчало. Ночевать снова придётся в лесу. Не скажу, что такой вариант меня сильно расстраивал, но на кровати в доме спать всё же приятнее. Кроме того, завтра пойдут уже третьи сутки нашего марша в столицу. Третьи, они же последние. О том, что, если до Дома Дракона мы к их окончанию не доберемся, то не доберёмся вообще никуда, я старался не думать. Все мысли сейчас сводились к одной: как проходить последний участок пути?

На выходе из лесного массива призрачный коридор снова сужался, а потом начинал петлять — от одного населенного пункта к другому. Всего их на пути к Карухтану насчитывалось одиннадцать штук, и если по прямой до столицы было не больше сорока километров, то реальное расстояние, которое требовалось пройти, составляло все шестьдесят — как раз из-за этих изгибов и поворотов. Почему коридор не шёл, как раньше, вдоль железной дороги, я, безусловно, догадывался. Впрочем, не только я. Все, включая Кузьму, были согласны с тем, что теперь по железке мы бы до цели не добрались. Нукеры и их союзники из путейских наверняка сделали выводы из своего поражения у Кызыл-Таша, поэтому: первое — дрезину или мотрису мы не найдём, второе — часть рельсов уже разобрана, третье…

Короче, думать об этом можно сколько угодно, но факты — штука упрямая. В любом случае, передвигаться придётся или на своих двоих, или попытаться притырить где-нибудь самовоз. Где его отыскать и как умыкнуть, мы обсуждали почти два часа. В процессе споров у меня даже мелькнула шальная мысль преодолеть расстояние до Карухтана по воздуху. Ну а что? «Антиграв» я ведь уже научился включать, так почему бы и не попробовать его на себе?

Увы, проведенный тут же эксперимент показал, что хотя я драконьей магией и владею, но до настоящих драконов мне далеко. Силёнки не те. Моих хватало только на то, чтобы оторвать от земли предмет массой около килограмма, а всё, что больше, не то что поднять — даже сдвинуть не удавалось, не говоря уж о том, чтобы заставить куда-то лететь.

В итоге пришлось возвращаться к прежнему варианту — украсть самовоз. Идти пешком никто из нас не желал. То есть, дойти бы мы, конечно, дошли, вопрос — в каком состоянии? Ведь там, в Карухтане, нас ожидал не ужин в приятной компании, а новые испытания. Проходить их усталыми и измученными — себе дороже. Поэтому — изворачивайся как угодно, но транспорт достать изволь. Хоть из-под земли его вынимай…

Решение проблемы мы отыскали ближе к полуночи. Пусть спорное и, я бы даже сказал, стрёмное, но всё-таки, наверное, лучшее из всех, которые предлагались. Лучшее из худших, как принято говорить. Или, скорее, единственное имеющее ненулевые шансы среди невозможных в принципе…

Спать разошлись, когда стало совсем темно. Небо заволокло тучами, и, чтобы найти палатку, понадобилось даже включить магозрение. Внутрь, впрочем, сразу же заходить не стал — пропустил вперёд даму, а потом долго стоял в раздумьях около входа. Нет, на «везение» я уже не рассчитывал. Сегодня «последняя» ночь, и, значит, Лариса дождётся меня по-любому, а если устанет ждать, то просто выйдет наружу, и тогда объясняться мы будем здесь, на холоде и ветру… Что ей сказать, я уже знал, но… примет ли она моё предложение? Захочет ли ловить журавля в небе или решит, что и синицы достаточно? Ответов у меня не было. Ответить могла только сама Лейка…

Мысленно перекрестился, откинул полог, нырнул в темноту…

После вчерашней ночи тесно в палатке уже не казалось. Наверное, просто привык. К хорошему вообще — привыкаешь быстро.

Лариса, как я и предполагал, не спала. Однако лежала тихо, не пытаясь что-либо предпринимать в отношении кавалера. Дыхание спокойное, ровное, как будто и впрямь засыпает, а проблема продолжения рода её ничуть не волнует. Впору думать, что мои «вещие» сны — это всего лишь игра воображения, горячечный бред, ничего общего с действительностью не имеющий.

Реальное состояние Лейки можно было определить только по её ауре.

Общий диагноз — отчаяние.

Я буквально всей кожей чувствовал, насколько Лара напряжена: тронешь — взорвётся. Даже без телепатии видел, что она хочет и чего боится. Хочет неистово. Боится до дрожи в коленях. Ждёт, чтобы её избранник сам, без подсказки, сделал всё, что от него требуется, и в то же время не верит, что это возможно. Рвётся применить магию, но понимает, что чары на меня не подействуют. Жаждет всё рассказать, но страшится отказа. Знает, что отступать некуда, но до сих пор надеется, что всё решится само собой…

Нет, так дело не пойдёт. Такой хоккей нам не нужен.

Ситуацию надо разруливать. И чем быстрее, тем лучше…

Осторожно нащупываю руку Ларисы и беру её пальцы в свою ладонь.

Девушка вздрагивает.

По её ауре прокатывается волна зелёного с золотистым.

Надежда, радость, волнение.

Эх, знала бы ты, что я сейчас…

— Хочешь, я расскажу тебе одну историю?

Сиреневый сполох. Настороженность.

Малиновый. Любопытство.

— Хочу.

«Хм. А по голосу и не скажешь. Шифруетесь, баронесса?..»

Лейкины пальцы слегка напрягаются.

«А, чёрт! Забыл, что у меня тоже есть аура!»

Лихорадочно выравниваю-маскирую астральное отражение и приступаю к рассказу.

— Когда-то давно-давно жила-была одна ведьма. Ведьма — не потому что злая, а потому что сама предпочитала себя так называть. Хотя зло, безусловно, творила. Но не больше, чем остальные волшебники и волшебницы. Самым ужасным деянием, которое она совершила в жизни, ведьма считала проклятие, наложенное на весь людской род из-за её собственной глупости и гордыни. Много лет она пыталась его отменить, но — тщетно. Единственное, что сумела — это отсрочить исполнение приговора и переложить часть вины на себя. Свой грех она искупила сполна, сперва отказавшись от личного счастья, а затем отдав жизнь ради спасения всего человечества. Однако этого оказалось мало. Меч, занесённый над миром, никуда не исчез. Отражать наносимые им удары приходилось ни в чём не повинным потомкам. Проклятие тяжким грузом легло на их хрупкие плечи. Отныне и во веки веков внучки и правнучки первой ведьмы могли родить только раз в жизни и всегда только девочку — будущую продолжательницу рода, единственную во всём мире способную противостоять древнему злу, носительницу чужой крови и магии. Три дня, всего лишь три дня и три ночи давались каждой из ведьм на то, чтобы зачать ребёнка. И если бы они не успели найти себе правильного избранника и не смогли бы влюбить в себя или хотя бы просто распалить его страсть, их род бы исчез, а чуть позже исчез бы и весь мир. Некому стало бы его хранить, некому стало бы искупать древний грех…

Прерываюсь, чтобы перевести дух. Воды бы сейчас, в горле совсем пересохло.

Только об этом задумываюсь, на губах появляется влага.

Быстро слизываю её языком. Она опять появляется, я её снова слизываю… И так до тех пор, пока желание пить полностью не проходит.

Кошусь на Ларису. Аура такая же, как у меня — гладкая, ровная… Догадалась-таки, что надо тоже закрыться. Молодец! Эмоции сейчас демонстрировать ни к чему. А вот позаботиться о рассказчике — нужно. Из-за обычной жажды он останавливаться не должен…

— Тем не менее, ведьмы не были бы настоящими ведьмами, если бы не умели накладывать на людей чары. Любая из рода могла подчинить своей воле любого мужчину. Эта хитрая магия с завидным постоянством предавалась от матери к дочери. Передалась она и двадцать третьей в роду. Однако случилось так, что молодая ведьма ошиблась и выбрала в отцы своему будущему ребёнку того, на кого магия подчинения не действует. Почему это произошло, сказать сложно. Возможно, это и вправду случайность, а возможно — судьба. Шанс, выпадающий раз в тысячу лет. Так считала самая первая ведьма, и свою веру она передала внучкам-правнучкам. Человек, способный противостоять чуждой драконьей магии, способен разорвать и драконье проклятие, а вместе с ним проклятие, наложенное на род. Поэтому ведьма по имени Лара решила не изменять свой выбор. Делай что должно, и пусть будет что будет. Вопрос лишь, что именно должно делать? Выбор — вот что теперь не даёт покоя. Две ночи уже потеряны. Осталась третья. Последняя. Что делать? Как поступить? Если первая ведьма ошиблась, прервётся весь род. Если нет — Лара станет обычной девушкой и сможет жить так, как все: радоваться простым человеческим радостям, влюбляться в кого захочет и когда захочет, рожать детей когда захочет и от кого захочет, а не от того, на кого указала магия. Но даже и в этом случае, если её первый ребёнок будет зачат до того, как исчезнет проклятие, случится подлинная катастрофа. Все будущие поколения останутся ведьмами и будут так же рожать только единожды в жизни. Однако достойной цели у них больше не будет. Им больше не надо будет хранить этот мир, и рано или поздно они начнут его ненавидеть. Зло будет заполнять их души, зло будут они выплёскивать на других. И чем дальше, тем больше. Страшней и страшней. До той поры, пока весь мир не станет таким же злом, как и они сами.

Замолкаю. Во рту опять пересохло.

Врут те, которые утверждают, что «правду говорить легко и приятно».

Хрена лысого! Правду говорить тяжело. Особенно, если говоришь её тем, кто до последнего надеется обмануться.

— Откуда ты это узнал?

Голос Лейки звучит абсолютно спокойно, и аура ровная — прямо как на сеансе у экстрасенса.

Однако меня не обманешь. Пальцы у девушки теплее обычного, а это, как водится, первый признак.

Обманывать её не хочу. Раз начал говорить правду, значит, буду выдерживать эту линию до конца:

— Из снов.

Лариса молчит секунд пять.

Пальцы становятся горячее.

Колдунья тихо вздыхает.

— Знаешь, Вась… Мама родила в двадцать два. Бабушка — в двадцать один. Мне сейчас двадцать пять. Ещё не старуха, но лет через десять… — слышится короткий смешок. — Я в своей жизни встречала много мужчин, сильных и слабых, храбрых и трусоватых, симпатичных и неприятных на вид, любителей поболтать и редкостных молчунов. Я могла выбрать любого, но всякий раз останавливалась. Я ждала знака, подсказки, знамения. Когда мы с тобой встретились у родника, у меня было отвратительное настроение. Ну, просто видеть никого в этот день не хотела. А тут какой-то чудак, помочь предлагает, несёт какую-то чепуху. Как будто совсем не знает, кто я и что меня сейчас лучше не трогать. Лучшим способом, чтобы избавиться от странного типа, было включить магию подчинения. Ну, я её и включила. Включила и обалдела. Ты её попросту не заметил.

Девушка на миг останавливается, и я тут же вношу свои «пять чешуек»:

— Ну, вообще-то заметил. Ты на меня так странно смотрела. Я ещё подумал: просвечивает она меня что ли?

Ещё один короткий смешок.

— Да, так оно примерно и происходит. Но это не важно. Важно, что именно в тот момент и прозвучал первый звоночек. Мне стало действительно интересно. Кто же это такой? Отчего на него не действует моя магия? Потом, в доме, я попыталась ещё раз воздействовать на тебя. Ты вроде бы подчинился. Но всё равно как-то странно, не так, как все. Пошёл делать то, что я тебе приказала, но лишь потому, что решил: это правильно. И в парилке ты тоже остался самим собой. Я после всю ночь изучала твой артефакт и твои реакции на разные виды магии. А уже под утро, когда уснула, во сне вдруг увидела маму. И ещё одну женщину, очень похожую на неё и на бабушку. Наверное, это была основательница нашего рода, первая ведьма. Они ничего мне не говорили, но обе смотрели так, что я поняла: выбор сделан, выбор одобрен, время пошло, в запасе у меня только три дня и три ночи…

Лариса снова молчит, но на этот раз её аура даёт сбои, а пальцы начинают подрагивать.

Отправляю ей небольшой импульс лечебной магии. Просто чтобы слегка успокоить.

— Спасибо, — шепчет колдунья и продолжает рассказ. — Мне кажется, в первую ночь у нас бы с тобой всё получилось…

Я чуть сжимаю её ладонь. Она совершенно права. В конце того памятного разговора я был и вправду… готов…

— Но я не смогла. Подумала: так нельзя. Нельзя просто пользоваться моментом. Надо, чтобы захотели оба, причём, одинаково. А ты — я же видела — как будто повинность готовился отбывать. Вчерашней же ночью я просто обиделась. Ты словно нарочно говорил всякую ерунду, что, мол, до свадьбы нельзя и вообще… Глупо всё получилось, да? Не надо было мне тебя слушать… И вот теперь у нас последняя ночь. И ты опять говоришь ерунду, а я… я боюсь. Боюсь, что ты прав. Действительно прав. Что если мы прямо сейчас… ну, в общем, вот это самое, то всем станет только хуже…

Лейка неожиданно всхлипывает, а её аура буквально рвётся в клочки.

Нет, этого я выдержать не могу.

Поворачиваюсь к Ларисе, аккуратно обнимаю её и мягко прижимаю к себе.

Девушка не сопротивляется, но продолжает всхлипывать.

— Не надо, Лар, — шепчу я ей на ухо. — Это лишнее. Я готов выполнить всё, что ты хочешь. Просто потому, что хочу того же. Прямо сейчас. И я ни в чём тебя не упрекаю. Упрекать тебя не в чем. Это твой выбор… Нет, не так. Это наш общий выбор. Наш и никого больше.

— Правда? Ты тоже этого хочешь? Без всякой магии?

Сейчас её голос дрожит, а я не чувствую в нём ни грамма фальши.

— Конечно, правда. К драконам всякую магию.

«Чёрт! Зачем я это всё говорю? Я же совсем не это хотел».

«А что ты хотел?»

Я ошарашенно замираю. Когда ж я успел раскрыться?! А впрочем… какая разница, раз всё у нас уже предопределено…

Лара читает меня, словно раскрытую книгу. Я делаю то же самое, только в «другую сторону».

Господи! Как же у неё там всё сложно и всё запутано. Даже не думал, что у волшебниц такой бардак в голове. Как же она в нём разбирается? Наверное, так же, как и земные модницы в собственных сумочках. Вытряхивают всё нафиг и сразу находят искомое.

«А ты, Вась, шутник».

«Извини. Что-то меня опять не туда понесло».

«Да нет. Понесло тебя как раз правильно, а вот я…»

Лейка опять вздыхает.

«В общем, ты прав. Не стоит сегодня… ну, ты понимаешь…»

«Вот тебе раз! Опять двадцать пять. Сейчас-то что?»

«Ничего, Вась. Совсем ничего. Просто я наконец поняла… Нельзя торопиться. Никогда нельзя торопиться. А что сегодня последняя ночь, так это всего лишь магия. Магия чуждая, не нужная никому, кроме наших врагов. Зачем им давать ещё один козырь? Мы теперь сами будем определять собственную судьбу. Без глупых подсказок из прошлого, без этих дурацких пророчеств. Сами. Всё сами, Вась. А теперь… давай спать. Утро вечера мудреней…»

Девушка ловко выскальзывает из объятий и отворачивается к брезентовой стеночке.

Последнее, что я от неё слышу — это:

«Только учти. Если мы завтра умрём, сегодняшнего я тебе никогда не прощу…»

Глава 19

Огненная волна устремилась к земле. Стоящий внизу колдун раскинул в стороны руки. Переливающаяся радугой водяная стена встала на пути ревущего пламени и через миг словно бы взорвалась густыми клубами пара. Спустя секунду прямо из кипящего облака в небо ударила молния. Раскаты грома эхом отразились от скал.

Поражённый в крыло дракон падал на камни, извиваясь всем телом, вращая вторым крылом как пропеллером, с отчаянием обреченного пытаясь если не удержаться в воздухе, то хотя бы замедлить падение.

Рептилии повезло. Буквально у самой земли стремительное пике вдруг превратилосьв скольжение, а потом и вовсе — дракона подбросило вверх, как будто он угодил на батут. Раздался громкий хлопок. Воздушная линза лопнула. Бывший владыка небес распластался среди камней. Страшная пасть судорожно раскрывалась, из ноздрей валил чёрный дым, дракон то ли пытался восстановить дыхание, то ли хотел ухватить зубами кого-то невидимого.

— Ахтунг! Ахтунг! Злюкен собакен зубен клац-клац, — колдун, одетый в линялый плащ и стоптанные сапоги, вышел из-за обломка скалы, нашёл «подходящий» валун, смахнул с него пыль, уселся, после чего бросил насмешливый взгляд на переставшего наконец ворочаться рептилоида. — Ну? И зачем тебе это было надо, Ти’хан?

Зубастая пасть захлопнулась. Дракон приподнял голову.

— Проверить хотел. Вдруг получится.

Драконья речь напоминала коровье мычание. Заунывное, громкое и жутко занудное.

Человек хмыкнул.

— Получится что? Меня убить или самому когти отбросить?

Дракон засмеялся. Его смех походил на гудки маневрового локомотива.

— Хух, хух, хух. И то, и то — хорошо. Но первое лучше. Жду не дождусь, когда, наконец, увижу труп Бэза-предателя.

— Увы, мой друг, такой радости я тебе не доставлю. И убивать тебя тоже не буду. Лучше убейся сам.

— Разбежался! — прогудел с сарказмом Ти’хан. — Из ума я пока не выжил. Умру по собственной воле — проклятье исчезнет…

— А если погибнешь от руки человека, отменить его будет некому, — продолжил Бэз тем же тоном. — Поэтому, хочешь не хочешь, придётся ещё подождать.

Дракон зловеще оскалился.

— Хе-хе. Долгонько вам ждать придётся. Лет через двести, небось, и забудете, что да как.

Бэз ухмыльнулся.

— Небось, не забудем. А вот ты, мил друг, боюсь, заскучаешь тут в одиночестве. Здесь хотя и просторно, а всё-таки клетка. Лет через сто начнёшь тосковать, наклонности всякие разовьются, о сладости смерти начнёшь подумывать…

— Врёшь, колдун! Не бывать тому никогда! — дракон резко взмахнул крыльями и в то же мгновение буквально встал на дыбы перед человеком.

Тот, впрочем, подобным демаршем не впечатлился.

— Успокойся, Ти’хан, — волшебник демонстративно зевнул. — Бывать или не бывать, узнаем через пару веков, а пока…

Он неспешно поднялся, скинул с плеч плащ и столь же неторопливо принялся закатывать рукава у рубахи. Покончив с этим занятием, несколько раз встряхнул руки, словно избавляясь таким образом от налипшей на пальцы грязи, затем устремил взгляд на висящее в небесах солнце, прищурился и тихо пробормотал:

— Ну-с, приступим…

Несколько секунд ничего не происходило, но затем небо внезапно подёрнулось призрачной пеленой, завыл-застонал ветер, в воздух поднялись тучи пыли, небольшое плато, на котором находились человек и рептилия, вдруг задрожало, словно при камнепаде или землетрясении.

Дракон вжал голову в плечи и припал к земле подобно дворовому псу, почуявшему, что сейчас его будут бить, возможно, даже ногами или вообще — палками. Чародей же не обращал на него никакого внимания. Творимая им волшба требовала максимального сосредоточения. Если бы дракон атаковал противника прямо сейчас, у него, скорее всего, появились бы шансы, если и не одержать верх в тянущемся без малого тридцать лет противостоянии, то хотя бы сбить спесь с этого самоуверенного колдуна, привыкшего к лёгким победам. Ти’хан даже подобрал лапы, готовясь к прыжку, однако решиться на него так и не смог. Слишком свежа была память о предыдущих схватках, слишком коварен был враг, как, впрочем, и все люди — существа настолько же подлые, насколько и неблагодарные… Да и какими ещё они могли быть, если жизнь каждого длилась менее века? Когда бы они успели узнать о гармонии мира и о том, что удерживает его от скатывания в пучину хаоса и безумия?..

Светопреставление закончилось примерно через минуту. Земля перестала дрожать, ветер стих, пыль понемногу осела.

Бэз вытер со лба пот и устало вздохнул.

— Ну вот. Теперь твоя клетка стала просторнее. В ней даже можно жить.

Он вновь повернулся к дракону и едва заметно качнул головой, указывая на появившуюся у подножия скал долину с озером, лесом, рекой, холмами… Края новосотворенной низменности терялись в сиреневой дымке.

— В этой речке есть рыба, в лесу водятся птицы и звери, за лесом луга, дальше опять горы, несколько рек, болото, кусочек степи… Людей, извини, нет. Но, думаю, они тоже будут здесь появляться время от времени…

— Зачем это всё? — перебил человека дракон. — Ты хочешь меня задобрить?

Волшебник пожал плечами.

— Естественно, нет. Задача сугубо утилитарная.

— Утилитарная? В каком смысле?

— В прямом, — Бэз подобрал плащ и, кряхтя, уселся на тот же валун, который выбрал в качестве стула ещё в начале «беседы». — Сегодня наша последняя встреча, Ти’хан. Больше мы не увидимся.

— Прощальный подарок старому недругу? — хохотнул Ти’хан.

— Я подарками не разбрасываюсь, — сухо ответил волшебник. — Просто наш спор дошёл наконец до той точки, когда стало понятно — в этом мире и в этом времени его уже не разрешить.

— Ты знаком с теорией множественности миров? — удивился дракон.

— С теорией не знаком, но точно знаю: другие миры существуют. Ты сам когда-то вложил это знание в мою голову.

— А ты отплатил предательством, — пыхнул дымом Ти’хан. — И подруга твоя оказалась такой же двуличной и лживой, как и все люди. Подумать только! Мы сделали её жрицей, наделили великой властью, а она вместо благодарности лишила нас разума.

Человек нарочито громко расхохотался.

— Ты смеешь говорить мне про благодарность, дракон? Ты, который убивал нас, просто чтобы развлечься?

— Я пропалывал поле! — взревел сиреной Ти’хан. — Я отделял зёрна от плевел! Выкорчевывал немочь, сжигал дурную траву, чтобы взросла новая, сильная, лучшая!

— Конечно-конечно, — «радостно» закивал Бэз. — Ты же хотел воспитать из людей идеальных рабов. Зачем были нужны всякие вольнодумцы? Под корень их всех, до седьмого колена, чтобы другим неповадно. Молчи! — колдун вскинул руку, и в тот же миг пасть дракона будто стянуло невидимой воздушной удавкой. — Молчи и слушай, дракон! Говорить теперь буду я!

Бэз встал и нервно прошёлся туда-сюда.

— Тридцать лет! Тридцать лет я думал, что сам во всём виноват. Корил за то, что не остановил Рину, когда она творила заклятье. Что не дал ей того, чего она хотела больше всего на свете, а потом не смог удержать, когда она решила уйти. Не смог объяснить, не нашёл слов, не выдумал повода… — мужчина с силой ударил кулаком о ладонь и зло посмотрел на дракона. — И лишь недавно я, наконец, понял, что было первопричиной обрушившегося на нас проклятья. Оно не стало спонтанным ответом на нашу волшбу, лишившую вас разума. Вы, драконы, готовили его больше года, вам не хватило какой-то пары недель, чтобы применить его с полной мощью. Рина опередила вас. Случайно, конечно, и совершенно не так, как надо. Однако чтобы сорвать ваш план, хватило и этого. Механизм разрушения включился раньше намеченного срока. Магическая основа не успела набрать нужную прочность, и удар, должный стать сокрушительным, растянулся во времени. Вы хотели одним махом уничтожить весь людской род, но в итоге сами всего лишились. Впрочем, мы тоже сглупили, потому что стали бороться со следствием, а не с причиной. Только Рина смогла осознать суть случившегося, но, к сожалению, ей никто не поверил. Слишком туманными казались её пророчества, слишком мягким виделось нам её волшебство. Странно говорить об этом сейчас, но это она просила не убивать ваших, сумевшим остаться разумными. Именно ты, Ти’хан, должен был пасть от её руки. Да. Именно ты. Последний дракон Рингарола.

Волшебник внезапно осунулся и вяло махнул рукой в сторону рептилоида. Тот, получив возможность вновь говорить, вытянул длинную шею и прошипел по-змеиному:

— Жаль, что я не убил её раньше.

Бэз скривился как от зубной боли:

— Жаль, что я сразу её не послушал…

На горном плато установилась странная тишина.

Она длилась секунд пятнадцать.

Первым её нарушил дракон:

— Ты так и не сказал, зачем превратил мою клетку в загон.

Человек усмехнулся.

— Ещё вчера я хотел просто прикончить тебя.

— Так почему не прикончил? Какая тебе, в конце концов, разница, что будет с миром лет через двести? А так, утолил бы желания, себя бы потешил, отомстил наконец…

— Рине я, помнится, говорил то же самое, — Бэз бросил задумчивый взгляд на Ти’хана. — Глупец. Просто глупец.

— Кто глупец? — не понял дракон.

— Я. Столько лет не замечал очевидного. Проклятье дракона может снять только дракон, но с тобой мы договориться не сможем. Ни я и никто другой из ныне живущих. Слишком много между нами было всего. Люди давно забыли, зачем пришли в этот мир, почему он закрыт и кто нас сделал такими. Да, мы всё это позабыли, но драконы-то помнят…

— Помнили, — поправил Ти’хан.

— Помнили, — согласился Бэз. — Вместе с разумом уходит и память. Но, с другой стороны, пока жив хотя бы один настоящий дракон…

— Думаешь обменять проклятие на надежду?

— Я — нет, — коротко бросил колдун. — А вот тот, кто придёт за мной… — Бэз ненадолго задумался. — Да, так и есть. Ему может и повезти.

Дракон захохотал.

— Ты и, правда, глупец, Бэз-предатель. Я прожил тысячу лет и проживу ещё несколько раз по столько же, если конечно меня не убьют такие, как ты. Я помню начало этого мира, но теперь хочу одного: увидеть, как сдохнет последний двуногий. Твоя подруга сделала всё, чтобы оттянуть этот миг, но рано или поздно кто-то из её рода устанет хранить ваши никчемные жизни, и тогда наступит наш час. Час возмездия.

— Думай, что хочешь, дракон, — пожал плечами волшебник. — Моя задача не в том, чтобы убедить тебя, а в том, чтобы создать условия для будущей сделки. У нас, у людей, есть хорошая поговорка: время лечит. Лечит любые раны, в том числе и душевные. Скажу честно, на твои раны мне наплевать. Цель в том, чтобы лет через сто, триста, пятьсот, когда здесь снова появится такой же как я, ты ещё не свихнулся. Только для этого я и выдумал Дом Дракона, устроил в нём свёртку пространства, поместил внутрь тебя и запустил в мир легенду о новом Владетеле. Полагаю, никто не останется равнодушным. Сюда регулярно будут приходить разного рода герои, и, значит, скучать тебе не придётся…

— Тебе не жаль своих соплеменников?

— Тех, кого влечёт алчность, похоть и жажда власти и славы? — Бэз состроил презрительную гримасу. — Нет, таких мне не жалко. Лист нужно прятать в лесу. Каждый из претендентов будет считать, что в Доме Дракона хранится браслет власти над новой провинцией, поэтому никому из них и в голову не придёт, что он только приманка и что на самом деле их ждёт лишь смерть и забвение.

— А ты не боишься, что мне это когда-нибудь надоест, и я просто поддамся?

— Нет, не боюсь. Во-первых, с твоей стороны это будет равносильно самоубийству, и тогда проклятие рухнет само собой. А во-вторых… — волшебник хитро прищурился. — Я решил слегка подсластить пилюлю. Запомни, Ти’хан, если ты победишь моего… скажем так, продолжателя, то в тот же миг обретёшь свободу. Темница разрушится, магические оковы падут, и мир целиком и полностью окажется в твоей власти.

Дракон молчал больше минуты. Видимо, просто не мог поверить в услышанное.

— Как я узнаю твоего… продолжателя? — в хриплом мычании не слышалось ни капли насмешки.

Волшебник развёл руками.

— Никак, Ти’хан. Поймёшь только по результату. Или он сам тебе об этом расскажет, если захочет, конечно. Кстати, совсем запамятовал. У тебя будет и другая возможность вновь обрести свободу.

— Какая возможность? — Ти’хан заинтересованно подался вперёд.

— Такая, что если кто-нибудь из Владетелей задумает покорить весь Рингарол и стать единоличным властителем, твоя клетка опять же исчезнет. Все браслеты, какие я создал, имеют одну особенность. Когда они складываются, их сила увеличивается многократно и вложенная в них магия начинает выплёскиваться вовне. Два браслета вместе ещё ничего, три — повод для беспокойства, четыре — опасность, пять — начало конца. Захвативший их уже не может остановиться. Сила изливается в мир, и, чтобы её удержать, нужен или противовес, то есть, иная магия, например, драконья, или своего рода закукливание времени и пространства. Сам понимаешь, второй вариант мне совершенно не нравится. Поэтому в преддверии твоей клетки я установил специальный прибор. Вот, смотри…

Часть скалы неожиданно стала прозрачной. Но вместо обычной пещеры в ней обнаружилась просторная комната с ровными стенами и покрытым мозаикой полом.

— Секретный зал моего дворца, — узнал дракон помещение.

— Он самый, — подтвердил человек. — Там всё было пропитано вашей волшбой, оставлять его нашим магам стало бы верхом безумия. Зато здесь этот зал именно что на своём месте.

— Как работает твой специальный прибор? — вернулся к «основной теме» Ти’хан.

— Очень просто.

Бэз прошёл внутрь скалы и остановился перед вмонтированным прямо в стену металлическим «шкафом». На выдвинутой наружу панели весело перемигивались разноцветные огоньки.

— Эта конструкция называется магоскоп. Я её сам изобрёл. Другой такой в мире нет и, наверно, не будет, — не без гордости заметил волшебник. — Магоскоп фиксирует количество магии в Рингароле и определяет её равновесность. Если два браслета соединятся, равновесие тут же нарушится и на магоскопе зажгутся две красные лампочки. Третий браслет добавит еще две лампы, четвертый — четыре, вместе получится два в степени эн минус один — во столько раз возрастёт сила мага, заполучившего эн браслетов…

— Говори проще, — буркнул дракон. — Я вашу дурацкую арифметику не понимаю.

— А тебе и не надо ничего понимать, — отмахнулся колдун. — Достаточно просто знать: если кто-нибудь соберет вместе четыре или больше браслетов, магоскоп тут же инициирует уничтожение этой складки пространства и твоё, соответственно, освобождение. Теперь понятно?

Ти’хан, почти как собака, почесал задней лапой у себя за ухом.

— Ваши маги передерутся за власть раньше, чем здесь появится твой наследник.

— Не наследник, а продолжатель…

— Какая разница?! Вы всё равно проиграете, поэтому опять задаю всё тот же вопрос: зачем тебе это надо?

Человек смерил дракона оценивающим взглядом, задумался на мгновение, но всё же ответил:

— Затем, что всегда полагал: лучше ужасный конец, чем ужас без конца. И если те, кого я учил и кто придёт после меня, не смогут выдавить из себя собственного дракона, значит, мы не достойны не только властвовать, но и просто жить в этом мире.

— Ты говоришь глупости, — рептилоид презрительно фыркнул. — Но меня это устраивает. Пусть одни человечишки грызутся между собой, а другие приходят сюда за несуществующим артефактом. Всех встретим, никто не уйдёт обиженным.

Бэз покачал головой.

— Главного ты так и не понял. Своего дракона я уже начал выдавливать. Тринадцатый браслет действительно существует. Он будет храниться здесь. Шанс завладеть им получит каждый…

Солнце ещё не взошло, но сквозь приоткрытый полог палатки было заметно, что снаружи уже начинает светать.

Спать мне совсем не хотелось. Только что увиденный сон перебил всякое желание ещё чуток покемарить. Ведь на этот раз я не просто наблюдал, но ещё и участвовал в действии, причём, как со стороны Бэза, так и со стороны его недруга. Правда, в драконьих мыслях я мало что понял — всё же мы слишком разные, а вот человеческие оказались весьма интересными…

Лариса спала, уткнувшись носом в моё плечо и подложив под щёку обе ладони. Картина почти идиллическая, если не знать, от чего она отказалась в «последнюю» ночь. Фактически это был шаг в никуда. Сбой программы, запущенной шестьсот лет назад великой волшебницей Риной. Что бы теперь ни случилось, чем бы ни завершился наш путь, ясно одно — череда поколений Буслаевских ведьм прервалась окончательно, новая «хранительница Рингарола» уже не появится. А вот кем станет последняя из их рода, не знает пока никто, даже она сама… Я тоже не знаю, однако надеюсь, что всё будет нормально. Уверен, что был абсолютно прав, когда отговаривал её вчера от… эээ… короче, нельзя ей сегодня быть «немножко беременной». Родовое проклятие довлеть над планами не должно. Думаю, что и Рина, и Бэз с этим наверняка согласились бы …

Я, кстати, только сейчас осознал, насколько мы все… хм, странные. В смысле, все, кто в нашем отряде. Идём в Карухтан за браслетом власти, но сам по себе этот артефакт никому и нафиг не нужен.

Мне, например, просто хотелось вернуться в свой мир. Каким образом, особого значения не имело. Лейка сказала, что для возвращения нужен браслет, я и поверил. Другого-то варианта всё равно не было… Вопрос: почему она предложила именно этот, да ещё и сама вызвалась сопровождать меня в опасном походе? Ведь не из любопытства же, в самом деле… Первое, что приходит на ум — банальная жажда власти. Логично? Логично. Но после того, что я узнал за последние дни — бред полнейший. Смысл жизни всех ведьм, начиная с Рины — хранить мир от Лионской чумы и рожать наследниц. Ввязаться в авантюру с браслетом, особенно когда наследницы ещё и в помине нет, означает изменить собственному ведьминому естеству. Поэтому ближе к истине, как мне кажется, предположение номер два. При моём появлении у колдуньи сработал некий магический триггер, заложенный в родовую память ещё шесть столетий назад. Недаром же Рина сказала Бэзу при расставании: «Очень на это надеюсь». Надежды сбылись. Субъект, на которого не действует магия подчинения, свалился как снег на голову и — понеслось. Без плана, без лишних раздумий, только вперёд, ввяжемся в драку, а там посмотрим… Логика странная, но для ведьм, судя по Лейкиному отношению, вполне рабочая…

С другими бойцами тоже было «не всё однозначно».

Тот же Чекан, например. Зачем, спрашивается, принёс мне вассальную клятву сразу, как только узнал, что я… хм, а что, собственно, он узнал? То, что в моих руках любое оружие становится заговорённым? И всё?! Больше ничего не потребовалось?!.. А впрочем… почему бы и нет? Что я вообще знаю о воинской касте, императорской гвардии, их традициях и истории? Только то, о чём, помнится, толковал в избушке Сан Саныч… Да, действительно. Он тогда много чего интересного понарассказывал, но в памяти, увы, не всё отложилось. Кое-что приходится теперь восстанавливать.

Итак, вся гвардия состоит из трёхсот бойцов. Их всегда ровно триста, ни больше, ни меньше. Отбор на всех уровнях — жесточайший. Во главе гвардии — капитан. В заместителях у него три лейтенанта. Ещё есть сержанты, сколько точно, не помню, где-то примерно десяток. Срок службы — двадцать пять лет, вне зависимости от должности. Жалование гвардейцам выплачивает казна, но ни один наместник не имеет права ни уволить бойца, ни преследовать его по суду: и то, и другое — прерогатива Совета гвардейцев. Решат, что набедокурил и уронил высокое звание — сами выгонят из рядов, решат по-другому — никто и не дёрнется… Что ещё?.. Ах, да — задачи. Задачи у гвардейцев простые — поддерживать закон и порядок, установленные Императором. Но так как уже без малого шесть веков в Рингароле императоров нет, то гвардия действует по указам первого и единственного.

Великий Дракон вообще оказался большим шутником. Правил себе потихоньку, а потом — бац! — и исчез неизвестно куда, а распоряжений о порядке престолонаследования не оставил. Владетели и электромаги из Ордена попытались было договориться, кого посадить на трон вместо пропавшего без вести государя, однако не вышло. Занявшие дворец гвардейцы чётко и ясно объяснили и тем, и другим: решать будете, когда Император вернётся. Именно КОГДА, а не ЕСЛИ. А пока, чтобы не оставлять провинции без присмотра, можете — так и быть — выбрать престолоблюстителя. Временного, конечно, а не наследного… Закон есть закон и будет им до тех пор, пока остаются те, кто его защищает… Кстати, ещё один интересный момент. По окончании службы гвардейцы не получали никаких выплат, и пенсия им тоже не полагалась. Император учредил Гвардию в последний год своего правления и попросту не успел подписать «нужный» закон, а наместники, понятное дело, тоже не торопились: «Сами же говорили. Решать будем, когда Император вернётся»…

Словом, так и служили гвардейцы почти шестьсот лет, сменяясь поколение за поколением, поддерживая древний порядок и ожидая прихода истинного властителя. Не за страх, а за совесть, не боясь ничего — ни магов, ни боя, ни смерти. Самым страшным для себя наказанием они считали лишение гвардейского звания. Таких случаев за всю историю насчитывалось немного. Обычно, чтобы избежать позора, «кандидаты на вылет» уходили «по собственному». Одним из таких, к несчастью, оказался и Хэм. Он не стал дожидаться уже назначенного Совета и сам объявил об уходе. Формальным поводом послужила «дуэль» с неким вельможей из окружения очередного наместника. Но, если честно, в эту версию как-то не верилось. Видимо, там было что-то другое… В любом случае, перемена статуса стала для воина настоящей драмой. По словам Лейки, «новой» жизнью Чекан тяготился, ему требовалась какая-то высшая цель, точнее, служение. Наверно, поэтому он и принял предложение вступить в наш отряд и меня в качестве сюзерена. То ли, как водится, ухватился за единственную возможность хоть что-нибудь изменить, то ли и вправду почувствовал в чужаке сходство с давным-давно умершим императором?..

Хм, а мысль-то достаточно интересная. Почему я раньше об этом не думал? Почему бы и впрямь мне не стать императором Рингарола? Всего-то и надо, что объявить себя таковым и нагнуть к чёртовой бабушке весь местный бомонд. Ну а чего? Вот, как добуду браслет, так сразу всех и нагну. Прижму к ногтю Владетелей, надаю по шее путейцам, Лейку императрицей сделаю, Чекана назначу фельдмаршалом, для Сан Саныча придумаю какую-нибудь Академию Наук — пущай себе там президентствует во славу Империи и мою лично…

Кстати, насчёт Сан Саныча. Он ведь у нас тоже почти бессребреник…

«Бессребреник» — потому что сами по себе деньги и власть ему сто лет не упали, а «почти» — потому что, уверен, от славы и почестей не откажется. Но всё-таки главный его мотив (и это вполне очевидно) — не возвыситься, а отомстить. Или, скорее, восстановить справедливость и воздать всем по делам их.

То же самое, полагаю, ведёт и Кузьму, а до вчерашнего дня вело и его приятеля Фрола.

Эх! Жалко парня. Мог бы стать отличным бойцом, а так… Хотя почему мог бы? Он и стал им. Вчера. Когда, наплевав на страх, один пошёл против целой толпы и, что удивительно, победил. Увы, ценой собственной жизни.

Почему он так поступил? Зачем бросился в гущу врагов, зная, что в этом бою выжить практически невозможно? Просто на кураже, чтобы показать свою удаль? Вряд ли. Дело, наверно, в другом. Они с Кузьмой, оба — сироты, оба потеряли родителей, вместе бежали из охваченного эпидемией Малино, вместе учились жить, а, может, и выживать, опираясь только на собственные силы да на плечо друга. Думаю, весь мир им казался враждебным, отсюда и все их метания из стороны в сторону, попытка завербоваться в нукеры, последующее дезертирство, стремление вечно быть не как все, бравирование собственным раздолбайством. Они боялись окружающего их мира, боролись с ним как могли и в то же время страстно желали стать его частью. Первый шаг к выходу из тупика, в который они сами себя и загнали, парни сделали, когда приняли в свою компанию Филимона. Пусть тот и оказался таким же, как и они, непутевым, но три, в любом случае, больше двух, и, значит, их собственный мир расширился миром нового друга. Вторым шагом стало противостояние с Джавдетом. Даже опытному и сильному трудно на такое решиться. А тут фактически два пацана, пусть «без царя в голове», но зато — с обострённым чувством, что справедливо, а чего лучше и не касаться.

Видимо, из-за этого чувства, не всегда понятного окружающим, Лейка и предложила взять их в отряд, а я ей просто поверил, поняв, что поступил правильно, только сейчас, когда Фрола не стало.

Не знаю. Возможно, мои рассуждения не стоят и ломаного гроша, возможно, всё, что я себе напридумывал — просто плод больного воображения, а на самом деле ничего этого нет и никогда не было, но — чёрт побери! — как же хотелось верить, что в Карухтан мы идём не за богатством и властью, а ради чего-то большего, ради чего только и стоит жить…

Впервые за всё время пребывания в Рингароле я вдруг почувствовал, что и вправду готов принять этот мир, стать его частью, врасти корнями, драться за его будущее и настоящее. Не важно, с кем, главное — за что. Только сейчас я вдруг отчетливо понял, чего мне до сих пор не хватало…

К опушке мы вышли, когда уже совсем рассвело.

— Ждут, — процедил сквозь зубы Чекан, указав на петляющую вдоль леса дорогу.

Присмотрелся.

Видимость сквозь кустарник была не ахти.

— Двоих вижу… Ага, третий…

— Пятеро. Двое в канавке заныкались.

Кивнул.

В высокой траве на обочине кто-то и впрямь копошился.

— Действуем, как договаривались, милорд?

— Да. Всё по плану. На станции в десять тридцать. Дальше можете не торопиться, встречаемся на развилке за Кару-Акбаром.

— Понял, милорд. Десять тридцать, развилка…

Шуршание веток стихло. Я остался один.

Взглянул на часы.

Восемь ноль пять.

До поселка около четырёх километров, до перекрёстка дорог ещё шесть.

Даже если затея не выгорит, к точке встречи выйду минут на пятнадцать раньше контрольного срока. Всё сходится. Пора начинать.

Тщательно проверил наведенный на себя морок, поднялся, обогнул кустики и, мысленно перекрестившись, вышел из-за деревьев.

Иллюзия действовала. Находящиеся на дороге нукеры не обратили на меня никакого внимания. Теперь следовало просто пройти мимо них, не нарушив собственную волшбу: невидимость невидимостью, но следы-то я оставляю — увидят, мечами помашут, магия в два счета слетит.

Полсотни метров от леса до ближней обочины преодолевал почти две минуты. Выбирал место в траве, где она «ниже и жиже», делал шаг, замирал, прислушивался, осматривался, опять выбирал… Непростое это занятие — в гости к нукерам ходить…

Облегченно выдохнул только тогда, когда нога ступила на щебеночную отсыпку. Выдохнул и чуть себя не обматерил. Забыл, дурень, что мелкий камень шуршит громче всякой травы.

— Салман! Что там? — донеслось с другой стороны дороги.

Нукер, стоящий шагах двадцати от меня, обернулся, вытянул меч и принялся «сканировать» местность.

— Наверное, суслик какой-нибудь, — неуверенно предположил он секунд через десять.

— Ты его видишь? — снова поинтересовались из-за обочины.

— Нет.

— И я не вижу, — вздохнул невидимый собеседник.

— А он есть, — вступил в разговор ещё один голос (и тоже из-за обочины), после чего оба прячущихся в засаде довольно заржали.

— Да ну вас! — явно обидевшийся Салман бросил клинок в ножны, сплюнул с досадой и вновь повернулся к лесу.

Я осторожно убрал ногу с отсыпки.

«Фух… Пронесло, блин…»

Дальше действовал уже аккуратнее.

Нашёл «нескрипучее» место, выбрался на дорогу и буквально на цыпочках прокралсямимо Салмана и тех двоих, что в канаве. На этот раз всё прошло гладко. Никто ничего не заметил. Пыли на проезжей части было немного, поэтому и следов практически не оставил.

Следующих кожаных преодолел ещё проще. Этой парочке, видимо, ходить уже надоело. Резонно решив, что ноги у них не казённые, оба сошли с дороги, уселись в траву и, лениво переговариваясь, принялись высматривать злоумышленников с нового, более «удобного» ракурса. Назад они, естественно, не оглядывались. Внимание было обращено только на лес, чем я, собственно, и воспользовался — спокойно прошёл за их спинами по дальнему краю грунтовки…

Спустя ещё сотню метров дорога повернула на север, я повернул вместе с ней, и уже черездесять минут бОльшая часть вражьих кордонов осталась далеко позади.

Идти стало легче, идти стало веселей.

На всём пути до Кару-Акбара лишь однажды мимо меня протарахтел самобег, и пришлось на какое-то время застыть у обочины, пропуская спешащих к лесу нукеров. Меня, укрытого магическим пологом, они не заметили, как не заметили и пятеро стражников, караулящих въезд в посёлок. Двое из них азартно резались в какую-то напоминающую нарды игру (не понимаю, зачем так остервенело швырять кости на доску и орать после каждого хода?), остальные не менее азартно «болели».

Отвлечь их от увлекательного занятия мог, наверное, только глобальный армагеддон. Даже головы не повернули на скрип качнувшейся вверх-вниз жердины — я задел её рюкзаком, когда подныривал под местный аналог шлагбаума.

Раздолбайство охраны меня нисколько не удивило. Стражники были не из нукеров, и вместо мечей на поясах у них висели дубинки. Видимо, вспомогательная полиция, такая же, как у незадачливого Буслаевского бургомистра. Такая же безалаберная и ленивая.

В этом плане север и юг провинции мало чем отличались. Люди везде одинаковые или, по крайней мере, похожи.

Сам же посёлок отличался от Буслаевки, в первую очередь, тем, что его окружала глухая стена, почти как в средневековом городе, только не очень высокая и без башен. Фактически — просто забор. Такой же, кстати, отделял улицы от домов. Идёшь, словно по лабиринту — слева и справа стены, и только ворота с калитками через каждые тридцать-сорок шагов напоминают о том, что дворы за заборами всё-таки есть.

И собак не слышно. То ли не держат их местные, то ли порода такая, что гавкать не любят.

Впрочем, оно и к лучшему. Собаки сейчас мне нужны меньше всего. Учуют, могут и хай поднять — им моя невидимость пофиг. А амулеты, что были у нас, когда забирались к Анисиму на подворье, все уже выдохлись. По словам Лейки, чтобы их опять зарядить, требовалась «живая» собака. То есть, получался как бы аналог вакцины: хочешь использовать артефакт против какой-то «опасности», изволь намагичить внутри её ослабленный вариант. Ничего подходящего мы в лесу, естественно, не нашли, поэтому и приходилось теперь действовать без амулетов. А вообще, собак бояться — в Кару-Акбар не ходить. Тем более что их здесь и нет, получается. Тихо, спокойно, никто из-за угла не выскакивает, мечом не машет, документы не проверяет… Полкилометра, как минимум, по посёлку прошёл, а живой души так и не встретил. Слышал только, как за одним из заборов кто-то громко ругался, а из-за другого доносились дивные запахи свежевыпеченного хлеба и готовящегося на углях шашлыка.

Народ на улицах стал появляться лишь за пару кварталов от центра. Глухие заборы исчезли, сменившись небольшими лавчонками, тавернами, мастерскими. И пускай по причине раннего часа посетителей этих «объектов малого бизнеса» было немного, хозяев — трактирщиков, лоточников, кустарей — это, похоже, ничуть не смущало. В небольших городках подобные заведения — это не только и не столько бизнес, сколько места общения. Как с покупателями-гостями, так и с соседями-конкурентами. Утром, понятное дело, последних больше, и мне это было только на руку. С одной стороны, никто в толпе на ногу не наступит, с другой — внимание местных обращено больше на разговоры, а не на глазение по сторонам.

До главной площади Кару-Акбара я добрался без происшествий.

Магазинчики здесь были побольше, но, как и на прилегающих улицах, торговали всем, чем придётся. Набор товаров — от соли и спичек до двигателей самовозов и заряженных столичными магами энергокристаллов. Впрочем, здешний ассортимент имел и присущую только этому городку самобытность. Кару-Акбар славился по всему Рингаролу своей керамикой примерно так же, как, например, остров Мурано — стеклом, город Мейсен — фарфором, а Оренбург — пуховыми платками. Источником вдохновения местных мастеров служили расположенные неподалёку месторождения «искристой» глины. Любые изделия из неё выглядели настоящими произведениями искусства из-за особых вкраплений, заставляющих глиняную поверхность переливаться всеми цветами радуги, а время от времени даже становиться прозрачной.

Саму глину каруакбарцы разрабатывали как кустарным, так и промышленным способом. Первое относилось к особо ценным породам, из которых изготавливали «эксклюзив», второе — к массовым и, соответственно, «широпотребу». Как раз это второе меня и интересовало больше всего. Конечно, не сам процесс добычи и переработки, а машины, которые в нём использовались. Как говорил Сан Саныч, от обычных самовозов глиноперерабатывающие «траки» отличались наличием навесного оборудования и способностью передавать крутящий момент от двигателя к колёсам с различными передаточными коэффициентами. То бишь, переводя на «русский автомобильный», они, единственные в Рингароле, имели настоящие коробки передач, и моей главной задачей как раз и являлось найти и угнать одну из этих чудо-машин. Лишь на такой наша команда могла добраться до Карухтана не только быстро, но и относительно безопасно.

Искомое я обнаружил на другой площади, где располагалось здание местной охранки. Не самое подходящее соседство для предстоящего воровства, но — делать нечего — придётся умыкать технику прямо на глазах у стражей правопорядка.

Из подслушанных разговоров торговцев я уже знал, что со вчерашнего дня в посёлке действуют усиленные меры безопасности. И сегодня, и завтра ни одно транспортное средство не имеет права покинуть Кару-Акбар без специального разрешения, а выдают его в опорном пункте ханских нукеров — лично десятник, по представлению аул-баши и начальника стражи. Местные по большому секрету сообщали друг другу: в окрестностях ловят опасных преступников, их целая банда, они уже ограбили пять электричек, четыре посёлка и две железнодорожные станции, а теперь собираются украсть несколько самовозов и вывезти всё награбленное в другую провинцию.

В принципе, всё правильно, за исключением электричек и намерений смыться из Карухтана. Остальное же всё так и есть: опасные преступники, банда, ограбленные посёлки (лодки-то в Нурбасшсахштане мы взяли без спроса и в Кызыл-Таше разгром учинили знатный), желание украсть самовоз… А самовозов на площади аж четырнадцать штук. Ощущение, что их сюда специально свезли, чтобы выбор у потенциального вора был максимальный.

Наивные. Думают, что чем больше ценностей соберёшь в одном месте, тем их труднее украсть. Или считают, что около полицейского участка охрана надежнее?

Блажен, кто верует.

К тому же и воровать то, что охраняется лучше, я сегодня не собираюсь.

«Мои» самовозы стоят чуть в стороне от других. Их всего два, и в качестве транспорта они вчистую проигрывают остальным. Во-первых, едут в два раза медленнее, во-вторых, передачи в них требуется переключать, в-третьих, оборудованием обвешаны по самое не балуйся. Спереди нож-отвал «паровозного» типа, по бокам — наклонные транспортеры для перемещения глины в фильтровальные камеры, которые занимают по половине бортов с обеих сторон… Бедные рингарольцы! Они просто никогда не видели танков. Ведь в нашем случае всё навесное оборудование — это своего рода броня с вынесенной динамической защитой. Если кому-то умному придёт в голову бросать в наш самовоз камни или — если умный окажется ещё и продвинутым — заговорённые мечи и кинжалы, то ничего ценного они повредить не смогут. Всё тупо увязнет в кажущейся ненужной «броне». А что касается скорости, никому из наших противников пока не известно, что лежит у меня в правом кармане…

Первым делом я решил обезопасить тылы и проверить, имеется на площади подавитель иллюзий.

Подавитель имелся. По всей видимости, он находился внутри полицейского здания. Именно рядом с ним давление на мою магию ощущалось сильнее всего. Тем не менее, проблемой это не стало, уничтожить иллюзию вражеский артефакт не сумел. То ли мой магический уровень существенно вырос за последние дни, то ли зона уверенного подавления магии ограничивалась зданием, а на улице сила воздействия резко снижалась.

В любом случае, совершить небольшую диверсию мне удалось, не раскрыв ни себя, ни своих жутко коварных замыслов…

Возле крыльца стояли трое нукеров. Ещё трое, следя за порядком, неспешно прохаживались мимо длинного ряда грузовиков. В самом его начале были припаркованы два самобега с колясками.

Лишить противника скоростного транспорта представлялось задачей архиважной и архинужной. Будущей погони стоило опасаться.

Нет, рубить рингарольские «Ямахи» и «Харли-Дэвидсоны» я не стал. Просто весьма аккуратно и — самое главное — незаметно подрезал мечом втулки передних колёс. Пока машины стоят, всем скучно. Тронутся — станет весело.

Разобравшись с вражескими самобегами, перешёл на другую сторону площади, к ждущим угона «тракам». Задача казалась простой: забраться внутрь любого из двух, заменить энергокристалл и рвануть на выезд из города. Догнать меня никто не сумеет, банально не на чем. То, что движется быстро, я уже повредил.

Увы, выполнить задуманное с ходу не получилось.

Между машинами лежал пёс. Здоровенный, чёрный, лохматый.

Едва я сунулся к «тракам», он поднял голову и угрожающе зарычал.

Вот ведь, зараза! Чувствовал же, что амулеты понадобятся. Думай теперь, как без них обойтись…

За последующие двадцать минут ничего умного придумать не удалось.

Я пробовал подходить к «тракам» с разных сторон, пытался выманить пса, включал магию «убеждения»… Без толку. На хвостатого сторожа не действовали ни хитрость, ни магия, ни кусок свежего мяса, притыренный в ближайшей лавчонке. Дошло до того, что пёс просто поднялся с земли и принял стойку, готовый в любую секунду броситься на надоедливого субъекта, вообразившего себя совершенно невидимым. Хорошо хоть, не лаял пока. Не знаю, на что его натаскивали хозяева, но действовал он, скорее, не как сторож, а как пограничник. Вроде и чует, что нарушитель поблизости, но пока тот границу не перешёл, даже в воздух стрелять нельзя, не то что задерживать…

Смешно, но в итоге «собачья» проблема решилась сама собой, без всякого моего участия. Почти по классике: «Тот, кто нам мешает, тот нам поможет».

— Расул! Да убери ты, наконец, этого пса. Надоел!

Рядом с «траками» нарисовались двое нукеров. Пёс предсказуемо рыкнул.

— Чего это надоел? — сварливо проворчали секунд через тридцать.

В проеме между машинами появился ещё один персонаж. Тоже кожаный, только без тюбетейки и какой-то… расхристанный что ли? Куртка расстегнута до пупа, сапоги в пыли, галифе — едва ли не кошки драли, морда опухшая, словно с похмелья… Хотя почему словно? Идущий от «бойца» перегар чувствовался метров, наверно, за двадцать.

— Десятник сказал: глинозёмки проверить, а тут этот, хрен подойдешь, — один из нукеров указал мечом на мгновенно ощетинившегося пса. — Э-э, не балуй… Не балуй, я сказал!

— Фу, Карай! Фу!

Расул присел на корточки. «Черныш» тут же лизнул его в щёку.

— Хороший пёсик. Хороший.

Радостно виляя хвостом и тихо поскуливая, пёс принялся быстро-быстро, как конь, перебирать лапами и тыкаться носом в руки хозяина.

— Соскучился? Ага, вижу, — Расул потрепал Карая за свисающие с пасти брыли и, неторопливо поднявшись, кивнул в сторону полицейского здания. — Ну что? Кашку кушать пойдём?

Пёс гавкнул.

Ну, наконец-то! А то я уж думал, он лаять вообще не умеет…

— Ну, вот и аюшки, — подытожил хозяин и, не оглядываясь, зашагал по площади.

Карай потрусил за ним, продолжая вилять хвостом и вскидывая время от времени лобастую голову, принюхиваясь к доносящимся от самовозов запахам.

— Надо было и его тоже… — нукер, стоявший ближе ко мне, почесал затылок и бросил тоскливый взгляд на машины.

— Чего тоже? — не понял второй.

— Расул же механик, — пояснил первый. — Надо было его тоже сюда, с нами. Наверняка ведь знает, как с глинозёмками управляться. Помог бы.

— Ага. Помог. Не видишь что ли, что он с бодуна? Так помог бы, что потом вообще ничего бы не завели. Нам же что приказали?

— Что?

— Чтобы только сегодня уехать на этих таратайках никто не смог бы. Так что давай просто кристаллы вынем и всё. Мы же умные.

— Не. Кристаллы вытащить — это мало, — покачал головой первый нукер. — Надо что-то ещё, посерьёзней.

Второй ненадолго задумался, а затем вдруг хлопнул себя ладонью по лбу:

— Придумал! Давай им колёса спустим!

— Точно! — всплеснул руками приятель.

— Тогда давай так. Ты иди, вынимай кристаллы, а я пока ниппеля повыкручиваю.

— Замётано!..

Я мысленно усмехнулся.

Потом недобро прищурился.

Эх, ребятки-ребятки. Не хотел никого убивать, в особенности, собачку, но теперь… Ишь, что удумали! Ниппели на колёсах скрутить. Головы вам, уродам, надо поскручивать! С детства таких сволочей не люблю. Кому-то на этих машинах ехать, а им лишь бы гадить…

Придумщик, который и предложил вариант с ниппелями, обошёл «трак» и попытался подобраться к правому заднему колесу. С первого раза у него это не получилось. Деструктивной деятельности мешала фильтровальная камера — здоровенный железный ящик с решеткой, закрепленный по борту и закрывающий бОльшую часть колеса. «И вправду — как танк». Потерпев неудачу, кожаный засучил рукава, крякнул и попробовал подлезть к вожделенному ниппелю снизу, с земли. В этом-то положении я его и уконтропупил. Без шума и пыли. Только ноги в сапогах легонечко дёрнулись, а так ни звука и кровищи по минимуму — какая есть, вся в брюхе осталась… Ну, и ещё на клинке немножко… И, что самое интересное, никаких угрызений совести. Только удовлетворение от хорошо выполненной работы…

Второго нукера прикончил столь же «рутинно».

Тот копался во втором «траке», отклячив зад и шаря руками где-то в районе руля. Там его руки в конце концов и остались, вместе с башкой. Недолго думая, я попросту полоснул кожаного от плеча до плеча. Заговоренный меч преграды словно и не заметил. А вот крови на этот раз было много — еле успел отскочить. Оба сиденья, и водительское, и пассажирское, залило так, что никакая химчистка не справится. Ну, да и ладно. Под рукой ведь другая машина имелась, относительно чистая, та, под которой сейчас валялся любитель спускать колёса.

Забрав у нукеров оружие — трупам оно без надобности, а мне может и пригодиться — влез на «трак», нашёл под рулём нужный разъем и аккуратно вставил в него тяговый энергокристалл с мотрисы. Позавчера он нас уже выручил. Надеюсь, не подведёт и сегодня…

Немного подумав, решил скинуть невидимость. Вместо неё нацепил личину второго нукера. Самовоз, едущий сам по себе, вызовет подозрения сразу, а если внутри водитель — десяток-другой секунд выиграть можно. Пока разберутся, пока кипеш подымут, глядишь, уже и догонять некого…

Систему управления «траком» я изучал не больше минуты. Всё оказалось не так сложно, как думалось.

Цепь питания замыкается тумблером. Рычагпереключения скоростей один в один «жигулевский». Руль широкий, тугой — усилителя, наверное, нет. Внизу три педали, такие же, что и на «непродвинутых» земных аналогах: «газ», «тормоз», «сцепление». Плюс имеется спецпанель для работы с навесным оборудованием. Там три рычажка, понадобится в лучшем случае левый, поднимающий и опускающий нож отвала. Вот, собственно, всё. Осталось лишь завести и поехать…

— Эй, Сирух! Господин десятник спрашивает: вам долго ещё?

Я поднял голову.

Шагах в двадцати от машины стоял ещё один кожаный. Тот самый, что давеча «прогуливался» вдоль самовозов с обоими убиенными, но по какой-то причине вместе с ними к «глинопереработчикам» не пошёл. И, между прочим, правильно сделал. Да и сейчас — молодец. Ближе подойти поленился, поэтому и проживёт дольше других…

— Скоро закончим! — я постарался скопировать голос как можно точнее.

«Ленивый» пожал плечами — мол, моё дело передать, дальше ваши проблемы — потом развернулся и неспешно побрёл вдоль машин.

Когда он дошёл до крыльца, я протянул руку к «приборной панели» и щёлкнул тумблером. Над рулём, одна за другой зажглись зелёные лампочки. «Ход», «опуск», «подъём», «вибрация». Второе, третье, четвертое мне пока ни к чему, а вот первое — в самый раз. Лимит времени выбран. Пора уносить ноги…

Тронуться с места удалось без проблем. Аккуратно выжал сцепление — машина пошла. Кстати, довольно резво. С тяговым энергокристаллом любой грузовик становится «гоночным».

— Э-э! Ты чего?! Куда?!

Я рассмеялся в голос.

«Поздновато спохватились, ребятки. Меня теперь хрен догонишь».

Переключился на следующую скорость, поддал газку.

«Хорошо, собака, идёт. Километров тридцать, как минимум».

Уже на выезде с площади всё же не выдержал и обернулся.

Увиденное откровенно порадовало.

Диверсия удалась. Оба пустившихся в погоню самобега валялись на площади: один вверх колёсами, другой на боку. С десяток нукеров, что-то вопя и грозно размахивая мечами, пытались догнать меня пешим ходом.

«Придурки! Нашли, блин, с кем состязаться».

Ещё раз нажал на газ, отработал рулём…

Самовоз вылетел на широкую и прямую, словно стрела, улицу.

«Адиос, сеньоры! Спасибо за понимание…»

Расстояние до выезда из Кару-Акбара я преодолел за считанные минуты. Скорость, по ощущениям, была довольно приличная, где-то, наверно, под сорок кэмэ. Мог бы и больше выжать, но, честно скажу, побоялся. Рингарольские самовозы для гонок не предназначены. Сколько-то выдержат, а потом просто развалятся. Поэтому основная задача сейчас состояла в том, чтобы найти золотую середину: как бы и от преследователей оторваться, и «трак» не угробить?

Внутри посёлка важнее первое. Начну осторожничать — сразу найдётся какой-нибудь ушлый и дюже сообразительный. Выкатит на дорогу телегу или, к примеру, другой самовоз, и пока я буду пути объезда искать, нукеры и стражники сорганизуются, все выезды перекроют, и мышеловка захлопнется. Оно мне надо? Разумеется, нет…

Как выяснилось, спешил я не зря. Сообразительные среди местных нашлись, но, чтобы устроить всё по уму, им попросту не хватило времени. Только и успели, что бросить на дорогубревно (я его тупо объехал) и выставить пару рогаток, отдаленно напоминающих противотанковые ежи. Последнее случилось в самом конце длинной улицы. До границы посёлка было совсем чуть-чуть, поэтому я не придумал ничего лучше, кроме как пойти на таран.

Решение оказалось правильным. «Ежи», рассчитанные на обычный транспорт, ударане выдержали. Нож-отвал смёл их, как кегли. Самовоз вздрогнул, но продолжил движение. Выстроившиеся за препятствием стражники порскнули в разные стороны. Дорога освободилась, и уже через пару секунд я выехал, наконец, за пределы Кару-Акбара.

До места встречи оставалось шесть километров, до контрольного времени — сорок одна минута. Успею. Даже если не буду спешить.

И я на самом деле не стал спешить. Сбросил скорость до относительно комфортных двадцати километров в час и покатил по пыльной грунтовке…

В нижней части машины что-то поскрипывало, впереди скрежетало, сзади свистело, по бокам громыхали железные ящики, они же фильтровальные камеры… Чёрт знает, выдержит этот самовоз путешествие до столицы или придется на полпути новый подыскивать? Вроде слыхал, что у всякой спецтехники запас прочности больше, чем у обычных авто, а так это или нет — выяснять ни разу не доводилось. Сегодня впервые.

Попробовал просканировать «трак» магическим зрением.

Увы, ничего путного из этой затеи не вышло.

Энергокристалл я видел, двигатель видел, колёса… нет, не видел — так же как раму, рессоры, амортизаторы, тяги и прочую механическую лабутень. Магия позволяла узреть лишь «электрику». На большее, скорее всего, просто не хватило умения. Сан Саныч ведь, помнится, говорил: чтобы стать настоящим магом, надо долго учиться…

Словом, решил дальше не мучить ни себя, ни машину. Пусть всё идёт как идёт. Надеяться будем на лучшее. Владетель не выдаст, дракон не съест — так, кажется, переводится на рингарольский одна старинная поговорка…

Дорога петляла между холмами, а местами и переваливала через них. Погони за мной вроде бы не было, а если и была, то безнадежно отстала. Опасность таилась теперь впереди.

Примерно в четырех километрах от Кару-Акбара мне повстречался патруль.

В принципе, чего-то похожего и ожидал, поэтому сюрприза не получилось.

Стоящий на обочине самобег я заметил, как только пересёк очередной холм. Дорога шла под уклон, и повышенная в сравнении с прочим транспортом скорость, если бы и удивила кого-нибудь, то не сильно. Под горку даже телеги катятся быстрее обычного. Тем не менее, газ я всё-таки сбросил, а потом начал слегка притормаживать. Пусть считают мой самовоз таким же, как и все прочие.

Бойцов в патруле было двое. Сколько ни всматривался в окрестности, больше никого не увидел. Канав по обочинам нет, а в чахлой траве спрячется разве что суслик. Тот самый, из анекдота, «невидимый».

Один из нукеров сидел за рулём самобега. Второй, когда я приблизился, вышел на проезжую часть и поднял руку, приказывая остановиться.

Подобную ситуацию я уже мысленно отрабатывал. Патрульных надо валить на месте, чтобы не успели удрать и, соответственно, предупредить тех, кто охраняет развилку. В том, что её действительно сторожат, сомнений не возникало — именно через неё проходил коридор отторжения. Я же сейчас находился «снаружи». Поэтому потерять элемент внезапности — в моём отношении это почти то же самое, что сунуть голову в петлю. Устроят засаду, окружат, дальше — понятно…

А вот чего я не учёл в своих планах, так это того, что оба патрульных будут находиться далеко друг от друга. Начнёшь отоваривать первого, второму только на газ нажать. Самобег-то, в любом случае, пошустрее моего «трака», даже несмотря на «левый» энергокристалл. Поэтому, хочешь не хочешь, а схему атаки придётся менять. То есть, сделать надо всё так, чтобы нукеры: «а» — оказались близко друг к другу, «б» — не пытались сбежать, «в» — не считали меня серьёзным противником.

Лучше всего было бы просто сбить вышедшего на дорогу, а затем точно так же переехать второго. Минус в том, что для этого требовалась скорость, но заранее увеличить её я не мог. Это мигом вызвало бы подозрения, и тогда кожаным и в голову не пришло бы вальяжничать перед несущимся на них «траком». Так что какое-то время я плёлся, как черепаха — пять километров в час, не больше.

Момент истины наступил, когда до «гаишника» оставалось менее десяти метров. На вдавленную в пол педаль машина отозвалась воем движка, а затем начала ускоряться. Увы, не так быстро, как надо. Нукер успел отскочить, а следом за ним от неминуемого столкновения ушёл и вражеский самобег. Его водитель тоже нажал на акселератор, потом резко вывернул руль, и мы разошлись с ним на встречных курсах. В считанных сантиметрах, едва не чиркнув бортами.

В общем, ДТП устроить не удалось, пришлось переходить к плану Б.

Секунд через пять самобег развернулся и, как и положено в таких случах, начал преследовать «нарушителя».

От погони я уходить не спешил, и спустя ещё пять секунд расстояние между машинами сократилось до пары десятков метров. Оба кожаных теперь находились вместе, один за рулём, второй в коляске, на меня они были злы и, по всей видимости, считали попытку их задавить актом отчаяния. Именно этого я, в принципе, и добивался. Азарт — штука опасная. Одно неудачное действие, и охотник и жертва могут поменяться местами.

Так, собственно, и произошло.

Нукеры попросту не заметили, что превратились в мишени.

Кабины, как таковой, на моём самовозе не было, как не было и заднего борта.

Поэтому времени, чтобы остановить «трак», перепрыгнуть через сиденье в «кузов» и хорошенько прицелиться, мне хватило с лихвой.

Увернуться от брошенных в них мечей кожаные не смогли. Два броска — два трупа. Без вариантов.

Лишённый управления самобег вильнул влево, съехал с дороги и через пару секунд замер, уткнувшись в травяной склон за обочиной.

Следующие полминуты я потратил на то, чтобы забрать у нукеров оружие, их и своё, и превратить самобег в груду металлолома. Оставлять заговоренные мечи и скоростной транспорт бесхозными не есть правильно. Мало ли кто их потом подберёт. Вдруг разбойники. Замучаешься тогда объяснять, что отношения к ним не имеешь…

К контрольной точке я подъезжал готовый к любым неожиданностям. После Кару-Акбара и разборки с вражеским патрулём уверенности в собственных силах прибавилось, и существенно. Пусть только попробуют остановить! Размажу всех в тонкий блин, сотру в порошок, раскатаю по кочкам… Наш самовоз, вперёд лети! В столице остановка. Иного нет у нас пути. Клинки — на изготовку… М-да, поэт из меня, прямо скажем, неважный — даже сплагиатить как следует не могу — однако клинки и впрямь под рукой, целых четыре, не считая того, что в ножнах. Попасть ими в цель не проблема. Воздушная магия любую траекторию скорректирует…

Развилку дорог, как и предполагалось, охраняли нукеры. «Стационарный» пост. Десяток бойцов при двух самобегах. И меня, как выяснилось, они нифига не ждали. По крайней мере, со стороны Кару-Акбара. Вот от станции — это запросто. Коридор отторжения шёл оттуда, затем поворачивал на Карухтан. Опасные государственные преступники, они ведь только по коридору могут ходить, а выйти наружу и, тем более, преодолеть без защиты десять кэмэ — кишка у них для этого дела тонка. Поэтому-то и не стоит обращать особое внимание на дорогу, ведущую из «тылового» посёлка с лояльным властям населением. Да и потом — на этой дороге патруль. Ежели кто подозрительный — сразу же остановят, на худой конец — к развилке рванут, передать, чтобы готовились к встрече.

Да, всё правильно, всё так и есть, за исключением одного — никто на пост уже не рванет, просто некому.

Сама дорога выходила к развилке довольно удачно. Удачно для меня, а не для тех, кто за ней наблюдал. Невысокий холм, а перекрёсток буквально за ним, метрах примерно в ста от подножия.

Меня заметили только тогда, когда я уже одолел половину дистанции.

Машины на электроходу движутся достаточно тихо. То есть громыхают, конечно, но не до такой степени, как наши земные, на дизеле и бензине. Шум фактически как от троллейбуса. Вроде и едет что-то, но если медленно и если ветер в другую сторону или, к примеру, болтаешь с напарником, то пока не обернёшься или пока это что-то совсем близко не подползёт, хрен услышишь его.

Моё направление контролировали всего двое нукеров. Остальные располагались чуть дальше, за перекрестком, и следили в основном за дорогой, ведущей к «железке».

Собственно, и на моё появление кожаные отреагировали спокойно, без суеты.

Ну а чего? Едет какой-то мужик на спецтехнике, сильно не гонит, одет так же как и они — куртка и тюбетейка… Может, его из Кару-Акбара прислали, на усиление … И патруль этого чудика не задержал… Выходит, и вправду свой…

Тем не менее, действовали нукеры грамотно, «по Уставу». Один вышел на середину дороги, второй страховал с обочины.

Первый махнул рукой и крикнул что-то не очень понятное. То ли «архан», то ли «тархат»… фиг поймёшь… но, скорее всего, это пароль.

Отзыва от меня они, естественно, не дождались. Первый даже потянул меч из ножен.

«Ага. Значит, по-хорошему не хотите? Ну что ж, придётся тогда по-плохому…»

Как и в случае с патрулём, я снова нажал на «газ». Машина пошла быстрее. Сильно быстрее. Однако, в отличие от предыдущего раза, расстояние до преградивших дорогу нукеров было побольше, и кроме того они явно знали, как останавливать самовозы. Тот, который кричал про пароль, отпрыгнул к обочине и выставил меч вверх, на «самурайский» манер. Второй изобразил ту же стойку.

Что они собирались сделать, понял бы и неискушенный: пропустить машину и рубануть по колёсам. Просто и эффективно. Заговорённый клинок режет любой материал, как бумагу. И пускай на моём самовозе колёса защищены — спереди нож, по бокам транспортёры и камеры — кто знает, может, длины мечей хватит достать до чего-нибудь действительно важного.

Проверять, так это или нет, не хотелось. Лучше, как водится, перебдеть и решить проблему до того, как она станет необратимой.

Тормоза у машины оказались хорошими. От нажатия на педаль и до полной остановки прошло менее двух секунд. На дороге эта задержка вылилась в пять-семь метров тормозного пути.

Снова удача. Увидев, что «трак» останавливается, нукеры тут же расслабились. Ближний слегка наклонил меч, а дальний его вообще опустил. Ребята явно подумали, что водитель понял свою ошибку и решил не выёживаться. Зря подумали. Водитель всё понял с точностью до наоборот и решил оторваться по-полной.

Короче, опять всё пошло по привычному алгоритму.

Бросок меча, и первый нукер рушится наземь.

Ещё бросок. Второй присоединяется к первому.

Снова два трупа. Снова два «лишних» меча.

Похоже, что для меня это превращается в хорошую добрую традицию.

Впрочем, традиции на то и традиции, чтобы их иногда нарушали.

Поэтому лучшее, что я могу сейчас предпринять — это плюнуть на сбор трофеев и с максимально возможной скоростью рвануться вперёд, к переливающейся всеми цветами радуги границе призрачного коридора…

Мне повезло. К границе я успел раньше кожаных, несущихся с другой стороны.

Самовоз буквально влетел в защитную зону, а после удара по тормозам его крутануло едва ли не на сто восемьдесят. «Полицейский разворот» в чистом виде. Вряд ли когда-нибудь в Рингароле видели что-то подобное. Ну, да ничего, пусть привыкают. Я ещё и не такое смогу — дайте только срок…

Нукеров, спешивших закрыть проход, разметало в разные стороны — когда я оказался внутри коридора, магия отторжения их просто отбросила: одних на положенные двадцать шагов, других — за границы призрачного пространства.

Оба вражеских самобега улетели в кювет. Водитель первого свернул себе шею, второго — словил копчиком камень, пассажира придавило коляской, а что касается остальных, то им тоже не поздоровилось — слишком уж быстро ехали и бежали.

Вот так, «ничего не сделал, только вошёл», а результат — лучше и не придумаешь. Весь пост, все десять бойцов, выведены из строя — кто-то частично, а кто-то на веки вечные. И с этим уже ничего не поделаешь, такова се ля ви. Не надо им было вставать на пути у будущего Владетеля. Для здоровья это не слишком полезно…

Наши вышли к развилке через полчаса с небольшим. Сперва, правда, прикатили нукеры. Целой толпой, человек, наверное, сорок. Прибыли и слегка прифигели. Некоторые даже с самобегов свалились. Случайно, конечно. Но именно в тот момент, когда я поднялся с сиденья и замахнулся мечом в их сторону. Экие нервные. Работать надо над психологической устойчивостью, а не гоняться по всей провинции за честными гражданами… Ей-богу, лучше бы дома сидели, с водкой и бабами расслаблялись, проблем было бы на порядок меньше…

«Ты как? В порядке?»

Лейку я почувствовал, не видя ещё ни её, ни других наших.

«Нормально. Транспорт готов, путь свободен. А как у вас?»

«Тоже нормально. Кстати, ты прав был. На станции подавитель стоял …»

«Путейские были?»

«Нет. Только нукеры и двое воздушных».

«Каверны, сужения?»

«Тоже нет…»

Первым из-за холма появился Чекан, за ним рыжий. Лариса шла замыкающей. В прямой видимости «разговаривать» стало легче. Все четыре минуты, пока бойцы моего отряда добирались до места стоянки «трака», мы с Лейкой рассказывали друг другу о своих приключениях.

Противник, как и предполагалось, основное внимание уделил железной дороге, поскольку призрачный коридор проходил мимо неё. Мой фантом, «поводок» от которого я передал Ларисе ещё в лесу, не вызывал подозрений до самой станции. А когда иллюзия исчезла — тут девушка не удержалась от невольной усмешки — нукерам как будто шило вставили в задницы. Забегали, заорали, засуетились. Минут десять полного бардака, и только когда один из магов что-то там «перепроверил», лишь тогда начали предпринимать какие-то действия. Организовали несколько поисковых групп и одну усиления, которую и отправили к перекрёстку. Решение, в общем и целом, правильное, но запоздалое. К тому времени я уже занял развилку, и ловить меня стало бессмысленно…

— Отличная работа, милорд, — в самовоз Хэм забрался первым, заняв место за водительским креслом, по левому борту. Лариса села напротив. Гиляй устроился сзади — как он сам пояснил, чтобы следить за тылом. Кузьма плюхнулся рядом со мной. С машиной парень управляться умел, что такое сцепление — знал, скорости переключал правильно. Его я рассчитывал сажать за баранку на тех участках пути, где нападение на нас наиболее вероятно — то есть, в городах и посёлках, через которые проходил коридор. Отвлекаться на управление самовозом мне будет не с руки — в первую очередь, придётся отражать удары «снаружи».

Но всё это случится потом. А сейчас, пока противник ещё не допёр, как действовать, можно и самому порулить…

— Все сели? Тогда трогаемся. Держитесь крепче, трясти будет сильно…

Глава 20

Я не ошибся. Трясло действительно сильно. Уже через километр дорога превратилась в «гребёнку». Мало того, на ней появились гвозди, обрезки проволоки, осколки стекла и прочие «препятствующие свободному проезду транспортных средств» предметы. Кто именно их разбрасывал, стало понятно спустя пятнадцать минут. Спускаясь с очередного холма, мы догнали два самобега, тянущих за собой нечто, напоминающее борону. Таким способом нукеры явно пытались или остановить нас, или хотя бы замедлить.

Попытка зачётная, но совершенно не подходящая для спецмашины, которую я умыкнул. Опущенный нож-отвал просто сметал с дорожного полотна всю острую мелочь, заодно выравнивая ухабы и впадины. Мощности для превращения самовоза в бульдозер хватало с запасом — тяговый энергокристалл на пару порядков превосходил стандартные, установленные на местные таратайки.

Заметив нас, вредители тут же бросили «борону» и рванули вперёд. Видимо, чтобы готовить новую пакость.

Вообще, если бы кто-нибудь посмотрел на нас со стороны, то подумал бы, что едет кортеж императора. Два самобега расчищают дорогу, ещё десять сопровождают, слева и справа прямо через кусты несётся охрана, а само ВИП-лицо восседает в бронированном лимузине и окружено преданными соратниками. Не достаёт только восторженных толп вдоль обочин, но их с успехом заменяют невидимые и неслышимые суслики, хомяки и прочая любопытствующая живность…

Довольно скоро процессия въехала в первый после развилки посёлок.

Встретили нас в нём как-то вяло. Всего одну баррикаду построили, да и ту хлипкую — самовоз её смёл играючи. Видимо, местные власти попросту не успели организовать всё по уму.

То же случилось и во втором посёлке. Мы пронеслись сквозь него ураганом, разметав ещё парочку баррикад и до полусмерти испугав едва не попавшего под отвал индюка. Вальяжный птиц вывернулся из-под колёс буквально за миг до «наезда» и тут же, отчаянно вереща, взлетел на ближайший забор. Как он это сумел, для меня осталось загадкой. Никогда раньше не видел такого. Точнее, не знал, что индюшатина не только съедобна, но в живом виде ещё и летать умеет.

Проблемы начались за полкилометра до следующего населённого пункта.

На пути нам попалась канава, вырытая поперек дороги.

На её засыпку и преодоление истратили не меньше четверти часа.

После бульдозерных перекатываний туда-сюда в машине стало что-то скрипеть, и достаточно сильно. Это вынудило нас снизить скорость раза так в полтора. А куда деваться? Развалится самовоз, на своих двоих мы далеко не уйдём — банально устанем, и кожаные наверняка ещё чего-нибудь подсуропят. Времени-то, чтобы придумать новую каверзу, у них будет побольше.

Впрочем, и сейчас их каверзы — не подарок.

За первой канавой последовала вторая. И не просто канава, а — канавища. Целый противотанковый ров. Глубина — метров пять, ширина и того больше. Пересечь её тем же способом, что и первую, мы бы, конечно, смогли, но времени на земляные работы у нас было не так уж и много. Да и нукеры, глядя на наши мучения, быстро сообразили бы ещё канав накопать. Отличное средство вынудить нас бросить машину и двигаться дальше пешком, что, как уже говорилось, чревато…

«Ларис, нужен хороший дождик».

«Насколько хороший?»

«Намного. И чтобы внизу он в град превращался».

«Ты хочешь… засыпать всё градинами?»

«Да. А потом ещё подморозить. Как на реке. Помнишь?»

«Помню, но плохо. Я тогда сознание потеряла».

«Я знаю».

Девушка ненадолго задумалась.

«Одна не смогу».

«А вместе?»

«Можно попробовать. Только ты должен взять меня за руку».

Я ухмыльнулся.

«Это мы завсегда…»

Колдовство у нас получилось отменное, как по заказу.

Всего за пару минут ров доверху засыпало ледяной крупой, потом она смёрзлась, и мы без проблем переправились на другую сторону.

— А теперь купаться! — прищурившись, сообщила Лариса, когда самовоз отъехал от рва, а к ледяному «мосту» подкатили нукеры.

Энергию волшебница решила не экономить, поэтому лёд растаял почти мгновенно. Два вражеских самобега бултыхнулись в образовавшийся пруд, остальные успели затормозить.

Даже не знаю, сколько времени потратили кожаные, чтобы спасти утопленное имущество, но их ругань доносилась до нас достаточно долго и смолкла только тогда, когда мы уже въехали в городскую черту.

Удивительное дело, но магических сил, что у меня, что у Лейки, явно прибавилось. Даже часы не задействовал, обошёлся лишь той энергией, что и так была у меня внутри. Хотя возможно, мы с Ларой просто вошли в резонанс. То есть, сумели так настроиться друг на друга, что наши усилия не сложились, а перемножились. Так это или нет, я уточнять не стал. Лариса, похоже, сама не в курсе, а спрашивать Гиляя начнёшь — такую разведёт заумь, что в результате запутает и меня, и себя…

В третьем посёлке к встрече «дорогих гостей» подготовились лучше, чем в двух предыдущих.

Баррикад на улицах было больше, и выстроили их тактически грамотно. Противнику словно бы предлагалось: зачем сносить появившееся на дороге препятствие? Это же так дорого. Лучше его обогнуть, энергии потратится гораздо меньше.

Условно живой коридор откликался на подобные «предложения» именно так, как и хотели «обороняющиеся».

Баррикада расположена сразу за перекрёстком? Да, сразу.

Улицы вправо и влево свободны? Свободны.

Тогда какие проблемы? Поворачиваем направо. Или налево, как повезёт…

И коридор поворачивал. А следом за ним и мы, ни секунды не сомневаясь в том, что нас просто ведут. Куда? Вероятней всего, в ловушку.

Что она собой представляет, стало понятно на шестом повороте.

На первый взгляд, улица как улица, но — «есть нюансы».

Во-первых, она уже других, а во-вторых, в самом конце её стоит дом, который сужает путь ещё больше. До такой степени, что наш самовоз там вряд ли протиснется. Ещё одно бутылочное горлышко, как и около Кызал-Таша. Единственный плюс — из-за стен коридора нас не достанут. По крайней мере, мечами.

— Придётся стеночку рихтовать, — процедил сквозь зубы Чекан.

Я обернулся.

Воин буровил взглядом приближающееся препятствие.

— Кузьма, тормози.

Рыжий остановил «трак». До узкого места оставалось около тридцати шагов.

— Что значит рихтовать? — уставился я на бывшего гвардейца.

Тот удивленно посмотрел на меня.

— Я говорю, мечами надо домишко подрезать. Немного, на полкирпича, а ещё лучше на кирпич. Тогда точно проедем. Плохо только, что рухнуть может …

— Стоп! — остановил я Чекана и мысленно хлопнул себя по лбу.

Дурень я дурень. Такой вариант пропустил. Отрезать часть стен мечами — это же самое очевидное… Но, с другой стороны, если это всем очевидно, то именно этого от нас и ждут…

«Лара!»

«Да?»

«Проверь левую сторону, нет ли кого-то на крышах».

«А…»

«А я займусь правой…»

На проверку у нас ушло меньше десятка секунд.

«У меня трое. Готовятся что-то сбросить».

«У меня четверо. Аналогично».

«Что будем делать?»

«Прорываться. Что же ещё?» — пожал я плечами…

Спрыгнувшие с самовоза Хэм и Сан Саныч буквально за пару минуту разобрались с домами, стоящими по обеим сторонам улицы. Работали аккуратно. Углубляться в стены не углублялись, сняли лишь верхний слой, сантиметров по десять, чтобы только машина прошла, впритирку. Срезать больше означало идти на риск — строения могли действительно рухнуть, причем, на дорогу, а заниматься расчисткой никому из нас не хотелось, и времени на это ушло бы много.

— Готовы?

— Да, — бросила Лейка.

— Да, ваша милость, — кивнул рыжий.

Самовоз тронулся с места и спустя пятнадцать секунд въехал в уличное сужение.

Главное было сейчас не застрять, поэтому вцепившийся в руль Кузьма вёл «трак» осторожно и медленно. А когда мы достигли середины проезда…

— Бей! — истошно завопили откуда-то сверху.

«Щит!» — скомандовал я колдунье.

В то же мгновение над самовозом возник настоящий ледяной купол, подпираемый снизу плотной воздушной подушкой. Сплошной камнепад он бы, конечно, не выдержал, но десять крупных булыжников оказались ему вполне по силам. На одиннадцатом купол всё-таки треснул, на двенадцатом и вовсе рассыпался, но, к счастью, к этой секунде мы уже выкатились из «зоны уверенного поражения». Осколки льда и камней смело сильным воздушным потоком, и сразу за этим с крыш донёсся разочарованный вой. Полное ощущение, что своей магией мы отняли у детишек конфетку. А ведь они так старались…

Дальнейший путь по петляющим улицам и переулкам прошёл без осложнений. Баррикад больше не было, и через три минуты мы выехали, наконец, за пределы этого не слишком гостеприимного городка.

Увы, на этом наши неприятности не закончились.

Следующая подстерегала в трёх километрах к северу.

Нам снова встретился ров, но теперь, в отличие от двух предыдущих, к нему добавился земляной вал. Довольно высокий (три человеческих роста, как минимум) и, естественно, на другой стороне «канавы».

М-да. Быстро нукеры учатся. Даже если засыпать всё градинами, как сделали в прошлый раз, ледяной уклон получится слишком крутым и преодолеть его наша машина не сможет.

— Что будем делать, милорд? — Чекан первым выбрался из самовоза и бросил оценивающий взгляд на скопившихся за границами коридора кожаных. — Может, объехать попробуем?

Я покачал головой:

— Нет. Надо искать другое решение.

После чего тоже вылез из «трака», подошёл ко рву и заглянул вниз.

Глубоковато, однако. Метров, наверное, шесть.

Потом перевёл взгляд на вал.

Интересно, а как с такими препятствиями справляются в армии?

Строят через овраг мост и срывают насыпь?

Может, и так. Но, по-моему, это излишне долго. Танковым клиньям заниматься строительством некогда. Поэтому что? Правильно. Взорвать всё к чертовой бабушке. Склоны обрушатся, вал осыпется в ров, если что и понадобится, то только утрамбовать.

Я мысленно похвалил себя. Общее решение найдено, осталось уточнить детали. Ведь дьявол кроется именно в них.

Взрывчатых веществ в Рингароле не производят — попросту не нужны. Отпорная магия сводит на нет их боевую составляющую, предметная — составляющую хозяйственную.

Почесал затылок. Что же тогда применить вместо них?

После секундного размышления в памяти всплыл один весьма любопытный момент.

Я неожиданно вспомнил, как Лейка пыталась объяснить неучу, почему сжимается вроде бы несжимаемая вода.

Да. Рациональное зерно в этом действительно было. Теперь следовало просто развить его.

Итак, в стандартный стограммовый флакончик местные маги умудряются впихивать почти пять литров воды. То есть, по факту, они сжимают её раз в пятьдесят.

А если попробовать сжать её раз, эдак, в тысячу, а потом — хоп! — и убрать магию?

Что будет?

Помню, смотрел как-то по сети видео, где взрывается обыкновенный газовый баллон. Зрелище, прямо скажу, не для слабонервных. И всё это при каких-то жалких сорока-пятидесяти атмосферах…

Что ж, попробуем грубо прикинуть, как поведет себя центнер воды, сжатый примерно до ста миллилитров. Для начала примем магически изменённую воду за идеальный газ и произведём его адиабатическое сжатие… Какую энергию придется на это потратить, и какая, соответственно, выделится при расширении? Для многоатомных газов, а, значит, и для воды, показатель адиабаты равен один тридцать три, плотность тысяча, гидростатическим напором пренебрегаем, вычисляем вэ квадрат пополам, умножаем на массу, и — что в итоге? А в итоге у нас получается сорок с копейками мегаджоулей. Или, в переводе в тротиловый эквивалент, восемь кило взрывчатки, а с учётом механического КПД — все десять. Грубо, конечно, но по порядку величины подобный расклад мне нравится. Теперь, чтобы перевести его в практическую плоскость, надо проконсультироваться со специалистами.

— Сан Саныч! Лариса! — я махнул рукой бывшему преподавателю и волшебнице и, когда они подошли, вкратце изложил свои соображения насчёт рва и сжатой воды.

Лейка с Гиляем отреагировали предсказуемо. Сначала недоумение, потом удивление, затем восторг. До сего дня никому в Рингароле и в голову не приходило использовать сжатую воду как средство для разрушения. Тем не менее, идею мою приняли за рабочую и тут же начали претворять её в жизнь. Сан Саныч выудил из кармана блокнот и приступил к расчётам, Лейка занялась инвентаризацией магического имущества.

Флаконов с водой в наших рюкзаках обнаружилось целых семь штук. Два, чтобы самим от жажды не помереть, решили пока не трогать, пять оставшихся приговорили к кончине во имя науки.

Когда Гиляй закончил считать, я, на всякий пожарный, организовал вокруг пылевую завесу — революционные научные технологии следует охранять, противник о них догадываться не должен.

— Сжимать можно не более, чем в шестьсот раз, — сообщил Сан Саныч. — Если больше, нарушится инвариантная чётность. Поэтому сделаем так…

Я не стал досконально вникать в процесс изготовления артефактов. Бывшие студентка и преподаватель магии терминологию использовали специфическую, а выяснять каждый раз, что есть что, мне не хотелось. Моё дело идеи накидывать, а с техническими проблемами пусть разбираются те, кто на это учился.

С проблемами доцент и колдунья разбирались около трёх минут.

Лариса заполняла флаконы водой, Сан Саныч контролировал количество влитого с помощью «мерной ёмкости» — ящика для отходов глинопереработки. Его совершенно по-варварски, мечом, «демонтировал» с самовоза Чекан. В ящик входило ровно пятнадцать литров, на каждый заряд требовалось по четыре ёмкости. По окончании заливки флакон разрезался заговорённым кинжалом, и сжатая вода как бы «вынималась» наружу. Это, как пояснил Сан Саныч, убирало «артефактовую» защиту, мешающую полному снятию магии.

В итоге на капоте машины (его использовали как лабораторный стол) выстроились пять полупрозрачных цилиндриков. Любым из них, если я правильно оценил мощность, можно было подорвать танк или, к примеру, обрушить средних размеров мост. Но поскольку ни мостов, ни танков поблизости не наблюдалось, пришлось применять «вундервафли» так, как и планировали изначально.

Гиляй лично выкопал в насыпи три шурфа и заложил в них по одному цилиндрику.

Потом мы отъехали ото рва на безопасное расстояние, и по моей команде Лейка активировала все три заряда.

Рвануло неплохо. Дымом и пылью заволокло и дорогу, и всё, что вокруг в радиусе пятидесяти метров. Хорошо хоть, что ничего у нас не сломалось и никого не контузило — местным помогла отпорная магия, а себя и машину я защитил встречной воздушной волной.

Нукерам повезло меньше.

Когда пыль рассеялась (с нашей, естественно, помощью), по обе стороны от дороги мы обнаружили больше десятка разбитых и перевёрнутых самобегов. Некоторые вообще представляли собой не подлежащий восстановлению хлам. И пускай сами кожаные не пострадали — тоже сработала отпорная магия — но прямо сейчас они не могли даже ругаться. Слишком велико было удивление от случившегося.

Тем не менее, какой бы красивой не выглядела картинка с впавшими в ступор нукерами, главным результатом подрыва стало другое. Вал и ров просто исчезли. Один срыло, второй засыпало, поэтому мы совершенно спокойно перебрались через разрушенное препятствие и двинулись дальше. По прямой до столицы провинции оставалось менее двадцати километров, по коридору — тридцать пять с небольшим…

Следующие шесть городков мы прошли легко и непринужденно.

Противник был явно растерян и ни о чём серьёзном не помышлял.

Взорванный ров выбил нукеров из колеи, как в прямом, так и в переносном смысле. В прямом — им не хватало сил и средств преследовать нас с прежней скоростью. В переносном — они, видимо, просто не поняли, как мы смогли уничтожить преграду, кажущуюся неодолимой…

— Пересечём железку, будет совсем хорошо, — посулил со смехом Сан Саныч, когда позади остался очередной посёлок.

— Не нравится мне, когда всё хорошо, — угрюмо отозвался Чекан. — По себе знаю, только подумаешь, что победил, сразу же прилетает по полной…

В том, что он прав, мы убедились достаточно быстро.

Последним населённым пунктом перед столицей провинции оказалась железнодорожная станция Ак-Базар. Городом её назвать было трудно, и даже на полноценный посёлок она не тянула. Всего десяток жилых домов, остальное — многочисленные станционные сооружения.

— Отстойник. Депо. Сортировочная. Зарядная зона, — принялся перечислять бывший доцент. — По-хорошему перенести бы это всё в Кызыл-Таш. Сначала большую дугу там планировали, но как южную часть ханство подмяло, так и забросили всё.

Я почесал затылок. Действительно, Сан Саныч об этом рассказывал. Большой железнодорожный круг связывал все провинции, а его местный участок изначально должен был проходить по границе северной и южной частей нынешнего Карухтана. Однако, по настоянию ещё самого первого хана, «большую дугу» временно совместили с верхней частью кольца, а, как гласит народная мудрость, «нет ничего более постоянного, чем временное». Так и здесь: к работам по прокладке магистрали «Свирск — Кызыл-Таш — Малино» приступали десятки раз и даже на картах её обозначили, но все начинания заканчивались, увы, одинаково — по разным причинам строительство останавливалось.

И хотя к нам эта история прямого отношения не имела, именно благодаря ей мы вынуждены снова сталкиваться с путейскими магами. В том, что они здесь присутствуют, причем, довольно высоких рангов, я нисколько не сомневался. Ак-Базар — станция важная и, можно сказать, режимная, поскольку именно здесь формируются все поезда Карухтанского отделения ИЖД…

— Переезд правее депо, — пробормотал Сан Саныч, глядя на уходящий за здания коридор. — Это хорошо. Там всего два пути.

— А если было бы больше? — поинтересовался я для проформы.

— По древнему уложению зона ответственности путейских распространяется на все здания и сооружения, относящиеся к их ведению. А вот землю и дороги общего пользования они могут контролировать не далее, чем на пятьдесят метров от железнодорожного полотна. Поэтому, если бы нас отправили, например, в группировочный парк, то… От ты ж, драконова мать! Да что же это за гадство такое?!

Понять его возмущение было не трудно.

Едва мы свернули за угол, как сразу уткнулись в перегородившую путь баррикаду. Причём, не простую, сложенную из чего попало, как в пройденных ранее городках и посёлках, а выстроенную по всем правилам — из крупных бетонных блоков, мешков с песком и колючей проволоки, со змейкой-проходом, перегораживаемым стальными конструкциями.

Машина остановилась. Стены защитного коридора внезапно заколебались, словно плёнка мыльного пузыря на сильном ветру. Он то сужался и втягивался в проход между блоками, то, как живой, вдруг отдёргивался и изгибался. Ощущение, что он просто не знал, как поступить, поэтому ждал решения тех, кто по нему шёл.

— Хитрые, гады! — прокомментировала ситуацию Лейка. — Снести ничего нельзя, потому что формально проход есть, а по факту он даже уже, чем в Кызыл-Таше, и машину надо бросать.

— Машину бросать не будем, — я качнул головой и в ту же секунду коридор резко выгнулся влево, да так и застыл.

«Ага. Значит, решение принято».

Кузьма повернул руль. Самовоз покатился по новому маршруту.

Спустя четыре минуты коридор вывел нас к железнодорожным путям.

«Трак» снова остановился.

Увидев, куда мы приехали, Гиляй досадливо сплюнул.

— Грузовой пункт. Стрёмное место.

Я мысленно с ним согласился.

Место и вправду не самое лучшее для переезда. Дорога тянется через рельсы метров на сто, а сверху над ней нависает крановая эстакада. Два десятка опор, решетчатые пролёты, непрозрачные ограждения…

«А вокруг тишина. А вокруг ни души. Только рельсы усталые стонут…»

Нет, со стонами я конечно погорячился, но насчёт остального… Вокруг действительно ни души и тихо, как в морге. Даже перекрестился украдкой.

— Ваша милость, тут это, написано «с мечами нельзя».

— А? Что? — я развернулся и посмотрел туда, куда указывал пальцем Кузьма.

На столбе висел предупреждающий знак (перечёркнутый меч в жёлтом круге), под ним пояснительная табличка.

— Погрузочно-разгрузочная зона. Пронос заговорённого оружия запрещён, — прочитал Чекан. — Хм. И что они делают с нарушителями?

Он вопросительно посмотрел на Сан Саныча.

Тот ответил кривоватой усмешкой.

— Что-что… убивают. Сразу и без разговоров.

Воин расхохотался.

— Как?! Как они до нас доберутся?

Сан Саныч пожал плечами.

— Понятия не имею. Но, в любом случае, они нас предупредили. А разоружимся мы или нет… — бывший преподаватель развёл руками и замолчал.

Остальные тоже молчали.

Решать предстояло мне.

Противника я, кстати, уже обнаружил.

На единственной поперечной ферме крановой эстакады под защитой довольно сильной иллюзии тихарились трое вражеских магов. Двое, судя по бледно-сиреневым аурам — специалисты по электричеству, третий — то ли потоковик, то ли воздушник. Перед ним — он расположился, словно петух на жердочке, ровно посередине пролёта — лежало с десяток чугунных чушек.

Расклад, в общем и целом, понятный.

Путейские наверняка знали, на что мы способны, поэтому решили подстраховаться. Ведь, чтобы на короткое время защититься от молний, нам достаточно сотворить над машиной водный или ледяной щит с заземлением. Противнику его надо или пробить, или разрушить, но сделать это должен человек «нэ из нашего района».

Да, путейцы и хан сегодня союзники, временно объединившиеся против общего недруга. Однако и тем, и другим этот вынужденный союз надо скрывать. Первые, даже несмотря на гибель коллеги из Кызыл-Таша, обязаны демонстрировать нейтралитет в наших с ханом разборках. Ведь, по большому счету, им нечего нам предъявить. Смерть Гая Лициниуса — типичный «несчастный случай на производстве», формально мы его и пальцем не тронули. А отомстить хочется. Но так, чтобы не нарушить при этом древний закон о недопустимости военных альянсов между Владетелями имежду Владетелями и Орденом. Последствия, если верить моему недавнему сну, могут оказаться фатальными для всего Рингарола.

Ханские люди тоже старались не афишировать связи с путейцами.

То есть, арендовать электричку — могли. Находиться и даже вести боевые действия на какой-нибудь заброшенной станции — тоже. Но чтобы, как говорится, в одном строю, вместе с электромагами и вохровцами… нет, до этого не доходило и вряд ли дойдёт, по вполне понятным причинам.

В итоге, наилучший для союзников вариант — это, во-первых, заставить нас нарушить какие-нибудь железнодорожные правила и тем самым развязать руки путейским, а, во-вторых, ударить по нам, хоть и совместно, но как бы независимо друг от друга.

Без сомнения, бой начнёт ханский воздушник. Магически утяжеленные «бомбочки» либо расколют защиту (если она ледяная), либо пробьют её (если водная), а затем повредят самовоз, после чего за дело возьмутся электромаги. С ними вообще — всё просто до безобразия. Две-три хорошие молнии и — «уже никто никуда не идёт». Нарушители обезврежены, спокойствие в провинции восстановлено, крутите дырки под ордена…

— Ферму над пятым пролётом видите?

Я ни к кому конкретно не обращался, но на вопрос ответили все:

— Да… видим… конечно…

— Так вот. На этой ферме засели трое. Их надо убрать. Какие у кого предложения?

Предложение оказалось всего одно.

Мысль, что надо просто взорвать поддерживающую ферму опору, озвучил Сан Саныч. Остальные его поддержали, и всё обсуждение свелось к вопросам: как это сделать и кто за это возьмётся?

Кто, что и как, решили меньше, чем за минуту.

— Сделаю всё чин-чинарём, ваша милость. Вот увидите, — Кузьма, сам настоявший на том, что именно он отнесёт к опоре взрывные устройства, спрыгнул с подножки и с нарочитой ленцой побрёл к эстакаде.

Пояс с мечом он снял ещё в самовозе. При себе рыжий имел только рюкзак, в нём покоились оба остававшихся у нас заряда.

Добравшись до первого ряда колонн, «друг-недруг» остановился, поднял руки и громко крикнул:

— Эй, вы, кто тут есть! Смотрите! Я безоружный!

Не дождавшись ответа, он медленно двинулся дальше.

За десять шагов до фермы рыжий «неожиданно» захромал, потом свернул к правой колонне и, дойдя до неё, с чертыханиями плюхнулся на каменную «банкетку».

Это был самый тонкий момент всей операции.

Если нервы у путейцев не выдержат и они превентивно шарахнутмолнией по Кузьме, порываться через пути придётся с боем, причем, с таким, результат которого заранее предсказать невозможно. Впрочем, и я, и Сан Саныч, и сам Кузьма, все считали, что если он вдруг усядется под опору переобувать сапоги, то ничего страшного не случится.

Конечно, электромаги не идиоты и уж конечно ни в жизнь не поверят, что у нашего рыжего и вправду камушек в обувь попал. Нет, они точно знают, что это разведчик, его задача — проверить путь и выяснить, нет ли засады. Атаковать разведчика означает выдать себя. Поэтому — рупь за сто — Кузьму путейские трогать не будут, и он спокойно дойдёт до конца переезда.

Так и случилось. Уже через пару минут Кузьма «радостно» махал нам рукой с другой стороны железки: мол, опасаться нечего, можно ехать…

— Давай, — кивнул я Ларисе.

По ощущениям, рвануло даже сильнее, чем в предыдущий раз. Видимо, это из-за того, что заряды лежали открыто, тонны грунта ударной волне не мешали, и всю её мощь приняла на себя колонна. За неуловимо короткий миг стальную конструкцию смяло в бесформенный узел, а в следующее мгновение удерживаемая ею ферма со страшным скрежетом «поехала» вниз. Что с ней случилось дальше, увидеть не удалось — место подрыва заволокло пылью, а ждать, когда она снова рассеется, мы не стали.

Я резко нажал на педаль, самовоз рванулся вперёд, прямо сквозь пылевое облако.

Расчёт оказался верным.

Все три противника, упав с высоты, очутились внутри коридора, и магия отторжения просто смела их с дороги вместе с обломками фермы. И убивать никого не потребовалось — всё произошло настолько быстро, что они даже очухаться не успели, не то, что ударить.

Первым, кого мы встретили, вылетев из клубов пыли, был подпрыгивающий от нетерпения рыжий. Судя по всему, ему жутко хотелось поделиться с нами подробностями своего диверсионного рейда.

— Ууу! Это было круто, милорд! Я, типа, ноги натёр, а эти дурни ниччо не увидели. А оно опосля ка-ак жахнуло! А эта вжих, хлобысть, и в лохмотья! А я те шпуньки под угол запихивал, думал, оно надёжнее, а оно, вон оно как…

— Давай запрыгивай, потом всё расскажешь, — благодушно бросил Чекан, помогая Кузьме забраться в притормозивший «трак» и возвращая ему оставленный на хранение меч.

— Не, ну это ващеее… — продолжал восторгаться новоявленный диверсант, усаживаясь напротив Ларисы. Переполняемый эмоциями, он, похоже, просто забыл, что его место не в кузове, а за рулём. Мы, впрочем, даже не думали ему об этом напоминать. Пусть садится, где хочет, а машину и я пока могу повести. В конце концов, именно он доставил заряды к нужной колонне, и значит «не тварь дрожащая, а право имеет»…

До Карухтана мы не доехали всего километр. Наш самовоз, увы, приказал долго жить. Точнее, проехать ещё сколько-то он, наверное, смог бы, но только с новым энергокристаллом. Старый, к несчастью, разрушился. Как объяснил Сан Саныч, при снижении заряда кристалла ниже определённого уровня, в его структуре происходят необратимые критические изменения, следствием которых является…

Вот ёлки зелёные! Неужели заранее нельзя было предупредить?!

Нет, ничего этого я, конечно, нашему «мудрецу» не сказал, но посмотрел так, что он предпочёл за благо замолкнуть и не отсвечивать.

В любом случае, машину нам пришлось бросить и дальше идти пешком. Хорошо хоть, до Дома Дракона оставалось не больше шести километров, не то снова понадобилось бы искать какой-нибудь транспорт.

Уже на окраине города коридор внезапно расширился и в защитную зону попало двухэтажное здание с широкими окнами и длинным балконом.

— Это мы удачно зашли, — усмехнулся воин, указав на вывеску, висящую над приоткрытой дверью.

Я мысленно с ним согласился. Здание оказалось придорожной гостиницей, а передохнуть нам и, правда, не помешало бы.

Внеплановый «перекур» занял около сорока минут. За это время успели и отдохнуть (диванов в холле хватало), и перекусить (на кухне много чего имелось), и оправиться (без этого организму никак). Хозяева, а так же горничные, портье, швейцары и прочие служащие, в гостинице, конечно, отсутствовали, поэтому я, как честный человек, оставил на стойке пару монет достоинством по десять чешуек каждая. Сперва хотел оставить полкогтя, но Лейка меня быстро отговорила.

«У Анисима это стоило бы пятнадцать», — сообщила она, когда я полез в карман за деньгами.

Спорить с ней не хотелось.

«Пятнадцать, так пятнадцать».

«А почему тогда двадцать кладёшь?»

«Плюс чаевые».

«Транжира!»

«Ещё какой!»

На этой мажорной ноте приватный «разговор» завершился, Лейка развернула на полу волшебную карту, и мы перешли к обсуждению наших дальнейших планов. Хотя чего там было ещё обсуждать? На главную городскую площадь вёл широкий проспект. Центральный фасад Дома Дракона выходил прямо на эту площадь. Проблема состояла лишь в том, что метров за двести до цели коридор сворачивал вправо, тянулся по узкому переулку, затем как бы «пронзал» перегораживающее переулок здание и упирался в Дом с тыловой стороны.

— Я же говорил. Тупик Мудрецов, — Сан Саныч ткнул пальцем в карту, указывая на то самое здание, которое пересекал коридор, потом вдруг зажмурился, словно кот, потёр рука об руку и с довольным видом пробормотал. — Ну, Сир Калаш, держись…

Удивительно, но до тупика Мудрецов мы добрались без осложнений и противодействия со стороны ханских людей. По проспекту шли как, хм, «по проспекту». Широко, свободно, никто дорогу не загораживает и остановить не пытается.

Город казался как будто вымершим. На улицах было пусто, пыльно, тоскливо, все окна в домах плотно зашторены, и хоть бы одна занавесочка колыхнулась, так нет же. Ни людей, ни машин, ни даже бродячих собак. Только ветер несёт вдоль бордюров обрывки газет, да перекатываются туда-сюда комки какого-то мелкого мусора. А ведь это не какая-нибудь захудалая деревенька, это столица провинции.

Лишь однажды я уловил некое «осмысленное» движение в проходе между домами — словно там кто-то мелькнул. Пару раз то же самое почудилось Лейке, трижды — Чекану. Складывалось ощущение, что на нас… нет, не махнули рукой. На нас просто смотрели. Возможно, оценивали. А ещё ждали. Не знаю, чего, но то, что действительно ждали, чувствовалось отчетливо.

Люди появились только у самого поворота в тупик.

Дорогу к площади перегородили не меньше сотни бойцов, но стояли они не единым фронтом, а тремя неравными группами. Самую большую — человек семьдесят-восемьдесят — составляли уже привычные нам нукеры. Ещё двадцать — вохровцы во главе с одетым в чёрное электромагом. Посередине проспекта, словно бы разделяя ханское воинство и путейцев, выстроились клином семеро, что по выправке, что по форме, не похожие ни на первых, ни на вторых. Если с кем-то и можно было их сравнивать, то только с Чеканом.

Первое впечатление оказалось правильным.

— Гвардейцы, — коротко пояснил остановившийся за моим плечом воин. — Перевязи зелёные. Вторая рота.

— Кто командует? — поинтересовался я, не оборачиваясь.

— Этими — сержант Гатлинг. Он в центре. В шляпе с плюмажем.

Мне стало интересно. Эти ребятки и вправду выстроились здесь лишь для того, чтобы не дать нам прорваться к цели, минуя тупик Мудрецов, или у них есть и другие задачи?

Я шагнул к границе защитного коридора.

— Чем обязан столь торжественной встрече, господа гвардейцы?

Фраза, конечно, избитая и банальная до невозможности, зато надменности в моём голосе мог позавидовать любой император.

— Сержант Гатлинг, — командир гвардейцев приложил ладонь к шляпе.

— Барон Буслай, — кивнул я сержанту, демонстративно не обращая внимания ни на вохровцев, ни на нукеров. — Итак, я повторяю вопрос. Чем обязан?

Держать паузу сержанта явно учили. Молчание длилось ровно столько, сколько и требуется, чтобы, с одной стороны, не нанести смертельное оскорбление, а с другой — не поставить себя заведомо ниже, чем визави.

— Прошу прощения, господин барон. Я здесь исключительно для того, чтобы соблюсти процедуру.

— Процедуру? — я приподнял бровь.

— Да. Вступление во Владение должно произойти по всем правилам. Эти правила утвердил Великий Дракон. Моя обязанность обеспечить их выполнение.

«Он имеет в виду завещание Великого», — пояснила Лейка.

«Ага. Понял».

— Означает ли это, что мы можем выйти из коридора, и нам никто не будет мешать?

Гвардеец покачал головой.

— Боюсь, это невозможно, господин барон. Мне и моим бойцам всё равно, как вы дойдете до Дома Дракона, но хан… — сержант покосился на стоящих слева нукеров. — Думаю, хан Карух будет против. Это его земля, и его право давать или не давать свободный проход.

— Зачем вы тогда здесь нужны, если хозяин — хан? — я не смог удержаться, чтобы не поиронизировать над словами гвардейца.

— Затем, чтобы какая-то из сторон не начала совершать глупости после и если. После того, как вы добудете браслет власти, и если вы его вообще — добудете.

«Он хочет сказать, что если хан попробует отобрать у нас артефакт, может заполыхать весь Рингарол, — снова вмешалась Лариса. — Гвардейцам это не нужно, поэтому они здесь».

Я почесал затылок.

«А почему должен заполыхать Рингарол?»

«Потому что тебя нукеры убить не смогут, я же рассказывала. В случае смертельной угрозы браслет сразу переносит хозяина в безопасное место. А по логике любого Владетеля, на всякий удар надо отвечать ударом. То есть, после спасения ты обязательно соберёшь войско и пойдешь мстить обидчику и отвоёвывать то, что у тебя незаконно отняли. Дальше — больше. У тебя обязательно появятся союзники, у хана тоже. Потом в конфликт вмешаются железнодорожники и пошло-поехало…»

«Постой-погоди, — остановил я Ларису. — Ты же сама говорила, что браслет, скорее всего, перенесёт меня в родной мир».

Колдунья вздохнула.

«Да. И я думаю, что хан об этом тоже догадывается».

«Не понял! О чём он догадывается?»

«О том, что ты из другого мира. Помнишь, ты потерял свой прибор, а нукеры нашли?»

«Помню».

«Ну вот. А в завещании Великого Дракона о твоём иномирянском происхождении сказано едва ли не прямым текстом. Человек, пришедший из ниоткуда».

«Значит, выходит, что хан как раз и рассчитывает на то, что даже если и не получится нам помешать, на нас можно просто напасть и…»

«Новый Владетель исчезнет из Рингарола вместе с браслетом, а провинция так и останется под властью Каруха», — закончила Лейка.

«Слушай, но ведь тогда и вас… тоже…» — продолжить нехитрую мысль я не решился.

«Что тоже? Убьют? Да. Ты прав. Всё так и будет».

От этого заявления, а ещё больше — от абсолютно спокойного тона Ларисы, мне стало не по себе.

«И ты так просто об этом говоришь?!»

Девушка усмехнулась.

«А какой мне смысл волноваться? Раньше — да, был. Сейчас — нет. Против гвардейцев хан выступить не рискнёт».

«Что значит не рискнёт? Сержант же сказал, что вмешиваться не будет».

«Ты плохо слушал. Гвардейцы не будут вмешиваться, пока у тебя не будет браслета».

Я вновь почесал в затылке.

«Точно. Он это говорил».

«А гвардейцы, как правило, слов на ветер не бросают, — продолжила Лейка. — Поэтому с браслетом хан не посмеет на нас напасть, и, значит, как тебе вернуться домой, будем разбираться позднее…»

Телепатическая связь резко оборвалась. Я сам её вырубил. Последняя фраза мне не понравилась совершенно. Как будто холодной водой окатили. Или, скорее, почувствовал себя мелким кутёнком, которого «злой хозяин» тычет носом в «случайную» лужицу…

— Надеюсь на ваше слово, сержант, — кивнул я ещё раз Гатлингу.

— Честь имею, барон, — откозырял гвардеец…

Тупик Мудрецов оказался коротким. Всего десяток домов и восемь минут хода.

Лейку я подчёркнуто игнорировал. Всё время, пока мы шли по проулку, она честно пыталась до меня «достучаться». Однако — нет. Закрылся я хорошо.

А вообще мне было просто обидно. Шёл и корил себя за идиотизм. Напридумывал себе чёрт знает что, а дело-то, оказывается, совсем не во мне. Для Ларисы я всего-навсего инструмент. Пусть ценный, пусть сложный, пусть дорогой, временами капризный, но всё равно: отработает номер и — больше не нужен. Особенно тут, в Рингароле. Тут и без него проблем выше крыши. То мир надо спасать, то наследницей обзаводиться, то половину провинции от ханства откалывать, а попаданец… Ну да, сделал дело и, как говорится, свободен. Лети, милок, в родной мир, можешь даже с браслетом, а дальше мы как-нибудь сами. Вот уже и гвардия объявилась, потом, глядишь, и другие подтянутся… решим, короче, проблемы. Сами решим, без тебя…

— Милорд. Похоже, нас ждут.

— Что? — я отвлёкся от мыслей и повернулся к Чекану.

Тот указал рукой на приоткрытую дверь.

— Я говорю, ждут нас, похоже.

Дом, которым заканчивался тупик, выглядел непрезентабельно. Обветрившаяся кладка, трещины над проёмами, почерневшие от времени оконные рамы — некоторые даже без стёкол, мох на цоколе, покосившееся крыльцо…

— Каков мудрец, таково и жилище, — Сан Саныч поднялся по скрипучим ступеням и тронул дверную ручку. — Ну что ж, посмотрим теперь, что внутри.

— Подожди, — остановил я его.

Потом подошёл ближе и невольно обернулся на Лейку.

Девушка смотрела на меня… нет, не с вызовом и не с укором… скорее, с грустью. Будто это не мне, а ей было стыдно за всё, что я напридумывал.

Действительно — идиот.

Быстро отвёл взгляд, но открыться по-новой так и не смог — испугался. Ведь стоит ей только прочесть мои мысли… Нет, лучше не надо. Пока не надо. Вот как закончим с делами, тогда и разберёмся между собой…

— Я первый, — я отстранил Гиляя от двери, потянул створку и решительно шагнул в темноту.

Видеть, куда иду, помогало магическое зрение.

— Никому не входить! Ждать команду.

Границы защитного коридора я видел отчетливо и столь же отчетливо различал устроенные на пути ловушки. Достаточно примитивные, но действенные, если их заранее не заметишь. То доска подломленная попадётся, то слишком высокий порожек, то острый пруток, торчащий прямо из пола. Был бы свет, на них и внимания никто бы не обратил, однако окружающую меня тьму даже магией рассеять не удавалось, не то, что фонариком или факелом. Оставался единственный способ — найти и уничтожить её источник.

Задачка оказалась хитрой, но всё же решаемой.

Принцип простой — клин клином.

Что делать, если вам сильно «мешает жить» некое искусственное образование, своего рода магическая чёрная дыра, поглощающая свет и генерирующая темноту? Правильно. Поместить рядом с этой «дырой» другую такую же, и пусть соревнуются — кто кого.

Вторую «дыру» я слепил по образу и подобию настоящих астрообъектов. То есть, взял простую пылинку и сжал её в сто триллионов раз, лишь немного не дотянув до ядерной плотности. Как правильно сжимать вещество, я «подсмотрел» у Ларисы, а как управлять коллапсом — выяснил, изучив магическую структуру флаконов для сжатой воды. На всё про всё ушло секунд сорок, и хотя получилось довольно грубо, но даже в таком виде «начинка стоила выделки».

Конечно, если бы я попытался сжать что-нибудь крупное, ничего бы не получилось. Во-первых, не хватило бы сил, а во-вторых, недоделанный коллапсар «разжался» бы так, что разнёс весь дом по кирпичикам. Словом, сверхмалый размер «дыры» позволял не только создать, но и удерживать её в магическом коконе.

В результате в руках у меня оказался настоящий гравитационный сканер. Определить с его помощью местоположение источника сингулярности было делом одной минуты.

Чуть ослабив защиту в торце кокона-артефакта, я принялся медленно водить «пробившимся» на свободу лучом вверх-вниз, влево-вправо, наискосок, дожидаясь того момента, пока две гравитационных волны не наложатся одна на другую. Это случилось довольно скоро и именно так, как я и предполагал. Обычная интерференция и никакой магии. Два источника попросту подавили друг дружку, и между ними, словно по волшебству, протянулась ярко светящаяся нить.

Вражеский артефакт выглядел, как абсолютно чёрная точка на абсолютно белом листе.

Чтобы её стереть, требовалось… хм, а вот этого я как раз и не знал. Мало того, источник тьмы находился за пределами магического коридора, а покидать защитную зону в мои планы пока не входило.

Ответ на вопрос «что делать?» отыскался достаточно быстро.

Всякий прибор, чтобы работать, должен подпитываться энергией. Мой «прибор» обеспечивал энергией я, чужой запитывался от двух блоков энергокристаллов — основного и резервного. Они обнаружились тоже с помощью сканера: магические артефакты, как выяснилось, «фонят» в гравитационном поле так же, как и любые сверхмассы.

Уничтожить обе миниАЭС проблемы не представляло.

Я просто швырнул в них два заговорённых меча, оставшихся после развилки.

Энергоблоки лопнули с оглушительным треском, пучок света между источниками исчез и… ничего. Темнота, как была, так и осталась.

«Что за фигня?! Быть такого не может!»

Лишь через десять секунд до меня дошло:

«Чужой источник разрушен, а свой-то! Свой-то не выключен!»

Коллапсар вновь превратился в пылинку, и в то же мгновение всё вокруг озарилось привычным светом.

Я огляделся.

Обычная комната. Довольно просторная, но загаженная до невозможности. Пыль, грязь, хлам, ободранные обои, куски отвалившейся штукатурки. Входная дверь за спиной, впереди выход. Точнее, проход в следующее помещение — загадки ведь нам ещё не загадывали…

— Ну уж нет. Теперь я первым пойду, — Сан Саныч встал перед дверным проёмом и с самым решительным видом загородил дорогу всем остальным.

Я в ответ только плечами пожал. Хочешь — иди, останавливать не собираюсь.

В прошлый раз сработала интуиция, сейчас внутренний голос молчал, и, значит, прямая опасность нам не грозила.

Так и не дождавшись возражений с моей стороны, «мудрец» развернулся, потом шумно выдохнул и с усилием потянул на себя покрытую ржавчиной дверь…

Помещение, в котором мы очутились, представляло собой огромную круглую залу с потолком-куполом. Я даже подумал, что кто-то сумел растянуть пространство раз эдак в двадцать или побольше. После «чёрной дыры» удивляться подобному уже не имело смысла. С магией любые физические теории могли воплотиться в жизнь, становясь самой что ни на есть объективной реальностью.

Здесь, кстати, было гораздо чище, чем в предыдущей комнате. Грязь, как таковая, отсутствовала, а о неряшливости хозяина дома напоминал только слой пыли, покрывающей каменный пол. Она взметалась лёгкими облачками на каждом шаге. Гулкое эхо отражалось от стен и уходящего ввысь потолка. Свет проникал внутрь через приличных размеров отверстие в центре купола. Пока мы шли по вытянувшемуся стрелой коридору, световое пятно сопровождало нас, словно живое или как будто им кто-нибудь управлял. Оно растекалось по каменным плитам, выделяя тенями швы и серебрясь на поднимающейся от пола пылевой дымке. По мере того, как мы приближались к дальнему концу помещения, мрак в этой части зала понемногу рассеивался, и из него появлялись люди. Много людей. Все в кожаных куртках. Они подходили к границе защитной зоны и обнажали мечи. Мало того — шеренги нукеров смыкались и позади нас. Коридор отторжения за нашими спинами попросту исчезал, отсекая дорогу назад. Отступать теперь было некуда, и я чувствовал, что даже если мы сейчас остановимся, нас это всё равно не спасёт. Призрачная защита сворачивалась, и это означало одно: наш путь завершается, остался последний шаг…

— Кого я вижу?! Александр Пойндекстер собственной персоной! — прозвучало вдруг спереди-справа.

Возглавляющий нашу «колонну» Сан Саныч сначала притормозил, а потом и вовсе остановился. К счастью, подпирающая нам спины защитная пленка тоже замедлилась, хотя и не до конца. То есть, она продолжала двигаться, но уже не так быстро, как раньше — буквально ползла, давая нам время, чтобы разобраться с очередным «внезапно возникшим» препятствием.

— Сир Калаш? Тебя ещё не повесили? — презрительно бросил Гиляй.

— Как видишь, нет, — рассмеялись из темноты.

— Везёт дуракам, — философски заметил Сан Саныч. — А впрочем, не важно. Давай, загадывай, что у тебя? А то нам ждать недосуг. Дела, — и бывший доцент указал на виднеющуюся невдалеке дверь.

Коридор отторжения упирался в неё, но пройти к выходу мы не могли. Путь перегораживала какая-то полупрозрачная «стенка». Пока Гиляй говорил, я несколько раз пытался её продавить, но не преуспел. В магическом зрении она вообще выглядела как вздымающаяся до небес и раскинувшаяся до горизонта скала, преодолеть которою не сумел бы даже чемпион мира по альпинизму.

— Экий ты шустрый, — собеседник нашего мудреца вышел из тени и, горделиво выпятив грудь, встал позади волшебной преграды. — Право отвечать на загадки надо ещё заслужить. Для этого недостаточно быть просто зубрилкой, надо ещё и думать уметь. Но тебе этого, ха-ха, не дано.

— Расскажи это своему хану, и тогда он тебя точно повесит, — усмехнулся Гиляй. — Ты даже не знаешь, что отвечальщика выбирает не придворный мудрец, а амулет мудрости. Твой амулет этот выбор уже давно сделал. Смотри, придурок.

Сан Саныч шагнул вперёд и… неожиданно оказался по другую сторону призрачной стенки, лицом к лицу со своим старым недругом. Тот испуганно икнул, затем резко шатнулся назад и вцепился рукой в висящий на груди амулет. В ту же секунду между ним и Гиляем возникла ещё одна стенка.

Руки у Сира Калаша дрожали, глаз дёргался, лоб покрывала испарина.

Только сейчас я, наконец, смог рассмотреть нашего «учёного» супротивника.

Цветастый халат со звездами, круглая чёрная шапочка, седая окладистая борода, выращенная, по всей видимости, для того, чтобы подчеркнуть богатый жизненный опыт и глубочайшую мудрость владельца. Если бы не явный испуг, суетливость движений и злобу в глазах, он был бы похож на старого доброго сказочника, зашедшего на огонёк в сиротский приют и готовящегося рассказать окружившим его детишкам какую-нибудь занимательную историю со счастливым концом.

— Не смей на меня кричать! — взвизгнул пришедший в себя Калаш, потом внезапно подпрыгнул, словно его пнули в филейную часть, и, уставившись на меня, пропищал по-цыплячьи. — И вы не смейте ему подсказывать! Если кто-то подскажет, это не будет считаться.

Отвечать мы не стали. Какой смысл разговаривать с психами?

— Вот тебе первая загадка, и даже не думай заявлять потом, что она некорректная, — придворный мудрец вновь повернулся к своему главному оппоненту и вытер дрожащей рукой струящийся по лбу пот.

Сан Саныч молча смотрел на противника, ожидая, когда тот изложит условия первой задачи.

— В амбаре у главного сыровара Великого хана лежало сколько-то головок сыра. Ночью туда прокрались мыши и съели 33 сырных головки, причем все ели поровну. От обжорства у некоторых мышей разболелись животы, и на следующий день в амбар явились только 13 мышей. Они доели весь сыр, но каждая мышь съела втрое меньше, чем накануне. Вопрос: сколько головок сыра было изначально, и сколько мышей приняло участие в трапезе? Фух.

Сир Калаш облегченно выдохнул и рухнул в переносное кресло, заботливо подставленное под его тощий зад одним из нукеров.

Над полупрозрачными стенками, между которыми находился Сан Саныч, появились «иконки» песочных часов, только, в отличие от «компьютерных», эти были всамделишными. Песок действительно сыпался. Понять, что это означает, проблемы не представляло. Время, отпущенное на решение задачи, ограничивалось количеством песка в верхней колбе. Именно это меня волновало больше всего. Помнится, когда задачки Гиляю задавал я, он над ними буквально-таки зависал. Так и сейчас — песчинки падали одна за другой, а лицо нашего мудреца оставалось непроницаемым. Эх! Если бы только можно было выйти «на сцену» вместо него…

— Мышек было сто сорок три, а съели они тридцать четыре сырных головки, — прозвучало со стороны Сан Саныча, когда казалось, что уже всё, надеяться не на что и сквозь узенькое отверстие ссыпается вниз последняя струйка песка.

Амулет Сира Калаша мигнул зелёным, часы исчезли, стенка, перед которой стоял Сан Саныч, «отъехала» от него метра на два. Мудрец сделал три шага вперёд и вновь замер перед преградой.

Оппонент досадливо сморщился, потом кашлянул несколько раз, якобы прочищая горло, и только затем перешел к следующему раунду «состязания»:

— Слушай вторую задачу. Великому хану привезли дань. Десять мешков, набитых серебряными монетами. В каждом мешке их одинаковое количество. В девяти все монеты настоящие, и каждая весит 5 граммов, а в одном — все фальшивые, и они, соответственно, легче — 4 грамма. Нужно определить этот мешок с помощью взвешивания, но его можно производить только один раз.

Едва Сир Калаш закончил, справа от нашего мудреца появился стол, на столе десять мешков, перед ними весы со стрелкой.

Сан Саныч почесал за ухом и погрузился в раздумья.

Соперник довольно прищурился. На его лице промелькнула усмешка.

Однако радовался он недолго. Меньше, чем через минуту, Сан Саныч принялся по очереди развязывать мешки и вынимать монеты. Из первого — одну, из второго — две, из третьего — три и так далее, вплоть до десятого. Затем Гиляй одним разом высыпал их на весы. Стрелка качнулась вправо и замерла на отметке 269.

Сан Саныч подхватил шестой по счёту мешок и небрежно швырнул его через стол.

— Этот!

В ту же секунду и стол, и мешки, и весы исчезли, а амулет на шее Калаша снова мигнул зелёным. Призрачная преграда опять отступила, мудрец сделал ещё три шага.

— Тебе просто везёт! — «придворный учёный» вскочил с кресла и сжал кулаки, словно готовился броситься в драку.

Гиляй невозмутимо кивнул на перегораживающую путь стенку:

— Третья будет или сдаёшься?

— Не дождёшься, зубрилка! — с истерикой в голосе выкрикнул Сир Калаш, после чего сплюнул, скрипнул зубами и, чуть успокоившись, принялся диктовать условия последней задачи:

— В доме напротив дворца Великого хана есть два балкона, один — на втором этаже, другой — на пятом. Ранним утром на эти балконы вышли два человека и абсолютно синхронно произнесли: «Слава Великому хану!» Ветра нет, воздух чист, физические условия на обоих этажах одинаковые. Вопрос: кто из этих двоих услышит другого первым и почему?

Внутри у меня всё буквально похолодело.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Именно эту задачку я задавал Сан Санычу на мотрисе и даже не поинтересовался потом, решил он её или нет. Ведь если тогда он так и не смог её разгадать, то сейчас…

Гиляй неожиданно обернулся, нашёл глазами меня и весело подмигнул.

— Первым услышит чужую здравицу тот, кто внизу.

Калаш, уже собиравшийся сесть, замер с отвисшей челюстью. Такого быстрого ответа на сложный вопрос он явно не ожидал.

— Ээээ… ммм… ты не сказал, почему, — нашёлся он через пару секунд.

Сан Саныч пожал плечами.

— Это элементарно. Уши нижнего и рот верхнего ближе друг к другу, чем уши верхнего и рот нижнего.

Обе стенки рассеялись без следа, а амулет на шее Сира Калаша вспыхнул ярким огнём.

Придворный мудрец заорал от боли и попытался сорвать артефакт. Тщетно. Амулет мудрости прогорел до конца, а его вопящего обладателя утащили во тьму подбежавшие к креслу нукеры.

— Теперь хан его точно повесит. Так облажаться на ровном месте, — с иронией проговорил Гиляй, потом развернулся к нам, шутовски поклонился и указал на дверь. — Путь свободен. Прошу, господа.

Глава 21

После сумрачной «штаб-квартиры» придворного мудреца неяркий свет вечернего солнца показался мне едва ли ослепительным. Пришлось даже ладонью прикрыться, чтобы привыкнуть.

Наверно, поэтому архитектура Дома Дракона и не произвела на меня того впечатления, которого действительно стоила. Ведь чего-чего, а аналога настоящей египетской пирамиды я точно не ожидал здесь узреть, даже в самых смелых фантазиях. Не было ни приземистой башни с зубцами, ни барельефов с драконами, всего, что видел в магическом зрении, когда выходил в астрал. Вместо ожидаемого и привычного — диковинное и невообразимо чужое. Опасное, жуткое, чуждое. Огромная каменная махина словно бы нависла над площадью. Она давила на психику, заставляя любого чувствовать себя песчинкой перед лицом вечности.

Мои спутники выглядели совершенно пришибленными. Кузьма постоянно вжимал голову в плечи и вздрагивал от каждого звука. Сан Саныч шумно вздыхал и утирал потеющий лоб. Даже Чекан, и тот время от времени нервно сглатывал и оглядывался, будто в любую секунду ждал нападения каких-то неведомых и невидимых врагов, притаившихся за стенами защитного коридора. Лейка же просто вцепилась мне в руку и не отпускала её до тех пор, пока мы не пересекли площадь и не приблизились к чернеющему провалу входа в Драконью «обитель».

Прямо возле стены стало немного полегче. Давящее ощущение отступило, все мало-помалу начали приходить в себя.

— Никогда себя так паршиво не чувствовал, — признался первым Чекан.

— Во-во, — подтвердил рыжий. — Меня, когда в землю закапывали, и то было легче. А тут и дохнуть неможно, грудь как бревном придавило, и страшно, аж жуть!

— Ничего-ничего, это только по-первости, — принялся успокаивать их Сан Саныч. — По-первости так завсегда. Дальше легче пойдёт, я знаю.

— Угу. Знаешь. Ты на себя-то глянь. Язык набок, как у собаки. Сам серый, руки трясутся, — воин выдал натужный смешок, потом внезапно нахмурился и кивнул на меня. — Лучше вон, у милорда учись. Кабы не он, никто бы и шага не сделал, так и стояли бы на той стороне.

— Дык. Я и не спорю, — развёл руками мудрец. — Я просто…

— Мы внутрь будем входить или как? — не выдержала Лариса.

Сан Саныч умолк и виновато посмотрел на меня.

— Будем, — я развернулся к входу и, ничего больше не говоря, шагнул в темноту…

Каменный коридор, ведущий вглубь пирамиды, протянулся всего на двадцать шагов и закончился тупиком — ни ворот, ни дверей, ни просто какой-нибудьщелочки или отдушины. Я даже начал слегка волноваться — ни угодили ли мы в очередную ловушку? Однако нет, тревога оказалась ложной. Сан Саныч передал мне фонарь, а уже секунд через десять я обнаружил в стене специальную выемку, по форме напоминающую отпечаток ладони, и, недолго думая, приложился к ней своей дланью.

Поначалу подумалось, что «замок» не сработал и всё осталось по-прежнему, но после удивленного возгласа Лейки я мысленно хлопнул себя по лбу и включил магическое зрение…

В стене и впрямь появился проход, только без магии его увидеть не удалось бы. Иллюзия была качественная, но рассчитанная на обычного человека, а не волшебника.

— Держимся друг за друга, идём паровозиком.

— Чем-чем идём? — не понял Кузьма.

— Не чем, а как. Кладём руки на плечи тому, кто спереди, и движемся, словно поезд с вагонами. Теперь понятно?

— Теперь понятно, — отозвался Сан Саныч. — А то я тоже сначала не понял, что это за паровозик та…

— Всё. Двинулись, — перебил я его. — Кстати, советую всем зажмуриться.

Судя по тому, что вопроса «зачем?» не последовало, совет восприняли как команду. Это радовало. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь с перепугу отпустил впередиидущего и застрял в иллюзорной стене. Ведь допуск на вход, если я правильно понял, давался только одному «существу», вне зависимости, сколько у него рук и ног…

Стену, слава драконам, прошли без потерь. Никто нигде не застрял.

— Можете открывать глаза. Мы на месте.

Комната, в которой мы очутились, оказалась та самая, из моего последнего сна. Окрашенные в беж стены, замысловатая мозаика на полу, высокий потолок и десяток вмонтированных в него светильников, напоминающих стандартные «офисные», но явно магического происхождения. «Естественный» белый свет исходил прямо из камня, каждый источник — ровный квадрат со стороной примерно полметра и четкой границей между светящейся и погруженной во мрак областями…

— Ух ты! Вот это круто!

Я обернулся.

Кузьма, раскрыв рот, восхищенно смотрел на встроенный в стену «шкаф» с перемигивающейся огоньками панелью.

Великий волшебник Бэз, помнится, называл этот прибор магоскопом. Его назначение — отслеживать равновесие магии в Рингароле. Любое нарушение баланса вызывало включение красных лампочек, однако сейчас все они горели зелёным и, значит, равновесие пока сохранялось. Интересно, что будет, когда тринадцатый браслет обретёт хозяина? Бэз-то ведь ничего об этом не говорил…

— А можно я потрогаю эту штуку? — рыжий шагнул к магоскопу и протянул руку к панели.

— Стоять! — рявкнул Чекан. — Совсем обалдел?! А ну как шарахнет?

— Да я чо? Я ничо, просто спросил, — Кузьма быстро отдернул руку и с испугом взглянул на воина. Тот погрозил рыжему кулаком.

— А это что? — указал Сан Саныч на ещё одно «спецустройство», притулившееся на каменном столике справа от магоскопа.

— Инициирующая машина, — нашёлся я спустя пару секунд.

Обозвать этот прибор как-то иначе означало бы погрешить против истины, а объяснять, что это на самом деле, пока, на мой взгляд, не стоило.

С конденсаторной подрывной машинкой я познакомился четыре года назад, на военных сборах. И пускай эта выглядела не точь-в-точь, как «армейские обыкновенные», но, в общем и целом, опознать её проблемы не представляло. Ручка, зажимы, кнопка, контрольная лампа. Стандартный набор, кто видел — не ошибётся. А ещё в стене возле столика располагались четыре электроразъёма, и два из них соединялись с КПМ проводами. По всей видимости, с её помощью запускалась вся имеющаяся здесь техно-магическая машинерия. Подход довольно разумный. Магия включается техникой, работа техники поддерживается магией. Прямо-таки вечный двигатель третьего рода, если не знать подоплёку. Причём, включить его может любой дурак (достаточно просто нажать на кнопку), а вот выключить… да-а, для этого надо быть не только великим магом, но и великим учёным.

— Кажется, я понимаю, — Гиляй оторвал, наконец, взгляд от машинки и с задумчивым видом тронул себя за подбородок. — Чтобы узнать, где браслет, надо подать на схему энергию.

Сан Саныч медленно подошёл к машинке, внимательно оглядел её со всех сторон, потом взялся за рукоять и вопросительно посмотрел на меня.

Я кивнул.

Тысяча против одного, что он прав.

Вероятность иных вариантов низкая, риск минимален.

Бывший доцент крутанул ручку, дождался, когда загорится контрольная лампа, после чего выпрямился, глубоко вдохнул и с силой вдавил кнопку в корпус.

— Опаньки! — восхищенно присвистнул Кузьма.

Мы не ошиблись. «Подача энергии» действительно помогла.

В нескольких местах стены стали прозрачным.

В полутора метрах от КПМ появилась ниша. Точно такая же возникла слева от магоскопа.

В первой лежал браслет, во второй ключ. Обе ниши подсвечивались красным.

Помимо них на противоположной стене образовалась выемка в форме человеческого тела. Рядом горела какая-то надпись.

— Залог, сила, ключ, — прочла первую строчку Лариса.

— Дверь, сила дракона, — продолжил Кузьма.

— Дверь, ключ, браслет, — добавил Чекан.

— Залог, выход, — закончил Сан Саныч.

Я подошел к нише с ключом, потом к той, где находился браслет.

Обе «ниши» являлись частью стены, а артефакты выглядели, как угодившие в янтарь камушки или песчинки.

Вынуть их из «застывшей смолы» не получилось бы и у опытного волшебника, а я даже пытаться не стал. Вместо этого перешел на другую сторону комнаты и принялся изучать пылающие огнем буквы.

«Залог — сила — ключ — дверь — сила дракона — дверь — ключ — браслет — залог — выход».

Без сомнения, это своего рода инструкция, как действовать, чтобы получить браслет и выбраться с ним из Дома Дракона. Последнее, кстати, особенно важно, поскольку выйти тем же путем, что вошли, уже не получится — как только мы оказались внутри, я сразу проверил, открывается ли проход в обратную сторону. Увы, проход наружу не открывался, замки и двери отсутствовали. «Система ниппель», — так, наверное, выразились бы по этому поводу доморощенные остряки и, как ни странно, оказались бы правы. Система действительно так работала. Войти можно, выйти нельзя. А что делать, если нельзя, но хочется? Правильно. Искать альтернативные варианты.

Вариант у меня имелся всего один. Действовать по инструкции.

Что такое «ключ — дверь», понятно без объяснений. Взял ключ — открыл им некую дверь. Откуда возьмётся последняя, тоже понятно — скорее всего, появится, когда доберусь до ключа. А ведёт она, судя по следующему слову в цепочке, прямиком в драконово логово. Почти как в компьютерной РПГ — вот задание, вот игровая локация, действуйте, джентльмены… А дракон, по— видимому, тот самый, из сна…

Блин! Неужели эти чешуйчатые и вправду столько живут? Даже не верится…

Так. Стоп! Отставить «воспоминания». Смотрим, что дальше.

Итак, получаем за дверью «силу дракона», апгрейдим ключ, опять открываем дверь, покидаем локацию… А что потом?

Потом возвращаем ключ и получаем возможность забрать браслет…

Логично? Более чем.

Что остаётся?

Остаётся непонятный залог.

Что это вообще за фигня?

Может, это какой-то предмет? Или, например, магический артефакт? Или…

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Как же я сразу не догадался?! Ведь это же…

Я опоздал буквально на доли секунды.

Лейка «шагнула» в стену в тот миг, когда до меня, наконец, дошло, зачем в нашей команде «заложник». Именно он должен отдать в «залог» свою силу, чтобы активировать «ключ». Именно он должен спасти остальных, указав, где выход из пирамиды. А его самого должен спасти хозяин браслета, вернув часть силы обратно. Только часть, а не всю целиком, иначе «сила» присутствовала бы и конце словесной цепочки. Но раз её нет, то… Залог — это не просто сила. Залог — это жизнь. А сила — это всего лишь магия, и обратно её уже не вернуть, как ни старайся.

Стиснув зубы, сжав в бессилии кулаки, едва сдерживаясь, чтобы самому не броситься на эту треклятую стену, я стоял перед замершей в камне девушкой, безжизненной и неподвижной, застывшей в магическом «янтаре» так же, как ключ и браслет, и почём зря клял себя за самоуверенность и скудоумие. Неужели сразу нельзя было догадаться, для чего эта дурацкая выемка в форме тела? Подобные выемки так просто не появляются. Кто-то из нас должен был обязательно её занять. Увы, этим кем-то оказалась Лариса. И пускай мне теперь известно, что по-другому и быть не могло, но, если бы это знание пришло хоть на секунду пораньше… нет, я бы её туда ни за что не пустил. Мы бы нашли другое решение, такое, где никому не пришлось бы жертвовать ни жизнью, ни магией…

— Она просила тебе передать.

Я повернул голову. Скосил вниз глаза.

В ладони Сан Саныча лежала маленькая серебряная монетка.

— Что она… ещё говорила? — голос мой звучал глухо, слова подбирались с трудом.

Бывший доцент грустно вздохнул.

— Ну, она сказала, что… в общем, сказала: не хочет, чтобы ты был ей чем-то обязан. Что это тоже залог, но за ключ его отдавать нельзя, потому что его никто не вернёт, а ты останешься один навсегда. Сказала, что это неправильно и что у мага должна быть супруга, и она тоже должна быть волшебницей, и что…

Я остановил мудреца взмахом руки.

— Значит, всё это правда?

— Что правда? — не понял тот.

— Что она теперь…

Договорить я не смог.

Сан Саныч снова вздохнул и указал на нишу в стене.

— Да. Правда. Она теперь не волшебница. Вся её магия ушла в ключ.

Я обернулся. Ниша с ключом светилась оранжевым.

— Ты знал, что так будет?

Мудрец промолчал. Потом кивнул на монетку.

— Так ты возьмёшь или нет?

Монета перекочевала ко мне в карман, в пару к своей второй «половинке».

На душе у меня было тошно.

— Нашим не говори, ладно? — я посмотрел в глаза бывшему преподавателю магии.

— Что им не говорить?

— Что мы с ней не муж и жена. Пусть все и дальше считают её баронессой.

Лицо старика посветлело.

— Хорошо. Я вас не выдам.

Не знаю, почему, но от его слов мне стало немного легче.

— А знаешь, Василий, я тоже хочу тебя кое о чём попросить, — Гиляй сунул руку за пазуху и выудил оттуда…

— Вот.

На его ладони снова лежала монета. Точная копия предыдущей, но уже не серебряная, а отчеканенная из какого-то полупрозрачного материала, не то камня, не то стекла.

— Когда-то давно я был влюблен в одну девушку…

Я с недоумением уставился на мудреца. Неужели он тоже…

— Да-да, ничего удивительного, так всё и было, даже хотел жениться на ней, но… хотеть-то хотел, но брак, сам понимаешь, такая штука…

На этом месте Сан Саныч внезапно закашлялся, словно у него запершило в горле. Хотя мне показалось, что он просто смутился.

— Какая штука?

— Ну… короче, она была магом, а я… — рассказчик покачал головой. — В общем, она не стремилась к браку. Простые люди и маги — им сложно вместе. А ещё все эти обряды, монетки, слияние аур. И кроме того я был старше её на целых тринадцать лет.

— У вас это считается много? — прикинулся я простачком.

— Да нет, — пожал плечами Гиляй. — Просто, когда одно наслаивается на другое, любая проблема разрастается до небес. Так что разница в возрасте — это не главное. Главное, как я уже говорил, заключалось в другом. Магия! — мудрец поднял вверх указательный палец. — Она разделяла нас сильнее, чем годы и расстояния. Но я не сдавался. Ведь даже самые опытные и умелые маги признавали, что по части теории мне не было равных. Словом, я решил создать артефакт, какого не создавал никто до меня. Напоминающий амулет мудрости и дающий силу простым смертным. Больше года ушло только на подготовку, я работал и ночью, и днём, участвовал в пяти магических экспедициях, собирал нужные ингредиенты по всему Рингаролу, потратил на них все свои сбережения, пришлось даже влезть в долги, но, в конце концов, мои усилия были вознаграждены. Я исполнил задуманное — два свадебных медальона из гедеонской слюды. Один из них ты сейчас видишь, второй я отдал возлюбленной, и она его приняла.

Сан Саныч прервался, чтобы перевести дух, и я тут же не преминул спросить:

— Выходит, что эта монетка волшебная и тот, кто ей обладает, тоже становится магом?

— Увы, — с грустью заметил Гиляй. — Чтобы артефакты и вправду стали волшебными, их должен наполнить энергией один из владельцев. Я это, по понятным причинам, сделать не мог, а Рита… — лицо мудреца приобрело страдальческое выражение. — К несчастью, ей не хватило силы. Нет, тогда это ещё не стало для нас катастрофой. Мы всё же любили другу друга, а силу, достаточную для активации артефактов, можно было попросту накопить. Год, другой, третий… мне казалось, что это совсем немного. Я даже предположить не мог, что ждать придётся больше пятнадцати лет. А потом… — Сан Саныч прикрыл глаза. — Потом всё рухнуло. Риты не стало.

— Она… умерла? — япостарался придать голосу максимум деликатности.

— Она исчезла, — бывший преподаватель вздохнул в третий раз и протянул мне «монету». — Ты маг, Василий. Маг сильный, сильнее многих. Я думаю, ты найдёшь применение этому артефакту. Возможно, создашь его копию, возможно, что-то ещё. В любом случае, он тебе пригодится. Я это точно знаю.

Гиляй покосился на застывшую в камне Ларису и растерянно улыбнулся.

Я молча забрал слюдяной медальон и присоединил его к уже лежащим в кармане серебряным. Магии в нём совершенно не ощущалось. Использовать его для каких-то магических дел, с одной стороны, бессмысленно, а с другой — зачем обижать старика? Он же действительно верит, что эта монета — волшебная…

Пока мы с Сан Санычем разговаривали, Чекан и Кузьма «сторожили» приборы и исследовали стены на предмет упомянутой в «объявлении» двери. Ничего они, естественно, не нашли, но зато и к беседе не слишком прислушивались. Впрочем, ещё до того, как попросить Гиляя не говорить им всю правду о Лейке, я накинул на нас полог иллюзии. То есть, для воина с рыжим маг и мудрец не трепались неизвестно о чём, а решали, что делать, и обсуждали сложившуюся ситуацию.

Ситуация же и впрямь была непростой.

Едва я взял в руки ключ, в стене сразу же замерцала рамка «портала». Именно так я назвал видимый только в магическом зрении вход в наколдованную шесть столетий назад свёртку пространства, где, если верить моему сну, обитал древний дракон. Брать кого-то с собой я посчитал неправильным. Внутренний голос прямо-таки кричал о том, что надо идти одному, что другие там просто погибнут, пропадут ни за грош и что воздух, пропитанный чуждой магией, убьёт их за считанные секунды.

Ещё одна неприятность таилась в том, что вход к дракону, по всей видимости, не предполагал такого же выхода. Ключ, вставленный в появившуюся в стене «замочную скважину», вдруг вывернулся из рук, и меня тут же втянуло в открывшийся водоворотом туннель, а затем, словно упавшего в реку жука, понесло в глубину, не давая ни выплыть, ни зацепиться за какую-нибудь веточку или корягу.

Однако и это оказалось всего лишь цветочками.

— Часы! — в голосе бывшего преподавателя звучало столько тревоги, что, уже влетая в открытую «дверь», я просто не мог не вывернуться кульбитом, чтобы понять, что же такого страшного он ещё углядел.

Единственное, что мне удалось увидеть, прежде чем «створка» захлопнулась, оказалось и вправду часами. Песочными. Такими же, какие висели над мудрецом, когда он решал задачки, только сейчас они просыпАлись песком не над ним, а над замершей в «узилище» Лейкой…

Лёгкие отказывались дышать, ядовитый ком катился по горлу, желудок скрутило спазмом, ноги едва держали измученное магией тело, глаза застилал багровый туман. Нет, человек не может здесь жить, в этом мире другие хозяева, а люди всего лишь гости. Или добыча. Зависит, с какой стороны посмотреть.

Кое-как приспособиться к враждебной среде удалось только через минуту. Соединив два мира, магический и реальный, я попросту перевел себя в состояние «самодостаточности». Теперь мне не требовалось ни есть, ни пить, ни дышать, ни гнать по сосудам кровь, ни заставлять несчастную печень выводить из организма токсины… Тело и мозг работали только за счёт внутренней силы. Тех самых резервов, которые есть у каждого человека, но которых, к сожалению, не так много, чтобы считать их неиссякаемыми. Они даже у магов не бесконечны. Разница лишь в продолжительности использования. Ведь для волшебника сила — это как кислород для ныряльщика. Одним его хватает секунд на тридцать, другим на минуту, третьим… хм, у третьих есть акваланг и время пребывания под водой исчисляется не минутами и секундами, а десятками минут и даже часами.

Мой «кислородный» запас, по ощущениям, составлял около четырех часов. Для кого-то немного, для кого-то — целая вечность. Жизнь Лейки утекала быстрее, вместе с песком из колбы, и остановить процесс мог только я. Без чьей либо помощи. Один на один с драконом, который…

Да где же он, чёрт побери?! Время-то не резиновое, не успеешь опомниться, а его уже…

Ага! Вот он, курилка! Давай-давай. Лэти, дарагой. Жду тебя, как манну небесную.

Тёмная точка, появившаяся в лилово-оранжевом небе, с каждой секундой становилась всё крупней и крупней, пока наконец не достигла такого размера, что опознать летуна смог бы любой, хоть когда-нибудь слышавший о драконах. Страшная или, скорее, уродливая башка с вывернутыми назад рогами, кожистые нелепые крылья, чешуйчатый хвост со «стрелой», огромные когти… Точь-в-точь, как на тех монетках, что покоились сейчас в правом кармане.

Приближающегося ящера я ждал на том же горном плато, где когда-то встречал атакующего дракона великий волшебник Бэз. С тех пор, похоже, ничего не изменилось. Даже камень, на который присел после битвы усталый маг, остался тем же и там же. Впрочем, ничего удивительного. Для гор шестьсот лет не возраст, они его меряют геологическими эпохами.

Дракон не спешил, а я буквально подпрыгивал от нетерпения.

Ещё бы. Одно дело — крошить в капусту нукеров или взрывать фермы с электромагами, и совершенно другое — ссаживать с неба летающих ящеров, тем более что убивать рептилоида я сегодня не собирался. Сейчас требовалась просто победить его «по очкам».

Чешуйчатый заложил вираж и устремился ко мне.

«Сейчас ка-ак НУРСами вдарит», — неожиданно промелькнуло в мозгу…

Ракетами дракон, конечно, не вдарил. Он врезал огнём.

Меня, кстати, давно интересовало, почему сказочные ящеры не обжигаются собственным пламенем? Струя же идёт из пасти, через гортань, и температура там ого-го!

Всё оказалось до банальности просто. Струй было две. В первой — «горючее», во второй — «окислитель». Снаружи они соединялись, и получался нехилый такой огненный выхлоп. Ингредиенты: керосин-кислород. Их, как и состав атмосферы, я определил с помощью магии. И с ней же организовал ответку. В местном воздухе углекислого газа хватало с избытком, оставалось всего лишь отсепарировать его от разных метанов, пропанов, спиртов и прочих аммониев-перхлоратов.

С этой задачей я справился на «отлично».

Огненную кислород-керосиновую волну встретила противопожарная углекислая.

Итог встречи — боевая ничья.

Дракон отправился на второй круг, а я принялся заново заправлять магический «огнетушитель». Только на сей раз не цэ о два, а обыкновенной водой. Почему? Да потому что противник тоже решил сменить боеприпас для атаки. Ещё когда он отваливал в сторону, я заметил уже вырывающийся из ноздрей лёгкий дымок. Ускоренный магоспектральный анализ сразу же выдал новую формулу — эн два о четыре, а через пару мгновений дополнил её знакомой «гантелиной» НДМГ.

Нехило, однако! Горючее — несимметричный диметилгидразин, и азотный тетраоксид в качестве окислителя. Устроить этого звероящера заправщиком на космодром, а ещё лучше — двигателем в основную ступень какого-нибудь «Протона», цены бы ему не было. Работал бы там себе и горя не знал, так нет же — летучему гаду больше по нраву путников мирных жечь, чтобы даже и пепла не оставалось…

Получить воду из местного «воздуха» удалось без проблем. Пусть я и не водный маг, но в части обычной химии кое-что всё-таки соображаю. Нет нужды рассматривать всякую жидкость как магическую субстанцию. Достаточно просто знать: любое физическое вещество — это набор молекул, подверженных реакциям разложения, соединения, замещения и обмена. А магия… Её можно использовать в качестве универсального катализатора…

Словом, не прошло и пяти секунд, как вместо углеводородов и аммиака у меня «под рукой» образовалось целое облако водяного пара вкупе с разного рода перекисями, закисями и диоксидами. Ненужное я отправил обратно на «переплавку», а нужное встало щитом на пути драконьего пламени.

Результат: снова ничья и снова лихорадочный поиск — что ещё можно противопоставить врагу? Как заставить его играть по моим правилам?

Третья атака оказалась самой опасной и самой непредсказуемой.

Новый тип горючего-окислителя опознать с ходу не удалось. Ничего общего ни с одним известным мне веществом. Выяснил только, что теперь это было что-то магическое и, значит, противопоставить ему обычную химию… Хотя… Почему бы и нет? В конце концов, даже магические сущности, пусть и с ограничениями, но подчиняются неким общим законам. Например, тем, которые говорят: «нельзя объять необъятное». Или — «на каждую хитрую гайку всегда отыщется болт с нужной резьбой».

У нас же здесь ещё проще.

«Когда пламени нечего есть, оно тухнет».

То есть, водяное пожаротушение мы уже применили, углекислотное — тоже. Теперь дело за порошковым. Пускай магический драконий огонь кушает то, что магией и не пахнет, но оттягивает на себя всю его силу. Пусть она целиком расходуется на бессмысленное уничтожение какого-нибудь аммофоса или бикарбоната-хлорида калия-магния. Чего-чего, а этого добра здесь навалом. В смысле, я могу наклепать его столько, сколько ни одному химкомбинату не снилось…

Дракон, осыпанный с головы до хвоста мелкодисперсной солевой пылью, выглядел как мокрая курица, влетевшая в бункер с цементом. А забитая порошком пасть и стекающие по обвисшим крыльям аммиачный раствор и ортофосфорная кислота только усугубляли плачевное состояние рептилоида.

Ну что ж, с неба я этого динозавра ссадил. Дело за малым — покрепче его спеленать, чтобы не вырвался.

Противник же пока и не думал сдаваться. Взлететь он возможности не имел, огня на время лишился, но магия-то осталась, а ещё зубы, когти и прочая «физика». При должной сноровке он мог просто меня задавить. Масса, как у слона, помноженная на вэ квадрат пополам… Фиг остановишь такого. Кирпичную стену проломит и не заметит.

Так, собственно, он и сделал. Рванулся ко мне прямо через цепочку камней, разметав их, как кегли, да ещё и иллюзию забабахал. Теперь на меня неслись два десятка драконов, и хрен поймёшь, кто из них настоящий — аура-то у всех одинаковая…

Страшно, конечно, но — в эту игру можно играть и вдвоём.

Навстречу фантомным ящерам бросилась сотня бойцов. Каждый — моя точная копия, вплоть до ауры и меча. Расклад — пять к одному. Надеюсь, этого хватит, чтобы вправить мозги чешуйчатому «иллюзионисту».

Расчёт оказался верным. Все «демоны» самоликвидировались меньше, чем за минуту. Своим я помогал ударами воздушного кулака, чужие пользовались физической силой «патрона». В результате получился размен «баш на баш». На горном плато не осталось ни одного «бота» — только человек и дракон.

Короче, опять ничья.

А время течёт.

Как наяву вижу — песчинок в колбе всё меньше…

Противник снова идёт в атаку. Проблем у гада полно: взлететь по-прежнему не получается, вместо огня из пасти вырываются клубы пыли, зато чисто драконьей магии у чешуйчатого хоть отбавляй. Теперь мы вовсю обмениваемся гравиударами. Почти как магистр Йода с императором Палпатином.

В воздух взмывают огромные камни, обломки скал, тучи песка. Все они устремляются в мою сторону. Я останавливаю их воздушной волной и отправляю обратно. Вес «снарядов» и «ядер» меняется ежесекундно. Сверхлёгкий на взлёте и супертяжелый на траектории спуска. С этой магией дракон справляется лучше меня. Врожденное умение и тысячелетний опыт — такому противостоять тяжело. Кроме потоковой магии мне приходится использовать и воздушную, и предметную, да ещё и мечом отмахиваться. Последнее — самое действенное. Заговорённый клинок режет любую волшбу. Не спасает лишь от огня и электроразрядов. Однако первое дракону сейчас неподвластно, а второго у него никогда и не было. Поэтому, несмотря ни на что, я постепенно, шаг за шагом, начинаю теснить рептилоида. Он пятится к высокой скале, слева и справа расщелины, бежать некуда, улететь невозможно. Меня всё больше и больше охватывает эйфория. «Ещё немного, ещё чуть-чуть», прямо как в песне.

Секунда — и хвост дракона отдёргивается от скалы, а потом изгибается кренделем, как у собаки. Еще секунда — и лапы скребут по камням, пробуя отыскать точку опоры. Три — и ящер встаёт в полный рост, словно поднятый на рогатину «мишка».

Вихревые «жгуты» уже наготове. Воздух в них сжат до состояния двух десятых от плотности чёрной дыры. По таким фокусам я теперь спец — успел навостриться, когда Сан Саныч решал задачки ханского мудреца.

Остаётся лишь подойти поближе и накинуть воздушные кандалы на лапы и морду…

Дракон ещё пытается огрызаться. Он бьётся с отчаянием обречённого.

Тщетно. «Удары» его всё слабее, да к тому же и мимо.

Целил в голову, а попал в зе…

Ааа! Мать! Ловушка!

Да, это была и вправду ловушка, рассчитанная специально на магов. И я в неё вляпался. Ногами в жир. Точнее, в песок. Зыбучий, словно болотная тина, и цепкий, как клей «Момент».

Дурак я дурак. Купился на простую уловку.

Вот уж, действительно. Прав был классик. «Горе от ума» в чистом виде.

Решил, что всё на мази, и расслабился. А противник только того и ждал. Не просто так он отступал к скале. Заманивал, гад. А потом активировал спящий капкан ложным «промахом».

Сама ловушка оказалась совсем небольшой. Обычная «ловчая» яма, только без кольев на дне. Вместо них — подавитель магии. Сан Саныч про такие упоминал, но мельком. Вроде не делают их уже — секрет утерян много столетий назад.

И вот этот-то утерянный когда-то секрет мне и пришлось испытать на собственной шкуре.

Вроде и жив, всё вижу, всё слышу, конечностями могу шевелить, но даже самое плёвое волшебство теперь неподвластно. Мало того, когда падал в яму, машинально попытался затормозить руками-ногами, за стенки начал хвататься, а в результате — и сам упал, и меч по глупости выронил. Короче, куда ни кинь, всюду клин. Ни магии, ни свободы, одна голова из земли торчит, прямо как в сказке. «Руслан и Людмила», песнь третья, строфа девятая… или десятая… уже и не помню — давно Пушкина не открывал…

— Уфф. Устал, — прогудел дракон, шлепаясь наземь и откидываясь спиной на скалу. — Прямо упарился. А всё потому что практики нет. Триста лет никто не захаживал. Уже забывать стал, какие вы есть… людишки… Ап-чхи!..

— Будь здоров, — брякнул я машинально.

— Пчхи! — ящер снова чихнул и уставился на меня немигающим взглядом. — Ну? И что мне с тобой делать? Сразу прикончить или желаешь помучиться?

Я мысленно усмехнулся. На такие вопросы следовало отвечать строго по канону.

— Лучше, конечно, помучиться.

Противник захохотал.

Странно, но он выглядел совсем не таким, каким обычно описывают драконов в романах и сказках. Даже в недавнем сне он казался гордым, важным, величественным. Однако здесь и сейчас вместо породистого «аристократа» передо мной сидел какой-то «дворовый пёс», ободранный и облезлый, битый жизнью и такими же, как он, неудачниками. Да-да, именно «неудачниками», изгоями, теми, кого не пустили в высшее общество, а отправили подыхать… в другой мир, мир-тюрьму, мир, откуда не возвращаются…

— Как тебя звать, колдун?

— Василий. А тебя, наверно… Ти’хан?

Дракон ухмыльнулся и по-собачьи почесал задней лапой за ухом.

— Помнят, значит, меня. Это хорошо. Значит, ещё подождём.

— Чего подождём?

— Не чего, а кого, — ящер поднялся и принялся отряхиваться от противопожарного порошка. — Шестьсот лет уж прошло, а, кого обещали, всё нет и нет.

— А кто обещал? Случайно не Бэз? — поинтересовался я со скучающим видом.

Дракон замер.

— Ты знаешь Бэза-предателя?

Времени у меня было мало, поэтому события следовало ускорить.

— Лично не знаю, но сюда я отправился только благодаря ему. Во мне часть его силы, и она сказала: иди и возьми то, что по праву принадлежит тебе как преемнику.

Фраза, конечно, напыщенная, даже пафосная, однако чешуйчатый никакого подвоха в ней не заметил и воспринял как должное. То есть, услышал лишь то, что хотел, и сразу же «сделал стойку».

— Преемнику, говоришь?

— Ну да, а что тут такого? — пожал я плечами. Пожал фигурально — в той степени, в какой это позволял заполняющий ловушку «песок».

— Ничего-ничего. Конечно же, ничего, — голос дракона стал «ласковым», а болотного цвета глаза масляно заблестели. — А что ещё говорила тебе эта, хм, сила?

— Ещё? Ну-у… говорила, что надо победить в поединке дракона, которого зовут Ти’хан, и что… — я сделал вид, что задумался. — Там дальше какая-то странность была. Типа, убивать этого дракона нельзя, а то он всех проклянёт. Но я, в общем, никого убивать и не собирался. Это же спорт, сегодня я победил, завтра ты. Мы в Рингароле вообще против любого насилия. Раньше да, бывало, что дрались до смертоубийства, но сейчас нет, сейчас гуманизм… У нас, кстати, тоже драконы есть, но они другие и говорить не умеют. А вообще они прикольные. Мы их в лодки летающие запрягаем детишек катать. Знаешь, как здорово! Уууу!..

Я врал настолько самозабвенно, что через какое-то время даже сам начал верить в некоторые детали. Про дракона же и говорить нечего. Его глаза медленно наливались кровью, когти скребли по камням, видно было, что он едва сдерживается, чтобы не проучить или даже прикончить говоруна…

— Слушай, — я «внезапно» осёкся и посмотрел на ящера так, будто на меня снизошло озарение. — А давай мы будем считать, что у нас ничья. Ну, что скажешь?

— Эээ, — не нашёлся сразу дракон.

— Ну да! Точно! Я ведь тебя почти победил, а яма — это ведь не совсем честно, да? Давай мы сейчас вот что сделаем. Я смою с тебя всю эту дрянь, ты выпустишь меня из ловушки, и мы всё повторим, но уже по правилам. А? Согласен?

Ти’хан думал недолго.

— Смывай.

Из его пасти вылетело облако пыли.

Я подождал секунд пять, затем укоризненно покачал головой.

— Что-то не так? — нахмурился рептилоид.

— Конечно, не так. Как я тебя отчищу без магии?

Дракон мгновенно напрягся. В глазах читалось плохо скрываемое подозрение.

Мой ответный взгляд был ясен и чист.

Как можно такому не доверять? А уж подозревать — тем более.

Мы же не жулики и не халявщики. Мы — партнёры.

— Хорошо. Я дам тебе магию.

И он её действительно дал. Правда, немного. Ровно столько, чтобы организовать рептилоиду небольшой душ из химреактивов, плюс малую толику на кое-какие скрытые от его пристального внимания «мелочи». За те два десятка секунд, пока продолжалась дезактивация-дегазация-дезинфекция, я успел, во-первых, определить, откуда ловушка подпитывается энергией, а во-вторых, сунуть руку в карман, нащупать там три нужных «монетки» и аккуратно сложить их вместе.

Идея, как одолеть дракона, пришла в голову неожиданно и поначалу казалась просто бредовой. Однако с каждым мгновением, с каждой каплей химического дождя, проливающегося на спину Ти’хана, с каждой крупинкой магической силы, вкладываемой в «артефакт», она становилась всё реальнее и реальнее. Тем более что магии требовалось не так уж и много. Обе серебряные «монеты» были и без того наполнены ей под завязку. Тёмное и светлое, мужское и женское, инь и ян, плюс и минус. Две стороны медали — как два заряженных электрода, а между ними — слюдяной «диэлектрик». Идеальный электромагический конденсатор. Надо его только настроить и — дело в шляпе. Я же прекрасно помню, как именно остановил Бэз атакующего дракона шесть столетий назад. Так почему бы и не повторить успешный эксперимент? Чем я, чёрт побери, хуже предшественника?..

Химический дождь прекратился.

— Закончил?

— Ага.

Дракон развернул крылья, вытянул шею, раскрыл зубастую пасть. Две тонкие «дымовые» струйки соединились в полуметре от морды. Пробный огонь опалил скалу и через секунду погас. Челюсти клацнули, рогатая башка повернулась ко мне.

Я сделал вид, что не догоняю.

— Ну как, нормально?

Ящер довольно оскалился и выпустил еще одну пламенную струю. Она прогудела прямо над моей головой.

— Э-э! Поаккуратнее! — хочешь не хочешь, а роль надо отыгрывать ло конца. — Давай, вытаскивай меня отсюда, как обещал.

— Я? Обещал? — хохот дракона напоминал горный обвал. — Колдун, ты глупец! Я ничего тебе не обещал, и я не собираюсь с тобой сражаться, как и вытаскивать из ловушки. Я тебя просто убью.

— За что?! — изобразил я непонимание и возмущение.

— За то, что ты — раз — человек, два — маг, три — тебя отправил сюда Бэз-предатель. Любой из этих причин достаточно, чтобы от тебя не осталось и пепла. Но — раз уж ты сам попросил — смерть твоя лёгкой не станет. Ты будешь мучиться долго. Я буду поджаривать тебя на самом слабом огне. Сначала сгорят волосы, потом уши, потом глаза, нос, твоя кожа начнёт лопаться и шкворчать, как масло на сковородке. О! Это будет прекрасное зрелище! Но ты его не увидишь.

Дракон снова, подобно медведю, поднялся на задние лапы, его пасть распахнулась, с клыков потекла слюна, магические потоки, уже готовые слиться в пламенный смерч, рванулись наружу.

Я не стал ждать, когда они соединятся.

В грудь ящеру ударила ветвистая молния. Дракон рухнул на землю. Энергоканал, по которому он запитывал ловчую яму, исчез в ту же секунду. А еще через миг я почувствовал, что вновь могу использовать магию.

Выбраться из погасшей ловушки труда не составило.

Спустя пару ударов сердца я снова стоял на твёрдой поверхности.

Ти’хан лежал неподвижно, но накинуть на него воздушные путы всё-таки стоило — вдруг буянить начнёт, а «конденсатор» у меня, чай, не резиновый, на каждый чих электричества не напасёшься. Сам по себе этот электромагический артефакт мне уже и не требовался. Его отпечаток теперь хранился в астрале, принцип действия вопросов не вызывал, а чтобы его использовать, достаточно было перенести «образ» в реальный мир, наполнить силой и — вуаля, получите строго отмеренное количество вольт-ампер.

Пока подходил к валяющемуся в отключке дракону, дважды успел опробовать внезапно открывшиеся умения. Первый раз молния шарахнула метров на сто, второй — на сто двадцать. Дальность, как понял, зависела не только от мощности, но и от среды, через которую проходил заряд. То есть, всё по канону: чем разреженнее воздух, тем выше дистанция поражения. А вот с шаровой молнией, которую все фантасты просто обожают называть файерболом, случился облом. Как ни старался, скомпоновать из ионов квазинейтральный плазменный шар так и не удалось. Почти как у наших физиков-ядерщиков. Сколько ни бьются, а управляемого термояда как не было, так и нет — то поле у них, понимаешь, рассеялось, то пучок не в ту сторону завернул. Не той дорогой, скорее всего, идут. Как и я. Подумать надо над этой проблемой. Как-нибудь на досуге, когда время появится…

— Ну? Что будем делать? Вопросы решать или и дальше придуриваться?

Отправив в дракона лечебный импульс, я уселся на камень и принялся наблюдать, как ящер пытается освободиться от пут. Из стянутой «жгутом» пасти раздавалось глухое мычание.

— Да что ты всё му да му? Язык проглотил?

Дракон помотал головой.

Я хмыкнул и немного ослабил «стяжку».

— Пусти, — прохрипел ящер.

— А хулиганить не будешь?

— Не буду, — и чуть погодя. — Слово дракона.

Щелчок пальцев.

Воздушные путы исчезли.

«Эффектно! Какой артист умирает во мне!»

Конечно, я не настолько наивный, чтобы просто поверить какому-то слову и освободить дракона, не приняв соответствующих мер. Магический огнетушитель, магические оковы и магический электрошокер были уже наготове и ждали только команды.

В другое время и в другой ситуации я бы вообще не стал освобождать этого чешуйчатого переростка. Но здесь и сейчас всё складывалось так, что дать ему волю казалось лучшим решением. С драконом, считающим, что он свободен, договариваться гораздо легче, чем с точно таким же, но связанным и униженным — пообещает всё что угодно, а после обманет и не почешется. Практическая психология, итить её в дышло…

Первым подзатянувшуюся паузу прервал Ти’хан:

— Зачем ты пришёл, маг Василий?

— Сложный вопрос, — я сделал вид, что задумался. — Я ведь вообще не собирался сюда приходить, но, раз уж это случилось, то… В общем, чтобы ответить, я тоже должен тебя кое о чём спросить.

— Спрашивай.

— Зачем вам нужны были люди? Вам, в смысле, драконам. Почему вы их сразу не уничтожили?

— Сразу — это когда? — усмехнулся Ти’хан.

— Когда пришли в Рингарол.

Рептилоид так же, как я, задумался.

— Всё дело в магии этого мира. Она может существовать только в двух состояниях. Или полная, или вообще никакая. Мы, драконы, обладаем первой её половиной. Вы, люди — второй.

Я почесал затылок.

— Два полуцелых спина. При сложении дают или ноль, или единицу. Ферми-частицы, попавшие в бозе-эйнштейновский мир. Любопытно.

Дракон нахмурился.

— Не понимаю, что ты сказал, но, раз сказал, значит, тебе всё понятно.

— Ты прав. Теперь мне понятно всё, — кивнул я и снова изобразил задумчивость.

Ти’хан ждал. Молчание длилось почти полминуты. Хоть я и спешил, но новое знание следовало аккуратно встроить в почти сложившийся пазл.

— Ты спрашивал, зачем я пришёл? Так?

Дракон наклонил голову.

— Ну, тогда слушай. Только учти, начну я издалека. А к тебе одна просьба. Поправь меня, если я в чём-нибудь ошибусь.

— Хорошо. Если наврёшь, поправлю. Рассказывай, — прогудел рептилоид.

— Итак, первое. И вы, и мы появились здесь не по своей воле. Но поскольку это случилось давно, люди об этом просто забыли. Наш век короток, одно-два поколения, и то, что когда-то казалось важным, уходит на второй план. У людей появляются новые заботы, старое знание перестает помогать и его просто отбрасывают, как ненужное. Другое дело — драконы. Для вас то, что случилось тысячу лет назад — это не только память, но и бесценный опыт, возможность не повторить былую ошибку или даже исправить её, когда подвернётся шанс, когда изменятся внешние обстоятельства.

Я перевёл дух и посмотрел на Ти’хана. Дракон молчал. Его глаза были прикрыты.

— Словом, и нас, и вас в этот мир вышибли. По какой причине, не знаю, но, скорее всего, за совершенные на родине преступления. Да-да, именно так. Рингарол — это своего рода тюрьма, куда сажают пожизненно. Отсюда нельзя сбежать, зато подохнуть в мучениях — запросто. Тем более, если у осужденных отбирают часть магии. Её законы во всех мирах одинаковые. Она не может существовать половина здесь, половина там. Это почти то же самое, как если бы отключить половину мозга и заставить его работать как раньше. Или, например, отнять ноги и приказать: «Беги!» А с магией, я полагаю, всё ещё хуже. Природа не терпит пустоты, она её всегда чем-нибудь заполняет, и если не находит аналогов, заменяет их антиподами. Воду — огнём, воздух — твердью, тяжёлое — лёгким, горькое — сладким, умное — глупым. И это несоответствие формы и содержания в конечном итоге или убивает носителя магии, или приводит к безумию.

— Почему же тогда за тысячу лет мы не обезумели и не умерли? — открыв глаза, с сарказмом поинтересовался Ти’хан.

— Потому что нам сказочно повезло. Не знаю, как это получилось, но наши магические способности, точнее, их половины, полностью дополняют друг друга. Ты сам об этом сказал эээ… — я посмотрел на часы, — минуту назад. То, чего нет у драконов, есть у людей, и наоборот. В итоге в мире установился баланс. Или даже гармония. Магия заполнила все имеющиеся ниши, лишнего не осталось, недостающего тоже. Пересечений — ноль, объединение — сто процентов. Идеально замкнутая система. Один случай на миллион.

— В моём мире людей не было, — задумчиво проговорил дракон.

— Думаю, что в том мире, откуда выгнали нас, точно так же не знали драконов. А потом — бац! — и случай, бог изобретатель, — процитировал я «наше всё». — Именно он, случай, всё объясняет. Наши и ваши судьи, независимо друг от друга, выбрали нам и вам одну и ту же тюрьму. А когда две магии объединились, тюрьма закрылась не только для тех, кто внутри, но и для всех остальных. Сначала из Рингарола не было выхода, а затем не стало и входа. Это первое.

— А что же второе?

— Второе заключается в том, что люди приспособились к новой жизни лучше драконов.

— С чего бы? — усмехнулся Ти’хан.

— С того, что со временем большая часть людей смогла отказаться от магии. Тем самым они перестали нуждаться в вас. Им стало попросту наплевать, есть в Рингароле магия, нет её, уравновешивают драконы и маги друг друга или баланс нарушен. Оказалось, что просто жить — ничем не хуже, чем жить за счёт волшебства.

— Глупцы! Вместо борьбы они предпочли стать рабами.

— Угу. А вы, значит, сами того не желая, стали хозяевами.

Ящер презрительно фыркнул и отвернулся.

— Теперь третье, — продолжил я через пару секунд. — Всё изменилось шесть столетий назад, когда началась война между людьми и драконами. Из-за чего она вспыхнула, почему, какие были причины, по прошествии стольких лет уже и не важно. Теперь важнее другое — чем эта война завершилась. А завершилась она не только тем, что драконы исчезли как раса, но и тем, что магия Рингарола коренным образом изменилась. В ней появилась ещё одна составляющая, так называемая третья сила или электромагия. Откуда она взялась? К этой теме я вернусь позже, а сейчас попробую объяснить, в чём вы, драконы, ошиблись и почему проиграли.

— Было бы интересно послушать, — не удержался Тихан, хлестнув хвостом по скале.

— Вы давно готовились к этой войне и предусмотрели несколько вариантов её развития, включая и полное поражение. В последнем случае у вас имелась стратегия, как обратить неминуемый проигрыш в пусть и далекую, но всё же победу. Для этого вы подготовили заклинание убийственной силы, своего рода оружие массового поражения. И, в конце концов, вы его всё-таки применили. Но к счастью для нас, применили раньше, чем надо, и его действие растянулось на долгие годы. Я говорю о драконьем проклятии, вызывающем неизлечимую магическую лихорадку. Казалось бы, зачем это вам? Ведь без магов-людей вы тоже умрете, некому будет компенсировать рухнувший магобаланс. Но это только на первый взгляд. На самом деле ваш план был гораздо хитрее и тоньше. Заклинание имело два слоя. Первый — направленный на людей, и второй — воздействующий на драконов.

— Глупости! — вскинулся ящер. — Зачем нам было бить по себе?

Я рассмеялся.

— Похоже, ты только что сам в этом признался.

— В чём?!

— В том, что заклинание и вправду воздействовало на твоих сородичей. Я же не говорил «бить», это сказал ты и, значит, знал о его истинной сути.

Дракон несколько секунд буравил меня тяжёлым взглядом, но потом неожиданно сник, а я мысленно добавил себе плюсик в карму. Демагогия — великая сила. Если её правильно применить, даже закоренелые рецидивисты вынуждены идти на сотрудничество со следствием.

— Короче, вы откладывали главное заклинание для «самой последней битвы», где собрались бы все ваши наиглавнейшие, включая тебя, Ти’хан. Люди бы получили от вас прощальный «поцелуй из могилы», а вы потеряли бы разум, а вместе с разумом — магию. Блестящий ход. Просто великолепный. Шах и мат, жалкие человечишки. Вы сами во всём виноваты. Лихорадка свалила бы всех обычных людей и часть магов, а остальные волшебники умерли бы от магического дисбаланса. Из двух рас в Рингароле остались бы только лишенные волшебной силы и превратившиеся в животных драконы, а поскольку наш мир закрыт, магия, оставшаяся бесхозной, влилась бы в новых носителей. Ибо, как я уже говорил, её законы везде одинаковы, а природа не терпит пустоты. Мало того, даже самая сильная сила всегда ищет путь наименьшего сопротивления. А кто в опустевшем мире лучше всего подходил бы на роль новых волшебников? Ну, конечно, драконы. Сотня-другая лет и вы бы опять превратились в разумных. И не просто разумных, а обладающих всей полнотой магии властителей обновленного Рингарола. Уф!

Я вытер рукавом пот со лба и посмотрел на Ти’хана.

Его глаза были снова прикрыты.

Похоже, он просто решил дослушать меня до конца.

Это правильно. Со мной сейчас лучше не спорить. Задавлю аргументами и уликами, как Шерлок Холмс, вернувшийся с Рейхенбахского водопада.

— К счастью, вариант с лихорадкой и лишением разума у вас не прошёл. Вам помешала волшебница Рина, хотя облегчённое заклинание всё же сработало и работает до сих пор, но сейчас мы о нём говорить не будем. Лучше вернёмся… — я глубоко вздохнул, — к электромагии и вопросу, откуда она появилась. Это произошло на втором этапе войны, когда казалось, что драконы уже победили. Оставалось всего лишь сломить сопротивление гарнизона одной маленькой крепости. Вам это было, как говорится, на один зубок. Однако кому-то из ваших, возможно, даже тебе, пришла в голову интересная мысль. А что если вместо штурма провести научный эксперимент и проверить на практике, как умирают от магического дисбаланса? Сказано — сделано. Достаточно быстро вы отыскали живой «материал для исследований» и организовали переток магии в этого случайно найденного человека. Предполагалось, что чуждая сила убьёт и его, и последних защитников крепости. До сих пор удивляюсь, как вы могли ТАК ошибиться? Наверно, вы просто уверовали в собственную непогрешимость, за что и поплатились потом. Кажущаяся такой близкой победа обратилась сокрушительным поражением. Великий волшебник Бэз — это его вы «случайно» нашли посреди пепелища — не только воспринял чужую магию, но и обратил её против вас, а потом ввёл в рингарольскую магическую систему новое уравнение. Уравнение электричества. Вопрос: как ему это удалось? Ответ, как ни странно, лежит на поверхности.

Я испытующе посмотрел на дракона. Тот, не мигая, глядел на меня.

Сложно сказать, что творилось сейчас в его голове, о чём он думал, в чём раскаивался, а чем, напротив, гордился… Для меня важнее всего было то, что он слушал, и слушал внимательно… Надеюсь, не только лишь для того, чтобы понять, как прищучить двуногого наглеца…

— Так вот. Всё дело в том, что Бэз…

Театральная пауза.

— …он из другого мира.

Или мне показалось, или дракон действительно вздрогнул.

— Это неправда! Этого не могло быть! — из пасти Ти’хана вырвались две сизые струйки.

— Это правда, — я «материализовал» над плато облако «противопожарного порошка».

Ящер покосился наверх.

Пасть захлопнулась. Сизые струйки рассеялись.

Следом за ними исчезло и облако.

— Только человек из другого мира мог выжить после слияния противоположностей. Только он мог дать Рингаролу новую магию. Только такой, как он, выполнив миссию здесь, мог вернуться домой, в свой родной мир. Хочешь спросить, почему я в этом уверен?

— Хочу, — дохнул дымом дракон.

Я медленно поднялся с камня и развёл в стороны руки. Небо над нами внезапно заволокло тучами. Завыл ветер. В землю между мной и Ти’ханом ударила ярчайшая молния. Громыхнул гром. В воронке из спекшегося в стекловидную массу песка забурлила вода. Вверх от неё взметнулось плотное облако пара.

— Потому что я тоже, как Бэз, не из этого мира!

Я опустил руки, и в то же мгновение всё вокруг вернулось в прежнее «умиротворённое» состояние. О произошедшем напоминала только стеклянная яма в земле, оставшаяся после удара молнии.

— Теперь слушай дальше, дракон. Этот мир перестал быть закрытым. Если кто-то сумел проникнуть в него, а потом возвратился, значит, другие сделают то же самое. Для тебя это означает крах всех надежд. Даже если живущие здесь люди погибнут, их смерть твоим сородичам не поможет. Драконы не станут разумными. Я уже говорил и готов повторить в третий раз: любая свободно текущая сила всегда движется по пути наименьшего сопротивления. В замкнутой магической системе драконы-животные имели возможность получить свою долю магического пирога. Сейчас у них этой возможности нет. Сжатая до предела рингарольская магия сочится сквозь бреши в стене, окружающей Рингарол. Зачем ей пустые сосуды внутри себя, когда вовне эта пустота бесконечна? Мир меняется. Меняется безвозвратно. И ему совершенно без разницы, останутся в нем жить прежние хозяева и властители или они перемрут поголовно, а когда магическое давление внутри и снаружи сравняется, на их место придут другие, ничуть не похожие ни на вас, ни на нас. Вот так, дракон, — я снова уселся на камень. — Надеюсь, теперь я ответил на все вопросы.

— Нет, не на все, — изогнул шею Ти’хан.

— Не на все?

— Да. Ты не ответил на самый первый. Зачем ты пришёл, колдун?

Я усмехнулся.

— Странно, что ты не понял. Я пришёл заключить сделку.

— О чём? Если верить твоим словам, мы все смертники. Только одни сдохнут раньше, другие позже. Лично мне от тебя ничего не нужно. Как исчезнут мои враги, я всё равно не увижу, а всё остальное бессмысленно. И вообще — с врагами сделок не заключают. С ними сражаются.

— Нет так нет. Твоё право, — пожал я плечами. — Но учти, в твоих рассуждениях кроются две ошибки. Во-первых, люди давно уже не считают драконов врагами. А во-вторых… неужели тебе не хочется вернуть свободу себе и разум — сородичам?

Чтобы осмыслить сказанное, дракону понадобилось секунд пять.

— Ах-ха. Повтори, что ты сказал, хх-ха, — произнёс он с какими-то непонятными придыханиями.

— Я сказал, что тебе не враг и что, заключив сделку, ты спасёшь и себя, и сородичей.

— Твои предложения?

Я мысленно потёр рука об руку.

Дело, похоже, сдвинулось.

Осталось довести его до конца.

— Предложения предельно простые. Ты отменяешь проклятие, я выпускаю тебя на свободу.

— Ты издеваешься?! — взревел Ти’хан.

Из-под его когтей брызнули каменные осколки.

— Отнюдь, — я откинул ботинком прилетевший под ноги камушек, потом с ленцой потянулся и насмешливо посмотрел на дракона. — То, что я предложил — это всего лишь тезисы. Теперь поговорим о деталях.

— Хорошо. Давай говорить, — процедил дракон, перестав «царапать» скалу.

Я удовлетворенно кивнул.

— Итак, пункт первый. Люди. Они должны жить спокойно, никаких древних проклятий над ними висеть не должно. Это моя позиция, мои пожелания, мои интересы.

Ти’хан спорить не стал.

Уже хорошо.

— Отлично. Пункт номер два. Ты обретаешь свободу, живущим в Рингароле драконам возвращаются разум и магия. Согласен?

Ящер оскалился.

— Такая формулировка мне нравится больше. Однако ты не сказал главного. Кто и как вернёт разум моим сородичам? Отмена прежнего заклинания здесь не поможет. Проклятие, направленное на людей, ещё не сбылось и, значит, имеет обратную силу, но что касается нас, драконов… — Ти’хан покачал головой. — Нет. Нашу часть заклинания отменить не получится.

— А если использовать магию не в полсилы, а полностью?

— Но ты же знаешь, здесь это невозмо… — дракон внезапно осёкся. — Ты хочешь сказать, что…

Я кивнул.

— Да, отменить драконово заклинание может только дракон, а отменить сбывшееся драконово заклинание может только дракон, обладающий полной магической силой. В Рингароле: а — имеется один разумный дракон, бэ — полной силой он не обладает. То есть, чтобы соблюсти второе условие, ты должен восстановить свой магический потенциал. Вопрос: как это сделать? Ответ: найти выход во внешний мир. Именно там ты получишь желаемое.

— Найти выход, только и всего, — в голосе ящера звучали досада и раздражение. — Мы искали его четыреста лет, но так и не нашли.

— Значит, искали неправильно. Не там и не так.

— Ты знаешь, как правильно?

— Предполагаю, — весело подмигнул я дракону. — Бэз, по крайней мере, его отыскал.

Ти’хан в очередной раз закрыл глаза. Думать ему я не мешал, хотя и хотелось, ведь думал он долго, больше минуты.

— Хорошо. Я согласен на сделку, — ящер хлестнул хвостом по камням, расправил крылья и «горделиво» выпятил нижнюю челюсть. — Но при одном условии. ТЫ обязуешься отыскать для меня выход из Рингарола.

— Я обязуюсь помочь ТЕБЕ отыскать выход из Рингарола, — моя челюсть тоже умела выпячиваться, причем, не хуже, чем у «партнёра». — И, кроме того, мы не должны нападать друг на друга и начинать новую войну между людьми и драконами.

— Ладно. Пусть так, — нехотя согласился Ти’хан. — Сделка заключена, теперь подтверждение.

Он вскинул голову и раскрыл пасть.

Огненная струя ударила вверх и… превратилась в пылающий шар.

Дракон требовательно посмотрел в мою сторону.

Что делать, я уже догадался.

В шар ударила молния, и через неуловимо короткий миг он превратился в миниатюрное «солнце». Ярчайший свет озарил плато, на песок легли резкие тени. Каждая впадинка, каждый камушек, каждый холмик были теперь как на ладони.

— Обязуюсь исполнить свою часть соглашения — не начинать войну и отменить проклятие, наложенное на людей и призванное уничтожить их род на веки вечные, — пророкотал дракон.

— Обязуюсь исполнить свою часть соглашения, — выкрикнул я как можно громче. — Не начинать войну, выпустить дракона Ти’хана из этой свёртки пространства и помочь ему отыскать выход во внешние миры.

Волшебное «солнце» лопнуло с оглушительным грохотом. Нас осыпало ворохом искр. Они не были ни холодными, ни горячими, но я ощущал каждую — как они проникают сначала в меня, а затем в астрал, где складываются в моего двойника.

— Что будет, если я нарушу свои обещания?

— Ты потеряешь себя, — в ответе дракона не чувствовалось ни ерничества, ни издевки. — Исчезнет связь между тобой и твоей истинной сутью. Это даже не безумие. Это полное разрушение личности.

Я ухмыльнулся.

— Значит, не будем и пробовать.

— Это правильно, — кивнул ящер. — Обещания надо выполнять. С какого начнём? Кто первый?

— Видимо, я. У меня обязательств больше, хотелось бы уравняться. Вот только…

— Что только?

— Понимаешь, когда Бэз строил эту «тюрьму», он обладал полным набором магий — электрической, человеческой и драконьей. Две первые у меня есть, а третью… — я сделал вид, что смущён. — В общем, я надеялся получить её здесь.

Ти’хан какое-то время недоуменно пялился на меня своими болотистыми глазами, а затем буквально согнулся от хохота:

— Ах-ха-хах-ха! Ну, ты и хитрец, колдун! Ну, пройдоха! Так меня развести! Ох, уважаю…

Смеялся он, наверное, секунд десять, а отсмеявшись, вдруг резко взмахнул крыльями и взмыл в небеса.

Сделав надо мной пару кругов, дракон прокричал с высоты:

— Твои слова можно считать нарушением договора, ведь ты не можешь выполнить, что обещал. Но я не могу не откликнуться на твою просьбу, поскольку это и в моих интересах.

Задрав голову, я смотрел, как Ти’хан поднимается всё выше и выше и ловил каждое брошенное им слово:

— Кроме того, в тебе уже есть наша магия, я её чувствую, только она очень слаба. Надо просто добавить силы. Держи, колдун!.. Ну, что ощущаешь?

— Да, собственно… ничего, — развёл я руками и вдруг ощутил, что тело обрело невероятную лёгкость. Затем воздух передо мной задрожал, а на ближайшем камне загорелся ярко-оранжевый огонёк.

— Нет-нет, не надо играться с силой! — заволновался ящер. — Ты не дракон, и, значит, не можешьнакопить её много. Нашу магию растратить легко, а собирать долго. Используй её на дело, все тренировки потом.

Я мысленно чертыхнулся. Действительно, чуть не истратил полученную от дракона энергию на «безделушки».

Сосредоточился. Припомнил, что делал Бэз, когда расширял драконью «тюрьму».

Оказалось, ничего сложно. Почти то же самое, что исполнить на оперной сцене все партии от сопрано до баса. Сущие пустяки для певца, обладающего диапазоном голоса в пять с половиной октав.

Уже через пару секунд небо над нами словно бы раскололось. В протянувшемся от горизонта до горизонта «разломе» виднелись звёзды.

— Дорога открыта! Твой ход, дракон!

— Я отменяю проклятие! — громыхнуло из поднебесья.

Незримая колдовская волна прокатилась по горному пятачку и унеслась дальше, прямо сквозь стены «тюрьмы», заполняя собой весь Рингарол, очищая его от древнего зла.

— Сколько времени тебе надо, чтобы подготовиться к поиску?

— От года до двух.

— Жду тебя через два года на северо-западе, в Драконьих горах, — донеслось с высоты. — До встречи, колдун Василий!

— До встречи, дракон Ти’хан, — прошептал я, следя за тем, как владыка небес сперва превращается в точку, а потом и вовсе теряется среди плывущих через «разлом» облаков.

В моей руке опять покоился ключ.

Дверь, которую требовалось открыть, располагалась на горном склоне, шагах в двадцати от меня. Почему я её раньше не видел? Сила дракона. Минуту назад её не было, а теперь есть. Условие выполнено, пора возвращаться к нашим…

Глава 22

По внутренним ощущениям, на разборки с драконом ушло минут сорок. По наручным часам — в два раза меньше. По песочным, которые висели над Лейкой — целая жизнь.

За время моего отсутствия в комнате мало что изменилось. Магоскоп всё так же гудел, на его панели мигали зелёные огоньки. Чекан сидел на полу в «позе лотоса», прикрыв глаза и положив на колени меч (к сеппуку он, что ли, готовился?). Кузьма нервно прохаживался туда-сюда, от стены к стене, от прибора к прибору, от ниши к нише. Сан Саныч стоял перед застывшей в камне Ларисой и, опустив голову, что-то бормотал себе под нос, словно молился. Песка в колбе оставалось немного, минуты примерно на три.

— Милорд! — вскочивший на ноги Хэм отсалютовал мне мечом.

Кузьма, явно не ожидавший, что я «материализуюсь» прямо между приборами, буквально подпрыгнул на месте, потом резко шатнулся и едва не налетел на стол с КПМ.

— Получилось, — выдохнул облегченно Сан Саныч и прислонился плечом к стене. Он выглядел осунувшимся и усталым, как будто не ел и не спал несколько суток, а на ногах держался одной только силой воли да верой в моё скорое возвращение.

— Всё в порядке. С хозяевами договорился, — я помахал ключом, обогнул магоскоп и, не теряя времени на разговоры, сунул заряженный артефакт в ту выемку, где он лежал раньше, до моего похода к дракону.

Подсветка сменилась с оранжевой на зелёную.

Отлично!

Значит, всё правильно сделал.

А что с браслетом?

«Браслетная» ниша тоже сменила цвет. Была красной, стала оранжевой.

Ключ, помнится, удалось вытащить, когда он подсвечивался точно так же. Система почти светофорная: зелёный — едем, красный — стоим, жёлтый — готовимся. В смысле, берём артефакт и готовимся использовать его по прямому назначению…

Как там в «инструкции» говорилось? Ключ — браслет — залог — выход… Ключ обмениваем на браслет, браслет обмениваем на… заложницу?..

Мысль казалась такой очевидной, что я замер на месте.

Лоб покрылся испариной.

Неужели… ошибка?!

Слова в «инструкции» шли через запятую. Все, кроме двух предпоследних — они отделялись точками: «…ключ. Браслет, залог. Выход». Вот так. Выход — отдельно. Браслет и залог — отдельно.

Это означало одно. Выход отыщется обязательно. Вопрос в том, с чем именно я выйду отсюда? Или с кем…

Я тяжко вздохнул.

Многое теперь стало понятно. В том числе, почему над Лейкой появились часы.

Чтобы выйти из пирамиды настоящим бароном, надо лишь подождать, пока упадёт последняя песчинка. Тогда Лариса умрёт, а браслет останется у меня. Личная власть в обмен на чужую жизнь. Привычная формула. Где и когда бывало иначе?

Поступить по-другому, значит, спасти близкого человека, но отказаться от власти…

Спасибо тебе, великий волшебник Бэз, за эту «альтернативу». Сам, получается, выбрать не смог, дотянул до последнего и сбежал, а мне отдуваться. Решать, как бы и рыбку съесть, и карму себе не испортить…

Вот ведь дилемма!

Без артефакта нас ухайдакают в две секунды, и никакая гвардия не поможет.

А без Ларисы я сам себя ухайдакаю, да и другие помогут. Тот же Сан Саныч, к примеру. Вон как смотрит-то. Прямо как Ленин на буржуазию. Наверняка уже обо всём догадался и теперь прикидывает, самому несостоявшегося барона прирезать или вместе с Чеканом.

Ну и пускай, сопротивляться не буду. Ти’хана только немного жаль. Без меня он выход из Рингарола вряд ли отыщет…

Впрочем, время ещё остаётся. И чтобы принять решение, и чтобы потом о нём пожалеть. Но в любом случае, прежде чем кричать «Эврика!» или посыпать голову пеплом, надо извлечь браслет. Он пригодится что так, что эдак. А если учесть, что кроме меня его никто не достанет, то… Или достанет?..

Я отшагнул от стены, с удивлением глядя на копошащегося возле ниши с браслетом Кузьму. Он уже просунул внутрь правую руку и, воровато оглядываясь, пытался вытащить артефакт. Браслет не поддавался. Рыжий отчаянно дёргался и нервно гримасничал.

— В чём дело, Кузьма?!

Друг-недруг вздрогнул, но руку из ниши так и не вынул. Вместо этого он вдруг выхватил меч и принялся беспорядочно размахивать им перед собой, словно боялся, что к нему сейчас подойдет кто-то невидимый и воровству наступит конец.

— Не подходите, сударь! Не подходите ко мне! Или я за себя не ручаюсь!

Даже не знаю, чего в этих истерических выкриках было больше — банального страха или злобной решимости?

— Ах ты, с-сучок!

— Стой! Нет! — Сан Саныч едва успел остановить вскинувшего клинок Чекана, обхватив его сзади руками и удерживая от броска к продолжающему что-то орать Кузьме.

— Пусти! Я его щас… — пытался вырваться воин.

Через секунду оба рухнули на пол.

— Он держит браслет, и при малейшей угрозе тот унесёт его в безопасное место. Пойми! Его унесёт, а мы-то останемся. Ну?! Понял теперь?!

Чекан перестал вырываться.

Спустя пару ударов сердца Гиляй отпустил воина и, кряхтя, поднялся с холодной мозаики.

Следом за ним встал и Хэм.

— Продался, сволочь? — процедил он, взглянув на внезапно притихшего рыжего.

— Никому я не продавался, — вскинулся тот.

— Тогда зачем он тебе? — я сделал короткий шажок в его сторону.

— Не подходите! — снова взвизгнул Кузьма.

Я остановился, а рыжий быстро-быстро затараторил, сбиваясь через два слова на третье:

— Вы ничего не понимаете. Для вас это просто игрушка, а мне без него не жить. Мне он нужен больше, чем вам. Вы, ваша милость, великий маг, вам и так хорошо. Госпожа Лейка — ваша жена, а ещё и колдунья. Господин Гиляй — великий мудрец, господин Хэм — великий воин. А я кто? Кому я тут нужен? Что я буду делать потом, когда всё закончится? Вы же никто не знаете, что значит быть сиротой, а я был им. Беги-подай-принеси, а вместо благодарности — затрещина или пендель. А я не хочу. Не хочу больше быть никем. Хочу, чтобы меня уважали и чтобы боялись…

— И чем тебе поможет браслет? — я бросил быстрый взгляд на часы, песка в них осталось совсем чуть-чуть. — Ты же не маг, ты даже пользоваться им не умеешь.

— А вы научИте. Я ж не дурак какой, чего-нибудь да пойму. Да вы не бойтесь, — он вдруг перестал размахивать «шашкой» и довольно оскалился. — Я вас не выдам. Выйдем наружу, все будут думать, что браслетик у вас. Вот возвернёмся в Буслаевку, тогда уж и разбежимся, чтобы каждый сам за себя. Вы там, хотите — баронствуйте, хотите — нет, а я в Круть или Марку подамся. У конунга с паханом да с козырным браслетиком такие дела можно замутить, что ого-го.

— Я не буду тебя учить, — прервал я словесные излияния «друга-недруга». — В этом деле каждый сам за себя.

— Нет так нет, — ничуть не обиделся рыжий. — Тогда просто помогите достать его из этой фигни. А то ведь песочек-то сыплется, — прищурившись, он мотнул головой в сторону Лейки.

В этот миг мне захотелось свернуть ему шею.

— Чтобы извлечь браслет, надо его активировать.

Я с недоумением посмотрел на Сан Саныча. Он что, действительно хочет отдать браслет этому говнюку?

— Как это делается? — тут же поинтересовался Кузьма.

— Владелец браслета должен подать на нишу энергию, — Гиляй указал на КПМ, — вот от этой машинки.

— Хитрый какой! — деланно рассмеялся рыжий. — Я от стены отойду, а вы меня…

— Не глупи! Никто тебе ничего не сделает, — поморщился бывший доцент. — И вообще, не хочешь — не надо. А машинку могу и я крутануть. Руку тебе протяну, ты возьмёшься, будет, вроде как сам кнопку жмёшь.

— Это можно, — немного подумав, согласился Кузьма. — Только пусть они отойдут, а то мало ли что, — он указал на меня и Чекана.

Мы с воином переглянулись.

О планах Сан Саныча я уже догадался и мысленно их одобрил. Если магическое оборудование включается электроразрядом, то и выключается оно, скорее всего, так же. Подаём на приборы ещё один импульс и всё «обнуляется». Ключ и браслет недоступны, дверь к дракону отсутствует, заложник не требуется. Одним выстрелом убиваем двух зайцев. Нейтрализуем предателя и спасаем Ларису. Что дальше, решаем позднее, только уже не с бухты-барахты, а с учетом полученного опыта. Кнопка «reload» в чистом виде… Словом, Гиляй — «это голова, ему пальца в рот не клади. Я лично свой палец не положил бы…»

Еле заметно киваю Чекану. Мол, делай, что говорят.

Хэм отступает на пару шагов. Я — тоже.

Внимательно следим за Сан Санычем. Тот крутит ручку машинки. Контрольная лампа горит. Всё в порядке. Конденсатор заряжен, осталось лишь кнопку нажать.

— Руку давай, — мудрец поворачивается к Кузьме.

Тот с явной опаской протягивает Гиляю левую длань.

Правая у предателя напряжена так, что хрен оторвешь от браслета. Но это не страшно. Против магии — хоть напрягайся, хоть не напрягайся — особо не забалуешь. В лучшем случае останешься без руки. В худшем — пожалеешь, что сразу не помер.

— Ну что? Готов?

— Готов, — выдыхает рыжий.

— Тогда… держи руку крепче.

Чёрт! Да что он творит-то! Ведь это же…

Перед тем, как втопить «красную кнопку», Сан Саныч делает ещё кое-что.

Мгновение уходит на то, чтобы выдернуть провод из стенового разъема. Второе, чтобы прижать ладонью контакт. И только затем — «взрыв».

Цепь замыкается.

От мощного электроразряда обоих — и мудреца, и предателя — выгибает дугой. Расцепить их почти невозможно. Ну, разве что…

Чекан опережает меня на доли секунды. Свистит разрываемый клинком воздух.

Располовиненная тушка Кузьмы рушится на пол. Следом падает и Сан Саныч. Его аура едва теплится.

Бросаюсь к нише с браслетом. Тащу его на свободу. Нервно оглядываюсь на Лейку и часы над её головой.

Тонкая струйка песка распадается в пыль.

В верхней колбе уже ничего не осталось.

Артефакт у меня, но…

Поздно?

Нет.

Словно в замедленной съёмке вижу, как окаменевший «янтарь» превращается вновь в смолу, и она начинает стекать из ниши-тюрьмы, освобождая удерживаемую там заложницу. В реальности этот процесс занимает секунды, но мне он кажется едва ли не бесконечным. Ждать — это действительно мука. Особенно, если до сих пор не уверен, что всё закончится хорошо…

Глаза Лейки открываются неожиданно.

Я даже обрадоваться не успеваю.

Девушка вдруг отталкивается от стены, бросается к лежащему на полу мудрецу и падает перед ним на колени.

— Отец!

От рвущего душу крика закладывает в ушах.

Трясу головой и оторопело гляжу на Ларису.

Болван! Идиот! Как же я раньше не догадался?! Это же так просто и так очевидно.

И то, что она действительно его дочь. И то, что часы над нишей — обманка. И что Гиляй и не думал ничего «обнулять». И что браслет власти не требовалось ни на кого обменивать, а требовалось только инициировать, как положено.

Двенадцать его собратьев стали полноценными магическими артефактами лишь тогда, когда получили от своих первых владельцев дань кровью и силой. Силой убитых драконов и кровью всех тех, кто с ними сражался. Жертвы и палачи, трусы и храбрецы, предатели и герои… друзья… недруги… Вот для чего нужны были в нашем отряде Фрол и Кузьма. Один оказался героем, другой предателем. Две стороны одной медали. Две ипостаси браслета. Суть любой власти. Сегодня подвиг, завтра злодейство. Правильно только то, что ведёт на вершину. А зло и добро — это всего лишь слова, философские категории, которые можно принять, а можно отринуть, в зависимости от целей властителя и выгоды государства. Жестоко? Да. Но ведь и Бэз не был ни праведником, ни святым. Знал, что случится, и просто запрограммировал ситуацию. Ошибся в одном. Фрол совершил свой подвиг раньше, чем нужно. Поэтому его заменил Гиляй.

Аура мудреца уже не светилась. Последние сполохи втянулись в браслет, смешавшись с такими же, но полученными от Кузьмы. Теперь артефакт выглядел как «моя прелесссть» из толкиеновской трилогии, только пошире и без каких-либо надписей на ободке. И надевать его требовалось не на палец, а на запястье.

— Умер, — негромко проговорил Чекан, опускаясь на одно колено рядом с Ларисой. — Он был… моим другом…

Воин неожиданно замолчал, потом отвернулся и начал тереть пальцем глаз… Типа, соринка попала…

Лейке стесняться было некого. Закрыв руками лицо, она тихо рыдала над умершим. Её плечи тряслись. Голова опускалась всё ниже и ниже.

Что ей сказать? Что сделать? Воскрешать мёртвых не умели даже драконы. Даже великие волшебники древности…

Мелькнувшая в голове мысль казалась бредовой, но я не мог не попробовать.

Подошёл к лежащему телу, вытащил из кармана «слюдяную» монетку и аккуратно положил её на грудь Сан Саныча. Я теперь точно знал, кому предназначалась вторая такая же, как знал и помнил, что говорила Лариса о своей матери и тех ведьмах, которые останавливали магическую лихорадку, а потом уходили в небытие. Не умирали, нет, а именно уходили, как Рина, Ула, Ния и Рита, мать Лейки, оставаясь «в каждой травинке, каждой песчинке, капле дождя, дуновении ветра, принимая в себя весь мир и растворяясь в нем без остатка».

Секунд пять ничего не происходило, я даже начал думать, что зря надеялся, но, к счастью, ошибся. Видимый только в магическом зрении, астральный отпечаток монетки вдруг засверкал, а затем к нему отовсюду, от стен, от мозаики на полу, от каменного потолка, светильников, ниш, приборов, потянулись разноцветные «ниточки силы». Зелёные, оранжевые, красные, синие, фиолетовые. Они сплетались и расплетались, сворачивались в колечки и распрямлялись струной, вспыхивали ярким огнем и становились едва заметными. В какой-то момент мне вдруг почудилось, что около магоскопа нити рассыпались искрами и сложились в раскинувшую руки фигуру женщины. Точь-в-точь, как Лариса в ночь перед переправой через Чаргай… Увы, стоило мне только моргнуть, видение сразу исчезло. Видно, и вправду… почудилось…

Миг, когда Сан Саныч открыл глаза, я пропустил. Следил, в основном, за аурой, как она формируется и растёт, переливаясь всеми цветами радуги… Странно. Раньше она была чуть другой, хотя и очень похожей. Такую, какая сейчас, я видел только у… магов?..

— Ах! — вздрогнула Лейка.

— У-ё! — вырвалось у Чекана.

Гиляй кашлянул, потёр грудь и недоуменно уставился на попавшую под пальцы монетку.

«Что это было?» — прозвучало в моей голове.

Я мысленно улыбнулся.

«Привыкай, Саныч. Ты теперь не просто мудрец. Ты мудрец с амулетом. И, кстати, учись закрываться, не ровен час, какой-нибудь злыдень услышит».

Бывший доцент машинально кивнул и, сжав в кулаке «слюдяной» медальон, с трудом перевёл себя в положение «сидя». После чего с некоторым удивлением посмотрел на буквально впавших в прострацию Ларису и Хэма:

— Вы это чего?

Лейка очнулась первой. Коротко взвизгнув, она бросилась на шею отцу и затряслась в счастливых, теперь уже счастливых, рыданиях.

— Ну, ты, Сан Саныч, и дал, — только и смог выдавить Хэм, пришедший в себя на пару секунд позже девушки. — Дал, так дал. Не видел бы, ни за что не поверил.

Мудрец, не пытаясь высвободиться из дочериных объятий, лишь жалобно взглянул на меня и виновато развел руками. Мол, я ни при чем, само собой получилось.

Я, собственно, его и не упрекал. Тем более что, если не считать потерю Ларисой магии, всё остальное прошло просто великолепно. Проклятия больше нет, браслет у меня в руках, предатель нейтрализован, выход… Да вон он, в той выемке, где недавно томилась заложница…

— Ой! — снова дернулась Лейка. Она уже отпустила Гиляя и теперь во все глаза смотрела на пол в центре комнаты.

Там, прямо из камня рос тоненький стебелёк. Через секунду-другую на его кончике распустился цветочный бутон, а ещё через миг на месте цветка вдруг появилась женщина, довольно красивая и внешне похожая на Ларису. Она просто стояла и с улыбкой глядела на Лейку.

— Мама? — девушка медленно поднялась, сделала несколько коротких шажков и несмело протянула руку к стоящей напротив. Однако, едва Ларины пальцы коснулись её, силуэт незнакомки внезапно поплыл, подернулся сиреневой дымкой, стал прозрачным, а затем и вовсе растаял, словно его и не было.

Лейка развернулась к отцу.

— Мастер иллюзий, — в голосе бывшей колдуньи не чувствовалось ни горечи, ни обиды, только констатация факта. — Это мамино волшебство. Но у тебя получилось не хуже.

— Я старался, — грустно вздохнул мудрец.

На какое-то время в комнате воцарилось молчание. Видимо, никто не знал, что ещё можно сказать и что делать дальше.

— Ну что, пошли что ли? — прервал я, наконец, подзатянувшуюся паузу и махнул рукой в сторону выхода.

— Да… конечно… пошли, — отозвались остальные.

Я подошёл к мерцающей рамке «двери».

Что ждёт нас снаружи? Закончились после добычи браслета наши нынешние приключения или ещё продолжаются? А, может, это начало новых?

— Спасибо, Вась, — прошептала остановившаяся рядом Лариса.

— За что?

— За всё. За отца, за меня, за отмену проклятия.

— Откуда ты знаешь о проклятии? — скосил я глаза на девушку.

Та пожала плечами.

— Моя магия ушла в ключ. Ключ был с тобой. Всё, что он видел и слышал, видела и слышала я… Ну, пока ещё была там, — Лейка кивнула на выемку.

После её слов «дверь» засветилась сильнее, не то подтверждая сказанное, не то предлагая поторопиться.

— Пора!

Я в последний раз обернулся, проверил, все ли готовы, после чего взял девушку за руку и, решительно выдохнув, шагнул в открытый «портал».

Из Дома дракона мы вышли не там, где входили.

У подножия пирамиды раскинулась огромная площадь с фонтаном посередине, хорошо освещённая и, несмотря на позднее время, почти до отказа заполненная народом.

От толпы нас отделяла шеренга нукеров. Ещё одна группа ханских воинов расположилась справа, возле помпезного, похожего на дворец здания. Слева, на небольшой террасе, отдельным отрядом стояли вохровцы. Прямо по центру держали строй уже знакомые нам гвардейцы с сержантом Гатлингом во главе. Увидев нас, сержант сделал два шага вперёд и молодцевато салютовал мне мечом.

— Сир! Прошу позволения сопровождать вас до того места, которое вы сами укажете!

— Желательно до вокзала, — шёпотом подсказал Сан Саныч. — Дальше зона ответственности путейских, а те напасть не посмеют.

— Разрешаю сопроводить нас до станции Карухтан, — кивнул я гвардейцу.

— Благодарю, милорд, — тот отступил в сторону и махнул рукой подчинённым.

Через пару секунд бойцы выстроились чётким клином, закрыв нас с флангов и спереди. Сам сержант занял позицию замыкающего, видимо, как наиболее опытный и умелый.

— Добрый вечер, господин барон, — неожиданно послышалось слева.

Я развернулся и подал знак сержанту.

После его команды двое гвардейцев расступились, освобождая проход.

— Старший региональный советник, электромаг второго ранга Альтиус Публий Марон, — козырнул «гость».

Внутрь клина он заходить не стал, предпочел остаться снаружи.

Я тоже решил не покидать охраняемое пространство. Не потому что боялся, а потому что нечего перед каждым расшаркиваться.

— Я слышал, вы собираетесь на вокзал, господин барон.

— Вы не ослышались, господин старший советник.

В глазах Альтиуса Публия мелькнуло нечто, похожее на удовлетворение.

— В таком случае хочу предложить вам воспользоваться экспрессом «Аркадия Прима». Высокая скорость, минимум остановок, лучшая поездная бригада, купе типа лю…

— Во сколько он прибывает в Буслаевку? — перебил я путейца.

— Отправление из Карухтана — двадцать один ноль ноль, прибытие в Буслаевку — ноль пятьдесят, — отрапортовал железнодорожник.

Я брезгливо оттопырил губу.

— Не подходит. До отправления более двух часов, потом ещё четыре без малого. Слишком долго и слишком поздно.

— Помилуйте, господин барон! — старший советник изобразил испуганный вид и приложил обе ладони к груди. — Это самое раннее и самое лучшее, что имеется. Остальные поезда приходят в Буслаевку или глубокой ночью, или под утро. И, кроме того, они совершенно не отвечают тому уровню комфорта, который требуется персонам вашего ранга.

— Хм? — я сделал вид, что задумался.

— Все расходы по вашему путешествию берут на себя Имперские Железные Дороги, — выложил последний козырь путеец.

Ну, наконец-то! А то я уже начал переживать.

— Хорошо, я согласен. Вот только…

Альтиус Публий изогнулся, как вопросительный знак.

— …это ваше дурацкое правило. Как его? Что в поезд нельзя с оружием …

— О! Нет-нет! — замахал руками электромаг. — На Владетелей и сопровождающих их лиц это правило не распространяется. Можете быть спокойны, господин барон. Никто вам и слова не скажет.

— В таком случае, мы прибудем на станцию за десять минут до отправления. Надеюсь, свое обещание вы сдержите, господин старший советник.

— Всенепременно, господин барон. Всенепременно…

Бойцы на фланге снова сомкнулись, а я облегченно выдохнул. Какой всё-таки неприятный тип этот советник. Скользкий и приторный до невозможности. Нет, у меня во Владении таких точно не будет. Просто не допущу…

— Эх, хорошо быть Владетелем, — хохотнул из-за спины бывший доцент. — Глазом моргнуть не успел, а тебе уже «Чего изволите, господин барон? Всё сделаем, только скажите».

— А сам тогда чего канителился? — усмехнулся я в тон ему. — Забрал бы браслетик первым, перед тобой тоже бы сейчас распинались не хуже.

— Э, нет! Такого мне и даром не надо, — засмеялся Сан Саныч. — Я лучше у тебя мудрецом побуду. А что? Работа непыльная, тихая. Знай себе, советы давай и, кроме как перед тобой, ни перед кем не отчитывайся. Красота, да и только. Всю жизнь о такой мечтал.

Он даже причмокнул от удовольствия, закатив глаза и шумно вздохнув.

— Советы, говоришь? — почесал я затылок. — Ладно, пусть будут советы. Первый: где нам перекантоваться до поезда?

Сан Саныч открыл глаза и с удивлением посмотрел на меня:

— Как это где? Вон, гляди, какая к нам делегация направляется. У них и спроси.

Я повернулся в указанную сторону.

Действительно. От здания, похожего на дворец, к нам двигалась целая процессия из богато одетых граждан.

Возглавлял её важный тип в цветастом халате и высоченном тюрбане, наподобие «османо-султанского». Не иначе, сам хан Карух решил почтить меня светской беседой.

Я не ошибся. Это и вправду был он, Владетель провинции Карухтан собственной персоной.

— Приветствую тебя, владетельный брат, на земле благословенного Карухтана.

— И я приветствую тебя, владетельный брат. Прости, что заранее не предупредил о визите в твою столицу.

— Пустое, — отмахнулся Карух, остановившись метрах в пяти от гвардейцев. Позади хана замерли трое нукеров. Прочая свита отстала шагов на двадцать.

Всё верно. Хан — не какой-то там старший советник, с ним надо обращаться соответственно титулу, как и положено «по протоколу».

Спустя пять секунд я уже стоял напротив Каруха. За спиной у меня застыли Чекан и Гатлинг.

«Протокол» соблюден, пора начинать переговоры.

Пару минут мы с ханом обменивались ничего не значащими любезностями, а потом собеседник хитро прищурился и кивнул в сторону вохровцев:

— Я слышал, что ты, барон, собираешься вернуться домой прямо сегодня?

— Увы, мой друг. Дела, — развёл я руками, демонстрируя искреннее сожаление.

— Жаль, жаль, — покачал головой Карух. — А я уже хотел было пригласить тебя в мой дворец. Отужинали бы, поговорили бы, так сказать, тет-а-тет, без лишних ушей…

«О делах наших скорбных покалякали бы», — закончил я мысленно.

— Извини, хан, но сейчас действительно некогда. До отъезда всего два часа, ничего важного мы решить не успеем, а говорить ни о чем — только время терять. Так, кажется, говорил Великий Дракон.

— Верно. Великий и впрямь говорил что-то похожее, — наклонил голову собеседник. — Однако я не хотел бы, чтобы меня считали негостеприимным хозяином. Что я могу сделать для тебя, брат, чтобы время, проведенное в Карухтане, запомнилось тебе с самой приятной стороны?

Я улыбнулся.

От дворца отбояриться удалось. Насчёт остального, хочешь не хочешь, соглашаться придётся. А то ведь придумает какую-нибудь каверзу, замучаешься её потом вычислять.

— Можешь, брат. Безусловно, можешь. Подскажи какое-нибудь тихое место, где я со своими спутниками мог бы спокойно передохнуть до отъезда. Ну, сам понимаешь, чтобы без лишних глаз и чтобы всё чинно, культурно, как в старые времена.

— Нет ничего проще, — вернул улыбку Карух. — В пяти минутах от станции есть неплохая гостиница. Хозяин — благороднейший человек. Прислуга вышколена не хуже, чем у меня. Никакой шантрапы, только приличные люди. Помню, два года назад Лионский герцог там останавливался, а до того король Гедеона, архонт Стамноса, маршал из Танки…

— Маршал — это подходящая компания, — рассмеялся я, припомнив один старый мультфильм. — Вот только… хм… стоимость номеров в такой замечательной во всех отношениях гостинице, я полагаю, будет…

— Для тебя, мой дорогой брат, это не будет стоить ни единой чешуйки, — поднял руки Карух. — Ты у меня в гостях, а два часа — это такая мелочь, что стыдно упоминать.

— В таком случае, я у тебя в долгу, дорогой брат, — прижав к сердцу ладонь, я поблагодарил Владетеля Карухтана, после чего скромно поинтересовался. — Как я могу добраться до места?

— Мои воины вас проводят, — быстро ответил хан, а затем абсолютно не по-владетельски хлопнул себя по лбу. — Ох! Совсем запамятовал…

Он сунул руку в складки халата и выудил оттуда… мой смартфон. Без крышки, естественно.

— Вот. Это техно-магическое устройство случайно нашли мои люди. Все они, как один, уверяли: владелец устройства — ты.

Отрицать очевидное я не стал:

— Да, это мой артефакт. Я потерял его пять дней назад.

Карух повертел смартфон и со вздохом продолжил:

— К сожалению, мой мудрец… мой бывший мудрец оказался столь неуклюж, что, пытаясь понять, как действует артефакт, похоже, просто испортил его.

— Пустяки, — я постарался придать голосу побольше невозмутимости. — Это всего лишь игрушка. Помогает скоротать время, особенно, в транспорте.

«И ведь не соврал ни разу», — мелькнуло в мозгу.

— Ну что ж. В любом случае, он должен вернуться к владельцу, — хан протянул мне гаджет. — Обещаю: все виновные будут наказаны.

— Надеюсь, их не повесят? — пошутил я, забирая смартфон.

— Сегодня — нет, а завтра — кто знает? — пожал плечами Карух…

— Не нравится мне всё это, — проворчал Сан Саныч, когда мы шли сквозь толпу, окруженные гвардейцами и нукерами. — Хан, вохровцы, местные…

— Ты просто не умеешь их готовить.

Гиляй фыркнул. Видимо, в Рингароле эту хохму ещё не слышали.

Люди за оцеплением бросали вверх шапки, размахивали руками, выкрикивали в нашу честь здравицы. Хороший спектакль, и режиссер неплохой. Даже если это чистая импровизация…

— Карух мягко стелет, да только, боюсь, спать будет жёстко, — продолжил мудрец.

Я усмехнулся.

— Не только Карух. Путейские тоже в доле.

— Предлагаешь не заходить в гостиницу и отправиться другим поездом?

— А смысл?

— Но ведь это опасно. В гостинице наверняка куча жучков и в поезде тоже. А убить можно не только мечом. Можно, например, отравить или, скажем…

— Знчит, будем держать ухо востро.

Как действовать, я уже знал, картинка сложилась, намерения «оппонентов» были ясны, оставалось лишь обратить ситуацию в свою пользу.

— Ну, может, хотя бы попросить Гатлинга остаться с нами до самой Буслаевки?

Мне стало весело.

— Но ты же сам говорил: путейские напасть не посмеют.

— Я заблуждался, — развёл руками Гиляй.

— Ладно. Я его попрошу. Надеюсь, что не откажет. А что касается следящих устройств, то обезвреживать их мы не будем.

— А что будем?

— А вот что…

Гостиница оказалась действительно «люксовой». Пять полноценных звёзд, Анисимова «общага» и рядом с ней не стояла. Про номера же и говорить нечего. Шикарные четырехкомнатные апартаменты для барона и баронессы и пять двухкомнатных для охраны и свиты. Целый этаж, гуляй — не хочу…

— Уфф! Никогда не думал, что практика настолько сложнее теории, — вытер лоб бывший преподаватель магии.

— Да уж, это тебе не статейки пописывать, — рассмеялся я, проверяя выполненную Гиляем «работу».

Лейка ничуть не ошиблась, назвав его мастером иллюзий. Иллюзию он и впрямь сотворил качественную, причем, видели её только «жучки», а люди о ней даже не подозревали. И это отлично. Иначе представить страшно, что бы сказала Лариса, обнаружив, чем занимаются наши с ней двойники-призраки. Впрочем, ничего удивительного. Сан Саныч наделил фантомы свободой воли, и они, понятное дело, сразу принялись хулиганить.

— Ты только Ларисе не говори, — смущенно попросил Гиляй, покидая апартаменты.

— Не буду, — пообещал я, закрывая за мудрецом дверь.

Всё время, пока мы с Сан Санычем колдовали, девушка находилась в гостиной. Она сидела на краешке роскошного, в «восточном» стиле, дивана, сложив на коленях руки и опустив глаза. Ни дать ни взять, выпускница Смольного института, попавшая на приём к императору.

Войдя в комнату, я подхватил стоящий возле дверей стул, развернул его спинкой вперёд и плюхнулся на сиденье. Примерно с минуту я просто смотрел на Лейку, ожидая… да чёрт его знает, чего именно я от неё ожидал. С тех пор, как она потеряла магию (пусть с этого момента прошло всего ничего), в ней действительно кое-что изменилось. Не внешне — снаружи Лариса осталась такой же красавицей — внутренне. Во-первых, исчезло то напряжение, что заставляло её постоянно действовать и требовать того же от остальных. Во-вторых, ушёл ореол жертвенности, связанной с древним проклятием. В-третьих, а заодно и в-четвертых, пятых, шестых, ведьмина аура превратилась в ауру обычного человека. Хотя, с другой стороны, у Сан Саныча аура тоже ничем особенным не отличалась, а вот поди ж ты — благодаря артефакту и давно ушедшей возлюбленной он неожиданно для себя стал магом…

— Вась. Я бы хотела тебя кое о чём попросить, — Лейка оторвалась, наконец, от созерцания пола и перевела взгляд на меня.

— Я слушаю.

— Тут такое дело … — девушка внезапно запнулась. — Ты ведь наверняка уже знаешь, как возвратиться домой?

Я кивнул.

— Но дракону этот способ не подойдёт, так?

— Так.

— Поэтому ты будешь искать другой способ.

— Буду. Я обещал.

— То есть, ты всё равно останешься здесь? Не меньше, чем на год, да?

Я вздохнул.

— Не знаю, Ларис. Так далеко я загадывать не могу.

Или мне показалось, или в её глазах на самом деле мелькнула обида.

— Понимаешь, Вась. Я тут подумала… В общем, я хочу, чтобы ты остался, хотя бы на год. Пусть у меня не получится изображать баронессу так долго, но ведь, в конце концов, ты можешь взять в жёны любую волшебницу. Теперь ты Владетель, тебе это позволительно…

— А ты, получается, становиться моей супругой уже не желаешь?

— Без магии — нет, — покачала головой девушка. — В Рингароле это считается мезальянсом.

— И что с того?

— Нельзя начинать правление с таким багажом. В провинции может возникнуть смута. Ты её, конечно, подавишь, но как только вернёшься в свой мир, она тут же начнётся по-новой, уж я-то знаю. Грибовские, свирские, малинские, буслаевские, все будут тянуть на себя, некому будет их приструнить, провинция распадется на части и в итоге опять попадет под власть хана Каруха. Такой шанс он ни за что не упустит. Чтобы этого не случилось, нам надо несколько спокойных лет. Тогда, возможно, мы справимся и сумеем себя защитить, пусть даже и без браслета, и без истинного Владетеля…

Сейчас я смотрел на неё с удовольствием. Такой она нравилась мне гораздо больше. Глаза горят, во взгляде не только горечь, но и надежда. «Вот теперь тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я», вот теперь я действительно знаю, что не ошибся.

Поднявшись со стула, я подошел к Лейке, опустился перед ней на одно колено и взял её за руки.

— Хочешь, я расскажу тебе одну историю?

Лариса машинально кивнула.

— Так вот. Когда-то давным-давно жила-была одна девушка. Люди её сторонились, потому что считали: в ней течёт кровь драконов. Конечно, это было не так. Просто девушка обладала сильным магическим даром. Настолько сильным, что даже владыки небес попытались сделать из неё посредника между собой и людьми, однако ничего у них не получилось. Грянула великая война, и чешуйчатые потеряли её из вида. Потеряли не сами и не случайно. Волшебница обманула драконов и сумела уйти из-под их опеки. Звали её Северина Мар.

Лейка вздрогнула.

— Именно Рина стала близкой подругой волшебника по имени Бэз, прозванного потом Великим Драконом. Это он создал двенадцать браслетов власти и сделал так, чтобы их смогли получить его двенадцать учеников и последователей. Тринадцатый браслет остался бесхозным. По легенде он предназначался тринадцатому ученику. Но это на самом деле не так. У Бэза никогда не было тринадцатого ученика. У него была тринадцатая ученица. Волшебница Рина, единственная из всех соратников Бэза сумевшая ради спасения мира отказаться от власти. Первая рингарольская ведьма, основательница вашего рода. Твоего рода. Рода хранительниц человечества.

Я снял со своего запястья браслет и аккуратно надел его на Лейкину руку.

— Он твой, Лара. Твой по праву.

Лариса молча смотрела на нежданное «украшение». В глазах у неё стояли слёзы.

Догадка оказалась верной. Браслет действительно восстанавливал магические силы владельца. Хотя, возможно, это зависело не только и не столько от самого браслета, сколько от личностей его новых и старых хозяев и их отношений друг с другом. Мне, по крайней мере, очень хотелось верить, что всё так и есть.

Аура Лейки восстановилась секунд за тридцать. От прежней она практически не отличалась. Исчезли лишь тёмные нити, сковывавшие часть силы и ограничивающие магический потенциал. Впрочем, не только магический. Драконье проклятие на Ларису больше не действовало. Ни как на волшебницу, ни как на… женщину.

— Значит, ты всё же решился? — голос колдуньи отчего-то дрожал.

— На что?

— Уйти. Обратно. В свой родной мир.

Я молча поднялся. Отошёл к стулу, но садиться не стал. Вместо этого вновь повернулся к Ларисе. В конце концов, любой попаданец просто обязан когда-нибудь перепеть Высоцкого. Так почему бы это не сделать прямо сейчас?

Музыка мне не требовалась. Она и так звучала в душе.

Перевод с русского? Зачем?

Кто чувствует сердцем, поймёт и без перевода.

Тем более что пел я не вслух. Я пел в мыслях. А Лейка слушала. Закрыв глаза, затаив дыхание, стараясь не пропустить ни единого слова.

Девушка раскачивалась в такт музыке, а я продолжал и продолжал петь, не в силах остановиться.

Песня закончилась. Эх, Владимир Семёнович, Владимир Семёнович… Вы из меня просто душу вынули. А я, соответственно, из Ларисы.

От наваждения она отошла лишь секунд через двадцать. Открыла глаза, хлопнула изумлённо ресницами, словно пытаясь сообразить, где находится, затем порывисто дёрнулась и резко вскочила на ноги.

— Я с тобой!

— Куда?!

— В твой мир, в Драконовы горы, за океан, куда угодно, без разницы!

Я шагнул к Лейке и обнял её за талию.

— А как же браслет, Владение, подданные?

— Плевать! Я теперь знаю, кто ты и кто я и зачем мы встретились, — её руки обвили мою шею, голос становился всё тише, а губы всё ближе. — Когда-то давно великие маги Рина и Бэз расстались навеки. Расстались не по своей воле. Они не смогли быть вместе из-за проклятия, наложенного на весь человеческий род. Достоинство, верность, честь — это всё не пустые слова. А ещё долг и совесть. Сегодня их долг исполнен, а совесть чиста. Сегодня они — это мы, а мы — это они, нашедшие друг друга заново. Мне, как и ей, не нужны ни власть, ни богатство. Я просто хочу быть с тобой. И я пойду за тобой, куда позовёшь…

Наш поцелуй длился целую вечность. А когда мы, наконец, оторвались друг друга, я мягко погладил её по волосам и прошептал на ухо:

— Глупышка. Я не хочу никуда уходить. Я остаюсь.

В моей руке появилась монетка.

— Надеюсь, на этот раз не откажешься?

Лейка скосила глаза на серебряный кругляшок.

— Не откажусь. Но лишь при одном условии.

— Каком?

— Мы не будем тянуть целый год, а сделаем всё прямо сейчас.

Что я мог на это ответить? Только одно:

— Согласен…

Переплавить монеты в кольца оказалось нетрудно. Когда у мужчины и женщины одно желание на двоих, их силы не складываются, а перемножаются. А если эти двое ещё и маги, они не то что монеты, железную дорогу расплавят и не заметят.

— Обещаю любить тебя, клянусь быть вместе с тобой в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас.

— Обещаю любить тебя, клянусь быть вместе с тобой…

Никогда не думал, что формулы свадебной клятвы одинаковы в обоих мирах. Однако я был готов подписаться под каждым словом. Да что подписаться?! Я точно знал, что произношу эту клятву первый и последний раз в жизни. Другого раза не будет. Как не будет и другой Лейки-Лары-Ларисы, она такая одна во Вселенной…

— Как странно, — колдунья рассматривала собственный палец с надетым на него кольцом так, будто впервые видела. — Мне почему-то кажется, что это не мы, что всё это случилось не с нами.

— А с кем же тогда? — голос мой звучал хрипло и тоже, словно со стороны, как будто это не я говорю.

— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Может быть, это сон и мы просто снимся друг другу?

— Может быть. Но я не хочу просыпаться.

— Я тоже, — улыбнулась Лариса.

— И что теперь?

Волшебница наклонила голову.

— До поезда у нас целый час.

В её глазах играли смешинки.

Чтобы осмыслить сказанное, мне понадобилось не больше секунды.

Ещё две ушло на то, чтобы подхватить Лейку на руки и развернуться к двери.

Спальня в этих апартаментах роскошная, а кровать такая, что даже императору не зазорно на ней… Короче, я не я буду, если за этот час не забацаю баронессе наследника. Или наследницу, как получится…

На поезд мы всё же успели. Хотя и опоздать могли запросто. Одевались почти в том же темпе, как в армии — пока спичка горит.

Изменения, произошедшие с Лейкой, заметил только Сан Саныч. Ни Чекан, ни гвардейцы магией не обладали, а от прочих волшебницу защищала иллюзия, наведенная лично мной. Преодолеть такую защиту не смог бы никто, но мастер иллюзий — это мастер иллюзий. Тем более что от отца Лариса ничего скрывать и не собиралась. Сначала продемонстрировала ему свою «новую» ауру, потом браслет, а затем и самое главное — серебряное кольцо на безымянном пальце правой руки. По мере показа «трофеев» глаза у Гиляя расширялись всё больше и больше и в итоге стали напоминать стекла старого МЧСовского противогаза, только без уплотнителей. Впрочем, надо отдать ему должное — из ступора бывший преподаватель вышел достаточно быстро. Обнял дочь, пожал руку зятю и посоветовал не сообщать пока никому о том, что браслет власти сменил хозяина. С последним я согласился без споров. В первую очередь, потому что «муж и жена одна сатана», а во вторую… насчет второй требовалось сначала сесть в поезд, а там уже и решить, что да как…

Из Карухтана нас провожали практически так же, как и встречали из пирамиды. Толпа восторженно машущих чепчиками горожан, почётный караул из нукеров, шеренга вохровцев в камуфляже, путейские маги, ханские ближники… Не было только самого хана. Наверно, обиделся. Или решил ещё раз пересмотреть записи с гостиничных магокамер. Вдруг что-нибудь интересное обнаружится. Ну что ж, флаг ему в руки и барабан на шею. Пущай смотрит. Нам, как говорится, скрывать нечего…

Состав тронулся строго по расписанию.

Альтиус Публий не обманул. В наше распоряжение выделили целый вагон. Салон-купе для меня и Ларисы, пять отдельных двухместных для воина, мудреца и гвардейцев, плюс кухня и купе персонала — механика, повара и стюарда.

Ловушку я обнаружил минут через пять после начала движения.

Всё-таки хорошо, что путейцы и хан не в курсе, что я владею электромагией, иначеони ни за что бы не стали устанавливать в стол «электрокапкан», настроенный на одного-единственного «зверя» — меня.

Всё было рассчитано точно. Никакого убийства, просто несчастный случай. Неисправность проводки. Удар током. Скачок напряжения. Браслет переносит владельца в безопасное место. Период ожидания — месяц. Именно столько определили нам наши противники. Срок я узнал случайно — из мыслей какого-то мага из ханской свиты. Слишком уж громко он думал, а защититься то ли забыл, то ли не посчитал нужным.

Почему месяц, тоже понятно. Если я местный, этого времени как раз хватит, чтобы вернуться в Буслаевку из самой далёкой точки на континенте. А если «чужак», то или сразу вернусь, или не доберусь никогда, и ждать дольше просто бессмысленно. В первом случае хан и путейские просто умоют руки, в крайнем случае, извинятся и выплатят компенсацию, а вот во втором — дело другое. Владетель с браслетом исчез, и, значит, южная часть провинции опять переходит под власть хана Каруха. Шах и мат, господа заговорщики.

Конечно, я мог обезвредить ловушку в любую секунду. Но ведь кроме неё могли быть другие, мне неизвестные. Кто знает, сумеем ли мы их обойти, как повернётся судьба, кто ещё попадёт под удар и не лучше ли сделать так, чтобы враги решили: их план сработал? Тогда в запасе у нас окажется месяц. Целый месяц на подготовку к войне, а в том, что она разразится, не было никаких сомнений. Шила в мешке не утаишь. Рано или поздно Владетели Рингарола узнают о том, что: а — в мир вернулся дракон, б — кара за магический дисбаланс им уже не грозит…

Лейке я ничего говорить не стал. Около получаса мы просто сидели, болтали о том о сём, смотрели в окно, предавались мечтам, строили планы на будущее…

— Слушай, Лар! А может, чайком побалуемся? А то у меня в горле совсем пересохло.

— Эх ты! — засмеялась Лариса. — Стал бароном, так простая вода уже не по нраву?

— Конечно! — растянул я губы в ответной улыбке. Надеюсь, не переборщил.

— Ладно уж, так и быть. Пойду, распоряжусь насчёт чая.

Волшебница вышла. Я остался один.

Один на один с вопросами. Их три, и все главные. А отвечать надо прямо сейчас.

Первый: где можно временно спрятаться от врагов и спокойно всё подготовить?

В мире Земли, где же ещё?

Второй: как туда возвратиться?

Нет ничего проще. Переводим стрелки часов на десять минут назад и — вуаля.

А захочу опять в Рингарол — та же самая операция, только стрелки вперёд.

Теперь я могу это сделать, силы хватает, не то, что раньше.

Третий: что с Лейкой? Как ей сообщить, как объяснить, чтобы не волновалась и не ушла вместе со мной?

Придётся писать письмо. Только короткое, на длинное просто не хватит времени.

Вытащил из кармана бумажный листок, потом ручку. Стыдно признаться, стырил их из гостиницы. Оказалось, правильно сделал — пригодилось и то, и другое.

Склонился над столиком, высунул по старой привычке язык и аккуратно вывел:

«Вернусь через четыре недели. Ничего не бойся. Жди».

Вместо подписи поставил магический отпечаток. Его не подделаешь.

Вздохнул. Снял блокировку с ловушки. Активировал «детонатор». Время срабатывания — пять секунд. Успею.

Минутная стрелка двигалась назад тяжело. Часы горели огнём, но на боль я внимания не обращал. Все силы уходили на стрелку.

Минус четыре, пять… семь… девять… есть!

Возвращение прошло буднично.

Я почти ничего не почувствовал.

Просто на пару секунд вдруг потемнело в глазах и…

— Билеты, пожалуйста.

Я потряс головой. Посмотрел направо. За окном вагона было темно. Стучали колеса, где-то под полом шумел электрический двигатель, поскрипывала приоткрытая дверь, в тамбуре кто-то ругался. Вечер. Суббота. Подмосковная электричка. Будто и не было ничего.

— Билетики, будьте добры. Все предъявляем билетики.

Мимо пронёсся какой-то мужик. Следом за ним испуганная девица в наушниках.

Зайцы, однако.

Похлопал себя по карманам. Ни билета, ни денег. Российских денег, конечно, а не странных монет с чешуйками и когтями на аверсах.

Ну что ж, попробуем по-другому.

Достал из кармана ещё один позаимствованный в карухтанской гостинице бумажный листочек.

— Ваш билетик, пожалуйста.

Протянул контролёру чистый листок.

— Счастливого пути.

Лист вернулся ко мне. Только уже не пустой, а с галочкой в левом верхнем углу.

Как хорошо быть магом!

Но даже магу, боюсь, всего не успеть. Четыре недели — это так мало.

Секция исторического фехтования. Уроки рукопашного боя у дяди Паши. Учебники по истории, социологии, экономике, справочники по строительству, электротехнике, военному делу…

И срок, хочешь не хочешь, а надо подсократить. Хотя бы денька на четыре. А то ведь мало ли что? Вдруг хан и путейские раньше начнут?..

Короче, решение принято. Цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи попаданцы!..

Эпилог

— Что в Малино, Хэмфри?

— Увы, миледи. Новых сведений нет. Гонец ещё не вернулся.

Воин коротко поклонился и отступил к стене, освобождая дорогу следующему визитеру, высокому сухощавому старику в запыленной одежде.

Владелица замка встретила его, выйдя из-за стола.

— Опять работала допоздна? — посетовал гость, глядя на женщину.

Та действительно выглядела усталой. Круги под глазами, осунувшееся лицо, утомленный взгляд.

— Извини, па. Просто работы много, а людей на всё не хватает. Хорошо хоть, что замок у нас… — женщина усмехнулась, — заговорённый.

Старик кивнул.

— Да. Тут нам и впрямь повезло. Кто ж знал, что его стены ни один меч не берёт?

— Могли бы и догадаться, — пожала плечами хозяйка донжона. — Его же недаром прозвали крепостью последней наде… Ох!

Она внезапно ссутулилась и схватилась руками за выпирающий живот. Беременность уже не могли скрыть ни просторное платье, ни накинутая на плечи мантия Владетельницы провинции.

— Что? Ножкой бьёт? — старик подхватил дочь под руку и помог ей вернуться в кресло.

— Бьёт, — улыбнулась женщина, устало откидываясь на спинку. — Никак не могу привыкнуть. Каждый раз как будто впервые.

— Ещё бы не бить, — проворчал будущий дед. — Недели две-три, максимум, месяц и всё. Смотри, Лариска. Не сможешь нормально родить, сама будешь виновата. Тебе сейчас не работать, а отдыхать надо, к родам готовиться. Нет, я, наверно, и в самом деле попрошу коменданта, чтобы приставил к тебе трёх-четырёх девок поздоровее. Пусть тебя в башне запрут и следят, чтобы не бегала при каждом штурме на стены. Там и без тебя есть кому отбиваться, — старик обернулся к воину. — Хэм, а ты-то чего молчишь? Ну, скажи ей хоть что-нибудь, не всё же мне одному.

— Леди Лара — Владетельница. Она не может в час испытаний оставить поданных один на один с врагом. Так что прости, Сан Саныч. Тут я тебе не помощник, — покачал головой Чекан.

— Эх! Да что с вами говорить, — мудрец обречённо махнул рукой и отошёл к окну.

Секунд пять он смотрел сквозь стекло на разгорающийся за лесом пожар, потом озабоченно произнёс:

— Чувствую, скоро опять попрут. Сам видел, сегодня к ним подкрепление подошло, сотни четыре. Большая часть — простые бандиты, но есть и профессионалы.

— Кто? — дёрнулся воин.

— От хана человек сорок, два десятка из Марки, по столько же из Стрелки и Гедеона. Всем им мы сейчас, как кость в горле. Даже путейские, и те наблюдателей присылают. Хотя какие они наблюдатели, если… Так! Кажется, начинается! — старик резко отодвинулся от окна и развернулся к Владетельнице. — Лариса! Я тебя очень прошу. Останься сегодня здесь. Сегодня мы сами справимся.

Женщина тихо вздохнула, поднялась из-за стола, поправила мантию и медленно подошла к глядящим в окно мужчинам. Те расступились, давая баронессе возможность увидеть всё своими глазами.

— Хорошо, сегодня я никуда не пойду, — произнесла она секунд через двадцать.

Мудрец и воин переглянулись.

— А вы идите. Идите и не волнуйтесь. Всё будет в порядке…

Оставшись одна, Владетельница вновь повернулась к окну.

На краю леса, где находился неприятельский лагерь, творилась непонятная суета. То тут, то там вспыхивали огни, бегали люди, из нескольких мест в небо тянулись столбы плотного дыма. Даже сквозь стёкла было отлично слышно, как там что-то грохочет. А затем в стоящий возле опушки раскидистый дуб ударила ослепительно яркая молния, и громыхнуло так, что стены донжона дрогнули, а с потолка посыпалась мелкая пыль.

Странно, но ничего этого баронесса будто и не заметила. Вцепившись пальцами в край подоконника, словно боясь упасть, она, не отрываясь, следила за одиноким путником, неспешно бредущим по полю от лагеря к замку. В уже подступившем сумраке лица человека было не разглядеть. Женщина видела только ауру, но чувствовала: аура ненастоящая, настоящую путник скрывает. Зачем? Почему? Лучше всего было бы приказать воинам сделать вылазку и остановить явно опасного незнакомца, на всякий случай, чтобы потом не жалеть, однако хозяйка замка даже не двинулась с места, не позвала слуг, не отвела взгляд. Она просто стояла и просто смотрела. Смотрела и… улыбалась.

— Открыть ворота! Опустить мост! — зычно скомандовали со двора.

Четверо воинов бросились к опускающим решетку и мост лебёдкам. Заскрипела воротная створка. Незнакомец ступил на мост и исчез в тени опоясывающих замок стен.

Баронесса выпустила, наконец, подоконник и отошла к висящему рядом зеркалу. Придирчиво себя осмотрев и разгладив складки на платье, она развернулась к двери, горделиво вскинула подбородок и принялась ждать.

Ожидание продлилось недолго. Уже через пару минут в коридоре послышался топот ног, затем дверь распахнулась и в кабинет буквально влетел Чекан.

— Миледи! — воин резко остановился, потом шумно выдохнул и, приложив руку к груди, быстро шагнул в сторону.

Следующим вошёл Гиляй. Ничего не сказав, он лишь виновато развёл руками и тоже сместился к стене, освобождая проход тому, кого ожидала Владетельница.

Третьим «гостем» оказался мужчина лет двадцати пяти с рюкзаком за спиной, одетый в странного покроя штаны и куртку зеленоватых цветов, словно бы собранных из прямоугольничков разных оттенков и типов. Сбросив поклажу с плеч, мужчина сделал два шага вперёд, поднял правую руку, видимо, собираясь что-то сказать или просто приветствовать хозяйку дома, да так и застыл с поднятой вверх рукой и отвисшей челюстью.

— Оставьте нас, — бросила баронесса воину с мудрецом.

Дверь затворилась. В кабинете остались двое.

— Лара… я… — ожил, наконец, гость, переводя взгляд с лица женщины на живот и обратно и явно не зная, что говорить и что делать.

Лариса обворожительно улыбнулась, не спеша подошла к мужчине и… со всего размаха влепила ему пощёчину.

— Ты обещал, что будешь через четыре недели, а прошло уже восемь месяцев!

Гость помотал головой, тронул себя за щёку и растерянно посмотрел на стоящую перед ним красавицу.

Секунд десять они играли в гляделки, а затем женщина вдруг шагнула вперёд, обхватила мужчину руками и, прижавшись к нему, тихо всхлипнула:

— Какой же ты, Вася, гад. Я тебя так ждала.

— Прости… прости… я же не знал, — невпопад бормотал бывший Владетель, осторожно и мягко поглаживая супругу по плечам, по спине, пытаясь сообразить, что случилось и как он мог так опростоволоситься…

Минуты две или три они просто стояли, обнявшись, а затем мужчина внезапно напрягся:

— Что это за картина?

— Где?

— Вон там, на стене.

Не отрываясь от мужа, женщина повернула голову и взглянула на стену.

— Это Великий Дракон. Копия его канонического портрета, сделанного во времена Великой войны.

— Вот оно что, — задумчиво протянул барон. — Да-а. Теперь всё понятно.

— Что?! Что понятно?!

— Всё, — усмехнулся Василий. — Просто время у вас в Рингароле течёт раз в десять быстрее, чем на Земле. А это, — он указал на портрет. — Это Василий Иванович Булкин. Старший лейтенант железнодорожных войск Красной Армии. Мой прадед. Великий Дракон. Первый и пока что единственный император всея Рингарола…

Конец

Примечания

1

Б. М. Болотовский, «Задачи по цепочке» (журнал «Квант», № 10, 1987 г.)

(обратно)

2

В. С. Высоцкий «Лирическая (Здесь лапы у елей дрожат на весу)».

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Эпилог

*** Примечания ***