Семь лет одиночества. Принцесса Малейн (СИ) [Эль Вайра] (fb2) читать онлайн

Семь лет одиночества. Принцесса Малейн — Эль Вайра

Глава 1

Мятно-розовые комнаты принцессы Малейн заливало летним солнцем. Девочка сидела на диване и радостно болтала ногами, пока леди Редмэйн пыталась придумать, что сказать. Она пребывала в недоумении. Хотя, правильнее назвать это шоком.

— Ваше Высочество, — осторожно сказала гувернантка. — У вашего дяди начнутся судороги, если он вас в этом увидит. Как… где вы вообще взяли эти ботинки?

— Я их позаимствовала!

Малейн подняла ноги и взглянула на грязные, вонючие сапоги на пару размеров больше. Она была довольна своим приобретением.

— У кого позаимствовали?

— У Тэдди Тейта!

Гувернантка несколько раз моргнула.

— У сына свиновода?

Малейн гордо кивнула.

— Не волнуйтесь, леди Редмэйн, я их верну! И я уже передала Тэдди подарок за его хлопоты.

У гувернантки упало сердце. Она уперла руку в бок и глубоко вздохнула. Что сыну свиновода нужно от принцессы? Уж не стряс ли он с нее какое-нибудь украшение или драгоценный камень? Леди Редмэйн ни на миг не сомневалась, что Малейн не смутил бы такой обмен.

— И какой же был подарок?

Гувернантка готовилась к худшему.

— Четыре буханки хлеба.

Леди Редмэйн шумно выдохнула через нос. Малейн последовала ее примеру. Принцессе стало обидно, что ее идею с сапогами не оценили. Но это же очевидно! Впервые в жизни дядя разрешил ей играть с другими королевскими детьми, и ботинки Тэдди Тейта гораздо практичнее и больше годятся для этой цели, чем ее хорошенькие белые кожаные сапожки.

По крайней мере, ей так казалось. До разговора с леди Редмэйн. Беседа с дядей Персивалем за неделю до этого была куда более обнадеживающей.

— Я не уверен, что это хорошая идея, — сказал он, окинув племянницу хмурым взглядом. — Но уже ползут гнусные слухи, что я тут над тобой издеваюсь. Это не лучше, чем одна игра с этими мелкими хулиганами.

Малейн чуть не упала от восторга.

— Я буду послушной, дядя, обещаю! — с жаром ответила она. — Я не упаду в грязь и постараюсь оставаться опрятной, а также…

— Просто держись рядом с охранниками, — отмахнулся он, — и постарайся не простудиться. Если собираешься занять трон, тебе следует не умирать до собственного совершеннолетия.

Малейн приложила все усилия, чтобы промолчать. Не стоило напоминать дяде, что сейчас лето и вряд ли она простудится, бегая за другими детьми по зеленым холмам и рощам, окружавшим дворец.

Принцесса быстро поблагодарила его и выскочила из кабинета прежде, чем он успел передумать или выставить другие занудные условия.

— Я сделала это для дяди, — теперь объясняла Малейн гувернантке свое решение насчет сапог.

Леди Редмэйн рассмеялась.

— И как это поможет вашему дяде, принцесса?

К глазам девочки подступили слезы. Неужели гувернантка правда не понимает? Или это она сама настолько глупая?

— Дядя строгий, — шмыгнула носом Малейн. — Я решила, что ботинки Тэдди крепче, чем моя обувь. Так я не упаду и не испачкаюсь. Если всё пройдет хорошо, мне разрешат поиграть еще и на следующем фестивале.

Малейн провела по щекам тыльной стороной ладони, разозлившись на слезы, которые падали без приглашения. Какая нелепость! Принцессы восьми лет не плачут из-за сапожек.

Леди Редмэйн опустилась на колени перед маленькой госпожой и протянула ей носовой платок.

— Дядя не хотел вас обидеть, — тихо сказала она. — Просто потеря брата… вашего отца… всё это очень тяжело для него. У него не было времени оплакать семью, он должен нести ответственность за всё королевство. И за вас. Он строгий, потому что пытается вас защитить.

Малейн нахмурилась.

— Никогда об этом не думала таким образом.

Леди Редмэйн осторожно потрепала каштановые волосы принцессы.

— Больше никаких слез, радость моя. Сегодня же день для веселья! — Она протянула Малейн белые сапоги. — Веселья в вашей собственной обуви.

Через пару часов Малейн уже обнаружила себя умытой, причесанной и одетой в бледно-розовое платье и шляпку с голубыми лентами.

«День для веселья!», — думала она, спускаясь вслед за леди Редмэйн в Главный зал.

Ее сердце то замирало, то бешено колотилось. Вокруг всё дышало праздником. Летний ветерок сквозил из распахнутых окон, а на стенах висели цветочные гирлянды. Столы для взрослых ломились от пирогов — с голубями, перепелками, ласточками, дичью.

Стол, вокруг которого кружилась стайка королевских детей, был завален финиками, цукатами, инжиром и засахаренными яблоками.

Внутри Малейн всё трепетало. Сегодня она сделает то, о чем так давно мечтала. Подумать только! Она сможет не только сидеть у окна и грустно наблюдать за весельем, а стать его участницей. Однако ее шаг становился медленнее с каждой секундой, пока она спускалась по лестнице в шумный зал.

Леди Редмэйн достигла самой последней ступеньки и тянула воспитанницу за собой, но Малейн остановилась.

— В чем дело? — спросила гувернантка.

— Мне страшно, — прошептала Малейн, ухватившись за перила.

Леди Редмэйн удивленно моргнула.

— Мне казалось, вы хотите…

— Хочу, очень хочу! — быстро закивала Малейн. — Только… Я же никогда не играла. Что делать, если не знаешь, что делать?

Гувернантка сжала ладошку принцессы своей морщинистой рукой.

— Всё будет в порядке, — мягко сказала она. — Просто наблюдайте за другими и делайте то же, что и они. Будьте доброй и вежливой. И кто знает, — леди Редмэйн улыбнулась, — может, сегодня вы найдете кого-то особенного?

— Друга? — просияла Малейн.

В ее распахнутых темно-карих глазах вспыхнула надежда. Друг, настоящий, это было бы замечательно! Или сразу несколько друзей, что может быть лучше, в самом деле?

Но сомнения быстро овладели ею снова, когда она взглянула на тех, кто должен стать ее товарищами по играл. Они уже все были в парах или разделены на маленькие группки. Принцесса даже не помнит, кто из них кто.

Как поздороваться? И с кем в первую очередь? Что им сказать?

Во рту у Малейн пересохло, а горло казалось распухшим от волнения. Она не смогла бы выдавить из себя ни звука, даже если бы сильно захотела. Но леди Редмэйн не дала ей возможности убежать. Она держала ее за руку и вела вперед, пока Малейн не оказалась напротив остальных.

Как только гувернантка отошла, оценивающие детские взгляды тут же устремились на Малейн. Тут были девочки ее возраста и кое-кто постарше, а еще мальчики. Много мальчиков. И все внимательно ее изучали.

Принцесса на несколько секунд разучилась дышать.

— Ты здесь новенькая, да? — спросила одна из старших девочек.

Ее улыбка была доброй, и Малейн удалось кивнуть.

— Я Элизабет, из Австароза, — сказала девочка и махнула рукой в сторону взрослых. — Вот там моя матушка, леди Джонквилль. А это моя сестра Маргита, — она указала на девочку примерно того же возраста, что и Малейн.

— Привет, — еле слышно прошептала принцесса.

— А это, — продолжила Элизабет, — принцесса Амалия из герцогства Кливс.

Амалия фыркнула и продолжила изучать свои ногти.

— Леди Сибилла фон Ротбарт из Ваксамии.

Невероятной красоты девушка со светлыми кудрями одарила Малейн вежливым кивком.

— Принц Анри из Франкии, — Элизабет указала на одного из мальчиков постарше.

Малейн задохнулась от восторга. Тот самый принц Анри! Сын могущественной королевы Изабо, которая спала сто лет, а потом проснулась и спасла королевства запада от темных сил. Малейн всё детства слушала рассказы о ее подвигах, и теперь стоит напротив ее сына. Невероятно!

Анри оказался одним из самых крупных мальчиков, которых Малейн когда-либо видела. Не толстый, нет, просто… такой большой. И, видимо, очень сильный.

— Принц Николас из Эшленда, — продолжала представлять друзей Элизабет.

Принц Николас был не таким массивным, как Анри, но на целую голову его выше. И с дружелюбными голубыми глазами. Он тепло улыбнулся Малейн, прежде чем она продолжила свой путь.

Имена в голове начали сливаться. Можно ли вообще запомнить всех их сразу? Почему дядя заставил ее ждать так долго, чтобы познакомиться с ними? Малейн начала паниковать, когда Элизабет подвела ее почти к самому концу детского стола.

— Принц Роберт из Эльбы.

Малейн напряглась. Она помнила, что Эльба — самое нелюбимое королевство ее дяди, хоть и самое близкое к ее собственному. Брион и Эльба враждовали столько лет, что никто уже не помнит, с чего всё началось. В дядиных гневных тирадах уже мелькало имя принца Роберта. Кажется, после него шло слово «щенок», а потом сыпались проклятия в адрес его отца, короля Дэйвида.

Но сегодня принц Роберт здесь. Худой и высокий мальчик с темно-русыми волосами и необычным оттенком зеленых глаз. Он вежливо кивнул Малейн, но улыбнулся не так открыто, как принцы Анри и Николас.

Она смутилась и повернулась к другим детям.

— А ты откуда? — спросил Николас.

— Отсюда, — ответила Малейн.

— Отсюда?

— Да. Это мой дом.

Николас ахнул. Он одарил ее сочувственным взглядом и приготовился сказать что-то еще, но прервался, когда Анри ткнул его локтем в бок.

«Почему еще не начали играть?», — подумала Малейн. Не просто же поесть они все тут собрались. Впрочем, ждать ей пришлось не долго.

Через пару минут детей проводили во двор, под жаркое летнее солнце. В беседке недалеко от парадного входа слуги накрыли столик, уставив его сладостями, лимонадами и даже слабым фруктовым вином. Старшие девочки там и остались, чинно усевшись на резные стулья. А старшие мальчики и младшие дети встали вдоль невысокой зеленой изгороди.

Пожилой стюард по имени Джеймс Уиксон разделил их на две команды, разлучив Анри и Николаса несмотря на бурные протесты последних. Уиксон объявил, что у каждой команды есть флаг, спрятанный где-то среди холмов. Команда, которая первой найдет флаг соперников и принесет его по дворец, получит мешок конфет и тарелку печенных яблок.

Малейн оказалась в команде с Анри, а принц Роберт — с Николасом. Это успокоило принцессу. Она до сих пор не была уверена, можно ли ей говорить с наследником Эльбы, пока мирный договор между их странами не подписан. Пусть даже разговор был бы всего лишь об игре, но кто знает, как отреагирует дядя.

Прозвучал сигнал к началу. Все врассыпную бросились искать флаги, и Малейн радостно побежала вместе со всеми.

Она быстро устала, не привыкшая долго бегать. Ее занятия на свежем воздухе всегда должны безопасными, и бег в платье не входил в их число.

Но сейчас ей было всё равно. Она бежала быстрее, чем когда-либо в жизни. Солнце слепило ей глаза, а ощущение ветра на коже заставляло смеяться. Как хорошо! Можно бежать и вниз, и вверх по холмам, задевая руками деревья.

Уже скоро Малейн потеряла из виду своих товарищей по команде, но ее это не беспокоило. Она забыла и про флаг, и про обещанный приз и бежала без цели. Или бродила, чтобы давать ногам отдохнуть. Или кружилась на месте. А еще можно просто стоять, раскинув руки в стороны. Кто ей запретит? Ни леди Редмэйн, ни охранников, которые следят за каждым ее шагом с утра до ночи, здесь не было. Какое счастье!

Ей захотелось пить. Но бежать обратно к столику с закусками слишком долго и утомительно. А в окна дворца в любой момент может выглянуть дядя, и стоит ему заметить ее потрепанный вид, он точно призовет ее обратно.

Бегу конец, играм конец. Опять душные покои без солнца и ветра.

Подумав минуту, Малейн отправилась к реке. Неглубокой. Попить ведь можно и там?

Берег выглядел более чем безопасным. По крайней мере, принцесса себя в этом убедила. Да, вдоль потока много камней, но зато на них можно удобно присесть и дать себе передышку. Главное — ступать осторожно, не испачкать платье и постараться не потерять сапожки и шляпку.

Малейн оплакивала ботинки Тэдди, пока ступала по камням. В грязных, но устойчивых сапогах было бы удобнее.

Она ступила на камень. Потом на еще один. И еще. И вот она уже почти у самого края воды. Дело почти сделано! Осталось лишь наклониться вперед и попить.

«И чего все так за меня переживают?», — пожала плечами Малейн. Она почти поднесла ладошку ко рту, но в следующий миг белые сапожки заскользили. Удержать равновесие оказалось чрезвычайно трудным.

Принцесса с коротким вскриком упала в реку.

*

Вода была везде. В носу, в ушах, под платьем, в обуви принцессы. Малейн пыталась закричать, но вода затекла ей в рот, а потом толкнула вниз. Затем наверх. Потом еще раз вниз и еще раз вверх. Поток швырял ее туда-сюда, позволив лишь пару раз вынырнуть на поверхность. Со стороны река казалась спокойной, но Малейн быстро поняла, что это было жестокой иллюзией.

Вода шумела вокруг нее, приглушая внешние звуки. Каким-то чудом принцессе удалось оглянуться и увидеть мальчика, ловко прыгающего камням. Он что-то кричал, но она не могла разобрать ни слова.

— На помощь! — крикнула она, отплевывая воду.

Он сложил ладони у рта.

— Выставь ноги!

— Какую?

— Ноги вперед!

Малейн попыталась сделать, как он сказал, хотя не понимала, для чего это нужно. Да и вообще-то, это довольно тяжело! Вода несла ее вниз, словно она была не девочкой, а галечным камешком.

Мальчик опустил голову и побежал еще быстрее, будто пытаясь обогнать течение. Куда он? Малейн почувствовала себя преданной, наблюдая, как ее единственный шанс на спасение исчезает из поля зрения.

Но он не оставил ее, а повернул направо, и она подняла голову над водой как раз в тот момент, когда он взбежал на низкий мост. Мальчик лег на живот и потянулся к Малейн. Он попытался ухватить ее за ту ногу, которая первой проплыла под мостом, но ткань промокших чулок выскользнула из его рук.

Малейн вскрикнула. Если у мальчика ничего не получится, как далеко занесет ее река? Какой ужасно глупый конец. Но как только ее живот начал уходить под мост, спаситель ухватился за ее левую руку. Увы, мокрые пальцы тут же начали скользить. Другой рукой мальчик схватил ее за предплечье и начал медленно тянуть на себя.

Боль в руке была жуткой, но пришлось терпеть. Наконец мальчик вытянул Малейн достаточно, чтобы она смогла упереться локтями о выступ моста. Дерево было шероховатым и раздирало ткань ее платья, но мальчик крепко держал ее руки, вложив в хватку все свои силы.

Только теперь, когда их лица разделяли всего несколько дюймов, Малейн осознала, кто ее спасает. На солнце его глаза стали ярко-зелеными, а волосы казались светлее, чем пару часов назад, когда она видела его в Главном зале.

— П-п-принц Роб… Роберт, — пробормотала она сквозь стук зубов.

Непонятно, от чего ее трясло больше — от холода или от шока. Сын заклятого врага ее дяди был единственным человеком, стоящим…или, скорее, лежащим между ней и верной смертью.

— Мне тебя не вытащить! — перекрикивал Роберт воду. — Слишком скользко!

— И что нам делать?

— Ждать! Кто-нибудь придет! Нас скоро хватятся!

Малейн кивнула, хотя ее дрожь стала только сильнее. Подбородок почти бился о мост, когда ее голова шевелилась. Роберт придвинулся ближе, перенеся еще больше своего веса в их сцепленные руки.

— Скажи мне что-нибудь! — крикнул он.

— Что именно?

Она не могла вспомнить, когда у нее в последний раз так сильно болели плечи. Она замерзла и устала. Разве можно в такой ситуации еще хоть что-нибудь говорить?

— Что угодно! — крикнул Роберт. — Попробуй отвлечься!

Она попыталась сморгнуть капли с ресниц.

— Дядя больше никогда не выпустит меня играть на улице. Подойдет?

Он посмотрел на нее, как на сумасшедшую.

— Почему?

— Он боялся, что со мной что-нибудь случиться, если я выйду.

Она зажмурилась, но быстро открыла глаза.

— Кажется, он был прав.

Роберт покачал головой. Мокрая прядь упала ему на лоб, почти прикрыв левый глаз.

— Давай что-то другое, — почти улыбнулся он.

— Не могу. — У Малейн перехватило дыхание. — Слишком устала.

Она обмякла и была почти не против, чтобы вода ее подхватила и понесла дальше. Хотя бы руки перестанут болеть…

— Не сдавайся!

Принц так сильно в нее вцепился, что Малейн чуть не услышала хруст собственных костей.

— Не вздумай!

— Сил нет.

Она ответила через ком в горле. То ли слезы, то ли вода застряла. Ее платье тяжелело с каждой секундой.

— Нас скоро найдут! — крикнул принц. — Держись крепче! Не дай воде победить!

Легко сказать. Он не тот, кого вот-вот унесет по течению вниз. Но взгляд Роберта стал таким свирепым, что Малейн на миг стало страшно. Принц наклонил свое лицо к ней вплотную и процедил:

— Держись. Крепче. Поняла?

Малейн кивнула. Она давно потеряла счет минутам и не могла точно сказать, как долго они вот так проторчали. Ее тело в воде, а его — на мосту, и он держит ее, кажется, одной силой воли. И бесконечно много говорит.

Роберт рассказывал ей о шелке, желтой краске, фестивалях и парике какой-то старой герцогини, который слетел, когда она по глупости решила, что еще может танцевать. Звук его голоса успокаивал принцессу, но в какой-то момент и он почти затих. «Тоже устал», — подумала Малейн, и даже эта простая мысль стоила ей невероятных усилий.

Когда дрожь и изнеможение почти одолели желание жить, она услышала другой звук, еще один голос. Чей-то крик. Потом еще два. Она не могла разобрать, что именно голоса говорили, но это было не важно. Через мгновение ее подхватили чьи-то сильные теплые руки.

Они держали ее над водой. Больше не в реке.

— Анри!

— Да, дядя Льюис?

— Быстро к матери! Встретимся по дороге.

Малейн сумела открыть глаза ровно настолько, чтобы увидеть большого человека, заворачивающего принца Роберта в бурый плащ. Мужчина, державший ее, завернул ее в свой.

Она вздрогнула, когда увидела свои пальцы. Пугающий синий оттенок.

— Как она, Лью? — спросил другой мужчина.

— Почти насмерть замерла. Нам нужна Изабо.

— Лью! — крикнул женский голос. — Ты нашел ее?

Принцесса почти потеряла сознание, но успела разглядеть копну медных волос. Ее передали женщине, объятий которой оказалось достаточно, чтобы заснуть. Перед тем, как провалиться в обморочный сон, Малейн показалось, что ее держат руки матери. Если бы у нее были силы, она бы точно заплакала.

*

Малейн не помнила, как ее принесли обратно во дворец и уложили на кровать. Как отпаивали чаем и кутали в шерстяные одеяла. Она пару раз приходила в себя, и каждый раз видела рядом женщину с медными волосами и добрыми темно-синими глазами.

Иногда эта женщина кормила принцессу с ложки. А еще пела простенькие песни на незнакомом языке и укачивала Малейн, как младенца. Принцесса не возражала. Объятия женщины были такими теплыми.

Впервые за долгое время Малейн почувствовала себя в безопасности. Через пару дней, когда мысли начали приходить в порядок, ей в голову пришла странная мысль. Должно быть, дядя Персиваль не на шутку перепугался, раз позволил кому-то кроме дворцовой прислуги держаться так близко к его племяннице.

День за днем, час за часом мыслей становилось всё больше, и принцессе требовалось всё меньше сна, а ее пальцы вернулись к своему привычному цвету.

Она больше не дрожала, а несколько раз смогла даже самостоятельно поесть. Однажды Малейн проснулась от утренних лучей, которые пробивались сквозь розовую драпировку, и увидела, что кресло, где обычно сидела ее теплая спасительница, пустует.

— Куда она делась? — спросила принцесса у леди Редмэйн, когда та вошла в комнату, неся на подносе завтрак.

Желудок Малейн отозвался урчанием на запах свежей выпечки.

— Кто? — уточнила гувернантка.

— Женщина с медными волосами.

Леди Редмэйн рассмеялась.

— Королева Изабо?

Малейн ахнула.

— Это была она?

— Именно. И она вытащила вас с того света.

Леди Редмэйн поставила поднос на колени Малейн и уселась в пустующее кресло.

— Королева возилась с вами последние шесть дней. Только сегодня утром решила, что ваша жизнь в безопасности, и она может посетить бал.

«Шесть дней…», — мысленно повторила Малейн. А потом ее глаза широко распахнулись.

— Сегодня бал? Финальный?

— Да, — кивнула гувернантка, — но вы, разумеется, останетесь здесь.

— Я хорошо себя чувствую! — воскликнула Малейн.

И она почти не соврала, но леди Редмэйн осталась непреклонной.

— Ага, а я королева Эшленда. Нет, Ваше Высочество. Вы будете лежать здесь. Ешьте, спите, и, может быть, дядя выпустит вас лет через десять или около того.

Хоть серые глаза леди Редмэйн и смеялись, Малейн поняла, что шутка про дядю — шутка лишь наполовину. И всё же…

— Я должна попрощаться с принцем Робертом, поблагодарить его.

Гувернантка замялась. С ее острого лица ушло всё веселье.

— Ваш дядя… Его Светлость…

— Принц Роберт спас мне жизнь!

Кто может с этим поспорить? Он ведь и правда спас ее, несмотря на все разногласия между их королевствами. Он так крепко держал ее, что и сам, наверное, чуть не свалился. Малейн должна его увидеть перед тем, как все разъедутся.

Леди Редмэйн вздохнула и наклонилась к принцессе. Заправила за ухо прядь непослушных волос.

— Я не сомневаюсь, что он спас вас. Но с вашим дядей… с ним бывает сложно.

Малейн внезапно одолела злость. Такая жгучая, что она даже испугалась. Почему никто не смог объяснить дяде Персивалю очевидные вещи? Уж не решил ли он, что это Роберт как-то причастен к ее падению в злосчастную реку?

Принцесса хотела вывалить всё это на гувернантку, но вдруг ясно осознала, что всё напрасно. Это ни к чему не приведет. Леди Редмэйн будет стоять на своем, и Малейн только зря потратит силы. А они ей еще пригодятся сегодня вечером.

Принцесса приняла решение, которое наполнило ее чувством вины.

Она впервые собиралась соврать.

— Хорошо, леди Редмэйн, — покорно сказала она, отставляя поднос с надкушенными булочками на тумбочку. — Пожалуй, лягу еще поспать.

— Вот то, что я хочу от слышать! — обрадовалась гувернантка.

Она поцеловала принцессу в лоб и погладила по голове.

— Спите и лечитесь. Вы скоро поправитесь.

Но Малейн не нужно было лечиться. Ради Бога! Ее уже исцелила сама королева Изабо, так что она совершенно здорова. Поэтому принцесса просто ждала, когда наступит вечер. Сон не шел, за шесть дней она выспалась основательно. Хватит еще, пожалуй, на полжизни. Ну, или на месяц.

Когда время пришло, Малейн вылезла из постели, обулась и нашла единственное платье, которое могла надеть без посторонней помощи. Никуда не годится для бала, но это не важно. Она выскользнула за дверь, пытаясь притвориться мышью или дворцовой тенью.

Малейн знала, где искать Роберта, но не могла придумать, как именно отблагодарить принца. Нужны просто слова? Одного «спасибо» явно недостаточно за спасенную жизнь. Может, надо его обнять? Или сказать какую-нибудь грубость? Мальчишки их вроде любят, значит, и он должен оценить. Или толкнуть кулаком в плечо…

Нет, без помощи ей не обойтись. Перед походом в зал Малейн заглянула на конюшни, где подмастерьем трудился Тэдди Тейт. Он явно должен знать что-то о подарках для мальчиков. Он же и сам мальчик, хоть и не принц.

И Малейн не прогадала! Тэдди предложил сразу несколько вариантов. Все они показались принцессе какими-то странными, но всё-таки она выбрала самый… М-м-м… Безобидный?

— Вот! — гордо сказал Тэдди, протягивая ей холщовый мешочек. — Моему младшему брату точно бы понравилось.

Малейн пробралась через кухни и столовую в Главный зал. Но когда она окинула его взглядом, ее сердце упало. Роберта нигде не было. Летний фестиваль заканчивался, и некоторые гости могли разъехаться по домам, не дожидаясь финального бала.

А, может, это дядя Персиваль выгнал Роберта и его отца после всего, что случилось? Будет ужасно, если так. Но, когда надежда уже почти ее покинула, Малейн заметила принца Эльбы в самом дальнем углу зала.

Роберт выглядел необычайно задумчивым. Черный бархатный камзол придавал его худому лицу еще более бледный вид. Глубоко вздохнув, принцесса подошла к нему.

Он не сразу ее заметил и вздрогнул, когда повернулся.

— Принцесса Малейн, — учтиво поклонился ей он. — А ты разве не должна лечиться?

Малейн закатила глаза.

— Меня исцелила могущественная королева, я уже достаточно здорова.

Роберт несколько раз удивленно моргнул.

— Эм… прекрасная новость. Могу я чем-нибудь помочь?

Малейн замялась. Ей вдруг стало ужасно неловко, и от смущения скрутило живот. Она посмотрела Роберту в глаза, потом в пол, потом снова в глаза, и не знала, с чего начать. Захотелось сию секунду развернуться на пятках и маршировать обратно в свои покои.

Но нет. Что за глупости? Вокруг нее нет воды, ее не трясет от холода… Реке она не поддалась, и страху тоже поддаваться не будет. Или что, Роберт зря ее спасал?

— Я… эм… А ты любишь змей? — спросила Малейн у принца.

Его глаза расшились от изумления, а потом он тихо рассмеялся.

— Не знаю, если честно. Никогда об этом не думал. А почему ты спрашиваешь?

— Да так… Нет причины.

Роберт взглянул на небольшой холщовый мешочек, свисавший с ее запястья.

— А может, причина там? — он расплылся в улыбке. — Поэтому оно шевелится?

Малейн затаила дыхание. Ее руки похолодели от ужаса. Она медленно опустила взгляд на мешочек. Внутри него действительно что-то корчилось и извивалось.

Принцесса взвизгнула. Мешочек упал. Шнурок ослаб и наружу выползла небольшая змея, зеленая и противная. Она мгновенно скользнула под стол, покрытый дамасской тканью, и тут же стала гостьей бала.

Малейн глотала ртом воздух, вне себя от ужаса и возмущения.

— Тэдди… — яростно прошептала она. — Он не сказал, что будет так!

С ее губ почти сорвались первые в жизни ругательства, но она услышала смех.

Роберт хохотал так сильно, что сложился пополам, обхватив живот одной рукой. Второй он пытался утереть слезы.

У Малейн тоже защипало в глазах, но вовсе не от смеха. Ее захлестнули неловкость и обида. Никогда еще она не чувствовала себя настолько глупой. Принцесса сделала два шага назад, готовясь нестись к двери, но принц вытянул руку и покачал головой.

— Стой, — выдавил Роберт сквозь смех. — Не уходи.

Он выпрямился, глубоко вздохнул и достал из камзола платок, чтобы вытереть лицо. Больше не бледное — теперь его щеки пылали.

— Не обижайся, — сказал он, — я не над тобой смеюсь. Просто всё это… — он махнул рукой в ту сторону, в которую уползла змея и хохотнул. — Ты мне нравишься.

Малейн нахмурилась.

— Как-то не похоже на повод для веселья.

— Ты забавная. Не похожая на остальных девчонок.

Принцесса не была уверена, что это комплимент, но решила не уточнять.

— Я только… — пробормотала Малейн. — Я хотела поблагодарить тебя. За то, что спас мне жизнь.

Она уставилась на носки своих сатиновых туфель.

— Спасибо тебе большое, — прошептала она.

— Я рад, что спас тебя. Кажется, в будущем нам с тобой будет весело.

— В будущем? — ахнула Малейн. — Так значит мы… Мы можем быть друзьями?

Принц поднял с пола холщовый мешочек и вложил его ей в руку. А потом улыбнулся. И Малейн стало так тепло от этой улыбки, что все страхи вмиг улетучились, а неловкость прошла. «Ему стоит почаще улыбаться», — подумала принцесса. Улыбка сделала Роберта красивее.

— Думаю, что да, — сказал он. — Мы можем быть друзьями.

— Ваше Высочество, — прервал их мужской голос. Они одновременно обернулись и увидели слугу, который обращался к принцу. — Его Величество вас ждет. Мы скоро отъезжаем.

— Спасибо, Грегори, сейчас приду, — кивнул Роберт.

Затем он снова повернулся к Малейн.

— В Эшленде бал через два месяца, устраивает старшая кузина Николаса. Увидимся там?

Увы, Малейн не знала, отправит ли Брион в Эшленд представительство. Дядя не любил балы, а собственные летние фестивали устраивал лишь ради соблюдения вековых традиций.

— Надеюсь, что увидимся, — застенчиво ответила Малейн.

— Тогда до следующего раза, — Роберт поклонился и еще раз улыбнулся. — Буду ждать тебя, друг.

Первое письмо

Ее королевскому Высочеству принцессе Малейн Брионской

Надеюсь, ты в добром здравии и прочтешь это письмо в лучшем состоянии, чем было, когда мы попрощались. Жаль, что так и не увиделись на Эшлендском балу.

Я не привык писать письма, так что заранее прошу прощения, если это послание покажется тебе глупым. Впрочем, такое оно и есть.

Ты, наверное, задашься вопросом, зачем я вообще тебе пишу, ведь с нашей последней встречи прошло всего четыре месяца. Дело в том, что матушка недавно обнаружила письмо, которое я писал принцу Анри. Она была страшно возмущена тем, какое оно короткое и поручила мне писать больше писем, чтобы оттачивать свои навыки. Она считает, что приличное письмо должно занимать не менее двух страниц, но я так и не понял, зачем так много.

Увы, Анри, Николас и другие мои друзья тоже не любители длинной прозы. И я подумал, вдруг ты будешь не против обмениваться со мной письмами? Ты, кажется, знаешь о развлечениях больше, чем все девочки, с которыми я знаком. Я предположил, что тебе не составит труда сделать свои письма интересными.

Я не хочу говорить плохо обо всех девочках на свете, но, если честно, я не знаю, о чем с ними говорить. Однажды я получил письмо от леди Сибиллы (ты, наверное, плохо ее запомнила — она в основном общалась со старшими. Радуйся, если не запомнила), и она приглашала меня на бал в честь своего дня рождения. К счастью, я не смог приехать. Но потом она написала мне три страницы мелким шрифтом, подробно рассказав о бале и обо всем, что я пропустил.

И хотя я рад, что ей понравился тот вечер, мне совсем не хотелось знать цвет платья каждой гостьи.

Иными словами, я не хочу обмениваться письмами о вечерних платьях.

Если ты разрешишь мне писать тебе, чтобы матушка оставила меня в покое, я обещаю стоять с тобой рядом весь следующий фестиваль, чтобы ты снова не свалилась в воду.

Только, пожалуйста, пусть это будут письма не в стиле леди Сибиллы. Умоляю.

Что ж. Я растянул это письмо на полторы страницы, используя самые размашистые петли. Надеюсь, матушку это удовлетворит.

С благодарностью, принц Роберт из Эльбы

Второе письмо

Его королевскому Высочеству принцу Роберту из Эльбы

Благодарю за беспокойство, мне уже гораздо лучше, чем было, когда мы попрощались. Еще раз спасибо тебе за то, что спас мне жизнь.

К сожалению, дядя Персиваль мной страшно недоволен (не удивительно). Он говорит, что только глупые и бестолковые девчонки падают в ручьи и плавают там до состояния полуутоплениц. Как я и боялась, он запретил мне играть с другими детьми и не позволил посетить Эшлендский бал, хотя я очень туда хотела и ждала нашей с тобой встречи. Надеюсь, тебе там всё понравилось.

Впрочем, дядя обещал на следующем летнем фестивале приковать меня к буфету, а значит, у меня будет шанс пообщаться с теми, кто решит там поесть. Надеюсь, хоть кто-нибудь будет голоден и составит мне компанию, и буду счастлива, если это будешь ты.

И я буду рада обмениваться с тобой письмами! У меня никогда раньше не было друга. Очень сложно найти такого друга, которого одобрил бы дядя. Нет, конечно, есть Тэдди Тейт, который работает у нас на конюшнях, а еще Челси, дочь швеи, но дядя не разрешает мне с ними играть. По крайней мере не там, где он может увидеть наши игры. Он говорит, что они ниже меня, хотя это странно, ведь они оба выше меня почти на полголовы, но когда я на это указала, дядя только разозлился и сказал, что имел в виду не рост.

Я должна у тебя кое-что спросить. Ты правда не возражаешь, что я из Бриона? Моему дяде не нравится твое королевство, и он говорил, что твоему отцу не нравимся мы. Люди из моей страны, я имею в виду. Хотя я не понимаю, почему? Я что-то сделала не так? Ты не мог бы узнать у своего отца, как мне вернуть его расположение и исправить ошибку? Дядя Персиваль толком не объясняет, увы. Он мне только твердит, что однажды я займу трон, но сейчас моя главная задача — остаться в живых и научиться быть леди, а остальное — не моего ума дело.

Если хочешь, я буду рассказывать тебе про то, что происходит в нашем королевстве. Может, так твой отец смягчится по отношению к нам? И буду рада, если ты напишешь, что интересного происходит у вас. Хотела бы я приехать к вам в гости!

И я также надеюсь, что тебе понравится читать мои письма, ведь я много практиковалась, и леди Редмэйн говорит, что у меня неплохо получается для моего возраста. Но я никогда не практиковалась в написании писем мальчику, всегда только королевам или другим принцессам. Воображаемым, конечно. Дядя вряд ли позволит мне писать кому-то письма без его разрешения. Я вообще не должна никому писать, и тем более тебе.

Поэтому, если можно тебя попросить, адресуй следующее письму человеку по имени Джеймс Уиксон. Это наш стюард. Он передаст твое письмо леди Редмэйн, а она уже отдаст его лично мне. Мои письма к тебе тоже будут как бы от Джеймса Уиксона, и таким образом дядя про мой секрет не узнает.

Боюсь, после этого ты посчитаешь меня обманщицей, и, наверное, будешь прав. Мне ужасно стыдно обманывать дядю, но я боюсь, что сойду с ума, если у меня не будет хотя бы одного настоящего друга. Надеюсь на твое понимание в этом вопросе.

И ты можешь писать мне про фестивали, балы, вечеринки — мне это будет очень интересно!

Возможно, ты будешь раздражен длиной моих писем. Прости. Просто еще одна девчонка, которая слишком много болтает. Обещаю, что следующее письмо постараюсь сделать интереснее.

Должна признаться, иногда, если мне становится слишком скучно, я оживляю обстановку вокруг дворца. Возможно, к тому времени, как придет твое следующее письмо, я придумаю какой-нибудь способ сделать это снова. Мне недавно пришло в голову посмотреть, что будет, если надеть пару дядиных мантий на его любимых коней. Если всё получится, я тебе расскажу, как именно они в них смотрелись, хочешь?

Еще раз спасибо, что написал. Я знаю, что пишу слишком много для кого-то, кому всего восемь лет, но, когда тебе не разрешают делать ничего, приходится искать способы хоть как-то занять время.

С искренней благодарностью и наилучшими пожеланиями, принцесса Малейн Брионская

Глава 2

Семь лет спустя

— Мы правда должны это подавать?

Малейн сморщилась над ложкой, которую вручила ей новая кухарка по имени Хельга. Маринованные устрицы выглядели отвратительно и пахли не лучше. Горло принцессы сжалось от непрошенного спазма, но персонал продолжал подавать ей всё новые и новые блюда на пробу. «Сегодня обойдусь без ужина».

Хельга не обиделась на ее вопрос, а только усмехнулась.

— Поверьте, мы должны, Ваше Высочество. Король Гвэйдон сочинит балладу в вашу честь, когда увидит на столах своё любимое блюдо.

— Что ж, — пожала плечами Малейн. — Именная баллада мне не помешает.

Она сделала пометку в списке блюд и отдала его Хельге.

— Восхищаюсь вашей стойкостью! Терпеть все эти запахи — настоящий подвиг.

За ее плечом рассмеялась леди Редмэйн.

— Хельга раньше готовила для племянника короля Гвэйдона. После этой семьи ее трудно запугать любыми запахами.

— О, тогда я тем более вам полностью доверяю, — улыбнулась Малейн кухарке. — Мне нужны ваши навыки.

— Всем нужны, — задумчиво сказала леди Редмэйн, оглядывая кухни. — На балу всё должно быть безупречно. Пусть гости увидят, что трон ваш во всех смыслах.

Страх пронесся в животе Малейн, но она отогнала его. Сейчас не время для испуга или сомнений. Дворец кипит жизнью, слуги бегают туда-сюда, готовясь к самому важному событию года — летнему фестивалю. Его подготовку впервые поручили Малейн, и она подошла к новым обязанностям со всей ответственностью. Велела достать, почистить и обновить все гобелены, которые пылились по чуланам. Теперь дворцовых стен почти не видно за изображениями рыцарей, драконов и других сказочных сюжетов.

Также Малейн заказала столько цветов, что от аромата роз и лилий можно сойти с ума. Гирлянды украшают окна и свисают с потолков во всех верхних помещениях дворца.

К городским воротам уже съезжаются купцы со всего Бриона. Как только прибудут гости, они смогут продавать своих товаров на год вперед и окупить расходы на дорогу. А кочующие артисты уже разбивают палатки на главной городской площади.

Малейн настроена показать гостеприимство Бриона во всей красе, чтобы фестиваль принес не только радость, но и новые союзы и торговые сделки.

— Он взвалил на вас слишком много, — проворчала леди Редмэйн, они с Малейн покинули кухни.

— Всё в порядке, — отозвалась принцесса. Она выглядела беспечной. — Я докажу, что мне можно доверить фестиваль и даже больше. К тому же… — она лукаво улыбнулась. — Если что-то пойдет не так, я всегда могу свалить вину на вас. Вы же были моей гувернанткой и в ответе за то, что из меня выросло.

Леди Редмэйн выпучила глаза, а Малейн расхохоталась

— Да шучу я, шучу.

— Вы сегодня слишком бессовестны даже для самой себя.

— Сочту ваши слова за комплимент.

Они заглянули в столовую, чтобы проконтролировать, хватает ли на всех гостей салфеток и приборов. Там камергер Уиллард пререкался с Джеймсом Уиксоном по поводу рассадки. Они оба покраснели и забавно трясли щеками.

Малейн была взволнована всем этим хаосом, но всё-таки необъяснимо счастлива.

Она гнала от себя мысли о том, что ее дядя наверняка ждет ее провала. Тогда он сможет с чистой совестью запретить ей подступаться к каким-либо обязанностям. В последние годы его строгость переросла в настоящую паранойю, но принцесса докажет ему, что он неправ на ее счет.

В конце концов, ей уже пятнадцать. Через три года наступит день, когда она станет совершеннолетней, и тогда ей и только ей нужно будет заниматься не только подготовкой к балам, но и другими, более важными делами королевства. Малейн хотела встретить этот момент во всеоружии, чтобы стать достойной королевой и не посрамить память своих родителей.

— Ваше Высочество, вот вы где! — К ней мчался Уиксон. — У нас проблемы! Объясните этому растяпе, что нельзя сажать герцога Кливса рядом с принцессой Моникой из Омбрина!

— А почему? — удивилась Малейн.

— Но как? Они ненавидят друг друга! Нам не хватало международного скандала на открытии фестиваля!

— Да некуда уже рассаживать! — выкрикнул подбежал запыхавшийся Уиллард.

Они наперебой принялись доказывать ей каждый свою правду, а Малейн изо всех сил старалась не рассмеяться. Она напустила на себя важный вид и попыталась вставить слово в их крики, но к ней подошел высокий мужчина в военной форме.

— Капитан Стейн. Что-то случилось?

— Ваше Высочество, позвольте вас похитить ненадолго. Не хотелось бы прерывать вас, но…

— О, конечно, конечно! Уиксон, Уиллард, оставляю рассадку в ваших умелых руках.

Малейн обрадовалась, что ей не придется разнимать стюарда и камергера, и последовала за пожилым, но крепким капитаном, отметив при этом, что леди Редмэйн куда-то пропала из ее поля зрения.

Стейн проводил принцессу к одной из боковых дверей. Они вышли на задний двор и отправились в сторону конюшен. Когда они подошли к воротам, капитан обернулся и на пару секунд замялся.

— В чем дело? — спросила Малейн.

— Я не уверен… Ваше Высочество, вы в курсе, что фестиваль едва не отметили?

Всё ее приятное волнение вмиг испарилось.

— Нет, я не в курсе. Почему?

Капитан плотно сжал челюсти и нахмурился.

— Ваш дядя, — продолжил он, понизив голос. — Его Светлость убежден, что войска Эльбы планируют на нас напасть в самое ближайшее время.

Малейн задрожала. Она старалась держаться, но получалось плохо.

— У него есть какие-нибудь веские поводы так думать?

Опять. Опять дядя рассуждает о войне, которой не случается уже столько лет. О вражде, от которой в обоих королевствах уже давно устали. Он срывает все сделки и любые попытки подписать один несчастный мирный договор. Одна бумажка могла бы залечить старые раны, если бы дядя просто перестал упрямиться.

В детстве она безоговорочно верила его рассказам про «дикарей из Эльбы», которые только и мечтают уничтожить Брион, но теперь Малейн уже не ребенок. К тому же, она прекрасно знает Роба. Достаточно для того, чтобы верить правящей семье Эльбы. Даже, в какой-то степени, любить ее.

Капитан Стейн снова нахмурился и покачал головой, а потом жестом попросил принцессу проследовать за ним в конюшни. Там два конюха ухаживали за животными. Малейн приветственно кивнула Тэдди Тейту, который уже перестал расти вверх. Вместо этого он подался вширь. Он поклонился, провел их с капитаном к задней части конюшни и схватился за седельный крюк, висевший на стене.

К изумлению Малейн, в стене распахнулась дверь. До этого момента она ее никогда не замечала, но, с другой стороны, не то чтобы она рассматривала конюшенные стены. За проемом оказалась небольшая комнатка, где тускло горела одна масляная лампа, стоявшая на обшарпанном столе.

Капитан посмотрел на принцессу. Его лицо стало мрачнее.

— Прошу прощения за секретность, но у вашего дяди повсюду уши. И то, о чем мы будем говорить, может подвести нас под эшафот. По правде говоря, это считается изменой.

Малейн хотела возразить, что принцессу нельзя казнить, но умолкла, когда взглянула в глаза Стейна. Она знала капитана всю жизнь, и никогда еще не видела его таким суровым. И таким печальным.

— Принц Роберт, — сказал Стейн, — замечен на военных учениях недалеко от нашей северной границы.

— Да, я знаю, — кивнула Малейн. — Они с отцом каждый год проводят такие учение.

— Но в этот раз принц подвел своих людей гораздо ближе, чем раньше. Конечно, нас официально заверили, что пересечения не было, но…

Малейн обреченно вздохнула.

— Но дядя им не верит?

Стейн слегка прищурился, глядя на принцессу, а она провела вспотевшими ладонями по юбкам.

— А вы, капитан? — спросила она. — Вы им верите?

— Всё зависит от вас, госпожа. Вопрос в том, доверяете ли вы наследнику Эльбы?

Малейн охватила паника, и ей пришлось приложить усилие, чтобы страх не отразился на ее лице. Конечно же, она доверяла Роберту, но… Прежде, чем она придумала ответ, раздался скрип двери. Не той, в которую они входили с капитаном. В противоположной стене оказался еще один тайный ход.

Показалась леди Редмэйн и своим появлением изрядно удивила принцессу.

— А эта дверь куда ведет? — спросила Малейн, приподняв одну бровь.

— На кухни, — ответила гувернантка. — Где Алистер и Тобас? — на этот раз она обратилась к капитану.

— Идут. Я посоветовал им идти по отдельности.

И действительно, из-за двери, которую леди Редмэйн только что закрыла, послышалось тихое царапанье, словно мышь скребла. Пришел Алистер, главный придворный лекарь. А со стороны конюшен появился Тобас Крамнер, главный епископ.

Алистер был пожилым, но высоким и широкоплечим мужчиной, и он резко контрастировал с Тобасом, низким и жилистым молодым человеком, чьи темные кудри, казалось, ни один гребень не возьмет.

— Прошу прощения за опоздание, — сказал Алистер, отряхиваясь. — Мне показалось, что герцог за мной следит.

— Полагаю, теперь вы все объясните мне, в чем дело? — спросила Малейн.

Лекарь вздрогнул.

— Ваше Высочество! Простите, не сразу вас заметил.

— У нас мало времени, — сказал капитан. — Алистер, посвятите принцессу во всё, что вам известно.

— Прежде чем мы углубимся в детали, — Алистер провел рукой по седым волосам, — позвольте уточнить, Ваше Высочество, о чем вам уже известно и что вы поняли?

— Нууу… я только догадалась, что все вы что-то скрываете от моего дяди. Не то чтобы я вас в этом виню.

У нее и самой есть огромный секрет. Дядя до сих пор не знает про ее письма Робу.

Алистер выдохнул.

— Это правда. Те из нас, кто застал правление ваших родителей, мы… встречаемся иногда. Время от времени. Сначала мы просто вспоминали былые деньки за хорошим тостом, но потом произошли некоторые изменения.

Он помедлил. Было видно, что этот рассказ дается ему непросто. За него продолжила леди Редмэйн.

— Ваш дядя, принцесса, он… его поведение начало меняться. Конечно, он с самого детства был несколько сух, но сейчас он стал жестче, чем когда-либо. На грани бессмысленной жестокости. Вы не знали его другим, но мы…

— О, значит я была права! Я всегда чувствовала, что все эти запреты ненормальны! — Малейн вроде и обрадовалась, но ее тут же кольнула обида. — И вы молчали? И почему говорите мне всё это сейчас?

— Две причины, — ответила леди Редмэйн. — Во-первых, только сейчас Алистер нашел то, о чем мы раньше не могли знать. В этом может быть выход, способ посадить вас на трон раньше положенного времени.

— Или, — вмешался епископ Тобас, — заменить герцога более подходящим протектором.

— Во-вторых, — продолжила гувернантка, — из-за деликатного характера вашей… дружбы с принцем Робертом мы сочли благоразумным ввести вас в курс дела.

Пока Малейн слушала, ей в голову пришли две четкие мысли. Во-первых, это довольно оскорбительно, что ее не посвятили в тайные собрания раньше. А, во-вторых… А вот вторая мысль заставила ее сердце биться чаще.

— Дружба с Робертом, — прошептала она. — А это же… это не общеизвестно?

— Никто в совете герцоге не в курсе, — улыбнулась леди Редмэйн. — Но вы стали старше, и люди начали замечать.

Ледяной страх сковал Малейн.

— А дядя?

— Он не знает, — сказал Стейн, — но так не может продолжаться вечно, вы должны это понимать.

Малейн тяжело сглотнула и посмотрела на Алистера.

— Расскажите, что вы нашли, мистер Алистер? То, что может всё изменить?

Лекарь прочистил горло.

— Шишка, Ваше Высочество. Плотное образование на голове герцога, сразу за линией роста волос. Со стороны этого не видно, но оно растет. Я и мои коллеги считаем, что это может быть причиной его головных болей, а также… причиной изменений его характера.

— А ты уверен, что это не магия, Алистер? — спросила леди Редмэйн. — Не темные силы?

— Я ни в чем не уверен, — пожал лекарь плечами. — Магия за пределами моего понимания. Но…

— Если бы кто-то во дворце колдовал, — вмешался Тобас, — я бы уже знал. Я зажигал первозданный огонь, но пламя ничего не показало.

Леди Редмэйн кивнула, а Алистер покачал головой.

— Принцесса, я наблюдал за вашим дядей с тех пор, как он был мальчишкой. Поверьте, раньше он был совершенно другим. Да, конечно, были странности. Например, он категорически отказывался носить зеленое. И он был довольно придирчив в подгонке ботинок, но… он умел жить. И умел слушать других.

— После смерти короля стало намного хуже, — отозвалась леди Редмэйн.

— Да, — поморщился Алистер, — но все равно это не шло ни в какое сравнение с тем, что происходит сейчас.

— Значит, болезнь прогрессирует? — спросил капитан Стейн.

— Да, — кивнул Алистер. — Я продолжаю наблюдения и как могу облегчаю его боли, но, признаюсь, моих компетенций скоро станет недостаточно.

Все замолчали на несколько долгих секунд. Малейн глубоко втянула в себя воздух. Запах сена и навоза ударил ей в нос, напомнив, что они на конюшне. Это помогло ей вернуться в реальность. После всего услышанного ее мысли перепутались.

— И что же нам делать? — спросила принцесса сразу у всех.

— Я изучал право, — ответил епископ. — Нужно углубиться, но я уверен, что мы найдем лазейку, чтобы отстранить герцога и передать трон вам или кому-нибудь еще, на время.

— Вы были правы, капитан Стейн, — усмехнулась Малейн, — звучит совсем как измена.

От страха у нее почти онемели конечности. Если дядя узнает про то, что здесь происходит, головы полетят в следующий же миг.

— Мы не ненавидим вашего дядю, принцесса, — сказал Алистер. — Даже наоборот. Мне больно наблюдать за тем, что с ним происходит. Но боимся, что…

— Что его болезнь погубит нас всех, — перебила его Малейн. — Я понимаю. А кто бы мог стать моим протектором вместо него?

— Мы еще не уверены, это лишь мое предположение, — быстро сказал Тобас, — но либо ваш кузен Трофейр, либо капитан Стейн. Они подходят под требования. Трофейр ваш ближайший родственник по отцовской линии…

— После дяди.

— Да. После герцога. А капитан хоть и не член вашей семьи, но располагает соответствующими регалиями, полученными еще от вашего отца.

Малейн немного расслабилась. Кандидаты подходящие. Она плохо знала своего кузена, но из всего того, что она о нем слышала, можно было сделать вывод, что он хотя бы в здравом уме. А это гораздо больше, чем она может сказать про дядю.

— Пока мы со всем этим разберемся, — сказал капитан Стейн, — боюсь, вы в большей опасности, чем когда-либо прежде. Если слухи о вас и Роберте дойдут до ушей герцога…

Его и без того хмурый взгляд стал еще мрачнее.

— Просто будьте осторожнее, Ваше Высочество. И посоветуйте то же самое сделать принцу.

Малейн кивнула. Капитан прав, разумеется. Чудо уже то, что за столько лет дядя так и не прознал про переписку. То, что начиналось как невинная детская шалость, теперь могло разрушить чьи-то жизни. Но ей тогда было всего восемь лет. Ей просто хотелось друга.

Однако теперь ей уже не восемь. Если она хочет достойно править, ей нужно смотреть на вещи прямо. Принимать их такими, какие они есть.

— На этом все? — хрипло спросила Малейн.

Она молилась Создателю, чтобы это действительно было так. Увы, капитан Стейн покачал головой.

— Нам нужно идти, пока нас не хватились остальные, — сказала леди Редмэйн.

Она, Алистер и Тобас поклонились принцессе и разошлись по разным потайным дверям. Малейн с капитаном опять остались одни.

— Боюсь, пограничный кризис не решить так просто, — продолжил он тему, с которой они начали. — Герцог приказал отправить четыре отряда к месту, где группируются люди принца. В дополнение ко всем отрядам, которые мы уже развернули на границе, — Стейн поморщился. — Завтра герцог намерен наблюдать за сборами, однако… на площади произошла перепалка между купцами с востока, которая закончилась смертью нескольких гражданских. Я должен был предотвратить беспорядки, так что пришлось отправить в город как раз один из тех четырех отрядов. И если герцог узнает…

— Он устроит сцену, — закончила за него Малейн.

И сцену — это мягко сказано.

Она приложила палец к виску.

— А может, замените отряд мужчинами, которые служили раньше? Ушли в отставку? Наверняка в городе таких много. Они могли подменить ваш отряд на сборах, пока остальные не вернутся.

Капитан улыбнулся.

— Да, неплохая идея. Я мог бы их собрать. Но… — он сделал паузу. — Полагаю, корона готова заплатить им за беспокойство?

— Нет, не корона. Дядя может увидеть расходы, и у него появятся вопросы.

Малейн потерла шею.

— Скажите им, что им заплатят, — выдохнула она. — Я возьму деньги из личного содержания, не из казны.

Капитан усмехнулся, а затем поклонился ей.

— С нетерпением жду вашего совершеннолетия, Ваше Высочество.

Малейн выдавила улыбку. Она обрадовалась, когда они наконец покинули конюшни. На улице дышалось легче во всех смыслах. Но не успела она сделать и десяти шагов, как ее остановил тонкий девичий голос.

— Ваше Высочество!

Ее окликнула Дженни, сестра Тэдди Тейта. Такая же светловолосая и курносая, как и он сам. Голова Малейн трещала по швам, так что ей пришлось сосчитать до трех, чтобы придать себе приветливый вид. Срываться на прислуге — это лишнее.

— Герцог повсюду вас ищет, — сказала Дженни и поклонилась.

А сердце Малейн едва не остановилось.

Глава 3

Малейн глубоко вздохнула и расправила плечи, пытаясь подготовиться к разговору с дядей. Несколько раз она сжимала руки в кулаки, но беспокойство от этого только усиливалось. Сердце предательски колотилось, а дыхание учащалось с каждой секундой.

Пока принцесса медленно шла по внутреннему двору, она пыталась угадать, для чего именно он ее позвал. Что, если он каким-то образом узнал о тайном собрании, на котором она только что присутствовала? Алистеру ведь показалось, что за ним следили…

Нет, это маловероятно. Прошло совсем немного времени с тех пор, как все разошлись, а Дженни сказала, что дядя ее уже обыскался.

Возможно, он обнаружил одно из писем Роба? Это было бы катастрофой. Особенно сейчас, когда он взвинчен мыслями о войне… Но нет, они с принцем переписывались годами под вымышленными именами. С чего бы покрову тайны рухнуть именно сегодня?

Внутри Малейн бушевал ураган эмоций и страхов, когда она вошла во дворец и направилась к винтовой лестнице, ведущей в кабинет дяди. Она проделывала этот путь десятки раз, и каждый раз всё заканчивалось либо взбучкой, либо наказанием, но так страшно ей было впервые.

Малейн вдруг ужасно захотелось снова увидеть мир таким, каким он был, когда она была ребенком. Тогда она редко бросала вызов дяде, но, если всё-таки решалась, плата за непослушание была непомерной. И год от года цена растёт.

Так что же сейчас его встревожило — собрание или письма? Малейн не успела придумать другие причины для дядиного гнева. А вдруг он и вовсе не зол? Она почти ухмыльнулась этой мысли. Печальная шутка. Дядя всегда был на нее зол или раздражен, других эмоций он будто бы и не мог испытывать.

Она стояла перед его дверью, покрытой тиснением из серебристого металла. Оно выглядело декоративно, но Малейн знала, что его сделали достаточно прочным, чтобы остановить удар топора.

Принцесса кивнула привратнику в красно-зеленой ливрее, и он дернул за тонкую веревку, тянувшуюся наверх. С той стороны двери раздался приглушенный звон колокольчика. Затем дверь медленно отворилась. «Только решетки не хватает».

Три года. Осталось три года, и дядя больше не сможет вызывать ее на ковер и вести себя с не так, будто ей пять, а не пятнадцать. Ей больше не придется пугаться его тени и перебирать в голове все свои неосторожные слова. Но пока что нужно сделать глубокий вдох и шагнуть из света коридора в сумрак кабинета.

— Ты опоздала, — сказал дядя Персиваль, когда за ней закрылась дверь.

Щелчок замка был оглушительным. Малейн мысленно вознесла молитву Создателю и изобразила самоуверенную улыбку.

— Я пришла сразу, как мне сообщили, что ты меня искал. Прости, если заставила ждать.

Он подошел ближе. Достаточно близко, чтобы она начала различать жесткие линии его лица в тенях. В кабинете дяди было темно. Всегда темно. Особенно после того, как на всех окнах появились металлические ставни. Лампа горела, но слабо. Света хватало ровно на то, чтобы осветить широкий письменный стол.

— Должно быть, ты была далеко, если тебе понадобилась вечность, чтобы сюда добраться.

Он смерил ее хмурым взглядом.

— Я была с капитаном Стейном на конюшнях, — сказала Малейн, стараясь звучать обыденно.

Его брови взлетели наверх.

— Это еще для чего?

— Обсуждали безопасность на фестивале.

— А он отправил отряды к границе, как я ему приказал?

Не дождавшись ее ответа, дядя резко повернулся к окну, отреагировав на какой-то незначительный шум. То ли слуги кричат, то ли ветер поднялся, то ли бревна упали. Казалось, он забыл про Малейн, но она знала, что это не так.

Когда он убедился, что опасности нет, то снова стал частью кабинета. Некогда это была светлая комната для чтения, где любили проводить вечера ее родители. Одно из немногих воспоминаний, что у нее про них осталось.

Теперь в кабинете темно и холодно, как и во всех остальных комнатах, которые занимает дядя.

— Он отправил отряды, — кивнула Малейн.

— Несомненно, без всякой на то охоты.

Ее глаза достаточно привыкли к полумраку, чтобы увидеть, как дядя водит пальцами по своему острому подбородку.

— Старый дурак не поверил, что у меня есть данные о возможном нападении Эльбы.

Малейн прикусила язык. Дядя молчал примерно полминуты, и она уже начала переживать, что он ждет ее ответа, но он резко нарушил тишину.

— Забудь, я позвал тебя не за этим, — он вдруг понизил голос до шепота. — Никто за тобой не следил?

Малейн покачала головой. Но, боже, серьезно? А привратник у этой самой двери считается?

— Хорошо, хорошо, — закивал дядя. — Присаживайся.

Он указал на стул у стола, а сам подбежал к двери и прикрыл ее плотной алой занавеской. Она должна была «приглушать голоса». Никто не знал, от кого именно дядя скрывал свой голос, но кто осмелится перечить лорду-протектору?

— То, что я собираюсь рассказать, не для чужих ушей, — он с довольным видом вернулся к столу. — Кстати, должен признать, ты меня приятно удивила. Организация фестиваля небезупречна, но все не так плохо, как я ожидал.

Малейн чуть не свалилась на пол от удивления. Она не ослышалась? Это была похвала? Но радость быстро превратилась в подозрение. Может, это часть какой-то игры, которую Малейн пока не понимает? Ведь в последний раз дядя хвалил ее… хм, никогда? По крайней мере, она не могла ничего такого припомнить.

Ничто и никогда не было достаточно для Персиваля Суммана, герцога Касбриджа. Малейн поняла это в семь лет, когда пыталась подарить ему венок из ромашек.

— Постараюсь и впредь оправдывать твое доверие, — улыбнулась она.

Дядя потер пальцами веки.

— Новости из Эльбы неутешительны, — сказал он. — Эти дикари опять затеяли интриги.

Малейн надеялась, что он не заметит, как ее тело превратилось в струну.

— Мало им нарушения наших границ во время так называемых учений, так они теперь направились в Корбен. Они хотят оставить нас без гроша! Переманивают наших торговцев к себе, чтобы мы ничего не зарабатывали с пошлин. Каковы хитрецы, а?

Малей нахмурилась. Роб ни о чем таком не писал. Но разве кто-то про такое напишет?

— А как они планирует это устроить? — спросила она.

Ей и правда стало любопытно, какую версию событий выдаст дядя. Он жестом пригласил ее присоединиться к нему за столом и развернул карту.

— Видишь Корбен? Они хотят построить торговый путь, который пройдет от главного порта в Корбене в Алдирнон. Вверх через Эльбу, а затем вверх еще через несколько стран, и вплоть до Тракова.

— Через угол нашего королевства.

— В яблочко! — просиял дядя. — Догадаешься, чего они от нас хотят? — он еще ниже склонился над картой и не стал дожидаться ее ответа. — Им нужно разрешение на пересечение нашей границы.

— Горы, — кивнула она. — Чтобы всё получилось, им нужно обойти горы.

В Эльбе было несколько горных хребтов, и самые крупные из них пересекали границу с Брионом. А дорога для купцов должна быть безопасной…

— Чтобы обогнуть самые крутые пики, им придется проложить путь через Брион, — рассуждала Малейн.

Дядя заулыбался.

— Именно. Район слишком гористый, чтобы они могли пересечь его со своей стороны. Поэтому они хотят пройти через нас.

Его глаза лихорадочно заблестели.

— И мы им откажем.

У Малейн отвисла челюсть.

— Но почему?

— Чтобы не давать им преимущество, разумеется! Без прохождения через нашу границу они застрянут в этих чертовых горах. А торговцы не станут ползать по пикам. Так что Эльбе придется сдаться. Их план развалится!

Фасад спокойствия, который так усердно выстраивала Малейн, рухнул в одночасье.

— Но… Но почему бы нам не воспользоваться этим?

С лица дяди сползла улыбка.

— О чем ты?

Она указала пальцем на карту.

— Смотри. Если они делают на предложение, значит, они открыты для переговоров. И мы можем торговаться! Выдвинуть свои условия. Например, попросить построить на нашей территории большую часть дороги, и тогда мы сможем организовывать проезды через посты…

— Малейн.

Ее глаза наткнулись на его суровый взгляд.

— Да?

— Что ты делаешь?

— Эм… предлагаю решение проблемы?

— Нет, я имею в виду… чего ты хочешь добиться? Думаешь, я не знаю, что лучше для моего народа? Ты намерено меня оскорбляешь?

— Вовсе нет!

Она уже поняла, что совершила ошибку, но сворачивать не собиралась.

— Я не имела в виду ничего плохого! Я просто… Мы ведь можем на этом неплохо заработать! Пополнить казну. Это польза для всех!

Дядя резко подскочил, а Малейн вздрогнула. Он схватил пузырек с чернилами и швырнул в стену с такой силой, что тот разлетелся на куски, оставив черные подтеки. Через секунду дядя уже выдыхал ярость Малейн в лицо.

— Звучишь так, будто ты с ними в сговоре, — прошипел он.

Его слова разожгли в ней гнев. Поток слов оказалось не остановить.

— Почему не извлечь пользу, дядя? Почему это так сложно, объясни? Почему нам обязательно ругаться с соседями?

Что на нее нашло? Она уже не просто ходила по краю, она преступила черту.

— Король Эльбы — хнычущий трус! — выкрикнул дядя. — Он наш враг! И его щенок тоже! Они все наши враги, Малейн! Тебе придется это понять, если хочешь править!

— Мы не всегда враждовали с ними!

— Всегда!

— Не правда! Я точно знаю, что отец почти заключил с ними мирный договор перед…

Дядя навис над ней так грозно, что ей стало по-настоящему страшно. Не может же он ее ударить, в самом деле? Или теперь и до этого дойдет?

— Не смей оскорблять память моего брата, — яростно прошептал он.

— Но я сама видела документы…

— Из-за этой глупости твои родители и умерли! А ты топчешься на их могилах!

После последней фразы воцарилась тишина. Она звенела в ушах Малейн. Всё зашло слишком далеко. Тихий голос в голове шептал, что с этим разговором пора завязывать. «Не сейчас. Не перед фестивалем». Но всё же…

Принцесса облизнула пересохшие губы.

— Это не доказано, — тихо сказала она. — Причастие Эльбы к убийству родителей. Нельзя возлагать вину на целую страну из-за простых подозрений.

— Теперь ты будешь читать мне лекции о морали?

— Да нет же, дядя!

Она опять сорвалась на крик, а герцог рассмеялся. Неприятно и как-то даже злобно. Но почти сразу затих. Он схватился за голову и отвернулся к закрытому окну.

— А я ведь хотел поручить тебе управление Вэлсомом, — усмехнулся дядя. — Чтобы ты практиковалась. Училась увести дела. Но я рад, что ты открыла мне глаза. Спасибо.

Он резко развернулся и направился в соседнюю комнату. Что ж. Видимо, с ней покончено. Малейн уже готова была уйти, но прежде, чем постучать в дверь, она остановилась. Принцесса точно знала, что дядя ее слышит.

— Я не могу занять трон сейчас, — сказала она, — но этот день придет. Я буду королевой. И я…

— Не дай мне повода усомниться, что твои ошибки — не более чем наивность.

Его голос звучал пугающе спокойно. Холод пробежал по спине Малейн. К губам подступили новые неосторожные слова, но она сделала над собой усилие и промолчала. Глубоко вздохнула. А выдохнула только тогда, когда за ней закрылась дверь, покрытая толстым слоем металла.

Глава 4

— Кажется, разговор выдался не из приятных, — тихо сказала леди Редмэйн.

Они с Малейн быстрым шагом направлялись в покои принцессы. День подходил к концу, и коридоры постепенно темнели.

— Он хуже, чем когда-либо, — отрезала Малейн. — Днем он….

— Не здесь, — перебила ее гувернантка. Ее тон был уважительным, но строгим. — Продолжим обсуждение в ваших комнатах.

Малейн кивнула и ускорила шаг, почти перейдя на бег. Когда они пришли и заперли дверь, принцесса резко повернулась и впилась в леди Редмэйн взглядом.

— Ему становится хуже с каждым днем! Он одержим безопасностью, боится еды и считает каждую крупицу соли, рассыпанную поварами. О, а знаете, что сказала Челси? Теперь он решил, что будет носить один и тот же наряд каждый день, чтобы ему не отравили одежду. Одежду!

— Что ж… — вздохнула леди Редмэйн, но так и не нашлась с ответом.

— Не представляю, как устраивать балы с его участием. Он же объявит войну тому, кто на него не так посмотрит!

Малейн возмущалась поведением дяди, на ходу распуская волосы и снимая туфли.

— Думаю, остатки придворного этикета он еще способен соблюдать, — заключила леди Редмэйн. — Может, сорвется пару раз на персонале, но на этом всё.

Малейн покачала головой, уперла руки в боки и начала расхаживать по комнате.

— Мы не можем знать, что придет ему в голову в следующую секунду. Он непредсказуем!

Принцесса и гувернантка помолчали, погрузившись каждая в свои мысли. Малейн уже жалела о своей несдержанности в кабинете дяди. Стоило ей промолчать, и следующие три года она могла бы править целым регионом!

— Вы правда думаете, что есть способ отстранить его от власти? — спросила она.

Леди Редмэйн кивнула, но принцессе не стало легче. «Не дай мне повод усомниться, что твои ошибки — не более чем наивность», — прокручивала она в голове слова дяди. И от них у нее замирало сердце.

Это была угроза. Слабая, но вполне ощутимая. Осязаемая.

Больше всего лорд-протектор боялся предательства. Положение будущей королевы уже не казалось Малейн надежным щитом, за которым можно спрятаться от дядиного гнева.

Но не может же он в самом деле заключить ее в колодки, как десятки слуг до нее? Если не здравый смысл, то хотя бы родственные чувства должны взять верх над его безумием.

— Если бы он узнал про комнату в конюшне… — начала Малейн.

— Он мог бы арестовать нас всех за измену, — сказала леди Редмэйн. — Не будем об этом.

Принцесса со стоном отчаяния упала на свой любимый светло-зеленый диван.

— Я не знаю, что делать, — тихо сказала она, обращаясь скорее к мирозданию, чем к леди Редмэйн.

Гувернантка печально улыбнулась.

— Понимаю, всё это тяжело, но… — ее добрые глаза заблестели, — Кажется, я знаю, что может вас подбодрить.

Малейн уткнулась лицом в подушку и пробубнила:

— Что-то, что пахнет как вишня и вино?

Леди Редмэйн рассмеялась, а потом тихонько постучала Малейн чем-то легким по голове. Принцесса села, издав еще один протяжный стон, который он быстро превратился в восторженный писк, когда перед ее глазами замелькал конверт.

— Когда оно пришло?!

Малейн выхватила письмо и мгновенно сломала печать. Ее глаза забегали по строчкам.

Моя дорогая Молли,

Надеюсь, у тебя все хорошо. Сожалею, что моё последнее письмо было таким коротким, и заранее прошу прощения за краткость этого письма. (Разве не забавно, что теперь я оплакиваю отсутствие слов на странице? Ты оказала на меня прекрасное влияние).

Спешу тебе сообщить, что отец поручил мне срочное дело в наших северных землях. Это займет две недели или около того. К тому моменту, как ты прочтешь это письмо, твой фестиваль, вероятно, уже начнется. А значит, я должен принести еще одно извинение.

Сердце Малейн упало куда-то в живот. К горлу подступил ком. Но она заставила себя сдержаться и продолжила читать.

Молли, я так виноват. Прости, правда. Я хотел посетить твое мероприятие больше, чем любое другое в этом году. И я пытался упросить отца послать кого-то вместо меня, но он желает, чтобы я лично занимался этим вопросом.

Я так хотел увидеть тебя в новом платье. И со всеми этими жемчужинами, волшебно нанизанными у тебя в волосах. А потом кружить тебя весь вечер назло твоему дяде и другим недостойным шутам, которые осмелились дышать в твою сторону.

Знаю, ты злишься. Но пообещай мне кое-что, ладно? Танцуй с кем угодно — с кем угодно, но только не с Седриком. Иначе, клянусь, я найду повод разбить ему нос до ближайшего Рождества.

Ты сделаешь это для меня?

Всегда твой, Роб

— Ваше Высочество, что не так?

Леди Редмэйн с тревогой смотрела на Малейн, пока та безуспешно пыталась вытереть слезы. Когда ответа не последовало, гувернантка взяла письмо и прочла его сама. На ее лице расцвело понимание.

— О, моя бедная принцесса. Как жаль… Но что это? — леди Редмэйн подняла с пола листок. — Похоже, вы что-то пропустили.

Она передала лист Малейн.

P.S.

Я, может, и не смогу приехать, но я посылаю подарок. Тебе их придет много, так что опасности нет, мой будет хорошо спрятан. Он будет без подписи, но, уверяю, ты сразу поймешь, что это от меня.

Еще раз прошу, прости.

— Он послал подарок, — прошептала Малейн.

На такое Роб осмелился впервые.

— Вы же не думали, что он так просто вас отпустит, правда? — улыбнулась леди Редмэйн.

Малейн слегка покраснела и, шмыгая носом, еще раз смахнула слезы с глаз. Обещание подарка не сняло тяжесть в груди, но всё-таки немного уменьшило ее вес.

*

Через несколько дней покои Малейн начали наполняться подарками. Пока выросло только три горы коробок и свертков, но принцесса прекрасно знала, что это не предел. Дары приурочили одновременно к открытию фестиваля и к ее дню рождения, который был месяц назад.

— Постарайтесь не сиять так сильно, — посмеивалась леди Редмэйн, когда слуги внесли очередную партию подношений.

— Я не могу с этим справиться!

Малейн светилась, как хрустальная люстра. Принцесса разбирала груды драгоценностей, шпилек, туфель, шалей, нитей жемчуга и других украшений, чью красоту невозможно было даже вообразить.

Это оказалось на удивление утомительным занятием.

Малейн откинулась на спинку кресла и устало вздохнула.

— Вам не нравится? — изогнула бровь леди Редмэйн.

Она записывала всех дарителей в отдельный список, чтобы позже позаботиться об ответных дарах.

— Нет-нет, всё чудесно, — заверила ее Малейн. — С такой горой сокровищ я могла бы основать собственную страну или выкупить какое-нибудь герцогство. Я просто…

Принцесса нахмурилась.

— Просто вам нужен только один подарок, — улыбнулась леди Редмэйн.

Малейн кивнула. Но ей и правда нравились другие подарки. От многих она была в полном восторге. Особенно ей приглянулись книги, которые ей прислала тетя из Мариканты, самого южного королевства западного континента. Два увесистых тома по истории величайших сражений в пустыне.

— Смотрите, а что здесь?

Леди Редмэйн держала в руках небольшую коробку, отделанную кожей. Сердце Малейн подпрыгнуло. Она вскочила с кресла, осторожно взяв коробку и медленно открыла крышку. На шелковой подушке лежал серебряный медальной с небольшой дырочкой наверху, через которую тянулся тонкий кожаный шнур.

Никаких драгоценной. Никакой вычурности. Просто слова, отпечатанные в металле.

«Не сдавайся. Держись крепче»

А на обратной стороне — две ветки вереска переплетаются с розой. Вереск — символ Эльбы, а роза — часть герба Бриона.

Малейн расплылась в улыбке, но леди Редмэйн выглядела обеспокоенной.

— Эти слова что-нибудь значат?

«Больше, чем что-либо на свете» — пронеслось в голове у Малейн. Она готовилась расплакаться, но на этот раз не от обиды, а от щемящей радости. Гувернантка закатила глаза, мысленно прощаясь с макияжем принцессы.

— Поможете надеть его? — спросила Малейн и протянула ей медальон.

— Не уверена, что это хорошая идея. Символ Эльбы…

— Если дядя спросит, просто скажу, что на коробке не было имени дарителя.

«И даже не совру».

Леди Редмэйн поджала губы и покачала головой.

— В любом случае, он узнает герб своего врага.

Малейн задумалась, а потом просияла.

— А давайте его спрячем! Наденьте поверх это.

Она выудила из горы подарков ожерелье, похожее на сад драгоценных цветов. Достаточно широких, чтобы скрыть их с Робом тайну.

— Вы играете с огнем, Ваше Высочество, — тихо сказала леди Редмэйн, помогая Малейн надеть украшения.

Гувернантке всё меньше нравилась эта затея, но принцессе было всё равно. Внутри нее поднималось странное чувство… Будто бы она готовила восстание.

— Я давно играю с огнем, леди Редмэйн. Давайте уже посмотрим, как он горит.

*

День накануне открытия фестиваля закружил Малейн в суете подготовки. После разговора с дядей приятного волнения вернуть не удалось, она не собиралась сдаваться. Даже если Роб не приедет, пусть ее мероприятие пройдет настолько грандиозно, что он узнает о нем не только из ее писем. Восторженные слухи будут гулять по континенту целый год и преследовать его, куда бы он не поехал.

В ночь перед открытием она не могла спать. А наутро и поесть не получилось. Только к вечеру Малейн поняла, что первый бал вот-вот начнется. Гости уже приезжают.

Принцесса обнаружила себя перед зеркалом, одетой в новое платье из лиловой парчи и пастельно-розового атласа. Лиф расшит россыпью мелкого жемчуга и золотистым бисером. Всё это великолепие переливалось с каждым ее шагом.

Волосы ей уложили по последней моде, которую задавала королева Франкии. Служанки собрали густые каштановые кудри принцессы на затылке и вплели в них тонкие нити драгоценных камней. Они должны сверкать, отражая огни свечей.

Малейн грустно вздохнула. Вот бы увидел Роб.

Медальон с вереском и розой надежно спрятан от дядиных глаз под слоем блестящих ожерелий.

— Ваше Высочество, пора выходить, нужно поприветствовать гостей.

— Иду, леди Редмэйн, — прошептала Малейн.

Дворец блестел и благоухал. Полы начищены, а от аромата цветов кружится голова. Приборы на столах сияют не хуже созвездий. Но несмотря на окружавшую ее красоту, Малейн потряхивало. Даже если что-то не так, переделать она уже ничего не успеет. Теперь всё в руках Создателя.

Дяди нигде не было видно, даже наверху, на его любимом помосте, откуда есть выход на балкон. Там открывается самый чудесный вид. Его отсутствие успокоило принцессу, и она подошла к парадному входу.

— Его королевское Высочество принц Льюис с супругой принцессой Оливией! — прокричал глашатай, представляя первых гостей.

Малейн выдохнула с облегчением. Прекрасное начало. С Оливией и Лью трудностей возникнуть не должно. Принцесса любила эту пару. Того самого мужчину, который семь лет назад поднял ее из реки и его молодую жену со смугловатым красивым лицом.

После того случая с рекой считать принца Льюиса другом было как-то само собой разумеющимся. Его голос навсегда останется для Малейн одним из самых приятных звуков.

— Ваши Высочества, — кивнула она гостям, когда они вышли из экипажа. — Рада, что вы смогли приехать.

— Мы ждали твоего фестиваля весь год, только о нем и думали! — с жаром ответила Оливия. — Мы взволнованы не меньше тебя, милая!

Она взяла руку Малейн и понизила голос.

— Ты выглядишь невероятно. И всё вокруг невероятно! Родители бы тобой гордились.

Принцесса благодарно улыбнулась.

— Только не падай в реки в этом году, умоляю, — сказал Лью.

Его тон был серьезен, но глаза смеялись.

— Ты стала больше, боюсь, мне тебя уже не выловить.

— О Боже, Лью, прекрати! — Оливия стукнула мужа по руке. — Не слушай его, Малейн!

Принц рассмеялся, и все вокруг тоже. Малейн почувствовала, как напряжение отступает. Всё должно пройти хорошо, ведь вокруг будут люди, которые искренне болеют за нее.

Оливия и Лью еще раз пожелали ей удачи и двинулись дальше. Экипажи всё продолжали и продолжали подъезжать. Вскоре Малейн уже почти не было страшно. Да, приехали и те, с кем она была плохо знакома и кому не сильно-то доверяла, но добрых и искренних людей всё равно больше. И все неизменно улыбались ей. А она хотела получше узнать их всех. Однажды со всеми ними ей придется иметь дело в качестве правящей королевы. Сегодня отличная возможность их всех изучить.

— У нас впервые так много гостей.

Малейн вскрикнула, услышав голос дяди у себя над ухом.

— Извини, не слышала, как ты подошел.

— Никто из Эшленда не приедет, насколько я понимаю?

— Увы, — пожала плечами Малейн, улыбаясь гостям. — Гражданская война.

— К сожалению, не удивлен. Давно было понятно…

— Дядя, могли бы мы обсудить это позже?

Малейн протягивала руку только что прибывшей герцогине в смешном старомодном парике и пыталась унять возмущение. Почему сейчас? Дядя что, хочет сбить ее? Всё испортить? Если кто-нибудь услышит его суждения про Эшленд, может случиться скандал.

Дядя нахмурился, но кивнул и, казалось, удовлетворился тем, что стоял рядом с принцессой, словно медная статуя. Он не пытался взять верх, перехватить инициативу, и Малейн испытала что-то вроде благодарности.

— Ваше Высочество.

Принцесса повернулась к широким стеклянным дверям.

— Да, Уиллард?

— Пора начинать.

Малейн улыбнулась.

— Конечно.

Ее руки холодели, пока она шла в центр зала. Каждый шаг отдавался волнением и тревогой, приближая ее к тому, чего хотели бы ее родители. Хозяйка бала, наследница Бриона. Подойдя к широкой лестнице и поднявшись на три ступеньки, она кивнула Уилларду.

— Ее королевское Высочество принцесса Малейн Хелена Сильвия Брионская! — прокричал он.

Голоса начали стихать. Все взгляды устремились на нее. Так много людей! Нет, это невозможно. Малейн сомневалась, что сможет с этим справиться. Не лучше ли просто свалиться в обморок? Признать, что дядя победил?

Медальон под ожерельем плотнее прижался к ее груди, и принцесса вспомнила, что сдаваться нельзя и расправила плечи.

— Приветствую всех вас на Летнем фестивале Бриона! — начала Малейн.

Собственный голос показался ей мышиным писком. Нужно говорить громче.

— Я благодарна всем, кто сегодня находится в этом зале! Спасибо, что почтили своим присутствием наши вековые традиции. Еще триста лет назад мой великий предок, король Амброзиуз, учредил этот фестиваль, и с тех пор не было ни одного года, когда бы мы его не проводили.

Она сделала паузу. Кажется, они слушают. Правда, они ее слушают! Лишь немногие выглядят скучающими, но их почти не видно.

— Я надеюсь, следующие десять дней порадуют нас не только банкетами. Мы также возведем новые мосты дружбы на благо всего континента и каждой из наших стран! Думаю, вы согласитесь, что танцы и охота лучше всего способствуют этому начинанию.

По залу пробежал легкий смех, и Малейн почувствовала еще больше уверенности. Краем глаза она заметила леди Редмэйн, которая пустила слезу, слушая воспитанницу.

— Есть еще кое-что, за что я хочу вас поблагодарить, — продолжила Малейн, — Многие из вас были настолько добры, что прислали щедрые подарки к моему пятнадцатилетию. Ваше внимание и забота сделали этот фестиваль еще более важным для меня. Когда-то мой отец также праздновал свои дни рождения на Летнем фестивале. И теперь, благодаря вашей поддержке, я чувствую, что он рядом и делит с нами радость этого вечера.

Зал взорвался аплодисментами. Малейн наклонила голову и присела в неглубоком реверансе. Вот и всё. Дело сделано! Ее щеки раскраснелись, а горле пересохло. Ужасно хотелось пить. Но не успела она направиться к столу с напитками, как к ней подошел дядя.

— Неплохое выступление. Молодец.

Малейн едва могла поверить, что он смог произнести нечто подобное после их ссоры.

— Ты правда так думаешь?

Дядя одарил ее слабой улыбкой.

— Мой брат гордился бы тобой. И я…

— Принцесса Малейн! — перебил их знакомый голос. — Просим простить за опоздание!

С лица дяди исчез любой намек на доброжелательность.

— Какого черта он здесь делает? — прошипел он.

Малейн повернулась и увидела с короля Дэйвида, отца Роба.

— Ваше Величество! — она запоздало присела в реверансе. — Мы не видели, как вы вошли.

— Мы задержались, но услышали часть твоей речи, дорогая. Прекрасно, прекрасно! Еще раз прошу простить, но я хотел сделать тебе особенный подарок. Пришлось подождать, пока он вернется домой.

Принцесса непонимающе уставилась на короля, чем вызвала у него добродушный смешок. Король сделал шаг в сторону и открыл ее взору высокого молодого человека в военной форме.

Малейн осознала, что ее дядя, должно быть, на грани сердечного удара. Но она ничего не могла поделать и уже расплылась в улыбке — несдержанной, растерянной и восторженной.

Молодой человек поклонился, взял ее руку и поднес к своим губам.

— Принцесса Малейн.

От звука его голоса по спине Малейн пробежала дрожь. Она всё еще не верила, что он правда здесь.

— Здравствуй, Роберт, — вот всё, она смогла сказать.

Глава 5

Малейн застыла на месте. Это действительно Роб, стоит перед ней и улыбается. Каким-то образом он стал еще выше с их последней встречи. И, хотя она уже видела его раньше в темно-зеленом мундире, в этот раз он сидел на нем, как влитой.

Густые темные пряди Роба стали послушнее. А в его движениях появился как-то новый вид изящества — уверенный и твердый. Но глаза… она их знала. Они остались прежними. Такого необычного зеленого оттенка, словно их окрасила магия. Теперь, когда он галантно держал ее руку, теплый взгляд дополнял суровое совершенство его военного облика.

Она любила этот взгляд.

— Мне докладывали, что ты на разведке, — процедил дядя, пытаясь совладать с гневом.

Роб выпрямился и почтительно склонил голову перед герцогом. Малейн знала, что этот простой жест дается ему чрезвычайно сложно. Принц ненавидел ее дядю так же сильно, как тот ненавидел всю королевскую семью Эльбы.

— Я не был уверен, что вернусь вовремя, — пожал плечами Роб. — Отец должен был приехать один, но в итоге всё получилось.

Он снова встретился взглядом с Малейн.

— Надеюсь, мое появление — не слишком неприятный сюрприз.

От того, как он смотрел, ее руки покрылись мурашками, и ей захотелось растечься по полу лужей. Но еще и запустить в Роба палкой или чем-нибудь потяжелее. Что он делает? Ее дядя, может, и не в своем уме, но он прекрасно понимает, что означают такие взгляды.

Но Роб продолжал смотреть и не отпускал ее руку.

— Ваше Высочество, — к ним снова подошел Уиллард, невольно разрядив обстановку. — Время первого танца.

— Прекрасно, — ледяным тоном ответил дядя. — Пойдем, племянница.

Однако прежде, чем он успел оттащить Малейн, Роб снова поднес ее руку к своим губам.

— Я знаю, что принцесса танцует первый танец с отцом или опекуном, — он выделил последнее слово, — но надеюсь, второй танец госпожа Малейн оставит для меня.

Лицо герцога Касбриджа приобрело нездоровый ярко-красный оттенок.

— Не думаю…

— Конечно, я оставлю! — воскликнула Малейн и лучезарно улыбнулась дяде. — Начнем?

Она знала, что за это придется заплатить. Обязательно. Дядя ее заставит. Но внутри нее что-то оборвалось в тот день, в его темном кабинете. Ей казалось, что она столкнула с горы огромное колесо, которое на огромной скорости катится вниз по склону. Обратно его не повернуть. Да она и не хотела. Она стояла между мужчиной, которому должна подчиняться и юношей, которого ей хотелось обожать. Какой тут выбор, в самом деле?

Но на публике с дядей лучше не конфликтовать совсем уж явно, так что Малейн позволила ему увести себя в центр зала. Голоса снова стихли, и заиграла музыка, хотя принцесса слышала не ее, а лишь стук собственного сердца у себя в ушах.

Они начали двигаться. Танец был простым, традиционным для Бриона, почти полностью основанным на прыжках и несложных поворотах. Веками его танцевали и аристократы, и крестьяне, и купцы, и горожане. Им открывали свадьбы и фестивали.

Сердце Малейн больно сжалось. Это танец отца и дочери, а не племянницы и хмурого дяди.

— Надеюсь, ты не собираешься сделать какую-нибудь глупость.

Малейн вздрогнула.

— О чем ты?

Дядя дернул головой вправо.

— Этот щенок. Ты выглядела рядом с ним, как влюбленная горлица. Молюсь, чтобы ты сохранила остатки разума и не допустила непоправимого.

Угроза прозвучала явно, но вместо того, чтобы смолчать, Малейн тихонько рассмеялась.

— Горлица? Птицы могут быть влюбленными? Ты поэтичен, дядя.

Он сжал ее руку так сильно, что стало больно. Улыбка на его лице больше не выглядела фальшиво. Теперь она казалось жуткой.

— Ты слышала меня, Малейн. Соблюдай законы этого королевства, если хочешь занять свой трон. Нарушь их, и я позабочусь, чтобы ты никогда на нем не оказалась.

А вот это уже слишком. Малейн вспыхнула.

— Я законная наследница Бриона.

— Мои отец и брат слишком много вложили в эту страну, чтобы я позволил упрямой девчонке всё испортить.

Его хватка становилась жестче, и Малейн стиснула зубы.

— Если ты думаешь, что я сделаю что-то, что поставит под угрозу мое королевство, значит, ты совсем меня не знаешь, дядя.

Музыка стала тише. Постепенно дядя расслабился, а Малейн боролась с желанием сию же секунду и сбежать в свои покои, но остался финальный поклон под всеобщие аплодисменты.

— Ваше Высочество, — голос Роба вернул ее в мир, полный красок. — Кажется, вы обещали мне второй танец?

Он стоял совсем близко. Не сводил глаз с Малейн и протягивал ей руку. Дядя фыркнул на весь зал и быстрым шагом отправился на помост. Принцесса улыбнулась, даже не глядя в его сторону.

— Для меня будет честью станцевать с вами, принц Роберт.

Гнев на дядю все еще бурлил в ней, но он быстро сменился каким-то странным чувством, которое она пока не могла назвать.

Смычки скрипок и виолончелей взмыли в воздух.

Малейн вздрогнула, когда руки Роба дотронулись до ее талии. Твердо, но нежно. Она считала секунды до начала танца. Время, кажется, остановилось. Наконец, Роб мягко развернул ее, и они начали кружиться. И, хотя за ними наблюдали десятки глаз, принцессе казалось, что мир ужался только до них двоих.

— Чему улыбаешься? — спросил Роб.

Его собственная улыбка стала еще шире.

— О, да так, — ответила Малейн. — Вспоминаю прошлогодний фестиваль и твои танцы.

Она одарила его ухмылкой, а он зажмурился и издал тихий стон. Они медленно развернулись в такт музыке.

— Это было год назад. Ты позволишь мне забыть?

— Ни в коем случае! Буду напоминать, пока ты не состаришься.

Роб рассмеялся и прижал ее к себе. У Малейн сбилось дыхание.

— Значит, я должен покаяться?

Малейн пыталась сохранить дерзкий вид, но получалось плохо. Вместо этого она таяла в его глазах. Танец требовал отступить на шаг, и это идеальный момент, чтобы собраться с мыслями.

— Ты был жесток. Злорадствовал, что уже можешь танцевать, а я нет.

— Молли…

— А потом еще и сыпал соль на рану, спрашивая, как завоевать внимание Сибиллы.

Роб снова притянул ее к себе. Слишком близко даже для танца. Малейн могла почувствовать, как колотится его сердце под темно-зеленым мундиром. Он заговорил, на этот раз перейдя на горячий шепот.

— Откуда мне было знать, что ты хочешь, чтобы я хранил все свои танцы для тебя?

Впервые в жизни Малейн не знала, что ему ответить. Его губы всего в нескольких дюймах от ее лица. Когда музыка замедлилась, принцесса в панике осознала, что танец почти закончился. Его оказалось мучительно мало.

Она не могла отвести глаз от Роберта, пока их не прервал рев аплодисментов. Малейн заставила себя вспомнить, что вокруг собрались важнейшие люди западного континента. Наблюдали за самым интимным разговором в ее жизни.

И дядя тоже наблюдал. Если до сих пор он не догадывался об их особой дружбе с принцем Эльбы, то теперь наверняка всё понял. Даже никаких писем не нужно читать.

— Пойдем со мной, — сказал Роб, пока они кланялись гостям.

Он все еще держал ее за руку, но теперь смотрел не на нее. Его взгляд устремился наверх, на герцога. Хватка Роба стала крепче, но Малейн было не больно. Никогда не больно. Всего раз Роб причинил ей боль, и то ради спасения ее жизни.

— Куда? — прошептала она.

— Просто пойдем, — он кивнул в сторону ее дяди. — Смотри, Лью дает нам шанс.

Принц Лью взбежал на помост и встал прямо перед герцогом, размахивая руками и полностью загораживая ему обзор. Малейн не сомневалась, он делал это специально. Лью никогда не был в первых рядах тех, кто хочет поговорить с ее дядей.

Принцесса кивнула. К центру зала подтягивались другие пары, готовясь к следующему танцу, так что она позволила Робу увести себя в сад.

Они шли молча. Малейн задавалась тысячей вопросов, на которые не находила ответов. Они с Робом никогда не заявляли о любви друг к другу, но после прошлогоднего фестиваля она часто задумывалась о его намерениях. За этот год слова в его письмах обрели совсем иную форму, и иногда Малейн… Она тешила себя надеждой, что он и правда хочет большего, чем просто дружба.

Его подарок, который теперь она носит на груди, был почти обещанием, но всё же… А вдруг она ошиблась? Вдруг не так истолковала его намеки? Тогда она бы выглядело глупо даже в собственных глазах.

Они остановились в самом дальнем углу сада, в укромном месте под решетчатой шпалерой, увитой лиловыми розами. «Как удачно, под цвет платья», — подумала Малейн. Лунный свет окрашивал ночь в серебро. На розовых бутонах блестели капли недавнего дождя, сверкая, словно бриллианты.

— Мне тут нравится! — воскликнула Малейн, — Но я еще не бывала здесь ночью. Как ты нашел это место?

Роб сочувственно поджал губы.

— Невероятно, но иногда родители позволяют мне выходить куда-то вечером.

Она показала ему язык и покружилась, впитывая магию момента. В воздухе сладко пахло цветами и мокрой землей. Роб стоял от нее на расстоянии вытянутой руки, и выражение его глаз было таким же, как до танца. Он будто хотел расплавить ее этим взглядом.

Малейн улыбнулась. Ей почему-то вдруг стало так неловко, будто перед ней — не ее давний друг. Мальчик, которому она пыталась подарить змею, кажется, исчез. На его месте стоял мужчина. Статный и высокий, но всё с той же улыбкой, которая делает его еще красивее.

— Молли… — тихо начал Роб, но она рассмеялась.

— Здесь ты можешь звать меня по имени, не письмо же пишешь.

Но Роб не поддержал ее веселья. Вместо этого он опустил глаза.

— Я знаю, — сказал он, — но Малейн — застенчивая принцесса под строгим надзором дяди, а Молли… Она свободная. Не боится мне писать даже под страхом наказания.

Слова второй раз за ночь застряли у Малейн горле. Ее пульс участился, и она не могла произнести ни звука.

— Когда ты танцевала с Седриком год назад, — продолжил Роб, — зачем ты это сделала?

— Ты знаешь, зачем.

Она опустила взгляд на золотые пуговицы на его мундире.

— Я хотела отомстить.

— За что?

Он шагнул к ней и нежно коснулся ее щеки. Малейн вздрогнула. Она колебалась. Он правда хочет это услышать? Прошел год, и она, в каком-то смысле, жалела о том, что сделала той ночью, на закрытии прошлого фестиваля. Ей нельзя было танцевать — возраст еще не позволял, да и дядя, как обычно, запретил.

Но она это сделала, а Седрик, кузен принца Анри, кажется, был совсем не против некоторой скандальности их танца. Да и честно говоря, Малейн получила ровно то, чего хотела — внимание Роба. Он чуть не поколотил Седрика и напрочь забыл о существовании Сибиллы фон Ротбарт, которая покидала фестиваль в слезах.

— Ответь, Малейн, — сказал Роб. Теперь он стоял еще ближе. — Это была ревность?

— Ты танцевал. Я тоже хотела, не более.

— Значит, выбираешь Седрика?

— Я могу выбрать любого, кого захочу.

На этих словах она приподняла подбородок. Роб одарил ее улыбкой, и ей потребовалась вся сила воли, чтобы не задрожать, когда он провел пальцами по ее скуле.

— Ты ненавидишь Седрика.

— Я ненавижу оставаться в стороне.

— Скажи-ка мне, Малейн, — Роб больше не улыбался. — Почему ты саботировала мои танцы с Сибиллой? Причина та же, что и в твоем танце с Седриком?

Его дыхание согревало ее лицо. Малейн зажмурилась, пытаясь сосредоточиться.

— Не понравилось.

— Что не понравилось?

Ее глаза распахнулись, а возмущение, граничащее с отчаянием, захлестнуло ее волной.

— Не понравилось, что ты не мой!

Малейн тяжело дышала и смотрела Робу в глаза. Звенящая тишина воцарилась на несколько долгих секунда, и принцесса не могла в это поверить. Серьезно? Он молчит? После того, как заставил ее признаться?

Она почти готова была сбежать, но он наклонился к ее уху и прошептал:

— А знаешь, что я тогда понял?

— И что же? — рявкнула она.

— Мне это тоже не понравилось.

Прежде, чем она успела ответить, он взял ее лицо в свои руки и прижался губами к ее губам.

Глава 6

Год от года Малейн всё чаще задавалась вопросом — каково это, когда тебя целуют? В частности, когда тебя целует Роб. И это оказалось за пределами всего, что она могла себе представить. Такое нельзя было вообразить даже во сне!

Его пальцы гладили ее щеку, то и дело спускаясь шее. Вторую руку он опустил и обхватил принцессу за талию, притянув к себе вплотную. Малейн казалось, что она падает и не знает, когда приземлится. Может, она уже никогда не найдет землю? Не важно. Ей хотелось падать вечно.

Роб отстранился ровно настолько, чтобы их губы соприкасались.

— Выходи за меня, — прошептал он на выдохе.

Малейн замерла. Потом отступила на полшага, чтобы лучше видеть его глаза. Нет, он не шутит. В его зеленом взгляде нет и намека на веселье. Только волнение, вопрос и ожидание ее ответа.

— Ты… ты правда этого хочешь? — спросила она.

Роб нервно усмехнулся.

— Не предлагал бы, если бы не хотел.

Малейн выпуталась из его объятий и покачала головой.

— Роберт, я серьезно. Брак — это… ну, на всю жизнь. Ты молод…

— Вообще-то я на два года тебя старше, — несколько обиженно ответил он.

— А вдруг ты решишь, что тебе нужна другая?

Малейн положила руку на свои тщательно уложенные волосы. Ее прическа и ее наряд… Они так ей нравились всего час назад, а теперь показались ей слишком вычурными. Нелепыми. Будто она маленькая девочка, которая играет в переодевания.

Принцесса судорожно вздохнула.

— Мне пятнадцать, Роб. И я не такая уточненная, как все остальные дамы, и я… Я все еще под опекой дяди. — К ее глазам подступили слезы. — Вдруг ты решишь, что я не стою хлопот? Вдруг ты передумаешь?

С каждой секундой Роб краснел все больше, но как только Малейн произнесла последние слова, он мягко рассмеялся и притянул ее обратно к себе. Напряжение ушло.

Малейн опустила голову ему на грудь и тихо всхлипнула, пока он гладил ее по спине.

— Я терпел твоего дядю последние семь лет. Думаешь, не вынесу еще парочку, чтобы провести с тобой всю жизнь?

Она подняла лицо, чтобы взглянуть на Роба. Он большим пальцем вытер слезу с ее щеки и подарил улыбку, от которой у нее внутри опять всё расплавилось.

— Малейн. Я готовился к этому целый год. Даже репетировал пару раз.

— Эй! Это с кем еще?

Он усмехнулся.

— С пажами. И без поцелуев!

Малейн фыркнула, смущенная своими слезами и страхами. Теперь ей стало спокойнее. В его руках так безопасно, что у нее не осталось ни единого сомнения.

— Ладно, ты прав, — заключила она. — В конце концов, ты и правда состаришься раньше, времени у тебя осталось не так много.

Он откинул голову и расхохотался. Она тоже не могла сдержать улыбку

— Итак, — сказал Роб, — попробуем еще раз. Малейн, ты выйдешь за меня замуж?

Вместо ответа она поднялась на цыпочки и поцеловала его, обхватив руками за шею. Поцелуй был таким же долгим, как первый, но ей все равно показалось мало.

— Надеюсь, это означит «да», — пробормотал Роб, слегка посмеиваясь.

Неподдельная радость струилась из сердца Малейн. Ей казалось, что она проглотила солнце, и теперь внутри нее распускаются золотые лучи восторга.

Однажды утром она проснется с этим мужчиной. И не должна будет отчитываться о каждом своем шаге перед дядей. Будет поступать так, как посчитает нужным.

— О чем задумалась? — спросил Роб, играя с завитком ее волос.

Малейн лукаво ухмыльнулась.

— О том, что буду рожать твоих детей.

Его глаза на миг расширились, а потом начали блестеть. Он потянулся за еще одним поцелуем.

— М-м-м, — протянул он, мягко отрываясь от ее губ. — Да, ты будешь. А сколько? Двое? Трое?

— Как мелко ты мыслишь, — поморщилась Малейн. — Четыре-пять, не меньше.

— Так много?

Она с вызовом вздернула подбородок.

— Мои дети никогда не будут так же одиноки, как я.

— Ты больше никогда не будешь одинокой, — прошептал он. — Я обещаю.

Роб повел ее гулять по ночному саду, размахивая их сцепленными руками взад-вперед, и начал рассказывать о свадебных традициях Эльбы.

— Ты получишь драгоценный камень с нашими выгравированными именами. Все женихи в нашей семье дарят такой своим невестам, отец матери тоже дарил. И мы пойдем в церковь с парадом, а потом нас повезут в обратно замок на огромной карете. А потом нас проводят в… ну…

Он замялся. На щеках проступил румянец.

— В общем, ты знаешь, куда нас проводят.

Малейн рассмеялась над его смущением. Он ткнул ее в бок, заставив смеяться еще сильнее. Она могла бы гулять так всю ночь, наслаждаясь звездами и порывистыми объятиями Роба, но огни дворца напомнили ей о самой сложной части их плана, которую они пока не обсудили.

Роб проследил за ее мрачнеющим взглядом и устало вздохнул.

— Твой дядя?

Малейн кивнула.

— Что мы будем делать? — встревоженно прошептала она.

Если не сказать дяде, а просто сбежать с Робом, ее трон окажется под угрозой. Герцог ясно дал понять, что в его власти отобрать у нее то, что принадлежит ей по праву. Но она и не хотела никуда сбегать. Она же не преступница. Но если…

— Если рассказать ему, он тут же откопает какого-нибудь старого барона и выдаст меня за него.

Роб остановился и сжал ее руку.

— Ты недооцениваешь, сколько проблем может решить наш брак.

— В смысле?

Малейн нахмурилась. Роб казался слишком оптимистичным для того, кто годами враждует с герцогом Касбриджем.

— Сама подумай, что лучше, чем наш брак, остановит эту бесполезную вражду? Ты станешь королевой Бриона, я, когда-нибудь, королем Эльбы, и мы объединим две страны в одну.

— Хм…

Его доводы звучат логично.

— Представь себе! — с жаром продолжил Роб. — Мы не только сами будем счастливы, но и принесем мир нашим людям! Звучит как финал какой-то сказки, правда?

Малейн улыбнулась.

— Похоже на то. А твои родители…

— Они не против, они тоже видят выгоду. И они тебя любят. Мама вообще в восторге!

Его слова придали Малейн сил. Но всё-таки она не могла отделаться от тревоги, которая возрастала каждый раз, когда она мысленно возвращалась к дяде.

— Это будет… сложно.

— Молли, — сказал Роб, обнимая ее. — Сейчас самый удачный момент, чтобы сказать о нас. Столько людей собралось. Слишком бурная реакция может спровоцировать войну, даже он должен это понимать.

— Я знаю, но… Я просто не уверена, что верю в его здравомыслие так же сильно, как ты.

Они замолчали на несколько долгих секунд. «Ну вот. Сейчас он передумает», — пронеслось в голове Малейн. Жениться на ней — какая нелепость! Кто в здравом уме пойдет на такие трудности ради нее?

Но когда Роб снова заглянул ей в глаза, его взгляд был нежным. И его руки тоже.

— А может, — улыбнулся он, — сообщим обо всем в конце фестиваля? Твой дядя убедится, что ты провела хорошую работу, а мой отец с советниками попробуют внушить ему, что союз Эльбы и Бриона — хорошая идея.

— В сотый раз, — вздохнула Малейн.

— Но на этот раз будем мы.

Принцесса прикрыла глаза и втянула в себя чистый ночной воздух. И ей вдруг стало так легко, что она сама этому удивилась.

— А знаешь, что? — воскликнула она. — Должно сработать!

Не дожидаясь ответа Роба, она подпрыгнула и снова его поцеловала.

— Предлагаю, — промычал он сквозь поцелуй, — вернуться и поужинать сейчас же, пока я не съел тебя.

Малейн рассмеялась. Ей хотелось кружиться и целовать своего жениха до потери пульса. Это была самая волшебная ночь в ее жизни.

*

Они вошли во дворец, и их быстро сопроводили к столу. Несмотря на радость, лицо Малейн вспыхнуло, когда она осознала, что все гости уже расселись и ждали только хозяйку вечера, чтобы начать трапезу.

Она села рядом с дядей и выдавила извинение, стараясь не придавать значения его хмурому виду.

Если дядя и обиделся на нее за нарушение протокола, то другие гости, похоже, находили ситуацию забавной. Принц Лью и принцесса Оливия ухмылялись друг другу со своих мест, а отец Роба выглядел до неприличия довольным.

Епископ Тобас в спешке произнес молитву, и все, наконец, приступили к еде. Малейн потянулась за ломтиком вяленой оленины, старательно игнорируя устрицы. Она пыталась выглядеть раскаявшейся, хотя внутри нее всё трепетало.

Но уже скоро дядя забыл о ней, погрузившись в дискуссию с несколькими мужчинами разной степени важности. Среди них был и король Дэйвид. Похоже, этот спор они начали еще до того, как она пришла.

— Прояви хоть немного благоразумия, Персиваль, — говорил дяде какой-то толстяк. — Этот путь принесет только пользу твоему королевству. Вы бы могли построить новую деревню у подножья гор, где путешественники найдут теплую постель и вкусную еду. И вы сможете там торговать! Подумай о ресурсах, которые вы получите!

— Или, — неприятно улыбнулся герцог, — они могут потратить крохи у нас, сохраняя свои монеты и товары для более крупных городов. Тогда все ресурсы получите вы.

— Я уже тебе говорил, — покачал головой король Дэйвид. — Мы планируем разделить дорогу. Половина пройдет через Эльбу, а половина достанется Бриону. Не представляю, почему тебе так сложно это понять!

У Малейн не было никакого желания слушать, как дядя выставляет себя дураком. Она улыбнулась телятине в своей тарелке, но всё же отметила, что идея, высказанная ею в тот день, не была такой уж дурной.

— Теперь вы готовы разделить дорогу поровну, — герцог отхлебнул супа. — Этого не было в планах, когда вы отправляли нам предложение.

Малейн пришлось потрудиться, чтобы не нахмуриться. Не только потому, что дядя был упрям, как мул. Нет, ее просто раздражало, как он ест. Это было настолько… Идеально. До скрежета в зубах. В детстве у нее была даже маленькая игра — она наблюдала за ним во время еды и гадала, пропустит ли он хотя бы крошку и прольет ли хоть одну каплю жидкости.

Такие бедствия случались лишь дважды, когда начались головные боли. Малейн вспомнил про шишку за волосами дяди, о которой говорил Алистер, и ей вдруг стало стыдно. Всё-таки, часть его поведения — не совсем его вина.

— Я думаю, — продолжил герцог, — лучше не связываться с партнерами, которые даже не могут запомнить, что предлагали всего пару недель назад.

Толстяк закатил глаза и откинулся на спинку стула.

— Ради Создателя, Персиваль, что с тобой не так? Мы предлагаем вам возможность, о которой другие страны могут лишь мечтать! Почему ты не можешь просто принять наше предложение? Почему? Никто не покушается на твою чертову гордость!

Дядя Малейн осторожно промокнул сложенной салфеткой.

— А если не приму, то что? — вкрадчиво спросил он. — Что вы тогда сделаете, а?

Голоса и стук приборов об тарелки постепенно начали стихать. Каким-то образом негромкий ответ герцога прозвучал как раскат грома. Малейн тихо молилась, чтобы высшие силы вмешались и остановили это безумие. И вдруг ее пронзила мысль, от которой ей стало дурно. Яркая, как вспышка молнии, она привела Малейн неподдельный ужас.

Дядя не боится начать войну. Он хочет начать войну. Всегда хотел.

Она не успела отговорить себя от безрассудной идеи и вскочила с места.

— Мы с принцем Робертом обручены! — выпалила Малейн.

На нее уставились десятки глаз. Через мгновение зазвучали аплодисменты — сначала робкие, а потом всё громче и громче.

Роб выглядел ошеломленным около трех секунд, но быстро совладал с собой и тоже поднялся.

— Это правда, — он послал Малейн легкий кивок в знак поддержки. — Мы с принцессой давно дружим, и теперь хотим, чтобы наш союз принес мир нашим странам.

Аплодисменты усилились. Мужчины начали вставать и хлопать Роба по спине, а женщины устремились к Малейн. Король Дэйвид подошел к сыну и обнял его так крепко, что слегка приподнял над полом. Слезы радости тронули его глаза, когда он повернулся к Малейн.

— Я не смог бы найти более очаровательную дочь, если бы искал сам.

— Нет! — послышался возглас.

Возбужденное веселье стихло. Дядя Малейн тоже встал. Принцесса видела, как он дрожит от возмущения. Его глаза, казалось, опустели, превратившись в две темные пропасти. Они угрожали поглотить Малейн целиком, и она нервно сглотнула.

— Почему нет, дядя? — спросила она, заставив себя улыбнуться. Ее голос дрожал. — Ты должен порадоваться за меня, я нашла любовь. К тому же, это ответ на все наши проблемы. Альянс Бриона и Эльбы…

— Союз с королевством, которое убило твоих родителей? — прорычал он.

— Это обвинение было столь же ложным тогда, как и сейчас! — Отец Роба потряс пальцем в сторону герцога. — Персиваль, подумай, что ты делаешь? Зачем вытаптывать мир там, где он расцвел? Эти дети, — он обнял Роба одной рукой, а другую протянул в сторону Малейн, — они сделали то, над чем политики безуспешно бились годами…

— Вступив в заговор с врагом? Стремясь разрушить собственную страну?

Малейн превратилась в сгусток страха. Какой заговор? Что он несет?

— Если вы не забыли, я — лорд-протектор этого королевства, — прогремел герцог. — Я здесь власть и закон! И пока принцесса не достигнет положенного возраста, именно мне надлежит расправляться с предателями.

На последних словах он посмотрел Малейн в глаза, и его лицо исказилось гримасой ярости и неподдельной боли.

Принцесса повернулся к Робу, всем своим видом моля о помощи. К чему клонит ее дядя? Даже в самых ее мрачных мыслях его реакция на их помолвку была не такой.

Роберт готов был прыгнуть на стол и накинуться на герцога с кулаками, но его удерживали руки отца, который отчаянно что-то шептал ему на ухо.

— Охрана! — прокричал дядя Малейн. — Арестовать принцессу!

Он зажмурился, а когда открыл глаза снова, его заметно трясло.

— Заприте ее в Башне ученых.

— Дядя! — закричала Малейн. — Что ты делаешь?!

Ей пришлось перекрикивать десятки возмущенных голосов. Дядя подошел к ней и схватил ее за плечи.

— Останешься там, пока не осознаешь всю пагубность своих действий, — сказал он. — Пусть Создатель наставит тебя на путь раскаяния, Малейн.

Он отпустил ее и отступил на шаг. По его лицу струились слезы. Потом он издал легкий сдавленный звук, похожий на свист, и жестом указал на Уилларда. Камергер стоял бледный, как смерть.

— Приведите служанку возраста принцессы, она тоже отправится в башню.

Малейн с открытым ртом смотрела на дядю. Ее запястья сковал холод. Наручники захлопнулись с тихим щелчком, который, казалось, слышало всё королевство.

Глава 7

Главный зал погрузился в хаос. Роб рванул вперед, но руки отца всё еще крепко его удерживали. Все кричали и спорили, а гвардейцы стояли потерянные. Что им делать, если начнется драка? Кого от кого защищать? Почти каждый гость был членом той или иной королевской семьи западного континента.

У Малейн промелькнула мысль, что ей, наверное, стоило бы бежать. Но она приросла к месту, на котором стояла, и могла только в ужасе смотреть на дядю. Он тоже смотрел на нее, но с печалью и скорбью, будто бы только что похоронил близкого человека.

— Герцог Касбридж! — возвысился голос над остальными.

Шум немного поутих, и все повернулись на говорящего. Принц Льюис стоял на столе и прожигал лорд-протектора взглядом.

— Я начну с признания того, что у меня нет здесь никакой власти, — сказал он.

— Ты прав, — усмехнулся дядя Малейн. — Поэтому оставь…

— Но отец моей жены — ваш ближайший южный сосед. И я могу гарантировать, что это действие не будет воспринято им благосклонно! Вы не имеете право так обращаться с будущей королевой! То же самое вы услышите и от моей сестры, королевы Франкии, и ее мужа.

Надежда грозила вспыхнуть в груди Малейн, пока она слушала Лью. Может ли случиться, что этот принц и королева с медными волосами снова спасут ее?

— Вы хотите разорвать торговые сделки сразу с двумя королевствами, а, Касбридж? А военные союзы? Готовы всем этим пожертвовать ради того, чтобы показать свою власть над родной племянницей?

— Именно! — раздалось несколько возгласов.

— Мы поступим так же!

— И про нас забудь, Касбридж!

— Освободи принцессу!

Малейн готова была расплакаться, когда слушала всех этих людей, чьи заверения в дружбе оказались не пустым звуком. Роб больше не боролся с отцом, но его глаза горели гневом и болью, когда он посмотрел на Малейн. Она нашла в себе силы улыбнуться.

«Это просто недоразумение. — уверяла она себя, — Всё будет хорошо».

— Дорогие гости, — произнес герцог, когда толпа сказала свое слово. — Благодарю вас за то, что открыли мне глаза. Я был слеп, считая, что у Бриона есть друзья, но теперь убедился, что мое несчастное королевство всё это время жило в кольце предателей и врагов.

Сердце Малейн упало.

Дядя ткнул пальцем в ближайшего гвардейца.

— Уведите принцессу в башню.

Толпа загудела громче прежнего. Двое охранников взяли Малейн под руки.

— Пожалуйста! — закричала она. — Что вы делаете? Он сумасшедший! У него шишка в волосах, болезнь! Спросите врача!

— Умокните, принцесса, умоляю, — прошептал один из охраников. Она узнала голос капитана Стейна. — Просто дайте вас увести.

Малейн перестала сопротивляться и уставилась на него.

— Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вас вытащить, — продолжил Стейн. — Но если я сейчас вас отпущу, меня освободят от долга на месте. А тот, кем меня заменят, вряд ли будет так же добр.

— Но я… — Малейн пыталась возразить, но он покачал головой.

Тогда она снова нашла глазами Роба. Он стоял весь красный и смотрел, как ее уводят в башню. Он прошептал ей что-то одними губами, но она не могла услышать его слов. Резкая боль пронзила грудь Малейн, и она позволила себя увести, глядя в потухшие глаза своей любви. Если бы не капитан, она бы точно упала.

Процессия, похожая на похоронную, последовала за ней. Женщины плакали и кричали, а мужчины выкрикивали угрозы в адрес герцога. Но он игнорировал всех и выглядел спокойнее, чем когда-либо прежде.

Башня ученых нависла над принцессой, когда ее подвели к древнему сооружению из темного камня. Стены, покрытые всеми видами плюща и мха, начали кое-где рассыпаться. Всё-таки, башне уже более трехсот лет. В ней не было окон, если не считать пары форточек на третьем этаже, и всего одна дверь — единственный вход и выход.

В детстве Малейн всегда хотелось исследовать эту башню, сделать ее своим убежищем. Может, даже подружиться с каким-нибудь призраком, который тут, несомненно, обитает?

Теперь же она прикажет сжечь башню дотла, как только выберется отсюда.

Один из охранников достал из кармана длинный металлический ключ и передал его другому. Дверь открылась с душераздирающим скрипом. Какой-то молодой человек исчез внутри. Малейн не помнила, кто это и как он тут очутился, но это было неважно.

К принцессе подвели девушку, в которой она узнала Дженни Тейт. Глаза служанки были размером с чайные блюдца, а в руках она мяла одну маленькую потрепанную сумочку. Как только Дженни подошла к башне, в ней словно что-то щелкнуло, и она начала брыкаться и истошно вопить. Но гвардейцы были сильнее.

— Что вы здесь делаете? — мрачно спросил у кого-то герцог Касбридж.

Малейн вздрогнула от звука его голоса. Но через мгновение услышала другой.

— Собираюсь присоединиться к моей принцессе, — резко сказала леди Редмэйн. — Я должна убедиться, что у нее будет всё необходимое.

Малейн повернулась, чтобы что-нибудь сказать, но слов больше не было. А леди Редмэйн смотрела не на нее, на дядю.

— Тебе не кажется, что ты перешел черту, Перси? — Она изогнула бровь. — Запереть дочь родного брата — слишком жестоко даже для тебя, мальчик мой.

Если леди Редмэйн пыталась воззвать к его совести, то это не принесло результатов. Дядя только поморщился и покачал головой.

— Я знаю, вы близки с Малейн. А еще знаю, что вы настраивали ее против меня с тех самых пор, как брата и его жену убили.

— Перси…

— Я также убедился, что моя племянница хитра не по годам. Я не должен давать ей шанс сбежать и поднять восстание против короны.

— Это не бунт, когда корона принадлежит ей! — яростно ответила леди Редмэйн.

Дядя снова начал краснеть, и Малейн задумалась, не может ли гнев довести его до обморока? Это было бы очень кстати. Он схватился за голову, но потом глубоко вздохнул и продолжил:

— Вы не войдете в башню, леди Редмэйн. Принцессе уже привели служанку. Достаточно.

Малейн впервые увидела, как ее гувернантка потеряла самообладание. Всегда сдержанная и строгая, теперь она кричала и размахивала руками перед лицом герцога.

— Ты совершаешь ошибку, Перси! Народ тебе не простит! Люди не простят!

Но гвардейцы ее уже уводили.

Малейн еще раз посмотрела на толпу, которая ее провожала. Может, кто-нибудь всё-таки вмешается? Нет, надеется на это слишком глупо. Стоит кому-то обнажить меч, и начнет война. Жизни подданных будут потеряны. Влюбленная принцесса того не стоит, и она это понимала, как бы ни было больно.

Роба нигде не было видно, как и его отца. Сердце Малейн сжалось. Он даже не попрощается? Но она вспомнила про медальон на своей груди и неожиданно для самой себя встрепенулась.

Роберт спасет ее. Не может не спасти. Как знать, вдруг он вместе с отцом уже разрабатывает план? Они обязательно что-нибудь придумают, а потом Малейн и Роб поженятся, и плевать на ее безумного дядю.

Эти мысли придали ей сил.

Молодой человек, зашедший в башню пару минут назад, вернулся и подбежал к герцогу и капитану Стейну. Малейн не слышала, о чем они шептались, но что бы это ни было, капитан нахмурился и покачал головой.

Принцессу больше никто не держал, и на миг ей показалось, что вот он — идеальный момент для побега. Но нет, это невозможно. Она пробежит, может быть, пару миль, а потом ее всё равно поймают. И тогда может стать еще хуже. Где проходит грань безумия ее дяди?

Стейн лично направился в башню, и время его отсутствия показалось Малейн вечностью. Когда он вышел, то произнес слова, которые чуть не сбили ее с ног:

— Мы должны повременить, Ваша Светлость.

Малейн согнулась пополам от облегчения.

— Воздух там спертый, как в могиле, — продолжил Стейн. — Нужно всё почистить и проветрить, прежде чем девушки смогут там дышать, не боясь подхватить миазмы.

Дядя кивнул, но его ответ поверг Малейн в шок.

— Пусть эту ночь проведут так, вреда не будет. На утро им пришлют чистое белье, и мы подумаем, как можно устроить уборку.

Капитан Стейн вздрогнул. Он впился в герцога взглядом и больше не двигался. Дядя собрался уходить, но обернулся снова.

— Вы слышали, что я сказал, Стейн?

Вместо того чтобы подчиниться, капитан отстегнул свой меч и бросил его на землю.

— Мне жаль, Ваша Светлость, но я не могу.

Герцог скрестил руки на груди.

— Не можете чего?

Капитан отвращением взглянул на свои парадные доспехи, будто видел их впервые. На груди, в лунном свете, блестела выгравированная эмблема — коронованная роза Бриона.

— Я не могу с чистой совестью посадить этого ребенка в тюрьму только за то, что она влюбилась. Особенно посадить… в такое убожество.

Седой капитан, кажется, стал немного выше.

— Она принцесса и наша будущая королева, — продолжил Стейн. — Она заслуживает, чтобы с ней обращались соответственно ее статусу.

Дядя склонил голову.

— Понимаю, капитан, — мягко сказал он. — Благодарю за честность.

Он обратился к другим охранникам.

— Эдвард Стейн освобожден от службы. Сопроводите его в темницу, он обвиняется в государственной измене.

Толпа взревела, но дядя невозмутимо продолжал:

— Я предоставлю его место первому, кто выполнит приказы, которым он отказался подчиняться.

Гвардейцы переглянулись. Лицо капитана Стейна приобрело землистый оттенок. А у Малейн от спазма вдруг сжалось горло. Казалось, еще немного, и от ужаса ее вырвет прямо здесь.

К удивлению принцессы, гонки за место капитана не последовало. Она ожидала, что молодые воины наперегонки понесутся исполнять приказы, чтобы стремительно подняться по службе, но вместо этого они просто растерянно смотрели кто в землю, кто друг на друга, а кто на Стейна.

Вдруг один из них, Лонс, последовал примеру капитана и сбросил свой меч.

— Извините, милорд протектор, но я последую туда, куда ведет нас наш капитан.

— И я, — подхватил другой.

Мечи со звоном падали на землю один за другим, и Малейн затрепетала. Вдруг в этом ее спасение? В неповиновении гвардейцев? Не может же дядя лишиться за раз их всех?

Огонь надежды в ее груди почти разгорелся лесным пожаром. В толпе послышались робкие аплодисменты. Но в этот момент от стройного ряда воинов отделился тучный мужчина, чьего имена она не знала. «Кто-то из новеньких?».

— Простите, Ваше Высочество, — пробормотал он, не глядя ей в глаза.

А затем повел принцессу в башню.

*

Только гордость удерживала Малейн от того, чтобы не упасть на землю и не начать биться в истерике, как избалованный ребенок. Но нет. Пусть ее дядя и остальные королевские особы засвидетельствуют, что она — истинная дочь своих родителей. Принцесса Бриона. Не заговорщица или предательница, что бы там не выдумал дядя.

Она сделала шаг навстречу темному рту башни, который выдыхал в нее свой гнилостный воздух. Башня выглядела голодной. Будто только Малейн она и ждала все эти долгие годы, пока в нее почти никто не заходил.

Дженни все еще кричала и дралась с охранниками. Ее тоже подвели к двери. Точнее, поднесли. Тучный гвардеец крепче сжал локоть Малейн, но она выдернула руку.

— Я могу держать себя в руках, спасибо, — холодно отрезала она.

Затем она в последний раз повернулась к толпе, в надежде увидеть Роба, но его всё еще не было.

Три неровных шага, и вот Малейн уже внутри. Сквозь крики служанки, лежащей на полу, принцесса услышала скрежет повернувшегося ключа. «Вот и всё», — подумала Малейн, легонько касаясь древней деревянной двери.

Она действительно пленница в собственном королевстве. Ей почему-то стало ужасно обидно за сорванный Летний фестиваль, в который вложено столько сил. Она усмехнулась. Какой уж тут фестиваль, в самом деле?

Малейн нерешительно толкнула дверь ладонью, но та ожидаемо не поддалась. Тогда принцесса огляделась. На стенах тут и там горели маленькие факелы, которые, должно быть, зажег молодой человек, вбежавший сюда в самом начале.

Воздух был даже хуже, чем Малейн предполагала, но это самая меньшая из ее забот. Дженни вопила, как резаная, и принцесса решила пока ее не трогать. Вместо этого она поднялась по каменной винтовой лестнице, которая, как и всё вокруг, давно требовала ремонта.

В башне всего четыре этажа. Малейн зашла на третий и открыла дверь в комнату, где, по ее расчетам, должна быть форточка. Здесь стояли две узких кровати, письменный стол и внушительных размеров книжные полки, заваленные древними рукописями. Маленькое окно тоже здесь. Деревянные ставни плотно закрыты, и когда Малейн по ним ударила, то лишь ушибла руку.

Ледяной ужас захлестнул принцессу с новой силой. Окно слишком маленькое, чтобы через него сбежать, но как же они с Дженни будут дышать? Свежий воздух — разве это так много? Ей вдруг показалось, что она уже начала задыхаться, и ее почти накрыло паникой. Малейн приложила всю волю, что закрыть глаза и сделать вдох, но не очень глубокий. Нельзя впускать в организм слишком много этого смрадного спертого воздуха.

Принцесса решила, что не будет паниковать. Как будущая королева, она должна подавать пример подданным, даже если сейчас весь ее народ представлен в лице несчастной Дженни. К тому же, истерикой делу не поможешь.

Дрожа всем телом, Малейн спустилась вниз по лестнице. Паника ушла, но ей смену пришла такая ярость, что у принцессы потемнело в глазах. От гнева у нее перехватило дыхание. Она злилась на дядю, на гостей и на этих чертовых гвардейцев, которые не вмешались. А еще, хоть она и знала, что не должна этого делать, она злилась на Роба. Он просто стоял и смотрел, как ее уводили и даже не удосужился досмотреть до конца.

Дженни жалобно скулила на нижних ступеньках. Малейн опустилась на колени рядом с ней и взяла ее за руки. Девушка пронзительно закричала. Ее ногти кровоточили. Она, должно быть, царапала неприступную деревянную дверь.

— Пойдем, вылечим твои руки, — сказала Малейн. Она изо всех сил стараясь звучать спокойнее.

У Дженни, казалось, закончились силы, и она позволила Малейн взять себя под руку и отвести в открытую комнату. Принцесса уложила ее на кровать и нашла какую-то старую тряпку, которая еще была способна впитывать кровь.

Теперь нужно найти воду. Паника нового рода скрутила живот Малейн, когда она поняла, что ни кухни, ни источника воды в башне нет. Когда-то здесь жили ученые и они, конечно же, должны были что-то есть и каким-то образом мыться, но Малейн сомневалась, что продовольствие и воду они таскали сами.

— Сейчас, подожди, — бормотала она, успокаивая больше себя, чем Дженни. — Что-то должно быть.

Этим чем-то оказался механизм из нескольких шкивов, подвешенных к потолку у входа на четвертый этаж. На каждом шкиве висело по ведру, и в одном из них оказалась вода. Малейн принюхалась. Слава Создателю, чистая.

Она сняла ведро и отнесла его к Дженни. Осторожно окунула тряпку и начала протирать девушке руки. Служанка лежала неподвижно, закрыв глаза. «Может, она потеряла сознание?», — подумала Малейн. Полежать немного без чувств ей сейчас будет полезно.

Закончив, Малейн огляделась. Впервые с тех пор, как они зашли в башню, она позволила себе задаться вопросом: «Что теперь делать?». И что будет дальше? Ведь дальше что-то должно произойти, обязательно.

Она снова спустилась по ступенькам, хотя ее ноги уже болели от хождения по лестнице. Но эти ощущения удерживали ее в реальности. Она не может себе позволить соскользнуть блаженное беспамятство, как это сделала Дженни.

Малейн приложила ухо к двери. Ничего не слышно. Ни голоса дяди, ни криков толпы. Все либо уже разошлись, либо башня прекрасно блокировала звуки. В конце концов, ее построили для ученых, которым для работы нужна была тишина.

— Нас ведь не выпустят? — спросил дрожащий голос.

Что ж, Дженни всё-таки в сознании. Она стояла наверху. Малейн медленно поднялась обратно.

— Боюсь, что не сегодня, — вздохнула принцесса.

Она постаралась улыбнуться, но это больше походило на гримасу.

Служанка затряслась. Малейн потянулась, чтобы взять ее за руки, но Дженни от нее отшатнулась.

— Почему вы так спокойны? — крикнула она. — Нас бросили в тюрьму! В тюрьму, черт вас дери!

Малейн нервно сглотнула. Если бы служанка только знала, как близка принцесса к тому, чтобы начать биться головой об эти каменные стены.

— За что? — возмутилась Дженни. — Почему они выбрали меня? Мне даже не сказали, в чем причина! Просто оторвали от работы и велели собираться!

Она провела рукой по своим светлым растрепанным волосам. Подняла лицо к потолку, и Малейн заметила, что в ее глазах блестят слезы.

— Мне жаль, — ответила Малейн. — Я не хотела, чтобы так произошло, и я… я не посылала именно за тобой. Я… просто хотела, чтобы все были счастливы, — ее голос предательски дрожал.

Малейн зажмурилась и стиснула зубы, пытаясь проглотить ком в горле.

— Что вы сделали? — рявкнула Дженни.

— Я… — принцесса глубоко вздохнула, забыв про вредный воздух. — Я обручилась с принцем Эльбы.

— Чего? — глаза Дженни расширились. — Вы издеваетесь? Поэтому я здесь?

— Кажется, мой дядя решил, что это заговор. И что мне нужна прислуга в заточении.

Дженни протяжно завыла, закрыв лицо руками, и Малейн бросилась ее утешать.

— Послушай, Дженни, я уверена, твоя семья получит компенсацию! И к тебе будут пускать посетителей. Тэдди точно допустят, вот увидишь!

Конечно же, она ни в чем не была уверена, но ее слова всё-таки сработали. Служанка опустила руки и посмотрела на лестницу. Малейн молилась, что Дженни не придет в голову броситься с нее.

— Значит, мы тут надолго? — тихо спросила Дженни.

— Нет, — твердо сказала Малейн. — Мы скоро выйдем, обе.

— Откуда вы знаете?

Принцесса развернулась и снова начала спускаться по каменным ступенькам. Решимость и уверенность расцветали в ней с каждым новым шагом.

— У меня есть друзья. Они не допустят, чтобы со мной обращались подобным образом. А еще, — она обернулась и на этот раз улыбнулась искренне, — пока они ищут способ вытащить нас снаружи, я буду искать его изнутри. Обыщу в этой башне каждый угол, загляну в каждую щель, пока не найду самое слабое место.

Малейн осмотрелась. Все стены башни плотно покрыты полками с книгами и свитками.

— А когда мои руки устанут от поисков, я буду читать. Прочту здесь каждую книги от корки до корки.

— И как же чтение нас спасет?

— Чтение не спасет, но информация может.

— А что ваш принц?

Малейн замерла. Сердце будто кто-то сжал сильной и грубой рукой. В минуту отчаяния ей показалось, что Роб бросил ее, но она не должна так о нем думать. Он находчив и не оставит попыток ее спасти.

— Мой принц будет держаться крепко. И я тоже буду.

…

Дорогая Книга,

Писать на таких приятных чистых листах кажется почти преступлением, но никто не трогал тебя уже много лет, как я могу судить по тонкому слою пыли, который я сдула с твоей кожаной обложки. Так что смею предположить, ты не будешь против, если станешь хранительницей моих мыслей.

Пишу сюда, потому что мне нужно с кем-то поговорить. С кем угодно. Я не говорила ни с единой живой душой (по крайней мере, с той, которая мне ответит) последние две недели. А еще во мне проснулась потребность кидаться вещами только для того, чтобы слышать громкие звуки.

Моя спутница Дженни со мной не разговаривает. Она сердится на меня, и я ее понимаю. Для нее я — причина, по которой она оказалась взаперти в этой башне, вдали от семьи и друзей. Я бы тоже сердилась на ее месте.

Но я также твердо верю, что мой дядя — вот кто на самом деле виноват во всех бедах, и моих, и Дженни. Поэтому я не уверена, насколько полезно для нее вымещать свой гнев на мне. Всё, что она делает, это сшивает и стирает старые тряпки в одном из ведер, которое мы сняли со шкивов. Она ничего не напевает и не шепчет себе под нос, когда я смотрю. И даже когда не смотрю.

Что ж. Я тоже расстроена. Я изучила первые два этажа чуть более, чем полностью, но не нашла ни маленькой трещины, ни даже мышиной норки, которая вела бы наружу. В книгах и свитках тоже пока ничего нет, ни единого намека на выход. Такое чувство, что это самая крепкая и надежная башня во всем Брионе или даже на всем западном континенте. Усатых существ здесь тоже нет, к сожалению. Честно говоря, если бы сейчас со мной заговорила мышь, я бы поддалась искушению и ответила ей несмотря на то, что это первый признак безумия.

Я была уверена, что мы пробудем здесь всего несколько дней или, может, неделю в самом худшем случае. Мне казалось, что мои подданные не смогут смириться, что их принцессу просто так бросили гнить в башне. А еще я надеялась, что дядя сломается под политическимдавлением соседних стран, но нет. Похоже, он окончательно убедился, что вокруг одни враги. Наверняка он не видит смысла торговать с предателями. И наверняка он окружил себя только самым бездарными гвардейцами, неспособными сказать ему правду в лицо.

Я молюсь за капитана Стейна. Надеюсь, дядя сохранил жизнь ему и тем воинам, которые отказались выполнять его безумные приказы. А еще я беспокоюсь, что если кто-то что-то не изменит в самое ближайшее время, то мало того, что я тут застряну, так еще и наше королевство рухнет. Дядя разрушает нашу армию и экономику, и я ничего не могу с этим поделать.

Моя самая большая надежда — это Роб. Самый находчивый человек из всех, кого я знаю. Он опытен в военной стратегии, и у него стальная воля, особенно когда дело касается того, что ему правда нужно. Я верю, что он меня спасет. Он сказал, что любит меня, и я ему верю. Роб не из тех мужчин, которые раздаривают свое сердце всем дамам подряд, и он никогда не бросался громкими словами.

Хотела бы я услышать, что случилось дальше в ту ночь, когда нас сюда бросили. Что произошло после того, как дверь закрылась. Но я с большим сожалением обнаружила, что звуки в нашем здании приглушены вдвойне. Между внутренней и внешней частью стен проложена шерсть. Я это знаю потому, что, обыскивая письменный стол, я нашла старые чертежи и небольшую заметку к ним. Ученые, которые работали в этой башне, хотели, чтобы звуки внешнего мира не отвлекали их от их исследований.

Единственная возможность для нас взаимодействовать с внешним миром — это три шкива, на которых поднимают и опускают еду и то, что нам нужно, чтобы поддерживать жизнь и оставаться людьми.

И да, дорогая Книга, шкивы я тоже рассматривала как возможное средство для побега. Но так как ни Дженни, ни я не размером с ведро, я боюсь, что либо нашу хитрость раскроют и сбросят нас вниз, либо мы сами сорвемся и покалечимся.

Чего бы мне хотелось больше всего на свете? Возможно, чтобы Роб бросил вызов моему дяде. Но это будет означать войну Эльбы и Бриона. Хотя, наши солдаты могли бы встать на сторону Роба. Да, я уверена, они бы именно так и сделали. К сожалению, я ничего не узнаю, пока не сбегу или пока меня не выпустят. Я не слышу даже самого приглушенного звука. Ни криков солдат, ни топот маршей. Ни смеха детей или праздных разговоров придворных, которые бы означали, что жизнь просто идет своим чередом и про все меня забыли.

И все же я должна верить, что Роб сдержит свое обещание сделать меня своей. И я тоже буду крепко держаться за свое слово и желание быть с ним.

…

Дорогая Книга,

Боюсь, мой план научить Дженни читать может оказаться не совсем уместным стремлением. Сначала это показалось мне хорошей идеей, ведь мы пробыли в башне больше месяца, и гнев Дженни начал потихоньку угасать, но я поняла, что ему срочно нужно найти замену.

Знаю, это звучит странно — оплакивать потерю гнева, который был направлен на тебя, но на самом деле это не очень хорошо сказалось на состоянии Дженни. Видишь ли, в первые несколько дней после того, как мы оказались взаперти, она проснулась в истерике, и мне пришлось в срочном порядке отпаивать ее чаем, чтобы успокоить. Так всегда делала леди Редмэйн, когда я была маленькой.

Затем, примерно через неделю после начала нашего заключения, Дженни рассердилась на меня. Она, как ты помнишь, так злилась, что не могла говорить. Просто занималась своими делами, а еще швыряла вещи каждый раз, когда у нее была такая возможность. Время от времени она поднимала на меня глаза и прожигала взглядом. Мне это не особенно нравилось, но, опять же, я не знала, что может быть еще хуже.

Потом, примерно через три недели после того, как нас заперли, я заметила, что вспышки гнева начали исчезать. А на их место ничего не пришло. Пустота. Теперь Дженни тупо смотрит на свои незаконченные работы. Тупо на стены. Тупо в потолок перед сном. В ее глазах нет ни огня, ни даже тлеющего уголька жизни.

Каждый раз, когда я гляжу на нее, чтобы улыбнуться, кивнуть или задать вопрос, она смотрит сквозь меня. И почему-то этот взгляд пугает меня в десять раз больше, чем тот, которым она смотрела, когда была в гневе.

Когда это началось, я попыталась придумать причину, чтобы она продолжала надеяться. Но что я могу ей по полном серьезе предложить? Я правда чувствую себя ужасно из-за того, что она страдает. Хоть мой дядя ужасен, у меня нет сомнений, что он заплатит ее семье за оказанные мне услуги. В двойном размере, наверное. Учитывая, что она со мной круглые сутки, это было бы правильно. Но я не могу убедить ее в этом. Кажется, она считает, что я всё это выдумываю, чтобы утешить ее. Тэдди к ней пока так и не допустили.

Так вот, насчет чтения. Однажды, просматривая книги, я с большой печалью в сердце обнаружила, что для Дженни они стоят немногим больше, чем кусок обуглившейся деревяшки. Она не может использовать их для обучения или приключений, хотя бы вымышленных. Для нее книги — просто стопки бумаги, сшитые вместе. В этом нет ничего необычного, к сожалению. Большинство простолюдинов в нашем королевстве не умеют читать.

Леди Редмэйн как-то мне рассказывала, что моя матушка, как только вышла замуж за моего отца, попыталась открыть специальные заведения, где малыши из простых семей могли бы научиться читать и писать. Увы, лишь немногие решились отправлять туда своих детей. Когда матушка захотела выяснить причину, ей сообщили, что всё проще простого: крестьяне и слуги бесполезны в обучении, им оно не нужно. Чтение не прокормит голодные рты. И вообще, «лучше держать голову опущенной, чтобы полы блестели».

(И да, дорогая Книга, я рассматривала возможность отправки заметок с просьбой о помощи через наши ведра и шкивы, но отношение Дженни к книгам напомнило мне о том, что сообщение вряд ли прочтут. Передадут тем, кто стоит выше по положению, а они, в свою очередь, наверняка обо всем доложат дяде.

Кроме того, я убеждена, что дядя позаботился, чтобы башню охраняли только его самые преданные псы. Если бы это было не так, леди Редмэйн уже послала бы мне весточку. Поэтому я пришла к выводу, что такая попытка была бы бессмысленна. А то и вредна. Не знаю, как можно сделать наше положение еще хуже, но у дяди точно есть идеи)

Однако сейчас наши рты не голодны, поэтому я сказала Дженни, что научу ее читать. Мне хотелось, чтобы она нашла эту перспективу интригующей. Я вообще не могу представить, как можно жить без чтения. Столько мудрости и знаний остаются упущенными! А между тем они как спелые сочные фрукты на ветке — просто дотянись и возьми.

Конечно же, обучение не решило бы ее проблемы, но мне казалось, что оно могло хотя бы ненадолго прояснить ее глаза и сбросить, наконец, эту сутулость с плеч. Ее ответ был не таким восторженным, как надеялась, но всё же она согласилась и устало села рядом со мной за стол.

Я была воодушевлена. Нашла несколько листов чистого пергамента, чтобы мы могли начать несложные упражнения. И дня два или три Дженни действительно старалась. Она не говорила со мной, но всё-таки повторяла звуки, которые я издавала, указывая на буквы. Она даже протянула руку и благоговейно коснулась своего имени, когда я показала ей, как оно смотрится в чернилах.

Я только надеюсь, что ее интерес продлится еще хоть немного. Но, кажется, она его стремительно теряет. Она уже игнорирует меня, когда я прошу повторить слова, которые ей даются тяжелее всего. А сегодня она и вовсе пропустила занятие и в целом отказалась вставать с кровати.

Смотря на нее, я начинаю впадать в отчаяние. А перед сном всё чаще задаюсь вопросом, сможем ли мы выбраться? Не забыли ли про нас мои друзья? Сомнений всё больше, но я не должна падать духом. Я должна верить.

Чтобы занять себя чем-то приятным, я представляю, что будет, когда придет Роб. А он обязательно придет, я это знаю. Но как именно это произойдет? Каждый раз в моей голове разные сцены, одна ярче другой.

Прошлой ночью я представляла, что услышу тихий звук, словно царапанье мыши. Сначала я подумаю, что это очередной сон, но скрежет замка заставит меня вздрогнуть. Я задохнусь от восторга, когда дверь откроется и на пороге появится фигура в темном капюшоне, чуть сгорбленная от дождя. Роб бросится внутрь и сбросит капюшон, а потом подхватит меня и закружит, и будет целовать до потери сознания.

Потом он скажет, что нам нужно спешить. У нас осталась пара минут до тех пор, пока снотворное, которым Роб дунул в лицо стражнику, не перестанет действовать. Хотя, если на улице дождь, то, возможно, ему придется пропитать снотворным тряпку и приложить ее к носу и рту охранника. Сухое снотворное годится только для сухих помещений.

Так или иначе, мы заберемся на его лошадь и уедем. И я буду сидеть, чувствуя спиной его тепло. Роб завернет меня в плащ, чтобы защитить от дождя. Я буду в безопасности.

Каждую ночь я мечтаю о чем-то подобном, когда засыпаю. Но почему-то не могу представить, что происходит дальше. После того, как мы уезжаем, я имею в виду. Сначала мне казалось, что я смогу, но если представлять всё остальное, то план Роба кажется всё менее и менее успешным и требует большей проработки и деталей.

Впрочем, это не важно. Это же всего лишь фантазии.

Я только молюсь, чтобы Роб вытащил нас отсюда как можно скорее. Несправедливо красть так много времени у Дженни. Всё это лишь между мной и дядей, она тут не причем.

И если герцог Касбридж думает, что я забуду обо всём, что он со мной сотворил, как только взойду на трон, то он жестоко ошибается. Я не забуду. И не прощу. И Дженни тоже не простит.

…

Дорогая Книга,

Эта запись официально отмечает год с того дня, когда Дженни в последний раз со мной говорила. Год и четыре с половиной месяца мы заперты в башне. Целый год я не слышала человеческого голоса. Кроме своего собственного, конечно же. Я пою. Иногда читаю книги вслух. Но это всё равно не то.

Кстати, я беру обратно все свои слова про одиночество. Даже до того, как подружиться с Робом, меня окружало столько людей! Конечно, рядом не было толпы ровесников, но леди Редмэйн и слуги хотя бы говорили со мной. И дядя говорил. Как много я готова отдать, чтобы еще раз хорошенько с ним поругаться.

Я упоминала об этом в прошлых записях, но я все еще обеспокоена состоянием Дженни. Я больше не пытаюсь пробудить в ней надежду на побег. Раньше я подпитывала ее обещаниями, даже когда сама теряла уверенность в том, что смогу их исполнить. Но каждый день маленькая струйка человечности покидает ее. Уносится ветром. (Ветер. Как мы давно его не чувствовали)

Дженни все еще шьет, штопает и стирает, но у нее больше нет… Воли к жизни? У нее ничего нет. Она просто совершает механические движения, не требующие никакой осмысленности.

А знаешь, Книга, что меня беспокоит даже больше, чем состояние Дженни? Я сама.

Кажется, я поддаюсь этой апатии, сочащейся из нее. Это состояние как тень, которую не видно, пока солнце не начнет уходить за горизонт. Но чем меньше света, тем выше и шире тени. И они грозят одолеть меня. К моему ужасу, всё чаще перед сном, когда я закрываю глаза, я ловлю себя на мысли, что мне хотелось бы сдаться. Каково это — не вставать утром? Или открыть глаза и просто лежать, предоставив миру делать со мной всё, чего он только не пожелает?

В самом начале, когда апатия подкрадывалась, я боролась с ней с помощью надежды. Надежды на то, что Роб придет. Или мои люди поднимут восстание. Я уверяла себя, что всё наладится. Я не могла допустить мысли, что может быть как-то иначе. Все снова будет так, как должно быть, ведь Создатель не позволит такой несправедливости одержать верх над здравым смыслом.

Но теперь я начала понимать кипящую ненависть Дженни, которую она испытывала в самом начале. Надежда, за которую я цеплялась, больше не годится как оружие против тени. Надежда — это свет, и тень просто поглощает его. Но гнев… гнев подобен угольку, которым я могу кинуть в лицо апатии. Это не радостный свет солнца, но… уголек всё равно горит. У него есть собственный свет, способный отогнать тьму.

Было правильным направить свой гнев на дядю, ведь это из-за него я здесь. Это он закрыл меня в башне. Из-за него у меня не было друзей в детстве. Из-за него я потеряла всё.

Но, к моему удивлению, гнев, который горит в моей груди, направлен не на дядю. От него я никогда ничего не ждала, и он в полной мере оправдал мои ожидания. Это даже нельзя назвать предательством.

Но тот, кто обещал дать мне всё, а дал… ну, ничего?

Книга, я напишу сейчас то, в чем не могла себе признаться даже в мыслях. Эти слова даются мне чрезвычайноо тяжело, но я должна это признать. Так не может больше продолжаться.

Принц Роберт бросил меня. Он — предатель.

На самом деле, кажется, в глубине души я это поняла еще в ту ночь, когда нас с Дженни сюда бросили. Когда он стоял там и просто смотрел, как меня уводят. Уводят из-за него, из-за нашей с ним помолвки.

Я рискнула всем ради него. Мой трон, мои люди, мое положение, моя свобода. Я отдала ему свое сердце. Но человек, который, как я думала, способен сделать что угодно ради меня, предпочел не делать ничего. Я говорю об этом с уверенностью, потому что знаю его достаточно хорошо. Он мог бы взобраться на эту башню босиком, если бы захотел. Но он до сих пор ничего не сделал.

Поэтому я решила снять со своей шеи его медальон. Те слова (наши слова) оказались пустышкой, они больше ничего для меня не значат.

Если кто-то и вытащит меня из этой башни, то это буду я сама.

…

Дорогая Книга,

Дженни перестала вставать.

В последнее время она всё позже и позже вылезала из постели. Я пыталась уговорить ее. Просила, умоляла, кричала, угрожала, даже выплеснула на нее ведро воды, но она просто отказывается встать. Она даже не смотрит на меня.

Я также должна отметить, что наши пайки стали меньше. Сначала я подумала, что просто проголодалась, но из любопытства всё-таки померила паек, который сегодня спустили. Еды примерно на треть меньше, чем было раньше. Это какая-то новая игра моего дяди? Кто-то должен сообщить ему, что шутки смешны только тогда, когда объект этих шуток может дать отпор.

Есть еще одно событие, но не особо примечательное. И всё же, сегодня я осознала, что неправильно считала дни нашего заточения. Прошло не тридцать три месяца, а тридцать четыре. Нам осталось всего два месяца до начала нашего четвертого года в башне.

Наверное, я должна признать, что не найду выход. Но если я это сделаю, то рискую сойти с ума.

…

Дорогая Книга,

Сегодня утром я вытаскивала Дженни из постели, чтобы заставить ее ходить по комнате, и моя нога подвернулась. Я ее уронила. Дженни, конечно, не ногу. Она ударилась об пол и обмякла, как тряпичная кукла. Рана на ее лбу оказалась небольшой, и я хорошо ее обработала. Из сотен прочитанных книг всё-таки вышел какой-то толк, и я накопила достаточно знаний о простых врачебных практиках.

И я нашла две книги по магии. Сначала я подумала, что вот оно — наше спасение!

Одна из книг оказалась просто перечнем великих брионских колдунов прошлого, таких как Мерлин и Фея Моргана, но вторая книга чуть не подарила мне надежду. В ней рассказывалось о заклинании, которое, вкупе с особым видом концентрации, способно поменять людей местами. О, как бы я хотела, чтобы на моем месте оказался дядя или… нет, только дядя.

Но, раз я всё это пишу, значит, у меня ничего не вышло. То ли маг из меня плохой, то ли я просто ничего не поняла в работе заклинания… Что ж, попытаться стоило.

Теперь мне интересно, сколько знаний в других областях я усвоила за время заточения. Думаю, завтра проверю себя и запишу всё, что помню по каждому заданному предмету. Когда я выберусь отсюда, мои люди обнаружат, что у них просто блестяще образованная королева. И не страшно, что иногда она по привычке говорит сама с собой, как сумасшедшая.

А еще я поняла, что выросла на пару дюймов с тех пор, как Дженни сшила мне последнее платье. Это было более двух лет назад, так что я не уверена, что стоит ждать нового. К тому же, тканей не спускали уже почти год.

Также я похудела из-за постоянно уменьшающегося пайка. И теперь я почти рада, что в этой чертовой башне нет зеркал. Мне нравится представлять себя такой, какой я была в свой последний свободный вечер. Нарядной.

Но иногда мне всё же хочется, чтобы Роберт увидел меня во всем моем измождении. О, ему будет полезно увидеть, что его трусость сделала с женщиной, которой он признавался в любви и хотел назвать своей женой.

Хотя, вероятно, ему было бы все равно. Уверена, у него уже давно есть прекрасная пухлая жена, чьи изгибы дарят ему наслаждения каждую ночь. Ему не нужно постоянно думать о жизни, которая могла бы у нас быть. Ему уже двадцать два года, если я не ошиблась в подсчетах. Мысль о девушке, исчезнувшей из его жизни пять лет назад, давно превратилась для него в неприятный сон.

…

Дорогая Книга,

Наши пайки перестали быть регулярными. И в них больше нет ничего, кроме самого важного для поддержания жизни. Сегодня спустили буханку хлеба.

Кажется, дядя понял, что как только я выберусь отсюда, ему не избежать правосудия. Видимо, он решил уморить нас голодом.

Если это так, его ждет неприятный сюрприз. Я могу быть худой, но я сильная. И каждый день я кормлю Дженни и вытаскиваю ее из постели, заставляя ходить по комнате, даже если она всю дорогу опирается на меня.

Возможно, нам не сбежать, но мы это переживем.

…

Дорогая Книга,

Последние несколько недель у меня не получалось отслеживать дни. Или месяцы, если быть точнее. Я не знаю. Я ничего не знаю. Сколько мы уже здесь? У меня часто кружится голова, и когда я встаю.

У меня голова кружится.

Но когда я сегодня спустилась к двери, чтобы нацарапать дневную отметку, то обнаружила, что сегодня ровно семь лет. Наверное. Я не уверена. Я пропустила так много дней в последнее время.

И всё же прошло не менее семи лет.

И знаешь, что, Книга? Знаешь, что до меня наконец дошло? Так странно, что мне понадобилось семь лет, хотя всё было понятно в самом начале. Это было очевидно в самый первый день. Нет, тогда был вечер.

Так вот. Я наконец поняла, что никто не собирается выпускать нас отсюда.

Никогда.

Глава 8

Малейн стеклянным взглядом уставилась на свечу, которую держала в руке. Последнюю. После того, как эта догорит, света в башне больше не будет. Никакого. Если, конечно, у принцессы не получится постоянно поддерживать жалкий костер, которые она развела на первом этаже, сжигая книги. Дрова закончились, а новых уже несколько недель не спускали. Как и свечей.

На исходе семи лет и пяти недель всё, что у нее осталось, это спятившая служанка, кучка пепла и последняя свеча. Малейн подняла усталые глаза на дверь. Сколько раз она пыталась выбраться? Сотни? Тысячи?

Дверь вся была в отметинах, царапинах и вмятинах. Новые появлялись каждый раз, когда принцесса к ней подходила. Иногда она подходила в гневе, иногда всхлипывая, иногда с воодушевлением и большими надеждами. Но дверь никогда не поддавалась. Она была неприступной и безучастной к их с Дженни горю.

А может…

Малейн встала и снова посмотрела на свечу. Бесчисленное количество раз она думала об этом. Поджечь дверь. Но страх сгореть заживо и убить служанку всегда ее останавливал.

Как бы то ни было, последние несколько недель принцессе каждую ночь снилось, что она чувствует запах дыма. Снилось, как она умирает в агонии, окруженная огненным кошмаром. Каждый раз она просыпалась в поту, потрясенная тем, насколько эти сны реалистичны. Особенно запах, который, казалось, просочился в реальность и пропитал ее одежду и волосы.

Малейн снова и снова клялась себе, что никогда не реализует этот план, жалея, что он вообще когда-то пришел ей в голову. Но она не могла о нем не думать. И не чувствовать дым тоже не могла. Было бы неплохо спросить у Дженни, не учуяла ли она тоже что-нибудь, чтобы убедиться в своей адекватности. Но Дженни не выдавила из себя ни звука за последние… Малейн уже не помнила, сколько точно прошло лет с последнего слова служанки.

Башня хоть и каменная, но обшита шерстью между стенами. Если один язычок пламени упадет не туда, и здесь всё вспыхнет во мгновение ока. Тихая смерть от голода была бы не такой страшной, как эта. По крайней мере, Малейн так казалось раньше. Но теперь, когда она смотрела на ненавистную дверь, ее убеждения рушились.

Нет, она не может умереть здесь. Не может, пока не попытается сбежать всеми возможными способами. Всеми без исключения. Даже самым жуткими из них. К тому же, если их охватит огонь, в самый последний момент она сможет выскочить наружу.

Умереть в муках, но на свободе — это ведь лучше, чем медленно умирать без надежды?

Но ей следует быть осторожной. У нее всё еще нет никакого желания умирать, и тем более в огне. Жить хочется. Еще хотя бы немного. Но ее мысли теперь в гораздо более спутанном состоянии, чем были, когда пайки были регулярными.

«Создатель, помоги мне», — взмолилась она. Это была первая молитва, которую она произнесла, даже в мыслях, за очень долгое время. Молитва Создателю, который бросил ее. Она должна сказать что-то еще, но в ее разуме осталось не так много слов. И все они пылились где-то на затворках сознания. Вместе с воспоминаниями о том, каким когда-то был мир.

И всё же…

Она посмотрела на свои руки. Они у нее есть. И две рабочие ноги. И она будет выживать.

Решимость нахлынула на нее, и она пошла вверх по ступенькам, чтобы принести ведро воды. Еда у них почти пропала, но вода… Ее продолжали спускать регулярно, хотя в последние дни даже ее становилось меньше. Предыдущее спущенное ведро было заполнено чуть более, чем наполовину.

Но Малейн не могла позволить себе ждать следующего ведра. Потому что до следующего раза то, что всё еще оставалось жизнью, может окончательно превратиться в существование.

Она похватала предметы, которые были ей нужны, и спустилась вниз. Внутри нее разрасталась энергия, будто она только что съела полноценный обед.

Малейн осторожно поставила ведро на ступеньку и кинула в него старое одеяло. Пока оно мокнет, нужно осмотреть дверь. Будто бы она уже не знала всё, и даже больше, об этой чертовой двери. О, она изучила каждую трещинку. Самое лучшее место для прорыва, вероятно, там, где осталось больше всего порезов с тех времен, когда принцесса чертила отметки горячей кочергой.

Кочерга! Малейн снова побежала наверх и схватила ее. Потом спустилась. Зажгла свечу, аккуратно поставила ее на пол. Опустила кочергу к ведру, а затем снова взяла свечу. Осторожно, осторожно, чтобы не обжечься ни пламенем, ни воском.

Она наклонила свечу, и держала в таком положении до тех пор, пока огонь не коснулся основания деревянной двери.

Ничего не произошло.

А через миг дверь вспыхнула, и пламя распространилось. Слишком быстро, очень быстро! Малейн уронила свечу, испугалась и опрокинула на нее ведро, забыв про одеяло, которое все еще мокло внутри, и выброшенная впустую вода стремительно растекалась по полу.

Малейн схватила одеяло и кинула его на дверь, но языки пламени сжирали дерево, словно голодные демоны. Она всегда боялась, что не успеет вовремя, и именно так оно случилось.

Кажется, они с Дженни собираются умереть.

Ужасная смерть, но их бесконечное заточение закончится. Это ли не милость Создателя?

Однако вместо адских мук Малейн почувствовала приятное шипение угасающего огня под мокрым одеялом. Быстро и коротко глотая воздух, она отступила назад, готовая в любой момент ощутить на себе укусы пламени.

Но перед ней была просто почерневшая дверь. Малейн впала в ступор. Это возможно? Вот так просто? Она что, действительно в нескольких шагах от побега?

Нет. Она не могла себе позволить пустые надежды. Нельзя дать им расцвести раньше времени. Сначала она убедится, что всё прошло хорошо. Но для этого ей нужно попробовать.

Она схватила свечу с пола, найдя ее наощупь, и снова вбежала наверх. Зажгла свечу, спустилась вниз и поставила огонь на ступеньку, чтобы был хоть какой-то свет.

Затем она схватила кочергу и стала искать ею самое слабое место в двери. Самое горелое. Вот оно. Она крепко сжала кочергу и ударила ею по двери со всей силы.

Ничего.

В гневе она попыталась снова. И еще раз, и еще, и еще. Слезы струились по ее лицу, пока она колотила дверь и понимала, что больше не выйдет наружу. Не вдохнет свежий воздух. Не ощутит на себе тепло родных объятий. Не вдохнет аромат цветов. Не попробует конфет. Не услышит эхо песни в пустом зале, не сможет…

Кочерга зацепилась за хрупкое дерево. Ее острый конец остался с той стороны. Малейн остановилась и несколько секунд просто смотрела на эту картину. Кочерга вышла с другой стороны двери.

С той стороны!

Малейн дернула ее обратно, и на этот раз не стала бить дверь, это больше не нужно. На этот раз вместо яростного удара она хорошо прицелилась острым концом кочерги. Трясущимися руками она еще раз протолкнула свое орудие на другую сторону.

Покопавшись в темной двери еще несколько минут, она смогла отказаться от кочерги. Вместо нее подойдет большой кусок дерева, который когда-то был частью книжной полки. Так отверстие получится больше.

К тому времени, когда дыра стала достаточно большой для того, чтобы принцесса смогла в нее пролезть, наступил рассвет. Малейн не обращала внимания на обломки дерева, застрявшие у нее в руках.

Она выползла наружу на коленях, а потом что встала на ноги.

Малейн давно отвыкла от яркого света, хоть сейчас он был не таким уж ярким. Утро ведь.

Когда ей пришлось закрыть глаза, она почувствовала, что ее слезы ярости превратились в слезы радости. Она не пыталась их остановить. Просто принялась рыдать, как маленький ребенок.

Малейн не знала, как долго она простояла так, глотая воздух и наслаждаясь ветром, который танцевал на ее коже и холодил мокрые от слез щеки. Минуту? Час? Да не важно на самом деле, хоть целый год. Она готова просто стоять и дышать так вечность. Но когда направление ветра сменилось, Малейн закашлялась, набрав полную грудь дыма и пепла.

Она открыла глаза, и из ее горла вырвался сдавленный вой.

Ни одно здание не уцелело. Повсюду виднелись одни руины. Некоторые из них еще тлели. Тут и там валил дым, где-то густой, а где-то тонкими струйками. Дворец… ее прекрасный, сияющий дворец теперь стоит весь в копоти. Он растоптан, будто по нему прошелся великан, а потом раздавил его и поджог просто для собственного удовольствия.

И даже с того места, где она стояла, Малейн могла видеть разбитые комнаты, открытые для дождя и ветра. Пустые. Но всё равно ей казалось, что они в точности такие же, как и были в ее памяти.

Сколько тел осталось внутри?

Малейн зажмурилась. Она изо всех сил старалась держать себя в руках, но рыдания всё равно накрыли ее. Упав на колени, она перестала им сопротивляться. Какой в этом смысл?

Вот что за дым она чувствовала последние несколько недель. Он проникал даже сквозь толстые стены, теперь для Малейн это стало очевидным. Но в башне она была слишком голодной и уставшей, чтобы придать этому значение. Она не могла даже помыслить о том, что происходит снаружи.

А ее кошмары…Они не были фантазией. По крайней мере, не их запах. Ей снился огонь, потому что она чувствовала его. Реальный огонь.

Хруста гравия и иссушенной травы прервал ее одинокую скорбь. Принцесса пошатнулась и чуть не упала назад, когда из-за угла ее башни вышел мужчина. Он тоже испугался. Вскрикнул, упал и расплескал воду из ведра.

Сначала Малейн подумала, что это Роб. Он пришел за ней. Может, это он был тем, кто поддерживал в ней жизнь, не в силах сделать больше? Планировал их побег…

Но это не так. Это точно не Роб. Этот мужчина… Нет, это юноша, и он слишком молод для того, чтобы быть тем, кем сейчас должен быть Роб. И он недостаточно высокий. Больше похож на Тэдди Тейта — слегка курносый и с волосами цвета соломы.

Она прищурилась от неяркого утреннего света. Хоть этот юноша и не Роб, но всё же он — первый живой человек, которого она увидела за последние семь лет. Не считая Дженни, конечно. Если ее еще можно называть человеком.

Малейн приложила всю свою волю, чтобы встать и выпрямиться.

— Что… — начала она.

Ее голос был пыльным и скрипучим, словно она наглоталась песка. А ее слова… они казались такими странными. Будто им неуютно на языке. Она вздохнула и попробовала еще раз.

— Что здесь случилось?

Так уже лучше.

— Ты… Ты… Вы принцесса Малейн! — воскликнул юноша.

Он встал, поправляя себя и ведро. Несколько раз удивленно моргнул, а потом запоздало и неуклюже поклонился ей.

Малейн должна была кивнуть, но она ничего не могла вспомнить о придворном этикете. Все ее мысли заняты лишь разрушенным дворцом. Всё, что она любила, весь ее милый дом — всё это потеряно навсегда.

— Дженни Тейт, — сказал юноша. — Она жива?

Малейн пялилась на него невидящим взглядом. Почему так сложно заставить рот говорить?

— Моя сестра, — сказал юноша громче. — Она еще жива?

Его слова выдернули Малейн из транса. Хоть двигать губами было все еще трудно, она ответила:

— Эм… д-даа. Но… ей нехорошо, — Она с тоской взглянула на ведро. — Можно мне воды?

— О, да, конечно!

Как только ведро оказалось в ее руках, юноша бросился к двери. Он пробил еще большую дыру в расколотом дереве и исчез внутри.

Ведро было заполнено лишь наполовину. Малейн опрокинула его и принялась жадно пить, не считаясь с тем, что неизбежно проливалось на землю.

Едва она подумала, что, возможно, напилась досыта впервые за долгое время, дверь с грохотом распахнулась. Юноша выбил ее ногой. Почерневшие останки дерева слетели с петель.

Дженни безвольно висела на руках у брата.

— Она едва жива, — пробормотал он.

— Думаю… — откашлялась Малейн. — Думаю, она просто сдалась.

Он поморщился и поник. Малейн испугалась, что он рассердится на ее излишнюю прямоту, но он просто покачал головой. Когда он поднял лицо, оно было тронуто болью и заботой о сестре.

— Мама говорила, Дженни никогда не переживала трудные времена. — Он заглянул Малейн в глаза. — Вы сохранили ей жизнь, да?

Малейн кивнула.

— Насколько смогла.

С каждым разом слова давались ей всё легче.

Юноша огляделся и поджал губы. Выглядел он так, будто ему неловко.

— У вас, наверное, много вопросов?

— Да, достаточно.

— Мы не можем здесь оставаться, вокруг куча мародеров. Я поэтому не мог давать вам еду каждый день. — Он снова посмотрел на башню. — Там есть что-нибудь стоящее?

Малейн на задумалась. Она сотни раз планировала побег, но ни в одном из ее вариантов не было с путешествия по пустоши.

— Есть маленький нож, — сказала она. — Наша одежда и несколько чашек и мисок, которые нам спустили. И я могу захватить несколько одеял.

«И книгу», — подумала она, но не произнесла этого вслух. Также она не стала озвучивать внезапное желание открыть ящик стола и достать оттуда медальон с розой и вереском.

Нет, пусть побрякушка Роба остаётся здесь и превращается в пыль. Или порадует какого-нибудь воришку.

— Простите, что спрашиваю, — сказал юноша, поправляя руку сестры, — но не могли бы вы взять всё это, и мы пойдем? — Он снова огляделся. — Нет особого смысла здесь оставаться. Чем быстрее мы уйдем, тем скорее будем в безопасности.

Малейн открыла рот, но он кивнул, прежде чем она успела заговорить снова.

— И тогда я расскажу вам обо всём, что знаю. Обещаю.

Глава 9

Малейн забежала в башню, но не без страха. Она боялась, что вот-вот открытая дверь с оглушительным скрипом захлопнется. Принцесса снова услышит пронзительный скрежет металлического ключа и окажется взаперти.

Страх смешной, но до ужаса сильный. Происходящее слишком похоже на нее бесчисленные сны, где дверь сначала открывается, даря ей надежду, а потом, издеваясь, закрывается снова.

Но она не могла тратить время на подобную ерунду. Сны были снами, а всё что происходит сейчас — это реальность. Ее руки еще болели от обгоревших щепок, которые застряли в пальцах, и эта боль придавала ей сил.

И все же, достигнув вершины лестницы, Малейн осознала, что у нее в груди копошится еще один страх, и он гораздо хуже первого. Часть ее — очень глупая часть — хотела вжаться в башню. Залезть на тонкие грязные простыни, где она спала только этой ночью.

Тут безопасно. В этой чертовой башне не видно разрушенного дворца. А еще здесь можно притвориться, что ее люди не убиты или не сбежали. Ей не придется сталкиваться с реальностью, что она теперь принцесса без королевства.

Принцесса, которая уже должна стать правящей королевой, между прочим.

Эти мысли крутились в ее голове, пока она бегала по затхлым комнатам, собирая то немногочисленное, что могла унести. Она остановилась и взглянула на толстую книгу, в которой записывала свои мысли последние семь лет.

Может, ее лучше не брать? На этих страницах есть настолько темные места, что ни одно солнце, ни одна свеча не сможет их осветить. Малейн не была уверена, что готова однажды перечитать это снова. Книга была тяжелой во всех смыслах.

И тогда она оставила ее на письменном столе.

Малейн в последний раз спустилась по лестнице, держа в руках бурый мешок с вещами и остатками провизии.

— Тут немного, — сказала она, подняв сумку так, чтобы юноша мог ее увидеть.

Он кивнул, все еще держа Дженни на руках.

— Всё к лучшему, — ответил он. — До вечера останемся у меня, а потом уберемся отсюда.

Под словами «у меня» он имел в виду дворец. Малейн не стала поправлять его, а лишь последовала вперед.

Чем ближе они подходили ко дворцу, тем сильнее в воздухе пахло дымом, и Малейн пришлось прикрыть рот тряпкой.

— Привыкнешь, — сочувственно сказал юноша, глядя через плечо.

Потом испугался и исправился.

— То есть, привыкните, Ваше Высочество.

Малейн отмахнулась. Сейчас не до титулов.

— Мы всё равно не останемся здесь надолго, — продолжил юноша. — Нужно только поесть и собрать всё, что осталось.

— А к чему торопиться? — спросила Малейн.

Через руины они нырнули туда, где раньше были дворцовые кухни. Юноша протянул Малейн свободную руку, чтобы помочь ей спуститься по сломанной ступеньке.

Пока они пересекали разбитое помещение, принцесса старалась всё время смотреть под ноги. Каменная плитка треснула, повсюду торчали осколки. Тут и там на свету блестели остатки некогда роскошной посуды.

Малейн заставила себя отвести взгляд, пока поток воспоминаний не заставил ее упасть и скорчиться от боли.

Они остановились в одном из дальних углов, и юноша усадил сестру на пол. Только теперь он решил ответить принцессе.

— Торопиться нужно из-за мародеров. Их тут толпы, как я уже сказал. Но есть кое-кто похуже — солдаты. Хотя сейчас первых от вторых не особо-то отличишь.

Он прервался и с тревогой взглянул на Малейн.

— Продолжай, — попросила она.

— В общем. Как только армия… ну, или то что от нее осталось… Ну так вот, когда они восстали против герцога, они сразу начали разбиваться на мелкие группы внутри себя. И каждая такая группа говорит, что собирается восстановить Брион. Хотя по факту они просто сражаются друг с другом, обзываясь предателями.

Малейн удивленно таращилась на него. Пока она пыталась сформулировать вопрос, юноша подошел к одной из хлебных кладовых.

— Не понимаю… — тихо сказала Малейн. — Наши солдаты всегда были верными.

— Точно, — кивнул брат Дженни. — Но герцог был подозрительным малым, и его люди тоже. Никто не доверял никому, и в итоге все перестали доверять ему.

— Герцог «был»? — уточнила Малейн.

— Ага. Его убили пару месяцев назад.

Принцесса вздрогнула. Она пока не знала, как относится к этой новости. Но ей стало обидно, что она больше не увидит дядю живым. Это не жалость, нет… Возможно, ей просто хотелось самой осудить его на смерть.

Хлеба в кладовых уже почти не осталось, и юноша выгреб остатки. Затем он отодвинул кусок каменной плиты от полуразрушенной стены, и взору Малейн открылся туннель.

— Так вот как они проникли! — воскликнула она и тут же прикрыла рот ладонью.

Юноша поднес палец к губам.

— Прости, — прошептала Малейн.

Ее спутник снова поднял сестру, а затем они шагнули в туннель. Это секретное место, похоже, пережило штурм дворца лучше, чем все остальные здания. Стены всё еще оставались крепкими, балки подпирали низкие потолки. Путешествие по темноте заняло около пяти минут, пока они не вышли к маленькой комнате, которую освещала всё та же масляная лампа.

Сердце Малейн сжалось, когда она вспомнила про леди Редмэйн. Как узнать, что с ней стало? И жива ли еще ее верная гувернантка? А если умерла, то сколько лет назад?

Усилием воли принцесса решила оставить эти вопросы до лучших времен.

— Тут можем говорить громче, — сказал юноша, опуская на пол безвольную Дженни.

Она всё еще не подавала признаков жизни.

В комнате валялась смятая куча одеял на тонком слое соломы. Юноша, похоже, обжил это место. На крюке висело ведро, а рядом с ним — небольшой арбалет. У стен тут и там стояли мешки, наполовину заполненные пшеницей, ячменем и сухофруктами.

Внимание Малейн привлекли блики из-под стола. Там стояли серебряные подсвечники и украшенные рубинами кубки. Принцесса догадалась, что эти предметы взяты из личных покоев на верхних этажах.

Не то чтобы сейчас всё это имело значение. Буханка хлеба теперь ценнее самых красивых подсвечников.

— Слушай, — обратилась она к юноше. — Прости, я до сих пор не узнала твоего имени.

— Джим, — улыбнулся он. — Джим Тейт к вашим услугам. Моя мать работала на кухнях, а отец…

— Владел фермой, — кивнула Малейн. — Разводил свиней, я помню.

Джим улыбнулся еще шире. Тейт. Малейн решила не спрашивать про леди Редмэйн, но от следующего вопроса не смогла удержаться.

— А что с Тэдди?

Джим замер у одного из мешков с провизией. Потом печально покачал головой.

— Не знаю, — выдохнул он. — Знаю только про отца. Он умер в самом начале войны, а Тэдди… Он вызвался добровольцем и перешел на сторону Эльбы, когда всё началось. Потом мы его не видели. Наверное… Скорее всего, он тоже уже умер, Ваше Высочество. Иначе бы уже нашел мать.

Малейн ощутила резкий позыв к рвоте. Она согнулась и опустилась на стул. Пока она пыталась осознать, не померещились ей слова Джима, он нарезал ножом хлеб и насыпал в миску горсть сухофруктов.

— Надо поесть, — сказал он, указывая на еду.

Джим опустился на колени перед сестрой и начал отрывать куски от хлеба, бережно засовывая их ей в рот. Дженни вяло жевала.

— Подожди. Ты… Ты хочешь сказать, что Эльба на нас напала?

Малейн почти не чувствовала губ, когда задавала этот вопрос.

— Они сожгли…

Роб? Он сжег ее дворец? Терзал ее королевство? Или… Или всё это начал дядя?

Хлеб показался на вкус как застиранная губка.

Джим пожал плечами.

— Я не знаю, кто первый начал, извините. Это началось, когда вас только-только закрыли в башне, я еще мелкий был. Но вообще люди никогда особо не доверяли Эльбе. Но и герцога тоже боялись, он каким-то бешенным был. — Джим слегка покраснел и покосился на Малейн. — Без обид…

— Всё в порядке, — кивнула принцесса.

Они немного помолчали, занятые едой и своими мыслями, а затем Малейн поднялась на ноги и по-хозяйски огляделась.

— Так, — выдохнула она. — Скажи, что мне сделать? Что-то найти или приготовить?

Что угодно, лишь бы не думать о том, как ее некогда возлюбленный убивал ее людей почти семь лет.

Джим встал и отряхнул штаны.

— Нам нужно собрать припасы. Много не унести, — он взглянул на Дженни, — так что в основном нужна только еда.

Он посмотрел на подсвечники и бросил на Малейн виноватый взгляд.

— Хотя это тоже пригодится, если вы не против.

Она сначала не поняла, что он имеет в виду, но потом кивнула.

— Конечно. Тут они уже всё равно никому не нужны.

Джим улыбнулся и принялся ходить по комнате.

— Нужно взять столько, сколько сможем долго нести, — говорил он будто самому себе. — Не знаю, сколько по дороге будет деревень, где еще что-то осталось после войны. И кто-то.

Малейн не знала, что на это ответить.

Джим вручил ей несколько маленьких мешков.

— Наполните зернами, которые мы еще можем есть, там часть прогоркла. Но того, что осталось, должно хватить до Эльбы.

Малейн окончательно перестала его понимать.

— Но ты же сказал…

— Да, мы с ними воевали. Не то чтобы я много понимал в политике всего этого, извините. Я сам всегда работал только на армейских кухнях.

Джим бросил на нее виноватый взгляд.

— В любом случае, — продолжил он, — сейчас всё закончилось и граница с Эльбой открыта. Король Дэйвид сказал, что брионцы могут найти там дом, если захотят. Ну, новая жизнь и всё такое. Моя семья… — он повернулся к Дженни. — Наша семья сейчас в столице.

— Эльбы?

— Да, в Дэллинбурге.

— Но… Но почему?

Джим посмотрел на нее так, что ей стало стыдно. Будто она задала самый глупый вопрос на свете.

— В Брионе почти все деревни разрушены либо полностью, либо частично, — пояснил он. — Посевы сожжены. Людям нечего есть и негде работать. Да и в домах господ сейчас тоже неохотно берут на работу.

Малейн закрыла глаза. Хотелось уснуть и очнуться семь лет назад. Реальность всё больше напоминала ей страшный сон.

— Я пошел в армию, как только подрос, — рассказывал Джим, не подозревая, что творится у нее внутри. — Нужно было кормить семью, когда отец и Тэдди не вернулись. Старый командир меня любил, и я попросил перевести меня в охрану дворца, чтобы следить за вами с Дженни. Рискованно было, но я всё-таки признался, что девушка, которая застряла в башне с принцессой — моя сестра.

Джим сделал паузу и почесал затылок.

— Хороший человек был командир. Было жалко, когда герцог его убил.

Малейн снова почувствовала тошноту.

— А несколько месяцев назад, — продолжил Джим, — солдаты и самого герцога грохнули, когда он окончательно спятил. Когда тут всё начало гореть, моя семья уехала в Дэллинбург, а я остался, хотя мама настаивала, чтобы я тоже поехал. Но я сказал, что буду ждать возможности спасти моих девочек. Ой…

Он поднял на Малейн испуганные глаза.

— То есть, Ваше…

— Оставь это, правда. Сейчас это не важно.

Они принялись молча наполнять мешки провизией и искать пригодные зерна. Джиму, казалось, было комфортно в тишине, но Малейн так не могла. Теперь, когда она была свободна, информации онажаждала даже больше, чем еды.

— Джим, — начала она, стараясь звучать непринужденно, — а ты можешь всё же хоть что-то вспомнить о причинах войны?

Ей жутко хотелось спросить прямо: «Что стало с принцем Робертом?», но она прикусила язык. Джим, вероятно, этого не знал. Да и ей не нужно знать.

Роб ее бросил, и этого достаточно.

Джим снова покачал головой.

— Извините, я правда не знаю. Помню только, что всё пошло наперекосяк после того, как вас заперли в башне. Но я никогда не знал всех подробностей.

Они еще немного помолчали, и Малейн одолели переживания нового рода. Опасения, которые только сейчас пришли ей в голову. До нее дошло, что она собирается в Дэллинбург — столицу вражеского королевства.

— Там живет король Дэйвид, — пояснила Малейн. — Он может узнать меня.

Джим пожал плечами.

— Вряд ли они будут вас искать у себя под носом.

Он был прав, но она могла бы возразить. Однажды новость о том, что она сбежала, просочатся повсюду. Слухи дойдут и до Эльбы, это несомненно. И на нее, как на правительницу Бриона, объявят охоту.

Может, ей пойти не в Дэллинбург, а своей дорогой? Она могла бы бродить по сельской местности, пытаясь собрать то, что осталось от ее народа, но что потом? Ей нечего им предложить на полном серьезе — ни еды, ни крова, ни военной защиты. Ничего, кроме титула королевы, в который она даже официально не вступила.

Что ж. Тогда она могла бы попросить убежище в одном из западных королевств, с которыми Брион еще не воюет. Малейн не сомневалась, ее приютят во Франкии. Или в Мариканте. Дальние родственники и старинные друзья будут достаточно добры, чтобы выделить ей скромные земли или устроить выгодный брак.

Но Малейн знала, что это невозможно. Что она за королева, если сбежит в тепло и довольство, пока ее народ страдает?

— Хорошо, — сказала она больше себе, чем Джиму. — Доберемся до Дэллинбурга.

К тому же, Дженни всё еще не может ходить, и нужно помочь ее брату ее нести. Джим единственный, кто остался с ними до самого конца и сохранил жизнь им обеим. Малейн обязана ему помочь.

В конце концов, она пережила семь лет полнейшего одиночества, так что переживет и путешествие к порогу врага.

*

Они провели за сборами и разговорами весь день. Джим поделился с Малейн еще одной напастью, о которой она даже помыслить не могла. Оказывается, в Брионе она едва ли не в большей опасности, чем в Эльбе.

— Вокруг дворца ошивается самая большая группа бывших гвардейцев, — сказал Джим, усаживаясь рядом с сестрой. — Я подслушал, как они говорили, что их командир хочет найти принцессу в башне и жениться на ней, то есть на вас, чтобы законно претендовать на трон.

Малейн вздрогнула, но ничего не сказала. Логичный план, что тут скажешь? Но ей совершенно не хотелось становиться его частью.

Джим заметил ее беспокойство и махнул рукой.

— Не переживайте, я им сказал, что вы умерли.

— Ого. И как? — удивилась принцесса.

— Как умерли или как я это провернул?

Она улыбнулась.

— И то, и другое.

Джим с довольным видом начал хвастаться своей хитростью.

— Я прокрался в их лагерь и притворился одним из них. Ночь была, так что они не могли меня хорошо рассмотреть. Да и у них такой бардак, что они своих от чужих едва отличают. Я пустил слух, что герцог перед смертью приказал отравить принцессу. Он был тот еще негодяй, прошу прощения, так что они это легко купили.

Малейн тихонько рассмеялась и поняла, что это ее первый смех за очень долгое время.

— Что ж, — сказала она. — Кажется, я у тебя в гораздо большем долгу, чем могла представить. Спасибо.

Джим просиял. Но улыбка угасла, когда он снова повернулся к Дженни.

— Наша мама… она злится на вас. За то, что из-за вас у нас украли Дженни. Я тоже раньше злился, но чем дольше вас кормил, тем больше понимал, что вы тут не при чем.

Малейн понимающе кивнула. Если бы он только знал, как злилась Дженни в самом начале. Сохрани она в себе этот гнев, возможно, смогла бы выйти из башни на своих двоих.

— Они… эти солдаты, — продолжил Джим. — Я из-за них не мог кормить вас чаще. Приходилось ждать, пока все не уйдут, чтобы никто не увидел, как я несу в башню еду. А то они бы сразу поняли, что вы еще живы.

Он судорожно вздохнул.

— Я думал отправить вам сообщение, чтобы вы всё знали, но… — Он пожал плечами. — Писать я не умею, а кричать не хотелось. Несколько раз я пытался шептать у двери, но вы, наверное, меня не слышали.

Малейн покачала головой.

— Там внутри ничего не слышно, слишком плотные стены.

— Извините, что не смог вытащить вас быстрее.

Джим опустил глаза, а Малейн захотелось подбежать к нему и обнять со всей силы, которая у нее была. Но вряд ли такое проявления чувств уместно, поэтому она только улыбнулась.

— Благодаря тебе мы все еще живы, не так ли?

Он нахмурился и взглянул на сестру.

— Похоже на то.

Малейн достала одеяла, взятые из башни, и протянула одно Джиму, а другим накрыла Дженни. Та мгновенно закрыла остекленевшие глаза и начала тихонько похрапывать.

Принцесса последовала примеру служанки. Нужно поспать несколько часов перед тем, как выдвигаться в путь. В целом у нее это даже получилось, но Малейн всё равно показалось, что она закрыла глаза всего на несколько мгновений.

Она проснулась от того, что ее мягко тряс Джим.

— Они идут! — сказал он громкий шепотом. — Нужно убираться.

Он начал собирать их сумки и мешки, а Малейн вскочила на ноги

— Который час? — пробормотала она.

— Ближе к полуночи.

Джим поднял сестру с пола. Она ненадолго открыла глаза, но закрыла их снова, позволив брату себя тащить.

— Нужно выбраться отсюда, пока нас не заметили, — быстро говорил Джим. — Или мы застрянем тут, пока они снова не уедут.

Малейн помогла ему вынести Дженни из туннеля на бывшие кухни.

Теперь ей даже не пришлось отводить глаза — это место окончательно стало чужим и пустым, будто не узнавало свою принцессу. Будто она не проводила здесь счастливые часы, когда была ребенком. Будто в здешнем воздухе всегда пахло дымом и гарью, а не жаром печей и свежим хлебом.

Они остановились у задней двери, и Джим жестом велел принцессе оставаться в стороне. Он выглянул на наружу, проверил, всё ли чисто и только после этого принял решение, что они могут двигаться дальше.

Сердце Малейн забилось быстрее, когда она услышала голоса. Мужские. Джим остановился так быстро, что она врезалась ему в спину.

— …думаю, их предупредили, — громко сказал один из мужчин. — Они точно знали, что за ними придут.

Под их ногами хрустели гравий и осколки.

— Неважно, — ответил его спутник. — Капитан говорит, что завтра вынесет дверь башни и проверит, действительно ли принцесса мертва.

— Так ее ж отравили вроде.

— Несколько человек клялись, что слышали там какой-то шум оттуда. Ну, проверить не помешает. Хоть мертвой оттуда выйдет.

Они рассмеялись, а Малейн закусила губу так сильно, что стало больно. Чья-то рука схватила ее за запястье, и она подпрыгнула. Но это всего лишь Джим.

Он кивнул влево, и она последовала за ним туда, где раньше цвел сад. Теперь тут остались лишь тени и обуглившиеся ветки. Оплакать это место принцесса решила позже. Они прошли немного, но достаточно, чтобы Малейн убедилась, что у них есть шанс покинуть территорию дворца незамеченными. И в тот самый момент, когда она почти выдохнула и перестала беспокоиться, перед ними возникли двое мужчин в рваной солдатской форме.

Сердце Малейн подпрыгнуло.

Долгую секунду они вчетвером смотрели друг на друга. Между ними было расстояние всего в пару футов. Старший из солдат набрал в грудь воздуха и заорал:

— Это принцесса!

Они рванули в сторону Джима, который уже выступил вперед, стараясь одновременно закрыть собой принцессу и не уронить сестру. Солдаты наступали на него с суровым видом.

— Беги! — крикнул Джим.

Малейн попятилась, но бежать не собиралась. Точнее, собиралась, но у нее не было в планах бросать Джима и Дженни. Она сделала первое, что пришло ей в голову. Сначала выхватила из сумки Джима серебряный подсвечник, а потом, сделав несколько шагов назад, выкрикнула:

— Эй! Вам нужна я, а не он!

С этими словами она рванула к реке. Той самой, в которую упала, будучи ребенком. К ее великому счастью, это сработало, и солдаты погнались за ней. Ее сердце колотилось быстрее, чем когда-либо за последние семь лет.

Сначала Малейн боялась, что они ее схватят. Шаги солдат звучали невыносимо близко. Она, конечно, подросла с тех пор, как дядя ее запер, но ее ноги не были такими же длинными, как у них.

Она добежала до реки и начала прыгать по камням, вознеся хвалу самой себе за то, что все эти годы продолжала ходить вверх и вниз по лестнице.

Лишь бы не упасть. Не разбиться о камни. Не свалиться в воду. Роб ее больше не спасет.

Сзади раздался всплеск и вопль падающего человека. Малейн слушала эти звуки не без удовольствия. Потом послышалась ругань второго. Принцесса повернула направо и сделала петлю, всё еще стремительно несясь по темному берегу.

Малейн бежала, пока не увидела знакомые очертания деревянного моста. Он казался ей меньше, чем она запомнила. Она забралась под него, обдирая больные руки о древесину. Не потерять бы подсвечник.

Она остановилась у самого края воды. Уровень реки теперь вдвое ниже, чем был во времена ее детства. Стараясь игнорировать вспышки воспоминаний, Малейн слушала крики своих преследователей.

Солдаты искали ее повсюду. Она нужна им, и они уже близко. Еще немного, и они подойдут к мосту. Голоса стали тише. Малейн поняла, что они перешли на шепот.

Часть ее молилась, чтобы они исчезли, но другая ее часть понимала, что если они сейчас уйдут, то просто побегут своему к капитану и уже скоро за принцессой погонится вся округа.

Малейн медленно наклонилась, подняла с земли самый крупный камень и бросила его в воду.

— Слышал? — спросил один солдат другого.

Они побежали на звук.

Малейн не стала дожидаться, пока они ее найдут и выпрыгнула к ним сама. Если не сделать этого сейчас, она прирастет к месту от страха.

Подсвечник опустился одному из солдат на затылок. Затем Малейн повернулась к другому мужчине и ударила его по ноге. Солдат вскрикнул от боли и упал на колени, пытаясь ухватить принцессу за платье. Она замахнулась подсвечником еще раз, но первый мужчина уже пришел в себя и почти сгреб ее в свои огромные руки.

Но в следующий миг его руки обмякли, и солдат безвольно рухнул на каменистый берег. А за ним и его спутник — упал, так и не встав с колен.

Малейн уставилась на них, и по ее телу расползался ужас. Она мрачно надеялась, что не убила их, хотя, вообще-то, она должна была. Выбора не было. Либо она их убивает, либо они ее забирают. Но ее ударами всё равно не свалить двух сильных мужчин, как бы она ни старалась.

Они оба тихонько зашевелились.

Один попытался встать, а другой застонал и начал переворачиваться на локоть. Малейн поняла, что нужно что-то делать. Снова бежать или лучше еще раз ударить? Но прежде, чем она успела принять решение, два арбалетных болта с тихим свистом впились им в затылки.

По очереди. Вдобавок к предыдущим.

Теперь Малейн увидела первые болты в их спинах. Солдаты умолкли и перестали двигаться, на этот раз навсегда. Принцесса смотрела на них несколько бесконечно долгих секунд. А когда всё-таки подняла голову, увидела рядом Джима с арбалетом в руках.

— Простите, — прохрипел он. — Они бы привели с собой остальных.

Его голос дрожал так же сильно, как ее ноги. Джим опустил полные ужаса глаза на тела и растворился в рыданиях.

— Я бы от них всех не защитил вас, девочки. Я… я никогда не убивал… Я всегда только на кухнях…

Его плечи сотрясались. Малейн только сейчас осознала, что Джим, по сути, совсем еще мальчишка. Сколько ему лет? Шестнадцать? Семнадцать? Немногим больше, чем было ей самой, когда ее бросили в башню.

Джима готовили к мирной жизни, к работе на фермере или во дворце. Он должен был разводить свиней или печь пироги и мариновать устрицы. Вряд ли его родители рассчитывали, что их сын когда-нибудь будет вынужден убивать людей.

— Мне так жаль, — всхлипнул Джим, — Простите, я так виноват…

Малейн совладала с шоком. Она тоже в первый раз видела смерть, насильственную. Так близко, что ее буквально можно потрогать рукой. Но принцесса подошла к Джиму и обнимала его всё то время, пока он плакал у нее на плече, как маленький ребенок.

— Ты не сделал ничего плохого, — прошептала она, стараясь сдержать собственные слезы. — Ты спасал нас, спасал себя. У тебя не было выбора.

Его и правда не было.

Они простояли так, кажется, целую вечность. Через несколько минут Джим кое-как успокоился и сквозь всхлипы сказал, что им пора идти. Малейн не хотелось делать ни шагу, но она лишь кивнула, и они двинулись в путь.

Глава 10

Путешествие было долгим. Малейн не находила другого слова, чтобы его описать. Они просто очень долго шагали по ее королевству — плелись по выжженным полям, переходили реки вброд, продирались сквозь леса, плутали по окраинам уцелевших деревень.

Принцесса настояла, что не нужно без крайней надобности заходить в города. Слишком рискованно, там наверняка повсюду солдаты, которые могут ее узнать, и тогда одного арбалета будет мало.

Но солдаты не были их единственной проблемой. Точнее, ее проблемой. У Малейн так сильно болели ноги, что на исходе второго дня ей пришлось искусать губы в кровь, лишь бы не вскрикивать при каждом новом шаге. В итоге Джим перерыл какую-то телегу и с победным возгласом выудил оттуда пару потрепанных женских сапог.

Поначалу Малейн не хотела их брать, но он Джим ее убедил, что телега давно заброшена. Большая часть вещей, которая там лежала, покрылась плесенью и пылью. Металлические вставки по краям заржавели, испорченные дождем. Сапоги тоже оставляли желать лучшего, но они лежали внизу, и поэтому их еще можно было носить.

После этого идти стало легче. Малейн чувствовала, что с каждым днем становится сильнее и выносливее. Конечно, она никогда не была так неподвижна в башне, как Дженни, но ее мышцы всё равно ослабли и нужно было время, чтобы их расшевелить.

Еще одной проблемой стала добыча. Запасы истончились довольно быстро, но Малейн упорно отказывалась что-то брать с немногих сохранившихся полей, мимо которых они шли. Она ела только то, что было разбросано по обочинам дорог. Этого было ужасно мало, а иногда за целый день и вовсе ничего пригодного в пищу не попадалось.

— Нам нужно есть, если мы хотим выжить, Ваше Высочество, — возражал Джим. — Люди давно привыкли, что все у всех всё утаскивают.

— Ты можешь брать еду, где хочешь, — хмурилась Малейн. — Я не собираюсь тебя останавливать. Но сама подожду, пока мы не найдем что-то еще.

— Или пока вы не упадете с голоду, — проворчал Джим. — Я вас двоих не унесу.

Дженни всё еще висела на его плече безвольной тряпкой.

— До этого не дойдет, — сказала Малейн и попыталась слабо улыбнуться.

Когда они добрались до одного из первых приграничных городов, Джим сходил туда один и продал подсвечники. На эти деньги они смогли купить не только еды, но маленькую тележку для Дженни.

Постепенно им по дороге встречалось всё больше и больше людей, и они не были такими же худыми и изможденными, как сельские жители. По словам Джима, это означало, что Эльба уже близко.

Малейн могла только догадываться, какой она сама выглядела в глазах прохожих. Голодная оборванка, но точно не брионская принцесса. И пока что ее это устраивало. По крайней мере, она себе в этом убеждала. Маскировка точно не повредит.

Через две недели после того, как они отправились в путь, Дженни всё еще оставалась их главной заботой. Малейн изо всех сил гнала из головы слово «обуза». Глаза ее служанки неизменно оставались мертвыми, а рот открывался лишь для еды, которую в него старательно засовывал брат.

Это быстро начало действовать Малейн на нервы. Несколько раз она даже хотела сказать Дженни, что ее поведение неприемлемо. Они уже давно вышли из башни, а значит, пора брать себя в руки. Но она сдержалась. Джим, кажется, не возражал, чтобы таскать сестру на тележке и кормить ее с рук. К тому же, ела она мало, и не нужно было искать еще больше припасов.

«Возможно, мать Дженни знает, что делать», — думала Малейн, глядя на служанку. Сама принцесса не была искусна в исцелении сердец и умов. Она не могла исцелить даже свои собственные разум и душу.

После двух с половиной недель ходьбы они добрались до самого большого из приграничных городов — Котэм-Лютейна. Хотя, большинство называли его Две-Реки, даже местным жителям так больше нравилось. На самом деле река была одна и разделяла город ровно напополам. Со стороны Бриона она называлась Лютейн, а со стороны Эльбы — Котэм.

Два королевства вели давний спор, кому из них принадлежал город. Во время войн он часто переходил под полный контроль то Эльбы, то Бриона, но правда была в том, что даже самые дотошные историки не могли точно сказать, кому изначально принадлежал Котэм-Лютейн. Единственное, что ни у кого не вызывало сомнений — это то, что город лежал так близко к одной стороне границы, что неизбежно перекидывался на другую. Короли, как ни старались, не смогли должны образом его разделить.

— Сколько монет у нас осталось? — спросил Джим, когда они приблизились к городским воротам.

— На комнаты не хватит, если ты об этом, — ответила Малейн. — Ну, если мы хотим еще чем-то питаться по дороге в столицу.

Джим фыркнул.

— Ну вот, чего я и боялся.

Он кивнул на небо. На горизонте собирались тучи.

— Вы уверены, что на крышу не хватит?

Малейн задумалась. По дороге они пережили уже несколько сильных дождей, но все заставали их в сельской местности, где всегда можно было найти какое-нибудь укрытие вроде пещеры или заброшенного дома. А в городе укрыться негде. Если не заплатить, конечно же.

— Давай проверим, сколько еды можно купить на медяк, — сказала Малейн. — Если его хватит, мы могли бы себе позволить что-нибудь маленькое.

Она достала из сумки медяк — один из последних, оставшихся с продажи подсвечников, и протянула его Джиму. Он подбросил монету на ладони.

— В этот раз вам лучше пойти со мной, — улыбнулся Джим. — Вы привлечете больше внимания, если останетесь здесь.

Обычно Малейн оставалась караулить тележку с Дженни где-нибудь за городскими воротами и ждала Джима, но сейчас он прав. Ей в любом случае придется зайти в город, если всё получится с ночлегом. Какая разница, раньше или позже?

Она кивнула. Джим снова взялся за тележку, и они направились в Котэм-Лютейн.

Малейн поняла, что даже не могла вспомнить, каково это — быть в городе. Дядя разрешал ей посещать ограниченное количество мест, и большие города в этот список не входили. Даже в тех редких случаях, когда он брал ее с собой для визитов в другие страны, ей не разрешали одергивать шторы в карете, чтобы посмотреть в окно и увидеть, что происходит снаружи.

Но теперь, когда она оказалась в городе, да еще и в таком большом… Это было ошеломительно. Так много домов и ярких красок. И запахов! Шипящее масло, конский навоз, спелые овощи, свежесрезанные цветы. От людей, которых не сосчитать, разит пóтом и иногда духами.

Всё это смешивается в кучу и сбивает с ног.

А еще шум, так много звуков! Люди кричат, точно встревоженные куры. Лошади цокают, дети визжат, перекрикивая друг друга в играх. Малейн замерла в растерянности. Ей вроде и нравилось, но… но ей стало страшно. Она не могла осознать всё и сразу и боролась с желанием закрыть уши, нос и глаза и не открывать их больше до конца жизни.

Принцессе отчаянно захотелось вернуться обратно в свою башню.

Джим понял ее замешательство и отвел ее в самый тихий угол рыночной площади. Поставил рядом с ней тележку с сестрой.

— Так, девочки! Никуда не уходите, я скоро вернусь.

Малейн стало стыдно за саму себя. Почти до слез. Ни звуки, ни запахи, ни цвета ее раньше так не пугали — наоборот, они притягивали. Она жила теми редкими моментами, когда дядя позволял ей показать себя публике. Но семь лет молчания и приглушенного света не прошли даром, и теперь она, кажется, забыла, что представляет из себя мир.

Надо собраться. Малейн выпрямилась, напоминая себе, что вообще-то, даже если это никому здесь не известно, она правительница этого города. Ну, вместе с королем Дэйвидом, конечно же. А королевы не бояться запахов и криков, даже если от них кружится голова.

Она заставила себя глубоко дышать. Постепенно ее чувства начали привыкать к шуму и суматохе, и Малейн позволила себе приметить мелкие детали, на которых она сможет сфокусироваться.

Ее внимание привлекло зеркало. Оно стояло на витрине рядом со столиком какой-то модистки и манило Малейн к себе, звало ее подойти. Она так давно не видела зеркал. И себя в них. В ее старых комнатах во дворце, конечно же, были зеркала, и все они наверняка теперь разбиты. А в башне она едва могла различить собственное отражение даже в глади наполненного ведра.

Из зеркала на витрине на принцессу смотрела тонкая девушка с впалыми щеками и тусклыми, грязными, спутанными волосами. Ее глаза казались слишком большими для серого лица.

Малейн в ужасе отшатнулась. Это невыносимо.

Она с детства не отличалась лишней пухлость, но как-то раз слышала, как леди Редмэйн шептала придворной швее: «У принцессы будут прекрасные изгибы».

«Не будут, леди Редмэйн», — с горечью подумала Малейн. Теперь на месте предполагаемых изгибов остались лишь острые, костлявые углы. Ее кожа была грязной, окрашенной пылью и вынужденным загаром. Одежда постыдно изношена.

От мрачных мыслей принцессу отвлек новый шум на другом конце площади.

Солдаты. Немного, лишь небольшой отряд из шести-семи человек, которые одеты в черное с золотыми и фиолетовыми вставками. Цвета Эльбы.

Воины остановились посреди площади и образовали небольшой полукруг, в центр которого выехал мужчина. Он почти ничем от них не отличался от остальных, но именно к нему вышел пузатый старик в нарядном черном сюртуке.

— Приветствую, Алекс, — сказал молодой воин, правой рукой удерживая поводья.

Малейн чуть не свалилась в обморок. Ее сердце забилось где-то в горле.

Это был он.

— Ваше Высочество, — ответил старик и поклонился так низко, что чуть не ударился лысиной о землю. — Добро пожаловать в Котэм. Я уже распорядился организовать достойный отдых вам и вашим людям. Будут ли особые пожелания?

— Нет, только жилье и еда, — ответил Роб.

Алекс поклонился еще раз. «Губернатор», — догадалась Малейн. Он махнул рукой, и три человека подбежали к принцу.

Она не могла отвести от Роба восторженного взгляда. Он казался даже выше, чем она запомнила. Хотя, может, это из-за лошади? Его плечи и грудь стали шире, ноги крепче, а волосы… как жаль. Густые темные пряди теперь коротко подстрижены — не торчит ни единого лишнего локона.

Но больше всего изменились глаза. В них не заметно и лучика той теплоты, которую так любила Малейн. Теперь там только холод и звенящая сталь.

Роб окинул площадь суровым взглядом, пока люди губернатора продолжали извергать любезности. Его глаза на миг расширились, когда он увидел Малейн, а она задрожала от страха.

Он медленно опустил взгляд на ее нестиранное платье.

Сейчас он всё поймет, и что потом с ней будет? И как он себя поведет?

Но ничего не произошло. Уже через секунду Роб снова обратился к Алексу, отвечая на очередной вопрос. Грудь Малейн затопили боль и стыд. Он не ее узнал. Или узнал, но решил не подавать виду?

Она бы не удивилась, если бы он выбрал второй вариант. Конечно, ведь она уже не тот благоухающий цветок, которому он делал предложение семь лет назад. Она теперь голодная крестьянка — неопрятная и грубая. Зачем она ему?

Ее печаль превратилась в холодный гнев, и она нырнула за тележку, на которой валялась Дженни. Прекрасно! Пусть он больше не смотрит, раз боится правды.

Малейн уже не видела, как его взгляд еще раз метнулся туда, где она только что стояла. Все свои мысли она направила на то, чтобы совладать с собой. Часть ее хотела подлететь к нему сейчас же и потребовать объяснений. Какого черта он разрушил ее королевство? Ее дядя был безумцем, но даже он не смог бы воевать сам с собой.

Но другая ее часть шептала, что это глупо — раскрывать свою личность, будучи почти на территории врага. Кто знает, что с ней сделают? Конечно, вряд ли Роб причинит ей боль, о нет, он наверняка ею просто побрезгует. Но сделать ее заложницей Эльбы было бы логично.

Малейн взглянула на обмякшую фигуру Дженни. Нет, принцессе все еще нужно помочь друзьям добраться домой. Джим один не справится. Вовлекать их в государственный конфликт было бы худшим из того, что она могла сделать.

И всё же…

Она выглянула из-за тележки и посмотрела на своего принца еще раз. Роб всегда был добр к ней. Может, и сейчас он всё-таки поможет и ей, и Дженни с Джимом?

Малейн изучала его лицо, и ей стало больно. Этот взгляд… он, будто стрелы, пронзал каждого, на кого Роб смотрел. Под этим взглядом хотелось не таять, как раньше, а опустить глаза в пол и бежать со всех ног.

— Что вы делаете?

Малейн вздрогнула. Но это всего лишь Джим.

Она указала пальцем на воинов и принца, и Джим тоже слегка присел.

— Нужно убираться, — прошипела она.

Он кивнул и потянул тележку. Они отошли от Роба на приличное расстояние, и тогда Джим сказал, что нашел и еду, и ночлег.

— На конюшнях. Простите, не постоялый двор, но хотя бы не промокнем.

— Чудесно, — выдавила улыбку Малейн. — Спасибо тебе.

Пока шли к своему временному пристанищу, принцесса ничего не могла с собой поделать и постоянно оборачивалась. Острые глаза Роба за ними не следили, и она уже не понимала, рада этому или нет.

Они с Джимом вошли внутрь и уложили Дженни на сено. Малейн была довольна — в конюшне было в сто раз теплее, чем рядом с любым из костров, которые они разводили с тех пор, как двинулись в путь. Компанию им этой ночью составят старая лошадь, две коровы и выводок цыплят.

— Итак, — усмехнулся Джим, разжигая масляную лампу, — возможно, это не мое дело, но мне просто интересно. Почему вы прятались от принца? Он же вроде ваш жених…

— Я единственная живая наследница королевства, с которым он воют. Мы враги.

— Но если он вас видел…

— Она пряталась не поэтому.

Малейн и Джим одновременно вскрикнули от неожиданности.

Раскрыв рты, они повернулись к Дженни. Принцесса уже и забыла, как звучит голос ее служанки. Дженни изо всех сил пыталась принять сидячее положение, но ее тело не слушалось. Брат подскочил к ней, чтобы помочь, но она оттолкнула его руку.

— Ты просто не хочешь, чтобы он тебя видел такой, — Дженни скривила лицо. — Безденежная девка без красоты…

— Дженни! — прервал ее Джим. — Что ты говоришь…

— Я знаю, что говорю, — прорычала она. — Хоть ведро королевской крови в себя влей, ты ничем не лучше любой другой женщины, потерявшей мужчину!

Слезы потекли по ее красным щекам, пока она смотрела на Малейн глазами, полными ненависти.

— У меня тоже был! Томми! Думаешь, ты одна такая?

Дженни захватил приступ рыданий. Брат пытался обнять ее и утешить, а Малейн не могла ни вздохнуть, ни пошевелиться.

— Тщеславие — вот причина, по который ты пряталась! Ты уже не та! И никогда не будешь той!

Дженни взвизгнула и упала на плечо брата. Глаза Малейн тоже защипало. Она вспомнила грязную тощую женщину в зеркале, и ей стало тошно.

О да, она и правда могла бы поговорить с ним. Предстать перед ним во всей своей новой красе. В целом, помех для этого нет и сейчас. Найти Роба будет не трудно, он же принц — каждый третий укажет ей, где он остановился. И в глубине души она знала, что он примет ее, если она попросит аудиенции.

Но тогда что? У нее не было армии, которой можно угрожать. Не было рычагов давления. Не было даже дома. У нее есть лишь сумка с едой, полупустая, как и ее титул. А еще призрак любви, из-за которой она просидела в башне семь лет.

— Мне жаль, — сказал Джим, гладя сестру по голове. — Томми вроде как собирался на ней…

— Нет, она права, — ответила Малейн.

И Дженни действительно была права. Прежней Малейн уже нет. Как нет и прежнего Роба. Никто не остался тем, кем был когда-то. Может, сам Роб и не захочет это принять, но она должна, ведь именно так поступила бы королева.

А еще ей нужны ответы, и она их получит.

— Джим, — тихо сказала Малейн. — Я помогу тебе доставить Дженни домой, а потом пойду во дворец.

Он ошарашенно на нее уставился.

— Но вы же только что сказали…

— Вы должны получить вознаграждение за страдания и заботу обо мне. Королевская семья Эльбы ценит хорошую службу, это я точно знаю.

Она слегка улыбнулась, а Джим растерянно кивнул.

Тихий голосок в голове обвинял ее в глупом тщеславии, совсем как Дженни, но Малейн слишком устала, чтобы терзаться еще и из-за этого.

Она пойдет и увидит Роба. Но она сделает это на своих условиях.

Глава 11

Конюшни они покинули на следующее утро, сразу после того, как Джим заверил Малейн, что ни принца, ни его свиты нигде не видно. Дженни продолжила молчать. И, несмотря на вчерашнюю вспышку гнева, желания ходить в ней не прибавилось.

Чем ближе они подбирались к Дэллинбургу, тем легче становился путь. Дома, мимо которых они шли, уже не были пустыми оболочками и находить еду становилось всё проще. Воздух день ото дня продолжал теплеть.

Через неделю и три дня они достигли столицы Эльбы. Они пришли бы быстрее, если бы Джим всё-таки не начал заставлять Дженни ходить самостоятельно. Хотя бы понемногу. Она стонала, охала, протестовала, но брат был настойчив и отказывался класть ее в телегу до тех пор, пока она не сделает два шага. Потом три. А там уже и десять.

Малейн большую часть дня проводила в тени деревьев и с улыбкой наблюдала за облаками и пререканиями Дженни и Джима. Джим всегда побеждал.

В тот день, когда Малейн поднялась на очередной холм и увидела Дэллинбург, ее сердце замерло. Это было потрясающе. Роб не преувеличивал, когда писал ей о здешних красотах.

Малейн ни разу не видела этот город. В тех редких случаях, когда дядя отваживался на поездки в Эльбу, он отказывался брать ее с собой — одна из многих причин, по которым Роб ненавидел герцога.

Чтобы компенсировать это, принц подробно рассказывал Малейн обо всех чудесах его столицы. Она была уверена, что он привирает, как приврал бы любой, кто описывал родину. Но это оказалось не так.

Город под за́мком на холме был так аккуратен, будто его рисовали кистью, а не возвели из дерева и камня. Стройные ряды домов дополняли друг друга, а не мешались в кучу, как в иных городах. Краски здесь были ярче, чем в любом из городов, мимо которых Малейн довелось пройти.

На фасадах зданий не было ни копоти от пожаров, ни повреждений от снарядов.

Так выглядел мир, в котором никогда не было войны.

Однако город был ничем по сравнению с замком. Четырехэтажный, не такой высокий, как дворец Малейн, он поражал воображение своей свирепой красотой. Толстые стены и фундамент выполнены по старинке из серого камня, но мозаики из цветного стекла, которые сверкали на башнях и шпилях, слепили глаза и захватывали воображение.

Когда из-за облаков выходило солнце, замок переливался желтым, зеленым, синим, красным, оранжевым, фиолетовым… Каких только цветов там не было!

В таких дворцах были бы рады жить и Боги из древних легенд, но там жил Роб.

Джим тихонько присвистнул, поравнявшись с Малейн.

— Мда-а-а, — протянул он. — Знаете, в Брионе некоторые называли тех, кто перебрался в Эльбу предателями, но ради такого можно и потерпеть обзывательства.

Он поджал губы в довольной ухмылке. Теперь здесь будет его новый дом, и он этому явно рад.

Они вошли в Дэллинбург вечером следующего дня. Вблизи город был таким же невероятным, каким казался издалека. Конечно, и тут не обошлось без резких запахов — ни один большой город не мог избавиться от них полностью. Но здесь улицы и площади настолько чистые, что по ним можно ступать, не боясь испачкать обувь.

— Видите колеи? — Джим указывал пальцем на узкие канавки по обеим сторонам улицы. — Кажется, они тут делают дороги выше, чтобы в дождь грязь не копилась, а стекала вниз. Умно!

И не только канавки помогали поддерживать чистоту. Малейн ахнула, когда увидела нескольких довольных жизнью мальчишек, которые бегали по городу с лопатами и собирали отходы животных, сбрасывая нечистоты в ведра.

Румянец пополз по шее и щекам Малейн. Ей вдруг стало до ужаса обидно за Брион. Мало того, что Эльба выиграла войну, так у них еще и остались деньги, чтобы чистить свои улицы. Причем, кажется, ежедневно.

Пытаясь унять зависть, она последовала за Джимом до пункта их назначения. Его семья жила в северной части города, довольно близко к замку. Слишком близко, чтобы Малейн чувствовала себя комфортно. Роб часто покидал замок, чтобы посетить город.

Хотя, он делал так семь лет назад, а что теперь? Она пока не знала. К тому же… Принц успешно доказал ей еще в Котэм-Лютейн, что она стала для него неузнаваемой.

— А что мы будем делать, если не найдем их до наступления темноты? — спросила Малейн у Джима.

Он огляделся и нахмурился. Семья была где-то рядом, но как точно выглядит их дом, он не знал. Он открыл рот, чтобы ответить принцессе, но поблизости раздался пронзительный женский крик:

— Джим! Дженни!

Они повернулись к источнику звука и увидели спешащую к ним высокую худую женщину. Вокруг ее волос повязана тряпка, так что Малейн не могла увидеть их цвет, но глаза и лицо женщины были безошибочно указывали на родство с ее друзьями. На вид ей было лет пятьдесят или, может, чуть меньше. И она уже раскрыла Джиму свои объятия.

— Тетя Кэт! — рассмеялся он, обнимая женщину.

— Мы уже почти отчаялись вас обоих увидеть! — воскликнула она. — Особенно после того, как…

Ее глаза остановились на лице Малейн, и она замерла. Потом зажала рот рукой и отступила на шаг. Затем, будто не веря в то, что перед ней не призрак, подошла ближе.

— Принцесса, — прошептала она.

Ее голос затерялся в звуках улицы.

Малейн стояла неподвижно, давая тете Джима себя рассмотреть. Ее щеки вспыхнули, а в глазах предательски защипало, но нет. Плакать она будет. Ей пора привыкнуть к тому, кем и чем она стала, и лучше сделать это как можно раньше. Красота… ее красота, если она и была когда-то, сейчас далеко не на первом месте.

Женщина несколько раз моргнула и, казалось, очнулась ото сна.

— Быстрее, нам туда, — сказала она, указывая им на другую сторону улицы.

Они последовали за ней и, пройдя примерно два квартала, вышли к небольшому двухэтажному зданию, на первом этаже которого работала пекарня. Малейн чуть не взвыла от запаха корицы. Впервые за семь лет у нее потекли слюнки.

Однако вместо того, чтобы остаться в пекарне, битком набитой женщинами и детьми, тетя Джима провела их к одной из деревянных лестниц. Джим подхватил сестру, и они с Малейн помогли Дженни подняться наверх.

Комната, в которую они вошли, была простой, но чистой. Одно окно и два сундука под ним. По полу разбросаны рулоны постельного белья. Небольшой очаг с кастрюлькой. Рядом с очагом стояла высокая женщина.

— Нэн, посмотри, кого я нашла на улице! — радостно воскликнула тетя Джима.

Женщина по имени Нэн подняла глаза и вскрикнула. Половник, который она мешала ужин, с грохотом упал пол. Она замерла примерно на две секунды, а потом, рыдая, бросилась к Джиму и Дженни. Обняла их и опустилась вместе с ними на пол, бормоча, как счастлива она, что ее дети вернулись домой.

Хотя бы двое.

Малейн никогда еще не чувствовала себя настолько неуместной.

— А что она здесь делает? — прогремела Нэн, когда первые эмоции отхлынули.

Она поднялась на ноги, и принцесса опустила глаза в пол, не выдержав ее свирепый взгляд.

— Убирайся! Из-за тебя я чуть не…

— Нэн, посмотри на нее, — мягко прервала ее сестра.

— Мама, она помогла нам! — воскликнул Джим, выпутываясь из материнских рук. — Без нее бы не добрались сюда. И ей некуда идти, как мы можем ее выгнать?

Щеки Малейн пылали. Мать Джима и Дженни долго молчала, но в итоге смягчилась и глубоко вздохнула.

— Ладно. Посмотрим, что мы можем с ней сделать.

*

Малейн наблюдала за семейным ужином со странной смесью радости и зависти. Дженни всё еще больше молчала, чем говорила, общаясь с матерью кивками и мычанием. Джим же болтал без умолку, рассказывая про своё дежурство у башни и про путешествие до Дэллинбурга.

Про убитых им солдат он молчал, и не то чтобы принцесса его в этом винила.

— А что у вас? — спросил Джим, намазывая маслом третью булочку подряд. — Вы нашли работу?

— Я устроилась на кухни во дворец, — ответила его мать. — Оплата неплохая, гораздо лучше, чем… — она взглянула на Малейн и откашлялась. — В общем, нам хватает на комнаты и еду с избытком.

Она нежно улыбнулась сыну. Тетя Джима, как оказалось, жила в комнате этажом ниже, рядом с пекарней, в которой трудились ее старшие дети.

— Через пару лет купим ферму, надеюсь, — поделилась она планами с племянником. — Кстати, твой дядя устроился в замок на конюшни и будет счастлив заполучить пару умелых рук.

Джим кивнул.

— Звучит прекрасно, — сказал он с набитым ртом.

Нэн повернулась к Дженни и грустно улыбнулась, глядя на дочь.

— А с тобой мы как поступим, милая?

Малейн привыкла к молчанию Дженни, но предполагала, что ее мать будет расстроена им сильнее. Однако вместо этого Нэн… Она будто этого и ждала? По крайней мере, она не выглядела взволнованной.

— И что насчет вас, Ваше Высочество?

Малейн вздрогнула, когда поняла, что к ней обратилась тетя Джима.

— В каком смысле?

— Что вы собираетесь делать теперь, когда вы здесь?

Малейн замерла. Ей намекали, что нужно как можно скорее отсюда уйти? Принцесса открыла рот и искала хоть какой-нибудь ответ, но тетя Джима покачала головой.

— Я не имею в виду, что вам тут не рады. Просто хочу понять, есть ли у вас план.

Малейн вздохнула с облегчением.

— Я… моя надежда в том, чтобы искать аудиенции у принца Роберта.

За столом стало тихо. Нэн уронила ложку. Тетя Джима уставилась на Малейн так, словно принцесса окончательно тронулась умом. Даже Джим стал жевать тише, с интересом наблюдая, чем закончится этот разговор.

— Вот так… просто? — спросила Нэн, бросив взгляд на сестру.

Принцесса нервно втянула в себя воздух и расправила плечи, пытаясь казаться выше.

— Принц задолжал мне. Бросил меня в башне, воевал с моим народом… Полагаю, я заслуживаю хотя бы минимальных объяснений.

Сестры обменялись еще одним многозначительным взглядом, и Малейн захотелось рявкнуть, чтобы они прекратили.

— Вообще вы, конечно, правы… — протянула Нэн. — Но… Ваше Высочество… — Она глубоко вздохнула. — Не в обиду, но вы… вы теперь выглядите прямо как мы. Ваша одежда, я имею в виду. И всё такое. Вряд ли вам разрешат провальсировать в замок и требовать разговора с принцем.

— А еще говорят, у него тяжелый характер, — добавила ее сестра.

У Роба? Малейн чуть было не рассмеялась и не сказала, что это невозможно, но вспомнила ледяные глаза, которые видела на площади, и решила не протестовать.

— Это правда, — кивнула Нэн. — Я видела его один раз, когда он спустился на кухни, чтобы что-то проверить и это было… — она поморщилась. — Ужасно. Хотелось прикинуться веником, лишь бы он на тебя не смотрел.

— Но я должна попытаться, — прошептала Малейн.

Она действительно не видела другого выхода.

Нэн вздохнула и кивнула.

— Ну да. Попытаться, наверное, стоит. Вам только надо помыться, причесаться. Воду возьмете в колодце, я утром выделю вам ведро. Может вы тогда, ну… почувствуете себя собой.

Малейн была уверена, что Нэн хотела сказать: «Станете похожей на себя».

— Я вам дам одно из своих платьев, — сказала тетя Джима. — Не то, к чему вы привыкли, конечно, но намного лучше, чем ваша дорожная одежда. Надо только слегка подправить длину.

Малейн сделала все возможное, чтобы выглядеть благодарной. Ей оказывали гораздо больше доброты, чем она заслуживала после всего, что эта семья натерпелась из-за нее.

*

Спала Малейн плохо, и ей снились тревожные, путанные сны. Что-то про башню и огонь, который ее охватывает. Проснуться ранним утром вместе со всеми оказалось не трудной задачей. Труднее стало позже, когда она стояла с ведром в руке перед колодцем и понятия не имела, что ей делать. И с ведром, и с колодцем.

Это дело выглядело довольно простым, когда женщины перед ней набирали воду. Закрепить ведро на цель и просто опустить его вниз. Но когда подошла ее очередь, она растерялась. А как именно крепить ведро? И как именно его опускать? И когда она поймет, что воды уже достаточно, чтобы можно было поднимать?

Паника только усиливала ее ступор.

Сзади послышалось ворчание и недовольное цоканье.

— Давай уже!

— Ты головой ударилась?

— Что за идиотка…

Малейн хотелось прыгнуть в этот несчастный колодец самой, чтобы разом закончить все свои мучения.

К ней подошла тетя Джима.

— Вот так.

Она указала на маленький крючок на одном из звеньев цепи. Прикрепила ведро, быстро его опустила и так же быстро подняла обратно. Принцесса жалела, что не могла раствориться в воздухе. Всю обратную дорогу она просто прожигала взглядом собственные сапоги

— Простите, — пробормотала она, поднимаясь по лестнице. — Я просто… Я никогда этого раньше не делала.

— Конечно нет, — улыбнулась тетя Джима. — Позор той стране, которой нужно посылать за водой собственную принцессу. — Улыбка быстро исчезла с ее лица. — Прямо как сейчас.

Она смахнула с себя мрачные мысли и аккуратно потрепала Малейн по голове.

— Вы встали раньше, чем я ожидала.

— Не могла уснуть.

— Ну, раз так, вот тряпка. Искупайтесь, как сможете.

Пока Малейн ставила ведро в комнате, тетя Джима сбегала к себе и принесла ей темно-зеленое платье из тонкой шерсти.

— Лучшее из того, что нашла, — сказала она.

Малейн смиренно поблагодарила ее и принялась мыться. Вода была ледяной, и принцесса вся продрогла, но всё же испытала прилив несказанного счастья. Как хорошо смыть грязь! А чистые волосы — это женастоящая награда за лишения! Вот бы только перевязать их разноцветными шелковыми лентами, как это делала леди Редмэйн.

Принцесса оттолкнула воспоминания о дворце. Сейчас волосы не жирные и не спутанные, и этого достаточно.

А вот как их собрать во что-то стоящее — другой вопрос. И новая проблема. Зеркала в комнате нет, но вряд ли оно бы сильно помогло. Малейн крутила влажные волосы и так, и эдак, пока от раздражения не ударила кулаком в стену. Вот же черт! Как она собирается выжить, если не может даже набрать воды и сделать самой себе прическу?

Сильные руки оттянули ее волосы назад и начали разделять чистые пряди. Они были настолько грубы в рывках, что Малейн чуть не вскрикнула от боли, но вовремя себя остановила.

Нэн заплетала ей косу.

— Спасибо, — прошептала Малейн.

— Я злилась на вас, — сказала мать Джима. — Долго злилась.

Ее голос был низкий и тихим.

Малейн кивнула, не зная, что ответить. Эта женщина была в своем праве.

— Но видеть вас сейчас… — Нэн закончила заплетать косу и подвязала ее простым куском бечевки. — Думаю, ваша мать хотела бы, чтобы кто-то позаботился о ее ребенке.

Слова Нэн все еще эхом звучали в голове Малейн, пока они молча шли к роскошному замку Роба. Она часто задавалась вопросом, что сказали бы ее родители, если бы увидели, что случилось с их королевством и с их дочерью. Никогда в жизни ей так сильно не хотелось снова обнять мать. И отца. И леди Редмэйн.

Но эти мысли пришлось отбросить, когда они с Нэн приблизились к воротам замка и слились с толпой, которая медленно двигалась к арочному проему. Сердце Малейн чуть не пробило грудную клетку.

Что она скажет, когда его увидит? Она запоздало подумала, что нужно было порепетировать.

А что, если Роб откажется ее принять? Вдруг на площади он ее узнал, но решил не признаваться? Испугался, что она заговорит про их помолвку? Какой же принц захочет позориться рядом с такой невестой.

— Имя?

Малейн подпрыгнула. Охранник замка смотрел на нее. Ей захотелось развернуться и убежать.

— Э-эм… — она сделала паузу, а затем гордо вздернула подбородок. Нужно звучать увереннее. — Меня зовут Малейн Хелена Сильвия, наследная принцесса Бриона.

Толпа позади нее загудела, как пчелиный рой. Удивленные вздохи перемешались со смешками. Кто-то из людей старался встать поближе и поглазеть на нее, но она не позволяла себе встретиться с ними взглядом. Вместо этого она не сводила глаз с охранника. Он хмурился, пока изучал ее сверху до низу.

— Она не может быть принцессой, — прервал его замешательство человек, одетый как рыцарь.

— Почему? — спросил охранник.

— Принцесса Малейн мертва, ее башня недавно рухнула.

Рыцарь фыркнул и отмахнулся от Малейн.

— Распространяй свою ложь в другом месте, девочка.

Охранник пожал плечами и утратил к ней интерес, жестом позвав человека, стоящего за ней в очереди.

— Нет! — Малейн шагнула вперед.

Стражник положил руку на рукоять меча.

— Пустите меня к принцу, он подтвердит мою личность! — быстро сказала Малейн. — Позвольте его увидеть и поймете, что я говорю правда. А если я лгу, сможете меня наказать.

Охранник удивленно уставился на нее.

— Если ты врешь, то отправишься в тюрьму.

— Я согласна!

Он продолжил внимательно смотреть на нее, буквально впиваясь глазами в ее изможденное лицо. Наконец он вздохнул и покачал головой.

— Я видел принцессу Малейн однажды, — сказал он грустно и без злобы. — Допустим, ты даже на нее похожа. Сильно. Но сэр Ричард сказал, что она мертва, и у меня нет причин верить тебе, а не ему.

Он снова обратился к мужчине, который стоял сзади и так жаждал войти во дворец, что оттолкнул Малейн плечом. Ей пришлось отойти.

Стыд и негодование мешали ей нормально дышать, пока она шла обратно вдоль смеющейся очереди. Теперь она в полной мере осознала, о чем говорили Нэн и ее сестра. Как нелепо! Мало того, что она провалилась как принцесса, так еще и простолюдинка из нее вышла не лучше.

— Принцесса! — к ней подбежала чуть запыхавшаяся Нэн.

— Меня не пустили, — угрюмо сказала Малейн.

— Хорошие новости, повар ищет новую посудомойку.

Нэн вовсе не была удивлена, что миссия Малейн сорвалась. Принцесса уставилась на нее непонимающим взглядом. При чем тут поиски посудомойки?

— Работа во дворце, — улыбнулась ей Нэн. — Если устроитесь, сможете найти принца и поговорить с ним оттуда.

Надежда снова расцвела в сердце Малейн, и она пошла за матерью Джима вдоль замковой стены. Потом во двор, пока они не пришли к небольшой деревянной двери. За ней оказались кухни — жаркие и переполненные. Нэн подвела ее к большому мужчине с густыми черными усами и красным лицом.

— Вот, — сказала Нэн, подталкивая Малейн вперед. — Девушка, про которую я говорила.

Мужчина оглядел ее с ног до головы и скривился.

— Худющая, — покачал он головой. — Как она будет работать? Кожа да кости!

— Ой, Бран, поглядела бы я на тебя, если бы ты сюда пешком из Бриона шагал, — ответила Нэн. — Накорми ее, и будет тебе нормальная посудомойка.

— Еще одна из Бриона? Вы там когда-нибудь закончитесь?

Повару явно всё меньше нравилась кандидатура Малейн, но Нэн не собиралась сдаваться.

— Законом не запрещено, — сощурилась она. — Граница открыта. Или ты хочешь сказать, что без меня тут будет лучше? А, Бран? Может, мне уйти?

— Ладно, ладно, не начинай, — Бран поднял ладони к верху. — Если ручаешься за эту тщедушную, пусть попробует. В любом случае новые руки нужны срочно, Софи вот-вот родит.

Нэн торжествующе ухмыльнулась, а Бран махнул рукой и удалился, попутно кого-то обругивая. Малейн трепетала. Прежде всего от восторга, но к нему был примешан и страх.

Она абсолютно точно знала, что не была дурой. Дядя, как бы он к ней не относился, всегда нанимал ей лучших учителей по истории, арифметике, географии и даже по астрономии. Но искусству посудомойки ее не учили, конечно же. Посуду она держала только когда в ней была еда. Ну, и еще она видела, как слуги уносили пустые тарелки.

Оставалось только надеется, что Бран ценит Нэн достаточно сильно, чтобы из-за нее терпеть неловкость Малейн. И что скоро она найдет Роба, и всё это закончится.

Глава 12

Жизнь посудомойки оказалась вовсе не такой сложной, как предполагала Малейн. О нет, это было в сотни раз хуже. Звон колокольчика будил ее каждый день в четыре утра, а потом до поздней ночи она не успевала не то, что присесть — иногда ей было некогда лишний раз вздохнуть.

День начинался с уборки. Малейн думала, что будет мыть посуду, но обнаружила, что гораздо чаще натирает полы, а не тарелки или вилки с чашками. А если не полы, то ночные горшки старших слуг. Ее заверили, что новеньким посудомойкам всегда поручают именно эту грязную работу. Вот придет еще какая-нибудь бедняжка, и тогда Малейн сможет мыть приборы, а пока…

Как только она заканчивала намывать горшки, ей приходилось отмывать себя, и лишь после этого приступать к завтраку. Затем Бран и его любимые помощники, вроде Нэн, готовили еду для королевской семьи и придворных, а Малейн терла стены, кухонные очаги и окна. И всё это продолжалось от рассвета до заката и даже дольше.

Принцесса никогда в жизни еще так не уставала. Руки ныли. Ноги ныли. Впервые в жизни у Малейн заболела поясница, да так, что однажды ей было не разогнуться.

Физическое истощение сказывалось не только на ее теле, но и на разуме. Казалось, даже самая несложная мысль в конце дня требовала неимоверных усилий.

Малейн старалась, правда. Выполняла любые поручения кухарок и Брана, но всё равно исправно продолжала проливать грязную воду и бить посуду.

— Да сколько можно?! — взревел Бран, когда Малейн разбила четвертую кружку за последние три дня. — Что мне с тобой делать, а? Где и чему тебя учили?

Персонал замер, оставив все свои дела. Кто-то захихикал. Все ждали, что будет дальше, а в животе Малейн будто упал и перевернулся камень. Пристыженная, она опустила голову и начала собирать осколки того, что только что уронила, но Бран остановил ее, схватив за запястье.

— Я задал тебе вопрос, и ты… — он осекся на полуслове.

С хмурым удивлением Бран уставился на ее пальцы. Затем поднес к лицу вторую ее руку.

— Выглядят так, будто ты в своей жизни ни дня не проработала. Еще раз спрашиваю — где и чему тебя учили?

— Я… я обучалась на горничную.

Бран отпихнул ее руки. Вздохнул и устало потер глаза.

— Простите, — тихо сказала Малейн. — Мне просто нужна работа.

— Убери здесь всё, — отмахнулся он. — Я спрошу, нет ли мест в верхней части дворца, чтобы ты навсегда покинула мои кухни. Пока работай, но если еще хоть что-нибудь расколошматишь, вылетишь мгновенно, поняла?

Малейн кивнула, не в силах сдержать радостную улыбку. Если ей найдут место горничной, встретиться с Робом будет гораздо проще. Да и сама работа подойдет ей куда больше. Она умела вышивать и точно знала, как должны быть сервированы столы и что в каком порядке следует подавать. И как полы натирают воском она тоже видела не раз.

Оставалось только молиться Создателю, чтобы ее отправили наверх поскорее, но Создатель не услышал ее молитв ни через неделю, ни через две. Медленно и мучительно Малейн осваивала обязанности посудомойки.

Постепенно ошибок стало меньше, а ее ладони начали покрываться трещинами и мозолями. Персонал вскоре перестал наблюдать за ней в надежде засвидетельствовать ее новую оплошность.

А еще, впервые за много лет, она перестала чувствовать себя голодной.

Но покоя в ее душе не прибавилось. Каждую ночь Малейн напоминала себе, зачем она здесь. Терпит всё это только для того, чтобы поговорить с Робом. Однако времени на то, чтобы прокрасться в замок и найти принца у нее просто не было. И, поскольку она была новенькой, за ней следили старшие кухарки.

Она подумала, что могла бы отправиться на поиски Роба ночью. Он, несомненно, был в своей спальне в самые поздние часы. В спальне, которую она могла бы делить с ним сейчас. Эта мысль оживила ее сердце и наполнила душу горечью.

Да, Малейн могла бы быть там. Если бы ее дядя не сошел с ума. Если бы Роб сдержал обещание. Если бы, если бы, одни «если бы» — вот и всё, что осталось в ее жизни.

Тем не менее, все было не так уж плохо. Через месяц Малейн больше не выглядела, как восставший из могилы скелет. Кормили персонал неплохо, по три раза в день. И ей выделили койку в одной из нижних комнат, так что она смогла наконец выехать из дома семьи Тейт и больше не быть для них обузой.

В середине второго месяца Малейн почти смирилась с новой жизнью. Ей начало казаться, что шанс поговорить с Робом был безвозвратно упущен ею еще в Котэм-Лютейн. Но новый шанс всё-таки выпал. Бран заболел.

Он поставил вместо себя юношу, жилистого и взволнованного, который вместо того, чтобы орать во всю глотку, заваливал персонал вопросами. Печенье не закончилось? Чай достаточно заварился? А у этой телятины какая должна быть прожарка?

Он был настолько увлечен своими временными обязанностями, что забыл на ужин заглянуть к посудомойкам. Не то чтобы они в этом нуждались, но Бран всегда так делал. От чего-то он был уверен, что с полным желудком младшие работницы в миг забудут о работе. А может, он был просто поумнее своего протеже и боялся, что кто-то из девушек провернет то, что собиралась сделать Малейн.

Она отставила еду, сославшись на головную боль.

— Пойду умою лицо, — сказала она и встала.

Вряд ли кому-то было интересно, куда она собралась, но придумать повод не помешает. Ее желудок ворчал из-за отсутствия еды, но она его заверила, что одну ночь без ужина они как-нибудь переживут. Столько раз уже справлялись с этим, в самом деле.

Принцесса вышла в верхнюю столовую. Она приходила сюда каждый день, чтобы ставить и забирать чаи и блюда, которыми наслаждались старшие слуги во время их собственных перерывов. Но дальше она никогда не выходила.

А теперь пошла. В соседней комнате было слишком темно, чтобы что-то разглядеть, но лестницу было видно, и она вела из столовой для прислуги в главную часть замка.

Малейн усердно молилась, чтобы путь был чист, и поднималась в темноту.

Отполированный пол блестел в тусклом свете одного бра, а каждый шаг Малейн отдавался эхом от стен и потолков. Она не могла видеть, насколько они высокие, но по звуку предположила, что находится либо в еще одной столовой, либо в малом конференц-зале.

Последнее, чего ей сейчас хотелось, чтобы ее кто-то услышал и выгнал обратно. Или, того хуже, чтобы уволили за наглую выходку. Так что она сняла сапоги, спрятала их за первой попавшейся шторой и отправилась бродить по замку в одних чулках.

Малейн бесшумно скользила от одной двери к другой. Коридоры были освещены гораздо лучше, и она нерешительно бежала по ним на носочках, вознося хвалу Создателю за то, что кругом ни души.

Но как ей найти Роба среди всех этих комнат? Ее растерянность сменилась чем-то вроде азарта. Она найдет его, потому что она принцесса, не так ли? И не просто принцесса. Когда-то она была его ближайшим другом. Характер Роба мог измениться за последние семь лет, но Малейн сомневалась, что так же сильно изменились его привычки.

Она расправила плечи и подошла к очередной двери.

Так. Роб писал ей про зверинец, где он любил смотреть на необычных животных, подаренных его отцу правителями дальних царств. Но час слишком поздний для зверинца. Что еще? Роб часто забегал на кухни, чтобы выпросить угощение у поваров и слуг… К сожалению, этой привычке он явно изменил, ведь за время ее работы на кухни он не спускался ни разу. А было бы удобно.

Что же могло остаться от прежнего Роба в этом новом угрюмом принце?

Стоя в темном углу и размышляя, Малейн услышала шаги. Ее сердце упало. Спрятаться пришлось за внушительным гобеленом, свисающим с потолка. Или это какая-то штора? Не важно, нет времени разглядывать. Шаги всё ближе. Малейн натянула гобелен на себя.

— …скоро узнаем.

— Если ответ не придет через неделю, — сказал мужской голос, — отправьте второго гонца посмотреть, не случилось ли чего с первым.

Малейн зажала рот ладонью, а другой рукой обхватила себя за живот, чтобы от переживаний не упасть на колени. Тот голос. Да, она слышала его на площади, но здесь, усиленный пустыми помещениями, он казался еще глубже. Такой жесткий и красивый. Совсем не тот, что она помнила, и всё-таки тот самый.

Этот голос на миг вернул принцессу в волшебную ночь, когда она была абсолютно счастлива. В тот краткий миг ее жизни, когда всё шло как надо.

Слезы потекли по ее лицу без приглашения.

— Не могу представить, чтобы она передумала, — продолжил Роб.

Шаги остановились.

— Ваше Высочество, простите, но… Вы точно в этом уверены? Я имею в виду, готовы ли вы….

Второй мужчина звучал почтительно, но так тепло и по-доброму, что это причинило Малейн боль иного рода. Точно так же с ней самой говорила леди Редмэйн. Судя по голосу, этот второй мужчина — ровесник или чуть постарше ее любимой гувернантки.

— Поздновато для таких вопросов, не находите? — отрезал Роб.

Они с его спутником продолжили свой путь.

Малейн выждала, пока они завернут за угол в соседнем зале, прежде чем двинуться вперед. Она вытерла слезы, как могла, надеясь, что их не будет слишком заметно там, где он остановится. Там, где они будут говорить. Потому что она собиралась идти за ним, куда бы он не направился. Ей нужен был этот разговор, ради нее самой и ее народа. Роб должен ей ответить.

К счастью, Роб остановился в библиотеке. Нет, она бы пошла и в спальню, но тут обстановка более подходящая. Человека, который с ним шел, уже не было, но Малейн всё равно сосчитала до трех, прежде чем сунуть голову за дверь.

Роб стоял к ней спиной и смотрел в темное окно.

Малейн сделала глубокий вдох и собралась шагнуть вперед, чтобы привлечь его внимание, но в следующую секунду застыла на месте и в ужасе раскрыла рот.

Роб начал снимать дублет, медленно расстегивая пуговицы правой рукой. Он остался в одной рубашке, и принцесса увидела то, чего не смогла разглядеть на площади.

Его рука. Там, где раньше была левая кисть, больше ничего не было, кроме культи с грубыми рубцами. Роб закатал рукав, и стало видно, что шрамы поднимаются выше, доходя до локтя и затрагивая плечо. А один шрам, совсем свежий, сердито морщился на его груди, выглядывая из-под выреза рубашки.

Последние семь лет оставили отпечаток и на нем.

Роб сел за письменный стол, а Малейн, сама не понимая, почему, шагнула не вперед, а обратно в темноту коридора. Принц не видел ее. Лишь вздохнул и безучастно уставился в стену.

«Совсем как Дженни», — промелькнуло в голове Малейн.

Когда они были детьми, она всегда любила смотреть ему в глаза — теплые и зеленые, как весенний день. Его улыбка тогда была подобна солнцу, которое тянуло к ней свои лучи, но теперь…

Пустое лицо. Жесткий взгляд, под которым хочется ужаться до размеров букашки.

Грудь Малейн сдавила боль. Она понимала, что должна говорить, должна призвать Роба к ответу за то, что он посмел воевать с ее народом и бросить, но… В горле у нее пересохло, а глаза опять наполнились слезами. Вместо того, чтобы выплеснуть на Роба поток обвинений, она боролась с глупым желанием подбежать и обнять его. Крепко обвить руками шею. Сказать, что всё будет хорошо.

Роб тряхнул головой, сбрасывая с себя задумчивость. Открыл ящик стола и достал баночку с белой мазью. Начал втирать ее в шрамы и в то, что осталось от руки. Когда он оттянул вырез рубашки и потянулся к груди, Малейн почувствовала, что краснеет. Возможно, нужно было дать ему уединение, но она не могла отвести взгляд.

Однажды, когда Робу было четырнадцать, а ей двенадцать, она видела, как он плавает, раздетый по пояс. Она тогда сбежала от леди Редмэйн и отправилась его искать, а он купался с другими мальчишками в реке. Уже в том возрасте он показался ей… приятным. А теперь он вдвое больше и крепче, и она просто не могла на него не смотреть.

Малейн чуть не вскрикнула, когда в библиотеке раздался стук.

— Ваше Высочество?

Голос звучал из-за противоположной двери.

— Чего тебе? — рявкнул Роб.

— Только что получен ответ от принцессы Сибиллы.

— Входи.

В библиотеку вошел пожилой человек, которого Малейн хорошо знала. Это Грегори, давний камердинер Роба. Если он так обращается с ним, страшно представить, как достается другим слугам.

— И какой ответ? — мрачно спросил Роб.

— Принцесса Сибилла согласна выйти за вас замуж, Ваше Высочество. Она будет здесь через две недели.

Малейн ругала себя за упущенную возможность. Следующие две недели она больше не могла отлучиться с кухонь, чтобы найти Роба. А в тот вечер Грегори остался с ним в библиотеке, и они обсуждали его помолвку до поздней ночи, пока в итоге вместе куда-то не ушли. Да, она могла бы последовать за ним. Она должна была. Но она этого не сделала.

И на то не было никаких других причин, кроме страха и растерянности.

Негодование на всё, что Малейн перенесла по воле Роба таяло, когда она вспоминала про его увечье. Про его отрешённый и потерянный вид. Но потом гнев поднимался в ней снова, когда она вспоминала, что он не просто ее бросил. Теперь он собирается жениться, и невеста — не она.

Новость о приезде принцессы и ее свиты привела Брана настоящее неистовство. Сколько бы персонал не трудился, ему всегда было мало. Кухня недостаточно чистая, запасов и заготовок не хватает, даже если их на самом деле было в избытке. Малейн была занята каждую секунду рабочего дня.

А еще ей хотелось всё бросить и забиться в угол. Она чувствовала себя оторванной от жизни. Единственное, что теперь было реальным — больные руки и спина, которые молили о пощаде, когда она ползла до своей койки.

Она лежала, уставившись в потолок, и все мысли были лишь о том, какими холодными стали глаза Роба. И какими они теперь будут для кого-то другого. Не для нее. Для принцессы Сибиллы.

Еще одна загадка, над которой размышляла Малейн — личность его невесты. Она не хотела об этом думать, но ничего не могла с собой поделать. Мысли крутились в голове сами собой.

Ребенком ее, может, и не учили мыть посуду, но она наизусть знала родословные каждой королевской семьи на западном континенте. Во многом потому, что они были тесно связаны с ее собственной семьей. И никогда, даже во младенчестве, леди Сибилла фон Ротбарт не была принцессой.

Если речь идет, конечно, именно об этой Сибилле.

Может, эта другая? Из восточных или южных царств? Но имя не было ни южным, ни восточным. Но как же тогда та самая леди Сибилла могла превратиться из дочери герцога в дочь короля?

Конечно, за семь лет она могла бы выйти замуж и овдоветь, оставив за собой титул мужа, но судя по тому, что Малейн слышала со времен освобождения из башни, все принцы, которых она знала, были еще живы, слава Создателю. А принц Николас даже нашел прекрасную жену, которая, по слухам, умела говорить со звездами и выходила замуж в хрустальных туфлях.

«Что ж, — думала Малейн, с особым усердием оттирая липкую тарелку, — если это и правда та самая Сибилла, Роб заслужил каждую унцию страданий, на которых он женится».

Та самая Сибилла была такой… жеманной. Вкрадчивой. Всегда надменная с девочками и приторно сладкая с мальчиками — со всеми подряд, включая Роба. Возможно, с Робом даже особенно. Сколько Малейн себя помнила, ее всегда тошнило от той самой леди Сибиллы.

Тихий голос в голове Малейн шептал, что вряд ли это брак по любви. Политические союзы в королевских семьях не редкость. Может, Роба заставляет жениться король или советники?

Но Малейн решила, что ей всё равно. Любой, кто достаточно глуп, чтобы жениться на Сибилле фон Ротбарт, заслуживает всё, что получит в этом браке. Прежний Роб сопротивлялся бы отчаянно, Малейн в этом не сомневалась.

День прибытия таинственной принцессы выдался холодным и дождливым. Но ночной горшок нужно было почистить, так что Малейн стояла и мокла под навесом, где следовало делать эту мерзкую работу.

Когда к ней подошел Бран, она его не сразу заметила, погруженная в свои мысли.

— Ты закончила?

Малейн подпрыгнула и выронила горшок, еще не до конца отмытый от нечистот.

Бран шумно выдохнул и закатил глаза.

— Простите, — прошептала Малейн.

Она наклонилась, чтобы поднять судно.

— Забудь, — сказал Бран. — С этого момента у тебя новая должность, я наконец-то от тебя избавлюсь.

— В смысле?

Малейн думала, что будет вне себя от радости, когда услышит от повара что-то подобное, но теперь поняла, что ей было страшно.

— Ты же обучена как служанка для знатных дам? — спросил Бран.

Малейн кивнула.

— Отлично. Принцесса Сибилла запросила новую горничную из нашего штата. Говорит, что заплатит щедро. Я сказал мадам Журден, что ты идеально подходишь. Пойдем, она тебя отмоет и причешет.

Пока Бран вел Малейн к мадам Журден, ее мысли метались по кругу, как породистые жеребцы. Это не сон? Она будет служанкой у леди Сибиллы?

Если это всё-таки та самая Сибилла, то это не плохо. Нет, это очень, очень и очень плохо. Роб не узнал ее на площади, но Сибилла точно узнает, Малейн в этом не сомневалась.

И это сильно ее беспокоило.

Глава 13

Малейн даже не удивилась, когда мадам Журден скривила свое острое лицо, осматривая ее с ног до головы. С тех пор, как она вышла из башни, ее вид не нравился никому, даже ей самой.

— Она едва может стоять, — сказала мадам Журден Брану, глядя поверх пенсне. — Принцесса Сибилла весьма требовательна к слугам, а эта девица упадет в обморок еще до конца дня.

Странно. Малейн казалось, что за время работы на кухне она достаточно отъелась.

— Она работает у меня почти два месяца, — сказал Бран. Он казался равнодушен к возражениям пожилой мадам. — В обморок не падала ни разу.

Малейн показалось забавным, что теперь повар поменялся местами с Нэн Тейт и уговаривает кого-то взять ее на работу, как уговаривали его самого.

— Хм, — фыркнула мадам Журден и снова осмотрела Малейн. — А ты знаешь, как готовить королевский туалет?

Малейн кивнула. Вероятно, она всего не умеет, но точно знает, что может потребоваться аристократке. С прическами, конечно, могут возникнуть трудности, но у Сибиллы, кем бы она ни была, наверняка уже есть кто-то, кто занимается ее волосами. А приготовить ванну или занять принцессу беседой Малейн сумеет, в этом она ни капли не сомневалась.

Мадам Журден нехотя согласилась, потому что горничная требовалась срочно. Принцесса вот-вот прибудет — ее карета и экипажи с вещами уже на подходе в город.

Малейн отправили умыться, выдали ей новое платье, подходящее для приличной горничной. Синее. Оно усиливало ее бледность.

Мадам Журден без умолку давала ей инструкции о том, как следует себя вести с королевской невестой. Но этикет был меньшей из забот Малейн. Гораздо больше ее волновало, что будет, если Сибилла ее узнает.

Может, ей просто сбежать из дворца прямо сейчас? Она не обязана быть здесь по контракту. Она правительница Бриона и может в любой момент вернуться в свою истерзанную страну и выйти замуж за какого-нибудь грозного капитана. Стоит только попроситься на улицу, а потом…

— Что ж, так ты выглядишь даже неплохо, — сказала мадам Журден, прервав ее размышления. — Будем надеяться, ты справишься.

Даже если бы Малейн решила бежать, шансов ей не предоставили. Ее немедленно отвели к передней части дворца и поставили в стройные ряды слуг, которые будут работать у принцессы. Некоторые из них сопроводили Малейн косыми взглядами, особенно те, кому она только вчера подавала завтрак в верхней столовой. Но их внимание отвлекли цоканье копыт и стук колес.

Малейн склонила голову, как и все остальные, но всё-таки держала ее достаточно высоко, чтобы наблюдать за развернувшейся на крыльце сценой.

Там стоял Роб. Ждал свою невесту.

Когда карета подъехала к крыльцу, к ней подбежал лакей, чтобы вытянуть вниз небольшую складную ступеньку. Роб дернул подбородком вправо, веля лакею убираться. От этого простого жеста тот, казалось, стал ниже ростом. Лакей отскочил как раз вовремя, чтобы не получить по носу дверцей кареты, которую принц захотел открыть сам.

Малейн поморщилась. Неужели Роб и правда так сильно изменился? Она не помнила, чтобы он был так безразличен к слугам в те времена, когда они дружили. Но, может, она просто была ослеплена детской влюбленностью?

Зато теперь она поняла, почему не обратила внимание на его изувеченную руку. Он держал край левого рукава в кармане так, будто ему холодно, и он просто греет ладонь.

Женщина, которая вышла из кареты, могла быть той самой леди Сибиллой. А могла и не быть. Ее лица было не разглядеть за плотными слоями красной узорчатой вуали. Угадывалась форма носа, но не более.

«Необычная мода», — подумала Малейн. И, судя по легкому шепоту, пробежавшему ветерком рядом с ней, остальные слуги тоже остались удивлены этим маскарадом.

Малейн не слышала, о чем Роб говорил со своей невестой, но та рассмеялась, пока он вел ее в замок. Укол ревности не заставил себя долго ждать, и Малейн удивилась сама себе, ведь в башне ей казалось, что никаких чувств к предателю у нее больше не осталось.

Когда они прошли мимо, Малейн всё же уловила обрывок разговора.

— …экскурсию? — спросил Роб.

— Я бы с удовольствием, — ответила принцесса Сибилла, — но путешествие меня утомило. Полагаю, мне будет лучше проследовать в комнаты, чтобы я могла освежиться перед ужином.

Роб не обернулся, но звонко щелкнул пальцами. Прошла секунда, прежде чем Малейн поняла, что он вызывает ее.

Негодование и возмущение захлестнули ее волной, когда она подбежала к ним. Сейчас. Сейчас она должна поднять голову, возвысить голос и прямо взглянуть в его холодные глаза, требуя внимания, которое по праву принадлежало ей.

И она могла бы это сделать, если бы верила, что он ее послушает.

Но они находились в общественном месте, на виду у десятков слуг и прибывшей свиты Сибиллы. И что-то подсказывало Малейн, что новый Роб не будет с ней любезен, если она бросит ему вызов перед его собственным двором.

Нет, она должна найти способ поговорить с ним наедине. Ну, или она себя в этом убедила.

— Сопроводи Ее Высочество в ее покои, — приказал Роб. — Помоги ей подготовиться к ужину с моими родителями.

Малейн кивнула и сделала реверанс.

Она не смотрела на него, а он не видел ее лица. Он едва ли заметил ее склоненную голову. Малейн молча отправилась в покои принцессы Сибиллы.

Всю дорогу ее сердце пропускало удары. Это она, та самая? Что делать, если она ее узнает?

С ними рядом шли три фрейлины загадочной Сибиллы, а Малейн всё гадала, зачем принцессе нужна была новая девушка, если у нее уже есть собственные дамы?

— Устраивайтесь поудобнее, Ваше Высочество, — сказала Малейн самым услужливым голосом, когда они вошли в комнаты. — Я позабочусь, чтобы вам приготовили ванну.

— О нет, спасибо, — ответила Сибилла, осматривая помещение. — Лучше останься и закрой дверь на ключ. И окна зашторь.

Малейн удивилась и замерла ненадолго, но быстро подчинилась. Пока она зашторивала окна, Сибилла наблюдала за ней, приложив палец к подбородку. Ее лицо всё еще скрывала плотная вуаль.

Двое угрюмых стражников остались охранять дверь Сибиллы с той стороны. Комната быстро погрузилась в полумрак, и принцессы встали друг напротив друга.

— Что-то еще, Ваше Высочество? — спросила Малейн.

Она сама не понимала, почему ее голос дрожит. Всё происходящее казалось неприятно странным. Тревожным.

Зачем Сибилла скрывает лицо?

Невеста Роба молчала. Она обошла Малейн кругом, прежде чем встать прямо перед ней. Буквально в шаге. Вблизи от нее исходил отвратительный сладковатый запах.

— Мне нужно от тебя кое-что особенное, дорогуша, — вкрадчиво сказала Сибилла. — Совершенно необычная услуга! Мои собственные служанки на это больше не годятся, так что даже не спрашивай.

По спине Малейн пробежал холодок. Служанки не годятся на что?

Принцесса звучала вежливо и даже приветливо, но вместе с тем как будто… зловеще?

— Ты слишком худая, — продолжила Сибилла, — но мы с тобой почти одного роста, а это очень удобно. А твое лицо…

Она грубо взяла Малейн за подбородок, а потом отпрянула так резко, будто ее укусили за палец. Когда принцесса подняла вуаль, Малейн захотелось стошнить. Да, на нее смотрела та самая леди Сибилла из ее детства. Но лучше бы ей никогда не видеть, во что она превратилась.

«Надо было бежать», — пронеслось в голове у Малейн, но было поздно.

— Вот так встреча, — прошептала Сибилла.

Юные, безупречные черты надменного лица, которые помнила Малейн, исчезли. Сибилла выглядела так, будто с момента заточения в башне прошло не семь, а сто тридцать семь лет.

Морщины — грубые и неестественные, — обрамляли ее глаза и рот. Ее кожу, серую и желтую одновременно, будто тянули человек десять. А потом, когда высосали из ее лица всю жизнь, бросили кожаные лохмотья щек свисать и биться о шею.

Мешки под глазами были сине-фиолетовыми. В них словно пряталась сотня озлобленных призраков. Но даже больше, чем всё это жуткое старение, Малейн поразили глаза Сибиллы. Раньше они были пронзительно голубыми, а теперь… Да, голубой цвет остался, но настолько тусклый, словно хозяйка этих глаз давно умерла.

— Мы обе изменились, не так ли? — Сибилла криво улыбнулась, обнажив полубеззубый рот. — И обе не к лучшему, насколько я понимаю. Умоляю, давай не будем танцевать вокруг наших перемен и тратить время на глупости.

Она хмыкнула и подошла к кровати, накрытой алым бархатным покрывалом.

— Присаживайся, — сказала Сибилла, нежно похлопав место рядом с собой.

В ее движениях всё то же изящество, что было семь лет назад, и Малейн сразил этот жуткий контраст.

— Мне чертовски любопытно, как ты… ну… оказалась вот в этом положении, — продолжила Сибилла. — Давай ты расскажешь свою историю, а я поделюсь своей?

Малейн уставилась на нее, не в силах сказать ни слова. Что за абсурд? Она не хочет сидеть рядом с этой женщиной. Но есть ли у нее выбор? Ноги ее не слушались, так что они с Сибиллой несколько долгих мгновений молча смотрели друг на друга.

— Что ж, хорошо, — вздохнула Сибилла. — Давай я первая. Вдруг это тебе поможет.

Она улыбнулась, и на обвисших щеках проявился призрак ямочек, которые так завораживали мальчишек на балах.

— В последний раз мы виделись, когда тебе было… хм, пятнадцать? Ты была принцессой, а я дочерью захолустного герцога. — Сибилла сделала паузу. — А что ты знаешь про мою мать?

Малейн нахмурилась. Она смутно помнила, что ее мать…

— Не утруждайся, про нее вообще мало кто помнит, — отмахнулась Сибилла. — А ведь она не кто-нибудь, принцесса. Старший ребенок моего покойного деда-короля. Ну хоть про законы Ваксамии ты что-нибудь знаешь?

Малейн кивнула. Из уроков истории она помнила, что в Ваксамии женщины не могут наследовать трон. Ей самой этот закон всегда казался нелогичным, ведь право первородства важнее пола. Но, возможно, она была предвзята, потому что по таким законам она сама бы никогда не смогла претендовать на трон Бриона.

Ее дядя стал бы королем после смерти ее отца… Малейн поморщилась от этой мысли.

— И я о том же! — воскликнула Сибилла, неправильно трактовав выражение ее лица. — Матушка всегда находила несправедливым, что королева не она, а ее глупый младший брат. И я с ней согласна. Знаешь, мы с тобой в этом плане похожи, нам обеим не повезло с дядями.

Малейн захотелось плюнуть ей в лицо. Что эта женщина знала о невезении? Не её заточили в башню на семь лет просто потому, что она поверила в любовь.

А Сибилла всё продолжала и продолжала говорить. Рассказывала, как ее мать не могла смириться с глупыми закона, из-за которых никогда не сядет на «свой законный трон». И как они вместе с дочерью искали выход, и в итоге нашли его в старинном заброшенном поместье фон Ротбартов.

— Там пылились сотни магических книг, Малейн! Столько знаний… Мы с мамой их все перечитали, пока, наконец, не нашли то, что нам нужно.

— И что же?

Малейн отметила, что несмотря на всю странность ее положения, ей даже нравится поддерживать разговор с кем-то равным. Хоть ее разум и кричал, что это очень и очень плохая идея.

— Магия трансформации, — просияла Сибилла. — О, да не пялься ты так!

Малейн отшатнулась от нее. Такого рода магия, темное искусство, давно запрещена во всех западных королевствах. Использовать силы, чтобы изменить законы мироздания — это игра с гневом Создателя. Если каждый начнет трансформировать и создавать из пустоты всё, что душе угодно, мир погрузится в хаос — этот урок люди усвоили пару веков назад. Те, у кого в роду были темные колдуны, всеми силами старались забыть про это, стереть позорный факт.

Хотя, давным-давно держать хотя бы одного мага в королевском совете считалось чем-то вроде признака хорошего тона. Но отбор был жестким — всем нужны были лишь белые маги… Ну, вроде тех, кто залечивает раны солдат и поддерживает на полях богатый урожай и плодовитость скота. Однако вскоре правители поняли, что грань между светлым и темным искусством настолько тонкая, что и от белых магов лучше держаться подальше.

Но Сибилла выглядела так, будто гордилась своими достижениями. Будто речь не о темной магии, а о выгодной торговой сделке или полученных даром дорогущих платьях.

— Однако же, книг оказалось недостаточно, чтобы достигнуть нашей с мамой цели.

Сибилла встала с кровати и начала расхаживать по комнате.

— Мы нашли человека, который помог нам… хм, перейти от теории к практике. Сильный был учитель, смог однажды превратить целую семью в волков-перевертышей, используя лишь одно заклинание своего давнего предшественника. Слышала о таком?

Малейн покачала головой, хотя ей хотелось вопить во всё горло. Что за ужасы творятся в Ваксамии?

Сибилла кивнула.

— Не слышала, я так и думала. В целом, плевать. Учитель помог мне обрести силу, о которой я даже помыслить не могла! Мы экспериментировали, объединяли магию трансформации с заклинаниями морских ведьм и всё такое, — она махнула рукой. — Не забивай голову, тебе это не интересно. Но за такие подарки нужно платить, как видишь, — Сибилла указала на свое лицо. — Хотя я ни о чем не жалею.

Она загадочно улыбнулась.

— Однажды я найду способ вернуть свою красоту, это лишь дело времени, а пока…

— Как ты стала принцессой? — прервала ее Малейн.

— О, до банального просто, дорогуша! Видишь ли, моя мама, благодаря моей силе теперь стала…

— Королевой?

— Да не перебивай ты! — Сибилла раздраженно на нее уставилась. — Ты совсем одичала в своей башне? Нет, моя мама не стала королевой в привычном понимании. Она скорее стала… хм, королем.

Малейн вопросительно подняла бровь.

— Туго доходит, да? Смотри. Я могу придать любому человеку тот вид, который пожелаю. Ну-у… Почти. Но в случае с мамой это не очень сложно, ведь она похожа на родного брата.

Глаза Малейн в ужасе расшились, а во горле пересохло.

— Ты… вы… ты убила дядю и выдаешь свою мать за него?

— О Боже, конечно же нет! Я что, по-твоему, монстр? Дядю убили волки, а не я. А может и вовсе не убили, тела-то я не видела. Не выношу, знаешь ли, вида крови и травм. Так что иногда мне нравится думать, что дядя еще жив.

Сибилла расхохоталась, глядя на гримасу отвращения, которой исказилось лицо Малейн.

— Не переживай, — продолжила она. — Подмену до сих пор никто не заметил. Нет, все, конечно удивились, когда король решил подправить устаревшие законы и назначил наследницей племянницу, пока у него нет собственных детей. Но всех, кто возражал, ждали… хм, не самые приятные приключения. Вот так я и стала принцессой.

Малейн не знала, что ответить. И не понимала, что ее пугает больше — смысл сказанного Сибиллой или то, как именно она всё это произносит. Она казалась совершенно безмятежной, будто ведет обычную светскую беседу. Может ли так быть, что темное искусство искажает не только лицо, но и разум?

— Ну и вот, — радостно прощебетала Сибилла, — теперь, когда я принцесса, я могу выйти за принца. Здорово, правда? Раньше найти такого жениха мне было в разы сложнее.

Малейн сглотнула. Ее сердце забилось быстрее, когда она решилась задать вопрос, которого боялась больше всего.

— А… эм… А зачем тебе я?

— О, я знала, что мы к этому вернемся!

Сибилла снова села на кровать и игриво улыбнулась, если хоть что-то в ее лице еще можно назвать игривым.

— Очевидно, мой внешний вид может отпугнуть Роба так, что никакая дипломатия не поможет. Ну и если показаться ему слишком рано, вскроются мои секреты, о которых пока лучше молчать. Вот за этим и нужна ты! Ты будешь играть лучшую версию меня, дорогуша. Мы намажем тебя специальной мазью…

— Подожди, — Малейн в недоумении потрясла головой. — Почему ты просто не можешь изменить собственную внешность?

— Если прекратишь меня перебивать, поймешь всё гораздо быстрее, — в глазах Сибиллы вспыхнул гнев. — А если продолжишь, то следующую ночь проведешь в виде лягушки.

Малейн прикусила язык.

— Итак, — продолжила Сибилла. — Я сильная, конечно, но пока не всемогущая. Тщеславие не к чему в таком сложном деле как магия, правда? Поддержание новой внешности матушки требует от меня изрядных усилий, особенно на расстоянии. К тому же… — она разочарованно вздохнула. — Менять свой собственный облик несколько сложнее, ведь ты себя со стороны не видишь. О, Малейн, мне еще много нужно учиться! Да, мне придется изменить свою внешность во время первой брачной ночи, но пока нужно копить силы.

Из Малейн чуть не вышел весь ее завтрак, когда представила, что Роб ляжет в постель… вот с этим. И это уже не ревность. В кого бы Роб не превратился за последние семь лет, он вряд ли такое заслужил.

Сибилла подошла к своим неразобранным сундукам и достала маленькую резную баночку с изумрудным камнем на крышке. Когда она ее открыла, из оттуда полился тусклый свет, который каким-то образом исходил от густой черной мази.

— Мое собственное изобретение, — благоговейно прошептала Сибилла. — Травы и вода из озера фон Ротбартов, усиленные заклинаниями. И немножко алоэ! Ну, для приятного запаха. Не бойся, я уже тренировалась на служанках. Они были почти идеальной версией прежней меня.

— Но… — решилась подать голос Малейн. — Их разве не выдавали манеры и всё такое?

— Видишь! В этом и гениальность моего изобретения! Ты когда-нибудь видела театр марионеток?

Малейн поняла, к чему клонит Сибилла, и мысль выпрыгнуть в окно начала казаться ей не такой уж плохой идеей. Она попятилась, но невеста Роба взглянула на нее так, будто хотела пригвоздить к полу.

— Со всем уважением, я отказываюсь, — хрипло сказала Малейн.

Сибилла расхохоталась.

— Со всем взаимным уважением, не думаю, что у тебя есть выбор.

— А почему… Ты сказала, что твои служанки больше не пригодны. Что ты с ними сделала?

— Бедняжки так перепугались, — покачала головой Сибилла. — Начали разносить по нашему двору слухи, просить о помощи… Ты же понимаешь я не могла позволить сплетням просочиться дальше, на костер мне не очень…

— Что ты с ними сделала?

Сибилла впилась в Малейн яростным взглядом.

— То же, что сделаю с тобой, если ты продолжишь меня перебивать!

В следующий миг Малейн решила, что ей не интересно, что именно Сибилла сделала со служанками. Надо заканчивать эти игры и бежать. Пойти сейчас же к Робу и всё ему рассказать.

Но как только Малейн метнулась к двери, морщинистая рука Сибиллы стальной хваткой сжала ее запястье.

— Куда ты, милая? — улыбнулась она. — Без моей мази ты не выйдешь из этой комнаты. И вообще, ты должна сказать мне спасибо — сегодня вечером я отправляю тебя на бал.

Она приблизила к Малейн свое отвратительное лицо и обдала ее смрадным дыханием.

— А если ты начнешь бегать по замку и рассказывать наши секреты, мне придется применить любимое заклинание морских ведьм. Кажется, я про них уже упоминала?

Малейн нехотя кивнула.

— Ну вот. Мои служанки его на себе уже испытали, — Сибилла хихикнула. — Я забрала у них голоса и языки, дорогуша. И с тобой сделаю то же самое, если ты меня ослушаешься.

Глава 14

Роб безучастно смотрел на стену перед собой,пока камердинер колдовал над его новым дублетом. Напротив висел огромный портрет в полный рост, его собственный. Матушка уверяла, что однажды этим портретом нужно будет дополнить семейную галерею правителей Эльбы, но Роб сомневался, что до этого дойдет.

Человек на портрете был таким же высоким, как Роб, с теми же чертами лица, цветом глаз и волос. А еще человек, с которого этот портрет писали, чувствовал что-то помимо апатии. Роб даже помнил, как тот человек смутился, когда ему показали результат работы живописца.

Но теперь Робу всё равно. Ему давно уже было всё равно. Плевать на цвет камзолов и ткань дублетов. Неважно, как именно застегнуты пуговицы на парадном мундире и не пора ли его обновить. Совершенно безразлично, как коротко подстрижены его волосы и что ему подают на завтрак.

Всё, что его заботит — это устранение ущерба, нанесенного Эльбе по его, Роба, вине. И если для того, чтобы искупить вину, нужно жениться на Сибилле фон Ротбарт, то так тому и быть.

Робу всё равно.

— Готово, Ваше Высочество. Как вам?

Седовласый камердинер шагнул в сторону, оценивая свою работу.

Роб расправил плечи и посмотрел на себя в зеркало. Раньше он, может быть, и покрутился бы, но сейчас достаточно одного беглого взгляда. Принц коротко кивнул. Не без того, конечно, чтобы коснуться пустой перчатки, подшитой к левому рукаву.

Небольшая плата за его глупость.

Призрак стыда упрекнул принца за то, что он не поблагодарил верного камердинера за старания, но Роб давно научился игнорировать этот голос. Его слова были жесткими. И их осталось до смешного мало. Он распоряжался ими, как нищий монетами. Это, конечно, беспокоило матушку, но ничего не поделаешь — что есть, то есть.

— Где принцесса? — отрезал Роб, подходя к двери.

— Ждет вас у лестницы, — ответил Грегори. — Должен вас предупредить — путешествие ее подкосило. Говорят, она едва не упала в обморок, когда вышла…

— Она может оставаться в вертикальном положении хотя бы один вечер?

— Полагаю, что да, Ваше…

— Тогда я счастлив.

Брови Грегори слегка дернулись, но он был достаточно хорошо подготовлен, чтобы удержаться от саркастического комментария. Ничто не может сделать Роба счастливым, и они оба это прекрасно знали.

Роб свернул за последний угол, прошел по коридору и увидел свою блистательную невесту. Сибилла ждала его, а он отчаянно пытался вспомнить, почему она вообще ему когда-то нравилась. Ему тогда было около шестнадцати, кажется, или того меньше. И она тогда всем мальчишкам нравилась, разве Роб хуже других?

Сибилла фон Ротбарт всегда была красива, и всегда это знала. На балах она держалась с такой уверенностью, что трудно было не потерять от нее голову.

Роб с облегчением отметил, что сейчас на ней нет той странной вуали, что была утром. Вероятно, принцесса не хотела, чтобы ее жених заметил следы усталости на ее безупречном лице.

О, если бы она только знала, как бесконечно ему наплевать.

Ее светлые волосы искусно уложены маленькими завитками, которые спускаются к ее гладким щекам и шее. Когда Роб подошел, Сибилла одарила его сияющей улыбкой и кокетливо наклонила голову. Рядом с ее губами тут же проявились очаровательные ямочки, которые сводили с ума всех принцев запада.

— Прошу простить за свой утренний побег, — сладко прощебетала Сибилла. — Поездка вымотала меня сильнее, чем я ожидала.

Роб коротко кивнул и протянул ей здоровую руку. Он хотел этим и ограничиться, но, когда ее ладонь легла на его локоть, он вспомнил, что эта женщина — его будущая жена.

Нужно сделать над собой усилие.

— Не за что извиняться. Я посещал Ваксамию один раз — путешествие и правда было утомительным.

Во многом потому, что он провел первую часть поездки, умоляя отца пригласить с ними Малейн. Ему тогда было тринадцать, а ей одиннадцать, и ничего Робу не хотелось сильнее, чем провести время со своей маленькой подругой. Но отцу пришлось разрушить его мечты. «Даже если мы к ней заедем, герцог Касбридж откажет, не сомневайся».

Остаток пути Роб разрабатывал план свержения глупого герцога, чтобы никто больше не мешал ему играть с Малейн.

К его великому облегчению, этикет больше не требовал разговора с Сибиллой, так что по лестнице они спустились молча. Зал взорвался аплодисментами, и невеста Роба, казалось, искренне наслаждалась ими. Она будто расцвела с тех пор, как они виделись в последний раз шесть лет назад. Годы были к ней добры.

Роб подумал, что было бы неплохо выдавить улыбку, чтобы порадовать родителей, но быстро отказался от этой идеи. Хватит и того, что всё идет ровно так, как задумал его отец…

Роб против воли нахмурился, когда снова взглянул на свою невесту. Ему показалось, что Сибилла какая-то странная. Выражение на ее лице совершенно ей не свойственно. И то, как она наклонила голову сейчас…. Не кокетливо, как обычно, а так, будто ей… Ей что, любопытно?

Словно прочитав его мысли, Сибилла резко дернула шеей и поморщилась, будто это движение причинило ей боль.

— Дорогая, — улыбнулся король Дэйвид, протягивая руки к принцессе. — Спасибо, что проделала такое долгое путешествие ради нас. Надеюсь, ты обретешь здесь новый дом.

— О да, — кивнула матушка. — По себе знаю, как трудно начинать всё с нуля в новом месте. Как жаль, что твои родители не могут разделить с нами свадебные хлопоты.

Отец Сибиллы умер несколько лет назад, а мать, согласно последней переписке, бесследно пропала на охоте. Робу стало противно от самого себя, но он ничего не мог с собой поделать и испытал легкую радость. Хотя бы с ее семьей любезничать не придется.

— Для меня большая честь быть здесь сегодня, — сказала Сибилла и опустилась в низкий реверанс.

Низкий настолько, что в следующий миг она пошатнулась и упала.

Толпа ахнула. И Роб вместе со всеми.

Его глаза округлились, и он даже не пытался скрыть изумление. Такого он мог ожидать от кого угодно, но только не от Сибиллы. Что она там делала в карете, раз дела настолько плохи?

С запозданием ему пришло в голову, что, наверное, надо было помочь ей встать, но она уже сама с этим справилась. Сибилла отряхнулась и рассмеялась.

— Как неловко! Я в последнее время стала немного выше, но постоянно об этом забываю.

Что она несет?

Замешательство Роба еще сильнее отразилось на его лице, и даже его родители недоуменно переглянулись. Роб никогда точно не знал, какого Сибилла роста, да и спрашивать такое неуместно, но он не заметил никаких изменений. Что ж. Они давно не виделись, всякое может быть.

— Поужинаем? — спросил король, указывая на зал.

Пока они шли к столу, Сибилла продолжала гримасничать. Едва заметно, но Роб уловил эту странность. Она что, ушиблась сильнее, чем хотела показать? Или туфли жмут? Что за проблемы?

Они вошли в банкетный зал. Он был украшен ребристыми колоннами, поддерживающими высокие арки. Потолки здесь не такие высокие, как были во дворце Малейн, но зато мозаичные изразцы заставляли помещение сверкать, отражая свечи. А резьба на каменных стенах будто бы хранила истории былых веков.

Роб любил это место. Он гордился красотой своего дома.

Сибилла восторженно приоткрыла рот и осмотрелась.

— Нравится? — спросил Роб.

Она вздрогнула от звука его голоса, и ее удивление вмиг исчезло.

— Тут довольно мило, — ответила она, одарив его очередной сладкой улыбкой.

Роб, как мог, приподнял уголки губ. Но поймал себя на мысли, что снова хочет нахмуриться. Благоговение, которое он только что видел на лице своей невесты было настолько… неуместный для нее.

Сибилла споткнулась, когда усаживалась за стол, будто снова забыв о длине своих ног. К счастью, на этот раз она упала прямо на стул, но мать Роба заметила эту оплошность и кинула на сына взгляд, который тот не мог пока расшифровать. Но, кажется, она тоже заметила странности.

Сам ужин прошел без потрясений. Со стульев никто не падал, хотя Робу почти хотелось, чтобы кто-нибудь это сделал. Подавился, пролил на себя суп, что угодно, лишь бы избавить его от трескотни Сибиллы и потока свежих сплетен, который она обрушила на его мать. О каждом члене всех королевских семей, с которыми они были знакомы. И некоролевских тоже.

Когда она извинилась и отошла припудрить нос, Роб испытал что-то вроде благодарности, но облегчение было недолгим. До него тут же дошло, что эта пытка не закончится с наступлением ночи — она продлится всю оставшуюся жизнь.

— Роберт, подойди, пожалуйста.

Роб поднял глаза и увидел, что мать жестом просит его присоединиться к ней.

— Ты в порядке? — спросила королева, когда он подошел и наклонился к ее лицу.

Роб глубоко вздохнул. Искушение сказать «нет» было невероятно сильным. Принц уже готов был встать на колени и молить матушку, чтобы она нашла какой-нибудь изящный способ разорвать эту помолвку, избежав при этом еще одной войны.

Но когда эти слова почти сорвались с его губ, он вспомнил о том, что отчаянно хотелось забыть. Вонь крови на полях, усеянных трупами. Кто не умер, умрет через минуту. Птиц не слышно — только стоны раненых и мольбы поскорее их добить.

А отец… Отец до войны выглядел молодо для своих лет, это все и всегда отмечали. Но теперь серый цвет в его бороде почти прогнал черный, а глубокие морщины пролегли на его лбу.

И во всем виноват Роб.

— Да, — ответил он, — я в порядке.

Он собрался вернуться на место, но всё-таки заглянул матери в глаза.

— Спасибо, что спрашиваешь.

Королева смерила его долгим взглядом. Тревожным. Потом, оглядевшись, жестом попросила его наклониться снова и прошептала:

— Что-то не так. С Сибиллой

У Роба подпрыгнуло сердце.

— Ты тоже заметила?

— Да. Я ее знаю с тех пор, как она родилась, — глаза королевы сузились. — Она сама не своя, тут явно что-то не то творится.

— А что именно тебе показалось странным?

— То, как она ходит, — сказала матушка, хмурясь в том направлении, куда ушла Сибилла. — И некоторые ее слова и фразы, они… как будто не ее.

Роб потер пальцами веки. Невероятно. Что ж, как минимум, он не сумасшедший.

Но что теперь? Эта помолвка, этот брак были тщательно выверены, и каждая деталь должна была принести пользу обоим королевствам. Но нужна ли отцу под боком принцесса, которая что-то скрывает? Роб сомневался, что это так.

Вскоре вернулась Сибилла, и теперь Роб внимательно ее изучал. Жесты, мимика… Она улыбалась и сияла, как самоцвет, но матушка была права. Эта принцесса сама не своя.

Ее взгляд такой странный, почти… растерянный? Ее волосы теперь не в идеальном порядке, пряди выбивались в нескольких местах. Появился тонкий намек на серые круги под глазами. Роб не был уверен, но раньше их, кажется, не было. И, каким-то образом, хотя это невозможно, Сибилла казалась… похудевшей?

— У тебя всё хорошо? — спросил у нее Роб, стараясь звучать учтивее.

— Да, конечно. Прошу прощения за задержку.

Сибилла поковырялась в своей тарелке, а потом положила вилку на стол и выпалила:

— Потанцуем?

До их первого танца в качестве нареченных оставался еще час, но Роб кивнул и встал, протягивая ей руку. Что-то явно не так, и он обязан выяснить, что именно. Раскрыть ее секреты будет проще, если позволить ей расслабиться и думать, что она контролирует ситуацию.

Они начали танцевать. Первый танец был слишком быстрым и оживленным для разговоров, как и второй, но Роб ни мгновения не потратил впустую, изучая ее манеры. Движения, улыбки и даже смех — важным было всё.

Иногда она казалась собой прежней. Та самая Сибилла, которую он знал уже сто лет. Она всегда говорила только правильные вещи. Танцевала изящно, не упуская ни шага, ни единого поворота. Всё в ней было отточено, идеально до скрежета в зубах.

Роба накрыла волна печали. Он снова вспомнил, как чуть не повелся на весь этот блеск. Полетел на него, как мотылек на пламя. Но он тогда был глупым мальчишкой и ему, как и всем, хотелось испытать на себе неземное совершенство. Доказать себе и каждому, что именно он, Роб, — тот самый прекрасный принц, который достоин красивейшей из женщин.

Но блеск Сибиллы быстро потускнел, изучить совершенство оказалось довольно просто. Оболочка сияла, а внутри у нее — звенящая пустота. Не было искры, которая бы дарила не только свет, но и тепло.

И тогда Роб разглядел огонь внутри Малейн. Точнее, она сама сделала так, чтобы он увидел. Почувствовал жар, который согревал его с их самой первой встречи, а он и не заметил. Роб чуть его не упустил, но, когда он представил, что этот жар будет согревать кого-то другого, он, наконец, прозрел. И захотел поскорее сделать Малейн своей, пока не стало слишком поздно.

Нет, это невозможно. Горе грозило убить принца на месте. Он посмотрел на Сибиллу и понял, что больше не сможет протанцевать с ней ни шагу.

Роб развернулся. Не в силах даже извиниться, он стремительно направился к выходу. Возможно, это самый грубый поступок, который можно вытворить со своей невестой, но сейчас ему плевать. Сердце сдавило так, что дышать стало больно. Ему противна и Сибилла, и весь этот вечер, и танцы, и ничего ему так не хочется, как просто побыть одному.

— Роберт!

Сибилла бежала за ним.

Роб заставил себя остановиться. В горле жгло от подступающих слез. Отвечать нужно кратко и холодно, как бы она не отреагировала на его выходку.

Потом, позже, он обязательно перед ней извиниться, но не сейчас. Если этот чертов вечер продолжится, Роб рискует развязать еще одну войну.

Но когда он повернулся к Сибилле, она не дала ему возможности заговорить.

— Признайся, — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Как быстро ты забыл про нее?

Роб уставился на нее, как на сумасшедшую. Лицо Сибиллы выглядело так, словно кожу на нем натянули и прибили гвоздями к затылку. Она морщилась и кривилась, и каждое следующее слово будто бы давалось ей с дикой болью.

— Что… — начал Роб.

— Сколько времени тебе понадобилось, чтобы забыть Малейн?

Она запустила руку в свою прическу и с силой дернула себя за волосы. Ее рот искривился. В следующим миг она резко развернулась и умчалась прочь, а Роб так и остался стоять с открытым ртом.

Глава 15

Тело Малейн сотрясалось от боли, пока она медленно шла в покои Сибиллы. Это было последнее место, куда бы ей хотелось идти, но магия ее заставляла. Каждый раз она обжигала конечности Малейн пронзающей болью, когда та пыталась не подчиниться. И всё-таки Малейн специально шла медленнее.

В голове у нее звучала отборная брань разгневанной Сибилла, но это заставляло Малейн улыбаться. Даже если она потеряет сознание от боли, гнев ведьмы того стоит.

Малейн не могла представить, насколько сильна Сибилла, пока та не намазала ее своей мерзкой мазью. Темной магией было покрыто почти всё ее тело — руки, пальцы, плечи, ноги, ступни, шея и даже веки. И всё это стало игрушкой Сибиллы, а Малейн оставалось лишь беспомощно повиноваться.

Она жалела, что не знала о магии больше — пары книг, прочитанных в башне, оказалось недостаточно, чтобы защитить себя. Темные силы всегда казались ей чем-то бесконечно далеким, и так оно, в сущности и было. До сегодняшнего дня.

В Брионе магов почти не осталось, хотя в других королевствах иногда случались вспышки зла. Но были и люди, которые могли этому злу противостоять. Например, королева Изабо и ее сын, принц Анри. Они — одни из немногих борцов с темными искусствами королевских кровей. А в Свенланде и Данмарке, странах объединенного Севера, уже триста лет корона сдерживает магию морских глубин. Эту традицию начали король Эрик X и его королева Агнета, насколько помнила Малейн.

К сожалению, Эрик с Агнетой давно почили, а Изабо и Анри сейчас во Франкии и наверняка думают, что Малейн умерла. Нужно что-то придумать самой. Как-то достучаться до Роба. За этот вечер она уже сотни раз пожалела, что оставила в башне медальон, который он ей подарил, но вряд ли Сибилла позволила бы ей его носить.

После полудня Малейн с ужасом смотрела в зеркало, наблюдая, как ее отражение становится копией женщины, стоящей рядом с ней. Хотя нет, новое отражение превосходило нынешнюю Сибиллу, ведь это была ее молодая, не тронутая магией версия.

Бедра Малейн округлились, а бюст выглядел так, будто вот-вот разорвет лиф в клочья. Глаза из темно-карих стали голубыми, кожа превратилась в гладкий и свежий шелк. Губы надулись и стали красными, как алых цветочных лепестка.

— Отлично, — сказала Сибилла, оценивая результат своей работы.

Точнее, это сказала Малейн, превратившаяся в Сибиллу.

И всё-таки ее поражение было не окончательным. Малейн могла сопротивляться, хоть это и заканчивалось приступами жгучей боли. Она могла подавать сигналы. Вот бы только Роб сумел их распознать.

Весь ужин она провела, сражаясь с Сибиллой и ее голосом, который звучал в ее голове. Когда та заставила ее удалиться в уборную, у Малейн было чувство, что ее избивали плетьми. Она чуть не рухнула без сознания в пустой комнате, но Сибилле она нужна была на ногах и, желательно, безвольной и послушной.

Малейн испытала легкий приступ ностальгии, пока шла в покои ведьмы. Как будто она сейчас встретится с дядей, и он заставит ее заплатить за очередную своевольную выходку.

— Ты идиотка! — воскликнула Сибилла, когда за спиной Малейн закрылась дверь.

Но та улыбалась так искренне, что даже звонкая пощечина не стерла улыбку с ее лица. Наоборот, она стала еще шире, когда Малейн почувствовала, что ее тело приобретает свои собственные черты.

— Я думала, ты талантливее, — съязвила она.

Сибилла щелкнула пальцами, и Малейн упала на колени. Словно несколько ножей разом пронзили ее икры. Мазь не выветрилась, а значит Малейн всё еще не до конца себе хозяйка.

— Я объединила магию Фридриха фон Ротбарта с волчьей силой, — прошипела Сибилла. — Овладела тем, о чем мои предки даже не подозревали! Не веди себя так, будто ты умнее меня!

Она ударила Малейн коленом в плечо.

— Кажется, ты что-то говорила о вреде тщеславия, — прохрипела Малейн и тут же получила пинок в бок.

Сибилла тяжело дышала. Прошло несколько минут, прежде чем она успокоилась и ее голос начал звучать ровно.

— Думаешь, ты мне всё испортила, да? Не надейся. То, что Роб нас бросил во время танца — это даже хорошо. Его родителям придется извиняться, а это выгодно для Ваксамии во время переговоров.

Сибилла принялась расхаживать по комнате, пока Малейн сидела на полу, пытаясь отдышаться.

— Продолжишь паясничать, и я причиню тебе больше боли, чем ты можешь себе вообразить, — сказала ведьма.

На миг она замерла. Затем подошла к Малейн и наклонилась, взяв ее за подбородок. Вонь из ее рта сбивала с ног похлеще, чем ее магия.

— Если будешь послушной, мы закончим всё быстро, — тихо заговорила она. — Мне нужно будет посещать меньше мероприятий, а значит меньше использовать тебя. — Она одарила Малейн жуткой ухмылкой. — Я могу даже пару раз сослаться на головную боль, если хочешь.

Она помолчала, а потом ее улыбка исчезла.

— Но попробуй свои фокусы еще раз, и я позабочусь, чтобы ты закрыла глаза навечно, когда я с тобой закончу.

*

Для Малейн выделили маленькую комнатку рядом с покоями Сибиллы, но она даже слышать не хотела, чтобы та спала отдельно.

— Нет-нет, спальня — это привилегия. Можешь поспать на диване.

Малейн с трудом удержала язык за зубами, пока Сибилла укладывалась в постель. Дерзости сейчас бессмысленны, а ссоры не принесут пользы. Лучше не тратить силы на мелкие сражения, а приберечь их для большой войны.

Малейн долго не могла заснуть, рассуждая над способами побега под тихий храп Сибиллы. Пока что задача казалась почти невыполнимой. Мысль сбежать в ночи пришлось оставить — два суровых стражника охраняли обе стороны двери.

Интересно, у них Сибилла тоже голоса забрала? Или они просто туповаты?

В любом случае, они не спали. Наблюдали за Малейн так пристально, будто их с того света послал дядя Персиваль, чтобы даже после смерти не дать ей спокойно вздохнуть.

В конце концов Малейн последовала примеру Сибиллы и тоже уснула. Признавать было неприятно, но диван в разы удобнее, чем койка в нижней части дворца, где она спала в качестве посудомойки.

Утром ее разбудил солнечный свет, ударивший в окна. Сибилла одернула шторы и пропела:

— Пора вставать!

Малейн сидела на диване, протирая глаза.

— Роб приглашает нас за город! — радостно воскликнула Сибилла. — Нельзя опаздывать.

Она уже рылась в шкафу, кидая платья то на пол, то в молчаливых служанок. Наконец, она выбрала голубой наряд, отороченный серым мехом вдоль воротника.

— Вот. Думаю, будет смотреться неплохо.

Она протянула платье Малейн, а та боролась с желанием бросить его на пол и растоптать. Это было бы по-детски — забавно и бесполезно. Но нет, не нужно на это растрачиваться. Пусть Сибилла расслабиться и думает, что контролирует ситуацию, пока сама Малейн не решит иначе.

В ней крепла та же решимость, что помогла ей прожить семь лет в башне и сохранить более-менее здравый рассудок. Она пережила заточение, так что Сибиллу точно как-нибудь перехитрит.

К тому же, во что бы не превратился Роб, ни он, ни народ Эльбы не заслужили Сибиллу в качестве будущей королевы. Малейн должна им всем помочь.

Сборы прошли в два этапа — сначала новый слой мази и преображение в зеркале, а потом платье. Малейн вытолкали за дверь, и ей пришлось немного подождать, потому что Роб безбожно опаздывал.

— Готова? — отрезал он, когда подошел. — Прекрасно. Пойдем.

Волнение вскипело внутри Малейн, когда она взяла Роба под руку. Ей вдруг отчаянно захотелось улыбаться. Она пыталась этому сопротивляться, но чувства оказались сильнее.

«Он не тебя сопровождает, дурочка, — ругала она себя. — Он идет кататься с Сибиллой. Ты здесь только потому, что оказалась не в то время не в том месте».

И все же она, против воли, впитывала каждый момент, проведенный рядом с ним.

Они больше не разговаривали, пока не оказались в карете. Малейн ожидала, что Роб сядет рядом, но вместо этого он уселся напротив и уставился в окно. Его спутницы для него будто бы не существовало.

Сибилла, похоже, хотела его изучить и заставляла Малейн пялиться на него что есть мочи. Но каждый раз, замечая ее взгляд, он упорно отводил глаза. А Малейн всё жалела, что в его лице совсем не было света. Роб выглядел злым и колючим, прямо как… как ее дядя. И это причиняло ей больше боли, чем все вчерашние издевательства Сибиллы.

— Что ты об этом думаешь? — резко спросил Роб.

Малейн вздрогнула. Сибилла, кажется, тоже не ожидала, что он заговорит.

— А… эм… О чем именно?

— Моя рука, — ответил Роб, расстегивая рукав. — Ты смотришь на нее.

Серьезно? Малейн откашлялась.

— Прости, — сказала Сибилла ее ртом. — Я просто задумалась и даже не поняла, куда смотрю.

— И всё-таки рассмотри получше, — сказал он всё тем же жестким тоном. — Ты должна понимать, во что ввязываешься.

Он почти обнажил культю.

— Не надо! — воскликнула Сибилла. — Давай потом, пожалуйста, — она заставила Малейн зажмуриться. — Не выношу вида искалеченной плоти.

Малейн вспыхнула от этих слов, хоть они были и не ее. Но ей всё равно стало стыдно. Лицо Роба и раньше казалось непроницаемым, а теперь оно и вовсе превратилось в подобие гранитной плиты.

— Понятно, — отрезал он, застегивая рукав. — Полагаю, тебе нужны будут отдельные комнаты на все случаи жизни.

Малейн мысленно усмехнулась. Этот взрослый угрюмый Роб всё-таки сохранил в себе остатки того самого Роба. Ее любимого. Настоящего.

Она попыталась воскресить в себе память о его предательстве, но у нее не получилось. Вместо этого ей страшно захотелось, чтобы их поездка продлилась подольше и Сибилла что-нибудь еще такое выкинула.

Но остаток пути они провели в тишине. Карета остановилась на окраине города, рядом с апельсиновой рощей. Малейн хотелось бы насладиться видом, но мешало каменное молчание, повисшее между ней и Робом.

— Прости, — наконец вздохнула Сибилла. — Я не хотела показаться грубой, но… Боюсь, я не привыкла видеть на последствия войны.

Роб впился в нее взглядом.

— Многие наши подданные не могут скрывать свои увечья так же эффективно, как посчастливилось мне. И тебе придется на это смотреть.

— Я понимаю. В будущем я привыкну, обещаю. Приложу для этого все усилия.

Сибилла кокетливо наклонила голову и одарила его улыбкой. Роб продолжил внимательно ее изучать, но в итоге немного смягчился. Они двинулись вперед и… к большому неудовольствию Малейн, их разговор превратился в приятную беседу.

Сибилла была хороша, этого не отнять. Образованная, воспитанная, в меру веселая, она всегда знала, когда задать вопрос, а когда промолчать и послушать мужчину. Как можно устоять перед таким совершенством? Наверное, о такой племяннице мечтал дядя Персиваль. А вместо этого получил Малейн.

Нужно отбросить ревность. Она здесь не за этим.

Малейн ждала паузы. Момента, когда Сибилла почувствует себя достаточно уверенно и не будет ожидать восстания. О, Малейн знала, что за это придется поплатиться. Ее тело всё еще болело от вчерашних побоев — магических и обычных, но должна сделать это ради народа Эльбы. И ради себя. И ради Роба.

— Остановимся здесь? — спросила Малейн, когда они проходили мимо колодца. — Хочу попить.

Роб уставился на нее так, будто у нее выросли рога.

— Ты… хочешь пить отсюда? — он с сомнением посмотрел на колодец. — Не уверен, что это безопасно. Вода может быть заражена, а может ее там вообще нет. Во время войны было несколько негодяев, которые…

— Хочу попить здесь.

Малейн стало трудно дышать. Сибилла уже вопила в ее голове и сдавливала ей горло. Голова закружилась, но Малейн всё равно неуверенным шагом пошла к колодцу, игнорируя раздирающую боль в коленях.

Проделав почти весь путь до поросших мхом ступенек, Малейн запнулась и полетела лицом вниз прямо на камень, молясь про себя, чтобы Роб успел ее словить. И он это сделал. Поймал ее за талию ровно за секунду до того, как она упала.

— С тобой точно всё в порядке? — спросил он, нахмурившись.

Малейн кивнула, чуть не согнувшись пополам от боли в животе, которую посылала Сибилла. Роб помог ей подняться к колодцу. Вот оно. Момент, когда она может это сказать. Ситуация, в которой ее слова будут иметь больше смысла.

Сибилла их не поймет, но Роб сможет. Если захочет, конечно.

— Всё в порядке, — выдавила Малейн. Губы ее почти не слушались. — Мне просто нужно было… держаться крепче.

Роб застыл. Усилием воли Малейн смотрела ему в глаза, и он выдержал ее взгляд.

— Что ты сказала? — прошептал он.

— Мне уже гораздо лучше! — воскликнула Сибилла. — Просто хотелось немного прохлады, вот и всё.

Она устроила великолепное представление. Тараторила что-то про жару, про свою слабость и про ловкость Роба. Малейн хотела бы ухмыльнуться, но уже не могла себя заставить.

На обратном пути Сибилла послала ей такую головную боль, что предложение Роба угоститься пирожными и кусочками засахаренных фруктов вызвало тошноту.

И всё же тех самых слов обратно не забрать. Зерно сомнения в его душе посажено, и Малейн не терпелось увидеть, как именно оно прорастет.

Глава 16

Роб ошарашенно смотрел на Сибиллу всю дорогу до замка. Сказать, что у колодца она вела себя странно — не сказать ничего. А ее слова… Держаться крепче. Это было сообщение, не могло не быть. Но сообщение от кого? Только одна принцесса понимала значение этих слов для него, и это точно не принцесса Сибилла.

Собственная одежда вдруг показалась Робу ужасно тесной. Дышать стало трудно. Воздух стал густым и тяжелым, и это вовсе не из-за жары. Сидеть прямо — вот всё, что ему удавалось сделать. Держать лицо каменным, будто его мир только что не перевернулся с ног на голову и всё идет как раньше.

Чуть больше двух месяцев назад он собственными глазами видел руины башни Малейн. Он смотрел на них и рыдал. Стоял на коленях и просил у нее прощения, будто она могла его услышать. Он хотел разгребать камни сам, но его оттащили, словно боялись, что он и себя там же и похоронит. В общем-то, не зря, у него были такие мысли.

Надежды, которыми Роб жил последние семь лет, рухнули вместе с башней. Все эти годы люди пытались его убедить, что Малейн либо уже мертва, либо помешалась, но он не их желал слушать. Он верил, что однажды снесет дверь и вытащит Малейн наружу.

Ее образ преследовал его всякий раз, когда он закрывал глаза.

Он оплакивал ее потерю и взял вину на себя за всё, что уже случилось и что могло бы случиться с ней в башне. И за войну, которая началась из-за его юношеской гордыни. Роб часто смотрел на свою левую руку со злобным удовлетворением.

«Нужно держаться крепче».

Это не могла быть Малейн, ведь это просто невозможно. Но кто тогда, если не она? Да, конечно, это может быть просто совпадение. В конце концов, другие люди тоже произносят эти слова, они не их с Малейн собственность. И всё же…

Роб не хотел, чтобы в его душе расцветали пустые надежды, но, кажется, он опоздал.

К сожалению, изучение Сибиллы ничего не прояснило. А поощрять ее разговор означало, что Роб должен был придумывать внятные ответы. Но его уже в буквальном смысле тошнило и от ее ужимок, и от приторно сладкой беседы, которой она пыталась его завлечь.

Нет. Теперь Сибилла выглядела ровно как та, за кого себя выдавала. Ее глаза сияли, когда она говорила глупости об их счастливом совместном будущем.

Просто трепетная невеста, не более.

А что насчет вчерашней выходки? Она спросила у него про Малейн, и это прозвучало грубо и не по протоколу. Так никогда бы не поступила идеальная Сибилла.

Карета резко остановилась, и Роб собрал всё своё самообладание, чтобы терпеливо помочь принцессе спуститься. Сделал вид, что его заботит, как она доберется до своих комнат.

Как только Сибилла прошла десять шагов по направлению к замку, Роб мог свободно бежать в часовню. Он не был там по доброй воле уже несколько лет, если не считать праздничных церемоний, на которых он должен был стоять рядом с родителями.

— Святой отец! — крикнул Роб, как только ворвался в главные двери.

Его голос эхом разнесся по часовне, взлетев к высоким арочным потолкам. Возможно, в дом Создателя стоило войти повежливее, но у Роба не было времени. Надежда, которую он взрастил против своей воли, вот-вот сломает его пополам и полностью сдавит легкие, если он не поговорит хоть с кем-нибудь в самое ближайшее время.

Молодой человек в фиолетовой мантии, небольшого роста, рыжий и с веснушками, стоял у алтаря и чуть не уронил свечу, испугавшись громкого возгласа Роба.

— Ваше Высочество, — Он запоздало кивнул принцу. — Простите, я не ожидал…

— Ты кто? — нахмурился Роб. — Где отец Джеймс?

Священник два раза недоуменно моргнул.

— Эм… Отец Джеймс скончался две недели назад. Теперь я вместо него. Я прибыл только вчера, хотя, конечно, мог бы и…

— Скончался? — шепотом повторил Роб.

Отец Джеймс умер, а он и не знал? Тихий голос в голове шептал, что вообще-то он знал. Ему докладывали. Он просто предпочел не слушать. Неужели Роб остыл настолько, что даже смерть доброго старика-священника его не тронула?

Ладно, сейчас на это нет времени.

— Святой отец, — сказал Роб, стараясь звучать спокойнее. — Извините за вторжение, но мне нужно кое-что у вас узнать.

— Буду рад помочь, если смогу, — улыбнулся священник и указал на небольшую дверь в стене. — Если вы желаете, можем поговорить в более приватной обстановке.

Роб кивнул, благодарный за это предложение. Пока они шли в личные комнаты молодого священника, Роба догнал призрак вежливости и напомнил, что нужно спросить, как его зовут.

— Иоганнес, Ваше Высочество. Но, прошу, зовите меня просто Гензель. Мне претят лишние формальности.

Когда они вошли в небольшую, но чистую и хорошо обставленную комнатку, Роб уселся в единственное кресло, а священник остался стоять у невысокой кровати и попросил принца начать свой рассказ.

— Хм… — Роб нахмурился, пытаясь подобрать нужные слова. В итоге он решил спросить прямо: — Как узнать, есть ли в замке кто-то, кто промышляет темным искусством?

— Вы имеете в виду магию, Ваше Высочество?

Роб кивнул.

— Что ж, — вздохнул Гензель. — Зависит от того, насколько маг силен. Самые искусные из них уже давно научились скрывать свою сущность от первозданного огня, но я всё равно могу проверить, если вы хотите. Сильных магов могут распознать только люди с особой чувствительностью…

— Вроде королевы Изабо и принца Анри?

— Именно, — кивнул Гензель. — Но если магия груба, то достаточно и огня. Но с чего вы взяли, что в замке маг, да еще и темный?

— У меня есть причины верить, — медленно ответил Роб, взвешивая каждое слово, — что кое-кем манипулируют… против ее воли.

— Звучит серьезно. А как вы это поняли?

Роб рассказал ему про странное поведение Сибиллы сначала на ужине, а потом в роще, у колодца. И про то, как она меняла свой характер и свои манеры по нескольку раз в полчаса.

— Королева тоже заметила, что с принцессой что-то не так, а она знает ее всю жизнь.

— Вы думаете, кто-то манипулирует вашей невестой?

— Нет, — вздохнул Роб.

А может и да. Странностей много, но… Он всё же покачал головой. То, что он собирался сказать, звучит безумно, но он должен произнести это вслух.

— Я думаю, это принцесса Малейн пытается выбраться. Подает мне сигналы.

— Мертвая принцесса Бриона?

— Вот именно, — Роб поднял глаза на Гензеля. — Я больше не уверен, что она мертва.

Священник смотрел на принца, казалось, целую вечность.

— Простите мое невежество, — наконец тихо сказал он, — но вы же имеете в виду ту самую принцессу Малейн, с которой вы были…

— Да, — отрезал Роб, — мы были обручены. При чем тут это?

— А принцесса, о которой вы говорили ранее…

— Моя новая невеста.

Гензель сцепил пальцы, приложив их ко рту. О, Роб прекрасно знал, к чему всё идет. Именно этого он и боялся.

— Боюсь показаться бестактным, но… — Гензель посмотрел на Роб с сочувствием, которого тот не мог вынести. — Вам не приходило в голову, что это… ваше сердце видит то, чего хочет видеть?

— Это не мое воображение, — прорычал Роб. Он отказывался в это верить. — Я же сказал, королева тоже заметила…

— Да, я понимаю, хорошо, — быстро кивнул Гензель. — Тогда расскажите мне побольше о вашей невесте. О новой, я имею в виду. Она из Австароза, не так ли?

Священник нервно рассмеялся.

— Мне очень неловко, но я еще не до конца освоился у вас, приехал только вчера…

Роб уставился на него.

— Моя невеста — Сибилла фон Ротбарт из Ваксамии.

На самом деле Гензель звучал так, будто он тоже оттуда. Принц хотел было уточнить, но его смутило, как священник вмиг побледнел и начал беззвучно открывать рот.

— Что-то случилось?

Руки Гензель безвольно упали по бокам.

— Вы… вы хотите сказать, вас обручили с Сибиллой фон Ротбарт?

В Робе вспыхнуло раздражение.

— Да, именно это я и сказал.

В чем дело? На языке у Роба крутился поток грубостей, но в следующую секунду он забыл про них и вздрогнул. Гензель сорвался с места и начал как ошпаренный бегать по комнате.

— Быстрее! Нужно обыскать ее покои!

Роб вскочил.

— Обыскать?

— Да! — Гензель продолжал метаться, не находя того, что ему нужно. — Я думал, ваша невеста из Австароза, я не понимал… Ага, нашел!

Он выудил из потрепанной кожаной сумки свечу из зеленого воска. Выглядела она довольно старой, но зажигали ее будто бы всего пару раз.

Священник кинулся прочь из комнаты, и принц побежал за ним.

— Объясните, в чем дело, — попросил его Роб, пока они бежали во дворец.

В принце вдруг проснулось какое-то странное чувство… Волнение, о котором он уже и позабыл. Что это, азарт?

Гензель на ходу рассказывал Робу, что он сам действительно из Ваксамии, и в последние годы там твориться чертовщина. В лесах почти не осталось других животных, кроме волков. А еще кто-то обчистил заброшенную башню Фридриха фон Ротбарта…

— Это один из основателей их рода, — пояснил Гензель недоумевающему Робу. — Развлекался тем, что превращал девушек в лебедей. Магия трансформации была визитной картой фон Ротбартов, пока король Зигфрид не прикрыл лавочку.

Гензель размахивал руками с такой силой, что всё меньше и меньше походил святого отца. Больше похож на простого ваксамского мальчишку. Сколько ему, интересно? Выглядит даже младше Роба, но, может, всё дело в веснушках.

Но возраст Гензеля подождет. Главное, что священник ему поверил.

— А при чем тут Сибилла? — спросил Роб, когда они зашли во дворец.

— Точно сказать не могу, но с тех пор, как она стала принцессой, в главной резиденции ваксамских королей начали происходить странные вещи. Даже страшные. Мертвые служанки, сумасшедшие служанки, служанки без языков…

Роб поморщился.

— Моя сестра устроилась во дворец, чтобы выяснить подробности и еле унесла ноги, — продолжил Гензель. — Она почти успела поговорить с одной из горничных Сибиллы, но та умерла у нее на руках. С глазами, полными ужаса, и вся в синяках.

— Странно, — нахмурился Роб. — Нам ни о чем подобном не докладывали.

— Думаю, корона пытается всё это скрыть. Кому нужны скандалы? Несколько святых мужей пытались требовать ответы, но их выставили, не дав и на порог ступить.

— И вы были в их числе?

Гензель покачал головой.

Они вынуждены были замолчать — коридоры дворца кишели придворными. Лишние уши пока ни к чему. Роб использовал эту паузу, чтобы осмыслить новую информацию. Неужели он случайно обручился с какой-то ведьмой? Жива ли настоящая Сибилла? И как во всём этом замешана Малейн? Может, те намеки — лишь часть каких-то темных игр?

Каким бы ни был ответ, он заставлял Роба двигаться быстрее. Но как только они достигли покоев Сибиллы, принц понял, что с их делом могут возникнуть непредвиденные трудности. У двери стояли два молчаливых и грозных стражника.

— А что мы собираемся делать? — прошептал Роб.

Гензель покрутил в руке зеленую свечу.

— Мне нужно сжечь несколько ее личных вещей, чтобы понять, в чем тут точно дело.

Роб вдруг пожалел, что так мало знал о магии. Он изучал историю, астрономию, географию, военное дело, но всё, что касалось темных и светлых материй всегда было за пределами его понимания. А сейчас эти знания бы пригодились, ведь теперь он может столкнуться лицом к лицу с кем угодно.

Его сердце забилось еще быстрее, а к щекам прилила кровь. Вариант «с кем угодно» может включать и Малейн.

— Может скажем, что кто-то наложил проклятие на замок? — прошептал Гензель, глядя на стражников.

Роб покачал головой.

— Если это и правда ведьма, — так же тихо ответил он, — она может понять наш замысел.

Но прогнать охранников как-то нужно. И заодно выкурить из покоев Сибиллу. Робу в голову пришла идея, и он ухмыльнулся.

— Пойдемте, — сказал он Гензелю, — это должно быть весело.

Через несколько минут они уже стояли на пороге королевского зверинца и уговаривали растерянного смотрителя одолжить им дикую мохнатую кошку.

— Она послужит благому делу, — уверял Роб.

Смотритель согласился с одним условием — он пойдет с ними и убедится, что кошке ничего не угрожает. Принц нехотя согласился, но тоже с условием, что подвиг животного нужно будет держать в строжайшем секрете.

Кошка оказалась серой, толстой, сварливой и брыкалась в мешке с такой силой, что Роб несколько раз пугался, что она вот-вот продерет себе путь к свободе. Пока они шли, смотритель обмазывал деревянный шарик рыбной пастой, а Гензель силой отобрал и проходящего мимо стюарда поднос с чаем.

Роб уверенно подошел к покоям Сибиллы, игнорируя стражников. Постучал в дверь, и примерно через полминуты ему открыла бледная робкая служанка.

— Хочу пригласить мою суженую прогуляться во фруктовый сад, — нарочито громко сказал принц.

Как только эта фраза прозвучала, Гензель сзади него споткнулся и с грохотом уронил поднос. Куски фарфора разлетелись по полу, а сам священник начал громко браниться по-ваксамски.

Охранники и служанка уставились на беспорядок, который учинил святой отец.

«Сейчас», — подумал Роб, ослабив хватку, и кивнул смотрителю зверинца. Идеальный момент, чтобы выпустить кошку и бросить деревянный шарик в комнату Сибиллы.

Шипение и рычание заполнили воздух, когда клубок серого меха метнулся в покои принцессы. Роб попытался изобразить удивление и громко ахнул.

— Осторожно! — крикнул смотритель. — Она кусается!

— Чего застыли? — рявкнул Роб на стражников. — За что вам платят? Защищайте принцессу!

Те переглянулись и бросились в покои, выводя оттуда всхлипывающую Сибиллу. Она прикрывала лицо полотенцем и что-то причитала про свои мокрые волосы.

— Высохнут неправильно!

На миг Робу показалось, что он учуял какой-то странный, неприятный запах. А ее руки… Но Сибиллу уже увели.

Две короткие минуты, и комнаты оказались пусты. Роб самодовольно улыбался, а смотритель отправился искать своего питомца. Гензель уже изучал каждый предмет на туалетном столике принцессы.

Принц прошел в соседнюю со спальней комнату, где была еще одна узкая дверь. Он подергал ручку, но помещение было закрыто.

— Вы говорили, нужно что-то сжечь, — сказал Роб, вернувшись к Гензелю. — Что именно?

— Ну, например, несколько волосков с гребня. Или какой-нибудь сухоцвет из книги, или кусок пирога, который она надкусила, но не доела. Что угодно, что могло быть с ней в близком контакте.

Роб всё еще мало понимал в магических ритуалах, но впервые за долгие годы он почувствовал себя… полезным? Он сделал что-то, что имело смысл, и это придавало ему сил.

Он еще раз осмотрелся.

— А это что? Смола?

Гобелен над маленьким диваном был испачкан какой-то липкой черной слизью, и Роб потянулся к ней пальцем.

— Не трогайте! — прокричал Гензель.

Священник подскочил к принцу и дернул его за руку. Роб удивленно приподнял бровь.

— Простите, Ваше Высочество, — смутился святой отец. — Это может вам навредить. Нужно всё выяснить.

Гензель нашел на столике нож для бумаги и поддел слизь с гобелена. Несколько секунд он рассматривал ее, не давая Робу никаких пояснений. Затем попросил принца зажечьзеленую свечу и поднес нож к пламени.

Огонь вспыхнул зеленым, став похожим на воск. Потом красным. Затем синим. Роб смотрел на всё это, затаив дыхание, и слышал лишь гулкий стук сердца у себя в ушах.

— В вашем списке гостей есть королевские особы Франкии? — спросил Гензель.

Роб кивнул.

— Анри точно приедет.

Гензель задул свечу, и комната наполнилась запахом не дыма, а крови и жженой озерной тины. Священник поднял встревоженные глаза на принца.

— Если можете, поторопите его.

Через час Роб стоял перед своими родителями на балконе в их личных покоях. Король Дэйвид был немного раздражен — ему пришлось отложить охоту, которую он долго и тщательно планировал с ближайшими советниками. Но сын впервые за долгие годы попросил о встрече сам, так что отец явился на разговор без нареканий.

Ладонь Роба немного вспотела, а голос пропадал каждый раз, когда он открывал рот. Король с королевой терпеливо ждали. Но как ему всё им рассказать и не показаться сумасшедшим?

Он посмотрел вниз, пытаясь собраться с мыслями.

— Роберт, в чем дело? — мягко спросила матушка. — Тебя что-то беспокоит?

Он кивнул.

— Я… Просто предупреждаю, что мои слова могут показаться странными…

— Это как-то связано с Сибиллой?

Роб с благодарностью взглянул на мать.

— Да. Мы с Гензелем…

— Что за Гензель? — удивился король.

— Отец Иоганнес, новый священник, — поправил себя Роб.

Называть Гензеля святым отцом ему казалось всё более странным, но это не имело значения.

— В общем, он согласен со мной, что Сибилла как-то связана с темной магией.

Ну вот, он сказал это. Родители молча на него уставились. Роб сделал судорожный вдох.

— Мама, ты сама сказала, что заметила в ней что-то странное, помнишь?

Королева кивнула и повернулась к мужу.

— Да, это правда. С ней явно что-то не так. За ужином она была сама не своя…

— И я ее понимаю, — сердито сказал король и взглянул на Роба. — Жених бросил ее посреди зала, выставив посмешищем перед чужим двором…

— Мы не об этом, Дэйвид, — ответила королева. — Ее походка менялась раза три за вечер, и каждый раз становилась всё более неуклюжей. А ее слова будто бы не ей принадлежали.

— И это не самое странное! — с жаром дополнил ее Роб. — После нашего танца она ко мне подбежала и спросила, как быстро я забыл про Малейн.

Ее имя отдавало горечью, но Роб заставил себя игнорировать резкую боль в груди. Сейчас нельзя поддаваться горю, которое с новой силой захлестнуло его в последние дни.

— Что ж, — сказал король. — Это действительно выходит за рамки этикета. Впрочем, как и твоя выходка…

— А еще, — поспешил сказать Роб, пока отец не успел продолжить, — сегодня утром мы ездили за город, и она захотела попить из колодца! Шла к нему, как пьяная — спроси у лакея, если мне не веришь. Она чуть не упала, а когда я ее поймал она… она сказала, что ей просто нужно держаться крепче.

Король развел руками, ожидая дальнейших объяснений. Роб отвернулся и опустил глаза.

— Когда Малейн свисала с того моста в детстве, я ей кричал, чтобы она держалась крепче. С тех пор мы эту фразу сделали… своей. Использовали в письмах. Я даже подарил ей медальон с этими словами.

Отец помолчал немного, а потом вздохнул, подошел к сыну и потрепал его по плечу. Роб чуть не взвыл, как раненный зверь. Он так и знал! Знал, что стоит ему только произнести имя Малейн, и на него обрушат лавину сочувствия, о котором он никого и никогда не просил.

— Роберт, — ласково сказал король. — Я знаю, такое нелегко пережить, но… Семь лет прошло.

— Ты еще не все слышал! — воскликнул Роб и сбросил с себя отцовскую руку. — А мама? Ей ты веришь? Или она тоже, по-твоему, всё придумала?

— Я вам обоим верю, Роб. Что еще мне нужно знать?

И тогда Роб вывалил на отца всё, что узнал от Гензеля, и даже немного приукрасил, рассказывая про ужасы ваксамского двора. И про обыск в покоях Сибиллы, и про разноцветное пламя зеленой свечи, которое указывало на нечистую силу.

Священник объяснил, что разные цвета огня указывают на разного рода магию. Зеленая — трансформация, красная — магия людей-волков, а слабые отблески синего говорили о заклинаниях морских ведьм.

— Я уже отправил письмо Анри с просьбой приехать как можно скорее, — сказал Роб, переводя дух. — Он поможет нам, я уверен.

Король выслушал его молча, а потом отвернулся и положил ладони на выступ балкона.

— Нужна ли нам королева-ведьма, отец?

— Роб, — матушка покачала головой и произнесла одними губами: — Пусть думает.

Принц ждал настолько терпеливо, насколько мог. Король изучал сад и, кажется, не торопился с решением. Когда он, наконец, заговорил, его голос звучал тише и нежнее, чем прежде.

— Я знаю, ты скучаешь по ней. Мы все скучаем. Но мы не можем позволить себе еще семь лет войны, Роб. И мы подписали уже столько документов, что в глазах Ваксамии ты всё равно, что женат.

— Но…

— Мы не можем отменить твою свадьбу из-за простых подозрений.

— Но мы можем хотя бы расследовать это? Я найду еще доказательства!

Роб чувствовал, что его отчаяние грозит переродиться в гнев.

— Что ж, — вздохнул король и повернулся к сыну. — Мы можем себе позволить задержку недели на две. Придумаем что-нибудь про твою травму и всё такое.

Он сделал паузу и впился в Роба взглядом, который больше не терпел возражений.

— Но если ты не найдешь ничего стоящего, я не дам тебе повернуть назад.

Король шагнул к балконной двери, и на секунду Роб был уверен, что отец собирается ею оглушительно хлопнуть. Но тот лишь устало сказал ему через плечо:

— Прости, сынок. Таков порядок.

Глава 17

Малейн сидела на подоконнике и смотрела на сад, где два пожилых садовника спорили, правильно следует стричь розовый куст. Она почти не слышала их голоса, но видела, как они размахивают руками и возмущенно трясут щеками. Эта сцена напомнила ей про Уиксона и Уилларда, и ей тут же захотелось улыбнуться и пустить слезу. Где они сейчас?

Она также заметила несколько кухонных работников, спешащих по дела. Искушение помахать им было очень велико, но один из угрюмых охранников пристально наблюдал за ней. Его соратник охранял дверь с той стороны.

Сибилла лежала на кровати и читала записку от королевы. Мать Роба просила будущую невестку явиться к ней в кабинет. Сибилла казалась обеспокоенной, когда отложила бумагу в сторону и объявила, что пойдет на встречу сама.

Малейн чуть не свалилась на пол от возмущения.

— Значит, я тебе не нужна? — воскликнула она.

— Я не говорила, что пойду под своим именем.

Сибилла отмахнулась от Малейн, как от надоедливого ребенка.

— У принцессы болит голова, и она послала вместо себя старую камеристку, которой доверяет, как самой себе. Изменю пару черт лица, это не требует больших усилий.

Сибилла приступила к магическому туалету — заправила волосы под чепец и слегка намазала щеки своей мерзкой мазью, чтобы они не казались настолько уж обвисшими.

— А ты, дорогуша, сиди здесь и отдыхай. В конце концов, ты же этого и хотела, разве нет?

Она переоделась и вышла, а Малейн с недовольным видом повернулась обратно к окну. Не то чтобы ей хотелось снова примерить на себя образ прежней Сибиллы, но она уже придумала несколько новых сигналов для Роба, да и для королевы у нее бы нашлось что-нибудь особенное.

К тому же, Малейн обнаружила, что сидеть в покоях Сибиллы банально скучно. Это ее почти рассмешило — за все семь лет в башне ее не брала такая тоска от безделья, как здесь. Единственное ее занятие теперь — пялиться на сад, пытаться отличить один вид трав от другого и пересчитывать кувшинки в небольшом пруду.

Через несколько часов дверь открылась, и в нее вошла старая сгорбленная женщина. Стражник закрыл покои на замок, пока она медленно выпрямлялась.

— Что ж, — сказала Сибилла, возвращаясь к своему обычному состоянию, — это было довольно занимательно.

Она встала перед зеркалом и распустила волосы по плечам. Малейн всё удивлялась, как Сибилле не горько видеть собственное отражение. Да, она говорила, что ни о чем не жалеет, но в это так трудно поверить. Однако принцесса, казалось, и правда не тяготилась своим уродством и даже будто бы любовалась собой, крутясь у зеркала.

Наконец Сибилла закончила прихорашиваться и взглянула на Малейн. Та приготовилась к худшему. На самом деле, она готовилась к этому уже несколько дней.

У колодца Малейн бросила Сибилле вызов самым очевидным образом, но всё еще не была наказана, как того ожидала. Никаких новых побоев или даже потока брани. Это ее и настораживало.

— Моя свадьба откладывается на две недели, — сказала Сибилла.

Малейн изо всех сил старалась не просиять. Значит ли это, что Роб понял намек? Может, он прямо сейчас пытается что-то сделать?

— А почему? — Малейн хотела смолчать, но всё-таки не удержалась от вопроса.

— У Роба что-то там с травмой, старой или новой — не поняла. В любом случае, так сильно болит, что бедняжка не может должным образом пережить церемонию.

Сибилла фыркнула. Кажется, она в это не верит. Впрочем, как и Малейн.

— Знаешь, — продолжала Сибилла, — после твоей маленькой сценки у колодца я хотела познакомить тебя со всеми видами боли, которые может испытать человек. Однако же это всё равно не гарантирует твоего послушания, правда?

— Я не боюсь тебя, — прошептала Малейн.

И это была ложь. Она боялась, даже очень. Кто в здравом уме не боится боли?

— Да, кажется, ты не из пугливых, — ответила Сибилла.

Она подошла к столу, открыла ящик и достала оттуда свернутый кусок пергамента.

— У тебя есть друзья в городе, Малейн? У меня вот есть парочка. И они мне помогли найти одну очаровательную семью.

Малейн напряглась, наблюдая за тем, как Сибилла медленно разворачивает пергамент и достает оттуда несколько маленьких металлических табличек. Одна из них сверкнула, поймав солнечный луч.

— Кто это тут у нас, посмотрим, — начала перебирать таблички Сибилла. — Кэтрин Гордон, Джим Тейт, Дженни Тейт, Нэн Тейт, Бог ты мой, сколько там этих Тейтов, а? Как тесно у них дома, должно быть.

Малейн надела маску безразличия. Показать Сибилле, как много значили для нее эти имена — всё равно, что добровольно отдать ей ключ к самому охраняемому в мире сокровищу.

Но услышав последнее имя Малейн вздрогнула, а Сибилла улыбнулась.

— Ты будешь счастлива узнать, что я нашла в Дэллинбурге мисс Элеонор Редмэйн. О, что с тобой, дорогуша? Ты разве не рада?

Она подошла и присела рядом с Малейн на подоконнике, приобняв ее, будто они — две лучшие подружки, которые собираются на бал. Кучка табличек со звоном вывалилась на пол, и Малейн разглядела на каждой по одному нацарапанному имени. Она хотела было метнуться к ним, но Сибилла вцепилась в ее плечо мертвой хваткой.

— Я бы на твоем месте этого не делала, — промурлыкала она. — А то вдруг в следующий миг дорогая Нэн стукнется об стену так, что голова треснет. Это был бы некрасивый конец, правда?

От ужаса Малейн не могла сделать вдох и просто смотрела на россыпь табличек. Даже когда Сибилла положила голову ей на плечо, она не нашла в себе сил, чтобы оттолкнуть ее. Ее отвратительный запах обволакивал Малейн.

— Ну вот, кажется, мы пришли к взаимопониманию, — сказала Сибилла, прикрыв глаза. — Когда нас пригласят поужинать, потанцевать или что бы там ни было с Робом, я ожидаю, что ты будешь вести себя наилучшим образом. Ты же меня не подведешь?

Она встала, собрала таблички с пола, подошла к деревянному сундуку, стоявшему у кровати, и заперла в нем судьбу друзей Малейн.

Сибилла решила навестить Роба в его кабинете через пять дней после того, как ей доложили, что свадьба откладывается. Он смотрел на ее нелепую гримасу и понимал, что даже если Малейн где-то рядом, она хорошо прячется, ведь она бы скорее умерла, чем применила такую тактику.

— Ты уверен, что задержка так уж необходима? — хмурилась Сибилла. — Я не буду заставлять тебя танцевать, если ты не можешь.

Ее надутые губы превратились в лукавую ухмылку.

— Мы могли бы поблагодарить гостей и сразу подняться в спальню, чтобы… расслабиться.

Она подошла к принцу вплотную и провела кончиком пальца по его здоровой руке. Роб отпрянул, и тут же покачал головой, мысленно ругаясь на самого себя.

Он не хотел этого. Это было грубо, и он должен был держать себя в руках, но Сибилла звала его туда, где он мечтал оказаться с Малейн. Хотя, к своему стыду, Роб знал, что его тело последует за Сибиллой, если она действительно того захочет.

Он предпочитал быть честным с собой. Он мужчина, а эта женщина знает, как заставить его кровь кипеть. Роб давно уже понял, насколько слаба его плоть, и это был еще один повод каяться перед призраком Малейн.

Однако Сибилла не могла залезть ему в душу, а его сердцу хотелось блевать от отвращения. Как бы ни был мудр его отец, союз с этой принцессой был ужасной идеей.

Но, увы, король прав в одном — еще одну войну Эльба не может себе позволить. И, судя по расчетливому выражению лица, Сибилла тоже это понимала. Она фыркнула, отдернула руку и разгладила свои юбки.

— Просто чтоб ты знал, — холодно сказала она, — мы не сможем зачать наследников, если ты постоянно будешь подвержен… этим своим болезням.

Роб молчал. Сибилла вздохнула и снова подняла на него глаза. Теперь ее голос и взгляд стали мягкими и сладкими.

— Позволь помочь тебе, Роб, — она опять прильнула к нему. — Разве не в этом смысл брака? Мы должны помогать друг другу в минуты слабости.

Какая она талантливая. Меньше чем за две минуты надела четыре разных маски, и все до ужаса убедительные. Несмотря на все попытки остаться непроницаемым, Роб всё-таки вздрогнул от ее нового прикосновения.

Нет, этот брак не может состояться. Но Робу нужно действовать осторожно.

— Я прошу тебя о помощи сейчас.

Роб взял ее руку в свою и ответил на ее взгляд, стараясь сделать свой голос ниже.

— Будь снисходительна, чтобы я мог поскорее излечиться.

Он нежно и медленно поцеловал ее пальцы. Да, Сибилла, в эту игру можно играть вдвоем. И будет даже почти не больно, если притвориться, что это рука Малейн.

«Не надейся», — шептал голос в голове, похожий на голос разума, но Роб уже надеялся всей душой.

А если он ошибся? Вдруг и правда нет никакой темной магии, и всё это придумало его разбитое сердце? Но он не мог позволить себе сомневаться.

— Хорошо, — сказала Сибилла. — Надеюсь, ты быстро поправишься.

Она задумалась на мгновение и добавила:

— На самом деле, у меня друзья в городе, которых я давно хотела разыскать, так что, может, всё это и к лучшему.

Роб призвал ее найти всех, кто ей нужен, и даже предложил королевский эскорт, если она пожелает. Что угодно, лишь бы отсрочить свадьбу. У него осталось девять дней.

Когда Сибилла ушла, Роб подошел к окну. Он остался несколько разочарован их разговором, как и несколькими предыдущими. Новых зацепок, сигналов, намеков — ничего такого не было. Он начал бояться, что отец попробует на него надавить, ускорить свадьбу. Нужно срочно что-то придумать, но на ум, как назло, ничего не шло.

Ничего, что было бы достаточным для короля.

— Ваше Высочество.

Роб повернулся на звук голоса Грегори. Тот выглядел взволнованным.

— Пришло письмо от принца Анри Франкийского. Просили передать вам лично в руки. И, простите за дерзость, но передаю слово в слово, вам просили передать, чтобы вы прочитали его немедленно…

Роб сорвался с места, чем изрядно удивил камердинера. Грегори давно уже не видел такого энтузиазма в глазах господина. Принц выхватил письмо, но на мгновение застыл и сделал глубокий вдох, прежде чем сломать печать.

Роберт,

Вынужден отметить, что твои письма стали не только прискорбно редкими и короткими, но теперь еще и достаточно запутанными. Я бы не понял ни слова из того, что ты, очевидно, в спешке, написал, если бы моя семья не следила за леди Сибиллой последние несколько лет.

(Да, я отказываюсь признавать ее равной и настаиваю, что она всё еще леди Сибилла фон Ротбарт. Иное невозможно, пока всё свидетельствует о том, что высокий титул принцессы получен ею злонамеренно).

К сожалению, мы пока не нашли ничего, что прямо бы указывало на связь Сибиллы с темным искусством. Двор Ваксамии крайне неохотно идет с нами на контакт.

Однако твои находки кардинально меняют ход дела и подтверждают наши собственные догадки. Из всей информации, что нам удалось собрать, мы предположили, что Сибилла использует не одну, а несколько видов темной магии. Каким образом она провела слияние — загадка, которую мне было бы крайне любопытно разгадать. Но мне искренне жаль, что исследовать всю эту мерзость придется на твоей свадьбе.

Береги себя, Роб. Я приеду, как только смогу. Полагаю, это письмо ты получишь, когда я буду уже в пути. Заклинаю тебя сделать всё возможное, чтобы не жениться на этой девушке.

Жму твою руку, Анри

Что ж, ясности письмо Анри не прибавило, но Робу всё равно стало легче. По крайней мере, теперь у него есть еще одно подтверждение того, что безумие не стучится в его дверь.

Глава 18

Через тринадцать дней после того, как свадьбу отложили, Сибилла радостно сообщила за завтраком, что Робу лучше, и церемония состоится через три дня.

— Я надеялась, что всё пройдет завтра, но можно и потерпеть пару дней, — сказала она, улыбнувшись перепелиным яйцам в своей тарелке. — Всё должно быть идеально, в конце концов. Это же моя свадьба.

Она хихикнула. Затем отложила ложку и ласково улыбнулась Малейн.

— А ты, дорогуша, почты сыграла свою роль. Скоро всё будет кончено.

Если бы платой за непослушание не была чья-то голова, Малейн сказала бы ей какую-нибудь колкость. Но мысли о металлических табличках, лежащих в сундуке, удерживали ее рот на замке.

Сибилла быстро расправилась с завтраком, а Малейн кусок не лез в горло, хотя после заточения в башне она думала, что больше никогда в жизни не будет способна отказаться от еды.

Но не только страх мешал ей есть. Она была сосредоточена на маленьком клочке бумаги в своем рукаве и на ноже для хлеба в правой руке. Как только молчаливые служанки подошли, чтобы забрать со стола пустую посуду, Малейн полоснула ножом себе по пальцу и выронила прибор на пол.

— Ай! — воскликнула она. — Порезалась!

Она протянула палец к Сибилле, точно зная, что та в ужасе отшатнется.

— О боже, убери это! Перевяжите ей палец кто-нибудь.

Малейн еле заметно ухмыльнулась — принцесса не подвела. Как может в одном человеке уживаться страх перед кровью и такое чистое, ничем не замутненное зло?

Минутной суеты вокруг кровоточащего пальца хватило, чтобы подбросить записку под тарелку. Как только кровь остановили, Сибилла велела Малейн одеваться в одно из своих новых платьев.

— Нам нужно встретиться с Робом, чтобы обсудить детали свадьбы. Но прежде, чем ты уйдешь, я хочу, чтобы ты кое с кем встретилась.

Она кивнула одному из стражников, стоявших у двери в соседнюю комнату. Тот на мгновение исчез внутри, а потом вернулся, волоча за собой женщину со связанными запястьями и холщовым мешком на голове. Пленница почти не сопротивлялась, когда приспешник Сибиллы толкнул ее на стул.

— Леди Редмэйн! — взвизгнула Малейн, когда охранник сдернул мешок с головы женщины.

Скрипучий смех Сибиллы заполнил пространство комнаты, но Малейн не обращала на него внимания. Она подбежала к гувернантке и упала рядом с ней на колени. Рот леди Редмэйн был заткнут кляпом, так что вместо слов Малейн услышала лишь ее бессвязное мычание.

— Я так и думала! — пропищала Сибилла, подпрыгивая на носочках и хлопая в ладоши. — Так и знала, что будет прекрасное воссоединение! Ну что, скажешь мне спасибо?

— Что ты с ней сделала? — прорычала Малейн.

Ее трясло от гнева и ужаса.

— Ой, да ничего особенного. Просто нашла ее и доставила в замок, — ответила Сибилла. — Считай, что милая Элеонор за тебя поручилась. Теперь ты точно не сбежишь и не выкинешь какую-нибудь глупость. Ну, вдруг бы тебе резко стало плевать на Тейтов, откуда ж я знаю?

Она снова рассмеялась.

— Кстати, смотри, как могу.

Сибилла щелкнула пальцами, и леди Редмэйн начала дергаться и синеть. Звуки ее сдавленных хрипов вывернули душу Малейн наизнанку..

— Хватит! — закричала она. По ее щекам текли слезы. — Я сделаю всё, что ты хочешь! Остановись!

С новым щелчком всё резко закончилось. Сибилла мило улыбалась, пока Малейн обнимала колени леди Редмэйн.

— Простите, — прошептала она. — Я не хотела…

— Так, ладно, заканчиваем, — хлопнула в ладони Сибилла. — Это всё, конечно, очень мило, но тебе нужно собираться. — Она просияла. — Вы с Робом идете на чай в саду.

*

Роб пришел примерно через час, чтобы сопроводить свою невесту во фруктовый сад. Малейн хотела раствориться в слезах, но марионеточная улыбка Сибиллы мешала ей это сделать. Всё, что оставалось, это мысленно вопить от отчаяния.

Она была так близко, всё почти получилось! Роб понял ее намек, ведь сразу после него он немедленно отложил свадьбу. А потом еще комнаты Сибиллы обыскивали несколько раз. Дворец, конечно, пытался скрыть свои намерения, но никто не был обманут, в том числе Сибилла. Ей это даже показалось забавным. Ну в самом деле, кто будет посылать священника, чтобы проверить комнаты на наличие клещей?

Но теперь всё это не важно. Сибилла сломила ее, и они обе это знали. Малейн не сможет смотреть, как умирает леди Редмэйн, которая во многом заменила ей мать. О, Малейн точно знала, что, если она ослушается, Сибилла заставит ее смотреть. Будет смеяться и хлопать в ладоши, пока гувернантка не устанет бороться за последние вздохи.

— Принцесса?

Малейн подняла глаза и увидела на Роба. Он улыбался и протягивал ей руку.

— Ты в порядке? — спросил он.

Впервые с тех пор, как она устроилась в замок, Малейн увидела, что лед в его глазах начал таять. Сейчас на нее смотрел тот самый Роб. Ее любимый Роб. Смотрел с теплом и заботой, которая согревала ее, и от этого ей стало еще обиднее и больнее.

— Да, всё хорошо, — Сибилла одарила Роба улыбкой. — Я счастлива, что тебе стало лучше.

— Спасибо, — кивнул принц. — Мой врач открыл новое травяное средство, и, кажется, оно помогает. Прогуляемся?

Он провел принцессу в ту часть дворца, которую она никогда раньше не видела. Они прошли мимо зала, одна стена которого полностью состояла из витражных окон. Вышли на крыльцо через галерею, потолки которой подпирали мраморные колонны. Ступени вели вниз, в сад, утопающий в зелени и яблонях.

Всё вокруг было усыпано цветами. Воздух пропах их сладким ароматом и духотой перед собирающимся дождем.

— Ох, — вздохнула Малейн, и на этот раз не была уверена, она это или Сибилла. — Тут волшебно!

Она повернулась к Робу и сжала его руку.

— Можем провести свадьбу здесь?

Это точно была Сибилла.

Роб тихо рассмеялся.

— Боюсь, свадьбу всё-таки придется провести в церкви. Нам нужно будет показаться людям, это традиция. — Он слегка наклонил голову вправо, будто изучая свою невесту. — Помнишь, я писал тебе о наших обычаях?

— О, да, конечно, — Сибилла нелепо надула губы. — Просто детали уже позабыла.

— Родители скоро спустятся. Почему бы нам пока не узнать друг друга получше?

Сердце Малейн подпрыгнуло от радости, а потом быстро сжалось от боли. Ну почему, почему он не мог предложить сделать это раньше? Это была бы прекрасная возможность раскрыть ему правду.

Роб повел ее по одной из извилистых тропинок к столику, уже накрытому к чаю.

— Наш дворец огромен, — сказал он, помогая ей сесть. — Но, когда я был маленький, одно место я любил особенно. Как думаешь, какое?

«Зверинец» — чуть не выпалила Малейн знала. Ответ крутился на кончике ее языка, но перед её глазами всё еще стоял образ синеющей леди Редмэйн.

Сибилла глупо захихикала, придвигаясь поближе к Робу, который уже сел рядом.

— Тронный зал? О, могу только представить, сколько хлопот ты доставил слугам, когда был маленьким.

Сибилла подтолкнула руку Малейн к коротким прядям Роба, чтобы их взъерошить. Ей это даже понравилось, но его лицо… Оно вмиг окаменело, и Малейн захотелось плакать, а еще крикнуть:

«Я здесь! Я просто не могу выбраться!»

Она кричала это в мыслях, но ее рот продолжал произносить слова Сибиллы. Роб задавал вопрос за вопросом, и с каждым ответом ее положение становилось всё хуже.

— Какой твой любимый десерт?

«Эклеры с малиной и мятой»

— Лимонные тарталетки!

Роб скривил губы.

— А знаешь, какого животного я в детстве боялся больше всего?

Койотов. Один из них укусил его, когда он мальчишкой в первый раз отправился с отцом на охоту.

— Медведей? — предположила Сибилла.

И так далее. С каждым ее ответом на его лице расцветало отвращение. Малейн могла остановить это в любой момент. Могла прокричать сквозь боль, что всё знает, что помнит каждое из его писем и может цитировать их наизусть, словно стихи.

Но она молчала. Леди Редмэйн не должна умирать только потому, что ее воспитанница влипла в очередную историю. И семья Тейт тоже не могла больше страдать по воле невезучей брионской принцессы.

«Помоги мне», — молилась Малейн Создателю, но он, кажется, давно ее не слышал. А если слышал, то у него явно другие планы.

Чай превратился в пытку. Роб быстро утратил интерес к разговору, а Малейн тошнило от сладостей, которые Сибилла запихивала ей в рот. Но больше всего ей были противны фальшивые улыбки и нелепые смешки, которые нужно было издавать снова и снова, чтобы защитить своих близких.

Когда Малейн уже была слишком измотана, чтобы еще что-то сказать или сделать, Роб резко вскочил.

— Выглядишь уставшей. Скажу родителям, что тебе стало плохо. Вероятно, ты хочешь вернуться к себе.

Он звучал учтиво, но его взгляд опять стал до ужаса холодным. И когда Малейн позволила ему молча проводить себя в комнаты Сибиллы, ей казалось, что этот холод способен ее убить.

Роб не пошел к родителям после чая. Они его ждали, и он это знал, но он просто не мог посмотреть им в глаза после своего провального эксперимента. Он проиграл, но пока не был способен признать это. Если вообще когда-нибудь будет на это способен.

Как только за Сибиллой закрылась дверь, Роб бросился на конюшни и рявкнул слуге, чтобы ему подготовили лошадь.

Он не мог с этим смириться, ведь всё почти получилось! Всего то и нужно было, чтобы принцесса снова произнесла слова, принадлежащие Малейн. Слова, которые его сердцу отчаянно хочется услышать.

Если бы всё прошло по плану, отец бы точно смягчился. Король подслушивал за ними в саду, об этом они с Робом договорились. Письму Анри и заверений Гензеля ему оказалось недостаточно, но, если бы он воочию увидел странное поведение Сибиллы, он бы поверил сыну.

А самому Робу нужна была самая малость, чтобы поверить. Один неуместный жест, один слишком резкий или правильный ответ. Тогда бы он отбросил все сомнения и окончательно убедился, что Малейн там и нуждается в спасении.

Он дал ей столько возможностей себя выдать! Но потерпел сокрушительное поражение.

Сев на лошадь, Роб направил ее к окраине города. Как только оживленные улицы остались позади, принц позволил животному пуститься в галоп. Грозовые тучи висели над горизонтом, отражая его собственные чувства. Они становились темнее и ближе с каждой секундой.

Ливень ударил каменной стеной, и Роб обрадовался, когда огромные капли обожгли его кожу. Он поднял лицо к небу, позволив дождю смыть с себя бестолковые надежды, которыми он жил несколько последних недель.

Роб выдохнул. Кем бы ни была эта женщина, он женится на ней, отец заставится его жениться. Но никто не может заставить его полюбить ее. Хотя бы эта возможность у Роба еще осталась.

Он хотел бы остаться в буре, пока она его не утопит или не перенесет на другой конец света, но услышал протесты животного и повернул назад. Его лошадь — не Сибилла, она заслуживает его любви.

Насквозь промокший, Роб шел по залам и коридорам дворца, пока слуги падали в поклонах и убирали за ним мокрый беспорядок. Все боялись поднимать на него глаза, и это к лучшему. Их взгляды сейчас были бы невыносимы.

Добравшись до кабинета отца, Роб остановился. Этот разговор всё равно случится рано или поздно. Нужно пережить его сейчас, чтобы потом не стало еще хуже.

— Войдите, — сказал король, услышав стук в дверь.

Роб вошел.

Отец стоял у окна и беседовал со своим стюардом. В руках у них обоих было несколько длинных свитков. Они оба умолкли, когда увидели принца.

— Роберт! — воскликнул король. — Что бы ни случилось…

— Список наших приобретений в Ваксамии, не так ли? — Роб указал на листы в руках отца. — Ты принял решение.

Король кивнул, слегка покраснев.

— Моя помощь может понадобиться на кухнях, — сказал стюард и откланялся. — Я вернусь позже, Ваше Величество, чтобы обсудить последние приготовления.

Он закрыл за собой дверь, и несколько бесконечных мгновений Роб и отец молча смотрели друг на друга.

Принц тяжело дышал.

— Роберт, — наконец вздохнул король, — Я знаю, это трудно для тебя…

Роб открыл рот, чтобы ответить, но отец покачал головой.

— Я прекрасно понимаю, как много значила для тебя Малейн.

— Как ты можешь это понимать? — отрезал Роб.

Глаза короля вспыхнули, но он всё еще звучал сдержанно.

— Твоя мать значит для меня столько же…

— Но ты не слушаешь ее!

Роб подался вперед и оперся рукой о спинку стула, чтобы не ударить кулаком в стену.

— Она тоже против этого брака!

— Твоя мать не видела того, что видел я!

Король швырнул списки на стол.

— Сыновья наших людей умирали только потому, что ее собственный сын — упрямый дурак!

Если Роб думал, что больнее быть не может, он жестоко ошибался. Глаза предательски защипало, и он стиснул зубы, чтобы не показывать слабость.

Король поморщился, провел руками по волосам и склонился над письменным столом.

— Прости, сынок. Это было неуместно.

— Заслуженно.

— Нет, незаслуженно.

Король выглядел измотанным и постаревшим лет на десять за одно мгновение.

— То, что сделал герцог Касбридж было актом войны, — сказал он. — Он запер твою невесту. Ты был в своем праве. Какой бы ты не выбрал путь, виноват всё равно он. Больше, чем ты.

Король выпрямился и повернулся к окну, будто мог в нем что-то разглядеть. Дождь усилился, и за каплями на стекле ничего не было видно, кроме размытых очертаний уставшего от войны королевства.

— Мы с твоей матерью верили, что вы с Малейн станете началом новой эры, — мягко сказал король. — Мы любили ее, как дочь. Особенно после того, как твоя сестра умерла, едва успев родиться…

Он сделал паузу и покачал головой, шумно выдохнув.

— Но иногда у Создателя другие планы, а, Роб? — он сделал шаг навстречу сыну. — Ты потерял Малейн, но это не значит, что ты должен потерять всё.

— Ты рассуждал бы также, если бы умерла мать?

Роб чувствовал, что в нем говорят лишь горечь и упрямство, но ничего не мог с собой поделать. В груди жгло слишком сильно, чтобы этому сопротивляться.

Король застыл и поджал губы.

— Если бы твоя мать умерла, я бы постарался воспитать тебя наилучшим образом и…

— А у нас даже детей не осталось! Ничего не осталось!

Роб отбросил от себя стул, не в силах больше сдерживать эмоции. Отец сделал еще шаг, стараясь подойти к сыну и положить руки ему на плечи, но Роб отшатнулся.

— Роб, — тон короля стал почти умоляющим. — Малейн бы не хотела, чтобы ты зачах. Подумай сам! В ней было больше жизни, чем в ком-либо еще…

— Значит, я должен взять нелюбимую жену, чтобы уважить память Малейн? Это ты хочешь сказать?

Король грустно рассмеялся.

— Думаешь, мы с твоей матерью были влюблены, когда поженились? Боже мой, сынок. Твоя история с Малейн — исключение, а не правило. Мы научились любить, и вы с Сибиллой научитесь…

— Я никогда ее не полюблю, — выплюнул Роб. — Только не ее. Она не та…

— Да люби ты хоть чёрта в ступе!

Слова короля прогремели, как раскат грома.

— Не хочешь слушать отца? Так слушай своего короля! Я приказываю тебе жениться на Сибилле фон Ротбарт!

Он затих и уставился на сына, а потом взвыл. Он опять сорвался. Роб лишь ошарашенно смотрел на него в ответ.

Дыхание принца сбилось и стало неровным. Они с отцом никогда не говорили друг с другом подобным образом, даже во время войны. И если этот разговор продолжится, он грозит уничтожить Роба.

— Хорошо, — выдавил принц хриплым шепотом. — Если Ваше Величество желает видеть эту женщину на троне, я подчинюсь приказу.

— Роб… — начал король, но сын поднял руку, останавливая его.

— Я сделаю это для наших людей. Потому что я люблю их, — он стиснул зубы и шагнул назад. — Но я никогда не полюблю ее.

С этими словами он резко развернулся и вышел из кабинета, оглушительно хлопнув дверью. Но когда он это сделал, ему пришла в голову новая идея — еще одна форма восстания. Это будет его последний бунт. Последняя попытка осветить темноту надеждой, которую пробудил в нем странный образ Сибиллы.

Если Роб прав, это изменит всё. Это будет значить больше, чем он может выразить. А если он ошибается, то хуже никому не станет.

Никому, кроме него.

Глава 19

— Знаешь, — прощебетала Сибилла, поправляя шлейф на свадебном платье, — я думала, что буду тебе завидовать. Ты же поучаствуешь в моей свадьбе, а я нет. Но ничего подобного! Свобода дыхания мне нравится больше, чем эта штука.

Она имела в виду корсет. Сибилла шлепнула Малейн по руке.

— Ой, да не будь ты такой хмурой. Сегодня примерка, завтра свадьба, наслаждайся! Два дня, и ты навсегда покинешь это место.

Малейн подавила возмущенный возглас, когда служанка Сибиллы сделала слишком резкий рывок шнурками. Корсет сдавливал ее ребра. Вообще-то, корсеты давно уже вышли из моды — когда королева Изабо очнулась от столетнего сна, то отказалась их носить. А именно она задавала моду на западном континенте.

Но Сибилла настояла, что она должна быть невестой с самой тонкой талией, которую когда-либо видела Эльба. А значит, самая тонкая талия будет у Малейн. И также это значит, что Малейн едва могла дышать.

Сибилла светилась и трещала о свадебных хлопотах, а связанная леди Редмэйн сидела в углу на деревянном стуле. Ее кляп снимали днем и вечером, чтобы позволить поесть и попить.

Если бы кто-нибудь спросил Малейн, как выглядят страдания, то она бы ответила: «Вот так». И указала бы на верную гувернантку, которой она ничем не может помочь.

Самодовольная ухмылка не сходила с лица Сибиллы с тех пор, как ей сообщили новую дату свадьбы. Эта ухмылка была уродливой, но Малейн всё равно ее узнала. Много лет назад молодая цветущая Сибилла улыбалась так же, когда Роб вел танцевать ее, а не Малейн.

Тогда у Малейн получилось стереть ухмылку с ее красивого лица, но она сомневалась, что у нее получится сделать это снова. Она связана по рукам и ногам. Не в буквальном смысле, как леди Редмэйн, но она всё равно беспомощна.

— Подумай, дорогуша, я же исполняю твою мечту! — сказала Сибилла, снимая с головы Малейн тиару. — Ты выйдешь замуж за любимого мужчину. Не об этом ли мечтают все брошенные женщины?

Она украсила тиарой свои собственные жидкие волосы и покрутилась у зеркала.

— У тебя будет платье, корона, парад… И ты даже получишь поцелуй принца!

Малейн фыркнула.

— Ты тоже его получишь.

— Естественно. Я же собираюсь стать его женой во всех смыслах.

Малейн почувствовала привкус горечи во рту. Дышать стало трудно, и корсет тут уже не при чем. Она просто понимала, что Сибилла права. Малейн и правда проведут по улицам под радостные возгласы горожан, усыпав самыми дорогими шелками, тряпками и драгоценностями… А потом Роб поклянется любить не ее, а Сибиллу. До конца своих дней.

И после этого Сибилла окажется там, где Малейн могла только мечтать оказаться с Робом.

— Хотя, знаешь, кое в чем я тебе всё-таки завидую, — сказала Сибилла, хватая пятый трюфель за последние десять минут. — Тонкая талия — это прекрасно. Я скоро забеременею и надолго про нее забуду.

На этих словах Малейн замерла на месте. Ее глаза распахнулись. Воспоминание, яркое, как вспышка молнии, поразило ее разум. От него ей стало больно и радостно одновременно.

«— О чем задумалась? — спросил Роб, играя с завитком ее волос.

Малейн лукаво ухмыльнулась.

— О том, что буду рожать твоих детей.

Его глаза на миг расширились, а потом начали блестеть. Он потянулся за еще одним поцелуем.

— М-м-м, — протянул он, мягко отрываясь от ее губ. — Да, ты будешь. А сколько? Двое? Трое?

— Как мелко ты мыслишь…»

И теперь Сибилла будет той, кто родит ему детей. А значит, дети Роба вырастут, подвергаясь лжи, манипуляциям и, может, даже побоям со стороны Сибиллы. Собственной матери.

О, Малейн не сомневалась, что Сибилла найдет способ заставить их подчиниться, если они не будут исполнять ее приказов. И ей даже не хотелось думать, что именно это будут за способы…

Внутри Малейн зашипела искра. Из этого безумия должен быть какой-то выход, обязательно. И она должна его найти, если не ради себя, то ради детей, которые могли бы быть ее. И ради себя. И ради Роба.

Остаток дня Малейн провела в задумчивом молчании, которому Сибилла не придала особого значения. Подготовка к свадьбе захватила все ее мысли, и она так увлеклась разработкой образа для первой брачной ночи, что даже не подумала дважды, когда Малейн попросила приготовить для леди Редмэйн особый успокаивающий чай.

— Она плохо спит, — угрюмо сказала Малейн.

Сибилла расхохоталась.

— О, интересно, почему?

Она отмахнулась и вернулась к выбору эфирного масла, которым будут пахнуть ее волосы.

— Делай, что хочешь. Всё равно она завтра умрет, мне ни к чему лишние слухи. Сделаем ее последний сон приятным.

Она была в таком хорошем расположении духа, что даже позволила Малейн самой составить список трав для отправки на кухнию. Но, конечно же, Сибилла проконтролировала, чтобы там не было ничего лишнего.

Малейн попросила, чтобы запрошенный набор трав принесли сухим.

— Чтобы лучше смешалось, — пояснила она Сибилле, когда та удивленно подняла бровь.

Сердце Малейн застыло. Ведьма будет возражать? Расспрашивать? Но та лишь пожала плечами и вернулась к своим делам. Сибилла не видела, как Малейн смешивала травы. Не заметила она и того, как большая часть ромашки просыпалась на пол.

За семь лет, проведенных в башне, Малейн постоянно читала. Книгу за книгой. Там были тысячи невероятных знаний, которым она уже вряд ли найдет достойное применение. Да, может, информация про породы дойных коров и брачные повадки сусликов обыкновенных ей и не пригодится, но вот травы… О, Малейн узнала про травы столько, что, вероятно, могла бы стать целительницей.

В частности, она узнала, что толченые шипы каперсов и масло лимона могут усилить усыпляющие свойства ромашки в десятки раз.

Перед тем, как Сибилла улеглась в кровать, Малейн притворилась, что вместе с леди Редмэйн пьет ее последний чай. Затем она позаботилась, чтобы ведьма увидела, как ее пленница ложится на диван и засыпает. Дыхание каким-то чудом удалось сделать ровным, хотя сердце в ушах стучало, как барабан.

Сибилла и служанки уснули, но стражником будет сложнее. Его соратник караулит запертую дверь с той стороны, но этот сверкает грозным взглядом здесь, и Малейн нужно как-то с ним расправиться. Она точно знала, что ранить и убить ее не могут — не накануне свадьбы.

Положение марионетки Сибиллы вдруг заиграло новыми красками.

Малейн сжимала в кулаке горсть сухой смеси, которую она растерла в настолько мелкий порошок, насколько сумела. Она тихонько застонала, и, когда стражник подошел, чтобы понять, в чем дело, выдохнула травы ему в лицо.

Через несколько секунд он уже храпел на полу.

Леди Редмэйн тихонько замычала, но Малейн покачала головой. Ей нужно залезть в сундук с металлическими табличками. Ее единственное орудие — нож для бумаги. Она могла бы отобрать оружие у стражника, но его сон был слишком чутким, так что малейшее прикосновение могло разбудить его. А вместе с ним и похрапывающую Сибиллу.

Малейн кое-как вскрыла замок, и ее руки дрожали, пока она доставала таблички. Если она совершит ошибку, дорогие ей люди умрут. Она убьет их — она сама, не Сибилла. Но если у нее всё получится… Тогда самая добрая семья на свете будет в безопасности, а ведьма получит по заслугам.

Малейн держала нож над табличкой Джима, но ее пальцы тряслись так сильно, что она бы не осмелилась коснуться металла, даже если бы очень захотела.

— Попробуй сначала мою.

Малейн чуть не вскрикнула от неожиданности.

Леди Редмэйн ослабила кляп и шептала поверх него. Она могла так делать всё это время? Нет времен удивляться, вряд ли это имеет значение сейчас. Если Сибилла или охранник проснутся, тряпку затолкают гувернантке прямо в горло.

— Нет, — прошептала Малейн.

— Да, — грустно улыбнулась леди Редмэйн. — Попробуй мою и пойми, сработает ли.

Она была права, как бы Малейн не было горько это признавать. Лучше сразу понять, как эта чертовщина работает. Понять на первом человеке, а не на пятом. Поэтому принцесса положила табличку Джима и начала искать имя леди Редмэйн.

«Не дай мне ее убить», — молилась она Создателю.

Она попыталась стереть имя гувернантки, но табличка будто отталкивала лезвие ноже.

Что ж, хорошо. Тогда на обратной стороне она вырежет имя Сибиллы, и когда ведьма попытает навредить леди Редмэйн, то причинит боль сама себе. Но металл всё еще не поддавался. Как бы сильно не нажимала Малейн на лезвие, обратная сторона таблички оставалась нетронутой.

Поверхность не давала вырезать на себе имя Сибиллы. Малейн почти ею восхитилась. Прекрасное планирование, ничего не скажешь.

Она смотрела на кусочек металла целую вечность. Вся ее жизнь и жизни ее друзей зависели от пары царапин. Ее жизнь… Вот бы заменить все эти имена лишь на одно, ее собственное имя. Малейн уже и так потеряла всё, а значит ей больше нечего терять.

В отчаянии она прошептала то единственное магическое заклинание, которое знает. В башне оно, конечно, не сработало, новдруг… Нож поддался. Лезвие легко заскользило по буквам.

Малейн вздрогнула и судорожно вздохнула, не позволяя себе отдернуть руку, хотя ей очень захотелось. Страшно даже представить, что с ней сделает Сибилла, когда раскроет ее трюк.

Через пару секунд на табличке было нацарапано имя Малейн. Оно мерцало в сером свете луны там, где до этого было имя леди Редмэйн.

Закончив, Малейн едва осмелилась поднять глаза туда, где сидела ее гувернантка. Она умерла? Принцесса только что убила женщину, которая заботилась о ней всё детство? Но крови на полу нет, и хриплых вздохов не слышно. Вместо этого леди Редмэйн нежно улыбалась своей воспитаннице поверх кляпа.

— Я всегда знала, что ты будешь великолепна, — прошептала она со слезами на глазах. — Но не думала, что придется убедиться в этом… вот так.

Ее плечи слегка дернулись.

— Я не хотела оставлять тебя, прости. Он заставил меня…

Малейн подбежала к гувернантке так тихо, как могла, и схватила ее за лицо.

— Я никогда не сомневалась в вашей верности, — с жаром прошептала она.

— Завтра, — кивнула леди Редмэйн. — Я хочу, чтобы завтра ты сделала всё, что в твоих силах, чтобы разоблачить ее. Не думай обо мне. Я постараюсь сбежать, но не важно, добьюсь ли я успеха. Ты должна бороться, чтобы освободить народ и себя. Особенно себя.

Горло Малейн сдавило так сильно, что она не смогла ничего ответить. Ей хотелось протестовать. Настаивать, кричать, биться на полу в истерике, пытаясь убедить леди Редмэйн, что главная ее задача — доставить гувернантку в безопасное место, а там будь, что будет.

Но леди Редмэйн снова была права. Даже если они вдвоем сбегут, пострадают тысячи. И всё, что принцесса могла — поцеловать гувернантку в щеку, а потом вернуться к металлическим табличкам.

Сначала поддалось имя Джима. Потом Дженни.

Тихий стук прервал Малейн, когда она расправлялась с последней табличкой. Имя Кэтрин Гордон, тети Джима, уже готовилось изменить свои черты.

— Да? — прошептала Малейн, когда подошла к двери.

— Малейн? — раздался странно знакомый голос.

— Дженни?

— Мама получила твою записку.

Услышав это, Малейн чуть не свалилась в обморок от облегчения, которое разлилось по ее телу приятным теплом. Она даже не могла заставить себя беспокоиться о том, куда делся второй стражник.

— Мама пытается всем рассказать, — продолжила Дженни. — И просила тебе передать, что мы утром будем рядом. Чтобы ты не волновалась.

Принцесса молчала, хотя ей хотелось верещать и рыдать от благодарности и стыда. Семья Тейт не заслуживает всего этого.

— Малейн? — позвала ее Дженни.

— Да?

Последовала пауза.

— Спасибо тебе. За всё.

Глава 20

— Поздравляю нас со свадьбой, Малейн!

Сибилла кружилась по спальне, пока Малейн пыталась не застонать от противного звука ее голоса.

— Ты только глянь, как далеко мы зашли! Я, если честно, начала сомневаться, что всё получится. Но ты не подвела меня!

Сибилла заставила Малейн позавтракать перед тем, как начать сборы, ведь пленнице нужны были силы стоять прямо. И стоять. И стоять. Потом еще раз стоять.

Малейн только и могла утешать себя тем, что остальным придворным сборы покажутся странными. Ну правда, разве не пойдут пересуды? Принцесса перед свадьбой не подпускала к себе никого, кроме пары служанок и одной никому неизвестной горничной. Неужели никто не поймет, что что-то идет не так?

— Ты же помнишь об этом? — спросила Сибилла, поднимая перед собой мешочек, где позвякивали металлические таблички. — Одна оплошность, и все они будут наказаны.

Малейн пришлось потрудиться, чтобы не улыбнуться. Нет, наказан будет лишь один человек. И она была готова, хотя всё-таки содрогалась, пытаясь представить, что именно сотворит с ней Сибилла. Убьет ее?

Малейн не могла не задаваться вопросом, что чувствовали ее родители перед смертью. Они боялись? Кричали? Стонали? Молили о помощи или пощаде?

Самой ей казалось, что она не боялась, ведь, в конце концов, Малейн покинет мир в уверенности, что сделала всё правильно. Защитила своих людей. Так сделала бы настоящая королева. И даже если смерть Малейн не будет сопровождаться массовым трауром или венками белых цветов, как того требовали брионские традиции, она уверена, что пара человек поплачет о ней. Этого достаточно.

С этими мыслями она в последний раз покинула покои ведьмы. Ее сопроводили до главного холла, где королевская гвардия уже ждала ее. Точнее, ждала Сибиллу. Гвардейцы сопроводили королевскую невесту до ворот.

В пышном платье, с ослепительной тиарой на собранных волосах и с невероятно тонкой талией она предстала перед Робом. Ее сердце сжалось, когда она его увидела. Даже хмурый и с одной целой рукой, он казался ей самым красивым мужчиной в мире.

Прямой и высокий, в бело-золотой парадной форме, Роб походил на прекрасных принцев из древних легенд. Его темные пряди коротко подстрижены, а жаль — ей так хотелось протянуть руку и взъерошить их в последний раз. А его плечи такие широкие, что по ее спине пробежали мурашки, когда она представила их обнаженными.

Свет исчез из его глаз, и Малейн понимала, почему. Она подвела его. Тогда, в саду, он устроил ей испытание, и она с треском его провалила. Роб чувствовал себя покинутым и обманутым. Она дала ему надежду, а потом отняла ее точно так же, как ее собственную надежду отнял ее безумный дядя.

Теперь ее друзья защищены от гнева Сибиллы, а значит Роб сможет узнать правду. Пусть узнает ее, а потом делает с этим, что хочет.

— Готова? — отрезал он.

— Более чем, — застенчиво улыбнулась Сибилла.

Роб кивнул и дал сигнал к началу парада. Малейн оглушили громкие звуки музыки и пения. Две служанки подхватили ее шлейф, и процессия началась — принц и принцесса вышагивали под взмывающими в воздух цветами. Воздух наполнился возгласами с обеих сторон дороги.

Малейн чуть не позволила себе улыбнуться, когда услышала несколько строк на старом языке Бриона.

Ей почти захотелось, чтобы шествие длилось вечно, но потом… Под ноги Робу прилетела ветка крапивы. Потом еще одна, уже под ноги Малейн. Точнее, под ноги принцессы Сибиллы.

— Помоги Малейн! — раздался пронзительный крик.

— Она вышла из башни!

Два знакомых голоса выкрикивали ее имя снова и снова. Джим и Дженни кидались в жениха и невесту крапивой — в Брионе так делают, когда хотят прогнать от злых духов.

Дженни сложила руки у рта, чтобы ее возгласы звучали как можно громче, а Малейн хотелось плакать и смеяться одновременно. Что ж, после этого свадьба Сибиллы уже точно не будет идеальной. И сейчас, пока ведьма возмущена, самый удобный момент, чтобы сделать то, что Малейн задумала.

Она сжала руку Роба достаточно сильно, чтобы он повернулся.

— Ты любишь змей?

Наказание последовало незамедлительно. В спину будто воткнули за раз тысячи игл, и Малейн споткнулась, но Роб поймал ее, не давая свалиться на землю. Как только она оправилась от боли настолько, чтобы открыть глаза, их взгляды встретились.

— Что ты сказала? — прошептал он.

— О, ничего!

Сибилла заставила ее задыхаться от смеха.

— Просто споткнулась на крапиве. Продолжим?

Процессия приостановилась, пока Роб хмурился и держал её.

— Ты уверена, что всё хорошо?

Малейн кивнула. На самом деле ей хотелось свернуться калачиком на его груди и тихо умереть, но Сибилла сделала так, что можно было лишь мило улыбаться. И готовиться ко второй атаке.

Джим и Дженни еще здесь, бегут вслед за шествием, а значит, с ними всё хорошо. Магия их не тронет.

Затяжная боль еще пульсировала вдоль спины Малейн, но она понимала, Сибилла не может наказать ее еще сильнее. Ей нужно, чтобы пленница дошла до церкви, а потом вернулась обратно.

Когда жених и невеста пересекали широкий мост через ручей, отделяющий замок от церкви, Малейн чуть было не сделала глубокий вдох, но остановилась — это может предупредить Сибиллу о ее планах.

Поэтому она сдержалась, и, когда они пересекли мост, сжала руку Роба еще раз.

— Ты помнишь Молли? Она…

Вспышка боли, которая тут же ударила ей в голову, была настолько сильной, что у Малейн побелело в глазах, и она покачнулась. Роб поймал ее снова, но вместо того, чтобы поставить невесту на ноги, покрепче прижал ее к себе.

— Малейн, — прошептал он, — если ты там, пожалуйста, скажи мне.

Сибилла его оттолкнула.

— Я просто пропустила завтрак и теперь меня немного мутит.

Он уставился на нее и прищурился.

— Роберт! — окликнул сына король. Он и королева сидели в карете, которая ехала позади. — У вас всё в порядке?

Роб молчал. Он не спешил отводить взгляд от своей невесты. Его зеленые глаза бегали туда-сюда, изучая ее лицо и словно пытаясь разглядеть в нем что-то, недоступное остальным. Но в итоге он кивнул, и парад продолжился.

Слухи о запинающейся принцессе уже гуляли в толпе.

Когда впереди показалась высокая церковь, Малей знала, что должна сделать это еще один раз. Это будет ее последний бунт, потому что вряд ли она выдержит больше. Ее виски пульсировали так, что едва не лопались. Но Роб не может жениться на мертвой принцессе, а значит Сибилла не убьет ее прямо сейчас.

Они прошли по ступенькам и поднялись к церковным воротам. Однако вместо того, чтобы войти внутрь, как того требовали приказы Сибиллы, Малейн рухнула на колени. Ее голос звучал слабо и неестественно, когда Роб наклонился к ней. И всё же она выдавила из себя еще одни слова, игнорируя непрерывный стук в ушах:

— Держись крепче.

Малейн встала, опираясь на Роба. Она так устала от борьбы, что смерть перестала казаться ей худшим развитием событий. Принц почти донес ее до алтаря, и, оказавшись там, Малейн бы с радостью свалилась в обморок, если бы Сибилла ей это позволила.

Вместо того, чтобы бороться с болью, Малейн решила сосредоточиться на пальцах Роба и далеких звуках, в которых угадывался его голос.

— Ваше Высочество?

Она не сразу поняла, что кто-то обращается к ней. Когда она открыла глаза, то увидела рыжего священника, который таращился на нее широко распахнутыми глазами. Несмотря на полуобморочное состояние, Малейн чуть не усмехнулась. Даже епископ Тобас больше походил на святого отца, чем этот молодой человек.

— Что? — спросила она.

— Эм… Клянетесь ли вы перед Создателем уважать и почитать своего супруга, лелеять его во все ваши дни ныне и во веки вечные, пока смерть не разлучит вас? Готовы ли вы жертвовать собой ради его блага?

Малейн улыбнулась, точно зная, что это не Сибилла.

— Да.

Священник выдохнул.

— Тогда, — сказал он, — я представляю всем присутствующим Его Королевское Высочество принца Роберта и его прекрасную жену!

Послышался рев аплодисментов.

Роб подошел ближе, и Малейн растерялась, но не от смущения. Свет в его глазах — вот что поразило ее настолько, что она чуть не шагнула назад. Такого она еще не видела.

Роб сиял так ярко, что, казалось, мог ослепить любого, кто осмелится надолго остаться в его лучах. Он выглядел так, будто стоял не в церкви, а на поле боя, готовый вести за собой людей.

— У меня для тебя кое-что есть, — сказал Роб, широко улыбаясь.

Он бережно вложил в руки Малейн золотую цепочку, с которой свисала розовая жемчужина размером с оливку.

— Здесь выгравированы наши имена. Это традиция. Нерушимый камень для нерушимой любви.

Не дав ей возможности ответить, Роб притянул ее к себе здоровой рукой, и его губы прижались к ее губам. Малейн будто бы снова исполнилось пятнадцать — от него пахло звездами и цветами, с которых падало серебро дождя. Капли блестели в лунном свете, как бриллианты.

Роб крепко сжал ее талию, и его пальцы чуть не скользнули ниже, а она ухватилась за его мундир в надежде, что сможет навсегда остаться в том моменте. Самом сладком в ее жизни.

Он отпустил ее и посмотрел так, как бедняк мог бы смотреть на пиршество. Его пальцы обвели контур ее лица.

— Я знаю твой поцелуй, — прошептал он.

Малейн улыбнулась, несмотря на жгучую боль, которую Сибилла посылала ей в ноги.

— Это будет нелегко, — продолжил Роб. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала.

— Что угодно, — ответила Малейн, не зная, она это или нет.

Говорила Сибилла.

— Держись крепче, — сказал Роб. — Не сдавайся еще немного.

Он повернул ее лицом к толпе и поднял вверх их сцепленные руки. Люди взревели. Под звуки ликования Малейн и Роб уселись в открытую карету, из которой махали горожанам, пока ехали обратно в замок. Время от времени они останавливались, чтобы подбросить в толпу монет из корзины, стоящей между ними.

Каким-то извращенным образом Сибилла оказалась права. Малейн не сможет жить долго и счастливо с мужчиной своей мечты, но венчание с ним разделила именно она.

Увы, поездка в карете не могла длиться вечно. Она оказалась до ужаса короткой.

Когда они вернулись в дворец, Малейн сопротивлялась Сибилле при каждом удобном случае. Но как бы она не пыталась, ведьма была сильнее.

— Знаю, ты просила подготовиться у себя, — сказал Роб, выпрыгивая из кареты, — но я буду ждать тебя в покоях для новобрачных.

Его щеки слегка покраснели, и Малейн тоже вспыхнула. Довольно странный момент, учитывая, что они теперь оба, кажется, понимали, что за игру ведет Сибилла.

— Я скоро буду, — хихикнула ведьма и повела Малейн в свои покои.

Как только дверь закрылась, в лицо Малейн прилетела горстка металлических табличек.

— Значит, решила занять их место? — прошипела Сибилла уже собственным ртом. — Очень хорошо. Значит, разделишь их судьбу.

Сибилла шагнула назад, но тут же замерла, и по ее лицу поползла уродливая улыбка.

— А знаешь, что? Ты не разделишь их судьбу. У меня для тебя есть кое-что получше.

Она махнула рукой стражнику, который стоял у двери, пока тело Малейн приобретало собственные черты.

— Утопи ее в пруду, — велела Сибилла.

А потом в последний раз посмотрела в глаза Малейн.

— И на этот раз Роб тебе больше не поможет.

У Роба кружилась голова, пока он наблюдал, как уводят его невесту. Он был уверен, что Малейн там и она жива. Что бы ни заставило ее молчать в саду, теперь это, кажется, не важно, ведь она трижды подавала ему сигналы. А когда она его поцеловала…

Они делили поцелуи только одну ночь в жизни, но Роб никогда об этом не забыл.

Правильно ли он сделал, что отпустил ее в покои Сибиллы? Роб подождал немного, прежде чем последовать за принцессой. Нужно как-то убедиться, что Малейн в безопасности.

Но появление знакомого лица за углом остановило его.

— Анри! Слава Создателю, ты здесь.

Наследный принц Франкии молчал, изучая пространство вокруг себя.

— Чувствуешь что-нибудь? — спросил Роб.

Анри мрачно кивнул.

— Здесь определенно сила волков, трансформация… И что-то еще. Всё в сыром виде и плохо сколочено.

Он хмуро смотрел в том направлении, куда ушла Сибилла, а потом повернулся к Робу.

— По сути, твой дом пропах мешаниной темных сил, друг мой.

Роб в сотый раз пожелал, что не прочитал даже пары книг по магии.

— И что нам делать?

— У тебя есть меч? — спросил Анри.

Роб кивнул, хотя и не без мимолетного стыда. После потери кисти ему пришлось сменить обычный меч на короткий, чтобы было удобнее драться одной рукой. Он достал оружие и продемонстрировал его другу. Анри кивнул и продолжил оглядываться по сторонам.

— Надо взять с собой пару стражников, — сказал он. — На случай, если люди ведьмы тоже будут сопротивляться.

Роб взмахнул рукой, призывая к себе трех воинов, стоявших у лестницы, ведущей в банкетный зал. В принце поднималась решимость, но к ней был примешан ещё и страх. Вдруг они уже опоздали? Что ведьма собирается сделать с Малейн?

Два принца и три стражника отправились к Сибилле. Их небольшую группу возглавил Анри, хотя Роб ни слова ему не сказал про то, где находятся покои его невесты. У Роба промелькнула мысль, что было бы неплохо найти такого же человека, как его друг, и пригласить его в совет.

— Ваши Высочества! — прервал его размышления возглас сзади.

Они обернулись и увидели Гензеля, который бежал по коридору. Арбалет в его руках еще меньше сочетался с белой праздничной рясой, чем веснушки — с его образом священника.

— Первозданный огонь на церемонии пылал всеми цветами радуги, — сказал он, поравнявшись с принцами. — Могу я к вам присоединиться?

Роб открыл рот, чтобы возразить — это ведь может быть слишком опасно. Но Анри заговорил первым.

— Конечно, ваши таланты могут нам помочь.

Вот как? Они что, знакомы? Стоит побольше узнать про святого отца, который, кажется, полон сюрпризов. Но сейчас Роб просто пожал плечами, и они продолжили путь к комнатам Сибиллы.

У покоев было пусто — двое стражников, которые обычно охраняли вход, куда-то пропали. Принцы встали по обе стороны двери, и Анри кивнул, когда Роб постучал.

— Любимая, — нараспев сказал он. — Выходи, нам нужно поговорить.

— Говори так! — отозвалась Сибилла, не открывая дверь.

Роб вопросительно посмотрел на Анри, и тот снова кивнул.

— А что ты мне сказала, когда мы подошли к церковным воротам? Что-то вроде «держись сзади» или «ухватись покрепче»?

Послышался смех.

— Тебе послышалось, любовь моя. Я просто говорила о погоде.

Роб застыл. На этих словах нем что-то сломалось.

— Ну всё, — сказал он и с гневным криком вышиб дверь ногой.

Стражник Сибиллы, охранявший дверь изнутри, получил по носу, но отряхнулся и встал между Робом и ведьмой. Здоровяк уже был готов наброситься на принца, но арбалетный болт, прилетевший ему в лоб, его остановил.

Роб решил поблагодарить Гензеля позже и бросился к Сибилле.

Она сидела среди груды небольших металлических табличек, разбросанных перед ней на полу. Одну она бросила в таз с водой, пробормотав что-то невнятное. Ее глаза были закрыты.

Робу в нос ударил тошнотворный запах, исходивший от нее. Даже открытое окно не помогало от него избавиться. Резкий рвотный позыв заставил принца остановиться и получше разглядеть свою невесту.

— Разобрался, да?

Сибилла открыла глаза и впилась в него взглядом. Или это не она? Роб не мог понять. От юной, цветущей девушки, за которой он ухаживал, не осталось и следа. На него смотрела древняя старуха с обвисшими щеками и глубокими, неестественными морщинам, покрывавшими лицо. Глаз было почти не разобрать среди фиолетовых кругов и пигментных пятен.

— Полагаю, ты ищешь Малейн, — сказала она, изобразив жуткое подобие улыбки. — Но ты женился на мне, мой милый. А значит, именно у меня есть права на твой дом и твое королевство. Поцелуешь супругу?

Роб в ужасе отшатнулся, а она расхохоталась.

Анри шагнул вперед и схватил ее за шкирку, приподняв над полом.

— Где девушка, ведьма? — прорычал он.

Она даже не брыкалась, продолжая противно хихикать.

— Дорогая Малейн прямо сейчас встречает судьбу, которую должна была встретить много лет назад.

Анри встряхнул ее с такой силой, что ее голова чуть не слетела с шеи. Он открыл рот, чтобы повторить вопрос, но его прервал пронзительный крик, доносящийся с улицы.

Сердце Роба на миг остановилось.

Тот самый зов о помощи, который преследовал его в кошмарах с десяти лет. Роб подбежал к окну и увидел, как второй стражник Сибиллы вдавливает в воду голову Малейн.

— Беги, мы разберемся! — крикнул Анри.

Робу не нужно было повторять дважды — так быстро он не бегал еще ни разу в жизни. Он чуть не сбил с ног пару гостей, чинно прогуливавшихся по залу. У самых дверей во внутренний двор его попытался остановить отец.

— Роб! Что происходит?

Принц даже не попытался ответить, оттолкнув короля в сторону. Всё, что сейчас важно — успеть спасти Малейн.

На самом деле Робу не нравилось убивать. За семь лет войны он неплохо научился отправлять людей на тот свет, но никогда этим не гордился. Однако сейчас он испытал подобие радости, когда его меч до основания вонзился в живот человека, который пытался утопить Малейн.

Безвольное тело ударилось о землю и окрасило траву в грязный алый цвет. Роб упал на колени и вытащил Малейн из воды, усаживая ее рядом, чтобы она могла кашлять. Его облегчение продлилось всего секунду.

Кашель не появлялся. Вместо этого Малейн продолжала бороться за дыхание, царапая руками горло. Живот Роба скрутила паника. Он смотрел на нее и не понимал, что ему делать. Он начал бить ее по спине, чтобы выбить воду из ее легких, но это не помогало.

Он не знал, сколько они так просидели — несколько секунд или несколько веков.

— Роб! — раздался крик из окна Сибиллы.

Его звал Анри. Роб поднял голову, не помня себя от отчаяния. В покоях ведьмы мелькали вспышки света и слышались приглушенные звуки ударов, но едва ли он мог переживать за судьбу Гензеля.

— Она не перестанет задыхаться! — прокричал Анри.

— Я не знаю, что делать!

— Это заклинание ведьмы!

Малейн хрипела и уже начала синеть.

— Как это отменить? — крикнул Роб. — Сделай что-нибудь! Отмени это!

— Убеди ее, что это ложь! — ответил Анри. — Я скоро буду!

С этими словами Анри бросился на помощь Гензелю, а Роб схватил Малейн и притянул к себе колени, укачивая ее, как ребенка. Он попытался заставить себя унять дрожь и прижался губами к ее уху.

— Малейн, то, она сделала — это ложь. На самом деле ты можешь дышать.

Он отстранился, чтобы поймать ее взгляд. Она слышит? Ее глаза полузакрыты, но, кажется, что она на него смотрит.

— Поверь мне, Малейн, — шептал Роб. — Поверь еще один раз, прошу тебя, — он провел рукой по ее волосам. — Ты же обещала, что не будешь сдаваться.

Он прислонился лбом к ее лбу. Слезы царапали ему глаза и сдавливали горло, и он больше не в силах был сдерживаться и не плакать.

— Ты обещала держаться, Малейн!

Она дернулась в его руках и закрыла глаза.

— Это всё неправда! — прорычал он ей в ухо. — Дыши, пожалуйста!

Глава 21

Малейн не могла выбить воду из горла. Когда она пыталась прокашляться и сделать глубокий вдох, воды становилось только больше. Она проталкивалась глубже, и каждая новая попытка втянуть немного воздуха оборачивалась чувством, будто легкие пронзают сотни раскаленных лезвий.

Роб назвал это ложью, но что он мог знать? Он не был тем, кто не мог дышать.

Малейн начало казаться, что легче будет сдаться. Просто дать воде завершить дело, начатое много лет назад. Может, Роб и не должен был спасать ее? Может, Сибилла была права? Нужно просто закрыть глаза и отправиться навстречу своей судьбе.

— Дыши, пожалуйста! — рычал Роб ей в ухо.

Она чувствовала на своем лице его слезы, которые заливали ей щеки и обжигали кожу. И они были такими… настоящими? Такой разительный контраст с тем, что застряло у нее в горле. Его слезы отличались от магии Сибиллы так же, как ее ложный образ отличался от правды, которую Малейн пыталась показать Робу.

Сибилла врала постоянно, но Малейн знала правду всё это время.

— Дыши! — снова прокричал Роб и сорвался на рыдания.

Малейн решила сделать еще одну попытку, зная, что она будет последней. Воздух тонкой струйкой заполнил ее легкие и дал возможность снова открыть глаза. Зрение еще было нечетким, но она увидела лицо Роба в нескольких дюймах от своего. Он прижимался к ней лбом и выл, а его слезы продолжали капать.

— Дышу, — прохрипела Малейн.

Он отстранился и уставился на нее покрасневшими глазами. Она выдавила улыбку.

— Ты просил держаться, — на этот раз хрип звучал увереннее. — Я попыталась.

Его рука скользнула к ней под голову. Он поднял ее и начал судорожно покрывать поцелуями ее лицо. Малейн улыбнулась и закрыла глаза, но теперь лишь для того, чтобы лучше чувствовать Роба.

Ей хотелось бы, чтобы этот момент продлился подольше, но их прервал визг королевы, увидевшей труп стражника и собственного сына, измазанного в крови. Отстирать белый наряд принца будет не так-то просто.

Во двор выбежали придворные и слуги. Дворец погрузился в хаос. Пока Роб помогал Малейн встать, прижимая ее к себе, появился запыхавшийся Анри и взял на себя роль умиротворителя. Он убедил и родителей Роба, и всех заинтересованных зрителей разойтись.

— Принцессе нужен отдых и врач, — уверял он толпу, и Малейн не могла с ним не согласиться.

Затем Анри рассказал ошарашенному королю Дэйвиду, кем на самом деле была Сибилла фон Ротбарт, и почему им с Гензелем пришлось ее убить. Королева едва не лишилась чувств, когда услышала про еще одну насильственную смерть в их замке.

— И как мы объясним королю Ваксамии, почему у его племянницы дыра в голове? — ворчал отец Роба, слушая объяснения Анри.

Малейн проводили в комнаты для новобрачных — во-первых, они уже были подготовлены, а, во-вторых, находились максимально далеко от покоев Сибиллы. Мадам Журден поручили найти брионской принцессе подходящий наряд и убедиться, что у нее есть всё необходимое для отдыха.

Она краснела каждый раз, когда ее взгляд пересекался со взглядом Малейн.

Следующие несколько часов Малейн позволила себе поспать, но не раньше, чем уговорила Анри организовать на поиски леди Редмэйн. К счастью, гувернантку, запертую в комнате для прислуги, уже обнаружил Гензель. Ее спрятал один из стражников Сибиллы, сжалившись над пожилой женщиной, напоминавшей ему собственную мать.

Малейн даже не подозревала, как сильно она истосковалась по широкой кровати и свежему постельному белью. А еще по платьям из шелка и парчи, а не из неказистой шерсти.

Когда стемнело, король с королевой пригласили Малейн, леди Редмэйн и принца Анри на ужин, чтобы понять, что произошло во дворце и разработать план дальнейших действий.

Служанки расчесывали вымытые волосы Малейн, когда раздался стук в дверь. Принцесса почувствовала знакомый трепет.

— Да?

На пороге стоял Роб. Когда он улыбнулся, Малейн показалось, что прямо в комнате засияло солнце. Она отпустила служанок и подошла к нему, робко приняв его протянутую руку. Несколько долгих мгновений они молчали, но в итоге Малейн больше не смогла себе сдерживать. Она подпрыгнула и так крепко обвила руками его шею, будто он вот-вот мог раствориться в воздухе.

— Прогуляемся? — предложил Роб.

Они вышли в один из павильонов, окруженных фруктовыми деревьями. Малейн взяла ладонь Роба в свою руку, внимательно изучая на линии на ней. Принцесса хмурилась, не зная, как произнести слова, которые готовы были вырваться из ее груди.

— О чем задумалась? — мягко спросил Роб.

Она нервно улыбнулась. Слезы оказались ближе, чем она рассчитывала.

— Я… — вздохнула она. — Мне просто нужно знать. Почему ты не пришел за мной?

Она наконец смогла поднять на него глаза.

— В башне, я имею в виду. Я так ждала тебя, — ее голос дрожал. — А потом мне пришлось тебя ненавидеть, чтобы…

— Малейн, — его глаза расширились. — Тебе не рассказали, как началась война?

Она покачала головой.

— Когда тебя заперли, я вернулся домой и собрал лучших солдат. Отец твердил, что тебя можно вытащить дипломатией, но я не стал его слушать. Повел людей в твой дворец, но герцог перехватил нас раньше, чем мы успели подойти к башне.

Роб заправил ей за ухо выбившуюся прядь волос.

— Война началась, потому что я пришел за тобой, — прошептал он.

И одарил Малейн печальной улыбкой.

— Очень глупо пришел, заметь. Я должен был найти другой способ. Можешь меня ненавидеть за то, что не смог, но не думай даже на секунду, что я хотел тебя там бросить.

Он поцеловал ее в лоб.

Малейн молчала, пока до нее доходил смысл его слов. Он не бросил ее. Он начал войну из-за нее. И невероятное количество людей из-за этого погибли. Она почувствовала, как слезы подступают снова и капают по бóльшему количеству причин, чем она способна была выразить.

Их любовь должна была принести мир, но вместо этого разорвала их страны на части.

— Тише, ты чего, — прошептал Роб, поднимая к себе ее лицо. — Не вздумай винить себя. Это я принял решение.

Он стер слезу с ее щеки большим пальцем и грустно улыбнулся.

— Если тебе полегчает, мы потом узнали, что твой дядя и так планировал на нас напасть. Я просто по глупости дал ему повод начать пораньше.

Он взял ее руку и поднес к своим губы.

— Это было похоже на пытку, — сказал он, целуя ее пальцы. — Знать, что ты меня там ждешь и… просто не суметь добраться. А когда всё почти получилось, увидеть руины.

Роб прижал ее ладонь к своей щеке.

— На том рынке я решил, что разум играет со мной злые шутки. Я был уверен, что ты мертва, а ты стояла там…

Он сделал паузу. Нахмурился и судорожно вздохнул, а когда заговорил снова, его голос дрожал.

— Я так хотел умереть сам.

Малейн кончиками пальцев провела по его щеке, спускаясь к шее и ключицами. Его дыхание стало неровным. Он закрыл глаза и откинул голову назад, вздрагивая от каждого ее прикосновения.

— А это что? — тихо спросила Малейн, касаясь его левой руки.

Роб пожал плечами.

— Просто дурак, — он покачал головой. — Я был глупым щенком…

Малейн приложила палец к его губам и улыбнулась.

— Не говори так. Я любила того мальчишку.

Она поднялась на носочки и осторожно его поцеловала.

— И люблю этого мужчину.

Он прижал ее к себе здоровой рукой и потянулся за еще одним поцелуем.

— Знаешь, — прошептал он, пока их губы соприкасались. — Мы должны уже быть на ужине, но покои для новобрачных ждут нас гораздо дольше, чем мои родители.

Ее сердце подпрыгнуло от радости, а щеки вспыхнули, и вовсе не от смущения. Но в следующий миг она разочарованно вздохнула и отстранилась от Роба.

— Хоть в церкви стояла и я, но женился ты на Сибилле…

— Разве? — Роб изогнул темную бровь. — Даже если и так, я уже овдовел, — фыркнул он. — Но вообще-то….

Роб аккуратно провел пальцами по шее Малейн и нашел золотую цепочку, с которой свисал кулон. Он вытянул жемчужину под лунный свет.

— Видишь, что тут написано?

— Нет… Ой, подожди!

Малейн прищурилась и разглядела имена. Их с Робом имена. Ее захлестнула волна восторга.

— Но ты дал мне это только утром, еще до всего! Как ты узнал?

Роб просиял.

— Лицо Сибиллы было убедительным, даже очень, но я верил, что ты где-то там. И я не собирался жениться не на той девушке, — его улыбка стала озорной, а глаза заблестели. — Не знаю, что ты помнишь, но я попросил Гензеля опустить имя Сибиллы из клятв. Только титулы и всё такое.

Малейн издала радостный писк и втянула Роба в поцелуй — гораздо более страстный, чем они разделили в церкви.

— Ты такая красивая, — пробормотал он.

Она поцеловала его крепче. Он запустил правую руку в ее волосы. Но прежде, чем они смогли еще больше насладиться моментом, сзади них кто-то громко прочистил горло, и они вздрогнули.

Королева смотрела на них, скрестив руки на груди и приподняв одну бровь. Малейн захотелось провалиться сквозь землю от стыда, и она попыталась отпрянуть от Роба, но он ее не отпустил.

— Мама, прости, — улыбнулся он без капли смущения. — Малейн хотела у меня кое-что спросить.

— О, у нас у всех есть вопросы, — королева поджала губы, но ее глаза мерцали. — Мне казалось, смысл ужина как раз в этом.

Роб рассмеялся, и Малейн тоже.

Пока они спускались по ступенькам павильона, чтобы выйти на главную дорожку сада, королева обняла Малейн за плечи.

— С моей стороны это довольно эгоистично, — прошептала она ей на ухо, — но с тех пор как я тебя увидела, мне всегда хотелось называть тебя дочерью. Я потеряла свою однажды…

Малейн на миг застыла, а затем бросилась ей в объятия. И королева ответила на этот порыв. Это была не формальная вежливость двух монархов, а крепкие и теплые объятия матери и ребенка. Принцесса почувствовала, как рана, дыра в душе, о которой она почти забыла в ужасе последних недель, опять заныла, а потом начала затягиваться.

Когда королева ее отпустила, Роб взял Малейн за руку и притянул к себе. Она улыбалась всю дорогу до зала, где подавали ужин. Ощущала на себе тепло Роба и понимала, что теперь у них точно всё будет, как надо.

Или даже лучше.

Эпилог

Хаотичные удары Сибиллы во тьму не прошли даром. Расследование показало, что от ее рук пострадало гораздо больше людей, чем можно было себе вообразить. И не все ее заклятия пали после ее смерти. Голоса и языки к служанкам так и не вернулись.

Зато, когда король Ваксамии обернулся давно пропавшей на охоте принцессой, разразился скандал на весь западный континент. Королева Изабо лично отправилась в злосчастное королевство, чтобы помочь урегулировать кризис престолонаследия.

— Матушка не в настроении дурачиться после всего, что здесь произошло, — сказал Анри, прочитав ее письмо.

Он задержался в Эльбе, чтобы помочь Робу и королю Дэйвиду разобраться с нанесенным им ущербом.

— Значит, — нахмурилась Малейн, — вероятность того, что Ваксамия начнет мстить за Сибиллу минимальна?

Анри фыркнул.

— Им бы свою страну сохранить, какая уж тут война.

Роб и его отец предложили всем западным королевским домам подписать соглашение, согласно которому использование темных сил запрещено для любого представителя династии, стоящего в очереди престолонаследия. По факту это означало, что магию нельзя использовать почти всем членам королевских семей.

Сибиллу похоронили в Эльбе, за забором старого кладбища недалеко от дворца. Ей оказали почести, как дочери герцога. Гензель настаивал, что ведьму следует сжечь, но король остался непреклонен.

— Мы не должны уподобляться дикарям.

Единственное, на что теперь уже епископ Иоганнес уговорил короля — высадить на могиле Сибиллы крапиву.

— Просто на всякий случай, — объяснил он. — Неизвестно, как проявит себя сгусток тьмы, который ее окутывал.

Вскоре было решено, что самый лучший способ двигаться дальше — это объединить остатки Бриона с Эльбой под одной короной. Малейн опасалась, что народ объявит ее предательницей, но, к ее удивлению, инициатива была встречена бурным одобрением.

— Не понимаю, чему ты так дивишься, — сказал Роб, обнимая жену после долгого дня. — Это же означает конец войны, причем раз и навсегда.

Если города и правда были в восторге от объединения, то сельскую местность так просто излечить не получилось. Почти все брионские деревни был опустошены — война истощила и природные, и человеческие ресурсы.

От мятежных капитанов тоже не удалось избавиться сразу — тут и там продолжали вспыхивать восстания и мелкие стычки. Но всё же выздоровление страны началось, хотя работы было еще очень и очень много.

Малейн также обнаружила, что ее место законной королевы не было забыто союзниками и соседями. Она плакала каждый раз, когда ей доставляли очередное письмо от далеких друзей с поздравлениями и заверениями преданности. К н и г о е д . н е т

Особенно ее тронуло письмо принцессы Оливии. Казалось, что оно обладает исцеляющим свойством, и его можно прикладывать к израненной душе, как алоэ к ожогу. Утром перед коронацией Малейн, сидя за столом, решила перечитать его еще раз.

Моя милая Малейн,

Полагаю, не придумали еще способа, чтобы восполнить потерю семи лет. Я не могу сдержать слез, когда представляю, через что тебе пришлось пройти. Несчастный ребенок, который ждал, когда верные друзья его спасут, но спасения не было. Должно быть, ты чувствовала себя покинутой и брошенной всеми, кого ты знала, но уверяю, что мы с Лью не забывали о тебе ни на секунду.

Как только тебя заперли в башне, мы немедленно отправились во Франкию, чтобы встретиться с королевой Изабо. Мы надеялись, что давления, оказанного на твоего дядю извне, будет достаточно, чтобы он одумался, однако мы жестоко ошиблись. Более того, мы опасались, что он устроит провокацию на собственной территории, чтобы обвинить во всем нас. Насколько ты помнишь, королевство моего отца — ближайший южный сосед Бриона, а значит, опасения были более, чем оправданными. Мы осознали это в полной мере, как только между Брионом и Эльбой началась полномасштабная война.

Уверяю тебя, я ненавидела эту войну. И, хотя Создатель велит нам быть милосердными к врагам, я всем сердцем возненавидела твоего дядю за то, сколько жизней он украл в своем безумии. Жизни твоих людей и твои годы, моя дорогая девочка.

Мы с Лью всегда верили, что ты и Роб могли бы стать ответом на извечное противостояние между вашими странами. Не в силах сделать для тебя большее, я инициировала расследование того, что на самом деле произошло с твоими родителями. Увы, точного ответа за давностью лет получить так и не удалось, но из того, что я узнала, ясно следует вывод, что корона Эльбы не виновата.

Полагаю, их убили по заказу их внутреннего политического соперника — кого-то, кто не желал подписания мира между Брионом и Эльбой и хотел саботировать работу, которую перед смертью начал твой отец. Теперь ее суждено завершить тебе.

Боюсь, мои дети намерены завладеть моим вниманием чуть более, чем полностью, так что нам придется продолжить этот разговор позже. Но прежде, чем закончить, я бы хотела кое о чем тебя попросить.

Пожалуйста, Малейн, не позволяй всему, что случилось, повергнуть себя в уныние. Как бы не ужасна была эта война, Создатель приготовил путь мира для вас с Робертом и ваших людей. Ведь даже если лес сгорает в пожаре, пепел удобряет почву. Когда-то твои люди не были готовы к миру, но, уверена, сейчас всё иначе. Ты и твой муж — маяки надежды и стойкости для обоих ваших народов.

В отчаяние впасть легко, но использовать свои раны, чтобы залечить раны других — вот что требует силы и мужества. И у тебя есть и то, и другое. Ты необыкновенная, так что отложи печали в сторону и следуй своему пути.

С любовью, твой верный друг, Оливия

— От кого это?

Малейн вздрогнула и обернулась к двери. В комнату вошел Роб.

— Это старое, от Оливии, — улыбнулась она.

Он подошел к ней и встал сзади, отводя в сторону ее волосы.

— Ты готова?

— Да. А твои родители?

Он наклонился, и его губы нежно скользнули по ее шее. Малейн покрылась мурашками и прикрыла глаза от удовольствия.

— Отец был готов еще тогда, когда понял, что я женился на тебе, а не на Сибилле, — сказал Роб.

— Значит, нам пора идти?

Она встала и повернулась, но Роб не дал ей ступить и шагу. Вместо этого он прижал ее к груди и крепко сжал ее бедро здоровой рукой. Их губы встретились, и Малейн бы с радостью продолжила, но их прервал стук в дверь.

Теперь им действительно пора.

Дежавю накрыло Малейн с головой, когда их с Робом привели ее в тронный зал. Вокруг всё сверкало, а воздух пах смесью роз и вереска. Огни сотен свечей отражались в серебре, золоте и бриллиантах на нарядах гостей — самых знатных людей Эльбы и Бриона.

— Ваши Высочества.

Джеймс Уиксон, перебравшийся в Дэллинбург с началом войны, теперь стал стюардом новой королевской четы. Он поклонился и указал рукой на два трона, где сидели родители Роба.

Они встали навстречу своим детям.

— На колени, — торжественно сказал король Дэйвид.

Малейн и Роб повиновались.

Король прищурился, глядя на них, а потом расправил плечи и обратился к толпе. Его голос гремел, улетая под сводчатые потолки.

— Восемь лет назад эти мужчина и женщина поклялись друг другу в любви и верности, но гнусный поступок герцога Касбриджа разделил их на долгие годы, как и всех нас. Война унесла сотни жизней, и эту потерю не восполнить ничем. Со скорбью в сердце мы думали, что с жизнью рассталась и принцесса Малейн, однако…

Он сделал паузу. Когда он заговорил снова, его голос, несмотря на важность момента, стал мягче.

— Однако Создатель в милости своей сохранил принцессу, как сохранил и моего сына. И теперь они оба преклоняют колени, готовые служить вам. Служить своему народу. Служить ближним своим так, как не доводилось еще монархам этих двух королевств. Сегодня боль и недоверие уходят в прошлое, и начинается новая эра!

Он посмотрел на Роба и Малейн.

— Вы готовы?

— Да, — сказали они хором.

Король кивнул жене. Она стояла рядом и держала в руках корону, которую когда-то носила мать Малейн. Отец Роб взял в руки собственную корону.

— Клянетесь ли вы вести ваш народ к процветанию с честью и достоинством, пока Создатель на призовет вас в сады Вечного Блаженства?

— Да.

— Клянетесь ли вы поддерживать мир и защищать свой народ от любого рода врагов?

— Да.

Король улыбнулся и, чуть помедлив, задал еще один вопрос.

— Клянетесь ли вы до последнего вздоха любить друг друга, своё королевство и своего Создателя?

— Да.

— Тогда, — прогремел отец Роба, — объявляю вас королем Робертом и королевой Малейн объединенного королевства Эльбрион!

Вес тонкой золотой короны опустился на лоб Малейн, а вместе с ней и реальность происходящего.

— Теперь, — сказал уже бывший король, — встаньте и поприветствуйте новый мир!

Его глаза блестели от скапливающихся слез. Когда Малейн и Роб повернулись к толпе, зал взревел. Малейн чувствовала, что и сама вот-вот заплачет, когда посмотрела на мужа.

Они сделали это. Их люди теперь едины, как и они сами.

После коронации состоялся бал, и Малейн с Робом вышли на первый танец в качестве монархов. Его рука твердо и нежно сжимала ее талию пока они кружились.

— Спасибо, что надела лиловое платье, — прошептал он, улыбаясь.

Она рассмеялась.

— Тебе было трудно угодить. Швеи все изворчались, пока подобрали нужный оттенок. Почему ты настаивал?

Он раскрутил ее, и ответил тогда, когда их лица снова оказались рядом.

— Я думал, ты догадаешься, — он приподнял бровь. — Ты разве не помнишь?

— Что именно?

— Восемь лет назад ты была как раз в таком платье. Нас тогда слишком грубо прервали, так что я хотел начать с того, на чем мы остановились.

Малейн расплылась в улыбке и втянула его в поцелуй, решив, что сегодня можно немного нарушить приличия. Остальные подумали так же и одобрительно рассмеялись.

Когда поздней ночью празднования отгремели, а гости разъехались, Малейн и Роб остались одни в своих новых королевских покоях. Малейн вышла на широкий балкон, чтобы вдохнуть свежесть предрассветных часов.

— Я хотел кое-что спросить, — сказал Роб, обнимая ее сзади. — Про Сибиллу, если ты не против.

Малейн напряглась. Она до сихпор не могла думать обо всем произошедшем с ней год назад без содрогания, и они старались поменьше вспоминать о ведьме.

— Спрашивай, — сказала она.

Роб привлек ее к себе ближе.

— На той прогулке в саду, когда я задавал вопросы… Знаю, она угрожала твоим близким, и ты не могла ответить правильно. Но что потом?

Малейн повернулась и заглянула ему в глаза.

— В смысле?

— Я имею в виду, почему ты передумала на свадьбе? Почему решила сражаться с ней?

Малейн задумалась. Да, она нашла способ обезопасить семью Тейт, заменив их имена на своё собственное, но было что-то еще… Поразмыслив, она вспомнила, что именно толкнуло ее на последнюю попытку противостоять злу.

И она рассмеялась от этого воспоминания.

— Эй, признавайся! — легонько встряхнул, сам слегка посмеиваясь.

— Сибилла заявила, что собирается от тебя рожать, — сказала Малейн, лукаво улыбаясь. — Я не могла этого допустить.

Брови Роба взлетели наверх, а Малейн расхохоталась еще сильнее.

— Серьезно? Только из-за этого?

Малейн провела рукой по вырезу его рубашки и с вызовом вздернула подбородок.

— Именно! Ты ведь уже пообещал, что это моя работа.

Роб запрокинул голову, и прохладный летний воздух наполнился его смехом. Малейн опустила голову ему на грудь. Он взял ее за подбородок и поднял ее лицо к своему.

— Если мир еще раз попытается убедить тебя в обратном, просто помни, что я тебя люблю.

Он поцеловал ее в висок, и она почувствовала его улыбку на своей коже.

— Моя жена, — он поцеловал ее в щеку, — мать моих детей.

Он приблизил свои губы к ее губам.

— И моя королева.

Малейн с жаром ответила на его поцелуй, и этой ночью их никто не прервал.

…

Сестра,

Как ты? Спешу сообщить, что теперь у тебя будет больше поводов для шуток — король возвел меня в ранг архиепископа. Теперь возможностей бороться с тьмой у меня больше, чем когда-либо прежде. Однако мне всё еще не обойтись без твоей помощи. В частности, прошу тебя о ней сейчас.

Сможешь ли ты прислать мне книгу из башни фон Ротбартов? Она должна называться «Формы нежити» или как-то так. Видишь ли, меня беспокоят некоторые слухи, которые начали распространяться по Эльбриону последние месяцы.

Дело в том, что на старом кладбище мы обнаружили две вскрытые могилы давно почивших герцогов, и, хотя король убежден, что это сотворили какие-то хулиганы, желающие разжиться драгоценностями, слова «кровопийцы» и «упыри» всё чаще достигают моих ушей. Я решил, что не стоит их совсем уж игнорировать.

Заранее спасибо тебе, и прости за хлопоты. Также прости, что это письмо неприлично короткое. У архиепископов много дел, сама понимаешь. В следующем письме обещаю исправиться.

Люблю, Гензель

P. S.

Малыш Дэйв спрашивал, когда ты снова приедешь. Кажется, наш принц остался от тебя в восторге. Впрочем, как и король с королевой. Так что теперь встречи с тобой жду не только я.

P. P. S.

Передавай королю Рихарду мои поздравления с пополнением его и без того большого семейства.

…

Дорогой брат,

Прими мои поздравления! Уверена, мантия архиепископа тебе идет еще меньше, чем все твои предыдущие нелепые наряды, но я всё равно невероятно тобой горжусь. И родители бы тоже гордились, не сомневайся.

Посылаю книгу, которую ты запросил. Но, увы, это последний раз, когда я могу оказать тебе такого рода помощь. Видишь ли, король Рихард запретил в Ваксамии все книги по магии. Вообще все. И это тревожит меня. Охотиться на ведьм и колдунов было бы в разы проще, если знать их слабые места.

Увы, теперь мне целиком приходиться опираться на уже накопленные знания и на доверие, которое король мне оказывает.

Но не подумай, что Рихард самодур, вовсе нет. Наоборот. Кажется, это чуть ли не первый король Ваксамии на моей памяти, у которого всё в порядке с головой. Некоторые перегибы в его борьбе с магами связаны с последним трагичным событием, которое омрачило нашу радость от рождения принцессы Элизы. По этой же причине я не смогла передать королю твои поздравления.

Дело в том, что наша королева умерла через две недели после появления малышки на свет. Она так и не смогла оправиться от родительной горячки, хотя на ее исцеление были брошены все силы. Признаться, мы все не только опечалены, но и изрядно удивлены ее смертью, ведь до этого она легко выносила и родила шестерых сыновей. Казалось, что роды — последняя вещь в мире, способная убить нашу добрую королеву.

Что касается слухов об упырях, которыми ты обеспокоен, я полностью поддерживаю тебя в том, чтобы не сбрасывать со счетов эти недобрые разговоры. Лучше всегда лишний раз перепроверить. Молюсь, чтобы это и правда оказались лишь пустые суеверия.

Однако же у меня тоже есть, чем поделиться. И, увы, это еще одно событие не из приятных.

На днях к порогу нашего дворца прилетел лебедь, и, казалось бы, чего тут необычного? А то, что с наступлением темноты лебедь превратился в напуганного деревенского мальчишку. Он был одним из тех, кто участвовал в сносе башни фон Ротбартов (да, король приказал ее разрушить), и однажды ночью у их проклятого озера ему повстречалась прекрасная девушка.

Конечно же, он не смог перед ней устоять (мужчины!).

На поверку, однако, девушка оказалась ведьмой. Она вдохновилась историей Сибиллы и решила пойти по ее стопам, освоив магию трансформации. Мы с тобой оба знаем, что тьма всегда требует высокую цену за свои гнусные подарки, ведь все ведьмы, которых нам посчастливилось отправить в Геенну, были отвратительны снаружи ровно так же, как и внутри.

Но только не в этот раз. Я никогда такого не видела. Когда мы ее выследили и доставили в темницу, ее прекрасное лицо… Оно оказалось действительно ее! Понимаешь, да? Девица преуспела в том, что Сибилле и ее предшественницам и не снилось. Она осквернила сердце тьмой, не принеся в жертву ни своей молодости, ни красоты.

Насколько мне известно, такое были доступно лишь могущественным колдуньям прошлого, вроде Одиллии фон Ротбарт. Но я всегда думала, что это не более, чем легенды. Как видишь, теперь легенды превращаются в быль, и это не может меня не тревожить.

Так что я заклинаю тебя, брат, — будь осторожнее. Враг крепнет. И теперь, когда он научился так искусно скрывать свою гнилую сущность под прекрасной оболочкой — никто не в безопасности.

Будь внимателен. Не дай им себя одурачить, когда придется время. А оно придет, я в этом не сомневаюсь. История с Сибиллой, может, и закончилась, но там, где заканчивается одна история, всегда начинается другая. Я буду тебе писать о других необычных случаях и своих наблюдениях, и жду, что ты поступишь так же. Обмен информацией теперь важен для меня вдвойне, учитывая почти полное отсутствие книг. Рассчитываю на твою помощь точно так же, как ты всегда можешь рассчитывать на мою.

Береги себя.

Жду твоих писем, и обязательно приеду навестить тебя и вашего очаровательного принца, как только смогу.

С любовью, Гретель

От автора

Дорогие друзья! Если вам понравилась история о принцессе Малейн, прошу, ставьте оценки и пишите комментарии. Это поможет продвижению книги и ускорит появление новых сказочных историй:) Поверьте, мир, в котором живут Малейн и Роб, населён ещё множеством героев, которые только и ждут, когда вы про них узнаете. А кое с кем вы можете познакомиться уже сейчас! Ниже вас ждет ознакомительный фрагмент книги «Чистая Кровь». Ее герои — не кто иные, как Красная шапочка и Серый волк, и они приглашают вас постичь тайны лесов Ваксамии.

Книга «Чистая Кровь» участвует в конкурсе а «Любовь, разрушающая преграды» и останется бесплатной до подведения его итогов.

Начнем?

***

Сзади Мари зашуршали ветки. Она чуть не свалилась в обморок, когда услышала этот звук. Опять волк? Нет, не может быть. Слишком близко к городу. Должно быть, просто змея. Или росомаха? В книге бабушки был рассказ об одном из этих маленьких злобных существ.

Правда, ничем хорошим та история не закончилась.

Когда Мари медленно повернулась на звук, и в лесу воцарилась жуткая тишина. Девочка затаила дыхание и ждала. Резких движений делать не хотелось, но и бездействовать вскоре стало невыносимо. Всё так же медленно Мари опустилась к земле и подняла первую попавшуюся палку. Она не сводила глаз с того места, где, по ее мнению, находился источник звука.

— Кто там? — спросила она. — Выходи, я знаю, что ты там.

Ее голос звучал сухо и хрипло. Мари подумалось, что со стороны она, наверное, выглядит довольно глупо. Шорох могло производить животное, которое в любой миг на нее набросится. Но почему же оно так долго ждет?

— Выйду, если положишь палку, — раздался ответ из-за деревьев.

От шока Мари чуть не выронила своё оружие. Это голос мальчика.

И нет, она не сделала то, о чем он просил. Ее единственное средство защиты всё еще было в ее руках, но всё же она его опустила. И тогда мальчик шагнул вперед, чтобы показать себя Мари.

Он выглядел настороженным и изумленным почти так же, как она сама. Его темно-каштановые волосы цвета мокрой коры лежали в беспорядке. Пряди словно не подстрижены, а обрублены тупым лезвием. Или просто кто-то не умеет обращаться с ножницами.

Одежда мальчика — серые штаны и рубашка навыпуск, — была вся в дырках и пятнах и выглядела для него коротковатой. Впрочем, для мальчишек это нормально. Они же без конца где-то пачкаются. Внимание Мари привлекло не это.

Его походка, вот что показалось ей необычным. Изящество, с которым он двигался, когда осторожно шагнул ей навстречу, было почти диким. Мари доводилось наблюдать за разными мальчишками и мужчинами, и так не двигался ни один из них.

Они стояли друг напротив друга и долго молчали. Золотисто-карие глаза незнакомца изучали Мари. В итоге, когда у нее уже начали побаливать ноги от бездействия, Мари набралась смелости и заговорила первая.

— Зачем ты за мной следил?

— Мне стало интересно, почему ты тут одна. Женщинам не место в этих лесах.

Его голос был еще не настолько низким, чтобы принадлежать мужчине, но и назвать его детским было бы неправильно.

Мари легонько вздернула подбородок.

— А что, если я просто люблю гулять в лесу одна?

Странные слова. Мари вовсе не любила гулять в лесу, а уж тем более гулять в нем одна. Но ее раздражал сам факт того, что этот мальчишка будет рассказывать ей, где ей место, а где нет.

Он только поморщился и покачал головой.

— Не важно, что ты любишь. Женщины не ходят в этих лесах одни. И вообще не ходят. Это небезопасно.

Он нахмурился, а Мари стало неловко. Конечно же, она знала, что это небезопасно. Ее одиночная вылазка в лес доказала ей это сполна.

Она вздохнула.

— Мы с отцом сюда недавно переехали, и моя мама после этого умерла, — ее голос задрожал. — Со мной в городе никто не разговаривает, и я не могу понять, почему. Я… я просто увидела пятно солнечного света и захотела к нему подойти.

Мари не знала, зачем она вообще ему всё это говорит, но уже не могла остановиться. На глазах выступили слезы.

— Мне просто нужно было что-то знакомое. Чтобы сбежать отсюда хотя бы мысленно.

Мальчик смотрел на нее широко распахнутыми глазами. А по щекам Мари катились слезы — первые с той самой ночи, когда умерла мать. Она больше была не в силах стоять, и плюхнулась на ближайший валун. Она злилась на себя слабость. Так долго выстраивать каменную стену между собой и родным отцом, а потом сломаться перед первым встречным — что это, если глупость?

Тихонько всхлипнув, она вытерла предательские слезы и попыталась улыбнуться.

— Сочувствую, — тихо сказал мальчик. Черты его лица смягчились.

— Спасибо. Извини. Со мной всё будет в порядке. И меня зовут Мари.

Она изо всех старалась звучать уверенно и непринужденно. Затем она перевела взгляд с незнакомца на солнечный луч, который всё еще просачивался сквозь деревья.

— Мне просто хотелось снова почувствовать себя дома, — сказала она.

— Ты жила где-то, где было много света?

Мальчик явно еще пытался сохранять осторожность, но Мари готова была поклясться, что любопытство взяло над ним верх. Она кивнула, и ею внезапно овладела тоска. Этот странный мальчишка уделил ей уже гораздо больше внимания, чем кто-то либо в Валде, включая ее отца. Но к чему ей это лесное знакомство, которое закончится ничем? Наверняка мальчик скоро поговорит с кем-нибудь из горожан и тоже начнет обходить ее стороной.

Вот бы он так и остался стоять в тени деревьев. Не выходил на ее зов и просто дал ей уйти домой. Но, хотя он всё еще выглядел неуверенно, глаза у него были добрые. Так что Мари продолжила с ним говорить.

— Я жила на ферме с бабушкой и дедушкой, и там было много солнечного света.

— А как это выглядело?

Мальчик слегка подался вперед, кажется, сам того не осознавая.

— Наша деревня лежит у подножия горы, — сказала Мари, улыбнувшись. — Там повсюду зеленые холмы и еще ряды виноградников, а воздух теплый и сухой. А если забраться повыше, можно увидеть соседнюю деревню за ручьем.

— И ты скучаешь по этому месту, — заявил мальчик.

Это был не вопрос. Он словно был горд, что самостоятельно пришел к такому простому выводу.

Мари кивнула.

— Не думала, что могу скучать по чему-то так сильно.

— А здесь тебе не нравится?

На этот раз слова мальчика прозвучали так, будто ему никогда даже в голову не приходило, что кто-то может не захотеть жить в глубине леса.

— Нет, — решительно ответила Мари. — Не нравится. Здесь даже цветы не растут. Я скучаю по солнцу и краскам. И по бабушке с дедушкой.

Пока мальчик задумчиво хмурился, Мари встала с валуна и отряхнула юбки.

— Кто тому же, как я уже говорила, со мной в городе никто не разговаривает.

Его взгляд на миг стал виноватым, и это удивило Мари. Он-то тут при чем? Хотя, возможно, ей показалось.

— А ты тоже живешь где-то в городе? — спросила она.

— Я живу в лесу со своей семьей.

Тревога в его голосе и глазах стала настолько явной, что у Мари сами собой стали возникать новые вопросы. Она не могла понять, почему он так занервничал. Она ничем ему не угрожала. Нет, конечно, в самом начале была палка, но он же должен понимать, что она просто перенервничала.

Но Мари не хотела отпугивать мальчика вопросами. Он первый в этом месте, кто говорит с ней. А что до тревоги — должно быть, он просто стесняется. Немилосердно будет заставлять его переживать еще больше.

— Думаю, мне пора домой, — сказала Мари. — Скоро стемнеет, отец будет ждать ужина. Была рада познакомиться с тобой.

Она сделала шаг в сторону города, но мальчик шагнул вслед за ней.

— Подожди, — сказал он, словно очнувшись от оцепенения. — Ты же завтра вернешься?

Мари немного помолчала, пытаясь понять его намерения. Он спрашивает, чтобы еще раз с ней случайно не столкнуться? Или хочет увидеть ее снова?

Она вздохнула.

— Честно? Мне бы не хотелось возвращаться.

— Почему?

— Я… — она сделала паузу. — Я боюсь волков.

Вполне объяснимый и даже естественный страх для тринадцатилетней девочки только что после укуса. Мальчик, конечно, про укус мог и не знать, но Мари всё равно удивило, как он самоуверенно усмехнулся в ответ не ее слова. Он гордо расправил плечи, приподнял свой острый подбородок и даже стал казаться немного выше.

— Пока я здесь, — сказал он, — они не нападут.

Мари уставилась на него, как на сумасшедшего. Что ж. Мальчик только что произнес самую странную вещь, которую ей доводилось слышать. Конечно, его можно только поздравить с тем, что его голос уже начал меняться, но… При всем желании, он не выглядит, как взрослый мужчина. Что, по его мнению, он сделает, если волки нападут? Вместе с ней вооружится палкой?

Однако мальчик выглядел настолько уверенным, что она решила не бросать ему вызов.

— А ты… — Мари в нерешительности прикусила губу. — Ты хочешь, чтобы я пришла?

Ее сердце забилось неровно, когда этот вопрос слетел с ее губ. Если мальчик сейчас скажет нет, она будет избавлена от опасностей леса. Но еще она больше не сможет заглянуть в эти добрые глаза и хоть с кем-нибудь просто поговорить.

— Да, я хочу, — ответил он и небрежно пожал плечами. — Приходи, бояться нечего.

Мари не смогла сдержать улыбку.

— Ладно, — мягко сказала она, — тогда до встречи.

Она уже повернулась, чтобы выйти на дорогу, но он окликнул ее снова.

— Можно еще вопрос?

Мари повернула голову, и ее встретил насмешливый взгляд.

— А почему твой плащ красный?

— Эм… Моя мама любила красный цвет. А что?

Он покачал головой и сочувственно улыбнулся, словно Мари сморозила глупость.

— Просто этот цвет в лесу никуда не годится. Если ты, конечно, не хочешь, чтобы тебя заметили вообще все.

Мари нежно коснулась своего ярко-красного плаща. Мальчик, возможно, был прав, но…

— Этот плащ мама сама носила, когда была маленькой. А потом подарила его мне.

— Хм, — поджал губы мальчик. — Понимаю. Но все еще думаю, что это странно.

И, не сказав больше ни слова, он ушел, скрывшись в тени деревьев.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Эпилог