Чужая Невеста (СИ) [Маша Драч] (fb2) читать онлайн

Чужая Невеста Маша Драч

Глава 1

— Серёжа будет просто в восторге, когда увидит тебя такую красивую, — всё приговаривала мама, помогая расправить длинную фату.

Я улыбнулась и аккуратно поправила свое жемчужное колье. Хорошо, что обошлись без корсета и пышных юбок. Так хотя бы смогу свободно передвигаться и дышать.

— Ты так думаешь? — обеспокоенно спросила я, изучающе рассматривая себя в зеркале.

— Конечно, родная! — мама улыбнулась мне в отражении. — Конечно! Ты у меня ведь такая красавица. Даже не сомневайся в себе. Ни секунды не сомневайся.

— Ты так говоришь, потому что я твоя дочка. Вот и всё, — пальцы потянулись проверить застёжки на жемчужных серёжках.

— Нет, я так говорю, потому что это правда. Взгляни на себя повнимательней, — мама отошла мне за спину. — Умом наделена. Талия осиная. Глаза большие и чистые. А волосы! У твоей прабабушки были такие же невероятно красивые густые волосы. Чистое золото. Так что Серёжа дураком будет, если не станет ценить тебя.

— Да, наверное, ты права, — тихо ответила я.

— Злата, что-то не так? — мама осторожно развернула меня к себе лицом.

На самом деле у меня было много поводов для сомнений. Я думала, что они рассеются, когда подойдет время свадьбы. Серёжа был сыном лучшего папиного друга. Мы росли вместе. Ходили в один детский сад, школу. Даже в университет один поступили, но на разные специальности.

Нас с Серёжей с самого детства сватали. Сначала в шутку. Затем уже всерьез. А почему нет? Семейные крепкие узы всегда могут поспособствовать улучшению бизнес-отношений. Мне так часто повторяли, что Серёжа замечательный и порядочный мальчик. Даже слишком часто, потому что в какой-то момент я вбила себе в голову, что влюблена в него. По-настоящему и на всю жизнь. Думаю, с ним произошло то же самое.

Внушение — штука сильная. Я даже ходила долгое время безмерно счастливая и окрыленная мечтами о нашей свадьбе. Помню, как за школьной партой вырисовывала сердечки на полях тетрадки и размышляла о том, какой в будущем будет наша семья.

И вот настало это такое далекое, уже близкое будущее. Я на последнем курсе журфака и вместо того, чтобы готовиться к защите диплома, выхожу замуж.

Серёжа весь прошлый год провел у матери в Берлине. Она давно развелась со своим первым мужем и укатила со вторым в Германию. И вот Серёжа наконец-то решился увидеться с матерью. А когда вернулся домой, то я поняла, что между нами нет никакого романтического флёра, что так старательно выстраивали наши отцы и моя мать.

Но это было жутко странно — заподозрить, что в моем безупречном романтическом розовом замке есть огромная такая глубокая трещина. Мы с Серёжей разные. Мы можем быть друзьями, но мужем и женой… Вряд ли. Наши отношения сложились таким образом, что мы воспринимали друг друга, как брата и сестру.

Думаю, что отец заметил мои сомнения и решил поторопиться с подготовкой к свадьбе. А я почему-то хваталась за то, что мне настойчиво и изо дня в день вкладывали в голову и не хотела отпускать. Страшно. Словно я могу разломать неотъемлемый кусок моей жизни. Всё же Серёжа был именно частью моей жизни. Дни рождения, все праздники, прогулки. Всё-всё. Мы прожили вместе. Даже первый поцелуй. А потом вдруг понимаешь, что что-то не так. И что именно — никак в толк не возьмешь.

— Мам, я не уверена, что свадьба — хорошее решение, — честно ответила я.

— Почему? Серёжа тебя как-то обидел?

— Нет.

— Вы же с детства знакомы. Он замечательный красивый и умный парень, — мама продолжила расправлять мою фату. — Вы отлично смотритесь вместе. А детки какие у вас будут! Породниться с его семьей — это отличное деловое решение. Вы оба молоды. Вся жизнь еще впереди. Медовый месяц на Багамах проведете. Всё будет, как в сказке.

Я очень хотела верить в эту самую сказку. И мамины слова звучали так убедительно. Наверное, я просто перенервничала. Всё же не каждый день замуж выхожу.

— Соня, — вдруг раздался за дверью папин голос.

Через секунду отец вошел к нам в комнату и стремительно подошел к маме.

— Соня, список наших гостей непредвиденно расширился еще на три персоны.

Папа всегда и всё привык контролировать. Он никому не доверял на все сто процентов и придерживался правила, что лучше самому всё сделать, чем потом переделывать за остальными.

— Гриш, ну как так? — мама расправила последнюю складку на моей фате. Теперь она безупречно струилась по спине, стремясь к подолу белого платья. — Что это еще за новости?

— Бабай вернулся. Он с охраной будет. Никто не верил, что вернётся. А я верил. И помощь моя была ненапрасной. Как в город приехал, так сразу мне позвонил. Ну я и пригласил, — торопливо разъяснил отец.

Я как-то давно слышала об этом человеке по кличке Бабай. На самом деле, он никакой не бабай, просто фамилия у него была Бабаев. Отсюда и это дурацкое прозвище. Но кто он и как выглядит — я не знала. В доме он у нас не бывал.

— Это замечательно, — мама улыбнулась. — Он быстро в городе порядок наведет. И поможет вернуть наше.

Под «нашим» мама имела в виду часть речного порта, что у нас отобрали и гостиницу на набережной. Родители никогда не посвящали меня в детали бизнеса. Была какая-то делёжка и наша семья попала под раздачу.

— Я тоже на это надеюсь. Нужно срочно места подготовить, — папа промокнул вспотевший лоб платком. — И мандарины. Мандарины не забудь! Он страх как любит их.

— Не нервничай, я всё сейчас организую. Не беспокойся, всё сама сделаю, можешь на меня положиться.

Папа кивнул.

— А ты Злату через пять минут веди на задний двор. Встретимся уже на церемонии, — мама быстро вышла из комнаты.

— Моя красавица, — папа осторожно поцеловал меня в лоб, а затем взял за обе руки и внимательно рассмотрел со всех сторон. — Моя гордость. Совсем уже взрослая.

— Папуля, — я улыбнулась.

— Ты главное не волнуйся, хорошо? Я буду рядом.

— А если я вдруг споткнусь? Или еще хуже — упаду? — меня бросало в дрожь лишь от одной мысли, что я могу так глупо опозориться перед гостями.

— Я тебя подхвачу и никогда в жизни не позволю упасть, — папа аккуратно обнял меня, чтобы не смять платье и фату. — Никогда не дам, помни об этом. Готова? — отец взглянул на свои наручные часы. — Нам пора.

— Готова, — выдохнув, ответила я и подхватила из вазы свой свадебный букет.

Мы спустились в холл по винтовой лестнице. В груди вдруг так тесно стало, словно я и вправду надела корсет. Ладошки вспотели, а пальцы будто бы онемели. Я крепче прижалась к папе.

Церемонию бракосочетания было решено провести в нашем загородном поместье. Так удобней и разъезжать по городу лишний раз не придется. Заиграла музыка. Я видела несколько десятков гостей, собравшихся на заднем дворе. А впереди, по центру, стоял Серёжа, одетый в черный строгий смокинг, украшенный бутоньеркой в тон к моему букету.

Расправив плечи, мой будущий супруг терпеливо ожидал, когда я появлюсь под руку с отцом. Даже отсюда было видно насколько Серёжа красив и хорошо сложенный. Серьезный и немножко сосредоточенный.

Я всерьез думала, что вот-вот упаду. Сердце быстро и тяжело билось в груди, отчего даже голова закружилась. Я старалась дышать чаще, но воздуха всё равно не хватало, словно его весь кто-то выкачал. Крепче прижавшись к папиной руке, я смотрела под ноги и медленной плавной походкой приближалась к Серёже.

Он улыбнулся мне. Постоянно так делал, чтобы подбодрить. Я-то всегда пугливой была. А он наоборот — смелый. Испугаюсь, к примеру, какой-нибудь большой собаки, а Серёжка хвать меня за руку и поведет дальше. Улыбается и шутки травит. Мне сразу же как-то спокойней становилось. Вот и сейчас, улыбку его увидела и уже по привычке отпустило.

Папа передал меня в руки будущему супругу. В груди сразу же стало как-то свободней. И сердце моментально успокоилось. Да. Я просто перенервничала и придумала себе всякие глупости. Нет ничего плохого в том, что мы вместе выросли, а теперь решили пожениться.

Официальная часть прошла, как одна секунда. Кажется, что мы больше готовились к ней. Положительные ответы. Подписи. И торжественный поцелуй. Серёжа аккуратно убрал с моего лица фату и поцеловал. Мы всегда целовались без языка. И никогда подолгу.

Послышался гул аплодисментов. Серёжа улыбнулся мне и обнял за талию. Мы повернулись к гостям. Я взглядом тут же нашла маму. Чуть поодаль от нее стоял и папа. Не один. А с каким-то мужчиной. Высоким. Русоволосым. Взгляд острый, что порезаться можно.

«Бабай», — тут же пронеслось у меня в голове. А он, будто услышал мою мысль, заглушенную всё еще не стихающим раскатом грома аплодисментов. Взглянул прямо на меня. С лёгким прищуром. Никаких эмоций. Лишь острый взгляд и поджатые тонкие губы. Непроизвольно вдруг стало страшно.

Глава 2

Я танцевала уже со своим мужем, окруженная гостями. В вечернем воздухе витал душистый аромат мая. Играла живая музыка. Я специально настояла на том, чтобы была именно спокойная живая музыка. И никакого бестолкового пьяного галдежа. Всё-таки это праздник, а не обычная попойка на природе с шашлыками.

Ткань пиджака Серёжи была пропитана мужским ненавязчивым ароматом одеколона. Что-то такое отдалено напоминавшее морскую свежесть. Уткнувшись именно в тот участок ткани, где этот аромат был наиболее ощутимый, я расслабленно вздохнула. От прежней паники не осталось даже крошечного следа. Словно морской прибой смыл на теплом песке следы моих босых стоп.

— Ты сегодня очень красивая, золотко, — прошептал мне на ухо Серёжа.

Он еще с детства стал называть меня «золотком». Думаю, что это из-за цвета волос, но он никогда прямо не отвечал на мой вопрос.

— Ты тоже очень даже ничего, — я улыбнулась, но не сумела отделаться от чувства, что между нами нет искры и вот этого трепета, от которого дыхание должно перехватывать.

Это были мы. Просто мы. Злата и Серёжа. Которые вдвоем иногда любили пакостить и доводить до белого коленья садовника, работавшего в доме у Серёжи. Ох, и прилетело же тогда нам от родителей! Ко мне снова вернулись прежние сомнения. Хотя, что уж метаться? На моем безымянном пальце уже поблёскивало золотое колечко с аккуратным красивым бриллиантом.

— Готовься, — вдруг прошептал мне на ухо Серёжка, — нас сейчас снова начнут поздравлять.

Я улыбнулась и выпрямившись, обернулась. К нам приближался мой отец вместе со своим… другом. Острый равнодушный взгляд лениво скользнул по моей фигуре. Я непроизвольно съежилась. Светлые волосы были аккуратно зачесаны назад. На висках серебрилась седина, хотя мужчина совсем еще не был стар. Максимум лет сорок.

Он был одет просто. Я бы даже сказала строго. Никаких ярких акцентов. Почти по-спартански. Крепкая шея. Заострённый подбородок. Орлиный прямой нос. И жесткая линия бледно-розовых губ. Холодный практически каменный Бабай резко контрастировал на фоне моего улыбчивого и всегда оптимистически настроенного отца. Я тут же задалась мысленным вопросом — что их может объединять? Думаю, исключительно рабочие дела, потому что друзьями таких полярных людей я не видела.

— А вот и наши жених с невестой, — торжественно объявил папа, держа в руках уже полупустой фужер с шампанским.

Бабай же предпочел виски с несколькими крупными кубиками льда. Он лишь кратко кивнул нам. Жесткая линия губ даже не попыталась изобразить дежурное подобие любезной улыбки. У меня сложилось стойкое впечатление, что нашему запаздавшему гостю крайне скучно находиться на данном торжестве. Его движения, взгляды и короткий кивок головой никак не подтверждали мою догадку. Но и не опровергали ее. Думаю, Бабай здесь с деловым визитом. И изначально таковым его запланировал. Поэтому не видел смысла играть иную роль.

— Приветствую, — чистый мужской бас сразу обозначил характерную непоколебимость Бабая.

Меня это ни капли не удивило. Другим этот человек оказаться просто не мог.

— Это мой хороший старый друг, — продолжил наше знакомство папа. — Борис Аристархович Бабаев.

Мужчина еще раз коротко кивнул и сделал небольшой глоток виски, едва смочив губы. Его светло-голубые глаза не смотрели прямо на меня или на Серёжу. Будто Бабаев не видел никакого смысла зря растрачивать свое драгоценное внимание. Он всего лишь оценил объекты и этого, кажется, ему было вполне достаточно.

— Сергей, — не растерялся мой муж и протянул руку. — Рад знакомству.

У Серёжки поразительно красивые кисти рук и не менее красивые длинные пальцы с аккуратными круглыми ногтевыми пластинами. Настоящие «музыкальные» руки, но при этом не лишенные мужественности, что улавливалась в выпуклости вен и редкой поросли тёмных волосков.

Борис наконец остановил свой взгляд на Серёжке, словно только сейчас по-настоящему заметил его и разглядел. Может, не ожидал, что Серёжка представится уверенным тоном.

— Аналогично, — кратко произнес Бабаев и ответил на рукопожатие.

Его ладонь оказалась значительно крупней Серёжкиной и в пальцах не было ничего «музыкального». Только непоколебимая твёрдость и жесткость.

Мужчины разжали руки и спокойный взгляд светло-голубых глаз медленно переключился на меня. Лучше бы Бабаев вообще не смотрел, потому что вот такой его прямой взгляд физически почти невозможно выдержать. Я вдруг ощутила какую-то странную тяжесть в области груди и плеч. Словно большая каменная ладонь опустилась на мою грудную клетку, запечатывая в ней застрявший вдох.

Он ждал. Борис Аристархович ждал, когда я сама представлюсь. Хотя я была уверена на все сто процентов, что папа уже успел миллион раз назвать ему мое имя.

— Злата, — прочистив горло, отозвалась я и в панике задумалась, стоит ли и мне протягивать ладонь? — Я тоже рада знакомству.

Бабай кивнул и сам протянул руку. Мы обменялись крепким и быстрым рукопожатием. В голове со скоростью света мелькнула мысль, что ладонь этого мужчины и на вид, и наощупь напоминает камень. Немного нагретый солнцем, камень.

— Идем, Борь, — обратился к Бабаю папа. — Ты обязательно должен познакомиться с несколькими перспективными ребятами. Пока ты отсутствовал многое изменилось. Думаю, тебя это заинтересует.

Борис Аристархович полностью осушил свой стакан и отдал его мимо проходящему официанту, в обмен ловко перехватив у него мандарин. «Он страх, как любит мандарины», — пронесся в голове папин голос.

Мужчина снова коротко кивнул и развернувшись, пошагал вслед за отцом.

— Странный тип, — одновременно с Серёжкой подытожила я.

— Ты тоже так считаешь? — спросила я, когда мы продолжили танцевать.

— Ну к моему отцу всякие люди заглядывали с работы. Но такого, как этот Борис Аристархович, никогда не встречал. Вот и думаю, что он странный.

Я немного успокоилась, осознав, что не только во мне Бабаев вызвал непродлённые чувства. Таких, как он, я тоже никогда не встречала. Хотя к нам, как и к семье Серёжки, тоже приезжали самые разнообразные люди. Пожалуй, самым необычным был один японский партнёр, который хотел внедрить какую-то суперсовременную очистительную речную установку. Его японская культура и ментальность так и остались для меня до конца непостижимыми. Он был максимально вежлив и сдержан, что выступало ярким контрастом на фоне с папиным весельем и расслабленностью.

Но Бабай… Он оказался вне конкуренции со своей просто аномальной отстранённостью хотя бы потому, что не являлся японцем. Да и вежливым я его тоже назвать не могла. Скорей, просто незаинтересованным в чужом торжестве. И честным? Никакой эмоциональной фальши.

Уже через несколько минут я и думать забыла об этом человеке. Серёжка кружил меня на танцплощадке, затем мы выпили по бокалу шампанского в тесном кругу наших общих друзей из университета.

— А когда на Багамы летите? — спросил Славик — бывший Серёжин однокурсник.

— Через три дня, — ответила я, мысленно напомнив себе, что вопрос с нашими визами уже давно решен.

— Ну отдохните там как следует, только детей сразу не наделайте, еще диплом забрать надо будет, — хохотнул Славик и покосился в сторону Насти.

Настя вместе со мной учится и еще с первого курса была неравнодушна к Серёже. Она лишь выдавила из себя улыбку и спрятала взгляд в бокале с шампанским.

— Слав, о чем ты говоришь? — хихикнула Соня — Славина девушка. — Какие дети? Сейчас ведь столько всего можно посмотреть, попробовать, изучить.

— А ты у нас уже записалась в ряды чайлдфри? — Славик обнял Соню за талию. — Учти, когда женой моей станешь, то двоих минимум родишь.

— А вот и нет, — Сонька показала своему благоверному язык, и мы все засмеялись. — Злата, букет бросать будешь?

— А разве нам нужна эта старомодная традиция? — я поискала взглядом свой букет. Он аккуратно стоял в небольшой вазе на столике с фруктами.

— Конечно, нужна!

Спорить я не стала и пошла за своим букетом. Никогда не верила в приметы. Но раз уж Соньке так хочется попытать удачу, то почему бы и нет? Когда я взяла свой букет, то заметила, что к нашим девочкам присоединились несколько маминых незамужних подруг. Я улыбнулась им и повернулась спиной.

Не знаю, насколько у меня всё хорошо с бросками. В школе и в универе я, как правило, никогда не могла попасть мячом в корзину. На выдохе я подбросила букет и услышала за спиной женский задорный визг. Мне вдруг и самой захотелось увидеть, кому же попался мой «талисман». Обернувшись, я резко замерла, словно в последнюю секунду затормозила перед обрывом.

Мой красивый белоснежный букет с нежными лепестками упал к черным идеально начищенным туфлям Бабая.

Глава 3

Бабаев лишь на секунду опустил взгляд на мой несчастный букет. Не понимаю, как так получилось. Метила в одну сторону, а он полетел в другую. Повисла мимолетная неловкая пауза. Этот свадебный букет специально для меня собирал один мамин очень хороший друг-флорист. Настоящее маленькое произведение искусства, которое теперь валялось у ног Бабая. Будто поверженный противник перед победителем.

На миг я подумала, что он поднимет его, но нет. Борис Аристархович безразлично перешагнул цветы и ответил на телефонный звонок. Взгляд светло-голубых глаз сосредоточился на дне бокала с виски.

— Ну ничего страшного, — пришла на подмогу мама и спешно подняла букет. — Значит, в этом году больше никто не выйдет замуж. Зато будет следующий.

Я в маминых словах вдруг уловила какую-то зловещую пророческую нотку. По спине пробежались неприятные колючие мурашки. Это всё последствия стресса. Последняя неделя выдалась особенно тревожной. Финальные приготовления, примерки. Папа над всем трясся, потому что не привык делать всё спустя рукава.

— Всё хорошо? — Серёжа уже был тут как тут.

Он с детства отличался повышенной самостоятельностью и ответственностью. Никогда не проигнорирует, если человеку плохо. Всегда поможет.

— Как ты думаешь, — осторожно начала я, наблюдая за тем, как девочки и мамины подруги потянулись за новой порцией шаманского, — мы правильно поступили, поженившись?

Мы с Серёжей на эту тему почти никогда не разговаривали. Ну а весь последний год он вообще в Берлине прожил. Не в мессенджере же обсуждать такие важные вопросы.

— Время покажет. Во всяком случае наши дети ни в чем не станут нуждаться. И вся прибыль останется в границах наших семей. Никого лишнего или случайного. Это удобно и выгодно, — Серёжка спрятал руки в карманах своих черных немного зауженных к низу брюк.

— Удобно и выгодно, — повторила я, впечатывая в свою память и сознание эти два слова.

— Злата, ты же знаешь, что я тебе никогда ни в чем не лгал.

Я кивнула, подтверждая слова Серёжи. Да, он действительно всегда был честен со мной.

— Ты дорогой для меня человек. Я никогда ни себе, ни кому-либо еще не позволю тебя обидеть. Но… Но другой любви, кроме дружеской, я дать тебе не смогу. И знаю, что ты тоже этого сделать не сможешь по отношению ко мне.

Я снова кивнула.

— Но всё будет хорошо. Серьезные проблемы мы будем решать вместе. Я никогда не унижу тебя и не выставлю на всеобщее посмешище. Ты можешь мне верить.

— Я верю тебе, Серёж. Всегда и во всём верила.

Он приобнял меня за талию. Странно, мне должно было стать грустно. Но никакой грусти я не испытала. Даже наоборот — стало как-то легче. Серёжка был прав — посторонних в нашей семье быть не могло. Никто не допустил бы этого. Поэтому всё не так уж и плохо. Лучше пусть и без любви жить, зато в согласии. В Серёжке, как в партнёре, я была полностью уверена. Отец его замечательно воспитал.

— Я отойду, хорошо? Нужно поправить макияж.

— Конечно. Я буду с ребятами, — Серёжка улыбнулся и отпустил меня.

Пробираясь вдоль дорожки к дому, я несколько раз остановилась, чтобы переговорить с гостями и поблагодарить за поздравления.

— Еще вчера ты была такой маленькой, — тётя Оксана, мамина давняя коллега и подруга, приобняла меня. — А сегодня такая замечательная и красивая невеста. Вы с Серёжей прекрасно вместе смотритесь. Я искренне желаю вам счастья.

— Спасибо, тёть Оксан, — я тепло улыбнулась женщине и обняла ее.

В голове снова мелькнула жалящая мысль необъяснимой фатальности. Будто я прощаюсь. Не только с тётей Оксаной или остальными гостями, а в целом с этим отрезком своей жизни.

«Стресс, — мысленно уговаривала я себя. — Это просто стресс. Завтра всё станет, как прежде. Лишь с одной поправкой — моя жизнь будет плотно связана с жизнью Серёжи».

Краем глаза я заметила небольшое оживление на другой дорожке, что вела в сторону подземного гаража. Я видела папу и нашего начальника охраны. Мой взгляд скользнул по гостям, словно я выискивала кого-то определённого. Бабаева нигде не было видно. Уехал? Нет. Один из его телохранителей был всё еще здесь.

В душе взвилась совершенно новая форма то ли паники, то ли страха. Она кругами расходилась по моему сознанию, словно в озеро кто-то запустил большой тяжелый камень.

Кивнув тёте Оксане, я продолжила свой путь к дому. Поправлю макияж и заодно сменю платье, потому что в этом всё-таки жарковато. Не зря мама настояла прикупить еще и коктейльные вариант свадебного наряда.

Покинув приделы обширного заднего двора, я уже видела приоткрытые двери, ведущие на первый этаж. Вечернее бархатное небо уже заблестело холодными крошечными огоньками звезд. Зайдя в дом, я вдруг услышала оглушительный хлопок на улице.

К завершению вечера должен был быть салют, но не рано ли для его запуска? Я обернулась, чтобы выглянуть на улицу, но не успела. В холле вдруг погас свет и меня кто-то сильно и больно схватил сзади. Рот закрыла большая твердая ладонь. Я часто задышала, готовясь закричать.

— Ни единого звука, — услышала я возле уха спокойный предостерегающий шепот.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, кто это был. Бабай. Его чистый бас ни с каким другим не спутаешь. Мужчина опустил ладонь мне на живот и больно надавил, молча призывая пятиться за ним. Я послушно выполнила молчаливый приказ, не понимая, враг мне этот человек или всё же друг.

Снова послышались странные хлопки. Только это были уже не хлопки, а настоящие выстрелы. Меня бросило в жар. Я тяжело задышала.

— Слушайся меня, — кратко приказал Бабай и медленно отнял руку от моего рта.

Я стояла ни живая, ни мертвая.

— Гриша говорил мне, что у вас здесь есть туннель. Где?

Я плохо понимала, чего именно от меня хотел Бабай. Я лишь слышала выстрелы, а за ними волну человеческих криков.

— Ответ, — сухо потребовал Бабай и впившись пальцами в мои плечи, прижался губами к уху. — Быстро.

— Нужно на нулевой этаж, — прошептала я, не чувствуя собственных конечностей.

— Уходим, — мужчина крепко схватил меня за руку и потащил за собой.

— Что? Куда? Что происходит? Там же Серёжа и мои родители! — кровь резко и больно застучала в висках. Тяжелые удары сердца невыносимой пульсацией заколотились где-то под корнем языка.

Бабай проигнорировал мои слова, стремительно уводя меня к небольшой лестнице, уходящий на нулевой этаж. Я не верила в происходящее. Возникло какое-то нелогичное и настойчивое отрицание.

— Это какой-то дурацкий свадебный конкурс, связанный с похищением невесты? — я нервно хихикнула.

— Никаких конкурсов, — снова сухо ответил Бабай, продолжая уводить меня всё глубже в дом.

Крики продолжали усиливаться, а когда в гостиной разбилось огромное окно, я наконец-то поняла, что всё это не шутки.

— Постойте! — панически вскрикнула я. — Там моя семья! Я без них никуда не пойду! Подождите!

Бабай совершенно меня не слушал. Его стальная хватка не оставляла мне никаких шансов. Мы скрылись на лестнице, но я всё равно продолжала упираться.

— Там мои родные! — снова вскрикнула я.

— Заткнись, — Бабай резко обернулся и наградил меня острым и тяжелым взглядом. — Иначе сдохнешь здесь. Вывернут наизнанку, раздробят все кости и под конец пустят пулю в лоб.

Мы спустились на нулевой этаж. В крошечном оконце, что было почти вровень с землей, я увидела лишь несколько пар ног, обутых в простые черные ботинки.

Меня начала колотить крупная нервная дрожь. По щекам заструились слёзы. Снова звучали выстрелы. И каждый раз, когда я их слышала, внутри что-то больно обрывалось.

— Я должна быть там! — больно вывернув руку, я всё-таки избавилась от крепкой хватки и ринулась обратно к выходу.

Бабай оказался проворней и быстрей. Его огромная широкая ладонь прижалась к металлической двери, ведущей наверх.

— Нет, — мужчина буквально впечатал меня в эту чертову дверь. — Ты идешь со мной, — он резко схватил мою фату и сорвал ее.

Стало невыносимо больно, потому что мне явно вырвали клок волос. Грудную клетку распирали неконтролируемые рыдания.

— Это тебе уже не понадобится, — Бабай бросил фату на пол и подхватил меня, как пушинку.

Хотя я бы не сказала, что пятьдесят пять килограммов это пух. Я снова попыталась высвободиться, но на этот раз со мной никто не собирался церемониться. Мы вошли в подземный туннель. Он здесь уже был, когда отец покупал этот дом.

Зажегся тусклый желтый свет. Сработал датчик движения. Бабай быстро шагал вперед и казалось, что я, повисшая на его плече, никак не затрудняю движения.

Туннель начал понемногу уходить вверх. Бабай поставил меня на землю.

— Вперед, — приказал он.

Я стояла перед этим мужчиной, и вся дрожала от страха, паники и рыданий.

— Моя семья, — еле выдавила я из себя.

— Они выберутся, — Бабай немигающим взглядом смотрел на меня. — Развернулась и пошла вперед.

Вытерев тыльной стороной ладони слёзы, я развернулась и всё-таки заставила себя идти вперед. Стук каблуков зловещим эхом разносился в моей голове. Сотни вопросов, как какое-то страшное воспаление, кружились в моем мозгу. Но я была на таком адреналине, что практически не владела собой.

Может, мама, папа и Серёжа будут ждать нас на выходе из подземного перехода? А как же остальные? Я слышала крики. Чувствуя, что я снова начинаю впадать в истерику, я больно-больно закусила нижнюю губу, ощущая остатки помады на языке.

Спокойствие Бабая било прямо в спину. Исполосовало мне обе лопатки. Никаких лишних эмоций. Про панику я вообще молчу. Он просто широким уверенным шагом следовал за мной. Мне было очень страшно, но я вбила себе в голову, что вот-вот выберусь наружу и увижу свою семью. Да, так всё и будет.

Папа ведь что-то обсуждал с нашим начальником охраны. Вероятно, уже было известно про нападение. Когда я была маленькая мы с мамой вынуждены были уехать на месяц в Европу, потому что у папы возникли какие-то очень серьезные проблемы на работе. В целях безопасности он нас и вывез подальше от всех этих событий. И вот спустя столько лет, я оказалась в почти похожей ситуации. Только в этот раз всё было куда сложнее и страшнее.

Мы продолжали идти вперед. Выход из туннеля был уже за пределами территории дома. Я мысленно пыталась прикинуть, сколько родителям понадобится времени, чтобы добраться к нам. Они должны прийти раньше, потому что я наше с Бабаем продвижение существенно замедлила своей истерикой.

Мое свадебное платье тихо шелестело. На макушке чуть пекло болью из-за сорванной фаты.

Наконец-то показалась заветная дверь, ведущая на улицу.

— Стой, — приказал Бабай и протиснулся к двери.

Туннель был узким и на подъеме потолок почти упирался в голову. Железные двери скрипнули, и я почувствовала свежий вечерний воздух. Бабай вышел первым, затем махнул мне рукой. Я быстро выбралась наружу, но никого не увидела. Шумела листва на деревьях и кустах. Где-то ухала сова. Туннель выходил в небольшой лесок, что возвышался неподалеку от нашего загородного дома.

Снова звучали выстрелы. Но уже одинокие и редкие. Всё в груди сжалось. Я обернулась. В доме не было света. На территории — тоже. Бабай напряженно всматривался вперед. Вдруг яркими язычками в ночное небо взмыли наши праздничные фейерверки. Оглушительно выстреливая всеми возможными цветами, они на несколько секунд освещали мой дом и… тела, валявшиеся по всей примыкающей территории.

Вспышка — тело, вспышка — тело, вспышка — какие-то люди с автоматами наперевес. Снова и снова. Вспышка, вспышка, вспышка. К горлу тугим комком подкатила тошнота, и меня вывернуло всем, что я успела съесть за этот вечер.

Это неправда. Такое не могло быть правдой. Согнувшись по полам, я чувствовала капельки пота на шее и на висках. Желудок продолжал судорожно сокращаться, но выходить наружу уже было нечему. Меня начало так трясти, что я едва не упала — ноги почти перестали держать.

Бабай резко и больно схватил меня под локоть, не позволив упасть. Я не могла ничего сказать, язык словно онемел и распух.

— Координаты у тебя, — тихим сухим тоном обратился Бабай, заговорив с кем-то по телефону. — Без лишнего шума. Да. Похоже, всех подчистую. Свяжись с Валом. Здесь только я и дочка Гончарова. Жду.

Тяжело дыша, я медленно выпрямилась, чувствуя, что у меня сейчас взорвётся голова. Но мне надо было сделать над собой усилие, чтобы задать один-единственный вопрос, который не нуждался в ответе. Всё уже и так было понятно, но я не верила. Упрямо не верила.

— Мама… Папа… Что с ними? — Прошептала я, видя, как перед глазами закачался тёмный угрожающий силуэт дома.

— Убиты, — прямо ответил Бабай, не щадя меня. — Они все убиты.

Я издала странный протяжный звук, похожий на стон, а затем резко замолчала, потому что глаза заволокла тьма.

Глава 4

— Зачистка была быстрая. Уложились в минуты четыре. Не больше. Это неудивительно. Праздник. Потеря бдительности. Стандартной охраны не хватило бы, — услышала я где-то на самом краю сознания смутно знакомый басистый голос.

— Он предупреждал? — послышался еще один голос. Мужской. Ровный. И значительно мягче первого.

— Вскользь упомянул, что из-за верности ко мне у него возникли существенные проблемы. Гостиницу отобрали. Часть речного порта — тоже. Держался. Теперь решили устранить, когда я вернулся.

— Пути тебе режут, — констатировал незнакомый голос.

— Очевидно. О моем присутствии на свадьбе знать не могли. Я в последний момент решил приехать. Значит, зачистку готовили для Гончаровых. Если бы знали, что здесь буду, всё было иначе.

— Ясно. Что с девчонкой делать?

— Ко мне ее. Там стопроцентная безопасность. Мне нужно к мэру. Затем к нашим.

— Если истерику устроит?

— Нейтрализовать, — был безапелляционный ответ.

Мне стало плохо. Я лежала на заднем сидении машины и не могла дышать. Казалось, что все внутренности стянуло в один тугой узел. Полутьма в машине давила на глаза. Заползала под веки. Кололась. В животе заныло.

Мамочка…

Папочка…

Серёжа…

Меня выкручивало от такой реальности. Тошнило. Я должна быть с ними. Я должна быть дома. А не здесь. В чужой машине. В висках болезненными молоточками с удвоенной силой забилась кровь. Я чувствовала, как по шее скатились холодные капельки пота. А потом снова сознание заволокла пелена.

Я пришла в себя в тот момент, когда меня опустили на диван. Резко вскочив на ноги, я пошатнулась и едва не упала, запутавшись в смятых складках своего свадебного платья. Ошалелый взгляд быстро скользнул по обстановке комнаты. Большой и полупустой.

Передо мной стоял незнакомый мужчина. Явно моложе Бабая. И чем-то даже на него похожий. Линией подбородка и губ. Только взгляд, кажется, не такой острый и жесткий. Живой.

— Где я? — мой подбородок затрясся, а глаза обожгли подступившие слёзы.

Я ощущала себя так, словно с меня содрали шкуру. Беззащитная. Потерянная. Напуганная до такой степени, что всё вокруг пятнами шло.

— В безопасности, — спокойным тоном ответил мужчина, настороженно наблюдая за каждым моим движением, словно я была каким-то взбесившимся диким зверем, готовым вот-вот броситься и разодрать всё живое в клочья.

Но это было не так уж и далеко от истины. Неконтролируемая и ни на что непохожая боль, застряла где-то в грудине, проскользнула колючей проволокой между ребрами и стянула их с такой силой, что выть хотелось.

Перед глазами замелькали вспышки фейерверков, освещающие трупы. Господи! Из меня вырвался надрывный стон, переходящий в крик. Я не контролировала себя. Это была паника и страх, в котором я захлёбывалась.

— Перестань, — почти приказал мужчина. — Перестань, я тебе сказал, — он подошел ко мне, схватил за плечи и тряхнул с такой силой, что в плечевых суставах заныло. — Ты им уже ничем не поможешь. Понятно? — светло-карие глаза зафиксировались на моем заплаканном лице.

Я лишь отрицательно мотала головой, ощущая горькую соль собственных слёз на губах. Меня начало снова трясти. Еще сильней как тогда, когда я вышла из подземного туннеля. На одну крошечную секунду мне показалось, что я схожу с ума. Вижу, как рассудок плавится, и я проваливаюсь в черное вязкое безумие.

— Что значит «нейтрализовать»? — хриплым голосом спросила я и вырвалась из рук незнакомца. — Вы в машине говорили, что меня нужно нейтрализовать. Что это значит?! Убить?! Да?! Вы хотите меня убить?!

Я не услышала ни единого ответа. Мужчина двинулся в мою сторону, я тут же отскочила назад, будто и впрямь превратилась в дикое животное, которое браконьеры загнали в угол и вот-вот собирались пристрелить.

Обширная полупустая гостиная с неяркой подсветкой по периметру всего потолка угрожающе закачалась у меня перед глазами. Это нервное. Это просто подкрадывается безумие. Я не отдавала отчета своим действиям. Ринулась к неприметной тёмной двери. Она, вероятно, могла служить выходом. Но мужчина поразительно быстро перехватил меня и что-то вогнал в шею. С такой хирургической точностью, что я почти сразу же отключилась.

Во рту было сухо. Казалось, что язык превратился в наждачную бумагу. В затылке и висках немного болело. Эта боль была тяжелой и горячей. Медленно раскрыв глаза, я увидела уже смутно знакомый потолок. Подсветка не горела. В комнате было приглушенно светло.

Дрожащие пальцы сами по себе потянулись к шее. К тому месту, куда мне вогнали иглу. Я не умерла? Разве меня не хотели убить? Надавив чуть-чуть на немного вспухшую кожу, я почувствовала слабую боль.

Медленно приняв сидячее положение, я осмотрелась по сторонам. В полупустой обширной гостиной царила тишина. Диван стоял у окна со странными немного затемненными стёклами.

Хотелось пить. Безумно. Воздух царапал сухую носоглотку, отчего я периодически морщилась. Заветная черная дверь, к которой я ночью так отчаянно тянулась, оказалась запертой. Я совершенно не ориентировалась в квартире, потому что голова всё еще была тяжелой, а мысли спутанные. Пришлось передвигаться по наитию.

Пройдя вдоль стены, я зашла за угол и увидела лестницу, сделанную из стекла и металла. Она вела на второй этаж. Вцепившись пальцами в прохладную поверхность перил, я подхватила подол своего платья и поднялась на второй этаж.

Пришлось на несколько секунд остановиться, потому что голова сильно закружилась и желудок свело болезненным спазмом. Я глубоко втягивала воздух и тихо выдыхала, ощущая, что вот-вот сорвусь. Нет. Не сейчас. Только не сейчас!

Вдруг послышались мужские голоса. Они доносились из дальнего конца коридора. Сглотнув комок в горле, я рвано выдохнула и на носках прокралась вперед.

— Проконтролируйте ситуацию. И с документами разберитесь. Разрешите бумажную волокиту как можно быстрей, — это был голос Бабая.

Я схватилась за дверную ручку, быстро нажала на нее и вошла в кабинет. Он был обустроен по-спартански и наполнен почти десятком мужчин. Бабай сидел за столом, все остальные стояли. Как только я переступила порог, все присутствующие тут же обратили на меня внимание.

— Дверь с той стороны закрыла, — Бабай вперил в меня свой немигающий острый взгляд, собрав пальцы рук в «пирамидку».

Я не собиралась никуда уходить, потому что мне нужны были ответы. Почва из-под ног выбита, и я не имела ни малейшего понятия, что делать дальше. И пока мой мозг и сознание всё еще пребывали в странном полусонном состоянии, я хотела получить ответы.

— Нет, — произнесла я. — Что произошло с моей семьей? Кто вы такой? И… Где я? — сердце задребезжало в грудной клетке. Моя паника и боль начали медленно «просыпаться».

— Вышла отсюда, — Бабай даже бровью не повел и тон своего голоса не смягчил.

Все молчали, никто ничего против не сказал.

— Ответьте на мои вопросы, — желудок снова стянул спазм.

— Быстро. Вышла. — Взгляд светло-голубых глаз прорезал мою плоть своей тяжестью и остротой.

Осознав, что никакого выбора мне никто давать не собирался и торговаться не имеет смысла, я до боли прикусила нижнюю губу и вышла из кабинета. Резкий вдох обжег лёгкие, а по щекам покатились слёзы. Я вернулась на первый этаж и обхватив голову руками, расплакалась. Мои родные… Мои друзья… Мой Серёжа…

Опустившись на пол, я прижала горячий лоб к холодному паркету и обхватила себя руками. Мне было так больно. Всё тело ломало. Выкручивало каждый сустав. Разрывало каждый живой нерв. Мое сознание окончательно «пробудилось» и отправило меня в адовую пасть умирать заживо. Бесконечно.

Вдруг послышались шаги. Я взобралась на диван и дрожа всем телом, почти не дышала. Горькие горячие слёзы собирались на подбородке и срывались на грязную ткань моего свадебного платья.

Мужчины, которые были в кабинете у Бабая, молча покинули квартиру. Их выпускал тот самый человек, который ночью вогнал мне шприц в шею. Он вышел последним. Вновь воцарившаяся тишина резко обрушилась мне на плечи. Закрыв лицо ладонями, я снова расплакалась.

— Бери, — рядом со мной на диван упали два упакованных в бумагу бутерброда и маленькая бутылка воды. — Еда успокаивает.

Я подняла голову и посмотрела на Бабая. Он стоял в нескольких шагах от дивана, спрятав руки за спину. Осанка ровная. Взгляд по-прежнему острый. Практически лишенный эмоций.

— Я… Я не могу, — прохрипела я. — Стошнит.

— Значит, сделай так, чтобы не стошнило, — приказал Бабай.

Я не прикоснулась к еде. Меня колотила такая дрожь, что я вряд ли бы смогла удержать хотя бы бутылку воды. И вообще еда меня сейчас интересовала в самую последнюю очередь.

— Мои родители, — выдавила я из себя и всхлипнула.

— Возвращаюсь к этой теме в первый и последний раз, — Бабай подошел и сел на другой конец дивана. — Жизнь, которая у тебя была до этой ночи — уничтожена. Всех, кого ты знала — убили. Ничего нельзя исправить. Твой отец был вовлечен в те круги, где могут в любой момент устроить зачистку. Ты осталась жива и должна идти вперед. Хвататься за прошлое — бестолковая трата времени. Ешь, — посчитав, что он всё сказал, Бабай поднялся с дивана и кому-то позвонил.

Я только взглянула на бутерброды и уже ощутила прилив тошноты. Мужчина развернулся и спокойной неторопливой походкой скрылся за углом, где лестница вела на второй этаж.

Моя. Жизнь. Уничтожена.

«Уничтожена, уничтожена, уничтожена», — набатом бил в голове спокойный низкий голос Бабая.

Глава 5

Меня стошнило. Как я и думала. Выпив немного воды, я откусила крошечный кусочек бутерброда и всё сразу же полезло наружу. Я испачкала пол. В коленях возникла странная пугающая слабость. И это платье. Это чёртовое свадебное платье служило издевательским жестоким напоминанием о том, что случилось. Мне хотелось от него избавиться. Разодрать на мелкие лоскутки и выбросить. Или сжечь к чёртовой матери.

— Ванная комната прямо за лестницей, — вдруг раздался спокойный голос Бабая.

Его силуэт плыл у меня перед глазами из-за слёз. Кажется, мужчина куда-то собрался, судя по тому, что он сосредоточенно поглядывал на свои смарт-часы и держал в руке темно-коричневый кожаный портфель.

— Там уже лежит мои рубашка и брюки, — Борис Аристархович с нескрываемым пренебрежением посмотрел на грязный подол моего платья. — А это выбросишь. Оно тебе уже не понадобится. Тут уберутся, — он снова глянул на часы и чуть нахмурился. — Когда придешь в себя, поедешь с Валом. Тебе нужны новые вещи. Через пару дней тебе привезут полный пакет новых документов: паспорт, кредитки и прочее.

Бабай говорил с таким чудовищным спокойствием, словно ничего существенного не произошло. Словно никого не убили. Словно… Моя жизнь не разрушена.

— Позже еще поговорим. Пока что с тобой бесполезно вести диалог, — экран на его часах замигал.

Бабай надел красивые солнцезащитные очки в тонкой золотой оправе, развернулся и ушел из квартиры, оставив после себя лишь звенящую тишину. Я заставила себя подняться с пола лишь в тот момент, когда в квартиру вошла домработница. На вид ей было не больше сорока пяти лет. Высокая и худая.

Вытерев слёзы тыльной стороной ладони, я поднялась на нетвердых ногах, и преодолевая очередную волну рыданий, ушла в ванную комнату. Она была просторной, но такой же полупустой, как и та часть квартиры, которую я уже успела рассмотреть. Ванна, туалет, овальная раковина и зеркало с небольшой неоновой подсветкой. Никаких элементов декора. Просто белая плитка с черными полосками. Никаких баночек или свечей, или целой кучи полотенец. Как, например, было у нас дома. Просто шампунь, гель для душа и одно-единственное большое черноеполотенце. Всё.

Мне стало так холодно и неуютно в этой пустоте. Обхватив себя руками, я не ощущала ни тепла, ни собственных прикосновений. Мне следовало собраться с мыслями. Но я не могла. Ни физически. Ни морально.

Дрожащими пальцами я выкрутила кран с водой и принялась стаскивать с себя платье. В груди всё снова задрожало. Застёжка никак не хотела мне поддаваться. Услышав треск ткани, я всё-таки избавилась от платья и отшвырнула его в другой конец комнаты.

Я просидела в ванне до тех пор, пока слишком горячая вода, что покалывала невидимыми иголками мою кожу, окончательно не остыла. Я тупо смотрела, как из закрытого крана всё равно просачивается маленькая упрямая капля и срывается вниз. Снова и снова. Снова и снова.

После мощного эмоционального выброса возникла неподвижная пустота. Такая же пустота, как и в этой комнате, и в этом доме в целом. В голове медленно, почти умершими тенями вились ошметки мыслей. Нечёткие и неопределенные. Я будто зависла в невесомости. Кто-то опустил внутри меня рубильник, и я резко перестала что-либо испытывать.

Почувствовав босыми влажными стопами холодный кафель, я медленно обтёрлась большущим полотенцем и нашла взглядом вещи, о которых мне сказал Бабай. Другого выбора у меня не было, пришлось надевать то, что дали.

Белая чистая рубашка, черные брюки. Максимально затянув пояс на них, чтобы не сползли, я причесала пальцами влажные волосы. Избавившись от платья, я почувствовала себя чуть лучше. На крошечную секунду. Но этого вполне хватило, чтобы заставить себя сделать нормальный вдох.

Мне нужно было сделать всё, но только бы поскорей успокоиться. Если успокоюсь, то поговорю с Бабаем и он прольет свет на то, что… случилось. Мне нужна была твёрдая почва под ногами или хотя бы тонкий прутик, за который я могла крепко ухватиться и удержаться.

Вернувшись в гостиную, я обнаружила идеальную чистоту и мужчину, расслабленно сидящего на диване. Домработницы уже не было.

— Оклемалась? — спросил меня мой ночной провожатый.

Я медленно кивнула и предпочла сохранить между нами дистанцию, беспомощно привалившись плечом к стене.

— Меня зовут Вал. Валерий. У тебя сейчас есть два варианта: даешь свои параметры и тебе привозят одежду на дом или едешь со мной и выбираешь то, что тебе необходимо.

Незыблемое спокойствие, что витало в этом доме меня оглушало и одновременно отрезвляло. У меня не было ниточек, что могли бы возбудить новую волну рыданий. Никаких жалостливых или сочувственных взглядов. Ничего. И это… может быть, это не так уж и плохо.

— Мне всё равно, — прошептала я искусанными губами.

— Понятно, — Вал поднялся с дивана и проведя ладонью по своей короткой густой бороде, двинулся в мою сторону.

Я резко дёрнулась и Вал тут же остановился. Помедлил секунду и всё равно подошел.

— Выпрямись, — он вытянул из заднего кармана джинсов маленькую круглую рулетку. — С цифрами надежней будет. Размер ноги?

— Тридцать восемь, — бесцветным голосом ответила я.

Вал быстро и молча снял мерки. Я смотрела в одну точку, силясь продраться сквозь застрявшую внутри меня пустоту.

— Свободна, — Вал выпрямился и спрятал рулетку обратно в карман.

Я продолжала всматриваться сквозь затемнённое стекло в небо. На глаза сами собой навернулись слёзы. В горле так больно вдруг стало. Шумно выдохнув, я поджала губы и медленно провела двумя ладонями по лицу, приглаживая волосы.

Еще вчера всё было хорошо. Единственное, что меня беспокоило — наша будущая совместная с Серёжей жизнь и защита диплома. А сегодня у меня уже ничего не осталось. И это нужно как-то принять. Нужно осознать, что я осталась одна.

— Через полтора часа вещи будут доставлены, — заявил Вал и поспешил твёрдым шагом покинуть квартиру.

Плевала я на вещи. Я просто хотела избавиться от платья. Только и всего. Остальное не имело никакого значения.

Медленно подойдя к дивану, я опустилась на него и поджала одну ногу. Взгляд по-прежнему был прикован к окну. Я, не моргая, всматривалась куда-то сквозь пространство, не обращая внимания на то, что слёзы продолжали настойчиво скатываться по щекам.

Ватная тишина давила на барабанные перепонки. Что я имела? Убитую семью и человека, который, кажется, спас меня. Зачем? Почему? Я не знала и ничего толком не узнаю, если продолжу вести себя неадекватно. Неадекватно с точки зрения Бабая. Но мое горе, моя боль были слишком объемными, чтобы вот так просто по щелчку пальцев затолкать их глубоко в себя.

У меня есть еще полтора часа, чтобы оплакать свою утрату, а затем нужно брать себя в руки. Не знаю как, но это просто необходимо, иначе я буду оставаться в неведение еще очень и очень долго.

Закрыв рот рукой, я согнулась на диване и расплакалась так сильно и горько, что в груди всё вспыхнуло огнем. Единственное, что у меня осталось на память от Серёжи — обручальное кольцо. И это… это было несправедливо и жестоко.

Рыдания постепенно начали стихать, потому что медленно-медленно я стала осознавать реальность происходящего. Она казалась мне дикой и неестественной, но мне ничего уже не оставалось, кроме как присмотреться к ней.

Подложив одну ладонь под щёку, я смотрела в пол и продолжала тихо всхлипывать.

Вернулся Вал.

Он держал в руках кучу бумажных пакетов с одеждой. За ним вошел еще один мужчина с коробками, в которые обычно кладут обувь. Я никак не отреагировала. Просто продолжила неподвижно лежать на диване медленно то открывая глаза, то закрывая.

— На первом и на втором этаже есть спальни, — заявил Вал, когда мы остались одни в квартире. — Выбирай любую. Они все свободные. Кроме одной — напротив кабинета, в котором ты сегодня была.

— Борис Аристархович скоро вернется? — хриплым голосом спросила я, медленно сев.

— Не знаю. Пока будешь здесь. Дальше брат сам скоординирует тебя, — посчитав свою основную функцию выполненной, Вал ушел. Совсем, как его брат — спокойно и без лишнего шума.

Я попыталась отвлечься и изучить дом. Всё получилось из рук вон плохо. Единственное, что я совершенно точно поняла — Бабай не привык к роскоши. Вообще. Помещение квартиры обширное, а мебели минимально. И повсюду затемненные окна.

Я остановила свой выбор на небольшой спальне, в которой кроме кровати и прикроватной тумбочки ничего больше не было. Так было даже лучше. Не отягощённое ничем лишним пространство, помогало легче и глубже дышать.

Подтянув за ремень брюки, я снова обхватила себя руками. Ощущение полной хронической уязвимости медленно выкручивало наизнанку. Главное — не плакать. Нужно успокоиться и дождаться возвращения Бориса Аристарховича.

Аккуратно сев на кровать, я подтянула колени к груди и уткнувшись в них лоб, уснула. Провалилась в глубокий и вязкий сон, в котором были мои родители. Мы смеялись. Папа говорил, что всё это просто розыгрыш, и никто не умер. Мне сразу так легко стало и уютно.

Но когда я открыла глаза и встретилась с полутьмой пустой спальни, тяжесть реальности обвалилась на меня, как лавина. С тяжелым усилием подавив в себе вскрик отчаяния и боли, я резко выпрямилась. Всё тело жутко болело.

Уже настал вечер. Я выбежала из спальни в надежде увидеть Бабая, но квартира всё так же была окутана неприветливой тишиной. Этой ночью хозяин дома не появился. До рассвета я тщетно боролась сама с собой, глуша рыдания в подушку.

Глава 6

— Как она? — голос Бабая в динамике смартфона звучал, как всегда, спокойно даже немного отрешенно.

— Как человек, который недавно лишился семьи, — так же спокойно ответил Вал, но лишь с той разницей, что в его голосе можно было уловить тень горечи. — Но я ожидал, что будет хуже. Второй раз нейтрализовать ее не пришлось.

— Это хорошо. Я делал ставку, что ее, как минимум, придется «отключить» раза три, — Бабай поправил на переносице солнцезащитные очки.

— Думаю, что с ней лишних проблем не будет. Для такого глубокого эмоционального потрясения она еще каким-то образом держится, — продолжил свои размышления Вал. — Сильная.

— Понятно. Когда придет в себя, тогда и поговорю. А ты следи за ней. Молодая она еще, родительской любовью обласканная. Всякое может случиться. Предохранители сорвёт, а мне это не нужно.

— Да-да. Я помню. Для тебя это долг и всё такое. — Скучающе произнес Вал. — Если что-то пойдет не так, я предупрежу.

— Я на тебя рассчитываю, что насчет праздника? — голос Бабая резко обрел деловые нотки.

— Не отвертишься, братец. Нужно удовлетворить интерес публики. Все должны знать, что ты вернулся.

— Я обдумаю эту ситуацию. Всю важную информацию посылай на второй номер. Для надежности.

— Всё сделаю. Не переживай.

— Я уже давно разучился переживать, Валер, — Бабай позволил себе лишь скудную тень уставшей невеселой улыбки.

***

Три дня я провела в полном одиночестве. Эти три дня тянулись, как один долгий и бесконечный. Иногда я слышала тихие шаги домработницы. Она приходила рано утром и уходила после полудня. После нее всегда ощущался слабый запах чистящих средств, а на кухне — насыщенные ароматы только что приготовленной еды.

Я всё еще не могла есть. Только маленькими глоточками пила воду и неподвижно лежала в кровати, пялясь в потолок безучастным взглядом. Слёз больше не было. Все эмоции выжгла пустота. Внутри я себя ощущала как поле со сгоревшей травой и обугленными стволами старых деревьев.

Медленно сев и свесив с кровати ноги, я аккуратно помассировала пальцами закрытые, ощутимо воспалённые веки. В ушах неприятно зашумела кровь. На секунду мне почудилось, что я слышу голоса мамы и папы. Меня это так напугало и одновременно шокировало, что я на миг перестала дышать. Открыв глаза и тут же сразу их закрыв, я ничего больше не услышала, только звон тишины.

Сделав вдох, я уставилась в окно. Уже давно был день. Выдох… Дыхание нормализовалось. Страх, что я могу просто сойти с ума от горя дал мне ощутимый толчок немедленно встать и переключить свое внимание на что-нибудь другое. На что-нибудь несущественное, но способное хотя бы на какое-то время занять голову иными мыслями.

Я по-прежнему не знала, что будет дальше. Что будет со мной и моей жизнью. Что будет с завершением обучение в университет. Понятия не имела, как смогу выбраться из той пропасти, в которую меня выбросили. Но я абсолютно точно понимала одно — мне нужно бороться. Каким образом пока не было понятно. Но я что-нибудь придумаю.

Аккуратно выскользнув из своей комнаты, я решилась еще раз хорошенько изучить пределы своего временного жилища. Борис Аристархович всё еще не появился, и я ничего о нем не знала, кроме того, что у него есть брат — Вал. Может быть… Может быть, пустынный дом что-нибудь мне расскажет?

Увы, но много информации найти я не смогла. Всё та же обширность свободного пространства. Спокойная цветовая палитра в каждой из комнат. Не больше трех цветов и все пастельные. Нигде не было штор, только в некоторых комнатах были предусмотрены автоматические ролеты. Квартира Бабая напомнила мне крепость, в которую вот так просто никогда в жизни не попадешь, если хозяин не даст добро.

Только в одну из комнат дверь оказалась наглухо заперта. Скользнув взглядом по нескольким крупным замочным скважинам, я продолжила свое «путешествие».

Спальня самого хозяина тоже ничем существенно не отличался от других комнат. Большая двуспальная кровать и кресло, расположенное слева от окна. Над кроватью была установлена широкая массивная полка, а на ней стройным рядом в специальных футлярах хранились различные модели солнцезащитных очков.

Они выглядели как-то совсем уж неестественно в обширном строгом пространстве этого жилища. Не знаю, что именно казалось оглушающе чужеродным: большое количество эти очков или их роскошные тонкие оправы, сделанные из золота. Похоже, Борис Аристархович либо не любит солнце, либо привык скрывать свой острый взгляд от посторонних.

Я лишь кончиком пальца провела по ребру полки, рассматривая аксессуары. Посчитав, что слишком долго задержалась на чужой территории, я вышла из хозяйской спальни и решилась снова попробовать поесть.

Аппетит напрочь отсутствовал. Желудок иногда урчал, но я не прислушивалась к его слабым позывам образумить меня и проглотить хоть что-нибудь съестное. В большом двухкамерном холодильнике стального цвета я нашла вполне широкий ассортимент блюд. Всё было аккуратно запаковано в отдельные одноразовые контейнеры. Нужно было лишь разогреть. Здесь были и овощи, и крем-суп, и мясо, и рыба. Всё, только бери и ешь.

У меня мама всегда замечательно готовила. Пальцы крепко стиснулись на прохладной металлической ручке двери. Это было так странно и всё еще оглушающе — думать о маме в прошедшем времени.

До боли прикусив губу, я шумно выдохнула и достала из холодильника контейнер с пловом, кажется. Взяв стеклянную бутылку с минералкой, я закрыла холодильник и подошла к микроволновке. Оснащённая современной техникой кухня, была просторной и прямоугольной формы.

Подтянув за ремень брюки, я отправила контейнер разогреваться, а сама принялась искать стакан для воды. Дверцы кухонных белых шкафов открывались благодаря одному мягкому нажатию пальцами. Почти все полки оказались пустыми.

Я тут же вытащила на поверхность своего сознания мысль о том, что Бабай только-только вернулся в город. Многие вопросы тут же мгновенно растворились. Но хоть какая-то посуда должна же здесь быть, иначе как домработница могла готовить завтраки и ужины?

Аккуратно нажав на очередную дверцу, я нашла несколько бутылок с крепким алкоголем: виски, коньяк и кальвадос. Марка виски была точно такой же, какую предпочитал мой папа. Он пил очень редко, потому что всегда был занят работой. Но у нас имелся весьма разнообразный выбор алкоголя на тот случай, если в гости заедут папины партнёры или друзья.

В груди знакомо сжался комок боли. На глаза тут же навернулись слёзы. Вернулись. Предатели. А я-то думала, что уже осушена до дна. Шумно втянув воздух, я крепко схватилась за горлышко бутылки и притянула к себе. Кроме шампанского и, как правило, лишь по праздникам я алкоголь не пила, а уж тем более виски. Но, а вдруг поможет? Забыться. Заглушить острые мысли в моей голове.

Микроволновка оповестила меня о том, что ужин уже разогрет. Я достала контейнер, опустила на кухонный гранитный островок и снова посмотрела на бутылку, словно мысленно спрашивая у нее разрешения. К черту стакан. Открутив крышку, я затаила дыхание и зажмурившись, сделала один большой глоток. Горло моментально неприятно обожгло, будто я проглотила пригоршню мелких раскалённых осколков.

Едва не подавившись выпитым, я всё-таки проглотила виски и прижала тыльную сторону ладони к влажным губам. По коже пробежались мурашки. Я содрогнулась, чувствуя, что в желудке вдруг стало так горячо.

— Это не поможет, — услышала я тихое и твёрдое за спиной.

Резко обернувшись, я увидела Бабая. Он держал руки за спиной. Взгляд был скрыт за стёклами изысканных солнцезащитных очков. Они смотрелись на бледном лице Бориса Аристарховича так же странно, как и их собратья, что лежали в пустынной спальне на полке.

— Жаль, — выдавила я из себя и отставила бутылку.

— Ешь. Иначе развезет, — в голосе не было и тени участия.

Я тут же затолкала себе в рот несколько ложек плова и почти не жуя, проглотила.

— Мне нужны ответы, — требовательно проговорила я, не видя ни единой причины откладывать разговор в дальний ящик.

— Вот, — Бабай небрежно бросил на кухонный островок черную папку. — Все необходимые документы и кредитки. С финансовой точки зрения ты полностью обеспечена. Но весь бизнес уже перешел в чужие руки. Сработали быстро и точно. Тебя оставили практически ни с чем.

— Мне всё равно на финансы. Кто… кто убил мою семью? — у меня начали мелко дрожать пальцы.

Ни один мускул на лице Бабая не дёрнулся. Он медленно снял очки и прищурился так, будто ему яркую лампу прямо в лицо направили.

— Имя тебе ни о чем не скажет, — Борис Аристархович расстегнул одну пуговицу на высоком воротнике черного пиджака и сел на барный табурет.

— Почему вы меня спасли? Вы знали, что… что готовится нападение? — я упрямо решила не отступаться.

— Твой отец однажды спас меня. Я был перед ним в долгу. Теперь он уплачен. Нет. Не знал.

Бабай отвечал так, что не давал мне ни единой ниточки продолжить наш разговор, поэтому мне приходилось лишь задавать всё новые и новые вопросы:

— И что теперь? Что мне делать? Те люди так и останутся безнаказанными?

— Все мы не без греха. Твой отец прекрасно понимал, на какую тропу он встает. Все мы ходим по краю, он ушел за него.

Мне было больно и страшно слушать всё это. На неподвижном, словно застывшем лице Бабая не проскользнуло ни единой эмоции. Никакого сочувствия. Разве что… Кажется, была только усталость. Тихая и неподвижная. Меня никто не собирался щадить. Но и причинять нарочно боль тоже не планировали.

— У тебя есть два варианта: можешь уйти и можешь остаться. У тебя есть деньги. Есть дом, в который можешь вернуться. Начни жизнь с чистого листа. Ты не представляешь никакой ценности, поэтому никто на твою жизнь не станет покушаться. Можешь остаться при мне. У тебя есть еще какие-нибудь родственники? — Борис Аристархович медленно поднял на меня взгляд. Немигающий и как-то будто неживой.

Я лишь отрицательно мотнула головой. В горле уже разбух новый комок слёз.

— Тогда можешь детальней рассмотреть второй вариант. Ты мне не нужна. Но твоего отца я хорошо знал и уважал. Мое покровительство может стать данью его памяти.

На секунду я подумала о том, что Бабай всё же способен испытывать какие-то эмоции и возможно даже привязанности. Но я тут же себя одёрнула. Вряд ли здесь дело в эмоциях. Пожалуй, Бабай просто посчитал, что не до конца отплатил моему отцу, а я оказалась лишь поводом раз и навсегда закрыть этот момент. Успокоить совесть.

— Я… Я не знаю, что нужно сказать, — честно ответила я, почувствовав, что к щекам прилил удушливый жар, вызванный выпитым виски.

— Ничего. — Тут же произнес Борис Аристархович. — Ты и не сможешь сейчас дать четко обдуманного ответа. Поразмышляй об этом. Времени у тебя предостаточно, — он встал с табурета и подойдя к холодильнику, достал несколько мандаринов. — На днях здесь состоится небольшой праздник, — Бабай принялся быстро чистить цитрус. — Хочешь, жмись у себя в комнате. Хочешь, можешь выйти к гостям. Здесь бывают только свои, так что опасаться нечего, — он выбросил кожуру в мусорное ведро. — Если надумаешь выйти, имей в виду, никаких слёз и соплей, понятно? — Бабай вручил одну мандарину мне, другую оставил себе.

Я лишь кивнула, пытаясь в своем разорванном от горя сознании, уместить всю услышанную, только что информацию.

— Неважно, что ты выберешь. Важно только одно — быстро подняться, когда ударили. Иначе, если замешкаешься, уже никогда не встанешь, — Бабай на секунду остановил свой взгляд на моем лице.

Я затаила дыхание. Его голос и пугал, и одновременно успокаивал. Это было противоестественное сочетание. Как если бы нож, вонзившийся в грудь, или пуля, попавшая в сердце, не убивали, а наоборот — исцеляли.

— Мои родители… их похороны. Я… Могу? — слова наотрез отказывались складываться в логическое полное предложение.

— Пока нет, — отрезал Бабай. — Ты не имеешь ценности, но лучше переждать и не светиться там, где не нужно. Покойники нас не ждут, — он отправил в рот дольку мандарина и развернувшись, твёрдым шагом направился к выходу из кухни.

Передо мной возник нелегкий выбор. И каков будет мой окончательный ответ, я пока еще не знала.

Глава 7

Я могла бы остаться в своей комнате. Как ранее сказал Бабай — жаться в ней. Но я себе запретила это. Всё самое страшное уже случилось со мной, и, если я стану убегать от реальности легче или спокойней вряд ли станет. Меня выбросило в совершенно новый мир. Он может растоптать. А может и помочь на обломках и пепле сожженной старой жизни построить новую. Пока еще я туманно понимала, чего именно хочу и куда важно стремиться. Пожалуй, всё стоило решать постепенно.

Я оплакала свою потерю. Никто не помешал мне этого сделать. На миг я даже подумала, что меня нарочно на несколько дней оставили одну. Так проще — когда никто не утешает и не говорит пустых слов. Они меня всегда лишь еще больше расстраивали. Но качнув головой, я отмела от себя такое предположение. Вряд ли Бабай стал бы беспокоиться о моем душевном состоянии. Он совсем непохож на человека, который так легко готов проникнуться чужими слезами и горем.

Так сложились обстоятельства, что теперь ближе Бориса Аристарховича у меня людей больше не осталось. Ни друзей, ни родственников. Никого. Эта бездушная и жестокая аксиома пускала по моим измученным нервам болезненные импульсы. Подсознательно я уже понимала, что меня еще будет очень и очень долго вот так невыносимо «бить» каждый раз, когда мысленно стану возвращаться к своей утрате. Но об этом никто не должен знать.

Детальней изучив свой новый гардероб, я выбрала минималистичное платье насыщенного красного цвета. Мой выбор был продиктован желанием «запечатать» свою боль внутри себя. Никакой показушности, в первую очередь, перед самой собой. Траур — это не про одежду, это про состояние души.

К тому же я находилась на чужой территории и никому мои сопли, как сказал Бабай, не нужны. Это было жестоко, но справедливо. И если бы Борис Аристархович разговаривал со мной в другом тоне, то я бы непременно развалилась на части и еще очень долго не смогла бы собрать себя воедино.

Праздник был организован в честь возвращения Бабая. Об этом я сначала догадалась, а затем мои догадки подтвердились, когда я краем уха услышала поздравления. Все присутствующие по очереди поздравляли Бабая с триумфальным возвращением домой.

Он лишь кивал и коротко отвечал. На губах даже не было намека хоть на какую-нибудь улыбку. У меня почему-то почти сразу же возникло ощущение, что он напряжен. Не от страха или волнения. Это было что-то другое, словно ему некомфортно в обширной комнате, наполненной людьми и ярким светом ламп.

Гостей пришло немного. Не больше десяти человек. Меня им никто не представил, да и я сама не спешила обращать на себя чье-либо внимание. Единственный вывод, который я сумела сделать, осторожно наблюдая за присутствующими — меня окружали бандиты. Всех мужчин выдавали наколки. Они оглушительно контрастировали на фоне дорогой и очевидно со вкусом подобранной одежды.

Были среди гостей и женщины. Все, естественно, старше меня. Большинство из них тоже почти не обращали на меня внимания, кроме одной. Фигуристая брюнетка, одетая в красивое шелковое платья длинною чуть ниже колена. На вид ей не больше тридцати пяти. Ухоженная и явно знающая себе цену. Женщина постоянно вилась рядом с Бабаем. Я сразу смекнула, что между ними что-то есть.

— Вижу, что ты уже оклемалась, — ко мне неожиданно подошел Вал.

Он, пожалуй, единственный, кто не стал заморачиваться со своим внешним видом — клетчатая рубашки и зауженные черные джинсы. В руках — стеклянная бутылка пива.

По моим ощущениям, Вал показался более сговорчивым, чем его старший брат. Несмотря на наше нетипичное «первое знакомство», этот мужчина почему-то не вызывал у меня ни настороженности, ни страха. Сейчас он казался мне более расслабленным, чем в нашу последнюю встречу.

— Немного, — честно ответила я и аккуратно прислонилась одним плечом к стене.

Некоторые гости вальяжно сидели на диване, а некоторые ушли куда-то. Несколько женщин обосновались на просторном открытом балконе, что больше напоминал небольшую террасу. Бабай разговаривал с каким-то крупным мужчиной, расположившись в кресле.

— Платье, как на тебя шили, — Вал скользнул по мне быстрым оценивающим взглядом.

— Да, — рассеянно согласилась я. — Спасибо.

— Ты уже решила, что дальше делать будешь? — Вал отпил немного из своей бутылки.

Я быстро сориентировалась, о чем именно он спрашивал.

— Я с твоим братом только недавно обсудила эту тему. Пока думаю.

— Ты моего мнения не спрашивала, но я считаю, что тебе всё-таки лучше согласиться быть на нашей стороне, — Вал размял шею, похрустев позвонками.

— Почему? — мое внимание тут же полностью сфокусировалось на нашем разговоре. — Борис Аристархович сказал, что я не представляю никакой ценности.

— Это правда, — Вал продолжал лениво рассматривать толпу. — Но с возвращением брата, в городе всё быстро поменяется. Границы влияние перераспределяться. Мало ли что. С нами просто безопасней. Да и своих не бросаем, если есть возможность что-то переиграть.

Безопасность теперь мне казалась какой-то размытой и совершенно недостижимой субстанцией.

— Со связями всегда проще устроить свою жизнь, — добавил Вал.

— Еще чуть-чуть и я решу, что ты агитируешь меня вступить в какую-то таинственную секту, — мрачно пошутила я.

— Это, скорей, не секта, — со всей серьёзностью ответил Вал. — Просто круг полезных знакомств. Или семья. Но не та, что в рекламах сухих завтраков. А с весьма жесткими правилами, но чаще всего — справедливыми.

Я задумалась над тем, что только что услышала. Кажется, Бабай всё же оказался прав — я сейчас не в состоянии сделать выбор. Во-первых, мой эмоциональный фон всё еще оставался дико нестабильным. Внешне я держалась спокойно, но то, что происходило в душе не отключить ведь. Во-вторых, тот мир, в который я случайно угодила, был слишком для меня незнакомым. Вот так с ходу делать выводы и выбирать направление, в котором я стану двигаться — крайне сложно. Мне нужно было больше времени. Больше информации.

Кое-что всё еще никак не желало оставлять меня в покое. И немного поразмыслив, я решила задать несколько вопросов Валу. Он, кажется, всё еще был расположен к нашему диалогу.

— Можно задать тебе один вопрос? — набравшись смелости, напрямую спросила я.

— Попробуй, — Вал позволил себе полуулыбку и еще немного отпил пива из бутылки.

— Мои родители… Кто? Кто организовал убийство моей семьи? — к горлу моментально подкатил ком. Мне стоило немалых усилий, чтобы избавиться от него. Если позволю себе расплакаться, Вал может подумать, что я нестабильна и вряд ли что-то ответит. Не исключено, что решит «нейтрализовать».

— Это не имеет значения, — почти так же, как и его брат, ответил Вал.

— Бабай тоже так сказал. Но почему не имеет? Очень даже имеет. Для меня.

— Твой отец был верен моему брату. Мой брат — опасный человек. За свою верность твой отец и поплатился. Это похвально. Правда. Но ему следовало сматывать удочки, а не закапываться. Это жизнь. Имя тебе ничего не даст. И лучше тебе в это дело не лезть, — в голосе Вала вдруг зазвучали стальные нотки. — Ты никому не нужна и это лучшее, что с тобой при таком раскладе могло случиться. Не светись там, где не надо и не строй из себя мстительницу. Иначе плохо кончишь.

Жестокая ничем не прикрытая тирада Вала на секунду лишила меня дара речи и заставила затаить дыхание. Теперь я совершенно точно была уверена, что меня оставили одну в квартире не из-за жалости или решения позволить прийти в себя. Просто так сложились обстоятельства. Никакой пощады. Это вызывало слёзы и одновременно действовало закаляющим образом.

— Еще один совет — выбей всё дерьмо из своей головы, иначе переломают. Учись жить заново, — глотнув еще пива, Вал ушел куда-то вглубь квартиры.

Но надолго я одна со своими мыслями не осталась. Снова глянув на Бабая, я заметила, что он куда-то приглашает мужчин, с которыми всё это время разговаривал. Те, смеясь и кивая, последовали за ним.

— Привет, — передо мной резко выросла там самая фигуристая брюнетка. Она мне улыбнулся почти милой приветливой улыбкой, а взгляд карих глаз уже начал «оценочную диагностику». — Меня зовут Дина. И я женщина Бори. — Она это произнесла таким тоном, словно решила сразу же показать мне мое место и обозначить свою роль в жизни Бабая.

— Очень приятно, — из вежливости ответила я. — А меня зовут Злата.

— Идем к нам, Злата. Мы с девочками на террасе пьем потрясное шампанское, пока мужчины здесь ведут дела, — Дина цепко ухватила меня за запястье и продолжая улыбаться, повела за собой.

Ее предложение вряд ли было актом дружелюбия. Эта женщина просто хотела подробней изучить меня и оценить ситуацию. С одной стороны, это было вполне логичным решением. Всё же я уже неделю жила в доме у Бабая, и это очевидно вызвало ряд вопросов. Но мне бояться было нечего. Нас с Борисом Аристарховичем никакие отношения не связывали. А уж тем более — романтические.

Глава 8

Как только я вышла на террасу, моего лица и волос тут же коснулось теплое дыхание мая, который уже собрался в путь, приглашая на свое место июнь. Я на секунду замерла и втянула поглубже ласковый свежий воздух. Терраса выходила на парковую зону. Здесь не было никаких машин, поэтому воздух казался чище, а атмосфера — спокойней.

В аккуратных плетёных креслах сидели еще две женщины. Они были примерно того же возраста, что и Дина. Обе блондинки, но я подозреваю, что крашеные, потому что достичь такого идеального платинового цвета можно лишь в салоне.

— Знакомьтесь, это Злата, — объявила Дина и села в последнее пустующее кресло.

Я осталась стоять. Чтобы моя поза не казалась такой, будто я стою перед экзаменационной комиссией, ожидая вердикта, я подошла к стальным перилам и непринужденно облокотилась на них. Вид, конечно, здесь был просто потрясающий. Квартира Бабая была расположена почти у самого неба. Казалось, что только кончики пальцев протяни и коснешься белых пушистых облаков.

Не знаю, есть ли рай или ад. Но мне вдруг так отчаянно захотелось поверить в то, что мама с папой смотрят сейчас на меня и охраняют. Но, к сожалению, вряд ли это могло быть правдой. Над нами лишь космос и бесконечная тьма.

— А это Катя и Юля, — представила мне своих подруг Дина.

— Очень приятно, — вежливо ответила я.

— Крашенная? — вдруг спросила меня одна из блондинок. Кажется, Юля.

— Нет, — честно ответила я.

— Шикарный цвет, — отметила она и немного отпила из своего фужера.

Перед креслами был расположен небольшой деревянный круглый столик. На нем стояло ведерко с бутылкой шампанского и еще один фужер. Пустой. Не знаю, было ли это совпадением или меня уже заведомо хотели пригласить в свою небольшую женскую компанию. Глядя на Дину и ее подруг, я всё-таки придерживалась второго варианта.

— Давай с нами, — предложила мне Катя и уже потянулась за бутылкой.

Я решила не отказываться, потому что и так ощущала себя не в своей тарелке.

— Держи, — Катя протянула мне фужер. — Выпьем за знакомство?

— За знакомство, — поддержала Юля.

Мы чокнулись фужерами. Я сделала небольшой глоток. В нос тут же ударили пузырьки. На вкус это шампанское оказалось очень мягкое и приятно сладкое.

— Итак, — начала Дина, внимательно рассматривая меня. — Я тебя с девочками раньше здесь не видела. А новые лица всегда вызывают повышенный интерес. Ты уж прости. Наша маленькая женская компания всегда готова принять новенькую, — женщина улыбнулась, и изящным движением головы откинула назад свои тёмные волосы. — Расскажи немного о себе.

Дина явно просто хотела прощупать почву. Она не спрашивала открытым текстом, сплю ли я с Борисом Аристарховичем, но я кожей чувствовала, что ей просто необходимо узнать четкий ответ. Но, возможно, Дина не хотела выглядеть в глазах подруг ревнивой истеричной женщиной, поэтому задавала прямые вопросы, но не о том, что ее по-настоящему волновало.

— Почти окончила университет. Кафедра журналистики, — я мысленно сделала себе пометку, что обязана в ближайшее время решить проблему с учебой. Очень хотелось надеяться, что Бабай выслушает меня и даст добро посетить кафедру.

— Так ты у нас с микрофоном по городу бегаешь? — с едва различимой насмешкой спросила Юля.

— Нет. Я практику проходила в журнале. Тележурналистика — это не мое, — лаконично ответила я.

— Это же скучно, — отметила Юля. — Все эти университеты, учеба, практика. Давайте поговорим о чем-то другом.

Я заметила, что Юля обменялась быстрым взглядом с Диной. Очевидно, что они были между собой в каком-то сговоре, что явно имел прямое отношение ко мне. Похоже, из троицы только Катя была спокойная и равнодушная к сплетням.

— Ты девушка Вала? — прямо спросила меня Юля.

Почти прямо, снова увиливая от похожего вопроса, но с одной поправкой. Вместо Вала должен быть Бабай.

— Нет, — снова честно ответила я и ощутила, что Дина внутренне сильно напряглась.

Возможно, стоило бы сразу всё расставить по своим местам. Но меня ни капли это не тревожило. Я знала правду. А отчитываться перед малознакомыми людьми не видела никакого смысла. Раз Борис Аристархович решил меня здесь поселить, значит на то имелись свои причины. Я была в этом плане абсолютно спокойна, потому что быстро смекнула — Бабая не интересовал секс со мной. Я находилась в полной безопасности. И если он ничего не рассказал своей женщине, значит, и это посчитал правильным решением.

— Тогда с кем ты? — нетерпеливо спросила Дина и осушила свой фужер. — Боря не любит посторонних на своей территории. Но раз ты здесь, значит, уже автоматически считаешься «своей».

— Я ни с кем. Я сама по себе, — в груди от этого ответа что-то больно кольнуло.

Мои слова были правдой — теперь я сама по себе. В том смысле, что у меня никого больше не осталось из родных. Поплакать на плече не у кого и все свои проблемы теперь мне стоит учиться решать самостоятельно.

Дине не понравился мой ответ. В ее взгляде проскользнуло недовольство. Но никаких новых вопросов не последовало. Видимо, я всё же оказалась права — она не хотела выглядеть глупо перед подругами.

— А я вот тоже хотела журналистикой заниматься, но сделала ставку на рекламу и PR, — вдруг заявила Катя, разряжая обстановку.

Весь наш разговор моментально вышел на безопасную колею. Мы говорили обо всем и в то же время ни о чем существенном. Юля и Катя, как и Дина оказались женщинами мужчин, которых сегодня пригласил Бабай. Я не стала задавать никаких провокационных или откровенных вопросов. Но мне искренне было непонято, что эти женщины делали рядом с бандитами? Осознавали ли они все риски и опасность таких отношений? Возможно, и осознавали, отлично зная правила игры в такой жизни. Для меня же всё это пока было слишком чужим и неприветливым.

Чуть позже женщинам наскучило сидеть на террасе. Мы вернулись внутрь. Бабая всё еще нигде не было видно. Вал, будто оставшись за старшего, разговаривал с мужчинами, щедро наполняя их бокалы алкоголем и агитировал сыграть пару-тройку раз в карты.

Никто по-прежнему не обращал на меня внимания. Даже Дина с подругами, кажется, потеряли ко мне интерес. Так значительно лучше. Я почти бесшумно направилась в свою комнату. В коридоре мое внимание привлекла едва-едва приоткрытая дверь и льющиеся спокойной рекой мужские голоса.

Эта дверь вела в ту комнату, что была наглухо закрыта. Очевидно, что на то имелись веские причины. И вряд ли мне о них стоило знать. Но когда я услышала фамилию своей семьи, в груди не просто больно закололо, а невыносимо заболело. Эта боль не имела ничего общего с физической, отчего становилось лишь хуже. На глаза моментально навернулись слёзы. Я застыла на месте, полностью обратившись в слух:

— Запугивает сучара, — отметил немного хриплый мужской голос. — Королем себя здесь возомнил.

— Ничего нового, — послышался совершенно спокойный голос Бабая.

— Уверен, что из-за девки Гончарова лишних проблем не будет?

— Уверен. Прокурор хотел лишить меня поддержки. Лишил. Всё к рукам прибрал. Остались только крохи. Дочка никакой ценности не представляет. Ни для меня. Ни для него. И он это знает.

Меня вдруг охватила злость из-за того, что по мнению Бабая, я не больше чем просто пустое место. Осторожно выдохнув, я как можно тише и аккуратней подошла поближе к дверям. Заглянув в узкую щель, я увидела, как Бабай сидел на стуле, вытянув одну ногу вперед и ловко перебирая пальцами стодолларовые купюры, отсчитывал какую-то определённую сумму.

Та часть комнаты, что была мне видна, оказалась полностью устлана деньгами. Доллары и евро ровными пачками, перетянутыми резинкой, лежали на столах и под ними. Было видно неприметные черные сумки. Очевидно, что и в них тоже лежали деньги.

В голове сразу же возник резонный вопрос — почему такая колоссальная наличность не хранится в банке? Ответа я не знала, но понимала одно — так было нужно. Мне Бабай почему-то не казался человеком, который всё делает спустя рукава и не думает о последствиях. У него определенно есть свои планы и цели.

— Будет с ним встреча? — снова раздался хрипловатый голос, и я тут же вздрогнула.

— Пока что в этом нет смысла, — спокойно ответил Бабай и досчитав пачку с долларами, вручил ее своему собеседнику. — Есть дела поважней.

— За ним наблюдать?

— Наблюдайте. Он эмоциональный. А значит, чаще всего бывает нелогичным. Действия такого человека, как Прокурор, сложно предугадать. Поэтому наблюдайте.

— Принял, — мужчина немного помолчал, затем спросил: — И когда же эта гнида только сдохнет?

— Всему свое время, Стас, — туманно ответил Бабай. — Нала хватит?

— Хватит.

Понимая, что оставаться здесь уже небезопасно, я быстро ушла в свою комнату. В голове беспрерывным импульсом забилось одно лишь прозвище — Прокурор. Я понятия не имела, кто он. Но, кажется, я не зря приняла решение подслушать. Словно именно так всё и должно было случиться. Я искала ответы. Мне их никто не давал. И я натолкнулась на них случайно.

Боль в груди поутихла, уступая место темному сильному чувству, которому я не могла пока что найти определения.

Теперь я совершенно точно знала, что безликий человек по кличке Прокурор устроил настоящую кровавую бойню на моей свадьбе. Именно он лишил меня семьи. Именно он полностью разрушил мою жизнь. Я не знала Прокурора и никогда его не видела, но уже ненавидела так, что от этой ненависти стало тесно в моей груди.

«Всему свое время», — именно так сказал Бабай. Я сделаю всё, чтобы, когда это время настало, я была рядом и собственными глазами видела, как эта сволочь по кличке Прокурор умрет. Надеюсь, это произойдет в страшных муках.

Глава 9

Я спала очень беспокойно, если мое полузабытое состояние вообще можно было назвать сном. Переворачиваясь с одного бока на другой, а затем обратно, я никак не могла успокоить мысли в своей голове. Пошлое прозвище Прокурор ядовитым маленьким насекомым билось в моем сознании, лишая возможности отыскать внутренний баланс.

Мне отчаянно хотелось, чтобы этот подонок заплатил за то, что сделал с моей семьей. Я мысленно представляла, как он умирает. Видела нечеткие очертания мужского силуэта и лужу его крови. Каждый раз силуэт был разным, потому что я понятия не имела, как этот Прокурор выглядит на самом деле. В одном эпизоде это был тучный мужчина. В другом — худощавый. Брюнет и блондин. Рыжий. Шатен. Порой даже седовласый.

Это было жутко — мечтать о чьей-то смерти. Чужой неприветливый мир, словно уже вогнал мне в вену свой яд. Именно поэтому в моей голове возникли такие страшные мысли. Но я с ними не боролась. Подхваченная жестокими эмоциями, я совсем забыла про голос разума и человечность.

Ошметки сна рассыпались. Я, глядя в потолок, продолжала усердно вытирать слёзы с глаз и размышлять о том, что вряд ли сумею успокоиться, пока Прокурор не умрет. Мне было плевать: виноват мой отец в чем-то или нет. Осознанно или неосознанно он ввязался в этот мир. Ничто не имело значения, потому что папа — это папа. Моя семья — это моя семья. И ее всю убили. Расстреляли.

Пожалуй, нет таких слов, что могли бы в полной мере описать то, что я испытывала к этому ублюдку. В какой-то момент мне стало страшно от самой себя.

За окном всё еще цвела ночь. В ее спокойной неподвижной тьме я ощущала себя по-особенному одинокой. Страх, напитываясь ночью, расползался по моим венам, рождая всё новые и новые жуткие картины.

Разнообразных ярких и жалящих эмоции оказалось так невыносимо много, что я уже ощущала знакомые отголоски подступающей истерики. Мне стало до чертиков страшно, что я могу сойти с ума, поэтому закрыв рот двумя руками, на несколько секунд затаила дыхание.

Медленно выдохнув, я убрала руки и вытерла влажные глаза краем майки, в которой спала. Гасить в себе слёзы я не хотела. Лучше дать им волю. Так всегда советовала мне мама. Но ни в коем случае нельзя позволять им брать верх над собой.

Шмыгнув носом, я свесила с кровати ноги и посмотрела в окно. В небе светила полная бледная луна. Она казалась мне холодной и равнодушной. Глядя на ночную подругу, я почувствовала, как начинаю потихоньку обуздывать свою подступившую истерику. Если не думать и не возвращаться мыслями к тому страшному вечеру, то еще можно как-то жить. Правда, пока что мне было сложно не вспоминать маму с папой, Серёжу и друзей. Чувство необъятной вины давило. Хотя я отчетливо понимала, что моей вины нет.

Встав с кровати, я решила спуститься на кухню и выпить воды. После шампанского и рыданий жутко пересохло во рту. К тому же, я уже чувствовала, что вряд ли смогу прикорнуть хотя бы на пятнадцать минут. Мое сознание было ненормально сильно возбужденно из-за всех этих чудовищно-кровавых мыслей, связанных с Прокурором.

Покинув приделы спальни, я на несколько секунд застыла в темном коридоре. Удивительно, но в обширной, немного нелюдимой и полупустой квартире Бабая я теперь не ощущала ни дискомфорта, ни страха. Здесь не веяло уютом, но вращалась некая сильная энергия, которая поддерживала меня. Кажется, это было чувство безопасности. Да, именно оно.

Осторожно пробираясь сквозь полутьму коридора, я подошла к лестнице. Ее стекло и металл немного холодили босые ступни. Медленно спускаясь, чтобы случайно не споткнуться и не скатиться кубарем, я вдруг почувствовала, что не следовало покидать свою спальню. Сегодня в квартире я была не одна, несмотря на то что ее пространство было заполнено тишиной.

Оставив позади лестницу, я прошла вперед и тут же затормозила перед поворотом, увидев, что на диване в гостиной сидит Борис Аристархович.Обширную комнату освещала лишь тусклая подсветка по периметру потолка. Должно быть, ее яркость можно регулировать, потому что она практически утопала в полутьме. В окна лился холодный лунный свет, очерчивая контуры плеч Бабая.

Он вальяжно сидел на диване, расположив руки вдоль его спинки. В одной из них я заметила бокал. Должно быть, с алкоголем. Между широко расставленных ног Бабая сидела женщина. Дина. Она была полуобнажена — платье «гармошкой» собралось на талии. Голова Дины плавно двигалась вверх-вниз. Борис Аристархович медленно распивал свой напиток и склонив голову чуть набок, наблюдал за «выступлением», что было предназначено исключительно для него.

Мне стало жутко неловко. К щекам ощутимо прилила горячая кровь. Всё же нужно было остаться в спальне. Прижавшись к стене, как настоящая преступница, я несколько мгновений не могла сдвинуться с места.

Но когда Бабай медленно повернул голову в мою сторону и неторопливо сделал еще один глоток, мне показалось, что сердце от стыда сейчас просто разорвется. Этот мужчина настолько был внутренне спокоен, что его ни оральные ласки, ни мое присутствие не могли выбить из равновесия.

Я быстро развернулась и побежала вверх по лестнице. Мои предположения по поводу того, что Дина всё же является женщиной Бабая, подтвердились. Надеюсь, теперь у нее ко мне не осталось никаких претензий и вопросов. Ее мужчина с ней. Хотя… У меня сложилось такое впечатление, что такие, как Бабай, вообще никому не могут принадлежать. Они полностью в себе и на своей волне.

До самого утра я просидела у себя в спальне, как мышь, боясь лишний раз пошевелиться. Уже ближе к рассвету, послышался звук шагов затем клацанье дверного замка. Похоже, или Бабай, или Дина ушли в ванную или другую спальню. Никаких голосов я не слышала. А потом всё окончательно стихло.

Когда солнце сменило луну, и тьма временно отступила, я долго не решалась снова выйти из спальни. Но понимая, что вопрос с университетом всё еще остается открытым, я отбросила в сторону любые сомнения. В конце концов, я не специально стала свидетельницей чужого «отдыха». Стесняться и краснеть тоже не имело никакого смысла. Бабай на своей территории и он здесь волен делать всё, что захочет. К тому же Бабай взрослый мужчина и его потребности в женщине абсолютно нормальные. Это я испытала острый приступ неловкости. Но что-то мне подсказывало, что Бабай плевать хотел на небольшой ночной инцидент. Думаю, он даже инцидентом это не считает.

Единственное, чего я очень хотела, чтобы Бабай оказался дома и мы поскорей поговорили. Мне нужно было фокусировать свое внимание на тех проблемах, решение которых всё еще зависело от меня. Если я дам слабину и буду безутешной или же направлю все свои эмоции лишь на этого призрачного Прокурора, то непременно сойду с ума. По-настоящему. И тогда меня запрут в клинике. Причем надолго. Я не такая уж и сильная, поэтому лучше уже сейчас начать себя брать в руки. Ни мама, ни папа не хотели бы, чтобы я сломалась.

Осторожно спустившись в гостиную, я никого, не обнаружила. На кухне уже готовила завтрак домработница.

— Доброе утро, — вежливо поздоровалась она и сдержанно улыбнулась мне. — Завтрак будет приготовлен через несколько минут.

— Доброе, — кивнула я. — Спасибо. Не торопитесь. Я подожду.

— Есть свежевыжатый апельсиновый сок. Будите?

— Да, спасибо, — я присела за обеденный стол.

Домработница подала мне стакан с соком и вернулась к готовке. Я сделала несколько небольших глоточков и тут же прислушалась к желудку и своим ощущениям. Всё еще жил страх, что меня может вывернуть. Но, кажется, сейчас бояться было нечего

— Простите, а вы не знаете, Борис Аристархович дома? — осторожно спросила я.

— Да. Он у себя в кабинете, — не отрывая взгляда от плиты, ответила домработница. — Но к Борису Аристарховичу запрещено заходить, если он сам не позовет.

— Хорошо, спасибо, — я сделала еще несколько глотков сока, и теперь поняла, почему Бабай бесцеремонно выпроводил меня из кабинета, когда я без стука ввалилась в него. Запомнив на будущее это железное правило, я решила терпеливо дождаться, когда появится хозяин квартиры.

Домработницу, как я выяснила, звали Ларисой. Она быстро и профессионально сервировала посуду для завтрака. Только для меня. Я быстро смекнула, что Бабай есть не будет. Во всяком случае, здесь. Лариса подала завтрак и извинившись, будто я была здесь хозяйкой, удалилась заниматься другими домашними делами.

Аппетита, как такового, у меня не было. Но я твердо решила, что должна есть, иначе у меня могут возникнуть серьезные проблемы со здоровьем, а если еще и вес начнет снижаться, то лучше точно не станет.

Пока я пересиливала саму себя и ела омлет со шпинатом, мой слух был напряжен. Бабай ведь мог просто уйти, не посчитав нужным поговорить со мной, а мне важно было перехватить его. Когда я съела чуть больше половины омлета, в гостиной послышались шаги. Мои предположения оказались верны — Борис Аристархович собирался уходить.

Бросив вилку, я поспешила выйти из кухни. Бабай, как обычно, одетый по-спартански, держал в одной руке очки, а в другой — телефон. Острый взгляд вопросительно остановился на мне. Я не вовремя вспомнила ночной инцидент и ничего не смогла с собой поделать — стало стыдно. Но судя по спокойному выражению лица Бабая, он и думать не хотел обо всём этом.

— Можно вас на минутку? — робко спросила я в напряжении сжав пальцы рук в замок.

— Говори, — кивнул Бабай.

— Это по поводу университета. У меня защита диплома на носу. А из-за… случившегося, — я втянула побольше воздуха, гася эмоции, — у меня нет способов коммуникации с кафедрой и своим научным руководителем. Я бы хотела решить этот вопрос, если… конечно, это возможно, — выдохнув, я посмотрела Бабаю прямо в глаза. — Я завершу учёбу и это… поможет мне отвлечься, — добавила я, хотя не очень верила в то, что смогу полностью отвлечься и отгородиться от того, что произошло.

— Хорошо, — ответил Борис Аристархович. — Вал будет тебя сопровождать. Отправляйтесь сегодня. Незачем оттягивать. И купи всё, что тебе нужно. Как ты сказала? Для коммуникации? Телефон. Ноутбук. Планшет. Что нужно, то и покупай. Еще что-то?

— Нет.

Бабай надел очки, скрывая за черными стёклами свой невероятно пронзительный острый взгляд и ушел.

Если бы я сейчас могла порадоваться, то непременно сделала это. Но большую часть моих эмоций просто выжгло. Причем ту часть, что относилась к положительным. Глубоко вздохнув, я вернулась на кухню и доела всё, что для меня приготовила Лариса. Сегодня понадобится очень много сил.

Глава 10

— Ну что? — спросил Вал, закрыв приложение с игрой и затолкав смарт в карман черных джинсов.

— Всё отлично, — твердо ответила я и села в машину. — Научрук перешлет мне на почту мой последний черновой вариант дипломной работы. Я всё еще раз вычитаю, внесу поправки и буду готовиться к защите, — я тихо выдохнула и бросила быстрый взгляд на здание университета.

Вряд ли я буду теперь скучать по студенческому периоду. Разговор с научруком и заведующим кафедрой был очень нелёгким. Все уже знали, что случилось. Вал, предугадав такое развитие событий, собирался пойти со мной. Но я отказалась, понимая, что должна самостоятельно проживать всё то, что свалилось на меня.

Была сотня вопросов и абсолютное отсутствие такта. Всех мучило любопытство. К тому же в тот страшный вечер, погибли и мои сокурсники. Научрук оказалась единственной женщиной, которая ничего не спрашивала о случившемся. Она просто забрала меня к себе в кабинет, подальше от других преподавателей кафедры. У меня был шанс не присутствовать на защите. Научрук могла всё устроить, учитывая мою ситуацию. Я снова дала отказ и заявила, что всё же буду присутствовать на защите. Мне не нужна была пощада или жалость, это только усугубит ситуацию. Тактика Бабая оказалась куда ближе.

— Когда защита? — Вал завёл двигатель и плавно выехал на дорогу.

— Через две недели, — я откинулась на спинку сидения и безучастным взглядом посмотрела в окно.

— Тебе надо технику купить, — напомнил Вал.

Я ему об этом еще ничего не говорила. Похоже, коммуникация Вала со старшим братом поддерживается постоянно. Я для себя сделала небольшой вывод о том, что у братьев налажена крепкая связь.

— Да. Подойдет любой торговый центр.

За окном догорал май. Стояла теплая ясная погода. Но мне жутко хотелось, чтобы над городом сгустились чёрные-чёрные тучи и пошел ливень. Сильный. Беспощадный. Хотелось, чтобы температура резко упала и стало холодно. Яркость погожего дня резала глаза, почти разрывала сетчатку и затапливала раскалённым солнечным золотом глазницы.

Отвернувшись от окна, я посмотрела на Вала. Он задумчиво причесывал двумя пальцами свою короткую густую бороду и сосредоточенно следил за дорогой. Я в равной степени не знала ни Бабая, ни Вала. Но ориентируясь по собственным ощущениям, я могла уверенно заявить, что Вал наполнен жизнью и эмоциями. Он, безусловно, очень собранный и серьезный, но специально не стремился выстроить барьер между собой и остальным окружающим миром.

Теперь, когда у меня была единственная зацепка — кличка виновника в гибели моих родителей — я хотела о ней рассказать Валу. Прямо спросить у него, кто такой этот Прокурор. К Бабаю с этим даже идти было бессмысленно. Он точно не даст ни единого ответа. Впрочем, и брат его был не менее несговорчивым. Но я ничего с собой поделать не могла, несмотря на вполне разумные увещевания Вала. Не нужно светиться там, где не следует. Но я и не светилась. Мне просто нужны были ответы.

— Можно задать тебе один вопрос? — спокойно спросила я, когда мы попали в небольшую пробку и внимание Вала на дороге немного ослабло.

— Попробуй, — Вал едва заметно улыбнулся. Почти так же, как и на вечере.

— Кто такой Прокурор? — я внимательно посмотрела на своего спутника, пытаясь уловить на его спокойном привлекательном лице хотя бы тень каких-то эмоций.

Но он остался спокойным. Хотя, я была абсолютно уверена, что мой вопрос его удивил. Еще день назад я спрашивала у него, кто убил мою семью. А уже сегодня знала его прозвище.

— Последний кадр, с которым сознательный человек хотел бы добровольно встретиться, — ответил Вал, продолжая рассматривать дорогу.

Ответ был таким, что выудить из него следующий вопрос или продолжить непринужденную беседу было крайне сложно. Но я всё равно не собиралась отступаться.

— Почему?

— Потому что существует огромная вероятность остаться с пулей в голове, — Вал тронулся с места.

По тону его голоса стало понято, что дальше отвечать на мои вопросы, связанные с этим Прокурором, мой спутник больше не планирует. Ничего другого, кроме как принять это, я сделать не могла.

Оплатив парковку, примыкающую к трехэтажному торговому центру, Вал повел меня внутрь. Яркие рекламные вывески, музыка и обычный гул человеческих голосов, неприятно давили на меня. Раньше я обожала шоппинг. Мы с мамой иногда выбирались по выходным. Я любила яркие цвета в своем гардеробе. Мама предпочитала более спокойные. После шоппинга мы обязательно останавливались в какой-нибудь уютной небольшой кофейне. Теперь всё это казалось мне далекой и чужой жизнью.

Ощутив, что в сознание начали пробираться тоскливые болезненные мысли, я тут же попыталась отвлечься.

— Ты мне поможешь с выбором? — осторожно спросила я Вала, едва поспевая за ним.

Он ходил очень быстро и такими широкими шагами, что мне почти приходилось переходить на бег.

— Без проблем, — кратко ответил Вал. — Что конкретно нужно? И какой моделью раньше пользовалась? — он быстро взглянул на меня, затем снова перевел взгляд вперед.

— Ноутбук и телефон, — ответила я. — Не нужно прошлую модель. Пусть будет что-то новое.

Зная себя, лучше постараться минимизировать любые детали, что могли мне напомнить о прошлой жизни. Так будет проще и появится хоть какая-то передышка между подступающей истерикой и пугающим странным спокойствием, что больше напоминало анабиоз.

— Хорошо, — кивнул Вал.

В технике я плохо разбиралась. Мне сложно определить и понять разницу между двумя почти одинаковыми моделям, пусть то будет компьютер или телефон. Просто вижу, что одна стоит дороже, другая дешевле, а почему так и что с этим делать, я понятия не имела. А сейчас, когда я стояла на развалинах собственной жизни, растерянно смотря на чужой неприветливый мир, мне вообще было сложно что-либо анализировать.

Вал полностью взял на себя ответственность за покупку техники. Мне даже показалось, что он лучше консультанта разбирается во всех этих тонкостях, потому что ни разу не попросил помощи или дополнительных разъяснений.

Я всё время просто стояла рядом и наблюдала на Валом. Он чувствовал себя спокойно и даже немного расслабленно. Иногда его пальцы тянулись к бороде, чтобы причесать ее. Взгляд светло-карих глаз излучал полную сосредоточенность на выборе.

— Красный? Черный? Или перламутровый? — Спросил меня Вал, изучая информацию на специальной карточке, чтобы была расположена рядом с тремя ультратонкими ноутбуками различной расцветки.

— Черный, — не раздумывая ответила я.

Вал кивнул.

Пока консультант собирал всё необходимое для ноутбука, мы пошли смотреть смартфоны. Здесь Вал моего мнения не спрашивал. Изучил информацию и поручил консультанту вынести модель такой же черной расцветки. Думаю, он уже понял мой настрой, поэтому не видел смысла задавать вопрос, на который знал ответ.

— Тебе нужно поесть, а потом я отвезу тебя домой, — заявил Вал, забрав два бумажных пакета с покупками.

Он не позволил мне расплатиться, пустив в ход свою карту. Мой слух резануло слово «домой». Я не считала обширную полупустую квартиру Бабая своим домом. Пока что это было мое единственное пристанище, в котором мне понемногу начало становиться комфортно обитать. В его стенах я ощущала себя в безопасности.

Вал выбрал небольшое заведение со столиками, расставленными у панорамных окон торгового центра. Людей здесь практически не было. Мы заняли один из самых дальних столиков, чтобы нам никто не мешал.

Здесь было тихо и спокойно. То, что нужно. Не знаю, специально Вал выбрал это место или случайно, но мысленно я была ему благодарна.

— Выбирай какое-нибудь мясо и желательно с хорошим гарниром, — Вал кивнул в сторону меню.

— У меня проблемы с аппетитом, — призналась я.

— Аппетит приходит во время еды, — Вал открыл свое меню.

Пока мы выбирали блюда и ожидали их приготовления за нашим столом витало молчание. Вал, достав свой смарт, что-то читал, я же просто смотрела в окно. Небо сегодня было просто необыкновенно красивое. Чистое-чистое. Ни единого облачка. Нет, всё же если бы был дождь, то мое внутреннее состояние только ухудшилось. Поэтому пусть лучше светит солнце, оно дает надежду.

— Ты во что-то играешь? — осторожно спросила я, уже второй раз за этот день заметив приложение игры в смарте Вала.

— Да, — небрежно ответил он и поставил игру на паузу, потому что нам принесли заказ. — Расслабляет и успокаивает нервы, — Вал притянул к себе поближе тарелку с поджаренной свининой и овощами-гриль.

— А ты сейчас напряжен? — я посмотрела на свою тарелку с мясом цыпленка и отварным картофелем, приправленным укропом.

— Полностью расслабленным я быть не могу. Ешь. — Вал взял вилку и принялся за свой обед.

Я поймала себя на мысли, что мне комфортно вот так просто сидеть с этим мужчиной. Не было напряжения или неловкости. После обеда Вал привез меня обратно в квартиру своего брата.

Лариса к этому моменту уже ушла. В доме царил, как всегда, идеальный порядок.

— Я тебе установлю все необходимые программы и для ноута, и для смарта, — заявил Вал.

— Можно было в магазине обратиться к специалисту, чтобы время зря не тратить, — я сняла обувь и прошла вдоль гостиной.

— Я себе доверяю, а не специалистам, — прозвучало не с упреком, а, скорей, как факт, который мне стоит запомнить.

Я не стала мешать Валу. Вымыв руки, я еще раз внимательно прочитала рекомендации научрука, что касались моей дипломной. Работы предстояло проделать немало. И это меня совсем чуть-чуть, но всё же бодрило. Работа — это отсутствие лишних мыслей. Отсутствие лишних мыслей — гарантия временного внутреннего спокойствия.

— Всё, — объявил через час Вал и аккуратно закрыл крышку моего новенького ноутбука, который должен мне помочь на время забыть про страшную реальность. — Можешь пользоваться.

— Спасибо, — я всё это время просидела на диване, поджав под себя ноги.

— Не за что, — Вал поднялся и размял спину. — Мои контакты, и контакты Бори я уже внес в твой смарт. Твои контакты, соответственно, будут у нас. Возникнет серьезная проблема — звони. С пустяками разбирайся сама.

— Хорошо, — я тоже поднялась с дивана.

— Удачи с подготовкой к защите. Я тебе там установил на смарт пару игрушек. Надо будет разгрузить голову — просто отключись от реальности и поиграй.

Не уверена, что игрушки для смартфона отличная панацея, но я не стала возражать. У каждого свои методы справляться с внутренним напряжением и прочими угнетающими состояние, вещами.

— Спасибо за помощь, — еще раз поблагодарила я.

Вал только кивнул и ушел, ну а я вернулась в гостиную, чтобы немедленно приступить к работе, пока тревожные и скорбные мысли снова не затопили сознание.

***

— Что-то срочное? — спросил Бабай, прижав смарт к уху.

— Не могу дать точного ответа, — Вал завёл двигатель своей машины. — Злата снова интересовалась у меня по поводу Прокурора. Она откуда-то узнала его кличку.

— Могла случайно услышать ее, — немного помолчав, задумчиво произнес Бабай. — Во время праздника.

— И что делать? — Вал сосредоточенным взглядом посмотрел на приборную панель. — Уверен, она не успокоится и захочет узнать больше. Думаю, эмоции ее могут захлестнуть. Месть и все вытекающие последствия. Проблемы она нам не обеспечит. Уж слишком незначительная фигура. А с жизнью может распрощаться. Нужно как-то вмешаться или нет?

— Нет, — последовал четкий уверенный ответ. — Просто наблюдай. Как она сегодня себя вела?

— Спокойно. Я бы даже сказал, стойко. Самостоятельно разрулила все свои университетские дела, нормально поела.

— Хорошо, — кивнул сам себе Бабай.

— Точно уверен, что не нужно вмешиваться? Молодая ведь еще совсем. Глупо будет так просто закончить свою жизнь из-за мести.

— А ты уже переживаешь за нее? — в голосе Бабая послышался отзвук насмешки.

— С человеческой точки зрения, — Вал причесал пальцами свою короткую бороду.

— Оставь это при себе. Пусть всё развивается так, как должно. Итог всё равно давно уже мне известен. Так что, просто наблюдай.

— Как скажешь, брат. Ты у нас здесь главный.

Глава 11

Несколько последующих дней я работала с утра и заканчивала уже поздним вечером. Сил ни на что не хватало, поэтому я отключалась, как только голова касалась подушки. Всё мое внимание полностью сфокусировалось на подготовке к защите. Дело здесь было не в моей железной душевной выдержке. Это был единственный возможный побег от всего, с чем мне пришлось столкнуться.

Преимущественно я «колдовала» над своей дипломной в гостиной, удобно устроившись на диване. Мне здесь было как-то спокойней. Лариса, как обычно, приходила утром и уходила уже после обеда, управившись со всей своей работой. Для одной меня она готовила слишком много. Стало даже как-то неловко. Но ни на секунду не забывая о том, что я на чужой территории, где царят чужие правила, мешать Ларисе никак не могла.

Признаться, присутствие домработницы меня немного даже успокаивало. Когда она приходила, обширное и намерено необжитое пространство квартиры становилось чуточку уютней. И зачем Бабаю так много пространства, если он здесь редко бывает и явно не планирует обустраивать это жилище? Я вдруг вспомнила о той наглухо закрытой комнате, напичканной деньгами. Может, Борис Аристархович приезжал сюда, когда нужны были деньги? И зачем он поселил меня именно здесь? А вдруг я украду его деньги?

Очевидно, что здесь были установлены скрытые камеры наблюдения. Да и воровать я бы ничего не стала. Думаю, Бабай это прекрасно понимал. Ну а направил он меня сюда, потому что здесь безопасно. Всё было логично и просто.

Когда Лариса позвала меня к столу, я закрыла ноут и помассировала веки. Сегодня, пожалуй, уже миллионную проверку своей работы я начала с раннего утра. Времени до защиты оставалось всё меньше и меньше. Мне хотелось, чтобы хоть где-то у меня был полный порядок. Хоть один крепкий ровный кирпичик, что станет началом фундамента в моей новой жизни.

Аппетит лишь изредка просыпался во мне, но я всё равно упорно заставляла себя есть, не дожидаясь его полного пробуждения. Сейчас мне силы были по-особенному нужны.

Лариса запекла форель, сделала салат из свежих овощей и отварила рис. Всё выглядело очень красиво, а ароматы витали такие, что я почти почувствовала себя как дома. В груди уже знакомо сжался сгусток никогда неисчезающей боли. Я отпила из стеклянного стакана немного воды и мысленно закрыла все скорбные мысли в дальнем углу сознания.

Домработница продолжала хлопотать на кухне, загружая в посудомоечную машину грязные тарелки и маленькие кастрюльки. Я решила, что не нарушу ничьих личных границ, если расспрошу Ларису об ее начальнике. Вряд ли Бабай решит когда-нибудь разоткровенничаться со мной. А как же мне тогда сделать выбор, если я не знаю всех его тонкостей?

— Борис Аристархович не так часто здесь бывает, я права? — решила я зайти издалека.

— У него достаточно недвижимости, — сухо ответила Лариса.

Я вдруг вспомнила Дину. Возможно, Бабай и для нее выделил отдельную квартиру, где они встречаются. Или целый дом. Тут же вдогонку вспомнился и тот пикантный ночной инцидент. Я ничего на практике не знала о сексе. По причине того, что мы с Серёжей друг друга воспринимали, как брата и сестру, близость между нами так и не состоялась. Это был тот рубеж, который мы не хотели преодолевать. Но всё-таки мне подумалось то, что было между Бабаем и Диной нельзя назвать равными партнёрскими отношениями. Дело даже не в оральных ласках. Бабай просто пользовался, а Дина хотела, чтобы ею пользовались, думая, что этого достаточно, дабы считать себя женщиной именно этого мужчины. Но это были лишь мои предположения.

— И вся его недвижимость такая же обширная? — задала я свой следующий вопрос.

— Та, в которой я работала — да. Но эта квартира приоритетная для Бориса Аристарховича, — Лариса полностью загрузила посудомоечную машину.

— Я заметила такую странную тенденцию, — осторожно начала я, потому что до жути не хотелось быть навязчивой, — здесь очень много места и почти нет ничего из мебели. Должно быть, Борис Аристархович недавно приобрел эту квартиру?

— Нет, — Лариса отрицательно качнула головой и долила мне в стакан еще воды. — Борис Аристархович просто любит, когда вокруг него много свободного пространства. Детали интерьера для него не больше, чем ненужная и лишний раз раздражающая мишура. Поэтому здесь только всё самое необходимое, без отвлекающих и никому не нужных деталей.

Не уверена, что ответ Ларисы меня удивил или стал полной неожиданностью. В то как я себе представляла Бабая, имея лишь крохи информации о нем, слова домработницы вплелись очень даже органично.

— Он часто ходит в солнцезащитных очках. Не думаю, что это дань моде или красоте.

— Кто-то коллекционирует алкоголь, кто-то — часы. Борис Аристархович любит коллекционировать очки, — ответила Лариса.

— Мне показалось, или у Бориса Аристарховича какие-то проблемы со зрением? С восприятием яркого света.

— Не знаю насчет проблем. Ничего такого не замечала. Но Борис Аристархович предпочитает неяркий свет. Он в целом любит тишину и ночное время суток, когда в квартире темно.

— Понятно. Спасибо. — Я продолжила обедать.

Думаю, Лариса сочла мои вопросы допустимыми и безобидными, поэтому на каждый из них дала ответ. Если бы я решила копнуть глубже, вряд ли она проявила выдержку и сговорчивость.

После обеда я вернулась к своей дипломной работе и провозилась с ней до вечера. Когда в глазах уже начали двоиться буквы я решила, что пора заканчивать. Выключив ноут, я закрыла крышку и ушла в спальню. После душа я почувствовала, что в висках немного заболело. Мыслями я была всё еще в работе и, кажется, немного переусердствовала. Я контролировала ситуацию, но в попытке убежать от действительности причиняла себе только вред.

Окутанная неподвижной тишиной квартиры, я легла в кровать и закрыла глаза. С недавних пор эта тишина больше не казалась мне неприветливой или настораживающей. Она была… комфортной и понятной. А еще какой-то даже гибкой. Она оставалась самой собой, но всегда казалась подходящей вне зависимости от моего настроения. Она была уместной.

Я стремительно провалилась в сон. Лариса на днях оставила для меня пузырёк со снотворным. На тот случай, если я не смогу спать. Но я им ни разу не воспользовалась. Возможно, это было странно, но со сном у меня проблем не возникло, как, к примеру, с аппетитом. И сновидений я не видела. Наверное, из-за подготовки к защите.

Но сегодняшняя ночь выдалась крайне неспокойной. Мне снились родители. Снился тот жуткий праздничный вечер. Я снова была в своем красивом свадебном платье. Правда, его подол был весь испачкан в крови. Такой ярко-красной, что казалась даже неестественной. Я хотела найти родителей, но их нигде не было.

Над головой начали сгущаться тучи. Подул холодный пронизывающий ветер, срывая с крон деревьев листья. Я бежала куда-то, но всё равно оставалась на месте. Звала родителей, но они не откликались. А затем я увидела тела. Они неподвижно валялись на земле, будто сломанные марионетки. Тот страх, что продирался ко мне сквозь сон казался оглушительно реальным. Я ощущала его каждой клеточкой своего тела. Он пронизывал меня, впечатывался в ДНК. Мне казалось, что почва уходит из-под ног. Еще немного и земля расколется надвое, утаскивая меня к самому ядру планеты, чтобы испепелить.

Попятившись, я в кого-то врезалась спиной. Позади стоял Бабай. Я видела его так отчетливо, словно всё происходило по-настоящему. Острый взгляд светло-голубых глаз. Светлые волосы с ранней сединой на висках. Руки, как всегда, спрятаны за спиной.

Бабай рассматривал меня с привычным спокойствием. В этом спокойствие я вдруг нашла для себя надежное укрытие. Кажется, что даже ветер поутих.

— Идем, — тихим ровным голосом произнес Борис Аристархович и протянул мне руку.

Я почему-то не колеблясь, вложила свои пальцы в его раскрытую ладонь, а затем резко проснулась. Сердце гулко барабанило в груди. Страх, проникший ко мне в сон, колючими сильными отзвуками отдавался и в реальности.

Несколько секунд я рассматривала полутьму в своей спальне, слушая, как сердце продолжает быстро и сильно бить по ребрам. Тихо выдохнув, я села в кровати и провела пальцами по немного спутавшимся длинным волосам. Мне вдруг показалось, что из небольшой спальни выкачали весь воздух. Долго не раздумывая, я вскочила с кровати и быстро вышла из комнаты.

Осознавая, что вряд ли я в ближайшие несколько часов сумею уснуть, захотелось немного выпить воды и проветрить голову. Выйду на балкон. Думаю, там мне точно станет легче.

Взяв из холодильника маленькую стеклянную бутылку с минералкой, я босиком прошла по паркету и открыла дверцу, что вела на балкон-террасу. Город спал. Вернее, та его часть, что сейчас открывалась мне. Сделав глоток воды, я глубоко втянула ночной прохладный воздух и медленно выдохнула. Кажется, стало легче.

— Почему не спишь? — раздался спокойный тихий бас откуда-то сбоку.

Я дёрнулся, а в мыслях тенью пронеслось, что этот голос звучал так же отчетливо, как еще несколько минут назад в моем сне.

Щелкнула зажигалка. Крохотный язычок пламени осветил лицо Бабая. Он закурил и небрежно бросил зажигалку на стол. Почти полностью скрытый во тьме, Борис Аристархович медленно, будто смакуя никотин, затянулся.

И как это я его сразу не заметила? Ответ был прост. Бабай сидел неподвижно. Его тёмная одежда полностью сливалась с ночной чернотой. Ни звука, ни чего-либо еще, что могло обозначить чужое присутствие я не услышала и не ощутила, всё еще поглощенная кошмаром.

— Не спится, — пожала я плечами и крепче сжала пальцами прохладное стекло бутылки.

— Присаживайся, — Бабай коротко и лениво махнул рукой, в которой была сигарета, в сторону пустующего кресла.

Я села и поставила бутылку на стол. Привыкнув к полутьме, я увидела, что острый взгляд полностью сфокусировался на мне. Бабай чуть повернул голову вправо, снова затянулся, но взгляд по-прежнему был прикован ко мне. Выдохнув маленькое сизое колечко в небо, Борис Аристархович немного прищурился, будто пытался что-то рассмотреть во мне, но не мог. И дело здесь не в отсутствие достаточного освещения. Он во тьме ощущал себя комфортно. Думаю, она была его верной подругой.

— Ну рассказывай, — Бабай расслабленно вытянул ноги.

— Что именно?

— Что угодно, — он снова сделал затяжку.

Я сразу почувствовала, что Борисом Аристарховичем двигало не дурацкое любопытство. Думаю, он хотел меня прощупать. Я ведь относительно успокоилась, а это означало, что со мной теперь можно нормально поговорить, не опасаясь взрыва неконтролируемых истерик и рыданий.

Глава 12

— Мне нечего рассказать, — я скрестила руки на груди. — Занимаюсь подготовкой к защите. Немного даже волнуюсь, хотя была уверена, что вообще ничего не смогу больше испытывать.

— Это юношеское, — произнес Бабай и снова затянулся. Медленно и так же медленно выпустил дым. — Думать, что всё кончено и ничего никогда не стабилизируется. Время всё сжирает.

— Всё? — недоверчиво переспросила я.

— Абсолютно, — Борис Аристархович, не моргая, продолжал смотреть мне прямо в глаза. — Оно искажает воспоминания. Приукрашает. Смягчает. Забирает и боль, и радость. Всё. Так что не нужно этой категоричности.

— Я просто говорю о том, что чувствую, — я вжала пальцы в кожу плеч.

Бабай лишь едва заметно кивнул то ли соглашаясь с моими словами, то ли просто принимая их. Не знаю. Снова затянулся.

Пусть мы и были малознакомы, но в присутствии этого мужчины я ощущала себя спокойно. Отсутствовало всякое напряжение или страх. Возможно, это связано с тем, что сам по себе Борис Аристархович спокойный и даже чуточку отстраненный. Он не давил. Не запугивал. Не требовал. Я тут же вспомнила о том, что для него моя персона не представляет никакой ценности. Пожалуй, Вал был прав, быть никому не нужной в данной ситуации — лучшее, что со мной могло случиться.

— Сколько тебе? — спросил Бабай, стряхнув пепел в небольшую стеклянную пепельницу, стоявшую на столике.

— Двадцать один, — тихо ответила я.

Он снова кивнул, принимая новую информацию. Затем зажав сигарету губами, подался чуть вперед и произнес:

— Дай руку.

— Зачем? — спросила я, а рука уже в это время сама по себе потянулась к Бабаю.

Он ее крепко сжал в своих крупных ладонях. Они по-прежнему напоминали мне камень, нагретый солнцем.

Чуть сведя брови, Борис Аристархович выпустил из уголка рта дым и внимательно посмотрел на мою руку. Провел большим пальцем прозрачную линию вдоль запястья. Чуть нажал на ладонь.

— Умеете гадать по руке? — это должно было стать шуткой, но получилось как-то горько и совсем не смешно.

— Сожми, — игнорируя мой абсолютно дурацкий вопрос, приказал Бабай и опустил свой большой палец по центру моей доверчиво раскрытой ладони.

Не знаю, зачем ему это было нужно, но я сжала. Сжала так крепко как смогла. Не уверена, что хватка получилась сильной. Я никогда не отличалась завидной физической формой.

Бабай снова лишь кивнул. Я разжала ладонь, а он опять принял расслабленную позицию, откинувшись на спинку стула и перехватив тлеющую сигарету двумя пальцами.

— Хорошая хватка, — отметил Борис Аристархович.

— Разве она что-то значит? — я взяла бутылку и сделала несколько глотков воды.

— Хотя бы то, что ты не спешишь выглядеть ущербной и беспомощной, — Бабай сказал это с такой уверенностью, будто знал меня лучше, чем я. — У тебя есть порода. И стержень тоже присутствует.

Слова Бориса Аристарховича не звучали, как комплименты. Он не преследовал цели угодить мне или польстить. Просто констатировал факт, который лично мне не казался очевидным.

— Порода? Стержень? — мои губы искривила горькая усмешка.

Бабай кивнул и потушил окурок, выпустив последнюю струю дыма в черное и, как мне показалось, неподвижное небо.

— Я когда была маленькая, очень боялась темноты, — призналась я, посчитав, что это уместная тема для разговора, ведь Борис Аристархович попросил рассказать что угодно.

— Тьма — это просто отсутствие света, — Бабай расслабленно закинул ногу на ногу. — Она, как минимум, не раздражает.

— Когда я была ребенком, то не знала этого. Думала, что в темноте живут монстры, — я провела кончиком пальцев вдоль стеклянной немного запотевшей бутылки с водой.

— Она пустая, — Борис Аристархович посмотрел на мой палец, чертивший узор на стекле. — Темнота. И просторная.

— А вы любите темноту, — утверждающим тоном произнесла я и отняла палец от бутылки.

— Люблю, — кивнул Бабай. — Научился любить, — немного помолчав, добавил он.

— А очки? Я сначала подумала, что вы просто прячете взгляд, но это не так. Правда?

— Правда. Если любишь темноту, но яркий свет по определению не может быть твоим другом, — Борис Аристархович опустил одну руку на колено, продолжая внимательно рассматривать меня.

Я только сейчас поймала себя на мысли, что мой взгляд уже привык к полутьме. Ощущение спокойствия и расслабленности в компании этого мужчины продолжало медленно возрастать. Такое чувство, словно Бабай с помощью зрительного контакта вкладывал мне в голову умиротворение и разгонял сгустившийся страх.

— По поводу вашего предложения, — осторожно начала я и заправила пряди светлых волос за уши. — Я пока еще не могу дать ответ.

— Я сейчас его и не требовал. Утряси всё, что касается окончания учебы. Потом уже посмотрим. Ты не отсвечиваешь и не нервируешь меня. Моему комфорту не мешаешь, — Борис Аристархович потянулся за еще одной сигаретой. — Но выпутываться из всего этого дерьма должна быстро.

— Да, я помню. Если ударят, то нужно быстро подниматься, — вспомнила я слова Бабая.

— Именно, — кивнул он и подкурил. — Заполни голову новыми впечатлениями. Сексом, к примеру.

Я взглянула на свое обручальное кольцо, что всё еще было надето на безымянный палец. Отголосок моей разрушенной жизни.

— Что угодно, — продолжил Бабай. — Людям нужно общение, компания. Найди себе кого-нибудь. Парня. Девушку. Неважно.

— Вы говорите это так, будто вам компания не нужна.

— Не нужна, — подтвердил Борис Аристархович.

— Тогда, возможно, и я научусь быть сама по себе?

— Ты пусть и с породой и неплохими задатками. Но еще слишком молодая. Пока что тяжко будет одной. Да и не надо тебе это, — Бабай стряхнул пепел и посмотрел куда-то вдаль. Туда, где ночная полутьма закрывала собой любые контуры деревьев и домов. Но казалось, что Борис Аристархович отлично ориентируется в ней.

Мы замолчали. Я вдруг снова вспоминала Дину и ее абсолютно уверенное заявление, что она женщина Бориса. Теперь, когда я немножко пообщалась с этим мужчиной, то поняла всю масштабность неуместной самонадеянности Дины. Такие люди, как Борис Аристархович, попросту не могут кому-то принадлежать. У него есть своя философия относительно этой темы. И, думаю, Дина всё прекрасно понимает, оттого яростней пытается убедить окружающих в обратном.

Мысль об этой женщине плавно сменилась мыслями о Прокуроре. В груди тут же зашевелилось едкое чувство ненависти и жажды мести.

— Месть — это хорошо или плохо? — вдруг спросила я и внимательно посмотрела на Бабая.

— Это ни то, ни другое, — равнодушно ответил он и повернул голову в мою сторону.

— А нужно ли ей поддаваться?

— Только когда взвесишь все «за» и «против». Просчитаешь риски. На это понадобится достаточное количество времени.

Я не хотела ждать. Знаю, во мне говорили злость, боль, утрата. Но мне так одержимо хотелось, чтобы Прокурор немедленно поплатился за то, что сотворил с моей семьей.

— Но люди не были бы собой, руководствуясь исключительно разумом, — добавил Бабай, будто прочитал мои мысли.

Очевидно же, что Вал рассказал своему брату о том, что я его расспрашивала насчет Прокурора. Вернее, пыталась расспросить.

— Когда защита? — спросил вдруг Борис Аристархович.

— Послезавтра, — тут же ответила я и ощутила лёгкий приступ паники. Нужно будет всё еще раз досконально проверить и подготовить основные пункты своего выступления.

Бабай в очередной раз кивнул.

— Ложись спать. Продолжай готовиться. Как только окончится твое обучение, настанет полностью взрослая жизнь. Без прикрас. Думай об этом. А не хватайся за то, что уже нельзя изменить.

— Хорошо, — я встала с кресла и забрала бутылку с водой. — Спокойной ночи. И… спасибо за разговор.

Бабай ничего не ответил, только едва заметно махнул рукой в сторону выхода.

Вернувшись к себе в спальню, я уже и думать забыла о ночном кошмаре. Его морок рассеялся. Мне казалось, что Борис Аристархович совершенно неразговорчивый человек. Но теперь я поняла, что, когда он полностью в своей стихии и под руку с подругой-ночью, его характер раскрывается абсолютно с другой стороны. Да, Бабай говорит немного, но по делу и бьет словами точно в цель.

Я ни капли не жалела о том, что, проснувшись, решила выйти на балкон. Удобней расположившись в кровати, я закрыла глаза и позволила тьме окутать меня. Она заботливо сохранила мой сон до самого утра.

Впереди ожидали финальные приготовления и защита.

Глава 13

Я не могла уже третий раз подряд пройти чертов уровень. Касаясь сенсорного экрана смартфона, я внимательно следила за своей машинкой, которая, по идее, должна была прийти первой. Но меня снова обогнали. Дурацкая игра! Но графика красивая и физика проработана. Да и в целом отлично выполняет свою основную функцию — разгружает мозги, и коротает время.

До моей защиты оставалось буквально несколько минут. Я была пятой по списку. Накануне ночью вообще не могла уснуть. Затем попросила Ларису сварить мне крепкий кофе и приготовить какой-нибудь плотный завтрак. В миллионный раз перечитывая основные тезисы своей защиты, я ходила туда-сюда по обширной гостиной с бумагами в одной руке и с чашкой кофе в другой.

В универ меня должен был отвезти Вал. Так было даже лучше. В его компании я ощущала себя немного спокойней. Он пришел заранее и застал меня за повторением. Я повторяла с таким сумасшедшим усердием, что в голове всё начало стремительно запутываться.

— Остановись, — вдруг жестко приказал Вал, минут пять молча наблюдая за моими суетливыми перемещениями по комнате.

Я резко остановилась и словно вынырнула на поверхность реальности. Вал сидел на диване, притянув одно колено к груди. Светло-карие глаза неодобрительно смотрели на меня.

— Убери нахрен эти бумажки и выпей уже свой кофе.

— Мне нужно повторить, — упрямо ответила я.

— Ты и так всё знаешь. Не напрягай мозг. Дай ему немного разгрузки. Всё что ты выучила никуда из твоей головы в ближайшее время не денется. Лучше успокойся.

Помассировав переносицу, я несколько секунд сомневалась, но затем всё-таки отложила на диван тезисы и допила кофе. Вал был прав — информация из моей головы не исчезнет. Нужно выдохнуть.

Когда мы уже были в пути Вал дал следующий совет:

— Тебе нужно немного позадротить.

— Чего-чего?

— Ну поиграть. Пусть все вокруг стрессуют и на потолок лезут со своими нервами. А ты сядь, вытяни телефон и просто включи любую игрушку. Ты волнуешься. Это понятно и нормально. Но мозги уж слишком нагрузила.

— Откуда ты об этом можешь знать?

— В квартире есть камеры наблюдения. Я видел то, как ты сутками напролет сидела над ноутом и со всеми этими бумажками. Ничего личного. Работа, — Вал плавно свернул налево.

Не уверена, что мне было приятно узнать, что кто-то наблюдал за мной. Но, с другой стороны, это логично. У Бабая в квартире хранилось неприлично много наличности. И камеры видеонаблюдения вряд ли стали бы лишним атрибутом. Так что фактически следили не за мной, а за обстановкой в квартире в целом. Это немного успокаивало.

— Всё понятно. Ты выплываешь из всего этого дерьма так, как умеешь. Никаких вопросов. Но на износ тоже работать не надо. Это еще никому на пользу не шло. Придешь, сядь, успокойся. На несколько минут нырни в игру. Затем, когда настанет время, поднимись и зайди в кабинет с мыслью, что все охренеют от того, как блестяще ты защитишься.

Своеобразное напутствие Вала сделало свое дело. Пока все охотно поддавались панике и неосознанно грызли ногти, я пыталась пройти эту чертову гонку, чтобы открыть доступ к новой машинке. Значительно улучшенной. Буквально за две минуты до начала моего выступления я всё-таки пришла к финишу первой. Выдохнув и спрятав телефон в сумке, я взяла папку и направилась в кабинет. Мысленно проговаривая, что все охренеют, я подготавливала свою презентацию.

Вся защита пролетела, как одна минута. Я даже не успела как следует понервничать. Моя речь была логичной и четко структурированной. Никаких запинок или лихорадочных поисков ответов на вопросы комиссии. Я прекрасно знала свою тему. Информация из моей памяти никуда не делась.

— Ну? — спросил меня Вал, когда я быстро сбежала вниз по ступенькам и перепрыгнув бордюр, подошла к нему.

— Защитилась, — я выдохнула и с этим коротким ответом, кажется, избавилась от груза, что все последние две недели крепко держался у меня на плечах.

— Ну а баллы какие-нибудь? Или что там должны выставить?

— Уже вечером опубликуют, — я достала из сумки маленькую бутылку с водой и почти полностью ее осушила.

— Понятно, — Вал встал с края капота машины и пошел садиться заруль.

Когда мы выехали, мой спутник спросил:

— Домой или отметим где-нибудь твою защиту?

Предложение Вала меня немного обескуражило.

— Разве тебе не всё равно? — удивленно спросила я, стараясь, чтобы мой вопрос не прозвучал, как претензия. — Прости, но я пока что плохо ориентируюсь в том, какие у нас взаимоотношения.

— Да обычные у нас взаимоотношения. Не в четырех же стенах тебе бесконечно сидеть, — Вал бросил в мою сторону быстрый взгляд. — Выбор за тобой. Захочешь остаться или уйти. Никто держать не станет. Но это же не означает, что мы сейчас не можем просто общаться.

— Логично, — задумчиво произнесла я.

На самом деле, предложение Вала было как никогда вовремя. Я не хотела пока что оставаться наедине с собой. Защита осталась позади и теперь существовали все шансы, что я снова мыслями уйду в свою трагедию. Этого допускать никак нельзя. Поэтому нужно было срочно сместить свой фокус на что-нибудь другое.

— Тогда едем отмечать, — ответила я на предложение Вала.

В ресторане под открытым небом было уютно. По периметру площадки были расставлены большие каменные вазоны с широколистными цветами. Вдалеке виднелась ровная темно-синяя лента реки.

Вал, закинув ногу на ногу, что-то читал у себя в телефоне. Мы ожидали, когда принесут наш заказ. Чем дольше я рассматривала своего спутника, тем отчетливей распознавала в нем сходства со старшим братом. Эти сходства выражались не во внешности. Внешне Вал и Бабай разные. Есть, конечно, что-то такое ускользающее общее, но вот так сразу никогда не подумаешь, что они родственники. Их генетическая связь прослеживалась больше в движениях. Они почти одну и ту же позу принимали, когда сидели. Несмотря на то, что взгляд Вала более живой и мягкий, всё равно была заметна определенная жесткость.

Прикрыв глаза, я подставила лицо к ласковым солнечным лучам. Вчера весь день лил дождь, поэтому сегодня всё еще немного ощущалась спасительная прохлада.

— Глянь, — вдруг произнес Вал.

Я открыла глаза и вязла смарт, который он мне протянул. На экране была я. Мои светлые волосы на фоне ясного голубого неба казались еще светлей. Я никогда не считала себя некрасивой. Но вот моя мама… была очень привлекательной женщиной. А прабабушка — вообще настоящей красавицей. Я видела ее фотографии. Но то, какой меня незаметно запечатлел Вал, я себя прежде еще не знала. Пожалуй, весь секрет был в том, что снимок не постановочный. Я ничего не изображала. Была собой. И в этой естественности скрывалась другая я. Печальная. Неосознанно притягивающая взгляд.

— Красиво, — я вернула смарт Валу. — Ты фотограф?

— Нет. Просто захотелось поймать кадр. Хочешь, скину тебе?

— Да. Спасибо.

Когда нам принесли заказ, какое-то время мы ели молча. Я немного пригубила белого вина в честь своей успешной защиты, а Вал ограничился грейпфрутовым фрешем. Пока что я всё еще не знала, какой именно дам ответ Бабаю. А этот вопрос тоже уже пора было начать решать. Но чтобы его решить, я должна была полностью понимать всю картину. Без прикрас.

— Можно задать тебе один вопрос? — уже по сложившейся традиции спросила я у Вала.

— Уверен, что он будет далеко не один, — мой спутник отправил в рот кусочек стейка, запил фрешем и снова откинулся на спинку стула, вчитываясь в экран своего смарта. — Задавай.

— Твой брат… он ведь не просто опасный человек. Он задействован в криминальных кругах, я права?

— Это слишком очевидный факт, чтобы давать ответ, — Вал позволил себе кривоватую улыбку.

— Я просто хочу видеть всю картину целиком, чтобы потом сделать правильный выбор, — объяснила я свое любопытство.

— Резонно, — Вал наконец-то отложил телефон на стол и перевел задумчивый взгляд на меня. — Мой брат сидел, если тебя это волнует. Сидел немало и побывал в таких ситуациях, что даже злейшему врагу не пожелаешь.

— Он… он кого-то убил? — я старалась сохранять на своем лице спокойствие.

— Чтобы попасть за решетку не обязательно кого-то убивать. Его подставили. По-крупному. За решеткой хотели переломать, но лишь оказали услугу. Пусть и в искаженной форме. Карцер заменил Боре дом. Но поразительное умение выуживать выгоду из любого положения сделало свое дело. За ним стоят люди. Много людей. Опасных. Серьёзных. Он точно знает, что делает. Боря руководствуется умом. Это важно. Опасен ли он? Безусловно. Но он не бездушный и справедливый. А это такие качества, которых почти ни у кого не осталось в наших кругах. Выводы делай сама, Злата, — Вал допил свой фреш.

— Поэтому он не любит яркий свет, да? — немного помолчав, спросила я.

— Тоже это заметила? — Вал вздохнул, причесал пальцами свою короткую бороду. — Думаю, именно поэтому, но Боря не распространяется на эту тему. Он любит тишину и просторные квартиры тоже из-за всей этой ситуации с карцерами. Оставили они на нем свой извращенный след. Но это только мои наблюдения. Боря не привык жаловаться. Я его не идеализирую и не демонизирую. Говорю, как есть. Твое решение исключительно в твоих руках.

Вал дал мне новую информацию. Страшную информацию. Но она помогла мне чуть лучше понять Бабая. Посмотреть на него с другой позиции. Нет, он не стал жалким. Его образ наоборот — в моих глазах приобретал цельность.

— А ты? — я внимательней посмотрела на Вала. — Тоже… как и твой брат?

— Нет. Я не такая уж и важная фигура. Близкий подручный Бори. Временами телохранитель. В общем, почти как правая рука, но на игровом поле толку от меня немного.

— Почему же?

— Влияния нет. Я к нему и не стремлюсь. Моя основная цель — знать, что происходит снаружи, если Борю хватают. Важные дела и переговоры он ведет сам.

— Защищает тебя? — выдвинула я вполне логичное предположение.

— Нет. Просто сам держит всё под контролем. Нелогично думать о защите там, где в любую секунду могут подстрелить, — Вал снова отправил в рот кусочек мяса.

— Ты так говоришь, будто ничего не боишься.

— Всё, чего я боялся, уже давно случилось. Это жизнь, Злата. И я принял ее такой, какая она есть.

Мы снова замолчали. Я обдумывала всё то, что сегодня узнала. Незнакомый и жесткий мир Бабая плавно раскрывал передо мной свои огромные тяжелые двери.

— Явились. Подстилки, — вдруг пренебрежительно отозвался Вал и скривился. — Одна Катька нормальная.

Я обернулась и заметила, что за дальний столик села Дина со своей свитой. Наши взгляды на секунду встретились. Она улыбнулась мне, но улыбка была эта натянутая, почти пластмассовая, как у куклы. Мне стало неуютно.

Глава 14

— Может, нужно поздороваться? — чуть склонившись над своей тарелкой, спросила я у Вала.

— Обойдутся, — пренебрежительно бросил он. — Пустоголовые куклы. Волосы покрасили, ногти нарастили, в узкие платья влезли и ходят, высматривают, кому бы на член прыгнуть. Желательно, чтобы хозяин этого самого члена был при бабках. Они ведь ничем не занимаются. Катька разве что в PR-агентстве работает. А эти две, — Вал скривился и махнул рукой.

— Твой брат в отношениях с одной из них, — аккуратно проговорила я, тщательно следя за реакцией своего спутника.

— В отношениях? — светло-карие глаза Вала удивленно расширились. — Спускать в рот — это не про отношения, Злата. Да и брат мой не из тех людей, кто сковывает себя отношениями. Он и так увешан оковами с ног до головы.

Слова Вала насчет Бабая не стали для меня открытием. Разве что момент с оковами озадачил. Какого плана могли быть эти оковы? А насчет отношений… Кажется, мои предположения всё же были верны, и Бабай тот человек, который настроен на свою волну. Что неудивительно, учитывая те моменты из его жизни, что сегодня поведал мне Вал.

— Мне кажется, что Дина придерживается другого мнения, — я сделала еще глоток, ощущая, затылком ее взгляд.

Может, я себе это лишь придумала, но никак не получалось отделаться от чувства, что Дина сверлит меня взглядом. Беспрерывно и с завидной методичностью.

— Насрать, — Вал прикончил свой обед. — Пусть думает, что хочет. На реальное положение вещей это никак не повлияет.

С приходом Дины и ее свиты находиться в ресторане стало до жути неприятно и неуютно. Но убегать я не планировала. Во-первых, мне не от чего и не от кого убегать. Во-вторых, давать повод Дине радоваться и упиваться своим положением я тоже не собиралась. Если я всё-таки приму предложение Бабая, то ей придется смириться с моим нахождением в мире этого мужчины. А также придется осознать, что я не стану ее персональной мишенью для унижений и попыток самоутвердиться.

Вал снова погрузился в свой смарт, но несколько раз я ловила на себе внимательный взгляд карих глаз. В моем бокале еще оставалось вино, и я решила неторопливо допить его и попытаться насладиться замечательной погодой.

— Думал, что ты захочешь уйти, — вдруг бросил Вал и подозвал официанта, чтобы повторить грейпфрутовый фреш.

— Почему?

— Здесь Дина. Она всё еще сверлит тебя недовольным взглядом. Женская конкуренция. Все дела.

— Нет никакой конкуренции, — я немного нахмурилась. — А даже если бы и была. Тогда я и подавно никуда бы не ушла.

— Любишь побеждать? — уголок губ Вала изогнулся в понимающей улыбке.

— Скорей, не люблю быть униженной.

Он ничего не ответил. Снова на какое-то время сосредоточился на экране своего телефона. Затем вдруг раздался звонок.

— Нужно ответить, — Вал встал из-за стола и отошел к стеклянным перилам.

Наконец-то допив свое вино, я решила воспользоваться уборной. Напиток совсем немного ударил в голову. Хорошо, что я утром и сейчас плотно поела, в противном случае, вино разбило бы меня вдребезги.

Мозг был немного подёрнутый «чарами» Диониса, как иногда любила деликатно говорить мама. Но я не жаловалась. Вино немного притупило некоторые тяжелые мысли, не позволяя на них лишний раз концентрироваться.

Уборная в ресторане оказалась небольшой и отделанной плиткой темно-песочного цвета. Подойдя к мраморной раковине, я склонилась над ней, чувствуя немного учащенный пульс в висках и затылке. Поднеся руки к крану, я подождала несколько секунд. Датчик сработал, и прохладная вода тут же обволокла мои ладони. Я осторожно умылась. Меня раздражали мысли, связанные с Диной. Я вообще о ней думать не хотела.

— Зависла? — услышала я немного насмешливый женский голос.

Выпрямившись, я посмотрела чуть правей и увидела Дину. Она стояла у крайней раковины, прижавшись к ней боком и слишком внимательно рассматривала меня. На мне была строгая белая рубашка. Строгие черные брюки-клёш и черные лодочки на небольшом каблуке. Всё-таки я была на защите и хотелось выглядеть подобающе. Светлые волосы подхвачены заколкой на затылке.

— Задумалась, — поправила я и вытерла руки бумажными полотенцами.

Дина пришла сюда не просто так. Это было слишком очевидно. Но что именно могло привести ее ко мне? Возможно, у меня не возникло ни единого вопроса, если бы со мной приехал Борис. Но я проводила время с Валом. А Вал что-то вроде безопасной территории.

— Миленько выглядишь, — Дина оттолкнулась от ребра раковины и встала напротив, чтобы посмотреть на себя в зеркало.

— Ты тоже, — не осталась в долгу я, хотя платье женщины показалось мне слишком узким и слишком коротким.

— Хотела принести тебе свои искренние соболезнования, — Дина внимательно наблюдала за мной в зеркале. — Твоя семья… Очень жаль.

Я затаила дыхание. Внутри меня всё напряглось. Каждый измученный нерв. Каждая мышца. На секунду показалось, что и кровь остановила свой ток, а затем сердце с удвоенной силой принялось снова ее качать. Если эта женщина только попробует меня задеть…

— Спасибо, — выдавила я. К горлу подкатил ком. Мне захотелось расплакаться. Слёзы готовы были вот-вот сорваться с ресниц.

Я опустила взгляд к своей раковине и принялась с чрезмерной тщательностью снова мыть руки.

— Виновник наказан? — совершенно спокойным голосом спросила Дина. — Ты ведь поэтому у Бори живешь? Он должен помочь? — она достала из своей маленькой дизайнерской сумочки расческу. — Знаешь, в нашем небольшом бомонде, что живет под покровом ночи, сплетни очень быстро разлетаются. Бандиты и их женщины очень любят почесать языками.

Дина говорила так, будто не считала Бабая бандитом, а себя не отожествляла с любой другой женщиной, которая вертится в бомонде «под покровом ночи». Кажется, эта женщина ставила себя выше всех остальных. Пыталась влезть на ту вершину, где тихо и отрешенно восседал Бабай.

— Мне неинтересны сплетни, — мой голос избавился от ненужной дрожи. Слёзы отступили.

— А вот это зря. Сплетни порой могут быть очень полезны. Я краем уха слышала о том, кто виноват в гибели твоей семьи, — Дина поправила свою прическу и снова выразительно посмотрела на меня в зеркало.

Я застыла. Даже мыльную пену с рук не успела смыть.

— Прокурор, — продолжила бить Дина. — Я о нем много чего слышала. Любит обедать в суши-баре неподалеку от центра. Рядом с театром. Вспыльчивый. Жестокий. С абсолютным отсутствием эмпатии. А главное — весь город под ним. Он здесь главный.

Я впитывала каждое слово, что проговаривала Дина. Это были особенно важные крупники во всеобщей уродливой картинке, что носила краткое название «Месть». Я хотела знать о Прокуроре всё. И он снова тихо, словно услужливо, вошел в мою жизнь. Дина о нем говорила не просто так, но какую именно цель она преследовала, я точно не знала. Возможно, просто хотела, чтобы Бабай поскорей избавился от меня. Или я сама исчезла с ее радаров.

— Он здесь главная акула. Раз попадешь в его пасть и все кости сотрет в порошок. Очень жаль, что виновника в гибели твоей семьи не наказать. Слишком уж Прокурор значимая фигура. Охраны много. Да и он сам прибьет, если понадобится, — продолжала рассуждать вслух Дина. — Честно, не знаю, как ты. А я бы всё на кон поставила, даже свою жизнь, но собственноручно убила всякого, кто причинил вред моим близким, — она спрятала расческу в сумке. — Но ты слишком молоденькая. Изнеженная. Ты не из наших. Это и дураку понятно.

Дина манипулировала мной. Играла на моих чувствах и эмоциях, что я пыталась скрыть изо всех сил. Определенная часть меня понимала, что не нужно вестись на провокацию, а другая… она уже вибрировала и речитативом повторяла одно и то же: «Суши-бар. Центр. Театр. Жестокий. Суши-бар. Центр. Театр. Жестокий». Снова и снова.

— Была рада встречи, — бросила Дина и плавной уверенной походкой вышла из уборной.

Вся кровь отлила от моего лица. Я взглянула на себя в зеркало и увидела лишь бледную, застывшую, почти мёртвую Злату.

Когда я вернулась за наш столик, Вал уже сидел за ним и лениво потягивал через черную пластиковую соломинку грейпфрутовый фреш.

— Что эта подстилка тебе успела наговорить? — в лоб спросил Вал.

— Ничего, — качнула я головой. — Ничего особенного или важного, — я сжала в руке бумажную салфетку. — Как ты там говорил? Конкуренция? Просто женская конкуренция.

— Понятно, — протянул Вал.

Когда он привез меня домой к Бабаю, я не спешила выходить из машины. Хотелось еще немного побыть здесь, потому что там, за дверью своей временной спальни, я буду думать о месте. Долго и мучительно. Это выжигало меня изнутри. Разрывало на куски.

— Ты сегодня хорошо поработала. Так что можешь позволить себе расслабиться и отдохнуть денёк-другой.

Я только кивнула и даже слабо улыбнулась. Не хотелось выглядеть слабачкой. Не хотелось, чтобы жалели. А Вал бы и не стал. Я это уже знала. И это прекрасно.

— Дальше там с Борей уже сами разбирайтесь. Я свою функцию на данный момент выполнил.

— Хорошо. Спасибо.

Я забрала свою сумку с ноутом. Мой смарт внезапно пиликнул. Я на автомате зашла в мессенджер.

— Мне поставили пятерку за защиту, — прошептала я, еще раз глядя на сообщение от научрука.

— Я и не сомневался, — Вал прижался затылком к подголовнику.

— Почему это? Я сама в себе всегда сомневаюсь.

— Думаю, ты себя просто недооцениваешь, — Вал повернул голову в мою сторону. — Ты сильная, Злата. Сильней многих других, кого я когда-либо знал. Ты справишься. Если захочешь этого и приложишь максимум усилий. А когда справишься, сумеешь построить новую жизнь.

Мне бы хотелось поверить в те перспективы, что пусть поверхностно, но очертил Вал. Но не верилось. Потому что моя жизнь замирала в той точке, где я непременно встречусь с Прокурором.

Глава 15

Я была настолько напряжена, что в каждой мышце сосредоточились острые импульсы боли. Третий день. Третий день подряд я приезжала в суши-бар, что был расположен в центре города буквально в двух шагах от театра. Время для меня остановилось. Я полностью сосредоточилась на одном-единственном желании — отомстить. Ничто другое меня совершено не волновало. Я была не я, словно от меня отделилась часть. Отделилась та Злата, что хотела крови и отмщения. Хотела так яростно и оглушительно, что кровь вскипала в жилах.

В моей сумочке лежал шеф-нож. Я умыкнула его из кухни, пока Ларисы не было дома. Я не знала, что точно буду делать, когда увижу Прокурора и увижу ли его вообще. Хотела я того или нет, но мне нужно было ждать. Выжидать, присматриваться к каждому посетителю и прислушиваться к чужим разговорам. У меня не было ни единой гарантии, что наша встреча в ближайшее время состоится. Не было гарантий, что Дина сказала мне правду. Я ни о чем не думала.

Мой разум словно отключился. Поддался натиску неконтролируемых эмоций и неадекватной жажде отмщения. Я видела перед собой неподвижные тела своих родных и близких. Видела вспышки фейерверков. Слышала автоматную очередь. Всё это прокручивалось в моей голове снова и снова. По кругу. Бесконечно. Почти доводя до безумия.

Я увязала в болоте. Оно засасывало меня всё глубже и глубже. Я барахталась в нем и это никак не помогало мне, наоборот утаскивало еще быстрей на дно. Это было какое-то наваждение. Транс. Гипнотический ритуальный танец, увлекающий меня в пляс безумства.

Пока у меня не было четких ориентиров насчет Прокурора, я могла думать о чем-то другом, но не теперь. Это было чем-то таким, что напоминало испытание, но я его не прошла уже на старте.

Передо мной на столе стояла лишь маленькая белая чашка зеленого чая. Я заказывала его, чтобы никто не приставал ко мне и не выгнал отсюда. В бар заходили различные люди, но какой-то внутренний голос подсказывал мне, что среди них нет Прокурора. Я почему-то решила, что сразу пойму, что это именно он. Почувствую.

Сегодня с раннего утра шел дождь. Но мне это не помешало вновь приехать в суши-бар. Я заняла привычный столик у окна и внимательно наблюдала то за парковой, то за тем, как новые посетители входили в заведение.

Он появился ровно в обед. Я почувствовала, как все мои внутренности сжались в тугой тяжелый клубок. Жесткие и быстрые удары сердца бешеной пульсацией отдались под самым корнем языка. Мужчина вышел из бронированного внедорожника стального цвета. Одетый в светлый строгий костюм. Гладковыбритый квадратный подбородок. Идеально уложенные тёмные волосы. Всё в этом человеке говорило о его абсолютной уверенности в себе и полном осознании контроля над ситуацией.

За эти три дня я увидела множество различных людей, но этот человек был жестким контрастом. Никого похожего на него я здесь еще не встречала. Он дал ленивый знак рукой, чтобы люди в машине не выходили. Это послужило еще одним доказательством того, что этот мужчина по-настоящему здесь главный. Никто сознательно не покусится на его жизнь. Никто, кроме меня. Но и я была не в себе, зависла почти на стыке безумия и здравого смысла.

Он вальяжной походкой вошел в бар. Весь персонал, как по щелчку пальцев, мигом оживился. Краем уха я услышала, как официантки между собой зашептались. Отчетливо была произнесена кличка Прокурора и имя Германн. Значит я действительно не ошиблась.

Во рту вмиг пересохло. Сердце с такой сумасшедшей тяжестью продолжало стучать в груди, что мне физически стало невыносимо больно. На глаза навернулись злые слёзы. Они сорвались с ресниц, обжигая нежную кожу щек. Боль пульсировала в унисон с сердцем, тёмной дымкой обволакивая мой разум. Я снова видела неподвижные тела и одновременно наблюдала за тем, как Прокурор вальяжно усаживался на кожаный диванчик. Как он брал меню, обернутое в плотную обложку. Нас разделяло четыре массивных стола, сделанных из темного лакированного дерева. Людей в баре было предостаточно, всё же обеденный перерыв сейчас в офисах.

Мой немигающий взгляд неотрывно наблюдал за тем, как Прокурор вынул из внутреннего кармана пиджака два крайне дорогих смартфона. Оставив их на столе, он продолжил изучать меню. На мизинце золотой массивный перстень. На запястье — золотые часы. Прокурор был полной противоположностью Бабая. Два полюса.

С трудом проглотив колючий ком в горле, я вынула из сумочки нож. Прохладная металлическая ручка вдруг обожгла мои горячие пальцы. Спрятав нож в длинном рукаве платья, я сделала глубокий вдох. У меня закружилась голова.

Слёзы никак не желали прекращаться. Я так сильно сжала зубы, что нижнюю челюсть почти свело судорогой. Меня начало беспощадно колотить. Я будто зависла над зияющей пропастью. Она обладала таким мощным притяжением, что я была готова в любую секунду сорваться в нее, несмотря на то что разобьюсь вдребезги.

Ему кто-то позвонил. Нервное движение сначала рукой, затем подбородком. Губы Прокурора скривились.

— Да! — рявкнул он в трубку и провел костяшками пальцев под подбородком. — Выполняй, блядь! — Прокурор не стеснял себя в выражениях. Он вёл себя так, будто был здесь хозяином. Хотя, возможно, всё так и есть. — Баран недоношенный! — Прокурор отнял телефон от уха и саданул его ребром прямо по столу.

Я вздрогнула. В голове зашумел голос Бабая: «Он эмоциональный. А значит, чаще всего бывает нелогичным». Бабай говорил сущую правду. Посетители покосились в сторону Прокурора, но никто ничего не предпринял.

Он разжал руку и телефон практически рассыпался на куски. Проведя ладонью по волосам, приглаживая их, Прокурор вновь вернулся к изучению меню.

Я почти не шевелилась. К нему подошла официантка, чтобы принять заказ. Когда она ретировалась, мое сознание словно прострелило — пора! Я не думала о последствиях. Не думала о том, что вокруг много людей. О том, что Прокурор само воплощение смерти и наверняка убьет меня быстрей, чем я успею пискнуть. В моей голове просто образовалась гудящая пустота с красными буквами «Пора».

Встав из-за стола, я на нетвердых ногах двинулась в сторону Прокурора. Он расслабленно откинулся на спинку диванчика и широко расставил ноги. Все ближайшие столики пустовали. И, думаю, пустовали не просто так. Никто сознательно не собирался приближаться к этому человеку. Он — хозяин положения.

Отсчитывая бешеные удары своего сердца, я продолжала приближаться к Прокурору. Лезвие ножа под рукавом холодило кожу. Я шла к Смерти. Приближалась к ней, надеясь уничтожить ее. Кровь ошалело пульсировала в висках, кончики пальцев дрожали.

Расстояние между нами продолжало сокращаться. Желудок сжался в болезненном спазме. Голова Прокурора резко дёрнулась вправо. Серо-голубые глаза исподлобья посмотрели на меня. Взгляд могильной плитой ударил куда-то в область солнечного сплетения. Я смотрела в лицо самой Смерти. И это никакое не преувеличение.

Фантомный холод заполз за шиворот платья, острыми узорами проникая под кожу, оплетая вены и капилляры. Он был передо мной. Прокурор. Он сидел и был абсолютно уязвим. Одно движение и плотное острое лезвие шеф-ножа окажется у него в шее.

— Обдолбанная что ли? — тонкие губы Прокурора брезгливо скривились.

Я застыла на месте. Зависла у самого края. Один удар и ничто больше не будет иметь никакого значения. Тяжелый взгляд лениво скользнул от моего лица, к шее, спустился ниже, оценивая.

— Шевелись! И быстро неси мой заказ! — рявкнул Прокурор и смахнув со стола испорченный телефон, взял другой.

Внимание было переключено на экран смарта. Идеальный момент. Вдох… Выдох… Рука плавно опустилась за моей спиной. Пальцы уже почувствовали рукоять ножа. Секунда… И… Я не смогла. Что-то не позволило. Физически запретило. Парализовало. В затылке заломило.

К столику подошла официантка, удерживая на специальной деревянной дощечке сет. Она опасливо глянула на меня. Я попятилась. Вернувшись за свой столик, я схватила сумку и выбежала из суши-бара. Над городом снова сгустились тучи. Я не успела отойти даже на сто метров. Обрушился ливень.

Выронив нож, я сжала рот двумя руками и ускорила шаг. В голове творилось что-то такое страшное и необъяснимое. Дышать получалось лишь через раз. Слёзы душили, давили. Мама… Папа… Серёжа… Фейерверки… Бабай… Прокурор… Я сходила с ума.

Фокус размыло. Меня начало вести в сторону. Дождь заливал глаза. Волосы сосульками липли к лицу, холодными змеями оплетали шею.

Я не заметила, как вышла на проезжую часть. Сигналы мимо проезжающих машин звучали где-то далеко-далеко. Меня просто чудом никто не сбил. Я едва держалась на ногах. Мне было всё равно.

Громкий протяжный сигнал автомобиля вынудил меня остановиться. Мир перед моими глазами закачался. Всё происходило, будто в тумане.

— Злата! Злата, твою мать! — кричал кто-то на ухо, а затем принялся бить по щекам. Я, кажется, начала терять сознание. Нервная система не справилась. — Идиотка! Ну какая же ты идиотка!

Меня кто-то подхватил. Я пыталась разглядеть, но всё тщетно. Видела лишь черный силуэт. Затем дождь куда-то делся. Стало тепло.

— Кто ты? — растерянно пробормотала я.

— Блядь! — грязно выругался мужской голос.

Я не сумела сфокусировать взгляд на своем спасителе, потому что провалилась в вязкую тьму.

Глава 16

— Как нашел?

— С начинкой в ее телефоне поигрался. На всякий случай.

— Понятно. Ей было это нужно, — спокойно отозвался в трубке голос Бабая.

— Нужно? — Вал нервно хохотнул, включив «дворники». — У нее жесткий срыв. И думаю, понадобится либо доктор, либо твое присутствие.

— Зачем я?

— Я не смогу ее в этот раз «нейтрализовать», — Вал напряженно поджал губы и глянул в зеркало заднего обзора. Злата лежала неподвижно и всё еще без сознания.

— Почему?

— Блядь, Борь, она же не животное, — вспылил Вал. — Чтобы вечно вгонять иглы со снотворным в вены.

— В прошлый раз тебя этот аргумент не волновал. Сработал чётко.

Вал был готов поклясться всем чем угодно, что в этот момент его старший брат позволил себе кривоватую ухмылку. И если это так, хотелось ее стереть ударом в челюсть. Но Вал никогда в жизни себе этого не позволил бы, потому что знал — Бабай не насмехается над ним и не унижает. Он наблюдает за ситуацией со стороны. И именно она вызывает обреченные улыбки.

— В прошлый раз я знать ее не знал. И мне было плевать. Главное загасить истерику, — сквозь зубы проговорил Вал.

— Неужели проникся ею? Влюбился? — в спокойном голосе возникла острая нота серьезности.

— Нет, не влюбился. Просто… Она же человек, а не скот, чтобы вечно вырубать ее, понимаешь? Тонкая такая. Одно неверное движение руки и всё — сломаю.

— Ты всегда был человечным и жалостливым, — без иронии или жажды задеть отметил Бабай.

— Меня уже не переделать, — твёрдо ответил Вал.

— Хорошо. Я выезжаю. По ситуации посмотрим, если что наладишь момент с доктором.

— Договорились.

***

Я вырвалась из черной вязкой глубины в тот момент, когда меня кто-то аккуратно уложил на что-то мягкое. Это был не обморок. Я находилась на грани болезненного сна и реальности. Открыв глаза, я увидела перед собой Вала. Он выпрямился, сосредоточенно рассматривая, словно чего-то ожидая от меня или опасаясь.

Прошло несколько секунд и когда реальность полностью затопила мое сознание, я резко вскочила с кровати. Я. Не. Смогла. У меня был шанс отомстить. У меня была одна попытка и я ею не воспользовалась по максимуму.

Слёзы неконтролируемо ручьями скатились по щекам. Мощный выброс адреналина и негатива что-то разломал во мне. Это была истерика. Меня страшно трясло. Глаза плакали, а рот смеялся. Я не могла ничего ни сказать, ни сделать.

— Успокойся, — Вал хотел подойти ко мне, но я шарахнулась от него. Совсем как в ту ночь, когда впервые здесь оказалась.

— Всё кончено, — прошептала я дрожащим голосом. — Я видела его. Видела, — сухой неприятный смешок царапнул носоглотку. — Я должна была… Должна. Ножом прямо в шею. До основания.

Боль выкручивала изнутри. Я не могла просто стоять на одном месте. Металась по комнате, ощущая горячую тяжелую пульсацию в затылке. Меня ломало. Быстро. Жестко. Основательно.

— А ты думала, что вот так просто расправишься с ним? — Вал старался говорить спокойно, но в его светло-карих глазах блестела неподдельная тревога.

Она вдруг вызвала во мне такое жалящее чувство нервозности. Вал смотрел так, будто я была не в себе. Ненормальная. Неадекватная. Всё это правда. Всё это про меня. Но в тот момент я не могла давать себе и своим действиям здравую оценку.

— Да! — крикнула я. — Да! Так и думала! Но я слабачка! Я — пустое место!

— Нет. Ты просто не убийца, Злата. И никогда ею не станешь, — Вал шагнул ко мне, а я от него.

Меня начали сотрясать рыдания. Я обхватила свою голову руками. Казалось, что мозги превратились в раскалённую лаву.

Внезапно в мою спальню открылась дверь. Бесшумно вошел Бабай. Как всегда, спокойный и немного бледный. Острый взгляд светло-голубых глаза остановился на младшем брате.

— Выйди, — спокойный тембр голоса неожиданно не вызвал во мне ни единой отторгающей или нервозной реакции.

Вал обеспокоенно глянул на меня, затем молча кивнул и ушел, закрыв за собой дверь. Я никак не могла подавить в себе рыдания. Это был какой-то снежный ком, он разрастался и несся вниз на сумасшедшей скорости.

Во взгляде Бабая не было того сожаления и тревоги, что так отчетливо читались мною в глазах Вала. Спокойствие и решительность.

— Сколько еще планируешь жалеть себя? — холодным беспощадным тоном спросил меня Бабай, держа руки за спиной и глядя прямо в глаза.

— Я не жалею себя! — в горле заболело от собственного крика.

Бабай даже не шелохнулся. Чуть нахмурившись, он двинулся неторопливым твердым шагом в мою сторону.

— Можешь отрицать столько, сколько влезет. Но правда другой не станет. Полегчало? Отомстила?

— Нет, не полегчало! Нет! Не отомстила! — я сжала руки в кулаки. — Я настолько слабая, что даже не смогла отомстить за смерть собственной семьи! Какой смысл в моей никчёмной жизни?!

Бабай замахнулся и отвесил мне пощечину. Сильную. Болезненную. Звонкую. Моя голова резко дернулась в сторону. На несколько секунд и в спальне, и в моих мыслях застыла звенящая тишина. Отрезвляющая боль паразитом расплылась по всей щеке, захватывая висок.

— Первое и, пожалуй, единственное, что ты должна уяснить, — в голосе Бабая ощущался такой стальной холод, что почудилось, будто со мной говорит не человек, а робот. — Жизнь — это всё, что у тебя есть.

Я прижала ладонь к горячей щеке. Боль продолжала мелкими иголками виться под кожей, плавно перебираясь к затылку. Эта пощечина оказалась настолько неожиданной и болезненной, что моя истерика ощутимо ослабла. Шок придушил ее.

— Не обесценивай ее, — Бабай убрал мою руку от лица и жестко взял двумя пальцами за подбородок. — Если бы ты прикончила Прокурора, то он всё равно выиграл. Ты стала бы ничем не лучше его. Ты этого хочешь? — немигающий тяжелый взгляд светло-голубых глаз неотрывно смотрел на меня.

— Нет, — сглотнув, тихо почти беззвучно ответила я.

— Тогда живи, мать твою, — Бабай крепче сжал мой подбородок. — Всем на зло.

Я доверчиво смотрела на Бабая и почти не дышала.

— Вы ошиблись, — с ресниц снова сорвались слёзы. Но эти слёзы уже были не злыми, а горькими. — Нет во мне породы и стержня тоже нет.

— Я никогда не ошибаюсь, Злата, — спокойным уверенным голосом ответил Бабай. — Никогда. Ты просто еще слишком молода. Это нормально. Я был таким же в твои годы. Все мы.

— Мне страшно, — всхлипнув, созналась я и беспомощно уткнулась лбом в грудь Бориса Аристарховича.

Он отпустил мой подбородок. Не отошел назад, но и не обнял. Снова был лишь наблюдателем.

— Страшно от такой себя, — я крепко зажмурила глаза. — Это было какое-то страшное помешательство. И оно мне не нравится.

— Это была боль. И она получила свой выход. Теперь ты сможешь начать всё заново. Подвести черту. Обнулиться.

— Не смогу. Не получится, — я прижалась к Бабаю в подсознательной попытке найти в нем укрытие и защиту.

— Не делай поспешных выводов.

Вдруг он обнял меня одной рукой за поясницу. Я замерла, потому что никак не была готова к этому контакту. Пожалуй, даже больше не готова, чем к отрезвляющей пощёчине.

— Тебе нужно оклематься, — прошептал на ухо Бабай.

Я вдруг ощутила осторожное касание чего-то тонкого и острого к своей шее, затем знакомую жалящую боль. Она быстро прошла. Бабай незаметно достал шприц и вколол мне что-то. С хирургической точностью и аккуратностью.

— Что? — рассеянно спросила я, непонимающе взглянув на него. — Зачем? — язык почти сразу же начал заплетаться.

— Снотворное, — коротко обозначил Бабай.

Наверное, я бы точно упала, потому что мое сознание слишком быстро поддалось натиску снотворного средства. Но Бабай подхватил меня двумя руками под спину, когда я отклонилась назад.

Неподвижная тьма длилась долго и в то же время не больше одной секунды. С трудом открыв веки, я ничего не почувствовала, кроме удушливого жара, что опутал мою голову и грудную клетку. Сухие губы потрескались, а в уголках глаз так сильно жгло, словно под веки попал песок.

Все последние события в моей памяти превратились в одно сплошное смазанное черно-белое пятно, почти месиво. Думать обо всем этом сейчас не хотелось. Я попыталась встать, но голова настолько сильно закружилась, что меня начало тошнить. Обессиленно упав на подушки, я глубоко вздохнула.

Дверь в мою спальню вдруг тихо приоткрылась. На пороге возникла Лариса с подносом в руках.

— Доброе утро. Как вы себя чувствуете? Я принесла легкий завтрак, — женщина вошла в комнату.

— Мне что-то нехорошо, — прошептала я.

Лариса осторожно поставила поднос на широкий подоконник и подошла ко мне.

— Жарко. И пить хочется, — прочистив горло, добавила я.

Домработница напряжено посмотрела на меня и прикоснулась тыльной стороной ладони ко лбу.

— У вас же температура, — впервые в голосе Ларисы послышалось волнение. — И наверняка очень высокая. Я вызову доктора.

— Доктор? Не нужно никакого доктора.

— Вы вчера промокли до нитки под дождем. И пережили серьезный нервный срыв. Борис Аристархович распорядился, что, если вы себя будете плохо чувствовать, я обязательно вызову доктора.

У меня не было ни сил, ни желания сопротивляться. Я действительно чувствовала себя слишком плохо. Вот к чему меня привела отравляющая и неконтролируемая жажда мести. Урок получен.

Глава 17

Бабай неторопливо и сосредоточенно чистил мандарин. Клементин всегда был его самым любимым сортом. Аккуратно отделяя цитрус от тонкой кожуры, Бабай поглядывал на электронные часы, что стояли на его письменном столе. Чему и научило десятилетнее заточение Бориса, так это терпению. Никогда не нужно с горяча рыпаться, потому что существует повышенный риск обзавестись еще большим количеством проблем. Но сейчас как никогда хотелось поскорей разобраться с Диной. Бабай никогда не любил чрезмерно болтливых женщин. А также не любил, когда женщина по умолчанию решала, что она почти его жена и вправе вмешиваться туда, куда не просили.

На часах высветилось зеленым тринадцать ноль-ноль, когда на пороге кабинета Бабая возникла Дина. Порой она намерено пыталась строить из себя полную дуру. Бабая это совершенно не волновало. Дина ему была нужна для секса. Это обозначилось еще на старте. Он не искал отношений. Но Дина, как и всякая женщина, со временем всё же захотела большего. Финальная точка в их сексуальных отношениях была поставлена ею же. Поставлена ровно в тот момент, когда она разболтала Злате то, чего не следовало.

Борис убрал кожуру в мусорное ведро, куда обычно скидывал ненужную канцелярию и немигающим холодным взглядом посмотрел на Дину. Сейчас она не спешила прибегать к своему излюбленному образу дуры. Дина всё прекрасно понимала.

— Рассказывай, — коротко произнес Бабай, сцепив пальцы в замок.

— Что тебе рассказать, Борь? — Дина сначала улыбнулась, но улыбка эта оказалась нервной и никак не прошибающей Бабай. — Что ты хочешь услышать? — уже более серьезным тоном спросила женщина, закрыв дверь в кабинет.

— Ты знаешь, — Борис продолжал неподвижно наблюдать за Диной. — Всю словесную мишуру в сторону. По факту.

— Это из-за нее? Да? — в голосе послышались первые неуверенные и почти истеричные нотки. — Она всё-таки потащилась в суши-бар? Борь, я ведь за руку ее не вела. Она сама сделала свой выбор. Очевидно, что это было глупо. Прокурор же бешеный. Пулю в лоб от него получить — плёвое дело.

— Мне твой словесный поток неинтересен, — спокойным тоном произнес Бабай. — Почему ты это сделала? Ответ.

— Хотела, чтобы она ушла с моего пути, — ответила Дина, ощущая, что шутить или дразнить Бабая сейчас никак нельзя.

— Почему? — последовал следующий короткий вопрос.

— Мне не нужна конкуренция.

— Я сам решаю, сколько женщин у меня будет или не будет. Это не твоя зона ответственности. Мы это обсуждали. Я не предмет, чтобы кому-то принадлежать. Ну а ты не та женщина, которая может мной руководить или фильтровать круг моего общения, — Бабай ни на йоту не повысил тон своего голоса. — Свободна. Ты мне больше не нужна.

— Боря, — растерянно произнесла Дина и порывисто шагнула вперед, крепко стискивая пальцами маленькую дизайнерскую сумочку. — Борь, не надо. Я же люблю тебя.

— Этот аргумент для меня не имеет значения. Развернулась и пошла вон. Доступ в мою жизнь для тебя закрыт.

Несмотря на то, что Бабай так и не повысил тон своего голоса, слова звучали жестко. Он не шутил, и Дина это прекрасно понимала. Бабай вообще никогда не шутит.

— Ты готов отказаться от меня из-за какой-то там тупоголовой дряни? — не сдерживая эмоций, выпалила Дина. — Из-за этой соплячки?

— Твой слишком длинный язык и раздутое самомнение привело к такому исходу, — Бабай разделил надвое мандарин и одну половинку тут же отправил в рот. — Пошла вон. В третий раз повторять не стану. Тебя просто выволокут.

Дина знала, что Бабай это с легкостью может устроить. Такого унижения она тогда бы точно не пережила. Острый взгляд светло-голубых глаз больше не смотрел ни на нее, ни вообще в ее сторону. Внимание этого мужчины было безвозвратно утрачено.

Крепче стиснув пальцами сумочку, Дина развернулась и на негнущихся ногах вышла из кабинета. Она позволила себе поверить в то, что может распоряжаться порядком в жизни Бабая. За что и поплатилась. Деньги и недвижимость были отобраны, а двери в ближний круг Бориса — навсегда закрыты.

***

— Был врач. Выписал лекарства. У нее высокая температура очень долго держалась. Сбили. Это оказалась реакция организма на пережитый стресс, — быстро и чётко отрапортовала Лариса, когда Борис поздним вечером приехал домой.

— Ела? — он внимательно смотрел на домработницу, спрятав руки за спиной.

— Я приносила ей и завтрак, и обед. Только сок выпила, затем к обеду — чай. В основном она спит. Я решила не тревожить.

— Ясно, — Бабай расстегнул на высоком черном воротнике рубашки пуговицу. — На сегодня вы свободны.

— Если понадобится, могу оставаться до вечера. Злата плакала много, — Лариса прекрасно знала, что женские слёзы ее начальника никак не трогают. — Она еще нестабильна. За ней нужен присмотр.

— Позже скоординирую. Аванс за дополнительное время работы. — Бабай достал из кармана брюк тонкое портмоне и протянул домработнице несколько стодолларовых купюр.

— Спасибо, — женщина быстро спрятала деньги во внутренний кармашек сумки. — Я всегда на связи. В холодильнике всё свежее. Только сегодня приготовила.

— Благодарю, — кивнул Бабай.

— Доброй ночи, — Лариса практически бесшумно покинула квартиру.

Борис опустился на диван и вытянув ноги, откинулся на спинку. Мягкий неяркий свет успокаивал. Тишина ласкала слух. После дневного шумного города эта тишина казалась по-особенному спасительной.

Возня со Златой практически никак не отражалась на его внутреннем спокойствии. Борис знал исход. Он был очевидным и даже то, что Дина влезла со своими сплетнями, ничего, в сущности, не изменило. Нынешнее состояние Златы Борис философски трактовал, как период очищения или же полного обнуления. Его финальная стадия. Как если бы феникс вот-вот должен был возродиться из пепла.

Ей нужно было сгореть. Иначе уже не получилось бы. Она должна была на полной скорости врезаться в реальность, чтобы в будущем больше не позволять себя одурачить. Лучше однажды пережить крах, чем сто раз услышать и попытаться представить, каково это могло быть на самом деле. Больше не будет сомнений или сожалений, что Злата не попробовала.

Гриша и Соня воспитали прекрасную дочь. Она неглупая и незаурядная. Чрезмерная эмоциональность — дань молодости. Со временем всё это поутихнет. Можно будет содрать шелуху и оставить зерно. Качественное зерно. Эта девушка должна жить. Двигаться вперед. Она — не Дина. И не сотня других таких же женщин. Было бы слишком расточительно загубить и эту своеобразную красоту, и стремление вырваться из пут прошлого. Сразу стало понятно, что Злата не из тех, кто готова просто сидеть и довольствоваться чужими благами. Она готова работать. Способна видеть правду. Пусть и не всегда точно, но это нарабатывается опытом. Девушка нарочно не создавала проблем. Ей просто нужно было переболеть. Молча. Наедине с собой.

Бабай не мог игнорировать очевидного — ему нравилось ее нежелание принимать чьё-либо сочувствие. Быть в шкуре жертвы. Она не жаловалась. Боролась сама. Как могла. Как умела.

Поднявшись с дивана, Бабай прошел в спальню к Злате. Она лежала на боку, подложив одну ладонь под бледную щеку. Спала.Глубокое мерное дыхание. Отсутствие каких-либо суетливых движений. В комнате был выключен свет. Но это никак не мешало Бабаю рассмотреть девушку. Спутанные золотистые волосы волной лежали на белой подушке. Одеяло в ногах немного сбилось в ком.

Пустота спальни гармонировала с неподвижно спящей Златой. Бабай подошел ближе и аккуратно расправил тонкое мягкое одеяло. Девушка притянула колени к груди, но не проснулась.

Было ли ему жаль ее? Возможно, в прошлом — да. Но сейчас чувство жалости в Бабае атрофировалось. Это жизнь. Такая, как она есть. Без прикрас. Что уж тут жалеть? Справившись с одеялом, Бабая посмотрел на подоконник, где лежали коробки с лекарствами и стояла стеклянная бутылка с водой. Наверняка всё это здесь оставлено Ларисой.

Борис скользнул спокойным взглядом по градуснику, что лежал рядом с бутылкой. Затем снова посмотрел на Злату. Подойдя ближе, Бабай опустил ладонь на ее лоб, меряя температуру. Тёплый, но не горячий. Всё под контролем. Пальцы скользнули к спутавшимся прядям. Мягкие. Будто коснулся шелка.

Борис был не из тех, кто мог клюнуть исключительно на красоту. Это слишком примитивный подход. Красота ровным счетом ничего не означает. Да и Злата не обладала яркой, легко застревающей в памяти, внешностью. Но что-то такое неуловимое в ней всё же присутствовало.

Бабай убрал руку и спрятал ее за спину. Смысла оставаться здесь на дольше — не было. Пусть спит. Он уже знал, что выберет Злата. Это было так же очевидно, как и момент с ее жаждой немедленной мести. Переиначивать то, что уже было решено — не имело смысла. Девушка перешла Рубикон, прошлая, беззаботная жизнь навсегда осталась за бортом мерно плывущей реальности. Так когда-то случилось и с ним, с Бабаем. Черта подведена, услужливо направив в новый мир. И как именно Злата в нем раскроется, в определенной степени зависело и от самого Бориса. Она уже попала в его ближний круг.

Глава 18

Мне снился сон. Странный сон. Я видела птицу. Огромную. Таких в реальности не существует. Размах ее мощных крыльев было настолько широким, что под ними можно спрятать целый мир. Разграничить свет и тьму. Эта птица, что лишь отдаленно чем-то напоминала орла, кружила над моей головой. Я слышала шелест ее мощных черных крыльев, чувствовала, как ветер подхватывает мои локоны. Но страх отсутствовал. Я видела большой немного крючковатый острый клюв. Эта птица была хищной. Она летала и летела, как бы наблюдая за всем с высоты, а затем красиво ушла в пике.

Я видела стремительное приближение этой странной птицы. Она стремилась ко мне, как стрела. Я видела ее крепкие когтистые лапы, что могли с лёгкостью разорвать добычу. Видела этот завораживающий хищный взгляд. Но птица в самый последний момент снова взмыла ввысь, коснувшись меня своим мощным крылом. Словно она пометила меня или благословила.

Когда я проснулась очередным утром, то поймала себя на мысли, что хочу есть. Впервые меня мучило чувство голода. После нервного срыва и затянувшегося процесса выздоровления прошло больше недели. Я практически выпала из реальности. Больше находиться в этом состоянии я не могла и не хотела.

Лариса очень удивилась, когда увидела меня на кухне после душа в халате и с влажными волосами.

— Как ваше самочувствие? — спросила домработница.

— Всё хорошо. Обнуление прошло удачно, — я села за стол.

— Обнуление? — Лариса непонимающе посмотрела на меня.

— Это я так назвала свое нынешнее состояние. Всё окончательно перегорело и стёрлось. Теперь я начинаю свою жизнь заново.

— Что ж, — женщина закинула капсулу в кофемашину. — Это хорошо. Главное — никогда не забывайте, кто вы есть на самом деле.

Я кивнула и благодарно приняла из рук Ларисы чашку свежезаваренного капучино. Не было никаких косых взглядов и попыток затронуть тему моей болезненной жажды отмщения. Лариса просто выполняла свою работу, не давая никаких личных оценок.

— Бориса Аристарховича дома нет? — поинтересовалась я, когда домработница подала мне легкий куриный бульон и кусочек белого домашнего хлеба с аппетитно хрустящей корочкой.

— Рано утром уехал. Вчера поздно вечером приезжал. Ночевал здесь.

Почему-то ответы Ларисы неожиданно заставили меня вспомнить сегодняшний сон. Глупо, конечно. Но та странная огромная птица вызвала стойкую ассоциацию с Бабаем. Он тоже кружит где-то там, вдалеке, и тихо наблюдает за ситуацией, чего-то выжидает.

— А вы не знаете, когда он приедет? Я хотела бы с ним поговорить.

— Сегодня Борис Аристархович играет в бильярд. Позвоните ему лично и узнайте, можно ли будет вам встретиться. Его координаты у вас есть?

— Да, — я быстро вспомнила, что Вал внёс в мой смарт и свой номер, и номер брата.

— Тогда всё в ваших руках, Злата.

После завтрака я долго ходила из одного угла спальни в другой, нервно стискивая пальцами алюминиевый корпус смартфона. Я немного волновалась, потому что не хотела быть навязчивой и не хотела отвлекать Бабая. Но раз он не возражал, чтобы его номер был вбит в память моего смарта, значит я могла позвонить. Тем более, цель моего звонка не ерундовая, а вполне серьезная.

Собравшись с мыслями, я села на заправленную кровать и набрала номер Бориса. Через три гудка, я услышала спокойный ответ в динамике:

— Да.

— Борис Аристархович, это я.

— Узнал. Оклемалась?

— Да. Кажется, да, — немного растерянно ответила я. — Я хотела бы поговорить с вами насчет вашего предложения.

— Готова дать ответ?

— Готова.

— Ясно. Водитель заедет за тобой. Переговорим с глазу на глаз.

— Спасибо большое. А можно мне воспользоваться услугами вашего водителя и кое-куда заехать?

— Можно.

После быстрого четкого разговора, я зашла в ванную и внимательно посмотрела в зеркало на себя и свои волосы. Сегодня утром, когда я мылась, в голову пришла шальная мысль, что я окончательно хочу оторваться от своей прошлой жизни. Завершить обнуление. Мне захотелось обрезать волосы. Бабушка в детстве мне иногда говорила, что наши волосы сохраняют в себе негатив пережитых эмоций. Не знаю, правда ли это. Но сейчас я вдруг ощутила всю тяжесть этого ужасного удушливого негатива, что запутался в кончиках моих волос. Хотелось оставить прежнюю напуганную и растерянную Злату в прошлом.

Завершив рефлексирование, я быстро ушла в спальню, чтобы собраться. В прихожей меня встретил уже немолодой мужчина в обычных строгих черных брюках и светло-синей рубашке. Он был выше меня на целых две головы, а широта плеч внушала чувство полной защищенности.

Водитель коротко представился. Его звали Дмитрий. Приветственно кивнув ему, я мышкой прошла за водителем в подъезд. На улице уже вовсю буйствовало лето. Яркое. Жаркое. Мне нравилось тепло. Нравилось, когда солнце ласкало мою кожу. Но когда я торопливо подходила к машине, поймала себя на мысли, что хочу поскорей дождаться прихода вечера. Чтобы солнце ушло за горизонт. Кажется, я начинала пробовать на вкус то, что так нравилось Борису. Мое своеобразное обнуление незамедлительно принесло свои плоды. Удобно устроившись в салоне, я лишний раз убедилась в том, что приняла правильное решение. Пожалуй, подсознательно я приняла его еще в тот момент, когда между мной и Бабаем состоялся наш первый полноценный разговор. Символично, что он произошел под покровом ночи.

Я попросила водителя остановиться у ближайшего салона. Он молча кивнул и свернул на парковку. Мне просто хотелось поскорей избавиться от волос и отправиться дальше в путь. У меня не было цели заняться самолюбованием.

Стилист по волосам долго меня уговаривал оставить длину, ведь у меня такие здоровые и густые волосы. Я осталась непоколебимой и уверенно заявила, что хочу обрезать их по плечи. И когда мое желание осуществилось, я добавила, что хочу еще и чёлку. Пока стилист «колдовал», я поглядывала на экран смартфона.

Неожиданно мой взгляд зацепился за молодую женщину, вошедшую в салон. Эта была Катя — подруга из свиты Дины. Удивительно, но с появлением Кати я не ощутила в себе никакого приступа дискомфорта. Вспомнились и слова Вала о том, что он говорил про эту женщину.

На секунду я подумала, что останусь незамеченной, но Катя остановила на мне свой немного удивленный взгляд, затем уверенно подошла ближе.

— Привет. Вот так неожиданная встреча! Злата? Правильно?

— Правильно. Привет, — я улыбнулась.

— Решила имидж поменять? — Катя взглянула на быстрые и почти неощутимые манипуляции стилиста.

— Да. Что-то в этом роде.

— Волосы классные. Жаль, что обрезала. Я своим вот нормальную длину дать никак не могу, — Катя провела по тонким светлым волосам, собранным в хвост, пальцами. — На покраску пришла.

— Может, нужно просто взять перерыв и дать волосам отдохнуть, что думаешь? — со всей искренностью спросила я.

— Моему блонд нравится. Хочется соответствовать предпочтениям, — Катя откинула волосы назад. — Слушай, я хотела тебе кое-что сказать.

— Да, конечно. Говори.

— Я терпеть не могу сплетни. Но, думаю, ты должна знать, что Бабай отшил Дину. Это связано с тобой. Дина тебя хотела выбить из игры.

— Мне нужно ее опасаться? — прямо спросила я.

— Нет. Против Бабая она не пойдет. Но всё равно. На будущее, просто будь осторожней. И не иди у всех на поводу.

— Зачем ты мне это говоришь? Ты ведь подруга Дины, разве нет? — я немного насторожилась.

— Даже если и подруга, это не мешает мне смотреть здраво на ситуацию и не защищать того, кто виновен. Кстати, с чёлкой тебе тоже хорошо. — Катя улыбнулась мне, отчего на ее щеках появились две небольшие ямочки. — Побегу к своему специалисту, потому что в офис еще нужно успеть. Зашиваюсь.

— Удачи тебе.

Слова Кати заставили меня крепко задуматься. Пока стилист сушил и укладывал мои волосы, я постаралась максимально быстро всё расставить в своей голове по своим местам. Мои догадки были верны — Дина не просто так подошла тогда ко мне в ресторане. Что тут сказать, свой единственный козырь она разыграла отлично. Меня уберегла лишь удача. В противном случае Прокурор уже давно убил, а его люди прикопали где-то за городом. Но, видимо, в этой карте скрывался один существенный недостаток, который привел к разрыву между Диной и Бабаем. Радовалась ли я этому исходу? Отчасти. Потому что теперь я могла быть под крылом Бориса Аристарховича на законных основаниях. Никому, не мешая и не наживая себе врагов.

— Готово, — объявил стилист и повернул меня лицом к зеркалу.

Я даже себя не узнала. Чёлка преобразила меня. Укороченные волосы подарили долгожданное чувство облегчения.

— Нравится?

— Очень, — я позволила себе улыбнуться.

Когда я ехала к Бабаю, мои пальцы сами по себе тянулись к волосам, перебрели мягкие короткие прядки. Кардинальные методы были бы лишними, поэтому я не жалела о том, что оставила длину до плеч.

Меня привезли в паб. Я никогда в нем не бывала, да и в принципе меня подобные заведения не привлекали. Здесь была охрана угрожающей наружности. Царил мягкий неяркий и не режущий глаза, свет. Почему-то, как только я вошла в этот паб, внутренний голос подсказал, что данное место предназначено лишь для своих. Здесь было очень мало людей. Никто не сидел в одиночестве. Некоторые лица оказались мне знакомыми. Они присутствовали на вечере в доме у Бабая. Почти все здесь курили. Меня мазнули лишь быстрыми незаинтересованными взглядами, будто я давно была уже своей.

Молчаливый водитель провел на второй этаж, где была расположена бильярдная зона. Бабай с Валом играли за центральным столом. Мне не хотелось прерывать их игру. Слишком глубоко они были в нее погружены. Казалось, что Бабай со своим младшим братом общается на уровне зрительного контакта. Они смотрели друг на друга, едва заметно кивали, продолжая вести партию в бильярд. И всё же эти двое были очень похожи между собой. Просто чтобы по-настоящему увидеть эту схожесть, нужно присмотреться, понаблюдать. Едва уловимое движение плеч, прищур. Даже в том, как Вал и Бабай поочередно склонялись над бильярдным столом, было что-то поразительно одинаковое.

Бабай первым заметил мое присутствие. Вал, кажется, полностью погрузился в игру. Острый взгляд светло-голубых глаз остановился на мне. Почти пронзил насквозь. Но мне не было страшно. Я принимала эту остроту и неподвижное спокойствие.

— Зачем волосы обстригла? — в лоб спросил Бабая, опустив кий. Во взгляде будто мелькнула тень неодобрения.

— Решила всё начать с чистого лица.

Взгляд Бориса Аристарховича не потеплел, не стал понимающим, но тень неодобрения, кажется, пропала.

— Бери кий. Играть будем, — не терпящим возражений тоном, произнес он.

Вал выпрямился и приветливо улыбнулся мне, но в его глазах застыла обеспокоенность. В нашу последнюю встречу я снова была неадекватной.

— Я не хочу мешать вашей игре.

— Если бы мешала, тебя здесь не было, — Бабай кивнул водителю за моей спиной и тот быстро ушел.

Я почувствовала, что разговор будет долгим и нелёгким.

Глава 19

— Держи, — Вал протянул мне кий, а свой оставил на специальной подставке.

— Я не умею играть в бильярд, — немного обеспокоено предупредила я, но кий всё равно взяла.

— Научу, — коротко обозначил Бабай, вынимая из луз шары и собирая их в специальный треугольник.

— Всё, Борь, я пошел, — предупредил брата Вал.

— Будем на связи, — отозвался Бабай, сосредоточенно занимаясь своим делом.

— Как всегда, — Вал в привычном жесте провел пальцами по своей бороде. — Удачи, — он подмигнул мне и ушел в сторону лестницы.

Я немного нервничала, потому что понятия не имела, как именно пройдет мой разговор с Борисом. А тут еще и этот бильярд. У меня не было ни одного преимущества. Но глядя на то, как Бабай неторопливо и расслабленно укладывает в треугольник последние несколько шаров, эмоции во мне ощутимо поутихли.

— Не жмись там. Подходи ближе к столу, — Бабай убрал треугольник и выпрямился.

Обычная черная футболка неожиданно заметно подчеркнула линию мышц Бориса. Он не был огромным или необъятным. Скорей, крепким. Жилистым. Но я всё равно рядом с Бабаем ощущала себя крошечной и слабой.

— Бильярд-восьмёрка, — объявил Борис. — Цель — забить все шары одной группы. Видишь? — он указал на шары, что послушно были собраны в пирамидку.

— Да. Одни полосатые, а других цветные, — тут же ответила я, крепче сжав кий.

— Правильно. Белый шар — биток. Черный с цифрой восемь должен быть выбит последним.

— После того, как будут забиты шары одной группы? — на всякий случай уточнила я.

— Именно, — кивнул Бабай.

— А какая группа у кого?

— Стол «открыт» до тех пор, пока один из нас не забьет прицельный шар. Можешь забить или полосатый, или цветной. Как только сделаешь это, группа будет закреплена за тобой, — спокойно объяснил Борис.

— Хорошо. Пока что всё кажется не таким уж и сложным. — Ободряюще произнесла я.

— Ты разбиваешь, — объявил Борис.

— Я? — нервно прикусив нижнюю губу, я уже двумя руками сжала свой кий. — Может, всё-таки вы? А я посмотрю?

— Нет, — твердо ответил Бабай. — Первый ход за тобой, Злата. Подойди ближе.

Нервничая, я всё же подошла ближе к Борису. Я не боялась его, скорей, не хотела сделать что-то не так и выставить себя посмешищем. Хотя интуиция подсказывала мне, что Бабай вряд ли открыто станет насмехаться. Да и вообще насмехаться не будет. Он же не мальчишка, всё прекрасно понимает.

— Левая нога смотрит по направлению удара, — дал следующую инструкцию Борис Аристархович. — На один шаг вперед.

Я быстро приняла нужную позицию, продолжая внимать следующим советам:

— Склоняешься над столом. Подбородок над кием. Локоть расположен по направлению удара. Локоть должен сохранять угол в девяносто градусов и не двигаться. Работает предплечье. Правой бьешь, а левая ладонь создает мост.

Я продолжала делать всё так, как рассказывал Бабай. Он лишь немного корректировал мою позицию, иногда касаясь пальцами или моего локтя, или поясницы, чтобы я сильно не сгибалась над столом. Прикосновения этого мужчины не были мне неприятны. Что лишь в очередной раз подтверждало правильность моего выбора.

— Ладонь на стол. Большой палец прижат к указательному. Не нужно слишком близко к битку ставить ладонь. Теперь можешь бить, — Бабай отошел чуть в сторону, предоставляя мне свободу действий.

Пытаясь ничего не забыть, я сделала первый удар. Пирамидка тут же разрушилась, но ни один из шаров не попал в лузу. Впрочем, это было неудивительно. Я выпрямилась.

Бабай совсем чуть-чуть прищурился, изучая расстановку шаров. Он словно уже всё анализировал и запустил в голове процесс создания ряда последующих действий в нашей партии.

— Для первого удара — неплохо, — озвучил Бабай свою оценку и натёр квадратным мелком наклейку на своем кие.

Я воодушевилась, потому что знала — Борис не стал бы мне безосновательно льстить. Оттого его похвала оказалась куда более приятной и заслуженной.

— Итак, — начал Бабай, сделав свой меткий, жесткий удар.

В лузу укатился полосатый шар с номером девять. Значит, стол «закрылся», и моя группа будет «сплошной».

— Рассказывай, — Борис обошел стол, сосредоточенно рассматривая позицию своих шаров.

— Я приняла решение. И я хочу остаться с вами, — с этим ответом мне стало еще легче, будто весь сегодняшний день был посвящён мне и поэтапному снятию определённого груза с моих плеч.

— Ты же понимаешь ответственность своего решения? — Бабай склонился над столом и сделал еще один удар. Снова удачный.

— Да. Вся моя прошлая жизнь окончательно осталась в прошлом. Я готова идти вперед. Войти в ваш мир.

— Звучит слишком пафосно, — Борис выпрямился. — Но суть понятна. Надеюсь, ты осознаешь, что твоим неконтролируемым эмоциональным всплескам рядом со мной нет и не будет места?

— Да, — я кивнула.

— Ты должна учиться терпению. Должна наблюдать и вычленять главное. Как в бильярде. Мы ведь не забиваем бездумно все шары подряд.

— Нет, — я внимательно наблюдала за тем, как Бабай кружит над столом, точно, как та странная фантастическая птица из моего сна.

— Есть определенные правила. Тактика. Придерживаясь этого, можно в конечном итоге прийти к победе. Не нужно взваливать на себя тонну лишней мишуры, — мне нравился чистый бас Бориса. Нравилось то, что он вкладывал в мою голову правильные мысли. Мне в целом нравилась та спокойная расслабленная атмосфера, что витала сейчас между нами. — Твой ход.

Я пропустила тот момент, когда Бабай сделал удар и, очевидно, промахнулся. Мой взгляд был прикован к его лицу, глазам. Я зрительно изучала этого мужчину, тихо знакомилась с ним, стараясь не мешать его выстраиванию тактики.

— Держи. Для улучшения удара. — Борис протянул мне специальный квадратный мелок.

Я старалась пользоваться им точно так же, как и Бабай. Никаких замечаний не последовало. Внимательно рассматривая положение моих шаров, я решила, что сначала попробую забить те, что ближе всего расположены к лузе. Это моя первая игра. Попытаться удивить я всё равно не смогу, да и не нужно это никому. А постараться сделать хотя бы один верный удар, уж точно не станет лишним.

— Нога и локоть, — сделал замечание Бабай, когда я склонилась над столом.

Он отложил свой кий и неторопливо подошел ко мне. Стал сзади. Дыхание сбилось, когда я почувствовала, что Борис, вторя мою позу, склонился, коснувшись подбородком моего затылка.

— Девяносто градусов, — напомнил он, выравнивая мой локоть. — Неподвижно. Работает предплечье.

Спокойное ровное дыхание Бабая путалось в моих волосах, легким прикосновением ласкало кожу виска. Я никогда прежде не встречала таких людей, как он. Настолько сдержанных и превосходно контролирующих себя. Борис не был лишен эмоций. Просто они ним не руководили и находились под жестким контролем разума.

— Рассчитывай силу удара, — продолжил инструктаж Бабай, всё еще оставаясь в границах моего личного пространства.

Я себя чувствовала вполне комфортно, потому что подсознательно знала — Борис не сделает ничего мне во вред. Это я уже крепко успела уяснить. Возникла тонкая нить доверия.

Концентрируясь на игре, я сделала несильный удар, и моя четверка попала в лузу. Я так этому обрадовалась, будто впервые совершила нечто кардинальное и невероятное в своей жизни. Выпрямившись, я обернулась к Бабаю и улыбнулась.

— Быстро учишься, — отметил он. — Следующий удар сделаешь уже сама.

Я кивнула и начала кружить над столом, совсем как Борис, пытаясь проанализировать новое положение шаров. Никогда не могла подумать, что меня может заинтересовать бильярд.

— Мне нужно будет съехать? — спросила я, присматриваясь к своей синей двойке.

— Для меня это не критично, — Бабай глотнул из стакана немного воды со льдом, затем поставил стакан обратно на низенький столик, что был расположен у стены. — Ты уже освоилась. Можешь переделать спальню под себя.

— Нет, — тут же ответила я. — Она мне нравится. Нравится такой, какая есть. Без излишеств, — я взглянула на Бориса, он лишь едва заметно кивнул. — Разве что письменный стол бы не помешал и маленькая тумбочка. Но кардинальные изменения ни к чему.

— Твое право. Не забывай про локоть.

Склонившись над столом, я отправила двойку в лузу.

— Кажется, новичкам везет, — выдвинула я свое предположение.

— Нет. Ты просто быстро учишься. Хватаешь суть и тут же применяешь на практике, — анализируя мои движения, констатировал Борис, склонив голову чуть набок.

— Еще я подумала над тем, что хочу устроиться на работу, — я взяла мелок.

— Когда подумала?

— Только что, — честно ответила я. — Хочу что-то из себя представлять.

— Или снова убежать от реальности, как это было с учебой? — Бабай перевел спокойный взгляд своих светло-голубых глаз на мое лицо.

— Нет. Этот метод остался в прошлом, — уверенно ответила я.

— Хорошо, — Борис обошел стол и остановился рядом со мной. — Мы с тобой на одной стороне, Злата.

— Я… Я знаю.

— Когда наступит момент, каждый расплатится за содеянное, — Бабая посмотрел на меня с высоты своего роста. — Бей.

Мы вернулись к игре, но фортуна не долго оставалась на моей стороне, плавно ускользнув к Борису. Он играл искусно, за его движениями и расчётами оказалось очень увлекательно наблюдать. С каждым новым ходом мои шансы одержать победу в партии стремительно снижались. Но я не огорчалась. Пожалуй, я бы по-настоящему огорчилась, поддайся мне Бабай. Но он не изменял себе, даже в таких мелочах вынуждал меня смотреть на реальность здраво.

Борис не кичился своими умениями, он просто делал то, что у него отлично получалось. Мне в целом понравился наш формат диалога. Неспешный, разбавленный «восьмеркой» и моим новым опытом.

— Хочешь что-нибудь выпить или съесть? — спросил Бабай, когда наша партия завершилась.

— Нет. Спасибо, — я оставила свой кий на специальной подставке. — А это ваш паб, я права?

— Да. Место исключительно для наших людей.

— Странно. Но я никогда о нем не слышала.

— На это мы и делали ставку, — тонкие губы Бориса Аристарховича чуть дрогнули в полуулыбке. — Едем домой.

Я кивнула, пусть слова Бабая и не звучали, как вопрос, а затем засеменила вслед за ним. Когда мы оказались на первом этаже, все присутствующие, как по щелчку, замерли. Борис Аристархович на это не обратил никакого внимания.

Мы вышли на улицу, где уже разлился мягкий теплый вечер. Солнце почти догорело, напоследок мазнув по небу рубиновым. На небольшой парковке, расположенной справа от паба уже стоял черный глянцевый красавец Кадиллак.

— Это Кадиллак Эльдорадо? Шестое поколение? — не удержавшись, спросила я.

— Разбираешься в машинах? — кажется, что Бабай почти удивился.

— Нет. Папа… Он любил классику. — Я резко замолчала. Вспоминать родителей всё еще было слишком больно. — Рассказывал мне о машинах. Вот и запомнила. Я такую красавицу никогда в живую не видела.

— Эту ласточку сложно достать. Садись.

— Мы поедем на ней? — изумилась я.

— Да. Это моя машина и я на ней езжу, — Борис сел за руль.

Внутри автомобиль выглядел так, словно только что сошел с конвейера. Очевидно, над ней хорошо потрудились, чтобы сохранить всё так, как изначально задумывалось разработчиками.

— Знаете, — осторожно начала я, когда Бабай выехал на дорогу. — В другой машине вас уже будет сложно представить.

— А ты и не представляй. Эта — моя личная. Рабочая — примитивная современность.

Когда мы вернулись домой, я напоследок взглянула на красавицу-машину. Она была просто потрясающей. В подземной парковке стояло множество других современных и непременно очень дорогих автомобилей. Даже имелось несколько знаменитых электрокаров, но перед классикой они становились лишь бледным пятном, скучным фоном.

Лариса к нашему возвращению уже ушла, оставив после себя привычную чистоту и ароматный ужин. Я остро ощущала, что наш диалог с Бабаем еще не завершён, пусть главные пункты мы уже и обозначили.

Новый жесткий и неприветливый мир почти подпустил меня к себе. Но я чётко понимала, на каких именно правах сумею в нем укорениться. Это был мой личный выбор. Пройдя полное обнуление, столкнувшись, практически врезавшись и разбившись об острые грани реальности, я осознала, что в одиночку не справлюсь. И где-то глубоко-глубоко в подсознании у меня возникло стойкое чувство, что Борис уже знал о моих намерениях.

Он ушел на кухню, не включив свет. Полутьма окутала его тело так правильно и естественно, словно и впрямь была давней подругой Бабая. Я же пока что нуждалась хотя бы в клочке неяркого освещения. Настроив его в гостиной, я отошла к большему затемненному окну.

Борис почти бесшумно вернулся в комнату, прихватив с собой стакан с алкоголем. Мое сердце напряженно билось о рёбра. У меня еще был шанс отказаться от задуманного. Я быстро пресекла любое малодушие. Понимала, что если всё и произойдет, то Бабай резко не воспылает ко мне ни страстью, ни любовью. Зато чётко обозначит мое место в его жизни.

Он сел на диван и откинулся на спинку. Отвернувшись от окна, я поглубже втянула воздух и подошла к Борису. Он, глотнув напиток, посмотрел на меня снизу вверх. В его взгляде не было никакой унизительной оценки, ожиданий или животной похоти. Бабай просто изучал меня, словно уже полноценно уловил импульс моих намерений.

— Я выбираю не только ваш мир, но и вас, — твердо заявила я и медленно расстегнула платье. Оно с тихим шелестом упало к моим ногам.

— Самоуверенно, — Борис сделал еще один глоток, продолжая неотрывно рассматривать меня.

— Зато честно. Я не Дина. И я не буду обременять вас и вмешиваться не в свои дела. Буду учиться самостоятельности. Только прошу вас, направляйте меня. Научите жить в вашем мире. Возьмите под свое крыло.

Всегда такой острый взгляд, стал еще острей. Бабай не двигался, просто рассматривал меня, изучал, впитывал. Я стояла перед ним в одном светлом нижнем белье. Не закрываясь и ничего не стесняясь.

Борис ничего не ответил, просто протянул ко мне руку, как бы молча приглашая перешагнуть границу, что навсегда разделит мою жизнь, мое восприятие окружающего на «до» и «после».

Глава 20

Его твердые теплые пальцы крепко обхватили мою руку. Наш зрительный контакт был беспрерывным. Бабай притянул ближе, вынудив меня сесть сверху. Теперь его глаза были так близко. Я почти физически ощущала холодное острие неподвижного взгляда.

Борис сделал еще один глоток, осушая стакан и продолжая рассматривать меня. Затем он оставил пустой стакан на подлокотнике дивана. Я бы солгала самой себе, пытаясь поверить, что не нервничаю. Конечно, нервничала, потому раньше никогда не была с мужчиной. Но я верила, что всё будет хорошо. Бабай меня не обидит.

Его тяжелые ладони опустились ко мне на плечи. Пальцы подцепили лямки бюстгальтера и неторопливо стянули их вниз. Светло-голубые глаза продолжали всматриваться в мои. Так было проще. С открытым зрительным контактом. Ни у каких лишних мыслей или пустых домыслов не оставалось ни единого шанса на жизнь в моей голове.

Бабай чуть подался вперед, чтобы расстегнуть мой бюстгальтер, а затем отбросить его в сторону. Мое дыхание стало глубже. Страх по-прежнему отсутствовал. Тёплые немного шершавые ладони Бориса скользнули от моих плеч вниз, плавно опускаясь к рёбрам и поднимаясь к груди. Он, словно изучал меня. Тактильно вбирал все мои изгибы, достоинства и недостатки.

Моя небольшая грудь полностью поместилась в руках Бориса. Он сжал ее, затем провел большими пальцами по соскам, вынуждая их затвердеть. Обхватил двумя пальцами, сжал. Внутри меня отозвался горячий ответный импульс на манипуляции Бабая. Дыхание участилось.

Светло-голубые глаза внимательно следили за моей реакцией. Борис снова сжал мои соски и оттянул их. Моя спина чуть выгнулась дугой. Я сама до конца, не осознавая собственных действий, прижималась грудью к ладоням Бабая. К щекам прилила кровь.

— Ты еще девочка, — прозвучало утверждающе, но я всё равно кивнула.

Борис коснулся моих волос. Затем опустил ладони на лопатки, провел вниз по линии позвоночника. Он продолжал изучать меня, запоминать тактильно. Я прислушивалась к собственным ощущениям, и помимо горячих импульсов, что прошибали мое тело, сосредоточиваясь между ног, чувствовался и ответный интерес. Мои ладони осторожно опустились на твердую грудь Бабая. Он не возражал и не препятствовал.

В прошлом, я бы хотела, чтобы мой первый раз был другим. Романтичным, неторопливым и осторожным. Чтобы не было ни боли, ни страха. Чтобы я любила и была любима. Но сейчас я вдруг осознала всю неуместность таких наивных мечтаний. Они мне уже не были близки.

Большой палец Бабая коснулся моего подбородка, провел по контуру нижней губы. Острый взгляд продолжал наблюдать за мной. Впитывать мои эмоции и реакцию. Поглощая их. Насыщаясь. Пробуя на вкус. Я не могла избавиться от навязчивой мысли, что всё это Борис делал не просто так. Он хотел проследить за моим поведением, понять, способна ли я держать собственное слово. Не спасую ли перед неизвестностью.

Между нами должен был состояться не секс, в привычном понимании этого действа. А нечто более глубокое. Закрепление нашего союза, в котором я буду всегда исключительно на стороне Бабая. Под его крылом.

Он коснулся полоски моего нижнего белья, медленно оттянул ее в сторону. Ощущать пальцы этого мужчины так близко было необычно. Борис прижал твердую подушечку большого пальца к моему клитору, обвел круговым движением. Я поджала губы и тихо выдохнула, ощущая себя так, словно попала в руки к опытному кукловоду, который точно знает за какие ниточки нужно потянуть.

Стиснув в руках ткань черной футболки на груди, я упрямо продолжала выдерживать наш зрительный контакт. Лицо Бабая сохраняло привычное спокойствие, а во взгляде уже зарождалось что-то такое темное, тягучее и удушающее. Он продолжал дразнить, изучать меня, задевая мой чувствительный клитор снова и снова. Касался пучка нервов, распространяя по моим венам всё новый и новый ток незнакомых пока еще мне ощущений.

Борис, словно подготавливал меня. Настраивал под себя, не имея никакого желания необоснованно пугать или нагнетать обстановку. Он будто уже выстроил тактику, как стоит вести себя со мной. А, может, Бабай в принципе не любил доказывать свою силу или демонстрировать свою авторитетность с помощью принуждения или насилия над женщиной. Думаю, это лишь унизило бы его мужское достоинство, сделало в собственных глазах ничтожеством, с которым ни одна женщина не хочет находиться по собственной воле.

В его движениях не было ни ласки, ни грубости. Борис просто изучал меня, ровно, как и я его. Мое тело чутко реагировало на его движения. Большой палец скользнул от клитора к половым губам, распределяя по ним мою же собственную влагу. Кажется, я возбуждалась и Бабай тоже. Такое невозможно ни с чем другим спутать, пусть всё для меня происходило и впервые.

Ему нравилось то, что он видел перед собой. Нравилась моя ответная реакция. Его взгляд становился всё глубже и тяжелей. Грудная клетка начала вздыматься чаще. Бабай откинулся на спинку дивана, крепко удерживая меня за талию. Полыхающий в тусклом свете взгляд, скользнул вдоль моего тела. Я была полностью раскрыта перед этим мужчиной. Совершенно уязвима, и эта уязвимость полностью демонстрировала мое доверие.

— Расстегни ремень, — тихо приказал Бабай, снова возвращая взгляд к моему лицу.

Я четко видела, как ткань черных джинсов натянулась в зоне паха. Во рту пересохло. Сердце билось в груди с такой силой, что я ощущала эхо его пульсации в животе, висках и кончиках пальцев.

Помедлив секунду, я сделала так, как того хотел Борис. Он лишь наблюдал за моими движениями, а я, осознав, что должна двигаться дальше сама, без подсказок, аккуратно высвободила твердый напряженный член. Его гладкая кожа была очень горячей. Под ней отчетливо было видно сплетение венок. В голову закрались сомнения и даже страх. Я знала обо всём лишь в теории. Знала природу мужского и женского организмов. А вот этот нелогичный страх всё равно бил по вискам.

— Временно. Потом привыкнешь. — Верно считав эмоции на моем лице, обозначил Бабай.

Он снова коснулся моего клитора, снова запустил приятные жалящие импульсы по моему телу. Я заметила, как дёрнулся его член, словно в ответной реакции на моё возбуждение. Бёдра качнулись навстречу пальцам Бориса. Он наблюдал за мной, не прекращая подготавливать, проводить в еще один совершенно новый для меня мир. Сексуальный мир.

— Не сжимайся, иначе хуже будет, — Бабай подался вперед и приподнял меня, коснувшись членом губ и плавно скользнув к влагалищу.

Проще было сказать, нежели сделать. Я инстинктивно переместила ладони к плечам Бориса и крепко их сжала, ощутив неприятное давление между ног. Взгляд продолжал вгрызаться в мое лицо, поглощая всякий оттенок моих эмоций.

— Не жмись, Злата. Иначе я порву тебя и сразу же кончу, — процедил он сквозь крепко стиснутые зубы. Его нижняя челюсть была настолько напряжена, что казалось высеченной из камня.

Я пыталась прислушиваться к словам Бабая. Пыталась расслабиться. Впустить его в себя. Впустить его мир и самой погрузиться в него, потому что ничего иного у меня больше не осталось.

Выдохнув, я сумела на несколько секунд расслабиться, и Борис вовремя подхватил эти крохи, рывком проникнув в меня. Боль была сильной, но терпимой, если не сжиматься и не сосредоточиваться на ней. А, возможно, просто я стала выносливей, уже пройдясь по раскалённым граням ада.

Бабай замер во мне, опустив одну руку на затылок, а другую оставив на талии. Боль росла. Хотелось отстраниться. Скорей, инстинктивно, нежели намерено.

— Нет, — рыкнул Борис. — Уже поздно, — его басистый голос сейчас звучал иначе. Глубже. С какой-то новой нотой. — Просто не сжимай меня, — процедил он и опустив вторую руку на талию с легкостью приподнял меня, чтобы снова насадить.

Я рвано выдохнула, вовремя заглушив в себе вскрик. Боль наливалась тяжестью и жаром. Ощущать в себе Бабая было оглушительно непривычно, но эмоционально, несмотря на физическую боль, не противно. Пальцы сильней сжались на твёрдых плечах. Я сбивчиво дышала и кусала губы, пока острый взгляд Бориса изучал меня. Он снова насадил меня на свой возбуждённый член, стремительной разгоняя по моему телу боль.

Я могла бы расплакаться. Могла бы истерично закричать «нет» и прекратить всё это. Бабай не стал бы принуждать. Отпустил бы. Но я не хотела ничего менять. Не хотела отказываться от собственного решения и выглядеть в глазах Бориса последней дурой, которая сама не знает, чего хочет.

Бабай плотно сжав челюсти, продолжил медленно растягивать меня, следить за реакцией. Боль расползалась, увеличивалась, сбивая мое дыхание, испытывая мою выдержку на прочность. Но я не могла позволить ей взять вверх над собой. Это временно… временно. Затем привыкну. Боль не будет вечной. Я научусь, чтобы потом всё было иначе.

Несмотря на то, что моя позиция была доминирующей, процессом руководил исключительно Бабай. Он направлял меня, изучал, позволял почувствовать себя. Казалось, что полутьма вокруг нас танцует, сплетается с тусклым светом так же, как я сплеталась с Борисом.

Боль зависла в одной точке. В уголках глаз неприятно защипали подступившие слёзы. Хотелось сжаться в комок, но я держалась. Впитывала темное и тихое желание Бабая, что застыло в его глазах.

В коленях немного заныло, а затем стало легче, когда Борис вышел из меня и прикрыл глаза, больно впиваясь пальцами в мою кожу на талии. Сперма, смешенная с кровью, испачкала и меня, и одежду, и обивку дивана. Страх отступил, но я всё равно ощущала себя как-то странно. Новизна болезненных ощущений еще не отступила. Зато возникла легкая слабость, почти сонливость.

Борис провел ладонью по позвоночнику, затем поднялся к волосам, перебирая укороченные светлые пряди. Он несколько секунд не открывал глаза, будто провалившись в свою тьму. Затем взглянул на меня и взгляд его стал прежним — острым и спокойным.

Я быстро приняла душ и долго никак не могла унять дрожь в ногах. Анализировать что-либо не хотелось. День выдался слишком насыщенным. Когда я уже лежала у себя в спальне услышала, как дверь в ванную хлопнула. Бабай, переодетый в простые серые спортивные брюки, через несколько минут зашел ко мне в спальню и что-то оставил на подоконнике, где прежде лежали прочие лекарства. В темноте комнаты я с трудом различила, что Борис был наполовину обнаженный и, кажется, его тело усеяно тату. Но какими именно, я разглядеть не могла.

— Обезболивающее, — коротко объяснил Бабай и вышел из спальни.

Я была права — наш секс никак не повлиял на наши отношения. Мы просто обозначили роли в жизнях друг друга. Принимая реальность такой, как она есть, я ощущала в себе силы двигаться дальше. Большая хищная птица из моего сна будет кружить, наблюдать и направлять. Под ее защитой мне нечего бояться.

Глава 21

Утро выдалось неожиданно пасмурным. Я долгое время просто пролежала в кровати, рассматривая высокий кремовый потолок. Всё было как прежде и в то же время совершенно иначе. Между ног немного саднило, но существенного дискомфорта не доставляло.

Перебирая в мыслях картины сегодняшней ночи, я снова и снова возвращалась к своему непоколебимому утверждению, что всё сделала правильно. Никаких сожалений или страхов. На душе было спокойно. Это мне передалось спокойствие Бабая. Спокойствие с привкусом цитруса.

Приняв себя новую и обосновавшуюся под мощным крылом Бориса, я поднялась с постели. Пусть день был непогожим, я всё равно собралась и с мыслями, и силами встречать его. На кухне меня ожидал небольшой сюрприз. Бабай сидел за столом и неторопливо пил кофе. Как всегда, одетый во всё черное и с отсутствием каких-либо ярких акцентов. Я невольно начала проникаться стилем его одежды. Не потому, что хотела угодить или всем продемонстрировать, что отныне в одной команде с Борисом. Просто черный теперь был мне ближе. Я внезапно рассмотрела в нем скрытую силу. Потенциал. Черный — отсутствие света. Он поглотил этот свет, а для подобного манёвра нужно очень много мощности.

— Доброе утро, — поздоровалась я и прошла на кухню.

— Доброе, — ответила Лариса, как всегда, суетясь у плиты.

Борис лишь кивнул мне и сделал глоток кофе.

Я была жутко голодная. Хотелось съесть всего, да побольше. Сегодняшняя ночь неожиданно вымотала меня, проверила на прочность. Но я всё равно ощущала необычную бодрость. Лариса быстро и профессионально организовала мне вкуснейший завтрак.

— У нас есть двадцать минут, — вдруг спокойным тоном заявил Бабай, наблюдая за тем, как я торопливо поглощала салат с курицей.

— Почему? — непонимающе спросила я, взглянув на Бориса.

— Потом выезжаем, — он допил кофе.

Я хотела задать следующий логичный вопрос «Куда?», но остановила себя. Узнаю обо всём уже на месте. Если едем, значит, так нужно. Поэтому свой завтрак я уничтожила быстрей, чем планировала.

— Лариса, спасибо. Всё было очень вкусно, — поблагодарила я домработницу и убежала собираться.

Заставлять ждать Бориса совсем не хотелось. Быстро надев бежевые бриджи и обычную белую блузку, я мысленно сделала пометку, что нужно будет перебрать гардероб. А потом внести в него минимализм.

Еще не привыкнув к своим укороченным волосам, я по привычке хотела завязать их в узел на затылке. Затем в конечном итоге просто наспех уложила их. Из-за резких движений чуть-чуть ныло внизу живота. Можно было воспользоваться обезболивающим, но я твёрдо отказалась. И так уже в свое время препаратами напичкала организм под завязку.

Схватив телефон, я покинула приделы спальни и спустилась в гостиную. Бабай стоял у окна, сложив руки за спиной и удерживая чехол с очками. Задумчивый взгляд был сосредоточен на какой-то точке, что явно находилась очень далеко отсюда.

— Готова? — спросил Борис, медленно повернув голову в мою сторону.

Я положительно кивнула.

Он ничего не ответил, лишь надел очки и направился в сторону выхода. В отличие от Вала, который предпочитал передвигаться быстро, но без лишней суеты, Бабай шел размеренным шагом. Твёрдым, широким, но неторопливым. Я быстро подстроилась под него.

На улице нас уже ожидал Дмитрий. Вместо красавца-Кадиллака, был современный седан премиум-класса. Я мысленно определила, что у нас запланирован какой-то важный визит, после которого Бабай уедет по своим делам. Ведь в противном случае, он бы воспользовался своей личной машиной.

В салоне было прохладно и пахло свежестью. Борис, не снимая очков, занял место рядом со мной. Дождавшись молчаливого кивка головы, Дмитрий завёл двигатель. Бабай расслабленно откинулся на мягкую кожаную спинку сидения и прижался затылком к подголовнику. Абсолютное спокойствие. Причем такое заразительное и правильное, что хотелось закутаться в него, как в тёплое одеяло.

И всё же каким Борис может быть разным. Днем — бесшумный, неторопливый, а ночью — жадный и горячий. День словно высасывал из него все силы, в то время как ночь, наделяла ими, вдохновляла. Я вдруг снова вспомнила о том, что произошло между нами.Показалось, словно я заново ощутила все откровенные прикосновения Бабая.

Тоже откинувшись на спинку, я прикрыла глаза, терпеливо ожидая, куда же нас должен привести Дмитрий. Путь был неблизким. Чтобы не уснуть, я решила прошерстить в интернете список вакансий. Хотелось понимать катастрофичность своего безработного положения. Да, у меня остались кое-какие сбережения от родителей, который выбил Борис. Но я же не смогу вечно сидеть ровно на своей пятой точке и просто транжирить их.

— Не дёргайся по этому поводу, — вдруг посоветовал Бабай. — Не надо ничего искать. У Стаса Катя работает в PR-агентстве. Она там всем заправляет и найдет для тебя вакансию.

— Она ведь подруга Дины.

— Катя сама по себе. Что у тебя там? Журналистика? Ничего страшного, Катя тебя натаскает.

— Не хочу по знакомству. Чтобы никто не думал, будто я сама ничего не могу.

— Злата, поверь мне, если ты проштрафишься или окажешься необучаемой, Катя щадить тебя не станет. Удерживать тоже. Я просто упростил тебе задачу поиска, чтобы не тратить время впустую. Не понравится, всегда сможешь найти что-то другое. Для старта этого будет вполне достаточно.

Пусть я и не видела глаз Бабая из-за тёмных стекол очков, всё равно была уверена, что он неотрывно смотрел на меня.

— Хорошо. Если Катя не будет возражать.

— Стас говорил, что ей требуются сотрудники.

Я не спешила раньше времени делать выводы. Всё-таки в универе я PR изучала поверхностно. Был дополнительный курс на полгода. Но если Катя всё же возьмет меня, я постараюсь ее не подвести и обучиться всему, что будет необходимо.

Машина вдруг плавно остановилась. Я посмотрела в окно и едва не задохнулась от внезапно возникшего прилива эмоций. Мы приехали на кладбище. Весь паззл тут же сложился у меня в голове. Я без лишних разъяснений догадалась, зачем мы здесь.

Борис снял очки, спрятал их в футляр и выразительно посмотрел на меня, как бы пытаясь повнимательней изучить мои эмоции. Горло мгновенно сдавило. Дмитрий уже хотел выйти из машины, но Бабай его остановил:

— Оставайся здесь. Мы сами, — он достал зонт, что лежал за нашими сидениями и вышел на улицу.

Я тоже поспешила выйти. Над кладбищем сгустились тучи. Борис смерил меня еще одним изучающим взглядом, затем молча предложил свой локоть. Я так же молча приняла его, мысленно представляя себе, как укрываюсь под мощным крылом Бабая.

Сердце стучало так быстро, так больно и тяжело. Казалось, что оно прижало лёгкие к ребрам, не давая мне нормально дышать. Если бы Борис сразу сказал, куда мы едем, существовал риск, что я откажусь. Потому что всё внутри поутихло, и я банально испугалась бы. Эмоции не позволили бы поставить финальную точку.

— Не нужно будет сюда постоянно приезжать, — тихим спокойным голосом произнес Бабай. — Раз уж взяла курс в будущее, оставь всё прошлое. Попрощайся, чтобы навсегда закрыть этот гештальт.

Я только кивнула, потому что сказать хоть слово сейчас физически никак не могла. А когда увидела могилы родителей в мыслях возникла застывшая пустота. Слёзы неконтролируемо заструились по щекам, собираясь на подбородке и срываясь на светлую ткань блузки.

Бабай не отошел в сторону, остался стоять рядом со мной. Его присутствие помогало и не позволяло уйти с головой в эмоции. Я ни разу не всхлипнула. Просто беззвучно плакала, принимая реальность такой, какая она есть. Без прикрас и жалости. Это было слишком больно, чтобы вот так сразу взять себя в руки и надеть маску тотального спокойствия.

Я вспомнила Прокурора. Он за всё поплатится. «Когда наступит момент, каждый расплатится за содеянное». Кажется, именно так сказал мне Борис. Я буду ждать этого момента. Терпеливо. Холоднокровно. Буду строить свою жизнь и жить всем на зло.

Вдруг начал накрапывать мелкий дождь. Послышался далёкий приглушенный рокот грома. Бабай открыл зонт, скрывая нас под его широким чёрным куполом. Я стёрла с лица слёзы. Борис не давил на меня, не успокаивал и не подгонял. И за это я ему была бесконечно благодарна.

Выровняв дыхание, я в последний раз посмотрела на могилы, затем глубоко вздохнула и произнесла:

— Можем идти.

Бабай кивнул. Мы направились обратно к машине.

— Спасибо. Мне это нужно было.

— Я знаю.

Дождавшись, когда мы тронемся с места, я провела кладбище прощальным взглядом и направилась в свою новую жизнь.

***

Несколько месяцев спустя…

Вал выбросил бычок в урну, глянул на свой припаркованный мотоцикл и поспешил подняться по ступенькам, что вели в офис Прокурора. Мутило лишь от одной мысли, что нужно встретиться с этим типом. Валу совершенно не был близок взрывной темперамент Германна. К тому же этот ублюдок несколько раз пытался прикончить его брата, что лишь усугубляло ситуацию. Вал не умел лицемерить. Но работа обязывала.

Германн сидел у себя в кабинете и вальяжно раскуривал дорогущую сигару. Всю эту мишуру Вал мысленно называл «вонючими понтами».

— Бабаевский пресс-секретарь пожаловал, — Прокурор издевательски хохотнул и убрал со стола ноги. — Время идет, Валерчик, а ты всё послушной собакой возле ног братца вьешься. Не надоело?

Вал никогда не мог похвастаться железной выдержкой, которой обладал его старший брат. Кулаки часто чесались, чтобы врезать кому надо в челюсть. Врезать так, чтобы услышать хруст костей. Своих или чужих — неважно. Это определенно помогло бы выпустить пар.

— У Бори нет ни желания, ни времени разговаривать с тобой, — Вал намерено не собирался садиться. Застыл на пороге, скрестил руки на груди и небрежно прижался плечом к дверному косяку. — У меня, собственно, тоже.

— Ты язык свой прикуси, сопляк недоношенный, — резкие черты лица Германна заострились еще больше. Улыбка превратилась в оскал. — Братец твой откинулся, вот пусть и сидит, не рыпается. Яйца поджал, поэтому мне на глаза и не попадается. Так что про нехватку времени заливай какому-нибудь другому лоху.

Довольно резкие высказывания Прокурора никак не гармонировали с его грамотно подобранным образом. Пусть Германн и был старше, но Вал всегда воспринимал его разбалованным и наглухо отбитым ребенком, которому в этом городе позволено всё.

— Я не привык долгом языком чесать. Поэтому заткни себя и Бабая заодно. Тогда всем будет комфортно жить в нашем большом и славном городе, — Прокурор по привычке пригладил ладонью свои волосы на виске и отложил сигару в пепельницу.

— Мы заберем свое, а на большее никто претендовать не станет, — Вал мысленно считал до десяти, чтобы угомонить свой взрывной темперамент.

Всё же Борис безоговорочно доверял своему младшему брату. Вал прекрасно знал об этом, и не хотел подводить его. Встреча с Прокурором для Вала была не больше, чем проверка. Проверка своей выдержки. Почти целый экзамен. Годовой. И только от Вала зависело, сдаст он его или нет.

— Слушай сюда, ушлепок, — Прокурор встал и упер ладони в крышку стола. В серо-голубых глазах вспыхнуло раздражение напополам с ненавистью. — Этот город — мой. Всё, что есть в нем, принадлежит мне. Ни ты, ни твой ублюдочный братец ничего не поимеете. Я вас нахер перестреляю и выпотрошу, как свиней, если до вас по нормальному не доходит! Или, может, тебя по частям Бабаю уже сейчас начать отправлять? — Германн шумно дышал, почти рычал. — Что молчишь, сука? Пошел отсюда! Попробуете дёрнуться — удавлю! — он резко прижал указательный и средний палец к кадыку.

Вал даже не надеялся, что с этим психованным может получиться иной разговор. Германн прекрасно знал о своей вседозволенности, поэтому и не видел никакого смысла сдерживать себя и свои эмоции.

Развернувшись на пятках, Вал просто молча покинул офис. По дороге набрал брата.

— Да?

— Ему бы на успокоительное сесть, — с усмешкой заявил Вал.

— Время идет, а что-то остается неизменным, — без каких-либо определённых эмоций отметил Борис.

— Пока батя его жив был, он еще себя сдерживал. Теперь полностью уверовал, что правит здесь единолично.

— Пусть верит. Вера — вещь сильная.

— Как по мне, я потратил время впустую.

— Ошибаешься. Мы избавили Прокурора от иллюзии, что станем жаться в стороне.

— Разве это так важно?

— Принципиально. Дел мы общих всё равно не сможем вести. Кланяться перед ним я не планирую. Заберу ровно столько, сколько принадлежит нам.

— Он не хочет делиться, Борь.

— Спрашивать не стану. Отбой.

Глава 22

Сегодня у меня был выходной. Я работала ассистентом у Кати вот уже больше месяца. Испытательный срок подходил к концу. Катя, кажется, была всем пока что довольна. Вчера я вернулась домой поздно вечером и почти сразу же уснула. Молодой косметический бренд нуждался в презентации, над которой мы всей командой трудились. Этот проект Катя вела еще до моего появления. Ну а затем влилась я, буквально окунулась в водоворот, не чувствуя уже ни рук, ни ног. Все тонкости, детали и основные пункты приходилось ловить и запоминать прямо на лету. Мозги кипели, но я, стиснув зубы, ломала себя старую, давая шанс себе новой.

Сегодня должны были привезти новый письменный стол и одну небольшую прикроватную тумбочку. Руки долго не доходили заняться этой элементарной бытовой ерундой. А когда я влилась в работу, осознала, что без отдельного рабочего стола приходиться довольно туго. Завтра еще намечалась небольшая вечеринка, организованная только для наших, в честь благополучного завершения сотрудничества с косметическим брендом. Меня тоже пригласили. Сначала я хотела отказаться, но потом решила не делать этого. Новые люди и знакомства помогали мне выплывать на поверхность, не думать лишний раз о своем трагичном прошлом.

Осознавая, что дел на сегодня предостаточно: разобраться с обстановкой в спальне; позаботиться о наряде назавтра. Я вскочила с кровати и убежала в душ. Бориса почти две недели не было дома. Он редко ночует здесь. Всегда бесшумно появляется и так же бесшумно исчезает.

Наша связь была комфортной и никого не отягощающей. Когда понемногу начинаешь изучать человека, становится проще проследить логику его мыслей и поступков. А это существенно помогает лишний раз не накручивать себя и не придумывать то, чего нет.

В моей жизни возникла долгожданная стабильность. А еще я прониклась тотальным спокойствием Бабая. Эмоции — это хорошо. Но когда они не мешают здраво оценивать ситуацию и принимать верные решения. Я ни капли не жалела о том, что наша связь получила интимный оттенок. С Бабаем я чувствовала себя полностью защищённой и способной идти вперед. Он учил меня становиться опытней и сильней.

Спустившись после душа на кухню, я достала из холодильника стеклянную бутылку с вишневым соком и не успев ее даже открыть, услышала какие-то странные звуки. Они доносились из гостиной. У Ларисы сегодня был выходной. Это я знала абсолютно точно — она сама вчера мне об этом сказала. Поэтому единственный, кто мог быть здесь — Бабай. Но когда он успел приехать? Еще минуту назад в гостиной было пусто.

Аккуратно оставив бутылку с соком на столе, я тихонько на носочках прошла к двери и выглянула в гостиную. Борис в обычных черных тренировочных бриджах прыгал на скакалке. Ровно, с четко выверенным ритмом. Взгляд был полностью сосредоточен на пейзаже за окном.

Я совсем не ожидала застать Бабая в подобном амплуа, что не совсем логично. Он отлично сложен и натренирован. Такая физическая подготовка не может взяться из неоткуда. Я вдруг вспомнила тот момент в подземном туннеле, когда Борис с лёгкостью закинул меня к себе на плечо. Дополнительный вес никак не помешал ему продолжить путь и покинуть территорию дома.

Бабай продолжал свою тренировку, удерживая спокойный ритм прыжков. У него это получалось так легко, словно упражнение вовсе не отнимало у него сил. Если бы не блеск пота на обнаженной татуированной спине, шее и висках, я непременно решила, что этот мужчина настоящий киборг с аккумулятором, что вечно генерирует новые потоки энергии.

Вернуться на кухню почему-то не захотелось. Я перешагнула порог и прислонилась к стене, продолжая наблюдать за Борисом. Пыталась посчитать, сколько прыжков он уже сделал, но после сотни бросила это занятие. Кожа на спине уже не просто блестела, я отчетливо заметила маленькие тоненькие ручейки пота, что спускались к пояснице и скрывались в резинке бриджей.

Бабай плавно завершил упражнение и сложив скакалку вдвое, бросил ее на диван. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Борис посмотрел на меня. Его светлые волосы были влажными от пота и абсолютно растрёпанными. На широкой жилистой груди также были набиты татуировки. Или всё же правильно сказать наколки? Звёзды под ключицами. Точно такие же были набиты и на коленях.

— Я… Я не знала, что ты здесь. Извини, если помешала, — я оторвалась от стены. — Твоя физическая подготовка впечатляет.

— Приехал рано утром. Ты мне не помешала. А физическая подготовка не для впечатлений, — Бабай облизнул верхнюю губу, что тоже блестела от пота.

— А для чего же? — не удержалась я от вопроса.

— Чтобы в карцере или, как официально принято говорить, в ШИЗО не сойти с ума, — последовал сухой ответ.

Бабай ни разу даже вскользь не упоминал при мне о той, другой своей страшной жизни за решеткой. Мы вообще мало разговаривали. А даже если и разговаривали, то никогда не касались тем ни моего прошлого, ни его.

— Подойди ко мне, — Борис протянул мне рук. — Поможешь.

— Я? С радостью, но чем? — глядя на Бабая округленными глазами, я безропотно подчинилась, потому что сама этого хотела и мне было не в тягость помочь.

Борис внезапно медленно опустился перед мной на корточки и чуть нагнул голову вниз.

— Садись ко мне на шею, — скоординировал он.

— Что? Зачем? — я всерьез решила, что мне послышалось.

— Садись, — повторил Борис и взглянул на меня исподлобья.

Это, пожалуй, было самым странным и необычным предложением Бабая. Обойдя его, я стала за спиной. Затем аккуратно села прямо на шею. Борис резко выпрямился и поднялся. Зажмурившись, я схватилась за его голову, боясь, что вот-вот упаду.

— Ногами сильно не сжимай. Задушишь. И не нервничай. Не уроню, — быстро успокоил меня Бабай и принялся делать приседания.

Я старалась не дёргаться и не сжимать бёдрами его шею. Но сердце так бешено стучало в груди, что сохранить абсолютное спокойствие оказалось очень трудной задачей. Я ощущала под собой сокращение некоторых мышц. Ощущала жар влажной кожи. Сама я была одета в обычные шорты и майку, поэтому наш тактильный контакт был максимальным.

Пусть между мной и Бабаем существовала сексуальная близость, но узнавать этого мужчину с разных сторон и в разных ситуациях было интересно и даже волнующе. Мне казалось, что из нас может получиться отличная команда. Я слышала его, а Борис — меня. И пусть между нами отсутствовало привычное стабильное взаимодействие, в компании Бабая я ощущала себя собой.

На секунду я позволила себе вообразить, что взобралась на крылья к своей волшебной птице, которая оберегала меня. Ее крылья, действительно, оказались очень мощными, способными отделить тьму от света.

Борис упражнялся долго. Неторопливо и методично. Под конец его дыхание стало более глубоким и порой немного рычащим. И этот звук, прорезающийся сквозь крепко стиснутые зубы, внезапно что-то всколыхнул во мне. Это было сексуальное возбуждение. С ним я только знакомилась, открывала для себя и училась без стеснения принимать. В сексе нет ничего постыдного.

На последнем движении, Бабай не сдерживая себя, громко рыкнул и спустил меня на пол. А я ощутила, как мое возбуждение лишь усилилось. Концентрация мужской энергии в пространстве просто зашкаливала. Пожалуй, моя такая острая реакция была еще связана с тем контрастом, что сейчас открылся.

Всегда спокойный и сдержанный Борис, сейчас не сдерживал себя и некоторых своих эмоций. Снова облизнув влажную верхнюю губу, он по кругу походил по гостиной. Она была просторной и идеально подходила для тренировок.

— Не уходи, — произнес Бабай и размял шею. — Еще немного поможешь мне.

— Снова приседания? — на всякий случай решила уточнить я.

— Нет, — он отрицательно качнул головой и бросил в мою сторону быстрый взгляд. — Отжимания. С утяжелением будет больше толку. Ляжешь на меня, зафиксируешься, чтобы не упасть. И не шевелись, чтобы напрасно не усложнять мне задачу.

Меня приятно волновала такая не совсем тривиальная наша близость. Кажется, я реагировала на нее острей, чем следовало бы. Потому что дыхание немного сбилось и сердце забилось чаще. Пусть я и не знала других мужчин и мне не с кем сравнивать, но Борис мне нравился. Я ни после нашей первой ночи не жалела о содеянном, ни после второй и уж точно ни после третьей. Мне было хорошо с ним.

— Я приму упор лёжа, — слова Бабая быстро вырвали меня из размышлений, — а ты ляжешь сверху. Лучше ложись грудью.

— Понятно, — решительно кивнула я.

Борис принял упор лёжа, а я, не тратя время попусту, постаралась быстро и без лишних движений лечь сверху. Мышцы Бабая напоминали камень. Они показались мне настолько твёрдыми, что об них разбиться можно.

Аккуратно прижавшись к Борису, я, кажется, даже перестала дышать. Сплелась с его телом, стала почти единым целым с ним и замерла. Вслушиваясь в глубокие вдохи и выдохи, ощущая мощные удары чужого сердца и быструю тяжелую пульсацию жилки на шее, я невольно прикрыла глаза. Нос сам втянул яркий аромат влажной мужской кожи. Он также не был противен мне, я приняла его безо всякого отторжения или усилия. Опираясь на эти факты, я с тихой радостью убеждалась в том, что мне повезло с Бабаем. Мы подходили друг другу. Он мне уж точно. И если бы всё сложилось иначе, не знаю, что со мной сейчас было. Самое страшное и непоправимое представлять совсем не хотелось.

— Всё, — объявил Борис и остановился.

Я встала с него. Возбуждение никуда не исчезло, даже наоборот — налилось, расползаясь крошечными жалящими импульсами вдоль всего тела.

— Моя помощь еще нужна будет? — тихонько спросила я.

— Нет. Спасибо.

Я кивнула и вернулась на кухню. Из головы совершенно всё вылетело. Что я хотела сделать? Зачем достала бутылку с соком? Кое-как настроив себя на завтрак, я потянулась к кофе-машине. Но не успела даже достать капсулу из верхнего ящика, как услышала тихие шаги Бориса за своей спиной. Хрупкие мысли о завтраке снова рассыпались.

Когда Бабай вплотную подошел ко мне, я ощутила густой запах геля для душа. Горячая шершавая ладонь опустилась на мое плечо, чуть сжала его. Я уже немного привыкла к тому, что Борис любит тактильно меня изучать. Ему вообще нравится касаться меня, рассматривать. Между нами не было ни единого поцелуя. Мы не обсуждаем наш секс. Но в его этих прикосновениях и взглядах есть всё, что мне нужно. А нужно мне немного: чуть-чуть уверенности и защищенности.

Бабай развернул меня к себе. Его влажные светлые волосы были небрежно зачесаны назад. Кожа на груди теперь блестела из-за капелек воды, а не пота. Светло-голубые глаза, что всегда наполнены непоколебимым спокойствием, теперь мерцали желанием. Неприкрытым. Жадным.

Мы не виделись почти две недели. И я еще не совсем понимала, имею ли право скучать по нему. Позволено ли мне это? Кажется, что по этому поводу Борис не имел никаких возражений.

— Хочу оказаться в тебе. Немедленно, — он подхватил меня под попу и усадил на высокий кухонный гарнитур.

Бабай никогда не позволял себе вульгарные словечки в мой адрес. Никаких вот этих грубых: «хочу трахнуть», «мордой в подушку» и «отсоси». Он не нежный. Говорит и делает всё по существу. Не унижает и не заставляет меня чувствовать себя вещью.

Руки сами потянулись обнять Бориса. За плечи, за шею — неважно. Главное — просто обнять. Мне это хотелось сделать вот уже несколько дней подряд, а здесь еще эта тренировка и природный запах кожи, и такой близкий контакт.

Стянув шорты и нижнее белье, Бабай бросил всё это на стул и придвинул ближе к себе. Сам он был лишь в полотенце, что тоже надолго на его бёдрах не задержалось. Я начала принимать противозачаточные, прекрасно понимая, что ребенок на данный момент являлся лишним элементом.

Борис привычным жадным жестом провел ладонью по моим волосам, втянул их аромат и немедля, вошел в меня. Я не хотела прелюдий, не хотела зря терять время. Меня выгнуло сразу, как только я полностью ощутила Бабая в себе. Он сдавленно выдохнул, впиваясь пальцами в кожу на моей талии. Его хватка всегда жесткая, практически мертвая. К ней я тоже пока еще не до конца привыкла. Но она мне безоговорочно нравилась.

Глубокие, жесткие толчки слишком быстро относили меня к самому краю. Борис оголил мою грудь, жадно и зачарованно наблюдая за тем, как она плавно двигалась в такт движению наших тел. Один его острый взгляд возбуждал меня до такой степени, что становилось больно. Возбуждала та молчаливая открытость, что почти сразу же возникла между нами.

Горячие пальцы погрузились в мои волосы на затылке, касаясь кожи. Фиксируя мою голову, Бабай неотрывно смотрел прямо в глаза, продолжая жесткий темп своих движений, что неумолимо нёс меня к оргазму. Борису не нужно было распыляться на ненужные манипуляции с моим телом, чтобы заставить стонать, извиваться и кончать. Это поражало и разрывало мое сознание на кусочки. Бабай блестяще считывал меня.

Так же шумно выдохнув, как и во время тренировок, Борис замер, вжав меня в себя. Я ощутила мелкую дрожь, что пронзила его тело и словно передалась мне. Он полностью заполнил меня с собой и крепче сжал волосы на затылке.

Выровнявшись, Бабай плавно вышел из меня. Его влажные зачесанные волосы, теперь прядями спадали на лоб, а на висках замерли бисеринки пота. Взгляд почти сразу же стал привычно острым, вдумчивым и наблюдающим. Но еще где-то там, в глубине зрачков, я видела угасающий блеск жадного сексуального желания. Еще мгновение и оно полностью утонуло в неподвижной черноте.

Приняв второй раз за это утро душ, я всё же занялась завтраком.

— Тебе что-нибудь разогреть? — поинтересовалась я, когда Борис, уже привычно одетый в черный цвет, снова показался на кухне.

— Кофе, — коротко ответил он.

Этот наш редкий совместный завтрак я решила использовать для дела. Бабаю не нужны преамбулы и это значительно облегчало мне задачу.

— Меня завтра пригласили на вечеринку, — призналась я, ставя перед Борисом чашку эспрессо. — Думаю, это можно считать моим первым полноценным рабочим корпоративом.

— Вряд ли ты спрашиваешь у меня разрешение, — Бабай сделал глоток кофе.

— Нет, не спрашиваю. Просто… Безопасно ли это? Конечно, там будут все наши девочки из агентства. Никого лишнего.

— Дима тебя отвезет и привезет. Напрасно ничего не бойся. Страх вынуждает дёргаться и искажает твои же собственные мысли.

— Хорошо. Буду стараться не бояться, — я села за стол.

— Как стажировка?

— Мне всё нравится. Катя жесткая начальница, но справедливая и умная.

— Под стать Стасу.

Я видела мельком мужчину Кати. Да, Борис был прав. Она ему под стать. Оба уверенные в себе. Сразу видно, что две сильные личности.

— Если всё нравится, то вливайся в коллектив. Подобные вечера всегда способствуют налаживанию полезных связей, — сделал свое заключение Бабай.

Расценив его слова, как некое подобие благословения, я выдохнула и принялась завтракать.

Глава 23

Корпоратив проходил в небольшом коттедже, что арендовали загородом. Наше агентство было небольшим и скромным, но работало на всю катушку. Несмотря на то, что Катя родилась в состоятельной семье, она принципиально хотела зарабатывать сама и быть независимой. Даже помощь Стаса Катя принимала изредка, стараясь, разрешать все проблемы самостоятельно.

Мне импонировала ее целеустремленность. Нравилось и то, что Катя была готова принять помощь своего мужчины тогда, когда своими силами не получалось разрешить спорный вопрос. Между ними отсутствовало соперничество. Две уверенные в себе личности прекрасно гармонировали друг с другом, несмотря на то, что Стас был значительно старше Кати.

Порой, глядя на свою начальницу, я никак не могла понять, что ее могло связывать с Диной? Почему она вообще с ней общалась? Затем ответ возник сам собой. Я изначально неправильно трактовала их связь. Это не Катя общалась с Диной и нуждалась в ее поддержке. А совсем наоборот. Катя просто не видела весомых причин отвергать компанию женщины Бориса. Особенно, если Стас сотрудничал с Бабаем. Всем было выгодно. Теперь ситуация поменялась.

Я старалась себя не сравнивать с Диной и не думать о том, что заняла ее место. Интриги меня не интересовали. Жить за счет Бориса я тоже не собиралась. Я лишь укрепила свои позиции. Сделала выбор, нуждаясь в защите и правильном направлении, а не желая кому-то что-то доказать или финансово поиметь. Дина пыталась выпячивать то, что она — женщина Бабая. Возможно даже старалась перекроить его под себя, но у нее ничего не получилось. И этот маленький чужой урок я тоже усвоила.

Для купаний под открытым небом было уже довольно холодно, поэтому основной локацией празднования выбрали крытый бассейн на первом этаже коттеджа. Здесь было просторно и светло. Алкоголь лился рекой. Разнообразие закусок и десертов соблазняли на пару часов забыть о правильном питании и диетах. Играла музыка.

Кто-то зачем-то притащил несколько надувных кругов, что напоминали пончики в шоколадной глазури и запустил их прямо в бассейн. В общем, вечеринка находилась в самом разгаре. Я искренне старалась влиться в общий бурный поток веселья, но получалось слабенько, если не сказать, отвратительно.

Я то и дело мыслями возвращалась в тот страшный майский вечер, когда лишилась всех, кого знали и любила. Взглянув на обручальное кольцо, что всё еще блестело на моем безымянном пальце, я крепче сжала стеклянный бокал с гранатовым алкогольным коктейлем. Общий шум и гам невольно относили меня в ту, прошлую мою жизнь. Я пыталась не проваливаться в нее с головой, чтобы не обесценить все свои усилия. А еще никак не получалось отделаться от устойчивого желания оказаться в темноте квартиры, где я на данный момент жила и просто поговорить с Борисом. О чем-угодно. Главное, чтобы было тихо и темно.

Даже сегодняшнее платье символизировало мое новое мироощущение. Никаких ярких акцентов или блестящих деталей. Правда, вместо черного цвета, я выбрала фисташковый, чтобы совсем уж не выделяться из общей толпы коллег.

— Мне нравится то, как ты старательно работаешь, — прямо заявила Катя, подойдя ко мне.

Я удобно расположилась в небольшом глубоком кресле. Катя села в соседнее и оставила свой коктейль на маленький аккуратный столик, выкрашенный в белый.

— Думала, что с тобой будет много мороки. Из-за возраста. Из-за неопытности. Но ты меня приятно удивила.

— Я просто стараюсь правильно выполнять свою работу и не забывать об ответственности.

— У тебя всё это отлично получается, — Катя улыбнулась мне. — Бумажка о том, что получено высшее образование — это, конечно, хорошо. Но найти толковых, расторопных и ответственных людей крайне сложно. И я рада, что нашлась ты. Поэтому, думаю, что испытательный срок можно завершать. Будешь работать на полную ставку. Всё как полагается.

— Спасибо, — оживленно ответила я. — Мне очень приятно, что я не подвела тебя и оправдала твои ожидания. И… Я буду продолжать стараться держать планку.

— Не сомневаюсь. Ты отлично влилась в нашу компанию, — Катя посмотрела на меня многозначительным взглядом.

— Чувствую, что под словом «компания» ты подразумеваешь не только наш коллектив в агентстве, я права?

— Абсолютно. Знаешь, я временами бываю жутко наблюдательной. И я внимательно наблюдала за тобой. И в тот вечер, когда мы впервые встретились, и на работе. Ты быстро адаптируешься. Не подстраиваешься, не лицемеришь, а именно адаптируешься. Способна взять себя в руки, когда это необходимо. Для твоего возраста это большая редкость. Обычно, девочки не знают, чего они хотят, к чему стремятся. Витают в каких-то совершенно непонятных облаках.

— Поверь, я тоже витала в облаках. И эмоциональной нестабильности у меня было предостаточно, — я невесело улыбнулась, вспомнив свой первый и второй, самый жесткий, нервный срыв.

— Главное, что этого не видели те, кому не положено. Но знаешь, что меня больше всего удивило?

— И что же? — с неподдельным интересом спросила я.

— Что ты именно с Борей, а не с Валом. Это твое дело, Злата. У меня нет цели узнать какие-либо подробности или осудить тебя. Просто я думала, что у вас с Валом может быть гораздо больше общего.

Я удивилась и мое удивление не укрылось от проницательного взгляда Кати. Она лишь улыбнулась.

Вал практически не появлялся в доме у Бабая. Последний раз, когда мы пересеклись я была не в себе. И если бы не Вал, то меня непременно сбила машина. Причем насмерть.

— Борис… Он… Своеобразный человек. Он вне, понимаешь? Жизнь его сломала. Стас иногда выражается по этому поводу так: «Вытянули позвонок, вывернули в обратную сторону и снова поместили внутрь». Бориса сломали, и он построил себя нового.

Слушая Катю, я невольно провела параллель между собой и Бабаем. Меня ведь тоже сломали и теперь я строила себя новую.

— Он не будет прежним. И ждать от него предсказуемых или общепринятых поступков тоже не стоит, — осторожно добавила Катя. — Я просто хотела, чтобы ты это знала. Приняла его таким, каков он есть, раз уж вы теперь вместе. У меня со Стасом была похожая ситуация. Я долго не могла понять его и принять. Это могло нас обоих уничтожить, понимаешь?

— Да. Понимаю. Думаешь, я сделала неправильный выбор?

— Кто я такая, чтобы судить о правильности и неправильности? — Катя сделала несколько глотков. — Просто, обычно, моя наблюдательность никогда не подводит. Я четко видела тебя с Валом, но ты, признаюсь, удивила.

Я невольно вспомнила наши общие с Валом эпизоды. Их было совсем немного, но каждый из них по-своему яркий. Вал — это жизнь. Вал — это стремительность и дозированная жесткость. Он похож на Бориса так же сильно, как и отличается от него. Думаю, что его я бы смогла быстрей разгадать и понять. С Валом в разы проще. Но я сделала свой выбор и не собиралась отказываться от него.

— Ладно, не будем об этом, — поспешила добавить Катя. — У меня нет привычки, вмешиваться в чужие дела, — она еще раз улыбнулась и хотела уже уйти к другим гостям, но почему-то вдруг замерла. — А она что здесь забыла?

Я проследила за немного прищуренным взглядом Кати и увидела Дину. Внутри меня всё напряглось, но не от страха, а от предчувствия, что сейчас мне придется защищаться. Вряд ли Дина сюда приехала ради вечеринки. Мои догадки тут же оправдались, когда она заметила нас с Катей и уверенной походкой, обходя большой прямоугольный бассейн, направилась прямиком к нашему столику.

Глава 24

— Что ты здесь делаешь? — прямо спросила Катя, опуская всю эту вступительную и вежливо-приветственную мишуру. — Я тебя не приглашала.

— Катюш, я думала, что мне не требуется особое приглашение, чтобы побывать у тебя на празднике, — Дина держалась уверено, хорошенько расправив плечи.

— Дин, ничего личного, но тебе здесь не место, — Катя буквально била на поражение своей прямолинейностью.

— Я думала, что наша дружба не зависит оттого, с Борей я или нет, — Дина смотрела исключительно на свою подругу, намеренно игнорируя мое присутствие.

— Нет никакой дружбы. Боря выгнал тебя из своего круга.

— Я знаю, — немного нервозно ответила Дина. — Но и я не к нему домой приехала, а к тебе. Или ты нашла себе новую игрушку? — Дина медленно и будто бы через силу посмотрела на меня.

— Не усугубляй свое положение. Мой тебе совет. Я давно говорила, что не нужно провоцировать Бориса. Не нужно прыгать выше своей головы. Ты не послушалась.

— Ну и как тебе в его постели? Хорошо? Удобно? — всё внимание Дины резко сконцентрировалось исключительно на мне.

— Я не намерена с тобой это обсуждать, — последовал с моей стороны спокойный уверенный ответ.

— Не намерена? Ну-ну. Боря немного поиграется с тобой и выбросит. Ты ведь просто пустышка и ничего, совсем ничего из себя не представляешь, — Дина улыбнулась.

— Не зарывайся, — предупредила Катя.

— Я просто говорю правду. Такой мужчина, как Боря, не для тебя, понятно? Не думай, что теперь он будет исключительно твоим. Сегодня — ты. Завтра — еще кто-то. И так до бесконечности.

Дина размышляла слишком плоско. Весь ее мир был сосредоточен только на Бабае. Он стал центром ее личной вселенной, чего Дина явно хотела добиться и от Бориса. Всех вокруг она судила, исходя исключительно из собственного опыта.

— Эту тему я с тобой обсуждать не собираюсь.

— И не нужно. Я буду просто ждать. Когда Боря выбросит тебя и вернется ко мне. Я его хорошо знаю. Гораздо лучше, чем ты. Ему не нужны дети. Он против них. И семья ему тоже не нужна. Готова ли ты ради него сделать аборт? Готова ждать? Ты обычная соплячка, которая удачно легла под взрослого мужика. Поэтому недолго будешь наслаждаться своим триумфом. Ты просто неискушенная и тебя так и тянет испортить.

— Дина, тебе лучше уйти, — напряженным тоном заявила Катя.

Оставив свой бокал на столике, я поднялась с кресла. Не хотелось принимать ушат помоев сидя.

— Ты ничего обо мне не знаешь. Поэтому не берись судить. Если тебе хотелось привязать Бориса к себе с помощью ребенка, но твой план провалился, это не мои проблемы и не моя вина. Не думай, что каждая будет поступать так же, как и ты и преследовать те же цели, что и ты.

Мой голос звучал удивительно ровно. Почти, как у Бабая, но не так твёрдо и уверенно. Мне еще было чему у него поучиться. Пожалуй, я была спокойна еще и потому, что слова Дины в отношении меня были лишь криком отчаяния. Она хотела верить в то, что я просто соплячка. Хотела верить, что я ничего из себя не представляю. Но это неправда. И мы обе прекрасно понимали.

— Мне тебя жаль, Дина, — добавила я, видя, как она наливается, почти захлёбывается собственной злостью. — Моей вины в вашем разрыве нет. И, наверное, неправильно думать, что Борис безвольный. Он не животное, которое можно увести или вернуть. Он сам принимает решения.

— Дрянь, — прошипела Дина.

— Всё. Хватит! — Катя тоже поднялась со своего места. — Дина, тебе здесь не рады. Уходи. Угомонись и живи своей жизнью.

Дина еще несколько секунд буравила нас злым взглядом, затем резко развернулась и пошагала прочь, расталкивая всех на своем пути.

— Выйдем? Хочу покурить.

Я кивнула и направилась за Катей на улицу. Мне тоже сейчас не помешает глоток свежего воздуха.

Вечер был довольно прохладным, поэтому по пути Катя стянула с соседнего кресла плед и протянула мне, она же закуталась в шаль.

— Не думала, что она сюда заявится, — заговорила Катя после нескольких затяжек.

— Всё нормально.

— Ты хорошо ответила. Снова удивила меня. Я на минутку подумала, что ты пойдешь на поводу у Дины. Тоже начнешь истерить, поднимешь скандал.

— Я ни в чем не виновата, чтобы чувствовать себя неуверенно, — я присела на скамью, на которой валялось несколько маленьких декоративных подушек.

— Правильный подход, — отметила Катя.

— Можно тебя спросить? — немного помолчав, задала я вопрос.

— Да.

— Это насчет слов Дины про детей и аборт…

— Ты принимаешь противозачаточные? — вдруг перебила меня Катя.

— Принимаю, — кивнула я.

— Почему?

— Очевидно же. Чтобы не забеременеть. Я не готова к детям и… Не уверена, что они вообще сейчас уместны.

— Ты правильно мыслишь, Злата. Тебе не нужно объяснять элементарные вещи. У тебя есть своя голова на плечах и чувство ответственности, — Катя стряхнула пепел с сигареты. — Женщина должна уметь сама о себе позаботиться, а не перекладывать всю ответственность только на мужчину. Мы будем вынашивать ребенка, а не мужики. Мы будем в ответе за малыша. Дина думала иначе. Хотела всех перехитрить.

— Значит она действительно была беременна?

— Да. Думала, что это смягчит Бориса. Не смягчило. Отправил ее на аборт. Дина была неправа в этом вопросе. Знаешь, мы находимся рядом с мужчинами, которые не станут лгать или плести интриги. Они такие, какие они есть. И роль отцов — это не про них. Не потому, что боятся ответственности. Наоборот. Знаешь, скольких своих людей и Боря, и Стас похоронили? А сколько детей остались без отцов? Борис присматривает за несколькими. Они уже взрослые, но им и шестнадцати не было, когда отца похоронили. Жизнь в наших кругах своеобразная и временами нестабильная. Но человеческий эгоизм и безответственность неискоренимы. Дать жизнь живому существу, а затем бросить на произвол судьбы — это чудовищно. И именно поэтому и Борис, и Стас против детей.

Я вспомнила каждую нашу близость с Бабаем. Он всегда жестко контролирует себя, если под рукой нет презерватива. А даже если он и есть, контроль слабнет совсем немного. Борис знает о моих таблетках, но послаблений всё равно себе не дает.

— Неужели Дина хотела использовать собственного ребенка в корыстных целях? — осторожно спросила я.

— Хотела, — кивнула Катя. — Ее связь с Борисом уже давно трещала по швам. Ну а с твоим появлением окончательно разрушилась. Дина сама жаловалась, что после ее промашки, Бабай с ней прекратил спать. Дальше орального секса ее не подпускал. Да что уж тут говорить? Я и сама аборт сделала. Несмотря на все меры предосторожности, однажды тест показал две полоски, — Катя заправила светлую прядь волос за ухо, во взгляде мелькнула досада. — Стас не вынуждал. Я ему ничего не сказала. Тогда у нас было очень нелегкое время. Прокурор целую охоту на нас устроил. Я не могла позволить ребенку родиться в таких условиях.

— Может, стоило бы уехать?

— Это была бы лишь отсрочка. Пришлось из двух зол выбирать меньшее.

— Ты ему так и не рассказала?

— Через несколько лет, — Катя потушила окурок. — Стас был очень подавлен. Иногда эмоции способны идти вразрез с увещеваниями здравого смысла. В общем… Порой правильный поступок, с точки зрения морали, может показаться аморальным. Но это не так. Поэтому, Злата, береги себя и будь осторожна. Не поступай так, как Дина. Вообще по жизни просто будь собой.

Между нами повисло молчание. Каждая из нас думала о своем. Когда я собиралась на сегодняшний вечер, то даже представить себе не могла, сколько открытий он для меня приберег. Осуждала ли я кого-либо? Нет. Катя правильно подметила — кто мы такие, чтобы судить о правильности и неправильности? Я не была ни на ее месте, ни на месте Дины или Бориса. Но вдруг точно осознала одно — я безошибочно продолжала следовать за Бабаем. Некоторые наши мысли сходились в одной точке. Я не делала этого намерено, всё пересекалось само по себе, будто так и нужно.

Уже когда поздно ночью Дмитрий вёз меня домой, я всматривалась в черноту неба и продолжала поражаться выдержке и логичности Бориса. Но всё же было страшно представить, что с ним произошло в прошлом. Страшно узнать, что именно сделало Бабая таким, каким он стал теперь. Вряд ли Борис сам когда-нибудь о таком расскажет. Его образ я могла собирать лишь по крупицам.

Глава 25

У меня было плохое предчувствие.

Я усердно старалась с ним бороться, потому что оно казалось совершенно необоснованным. Похоже, я поджидала неприятности там, где их в принципе не могло быть. Но, с одной стороны, это даже неудивительно. Внезапное появление Дины на празднике у Кати застало меня врасплох. И пусть я неплохо пережила эту «атаку», но повторения чего-то подобного совсем не хотелось.

Спокойный голос разума убеждал меня в том, что Дина не настолько сумасшедшая, чтобы нарочно попадаться на глаза Борису. Думаю, ей прекрасно известно о том, что Бабай всегда и всё знает. Ее визит в коттедж не остался в секрете, пусть Борис и не имел никакого отношения к бизнесу Кати.

— Быстро учишься, — первое, что мне сказал Бабай после корпоратива.

Сначала я не поняла, к чему это было сказано. Но потом всё прояснилось. Он уже был проинформирован о том, что произошло на вечере. Будто ночь на своих крыльях приносила Бабаю всю необходимую информацию. Он присматривал за мной, но не вмешивался. Словно изучал мои реакции и поведение в различных ситуациях. Испытывал на прочность.

Через несколько дней стало известно, что в конце недели меня ожидает еще один выход в люди. Но уже более серьезный. Планировался вечер в ресторане. Он был устроен в честь возвращения кое-какого местного бизнеса под контроль Бориса и его людей. Параллельно этот вечер мог помочь укрепить партнёрские связи и разведать обстановку на вражеской территории. В общем, вечер нёс в себе одновременно несколько важных целей.

— Зачем я там буду нужна? — не удержалась я от вопроса, параллельно пытаясь выбрать подходящее платье.

— Ты со мной, — Бабай стоял у окна и пытался завязать галстук, но, кажется, ничего не получалось. — К тому же полезные связи никогда не помешают. Я не могу быть уверенным, что, к примеру, завтра или послезавтра всё еще не получу пулю и не умру. Ты должна будешь знать, к кому сможешь обратиться и кто чем способен тебе помочь.

Мне стало не по себе. На секунду позабыв обо всех этих красивых дорогих тряпках, я повернулась к Борису. Он всё еще терпеливо боролся со своим галстуком. Мое плохое предчувствие лишь усилилось.

— Нет, — твердо произнесла я. — Не нужно о таком говорить. Плохие слова — притягивают плохие события.

— Плохие события притягивают не проработанные или откровенно глупые поступки. К сожалению, даже я от этого не застрахован, хотя стараюсь наперед обдумать все риски, — жестко отрезал Бабай. — А слова просто констатируют различные развития событий. Пуля в голове — одно из них.

Я медленно подошла к Борису. На мне было лишь нижнее белье. Стеснение отсутствовало, потому что стыдиться собственного тела — глупо. К тому же никакого сексуального подтекста в нашем с Бабаем разговоре и поведении сейчас не было.

— Можно помочь?

Борис лишь кивнул. Его взгляд внимательно изучал мое лицо и прическу. Сегодня над моим внешним видом поработал специалист, что лишний раз подтверждало очевидное — вечер намечался серьезный.

— Нравится твояестественность, — вдруг на полтона тише признался Бабай. — А это всё, — он обвёл меня быстрым взглядом, — это не ты.

— К сожалению, по-другому нельзя. Я же не могу прийти без макияжа и в халате.

— Да. Знаю, — Борис по привычке хотел прикоснуться к моим волосам, но не стал этого делать. Вероятно, не желал испортить прическу. — С другой стороны, так даже лучше. Тебя настоящей никто, кроме меня не увидит.

— Знаешь, — я посмотрела на галстук. — Мне кажется, что тебе и без него будет хорошо. Он сюда не подходит.

— Тоже так думаю. И кто только придумал эту удавку?

Я ничего не ответила. Лишь улыбнулась.

Когда мы уже находились в пути, я постоянно перебирала в пальцах цепочку своей маленькой сумочки. Избавиться от навязчивого волнения никак не получалось. Я знала, что на вечер пригласили Стаса с Катей. Это немного успокаивало, не буду полностью окружена новыми людьми.

Борис молча смотрел в окно и казалось, что ему нет никакого дела до моих переживаний. Но когда его большая ладонь с глубокими линями накрыла мою и молча призвала оставить в покое цепочку, вдруг стало легче. В этом был весь Бабай, никаких пустых слов, только действия. Уместные действия.

На фуршете присутствовало очень много людей. Я волновалась, что буду чувствовать себя неуютно в чужом окружении. Но мои страхи оказались напрасными. Борис предложил свой локоть. Я обняла его. Мы вошли в ресторан, и я почти сразу же нашла знакомые лица. Папины старые коллеги и просто приятели, с которыми мы вместе когда-то давно отдыхали.

Все присутствующие стремились тут же поздороваться с Бабаем и просто дать о себе знать. Он лишь коротко кивал, но ни с кем не разговаривал. Среди гостей я увидела и Вала. Он заметно выделялся на фоне остальных мужчин. Все одетые строго, а Вал — в синей клетчатой рубашке и чёрных джинсах. Похоже, изменять себе и своим предпочтениям он не имел ни малейшего желания.

Мы прошли за самый дальний столик, чуть скрытый в тени. Он был расположен таким образом, что за всем происходящим можно свободно наблюдать. Я ни капли не удивилась такому выбору.

Отпустив меня, Борис расстегнул пиджак и сел за столик. Я села рядом и отложила сумочку в сторону. Не прошло и пяти минут, как к нам тут же подошел папин давний приятель.

— Борис Аристархович, приветствую вас.

Бабай снова лишь молча кивнул в знак ответного приветствия.

— Злата, прими мои искренние соболезнования. Раньше никак не мог выразить свое сочувствие. Знай, если понадобится любая помощь, я всегда готов ее предоставить. Вот, — он протянул мне визитку. — Звони в любое время.

— Спасибо. Большое спасибо, — я спрятала визитку в сумочку.

Борис молча наблюдал за мной, словно изучая и анализируя каждую мою эмоцию.

Папин приятель ушел, за ним пришли еще несколько. Их я тоже знала. Все стремились выразить соболезнования. Я сдержано благодарила и положительно кивала на предложения помочь в любом вопросе, который только может возникнуть у меня.

— Так странно, — задумчиво произнесла я, когда мы с Борисом остались наедине. — Казалось, что твой мир совершенно мне незнаком, и я в нем новичок. Но это неправда. Оказывается, я уже давно в нем. С самого рождения.

— Просто ты повзрослела и попала в эпицентр событий, — коротко обозначил Бабай.

К нам снова подошли. Но на этот раз с деловым серьезным разговором. Я поняла всё без лишних слов. Оставив сумочку, я извинилась и вышла из-за стола. Мы пересеклись с Катей, она быстро и лаконично представила всех здешних женщин.

— Это для справки, — объяснила Катя. — Чтобы не терялась и приблизительно понимала, кто есть кто.

— Понятно, — кивнула я. — Спасибо.

— Мне нужно вернуться к Стасу. Извини.

Надолго я в одиночестве не осталась. Ко мне присоединился Вал. В отличие от своего старшего брата, Вал на вечере был очень активен и коммуникабелен. Он со всеми перебрасывался хотя бы парой дежурных фраз, шутил. Причем шутки эти были очень и очень удачными. У меня сложилось впечатление, что в своих кругах к Валу относились достаточно положительно. Мужчины уважали и смею предположить не только потому, что его брат здесь главный. Вал не находился в зависимости от Бориса. Это очень ощущалось. Женщины тоже не обходили Вала стороной. Я видела то, какими глазами они на него смотрят. В них читался не только живой интерес, но и вполне очевидное сексуальное желание.

— Скучаешь? — Вал подхватил со стола стакан с соком.

— Нет, — уверенно ответила я. — Изучаю обстановку.

— Вот как, — Вал улыбнулся и немного отпил из своего стакана.

— Сок? — уточнила я.

— На мотоцикле приехал. Поэтому сегодня без алкоголя, — Вал чокнулся с моим фужером, наполненным шампанским.

— Понятно.

— Как тебе здесь?

— Нормально. Всё очень даже пристойно.

— А ты думала, что все напьются вусмерть и начнут стреляться? — Вал хохотнул и причесал свою короткую бороду.

— Не знаю. Про напьются — возможно. А вот про перестрелку… Вряд ли. Борис не позволил бы, — я посмотрела в сторону Бабая.

Он по-прежнему сидел за столиком, скрытым в тени. Обсуждал что-то с несколькими мужчинами, которым было позволено присесть рядом. На столе один стакан с виски и небольшая тарелка с закусками. Мне сразу стало понятно, что Бабай приехал сюда не есть и веселиться, а решать дела.

— Да, здесь ты абсолютно права, — согласился со мной Вал.

Я отвернулась к нему.

— Знаешь, я тебя так и не поблагодарила за то… когда я сорвалась после встречи с Прокурором.

— Забудь, — шутливо отмахнулся Вал. — Главное, что теперь у тебя всё стабильно. Ты с Борей. Женщины всегда тянулись к нему. Даже не знаю, почему. Он никогда не пользовался никакими уловками. Не соблазнял. Похоже, это просто вложено в его ДНК.

— Рядом с ним спокойно, — ответила я. — Ощущается что-то такое мужское. Такое, что необходимо каждой женщине. Он не лжет. Не играет. Честный.

— Понятно, — Вал перекатился с пятки на носок и посмотрел на дно своего стакана.

— Слушай, а почему ты не оделся как все? — не удержалась я от вопроса.

— А зачем? — Вал поднял на меня непонимающий взгляд. — Я просто связующее звено между Борей и людьми, которые его окружают. Мне нет смысла выпячивать себя. Да и неинтересно мне это. Я на своей волне и на ней вполне комфортно.

— Я заметила, что Борис не со всеми здесь контактирует.

— Правильно подметила. То, что он вообще сюда приехал — это уже прогресс. Отягощать себя пустыми вежливыми разговорами брат не видит никакого смысла. Говорит с тем, с кем надо.

— Он всегда был таким необщительным?

— Я не могу назвать Борю необщительным. Просто круг его общения очень узкий. Он не трепло.

К нам подошли еще несколько мужчин. Они поздоровались и со мной, и с Валом. Он тут же влился в беседу. Так легко и непринужденно, будто рыба, умело лавирующая среди кораллов. Затем мы снова остались наедине.

— Знаешь, мы не так давно виделись. Но ты уже успела заметно измениться, — вдруг признался Вал.

— Разве? — я искренне удивилась.

— Боря сильно влияет на тебя.

— Это плохо?

— Честно — я не знаю, — Вал оставил недопитый сок на столе. — Мне казалось, что вы слишком разные.

— Мы и сейчас разные. Мне импонирует поведение и мышление Бориса, но полностью наследовать его я не хочу. Я — это я.

— Рад, это слышать.

Мне показалось, что Вал как-то даже расслабился, словно он ожидал услышать одно, но получил совершенно другое. То, что его полностью удовлетворило.

К нам снова подошли. Снова был человек из папиного окружения.

— Мои соболезнования, — мужчина чуть приобнял меня.

Мой взгляд сосредоточился на Борисе. Он тоже смотрел в нашу сторону и медленно наслаждался виски.

— Спасибо, — в который раз за этот вечер поблагодарила я.

Одно маленькое достижение — чужие соболезнования не вызывали во мне острой ответной реакции. Я держала свои эмоции под контролем.

Вал снова быстро включился в разговор. Я наблюдала за ним и ощущала ту жажду к жизни в нем, что вибрировала в воздухе. На Вале отсутствовал тот жуткий отпечаток, что уже врос к Бабаю под кожу.

Мужчина кивнул нам и ушел. Я сделала небольшой глоток шампанского и вдруг услышала над ухом предостерегающий шепот Вала:

— Только не дёргайся.

Тёплая ладонь крепко сжала мою. Я вздрогнула, не совсем понимая, что происходит. Мой взгляд скользнул от руки Вала, что по-прежнему крепко держала мою, поднялся к лицу и остановился… за спиной.

Прокурор…

— Всем добрый вечер! — нарочито весело произнес он и патетично развел руки в стороны. — Как я рад заглянуть к вам на огонек!

Внутри меня всё не просто похолодело, а напрочь заледенело. Взгляд серо-голубых глаз пробежался по обескураженным гостям и почти остановился на мне, скользнув за спину… к Бабаю.

— Здравствуй, Германн, — послышался позади спокойный расслабленный голос Бориса.

Глава 26

Напряжение ударило в солнечное сплетение. Повисла тишина. Я не могла разобрать собственных эмоций, но ни одна из них точно не была мне приятна. Белоснежный костюм Прокурора раздражал глаза. Хотелось отвернуться. Но я этого упрямо не делала. Ответно крепче сжав руку Вала, я продолжала смотреть на незваного гостя. Смотреть в глаза своему самому большому страху. Смотреть на саму Смерть.

— Как замечательно, Боря, снова тебя видеть… свободным! — подчеркнутое веселье в голосе Прокурора раздражало не меньше, чем идеальная белизна его отглаженного костюма. — Найдется праздничная рюмочка и для меня? — серо-голубые глаза неотрывно смотрели на Бабая.

Борис медленно, не напрягаясь и не суетясь, подошел к незваному гостю и протянул ему руку. Мне показалось, что в этот момент напряжение в ресторане достигло пика. Еще одна секунда, неверный шаг или ответ и всё взорвется.

Вал медленно увел меня в сторону, ближе к остальным гостям. Прокурор криво ухмыльнулся и ответил на рукопожатие. Черное и белое сегодня играли совершенно противоположные роли.

— Присядем? — предложил Борис, указывая на свой столик.

Никаких эмоций. Взгляд абсолютно непроницаемый. Сейчас считать Бабая было просто невозможно. Его черный цвет и почти аномальное спокойствие сильно контрастировали на белом прокурорском фоне и эмоциях, что так и играли на его лице.

В этот момент я совершенно не думала о том, что Прокурор мог меня узнать. Возможно, и узнал, но не показал этого. Когда он вальяжно сел за стол Бориса, напряжение в атмосфере ресторана ощутимо ослабло. Вечер медленно и как бы с опасением возвращался в прежнюю позицию.

Я настолько долго и сильно сжимала ладонь Вала, что мои пальцы почти онемели. Разжав их, я залпом осушила свой фужер и оставила его на ближайшем столике. Сердце всё еще слишком быстро стучало в груди, разнося по телу остатки адреналина.

— Порядок? — спросил меня Вал.

— Полный, — ответила я и повернулась к нему.

— Отлично держишься, — он подмигнул мне.

В светло-карих глазах затаилось опасение. Вал взглянул на брата, затем провел пальцами под подбородком и вернул внимание ко мне.

— Стараюсь, — тихо ответила я. — Всё ведь под контролем, правда?

— Обижаешь, Злата, — губы Вала растянулись в самодовольной улыбке. — Просто не дёргайся. Германн, конечно, чрезмерно эмоциональный, но не идиот, чтобы устраивать провокации.

Я решила ни на шаг не отходить от Вала. Рядом с ним сейчас было безопасней. Иногда я осторожно поглядывала в сторону Бориса. Он оставался совершенно спокойным. Никаких лишних суетливых движений. Это восхищало. Бабай с Прокурором были почти одного возраста, но пропасть между ними казалась просто необъятной.

Прокурор заметно старался перенять настроение Бориса, но у него ничего не получалось. Он не сидел в одной позе. Постоянно ее менял, активно жестикулировал.

— Кто он вообще такой? — спросила я у Вала.

— Считай его хозяином города, — пренебрежительно ответил Вал. — У него вся семейка всегда была при власти и бабках. Ничего не выдирал, не выгрызал для себя. Пришел на всё готовенькое.

— Зачем он сюда пожаловал? Явно не для того, чтобы поддержать праздник.

Я заметила, что некоторые гости, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, бесшумно удалились с вечера.

— Уж точно не для этого, — согласился со мной Вал, но никаких четких ответов больше не дал.

Бабай с Прокурором говорили недолго. Осторожно рассматривая мужчин, я отчетливо понимала, что они две противоположности. Два полюса. Две вечно враждующие стороны. Ни о каком примирении здесь даже не могло идти и речи. Мое тревожное предчувствие оказалось верным.

Выпив рюмку водки, Прокурор со стуком поставил ее на стол и поднялся. Резко. Нервным движением застегнул пуговицы на своем идеальном белом пиджаке.

— Не стану мешать вашему празднику! — громко обратился Прокурор ко всем присутствующим. — Ешьте, пейте! Пока разрешено! — он улыбнулся, а в глазах такая ненависть и злость затаились, что даже страшно смотреть.

Визит Прокурора был сродни начальной точки в новом витке событий. Но каких именно событий, я могла лишь догадываться. Он пришел не просто так, а целенаправленно продемонстрировал, что в курсе всех дел.

Вал отвлекся на мужчин, с которыми Борис в первой половине вечера долго что-то обсуждал. С уходом Прокурора мне сразу же стало легче дышать. Сердце окончательно успокоилось. Я сумела внешне остаться расслабленной и это радовало. Никаких срывов с моей стороны не последовало. Хотя, как только Прокурор возник на пороге ресторана, я испугалась, что меня снова может накрыть.

Вдруг захотелось поскорей оказаться под крылом Бабая. Я сделала шаг в его сторону, он посмотрел на меня, заставив остановиться. Затем медленно кивнул и я быстро заняла место рядом.

От Бориса по-прежнему веяло уже привычным спокойствием. Разве что губы были чуть сильней поджаты, чем обычно. Он снова посмотрел на меня, как бы изучая. Возможно, хотел детальней рассмотреть мою реакцию.

— Молодец, — отметил Бабай.

Я хотела спросить о том, чего же хотел Прокурор, но к нам подошел Вал.

— Порядок? — он напряженно посмотрел на брата.

— Полный. Германн в своем привычном репертуаре.

— Сказал что-то по существу?

— Нет. Ничего нового я для себя не услышал.

— Его визит что-то меняет? — Вал упер кулаки в крышку стола.

— Нет, — Борис отрицательно качнул головой. — Я знаю, какой он. Он знает, какой я. Ничего не поменяется.

— Понятно, — Вал как-то тяжело вздохнул, словно не совсем разделял позицию старшего брата, но перечить ему не собирался.

— Пусть праздник продолжается. А мы поедем.

Коротко попрощавшись с Валом, я прошла вслед за Борисом.

В машине сохранилось неподвижное молчание. Бабай о чем-то думал, провалившись слишком глубоко в свои мысли. Взгляд сосредоточился на единственной точке в полутёмном пространстве. Я хотела знать, что происходит и о чем именно думает Борис. Но решила, что сейчас мои расспросы будут крайне неуместными.

Это был странный вечер. С точки зрения, моих собственных ощущений. Я чувствовала, что назревает нечто серьезное и крайне опасное. Но это происходило на периферии моей жизни. К центру событий вход был закрыт.

Я думала, что домой поднимусь сама, а Борис уедет. Но нет. Мы поднялись вместе. Молчание продолжало зреть. За внешним спокойствием Бабая затягивалось что-то напряженное и сильное. Оказавшись в своей спальне, я даже не успела достать из волос все шпильки, когда Борис подошел ко мне сзади. Он опустил одну руку мне на живот и крепко прижал к себе. Его нос коснулся мочки уха, затем шеи. Я застыла на месте.

— Эта тряпка тебе сегодня больше не нужна, — послышался тихий спокойный бас. В сочетании с уверенными и немного нетерпеливыми движениями, он воспринимался совсем иначе.

Бабай быстро избавил меня от платья и развернул к себе лицом. Я животом чувствовала его напряженный твердый член. По телу мгновенно пробежались мурашки.

— Всё хорошо? — спросила я, коснувшись кончиками пальцев подбородка.

Борис ничего не ответил. Просто прикрыл глаза, позволяя прикасаться к себе снова и снова. Через свои прикосновения я хотела передать Бабаю частичку своих сил, пусть он в них и не нуждался. Хотелось как-то подбодрить и переключить его внимание с сегодняшнего вечера на нас. Он всегда погружен в дела и свои мысли. Всегда где-то там, а не здесь. Со мной.

Очертив контур подбородка, я медленно расстегнула бюстгальтер и сняла его. Борис внимательно наблюдал за моими движениями. Он поглубже втянул воздух, когда посмотрел на мою обнаженную грудь. Она ему нравилась. Я это уже давно поняла. Нравилось рассматривать меня обнаженной. Не мешкая, я сняла кружевное бельё, а затем принялась расстегивать пуговицы на пиджаке Бабая. Он не возражал.

Неторопливо, чтобы не нарушать наш совместный баланс, я избавила Борис от пиджака, потом от рубашки. Обычно, это он изучает меня с помощью прикосновений, теперь настал мой черед. Я изучала его губами. Осторожно. Шея. Ключицы.

Бабай вытянул из моих волос оставшиеся шпильки и бросил их на пол, расправляя локоны.

— Ляг, — произнес он.

Я подчинилась и легла на спину. Борис несколько секунд просто рассматривал меня, а затем полностью накрыл своим телом. Навис надо мной и провел костяшками пальцев по щеке. Всё, что началось так неторопливо и размеренно, резко обрело безумный яркий оттенок.

Бабай буквально распял меня под собой. Он почти сорвался. Беря меня жадно и глубоко. Я совсем этого не ожидала, задыхаясь от собственных ощущений. Борис не щадил. Меня. Мое тело. Мое сознание.

Будучи под ним, я затем резко оказалась уже на нем. Моя грудь в ловушке его губ и зубов. Пальцы, намертво вжатые в кожу ягодиц. Бабай словно избавлялся от эмоционального груза, что сегодня принес с собой Прокурор. Он брал всё и без остатка. Доводил до грани, утаскивал за нее. Я стонала, срывалась на крик. Хотела остановиться и одновременно продолжать. Несколько болезненных укусов на шее и на груди. Сдавленный рык и острое желание проникнуть максимально глубоко в меня.

Ночь танцевала. Ночь пьянила. Ночь срывала любые предохранители. Ночь раскрывала и меня, и Бабая с новых сторон. Он смотрел на меня с неприкрытым желанием. Привычная маска спокойствия слетела, обнажая совсем другого Бориса. Показывая его, как мужчину, как хищника, как человека, не лишённого желаний и страстей.

Он забрал все мои силы. Жадно впитал их. Окутал меня собой. Оставив болезненные следы на обнаженной уязвимой коже.

Когда всё закончилось, совсем не хотелось двигаться. Не хотелось испортить ту острую, пряную негу в которую я провалилась. Не хотелось забыть вкус этой ночи.

Бабай ничего не сказал. Он продолжил хранить молчание. Сгреб в охапку, вжался грудью в мою спину, сплел наши ноги и уснул. Это был первый раз, когда Борис остался спасть со мной в одной постели.

Глава 27

Впервые мне одержимо хотелось поскорей пережить свой день рождения. Просто вычеркнуть его из календаря, забыть, что в этом году он у меня вообще есть. Или хотя бы поставить этот день на быструю перемотку.

Когда я собиралась на работу, то упрямо пообещала себе, что проведу это время, как обычно. Поработаю, затем что-нибудь съем на обед, а вечером или посмотрю сериал, или просто скоротаю время за игрой в смартфоне. Но в офисе все уже знали, что у меня сегодня день рождения. Очевидно, их предупредила Катя. Теперь я официально работала на нее. Вся необходимая информация обо мне давно была предоставлена

Прямо с порога ребята принялись меня поздравлять. Разноцветные конфетти облаком взмыли к потолку, воздушные шары были развешаны то тут, то там, праздничные колпаки каждому на голову и небольшой торт, украшенный фруктами — к столу. Я понятия не имела, что для меня подготовили такой замечательный и трогательный сюрприз. Вчера, когда я уходила, никто даже словом не обмолвился, что что-то готовится для меня.

Я не удержалась и расплакалась. Но впервые за последние несколько месяцев это были слёзы счастья, а не горя.

— Злата, радоваться нужно, а не плакать, — Катя по-доброму улыбнулась и обняла меня. — Какой ты всё еще ребенок.

— Просто… Это так неожиданно, — сквозь всхлипы прошептала я. — Работаю здесь совсем недавно, а вы всё так дружно подготовили и поздравили. И эти шары, торт. Всё такое красивое, — я постаралась, как можно, аккуратней стереть салфеткой немного потёкшую тушь.

Катя погладила меня по спине. Затем мы вместе присоединились к остальным ребятам для небольшого пятиминутного чаепития. Рабочий день плавно вошел в свое привычное русло.

Борис снова отсутствовал дома почти неделю. Он куда-то уехал сразу же на следующей день после нашей совместной ночи. На моей коже всё еще до конца не сошли ее следы. Борис по-настоящему сорвался. Это я точно определила, когда впервые обнаружила на своем теле следы. Их было немного. Несколько на ключицах и еще парочка на груди. Они не болели, только налились тёмно-фиолетовым цветом.

Я не тешила себя иллюзиями, что именно сегодня Борис решит вернуться домой. Он всегда занят делами и растрачивать время на пустяки не станет. Но сегодня по-особенному не хотелось оставаться одной. Это был мой первый день рождения без мамы и папы. Когда в жизни случается трагедия, все праздники одномоментно превращаются в пытку. Новый год, День рождения… В такие моменты ощущение одиночества становится самым острым, самым невыносимым.

В офисе я засиделась непривычно долго. Проработала план на всю следующую неделю, согласовала с заказчиками несколько важных моментов, относительно их будущей рекламной кампании.

Выключив компьютер, я на несколько секунд закрыла глаза. Вдруг пиликнул смартфон. Я взглянула на экран. Сообщение от Вала.

«На работе?»

Я села прямо за своим рабочим столом и принялась быстро печатать ответ.

«Да. Уже почти закончила»

«Я тебя встречу?»

Перечитав несколько раз короткое сообщение, я не сразу нашла, что ответить.

«Зачем?»

«Это не ответ)»

«Хорошо. Я через десять минут заканчиваю».

Вал ждал меня у здания офиса, небрежно привалившись к капоту своего красивого черного спорткара. Руки как-то странно были скрещены на груди, словно он кого-то пытался удержать.

— Привет, — я подошла к Валу. — Всё хорошо? Ничего не случилось?

— Злата, не кипишуй, — Вал выпрямился, и я заметила, как что-то маленькое копошится у него под джинсовкой в районе груди. — У тебя сегодня день рождения, я прав?

— А ты откуда знаешь?

— Я всё знаю, — с шутливой таинственностью ответил Вал. — В общем, я тут немного подумал и решил, что этот малыш, — он полностью расстегнул джинсовку и достал странный громко сопящий и дрожащий комок, завернутый в небольшое мягкое полотенце. — Этот малыш станет тебе настоящим другом, — Вал раскрыл полотенце, демонстрируя мне щенка.

Это был совсем еще крошечный мопс. Он заметно дрожал, обнюхивал пальцы Вала и жался к его груди.

— Щенок из питомника. Полностью здоровый. Решил, что тебе нужна компания.

— Вал, я… Ты знаешь, я когда-то в детстве мечтала о собаке, но всё как-то не складывалось.

— Рад, что именно я сумел осуществить твою давнюю мечту, — Вал широко улыбнулся. — Это мальчик. Назовешь на свое усмотрение. Думаю, Боря не будет против. С днем рождения, Злата, — Вал аккуратно протянул мне щенка и приобнял.

— Спасибо. Я вообще не планировала отмечать свой день рождения. Настроения не было. Но меня поздравили ребята с работы, теперь ты, — я осторожно погладила малыша, он всё еще дрожал.

— И как? Праздничное настроение появилось?

— Да. Немного.

— У меня есть один небольшой план. Ничего особенного, просто отметим твой праздник, что скажешь? — Вал поправил капюшон на своей джинсовке.

— Я согласна, — в моем голосе прозвучали нотки воодушевления.

— Тогда едем.

В салоне пахло свежестью. Тихо играла какая-то электронная музыка. Двигатель завёлся настолько бесшумно, что я даже встрепенулась, когда машина плавно выехала на дорогу и быстро набрала приличную скорость.

Спокойствие Бабая я чаще всего воспринимала как нечто неподвижное и почти неживое, стальное. Умиротворение Вала было совсем другим, с иным оттенком. Его энергетика в принципе сильно отличалась от энергетики Бориса. Они были разными самостоятельными личностями. Родство наложило совсем призрачный отпечаток, сохранив индивидуальность каждого.

Мы приехали на пустынный пляж. Вал вышел из машины, достал из багажника какую-то небольшую квадратную коробку и свёрнутый плед.

— У нас будет пикник на берегу реки и под октябрьскими звёздами? — спросила я, торопливо выбираясь из спорткара.

— Ты не против? — Вал закинул плед к себе на плечо. — Пляж дикий. Можно будет разжечь небольшой костёр.

— А ты умеешь? — я быстро нагнала Вала.

— Злата, я умею всё, ты только попроси, — он хохотнул. — У меня была одна игрушка. Основная цель — пережить зиму. Пережил. Несколько дней на нее потратил.

— Но реальность немного отличается от компьютерной игры, тебе так не кажется?

— Игра помогает на время отключиться от реальности и перезагрузиться.

— С этим сложно спорить.

Вал быстро развел костер. Я вместе с щенком удобно расположилась на широком пне, который до нас кто-то уже успел перетянуть поближе к воде.

— Сок или что-нибудь покрепче? — Вал достал из коробки бутылку сока и бутылку шампанского.

— Сок, — долго не раздумывая, ответила я.

— Поддерживаю такой выбор, — Вал оставил сок, а шампанское спрятал обратно в коробку. — Ты голодная?

— Если честно, то нет, — щенок несильно укусил меня за руку, затем лизнул и спрятался в складках моего пледа. — Не бойся. Тебя здесь никто не обидит, — я аккуратно погладила мопса за ушами.

— Я могу сделать бутерброды, если вдруг проснется аппетит, — Вал продолжил изучать запасы своей «волшебной» коробки. — Сейчас достанем стаканчики. Нальем сок. Так, где-то здесь должны быть свечи и еще кое-что.

— Вижу, ты основательно подготовился, — я никак не могла перестать улыбаться.

— Всё предусмотрено, — гордо ответил Вал, и разлил сок по пластиковым стаканчикам. — Сейчас, еще секунду.

Закрыв коробку, Вал использовал ее как импровизированный стол. Он распаковал большой шоколадный кекс и торжественно воткнул в него одну свечку.

— Тебе еще предстоит загадать желание, — предупредил Вал и поджег зажигалкой свечку.

Щенок тут же выглянул наружу. Сопя, он, как загипнотизированный, наблюдал за трепыханием маленького язычка оранжевого пламени.

— Давай мальца сюда, — Вал забрал мопса. — Знаешь, если загадать желание и очень-очень захотеть, чтобы оно сбылось, то так и случится, — он говорил таким тоном, словно вот-вот должно было свершиться чудо. — Пусть твое желание, Злата, обязательно сбудется. С днем рождения.

Привстав с пня, я склонилась над праздничным кексом и на несколько мгновений затаила дыхание. Язычок пламени продолжал весело плясать свой замысловатый танец. Мое желание было простым, я хотела, чтобы у меня и у всех людей, которые помогли в такое нелегкое время, всё в жизни хорошо сложилось. Погасив свечку, я радостно захлопала в ладоши.

Мы с Валом чокнулись нашими пластиковыми стаканчиками и отпили из них сок. Это был самый вкусный апельсиновый сок. Вкусный, потому что сопровождался позитивными эмоциями. А мне этих эмоций жутко не хватало.

— Съедим по кусочку? — поинтересовался Вал.

— Обязательно! У меня сегодня углеводное настроение!

Мы жевали вкусный шоколадный кекс, пока щенок, кряхтя, пытался удобней уместиться на пне. Запивая свой импровизированный праздничный торт соком, я смотрела на чистое вечернее небо. Слушала треск костра и глубже вдыхала свежий прохладный воздух.

— Почему ты всё это затеял? — тихо спросила я, опустив взгляд к кромке спокойной реки.

— Просто захотелось, — Вал пожал плечами и отправил в рот последний кусок кекса. — Подумал, что тебе это нужно.

— Я даже понятия не имела, насколько сильно мне это было нужно, — я глотнула еще сока. — Боялась, что этот день…

— Будет болезненным? — догадался Вал.

Я кивнула.

Он лишь вздохнул и приобнял меня.

— Если бы не октябрь, можно было искупаться. Ты хорошо плаваешь?

— Не очень.

— На самом деле, я не хотел оставлять тебя одну. Ты, конечно, стараешься быстро адаптироваться, но времени прошло не так уж и много. Я подумал, что немного положительных эмоций тебе не навредят. Кстати, — Вал быстро допил свой сок. — Насчет эмоций. Я еще кое-что подготовил для тебя. Можешь щенка пока в машине оставить. А затем ты кое-что увидишь.

— Ты меня жутко заинтриговал.

— Тогда поторопись.

Я отнесла щенка в машину, осторожно уложила его на сидение и оставила окно открытым. Повернувшись лицом к берегу, я увидела, что Вал что-то уже достал из коробки и установил подальше от нашего «лагеря». Пока что его действия совсем не были мне понятны. Он поджег тот странный предмет и побежал ко мне.

А затем… В небо взвились маленькие блестящие змеи. Выстрел. И темное небо осветили разноцветные фейерверки. У меня почти сразу же началась удушливая и неконтролируемая паника. Эти выстрелы моментально утянули в тот злополучный день. Выстрел — труп, выстрел — труп.

— Злата? Что с тобой? — учащенно дыша, Вал остановился и встревоженно посмотрел на меня.

Я лишь отрицательно замотала головой, чувствуя, как у меня начинают сильно трястись колени.

— На моей свадьбе… Были… Фейерверки, — с трудом выдавила я из себя.

Вал на секунду показался мне совершенно растерянным, затем он прижался лбом к моему лбу и осторожно опустил ладони ко мне на плечи. Фейерверки продолжали разрывать черное полотно неба своими красками и оглушающими звуками.

— Дыши, Злата. Дыши глубже. — Твёрдым тоном прошептал Вал. — Этот страх живет исключительно у тебя в голове. Дыши. Вот так, — он глубоко втянул воздух и медленно выпустил его.

Я старалась дышать. Но сердце билось, как сумасшедшее. Ненавижу фейерверки и боюсь их. Судорожно цепляясь пальцами за плотную джинсу на плечах Вала, я начала дышать с ним в унисон. Пришлось даже немного привстать на носочки. Прикрыв глаза, я полностью сосредоточилась на нашем дыхании. Выстрелы фейерверков теперь для меня звучали где-то в отдалении. А затем наступила тишина. Еще несколько секунд мы стояли неподвижно. Кажется, отпустило.

— Лучше? — спросил Вал, выпрямившись.

— Значительно, — я открыла глаза.

— Прости, не знал, что так получится.

— Всё нормально. Правда, — я еще раз глубоко вздохнула.

Когда мы уже ехали домой, я решила исправить ситуацию и не завершать этот неожиданно замечательный день на неловкой или грустной ноте. Музыка в машине мне в этом здорово помогла. Я, не стесняясь, начала подпевать тем исполнителям, которые мне были известны.

Вал улыбнулся и покачал головой. Я продолжала петь, намеренно не всегда попадая в такт. Атмосфера между нами разрядилась, особенно, когда Вал присоединился ко мне, создавая дуэт.

Мы распрощались возле дома. С щенком и целым кусочком кекса я поднялась на свой этаж. Включив свет в коридоре, я вдруг услышала знакомый голос:

— Что это? — спокойным тоном спросил Борис, появившись на пороге гостиной. Он был одет в черное пальто с широким воротником. Видимо, куда-то собрался уходить.

— Это? Щенок. Мне Вал его подарил на день рождения. Надеюсь, ты не будешь против?

Борис, держа руки за спиной, медленно приблизился к нам и внимательно посмотрел на мопса. Щенок так же ответно потянулся понюхать Бабая, шумно сопя и не показывая своего страха.

— Хорошо, — кивнул Борис.

— У меня есть кусочек праздничного кекса, хочешь? Я могу чай заварить. Лариса вчера купила несколько разных сортов.

— Нет, — отрезал Бабай. — У меня еще есть дела. И пока они не будут решены, ни о чем другом я думать не стану.

— Я тебя поняла.

— Спокойной ночи, Злата, — Борис обошел меня и скрылся в полутьме лестничной клетки.

Глава 28

— Это было глупо, — в спокойном голосе Бабая отчетливо улавливались недовольные интонации.

— Я так не считаю, — уверено ответил Вал.

— Твое мнение никак не меняет очевидного — это был глупый поступок. Пёс — лишний элемент.

— И что мне сделать? Забрать? Убить его? — Вал крепче сжал корпус своего смартфона.

— Это было бы слишком просто. Для тебя. Никого забирать и убивать не нужно. Но ты должен понимать ответственность своих поступков. Она уже раз лишилась всего. Привязанности — последнее, что ей сейчас необходимо.

— Значит, Злата должна жить так же, как и ты? Сама по себе? Никого не подпускать на пушечный выстрел?

— На данный момент, она должна просто расти. Строить свою жизнь. И привязанности этому могут только помешать. Если со щенком что-то случится, то это принесет еще целый ряд дерьма. Никому не нужны лишние проблемы.

— Здесь ты неправ, Борь. Я стараюсь разделять твою точку зрения, но в этом вопросе ты неправ. Злате просто нужен друг. А лучший друг человека — это собака. Она же не робот. Работой всё в себе не перебить. Ну и к тому же она женщина. А женщинам нужны эмоции, без них им сложно.

— Я свое мнение высказал, — отрезал Бабай. — Мы на несколько дней уедем за город. Хочешь, можешь присоединиться.

— Решил отдохнуть? — иронично спросил Вал.

— Хочу просто не слышать какое-то время шум города. Раздражает.

— Понятно. Еще один момент. Диму, водителя своего, нашел?

— Нет. Как сквозь землю провалился.

— Есть какие-то догадки?

— Ни одной адекватной или логичной.

— Может, Германну задницу продал, что скажешь?

— Исключено. Уверен, эта история еще даст неожиданное развитие.

***

Кутаясь в шаль, я вышла во двор, наблюдая за тем, как Чип знакомился с новой для нас двоих территорией. Всё совпало таким образом, что мы с Борисом уехали на несколько дней за город. У меня настали выходные, поэтому из рабочего графика неожиданная поездка никак не выбивала.

Я старалась не волноваться и ничего себе не придумывать, но почему-то казалось, что решение Бабая было принято не просто так. Не уверена, что он кого-то боялся. Но без веской причины вряд ли стал бы что-то делать. Кроме нас, Чипа и Ларисы больше никого в доме не было.

Середина октября выдалась очень дождливой, но сегодня внезапно выглянуло солнце. Вдыхая влажный холодный воздух, наполненный ароматом хвои, я переступила порог и направилась к деревянным качелям. Они были закреплены на высокой плотной ветке дуба. Удобно устроившись на них, я принялась медленно раскачиваться, рассматривая природу, раскинувшуюся вокруг дома.

Старые высоченные ели и пугали своей древностью, и одновременно восхищали. Сколько всего они успели повидать на своем веку! Чип, бегая туда-сюда, заприметил меня и помчался на всех порах. Я аккуратно подняла его и расположила у себя на коленях. Щенок оказался настоящей непоседой. Но вместе с этим он очень любит и поспать. Причем делает это где угодно, не отдавая предпочтений никакому конкретному месту.

С Чипом на руках было сложно кататься, поэтому я просто сидела, размышляла, наслаждалась тишиной и уединением.

Борис, одетый в джинсы, тонкий свитер и с небрежно накинутым на плечи мужским кардиганом, тоже вышел на улицу. Подкурив, он выпустил струю дыма и посмотрел на меня с Чипом. Я была абсолютно уверена, что Бабая ни капли не обрадовало появление щенка. Но он всё равно позволил его оставить. Почему-то.

Иногда мне очень хотелось разгадать Бориса. Особенно сильным было это желание, когда он смотрел на меня так, как сейчас — задумчиво и внимательно. О чем именно Бабай думал в такие моменты? Что именно его беспокоило?

Он медленно направился в мою сторону, спрятав руки за спиной. Сейчас мне казалось, что Борис был немного расслаблен и просто спокоен. Не привычно неподвижно-спокоен, будто затаился, а всего лишь не отягощён делами. Видимо, какую-то часть из них Бабай перед поездкой всё же решил.

Чип потянул свою приплюснутую мордашку к Борису. Вообще у меня сложилось стойкое впечатление, что щенку нравился Бабай, только вот сам Бабай оставался непоколебим.

— Бери, — он протянул мне маленькую мандаринку и стал чуть слева.

— Спасибо.

Борис стряхнул пепел с сигареты, затем зажал ее губами и произнес:

— Держись крепче. Прокачу вас.

Спрятав мандарин в складках длинной шали, я крепче схватилась за плотные жесткие канаты и поджала ноги.

— Валера, когда был маленьким, любил эти качели, — вдруг признался Борис. — Вечно хныкал и просил его покатать.

— И ты катал?

— Один раз. Потом просто научил и всё.

— Значит, это ваш дом?

— Дом нашего детства.

Бабай продолжал меня катать. Чип, не совсем понимая, что здесь происходит, тыкался мордашкой в мандарин и лишний раз не шевелился. В этом моменте я ощущала полное единение с природой, ее тишиной и Борисом.

— Можно задать тебе вопрос?

Бабай кивнул и выпустил новую струю дыма.

— Почему ты разрешил оставить Чипа? Тебе явно всё это не нравится.

— Не нравится, — подтвердил Борис. — Но порой нужно быть гибким в некоторых обстоятельствах. Если это не критично. Просто знай, ответственность за пса — на твоих плечах. Тебе ее передал Вал. Собака — живое существо. А всё живое имеет свойство умирать. Так что, когда это случится, не впадай в истерику. Понятно? Ты сознательно пошла на этот шаг, так что должна держать удар.

— А если я не смогу?

— Зачем тогда брала эту ответственность? — Борис остановил качели и внимательно посмотрел на меня.

Сегодня он и в самом деле был каким-то другим. Лёгкая небритость, волосы взъерошены и взгляд не такой острый, как это бывает обычно.

— Если взяла эту ответственность, значит пути назад уже нет, — твёрдо ответила я.

— Правильно, — Борис перехватил свою почти докуренную сигарету большим и указательным пальцем. — И неважно, что об этом будут думать другие. У тебя своя голова на плечах, Злата. Не забывай об этом.

— Постараюсь.

Чип снова убежал на лужайку, оставив на моих домашних спортивных брюках следы своих лапок.

Внезапно зазвонил телефон Бориса. Он тут же ответил:

— Да. Мы на заднем дворе.

— Что-то случилось? — осторожно поинтересовалась я, когда Бабай завершил вызов.

— Нет. Просто Вал приехал.

Через несколько секунд на заднем дворе возникла широкая фигура Вала. Он был одет в черные джинсы, тёмный свитер и косуху. Общий брутальный образ Вала, на фоне спокойного внешнего вида Бабая, выглядел как-то по-особенному ярко и агрессивно.

— Почему руки холодные? — спросил Борис, обменявшись с братом быстрым рукопожатием.

— Перчатки где-то закинул. А сам на мотоцикле.

Бабай ничего не ответил, лишь чуть выгнул одну бровь.

— Мне тут одна информация стала доступна, — Вал кивнул мне в знак приветствия и перевел серьезный взгляд на Бориса. — Нужно было раньше технику Димы просканировать. Но ты ничего не говорил. Да и я как-то мозги вовремя не включил. В общем, последний сигнал я зафиксировал по адресу, где у Прокурора есть недвижимость.

— Сейчас сигнала нет, я так понимаю? — Борис выбросил окурок и затоптала его носком ботинка.

— Нет. Похоже, Дима всё-таки продал свою жопу.

— Нет, — твёрдо ответил Бабай. — Иначе сигнал пропал бы сразу, чтобы невозможно было отследить. Зачем Диме допускать такую тупую ошибку?

— Логично, — согласился Вал.

Мне вдруг стало неуютно на душе и тревожно. Пусть Дмитрий всего лишь был моим водителем, и я ничего о нем толком не знала, но тревога за него всё равно росла.

— Борис Аристархович! — к нам в спешке из дома выбежала Лариса, стиснув в руках клетчатое кухонное полотенце. — Там! Борис Аристархович, там этот приехал! Прокурор.

Я быстро вскочила с качелей. Борис обменялся быстрым взглядом с братом, затем обратился ко мне:

— В дом.

Не мешкая, я поймала Чипа и направилась в дом. Тревога сильней стиснула грудную клетку, мешая нормально дышать. Исчезновение Дмитрия. Появление Прокурора. Всё это не могло быть обычным совпадением. Чип, словно уловив мое настроение, тоже никак не мог найти себе места.

Борис с Валом вышли к незваному гостю. Я осторожно подошла к окну, что выходило на центральный двор. Ничего толком не было видно. Стиснув руки в кулаки, я вышла на улицу. Бабай говорил, что мы в одной команде, значит и прятаться тоже не стану. Глупо? Да. Но трястись в страхе я уже просто устала.

— Подарок тебе привез, — донесся до меня голос Прокурора.

Он снова был одет во всё белое, словно уверовал, что этот цвет скроет всю его грязь и чужую кровь на собственных руках.

Борис стоял чуть впереди, а Вал — позади, будто прикрывая тыл старшего брата. Я подошла к нему. Вал бросил на меня короткий неодобрительный взгляд.

Люди Прокурора достали из багажника внедорожника существо, в котором сложно было узнать Дмитрия. Его лицо оказалось разбитым до такой степени, что не видно ни глаз, ни носа, ни рта. Кровавое месиво. Пальцы на руках неестественно вывернутые. Одежда больше напоминала разодранные окровавленные тряпки. Дмитрий лишь сдавленно мычал.

— Это первые последствия твоего упрямства, Боря, — патетично заявил Прокурор. — И эти последствия будут расти, если ты не остановишься.

Бабай стоял неподвижно, его лицо больше напоминало маску, высеченную из камня.

— Больше предупреждать я не стану, — Прокурор дал знак своим людям.

Дмитрия толкнули вперед и поставили на колени. Он снова замычал, видимо, из-за приступа нечеловеческой боли. Прокурор вынул пистолет, что был спрятан под пиджаком и выстрелил Дмитрию прямо в затылок.

Я вздрогнула. Застрявший крик, колючей болью разлился по горлу. В желудок будто бы провалился ледяной острый осколок.

— Я не могу тебя убить, Боря, — нервно пригладив ладонью волосы на виске, заявил Прокурор. — Но я способен забрать у тебя всё, что ты любишь. Абсолютно всё, — взгляд серо-голубых глаз Прокурора устремился в нашу с Валом сторону. — Твой братец может просто куда-то не доехать. Случайно. Или твоя тёлка, чью семью мои люди укокошили быстрей, чем я успел кончить.

Я дёрнулась. Злость и ненависть разъедали меня изнутри, как кислота. Сволочь! Тварь! Ублюдок! Глаза обожгли слёзы.

— Германн, — уголки губ Бабай чуть дёрнулись. — Мне и повода не нужно, чтобы сгноить тебя. Но если ты мне его дашь, — в голосе звенела такая сталь, что казалось, это говорит не человек. Говорит не то существо, что способно хоть что-то испытывать. — Будь уверен, я не оставлю тебе ни единого шанса. Пока что я просто хочу забрать свое, и в твоих же интересах, чтобы всё так и оставалось.

Губы Прокурора превратились в узкую бледную полоску. Он был разъярен, но, похоже, ничего не мог сейчас сделать. И это бездействие его страшно раздражало. Плюнув прямо на труп, Прокурор резко развернулся и сел в машину. Через несколько секунд пространство двора снова погрузилось в тишину.

Глава 29

Я не спала. Была уже глубокая ночь. Всякий раз, когда я пыталась закрыть глаза, под веками проступала жуткая картина кровавого месива. Я слышала эхо выстрела и то леденящее кровь мычание, наполненное нечеловеческой болью. Это было слишком… ужасно. Та реальность, в которой жил Бабай, продолжала раскрываться передо мной, демонстрируя все свои нарывы и язвы. Никакой пощады. Никаких поблажек. Я понимала, что будет нелегко, но… Видеть, как угасает человеческая жизнь — это за гранью. Наш мозг, наше сознание… Они настроены на выживание и только на него. Поэтому наблюдать за тем, как живое существо гибнет вдвойне больно и страшно.

Борис позвонил своим людям. Тело вскоре забрали. Лариса промыла плитку во дворе, чтобы убрать остатки крови. Все сработали быстро и слажено, что наталкивало меня на неутешительный вывод — подобная ситуация уже неоднократно случалась в прошлом.

Плотнее кутаясь в шаль, я сидела на веранде и слушала шум дождя. Чип давно спал в комнате, развалившись в углу на подушке. А мне просто нужно было время, чтобы всё переосмыслить.

Вдруг скрипнула дверь. На пороге возник Вал. Он был непривычно тихим и сосредоточенным. Похоже, ситуация с Дмитрием и на нем оставила свой определённый отпечаток.

— Где Борис? — тихонько спросила я.

— У себя в кабинете. К нему там приехали.

— Страшный выдался день, — я обняла себя руками.

Вал ничего на это не ответил. Он медленно подошел и облокотился на деревянные перила. Его спина была напряжена.

— Что теперь будет? — я не могла удержаться от вполне логичного вопроса. — Прокурор ясно дал понять, что не станет отступаться.

— Как и Боря, — Вал выпрямился и повернулся ко мне, прижавшись поясницей к перилам.

— Но почему нельзя просто остановиться? Почему люди должны умирать?

— Иначе уже не получится. У Бори есть все причины идти по головам и выдирать зубами то, что когда-то было нашим. К тому же на нем лежит новая ответственность — он снабжает всех наших людей финансовой помощью. Слишком крепко затянута петля, чтобы выскочить из нее, — Вал скрестил руки на груди.

— Но что случилось? Почему всё сложилось именно так?

— Боря работал на отца Прокурора. Германну не нужна была конкуренция. Он подставил его. Подбросил наркотики, подстроив всё так, будто Боря занимался их сбытом. Он отсидел в тюрьме ни за что и по полной. Ну а там брат уже попал под крыло криминального авторитета и всё. Но прежде, чем попасть в ближний круг этого авторитета пришлось Борьке через многое пройти. Или ты, или тебя. Это стало его главным принципом. Он просто хочет забрать свое и не успокоится до тех пор, пока не сделает этого.

Я поднялась с кресла и подошла к Валу. Дождь продолжал свою унылую монотонную мелодию.

— Прокурор сказал, что не может убить Бориса. Почему?

— За Борей стоят очень серьезные люди. Если с ним что-то случится, Германну не поздоровится. Он это понимает, поэтому его и кроет. Власть есть, но она не абсолютная. — Вал иронично улыбнулся и причесал пальцами свою бороду. — Раньше Боря был другим, — вдруг признался он.

— В самом деле? — недоверчиво спросила я.

— Да. Сейчас в это уже сложно поверить. Но я говорю правду. Все эти события раскрошили прошлого Борю. Он всегда был спокоен и рассудителен, но сейчас… Физически Боря на свободе, но психологически… Он в оковах, понимаешь? Всё еще в тюрьме и действует он по тем же законам. Мы стали слишком разные. Я всё еще лелею надежду запустить свой стартап. У меня есть несколько интересных идей, связанных с созданием видеоигры. Я в этом разбираюсь и хочу монетизировать свое увлечение. Но вряд ли это получится. Я не смогу оставить Борю одного. Да и все эти планы кажутся какой-то подростковой блажью на фоне происходящего, — Вал снова повернулся и облокотился на перила. — Я позволяю себе мечтать и брать от жизни хоть что-то для себя. А он… Нет. Разве что, он позволил себе тебя, — Вал коротко глянул на меня, затем протянул руку вперед, подставляя ее дождю.

— Он спас меня из чувства долга, — незамедлительно парировала я.

— Безусловно, — Вал снова посмотрел на меня. В его глазах мелькнула какая-то такая эмоция, которую я не смогла определить. Сострадание? Или сожаление? — Но могу предположить, что ты ему небезразлична. Да, знаю, по выражению лица Бори сложно понять, когда он безразличен, а когда нет.

— Он очень одинок, — я тяжело вздохнула.

— Злата, только не нужно жалости, — Вал невесело хохотнул. — Ладно? Боря в ней уж точно не нуждается. Мне уже пора, — он вытер влажную от дождя руку об джинсы.

— А ты разве не останешься? — я встрепенулась.

— Нет.

— Но Прокурор… И его угрозы.

— Не суетись. Всё под контролем. Ты сама как? Нормально?

— Я… Я не знаю. Правда. Думаю, я всё еще немного в шоке. И… На самом деле, мне очень страшно, — я опустила взгляд, пытаясь как-то угомонить свои эмоции.

— Это нормально. Но будь уверена, Боря не допустит, чтобы его ближний круг попал под удар.

— А Дмитрий? — я внимательно посмотрела на Вала. — Кем был он?

— В войне всегда есть и будут жертвы, — прямо ответил Вал, как всегда, не стремясь солгать мне или напрасно утешить.

— Понятно, — едва слышно прошептала я.

Вал уехал, ну а я ушла к себе, чтобы всё-таки попытаться поспать хотя бы несколько часов. Бабай уже был в спальне. Он сидел на кровати, локти были намертво вжаты в колени. Немигающий взгляд неподвижно сосредоточился на окне.

Я сняла шаль, спортивные штаны и кофту. Поправив на плече бретельку бюстгальтера, я хотела тихонько лечь, чтобы не мешать Борису. Но он вдруг перехватил меня за руку и притянул к себе. Я села рядом. Бабай медленно перевел взгляд на мою раскрытую ладонь, а затем прижал к своему лицу. Я замерла, не зная, как на это стоит реагировать.

— У тебя руки пахнут чем-то сладким, — прошептал он, прижавшись к ней колючей щекой.

— Это крем. Кокосовый, — неловко ответила я.

— Кожа у тебя мягкая.

— Борь, — аккуратно обратилась я к нему. — Что теперь будет? — я нуждалась в четком ответе. Нуждалась в стабильности.

— Ничего. Наша жизнь продолжается, — Бабай отнял мою руку от своего лица. — Работай. Развивайся. Дрессируй своего щенка.

— А ты? Что будешь делать ты?

— То же, что и до этого, — он внимательно посмотрел на меня. — Появление Германна ничего не меняет, если тебя волнует именно это. Я прав. Во всём. И никак иначе.

— Знаешь, когда я впервые увидела тебя на свадьбе, то никак не могла поверить, что ты друг моего отца. Вы мне казались слишком разными. Теперь я понимаю, что ошиблась. Мой папа был таким же… упрямым.

— Знаю, — спокойно согласился Бабай.

— И к чему это привело? И что будет, когда ты достигнешь своей цели?

— Меньше эмоций, Злата, — Борис провел ладонью по моим волосам. — У каждого свой путь. А что будет дальше, покажет только время.

— Я боюсь за тебя.

Бабай продолжил гладить меня по волосам, перебирать пряди, подниматься к корням, массажировать кожу головы.

— Я могу чем-то помочь?

— Да, — Борис провел костяшками пальцев по моей щеке, коснулся большим подбородка. — Просто побудь рядом со мной в этой тишине.

Мы легли. Бабай расположился чуть ниже и опустил голову ко мне на грудь. Я позволила себе погрузить свои пальцы в его немного жесткие волосы. Вторая рука опустилась на напряженное твёрдое плечо. Я вслушивалась в монотонное пение дождя, продолжала ласкать Бориса и охотно разделять его тёмную тишину.

Когда в окне наметились первые блики скорого рассвета, а дождь прекратился, я вдруг осознала, что Бабай уснул. Прямо у меня в руках. Я осторожно потянулась и поцеловала его в макушку, тихо надеясь, что хотя бы во сне ему будет хорошо и спокойно.

Глава 30

— Думаю, этот можно повесить сюда, — я достала из новенькой коробки большой серебристый шар и аккуратно подцепила его на ёлку. — Кажется, очень даже красиво.

— Согласен, — охотно кивнул Вал, отчего белый пушистый помпон на его красном колпаке задорно качнулся.

На мне был точно такой колпак и на Борисе тоже. Правда, он до последнего не хотел его надевать. Но в конечном итоге сдался под нашим совместным с Валом натиском. Я прекрасно понимала, что всё это ерунда и она совсем никому не нужна. Просто хотелось хоть как-то украсить праздник и помочь Бабаю расслабиться.

Впрочем, в последнее время он и сам немного стал другим. Не таким напряженным и отстранённым. Думаю, это напрямую связано с тем, что у Бориса и его людей дела резко пошли в гору. Я не знала всех подробностей, но слышала о том, что скоро должно открыться казино, а затем еще и отель. Всё это в центре города. Теперь боролись за речной порт и всё шло к тому, что и он отойдет к Бабаю.

Шла война. И на данный момент Борис лидировал. Но что характерно, он не упивался своими победами, не распылялся на сиюминутные успехи. Бабай не терял связь с реальностью, и это меня в нем особенно восхищало. Его собранность ярко демонстрировала внутреннюю мудрость и острый ум. Дешевыми и одномоментными радостями такого человека, как Борис, не обмануть и не сбить с толку.

Немного изучив его, я даже не надеялась, что мы что-то станем устраивать на Новый год. Но Бабай меня удивил. Причем сильно. Когда я проснулась в свой выходной и спустилась в гостиную, то сначала не поверила своим глазам, заметив большую пушистую ёлку. Она уже была установлена в углу и полностью подготовленная к преображению. На диване лежали новые коробки с шарами, разноцветной мишурой и гирляндами. Я обрадовалась, как ребенок. Сначала подумала, что это дело рук Вала. Но нет.

— Нравится? — спросил меня Борис, выйдя из кухни с чашкой кофе.

— Это ты всё организовал? — всё еще смутно веря в реальность происходящего, спросила я.

— Я. На празднике будут все свои. Еще дети из Англии приедут.

— Дети?

— Алёна и Денис. Их отца пристрелили прямо у собственного подъезда. Пришлось выручать. Хороший был мужик. Честный. И дети хорошие. В общем, они меня своим крёстным считают. Нечасто видимся. Они уже, должно быть, очень повзрослели.

Я почти сразу же вспомнила о моем разговоре с Катей, когда она рассказала о взглядах наших мужчин касательно детей. Своих ни Стас, ни Борис иметь не хотели, но чужим помогали.

— Так может, нужно какие-то подарки подготовить? — спохватилась я.

— Не суетесь, — успокоил меня Бабай. — Праздник на носу. Просто впитывай его.

И я беззастенчиво его впитывала, насыщалась. Смешно было верить в чудо, особенно после всего, что случилось со всеми нами, но я упрямо верила. Черная полоса не может длиться бесконечно. Где-то там обязательно начнется и белая.

Лариса суетилась на кухне, подготавливая праздничный ужин. Помимо меня, Вала, Бориса и его крестников, должны еще присоединиться Стас с Катей. Этот Новый год обещал крепко постараться отвлечь меня хотя бы на несколько часов от всех гнетущих мыслей.

Когда пришел Вал, он вручил всем по колпаку, предварительно подготовив и для детей, и для Кати со Стасом. Я понимала, почему Вал всё это делал. Он хотел вдохнуть жизнь. Хотел вытянуть брата на поверхность, показать, что нет ничего постыдного или унизительного в том, чтобы просто дурачиться. Но, боюсь, уже было слишком поздно что-то менять, и Вал сам это прекрасно понимал.

Борис сидел на диване и пил кофе. Колпак чуть съехал набок, делая Бабая каким-то непривычно забавным. Но несмотря на всё это и стремительные успехи в делах, неподвижная железная энергетика всё равно никуда не исчезла. Она была частью Бориса.

— А где звезда? — я быстро осмотрелась по сторонам.

— Вот она, — Вал подал мне коробку.

Я взяла украшение, придвинула поближе к ёлке табурет и взобралась на него. Ёлка оказалась непривычно высокой. У нас дома она всегда была небольшой, но зато широкой. Пытаясь водрузить звезду на самую верхушку, я чуть не упала, но Вал вовремя меня поддержал, схватив за талию.

— Порядок? — спросил он.

— Полный, — я спустилась с табурета и посмотрела на Бабая.

Он внимательно наблюдал за нами, будто что-то определял для себя и делал какие-то выводы. Ни осуждения, ни недовольства я в глазах Бориса не обнаружила. Он не возражал тому, что украшение ёлки мы с Валом взяли на себя. Ничего не имел против и нашего контакта.

Я была абсолютно уверена в себе и нарочно никаких поводов для ревности давать не собиралась. Вал просто был близок мне по духу. С ним легко и понятно. Он не запутанный лабиринт, в котором можно запросто потеряться.

Да и Борис очевидно не из тех мужчин, которые склоны к ревности. Наши отношения были нетипичными, и я не уверена, что в них есть место для чувства ревности. Но я впервые задумалась над тем, смогу ли сама остаться спокойной, если какая-нибудь женщина беспрепятственно сможет прикоснуться к Бабаю? Не хотелось лукавить самой себе, но и от правды вдруг стало неожиданно неуютно. Нет, остаться абсолютно спокойной я уже точно не смогу. Но и сделать что-то — тоже. Мы не клялись друг другу в верности.

Время плавно близилось к вечеру. Я ушла к себе в комнату, чтобы переодеться. На заправленной кровати лежала целая пачка дисков с видеоиграми. Это был мой небольшой подарок для Вала. Пришлось изрядно напрячься, чтобы собрать самые новенькие и еще неопробованные им игры. Я хотела для всех сделать подарки, но Катя меня опередила и твёрдо заявила, что ничего готовить не нужно. А Боря… Пусть он и дал зеленый свет для праздника, но всё равно оставался вне новогодней мишуры.

Бабай — это не про типичность. Бабай — это про что-то личное, внутреннее и тихое. Это что-то про свое, что не поддается привычному устрою жизни и пониманию. Он всё воспринимает иначе и там, где обычный человек может обидеться или огорчиться, Борис просто проигнорирует. Этот мужчина не про мишуру и не про праздничный флёр. Поэтому успокоив свою совесть, я отпустила ситуацию с подарками. И не стала навязываться Бабаю со своим мнением.

Приехали Стас с Катей. Пусть я знала Стаса поверхностно, но он мне, как человек, был приятен. Крупный мужчина, который только на первый взгляд мог показаться устрашающим. На самом деле, в кругу своих людей он может отпустить несколько удачных шуток, да и в целом поддержать разговор. Иногда, когда Стас вертит головой у него на шее можно увидеть татуировку в форме скорпиона с огромным жалом. Думаю, она не просто так сделана и что-то непременно обозначает. Возможно, сам Стас отожествлял себя с этим существом.

Катя буквально цвела рядом с ним. Я искренне была за них рада. Несмотря на все проблемы, они оставались настоящей командой.

— С наступающим, — кивнул мне Стас и прошел к мужчинам.

— Привет, — я улыбнулась Кате.

— Привет, — она обняла меня. — Вижу, что вы уже подготовились. — Катя окинула быстрым взглядом украшенную к празднику гостиную.

— Да, есть немного, — я украдкой посмотрела на Бабай, он уже снял колпак и оставил его на диване.

— Дела даже во время праздников, — Катя шутливо закатила глаза. — Кстати, ты уже решила, поедешь на открытие казино или нет?

— Я с Борисом об этом еще не говорила. Знаю, что откроют пораньше и для своих. Но про сам визит, — я пожала плечами. — Хочешь чего-нибудь? Лариса уже приготовила напитки.

— Не откажусь.

Я подала Кате коктейль с приятным малиновым цветом и таким же ароматом. Лариса сегодня решила проявить всю свою фантазию.

— Стас говорил, что Прокурор вне себя, — сделав глоток, заявила Катя.

Мужчины ушли на второй этаж, и теперь мы могли говорить свободно.

— Это ожидаемо, — в моем голосе вдруг проскользнула интонация Бабая. — Он предполагал, что его угрозы что-то изменят. Но Борис не отступится.

— Да. Он упрямый, — согласилась Катя. — Но и Германн не промах. Рвет и мечет. Стас делает ставку на то, что либо Германн в казино заявится, либо его люди.

— Я тоже об этом думала, — созналась я и почувствовала уже знакомый укол тревоги.

— Но ничего не будет. Это стопроцентно. Борис на коне. Факт. И в этот момент уязвимость самая высокая.

— Он всегда наготове, — заверила я.

— Уже горой за него стоишь? — Катя улыбнулась.

— Нет. Борис в этом не нуждается. Я просто говорю правду.

— Понимаю, — Катя заглянула в свой бокал. — Мне кажется, что октябрь выдался самым напряженным, как думаешь?

Я вспомнила свой день рождения и то, каким напряженным тогда был Борис. Да и в последующие дни — тоже. С ужасом вспомнила расправу над Дмитрием. Октябрь оказался очень напряженным месяцем, потом стало как-то легче.

— Абсолютно с тобой согласна, — я тяжело вздохнула и чуть снова не провалилась в свои мысли. Но, к счастью, Лариса не позволила этому случиться.

— Дети приехали, — объявила она.

В этот момент мужчины как раз спустились со второго этажа, продолжая что-то обсуждать между собой.

Глава 31

Если бы я не знала, что Алёна и Денис не дети Бориса, то ни за что в жизни не подумала об отсутствие родства между ними. Когда они только переступили порог дома, то сразу же заключили Бабая в крепкие и тёплые объятия. На секунду в Алёне и Денисе я узнала себя, потому что всегда так же почти висела на шее у своего отца.

Борис практически не изменял своему привычному спокойствию, но детей обнял не менее крепко. Как позже выяснилось, Алёна и Денис оказались близнецами, правда были похожи друг на друга не больше, чем обычные брат с сестрой. Они жили и учились в Лондоне. Там же жила и их мать.

— Вы стали совсем взрослыми, — Борис отпустил детей и внимательно посмотрел на них. — По моим подсчетам вам в этом году уже исполнилось восемнадцать. Я прав?

— Так и есть, — кивнул Денис.

После того как мы все познакомились, Лариса позвала всех к столу. До наступления полночи оставалось не больше получаса. Дети сели по обе стороны от Бориса. Я расположилась рядом с Валом, а Катя со Стасом — напротив нас.

— Лариса, всё замечательно. Хватит суетиться. Лучше присоединяйтесь к нам, — предложил Вал.

Лариса смущенно улыбнулась и сняв фартук, заняла последнее пустующее место за праздничным столом.

Я не могла отказать себе в желании понаблюдать за Борисом в новой для меня обстановке. Хотелось посмотреть, как именно он взаимодействует с детьми. Он по-прежнему был сдержан, но заметно вовлечен в диалог. Алёна восторженно рассказывала ему о своих успехах в учебе. Бабай слушал и задавал некоторые вопросы для уточнения.

— А давно… Давно они уже без отца? — осторожно спросила я у Вала.

Отправив в рот маленькую фаршированную помидорину, он почти не жуя проглотил и ответил:

— Им лет по десять было, если не ошибаюсь, — Вал потянулся за мясом. — Я что-то сегодня страшно голодный, — улыбнулся он.

Я еще раз посмотрела на детей. Жалея себя, я даже понятия не имела, что в чьей-то жизни тоже случилась своя трагедия. И, к сожалению, мы не одни такие. Но несмотря на весь пережитый ужас, Алёна и Денис сохранили в себе способность радоваться и стремиться идти только вперед.

Пусть мир Бабая был жестоким и уродливым, но в нем всё равно каким-то удивительным образом сохранилось место и для светлых моментов.

— Иди ко мне, — после ужина произнёс Борис и протянул мне руку.

До наступления Нового года оставалось всего лишь пять минут. Мы вышли из-за стола, чтобы торжественно распить шампанское на крыше. Я понятия не имела, что у Бабая есть доступ к ней. Все в колпаках, естественно, кроме самого Бориса. Вал взял шампанское. Стас — бокалы. Я на всякий случай прихватила плед. Бабай забрал его у меня и крепко взял за руку.

Не знаю, то ли это предвкушение праздника так повлияло на меня, то ли крепкий морозец на улице. Но от прикосновения Бориса у меня вся кожа вдруг покрылась мурашками.

Когда мы выбрались на крышу, мгновенно перехватило дыхание. Весь город бы как на ладони. Я не боялась высоты, но сердце всё равно выстукивало быстрый ритм в груди, запуская небольшую дозу адреналина.

— Давайте скорей! — возбужденно произнес Вал, поглядывая на свои смарт-часы и одновременно откупоривая бутылку.

Стас вручил всем по бокалу, а Катя — по бенгальскому огню. Борис поджег каждый.

— Минута! Осталась минута! — возбужденно предупредила Алёна.

— Спешу! — Вал немного облил себя шампанским, но всё равно успел.

— С НОВЫМ ГОДОМ! — почти в унисон прокричали все мы, кроме Бабая и чокнулись бокалами.

В разных точках города тут же начали вспыхивать фейерверки. Похоже, многие тоже решили с размахом встретить праздник. Я наблюдала за яркими разноцветными вспышками и… Они больше не вызывали во мне панической атаки. На несколько секунд наши с Валом взгляды встретились. Он улыбнулся мне и отпил из своего бокала.

— С Новым годом, — я крепче сжала руку Бориса.

Он только кивнул мне.

Всю новогоднюю ночь я не спала, что было совершенно мне несвойственно. Обычно, после двух часов ночи меня резко начинало клонить в сон, но не в этот раз. Пока Бабай увел Алёну с Денисом к себе в кабинет, чтобы поговорить наедине, я решила вручить подарок Валу.

Катя со Стасом полулежали на диване, неторопливо потягивали шампанское и говорили о чем-то своем. Ларису мы уговорили никуда не уезжать среди ночи. Она извинилась и ушла спать. Мы с Валом пересеклись на кухне. Он уминал домашние эклеры.

— Это… Это тебе, — немного смущенно произнесла я и вручила ему стопку дисков, собственноручно упакованную в блестящую оберточную бумагу и перевязанную ленточкой.

— Мне? — Вал с таким искренним удивлением посмотрел на меня, что даже стало смешно. Еще этот недоеденный эклер в руке и капля сливочного крема на носу.

— Да. Праздник всё-таки. А какой праздник без подарков, верно?

Вал оставил эклер на тарелке, быстро вытер салфеткой нос и поднялся из-за стола.

— Злата, я… Это прозвучит странно, но я ничего не подготовил взамен.

— Я сделала подарок не для того, чтобы что-то получить взамен. Это от чистого сердца.

Пусть Вал ничего лишнего и не сказал, но я была абсолютно уверена, что между ними и Борисом уже случился разговор по поводу Чипа. Возможно даже возник небольшой конфликт, который был успешно урегулирован. Вал на стороне жизни, впечатлений и эмоций. А Бабай смотрит на всё сквозь призму реальности и прагматизма. И Чип явно не вписывался в эту призму. И если мои догадки были верны, то нет ничего удивительного в отсутствие подарка. Вал просто отошел в сторону, чтобы лишний раз не конфликтовать со старшим братом. Но в любом случае мне ничего не нужно было. И он, и Борис и так очень многое для меня сделали.

— Ты сумасшедшая! — с искренним восхищением заявил Вал, когда нетерпеливо распаковал подарок. — Собрала вместе всё самое лучшее! У меня руки никак не доходили.

— Знаю, поэтому я и подумала, что будет неплохо самой разрешить эту ситуацию.

— Спасибо. Я уже сто лет подарки не получал, — Вал затянул меня в свои крепкие объятия.

Кожа на его шее была окутана нотками фужерного аромата. Колючая короткая борода немного щекотала висок и щеку. Объятия Вала были совсем другими — тёплыми и какими-то даже мягкими. Я чувствовала человека, а не неподвижную сталь. Но и сталь, и человечность были мне одинаково приятны и близки.

— Только надолго не выпадай из реальности, — шутливо произнесла я, когда выбралась из рук Вала. — Ты нам здесь нужен. Рядом.

— Постараюсь, — он улыбнулся. — И… спасибо тебе еще раз. За внимание и за потраченное время.

Я стояла в гостиной у окна. Время близилось к утру, все разбрелись по своим комнатам. Сегодня Бабай оказался радушным хозяином. Радушным настолько, насколько мог позволить его характер. Наблюдая за пушистыми перьями снега, я абсолютно точно осознала, что под одной крышей собрались по-настоящему важные для Бориса люди. В противном случае он бы никому здесь не разрешил остаться.

Ловя последние нотки этого праздника, я чувствовала, что он всё еще не завершен. И пусть я закрыла тему с подарками, но желание сделать что-нибудь приятное для Бабая меня никак не хотело отпускать.

Собравшись с духом, я поднялась к нему в спальню. Борис не спал. Он лежал на заправленной кровати и просто смотрел в окно. Как всегда, полностью в себе и своих мыслях. На секунду я почувствовала себя здесь неуместной и почти навязчивой.

— Проходи, — тихо проговорил Бабай и взглянул на меня. — Ложись рядом.

Осмелев, я закрыла дверь и на носочках прошла к кровати. Бабай перевернулся на бок, всё еще одетый в черное. Мое простое кремовое платье с полупрозрачными рукавами показалось удачно гармоничным с чернотой Бориса.

— Думаю, праздник удался, — я легла рядом.

— Согласен.

— Как там Денис с Алёной? Всё хорошо?

— Да, вполне. Совсем уже взрослые. Специально приехали, чтобы со мной Новый год встретить. Послезавтра уже домой вернутся.

— Тебя радует их присутствие?

— Радует. Но я не хочу иметь привязанностей. Ни к кому, — уверенным тоном заявил Борис.

Я затаила дыхание. Впервые Бабай четко обозначил свою позицию. Показал свои границы, не желая никого за них пускать. Это было ожидаемо, но в то же время как-то тоскливо.

— Можно мне сделать для тебя один небольшой подарок? — после длительного молчания спросила я.

— Ты всегда спрашиваешь разрешение, — вдруг отметил Борис и пропустил между пальцев пряди моих волос.

— Просто не хочу нарушить чужое личное пространство, — честно ответила я.

Ладонь Бабая скользнула ниже, спускаясь к шее, затем груди. В его движениях отсутствовало сексуальное желание. Ладонь Бориса остановилась по центру моей грудной клетки, будто в попытке прочувствовать сердцебиение.

— Чужая невеста, — совсем тихо произнес Бабай.

Я не решилась спросить у него, что именно он имеет в виду, называя меня так.

— Можно, — добавил Борис, взглянув мне в глаза.

Затаив дыхание, я собрала воедино всю свою смелость, медленно придвинулась ближе и поцеловала его. Прямо в губы. Осторожно. В этот короткий невинный поцелуй я вложила всю свою благодарность и бесконечное уважение, а еще… чувства, что волновали меня всякий раз, когда Бабай находился рядом.

Выпрямившись, я плавно выдохнула и ощутила, как напряжение спиралью свернулось в душе. Борис, не моргая смотрел на меня. По его взгляду я не могла точно определить, что он почувствовал. Мысленно я уже начала жалеть о том, что сделала. Зачем навязываюсь ему? Зачем вообще всё это делаю?

— Пусть этот мой поцелуй будет твоим подарком, — прошептала я, ощущая, что сейчас провалюсь от стыда сквозь землю.

Борис продолжал молчать, отчего легче совсем не становилось. Мои действия были нелогичными, особенно после того, как Бабай прямо сказал, что не хочет никаких привязанностей. Дура!

— Извини…

Я не успела ничего толком сказать. Борис коснулся большим пальцем моего подбородка, затем приподнялся и сам поцеловал. Только не так невинно и аккуратно, как я, а очень глубоко и жадно. Он целовал, целовал меня, еще и еще, а я тихо млела в этих сильных шершавых руках. На миг в сознании тенью пронеслась мысль, что Бабай остро нуждался во мне. Это была слишком самонадеянная мысль, но такая неправильно сладкая, что даже непроизвольно становилось больно.

Глава 32

Я чувствовала себя совершенно спокойно. Новый водитель вёз меня и Бориса в казино. Сегодня намечался вечер для тех, с кем Бабай плотно сотрудничал. С виду могло показаться, что мы просто едем развлекаться. Катя накануне призналась мне, что казино отстроили просто шикарное и там есть на что посмотреть. Но я, уже немного выучив Бориса, знала — он едет ради дел, а не развлечений. Как всегда, весь в черном. Я тоже решила отдать сегодня предпочтение именно этому цвету. На мне было черное бархатное платье. Никаких ярких акцентов. Разве что маленькие золотые сережки.

Наблюдая за огнями ночного города, что проносились мимо нас, я пыталась предугадать, каким именно окажется сегодняшний вечер. В подобного рода заведениях я никогда прежде не бывала, да и отец тоже не отличался азартной натурой.

Борису позвонили, я украдкой увидела на экране имя Вала. Он тоже говорил, что сегодня присоединится к нам. Значит, мои догадки были верны — намечается какое-то дело. Бабай отнял смартфон от уха, мой взгляд снова зацепился за экран, на котором светилась фотография со мной. Та самая, которую Вал сделал в день моей защиты.

Такая крошечная находка не просто поразила меня, а крепко шокировала. Моя фотография у Бориса на основном экране смарта. Это было так… по-человечески. Так уютно и до чёртиков приятно. Мои губы совсем чуть-чуть подкрашенные нюдовой помадой розового оттенка изогнулись в улыбке.

— Ты здесь настоящая, — вдруг спокойно произнес Бабай и спрятал смартфон во внутренний карман пиджака.

Мне понравилось то, что он не обошел эту тему и не сделал вид, будто ничего не заметил. Честность Бориса подкупала, потому что честный человек, это уже по определению сильный человек. Не каждый может быть искренним хотя бы с самим собой, я уже не говорю об окружающих людях.

— Вал поймал удачный кадр, — проговорила.

— Удачный, — повторил Бабай и отвернулся к окну.

Казино примыкало к высокому зданию отеля, что пока еще не был открыт для гостей. Он начнет работать только вначале следующего месяца.

Гостей оказалось очень много. Пространство наполнилось ярким светом, шумом музыки и голосов. Несмотря на свои личные предпочтения, Борис не спешил превращаться в капризного хозяина криминального мира. Он умел жертвовать своим комфортном, если того требовала ситуация.

Окружение Бабая больше не казалось мне чужим или неприветливым. Я практически стала своей. Меня узнавали, узнавала и я. Катя со Стасом были уже здесь. Мужчины, как обычно, быстро отделились и мы с Катей остались вдвоем.

Я рассматривала внутреннее убранство казино, мысленно отмечая, что само здание было поделено на три уровня. Игровые автоматы бесконечно пиликали, рулетка безостановочно игралась с маленьким белым шариком. Похоже, такой вид досуга пользовался особенной популярностью.

Катя пригладила ладонью свои и без того идеально уложенные и выпрямленные платиновые волосы. Ее холодного красного оттенка платье идеально сочеталось с гранатовым браслетом и серёжками.

— Это место явно будет приносить стабильный высокий доход, — отметила Катя так же, как и я с интересом рассматривая интерьер. — Команда отлично поработала. Всё выдержанно.

— Да, здесь красиво, — охотно согласилась я.

— Можем взять фишки и немного развлечься, если хочешь, — Катя игриво мне улыбнулась.

— Нет. Это совершенно не мое. Да и не люблю я азартные игры, — я пожала плечами.

— Правильно. Голова должна быть преимущественно ясной. Но я люблю иногда ее разгружать парой ставок в рулетке, — Катя подхватила бокал с розоватым шампанским, что на подносе разносил официант. — Составишь мне компанию?

— Конечно.

Пока Катя за игровым столом ожидала, когда ей обменяют деньги на фишки, я продолжала рассматривать публику. К нам вдруг уверенной и в то же время грациозной походкой направилась женщина. На вид ей было не больше сорока лет. Чуть выше меня. Стройная в черном брючном костюме, что красиво подчёркивал округлость ее женственных бёдер. Густые черные волосы были стянуты в идеальный гладкий пучок. Она была несомненно красивой и эффектной женщиной. Особенное внимание притягивали ее большие и яркие голубые глаза.

Я не успела спросить у Кати, кто эта женщина. Она уже подошла к нам и обнажила в приветливой сдержанной улыбке ряд ровных белых зубов.

— Добрый вечер, дамы.

— Евгения, — Катя повернулась к нам и тоже приветливо улыбнулась. — Здравствуй. Поздравляю тебя с назначением. Должность серьезная и ответственная. Специально для тебя, — Катя поднялась из-за стола.

— Спасибо. На самом деле я даже немного волнуюсь, — Евгения держалась уверенно, отчего сложно было поверить в то, что она действительно волнуется.

Я старалась не зацикливаться на том, что совершенно не понимаю, о чем конкретно идет речь. Впервые я неуютно почувствовала себя в собственном возрасте.

— А вы Злата? — Евгения перевела свой взгляд на меня. — Злата Гончарова, правильно?

— Да, всё верно, — я кивнула и улыбнулась.

— Евгения — топ-менеджер данного заведения.

— Очень приятно, — мы обменялись коротким рукопожатием.

— Борис Аристархович уже здесь, я полагаю? — обратилась к Кате Евгения.

— Да. Он и Стас должны быть где-то здесь. Думаю, на втором уровне, там ведь расположена лаунж-зона?

— Именно.

Я поймала себя на глупой капризной мысли, что не в восторге от предстоящей близкой коммуникации Евгении и Бори. Еще больше нервировал тот факт, что я буду находиться в стороне и ничего не увижу. Посмотрев на Катю и отметив ее абсолютное спокойствие, я попыталась угомонить свои эмоции. Что это вообще за ерунда такая возникал в моей голове? Ревность? Имела ли я право на эту ревность?

— У них там переговоры должны состояться. Ты же знаешь, что ни Стас, ни Бабай совершенно неазартные люди. Поэтому здесь, — Катя осмотрела просторный зал казино, — ты их вряд ли застанешь.

— Да. Ты права. Хорошего вечера. И пусть удача сегодня будет на вашей стороне, — красивые пухлые губы, подкрашенные тёмно-красной помадой, снова изогнулись в идеальной улыбке.

Женщина развернулась и такой же уверенной грациозной походкой направилась в противоположную от нас сторону. Я заметила Бориса. Он стоял у стеклянного лифта и явно кого-то ждал. Руки, как всегда, за спиной. Плечи расправлены, а взгляд острый, пронизывающий. Я себя уже не представляла рядом с другим мужчиной. Пусть вначале Борис меня пугал, но сейчас всё изменилось.

Евгения шла навстречу именно к нему. Неумолимо стремительно. С каждым ее шагом короткий и болезненный импульс ревности рос внутри меня. Я пыталась его подавить и убедить себя в том, что это чувство здесь совершенно неуместно. Евгения — топ-менеджер казино, а Бабай — его владелец. Вполне логично, что им есть что обсудить.

Когда Евгения остановилась, она поцеловала Бориса в щеку и опустила одну ладонь к нему на плечо. Они стоял боком к нам, поэтому я всё прекрасно могла рассмотреть. Бабай, как обычно, остался спокоен, но Евгения совсем не спешила убирать руку с его плеча.

— Точно уверена, что не хочешь сыграть? — спросила меня Катя, наконец получив свои фишки.

— Нет, — твёрдо ответила я, продолжая наблюдать за тем, что происходило в отдалённой части зала.

Евгения улыбалась и что-то быстро рассказывала Бабаю, он внимательно слушал ее. А я как дура никак не могла выбросить из головы то, что они стояли слишком близко друг к другу. Почти интимно близко.

Борис кивнул и нажал кнопку вызова. Стеклянные створки лифта открылись. Бабай, пропустил Евгению вперед и опустил руку ей на поясницу. Створки закрылись, и лифт унес их на второй уровень.

Я выдохнула, не сразу осознав, что всё это время совсем не дышала. В памяти отпечаталась широкая ладонь Бориса с глубокими линями на внутренней стороне. И эта ладонь покоилась на пояснице у Евгении. Я закрыла глаза, затем открыла и поглубже втянула воздух. Если я стану накручивать себя из-за каждого пустяка, то ничего хорошего это явно мне не принесет.

— Не ревнуй, — вдруг произнесла Катя. — Это просто рабочее, — она включилась в игру, поэтому не заметила моего неуверенного кивка.

Наблюдая за тем, как крутится рулетка, я мысленно воззвала к голосу разума. И в самом деле, что это я так разнервничалась? Рабочие моменты еще никто не отменял. Но лгать самой себе я тоже не могла. Борис ничего мне не обещал из того, что касалось его верности. Мы вообще эту тему не обсуждали. Он свободен в выборе с кем провести вечер. И это было логично, но ревность всё равно начала меня грызть.

А когда я увидела Стаса, общающегося с каким-то мужчиной на первом уровне, мне совсем тревожно стало. Я поискала взглядом Бориса, но его нигде не было и… Евгении тоже нигде не было видно. Мне были неприятны собственные мысли и чувства. Но я ничего не могла сделать, поэтому просто наблюдала за тем, как играет Катя. Настроение стремительно начало падать.

— Если не нравится рулетка, можно понажимать кнопки на игровом автомате. Глупейшая трата времени, но мозги разгрузит, — раздался у меня за спиной до боли знакомый бодрый голос, а затем я ощутила тяжесть чужих тёплых рук у себя на плечах.

Развернувшись, я столкнулась с улыбающимся взглядом светло-карих глаз.

— Привет, — я радостно улыбнулась. — Ты всё-таки приехал?

— Как видишь, — Вал пожал плечами.

Белая рубашка и черные брюки придавали ему неожиданный налёт деловитости. Он был гармоничен в этом образе.

— Боря… Он где-то на втором уровне, — торопливо проговорила я.

— Мне второй уровень не нужен. Я сегодня работаю на первом, — улыбка Вала стала еще шире. — Идем. Полчаса никому погоды не сделают.

Предупредив Катю, я пошла вслед за Валом. Мне сейчас уж очень нужно было разгрузить свои мозги.

Глава 33

— Мне сегодня определённо везет! — не сдерживая своих эмоций, радостно заявила я и повернулась к Валу.

Он сидел на высоком стуле за соседним игровым автоматом и проиграл вот уже третью ставку подряд.

— Удача любит новичков, — Вал крутанулся на стуле и повернулся ко мне.

— Ты был прав — это глупая трата времени, но мозги отлично разгружает, — я забрала свой небольшой выигрыш.

Мне изо всех сил хотелось показаться веселой и беззаботной, но взгляд упрямо время от времени тянулся вверх, ко второму уровню. Борис и Евгения всё еще были там. В переносице немного болело. Пережав ее двумя пальцами, я пыталась успокоиться и полностью сосредоточиться на игре.

— Всё в норме? — Вал встал со своего места и подойдя ко мне, легонько коснулся локтя.

— Да, абсолютно, — я отпустила переносицу и посмотрела в эти красивые большие карие глаза. — Просто здесь очень ярко, а я еще взгляд слишком сосредоточила на слотах. Они крутятся постоянно. Немного даже голова закружилась.

— Такое случается, особенно, когда человек не совсем подготовленный. Можем в рулетку сыграть или в покер, или в крэпс.

Я совсем не ощущала в себе желания во что-либо играть. Даже мой скромный выигрыш в автоматах не поднял настроения. Я просто надела маску беззаботности. Пыталась впечатать ее в свое лицо, чтобы она не вздумала слететь. Но получалось из рук вон плохо. И увещевания здравого смысла не помогли и мои собственные мысленные уговоры тоже были бессильны. Я ревновала. Это стоило уже просто принять и смириться.

— Нет, что-то не хочется, — я опустила взгляд в пол, рассматривая плотный ворс дорогих ковров.

— Всё нормально? Ты как-то слишком резко сникла, — Вал присел на корточки, чтобы заглянуть мне прямо в глаза. В его взгляде отчётливо было заметно искреннее беспокойство. Беспокойство не просто о человеке или друге, а о ком-то значительно большем.

— Почему ты так смотришь на меня? — в моем голосе проскользнула настороженность.

— Как? — я была абсолютно уверена, что Вал всё прекрасно понял, но почему-то задал вопрос.

— Вот так, — я пожала плечами, пытаясь подобрать нужные слова, но они все куда-то испарились.

— Будет лучше, если я просто буду игнорировать тебя? — Вал выгнул одну бровь.

— Я… Я не знаю. Вообще, со мной всё в полном порядке. И… Не нужно сидеть так передо мной. Пожалуйста.

Вал медленно выпрямился и сунул руки в карманы брюк. Между густыми тёмными бровями пролегла небольшая складочка, будто он о чем-то глубоко задумался.

— Слушай, а тебе самому здесь нравится? — я решила поскорей развить хоть какую-нибудь новую тему, только бы избавиться от напряженного молчания.

— Разок можно заглянуть, но не больше, — Вал осмотрелся вокруг. — Даже для меня здесь слишком шумно и ярко, — он провел костяшками пальцев по бороде и внимательно посмотрел на меня. — Так. Я не очень вдохновлен твоим настроением, Злата, — тон предельно серьезный. — Идем. Просадим выигрыш в крэпс. Взбодрись! — Вал взял меня за руку и помог подняться с высокого стула. — Кто это нос повесил? — он несильно щелкнул меня по кончику носа, отчего я непроизвольно улыбнулась. — Так-то лучше. Здесь веселиться надо, а не грустить.

— А что такое крэпс? — поинтересовалась я, пока мы проходили мимо длинного стройного ряда игровых автоматов.

— Проще говоря, это игра в кости. Выбрасываешь их и в зависимости от комбинации пляшем дальше. В любом случае не грузись этой информацией. Ты бросаешь, а всё остальное я беру на себя. Стряхнем немного деньжат, идет? — Вал игриво посмотрел на меня и подмигнул.

— Идет, — ощутимо бодро ответила я.

Бросив последний взгляд на второй уровень, я твёрдо приказала себе отпустить ситуацию и воспользоваться еще одной попыткой. Она оказалась значительно успешней предыдущей, и я наконец-то с головой ушла в игру.

Вал взял на себя все правила, цифры и ставки, а я просто выкидывала кости и внимательно наблюдала за тем, какие числа выпадали у остальных игроков. Медленно, но уверенно я начала входить в раж. Особенно ярко я это прочувствовала, когда фортуна тенью проскользнула на нашу сторону. Хотелось выигрывать. Снова и снова.

Наш с Валом тандем оказался неожиданно крепким и отлично слаженным. Я проявляла эмоции и не одёргивала себя всякий раз, когда это происходило. Я радовалась, когда мы выигрывали и огорчались, когда ставка сгорала.

— Ну давай, — возбужденно проговорил Вал, вручая мнекости. — Мы должны сделать эту партию, — он приобнял меня за плечи, внимательно изучая игровое поле.

Глубоко втянув воздух, я сделала бросок. Пока свой ход делали остальные игроки, я нашла взглядом Катю. Она уже была под крылом у Стаса и разговаривала с мужчиной и женщиной. Они, видимо, тоже были парой. Евгении по-прежнему нигде не было видно. Непроизвольно взглянув вверх, я замерла. Бабай стоял у широких стеклянных перил и наблюдал за нами. Ворот черной рубашки, кажется, был расстёгнут. Отсюда я плохо видела. Но то, что Борис смотрел на нас, я поняла абсолютно точно. Как долго он наблюдал за моим взаимодействием с Валом, я понятия не имела. На лице ни единой эмоции, кроме привычного неподвижного спокойствия. Вдруг почудилось, что время замедлило свой бег.

— Да! — громкий голос Вала вывел меня из секундного транса. — Мы сделали это! Злата, мы выиграли! — он обнял еще крепче и поцеловал в макушку. — Но на этом нам стоит остановиться, — твёрдо заявил он, когда мы забирали наш выигрыш.

Бабай к этому моменту уже снова скрылся в недрах второго уровня, где неожиданно чуть погас свет. Интимность обстановки там стопроцентно повысилась. Под ложечкой вдруг неприятно засосало.

— Главное — не терять голову, — наставлял меня Вал. — Нужно знать свои пределы. Видеть границу. И только тогда можно получить хоть какое-то удовольствие от подобного заведения.

— Думаю, я бы могла уйти в полный отрыв. Но ты был моим якорем. Я даже понятия не имела, что игра может так затягивать. Причем незаметно. Сколько мы, кстати, ставок сделали? Я сбилась со счета.

— Тринадцать, — Вал взглянул на свои смарт-часы. Их экран вдруг замигал.

— Что-то случилось? — встревоженно спросила я.

— Нет. Просто небольшие и ожидаемые помехи, — Вал самодовольно улыбнулся.

На первом уровне вдруг возникла группа из шести человек. Все мужчины. Крепкие. Одетые просто. Но было в этой простоте что-то зловещее. Словно они заявились сюда не играть, а выполнять ряд определенных функций. Таких функций, где необходима физическая сила и отсутствие скованности в движениях.

Не церемонясь, визитёры принялись увесистыми битами громить игровые автоматы. Я вздрогнула.

— Какого чёрта они творят?! — к нам подошла Катя. — Где охрана?

— На второй уровень, — жестко приказал Вал. — Сидите там и не высовывайтесь. Охрана будет снаружи. Быстро!

Катя схватила меня за руку и решительно повела за собой. Начался переполох. В голове никак не укладывалось, что Борис не просчитал такой агрессивный способ Прокурора напомнить о себе.

У лифта мы случайно столкнулись с Евгенией. Ее волосы были распущены, а помада на идеальных пухлых губах почти отсутствовала. Ревность так не вовремя снова дала о себе знать. Но я не могла и не хотела сейчас обо всём этом думать.

Мы поднялись на второй уровень. Катя осмотрелась по сторонам, нас встретил охранник и провел в одну из приватных зон отдыха. Из-за того, что я дала волю своим эмоциям, теперь загнать их обратно никак не получалось.

— Не дёргайся. Это временное. Тем более, я думала, что ты в курсе, — Катя расслабленно откинулась на мягкую спинку глубокого кожаного кресла.

— Были подозрения, что Прокурор не позволит о себе забыть. Но когда я ехала сюда, то чувствовала себя абсолютно спокойной. Интуиция молчала.

— А ты всегда веришь интуиции? Она частенько подводит, так что… Здесь нужно опираться исключительно на факты.

Я ходила туда-сюда по небольшому прямоугольному пространству приватной зоны, чередуя в мыслях картины Бориса с Евгенией и тем, что творилось на первом уровне. Разных по своей природе эмоций было слишком много. Все слишком яркие, слишком острые и концентрированные. Я всё еще не умела виртуозно ими управлять, отчего теперь и страдала. Не нужно было уходить в раж, тогда я смогла бы сохранить спокойствие. Но… Мне так понравилось то состояние, когда я отпустила себя.

— Это просто провокация. Ничего серьезного не случится, — Катя отправила в рот оливку и подцепила вилкой ломтик хамона. На столе была и закуска, и дорогой алкоголь.

Я только сейчас поняла, что именно в этой зоне скорей всего Борис был с Евгенией. Мне стало не по себе и виски вдруг сильно сдавило. Ревность душила. Она прорывалась сквозь толщу других эмоций и стягивалась невидимой петлёй у меня на шее.

— Вал к тебе неровно дышит, — вдруг заявила Катя и я тут же резко остановилась.

— Что?

— Это заметно.

— Тебе показалось, — отмахнулась я, а сама тут же вспомнила, как Вал смотрел, сидя передо мной на корточках.

— В иллюзиях нет ничего хорошего, — философски заметила Катя.

Внезапно на пороге зоны отдыха возник Борис.

— Едем, — коротко приказал он.

Голос был полон спокойствия. Это немного успокаивало, но я всё равно хотела задать ему миллион вопросов. Не уверена, что они сейчас были уместными. Молча кивнув, я последовала за Бабаем.

Машина с водителем поджидала нас не у парадного входа, а у «черного».

— Мы убегаем? — не удержалась я и всё-таки спросила, когда села в салон.

— Нам здесь делать больше нечего, — Борис сел рядом.

Я непонимающе посмотрела на него, а затем до меня дошло. Бабай приезжал в казино не для деловых бесед. Он ждал. Ждал, когда придут люди Прокурора. И когда вся эта суета разрешилась, не тратя время попусту, решил отправиться домой. Именно поэтому Бабай остался спокойным. Он уже наверняка знал, что должно случиться. Ожидания оправдались. Всё произошло строго по его плану.

— С Валом всё хорошо?

Борис внимательно посмотрел на меня, затем медленно кивнул. От сердца мгновенно отлегло. Я взглянула на расстёгнутый воротник черной рубашки. Снова вспомнила всю эту историю с Евгенией.

— Не ревнуй, — вдруг произнес Бабай. — У меня с ней ничего не было.

— Мне так не показалось, — вырвалось быстрей, чем я успела подумать.

— Она хотела, но меня интересует исключительно профессиональная сторона ее личности, — Борис прикрыл глаза, не испытывая нужды оправдываться или всё специально для меня разжёвывать.

Я тихо выдохнула и почувствовала, что меня начинает понемногу отпускать. Ревность растворилась, так и не насытившись мной. Стало неловко и даже стыдно. Неужели я всерьез решила, что Борис настолько примитивен? Он явно не из тех мужчин, у кого на первом месте стоит секс. Вся эта суета с женщинами и отношениями его мало интересовала. Я гордилась собой лишь в том, что оставила мысли и эмоции при себе. Я не пошла разбираться, не стала провоцировать Бориса или выяснять отношения с Евгенией. Никаких скандалов и истерик перед посторонними.

Пусть я переполошила саму себя, но где-то глубоко внутри осталась верна своим убеждениям. В противном случае я на глазах у сотни людей непременно повела бы себя, как ревнивая идиотка.

— Твоя эмоциональность сегодня была интересной, — рука Бабай опустилась ко мне на колено и поднялась к бедру.

У меня по коже пробежалась приятные мурашки. Сердце забилось чаще.

— Живой, — Борис подался вперед, взял меня за подбородок и поцеловал.

После моего небольшого «подарка» на Новый год, он распробовал меня и временами сам целовал. Если бы я сейчас стояла, то непременно почувствовала дрожь в коленях. Интуитивно я уже ощущала, что Бабай слишком напряжен и это напряжение нужно было срочно растворить. А растворял он его во мне. Пальцы на моем подбородке сжались крепче, а поцелуй стал совсем уж требовательным и глубоким. Ехать нам еще долго. А желание уже наэлектризовало воздух между нами до удушливого придела.

Бабай нажал какую-то кнопку, встроенную в панель дверцы. Сплошная перегородка сразу же разделила нас и водителя.

— Хочу сорвать с тебя это платье, — в губы прошептал Борис, оголяя мои плечи.

Глава 34

Я проснулась почти на рассвете и обнаружила, что Бориса нет рядом. Медленно перевернувшись на спину, я почувствовала, что между ног немного заныло. Мысли в сонном сознании мгновенно отнесли меня на несколько часов назад.

Это была удивительная ночь. Наполненная эмоциями и жаром. Срыв Бабая совсем не напугал меня, хотя он оказался куда сильней предыдущего. Всё началось в машине и продолжилось уже в спальне. Рваные поцелуи, напрочь сбитые дыхания и прикосновения… так много жадных и хаотичных прикосновений.

Я кричала, стонала и умоляла, а Борис… Кусая мои лопатки, сдавленно приказывал не сдерживаться. Он хотел меня слышать, ощущать и впитывать. Впитывать до тех пор, пока я уже физически обессиленно не опущусь на мягкие простыни, окутанные ароматом свежести.

Сон нагрянул резко и так же резко растворился. Приподнявшись на локтях, я увидела, что мое платье всё еще валялось на полу рядом с брюками и рубашкой Бабая. Моих губ коснулась усталая, но безмерно счастливая улыбка.

Встав с кровати, я закуталась в простыню и отправилась на поиски Бориса. Зная, что лишь ночь способна раскрыть Бабая, я не могла упустить этот редкий момент. Рассвет был уже слишком близко.

Он сидел на диване в гостиной. Из одежды на Борисе были лишь домашние спортивные брюки. Между пальцев тлела сигарета. На секунду мне подумалось, что Бабай спит. Но он вдруг медленно повернул голову в мою сторону и затянулся.

В гостиной, как всегда, царила полутьма. В ней я могла распознать лишь отдельные детали, а вот Борис… Мне казалось, что он всё прекрасно видел. Причем видел не только внешнее, но и внутреннее. И видел так хорошо, что от него ничего не получиться скрыть, даже если очень захочется.

— Мне нельзя к тебе привязываться, — вдруг задумчиво заявил Бабай и стряхнул пепел с сигареты в пепельницу, что стояла на подлокотнике дивана.

Я вздрогнула и плотней закуталась в простыню.

— Что? — тихо спросила я и поджала пальцы на босых ногах.

— Я в принципе ни к кому не могу и не должен привязываться, — продолжил Бабай. — Даже к собаке, — он взглянул на Чипа.

Чипу почему-то нравилось иногда спать именно в гостиной. В разных ее точках. Он перетаскивал свою маленькую подушку то в один угол, то в другой, а затем ложился на нее спать. Сегодня Чип решил улечься отдыхать прямо напротив дивана. Я слышала пока еще тихое сопение. Чувствую, что, когда он вырастит, это всё перерастёт в настоящий храп.

— У меня нет такого права, — Бабай снова посмотрел на меня. — Я говорю об этом прямо.

— Я… Я знаю, но и я ведь ничего от тебя не требую.

— Не требуешь, — кивнул Борис.

Я несмело прошла вглубь гостиной и бесшумно опустилась на диван. Аромат табака немного дразнил носоглотку.

— Просто четко очерчиваю границы своих возможностей по отношению к тебе. Я не буду в твоей жизни вечно.

— Знаю, — твердо ответила я, игнорируя неожиданно возникшую боль в груди. Она не имела ничего общего с моим физическим состоянием.

— Но меня тянет к тебе, — Бабай вдавил окурок в пепельницу. — Физически. Сильно, — он опустил руку мне на щёку. — Эмоционально я ничего уже испытывать не могу.

— И… что мне делать? — я опустила свою ладонь поверх руки Бориса. Она у него такая приятно шершавая и тёплая. Нагретый солнцем камень.

— Я просто хочу тебе сказать, что ты ни в чем не скованна. Можешь делать и поступать так, как считаешь нужным. Подумал, что важно об этом напомнить.

Я придвинулась ближе. Мне было больно думать обо всём этом. Больно и тяжело осознавать то, что я вижу человека с выжженной душой. Больно и тяжело просто оттого, что я ничем не могу ему помочь. К сожалению, я опоздала на целую вечность. И больней всего оттого, что я не была готова сейчас разорвать эту тонкую прозрачную ниточку, что нас соединяла. Умом я всё прекрасно понимала. Никаких иллюзий не было. Но сердцем… Душой…

Ощущая влагу на ресницах, я закрыла глаза и поцеловала сначала ладонь Бориса, затем его пальцы. Он тихо выдохнул. Я придвинулась вплотную и поцеловала Бабая прямо в губы. Они были еще горькими после сигареты.

Я ничего не требовала, потому что не имела права требовать. Не имела так же, как и Борис не мог позволить себе любую форму привязанности. Я просто хотела его согреть. Окутать теплом хотя бы на короткое время. Разделить с ним эту горечь.

— Зачем ты так со мной? — прошептал Бабай мне в губы, но уже отпустить не сумел.

— Мне хочется хотя бы на несколько минут сделать тебя счастливым, — честно ответила я.

Борис внимательно посмотрел мне в глаза. Его губы были чуть приоткрыты, я слышала и чувствовала неровное теплое дыхание. Казалось, что тьма между нами сгустилась, будто в попытке защитить, заслонить собой.

Бабай медленно снял с меня простынь, очертил большим пальцами контуры рёбер, прикоснулся к груди. Я сидела сверху на нем и не двигалась. Хотелось, чтобы Борис рассмотрел и полностью изучил. Снова. Ему нравилось. Я это уже прекрасно выучила. И пальцы в моих волосах были не просто так и острый взгляд, сосредоточенный на груди — тоже.

Это было не просто возбуждение. Быстрая сексуальная реакция с полой сердцевиной. Бабай в этот момент словно погружался в тот свой мир, что был для меня закрыт.

— Злата, — выдохнул Борис и опустив руку мне на затылок, вовлек в новый поцелуй.

Наша ночь была странной. Сначала она отравила ревностью, затем отпустила и сплела нас между собой. Столько чувств, желания и жадности. Бабай снова взял меня, но не так дико, а напротив — медленно. Настолько медленно, чтобы мы вдвоем прочувствовали друг друга. Я ловила себя на мысли, что мне мало. Хотелось дольше… больше.

Обнимая обеими руками Бориса, я плавно двигалась, слыша его тихие, сдавленные стоны. Я видела небо за окном. Оно начинало постепенно сереть. Ночь нехотя уходила, обнажая нас. Сухие горькие губы Бабая оставили невидимую линию на моей шее.

— Бусина ты моя золотая, — прошептал он, когда я абсолютно обессиленная, опустила голову к нему на плечо.

Борис обнял меня одной рукой, а другой медленно, почти лениво перебирал пряди спутанных волос. Я искренне хотела остаться в этом моменте. Навсегда. Но это было просто невозможно. Поэтому я старалась как можно детальней запомнить всё, что сейчас ощущала. Бережно откладывала в укромный уголок памяти тепло кожи Бабая. Его пальцы в моих волосах. Мерно пульсирующую жилку у основания крепкой шеи.

— Тебе нужно нормально выспаться, — строго заявил Борис.

Я хотела уже встать, но он не позволил. Ловко и легко подхватив на руки, понес на второй этаж. Я и этот момент бережно сохранила в своей памяти. Оставив поцелуй на напряженном плече, я тихо поблагодарила.

Бабай уложил меня и бережно укрыл одеялом.

— Спи, — он напоследок еще раз провел ладонью по моим волосам. — Страшно не будет. Вон твой друг уже здесь, — Борис подхватил проснувшегося Чипа и помог ему тоже взобраться на кровать.

— Ты разрешаешь ему остаться в твоей постели? — сонно спросила я, чувствуя, как влажная мордашка Чипа тыкается мне в руку.

— Только сегодня, — Бабай выпрямился и вышел из комнаты.

Эта ночь была слишком незабываемой, чтобы уйти в бесконечность Вселенной бесследно.

Глава 35

Я поймала себя на мысли, что смотрю в монитор компьютера вот уже пять минут и за это время не прочла ни единой строчки. Пальцы зависли над клавиатурой, ожидая следующей моей команды.

Собираясь сегодня утром на работу, я пообещала себе, что не стану ни о чем волноваться. Но как можно не волноваться, когда вот-вот должна состояться встреча между Борисом и Германном? Об этом я узнала вчера вечером. Узнала вскользь, потому что Бабай отчитываться о своих передвижениях по городу не собирался. Моё сердце тут же зашлось в тревожном ритме.

Всю ночь я ворочалась, так и не сумев нормально поспать. С одной стороны, мои волнения были слишком унизительны по отношению к Борису. Будто я не верю в него и считаю Прокурора сильным противником. Но это не так. Я просто была женщиной, которая волнуется о своем мужчине. Пусть он и не был по-настоящему моим, но это ничего не меняло. Я продолжала волноваться.

Стараясь отгонять мрачные мысли, я апеллировала к единственному весомому аргументу, который совсем чуть-чуть, но успокаивал — Германн не может убить Бориса. Он сам об этом сказал. Но вдруг теперь всё изменилось? Бабай отправился один. Я надеялась, что Вал поедет с ним. Но памятуя, что Борис все важные дела привык решать самостоятельно, отбросила эту глупую надежду в сторону.

Я знала, что Бабай мне не позвонит, когда завершится встреча. У нас не было такого уговора, но взгляд всё равно упрямо тянулся к смартфону. Экран встречал лишь безжизненным черным. Отчётливо понимая, что я просто сойду с ума от напряжения и неизвестности, пришлось прибегнуть к помощи Вала. Я быстро набрала его.

— Да? — послышался в динамике бодрый ответ.

— Привет, — я откинулась на спинку офисного стула и схватила свободной рукой карандаш. — Я тебя не отвлекаю?

— Нет. Наконец-то дошли руки опробовать одну из подаренных тобой игрушек.

— И как успехи?

— Порадовать пока нечем.

На какой-то короткий миг мне показалось, что бодрость Вала была напускной. На поверхность пыталась пробраться какая-то совсем другая эмоция. Тревога? Игра. Разгрузка мозгов. Кажется, только теперь я по-настоящему поняла, какую именно функцию эти игры выполняли в жизни Вала.

— Ты волнуешься? — прямо спросила я.

— Да, — так же прямо серьезным тоном ответил Вал.

Всё тут же встало на свои места. Он забивал голову играми лишь для того, чтобы отключиться от реальности. Не изводить себя так, как сейчас изводила я саму себя. По сути Вал, как и я, ничего не мог изменить или сделать. Он не лукавил, когда говорил, что на игровом поле Бабая является незначительной фигурой.

— Боря всё-таки мой родной брат, — чуть тише добавил Вал.

— Я… Я всё понимаю. Я тоже очень волнуюсь.

— Ты что-то хотела?

— Можно тебя кое о чем попросить? — я напряжено сжала в руке карандаш. Хорошо, что он гибкий, иначе точно уже давно сломала бы.

— Конечно.

— Когда эта встреча закончится… Если Боря с тобой свяжется после нее, дай мне знать, что всё хорошо, ладно? Для меня это очень важно, — я опустила взгляд в пол, продолжая пытаться успокоиться.

— Хорошо. Без проблем, — снова эта напускная бодрость. — Ты сама как? Нормально?

— Да. Вот пытаюсь работать, — я закинула в канцелярский стакан карандаш и выпрямилась.

— Понятно. Если что-то узнаю, свяжусь с тобой, — Вал первым завершил вызов.

Оставив смартфон в покое, я приступила к работе, практически нырнула в нее с головой. А вынырнула из нее лишь в тот момент, когда ребята собрались пойти и пообедать где-нибудь неподалеку от офиса.

— Злата, ты с нами?

— Да-да. Уже бегу! — я сохранила последние правки и выключив компьютер, поспешила к ребятам.

Иногда мы обедали в офисе, иногда выбирались в самый ближайший недорогой ресторан. Из-за эмоционального напряжения совсем не хотелось есть. Рассматривая красивые картинки с различными блюдами в меню, я пришла к выводу, что просто выпью зеленого чая.

Все, кроме меня и Кати заказали суп из морепродуктов.

— Новостей нет? — тихонько спросила меня Катя, пока ребята оживленно обсуждали рекламный проект, над которым мы сейчас работали.

— Нет.

— Это просто встреча. У Германна кишка тонка, ничего он не сделает.

— Мне всё равно не легче, — честно ответила я.

Когда принесли наш заказ, я с настороженностью посмотрела на суп из морепродуктов. Он выглядел почти так же, как и в меню, но аромат… Я взяла свою чашку с чаем и сделала несколько глотков, стараясь дышать ровно.

Катя быстро влилась в общий разговор. Я продолжала периодически проверять телефон, но он всё еще упорно молчал.

***

Борис абсолютно не боялся предстоящей встречи с Германном. Сидя за рулем любимой машины, Бабай неторопливо ехал к пункту назначения. Этим пунктом был стрип-клуб. Он работал под покровительством Германна вот уже третий год. Пёстрая вывеска, неоновые цвета, от которых резало глаза. Всё здесь было в духе Прокурора.

Надев очки, Бабай припарковался возле клуба и вышел на улицу. Холодный порыв зимнего ветра просочился в носоглотку, иголками рассыпаясь в лёгких. Подкурив, Борис привалился поясницей к капоту автомобиля и глубоко затянулся.

Тщательно анализируя последние события, Бабай прекрасно понимал, что это его последняя встреча с Германном. Во всяком случае последняя мирная встреча. Больше переговоров не будет. Ни с его стороны, ни со стороны Прокурора. Слова уже ничего не решат. Это была железная аксиома.

Выбросив, бычок в урну, Борис неторопливой уверенной походкой направился в клуб. Повсюду грохотала музыка. Она неприятно давила на барабанные перепонки и раздражающей вибрацией опутывала грудную клетку. Яркие неоновые огни истерично пульсировали, буквально фонтанировали изобилием различных оттенков.

Бабай в своем привычном черном цвете и с отсутствием каких-либо эмоций на лице казался на всеобщем фоне беснования инородной частицей. Почти иностранцем.

Германн сидел на огромном полукруглом кожаном диване. Руки лежали вдоль широкой спинки. Голова была чуть откинута назад, а глаза буквально сжирали своим голодным взглядом полуголую девушку, соблазнительно танцующую прямо на столе.

— Бабай собственной персоной! — с деланной патетичностью объявил Германн, наконец-то оторвав взгляд от девушки.

Борис коротко кивнул и присел в кресло. Стоило бы снять очки, но он не спешил этого делать, стараясь хотя бы минимально защитить свои уязвимые глаза от ярко бьющего света огней.

— Пунктуально, — отметил Германн и взглянул на золотой циферблат своих часов.

— Приступим к делу? — нейтральным тоном спросил Бабай, фиксируя всё свое внимание на бывшем друге.

— А куда нам торопиться? — Германн удивленно приподнял брови. — Смотри, что у меня есть, — он собственнически провел ладонью вдоль ноги танцовщицы. — Новенькая. Вот думаю, годится ли она для работы в этом клубе. Что скажешь?

Борис взглянул на девушку. На вид ей было столько же, сколько и Злате. Правда яркий макияж и выкрашенные в черный цвет волосы визуально делали танцовщицу значительно старше. Бабай по глазам понял, что она совсем еще молоденькая.

— Ты здесь хозяин. Ты и решай, — с абсолютным отсутствием интереса ответил Бабай.

— Борь, — Германн чуть скривился, — ты всегда был скучным. Ты повнимательней посмотри, какая сочная девка, — он отвесил звонкий шлепок по ягодицам танцовщицы. — Обслужи моего гостя.

Девушка изящно спустилась с низкого столика и приблизилась к Борису.

— Верх сними, — приказал Германн. — Пусть он тебя хорошенько рассмотрит. Заведёшь его, работа будет твоей.

— Ты тоже ни капли не изменился, Геша, — с едва заметной улыбкой произнес Борис.

Вся деланная патетика тут же слетела с Германна. В глазах блеснула злость. Он нервным движением провел ладонью по виску. Бабай лениво расстегнул пуговицу на своем черном пальто. Геша — это было обращение из прошлого. Никто и никогда Германна не воспринимал всерьез. Он всегда сатанел от злости, когда к нему обращались с этим идиотским сокращением. Борис был Борисом, позже стал Бабаем. А он, Германн, долго не мог избавиться от этого унизительного Геши. Это сейчас все его зовут Прокурором, и никто не рискует вспоминать прошлое. Никто, кроме Бориса.

— Я изменился. Очень изменился, — Германн потянулся за стаканом.

— Всё играешься и баб тискаешь, — Бабай пересилив себя, снял очки.

Девушка продолжала усердно танцевать прямо у него на коленях, демонстрируя красивую небольшую грудь с темно-розовыми сосками.

— Одна из привилегий власти, — самодовольно отметил Германн и осушил стакан.

— Что насчет разговора?

— А что тут говорить? — Германн закурил и удивленно посмотрел на Бориса. — С тобой я никаких дел вести не хочу. С Валерой — да. Но не с тобой.

— Почему это? Рожей не вышел?

— Видишь ли, нам с тобой в одном городе будет слишком тесно. Ты всегда как кость в горле был, Борь. Меня это не устраивает, — Германн выпустил дым прямо в спину танцовщицы.

Девушка не собиралась отступаться, поэтому пошла еще дальше, сняв с себя полупрозрачные блестящие трусики.

— Твои варианты решения проблемы?

— Либо ты валишь нахрен отсюда, либо я разверну такую войну против тебя, что ты взвоешь, — Германн исподлобья посмотрел на Бабая. — Сейчас у тебя есть последний шанс всё переиграть, Борь.

Танцовщица взобралась повыше на колени к Борису. Ее танец уже больше напоминал имитацию секса. Она тёрлась голыми ягодицами о его пах, изо всех сил пытаясь возбудить. Бабай по-прежнему был полностью сфокусирован на разговоре.

— Ты ведь знаешь мой ответ. Зачем настоял на встрече?

— Думал, что ты достал из задницы свои мозги и поместил их туда, где им самое место, — раздраженно ответил Германн.

— Мои мозги именно сейчас встали на правильное место, — спокойно произнес Бабай. — Жизнь оказалась прекрасным учителем.

— Слушай, ты под чем-то? Почему это ты такой спокойный? — Германн чуть прищурился.

— А может это ты под чем-то? — Борис иронично улыбнулся. — Слишком ты какой-то перевозбужденный. Или всё дело в девочке? — он с того момента как танцовщица взобралась к нему на колени впервые открыто посмотрел на нее.

— Послушай, Борь. Я тебя сейчас прибить не могу, но потом всё может поменяться. Оно тебе надо? Свали просто отсюда и не нервируй меня, — Германн стремительно начал терять терпение. За одной сигаретой сразу же последовала и вторая. — Всё дело в тебе, сечешь или нет? У меня куча бабок. И твои эти дохлые телодвижения, связанные с казино, отелем и портом погоды не делают. Ты мне мешаешь. Конкретно ты. Из-за тебя я могу свободно порешать всё твое окружение. Оно тебе надо? Не надо.

— Ты совсем не изменился, Геша, — снова произнес Борис. — Повторюсь, тронешь кого-то из моих и тело твое никто никогда в жизни не найдет. Помни, мои руки развязаны, а твои — нет.

— Не выводи меня из себя, — процедил Германн. — Возьми эту тёлку, трахни ее как следует. Пусть будет тебе моим прощальным подарком и вали нахрен отсюда.

— И ты успокоишься? — Бабай откинулся на спинку кресла, наблюдая за плавными эротичными движениями танцовщицы.

— То есть?

— Допустим я уеду. Тебя это успокоит?

Германн быстро и глубоко затянулся.

— Не знаю. Посмотрим.

— Всё дело в твоей башке, Геша.

— Дело в тебе! — выплюнул Германн. — Я удавить тебя хочу. Собственными руками. Размазать твои мозги по асфальту.

Девушка плавно соскользнула с колен Бабая и села на стол, широко расставив ноги.

— Детская травма? — Борис выгнул одну бровь. — Отца твоего давно уже нет в живых. Никому ничего не нужно доказывать.

— Пошел ты! — Германн не докурив, бросил сигарету в пепельницу. — У тебя был шанс, Борь. Теперь пеняй на себя. Больше разговаривать мы не будем. Выть у меня будешь, сучёныш. Выть. Помяни мое слово, — он резко поднялся с дивана, сгрёб со стола зажигалку, телефон и ушел.

Танцовщица начала ласкать себя и томным взглядом поглядывать на Бабая.

— Хватит, — холодно отрезал Борис. — Одевайся, — он достал из внутреннего кармана пальто кошелек. — Вот тебе деньги. Здесь приличная сумма. На новую жизнь, понятно?

Девушка испуганно посмотрела на протянутые ей деньги.

— Сколько тебе?

— Двадцать.

Она была еще моложе Златы.

— Почему ты здесь? — Бабай нахмурился.

— Мать умерла. Отчим пьет и бьет меня. Деньги нужны.

— Бери, — Борис достал из кошелька еще несколько купюр. — Это приличная сумма. И никогда, слышишь меня? Никогда сюда не приходи, поняла?

Девушка лишь растерянно закивала.

Когда Борис вышел из клуба тут же набрал Вала.

— Ну? — нетерпеливо спросил младший брат.

— Ничего.

— Это как? Вы не говорили?

— Говорили. Ничего нового. Всё как я и предугадывал.

— И что теперь?

— Ничего. Единственное, — Бабай спрятал одну руку в глубокий карман пальто, она тут же сжалась в кулак. — Будешь теперь лично за Златой присматривать.

— Борь, — с горечью произнес Вал. — Я…

— Не надо, — мягко перебил Борис. — Думаешь, что я слепой и ничего не вижу?

— Что-что, а в слепоте тебя сложно обвинить, — Вал безрадостно засмеялся.

— Именно поэтому я доверяю ее тебе. Присматривай.

— Она волнуется за тебя.

Кулак в кармане сжался еще сильней. Бабай на секунду прикрыл глаза, глубоко вдыхая холодный колючий воздух.

— Позвони. Успокой ее. Всё нормально.

— Сделаю.

Глава 36

— Ты меня подставил! — я скрестила руки на груди. — Так никто не делает!

— Ну хватит тебе уже, — Вал хохотнул и небрежно привалился плечом к стене. — Что я, по-твоему, должен был делать? Целый транспарант вывесить, что у меня скоро день рождения?

— Хотя бы просто предупредить, — буркнула я.

— Боря вообще свой день рождения не празднует, — Вал провел пальцами по бороде. — И ничего. Как видишь, нормально всё.

— А он уже был? — в моем голосе отчетливо проскользнули нотки обеспокоенности.

— Был, — кивнул Вал.

— Когда? — совсем тихо спросила я.

— Еще в декабре.

— И ты мне ничего не сказал? — я нахмурилась.

— Боря его не празднует. Пойми ты это уже наконец. Ну нет для него такого понятия, как день рождения. Нет.

— И ты решил пойти по его стопам?

— Нет. Просто… Знаешь, всё это давно стало не таким уж и важным. Это просто день. Почему нужно быть благодарным за свою жизнь только в день рождения? Почему нельзя каждый день проживать со смыслом? — светло-карие глаза со всей серьезностью посмотрели на меня.

— Извини, — я спрятала руки за спиной. — Хотелось в своей жизни оставить хоть немного места для привычной нормальности, — я пожала плечами. — Но, похоже, у нас на этот счет разные мнения.

— Я бы вообще не признавался тебе, что у меня сегодня день рождения. Но это был мой последний аргумент, чтобы ты согласилась.

В последнее время я начала часто пересекаться с Валом. Он несколько раз подвозил меня домой после работы. Затем в мой обеденный перерыв вместе выпили по чашке кофе. Самая первая и предсказуемая мысль могла быть связана с тем, что Вал пытается ухаживать за мной. Эта мысль имела достаточно крепкие позиции, потому что и я, и Катя уже заметили его неравнодушие ко мне.

Сначала я старалась просто отрицать очевидное. Но затем отрезала всякий путь иллюзиям. Между мной и Валом что-то происходило. Такое сложно долго не замечать. Не было никаких провокаций или неловких моментов. Просто эта странная связь между нами невидимыми ниточками прошивала воздух.

Но Вал не казался мне эгоистичным человеком, который мог вот так с лёгкостью переступить через собственного брата. И пусть мои отношения с Борисом были очень сложными, это ничего не меняло. Свободной девушкой я всё равно себя не считала. И никаких намёков ни Валу, ни любому другому мужчине не делала. Отсюда возникала следующая догадка, от которой мне стало физически неприятно и тревожно.

— Борис попросил тебя присматривать за мной? — не мешкая, прямо спросила я.

— Злата, не усложняй ничего, ладно?

— Что-то должно случиться? — продолжила я идти напролом.

— Какой ответ тебя устроит? — Вал устало провел ладонью по лицу.

— Правдивый.

— Да. Я за тобой присматриваю. Должно что-то случиться или нет — не могу сказать. Я и сам не знаю.

Я, немного оглушенная полученной скудной информацией, прошла вглубь своей спальни и медленно опустилась на заправленную кровать.

— Не уверена, что Борис просто так тебе поручил всё это, — сделала я заключение.

— Перестраховка, — коротко обозначил Вал и снова подпёр плечом стену у входных дверей. — Если тебе станет легче, то сейчас всё тихо. Я просто подумал, что будет неплохо вытащить тебя из этой бетонно-стеклянной коробки. При наличии опасности, я бы этого не делал. Кстати, — Вал неторопливо подошел к окну, посмотрел в него. — Как ты себя чувствуешь?

— Кажется, нормально, — прислушиваясь к собственным ощущениям, ответила я.

Когда мы с Валом на днях вместе пили кофе, мне стало нехорошо. Резко бросило в жар и яркий аромат капучино вызвал прилив тошноты. С того момента как я устроилась на работу, кофе стал моим постоянным спутником. Раньше я его в таких количествах никогда не пила, всегда отдавая предпочтение зеленому или черному чаю. Думаю, что мой организм просто не привык к этому, вот и дал небольшой сбой.

— Может у тебя гастрит? — выдвинул свое предположение Вал и повернулся ко мне. — Всё-таки офисная работа чревата проблемами с желудком.

— Это уж вряд ли. Я в сухомятку стараюсь не есть. Иногда беру с собой что-нибудь горячее. Лариса — отличный повар. А когда в ресторан с ребятами выбираемся, я по возможности выбираю что-нибудь сбалансированное. Мне только проблем со здоровьем не хватало, — я глубоко вздохнула.

Вал как-то странно посмотрел на меня, будто мысленно просчитывал определённые варианты.

— Ты чего? — настороженно спросила я.

— Нет, — медленно ответил он и отрицательно качнул головой. — Ничего. Просто мысли. Так что скажешь? Едем или нет?

— Едем, — кивнула я.

— Ты в боулинг играла когда-нибудь? — Вал достал из куртки ключи.

— Нет.

— Солнце, а как ты вообще свой досуг проводила?

— С мамой на выставки ходила. Она любила импрессионистов, — я про себя тут же отметила, что вспоминать прошлое стало чуточку легче. Во всяком случае проще получалось контролировать собственные эмоции. — За покупками выбирались. В общем, ничего особенного.

— Понятно. Что ж, собирайся тогда, а я тебя уже на парковке ждать буду.

Я собралась максимально быстро. Вал ковырялся в своем смартфоне и стоял возле массивного мотоцикла.

— Разве мы поедем не на машине? — удивленно спросила я.

— Не сегодня. Надеюсь, ты не боишься мотоциклов? — Вал спрятал телефон во внутреннем кармане кожаной куртки.

— Нет. Но только потому, что никогда на них не каталась, — я с некоторым скептицизмом посмотрела на «железного коня».

— Не дрейфь. Я отлично вожу. Держи, — Вал протянул мне шлем.

Я взяла его, но как надевать, не имела ни малейшего понятия. Внутри был какой-то короткий ремешок.

— Понятно. Давай помогу, — шутливо сокрушаясь, произнес Вал и помог мне надеть шлем.

Я старалась не нервничать. Когда мы сели, по телу непроизвольно пробежались мурашки. Но это был не страх, а что-то совсем другое. Предвкушение?

— Обхвати меня руками, — скоординировал Вал. — Тебе же будет проще, — он тоже надел шлем.

Когда взревел двигатель мотоцикла я дёрнулась и поспешила крепче обхватить торс Вала. Теперь мне стало по-настоящему страшно.

— Не трусись, — я почувствовала, что Вал засмеялся.

Мотоцикл плавно выехал за пределы подземной парковки. Казалось, что я совсем перестала дышать. Руки намертво впились в кожу куртки Вала. Я совсем не двигалась. Ловя вибрации, что передавались мне от «железного коня».

Эта поездка с Валом разительно отличалась от тех, что были у меня с Борисом. Никакой застывшей тишины. Жизнь, как всегда, пульсировала и танцевала над нами. Вал прибавил скорость, вместе с ней участился ритм моего сердцебиения.

Постепенно страх отпустил меня. В кончиках пальцев немного покалывало из-за того, что я слишком сильно вцепилась в Вала. Он был совершенно расслаблен, и эта его расслабленность медленно передалась мне.

Под конец поездки я даже испытала необычное чувство восторга. Оно смешалось с адреналином и заструилось по венам, вынуждая дышать чаще и глубже.

— Ну как? — спросил меня Вал, помогая снять шлем. — Порядок?

— Полный, — убирая с лица пряди волос, честно ответила я.

В боулинг-клубе за нами уже была закреплена дорожка. Мы оставили верхнюю одежду в гардеробе, переобулись в специальную обувь и направились в сторону нашей дорожки. Здесь играла музыка. Что-то современное. Чуть дальше был расположен бар. Свет неяркий. Над дорожкой висел экран с таблицей, где были внесены наши с Валом имена.

— К нам больше никто не присоединится? — спросила я, наблюдая за тем, как на специальную подставку выкатываются шары разного диаметра и расцветки.

— Разве еще кто-то нужен? — Вал похрустел пальцами.

— Можно задать нескромный вопрос?

— Смотря, какова степень этой нескромности, — Вал игриво мне улыбнулся.

— Разве у тебя нет друзей? И… девушки тоже нет? — осторожно спросила я.

— Были, — Вал беззаботно улыбнулся, но взгляд… Он выдавал его с головой. Не было в нем никакой беззаботности, только тяжесть, оставшаяся от прошлого. — Всё было. А потом просто не стало. Я помогал Боре. Решал некоторые дела, пока он был в тюрьме. В общем, я не мог разорваться надвое. Девушка ушла. Друзья тоже куда-то исчезли.

— Извини. Мне очень жаль.

— А мне нет, — Вал взял шар. — Я даже рад этому. Трудности прекрасно демонстрируют, кто есть кто. Я никого ни в чем не обвиняю. Моя девушка не хотела со всем этим мириться. А друзья… Вместе было круто оттягиваться. Но не более. Я на своей волне, — Вал сделал бросок и тут же выбил все кегли.

Не задавая больше навязчивых вопросов, я тоже влилась в игру. Вал объяснил мне какими пальцами нужно брать шар и как лучше прицеливаться. Наш игровой процесс плавно запустился. Я была рада тому, что этот день могла разделить с Валом. Он действительно был на своей волне, но всё равно иногда нуждался в компании.

После того как я уже немного разыгралась, к нам внезапно подошла молодая семейная пара. Она предложила провести дружеский поединок.

— Без проблем, — воодушевлённо ответил Вал.

— Кажется, они подумали, что мы тоже пара, — с некоторой степенью неловкости шепнула я Валу на ухо, пока мы готовились к поединку.

— Пусть думают что хотят. Главное, что наш тандем отлично отлаженный и мы надерём им задницы, — Вал подмигнул мне.

Я старалась изо всех сил. Мы были сплочённой командой, но я играла в первый раз, поэтому мои результаты оставляли желать лучшего. В конечном итоге мы проиграли. Я жутко расстроилась.

— Эй, ну ты чего? — Вал приобнял меня за плечи.

— Ничего. Просто хотела, чтобы мы выиграли. Но, кажется, я всё запорола.

— Да это всё ерунда, Злата. Просто игра. Мы же не можем всегда и во всём побеждать, правильно?

— Правильно, — вздохнула я. — Ты прав.

— Идем, закажешь что-нибудь в баре.

Пока мы сидели за барной стойкой и ожидали своего заказа, Вал переключил свое внимание на смартфон.

— Ждешь чего-то важного? — спросила я, чтобы просто развить тему для разговора.

— Это касается моего стартапа, — Вал отложил смартфон на матовую поверхность барной стойки.

— Правда? Делись новостями! — оживленно потребовала я.

— Да еще пока нечем делиться, — смущенно ответил Вал. — Может, доведу идею до ума и продам.

— А разве ты не хотел ею дальше заниматься?

— Хотел. Но нужно будет непосредственно присутствовать. Онлайн такие вещи не делаются. А я уехать не смогу. Поэтому ищу другие варианты для реализации. Главное — дать жизнь идеи. А всё остальное — чепуха.

— Я уверена, что у тебя всё получится.

— И откуда такая уверенность? — Вал улыбнулся.

— Она просто есть и всё. Ты знаешь, чего хочешь. Ты полон надежд и стремлений. Мой папа всегда ценил эти качества в человеке. Если глаза горят, то всё обязательно получится. А они у тебя горят, несмотря ни на что.

— Мудро сказано.

Нам подали салат со слабосолёной сёмгой.

— Подкрепимся и дальше играть? — поинтересовался Вал. — У нас еще час аренды.

— Да. С удовольствием.

После того, как мы поели я была готова с новыми силами броситься в бой. Хотелось выбить хотя бы один страйк. Просто для себя, для галочки. Но когда я склонилась, чтобы взять очередной шар, мне вдруг стало нехорошо. В ушах зашумела кровь. На лбу выступил липкий холодный пот, а к горлу подкатила тошнота. Мысль о недавно съеденном салате только усилила тошноту.

— Злата? Что такое? — Вал встревоженно посмотрел на меня.

— Ничего. Я… Мне просто нужно в уборную. Извини.

Стараясь дышать глубже, я пулей влетела в уборную и закрылась в одной из пустующих кабинок. Желудок неприятно сжался. Я уже была готова к тому, что всё его содержимое выйдет наружу, но меня начало медленно отпускать.

Я вышла к ряду умывальников, включила воду и умылась. Хорошо, что на мне почти ничего не было из косметики. Мысленно я тут же начала ругаться на здешнюю кухню, но почти сразу осеклась. Мы ели с Валом одно и то же, но он себя нормально чувствует.

Подняв голову к зеркалу, я испугано посмотрела на собственное отражение.

— Нет, — сорвалось с моих губ. — Этого просто не может быть.

Я еще раз хорошенько умылась. У меня наверняка просто проблемы с желудком.

— Всё в порядке? — спросил меня Вал, когда я вернулась. — Ты сильно побледнела. Мне это не нравится, — он хмуро посмотрел на меня, затем коснулся костяшками пальцев лба.

— Температуры нет. Всё нормально. Просто нехорошо вдруг стало.

— Может, воды?

— Да, спасибо, — я присела на небольшой кожаный диванчик.

Вал быстро купил в баре бутылку воды. Вернувшись, он открыл ее и протянул мне. Я выпила почти всё.

— Закругляемся с боулингом, — отрезал Вал. — Я вызову такси. Мы едем домой.

Я кивнула и хотела переобуться, но Вал не позволил.

— Сиди. Я сам.

Он забрал нашу обувь, сел на корточки и принялся расшнуровывать мои кроссовки.

— Я могу сама. Что ты со мной как с маленькой, — я нагнулась к ноге, но голова резко закружилась.

— Сиди смирно, — в этот момент Вал, как никогда сильно стал похож на своего старшего брата. — Я сам всё сделаю.

Когда мы уже были в такси, я старалась гнать от себя тревожные мысли. Но избавиться от них получится только тогда, когда появится определённость. Я решила в ближайшее время на всякий случай сделать тест на беременность.

Глава 37

В офисе еще было тихо и безлюдно. Я специально приехала пораньше, чтобы успеть сделать тест на беременность. По дороге на работу я заехала в аптеку и купила сразу несколько штук. Бить тревогу раньше времени не хотелось. И тест делать именно дома тоже не было никакого желания. Лариса непременно обо всём доложит Борису, а я его тревожить понапрасну не хотела. Сначала самой нужно было разобратьсяв этой ситуации.

Вне зависимости оттого, каким окажется результат теста, я заранее записалась на прием к гинекологу. Время удачно совпало с моим обеденным перерывом. Поэтому сегодняшний день обещал быть по-особенному долгим и насыщенным.

Стоя в маленькой уборной офиса, я терпеливо ожидала, когда тест проявится. Поразмыслив обо всём накануне, я успокоилась. Вряд ли здесь дело в беременности. Я ответственно подходила к предохранению. Боря тоже не терял головы. С одной стороны, это облегчало ситуацию, но с другой… А что, если я чем-то серьезно больна?

Зажмурившись, я устало привалилась спиной к холодной кафельной стене и прикрыла глаза. С менструальным циклом у меня тоже всё было в порядке. Продолжая фиксировать в сознании новые веские аргументы, я была почти стопроцентно уверена, что тест окажется отрицательным. Но я посмотрела на все три, и все три показали положительный результат. У меня сразу же перехватило дыхание.

Я не поверила собственным глазам. Аптекарь уверял меня, что это лучшие, точные и самые дорогие экспресс-тесты. Они вряд ли покажут ошибочный результат. Но ведь всегда есть несколько процентов, что способны допустить ошибку. Пусть один из трёх мог оказаться бракованным, но ведь не все сразу.

Сердце быстро и жестко начало бить в рёбра. Я шумно задышала, ощущая, что вот-вот мои ноги подогнутся. Снова привалившись спиной к стене, я попыталась переждать секундный эмоциональный срыв. Но он даже не спешил сходить на «нет». Наоборот — эмоции во мне с удвоенной скоростью принялись скручиваться в тугую раскалённую спираль.

Мне стало страшно. По-настоящему. Я медленно сползла вниз по стенке и опустила голову на согнутые колени. Сердце продолжало выстукивать сумасшедший ритм. Мысли бешено зароились в голове. Среди них на поверхность выплыла лишь одна. Самая ужасная. Если всё подтвердится, мне придётся сделать аборт. Бабай не позволит этому ребенку родиться. Никогда.

Вдоль позвоночника скользнул неприятный колючий холодок. Пытаясь пригладить волосы, я вдруг почувствовала, что у меня дрожат пальцы. Нельзя было сейчас давать волю эмоциям. Просто нельзя, иначе всё усугубится.

Больно прикусив нижнюю губу, я заставила себя подняться. Выбросив тесты в мусорное ведро, я вымыла руки и вышла из уборной. В коридоре я практически носом к носу столкнулась с Катей.

— Злата? — она удивленно посмотрела на меня.

Ее удивление было вполне обоснованным, потому что, как правило, самой первой в офис приезжала именно Катя.

— Привет, — я выдавила из себя улыбку.

— Что-то случилось? — она с подозрением посмотрела на меня.

— Нет. Всё отлично. Извини. Мне пора приступать к работе.

Время до обеденного перерыва тянулось невероятно долго. Я лишь периодами полностью погружалась в работу, но затем резко выныривала из нее, чтобы справиться с эмоциями. Всё еще витало чувство неопределённости. А вслед за ним подкрадывался страх. Я боялась разговора с Борисом. Боялась услышать вердикт. Не уверена, что я смогу убить ребенка. И пусть пока что это всего лишь крошечный набор клеток.

Как только Катя отпустила всех на обеденный перерыв, я быстро засобиралась, на ходу вызывая такси. Главное — действовать без промедлений. Я запретила себе обращать внимание на эмоции. Пока что они были совершенно неуместными.

Врач-гинеколог принял меня почти сразу же, избавляя от лишних ожиданий. Был задан стандартный ряд вопросов. На каждый из них я дала четкий развёрнутый ответ. Когда меня пригласили раздеться для осмотра, в кончиках пальцев снова возникла дрожь.

— Можете одеваться, — оповестил меня врач после осмотра.

Я попыталась хоть какую-нибудь эмоцию прочесть на серьёзном сосредоточенном лице женщины. Но не сумела. Она была профессионально спокойной.

Из-за волнений у меня пересохло во рту. Казалось, что сердце переместилось к самому горлу, не позволяя кислороду проникнуть в лёгкие. Меня бросало то в жар, то в холод, пока я одевалась.

— Каков будет вердикт? — не ощущая самой себя, спросила я у доктора.

— Вам необходимо провести трансвагинальное ультразвуковое исследование малого таза.

— Зачем? — показалось, что кто-то невидимый всё внутри меня больно стиснул в железный кулак.

— Чтобы стопроцентно подтвердить беременность, и выявить наличие или отсутствие патологий у плода. Вы принимаете противозачаточное средство. Есть риск обнаружения патологий. Нужно получить точную информацию, — женщина что-то быстро вписала в бланк. — Не пугайтесь, — она сдержанно улыбнулась мне. — По общим признакам с вами всё в порядке. Но трансвагинальное УЗИ поможет точней узнать о состоянии вашего организма.

Я лишь кивнула, смутно понимая суть сказанных слов. Как бы я ни старалась отключить собственные эмоции, они всё равно находили лазейки и прорывались наружу.

Время обеденного перерыва подходило к концу, мне пришлось позвонить Кате.

— Мне нужно еще полчаса, — тихо проговорила я в трубку, стоя в светлом коридоре клиники.

— Злата, что происходит? — прямо спросила Катя. — Мне нужен чёткий ответ. Мы всё-таки работаем, а не в песочнице сидим. Ты мне нужна в офисе. Проект готовится. Дедлайны горят.

— Я беременна, — рвано выдохнув, ответила я. — Есть подозрения, что всё именно так. Мне назначали УЗИ. Если я его сейчас не сделаю, то до завтра просто сойду с ума.

— Господи, — ошарашено произнесла Катя.

— Прошу тебя, никому ничего не говори, — торопливо добавила я. — Никто ничего не должен знать.

— Я не привыкла трепаться языком направо и налево.

— Да. Знаю.

— Злата, — серьезным тоном обратилась ко мне Катя, — если нужна будет помощь — говори.

Мы обе прекрасно понимали, что в дальнейшем меня ожидает.

— Хорошо. Спасибо, — я увидела, как из кабинета УЗИ вышла медсестра, чтобы пригласить меня. — Я должна идти.

— Поняла. Удачи.

Процедура заняла не больше десяти минут. Я лежала неподвижно, боясь лишний раз глубоко вздохнуть. Нервы были натянуты до предела. Складывалось такое впечатление, будто меня выбросили за борт корабля, и я оказалась среди бушующего в шторм океана. Меня швыряло из стороны в сторону, затягивало на дно и выбрасывало обратно над поверхностью воды.

— Ровно пятая неделя, — заявил врач ультразвуковой диагностики. — На данном сроке никаких патологий не обнаружено.

Я почувствовала жжение в переносице. Белый потолок небольшого кабинета почти сразу же поплыл. Слёзы навернулись слишком быстро, а затем сорвались и скользнули по вискам. Я не могла самой себе ответить, почему плачу.

— Шейка матки, яичники, маточные трубы. Всё в полном порядке, — продолжал информировать меня врач.

— Меня только немного тошнило. Никаких других признаков беременности я не ощущала.

— Каждый женский организм индивидуален. Беременность у каждой женщине протекает по-своему. Кто-то быстро определяет изменения в самочувствии. А кто-то понятия не имеет, в каком положении находится, пока уже живот не начинает быть заметен. Тошнота не всегда является признаком беременности и часто женщины не обращают на это должного внимания.

После УЗИ мне выдали документ, в котором были обозначены сроки зарождения эмбриона, его размер и состояние моих органов. На маленьком снимке еще толком ничего не было видно. Но если хорошенько присмотреться, то можно рассмотреть крошечную точку.

Когда я вышла в коридор, то еще очень долго рассматривала эту малюсенькую точку. Несмотря на все меры предосторожности, жизнь поистине удивительным образом поселилась под моим сердцем. Это поражало и пугало одновременно. Во мне возникла живая частица, что соединила в себе крупицу меня самой и Бориса.

Я вернулась на работу. Катя наградила тревоженным взглядом, но сейчас я не была готова обсуждать всё то, что мне сегодня открылось. С наступлением вечера возвращаться домой оказалось непривычно страшно и тревожно. Я не смогу утаить такую правду. Нам придется с Борей поговорить. Но что сказать, если вердикт и так уже известен? Я всей душой, всем сердцем хотела, чтобы он позволил оставить ребенка. Но я запрещала себе впадать в иллюзии.

Переступив порог дома, я кожей почувствовала присутствие Бориса. Хотя никаких внешних признаков не было заметно. Меня встретила Лариса. Она приветливо улыбнулась и заявила:

— Борис Аристархович просил передать, чтобы вы поднялись к нему в кабинет, как только приедете.

— Хорошо, — я кивнула Ларисе.

В мыслях тенью скользнула догадка, что Бабай и так обо всём уже знает. Расправив плечи, я крепко стиснула ручки сумочки, в которой хранились сведения о нашем ребенке. Поднимаясь по лестнице, я старалась казаться спокойной. Но осознание, что у крошечной жизни внутри меня нет ни единого шанса на будущее, крошило всякую маску напускного спокойствия.

Открыв дверь кабинета, я тихо вошла внутрь. Борис сидел. Подняв голову, он встретил меня неподвижным острым взглядом. В нем отчетливо читался приговор. Для меня. Для жизни под моим сердцем. Я смотрела в бездушные глаза Реальности.

Глава 38

— Что сказал доктор? — прямо спросил Борис, как всегда, не собираясь ходить вокруг да около.

— Пятая неделя, — совсем тихо ответила я.

Пальцы крепко сомкнулись на ручках сумочки. В ушах угрожающе зашумела кровь. Я всё прекрасно понимала. И не могла никого ни в чем винить. Мы с Борисом делали всё от нас зависящее. Но эта точка. Этот крошечный сгусток новой жизни упрямо преодолел все барьеры. Кажется, он уже на клеточном уровне вобрал в себя непоколебимое упрямство Бабая.

— Вот, — я достала из сумки документ и подойдя к письменному столу, вручила Борису.

В коленях резко возникла неприятная дрожь. Я медленно опустилась на стул, чувствуя, что из-за сумасшедшего волнения сильно свело желудок.

Боря взял документ и чуть нахмурившись, принялся его изучать. Иррациональная надежда, что была не больше, чем рисовое зёрнышко, продолжала атаковать меня. Вдруг передумает. Вдруг защитит нас.

Бабай внимательно посмотрел на снимок, на лбу собрались глубокие морщинки. Кажется, что я на несколько секунд разучилась дышать. Атмосфера в кабинете оказалась слишком тяжелой и колючей.

— Ты ведь понимаешь, что у нас нет другого выхода? — Борис отложил бумажку и поднял взгляд на меня.

— Понимаю, — всё так же тихо ответила я и втянула побольше воздуха. Тёмный пол кабинета вдруг резко поплыл у меня перед глазами из-за подступивших слёз.

— Я всё устрою. Завтра же пройдешь процедуру, — жесткая решительность в басистом голосе Бориса сейчас резала слух особенно больно.

— Неужели… Неужели иначе никак нельзя? — немного помолчав, всё же спросила я, с усилием проглатывая ком в горле.

— Нельзя, — Борис встал из-за стола и подошел к окну. Руки, как всегда, были сомкнуты за спиной.

— А что будет потом? — задала я следующий вопрос и снова опустила взгляд в пол.

— Когда всё станет тихо, ты сможешь свободно выбрать свой жизненный путь. Я удерживать тебя не стану, — голос Бориса внезапно прозвучал как-то безжизненно-глухо.

— А ты? — я подняла голову и посмотрел в спину Бабай. Она мне показалась слишком напряженной, особенно плечи. Создалось такое впечатление, что вся тяжесть атмосферы легла именно на них.

— Это не имеет значения.

Борис продолжил неподвижно стоять у затемнённого панорамного окна. Пальцы, стиснутые в замок, напрочь побелели.

— Я не хотела, чтобы всё так получилось. Для меня это тоже стало полной неожиданностью, — я тихо сглотнула, продолжая усердно бороться со слезами. Но они всё никак не хотели отступать.

— Верю, — коротко ответил Бабай. — И знаю, что ты таким образом никогда не стала мною манипулировать.

— Но мне всё равно очень тяжело, — я чувствовала, что должна выговориться. — А еще мне очень страшно. Я не смогу, Борь. Всё прекрасно понимаю, но… Господи, — я тихо выдохнула и спрятала лицо в руках.

— Ты не убийца, — отметил Борис. — Знаю.

Слёзы покатились по щекам. Увещевания здравого смысла оказались бессильны перед каким-то совершенно новым для меня инстинктом. Я. Не смогу. Сделать. Это. И пусть пока что во мне зрела лишь малюсенькая точка, вряд ли она была еще похожа на человека. Но это будущий человек. Мой ребенок. Наш.

— Я ведь даже Германна убить не смогла, — прошептала я искусанными от волнения губами. — Хотя он как никто другой заслуживает смерти. Я стояла перед ним. С ножом. И не смогла. А он… Наш будущий ребенок. Он же ни в чем не виноват, — я всхлипнула.

— Сейчас мы не можем поступить иначе, — Борис обернулся. — Ты знала о том, как я отношусь к детям.

— Знала, — эхом ответила я.

— Завтра уже не будет никакого эмбриона в тебе. Из двух зол — это меньшее.

Я рвано выдохнула. И хотелось бы кого-нибудь обвинить, чтобы стало проще, но некого. Я знала, что такое потерять всех, кого любишь. Знала, насколько это выворачивающее больно. Могла ли я обречь собственного ребенка на подобную участь? Нет. Могла ли я себя обречь на убийство? Но это меньшее из зол… Всё звучало чудовищно правильно, но каждая клетка моего тела восставала против такого решения.

Взглянув Борису в глаза, я наивно и глупо надеялась найти в них хоть какой-нибудь отклик. Но взгляд Реальности был неподвижным и холоднокровным.

Наш разговор оказался таким, каким я и предполагала. Но в левом подреберье всё равно невыносимо жгло и ныло.

Не чувствуя самой себя, я медленно поднялась и так же медленно вышла из кабинета. В голове было пусто. Никаких мыслей. Только вот эта жуткая необъятная боль в грудной клетке и слёзы. Много тихих и горячих слёз.

Я ушла к себе в спальню. Оставила сумочку на столе. Даже переоделась. А затем просто рухнула на кровать и зарыдала прямо в подушку. Рыдала от безвыходности, от невозможности что-то изменить.

Что-то маленькое влажное и теплое ткнулось мне куда-то в руку. Послышался скулёж. Я перевернулась на бок и увидела Чипа. Он смотрел на меня и казалось, чувствует мою боль. Обнюхав мою руку, Чип подкрался чуть выше, прямо к подушке, на которой я лежала. Развалившись рядом, мопс уткнулся приплюснутой мордой мне в шею и снова заскулил. Я обняла его и подтянула колени к груди, словно пытаясь защитить и себя, и Чипа, и будущего малыша.

***

Борис слишком крепко сжал корпус смартфона, когда ожидал ответа от младшего брата. В другой руке медленно тлела сигарета. Бабай сделал лишь одну затяжку, а теперь молча наблюдал за тем, как вверх, к фильтру, пробирается пепел.

— Да? — послышался голос Вала в динамике.

— Нужно, чтобы ты завтра сопроводил Злату в клинику, — прямо заявил Борис.

— Что-то случилось? — тут же спросил Вал. В голосе послышались нотки тревоги.

— Злата беременна, — Бабай хотел сделать затяжку, но дыхания почему-то вдруг не хватило.

Повисла пауза. Тишина невыносимо зазвенела в ушах.

— Аборт? — бесцветным тоном спросил Вал, хотя и так прекрасно знал, каким окажется положительный ответ.

— Всё уже подготовлено, — Бабай еще раз взглянул на сигарету, а затем вдавил в пепельницу с такой силой, что остатки табака рассыпались по стеклянному дну.

— Брат, я…

— Просто проследи, чтобы всё прошло как надо, — перебил Борис, и сжал корпус смартфона еще сильней.

— За что ты меня так наказываешь? — после затянувшегося молчания обреченно спросил Вал.

— Ни за что, — честно ответил Бабай. — Кроме тебя я никому больше не могу доверять. Никому.

— Хорошо, — тяжело выдохнул Вал.

Борис завершил звонок и бросил телефон на стол. Рука потянулась за еще одной сигаретой. Бабай снова ее подкурил и снова не хватило сил сделать затяжку. Снова потушив сигарету, он опустил локти на край стола и скрестил руки.

За окном уже цвела ночь. Борис взглянул на черное бескрайнее небо из окна своего кабинета и тихо, едва различимо прошептал:

— Господи… Помоги.

Глава 39

Вал был за рулем. Я сидела рядом и апатично смотрела в окно. Тишина давила на виски, барабанные перепонки и грудную клетку. Пожалуй, это было впервые, чтобы я с Валом находилась в этой плотной и тяжелой беззвучности.

Он приехал за мной утром. Всю ночь я не спала, а плакала. Голова жутко болела, а под веками узорами разрасталось жжение из-за недосыпа. Но несмотря на всю мою внутреннюю разбитость, я не хотела казаться жертвой. Единственное, что еще удерживало меня от совершения безрассудных поступков — страх. Страх обречь собственного ребенка на тяжелую и чудовищную жизнь.

Вспоминая лицо Прокурора, я тут же вся сжималась. Этот подонок ни перед чем не остановится, чтобы достичь желаемого. Нужно будет убрать с дороги ребенка — уберет. У меня кровь леденела в жилах от одной этой страшной мысли. Очевидно, что ребенок Бабая может стать лакомой добычей, как только сделает свой первый вдох. Это сильный и действенный рычаг. Именно поэтому Борису было проще избавиться в зародыше от этого «рычага». Чтобы не давать надежды врагам и не брать на себя ту ответственность, что окажется не по плечу.

Всё было правильно. Но я никак не могла избавиться от жалящей и жутко болезненной мысли, что предаю собственного ребенка. Горло резко стянул ком. Я крепко-крепко сжала руки в кулаки.

Вал ехал непривычно медленно и не сказал ни слова с того момента, как я села к нему в машину. Ощущалось напряжение. В закрытом пространстве машины оно накалилось слишком быстро. Я дала себе обещание, что больше не буду плакать. Но все эти жуткие мысли снова заставили меня расплакаться.

Я зажала рот рукой. Мои плечи быстро и мелко затряслись. В ушах зашумела кровь.

— Нахер, — выплюнул Вал, и резко выкрутил руль.

Я услышала как нам одновременно начали сигналить несколько машин, потому что Вал нарушил правила дорожного движения. Но ему было всё равно.

— Что…? Что ты делаешь? — я всхлипнула и растерянно посмотрела в окно, затем на Вала.

Наш спорткар начал набирать скорость, а вместе с ним и темп моего сердцебиения. Я никогда не видела Вала таким, каким он был сейчас. Напряженным и злым. Тяжелый взгляд смотрел прямо на дорогу, а костяшки пальцев страшно побелели, настолько сильно был сжат руль.

— Не позволяю совершить ошибку, — сдавленным голосом ответил Вал, выжимая из своей машины максимум скорости.

Меня даже вжало в мягкую спинку сидения. Слёзы мигом прекратились. Я испугано смотрела на Вала, ощущая, как его сердитость невидимой паутиной расползается по салону автомобиля.

— Что ты задумал? — я облизнула пересохшие губы и поглубже втянула воздух.

— Сейчас я отвезу тебя домой, а затем встречусь с Борей, — Вал почти не моргал, внимательно наблюдая за дорогой.

— Послушай…

— Нет, — резко оборвал меня Вал. — Нет. Ничего не говори. Я поступаю правильно, и ты это прекрасно понимаешь. Поэтому, — он бросил на меня быстрый взгляд, затем снова сосредоточился на дороге, — не мешай.

Когда мы остановились на подземной парковке, я не спешила выходить из машины. Сердце немного успокоилось, но тревога всё равно занозой засела где-то в груди.

— Мне нужно ехать, — заявил Вал и медленно разжал пальцы, отпуская руль.

— Я не уверена, что ты должен…

— Зато уверен я, — он снова перебил меня. — И ты придерживаешься такого же мнения, Злата. Я знаю, — Вал прижал затылок к подголовнику. — Сможешь ли ты так просто забыть обо всём этом? Сможешь спокойно продолжить идти вперед?

Я боялась этих вопросов. Боялась настолько, что даже мысленно себе их не задавала. Мне хотелось стать жесткой и холоднокровной. Хотелось оперировать фактами и полагаться на логику, уметь взвешивать все риски. Но это всё не про меня. Не про Злату Гончарову, девушку, которая всегда полагается на интуицию, а не холодный голос разума. И, пожалуй, другой я никогда не стану. Не переделаю себя. Борис — это про логику, а я… Я — это про интуицию. Борис — это неподвижная тьма. Я — аккуратный, мягкий свет. Никто из нас не был ни прав, ни виноват.

Если я не смогла убить Германна, то жизнь внутри себя и подавно. Такова была моя сущность. Нелогична и иррациональна. Вал всё это понимал. Идеально и правильно расставил каждый элемент на свое законное место.

Я выбрала аборт, полагаясь на разум, но при этом ломая свою интуицию, выворачивая ее наизнанку. Фактически я была готова сломать саму себя, потому что верила Борису. Знала, что его жестокий выбор был продиктован логикой. Железной логикой. Нет ребенка — нет проблем.

— Я поговорю с ним, — безапелляционным тоном заявил Вал.

— Он не послушает. Ты же знаешь, — тихо ответила я.

— Знаю. Но мы всё равно должны поговорить.

— Зачем ты это делаешь? — я спросила прямо, пусть и догадывалась, каким окажется ответ.

— Ты знаешь зачем, — Вал устало повернул голову в мою сторону. — Но я не стану отвечать, потому что знаю — ты выбрала его. Вы выбрали друг друга. Тебя это разрушит… Аборт. Не имеет значения, одна клетка в тебе или уже сотня. Жизнь есть жизнь. А я не хочу, чтобы тебе было больно.

Я беспомощно прижалась лбом к плечу Вала.

— И ничего ведь от вас не скрыть. Ни от тебя, ни от Бориса, — тихо выдохнула я.

— Иди домой, Злата. Я должен ехать.

***

Вал чувствовал, что медленно, но верно теряет контроль над собой. Его накрывала густая смоляная волна злости. Эта злость не имела определённой цели, она просто окутывала с головы до пят и звенела в воздухе. Злила несправедливость этого мира. Злила безысходность и невозможность просто взять и отключить свои эмоции.

Иногда Вал очень завидовал своему старшему брату. Завидовал той железной выдержке, что всегда была присуща Борису. Завидовал умению отсекать эмоции и полагаться на факты. Вал так не умел. Он всегда хотел защищать и бороться против несправедливости. Всегда с жаром демонстрировал свои чувства и никогда не жалея об этом.

Вал любил жизнь и всё, что было с ней связано. Их мать была такой же, а вот Борис… Он — копия отца.

Бабай был в пабе. Сегодня он запланировал встречу со Стасом. Вал об этом знал, поэтому гнал свой спорткар именно туда. Зная своего старшего брата, Вал понимал, что нужно оперировать фактами. Бить аргументами. Иначе ничего не получится. Но какие здесь аргументы и факты? Разве недостаточно того, что Злата носит в себе его ребенка?! Ребенка Бориса!

Вал поджал губы и мысленно ругнулся. Нет. Этого недостаточно. Ему, Валу, хватило бы, но уж точно не брату.

В пабе было пустынно. Вал коротко поздоровался с барменом и поспешил подняться на второй этаж и пройти в бильярдную зону. Бабай со Стасом уже прощались.

— Здарова, — Стас крепко пожал руку Вала, кивнул напоследок Борису и направился в сторону лестницы.

Борис, отпив воды из своего стакана, взглянул на младшего брата. Удивления в светло-голубых глазах не было. Вал тихо сглотнул. Казалось, что Борис только и ждал, когда он появится здесь. Вал уже привык к тому, что старший брат почти всех вокруг видит насквозь. Почти мистический дар.

— Говори, — Бабай оставил стакан на столике и, как обычно, спрятал руки за спиной.

— Я отвёз Злату домой.

— Процедура не была проведена, — утвердительным тоном произнес Борис.

— Нет. Не была, — напряженно ответил Вал. — Не поступай с ней так же, как ты поступал со своими предыдущими подстилками.

— Почему?

— Ты к ней относишься иначе. И не отрицай этого. По глазам вижу. Не ломай Злату, прошу тебя.

— Это всё эмоции, Валер. Если я буду постоянно поддаваться их влиянию, то ничего толкового в конечном итоге не получится.

— Она этого не заслужила, Борь, — Вал старался дышать глубже, но голос всё равно едва слышно дрогнул. — Это твой ребенок. Твой. Он ни в чем не виноват. И она не виновата.

— Я думал, что ты понимаешь смысл моих мотивов, — Бабай стоял неподвижно. Вся его поза не вовремя натолкнула Вала на странное и ужасающее сравнение. Борис словно вышел на расстрел. И эти руки за спиной, и гордо вскинутый подбородок, и прямой острый взгляд.

— Понимаю. Я всё понимаю, но не принимаю. Раз так сложились обстоятельства, значит в этом есть какой-то смысл.

— Веришь в знаки? — бровь Бабая скептически чуть приподнялась.

В этот момент Вал поймал себя на мысли, что хочет ударить собственного брата. Ударить со всей силы, чтобы костяшки кулака раскроили эту бровь. Но он сдержался, потому что знал — Борис не насмехается над ним.

— Верю. Если ребенок, несмотря на все преграды, зародился в Злате, значит, так должно быть.

— Этот ребенок может спутать все карты и стать мишенью.

— Мы этого не допустим. Пусть Злата родит заграницей. Это не проблема. Меня зовут во Францию. Известная компания, которая специализируется на разработке и издании компьютерных игр. Я могу взять Злату с собой, — слишком торопливо проговорил Вал. — Никто ничего не узнает.

— А потом? — с прежней хладнокровностью спросил Борис. — Валер, ты не смотришь в будущее, не просчитываешь шаги наперед. Что будет потом? Прятать Злату и ребенка? Пока Германн жив, так всё и будет.

— Значит, его надо убить, — выпалил Вал.

— Гонимый личными целями?

— А этого разве мало?

— Нельзя торопить события, брат, иначе можно усугубить ситуацию. Здесь нужно выжидать, просчитывать риски. Убей я сейчас Германна, развяжу войну, и она зацепит всех нас.

— Значит, ты остаешься верен своему выбору? — голос Вала дрогнул уже значительно заметней.

— Да, всё именно так.

— Борь, — Вал начал ловить ртом воздух, чувствуя, что просто задохнется от безвыходности и разъедающей изнутри боли за Злату. — Подумай. Подумай хорошенько. Я тебя умоляю. Не ломай ее. Она не убийца, Борь.

Холод во взгляде Бабая прошиб Вала насквозь. Под ложечкой засосало и стало тошно от всего происходящего.

— Это ответственность. Колоссальная ответственность, Валер. Ты это понимаешь?

— Понимаю, — без колебаний ответил Вал.

Повисла пауза. Жестокая в своей бесконечности.

— Я могу взять ее на себя, — Вал медленно опустился на колени. — Только не ломай, прошу тебя.

— Встань, — тут же приказал Бабай. — Встань, я сказал, — он подошел к брату и схватил его за плечи. — Ты что, мать твою, творишь? — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Унижаться решил?

— Если нужно, унижусь, — уверено заявил Вал.

— Неужели, — немного помолчав, начал Борис, — неужели ты настолько ее любишь?

Вал медленно поднялся с колен.

— Люблю. Знаю, что моей она никогда не станет, но это не имеет значения, — честно ответил он, глядя брату прямо в глаза. — Любовь, она разной бывает. Я ничего не требую, кроме одного — не ломай Злату.

Борис медленно разжал пальцы и снова завёл руки за спину.

— Я приму окончательное решение. Иди, — Бабай отступил на несколько шагов назад, развернулся и скрылся в полутьме бильярдной зоны, где стояли старые сломанные столы.

Глава 40

Последние несколько дней я находилась в подвешенном состоянии. Я и наш ребенок. Мне нужно было как-то жить всё это время. Просыпаться, есть, ехать на работу. Неизвестность планомерно сгибала меня пополам, гнула всё сильней, испытывая на прочность.

Я находилась в постоянном напряжении, потому что боялась, что сейчас вот-вот приедет Борис и лично отправит меня на аборт. Мои мольбы и слёзы окажутся бессильными против его твёрдой непоколебимости. А потом… Когда всё закончится, я останусь пустой. Выпотрошенной оболочкой.

— Это бескомпромиссная реальность, в которой живут наши мужчины, — с горечью заявила Катя.

Она пригласила меня к себе в кабинет, явно правильно считав мое нынешнее состояние. Я старалась, чтобы личные проблемы никак не влияли на работу, но получалось не так хорошо, как хотелось бы.

— Знаю. И никого ни в чем не виню. Просто… Морально очень тяжело, — говоря всё это, я смотрела в пол.

— Понимаю. Я очень хорошо тебя понимаю, Злата. Я в свое время вообще чуть с ума не сошла.

Я резко вскинула голову и удивленно посмотрела на Катю. В моем сознании уже укоренился решительный и сильный образ этой женщины. Поэтому услышать от нее подобное оказалось настоящим шоком.

— Да-да. И не смотри на меня так, — она невесело улыбнулась. — У меня срок был чуть больше твоего. Страшно всё это. Но я вынуждена была так поступить. Потом мне снился этот ребенок. Очень долго снился. Всё казалось, что если бы он родился, то непременно был похож на Стаса. И почему-то думалось, что мог быть мальчик.

— Мне жаль, — выдала я самую глупую банальность, но в ней сосредоточилась вся моя искренность.

— Ты сильная, Злата, — со всей серьезностью заявила Катя. — Это не лесть, а голая констатация факта. И ты справишься.

— Не знаю. Не уверена. Борис молчит. Вал с ним разговаривал недавно. Но конкретики всё еще нет.

— Вал, — как-то задумчиво произнесла Катя. — Вал — это жизнь.

Она озвучивала всё то, о чем я постоянно размышляла.

— Если твоя ситуация пока что поставлена на паузу, значит Борис думает, взвешивает все «за» и «против». Думаю, ответ будет в пользу тебя и ребенка. Но тогда, — Катя подалась вперед и склонилась над письменным столом, — ты должна будешь стать еще сильней, Злата.

— Почему?

— Само по себе материнство — это большая ответственность и подвиг. А когда ты станешь матерью ребенка, чей отец Бабай — это ноша. Тяжелая и опасная ноша.

У меня вдоль позвоночника пробежались ледяные мурашки. Я поёжилась, ощущая всю серьезность ситуации и выбора.

— Если нужна будет помощь, я рядом. Помни об этом, Злата.

— Спасибо тебе. За всё, — я едва заметно улыбнулась.

Груз неизвестности по-прежнему больно давил на плечи, но я старалась мужественно всё это терпеть. Всем было по-своему нелегко. Особенно сейчас, когда война с Прокурором плавно начала набирать обороты. Он сделал ставку на то, чтобы придушить весь бизнес тех людей, которые работали с Борисом. Ситуация в городе обострялась. И на фоне происходящего, я с горечью и болью в сердце осознавала, насколько неуместной была моя беременность.

Фактически я находилась на распутье. С одной стороны, наш ребенок и потенциальная вереница смертельных рисков. А с другой — мужчина, которого я полюбила. Полюбила тихо и не требуя ничего взамен. Одна часть меня была готова разломать себя пополам ради того, чтобы сохранить позиции Бабая. А другая рвалась на защиту еще совсем крошечной жизни. Рвалась с таким усердием, что всем могла перегрызть глотки.

После работы меня встретил Вал. Мы об этом не договаривались. Увидев его на парковке рядом с офисом, я почувствовала резкий прилив тревоги. Но когда я подошла ближе и увидела спокойствие в глазах Вала, меня немного отпустило.

— Ты мне такой нравишься значительно больше, — созналась я, когда мы сели в машину.

— И какой же?

— Спокойный и расслабленный. Злость тебе совсем не к лицу. Она не твоя подруга.

— Увы, но постоянно быть пай-мальчиком я тоже не могу, — Вал игриво мне улыбнулся и включил музыку.

— Как обстоят дела? — осторожно спросила я, когда мы выехали на дорогу.

— Временами по-разному. Определённости пока нет.

Я глубоко вздохнула.

— Нам она сейчас бы совсем не помешала. Хотя бы чуть-чуть.

— Боря всегда принимает правильные решения.

Я только молча кивнула, потому что горло снова стянул комок слёз. Переждав несколько секунд, я спросила:

— А как там твои дела? Как стартап?

— Во Францию приглашают, — не без гордости ответил Вал.

— Серьезно? — изумленно спросила я. — Это замечательная новость! Я только однажды была с родителями во Франции. Правда, совсем ничего не помню. Слишком маленькой туда ездила.

— Мне вообще больше нравятся северные страны. Но тут выбирать не приходиться.

— И что думаешь? Мне кажется, ты должен согласиться.

— Не знаю, — Вал поскреб подбородок.

— Это же… Это же перспективы! Ты сможешь развиться! — возбужденно проговорила я, повернувшись всем корпусом к водительскому месту. — Такой шанс нельзя упускать. Он может быть единственным в твоей жизни.

— Слишком много факторов влияют на мой выбор. Я должен всё учесть.

— Ты должен думать и о себе, — чуть мягче добавила я. — Думать о своей жизни. Воплощать в реальность свои мечты. Разве я не права?

— Права. Безусловно.

— Всё дело в Борисе? — я села прямо.

— В нем.

— А ты с ним об этом говорил?

— Мне не нужно с ним это обсуждать. Ответ очевиден. Он рядом с собой меня не удерживает.

— Это ты держишься, — догадалась я.

Когда мы приехали и поднялись в квартиру, наш разговор продолжился.

— Боря — мой брат, — Вал погладил Чипа. — Единственный. Я не могу его бросить. Знаю, что он не маленький и сам может со всем справиться. Это просто живет в моей голове, — Чип поднялся на задние лапы, чтобы понюхать пальцы Вала. — Семья многое для меня значит. Я не готов жертвовать ею.

— Это не жертва, Вал. Это жизнь. И у каждого она своя. Уверена, что Борис был бы только рад твоим успехам.

— Да, знаю, — Вал взглянул на Чипа, тот своими короткими лапками пытался привлечь к себе внимание. — Как тебе с твоим новым другом?

— Замечательно. Не чувствую себя одинокой. Постоянные прогулки утром и вечером тот еще заряд бодрости.

Вал тихонько засмеялся. Несмотря на то, что сейчас, в эту секунду, всё было относительно хорошо, я ощущала приближение беды. Сердце больно сжималось всякий раз, когда я на миг представляла, что с Валом или Борей может что-то случиться. Нет, только не с ними. Это будет слишком жестоко — снова всех потерять.

Когда в дверном замке щёлкнул ключ, я дёрнулась. Через несколько секунд в квартиру вошел Бабай. Он кивнул Валу, а на меня даже не взглянул. Чип, заприметив для себя новую цель, побежал обнюхивать Бориса. Он никак не отреагировал на мопса.

— Мне пора, — Вал поднялся с дивана.

— Хорошо. И всё-таки подумай над предложением, — напоследок посоветовала я.

Боря, как обычно, спрятав руки за спиной, молча кивнул мне в сторону второго этажа. Сердце болезненно дрогнуло. Решение было принято. И на этот раз окончательное. Никаких исключений.

Чип заскулил и посмотрел на меня своими большими глазами, чуть склонив голову набок. Я поднялась с дивана и проследовала за Бабаем. Сердце стучало с такой оглушительной силой, что в груди стало больно.

Мы прошли не в кабинет, а в спальню Бориса. Я тут же поняла, что наш разговор будет лишен официоза. Мы будем говорить о личном, о человеческом. Говорить о том, что беспокоит нас двоих.

— На этот раз выбор за тобой, Злата, — объявил Бабай, когда дверь в спальню за нами закрылась.

Глава 41

— За мной? — переспросила я.

Боря кивнул и зажег в спальне неяркий мягкий свет. Мое сердце продолжало бешено колотиться в груди. Казалось, что ему катастрофически не хватало места и сейчас оно вот-вот выпрыгнет наружу.

— И какой именно? — едва шевеля губами, уточнила я, наблюдая за Бабаем.

Он расхаживал по спальне, будто обдумывал последние пункты в своем уже окончательно утверждённом плане.

— Я знаю твой ответ, — Борис остановился прямо напротив меня. — Но ты должна его озвучить. Есть всего два варианта: ты делаешь аборт и остаешься здесь либо сохраняешь ребенка и навсегда уезжаешь отсюда.

— Навсегда? — эхом повторила я.

— Без права на возвращение, — не мигая, твёрдо ответил Бабай.

— А ты останешься здесь?

— Всё верно.

— И мы больше не увидимся?

— Скорей всего. Нельзя оставлять следов.

Я снова видела перед собой Реальность. От нее у меня по коже бегали ледяные мурашки.

— Это максимум, который я могу тебе дать, Злата. Уедешь с Валом во Францию. У него серьезные перспективы. Там есть небольшая недвижимость.

— Я еще не дала окончательного ответа.

Борис спрятал руки за спиной и внимательно посмотрел на меня, будто силясь проникнуть в мои мысли.

— А разве он будет другим? — он чуть прищурился. — Ты выбираешь жизнь.

— А что остается тебе? — не выдержала я. — Смерть?

— Всему свое время, — неоднозначно ответил Борис. — В ближайшее время всё подготовят для перелёта. С этим никаких проблем не возникнет. В Европе твои перспективы для роста значительно возрастут. Другая культура. Но человек умеет подстраиваться под различные обстоятельства.

Мне вдруг стало жутко неуютно и тоскливо. Тяжесть обстоятельств крошила мою грудную клетку, всё сильней и сильней вдавливая в землю.

— Получается… Я снова должна буду выстраивать свою жизнь заново? — растерянность в моем голосе зазвучала сильней.

— К счастью, ничего значительного ты здесь не потеряешь, — с прежней твёрдостью произнес Борис.

Мне хотелось громко заявить о том, что я потеряю его, но вовремя прикусила язык. Я не имела права говорить о таком. Наши отношения складывались нетипичным образом. Их конечность была предопределена еще в самом начале.

— Вал еще думает над предложением компании, — переждав секундный эмоциональный взрыв, напомнила я. — Вероятно, что он никуда не поедет.

— Поедет, — абсолютно уверено заявил Борис и наградил меня многозначительным взглядом.

Он прекрасно знал о чувствах Вала ко мне. Не удивлюсь, если Бабаю это стало известно еще задолго до того, как я сама это заметила.

В груди совсем стало тесно от свернувшейся в жгут боли. Борис фактически отсылал нас с Валом, оставаясь наедине с тем ворохом проблем, что устраивал ему Прокурор. Физически было трудно думать о самом плохом, но и безосновательно полагаться на лучшее тоже нельзя.

— Твой окончательный ответ? — Бабай задумчиво посмотрел на меня.

— Ребенок, — совсем тихо ответила я.

Несмотря на то, что я понимала всю правильность своего решения, мне всё равно было жутко больно. Сохраняя одну часть себя, я навсегда теряла другую. Неважно сколько времени мы были вместе. То, что происходило между мной и Борисом случается лишь раз и на всю жизнь. Он понимал меня. Считывал мои эмоции и никогда ничего не делал во вред. Какая-то совершенно странная, почти мистическая связь возникла между нами и дала толчок для новой жизни.

Плечи Бориса чуть опустились словно он вздохнул с облегчением. Только вот я этого облегчения не ощущала в себе. В переносице начало нестерпимо жечь. Так сильно не хотелось быть слабой. Я просто не имела право на эту слабость. Позади меня была лишь пустота и она сгибала меня пополам. Я судорожно обхватила себя руками, пытаясь не рассыпаться на микрочастицы. Иначе потом вряд ли соберусь.

Бабай подошел ко мне. Я услышала его тихие шаги, а затем ощутила тяжесть его ладоней на своих плечах.

— Посмотри на меня, — в привычной твёрдости басистого голоса возник слабый оттенок мягкости.

Я вздрогнула, решив, что меня всё это только кажется. Затем медленно подняла взгляд на Бабая. В его глазах затаилось что-то такое беззвучное и наполненное просто нечеловеческой болью. Такое одному выдержать крайне сложно, но разделить с кем-то подобную ношу Борис не хотел.

— Самое главное, что я тебе сказал после твоей первой встречи с Германном? — Бабай убрал с моего лица волосы.

В голове быстро закружились воспоминания. Моя первая встреча с Германном. Я хотела его убить. Нервный срыв. Разговор с Борисом и шприц со снотворным. Что именно тогда было сказано? Я забыла многие детали, но кое-что всё-таки запомнила.

— Чтобы я жила… Всем на зло.

Бабай кивнул и поднял ладони чуть повыше, касаясь большими пальцами моих щёк.

— Всем на зло, — повторил он, впечатывая эту установку в мою ДНК. — И самое главное, — Боря неровно выдохнул.

Сейчас в эту самую секунду он был настоящим. Почти уязвимым и с заживо содранной кожей.

— Злата, — на лбу Бабая собрались морщинки, — когда родится наш ребенок…

Наш… Он признавал этого ребенка. Не снимал с себя ответственность и не отгораживался. Из-за слёз у меня всё перед глазами поплыло акварелью.

— Когда он родится, — продолжил Борис. — Не ври ему насчет меня. Никогда. Он имеет право знать правду. Я хочу быть настоящим для него.

— Хорошо, — мой голос задрожал. Ком в горле стал невыносимо большим.

— Хорошо, — повторил за мной Бабай и медленно отпустил.

Почувствовав вкус собственных слёз на губах, я не удержалась и спросила:

— Если бы тебе был дан второй шанс, чтобы ты сделал?

— Нет никаких вторых шансов, — Борис медленно развернулся, подошел к кровати и опустился на самый ее край.

Я быстро вытерла рукавом кофты свои глаза и глубоко втянула воздух.

— А если бы был? Ты что-нибудь изменил или прожил ту жизнь, какая у тебя есть сейчас?

Повисло молчание. Бабай вжал локти в колени и опустил подбородок на сцепленные в замок пальцы. Взгляд устремился в пол. Я смотрела на этого мужичину и чувствовала, что у меня сердце разрывается от боли за него.

— Не знаю, — ответил Борис. — Я не знаю, Злата. Не привык думать о том, чего нет и быть не может.

Я прикусила нижнюю губу, глуша в себе всхлипы.

— Иди к себе. Поздно уже, — Бабай выпрямился и повернул голову в мою сторону.

— Я могу остаться с тобой этой ночью?

— Нет, — последовал жесткий ответ. — Это ни к чему.

Борис был прав. Но легче мне от этого не стало. Мы оба прекрасно понимали, что это наш последний разговор. Последний шанс сказать о том, о чем раньше нужно было лишь молчать.

— Поздно уже, — снова повторил Бабай, будто подгоняя меня навсегда оставить пределы его жизни, приделы его темноты.

Я уже развернулась и подошла к дверям, чтобы взяться за ручку, открыть и уйти, но потом… Что-то мощное и яркое пронзило меня насквозь: мое сознание, тело, душу. Резко повернувшись, я быстро направилась к Борису и больно ударившись коленями об пол, обняла его двумя руками. В суставах жутко заныло, но я не обращала на это никакого внимания. Стоя перед Бабаем на коленях, я обнимала его за шею так крепко, что руки начали неметь. Судорожно хватаясь пальцами за ткань рубашки, я захлёбывалась слезами. Мысленно прощалась с этим мужчиной и благодарила за всё, что он мне дал и чему научил.

Он обнял меня одной рукой. Обвил ее вокруг моей талии и уткнулся носом в волосы. Борис всегда любил мои волосы. Пальцы, вжатые в мою кожу, причиняли боль, но я была рада ей. Она говорила о том, что всё еще реально. Бабай пока еще реален для меня.

— Я люблю тебя, — тихо-тихо прошептала я ему на ухо. — Очень люблю.

Мне не нужно было никаких ответов или реакций от Бориса. Я просто хотела, чтобы он это знал. И пусть наш будущий ребенок стал для нас полной неожиданностью, но он никогда не был и не станет ошибкой. Он — результат наших чувств. Настоящих чувств.

— Я знаю, моя золотая бусина, — Борис опустил ладонь мне на затылок. — Знаю.

Я улыбнулась сквозь слёзы.

— Но уже поздно.

Глава 42

— Пришло время прощаться? — со светлой грустью спросила меня Катя.

— Завтра утром уже вылет. И… Пожалуй, ты права. Пришло время прощаться, — я тяжело вздохнула и посмотрела в окно.

Мы сидели в том самом ресторане, в котором часто с коллегами обедали. Всё здесь уже давно стало родным и привычным: и живые цветы в больших вазонах; и черно-белые картины на стенах; и приятный тонкий сладковатый аромат, что витал в воздухе.

— Ничего. Свидимся еще, — Катя ободряюще улыбнулась. — Сейчас главное обжиться на новом месте. Привыкнуть к новым людям и ребенка родить. А всё остальное — чепуха.

— Страшно немного, — созналась я и допила свой уже немного остывший фруктовый чай.

— Почему? — Катя искренне удивилась.

— Чужая страна, — коротко ответила я. — Боюсь, что не сумею адаптироваться.

— Ерунда! — Катя засмеялась. — Что-что, но адаптация — это твой конёк. Справишься, поверь мне. К тому же ты будешь не одна, а с Валом. Он всё-таки принял предложение компании, я права?

— Да.

Мысли отбросили меня на несколько дней назад, когда Вал ответил, что согласился на работу. Я искренне была рада за него, а он… он даже немного смутился.

— Ты этого достоин, — добавила я. — И все мы будем тобой гордиться.

— Спасибо.

Вала переполняли эмоции, это было очень заметно по его глазам. Подхваченный этими эмоциями, он крепко обнял меня.

Мы еще не говорили о том, как будем жить вместе во Франции. Пока вся эта новая жизнь казалась мне слишком туманной. Не хотелось забегать наперед. Мама иногда говорила мне, что лучше решать проблемы по мере их поступления. Я решила воспользоваться ее советом.

— Это хорошо, — отметила Катя. — Вал не создан для всего этого, что происходит сейчас с нами. У него совсем другой путь.

Я была согласна с Катей. Вал казался инородным элементом в мире Бориса. Думаю, что и сам Борис это прекрасно осознавал. Именно по этой причине он и не спешил делать из своего младшего брата сильную фигуру на игровом поле. Такая тактика была продиктована не братскими чувствами, а холодным расчетом логики.

— Кать, я хотела тебя кое о чем попросить, если можно, — со всей серьезностью произнесла я.

— Да, конечно. Без проблем. Говори, — охотно согласилась подруга.

— Могла бы ты держать меня в курсе событий? Я не хочу неизвестности. Мне будет спокойней, когда я буду знать, что с ним, — я медленно выдохнула, стараясь оставаться спокойной.

— А если информация будет неутешительная? — Катя с опасением посмотрела на меня.

— Рассказывай всё как есть. Несмотря на то, что я вынуждена уехать, это не значит…

— Что ты его перестанешь любить, — закончила за меня Катя. — Понимаю. Я прекрасно тебя понимаю. Знаешь, мне очень жаль терять такую помощницу, как ты. Правда. Такой порядок и в компьютере, и в бумагах. Ты хороший работник, Злата.

— Спасибо, — я смущенно улыбнулась.

— Хорошо. Я поняла тебя. Буду держать в курсе дела. Думаю, я бы тоже не смогла сидеть в неведенье. А что Борис?

Я затаила дыхание. В груди снова стало тесно и больно. После нашего последнего вечернего разговора мы больше не виделись. Интуиция подсказывала мне, что до нашего отъезда мы и не увидимся. Борис отошел в сторону. Скрылся в тени. Нам больше нечего было сказать друг другу.

— Ничего, — удивительно спокойным голосом ответила я. — Вряд ли он захочет нас с Валом проводить, — я иронично улыбнулась.

Вылет был запланирован на утро. Накануне ночью я практически не спала. Все необходимые вещи были упакованы. Вопрос с документами разрешился еще несколько дней назад. Вот-вот я должна была пересечь очередную отметку и начать новый отрезок своей жизни.

Я волновалась и не стремилась подавить в себе это чувство. Борис дома так и не появился, но меня это не огорчило. Мы обо всём уже поговорили. Чип спал, а я расхаживала по квартире, мысленно с ней прощаясь. Она стала для меня надежным убежищем, а затем и вторым домом. Мне нравилась здешняя полутьма и обширность свободного пространства. Я ни о чем не жалела.

Пусть моя любовь всё еще нестерпимо ныла в груди и рвалась наружу, я принимала ее. Заглушать эту любовь я не собиралась. Она сохранится во мне ровно настолько, насколько это предначертано судьбой.

Остановившись на пороге спальни Бориса, я глубоко вздохнула, а затем прошла внутрь. Я задремала на его кровати, притянув колени к груди. Мне снова приснилась та самая фантастическая птица. Она кружила надо мной. Я слышала шелест ее сильных широких крыльев. Он убаюкал меня.

Утром, ровно за два часа до вылета, за мной приехал Вал. Он показался мне не выспавшимся, но при этом всё равно был полон воодушевления.

— Готова?

Я в последний раз взглянула на обширную гостиную. В сердце заползла щемящая тоска.

— Удачи вам, — пожелала Лариса, выглянув из кухни. — И хорошего полёта.

— Спасибо, — Вал добродушно улыбнулся домработнице.

— Готова, — твёрдо ответила я и перекинула через плечо ремешок сумки.

— Отлично, — Вал пропустил меня вперед.

Дверь в мою уже прошлую жизнь с тихим щелчком закрылась. Спускаясь на лифте, я наклонила голову вниз, пытаясь проглотить слёзы.

Вал ничего не сказал, просто приобнял меня и прижался подбородком к моей макушке.

***

Бабай глотнул немного воды и вернулся к своему бильярдному столу. Сегодня он играл в одиночку. Забивал шары в лузы снова и снова, стараясь полностью отчистить свою голову от любых раздражающих мыслей.

Иногда поглядывая на время, что светилось на экране смартфона, Борис считал минуты перед вылетом Златы и Вала. Затем начал считать часы перелёта.

Что-то перманентно скребло в грудине, но что именно, Бабай не знал. Он совершенно точно не испытывал сожаления. Всё было устроено идеально. Лучшего варианта в данной ситуации проработать просто невозможно. Борис полностью полагался на Вала, зная, что он Злату не обидит и в беде никогда не оставит. Это немного успокаивало то, что грызло Бориса изнутри.

Ненавязчивую и расслабляющую тишину внезапно нарушил стук женских каблуков. Бабай выпрямился и немного нахмурившись, посмотрел в сторону лестницы. Он никого не ждал и не приглашал. До того момента, пока Вал не свяжется и не скажет, что посадка прошла нормально, Борис ни с кем не хотел контактировать.

В бильярдной зоне появилась та, кого Бабай меньше всего ожидал когда-либо снова увидеть. Дина. Сначала он ее не узнал. Взгляд выхватил золотистые кудри и то странное чувство в груди резко усилилось. Затем отпустило, когда Борис распознал Дину.

Она изменилась. Перекрасилась. Куда-то вдруг исчезли все эти ультракороткие тесные платья с глубоким декольте. Косметики на лице стало значительно меньше.

— Привет, — Дина даже улыбаться старалась иначе.

Бабай почувствовал острый прилив отвращения к этой женщине. Дина пыталась натянуть на себя личину Златы. Поместила естественность в пластик.

Борис ничего не ответил, он склонился над столом и отправил в лузу очередной шар.

— Я вот решила к тебе зайти. Просто повидаться, — продолжила Дина, подойдя чуть ближе к бильярдному столу.

Снова не последовало никакого ответа.

— Борь, мы же не будем в молчанку играть, правда? Я ведь люблю тебя, Борь. Ты меня гонишь, а я всё равно возвращаюсь.

— Это не любовь, — бесстрастным тоном отозвался Борис. — Это отсутствие мозгов. Тебе говорят одно, а ты делаешь противоположное.

— Нет, это именно любовь, — Дина понаблюдала за тем, как Бабай отправил в лузу еще один шар. — А можно мне с тобой поиграть? Я правда не знаю правил, но ты мне можешь рассказать.

— Играть мы ни во что не будем, — Бабай выпрямился и отложил кий на стол. — Я тебя не звал. Развернулась на сто восемьдесят и пошла отсюда.

— Почему ты сразу заводишься? Я же к тебе пришла. Люблю тебя.

— Мне это не нужно, — взгляд Бориса стал неприятно острым и холодным.

— Она ведь уехала. Так? Бросила тебя и укатила с твоим же братом! — глаза Дины загорелись триумфом.

Бабай мысленно поставил галочку в пунктике распространения сплетен. Ему было выгодно и удобно, чтобы все вокруг думали, будто Злата изменила и выбрала Вала. Полуправда лучше, чем обыкновенная ложь. Ложь могла бы вызвать ненужные подозрения.

— Тебя это абсолютно не касается.

— Я здесь. А эта дешевая подстилка непонятно где. Время всё расставило по своим местам. Она была недостойна тебя.

— А ты, стало быть, достойна? — Борис иронично выгнул одну бровь.

— Да, — без сомнений ответила Дина.

Она обошла стол, приблизилась к Бабаю и опустила ладонь к нему на грудь. Вблизи золотистый цвет казался совсем уж искусственным. Борис смотрел на эту женщину и не понимал, почему когда-то вообще решил с ней связаться. Дина хороша в постели. А он голодным был. Но дальше постели они уйти не могли. Дина просто хотела шикарной жизни и зависти подруг.

— Я помогу тебе расслабиться, — ладонь Дины плавно скользнула вниз, коснулась пряжки ремня.

— Пошла вон, — процедил Бабай.

Дина расстегнула ширинку, игнорируя любые слова.

— Пошла вон! — вдруг рявкнул Борис и перехватив руку, вжал Дину в бильярдный стол. — Ты мне не нужна, — прошептал он ей прямо в лицо.

Дина потянулась и ухитрилась поцеловать Бабая прямо в губы. Он отпустил ее и резко выпрямился.

— Уйди, иначе я применю крайние меры, — предупредил Борис.

— Ну неужели ты любишь эту соплячку? — не веря, спросила Дина. — Да что в ней такого? Волосы? Фигура? Одежда? Что? Она бросила тебя! Бросила и укатила с твоим братцем!

— Как ты еще себя выносишь, Дин? — Борис чуть прищурился. — Ради денег и хоть какого-нибудь статуса ты готова пойти на всё. Как ты с этим живешь? Неужели в тебе нет ни гордости, ни чести?

— Ты мне будешь говорить о чести? — Дина засмеялась. — Ты? Бывший зэк будешь говорить мне о чести?

— Иди к Германну. Он у нас не сидел. Добропорядочный человек. Иди. Он любит подрожать мне. Может, после меня и тебе вставит.

— Ты урод, Бабаев! — выплюнула Дина.

— Ты сама вынудила говорить с тобой так, как ты того заслуживаешь, — совершенно спокойно ответил Борис.

— А вот и пойду! — фыркнула Дина. — Пойду к нему. А ты оставайся здесь один. Надеюсь, что Германн быстро тебя по стенке размажет.

— Спасибо за пожелания. Всего хорошего. — Напоследок произнес Бабай.

Глава 43

Два года спустя…

— Ты лакомый кусок, Валерий. За тебя, — Нил поднял бокал с шампанским и сделал несколько глотков.

— Компания помогла мне раскрыться. Без нее я бы так и продолжал топтаться на берегу, — Вал тоже немного отпил из своего бокала.

Мы уже второй вечер подряд проводили вне дома. Вчера присутствовали на празднике компании, что был приурочен к благополучному окончанию проекта. Сегодня уже в более узком кругу отмечали повышения Вала.

Он стремительно строил головокружительную карьеру. Наблюдая за Валом, за его невероятной способностью быстро и ненавязчиво вливаться в коллектив, я тихо радовалась. Он окончательно попал в свою стихию. Несмотря на то, что работа временами полностью истощала Вала, он восстанавливался и упрямо продолжал двигаться вперед. С голодом и жаром Вал пробирался на вершину. Это иногда завораживало, а временами даже пугало. Я пыталась сохранять его внутренний баланс, быть рядом, поддерживать, чтобы Вал не переусердствовал. По итогу все приложенные усилия привели к повышению.

— Не скромничай. Я уже знаю, что тебя у нас увести пытались, — Нил широко улыбнулся.

Нил был непосредственным начальником Вала. Мужчина пятидесяти пяти лет с благородной сединой на висках. Француз. Он отлично знал английский, так как частенько вынужден был посещать Штаты, и мы преимущественно с ним общались именно на этом языке. Изучение французского у меня пока еще находилось в процессе. Вал в этом деле преуспел значительно лучше.

— Пытались, — Вал кивнул. — Но я предложение конкурентов даже не рассматривал. Сразу отказался, — он не оправдывался, а просто констатировал факт.

— Почему поступил так категорично? — Нил всё еще улыбался, но я по глазам заметила, что он проверял Вала.

Несмотря на то, что Вал трудился на компанию вот уже целых два года и ни разу не дал повода усомниться в себе и своих способностях, начальник временами его проверял. Да и не только Вала, но и многих других своих подчиненных.

— Сумма гонорара была приличной. Намного выше той, что мы могли предложить тебе.

— Я за идею, а не за деньги, — твёрдо ответил Вал.

— Разве это не наивно? — Нил уже со всей серьезностью посмотрел на Вала.

— Качественно проработанная идея в последствии способна принести прибыль в сотни раз выше, чем продукт, что изначально был просто коммерческим и проходным. Если бы я нуждался только в высоком заработке, то вряд ли выбрал работу, где есть место для творчества и дальнейшего развития.

— Хорошо, — взгляд Нила стал задумчивым. — Я в тебе и не сомневался, Валерий. Ты достоин этого повышения. Не подведи.

— Вы можете на меня положиться.

Мы остались наедине. Вал спрятал одну руку в кармане тёмных джинсов и глянул вслед своему начальнику.

— С ним всегда нужно быть в полной боевой готовности, — шутливо подметил Вал.

— Может, это и неплохо, — вслух начала размышлять я. — Всегда в рабочем режиме рядом с Нилом. Не будешь застигнут врасплох.

Вал кивнул. К нам подошли ребята из отдела. Я не стала мешать и ушла в небольшую женскую компанию. Почти со всеми я находилась в хороших дружеских отношениях. Наши мужчины работали вместе. Некоторые праздники мы отмечали всей компанией. Но самые близкие дружеские отношения у меня выстроились только с Сибил. Думаю, что нашему контакту поспособствовало материнство. У Сибил росла очаровательная дочка. У меня — сын. Сибил обучала меня всему, что знала и умела сама.

— Что у тебя с фотографией? — спросила она, когда мы отделились от остальных женщин, чтобы прогуляться по саду.

— Еще два семестра впереди. Плюс курсы французского. И Макс. Каждую свободную минуту стараюсь проводить с ним, — мое сердце тут же приятно сжалось от безграничной любви к сыну.

— Как будешь готова, дай мне знать, хорошо? — Сибил заправила за ухо короткую чуть вьющуюся прядь волос.

— Я не могу ничего обещать. Правда. И подводить тебя я тоже не хочу.

— Злата, у тебя всё получится. Ты должна просто поверить в себя.

После всего, что я пережила в той своей прошлой жизни, во мне внезапно поселились страх и неуверенность в себе. С этим нужно было что-то делать, но я никак не могла взять себя в руки. У меня возникла возможность начать работать в модном журнале. Но мне всё еще казалось, что я не справлюсь с работой фотографа. Я начала заниматься фотографией во время беременности. Увлечение быстро переросло в полноценный процесс познания этой сложной завораживающей науки.

— Тем более рядом с тобой такой мужчина, — Сибил обернулась и посмотрела в ту сторону, где сидели наши мужчины.

Я взглянула на Вала. Это был деловой и целеустремленный человек. За ним и я, и Макс, как за каменной стеной. Я очень хотела полюбить Вала. Полюбить так сильно, как он того заслуживал, но мое упрямое сердце молчало. И это было так несправедливо.

Всё это время мы с Валом жили вместе. Он всегда был рядом со мной, во время беременности и после родов. Вал мог бы стать замечательным мужем. Я знала, что никогда не пожалею, если выберу его. Но я слишком уважала Вала, слишком любила его по-своему, чтобы нагло врать, глядя прямо в глаза.

— Я тебя ни к чему не обязываю, — вот, что он мне сказал после рождения Макса. — Пусть для всех вокруг мы будем семьей. Это избавит всех нас от лишних вопросов. А потом… Потом видно будет. Не нужно ничего торопить. Несмотря на то, как в будущем устроятся наши жизни, мы всё равно будем поддерживать друг друга.

— Спасибо тебе. За всё, — я привычно уткнулась лбом в плечо Вала.

Я искренне была благодарна ему за всё, что он делал и для меня, и для моего сына. Если нам и было в будущем предначертано навсегда остаться вместе, то я хотела, чтобы всё произошло честно. Без фальши. На данный момент нас полностью устраивала наша жизнь и этого уже было достаточно.

— Да, — задумчиво произнесла я. — Ты абсолютно права, Сибил.

После праздничного вечера мы с Валом направились домой. Ноги немного гудели, поэтому я бессовестно сняла туфли на «шпильке» и теперь сидела в машине босиком.

— Ты должна попробовать свои силы, — вдруг заявил Вал.

Чем старше он становился, тем сильней был похож на своего брата. От прежней бороды осталась лишь аккуратная щетина. Теплота в светло-карих глазах вспыхивала лишь тогда, когда мы оставались наедине. Работа в компании завершила формирования Вала как личности. Он раскрылся и стал самодостаточным. Думаю, Боря видел потенциал в своем младшем брате. И даже если бы я не появилась в их мире, Бабай сделал всё, чтобы Вал реализовался. Это было неизбежно.

— У меня впереди еще два семестра, — напомнила я.

— У тебя есть потенциал и талант. Я видел твои работы. Это отличный материал. Соглашайся, иначе возьмут другого человека. Я бы на твоем месте так не рисковал и не оттягивал момент, — Вал взглянул на меня. — Иногда нужно просто закрыть глаза и броситься в омут с головой. К тому же ты не завтра приступишь к работе. Тебе дадут возможность доучиться. Максимилиан подрастет к этому моменту.

— Хорошо, — немного помолчав, наконец-то ответила я. — Хорошо, я попробую. На днях созвонюсь с Сибил и договорюсь с ней. Просто… Понимаешь…

— Боишься срастись с Парижем, — догадался Вал.

— Именно, — тихо ответила я.

Глупо было хранить в себе наивную надежду на то, что однажды я снова смогу вернуться домой, к Борису. Наша связь оборвалась. Возможно, Бабай контактировал с Валом, но я об этом ничего не знала. Прошло столько времени, а я никак не могла оставить Бориса в прошлом. Не могла стереть его из своей памяти. У Макса, у нашего сына, его глаза. И всякий раз, когда я смотрела в них, чувствовала, как нестерпимо болит моя душа.

Иногда я созванивалась с Катей. Благо разрыв во времени всего в один час позволял нам беспрепятственно поддерживать и связь, и дружбу. Я осторожно интересовалась, как дела у Бориса. Всё было по-прежнему.

— Максу будет лучше здесь, — твердо заявил Вал. — Ты ведь это прекрасно понимаешь. Даже если ситуация с Германном разрешится, это не гарантирует ни для тебя, ни для сына никакой безопасности.

— Знаю, — тяжело вздохнув, ответила я.

— Мы справимся, — уверенно произнес Вал.

— И никак иначе? — с усталой улыбкой на губах спросила я.

— И никак иначе, — уверено повторил он.

Когда мы вернулись домой. Макс уже давно спал у себя в детской. Эстель — няня Макса, встретила нас и коротко отрапортовала о том, как прошел сегодняшний день. Она не очень хорошо говорила по-английски, но мы в целом понимали друг друга.

Когда мы выбирали няню, Вал посоветовал взять француженку, чтобы Макс с раннего детства слышал не только русский и английский, но еще и французский. Я согласилась.

— Мне еще немного нужно будет поработать, — тихо произнес Вал и ушел на второй этаж, где у него был отдельный кабинет.

Я заглянула в детскую. Эстель оставила включенным ночник. Он отбрасывал на потолок и стены красивые изображения звёзд и далёких планет. Подобрав подол своего вечернего платья, я аккуратно подошла к кроватке. Макс тихонько спал. Рядом лежала его любимая мягкая игрушка — маленький полярный мишка. Это был подарок Вала на первый день рождения Макса. Неподалёку от кроватки на подушке сопел Чип.

Всякий раз, когда я видела сына, мысленно молилась о его благополучии. Я любила его до такой степени, что даже становилось немного больно. Всё внутри меня туго сжималось, когда Макс тянул ко мне свои маленькие ручки с крошечными пухлыми пальчиками. Он так сильно был похож на своего отца. Так сильно. Склонившись, я поцеловала Макса в лоб и поправила его мягкое синее одеяльце.

Проснулся Чип.

— Идем, — прошептала я. — Не будем мешать.

Пёс за мной хвостиком прошел в спальню. Я переоделась, приняла душ и еще какое-то время перебирала в своем ноуте целую серию фотографий вечернего Парижа. Глубок вздохнув, я всё же твердо решила принять предложение Сибил. Вал прав — мой дом теперь здесь. Пришло время окончательно отпустить прошлое.

Этой ночью я спала очень беспокойно. Мне снилось что-то невнятное, но крайне жуткое. Меня кто-то преследовал, а я убегала вдоль парижских узких улочек. Затем я оказалась на какой-то поляне и увидела птицу. Большую и фантастическую. Таких в реальности не существует. Это была моя птица. Она боролась с кем-то в воздухе. Я пыталась разглядеть с кем именно, но солнце нещадно слепило глаза. Это был либо коршун, либо стервятник.

Я слышала шелест мощных крыльев и странные хриплые звуки. Потом вдруг моя птица камнем устремилась к земле. Я видела кровь, слышала жуткий протяжный визг. Крылья… Мощные крылья моей птицы были сломаны. Я хотела поймать ее, не дать упасть. Но внезапно проснулась, так и не узнав, поймала я ее или нет.

Сердце учащенно билось в груди. А на висках застыли бисеринки пота. Впервые с того дня, как я переехала в Париж мне снова приснилась эта птица. Я быстро встала с кровати и ушла в ванную, чтобы умыться. Не хотелось пугаться раньше времени или понапрасну накручивать себя. Но я верила, что всё это мне приснилось не просто так. Страх за Бориса сжал в стальных тисках мое сердце.

Глава 44

— Стас с ним виделся на днях. Я в офисе зашиваюсь. Проект горит. Иногда даже на ночь в кабинете остаюсь, — послышался бодрый голос Кати в динамике смартфона. — Наплывами всё происходит. То Германн делает ход, то Бабай. Но никаких серьезных новостей у меня для тебя нет.

— Ясно, — я поправила штанишки Макса и проверила резинку, чтобы она была не сильно тугая. — Просто мне недавно нехороший сон приснился.

— Златка-Златка, время идет, а ты всё не меняешься, — Катя засмеялась. — Сны — это просто сны. Они ни на что не влияют и не указывают. Не нужно лишний раз себя накручивать. У тебя сын растет. Кстати, как он там?

— Растет, — с гордостью повторила я. — Сегодня выбрались в ближайшую кофейню. А он сидеть не хочет. Всё ходит, рассматривает вокруг.

— Любопытная непоседа значит.

— Это еще мягко сказано! Интересуется абсолютно всем. В доме всё прячем по возможности и закрываем. Если что-то не испортит, то не дай бог поранится. Страшно упрямый, но послушный.

— Завидую я тебе, Злата. По-доброму завидую. — Вдруг с грустью произнесла Катя.

— Чему тут завидовать? Что сын без отца растет?

— Вал может стать прекрасным отцом, — тут же парировала подруга.

— Не хочу врать собственному ребенку, — я посмотрела на Макса, он поднял с пола свою машинку и сразу потянул в рот. — Солнышко, не надо, прошу тебя, — я аккуратно забрала машинку и достала из сумки влажные салфетки.

— У вас так ничего и не складывается?

— Вал хочет отношений. Я это вижу и чувствую, но… Сложно всё это.

— Боишься осуждения? — предположила Катя.

— Да плевать я на это всё хотела. Мнение окружающих меня интересует в самую последнюю очередь. Не чувствую я к Валу всего того, что чувствовала к Боре. Просто быть вместе, а потом возненавидеть друг друга? Нет, я так не хочу. Вал заслуживает счастья. Заслуживает любить и по-настоящему быть любимым. Поэтому, как только решится вопрос с работой, подумаю о переезде в отдельную квартиру. Не хочу неопределённости и ложных надежд давать тоже не хочу.

— А ты сможешь себе позволить отдельное жилье?

— Что-нибудь постараюсь придумать.

— Послушай, может, ты торопишься? Иногда так случается, что любовь приходит со временем. Причем очень крепкая любовь. Ты с Борей и года вместе не провела, а уже целых два живешь в другой стране.

— Это не имеет значения, — твёрдо заявила я. — Боря был моим первым, во всём. И я так просто забыть и вычеркнуть его не могу. У меня от него ребенок, в конце концов.

— Любовь бывает жутко несправедливой, — философски заметила Катя.

— А еще она бывает жестокой и неожиданной, — добавила я.

— Да, это уж точно. Кстати, всё-таки у меня есть для тебя несколько небольших новостей.

— Каких? — я зажала телефон между ухом и плечом, а затем посадила к себе на колени Макса, чтобы вытереть его руки.

— Не уверена, что первая будет очень приятной и полезной. Но всё же. Бабай если мелькает где-то среди людей, то иногда с ним Евгения. Помнишь? Мы ее в казино видели.

— Да, помню, — под рёбрами, у самого сердца, жутко заныло.

— Не думаю, что у них отношения. Просто подстраховка.

— И зачем же она нужна? — чуть сдавленно спросила я, пережидая болезненный импульс ревности.

— А затем, что Дина теперь в свите Германна ошивается. Сплетня эта давно уже гуляет, но я не верила, пока сама недавно не увидела.

— Вот как. И в чем связь?

— Она за Бабаем увивалась, когда вы уехали. Но, кажется, ничего Дина так и не добилась. У нас все уверены, что ты сошлась с Валом, поэтому и уехала. Отличная легенда. Уехали вы недалеко, значит бегством это не назовешь. Но Дина не дура. Если Германн усомнится в этой сплетне, то…

— Мы даже здесь будем не в безопасности, — закончила я.

— Именно. Борис это, конечно, предусмотрел. Все наши думают, что он с Евгенией. Но стоит Прокурору копнуть чуть глубже… Нет. Надеюсь, этого не произойдет.

— Хорошо. Спасибо тебе, Кать.

— Да не за что. Ты главное держись, ладно? Всё обязательно образуется.

Как только я завершила телефонный разговор, в кофейню вошла Сибил. Времени детально обдумать всё то, что я узнала от Кати у меня не было. Но моя уверенность в том, что недавний ночной кошмар символизировал скорый приход беды, никуда не исчезла, а даже наоборот — укрепилась.

— Привет! — Сибил поцеловала сначала меня в щеку, затем Макса в макушку. — Прости за опоздание.

— Всё в порядке, — я уже привыкла к непунктуальности Сибил.

— Закажу кофе и перейдем к делу, идет?

— Идет.

Когда я с Максом возвращалась домой на такси, тревожные мысли снова полностью заполнили мое сознание. Я снова и снова прокручивала в голове разговор с Катей и боролась с накатывающими волнами ревности. Это было так не вовремя и так глупо.

— Ма, — Макс потянул ко мне свои ручки. Он сидел в специальном детском кресле.

— Скоро будем дома, солнышко, — я отдала Максу его машинку. Он пока что говорил немного и неразборчиво, меня называл «Ма», а Вала — «Ва». Но я уже интуитивно научилась понимать сына.

Когда мы приехали Вал уже был дома.

— Я мог вас забрать, зачем на такси добирались? — спросил он, забирая Макса к себе на руки.

— Не знала, когда точно вернемся домой. Мы много гуляли, затем долго сидели с Сибил. Она любит опаздывать. Да и отрывать тебя от дел не хотелось.

— Ерунда. Сегодня я почти весь день на онлайне, могла бы в мессенджер написать.

— Ва, — Макс протянул Валу машинку.

— Красивая. Будем с ней сейчас купаться? С машинкой?

— Ва! — Макс радостно заёрзал в руках Вала.

— Что там с работой? — спросил он меня, когда мы втроем направились в ванную.

Я начала детально рассказывать Валу о встрече с Сибил, о том в каком режиме начну работу с журналом. Он внимательно слушал меня, но я никак не могла избавиться от странного тяжелого чувства. Вал был непривычно напряжен и очень задумчив. А самое главное — явно не хотел посвящать меня в детали своего настроения, ловко направив разговор в русло моей будущей самореализации.

Сначала я решила, что возможно он просто устал и хочет отдохнуть. Поэтому освободила Вала от традиционного чтения сказки перед сном. Самостоятельно уложив Макса спать, я тихонько прошла в кабинет Вала. Ноутбук уже был выключен, смартфон лежал рядом, сверкая черным безжизненным экраном. Вал бездумно бросал в стену небольшой резиновый мячик Макса. Мячик отскакивал от стены и возвращался в ладонь Вала. Он о чем-то крепко задумался.

— Всё хорошо? — осторожно спросила я, прислонившись виском к дверному косяку.

— Не знаю, что тебе ответить, — Вал запустил мячик, тот снова вернулся в ладонь.

Повисло молчание. Тревога внутри меня вдруг словно стала объемней и еще тяжелей. Я медленно прошла в кабинет. Он разительно отличался от кабинета Бориса. Здесь были и полки с книгами, и абстрактные картины на стенах. На рабочем столе помимо стационарного компьютера и ноутбука, лежал еще планшет со стилусом и несколько повербанков.

— Мы с Катей сегодня созванивались, — осторожно произнесла я, прощупывая почву. — Кажется, там у них всё хорошо.

Вал тяжело вздохнул и оставил мячик в покое.

— Нет. Ничего не хорошо.

— То есть? — настороженно уточнила я, скрестив руки на груди. — Катя мне соврала?

— Нет. Не думаю. Ситуация нестабильная. Я слежу за ней.

— Борис знает? — стараясь сохранить спокойствие, спросила я.

— Контакт поддерживаем, но я и своими каналами пользуюсь. В общем… Возможно, я должен буду улететь на несколько дней.

— Куда? Домой? — мои пальцы больно впились в предплечья рук.

— Да. Это еще не решенный вопрос. Ничего точно пока сказать не могу.

— Что случилось? — тревога продолжила зреть во мне. — Что-то… с ним?

— Нет. Но Боря что-то задумал. Что-то серьезное. Что положит конец его войне с Германном. Не хочу пугать, но зная брата, могу предположить, что он готовит какие-то крайние меры.

Глава 45

— Борис Аристархович, я могу приготовить курицу или рыбу какую-нибудь. Как насчет окуня? — Лариса тревожно комкала в руках маленькое кухонное полотенце, украшенное синей клеткой. — Или щуки?

Лариса жутко волновалась. Волновалась не за себя, а за Бабая. Ей искренне хотелось хоть чем-нибудь помочь начальнику. Но чем? Что она могла сделать? По сути, ничего существенного, кроме отличного ужина. Лариса прекрасно знала о том, что у Бориса Аристарховича простой вкус. Ему не нужно готовить никаких ресторанных изысков. Он любит уху и борщ. Любит черный хлеб с маслом и посыпанный либо солью, либо сахаром. Но в последнее время начальник почти ничего не ел.

— Нет, ничего не нужно. Спасибо. Сегодня вы можете быть свободной, — Бабай стоял у окна и рассматривал небо. Оно было окутано молочной дымкой. На сегодня синоптики обещали небольшой дождь.

Лариса еще крепче сжала в руках полотенце. Нехорошее предчувствие иголкой засело в груди. Позавчера Борис Аристархович распорядился приехать в загородный дом, чтобы убраться. Лариса везде быстро и качественно убралась. Дождалась приезда начальника и вдруг подумала о том, что видит его в последний раз. Эта мысль показалась Ларисе жуткой и глупой.

— Борис Аристархович, — Лариса глубоко вздохнула. — Вам бы к семье.

— Если я поеду к семье, Лариса, то Германн всю ее перебьет, — Бабай медленно развернулся и сел в глубокое кресло, расположенное у письменного стола.

— Почему этот проклятый оставить вас в покое не хочет? — с горькой досадой спросила Лариса.

— У него ничего другого больше и нет. Думает, если меня прикончит, то всё у него наладится. Нет. Это так не работает, — Борис зажал двумя пальцами переносицу. — Не думайте об этом, Лариса. Деньги в конверте на тумбочке в прихожей лежат.

— Я видела. Там слишком большая сумма, — Лариса почувствовала болезненное напряжение в пальцах, но отпустить полотенце всё равно почему-то не получалось.

— Это вам на будущее, — Борис устало взглянул на домработницу.

— Не надо мне ничего на будущее, — твёрдо заявила Лариса. — Меня вполне устраивает обычная заработная плата. Я полностью удовлетворена работой у вас, Борис Аристархович.

— Больше мне домработница не понадобится, — Бабай снова посмотрел в окно, словно ожидая кого-то.

— Вы меня увольняете? — растерянно спросила Лариса.

— Отпускаю.

— Но как же? Это что же… Это вы теперь совсем один останетесь? — Лариса никак не могла справиться с подкатившими к горлу слезами.

— Ненадолго. Здесь скоро будет крайне небезопасно, поэтому вам лучше уйти. Я всегда был доволен вашей работой. Но наше сотрудничество подошло к концу.

Выучив характер и привычки своего начальника, Лариса прекрасно понимала, что на этом их разговор окончен. Решение принято, главное — сказано.

— Хорошо, — она медленно и не совсем уверено кивнула. — Спасибо вам. И… Надеюсь, что у вас всё обязательно наладится, — Лариса развернулась и вышла из кабинета, всё еще крепко сжимая в руках кухонное полотенце.

Время плавно покатилось к вечеру. Бабай знал, что Германн скоро приедет сюда. Приедет не один и вряд ли просто войдет в дом. Он ворвётся. Практически возьмет штурмом. На это у него были все причины. Борис устроил серьезную провокацию. Этот ход Германн вряд ли проигнорирует.

Последние три месяца ситуация стремительно накалялась. Бабай всячески пытался держать ее под контролем. У него это отлично получалось. Но когда пронесся между своими людьми слушок, что Прокурор особенно сильно заинтересовался отсутствием Вала, контроль начал ускользать сквозь пальцы.

Вариант упрятать свою семью куда-нибудь на другой континент Борис даже не рассматривал. Если дёрнутся, автоматически подтвердят догадки Германна и тогда он незамедлительно начнет действовать. Ни сплетни о том, что Злата уехала с Валом в качестве его почти жены, ни променады с Евгенией не могли дать стопроцентной безопасности.

Война между Бабаем и Прокурором затянулась. Но ее финал Борису был известен еще вначале. И этот финал с каждой секундой становился всё ближе и ближе. Сейчас Германн значительно ослаб, он потерял былые позиции. Все эти два года Бабая методично, шаг за шагом, разжимал хватку Прокурора, в которой тот удерживал город. И теперь настал решающий момент.

Борис, спрятав руки за спиной, расхаживал по дому своего далекого детства. Вышел на задний двор, где он с Валом мальчишками гоняли мяч. Заглянул в летнюю кухню, где бабушка угощала их булочками с изюмом. Поднялся на чердак. Там у них с Валом была импровизированная штаб-квартира.

Вернувшись в кабинет, Борис обратно сел в кресло и разблокировал экран смарта. Первое, к чему приковался взгляд — голубое чистое небо и золотистые волосы. Затем внимание переключилось на красивую изящную шею и поднялся к лицу. Бабай всё еще хранил снимок Златы на главном экране своего смартфона. Это было слишком по-человечески. Слишком банально.

В груди что-то больно дёрнулось. Борис крепче сжал корпус смарта. Одна только мысль о том, что Германн доберется до Златы и их сына вызывал в душе приступ странного тяжелого чувства. В нем был сосредоточен и гнев, и боль, и раздражение, и даже доля горькой безысходности.

Бабай точно знал рост и вес своего первенца. Знал, когда он родился и когда сделал свой первый шаг. Связь с Валом на протяжении последних двух лет всё еще поддерживалась. Но Борис понятия не имел, как выглядит его сын. Любые его фотографии из соображений безопасности Вал не отсылал. Бабай полностью был согласен с братом в этом вопросе.

— У него твои глаза, — заявил Вал во время их очередного вечернего разговора, что состоялся несколько месяцев назад. — И взгляд. Взгляд тоже твой. А волосы золотистые-золотистые, как у Златы.

Борис никогда и ничего не представлял, не фантазировал. Всегда предпочитал опираться на факты. Но в последнее время он иногда себе позволял крошечную слабость мысленно представить, как же именно выглядит его сын.

Зажав переносицу, Бабай глубоко выдохнул. Смарт внезапно завибрировал в руке. Звонил Стас.

— Да?

— Борь, к тебе наши людей своих послали.

— Не нужно, — отрезал Борис.

— А я что могу сделать? За тобой же не просто так поддержка стоит.

— Это нелогично. У меня нет в планах сопротивляться или устраивать бойню.

— Борь, если ты решил поржать надо мной, то не очень смешно.

— Юмор — не мой конёк, — абсолютно серьезным тоном заявил Бабай.

— Тебя наши не оставят. Ты же знаешь. Они уже выехали.

— Поворачивай их обратно.

На улице послышался гул двигателей.

— Крысы Германна уже здесь. Возвращай наших. Никому это бессмысленное геройство не нужно.

— А что тебе нужно, Борь?! — не выдержал Стас.

— Чтобы Германн перестал быть для меня и моей семьи угрозой. Свободы хочу. И покоя.

Борис завершил звонок, подошел к окну и увидел спецназ. Его дом начали оцеплять. С неба сорвались первые капли дождя.

— Клоун, — пробормотал себе под нос Бабай и полностью отформатировал свой телефон.

Страх и паника отсутствовали. Даже наоборот — возникло какое-то странное ровное спокойствие. Борис вернулся за стол, отложил в сторону потухший смартфон и закурил. Всё это время Бабай ощущал себя сдавленный оковами. Он не верил ни в какие вторые шансы и понимал, что у него есть одна попытка и один путь — утащить Германна вслед с собой под землю.

Прокурор перекрошил позвонок Бориса. Разворотил всю его жизнь. Такое не забыть и не отпустить.

Глубоко затягиваясь никотином, Бабай ожидал следующих пафосных шагов со стороны Германна. Он не умел иначе. Прокурору нужна зрелищность и овации. Нужно целое представление с кровавым и жестоким финалом.

Борис слышал, как вышибают двери на первом этаже. Слышал быстрый топот десятков пар ног. На языке приятно горчил никотин. Бабай сделал последнюю затяжку и вдавил окурок в пепельницу. Дверь в кабинет вынесли моментально. Пространство небольшой комнатушки заполнили люди в форме и с автоматами в руках.

Бабай продолжал неподвижно сидеть в кресле, лениво рассматривая вошедших.

— В сторону! — рявкнул Германн, пробираясь вперед. — Отошли на хер в сторону! — от крика на его висках вздулись вены.

— Ну здравствуй, — Борис медленно перевел взгляд в сторону Прокурора.

— Вышли все отсюда. Быстро! Вышли все на хер из этого гребанного кабинета! Быстро!!! — от повторного крика к лицу Германна прилила кровь. Щеки налились багровым оттенком.

— Решил попугать меня своими солдатиками? Папа в детстве не покупал? Ну знаешь, такие зелененькие. Игрушечные. Решил исправить это упущение? — Борис не мог удержать в себе иронию.

— Тебе отсюда живым уже не выйти, — Германна трясло от злости. — То, что ты устроил, я тебе с рук спускать не собираюсь. Ты зарвался, Бабаев. Здесь повсюду мои люди. Ты окружен.

— Стягивать спецназ к дому, в котором ни одна дверь не закрыта. Это в твоем духе, Геша.

— Ёрничай. Позволяю. Но знаешь, что самое забавное? — Прокурор быстро подошел к письменному столу и ухватил Бабая за загривок. — Ты у меня под колпаком, — он приложил Бориса головой об стол.

В ушах Бабая всё резко зазвенело, а перед глазами разошлись белые круги. Боль пришла далеко не сразу.

— Перед тем как ты подохнешь, я хочу, чтобы ты знал, — прижав сухие губы к уху Бориса, прорычал Германн. — Я убью твоего брата, и твою шалаву, и твоего ублюдка. Думал, что я не узнаю?

— Тебе понадобилось целых два года, чтобы сложить в уме два и два, — оскалился Бабай, демонстрируя свои окровавленные зубы.

— Даже не будешь сопротивляться? — Германн выволок Бориса из-за стола и впечатал в пол, приложив на этот раз затылком.

Белые круги перед глазами Бабая вдруг рассыпались на крошечные пульсирующее звёздочки.

— У тебя есть бабки. Есть влияние. Но ты всё такой же тупой Геша, — Борис отхаркнул кровь. — Каким я тебя и запомнил.

— Я пущу по кругу твою девку, — Германн вжал в щеку Бабая подошву своего ботинка. — А брата на куски покромсаю. Пусть я тупой, а ты умней? Пустить на свет ублюдка, заведомо зная, что я всё равно до него доберусь. Умно, ничего не скажешь.

— Ты никогда не просчитывал свои ходы. Никогда не думал наперед, Геша. Никогда. В этом твоя главная ошибка. Слишком рано к тебе пришли власть и деньги.

— О чем это ты? — Германн сильней вдавил ботинок в лицо Бабая, упиваясь одной лишь мыслью, что сейчас может просто раздавить этот ненавистный череп. Раздавить и выпустить мозги.

— Я пустил ребенка заведомо зная, что ты до него НЕ доберешься. Ты прав — отсюда я живым уже не выйду, и ты не выйдешь вместе со мной.

Глава 46

Я резко проснулась среди ночи и тихо испуганно прошептала имя Бориса. Почти позвала его, смутно понимая, что он не придет и не услышит меня. Я не помнила, что мне снилось и снилось ли вообще хоть что-то.

На душе было неспокойно и страшно тяжело. Я встала с кровати, немного походила по комнате, но тревога так никуда и не исчезла. Выйдя из спальни, я зашла в детскую, чтобы проверить, как там Макс. Он спал. Приглушенный мягкий свет ночника смиренно сторожил сон моего сыночка.

Привалившись спиной к стене, я тихо выдохнула и прижала ладони к груди. Сердце по-прежнему бешено колотилось под рёбрами. Я снова подумала о Борисе и крепко-крепко закрыла глаза. Ко мне вернулось предчувствие. Нехорошее и навязчивое.

— Господи, — тихо прошептала я. — Помоги ему. Пожалуйста. Помоги.

Вдруг где-то на первом этаже, в районе гостиной, послышался глухой шум. Аккуратно прикрыв дверь в детскую, я спустилась по лестнице и увидела Вала. Он быстро застёгивал небольшую дорожную сумку. Смарт-часы на запястье беззвучно мигали, оповещая о чем-то.

— Ты куда? — взволновано спросила я у Вала.

Он часто мог работать ночью, но никогда вот так еще не срывался куда-то ехать.

— У меня рейс через полтора часа, — непривычно холодным тоном ответил он.

— Но ты мне ничего об этом не говорил. Тебя Нил куда-то отправляет? — я растерянно посмотрела на Вала, он быстро взглянул на меня.

В его коротком напряженном взгляде я прочла ответ. Чья-то невидимая железная рука мгновенно сдавила мое горло. Давно ведь должно было отпустить, но я всё так же остро реагировала на любую ситуацию, которая даже косвенно могла касаться Бабая.

Стараясь дышать глубже, я ждала от Вала хоть каких-нибудь объяснений, но он молчал. И это молчание убивало меня. Да я и так давно мертва. Изнутри. Макс своим появлением исцелил меня лишь наполовину, а вторая всё еще оставалась холодной и неподвижной. Смерть родителей, встреча с Борисом… Это не просто про боль. Это про такое ужасающее и жестокое чувство, от которого невозможно скрыться. Оно рвёт, грызёт изнутри и крошит кости. Изо дня в день. Перманентно. Это какая-то вечная агония.

— Что с ним? — мой голос задрожал.

Я вплотную подошла к Валу.

— Посмотри на меня и скажи, что с ним? — каждый вдох больно обжигал лёгкие.

Я не хотела плакать, не хотела впадать в истерику, но сложно контролировать себя, когда дело касается любимого человека.

— Не знаю, — нервно ответил Вал и устало помассировал веки. — Толком ничего еще непонятно, поэтому я и лечу, чтобы всё выяснить.

— Вал, — я задышала чаще, из последних сил стараясь предотвратить собственные рыдания.

— Мне нечего тебе сказать, Злата. Нет никаких точных новостей. Обнадёживать тебя понапрасну или огорчать я тоже не хочу.

Я беспомощно уткнулась лбом в грудь Вала, чувствуя, что меня начала бить сильная дрожь.

— Мне пора, — прошептал он и мягко отстранил от себя.

— Я боюсь его потерять, — глотая слёзы, созналась я. — Боюсь навсегда его потерять.

Густые тёмные брови Вала собрались «домиком», образовывая на лбу неглубокие морщинки. Он ничего не ответил, только опустил ладонь мне на затылок, быстро поцеловал в макушку, а затем в спешке ушел.

Щёлкнул замок входной двери. Я зажала рот рукой, боясь спугнуть застывшую в гостиной тишину. В мыслях на какую-то долю секунды образовалась пустота. Затем всё закружилось с бешеной тошнотворной быстротой.

Я быстро поднялась к себе в спальню и схватила с прикроватной тумбочки телефон. Последнее, о чем я думала, так это о времени суток. Игнорируя глубокую ночь, я быстро набрала Катю. Пришлось сесть, потому что дрожь в коленях жутко начала раздражать.

Больно кусая нижнюю губу, я ждала, когда Катя поднимет трубку. Буквально умоляла ее сделать это.

— Злата, — послышался голос подруги. Она явно еще не спала.

В голове мелькнула спасительная мысль, связанная с тем, что из-за завала на работе Катя всё еще не спит. Но горький привкус фальши отрезвлял.

— Злата, я не знаю, что сказать, — продолжила Катя. — Стас ничего мне толком не объяснил. Просто молча отправил в аэропорт. Побуду у родителей какое-то время.

— Вал скоро прилетит. Он мне тоже ничего сказал. Я не дура. Что-то случилось с Борей, — слёзы скользнули по щекам, я шмыгнула носом.

— Он подорвал несколько складов, — вдруг заявила Катя. — За чертой города есть фабрика и склады. Всё давно под крылом Германна. Один из складов отдан для хранения и сбыта наркотиков. Я подробностей не знаю. Бабай устроил провокацию. У нас об этом взрыве по всем новостям рассказывали. А потом… Затишье настало. Несколько дней вообще ничего не происходило.

Я судорожно вытирала глаза краем шелкового халата, но слёзы даже не думали прекращаться.

— Германн просто готовился. Стянул спецназ к загородному дому Бабая. У Германна есть все полномочия. В общем, взрыв там произошел, Злата. Больше я ничего не знаю. Пыталась хоть каких-то ответов добиться от Стаса. Но он молчит.

Что-то в груди больно дрогнуло. Я не могла ни вдох сделать, ни пошевелиться. Ничего. Только боль эта проклятая наружу прорывалась, разрывая всё изнутри.

— Злата, нужно дождаться новостей. Не делай никаких поспешных выводов, — где-то далеко-далеко зазвучал голос Кати.

Я выронила телефон, он соскользнул с края кровати и с глухим стуком приземлился на пол. Из моего горла вырвался сдавленный хриплый стон. Я почему-то обхватила себя руками, будто в тщетной попытке удержать боль, удавить ее, не пустить наружу.

Я не верила. Просто не верила. Возникло какое-то странное пугающее отрицание действительности. Меня страшно колотило. Пальцы больно-больно вжались в кожу на плечах. Я должна была успокоиться. Должна была прийти в себя. Нельзя уходить с головой в эмоции.

С Борей всё будет в порядке. Это же… Боря. Это Бабай. Он всегда всё просчитывает на несколько шагов вперед. Я панически искала всё новые и новые аргументы, но мысли рассыпались на разорванные кусочки.

Я вспомнила о сне, о птице. Поймала ли я ее? Или она рухнула на землю и разбилась? Это было просто невыносимо.

Из детской вдруг донёсся плач. Я быстро направилась к Максу. Он сонный стоял в кроватке, держась за деревянную перегородку. Чип беспокойно ходил по комнате.

— Всё хорошо, мой сладкий, — я быстро вытерла ладонью слёзы и взяла Макса на руки.

Он продолжал плакать. Я достала из манежа полярного мишку. Сын взял его и начал постепенно успокаиваться.

— Испугался? — я на всякий случай губами прижалась к лобику, проверяя температуру. — Проснулся и испугался? Да, хороший мой? Мама здесь. Мама рядом, — я крепче обняла сына, безуспешно борясь с собственными рыданиями.

— Ма, — еще хныкая, позвал Макс. — Ма.

— Я здесь. Здесь, — я поцеловала сына. — Идем. Я уложу тебя к себе на кровать.

Когда Макс наконец уснул, я тихонько лежала рядом с ним. Одной рукой он держал своего мишку, а другой всё еще крепко сжимал мой указательный палец. Я аккуратно опустила голову на подушку, охраняя сон Макса.

Слезинка медленно скатилась по переносице и сорвалась вниз. Я медленно выдохнула, мысленно моля высшие силы, чтобы они уберегли Бориса и дали ему возможность увидеть собственного ребенка. Хотя бы раз. Чтобы дали ему второй шанс. Но я всё еще слишком хорошо помнила Реальность. Она всегда остается глухой к чужим молитвам.

Глава 47

— Я должна быть там, — в сотый раз упрямо повторила я, беспокойно расхаживая по гостиной.

— Нет, Злата, не должна, — твёрдо ответила Катя, держа у себя на коленях Макса.

Я опешила, когда узнала, что подруга прилетела ко мне. Она говорила о том, что отправится к родителям. А потом я увидела сообщение в мессенджере, где Катя просто констатировала факт своего прилёта в Париж.

— Подумав, я решила, что важней побыть с тобой, — заявила подруга, когда мы приехали ко мне домой. — С родителями всё хорошо. Тревожить их лишний раз я не хочу. А тебе одной оставаться сейчас никак нельзя.

В тот момент я была так благодарна Кате. Просто кивнув, я крепко-крепко обняла ее, из последних сил сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Глаза и так уже были жутко красными и опухшими. Я почти перестала спать. Но ради сына мне было просто необходимо держаться и набираться сил, чтобы пережить всё это.

— Я должна быть рядом с ним, — я облизнула свои покусанные пересохшие губы.

— Нет, — снова твёрдо ответила Катя. — Ты должна быть здесь. Со своим сыном.

Я посмотрела на Макса. Он игрался с большим разноцветным конструктором, который ему подарила Катя. Все эти детальки здорово увлекли сына. Он уже второй день подряд только с ним и игрался. Похныкивал, когда не получалось между собой соединить детали, но всё равно упрямо продолжал гнуть свою линию, самостоятельно разбираясь с диковинной игрушкой.

— Я знаю, — я остановилась и закрыла лицо руками. — Просто, — я быстро спрятала руки в карманах тонкого кардигана. — Ненавижу неизвестность. Ненавижу неопределённость, а Вал продолжает молчать.

— А что он тебе скажет? Нужно просто дождаться его возвращения. Я понимаю твои чувства, но мы ничего не можем сделать.

Катя всё правильно говорила, и я была с ней полностью согласна. Но чувства и эмоции… Им плевать на голос разума, плевать на факты и трезвость мышления. Они просто сводят с ума. Я так сильно боялась даже в мыслях допустить возможность, что Борис умер. Всё внутри меня протестовало, не соглашалось с таким исходом.

— Может, это был обманный манёвр? — я с надеждой посмотрела на Катю. — И Боря просто заманил Германна в ловушку?

— Ну а ты сама как думаешь? — устало спросила подруга.

— Что это не так, — совсем тихо ответила я. — Перед тем, как мы расстались… Он говорил, что не верит ни в какие вторые шансы. И в целом, Боря говорил так… Знаешь, — я медленно опустилась рядом с Катей на диван. — Думаю, Борис уже тогда знал, что именно будет делать с Германном, — в переносице неприятно защипало. — Нет никаких обманных манёвров. Боря решил пожертвовать собой, потому что это был единственный способ, чтобы усыпить бдительность Германна и заманить его на свою территорию.

— Нам нужно дождаться возвращения Вала. Тогда всё прояснится. Зачем строить догадки?

— Вал давно еще сказал мне, что Борис… Что он в оковах. Физически Боря на свободе, но внутренне… нет.

— Это правда, — кивнула Катя. — Они с Германном в одном городе никогда не ужились бы.

— Кать, ты даже не представляешь, что у меня сейчас в душе творится, — я подала Максу деталь конструктора, которую он уронил на пол.

— Злата, ты должна держаться, слышишь меня? — серьезным тоном произнесла Катя. — У тебя есть ради кого держаться, — она посмотрела на Макса. — Ты выбрала сложного мужчину и его сложную жизнь. Он сделал всё, чтобы вас обезопасить. И если выяснится, что Борис пожертвовал ради вас собственной жизнью… Ты не посмеешь сломаться, понятно? Иначе эта жертва будет напрасной.

— Я не понимаю, за что мне всё это. Сначала моя семья… Теперь Борис, — я замолчала, потому что слёзы слишком больно сдавили горло.

Катя ничего не сказала, просто опустила ладонь мне на плечо и несильно его сжала. Макс повернулся к Кате, демонстрируя несколько деталей конструктора, которые он с таким усердием соединил между собой.

— Отлично! Ты молодец. Можем прицепить еще вот эту, да? Синенькую, — Катя улыбнулась Максу, затем с сожалением посмотрела на меня. — Мы просто должны жить, Злата. И идти вперед. Например, Дина. Абсолютно неунывающий человек. Не получилось с Борисом, ушла к Германну. С Германном не получилось, вообще уехала в неизвестном направлении. Иногда я даже завидую таким людям, как она. Нет ни совести, ни сочувствия. Ничего. Главная задача — занять самую выгодную позицию рядом с перспективным мужчиной.

— Не хочу даже думать о ней, — я устало помассировала виски. Головная боль почти крошила их.

— Попробуй еще раз дозвониться Валу, если от этого тебе станет хоть немного легче.

— Нет, — я отрицательно качнула головой. — Не хочу его бесконечно дёргать. Если бы Валу было что мне рассказать, он это уже давно сделал.

Последующие несколько дней прошли для меня в сплошной беззвучной агонии. Единственный, кто удерживал меня в Париже — Макс. Без него я бы давно сорвалась и улетела. Катя была права — я должна держаться. Ради сына, ради себя, ради Бориса. Он бы точно не одобрил мой поступок. Да и я сама понимала, что ничем не смогу помочь. Сердце рвалось наружу, душа болела, сгорала, тянулась к Бабаю. Я хотела ему помочь, хотела быть полезной. Но единственное полезное, что я могла сделать, так это быть рядом с нашим сыном. Оберегать его и смиренно ожидать хоть каких-нибудь новостей.

Днем еще было терпимо, а ночью… Выть хотелось и сбивать пальцы в кровь от безвыходности. Меня накрывало. Мучительно сильно. Я часами стояла на крошечном балкончике, смотрела в небо и молилась о том, чтобы с Борисом и Валом всё было хорошо.

В очередной раз, когда я ушла с балкона и постаралась максимально беззвучно закрыть задвижку, чтобы не разбудить Катю, в прихожей вдруг вспыхнул свет. У меня внутри всё словно оборвалось. Я почти бегом направилась в прихожую. Споткнулась о край ковра, почти упала, но вовремя сгруппировалась, поэтому удар пришелся только на правое колено. Выскочив в прихожую, я увидела Вала.

Он неестественно медленно снял с плеч пиджак. Под глазами пролегли тени. Лицо бледное. Аккуратная щетина заметно и небрежно отросла.

Я буквально впилась немигающим взглядом в крепкую фигуру Вала. Пальцы вжались в дверной косяк. Я словно попала в вакуум. В пустоту, в которой нет даже воздуха. Виски больно сдавило, в горле пересохло. Я слышала шум крови в ушах. Чувствовала жесткие тяжелые удары сердца. Я была здесь и в то же время — нигде.

— Скажи, — тихо потребовала я, крепко стиснув зубы, чтобы не разрыдаться. — Хоть что-то.

Вал будто и не слышал меня. Физически он был здесь, но его мысли… Он взял свою дорожную сумку и всё с той же неестественной для него медлительностью прошел в гостиную.

Я от напряжения и внезапно накатившей злости, хотела ударить Вала. По плечу или между лопаток — неважно. Только бы он прекратил молчать. Но я остановила себя, понимая, что это эмоции во мне кипят и застилают пеленой рассудок.

— Вал? — сонно пробормотала Катя, привстав на локтях. — Это ты?

Вал молча зажег в комнате свет. Я осталась стоять на пороге между гостиной и прихожей. В затылок отдавались жесткие толчки сердца.

— Ну не молчи же ты! — не сдержалась я. — Ответь, что с ним?! — мой голос сорвался, подбородок задрожал.

Вал расстегнул сумку, достал из нее что-то. Я не сразу распознала в небольшом предмете черный футляр для очков. Внутри меня всё туго сжалось. Желудок замутило. Резко захотелось согнуться пополам. Вал медленно опустил чехол с очками на журнальный столик. Это были очки Бабая.

Радио-няня, стоявшая на подоконнике, оповестила о том, что Макс проснулся. Обычно, он спит хорошо, но в последнее время тоже стал беспокойным.

— Я пойду, уложу Макса, — надтреснутый голос Вала показался мне совсем чужим.

— Скажи, — умоляюще попросила я.

— Нечего сказать, — Вал посмотрел на меня. Его глаза были такими тусклыми-тусклыми, почти безжизненными. — Нечего, — повторил он и поднялся по лестнице на второй этаж.

Радио-няня продолжала работать. Я отчётливо слышала, как Вал обратился к Максу, пытаясь его успокоить. Кажется, у него это получилось, причем гораздо быстрей, чем обычно выходит у меня. Повисла тишина. А потом и я, и Катя обменялись встревоженными взглядами. Послышались придушенные хриплые всхлипы. И они явно принадлежали не Максу.

Глава 48

— Ты уверена в своем решении? — спросила меня Катя, пока мы ожидали начала посадки на ее рейс.

— Да, — кивнула я. — Абсолютно. В моей жизни сейчас слишком много неопределённости. И я хочу хотя бы в одном вопросе поставить точку. Сибил помогла мне с квартирой. У нее родственники перебрались в Испанию на некоторое время. Аренда относительно невысокая. Скоро начнется стажировка и ее нужно будет совмещать с учебой. Не хочу давать никаких надежд Валу.

— Он всё еще молчит?

— Я пыталась добиться ответов. А он только спросил меня о том, чего я хочу: чтобы он забрал надежду или дал ее. Я ответила, что мне просто страшно.

— Странно всё это, — Катя нахмурилась. — Я говорила со Стасом. Он видел дом. Там ничего не осталось.

— Я не верю, что Боря мертв. Я это чувствую.

— Злата, прости меня, но… Это просто защитная реакция.

— Тела нет, — резко парировала я.

— Здесь всё очень неопределённо. Вал тебе не предоставил всю информацию. Нужно быть готовой ко всему.

— Если бы Борис был мертв, Вал прямо об этом заявил. Он никогда не щадил и говорил мне правду. Но что, если сейчас этой правды нет? Что если ситуация еще нестабильна, что он мне может сказать?

— Я очень хочу разделить твою надежду, — Кать взяла меня за руки. — Но, похоже, в этом вопросе у нас с тобой разные взгляды. Мне сложно верить и надеяться там, где почти не осталось никакой надежды. Проще сразу принять самое худшее. Но ты не такая. Поэтому… Лучше верь. И не сдавайся, хорошо?

— Хорошо.

— Вала мне по-своему жаль, — Катя отпустила мои руки. — Любит он тебя.

— Именно поэтому я не хочу играть с его чувствами, — тяжесть на душе стала практически невыносимой. — Жив Боря или нет, — я осеклась и глубоко втянула воздух. — В вопросе с Валом это не имеет значения. Он заслуживает совершенно другую женщину. Я не смогу ему дать то, чего он хочет. Никогда не смогу, даже если бы и попыталась.

— Ты умница, Златка. Жизнь бьет, а ты всё равно поднимаешься.

— Боря однажды сказал мне, что важно быстро подняться, когда ударили. Замешкаешься — никогда не встанешь, — я удивилась собственной памяти. Насколько точно она сохранила всё то, что касалось Бабая.

— У тебя мысли правильные, — Катя задумчиво рассматривала меня. — С ценностями тоже всё в порядке. Ты умничка. И я говорю об этом совершенно искренне. Поверь, многие женщины воспользовались бы любовью Вала. Состряпали бы по-быстрому свадьбу и закрепили всё это беременностью. В общем, прикрыли бы тылы. А ты не такая. Не думаешь исключительно о себе. Пожалуй, только теперь я поняла ошибочность своего суждения.

— О чем это ты? — непонимающе спросила я.

— Помнишь, я была уверена, что у тебя с Валом намного больше общего, чем с Борисом?

— Да. Помню.

— Я ошиблась. Глядя на тебя и вспоминая Бориса, я вижу две частицы одного целого. Знаю, — Катя закатила глаза. — Звучит жутко пафосно. Но это правда. Прошло столько времени, а ты всё еще верна ему. Ты с ним. Пусть и не физически. Но ментально всегда с ним. Я права?

— Абсолютно, — тихо ответила я.

— Это прекрасно, Злата. Испытать такую форму любви. Сложную, болезненную, но настолько яркую, что вряд ли такое когда-нибудь забудется. Я никогда в жизни не могла подумать, что Бабай уступит своим принципам. А он это сделал. Ради тебя и Макса. Я желаю тебе счастья, Злата. — Катя обняла меня.

— Спасибо. За всё. Я рада, что у меня есть такая подруга, как ты, — я еще крепче обняла Катю на прощание.

После отлёта подруги время будто бы немного ускорило свой бег. Меня всё еще кружило в неизвестности, но я старалась сохранять спокойствие. Молчание Вала не было его дурацким капризом. Ни он, ни Борис никогда ничего не делали просто так. Я всего лишь должна верить и ждать. И пусть это ожидание сжирало и рвало меня изнутри, другого выхода просто не было.

Я не хотела становиться слабой и устраивать истерики. Это ничего не изменит, только усугубит ситуацию. Борис сильный, значит и я обязана быть такой же.

Как только у меня появилась возможность откровенно поговорить с Валом, я тут же без промедления ею воспользовалась. Это было ясное субботнее утро. Я решила приготовить завтрак. Макс проснулся вместе со мной и уже сидел за своим столиком.

— Солнышко, оставь мишку в покое. Сейчас будем кушать, — обратилась я к сыну, но он всё равно упрямо демонстрировал своей игрушке конструктор.

— Доброе утро, — на кухню вошел еще немного сонный Вал. Сегодня был тот редкий случай, когда он мог не торопиться на работу.

— Доброе, — тут же отозвалась я.

Макс, забыв об игрушках, сразу потянулся к Валу, чтобы тот взял его на руки.

— Нет, парень, никаких рук, — Вал поцеловал Макса в светлую макушку. — Сначала еда, потом игры.

Сын нахмурил бровки, когда понял, что никто его на руки брать не хочет, поэтому снова вернулся к игрушкам.

— Мне кажется или ты что-то хочешь мне сказать? — прямо спросил Вал и достал из холодильника бутылку воды.

— Хочу, — собравшись с мыслями, ответила я. — Это касается… нас.

Вал оставил бутылку на стол и скрестив руки на груди, внимательно посмотрел на меня.

— Я в последнее время о многом думала. И… Я решила, что пришло время нам разъехаться, — проговорив это, я почувствовала себя чуть уверенней.

— Почему? — в голосе Вала не прозвучало никаких эмоций, будто он наперед знал, что всё именно так и будет.

— Потому что я ничего не смогу тебе дать. Не хочу тебя обманывать. Не хочу, чтобы Макс рос и считал тебя своим отцом. Не хочу портить тебе жизнь и занимать чужое место. А оно и вправду чужое.

— Ты не портишь мне жизнь. И Макс тоже не портит, — спокойно ответил Вал.

— Ты понимаешь, что именно я имею в виду. Мне кажется, что сейчас настал тот момент, когда всё нужно расставить по своим местам.

— Ясно. Продолжай, — Вал едва заметно улыбнулся, но взгляд остался серьезным и немного расстроенным.

— Сибил помогла с квартирой. С Эстель я позже переговорю и дам новый адрес. Ты очень хороший человек, Вал. Ты был рядом со мной, с нами, — я посмотрела на Макса, — когда мы нуждались в защите. И я тебе буду всегда за это благодарна. Пойми, я не хочу полностью разрывать наши отношения и делать вид, что мы незнакомы. Не хочу, чтобы мы расставались врагами. Ты не просто друг, ты стал для меня братом. Старшим надёжным братом, которого у меня никогда не было. И я хочу, чтобы мы общались. Хочу радоваться с тобой и поддерживать, когда возникнут трудности. Но большим мы друг для друга стать не сможем. Я уверена, что ты и сам это прекрасно понимал.

— Да. Я знал, что всё именно так и будет, — Вал взял бутылку, покрутил в руках и вернул обратно в холодильник, так и не открыв ее.

— Но всё равно надеялся? — аккуратно спросила я.

— Надеялся, — кивнул он.

— Нужно было изначально решить этот вопрос. Я смалодушничала.

— Нет, — Вал отрицательно качнул головой. — Ты мне не давала никаких поводов или надежд. Ты не играла с моими чувствами и оставалась верна… ему. Между нами всё было честно. Изначально.

— Прости, — прошептала я.

— Нет, — твердо отрезал Вал. — Не надо. Тебе не за что просить прощения. Я в любом случае не оставил бы ни тебя, ни Макса в беде. Это жизнь. Я всё прекрасно понимаю, — он снова улыбнулся и снова в его глазах не было никакой улыбки. — У меня есть работа, перспективы. Думаю, это и есть та волна, на которой мне комфортно находиться. К которой я стремился.

— Я рада это слышать. Рада, что ты нашел свое место в жизни, — я обняла Вала. — И я ни секунды не жалела о нашей встрече.

— Я тоже.

— Ма! — Макс начал стучать ладошками по столику, требуя внимания и завтрака.

— Сейчас, солнце. Сейчас будем кушать, — я разорвала объятия с Валом и с надеждой посмотрела на него. — Ты всё еще предпочитаешь не говорить о нем? — осторожно спросила я, боясь потревожить боль в своей душе и в душе Вала.

— Сейчас ты всё делаешь правильно, Злата, — ответил он. — Это главное. Не торопи. Время всё расставит.

Я кивнула и вернулась к приготовлению завтрака. Интуиция меня не подвела. У Вала были веские причины держать меня в стороне от происходящего. И как бы мне не хотелось ворваться в эпицентр событий, я собирала по крупицам свое внутреннее равновесие и терпение. Я должна быть сильной ради Макса и нашего нового с ним этапа в жизни. Я не имею права упасть. Иначе больше уже не поднимусь.

Глава 49

— Ну и как всё прошло? — спросила меня Сибил.

— Я волновалась. Но это было напрасно. Меня хорошо приняли. Правда, я всё еще плохо говорю по-французски, — я смущенно улыбнулась. — Но контакт был налажен. Показала свои работы. Редактор всё посмотрел и уточнил вопрос насчет моей учебы. В общем, пока что всё складывается удачно.

— Я и не сомневалась, — уверенно заявила Сибил.

Наш разговор на несколько минут прервался, пока мы заказывали кофе в небольшой уютной кофейне, где так сладко пахло свежей выпечкой.

— А что с Валерием? — спросила Сибил, когда мы присели за маленький круглый столик.

— О чем это ты? — я насторожилась.

— Вы расстались?

— Да.

Рассказывать в подробностях, что происходило на самом деле между мной и Валом я не хотела. Это было слишком личное. Да и как тут расскажешь обо всём, что случилось со мной, когда я попала в мир Бабая?

— Жаль. Вы прекрасно смотрелись вместе. А как же Макс?

— Макс со мной. Мы мирно разошлись. Просто пришли к выводу, что мы друг для друга больше партнёры, чем влюбленные. В общем, всё у нас хорошо. Мы остались друзьями.

— Возможно, это и не плохо, — пожала плечами Сибил. — Новая работа, новая квартира.

— Новая жизнь, — я отпила из своего стаканчика.

— Именно. Значит в этом есть какой-то свой определенный смысл.

— Я тоже на это очень надеюсь.

Когда я распрощалась с Сибил, увидела несколько пропущенных звонков от Вала. Сердце сжалось в тревоге. Мы разъехались не так давно. Созванивались лишь иногда, потому что банально не хватало времени. Поэтому я очень заволновалась, увидев пропущенные вызовы.

— Привет. Ты звонил мне? Прости, я не слышала, была на собеседовании. Всё хорошо?

— Да, звонил, — голос Вала был невероятно бодрым и даже весёлым.

Я только сейчас по-настоящему осознала, как же давно не слышала его вот таким. Когда мы только переехали в Париж, я думала, что работа заставила Вала стать жестче. Но на самом деле она здесь ни при чем. Вся эта ситуация с моей беременностью и решением Бориса так повлияла на Вала. Он наблюдал за происходящим, но влезть в голову старшего брата не мог, оттого и на себе ощущал всю беспощадность неизвестности. Она оставила свой отпечаток.

— Что-то случилось? — настороженно спросила я.

— Нет. Всё хорошо. Как прошло собеседование?

— Отлично. Я осталась очень довольна. Меня возьмут в штат.

— Я тебя поздравляю. Это дело нужно будет обязательно отметить. — Радостно произнес Вал.

— Без Сибил у меня бы ничего не получилось. Вряд ли они согласись взять меня, если бы я просто так пришла в редакцию.

— Прекрати себя недооценивать, — уже серьезным тоном произнес Вал. — Безусловно, Сибил тебе помогла, но ты сама хорошо поработала перед тем, как получить предложение. Были бы твои снимки посредственными, смотреть их никто бы не стал. Да, тебе еще многому предстоит научиться, но с твоими материалами можно работать. Так что никаких сомнений, Злата. Ни в чем.

— Хорошо-хорошо. Я обязательно буду над этим работать. Ты позвонил ради поддержки?

— Нет, не только ради этого. Я заехал, забрал Макса и отпустил на сегодня Эстель.

— Что? Почему? — тревога новыми сильными импульсами разлилась внутри меня.

— Не переживай, — я была уверена на все сто процентов, что в этот момент Вал улыбнулся. — У нас всё хорошо. Я хотел предложить тебе встретиться на Марсовом поле, что скажешь?

— Ты и сам прекрасно знаешь, что там всегда много туристов. Да и Эйфелеву башню мы уже ни раз смотрели и поднимались на нее. Для прогулки можно найти более спокойное место.

— И всё-таки давай встретимся именно там.

— Хорошо. Я тогда сяду на метро. Как выйду, наберу тебя, договорились?

— Да.

Я находилась в замешательстве. Обычно, если Вал что-то планировал он об этом предупреждал. У нас не было никакого уговора насчет прогулки. Пусть сегодня собеседование прошло удачно, я всё равно чувствовала себя уставшей. Спала я плохо, потом еще пришлось добираться дольше обычного. Попала в пробку и из-за этого вынуждена была пересесть на метро.

Но бодрый и радостный голос Вала немного встряхнул меня и прогнал сонливость. Я не хотела ничего предугадывать, чтобы потом не испытывать разочарования из-за не оправдавшихся надежд. Но интуиция мне подсказывала, что Валу есть что мне сегодня рассказать. Может, это напрямую связанно с Борей? Может, наконец-то появились какие-то новости?

У меня даже ладошки вспотели от волнения. Я старалась дышать глубже и ни о чем не думать до тех пор, пока не встречусь с Валом.

Погода сегодня была переменчивая. С утра накрапывал дождь, а сейчас, когда я вышла из метро, выглянуло солнце. В моей сумке хранился чехол с очками Бори. Когда мы с Максом переезжали на другую квартиру, я, не раздумывая, забрала их. Я решила для себя, что они либо станут моей памятью о мужчине, в которого я по-настоящему влюбилась, либо поводом в будущем встретиться с ним и отдать лично в руки.

Солнце слепило глаза. Я немного прищурилась и надела очки. Меня совершенно не заботил тот факт, что они мужские. Они бабаевские и это уже веский аргумент скрыться с их помощью от солнца.

Я понимала, что всё это могло выглядеть глупым, но мне казалось, что сквозь темные стёкла очков открывался мир таким, каким его видел Борис. Казалось, что так мы могли стать ближе. Возможно, Катя была права, говоря о том, что у меня просто сработала защитная реакция. Но я внутренне ощущала, что с Борей всё хорошо.

Перед тем, как я узнала о взрыве, моя душа была не на месте. Я нервничала, плакала, тонула в неизвестности. А затем постепенно стало легче. Это было не смирение, а знак, что с ним всё в порядке. Пусть я всё еще плохо спала, но в те моменты, когда мне удавалось заснуть, никакие кошмары меня не мучили. Это был хороший знак. Я училась всегда прислушиваться к интуиции и не предавать ее.

Заправив уже давно отросшие длинные пряди светлых волос за уши, я набрала Вала.

— Я уже на месте, где вас искать?

— Мы прямо напротив башни. Макс с воздушным желтым шаром.

— Хорошо, сейчас найду. Как там Макс? Не капризничает?

— Он в восторге! — засмеялся Вал.

— Замечательно. Иду вас искать, — я завершила вызов и несколько секунд просто стояла посреди тротуара, собираясь с мыслями и силами.

«Ну и к чему это волнение?», — обратилась я к себе мысленно. Спрятав телефон в сумочке, я отправилась на поиски Вала и Макса.

Людей на Марсовом поле, как всегда, было много. Туристы со всех уголков планеты приезжали сюда, чтобы посмотреть на Эйфелеву башню. Вал тоже сюда меня водил, когда мы только перебрались в Париж. Я совсем ничего не смыслила в архитектуре, но знаменитая достопримечательность, конечно же, сильно меня поразила и даже немного напугала своими исполинскими размерами. Внутрь нее мы попали далеко не сразу из-за огромных очередей. Только в третий раз, когда мы сюда приехали, сумели подняться на второй этаж. Именно тогда я и влюбилась в Париж и впервые задумалась над тем, чтобы сделать снимки этого города.

Шагая по тротуару, я пробиралась к башне и одновременно высматривала в воздухе шарик. Отыскала я его далеко не сразу, но, когда нашла, увидела Вала. Он, спрятав одну руку в кармане джинсов, перевернул кепку козырьком назад. Сегодня Вал был похож на себя прежнего. Налёт деловитости временно скрылся за легкостью и беззаботностью.

Я улыбнулась и ускорила шаг, затем резко остановилась, отчего сзади в меня врезались двое парней. Они что-то буркнули и пошли дальше. Вал разговаривал с мужчиной в белом. Он держал на руках моего Макса. Я сняла очки. Сердце в груди будто сделало сальто-мортале. Я затаила дыхание. Этого. Не. Может. Быть.

На какую-то долю секунды я подумала, что это Прокурор. Ведь только он так предан белому цвету. Но это был не он. Часто задышав, я почти перешла на бег, сосредоточив взгляд на мужчине. Он держал одной рукой Макса. Тот смеялся и весело дёргал свой шарик, что был привязан тоненькой ленточкой к запястью.

Я увидела резкий профиль мужчины и решила, что сошла с ума. Ветер подхватил мои волосы. В ярком солнечном свете белая простая лёгкая одежда показалась мне слепящей. Это был Борис. Он сдержано улыбался и смотрел на Макса.

Слёзы набежали слишком быстро и сорвались с ресниц. Я плакала и улыбалась одновременно. Так страшно было оттого, что всё это могло оказаться лишь миражом.

Бабай словно почувствовав мое приближение, повернулся и я увидела, что вторая часть его лица была изуродована ожогом. Меня словно что-то ударило в солнечное сплетение. Я снова остановилась и тяжело дыша, неотрывно смотрела на Борю. Он повернулся ко мне всем телом. Свободная рука тоже была изувечена. На коже уродливым узором расползся шрам.

Именно в этот момент я отчётливо поняла, что всё это реально. В иллюзиях Бабай непременно остался бы прежним. Я быстро вытерла с лица слёзы и продолжила свой путь, что казался мне несправедливо долгим.

Макс повернул голову и увидев меня, потянул свои ручки. Он еще активней задёргал ленточку с шариком, в желании похвастаться покупкой. Вал стоял чуть позади, наблюдал за происходящим и улыбался.

Перед глазами всё плыло. Я тихо выдохнула. Когда осталось всего лишь несколько шагов, я уже просто рыдала, а затем почти повисла на шее у Бори. Он был настоящим. Он был живым. И это… это такое счастье, от которого можно просто задохнуться, потому что оно разрывало изнутри и одновременно исцеляло.

— Ма, — позвал меня Макс.

Захлёбываясь такими сладкими слезами, я поцеловала пальчики сына, а затем посмотрела на Борю. На его губах всё еще осталась сдержанная улыбка. Светло-голубые глаза так же, как и в прошлом, внимательно рассматривали меня. Господи, у Макса точно такой же взгляд!

Шрамы были жуткими. В отдельных местах всё еще красноватыми.

— Прости, — прошептала я, боясь, что своими объятиями могла причинить боль.

Он ничего не ответил, просто крепко прижал к себе свободной рукой и поцеловал в макушку.

Мы долго молчали. Вот так стояли и молчали, потому что эмоций было слишком много, и никакие слова не смогли бы их выразить.

— Ты знал? — спросила я у Вала, выпрямившись.

Он лишь улыбнулся мне мальчишеской улыбкой.

— Нет, — ответил за младшего брата Борис.

Так странно было снова слышать его басистый голос.

— Никто не знал, оклемаюсь я или нет.

— Не хотел давать ложных надежд, — Вал подошел к нам. — Ситуация была тяжелой и нестабильной.

— Значит… Никаких обманных манёвров не было? — я растерянно посмотрела сначала на Вала затем на Борю.

— Нет, — ответил он. — Не было.

— Ты поставил на карту свою жизнь? — я снова прижалась к Бабаю, боясь, что он может вот-вот исчезнуть.

— Таков был мой план, — спокойно ответил он.

— Но ты родился в рубашке, — Вал похлопал брата по плечу.

— Получается, что так, — Боря поправил маленькую кепку, которую Макс решительно хотел снять со своей головы.

— Второй шанс, — задумчиво произнесла я.

— О чем это ты? — спросил Вал.

— Ты не верил, что может быть второй шанс, — я выразительно посмотрела на Борю. — Но что это, как не он?

— Ты оказалась права, Злата. И в этот раз я его не упущу.

— Мы с Максом погуляем здесь неподалёку, хорошо? — Вал аккуратно забрал Макса и поставил его на ноги.

Я кивнула, понимая, что Вал просто хотел дать нам возможность побыть наедине.

— Твое лицо, — я аккуратно прикоснулась ладонью к увечью.

— У меня вся правая сторона обожжена, — абсолютно спокойно заявил Боря, явно не желая принимать никакого сочувствия или жалости.

— Я знала, что ты жив. Верила в это, — проговорила я, глотая слёзы.

— Не плачь, — Бабая медленно стёр большим шершавым пальцем слезинку с моей щеки.

— Это от радости.

Он продолжал рассматривать меня, будто и сам не верил в реальность происходящего. Руки не отпускали, крепко обнимая.

— Как же я скучал по тебе, по твоим волосам, — Боря провел ладонью по моим локонам.

Я ничего не ответила, снова его обняла, уткнувшись носом в шею.

— Не отпущу. Никогда. Никуда.

— Не уйду. Буду держать крепче, — Бабай поднял мое лицо за подбородок.

— Почему белый? — щурясь из-за солнца, спросила я.

— Чёрный остался в прошлом, — Боря коснулся меня своими губами. — Пусть белый будет началом нашего нового пути, — он оставил сначала лёгкий поцелуй, затем жадного углубил его.

Я прикрыла глаза, ощущая как невероятная лёгкость наполняет меня изнутри. Будто золотистые лучи солнца своей жизнью заполнили мою мёртвую пустоту.

— Мы останемся здесь?

— Почему бы и нет? — Бабай обнял меня двумя руками, а я никак не могла надышаться в его объятиях. Не могла нарадоваться. — Спасибо тебе, — чуть помолчав, прошептал Борис. — За сына. За твою любовь и преданность. Только ради вас я и выжил.

— Эту жизнь мы разделим вместе. И я никогда, никогда больше не позволю тебе упасть.

Конец

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49