Мороз Морозов [Юлия Викторовна Игольникова] (fb2) читать онлайн

Юлия Игольникова Мороз Морозов

В царстве снега, ночи длинной

замок белый есть старинный.

Среди поля ледяного

возвышался он сурово.

Там для холода приют,

и метели дремлют тут.

Злые вьюги, ураганы,

стужа, снежные бураны

до поры здесь почивают,

силы, мощи набирают.

А когда настанет время,

это северное племя

встрепенется, оживится

и пойдет вовсю резвиться

по полям и по лесам,

и по селам, городам,

чтоб дороги замести

и сугробов нанести,

и выстуживать дома.

И тогда придет зима.

Есть хозяин в замке том.

Людям он давно знаком.

И зимой он господин,

и над миром властелин.

Им Мороз Морозов был.

Он суровым дядькой слыл.

Мог до смерти застудить,

снегом все запорошить,

наложить оковы льда.

Разгуляется когда,

лучше с ним и не встречаться,

на глаза не попадаться.

И Мороза почитали

и боялись, уважали.

И задобрить все хотели,

чтоб не так мели метели.

Чтобы зиму пережить,

надо с дядькой тем дружить.

То Мороз Морозов знал.

В страхе он народ держал.

Потешался, забавлялся,

своей властью наслаждался.

Сам высокий и седой

с длинной белой бородой.

Поразвлечься он любил.

И как праздник приходил,

новогодняя пора,

во хмелю уже с утра.

И людей он собирал,

и приказы раздавал.

— Коль замерзнуть не хотите,

девок всех сюда ведите.

Мне невесту выбирайте!

А потом уж и гуляйте!

До упаду веселитесь!

Моей воле подчинитесь!

Было так из года в год.

Только свадьбы той исход

был совсем не поэтичен

и печален, и трагичен.

Он невесту наряжал,

по домам с ней разъезжал.

Всем подарки раздавал.

А девицу обнимал.

А объятия те стальные,

поцелуи ледяные.

Вот Морозова любовь!

У девицы стынет кровь.

В замке тоже не согреться.

Всюду лед. Куда ей деться?

И невеста замерзала,

а потом и погибала.

А Мороз ее фигуру

превращал в свою скульптуру,

выставлял ее во двор,

чтоб ласкала его взор.

Много в замке их таких.

И один у всех жених.

*

Снова дни короче стали.

Люди печь топить устали.

Непогода за окном.

Дом по пояс заметен.

А снаружи лютый холод,

заползает он за ворот,

и хватает он за нос.

Погулять пошел Мороз.

В избах прячется народ.

Скоро праздник — Новый год.

Значит, время выбирать

всем невесту, чтоб отдать

ту Морозову Морозу.

А иначе он угрозу

не преминет воплотить.

Всем же хочется пожить.

Собрались все и решают,

девок всех перебирают.

Надо, чтоб была красива

и послушна, не спесива,

чтоб Морозу полюбилась

и навек со всем простилась.

— Я Настасью предлагаю.

Сам по ней давно страдаю.

Красотой меня смущает,

на любовь не отвечает,

— говорит один мужик.

— Для нее ты уж старик!

Как не стыдно! — тетка злится.

— Ведь юна еще девица!

— Как же мог ты то решить,

мою дочку погубить?!

Дядька стукнул кулаком.

Затрещал от споров дом.

Чьи-то сестры, чья-то дочь…

На дворе уж вечер, ночь.

И дрожит лучины свет,

а невесты-то все нет.

И устали уж ругаться

и кричать, и пререкаться.

Призадумались, притихли,

головами все поникли.

И старуха вдруг сказала:

— Я сидела и смекала.

И придумала, как быть,

как Мороза поженить.

У Наташки нет родных.

Мать с отцом уж не в живых.

Плакать некому по ней.

И тут голос из сеней:

— Знаю эту я Наташку.

Так она ведь замарашка!

— Ну а мы ее отмоем.

И накормим, и напоим,

приоденем подобрей.

Будет все как у людей!

— Говоришь ты, бабка, верно.

Только это как-то скверно,

сироту-то обижать!

— Да о том ей лишь мечтать!

Никому ведь не нужна.

Ну а так-то все ж жена!

Пусть Морозу! Но найдет

уважение и почет!

— Что же, правда в этом есть.

Для нее то будет честь!

*

Плачет бедная Наташа.

— Но ведь воля тут не наша.

Ты сама все понимаешь.

Из беды нас выручаешь!

Приодели сироту.

И узрели красоту.

Хоть девица и юна,

как березонька стройна.

Косы светлы, сини очи.

Хороша Наташа очень.

— Вот Морозу угодим!

Старика повеселим.

И не будет он сердит.

Нас в ответ он одарит.

Все довольны, все решили.

И Морозу поспешили

весть благую донести,

что невеста уж в пути.

*

Едут сани через поле.

Для метели здесь раздолье.

Ветер с платьицем играет.

Холод щеки обжигает.

А в глазах застыли слезы.

И мечты, девичьи грезы

в снежном вихре закружились

и в снежинки превратились.

По сугробам разлетались.

И навеки там остались.

Мерзло тело и дрожало.

Но Наташа приказала

не трястись себе: — Дуреха!

Мне и раньше было плохо,

но снесла все и стерпела,

и беду преодолела.

И казалось, умираю!

Только вот же я, живая!

Хоть Наташа сирота

и добра, но непроста.

Узелок с собой взяла.

В нем шубенку собрала

и сапожки, и платочки,

и махровые носочки.

Попросила у людей.

Кто откажет в этом ей?!

И бедняжку пожалели

и всем миром приодели.

*

Вот ворота распахнулись.

Слуги все переглянулись.

Что за чучело сидит,

из саней на них глядит?!

— Я Морозова невеста, -

поднялась девица с места.

Еле двигает ногами,

вся закутана платками

с головы она до пят,

лишь глаза одни торчат.

И Мороз идет навстречу.

— Здравствуй, дядя, добрый вечер!

Говорит она ему.

— А я что-то не пойму.

Где невеста-то моя?!

— Так взгляни-ка на меня!

Шапку скинула и шубу.

— Разве я тебе не люба?

— Ух ты! Вот так чудеса!

И до пояса коса!

Молода, стройна, нежна!

Вот такая мне нужна!

Проходи-ка в дом, девица.

Нынче будем веселиться!

Загорелся его взгляд.

Дал ей праздничный наряд

красоты необычайной,

белый, шелковый, венчальный.

Платье в блестках, а корона

вся в камнях, посеребрена.

— Вот, девица, одевайся.

Будь веселой, улыбайся.

Платье нежное роскошно.

Только как же это можно,

средь зимы в таком гулять?!

Надо что-то предпринять!

И Наташа тут смекнула,

и носочки натянула,

и платочки повязала,

под нарядом их скрывала.

Увидал Мороз девицу

и не может надивиться.

Заключил ее в объятия,

и покрылось снегом платье.

Но платочки согревают,

к сердцу холод не пускают.

И поехали гулять,

с Новым годом поздравлять.

Едут сани, бубенцы

звон несут во все концы.

Люди двери открывают

и Морозова встречают,

до земли поклоны бьют

и хвалу им воздают.

А Мороз доволен, рад.

И не жаль ему наград.

И кидает из саней

он с невестою своей

серебро и побрякушки,

и гостинцы, и игрушки.

Никого не обделил,

всех он щедро одарил.

И кричит: — Теперь гуляйте!

Нас с невестой прославляйте!

Смотрят люди, а Наташа

будто стала даже краше.

Не дрожит и не трясется,

веселится и смеется.

Будто стала крепче станом.

И не мерзнет, и румяна.

— Чудеса! — дивятся люди.

— Что же дальше с нею будет?

*

Накатались, нагулялись,

в замок поздно возвращались.

Хоть Наташа утеплилась,

много двигалась, бодрилась,

холод все-таки проник

в рукава, за воротник.

И под юбку забирался,

и с носками состязался.

И ладошки посинели.

Нежны щечки побелели.

А Мороз уж обнимает

и дыханием кожу ранит.

Долго так не продержаться,

надо как-то согреваться.

— Ты, Мороз, не торопись.

Яством вкусным угостись.

И вина себе налей,

чтобы было веселей.

И наполнила стакан.

Вскоре стал Морозов пьян.

А Наташа не сдается,

подливает и смеется.

— Ну давай еще чуть-чуть,

чтобы лучше отдохнуть!

И Морозов засопел.

Нос у дядьки покраснел.

И икнул, и закачался.

— Что-то я перестарался.

— Ничего, давай, приляг.

И упал он как тюфяк

на кровать и захрапел.

— А чего же ты хотел?

Староват уже, Мороз.

Вот веселья и не снес.

В шубу куталась девица.

— Пусть подольше тебе спится.

А сама пошла бродить.

Замок надо изучить.

Ледяные коридоры.

Из снежинок сшиты шторы.

Под ногами снег хрустит.

Лютый холод тут стоит.

И замки на всех дверях.

За спиной крадется страх.

Долго так не протянуть!

Стражу тут не обмануть!

Полон двор снеговиков.

Нрав, известно, их суров.

Закатают в снежный ком

и покроют сверху льдом.

«С ними не договориться», -

грустно думала девица.

Уголки все обошла

и каморку вдруг нашла.

Дверь от срока покосилась

и задвижка износилась.

И Наташа поднажала.

Деревяшка задрожала.

Дверь открылась, и девица

входит в скромную светлицу.

Все здесь будто по-людски:

стол и лавки из доски.

Занавесочка висит.

Что же там за ней стоит?

Это печка! Вот так чудо!

— Замерзать я здесь не буду!

Спички девушка нашла

и к полену поднесла.

Огонечки заплясали,

и дровишки затрещали.

Сразу сделалось теплей.

— Так-то будет веселей!

Быстро печка разгорелась.

Скоро девушка согрелась.

И вдруг слышит крик и топот,

а потом и стон, и грохот.

Подскочила, побежала

и Мороза увидала.

Тот бранится, все крушит.

Кулаками он грозит.

— Кто тут печку затопил? -

страшно дядька пробасил.

— Так ему несдобровать,

лютой смертью умирать!

И Наташа растерялась,

задрожала, испугалась.

А Морозов покраснел,

а потом позеленел.

За сердечко вдруг схватился,

на ступеньки опустился.

— Ой, Мороз, да что с тобой?

— Дай водички ледяной.

Что-то худо мне, Наташа.

Что случилось в замке нашем?

Кто-то печку затопил,

тем меня и погубил.

И Наташа промолчала,

и про печку не сказала,

и водицы поднесла,

до постели довела.

Без движения он лежит.

Лоб огнем его горит.

Говорит он еле слышно:

— Не пойму, как это вышло.

Что-то слаб я очень стал.

Сильно, видимо, устал.

— Так уж сколько тебе лет?

Ты, Морозов, уже дед! -

говорит ему Наташа

и чуть-чуть жалеет даже.

— Дед?! — Морозов удивился

и как будто разозлился.

Приподнялся, но упал.

— Так когда ж я дедом стал?

— Много зим лютуешь ты.

А невинной красоты

сколько ты уж погубил?

Сколько девок застудил?

Смотрит девушка с укором.

И Мороз под этим взором

хоть немного, да смутился.

— Да я просто веселился.

— Вон веселье за окном!

Вечно в платье ледяном,

взгляд стеклянный, не проснутся,

и домой уж не вернутся!

— Но зато как хороши,

вечно молоды, свежи.

То творение, искусство!

Их сердца не знают чувства.

Их никто не разобьет,

и покой не украдет.

Оправдаться он пытался.

— Я же ими любовался!

— Да в своем ли ты уме?!

Что за чушь несешь ты мне?!

Тут Наташа возмутилась.

— Зря к тебе я возвратилась,

помогла и пожалела.

Пострадал ты, дед, за дело!

Пот на лбу у старика.

И дрожит его рука.

Закривились его губы.

— Не ругайся, дочка, грубо.

Скоро мой настанет час.

Я могу покинуть вас.

— Что же хилый ты такой.

Что же делать мне с тобой?

То ли злиться, то ль ругать,

то ли деда ей спасать,

уж Наташа и не знала.

Жалость ей овладевала.

— Ладно, ты, Мороз, лежи.

Чем помочь тебе, скажи.

— Потуши, девица, печку

да зажги поярче свечку.

Обрести хочу покой.

Я покаюсь пред тобой.

*

— Я весельем забывался,

разлюбить ее старался.

— Ты о ком же? Не пойму.

— Ту, что сердцу моему

есть хозяйка, госпожа.

Та, кто больше всех нужна,

так красива, так нежна!

То жена моя, Весна.

— Ох, — Наташа завздыхала.

— Никогда о том не знала.

— Так давно то дело было.

И молва о том забыла.

Жили мы в любви и дружно.

Что еще для счастья нужно?

Правил миром я зимой,

а жена моя — весной.

Тот закон не нарушался.

И порядок соблюдался.

Коль зима, так все во льдах,

все в сугробах и снегах.

А весной все расцветало.

И тепло всех согревало.

Но зимою мерзли люди

и мечтали все о чуде,

чтоб весна всегда была,

чтоб земля весь год цвела.

И к жене все приходили,

умоляли и просили:

— Ох ты, матушка Весна,

наша любушка красна!

Не пускай ты к власти мужа.

Нам мороз совсем не нужен!

Много раз то повторялось.

И жена не удержалась,

разозлилась, рассердилась.

— Я молчала, не гневилась.

Объясняла, то закон!

Но нарушен будет он.

Я хочу вас проучить,

пониманием наделить.

Уступлю я мужу трон,

и весной пусть правит он!

Напугались очень люди.

— Что ж зима все время будет?!

— Да! Пока не уясните:

невозможного хотите!

Так задумано природой!

И любое время года

надо с миром принимать,

почитать и уважать.

Люди что ж, погоревали

и ко мне стучаться стали.

— Придержи ты холод, стужу!

Снегопад совсем не нужен.

Пусть метели не метут!

Все с прошениями идут.

— Я был зол, и я устал.

И такой ответ им дал:

— Чтоб вы больше не просили,

нас с женою не гневили,

холод вам пошлю такой,

что загонит вас домой,

чтобы в избах вы сидели

и у печки руки грели!

Так и сделал, как решил.

И людей я застудил.

Ну а люди не сдались.

И интриги все плелись.

И задумали схитрить,

и в обход жены женить.

И прощения просили.

Знатный стол они накрыли,

угощали, наливали,

девку ладну подобрали.

Ну а я-то сплоховал

и обман не разгадал.

Сыт и пьян, не удержался

и с девицей той остался.

А потом уж был шантаж.

— Ты теперь, Морозов, наш!

А иначе не соврем

и жене все донесем!

И Наташа рот раскрыла:

— Да неужто так и было?!

— Да, — качал он головой.

— Стал я хитрости людской

жертвой, сам не знаю как.

Молодой я был. Дурак!

А потом уж и пошло.

Чтоб на Новый год тепло

и не снежно, и не вьюжно

очень людям было нужно.

Вновь девицу подсылали,

про секрет напоминали.

Но Весна про все узнала.

И в слезах она бежала.

Я пытался, я молил,

я прощения просил.

Не желала меня слушать,

затыкала даже уши.

Объяснялся я, как мог.

Но печален был итог.

В замок свой перебралась.

От меня же отреклась.

— Как же это так, Мороз?

Не могу сдержать я слез.

И Наташенька вздыхает.

Холод ей уж не мешает.

Гладит деда по руке.

— И с тех пор живу в тоске.

— Что же так и не простила?

— Нет. Сказала, что убила

свое сердце навсегда.

— Вот ведь горе-то, беда!

— Повелось с тех самых пор,

люди шлют ко мне на двор

покрасивее девицу,

чтоб на праздник веселиться.

— Ну дела, — грустит Наташа.

— Что же с нами будет дальше?

Я замерзну, через год

вновь девица пропадет?

— Нет, Наташа, я решил,

что неправильно я жил.

Больше то не повторится!

Отпущу тебя, девица!

Знаешь мой теперь секрет.

Чую, сил совсем уж нет.

Благодарен я тебе!

Облегчила душу мне.

Можно смело умирать.

И глаза закрыл опять.

— Ну-ка, дедушка, очнись!

Помирать не торопись!

Затрясла его девица.

Он слезу смахнул с ресницы.

— Об одном жалею я,

что жена, любовь моя,

так меня и не простила.

Может, даже и забыла.

Хоть взглянуть еще разок

ей в глаза. Хоть на чуток

ее ручку подержать.

Хоть разок поцеловать.

Дышит часто и хрипит.

— Сердце очень уж болит.

И Наташа помолчала,

головою покачала.

— Ох ты, дедушка Мороз,

много бед ты всем принес.

Только я тебя жалею.

Помогу я, коль сумею.

Я пойду, Весну найду,

в замок этот приведу,

если девок ледяных

разморозишь и живых

всех отпустишь по домам.

— Это мне не по зубам.

Не в моей то, дочка, власти.

Это главное несчастье.

То под силу лишь Весне.

Думал я, придет ко мне,

и девицы-то оттают.

И она об этом знает.

Только ревность и обиды

до сих пор все не забыты.

Думал, сжалится над ними.

А потом меня обнимет.

— Славно вы с женой пожили!

Много дел наворотили!

Надо как-то разгребать!

И порядок возвращать.

А виной всему лишь глупость

и гордыня да и грубость!

Отправляй меня к Весне!

— Неужель поможешь мне?!

Тут Морозов встрепенулся

и с надеждой улыбнулся.

— Постараюсь, как иначе?

Знаю ведь, что это значит:

быть ненужной и одной

без души живой, родной.

*

Звал Мороз Снеговика.

— Моя правая рука.

С ним, Наташа, поезжай.

Там, где поля самый край,

сразу лес начнется темный.

Он дремучий и огромный.

Там опасностей не счесть,

лютый зверь, разбойник есть.

Дам волшебные вам сани.

Довезут они вас сами.

Только, чтобы ни случилось,

чтоб беда не приключилась,

сани вы не тормозите.

За дорогою следите,

чтоб с тропинки не свернуть.

Хоть и труден будет путь,

через лес пробраться надо.

Там за ним моя отрада.

Там живет моя жена,

вечно юная Весна.

Покряхтел Мороз, привстал.

И тряпицу он достал,

протянул Наташе: — Вот!

Пусть она ее возьмет.

И тряпицу развернет.

И тогда она поймет,

что все годы я любил,

и ее я не забыл.

— Что такое? — Там цветок -

нашей верности залог.

Тот, что больше всех любила,

в час венчальный мне дарила.

— Хорошо, все поняла.

И Мороза обняла.

Сразу холодно ей стало,

но плечами лишь пожала.

— Ты держись и не грусти.

Знай, что мы уже в пути!

*

Колокольчиком звеня,

мчатся сами без коня.

Через поле пролетели,

проскочили мимо ели.

Лес кругом и тишина.

Только старая сосна

книзу гнется и скрипит,

и под тяжестью трещит.

Снежной шапкой придавило.

Эта ноша не по силам.

Едут сани и петляют,

след глубокий оставляют.

По нему уж тьма крадется.

И давно погасло солнце.

Только лесу нет предела.

И вокруг все черно-бело.

А Наташа уж устала,

хочет спать и зазевала.

Незаметно задремала.

И помощника качало.

На глаза ведро сползло.

И подкралось сразу зло.

Встрепенулся Снеговик.

Он услышал чей-то крик.

Подскочила и Наташа.

— Ох, стоят ведь сани наши!

А вокруг толпа лихая,

бородатая, мужская

с топорами и с ножами.

— Выходите лучше сами!

Сани ваши непростые,

сразу видно, колдовские.

Сами едут! Чудеса!

А ты, девица-краса,

побрякушки все снимай

и тихонечко ступай

подобру и поздорову.

Уж не будем мы суровы.

Скалят зубы мужики

и сильны, и высоки.

— С ними нам не совладать.

Значит, надо все отдать.

Но поднялся Снеговик.

Ростом хоть и невелик,

только вид имеет грозный.

И сказал он им серьезно:

— Я Морозова слуга.

Коли жизнь вам дорога,

расступитесь, уходите

и меня вы не гневите!

Те в ответ захохотали:

— Чем нас только не пугали,

но такого не встречали,

чтобы снегом нас стращали!

Снеговик тут закрутился,

на три шара разделился.

На бандита он напал,

с трех сторон его пинал.

С ног мужлана повалил,

по земле его крутил.

В снежный ком его скатал.

И к другому подступал.

— Неожиданно и лихо, -

процедил разбойник тихо.

— Говоришь, непобедим?

Но нас много, ты — один!

— Эй, ребята, спички дайте.

Факел быстро зажигайте!

И кричит Наташа, плачет.

Высоко уж пламя скачет.

Лишь три лужицы осталось.

И ведерочко валялось.

Отдала Наташа сани,

украшения. — Я с вами

поквитаюсь! Час придет, -

пробурчала и вперед.

В старой шубке и платочке

среди леса темной ночкой

по сугробам пробиралась

и не плакать постаралась.

— А дойду ли я, смогу?

Неужель не помогу

никому и пропаду,

и дороги не найду?

Не сдается и идет,

продвигается вперед.

*

Позади остались сани.

Их разбойники с усами

в лес подальше утащили,

где добычу всю хранили.

Лишь ведерочко пустое

говорит, что на постое

здесь недавно кто-то был.

В лужах лед меж тем застыл.

Снегом их запорошило,

а потом и закружило.

И друг к другу льнут снежинки,

и цепляются за льдинки.

Вскоре целый снежный ком

накатался в месте том.

А потом другие два.

Подскочила голова,

прилепилась, усадилась

и ведерочком укрылась.

— Ну снежинки, поднимайтесь

и скрепляйтесь, и катайтесь!

И слепите-ка отряд

самых смелых мне ребят!

Палкой машет Снеговик.

Вскоре рядышком возник

с ним еще один такой,

третий, пятый и шестой.

— Ну детишки, все за мной!

Отомстим мы за разбой!

Покатились по сугробам,

по нехоженым дорогам.

И избушку отыскали,

где злодеи обитали.

Вот и сани у окна.

Но охране не до сна.

Шарик катится неслышно…

Не понять, как это вышло.

Два здоровых мужика

аж опешили слегка.

Враз на землю повалились!

Огляделись, удивились.

— Кто здесь? — Нету никого!

Не понять им ничего.

И хотели закричать,

но ни слова не сказать.

В рот им снега намело,

льдинок острых как стекло.

И из леса тут возник

перед ними Снеговик.

Палкой он им погрозил,

прыгнул в сани, укатил.

На прощание прокричал

и наказ детишкам дал:

— Вы, ребятки, налетайте,

развлекайтесь и гуляйте!

И отряд снеговиков

страшен, зол был и суров.

Заскочили в окна, двери.

Словно раненые звери

там разбойники вопили,

только их не пощадили.

Всех скатали в снежный ком

и покрыли сверху льдом.

Только головы торчат,

о прощении кричат.

*

А Наташа все брела,

еле-еле уже шла.

И в сугробах ноги вязнут,

от мороза руки зябнут.

И слипаются глаза.

От бессилия слеза

льдинкой падает с лица.

Только лесу нет конца.

Опустилась под сосной.

Слышен рядом волчий вой.

Но Наташе все равно.

Помирать уж все одно.

— Никого я не спасла,

никому не помогла.

Может быть, еще дойду, -

бормотала как в бреду.

— Посижу чуть-чуть и в путь.

Просто надо отдохнуть.

И теплее будто стало.

И Наташа засыпала.

Снится ей, что кто-то рядом

и буравит ее взглядом,

и гремит пустым ведром,

растирает щеки льдом,

и трясет ее за плечи.

Слышит голос человечий:

— Эй, Наташка, просыпайся!

Забытью не поддавайся!

И с трудом глаза открыла.

— Верно, тут моя могила?

Знать я тоже умираю,

раз тебя я наблюдаю.

Снеговик пред ней стоит

и усердно тормошит.

— Я живой! И ты живая!

— Вот удача-то какая!

Как я рада! Ты живой!

— Я вожусь уже с тобой

битый час. Давай, вставай!

Быстро в сани полезай!

— Как ты сани-то забрал?!

— У разбойников украл.

И за нас я отомстил! -

Снеговик ей говорил.

*

Мчатся сани через лес.

Солнца луч уже воскрес.

Позади остались елки

и разбойники, и волки.

Тьма ночная отступала.

И дорога шире стала.

Деревца все реже, реже.

И вдали уж поле брезжит.

Вскоре замок показался.

Он красиво возвышался

над заснеженным простором

ярким, радужным узором.

Его стены расписные,

его башенки резные.

А на шпиле вьется знамя,

все расшитое камнями.

*

Спуск, подъем и поворот.

Встали сани у ворот.

— Надо нам с тобой проститься, -

Снеговик сказал девице.

— Мне с тобой туда нельзя.

Буду здесь я ждать тебя.

Дверь Наташе отворили

и к хозяйке проводили.

Странно, девушка глядит:

запустение здесь стоит.

Всюду грязь, цветы сухие,

стены в трещинах, кривые.

Посреди большого зала

кресло старое стояло.

А в нем женщина сидит,

неприветливо глядит.

Космы тусклые свисают,

лоб в морщинах обрамляют.

Мутный взгляд и щеки впалы.

Вид небрежный и усталый.

— Ты зачем сюда явилась?

Дама в кресле разозлилась.

А Наташа растерялась,

объясниться попыталась.

— Мне б с Весной поговорить

и о помощи просить.

Дама вдруг захохотала.

— А ты разве не узнала?

Так ведь я тебе нужна.

Я и есть сама Весна!

— Ох, — Наташа не сдержалась.

Невозможным показалось,

что Весна так неприглядна,

некрасива, ненарядна.

Быть должна цветущей розой!

— От Морозова Мороза

я к Вам, тетенька, пришла,

весть дурную принесла.

— Это я уж поняла.

Но вестей я не ждала.

Все, что надо, мне известно.

А ведь ты его невеста?

— Да, была, теперь уж нет.

— Слушай, деточка, совет.

Убирайся-ка отсюда!

Говорить с тобой не буду!

— Не могу я с тем смириться! -

громко крикнула девица.

— Не уйду, не тронусь с места!

— Ах ты чертова невеста!

Как ты смеешь мне дерзить?!

Кличет стражу: — Заточить

девку наглую в тюрьму,

в дальний угол да во тьму!

*

И заплакала Наташа.

И кричит, руками машет.

Но не справиться с парнями

с широченными плечами.

Снеговик все ждет и ждет,

а Наташа не идет.

Он стучит, ему открыли.

— Что вам надо? Что забыли?

— Жду девчонку я, Наташу.

— По указу строгой нашей

госпожи она в темнице

и уже не возвратится.

— Это что же?! Как же так?!

— Так Морозов-то ей враг!

И слуга пожал плечами.

— Ничего не знаем сами.

Дверь захлопнул. Снеговик

головой сперва поник.

Но подумал, поскучал,

а потом вдруг закричал:

— Эй, детишки, выходите!

На подмогу мне спешите!

Есть еще для вас забава!

На Весну найду управу.

И из леса прямо к замку

через поле на гулянку

мчится весело отряд

ледяных шальных ребят.

— Ну давай снежки лепить.

Будем замок мы бомбить!

По душе игра такая,

озорная и лихая.

Ловко лепят и кидают,

замок снегом засыпают.

Задрожали в окнах стекла.

И от снега все намокло.

И хозяйке не по нраву

эти зимние забавы.

Долго замок уж бомбят.

— Разузнай, чего хотят, -

наконец, сдалась Весна.

— Нам Наташенька нужна.

Выпускает пусть девицу.

Или мы ее светлицу

разгромим! — слуге сказали.

И Весне все передали.

— Ладно, девку выпускайте,

за ворота провожайте.

А Наташа не идет.

— Нет, должна я наперед

все же с ней поговорить,

объяснить все, обсудить.

Почему она такая,

некрасивая и злая?

— Все от слез, переживаний,

от любовных то страданий, -

просто слуги отвечали.

— Мы и сами уж устали

нрав суровый выносить.

Тяжело с ней стало жить.

— Ну так что же вы стоите?

Быстро к ней меня ведите!

— Снова ты?! Ну что опять?!

— Дайте все мне рассказать!

Заболел Мороз Морозов.

И для жизни есть угроза.

— По заслугам он страдает.

Рада я, что умирает.

— Разве можно так, Весна?!

Ты ж была ему жена!

— Он предатель! Не прощу.

Жалость в сердце не впущу.

— Что же мне за наказание?

То предсмертное желание!

Хочет он с тобой проститься,

помириться, повиниться.

И тебя он не забыл,

и ничуть не разлюбил!

— Он и раньше не любил.

Развлекался и кутил,

изменял и предавал,

мое сердце убивал!

Я измучилась, устала.

Посмотри, какая стала!

Все стараниями его!

Я хочу лишь одного!

Навсегда его забыть,

не страдать и не любить!

— Значит, все еще ты любишь!

И себя ты только губишь.

Да и он всю жизнь терзался.

И забыться все старался.

— У него то получалось.

Слез уж больше не осталось.

— Что же делать? Вот беда!

Уж почтенны господа!

Все как дети, даже хуже!

Собирайся, едешь к мужу!

Вы страдали, вы любили

и меж тем людей губили!

Все, пора бы прекращать

и ошибки исправлять!

И Наташа рассердилась,

раскраснелась, горячилась.

Чуть в запале не забыла

про тряпицу. — Вот, просил он

передать. Возьми, открой.

Уж устала я с тобой.

Та взяла и развернула.

Тяжело она вздохнула.

Глаз туманится слезой.

— То цветок мой дорогой.

Неужели сохранил?

Неужели не забыл?

— Ну а я что говорила?

Так и сяк одно твердила!

Льются слезы на цветок.

Он понял свой лепесток.

И бутон сухой в руках

расцветает на глазах.

Свет идет из сердцевины.

И разгладились морщины.

Наливались щеки цветом.

И глаза горят рассветом.

Уж не тетка пред Наташей!

И она застыла даже,

рот раскрыв от удивления.

То небесное творение!

Солнце краше иль луна?

Краше всех была Весна!

Поднялась и распрямилась.

— На него я долго злилась.

Исцелил меня цветок,

нашей верности залог.

— Боже, как же ты красива!

Как могла ты быть ревнива?!

Хоть всю землю обойти,

тебя краше не найти!

— Похвала твоя забавна.

Что же, это очень славно,

пред ним предстать такой,

распрекрасной, молодой!

Да, поеду я к Морозу!

И вплела в прическу розу,

платье новое надела,

покружилась и пропела:

— Ладно уж, уговорили.

Не чужие все же были.

*

Мчатся сани через лес.

Тот от спячки вдруг воскрес.

Вдоль дороги птицы пели.

И кусты зазеленели.

Так Весну они встречают.

Путь ей солнце освещает.

И сугробы расступались.

Скоро в замок добирались.

И Наташа всех быстрей

выбиралась из саней.

И бежит она вперед:

— Жив еще? Еще нас ждет?!

— Жив. В постели он своей, -

отвечали слуги ей.

— Ох, Наташа, ты пришла!

Весть дурную принесла?

Вижу я, что ты одна.

Не простит меня жена.

Знать, угодно так судьбе.

Ничего, я рад тебе!

Ты пришла и хорошо,

а что было, то прошло.

— Значит, вот как, старый пень?!

Слезы лью я каждый день,

мчусь неведомо куда,

невзирая на года

зла, предательства и лжи!

Ну а ты себе лежишь!

И не думаешь встречать!

Как же это понимать?

Отошла от них Наташа.

Слова ей не дали даже.

— Ты пришла! — Хотел он встать.

— Дай скорей тебя обнять.

Еще краше и милей!

Тянет руки, губы к ней.

Только тут же побелел,

захрипел, позеленел.

На подушку он упал

и протяжно застонал.

— Ох, — Наташа подскочила.

— Вот теперь его простила, -

тихо молвила Весна.

— Ты иди. Ты не нужна.

Помогу, я знаю как.

Был всегда и есть дурак.

Сам себя и погубил,

потому что скверно жил.

То давно беда случилась.

Сердце льдом его покрылось.

— Что с ним? Он же не умрет?

— Раскололся в сердце лед.

И у льдинок остры грани,

вот Морозова и ранят.

Растоплю я их теплом.

И очнется он потом.

И Наташа дверь закрыла

и не знала, что там было.

*

А потом выходят оба.

И румяны словно сдоба.

Улыбаются, цветут.

Мимо девушки идут.

И Мороз жене на ушко

шепчет: — Ты моя Веснушка!

Нет милее никого!

Только взгляда твоего

одного довольно было,

чтобы лед весь растопило.

Миновала, знать, беда.

— Эй, куда вы, господа?

Их окликнула Наташа.

— Ох, спасительница наша!

К ней Морозов обернулся,

добродушно улыбнулся.

— Злата вот тебе мешок,

украшений туесок.

Ты, Наташа, заслужила!

Нас спасла и помирила.

Забирай да и ступай,

добрым словом поминай!

А девица удивилась,

уходить не торопилась.

Возмущенно рот раскрыла:

— Уговор наш не забыла.

Ты, Морозов обещал,

слово честное давал,

что девиц освободишь,

расколдуешь, оживишь.

Засмущался он в ответ.

— Говорил тебе секрет,

то под силу лишь Весне.

— Ну скажи тогда жене,

пусть она их оживит, -

на своем она стоит.

А Весна, услышав спор,

в тот вмешалась разговор.

— Что еще девчонке надо?

Забирала бы награды

да бежала бы отсюда.

— Жду обещанного чуда!

Не вернусь домой одна.

Оживи девиц, Весна!

— Что за наглость?! Ну уж нет!

Резкий был на то ответ.

То соперницы, невесты.

Поделом им это место.

И Наташа растерялась,

не расплакаться пыталась.

И Мороз отводит взгляд.

— Видишь, я не виноват.

Я не буду ей перечить, -

сунул голову он в плечи.

— Как не стыдно-то, Мороз!

Ты довел ее до слез.

А она тебя спасла,

много бед перенесла!

Снеговик тут рассердился,

за Наташу он вступился.

— В нас разбойники стреляли.

И чуть волки не сожрали.

И в тюрьме была девица!

Ну а ты, Весна-царица?

Уж ревнива через край!

Хоть чуть-чуть-то меру знай.

Да зачем им здесь стоять?

Будут лишь напоминать

про обиды и ошибки.

Возврати ты им улыбки.

Да и пусть себе идут.

И хвалу вам воздают.

И нахмурилась Весна.

Призадумалась она.

А потом дала ответ:

— Дельный все-таки совет.

Да, зачем на них глядеть?

Не могу ведь их терпеть!

И уж раз мы помирились,

чтоб обиды позабылись,

буду доброй я сейчас.

И послушаю я вас.

Ни к чему сегодня спор.

И они пошли во двор.

*

В ряд холодные скульптуры,

юных девушек фигуры

льдом покрытые застыли,

двор собой заполонили.

Шла Весна, на них глядела.

А потом она запела.

Вышло солнце из-за тучи.

Проникает в замок лучик

и скользит по глыбам льда.

И закапала вода.

Кап-кап-кап звенит капель.

Со двора бежит метель.

Холод прячется в углу.

Не найти нигде пургу.

А Весна поет все громче.

И капель стучит все звонче.

И слетелись в замок птицы.

Расчирикались синицы.

Ручейки со всех сторон

покидали этот дом.

На скульптурах снова краски

проступили. Чьи-то глазки

вновь зажглись, зазеленели.

Чьи-то губки заалели.

Грудь девичья поднималась.

Жизнь в тела их возвращалась.

Вдох, второй и взмах ресницы.

Удивленный взгляд девицы.

Все еще не понимают,

что проснулись, оживают.

А Весна уже допела.

Небо снова побелело.

Скрылся луч за облаками.

— Что опять случилось с нами?

И задвигались девицы.

— Может быть, все это снится?

— Вы живые, вам не снится.

Я велю вам расходиться.

И Весна заговорила.

— Я вас всех освободила,

жизнь вторую подарила

и домой вас отпустила.

Людям это передайте.

Нас с Морозом прославляйте!

Разморожены девицы

сквозь ворота вереницей

расходились, разбегались

и свободой наслаждались.

— Ну а ты что не идешь?

Иль еще чего-то ждешь?

Мы тебя уж наградили.

И добро мы не забыли!

Говорит Мороз Наташе.

— Я награде рада вашей.

Благодарна за девиц,

за улыбки юных лиц!

Будет рада им родня.

Ну а что же про меня…

Так меня никто не ждет

и родной не назовет.

Пуст заброшенный мой дом.

И тоска с печалью в нем

в одиночестве живут.

Лишь они меня зовут.

— Ох, — Морозов завздыхал.

— Сирота ты? Я не знал.

А раз так, то оставайся,

моей дочкой называйся.

Ведь ты славная девица!

Буду я тобой гордиться!

— А жена-то согласится?

И не будет ли сердиться?

— Оставайся, будь спокойна.

Нашей дочкой быть достойна, -

улыбается Вена.

— Нам помощница нужна.

Ты хорошая девчушка.

Подарю тебе веснушки!

Засмеялась тут Наташа.

— Нет, не буду дочкой вашей.

— Как же так и почему?!

— Что-то тоже не пойму!

— У меня была семья.

Маму с папой помню я.

А вот дедушку не знала.

Чей-то внучкой быть мечтала.

Будь мне дедушкой, Мороз?

Он растрогался до слез.

— Да я буду только рад!

В один день я стал богат.

Жил я плохо столько лет.

А теперь счастливый дед!

Но Весна тут заявила,

радость их не разделила:

— Бабкой быть я не хотела.

Будто сразу постарела!

Нет, на то я не согласна.

Молода еще, прекрасна.

И с поджатыми губами

передернула плечами.

К ней Наташа подошла,

осторожно обняла.

— Ну какая ж ты бабуля?

Ты такая красотуля!

Как подружка, как сестрица!

— Ну и хитрая девица!

Подольстилась, как лисица!

И Весна уж веселится.

Снеговик-то тоже рад.

— Буду я тебе как брат.

Боевая ты девчонка,

моя милая сестренка.

О такой всегда мечтал.

Даже имя подбирал.

Я б Снегурочкой назвал, -

он Наташу обнимал.

— А хорошее ведь имя!

Быть Снегурочкой отныне

я согласна и сестрой,

внучкой деда дорогой!

Ты мой дедушка Мороз,

у тебя уж красный нос,

испытаний перенес

ты довольно, хватит слез!

*

Всех Наташа обнимала.

Всем родной, любимой стала.

Жить осталась в замке белом.

Управляла им умело.

Там теперь уж топят печь.

Есть диваны, чтоб прилечь,

и подушки, и перины

все пуховы, а не льдины.

Дед Мороз оттаял сердцем.

Вечерком теперь погреться

у камина он любитель,

хоть и снега повелитель.

*

Вот уж минул целый год.

Время праздника грядет.

Люди елки наряжают

и друг друга поздравляют.

Ждут Мороза без опаски.

И у старой страшной сказки

добрый все же был финал.

И другим Морозов стал.

Дед Морозом он зовется.

Он по улицам несется

на санях и рассыпает

он подарки, поздравляет

старых, взрослых и детей.

Нынче праздник у людей.

Рядом с ним в санях девица

помогает, веселится.

Молода она, красива.

— Это что еще за диво?

Неужели то Наташа?!

— Точно ведь, сиротка наша!

Меж собой народ шептался

и Наташе удивлялся.

А девица отвечала,

из саней им прокричала:

— Я была для вас Наташка,

сирота и замарашка.

Но Снегурочкой я стала,

и семью я повстречала.

И обид не помню, зла,

ведь я дедушку нашла!

*

Царства снега, ночи длинной

больше нет. Закон старинный

возродился в тез местах.

И теперь равны в правах

и морозы, и метели,

и апрельские капели.

У всего есть свой черед.

И когда зима придет,

холод носится по свету,

от Мороза шлет приветы.

А потом весна настанет,

снег под солнышком растает.

Мир и дружба возродились.

Муж с женой соединились.

Внучка добрая нашлась

и Снегурочкой звалась.

*

Нет Морозова Мороза.

Позабыл он про угрозы.

Есть веселый Дед Мороз,

борода и красный нос!

Все давно об этом знают.

Его радостно встречают.

Он подарки принесет!

И наступит Новый год!