2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
собственными глазами видел в замочную скважину! Ей изливали душу! Ей объяснялись в любви. А барон! Барон! Какой букет принёс! Ты видел? А ты? У меня у самого слёзы навернулись от такой красоты. А она что? Что она?!
— Понюхала? — предположил Второй советник.
— Понюхала, — грустно согласился Царь и тяжело опустился на трон. — И рассмеялась.
Он закрыл лицо руками, всхлипнул и снова вскочил.
— А эти ужасы про душегубов в заснеженном лесу? У меня пот выступил от страха. Этот летописец просто покорил меня. Как же он рассказывал, с ума сойти можно. И ничего, ничегошеньки смешного в этом нет. А ей все — смех, все — потеха.
— Да что с него-то взять, с этого летописца? Он же только летом пишет, а история о зиме. Наврал всё.
Царь призадумался, глянул на Второго советника, важно покивал.
— Как обычно, ты прав. Повышаю тебе жалованье.
Ваня хмыкнул и отодвинулся от высоких дверей. Вообще-то он знал, что подслушивать плохо, но ничего не мог с собой поделать. Ему хотелось узнать, удалось ли кому успокоить Царевну. Тем более стражники как раз удрали занимать очередь в опочивальню Царевны, так что подслушивать никто не мешал.
Ваня снял колпак с бубенчиками и любовно обнял его. Никто не смог заставить Царевну-Хохотунью перестать смеяться. Лучшая новость за день!
— Да почему ты ничего не сказал? Стоял, как дурак, и молчал?
— А сам-то? Отвесил поклон и застыл, как статуя!
— А ты видел ковёр в ее комнате? Это же произведение искусства!
— Ой, дурак. Не на ковёр надо было смотреть. Эта Царевна — самая прекрасная из женщин! Я даже дар речи потерял!
Ваня спрятался за угол и ещё несколько минут слушал, как перебраниваются стражники. А потом вдруг ноги сами принесли его к опочивальне Царевны. Кандидатов больше не было. На сегодня посещения закончились. Через полчаса Царевна ляжет спать. Потому надо действовать немедля.
Ваня знал, что он не годится ей в женихи. Он — всего лишь Шут. Да и то — Запасной. А она — самая прекрасная женщина на свете. Такой союз невозможен, даже и мечтать о таком нельзя. Но зато он сможет рассмешить ее. И это воспоминание будет вместе с ним до конца его дней.
Ваня решительно постучал в дубовую дверь и неловко напялил на голову колпак с бубенцами. За дверью послышалась возня и хихиканье. Ваня расценил это, как приглашение войти.
Царевна-Хохотунья лучезарно улыбалась, стоя посреди комнаты. Ваня не заметил пестрых ковров, устилающих пол, драгоценных каменьев, украшающих наряд Царевны. Не заметил он и золотых канделябров, всевозможных меховых шкур и хрустального шара, размером с перезрелую тыкву. А заметил он только ее улыбку. Такую светлую и такую прекрасную, что дыхание перехватило.
Совладав с собой, Ваня громко спросил:
— Знаете, что делает вороная лошадь, когда видит перед собой хорька?
Улыбка Царевны медленно меркла. Ваня, затаив дыхание, ожидал ответа. Пауза затянулась. Тогда Ваня громогласно добавил:
— Ржёт!
Царевна моргнула. Ваня сделал шаг назад. Бубенчики тихонько звякнули. Если бы не они, эта тишина могла бы свести с ума. Ваня уже собрался было бежать, куда глаза глядят. Но не тут-то было. В комнату с истошным воплем ворвался Царь.
— Что с моей дочерью?! Что с ней? Она не смеялась уже пять минут! Она больна?! Что ты с ней сделал?!
— Нет, папенька, все хорошо.
Царь отпустил обмякшего Ваню и бросился обнимать дочь.
— Где болит, золотко? Что не так? Что ты с ней сделал, Шут?!
— Я — всего лишь Запасной Шут, Ваше Величество.
— Понимаю. Конечно, — мягко отозвался Царь и даже попытался улыбнуться, затем резко округлил глаза, раздул ноздри и заорал не своим голосом. — Что ты с ней сделал, Запасной Шут?!
— Я… Я пошутил.
— Извини, что-что ты сделал?
— Пошутил, — смущенно повторил Ваня и уставился на свои полосатые башмаки.
Царь покосился на задумчивую дочь, потом снова на Ваню и приобнял обоих за плечи.
— Стало быть, играем свадьбу, — беззаботно подытожил он.
— Да разве же так можно? — воскликнул Ваня и попятился к двери. — Я ведь даже и не Шут толком. Драю полы, мою посуду, иногда где-то полку прибью. Я — Запасной Шут. Шут, который ни разу никого не рассмешил! Даже когда я падаю, люди кривятся или делают вид, что ничего не заметили. А я тренировался! Я тренировался падать смешно!
— Ты закончил свою речь? — поинтересовался Царь.
— Нет ещё, — с поклоном ответил Ваня и опустил глаза. — Я люблю Царевну-Хохотунью всей душой. Но я не гожусь ей в женихи. Посмотрите на эти бубенцы? Они не вписываются в эту обстановку!
— Теперь все?
— Я…
Царь решительным жестом заставил Ваню замолчать.
— Сынок, ты себя недооцениваешь. Ты говоришь, что ты — Шут, который ни разу никого не рассмешил. Но ты сделал гораздо больше. Ты привёл в чувство мою любимую дочь. Конечно, я не против ее смеха, но ведь всем подданным этого не объяснишь. Как говорят: делу время, потехе — час. Всего час, понимаешь? А она смеется уже восемнадцать лет, сама устала, наверное. И не
Последние комментарии
17 часов 1 минута назад
17 часов 20 минут назад
17 часов 28 минут назад
17 часов 30 минут назад
17 часов 33 минут назад
17 часов 50 минут назад