Морская волчица (СИ) [Asmin] (fb2) читать онлайн

***************************************************************

========== Часть 1 ==========

Кеттердам всегда был не приветлив. Серые дома, грязные улицы, заискивающие попрошайки. Пятая гавань была не лучше. Хоть это место и являлось отправной точкой деловых отношений между Ублюдком из бочки, Казом Бреккером, и воинственной путешественницей, Луной Мироновой.

Она стояла на палубе «Восходящей звезды» и рассматривала пристань. Девушка не любила Керчию, торгашей, воров и обманщиков, но судьба сложилась так, что она имела дела с олицетворением хитрости и преступного ума. Знакомство с господином Бреккером было спонтанным и неожиданным.

***

Как это часто бывает, он сам вышел на молодую девушку. Он ничего не расспрашивал, не интересовался, он все как будто уже знал. Что двое молодых людей, а именно брат и сестра, пришвартовали свой местами подпорченный корабль в Третьей гавани и пытаются сбыть антиквариат и прочие ценности неизвестного происхождения. Бреккер предложил свои услуги, свое молчание и свое покровительство.

Луна с улыбкой вспоминает тот день. Когда ей удалось смыть спокойную ухмылку с лица бандита из Отбросов. Потому как она не пальцем деланная и тоже успела навести справки о всех местных бандах и их главарях, заместителях, а самое главное об их перспективах. А Каз Бреккер являлся перспективой.

— Так вы представляете банду Отбросов? — уточнила она, попивая отвратительный на вкус чай.

— Да, и напомню, что… — бандит глянул на своего сопровождающего — молодого земенца, не могущего найти себе места у дверей в забегаловку.

— Да-да, это я помню, — сероволосая глянула на стрелка, — вы предлагаете рынок сбыта моего, так сказать, товара, защиту и покровительство. Просите всего 25 процентов. И знаете Пики и Львы просили процент больше… Простите, что вас перебила, мистер Бреккер, но у меня есть к вам предложение получше, — она взглянула в карие глаза, в которых отражалась усмешка. — Так вот, наш корабль сейчас пришвартован в Третьей гавани.

— Я знаю, — ответил Каз.

— А еще вы знаете какую сумму от меня потребовали Лезвия, или как их там, за сохранность моего имущества и целостности судна, плюс аренда причала, ремонт, оплата команды и закупка провианта.

— Да, мисс Миронова, — кивнул Бреккер, теряя терпение. — Судоходство — затратный бизнес, особенно ваше ремесло.

— Спасибо за понимание. — улыбнулась девушка. — А теперь поговорим о руинах гавани, что находится возле вашей горячо любимой Бочки, — она увидела промелькнувший интерес в глазах бандита. — Я не местная, — улыбнулась Луна, делая еще один глоток из кружки и кривя лицом, — Потому никогда не смогу привыкнуть к этому поилу.

— В следующий раз приглашу вас на встречу в ресторане, — оскалился собеседник, наверное, это было подобие улыбки.

— Было бы неплохо, — согласилась сероволосая, — Так вот, как же так получилось, что торговый город, а главное, люди, которые не упустят шанс подзаработать, упустили из виду этот лакомый кусочек берега?

— Люди, любящие подзаработать, — включился в игру Каз, — обычно не желают терять свои деньги в сомнительных предприятиях. Пятая гавань, мисс Миронова, давно заброшена, это скорее доки, где хранят груз. Она узка и не приспособлена для швартовки кораблей.

— А если ее приспособить? — выгнула бровь Луна.

— Расширить? Построить причалы? — спросил Бреккер. — Для этого нужны деньги.

— Вижу, вы уже об этом думали. Что ж, как понимаете, скоро у меня будут деньги и насколько быстро зависит от вас, — девушка отставила кружку в сторону, поднимаясь, Бреккер последовал ее примеру. — И знаете, я тот человек, который с удовольствием участвует в сомнительных предприятиях.

— Что вы хотите взамен? — спросил Каз, поспевая за быстрым шагом девушки, на своей хромой ноге, они вышли на улицу и направились в сторону гавани.

— Что я хочу, господин Бреккер? — повторила она вопрос, рассматривая длинноного земенца, — Ну для начала познакомится с этим молодым человеком и прекрасной леди, что сидит за дымоходом на противоположной стороне, — она глянула на непроницаемое лицо Бреккера и на удивленного стрелка. — Пройдемте на мой корабль, я познакомлю вас со своим братом и угощу настоящим чаем.

— Вы не ответили на вопрос, — настаивал Каз.

— Я хочу свой причал в вашей гавани, склад под вашей охраной, а также все, то, что вы предлагали до этого.

— Доля?

— Доля от дел гавани мне не нужна. Ваши 25 процентов хотелось бы снизить до 15, покровительство, ну сами как хотите, а вот охрану склада я бы вам доверила. Касаемо всего остального, давайте поговорим на корабле. Так что? Господин Бреккер, вы согласны? — она глянула на растерянного земенца.

— От хорошего чая я бы не отказался, — кивнул Ублюдок из бочки.

***

Так и началась история этого сотрудничества, партнерства. Бреккер исправно выполнял свои обязанности. С его подачи была отстроена Пятая гавань, Отбросы начинали иметь вес в преступном мире Кеттердама, сомнительный товар Мироновых уходил с руками в дома купцов и членов Торгового совета. Вместе они провернули пару дел. Луна хоть и не одобряла всех тех авантюр Каза, но вскоре нашла с ним общий язык. В знак начала деловых отношений брат Луны — Бари Миронов, подарил Бреккеру трость с рукоятью ворона. Спустя год, гавань полностью окупилась. Каза повысили до лейтенанта Отбросов, а отношения между четой Мироновых и Воронами можно было считать почти, что дружескими. Если к Казу Бреккеру вообще можно относить это понятие. Хотя с Джеспером Фахи и Инеж Гафа взаимодействия и правда складывались лучше.

И вот спустя почти два месяца, как «Восходящая звезда» покинула Кеттердам, Луна получила сообщение от Каза с просьбой о помощи. На всех порах судно неслось к берегам Керчии, чтобы застать забитые под завязку гавани, слухи о летающих шуханских бойцах, невероятном наркотике для гришей и в эпицентре всех этих бед оказался именно Каз Бреккер, человек, который любил подзаработать и ввязываться в сомнительные предприятия.

Какого было удивление Луны, когда раненная Инеж принесла весточку от Каза с местом встречи в одной из респектабельных гостинец города. Пробраться туда нужно было незаметно и проникнуть в самые бани или сауны. С Бари они договорились, что тот останется на корабле в случае чего, а сама она будет осторожна. Оказалось, пробраться в отель Гелдреннер не составило особого труда. Найти нужный этаж с банями оказалось сложнее. Более запутанного места в мире нужно еще поискать. Луна шла на свое чутье, которое ее никогда не подводило. Баня подразумевает бассейн, а где бассейн там должна быть вода, а судя по масштабу этого здания, воды на всех надо много. Чуйка не подвела, однако она привела в котельную, расположенную прямо за стенкой этой бани. Вздохнув, Луна нашла потайную дверь для прислуги и прошла там. Картина, которая предстала ее глазам была впечатляющей.

Побитый Каз Бреккер, взволнованный Джеспер, неизвестный мальчик шуханец, изумительная красавица с густой копной черных как смоль волосами в синем кафтане для гришей, одноглазая девушка в красно-синем кафтане с множеством шрамов и парень лет двадцати, с лисьим лицом, в бирюзовом сюртуке, коричневых кожаных перчатках. От ее появления Джеспер и незнакомец выхватили свои револьверы из-за поясов, Каз не повел и бровью, шуханец сжался где-то за спиной Джеспера, а две гриши взметнули вверх свои руки.

— Спокойно! — подняла руки Луна.

— Луна? — разглядел ее наконец земенец, — Ты что тут делаешь? — потом он ошалело глянул на Бреккера, — Это ее ты позвал?

— А вы я вижу знакомы? — вставила черноволосая шквальная, судя по орнаменту на кафтане.

— С вами — нет, — ответила сероволосая. — С этими двумя — да, — она глянула на шуханца, кашлянула, — Ну так что? Не повод ли это завести новые знакомства? — с улыбкой протянула она руку все еще настороженной черноволосой.

— Штурмхонд, — с радостью представился парень, перехватывая хрупкую ручку Луны, та удивленно на него взглянула, — Ага, значит, слышали, а вы, получается у нас…

— Спасительница вашего корабля, мистер Штурмхонд, — пожала руку в ответ Луна, — А так, Луна Миронова. Вы я так полагаю, — она посмотрела на рыжеволосую, — Женя Сафина, а вы Зоя Назяленская, — она кивнула по очереди девушкам и повернулась к незнакомому шуханцу, — А вы…

— А какой корабль? — опомнился парень.

— Не знаю, название не успела увидеть, он затонул. Но вынуждена признать, против трех фьерданских экипажей они держались стойко, — она подошла поближе к Бреккеру.

— Как затонул? — не унимался корсар.

— Ну как обычно бывает, — Луна развела руки в разные стороны, не обращая внимание на Штурмхонда. — Так, Бреккер, что за цирк?

— Объясните, пожалуйста, как так получается, — парень в берёзовом сюртуке начал раздраженно мерить шагами небольшое пространство, — корабль потонул, но вы считаете себя его спасительницей. Какие три фьерданских судна? Что происходит? Кто вы?

— Спокойно, спокойно, — Луна опять подняла руки в примирительном жесте. — Мы плыли со стороны Костяной тропы, когда наткнулись на удивительную картину: три корабля без флага атакуют равкианское судно. Конечно же, был вариант поиграть в крысу и просто дождаться исхода сражения, а потом наказать победителя. Но… Знаете, — она обратила свои голубые глаза прямо в болотного цвета глаза корсара, — совесть взыграла, — Зоя рядом недоверчиво хмыкнула. — Как же это три против одного: нечестно получается, поэтому мы решили прийти на помощь. Только вот поздно уже было. Весь груз перенесли в один из фьерданских кораблей, мы выловили оставшуюся команду, потопили два корабля вместе, отобрали все награбленное ими, и третий в страхе пожелал скрыться из виду.

— Как благородно с вашей стороны, — хмыкнула Зоя.

— Да, правда, вам бы поучить команду манерам. Чуть бунт мне на корабле не устроили, пришлось запереть в карцер. И несговорчивые такие, что аж жуть…

— Вы держите в заложниках моих людей? — выгнул бровь Штурмхонд.

— Нет. Надеялась отпустить их здесь и отправить домой в Равку на первом же корабле, — ответила Луна.

— А что же с грузом? — спросила Женя.

— Ну, давайте, посудим честно, — улыбнулась девушка. — Мои парни рисковали жизнью, корпус «Восходящей звезды» поцарапан, ваших людей я лечила и кормила весь путь, думаю… 15 процентов достойная цена. Вы как считаете?

— Достойная и скромная, — согласился корсар. — А теперь давайте по делу, — он посмотрел на Бреккера.

— Мы просили гришей прийти одних, — сказал Каз.

— Штурмхонда уполномочили вести переговоры от имени равкианского престола, — пояснила Женя.

— Пирата? — удивился Джеспер.

— Корсара, — исправил Штурмхонд. — Вы же не ждете, что король лично примет участие в подобном аукционе?

— Почему бы и нет?

— Потому что он может проиграть. А королям не пристало проигрывать.

— Какого аукциона? — встряла ничего не понимающая Луна.

Бреккер закатил глаза и достал из внутреннего кармана смятый листок, протянул его девушке:

— На. Ознакомься, подробнее в курс дела вводить некогда, — он взглянул на недовольное выражение лица Луны, — Нечего пропадать по два месяца на севере.

— Что там, краткий пересказ последних событий? — спросил Джеспер.

— Видимо, — хмыкнула девушка, всматриваясь в мелкие закорючки, — Лупы с собой нету?

Пока девушка внимательно читала содержимое листка, она понимала, что пропустила, по-видимому, пол жизни. За короткое время Бреккер успел выкрасть сына шуханского изобретателя из Джерхольма, за что на них теперь объявлена охота, заказчик подставил их, шуханцы разработали и правда летающих людей, а совсем скоро они собираются устроить розыгрыш на голову этого мальчишки. Она недоуменно посмотрела на собравшуюся компанию. Джеспер на земенском добавил, что парем приняла какая-то сердцебитка, отчего смогла перекроить внешность купчика, которым оказался этот парнишка, что все время стоял рядом.

— Хорошо, — кивнул Каз, о чем-то договорившись с корсаром. — Давайте поговорим в солярии. Я бы предпочел не потеть в костюме. — Когда остальные пошли за ними, Каз резко остановился и оглянулся через плечо. — Только мы с корсаром.

Зоя откинула свою роскошную черную гриву назад и сказала:

— Мы — члены Триумвирата. Мы не повинуемся приказам керчийской канальной крысы с сомнительной прической.

— Я могу сформулировать это как вопрос, если это пригладит ваши перышки, — сухо произнес Каз.

— Ах ты, наглый…

— Зоя, — ласково обратился Штурмхонд. — Давай не будем враждовать с нашими новыми друзьями, прежде чем у них даже возникнет возможность обмануть нас. Ведите, господин Бреккер.

— Бреккер, — позвала его Луна, — а мне, что прикажешь? Я конечно, очень рада за вас и просто горжусь, — она покрутила листочком перед ним, — Но зачем вам я?

— Есть дело и для тебя и для твоего брата, — отозвался Каз, потом оглядел корсара, — пойдешь с нами, чтобы мне потом тебе не разъяснять.

— Но она… — начала Зоя.

— Обсужу с вашим дорогим Штурмхондом вопрос про его команду, — улыбнулась девушка, проскакивая мимо нее в сторону солярия.

Они подробно обсудили аукцион, что им потребуется от Жени, как, по мнению Каза, пойдут торги и по сколько будут набавлять. Бреккер хотел, чтобы равкианцы вступили в борьбу с пятьюдесятью миллионами, и подозревал, что шуханцы поднимут ставку на десять или даже больше миллионов. Ему нужно было знать, что Штурмхонд предан общему делу. Как только об аукционе объявят, обратного пути уже не будет. Луна не лезла, внимательно впитывая новую информацию и прибывая в легком шоке от всего происходящего.

Корсар был насторожен и настаивал, чтобы ему рассказали, как их наняли для работы в Ледовом Дворе, а также как им удалось найти и освободить Кювея. Каз предоставил ему достаточно информации, чтобы убедить, что Кювей в самом деле сын Бо Юл-Баюра. Но он не был заинтересован в разглашении механизма их замыслов и не собирался раскрывать корсару истинные таланты его команды. Кто знает, может, однажды ему захочется обокрасть и самого Штурмхонда.

Наконец тот разгладил лацканы своего бирюзового сюртука и сказал:

— Что ж, Бреккер, вы определенно размениваетесь только полуправдой или откровенной ложью, так что эта работа — как раз для вас.

— Есть еще кое-что, — начал Каз, изучая сломанный нос корсара и его рыжеватые волосы. — Прежде чем мы возьмемся за руки и дружно спрыгнем с обрыва, я хочу знать, с кем именно имею дело.

— Судя по всему, с королем Равки, — подала голос Луны, на нее обратились две пары удивленных глаз. — Ну, король не доверит общаться на такие темы никому, кроме себя, но он также знает, как опасно путешествовать под собственным именем, когда его страна переживает кризис, когда у него нет наследника и когда преемственность Ланцовых ничем не обеспечена. К этому еще стоит добавить, парочку накладных на груз, который удалось спасти. В целом корабль принадлежал Штурмхонду, фьерданцы захватили пару его записей, а в накладных были росписи Николая Ланцова. Почерк одинаковый.

— Гхм. А вы как поняли? — обратился корсар к Бреккеру.

Каз пожал плечами.

— Вы говорите на керчийском как уроженец… богатый уроженец. А не тот, кто якшался с матросами и уличными головорезами.

Корсар слегка повернулся, полностью сосредотачивая взгляд на Казе. Его беспечность улетучилась, и теперь он выглядел как человек, способный руководить армиями.

— Господин Бреккер… Каз, если позволите? Я в уязвимом положении. Я — король, правящий страной с пустой казной и борющейся с врагами со всех сторон. В пределах Равки также есть силы, которые с радостью воспользуются моим отсутствием, чтобы заявить о своих притязаниях на трон.

— Другими словами, из вас выйдет идеальный заложник.

— Предполагаю, что цена за мой выкуп будет значительно скромнее, чем за голову Кювея Юл-Бо. Что является серьезным ударом по моей самооценке.

— Не похоже, чтоб вы страдали.

— Штурмхонд был творением моей юности, и его репутация до сих пор служит мне на руку. Я не могу торговаться за Кювея Юл-Бо в качестве короля Равки. Надеюсь, ваш план сработает, как вы его и задумали. Но если нет, потеря такого приза будет рассматриваться как унизительная дипломатическая и стратегическая ошибка. Либо я вступлю в торги как Штурмхонд, либо не вступлю вообще. Если это проблема…

Каз опустил руки на трость.

— До тех пор пока вы не пытаетесь обмануть меня, можете вступать хоть как Королева Фей Истамеры.

— Приятно, когда есть из чего выбирать. — Он снова посмотрел на город. — Как думаете, это сработает, господин Бреккер? Или я рискую судьбой Равки и миром гришей, положившись на честь и способности болтливого мальчишки?

— Ответ на оба вопроса — да. Вы рискуете страной. Мы рискуем собственными жизнями. По-моему, это честный обмен.

Король Равки протянул ему ладонь.

— Сделка есть сделка?

— Сделка есть сделка, — сказал Каз, и они пожали руки.

— Это все конечно замечательно, — встряла Луна. — А я тут причем?

— Для начала охрана, — ответил Бреккер. — Ты лучший человек, который может победить летающих шуханцев.

— Мммм, это тех, которые неуязвимые наркоманы-гриши, управляемые фанатиками? — уточнила девушка.

— Да, согласен с мисс Мироновой, — поддакнул корсар. — Против них сложно противостоять.

— Сложно — не значит невозможно! — враз вспыхнула Луна. — Насчет вашей команды, мистер Штурмхонд, в назначенном месте, после всей этой авантюры, я передам вам груз и людей. Каз, — обратилась она к бандиту, — мне нужен образец парема.

— Зачем? — удивился корсар. — Так собрались побеждать шуханцев?

— Мой брат — фабрикатор, — оскалилась девушка. — Надо начинать работать над противоядием.

Бреккер без лишних слов передал пакетик с паремом в руки сероволосой.

— Миловидная голубоглазая девушка с серыми волосами, являющаяся спасительницей кораблей, подругой бандитов из Бочки и сестрой фабрикатора, — проговорил Штурмхонд, — Вы не так просты, как кажетесь.

— Ха, Ваше Величество, — она сделала корявый книксен и с улыбкой оповестила, — вы многого обо мне не знаете. И советую не знать и дальше.

Луна кивнула Бреккеру и вышла первая из солярия. В воздухе витало недосказанность и напряжение. Во что она ввязывается? Политические интриги, спасение гришей, крылатые шуханцы. Брат не одобрит. Ему вообще не нравилось вмешиваться в течение жизни. И хоть в этом мире принято считать таких, как Бари Миронов, фабрикаторами, между собой они прекрасно знали, что он созидатель. Она же хаос. Разрушитель. Хотя здесь она простая проливная. Но и простой ее сложно назвать.

Ей нужно было приступить к своим обязанностям. Охрана. Каз возлагал на нее надежды. Хотя Бреккер не надеется, он точно просчитывает и знает наверняка. Луна уже привыкла. Выйдя из бань, она пробралась на улицу, а оттуда, как учила Инеж, на крышу. Охрана так охрана. Она проследит, чтобы на именитых гостей никто не напал. Защищать черноволосую желания особого не было, но вот ее подружка — Женя, вызывала уважение, не каждый перенесет воздействие черной материи. Бари никогда не любил ни черную, ни светлую материю. Он больше любит реальные материалы: сталь, порох, бронзу, жидкий азот. Луна тоже не любит материю. Ее главная материя — вода. Не важно какая — твердая, жидкая, парообразная. Вода есть везде. А потому можно считать, что ее сила безгранична. Она не создатель, но разрушитель из нее прекрасный.

Позиция для наблюдения выбрана. Если подсчеты верны, то Штурмхонд и его спутницы пойдут прямиком к своему посольству, не пытая удачу и не навлекая на себя беду. Однако эти равкианцы явно были с сюрпризом. Потому как охота на них началась еще задолго до того, как они решили выйти из отеля.

========== Часть 2 ==========

Луна увидела сгорбленный силуэт на соседнем здании. Только-только начали сгущаться сумерки. Видимость была не из лучших. Но чуйка не подводила Луну никогда. Человек состоит из воды на 60 процентов. Пусть она не в чистом виде, в крови, выделениях, жидкостях, но она есть. И если сосредоточиться, то почувствовать ее можно. Еще один силуэт промелькнул через два дома. Бреккер сказал, что они выслеживают гришей. Вероятность того, что они пришли за Зоей и Женей есть, но они же не настолько отбитые, чтобы охотится на две легенды. Значит, в одном из домов, кто-то из прохожих, может сама Луна является их целью. Еще один силуэт справа.

Трое. Вероятность, что они нападут на охраняемые объекты есть. Малая часть, но есть. В любом случае, если не сегодня, то когда-нибудь они бы попытались напасть на равкианских генералов и корсара-короля. Если не на них, то на других. Кто-то в любом случае пострадает. А Луна вроде как ввязалась в освободительную войну. За свободу гришей.

Глубокий вздох. С такими цепочками рассуждения ей нужно было сразу нападать на Шухан. Перебить королей, этих чертовых изобретателей, армию. Что так мелочиться-то? Но жизнь требует действий. Здесь и сейчас. Неизвестно, когда равкианцы соберутся покинуть отель, может в эту секунду, тогда они станут добычей. Будут отбиваться, стрелять, использовать силы. И все. Вся конспирация коту под хвост.

Луна натянула капюшон пониже и решила перебраться на соседнюю крышу, где заметила первый силуэт. У нее это конечно же получалось не так элегантно, как у Инеж, но хоть что-то. Подобравшись поближе, Луна остановилась. Что это? Это не совсем человек. Скорее механизм. Собранный из других людей. Или же человек, который пережил перерождения, в котором созидатель каждый раз добавлял что-то новое. Бари бы понравилось. Он бы восхитился работой. Изучил образцы. Луну передернуло. Достать образец можно, вот он, пару шагов и твой. Но как с этим бороться. Железные крылья на спине. Броня. Наверное, стандартное нож по горлу подойдет для этого случая.

Луна отогнала противные и нежелательные мысли на задний план. Сейчас дело. Сейчас главное — защитить. А это. Это существо. Оно противоестественное. Вдох. Сосредоточить все потоки силы на ушных раковинах. У обычного человека скопление жидкости в ушах и резкое понижение давления вызвало бы легкий гул в ушах, ненадолго, но оглушить цель. Чувство заложенного уха. И объект видимо тоже получил этот импульс, потому как опустил голову, явно пытаясь сглотнуть или понять в чем причина изменений. Луна не была до конца уверена, что это человек. Но стандартные приемы работали. Теперь в пару бесшумных прыжков преодолеть расстояние, схватить за голову левой рукой и правой с клинком провести по артерии. Однако цель быстро отходит от фокусов, и быстро реагирует на движения рядом с собой. Потому он предпринимает попытку встать, оборачивается, вскидывая руки, но клинок быстрее входит прямиком под подбородок, чувствуется скрежет о позвонки, лезвие упирается в череп. А Луна видит неживые глаза воина. Затуманенные. Жаждущие.

Так действует парем. Тело тяжелым грузом оседает на крышу. Кровь течет по рукам. Клинок с трудом получается достать. Повезло. Очень повезло. Быстрый осмотр тела ни к чему не приводит. Если показывать что-то брату, то необходимо все тело. Ведь оно и является прямым олицетворением созидателя, который действовал по указке разрушителя. Броня и есть тело. Крылья вживлены в плоть. Несет мертвечиной. Полуживым и полумертвым. Что это?

Но надо действовать дальше. Есть ли у них своя связь? Сигналы? Как быстро другие заметят пропажу товарища? Тело пришлось оттащить ближе к дымоходу. Что-либо для Бари из него извлечь не получится, да и нет на это времени. Следующий силуэт. Следующая крыша. Тактика хоть и сработала, но кто не рискует, тот не пьет шампанское. Потому Луна решила опробовать другую технику, тем более, что цель скрылась в переулке. Неподалеку от канала. Вода стекает в канал по водостоку, рядом с которым и стоит шуханский воин.

Нужно взять лишь небольшой ручеек, поднять его на уровень артерии врага. Придать твердую острую форму потоку воды. Позволить соединиться с водой внутри тела. Нужно лишь ощущать воду в каждой молекуле живого. Небольшой капельки, капающей с карниза, хватит. Воин не замечает, как на его капюшон капает вода. Суть всего живого. Суть его смерти. Один миг, и маленькая капля, превращается в самое тонкое и острое оружие. Остается сместить, подтолкнуть молекулами воды в воздухе это оружие на правильную траекторию, и готово.

Шуханец успевает поднять недоуменно голову. А Луна чувствует свою каплю воды, чувствует свое оружие в горле, выше в головной мозг и в самый его центр. Для верности вторая капля проходится невидимым клинком по шее. И вот. Человек, что еще пару секунда назад стоял в безлюдном переулке с внушительным рюкзаком, который скорее всего прикрывает его крылья, оседает на землю, держась за горло. Кровь течет по проложенной канавке к каналу, вода на миг принимает рыжеватый оттенок, но с легкой руки сероволосой принимает в себя столько крови сколько будет.

Остался последний. Тоже на крыше. Там не будет капель. Придется поступить, как и с первым. Однако с этим получается хуже всех. Он оборачивается, он замечает. Делает шаг, чтобы взмыть на крыльях в воздух. Но не может. Его ноги примерзли к крыше. Получается преодолеть расстояние, пока воин понимает свою неспособность летать. Рука с клинком перехвачена. Больно. Останется синяк. Левой рукой Луна ударяет ладонью шуханца прямо в лоб, тем самым призывая его воду в головной мозг. У него идет кровь носом. Он в совершенном непонимании оглядывается вокруг, отчего девушка успевает перехватить клинок из правой руки и вогнать по самую рукоять в шею противнику. Его глаза закрываются, и больше не слышны его вдохи.

Луна с облегчением выдыхает, вынимая клинок. Мутные парни. С обычными воинами легче, с пиратами легче, с фьерданцами тоже легко было, но они что-то там изобрели. Мир меняется. Но Луна знала: все миры меняются. Переживают кризисы, но в итоге приходят к одному исходу. Сильнейший побеждает. Его руки по локоть в крови. Но он победитель. Да, Луна, молодец! Возьми с полки пирожок. Убила ни в чем не повинных людей и не имеешь за душой ни грамма совести. Еще и для брата подарочек хотела найти. Нужно поторопить этих ненаглядных. Пора и честь знать.

Вытирает клинок об одежду последней жертвы. На поясе замечает бутыль с жидкостью. Вода. Замечательно. Просто прекрасно. Удастся ополоснуть руки и попытаться вывести кровь из ткани блузки. Стирка по-быстрому. Хотя на темно-сером не особо заметны пятна крови. Как и на черном плаще, черных штанах, черной жилетке. Почему рубашка вдруг стала серой в этом разнообразии цвета?

***

Спускаться вниз не хотелось. Рядом с трупом сидеть тоже не прельщало. А потому Луна перебралась на соседнюю крышу, с нее открывался прекрасный вид на прямую дорогу до равкианского посольства. Больше отбитых шуханцев не появлялось, и никто не приходил проверять уже остывших. Луна ждала еще часа два. Она понимала, что скорее всего много времени у гришей заняло возвращение лица незнакомому мальчику, который стал похож на главную звезду Кеттердама — Кювея. Также она надеялась, что Женя хоть капельку подправит физиономию Бреккеру. Миронова понимала, что Каз скорее всего не позволит ей много сделать. Но надежда на то, что в скором времени физиономия бандита будет приближена хотя бы к былым временам, была. А если отважной портнихе еще и удастся исправить всегдашнее его лицо, сделать его веселее что ли, или проще, то цены ей не будет.

И вот спустя два часа из отеля вышло три человека. Они каким-то образом влились в поток, хотя свои наряды почти не поменяли. Ну да! Чего теперь скрываться? Их же охраняет Луна Миронова! Осмотрев периметр и отметив, что никаких эксцессов не намечается, захотелось высказать все этой троице в лицо. Она тут по крышам скачет, каких-то зомби-роботов-воинов-птиц убивает, а они, судя по лицу Зои, ванны принимали, купались, отдыхали. Тихонько спустившись с крыши в переулке, она постаралась слиться с толпой и прорваться поближе к троице. Хотя они вроде даже и не замечали ни слежки, ни странных взглядов в свою сторону.

— Нет, ребята, ну так не палиться надо конечно уметь! — вклинилась Луна в разговор, и видимо порядком напугав равкианцев, потому как корсар потянулся к револьверам, а гриши решили достать откуда-то появившиеся ножики.

— Ты! — выпалила Зоя, первая узнав Луну.

— Я! — согласилась сероволосая. — И мне хотелось бы понять кто такие эти шуханцы с крыльями.

— И вы для этого нас подкараулили, мисс Миронова? — спросил Штурмхонд, — Или вам нужен был мой автограф?

— Я ваша охрана, господин корсар, ваша и видимо всех ближайших гришей.

— Нам не нужна охрана! — подняла подбородок Зоя.

— Да, не нужна. Но Бреккер попросил справиться с шуханцами, потому я выполняю его просьбу. Вам может и не нужна, но тому, на кого охотились те трое, она была необходима, — девушка показала большим пальцем себе за спину.

— Какие трое? Они ушли? — насторожилась Женя.

— Вот! — Луна указала на Сафину, — единственное здравое звено в вашей компании. Они не ушли, они…

— Надо их убить, — вмешался Штурмхонд. — Не позволю гришам страдать.

— Благородно, — согласилась Луна, продолжая идти в сторону посольства, — Только для начала не позволяйте себе меня перебивать. Они не ушли, они отошли. В мир иной. И ваше благородное стремление было выполнено еще до того, как вы его высказали. Я осмотрела тела. Это жуть какая-то!

— Да мы наслышаны, что у них есть крылья, — согласилась Женя. — Они могут напасть из неоткуда.

— Это не самое страшное, — продолжала Луна.

— Простите, что позволю снова вас перебивать, но дорогая мисс Миронова, может быть мы пройдем в посольство и там, так сказать, за семью замками обсудим все тонкости нового вида врага, — поклонился корсар.

— Прощаю. И принимаю предложение, — согласилась девушка, спустя пару шагов, она еще раз глянула на своих спутников. — И давайте, в следующий раз вы оденетесь не так аляписто.

— Это кафтаны гришей, они пошиты из специального материала, который может сдержать пулю. И носить такой кафтан является честью, — гордо продекламировала Зоя.

— Не для всех это является честью, хотя бы потому что, что так вы четко указываете свое положение и силу в обществе, — возразила Луна. — С таким же успехом вы могли бы размахивать флагом Равки на главном базаре и выкрикивать свое имя.

— А я бы так и сделал, — встрял Штурмхонд, — уверен, на мое представление собралась бы большая толпа.

— Ну, эта толпа состояла бы из поклонниц, вам так ни кажется? — улыбаясь спросила Луна.

— Конечно, все бы дамы Керчии собрались посмотреть на меня.

— А их мужья и кавалеры бы смотрели на вас через дула пистолетов из ближайших зданий, — закончила Луна, довольно улыбаясь.

— Но тоже бы смотрели, — не унимался корсар.

— Ха-ха, о да! Такое внимание бы было! — хихикала девушка.

— Что ты творишь? — спросила раздраженно Зоя. — Его самомнение теперь выше того здания, — она указала на церковь Бартера.

— Думаю, его можно сравнить только с твоим самомнением, — высказалась улыбающаяся Женя, когда они уже подходили к зданию посольства.

— Мое самомнение? — повела бровью черноволосая. — Я превосходна, это знают все.

— Так что вы там говорили про звенья в нашей компании? — спросил Штурмхонд Луну, открывая той двери, но девушка покачала головой.

— Пойду пройдусь по периметру, через минут 20 поговорим о вашей компании.

— Вы не доверяете моим людям?

— Доверяй, но проверяй, — она взглянула в глаза Штурмхонда. — Мне надо передать весточку брату, что я задержусь, и мне будет спокойнее, если я сама все проверю, — корсар наклонил голову в бок, как бы раздумывая верить или нет, его болотного цвета глаза сузились в две щелочки. — Какого цвета у вас глаза? — почему-то спросила Луна.

— Сейчас? — улыбнулся Штурмхонд.

— Сейчас они у вас противно зеленого цвета, — ответила за него сероволосая. — Надеюсь, ваши настоящие глаза насыщеннее и чаще блестят, — высказала она свое мнение и развернулась, уходя.

Николай проводил ее взглядом до ближайшего переулка, в котором она скрылась, дурацкая усмешка появилась на его измененном лице. Он зашел внутрь, встречаясь с янтарным глазом Жени. Она что-то заподозрила.

— А я говорила, что этот цвет глаз — просто тихий ужас!

***

В темном переулке Луна достала заготовленную бумажку с краткими объяснениями для Бари. Два часа на крыше не прошли даром. За это время можно было начать писать мемуары или хотя бы в красках, страниц так на 20, описать Кеттердамский закат. Посыльный нашелся быстро. Передать записку и пакетик с порошком вполне нормальное явление для Керчии. Мальчишка-попрошайка согласился выполнить такую работенку за пару монет. Обещал еще и сообщить после доставки Луне, будут ли ответ от брата. Девушка указала на дорогу, ведущую к сторожевой башне Совета Приливов, и попросила после удачной отправки посылки пройти по этой улице, тогда она поймет, что все хорошо. Парнишка не задавал много вопросов, привыкший к странностям Кеттердама. Получив свои монеты он довольный отправился в сторону Пятой гавани.

Пришло время проверить периметр. Забралась на крышу. Правая рука неприятно ныла в том месте, где ее схватила железная рука шуханца. Скоро этот день должен закончиться и начаться следующий, не менее веселый и напряжный. Луна глубоко вздохнула. Нужно сосредоточиться. Шуханским духом не пахнет. Сомнительных личностей нету, ну как нету, это Кеттердам! Здесь все сомнительные. Но все сомнительные в пределах нормы. Вроде все спокойно. Хорошо. О чем говорить с королем? С его генералами-гришами? Крылатые шуханцы. Парем. Кювей. Если он король, то должен быть не глуп, чтобы бороться за такой лакомый кусочек, а значит он хочет им воспользоваться. Управлять и так своими гришами, которых у него целая армия? Усилить их, чтобы победить врагов? Просто, чтобы иметь преимущество перед другими странами? Голова забита разными вопросами. И ведь напрямую их и не спросишь. Король как никак.

Еще один глубокий вдох перед дверьми посольства. Обещанные 20 минут вроде даже не прошли. Но чем быстрее, тем лучше. Просит слуг провести к членам Триумвирата. Те недоверчиво оглядывают ее с ног до головы. Луна прекрасно понимает, как она выглядит: девушка с собранными в пучке серыми волосами ростом полтора метра, во всем черном, так еще и с едва заметными пятнами крови, глаза цвета ясного моря отражают усталость, при свете свечей на поясе, в скрытых карманах, в голени сапог, на рукавах заметны проблески стали — клинков, которые распиханы по всем укромным местам, и каждый из которых испробовал вкус крови. Молодой парень послушно, но выражая свой полный скепсис отправляется сообщить Зое, Жене и Штурмхонду о прибытии Луны Мироновой. Меньше чем через минуту он уже возвращается, не пытаясь скрыть своего удивления, таращась на гостью, провожает ее в кабинет.

***

Девушка проходит внутрь. Небольшая комнатка. Письменный стол с бумагами и чертежами. Камин и пара кресел. В одном из них устроилась Женя. Она спокойно поглядывает на огонь, витая в своих мыслях. Зоя расположилась возле стола, за которым сидел Штурмхонд. На всех остались их придурковатые наряды. В комнате намного теплее, чем на улице. Луна расстёгивает плащ и бросает его на спинку другого кресла. Проходит к окну, подпирая косяк, внимательно рассматривает улицу, ведущую к сторожевой башне Совета Приливов.

— И вам снова здравствуйте, мисс Миронова. — улыбается Штурмхонд, отрываясь от бумаг. — Как периметр?

— На месте, — сухо отвечает сероволосая, поглядывая на часы над камином: мальчишка с посылкой должен был уже вернуться, только если его не перехватили или Бари не решил отправить письмо в ответ.

— Кого-то ждете? — спросила Женя.

— Мальчик относил письмо брату, должен с минуту на минуту появиться.

— Здесь? — удивилась Зоя.

— Нет, на вот этой улице, — Луна указала за окно. — Подаст сигнал, что отнес.

— Его могли перехватить, — заметил Штурмхонд.

— Могли.

— Он мог и не относить ваше письмо, а просто забрать деньги, — вставила Зоя.

— Мог.

— Тогда на что вы надеетесь в этом вашем Кеттердаме? — вспылила Назяленская.

— На алчность людей, — ответила Луна, а после, взглянув на поднятую бровь шквальной, добавила, — Если мальчик хочет получить двойную ставку, он отнесет письмо и попросит с брата еще пару монет, а если он захочет ее еще и утроить, то походит вдоль улицы, ожидая монет с неба.

— Вы обманули мальчика, — удивилась Женя.

— Не обманывала, — возразила Луна. — Просто попросила походить по улице после того, как он передаст письмо. Это его выбор: ходить или нет. И можно на «ты», если не против?

— Не против, — улыбнулась Сафина. — Тогда просто Женя.

— Луна.

— Николай.

— … — сероволосая отвлеклась от разглядывания улицы, — Так просто?

— Да, а что в этом такого? — спросил парень, лукаво улыбаясь.

— Нет никого «ваше величество» или целовать руки, вставать по стойке смирно? — с подозрением оглядела Луна молодого короля.

— Нет, но если ты очень хочешь…

— Удивительно, — хмыкнула девушка. — Я становлюсь о вас не такого плохого мнения, как хотелось бы.

— Вы еще много обо мне не знаете, — довольно проурчал Николай, походивший в этот момент больше на кота, объевшегося сметаной, чем на корсара или короля.

— Мы вроде перешли на «ты», — напомнила Луна, возвращая взор за окно.

— Так о чем ты хотела поговорить? — спросила Зоя.

— О шуханцах. О пареме. О Кювее.

— Что именно ты хочешь знать? — спросил Штурмхонд, выделив «ты».

— Что известно о новых шуханцах? Вы вскрывали тела? Что говорят фабрикаторы?

— Нам пока не удалось получить подходящие для исследования экземпляры, — ответила Женя. — А что известно тебе?

— Ну я убила троих, пока вас ждала. И скажу, что это страшное существо. Из спины торчат врощенные в кости железные крылья. Но сами они не живые не мертвые. Над телом чувствуется поиздевались знатно, отличная броня, усиленное телосложение. Возможно они и не живые, или были живыми когда-то перед всеми метаморфозами, что произошли с их телами. Бари сказал бы больше, — она повернула голову на этих словах на собеседников. — Брат мой, если что.

— Он фабрикатор? — напомнил корсар.

— Да, тащить труп я ему не стала. — Ответила Луна. — Что вы собираетесь делать с паремом?

— Бороться, — хмуро вставила Зоя. — Парем убивает нас, хоть и дарит возможность использовать максимум сил.

— Каз отдал тебе образец, — напомнил Штурмхонд, на девушку обратились удивленные взгляды Зои и Жени.

— У меня его нет, если вы решили попробовать, девочки, — улыбнулась Луна. — Передала с запиской брату. Он…

— Ты передала важный материал, опасный для гришей через какого-то мальчишку? — вскипела Зоя.

— Он назвался Ибрагимом.

— Правда? — удивился корсар.

— Нет.

— Надо найти этого мальчишку, — хмурилась Зоя.

— А что его искать? Вот он, — Луна указала на улицу, Штурмхонд встал рядом и посмотрел в окно: девушка ощутила себя чертовски маленькой — она еле доставала ему макушкой до подбородка.

— Он и правда мнется на этой улице, — хмыкнул парень, потом он сощурил глаза, присматриваясь, — он кого-то ищет. Может все-таки мальчик заслужил еще пару монет?

— Эх, видимо да, — согласилась Луна, — Поскольку у него ответ от брата. Могу я попросить…

— Я отправлю слугу за запиской, — Штурмхонд направился к двери, — Надеюсь, твой брат отправил противоядие.

— Скорее гневную тираду о том, что я опять ввязалась во что-то, — хмыкнула сероволосая, отходя от окна к свободному креслу, — Не против? — спросила она у Жени.

— Нет, конечно, — улыбнулась рыжая. — Чаю?

— Только если он не местный. Здешние напитки вообще лучше не употреблять — то еще поило, — отозвалась девушка.

— Только собственного приготовления, — улыбнулась Женя, она придвинула кружки к чайнику и потихоньку начала наливать в них коричневую жидкость, по комнате разнесся приятный аромат мяты и чабреца. — Прости за нескромный вопрос…

— Что такое?

— Если твой брат гриш, то ты.?

Луна улыбнулась девушке. Из всех троих пока только к Жене она относилась доверительно. Она слышала байки и истории с Гражданской войны в Равке. Слышала, что все эти шрамы оставил темный гриш, который заигрался с темной материей. Прошло два года, но от темной материи не находилось противоядия, а собственные силы девушки были ничто по сравнению со скверной. Луна знала, что и король Равки пострадал, слышала про «Короля шрамов», но почему-то чувствовала другую энергию от него. Женя вызывала доверие. А еще Женя была олицетворением силы и мужества. Зоя быласильной, красивой и она это знала. Девушка же, что сидела перед Луной могла сломаться, могла больше не улыбаться, но жила дальше.

Она посмотрела на замершего у дверей Штурмхонда, который слышал вопрос. Он уже отправил слугу за мальчиком и ждал, что же ответит Луна. Потом девушка посмотрела на настороженную Зою. Черноволосая хотела казаться отрешенной и незаинтересованной, но Луна прекрасно понимала, что она, как генерал, ищет себе рекрутов, ищет воинов. И такая информация была в ее интересах. Сероволосая вернула взгляд на Женю, подняла правую руку, боковым зрением замечая, как дернулась Зоя, и слегка покрутила кистью, призывая свои силы. Только что налитый чай поднялся в воздух, горячая струя затрепыхалась, стряхивая чаинки и отделяя осадком коричневый цвет. Через пару секунд в воздухе струйка горячей воды повторяла круговые движения пальцев Луны, еще через секунду она испарилась, разбежавшись по разным углам комнаты, а потом снова собравшись в жидкий поток. Потом превратилась в острый осколок льда. В конце Луна вернула воду в кружку и смешала ее с заваркой.

— У вас называют таких, как я, проливными, — наконец ответила сероволосая, беря в руки кружку с чаем.

— А у вас? — насторожилась Зоя.

— Разрушитель.

— Кхм, — привлек внимание Штурмхонд, — Интересное представление. Тут тебе письмо. — Он передал сложенную записку Луне, сам занимая место около камина. — Что тебя интересовало по поводу Кювея? — решил продолжить разговор парень, наблюдая, как девушка хмурится, пытаясь прочесть записку.

— Ваши действия, — отстраненно ответила она, потом подняла взгляд на корсара, понимая, что надо бы пояснить. — У вас будет гриш, который возможно способен воспроизвести формулу опасного наркотика для гришей. Что вы будете с ним делать? Использовать? Принуждать?

— Ты такого мнения о нас? — спросила Женя.

— О тебе — нет. Ты больше походишь на божий одуванчик. Твоя подруга, — Луна кивнула в сторону шквальной, — больше походит на уверенного в себе героя. Господин Штурмхонд, представляя его таким, каким про него ходят слухи, отважный корсар и тот еще бандит. Король Николай… — она опустила голову, пытаясь подобрать слово. — Он король. Власть. Короли обычно не меряются человеческими жизнями, они считают поверженных врагов.

— О как! — удивился корсар. — Ваши бы цитаты да в сборничек бы оформить, — Зоя глянула на него, удивляясь, что его задело мнение этой девушки.

— Не обижайтесь, король, — примирительно улыбнулась Луна. — Я понимаю, что сейчас главное — благополучие страны. Защита границ, полная казна, сытые крестьяне. Но это не уменьшает цену затраченных средств на достижение цели. Мне хотелось бы верить, что, если Равка борется за права гришей, то она сама дает им выбор чем и где заниматься.

— Мы должны отстаивать свои интересы, — убеждено говорила Зоя.

— Эти интересы могут быть не связаны с войной, — возразила сероволосая. — Я повстречала многих беглых гришей, которые отправлялись в Новый Зем, потому что там могли заняться тем, чем хотели, а не постоянной войной. Один инферн хотел открыть свою пекарню, сердцебитка хотела быть учителем. Люди устают от постоянной войны.

— Так может поможете ее закончить? — спросил Штурмхонд.

— Я… — девушка опустила взгляд на записку, — отец всегда говорил, что для применения силы нужен весомый повод. Что разрушитель должен точно знать на что он идет. И он считал, что если можно победить врагов, не используя силы, если можно договориться, то это достойно уважения.

Она опустила взгляд на записку, возвращая свое внимание на кривые строки. Сердце неприятно сжалось, так бывает каждый раз, когда она вспоминает, что больше его не увидит. В комнате воцарилась гнетущая тишина. Каждый понимал правильность слов, понимал, что в современных условиях этого не добиться, а также понимал боль девушки. Глаза быстро забегали по письму, рука сжала подлокотник, скулы напряглись. Николай видел все изменения в теле девушки и понимал, что это не спроста.

Она резко подскочила с кресла, замедлилась возле окна, выглядывая на улицу. Присела, чтобы разглядеть дома и крыши. Подошла ближе. Еще раз внимательно осмотрела улицу и дома, фонарь плохо освещал улицу, но она прекрасно узнавала в толпе слежку.

— Что стряслось? — не выдержала первой Зоя.

— Меня пасут Грошовые Львы. И мне пора, — она коротко состроила каждому улыбку, накинула плащ на плечи.

— Думаю, тебе нужна помощь, — оттолкнулся от стены Штурмхонд. — Бреккер предупреждал про них. Это опасно.

Луна на миг замерла, встречаясь со взглядом корсара:

— Серьезно? Я убила трех шуханских воинов. С кучкой бандитов как-нибудь справлюсь. Тем более, — она указала на бирюзовый камзол, — я повторяю; аляписто! — она поправила клинки, осмотрела комнату, подошла к противоположному окну, развернулась чтобы попрощаться и столкнулась с готовым парнем в темной куртке и черной шляпе.

— Я готов!

Луна вопросительно и умоляюще посмотрела на девушек. Женя с улыбкой подняла руки в капитуляции. Зоя закатила глаза:

— Король на твоей совести, Миронова.

— Так! Вы! Ты! Э… — Луна попыталась подобрать правильное имя для короля, но в голове были только обзывательства.

— Это приказ, — грозно сказал Штурмхонд, а потом улыбнулся, заметив удивление на лице сероволосой. — Шучу. Просто скучно.

— Но, но…

— Никаких но, — возразил парень, — Ну так что? Мы выходим через окно?

========== Часть 3 ==========

— Я сейчас сброшу тебя с этой крыши, если ты еще раз что-то скажешь! — прозвучал грозный шепот в темноте девушки.

— Просто может надо двигаться немного помедленнее. Здесь скользко, — шептал парень в ответ.

— Молчать!

Луна теряла терпение. Почему она не убила этого птицу говоруна еще в посольстве? Пусть бы ее потом убила Женя или Зоя, ее бы судили, может быть Каз Бреккер бы помог ей бежать, но даже у нее уже начинал дергаться глаз. А все потому что этот корсар хоть и смог преодолеть карниз и подняться по водостоку, но потом это был слон в посудной лавке. Девушка пыталась заглушить его шаги водой, но для него она казалась скользкой, хотя Луна не дала бы ему упасть. Уверенность в этом убеждении с каждой секундой гасла на глазах. Мало того, что он шумел, так еще и не затыкался! По слухам, король Николай служил до Гражданской войны в горячих точках в Равке. Но видимо не в разведывательных войсках.

Они преодолели пару кварталов, отбились от слежки, которая все еще зачем-то посла Равкианское посольство. Подбираясь к докам Пятой гавани, Луна остановила корсара:

— Оружие есть?

— Конечно, — Штурмхонд расплылся в широкой улыбке, оголяя пояс с револьверами.

— А бесшумное?

— Милочка, вы разговариваете с героем войны, с…

— Прекрасно, так есть или нет? — перебила Луна, она уже чувствовала примерное расположение бандитов. Трое были на крыше склада, что принадлежал им с братом, по двое на соседних складах, и внизу с каждой стороны склада по одному.

— Есть, — унял свой пыл парень, — только пока что…

— Трое на здание того синего склада, двое слева и справа на крышах соседних, два внизу.

— Как…

— Не сейчас. Эти парни собираются либо обчистить склад, либо поджидают, пока мои люди будут туда подходить. Зайдем с двух сторон. Надеюсь на твой военный опыт. Потом надо перебраться на крышу склада и…

— Убивать? — спросил корсар.

— Они не оставили выбора. Брат в записке сообщил, что с ним связался Пекка Роллинс и оповестил, что теперь доля Бреккера в Пятой гавани принадлежит Грошовым Львам. Это конечно вроде как не отменяет нашу крышу в виде Воронов и наш выкупленный причал, но… — она перевела дух, — Но видимо Пекка сообразил, что мы здесь не просто так. Он попытается нас убрать. А это начинает меня злить.

— Понял. Заложник будет?

— Да, оставлю в живых двух последних. Пусть доложат Роллинсу, что со мной лучше не иметь дело. Советую не светится перед ними.

— Поэтому эти двое — те, что внизу?

— Да, — кивнула девушка. — Готов? — получив ответный кивок, она уже собиралась уходить, как опомнилась, хватаясь за рукав Штурмхонда. — Я проверну один трюк. Он поможет тебе пробраться незаметным. Они тебя не услышат. Верь мне.

Корсар кивнул, толком до конца не понимая, к чему приведет эта авантюра. Когда Луна заняла свою позицию, она проверила людей. И обрадовалась, что все из них люди. Почувствовала Штурмхонда на другой стороне. Настало время. Теперь целей семь. Они простые люди, потому вызвать заложенность ушей оказалось простым.

Николай сразу понял, когда это произошло: его двое начали оглядываться, тереть уши, пить воду, сглатывать. Не зная, что такого сделала девушка, он подобрался незамеченным к объектам, перерезал одному глотку, а второму вогнал саблю в живот чуть ли не по рукоять. Давно он не ощущал этого адреналина. Все заседания, балы, советы, скука! Николай глянул на крышу склада, понадеявшись, что Луна справилась со своей частью, он поспешил взобраться на склад, который оказался на пару уровней выше чем крыша, на которой он стоял. Появившись на складе, он убил ближайшего к себе бандита, который стоял к нему спиной. Луна в этот момент проделала тоже самое с противоположным, третий же собирался поднять тревогу, однако его проткнуло насквозь что-то невероятно быстрое и тонкое, похожее на разрез. Он бы громко спикировал вниз, если бы девушка не успела к нему… подплыть и схватить.

Николай думал, что его мало чем можно удивить, но то, что проделывала Луна с водой было невероятным. Он начинал догадываться, что она имеет усилитель. И очень сильный, судя по всему. Поймав бандита, она приземлила его на крышу. Отдышалась. Повернула голову в сторону Николая, кивнула ему и прижала палец к губам в просьбе молчать. Сама же она с помощью воды смыла кровь с рук, вытерла клинки о куртку поверженного бандита и спрыгнула вниз, приставляя чистые ножи к горлам оставшихся двух подосланных.

— Дорогие львы. Сейчас вы направляетесь в свой «Изумрудный Дворец» и докладываете Пекке Роллинсу, что из девяти подосланных для слежки за Мироновыми вас осталось только двое, — она перехватила поудобнее клинки, вжимая их в шеи. — Не ищите подмоги, я всех ваших убила. Трупы смогут найти в конце гавани…

— Пекка…

— Пекка больше не посмеет лезть в мои дела или в дела Каза Бреккера. А вы можете уйти отсюда целыми. Хотя я считаю, что для того, чтобы дойти к вашему боссу, вам нужны лишь ноги. Не пальцы на руках, не зубы, не глаза. Но это только мысли. Вы меня поняли?

— Д-да…

— Свободны, — отрезала Луна, убирая клинки и наблюдая, как вроде сильные и взрослые парни почти что убегают от маленькой девушки.

Когда два силуэта скрылись за поворотом, Николай восхищенно похлопал:

— Браво. Перед вашей красотой и перед вашим коварством я готов преклонить колено. — Он тоже спустился на землю, убирая оружие в ножны. — Поделитесь секретом фокусов и трюков?

— Сначала надо поесть! — объявила Луна. — Любишь куропаток в чесночно-сливочном соусе?

— Чесночно-сливочном? — переспросил Штурмхонд, получив кивок и сделав вид, что задумался, он выдал, — Так получается, я потом целоваться ни с кем не смогу!

— Ха-ха-ха! — рассмеялась девушка, — Так на это и расчет!

— Как у вас все продумано, мисс Миронова! — тоже улыбался корсар.

— Пойдем на «Восходящую звезду», познакомлю тебя с братом. Он, кстати, и обещал мне куропаток в соусе! — сероволосая уже направлялась к причалу.

— А как же… — Штурмхонд кивнул на склад, намекая на тела.

— Ах это! — она взмахнула рукой и мимо корсара проплыл ровный строй трупов, направляющийся к концу Пятой гавани.

— Не знаю смогу ли я теперь ужинать, — прокашлялся парень.

— Я не ела с десяти утра, а сейчас наверняка глубоко за полночь, поэтому еще чуть-чуть и я съем тебя, — хмурилась девушка, сложив руки на груди.

— И правда, голод — страшная напасть для королей!

Дозорные, патрулирующие судно, быстро распознали Луну Миронову и уже готовили трап, недоверчиво поглядывая на ее спутника. Девушка не удосужила матросов объяснениями, а лишь коротко осведомилась о местонахождении брата.

— Так это… Как мальчуган ушел, капитан закрылся в своей каюте, — ответил один из них, осматривая Штурмхонда.

— Ясно все с ним, — вздохнула Луна, она уже направлялась в сторону капитанской каюты, как этот же матрос ее окликнул.

— Госпожа, а с ним что делать? — указал он на корсара.

— Пропустить со мной, — отдала приказ Миронова, не дав высказаться Штурмхонду.

Парни отступили, пропуская незнакомца. Николай решил не обращать внимание на простых матросов, тем более что Луна двигалась невероятно быстро и уже спускалась к каютам. Он нагнал девушку и прокашлялся, обращая на себя внимание. Сероволосая повернулась к нему с приподнятой бровью.

— Как я выгляжу?

— Эм… — она окинула его быстрым взглядом, — Что именно тебе интересно знать?

— Все настолько плохо? — удивился парень

.

— Я не сильна в описаниях, а мой брат так вообще мало обращает внимание на внешний вид окружающих его людей… Ну на внешний вид всех, кроме меня, — она закатила глаза. — А вообще, не парься, думаю ему будет мало дела до тебя или меня. У него теперь есть новая загадка! — маленький указательный палец взмыл вверх, как бы объясняя важность данного знания.

— Понял, — хмыкнул Штурмхонд. — Знаю я одного похожего фабрикатора…

— Если у моего брата появятся друзья, я точно не буду против, — улыбнулась Луна, открывая дверь в капитанскую каюту.

Кабинет оказался просторным. На стенах весели карты, в ящиках виднелись корешки книг, на столе лежала кипа бумаг. Стол был один, как брат и сестра его делили, Николай не знал. По правую руку от письменного стола разместился уже рабочий стол, на котором лежали разные виды дерева и железа, в соседнем стеллаже блестели колбочки, пробирки и мензурки в свете зажжённых свеч. За письменным столом сидел юноша. Его каштановые волосы были аккуратно уложены, губы сомкнуты в тонкую линию, а на носу с горбинкой были нацеплены странные очки с разного цвета окулярами. Закатанные рукава белой рубашки открывали вид на татуировку птицы с клинком на предплечье левой руки. По фигуре же можно было сказать, что Миронов не брезгует физической подготовкой и закалён боями.

— И тебе привет, братец, — раздраженной вздохнула Луна, расстёгивая плащ.

Она спокойно прошлась к небольшому подобию дивана и плюхнулась на сидение. Только тогда брат поднял свою голову от бумаг и повернулся в ее сторону. Он внимательно оглядел сестру и недовольно покачал головой. Девушка и правда к концу дня выглядела не лучшим образом: одежда пропахла грязью и кровью, местами красные пятна выделялись на блузке и жилетке, брюки измялись и чуть выше правого колена был виден надрез, про мокрую и грязную обувь и говорить нечего; под глазами пролегли синяки, губы искусаны от долгого ожидания, а прядки, выбившиеся из прически, слиплись на потном лице.

— Знакомься, родной, — прочистила горло Луна, указав рукой в сторону Николая, — знаменитый корсар Штурмхонд.

Шатен повернул голову в указанном направлении и встретился с мутно зеленым взглядом корсара. Пока Николай наблюдал за медленным осмотром девушки, он успел снять маскировочную шляпу и приправить волосы. Как не было бы нелестно от себя это слышать, но Ланцов ощущал себя в выгодном положении, по сравнению с обликом Луны. Однако, вопреки его ожиданиям, брат девушки не опустил свой взгляд ниже уровня глаз. Смотрел он тяжело и изучающе поверх очков, так что был виден цвет его глаз: что-то между карим и желтым. Николай чувствовал затянувшееся приветствие и суматошно пытался придумать чтобы сказать. Впервые слова покинули его, а какая-то мальчишеская нервозность вылилась наружу. Он мог выдержать пытки, коварные вопросы министров, обвинения союзников и послов, но настороженный взгляд брата девушки сейчас неожиданно загнал его в тупик.

— Это все? — осведомился хрипловатый голос.

— Вы бы хотели видеть кого-то еще, мистер Миронов? — нашелся Штурмхонд.

— Я вижу достаточно, — улыбнулся парень.

— Бари! — шикнула на брата Луна. — Этого господина мне поручил защищать Бреккер на время аукциона. Если ты собрался его здесь прожечь взглядом, это никак не может выполнению моей миссии.

Юноша недовольно вздохнул, вставая из-за стола. Он прошел мимо стола, захватив пакетик с белым порошком. Оказавшись перед Штурмхондом, он протянул руку для рукопожатия.

— Приятно познакомиться, мистер Ми…

— Просто Бари, — ответил парень, возвращаясь к столу. — Так что вас привело к нам, господин корсар?

— Куропатки в чесночно-сливочном соусе, — быстро выпалила Луна, подскакивая с дивана и направляясь к двери.

***

Николай был растерян. Его семья никогда не была идеальной, но эта казалась ему сумасшедшей. После того, как сероволосая отдала приказ подогреть приготовленный давно ужин, Бари с лицом мученика передвинул ящики и положил сверху вытянутый обтесанные кусок древесины. Луна отрыла в сундуке какую-то ткань, больше напоминающую шторы, и накинула поверх импровизационного стола. Из другого сундука парень уже доставал тарелки и приборы. Все это время они о чем-то переговаривались. Обсуждая цены на рынке, развлечения матросов в ближайшем борделе, поцарапанный борт корабля и качество купленных куропаток, они накрыли и сервировали стол так, что Николай не успел даже предложить свою помощь.

Когда они устроились за столом в ожидании обещанного блюда, Николай начал ощущать еще большее давление, чем раньше. Бари никак не комментировал его присутствие, как будто и не замечая вовсе. Корсар надеялся, что это связано с семейными чувствами и долгим отсутствием сестры, потому старался не мешать беседе родственников. Однако, когда блюдо было внесено, а вино разлито по бокалам, брат кивнул сестре. Луна прошла к двери и замкнула ее на ключ. Она провела по ней рукой, и Николай увидел, как колыхнулся и сосредоточился воздух возле нее, после вода из стакана тонко перетекла к ней в руку и далее на плоскость двери. Под ложечкой засосало.

— А теперь поговорим откровенно, господин Штурмхонд, — начал Бари. — Я прекрасно знаю, что вы не совсем тот, кого за себя выдаете, — Николай собирался было что-то сказать, но Луна остановила его взглядом, приземлившись на против. — Я даже примерно представляю, кто вы. Но это мне не столь важно, как вот этот порошок, — он достал из кармана пакетик.

— Никогда не было так неловко за один день, — хмыкнул корсар. — Я так плохо играю свою роль, что все вокруг догадываются о том, кто я?

— Нет, — возразила Луна. — Бари хорошо разбирается в людях.

— Условно это можно обозвать и так, — согласился брат. — Так вот… Этот порошок опасен, и я подозреваю, что его формула уже известна другим странам. Мне бы хотелось знать, зачем вам этот мальчик и его знания?

— Противоядие, — коротко ответил Николай. — Я говорил это вашей сестре, скажу и вам: я хочу помочь гришам, хочу восстановить свою страну, и я не хочу войны, но хочу быть к ней готов.

Бари еще раз задержал взгляд на Николае, а потом повернулся к сестре.

— А я говорила, что он не так плох, как кажется, — пожала она плечами.

— Что же тебе показалось во мне такого плохого? — гордость корсара была задета.

— Власть, — коротко ответил за сестру брат. — Она обычно портит людей, — потом он вздохнул и снова обратился к сестре, — Что там с этими шуханцами?

— Существа, что раньше были людьми, но потом их изменили… сильно изменили. Усилили кости, кожу, вживили железные крылья, сделали не уязвимыми и восприимчивыми к запаху зова.

— Вы земенцы? — осенило Николая.

— Нет, просто их терминология нам ближе, — возразил Бари, обращаясь к корсару.

— Что ж. У меня нет необходимых материалов для создания не то что антидота, а хотя бы для исследования этой гадости. Но я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы хоть что-то вам предоставить.

— Вы могли бы помочь нам в наших лабораториях в Ос Альте, — предложил корсар.

— Я не брошу сестру, — нахмурился шатен, потом глянул на карту и добавил, — тем более не могу бросить наше… ремесло, — он хитро улыбнулся, покосившись на Луну.

— Завтра надо будет после аукциона выходить в море, — решила сменить тему девушка.

— Матросам следовало бы подольше отдохнуть, да и наши запасы тоже нужно пополнить, — отрицательно покачал головой Бари.

— Думаю, мы можем сопроводить господин Штурмхонда до берегов Равки и там сделать все, что ты сказал, — предложила Луна. — После завтрашнего шоу, город будет сложно покинуть, тем более за сегодня я убила достаточно людей и не хочу больше разбираться с этими бандами.

— До появления людей Пекки мы успели перенести груз на склад, — как ни в чем не бывало высказал шатен.

— Как? — удивилась девушка, откладывая приборы. — Весь? А как же груз, который…

— Да, весь, — перебил брат. — И груз господина Штурмхонда.

— Он не пострадал? — осведомился корсар.

— Нет, но 15 процентов…

— Да-да, мы уже договорились с вашей сестрой, — улыбнулся Штурмхонд. — Что с моими людьми?

— Они хамы и невежи, — вынес вердикт парень.

— Отдам распоряжение, чтобы груз перенесли обратно на корабль, — сообщила Луна, вставая из-за стола, — А после позднего ужина, предлагаю прогуляться до карцера.

— Что же они такого натворили? — удивился корсар.

— Увидели гришей и взбунтовались, что мы везем их на продажу в Кеттердам, — пояснил Бари.

— А вы просто устроили экскурсию для желающих?

— Нет, мы перехватили их с одного фьерданского судна, недалеко от берегов Блуждающего острова. Здесь каждый из них выбрал, куда направится. Кто-то захотел вернуться в свои дома, а кто-то согласился работать в Кеттердаме, — объяснял шатен.

— Мы не принуждаем их ни к чему, как подумали ваши люди. Мы даем им выбор.

— Ясно. — помолчав, Николай решил спросить, — Так что, кто-нибудь пожелал вернуться в Равку?

— Там были в основном северные гриши, — ответил парень, — но кто-то из них знал, что вы предоставляете защиту зова, а потому некоторые отправились на корабле в сторону вашей страны.

— Приятно знать, что твои старания не напрасны, — облегчено выдохнул Николай.

***

Дальнейшая трапеза прошлая без острых вопросов. Луна объяснила некоторые трюки, которые проделывала с водой, но все карты до конца так и не раскрыла. «В женщине должна быть загадка» — думал Николай, наблюдая за тонкими ручками девушки, призывающими воду. С Бари же Николай обсуждал материалы для судостроения. Мироновы поведали, что закупаются более дешевой древесиной и железом на севере Нового Зема, что стало неожиданным открытием. Шатен рассказал корсару, что тамошние рудники были давно заброшены из-за неустойчивости почвы. Однако фабрикатор преподнёс им прототип усиленных балок, а проливная предложила покрывать стены шахт специальным раствором. Через несколько месяцев рудники снова заработали, а на готовое железо брат с сестрой получили неплохую скидку.

— Может быть, — улыбнулся Бари, глядя в загоревшиеся глаза Штурмхонда, — когда-нибудь, когда мы спустимся на берег в Равке… Я бы мог осмотреть ваши шахты и места добычи руды, если, конечно, вам понадобиться моя помощь.

— Может быть, — согласился корсар, потом он глянул на расположившуюся на диване Луну, которая клевала носом: сейчас она выглядела по-домашнему милой и уютной.

— Однако, задержался я у вас. Как говориться, в гостях хорошо, а дома лучше.

— Конечно, господин Штурмхонд, — опомнилась девушка, потирая кулачками глаза.

— Давай я провожу тебя до твоих людей, а потом и до посольства.

— Думаю мои люди неплохо проводят меня до посольства, — возразил Николай. — Не утруждай себя, — легкая улыбка коснулась его губ. — Я, конечно, личность знаменитая и популярная, но на меня шуханским бойцам резона нападать, к сожалению, нет.

Голубые глаза девушки долго изучали измененные черты лица, а потом что-то для себя решив, она кивнула, поднимаясь с дивана.

— Я недолго, братиш, — кинула она Бари, направляясь к двери.

— Нет, — сурово ответил парень. — Потом ты идешь спать! Завтра будет долгий день.

Девушка растеряно кивнула и вышла из кабинета. Николай, чувствуя себя неловко от увиденной семейной сценой, подошел к Бари пожать тому руку. Фабрикатор крепко ответил на рукопожатие, напоследок пожелав удачи в их авантюре. Корсар догнал девушку, которая спускалась в трюм:

— Так получается, капитан — Бари?

— Так удобнее для матросов и поставщиков. Я же решаю в основном деловые вопросы, руковожу обороной и нападением. Бари старше меня, — голос девушки непроизвольно притих, — я всегда была младшей в семье, потому привыкла, что братья командуют.

Николай не стал расспрашивать и давить на больное. Он прекрасно понимал реалии жизни и то, что у многих она была далеко не радужной. Тем более, они уже подходили к небольшому закутку среди бочек и ящиков где лежала группка людей. Луна постучала костяшками пальцев по балке, будя спящую команду. Недовольно бурчащие матросы поднимали свои головы, кто-то будил и толкал своих сопящих собратьев, кто-то неверующе вытаращился на корсара. Некоторые суматошно повскакивали на ноги, отряхивая одежду.

— Ну что, господа, — улыбнулся Штурмхонд. — Прошу проследовать за мной на родину.

— А как же груз, капитан? — удивился один молоденький парень.

— Доставят в Равку без вас, — нахмурился корсар, — А сейчас вы все дружно принесете извинения мисс Мироновой за доставленные хлопоты.

— Благодарности за спасение тоже не помешало бы, — хмыкнула сероволосая.

— Да-да, обязательно, — широко улыбнулся Штурмхонд. — Я жду, — скрестил он руки на груди, рассматривая свою команду.

— Благодарим за спасение и просим прощение за… — начал, запинаясь, один из матросов.

— За доставленные хлопоты, — напомнил Николай.

— Прощение за доставленные хлопоты, — подхватил другой матрос.

— Прощаю, — кивнула Луна. — А теперь думаю, вам пора, — указала она на выход.

— До скорой встречи, мисс Миронова, — улыбнулся Штурмхонд на палубе корабля, целуя ручку девушки.

— До свидания, Николай, — она тихо шепнула его имя, чтобы никто не услышал.

По коже пробежали мурашки от этого тихого шепота, смешанного с плеском волн и скрипом бревен. Штурмхонд еще раз кивнул на прощание, развернулся к своим людям и, насвистывая какой-то мотив песни, счастливый направился в сторону посольства.

========== Часть 4 ==========

Следующим утором попасть в Церковь Бартера было не так-то просто. Поскольку та находилась неподалеку от Биржи и Берсканала, ее крыша не соединялась ни с какой другой. Луна знала, что Инеж предпочтет для обзора кончик большого пальца. Сама же девушка уместилась за долго до рассвета на центральной части указательного. Ей было не так интересно наблюдать за самим аукционом, сколько иметь доступ к обзору периметра. Бреккер упомянул, что на его ребят уже нападали шуханские воины. В ночной записке он назвал их «хергуды». Также указал точное место и время встречи. А еще добавил от себя, что помощь Мироновых он не забудет. Девушка гадала, что нашло на Каза? Неужели на него так влияет Инеж? Или Бреккер и правда считал их с братом друзьями?

Луна не решалась покидать своей обзорной точки. Она видела, как внизу капошились люди, слышала, как вокруг Церкви собирается народ. Хорошо, что она выбрала себе место подальше от основного зала: вода всей этой толпы сбивала бы ее ощущения.

***

Перед отправлением она заглянула в кабинет Бари. Ее не удивило, что шатен не спал всю ночь, обложив стол бумагами, колбочками и разными травами. В кабинете витал неприятный запах.

— Это я смешал парем с водой, — объяснил брат. — Ты говорила, что ощущаешь их не так как обычных людей?

— Да, — согласилась Луна, морща носик.

— Если смешать небольшое количество парема с водой и довести до оптимальной температуры тела, это будет похоже на то, что ты ощущала?

— Где? — сероволосая понимала все эти намеки брата: обычно он ей просто приносил готовый экземпляр для тестирования и объяснял, как он это сделал — иногда девушка не понимала и слова, что говорил брат, но ей было спокойнее, что он ей доверяет и рассказывает.

— Вот, — Бари указал на закрытую пробкой колбу, в которой на вид была лишь вода.

Луна напряглась, закрывая глаза для концентрации. Она чувствовала грязную соленую воду за бортом, воду Бари, застоявшуюся воду в вазе, жидкости в разных сосудах. Но ей нужен был лишь один. И его она тоже чувствовала.

— Похоже, — кивнула она. — Но это все равно не та вода, как в человеке. Там концентрация была больше и… И как будто осадок чувствовался.

— Хочешь сказать, что парем не выводился?

— Он оставался в теле, то ли от многократного употребления, то ли просто потому что у него такое свойство. Видимо так он действовал на силу. Изнури, — задумалась Луна.

— Возможно, — согласился шатен, — Тогда подождем, что получится из этого эксперимента, — он глянул на закрытую колбу, потом повернулся к сестре, — будь осторожна.

— Конечно, — кивнула она, обнимая старшего брата. Бари недовольно вздохнул, но ответил на объятия.

***

Так она научилась ощущать хергуд. Хотя Луна до конца надеялась, что они не появятся на сегодняшнем празднике жизни. Девушка видела, как мельтешили стражники внизу, они могут послать парочку бравых ребят на крышу, но там было полно места, чтобы спрятаться. Тем более, что ее точка мало интересовала стражников. Ближе к назначенному времени людей становилось больше. Луна чувствовала их воду. В таком потоке сложно найти хергуда, но она надеялась, что суровые воины не сунуться на аукцион открыто, а лишь будут поджидать у выходов. Церковные колокола ударили трижды, а значит аукцион начался. Девушка закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться.

И она почувствовала. Осадок парема в чужом теле. Возле большого пальца. Далековато. Открыла взятую на всякий случай фляжку с водой. Её не должны заметить, а если и увидят, то не поймут: правда это была или мираж. Создавать солнечные блики и испарения из воды Луна умела прекрасно и ей это не раз помогало. Передвигаясь к большому пальцу, она почувствовала еще странное оживление на крыше главного нефа. Навострив чувства, она узнала Инеж и кого-то еще, простого человека, но видимо обнаружившего сулийку. Однако времени было мало, скоро Джес должен был получить свое оружие. Чуйка подсказывала, что этот хергуд охотился на кого-то конкретного.

Пробираясь по большому пальцу, Луна видела Джеспера в сопровождении стражника. И видела хергуда, следившего за этой процессией с кончика пальца. Девушка попыталась не издавать лишних звуков — лучше напасть на него в момент нападения на стрелка. Земенец управился со стражником и возвращался к лестнице, когда шуханец с неистовой скоростью спикировал вниз и схватил Джеса за воротник, отшвыривая назад. Луна опешила, понимая, что задержалась и что она без понятия как спуститься вниз. Ей оставалось наблюдать, как пятиться стрелок и как на него идет шуханец, пытаясь при этом придумать что же делать.

Между ними завязалась драка, и Луна не могла кинуть клинок или создать его из воды, так как боялась задеть Джеспера. Потом Хергуд схватил стрелка за шею, и Миронова поняла, что медлить некогда. Использовав последнюю воду из фляги и влажную землю, она сплыла вниз, подбегая к шуханцу с кинжалом. Она с размаху всадила ему в шею клинок, не понимая почему его трясет. Джес удивленно на нее вылупился, а шуханец упал замертво: в его рту торчали осколки, а из раны в шее стекал ручей крови. На секунду Джеспер просто уставился на гигантское тело хергуда, а потом помчался обратно к часовням в конце нефа. Луна чувствовала Инеж, а значит все обошлось. Она достала одну из пробирок, что всучил ей брат, на всякий случай, и набрала для него образец крови шуханца.

Теперь ей следовало отправиться на «Восходящую звезду». Вокруг кричала сирена, а потому по крышам было легче. Она знала, что Кювея отправят через Берсканал к Зентсбриджу. Там шуханца заберут Штурмхонд, Зоя и Женя, а потом отправятся в Равку. Ей следовало за короткое время добраться до брата и отчалить из Пятой гавани. Бари не был доволен таким быстрым развитием событий, с учетом того, что пришлось погрузить обратно не только груз Штурмхонда, но и их привычный товар, так как на сбыт в Кеттердаме надеяться не приходилось. Скорее всего ближайший месяц город будет отходить от искусственно вызванной эпидемии. Луна не знала, как Бреккер это провернул, но она была ему благодарна за такую возможность. За считанные минуты город опустел. На пристани не было ни души, а потому «Восходящая звезда» подняла паруса и направилась на встречу равкианскому берегу.

***

Бари выглядел уставшим и недовольным. Однако это не мешало ему вести себя элегантно и поправлять идеально уложенные волосы в порыве нервного тика. Он ни к чему не продвинулся. Парем оказался сложной загадкой, но не в правилах Мироновых было отступать. Он надеялся, что кровь, принесенная сестрой, поможет в разъяснении картины. Шатен прекрасно понимал, что тащить труп было не уместно, тяжело и слишком заметно, но сейчас ему хотелось бы увидеть вживую тела этих воинов. Луна глубоко вздохнула, когда брат скрылся за дверьми своей каюты. Отвлекать его сейчас было самоубийственным занятием. Потому она прошла к себе и смыла пот и кровь сегодняшнего дня. Переоделась в привычный костюм: белую просторную рубашку, темно-синею куртку и темные штаны. Одежду, которую она носила эти два дня в Кеттердаме можно с легким сердцем определить в утиль, хотя брат наверняка найдет ей применение.

По плану они должны были перехватить гришей и корсара в Четвертой гавани, потому как судно Штурмхонда не швартовалось ни в одной гавани этого города. Со свежей головой Луна вышла на палубу, отдавая приказы к отплытию. Матросы знали свое дело и уже давно не удивлялись нелюдимости своего капитана и главенствующей роли его сестры на палубе и в сражениях.

Юный фьерданец, Троильхард, был не так давно в команде. Ему было от силы лет восемь, когда его родители продали сына керчийским работорговцам, потому как их отпрыск оказался дрюсье. Мальчик затаил обиду на родителей и родную страну. Когда судно с его покупателями было захвачено Мироновыми, Троильхард был поражен и восхищен силой Луны, что уговорил ее взять его в свои ученики. Это было второе его нахождение в Кеттердаме, который он призирал, и первый раз, когда он направлялся в Равку. Появившийся на палубе знаменитый Штурмхонд, эффектная черноволосая красавица и испещренная шрамами, но несомненно красивая и гордая рыжая девушка всколыхнули в груди мальчика невероятное представление о Равке.

Луна встречала гостей, как радушный хозяин: с хлебом и солью. Поскольку последний прием пищи для девушки проходил как раз в обществе корсара, она с порога предложила перекусить. Маленький шуханец жался и с опаской оглядывал снующих туда-сюда матросов. Тогда-то Троильхард решил предложить свою помощь. Он плохо изъяснялся на керчийском, совершенно не знал ни равкианский, ни шуханский, но язык жестов был его привычным делом на протяжении последнего полугода нахождения на «Восходящей звезде». Фьерданец протянул руку шуханцу и назвал свое имя, тот замялся, не зная, как представиться, и в итоге выдавил тихое «Нхабан», которое мальчик спокойно принял. Потом снял свою рубашку передавая новому знакомому взамен его испорченной. Шуханец долго осматривал загорелое тело Троильхарда, а после принял его дар. Луна кивнула своему ученику, одобряя его действия.

Женя и Зоя недоверчиво поглядывали на фьерданского мальчика и на саму Луну. Штурмхонд же счастливо улыбался, смотря на пропадающий город. Сероволосая провела гостей в столовую и накормила свежим хлебом и соленой селедкой. Зоя с Женей переглядывались, а корсар все расспрашивал Луну о хергуде, которого она одолела в Церкви Бартера. Сама же девушка интересовалась ходом торгов и разыгравшейся драмой на сцене.

— Кстати, насчет шуханцев, — сказал девушка. — Бари всю ночь провел за изучением парема, но вроде так ничего и не узнал. Я взяла для него образец крови того хергуда, возможно он что-то придумал.

— У вас есть своя лаборатория на корабле? — удивилась Женя.

— Нет, брат у меня экспериментатор, для которого не особо важно в каких он условиях собрался экспериментировать.

— Понимаю, — улыбнулась рыжая.

— Не переживая, Сафина, скоро вернемся к Давиду, — подбодрил ее Штурмхонд, вставая вслед за сероволосой из-за стола.

— Только думаю он опять засядет в лаборатории на веки вечные, — хмыкнула рыжая.

— Не делай вид, как будто не используешь рычаги давления, чтобы вытащить своего ненаглядного из-под земли, — заметила Зоя.

— Он меня любит, потому выходит сам.

— Миленько у вас, — улыбнулась Луна.

Они прошли к каюте брата. Луна без стука ворвалась в помещение. Николай оглядел комнату и понял, что за ночь она превратилась из более-менее ухоженного рабочего места в творческий беспорядок гения. Что письменный, что рабочий столы были завалены листами и разного рода материалами, колбочками, пипетками, нагревательными установками, перегонными аппаратами. Диван тоже попал под горячую руку и на него были скинуты, по-видимому, все ненужные для исследования бумаги. В центре этого бардака восседал все тот же элегантный молодой человек с горбинкой на носу и идеальной каштановой прической. Он глянул на сестру, а после на всех вошедших, узнав Штурмхонда, кивнул, и непонимающе уставился на двух дам.

— Бари, мой брат, — представила его Луна. — А это госпожа Женя Сафина — великая портная, как их называют в Равке. И великая шквальная — Зоя Назяленская.

— Рад знакомству, — улыбнулся парень, поднимаясь со своего места, он обольстительно улыбнулся и поцеловал ручки девушек по очереди, потом повернулся к корсару, пожал ему руку и сообщил, — Из новых сведений только то, что парем скорее всего остается осадком в теле того, кто его принял.

— Как это удалось выяснить? — спросила Женя.

— Пока это только предположение, основанное на чувствах, — объяснила Луна, которая, оглядев место бардака, нашла-таки пару свободных стульев и предложила их гришам, сама устроившись на подлокотнике дивана, — Я чувствую воду в организме людей.

— Но ты не сердцебит, — заметила Зоя.

— Эм… Нет, — покачала головой сероволосая. — Вода есть везде. А человек так вообще на 60 процентов состоит из воды.

— Но не в чистом же виде, — удивилась Женя.

— Да, с примесями, — согласилась Луна, наблюдая как корсар занял соседний подлокотник. — Но я могу отделить эти примеси, как вчера отделила чаинки от воды.

— Ты можешь отделить парем? — спросил Штурмхонд.

— Не пробовала. Но суть не в этом, — она замешкалась, пытаясь подобрать слово. — Ощущая хергуд, я чувствую их воду и этот осадок, скорее всего вызванный паремом. Он как будто…

— Проникает глубже, — подсказал Бари.

— Да.

— Это указывает и анализ крови — чистого парема в нем нет, только его остатки. Видимо наркотик воздействует в кратчайшие сроки на органы и самое важное на силу.

— Мы знакомы с одной сердцебиткой, что пережила прием парема, но ее сила видоизменилась, — сказала Женя.

— Каким образом? — насторожился Бари.

— Она способна чувствовать и управлять мертвыми, — пояснила Зоя.

Бари нахмурился, поднимаясь с кресла и начиная расхаживать вдоль стены с картами. Луна отвлеклась, отворачиваясь к иллюминатору, взглянуть в море.

— За любое усиление всегда есть цена, — высказал наконец Бари.

— А как же животные усилители? — удивилась Женя.

— Там тоже есть цена, — согласилась с братом Луна, — Продленная жизнь, соблазн, власть, данная с силой.

— Длинная жизнь является наказанием? — спросил корсар. — Я конечно не надеялся умереть в постели, окруженный внуками, мне ближе смерть героя, но не слишком ли это странно звучит?

— Сколько лет жил ваш Дарклинг? — спросил Бари, на него уставились удивленные взгляды, — Скольких он хоронил?

— У него не было усилителя, — возмутилась Женя.

— Но была большая сила, — возразила Луна, — Это противоестественно жить триста-пятьсот лет.

Дискуссия сама на этом и закончилась. Бари полюбопытствовал ходом авантюры, договорился с корсаром о ремонте и провианте в Ос Керво, от доброй души Мироновы предложили Равке забрать весь антиквариат в казну, оставив лишь необходимые суммы для расходов. Также Бари передал свои заметки и образцы парема и крови Штурмхонду. Николай не знал, какотблагодарить семейство Мироновых, а потому предложил им почаще прибывать в гости в Равку. Луна проводила гостей до шлюпки на их корабль. Когда гриши, корсар и шуханец уже сидели в лодке, она, перегнувшись через борт, крикнула:

— Вам быстро нужно оказаться в Равке?

— Конечно, — улыбнулся Николай, замечая озорные огоньки в голубых глазах девушки, — Она что-то задумала, — сообщил он своим спутникам.

— Она точно не подходит на роль королевы, — сразу же отрезала Зоя. — И не надо строить ей глазки!

— Зато ее брат строил глазки тебе, — высказалась Женя.

— Не он первый, не он последний, — отмахнулась Назяленская.

— А парень толковый, — подкалывал шквальную Николай.

— Фабрикаторы вообще прекрасные люди, — согласилась Сафина.

— Ага, особенно в рассуждениях про противоестественность усилителей, — хмурилась черноволосая. — А вам, мой король, следовало бы не плодить бастардов.

— Следи за языком, — отрезал корсар, оглядывая борт собственного судна, к которому они неумолимо приближались.

Зоя надула щеки, но покорно молчала, Женя пыталась скрыть свою улыбку: её-богу как дети малые! Оказавшись на борту, каждый разошелся по своим делам. Но прежде чем шквальные успели надуть паруса, в перила возле штурвала, где стоял Николай, врезалась стрела с запиской: «Течение беру на себя, доплывем до Ос Керво к завтрашней ночи». На такие слова Зоя лишь раздраженно закатила глаза, желая уже отдать приказ своим шквальным, когда невероятное течение подхватило корабль и понесло вперед так, что Назяленской пришлось хвататься за перила. Штурмхонд довольно улыбался, наблюдая за бурлящей под судном водой и приказал отдать паруса.

***

Николай любил море. Его бесконечные просторы, жизнь на корабле, где присутствовала своя суматоха. Любил стоять у штурвала, разглядывать карты, простраивать маршруты. Просто вдыхать этот божественный соленый аромат. Всего в паре саженях от их фрегата плыл бриг Мироновых. Их паруса были тоже собраны, а команда расслаблено занималась своими делами прямо на палубе: кто-то тренировался, кто-то играл в карты, а кто-то сплетничал. Николай засмотрелся на размеренную жизнь на соседнем корабле. Однако тихий вечер прервали громкие крики, и по соседней палубе пронеслась счастливая Луна без своей синенькой куртки, в одной парящей рубашке, держа в руке какие-то бумаги, она убегала от своего собственного брата, перескакивая через тросы и веревки, взбираясь вверх по лестницам и спрыгивая на разные палубы. Бари пытался ее нагнать и у него это получилось, потому что он повалил девушку возле одной из бочек и начал щекотать. Луна извивалась и брыкалась, громко хохоча. Вскоре брату надоело мучить сестру, и он сам лег рядом с ней на палубу и засмеялся, отбирая бумаги.

Команды двух кораблей недоуменно рассматривали сию картину. Женя, стоявшая на корме, весело улыбалась, наблюдая за чужим счастьем. Зоя, находившаяся по правую руку от Николая и не разговаривающая с ним с самого момента прибытия на корабль, неодобрительно цокнула, покачивая головой. Сам же корсар был невероятно заинтересован сим действием и желал знать, что же вызвало такую сцену.

— А не позвать ли нам на ужин чету Мироновых? — решил спросить он у Зои.

— Как пожелаете, ваше величество, — выплюнула черноволосая.

— Не дуйся, Назяленская. Сама понимаешь, что перегнула палку, — Зоя ничего не ответила, буравя взглядом фигуры брата и сестры на соседнем судне, что весело отходили к штурвалу, о чем-то переговариваясь. — Вот и замечательно. Не могла бы ты поручить найти где-нибудь лук и стрелы?

— Пиши именные пригласительные, а я отправлю их по ветру, — закатила глаза шквальная.

— Какая же ты не романтичная.

— Я практичная.

Женя с радостью согласилась принять Мироновых в гостях, и сразу же побежала отдавать приказы о сервировки стола и приготовлении блюд. Брат и сестра тоже быстро согласились. Через несколько часов Николай начал понимать, что скорее всего им будет сложно перейти с одного корабля на другой, потому как они до сих пор не появились на их палубе. Однако корсар кое-чего не предугадал, а именно того, что сумасшедшая парочка прокатиться на веревке, как на лиане, с одного судна на другое, ворвавшись на борт, как в романах о пиратах. Женя лучезарно улыбнулась, приветствуя новых знакомых, Зоя сдержанно поздоровалась, а Николай расплылся в широкой улыбке, как радушный хозяин. Бари пожал руку Штурмхонду и поцеловал руки дамам, Луна же коротко кивнула каждому. Корсар сразу почувствовал отрешенность девушки.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил он, пропуская сероволосую в свою каюту.

— Что? — переспросила девушка, обращая взгляд синих глаз на капитана, — Ах это. Просто я все еще контролирую течение, так что могу быть слегка… тормазнутой.

— Отдохни, — попросил Николай, кладя руку девушке на плечо: она сменила белую рабочую рубашку на легкую синею блузку, через которую хорошо чувствовалось тепло ее тела; от прикосновения она вздрогнула и отстранилась, Николай прикусил изнутри щеку, чтобы не выказывать своего разочарования.

— Ночью отдохну, — коротко ответила Луна, насторожено разглядывая черты лица Штурмхонда — манипуляции Жени начинали сходить на нет, а потому цвет глаз, волос, линия скул, подбородок, нос возвращались в первозданный вид. — Прикажите своим шквальным после полуночи заступить на вахту.

Николай кивнул, наблюдая, как девушка проходит в каюту, разглядывая карты и стеллажи. На вечер она распустила волосы, от них исходил приятный запах ветра, моря и яблок. Они легкой серой волной спускались к лопаткам. Бари тоже преобразился: на нем была свежая рубашка приятного серебристого цвета и черная жилетка, идущая комплектом к брюкам; идеальная прическа была наверняка закреплена лаком, потому как не разу не спала, сколько бы парень ее не поправлял, украдкой поглядывая на Зою.

Ужин прошел тихо и спокойно. Велись непринужденные беседы об усиленном вооружении, добыче полезных ископаемых, противостоянии новым угрозам и красоте дам, сидящих за столом. Женя часто завлекала в разговор Луну. Корсар лишь краем уха слышал, как портниха тонко закидывает сети, пытаясь переманить Мироновых в Равку. Сероволосая, впрочем, как и ее брат, уклонялись от конкретных ответов, поясняя это тем, что они не особо любят политику, но помочь друзьям всегда готовы. Являются ли они для Мироновых друзьями, Николай не знал. Но прекрасно понял, что, если что и Луна, и Бари готовы помочь короне. Под конец трапезы гости раскланялись и удалились на свой корабль тем же путем, каким и прибыли.

Ближе к полуночи Николай вышел на палубу отдать приказ шквальным, когда заметил силуэт девушки на носу соседнего судна с каким-то инструментом в руках. По звукам это оказалась гитара. Звуки больше напоминали колыбельную, как потом оказалось у мелодии были слова. Один из матросов рассказал, что Луна пела о девушке, попавшей на пиратское судно, которая в последствии стала русалкой и сгубила команду{?}[Песня «Проклятие русалки» -Green Apelsin ]. Корсар долго вслушивался в мотив песни. Он хотел бы услышать ее сам, но не успел. Ложась в свой гамак, он все еще как будто слышал ту мелодию и тонкий голос девушки. Под эту иллюзию и звук разбивающихся волн о борт корабля он и уснул.

***

К берегам Равки они подплыли к обеду следующего дня. Заверения Луны не сработали, потому как шквальные двух кораблей ночью решили посоревноваться, пока чуткая Зоя не прекратила эти гонки. С рассветом кораблями опять управляло течение, а две команды наблюдали, как Луна обучает Троильхарда. Они начали с силовых упражнений, потом на ловкость, посидели с полчаса, медитируя, и только потом сероволосая завязала мальчику глаза, заставив фьерданца держать равновесие на краю борта. Зоя с удивлением наблюдала за этой тренировкой. Далее мальчик должен был пройти вдоль всего корабля и призвать воду. У него получилось ни с первого раза. Троильхард чуть не искупался в ледяной воде, однако это же вода его и поддерживала, в первый раз ее призвала Луна, а в последующие уже он сам. Вся команда радовалась, когда мальчуган прошелся вдоль корабля с завязанными глазами, удерживая капли воды в воздухе. Миронова довольно улыбнулась и отпустила мальчика отдыхать, хотя тот счастливый рвался выполнить что-то еще.

В Ос Керво корабли встретили с радостью. Груз был быстро отгружен, а «товар» Мироновых отправлен в столицу. Сами же брат с сестрой принялись за закупку материалов и провианта. Это означало, что приходило время прощаться.

Николай стоял возле причала. Он оглядывал «Восходящую звезду» и почему-то в голове рисовал образ Луны. Паруса от старости были уже серыми, как ее волосы, на палубе виднелись окрашенные в звездное небо участки, такой же синий наряд обычно был на девушке.

— Не продается, господин Штурмхонд, — проговорила Луна из-за спины корсара.

— Как жаль! — театрально сокрушался парень. — Я бы нашел ей применение в своем флоте.

— Нет, — улыбнулась девушка, — Эта красавица любит свободу.

— Так же, как ты?

— … — сероволосая не отвечала, разглядывая черты лица парня, что стоял перед ней, — У тебя карамельные глаза.

— Это значит, что я могу претендовать на прозвище «сладенький»?

— Бари говорил, что мои глаза цвета моря, — рассуждала Луна. — Это что, получается, я — «солененькая»?

— Соленая карамель, — почему-то прошептал Николай: его невероятно тянуло к этой девушке, он не хотел прощаться навсегда. — Приглашение в гости всегда в силе.

— Думаю мой братец первый прибежит к вам в гости, — ухмыльнулась девушка.

— Почему это? — удивился корсар.

— Прости, но это… эм… семейная тайна!

— О, это серьезно! — улыбнулся Штурмхонд. — Придется собрать совет и обсудить этот вопрос, думаю стоит сразу же послать за вами шпиона.

— И все равно это секрет, — Луна показала язык.

— А вы проказница, мисс Миронова, — он пытался сделать самое строгое лицо, однако выходило плохо: его так и распирало улыбаться рядом с ней. — Я знаю, чего вы боитесь, — прошептал грозно парень, отчего Луна непроизвольно дрогнула, вмиг посерьезнев. — Щекотки! — руки потянулись к девичьему телу, пока мозг девушки не успел сообразить, что его обманули.

Он схватил талию Луны, а потом зашевелил пальцами в перчатках, впервые жалея, что их надел и не может чувствовать тело под своими руками. Глаза девушки быстро округлились, а потом сжались в узкие щелочки, с кроев которых брызнули слезы. Смех сотряс воздух, да такой задорный и открытый, что Николай и сам засмеялся, смотря на девушку.

— Что за листки вчера ты отобрала у брата? — зашептал он ей на ухо.

Луна пыталась отбивать, ее кулачки не больно задевали покатые плечи парня. А голова моталась в стороны, ноги иногда отрывались от земли, отчего Николай почти поднимал девушку в воздух.

— Я скажу! Скажу! — выкрикивала девушка, надеясь, что эта пытка кончится, палач и правда поверил ее словам и остановился. Она глубоко задышала, вытирая дорожки слез, Штурмхонд довольно разглядывал румянец на щечках сероволосой и выбившиеся прядки из пучка, которые хотелось заправить за ухо. — Только обещай, что никому не расскажешь! — строго сказала она.

— Клянусь!

— Это были стихи, — прошептала Луна, подойдя поближе к Николаю.

— Стихи? — не поверил парень.

— Ага! Любовные, — улыбнулась девушка. — Мой брат влюбился, так еще и оказался жутким романтиком!

— Ого! А кто же дама сердца?

— Это правда, прости, но не могу сказать, — покачала она головой. — Можешь меня хоть до смерти защекотать, но я не выдам Бари.

— Что ж, если он пишет про меня, то передай, что настоящий я не рыжий, а блондин.

— Это точно не ты, если конечно настоящий ты — это ни девушка.

— Боюсь его разочаровать, — хмыкнул парень. — Настоящий я — статный красавец.

— И просто скромняга, — хмыкнула Луна, потом она посмотрела по сторонам и взяла Николая за руку, слегка приподнимаясь на носочки, — Николай, — зашептала она. — Если нужна будет моя помощь. Просто… Как бы глупо это не звучало, но попроси помощи у воды, желательно у той, что вытекает в море. Просто попроси, чтобы вода меня нашла. Я пойму, что она от тебя. Доставка правда не из самых быстрых, могу ответить на зов от двух недель до трех месяцев, но я приду и помогу. Еще и брата захвачу, если надо.

— Я понял, — Николай в ответ сжал ладонь девушки, на щеках снова вспыхнул румянец, кажется он улыбнулся в этот момент, потому как она поспешила отвести взгляд. — Мне пора.

— Я знала не многих людей имеющих власть, но мне хватило и этих знакомств… — она опустила голову, шаркая ногой о доски причала. — Но ты другой. Я верю в тебя, король. Я верю в тебя, Николай. — Она обворожительно улыбнулась, и первая сделала шаг в сторону корабля. — У тебя все получится.

— Спасибо, Луна, — кажется, он впервые назвал ее по имени не у себя в голове, приятно, красиво.

========== Часть 5 ==========

Николай

Николай был подавлен. Ему было неприятно после перевоплощения, ему было стыдно, больно. Но он не выказывал этого. Не перед Зоей, что ехала с ним в экипаже, не перед Тамарой и Толей, не перед Женей и Давидом. Он должен быть сильным правителем, должен быть уверен в будущем, должен строить его для своей страны, как обещал гришам, обещал себе. Но демон внутри лишь насмехался над его стараниями. Мерзость Дарклинга вылезала по ночам и рыскала в поисках добычи. Пока что только ради безобидного скота. Но и человеческой крови ему хотелось. Хотелось запустить клыки в изогнутую шею жертвы, чувствовать капельки горячей крови, стекающей по подбородку, слышать всхлипы, чувствовать страх. Сила в нем была ненасытна и страшна. И он не знал, как с этим бороться. Демон его не слушался. Да, Триумвират в лице Давида преподнёс ему цепи для сдерживания, в лице Жени — крепкое снотворное, а в лице Зои — помощь и сдерживание. Только это мало работало.

Проблемы начались полгода назад, когда Николай пришел в себя на каком-то поле почти в тридцати милях от Ос Альты — в синяках и крови. Он совершенно не помнил, как покинул дворец и чем занимался всю ночь.

— Видимо, я ходил во сне, — объяснил он Зое и остальным членам Триумвирата, с опозданием явившись на утреннее совещание. На его лице алела длинная царапина.

Известие их встревожило и одновременно привело в недоумение. Толя и Тамара не позволили бы Николаю так легко сбежать.

— Как тебе удалось мимо них проскользнуть? — спросила Зоя, пока Женя заживляла царапину, а Давид рассуждал о сомнамбулизме.

Если Николай и был обеспокоен, то ничем этого не выдал.

— У меня уйма талантов, — пожал плечами он. — В том числе способность выбираться из любого заключения.

Приказав поставить на дверях своей спальни новые замки, Николай предложил Триумвирату вернуться к насущным делам и, в частности, к известию о странном землетрясении в Раевости, после которого из расселины в земле выпорхнули тысячи серебристых колибри.

Спустя месяц с небольшим Толя, читавший книгу у дверей королевской опочивальни, услышал звон разбитого стекла. Ворвавшись в комнату, он увидел, как Николай выпрыгнул из окна, а за его спиной развернулись дымчато-черные крылья. Толя разбудил Зою, и они вдвоем отыскали короля — сняли с крыши амбара в пятнадцати милях от дворца.

После этого Николая стали приковывать на ночь к кровати, благо прислуге входить в королевскую спальню запрещалось. В конце концов, его величество был героем войны и страдал ночными кошмарами. Каждый вечер Зоя заковывала своего правителя, а утром освобождала, надежно храня секрет. Правду знали лишь Толя с Тамарой и члены Триумвирата. Если только кто-нибудь пронюхает, что король Равки по ночам обездвижен, Николай моментально превратится в идеальную мишень для убийц. Того и жди государственного переворота, не говоря уже о том, что Ланцов просто-напросто станет посмешищем.

Для Николая была одна надежда. Она теплилась в его сердце уже год. Год после того дела с паремом в Кеттердаме. Его надежда была полтора метра ростом с копной серый волос, пахнущих яблоками, она чертовски хорошо обращалась с колюще-режущими предметами и зачастую сама создавала их из воды. Его надежда была далеко в море. Но он верил, что она придет. Хотя не был до конца уверен, что она чем-то поможет. Просто ему хотелось, чтобы она знала, чтобы она была рядом. Воспоминания о ней всегда вызывали улыбку на лице короля.

***

Спустя пару месяцев после их прощания на причале Ос Керво он получил странное послание. Оно было запечатано в бутылку и плыло только к нему в руки по водам одной из речек, которые он тогда переходил, путешествуя по стране. Бутылочка не хотела попадать в руки ни одному из его солдат, охранников или гришей. Только когда он подошел к воде, послание само скакануло на волне к нему в руки. Откупорив бутылку, Николай не знал, чего ожидать. Уловки врагов? Шутки проливных? Однако внутри оказалась открытка с блуждающего острова — нарисованный берег в снегах, с которого открывался прекрасный вид на Истиноморе.

На обратной стороне открытки рукой Луны были записаны какие-то строчки, его переводчики сообщили, что это был каэльский язык, а строчки складывались в грозные стихи о море:

«Свежеет ветер, меркнет ночь.

А море злей и злей бурлит,

И пена плещет на гранит —

То прянет, то отхлынет прочь.

Все раздражительней бурун;

Его шипучая волна

Так тяжела и так плотна,

Как будто в берег бьет чугун.

Как будто бог морской сейчас,

Всесилен и неумолим,

Трезубцем пригрозя своим,

Готов воскликнуть: «Вот я вас!»{?}[А. Фет «Буря»]

Эту открытку он бережно хранил в столе. Но в бутылке была не только открытка, но и письмо. Там Луна вспоминала про обещанное приглашение в гости от корсара, и надеялась, что король примет их товар и даст причал для остановки корабля. Также она сообщила, что у Бари были какие-то предложения по поводу антидота от парема. Николай не знал, когда сероволосая отправила это послание, но надеялся, что отданный им приказ о радушном приеме в Ос Керво «Восходящей звезды» будет выполнен вовремя. Сам он тоже решил направиться в Западную Равку на встречу гостям.

На его удивление Зоя не выказывала каких-либо протестов, узнав, что они едут встречать Мироновых. Толя и Тамара расспрашивали их о гостях, но Николай даже и не мог подобрать подходящего слова для описания. Всю поездку он старался скрыть свое волнение. Вдруг внешность Штурмхонда будет приятнее для Луны? Вдруг она откажется от своих слов и обещаний, узнав его настоящего?

Однако Мироновы приятно их удивили. По прибытию в Ос Керво король и его генерал наткнулись на стоящий на якоре корабль, загруженный под завязку золотом и антиквариатом. Происхождение всего этого сокровища не упоминалось ни в одной накладной, а спрашивать о таком не имело никакого смысла, потому что брат с сестрой хитро улыбались и отвечали невпопад. Миронов старший занимался починкой корабля вместе с командой, пока младшая со своим учеником закупали провиант. Оказалось, что их бриг был пришвартован в гавани Ос Керво уже неделю. Луна и Бари уже успели побывать на приемах у местной знати и разузнать расстановку сил.

Когда они наконец встретились, Николай предложил проехать до Ос Альты, чтобы Бари смог рассказать все Давиду, одному из лучших фабрикаторов в армии. Мироновы предложили заодно захватить их дорогостоящий груз, который они решили передать в казну Равки. К счастью Николая, его приняли таким какой он есть. Луна весело переговаривалась с ним во время поездки, иногда даже общаясь с Зоей. Бари же, как видимо все фабрикаторы, был молчалив, хотя мог поддержать разговор, но начинал его редко. По пути Николай хвастался своими успехами, рассказывал про реформы, про изменения. Зоя рассказала про Вторую и Первую армии, промолчав про нулевую. Гости были под впечатлением.

В каньоне Бари взял образцы песка для исследований. Он делился с Николаем своими предположениями относительно использования удобрений для посева и взращивания разных культур. Предложил пару новых идей для разработки машин по сбору пшеницы. Луна же предложила Зое идею того, что в каждом более-менее крупном городе мог бы находиться свой штаб гришей, которые бы помогали простому люду. Исцеляли, поливали бы поля в засуху, сжигали сухую траву, помогали бы защищаться от ветра и чинили бы сломанное оборудование. Назяленская промолчала, никак не отвечая на это. Идея была логичной и правильной, но гришей на всех не хватало, им нужна была сильная армия, а не гонимые по деревням ведьмы.

Прибыв в Большой дворец Николай представил Мироновых другим членам Триумвирата. Женя была рада снова видеть брата с сестрой. Давид не выказывал никакой заинтересованности, пока Бари не заговорил про использование метана в качестве топлива для двигателей. Эта дискуссия дошла до того, что оба удалились в лаборатории Малого дворца для составления какой-то формулы. Николай заметил каким взглядом проводили мужчин Женя и Зоя. В голове короля кое-что начинало складываться, но высказывать свои предположения в слух он не решился.

На следующий день Луна попросила провести экскурсию по Малому дворцу для неё и Троильхарда, маленького фьерданца, которого она обучала мастерству проливных. Женя с удовольствием провела ее по кабинетам Малого дворца, а Зоя продемонстрировала их тренировки. Однако, как бы мальчик ни был впечатлен, оставаться на обучение Малой науки он отказался, предпочтя открытое море и возможные приключения. И Николай его понимал. В душе король завидовал легкости Луны, которая не имела за спиной и на душе груза ответственности за целую страну. Сложную страну. Которая многого требует от своих правителей. Которая всегда оказывается ненасытной. На миг его посетило яркое желание отправиться вместе с Мироновыми в Истиноморе и покорять его волны. Однако он был королем.

Мироновы задержались во дворце еще на пару дней, а потом отправились обратно в Ос Керво на «Восходящую звезду», обратно в море. Николай все эти дни почти не видел ни Давида, ни Бари, которые закрылись в лаборатории и работали над формулой антидота. Луна же обосновалась на озере. Рядом с ней каким-то чудом всегда оказывались заклинатели, которые с открытыми ртами слушали ее истории или песни. Иногда она учила их медитировать и взывать к своей силе. Пару раз он заставал злую Зою, готовую кидать молнии одними глазами, потому что маленькая Миронова уделала ее на тренировках.

Их провожали как добрых друзей, и сами они заверили, что всегда придут на помощь, если их позовут. С тех пор Николай выловил из вод две бутылки с записками. В первой, пришедшей еще через пару месяцев, Луна сообщала, что находится в Кеттердаме. Она просила прощения, что не может быть у берегов Равки, потому как Казу Бреккеру понадобилась ее помощь. Во второй же, Миронова сообщала, что отплывает далеко на север, в сторону Кенст Хьерте, это означало, что ее долго не будет на связи. Николай знал, что это долгое и опасное путешествие. Часть его души хотела отправить ей послание в ответ, чтобы она была осторожна, чтобы возвращалась к нему после. Но кто он был ей, чтобы такое писать? Она уплыла на другой конец света. Может быть поэтому, когда он захотел с ней связаться три месяца назад, она не ответила.

***

Он надеялся, что они сами смогут найти выход их этой ситуации с демоном. А еще он не хотел, чтобы Луна от него отвернулась, узнав, что Николай Ланцов, король и корсар, внутри страшный демон, который жаждет крови. Но после нескольких превращений, он понял, что время пришло. И Николай Ланцов, в полночь, склонившись над водами маленького ручья, который как он знал, должен вытекать в море, попросил о помощи. Просто рассказал воде, что ему нужна помощь. Как глупо он, наверное, выглядел со стороны. Смеялась ли над ним Тамара, что охраняла его в ту ночь, он не знал. Но это была его последняя надежда. И она гасла на глазах. Потому что ответа он так и не получил.

В голове роились сотни мыслей. Вдруг их корабль попал в шторм? Хотя она проливная, и очень сильная, наверняка она бы справилась с бурей. Может на них напали фьерданцы? Но они были закалены в боях, они бы справились. Тогда почему она не отвечает? Неужели она оставила его?

Но Николай преувеличивал, думая, что Мироновы — его последняя надежда. С момента его странных ночных путешествий в образе монстра по всей Равке начали то тут то там случаться чудеса. Король не должен выглядеть, как простой зевака или дурачок, что прибежал по первому клику на новоявленное чудо. Но Николай не мог не заметить связи между его перевоплощениями и чудесами. Вот и сейчас, возвращаясь обратно в Ивец, их карета проехала по такому чуду — костяному мосту, спасшему сотни жизней. Такие происшествия начали возникать в разных уголках страны. И король надеялся найти в этом не только связь, но и исцеление.

Однако сегодняшнее ночная вылазка демона за пределы покоев Николая подкосила весь настрой короля. Ланцов хотел поскорее оказаться под защитой стен Большого дворца, а потому на следующий день отправился в столицу. По пути он побывал в поместье Крыгина, где находилась их тайная база, где разрабатывалось новое оружие. В подземельях, где трудились нулевые солдаты он встретился с Давидом и Надей. Краем глаза он заметил заметки на столе алкемов, которые трудились над противоядием от парема:

— Напоминает подчерк Бари Миронова, — хмыкнул он, разглядывая ровно выведенные буквы с завихрушками.

— Так и есть, — согласился Давид, складывая листки в каком-то определенном порядке.

— Когда он передал тебе эти заметки?

— Он мне ничего не передавал, — отстраненно ответил фабрикатор. — Зоя принесла где-то полгода назад.

Николай кивнул, как будто понимая, о чем идет речь, хотя на самом деле не понимал, как это может быть связано, и что за секреты у его генерала от него самого? Он выслушал доклад о своих моросеях, а после вместе с членами Триумвирата отправился на собрание в Малый дворец, на котором он принял для себя слишком больное и неправильное, как казалось его сердцу, решение. Они устроят бал, они будут искать ему невесту.

***

Остаток дня он провел, встречаясь с министрами, обсуждая планы дорог и акведуков, на постройку которых не было средств, составляя послания в Керчию с просьбой продлить сроки кредитов и отвечая на письма всем, кому не ответил раньше, начиная с губернатора Блуждающего острова и заканчивая адмиралами, просившими денег на ремонт действующих судов военного флота Равки. Все это требовало сосредоточенности, изящных выражений и бесконечного терпения — и, однако, было менее обременительным, чем выбор будущей королевы. В конце концов наступил вечер, и пришло время встретиться с Зоей и ее армией потенциальных невест.

Король и его генерал сидели в гостиной; в камине, выложенном изразцами, потрескивало пламя. Убранство комнаты все еще носило отпечаток прежнего правителя: шитый золотом двуглавый орел, тяжелые ковры, гардины из такой плотной золотой парчи, что, казалось, ее можно переплавить в монеты.

Список все не кончался, имена мелькали одно за другим, девицы, готовые выйти замуж за короля, словно бы проходили перед ним строем. Но в нем не было имя, которое он хотел видеть. Зоя чувствовала его отстраненное настроение и прекрасно понимала, чем оно вызвано:

— Миронова не может присутствовать в этом списке, — высказалась она, когда совершенно потеряла те крохи внимания Николая, которые были в начале вечера.

— Она не принцесса, не дочь богатого или знатного торговца, графа, лорда. Про нее вообще ничего не известно! Ни про нее, ни про ее братца! — в сердцах воскликнула шквальная.

— Кстати, о Бари, — встрепенулся король. — В мастерской Давида я видел записки от старшего Миронова, которые ты передала нашим алкемам полгода назад. Не подскажешь, как так получилось?

— Бари мне сам писал.

— И?

— Он присылал ястреба с письмами. Какими-то стихами, где сравнивал меня с цианистым калием, присылал свои заметки по поводу антидота. Просто писал мне, — Зоя отвела взгляд.

— Давно?

— Первое письмо ястреб принес незадолго до той первой бутылки, потом было еще пару писем, последнее, вот — полгода назад, — она сама не знала, что чувствовала: вот вроде навязчивый поклонник, может быть из него выйдет полезный союзник, а вот вроде она ему сама и отвечает, и ей интересно читать про их приключения, и ей хочется знать его мнение, а потом тишина.

— Что ты имела ввиду, когда говорила, что про них ничего не известно?

— Я попросила Тамару навести о них справки, — объясняла Зоя, как пятилетнему ребенку. — Ни в Новом Земе, ни в Керчии о них ничего не было известно. Как будто их и не было и вот, бац, и три года назад они появились. Они могут оказаться не теми за кого себя выдают.

Николай промолчал. Он не хотел, чтобы такое произошло, но вдруг это правда? Вдруг они на самом деле шпионы? Только лишь собирали сведения, выбивали себе доверие. Кто они на самом деле, они сами даже не говорят. Кто же такая Луна Миронова? Придет ли она на помощь, как обещала? Николай не знал. Но ему оставалось только ждать и надеяться.

***

С возвращения в столицу минула неделя, и, монстр, поселившийся в теле короля, пока ни разу не появлялся. Николай уже привык к присутствию Зои в своей жизни, в своей близкой жизни, не связанной с политикой и управлением государством. Привык, что, проходя мимо стола, она обычно закатывает глаза на его проблески сентиментальности. Он хранил ту открытку, он хранил те письма, и он любил их перечитывать. Это вселяло в него веру, а демон внутри как будто на мгновение затихал, позволяя окунуться в воспоминания.

***

В те несколько дней, что Мироновы были здесь, он искал встречи с Луной. Под разными предлогами водил ее по залам и галереям Большого дворца, знакомил с библиотекой, мастерскими, кабинетами, показал оранжерею, сад. В те моменты он чувствовал себя влюбленным подростком, который повел понравившуюся девушку на первое свидание. Луна не носила платьев, не надевала привычные гришам кафтаны. Она ходила в брюках, морских объемных рубашках и всегда носила на поясе пару кинжалов. В ее обществе он чувствовал себя не просто влюбленным подростком, а настоящим корсаром, хотя его идеально сидящий мундир и начищенные сапоги не подходили его душевному состоянию. Но рядом с ней ему хотелось идти на абордаж.

Они весело о чем-то переговаривались. Николай в свойственной ему манере молол всякую чепуху, а она широко улыбалась и искренне смеялась. Она совершенно не вписывалась в обстановку дворца, не смотрелась среди высокомерных дворян и ухоженных фрейлин. Ей бы в море, на корабль, быть среди простых матросов. Жить не средь высоких мраморных стен, а средь бескрайних широт моря. Он смотрел на нее и завидовал. Бывали моменты, когда ему казалось уместно взять ее за руку в безлюдном коридоре или провести потайным ходом, где узкое пространство, чтобы коснуться ее. Но подходил стражник и требовал присутствие короля на очередном совете, для очередного докладчика. Она отступала, в лазурных глазах на миг проскакивала грусть, а потом Луна одобрительно улыбалась, говоря, что у него все получится. И Николай уходил. Каждый раз оборачивался, смотря на то, как медленно перетекают струйки воды в ее руках.

Воспоминания резали сердце. Мог ли он тогда послать все к черту и остаться с ней? Нет, не мог. Он — король. Он должен. Но ни он, ни демон внутри не были согласны. Николай заметил, что демон тоже тянулся к этим воспоминаниям. Демон тоже хотел той свободы, что была у Луны, тоже хотел быть корсаром в море. Это пугало. Он надеялся найти способ сдерживать или избавиться от демона, он не собирался делить с ним свою жизнь.

Но вместе с этими воспоминаниями у Николая в последнее время появлялись и навязчивые мысли о Бари и Зое. Перечитывала ли она те письма, как он перед сном? Или ей настолько все это противно, что она их сожгла, как только они перестали иметь ценность? Чувствовала ли что-то Зоя к Миронову? Спросить об этом он никогда не решался. Да и какое ему дело? Лезть в личную жизнь своего генерала. Тем более, что про них уже ходили неприличные слухи. Конечно, молодая красавица каждое утро приходит будить своего короля, как бы тут не образовались все эти разговорчики по разным темным углам.

***

Этим утром его ждало неприятное известие: демонстрации у главных ворот. Новый культ, который поклонялся Беззвездному святому — Дарклингу. Апрат отправил к воротам Святую стражу — собственную вооруженную охрану, которая вмиг могла устроить резню прямо перед столицей.

Николай и Зоя в сопровождении Толи и Тамары отправились к воротам. На высоком камне стоял молодой монах с растрепанными длинными волосами, как у стражников Апрата, однако ряса на нем была не коричневая, а черная. Высокий, костлявый и, не старше двадцати.

— Мы приходим из тьмы, — вещал он колышущейся толпе, — и во тьму возвращаемся. Где еще богатый и бедный становятся равны? Где еще каждого из нас судят единственно по чистоте души?

— Что за бред он несет? — возмутилась Зоя.

Николай вздохнул.

— Это культ Беззвездного святого.

— Они поклоняются…

— Дарклингу.

— И много ли последователей?

— Точно мы не знаем, — сказала Тамара. — О новом культе поговаривали, но чтобы такое…

Заметив короля, Апрат направился к ним вдоль парапетной стены. Его сопровождали святые стражи в униформе с эмблемой золотого солнца, символа Алины, вооруженные многозарядными винтовками.

— Все веселее и веселее, — процедила Зоя сквозь зубы.

— Ваше величество, — Апрат согнулся в глубоком поклоне, — я счастлив, что вы нашли возможность прийти сюда и поддержать меня. В последнее время вас так редко можно встретить в часовне. Порой я опасаюсь, что вы разучитесь молиться.

— Ну что вы, — ответил Николай, — просто не могу стоять на коленях. Суставы, знаете ли, болят. Вы отправили на городские стены вооруженных солдат.

— И вы сами видите почему. Слышали эти богохульные речи, эту дикую ересь? Они хотят, чтобы церковь признала Дарклинга святым!

— Вы знаете этого проповедника? — Зоя старалась говорить ровным голосом. — Он из Святой стражи?

— Этот человек — подлый предатель!

— Монах, — подтвердила Тамара. — Юрий Веденин. Покинул ряды Святой стражи год назад. Причину мои люди не выяснили.

— Прошлое этого молодого человека обсудим в другой раз, — сухо произнес Николай. — Если ваши солдаты и дальше станут безнаказанно покидать ряды Святой стражи, это может закончиться бойней. Мученики будут появляться, как грибы после дождя, и новый культ от этого только окрепнет.

Николай устал доказывать свою власть, демон внутри него в такие моменты рвался наружу и неприятно царапал душу, как бы говоря, что ничего не будет, если просто взять и сожрать священника, пустить ему кровь прямо на этой стене, в назидание всем, кто осмелиться перечить королю. Пусть народ его боится, пусть трепещет перед ним. Но Николай сдерживал этот порыв. Он не позволял вырваться наружу звериному реву, он будет достойным королем. Он будет в первую очередь человеком.

Николай направился вниз, отдал приказ поднять решетку. Он сам решит проблему с этим Юрием, как человек, как разумное существо.

Решетку подняли, король выехал за ворота и направился в гущу толпы. Все стихло. Даже если для паломников молодой правитель Равки интереса не представлял, у городских стен собралось немало другого народа: кто-то приехал в столицу по делам, кто-то направлялся в нижний город. Для них Николай Ланцов — не просто правитель и герой войны, но человек, который после хаоса гражданской войны восстановил в стране порядок, даровал мир, пообещал процветание и делал все, чтобы этого процветания добиться. Люди начали опускаться на колени.

Re’b Ravka, кричали они. Korol Rezni. Сын Равки. Король шрамов.

Николай приветственно поднял ладонь. Его лицо излучало спокойствие, плечи были горделиво расправлены. В мгновение ока главнокомандующий превратился в истинного аристократа.

Часть пилигримов, одетых в черное, также преклонила колени, но некоторые продолжали стоять, сбившись в кучку вокруг своего костлявого пророка, с дерзким видом маячившего на каменном уступе.

— Предатель! — выкрикнул он, глядя на приближающегося короля. — Самозванец! Вор! Убийца! — Голос его заметно дрожал.

— Определенно, человек я занятой, — кивнул Николай. Он направил коня вперед, заставив паломников расступиться, пока монах на камне не оказался лицом к лицу с ним.

Меньше двадцати. Его хилая грудная клетка часто-часто поднималась и опускалась. Вытянутое лицо было бледным, и лишь на щеках лихорадочно алели два пятна, как у больного ребенка. Уныло-зеленый цвет глаз странно контрастировал с горевшим в них исступлением. Монах замахал черными рукавами, точно ворон — крыльями перед взлетом.

— Прикажи своему попу сделать то, что должно, и признать Беззвездного святым!

— Я подумаю, — миролюбиво отозвался Николай. — Но сначала приглашаю тебя позавтракать со мной.

— Меня не задобрить! Меня не подкупить!

— Ни в коем случае, — согласился Николай. — Но чаю-то предложить можно?

В толпе послышались смешки. Напряжение на долю градуса снизилось. Юноша вскинул руки к небу.

— Грядет Эра Святых! Знаки будут явлены повсюду, от Вечного Мороза до Сикурзоя! Не надейся поколебать мою решимость любезными речами и вежливым обхождением!

— И в мыслях не было. — Николай спрыгнул на землю. Зоя и Тамара переглянулись. Если все это — некая сложная подготовка к покушению на убийство, то король играл свою роль безупречно. — Можно встать рядом?

Молодой монах сконфуженно заморгал.

— Э-э-э, д-да?..

Король без усилия взобрался на камень. Николай пробежался взглядом по толпе, потом оглядел еще раз монаха, глубоко внутри раздраженно вздохнул: нет, ну что за бред?

— Я не рассчитываю тебя задобрить, подкупить или поколебать решимость своими любезными речами и вежливым обхождением, — промолвил он так тихо, что эти слова расслышал только проповедник и Зоя с Тамарой. — Твою решимость вполне может поколебать снайпер вон за тем холмиком, видишь? Отличное местечко ты выбрал: стоит мне поднять правую руку, и твоя голова разлетится, как спелая дыня. — Николай шевельнул рукой, и юноша вздрогнул, хотя король всего лишь поправил лацкан мундира.

— Я с радостью стану мучеником…

— Ты не станешь мучеником, Юрий, — так тебя зовут? Ты погибнешь случайно. Пуля оцарапает мне плечо, и я постараюсь упасть как можно эффектнее. Стрелок сознается в том, что он — наемный убийца, посланный уничтожить короля. Возможно, он даже назовет себя почитателем Беззвездного святого.

— Но это же… дикость, — пролепетал юнец.

— Не большая дикость, нежели предположение, будто король Равки собственной грудью защитит мятежного монаха от предназначенной тому снайперской пули. Это уж полная нелепица, не так ли, друг мой? — Николай вытянул руку. — Идем завтракать. Мой повар великолепно готовит свиную вырезку.

— Я пойду с вами, — сказал монах. — Но если не вернусь к братьям целым и невредимым, на улицах будет много крови. Будет…

— Дайте мне с ним разобраться, — попросила Зоя. — Оплакивать его никто не станет.

— Ну что ты такое говоришь, — возразил Николай. — Уверен, у этого парнишки есть мать. Верно, Юрий? Славная женщина. Живет в Вальченко, так?

Юрий схватился за грудь, словно получил удар под дых. По всей видимости, Тамарины шпионы собрали о монахе подробные сведения.

— Понимаю. — Николай похлопал юношу по плечу. — Всегда неприятно узнавать, что ты поставил на кон не только свою жизнь. Ну, идем?

Юрий кивнул, и король повернулся к толпе.

— Мы сядем и все обсудим, — громовым голосом объявил он. — Может, даже поспорим. — Николай пожал плечами. — Но если между равкианцами и есть разногласия, то только по поводу чая!

По толпе прокатилась волна хохота. Люди все еще стояли на коленях, однако теперь испытывали благодарность и облегчение: худшее миновало. Тамара отдала монаху свою лошадь, и тот вместе с королем направился обратно к воротам.

Во дворце монаха определили под стражу в отведенные ему покои, и каждый занялся своим делом. До ночи. Когда демон вырвался на свободу.

========== Часть 6 ==========

Зоя

Зоя спала очень чутко и мгновенно проснулась, как только в дверь постучали. Отодвинув засов и распахнув дверь, она увидела на пороге Тамару.

— Николай вырвался на свободу.

— Не может быть! — воскликнула Зоя, уже натягивая сапоги, — Известно, куда он направился?

— Толя говорит, он полетел на запад, в сторону Балакирёва.

— Еще кто-нибудь его видел?

— Вряд ли. Тревогу не поднимали, но наверняка утверждать не берусь. Нам еще повезло, что сейчас не лето.

— Но как? — изумилась Зоя, нажав на панель в стене. Та отъехала в сторону, открыв длинный лестничный спуск. Переделывая комнаты, Зояприказала прорыть туннель, соединявшийся с цепью переходов под Ос Альтой. — Цепи укреплены гришийской сталью. Если он набрал силу…

— Цепи не повреждены, — сообщила следовавшая за ней Тамара. — Кто-то открыл замки.

Зоя споткнулась и едва не покатилась кубарем по ступенькам. Открыл замки? Значит, тайна Николая кому-то известна? Кто-то намеренно пытается помешать их попыткам эту тайну сохранить? В голове теснились самые невероятные предположения.

Спустя несколько томительных минут Зоя и Тамара очутились в подвале монастыря Санкты-Лизаветы. Толя уже ждал их в саду, держа под уздцы трех лошадей. Близнец Тамары рассказал, что не покидал своего поста, и в покои Николая никто не входил.

Троица миновала мост и улицы нижней части города. Зоя подала сигнал страже; всадники с грохотом пронеслись через ворота и знаменитые двойные стены Ос Альты. Далеко ли сейчас Николай? Куда он собрался? Лучше, если демон улетит прочь из города и вообще подальше от людей. Мысленным взором Зоя потянулась к окружавшим их невидимым потокам — туда, вверх, еще выше, — выискивая разрыв воздушной ткани, указывавший на Николая. Благодаря своей магической силе она ощущала не только вес и размеры беглеца, но и ту темную сущность, которая его наполняла. Скверна. Мерзость. Примесь отравы в крови.

— Он все еще направляется на запад, — сообщила Зоя. Теперь она чувствовала монстра всей кожей. — Он в Балакирёве.

Балакирёв — городок совсем небольшой, одно из любимых мест отдыха гришей. В лучшие времена они часто приезжали сюда кататься на санях и отмечать праздники.

Добравшись до городских окраин, путники перешли на рысь; грунтовые дороги сменились булыжными мостовыми. Балакирёв спал — в окнах было темно, на улицах — тихо. Иногда за стеклами мелькал огонек лампы: где-то мать убаюкивала беспокойное дитя, где-то писарь или конторский служащий засиделся за работой до глубокой ночи. Обостренные магией чувства заставили Зою посмотреть вверх, и она жестом указала близнецам на небо: Николай летел к центру города.

На главной площади царила тишина. Здесь располагались суд, ратуша и роскошное здание, где заседал бургомистр. Каменные дорожки лучами расходились во все стороны от большого фонтана, к которому — Зоя знала — женщины приходили стирать белье. В центре фонтана возвышалась статуя Санкт-Юриса. Его копье пронзало грудь огромного дракона, вода каскадом лилась из крыльев чудовища. Зоя с самого детства ненавидела эту легенду. Юрис, герой и великий воин, выглядел в ней просто бандитом.

— Крыша, — шепнула она, указывая на ратушу. — Я буду охранять периметр.

Захватив оковы, Тамара и Толя бесшумно спрыгнули с лошадей и скрылись внутри здания. Если Николай взлетит, Зоя попробует его сбить или хотя бы выследить. Однако рассвет уже близко, надо поторопиться.

Она стояла, укрывшись в тени, не спуская тренированного взгляда со шпилей ратуши. Тишина вокруг казалась неестественной. У Зои возникло неприятное чувство, что за ней наблюдают, но никаких признаков жизни в лавках и других строениях, окружавших площадь, она не заметила. Неожиданно в вышине, на уровне городских крыш, что-то шевельнулось. В небо устремилась тень; на фоне луны четко выделялись распростертые крылья. Зоя вскинула руки, намереваясь стащить беглеца вниз, однако Николай, сделав широкий круг, устроился на остроконечном шпиле колокольни.

— Черт! — глухо выругалась Зоя.

Толя и Тамара, спотыкаясь, несутся по ступеням ратуши, и что же их ждет в результате? Птичка улетела. Конечно, Зоя может попытаться рвануть на колокольню, но велик риск, что за это время Николай просто перепорхнет на другую крышу. Небо начало светлеть, и, если демон вырвется на открытое пространство, его уже не поймаешь. Зоя понимала, что времени в обрез.

Она изучила взглядом узкие отверстия в каменной стене колокольни. Взлететь не получится, даже с помощью усилителя. На такой трюк способен только гриш под воздействием юрды-парема.

— Будет больно, — пробормотала Зоя. Сотворив несколько узких кругов для привлечения воздушного потока, она раскинула руки дугой. Порыв ветра, ударивший сзади, подбросил ее вверх. Зое понадобилась вся сила воли, чтобы не закручивать вихрь, не подниматься еще выше. Она вытянула руку, и ветер швырнул ее к щели между камнями — слишком резко и сильно. Времени точно рассчитать цель не было.

Зоя закрыла голову и лицо; ударившись плечом об угол колонны, застонала. Рухнула ничком на пол колокольни и перекатилась на спину, пытаясь сориентироваться.

Во тьме над карнизом блестели глаза монстра. Зоя разглядела его силуэт. Голая грудь, рваные штаны сползли на бедра. Длинные когти на ногах цепляются за перекрытие крыши.

Послышался низкий, утробный рык, от которого, казалось, завибрировали половицы. Сегодня что-то было не так, как обычно. Сегодня он был не таким. Святые угодники, он же голоден!

В предыдущие разы она находила Николая позже, когда он уже успевал найти жертву и насытиться. Он еще ни разу не убивал человека, напомнила себе Зоя, потом поправилась: то есть никто этого не видел. Однако чутье подсказывало ей, что сегодня демон избрал добычей ее.

Зоя вскочила на ноги и зашипела от пульсирующей боли в плече. Вывих, если не перелом. Боль прокатилась волной, от которой скрутило желудок. Правая рука бессильно повисла. Чтобы стащить беглеца с крыши, придется действовать только левой, поняла Зоя. Но если Адрик обходится одной рукой, то и она сможет.

— Николай, — строго сказала Зоя.

Утробное рычание стихло, затем возобновилось, став еще более громким и угрожающим. Зою кольнул страх. Вот как, значит, чувствует себя маленький беззащитный зверек в чаще леса?

— Николай, — повторила она еще строже, не допуская ни малейшей неуверенности в голосе. Если он почует ее страх — считай, все. — Спускайся!

Испустив очередной рык, монстр фыркнул, почти усмехнулся. И, не успела Зоя сообразить, что это может означать, кинулся на нее. Она выбросила вперед руку, и шквал ветра смел ужасное создание, но сегодня Зоя действовала вполсилы. Николай отлетел назад и лишь слегка ударился о стену. Он явно заметил ее слабость, понял, что она ранена.

Монстр потянул ноздрями воздух, напряг мускулы. Сколько ночей она лишала его свободы? Как долго он дожидался шанса отомстить? Зоя отчаянно нуждалась в помощи.

— Толя! — позвала она. — Тамара! — Слышат ли они ее вообще на таком расстоянии? Зоя бросила взгляд на колокол.

Монстр снова атаковал. Зоя нырнула вправо и вскрикнула, ушибив больное плечо о черепицу, но тут же вскинула левую руку, вложив в нее всю свою силу и призывая бурю. Ветер ударил в колокол, раскачивая гору металла. Массивный язык стукнул в стенку колокола, гудящий звук эхом отозвался в Зоиной голове, а монстра заставил свирепо ощериться. Замедлившись, колокол прогудел во второй раз, значительно слабее.

По спине Зои градом катился пот, от боли темнело в глазах. Она поползла к стене. Николай — монстр — двинулся к ней. Низко присев, он бесшумно крался по черепичным плиткам с какой-то зловещей нечеловеческой грацией. Николай и в то же время не Николай. Изящные черты лица не изменились, но глаза были совершенно черными. Похожие на тень крылья подрагивали.

— Николай, — твердо произнесла Зоя, — я очень сильно рассержусь, если ты попытаешься меня сожрать. Ты ведь знаешь, на что я способна в гневе.

Она заметила еще одну тень, несущуюся сверху на демона. Тень спикировала вниз, цепляясь когтями за темную плоть, оттягивая монстра от Зои. Николай неистово заревел, недовольный таким нападением, он развернулся, пытаясь отмахнуться от птицы. От ястреба. Зоя узнала его. Тот самый ястреб, которого присылал Бари. Неужели Мироновы где-то поблизости? Или у него письмо для нее?

Монстр махнул лапой, но быстрый ястреб уже облетал колокольню, чтобы снова атаковать Николая. В этот раз он шаркнул клювом по плечу. Демон яростно завыл, ища глазами свою цель. Но птица была быстрой. Зоя была благодарна. Зоя собиралась с силами, чтобы помочь ее спасителю. Однако она опоздала. Николай в неистовстве замахал лапами, отгоняя ястреба, как если бы был человеком и отгонял назойливую муху.

И он попал по мухе. Ястреб с криком отлетел в соседнюю стену. Его тушка шлепнулась о пол. Зоя подумала, что потеряла своего защитника. Сердце неприятно кольнуло: этот ястреб связывал ее с Бари. Он был ее ниточкой, по которой Миронов передавал ей свои романтичные письма и по которой она и сама пару раз ему ответила. Этого ястреба она высматривала у своего окна последние полгода.

Но стойкая птица поднялась на лапы. Его правое крыло было сломано и волочилось по полу, но сам он смотрел грозными янтарными глазами хищника на надвигающегося на него монстра. Его изогнутый клюв был гордо поднят. Ястреб переминался с одной лапки на другую, не пытаясь взлететь или убежать — он собирался дать отпор монстру. Из его клюва исходил воинственный клич.

И Зоя решилась. Она отшвырнула Николая в противоположную стену. У нее получился более сильный поток ветра. Она хотела спасти ястреба. Подползая к нему, она уже слышала, как Николай-демон поднимался, снова готовясь атаковать. Но рядом с бесстрашной птицей ей было легче ему противостоять. Демон надвигался на них. Скалил черные клыки, предчувствуя победу.

Дверь распахнулась, и на колокольню ворвалась Тамара, следом за ней — Толя. Сверкнули топоры. Один угодил монстру в плечо, другой — в крыло. Злобно оскалив клыки, существо развернулось. Толя вытянул руки в его сторону.

Со смесью непреходящего ужаса и восхищения Зоя наблюдала, как ноги монстра подогнулись, он снова зарычал, а затем умолк. Толя замедлил сердце демона и погрузил его в бессознательное состояние.

Зоя с трудом встала, прижимая к груди вывихнутую руку и глядя на распростертое перед ней существо. Когти его втянулись, черная сетка вен поблекла и растаяла, крылья словно растворились в темноте. На полу колокольни лежал король Равки — в крови, с растрепанными золотистыми волосами и совсем юным лицом.

Зоя повернулась к ястребу. Он проковылял до Николая, осмотрел его своим птичьим зрением, покрутил маленькой головой, приблизился к самому его уху и громко заорал. Да так звонко, что тело кроля дернулось, а вся троица подскочила. Толя еще раз успокоил сердцебиение Николая, ошеломленно наблюдая, как довольный (а Зоя была уверена, что это выражение на птичьей морде было именно удовольствие) ястреб отходит к ногам Зои, клювом осматривая свое поврежденное крыло.

А потом она засмеялась. Громко и со слезами. Слезами, что она не могла никак выплакать: страха, боли, неизвестности, облегчения, радости. Вытерев щеки, она подала руку гордой птице и усадила к себе на здоровое плечо.

— Ну что, дружище? — обратилась она к ястребу. — Нас с тобой знатно помотало этим вечером.

— Тревожный звоночек, — пробормотала Тамара, наблюдая за этой сценой.

***

Следующим утром они собрались в зале совещаний, и Николай вместо чая приказал подать кофе, к которому пристрастился во время учебы в университете Кеттердама. Зоя поглядывала на его кружку с кофейным напитком и понимала, что на месте короля выпила бы чего покрепче.

Зоя молчала. Скрестив руки на груди, она стояла у стола с самоваром. Держалась на расстоянии. Николай понимал, что должен попросить прощения. Вдобавок, прежде чем справиться со этой незадачей, ему предстояло решить проблему со званым вечером, который он так ловко спланировал и который демон, очевидно, вознамерился испортить. Рядом с ней на подставке сидел ястреб. Ночной герой и тот, кто оставил Николаю парочку глубоких шрамов. Ястреб гордо рассматривал помещение, людей в зале совещаний, предметы. Несмотря на сломанное крыло, он наверняка чувствовал себя выше всей этой ситуации. Зое хотелось бы иметь хоть чуточку его уверенности. Рядом с Николаем она теперь боялась находиться.

Король предложил допросить монаха. Этого мерзкого мальчишку, который избрал себе самый неподходящий идол. Зоя не могла подавить в себе ярость. Этот Юрий поклонялся тому, кто виноват в смерти ее тети, Федора, Марии, Сергея, многих до нее. Он сгубил миллионы жизней. А сейчас ему вдруг решили поклоняться. Решили возводить ему алтари. Тому, кто не заслужил даже упоминания в учебниках. Хотя вывел свое имя кровью в каждой книге. Добился, чтобы его помнили, чтобы его боялись. Зоя не могла позволить, чтобы тот, кто разрушил так многое, был святым в глазах простых людей.

Толя привел монаха в зал совещаний, и суровость на лице Зои сменилась любопытством. Ястреб на подставке недовольно переминался с ноги на ногу, рассматривая нового человека. Юрий был таким долговязым, что, входя в комнату, ему пришлось нагнуться, и до того худым, что казалось, будто его может подхватить и унести сквозняком. Потом ястреб отрешенно отвернулся, разглядывая стену, на всю длину которой висела огромная карта.

— Юрий, позволь представить тебе…

— Не позволю. Я желаю говорить о Темном святом и… — Юрий резко выпрямился. Его глаза расширились, нижняя челюсть безвольно упала; монах огляделся по сторонам, словно только сейчас понял, где находится. Стиснул руки, точно оперная дива перед выступлением, благоговейно выдохнул: — О, это вы. Вы все… — Повернувшись к членам Триумвирата, он почтительно поклонился. — Мой государь, это честь для меня. — Отвесил еще один поклон. — Величайшая честь. — Монах поклонился в третий раз. — Я и мечтать не смел…

Зоя и Женя переглянулись, и даже Давид поднял глаза и озадаченно нахмурил лоб.

— Прекрати кланяться. Ты выглядишь как буровая вышка, — велела Зоя.

— Коммандер Назяленская, — сдавленно промолвил Юрий. — Вчера… я не сообразил сразу. Я думал, вы…

— Одна из королевских прислужниц? — Не обращая внимания на протесты монаха, Зоя продолжала: — Ты в курсе, что все до единого члены Триумвирата в гражданской войне сражались против Беззвездного святого, которого ты так обожаешь?

Ястреб одобрительно вскрикнул, чем напугал всех собравшихся, но потом дружелюбно подобрался ближе к Зое, напрашиваясь, чтобы она погладила его по голове. Шквальная удивленно осмотрела птицу и послушно почесала перья на его голове, плавно переходя на шею. Что происходило с этой птицей она не понимала. Юрий однако же первый отошел от шока:

— Да, да, разумеется. — монах поддернул вверх сидящие на длинном носу очки в тонкой металлической оправе. — Это я знаю, я всех вас знаю… Давид Костюк, великий фабрикатор, изготовивший первый усилитель для самой Санкты-Алины… — Давид посмотрел на него пустым взглядом и снова уткнулся в книгу. — Зоя Назяленская, одна из лучших воительниц Дарклинга… — Зоя презрительно скривила губы. — И, конечно, Женя Сафина, первая портниха, носящая знак благословения Темного святого.

Женю так и передернуло.

— Благословения?

— Что, прости? — Зоя подняла руки — то ли чтобы вызвать бурю, то ли чтобы свернуть монаху шею.

Ястреб недовольно забил крыльями, поддерживая общий настрой и желая взлететь, и, как надеялась Назяленская, спикировать вниз на Юрия, вырывая ему глаза. Тамара потянулась за топорами, Толя глухо зарычал. Николай стукнул костяшками пальцев по столу.

— Хватит. Всем успокоиться. Юрий, ты вторгаешься в сферу, о которой даже представления не имеешь.

Несмотря на свой рост, монах в эту минуту напоминал глуповатого ребенка, разбившего любимую мамину вазу.

— Я… Прошу меня простить… Я не хотел никого обидеть.

Женя медленно поднялась из-за стола, и в комнате повисла тишина.

— Юрий, сколько тебе лет?

— Восемнадцать, моя госпожа.

— Я была всего на год старше, когда Дарклинг натравил на меня своих монстров — тварей, порожденных той самой силой, перед которой ты преклоняешься. Эти твари питались человеческой плотью. Дарклингу пришлось их отозвать.

— Выходит, он вовсе не так жесток…

Женя вскинула ладонь и, к удовлетворению Николая, Юрий тут же умолк.

— Дарклинг не хотел моей смерти. Он хотел, чтобы я жила дальше — жила с этим. Подумай дважды, монах, прежде чем произносить слово «благословение». — Она села и скрестила на груди руки. — Продолжай.

— Минуточку, — Давид заложил пальцем страницу, на которой остановился. — Как там тебя зовут?

— Юрий Веденин, мой господин.

— Юрий Веденин, еще раз огорчишь мою жену, и я убью тебя на месте.

Ястреб еще раз одобрительно крикнул, привлекая всеобщее внимание. Он возбужденно заходил по жердочки, крутя головой.

— Успокой свою птицу, — попросил Николай.

— Это не моя птица, — насупилась Зоя. — Да и тем более ему, наверное, скучно на этой подставке, — она предложила ему свой локоть, и когда ястреб перебрался на руку девушки, перенесла его на общий стол, где он сразу начал ходить и что-то осматривать.

Далее Зоя слушала Юрия, мало обращая внимание на ястреба. Монах рассказывал про Эру святых, про силу Дарклинга, не покинувшую эти земли, про связь всех этих чудес с каньоном, про возвращение Беззвездного святого. Зоя не хотела в это верить. Однако мальчишка и правда оказался полезен. Он навел всех собравшихся на мысль об обисбайе, обряде Тернового Огня, который отделял зверей от людей. Это был ключ. Хоть и очень расплывчатым, скорее всего недоказанным, и вообще выдуманном. Но он был.

Пока Юрий рассказывал историю про Святую стражу и обряд очищения, Зоя заметила одну странность. Ястреб сидел на столе, и хоть взор его был направлен на карту с флажками, растыканными монахом, она заметила, или же ей показалось, что он хмуриться. Что он не доволен. Зоя списала это на недосып, на галлюцинации, да на что угодно. Ее король по ночам превращается в кровожадного монстра. То что она приписывает птицам эмоции — меньшее, что должно ее волновать.

Зоя вздохнула с облегчением, когда Николай решил спровадить монаха обратно в Радужные покои. Уходя, Юрий вздернул подбородок.

— Ради Темного святого я готов ждать хоть целую вечность. Но не играйте со мной в игры, ваше величество. Я пришел в столицу не для того, чтобы надо мной насмехались или водили за нос!

— Водить по дворцу — сколько угодно, за нос — нет. Веселые розыгрыши я оставил позади, в юности, — ответил, как обычно, Николай.

Зоя устало закатила глаза, а Толя вывел Юрия за дверь и препоручил заботам двух стражников.

Николай подошел к карте, чтобы повнимательнее изучить расположение флажков. После ухода Веденина в зале совещаний повисла тяжкая тишина, словно место монаха заняло нечто другое, древнее и безымянное.

— Этот мальчишка — безумец, — заключила Зоя, подходя к ястребу, чтобы снова погладить его перышки: оказывается, это ее успокаивает.

— Нет, просто верующий, — возразил Толя. — Это разные вещи.

— По мне, так лучше фанатик, чем тип вроде Апрата, — высказалась Женя.

— Как ты можешь так говорить? — изумилась Зоя. — Он поклоняется тирану, убийце, человеку, который подверг тебя пыткам!

Женя вздохнула.

— Вправе ли мы винить монаха в том, что его притягивает сила Дарклинга? Мы все испытывали то же.

— Тогда мы еще не знали, каков он.

— В самом деле? — Женя поправила повязку на глазу. — Юрий — испуганный юнец в поисках чего-то большего, чем он сам, чего-то, что придаст его жизни смысл. Таких, как он, в Равке полным-полно.

— Это меня и тревожит.

— Зоя, когда я улетел из поместья князя Радимова в Ивце, где именно ты меня нашла? — спросил Николай.

— На гусиной ферме у дороги на Варену.

Николай ткнул пальцем в карту.

— Северо-восток. Но всякий раз, когда я сбегаю из дворца, меня тянет на северо-запад. Каждый раз я выбираю одно и то же направление, только прорываюсь чуть дальше. Что, если сущность пытается добраться до конкретного места в Каньоне? Что, если демон жаждет освободиться от меня не меньше, чем я от него?

— А что, если все эти псевдочудеса — хитрость, цель которой — выманить тебя из дворца? — парировала Зоя.

— И заманить в Каньон? Но зачем?

Зоя всплеснула руками.

— Понятия не имею.

— «Чудеса» начались после того, как во мне пробудился демон. Связано ли это с силой Дарклинга, или Юрий мелет чепуху, я не знаю, однако закономерность явно прослеживается. Что-то происходит, и это имеет отношение к определенной точке в Тенистом Каньоне.

— Покидать дворец небезопасно, — возразила Зоя.

— Безопасных мест больше нет, — констатировал Николай. Вчера он убедился в этом на собственной шкуре. — Женя приготовит более крепкий отвар, Давид изготовит более крепкие цепи. Я отправляюсь в паломничество.

— В сказочный терновый лес? — фыркнула Зоя. — Даже если когда-то он и существовал, все рухнуло в разлом. Там ничего не осталось, — ястреб одобрительно выкрикнул, расхаживая по столу.

Николай косо глянул на птицу, но продолжил отдавать приказы. Он всерьез собирался в каньон. Зоя устало закатила глаза. Ей богу, как мальчишка! Но она понимала, что он был в отчаянье. Нужно было что-то делать. Когда все приказы были розданы, а каждый из членов их собрания разошелся по своим делам, Николай попросил Зою задержаться.

— Прости меня за то, что было ночью, — виновато сказал король, осматривая птицу.

— Надеюсь, мы скоро избавимся от… этого.

— Всеми руками и ногами поддерживаю твою надежду, — Николай еще раз глянул на птицу. — Так ты говоришь, что это ястреб Мироновых?

Зоя закатила глаза. Конечно, как же! Извиниться он тут перед ней решил. Он решил разузнать о мелкой Мироновой.

— Оказалось он принес мне письмо до того, как отправиться спасать меня на колокольню, — раз уж он не понимает, что натворил, то Зоя будет напоминать ему почаще. — Там Бари пишет, что они с сестрой получили твое послание, но задержались в Кеттердаме, потому что их корабль был перегружен товаром.

— Он что-то упомянул? Может предположение, как от этого избавиться?

— Нет. Написал лишь, что Луна заинтересовалась всеми этими «чудесами» и отправилась их осмотреть.

— Значит, мы можем с ней пересечься, — воодушевленно высказался Николай, на что ястреб заинтересованно к нему подошел, потянув за край перчатки. — Птицу с собой надо будет взять. Передать владельцу, так сказать, — он попытался его погладить, но ястреб не дался, а отошел обратно к Зое: она довольно улыбнулась этой победе, усаживая птицу себе на плечо.

— Конечно, возьмем, — кивнула Назяленская, отходя к двери, — Кто меня защитит еще раз от тебя? — и она оставила короля одного, пусть знает, что теперь она больше доверяет птице.

***

Подготовка к большому паломничеству Николая Ланцова по местам явления чудес заняла не один день. Следовало запастись провиантом, снарядить кареты для поездок в любую погоду, уложить одежду на разные случаи, а также разослать письма знати и бургомистрам городов, которые планировалось посетить. Зоя рычала на всех чаще обычного.

Зоя охотно позволила бы себе расслабиться, но все вокруг двигались просто до ужаса медленно. Однако в конце концов вещи были собраны, кареты приготовлены, дозорные высланы вперед, чтобы оценить состояние дорог, по которым двинется королевская процессия. Точный план поездки держался в секрете, но скоро люди узнают, что их король путешествует, и толпами повалят на улицы, чтобы увидеть осиянного славой героя войны.

Зоя пока не определилась со своим отношением к байкам монаха про терновый лес или историям близнецов о Святой страже и обисбайе. Отчасти она полагала, что глупо возлагать надежды на подобный план, опираться на россказни фанатика, который верит в святых и весь пафос и вздор, с ними связанный.

Она убеждала себя, что, независимо от результата, путешествие пойдет на пользу короне и укрепит положение Николая. Что в случае неудачи они найдут другой способ продержаться еще несколько месяцев, задобрить союзников и удержать врагов на расстоянии. Что ситуацию по-прежнему контролирует Николай, а не демон, явивший себя той ночью на колокольне.

Ее постоянным спутником стал ястреб. Зоя даже подумывала дать ему имя, но он не окликался ни на одно придуманное ею прозвище. Тем более ястреб принадлежал Бари Миронову, а значит хозяин сам уже решил, как назвать своего питомца. Иногда Зои казалось, что ястреб ее защищает. Проверяя готовность карет, она обходила все заготовленные сундуки, и неожиданно на нее выскочила крыса. Ястреб, сидевший по привычки на плече Назяленской, моментально среагировал, хватая грызуна своими когтями. Его крыло еще не зажило, а потому такой полет для него был скорее падением. Он плюхнулся на землю со своей добычей, пуская острые когти и клюв в дело. Навряд ли крыса являлась тайным агентом фьерданцев или шуханцев, которая должна была убить генерала Равки, но за такой подвиг ястреба Зоя могла бы и наградить его медалью.

Также Зоя начала замечать, что птица неимоверно эмоциональное существо. Присутствуя с ней на советах и докладах, ястреб всегда откликался, а иногда отвечал в своей птичьей манере: то криками, то хождением туда-сюда, недовольным биением крыльев, или чем-то, напоминающим ворчание. Зоя начала замечать и за собой странности. Она иногда всерьез разговаривает с птицей. И не просто разговаривает, как бы она говорила со стенкой или портретом. Ястреб ей отвечает. Качает головой, подходит к нужным вещам, одобрительно кричит. Он ее понимает.

Утром в день отъезда Зоя уложила небольшой сундучок. В отличие от сундука, куда слуги упаковали кафтан и дорожную одежду, этот запирался на ключ. В нем хранились усиленные вдвое кандалы Николая и новый запорный механизм, на изготовление которого у нее ушло несколько часов. Тяжесть сундучка приятно оттягивала руку. К ней зашли Давид и Женя. Друзья ее поддерживали и успокаивали. Ястреб, молчавший все утро, пролетел на плечо фабрикатора, подавая ему какой-то стебель, непонятного происхождения. Наверное, нашел в саду, куда Зоя отпускала его в последнее время, чтобы он разрабатывал вылеченное крыло.

Давид удивленно взял стебелек, осматривая его. Только сейчас Зоя заметила, что это оказался стебель юрды. Костюк же покрутил в руке стебель, осматривая его, и воодушевленно прошел к столу, доставая записную книжку. Ястреб, вовлеченный в процесс, приземлился на стол и начал расхаживать возле Давида, иногда тыкая ему в книжку, как бы указывая на ошибки.

— Что это с ним? — удивилась Женя.

— Это будет звучать странно, но я иногда с ним разговариваю, и он мне отвечает, — призналась Зоя.

— Кажется, он на что-то намекнул Давиду, — прошептала Женя, наблюдая за совместными стараниями своего мужа и птицы.

— Я придумал, как уменьшить количество юрды, используемой для создания антидота, — заключил фабрикатор, убирая записную книжку обратно в карман.

Ястреб одобрительно выкрикнул, пролетел до сундучка с вещами Зои и выжидающе взглянул на девушек.

— Кажется, нам пора, — хмыкнула Зоя.

Послышался стук, и проем двери, ведущей в гостиную, заполнил собой массивный силуэт Толи.

— Карета ждет, — сказал он и, обернувшись, крикнул: — А Тамара опаздывает!

— Не опаздываю, — отозвалась Тамара из-за его спины. — Просто моя жена не в духе.

Заглянув за Толино плечо, Зоя увидела, что Тамара держит за руку Надю, явно пытаясь развеять ее мрачное настроение.

— Я имею полное право быть не в духе, — заявила Надя. — Вы уезжаете, мой брат где-то во Фьерде, а мне поручают создать прототип подводного судна, которое должно сломаться на балу, на который я не хочу идти.

— Я вернусь, ты и глазом моргнуть не успеешь, — заверила Тамара. — И привезу тебе подарок.

— И лучше бы это были новые защитные очки, — проворчала Надя.

— Я представляла себе что-то более романтичное, — не согласилась Тамара.

Давид нахмурил лоб.

— Что может быть романтичней защитных очков?

— Мы готовы, — промолвила Зоя, вручая Толе сундучок, ястреб тоже приземлился на плечо великана: видимо он привык к ее друзьям. — Женя, извещай меня как можно чаще об ответах потенциальных невест и мерах по обеспечению безопасности. Я буду отправлять тебе сообщения через нашу дорожную связную сеть. — Она колебалась, испытывая невероятное желание обнять Женю. И на этот раз решила ему уступить.

Заметив изумление Толи, почувствовала, как Женя напряглась в ее объятьях, но затем обняла в ответ.

— Береги себя, — прошептала Зоя. — Береги себя, — повторила она, как заклинание.

Зоя была одновременно потрясена и тронута, увидев в янтарном глазу девушки слезинку.

— И будь осторожна. Ты тоже нужна Равке.

В Зоиных глазах предательски защипало, и она торопливо выскользнула из комнаты, не дожидаясь, пока ее накроет волной сентиментальности. Ястреб пересел к ней на плечо. Он что-то проворчал, и Зоя улыбнулась. Интересно, на птичьем это означает поддержку или осуждение? Может сейчас он вообще сказал, что за окном солнечно, и не следовало надевать теплый кафтан? В любом случае с птицей на плече она чувствовала себя лучше.

***

Путешествовали они с королевской роскошью, в окружении эскорта и солдат, везущих штандарты с двуглавым орлом. Юрий ехал в отдельной карете под присмотром Толи; они вместе изучали старинные свитки и религиозные тексты, выискивая сведения о ритуале обисбайи. В другом экипаже ехали книги, собранные из библиотек Большого и Малого дворцов (и полдюжины фолиантов, тайком позаимствованных Тамарой из катакомб Святой стражи), — научные трактаты в кожаных переплетах, ветхие сборники церковных гимнов, даже старые детские книжки, пожелтевшие страницы которых по углам украшали узоры из сплетенных терновых ветвей.

Зоя ехала вместе с дозорными. Иногда Николай путешествовал в карете вместе Толей и Юрием, но чаще передвигался верхом на белом жеребце в сопровождении стражи, и тогда Тамара держалась немного позади. Ястреб часто улетал. Его крыло полностью выздоровело, а потому он спокойно мог охотиться и ощущать потоки ветра, рассекая воздух своими крыльями. Зоя в такие моменты завидовала, наблюдая как птица взмывает высоко в небо, а потом падает вниз. Он был свободен. И это было прекрасно. Иногда он сидел на ее плече, также о чем-то ворча. Подстраиваясь под настроение Зои так, что ей иногда казалось, что все его звуки обращены на описание встречных ими людей и деревень. И Назяленская часто с ним соглашалась. Это перестало ее пугать. Это всего лишь ястреб. Воинственная птица, что сидит на ее плече. С ним можно поделиться своими переживаниями. Он поймет. Он не осудит.

Зоя была только рада, когда королевский кортеж въехал в Адену, место последней остановки на пути в Тенистый Каньон. Скоро они получат ответы на все вопросы или просто повернут домой. В любом случае закончится это тревожное ожидание, закончится страх перед тем, что ждет их в Неморе.

Они направились в собор. Впервые за все время за ними не тянулась толпа сопровождающих. Зоя, Николай, Юрий и близнецы выехали из Адены в компании одного лишь местного священника.

— Почему не видно паломников? — поинтересовался Толя, когда окраины городка остались позади.

— Паломников не выпускают из города, — пояснил священник, старичок с аккуратной седой бородкой и в очках, точь-в-точь как у Юрия. — Посетить храм можно только под надзором охраны и в определенные часы. Мы реставрируем храм и хотим сохранить статую Санкты-Лизаветы.

— Она настолько хрупкая? — задал вопрос монах.

— Крайне хрупкая. И разобрать ее на сувениры мы не позволим.

По спине Зои пробежал холодок. Атмосфера в этом месте была какая-то иная. В сумрачной прохладе леса, который все дальше уводил отряд от города, не жужжали насекомые, умолкли даже птицы на деревьях. Зоя поймала взгляд Тамары, девушки украдкой кивнули друг другу. Даже в так называемом «святом» месте существует риск покушения на короля.

Гости Адены поднялись на насыпь рядом с собором. Купола храма, окруженного строительными лесами, горели золотом в лучах предвечернего солнца. У входа стояла статуя Санкты-Лизаветы. Пышное буйство алых роз вырывалось из головы святой, расколов надвое череп и закрытое вуалью лицо. Цветы распространяли волны сладкого, тягучего аромата, напитанного летним зноем. Ястреб на ее плече недовольно забил крыльями, взмывая в небо и кружась над ними, как бы патрулируя округу. Зоя в очередной раз отметила, что ястреб — неимоверно умная птица.

На лице Юрия разлился экстаз.

— Я хотел верить. Я верил. Но это…

Зоя увидела, что он плачет.

— Заткнись, — прошипела она, — иначе я собственными руками затолкаю тебя в карету.

— Смотрите, — произнес Толя, и Зоя различила в его голосе незнакомые прежде нотки благоговения.

Из глаз Санкты-Лизаветы текли черные слезы, сверкающие, как обсидиан, и на вид такие же твердые, словно застывшие на морозе или взаправду выточенные из камня.

Внизу, на краю долины, уже можно было разглядеть раскинувшийся Крибирск. За ним поблескивали мертвые пески пустыни, прежде бывшей Тенистым Каньоном. Святые, они уже совсем близко…

Взор Назяленской метнулся к Николаю, который вдруг шумно втянул воздух, обнажил запястье и тут же снова дернул манжет вниз. Остальные завороженно смотрели на статую, и только Зоя успела заметить, как под кожей короля запульсировали черные вены, словно… словно сущность, скрытая в теле Николая, пробудилась, учуяв знакомый запах. Из страха увидеть демона Зоя испытала инстинктивное желание отпрянуть, однако она была солдатом, а настоящий солдат не отступает перед опасностью.

— Расскажите о Лизавете, — попросил Николай. Натянутость в его голосе снова заметила только Зоя.

— О, это очень красивая и трагичная история, — с готовностью отозвался монах.

Ястреб приземлился прямо на статую, чем вызвал неодобрительные выкрики монаха, Юрия и близнецов. Однако птица своим крючковатым клювом осмотрела так называемые слезы, что-то выкрикнула и прилетела обратно к Зое. Шквальной пришлось вытянуть локоть, потому что ястреб воодушевленно начал расхаживать по ее руке и о чем-то бормотать. Монах списал это на святость явления, что прониклась даже птице, а потом продолжил свой рассказ. В янтарных глазах ястреба отражалась уверенность. Зоя решила осмотреть статую поближе и понять, что же так сильно его взволновало.

Запах был приторным. В этом месте Зою бесило все без исключения. Казалось, будто кто-то или что-то наблюдает за ней с куполов собора, из тени деревьев.

— Почему все ваши святые непременно гибнут мученической смертью?

Монах заморгал.

— Потому… Потому что это доказывает их готовность принести себя в жертву.

— То есть Лизавета хотела, чтобы ее разорвали на куски? А как насчет Демьяна, которого забили камнями? Ильи, которого опутали цепями и бросили в реку? — Зоя чертовски устала от этих чудес, от ужаса, неотступно преследовавшего ее изо дня в день. Она уже слышать не может все эти байки с одинаковым концом, в которых тот, кто позволил себе проявить храбрость, силу или неординарность, обязательно умирает в страшных муках! — На месте Лизаветы я бы даже слушать не стала нытье…

Взгляд Зои привлекло какое-то движение на крыше собора. Вскинув голову, она успела увидеть, как на нее летит что-то большое и тяжелое. Оно врезалось в статую Санкты-Лизаветы, отчего во все стороны брызнули алые лепестки и осколки камня. Вдруг из-за кустов выскочил серебристый волк и оттолкнул ее в сторону, да так, что она больно упала на пятую точку. Волк оскалил зубы, смотря прямо на кергуда и загораживая собой распластавшуюся на земле Зою.

Ястреб кричал где-то в небе, направляясь на помощь Николаю и близнецам. Второй крылатый солдат направлялся к Николаю — это была женщина с черными волосами, скрученными в тугой узел, и бицепсами, защищенными обручами из серого металла. Кергуды. Шуханцы нагло атаковали королевский кортеж.

Толя и Тамара закрыли собой короля, однако целью нападавшей был не король: она явилась за его стражниками-сердцебитами. Кергуды охотились на гришей. Стремительным движением черноволосая раскинула металлическую сеть, которая блеснула в воздухе, а затем накрыла близнецов. Веса сети оказалось достаточно, чтобы сбить с ног обоих. Кергудка поволокла их по земле, набирая скорость для взлета. Ястреб подлетел к женщине, хватая ее своими когтями за плечо и оттаскивая от близнецов. Этим птица старалась выиграть время для короля.

Николай не колебался. Иногда нужно действовать тонко и расчетливо, а иногда — идти в лобовую атаку. Король Равки бросился за черноволосой, карабкаясь через Толю с Тамарой. Когда его сапоги зацепились за барахтающиеся тела, близнецы глухо крякнули. Николай открыл огонь из обоих пистолетов. Ястреб недовольно закричал.

Кергудка едва поморщилась: ее туловище было укреплено невероятно прочным сплавом гришийской стали и рутения. Он отшвырнул стволы, но не сдался. Вытащив кинжал, кинулся на спину кергудки. Девушка лягалась, точно дикая лошадь. Из рапортов Николай знал, что физической силой и огнестрельным оружием такого врага не уничтожить, поэтому сделал ставку на меткость. Ястреб летал рядом, отвлекая на себя шуханку.

— Надеюсь, ты хотя бы частично состоишь из плоти и крови, — бросил он, схватил кергудку за ворот и ударил кинжалом в ямку под ее подбородком, молясь о том, чтобы не промахнуться.

Черноволосая споткнулась, теряя скорость, и попыталась вытащить кинжал из горла. Николай ввернул клинок глубже. Горячая кровь фонтаном залила ему руку. Наконец кергудка рухнула.

Зоя же наблюдала за невероятно эпичным сражением. Кергуд пытался поймать за шкирку волка, однако хищник уходил, умудряясь сбить с равновесия противника. Зоя тоже помогала, использовала ветер, чтобы опрокинуть врага. Но то, что произошла дальше, она не ожидала увидеть. Кергуд, который был, видимо, гришом-сердцебитом, сжал кулаки, направляя свою ярость на шквальную, пытаясь остановить ее сердце. Волк, заметив это, воинственно зарычал, прыгая прямиком на грудь кергуда и прокусывая ему шею своими клыками. Шуханец, какое-то время сопротивлялся, но волк, грозно рыча, перекусил ему шею. Поляну залила кровь, и шуханец перестал сопротивляться.

К Зое подбежал Николай, поднимая ее с земли. Назяленская в страхе наблюдала, как серебристый волк отходит от своей жертвы, сплевывая кровь, а над ним кружится ястреб, недовольно крича. В следующую секунду она увидела, как затряслось тело волка, и он заскулил, испытывая невероятную боль. Она поняла, что кровь кергуда, смешанная с паремом начала влиять на животное. В миг пропал страх перед грозным хищником, она собиралась ему помочь.

— Тамара, антидот у тебя? — выкрикнула Зоя, подбегая к волку, хватая его за туловище, укладывая на землю, — Давай срочно сюда!

Николай в шоке лично подал своему генералу антидот, наблюдая как Зоя аккуратно вкладывает капсулу в окровавленную пасть волка. Король осмотрелся по сторонам. Монах лежал с разбитой головой. Юрий трясся на земле, Тамара и Толя убирали тела в кусты. Ястреб недовольно ходил вокруг Зои и волка. Они спрячут тела шуханцев и объяснят все Юрию. А еще они, видимо, возьмут еще одного члена себе в команду: волчицу.

========== Часть 7 ==========

Луна сидела в кабинете Бреккера в Клепке. В старом кабинете Бреккера. Здесь было пыльно, пусто. Она осматривала привычный стол: дверь на ящиках. Только было не привычно не видеть сидящего за этим столом Каза. Инеж обычно располагалась на подоконнике, а Джес — в кресле. Приходя раньше в этот кабинет, Луне приходилось искать себе места у стен. Сейчас же она восседала на месте Каза. И хоть для нее это была маленькая победа, но внутри она понимала, что чего-то здесь не хватает. Не хватает жизни. Вечно непоседливого Джеспера, спокойной Инеж, самоуверенного Каза. Без них эта комната была не такой.

В свои прошлые визиты в Кеттердам после громкого дела с Кювеем, Миронова познакомилась с Уайленом и даже побывала в роскошном особняке Ван Эков. Она провела пару вечеров в тихой и семейной обстановке этого дома, наблюдала за воркованием Джеспера, послушала интересные рассказы об их приключениях, поделилась своими, даже послушала, как маленький купчик играет на флейте. Джес помогал Уайлену вести дела. Луна видела, как они любили друг друга, несмотря на свое прошлое, несмотря на все свои недостатки. И она была рада за старого друга. Он всегда заслуживал лучшего.

На лестнице послышались тяжелые шаги Бреккера. Он все равно возвращался в это место. Хоть и работал он внизу — в бывшем кабинете Пера Хаскеля. Однако поспать поднимался на свой чердак. Проходил через свое прошлое рабочее место. Интересно, что он чувствовал? Гордость за то, что смог добиться большего? Печаль, что былые времена канули в лету? Ничего, потому что он — Ублюдок из Бочки? Луна не знала ответ, но заранее приготовила бутылочку бренди. Надо было поговорить с другом. Она считала его другом, а что считал он сам, ее не особо волновало.

Дверь со скрипом открылась. Каз сразу же столкнулся взглядом с глазами цвета спокойного моря. Как знал, подлец. Карие глаза бандита обшарили обстановку. Он закрыл за собой дверь, молча проходя к кровати, где скинул пальто,шляпу, снял жилетку и перчатки. Устало провел рукой по прическе. Прошел к бадье с водой, ополаскивая лицо и руки. Заглянул в зеркало, вытирая стекающую по коже воду полотенцем.

— Могла бы и подогреть мне воду.

— Свежесть тебе к лицу.

— Деньги мне к лицу, — Каз окинул взглядом Луну и, молча, сел в кресло. — Что на этот раз? — Бреккер указал на бутылку, доставая два бокала.

— Король Равки попросил меня о помощи, — призналась девушка без утайки, наблюдая как янтарная жидкость заполняет стаканы.

— Попроси что-нибудь взамен, — парень, даже не смотря на Луну, знал, что она закатила глаза. — Любая помощь должна быть окупаема, — возразил Каз, заранее зная, что ответила бы сероволосая.

Подобные разговоры часто проскакивали в их общении. Грязные руки не понимал мотивации Мироновой не брать что-то взамен. Она, как гребаный альтруист, зачастую подставляла свою шею за него самого или за кого-то из его воронов, и ничего не требовала в ответ. Она считала своим долгом помогать друзьям. И Бреккер бесился с этого еще больше. Он не верил, что девушка наивна и живет в ванильных сказках с розовыми пони. Луна Миронова была рассудительна и расчетлива. Но для нее многое было легко и непринужденно. Отдать товар в равкианскую казну, потому что им нужнее? Да легко! Земенский корабль просит о помощи, потому что его окружили керчийцы? Конечно поможем! Фьерданцы ловят гришей и отвозят их на суд к себе в Джерхольм? Конечно освободим и поможем перебраться туда, где безопасно! Каз не мог понять этой благотворительности. Но еще больше он бесился с того, что стал защищать эту маленькую сероволосую девчонку.

Он ведет от ее лица дела с антиквариатом в Кеттердаме. Он подбирал верную команду на ее корабль. Он отстаивает ее долю, даже когда она сама от нее отказывается. Он не знает уже, как вбить в эту головушку, что Керчия не та добрая страна, где все так просто. Он хотел научить ее жестокости, но она оказалась уже жестока. По-своему, но чертовски жестока. Каз видел ее злость. Видел капли крови на ее руках, видел и то, что она может сделать своей силой. Луна Миронова не простушка. Пытается ли она таковой казаться? Каз долго так думал, считал, что ее надо разгадать. Однако надо было просто подождать. Луна Миронова сама ему доверилась. И продолжает доверять. Потому что он — Ублюдок из Бочки. Его ничем не удивить. И он слишком крепко связан с этой девушкой, чтобы пытаться как-то ей вредить.

— Слышал про какие-то чудеса в Равке? — Луна решила перевести тему.

— Эра Святых! — согласился Каз, подавая наполненный бокал ей в руки и усаживаясь в кресло со своим. — Какие-то гриши под паремом устраивают представления для простодушных крестьян. Покажи им нашу «Зверскую комедию» они бы тоже во что-нибудь бы да уверовали. — Каз вытянул ногу, морщась.

— Там что-то не такое простое. — возразила Миронова, отпивая бренди. — Эти чудеса идут из творения в сердце мира. Точнее из разрыва этого творения…

— Я ничего не понимаю в вашей гришийской науке.

— Это идет не из этого мира.

Повисла тяжелая тишина. Каз напрягся. Луна чувствовала, как вода в его теле вздрогнула, принимая в себя каждое сказанное ею слово.

— Каньон?

— Да. — Кивнула сероволосая, доливая еще бренди в своей стакан. — От него исходит сильная энергетика. Мы заметили это с Бари, еще когда проезжали мимо.

— Я не селен в их культуре и истории, — признался Бреккер, вглядываясь в лицо собеседницы.

Они по старой привычке не зажигали свеч, не доставали светильники. В кабинет лился холодный лунный свет. Этого хватало. В первые свои такие посиделки они обсуждали налет на один из купеческих домов. Это было только их дело, а потому для других жителей Клепки они должны были спать. С тех пор это стало традицией. Каз понимал, что этот полумрак играет с сознанием, позволяя произнести в темноте многое из того, что не позволил сказать бы при свете. Однако его мозг играл с ним злую шутку. Именно мозг, потому что у Ублюдка из Бочки не было души.

В такой приятной темноте он выслушал множество историй от Луны, и как бы этого не хотел, но и сам поделился своими историями. Он и правда оказался крепко связан с Луной Мироновой тем, что она возможно единственная, которой он доверил почти всю свою историю. И она доверила в ответ. Может быть это так и сработало. В очередной раз он не хотел, чтобы Луна Миронова была альтруистом и бескорыстно ему доверяла. Он хотел быть с ней на равных, а потому поделился чем-то своим в ответ. И сейчас, он прекрасно понимал, что девушка пришла к нему выговориться по поводу своих переживаний или спросить совета, но он не знал, что дать ей взамен.

— Как был уничтожен Каньон? — спросила она.

— Санкта-Алина убила Дарклинга, и тьма рассеялась, — Каз тоже налил себе еще бренди. — Как в добрых сказках, где добро побеждает зло. Правда, она тоже погибла.

— Я слышала про других Заклинателей Солнца.

— Поговаривают, что Солнечная Святая перед смертью передала им свой дар, — хмыкнул Каз, потом он столкнулся взглядами с Луной, и рука на миг дернулась от осознания. — Ты думаешь, что сила Дарклинга тоже кому-то передалась?

— Каз… — Луна вздохнула, пододвигаясь ближе к бандиту, — Так вышло, что во вселенной существует баланс. Когда сила перестает принадлежать одному человеку, она находит убежище в другом. Если человек этот умер. У гришей существует теория, что убивая магически сильных животных, они забирают их силу себе.

— Усилители, — кивнул Бреккер.

— Да, усилители. Но тогда получается у человека, убившего такое животное две силы: своя и животного. Это противоестественно, потому что та сила, которая живет в животном лишь ждет его смерти, чтобы перейти к другому владельцу.

— Так кому перешла сила Дарклинга? Какому-то барсуку?

— Сила Дарклинга никому не перешла. — Луна хлебнула еще бренди. — Потому что как мне кажется, она и не покидала тело Дарклинга.

— Он жив? — выгнул бровь Каз. — Тогда почему так долго ждал, чтобы о себе напомнить? И почему таким дурацким способом?

— Он заключен в каньоне. Он и еще какая-то сила.

— Ты сказала, что там разрыв творения, — начал выстраивать нить рассуждений Бреккер. — То есть эта сила исходит из разрыва, то есть по ту сторону мира?

— Если бы исходила та сила, которая находиться вне миров, то она бы не несла чудеса и не спасала людей, она бы уничтожала. Убивала фрагментарно, пожирая кусок земли за куском. Эта сила сдерживает пустоту. Сдерживает монстров, которые рвутся в этот мир.

— Там заключены Мироновы? — удивился Каз.

— Я не знаю, — призналась Луна. — Наша семья испокон веков защищала миры от пустоты и влияния скверны, но на такое сдерживание способны лишь проклятые бессмертные души.

— Проклятые души? — удивился Бреккер. — Какая такая ведьма проклинает эти души?

— Как правило они проклинаются сами. Тщеславием, жаждой могущества. А в последствии вечной памятью о них. Таким, как я, нельзя молиться, ставить алтари и строить церкви. Память обо мне должна быть в нити существования, а не в умах людей.

— То есть там какие-то бессмертные оберегают наш мир от пустоты внемирового пространства? — Каз дождался кивка от Луны, а потом кивнул сам. — Так в чем проблема? Пусть и дальше оберегают, они ж бессмертные.

— Они пытаются вырваться наружу.

— А это грозит…

— Тем что, либо они станут смертными и оставят свой пост, чтобы пустота по кусочкам уничтожала этот мир. Либо достигнут апогея своего могущества, приняв в себя пустоту и лично уничтожив мир.

— Ланцов попросил тебя спасти мир? — спросил Бреккер.

— Нет. — Луна налила еще бренди. — Он просит спасти его самого от влияния сил Дарклинга. На войне тот его чем-то заразил, что тьма в его душе мешает королю спокойно править.

— Ты хочешь сказать, что сила Дарклинга живет в короле Равки? — Каз от удивления даже перебрался ближе, присаживаясь на край стола.

— В нем живет скверна Дарклинга, которая видимо оживила его собственных демонов. Не знаю, чему он так пугается, — Луна развела руки в стороны. — Хорошая тренировка и из этого можно сделать прекрасное оружие.

— Да, демоны внутри нас — это хорошее оружие, — согласился бандит. — Ты будешь ему помогать? Хотя кого я спрашиваю! Конечно будешь.

— Не паясничай, Бреккер! — Луна шутливо стукнула его кулачком в плечо. — Бари уже отправился на разведку. Он должен предупредить короля, что мы задержимся и осмотрим места «чудес».

— Когда отправляешься?

— Через пару дней. Надо отгрузить товар. В этот раз больше обычного.

— Так вас и не было пять месяцев, — Каз не знал, как правильно задать мучавший его вопрос.

— Да. Давно мы с тобой не виделись, — согласилась Луна, а потом, улыбаясь, добавила. — С Инеж и то я дважды встретила на просторе Истиноморя.

— Как она?

— Наша маленькая девочка стала грозным капитаном, справедливым мореходом, опасным борцом с работорговлей. Из-за нее у всех работорговцев по ночам трясутся поджилки. Она занимается, тем, что ей нравиться, — улыбнулась Миронова. — Но она вернется к тебе.

Каз кивнул, бросая взгляд на пустой подоконник. Разговоры об Инеж всегда возникали сами собой. Бреккер и радовался и негодовал, что Миронова лезет к нему внутрь. Однако именно она была здесь пять месяцев назад, когда он закопался в дела банды, чтобы не вспоминать об уплывшем в море Призраке. Он сделал для Гафа все, что мог. Он это понимал. Но отпустить помогла лишь Луна. И бутылка бренди, распитая в полутьме. Тогда Миронова просто убедила его, что у него получиться. По чуть-чуть, но открыться, впустить Инеж в свою жизнь. Он мог позволить держать сулийку за руку. И он шел к тому, чтобы позволить себе большее.

— Торговый совет больше не доставлял неприятности? — напомнила Луна про дело пятимесячной давности.

— После того, как мы запугали начальника стражи и подкупили одного из их членов, все пошло как по маслу.

Пять месяцев назад на Каза Бреккера была объявлена охота. Стражники утверждали, что у них есть неопровержимые доказательства участия Каза в преступных делах Кеттердама. Тогда бандиту пришлось обратиться за помощью к давней подруги. Она помогла уничтожить все эти «доказательства», припугнуть стражу, нарыть компромат на начальника стражи и найти подходящих людей в совете, которым было плевать откуда у кого деньги.

— По слухам тот паренек, которого мы тогда встретили на третьем этаже, теперь боится дождя, а потому переехал в Шухан. — Оскалился Каз.

Луна весело рассмеялась. Бренди давал о себе знать. А еще она наконец отпустила несколько волнующих ее проблем. Это далеко не все, что было на душе у Луны Мироновой. Но это то, что она хотела, чтобы Каз знал. Он наверняка о многом догадывается. Но не говорит вслух. Она тоже понимает многое, но молчит. Им так легче.

Они просидели до рассвета. Вот так просто. Уже не обсуждая теологические или миросозидательные проблемы. Они были просто давними друзьями, которым было, о чем вспомнить и что обсудить. И только перед тем, как Луна покинула старый кабинет Бреккера, он решил высказать то, что его тревожило.

— Ты не можешь быть уверена в намереньях короля, — сказал он, опираясь на трость. — Потому побудь пока волком рядом с ним.

Луна по-доброму улыбнулась, разрываемая желанием обнять грозного бандита.

— Мы с Бари так и решили сделать. — Она развернулась к окну, чтобы уйти, но, посмотрев на Каза, все-таки подошла к нему, не позволяя себе объятия, а просто стоя рядом, она добавила. — Но спасибо, Каз.

Бреккер кивнул, желая и не желая одновременно, чтобы эта девчонка покинула его личное пространство. Луна еще раз кивнула и исчезла в рассветном тумане. Волчица вышла на охоту.

***

«Восходящая звезда» осталась в Пятой гавани под присмотром самого Короля преступного мира Кеттердама. Троильхард помогал своему учителю. Фьерданский мальчик вместе с Луной Мироновой запечатывал каюты капитана и его сестры. В их отсутствие попасть в кабинеты капитанов, чтобы порыться в их вещах и секретах, никто не сможет. Матросы будут временно заняты у Бреккера в команде. А Троильхард будет нести вахту на бриге. Мальчик неимоверно этим гордился, но как истинный фьерданец оставался скуп на эмоции. А еще он единственный сопровождал Миронову на корабль до Равки. Хотя фьерданец был уверен, что Каз Бреккер где-то поблизости, играет свою роль и присматривает за давней подругой. Про их связь ходили легенды, но Троильхард не желал в них верить. Однако иногда он ловил себя на мысли, что Ублюдок из Бочки и Морская Волчица возможно и правда продали свои души морскому дьяволу, чтобы иметь свои силы и свою сообразительность.

Луна прибыла в Ос Керво простым путешественником, туристом. Она побывала в местном трактире, подслушивая разговоры. Узнала о том, что король намечает бал. А так же то, что новое «чудо» появилось прямо в Каньоне. Черное озеро. Туда и решила направиться Луна. Она отошла подальше от города и вездесущих людей и превратилась в волка.

Все чувства обострились. Тело приятно трансформировалось в туловище зверя. Теперь ее клинки — это когти и клыки. Теперь ее сила — это мышцы лап и свобода. Она чувствует ветер, чувствует землю под лапами. Как же давно она не была в образе зверя! В образе, который скрывает ее силу, который связывает ее с жизнью, а не возносит над ней. Как же приятно ощущать твердую землю, понимать свою возможность бежать быстро вперед, преодолевать леса и поля. Быть зверем. Охотиться. Выпускать свою ярость в битве. Возглавлять стаю. Быть волком для нее всегда было лучшим способом сбежать от мира.

Она прошла через разрушенный Новокрибирск. Местами его восстановили, но в стенах, в земле, в лицах людей все еще чувствовалась боль утраты и страх. Дальше шли темные земли. Безжизненные пески. В теле волка Луна чувствовала отчетливее этот мир. Разрыв творения. Боль и ужас. Она чувствовала, что будь в момент создания Каньона кто-то из истинных Мироновых в этом мире, они бы сражались с мраком пустоты, они бы решили эту проблему. Но на тот момент первые Мироновы в этом мире были сами осквернены. А потому разлом крепко обосновался в этом месте. Он питался жизненными силами этой земли, путниками, что пытались пересечь Каньон, силой этого мира. Луна чувствовала груз ответственности за своих далеких предков, которые не смогли остановить этот мрак.

Она ступила в пески Каньона. Хотя тьма, окутывавшая Каньон, и монстры, его населявшие, сгинули, пески никуда не делись, и обманчивый грунт преподносил торговым караванам неприятные сюрпризы. Купцы, проезжающие через Равку, до сих пор платили за то, чтобы пересечь Каньон на скифе, только теперь они нанимали охрану для защиты от грабителей и мародеров, а не от волькр, питавшихся человеческой плотью и прежде наводивших ужас на путешественников. Чудовища исчезли, осталось лишь унылое пространство, засыпанное серым песком, зловещее в своей пустоте. Ничего не росло на этих голых землях, все живое было загублено черной силой Дарклинга.

После уничтожения Тенистого Каньона прошло почти три года, однако в нем по-прежнему стояла неестественная тишина, безмолвие поля битвы, где пало много славных бойцов. Стеклянные скифы, которые использовал Дарклинг, давно разграблены и разобраны по винтику, тогда как останки прочих кораблей рассеяны на много миль. Одни почитали сломанные мачты и мятые корпуса как святыни, места упокоения мертвых, другие же старались поживиться на обломках всем чем можно: древесиной, брезентом, любым грузом, который перевозило судно.

Луна осмотрела несколько заброшенных скифов. Ее волчье чутье помогало узнать работы фабрикаторов. В момент битвы в Каньоне, да и всей Гражданской войны в Равке, она была далеко в море. В районе Костяной тропы. Там было то, что требовало вмешательства Мироновых. Ей было больно, но она должна была уничтожить все улики преступлений своих предков. Для того, чтобы спасти людей. Этот ужас и скверна, которой баловались в древности, возможно, и повлияла на последующие события. На то, что сейчас этот мир на гране уничтожения.

Однако по мере продвижения через серые пески волчица начала приходить к мысли, что благоговейная тишина, встретившая ее на рубежах Неморя, могла быть просто игрой воображения, что взор ей застят призраки прошлого. Там и сям высились алтари в честь заклинательницы Солнца, там и сям, словно оспины, были рассыпаны убогие развалюхи, сколоченные хваткими дельцами: постоялые дворы, трактиры, часовни. Бродячие торговцы вовсю торговали чудодейственными средствами, мощами Алины, жемчужинами с ее кокошника, лоскутками ее кафтана.

Вдалеке Луна разглядела темное пятно, похожее на тень тяжелой тучи, однако небо над горизонтом было ясным. Сверкающий диск из черного камня не меньше мили в поперечнике, идеально круглый и блестящий, как зеркало. Вдоль окружности диска уже успел вырасти лагерь из палаток и наспех сооруженных навесов. Символики заклинательницы Солнца здесь не было видно — ни икон в золоченых окладах, ни изображений Алины с рассыпанными по плечам белоснежными волосами и в ошейнике из оленьих рогов. Только черные знамена с двумя кругами, эмблемой солнечного затмения. Эмблемой Дарклинга.

В образе волка было опасно приближаться к такому скоплению верующих людей. Однако это место не зря было отмечено этим диском. Оно было что-то на подобие центра. Пика. Высшей точки, связующей этот мир, пустоту вне миров и силу, сдерживающую эту пустоту. Луна чувствовала вибрацию в воздухе. Схожая энергетика с порталом. Но куда?

Ближе к ночи волчица вышла из Каньона на противоположной стороне. Возле Крибирска. Во времена, когда западное побережье Равки отделялось от остальной территории Тенистым Каньоном, Крибирск считался последним безопасным населенным пунктом, городом, где купцы и отважные путешественники запасались снаряжением, а солдаты проводили ночь, топя страх в спиртном или утешаясь продажной любовью, прежде чем погрузиться на скифы и отправиться в жуткий мрак Каньона. Многие оттуда не возвращались.

Раньше Крибирск был портом, однако после исчезновения окутанной тьмой области, известной как Неморе, превратился в обычный городишко, в котором нет ничего примечательного, кроме печальной истории.

О великих делах, что творились здесь, ныне напоминали только тюрьма да казарма, где некогда квартировали офицеры Первой армии и где произошла первая встреча членов Триумвирата с новым правителем Равки.

На месте огромного лагеря ничего не осталось — ни палаток, ни лошадей, ни солдат. Говорили, что в пыли можно отыскать нерасстрелянные патроны и клочки черного шелка — обрывки материи с шатра Дарклинга. Луна осмотрела этот пустырь, но ничего так и не смогла найти. По сравнению с черным озером в Каньоне, никакая земля не могла вызвать такие же ощущения.

Крибирск держался за счет тех же видов коммерции, что и раньше: гостиниц, борделей, лавок, торгующих снаряжением и припасами; разве что заведений стало меньше. Изменилась только церковь. В прежние времена в простом беленом здании с синим куполом почитали Санкт-Владимира, теперь же над входом висело сияющее золотое солнце, символ Санкты-Алины, разрушительницы Каньона.

Волчица направилась в небольшой лесок. Нужно было подкрепиться перед следующим днем. Звериное чутье прекрасно помогало в охоте. Потому небольшой кролик вскоре уже был зажат в волчьей пасти. В теле волка Луна хоть и сохраняла свое сознание, но была зверем. Ей не было необходимости готовить себе пищу. Она могла есть сырое мясо. В какие-то моменты ее животное «я» преобладало перед человеческим. В теле волка она могла быть свободной от рамок человечности, она была не обременена беспокойным хаосом ее силы, что с рождения был в ней. Она была свободна. И это все больше и больше ее притягивало. Иногда хотелось навсегда остаться волком. Потому что человеком оказалось быть слишком сложно и больно. Но она держалась. Потому что ей было ради кого оставаться человеком. У нее был Бари.

После того, как они потеряли связь со своей семьей, она всерьез задумывалась стать волком навсегда. Но тогда они оказались здесь. В мире, где Мироновы накосячили, где в Костяной тропе им нужно было уничтожить скверну. Теперь она нашла друзей. Они тоже держали ее в мире людей. Она нашла Николая и в какой-то момент ей начало казаться, что это было большим, чем просто дружба. Но он был королем. Мироновы не лезут в политику. Мироновы не могут быть святыми или королями. Мироновы всегда стражи, те, кто стоит на защите миров. А потому она защитит этот мир от уничтожения.

Следующим утром она направилась к статуе Лизаветы. Пробраться туда было сложной задачей. Памятник охраняли монахи, чтобы никто из фанатиков не повредил хрупкое чудо. В воздухе витал неприятный приторный аромат роз. Луна была не сильна в житие местных Святых, но знала, что Лизавета спасла кого-то от варваров с помощью пчел, но кому-то это не понравилось, и поэтому те утопили девушку, или четвертовали. Ну короче белые розы стали красными, как ее кровь. Так себе история. Луна никогда не любила Святых. И уж тем более истории о них, потому что большинство из них — ложь и вымысел. Лизавета наверняка дала отпор и скрылась, продолжая творить чудеса. Именно так ее запомнили. И ей скорее всего хотелось, чтобы так ее и запомнили. Чтобы в нее верили.

Луна пробралась ползком в кусты роз и начала дожидаться подходящего момента, чтобы осмотреть эти черные слезы. Однако поблизости постоянно кто-то да был. Эти монахи не переставая возносили молитвы. Но тут послышались знакомые голоса. Ястреб пролетел над головой, крича. Бари. Значит он с королем прибыл сюда. Хорошо это или плохо Луна не знала. Как вклинится в их путешествие, оставаясь волком, она не знала. Но судьба сама решила за нее. На них напали кергуды.

========== Часть 8 ==========

Николай

К тому времени как Николай вернулся наконец с устроенного в его честь ужина и присоединился к остальным в покоях, предоставленных бургомистром Адены, давно уже стемнело.

Комната, отведенная Николаю, несомненно, была лучшей в доме. Тут повсюду взор натыкался на знаки и символы, связанные с Санктой-Лизаветой: плитка на полу в форме медовых сот, вырезанные из дерева розы на каминной полке, и даже стенные ниши придавали комнате сходство с большим пчелиным ульем. Жарко горел огонь в камине, заливая стены из песчаника уютным золотистым светом, который до странности не соответствовал жутким событиям прошедшего дня. Перед камином лежала серая тушка волчицы. С момента прихода компании в город от грозного волка мало что было слышно. Хоть антидот и подействовал, но Николай видел, что для животного принятие парема оказывает болезненное влияние.

Сразу после заката Тамара вернулась к собору, чтобы забрать трупы кергудов и отправить их в столицу для изучения. Утренняя засада изрядно убавила нежелание Толи «осквернять» тело погибшего воина, Николай же не колебался с самого начала. На его личную стражу напали. Зою едва не похитили. И потом, в душе он навсегда останется корсаром. Если Шухан развязал нечестную войну, пусть теперь пожинает плоды.

Толя получил приказ следить за монахом — нельзя было допустить, чтобы он рассказал своим собратьям о том, что видел. Теперь Юрий, до сих пор не оправившийся от потрясения, сидел у камина. Толя и Тамара играли в шахматы за низким столиком, а Зоя устроилась на подоконнике, словно это она могла вылететь на свободу через створчатое окно. Как ее ястреб. Птица сидела рядом. И от их общего вида веяло уверенностью и убежденностью в своем превосходстве. Николай который раз убеждался, что ястреб очень подходит Зое.

Николай закрыл дверь. С чего начать? Он представил труп шуханского солдата, лежащий на столе. Николай читал отчеты о вскрытии, видел подробные чертежи, составленные фабрикаторами и корпориалами. Может, решение проблемы именно в этом? Может, нужно лишь, чтобы короля Равки вскрыли и разобрали на части?

Волчица взглянула на него. Монах неприятно дернулся. Николай даже не понял, чего больше испугался Юрий: его или грозного взгляда животного. Волчица и правда казалась тем животным, который разорвет тебя на части и сожрет твое сердце у тебя на глазах. Демон внутри него ликовал, находясь рядом. Грация и сила волка привлекали монстра. А Николай лишь радовался, что дикое животное оказалось не таким диким. И понимало их. Она следовала за ними через город. Тайно, но сопровождала. Потом пробралась в дом бургомистра через сады и черный ход. Николай предполагал, что это один из тех прирученных волков, что охотятся на гришей вместе с дрюскелями. Однако волчица защитила Зою… И чуть не съела шуханца. Что двигало животным он не понимал. Но догадывался, что еще немного и его паломничество будет больше похоже на гастроли зоопарка. Если зоопарк вообще ездит на гастроли.

Первым заговорил сидевший на полу Юрий.

— Это он с вами сделал, да?

— Да, — коротко ответил Николай. Он долго размышлял о том, какая ложь уняла бы страх и удовлетворила любопытство монаха, однако в конце концов пришел к выводу, что правда — или хотя бы часть правды — сработает лучше всего. Юрий предпочитает верить в святых, а святость требует мученичества.

И все же Николай не хотел рассказывать свою историю. Не хотел, чтобы она была его историей. Война ушла в прошлое, но упорно лезла в настоящее. Он достал из буфета бутылку бренди, сел в кресло и вытянул ноги к огню. Привычная расслабленная поза говорила о непринужденности и уверенности в себе. Сейчас она казалась фальшивой. Волчица недовольно буркнула, вставая со своего места и переходя к ногам короля. Обнюхав идеально чистые сапоги, она положила голову на его колено, глянув на наполненный бренди стакан.

— На войне, — начал Николай, стягивая перчатки, — я попал в плен к Дарклингу. Уверен, ты слыхал о пытках, которым подверг меня ваш Темный святой.

Он посмотрел в голубые глаза волчицы и опустил свою голую руку ей на холку. Проверяя, укусит или нет. Она прикрыла глаза, ожидая ласку. Николай же окунул пальцы в мягкую длинную серебристую шерсть и почесал. Волчица довольно заурчала. Ястреб возле Зои что-то недовольно буркнул, отворачиваясь. Был не доволен? Ревновал, что не он один теперь достоин ласки в компании? Николаю было плевать. Вес морды волка на колене и рука, чешущая ушко зверя невероятно его расслабляли. На миг ему показалось, что руки приняли прежний вид. Без черных полосок вен. Но ему только показалось. Потому что демон внутри него признал большую силу в волке. В истинном звере. И отступил.

Юрий не сводил глаз с переплетения тонких, едва заметных чернильных линий на фалангах и костяшках его пальцев.

— Korol Rezni, — тихо произнес монах. — Король шрамов. Да, я слышал эти истории.

— И счел их королевской пропагандой? Грязной кампанией против поверженного героя?

Волк поднял голову, открывая глаза. Как будто только сейчас заметив, что его гладят. Она обнюхала его руку и лизнула. После глянула на монаха и рыкнула, опускаясь обратно на колено Николая. Юрий нервно кашлянул.

— Я…

— Дайте мне уже бренди, — потребовала Зоя. — На трезвую голову терпеть эту беспросветную глупость невозможно.

Ястреб одобрительно забил крыльями. Зоя тоже погладила его по перьям. Как у них все слаженно получается. Прям сказка. У каждого свой странный питомец. Николай наполнил свой бокал и передал бутылку Зое, хотя понимал, что в издевках над Юрием толку мало. Разве правда не освобождает? Разве она не укрепляющий эликсир для души? По опыту Николая, искренность — что-то вроде травяного чая: добрые люди советуют попробовать его за неимением других средств.

— Дарклинг обладал особым умением причинять боль. Он знал, что тяготы заключения я перенесу без труда, поэтому поселил внутри меня живую тьму. Таким образом он наказал меня за то, что я помог заклинательнице Солнца ускользнуть от него. Я стал… не знаю кем. Получеловеком-полумонстром. Я жаждал человеческой плоти, это желание почти свело меня с ума. Почти. Той части человеческого сознания, которая сохранялась во мне, было достаточно для борьбы с инстинктами монстра. В Тенистом Каньоне я даже сумел обратить волькр против Дарклинга. Перед смертью заклинательница Солнца убила Дарклинга, и с его гибелью тьма внутри меня рассеялась. — Николай сделал изрядный глоток бренди. — Вернее, я так думал. — Он стремительно падал на землю и разбился бы, если бы Зоя не сотворила воздушную подушку. — Несколько месяцев назад темная сущность начала захватывать мое сознание во сне. Иногда я сплю хорошо — настолько, насколько это возможно; крепко спят лишь те короли, которым нет дела до своей страны, — но в другие ночи я превращаюсь в монстра. Он полностью меня контролирует.

— Не полностью, — возразила Зоя. — Ты не убиваешь людей.

Николай испытал горячую благодарность к шквальной: ему не пришлось упоминать об этом самому. Тем не менее он заставил себя прибавить:

— Точнее, о таких случаях нам не известно. Однако ситуация ухудшается. Монстр проявляет себя все сильнее и чаще. Снотворное зелье и цепи, с помощью которых я пытаюсь его сдерживать, — это только временные меры. Рано или поздно мой разум уступит перед натиском голодного демона. Не исключено… — Слова выходили с трудом, растекались во рту отравой. — Не исключено, что монстр подчинит меня полностью и я никогда не смогу вернуться к своему человеческому облику. — В комнате повисла гробовая тишина. Я не могу допустить, чтобы эта сущность завладела мной на поле боя или на официальном приеме. Положение Равки столь же шаткое, как и мое. Люди только-только начали оправляться от последствий войны. Им нужна стабильность и крепкая власть, а не монстр — порождение ночных кошмаров.

Волчица опять открыла свои глаза цвета ясного моря. Николай не мог поверить, что она его слушает и понимает. Хотя в нем живет часть древней темной силы, которая временами обретает форму кровожадного монстра. То, что его понимают звери, должно волновать его в последнюю очередь. Однако волчица обратила свой взор на ястреба. Тот, потоптавшись на подоконнике, что-то выкрикнул пару раз и отвернулся. Замечательно, они еще и между собой переговариваются. Николай взглянул на волчицу. Она, смотря прямо ему в лицо, что-то прорычала. Она пытается ему что-то объяснить?! Удивление короля невозможно описать. Однако после волчица недовольно буркнула и улеглась обратно, продолжая ворчать. Все собравшиеся тоже удивленно глазели на эту сцену. Одна лишь Зоя, которая имела больше опыта с ястребом, видимо не особо удивлялась таким выкидонам зверей.

— Я объяснял тебе, что цель этой поездки — посетить места предполагаемых чудес и определиться с возможностью причисления Дарклинга к лику святых.

— Это действительно так?

На этот вопрос Николай не собирался отвечать прямо.

— Вероятно, Дарклинг и заслуживает места в ряду святых, но это произойдет не раньше, чем я избавлюсь от своей напасти.

Юрий кивнул, подумал и кивнул еще раз. Посмотрел на свои костлявые руки.

— Но разве обязательно от этого избавляться?

Зоя горько усмехнулась. Хотя звериный совет явно поддерживал слова монаха, потому как ястреб и волк одновременно встрепенулись и издали каждый свой звук, одобряя эту идею. Николай столкнулся со взглядом Зои. Они ничего не понимали.

— Он считает это благословением, которым тебя одарил Темный святой.

Юрий поправил очки на длинном носу.

— Благословение и проклятье — просто разные слова, обозначающие одно и то же.

— Очень даже возможно, что ты прав. — Николай заставил себя прибегнуть к дипломатии, которая всегда верно служила ему. Слушая человека, узнаешь о том, чего он хочет. Фокус в том, чтобы заглянуть человеку в душу и выяснить, что ему нужно. — Но, видишь ли, Дарклинга нельзя объявить святым, пока он не прошел стезю мученика полностью. — Николай сделал вид, что не замечает прищуренного взгляда Назяленской. Чтобы избавиться от одолевшей его мерзкой напасти, он скажет что угодно. — Ты не случайно оказался у городских ворот. Судьба предназначила тебе стать свидетелем последних проявлений силы Дарклинга. Тебе суждено привести меня в терновый лес. Освободить нас обоих.

— Суждено? Мне? — едва слышно пролепетал Юрий, но Николай уже видел, как страстно молодому монаху хочется в это верить. Разве не все мы таковы? Кто не хотел бы верить, что где-то наверху для него составлен план, что все ошибки и удары судьбы — лишь пролог будущих великих свершений? Монах превратится в святого воина, бастард взойдет на престол… — Мне? — повторил Юрий.

За его спиной Зоя устало закатила глаза. На лицах Толи и Тамары тоже не читалось воодушевления. Волчица недовольно буркнула, подняв лазурные глаза на Николая, в которых читалось осуждение.

— Только ты способен завершить мученичество Дарклинга, — объявил Николай. — Ты поможешь мне? Поможешь ему?

— О, да, — промолвил Юрий. — Конечно, помогу. Я отведу вас в терновый лес и разожгу священный костер.

— Стоп, стоп, — снова подала голос с подоконника Зоя. — По-твоему, король Равки должен взойти на погребальный костер?

Юрий растерянно заморгал. Волчица недовольно отстранилась от рук короля. Она встала и угрюмо прошлась по комнате, обнюхивая углы, прижав уши к голове, чтобы не слышать, о чем они говорят. Николай совершенно запутался.

— Я имею в виду, костер ведь необязательно должен быть погребальным? — уточнила Зоя.

— Различие существенное, — заметил Николай. Перспектива костра его не радовала. — Так предписывает обисбайя?

Толя взял с шахматной доски ладью и покрутил в пальцах. Ястреб пролетел к волчице, усаживаясь на край тумбочки возле двери, где задержался могучий хищник. Дальнейшее представление Николаю хотелось бы увидеть целиком. Но он был вынужден слушать и смотреть на говорящих людей. Хотя звери наверняка обсуждали что-то более интересное.

— Наверняка утверждать нельзя, но большинство текстов указывают именно на это.

— Да, — на этот раз твердо сказал Юрий. — Есть предположение, что Санкт-Феликс действительно входил в Святую стражу, и есть текст, который нужно читать во время ритуала. Мы с Толей пытаемся расшифровать его первоначальный смысл.

Николай удивленно приподнял брови.

— Санкт-Феликс? Разве из него не сделали священный шашлык, проткнув сучьями и изжарив на огне?

Толя поставил шахматную фигуру на место.

— Время и перевод могли исказить факты.

— Хотелось бы надеяться, что факты очень сильно искажены, прямо-таки до неузнаваемости.

Теперь ладью взяла с доски Тамара.

— Ветки, протыкающие Феликса, всегда изображают с шипами, а это не похоже на яблоневые сучья. В гипотезе есть смысл, — сказала она. — Если, конечно, мы правильно определили местонахождение тернового леса.

— Если от него хоть что-то осталось, — подхватила Зоя.

— И если мы наберем достаточно веток, чтобы разжечь костер, — добавил Толя.

— Тогда останется сущий пустяк: выжить в пламени, — заключила Зоя.

— Вы выживете, — заверил короля Юрий. — Вы выживете, а Беззвездный святой станет истинным мучеником.

— Каньона мы достигнем уже завтра, — сказал Николай.

Монах встал. Его лицо светилось энтузиазмом.

— Идем, Толя. У меня есть кое-какие мысли насчет перевода третьего абзаца. Мы должны успеть до завтра.

Толя пожал плечами и потянулся всем своим внушительным телом.

— Там что-то вроде стихов.

Николай допил бренди. Замечая, что волчица притащила что-то съестное из его дорожной сумки. Этим чем-то оказался кусок колбасы. И волк с аппетитом поедал его, устроившись возле камина. Ястреб прилетел обратно к Зое, отвернувшись к окну. Видимо новый друг не поделился с ним найденным лакомством.

— Я думал, весь текст в стихах.

Тамара направилась к выходу вслед за мужчинами, но в дверях повернулась к Николаю. В отсветах пламени ее обнаженные руки, покрытые бронзовым загаром, приобрели оттенок умбры, на коже четко проступали татуировки с символом солнца.

— Знаю, ты все это говорил, чтобы впечатлить монаха, но мы с Толей никогда не верили в совпадения, — промолвила она. — Слишком много всего случилось в нашей жизни, чтобы считать, будто судьба и вера не сыграли в этом своей роли. Может быть, они ведут нас и сейчас. — Тамара поклонилась. — Доброй ночи, ваше величество. И, кстати, куда волка денем?

Поняв, что говорят о ней, волчица подняла морду и гавкнула на Тамару, указывая носом на Николая. Воительница одобрительно кивнула, будто каждый день общается с волками, и развернулась, уходя.

Зоя спрыгнула с подоконника и достала снотворное. Ястреб приземлился к ней на плечо, а волк заинтересованно обнюхал все баночки, которые достала Зоя. Недовольно фыркнув, волчица прошла к кровати Николая и без лишних мыслей запрыгнула на одеяло. Устроилась клубочком в ногах, наблюдая за действиями людей. Сил прогонять ее не было. Да и волчиц в своей кровати он еще не видел. Николай с горечью осознал, что после сегодняшнего дня действительно хочет поскорее забыться.

— Судьба, — сказал он, проходя в спальню. — Вера. Боюсь, Назяленская, мы ступаем на неизведанную территорию. А я-то думал, ты будешь возражать против того, чтобы меня насадили на шампур.

— Какой смысл возражать? — Зоя принялась расставлять шахматные фигуры, брошенные близнецами в беспорядке. — Если тернового леса больше нет, наши надежды пойдут прахом, мы вернемся в столицу с пустыми руками и постараемся выжать из бала, сборища, смотра невест — называй это как хочешь, — все, что сможем.

Николай сел на край кровати и снял сапоги.

— А если найдем лес? Если все это время нас направлял перст судьбы?

Зоя выразительно изогнула бровь. Ястреб на ее плече поддерживал хозяйку, что-то буркнув.

— Тогда тебе остается лишь уповать на то, что судьба сочтет тебя достойным королем.

Николаю часто повторяли, что питать надежды — дело неблагодарное и опасное, однако он в это не верил. Надежда — словно ветер, который появляется из ниоткуда, наполняет паруса твоего судна и ведет его домой. Что бы ни двигало их отрядом, неизбежность или отчаяние, по крайней мере, Каньон даст ответы на вопросы.

— Отправим в Керамзин экипаж для отвода глаз, а сами поедем тайно, — объявил Николай, почесав за ушком волчицы еще разок. — Если нам на самом деле придется разрыть Каньон, я не собираюсь делать это под знаменами Ланцовых.

Зоя продолжала стоять в дверях.

— Как нам работать бок о бок, если ты меня боишься? — спросил Николай.

— Тебя я не боюсь, — ястреб гордо нахохлился на плече Зои, как бы показывая, что он сможет защитить хозяйку, волчица лишь фыркнула.

А долго ли еще он будет самим собой?

Зоя подошла к кровати и села на краешек постели. Изящные пальцы стиснули синий шелк кафтана.

— Я спрашивала, как ты это делаешь, но никогда не интересовалась почему.

Николай прислонился спиной к изголовью и вытянул ноги, разглядывая точеный профиль Зои.

— Полагаю, по тем же причинам, что и ты.

— Это вряд ли.

Николай потер лицо ладонями, чтобы прогнать усталость. Этот день принес слишком много откровений, однако если Зое хочется посидеть с ним вдвоем, в тишине этой комнаты, и если слова, которые он собирается сказать, помогут залатать возникшую между ними брешь, то он, конечно же, использует эту возможность. Волчица тоже переместилась ближе к нему. Легла рядом, под боком, готовая слушать. Но Николай не знал, как выразить все то, что было в нем.

Николай посмотрел на ячеистый потолок и медленно выдохнул.

— Думаю, я могу все исправить, — наконец произнес он. — Я давно знаю, что Равка сломана, видел, как она, в свою очередь, ломает людей. Войны не прекращаются. Трудностям нет конца. Но мне почему-то верится, что я сумею превзойти всех королей прошлого и выправить положение в этой стране. — Он покачал головой и рассмеялся. — Верх самонадеянности.

— Меньшего я от тебя и не ждала, — ответила Зоя, но в ее голосе не было злой иронии.

Волчица разочаровано буркнула под боком и отвернулась. Ее серебристая спина касалась его тела. Демон внутри чувствовал почти что экстаз.

— Могло ли сознание Дарклинга каким-то образом выжить вместе с его силой?

— Надеюсь, нет. — Зоя разжала кулаки. — Надеюсь, в песках Каньона нас ждет терновый лес, а все разговоры о магических ритуалах и боевых монахах не окажутся пустыми сказками. Но если лекарства нет и сущность в твоем теле — не просто проклятье, насланное Дарклингом, если он пытается использовать тебя, чтобы снова проникнуть в этот мир…

В свете лампы сапфировые глаза Зои грозно сверкали. Николай почувствовал всю глубину терзавшей ее утраты, всю боль, которую она так тщательно скрывала.

— Тогда, Николай, прежде, чем это случится, я пущу тебе в голову пулю.

Правители Равки любили власть больше, чем свой народ. Такая вот болезнь. Зная об этом, Николай поклялся не поддаваться недугу, быть другим королем. И все же сомневался, сможет ли в назначенный час отойти в сторону, отказаться от трона, за который сражался так долго и так яростно. Но если он позволит монструподавить в нем человека, это будет означать поражение. Значит, нужно отбросить свои сомнения и свои желания. Он постарается быть сильным. А женщина, что сидит напротив, позаботится о том, чтобы король Равки защитил Равку. Даже от самого себя.

Волчица удивленно обернулась на Зою. Глянула на Николая и кивнув головой в сторону шквальной что-то пробурчала, одобрительно гавкнув. После обратно уронила голову на одеяло. Только сейчас Николай понял, что она скорее всего весь вечер превозмогала в себе боль от пробы парема. Ей требовался сон, чтобы восстановить силы. Но она все равно будет лежать рядом с ним, охраняя его сон. Успокаивая демона внутри него. Да, фьерданцы умеют выбирать верных домашних животных.

— Моя безжалостная Зоя, в этом случае я сам заряжу пистолет.

***

Утром Зоя разбудила Николая с помощью стимулятора из красного флакона. Открыв глаза, он сразу попытался нащупать волка на соседней половине кровати. Однако огромной серой тушки не оказалось рядом.

— Она отправилась на охоту перед рассветом, — объяснила Назяленская отстегивая цепи. — Толя выпустил ее. Кстати, сейчас она вроде ждет в гостиной.

Волчица и правда оказалась в гостиной. Развалилась на диване и смотрела на огонь. Николай улыбнулся наглости животного. Но не стал ее прогонять, просто пододвинул голову, чтобы сесть рядом.

— Как завтрак прошел? — осведомился он у зверя. Волк что-то гавкнул в ответ, Николай, как будто поняв, о чем сообщила волчица, кивнул и потянулся рукой к своей селедке и хлебу, которые стояли на столе. Зоя налила в кружки чай. Волк недовольно присел рядом, сверля взглядом кружки Николая. Тут уж он понял и перелил в блюдце из своей кружки чай. Волк благодарно кивнул и начал лакать горячий чай из своей миски.

После того как Николай позавтракал, они с Зоей принялись за совместную работу. По большей части оба молчали, лишь изредка переговариваясь. В окно кто-то постучался. Николай взглянул на подоконник. Ах, точно! Как они могли забыть про еще одного члена их отряда? Ястреб недовольно бил клювом о стекло. Зоя, закатив глаза, прошла к окну, открывая его. Птица недовольно покружилась по комнате, что-то крича. Волк недовольно на него гавкнул, что заставило ястреба обиженно усесться на плечо Назяленской. Николай улыбался с этого цирка.

Резкий стук в дверь выдернул его из любования животными. В коридоре появились Толя и Тамара, их форму скрывали тяжелые плащи неопределенного цвета. Между ними, словно зажатый в воротах, стоял Юрий, чье серьезное лицо утопало в складках шарфа. Для поездки к Каньону всем требовался подобный камуфляж: куртки с высокими воротниками и крестьянские накидки из грубой шерсти.

— Почему мы никогда не путешествуем под видом состоятельных людей? — пожаловалась Зоя, застегивая поверх кафтана жуткую накидку, которую принесла Тамара.

— Торговец шелком и его сногсшибательная спутница? — усмехнулся Николай, а потом, взглянув на сидящего рядом волка и ходящего по столу ястреба, добавил: — И их странные домашние животные.

— Да. Можно даже наоборот. Торговцем буду я, а ты — моим прекрасным спутником.

— Зоя, мне показалось или ты только что назвала меня прекрасным?

— В роли спутника, ваше величество.

Николай в притворном отчаянии схватился за сердце, затем повернулся к остальным.

— Поедем не спеша. Есть идеи, куда именно направимся? Ориентиров в Каньоне немного.

— Последователи Беззвездного будут нас ждать. — Монах почти приплясывал от возбуждения. — Они знают, где он погиб. Знают и помнят.

Волчица гавкнула, привлекая внимание. И Николай готов поклясться, что видел на морде животного невероятно человечное выражение. Она оскалилась, смотря на Юрия и облизнулась, как бы намекая, что не прочь полакомиться костлявыми монахами. Юрий вздрогнул, сглатывая комок в горле. Николай закусил щеку изнутри, чтобы не смеяться с этого в голос. Волк нравился ему все больше и больше.

В доках их уже ожидал скиф — широкое, плоское судно на круглых, как у саней, полозьях, благодаря которым тяжелый корабль скользил по пескам. Конструкция этих старых посудин позволяла двигаться бесшумно, не привлекая внимания волькр, и отличалась простотой, поскольку скифы часто разбивались. Грубо говоря, скиф представлял собой платформу под парусом. Их странную компанию в сопровождении ястреба и волка провожали заинтересованные взгляды. Сама же волчица, видимо, старалась сделать вид, будто она породистая собака. Но получалось плохо. Николай не мог не улыбаться, смотря как она пытается пародировать повадки собак. Машет довольно хвостом невпопад, или лает на кошек.

Двое шквальных младшего ранга стояли наготове возле мачты — полные рвения и до нелепости юные в своих синих кафтанах. Для студентов, оканчивающих школу гришей, это считалось легким заданием. Конечно, условия сильно отличались от боевых, зато была возможность попрактиковаться в языках и выполнении команд. Толя занял место на носу, Зоя и Юрий — на корме, по бокам от Николая. Тамара стояла рядом с монахом, чтобы присматривать за ним на тот случай, если он попытается заговорить с другими фанатиками. Ястреб предпочел занять пост где-то под мачтой, волчица же недовольно обнюхивала судно, пытаясь, видимо, найти что-то вкусное. Николай, заметив это, подозвал к себе волка и вручил ей кусочек засушенной колбасы, что заранее приготовил для таких вот ситуаций. Зверь недовольно обнюхал лакомство, но принял его, начиная грызть его у ног короля.

Николай не сводил глаз с горизонта.

— Что это там такое?

— Озеро? — предположила она.

— Нет, — возразил Юрий. — Чудо.

Зоя с трудом удержалась от того, чтобы не вышвырнуть его за борт.

— Для тебя подтекающий кран — и то чудо.

Волк подобрался к краю борта, встав на задние лапы, чтобы лучше разглядеть «чудо». Ястреб крикнул что-то сверху. Потом показался из-под парусов и полетел в сторону темного пятна. Волчица принюхивалась, рассматривая лагери паломников. Может они что-то готовят, подумал Николай.

— Вот то самое место, где встретил смерть Темный святой, — с трепетом в голосе произнес Юрий. — Много столетий назад Беззвездный святой встал на этом месте и попрал законы, скрепляющие мир. Только он осмелился воссоздать эксперименты Костяного Кузнеца, Ильи Морозова. Только он поднял взгляд к звездам и возжелал большего.

— Осмелился, — повторила Зоя. — И результатом его ошибки стала прореха в ткани земли.

— Тенистый Каньон, — промолвил Николай. — Единственное место, где сила Дарклинга превращалась в ничто. Святые любят злую иронию.

Зоя раздраженно рубанула ладонью воздух.

— Святые тут ни при чем. Никакого божественного возмездия не было.

Юрий обратил на нее горящий взгляд.

— Почему вы так решили? Откуда вам знать, не был ли Каньон испытанием, которое святые устроили Дарклингу?

— Ты сам сказал, что Дарклинг попрал законы, которые скрепляют мир и управляют нашей силой. Он нарушил естественный порядок вещей.

Волчица недовольно рыкнула на монаха, припугивая его, чтобы он заткнулся. Николай и не мог предположить, что животные так много смыслят в философских вопросах. Как только скиф остановился, Зоя соскочила на землю, перемахнув через леер.

— Следите, чтобы монах оставался на борту, — отдал приказ Николай, спрыгивая вслед за ней.

— Добро пожаловать, други-паломники, — с приторной улыбкой приветствовал их человек в черном балахоне. Он удивленно глянул на серебристого волка, что спрыгнул вместе с Николаем. Потом однако же потерял всякий интерес к животному, потому как волчица направилась прямиком к черному диску, в то время как Николай был вынужден успокаивать Зою.

Когда Николай отвел ее обратно на скиф, голова у Зои была тяжелой, перед глазами все расплывалось. Младшие шквальные, бросив свой пост у парусов, отправились поглазеть на черный диск. Никакой дисциплины! Он глянул в небо, где кружился ястреб, спускаясь вниз, чтобы успокоить свою хозяйку. Птица присел рядом со шквальной и начала заискивающе на нее смотреть. Николай бросил взгляд за борт, отыскивая волчицу, но на сером песке были видны лишь ее следы. Ничего, найдется.

Николай сделал знак близнецам.

— Толя, Тамара, отгоните шквальных от камня и приведите сюда, а потом встаньте с противоположных сторон этого уродства и обойдите его по периметру. Постарайтесь выяснить, когда оно появилось и сколько паломников посещает это место каждый день. Нам придется как-то объясняться с ними, если мы затеем раскопки. Мы с Зоей и монахом отойдем на скифе к западу. Через час собираемся для определения дальнейших действий.

— Я могу помочь, — засуетился Юрий, глядя, как Толя и Тамара прыгают на песок. — Я могу поговорить с пилигримами…

— Ты останешься с нами. Мы отъедем немного подальше и решим, что делать. Не знаю, как начинать раскопки, когда под ногами путается столько народу.

Зое было плевать, чего хотят паломники. Она чувствовала, что просто сорвется, если будет вынуждена смотреть на их черные знамена еще хотя бы минуту. Она засучила рукава, ощущая запястьем тяжесть усилителя.

— Хватит политики. Хватит дипломатии. Они жаждут тьмы? Они ее получат!

— Зоя! — Николай бросил на нее предостерегающий взгляд.

Однако ярость уже вырвалась из-под контроля, буря уже назрела. Стоило Зое скрестить запястья, и пески зашевелились, пошли рябью, которая начала превращаться сперва в волны, а потом в дюны, поднимавшиеся все выше и выше. Ноздри забивал запах бергамота и крови. Ветер ревел голосом ее гнева. Ястреб недовольно взлетел вверх, крича и пытаясь остановить Назяленскую.

— Зоя, прекрати немедленно, — прошипел Николай.

Паломники что-то кричали, жались друг к другу, пытались укрыться от бешеных порывов ветра. Зоя наслаждалась их ужасом. Заставляла песок принимать форму то солнечного диска, то женского лица. Ветер дико взвыл, и пески взметнулись к небу стеной, закрыв собой солнце и погрузив лагерь во мрак. Пилигримы бросились врассыпную.

— Вот вам ваш святой, — с мрачным удовлетворением бросила Зоя.

— Зоя, хватит, — промолвил Николай в темноте, которую она устроила. — Это приказ.

Стена песка упала. Зоя почувствовала сильное головокружение, несколько секунд картинка перед глазами мерцала и дергалась. Колени у нее подломились, и она тяжело рухнула на палубу скифа, напуганная внезапным приступом тошноты. Из далека послышался крик. Николай взглянул на черный диск и увидел, то что увидеть не ожидал. Волчица неслась на встречу ветру обратно к скифу и на бегу превратилась в Луну Миронову.

— Нет! Стоять! — кричала она, исчезая.

Николай не мог понять видел ли он это реально или это была игра воображения. Он пошатнулся; глаза закатились.

— Николай…

Перегнувшегося через леер монаха вырвало.

— Что это было? — спросила Зоя, пытаясь встать. — Почему… — Слова замерли у нее на устах.

Она медленно повернулась. Лагерь паломников исчез, исчезли палатки и сияющий черный диск. Синева неба померкла, сменившись серым сумраком.

— У меня галлюцинации. Я видел Луну, которая была волком. И вижу это, — проговорил Николай, всматриваясь в даль, — или вы тоже это видите?

Зоя обратила взор на запад. Над ними нависал дворец из того же сероватого песка, которым был засыпан Каньон, — скорее даже не дворец, а город, массивное сооружение с арками и высокими башнями, вокруг которых вихрились тучи. Своей стрельчатой воздушной конструкцией он напоминал мост в Ивце.

Издалека донесся пронзительный крик. Волькра, подумала Зоя, хоть и понимала, что этого быть не может. Или ястреб смог все-таки противостоять ее ветру и сейчас летает где-то поблизости, готовый спасти ее в любой момент.

— Чудо, — выдохнул Юрий, падая на колени.

Раздался еще один вопль, за ним еще и еще, а потом загрохотал гром. Со стен дворца сорвались темные тени. Стремительно набирая скорость, они понеслись к троице.

— Это не чудо. — Николай потянулся за револьверами. — Это западня.

========== Часть 9 ==========

Луна каждый день чувствовала себя виноватой. Измученный вид Бари не помогал. Он имел возможность зарыться в работу с головой, помогать Давиду и другим фабрикаторам что-то изобретать. Луне же приходилось большую часть времени проводить в обществе близнецов Батар. От них исходил ареол уважения, веры и благоговения. От этого становилось тошно. Она виновата! Она должна была остановить портал. Она не святой монах, который превращается в животное. Она воин. Она хранитель. Но она не смогла сохранить ту жизнь, которая просила о помощи. Нет, нет. Так неправильно. Он жив. Николай и Зоя живы. С ними все в порядке. Этот портал просто перенес их куда-то в другое место.

Сейчас она была в кабинете карпориалов вместе со всеми. Но главное в обществе Жени. С ней было легче. Она первая выместила на Луне весь свой гнев, обвинила во всех смертных грехах, она первая же и смирилась, придумала, как все исправить. Луна восхищалась этой девушкой. Вот кого должны восхвалять и кому должны молиться близнецы, а не ей.

Все началось еще там, в Каньоне. После фееричного исчезновения скифа, на котором были король Равки, его первый генерал и какой-то непонятный монах. Луна пыталась остановить, предупредить. Она почувствовала колебание материи, ощутила силу, забирающую ее друзей из этого мира. Толя и Тамара, видевшие ее эпичное превращение из зверя в человека, сразу же уверовали, что она из Святой стражи или как там у них. Бари, приземлившийся после облета территории и сменивший образ ястреба на человека, убедил их веру в то, что брат и сестра посланы судьбой на помощь Равки. Луна готова была разрыдаться, потому что судьба тогда просто над ними издевается. Ибо она вообще ничему не помогла.

Обыскав Каньон, обшарив пески с помощью сил и звериного чутья, они ничего не нашли. Близнецы не требовали объяснений. Они лишь под конвоем сопроводили их в столицу. Где передали в руки Давида и Жени. Толя и Тамара рассказали обо всем Триумвирату. Потом взглянули на Мироновых, требуя подтверждения своим словам. Бари, закатив глаза, продемонстрировал им свое превращение в ястреба. После брат оставил все на сестру. Пусть сама объясняет.

— В это будет сложно поверить, — начала Луна.

— Меня уже будет сложно удивить, — хмурилась Женя.

— Мы не из этого мира. — Сероволосая запнулась, как объяснить такое? — Во Вселенной есть скопление разных пучков энергии, путей, дорог. Они каждый по отдельности выстраиваются в собственные миры. Каждый из них уникален, но общая энергия Вселенной в них сохраняется. Эта энергия часто преобразуется в магию или вашу Малую науку.

— То есть где-то еще есть гриши? — уточнила Тамара.

— Гриши, ведьмы, колдуны, ворожеи — они называются по-разному. Но везде есть люди, обладающие этой энергией. — согласилась Луна. — В устройстве Вселенной мало кто разбирается и лезть в ее потоки очень опасно. Но суть в том, что эта энергия, магия, она должна быть помощником, но зачастую является оружием. Есть легенда…

— Мне не интересно слушать про легенды! — стукнула кулачком Женя, в ее единственном глазу скопилась соленая влага. — Я хочу знать где мой король и моя подруга!

— Мы этого не знаем, — ответил Бари. — Когда мы попали в этот мир, то не смогли связаться ни с каким другим. Этот мир изолирован от других. Сила, переместившая Николая и Зою должна быть невероятной. Почти всей энергией, данной этому миру.

— Что за легенда? Это нам поможет? — спросил до этого молчавший Давид.

— Легенда гласит, что был такой человек, который собрал в себя всю магию своего мира, чтобы навсегда покончить с войнами в своем мире и суметь защитить его от напастей скверны, идущей из других миров.

— Скверна? — уточнил Толя.

— Да, были и до сих пор есть миры, в которых победило зло и разрушительную силу магии никто не обуздал или же наоборот постарался использовать со своим умыслом. Это привело к деформации энергии. Появилась скверна. Она принимает разную форму. Огненные атронахи, водные и воздушные монстры, земляные великаны, ничегои, — Луна глянула на Женю, которая вздрогнула. — И вот этот человек был первым королем своего мира. Он объединил все земли, создал первый парламент и отрекся от короны. Он запретил считать себя святым или особенным. Он поклялся своему народу, что будет защищать границы их мира до конца своих дней. Он был первым Мироновым.

— Ваш предок? — удивилась Сафина.

— Так гласит легенда. А как уж было на самом деле никто не знает, — развел руки в стороны Бари. — У него было семь сыновей, которые унаследовали его силы, но, чтобы быть равными, выбрали себе по одной силе. Огонь, вода, воздух, земля, свет, тьма и созидание. Шесть из них несли хаос в своей душе и только седьмой — творение. От них пошла династия Мироновых. Неизвестно, был ли первый Миронов зверем или нет, но многие из нашей родословной могли превращаться в животных.

— Когда мы сюда попали, то почувствовали силу Мироновых. — продолжила Луна. — Ваши древние животные: олень, морской хлыст и жар-птица — Мироновы. То есть когда-то ими были.

— Они люди? — удивился Толя.

— Нет. Давно уже нет. Чтобы остаться человеком, нужен весомый повод. Шкура зверя неимоверно притягательна. Когда я волк, я не чувствую многие из человеческих чувств. Тем более, что человеком зачастую быть больно. Животное же действует на инстинктах. Оно свободно. И мы не имеем своей магии, когда становимся зверьми. Она рассеивается в потоке мира. Потому первые Мироновы, что остались здесь, скорее всего, поделились своими силами с этим миром. Поэтому у вас есть это деление на ордены: заклинатели, фабрикаторы и карпориалы. В нашем мире не было последнего ордена. Каждый мир уникален. — Луна кивнула близнецам.

— Что нам делать? — Женя схватилась за голову.

— У Николая был план на такие случаи, — предложила Тамара.

С того дня и началось перевоплощение простого парня по имени Исаак в короля. Они готовились к празднику, смотру невест. А в голове Луны все еще стояло воспоминание из Каньона. Тот последний миг, когда она кричала, пытаясь остановить исчезающий скиф. Глаза Николая, который успел узнать ее. Увидеть, как она превращается в человека. О чем он подумал, она не могла даже предположить. Оставалось уповать лишь только на то, что она спросит это при следующей встречи.

***

При Малом дворце ей нашлось место. Она не заняла на время пост Зои. Нет, она не собирается играть роль генерала при короле. Тем более, что Зоя по легенде отправилась в Ос Керво. Луна занималась тренировками с подрастающими заклинателями. Ее программа обучения отличалась от того, что преподавали в Малом дворце. Здесь гришей учили сдерживать, контролировать свои силы, загонять в рамки свое естество. Мироновы же обучались быть единым потоком со своей силой. Магия была течением, а ее носитель становился волной. Чтобы чувствовать эту связь Луна с детства проводила много времени в медитациях и на уроках борьбы и фехтования. Мышцы тела должны натренироваться до такого состояния, чтобы стать оружием в руках магии, чтобы поток сам направлял руку. Медитация же должна приблизить дух носителя хаоса к нити существования, укрепить связь со всем сущим.

Бари занимался с фабрикаторами, хотя учитель из него был херовый. Первые свои уроки он забывал об учениках, полностью погружаясь в работу. Юные прочники и алкемы боялись прервать его рассуждения с самим собой и просто наблюдали за тем, как с легкой руки Миронова металлы принимали разные формы, а жидкости приобретали разные свойства. После он вспоминал об учениках, но все равно не знал, как им преподнести материал. Но потом он втянулся. Луна заметила, что Бари был рад передавать свои знания новому поколению. Он стал чаще улыбаться. Хотя воспоминания о Зое возвращали угрюмость на его лицо.

Мироновых не допускали к разработкам Николая и нулевой армии в знаменитом Золотом болоте. Хотя они и не рвались туда. Оба понимали, что там готовиться оружие для войны, а каждый из них был своего мнения об этом. Бари, как созидатель, не хотел иметь ничего общего с разрушением. Он мог создать более прочную броню, помочь в защите или изобрести новый способ посева пшеницы, однако нести разрушение, даже не своими руками, а через свои изобретения, он не мог. Луна же была разрушителем. Противостоять армии она могла и без навороченного оружия. В свое время она сражалась с армиями монстров, она вызывала грозовые тучи, из которых на врагов лил дождь из острых льдин. Зрелище было кровавым и страшным. Она могла придать форму волнам: они становились грозными огромными волками, что пожирали своих жертв. Луна умела бить по массе, но против людей никогда не использовала свою силу.

Перед самым торжеством было решено, что ученики покинут стены Малого дворца, чтобы у гостей не было искушения подсмотреть за их тренировками или навредить детям. Луна осталась без работы. Бари был задействован в лабораториях Давида. Он изучал пробы песка из Каньона, смешивал его с разными субстанциями, проверяя теорию о том, что смесь разных энергетик этого мира может вызвать похожий эффект портала. Луна не особо интересовалась его успехами. Брат всегда что-то придумывал. Видеть его в окружении листков исписанной бумаги, колб, чертежей и металлов было обычным явлением. На его носу с горбинкой уместились очки с разного цвета линзами, а идеальная прическа никогда не портилась. Луна пыталась напроситься в помощницы к Жене. Бедная девушка практически одна организовывала королевского размаха праздник. Однако Луна сразу поняла, что мало смыслит в различии фиолетового и сиреневого, во всевозможных вариантах складывания салфеток и размещения гостей.

Перед самым появлением гостей в стенах Большого дворца, Луна Миронова наконец нашла себе дело, которое помогло бы ей отвлечься от переживаний за жизнь Николая и быть полезной для Равки. На южной границе стали все чаще и чаще происходить нападение кергудов. Луна предложила свою кандидатуру. Она уже убивала кергудов и на улицах Кеттердама и после, возле статуи Лизаветы. Толя и Тамара желали бы, чтобы Луна осталась при дворце и помогала им во время празднеств.

— Я ничем не смогу вам помочь, — возразила Миронова. — Я — воин. Мне привычнее убивать. Защищать границы. Может быть я смогу выйти на их лаборатории?

— Не стоит пересекать границу, — нахмурилась Женя. — Это могут посчитать как акт агрессии.

— Я могу просто узнать у самих кергудов про их лаборатории. Только мне нужен антидот, — она глянула на Бари.

— Сколько бы антидота у тебя не было, это опасно! — Бари был зол, он недовольно встал напротив сестры.

— Да что с тобой такое? — Луна тоже вспылила, — Я бывала в ситуациях и поопаснее.

— С тобой тогда были Виктор и Александр. Могли за тобой присмотреть Сэм или Жозе, да даже Филипп мог тебя остановить. В конце концов на ваших охотах был и отец, — Бари гневно осмотрел Луну.

Луна поняла, что еще чуть-чуть и она расплачется. Это жестоко. Жестоко напоминать, что она больше не увидит никого из своих братьев, не услышит поучений от отца, или ворчание от матери. Бари делал вид, как будто он один скорбел по тому, что не сможет вернуть. Они оказались в этом мире, но это был их выбор. Луна посмотрела в лицо брату. Прямо в его янтарные глаза.

— Да, у нас была большая семья и за мной, как за самой младшей, все всегда следили и приглядывали. Но это не уменьшает того, что есть во мне.

— Я не хочу терять последнее, что у меня осталось.

Слеза скатилась по лицу Луны, она смахнула ее и оказалась в объятиях брата.

— Я не хочу оставаться один.

Брат крепко сжимал сестру. Тамара и Толя понимающе переглянулись. Они были близнецами. Их связь была сильнее. И они даже представить боялись какого это — потерять друг друга.

— Я понимаю, Бари, — глухо отозвалась Луна где-то в районе плеча Миронова. — Я тоже не хочу тебя потерять. Но я не могу так. Я… Внутри хаос, он…

— Я знаю, — отозвался брат. — Я знаю, — он отпустил ее из своих объятий. — Просто почаще выходи на связь, — он улыбнулся, смотря в голубые глаза все еще непоседливой маленькой сестренки.

— Но решение еще не было принято, — угрюмо заметила Женя.

— Луна Миронова не является подданной короны, — вмешался Давид. — Она вольна выбирать сама, как ей поступить.

— Тем более, что этого Волчонка мало что остановит, — добавил Бари.

— Я же просила не называть меня этим прозвищем!

— Прости, сестренка, но ты начала первая.

— Я всего один раз в шутку назвала тебя соколом!

— Я — ястреб! — нахохлился Бари.

Женя и Тамара засмеялись, Толя сдерживался из последних сил, Давид, не поняв, что рассмешило его жену, уткнулся в книгу.

На следующий день Луна Миронова седлала коня, чтобы добраться до южной границы. Близнецы хотели послать с ней группу вооруженных стражей, чтобы она имела вес перед командованием. Но Луна отказалась от этого, аргументируя тем, что отпустит лошадь, как только отъедет от города. Дальше она предпочтет путешествовать на своих четверых. Бари снабдил ее антидотом, над которые они работали вместе с Давидом. Для его создания использовался другой способ перемолки стеблей юрды, что позволяло выделить более концентрированный сок, а потому затраты на изготовление противоядия сократились.

На прощание брат с сестрой крепко обнялись, а потом Луна не сдержалась, обнимая и Женю. Странное чувство родства, восхищения, уважения, домашнего уюта, спокойствия всегда возникало рядом с этой девушкой. Луна, смотря на Сафину, вспоминала маму.

***

Миссис Миронова была рыжей, вокруг нее крутилось множество бестолковых детей, каждого из которых она любила. Мама была строга. Еще задолго до рождения Луны, старший брат, Сэм, разрушитель со стихией огня, поджег мамины любимые занавески. Годы спустя старший брат рассказывал маленькой сестренке, почему его больше не садят у окна, а также почему мама всегда носит на поясе фляжку с водой. А еще через несколько лет, когда Сэм женился и у него родилась прекрасная дочурка, унаследовавшая силу отца, история повторилась. Луна с улыбкой вспоминала о своей племяннице, Алисе, которая попыталась повторить подвиг отца и случайно подожгла те же занавески. В этот раз уже бабушка не ругала ребенка. С годами на лице мамы все четче проявлялись морщинки от постоянного напряжения и страха за мужа и детей. Мама стала добрее к своим внукам, любила их баловать разными сладостями, многое разрешала.

Луна успела еще застать это время. Она точно знала, что у нее есть прекрасная племянница — Алиса, маленькая лисичка, владеющая огнем, и перед самым исчезновением, родившийся у Жозе и его супруги, маленький Белояр, в котором теплился хаос земли. Сам Жозе управлял воздухом. Он был третьим мальчиком в семье. Филипп, что был средним между Сэмом и Жозе, владел магией земли, но был невероятно замкнутым ребенком. Старшие братья редко возились с маленькой сестренкой. Луна помнила, что чаще всего с Филиппом она пересекалась, как и с Бари, в библиотеке. С другими же братьями она всегда мечтала тренироваться. Но старшие редко обращали на нее внимание. Зато Виктор и Александр были для нее верными друзьями и соучастниками шалостей. Они были близнецами, но имели совершенно противоположные силы. Виктор управлял тьмой, а Александр — светом. Они часто подшучивали над всеми, кто не мог отличить одного брата от другого. Для этого они часто меняли цвет волос. У Виктора они от рождения были белыми, как первый снег, а у Александра — черными, как беззвездная ночь. Их уловка срабатывала даже на маме. Однако только Бари и Луна никогда не велись на это. Луна слишком много времени проводила с близнецами, чтобы прекрасно увидеть какие они на самом деле разные. Виктор всегда был заводилой, он часто придумывал их розыгрыши, в то время, как брат был более спокойным и только лишь подключался в общее веселье ради брата. Бари же в силу своих созидательных способностей всегда был невероятно проницательным. Он всегда видел человека на сквозь. Потому близнецы и Луна не любили над ним шутить: он совершенно их не понимал!

Отъезжая от Ос Альты, Луна прокручивала в голове эти воспоминания. Наверняка, спустя три года после ее исчезновения, их семья пополнилась. Она любила быть тетей, хотя успела повозиться только с Алисой. Маленькая лисичка всегда симпатизировала ей больше. Семья Мироновых всегда была большой. У Луны было много братьев и сестер двоюродных, троюродных, теть и дядь. Большая семья всегда поддерживала связь между собой. Многие Мироновы переселялись в другие миры. Однако с помощью порталов они связывались и переходили из одного мира в другой в гости. Были и моменты, когда другим мирам требовалась помощь в сдерживании скверны, и тогда они просили ее у своих родственников.

Зачастую же эти порталы были прекрасным способом потренироваться. Во Вселенной всегда находились миры, откуда скверна не собиралась уходить, но где можно было бы учиться ее уничтожать. Это называлось охотой. Хотя мама всегда называла это плохой пародией на сражения. Пародия это была, потому что перед каждым таким перемещением отец отправлял кого-то на разведку, чтобы этот кто-то (часто это был Филипп, из-за своего дара земли, он прекрасно распознавал рельеф местности) зарисовал карту предстоящего поля битвы. Далее собирался целый совет в кабинете отца, где каждый из Мироновых удостаивался чести сказать слово, предложить какую-то свою тактику или же просто как-то высказаться по поводу предстоящего дела. Луна начала принимать участие в таких советах с десяти лет. Сначала тайно, прячась за стареньким комодом. Как потом рассказал Виктор, через это тайное место прошли все до нее и наверняка пройдут еще многие после. (причем все собравшиеся на совете знали, что за комодом находится кто-то из младшего поколения семьи, но все сохраняли серьезность момента и позволяли молодым поиграть в шпионов) Но после ряда удачных тренировок, когда самой младшей и уступающей по всем физическим характеристикам Луне удалось противостоять самому старшему брату — Сэму, который был почти что размерами с добротный платяной шкаф. Тогда отец позволил ей быть на этих советах.

В основном, там обсуждалась стратегия. После исследования мира, составлялась его характеристика, решалось, кто будет полезнее. Так как главой совета выступал отец, то конечно же он смотрел не только на полезность конкретно каждого члена семьи, но и на его поведение в течении какого-то времени. Потому Луна, Виктор и Александр часто оставались в штабе в виде наказания. После этого совета был свой ритуал облачения в боевую форму. Луну всегда завораживало, как братья выглядят в своих массивных блестящих кольчугах, как на их головах блестят шлемы, где рельефным рисунком проглядывается их животное и сила. Эта броня была воплощением связи с нитью всего сущего, а потому формировалась как-то сама по себе после получения отличительного знака. Сама же Луна была не особо довольна своей версией брони, потому что она была не такой красивой и воинственной, как у братьев. Ее броня отражала ее последующий путь. Может быть нить существования знала, что она не станет истинной защитницей своего мира, потому вместо кольчуги у нее простая рубашка и куртка. Зато братья всегда завидовали, что в своей броне оно являлась почти волком: на голове вместо шлема или каски была шкура волка, от цельной морды хищного зверя главными оставались уши, которые становились ее преимуществом, потому как оживали — крутились в разные стороны, улавливали звуки. Это было и с хвостом. Своей спиной волка она вообще гордилась. Со временем работы с Казом Бреккером она поняла, что это очень заметно, а потому броню решено было видоизменить. Остался хвост и уши. И этого хватало, чтобы внушать страх врагам. Вместе с некоторыми элементами животного с одеждой передавались и повадки. Луна чаще скалилась, принюхивалась, рычала. Она становилась почти зверем. И это было прекрасным. Хотя быть похожей на братьев всегда хотелось.

После вся отобранная отцом команда отправлялась в тот мир, где намечалась охота. Штаб же, оставшейся дома, обычно никак не участвовал в дальнейших событиях. Иногда правда Луна и близнецы получали сообщения о том, что основной команде нужна помощь. Тогда готовые дети счастливые отправлялись в новый мир, чтобы тоже поучаствовать в уничтожении монстров. Такое правда было редкостью. Обычно отец со старшими братьями справлялся своими силами. Но томительное ожидание возле приемника всегда было или же эта глупая надежда, что их помощь все-таки понадобиться.

Когда поставленная в плане цель была выполнена (обычно это была зачистка какой-то определенной территории, как будто после ухода разрушителей, монстры не займут по новой эту нишу), отец и братья возвращались победителями. Их мечи и броня были в крови и грязи, но они были неимоверно горды собой. А младшим оставалось только им завидовать. Мать же облегченно вздыхала, радуясь, что все вернулись живыми, а потом отчитывала каждого за испорченный ковер, на который всегда кто-нибудь бы да наступал своими грязными ботинками. После радушного приема дома все опять собирались на совете, обговаривая что получилось, а что не удалось. Отрабатывались новые стратегии, придумывались новые ходы, младшем рассказывалось в красках все особенности битвы.

Чего греха таить, но Луна, Виктор и Александр иногда и сами отправлялись на тайные охоты. Они не устраивали ничего из выше перечисленного, а просто открывали портал в какой-то другой мир и отправлялись туда, чтобы выместить хаос в своей душе, и чтобы хоть раз самим побывать на охоте. Их поведение всегда оставляло желать лучшего. Именно они гоняли кур по двору, залезали в сады достопочтенных особ, чтобы своровать сливы, как-то они даже умудрились перебить весь чайный сервиз. Они были теми еще чертятками, а потому не могли рассчитывать, что отец их по своей воле возьмет на настоящую охоту. То, что они просто принимают участие в обсуждение было уже хорошо, но им хотелось большего.

Хаос внутри разрушителя всегда требует большего. А сдерживать его порой просто невозможно. С учетом того, что в этом мире принято, что использование силы придает сил и здоровья гришу, то Луна, связанная с нитью всего сущего крепче всех остальных, ощущает свою силу по-другому и может использовать ее в многократном объеме, превышающем способности местных гришей. Сдерживать себя от искушения скверны она умеет с детства, но другая ипостаси этой силы — возможность быть волком становиться все заманчивее и заманчивее. В образе волка у нее нет сил, не надо ничего контролировать, ощущать потоки магии. Можно быть собой.

***

Луна решила направиться сначала на восток, а потом продвигаться по границе к западу и выйти в итоге к Неморю, чтобы снова осмотреть место исчезновения Николая и Зои. Первым пунктом был Сикурск и Долина Двух Столбов. Отсюда по слухам была Заклинательница Солнца. Что ж, Луна могла согласиться с этими слухами, потому как долина оказалась живее всех живых, хоть и находится на границе двух враждующих стран. Долина была усеяна сгоревшими хижинами и пустыми полями из пепла, но прямо рядом с ними построили новые дома и фермы.

Там были и таверны, и гостиницы, и мастерские по ремонту часов, и что-то напоминающее лавочку, в которой можно было взять почитать книгу на неделю. Все казалось удивительно непостоянным. Разбитые окна просто заколотили дощечками. У многих домов были брезентовые крыши и дыры в стенах, которые прикрыли шерстяными одеялами или ткаными матами.

Луна решила принять образ человека, чтобы лучше влиться в толпу и ощутить в случае чего движение кергудов. Она прошла через рыночную площадь, заполненную людьми, их товары выставлялись на импровизированных столиках: оловянные кастрюли, охотничьи ножики, шубы для похода в горы. Миронова увидели банки с гусиным жиром, гроздья сушеного инжира, хорошие седла и дрянные на вид пистолеты. Над одним из лотков висели свежеощипанные утки с розовой кожей в складочках. Странно было ощущать на себе косые взгляды местных бандитов. Ох, ребятки, знали бы вы про бандитов Кеттердама! Ваши коллеги по ремеслу в Керчии намного преуспели, да и холодок по коже там они вызывают у каждого туриста. Эти же косые взгляды Луна пресекла одним своим тяжелым взглядом голубых глаз. Местные бандиты в испуге, что их заметили, поспешно отвернулись. Луна тихо хмыкнула.

В грязи игрались дети. Приземистый мужчина в жилетке коптил какое-то мясо в крупном металлическом барабане. Луна наблюдала, как он подкидывает внутрь ветку можжевельника, и вверх поднимается ароматное голубоватое облачко дыма. Девушка направилась к мужчине, доставая монеты из кошелька. Хоть в облике зверя она и легко охотилась на мелкую дичь, но полакомиться вкусно приготовленным мясом всегда любила, да и бегать по лесам в таких случаях не надо.

Луна задержалась в городе на пару дней. Она решила отойти от изначального плана и не направилась прямиком к местным лагерям Первой армии. Как человек, долго проработавший с крысами из Бочки, она знала, что доверие — это золото, которое надо заслужить. Командиры же не имели пока что даже случая сделать первые шаги к тому, чтобы что-то заслужить. Южная граница была относительно спокойным местом. Здесь командование не особо напрягалось, потому как открытых попыток нападения со стороны Шухана предпринято не было. Люди, жившие в местных городах, отмечали, что зачастую солдаты были неблагосклонны к населению. Первая армия ставила себя выше обычного народа, а потому и заслужила столь неблагоприятное амплуа.

Хоть военных действий не было, но в воздухе летало напряжение. Крестьяне были встревожены больше обычного. Солдаты напряжены. Бандиты более дерзкие. Корчмари более закрыты в общении. Луна замечала иконки Святых в многих окнах. Простые люди молились за себя и свою страну, прося помощи и пощады. Глупость. Луна прекрасно знала, что Святые мало решают. Если короли решили, что будет война, то их удается мало кому остановить, тем более каким-то давно умершим гришам. Если один человек решил убить другого, молитвы мало защитят, тут поможет только собственные силы, собственная броня и оружие. Если нить сущего ведет к какой-то конкретной точке, то одному человеку, да даже многим Святым никогда не остановить ее.

В Сикрске не было гришей. Луна поняла это не сразу. Поля поливались только естественным путем, люди лечились у обычных врачей, да и многочисленные мастерские не пользовались услугами фабрикаторов. Все гриши бежали из своих домов поглубже в страну, потому что боялись стать подопытными крысами шуханцев. Гриши из Второй армии и то были напряжены. Из подслушанных разговоров Луна поняла, что не так давно было совершенно еще одно нападение, и юные заклинатели боялись за свою жизнь и ругали командование, которое все равно выставляло их на дозорные посты. И вот была бы прекрасная возможность выйти с готовым приказом от Триумвирата на ее имя, как на лицо, на которое возложена миссия по расследованию и уничтожению выявленной угрозы. Но Луна осталась в тени. Разговор солдат Второй армии был уж слишком пафосным и намекал больше на привлечение внимания. Луна знала, что был отдан приказ пока попридержать гришей в резервах. А значит, либо командиры ослушались прямого приказа, либо эти заклинатели слегка приукрасили свое тяжелое положение.

Можно было проследить за этими гришами до их лагеря, но тогда уж ей точно придется раскрывать все карты, а к этому она пока не готова. Слишком зыбка почва под ногами. Что-то с этим местом не так. И пока она будет сторонним наблюдателем, надеясь, что в этот раз такая тактика ее не подведет. Однако за заклинателями она отправилась. Дозорный пост находился в отдалении от города, а потому образ волка подходил больше. У гришей была своя палатка. Она ничем особым не выделялась. Только разве что гнетущей атмосферой недоброго ожидания. Луна наблюдала издалека за передвижениями по лагерю. То тут то там всплывали эти тускло-зеленые мундиры, которые так любил Николай.

***

Луна даже в Большом дворце видела короля исключительно в этом погано зеленом цвете. Он как будто гордился им, носил напоказ, выпятив грудь вперед, расправив широкие плечи, такой мундир был сшит по его фигуре, а потому ярко выделял покатые плечи, упругие мышцы, под мундиром всегда была простая белая рубашка, которая также прекрасно сидела на нем, придавая его образу простоты и романтики, всегда хотелось прикоснуться к его рукам, скрытым перчатками и тканью, чтобы ощутить материю и силу, что скрыта в этих руках… Кажется Луна слишком много уделяла внимания мундиру короля. А еще она вспоминала ту ночь, которую она провела с ним в одной кровати в образе волка. Как имела возможность наблюдать за его воздымающемся торсом, полосками черных вен на кистях рук, на безмятежное лицо. На несколько долгих секунд в ту ночь она становилась человеком, чтобы прижаться к нему, нырнуть в объятия. Она прекрасно знала, что он погружен в состояние чем-то напоминающее бессознательное, но искушение оказаться так близко к нему было велико.

Что же касается мундира, то Луна спросила как-то его об этом во дворце. На что Николай рассказал про свою службу в Хальмхенде, где служил в пехоте, в отличие от многих своих аристократичных предшественников, которые предпочитали пройти военную службу вдали от самой военной службы. Однако этот рассказ почему-то заставил Николая грустить. Лунадолго не понимала какого это терять кого-то из друзей в сражениях. Ее вылазки на охоты всегда заканчивались хорошо, а если кто-то и был ранен, то не сильно. Однако только в этом мире она столкнулась с потерями. Нет, ни когда потеряла связь с родными, тогда была еще надежда, что она сможет найти выход. Нет. Это было, когда первый из встреченных ею на этой земле людей — простой моряк-земенец, был поглощен морем. Луна впервые потеряла кого-то, и это было больно. Тогда она пообещала, что исправит ошибки предков и покончит с напастью Костяной тропы. Потому она поняла боль Николая, почувствовала ее всеми клеточками своего естества. И рассказала про того земенца. Простого паренька, который смешно похвалялся своими подвигами, хотел покорить мир, а на деле был убит по воле этого самого мира. Николай непонимающе смотрел на рассказывающую взахлеб Луну, как бы ожидая, чем же закончится история. Но девушка просто взглянула в карамельные глаза короля и сказала, что понимает. Король же в порыве чего-то непонятного просто прижал ее к себе, просто обнял, уткнувшись в серые волосы. Тогда Луна прижалась в ответ. Казалось, что она стала в этот момент целой, правильной, что готова оставаться в таком положении вечность. Однако их прервала Зоя, которая ждала короля на очередное собрание. Они неловко отстранились, отводя глаза. Луна надеялась, что у нее не вспыхнули предательски щеки. Николай же откланялся и поспешил ретироваться.

***

Из далеких воспоминаний Луну вырвал звук трубы. Нападение? Обед? Люди в палатках и вне их закопошились еще больше. После они выстроились одной однотонно блекло-зеленой линией. Смотр? Один выразительный дед что-то начал зачитывать звучным голосом из бумажки. После все разошлись по своим местам. Интересно, этот пункт должен быть таким заметным или это просто глупое стечение обстоятельств? Потому как эту трубу было слышно на добрые две-три мили от лагеря. Луна глубоко вздохнула. Тяжело ей, однако, понять военную службу.

Сидеть на месте было глупо. Ждать, что кергуды сами нападут на лагерь, потому что учуют гришей — долго. Как-то самой их спровоцировать — опасно. Приходится попытаться найти последнее место преступления, а именно — место нападения на гришей. Если в городе нет ни одного гриша, то можно сделать логичный вывод, что этот похищенный гриш был одним из солдат Второй армии. Где могли напасть на солдата? В лагере? Нет, слишком заметно, да и живым бы не ушел. Хотя они не ходят, а летают, но в любом случае версию с нападением в лагере придется реализовывать позже. Где еще бывают солдаты? Непосредственно на границе? В дозоре? Версия неплоха. С этого и решила начать Луна.

Проследив за новым дозором, который отправился в сторону шаткой границы с Шуханом, Луна не нашла ничего интересного. Она надеялась, что кергуды не так уж сильно и не оставляют улик. Хоть что-то да должно намекать, что они нападали. Кровь, следы борьбы, какие-то оторванные части их костюма. На дороге же этого ничего не было. Пришлось гадать, где еще могли напасть на солдата. Следующим логичным путем были короткие дорожки до города, где были таверны, мастерские. И вот здесь удача наконец улыбнулась волчице. Земля оказалась достаточно влажной, чтобы оставить следы, и маг воды смог бы их учуять. Тропинка была не из самых популярных. Солнце закатилось за линию горизонта, на местность упали сумерки, а потому Луна могла спокойно заняться расследованием.

Вода имела память. Иногда Луна слышала разговоры через потоки речки, соленые же волны моря зачастую хранили целые истории. Но самое удивительное в том, что вода оставалась во многих вещах. Просачивалась в почву, запечатлевая события, которые увидела. Вода была основным источником знаний Луны об этом мире. Так она выучила парочку языков, узнала многое из истории. И сейчас она надеялась узнать что-нибудь и про нападения шуханцев.

Превратившись обратно в человека, она устроилась прямо посреди дороги. Оставалось надеяться, что никто не отвлечёт ее от медитации. Обычно это было интересным путешествием. Луна погружалась глубоко в себя, ощущая свою силу — яркий сгусток хаоса, который являлся связующей точкой с нитью существования. Этот сгусток был непостоянен, переменчив, принимал разную форму, но главное выполнял — приоткрывал завесу всего сущего. Луна погрузилась в этот поток. Использовать память воды Луне всегда нравилось. Когда связь со всем сущим укрепляется, начинает отчетливо вырисовываться мир вокруг: далекий ручеек, летящие высоко тучи, которые несут капельки воды, подземные потоки, лужи, капельки росы, маленький муравей, что тащит такую капельку к себе в муравейник. Здесь нужно было лишь сосредоточиться на одной связи. Луна выбрала влажную землю, что начала передавать свою влагу растениям.

В голове начали образовываться воспоминания: дождь, пробежавший заяц, прошедший человек, яркий солнечный день, прошедшая группа людей, еще несколько животных, насекомых. И вот ближе к вечеру еще одна группа людей. Ни один из них не был выряжен в один из этих ярких кафтанов. Однако с северо-востока на одного приземлился кергуд. Завязалась драка. Жертва была инферном. Он отбивался, кидаясь огнем. Его друзья были простыми солдатами, а потому похватали винтовки, безуспешно стараясь попасть и ранить шуханца. Однако толстая плоть не пробивалась пулей, и кергуд взмыл обратно в небо со своей жертвой.

Далее надо сосредоточиться на потоках влажности и испарения. Однако этот след тянулся прямо за границу, которую пересекать Луне было нельзя. Оставалось только отмотать время еще раньше и проследить за тем, откуда появился шуханец. Северо-восток — сторона, в которой находится город. Скорее всего кергуд искал кого-то в населенном пункте, но чутье вынудило его пойти навстречу компании.

Сосредоточившись на прошедшем два дня назад дожде, Луна определила сколько кергудов пересекло границу и направилось в город. Один себя проявил. Куда делось еще два? Вернулись ли они на родину с пустыми руками или продолжили свои поиски? В близи этого лагеря их не было. Могли ли они так надолго покидать лаборатории?

Луна вернулась в настоящий мир. Нужно как-то сообщить брату, что она ничего не нашла в Сикурске и что направляется к Карьеву. Также надо предупредить командование, что поблизости может находится еще два кергуда. Пришлось ждать гонца, который только на следующий день выехал из лагеря в сторону Ос Альты. Остановив уж очень важного солдата, она передала ему в руки необходимое письмо для брата и Триумвирата, пришлось все-таки покозырять тем приказом на ее лицо. Парниша правда мало ей поверил, но выполнить просьбу пообещал. Записку командиру она подкинула в палатку ночью, когда дозорные клевали носом. В ней она представилась тайным доброжелателем, который сообщал, что видел странных летающих людей в небе и просил армию о защите. Как подействовало это письмо на командование она не знала, поскольку той же ночью отправилась на запад вдоль границы.

***

И решение это оказалось очень правильным, поскольку по пути в следующий пограничный пункт она наткнулась на тех затерявшихся кергудов. Они обустроились в чаще леса. Луна не понимала, что с ними не так. Они были вялыми и нерешительными. Возможно на запад их привлек запах гришей, но они далеко улетели от лаборатории, а потому боялись пропустить следующую дозу парема. Возможно они начинали из-за этого ослабевать. Хотя Миронова была не так уверена в их слабости. Кергуды проявили себя как отличные хищники, а загнанный в угол зверь зачастую становиться намного опаснее. Однако ждать нападения она не собиралась. Ей хватило, что своим ожиданием она потеряла Николая. Она больше не будет медлить. Хаос внутри нее встрепенулся.

Волком она пробралась ближе к двум застывшим фигурам с массивными крыльями за спиной. Они остановились, переводя дух, рядом с небольшим ручейком, что было блестящей возможностью. Кергуды не переговаривались, только хищно принюхивались к порывам ветра. Почему они не чувствовали Луну, оставалось всегда для нее загадкой, разгадывать которую она не собиралась. Подкравшись на достаточное расстояние, она выпрыгнула прямо перед своими врагами, которые мало обратили внимание на животное. Но вот на девушку, в которую превратился зверь, они отреагировали ярко. В их движениях чувствовалась какая-то нерешительность, медлительность. Это их и погубило. Луна успела опутать их водными путами, заморозив ноги и руки. Сама же сероволосая быстро приближалась к своим целям, доставая из сумки на поясе антидот.

Кергуды быстро оклемались от первого впечатления, начиная вырываться. Луна успела засунуть в рот только одному шуханцу капсулу противоядия. Второй же, взмыв на своих крыльях, с невероятной силой разбил в мелкое стекло ее лед. Шуханец, получивший свою дозу антидота, завалился в конвульсиях на землю. Луне даже подумалось на какую-то секунду, что он может погибнуть. Но потом ее полностью завлекло спасение собственной жизни. Арсенал оружия у кергудов был нескончаемым. Потому как за короткое время Луна успела увернуться от ножей, пращи и массивной железной цепи, которой все-таки получилось опрокинуть ее на землю. Миронова почувствовала, как ноги запутались в железных звеньях. Небольшой заминки хватило, чтобы грозный кергуд уже приближался к своей жертве. Его сообщник лежал на траве, никак не реагируя на окружающую его драму.

Шуханец приближался все ближе и ближе. Распутать толстый узел в ногах не получалось. Надвигающаяся тень вытащила нож. Антидот, рассыпанный по траве, здесь бы не помог. Безумный парень схватил крепко за горло Луну, поднимая над землей. Она попыталась отбиваться, кинжал, который она успела достать в суматохе, прошелся по щеке и врезался в сталь плеча. Черт! Левая рука призвала воду. В панике получился слишком сильный поток, который лишь облил кергуда с головы до ног ледяной водой, но ему было плевать, он сильнее сжал руку на горле, чтобы жертва не сопротивлялась. Луна начала задыхаться, хаос внутри бушевал, мозг выдавал слишком радикальные идеи. И одна из них воплотилась. Капельки воды, стекающие с волос врага, соединились в один острый клинок, который вошел ровно в глаз, пробивая мозг шуханца. Хватка ослабла. Луна рухнула на землю, пытаясь вдохнуть воздух. Горло неимоверно горело. Ее раздирал кашель. Рядом лежало тело шуханца, из глаза которого вытекал поток крови. Еще дальше лежал второй шуханец, глубоко дышащий и рассматривающий небо над собой.

Луна распутала ноги, горло до сих пор неприятно саднило. Она заметила еще один порез на правой руке, видимо, от одного из летящих в нее ножей. Миронова боялась пока что приближаться к вроде как исцелившемуся шуханцу. Она искала капсулы антидота в траве, собирая обратно в баночку, данную братом. Бари. Мысли о нем вызывали непрошенные слезы. Она только что могла умереть. А она обещала, что будет рядом. Страх непроизвольно завладел ее сердцем. Если бы она сейчас умерла, то больше не увидела бы ни Бари, ни Женю и Давида, ни близнецов Батар, ни Николая. Одна горячая слеза все-таки скатилась по щеке. Луна не хотела их подводить, не хотела делать им больно. Сейчас ей стало невыносимо одиноко. Хотелось, как в детстве, спрятаться в плече у брата, который бы успокоил и заверил, что из каждой ситуации есть выход. Хотелось также прижаться к Николаю, как тогда, простое мимолетное объятие, или, когда она прижималась к нему в темноте спальни, зная, что он не ответит и не узнает. Хотелось быть нужной. Она зашлась в приступе кашля. Горло болело все больше. Адреналин спал. Пришла истинная боль. Она подошла к шуханцу.

Мужчина средних лет с рассеченной бровью посмотрел ей в глаза.

— Что ты мне дала?

— Анти… — она опять зашлась кашлем, горло невероятно болело, на языке чувствовался железный привкус крови, она схватилась за шею, стараясь тем самым унять боль и взглянула на шуханца.

— Антидот? — переспросил он.

Луна благодарно кивнула. Мужчина поднялся на ноги, осматривая себя, ее, мир вокруг.

— Как… — попыталась выдавить девушка, но от ее голоса остался лишь неприятный скрип и кашель с кровью.

— Я не знаю, — отрешенно заметил он, — Ничего не знаю…

Луна кивнула, в общем, что она ожидала от длительного приема парема? В глазах мутнело, она решила найти опору в шуханце, заодно и отвести его в ближайший лагерь. До него добрых три мили, и она надеялась, что в нем окажется целитель. Бывший кергуд не особо сопротивлялся. Шел безвольно куклой, не стараясь обогнать или отпустить Луну. Наоборот он придерживал ее. Луна понимала, что у нее вырисовываются значительные проблемы, потому что вдохи становилось делать все больнее и больнее. Каждый шаг давался с трудом. Она показала шуханцу направление, он отстраненно кивнул. С каждым вдохом понимание того, что она может просто тупо не дойти, пульсировало в голове все четче. Она полоскала горло водой из фляжки, надеясь, что это поможет. Однако горло только сильнее раздиралось. Когда показались далекие палатки, Луна не стала рисковать еще больше. Она отправила оставшуюся воду в виде ледяного волка в лагерь. Зверь быстро привел дозорных, которые взяли на мушку странную парочку. Луна в последний момент помахала запечатанным конвертом от Триумвирата и потеряла сознание.

========== Часть 10 ==========

Очнулась она пристегнутой наручниками к кушетке в каком-то, видимо, лазарете. Рядом копошился молоденький парень примерно ее возраста. Она криво улыбнулась, наблюдая за собственными руками, скованные железом. Что интересно они сделали с шуханцем?

— Сколько… — попыталась она спросить у парня, но вышло плохо, горло также саднило, и она снова закашлялась.

— Вам лучше ничего не говорить, — спохватился целитель, приподнимая ее голову, чтобы дать попить воды. — Ваши связки были повреждены, даже позвонки пострадали, что уж говорить про дыхательные пути. Как вы вообще дожили?

Это ее саму удивляло. Но теория была. Если одними из первых Мироновых в этом мире были олень, морской хлыст и жар-птица, то они скорее всего и повлекли за собой это деление на ордены. Олень был разрушителем, огня или воздуха, потому как не имел вообще никакого отношения к земле, которой почему-то вообще никто не управляет в этом мире. Морской хлыст был фабрикатором, о чем свидетельствуют его мрачные опыты в Костяной тропе, с которыми им с Бари в последние три года пришлось иметь дело. Тогда кем была жар-птица? Тем самым первым сердцебитом? У Мироновых никогда такого не было. Управлять органами других людей, лечить, изменять внешность. Такого она никогда не видела и не слышала среди своей родни. Могла ли эта жар-птица не иметь вовсе силы? Могла. Среди Мироновых рождаются и простые люди, без хаоса внутри или созидательных способностей. Луна знала, что имеет хороший иммунитет, быстро вылечивается, если заболеет, раны быстрее заживают, чем у других. Может ли быть такое, что в отношении себя они все сердцебиты? Получается человек, что не унаследует силы хаоса и творения, просто является хорошим целителем? Ее организм сам спасает ее, медленнее, чем целители, но хоть как-то оттягивает момент смерти.

Луна попыталась снова что-то сказать, но вышел только глухой вздох и новый кашель. Парень недовольно покачал головой.

— Если вам так трудно молчать, то я могу вас погрузить в бессознательное состояние, чтобы вы не мешали мне вас лечить, — он деловито повел бровью, Луна сдержалась, чтобы не закатить глаза.

Она помотала головой и побренчала кандалами.

— Ах, это… — глаза целителя забегали. — Это просто меры предосторожности, — он виновато глянул на девушку. Она еще раз выгнула бровь, пытаясь оглядеться, парень спохватился и нервно начал бегать глазами. — Эм, да, чтоже это я? Вы… вы… в пограничном пункте, — тут она все-таки не сдержалась, закатывая глаза. — Вас привел страшный монстр. Капитан приказал его заковать в кандалы и бросить в карцер, — Луна выгнула бровь, как будто его это остановит. — Вы здесь уже два часа. За это время я попытался вам восстановить голосовые связки, но… Я только недавно был приставлен сюда и…

Она не нуждалась в объяснении. Очередной наивный мальчик, которого отправили воевать, даже толком ничему не научив. Она кивнула и прикрыла глаза, погружаясь в медитацию. Она взяла его за руку, крепко и грозно взглянула. Парень, видимо посчитавший, что она боится предстоящего действа, в ответ сжал ее руку. Романтик, чертов. Его рука меньше, чем у Николая, холодная и потная. Руки короля она запомнила по тем моментом, когда он чесал и гладил ее в образе волка. Его руки теплые большие с приятными темными венами, которые пульсировали темной энергией. Такая сила неимоверно успокаивала и притягивала. В его руках хотелось снова оказаться. Такие мысли совершенно не помогали медитации, а лишь щемяще сдавливали сердце. Как же давно она его не видела.

Она сосредоточилась на своей силе. Снова погружая себя в поток хаоса, связываясь с нитью всего сущего. Нужно проверить теорию. В этом мире существовали люди-усилители. Может быть она, направив свой хаос, сможет помочь парнишке вылечить саму себя. Почувствовав связь, она направилась прямиком к источнику его воды. Вот она чувствует его рядом с собой, чувствует микстуры и мази на тумбочке. Что делать дальше? В нем не чувствовался тот первородный хаос, как в ее душе или в ее старших братьях. В нем вообще был такой крохотный кусочек этой силы, что она удивилась, как он вообще понял, что гриш. Парень же начал паниковать. Он начал мельтешить возле нее. Его вода скакала в разные стороны. Сработало? Однако она крепко его держала. Он был в замешательстве. Она попыталась внушить его воде, что надо лечить ее горло. Парень в ступоре протянул руку к ней. Дальше она лишь направляла его. Если она правильно поняла то, что у нее получилось, то она связалась с ним, передала немного своего хаоса. Луна не знала, сколько времени провела еще в медитации. Потому что она в какой-то момент отпустила целителя, отправляясь на поиски шуханца. Он оказался жив. Его вода была практически неуловима — только парем. Он сидел на земле в камере. Ну хоть что-то.

Открыв глаза, она заметила вокруг себя еще одно новое лицо: старик с пышными усами. Он с опаской поглядывал на нее и с удивлением на целителя. Парень видимо привел капитана, чтобы показать ему чудеса. Луна взглянула на парня, который в страхе от нее шарахнулся. Ну хоть молится не будет.

— Здравствуйте, — кивнула она капитану, свой голос был невероятно хриплым, а кашель все-таки просился наружу, но она постаралась проглотить этот неприятный комок. — Вы видели письмо?

— Видел, — прогудел старик. — И не слову не поверил. — Луна кивнула, хмыкнув и брякая кандалами: неудивительно. — Поэтому я послал флаейер в столицу за разъяснениями.

— Логично. — согласилась девушка. — Простите за фокусы, — она глянула на целителя. — Новая методика обучения. Я вошла в состояние медитации, чтобы соединить наши силы и помочь вам вылечить меня.

— Такое возможно? — удивился парень.

Луна неопределённо крутанула запястьем, как бы очерчивая палату и все происходящее в ней действие. Парень кивнул, вряд ли конечно, он что-то понял.

— В трех милях на востоке еще один труп кергуда. — доложила она капитану. — Я встретила их двоих. Одного успела вылечить с помощью антидота, второй напал, ну и… — она указала на свое горло. Старик кивнул, хмуря брови. — Вы его допрашивали?

Капитан осмотрелся по сторонам. Ему было неловко. Связанная девушка лежала перед ним, пережившая нападение новой разработки Шухана, рассказывала, что убила одного и вылечила другого. Спрашивала про допрос. Старик понимал, что верить на слово нельзя, но сероволосая вызывала доверие.

— Ладно, мы можем позже об этом поговорить. — согласилась Луна. — Когда из столицы пришлют ответ, что я — это я. Сейчас уже ночь, — она глянула на вход. — Полагаю вам следует отдохнуть перед следующим тяжелым днем.

— Вы гриш?

— Да, — она кивнула целителю и повела пальцами, призывая воду из кружки.

Глаза капитана забегали еще больше, паника. Он связал гриша, присланного из столицы. Луна не винила его. Она слишком устала, чтобы что-то доказывать или спорить.

— Если вы не против, я бы хотела…

— Семен вам поможет во всем…

— Я бы хотела поспать, — она примирительно улыбнулась.

Старик кивнул, чуть ли не отдавая честь. После строго взглянул на целителя, которого видимо и звали Семен. Оба пожелали хороших снов и удалились. Луна согнула в колене ногу, чтобы руки дотянулись до сапог. Достала отмычки и вскрыла замки на кандалах. Как учил Каз Бреккер. После спокойно улеглась спать.

***

Утром она спокойно вышла из лазарета, пытаясь отыскать палатку командования. Луна надеялась, что Триумвират за ночь как-то да сообщил усатому капитану, что она прислана им в помощь. Однако на пути возникла палатка с заключенным. Отдельной тюрьмы для него не было. Просто охрана, кандалы и закрытое пространство. Охрана была так себе, коли уж зашел про них разговор. Да и вообще все в лагере как будто каждый день ее здесь видели. Никак не реагировали на то, что она беспрепятственно разгуливает средь пограничного пункта. Охранники на общем фоне не особо выделились. Просто пропустили Луну внутрь, даже особо не спрашивая кто и что. Она лишь сразу доложила им, что идет допрашивать пленника. И ее пропустили.

Шуханец сидел на земле, опершись на столб. Его массивные крылья торчали в разные стороны, а сам он казался сломанной игрушкой: грустной и недееспособной. Она попыталась привлечь его внимание. Однако кергуд совершенно на нее не реагировал. Она провела рукой перед его пустыми глазами. На всякий случай проверила пульс. Встряхнула за плечо. Взор его на долю секунды прояснился, и Луна попыталась ухватить эту нить. Села напротив него на землю. Мужчина недовольно сконцентрировал свой взор на ней.

— Привет, — решила поздороваться Луна, в голове соображая, как бы поступить и что сделать.

В ответ ей был лишь кивок. Она знала, что ее шуханский не из лучших, но надеялась, что ее хотя бы понимают.

— Меня зовут Луна, — он еще раз кивнул, — А как зовут тебя?

Кергуд застыл, его глаза опять начала застила пелена, Луна начала паниковать, что сейчас навсегда потеряет его, однако хриплый металлический голос произнес:

— Я не помню. Раньше помнил…

— Что вообще ты помнишь?

— Жажду, — выдавил он, его глаза опасно расширились.

Луна протянула ему флягу с водой.

— Нет. Жажду парема.

— И сейчас? — удивилась она.

— Нет. Раньше. Это было смыслом жизни. Выполнять приказы — получать еще. Больше ничего не было.

— Ты… ты помнишь, где… где это с тобой сделали? — сердце неприятно сжималось от осознания того, что делали с этим человеком.

— Стены, капсулы. Другие. — его голос затих, он опустил голову, всматриваясь в свои руки.

— Ты сможешь указать место на карте, где… где тебя держали?

— Нет. Там было небо. — он поднял голову, смотря наверх.

— Я знаю людей, которые могут тебе помочь, если ты этого захочешь. Я не знаю, возможно ли вернуть тебя в…

— Зачем?

— Что?

— Зачем это? Меня нет. Я никто. — он говорил ровно, четко, будто ничего не чувствовал, будто ему было плевать.

— Ты мог бы помочь другим… Таким же как ты. Чтобы такое не повторялось. — она с надеждой взглянула в его лицо.

— Это важно?

— Для многих, — кивнула Луна.

Мужчина кивнул. Взгляд его впервые прояснился. Ему нужна была цель. Приказ. Мурашки пробежались по спине. Она не знала, сможет ли кто-то исправить его, вернуть прошлую жизнь. Сердце разрывалось от осознания, что он полностью лишился себя, своего «Я». Луна подумывала сказать что-то, но в горле встал неприятный комок, никак не связанный с ее ранением.

Выходя из палатки, она зачем-то кивнула охранникам. Те никак не реагировали. Она побрела дальше. Хотелось выть волком. Было как-то невыносимо больно. Люди могут так издеваться над другими людьми, могут делать из них машины для убийств, могут стирать людей из жизни. Он даже не помнил собственного имени. В очередной раз Луна подумала, что с ее помощью не стало лучше никому. Она лишила человека всего, чем он жил — целью. Она преподнесла новую загадку фабрикатарам в Ос Альте, как будто им своих проблем мало. Она излечила всего одного из множества. Сколько таких людей они успели наклепать? Сколько не пережило испытаний? Сколько привели еще больше подопытных?

Перед глазами встал образ Николая. Такого уверенного в себе, резкого, бодрого, всегда знающего, что делать. Он принимал в своей жизни множество непростых решений. Он был корсаром. Он король. Его не хватало. Даже в те моменты, когда он ей не отвечал, она была спокойна. Хоть сердце и сжималось больно-больно. Она ему писала, отправляла глупые письма через бутылки. А он молчал. Луна знала, что он получал письма. Но не считал нужным на них отвечать. Она никогда не показывала свою боль брату. Боль глупой влюбленной девчонки. Сам же брат всегда был счастлив. Он сам доставлял свои письма Зое. В первый раз она конечно же ему ничего не ответила, но вот во второй написала ответ. Брат был счастлив. Он глупо улыбался, с новым азартом принимался за какие-то изобретения, вдохновленно писал стихи. Луна была рада за него, но и завидовала. Почему с ее сердцем не может быть все так просто?

Она нашла-таки капитана. Он виновато поглядывал на нее. Накормил завтраком, объяснил положение дел, немного пораспрашивал о столице. После они вместе решили, что и труп, и живого пленника капитан отправит в Ос Альту после завершения тамошних празднеств. Старик был сбит с толку, когда Луна объявила, что не задержится, а сразу же направиться дальше на запад. Капитан даже предпринял попытку извиниться за столь нерадушный прием. Но Луна поспешала его успокоить, заверив, что он правильно поступил и она не в обиде. Но дело надо продолжать, а медлить некогда. Старик довольно и понимающе кивнул. Даже намеривался определить девушке в сопровождение солдат и провиант. Однако она быстро от всего отказалась. И попрощалась, уходя на запад.

***

Следующие дни были не такими насыщенными. Луна даже не особо их запомнила. Была лишь дорога под лапами, охота на мелких зверей, ветер, бьющий в морду. В голове была приятная пустота. Не было навязчивых мыслей про прошлое. Про родной дом, семью, потерянный навсегда мир. Не было сожалений и прежней боли. Не было грустно от старых воспоминаний, таких теплых и родных, но покрытых тонким слоем печали. В мыслях реже всплывал образ Николая. Он казался далеким прекрасным принцем, которого она когда-то видела. Всего лишь образ настоящего человека. Такого не существует в жестоком мире. И от того, казалось, что вся та боль утраты, разочарования в самой себе были лишь вымыслом, игрой разума. На самом же деле она — волк. В ее жизни не было благородного принца с кровожадным демоном внутри, не было рыжего корсара, который был готов на любую авантюру. Ничего этого не было.

Прошлое стиралось у нее из головы. Она помнила лишь волка, коим всегда была. Но появилось странное чувство, что она потеряла что-то важное. Будто забыла, где ее истинная стая, где ее берлога. Казалось, что что-то ускользает. Что-то важное и нужное. Дни сменяли один за другим. Течение жизни было налажено. Но почему она двигалась в одном направлении? Что искала, принюхиваясь к ветру? Луну одолела паника. Что-то было не так. Она забыла что-то очень важное. Она забилась в корни векового дерева, тихо скуля. Надо вспомнить! Что она помнила последнее? Боль. Горло болело. Почему? Что-то съела? Кто-то схватил. Что было до этого? Вина. Почему? Она что-то упустила. Она помнила, что в чем-то виновата. Но в чем? Нет-нет! Должен был выход вспомнить. Ее волчья память никогда не подводила. Или подводила? Просто она не помнит. Не помнит ничего. Помнит голодного волка. Свободного. Гордого. Одинокого.

Нет-нет! Должен быть выход. Послышались шаги. Кто-то шел по лесу. Человек? Зачем он здесь? Зачем она здесь? Надо вспомнить! Надо от чего-то оттолкнуться. От самого начала. Первое воспоминание. О, да. Она помнит этот день. Запах чистых простыней, сверху парят игрушки, она лежит в колыбельке. Она была человеком? Рядом склонилась озабоченная пара. Женщина плачет на плече у мужчины, он же трогает ее. Трогает волка? Что-то шепчет. Просит. В его глазах выступают слезы. Она чувствует их. Почему они плачут? Что она сделала, будучи маленьким волчонком? Поворачивает голову и видит двух мальчиков, таких похожих и разных одновременно. Они улыбаются, так по-доброму открыто и невинно, что она хочет улыбнуться им в ответ. Один из них подходит ближе к колыбельке.

— Эй, сестренка, а ты переплюнула даже меня! — довольно сообщает мальчик с белыми волосами.

— Вообще-то я был первым! — хмурится мальчик-копия только с черными волосами.

— Всего-то две минуты, братец, — пожимает плечами беловолосый.

— Волчонок, не слушай его, он все врет, — доверительно шепчет другой мальчик. — Я на самом деле он, а он — это я! — он счастливо подмигивает.

Луна довольно машет ему лапой, желая коснуться его черных волос, но лапа становится маленькой ручкой. Она слышит облегченный вздох. Видит в отдалении еще одного мальчика, постарше, чем эти двое. Он улыбается и шепчет, но она четко успевает услышать его слова своим волчьим слухом: «Я буду рядом». Картинка расплывается. Она покидает ту комнату. Возвращается в реальность.

Слезы. Она плачет. Видит руки перед глазами. Человеческие руки. Чувствует человеческую боль. И плачет, потому что ей сложно это держать в себе.

— Тише-тише, сестренка. Я рядом. Я всегда буду рядом. — она чувствует руки, обнимающие ее, и поднимает глаза.

Это Бари. Родной братец. Он здесь. Он рядом. Он крепко прижимает ее к груди. Мягко гладит запутавшиеся серые волосы. Он что-то шепчет. Успокаивает, покачивая.

— Бари…

— Тише-тише. Все хорошо. Все хорошо. Я рядом. — Он повторяет это множество раз, пока в голове Луны складывается пазл.

Она все вспоминает. Побег из собственного мира. Перемещение сюда. Долгие три года борьбы со скверной в Костяной тропе. Работа с Казом Бреккером. Николай. Ох, Николай. Их разговоры, короткие гляделки, письма, прикосновения. Исчезновение. Вина. Боль в горле от схватки с шуханцем. Путь на запад.

— Я вспомнила Виктора и Александра у своей кроватки. И тебя, ты…

— Я пообещал, что всегда буду рядом. Сестренка, я буду верен своим словам. — он не отпускал ее из своих объятий. — Ты долго не выходила на связь… Прошла неделя. Неделя без каких-либо вестей. Я решил найти тебя. Давид, Женя, Толя и Тамара не могли меня понять. Но я знал, что еще чуть-чуть и смогу видеть тебя лишь волком. Зачем ты так?

— Я не знаю. — новый поток слез захлестнул ее. — Я… Мне так было больно… Обидно. Я хотела…

— Убежать от этого. — закончил Бари. — Я знаю, я понимаю. Все хорошо. Я рядом. Маленькая глупенькая сестренка.

Луна прижалась к брату сильнее. Брат — ее опора. Единственное, что связывает ее с миром людей. Раньше было легче. Были Виктор и Александр, была семья, которая держала ее. Сейчас же она совершенно запуталась в своих чувствах и эмоциях.

— От Николая были какие-то вести? — с надеждой спросила она, поднимая заплаканное лицо.

— Нет, — он поглубже вздохнул. — Ни от него, ни от Зои. — он помолчал, обдумывая слова. — Тебе же он понравился?

Луна постаралась отвести взгляд. Как-то неловко было обсуждать сердечные дела с братом. Она застенчиво кивнула. Брат глубоко вздохнул.

— Он вернется. Какая бы сила их не удерживала, мы найдем способ, чтобы освободить их.

Луна облегченно выдохнула. Шанс того, что они и правда это сделают невелик. Но слова Бари успокаивали. Старший брат всегда был таким. Он вселял в нее надежду, даже если дело пахло горелым. Он всегда поддерживал ее, даже если знал, что из этого ничего не получится. Он всегда ее понимал, даже если она сама умудрялась запутаться в себе. Он всегда был рядом, когда ей было тяжело и больно. Он уже как три года является всей ее семьей. Только он один. Не как раньше: шесть братьев, племянница и племянник, мать и отец, бесчисленное количество двоюродных и троюродных братьев и сестер, дядь и теть. Здесь он один заменял их всех. Он ее семья. И это то, что она боялась потерять. Что заставляло ее оставаться человеком.

***

Дальше они шли вместе. В образе людей они посетили ближайший пограничный пункт, разузнали про обстановку. Кергуды затаились. Либо они поняли, что их людей выслеживают на границе, либо решили попридержать коней, пока в столице проходит смотр невест. Луна и Бари мило пообщались с относительно молодым офицером, поужинали в его компании. В отличие от усатого капитана, этот поверил письмам от Триумвирата. Или же он просто очень сильно хотел компании. Бедный малый оказался невероятно подвижным, энергичным и так и излучаемым флюиды готовности что-либо сделать. Наверное, Николай служил с ним, потому что такой паренек смог пробиться в командующие составы и не терял наивной веры в светлое будущее, а главное в своего короля.

Паренек даже притворно обиделся, когда на следующий день Мироновы сообщили ему, что собираются отправится дальше на запад. Он уверял брата с сестрой, что смотреть дальше нечего, да и скучно нынче на границе — даже летающие шуханцы не залетали. Тут он добродушно рассмеялся с собственного каламбура. Луна попросила двух лошадей, потому как из столицы они прибыли пешком, а им следовало бы уже спешить выполнить свое задание. Офицер им поверил и выделил лучших коней, как он сам утверждал. Он радушно с ними попрощался и пригласил еще раз в гости.

Дальше они продвигались верхом. Луна почему-то побаивалась пока становится волком. Хоть тяга к этому была неимоверной. Сердце каждый раз разрывалось, когда она глядела на этого молодого офицера. Она чувствовала в нем схожесть с Николаем. Это чертовски больно резало сердце. Она вспоминала те дни, которые провела в образе волка, и понимала, что тогда вообще не чувствовала ничего даже близко похожего на это. Внутри как будто скреблись кошки, как будто кто-то вырвал у нее пол души и на место зияющей дыры влил раскаленное железо. Было больно. Луна не понимала, чем это вызвано. В те долгие месяцы плавания она тоже скучала по Николаю, но чтоб на столько никогда. Брату тоже было нелегко, она это чувствовала.

— Что происходит, Бари? — спросила она на одном из их привалов.

— Наша связь с ними… Как будто становиться крепче, — он уныло опустил руки. — Они становятся сильнее в Каньоне.

— Это же хорошо? — она заискивающе глянула на брата. — Ну, наши судьбы связаны, их потенциал раскрывается. Они становятся сильнее. Может быть…

— Так и было задумано? — брат качает головой. — Здесь иметь такие силы, как у них, считается неправильным. Они станут изгоями, как и мы…

— Нет, если они не станут теми правителями, которые объединят гришей…

— Это лишь легенда, — сокрушался Бари. — То, что про нашего далекого предка сложилась премилая история не означает, что ее надо повторять в других мирах. Нет. — Он покачал головой. — То, что происходит в Каньоне надо остановить. Ты вообще слышала, что они собираются сжечь на костре Николая?

— Да, слышала. Эта обисбайя полный бред, — хмурилась Луна.

— Не уверен, что эта легенда ложна. — возразил брат. — Здешний народ мог не понимать, какая сила в них заложена Вселенной. Если они могли превращаться в животных, то, наверное, сталкивались с теми же проблемами, что и мы. — он глянул на сестру, которая стыдливо опустила взгляд. — Они забывали настоящих себя. Другое дело в том, что этот их первый Апрат скорее всего был мошенником. Протыкание зверей шипами или сжигание их на костре не может вернуть человеку его форму.

— Он убил животных, а на их место поставил своих людей, — догадалась Луна. — И этого никто не заметил?

— Этого уж я не знаю. Но, видимо, — он развел руки в стороны, — никто не заметил. Николая же это скорее всего убьет.

— Нет. Внутри него живет не обычный зверь, а демон.

— Виктор иногда становился таким демоном, — напомнил Бари.

— Он использовал иллюзию, просто создавал этого монстра из своих теней и управлял ими. — возразила Луна. — Демон же внутри Николая имеет свой разум и свое «Я».

— Скверна Дарклинга не могла создать этого демона.

— Не могла, — согласилась девушка. — Но могла оживить собственного демона внутри Николая.

— Это он сам? — удивился брат.

— Разве ты этого не почувствовал?

— Нет. Когда он пытался сожрать Зою, мне было не до этого. А потом я воспринимал скверну в нем, как часть чего-то древнего и темного.

— Они едины. Только Николай пытается этому сопротивляться. — Луна затихла на какое-то время. — А что с Зоей?

— Она открывает свою силу. В ней и до этого было много хаоса, который она зарывает в рамки свой Малой наукой, но сейчас она тренируется и открывает первородный хаос.

— Тебя это завораживает?

— Как и тебя демон Николая. — парировал брат. — Все мы тянемся к силе, ищем защиты в более сильном. Я понимаю твои чувства к королю. И меня радует, что он тоже отвечает тебе чем-то подобным…

— Правда? — встрепенулась Луна.

— Правда, — по-доброму улыбнулся Бари. — И он сам, и демон внутри него тянутся к тебе, и к тебе в образе волка.

— Зою тоже тянет к тебе, — решила поддержать она брата. — Правда в образе сокола ты ей нравишься больше.

— Я — ястреб!

По полянке разнесся задорный смех, потом суматоха, догонялки и уже общий смех.

***

Брат и сестра путешествовали легко и непринужденно. У них не было четко проложенного маршрута. Они могли взять южнее и пройти в полумили от границы, или же свернуть на север и посмотреть на небольшие деревеньки, что неприветливо встречали гостей. Однако одна главная цель у них была — Каньон. И они подобрались к его безжизненным пескам.

С виду он совсем не изменился — те же серые пески, странные паломники, неожиданно появляющиеся то тут, то там алтари. Но на самом деле в нем что-то происходило. Что-то нереальное и древнее. Луна чувствовала скверну. Если Дарклинг в свое время решил повторить опыты с усилителями своего деда, то он явно вызвал злость Вселенной, рока, судьбы, да чего угодно, потому что это место — наказание. Илья Морозов был наказан за свои противоестественные опыты. Он был проклят за осквернение первых Мироновых. Он убил оленя и морского хлыста и вместо того, чтобы достойно отдать честь древним хранителям, он их снова воскресил, сделав из них что-то иное. Бари пытался объяснить мотивы этого Морозова, говорил, что ему было одиноко, что морской хлыст сам навлек на себя беду. Но Луна не понимала, откуда в человеке было столько злости, чтобы так хладнокровно относиться к живому воплощению силы.

Да, она знала эту цепочку запустили сами Мироновы. Как они тут оказались непонятно, но Русалье оказался с жаждой величия. Он решил использовать свои созидательные способности себе на благо. Он первый попрал законы Вселенной, поставив себя выше нее, выше первозданного порядка. По его душу судьба прислала Илью Морозова, который своим грязным опытом не только отомстил от лица Вселенной морскому хлысту, но и сам приблизил к концу этот мир. Проклятье, которое легло на его плечи, передалось его детям. Оно стало темной сущностью в мире, где даже магия земли не была распространена. А далее опять же закономерности. Дарклинг жаждал власти, признания, любви. Он повторял мотивы Русалье. Только вот если и Русалье, и Илья Морозов были фабрикаторами, которые мироустройство конечно и встряхнули, но все равно являлись созидателями, то Черный Еретик был разрушителем.

Он не был хранителем первородного хаоса в душе, как Мироновы. Но его силы было достаточно, чтобы создать прореху в ткани мира. Это прореха заполнилась тьмой. Подобное притягивает подобное. В этом гришийские учебники не соврали. Только это подобное теперь тянется и из других миров. Сила, призванная сохранить этих монстров, лишь отсрочивает их появление. Когда она иссякнет, никто уже не сможет ничего сделать. Закрыть брешь ничем невозможно. Остается быть только стражем этих ворот. Однако скверна слишком сильно пропитала этот мир, а потому за тьмой, решившей вылезти из других миров, будет сложно уследить. Она появится в разных местах, в разное время. Она будет пожирать мир. А Луне останется только наблюдать за разрушением.

Продвигаясь на север по Каньону брат с сестрой поняли, что очень даже зря не запаслись провиантом. Оказалось, что по пути нет продавцов или хотя бы подходящей дичи. Пришлось изменить свой путь и направиться к Крибирску. Там они узнали последние новости, запаслись едой, провели спокойную ночь под крышей одной из таверн. И отправились обратно в Каньон. Они не боялись мародеров или бандитов. Скиф им был не нужен. Лошади неприятно брыкались и фыркали, паникуя перед серостью горизонта и вязкостью песка, но шли туда, куда их вели всадники.

Пару дней они провели в изучении этого черного диска, ради которого они были тут в прошлый раз. Поспрашивали местных паломников. У Луны уже от второго чуть не задергался глаз. Эти фанатики были просто бешенные, они готовы были с пеной у рта доказывать, что Дарклинг достоин звания Святого, хотя про него даже речь не заходила в диалоге. В общем, брат и сестра опять оставались с пустыми руками. И вот вроде бы энергетика просто зашкаливала, вот были схожие волны с порталом, вот странные природные явления, которые проходили по Каньону. Но все равно — ничего. Они вернулись обратно в Крибирск.Отчаянье захлестывало с каждым днем все отчетливее. Но не смотря на бесполезность нахождения рядом с Каньоном, и Луна и Бари оставались рядом, потому что чувствовали: что-то должно произойти.

И это что-то произошло. Землетрясение. Да такое сильное, что с потолка трактира, где они тогда сидели, попадали куски штукатурки. Они оба почувствовали эту воронку. Оба выбежали первыми из здания, добежали до окраины города. Надеясь, что их никто не увидит, они превратились в зверей. И каждый изо всех сил старался догнать эту энергию. Хотя уже тогда они понимали: это начало конца. Все четче чувствовался разрыв, не было больше силы, сдерживающей пустоту. Но это было на втором плане. Первым же стояли три фигуры вдалеке.

Живые. Николай, Зоя и монах. Бари в небе громко кричал, спускаясь вниз. Луна со всех лап неслась прямиком к компании. Уже тогда она ощутила хаос в душе Назяленской. Сущность дракона внутри нее. Но это было неважно, потому что они живые. За пару метров до них Луна превратилась из зверя в человека. Николай облегченно выдохнул, Зоя проследила глазами за превращением Бари, ее щеки отчего-то покрыл легкий румянец. Монах тоже был им удивлен.

Луна на эмоциях хотела заключить Николая в объятия, но заметила кровь на его руках и груди. Да и вообще его вид говорил за самого его обладателя. Его как будто пытали последний месяц. Она остановилась в паре шагов от него, нервно пробегая глазами по его порезам, соображая, как его лечить. Но Николай сам сделал эти пару шагов, заключая Луну в крепкие объятия.

— Пожалуйста, скажи, что ты не гребанная Святая. — выдохнул он ей на ухо.

— Я не гребанная Святая, — хмыкнула она, наконец прижимаясь к нему в ответ. — Я скучала, Николай, — прошептала она.

— Ты мне мерещилась постоянно. — крепче сжал ее Николай. — Я слышал твой голос, и это не давало мне сойти с ума, — он провел носом по серым волосам, которые опять пахли яблоком.

— Я думала, что ты испугаешься меня, после смены образа, — тихо проговорила Луна, вжимаясь носом в его плечо, мурашки побежали по спинам обоих.

— Я такого насмотрелся, что твои безобидные трюки меня уже не удивят, — он наклонил голову, пытаясь губами найти ее губы.

Зоя кашлянула где-то сбоку. Они синхронно вздрогнули. Реальный мир вернулся.

— И я тоже слышала твой голос, Луна Миронова, — кивнула Зоя, когда Луна на нее посмотрела, отрываясь от Николая. — Нам надо бы… — она неопределенно указала на раны короля, потом на монаха.

И только тогда Луна заметила, что монах не совсем такой, каким он был в их последнюю встречу.

========== Часть 11 ==========

Николай

В очередной раз Николай разглядывал серый потолок своей комнаты. Не было понятно сколько дней они здесь провели, сколько ночей не спали. Усталость давила на плечи и грудь, но в то же время не переходила во что-то большее. Он просто всегда был мрачен и уныл. Хотелось завалиться спать или хотя бы использовать микстуры Жени. Но в этом проклятом месте они не работали. Николай устал. Он понимал, что это нужно, что так он избавиться от демона. Но какая-то часть его души просто хотела вернуться домой и оказаться в постели. Воображение или же эта его «какая-то часть» дорисовывала рядышком под боком серебристую тушку волка, а потом она превращалась в тельце красивой сероволосой девушки.

Луна Миронова. С той самой секунды, когда увидел ее в Каньоне, Николай не мог перестать думать о ней. Она была так близко. Он гладил ее по голове, чесал за ушком, кормил с руки, спал в одной кровати. А в этом месте он иногда и слышал ее. Первые разы казалось, что он сходит с ума, но вскоре выяснилось, что этот мелодичный голос слышит не только он. Все обитатели этого места слышали отрывки фраз как Луны Мироновой, так и Бари. Николай хотел разобраться в этом вопросе. К Елизавете идти с этим не хотелось, все-таки они и так каждый день видятся, если здесь приемлемо понятие день. Юрис был занят тренировками с Зоей. Юрий бесил до чертиков. Оставался страшный метаморфозный Григорий.

Побродив по одинаковым коридорам, Николай все-таки как-то вышел в просторную залу. Почти берлогу. Все вокруг неутомимо менялось, как и жилец этой комнаты.

— Ты наверняка задаешься вопросом: откуда эти голоса? — изрекли три рта на трех смутных физиономиях, после чего сразу растаяли. — Я ожидал, что вас это заинтересует.

— Я знаю кому принадлежат эти голоса, — на этих словах массивная туша изменилась на удивленное лицо старца.

— Вот как.

— Это брат и сестра Мироновы, но как…

— Мироновы? — на короткие пары секунд тело Григория приняло отчетливый вид человека, но потом рассыпалось, вновь перестраиваясь в замысловатые комбинации человека-животного-непонятного объекта.

— Вы о них что-то знаете?

— Эта фамилия слишком отпечатана в энергии и нашей магии. Мы ее чувствуем, — Григорий переместился ближе к окну. — Их заветы долго жили в первородном хаосе, но с течением веков помыслы менялись, а потому расщеплялась не только их магия, но и рассеивалась память о них.

— Мои шпионы сообщали, что про брата и сестру заговорили только три года назад.

— Да, они появились недавно, — кивнула медвежья голова. — А вот их предки долго ходили по этой земле: олень, морской хлыст, жар-птица. Все мы получили их силу, но только некоторые внемли их заветам и философии.

— Философии? — удивился Николай, присаживаясь в что-то, что чаще всего принимало форму кресла.

— Никакой скверны. Сила, данная нам от рождения, должна была защищать этот мир, но многие использовали ее в своих делах, потому все давно забыли об этом клане.

— Они предки оленя, морского хлыста и жар-птицы?

— Нет, они появились здесь из другого мира, — Григорий замялся, пытаясь подобрать слово. — Ты сейчас находишься в пограничном пункте. Месте, что не является истинным творением Вселенной, а лишь сдерживает скверну Каньона и нас вместе с ней. Они же прибыли из истинного мира, где Мироновых помнят и чтут.

— Они такие же Святые? Я видел, как Луна превращается в волка…

— Облик зверя передается с силой. В своем животном обличие они не имеют своей безграничной силы. Я в свое время завидовал этому умению, а потому изменил свое существо для того, чтобы уметь становиться медведем… Сам видишь, к чему это привело, — Григорий махнул конечностью, из которой поползли в разные стороны новые конечности.

Николай кивнул. В голове все это не укладывалось.

— Так почему мы слышим их голоса?

— Потому что их магия — есть первородный хаос. Сила Елизаветы, Юриса и моя лишь на толику приближена к тому, что есть у них.

— Но почему…

— Я не знаю. Их философия давно утеряна. Их методики давно стерлись из памяти. Клан Мироновых потому и называется кланом, что там передается все из поколения в поколение. А насколько нам известно ни олень, ни морской хлыст, ни жар-птица не имели человеческих потомков. Их сила передалась судьбой, потоком энергии. А потому что да как там было, нам не известно.

Николай посидел еще в кресле, чувствуя под собой как оно плавно перетекает в разные формы и модели, потом становится стулом, троном, табуретом, лавочкой, диваном, снова креслом. Кажется, он завис. Надолго. Потому что в голове четко рисовался образ Луны Мироновой. Отчетливый, настоящий. Протяни руку и можно коснуться ее кожи. В этом видении она сидела одиноко в каком-то трактире, что-то разглядывала, кусая нижнюю губу. Она была прекрасна. Николай не видел всей обстановки, не мог понять, где она. Но одного взгляда на нее хватало, чтобы его сердце щемяще сжалось. Демон внутри него волнующе всколыхнулся. Он всегда так реагировал, когда Николай думал о Луне.

В те жестокие минуты, когда Елизавета пытает Зою своей смолой, демон не всегда реагирует на измученный вид генерала, на ее молящий взгляд. Но стоит Николаю напрячь воображение, представить, что вместо Зоиных черных волос в смоле вязнут серые волосы, пахнущее яблоками, вместо привычного для генерала кафтана — простая матросская рубашка и штаны, а глаза прекрасного цвета моря, демон внутри него утробно рычит, вырывается сильнее, сопротивляется дольше. Николай долго не понимал, почему так. Нет, конечно, он бы не хотел, чтобы Луна тонула в смоле. Он вообще бы не хотел подвергать ее риску. Хотелось прижимать ее к себе, прятать от внешнего мира, оберегать и… Но еще он чувствовал невероятную злость на Святую. Демон внутри него готов был не столько спасти Зою, вместо которой Николая рисовал Луну, сколько разорвать на куски Елизавету. Страшнее становилось от того, что будь там и правда Миронова, он скорее всего даже человеком постарался бы убить Святую. Сероволосая сама справиться со смолой, сама выпутается, а он готов за нее отомстить, готов убить каждого, кто ее коснется.

Григорий не мешал его размышлениям. До какого-то момента. Потом он все-таки не выдержал.

— Ты чувствуешь с ней близость.

— Меня и моего… демона тянет к ней. Это нормально?

— Притяжение к симпатичной девушке? — хмыкнул здоровяк. — В твоем возрасте это самое прекрасное.

— Нет, я про… — Николай замялся, в голове вспыхнули неприличные варианты продолжения той ночи, когда она лежала с ним: знай бы он тогда, что она человек, он бы никогда не пил снотворное Зои, он бы прижимал ее к постели, он бы целовал ее губы, спускаясь ниже, он бы никогда не отпустил ее из своих объятий. Демон внутри радовался. Николай чувствовал, что демон делится с ним силами. Вознаграждает за правильные мысли? Но Николай просто не мог от них отделаться. Они возвращались каждый раз с новой и новой силой, более яркие, более красочные, более реалистичные. Ее мягкий голос, который он иногда слышал, не помогал делу вообще никак. А наоборот — из обрывков ее фраз мозг достраивал стоны и томные вздохи.

— Я понимаю про что ты, — улыбнулся Григорий, если оскалившиеся три морды можно назвать улыбкой. — Может быть ваши хаосы нашли друг друга? А может это просто судьба и намного что-то более древнее и святое?

Любовь? Николаю резали эти слова по сердцу. Скоро он избавиться от демона, хотелось бы и вырезать из своего сердца заодно и прекрасную сероволосую девушку. Потому что после всего он вернется во дворец. Ему придется жениться на незнакомой женщине. Придется дальше управлять страной. Наплодить наследников. Жить дальше с непомерной ношей любви к Луне Мироновой он не хотел. Надежда, что это всего лишь магия и она развеется с уничтожением демона была. Но от этого становилось все-таки неимоверно больно. Неужели их связывает только этот хаос? Хотелось чувствовать к ней что-то большее. Демон внутри усмехался. И Николай прекрасно понимал его. Потому что он уже давно чувствует намного большее. То самое — древнее и святое.

***

И вот сейчас он сидит перед ней. Такой потерянной и простой. Она непонимающе осматривает монаха, а лучше бы смотрела своими голубыми глазами на Николая. Путешественники устроили привал в старом сарае. Там было сыро и неуютно, однако в противном случае им пришлось бы ночевать под сенью слив в фруктовом саду, а Николай не испытывал ни малейшего желания находиться среди деревьев.

Они не разводили костер, не хотели привлекать лишнее внимание. Бари и Зоя неловко переговаривались где-то вдалеке. Где-то глубоко внутри себя он понимал, что радовался за своего генерала и давно ставшей для него близкой подругой. Но он не мог полностью отдаться этому чувству, пока глаза цвета моря не встретятся с его взглядом. Луна выглядела уставшей, иногда она зачем-то терла шею, хмурилась, сглатывая. Демон внутри копил неприязнь. Кто-то сделал ей больно.

— Что у тебя с шеей? — прохрипел Николай, понимая, что очень долго сморит на плавные изгибы кожи, на просматриваемые через рубашку ключицы, как же хотелось опять прижать ее к себе.

— У меня сложные отношения с кергудами, — улыбнулась девушка, наконец переводя на него взгляд. — Зачищала южную границу и столкнулась с парочкой… — она отвела взгляд, — Один, вот, хотел меня кажется задушить, — она еще раз провела по шее, ее рука в этот момент замерла в том положении, какое бы использовалось для удушения: Николай сглотнул вязкую слюну, главное, чтобы его почерневшие глаза ее не напугали. Но кажется, они подействовали совсем наоборот. Он поднял взгляд выше: ее дыхание сбилось, изо рта вылетел томный выдох, а глаза страстно заблестели. Она видела его взгляд, видела темноту, просочившуюся изнутри. И это ее завораживало. Она смущенно сглотнула, убирая поспешно руку с шеи, глаза забегали по пространству, щек коснулся румянец. — Зато… — она хрипло прокашлялась, пытаясь вернуться в реальность из резко захлестнувших ее фантазий, — зато второго я вылечила с помощью вашего антидота.

Николай кивнул. Ему самому было неловко и сложно удерживать себя в руках. Ужас! Он контролирует не только своего демона, но и самого себя рядом с этой девушкой. У которой до сих пор сбито дыхание, она глубоко и часто дышит, от чего ее грудь маняще приподнимается с каждым вдохом. Какое-то мучение! Он прикрыл глаза, чтобы хоть как-то успокоить бурлящую в венах кровь.

Как приятно смежить веки и почувствовать приближение сна… Он уже никогда не будет воспринимать эту роскошь как должное.

Зоя с Бари еще до рассвета отправились в Крибирск и довольно быстро вернулись с лошадями, целой охапкой дорожной одежды и юным целителем, которому генерал поручила заняться ранами Николая. Король проследил за Луной, принявшей облик волка. Она охраняла его сон, стерегла монаха. В который раз она видит его расслабленного и сонного, сам же он только мечтал просыпаться, наблюдая за ее разбросанными по подушке волосами, пухлыми от поцелуев розовыми губами и синяками под глазами из-за бессонной ночи, которую она конечно же провела с ним, в одной постели со смятыми простынями и плотно закрытыми дверьми.

— Прошу прощения, ваше величество, — извинился юноша, запечатывая проколы на ладонях короля. — Скорее всего, у вас останется шрам. Я еще только учусь…

— Шрам-то хоть хулиганский? — осведомился Николай. Волчица закатила глаза, хотя король прекрасно видел каким взглядом она рассматривала его торс и руки. Эта игра станет для них хорошим испытанием, только вот он готов был уже сдаться.

— Э-э-э… глубокий, если вы об этом.

— Пойдет.

Как только целитель закончил, Зоя отослала его обратно, предупредив напоследок:

— Разболтаешь кому-нибудь, и я обвиню тебя в государственной измене. — Она просверлила юношу суровым взглядом. — За это полагается смертная казнь.

Целитель попятился к выходу, на пороге споткнулся. Его успел поймать за рукав Бари, который почему-то счастливо улыбался, смотря на хмурую и злую Зою.

— Да, коммандер. Я все понял, коммандер.

Зоя нахмурилась и покачала головой.

— Тренировки уже не закаляют их. Что за мягкотелость? Стоит сдвинуть брови, и они уже готовы шлепнуться в обморок.

Николай промолчал. Теперь никаких сомнений. Когда Зоя гневно взирала на юношу, ее глаза сверкнули серебром, а зрачки сузились до щелочек. Долю секунды он смотрел в глаза дракона. На что пришлось пойти Зое, чтобы спасти их? Впрочем, этот вопрос подождет до возвращения во дворец. Как и множество вопросов, которые ждут Мироновых.

Превозмогая утомление, путники ехали без остановок до вечера. Время от времени Николай испытывал простреливающую боль в груди, как будто в сердце по-прежнему торчал терновый шип. Связанный Юрий молчал и лишь трясся от холода; низко надвинутый капюшон скрывал его лицо. Их сопровождали ястреб и волк. Птица снова уместилась на плече Зои, как будто не было того месяца разлуки. Волчица тоже ничем не изменилась. Изменилось только отношение к ней. Николай часто не мог оторвать взгляда от плавных движений сильных лап, грозных клыков и серых ушек, которые улавливали шорохи.

Перед въездом в Ос Альту Зоя связала Николаю руки и прикрепила веревки к поводьям его лошади, потом так же поступила с монахом, чтобы со стороны выглядело, будто она везет в столицу двух пленников. Животные же пробрались своим путем за стены дворца, для Бари не составила труда просто пролететь над крышами и приземлиться где-то около Малого дворца. Луне же пришлось красться и менять облик, потому что она все-таки прошла воровскую школу в Кеттердаме, и ей легче было бесшумно передвигаться в облике человека.

Все трое миновали нижнюю часть города, пересекли большой канал и выехали на широкие улицы, которые поднимались вверх по холму и вели к золотым дворцовым воротам. Знаков траура и приспущенных флагов по пути они не заметили, беспорядков тоже не наблюдалось. Либо популярность Николая Ланцова среди народа гораздо меньше, чем он полагал, либо Женя и Давид сумели сохранить его исчезновение в тайне.

При виде увенчанного короной двуглавого орла на воротах и золоченых крыш Большого дворца, видневшихся впереди, Николай ощутил радостное облегчение. Он дома. Он выжил. Пускай пока не излечился, но Зоя и остальные придумают, как быть дальше. Демон внутри хорошо его знал, однако и Николай успел как следует узнать демона.

Зоя подъехала к часовым, откинула с головы капюшон.

— Пропустите коммандера.

Стражники вытянулись в струнку:

— Правительница.

— Я сильно устала, а кроме того, везу пленников, которых должна представить членам Триумвирата.

— У них есть при себе документы?

— Беру их под свою ответственность. И если из-за вас моя встреча с горячей ванной будет отложена еще хоть на несколько минут, ваша медленная смерть тоже будет на моей совести.

Часовой нервно кашлянул и поклонился.

— С возвращением, коммандер.

Ворота распахнулись.

***

Было ясно, что они попали на какое-то большое торжество. Дорожки заливал свет фонарей, из ярко освещенных окон Большого дворца доносилась музыка.

— Неужели они все-таки решили устроить бал? — недоуменно проговорила Зоя.

— Как можно устраивать бал в честь короля, которого нет? — вслух задался вопросом Николай. — Не могли же они усадить на трон двойника? Им просто не хватило бы времени подготовить человека, особенно для такого важного мероприятия.

— Времени хватило, а Исаак неплохо справлялся с твоей ролью, — прозвучал голос Бари, откуда-то со стороны деревьев. — Мне даже показалось, что королем может быть каждый третий.

— Они выбрали Исаака? — удивился Николай.

— Как и было прописано в запасном плане. Женя переделала его, да так хорошо, что Луна шарахалась от него по разным углам, — Миронов взглянул куда-то вдаль. — Она, наверное, пробралась через оранжерею.

Не зная, с чем придется столкнуться во дворце, Зоя и Николай проверили надежность веревок, которыми был связан монах, и на всякий случай влили ему в рот порцию снотворного Жени. Спрятав Юрия в зарослях, условились разделиться и поодиночке отправиться на поиски кого-нибудь из членов Триумвирата, с кем можно было бы незаметно поговорить. Бари отправился туда, где скорее всего смог бы найти Давида: в мастерские в Малом дворце. Николай не мог знать, сколько информации доверили брату с сестрой, а потому упоминать про Золотое болото он не стал.

Стараясь держаться в тени, Николай шел вдоль южного дворцового крыла. Из окон все так же лилась музыка. Он заметил какое-то движение в оранжерее. Парочка на тайном свидании? Ну, пусть себе воркуют. Николай ускорил шаг, проходя вдоль стеклянной стены, за которой росли миниатюрные апельсиновые деревца, и уже собирался повернуть за угол, как вдруг увидел… себя.

Его охватила паника, в голове одна за другой проносились лихорадочные мысли. А вдруг он уже не Николай? Вдруг он теперь монстр? Что, если он по-прежнему находится в Тенистом Каньоне и все это — галлюцинация? Он посмотрел на свои руки — в шрамах, но без когтей. Человеческие руки. Я — Николай Ланцов. Я здесь, дома.

Где-то здесь должна была быть Луна. С ней Николай ощущал себя в реальности. В жесткой реальности, где ему не получить желаемое, но все-таки она приземляла его пыл. Хоть ее взгляд и уносил в слишком уж пошлые фантазии, от которых в последнее время часто страдал его мозг, изнывало его тело. Но король принял для себя решение — он будет с ней, чего бы ему это не стоило.

Король Равки снова посмотрел сквозь стекло. Другой «Николай» стоял среди фонтанов и фруктовых деревьев, на голубой ленте через плечо поблескивали медали. Вот почему в городах и селах все спокойно, вот почему не приспущены флаги и нет траура. Они все-таки воспользовались планом.

Николай был заинтригован, но в то же время оскорблен. Надо же, как легко нашлась ему замена! Правитель не столь благородной души наверняка счел бы это унизительным. Однако воображение уже подсказывало Николаю массу открывшихся возможностей: двойник будет заменять его на скучных протокольных обедах, концертах и открытиях сиротских приютов. Николай сможет находиться в двух разных местах сразу! Но что этот «король» делает вдали от гостей?

Ответ появился в изысканном зеленом платье и изумрудах. Девушка. Очень красивая девушка в очень дорогих изумрудах. Кажется, это принцесса Эри Кир-Табан? Ни фрейлин, ни сопровождающих поблизости видно не было.

Одна из претенденток на его сердце, на трон рядом с ним, на возможность иметь детей от него. И вот перед Николаем разыгралась прекрасная сцена. Которая и должна была произойти. Влюбленный король на тайном свидании с принцессой. Той, кто достойна трона, утонченной и красивой, обученной манерам. Не свободной искательницей приключений, не ловкой убийцей и воровкой. Не с Луной Мироновой. Нет, не с этой маленькой прекрасной волчицей. А с истинной принцессой. Грусть охватила сердце Николая. Он должен что-то придумать. Должен исправить положение. Должен, потому что назад пути уж точно нет.

Дублер мерил шагами помещение и что-то возбужденно говорил. Николай не мог разобрать слов, но, к своему ужасу, догадывался, что все это весьма напоминает признание в любви. Во что двойник собирается втянуть Равку? Заручился ли он одобрением Жени и Давида? Сейчас самое время прервать идиллическую сцену, но как это сделать, не испортив всю затею?

Николай с ужасом разглядел еще одного наблюдателя, кто с противоположной стороны стеклянной оранжереи смотрел на эту романтичную сцену. Серебристый волк. Он вглядывался в «Николая», прижав уши к макушке. Нет. Нет. Она не должна этого видеть. Это не он. Он здесь. Руки начали барабанить по стеклу, привлекая к себе внимание, но ни влюбленная парочка, ни волчица не услышали этого звука. Николай готов был завыть. Нет. Нет. Волчица в миг сменила образ на человеческий. Теперь уже девушка прислонилась лбом к стеклу, потянув рукава к щекам, вытирая мокрые дорожки. Нет! Нет! Демон рвался наружу. Он хотел уничтожить к херам это место, прижать сероволосую девушку к груди и никогда не отпускать. Но король сдерживал этот порыв. Он все объяснит, он все исправит. Он сможет.

Молодые люди шагнули навстречу друг другу. Фальшивый король заключил принцессу в объятья. Она запрокинула голову, глаза медленно закрылись, губы приоткрылись. В ее руке блеснул нож.

Среагировать не успел никто. Крики и стуки Николая никто не услышал. Луна попыталась разбить стекло, но это было стекло, укрепленное силой фабрикаторов. Этого времени хватило, чтобы принцесса нанесла удар «Николаю». В следующую секунду никто уже не думал медлить. Николай бросился бежать к главному входу. Он не знал, что думает и что делает Луна, но надеялся, что она поможет.

Влетев в оранжерею, он застал печальную картину. Его дублер сжимал кровоточащую грудь и медленно опускался на колени, закрывая глаза. Луна пыталась перехватить кинжал у шуханки, но та с какой-то остервенелостью оттолкнула ее от себя и со слезами на глазах воткнула себе в грудь нож. Миронова успела вскинуть руку, отчего клинок немного сменил траекторию, и вошел дальше от сердца. Николай в ужасе наблюдал за истекающем кровью самим собой. Он постарался позвать на помощь. Все-таки рядом должны быть где-то его охранники. Сам же король Равки склонился над Исааком, который встречал смерть с другим лицом. Он попытался зажать рану, но у его дублера уже давно пропал пульс. Его тело начало хладеть у него на руках. Он глянул на Луну: она точно также пыталась остановить кровь из ран принцессы. Получалось у нее лучше, так как шуханка что-то еще успевала бормотать.

В оранжерею вбежали Толя и Тамара с членами Триумвирата. Зои среди них не было. Однако местонахождение своего генерала сейчас мало волновало Николая. На его руках умер достойный человек, хороший парень. Женя прикрыла рот ладошкой, с ее единственного глаза скатилась слеза. Тамара склонилась над принцессой, стараясь вернуть ее в наш мир. Луна отошла к фонтану. Ее руки были по локоть в крови. Как и его. Она закатала рукава, от чего на её левом предплечье показалась татуировка в виде птицы, несущей кинжал. Такую Николай видел у её брата очень давно, ещё в их первую встречу. Это что-то значило для них? Она ополоснула руки и провела водой по рубашке, собирая сгустки красных пятен. Потом она повернулась и вздрогнула. Николай встретился с ней взглядом. Ей было больно видеть Исаака. Видеть Исаака, которого перекроили под него. Видеть мертвого Исаака. Мертвого Николая. Она снова отвернулась к воде, ополаскивая лицо, руки мелко затряслись. Королю захотелось ее обнять, утешить, успокоить. Однако вокруг поднялся такой шум, что он даже не смог бы их всех перекричать. Женя обвиняла близнецов в том, что они упустили короля, Тамара возмущалась в ответ, Давид пытался успокоить свою жену, Толя же что-то нашептывал.

Вдруг раздался удар грома, все обернулись на вход, возле которого застыла хмурая Зоя, рядом стоял ошеломленный Бари, который сразу поспешил к сестре. Зоя заперла за собой дверь и занавесила окна оранжереи туманом — на случай, если кто-то будет проходить мимо.

— Откуда нам знать, что ты — это ты? — вопросила Женя.

— Она, она, — сказал Николай.

— Подтверди, что ты — это ты, — прорычала Тамара.

— Женя, — спокойно произнесла Зоя, — однажды я напилась и заставила тебя сделать меня блондинкой.

— Как интересно! — воскликнул Николай. — Что получилось в итоге?

— Выглядело отпадно, — сказала Женя.

Зоя стряхнула с плеча пылинку.

— Я выглядела дешевкой.

— Это конечно все очень интересно, — вмешалась в разговор Луна. — Но у нас тут… — она с замиранием сердца глянула на труп «Николая», выдыхая, поспешила перевести взгляд на шквальную. — Проблема, — Миронова кивком указала на истекающую кровью шуханку.

Потом Луна потерла виски, собираясь с мыслями, и оглядела туман вокруг оранжереи.

— И это… — она указала вбок, — там еще окно разбито.

Бари молча кивнул. Он прошел к осколкам стекла, разводя руки. Кусочки затрепетали в воздухе и через пару секунд уже снова стали цельным полотном стекла.

— Что здесь произошло? — напомнила Зоя.

— Кинжал фьерданский, — заметил Толя.

— Фьерданский, — согласился Николай, — но использовала его шуханка.

— В смысле? — не поняла Тамара, отчаянно стараясь восстановить сердцебиение девушки. — На нее ведь тоже покушались.

— Нет, — возразила Луна. — Она убила Исаака и хотела убить и себя, но я сместила клинок чуть вправо, — сероволосая нервно дернула плечом. — Это поможет ей выжить?

— Поможет, по крайней мере, я буду стараться сделать все, чтобы она выжила, — покачала головой Тамара. — Пока что я пытаюсь стабилизировать ее состояние. Остальное — задача целителей.

— Я видел, как все случилось, — заявил Николай. — Луна права. Девушка совершила покушение на короля… Удачное. Потом вонзила кинжал себе в грудь.

— То есть Шухан хочет подставить Фьерду? — высказал мнение Толя.

Из глаз Жени снова полились слезы. Она присела возле двойника, ласково провела рукой по его щеке.

— Исаак…

— Кто? — переспросила Зоя.

— Исаак Андреев, — тихо произнес Николай, также опускаясь на колени подле тела. — Ефрейтор. Сын учителя и белошвейки.

— Верил в сказки, где принцессы влюбляются в простых парней, — изрекла Луна. — Он назначил ей здесь свидание… Но, — она глянула на тело шуханки. — это всего лишь сказки, — их глаза встретились: Николай видел в них боль, он хотел прижать к себе маленькое тельце сероволосой и не отпускать. Он сделает все, чтобы воплотить эту сказку. Он сделает все для нее.

Толя закрыл глаза ладонями.

— Он не хотел играть эту роль.

— Сможешь восстановить его черты? — обратился Николай к Жене.

— В отсутствие кровообращения это сложно, — ответила та, — но я попробую.

— Мать должна увидеть внешность своего сына. — Николай скорбно покачал головой. — На войне выжил, а тут…

Женя подавила всхлип.

— Мы… мы знали, что подвергаем его риску, но думали, что поступаем правильно.

— Принцесса дышит, — сообщила Тамара. — Нужно доставить ее в Малый дворец, к целителям.

— Что-то не сходится, — промолвила Женя. — Почему бы просто не убить короля — или того, кого она принимала за короля? К чему убивать еще и себя? И зачем принцессе браться за эту грязную работу?

— Принцесса этого не делала, — сказал Николай. — Подайте мне чистую одежду. Я вернусь к гостям, чтобы объявить об окончании торжеств. Кроме того, я должен переговорить с Хайремом Шенком. Он ведь самый высокопоставленный член керчийского Торгового совета из всех присутствующих, так?

— Так, — подтвердила Женя, — но от тебя он не в восторге.

— Скоро будет. На какое-то время я его порадую. Заприте оранжерею, тело Исаака оставьте здесь. Ненадолго. Через час проводите шуханскую делегацию в кабинет моего отца.

— А если стража принцессы Эри поднимет шум? — спросила Женя.

— Не поднимет, — сказала Зоя. — По крайней мере, пока они не убедятся, что план увенчался успехом и король мертв.

Николай легко поднялся — словно раны и не причиняли ему боль, словно ужасы последних дней стерлись из памяти, словно демон внутри в конце концов был повергнут. Он встретился с грустным взглядом глаз цвета моря. Луна кивнула ему. Даже так он почувствовал ее поддержку.

— В таком случае, да здравствует король.

Уходя, Николая хотел позвать с собой Луну, но та была потеряна. Она напросилась караулить оранжерею, и король не мог понять, почему. Ей ведь так больно смотреть на его тело. То есть на тело его двойника. Но все же. Она вздрагивала каждый раз, она отводила взгляд, скрывая непрошенные слезы. Почему она осталась в оранжереи, он не понимал. Перед уходом Николай еще раз пересекся взглядами с Луной. Он попытался ей передать всю уверенность в том, что у них все получится. Что он знает, что делает. Он не знал, что поняла из его взгляда Миронова, но щечки ее приятно порозовели.

***

Два часа спустя празднества завершились, и лишь парочка хмельных гуляк еще распевала песни у фонтана с двуглавым орлом. Гости ушли отсыпаться после бурного вечера или продолжили его, переместившись в более укромные уголки.

Зоя вместе с другими членами Триумвирата вернулась в оранжерею. Их встретила та же картина: мертвый двойник Николая и одинокий серебристый волк, что игрался с водой в фонтане. Вошедший следом настоящий Николай тянул за руку перепуганную шуханскую стражницу. У девушки, одетой в форму Тавгарада, было некрасивое узкое лицо и длинные черные волосы, стянутые на макушке в пучок.

— Майю Кир-Каат, — сказала Тамара. — Что она тут делает?

При виде трупа под лимонными деревьями стражница затряслась с головы до ног.

— Но он же… — пролепетала она, глядя на мертвого короля, затем перевела взгляд на Николая. — А вы… Где принцесса?

— Прелестный вопрос, — произнес Николай. — Полагаю, вы имеете в виду девушку с кинжалом в груди на волосок от аорты? Удача это или провал — вам судить. Сейчас ею занимаются наши целители.

— Вы обязаны вверить принцессу нашим заботам! — возмутилась стражница.

— Она не принцесса! — резко ответил Николай. — Время обманов закончилось. Сегодня погиб невинный человек, и все из-за вашего стремления развязать войну.

В груди клокотал демон. Взгляд метнулся в сторону заинтересованной волчицы. Ее голубые глаза были спокойны и грустны. Она ему доверяла. Хотя, наверное, глубоко в душе понимала, чем это закончится. Николай заставил себя сделать глубокий вдох. День не из легких. Серебристая шерсть, колышущаяся на ветру, ровно стоящие ушки и легкие взмахи хвоста успокаивали его нервы. Мозг дал себе ультиматум: он прикоснется к ней еще раз сегодня. Когда никого не будет рядом. Когда он сможет позволить себе большее. Демона это устроило. Ох, да что уж говорить! Устроило это и самого Николая.

— Нам объяснят, что все это значит? — шепнула Женя. Зоя задавалась тем же вопросом.

— Охотно. — Николай кивнул подбородком в сторону стражницы. — Позвольте представить вам настоящую принцессу Эри Кир-Табан, любимую дочь Шухана, вторую в очереди на престол.

— Ложь, — прошипела та.

Николай сжал ее запястье. Волчица недовольно буркнула. Николай отметил у себя в голове, что надо будет взять Луну за руку. И желательно не отпускать.

— Во-первых, ни один воин Тавгарада не позволит схватить себя за руку — сгрести, как последнюю засахаренную сливу с подноса. — Стражница предприняла запоздалую попытку высвободиться. — Во-вторых, где мозоли? У любого солдата они расположены на ладонях, как у Исаака, а мы видим мозоли на подушечках пальцев. Такие бывают от игры…

— На хатууре, — закончила Зоя. — Восемнадцатиструнном. Принцесса Эри славится своим мастерством.

— То есть принцессу заменили наемницей, чтобы поближе подобраться к королю Равки. Но зачем она пыталась покончить с собой? — вслух размышляла Тамара.

— Чтобы бросить тень на Фьерду? — предположила Женя.

— Именно, — кивнул Николай, — и дать Шухану повод к войне. Правитель Равки мертв, член шуханской королевской семьи убит. У Шухана есть веские причины ввести войска в нашу осиротевшую страну и уже из Равки напасть на южные границы Фьерды. А вторгшись к нам, шуханцы уже не уйдут.

Стражница — вернее, принцесса — закрыла глаза, словно признавая поражение, однако при этом сохраняла спокойствие. Король единственный успел заметить, как волчица отходит подальше от компании и возвращается уже человеком. Глаза цвета моря были припухшими. Она плакала. Плакала, что боялась его потерять, увидев смерть его двойника? Или ей было больно от сцены до? Николай хотел бы все ей объяснить, но на это не было времени. Оставалось лишь уповать, что она все поймет по его глазам.

— Что вам пообещали, принцесса? — спросил Николай, отпуская ее руку.

— Другое имя и тихую жизнь в провинции, — тихо промолвила она. — Политика и жизнь при дворе меня никогда не интересовали. Мне сказали, что я смогу заниматься музыкой и влюбляться в кого пожелаю.

— До чего прелестная картина, — сказал Николай. — Не будь безопасность моей страны под угрозой, я бы счел вашу бесхитростность очаровательной. Вы действительно полагали, что сестра позволила бы вам вести безмятежное существование в глухой деревушке? Верили, что после удавшегося заговора она сохранит вам жизнь?

— Я никогда не претендовала на корону! Для сестры я не представляю угрозы.

— Сами подумайте, — потеряла терпение Зоя, — вы популярны в народе, все мечтают видеть на троне именно вас. Ваша смерть поднимет страну на дыбы, вызовет желание отомстить. Разве станет ваша сестра рисковать, оставляя вам жизнь? Вы для нее — живая помеха.

Принцесса вздернула острый подбородок.

— Я в это не верю.

— Вашу охрану мы изолировали, — продолжала Зоя. — Подозреваю, одной из стражниц было поручено разделаться с вами еще до того, как вы успели бы удалиться в свое идиллическое убежище. Можете лично допросить своих солдат.

— Думаю здесь надо подождать, когда сама королева отдаст новый приказ об убийстве своей сестры, — заметила Луна, она сложила руки на груди, как и Зоя.

Упрямый подбородок Эри взлетел еще выше.

— Меня ожидает суд или сразу казнь?

— Нет, вам повезло гораздо меньше. Я уготовил вам иную судьбу.

— Оставите меня заложницей?

— По части уменьшительно-ласкательных прозвищ я не силен, но, если вам так угодно, — да.

— Вы в самом деле намерены держать меня здесь?

— Вы совершенно правы. Только не в качестве пленницы, а в качестве моей королевы. — Последние слова Николай постарался сказать, глядя на Луну. Он заметил, как дрогнуло ее тело, как она столкнулась с его взглядом, но он старался донести, что все не так просто, он ухмыльнулся, и позволил демону завладеть его глазами. И она поняла, по крайней мере, он больше не видел боли и обиды в ее глазах. Только вера и, как он надеялся, любовь. — Брак с вами принесет мне богатое приданое, а всенародная любовь шуханцев к своей принцессе не даст вашей сестре посягнуть на рубежи Равки, — он говорил вальяжно, растягивая слоги.

— Я не пойду на это! — негодующе воскликнула Эри — истинная королева в гневе.

— Либо свадьба, либо расстрел, голубка моя. Подумайте об этом в таком ключе: цена избавления от смерти — жизнь в роскоши и мое блестящее общество, — глупая, глупая шуханская принцесса может даже не надеяться на это: его сердце давно принадлежит другой, да и общество той, единственной королевы его сердца, несравненно лучше и сравнимо только с его собственным.

— Как вариант — виселица, — предложила Зоя. — Быстро и не больно. — Луна одобрительно и благодарно кивнула шквальной.

Николай сделал знак Толе и Тамаре.

— Отведите принцессу в ее покои и не спускайте с нее глаз. Пока о помолвке не объявлено, она вполне может попытаться себе навредить.

— А что делать с раненой? — осведомилась Женя после того, как близнецы вывели Эри из оранжереи и вернулись назад.

— Держать под строгой охраной в Малом дворце. Не забывайте, даже раненая, она по-прежнему остается воином Тавгарада.

— Собиралась ли настоящая Майю стать перебежчицей?

— Думаю, да, — сказала Тамара. — У нее есть брат-близнец. Видимо, его забрали, чтобы превратить в кергуда. Майю наверняка рассчитывала покинуть Шухан вместе с ним.

— Kebben, — Толя положил руку на плечо сестры. — Если ее раскрыли, она могла отдать собственную жизнь в обмен на свободу брата.

— Надеюсь, я не убила ее братца… — задумчиво протянула Луна.

— Интересно будет поболтать с ней, когда она очнется, — сказал Николай и вновь опустился на колени возле Исаака. — Завтра я напишу письмо его матери. Мы обязаны по меньшей мере назначить ей пенсию и сделать так, чтобы семья героя ни в чем не нуждалась.

— А что с телом? — тихо спросил Толя.

— Перенесите его по туннелям в Лазлайон.

Женя провела пальцами по лацкану Исаака.

— Я займусь им немедленно. Он… ни минуты не колебался. Когда мы объяснили, насколько важна его роль, он…

Огромные Толины руки бережно подняли тело.

— У него было сердце короля.

— Что ты сказал Хайрему Шенку? — спросила Женя у Николая, стерев слезы с покрытой шрамами щеки. — Он улыбался во весь рот.

— Отдал ему чертежи наших подводных судов.

— Чертежи моросеев? — ахнула Тамара.

— Со схемами установки орудий? — огорчился Толя.

— Боюсь, что так, — сказал Николай. — Насколько я понимаю, Апрат исчез, а к Равке движется фьерданская армия во главе с претендентом на трон Ланцовых. Он хоть симпатичный?

— Апрат? — нахмурилась Тамара.

— Лже-Ланцов. Ладно, неважно. И, да, я отдал Шенку настоящие чертежи. Мы собираемся вести войну, и керчийские деньги нужны нам не меньше, чем поддержка наших новых друзей из Шухана.

— Но земенцы… — запротестовал Толя.

— Не волнуйся, — перебил Николай. — Я дал Шенку то, чего он хотел, но скоро он поймет, что это вовсе не то, что ему надо. Иногда лучше накормить демона, — он снова глянул на довольную Луну, ее братец незаинтересованно изучал какие-то растения.

— Что это значит? — недоуменно спросила Женя. — Расскажешь, где вы были?

— И нашли ли средство? — подхватила Тамара.

— Нашли, — ответил Николай, — но оно не сработало.

— Значит, монах не пригодился? — задал вопрос Толя.

Николай бросил взгляд на Зою. Набрав полную грудь воздуха, она кивнула. Пора сообщить остальным.

— У нас плохие новости.

— Как, это еще не все? — не поверила ушам Женя.

— Равка, — в один голос произнесли Назяленская и Ланцов. — Плохие новости не кончаются, — закончил Николай.

Зоя уже вышла в вестибюль за пленником, чьи руки были крепко связаны за спиной. Разбудила его с помощью Жениных капель в красном флаконе, насладилась резким толчком, с которым он пришел в себя, кратковременным смятением во взгляде.

— При чем тут Юрий? — не поняла Женя. — Что он натворил? До смерти заговорил кого-нибудь скучными речами?

Зоя дернула за веревку, монах вышел на свет. С головы соскользнул капюшон. Ахнув,Женя попятилась; ее рука взлетела к повязке, закрывавшей утраченный глаз.

— Нет. Не может быть. Нет.

Николай положил ей на плечо руку — постарался успокоить. Монах оставался все таким же долговязым и тощим, но двигался теперь с каким-то новым изяществом. Он был гладко выбрит, без очков, потемневшие волосы уже не закрывали лба. Все черты полностью изменились, кости сделались тоньше, линии и контуры — элегантнее. Глаза, серые и блестящие, цветом напоминали кварц.

Тамара шагнула вперед, словно желая заслонить собой Женю.

— Это невозможно…

— Почти невозможно, — вполголоса поправил Николай.

— Приятно видеть сразу столько старых друзей, — промолвил Дарклинг устами преданного, доверчивого мальчишки, одного из множества глупцов-фанатиков. — Как хорошо снова оказаться дома…

— Да, он у вас, конечно, странный, но это не все, — вмешалась Луна, полностью разрушив гнетущий образ Дарклинга. — Каньон расширяется.

— Силы, сдерживающей пустоту, больше нет, — поддержал сестру Бари. — Поэтому скоро она уничтожит этот мир по кусочкам. Не думаю, что стоит переживать насчет войны.

— Эту тьму можно использовать…

— Тьму нельзя использовать, — перебила Дарклинга Миронова. — Так поступают только конченные глупцы, — она нахмурилась, гневно сверля монаха. — И эти глупцы уже встречались этому миру: Русалье Миронов, Илья Морозов и этот ваш Еретик, от него слава богу, даже имени не осталось.

— Луна, ты бы… — аккуратно решил остановить ее Николай.

— Я все расскажу, — кивнула возбуждено она, начиная расхаживать по оранжереи. — И про новую расу морского хлыста. И про желание не быть одиноким этого Ильи. И про тупую жажду славы этого Дарклинга…

— Луна, — Николай схватил ее за руку, потом нежно сжал. — Давай завтра на собрании ты все это расскажешь, — он нервно хохотнул. — Сегодня у меня уже голова не соображает, — Николай взглянул на ее притихший вид: она в ответ сжала его руку, глаза заблестели, а губ на секунду коснулась счастливая улыбка.

Комментарий к Часть 11

В общем над этой частью велась очень сложная работа. Потому что я сначала пожалела Исаака, спасла его при помощи Луны. Я даже думала продлить их роман с Майю, все-таки бедная девочка и брата по итогу не особо спасла и королевой была обманута. Но потом я походила, походила денек с этими мыслями, и поняла, что наверное смерть Исаака должна была стать еще одним стимулом к грядущей войне. Хотя я прекрасно знаю, что истинным стимулом является другой персонаж, уж которого я не собираюсь хоронить. Но и спасать всех подряд было бы наверное не честно к первоисточнику. Да, Исаак лапочка. Но он показал главным героям (Луне и Николаю), что сказки про любовь королевских особ и простых людей зачастую оказываются лишь сказками. Это должно помочь или запутать их любовную линию. Плюс к этому: не хотелось делать из Луны Мэри Сью, я очень стараюсь сделать своего персонажа более приземленного и человечного. Потому она не всегда может все и везде успеть. Да и делать прям очень слащавую концовку не хотелось (тут я рассуждаю, как Джоан Роулинг: типа, кто-то да должен умереть, все-таки таковы реалии мира). Надеюсь, вы поймете меня, но а если нет, и очень сильно захотите, чтобы Исаак жил, то после написания основной ветки, я с удовольствием добавлю бонус, где будет последняя часть этой главы, где все живы и счастливы. Я ее специально скопировала в отдельный вордовских файл “не вошедшее”. Так что счастье Исаака не было утеряно, только вот продолжение оно, к сожалению, не получило.

========== Часть 12 ==========

На следующий день они и правда встретились на собрании. Только случилось это под самый вечер, когда на улице начали включать первые фонари. Весь день у короля был расписан. Луна понимала, что все-таки он правитель, он лидер, но был небольшой осадок от того, что создавалось ощущение, будто он ее забыл. Миронова не понимала, откуда взялась эта собственническая жилка внутри нее, которая хотела видеть Николая постоянно рядом. Было ли это связано с переживаниями за его жизнь весь тот месяц, что он отсутствовал? Или же это было банальное эгоистичное желание влюбленной девочки? Луна убеждала себя, что это скорее первый вариант, но кулачки каждый раз нервозно сжимались, когда она видела, как Николай обворожительно улыбается, целует в ручку, проводит до карет очередную даму, которая претендует на его сердце.

Весь день король провожал гостей, раскланивался в любезностях, дарил улыбки и всячески играл роль радушного хозяина и хорошего правителя. Луна же не знала, чем себя занять. Тамара и Толя были рядом с Николаем — они его верная охрана, потому должны были следить, чтобы с ним все было хорошо. Женя была в этом загадочном Золотом Болоте и перекраивала Исаака: помощь ей была не нужна, а составить ей компанию было совершенно невозможно — Луну так и не пустили к разработкам нулевой армии. Зоя ходила хмурая и деловая. За время ее отсутствия у нее не было двойника, который хоть что-то бы делал, а потому на ее плечи свалилась куча работы, да и дисциплина и правда просела во дворце без генерала. Бари разрывался на два фронта. Он старался помочь Зое в том, что она ему доверяла, да и Давид был заинтересован в их сотрудничестве.

Одна Луна ходила, как неприкаянная. Тамара звала ее с ними на все те ужины, обеды, процессии проводов. Но Миронова постаралась помягче отказать. Находиться в эпицентре политики и жеманных улыбок сероволосой совершенно не хотелось. Походив по опустевшему Малому дворцу, она натолкнулась на множество занятых людей, которым она просто мешала. Можно было тоже напросится к Зое в помощницы, но это было место для Бари, а она не хотела портить брату наладившиеся отношения со шквальной. Потому Луна спустилась к озеру. Людей там было немного. Задержавшиеся гости в последний раз любовались местными красотами, не спеша прогуливаясь по причалу. Но и они скоро покинули свои места и отправились в Большой дворец. Луна не хотела привлекать внимание к себе. Остров по центру озера мог скрыть ее от лишних глаз.

Оглядевшись по сторонам, Луна шагнула прямо на поверхность воды. Хоть и хотелось поплавать, но она этого точно делать не будет. Может быть как-нибудь ночью, она и покупается в озере, но не сейчас. Сейчас она ступала по глади воды, под ее сапогами расходились легкие круги, как будто она являлась брошенным с берега «блинчиком», который прыгает по водной глади. От правды это было не далеко. Она с помощью своей силы делала момент соприкосновения подошвы и воды короче и со стороны водной глубины давила напором на сапог тем самым, не давая себе провалиться и искупаться.

Оказавшись на острове, Луна прошла вглубь, замечая небольшую беседку, скрытую в кустах и деревьях. Миленько. Она понадеялась, что в этот день все будут заняты во дворце уезжающими гостями, а потому никто не догадается приплыть сюда на лодке, чтобы насладиться уединением или видами. Луна устроилась на земле. Стоит помедитировать. Хаос в ее душе в последнее время слишком часто выдает кульбиты. Наверняка это связано с возвращением Николая. Он узнал природу своего демона, научился им управлять и вроде даже понял, что он будет его прекрасным союзником. Король укрепил свою связь с монстром, он приручил его и позволил быть частью себя самого. Но эта связь неимоверно притягивала Луну. Все эти его взгляды и движения в ее сторону были наверняка продиктованы желанием демона, то есть и желанием Николая. От этого всего сердечко Луны заходилось в быстром беге, щеки непроизвольно краснели, а губы неприятно щипало в ожидании его поцелуев. Николай и внешне очень сильно изменился. В нем проглядывалась усталость и бледность, хоть он упорно это и скрывал, но самое главное его изменение — это сила и энергетика. Вокруг него атмосфера электризовалась, он источал уверенность в том, что он владеет ситуацией, входя в его личное пространство, Луна чувствовала напряжение внизу живота, а во рту пересыхало. Ее животное «Я» было в восторге от его запаха, его глаз, мышц под рубашкой, уверенной походки, хитрой улыбки, аристократичных скул, небольших шрамов, больших рук, бьющей через край мужской энергии. Рядом с ним в голове образовывался вакуум, в котором летали несвязные мысли. Ноги прирастали к земле, а больше всего хотелось почувствовать его касания, его кожу, его губы…

От переизбытка чувств хаос начинал о себе напоминать. Сложнее найти связь со всем сущим, если в своей-то голове можно потеряться. Луна понимала, что с этим что-то надо делать. Надо поговорить с Николаем. А лучше самой сделать первый шаг. Притянуть его за лацканы мундира к себе и попробовать на вкус манящие губы. Прижаться к нему близко-близко, обнять его крепко. Позволить запустить руки под рубашку, ловить кайф от каждых мурашек, пробегающих по коже от его касаний. Выдыхать ему в губы, когда эмоции достигнут своего пика, не разрывать контакт не на миг, пусть он ее целует, пусть сминает кожу, проводит руками по изгибам тела…

Луна открыла глаза, тяжело дыша. Черт! Она села медитировать, а не мечтать о близости с Николаем! Щеки жгло, руки потряхивало, низ живота горел. Она легла на спину, пытаясь восстановить дыхание. Чертов Николай Ланцов мешал ей сосредоточится!

Луна решила не продолжать думать о нем. Она попыталась утихомирить свой хаос. И через какое-то время у нее это получилось. Она почувствовала магию внутри себя, чувствовала связь с нитью существования, чувствовала окружающую ее воду. Миронова постаралась вывести хаос на гладь воды. Сделать из беспорядка порядок. Это всегда было сложное упражнение. Лучше всего его делал Филипп. Его магия земли всегда была сама по себе спокойна, а уж придать ей статичное состояние он умел прекрасно. Филипп всегда рассказывал, что в момент придания спокойствию надо для начала представить необходимую форму спокойствия. Он строил замки из песка, воздвигал земляные стены в своей голове, а потом позволял хаосу напитаться этими возможностями. Брат это объяснял на примере займа в банке. Для начала ты должен убедить банкира, что тебе под силу выполнить любое условие, когда банковский работник поверит в твои силы и будет сидеть, улыбаясь и предвкушая все твои возможности, тогда надо просто ставить свои условия. Может это будет и обманом силы, обманом для банкира, но он и так заберёт большую часть твоих денег, так еще и процент попросит. Филипп утверждал, что с хаосом надо договариваться, его надо убеждать и порой ему надо и подчиняться. Хаос выше и больше нас по всем параметрам, и если не иметь связи со своим хаосом, то он легко может поглотить своего носителя.

Луна любила и доверяла старшему брату. В прочем у нее был целый кладезь старших братьев — для нее это было обычным делом. Она сосредоточилась на хаосе. Мысленно выстроила ледяной замок, создала волны, похожие на волков, пустила по земле толстую змею-речку, вызвала воду из подземных источников. Хаос был доволен. И тогда Луна представила штиль. Гладкое море, безветренная погода, бескрайняя водная гладь на много-много миль вокруг. Хаос проглотил эту наживку. Окунулся в спокойное безмятежное время на корабле, когда никуда не надо спешить: можно наслаждаться солнцем и морем. Все мышцы приятно расслабились. Луна и сама с радостью позволила себе побывать в этих мечтах. Как же она скучала по морю!

По их прекрасной «Восходящей звезде», по ежедневной качке и шуму волн, по суматохе на корабле, по отзывчивости и безмятежности матросов, по легкости жизни, по ярким приключениям, по далеким звездам в ночном небе, по запаху и вкусу соли на губах. Бриг был сейчас где-то далеко — в Кеттердаме. Было грустно оставлять любимое дело так надолго. Но она вернется в море, вернется на корабль и еще задаст всем пиратам и работорговцам на водных просторах.

***

Когда она открыла глаза солнце уже клонилось за горизонт. Живот неприятно заурчал. Ее, наверное, уже ждут на собрании. Что ж, подождут еще. Она выбралась из зарослей острова, снова быстренько пробежалась по водной глади и направилась прямиком на кухню Малого дворца. Кухарки и посудомойки суетились, и никто не заметил Луну Миронову, которая нарезала себе колбасы и хлеба, положила все друг на дружку, чтобы не марать тарелки и также не заметно скрылась. Идя по коридорам Малого дворца, она уже уплетала первый бутер, когда из другого коридора вышел Николай с близнецами Батар.

— О, — улыбнулся он ей, наблюдая, как она поглощает еду. — Ты где была, что так проголодалась?

— Медитировала на озере, — прожевав, ответила сероволосая, потом осмотрела короля, который хоть и выглядел, как обычно — безупречно, но все равно устал от сегодняшнего дня. — Будешь бутерброд?

Она протянула ему один из сложенных вместе кусочков колбасы и хлеба. Николай довольно взял предложенную пищу, и сразу почти проглотил весь кусок, близнецы отказались от лакомства, довольно переглядываясь между собой. Луна пожала плечами, и они уже вместе пошли до зала совещаний в жующей тишине.

— Ты чего тарелку не взяла? — спросил Толя, указывая на нагромождение из колбасы и хлеба в одной руке.

— Да там тока какие-то блюдца в мерзкий розовый цветочек были…

Николай одобрительно хохотнул, отчего чуть не подавился.

— Ая-яй, Ваше Величество, — укоризненно покрутила головой Луна, — А как же манеры?

— Пфасти, — ответил Николай с набитым ртом, что вызвало смех у всей четверки.

Так они и зашли в зал совещаний. Хохочущие и жующие бутерброды. Зоя недовольно нахмурилась, желая уже высказать недовольство по поводу опоздания, но Луна в знак сожаления преподнесла ей последний бутерброд, и все еще хмурая шквальная тоже принялась за пищу.

— Так о чем поговорим? — стряхнула крошки с рук Луна, направляясь к самовару, чтобы налить чай.

Она встретилась взглядом с Николаем, который на нее посмотрел умоляюще налить ему тоже, она улыбнулась и кивнула, доставая еще одну кружку для него.

— Женя мне пересказала то, что вы говорили им в прошлый раз, когда мы исчезли, — начала Зоя. — Так что кое-что о вас мы знаем.

— Также о вас знали Святые в Каньоне, — добавил Николай, благодарно забирая чашку из рук Луны. — Я спрашивал Григория о вас.

— Ну, — Луна замялась, почесав голову, она взглянула на брата, который сидел рядом с Зоей и что-то писал на листках бумаги.

Он поднял голову, потом осмотрел всех собравшихся и просто кивнул.

— Волчонок, я тут удобрение для семейства пасленовых придумываю, — он крутанул ручкой в воздухе, поправляя свою идеальную прическу. — Поэтому давай сама, а я если что, помогу.

Луна кивнула, вздохнув и закатив глаза.

— Ну, начнем тогда с начала. Не знаю по какой причине попали в ваш мир первые Мироновы. Были ли они исследователями или изгоями, может их случайно сюда закинуло или они намерено бежали — неизвестно. Их было трое. Имена я тоже не знаю. Но их звериная форма осталась у вас надолго, — она нервно прошлась вдоль стены с картой. — Олень, морской хлыст и жар-птица. Проблемы начались сразу же. Суть в том, что звериная форма со временем становится нам ближе, и мы остаемся животными навсегда.

— А обряд обисбайи? — нахмурился Толя.

— До этого мы дойдем, — заверила его Луна. — В общем, когда мы теряем смысл жизни человеческой, мы превращаемся в зверя и забываем, что когда-то мы были людьми, — она неприятно замялась, опуская глаза. — Со мной тоже такое было… — сердце вспомнило то вяжущее чувство забывания и паники, стало неприятно и больно.

— Мироновых удерживает в мире людей семья, — вставил Бари, выручая ситуацию с затянувшемся молчанием. — Есть и другие факторы — любовь, цель, долг. Но семья — главное для нас.

— Да, — кивнула благодарно Луна. — Первые Мироновы могли не иметь этой связи, а потому им ближе стал облик зверя. Это привело к тому, что прямых потомков не стало, не было тех, кто смог бы заступить на защиту этого мира в следующие года. Хаос рассеялся среди людей, живших в то время. А первые Мироновы обрекли себя на вечную жизнь в облике зверя, потому что не смогли передать свой пост кому-то другому.

— Но это не все проблемы, — Бари отложил ручку и почесал нос с горбинкой. — Русалье был фабрикатором. И он очень хотел власти. А именно считал, что может выступать великим творцом и создать свою расу. С помощью экспериментов в своем убежище — Костяной тропе, он создал своих слуг.

— Все те легенды и сказки, где морской хлыст заманивает красавиц с собой в море — правда, — Луна виновато вздохнула, опускаясь в кресло, рядом с Николаем. — Он заманивал девушек и пытался создать из них гибрид человека и себя самого. То есть, он использовал свои чешуйки, чтобы вживлять их в тела жертв и создавать русалок.

— И у него получилось? — спросила Женя, удивленно смотря на брата и сестру.

— Этим мы занимались последние три года, — кивнула Луна. — Пока он был жив, то мог удерживать их кровожадность. Но после того… — она посмотрела на Николая.

— После того, как его убила Заклинательница Солнца, они вырвались на свободу, — закончил король, потирая переносицу. — Почему об этом было никому не известно?

— Они не сразу осмелели, — ответил Бари. — А потом нам удалось их сдерживать и по одной отлавливать и убивать.

— Но давайте вернемся к Русалье, — напомнила Луна. — Он выпустил скверну. Он создал русалок, и потому его следовало наказать.

— Рок судьбы? — неверующе хмыкнула Зоя.

— Почти, — кивнул Бари. — За то, что были нарушены законы Вселенной, она сама ему и отплатила тем же. Появился Илья Морозов. Сильный фабрикатор, что тоже баловался скверной, имел какую-то свою цель, а главное хотел убить древних животных. Но он сделал только хуже для мира.

— Почему? — удивилась Женя, — Он же хотел создать усилители, чтобы кто-то был равным с ним по силе.

— Суть в том, что все ваши животные усилители — это части первородного хаоса, заключенные в животном. Они там не просто так, а потому что дожидаются своего часа и своего носителя, — убежденно говорила Луна. — Вы убиваете этих носителем, чтобы иметь две силы, вместо того, чтобы развивать свою одну. Тем более, что скорее всего все из первых носителей хаоса после Мироновых имели и звериные облики, кто-то в них оставался. И тем самым, убивая кого-нибудь животного, вы убиваете человека, — она с болью взглянула на кулоны близнецов. — В общем, Морозов убил и воскресил первых Мироновых, что навлекло на него и его род проклятие Вселенной.

— Поэтому появились заклинатели теней? — спросил Николай.

— Да, — сероволосая кивнула, — разрушитель вообще опасное явление. А разрушитель с такой силой и без должного обучения — это шаг к катастрофе. Здесь на арену выходит Дарклинг, который решает то ли воссоздать усилители, то ли заполучить большую власть. Но в общем и целом, он вызывает скверну, которой не умеет управлять и которую невозможно сдерживать.

— Первые использования скверны от Русалье и Ильи Морозова хоть и вклинивались в нить сущего, но они были умелыми, от руки созидателя, — продолжил Бари. — Опыт же Дарклинга показал, что разрушитель несет только хаос. И часть этого хаоса, что жила в нем, прорвала творение в сердце мира, создала брешь и привлекла скверну из других миров, не говоря уж о пустоте вне миров.

— А тот мир, где мы оказались? — спросила Зоя. — Он был каким-то другим миром?

— Нет, — Бари развернулся туловищем к шквальной, заглядывая в ее глаза, — Вы оказались в мире, который являлся чем-то вроде пробки в перевернутой бутылке. Он сдерживал скверну и не пускал пустоту.

— Но мы его разрушили, — сложил руки на груди Николай.

— Он бы и так и так долго не простоял, — коснулась его плеча Луна, успокаивая.

— Там были Святые, — нахмурился Толя.

— Эх, — Луна опустила голову, качая ей из стороны в сторону, — давай потом поговорим о святости твоих Святых?

— Тем более, что одна эта Святая хотела насадить твоего короля на шампур, — возмутился обиженно Николай.

— Ты привлекаешь женщин в разных амплуа, — хохотнула Луна.

Ее поддержали Женя и Тамара, сам же Николай гордо поднял подбородок и закрутился в разные стороны, как бы позируя. Луна широко улыбалась, глядя на него.

— Но вопрос все-таки до сих пор остается, — прервала эту сцену Зоя. — Что будет дальше?

— По идеи, — Бари сложил из своих исписанных листов пару журавлей и с помощью своих сил оживил их, они начали расхаживать вокруг Зоиных рук и иногда цеплять их клювом. — Каньон должен расширится, но не так, как это было раньше. Его отголоски начнут появляться в разных уголках света и пожирать все живое.

— Вы можете это остановить? — спросила Женя.

— Заделать брешь в творении в сердце мира? — брови Луны удивленно поднялись. — Это не сможет сделать никто. А бороться с пустотой, исходящей из Каньона я конечно смогу, но только с той пустотой, которая будет рядом. Я не смогу спасти людей везде. При столкновении с ней, я смогу ее ликвидировать. Но на время.

— Можно было бы попросить разрушителей тьмы и света, — начал Бари, но потом замялся, взглянув на сестру. — Но…

— Но? — удивился Николай, тоже переводя взгляд на Луну.

Та опустила голову, так что распущенные волосы полностью ее скрыли. Король протянул руку, касаясь ее плеча, она подняла на него красные от слез глаза.

— Мироновы — всегда большая семья, — начала она, давя слезы. — У нас в семье было шесть мальчиков и одна девочка. Я, — она сжала руки в кулачки, стараясь сдерживаться. — Так получилось, что каждый из нас имел силу, хотя это редкость. Старший Сэм — разрушитель огня. Здоровяк и добряк. Второй по старшинству Филипп — разрушитель земли. Он тихоня и скромняга. Третий — Жозе, разрушитель воздуха. Самый серьезный и ответственный. Потом Бари, — она кивнула в сторону брата. — А после него…

— Близнецы, — закончил за нее Бари. — Виктор и Александр. Разрушители тьмы и света, соответственно. Они всего на три года старше Луны, а потому они были ближе и дружнее вместе, — Бари затих, что-то обдумывая.

— Старшие братья мало внимания обращали на меня, — продолжила Луна, вытирая слезу. — Филипп и Бари всегда занимались в библиотеке, а Виктор и Александр просто были весельчаками и всегда со мной возились.

— Были? — спросила Женя.

— Нет, — Луна замотала головой, — Нет. Они есть. Просто…

— Мы не сможем никогда больше их увидеть, — закончил Бари, вставая со своего места и подходя к сестре.

Он заключил ее в объятия, мягко гладя по голове. Со стороны его плеча слышались тихие всхлипы.

— Почему? — Тамара переглянулась с братом.

— Потому что этот мир изолирован от других, — тихо говорил Миронов старший. — Мы не смогли ни с кем связаться. Да и ситуация, из-за которой мы оказались здесь, не самая приятная…

— Нам стоит опасаться? — спросила Зоя.

— Нет. Мы с сестренкой сами накосячили, из-за чего нас сюда забросило. Но может быть это и хорошо.

— Что вы сделали? — Николай укрыл пледом Луну, которая утирала слезы, он аккуратно переместил ее из рук Бари в кресло, сам присел на подлокотник и сжал ее руку.

— Ну, — сероволосая откашлялась, — я была глупой. Может быть и сейчас такой остаюсь… Я…

— Луну пытался использовать в своих целях один человек, — сократил историю брат.

Сестра благодарно кивнула.

— Этот человек был членом парламента, он… Ну скажем, он хотел власти и считал, что с помощью меня он ее добьется. Он… обманул меня, убил всех других членов правительства и хотел один править миром. Ну и… Я не сдержала хаос в душе. Он перерос в мое собственное проклятие, и я сделала так, чтобы этот человек мучился до конца своей жизни…

— А я в злости за сестру продлил это проклятие на триста лет, — закончил Бари. — И считаю, что это заслужено.

Луна погрузилась в воспоминания. Это жуткое проклятие начало действовать еще до их исчезновения. Он умирал в тяжелых пытках, а потом снова воскресал и проживал новые пытки. И так раз за разом.

— В общем, мы оба нарушили правила Вселенной и решили бежать.

— Я рассчитывал, что мы затаимся на пару лет в одном из открытых миров, — Бари почесал нос. — Но нас забросило сюда. А потом все как-то закрутилось.

— Если бы вы смогли связаться с семьей, вы бы попросили о помощи своих братьев? — спросил Николай.

— Виктор и Александр могли бы что-нибудь придумать, — грустно улыбнулась Луна.

— Вы бы вернулись назад? — спросила Тамара.

— Я бы хотела увидеть семью, — кивнула сероволосая. — Но я уже привыкла к этому миру. Привыкла к «Восходящей звезде», к Воронам, к вам.

Николай улыбнулся, переплетая их пальцы.

— Я бы хотел забрать свою расчёску, — добавил Бари, поправляя идеальную прическу.

Луна закатила глаза. Все дружно засмеялись.

Когда повисла тишина, глаза Луны забегали по карте. Был вопрос, который она хотела задать, но не знала, уместно ли будет это упоминание. Николай почувствовал ее настроение и вопросительно выгнул бровь. Как странно было вот так сразу наладить контакт с каким-то человеком. Так легко его понимать, чувствовать его всеми фибрами души, а главное доверять ему.

— Может этот Юрий знает, что делать?

Николай тяжело вздохнул, Женя напряглась.

— Он не Юрий, — возразила Зоя. — Это Дарклинг в теле монаха…

— А имя у него есть? — спросил Бари.

— Дарклинг разве плохое имя? — удивился Николай.

— Больше похож на кличку…

— Он и вправду может что-либо знать, — кивнула Тамара. — Все-таки он жил сотни лет… Да и эта прореха в творении в сердце мира — это его наследие.

— В древних текстах, что мы переводили с Юрием, ну, с тем Юрием, — замялся Толя, — ничего такого не упоминалось.

— Ты же сама сказала, что остановить расширение Каньона никому не под силу, — напомнил король. — С чего ты решила, что монах что-то знает?

— Любая скверна исчезает со смертью ее создателя, — Луна перекинула волосы на правое плечо, разворачиваясь к Николаю. — Может и эта прореха как-нибудь зарастет, если мы его как-то определенно убьем? Может это его как раз надо насадить на терновый шампур, а не тебя?

— Он горел на костре у меня на глазах, его сердце протыкалось кинжалом, — Николай покачал головой. — Надо выбрать не только изощренный способ убийства, но и действенный.

— Для начала нужно создать для него подходящую тюрьму, — вмешалась Женя.

— Я уже отдала распоряжение Заклинателям солнца выстроить для него темницу, — успокоила подругу Зоя. — Он никуда не сбежит, тем более, что сил у него вроде как нет.

— Да, кстати, — встрепенулся король, поглядывая на брата с сестрой, — это нормально?

— Нормально для него быть мертвым, — угрюмо заметил Бари. — А так, то вообще без понятия, что для него нормально, а что нет.

— Ясно, — расстроено кивнул Николай, потом отдернул рукава мундира, поднимаясь. — Введите в курс дела Мироновых. Про Лазлайон. Про нулевую армию. Бари, ты бы…

— Я — созидатель, король, — хмуро напомнил он. — Я не занимаюсь никакими разработками, связанными с убийствами. Это чревато выпуском наружу моей скверны.

— Понял, — кивнул Николай, потом он глянул на притихшую девушку. — А ты?

— А мне зачем это? Я, конечно, могу вам что-то посоветовать, но в плане сражений я действую другими способами.

— Какими? — спросил Толя.

— Чтобы убить русалок, я увеличивала плотность воды, и им приходилось подниматься на поверхность, чтобы вздохнуть, там их встречали мои льдины или клинки. Иногда помогали и водные волки, которых я создаю. Но в Костяной тропе какая-то особенная атмосфера, и волки не всегда меня слушаются. Чтобы участвовать с братьями в охотах, я разрабатывала разные методики использования своей силы: водные путы, гейзеры, проникающие с водой в организм яды, острые ледяные капли и многое другое. Но это я использовала против проявлений скверны, против монстров, бездушный и бессознательный существ. Люди же в армии врага такие же люди, что и в нашей. Они просто выполняют приказы… — Луна замялась. — Своей силой, своим хаосом я могу уничтожить страны, потопить континенты. Использовать в таких целях силу неправильно, потому что от нее погибают и невинные.

— Ты не будешь сражаться? — удивилась Тамара.

— Конечно же буду! Но с оружием в руках, с кинжалом и пистолетом, — заверила ее сероволосая.

— Ладно, — кивнул Николай. — Надо обсудить дальнейшую стратегию действий. Фьерда готовится к войне. Надо заручится поддержкой Шухана.

— Ты серьезно собрался жениться на принцессе Эри? — удивилась Женя.

Луна постаралась не выдать себя. Ее тело напряглось, словно струна. Сердце больно сжалось. А глаза потеряли всякий блеск.

— Нет, — ответил легко Николай, как будто это было понятно и до этого, как будто от ответа не зависела сохранность чье-нибудь сердца.

— Ну и? — выдавливала по крупице Женя, она начинала злиться и хмуриться, отчего часто сжимала кулачки.

Луна же не особо замечала, что происходило вокруг. Она вглядывалась в черты лица Николая. В какой-то момент она полностью потерялась. Он что-то увлеченно рассказывал, жестикулировал, улыбался так добро и открыто, что казалось, будто он рассказывал сказку ребенку. И Луна была этим ребенком, потому что сказка совершенно проходила мимо ее ушей, в памяти отражались лишь эмоции рассказчика, его взгляды и жесты. Из всего этого она поняла не многое. Будет свадьба. Но не Николая и Эри, а Жени и Давида. Хотя они вроде уже женаты, насколько помнила Луна. Все это не особо складывалось в голове. Да и Николай приковывал к себе все ее внимание, что она просто выпала из реальности. Казалось, что она снова погрузилась в медитацию. Тело расслабилось, а мозг не хотел соображать. Хаос приветливо пульсировал внутри. До определенного момента.

Она знала эту пульсацию, знала эту боль в предплечье. И знала, что за этим последует. Она заметно для всех зашипела, закатывая левый рукав, где пульсировала татуировка. Бари последовал ее примеру, неприятно хмурясь. Луна первая соскочила с насиженного места и выбежала из зала совещаний. В коридоре оказалось первое окно. Распахнув его, она выглянула, ожидая увидеть тьму, но там было пусто. Рядом оказался Бари и Тамара.

— Что произошло с вами?

Но ни Луна, ни Бари не ответили, возвращаясь к другим опешившим членам собрания.

— Ты почувствовала? — спросила Луна у Зои.

— Что?

— Твоей силы должно хватать, чтобы ощущать изменения этого мира, — добавил Бари. — Сосредоточься на тьме.

— Она еще не приняла эту силу, — возразила Луна, разворачиваясь к брату и потирая левую руку. — Для этого нужны тренировки.

— Она, между прочим, находится здесь, — недовольно заметила Зоя. — Что происходит?

— Пустота проявилась.

— Что? — не поняла Женя. — Это как-то связано с Каньоном?

— Нет. — ответил Бари. — Где-то в другом месте.

Он подошел к карте, рассматривая города и страны.

— А что это у вас на руке? — спросил Николай, обеспокоенно рассматривая покрасневшее место татуировки на предплечье девушки.

— Это отличительный знак Мироновых — феникс, несущий фамильный меч, — она провела по руке, призывая воду, чтобы успокоить кожу.

— Жар-птица? — переспросил Толя.

— Ну, можно сказать и так.

— Это ваш герб? — удивилась Женя.

— Нет, — покачал головой Бари. — Это символизирует, что наша сила будет сотни раз сгорать вместе с нашими телами и возрождаться в телах наших детей, чтобы нести присягу перед мирами, оберегать их и защищать.

— Этот знак проявляется в возрасте шести-восьми лет, — добавила Луна, подходя к брату, чтобы и поработать и с его кожей. — Тогда хаос определяет силу ребенка, он становится воином с доспехами и оружием.

— А что с тьмой? — напомнила Зоя.

— Мы почувствовали нападение на этот мир, — пояснила Луна. — Пустота прорвалась внутрь и сожрала какой-то кусок почвы, а с ним и людей на ней.

— Где? — нахмурился Николай, подходя к Мироновым.

— В нескольких местах одновременно, — пояснил Бари. — В Равке, Новый Зем и вроде Шухан…

— До этого могли быть и другие случаи, — высказалась вслух Луна. — Просто мы их не чувствовали из-за дальности или количестве.

— Возможно…

— Дай сюда, посмотрю, — не выдержала Женя, наблюдающая, как Миронова постоянно трет руку.

Сероволосая покорно протянула ей руку. Сафина сначала удивленно вглядывалась в изображение, а потом подняла глаза на Луну.

— Она шевелится, — изумилась девушка.

— Так всегда, когда чужая энергия прорывается в мир, — пожала плечами Луна. — Феникс спешит вырваться на свободу, а меч жаждет крови.

Женя отстраненно кивнула, проводя пальцами по покрасневшей коже. Птица на руке недовольно открывала клюв на ее движения, махала крыльями, пытаясь взлететь. Однако потом успокоилась и недовольно прищурилась, наблюдая за действиями портнихи.

— Что ж, — Николай наблюдал за этой картиной долго, стараясь унять желание самому попытаться успокоить кожу девушки, может быть поцелуи сработали бы лучше, — про тьму мы сможем узнать лишь завтра, поэтому предлагаю на сегодня пока что закончить.

***

Все одобрительно кивнули. За окном уже было темно, так что каждый хотел наконец оказаться в своих кроватях и отдохнуть после сложного дня. Женя и Давид побрели в сторону своей комнаты, обсуждая предстоящую подготовку к свадьбе. Зоя и Тамара остались в зале совещаний, чтобы продумать стратегию зашиты. Бари направился в кабинет карпориалов к шуханскому пленнику, которого вылечила Луна на южной границе. Миронов навещал бывшего кергуда, надеясь найти способ его вылечить. Толя хотел проводить короля до его покоев, но Николай мягко отказал, сказав, что сначала хотел бы поговорить с сероволосой. Луна удивленно на него взглянула. О чем он хотел поговорить? Об их жаждущих взглядах? О прошлом? О возможностях ее силы?

Они спокойно вышли из зала совещаний. Оба долгое время шли в полной тишине. Луна не знала, чего ждать. Их прошлые прогулки всегда были наполнены весельем и разговорами. Они всегда находили что обсудить, всегда с Николаем было легко. Сейчас же между ними витало напряжение.

— Так, о чем ты хотел поговорить?

— Давай дойдем до моей гостиной, чтобы поговорить без лишних ушей, — напряженно ответил король.

Он осмотрелся по сторонам. Луна выгнула бровь. Ее чуйка не реагировала на чужую воду. На часах далеко за полночь — в такое время все спят. Кого он опасается? Хотя после всего, что он пережил, Луна его понимала. Она сама долгое время жила со стойким ощущением, что ее могут использовать. Но как ни странно это ощущение никогда не работало должным образом. Взять хоть ее совместную работу с Казом. Этот вор, манипулятор и обманщик мог легко обвести ее вокруг пальца. Но ему почему-то хотелось верить и доверять. Да и как-то так само сложилось, что они оказались на равных, оказались открыты перед друг другом. Да и со стороны Николая она такого не чувствовала. Не было ощущения обмана. От него исходила неопределенная аура притяжения, к нему тянулась душа и трепетало сердце.

Они вышли из Малого дворца. На улице было по ночному прохладно. Направляясь к алее, соединяющей два дворца, Николай аккуратно взял Луну за руку.

— Не замерзла?

— Нет, — тихо ответила она, стараясь не разрушить этот момент.

Хаос внутри одобрительно забился. Тепло разлилось по телу. Ее ручка поудобнее обхватила его ладонь. Глупая улыбка появилась на лице. Вмиг стерлись все переживания. Стало легко и спокойно. В голове забился маленький звоночек, что она опять ступает на те же грабли, что она опять, как дурочка, готова кинутся в бездну по первому зову, что она опять больше доверяет сердцу.

Так они дошли до покоев Николая. Молча и держась за руки. Он ввел ее в свою гостиную, закрыл дверь и зажег лампы. Луна прошла к дивану перед потухшем камином. Внутри лежали бревна, готовые в любую секунду вспыхнуть пламенем, только чиркни спичкой. Но хозяин не спешил баловать огонь. Он прошел к креслу, расстёгивая свой бледно зеленый мундир. Миронова тоже устроилась на диване, ожидая наконец услышать, что же хотел обсудить Николай. Он стянул перчатки. Черные венки пульсировали на его руках. Он тяжело вздохнул, поднимая серьезный взгляд на девушку.

— Что это был за политик, который тобой воспользовался?

Луна вздрогнула. Отвела взгляд. Не хотела она это обсуждать. Не с ним. Точно не с ним. Да и не с кем другим. Даже с братом они про это старались забыть и не упоминать. Ей было мерзко от самой себя, было противно оказаться такой глупой и наивной.

— Я… — она запнулась, растирая свои руки, которые вмиг стали ледяными.

Николай придвинулся, беря ее руки в свои, согревая ее теплом своего тела.

— Что он сделал?

Луна взглянула на короля. Сейчас он был насторожен, почти что нежен, он уговаривал ее открыться ей.

— Он влюбил меня в себя, — выдохнула Луна, глаза Николая неприятно сузились. — Мне было шестнадцать… Я просто, наверное, не понимала, что так может произойти.

— Он… — голос Николая стал грозно хриплым.

— Он воспользовался мной… во всех смыслах, — горько заметила Луна, поднимаясь с дивана и отходя к окну.

Николай вскочил следом. Пройдя до буфета, он достал бутылку бренди и сделал большой глоток. Луна сдерживалась, чтобы не заплакать, она обнимала себя за плечи, стараясь вжаться и исчезнуть.

— Я жалею о каждом слове, о каждом действии, — выдохнула она, не поворачиваясь. — Но иногда во мне зарождается этот неприятный червячок власти и силы, который утверждает, что его кара заслужена, что моя скверна простительна к таким, как он.

— Полностью согласен, — угрюмо кивнул Николай.

— Нет! — Луна убежденно подошла к нему. Ее плечи уже расправились, и хоть на щеках были видны дорожки слез, но глаза горели уверенностью. Она выхватила бутылку у Николая, закрывая ее и убирая на место. — Мне было чертовски больно за себя, мне было обидно. Я не должна была поступать так эгоистично. Моя сила, мой хаос не должен нести такую мелочную месть. Я должна…

— Мелочную?! Да я бы придумал чего похуже! — его глаза почернели, кожа начал сереть, а зубы вытягивались в черные клыки.

Он становился демоном. Луна застыла. Над ней возвышалось чудовище, но она не чувствовала страха. Ей не хотелось бежать или кричать. Она протянула руку к рычащему монстру. Коснулась его серой щеки, под кожей были видны черные венки. Глаза непривычно большие и черные. Когтистые руки впились в буфет позади нее. Николай замер, осознавая, что он сделал. Но Луна подняла вторую руку, касаясь второй щеки. Она видела то, что не замечал никто. Невероятную силу и мощь, управляемая стремлениями и страхами. Демон был испуганным мальчишкой, на которого свалилось слишком много бед, что ему пришлось ожесточиться, пришлось отрастить крылья и клыки. Но он остался все тем же Николаем внутри.

Король закрыл глаза, сосредоточившись на контроле, и вскоре венки втянулись, а крылья исчезли. Луна все продолжала держать его за щеки. Карамельные глаза смотрели в голубые. Руки плавно перешли от буфета на ее талию.

— Прости, что напугал…

— Мне было не страшно, — возразила Луна, зарываясь пальчиками в его шевелюру. — Ты остаешься таким же прекрасным в любом образе.

— Прекрасным? — довольно усмехнулся Николай, приближаясь к ней.

— Да, — выдохнула она почти ему в губы. — Только сними этот чертов болотный мундир.

Николай глухо засмеялся, остановившись в нескольких сантиметров от искусанных губ. Потом он облизнулся, пересекаясь взглядами с ней, и довольно добавил.

— Все что угодно, королева моего сердца.

Луна не выдержала первой. Она сама преодолела те несколько сантиметров, притянув его ближе к себе, и аккуратно коснувшись его губ. Николай довольно зарычал, углубляя поцелуй. На короткий миг в голове образовался вакуум, ничего вокруг не существовало, а потом она резко ощутила его тело, его запах, которым пропитались легкие, вкус его губ, его руки на теле. Она довольно простонала в поцелуй, желая большего, желая его ближе. Он отстранился, всматриваясь в ее глаза.

— Не хотелось бы торопить события, — начал он, восстанавливая дыхание, — но нам надо…

— Николай, — Луна положила ему на губы пальчик, прося помолчать, — поцелуй мня еще раз.

— Но…

— Пожалуйста, — Луна прижалась ближе, руками обхватила его плечи.

И он больше не сопротивлялся ни своим желаниям, ни желаниям демона, ни желаниям девушки. Его руки выдернули матросскую рубашку из ее брюк, подняли полы и пробрались к теплой девичьей коже. Он обхватил ее талию, прижимая ближе к себе, массируя, исследуя и приподнимая ее в своих объятиях. Ее ладони очертили массивные плечи, проникли под ворот мундира, стягивая его с туловища. Под руками горело крепкое мужское тело, а внизу живота собирался обжигающий комок нервов.

Они целовались в запой, так, как будто завтра не наступит, так, как будто хотели этого момента долгие годы. Король покусывал ее губы, проникал в ротязыком, сплетаясь с ее в горячем страстном танце. Воздуха не хватало. Казалось, что комната резко стала меньше, а воздух в ней накалился до невозможности.

Сероволосая наконец-то стянула с него мундир, Николай недовольно отбросил его куда-то на пол, возвращая свои руки обратно на ее кожу. На полу брякнули медали, но им было плевать. Между горячими вдохами, Ланцов осыпал поцелуями ее лицо: линию подбородка, скул, щеки и нос, спускался к шее, оставляя засосы и скаля зубы возле яремной вены, приятно пульсирующей под его губами. Луна прижала его ближе, инстинктивно потерлась бедром о его пах. Он возбужденно прорычал возле самого ее ушка так, что ноги подогнулись, а возбуждение в разы возросло.

Недовольно подхватив ее на руки, так чтобы Луна сумела обхватить его торс ногами, Николай понес ее в сторону спальни. Она успевала во время этого целовать его лоб, скулы, бровь с небольшим шрамом, дразнить его губы, проходясь по ним лишь вскользь. Подходя к кровати, он стянул с нее рубашку через голову и выбросил куда-то в сторону. Кожа приятно покрылась мурашками, а мужские ладони продолжили свои исследования. Николай наблюдал и рассматривал каждый ее изгиб, каждую родинку, шрамик на молочной коже. Уложив Луну на кровать, он навис сверху, спускаясь вниз поцелуями, прямиком к шее, ключицам, тяжело вздымающейся груди, скрытой бюстгальтером.

Она не хотела отставать. Дрожащие пальчики пробрались к пуговицам рубашки, пытаясь расстегнуть хоть одну пуговку. Получалось из рук вон плохо. Мешал мандраж, мешал сам Николай, который низко наклонялся над ней, расцеловывая каждый участок кожи, мешало чувство, тянущее низ живота. В итоге она просто разорвала эту чертову рубашку, стянула ее через голову кое-как. Похер. У него таких рубашек тысячи. Невелика потеря.

— Кто-то слишком разгорячился, — довольно шептал Николай томным голосом, улыбаясь как кот.

В следующий момент он уже не был так самоуверен, его привычный образ трещал по швам. Луна провела ладонью по его рельефному боку, спустившись к кромке штанов, и, играясь, поддела пальчиком ремень, проводя по животу, дразня и маня его. Второй рукой она обводила его напряженные плечи, сильные накаченные руки, крепкую грудь, мышцы пресса. Спустилась также вниз, задевая ремень, но прошлась дальше, на ширинку и выпирающий бугорок. Николай издал что-то похожее на выдох-стон. Луна довольно улыбнулась, тоже приблизившись к его уху и зашептав:

— Кто-то…

Но договорить ей не дал ее собственный стон. Николай не любил проигрывать. Он просунул руки под лифчик, начиная мать ее грудь, обводить твердые горошинки сосков. Теперь его очередь довольно скалиться на ее стоны. Но это была слишком неоднозначная победа. Ему становилось все сложнее и сложнее сдерживать себя. В штанах было чертовски узко, а девушка, развалившаяся на его кровати, была чертовски горячей.

Она сама потянулась к застежке лифчика, выгибаясь к нему грудью. Расстегнув его, Луна отбросила его куда-то в сторону его рубашки и довольно приподнялась, чтобы соприкоснуться телами с Николаем. Чтобы почувствовать его тело над собой. Он оценил этот жест, самостоятельно расстегивая ремень. Руки спешили и не слушались, хотелось коснуться манящих бугорков груди, а не возиться с замком. Как будто прочитав его мысли, она взяла его руки в свои, устраивая их на просящей внимания груди. Довольно простонала, когда большие ладони сжали ее.

— Николай, — простонала Луна, выгибаясь под ним, чтобы коснуться его паха.

— Луна, — прорычал парень, отрываясь от ее груди, которую он уже начал покусывать и целовать.

Он опустил руки на ее пояс, быстро расстегнут ее штаны и стянул их, снимая ее сапоги. Взглянул вверх. Перед ним предстала прекрасная картина: разбросанные серые волосы, томный взгляд темно-синих глаз, припухшие от поцелуев открытые губки, алеющие его отметки на шее, вздымающаяся из-за каждого вздоха грудь, покраснения на талии от его рук, тонкая полоска трусиков с характерным мокрым пятнышком. Он довольно прорычал, начиная целовать ее ноги, каждую коленку, а потом ниже по внутренней части бедра и к самому эпицентру ее желания. Его темная сущность даровала ему обостренные чувства, а потому он упивался ее запахом и вкусом ее солоноватой кожи. Луна недовольно постанывала, желая чувствовать Николая ближе к себе, иметь возможность касаться не только его плеч и головы, но и всего его тела.

Николай, продолжая свою игру, смог-таки расстегнуть собственные брюки и поспешно их стянуть вместе с сапогами. Руки приятно заняли свое место на упругих бедрах, а глаза встретились с ее затуманенным взглядом. Как же она прекрасна. Как открыта перед ним. Как желает принадлежать ему и только ему. Он снова вернул внимание манящей груди. Николай упивался ее вкусом, ее стонами и томными вздохами. Он целовал, обводил языком, покусывал, зализывал, сжимал, мял, любил. И Луна отзывалась на каждое его движение. Она страстно сжимала ручками его плечи, выпуская коготки, кусала собственные губы, пытаясь сдерживаться, терлась о его заметный бугорок.

Руками Николай пришелся по талии к кромке трусиков и потянул их вниз, ощущая, как задрожало ее тело, как ноги призывно развелись в стороны, как она облегченно простонала, приподнимаясь, чтобы помочь стянуть с себя последний элемент одежды. А еще больше для Николая стало усладой для ушей, как она застонала, когда он обвел ее сочащееся смазкой лоно. Когда его почерневшие от демонских вен пальцы исчезли в ее горячих и мокрых складочках. Когда большой палец призывно задел клитор, слегка его помассировав. Когда его два пальца внутри нее были зажаты узкими стеночками, такими горячими и манящими. Он сам не выдержал. Николай низко застонал куда-то в изгиб ее шеи. Тело переполнилось эмоциями. Как же хотелось оказаться в ней. Хотелось брать ее на этой кровати раз за разом. Хотелось целовать ее кожу, слизывать всю влагу, слышать эти прекрасные звуки — стоны и его имя.

Но он не хотел торопиться, не хотел делать ей больно. В голове крутилась яркая мысль, что это все теперь его. Навсегда его. Николай не отпустит ее, не даст в обиду, не посмеет ее обидеть. Она будет только его. Демон внутри торжествующе улыбался. Демон внутри только этого и хотел. Демон внутри в данную минуту стал самим Николаем. Сейчас не было разделения. Он хотел ее во всех смыслах. Как король желает сильного союзника, как Николай желает любви и семьи, как корсар хочет свободы и частичку моря, как демон хочет иметь ее во всех позах, на всех поверхностях, до потери голоса чтобы она стонала его имя. Николай сейчас был этим всем.

Луна закатывала глаза, на каждое его короткое движение в ней, на каждое касание клитора, на каждый его поцелуй в шею. Внутри взрывались фейерверки и порхали бабочки. Она хотела больше, хотела сильнее, глубже, хотела его так сильно, что сводило пальцы на ногах. Она притягивала его за голову к себе, страстно и мокро целовала, забывая обо всем на свете. Хаос внутри трепетал перед ним. Он не вырывался наружу, он ожидал его внимания. Как Луна сама лежала перед ним, полностью открытая его ласкам, ожидала его прикосновений, истекая соками и пошло постанывая.

— Николай… Пожалуйста… — скулила она, когда его пальцы задевали стенки изнутри, мягко обводя их и массируя.

— Знала бы ты как я тебя хочу, — горячо шептал он ей на ушко, покусывая мочку, — Как хочу вдалбливаться в узкую и мокрую киску, готовую для меня одного. Как хочу доводить тебя до пика раз за разом. Как хочу наблюдать как мой член проникает в твое лоно.

— Николай… — простонала Луна, увлажняясь от его слов еще больше.

— Потерпи, моя волчица, еще чуть-чуть…

Он добавил к двум пальцам еще один, от чего из ее глаз чуть не брызнули слезы от переизбытка чувств. Николай, довольный проделанной работой, продолжал погружать пальцы в ее естество, потянулся к своему белью, наконец снимая его и освобождая колом стоящий член. Устроившись между раздвинутых ножек, он еще раз прошелся по груди поцелуями, спускаясь вниз к животу. С характерным хлюпающем звуком убрал пальцы, отчего она издала недовольный стон, больше похожий на скулеж.

Николай пристроил головку к входу, провел по складочкам, собирая смазку, потерся о клитор, вызывая новую волну вздохов и стонов, а потом плавно вошел внутрь. Его охватило невероятно чувство узости и жара. Луна закатила глаза, открывая в безмолвном стоне рот. Она чувствовала каждую его венку, каждое короткое движение вперед, все глубже к ее эпицентру. Николай из последних сил держался, чтобы не войти в нее одним движением, чтобы не доставить ей боль. Он наклонился к ней, вовлекая ее в новый мокрый поцелуй, сам в это время продолжая поступательные движения.

— Николай… Ах!

Глаза заполнились слезами, скопившимися в уголках. Ланцов в страхе, что сделал больно, остановился, целуя каждую слезинку. Но это были эмоции, которые Луна не могла сдержать. Она сама толкнулась ему навстречу, поднимая бедра, так, что он наконец оказался в ней полностью.

— Прошу… — скулила она, хватаясь за его плечи, как за спасательный круг. — Не останавли… Ах!

Но он и так ее понял, начиная двигаться. Совершать толчки. Доводить ее до исступления. Чувствовать, как пульсируют стеночки, обхватившие его член. Пытаться отвлечь себя от близкого конца в ее коже. Помогало плохо. От ее запаха, от мягкости ее тела, а самое главное от отзывчивости и нежности, его распирало изнутри. Каждый толчок в ней казался не таким, как прошлый. Каждое касание воспринималось новым шагом к чему-то большему. В каждом ее взгляде читалась новая грань любви и преданности, безоговорочной капитуляции перед ним, нежности и страсти. Его захлестывала волна новых чувств. Он тонул вместе с ней в ее море. Казалось, воздух наполнился влагой. Связь с хаосом стала настолько сильной, что его уже было невозможно отделить от нее. Потому капельки воды сами появлялись из неоткуда, а количество смазки само по себе увеличивалось, делая все, чтобы им было комфортно, чтобы они были как никогда близки друг с другом.

Связь с демоном крепчала, терялась грань, ломались стены. Черные клыки сами по себе возникали и пропадали, черные вены на руках пульсировали и вытягивались в когти, потом обратно исчезая. Теневые крылья за спиной разгоняли воздух, закрывали ото всех картину их соития. Карамельные глаза чернели каждый раз, когда опускались вниз, туда, где она полностью принимала его в себе.

В комнате слышались пошлые шлепки двух тел, стоны и рыки. Капельки ее смазки стекали на простыни. Губы пульсировали от рваных поцелуев. Горло першило от стонов. А внизу живота крепко связывался узел наслаждения.

— Николай… — мышцы напряглись, — я…

— Я чувствую, — запыхавшись ответил он. — Давай, моя… — он прервался на собственный низкий стон. — кончи…

И она распалась на множество кусочков. Разлетелась во Вселенной и снова собралась в этой комнате. Низ живота приятно пульсировал, в ушах стоял шум, язык ее не слушался, а воздуха не хватало, чтобы нормально вздохнуть. Николай почувствовал этот момент, как его сжали в тиски, как еще больше увлажнилось ее лоно. Из последних сил, он продолжил вколачиваться в ее расслабленное тело, продлевая ее оргазм, а после быстро вышел, изливаясь на живот. После рухнул на подушки рядом, восстанавливая дыхание.

========== Часть 13 ==========

Николай

Николай разглядывал сексуальное тело Луны, что продолжала глубоко дышать. Сам он давно отошел от оргазма, а вот девушка конкретно выпала из реальности: ее руки слегка подрагивали, глаза были закрыты, а губы приоткрыты. Николай был доволен собой. Он довел любимую девушку до такого состояния. А самое главное — он наконец сделал то, о чем долго мечтал. Сейчас он был рядом с ней. И хоть не прозвучали нужные слова, он и так все понимал. Видел и чувствовал по ее взглядам и движениям в эту ночь. Он счастливо и самодовольно улыбался.

Когда, видимо, Луна смогла вернуться в реальный мир, она провела рукой в воздухе, смывая сперму с живота, струйка воды мягко прошлась по ее коже, собирая и ее сочащуюся смазку, и уплыла в сторону ведра с водой. Потом девушка повернулась к нему и посмотрела своими глазами цвета моря в его, и он, улыбаясь, притянул ее к себе, обнимая. Николай зарылся носом в ее серые волосы, пахнущие яблоком и ветром.

— Выходи за меня…

— Николай, — тихо начала она.

— Просто скажи да или нет, — нервно добавил он, когда почувствовал, как сердце неприятно сжалось. — Это что так сложно?

— Я должна сказать, чтобы ты знал, — возразила девушка, укрываясь одеялом и прижимаясь ближе к нему.

Николай измученно кивнул, ожидая услышать какие-то сто и одну причину почему она не может быть с ним. Он уже это проходил. И тогда отказ его задел. Король не мог предположить получилось бы что-нибудь у него с Алиной, но его сердце готово было ее полюбить.

— Я люблю тебя, — спокойно ответила Луна, отчего его сердце зашлось в быстром беге, а он крепче прижал ее к себе, желая высказать аналогичную фразу, но девушка продолжила дальше. — Я — Миронова, Николай. Наша семья испокон веков является носителем первородного хаоса, мы поколениями защищаем миры и уничтожаем скверну. Это опасное занятие, и не каждая наша вторая половинка готова с этим мириться. Твой демон понимает мой хаос, и это облегчает задачу. Так что, надеюсь, ты понимаешь, что я всегда в зоне риска, — она приятно потерлась щекой о его плечо и устроила голову на груди. — плюс Мироновы не могут быть королями или королевами. Мы не должны иметь власть, не должны ею искушаться и тем более управлять чьими-то жизнями…

— Я могу оградить тебя ото всей политики, создать для тебя все условия, — Николай переживал, что еще чуть-чуть и он просто ее не отпустит никуда.

— Я знаю, — Луна облокотилась подбородком на его грудь, поднимая на него взгляд. — Но я не буду в глазах народа должной королевой, — Николай прикусил язык: она была права, но сердце не находило покоя, ожидая отказа. — И королю нужны наследники…

Николай напрягся. В его голове всегда было все просто: он делает предложение, она соглашается без всех этих ненужных перечислений всяких проблем, потом они играют королевскую свадьбу, в брачную ночь он выкладывается на полную, чтобы через девять месяцев иметь сына или дочь. Но если она сама этого не хочет? Или у нее какие-то проблемы со здоровьем?

— Понимаешь, дорогой, — она мягко сжала его руку, переплетая пальцы, — Мироновы всегда большая семья, — Николай облегченно выдохнул: если проблема в том, что она думает, будто он сам не хочет нескольких детей, то она глубоко ошибается.

— А я-то как хочу большую семью! — улыбался он, проводя свободной рукой по ее спине. — Пару сыновей, дочку, — Николай расплылся в широкой мечтательной улыбке.

— Они могут унаследовать первородный хаос, а потому не смогут взойти на трон после тебя…

— Все дети получают этот хаос?

— Нет, не все. Но вероятность есть.

— Значит будем стараться, чтобы у нас с тобой получился кто-нибудь без хаоса, — кивнул Николай сам себе. — Братья и сестры с такими силами будут его опорой и друзьями, а для него, ну или для нее, это будет прекрасным опытом.

— То есть ты не против?

— Большой семьи? — удивился Николай, — Да я только за! Тем более сам процесс мне очень нравиться, — он лукаво подмигнул, улыбаясь. — А что до остального, то… Я думаю, мы сможем что-нибудь придумать.

— А еще я хочу море…

— Всё?

Луна недовольно нахмурилась, смотря на счастливого Николая.

— Я хочу продолжать ходить под парусом хотя бы иногда…

— И я буду составлять тебе компанию, — согласился король, — только в образе рыжего корсара, если ты не против?

— Мне глаза этого корсара не нравятся, — надула она губки.

— Сделаю все возможное, чтобы это исправить, королева моего сердца, — улыбался Николай, — Так что? Ты выйдешь за меня?

Луна поднялась и села в кровати. Ее грудь апетитно покачивалась от движений в свете луны, а молочная кожа так и призывала поцеловать каждый ее участок. Николай сглотнул, напряженно поднимаясь следом и усаживаясь напротив нее. Она молча взяла его за руки: ее правая к его правой, левая к левой, сплетая их крестом, где каждая рука касается все остальные запястьем.

— Николай Ланцов, я согласна быть твоей. Любить тебя и оберегать семейный очаг. Быть верной и полезной тебе во всех твоих начинаниях. Я люблю тебя и буду любить тебя вечно.

Демон внутри приятно задрожал, а сам Николай ощутил невероятный поток энергии. Что-то как будто пронизало его насквозь, а потом также бесследно исчезло. Демон неистово рвался наружу, а потому король из последних сил проговорил видимо свою часть клятвы:

— Луна Миронова, я согласен взять тебя. Я произнесу слова любви и долга. Для меня не обуза, а честь поклясться тебе в верности и вечной любви и отдать тебе свое сердце и всего себя как в этой жизни, так и в следующей.

И демон вырвался. Тьма окутала их, а потом сама рассеялась. Монстр вернулся назад. И он был доволен, как и сам Николай. Луна расцепила их руки, довольно улыбаясь.

— Это да?

Сероволосая весело засмеялась, закидывая голову назад, так что в свете луны стали видны его оставленные засосы на нежной шее. И он будет наблюдать это всю оставшуюся жизнь. Он просто счастливчик, потому что выиграл ва-банк в одном их игральных клубов Кеттердама.

— Конечно, это да, — улыбалась Луна, смотря на него так породному мягко и ласково. — Мой хаос принял тебя, а твой демон — меня. Так что это намного лучше всякой свадьбы, — она пожала плечами, располагаясь на подушках. — Тем более я не приемлю вашу церковь…

— А меня там короновали, — обижено заметил Николай, устраиваясь рядом с ней и проводя рукой по изгибам ее тела. — Это что же, — коварно зашептал он, прижимая ее ближе. — У нас сегодня брачная ночь, жена?

— Николай, — попыталась возразить Луна, но приятно затихла и расслабилась, когда его рука накрыла грудь, сжимая и массируя.

— Что-что?

— Николай, — сказала она на одном выдохе, прогибаясь в его объятиях, — нам же завтра рано вставать…

— Я — король, — напомнил он, проходясь поцелуями по хрупкому плечу, — утро начнется, когда я разрешу, — Николай довольно зарычал, когда почувствовал, как ее ножки обхватывают его за талию, притягивая ближе. — А сейчас я хочу наслаждаться своей женой, — закончил он, впиваясь в алеющие губы страстным поцелуем.

***

Следующие две недели прошли в суматохе. Нужно было просчитать возможные места нападения фьерданцев, наладить отношение с принцессой Эри. Он собирался пригласить ее на празднование дня своих именин, но почему-то никак не мог выбрать подходящий момент. Николай понимал, что ему нужно поговорить с ней. Он должен, если планирует с успехом воплотить в жизнь свои планы на будущее. Но избегал общения с принцессой с той самой ужасной ночи, когда умер Исаак, а та, которую все считали Эри, оказалась убийцей. С тех самых пор настоящую принцессу Эри держали в полной изоляции, в роскошных покоях, которые, тем не менее, не переставали быть тюрьмой. Ее личный отряд Тавгарадов держали в самой комфортной части подземелий, под старыми конюшнями, а убийца — девушка, всадившая нож в сердце Исаака, полагая, что это сердце короля, — была под замком и все еще не оправилась от полученных ран.

Все чаще стали появляться участки тьмы — отголоски пустоты вне миров, как объясняла Луна. Они пожирали земли и людей, оставляя после себя черную землю. Мироновы не могли ничего с этим поделать. Бари разводил руки в стороны, зарываясь по голову в тексты, писания, листы с описаниями экспериментов, но так ничего в них полезного не находил. Луна пыталась придать почве хотя бы прежний не мертвый вид, поливая ее дождем, но помогало мало. Образовывались лужи, небольшие ручейки, но земля, как будто не хотела впитывать воду.

Николай видел переживание на лице своей… жены. Это слово он произносил только, когда они были наедине. Только прижимая ее голое тело к своему торсу. Никто из Триумвирата об этом не знал. Догадывались ли близнецы Николай тоже не знал, да и плевать ему было в какой-то момент. Он с ней счастлив. Она его жена. Это уже произошло, уже случилось, и всех остальных оставалось только поставить перед фактом. Но руки как-то не доходили. Каждый был занят. Давид ушел с головой в работу над бомбами, Женя занималась подготовкой к свадьбе, Зоя была первым генералом, поэтому дел у нее всегда хватало, особенно в предвоенное время, Тамара распускала шпионов в разные уголки мира, Толя всегда находил себе занятие рядом с сестрой или же просто читал какие-то стихи. Николай знал лишь, что Бари знает. Он узнал просто… потому что. На следующее утро Миронов просто им кивнул, улыбаясь, а потом, когда все разошлись по своим делам, подошел к королю и поздравил его с женитьбой. Николай мало что понимал в силах Бари, но такую проницательность он замечал за Мироновым не в первый раз.

Что же касаемо самой Луны. Жены… В какой-то момент, наверное, прямо на следующее утро, они поняли, что как-то быстро пропустили прекрасную романтику любви, окунаясь сразу в семейную жизнь. Только король не всегда мог быть влюбленным парнем. Как бы он не хотел прогуливаться с Луной в садах или коридорах дворца, держась за ручки, дарить ей цветы или конфеты, украдкой целовать ее в закутках, он не мог себе этого позволить. Хотя как-то он преподнес ей маленький кораблик из проволоки, который мастерил у себя в кармане все совещание. И его старания окупились сполна. Ее широкой счастливой улыбкой, нежным благодарным взглядом, легким поцелуем. Казалось, она сияла, рассматривая этот кораблик. Кривой на один бок, потому что проволоки не хватило. Немного не пропорциональный и неправильный. Но она улыбалась Николаю так, как будто не получала подарка ценнее, чем этот.

Но все эти счастливые короткие воспоминания прерывались мрачными реалиями. Новая тьма в Ярености. Король должен осмотреть новое место появления этой мерзости, чтобы подсчитать убытки, чтобы успокоить и заверить народ, что корона решает этот вопрос. Поэтому Николай на рассвете в сопровождении близнецов Батар, Зои и Луны оправился в поля. Такие же сообщения поступали со всех концов Равки: пятна тлена, появляющиеся из ниоткуда, теневая волна, накрывающая города, поля, порты, превращающая в прах все, до чего дотянется, с той же легкостью, как задувают свечу. После себя тлен оставлял леса и поля, лишенные малейших признаков жизни. Киликлава — так, он слышал, называли ее, сравнивая с монстром из легенд — вампиром.

И в этом месте все было точно также, потери, боли, угрозы. В этот раз простой люд обвинял сулийцев. Просто потому что они другого цвета кожи, потому что говорят на другом языке и потому что их обычаи не всем понятны. Но все равны в Равке, и Николай поспешил об этом напомнить. Конфликт сам исчерпал себя, а потому король решил покинуть безжизненные поля, когда заметил всадника, приближающегося к ним, даже несмотря на то, что мрачное лицо гонца заставило сердце Николая пуститься вскачь. Таким галопом с хорошими новостями не скачут.

— В чем дело? — спросил Николай, едва гонец приблизился.

— Из Ос Альты прибыл флайер, ваше величество, — выпалил тот на одном дыхании. — У нас сообщение от Термита.

И передал Николаю запечатанный конверт.

Он заметил, как Зоя наклонилась вперед в седле, и понял, что она готова вырвать бумагу прямо у него из рук. Кодовое имя Нины Зеник было Термит.

Николай пробежал глазами письмо. Он надеялся, что у них будет больше времени. Но Нина, по крайней мере, дала им возможность подготовиться к битве.

— Нам нужно возвращаться в лагерь. Скачи вперед и передай, чтобы приготовили два флайера, — велел Николай гонцу, который тут же исчез в облаке пыли.

— Время вышло, да? — спросила Зоя.

— Фьерда объявила войну. Тамара, тебе нужно доставить сообщение Давиду и нашим фабрикаторам, а я отправлю флайер нашим связным на западе.

— Снаряды еще не готовы к использованию, — заметила Тамара.

— Не готовы, — согласился Николай. — Но фьерданцы ждать не станут. — Он повернулся к Зое. — Хайрем Шенк в Ос Керво. Ты знаешь, что делать. У нас лишь один шанс провернуть все правильно.

— Мы готовы? — спросил Толя.

— Вряд ли, — сказала Тамара. — Но мы все равно устроим им ад.

При этих словах демон внутри Николая проснулся. Война напоминала пламя — внезапное, всепоглощающее, которому проще не дать разгореться, чем потом тушить. И он собирался сделать для этого все возможное. Его обуревал страх и за страну, и за самого себя. Он был бы дураком, если бы не боялся. Но какая-то часть его — может быть, бывший рядовой, может быть, внутренний демон, а может, и принц, пробивший себе путь на трон, — жаждала схватки.

И его новоиспеченная женушка тоже это чувствовала. Он видел ее звериный взгляд, видел, как она собралась и напряглась в седле, как рука привычно сжала рукоять кинжала. Они бойцы, воины, а потому они оба жаждут этого. А еще они явно чокнутая семейка, если один — демон, а вторая — волчица. Но по общей договоренности было решено, что пока что главные тузы они приберегут в рукаве. Он не хотел ею рисковать, но то, что она рядом, вселяло в него невероятный азарт и веру. Она — королева его сердца, она — его жена, и Николай каждый раз покрывался мурашками, осознавая это.

Прибыв в лагерь, они принялись к подготовке. Нина указала место, где Фьерда планирует атаку, а значит есть время опередить и перехитрить врага. Не зря же его называют хитрым лисом? Он придумает, как выйти победителем. Он сделает все, чтобы защитить свою страну.

***

И вот сейчас, следуя вдоль линий равкианских войск, без единого звука лежащих в укрытиях из грязи и веток, он мог надеяться если хоть не на победу, то уж точно не на поражение. Их Термит хорошо старается в тылу врага. Сведения Нины стали очень полезными и во многом решающими. Фьерда и Равка враждовали уже сотни лет, иногда переходя к открытым столкновениям, иногда устраивая мелкие стычки, если действовал очередной мирный договор. Но эту войну Фьерда намеревалась выиграть. Фьерданцы знали, что превосходят равкианцев числом и что поддержки тем ждать неоткуда. Они планировали прорвать северную границу внезапной танковой атакой на Нежки и Уленск. После молниеносной победы они бы двинулись на юг, к столице, к которой жалкая армия Николая должна была бы отступить, чтобы устроить нечто вроде героического противостояния.

И Николай знал, как их остановить. В этом помогли сведения Нины и более подробное описание фьерданской техники, которое предоставил один из друзей Луны, что участвовал в проникновении в Ледовый двор. С кем точно связывалась Миронова, Николай не знал, но прекрасно понимал, что это не знаменитый Каз Бреккер, который бы потребовал что-то взамен. Этот друг был более наивен и расположен к обмену сведениями. В любом случае это помогло в создании противотанковых мин. Да и само предстоящее место сражения накидывало на их сторону пару плюсов.

Землю к северу от Нежек можно было назвать мелким, полным грязи бассейном, наводящей тоску пустошью, застрявшей где-то посередине между полем и болотом, непригодной для земледелия и сражающей наповал резким запахом серы. Ее прозвали Ночным Горшком, и это место определенно было не из тех, что воспевают в балладах. Здесь негде было укрыться, и почва совсем не подходила для маршей, поэтому его пехота была уже в грязи по самые икры. Но он сомневался, что эта грязь способна остановить фьерданские танки.

Однако Луна Миронова, что была с ним рядом не разделяла подобные мысли ни с кем из его командиров и советников. Она сильная проливная, или, как она сама себя называет — разрушитель. А потому для нее такая почва была только прекрасным плацдармом для проявления своей силы. Но об этом козыре никто пока не знал, а кто знал, помалкивал. Потому что к помощи своей жены Николай хотел прибегнуть только в крайнем случае. Он не хотел рисковать ею, а тем более раскрывать ее способности перед суеверными фьерданцами. Ее нахождение здесь вообще напрягало его и успокаивало одновременно. Он хотел бы, чтобы она, как прилежная хозяйка, ожидала его хотя бы в лагере, где в прекрасном платье бы она заламывала руки, волнуясь за его сохранность. Но в то же время от того, что она рядом, что поддерживает его, находясь с ним по колено в грязи и с таким же азартом ждет грядущей битвы, нервно потирая клинки, было для него показателем верности и того самого «и в огонь, и в воду». Да и к тому же, хоть Луна отказалась от политики, но в стратегии и войне с ней могли посоревноваться только проверенные командиры да генералы. Она отвечала за расстановку сил, она во многом помогала в отборе полков и дивизионов, она подготовила местность и план обороны. И Николай видел, что именно в амплуа воительницы и стратега она расцветает еще больше.

Для командиров Николая построили деревянные платформы и башенки для лучшего обзора поля боя, замаскировав их за чахлыми кустиками и низкими искореженными деревцами, которыми славился Ночной Горшок.

Солнце едва успело показаться над горизонтом. С севера до Николая долетал бурчащий звук, словно какое-то гигантское чудище откашливалось, — фьерданские военные машины заводили свои двигатели. На горизонте возникли столбы черного дыма, целый лес, предвестник грядущего вторжения.

Танки, грохочущие словно гром, перевалили через линию горизонта, напоминая при этом выползающих прямо из грязи монстров с тускло поблескивающими серыми панцирями и громадными лапами-гусеницами, пожиравшими землю ярд за ярдом. Луна рядом постаралась незаметно взять его за руку, он сжал ее ладошку в ответ, стараясь передать ей хоть капельку уверенности в их плане, но скорее всего, все было с точностью до наоборот, и это Луна хотела поддержать его.

Николай предпочел бы встретить врага в чистом поле, под развернутыми знаменами, с выстроившимися в ряд войсками. Демонстрация силы. Это было бы проявлением истинной доблести, храбрости. Он знал, за ним бы пошли. Но Николай решил, что его солдат больше интересует возможность выжить, нежели падение смертью храбрых под градом фьерданских пуль, и сам их в этом поддерживал.

Бум. Первый взрыв эхом разнесся над пустошью, казалось, сотрясая землю, на которой они стояли. Беззвучный сигнал прошел по рядам — удерживать позиции. Еще один взрыв разорвал воздух неподалеку. Еще. И еще. Но это были не выстрелы танковых орудий. Это были мины.

Фьерданцы полагали, что их танки прокатятся по пустоши, что их атака будет быстрой и решительной, что у равкианцев не будет ни малейшей возможности создать даже видимость отпора. Они бы заняли ключевые города на севере и передвинули линию фронта на юг, пока войска Николая собирались, чтобы встретиться с ними на поле боя.

Именно так все бы и вышло — если бы не предупреждение Нины Зеник. За несколько часов до рассвета фьерданские бомбы начали падать на равкианские военные базы — места, в которых, по их мнению, располагались равкианские флайеры, фабрика боеприпасов, верфь. С верфью Николай сделать ничего не успел; просто не хватило времени. Но из всех остальных точек флайеры и воздушные суда, а также все без исключения работники были перемещены в безопасные места.

И пока фьерданцы обрушивали град бомб, особые солдаты Николая, нулевые гриши и военные Первой армии, работающие вместе, — тенями перемещались вокруг Нежек и Уленска, под покровом ночи размещая противотанковые мины, чудовищный сюрприз для врага, уверенного, что не встретит ни малейшего сопротивления. Расположение мин тщательнейшим образом наносилось на карты. Николай надеялся, что когда-нибудь они все-таки смогут назвать фьерданцев друзьями, и не хотел, чтобы их общая граница стала запретной зоной.

Николай видел, как Луна вытянула руки, туша пожары от танков.

— Что ты делаешь? — удивилась Тамара.

— Ты хочешь, чтобы пол леса сгорело? Или не хочешь поиметь запчасти этих танков без гари и в более-менее рабочем виде? — спросила в ответ Луна.

— Они могут вернуться в потухшие танки и продолжить наступление, — заступился за сестру Толя.

— Ну, пусть попробуют, — коварно оскалилась Миронова, довольно прищурив глаза.

Николай кивнул, позволяя своей жене делать, все что ей захочется, да и не мог он в ней сомневаться. Это умная и сильная девушка умела многое, а потому он безоговорочно ей доверял. И на это даже не влияло то, что его сердце приятно билось в ее обществе, а в недолгие совместные ночи он видел и имел ее обнаженную на своей кровати. Нет. Это точно не влияло ни на что.

Поле битвы представляло собой мрачную картину: чад и грязь, фьерданские танки, превратившиеся в груду покореженного, дымящегося металла. Но мины лишь замедлили врага, не сумев остановить его. Танки, уцелевшие после взрывов, бросились вперед.

— Надеть маски! — Он услышал, как приказ от командира к командиру идет по рядам бойцов Первой и Второй армий. У них были все основания полагать, что приближающиеся танки будут стрелять не минами, а снарядами, заряженными юрда-паремом, газом, который мог убить обычного человека и мгновенно вызывал зависимость у гриша. — Приготовиться к атаке!

Николай поднял глаза к небу. Там, в вышине, равкианские флайеры патрулировали облака, чтобы убедиться, что фьерданцы не станут бомбить их войска с воздуха, и использовать любую возможность прорвать линии противника. Равкианские флайеры были легче и маневреннее. Если бы только у них были деньги на то, чтобы сконструировать больше машин.

— За Равку! — взревел Николай.

— За двуглавого орла! — донесся в ответ слаженный крик сотен солдат.

Фьерданские войска, вооруженные винтовками, следовали за танками, сумевшими преодолеть минное поле и теперь прокладывавшими тропу в дыму. Их встречали равкианские солдаты, бьющиеся бок о бок с гришами.

Николай понимал, что королю нельзя оставаться на передовой, но также понимал, что не сможет отступить в тыл, оставляя других в пламени битвы. Его офицеры по большей части когда-то были пехотинцами, простыми солдатами, честно заслужившими свои чины, а вместе с ними и уважение солдат. Среди них были и аристократы, но Николай не мог полностью положиться на них в опасных ситуациях. Старики вроде князя Керамзина сражались в войнах давно минувших дней и, хотя могли поделиться ценным опытом, отказались откликнуться на призыв. Дни их боевой славы остались в прошлом. Они выстроили себе дома и теперь хотели лишь полеживать в кровати, рассказывать истории о прежних битвах и победах да жаловаться на болезни и старые раны. Николай мечтал в свое время повторить этот ритуал.

— По моей команде, — сказал он.

— Это ужасная идея, — мрачно заявил Адрик.

— У меня с избытком ужасных идей, — заверил его Николай. — Надо же их где-то воплощать.

— А мне все нравится, — возразила Луна, доставая клинки.

Тамара коснулась своих топоров. Когда у нее закончатся пули, придет их время. Она подала знак своим сердцебитам. Надя предупредила своих шквальных.

— Вперед! — рявкнул Николай.

И они кинулись вперед, с головой погружаясь в битву. Шквальные, под прикрытием сердцебитов, смогли отбросить фьерданские танки. Отряд инфернов использовал догорающие обломки танков, чтобы создать стену огня — еще один барьер на пути у фьерданских войск. Миронова не использовала пистолеты или винтовки, она предпочитала ближний бой, и за это Николаю хотелось схватить ее за шкирку и закрыть своей спиной. Однако у нее были свои аналоги пуль — ледяные осколки, которые она спокойно создавала из влажного воздуха, и которые всегда попадали точно в цель, но она не спешила использовать эту технику массово. Она убивала не всех встреченных бойцов: некоторым она просто наносила раны и повреждения, чтобы они не могли сражаться, чтобы молодые парни, сами страшащиеся войны, поскорее ее покинули. Луна была рядом с Николаем, не упуская друг друга из вида, они пробивались вперед.

Все равкианские солдаты носили специальные маски, созданные фабрикаторами и защищающие их от юрда-парема. Этот наркотик все изменил, сделал гришей настолько уязвимыми, как никогда прежде, но они отказывались считать эти маски знаком своей слабости и бессилия. Они разрисовали их клыками, извивающимися языками, скалящимися пастями. В своих боевых кафтанах они походили на фантастических чудищ, наводнивших поле боя.

Николай бежал пригнувшись, чувствуя, как бьет по ушам грохот ружейных выстрелов. Он стрелял снова и снова, видел, как падают люди вокруг. Демон внутри него чуял хаос и стремился наружу, требуя крови. Но, пусть обисбайя и не освободила Николая от твари, однако позволила намного лучше ее контролировать. Сейчас он должен быть хладнокровным стратегом, а не жаждущим крови монстром. Хотя жена видимо не сильно разделяла его настрой. Во время боя он замечал, что она иногда скалиться, отчего становятся видны ее волчьи клыки, она рычала на врагов, пугая их, да и сама движениями больше походила на хищника на охоте. Николай в который раз убедился, что она такая разная, такая необычная и такая его, что самодовольная улыбочка сама появилась на лице.

Николай ощутил слабый отблеск надежды. Если в арсенале Фьерды были только танки и пехота, то у Равки был шанс выстоять. Но стоило ему увидеть громадную машину, с грохотом выползающую на поле, и он понял, что у фьерданцев огромный запас ужасающих изобретений. Это был не танк. Это была повозка. Огромные гусеницы взрывали грязь и слякоть, рев двигателя сотрясал воздух, выплевывая столбы дыма в серое небо. Мина взорвалась под одной из чудовищных гусениц, но машина просто поехала дальше.

Луна облокотилась на его плечо, восстанавливая дыхание от бега. Он подстрелил ближайшего фьерданца, который хотел на них напасть, и в порыве чувств повернул голову, целуя жену в макушку. Она повернулась к нему отвечая нежной улыбкой. На ее лице были видны пятна грязи и крови, а она улыбалась ему посреди поля битвы.

Николай посмотрел на запад. Добилась ли Зоя успеха в своей миссии? Придет ли помощь? Это был ключевой момент. Здесь и сейчас решалось, появится ли у Равки шанс или Фьерда прорвется сквозь границу, как ледяной ураган. Если они провалят это испытание, враг поймет, в каком тяжелом положении оказалась Равка, без денег и почти без сил. А победа, пусть даже шаткая, поможет выиграть время, в котором его страна так отчаянно нуждается. Но для этого им потребуется подмога.

— Они не придут, — сказал Толя.

— Придут, — возразил Николай. Они должны.

— Мы дали им все, что они хотели. Зачем им приходить?

— Потому что договор должен значить хоть что-то, иначе зачем мы все здесь?

— Даже если они не придут, — встряла Луна, — у нас все еще есть шанс на победу.

Раздался высокий металлический визг, обозначивший остановку чудовищного транспортера, и его гигантские металлические двери распахнулись, словно пасть древнего чудища.

Когда пыль улеглась, из транспортера потянулась цепочка солдат. Но на них не было формы, лишь какие-то лохмотья, а некоторые были босыми. Николай в ту же секунду понял, кто это: гриши, подсаженные на парем. Их тела были истощены, а головы клонились вниз, словно увядшие цветы на тонких стеблях. Но все это не будет иметь никакого значения, стоит им получить дозу наркотика. Он увидел, как облако газа, выпущенное из трубок где-то внутри транспортера, окутывает гришей. Внезапно они вытянулись по стойке смирно.

Этого момента Николай с ужасом ждал и именно его отчаянно надеялся предотвратить.

Трое получивших дозу гришей бросились вперед. Луна вскинула руки, принимая боевую стойку.

— Я создам щит из воды, — прокричала она, вмиг исчезла любящая женщина, и появилась грозная воительница. — Это должно их остановить! Ложитесь!

Земля перед вражескими гришами поднялась приливной волной, взрывая мины, опрокидывая танки. Однако влажный воздух и поднимающиеся из почвы струи воды остановили осколки и постарались заглушить взрывную волну. Равкианских солдат откинуло в сторону, но ничего не прорвалось за водный щит, выстроенный Мироновой.

— Амелия! — воскликнула Надя. Ветер, призванный ею, стих. Она уставилась на одну из одурманенных гришей, худенькую девушку с каштановыми волосами, в выцветшем комбинезоне и ботинках, явно слишком тяжелых для похожих на палочки ног.

— Святые, — выдохнула Тамара. — Она фабрикатор. Пропала во время миссии неподалеку от Черности.

Николай вспомнил. Надя работала с ней вместе до того, как ее пленили. Тамара схватила Надю за плечо, потянув назад.

— Ты сейчас ей ничем не поможешь.

— Я должна попытаться!

Но Тамара не разжала руку.

— Она считай что мертва. Я скорее топор ей в голову кину, чем позволю тебе сунуться в эту ловушку.

Амелия, вместе с прочими одурманенными фабрикаторами, вскинула руки, намереваясь вызвать еще одно землетрясение.

— Они у меня на мушке, — сказал Толя, вскинув ружье.

— Постой, — велел Николай. Он снова посмотрел на запад с надеждой — ведь им оставалось лишь надеяться.

— Стреляй, черт тебя подери! — процедил Адрик.

Надя сбила его с ног порывом ветра.

— Они не смогут заставить нас убивать наших друзей, таких же, как мы! Мы делаем работу фьерданцев за них.

— Это уже не наши друзья, — отрезал Адрик. — Они призраки, не сумевшие уйти в лучший мир, проклятые, отчаявшиеся ижаждущие крови.

— Молчать всем! — грозно крикнула Луна, которой видимо надоел весь окружавший ее бардак. — Если через пятнадцать минут не появиться подмога, то я сама справлюсь с ними, — она прервала не высказанные слова Нади. — И я не буду никого убивать! Мне нужен антидот и возможность подойти к ним поближе!

— Ты не справишься одна, — угрюмо возразил Адрик.

— Милый мой, — она язвительно на него взглянула — в глазах цвета моря четко проглядывались волчьи зрачки, — я могу стереть Фьерду одним щелчком пальцев, затопив ее водами Истиноморя. Так что поверь уж мне, я справлюсь с этим.

— Я считал, что своим милым ты можешь называть только меня, — притворно обиделся Николай.

— Тебе не подходит это прозвище, — покачала головой сероволосая. — Милыми бывают котята и спящие младенцы, а ты статный мужчина, — она заговорщицки ему подмигнула.

— Нашли вы конечно время, чтобы флиртовать, — проговорила Тамара, наблюдая за тщетными попытками одурманенных паремом гришей прорвать оборону Луны.

Николай дал знак второй волне атакующих приготовиться, в то время как их флайеры старались подобраться к фьерданским позициям достаточно близко, чтобы обстрелять транспортер и самим не попасть под перекрестный огонь.

И тут он услышал его, звук, напоминающий мерное тум-тум-тум, словно биение сердца, слишком ровное для громовых раскатов.

Все головы повернулись на восток, к небу, в котором три огромных дирижабля — больше, чем любые другие воздухоплавающие машины, виденные Николаем прежде, — показались из-за облаков. На их корпусах не было керчийской летающей рыбы. Там горели оранжевые звезды земенского морского флага.

— Они пришли, — выдохнул Николай. — Думаю, ты задолжал мне извинения.

Толя нахмурился.

— Признай, что ты тоже в этом сомневался.

— Я надеялся. Надежда — совсем не то же самое, что сомнения.

— Не прошло и пятнадцати минут, — согласилась Луна, опуская руки, чтобы ослабить свой щит. Потом она повернула голову к Адрику, — Думаю мне тоже стоит ждать извинений.

Шквальный закатил глаза, недовольно отворачиваясь. Луна пожала плечами, посмотрев на Николая с улыбкой. И он опять не сдержался, целуя ее в лоб. Кажется, он не перестанет восхищаться и еще больше влюбляться в эту девушку.

Николай знал, что дипломатические переговоры Зои с керчийцами заранее обречены на провал. Знала это и она сама. Керчийцы всегда руководствовались только выгодой и наверняка собирались держать нейтралитет. Но Равке необходимо было изобразить просьбу — причем весьма отчаянную — о помощи. Нужно было убедить керчийских и фьерданских шпионов, что у них нет союзников.

За несколько месяцев до этого Николай отдал керчийцам именно то, что они требовали: планы постройки и вооружения моросеев, подводных кораблей, которые можно было использовать, чтобы нанести удар по морской торговле земенцев, уничтожив их флот. Керчийцы именно так и поступили. Но они и понятия не имели, что на тех кораблях, которые они с таким успехом уничтожили, не было ни людей, ни груза. Это были корабли-призраки, приманка, отправленная в море, чтобы подарить керчийцам иллюзию успеха, в то время как земенцы переместили свои торговые пути в небо с помощью равкианских технологий постройки дирижаблей.

Керчия могла оставить себе море. Ведь у земенцев были небеса. Равка сдержала слово, отдав Керчии именно то, что та требовала, но не то, что ей было нужно. Этот урок Николай получил от своего собственного демона.

Тогда Луна призналась, что их моросеи вообще полная лажа в море, если с ними столкнется она сама. Николай понимающе кивнул. Конечно, этот человек может проделывать с водой все что угодно. Какие тут машины могут ее остановить? Тем более, что Миронова сама может с легкостью потопить любое судно, а превращение воды в ее грозных волков с острыми клыками, он уже наблюдал не раз. Она часто отправляла что-то подобное ему на советы и совещания, когда не могла его найти. Волк передавал записку или же льдинки, из которых состояли такие звери, распадались и собирались в ручеек, по которому можно было услышать, что она говорила. Николай восхищался ее возможностями, а она в свое время старалась передать и научить молодых гришей всему тому, что умеет сама.

— Керчийцы придут в ярость, когда все узнают, — сказала Тамара.

— Делать людей счастливыми не входит в обязанности королей, — ответил Николай. — Вот будь я булочником или кукловодом…

Он пересекся взглядом с озорно улыбающейся Луной. Ну да, ну да. Делать свою жену счастливой он любил. И считал это своей прямой обязанностью.

Пока они смотрели, в днищах кораблей распахнулись люки, и оттуда плотным облаком вылетел серовато-зеленый порошок.

— Шквальные! — рявкнула Надя, лицо которой теперь сияло, а по щекам струились слезы. И равкианские флайеры в воздухе, и гриши на земле в едином порыве направили порошковый антидот на полк одурманенных гришей. Луна постаралась уменьшить влажность в воздухе, чтобы это не замедлило путь распыляемого противоядия.

Антидот покрывал их фигуры, как толстый слой изморози, и Николай увидел, как они изумленно поднимают руки к лицу. Затем они подняли лица к небу, глубоко вдыхая порошок. Сейчас они были похожи на детей, впервые попавших на магическое представление. Они открывали рты, высовывали языки. Он видел, как они поворачиваются друг к другу, словно очнувшись от кошмара.

А дальше все шло своим чередом. Фьерданцы отступали, равкианцы помогали вылечившимся гришам, лечили раненых. Николай осмотрел поля боя, поговорил с земенцами. Луна в это время успокаивала оставшиеся пожары и помогала своими водными потоками в уборке трупов, которых хоть и было немного, но они были солдатами, а потому их тела должны были хоронить родственники.

***

Николай на время покинул лагерь, провожая земенцев и доставляя антидот до Полизной. На базе в Полизной его ждали сообщения, подтвердившие полученные ранее разведданные: при помощи земенцев генералу Раевскому удалось остановить фьерданцев под Уленском. Северные верфи и хранилища Равки серьезно пострадали от фьерданской бомбежки. К счастью, флайеры фьерданцев были слишком тяжелыми и прожорливыми, чтобы забраться дальше на юг, поэтому большинство равкианских военных объектов оставались вне досягаемости.

Когда он вернулся обратно, они вместе с Луной и близнецами отправились в Ос Альту. Миронова была молчалива и задумчива. Что было в сероволосой голове, он боялся даже предположить. За последние месяцы он привык к ее обществу, и к тому, что в этом обществе никогда не бывает скучно. Они находили разнообразные темы для обсуждения: начиная с воспоминаний из детства, заканчивая философскими диспутами про веру или миросозидание. Иногда Луна его удивляла своими познаниями или интересными замечаниями, хоть она и не принимала участия в политики, но на каждое его действие имела свое мнение и не боялась его высказать. Николай был за это ей очень благодарен, она умела высказать и откровенную критику, и предложить еще парочку вариантов к решению проблемы, либо же просто его поддержать, чтобы он не выбрал. Король не знал, было ли так между его родителями, точнее между его матерью и… отчимом? Он так и не решил, как будет называть короля Александра, он вроде был ему и отец, но в тоже время, после всех всплывших фактов из его биографии, родниться с таким человеком совершенно не хотелось.

Когда к ним присоединилась Зоя, ему стало полегче. С ней он мог обсудить важные насущные проблемы, перебиваемые обыкновенной желчью Назяленской. С Луной же он хотел оказаться в своих покоях, в тишине и спокойствии, и уже там обсудить и сегодняшнюю битву, и планы на будущее. Такие их посиделки очень нравились Николаю, пусть даже из-за государственных дел они очень редко так собирались, только вдвоем. Король в душе всегда оставался романтиком, а потому такие вечера с любимой девушкой, с женой, возле камина, дарили ему мимолетную иллюзию счастья, будто он и не король вовсе, а простой парень, который устал на работе и который ждал встречи с женой весь день. Конечно Николай слукавил бы, если бы не упомянул, что в этих вечерах ему также нравились и их продолжения, на его кровати и без одежды, но и простых разговоров и умиротворенной тишины часто хватало, чтобы сморить его в сон, и ни на какое продолжение рассчитывать не приходилось.

Они перевалили через гребень, и вдали показались знаменитые двойные стены Ос Альты. Ее называли Городом мечты, и глядя на белоснежные башни издали, не видя переполненных улиц нижнего города и претенциозных кварталов верхнего, в это было легко поверить.

Тамара, потягиваясь, привстала в стременах.

— Керчийцы могут тайком предложить свою поддержку Вадику Демидову.

— Маленькому Ланцову, — пробормотала Зоя.

— Он, что, низкорослый? — спросил Николай, украдкой взглянув на Луну. Она знает, что он бастард, знает, что его притязания на трон ничем не подкреплены, и она спокойно это принимает. Николай сказал бы даже, что она радовалась, когда узнала, что он не Ланцов. И он скорее всего догадывался почему: может быть она хотела бы видеть рядом с собой не короля, а корсара, любить простого мужчину и не иметь никаких связей с политикой. К сожалению, Николай не мог ей такого дать, но он старается изо всех сил, чтобы она была счастлива и при таком раскладе дел.

Тамара рассмеялась.

— Никому прежде не приходило в голову спросить. Но он действительно молод. Недавно отметил двадцатилетие.

На самом деле Николаю стоило задать совсем другой вопрос.

— А он правда Ланцов?

— Мои источники не могут ни подтвердить это, ни опровергнуть, — ответила Тамара. Она создала разведывательную сеть Равки, вербуя шпионов среди потенциальных дезертиров и готовя солдат и гришей, которых потом перекраивали, чтобы отправить работать под прикрытием, но в их системе сбора информации все еще хватало дыр. — Надеюсь, Термиту с этим повезет больше.

— У него не будет шансов, если его не поддержит народ, — впервые за поездку сказала что-то Луна.

— С ним Апрат, — напомнил Толя.

— Все еще не понимаю, почему вашего священника нельзя было убить сразу же после Гражданской войны, раз уж всем известно, что он перебежчик? — Миронова выгнула бровь, смотря на близнецов.

— Мы так и не решили, кто должен его убить, — пожала плечами Зоя, а потом хмыкнув, добавила, — Он должен был поддержать Николая, чтобы народ его принял, — король согласно кивнул. — А потом для убийства мешали его собственные стражи.

— В следующий раз скажи мне — я разберусь, — оскалилась Луна.

— Перебьешь всех священников? — удивилась Тамара.

— Нет, — пожала плечами Миронова. — Если человека нельзя убить, то можно уничтожить его другими способами.

Николай удивленно на нее посмотрел. Не ожидал он услышать такого от собственной жены. Хотя чего он хотел, женясь на профессиональной воительнице, которую с детства учили убивать и контролировать хаос? Нет, понятно, что в тот момент он просто хотел раз и навсегда быть с ней. Хотел ли он знать весь опыт и все способности Луны? Вот, хороший вопрос. Но в любом случае он не жалел, что женился, пусть и тайно, пусть и каким-то непонятным ритуалом, но они вместе и ему хорошо. А с ее, да и его, далеко не радужным прошлым они разберутся вместе.

Они миновали ворота и начали неторопливо подниматься вверх по холму, через рынок, затем через мост, проехав по которому они оказались среди красивых домов и парков верхнего города. Люди махали Николаю и его спутникам, кричали:

— Победа за Равкой!

Новости об их успехах под Нежками и Уленском уже просочились. «Это только начало», — хотелось ему предостеречь полных надежды людей, высыпавших на улицы и высунувшихся из окон. Но он лишь улыбался и махал в ответ.

Они миновали мост и выехали на Герский проспект, где в скверах прогуливались пары и няни катали коляски с малышами. Это место казалось невообразимо далеким от залитого грязью поля боя, которое они оставили позади. Но потерпи они поражение под Нежками и Уленском, прямо сейчас по этим красивым улицам и зеленым паркам катили бы фьерданские танки.

Дворцовые ворота, украшенные золотым двуглавым орлом, распахнулись перед ними, и только когда они лязгнули, закрываясь за их спинами, Николай смог облегченно выдохнуть. Бывали времена, когда он с трудом выносил все эти ухоженные клумбы, похожие на свадебный торт ярусы террас и повсеместную позолоту, украшавшую Большой дворец. Его смущала эта избыточная роскошь и приводила в ужас необходимость ее содержать. Но, в последний раз покидая дворец, он был совсем не уверен, что вернется. Он был рад, что остался в живых, рад, что самые близкие его друзья целы и невредимы, рад холодному зимнему ветру и похрустыванию гравия под копытами Изюмчика.

Когда они достигли ступеней дворца, появились слуги, готовые принять лошадей. Он зачем-то направился к Луне, чтобы помочь ей спуститься, но та быстро сама соскочила с седла, разминая спину. Николай так и остался неуверенно стоять напротив и наблюдать за этой картиной.

Тут раздался резкий хлопок, словно пробка вылетела из бутылки, за ним еще один. Откуда-то из дворца донесся крик.

— Выстрелы! — вскинулась Тамара.

Николай достал один из револьверов. Толя с Тамарой встали бок о бок с ним, а Зоя и Луна вскинули руки в боевую стойку. Королевская стража выстроилась у начала лестницы.

— Николай, — окликнул Толя, — нам нужно уходить отсюда. На озере пришвартованы флайеры.

Но Николай не имел намерения бежать.

— Кто-то проник в мой дом, Толя. Они стреляют в моих людей.

— Ваше величество…

— Святые сохрани, — выдохнула Зоя.

Отряд Тавгарадов высыпал на лестницу, на ходу выстраиваясь в боевом порядке.

Их было одиннадцать, все женщины, в черных мундирах с нашитыми соколами из сердолика. Двое успели забрать ружья у дворцовой стражи, но и те, что были безоружными, оставались одними из самых опасных бойцов в мире. Николай даже боком почувствовал негатив, исходящий от Луны. Она заметила принцессу среди них, а лично к Эри у Мироновой была особенная неприязнь.

— Эри, что вы делаете? — осторожно спросил Николай.

Острый подбородок Эри был решительно поднят.

— Николай Ланцов, мы больше не будем вашими пленниками.

— Понятно, — медленно произнес Николай. — И куда же вы планируете отправиться?

— Домой, — заявила принцесса.

— А как вашим друзьям удалось выбраться на волю?

— Я… — Ее голос дрогнул. — Я ударила охранника. Сомневаюсь, что я убила его. Все остальное было легко.

Это была вина Николая. Он держал Тавгарадов за решеткой в дворцовых подземельях, но предоставил Эри возможность свободно перемещаться по дворцу и саду. Ему не хотелось, чтобы она чувствовала себя пленницей. И теперь он подозревал, что как минимум двое его стражников мертвы, а ему так не хотелось больше видеть насилие в этот день. Николай убрал револьвер в кобуру и шагнул вперед, подняв руки вверх. Луна инерционно хотела последовать за ним, но Николай подал ей короткий знак, и она недовольно осталась на своем месте, а после начала по-звериному принюхиваться.

— Пожалуйста, — попросил он. — Ведите себя разумно, принцесса. Вы не можете надеяться на то, что вам удастся сбежать. Вы слишком далеко от Сикурзоя.

— Вы обеспечите нас транспортом. Вы не можете причинить нам вред, не вызвав гнев моей сестры и всего Шухана. Свадьба, которой вы так ждете, это обман и фарс.

— С этим не поспоришь, — согласился Николай. — Но разве я был к вам жесток? Плохо с вами обращался?

— Я… Нет.

— Запах, — коротко сообщила Луна стоящей рядом Зое, та тоже начала принюхиваться

Одна из Тавгарадов метнула взгляд на другую. Демон внутри него зарычал. Что-то шло не так. Он упускал что-то прямо у себя под носом. Одна из вооруженных Тавгарадов положила оружие не землю, но едва ли это можно было расценить как мирный жест. Ее лицо было словно вытесано из камня.

— Что это за запах? — спросила Зоя.

— Я ничего не чую, — сказал Толя.

Зоя шевельнула пальцами, и с лестницы на них повеяло легким ветерком.

— Жидкость для розжига, — сказала Тамара, подбираясь поближе к лестнице. — Ей пропитана вся их одежда.

Понимание, смешанное с ужасом, накрыло его волной. Они же не могут…

— Освободите нас! — потребовала Эри. — Королева Макхи ни за что не потерпит…

— Эри, отойдите от них, — велел он, глядя, как одна из Тавгарадов сует руку в карман. — Это не побег. Это…

— Я никогда…

— Эри!

Но было слишком поздно. Та из Тавгарадов, что отложила ружье, крикнула что-то на шуханском. Николай заметил спичку у нее в руке. Одна за другой Тавгарады вспыхивали, становясь живыми факелами, брызжущими огнем. Все произошло слишком быстро, как резкий удар по клавишам, как внезапный обреченный взмах.

— Нет! — крикнул Николай, кидаясь вперед. Он видел потрясенное лицо Эри, огонь, охватывающий ее юбки, раскрытый в крике рот.

Зоя и Луна действовали без промедления, одна сбила разбушевавшееся пламя ледяным порывом ветра, а вторая попыталась создать водный кокон для принцессы и короля. Но этого было недостаточно. Жидкость, которой Тавгарады облили свою одежду, оказалась слишком эффективной. Эри каталась по земле, крича от боли. Остальные лежали на ступенях кучами обугленной плоти и пепла. Слуги рыдали от ужаса, а дворцовые стражи потрясенно застыли.

Ладони и руки Николая жутко обгорели, там, где он касался Эри, куски одежды пристали к дымящейся плоти. Но по сравнению с состоянием принцессы это были мелочи. Ее кожа обгорела до черноты, а там, где огонь успел сожрать верхнюю часть плоти, все было красным и влажным. Николай чувствовал жар, исходящий от ее тела. Она тряслась и захлебывалась криком, прерывавшимся конвульсиями, которыми тело реагировало на шок.

Луна старалась окутать их водой, пуская струйки по коже и туша пожар на теле. Помогало мало. Но принцессе вроде становилось легче, пока Николай не понял, что она просто теряет сознание от боли.

— Тамара, замедли ей пульс и погрузи в кому, — приказал Николай. — Толя, приведи целителя.

Крики Эри стихли, стоило Тамаре присесть рядом и взяться за дело.

Луна обеспокоенно осматривала его руки, убирая остатки одежды из кровоточащих ран. Она напряженно молчала, а по глазам Николай видел, что она держит на него злость и обиду. Похоже впереди его ждет первая семейная ссора.

========== Часть 14 ==========

Луна открыла глаза в полутьме, прижимаясь щекой к помятой рубашке Николая. Она и не заметила, как вырубилась возле мужа. Она помнила, как сопровождала его в комнату вместе с Зоей и целителем. Еще на месте он обработал его руки, которые пострадали сильнее всего, но на все остальное требовалось гораздо больше времени. Потом целитель лечил Николая, а она лежала рядом, сжимая его ладонь.

Еще по пути в покои она ему постаралась промыть мозги по поводу его идиотского геройства, но король мало ее понял, да и не до этого ему было: почти вся кожа на его руках и предплечьях обгорела, капала кровь, а в жженых ранах она смешивалась с остатками рубашки. Луна злилась до слез в глазах, смотря на все эти раны. Ее злость не находила иного выхода, потому что логичным путем бы было пойти и разобраться с этими шуханками, но они и сами сгорели, а их дурная принцесса тоже пострадала. Шуханцы ей вообще все больше и больше не нравились, эти неадекваты создали из людей монстров на пареме, они подослали убийцу к Николаю, и пусть в итоге погиб не король, но Луне до сих пор снилось перекроенное тело Исаака в той оранжереи, так и сейчас, эти коровы посмели навредить ее мужу. Мужу! Ладно то, что они хотели сжечь свою непутевую принцессу, пусть бы горела себе, но этот же дурик поперся ее спасать! Он самолично вступил в огонь, просто потому что… что? Он бессмертный? Он король и ему все можно? Чем он думал?

Но сейчас он лежал рядом, такой родной и любимый, пусть совершивший такие глупые ошибки, но сейчас он был цел. Сердечко Мироновой тянулось к нему, желая залечить собственные раны переживаний в его любви и объятиях. Луна давно его простила. Еще тогда, когда он лежал здесь, превозмогая боль, и не отпуская ее руки. Зоя скоро их покинула, она убедилась, что король в безопасности, и удалилась в свои покои смывать с себя грязь и запах этого дня. Луна же, как бы она не дулась, как бы не злилась и не обижалась, она была рядом, она всегда отныне будет рядом.

Луна разрывалась в противоречивых чувствах: хотелось успокоить и зацеловать каждую рану на его руках, но в тоже время и отвесить ему смачный подзатыльник. Зачем он полез в самое пекло? Спасал принцессу? Да на кой она ему нужна? Нет, Луна знала, что принцесса важна в следующих стратегических шагах, но глупое сердце поливалось кровью, смотря на обожжённые руки ее мужа.

Мужа… Так странно было и непривычно это произносить. Какой-то год назад она и не знала про корсара и короля, а теперь не смыслила свою жизнь без него. Но ни смотря не на что Луна не жалела о таком поспешном решении. Все-таки он сам предложил, да и глупо было ходить вокруг да около, когда на носу война, а общее будущее мира так вообще рушится на глазах. Луна была счастлива в его объятиях, с ним было легко и просто. Пусть они пока и вели себя как обычные влюбленные. Да, они уже как несколько недель муж и жена, но об этом никто не знает, а потому они могли играть в романтику столько, сколько им захочется. И к тому же Миронова пока не знала, в каком амплуа она будет при дворце. Кем представит ее король народу? Своей королевой? Фавориткой? Помощницей? Но они не торопились с этим. Была еще целая куча дел, которые требовали решения здесь и сейчас.

Она потянулась в объятиях Николая, приятно ощущая его руки на своей талии.

— Как ты себя чувствуешь? — осведомилась она.

— Я должен ответить: виновато?

— Почему?

— Ты обиделась, — Николай потянулся до прикроватной лампы, включая свет, чтобы разглядеть ее в сумерках.

— Я просто переживала за тебя, — сощурилась Луна от яркого света, — и злилась на этих ненормальных.

— Они выполняли приказ.

— По итогу все равно не выполнили, — флегматично заметила девушка, садясь на кровать. Но сильные руки Николая потянули ее обратно, а губы начали прокладывать дорожку поцелуев на шее, — Николай, — выдохнула Луна, отстраняясь. — Нас ждут, если ты не забыл.

— Эх, — он грустно вздохнул, садясь на кровати следом за ней. — Ты пойдешь с нами?

— Если ты хочешь, — пожала она плечами, — Но если ты переживаешь, что пленник захочет сбежать, то сил Зои хватит, чтобы его остановить.

— Я просто хочу, чтобы ты была рядом, — он наклонился к ее губам, нежно вовлекая в поцелуй.

— Хорошо, — ответила Луна, соприкасаясь с ним лбами, — Только для начала кое-кому надо принять ванну, — она недовольно наморщила носик, принюхиваясь.

Николай хрипло рассмеялся, поднимаясь с кровати и утягивая с собой Луну.

— Потрешь мне спинку? — он хитро улыбался, руками обнимая тело девушки.

— Мы так надолго задержимся, — покачала головой Луна. — А нам с тобой, дорогой муж, надо торопиться на встречу.

— Повтори-ка еще раз.

— Нам надо торопиться на встречу.

— Да нет же! — Николай не выпускал из объятий Луну, добиваясь от нее ответа. — Назови меня мужем.

— Муж, — сероволосая лукаво улыбалась, смотря в карамельные глаза напротив, — Муженек…

— Жена… — также улыбался Николай.

— Шагай уже, — она подтолкнула его в сторону ванной, — А я пойду к себе помоюсь.

Николай недовольно проводил ее взглядом до двери и обреченно вздохнул. Умела же она обламывать. Или это было его наказанием?

***

Луна быстрее Николая привела себя в порядок и прошла в гостиную Зои. Та свернулась калачиком рядом с Женей, на диване у огня и что-то пила из кружки, явно не чай. Давид и Надя устроились за круглым столом в центре комнаты. Он раскладывал небольшие аккуратные стопки бумаги в, вероятно, очень важном порядке и с головой погрузился в ряды сложных вычислений. Время от времени он передавал какую-нибудь бумагу Наде, которая работала над собственными расчетами, уместив ноги на коленях Тамары. Толя сидел на коврике у выложенного плиткой камина и смотрел на огонь. Бари возился с каким-то хитро выдуманном устройством, уместившись на полу так, чтобы облокачиваться на диван возле Зои. Его устройство издавало непонятные звуки и стремилось развалиться. Луна конечно же не стала спрашивать, что это такое. Брат либо недовольно что-то начнет бормотать, либо завалит ее непонятными научными терминами, что они потом ей в кошмарах снится будут.

Луна заняла место с другой стороны от Жени, рассматривая эскизы ее свадебных платьев.

— Это не слишком? — спросила Женя у девушек.

Зоя коснулась пальцами искусно разрисованного подола платья.

— Для королевской часовни? Нет. Чем больше блеска, тем лучше.

— Не нравится мне ваша часовня, — нахмурилась Луна. — Лучше бы было провести церемонию в саду.

— В середине зимы? — спросил Николай, заходя в гостиную и направляясь сразу к графину с вином, стоящему на боковом столике. Выглядел он так, словно недавно и не лежал раненый, совершенно беспомощный. Он принял ванну, надел свежий костюм. И теперь просто излучал уверенность. — Ты хочешь заморозить всех приглашенных насмерть?

— Что ж, это был бы неплохой способ выиграть войну, — предположила Женя.

— Тебе не стоит пить вино, — укорила Зоя.

— Да, — кивнула Луна, перехватывая руку Николая, — Твой организм еще не успел очиститься от обезболивающего.

Николай наморщил нос.

— Тогда, полагаю, мне придется пить чай, словно какой-нибудь пожилой даме.

— В чае нет ничего плохого, — возразил Толя.

— Я далек от того, чтобы вступать в споры с великаном размером с гору. — Николай налил себе чаю и принялся рассматривать бумаги, лежащие на столе. — Это все расчеты для нашей системы запуска? — Давид кивнул, не отрываясь от бумаг. — И как они продвигаются?

— Никак.

— Почему?

— Меня все время отвлекают, — многозначительно сказал Давид.

— Чудесно. Приятно знать, что я тоже внес свой вклад.

Луна весело хмыкнула, переводя взгляд на Бари, который тоже не мог разобраться со своим изобретением. Наверняка же братишка опять считает, что в его неудаче виноваты все, кто угодно, кроме него самого. Николай устроился в огромном кресле рядом с камином. Луна видела, что он пытается собраться с мыслями, чтобы подколоть Давида или восславить преимущества, которые дадут им новые ракеты против фьерданцев. Но даже неиссякаемый оптимизм Николая пасовал перед тем, что они увидели сегодня на дворцовой лестнице.

Наконец он опустил свою чашку на колено и сказал:

— Помогите мне понять, что произошло этим утром.

Тамара с Толей обменялись взглядами.

— Это было послание от королевы Макхи, — сказала Тамара.

— Так она не одобряет свадьбу? Могла бы просто выразить сожаления по этому поводу в письме.

— Она сделала ход, — продолжила Тамара. — И почти выиграла. Если бы ей удалось убить Эри, у нее появился бы и повод развязать войну, и возможность хорошо обыграть свой план покушения на тебя.

— Нам было бы чертовски нелегко, если бы пришлось объяснять все произошедшее как есть, — добавила Зоя. — Как бы мы объяснили смерти восьми важных заключенных, находившихся на нашем попечении?

— Эри видела, что произошло, — спокойно сказал Толя. — И от нее зависит, скажет ли она правду. Всю правду.

— Всю, — повторила Тамара.

Луна не особо вдавалась в подробности следующих политических высказываний и споров, в этом плане она была Давидом или Бари — пусть они сами спорят и решают, что хотят. Свое дело она знает, а потому не лезет в чужое. Когда спор дошел до абсурда, она умоляюще глянула в глаза Зои. Та кивнула, понимая ее без слов. Шквальная поднялась и встряхнула свои браслеты. Пришла пора уходить. Следом за ней поднялась и Луна, возвращая в кружку струйки воды, с которыми все это время игралась.

— Ваше величество? — позвала Зоя. — Мы и так слишком долго откладывали.

Николай поднялся на ноги.

— По крайней мере, не придется больше пить чай.

— Нужна компания? — спросила Женя.

Луна вопросительно глянула на Зою. Пусть генерал сама решает, нужны ли ей бойцы в этом походе. Луна не имела ничего против компании портнихи, но прекрасно понимала, что для нее самой это сложный и трудный шаг.

— Когда ты будешь готова, — спокойно ответила Зоя. — Не раньше. — Она хрустнула костяшками пальцев. — Кроме того, — добавила она, уже выплывая из комнаты, — этому платью необходим подобающий шлейф. Мы же не хотим, чтобы королева Шухана сочла нас деревенщинами.

— Это был правильный поступок, — сказал Николай, когда они шли по дворцовому парку в сторону старого зверинца.

***

Поднималась полная луна. Луна ощутила нестерпимое желание завыть. Ох уж эти волчьи повадки. Ее всегда тянуло ночью на улицу. В прохладный ветер и таинство темноты. Звезды казались далекими и прекрасными, а луна светила приветливо и одиноко. Казалось, что только ночь и луна ее понимают. Но это было не так. Она поравнялась с Николаем. Он бодро на нее взглянул, улыбаясь лишь одними глазами. Он был рад, что она шла с ними. Зоя вряд ли разделяла этот настрой, но молчала. Пока они добирались до места заключения монаха, генерал и король перекидывались подколами и повседневными фразами. Они старались отвлечься и настроиться. Луна этого не особо понимала. Может она просто не видела Дарклинга при жизни, а потому не может понять их страха? После возвращения из Каньона Дарклинг предстал перед ней простым щуплым парнишкой. Этот самый парнишка бесил ее своими речами еще в образе волка, а потому сейчас она никак не могла относиться к нему серьезно. Каких бы то сил у него не было, пафосные и грозные речи ее мало задевали, вызывая лишь смех или недоумение. Луна не воспринимала его как должного противника, да в нем чувствовались отголоски большего количества хаоса, чем в других. Но не столько, сколько в ней самой.

Когда дверь открылась, пленник поднялся со своего места на полу, двигаясь с таким изяществом, которого в Юрии Веденине никогда не было. Юрий, молодой монах, проповедовавший Евангелие от Беззвездного святого, возглавил культ, который славил Дарклинга. Они верили в то, что Беззвездный принял мученическую смерть в Каньоне и что он воскреснет. На узком лице с бледной гладкой кожей мерцали серые глаза под темными бровями. Длинные черные волосы отросли почти до ключиц. Он был одет лишь в темные брюки, грудь и ступни оставались голыми. Луна выгнула бровь. Говорила же, щуплый, да еще и бледный. Она вопросительно глянула на Николая, тот закатил глаза.

— Визит королевских особ. — Дарклинг изобразил едва заметный поклон. — Польщен.

— Надень рубашку, — потребовала Зоя.

— Тысяча извинений. Здесь жарковато из-за постоянного солнечного света. — Он накинул на плечи домотканую рубашку, которую Юрий носил под монашеской рясой. — Я бы предложил вам присесть, но… — Он обвел рукой пустую комнату.

Мебели здесь не было. Не было книг, которые помогли бы убить время. Был лишь проход в соседнюю камеру, где он мог помыться и справить нужду. Между лестницей и уборной расположились еще две двери, запертые на мощные замки. Луна пожала плечами, собираясь уже пройти вглубь к ближайшей стене, чтобы облокотиться на нее или сесть на пол, но рука Николая перехватила ее. Он грозно на нее взглянул и мягко притянул к себе, далеко не отпуская, уместил Луну рядом с собой у стены. Девушка не особо возражала, все-таки он ее муж, да и напряжение, витающее в воздухе, можно было резать ножом, потому Луна решила не препираться.

Николай прислонился к стене рядом.

— Прости, что не навещаем чаще. Идет война и, знаешь, ты никому не нравишься.

Дарклинг приложил руку к груди.

— Твои слова ранят меня.

— Всему свое время, — вмешалась Зоя.

Дарклинг поднял бровь. Легкая улыбка коснулась его губ. Луна закатила глаза. Что за детские игры в авторитет на дворе? Обычно как-то так на нее смотрел Сэм, но потом старший братец сам заходился смехом от своей выходки. Если Дарклинг считает себя самым старшим, то пусть так и считает. В этом ему никто не волен мешать. Но вот так вот понтоваться — полный бред.

— Знаешь, она меня боится.

— А я нет, — пожал плечами Николай.

— Она не знает, что я стану делать. Или что я могу.

— Удивительно, что люди не умеют читать чужие мысли, — хмыкнула Луна.

Взор серый глаз метнулся в ее сторону, проходясь сверху вниз, а потом Дарклинг не заинтересованно отвернулся. Луна готова была смеяться в голос. Ути-бозе мой, кто-то обиделся. Николай же рядом напрягся, готовый вгрызться в глотку пленнику за каждый косой взгляд на свою жену.

Король махнул одному из солнечных солдат, чтобы принесли стулья.

— Может, она боится того, что о ней в ее присутствии станут говорить так, словно ее тут нет.

Они все уселись. Дарклинг гордо восседал на стуле, будто это вовсе не полусгнивший стул, а как минимум удобная софа. Луна уже не особо скрывала улыбку. Она поняла, что находиться в эпицентре какого-то цирка, не хватало только закусок и напитков.

— Ненавижу быть предсказуемым, — обратился к девушкам Николай. — Может, нам сейчас уйти? Пусть понервничает?

— Он знает, что мы не уйдем. Знает, что нам что-то нужно, — угрюмо заметила Зоя.

— Я это почувствовал, — поддержал Дарклинг. — Тень наступает. Каньон разрастается. И ты тоже это чувствуешь, правда, Ланцов? Эту силу, впитавшуюся в мои кости, силу, все еще просачивающуюся в твою кровь.

По лицу Николая скользнула тень. Луна нахмурилась, потирая левое предплечье. Последние недели ее часто мучали боли в руке от татуировки, все-таки Каньон давал о себе знать почти каждый день, а потому рука дико болела. Целители прописали ей какую-то мазь, от которой вроде становилось легче, но в тоже время все дико чесалось. Поэтому Бари заставил носить повязку на руке, чтобы Луна не расцарапала и так поврежденную кожу. Николай тоже принял в этом участие. Чтобы как-то поддержать сероволосую он нарисовал корявый кораблик на бинте. Смотря на это чудо, она всегда улыбалась.

— А самое главное, это та сила, которая создала Каньон, — заметил Николай.

— Говорят, некоторые теперь называют это чудом, — улыбнулся Дарклинг.

Зоя поджала губы.

— Не бери в голову. В наши дни чудесами зовут все подряд.

— В этом месте у меня появилась масса времени, чтобы поразмышлять, чтобы вспомнить свою долгую жизнь. Я допустил множество ошибок, но всегда находил новый путь, новый способ двигаться к своей цели.

Луна устало вздохнула.

— Ну спасибо тебе, получается, — Зоя и Николай на нее удивленно вытаращились. — Ну а что? Без него же небо рухнет нам на головы! Вы что не знали?

— Не ерничай, девчонка, — прорычал Дарклинг, потом вернув себе маску спокойствия, продолжил, — Я всегда хотел только лучшего.

Николай кивнул.

— Не считая этого маленького недоразумения с твоей смертью.

Теперь помрачнел Дарклинг.

— Оглядываясь назад в попытке понять, когда же все пошло не так, где мои планы были нарушены, я нахожу лишь одну причину, приведшую к катастрофе, — доверие, оказанное мной пирату по имени Штурмхонд.

— Корсару, — поправил Николай. — И я, конечно, ничего не утверждаю, но если корсару, которого ты нанял, можно довериться полностью, то он, вероятно, не самый лучший корсар.

— И все? — удивилась Луна. — Мне казалось перечисление всех причин могло бы затянуться до следующего десятилетия.

— Не попытка манипулировать юной девушкой, чтобы лишить ее силы, — поддержала Зоя, — не уничтожение половины города с невинными людьми, не истребление гришей и ослепление собственной матери? Ни один из этих поступков не стал толчком к размышлениям?

Но Дарклинг лишь пожал плечами и развел руками, словно демонстрируя, что у него нет тузов в рукаве.

— Ты перечисляешь эти злодеяния, словно надеешься, что я устыжусь содеянного. Я бы, может, так и сделал, если бы не сотни подобных преступлений, совершенных ранее, и еще столько же после них. Одна человеческая жизнь ценна. А жизни многих людей? Они приходят и уходят безликой массой, не качнув чаши весов.

— Какой замечательный расчет, — вставил Николай. — И очень удобный для массового убийцы.

— Зоя понимает. Дракон знает, насколько людишки жалки, насколько утомительны. Они как мотыльки. Искры, гаснущие в ночи, в то время как мы продолжаем пылать. И не претворяйся, что волк этого тоже не понимает.

— Я проживу одну человеческую жизнь, — отрицательно покачала головой Луна. — Я — Миронова, и хоть я и разрушитель, но основная моя задача — защищать людей, а не убивать. Хотя признаюсь, иногда очень хочется.

— Согласна, — кивнула Зоя, а потом обратилась к Николаю: — Зачем мы здесь? Когда он рядом, мне хочется что-нибудь разбить. Давай отвезем его в Каньон и убьем там. Может, так мы все исправим.

— Это не поможет, — заметила Луна. — Его смерть не имеет значения для пустоты вне миров.

— Единственный способ исцелить разрыв, появившийся в Каньоне, это закончить то, что вы начали, и провести обисбайю, — высказался Дарклинг.

Луна звонко залилась смехом. Все непонимающе на нее уставились.

— Согласен, — кивнул Николай, не понимая бурной реакции жены, — смешное слово. Но…

— Ага, и полностью бесполезное, — добавила сероволосая, стирая слезы, появившиеся в уголках глаз. — Как же наивно полагать, что этот ваш первый Апрат, который провел этот ритуал тоже не был предателем, — она покачала головой, а потом серьезно обратилась к Дарклингу. — Я волк с рождения. На своей второй день жизни я превратилась в волчонка и могла навсегда остаться зверем, если бы меня не вернули в облик человека мои братья…

— С помощью… — хотела продолжить Зоя.

— С помощью слов. Они просто со мной поговорили, обещая, что жизнь человека тоже веселая, и они никогда меня не оставят скучать одну. Шкура зверя становится постоянной ношей, когда человек теряет мотивацию быть человеком. Колоть ради этого животное терновым шипом в сердце не очень поможет делу.

— Но что же тогда было с теми монахами? — напомнил Николай.

— А я откуда знаю? — удивилась Луна. — Монахи вообще по моему опыту не особо должны-то и сражаться. А если в них было достаточно первородного хаоса, чтобы становиться зверьми, то они могли и остаться ими навсегда. Их сила развеялась по свету, а убийство такого животного только раскалывало бы хаос внутри него на мелкие кусочки.

— Усилители, — пробормотала Зоя, потирая запястье.

— Но вашу обисбайю можно провести на нем, — Луна кивнула головой в сторону пленника, обращаясь к Николаю. — Может это как-то задобрило бы Вселенную. Ну или просто прикольная бы была ирония.

— У нас нет тернового леса, — заметила Зоя. — Он превратился в пепел, когда погибли святые и пали границы Каньона.

— Но мы можем найти новый, — заявил Дарклинг.

— Он не против стать шампуром, — тихо прошептала Луна Николаю, тот довольно улыбнулся, вдыхая родной запах.

— Понятно. И где же?

— У монахов.

Зоя вскинула руки.

— Ну почему всегда монахи?

— Из тернового леса, когда он был еще юн, вынесли плод. Его семена хранились в ордене Санкт-Феликса.

— И где же он находится?

Теперь Дарклинг уже не казался столь уверенным.

— Я точно не знаю. Меня он никогда не интересовал. Но я могу рассказать вам, как его найти.

— Идти туда, не знаю куда, — скрестила руки на груди Луна, откидываясь на спинку стула.

— Чую в твоих словах намек на сделку, — сказал Николай, потирая руки. — И во что нам обойдется эта информация?

В искусственном свете глаза Дарклинга сверкнули, как драгоценные камни.

— Приведите ко мне Алину Старкову, и я расскажу все, что вам нужно знать.

Дурашливое выражение разом исчезло с лица Николая.

— Чего ты хочешь от Алины?

— Возможность извиниться. Шанс увидеть, что стало с девочкой, вонзившей нож в мое сердце.

— Пиздеж, — изрекла Луна, поднимаясь на ноги, она прошлась до стеклянной стены, оглядывая город. — Проще попросить Бари изобрести каких-нибудь железных глазастых птиц, которые бы собирали информацию. Он давно о таких мечтает, да все никак руки не доходят.

Дарклинг пожал плечами.

— Но мои условия вам известны.

— А что, если мы не согласимся? — спросила Зоя.

— Тогда Каньон продолжит расти и поглотит весь мир. Наш юный король падет, а я навеки упокоюсь в этойклетке.

Зоя встала.

— Мне все это не нравится. Он что-то задумал. Даже если мы найдем монастырь и семена, что мы станем с ними делать? Нам нужен будет фабрикатор невиданной силы, чтобы вырастить из них лес, как это сделала Елизавета.

Луна выгнула бровь, как бы напоминая про существования собственного брата, но Зоя почему-то ее проигнорировала. Дарклинг улыбнулся.

— Так, значит, ты не освоила все, чему Юрис тебя научил?

Зоя бросилась к Дарклингу, но Николай успел схватить ее за руку и потянул назад.

— Не смей произносить его имя. Попробуешь еще раз, и я вырежу твой язык, а потом сделаю из него брошь.

— Не надо, — попросил Николай тихо, перехватив ее покрепче. — Он не достоин твоего гнева.

— А мне можно? — спросила Луна.

Николай закатил глаза.

— Нет, нельзя, — нахмурился он, а потом повернувшись к пленнику ни с того ни с сего сказал: — У тебя что-то в бороде застряло.

К изумлению девушек, Дарклинг поднял руку к своему гладкому подбородку и тут же уронил ее, словно обжегшись. Во взгляде его полыхнуло нечто, весьма похожее на ненависть. Теперь пришла очередь Николая улыбаться.

— Так я и думал, — заявил король. — Юрий Веденин все еще там, внутри тебя. Поэтому твоя сила к тебе не вернулась?

Дарклинг окинул короля взглядом сузившихся глаз.

— Какой умник.

— Вот почему ты хочешь, чтобы мы вырастили терновый лес и провели новый обряд обисбайи. Тебя ни капли не беспокоит, какой вред наносит Каньон. Ты хочешь избавиться от Юрия и стать хозяином моему демону. Хочешь вернуть себе власть.

— Я сказал вам, чего хочу. Приведите ко мне Алину Старкову. Это мое условие.

— Нет, — отрезала Зоя.

Дарклинг повернулся к ним спиной и посмотрел вниз, на огни раскинувшегося под ними города.

— Тогда я и дальше буду жить слабаком, а вы сможете собственными глазами увидеть гибель мира.

— Как будто раньше ты был не загнанным в угол кроликом, — кинула Луна напоследок, проходя к двери.

***

Николай, Зоя и Луна молчали, спускаясь вниз по лестнице, погруженной в унылый сумрак по сравнению с залитой светом тюрьмой Дарклинга.

Снаружи царила луна, низко висящая над горизонтом, и ее свет разбавлял темноту ночи голубыми пятнами. Белый гравий дорожки, ведущей к Большому дворцу, сиял ярко, как россыпь звезд. Они не проронили ни слова, пока не добрались до гостиной Николая и не закрыли дверь. Зоя и Николай обсудили возможное решение с Алиной, как-то разговор плавно перетек на семью Зои, а потом снова вернулся к обисбайе. Луна расслаблено полулежала на диване. Участвовать в разговоре желания не было, да и смысл? Сегодня был долгий и во многом тяжелый день, начиная с почти ночного сражения с фьерданцами, заканчивая этим самовлюбленным черным индюком. Луна на минуту прикрыла глаза, а когда открыла увидела демона Николая. Видимо он решил показать свои возможности Зое.

Зоя обернулась и ахнула. Руки сами взлетели в боевую позицию, стакан выскользнул из пальцев и разбился об пол.

Николай стоял рядом со столом. А рядом с ним стоял демон. Казалось, что он парит над полом — пятно тьмы в форме ее короля, с черными, дымом завивающимися на концах крыльями.

— Это… Как?

— Монстр — это я, и я — монстр. Если Дарклинг прав и все это не очередная уловка, обисбайя может быть именно тем, что поможет нам раз и навсегда разобраться с Каньоном. Демон сможет выбраться из меня и навсегда слиться с тьмой.

Демон зашипел, и Зоя отступила назад, едва не угодив ногой в огонь. Потом демон дружелюбно подлетел к Луне, потираясь о ее руку своей. Сероволосая приветливо улыбнулась, касаясь серой кожи

— Но это мой демон, а не Дарклинга, — продолжал Николай. Он протянул ей руку, покрытую шрамами под перчаткой. — Не бойся.

Зоя встретила взгляд Николая.

— Ты можешь его контролировать?

— Могу.

Она шагнула вперед, затем еще раз, заставляя себя пересечь комнату, пока не остановилась перед ними обоими.

— Может быть, обисбайя сработает, — сказал Николай, и взгляд его карамельных глаз был спокоен. — Но что, если нет? Что, если демон навсегда останется со мной? И часть меня всегда будет связана с Дарклингом, с его темной силой? Останусь ли я твоим королем? Или ты будешь бояться меня? Начнешь ли ненавидеть меня, как ненавидишь его?

Зоя нерешительно ответила, потом прошла к бутылке бренди, наливая себе все больше и больше в новый стакан. Она задавала вопросы, и Николай на них отвечал, демон исчез, а король уместился рядом с Луной, аккуратно прижимая ее к себе.

— Думаю, ты должна знать еще кое-что, — заметила Миронова, когда молчание затянулось. — Мы вроде как поженились…

— Что?..

— Ну, я сделал предложение, — замялся Николай, встречаясь с гневным взглядом шквальной.

— А я согласилась, — пожала плечами девушка, смотря на Зою. — Наша магия нас связала, и поэтому мы вместе.

— И…

— Не переживай, — не дала сказать ей ничего Луна. — Я не стану заниматься политикой, могу помочь в сражениях, но по большей части толка от меня мало. И не спорь со мной в этом, — пригрозила она Николаю. — Так что, Зоя, я была бы очень благодарна, если бы ты присмотрела за моим непутевым мужем в этой вашей политике. Что скажешь?

— С каких пор это я непутевый? — обиделся король.

— Даже не знаю, справлюсь ли я, — хмыкнула Зоя, осматривая Николая, будто видела его впервые.

— Я могу составить тебе список…

— Не надо ничего составлять, — насупился Николай. — Что это вы тут устроили?

Девушки рассмеялись с его обиженной физиономии, а потом дали друг другу пять. После они еще обсудили какие-то детали, и Зоя покинула их общество.

— Ну вот, — изрекла Луна, поднимаясь с дивана. — А ты боялся ей сказать.

— Ничего я не боялся, — возразил Николай, открывая двери спальни. — Просто ожидал более бурной реакции.

— Ну, зато я теперь не буду слышать каждый день, как она пытается тебя с кем-то сосватать.

— Ревновала? — лукаво спросил король, помогая девушке снять синюю куртку. — Конечно ревновала, — закончил он за нее, проходясь руками по девичьему телу, скрытому рубашкой. — Я же ослепительно хорош.

— Для ослепительного надо светиться, — напомнила Луна, перехватывая его руки, чтобы помочь стянуть его мундир. — А ты, дорогой муж, даже не смей светить какой-то другой…

— Ни за что, — Николай не дослушал, что хотела сказать Луна, впиваясь в ее губы страстным поцелуем.

Сегодня был тяжелый день. Он вышел победителем в сложном сражении, он получил ранения, спасая чужую принцессу, он допросил пленника. И сейчас ему больше всего хотелось забыться в объятиях любимой жены. Они продвигались к кровати быстро, скидывая вещи по пути. Каждый из них уж очень долго ждал момента, чтобы наконец побыть наедине, без свидетелей, без свечей и в закрытой спальне. Он покрывал ее лицо поцелуями, спускаясь на шею и ключицы, она мягко сжимала белокурые прядки на его голове. В их душах царило единение, а сердца заходились в бешенном ритме, желая чувствовать единение и телесное.

Опустившись на кровать, Николай усадил к себе на колени Луну, стягивая с нее и с себя рубашки. Кожа под его руками была приятно нежной и согревающе теплой. Он льнул к ней, притягивая ближе к себе. А Луна не упускала момента поерзать на его бедрах, задевая пах. Король рычал в ее губы, руками сжимая полушария груди, отчего девушка теряла всякий самодовольный и коварный вид, становясь раскаленным железом в его руках: тягучей, чувствительной и разгоряченной. Николай и сам пылал.

Луна спустилась руками ниже, к поясу брюк, ловко расстегивая пуговицу и молнию, чтобы призывно просунуть пальчики под белье. Николай перехватил ее шаловливые ручки, недовольно цокая на ее нетерпение. Сам он быстро освободился от мешающейся одежды и, уложив жену на кровать, помог и ей стянуть с себя брюки с трусиками.

Николай обожал ее ноги. А именно то, что видел он эти ноги голыми только в своей спальни. Он не мог припомнить, чтобы Луна ходила в коротких платьях. Вообще видеть ее в платье было праздником, так как она всегда спорила с Женей по поводу этого элемента одежды, предпочитая брюки и рубашки. Но даже в тот раз, когда она ни с того ни с сего решила надеть платье, Николай не видел ее прекрасных ножек, скрытых длинным подолом. Правда, потом в порыве страсти, он задирал все ее тяжелые юбки в одной из коморок Большого дворца, но даже и тогда не смог толком насладиться их красотой. А потому осознание того, что это все сейчас, и навсегда, только его прерогатива, только его возможность — возбуждало его до невозможности.

Он медленно прошелся рукой от правой коленки до внутренней части бедра, касаясь пальцами центра ее желания. Луна отзывчиво простонала, по инерции приподнимая берда выше, сильнее прижимаясь к его руке. Николай взглянул на ее лицо: щечки с румянцем, приоткрытые губы, затуманенный взгляд. Как же он любил ее именно такой. Не разрывая зрительного контакта, он опустил голову к ее лону. Луна понимающе закусила губу, глубже начиная дышать. Король лукаво и самодовольно улыбнулся, обдавая собственным дыханием низ ее живота. Она издала что-то похожее на полустон—полувздох. А потом комната залилась ее громкими и частыми стонами, потому что он коснулся языком ее клитора, массируя его кончиком языка, палец разместил у сочащегося смазкой входа, обводя половые губы. Он начал свою нежную томительную пытку, мягкое поглаживание языка, почти настоящие поцелуи в сокровенном месте и ритмичное погружение пальцев внутрь.

Луна разместила пальчики в его прическе, совершенно ее испортив, сжимая локоны, притягивая ближе. Глаза закатывались, тело непроизвольно само выгибалось после каждого его мазка широким языком. Ноги иногда подрагивали в желании сжаться вместе, но мешала голова Николая. Он упивался ею, а ей было даже стыдно иногда опускать взгляд вниз. Это было так пошло и так возбуждающе, что она каждый раз нервно отводила взгляд, пуще прежнего краснея.

— Николай, — скулила сероволосая, ерзая на подушках, ей хотелось большего. — Пожалуйста…

— Чего ты желаешь, королева моего сердца? — коварно улыбнулся он, поднимая голову и демонстративно слизывая ее соки с собственных губ.

— Тебя, — простонала она, запрокидывая голову. — Тебя, мой король.

Улыбка Николая в раз стерлась с лица, а сам он за считанные доли секунды, уже устраивал ее ножки на своих плечах, приставляя подрагивающий член к ее лону.

— Скажи еще раз…

— Мой кооо… Ах! — она постаралась повторить фразу, но сразу была заполнена до упора им. — Мой король!

В голове Николая что-то щелкнуло, в глазах опасно потемнело. Он сотни раз называл ее своей королевой, но она говорила такое впервые. Он потерял какой бы то ни был нежный настрой, что был, когда они шли до кровати. Сейчас он хотел ее. Хотел до потемнения рассудка, до скрипа в зубах. И он брал. Брал все что ему причитается. Ее король. Из головы вылетели всякие мысли, только она под ним, только он в ней.

Совершая размашистые, в меру грубые, толчки он методично вдалбливал ее в кровать, а она отзывчиво стонала, разместив свои руки на его прессе, царапая иногда в порыве страсти, притягивая ближе. Луна никогда не видела его таким. Таким сосредоточенным, почти что злым, желающим все и сразу. Это пугало и завораживало одновременно. Николай всегда был джентльменом, всегда нежен и ласков. Но она — волк, она — зверь. Иногда ей хочется грубо, хочется по-животному. А его к этому надо подтолкнуть. Или как сейчас — оттолкнуть, чтобы самой перевернуться на живот и встать на четвереньки. Луна оглянулась через плечо на ошеломленного Николая. Он пожирал ее взглядом, не желая говорить больше своих глупых дурашливых фраз. Нет, сейчас он желал только ее. Луна довольно улыбнулась, призывно покачав бедрами, ожидая наконец, когда он начнет действовать. Король неверующе на нее взглянул, а потом набросился, как дикий зверь.

Николай больше не сдерживался, ни в силе своего желания, ни в стонах и рыках, ни в сжимании податливого тела. С этого ракурса он видел ее впервые, но уж очень надеялся, что не в последний раз. Плавные изгибы, упругая попка, выпирающие лопатки. Он готов отдать все, чтобы наблюдать это каждый день. Хотя зачем уже что-то отдавать. Она его, только его. Наращивая темп, он понимал, что ему оставалось чуть-чуть. Отголоски этикета снова вернулись в его голову, а потому он опустил руку на клитор, потирая и массируя.

Но Луне было достаточно и его одного, от простого волчьего счастья, что ее имеет вожак стаи, она уже была готова кончить, его сильные толчки приближали ее к концу, а когда добавились и пальцы, она взорвалась фейерверком внутри. Николай, почувствовав, как его сжимают стеночки влагалища, зарычал в голос, выходя из лона и изливаясь на простыни.

В этот раз отходил дольше он, тяжело дыша с закрытыми глазами. Луна убрала с помощью магии белые пятна с кровати и улеглась рядом, потирая локти, на которые облокачивалась. Николай притянул ее к себе, устраивая на своей груди и укрывая одеялом. Поцеловал в серую макушку.

— Люблю тебя, — прохрипел он.

— А я тебя, — уже сонно пробормотала Луна.

И он, улыбаясь, наконец провалился в долгожданный сон.

***

Уже на следующий день с Алиной связались, и она — хвала ее великодушию или нездоровой тяге к мученичеству — согласилась на встречу. Зоя взялась за подготовку поездки с предсказуемо беспощадной тщательностью и спустя неделю уехала. С ней отправился и Бари. Сестре было трудно отпускать его, но он был не преклонен и хотел следовать и помогать Зое. Луна прекрасно его понимала, эту его тягу, верность и любовь в янтарных глазах. Она наверняка сама выглядела также. Сама Назяленская даже слово не сказала против присутствия Бари. Все-таки он не был таким надоедливым, как порой бывал Николай, да и в нем чувствовалась вселенская мудрость и спокойствие.

Когда Луна проводила карету с пленником и его стражу с генералом и братом, она направилась в сторону лазарета. Николай сегодня должен был поговорить с шуханскими девушками. С самого утра он был какой-то нервный и гиперактивный, даже активнее, чем обычно. Сероволосая мало смыслила в политике. Нет, она конечно понимала, что от этого разговора вроде как зависела судьба всех взаимоотношений Шухана и Равки, но она не возводила простые беседы в какие-то несусветные дали, а потому не особо и переживала. В плане государственных дел ей было намного легче. Фактически она не является уроженкой этого мира, у нее нет какой-либо связи ни с одним местом, страной, городом, континентом. И, наверное, поэтому она не особо-то и держится за какое-то постоянство.

Для нее дом навсегда потерян, он там, где отец перебирает бумаги в своем кабинете, где мама стряпает пирожки с капустой, где братья тренируются во дворе на мечах. Здесь домом для нее было море. Луна всегда мечтала в детстве оказаться там, где вокруг вода, где она может управлять каждой молекулой. Бари как-то на день рождение подарил ей маленький кораблик, который он сам смастерил из палена. Этот кораблик был как живой. Его паруса надувались от ветра, веревки сами стягивали мачты, а по палубе возюкалась маленькая тряпка. Луна любила этот кораблик, особенно отпускать его в пруд и наблюдать за ним. Все остальные братья не особо разделяли ее мечту. Даже Виктор и Александр в такие моменты начинали играть в грозных пиратов, атакуя своими теневыми и световыми корабликами ее судно.

Здесь домом ей стал и Кеттердам. Пусть он был грязным и пропитан ложью и корыстью, но там были вороны. Джес, Инеж и Каз. Потом к ним добавился и купчик. Но она все равно тянулась к своим первым друзьям в этом мире. С ними было легко и просто. А главное не скучно. Каз так вообще очень сильно напоминал Луне ее брата Виктора. В его голове тоже часто появлялись коварные планы всяких гадостей, на которые он подговаривал своего близнеца и маленькую сестренку. С воронами всегда был азарт, и пусть Луна не поддерживала любовь Джеспера к картам, но всеми руками и ногами поддерживала любую авантюру Бреккера. Этот Ублюдок из Бочки умел заинтриговать, всегда хотелось знать, что же он задумал.

Также ее домом стал Николай. Он пригвоздил ее к себе, пришил нитями судьбы. И Луна не жалела. С ним тоже всегда было не скучно. Он умел развеселить, заставить задуматься или вытянуть из тебя всю правду простыми разговорами. А самое главное — он мог заставить ее быть счастливой. Потому что последние годы она считала, что не достойна этого. Как можно быть достойной счастья, если выпустила свою скверну, если нарушила законы Вселенной, если из-за нее ей с Бари больше никогда не увидеть родных. Она виновата за себя и за брата. Если бы не она, то он был бы дома, сидел бы в библиотеке что-то изобретая. Николай же заставлял задуматься: а не к лучшему ли все это было? Николай убеждал, что они семья, да пока что маленькая, два человека, но он обещал, что после войны, после того, когда он создаст условия, где будет уверен в завтрашнем дне, тогда их семья станет больше.

Подходя к лазарету, Луна столкнулась с Николаем, который как раз выходил из него.

— Ну что? — спросила она, намекая на разговор с принцессой.

Николай лишь неопределенно хмыкнул, пожимая плечами. Луна понимающе кивнула. В политике она ничего не смыслила, но ее муж должен был по статусу ей заниматься, а потому она будет ему помогать всем, чем сможет. Начиная, в первую очередь, с поддержки.

Николай собирался отправиться в Лазлайон верхом, чтобы встретиться с Давидом и остальными фабрикаторами, но ему нужно было проветрить голову, а небо подходило для этого лучше всего. Вместо того чтобы вернуться в Большой дворец, он направился к озеру. Луна пошла следом за ним. Она видела, что нужна ему. Пусть даже и в качестве молчаливого спутника. Развязав канат, которым его любимый флайер был пришвартован к причалу, он прыгнул на палубу «Ястреба» и завел пропеллеры. Когда Луна узнала название этого флайера, она смеялась добрых полчаса, предлагая Николаю на борту нарисовать портрет Бари. Но это было достаточно символично, ведь он парил в небе, а «Волк волн» ходил по морю. Николай натянул очки и передал такие же жене, и спустя мгновение флайер заскакал по глади озера, как плоский камешек, а затем рванулся ввысь.

Николай весь полет был в каких-то своих раздумьях. Такое с ним бывало редко, обычно, чтобы забыться, он еще больше начинал говорить. А тут притих, и совсем не замечает ничего вокруг. Можно было бы даже на него обидеться за такое пренебрежение женой, но Луна была вроде из адекватных, по крайней мере хотела очень такой казаться, а потому она превратилась в волка и довольно встала на задние лапы возле леера и высунула язык, чтобы он болтался от потока ветра. Такое приятное чувство было. Зачем Николай выдал ей эти очки? И так хорошо вроде, только даже волчьи глаза вскоре начали слезится от ветра. Превратившись обратно в человека, она все-таки натянула эти очки.

Слишком быстро перед ними возникли блестящие крыши Золотого Болота, поместья князя Крыгина, и сады наслаждений, под которыми скрывалась секретная база по разработке равкианского оружия. Николай заглушил двигатели и позволил «Ястребу» мягко спланировать сквозь туманную завесу, стрекот двигателей сменился шумом ветра, разрывающим густую тишину небес. Луна доверяла ему безоговорочно в плане полетов, потому как на море она бы и сама многое могла бы. Ей показалось, что откуда-то снизу послышался свист.

Бум.

Что-то врезалось в правое крыло «Ястреба». Оно тут же вспыхнуло, и маленькое судно погрузилось в клубы дыма.

В них стреляли. Луна поднялась с палубы, на которую ее откинуло взрывной волной, поднимая руки, чтобы затушить пожар.

— Это Давид, — прокричал Николай, — Надо что-то делать! Мы снижаемся.

Спасибо! Это она и сама почувствовала. Николай снова завел двигатель, пытаясь выровнять маленький флайер, но тот уже вошел в штопор, несясь к земле на ужасающей скорости.

Луна не могла так четко и быстро сконцентрироваться на воде Лазлайона, а потому оставалось лишь прибегнуть к запрещенным приемам.

Николая вдавило в сиденье. Желудок совершил кульбит. Казалось, гигантская рука подхватила флайер и подкинула его вверх. Луна старалась изо всех сил. Из носа пошла кровь, а ноги подогнулись, роняя ее на палубу. Такой ход был очень рискован, но вроде сработал. Ее хаос внутри бушевал от противоречий. Она шагнула за грань своих сил, пытаясь парадировать чужие. Она предала собственную воду. Отреклась от нее, чтобы воспользоваться на мгновение воздухом. И это привело к тому, что в глазах потемнело. И она упала на палубу, слыша приближающиеся крики.

========== Часть 15 ==========

Николай

— Я в порядке, — заверил Николай. Хоть в какой-то момент он успел крепко приложиться головой об сиденье. Он ощупал затылок. Тот кровоточил. И высока была вероятность того, что его вот-вот вырвет. — Я в порядке.

— Давид, — сказала Женя. — Ты чуть не убил короля.

— Его там быть не должно было!

— Это моя вина, — подтвердил Николай. Он сделал неуверенный шаг на причал, затем еще один, пытаясь сориентироваться. — Я в порядке, — повторил он. Потом огляделся по сторонам в поисках Луны, и наткнулся на ее тело взглядом. Вмиг пропал всякий дурман, боль в голове отошла на второй план. Он рванул к ней из последних сил, ноги заплетались, а руки начали нервно подрагивать. — Луна! Эй, эй, что с тобой?

Он наклонился к ней, приподнимая ее голову. Лицо было в крови, дыхание почти не было слышно.

— Женя! — позвал Николай портниху, надеясь, что девушка что-то сделает, но та уже была рядом, проверяя пульс.

— Жива, жива, — успокаивала его Женя. — Просто обморок. Ее надо…

Но Николай уже не слушал, он поднял на руки свою жену и понес в сторону лифта, покачиваясь на ходу от пульсирующей боли в голове. Все отошло на второй план. Он уже не слышал ни причитаний Жени, ни угрюмых замечаний Адрика, ни злых взглядов Давида. Его Луна пострадала от его глупости. От того, что он задумался, не рассчитал, не ожидал. Святые, зачем он так поступил?

Они спустились в лаборатории на лязгающем латунном лифте. Темные комнаты и узкие коридоры производили не особо радужное впечатление, зато гарантировали конфиденциальность. Николай был благодарен за те несколько минут перерыва, что позволили ему собраться с мыслями. В него стреляли множество раз и попадали неоднократно, превратили в теневого монстра, и даже пыталась проткнуть ножом для бумаги одна во всех отношениях приятная молодая леди, которой не понравились его попытки прочесть ей романтический сонет. Но если начистоту, сколько вообще слов рифмуется со «сто строк Анне»? А еще он был почти уверен, что старший брат пытался его отравить, когда ему было двенадцать. Но в этот раз смерть была близка как никогда. Демон внутри него все никак не успокаивался. Он тоже почувствовал близость смерти и помнил, как оказался в ловушке, бессильный, пока они пикировали на землю. Тяжесть тела Луны на его руках еще больше подливала масло в огонь его самобичевания.

Что бы произошло, если бы Николай выпустил демона на свободу? Помогло бы это ему? Смог бы он его контролировать? Риск был слишком велик. Но вдруг демон смог хотя бы унести Луну подальше от корабля. Смог бы он спасти ее?

Они устроились за столом в одном из кабинетов с чертежами. Луну уложили на кресло и Женя принялась осматривать ее. Когда кровь была смыта с прекрасного лица, а Женя подтвердила, что ничего серьезного не угрожает здоровью девушки, Надя поднесла к ее носу нашатырь. Луна неприятно нахмурила носик, открывая глаза. Николай облегченно выдохнул, как и Женя, что принялась осматривать его затылок, а Давид — заваривать чай. Луна не шевелилась, Николай думал, что у нее болит голова, но девушка будто выпала из реальности.

— Дорогая, — позвал ее Николай, когда Женя от него отошла. Луна повернула голову в его направление, и он заметил, что в глазах ее стоят слезы. — У тебя что-то болит?

— Всё, — выдохнула она.

— Странно, — задумалась Женя. — Повреждений никаких нет…

— Хаос, — прошептала Луна, так, что всем пришлось прислушиваться. — Я изменила своей сущности…

— Тот порыв ветра был твой? — удивился Адрик. Луна болезненно кивнула. Николай хотел рвануться к ней, обнять, защитить, хоть как-то постараться облегчить ее боль, но его крепко держала Женя, продолжая совершать какие-то манипуляции.

— Ветер? — удивился Давид.

— Да, — в замешательстве кивнула Надя. — Я тоже почувствовала, что нам кто-то помог. Мы бы не успели остановить корабль, но той доли секунды, когда он завис в воздухе, хватило нам.

— Но ты же проливная… — заметил угрюмо Адрик.

— Хаос во всех нас стандартный, но когда он оказывается связан с тем или иным человеком, то выбирает какое-то одно направления воздействия силы, — объясняла Луна, принимая сидячее положение. — У нас была теория с братьями, что если перенаправить свой хаос, то на короткий момент мы сможем обладать чужой силой.

— Ты делала это раньше? — удивилась Женя.

— Да, мы с Виктором и Александром экспериментировали с собственной силой, — она тяжело вздохнула. — Мы считали, что наша кровная связь поможет в передачи способностей хаоса.

— И как? — спросил Николай, наконец подходя к ней.

— У них получалось лучше. Моей же хаос всегда сопротивлялся. Вода навсегда стала частью меня, что не желала уходить без боя. В своих попытках поспеть за умениями братьев я тогда слегла в лазарет на две недели. Отец тогда сильно ругался, говоря, что это предательство, что мы предаем собственные силы, чтобы поиграться с чужими, что у этого всегда есть цена. После мы пообещали, что больше никогда не будем даже пытаться изменить своему хаосу…

— Зачем ты это сделала сейчас? — удивился Николай, он злился, злился на себя, на нее, на всю эту дурацкую ситуацию. — Ты могла погибнуть!

— Именно. Мы могли погибнуть, Николай, — она посмотрела в его глаза. — Я не знала, как помочь, что делать…

Король прижал ее к своей груди. Плевать, что все на них смотрят. Плевать на то, что они подумают. По своей глупости он мог лишиться самого дорогого сокровища в своей жизни. Луна прижалась к нему в ответ, упираясь лбом в его плечо.

— Как тебе помочь? — прошептал он.

— Просто надо подождать пока пройдет, — пожала она плечами. — Просто побудь рядом.

— Всегда, — с готовностью кивнул Николай, устраиваясь рядом на узком кресле и наконец обращаясь к своему ведущему ученому: — Поговорите со мной о моих ракетах.

Все напряженно переглянулись. Все-таки многие впервые видели такого чуткого короля, который прижимает к себе обессиленную девушку, мягко целуя ее в макушку и подставляя собственную грудь для ее чугунной головы.

— Что ж, — начал Давид, — ракета, по сути, очень простая штука.

— Как чашка чая? — невинно спросила Леони.

— Вроде того, — согласился Давид, не заметив озорной блеск в ее глазах. — Любой ребенок сможет ее построить, если у него есть сахар и нитрат калия.

Надя села чуть прямее.

— С ракетами возникает три проблемы. Установить заряд, не взорвав. Запустить, не взорвав. Нацелить, не взорвав.

Николай кивнул.

— Я уловил идею.

— Нам пока удается выполнить два пункта из трех, но не все три, — сказала Леони, сияя солнечной улыбкой, особенно яркой на фоне ее коричневой кожи. Ей каким-то образом удалось преподнести все так, словно это хорошие новости.

— Насколько большими могут быть эти ракеты? — спросил Николай.

— Достаточно большими, чтобы сровнять с землей целую фабрику, — ответил Давид. — Или половину городского квартала.

— А какова дальность? — спросил Николай.

— Я точно не знаю, — сказал Давид, — проблема в весе. Сталь слишком тяжела. Алюминий, скорее всего, тоже. Они сгодятся для испытаний, но если мы собираемся пустить ракеты в бой, нужен более легкий металл.

— Например?

— Титаний легче и одновременно прочнее, — вставила Леони. — И он не разрушается.

— А еще он более редкий, — заметила Надя, накручивая прядь своих светлых волос на палец. — И у нас в запасе его не так много.

— Вы на полном серьезе хотите создать такое разрушительное оружие? — прохрипела Луна у него на плече.

— Я сделаю тебе такие ракеты, которые мы тестируем сейчас, — сказал Давид. — Но даже если мы добудем еще титания, я не стану делать их больше.

— Могу я спросить почему? — задал вопрос Николай, хоть и полагал, что ответ ему известен.

— Я не стану изготавливать ракету, способную уничтожить целый город.

— А если нам нужна всего лишь угроза?

— Если мы построим ракету, — пояснил Давид, — на этом все не закончится. Так никогда не бывает.

— Это правильный подход, — согласилась Луна. Она посмотрела на Николая. — Созидатель не должен нести такие разрушения.

Давид ее поддерживал, он не хотел того, что было при Дарклинге, не хотел выполнять бездумно приказы, не понимая, какие жертвы это могло принести. Но Николай не мог позволить Фьерде выиграть эту войну.

— Мое желание быть всеми любимым вступает в противоречие с необходимостью выиграть эту войну. Я, словно счетовод, пытаюсь подсчитать потерянные жизни и жизни спасенные.

— Нам приходится принимать ужасные решения, — сказала Женя.

— Но принимать их все равно нужно. Я надеюсь, что эту войну можно закончить дипломатическими путями. Надеюсь, мы сможем предложить фьерданцам мир, на который они согласятся. Надеюсь, нам никогда не придется применять те жуткие орудия, которые мы пытаемся построить.

— А что случится, когда надежды не останется? — спросил Давид.

— Мы вернемся к тому, с чего начали, — подвел итог Николай. — К войне.

— Все получится, — заверила его Луна. — Только для начала надо хорошенько поспать…

Николай кивнул, вставая с кресла и помогая держаться на ногах жене.

— Придется взять карету у Крыгина, — он кивнул Жене, прося, чтобы она сходила распорядилась, а сам подхватил на руки Луну, неся к лифту.

***

В утро перед церемонией Николай одевался с особой тщательностью. Луны не было рядом. После происшествия в Лазлайоне она пару дней проспала, только иногда просыпаясь, чтобы перекусить и походить на свежем воздухе. Николай старался во всем ей помогать, быть рядом, но он все равно оставался королем, а потому зачастую просто не мог находится рядом. Но вот уже несколько дней Луна чувствует себя лучше, продолжает занятия с заклинателями и старается помочь Николаю во всех его начинаниях. Она сейчас тоже прихорашивалась в своей комнате. Она почему-то не хотела открывать ему секрет своего наряда. Может она наденет платье? Все-таки ради свадьбы Жени и Давида, ну и ради него конечно же. Желание увидеть наконец ее было связано не столько с ее внешним видом, все-таки жена всегда была прекрасна в его глазах, но и с простым желанием чувствовать ее поддержку. Как же он стал зависим от нее. От ее запаха и нежного взгляда, от касаний и улыбок. Когда она рядом, он чувствовал невероятный прилив сил. Было ли это связано с их связью между демоном и хаосом, или же простым ее очарованием — Николай не знал. Да и не особо над этим размышлял, просто желая, чтобы Луна всегда была рядом.

Толя постучал в дверь гардеробной Николая и заглянул внутрь.

— Они у ворот. Ты снова взялся за корабли. Так нервничаешь?

Николай посмотрел на маленькую проволочную лодочку в своих ладонях. Старая привычка из детства — придавать кусочкам и обрывкам форму животных или предметов.

— А тебя не беспокоит вся эта сумасбродная затея? — спросил Николай.

— Беспокоит, — мрачно признал Толя. — Но это правильное решение. Я точно знаю.

— Святые, ты что, надел кафтан?

Толя с Тамарой обычно предпочитали оливковую форму солдат Первой армии. Они отказывались носить знаки отличия Второй армии с самых первых дней появления в Малом дворце. Но вот Толя стоял перед ним в красном кафтане сердцебита, с черной вышивкой на рукавах и с убранными в низкий хвост на затылке длинными волосами.

— Сегодня мы поддерживаем гришей Равки, — заявил Толя.

Николай кинул последний взгляд в зеркало, на ордена, прикрепленные к ленте на груди. Затем коснулся пальцами голубой бархатной ленты, спрятанной в кармане. Интересно, может быть жена тоже решила поддержать гришей и надела синий кафтан заклинателей? Нет, это точно не в ее стиле. Да и он не мог представить ее в расписном кафтане. Только в летящий матросских рубашках, ну и без них, совершенно.

— Идем, — вздохнул он. — Чем скорее начнем, тем скорее закончим.

— Складывается впечатление, что ты не любишь свадьбы, — заметил Толя, пока они шли по дворцу.

— Я очень люблю свадьбы, особенно ту часть, где уже можно выпить. Поражен, что удалось найти кафтан твоего размера.

— Его мне сделали фабрикаторы. Пришлось сшить два вместе.

Они спустились по лестнице, у которой уже выстроилась перед оставшимися членами Триумвирата королевская стража. Ступени из белого мрамора начисто отмыли от следов трагедии, произошедшей здесь совсем недавно, и все балконы с балюстрадами были украшены облаками голубой и зеленой гортензии — в цветах Равки и Шухана. Если бы только так же просто было объединить две страны.

И тут он ее заметил. В отдалении, чуть дальше Жени стояла сероволосая маленькая девушка. На ее голове красовалась замудренная прическа из множества косичек, лицу был придан какой-то нереальный блеск, наверняка постаралась Женя, а нежное голубое платье колыхалось от ветра. В этом наряде она была нежным цветком, аккуратным облаком, прекрасной богиней. И Николай не мог отвести взгляда от нее. Она приветливо ему улыбалась, а он, наверное, светился, как начищенный пятак. Толя ткнул Николая в бок, мягко напоминая, что следовало бы обратить внимание и на жениха с невестой.

На Жене был кафтан из мерцающей золотой ткани, а в рыжих локонах переливались нити речного жемчуга. Давид в кои-то веки подстригся.

— Вы оба выглядите потрясающе, — сказал Николай.

Давид взял руку жены и легким поцелуем коснулся костяшек. Щеки Жени порозовели от удовольствия. Николай знал, что жест Давида был отработан. Фабрикатору не давались спонтанные проявления любви, но они радовали его жену, а ему нравилось видеть ее счастливой. Затем Давид потянулся к ее волосам и пропустил сквозь пальцы шелковистый рыжий локон. Женя вспыхнула еще ярче.

— Что ты делаешь? — шепнула она.

— Изучаю нечто прекрасное, — сказал он без малейшего намека на лесть, словно и в самом деле пытался разгадать формулу, объясняющую красоту женщины перед ним.

— Прекратите пожирать друг друга глазами, — велел Николай, на самом деле не имея в виду ничего подобного. Они заслужили свое счастье.

— Только после вас, ваше величество, — хмыкнула Женя, кидая многозначительные взгляды на Луну.

Он еще раз глянул на свою жену. Ну нет. Он не согласен даже пробовать оторвать от нее взгляд. Но прибыла делегация Шухана.

Главная карета остановилась у ступеней, и из нее вышла королева. Она была высокой и стройной, и пусть некоторое сходство с принцессой Эри присутствовало, Макхи выглядела как ожившее изображение королевы, сошедшее с полотна художника: глаза цвета молочного шоколада сияют, бронзовая кожа безупречна, черные волосы блестящей волной ниспадают до талии. На ней был шелковый наряд цвета молодой листвы с расшитым взлетающими соколами подолом и корона, усыпанная крупными зелеными камнями, легко посрамившими бы знаменитый изумруд Ланцовых. Два министра в темно-зеленом быстро возникли по обеим сторонам от нее.

Николай отвесил низкий поклон.

— Королева Макхи, мы приветствуем вас в Большом дворце и надеемся, что вам здесь понравится.

Королева огляделась, скривив губы в едва заметной усмешке. У нее появилась первая возможность оскорбить его страну.

— Небеснорожденная правительница Шухана и носительница короны Табан приветствует вас. Мы благодарны вам за гостеприимство.

По крайней мере, начало было неплохим. Николай предложил королеве руку. Сердце кольнул укор совести и верности. Так кланяться и разговаривать он должен со своей женой. Ее должен провожать до часовни, чтобы заключить союз. Правда это уже не особо-то и нужно. Все-таки они уже фактически женаты. Но желание показать и доказать свои права на нее у него возникало не раз.

— Почту за честь проводить вас в королевскую часовню. Или, возможно, вы предпочтете немного отдохнуть и освежиться?

Королева кинула взгляд на своих министров, застывших с бесстрастными лицами. Она коротко вздохнула и положила руку на сгиб локтя Николая.

— Будет лучше, если мы покончим с этим неприятным делом поскорее.

Николай повел ее по дорожке, и их свита волной шелка, бархата и сверкающих драгоценностей хлынула следом за ними к королевской часовне, расположившейся почти ровно посередине между Большим и Малым дворцами. Он потерял из зоны досягаемости Луну. Сердце опять неприятно екнуло, но они скоро встретятся, и вместе пожнут плоды удачной политики или неоправданных шагов.

Они прошли в часовню. Молодой священник уже стоял у алтаря, одетый в длинную коричневую рясу с вышитым на ней золотым солнцем. Адрик и Надя встали и повернулись к гостям, встав бок о бок, в одинаковых синих кафтанах с манжетами, по обычаю шквальных расшитыми серебром. Бронзовая рука Адрика была отполирована до блеска. Они запели, сплетая голоса в идеальной гармонии. Это была старинная равкианская народная песня о первой жар-птице и колдуне, пытавшемся ее поймать.

Давид и Женя уже начали свой неспешный путь по проходу. За Женей тянулся необычайно длинный шлейф.

Николай пересекся взглядом с глазами цвета моря. Луна стояла на противоположной стороне, как обычный гость, она улыбалась молодожёнам и качалась в такт пению. Ее легкое платье колыхалось, и Николай с трудом смог отвести взгляд.

— Кто эти люди? — спросила Макхи. — Где моя сестра?

— Это два члена Триумвирата гришей, Давид Костюк и Женя Сафина.

— Я знаю, кто они. Но что они здесь делают? Я прямо сейчас пойду к алтарю и остановлю все это действо, если…

Николай положил руку на затянутый шелком локоть королевы и тут же убрал под ее яростным взглядом.

— Даже думать не смейте о том, чтобы коснуться священного тела королевы Макхи Кир-Табан.

— Тысяча извинений. Но я искренне считаю, что лучше не устраивать сцен.

— Вы думаете, я побоюсь устроить здесь скандал?

— Нет, хоть и следовало бы. Сомневаюсь, что вам захочется, чтобы все эти люди узнали, где сейчас ваша сестра.

Макхи вскинула голову, окатив Николая презрительным взглядом. Ощущения победы не было, скорее настороженность. Эта королева была безжалостна, исключительно умна и особо опасна, когда ее загоняли в угол. Но ему придется это сделать.

— Давид и Женя обвенчались без всякой помпы во время довольно поспешной поездки в Кеттердам, — объяснил Николай, ох как это ему напоминало его собственную ситуацию. — У них не было возможности обменяться клятвами в Равке.

И они делали это прямо сейчас.

— Отвечайте на мой вопрос, — прошипела Макхи. — Нас пригласили сюда на вашу свадьбу с моей несчастной сестрой.

— Не припомню, чтобы в приглашении об этом было хоть слово.

Щеки королевы Макхи запылали от возмущения.

— Королевское венчание. Там было написано «королевское венчание».

— А мы с вами сейчас на венчании в королевской часовне.

— Где принцесса Эри? Она в заключении? Свадьба уже состоялась?

— Ну что вы, какая мне польза от тихой церемонии? И кому бы я продемонстрировал свой потрясающий новый костюм?

— Где моя сестра? — прошептала она яростно.

И Николаю пришлось все объяснять. Что Эри улетела вместе с Тамарой в Шухан, что она докажет причастность королевы в заговоре против собственной сестры и короля Равки. И пусть Макхи пыталась и дальше казаться непобедимой правительницей, но ей все равно пришлось подписать мирный договор. Рядом с ним оказался Толя, а в отдалении ожидала Луна. Как бы Макхи не пыталась угрожать, он знал, что ему ничего не угрожает.

Николай встретился взглядом с Толей, когда они двинулись следом за Макхи к дворцу. Толя подверг риску жизнь сестры, чтобы у этой миссии появился шанс. Надя отпустила жену в чужие края во время разгорающейся войны. Тамара, Майю, Эри поставили свои жизни на кон, чтобы появилась возможность наконец-то заключить договор с Шуханом и навсегда изменить мир для гришей. Это был отчаянный шаг, невероятно дерзкий, но они пошли на этот риск, чтобы появился шанс на лучшее будущее.

— Я не знаю, когда снова увижу сестру, — сказал Толя, когда они шли на обед. — Очень странное чувство.

— Тамара — один из лучших бойцов, что я видела, — тихо добавила присоединившаяся к ним Луна. — Она справиться.

— Никому другому я не смогбы доверить такое сложное задание. Но мне тоже не по себе из-за ее отсутствия. А теперь расскажи-ка мне, что ты нашептал королеве Макхи в часовне.

— Тебе бы стоило выучить шуханский.

— Я подумывал заняться сулийским.

Внезапно демон внутри Николая взвыл, кинувшись вверх, словно дикий зверь, отчаянно пытающийся вырваться на свободу. Перед Николаем мелькнуло видение пустой прихожей, перевернутого самовара, потрясенного женского лица — лица Алины. И все исчезло в нахлынувшей тьме. Николай заставил себя сделать вдох и резко дернул за поводок, связавший их с демоном после обисбайи. Он ощутил свои ноги в ботинках, увидел ветви над головой, услышал успокаивающий шум разговоров гостей. Луна вцепилась в его мундир, обеспокоенно рассматривая его лицо.

— Что-то случилось? — спросил Толя, успокаивающе придержав Николая за локоть.

— Я не уверен. — Николай сделал очередной вдох, чувствуя, как мечется и визжит демон, натягивая привязь. Не хватало ему, чтобы монстр вырвался на свободу перед доброй половиной равкианской знати и шуханцами. — Что-нибудь слышно от Зои?

— Пока нет.

Было ли его видение реальностью или игрой воображения? Неужели Зоя в беде?

— Они уже должны были закончить в санатории. Давай отправим отряд на перехват, в качестве поддержки. На всякий случай.

— На какой?

— На случай бандитов. Разбойников. Острого приступа сенной лихорадки.

— На случай, если Дарклинг вернет себе свои силы, — потерла Луна предплечье.

— Опять? — обеспокоено спросил Николай, касаясь скрытой повязки на левой руке.

Толя провел пальцами, успокаивая кожу девушки, пока они все нервно переглядывались друг с другом. Каждый чувствовал, что что-то не так. Что-то надвигается.

***

Обед вышел долгим, но веселым, а повар Николая превзошел себя, подав семь различных блюд в желе. Чуть вдали от него и молодожёнов сидела Луна, изо всех сил она старалась соответствовать дворцовому этикету: сидеть ровно, не торопиться, аккуратно вкладывая маленькие кусочки пищи в рот, а не как обычно, сгорбившись над тарелкой за пару секунд проглатывала еду, спеша на новое дело. Николай снова ловил себя на мысли, что она не вписывается в эту обстановку. Как бы волшебно и чарующе она не смотрелась в этом платье, с этой прической и светскими манерами, она создана для свободы, моря и приключений. Макхи со свитой отбыла, как только начались танцы — и был подписан договор. Станет ли она ему следовать, зависело теперь лишь от Тамары, Эри и Майю. Николай проводил королеву до ее дирижабля, Макхи спросила про распространяющуюся тень, которая поглощает все, чего касается. Король тяжело вздохнул: эта зараза оказалась слишком непредсказуемой.

Николай вернулся в бальную залу, где музыканты как раз заиграли веселую мелодию. Королева Макхи осталась на прием только из-за того, что ее заподозрили бы в слабости, сбеги она сразу после подписания мирного договора. Он подхватил под локоток ничего не подозревающую Луну и повел в центр зала.

— А если бы я не умела танцевать? — улыбнулась она.

— Мы выглядели бы полными олухами, — улыбнулся Николай в ответ, кружа ее в быстром вальсе.

Он мягко держал ее за талию, поглаживая пальцами в перчатках ее скрытую тканью платья кожу. В мозгу ярко пульсировала глупая мысль — бросить гостей и проводить Луну в свои покои. Как бы не была прекрасна она в этом наряде, без всех этих тряпок она все равно краше.

— Я переживаю за брата, — выдохнула она, когда одна мелодия сменилась на более спокойную и размеренную.

— Я тоже переживаю и за Бари, и за Зою. И тем более за Алину, — выдохнул Николай, прижимая ее ближе. — Алина не имеет сил, чтобы даже защититься… А мы к ней отправили самого опасного преступника…

— Самый опасный преступник — Каз Бреккер, — отрицательно покачала головой сероволосая, поднимая на него глаза.

— Мне стоит уже начинать ревновать? — нахмурился король.

— К Казу? — Луна закусила нижнюю губу, стараясь сдержать смех. — Он хороший друг, ну такой хороший друг, каким может быть Ублюдок из Бочки, — она пожала плечами.

— Умеешь же ты найти себе друзей, — хмыкнул Николай.

— Я никого не искала, — возразила девушка. — Бреккер сам меня нашел.

— Нет, ну я точно начинаю ревновать!

Девушка прыснула, стараясь сдерживать смех, но на них все равно недобро поглядывали другие гости. А Николаю оставалось только широко улыбаться им и кивать головой, приветствуя. Кажется, они все-таки оказались полными олухами.

Покружив Луну в паре танцев, он отпустил ее под заверения, что она устала и столько танцевать просто наказание. Она мягко улыбнулась ему, оставляя его на почетных гостей и знать, сама же удалилась к столу с напитками.

Странно было пить, есть и провозглашать тосты в отсутствие Тамары, зная, что она в опасности, что, если все пойдет не так, она может никогда не вернуться в Равку. Надя пожелала Жене с Давидом всего наилучшего и ушла пораньше, поскольку слишком беспокоилась за любимую женщину, чтобы спокойно наслаждаться праздником. Толя заявил, что смирился с тем, что они с сестрой оказались разделены, но Николай видел печаль на его лице. Несмотря на устрашающие размеры, именно Толя был более скромным из двух близнецов — убийца, который мог бы стать ученым, повернись судьба по-другому.

— Куда делся Давид? — спросил Николай, когда Женя, улыбающаяся и раскрасневшаяся от танцев, рухнула в кресло и жадно глотнула вина из бокала. В золотом наряде, с повязкой, вышитой рубинами, она, казалось, излучала сияние.

— Мы танцевали, и в середине танца он пробормотал что-то про носовые конусы и испарился. Это было так романтично.

— Давид танцевал?

— Знаю! Он шепотом считал шаги и наступал мне на ноги чаще, чем на пол. — Ее улыбка освещала всю залу. — Я никогда еще так не веселилась. И подумать только, на моей свадьбе была королева.

— И король, — напомнил Николай с притворным возмущением.

Она отмахнулась от него.

— Тобой никого не удивишь. Платье у нее было просто божественное.

— Я почти уверен, что она хотела всех нас поубивать.

— Так обычно на свадьбах и бывает. Когда можно надеяться услышать что-нибудь от Тамары?

— Мы получили сообщение об их прибытии и встрече с министрами Макхи.

К полуночи веселье начало угасать, знать, спотыкаясь и пошатываясь, разбрелась к своим экипажам, гриши смеющейся и поющей вереницей потянулись к Малому дворцу. Свечи погасили, и Николай отправился в свои апартаменты, чтобы просмотреть почту, полученную с дневным курьером. Больше всего на свете ему хотелось завалиться в кровать, посчитав прошедший день успешным и обнимая свою жену, но его планы пока только начали осуществляться, и дел предстояло еще слишком много.

В гостиной было слишком пусто и тихо. Все чаще он стал замечать здесь Луну, она просто сидела, почитывая какую-то книгу, пока он решал какие-то дела, или помогала ему, сама отвечая на некоторые письма. Он позвонил, чтобы принесли чаю. И собрался провести всю ночь за работой.

Поднос принес Толя. Он скинул красный кафтан и снова надел свой оливковый мундир.

— Не могу заснуть.

— Можем перекинуться в картишки, — предложил Николай.

— Я работаю над новой поэмой…

Николай еще некоторое время поговорил с Толей, отвлекая себя от мрачных мыслей и главного вопроса, который полыхал в голове.

— Луна где-то в Малом дворце, — ответил Толя на скучающий взгляд Николая, направленный на пустующее кресло. — Во время бала она услышала какое-то шебуршание в кладовке.

— У нас завелись крысы?

— Нет. Это маленькие заклинатели искали конфеты на спор.

— Ха! — одобрительно хмыкнул Николай, — и что же сделала Луна?

— Набрала побольше конфет и отправилась к юным проказникам, — Толя отхлебнул чая. — Она будет отличной матерью, — заметил он невзначай.

— Я знаю, — улыбнулся Николай.

Откуда-то издалека донесся громкий звон колокола.

— Что там? — спросил Толя, удивленно подняв брови.

Николай уже вскочил на ноги.

— Сторожевые колокола в нижнем городе. — Он не слышал их с той самой проклятой вечеринки в честь его дня рождения, когда была вырезана большая часть представителей рода Ланцовых. — Бери…

Вдруг он услышал отдаленный гул двигателей в небесах. «Святые вседержители, этого не может быть…». Затем последовал свист и громкий рев, напоминающий шум разъяренной толпы.

Бум. Первая бомба взорвалась. Комнату тряхнуло, Николай с Толей едва удержались на ногах. Последовал еще один взрыв, и еще.

Николай рванул на себя дверь. Половина коридора обвалилась, погребя оставшуюся часть под горой обломков. В воздухе висела гипсовая пыль. Николаю оставалось лишь молиться, чтобы никто из слуг или стражников не попал в эту ловушку.

Он пронесся по коридору, преследуемый по пятам Толей, и схватил первого попавшегося стражника, молодого капитана по имени Ярик. Тот был покрыт пылью, и из раны, оставленной каким-то обломком, сочилась кровь, но ружье он держал на изготовку, и взгляд у него был ясный.

— Ваше величество, — крикнул он. — Нужно доставить вас в туннели.

— Собирай всех, кого найдешь. Прочеши дворец и отправь их в подземелья.

— Но…

Бум.

— Крыша может обрушится, — сказал Николай. — Шевелись!

Сама земля сотрясалась. Казалось, мир разваливается на куски.

— Мобилизуй всех гришей в город, — велел Николай, пока они с Толей бежали к Малому дворцу. — Там понадобятся целители и шквальные, чтобы разгребать завалы. Подай сигнал Лазлайону, пусть поднимают в воздух наши флайеры.

— Куда ты собираешься? — спросил Толя.

Николай уже несся к озеру.

— Вверх.

Его сапоги простучали по доскам причала. Он запрыгнул в рубку «Сапсана». Не такой проворный, как «Ястреб», он тем не менее был вооружен более мощными орудиями. Он был быстрым и смертоносным. Складывалось ощущение, что он, словно зверь, ожил под руками пилота. Флайер набрал разгон по воде, которая с каждым мгновением уменьшалась в размерах, а затем Николай окунулся в лунный свет, обшаривая взглядом небо. Демон внутри него визжал от нетерпения. Он заметил струйки воды, оберегающие здания Малого дворца, и другие, те, что задерживали бомбы, отбрасывая их в другую сторону или замораживая спусковой механизм. По земле бегали водяные волки, отгоняя и собирая паникующий народ. Николай был счастлив, что столкнулся с очередной бедой не один, но также и переживал, как бы с самой Луной ничего не случилось.

Николай вгляделся в ночь. Фьерда выкрасила свои флайеры в темно-серый, для маскировки. Их было почти невозможно разглядеть и трудно услышать за ревом «Сапсана». Поэтому он заглушил двигатель. Он позволил крыльям судна поймать ветер и прислушался. Вот. Слева от него, на тридцать градусов. Он подождал, пока облака разойдутся, и увидел движущуюся тень, чуть светлее окружающей ее ночи. Снова запустив двигатель, он отправил флайер в пике, открывая огонь. Фьерданский бомбардировщик превратился в огненный шар.

Грохот выстрелов резанул по ушам, и он круто забрал вправо, уходя от другого бомбардировщика. Нужно было как-то улучшить видимость. Облака обеспечивали прикрытие, но и мешали тоже. Пули отскакивали от фюзеляжа «Сапсана». Он не мог сказать, какой урон нанесен его судну. Вспомнилось, как он несся к земле в тот раз, когда его подбила ракета Давида. Теперь под рукой не будет шквальных, готовых спасти его. Нужно приземлиться и оценить ущерб.

Нет. Он не станет садиться, пока люди внизу, его люди, все еще находящиеся под ударом. Облака были настолько плотными, что он не мог ничего разглядеть. А вот демон внутри него мог. Он сам был ночью. И хотел летать. И он его выпустил, выпустил демона, уничтожая второй бомбардировщик, и запугивая пилота третьего.

Николай потянул демона назад, и, к его удивлению, тот не стал сопротивляться. Тень скрылась внутри короля, но теперь все было по-другому. Он чувствовал удовлетворение демона; его жажда крови и насилия была утолена. Сердце демона билось в унисон с его собственным. Это пугало, но все же он тоже ощущал удовлетворение. Он собирался быть мудрым, добрым королем, но прямо сейчас не ощущал в себе ни мудрости, ни доброты, лишь ярость и боль от раны внутри, что горела, как и город под ним. Присутствие демона помогало с этим справиться.

Когда «Сапсан» снизился, Николай попытался сосчитать столбы дыма, поднимающиеся над Ос Альтой. Лишь с приходом дня можно будет оценить истинные размеры ущерба и подсчитать количество потерянных жизней.

Он посадил судно на все что осталось от воды и позволил ему прибиться к берегу озера. Теперь, когда в ушах больше не стоял рев двигателя, стали слышны звуки ужаса и паники — звон сторожевых колоколов, крики людей, пытающихся тушить пожары и вытаскивающих друзей и родных из-под завалов. Им понадобится его помощь.

Николай скинул камзол и бросился бежать. Он соберет шквальных, солнечных солдат. Они помогут с поисками выживших. Он знал, что его флайеры, должно быть, уже поднялись с площадок в Полизной и Золотом Болоте, чтобы патрулировать небо в поисках вражеских машин. Нужно будет издать указ о затемнении. Его уже применяли на верфях и базах, которые можно было считать военными объектами. Но теперь каждый город Равки погасит свои огни и будет жить в темноте.

Приближаясь к Малому дворцу, Николай увидел, что мастерские фабрикаторов и лаборатории корпориалов были полностью уничтожены, но подумал, что все исследования, которые они потеряли, можно будет извлечь из-под завалов или воссоздать заново. Затем заметил массивную фигуру Толи в толпе. Он собирался было окликнуть его, но заметил, что тот склонился над поломанным телом, стараясь удержать кого-то в мире живых. Шквальные пытались расчистить завал неподалеку. И Женя была рядом с ними. Она стояла на коленях, прямо в своем золотом подвенечном наряде.

Ужас закрался в сердце Николая.

— Женя? — Он опустился на колени рядом с ней.

Она вцепилась в его рукав. На мгновение показалось, что она не узнает его. Ее рыжие волосы были густо покрыты пылью, а лицо залито слезами.

— Давид, — сказала она потерянным голосом.

— Дышит, — заключил Толя, поднимая искалеченное тело в сшитом специально для свадьбы костюме, — нужны целители, срочно!

— Все в порядке? — спросила подходящая Луна. Она тоже была в своем голубом платье, местами порванном и грязном, ее глаза излучали холодный свет и были опасно сужены. Получив кивок от Толи, она обессиленно рухнула на землю.

Николай подскочил к ней. Но она вытянула вперед руку.

— Нет! Не подходи ко мне! Не подпуская никого! — она гневно оскалила зубы, морща лицо, как от сильной боли. — Хаос внутри… Я жутко зла… Надо помедитировать… Я…

Она в последний раз осмотрелась по сторонам, выпуская короткий выдох и разводя руки. Вода вокруг затрепетала под ее воздействием, струйки начали сами поднимать камни, вытаскивать тела, тушить пожары. От самой девушки заметно исходили волны силы, воздух колыхался, а она сотрясалась всем телом, пытаясь сдержаться.

— Еще чуть-чуть и я сотру их с лица земли, — она прорычала, обращаясь к застывшему Николаю. Он никогда не видел ее такой злой, такой бешенной и необузданной. Он кивнул, и она, благодарно зарычав, закрыла глаза, сосредотачиваясь на своей силе. Вода вокруг продолжала яростную работу, казалось Луна хотела выложиться на полную. Николай не понимал, что происходило, но ему подсказывал демон. «Я могу стереть Фьерду одним щелчком пальцев, затопив ее водами Истиноморя». Демон разделял ее гнев. Но Николай мог его сдержать, потому что сегодня он дал ему свободу, позволил испить крови. Но что же будет с хаосом Луны, если она не захочет его контролировать. Фьерда поступила подло, но уничтожение всего государства не входило в его планы. Девушка же в это время светилась энергией, с левого предплечья стекали капли крови: феникс на ее руке рвался на свободу, разрезая кожу фамильным клинком Мироновых.

========== Часть 16 ==========

Бари

Бари и Зоя решили устроить короткий привал. Каждый из них испытывал вину. Они упустили Дарклинга. Зоя хотя бы смогла спасти людей, Миронов же вообще остался бесполезным. Что бы он сделал? Он мог что-нибудь придумать. Связать путами пленника. Выстроить надежную тюрьму за считанные секунды. Но он ничего не сделал. Точнее он загородил собой Алину и Мала. Глупое и неоправданное решение. На тот момент они уже были не нужны Дарклингу. Он вернул свои силы, он провел их, обманул. А они и были рады.

Сгущались сумерки. Зоя была зла. Бари это видел по сузившимся зрачкам, по сжатым кулакам и по каменному выражению лица. Зоя не обвиняла его ни в чем, не обвиняла она и Заклинателей Солнца, она винила только себя. И очень даже зря. Бари хотел поддержать, хотел что-то сделать, но что он мог сказать? Ты молодец, Зоя. Ничего страшного, Зоя. Мы найдем его, Зоя. Все это было не то, все было не так. Бари рылся в собственной голове, желая найти какой-то факт, чтобы отвлечь ее, чтобы хоть как-то быть полезным.

Что может успокоить Зою? Что ортофосфорная кислота является отличным флюсом при пайке по окисленной меди или черному металлу? Что хром не реагирует с серной и азотной кислотами за счет пассивирования? Зачем ей это все? Луна бы точно не оценила. Хотя сестра всегда улыбалась после таких фраз.

***

Бари помнил тот день, когда три года назад их просто забросило сюда. Спустя долгое время он только узнал, что тогда они оказались где-то на берегах Нового Зема. Когда портал закрылся, а они оказались посреди неизвестной местности, у них были еще надежды, что они вернуться. Увидят братьев, получат нагоняй от родителей. Но этого не произошло. Любые попытки открыть новый портал приводили к провалам, а связаться ни с одним миром так и не получилось. Тогда его маленькая сестренка была непривычно тихой без двух оболтусов братьев-близнецов, которые всегда были рядом с ней. На их фоне она казалась такой же оторвой и оптимисткой. Тогда же она оказалось невероятно серьезной, грустной и одинокой. А он, как добрый брат, мог лишь закидывать ее какими-то фактами про химические элементы.

Луна тогда сидела на одиноком причале, плетя прощальные венки. Прошло несколько месяцев, а они так и не получили ответ. И самая маленькая, самая неопытная, хрупкая и нежная, только она тогда из них двоих первая смогла пойти дальше. Только сначала надо было достойно попрощаться. Она нарвала полевых цветов и плела венки. Так делали у них, хороня достойных воинов. А сейчас они заживо хоронили в своих сердцах всю свою семью, потому что она так сказала, потому что в их сердцах должна остаться светлая память, и они должны идти дальше, не омрачая свою жизнь пустыми надеждами. Она сплетала каждый венок отдельно для каждого родственника. Из оранжевых цветков эшшольции был сплетен венок для старшего брата — Сэма, он был таким же рыжим, что совпадало с его силой огня. Для второго по старшинству брата, Филиппа, она выбрала простые ромашки, красиво переплетенные, ему бы подошли все цветы земли, ведь он управлял именно землей. Для Жозе с его магией воздуха она сплела венок из дельфиниума, который был цветом, как его грозовые тучи. Из цветков цикория Луна сплела венок для отца и матери, для них был один, потому что они всегда жили душа в душу, потому что для них они всегда были лишь родителями и всегда были вместе. Когда дошла пора делать венки для Александра и Виктора, рука ее дрогнула. Луна и так смахивала горячие слезы, пока плела все эти венки, но тут ей было больнее всего, ведь они были ее близкими друзьями. Для Виктора не нашлось подходящий черных цветов, а потому она отобрала темно синие васильки, Александру же подошел венок из ветреницы. В ту ночь с одинокого дикого берега где-то в Новом Земе отплыли шесть разноцветных венков. Луна сидела на земле, заливаясь слезами и обнимая себя за плечи. И Бари не придумал ничего лучше, чем заключить ее в объятия.

— Настой цветочных корзинок ромашки оказывает противовоспалительное, кровоостанавливающее, антисептическое, слабое вяжущее, болеутоляющее, седативное, противосудорожное, потогонное, желчегонное действие, — зачем-то он тогда сказал.

И Луна засмеялась в его объятиях, так просто и породному звонко и весело, что ему стало легче на душе. Она нашла в себе силы, чтобы улыбаться, а потому он тоже сможет все пережить.

***

Бари скучал по сестренке. Как она там? Скучает на свадьбе? Или во всю веселиться с Николаем? Он снова глянул на Зою. Ее злость, кажется, могла вылиться лавой через край и спалить все вокруг. Он бы тоже подошел к ней, обнимая и успокаивая в своих руках. Но она грозный генерал, она должна сохранять лицо, должна быть сильной и независимой. Но другие способы успокоения он не знал, да и кто не рискует, тот не пьет шампанское.

— Кремний, который используют инферны, по содержанию в земной коре составляет 27,6—29,5% по массе. Таким образом, по распространённости в земной коре кремний занимает второе место после кислорода.

Зоя удивленно на него глянула. Приподняла бровь. В глазах на миг потух электрических заряд, но потом с новой силой возродился. Не сработало.

— Ты думаешь это сейчас меня волнует?

— Нет, — покачал головой Бари. — Я думал, это поможет тебе отвлечься…

— Сейчас не время…

— Сейчас время взглянуть на простые вещи под иным углом, потому что другого выхода уже нет, — он оглянулся на солдат. — Сегодня мы потерпели поражение, но разве настоящий генерал вместо того, чтобы сидеть и мусолить провалы, не идет за новыми победами?

Зоя отвернулась. Ее переполняли эмоции. Сконцентрироваться на чем-то одном было сложно.

— Попытайся помедитировать, — предложил Бари. — Сестре всегда помогает.

Она не ответила, поднимаясь с насиженного места, чтобы пойти отдать какие-то новые приказы. Бари вздохнул. Угораздило же его влюбиться в самого упрямого человека в этом мире. Но ее упрямство и настойчивость, некая грубость и жестокость почему-то привлекали его, а просматриваемая за всем этим женственность и красота подогревали его желание разгадать загадку Зои Назяленской.

***

Через пару часов они снова были в седлах и направлялись к столице неторопливым галопом. Они возвращались домой, как провинившиеся дети, которых мама упрашивала беречь новенькие штаны, а непослушные дети порвали штанишки, лазя по заборам. Зоя была спокойнее. Злость и вина никуда не пропали, но она была смиреннее что ли. Бари не знал радоваться этому или нет. Но тут он почувствовал невероятное жжение в левой руке. Такого не случалось при распространении тьмы, нет, здесь было что-то другое. Он задрал рукав, разрывая кровоточащую повязку. Феникс, схватив лапами клинок, метался по предплечью, разрезая кожу острием меча. Зоя заметила его остановку, недовольно обращая свое внимание на него. Однако вскоре она уже звала солнечных солдат, чтобы те подсветили сие явление.

Бари не дождался заклинателей солнца, не дождался новых распоряжений Зои. Он просто соскочил с седла.

— Я отправляюсь по воздуху в Ос Альту, — твердо изрек он. — Что-то с Луной. Я чувствую. Ей нужна моя помощь, — он уже развернулся, чтобы отойти подальше от дороги и свидетелей, когда обернулся снова на замершую шквальную. — Что-то в столице, не знаю, что, но надо торопиться.

Ее лицо вмиг приняло боевое выражение, и она скомандовала людям нестись на всех порах в Ос Альту. Бари отошел, провожая их взглядом и превратился в ястреба.

Он любил быть птицей, парить высоко в облаках, расправить крылья, чувствуя порывы ветра в перьях. Внизу суетились люди, внизу кипела жизнь, но ястребу было не интересно наблюдать за жизнью внизу. Для него была лишь линия горизонта, цель, которую он всегда стремился достичь, летел вперед затем, чтобы лететь. Чувство свободы переполняло маленькое пернатое тельце, такое же острое, как его когти и клюв, такое же всепоглощающее, как гордость. Его преимуществами становились скорость и зрение, крылья за спиной, но и прекрасное чувство, что в теле ястреба он тоже разрушитель. Бари никому этого не говорил, он стыдился своей слабости, боялся быть отвергнутым семьей, ведь так не должно быть, созидатель должен быть счастлив быть созидателем, завидовать силе разрушителя пагубно, вредно, неправильно. Но он не завидовал, он просто любил ощущение власти и силы в теле хищной птицы. Человеком он мог возводить замки, создавать лекарства и новые устройства, он мог менять свойства предметов, доставать металлы из самых глубин земли, он мог шить или плавить, не используя каких-либо приспособлений. В теле птицы он не мог ничего из этого, но зато он имел возможность вести охоту. То, что всегда отделяло его от всех в семье, связывало его с ними в зверином обличии. И он всегда неосознанно тянулся быть больше птицей, чем человеком.

Сестренка испытывала влечение к звериной шкуре, но не такое сильное как он. Потому что он чувствовал себя лишним в любом мире. Казалось, что такими силами не должен обладать ни один человек: что-либо создавать и изобретать ипостаси Великого и Единого Создателя, это прерогатива Вселенной. Не его. Он просто подражатель, который иногда вообще не понимал, зачем ему эти силы, и кому они могут пригодиться. Бари не было необходимости связываться с хаосом внутри, как делали это братья и сестра, нет, у него не было этого хаоса. Его сила исходила из других глубин энергии. Она была порядком, была четким планом, была спокойной гладью воды, она была липкой глиной, из которой он мог делать все что угодно. Ему было доступно все в мире, под его руками металлы меняли свои свойства, жидкости превращались в яды и снадобья, камень выстраивался в дома и мосты. Это великий простор для фантазии, он мог идти в любую сторону и создавать любое изобретение. Но там было одиноко.

Потому Бари понимал Илью Морозова, понимал, что человек, который получил большую часть такой энергии, просто хотел разделить ее с кем-нибудь, потому что хотел творить вместе. Но так было запрещено делать. Созидатель вообще редкое явление в клане Мироновых, а потому он, наверное, должен быть благодарен судьбе за свои силы. И он благодарен. Но ему всегда хотелось чего-то большего.

Это большее он нашел только в этом мире. Здесь у него впервые появился человек, которые его понимает, которому не надо объяснять ход мыслей. У него появился друг. Давид Костюк. Одно — это обстоятельство заставляло его оставаться при дворе короля Равки. Потом к нему присоединился вроде как роман с Зоей. В прочем настоящими отношениями это назвать сложно. Зоя была и остается хрупкой нежной девушкой, которой пришлось стать грозным и сильным генералом. Он любил те недолгие моменты, когда она открывалась ему с этой стороны, но Бари сложно было привыкнуть к таким скачкам. Он не из тех, которые видят рядом с собой только мягких и пушистых девушек. Но ему бы хотелось чаще понимать ее действия и мотивы. Вот, как сейчас, Бари не понимал, почему она боится принять свою драконью сущность, почему не хочет летать с ним высоко в небе?

Улучшенное зрение уловило всполохи пожаров, а нюх — запах гари. Столица была на половину в огне. Бари догадывался, как именно это было допущено. Бомбы. Подлое ночное нападение. Но Луна бы пережила, она бы выжила. Что тогда не так? И тут он заметил и почувствовал обостренным птичьем чутьем. Огромный выброс энергии. Ее вода была повсюду. Она распространялась от Малого дворца и текла вниз по городу, смывая грязь, туша пожары, спася жителей из завалов, убирая бомбы. Вода была не устойчива, она колыхалась, волки рассыпались и заново собирались, обломки завалов иногда отлетали в разные стороны. Сестра была зла.

Луна прошла старую школу обучения военному искусству. Так, как учили ее, учили всех разрушителей в семье Мироновых многие поколения до нее и после. И самое главное условие любого боя была честность. Соперники выходили на равных друг перед другом, они мерились умениями, силой, навыками. Никто не нападал исподтишка, никто не играл так грязно. Да, в этом мире Луна долгое время работала с Казом Бреккером, но даже этот бандит так не действовал, да он был вором, был убийцей, был королем преступного мира, но он не убивал просто так. Каз Бреккер умен и находчив, его подход изобретателен и необычен, да он может показать силу, может приложить кого-нибудь тростью, но он лучше запугает этого человека, лучше нароет на него компромат. Каз Бреккер работает чисто, и зачастую не марает свои руки, пусть все считают и по-другому. Но это… Это был перебор. Хаос легко мог выйти из-под контроля и уничтожить Фьерду.

Бари начал кружить над разрушенными зданиями Малого дворца, ища эпицентр энергии. И нашел. Луна светилась. На ней было прекрасное голубое платье, порванное, грязное, но Бари никогда не видел ее такой нарядной, особенно после того, как они покинули дом. Она сидела на земле, вокруг было подрагивающее силовое поле. Рядом столпились люди, которые со страхом и благоговением наблюдали за этой картиной. Бари заметил Николая, он был растерян и взволнован. Вокруг был хаос. Он начал спускаться. Прятаться уже не было смысла.

Превратившись обратно в человека, он поспешил к сестре. Завидев Бари, Николай выдохнул:

— Я… я не знаю, что делать, — он развел руки в стороны. — Она сказала, чтоб ее никто не трогал… А тут какое-то световое шоу…

— Надо перенести ее куда-нибудь, где будет меньше людей, — сказал Миронов, приближаясь к сфере с энергией.

— В мои покои, — с готовностью ответил Николай.

Бари кивнул. Они муж и жена, конечно он захочет о ней заботится, как-то пытаясь сочетать это все с своими обязанностями короля. Бари не был против. Наоборот, он был рад за сестру.

— Но она попросила ее не трогать, — заметил король, перехватывая руку Бари. — Как мы ее перенесем?

— Перенесу я, — заметил шатен, — А вы, Ваше Высочество, займетесь этим всем, — он обвел пальцем разрушенный город.

Николай серьезно кивнул, разворачиваясь к своим людям. Бари тоже кивнул своим мыслям. Посмотрел на левое предплечье. На землю капала кровь. Что ж, пришло твое время. Он поднял руки к верху, выпрямляя суставы, и правой рукой хлопнул по татуировке. Закрыл глаза, чувствуя освобождение. Рядом послышались вздохи и радостные крики. Поднял глаза наверх. Феникс кружил в небе, довольный свободой, неся меч в лапах. Птица спустилась к Бари. Он взял в руки клинок, который особо никогда ему и не был нужен. Оглядел себя. На нем сверкала броня Мироновых. Кольчуга, шлем, ножны для фамильного меча. Все сидело как влитое. Он убрал меч, входя в круг неконтролируемого хаоса сестры. Она тряслась всем телом, упорно жмуря глаза. Левая сторона платья почти вся оказалась в ее крови. Феникс пролетел к ней, присаживаясь на плечо. Хаос начал успокаиваться. Феникс впитывал лишнюю энергию, вбирал негативные эмоции.

Бари подошел ближе, опустился к сестре, беря ее на руки. Она все еще жмурилась и тряслась. Вокруг них хотя бы больше не было шара энергии. Он кивнул застывшему Николаю и направился к Большому дворцу. Его феникс недовольно крутился рядом, иногда обгоняя его или возвращаясь назад. Пройдя многочисленные коридоры, он наконец вышел к покоям короля. Двери открыты. Видимо, бомбардировка застала его в постели. Однако кровать оказалась заправлена. Бари мягко уложил сестру на покрывало. Феникс сел в изголовье, рассматривая убранство комнаты.

Миронов тяжело вздохнул. Дальше от него мало что зависело. Против ее хаоса он не может ничего поставить. Феникс смог только заглушить ее злость, но дальше она должна справиться сама, хотя может Николай ей как-нибудь поможет, они все-таки связаны. Бари пришлось нарвать голубой легкий подол платья на тряпки, чтобы перевязать раны на руке. Идентичный феникс на ее руке успокоился. Бари позвал и своего феникса на место. Передал ему в лапы клинок и вытянул руку. И феникс влетел в его предплечье, снова устраиваясь на коже татуировкой. Брат поцеловал сестру в лоб.

— Держись только, — прошептал он. — Помни, я всегда рядом.

И покинул комнату, закрывая двери. Его ждут в городе. А Луна справиться. Она невероятно сильная, не только в плане хаоса и умений, но и в плане духа. Она выберет правильный путь. Сейчас же надо помогать королю. Сейчас его сила пригодиться. Сейчас он сможет возвращать былой вид разрушенным зданиям, варить лекарство, чинить. Он будет полезен.

***

Все собрались в гостиной Зои, за столом, за которым когда-то сидели сначала опричники Дарклинга, а потом стражи Алины. Королевские покои уцелели, но завалы вокруг них не успели разобрать.

Толя укрыл плечи Жени шалью и устроил ее у огня, пока Зоя мерила комнату шагами, не зная, с чего начать. Надя и Леони принесли с собой стопку записей, скорее всего, касающихся разработки ракет. Адрик тоже был здесь. Давид был в тяжёлом состоянии, хоть целители делали все возможное, чтобы срастить его переломанные кости. Женя сутками сидела у койки мужа, держа его за руку. Она стала бледной, почти неживой, портниха пролила множество слез, и прочла все знакомые ей молитвы. Бари не знал, что именно помогло, но Давид шел на поправку. Миронов был рад за друга, умей бы он молиться или верь он хотя бы в одного святого, может он бы и поддержал Толю и Женю в их молитвах. Он бы попросил за Давида, за его счастье, за здоровье. Но никогда бы не стал молиться за сестру.

Как и все Мироновы, они не имели права быть святыми, быть выше других, хоть их сила это им позволяла, но они четко следовали заветам предков, не молясь даже тому первому Миронову, который положил начало их семейству. Таким, как они, никто не должен молиться. Странно было видеть, но даже в этом мире Мироновым не молились. Никто не падал на колени, вознося руки в молитвенном жесте, перед иконами оленя, Русалье или жар-птицы. Вот и им тоже не должны поклоняться. Они стража, они охрана, они воины. К тому же такое тщеславие считалось предательством собственных сил. Хаос всегда было тяжело контролировать, творение в душе Бари было спокойным, но он не стремился использовать его в своих стремлениях. В эти дни, когда столица была заполнена печалью, когда кругом проходили похороны, когда старались собрать по кусочкам прежнюю жизнь, Луна была скрыта в королевских покоях. Бари видел, что Николай иногда проходит в свою комнату, навещая сероволосую, но они не о чем не говорили, никто не хотел дарить другим надежду или принести плохие вести. Но Бари чувствовал, что сестра идет на поправку. Она справляется со своим хаосом. Успокаивает его, убеждает, что они отомстят, что они еще изопьют крови врага.

Вчера она наконец показалась на свет. В образе волка. Страшилась, что в образе человека снова не сдержится. Бари понимал ее злость, ее ярость. Брат старался защищать сестру. Только это мало работало, если она была разрушителем, а он — созидателем. В ее сущности быть хаосом, быть клинком, несущим смерть, быть сокрушающей волной, быть силой и мощью. В его же сущности надо быть создателем, быть изобретателем, тем, кто создаст мир на пепле разрушительной мощи сестры. Только был и еще один аспект их сил. Это то, что он не чувствовал постоянного давления, ему не надо было регулярно тренироваться, чтобы контролировать свою магию. Луне же приходилось дружить со своим хаосом, задабривать его трупами врагов, позволять ему разрушать все вокруг. Хаос не мог усидеть на месте, не мог перестать быть хаосом. Ему нужна была драка. И он всегда хотел крови. И это… Этот подлый поступок фьерданцев разозлил его. Потому что они посмели устроить больший хаос. Нет, магия Луны не признавала в них друзей, только соперников, тех, кто падет от ее мощи, кто должен молить о пощаде у нее в ногах, кто посмел усомниться в ее возможностях. Волчица была угрюма и больше спала, опасаясь показываться на глаза людям. Николай старался всеми возможными способами ей помочь, даже зачем-то притащил миску с молоком, на что получил искорку веселья в голубых глазах волка. Бари был спокоен. Его сестра в надежный руках, наверное, даже большего оболтуса, чем он сам.

Зоя была печальна. Бари старался быть рядом, когда она с помощью ветра поднимала обвалы, он своей силой скреплял трещины, и задания становились как новенькие. Но это не воодушевляло грозную шквальную. Она не радовалась успехам, она припоминала неудачи, все дальше отдаляясь от Бари. Шатен не особо понимал ее мотивов, и уж тем более не понимал, что он сделал не так. Он все также продолжал что-то ей преподносить. Стихи, осколки стекла, переплетенные в прекрасные узоры, колбочки с жидкостями разного цвета, что принимали тот или иной цвет в зависимости от настроения. Зоя и раньше-то не особо показывала ему свои эмоции, хотя Бари знал, что ей нравится. Он видел это, когда был ястребом. Видел, как она улыбалась, перечитывая его письма или рассматривая очередную безделушку, которую он создал для нее. Но сейчас он больше старался быть для нее не поклонником с кучей подарков, а простым союзником с желанием помочь и поддержать. И она это ценила, по-своему, но ценила. Она могла облокотиться на его плечо, когда у нее уставали руки, могла отвернуться к нему, стирая непрошенные слезы, когда доставали из-под завалов очередное тело гриша, могла просто взять его за руку, нежно и нерешительно, но он всегда сжимал ее в ответ, убеждая в том, что она не одна.

Сегодня Луна была в образе человека. На ней была огромная рубашка, скорее всего из гардероба Николая, какие-то несуразные брюки, куртка. Она была отстранена ото всех, не особо лезла в общий разговор, вздрагивала от каждого прикосновения короля.

Долгое время все молчали. Наконец король тяжело вздохнул.

— Я не знаю, с чего начать.

В последние дни по всей Ос Альте проходили похороны, ведь опасность миновала и появилась возможность отыскать тела, обгорелые, заваленные обломками. Король присутствовал на всех, куда успевал, тихо появляясь в церквях, где священники читали молитвы над усопшими, помогая их семьям перебраться из опасных районов города. Бари крайне редко видел его с тех пор, как вернулся в столицу, он чаще всего проводил время в обществе Зои. Она пыталась помочь навести порядок в хаосе, возникшем после бомбежки, устанавливая новые правила затемнений для всей Равки, направляя дипломатические ноты протеста Фьерде, присоединяясь к командам гришей, которые расчищали завалы и проводили спасательные операции в нижнем городе. И Бари следовал за ней попятам, позволяя впадать в грусть на своем плече или разделять с ним короткие моменты глупых радостей.

— Куда еще атаковали? — спросил Толя.

— Полизная приняла основной удар, — ответил Николай. — Мы потеряли половину наших флайеров, большую часть дирижаблей. Наши запасы титания уничтожены.

Он сообщал все это равнодушным, уверенным тоном человека, передающего прогноз погоды. Однако его выдавали глаза, Бари точно знал этот взгляд: отчаяние, подавленность, потеря всякой надежды.

— Все? — ужаснулась Надя. — Мы даже не начали изготовление корпусов ракет.

— Придется использовать другой металл.

Луна мелко втянула воздух, поднимаясь с насиженного места, чтобы налить чаю, ее руки тряслись, а глаза снова налились холодом. Николай подскочил следом, помогая ей и пытаясь успокоить. Бари столкнулся с ее взглядом, покачивая головой. Держись. Пожалуйста, держись. Она прикрыла глаза, снова делая глубокий вдох и размеренно выдыхая.

— Я могу стереть Фьерду с лица земли, могу медленно поглощать ее людей, вылавливая путами моря, могу заставить их страдать, видя кошмары под завывания штормов, могу лишить их пищи и превратить их воду в яд, я могу вгрызаться острыми льдинами в их глотки, вырывая крики…

Николай положил руку ей на плечо, она открыла глаза, смотря на него.

— Я могу стать возмездием, могу стать местью, могу стать их смертью, — она прикрыла глаза, по щеке скатилась слеза, — но я не смогу вернуть ни одного человека, что погиб в ту ночь.

— Миг возмездия еще будет, — попытался заверить ее Бари. — Но помни: ты выйдешь лицом к лицу с врагом, ты будешь сражаться честно и правильно. Ты понимаешь?

Луна кивнула, отпивая чай.

— Понимаю, и жду этого момента… — она еще какое-то время помолчала, рассматривая собравшихся. Многие косились на нее со страхом, Женя смотрела с благодарностью, Николай и Зоя понимали ее, ведь тоже имели в себе звериное начало. — Что с Давидом? Он слишком упертый, и не смог сразу выйти из лабораторий, когда я окутала их водой. С ним все в порядке?

— Спасибо, — выдохнула Женя, подскакивая к Мироновой и заключая ее в крепкие объятия. — Он жив, — всхлипнула она. — Он жив…

Луна мягко провела рукой по ее спине, успокаивая. Вот что ей было нужно! Концентрироваться не на собственной боли, а на чужой. Ей тоже необходимо чувствовать себя полезной, нужной. Сейчас она была спокойна, убедительна, потому что больше не боролась с собственным хаосом, а успокаивала живого человека. Бари в порыве чувств почему-то тоже их обнял, вот так вот, сразу двоих. С души камнем скатились все переживания. Сестра приходит в норму, любимая женщина друга тоже начинает радоваться, друг идет на поправку. Это ли ни есть важность? Все правильно, все так как должно быть. И они со всем справятся. Он убежденно посмотрел на Николая. И тот кивнул, понимая.

— Ос Керво станет следующей целью Фьерды, — сказала Зоя, потому что кто-то должен был это сказать.

— Мы разослалипредупреждения о затемнении по всем городам, — сказал Николай, глядя в сторону. — Но я думаю, Фьерда не станет торопиться. Они напали на нас в надежде напугать запад и заставить его признать Вадика Демидова. Такую же стратегию выбрал Дарклинг во время гражданской войны.

— Он снова взял надо мной верх.

В ее словах звучало смирение и лишь капля гнева. Но Бари знал, что в ее душе делят свои места ярость, гнев, стыд. В этом Зоя была чертовски похожа на сестру. Обе такие эмоциональные и взрывные натуры.

— Я согласился на то, чтобы его вывезли из дворца, — возразил Николай. — Дарклинг уже не в первый раз застает нас врасплох, но давайте не будем забывать, что ни один из его планов так и не сработал.

— Что он станет делать? — спросила Леони. Она сидела рядом с Адриком.

Они были милой парой, хотя Бари мало понимал Леони. Она была веселой, оптимистичной, но как она могла влюбиться в такого зануду, как Адрик? Впрочем, законы сердца ему не подвластны, да и почему-то он стал перенимать фразочки от сестры. Хорошо это или плохо, он не понимал. Луна усадила Женю на место, приглаживая ее волосы и поправляя платье. Сама же она вернулась к королю, садясь в соседнее кресло от него.

Николай откинулся на спинку кресла, перекидывая руку на ее подлокотник кресла, чтобы переплести их пальцы.

— У Дарклинга талант устраивать зрелища, сравнимый разве что с моим. Он захочет обставить свое возвращение с как можно более широкой оглаской.

— У моей сестры шпионы и информаторы практически в каждом более или менее крупном городе Равки, — заявил Толя. — Мы будем спрашивать о всех новоприбывших и незнакомцах.

— По крайней мере, с Тамарой все в порядке.

Веснушки на побледневшем лице Нади вспыхнули ярче, но она лишь сказала:

— Слава всем святым.

Луна неприятно поморщилась от последнего слова. Бари мог ее понять — ей были противны эти люди, которых все считали особенными, хотя они просто делали то, что умели. Сам же он уже привык к таким словечкам. Да и давно уже понял, что зачастую под ними ничего толком-то и не подразумевают, просто говоря по привычке.

Разговор лился дальше. Бари не особо обращал внимание на разговоры, сестра так вообще почти спала, коротко балансируя между сном и явью. Король и его приближенные обсудили действия Дарклинга, возможных его союзников, и когда они начали рассуждать про бомбы, решив, что необходимо создать те самые бомбы, которые вроде не собирались делать, и приняли решение искать титаний, тогда Луна подключилась к разговору.

— У нас будет титаний, — заявил Николай.

Зоя не смогла скрыть удивления.

— Земенцы согласились продать свой?

— Нет, — ответил он. — У них нет такого количества на продажу, по крайней мере, обработанного. Зато у керчийцев есть.

Адрик фыркнул.

— Эти ни за что не продадут нам его по той цене, которая нам по карману.

— Поэтому я и не собираюсь просить. Так случилось, что я знаком со специалистом по другому виду переговоров.

— Отлично, — заметила Луна. — Я с тобой. Нужно проведать «Восходящую звезду» и старых друзей.

Толя нахмурился.

— Переговоров?

— Он хочет сказать, что собирается украсть его, — пояснила Зоя.

Чашка Жени звякнула о блюдце.

— Если керчийцы узнают, что мы замешаны в чем-то подобном, это станет дипломатической катастрофой.

Николай коротко, ободряюще сжал плечо Жени и поднялся. Сейчас он походил не на короля, правящего огромной страной, а на корсара, приготовившегося открыть огонь по вражескому судну. И Луна, впервые после всего этого, ярко освещала помещение широкой улыбкой, счастливой и озорной. И почему авантюры Каза Бреккера всегда помогали держаться ей в тонусе? Бари не понимал, да и не участвовал в них, все-таки иногда планы этого мальчишки были даже для него сложноваты, а сестре нравилось.

— Может, и так, — согласился король, улыбаясь в ответ девушке. — Но Кеттердам — именно то место, где можно рискнуть.

***

Бари возвращался поздно ночью из лабораторий. Николай уговаривал его посмотреть чертежи ракет, но Миронов был непреклонен в этом вопросе. Он не будет создавать оружие смерти. Луна выразила свою позицию: она может уничтожить Фьерду, потому что ее хаос задет, потому что она зла. Бари тоже был зол, был расстроен и подавлен, но он не собирался мстить, потому что это стезя разрушителя, а он — созидатель. Давид шел на поправку, и пока они будут в Кеттердаме, он сможет встать на ноги и продолжить свои разработки. Бари же к этому даже не притронется.

Движение в саду привлекло его взгляд. Он заметил темные волосы, синий шерстяной плащ. Зоя. Она прошла мимо кустов и фонтанов, направляясь в сторону леса.

Бари знал, что генерал пропадала по ночам. Он не знал, зачем она это делала, но он не чувствовал в ней предательство. В те ночи, что они были вместе, она оставалась до утра рядом, и только с первыми петухами отправлялась по делам. В первые ночи это было неловко и странно, но потом они привыкли друг к другу, стали проявлять какие-то знаки внимания и нежности, поэтому перед уходом Зоя целовала его в лоб или нос, а он сонно улыбался, наблюдая за ее переодеванием.

Он не знал, стоит ли ему следовать за ней. Хотела ли Зоя, чтобы он приоткрыл завесу ее тайн, хотела ли впускать так близко к сердцу. Но Бари был уверен, что она его чувствует, ее драконье чутье чувствует его. И она не останавливается, чтобы покачать головой или грозно взглянуть, нет, она продолжает идти, зная, что он идет за ней. Ее сапоги оставили следы на снегу, и он углубился в лес. Но под деревьями было темно, и след терялся. Он уловил тень движения между ветвей. Зоя стояла лицом к изгороди, опоясывающей западную часть сада. Дыхание облачками пара вырывалось из ее рта, шевеля обрамляющий лицо мех серебристой лисы на ее капюшоне.

Как всегда она была прекрасна. В любом виде, в любом образе. Она прошла вдоль стены к дальней части парка фонтанов, где находился секретный туннель в Лазлайон. Зоя отвела плотную завесу из плетей винограда, под которой в стене обнаружилась дверь. Укор снова кольнул сердце. Это что-то личное, что-то, куда он не должен входить без ее разрешения. Он и так старался не торопиться.

Николай и Луна уже поженились, они не скрывают своих чувств друг от друга, они открыты и честны, они не боятся быть уязвимыми. Зоя же была другая. Да, ему тоже хотелось бы называть ее своей женой, хотелось бы держать за руку и просыпаться по утрам, ему бы тоже хотелось семьи, детей и любви. Но он боялся потерять Зою, оттолкнуть ее от себя. Зоя слишком хрупкий цветок, чтобы вот так обрушивать на нее свои чувства. Бари понимал, что она этого не хочет. Она не хочет быть женой, быть хозяйкой, быть матерью. Может быть когда-нибудь он сделает ей предложение, но только тогда, когда она сама этого захочет, потому что он не хочет слышать отказов, видеть ее тревожные взгляды. Он хочет, чтобы она была счастлива, и если пока что ей достаточно и того, что есть, то он будет ждать столько, сколько понадобиться.

Зоя вытащила из кармана ключ и, открыв дверь, исчезла внутри. Он помедлил. Она не закрыла дверь за собой. На досках двери были вырезаны две звездочки, похожие на звездочки с фрески в ее комнате — две крохотные искорки, нарисованные на флаге мечущейся по штормовому морю лодочке. Он никогда не спрашивал, что они значат.

Бари вздохнул. Он миновал завесу из высохших лоз и оказался, как сразу стало понятно, в бывшем дворцовом огороде.

Но чем бы ни было это место когда-то, теперь оно полностью изменилось. Здесь больше не было ни ровных рядов капусты, ни аккуратных изгородей, столь любимых дворцовыми садовниками. Вдоль дорожек росли ивы, чьи обледеневшие ветви подметали мягкие сугробы, словно волосы вдов, склонившихся до земли под грузом горя. Цветы и кустарники всех мастей разрослись далеко за пределы клумб и побелели от мороза, образовав свой собственный мир из снега и льда, сад-призрак. Зоя зажгла лампады вдоль старых каменных стен и теперь стояла спиной к нему, похожая на статую, которая изначально была частью этого сада, как те каменные девы, которых обычно ставят в центре лабиринта.

— Мне не хватает места, — сказала она, так и не повернувшись.

— Ты ухаживаешь за этим садом? — Он попытался представить себе Зою, утирающую со лба пот, выступивший под палящим солнцем, с грязью, забившейся под ногти. Выглядело мило, Бари помнил, как сестра возилась в огороде под маминой указкой.

— Когда мою тетю убили и я вернулась в Малый дворец, чтобы сразиться с Дарклингом… Мне нужно было место, где я могла побыть одна. Я тогда гуляла по лесу часами. Там меня никто не беспокоил. Я уже не помню, когда нашла дверь, но мне показалось, что это моя тетушка оставила ее, чтобы я обнаружила, чтобы решила ее загадку.

Лицо Зои было поднято, капюшон соскользнул, и идеальный профиль четко выделялся на фоне мерцающего звездами неба. Начал падать снег, и снежинки путались в ее темных волосах.

— Я сажаю новое растение в память о каждом погибшем грише. Сердцелистник для Мари. Тис для Сергея. Астильбу для Федора. Даже для Ивана нашлось место. — Она коснулась пальцами замерзшего стебля. — Этот к лету зацветет ярко-оранжевыми цветами. Я посадила его для Хэршоу. Эти георгины были посажены для Нины, когда я думала, что ее схватили и убили фьерданцы. Летом на них расцветают ужасно странные красные цветы. Размером с обеденную тарелку. — Теперь она повернулась, и он увидел слезы на ее щеках. Она подняла руки в полумолитвенном, полурастерянном жесте. — Мне не хватает места.

Перед глазами снова встала картина того дня, когда они прощались со своей семьей. Он и не предполагал, что Луна и Зоя окажутся так похожи. Каждая из них скорбела о потери, и находила решение в том, что никак не сочеталось с их характерами — в цветах.

Он сделал пару шагов к ней, боясь спугнуть. Она мотнула головой в сторону стен.

— Видишь, что растет вокруг?

Бари уставился на перекрученные серые ветки, растущие по периметру сада.

— Терновник.

— Я взяла отростки из туннеля, идущего к Малому дворцу. Это сплошные колючки, шипы и гнев, прикрытый миленькими, но бесполезными цветами, превращающимися в горькие, несъедобные ягоды. В нем нечего любить.

— Как же ты ошибаешься.

Взгляд Зои встретил его собственный, и в ее глазах блеснуло драконье серебро.

— Да?

— Посмотри, как он растет, защищая все в пределах этих стен, какой он сильный, сильнее всех в этом саду, стойко выносящий любую погоду. Несмотря на то, какой была зима, он расцветает снова и снова.

— А что, если зима слишком длинная и холодная? Что, если он не сможет снова зацвести?

Ему было страшно касаться ее, но решился. Он взял ее руку в свою. Она ее не отняла, но закрылась от него, словно бутон цветка, смыкающий лепестки с приходом ночи. Тогда он обнял ее. Зоя, похоже, засомневалась, но с тихим вздохом позволила себе прильнуть к нему. Смертоносная Зоя. Яростная Зоя. Ощущение ее тепла рядом с ним было благословением.

— Тогда ты станешь ветвями без цветов, — прошептал он ей в волосы. — И поможешь всем нам сохранить силу до прихода лета.

— Это была не метафора.

— Конечно, нет.

Ему хотелось стоять так, под тихо падающим снегом, целую вечность, чтобы покой этого места укрыл их от остального мира. Он тихо закачался, как делал всегда с сестрой. Они стояли так очень долго. Зоя рассказывала про каждый цветок, про каждого погибшего, иногда что-то смешное, иногда повседневное, но чаще грустное. Многие пали от рук Дарклинга. И она помнила каждого, потому что была там и выжила. И тогда он попросил для себя, для Луны посадить в этом прекрасном саду еще шесть цветков: эшшолицию, ромашки, дельфиниум, цикорий, синие васильки и ветреницу. Он рассказал о братьях. О том, что они живы, что они остались далеко в другом мире, и что он их больше никогда не увидит. Зоя непонимающе на него смотрела. Зачем считать умершими тех, кто живет.

— Потому что мы похоронили надежду, — коротко объяснил Бари, хватаясь за ее хрупкие плечи и прижимая ближе. Сердце неприятно разрывалось. Наверное, Зоя чувствовала это каждый раз, приходя в это место. Грусть по умершим, боль потери.

Они вышли из сада и углубились в лес. Прошли к Малому дворцу. Сегодня он не позволит ей быть одинокой, он будет рядом. Зоя продолжала удерживать его руку, продолжала мягко сжимать ладонь своими холодными пальчиками. Он не оставит ее, не оставит никогда.

========== Часть 17 ==========

Николай

Они отправились в Кеттердам на борту «Баклана», громадного дирижабля, способного доставить весь груз титания в Равку — если предположить, что они смогут до него добраться. Но нельзя было подлететь к городу на равкианском судне, поэтому им пришлось посадить дирижабль на острове контрабандистов у керчийского побережья. Адрик со своими шквальными должны были спрятать его в тумане, пока Зоя с Николаем отправятся на «Волка волн», самый известный из кораблей корсара Штурмхонда. Бари остался в столице, подготавливая оборону и вместе с Женей следя за самочувствием Давида. Луна же отправилась в Кеттердам раньше, ей нужно было побывать на своем корабле, проведать друзей и убедиться, что с ее учеником все в порядке.

Без нее Николаю было как-то не по себе. Она была рядом последнее время, его демон помогал ее хаосу, с памятной ночи бомбардировки Ос Альты Луна ночевала только в его комнате. Но когда они обговаривали планы в Кеттердаме, король видел, что она зла, что обижена на него. Он понимал, вороны — ее друзья, и эта авантюра подвергает их опасности, но самое главное — он собирается поиграть на их чувствах.

Зоя ждала его на мостике «Волка волн». На ней, как и на прочих матросах, были штаны и рубаха из грубого полотна, а волосы были убраны в косы, но ей, похоже, было не по себе без привычного кафтана. Она закатила глаза, и корабль рванул вперед, чтобы причалить в кеттердамской гавани.

— Тебе слишком нравится играть в пирата.

— В корсара. И да, нравится. В этом есть определенная свобода. Когда на мне этот камзол, я отвечаю только за людей на этом судне. А не за целую страну.

— Это просто притворство, — заявила она.

— Приятная иллюзия. На борту корабля любой может стать кем угодно, — Зоя его не понимала, наверное, никто бы его не понял, как можно променять чистую постель и сытую жизнь короля на вечные приключения и качку пирата? Но его понимала жена. Она в этом плане была еще хуже, чем он.

Матросы опустили сходни, и Николай с Зоей спустились на причал Пятой гавани. Вдалеке виднелся знакомый бриг Мироновых, сейчас он казался безжизненным и пустым. Зоя уперла руки в бока, обозревая мешанину из людей и грузов перед ними.

— Бреккер, само собой, не потрудился нас встретить.

— Мистер Бреккер обычно придумывает что-то поинтереснее, — заявил белокурый мальчик, говоря на ломанном равкианском.

— Троильхард? — вспомнил Николай, поправляя пояс с револьверами — такое неожиданное появление заставило его слегка насторожится.

— Да, господин Штурмхонд, — кивнул мальчик, — Мисс Миронова попросила меня встретить вас и уберечь от местных… — он огляделся, пытаясь подобрать подходящее слово.

— Бандитов? — подсказала Зоя.

— Здесь не все так просто, — пожал он плечами, отходя в сторону дороги, — Я провожу вас до Клуба Воронов.

— А как по мне, здесь довольно живая атмосфера, — сказал Николай, переходя на керчийский.

— Если под живой ты имеешь в виду заселенную крысами, покрытую угольной пылью кучу человеческих отбросов, — ответила Зоя тем же, порадовав его весьма заметным акцентом. — И язык их мне не нравится.

— Люблю здешнюю суету. Чувствуется, что этот город процветает; хотелось бы, чтобы такое место появилось и в Равке — с торговлей, промышленностью. Наша страна не должна навсегда остаться бедным родственником, мнущимся у двери.

Зоя промолчала, поджав губы. Конечно, она с ним не согласна. У этой девушки было на все свое мнение. Мальчик вел их все вперед по улицам знаменитой Бочки. Они прошли мимо впечатляющего здания, которое, Николай мог поклясться, когда-то называлось «Изумрудным… Миром? Дворцом?» Тогда его фасад был зеленым с золотом, в каэльском стиле. Теперь его отделка блистала кучей фальшивых драгоценностей, а надпись над входом гласила: «Серебряная Шестерка». Зазывала кричал на старика-попрошайку, выпроваживая того с насиженного местечка на лестнице.

— Вали отсюда! Не заставляй натравливать на тебя стражу.

Старик сполз на пару ступенек вниз, тяжело опираясь на свою палку, помогающую поддерживать его искореженное временем и болезнями тело.

— Подадите монетку старому дураку, упустившему свою удачу?

— Я сказал, вали! Ты отпугиваешь жирных голубей.

— Полегче, — вступился Николай. — Все мы друг другу братья.

— Нет у меня братьев, — буркнул зазывала.

Николай сунул свернутый крюге в шапку старика.

— Стоит поблагодарить твоих родителей за то, что не стали плодить таких, как ты.

— Эй — рявкнул зазывала, но они уже пошли дальше.

Бочка кипела заразительной энергией: уличные торговцы, продающие с лотков бумажные кульки со скворчащим мясом и залитые сиропом стопки вафель, фальшивые маги, подбивающие прохожих испытать свою удачу, пьяные туристы в масках Серого Бесенка или Потерянной Невесты и создания невероятной красоты с нежными ручками, гладкими ножками, с роскошными телами, едва прикрытыми лоскутками шелка, и позолоченными скулами, заманивающие одиноких и любопытных в дома удовольствий Восточного Обруча. Сплошной поток денег, текущих сквозь это место, бесконечное море людей — ничего подобного в Равке не было.

Николай решил задать мучавший его вопрос.

— Троильхард, — позвал он мальчика. — А где же сама мисс Миронова?

— Госпожа сказала, что вы сами скоро все узнаете, — пожал плечами фьерданец.

— Святые, — выдохнула Зоя, когда впереди показался «Клуб Воронов». Он походил на огромную черную хищную птицу посреди стаи крикливых павлинов. И в три раза превышал размерами все остальные здания в этом квартале.

— Похоже, мистер Бреккер расширяется.

— Зачем вообще людям заходить в подобное место? — спросила Зоя в тот момент, когда две хихикающие земенки в деревенских платьях скрылись внутри. — Оно похоже на замок демонов.

— Потому, что им нравятся острые ощущения, — раздался голос за их спинами — старый попрошайка шел за ними через весь Обруч. Но теперь он остановился, распрямив скрюченную спину, и сбросил дурно пахнущие обноски вместе с седыми лохмами, которые оказались париком. Палка в его руках оказалась тростью с набалдашником в виде головы ворона.

Каз Бреккер стер грим с лица и пробежал рукой в перчатке по волосам.

— Разве вы не знали, генерал Назяленская? Именно ради острых ощущений голуби и слетаются в Бочку, — он похлопал мальчишку по плечу, передавая ему крюге Николая, и отпустил обратно в Пятую гавань.

Швейцар встал навытяжку, когда Каз провел Зою и Николая между крыльев ворона и вошел с ними в клуб. Он направил их к незаметной дверце в стороне от игорного зала, которую охраняли двое крепких парней.

— К чему этот маскарад? — спросила Зоя. — Может, вам просто нравится переодеваться?

— Мне нравится знать, во что я ввязываюсь, а еще — насколько отчаянно положение клиента. Я мог сесть с вами за стол переговоров и выслушать рассказ, безусловно отшлифованный до мельчайших подробностей во время вашего путешествия, а мог узнать, каково истинное положение дел, прямо из ваших уст.

Они прошли через карточный зал. Каз отпер еще одну дверь, и они оказались в туннеле, где едва можно было выпрямиться во весь рост, слабо освещенном зеленоватым фосфоресцирующим светом. Пару минут спустя пол чуть пошел под уклон, а воздух стал прохладным и влажным.

— Вы собираетесь выкрасть титаний, который керчийские военные хранят в Рентвире.

Откуда Бреккер получал все эти сведения? В письме не было никаких деталей, лишь просьба встретиться и поговорить.

— Именно.

— Это укрепленная военная база на одном из самых опасных участков керчийского побережья. С моря без божественного вмешательства к ней не подобраться, а с воздуха слишком велик риск быть подстреленным. Дорога что внутрь, что наружу всего одна, и ее тщательно охраняют. Поэтому вероятность того, что вас схватят, почти стопроцентная. У меня целый список врагов, которые спят и видят, когда я вляпаюсь во что-нибудь противозаконное и загремлю в Хеллгейт.

— Так, значит, вы покинули криминальную стезю? — скептически поинтересовалась Зоя.

— Я знаю, за что стоит браться. Зачем мне браться за это дело?

— Потому, что вы любите вызовы? — предположил Николай.

— Похоже, вы меня с кем-то путаете.

— Я так не думаю, — возразил Николай. — У меня есть кое-что, что вам будет интересно. Безопасность для Призрака.

От него не укрылась легкая заминка в уверенной поступи Бреккера.

— Продолжайте, — сказал Каз.

На этом-то они с Луной и поругались. Николай постарался прогнать из головы вид недовольной и обиженной девушки. Она была не милым ребенком, которому не дали конфету, нет, она была грустной, в ее глазах было разочарование. Этого он не хотел видеть в прекрасных голубых глазах никогда. Он хотел радовать ее, быть ей опорой, но в тот момент она посмотрела на него так, как будто получила удар в спину, но была готова это принять, потому что по-другому с ней никто не поступал, она посмотрела на него так, будто только и ждала этого удара. Ее взгляд ранил больнее пули, больнее собственного демона внутри. Он ее обидел. Он сделал ей больно. Но никак иначе он не мог поступить. Николай сокрушался весь путь до Кеттердама, старался отвлечься, пытался найти себе оправдание, но он понимал — это мало бы помогло его беде.

— По моим данным, некий корабль под командованием юной сулийки, плавающий без флага, внес заметную сумятицу в работорговлю как в Кеттердаме, так и за его пределами. Особо мне нравится история о двух работорговцах, которых оставили связанными, измазанными в дегте и перьях прямо на ступенях Штадхолла. Лично я в восторге от ее артистизма, но вот Торговый совет был не настолько впечатлен, возможно, потому, что на груди одного из них была записка, гласившая: «Новый особняк Герта Ван Верента оплачен телами». История наделала шуму в газетах, и мистер Верент — бывший член Совета с безупречной репутацией — теперь под следствием.

— Уже нет.

— Нет?

— Его признали виновным и приговорили к двум годам в Хеллгейте. Политические соперники уже разорвали его состояние на куски.

— Как быстро работает керчийское правосудие, когда речь идет о больших деньгах, — изумился Николай. — Капитан и ее команда известны как Призраки, но мне из надежных источников стало известно, что эту загадочную сулийку зовут Инеж Гафа.

Она была подругой его жены. А он только что пытался угрожать ее безопасности.

— Никогда о ней не слышал.

— Нет? — притворно удивился Николай. — Для меня это неожиданность, учитывая ее связи с Отбросами и ее потрясающее умение протыкать людей ножами с тем же усердием, с каким близорукая старушка пытается вышить одеяло. Но, может, и к лучшему, что вы никак не связаны.

— Вот как?

Они остановились перед громадной железной дверью со сложным запирающим механизмом.

— Вы когда-нибудь слышали о моросеях? — спросил Николай.

— Мой равкианский не слишком хорош.

Даже если это было правдой, Николай не сомневался, что Бреккеру отлично известно, на что способны моросеи. Но если он хочет поиграть, что ж, он получит игру.

— Это военные подводные корабли, перемещающиеся, не поднимаясь над поверхностью моря. Они могут незаметно атаковать судно, и избежать их атаки практически невозможно. Некоторым весьма могущественным керчийцам известна технология их производства. Если враги Призрака убедят керчийское правительство использовать это оружие против нее, она со своим экипажем может быть уничтожена из-под воды в любую секунду.

— Непростая для нее ситуация, без сомнений. — Голос Каза звучал ровно, но Николай видел, как сжали его пальцы голову ворона, венчавшую трость. — Как, впрочем, и для того, кто изобрел такое чудовищное оружие.

Он его понимал. Понимал Каза Бреккера без слов, потому что Николай злился бы точно также, грози хоть какая-нибудь опасность Луне. Только, черт подери, она сама была опасностью, сама была смертоносной волной, сама была пробирающим холодом. Он не хотел бы иметь такого врага, или делать больно ее друзьям. Ну по сути, ведь он просто хотел обезопасить ее подругу. Сделать лучше, разве нет? Все было бы так, не создай он сам эту опасность.

— Без сомнений. Но что, если, когда технологию передавали Керчии, мудрейший король Равки — вы его, кстати, встречали? Такая редкость, когда человек наделен сразу и умом и красотой, — велел пометить корпуса моросеев кусочками родия для того, чтобы с помощью фабрикатора и определенного устройства в его распоряжении корабль мог получить предупреждение о любом подводном судне в радиусе трех миль и уклониться от опасной встречи. Если бы вышеназванный корабль того пожелал.

— Система предупреждения.

— Точно.

Бреккер потянулся к ручке запирающего устройства.

— И в вашем распоряжении имеется такое устройство?

— Не у меня лично, — сказал Николай. — Я знаю, что лучше не носить с собой ничего ценного, когда идешь на встречу со знаменитым вором по прозвищу Грязные Руки. Но это устройство совсем недалеко.

Бреккер крутанул ручку.

— Идемте со мной, Штурмхонд. Если мы собираемся такое провернуть, нам потребуются услуги специфических умельцев.

Они выбрались из туннеля в Гелдине, элитном районе для состоятельных купцов. Они подошли к элегантному особняку с растущими у входа красными тюльпанами. Бреккер дважды стукнул в парадную дверь набалдашником трости.

Николай узнал юношу, высунувшего голову из-за двери, — Джеспер Фахи. Они встречались, когда им в последний раз пришлось работать с командой Бреккера. Он был темнокожим и сероглазым и брился почти наголо. Если память ему не изменяла, он был великолепным стрелком.

— Я не должен впускать тебя, — заявил Джеспер.

Бреккер остался невозмутимым.

— И почему?

— Каждый раз, когда впускаю, ты просишь меня нарушить закон.

Некто за спиной Джеспера заявил:

— Проблема не в том, что он предлагает, проблема в том, что ты соглашаешься.

— В этом вообще есть какие-то проблемы? — удивилась Луна, тоже выглянувшая из-за спины земенца.

— Но ты посмотри, кого он привел, — сказал Джеспер, с удовольствием оглядывая Николая. — Того парня с летающими кораблями. Входите! Входите!

Джеспер распахнул дверь, открыв вид на огромный холл и на свой потрясающе броский наряд, состоящий из бирюзового жилета и брюк в мелкую клетку. Луна кивнула им с Зоей и прошла дальше по коридору, ведя безмолвную беседу с Бреккером: они перекидывались взглядами и иногда показывали какие-то жесты руками. Николай все больше и больше начинал ревновать.

— Я слежу за вашими похождениями, капитан Штурмхонд, — заговорщицки шепнул Джеспер.

— Тебе стоит к нам как-нибудь присоединиться, — тут же предложил Николай. — Хороший стрелок на борту не помешает.

— Правда?

— Ты забыл, как ненавидишь открытое море? — напомнил стройный юноша с золотисто-рыжими кудрями и сияющими голубыми глазами. Уайлен, кажется.

— Я могу приспособиться, — заверил Джеспер. — Я невероятно легко приспосабливаюсь.

— То есть, когда я звала тебя на «Восходящую звезду», ты не захотел… — притворно надула губы Луна. Бреккер закатил глаза, Джеспер неопределенно повел плечом, а Уайлен довольно хмыкнул.

Они последовали за Джеспером и Уайленом через гостиную, заваленную музыкальными инструментами различной степени разобранности, со столом, на котором высились кучки чего-то подозрительно похожего на порох. Сквозь высокие окна Николай разглядел сад и женщину, сидящую перед мольбертом, а за ней неспешные серые воды Гельдканала.

Но больше всего его конечно же волновала то, что собственная жена сторониться его общества, и якшается с бандитами, как закадычными друзьями. Их взаимоотношения со стрелком и Уайленом он еще мог принять, но те взгляды, которыми обменивалась она с Казом его очень сильно напрягали. Потому что в них сквозила вина, в них сквозила верность и сожаление.

Четкие линии и точные пропорции интерьера были типичны для домов богатых купцов Кеттердама, но создавалось впечатление, что этот дом захватила банда, состоящая из циркачей, бандитов и безумных ученых. На столе в трапезной разместились краски и чистые холсты вперемешку с чем-то похожим на составляющие некоего химического эксперимента. Там же Луна что-то увлеченно рассматривала и показывала Бреккеру какие-то письма, документы, они продолжали бесяче переглядываться. Николай хотел зарыть бандита в пески Каньона, но Каз был им нужен, да и Луна и так была на него обижена, как бы убийство ее друга не повлекло еще больше гнева.

Каз стукнул тростью об пол.

— У меня есть работа, которая потребует умений вас обоих.

— Каз, — начал Уайлен, аккуратно собирая полупустые стаканы, расставленные по всей комнате. — Мы бы не хотели делать ничего незаконного.

— Это не совсем правда, — вставил Джеспер. — Уайлен не хотел бы, а я просто хочу, чтобы Уайлен был доволен. — Он замер, не в силах скрыть свой интерес. — Это незаконно?

— Совершенно, — подтвердил Каз, глянув на Луну и снова почему-то закатив глаза. Джеспер проследил за его взглядом и поднял правую бровь.

— Но оплата великолепная, — вставил Николай.

— Нам не нужны деньги, — заявил Уайлен.

— Разве это не чудесно? — счастливо вздохнул Джеспер.

Каз разгладил лацкан сюртука затянутой в перчатку рукой.

— Это ради Инеж, — он как-то по-особенному посмотрел на сероволосую. Даже Николаю стало неудобно под этим взглядом, что уж говорить про девушку, ее щеки покрылись едва заметным румянцем, а глаза опасно блеснули холодом, но после она кивнула, обреченно вздыхая. Король ничего не понимал, и это выводило его из себя.

Уайлен поставил грязные стаканы.

— Что же ты сразу не сказал? Что нужно делать?

— Влезть на базу в Рентвире и экспроприировать огромное количество титания.

— Это проблемы не составит, — заявил Джеспер, расчищая место на столе, пока Уайлен раскатывал рулон бумаги рядом с картой керчийского побережья. — Охраняют ее ужасно.

Николай поднял брови.

— Мистер Бреккер заставил нас поверить, что задание практически невыполнимо.

Зоя нахмурилась.

— Просто набивал себе цену.

— Спасибо тебе, Джеспер, — кисло объявил Каз.

Джеспер пожал плечами.

— Ну что сказать? У меня природная склонность к честности.

— А у меня на голове золотая шляпа, — буркнул Каз.

— Будь так, я бы попросил примерить, — сказал Джеспер. — Итак, первый вопрос: как нам переместить такое огромное количество металла?

Николай кивнул.

— У нас дирижабль на Вельгелюке.

— Ну, само собой.

— Он оснащен тросами и лебедками и способен поднять тяжелый груз.

Каз ткнул в карту.

— База расположена на крохотном языке земли, выдающемся в море. Погода там неизменно ужасная. Сильные ветра, дождь.

— С этим я справлюсь, — заявила Зоя.

Каз снова глянул на Луну вопросительно, та согласно кивнула, улыбаясь. Зоя была задета.

— Вы сомневаетесь в моей силе?

— Нет, — поспешила убедить ее Луна, — Просто мистер Бреккер хотел бы, чтобы все прошло гладко, а поэтому этим будешь заниматься ты и…

— И не снесешь волной несколько зданий, вырвав с корнями деревья…

— О да, — подхватил Джеспер, — Было бы прекрасно, если бы с неба резко не полил ледяной ливень, да с такой силой, что на земле сложно устоять…

— Я поняла с первого раза, — прервала их сероволосая, недовольно скрестив руки на груди. — Это была случайность.

— Случайность? — переспросил Уайлен.

— Ну… Всё, не считая дождя, — Луна пожала плечами, возвращая коварный взгляд Казу.

— Проблема в том, как попасть внутрь базы. На въезде там пункт вооруженной охраны, а у нас нет времени изготавливать фальшивые документы.

— Не говоря уже о том, что все мы широко известны, — добавил Уайлен.

Каз пожал плечами.

— Одна из побочных сторон успеха.

— Есть ли возможность подобраться с моря? — спросил Николай.

— Там нет безопасного места для высадки, — впервые с ним напрямую заговорила Луна, обрисовывая берег пальцем, — даже если бы мы шли под керчийским флагом. Единственный путь для нас — отвлечь охрану и повредить прожекторы на башнях. Тогда мы сможем просто пролезть через забор.

Каз согласно кивнул. Кажется, они были на какой-то своей волне.

— Звучит как предложение пошуметь, — воскликнул Джеспер, выстукивая пальцами по столу бодрый мотивчик.

— Как я уже говорил, — продолжил Каз, — нам понадобятся ваши особые умения. Как только мы войдем, найдем титаний и подадим знак нашим людям в небе. Но нам нужно будет как-то скрыть шум подлетающего к базе дирижабля.

— Я могу обеспечить раскаты грома, — предложила Зоя. — А откуда ты столько знаешь о том, как попасть на эту базу?

— Ну, — Луна пересеклась взглядом с Казом, — У титания есть много свойств…

— Одно из них высокая цена, — закончил Бреккер, как отрезал.

— Один вопрос, — сказал Уайлен. — Для чего вы используете этот титаний?

— А какое это имеет значение?

— Потому что, в отличие от Каза, у меня есть совесть.

— И у меня есть совесть, — возмутился Каз. — Она просто знает, когда лучше держать рот на замке.

Джеспер фыркнул.

— Если у тебя и есть совесть, то она сидит в каком-нибудь темном уголке, связанная, с кляпом.

— Там очень много металла, — заметил Уайлен, не желая менять тему. — Вы собираетесь использовать его для производства оружия, да?

Николай сунул руку в карман камзола и швырнул на стол связку бумаг. Чертежи Давидовой ракеты. Уайлен развязал их и принялся пробегать глазами страницу за страницей.

— Это ракеты. Вам нужен титаний, чтобы увеличить их дальность.

— Да.

— И вы хотите сделать их больше.

Николай удивился, а этот купчик скрывает множество талантов, он украдкой взглянул на Каза, умеет же он искать себе союзников и помощников, почему же в делах государственных все не может быть также просто?

— Да. Возможно.

— Это для Равки. Из-за бомбового удара по Ос Альте. Ты устроил блокаду Фьерды ради них, а теперь помогаешь им создать оружие.

Луна сжала кулаки, втягивая воздух. Она не могла забыть эту подлость. И хоть хаос внутри нее со временем успокоился, в чем лично помогал король, но желание отомстить никуда не делось.

— Тот удар был проверкой. Он задумывался как провокация. Если Равка не ответит, Фьерда поймет, что им просто нечем. Они вторгнутся в Равку и останутся там, пока каждый равкианец не попадет под фьерданское иго, а все гриши не будут брошены в тюрьму.

— Или что похуже, — вставила Зоя.

Уайлен глянул на Луну, тряхнув чертежами. Девушка отрицательно покачала головой.

— Ракеты по идеи можно направлять и поражать только те цели, которые представляют угрозу, — она еще раз глубоко вздохнула. — Если за дело возьмусь я, то не будет избирательности, не будет четкой цели, не будет выживших…

Джеспер подошел к комоду и вытащил кобуру из шкафчика. Потом сунул в нее оба своих револьвера с перламутровыми рукоятками. Он обеспокоено взглянул на сероволосую, передавая ей пару клинков, которые почему-то хранились в том же комоде.

— Когда мы выступаем?

Но Уайлен не выглядел таким же уверенным.

— Этот титаний может помочь остановить войну, — сказал Николай.

Уайлен провел пальцем по чертежу.

— И вы в самом деле можете заряжать и направлять эти штуки?

— Можем. Вероятно. Будем надеяться.

— У меня есть пара идей, — сказал Уайлен. — Проблема ведь в соплах, так?

— В соплах? — переспросил Джеспер.

— Да, — ответил Николай. — Для запуска и управления ракетой.

— Какое странное слово, — сказал Джеспер.

— Это точное слово, — возразил Уайлен. — И лишь чуть-чуть странное. Можно?

Николай кивнул, и Уайлен принялся что-то прикидывать прямо на чертеже.

Интересно в ночь нападения на Ос Альту Давид вернулся в лабораторию, чтобы записать именно это? Поэтому он попал под обстрел, поэтому не хотел уходить, когда его тянул ледяной волк Луны? Поэтому он уже какие сутки не поднимается к постели, восстанавливая свое здоровье? Николай не знал, но очень хотел бы уберечь Давида от таких жертв. Пусть бы лучше он в ту ночь продолжал неуклюже танцевать с Женей, чем пошел бы в лабораторию изобретать оружие для Николая. Может быть, тогда он бы был цел.

Потребовалось несколько часов, чтобы решить, что они намерены делать, подготовить нужное снаряжение и отправить сообщение на «Баклан». План выглядел достаточно простым. Уайлен с Джеспером должны были отправиться вперед, чтобы осмотреться на местности, а затем встретиться с ними в небольшой бухте в паре миль от базы. Там Зое легче всего было подняться на борт «Баклана», чтобы вместе со своими шквальными направить его на позицию над базой, как только Николай, Луна и Каз окажутся внутри. «Волк волн» Штурмхонда должен был остаться на причале Пятой гавани на случай, если возникнут какие-либо обвинения. Хотя если все пойдет по плану, то не будет ни шумихи, ни разговоров. Они войдут и выйдут незамеченными, а количество титания на первый взгляд останется неизменным. Вот только теперь это будет по большей части алюминий.

Каз, Луна, Зоя и Николай отправились в бухту в повозке. Джеспер рассказывал, что в богатых купеческих семьях уже появились новые моторизированные экипажи, но они были бесполезны на узких улицах города. Кроме того, они хотели подобраться как можно тише и незаметнее.

Они добрались до тех утесов, где Каз предложил встретиться с «Бакланом». Вдалеке виднелись огни морской базы, подмигивающие сквозь туман. Но здесь, на вершине утеса, щупальца тумана нагоняли жуть. Луна продолжала его игнорировать, больше общаясь с Казом и даже с Зоей. Николай заметил, что его генерал обеспокоено осматривается, однако Луна была спокойна, как удав. Она чувствовала рядом успокаивающие волны моря и даже иногда улыбалась его шуму. Далеко внизу серебрилась в лунном свете узкая полоска песчаного пляжа. Волны разбивались о россыпь белых скал — иззубренных, громадных призраков, стоявших словно стражи.

— Непросто будет остановить дирижабль над базой и не дать тронуться с места, — заметил Каз. — У нас не выйдет ни поднять, ни опустить платформы для груза.

Зоя подняла руку, и ветер стих, создавая вокруг них кокон из тепла и спокойствия.

— Проблем не будет, как только я окажусь на борту.

Стук копыт возвестил о приближении двух всадников.

— У нас проблема, — огорошил Джеспер, легко соскакивая с коня. Уайлен спешился намного менее уверенно, определенно не имея в этом большого опыта. — Они заперли груз.

— Как? — спросил Каз.

— Они установили что-то вроде металлического панциря, чтобы защитить груз от капризов погоды.

Зоя нахмурилась.

— Титаний не ржавеет.

— Но во дворе базы хранился и другой груз, — заметила Луна. — Железо. Возможно, древесина, которая гниет, если намокнет. Раньше они просто все накрывали брезентом, но, похоже, военные становятся все более разборчивыми.

— Этого не было в собранных тобой сведениях? — спросила Зоя у Каза, начиная злиться.

— Должно быть, его успели установить за последние три недели. А когда торопишь работников, не жалуйся, если работа сделана не так.

— Либо запасись временем, либо готовься рискнуть, — сказал Джеспер.

— А я предпочитаю не рисковать, — добавил Каз.

— Правда? — удивилась Луна, на что Бреккер закатил глаза, издав что-то на подобие шика.

Зоя перекинула косу на спину.

— Ты хочешь сказать, что не сможешь обойти металлическую крышку?

— Конечно, смогу. Но нужна команда побольше. Это не банковское хранилище, это военная база. Если Джеспер и Уайлен займутся смотровыми вышками, мне придется пробраться внутрь, найти механизм, открывающий крышку, и запустить его так, чтобы никто на базе не заметил. Нам неизвестно, гдестоят посты охраны внутри и какая система сигнализации используется. Предполагая, что мы все-таки попадем внутрь, нам понадобится время, чтобы разобраться, что к чему, и как минимум два дозорных.

— Уверен, величайший вор Кеттердама сможет найти решение этой проблемы, — сказал Николай.

— Я не падок на лесть, только на пачки банкнот. Это невозможно, если вы хотите провернуть все тихо и бескровно. Но если согласитесь снять пару охранников или позволите Уайлену взорвать дыру в этом панцире…

— Нет, — твердо сказал Николай. — Отношения Равки с Керчией и так достаточно напряженные. Я не хочу давать керчийцам повод нарушить свой нейтралитет и использовать моросеев, чтобы помочь Фьерде прорвать мою блокаду.

— Каз, — его позвала сероволосая, глядя, как на капризного ребенка, — Хватит ходить вокруг да около…

Откуда-то издалека донесся громкий вопль, пронзительный крик, который мог бы принадлежать и человеку, и животному, и чему-то совсем другому. Николай напрягся, как и все собравшиеся. Каждый начал оглядываться и готовиться к худшему. Разве что Луна оставалась спокойна, раскачиваясь на ветру, под далекий шум моря и в ожидании приближающихся гостей.

— Святые, — выдохнул Джеспер, — что это было?

Последовал еще один вопль, долгий и пронизывающий. Туман вокруг них словно вскипел, образуя фигуры, которые таяли до того, как Николай успевал их разглядеть. Джеспер положил ладони на рукоятки револьверов, король последовал его примеру.

— Говорят, что эти скалы прокляты.

— Ты же на самом деле в это не веришь, — сказал Уайлен.

— Я во многое верю. В привидений. В гномов. В настоящую любовь.

— Нет, — возразила Луна. Сейчас она была как никогда спокойна, а лицо ее можно было назвать умиротворенным. — Эти скалы не прокляты. Они просто особенные…

Новый звук — тихий свист — казалось, пополз прямо из моря, усиливаясь и стихая в ритме волн.

— Довольно, — отрезала Зоя.

От взмаха ее руки туман разом исчез, открыв окружившую их группу людей, в шакальих масках и черных шарфах, скрывающих лицо. Блики лунного света плясали на стволах их ружей.

— Сулийцы, — прошептал Джеспер.

— Вам не рады в этом месте, — произнес хриплый голос. Невозможно было сказать, из какой части круга он раздался. Последовал тот же низкий, шипящий свист.

— Мы не собирались причинить никакого вреда, — начал было Джеспер.

— Поэтому вы пробрались в наш лагерь под покровом ночи?

— Давайте отдадим их морю, — предложил кто-то. — Отправим их покричать в полете.

— Хороший вариант, — улыбнулась Луна, поднимая руки — между ее пальцев блестели струйки воды. Сулийцы проследили за ее движениями, медленно кивая, но не убирая оружия.

— Мои извинения, — заговорил Николай, выступая вперед. — У нас не было намерений…

Щелк-щелк-щелк. Как щелканье пальцев. Звук взводимых курков.

— Нет, — вмешалась Зоя, кладя руку ему на плечо. — Не извиняйся. Так ты только все портишь.

— Я вижу, — согласился Николай. — Но тогда каков протокол поведения для засады?

Зоя повернулась к сулийцам.

— Mati en sheva yelu.

Николай удивленно на нее обернулся, как и Джеспер с Уайленом, Каз же казался чувствовал себя победителем, он коротко кивнул Луне, та раздраженно закатила глаза, отворачиваясь от него. Похоже, они единственные знали больше всех остальных. И хранили это в секрете. От Николая не проскользнула информация, что Луна знала, что раньше хранилось на базе и как это укрывалось. Она уже была здесь. И король помнил тот разговор в столовой про снесенные здания, дожди и волны. Они хранили секреты их совместных приключений. И Николаю было завидно это осознавать. Утешение было лишь одно — когда они выберутся, когда выиграют войну, если выиграют войну, да даже если не выиграют, он постарается наверстать все время с женой, постарается быть ей верным союзником в приключениях, чтобы у них тоже были свои секреты, был свой язык жестов, были эти понимающие взгляды.

— Что ты сказала? — спросил Николай у Зои едва слышно. — Почему ты знаешь эти слова?

— Потому что я сулийка.

Женщина в маске шакала, казалось, услышала ее.

— Твой отец угас, как угасаем все мы, если не живем среди себе подобных.

— Я не живу, — заявила Зоя.

— Идемте с нами.

— Сейчас они поведут нас на смерть? — спросил Джеспер.

— Без понятия, — ответил Каз.

Джеспер выругался.

— Жаль, не надел парадный костюм.

— Нет, — спокойно ответила Луна. — Не на смерть…

— Конечно, — занервничал Джеспер, — тебе вообще все не почем…

Луна весело ему подмигнула, и с такой же улыбкой обернулась к Николаю. Она светилась. Или ему так казалось? Но она была так прекрасна здесь и сейчас. И она улыбнулась ему также нежно и умиротворяюще, как улыбалась сотни раз во дворце. Неужели он прощен? Что ж, если так, то можно со спокойной душой идти на смерть.

По длинной тропе они начали спуск с вершины утеса туда, где ветер выл над волнами. Один из шакалов о чем-то сообщил Луне, что ей пришлось слегка задержаться и ели слышно с ним перешептываться. Она тоже знала сулийский? Она знала этих людей? Она уже была здесь раньше? Что происходит? На середине тропы они обошли валун, за которым Николай увидел вход в пещеру, похожий на гигантский черный зев, открывшийся в скале.

И снова заговорила шакал.

— Если вам нужно попасть на базу, этот туннель проходит под смотровыми вышками и заканчивается в подвале Рентвира.

— Откуда он взялся? — удивился Николай.

Каз, как и Луна, совсем не выглядели удивленными. Девушка так вообще спокойно встала возе Николая, продолжая покачиваться в такт волнам.

— Керчийцы заставили сулийцев строить эту базу.

— А мы всегда оставляем черный ход, — сказала женщина в шакальей маске. — Возле входа в подвал дежурят два часовых. Дальше справляйтесь сами. Дочь, ты можешь посадить в этих скалах свой корабль.

— Почему вы помогаете нам? — спросила Зоя.

— А нельзя просто сказать спасибо и пойти своей дорогой? — поинтересовался Джеспер.

Женщина в шакальей маске отвела Зою в сторону. Там она сказала ей что-то и после просто растворилась в тумане. Внезапно они остались одни у входа в пещеру. Сулийцы пропали. Зоя накинулась на Каза.

— Ты знал, ведь так? Ты и не собирался лезть на базу через забор. Ты знал, что у сулийцев здесь лагерь. Ты знал, что они знают путь внутрь.

Каз уже, прихрамывая, входил в туннель.

— Я не вхожу в дверь, пока не буду уверен, что смогу вылезти в окно. Джеспер, Уайлен, отправляйтесь на утес и разберитесь с прожекторами. Мы с Николаем и Луной откроем панцирь изнутри.

— Как ты мог быть уверен, что я говорю по-сулийски? — окликнула она его.

— Я крутанул рулетку. К счастью, выпал мой номер.

— Когда-нибудь удача у вас закончится, мистер Бреккер.

— Ха, — хмыкнула Луна, равняясь с Бреккером, — очень сомневаюсь… Зоя…

— Тогда я просто украду еще. — Он остановился и обернулся к ней через плечо, не обращая внимание на слова Луны. — Сулийцы никогда не забывают своих соплеменников, генерал Назяленская. Так же, как и вороны, — он глянул на сероволосую, кивнул ей, подавая очередной знак, а после продолжил свой путь, прихрамывая.

========== Часть 18 ==========

Николай

Николай задержался, чтобы убедится, что Зоя спокойно добралась до дирижабля. Когда полосы тумана скрыли дирижабль, он кинулся к туннелю в скалах, пытаясь догнать Каза и Луну. Черные стены туннеля влажно поблескивали в свете фонаря Бреккера. Девушка дождалась от него кивка, подтверждающего, что все хорошо, и только потом они вместе продолжили путь.

На базу они вошли легко, просто затаившись и дождавшись, пока охрана закончит обход в комнатах над подвалом и двинется осматривать остальные. Николай, Луна и Каз неслышно последовали за ними, хоть Каз и стал хромать заметнее после долгого пути по туннелю. Хорошо, что ему не придется повторять этот путь. Покинуть базу они должны были по воздуху вместе с украденным титанием. Луна старалась заглушить его шаги, используя магию воды, однако Бреккер строго на нее глянул, что девушка прекратила какие-либо попытки улучшить ситуацию. Николай продолжал удивляться, как же они хорошо понимают друг друга.

Спустя два вскрытых замка они оказались в темном коридорчике, перед дверью с маленьким круглым окном. Базу построили вокруг центрального двора, полного строительных материалов, которые раньше хранились под открытым небом. Теперь большую часть груза защищал металлический панцирь, доходящий до стен базы и возвышающийся над ними, словно спина кита. Они не заметили усиленной охраны, поэтому Николай рвался поскорее войти.

— Этот склад, судя по всему, не слишком хорошо защищен.

— Так и есть, — подтвердил Каз. — Они больше полагаются на защиту внешнего периметра. Кто-то чересчур расслабился.

Луна промолчала, поджав губы. Видимо в том, что базу защищают именно по внешнему периметру, она как-то приложила свою руку. Николай гадал, расскажет ли она потом, что же все-таки привело ее на эту базу в прошлом, или это очередной их совместный с Бреккером секрет. Николай злился на себя, что не мог усмирить свою ревность. Каз же вроде заботится и печется о Призраке, далеком капитане Гафа. Так почему же его так распирает от простых взглядов в сторону жены? Потому что она по какой-то причине ему доверяет больше, чем мужу? Потому что Каз Бреккер не угрожал ее друзьям? Ну это конечно навряд ли, такой человек, как Ублюдок из Бочки, просто обязан хоть раз поугрожать каждому жителю и туристу Кеттердама, уж тем более своему партнеру. Но только его угрозы предсказуемы, потому что он этим живет, потому что он этого не скрывает. А что же сделал Николай? Ударил в спину? Поступил, как последняя скотина? Да, именно это он и сделал. А теперь пожинает плоды собственных поступков и слов.

— Ты слишком нервный для монарха, — сказал Каз, разглядывая склад.

— А ты многих из них встречал?

— Целую кучу людей, называющих себя королями.

— Ну и парочку настоящих, — вставила Луна.

Николай снова заглянул в окошко.

— Возложенная на плечи судьба целой страны действительно заставляет понервничать. Нам еще не пора?

— Чтобы сделать такой ход, дается только один шанс. Если предположить, что нам удастся открыть панцирь, не привлекая внимания стражей и не включив никакой сигнал тревоги, у нас будет около тридцати минут, чтобы подменить титаний алюминием.

— Маловато. Но, думаю, мы справимся.

— Я могу отвлечь их, — предложила Луна, — минут на десять задержать патруль.

— Старый способ? — спросил Каз, поворачиваясь к девушке, та кивнула, — Джеспер просил сегодня без дождей.

— Не думала, что необходимо выполнять все его просьбы, — ответила она, поворачиваясь обратно к выходу.

— Стой, — Николай ухватил ее за локоток, обеспокоенно рассматривая: что это она задумала? Какой старый способ? — Это опасно.

Каз в сторонке издал что-то между смешком и фырканьем. Луна заглянула в глаза. Потом она вздохнула, кладя вторую руку поверх его.

— Не переживай, — спокойно проговорила она. — Мы проделывали это сотни раз…

— Может пару десятков, но уж точно…

— Заткнись, — шикнула она на Каза, возвращая свое внимание Николаю. — Я пройду в другой отсек и устрою небольшой дождик, — Каз опять фыркнул сбоку, Луна закатила глаза. — Вода легко может заглушить все звуки, которые вы тут будете совершать, и возможно, она отвлечет стражников…

— Ты вернешься? — зачем-то спросил он.

Луна улыбнулась. Конечно же вернется, дурак! Как она по-твоему будет отсюда выбираться?

— Вернусь, — кивнула девушка, — Мне просто нужно немного времени, и я снова окажусь здесь, — она сжала его руку, и он выдохнул скопившееся за несколько дней напряжение.

— Я…

— После, — коротко кивнула девушка, косясь на Бреккера.

Она еще раз ему улыбнулась, кивнула Казу и отправилась назад, пропадая из вида.

Над складом загрохотал гром. Зоин сигнал. Он означал, что дирижабль занял позицию над железным панцирем, защищающим груз.

Наконец Каз скомандовал:

— Приготовься.

Затем толкнул дверь, и они проскользнули на склад.

Буря уже разбушевалась вовсю, управляемая Зоей и Адриком, как оркестр дирижерами. Николай слышал раскаты грома и стук дождя по металлической крыше. Им нужны были эти звуки. Только вот, куда тогда направилась Луна? И что она собирается делать? Волнение опять взяло верх. Но он постарался сконцентрироваться на деле. Найти пульт управления оказалось довольно легко, но чудовищный скрип, который издал панцирь, открываясь, оказался намного громче, чем ожидал Николай.

— Керчийские инженеры, — пробормотал Каз.

Наконец панцирь разъехался, позволяя увидеть бегущие по ночному небу тучи и зависший над крышей «Баклан». Хотя над ними ярился гром и сверкали молнии, благодаря шквальным ни одна капля дождя не упала на груз.

Грузовой люк дирижабля открылся, и оттуда показались тросы.

— Ступай, — велел Каз. — Я покараулю.

Николай выбежал на середину склада, испытав внезапный прилив благодарности к Казу за его наблюдательность. Ему не нравилось ощущение такой незащищенности. Оставалось надеяться, что стражники не собьются с привычного ритма, завершая обход снаружи. Он схватил конец троса и прицепил его якорь к металлической перекладине у основания панциря. На отдельном тросе, в созданной шквальными тишине, вниз спустили погрузочную платформу. На ней был уложен алюминий. Николай аккуратно подвел платформу к нужному месту и опустил рядом со сверкающей горой титания.

Затем снял крюки, прицепленные к платформе, и закрепил их на поддоне с титанием. Работа пошла бы быстрее с еще одной парой рук, но Казу нужно было стоять на страже. По крайней мере, титаний был достаточно легким, направлять подъем поддона было удобно.

Через минут пятнадцать появилась Луна, она была возбужденно радостная, без лишних разговоров она кивнула Казу, сообщая, что стража задержится еще минут на двадцать, а после поспешила помочь Николаю. В две руки работа шла слаженнее и быстрее, только вот не находилось времени спросить, что же такого сделала Луна, что стража задержится и не привело ли это к их раскрытию.

Он не знал, сколько времени прошло, но вдруг раздался тихий свист Каза. Мгновение спустя появился и сам вор.

— Стража на подходе. Нужно убираться отсюда сейчас же.

— Не может быть, чтобы прошло больше получаса. У нас только половина титания на борту. Может больше.

— Больше, — заверила запыхавшаяся Луна, оглядывая склад. — Если продолжим, то обязательно нарвемся на стражу.

Николай посмотрел на корабль и подал знак Адрику, склонившемуся над грузовым люком.

— Идем.

Каз ударил по рычагу, и металлический панцирь стал медленно закрываться. Они запрыгнули на последний поддон с титанием, и их начали поднимать в дирижабль. Луна провела своей магией по полу, убирая все следы их сапог. Об этом он даже не подумал. Интересно, она делала это и в коридорах?

Чуть менее чем в сотне футов от люка дирижабля Николай понял, что что-то идет не так. Он уставился на трос, по-прежнему прицепленный к перекладине внизу.

— Якорный трос не отцепляется. — Николай махнул рукой Адрику, чтобы тот попробовал поднять якорь еще раз, но механизм заклинило. Якорь не двигался с места. — Мне придется спуститься вниз. Отцеплю его вручную.

— Времени не хватит, — заявил Каз. — Стенки панциря сойдутся раньше.

— Пусть отцепят трос, как только мы окажемся наверху, — предложила Луна.

— Не пойдет. Если они отцепят трос, якорь останется на складе, как свидетельство, что кто-то побывал там, где не должен был. Расследование может привести к Равке.

Николай видел огни, движущиеся вдоль западной стены базы. Охрана была на подходе.

— Сколько у меня времени?

— Две минуты. Может, три. Расслабься, Штурмхонд. Они не смогут доказать, что трос из Равки. По крайней мере, не сразу.

— Я могу вернуться на этот чертов склад завтра или хоть сегодня позже и убрать трос, — предложила девушка, держась за плечо Николая.

— Я не могу позволить этому случиться. — Николай посмотрел на дирижабль, на лица солдат и гришей, глядящих вниз. Как ему хотелось приказать им отвернуться. Скрыть то, что он собирался сделать, было невозможно. — Скажи-ка, Бреккер, ты веришь в монстров?

— Во всевозможных.

— Николай… — начала было сероволосая, пытаясь его остановить.

— Тогда приготовься встретить одного.

Он закрыл глаза и спустил демона с поводка. Это было нетрудно. Монстр всегда ждал своего часа.

Каз вскинул трость, как только в воздухе перед ними возникла тень, принявшая человекообразную форму. Он схватил за шкирку девушку и каким-то невероятным образом за считанные секунды спрятал ее себе за спину, защищая тростью. Луна даже пикнуть не успела.

— Святые трижды проклятые.

Демон расправил свои черные крылья и ринулся к дыре в закрывающемся панцире. Руки Николая вцепились в трос, но больше он помочь ничем не мог. Он все видел глазами демона. Он чувствовал, как руки демона — его руки — вытянулись, мышцы напряглись, вылезли когти. Мгновение спустя монстр рывком высвободил якорь. Трос отскочил с неожиданной силой и хлестнул по одному из аккуратно составленных поддонов с алюминием с гулким лязгом, заставив бруски разлететься.

— Так старались не оставить следов, — съязвил Каз, хоть его глаза и напоминали два блюдца, когда он смотрел на демона, свечкой взмывающего прямо к ним.

— Они могут и не заметить, — с надеждой сказал Николай.

Луна вырвалась из хватки Бреккера, удивленно на него глядя, она постаралась призвать воду, чтобы потоки воды смогли поднять разбросанный алюминий, однако времени было мало и панцирь скрывал обзор.

Якорь вылетел из отверстия за доли секунды до того, как панцирь закрылся. Но демон остался заперт внутри.

— А теперь что? — поинтересовался Каз.

Луна красноречиво выругалась, и начала нервно постукивать ногой по поддону, раздумывая что же делать.

Николай чувствовал, как демон несется к панцирю. Нет. Он пытался остановить его, замедлить его полет, заставить снова стать тенью, но тот был слишком опьянен своей свободой. Он пробил металлическую крышку, оставив после себя огромную дыру.

— Думаешь, и это не заметят? — спросил Каз.

Николай глянул наверх и увидел, как Зоя резко опускает руку вниз по дуге.

— Держись крепче!

Он прижал к себе тельце девушки, окунаясь носом в копну ее серых волос, пахнущих яблоком, ветром и железом.

Ветвистая молния просвистела рядом с ними, обжигая жаром небо. Она ударила в панцирь, прямо в дыру, проделанную демоном, оплавив металл, после чего появление дыры вполне можно было списать на ярость бури.

Дождь порывом налетел на Николая с Луной и Казом, когда Зоя позволила ему хлынуть на крышу внизу. Адрик укрыл дирижабль облаками, чтобы спрятать его от глаз любого стражника, которому вздумается посмотреть на небо сквозь дыру в панцире.

Через пару мгновений они оказались внутри грузового отсека дирижабля, вымокшие до костей.

Демон секунду повисел в воздухе, впитывая буйство грозы и красоту бурной ночи, бесстрашный, как всегда жаждущий крови и разрушений. Николаю не хотелось загонять его назад — и не потому, что его пугало присутствие монстра внутри. Просто какая-то часть его ненавидела снова и снова запирать демона в клетку.

Люк дирижабля с грохотом захлопнулся. Экипаж уставился на него. Николай понимал, что случится, когда он выпустит монстра, что он выставит на обозрение. Но на какое-то мгновение его полностью поглотило торжество демона. Луна наконец отпрянула от него, недовольно хмурясь, что в последнее время все решили резко начать ее защищать и грубо пихать. Зоя качала головой, а вот Каз выглядел заинтригованным, теперь, когда первый страх прошел. Его окружил экипаж.

Он видел ужас на их лицах, их потрясение. Адрик стоял в двух шагах от него, подняв руку, словно собирался призвать ветер в защиту. В кои-то веки лицо его было потрясенным, а не угрюмым.

Николай попытался вернуть себе лицо перед экипажем, выпив и пошутив, но не все этого оценили. Николай точно знал, сколько солдат и гришей сейчас на борту, и знал, что больше половины экипажа решили не садиться за один стол с монстром. Зоя поговорит с гришами. Она сделает все возможное, чтобы ответить на их вопросы и успокоить их тревоги. Но все равно шансы, что они захотят дезертировать, были высоки. А еще, что примутся болтать.

Возможно, теперь и настал конец всему. Глупо было рассчитывать, что ему удастся хранить подобный секрет вечно.

Луна была рядом. И он был благодарен ей, готов был ползать у нее в ногах, потому что, не смотря ни на что, она продолжала его поддерживать. Когда за столом робко начали интересоваться, что же это было, жена легко перевела разговор на то, что им бы стоило бояться других зверей, например, волков. Тогда команда шарахнулась от ее слов, Луна призвала своих водяных волков, которые выглядели грозными и страшными, но при одном ласковом касании они становились не хуже домашнего кота. Экипажу понравилось, и они больше не думали спрашивать про его демона.

Джеспер и Уайлен ждали «Баклан» на скалах, все в грязи, но внешне невредимые. Сулийцев нигде не было видно, но Николай подозревал, что они рядом, наблюдают. Стрелок недовольно поглядывал на Луну, видимо желая ей припомнить обещание не использовать дождь, но девушка лишь пожала плечами на его взгляд, коварно улыбаясь.

Когда Каз стал готовиться к высадке на скалы, Николай, Луна и Зоя подошли вместе с ним к хлопающим от ветра дверям трюма.

Николай отдал ему металлическую коробку.

— Для Призрака, — сказал он.

Каз взял ее, тут же сунув под мышку.

— Дьявольское устройство для защиты от других твоих дьявольских устройств.

— У меня дар к наведению порядка и пылкая любовь к хаосу.

Каз поднял бровь.

Они перекинулись парой фраз, из которых Николай узнал самое главное — его родителей хотят использовать против него.

После, когда вроде бы тема была исчерпана, он снова начали играть в гляделки с Луной. Она достала откуда-то небольшой ключик и передала его Бреккеру.

— Отдай Троильхарду в случае чего, — она выразительно посмотрела ему в глаза. — Он поймет и… Скорее всего попросит помощи, — девушка запнулась, опуская глаза и собравшись с мыслями, снова на него взглянула. — Помоги ему по старой дружбе…

Николай никак не мог ожидать того, что последует после. Каз Бреккер, Грязные Руки, Ублюдок из Бочки, притянул Луну к себе, обнимая.

— Ты же знаешь, моя нога не любит морские путешествия, — глухо сказал он с полностью каменным лицом.

— Корабль будет твой, — отвечала девушка.

Каза почему-то эта новость еще больше разозлила.

— Он навсегда будет только твоим.

— У мня есть брат, если ты забыл, — улыбнулась девушка, стирая слезу и отстраняясь.

— Еще один оболтус на мою голову, — сокрушенно заметил бандит, потом он кивнул кабельщику, готовый к спуску, и в последний раз посмотрел на Луну.

— Ни траура, — промолвила она, кивая.

— Ни похорон, — ответил он, исчезая.

Луна посмотрела на Николая. В ее глазах была грусть. И он не знал, что ему сделать. Но в итоге он сделал. Просто взял ее за руку и повел куда-то. Они оказались в темном грузовом отсеке. Он лег на пол. Луна легла рядом. Она прижалась к нему, пряча лицо в его плече.

— Что это был за ключ?

— От нашей с Бари каюты на «Восходящей звезде», — она промолчала, собираясь с мыслями. — Там кое-какое приспособление, которое придумал Бари. Оно должно создать барьер в Костяной тропе, когда после моей смерти разрушится мой.

— Барьер?

— В Костяной тропе невероятная энергетика, — она подняла на него свой взгляд, — Русалье не зря выбрал ее себе для экспериментов. Бари предполагал, что там был первый портал. А потому русалки, — Луна замялась, переплетая их пальцы, — они невероятно сильны… Все свои плавания мы проводили в области Тропы, отлавливая их и убивая. Но всех так до конца, наверное, невозможно уничтожить. По крайней мере не сейчас…

— Ты создала барьер? — удивился Николай.

— Да. Он сдерживает их в Костяной тропе, не позволяя разбрестись по Истиноморю и убивать каждого моряка, которого встретят на пути.

— А как же те горы золота и антиквариат?

Луна улыбнулась.

— Ты думаешь сильнейший фабрикатор в мире не может почувствовать золото под толщей воды, а сильнейшая проливная не сможет его достать?

— Вы что же, — он почему-то махнул в воздухе рукой, — даже никого не грабили?

— Этого я не говорила, — хмыкнула она. — Но большинство из того добра, что ты видел — морские сокровища затонувших кораблей.

Николай помолчал, раздумывая. Но он упустил из виду то, что было реально важно.

— Ты считаешь, что у нас ничего не получится? — этот вопрос следовало задать раньше.

— Я просто готова ко всем вариантам развития событий, — пожала она плечом. — Как будто бы ты так не делаешь…

— Если я умру, мое место займет Зоя…

— Это правильный выбор, — кивнула девушка.

Николай помолчал, сжимая ее руку. В голове звучали сотни оправданий и извинений, но они так и не сгладывались в слова. Он прижал ее ближе.

— Прости, — выдавил он из себя. — Прости сотню раз. Прости за это. Я…

— Я понимаю, что другого выбора не было. — она успокаивающе провела ладонью по его цветному камзолу. — Просто в тот момент это было очень больно…

— Я не хотел тебя ранить. Прости. Прости. Прости, — он говорил это между поцелуями в сероволосую макушку.

— Я уж давно простила, — ответила она, улыбаясь. — Будешь за это благодарен Казу.

— Опять он!

— Не ревнуй, — строго сказала Луна. — Он убедил меня, что такая штука нужна Инеж, потому что я не всегда смогу помочь… Да и, скажу по секрету, — она зачем-то перешла на шепот, — он хочет выглядеть героем в глазах Инеж, хочет быть ей полезным. Ну и это еще один повод, чтобы она прибыла в Кеттердам.

— Как же я его понимаю, — хмыкнул Николай, прижимая ближе к себе жену. — Как думаешь, что будет дальше?

— Дальше мы выиграем войну, тебя будут называть Королем-Демоном, Зою — Генералом-Драконом, а я постараюсь затеряться на вашем фоне.

— Звучит обнадеживающе.

— Буду говорить это тебе каждое утро, если хочешь.

— Заманчиво, — на миг он улыбнулся, забывая о войне. — Что ты сделала на базе?

— Подтопила несколько других отсеков, — невинно заметила девушка. — Знаешь, в крышах всегда находятся дыры.

— Сработало?

— Конечно. Они начали носиться вокруг щелей с ведрами и тряпками, пытаясь остановить потоп. Правда потом оказалось, что и их одежда вся промокла, — она снова коварно улыбнулась. — Представляешь, им пришлось идти переодеваться.

Николай рассмеялся в тишину. Его жена — лучшее в мире создание. Только она может так невинно рассказывать про собственные шалости, которые в итоге помогли им выиграть время для кражи титания.

— Ты же уже была на том складе, — Николай не спрашивал, он утверждал и ждал, расскажет ли она ему.

— Была, — кивнула девушка.

— И…

— И это не мой секрет, дорогой, — она отрицательно покачала головой. — Я не могу его тебе рассказать.

Николай тяжело вздохнул.

— Не обижайся, — попросила Луна, заискивающе заглядывая в его глаза. — С Казом Бреккером иначе нельзя. Либо хранишь его секреты — либо хоронят тебя.

— Мне стоит просить тебя иметь меньше дел с этим опасным человеком?

— Не стоит, — безразлично кинула она. — Потому что все равно не послушаюсь.

Николай еще раз глубоко вздохнул. Его семейная жизнь явно будет не скучной.

Так они пролежали недолго, послышалась возня на борту. Флаейер с гонцом прибыл, а значит война совсем близко. Но они не спешили уходить из своего тайного укрытия, желая продлить короткие минуты спокойствия. Потом их нашла Зоя. Она предпочла не ложиться на грязный пол, но все равно присела рядом, докладывая последние новости. Николай поговорил со своим генералом, выясняя реакцию грешей, последние новости из Фьерды, хватит ли титания, почему она скрывала от него, что сулийка. Луна подозрительно долго молчала, даже не вставляя каких-нибудь комментариев. После того, как Зоя направилась обратно наверх, Николай попытался снова поговорить с женой, но та уже давно спала на его груди, свернувшись клубочком и сжимая в кулачок ткань камзола. На душе стало спокойно.

Он аккуратно потормошил ее за плечо, чтобы отвести в каюту, но девушка недовольно мычала, что-то сонно бормоча. Николай вздохнул, что ж придется ее нести. Он аккуратно постарался вывернуться из ее рук, опутывающих его тело, и поднял девушку на руки. Она устроила голову на его плече и поморщилась, скрывая носик в ткани камзола. Замерзла, наверное. Он по памяти прошел по коридорам и отсекам, встречая хмельных и настороженных членов экипажа.

Подойдя к каюте, Николай понял свою главную ошибку: он не знает, как открыть дверь.

— Дорогой, это конечно очень мило и романтично, и мне очень понравилось так кататься, — проговорила Луна, лукаво улыбаясь из-под прикрытых ресниц. — Но знаешь, я могу тебе помочь…

Она протянула руку и открыла дверь.

— То есть все это время ты не спала? — Николай пронес ее до кровати, укладывая и отходя к распахнутой двери.

— Мой рыцарь нес меня в постель, — она сладко потянулась, — зачем было портить эту сказку?

— Значит я — твой рыцарь? — уточнил король, закрывая дверь на замок.

— Ну, судя по тому, что ты принес меня к себе в пещеру и уложил на кровать, — она оглядела заваленный всяким хламом и бумагами стол и специально поставленную кровать вместо привычного гамака, — то ты скорее похотливый варвар, который утащил понравившуюся ему девушку из деревни.

— Ах я уже стал варваром! — притворно возмутился Николай, расстегивая камзол и включаясь в эту игру.

— Сильный, свободный, дикий варвар, — она рассматривала его тело под рубашкой, а он не спешил к ней подходить. — Думаю, — Луна посмотрела в его глаза, — таким необходимы такие же девушки.

Она поднялась с кровати и скинула синюю куртку на пол, расстегнула каждую маленькую пуговку на своей рубашке, откидывая ту в сторону. Николай удовлетворенно рассматривал представшую перед ним полуобнажённую жену. Ее молочная кожа покрылась мурашками, Луна завела руки за спину, расстегивая застежки бюстгальтера.

В свете зажжённой на столе лампы ее грудь плавно колыхалась, привлекая его внимание. Он шагнул к ней навстречу, желая прикоснуться. Но она остановила его.

— Позволь мне сегодня вести, — коротко кивнула она, беря его за руку и меняясь с ним местами.

Николай ошеломленно сел на кровать. В штанах приятно пульсировало от открывшейся его взору картины, да и от ожидания ее сегодняшнего «вести». Она коварно улыбнулась ему, вставая напротив. По пояс голая Луна была чертовски обворожительна. И она прекрасно это осознавала, позволяя рассматривать ее со всех сторон. Повернувшись к нему спиной, она потянулась к поясу собственных брюк, спуская их с попы. Делала она это медленно, тягуче. Чтобы Николай упивался ее движениями, самостоятельно расстегивая свою рубашку. Когда штаны и сапоги были откинуты в сторону прочей одежды, Луна повернулась к нему, лукаво улыбаясь. Девушка взяла его застывшую над одной из пуговиц руку и, управляя ею, поднесла к кромке трусиков. Когда его пальцы коснулись ее кожи, кажется, каждый из них словил кайф и какое-то изощренное удовольствие от подобной игры. Он поддел тонкую ткань и потянул вниз, все ее ощущая, что каждое его движение контролирует она.

После Луна отпустила его руку, переступая трусики ногами и направляясь к Николаю. Он тяжело выдохнул. В горле давно пересохло, мозг не смел соображать, а все чего он так желал в эту секунду — это ее тело. Она уселась прямо к нему на колени. Полностью голая. Полностью его.

— Коснись меня, — выдохнула она возле самого его уха.

И он коснулся. Провел руками по ее ногам вверх к талии, выше к груди, сжимая полушария, ловя ее стоны. Ее руки в это время продолжили начатую им работу — расстёгивая пуговицы. Луна стянула с него рубашку, прошлась руками по телу, сладко вдыхая его запах. Его глаза в этот момент наверняка напоминали два черных агата, но он не упускал момента пожирать ее взглядом. Луна наклонилась к нему, проходясь поцелуями по скулам и подбородку, спустилась на шею и ключицы. Укусила, ставя метку. Николая пробила дрожь. В постели она всегда была нежна и податлива, казалось, ей наоборот нравилось, когда он доминировал. Но не сегодня. Сегодня она будет вести. Луна зализала место укуса, как бы извиняясь за такой порыв, он в ответ зажал между пальцев ее твердые соски. Послышался короткий выдох прямо возле уха. Король с новой силой принялся массировать ее грудь, опуская руки на живот, играясь с клитором и мокрым узким входом.

— Уверена, дорогая, что тебе это под силу? — хмыкнул он, замечая, что девушка полностью растворилась в удовольствии.

Вдруг он почувствовал холод. Лед, зажатый у нее во рту, вырисовывал узоры на его торсе, а девушка довольно наблюдала за реакцией Николая. Точно, она же проливная… Чертовка!

— Уверена, дорогой, — хмыкнула она, опуская уже зажатый между пальцами лед вниз по его торсу к пряжке ремня.

Он тяжело вздохнул. Доиграется же. И он психанет, беря ее грубо и быстро на этой кровати, потом, скинув все лишнее, на столе, потом вернется в грузовой отсек и возьмёт ее там на только что добытом титании. Она будет стонать под ним, выкрикивая его имя и мольбы не останавливаться. А он будет трахать ее, как настоящий варвар, которым она его обозвала.

Лед исчез, а тонкие пальчики уже принялись за его брюки и ремень. Ловко со всем справившись, она позволила ему самому снять с себя оставшуюся одежду, пока наконец ее губы впились в его страстным поцелуем. Когда преград не было, он уже хотел разместить свои ладони на ее талии и, подмяв девушку под себя, приступить к воплощению в жизнь всех тех мечт, что проносились в голове. Однако она опять его остановила, сама укладывая его на кровать и садясь сверху. Вид ему открывался конечно просто сногсшибательный. Глаза цвета штормового моря, покрасневшие щечки и припухшие губки, вздымающаяся грудь и коварная улыбка.

Она снова принялась вырисовывать узоры на его груди, спускаясь все ниже и ниже, в это время целуя его губы. Николай уместил руки на попе, приятно сжимая и опуская на свой член, потираясь о ее сочащееся лоно. Луна коротко дышала, вводя его в себя, устраивалась на нем, несомненно волнуясь.

— Дорогая, ты прекрасна, — решил поддержать ее Николай, ловя взгляд голубых глаз.

Она спокойно выдохнула, наконец введя его головку внутрь, и блаженно замерла. Он не выдержал первый, уж очень хорошо было представление, что она тут устроила. Николай сам толкнулся вверх, входя в податливое тело Луны полностью. Она довольно выдохнула, упираясь ручками в его плечи, и попыталась приподняться. Сначала медленно и неумело она поднималась и опускалась, а он только наслаждался всем происходящим, сжимая упругие ягодицы. Потом она видимо вошла в раж, найдя какой-то необходимый ей темп, что в экстазе ее глаза закатывались, а руки сжимали его плечи.

Николай старался ей помогать, понимая, что такие движения быстро приведут ее к усталости и, как он надеялся, к оргазму. Луна была прекрасна. В своей открытости и непередаваемой женственности, смешанной с жестокостью, силой и хитростью. Она была такой разной, он видел ее зловещей на поле боя, хитрой в авантюрах Каза Бреккера, нежной в свете камина, сексуальной в его постели. И сейчас, когда она плавно двигалась, а ему оставалось лишь смотреть на нее снизу, Николай не мог представить себе жизнь без нее.

— Николай…

— Сейчас я корсар, — выдохнул он, сжимая ее талию.

— Штурм… Ах!.. хонд, — простонала она, игриво заглядывая в его зеленоватые глаза.

— А еще я твой муж, — прорычал он, притягивая ее к себе, чтобы поцеловать.

— А я… — она страстно ответила, покусывая его губы, — твоя жена, и я скоро кончу… Ах!

Николай низко зарычал, останавливая ее бедра, чтобы самому продолжить грубые толчки, хоть это было слегка и неудобно, но она застыла всего в нескольких миллиметрах от его глаз. И он видел, как в глазах на миг пропало всякое осознание реальности, как с губ сорвался немой крик, как дыхание перехватило. И он чувствовал, как его сжало ее естество, как ее стеночки пульсируют вокруг его члена. И он кончил. Сегодня он вроде играл варвара, а потому он имел полное право трахнуть свою прелестную пленницу и позаботиться, чтобы в ней оказалось все его семя. Сегодня он хотел быть в ней в момент конца. Он обещал, что сделает это, когда будет уверен в будущем. Но сделал это тогда, когда в будущем он не уверен совершенно. Просто в этот момент она его, и часть его в ней.

Луна глубоко дышала, все еще подрагивая и держась за его плечи. После она попыталась подняться, и он опустил свой взгляд, наблюдая, как белесая жидкость вытекает из ее лона. Она проследила за его взглядом, потом видимо поняв, что произошло, она удивленно на него взглянула.

— Прости, — прохрипел его голос, Николай откашлялся и продолжил, — Ты была прекрасна сегодня, поэтому я не сдержался…

— Это случайность? — спросила она, почему-то внимательно вглядываясь в его лицо.

— Я не знаю, — сейчас собственные действия казались глупыми, да, ему очень хотелось иметь от нее детей, но он не знал, готов ли он к этому, готова ли его страна, чтобы принять его наследника.

— Дорогой, — позвала его Луна, замечая, что он улетел в свои мысли.

Она оставалась все в том же положении, не желая что-либо менять.

— Дорогой, мы выиграем эту войну, — она убежденно смотрела в его глаза. — А потом ты сделаешь все, чтобы в следующий раз это не было случайностью.

Луна провела рукой в воздухе, убирая всю сперму и очищая себя. Николай почему-то грустно выдохнул. Она потянулась к его губам.

— Я хочу победить врага, находясь с тобой на поле битвы, — она снова его поцеловала. — И еще я хочу нормальную беременность, без всяких переживаний за твою жизнь.

Николай облегченно вздохнул, обнимая ее за талию и устраивая рядом с собой.

— Я обещаю тебе, что сделаю все необходимое, чтобы так и было, — заверил он ее, укрывая одеялом. — Люблю тебя.

— А я тебя, — ответила Луна, прижимаясь к нему ближе. — А почему это односпальная кровать?

— Потому что, когда я просил кровать, никто не подумал, что у меня будет та, с кем я буду ее делить, — улыбнулся Николай.

— Глупцы, — пробубнила она.

— Голубцы? — послышалось ему.

Она глухо засмеялась, поднимая глаза.

— Какие голубцы, дурачок?

— Ну мало ли, — замялся он, — может ты проголодалась? Все-таки такой труд, — он лукаво провел рукой по обнаженному боку.

— Нет, дорогой, я не голодна, — она покачала головой, улыбаясь. — Но зато я очень хочу спать.

— Спокойной ночи, королева моего сердца, — прошептал он, целуя ее макушку.

— Спокойной ночи, мой король, мой корсар, мой рыцарь, мой варвар, мой муж… Я все сказала?

— Спи уже, — хмыкнул он, прикрывая глаза.

========== Часть 19 ==========

Зоя

Зоя знала, что Николай и Луна провели ночь вместе, впрочем, что еще можно ожидать от женатой пары? Хотя шквальную бесило все в их счастливых лицах. А особенно это невероятная, почти животная, энергетика секса. Силы дракона позволяли ей отчётливее ощущать мир, чужие эмоции, хотя, кажется, эту силу совершенно не интересовало хочется ли Зои знать, чем занимался ее король ночью со своей женой. Но ей оставалось только вздыхать.

Интересно, Луна тоже чувствовала такую энергетику от самой Зои после проведенной ночи в постели Бари? Генерал не знала, но очень надеялась, что с нее этот запах и энергию смывает утренний душ, которая эта парочка никак не могла принять на дирижабле. Зоя почему-то начала вспоминать их с Бари ночи. Может это навеяла эта самая атмосфера соития, а может она просто хотела оказаться в его объятиях. Он всегда был так нежен, так ласков и учтив. Зоя повидала множество партнеров, но никто в постели не относился к ней, как к королеве. Бари же был другим. Он был странным, отстраненным, а потом резко очень тактильным и нежным, в своих неуместных фактах и странныхподарках он был очень романтичен, и Зои иногда казалось, что это все понарошку, не взаправду. Не могло с ней такое происходить, она же не в сказке, но Миронов день из дня убеждал ее в обратном.

Они подлетали к Лазлайону. Члены экипажа все еще шарахались от короля, боясь его монстра. О чем он только думал? Иногда шквальной казалось, что это умение у него само как-то отключалось, будто кто-то нажал на красную кнопку. Да, она поговорила с гришами, что были на борту. Постаралась их убедить, что Николай все контролирует. Наверное, у нее даже получилось также мастерски врать, как у него, потому что многие облегченно вздохнули. Она знала, что король лично переговорил с Адриком. Но в нем Зоя и не сомневалась. Она помнила его в те времена, когда они путешествовали небольшой группой во главе с Заклинательницей Солнца. Тогда молодой шквальный был влюбленным романтиком, и по нему прошлась нечегоя Дарклинга. Тогда он изменился, тогда принял свой сегодняшний вид — угрюмый и хмурый. Такой, как Адрик не покинет армию, не подведет сестру, не упустит возможности проявить силу и свой новый угрюмый характер.

Подходя к королю, Зоя слышала последнюю фразу Адрика.

— Эта страна давно уже проклята, — буркнул он, направляясь в сторону лабораторий. — Может, ей и нужен проклятый король.

— Он придет в себя, — сказала Зоя, подходя к Николаю со стопкой писем в руках. — Доклады от наших командующих. Предположения наших разведчиков о направлении удара фьерданцев.

Король недовольно нахмурился, забирая бумагу из ее рук. Рядом возникла Луна. Еще что очень сильно бесило Зою — это ее спокойствие. Казалось, что ей плевать на сотни загубленных жизней, на возможные потери, на то, что многих гришей просто убивают за то, что они имеют свои силы. Миронова оставалась внешне невозмутимой, могла улыбаться и радоваться жизни. Но она не несла тот оптимизм, что был у Леони. Нет, она просто была здесь и сейчас. Зачем-то таскалась за Николаем, кивала на его ничего не значащие реплики.

— На что бы ты поставила? — спросил он.

Зоя задумалась.

— Вечный Мороз. Идеальная местность для фьерданских танков, и облачность мешает нашим флайерам.

— Не Аркеск?

— Это было бы весьма разумно с их стороны, если бы не крошечное препятствие в виде блокады Штурмхонда. Они не получат никакой поддержки с моря. Кроме того, нам известно, что они ведут тайные переговоры с Западной Равкой. Думаешь, они все равно вторгнутся на западные земли?

— Возможно, — сказал Николай. — Деревья их замедлят. Это может стать нашим преимуществом.

— Один мой знакомый из Кеттердама говорит: если не можешь победить — меняй правила игры, — коварно улыбалась Луна, тоже рассматривая письма из-за плеча Николая. — Что если создать все условия, чтобы Фьерда напала именно там, где нам необходимо? — она довольно повернулась к королю, встречаясь с ним взглядами.

Николай в ответ тоже улыбнулся, понимая ее взгляд. Ну вот, а он бесился, что она так играет в гляделки только с этим противным мальчишкой, кеттердамской крысой. Зоя подняла глаза и увидела князя Крыгина, спешащего к ним в броском камзоле и бриджах с орхидеями.

— Святые подмышки, — выругалась Зоя.

Луна прыснула в кулак то ли от представшим перед ней князем, то ли от Зоиных слов.

— Тысяча извинений, что помешал, но у ворот небольшой инцидент. Там мужчина, который требует встречи с королем.

— Кто он? — спросила Зоя.

— Без понятия, — ответил Крыгин. — Он слегка неопрятен. Издалека больше похож на кучу тряпья. Я могу велеть страже прогнать его.

— Нет, — возразила Зоя. — Я хочу знать, почему он решил искать короля именно здесь. Пусть его обыщут и приведут в дом.

— Он отказывается входить. Твердит, что хочет поговорить с королем наедине.

Брови Зои удивленно поднялись.

— Наедине?

— Незнакомец в лохмотьях, осмеливающийся приказывать королю, — сказал Николай. — Я заинтригован.

— Я пойду с тобой, — заверила его Луна тоном, не терпящем возражений.

— Он может оказаться убийцей, — предупредила Зоя.

— Тогда посмотрим: кто кого, — улыбнулась девушка, поглаживая клинки.

Николай отрицательно покачал головой, и сероволосой пришлось поубавить свой пыл, потом король повернулся к князю:

— Одолжите мне своих охранников, Крыгин. Давайте-ка посмотрим, что скажет нам этот незнакомец.

Николай поприветствовал незнакомца. Луна, стоящая рядом, тоже приветливо кивнула, убеждая мужчину, что ее присутствие необходимо.

— Мне передали, что было велено явиться, — хмыкнул Николай.

— Не велено. Я попросил.

Он говорил по-равкиански с легким акцентом.

— Время позднее. Чем я могу вам помочь?

Незнакомец сунул руку в карман. В ту же секунду Зоя и охрана Крыгина выстроились перед Николаем с заклинаниями и ружьями наготове. Луна вышла слегка вперед, наклонившись к мужчине:

— У нас тяжелые времена, — понимающе говорила она, — война вроде как… Так что я бы попросила вас, не совершать таких резких движений.

Зоя была возмущена. Эта девушка опять творила, что хотела. Да, в ней текла невероятная сила, но это не означает, что можно не соответствовать дисциплине. Незнакомец же оценил сей жест, улыбнувшись Луне в ответ и поднимая руки в примирительном жесте. Николай недовольно глянул на жену. Помогло мало. Точнее вообще не помогло, потому что девушка продолжала стоять возле мужчины, зачем-то рассматривая его грязные черты лица.

Незнакомец поднял руки, показывая, что в них нет оружия, лишь маленький пакет, упакованный в коричневую бумагу.

— Для короля, — сказал он, протягивая пакет. — И только для короля.

Зоя осторожно взяла пакет.

— Давай его сюда, — велел Николай. — Если он собирается убить меня с помощью самой крохотной в мире бомбы, по крайней мере, это будет интересная смерть.

— Нет… — хмурилась Луна, продолжая пилить взглядом мужчину, потом она все-таки повернулась к королю: — если ты надеешься так глупо умереть, то я тебя разочарую.

Зоя довольно хмыкнула: иногда Луна была просто бесподобна в своих шутках. Хоть кто-то должен в их семье нормально шутить. Николай внимательно изучил содержимое. Его лицо окаменело, он столкнулся глазами с Луной. Та безоговорочно подошла к нему, кивая.

— Оставьте нас, — обратился он к Зое и охране.

— Это небезопасно… — начала было Зоя, но замолкла, увидев выражение его лица. — Хорошо, — согласилась она. — Но мы отойдем к началу аллеи. И я не спущу с вас обоих глаз.

Она знала, что Луна сможет если что, предотвратить любую угрозу, но переживание за давнего друга и короля было. Зоя смотрела издалека, как Николай неловко переминается с ноги на ногу, как Луна улыбается незнакомцу, пожимая его руку, как что-то советует и передает только что написанную записку. Мужчина в лохмотьях кивал, что-то говорил, улыбался, рассматривая короля и его спутницу, он обводил взглядом поместье, иногда коротко жестикулировал, припоминая, что резких движений лучше не делать. Зоя не понимала, что происходит. Но Николай кивнул незнакомцу на прощание, поворачиваясь к своей жене. Луна прижалась к его груди, обнимая так лично и интимно у всех на глазах. И Николай ответил, наплевав на все слухи и взгляды. Кажется, эти двое вместе совершенно теряют возможность хранить что-либо в тайне.

Король вернулся, он был отстранен, но его глаза светились каким-то особым светом. Зоя знала эти глаза. Это глаза хитрого лиса, который в очередной раз придумал какой-то невероятный план, что поможет им выиграть войну. Луна рядом с ним была такой же убежденной и спокойной. Что ж, Зое пора привыкать к их партнерству, все-таки Луна теперь навсегда будет семьей и женой Николая.

— Зоя, — позвал он, возвращаясь к ним с охраной. — Ты когда-нибудь слышала слово gerkenig?

— Полагаю, это жаркое, — сказал князь Крыгин. — Возможно, из палтуса?

— Это не жаркое, — возразил Николай. — По крайней мере, насколько мне известно. Но оно подкинуло мне идею.

Зоя заправила темную прядку за ухо.

— Это заклинание, которое поможет нам увеличить количество титания в четыре раза?

— Боюсь, что нет. Это заклинание связано с кровью.

— Нашей или фьерданской?

— Сохранит нашу, прольет фьерданскую.

***

Зоя наблюдала за медитацией Луны. Та сидела на земле на сложенных ногах, а ее лицо в этот момент приняло выражение, больше напоминающее морду волка, что устремлен к своей цели.

— Могла бы составить мне компанию, а не пялиться на меня уже второй час.

Зоя фыркнула, недовольно отворачиваясь.

— Если ты не забыла, то я — генерал, мне положено быть готовой к любой угрозе, тем более с минуту на минуту начнется война, — шквальная наклонила голову. — Так что знаешь ли, бессмысленно сидеть на грязной земле не входит в мой распорядок дня…

— Все получится, — заверила ее сероволосая, вставая рядом и отряхиваясь.

Зоя недовольно смерила ее критичным взглядом.

— От Николая набралась этого оптимизма?

Луна весело улыбнулась.

— Нет, — она покачала головой, и Зоя увидела в ее глазах что-то среднее между невероятной грустью, сильной любовью и озорным весельем. — От Александра, моего старшего брата, — она повернулась к шквальной и продолжила, также улыбаясь. — Они с Виктором всегда подговаривали меня на разного рода авантюры…

— Так влезать в неприятности у тебя с детства…

— Ха! Это точно, — Луна заговорщицки подмигнула. — И зачастую это и правда были реальные неприятности, из которых нам всегда удавалось каким-то чудом выбраться. Но перед каждым таким делом я боялась и сомневалась, так как была самой младшей. Виктор подкалывал и издевался, брал на слабо, но его близнец всегда говорил такую фразу: «Сестренка, не сомневайся, все будет хорошо. Я тебе обещаю. А если даже что-то и пойдет не так, то мы будем рядом, чтобы помочь тебе».

Девушка отвернулась в сторону берега, продолжая улыбаться, но Зоя чувствовала боль. Ее драконье чутье улавливало на лету ее эмоции: грусть, печаль, боль, отчаянье, тоску, но вместе с этим круговоротом негатива и пессимизма шквальная улавливала и свет: любовь, веселье и веру. Луна не пролила не одной слезинки, да, она уже никогда не увидит родных, но помимо боли в ее сердце хранились и радостные светлые воспоминания. Зоя задумалась, могла ли она с такой улыбкой вспоминать о семье? Только разве что о Лилиане. Вспоминая тетю, Зоя всегда грустила, была эта всепоглощающая боль в сердце, но и радостные моменты всплывали в памяти, что вызывало приступ теплоты и нежности.

— Поэтому, генерал Назяленская, — снова повернулась в ее сторону сероволосая, — не сомневайся, все будет хорошо. Я обещаю. А если что-то пойдет не так, то я смою к чертям всех наших врагов!

Зоя хохотнула, покачивая головой. На душе и правда стало спокойно. Рядом с ней — носитель первородного хаоса! В ней самой таятся силы дракона! Они со всем справятся.

— И кстати, — продолжила девушка. — Медитировать полезно, потому что я знаю, что в море стоит огромнейшая база Фьерды, и они отдали приказ к отплытию.

Шквальной хотелось дать подзатыльник Мироновой. Они тут только этого и ждут, а она свои вдохновляющие речи загоняет, видите ли решила успокоить генерала. Да Зоя спокойна, как удав. Подумаешь, рука слегка подрагивает, но это совсем не от страха и волнения.

Зоя глубоко вздохнула, сдерживаясь. Все-таки Луна вроде как теперь член королевской семьи, а значит, любой выпад в ее сторону будет рассчитан как покушение на королевскую особу. Но она все равно пихнула ее в бок. Пусть знает. Зоя напрягла зрение, осматривая изгиб залива, покрытые водорослями дюны, усеянные равкианскими солдатами и танками, и пересекающие водную гладь фьерданские корабли, паромы с танками и войсками, направляющиеся к берегу Равки.

Несколько настоящих бойцов Первой армии по команде начали взбираться по скалам. Они должны были создать видимость того, что готовы к битве, пусть и кажутся врагу легкой добычей. Так и было задумано. После того странного разговора с незнакомцем, Николай и Луна сами разработали этот план, взахлеб перебивая друг друга и сыпя идеями. Недавно выздоровевший тогда Давид отстраненно за ними наблюдал, а потом, бросив всякую надежду поспеть за ходом мыслей этих двоих, отправился осматривать доставленный титаний. Женя сопровождала его везде, не желая расставаться с мужем, сам же фабрикатор кажется, поняв хрупкость жизни, старался всеми возможными путями показать ей свою любовь. Только сегодня им пришлось разделиться. Женя ждала их в Ос Керво, пока Давид с другими фабрикаторами был на линии фронта под руководством Николая, запуская свои бомбы. Но он не должен был участвовать в битве — просто сидеть смирно в командной будке и отдавать приказы. Так, они надеялись, что уберегут его от новых ран. Назяленская была уверена, что Давид по итогу останется один в командной будке, потому что Николай точно захочет погеройствовать или банально не усидит на месте.

Зоя наблюдала, как флот захватчиков подбирается все ближе к берегу, словно вечно голодные монстры глубин со стальными спинами. Луна рядом напряженно ждала. По плану она должна окружить как можно больше танков, оружия и врагов в водный кокон. Но шквальная понимала, что главное в этом — вовремя ее остановить. Зоя видела недобрый блеск ее глаз, жаждущих пролить кровь подлецов, напавших ночью на столицу. Зоя понимала ее гнев, она была с ним согласна, но все-таки разумные границы решено было не переходить.

— В небе, — заметила Луна. — За нами наблюдают.

— Не удивительно, — откликнулась Зоя, давая команду своим шквальным.

Фьерданцы спрыгивали в воду, подняв ружья, и накатывали на пляж волной насилия.

Луна вытянула руки, и корабли с людьми подплыли ближе, фьерданцы в замешательстве оглядывали макеты равкианцев. Зоя громко подала команду. Один за другим солдаты на скалах поднимали руки. Армия шквальных.

Зоя была последней. Молния расколола небеса — не один зигзаг, а потрескивающая сеть, тысячи зазубренных копий света, сделавших небо густо-фиолетовым, прежде чем ударить в воду. Волны дружелюбно принимали электричество в себя, формируя волков, вода которых мерцала белым, голубым, фиолетовым. А потом они вгрызались в шеи фьерданцев, тех, что не поразило прямое попадание молний в воду.

Море внезапно озарилось светом, забурлив, как кипящий котел, исходя паром по всей поверхности. Зоя слышала, как кричали солдаты на отмелях, она видела, как они широко открывали рты и тряслись, когда ток проходил сквозь их тела. В воздухе запахло горелым мясом, стало противно и дрожь пробила все тело. Луна рядом счастливо завыла. Фьерданские паромы с танками, казалось, разваливались на куски, крыши машин стекали ручьями расплавленного металла, гусеницы приварились к палубам.

Молния исчезла, оставив после себя чистое небо с парой облачков. Зоя со своими шквальными закончила выступление.

Шквальные довольно закричали, перекидываясь усталыми, но счастливыми улыбками. Многие смотрели на останки фьерданского флота, на тела людей, колышущиеся на ласковых волнах, лижущих побережье Равки, на военную технику, больше похожую на груду металлолома, части которой постепенно погружались в пучину и с облегчением вздыхали. Потому что такое оружие, такая сила убила бы множество равкианцев. Но сегодня они смогли остановить ее, пусть и ценой других жизней.

Зоя почувствовала руку на своем плече, она повернулась к Луне.

— Поэтому Мироновы держатся подальше от королей и войн. — Она не больно сжала плечо. — Потому что такая сила слишком опасна, потому что такая власть слишком приятна и губительна.

Зоя кивнула. Сейчас ей не хотелось говорить, сейчас ей хотелось уйти.

Порыв ветра помог Зое спуститься со скал. На глаза попалась часть пляжа, принявшая на себя удар молнии, — песок здесь покрылся стеклянной коркой. Не глядя на море и колышущиеся на волнах тела, она взобралась на покрытые водорослями дюны и присоединилась к своим бойцам. Вблизи раскрашенные щиты, расставленные по всему пляжу, совсем не так сильно походили на танки, как издали, — это был трюк, призванный обмануть врага. Но они и должны были выглядеть правдоподобно лишь издалека. На эту уловку их вдохновил опыт знакомых из «Клуба Воронов». Если бы фьерданцы увидели, что залив остался совсем без защиты, они могли бы заподозрить, что их ждет ловушка, и, возможно, догадались бы о грядущей буре. Равкианские солдаты были обуты в сапоги на резиновой подошве вместо кожаной, предосторожности ради.

— Как много погибших, — прошептала Женя, когда Зоя вошла в штабной шатер Триумвирата и попросила воды.

— Это необходимо было сделать.

Ей некогда было оплакивать солдат, которых она никогда не видела, ведь сейчас ее собственные солдаты готовились принять удар с севера. Она говорила Николаю, что рождена, чтобы быть оружием. В этом она была хороша, в этом она разбиралась.

Она прошагала к подготовленному для нее флайеру. Пора было лететь.

Луна молчаливо сопровождала ее, наверняка эта морская волчица была не в восторге покидать берег моря, пусть там сейчас и плавают горы трупов.

— Ты в порядке? — спросила Женя, надевая летные очки.

— Просолена насквозь.

— Прекрасный запах, — кинула Луна, рассматривая бумаги. — Новости с северного фронта были?

— Они на позициях.

— Тогда время отправляться, — кивнула Зоя сероволосой.

Зоя старалась не обращать внимания на охвативший ее страх. Они должны были лететь низко над землей, чтобы фьерданские разведчики не заметили их в воздухе. Полк гришей и солдат Первой армии оставался здесь на случай, если Фьерда решит еще раз попытаться захватить пляж, но Зоя полагала, что их морская база уже отправилась на север, чтобы поддержать вторжение там.

— У нас есть кое-какие новости, — сказала Женя, отвлекая Зою от размышлений. — На поле битвы видели Беззвездных.

Зоя стукнул кулаком по металлической обшивке флайера.

— На стороне Равки или Фьерды?

— Трудно сказать. Они не рвутся в драку. — Женя запнулась. — Он с ними.

Конечно же, Дарклинг явился на поле битвы в окружении своих последователей. Но что он задумал? Николай как-то сказал, что у Дарклинга талант устраивать зрелища.

— Сражение для него просто декорация, — догадалась она. — Он собирается с помпой обставить свое чудесное возвращение.

— Он правда так сделает? — удивилась Луна. Она никогда не знала того Дарклинга, которого знали они с Женей. Он сделает все, чтобы вернуть власть.

— Дарклинг станет ждать подходящего момента, возможно, смерти Николая, а затем появится в роли святого, ведущего людей за собой к… чему? К свободе? — предполагала Зоя, меря шагами палатку.

— Не дождется, — злобно кинула Миронова.

Ну да, Николай же ее муж. Зоя только что напомнила про его возможную смерть, и лицо девушки в раз закаменело. Пожалуй, если король умрет, то не Дарклинга им стоит опасаться.

— Генерал! — К ней бежал солдат с запиской в руках. — Меня попросили передать это вам.

Женя выхватила листок из его рук.

— Кто? — спросила Зоя.

— Мужчина в монашеской рясе. Он вышел на берег немного дальше по побережью.

— Ряса была черной или коричневой?

— Коричневой с символом Заклинательницы солнца.

Женя быстро пробежала взглядом по листу.

— Ох, святые.

— Дай мне.

— Зоя, держи себя в руках.

— Проклятье, да о чем там говорится?

Она выхватила записку из Жениных рук.

Там было всего несколько слов на равкианском: «У меня Мила Яндерсдат. Приходи в восточную смотровую башню на борту «Пасти Левиафана». Твоего прихода она будет дожидаться в камере».

Зоя смяла записку в руке. Апрат схватил Нину.

— Это ловушка, — сказала Женя. — Он не хочет переговоров. Он хочет, чтобы ты действовала необдуманно. Зоя? Зоя, что ты делаешь?

Зоя двинулась назад к шатру.

— Действую необдуманно.

— Зоя, — позвала ее Луна, — дай сюда.

Она выхватила смятую записку и пробежалась глазами.

— Мы следуем определенной стратегии, — возразила Женя, спеша следом. — Она работает. Нужно ее придерживаться. И Николаю ты нужна, чтобы помочь с управлением ракетами.

Она покачала головой и нырнула в шатер, избавляясь от формы солдата Первой армии, надетой, чтобы скрыть ее личность.

— Там есть и другие шквальные, — сказала она, роясь в своем сундуке в поисках чего-нибудь неброского. — Адрик может управлять ракетами. А я вернусь, не успеешь оглянуться. И притащу с собой Нину Зеник.

— Возможно, ее уже нет в живых.

Зоя чуть не порвала рубашку из грубого полотна, которую вытягивала со дна сундука.

— Она не умерла. Я запрещаю.

Женя уткнула руки в бока.

— Не сверкай на меня своими драконьими глазами, Зоя. Нина не ребенок. Она солдат и шпион, и она бы не хотела, чтобы ты пожертвовала собой ради нее.

— Она жива.

— А если нет?

— Я убью любую фьерданскую тварь, осмелившуюся встать на моем пути.

— Так хватит, — грозно сказала Луна. — Зоя, ты отправляешься на «Пасть Левиафана» и спасаешь Нину. Термит нам еще пригодиться. Если убьешь ненароком Апрата или Вадика Демидова — тебе еще медаль выпишут, — Женя снова попыталась что-то сказать, но Миронова грозно на нее глянула. — Зоя — дракон, она справиться! И это прямой приказ королевы…

Зоя удивленно на нее глянула, замерев на месте. Женя тоже выпала в осадок.

— Поговорим после, — сказала сероволосая. — А сейчас, Женя, ты остаешься здесь и следишь за движением на море. Мало ли что. А я отправляюсь к мужу, и ваши выяснения отношений меня никак не остановят.

— Быстро ты вошла в роль правительницы, — хмыкнула Зоя.

— Сейчас я войду в роль злобной волчицы, которую избрал вожак стаи, который, кстати, ой как нуждается сейчас в моих острых клыках и когтях!

Женя больше не пыталась возражать, тем более Луна как-то сумела невербально ее убелить, предоставив лучшую в мире охрану из грозных ледяных волков. И перед тем, как ступить на тропы флайера она повернулась к им обеим:

— Запомните: я — море. Я почувствую, если вам нужна будет моя помощь. И она придет, я вам обещаю. Я смету всех, кто посмеет сделать вам больно.

И Зоя почему-то обняла ее. Эту почти незнакомую девушку, избранницу короля, сестру Бари, девушку, что оставалась невероятно сильной в любых ситуациях. Женя присоединилась к ним. Шквальная чувствовала ее страх и переживания, но все это перебивалось уверенностью, излучаемой Луной. Что ж, Зоя согласна: эта самая подходящая для Николая партия.

========== Часть 20 ==========

Николай

Николай почувствовал легкое разочарование, когда последний залп ракет ударил в землю, убивая фьерданцев и засыпая землей выживших. Они не собирались отступать, в их арсенале было что-то большее, что-то сильнее. Об этом докладывал Термит, над этим странным словом гадали его ученые и фабрикаторы. Но никто так и не смог предположить, что это могло бы быть.

Король посмотрел в траншеи фабрикаторов. Сегодня там была Леони. Давида не пускали на поле боя, он и не рвался. Он был в лагере, ждал исхода, переживал ли он? Может быть только за свою жену. Давид был уверен в бомбах, хоть и был против массового их использования, но и того количества, что они смогли изготовить, хватило бы на уничтожении целого крупного города. Давид был уверен в расчетах, он доверял цифрам, а не людям и эмоциям. Николай был рад, что Костюк смог вернуться, что он снова на ногах и с новыми идеями готов приступить к работе, хотя теперь с ним будет всегда отдельная охрана. Сам Толя порывался охранять Давида, потому что в ту ночь именно он вытащил его из-под завалов, именно он постарался вылечить его прямо на месте, именно он нес его покалеченное тело целителям.

Бари был рядом с Николаем. Этого король не мог понять никак. Миронов отказывался нести разрушение с помощью своих изобретений, но готов был пролить кровь на поле брани, размахивая фамильным мечом. Он снова преобразился в эту замысловатую и чем-то по-своему грозную и красивую броню: на его груди блестела кольчуга, на плечах были железные вставки с объемным изображением ястреба, на его древнем шлеме, как в сказках, красовались замысловатые узоры, характеризующие его силу и умения. В этой броне он походил на рыцаря, благородного и холодного. Нос с горбинкой был гордо поднят, а янтарные глаза были хищно сужены, особенно был сейчас заметен его птичий вертикальный зрачок. На его плече разминался феникс. Хотя Николай по привычке называл его жар-птицей. Но она не была такой, как в сказках, она была грозной и жаждущей крови. Бари отпустил ее перед запуском бомб, феникс полетал в стороне фьерданцев. Николай не знал, что уж он там делал, но вернулся с окровавленными клювом, крыльями и когтями.

Николай посмотрел на юг. Там должен был пройти их обманный маневр. В его успехе он не сомневался, только почему же его жена и первый генерал не спешат к нему на помощь?

Танки фьерданцев от последнего залпа покатились по тлеющим телам собственных солдат, и пехота рванула вперед. Многие битвы велись неделями, превращая поле в мешанину из пуль и крови. Но Равка не могла себе такого позволить. У них было недостаточно вооружения, флайеров и солдат. Поэтому для них все решалось здесь и сейчас.

— Проклятье, что ты делаешь? — рявкнул Толя. — Положи ружье.

Николай проверил прицел своего ружья.

— Даже я, знаешь ли, не рискну героически вылететь на поле боя без оружия.

— Ты отдаешь приказы и нужен нам живым, а не в качестве пушечного мяса для фьерданских пулеметов.

— Отдавать приказы могут и командиры. Это наш последний шанс что-то изменить. Если мы проиграем, Равке не нужен будет король.

Толя вздохнул.

— Тогда, полагаю, и королевские телохранители не понадобятся. Идем вместе.

Чем ближе они подходили к линии фронта, тем более оглушающим становился грохот танков и рев артиллерийских орудий, которые сливались в один сплошной гул, молотом бьющий по голове. Они шли сквозь ряды, мимо раненых и тех, кто еще готовился вступить в бой.

— Korol Rezni! — кричали солдаты при виде его.

Король шрамов. Больше его не раздражало это прозвище.

— Кто идет в битву со мной? — крикнул он в ответ.

И они проревели свои имена, следуя за ним по пятам.

С юга послышалось приближение дребезжащего звука. Флайер. Луна и Зоя подоспели вовремя. Желание повернуться было велико, но он осилил себя, обращая внимание врагам и солдатам. Толя рядом все-таки повернулся в сторону приземлившегося корабля.

— Там только Луна…

— Что?! — заволновался король, поворачиваясь на звук.

Из флайера и правда вылезла только сероволосая девушка. Ее встречал Бари, который задержался вместе с остальным командованием. Николай начал переживать, что же такого могло приключиться, что его верный генерал не смогла прилететь на поле битвы?

Мироновы поспешили догнать короля и Толю, они перекидывались фразами, и Луна недовольно поглядывала на блестящие доспехи брата. Подойдя поближе, она сразу доложила обстановку дел:

— Фьерданский флот повержен, план сработал, — она прошлась глазами по линии боев. — Поступило сообщение от Апрата…

— Что опять? — возмутился Толя.

— Он схватил Термита… — она грустно опустила глаза. — Зоя сорвалась ее спасать…

— Но как же…

— И я ее отпустила, — перебила она Николая, строго смотря вперед. — Зоя — сильная, она дракон… А я вроде как королева, и мои приказы должны выполнять…

— Королева? — непонимающе нахмурился Толя.

— Ну а как я должна была убедить Женю не закатывать эти сцены?!

— Получается мы остались без генерала, — заметил Николай, почему-то улыбаясь тому, что Луна назвала себя королевой только затем, чтобы утихомирить Женю.

— Она вернется, — заверил его Бари, смотря на небо. — Дракон такое не пропустит…

Феникс на его плече согласно вскрикнул, обращая на себя внимание недовольной Луны, она обиженно показала ему язык и надула губки.

— Ну так что? Идем воевать? — спросила она у короля, доставая кинжалы из ножен.

Николай не смог ей бы отказать, а потому просто кивнул, наблюдая, как она встала по левую руку от него и ждала, пока он сделает первый шаг. И он сделал. Сначала он шел, затем перешел на бег, и вот оказался в гуще сражения. Весь мир вокруг него сузился до грохота канонады и рева танков среди дыма и крови. Мелькали фигуры, и у него были лишь доли секунды, чтобы отличить друга от врага. Помогали фьерданские шлемы незнакомого Николаю вида, они значительно отличались от равкианских.

— Бари, — крикнула Луна, стараясь перекричать звуки выстрелов и рев танков, — что это на них за шапки такие странные?

— Это шлемы, — заметил Миронов, на что сестра закатила глаза к небу.

— Да хоть котелки и цилиндры! — она отразила удар, который предназначался Николаю, и перерезав сухожилия на руке врага, воткнула ему клинок в горло. — На кой они им?

Николай выстрелил, затем еще раз, перезарядил. Помогала еще и аура, исходящая от Луны, вокруг нее искрились капельки воды, готовые вмиг превратиться в острые снаряды. С какой радостью он навсегда забыл бы это чувство, ощущение, что смерть идет с тобой бок о бок, дышит тебе в спину, направляет твою руку, но в любой момент может обрушить на тебя лезвие своей косы.

— Что-то вроде защиты, — ответил Бари, выстраивая из брошенных врагами винтовок металлическую стену, за которой прикрыл отступающих раненных.

— Блять! — выругалась девушка, гневно смотря на брата.

Николай весело хохотнул с боку. Да, Бари явно знал толк в объяснениях, а самое главное понимал Луну с полуслова! Толя укоризненно покачал головой, а король веселился от души, как и его демон, что рвался в родную стихию.

— Что ты от меня хочешь?! — тоже злился Бари, подстреливая очередного фьерданца. — Я-то откуда знаю, зачем им эти шлемы?

— А сразу сказать так нельзя было? — Луна недовольно провела локтем по лбу, убирая капельки пота, потом осмотрелась по сторонам. — Всё! Я тоже хочу нормальную шапку!

Она стянула с головы капюшон. Николай краем глаза смотрел за ее телодвижениями. Луна вытянула руки вверх, хлопнув правой ладонью по предплечью левой, и в этот миг прямо из ее руки вылетела птица, такой же феникс, как у Бари с клинком Мироновых. Николай удивленно замер, как в общем и все вокруг, осматривая ее с ног до головы. На Луне красовалась шкура волка, которая каким-то образом приросла к ней и стала ее частью. Серая шерсть плавно шла по спине, снизу заканчиваясь мощным хвостом, раскачивающемся на ветру, а сверху — настоящей волчьей макушкой, с ушами-локаторами. Ее серые волосы пропали, зубы стали неимоверно острыми, а взгляд хищным. Феникс сбросил меч, и Луна ловко его поймала. Николай заметил, что мечи отличаются, хотя он считал, что они должны быть одинаковыми. Однако у Бари он был можно сказать простым, только с замысловатыми светящимися узорами, у Луны же он больше напоминал фламберг, острие которого был в форме острых волн.

Луна грозно оглядела поле боя, сталкиваясь с удивленным взглядом Николая. Потом она одобрительно и коварно улыбнулась, задирая голову к верху. И по всему полю прошлась волна волчьего воя. Где-то послышались ответные звуки, а Толя рядом как-то странно приосанился. Феникс в небе поддержал свою хозяйку и со всей скорости приземлился на лицо одному из фьерданцев, выколупывая острыми когтями глаза, и нанося глубокие раны клювом. Николай был повержен в шок. Луна вернула ему свой взгляд, и кивнула, ожидая от него реакции. Демон внутри замер то ли в страхе, то ли в восхищении, а он не знал, то делать. Но первыми оклемались враги, продолжая наносить удары и стрелять из оружий. Луна продолжала ожидать его действий. И он сделал. Он атаковал первого разъяренного фьерданца, что с боевым кличем несся на его жену, они посчитали ее ведьмой, хотели пролить ее кровь. И это придало его руке невероятную силу, адреналин зашкаливал в крови, сейчас он уже не разделял себя и демона, он хотел их уничтожить, потому что они напали на нее.

Когда враг в сером мундире пал, сохраняя все то же удивленное лицо, Николай повернулся к Луне. Она нежно и с любовью взглянула на него, подходя ближе и целуя в щеку. После она махнула рукой на тех, кто собирался к ним подходить, и их пронзили множество льдистых осколков. Николай поцеловал в ответ, только поцелуй его угодил в серую шерсть волчьей макушки, которая тоже пахла ветром, свободой и яблоками.

— Шапки у тебя по итогу так и не появилось, — заметил Бари.

Луна рассмеялась, покачивая головой.

— Как же я люблю тебя, братец!

Толя хохотнул рядом, кивая девушке. Николай заметил, будто его сила увеличилась. Неужели Луна смогла поделиться с ним волчьей энергией. Король знал, что и у Толи, и у Тамары были усилители из волчьих когтей. Значит, они оказались зависимы от хаоса Мироновой?

— Николай! — закричал Толя.

Но Николай и сам уже услышал рев приближающегося чудовища — гигантского транспортера, который они уже видели в первом столкновении с Фьердой, того самого, в котором привезли одурманенных гришей. Гигантские гусеницы сотрясали землю, визжали металлические шестерни, в воздухе висел смрад горящего топлива.

— Если понадобиться, я попытаюсь создать щит, — заметила Луна. — Но есть идея и получше…

— Они их уважают, — заметил Бари.

— Кого их? — не понимал Николай, видимо его суждение о взаимопонимании в этой семье было поспешным.

— Волки. Там есть группа дрюскелей и их верных псов.

— Ты можешь ими управлять? — удивился Толя.

— Волка невозможно приручить, ибо тогда он будет не волком, а домашним псом, — изрекла девушка, вытирая окровавленные клинки. — Если они все еще остались волками по натуре, то они послушаются моего приказа.

— Тебе я вижу понравилось отдавать приказы, — заметил король.

— Со своей силой я могла бы стать им вожаком, и они это понимают, потому что откликнулись на мой зов. Так что понравилось мне или нет, но я смогу ими управлять, — она убрала клинки в ножны, вставая в боевую стойку.

— Эти маски! — взревел Толя, заглушая шум.

Это были не обычные маски, которые носили и на равкианской стороне. Николай заподозрил, что они использовались, чтобы постоянно подавать гришам парем.

Огромный металлический зев транспортера распахнулся, и оттуда потянулась еще одна цепочка изможденных гришей с масками на лицах. По всей протяженности фьерданских линий солдаты устанавливали странные объекты — огромные металлические диски, по форме напоминающие нечто среднее между блюдом и колоколом, сияющие в холодных лучах зимнего солнца. Нинины параболы. Певчая птичка. Внезапно Николай понял, что за странные шлемы были на фьерданцах.

— Открывайте огонь! — рявкнул он. — Стреляйте по гришам! Стреляйте по колоколам!

Луна незамедлительно постаралась создать купол воды над равкианскими солдатами. Бари тоже начал подтягивать металл с разных участков боя, чтобы загородить ими более уязвимые участки.

Фьерданские солдаты подвесили гигантские молотки и ударили по дискам. Воздух заполнил странный гул. Одурманенные гриши выгнули руки, и люди вокруг закричали.

Звук сокрушал. Николай зажал ладонями уши, глядя, как по всему полю его солдаты делают то же самое, бросая оружие, падая на колени. Он никогда не слышал подобного звука, ввинчивающегося в мозг, в кости, взрывающегося в черепе. Думать было невозможно.

Луна рядом упала на колени, из ее глаз потекли слезы, руки дрожали, а волчьи уши были крепко прижаты к макушке, однако это мало ей помогало. Вода не сильно заглушала этот гул, особенно когда ее носитель не могла сосредоточиться, водный щит колебался и прерывался. Николай постарался схватить ее за руку и успокоить, но у него ничего не получалось. Девушка с всей болью завыла, но навряд ли обещанные волки дрюскелей ее услышали.

Фьерданцы, защищенные своими странными шлемами, ринулись вперед, открыв огонь, расстреливая беспомощных равкианских солдат и гришей. Шлемы были созданы специально, чтобы защитить их от этого чудовищного, парализующего звука.

У Толи из ушей потекла кровь. Николай почувствовал, как что-то потекло по шее, и понял, что с ним творится то же самое. Вибрация словно разрывала его на части. Ракеты Равки по сравнению с этим казались детскими игрушками.

Он надеялся дать своей стране шанс победить. Он надеялся, что, несмотря на численное и техническое превосходство противника, сможет найти выход для своего народа. Бессмысленная, глупая гордыня. И вот как все это закончится. Равку поставят на колени.

Бари неподалеку тоже страдал, но его голова еще более менне старалась соображать. Он попытался снять с поверженных фьерданцев их шлемы, но давалось это с трудом. Николай терял надежду.

По крайней мере, он сражался до конца, как настоящий король.

Но, возможно, Равке был нужен не король. И даже не искатель приключений.

Возможно, его стране нужен был монстр.

У него в рукаве остался один козырь, последняя уловка хитрого лиса, капля надежды, облаченная во тьму, — его демон. Но как только его солдаты увидят, кто он на самом деле, как только враги узнают правду, корона будет потеряна для него навсегда. Да будет так.

«Лети, — приказал он. — Останови их. Помоги моей стране сохранить свободу».

Демон медлил. Существо внутри него было им, и оно понимало, что на этот раз значит свобода. Больше не будет секретов.

Хорошо. Пусть трон достанется Вадику Демидову. Но Равка выживет.

Демон с ревом вырвался из его тела.

Он несся над полем битвы прямо к жутким колоколам. Он видел, как солдаты смотрят вверх и страх искажает их лица при виде демона. Они тыкали пальцами и кричали, выпучив от ужаса глаза.

Но звук колоколов был слишком мощным. Вибрация проходила сквозь его теневое тело, разрушая его, разрывая на куски. Он пытался снова собрать его воедино, но чем ближе к фьерданцам он подлетал, тем тяжелее ему это давалось. Его крылья, тело — все развеивалось в воздухе.

Очередная ошибка. На этот раз последняя. Демон вот-вот разлетится на куски, и Николай знал, что умрет вместе с ним.

Но Николай почувствовал, что ему кто-то помогает. Похожая сила подпитывала его, позволяя добраться до первой установки и разорвать ее на куски. Дарклинг помогал ему. Благодарить он конечно же его не станет, потому что Беззвездный помогал ему, потому что другого выбора не было, потому что он увидел, что такое нынешняя война.

Луна рядом зарычала, почувствовав, что один из колоколов рухнул. И пока его демон летел к другому, она поднялась на ноги, ее потряхивало, но она продолжала гневно рычать. К ней поспешил Бари, пытающийся что-то то ли ей впихнуть, то ли остановить — Николай не видел. Но либо у него не получилось, либо так и было задумано, но через долю секунды короля и всех вокруг пронзила сильнейшая волна энергии. Распространяясь все дальше по полю и достигая фьерданцев, эта энергия становилась стаей волков. Они были больше и сильнее тех, что обычно создавала девушка. Под их лапами и их силой падали не только солдаты, но и скрючивался металл танков. Казалось, им не страшен этот ужасный звон, но даже они неприятно скулили и валились наземь, когда приближались к установкам.

Николай, чувствуя поддержку Дарклинга, продолжал крушить колокола, ему старались помочь волки, но те были неуправляемы и быстрее кидались на живую добычу в виде людей, чем на железные установки. Они были разъярены, почти бешены. Луна рядом светилась голубоватой энергией. Глаза ее были закрыты, а улыбка была настолько жуткой и коварной, что напоминала больше оскал. Бари рядом пытался что-то сделать, как-то остановить сестру, Толя тоже попытался замедлить ее пульс или же погрузить в кому, но на нее как будто это все не работало, она продолжала стоять, разведя руки в стороны и испуская энергию хаоса.

С торжествующим ревом король-демон разбил последний колокол. Лавина звука иссякла. Наступила блаженная тишина. В рядах равкианских солдат раздались крики, и они, шатаясь, стали подниматься на ноги. Они истекали кровью. Они были измучены. Но не побеждены. Солдаты хватали ружья, равкианские гриши вскинули руки, и все они, плечом к плечу, снова кинулись в бой.

Николай подхватил девушку, желая ее успокоить. В тот раз ему это удалось. Ему и его демону. Связь между ними оказалась сильна, чтобы Николай мог передавать ей свои силы и эмоции. Он мог вселить в нее уверенность и спокойствие. Но было ли в нем оно сейчас? Демон вернулся на место, но заново рвался в бой. Фьерданцы окружили их со всех сторон. Но Николай постарался сосредоточиться, дотянуться до сил Луны, до ее хаоса. Как итогда, после бомбардировки Ос Альты, хаос был в бешенстве, он рвался наружу, и волки были лишь мелкой его частью. Он попытался вернуть Луну.

— Дорогая, — шептал он ей, не понимая шепчет или нет, потому что в ушах гудело, и он не слышал своего голоса. — Королева моего сердца, ты мне нужна…

— Николай… — Луна открыла ярко горящие голубые глаза. — Зачем демона…

— Тс-с-с, — он прижал ее ближе. — Главное выжить сегодня…

Он посмотрел на небо, ища чуда и поддержки. С юга приближались странные силуэты.

— Толя, что это там? — он позвал здоровяка, указывая в небо.

— Кергуды, — ответил за сердцебита Бари, с его зрением он мог разглядеть кого угодно.

Луна мягко отстранилась, ее феникс, весь в крови и с опаленными крыльями, присел ей на плечо. Она почесала его по грудке, осматривая птицу. Феникс Бари тоже что-то возбужденно выкрикивал на плече у хозяина. Николай выпустил своего демона опять на свободу, пытаясь выиграть время своим солдатам, чтобы подняться на ноги и взять оружие в руки. Их окружали.

— Они видимо не враги… — ответила девушка, поворачиваясь к Николаю. Ее вид был потрепанным и потерянным. Она из последних сил сдерживала хаос, и он был ей благодарен, потому что не хотел топить сегодня это место в крови, пусть даже если она будет фьерданская.

Николай еще раз поднял глаза к небу, сжимая руку жены в своей. Кергуды кого-то несли в руках.

— Отставить! — гаркнула по-равкиански Тамара. — Толя, да скажи ты им!

Николай удивленно посмотрел на них.

— Отставить! — скомандовал он. — Это союзники. — Судя по голосу, он и сам в это не верил. — Следите за фьерданцами.

Как только фьерданцы увидели крылатых шуханцев, они сразу открыли огонь. Николай видел, как один из кергудов, что держал Майю и кого-то еще, развернулся спиной к выстрелам, закрывая собой других от пуль. Послышался металлический звон. Да, такие бойцы сейчас очень даже пригодились бы.

Еще один кергуд крепко обнял Тамару, защищая ее, а другие два ринулись на фьерданцев, не обращая внимания на летящие в них пули. Некоторые из солдат с криками обратились в бегство от монстров, спустившихся с небес, другие пытались держать оборону. Но они не выдерживали никакого сравнения с кергудами по силе и скорости. Те были неутомимыми и совершенно бесстрашными.

— Смею ли я надеяться, что вы здесь не для того, чтобы убить нас всех? — прокричал Николай сквозь шум битвы, когда Тамара и Майю приземлились с помощью шуханских воинов.

Тамара обняла брата.

— Я пришла спасти твою задницу, младший братик.

— На две минуты! — буркнул Толя. — Ты на две минуты старше меня.

Они вытащили свое оружие, встав спиной к спине. Майю выхватила ружье из рук убитого солдата.

— Я думал, вы не смогли послать подкрепление, — сказал король Николай. У него была рассечена губа, а на мундире смешались грязь и кровь.

— Королева запретила, — подтвердила Тамара.

Тут Майю посмотрела королю в глаза.

— Но, насколько правительству известно, кергудов не существует.

— Интригой на интригу, — хмыкнул Николай. — Что ж, добро пожаловать.

Он глянул на настороженную Луну. Ей кергуды доставили много забот. Что ж, чего лукавить, именно кергуды когда-то и свели их вместе, точнее Каз Бреккер, который решил, что им нужна защита от кергуд именно в лице Луны Мироновой. Каза он не собирался в этом благодарить, да и бездушные монстры не вселяли такого желания, поэтому он просто сжал ее руку, убеждая, что все хорошо. Девушка повернулась к небу. Ее серая шерсть была грязной, в глазах еще горел недобрый холодок, а зубы все чаще обнажались в оскал. Она была волком, была зверем, и сейчас она хотела битвы.

— Рад, что они на нашей стороне, — признался Толя, утирая пот со лба.

— Будем надеяться, что это не изменится, — сказала Тамара.

До Николая донеслось несколько коротких взрывов, и внезапно он оказался перед стеной огня, надвигающейся на них со стороны фьерданцев. Он посмотрел вверх — фьерданские флайеры сбрасывали бомбу за бомбой.

— Они убивают собственных солдат вместе с равкианцами! — крикнула Майю.

— Им плевать, — процедила Тамара. — Они хотят победить любой ценой.

Луна перекинулась хмурым взглядом с Бари. Тот ей кивнул, убирая меч.

— Бари создаст щит, а я попытаюсь останавливать бомбы, — прокричала Луна. — Мне нужны шквальные, пусть отбрасывают их назад!

Николай подал знак флайерам и начал рыскать по полю в поисках Адрика и его шквальных. Два равкианских флайера кинулись наперехват фьерданским, разрушив их строй, но те тут же перегруппировались, лоб в лоб встретив шквал огня равкианцев. Один из фьерданских флайеров подбили, и он с воем ушел в штопор, оставляя в небе след огня и дыма. Он рухнул на поле боя, погребая под собой солдат, сбил танк и взорвался, превратившись в столп пламени. Его место в строю уже занял другой. Любая жертва ради победы.

— Трубите отступление! — прокричал Николай, он не оставит здесь жену! — Пусть шквальные и проливные создадут маскировочную завесу. Нужно уводить наших людей отсюда. Луна!

— Отходите, я их задержу…

— Ага щас! — недовольно прокричал Николай, подстреливая очередного фьерданца, бегущего в ее сторону. Сейчас она была сосредоточена на бомбах в небе, а потому не могла себя защитить от нападений на земле. — Тогда я останусь с тобой! И помрем мы с тобой в один день, дорогая!

— Это наш последний шанс… — начал было Толя.

— Если они готовы бомбить своих же солдат, у нас нет шансов. У них больше огневой мощи, и Бруму плевать, сколько будет жертв, лишь бы Фьерде досталась победа. Я не собираюсь кидать людей в эту мясорубку. Отступаем!

Приказ разнесся по линии, и тут же туман начал заволакивать поле битвы. Николай наблюдал как бомбы неслись к земле, потом с помощью воды тормозили, и некоторые шквальные успевали их откинуть, прежде чем они успеют прорвать водную преграду. Он стоял рядом с женой, она была сосредоточена, с лица капал пот, руки подрагивали, но она продолжала стоять. Вот ведь упертая!

Тамара схватила короля за плечо.

— Николай, пусть кергуды унесут и тебя. Ты можешь выжить.

Но король лишь рассмеялся, и смех его, яростный и самую малость сумасшедший. Он посмотрел в сторону жены. Даже если сегодня он потерял корону навсегда, то он все еще остается верным мужем, который готов следовать за своей любимой и в огонь, и в воду.

— Ни в коем случае, Тамара. Если здесь сегодня погибнет независимость Равки, я погибну вместе с ней.

— Они возвращаются! — крикнула Майя.

Николай взобрался на танк, а теневой монстр завис над ним. Он обернулся к кергудам.

— У вас нет причин помогать мне, но я все равно прошу о помощи. Битва проиграна, но если мы сможем разрушить строй бомбардировщиков, то дадим шанс выжить всем на этом поле — неважно, равкианцам или фьерданцам.

— Николай, — взмолился Толя. — Пожалуйста. Это безумие. Если демон умрет, ты тоже погибнешь.

Король усмехнулся.

— Воспитание, Толя. Если уж меня решили отправить в ад, надо непременно попрощаться перед уходом.

— Я тебе щас по шапке надаю! — грозно заметила Луна, сверля его взглядом.

— Прости, дорогая, но у меня нет даже шлема, — он подмигнул Бари.

На душе стало спокойнее, непонятно от чего. От того, что он понимал, что им не выбраться и смерился с этим? От того, что рядом были верные друзья, которые старались помочь? От того, что жена так мило злилась и светилась прекрасным голубоватым свечением? Он подал ей руку, помогая взобраться на танк, он хотел, чтобы она была рядом. Николай крепко держал ее за руку. Сейчас ему не страшен никто в этом мире, никто и ничто, потому что он счастлив.

— Это не ваша страна. У меня нет права вам приказывать, поэтому я прошу. Сражайтесь за меня. Сражайтесь за каждого гриша, за каждого солдата, за каждого ребенка, мечтающего снова увидеть свою мать, за каждого отца, который хочет засыпать без страха перед завтрашним днем, за каждого художника, плотника, каменщика и фермера, которым судьбой предписано намного больше, чем умереть с ружьем в руках. Сражайтесь за всех нас.

Солдаты, оставшиеся подле короля, ответили на его слова дружным ревом.

— За всех нас!

Демон, кружащий над головой короля, испустил пронзительный вой и взмыл в небо. Луна рядом приветливо завыла, поднимая голову к небу. Кергуды тоже рванули вверх, спеша за демоном. Николай сжал руку жены. Возможно, сегодня последний в их жизни день, и он не хотел отпускать ее ни на миг.

— Николай… — тихо позвала Луна.

— Не отпущу, — прошептал он, как будто зная, что она собирается продолжить сражение, превратиться в волка, придумать что-то еще, он наклонился к ее уху. — Люблю тебя…

— А я тебя, — она коротко поцеловала его в грязную щеку, свободной рукой стараясь оградить людей от бомб и помочь им найти выход.

А потом Луна повернулась к нему, прикрывая глаза. Николай почувствовал новую волну силы. Она питала его демона своим хаосом. Она укрепляла их связь. Сегодня эта связь погибнет вместе с его демоном, вместе с ним самим. Луна прижалась головой к его плечу. Он чувствовал ее боль. На душе было противно, но и спокойно. Может быть, если он погибнет — всем станет только легче?

В глазах Толи стояли слезы.

— Пусть святые примут тебя, Николай, — сказал он. — Ты умираешь, как король.

Вдруг Луна начала принюхиваться, она резко отскочила от него, как от огня, и опять завыла волком в небо. На этот раз до них донесся ответ. Воздух содрогнулся от рева. Громадная фигура пронеслась над полем и бросилась наперерез кергудам и фьерданским бомбардировщикам, заставив их разлететься в стороны. Серебряные молнии вспороли небо.

— Что за… — начала Тамара. Но слова застыли у нее на языке.

Все уставились на небо, он увидел дракона. Зоя. Он облегченно выдохнул. Она пришла. Пусть и так, пусть теперь и про нее будут шептаться, но она смогла.

Фьерданцы направили в нее дула своих оружий, но броня Зои выдерживала любую пулю. Дракон взмыл в небо, перевернулся в воздухе и обрушился на бомбардировщики. Дракон распахнул чудовищные челюсти, а внутри у него, казалось, зарождался ураган. Серебряная молния вырвалась из его глотки. Она вспорола воздух, поразив флайеры разрядами тока. Они вспыхнули и рухнули вниз, как раздавленные жуки.

Луна скомандовала всем оставшимся шквальным, и они общими усилиями постарались уменьшить ущерб от падения. Остатки фьерданской техники откидывались в разные стороны ветром и водой.

Дракон выпустил очередную ветвь серебристых молний, создавая стену огня, и, когда они повернули на восток. Зоя отрезала фьерданцам путь к отступлению. Их войска оказались зажаты между стеной огня и солдатами Равки.

Фьерданские танки направили свои мощные орудия на дракона, Зоя резко накренилась вправо, уходя от их снарядов. Затем сразу же пустила молнию, и разряд поразил военные машины Фьерды, расплавив дула и заставив экипажи искать укрытие.

Николай наблюдал с открытым ртом на это, его демона тоже это завораживало, как и всех на поле битвы. Только Мироновы суетились вокруг. Луна тряхнула его за плечо.

— К нам спешит отряд дрюскелей, — сообщила она, кивая в сторону приближающихся людей. — Что делать будем?

— Воевать! — воодушевился Николай, подхватывая поудобнее револьверы.

Однако его удивило то, что последовало после. Завидев дракона вблизи, дрюскели застыли, как вкопанные.

— Открыть огонь! — приказал командир дрюскелей. Но те стояли потрясенные, окаменевшие, задрав головы к небу и раскрыв рты.

И Зоя-дракон ждала, она рассматривала каждого из них, и чего-то ждала. Николай заметил, что на ее спине кто-то сидит. Но большего он не видел. Луна рядом со страхом наблюдала за этим действием.

— Ее надо остановить. Такая сила…

— Она прекрасно осведомлена о своих силах, — возразил Бари. — Она справиться!

— О чем вы? — не понимал Толя.

— О том, что она их всех убьет!

— Нет, — опять спорил с сестрой Миронов.

— Бари прав, — согласился Николай. — Она справиться.

Дракон распахнул пасть и издал разгневанный рев. В нем Николаю послышалась вся печаль Зои, весь ее гнев и горе, с которым она оплакивала каждого павшего солдата, каждого потерянного друга, глубокое одиночество, сковавшее ее в той жизни, что она вынуждена была вести. Сам воздух, казалось, ожил, давление упало, заскользили змейки электрических разрядов.

Она изогнула чешуйчатую шею, и сноп молний рванулся в небо трескучей сеткой, раскаляя воздух и заставляя волосы на руках Николая становиться дыбом. А фьерданцы остались целы. Зоя их пощадила.

— Санкта!

Николай не понял, откуда раздался крик. Он повернул голову и увидел на поле коленопреклоненную фигуру в черной рясе.

— Санкта-Зоя! — снова выкрикнул некто в черном.

Затем поднял голову, и Николай наткнулся на серый взгляд Дарклинга. Этот подлец подмигнул ему.

— Санкта! — Еще один голос, дрожащий от слез.

— Сенжи! — На этот раз с фьерданской стороны.

— Санкта-Зоя Штормовая!

Один из дрюскелей отбросил ружье.

— Senje Zoya daja Kerkenning! — крикнул он, падая на колени. — Me jer jonink. Me jer jonink.

Святая Зоя-среди-Молний. Прости меня. Прости меня.

Капитан дрюскелей вышел вперед с поднятым пистолетом. Неужели он убьет этого мальчика? Выстрелит ему в голову за то, что в ней поселились языческие мысли? Если он посмеет, что тогда будет?

Но двое фьерданских солдат преградили капитану путь, схватили его за руки и забрали оружие. Капитан дрюскелей закричал что-то, брызгая слюной и краснея от ярости. Богохульство, ересь, измена, скверна. Все эти слова и раньше обращались против гришей. Если бы фьерданцы сегодня победили, может быть, эти обвинения и имели бы силу. Но этим людям не хотелось умирать. Один за другим дрюскели опускались на колени. Зое удалось завоевать их верность своим милосердием.

— А я говорил, — шепнул сестре Бари.

— Она теперь вроде стала святой, — хмыкнула Луна в ответ, Бари поморщился от этого слова.

— Ну может, не все так… — он оглядел ряды опускающихся на колени солдат со слезами на глазах, — плохо.

Луна сочувствующе положила руку ему на плечо, а потом снова завыла, подавая какой-то знак дракону. Тот в ответ проревел, исчезая в облаках.

— Дорогой, — позвала Николая сероволосая. — Я думаю, нам пора заканчивать.

Фьерданцы отступали, равкианцы собирались с силами, чтобы доползти до лагеря. Им пора было возвращаться, Луна права. Он протянул ей руку в порванной и пропахшей кровью и порохом перчатке, притянул к себе и поцеловал. Кажется, сегодня они победили. Но это не на долго.

— А я говорила, что они вместе, — пихнула брата в бок Тамара.

Николай хохотнул, обнимая жену, знали бы они, что он с Луной уже давно не просто вместе, а женаты, связаны, прикованы друг к другу. Он улыбнулся, замечая, как феникс подхватил волнистый меч Луны, она вытянула левую руку, и птица влетела под кожу, устраиваясь в татуировку. Пропали волчьи ушки и хвост. На ней была простая куртка, рубашка и штаны, в крови и грязи, но она оставалась все такой же прекрасной. Спустившись с танка, они побрели к лагерю.

***

Они находились в лагере, когда появилась Зоя. Сначала Николай увидел грозного черного дракона, а потом огромная туша сжалась в маленькую точку, которая с невероятной скоростью неслась вниз. Надя создала воздушную подушку и поймала Зою. К ней поспешил Бари, приподнимая Назяленскую за голову. Казалось, что она потеряла сознание. Женя неверующе глядела на подругу, сжимая руку Давида, который скорее всего пытался найти какое-то объяснение таким событиям. Луна стояла рядом с королем в ожидании, пока Зоя откроет глаза. Вместо привычной одежды генерала на ней была невероятная броня. Ее тело покрывал облегающий костюм из туники и штанов, сделанный из металлических черных чешуек, отливающих синим в лучах солнца. Миронова обреченно вздохнула рядом.

— Даже у Зои красивее броня, чем у меня…

Николай удивленно на нее взглянул. Она сейчас серьезно? Да, король был согласен, что броня Бари и Зои во многом отличалась от костюма Луны, но назвать ее красивее у него не поворачивался язык. Потому что жена в своей броне была зверем, была хищником, а ее брат становился старинным рыцарем на фоне нового времени. Луна запугивала своим видом, своим гибридом между шкурой и кожей, между рыком и человеческим смехом, между острыми клыками и не менее острыми клинками. Николай еще долго будет видеть в своих снах эту прекрасную воительницу с серыми волчьими ушками и лукавым голубым взглядом.

— Фьерданцы, — прошептала Зоя, поднимаясь с помощью Бари. — Они отступают?

— У нас перемирие, — кивнул Николай. В его голове не укладывалось то, что произошло на поле боя. Они потеряли многих, они использовали самое страшное оружие, которое могли создать, они показали все свои козыри — и его демона, и силы его жены, и дракона его генерала, но фьерданцев это как будто не волновало. Конечно, с чего бы их могло это волновать? Они понимали, что противник истошен, и хотели его добить. И Николая это убивало изнутри. Он проделал столько работы, он постарался изменить ход истории, ход войны, но все казалось без толку. Он замолк, опуская голову, это перемирие далось им слишком большой ценой.

Луна сжала его ладонь.

— Они предложили переговоры, — закончила она за него. — В Ос Керво.

— Вадик Демидов тоже в Ос Керво, — сказал Толя. — Фьерданцы сейчас отступили, но, похоже, решили сменить тактику.

Тамара с отвращением фыркнула.

— Они не смогли победить нас на поле боя и решили продвигать вопрос с наследованием. Они созвали совет из самых знатных равкианцев.

— Нашу знать? У них нет права командовать нашим народом, — хмурилась Зоя, не отпуская руки Бари, тот иногда придерживал ее за талию, как будто она была самым хрупким цветком в мире.

— Мы можем остановить их, — поддержала Женя. — Мы распустим совет.

Николай натянул пару кожаных перчаток тонкой выделки. За то время, что прошло с момента объявления перемирия, он успел переодеться в безукоризненный военный мундир. Луна тоже успела сменить рубашку, хотя он бы предпочел, чтобы пред высокопоставленными гостями предстала сногсшибательная королева в дорогущем платье, но он еще успеет нарядить ее в шелка и стразы, а потом со всей страстью срывать с нее все эти пафосные наряды.

— Напротив, — возразил он. — Я приказал послать за ними дирижабли. Они прибудут через несколько часов.

— Во имя всех святых, зачем? — воскликнула Зоя.

— Затем, что чем дольше мы позволяем им плести интриги и строить заговоры, тем хуже для нас. Прямо сейчас Западная Равка благодарна нам и в гневе на фьерданцев за их предательство. Женя, посмотри, пожалуйста, мою рассеченную губу и сделай так, чтобы я выглядел добропорядочным монархом, а не разбойником с большой дороги. Бастард я или нет, если у меня и есть шанс сохранить трон, то вот он. И, думаю, моя жена не откажется от твоих услуг.

Женя выгнула бровь, а он встретился с удивленными взглядами всех собравшихся.

— Дорогой, если бы я тебя так сильно не любила, я б тебя прибила, — сокрушалась Луна, краснея под всеми этими изучающими взглядами.

Николай улыбнулся, наблюдая за ней. Ему нравился ее живой румянец, и этот счастливый и веселый блеск в глазах. Он коротко поцеловал ее в лоб, полностью игнорируя всех вокруг. Она — его жена, его женщина, его тыл и его будущее, пусть они думают, что хотят, но он будет с ней.

— Значит, все-таки королева, — ошеломленно прошептала Женя.

— Прости, что… — замялась Луна, ее глаза забегали, она прикусила губу. — Я не знала, как выйти из положения, надо было спешить, и, ну… — она еще раз вздохнула, смотря на портниху, — я не должна быть королевой в том смысле, который вы все закладываете в это слово. Я — воин. И командовать я буду только в том, что понимаю и знаю, в чем я уверена, а потому политик из меня никакующий… Это я оставлю своему муженьку, — она ткнула локотком Николая под бок, чтобы он прекращал так широко и довольно улыбаться, они вроде как на войне.

***

Николай был в здании ратуши Ос Керво множество раз, старался не заснуть в его главном зале под стеклянным куполом на бессчетных заседаниях. И все же приемный зал выглядел сегодня совсем по-другому, и даже свет, струящийся сквозь витражи наверху, казался ярче.

Зал был построен в форме амфитеатра, с поднимавшимися вверх ступенями, на которых стояли длинные, опоясывающие зал скамьи, которые в данный момент уже были заполнены знатнейшими представителями дворянства Равки. Делегации Равки и Фьерды проводили в зал одновременно, с северного и южного входа, чтобы не выказывать ни одной из стран предпочтения.

— Что-то случилось с Ниной, — шепнула ему Зоя. — Когда я попрощалась с ней, она сияла, готовая бросить вызов всему миру.

Она входила в свиту принца, что, как надеялся Николай, было добрым знаком. Но эта надежда разбилась, когда он увидел выражение ее лица. Ее глаза были широко распахнуты, рот чуть приоткрыт.

Николай был вынужден согласиться с Зоей.

— Похоже, что она пережила потрясение.

— Принц какой-то не такой, — шепнул также Бари, который шел по левую руку от Зои.

— Его страна проиграла сражение и будет вынуждена сейчас вести переговоры вместо запланированной громкой победы, — шикнула в ответ на брата Луна, что была по правую руку от короля. — Как думаешь он должен выглядеть?

— Точно не так, будто его подменили, — укоризненно ответил Миронов.

Николай глянул на принца, он казался почти таким, каким король его представлял, опираясь на данные разведки: молодым, среднего для фьерданца роста. Глаза у него горели, и от всего облика веяло какой-то нервной энергетикой, но этого и стоило ожидать от неопытного лидера, когда ставки были так высоки.

Брум, напротив, казался совершенно спокойным, несмотря на поражение, которое чуть не привело к мятежу среди его собственных бойцов. Для него это был шанс восстановить свою репутацию и снова оказаться у руля. Его окружали дрюскели. Луна попыталась сдержать рык, наблюдая за ними: они считали себя волками.

— Притащил с собой своих волчат, — с некоторым удивлением заметил Николай.

— Хочет продемонстрировать, что он все еще вожак, — заявила Зоя. — Должно быть, отбирал их очень тщательно. Просчитанный риск.

— Пожалуй, ему лучше перепроверить свои расчеты. Они все не сводят глаз с моего генерала и моей жены.

И кто бы стал их за это винить? Сила оживляла гришей. Она их питала, продляла им жизнь. Лицо Зои до сих пор сияло. Локоны обрамляли его густой волной цвета воронова крыла, чуть завиваясь от сырого морского тумана. Броня, которую она носила, казалась не боевым снаряжением, а второй кожей, покрытой блестящими чешуйками. Она выглядела не как гриш или военачальник, да и, в общем-то, не совсем как человек. Луна же, не желая идти на поводу у Жени и надевать роскошное платье, снова призвала своего феникса и облачилась в шкуру волка, убрав фамильный меч в ножны. Николай с Бари на фоне девушек были не такими эффектными и выглядели простачками. Что ж, пусть любуются силой и красотой, которые могут их уничтожить по одному щелчку пальцев.

Они уселись на свои места, и Николай с грустью заметил тех, кто вошел следом за фьерданцами. Его отец. Его мать. И человек, которого Николай тут же определил как Вадика Демидова. Луна незаметно сжала его руку, стараясь поддержать и успокоить.

Николай давно подозревал, что фьерданцы, скорее всего, решат использовать его мать и отца — точнее, того человека, которого он когда-то считал отцом, — и керчийцы дали им такую возможность. И все же видеть их здесь было для него нелегким испытанием. Через весь зал он мог почувствовать презрение отца, увидеть его в горьких складках обрюзгшего лица. Мать казалась слабой и уставшей, и он невольно задумался, сама ли она согласилась прийти сюда сегодня и свидетельствовать против него или ее заставили. Наверное, это была наивная надежда для непутевого сына, отправившего своих родителей в изгнание. Она боялась встретиться с ним взглядом.

«Неужели здесь все и закончится?»

За последние дни он задавал себе этот вопрос далеко не первый раз. Он оглядел зал, фьерданских делегатов, равкианскую знать, а также керчийских и земенских послов, находящихся в Ос Керво, которые на этой встрече должны были играть роль посредников. Апрат со своими святыми стражами тоже пришел, но не присоединился к фьерданской делегации, а занял позицию на верхней галерее. Лицо священника покрывали ссадины и ушибы.

Николай не знал, на кого может положиться. У него были сторонники среди первых семей Равки, но многие выступали против его реформ. Большая часть знати Западной Равки были бы счастливы, если бы его свергли, особенно если при этом им удалось бы отделиться. Но после предательства фьерданцев и попытки вторжения он надеялся, что друзей среди них у него прибавится. Николай был популярен среди простых людей, но их здесь не было. И их голоса в этом зале веса не имели.

Его переполняла удивительная легкость. Сохранит или нет он равкианский трон, казалось несущественным теперь, когда он мог увидеть свою страну и свой народ свободными. Он не был знаком с Демидовым, но тот мог оказаться не самым худшим кандидатом, особенно когда у Зои было достаточно силы, чтобы бороться с влиянием Апрата. Она могла бы исполнять роль советника и при маленьком Ланцове, чтобы тот мог противостоять Фьерде. А еще чтобы помогать ему избегать всяких нелепых и странных ситуаций и поступков. По сути, ее новая роль ничем бы не отличалась от нынешней.

А Николай? Он будет изгнан. Демидов ни за что не разрешит ему стать одним из членов совета. Ему не позволят закончить свои эксперименты в Лазлайоне, так же, как и занимать какие-либо посты в правительстве. Возможно, это подарит ему определенную свободу. Он мог бы вернуться в море. Мог бы снова стать Штурмхондом и объединиться с легендарным Призраком, наводить ужас на работорговцев, стать бичом… чего-нибудь. Тем более, что он наконец сможет быть со своей женой, исполнить ее мечту. Быть с Морской волчицей — эта мысль все больше и больше притягивала его.

Земенский посол выступил вперед.

— Обе страны подготовили свой перечень условий для заключения мира. Слово предоставляется Его Светлейшему Королевскому Величеству Николаю Ланцову, королю Равки.

Николаю с лихвой хватило этой помпезности, поэтому в своей речи он решил обойтись без нее.

— Я ознакомился с вашим списком условий, коммандер Брум. Они абсурдны. Думаю, это умышленный шаг, потому что вы не желаете заключать мир.

— А почему мы должны его желать? — парировал Брум. Похоже, он тоже решил не утруждать себя куртуазностью.

— Это было бы весьма разумным решением, учитывая, насколько разгромное поражение вы сегодня потерпели. — Николай повернулся к Луне. — Очень странно. Он знает, что они проиграли?

— Думаю человек, что возомнил себя волком вообще не понимает, что такое война и битва, — ее холодный взгляд был направлен на коммандера, и Николаю на миг показалось, что она готова превратить его в лед. — То, как была начата война, как была продолжена ночной бомбардировкой, сегодняшним представлением со звуком… — Она опасно сжала руку, феникс на ее плече грозно закричал. — Думаю, этот человек не вправе называть себя волком… Может быть его можно было бы назвать крысой, но думаю это оскорбление для настоящих талантливых крыс, что живут в Бочке, — Луна оскалилась, пробегаясь взглядом по его шрамам на голове, Брум, кажется, побелел, позеленел, а потом покраснел, закипая и от ее взгляда и от ее слов.

Брум рубанул воздух рукой, выражая несогласие.

— Я жажду защитить суверенность Фьерды от ведьм и демонов, а также от тех, кто извращает и разрушает труды Джеля. Мы все стали свидетелями того, как вы превратились в монстра прямо на поле боя.

— Я — одновременно и человек, и монстр. Думаю, вам это тоже хорошо знакомо.

— А это создание, — Брум указал на Зою, — Грозовая ведьма, или каким еще воплощением скверны она стала. Ни у кого не должно быть такой силы.

— В генерале нет скверны, — нахмурился Бари. — Только часть первородного хаоса, и то не весь хаос, не такой, как в моей сестре, — он глянул на Луну.

— А вы вообще кто такие? — злился Брум, осматривая Мироновых, — и какое вы имеете право выступать на стороне Равки?

— Я — Луна Миронова, носитель первородного хаоса, защитник миров и продолжатель династии Мироновых. Мое предназначение — оберегать мир от скверны и проявлений пустоты, моя прямая обязанность — хранить хаос и помогать людям, — она глянула на Бари, кивая.

— Я — Бари Миронов, носитель задатков творения, созидатель и продолжатель династии Мироновых. Мое предназначение — оберегать мир от скверны и проявлений пустоты, моя прямая обязанность — нести созидание и помогать людям, — продолжил Миронов.

— Мы разрушитель и созидатель, — заключила Луна. — Я могу разрушить любую страну и континент, а мой брат — отстроить его заново. Наша сила не используется в политике, но нам необходимо защитить наследие хаоса и творения. А точнее тех, кто несет в своей душе и помыслах творение и разрушение. Мы будем защищать гришей, — она еще раз окатила ледяным взглядом Брума, на этот раз он неуверенно сглотнул, косясь на принца, но тот оставался спокоен.

— Простите мою бестактность, — вмешался Хайрем Шенк, керчийский посол, который когда-то распивал с князем Крыгиным его великолепное вино, а потом отказал Равке в помощи. — Но можете ли вы вообще говорить от имени Равки, Николай… кто бы вы ни были?

Зал дружно ахнул. Это был вовсе не тот вежливый намек на происхождение Николая, которого все ожидали. Это было неприкрытое оскорбление — месть за то, что Равка помогла земенцам сохранить их торговые пути и передала Керчии технологию, которая теперь ничего не стоила.

========== Часть 21 ==========

Луна постаралась скрыть свою нервозность. Она верила в мужа, он всегда находил выходы из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Но сейчас она переживала. Даже не столько за него самого, сколько за все его старания, весь проделанный труд, все его реформы, все нововведения, изобретения. Луна мало что смыслила в самодержавных правителях. На ее родине такого не было, был парламент, избираемый из простого люда. Они сами решали, что им необходимо сделать, рассматривали с разных сторон одну проблему, обмусоливая ее как только можно. Но Николай — король, вся власть сосредоточена у него, он сам решает, что и как должно происходить. Но он тот правитель, который желает добра своему народу, а не самому себе. Может именно такой король и нужен был его стране?

Сейчас же все это могло быть закопано под слоем недоверия и глупых вопросов наследственности. Луна скосила взгляд на своего мужа. Но Николай лишь улыбнулся.

— Я — тот человек, который все еще носит корону с двуглавым орлом, и тот демон, который только что разгромил врагов на поле боя. Обращайтесь, если снова понадобится освежить вашу память.

Но Брум уже ухватился за предложенный шанс.

— Мы отказываемся признавать этого бастарда, самозванного короля правителем Равки. Он не может выступать от имени своей страны, если не имеет никаких прав на ее трон.

— Может быть, и так, — угрюмо заметил земенский посол. — Но кто вы такой, чтобы говорить от лица Фьерды? Почему мы не слышим наследного принца вашей страны?

Последовала продолжительная пауза, во время которой все взгляды обратились к принцу Расмусу. У принца был решительный, четко очерченный подбородок и удивительно полные губы. Он пожал плечами.

— Кто будет править Равкой, решать равкианцам, — протянул он. — А я пришел сюда, чтобы заключить мир.

— Что? — вырвалось у пораженной девушки, что по донесениям и должна быть Ниной.

Но ее удивление не шло ни в какое сравнение с яростным неверием на лице Брума.

— Это не… Мы договорились…

— Мы? — переспросил принц, вперив в него жесткий взгляд голубых глаз. — Мы — это Фьерда. А вы — всего лишь военный командир, который не может удержать под контролем своих собственных солдат. Скажите-ка, если мы вернемся на поле боя, вы уверены, что ваши солдаты согласятся поднять оружие против женщины, которую считают святой?

Луна осталась благодарна этому принцу, что он корректно опустил ее силы. Ведь ее не нарекли святой, значит можно и не упоминать. Она снова недовольно прошлась взглядом по этим дрюскелям. Ее волчья натура была задета. Эти сосунки посмели называть себя волками, посмели взять символику волка и приручить настоящих волков. Хотелось вызвать каждого на бой и, превратившись в зверя, переломить им шею острыми клыками. Больше всего конечно же бесил этот напыщенных петух с отвратным шрамом на лысой башке и взглядом грозного политика. Но мальчишка правильно поставил его на место — он посмел приручать волков, указывать им, что есть и как охотиться, но он упустил из виду, что сам является псом власти.

Ноздри Брума гневно затрепетали.

— Согласятся, или я вырежу сердца из их груди.

— Своими собственными руками? — Принц Расмус окинул дрюскелей взглядом, а затем указал подбородком на телохранителя рядом с собой. — Ну что, Йоран, ты поднимешь оружие против своих братьев? Станешь вырезать их сердца во имя Фьерды?

Юный дрюскель покачал головой.

— Никогда.

Луна не смогла скрыть поднятой брови. Неужели эта странная политика с показательными выступлениями «святых» реально так сильно подействовала на них? Сероволосая не могла этого понять. Они искали защиты у давно померших гришей, которые имели, судя по историям, достаточную часть первородного хаоса, чтобы, если не продолжить династию и обучение Мироновых, то хотя бы суметь уберечь этот мир от скверны. Но вместо этого они зачастую сами выпускали скверну. Луна не была согласна с этой политикой, но и не могла отрицать, что она дает результаты. Брум пристально уставился на него.

— Значит, ты — предатель и будешь болтаться в петле.

Несмотря на высокий рост, пареньку вряд ли было больше шестнадцати. И все же он не дрогнул.

— Лучшего я и не заслуживаю, — сказал телохранитель принца. — Я совершал ужасные преступления во имя своей страны, поскольку верил, что делаю все это ради спасения души Фьерды. Так что вешайте меня. Я умру с честью, хоть и не жил с ней.

Лицо Брума залила нездоровая краснота.

— Я не позволю лишить свою страну права защищать свои границы и независимость лишь потому, что несколько наивных юнцов попали под действие чар проклятых ведьм. — Он ткнул пальцем в Зою. — Эта женщина не святая. Она ходячая скверна. Эти двое, — он указал на Мироновых, — такие же, как и она. И этот мужчина, — распалялся он, повернувшись к Николаю, — такой же нечистый. Дайте слово свергнутой королеве. Она — свидетель того, что он не королевской крови по происхождению.

Свекровь. Странная мысль пронеслась в голове Луны. А ведь и правда: это первая ее встреча хоть с какими-то родственниками Николая. Точнее она уже видела его отца, видела Магнуса Опьера. Наверное, сложись все по-другому, и Николай бы был счастлив в небольшой семье предпринимателя. Они были невероятно похожи. Но Магнус был старше, он был измученнее, он был таким же хитрым лисом, как и сын, а еще в нем билось такое же честное и доброе сердце. Оказалось, что во время бомбежки Ос Альты он пытался помочь, пытался предупредить. И сейчас он где-то далеко в Новом Земе, там, куда его отправила Луна с рекомендацией к одному фермеру Колму Фахи, которому нужны помощники на ферме и в торговле.

— Мы выслушаем то, что она хочет нам сообщить, — поддержал Хайрем Шенк.

— Нет, — возразил Николай.

Луна повернула голову в его сторону, желая увидеть в его глазах озорную веселость и тот самый взгляд, означающий, что у него все под контролем. Но увидела лишь смирение и принятие. А потом легкую улыбку на губах. Сердце неприятно екнуло, он задумал что-то неладное.

Николай повернулся к своей матери. Королева болезненно и виновато смотрела на сына, переводя взгляд на Луну, которой было почему-то просто жалко старушку. Она была женщиной, которой хотелось любви, и пусть она нашла ее не в собственном муже, но в достойном человеке. Луна это знала. Потому что итог их союза, их любви стал человек, которого сероволосая сама любила всей душой, который был в сотню раз лучше любого рыцаря, моряка, изобретателя, короля. Для нее он был всем, и она ни миг не жалела об этом.

— Нет необходимости подвергать королеву Татьяну столь тяжелому испытанию. Нужное вам подтверждение вы найдете в моем собственном признании. Я — незаконнорожденный. Я всегда знал об этом и ничуть этим не огорчен. Никогда не хотел быть Ланцовым.

— Что ты творишь? — яростно прошептала Зоя.

— То, что должен, — ответил Николай.

— В Ланцовых течет кровь первых королей! — вскипел старик, сидящий рядом с матерью Николая. — Самого Яромира!

— Когда-то великий род необязательно сохранит свое величие. Именно один из Ланцовых не смог удержать Черного Еретика и допустил создание Теневого Каньона. Именно один из Ланцовых оставил управление Равкой на Дарклинга и Апрата и позволил своей стране и народу жить под их гнетом. Мне жаль, что я не могу претендовать на корону Равки, но я счастлив, что во мне нет крови Ланцовых.

Зоя постаралась что-то сказать или же остановить его, но Бари мягко положил свою руку на ее, чем вызвал гнев шквальной еще и на себя. Луна продолжала смотреть на Николая. Было плевать, что в итоге будет с ними. Будет ли он у власти, будет ли тем же предпринимателем, что его настоящих отец, или вернется в море — она будет рядом с ним. Он указал на Вадика Демидова.

— Но и у этого человека прав на трон Равки не больше, чем у меня. — Николай обвел взглядом амфитеатр, — Фьерда настояла на том, чтобы все знатные фамилии Равки собрались здесь сегодня. Так давайте предоставим им право решать, кто же будет править этой страной.

— Неужели твоя дерзость позволяет тебе считать, что они выберут бастарда? — со смешком спросил прошлый король.

Зоя снова попыталась вразумить Николая, но Луна знала, что такого его никто не остановит. Хаос внутри нее приятно заныл от его энергии, от решимости. В голове были совершенно неподходящие ситуации мысли. От этого его взгляда и настроя, она готова была отдаться ему на каждой скамье этого сраного зала.

Он подошел к окнам.

— Яромир, первый король, не относился к королевскому роду, пока не объединил враждующую знать Равки под своими знаменами. Для этого ему понадобилась помощь Санкт-Феликса. И сейчас лишь одному из нас под силу объединить эту страну и подарить ей мир. Солдату, заклинателю и святой.

Он распахнул ставни. Внутрь ворвался зимний ветер, и с ним вместе влетели крики людей, собравшихся внизу. «Санкта-Зоя. Ребе Два Урга». Святая Зоя. Дочь Ветра. Единственная, кому он мог доверить страну, за которую сражался и проливал кровь; единственная, кто мог наконец-то привести ее к миру и процветанию.

По спине Луны пробежались мурашки. Николай знал легенду о первом Миронове, знал, что тот был первым королем, что он объединил и защищал свой мир. А еще, что у ее далекого предка был первородный хаос, развитый во все стихии, и были задатки творения. Николай столкнулся взглядом с Луной. Он знал, что никто из Мироновых не примет корону, но Зоя была не Миронова, Зоя была тем человеком, который и правда сможет быть достойной королевой. Луна кивнула мужу. Она поддержит его во всем.

— Я склонюсь лишь перед одним правителем и лишь одного человека считаю достойным короновать сегодня. Век Ланцовых прошел. — Он опустился на одно колено. — Да начнется династия Назяленских. Слава Королеве-Дракону.

Луна поднялась со своего места, глядя на Бари. Мироновы не лезут в политику. Точнее они не должны были в нее лезть, но сейчас по кой-то хуй увязли в ней по уши! Бари тяжело вздохнул, поднимаясь со своего места.

— Мироновы будут на твоей стороне, Королева-Дракон, если ты будешь верна нашим заветам и править справедливо, — он поклонился Зое, Луна повторила его жест, сталкиваясь взглядами с ней. Зоя была зла и напугана. И сероволосая постаралась передать всю ту уверенность и правильность момента, которыми зарядилась от мужа. Дракон должен был почувствовать, она поймет.

— Слава Королеве-Дракону! Моя Царица!

Князь Крыгин. Этот человек действительно всегда готов спасти ситуацию.

Еще чей-то голос крикнул:

— Королева-Дракон!

Луна не особо успела запомнить имена и фамилии главного командования и хоть какие-то из знати Равки, так что разобрать, кто это был, не смогла. Он донесся с левой стороны зала. А затем она и вовсе потеряла счет голосам, потому что они слились в дружный хор, следуя один за другим,когда мужчины и женщины из знатнейших семей Равки выкрикивали имя Зои.

Николай поднял голову и встретился с полным ярости взглядом Зои.

— Я прикончу тебя во сне, — процедила она.

Он подмигнул, вставая рядом с Луной.

— Давай. Скажи что-нибудь эпохальное.

— Что скажешь ты, Зоя Назяленская? Генерал Второй армии? — Земенский посол обратился к ней с вопросом.

— Я — солдат, — заявила она. — И была солдатом с детства. Согласитесь ли вы, чтобы та, кто провел большую часть времени в траншеях на полях сражений, теперь надела корону? Согласитесь ли на королеву-солдата?

Вперед вышел какой-то генерал Перовой армии. Он одернул мундир, пригладил свои пышные белые усы.

— Хорошо, когда королева знает цену битвы. Я согласен на королеву-солдата.

Зоя лишь коротко, сдержанно кивнула в ответ, едва позволив себе выразить малую толику благодарности. Бари пытался передать ей что-то взглядом, но это мало помогало, потому что Луна видела: еще чуть-чуть и Зою начнет колотить крупная дрожь. Но она справиться. Она со всем справиться.

— Я — шквальная, гриш. — Она бросила пренебрежительный взгляд на Брума. — Некоторые наши враги станут называть меня ведьмой. И некоторые наши сограждане их поддержат. Нужна ли вам королева-гриш?

— Это правда, — заговорил старый князь. — Некоторые станут презирать вас. Другие назовут святой. А я хочу лишь возделывать свою землю и знать, что мои дети в безопасности. Я присягну королеве-гришу, если это принесет мир.

Зоя замолкла. Луне захотелось помочь ей, выйти вперед и сказать, что ее поддержат Мироновы, и пусть это уже звучало, но она докажет, что Мироновы это сила. Однако брат строго на нее взглянул. Луна застыла, как вкопанная. Почему он не хочет, чтобы она помогла Зое? Неужели он так серьезно настроен не вмешиваться в политику, что даже не поддержит собственную возлюбленную? Однако, когда шквальная начала говорить, то сероволосая поняла, что Бари боялся ей мешать, потому что сама Зоя все прекрасно знает и все сама прекрасно сможет.

— Моего отца звали Сухм Набри, и я его единственная дочь. Склонитесь ли вы перед королевой-сулийкой?

Предрассудки. Готовы ли люди победить себя, чтобы позволить лучшему будущему войти в их жизни? Зоя приняла правильное решение. Они должны знать. Над толпой поднялся смятенный, недоверчивый ропот, но Зоя не опустила головы. Она встречала их взгляды один за другим.

Вперед вышел князь Крыгин. Сегодня он выбрал вызывающе яркий кобальтово-синий камзол, отделанный красным позументом.

— Разве сулийцы не славятся своей прозорливостью и стойкостью? — спросил он у зала.

— Так и есть, — подтвердила княгиня Карьева. — Мне неважно, откуда она родом. Но я склоню голову лишь перед королевой, что поднимается к небу на громадных черных крыльях, чтобы вселить ужас в сердца наших врагов.

— Я говорю «да»! — воскликнул Николай, обращаясь к залу, и лицо его светилось надеждой и торжеством. — Мы принимаем королеву-сулийку, королеву-гриша, королеву Равки!

Луна и Бари отошли на задний план. Все-таки они должны были дать равкианцам решить, кто будет их королева. Сероволосая счастливо улыбалась: если ее муж больше не король, то может быть у него будет больше времени на свою жену. Да и общее ощущение чего-то великого, чего-то значимого и правильного пропитывало каждую ее клеточку. Бари рядом тоже сиял. Кажется, он был рад за Зою. Может, он один только и знал с самого начала на что способна эта девушка, и он был рад, что она наконец займет то место, которое и должно быть ее.

Равкианцы разразились приветственными криками, а на лицах фьерданских делегатов отразилось беспокойство. Возможно, этого будет достаточно. Возможно. Этот момент был словно сделан из стекла, такой хрупкий, готовый разлететься на осколки от любого ее неосторожного движения.

— Если таково желание народа Равки, — медленно произнесла Зоя, — я буду служить своей стране всем, чем смогу.

Луна заметила, что лица Расмуса и Нины были освещены неким восхищением и благоговением. Все-таки Бари прав — с этим принцем что-то не так. Вот Брум был таким, каким должен быть: он злился и ничего не понимал, а еще постоянно недовольно хмурился, осматривая своих восхищенных дрюскелей.

— Но откуда нам знать, действительно ли ее сила от святых? — Голос какого-то священника змеей скользнул по залу. Луна поняла, что это именно тот знаменитый предатель — Апрат. — Неужели мы готовы забыть о пятнах тлена, поразивших не только Равку, но каждую страну, чьи представители сегодня здесь? Может ли оказаться простым совпадением то, что это проклятие обрушилось на наши земли, когда появились сначала демон, а затем и дракон? — Он распростер руки, словно обращаясь к своей пастве, а его вопросы эхом зазвенели под куполом зала. — Как вышло, что Зоя Назяленская, обычный гриш, стала обладательницей таких невероятных способностей? Она приняла форму рептилии, потому что именно ею и является. Я знаком с этой девушкой. Я ведь был духовным наставником при прежнем короле. Так вот, у нее жестокий, холодный нрав, и ей никогда не стать той матерью, в которой так нуждается Равка.

Сероволосая заметила изменения в Зое, она еще не умела, как Николай, найти за доли секунды нужную реплику и мастерски ее сыграть. Вот сейчас ей нужна помощь, и Луна не собиралась стоять в стороне, как бы не был против Бари. Но, когда она уже открыла рот, чтобы что-то сказать, рядом прозвучал голос брата.

— В появлении тлена виноваты сами верующие, потому как забыли, что такое церковь и истинная вера, поддавшись лживым речам предателя, — о чем он говорит? Лицо Луны скосилось от недовольства: какой же это бред. — А дракон и демон были даны этому миру, чтобы они вспомнили о том, что такое сила, и кто должен руководить людьми…

Он замолк, растеряв всю свою уверенность и жар, с которым так декламировал свою речь. Бари виновато глянул на сестру. То, что Луна была в шоке, это мягко сказано. Она больше была в гневе, потому что она сама знала, что и Бари, и Зоя, и Николай — атеисты, что вся вот эта ересь про святых — лишь выдумки простого люда и приукрашенные истории реальных гришей. Она готова была дать брату подзатыльник, пусть он и старше ее почти на пять лет, пусть он вроде как умнее и сильнее во многих аспектах, но эту глупость она простить ему не могла. Она уже повернулась к Апрату, потирая кулаки, чтобы наконец высказать всю правду, но ее опять перебили.

— Так, значит, теперь ты решаешь, каким святым нам молиться?

Этот голос. Прохладный, как ручей. Дарклинг возник в задних рядах зала. На нем по-прежнему была черная ряса культа Беззвездного святого. Как вообще ему удалось проникнуть в зал? Апрат усмехнулся.

— А кто дал тебе право находиться в этом зале? Безвестному монаху, вставшему под знамена безумца.

Луна напряглась. Сейчас потрясающий момент схватить опасного преступника, который не должен был воскресать, и отбитого предателя, которому давно место на висельнице. Но она не могла действовать от своего имени. Будь Николай у власти, он бы уже давно подал ей хоть какой-нибудь знак, однако Зоя вообще на нее не смотрела, заинтригованная ситуацией между Апратом и Дарклингом.

— Не стоит уделять излишнее внимание именам, — заявил Дарклинг, выходя на свет. — У меня их слишком много.

Луна закатила глаза, давя смешок. Ох уж эти пафосные игры! Апрат отшатнулся. Большинство людей в этом зале никогда не встречали Дарклинга или видели, но лишь мельком, к тому же его черты все еще не стали такими, какими были раньше. Но у тех, кто знал его, кто работал с ним, кто восхвалял и боялся его, сомнений быть не могло. В свое время Женя узнала его мгновенно. А сейчас, судя по выражению неприкрытого ужаса на лице, узнал его и Апрат. Миронова же была знакома с ним недолго и не продуктивно, а потому не понимала, почему все так обеспокоенно замерли.

— Мы все пережили тяжелые годы войн и распрей, — невозмутимо проговорил Дарклинг. — Но из всех людей на земле этот человек должен быть последним, кому дозволено обсуждать королей и королев. На мгновение отбросим в сторону тот факт, что он вступил в союз с врагами Равки во время войны…

— Я предан лишь святым!

Дарклинг проигнорировал выкрик Апрата, подбираясь к нему все ближе. Луна перестала чего-то ждать, хотелось заново устроиться на стуле и с комфортом наблюдать за этим. На чью сторону она бы встала, ее уже не волновало. Оба не правы, каждый из них желает власти, один назвал святой Зою, второй же называет святыми лишь только тех, кого никто уже не увидит в живую, оба лгали и будут лгать, и что сейчас они разыгрывают, Луна не понимала. Хотят выиграть себе больше очков перед новым правительством, чтобы их простили и отпустили? Очень навряд ли. Мстят друг другу? Нашли, конечно, место.

— Этот человек помог Дарклингу свергнуть старого Ланцова. Он сыграл не последнюю роль в развязывании гражданской войны, чуть не уничтожившей страну, а теперь осмеливается выступать против женщины, которой народ поклоняется как живой святой?

— Всем известно, что старый король был болен, — сказал Апрат, но взгляд его бешено метался по залу, словно в поисках путей отступления. — Эти обвинения — просто наглая ложь.

— Король стал жертвой яда, не так ли? — поинтересовался Дарклинг.

— Именно так, — подтвердил Николай.

— Он получал яд медленно, в течение долгого времени, от кого-то близкого, пользующегося полным доверием короля. Сколько могло быть таких людей? Мне приходит в голову только один.

Луна знала эту историю по коротким упоминаниям, небольшим разговорам, не желая погружаться в это с головой. Но в болезни короля вроде виновата была Женя. Миронова украдкой глянула на бывшего правителя. Его лицо побагровело от ярости, щеки тряслись, как незастывшее желе. Похоже Сафина не зря его травила. Пусть он был и отцом Николаю, а ей самой так вообще свекром, но он ей не нравился, да и пусть лучше для нее будет свекром — мистер Опьер. Очень приятный мужчина по общению оказался, да и в нем чувствовалась та жилка, что и в Николае, не то что в этом надутом индюке.

— Ложь! — воскликнул Апрат. — Ложь из уст еретика!

Но стоило ему заговорить, как тени поползли из его рта. Весь зал ахнул, отшатнувшись в единодушной попытке оказаться как можно дальше от священника. Сердце неприятно кольнуло. Это сила Виктора. Сила ее старшего братца, который всегда проделывал такой фокус с Александром в паре. Луна уже привыкла, что вокруг нее крутятся люди, использующие силы Сэма и Жозе, даже ее собственные силы, но использование света и тьмы до сих пор отзывалось неприязнью у нее в душе. Братья бы сделали лучше. Да и придумали бы что-то пооригинальнее и посмешнее.

— Похоже, пришла твоя очередь, — шепотом подсказал Николай.

Зоя взмахнула рукой, и зал сотряс оглушающий раскат грома.

— Довольно, — заявила она. — Схватить его.

Хаос поглотил зал заседаний, стоило королевской страже столпиться вокруг Апрата. Фьерданцы поспешно отбыли, но все же после того, как наследный принц согласился продлить перемирие до тех пор, пока не будет заключен настоящий мирный договор. Луна проследила, чтобы священник был схвачен и заключен под стражу. Дарклинг по мановению волшебной палочки исчез, потому она вернулась обратно к Николаю и Зое с недобрыми вестями, они как раз проводили фьерданцев, перебросившись какими-то фразами с принцем и Ниной.

Николай отправил стражу и солнечных солдат в погоню за Дарклингом, который каким-то образом исчез из зала. Неважно, насколько сильно он помог им во время совета, они все равно не имели ни малейшего представления о его планах, и Зоя не собиралась позволять ему скрыться и продолжить плести свои интриги. К тому же, если удастся заключить прочный мир, придет черед проблемы с распространением тлена. Зоя еще питала надежды найти тот загадочный монастырь в горах, Луна же пыталась аккуратно намекнуть, что возможно никакого монастыря и не существует. Но попытка — не пытка, так что пусть они попытаются его найти.

Знать Равки уже начала интересоваться, когда будет проведена коронация и королева начнет принимать прошения о выделении средств из казны, переделе земель и тому подобное. Миронова переглянулась с Николаем, так вот отчего он с таким счастьем избавился! Но в конце концов зал приемов опустел, и Зоя с Николаем и Мироновыми остались одни в гулкой пустоте под куполом.

Взмахом руки Зоя отправила порыв ветра закрыть ставни, чтобы хоть немного заглушить чудовищно громкие крики толпы.

Затем повернулась к Николаю.

— Ты совсем не в себе?

— Время от времени. Нахожу это весьма бодрящим, — он лукаво подмигнул жене, что щечки Луны слегка покрыл румянец. — Но сейчас я, как никогда прежде, в здравом уме и твердой памяти, Зоя.

— Я не смогу, Николай. Ты — дипломат, манипулятор. А я…

— А ты?

Она раздраженно всплеснула руками.

— Я — сила.

— Корона никогда не предназначалась мне. Ты — военный командир, гриш, а теперь, благодаря стараниям Нины и дарам Юриса, еще и живая святая.

Зоя рухнула на ближайшую скамью.

— Неважно, что они говорили в этом зале, тебе прекрасно известно, что они никогда меня не примут. Все эти клятвы и заверения не будут стоить и ломаного гроша, когда они не получат того, что им нужно.

Бари выступил вперед, явно перебив готовую речь Николая, и опустился на колени перед Зоей. Луна глянула на мужа, неловко понимая, что пора бы валить. Николай понял ее без слов, тоже чувствуя это напряжение между шквальной и Мироновым.

— Я не смел показать этого на публике, Зоя Назяленская, — торжественно начал брат, Луна в панике предположила, что он собирается делать ей предложение, но деть саму себя она никуда не могла, а потому почему-то глупо улыбалась, наблюдая, как опешила Зоя, — но я готов служить тебе, как королеве, как женщине, которую люблю, и как невероятной силе духа, что благотворю, — щеки новоиспеченной королевы вспыхнули, и она в страхе посмотрела на них с Николаем, Луна с широкой улыбкой, почти что скача от радости на месте, показала ей большие пальцы. — Зоя, — продолжал Бари более тихо, — я готов буду помогать тебе в твоих начинаниях, быть рядом и… Клянусь, я тебя не оставлю…

Он аккуратно взял Зоину ручку и поцеловал тыльную сторону. Потом брат посмотрел в сторону сестры, ожидая чего-нибудь и от нее, но Луна старалась сдерживать слезы счастья и умиления, да и слова не шли в голову. Николай, чувствуя неловкость, откашлялся.

— Я могу быть твоим советником… — он развел руки, — Я буду помогать…

— Как и я, — нашлась наконец сероволосая. — Я не могу обещать тебе верную службу, но хочу стать тебе дорогим другом, всегда приходить на помощь в нужных ситуациях. Я могу быть тебе учителем в усмирении твоего хаоса, могу быть генералом в твоих войсках, могу быть подругой в дворцовых сплетнях, — Луна подошла ближе, присаживаясь на скамью. — И я готова принять тебя в семью, когда ты этого захочешь, — она кивнула брату, широко улыбаясь.

Зоя долго молчала, разглядывая по очереди всех собравшихся.

— Вы все спятили, — заключила она.

Николай добродушно хохотнул, подходя к жене.

— Возможно так и есть, — пожал он плечами.

Бари наконец поднялся с колен, беря за руку Зою.

— Здесь собрались демон, волчица, ястреб и дракон, — он наклонил голову в бок, будто рассчитывая формулу. — О нашем психическом состоянии стоило побеспокоиться раньше…

Луна была приятно удивлена: ее брат пошутил в тему и реально смешно. Кажется, любовь и правда делает мир вокруг лучше и светлее.

***

Они вернулись в столицу далеко за полночь. Николай и Зоя весь путь обговаривали дальнейшую стратегию, к ним подключались и Женя, и Адрик, и Надя с Тамарой и Толей. Даже Давид иногда что-то вставлял, хотя был очень сосредоточен на дороге. Луна же ехала рядом с братом. Ей неимоверно хотелось поскорее вернуться в море, но она понимала, что необходимо закончить кое-какие дела. Тем более вскоре она будет ходить под парусом без любимого братца, который останется при дворе новой королевы. Он хотел быть с Зоей, и Луна не могла ему в этом отказать или осудить его решение. Сама она навряд ли смогла бы надолго покинуть водные просторы. Она любила Николай, но без ее любви к морю она была бы не собой.

Они долго молчали, прибывая в приятной домашней тишине. С Бари вообще всегда было легко, он устремлялся мыслями в очередные изобретения и надолго пропадал из реальности, что позволяло сероволосой передохнуть спокойно и попытаться выстроить в голове все произошедшие события. Для нее было важно анализировать свои поступки, вспоминать удавшиеся и не очень события. Этот ритуал напоминал совет в кабинете отца после очередной охоты, когда они собирались за большим дубовым столом и обсуждали все взлеты и падения. Ее хаосу это было нужно, да и ей самой, чтобы не сойти с ума от всех эмоций и переживаний.

— Когда последний раз ты пыталась связаться с… — Бари не договорил, но Луна его понимала и без слов.

— Когда мы вернулись из Кеттердама, — она пожала плечами, опуская голову.

— И?

— И как обычно — никто не ответил… Бари, я думаю, что… — Луна повернулась к брату, — даже если они нас слышат, то не могут ничем помочь…

— Вдруг тот загадочный монастырь, про который говорил этот…

— Ты думаешь ему можно доверять?

— Уж точно нельзя, — покачал головой Бари. — Но это не означает, что он может быть не прав…

Брат замолк, ожидая какой-нибудь реплики от сестры, но она продолжала молчать. Бари понял это молчание, оно возникало всегда, когда речь заходила про их семью. Ему было тяжело вызывать ее на этот разговор, но сказать он должен был.

— Ты боишься очередной неудачи?

— Какой неудачи? — спросил подъехавший Николай, он заметил, что его жена приуныла, а ее брат невероятно серьезно о чем-то с ней разговаривает.

— Это связано с нашей семьей, — вздохнул Бари.

— В теории все миры Вселенной связаны, — проговорила Луна, если уж объяснять суть проблемы, то заходить надо издалека. — Эта связь рождает возможность переходить из одного в другой, ну или хотя бы передавать информацию…

— Так вы попали к нам, — кивнул Николай.

— Тот портал, который закинул нас сюда, был странным и стихийным явлением, — пояснил Бари. — Это редко происходит, и в основном ни к чему хорошему не ведет.

— Почему это? — спросила Зоя.

— Нас грубо говоря выдернули из другого мира насильно к вам. — пожала плечами Луна. — Потому что ваш мир в этом нуждался. Погиб олень и морской хлыст, поэтому Вселенная сама нас закинула сюда, чтобы мы решили эти проблемы.

— Проблемы решены, а значит вы вернетесь назад?

— Нет, — покачал головой старший Миронов, успокаивая Николая. — Мы уже крепко связаны с этим миром, так что мы останемся здесь, но…

— Но нам бы хотелось знать, что с нашими родными все хорошо, — закончила за него сероволосая. — Для этого нужно найти эту связь с нашим миром.

— Вы ее не нашли, — заключила Зоя.

— Мы побывали в местах обитания наших предков, — объяснял Бари, — но никакой подходящей энергии мы там не нашли. Я предполагаю, что этот монастырь с семенами тернового леса может оказаться подходящим источником энергии.

— Замечательно, — заключил Николай, поправляя перчатки. — Все равно скоро туда отправимся. Так что все будет хорошо, — он заискивающе улыбнулся жене, беря ее за руку.

Луна крепко сжала его перчатку, устремляя взгляд печальных глаз в карамельную сладость глаз мужа.

— Я устала попусту надеяться, — выдохнула она. — Этих мест было уже несчетное количество, но никто так и не ответил…

— Дорогая, — Николай поднес ее руку к губам, нежно целуя. — Мы со всем справимся.

Он тепло смотрел на Луну, что хотелось верить каждому его слову, каждому движению и жесту.

— Точно также он говорил и про мою коронацию, — хмыкнула Зоя, что вызвало улыбку на лице сероволосой.

— Только не говори, что ты улыбаешься не от реплик своего мужа, — напускно обиделся Николай.

Луна еще раз улыбнулась, отпуская свои переживания и приподнимаясь в седле, чтобы поцеловать его в щеку.

— Это другое дело, — широко улыбался он. — А теперь прибавь ходу, я хочу поскорее отдать нашей королеве свои покои и оказаться в твоих, — он улыбнулся и подмигнул, пуская лошадь галопом.

Николай правда отдал Зое свои королевские покои. А сам оказался в небольшой гостевой комнатке Луны, которую она посещала невероятно редко, в основном ночуя у мужа. Когда были отданы последние распоряжения и приказы, было решено наконец отправляться спать. Миронова так с самого момента сражения хотела оказаться в объятиях мужа, а потому сама настойчиво потянула его за рукав в сторону своих покоев.

Комнатка была меленькой. Всего лишь небольшая гостиная с одиноким креслом и камином, дверь в ванную и дверь в спальню. Сегодня Николай решил не возражать, но уже завтра он постарается найти более удобную комнату для них двоих. Луна была ему благодарна за молчание и притянула его наконец к себе для долгожданного поцелуя. Он не растерялся, беря инициативу, сминая податливые искусанные губы и помогая избавиться от всей одежды.

В этот раз не было сказано ни слова. Все слова давно были произнесены, да и что толку постоянно их повторять. Они продвигались к спальне, не разрывая страстного поцелуя, ни на миг не переставая друг друга поглаживать и трогать тела. Они всё знали, и сейчас хотели лишь доказать все слова делом.

Николай опустил ее на кровать, которая оказалась не так мягка, как в королевских покоях, но он спал и на полу, и в гамаке, ему не привыкать, тем более что у него сейчас было более важное дело. Он опускал поцелуи ниже, по молочного цвета коже, к шее, ключицам, аппетитной груди, сжимая полушария в ладонях, ловя стоны. Луна же старалась провести ручками по всем мускулам его тела, очертить каждый шрамик, зацеловать каждую родинку. Хотелось большего, хотелось наконец почувствовать единение, почувствовать важность и нужность момента.

Он полностью поддерживал ее желание. Как голодный зверь, Николай сдирал остатки одежды, разбрасывая ее в разные стороны. Невероятной силы собственническое ощущение поглотило его с головой, он хотел быть победителем, завоевателем, и пусть он уже брал эту территорию, пусть уже с закрытыми глазами может воспроизвести все изгибы любимого тела, но он хотел снова и снова брать ее. Ее волчий образ на поле боя до сих пор стоял в глазах, а податливое тело отзывается на каждое его движение прямо сейчас. Глаза цвета глубокого моря блестят возбуждением, а стройные ножки обвивают торс. Кажется, соперник готов к поной капитуляции, сдается без боя.

— Сегодня ты такая страстная, — заметил Николай, оставляя багровые пятна на нежной шее.

— Там в зале, — с придыханием отвечала Луна. — Пусть ты передал власть… Ах! — она ближе прижалась, трясь о его торс возбужденными сосками. — Но от тебя исходила невероятная энергия…

— Интересно, — коварно улыбался он, поглаживая ее клитор. — Поделишься?

Николай поймал ее очередной стон губами.

— Ты… — Луна терялась в предложении, голова туго соображала, Николай умел доводить ее до исступления. — Ты был вожаком… Ах! Николай! Пожалуйста…

— Тебя возбуждает, когда я главный? — он поощрил ее, вставляя в сочащееся смазкой лоно свои черные от вен пальцы.

— Я… — Луна притянула его к себе, целуя в губы и насаживаясь на его пальцы. — Я — жена вожака стаи. Ты можешь командовать армиями, выигрывать войны, а я буду всегда твоей.

Николай согласно зарычал. Этого возбуждало и его самого. Особенно, когда она говорила это с таким приятным постаныванием, почти шепотом. Нависая сверху, он наконец вытащил под недовольный выдох пальцы, заменяя на свой член.

Невероятное ощущение наполненности прошибло ее до дрожи в коленях. Сверху был невероятно красивый в свете луны и свечей Николай. С растрепавшимися белокурыми прядками, сосредоточенным аристократичным лицом, родными карамельными глазами, что сейчас больше походили на тягучую темную конфетку-ириску, он был прекрасен. Так нежен и напорист, от него волнами исходила энергия настоящего мужчины, того, кто берет то, что ему причитается, того, который готов броситься и в бой, и в дипломатический диспут, но главное выйти оттуда победителем. Его сильные руки сжимали ее талию, пальцы с острыми черными коготками иногда оставляли царапины, которые он зацеловывал, извиняясь. Но Луна не замечала, сейчас ей было плевать на все. На фьерданцев с их войной, на шуханцев с их кергудами, на предстоящую мороку с властью. Сейчас был только ее муж, который любил ее.

Каждый был на пике, был уставшим и вымотанным, каждый понимал, что это ненадолго. И каждый был счастлив даже таким коротким моментам. В последний момент Николай все-таки вышел из нее, орошая своим семенем чистые простыни. Не сейчас, не сегодня. Когда надо будет, он почувствует, он поймет. Луна провела рукой, убирая сперму, и потянулась к мужу, устраиваясь на его груди.

Николай прижимал ее крепко к себе, понимая, что сегодня они победили, он стал свободен, а его страна наконец обретала того правителя, который сможет поднять ее с колен. Он поцеловал засыпающую жену в макушку и тоже вскоре провалился в глубокий спокойный сон.

========== Часть 22 ==========

Николай

Они путешествовали в сопровождении солнечных солдат не только в целях защиты, но еще и потому, что некоторые перевалы в горах были до сих пор завалены снегом.

— Драконом было бы быстрее, — ворчала Зоя, когда они взбирались на очередной перевал.

— И намного заметнее, — отвечал Николай.

— Просто шагайте вперед, — велела Женя. — Не хочу провести еще одну ночь в этих горах.

Николай обернулся назад, глядя, как Давид помогает Жене взобраться на очередную скалу. Все они были одеты по-походному — в толстые, но теплые тулупы, штаны и меховые сапоги. Вокруг был снег, что очень не нравилось Зое, но просто радовало, как ребенка, Луну. Она счастливая ходила с высунутым языком и ловила снежинки, иногда кидала снежки в Бари, если тот говорил какую-то чепуху. Так продолжалось, пока Назяленская грозно ей не запретила так поступать.

— Должен теперь будешь, — сказала Луна Николаю.

— Вы еще и поспорили на это?! — возмущалась новоиспеченная королева.

Николай не знал, что ответить. Никто ни на что не спорил, а его жена видимо просто решила его подставить, но и ей он ничего не мог предъявить — девушка была такой счастливой и свободной, ее щечки покрывал нежный румянец, а глаза ярко блестели. Он лишь покачал головой, строя виноватую мордашку Зое.

Флайеры донесли их до равнин к северу от Сикурска. Оттуда они вынуждены были продолжать путь пешком. Ветры, бушевавшие над этими вершинами, превращали полет в весьма рискованное мероприятие. Впереди, окруженный солнечными солдатами, брел Дарклинг. Его руки были связаны, а сам он по-прежнему оставался в черной рясе Беззвездных. Казалось, холод его ничуть не беспокоит.

Николай гадал, что ждет их впереди, если они все-таки смогут найти этот монастырь — при условии, что он вообще существует. Он был полностью готов к тому, что эта безрассудная экспедиция окажется очередной хитростью Дарклинга, но это вовсе не значило, что он был готов к самой хитрости. Может быть, Дарклинг вызовет оползень и похоронит их всех под грудой камней или бросит в лабиринтах пещер. Вариантов было неисчислимое множество. У этого человека был припрятан неисчерпаемый запас неприятных сюрпризов.

Но в обществе Мироновых его ничего не страшило, к тому же сам Дарклинг иногда откровенно их побаивался, хотя может это и была его актерская игра, но Николай видел, что он пытался держаться от них подальше. Луна и Бари вообще мало обращали на него внимание, будто он не тот, кто обрушил тьму на их мир и прорвал творение в сердце мира, а как будто он был всего лишь неинтересным муравьем. Николай пытался узнать у жены, почему они так поступают по отношению к пленнику. Но та лишь пожала плечами, объясняя, что не видит в нем угрозы, да и он уже получил свое наказание — вечную жизнь, его не стоило бояться. Только вот у всех остальных было иное мнение на этот счет.

Они перевалили через гребень, и перед ними раскинулась долина, укутанная серебристым туманом и опоясанная увенчанными снегом пиками Сикурзоя. Он разглядел горные озера, поблескивающие, как замерзшие монеты, и пасущееся вдалеке стадо лохматых бизонов, неспешно бродящих по лугу в поисках первых признаков весны.

— Здесь красиво, — рядом возникла Луна. — Но в море лучше.

— Конечно там лучше, — хмыкнул Николай. Они уже на протяжении нескольких недель обговаривали ее отплытие в море. Жена все стремилась в открытое плавание, проведать Каза, встретиться с Инеж и побывать наконец на своем любимом бриге «Восходящая звезда». Корабль был пришвартован в гавани Ос Керво и лишь ждал свою хозяйку. Но Николай не был готов ее отпустить. Он обещал ей море, обещал, что будет ее помощником и союзником в приключениях, но сейчас необходимо было наладить все дела в столице, укрепить позицию новой королевы. Он мог бы отпустить жену одну, но сердце рвалось к ней.

После битвы за Ос Керво их следопытам не удалось разыскать Дарклинга. Последователи Беззвездного святого все так же проводили свои службы, а некоторые даже встали лагерем у дворцовых стен, чтобы обратиться к новой королеве с прошением о признании Дарклинга святым. Но самого его нигде не было. Пока однажды вечером они не вошли в зал советов Малого дворца и не обнаружили его развалившимся в одном из кресел, словно он никуда и не уходил.

Николай тогда, помнится, схватился за пистолеты, а Зоя с Толей встали в боевую стойку. Но Дарклинг просто подпер рукой подбородок и сказал:

— Похоже, уже не в первый раз у Равки проблема, решить которую могу только я.

Луна тогда была с братом и Давидом в отстроенных мастерских фабрикаторов, а потому не могла что-либо сказать Дарклингу, но Николай был уверен, что это как минимум ее бы повеселило.

Он снова оглянулся на Зою, топающую за ним, в низко надвинутой на уши шапке из чернобурки, с красным от холода носом. За последние несколько недель он видел, как она проводила встречи, дипломатические приемы, нелегкие первые переговоры о мире с фьерданцами. Он был рядом, чтобы очаровать недовольных или помочь советом при необходимости, но Зоина служба в качестве генерала Второй армии заставила ее заранее ознакомиться со всеми тонкостями внешней и внутренней политики Равки. И пусть она никогда не питала особого интереса к сельскохозяйственным реформам, но тут ей на помощь могли бы прийти ее министры. Да и Николай, если бы она позволила. Он выполнял роль ее первого советника, но иногда ему даже не приходилось ничего советовать — Зоя прекрасно справлялась с многими делами. А его душа наконец была спокойна, ведь он сделал правильный выбор. Бари тоже был что-то наподобие советника, только более тайного и скрытного, он советовал из тени и предлагал свои идеи шепотом. Николая даже как-то раз кольнуло, что Зоя прислушивается больше к Миронову, чем к нему, но жена сумела его успокоить, заверив, что Бари редко ошибается, и, если он предлагает рискнуть, значит это продуманный шаг.

Они оказались у монастыря внезапно. Только что протискивались между двух отвесных каменных стен, и вот уже смотрят на украшенные изысканной резьбой арки и колонны из серого камня, образующие фасад монастыря. На расположенных между ними фризах была изображена история появления первых святых стражей — монахов, превратившихся в зверей, чтобы служить первому королю Равки, и не сумевших вернуться в человеческое тело. Юрий верил, что и Санкт-Феликс был среди этих монахов, а подробности истории его мученичества изменились с течением времени после многочисленных пересказов. Феликс прошел через обисбайю, обряд Тернового огня, чтобы изгнать из себя зверя. А как быть с тем, что Николаю в последнее время все меньше хотелось расставаться со своим демоном? Он ведь по-прежнему мог трудиться на благо своей страны. В этом ничего не изменилось.

Двери, в которую можно было бы постучать, не нашлось, был лишь длинный туннель, уходящий во тьму. Один из солнечных солдат осветил путь.

— Пахнет чем-то сладким, — заметила Женя, и мгновение спустя они поняли чем.

Перед ними раскинулась огромная, припорошенная снегом поляна под открытым небом. Окружавшие их каменные стены были усыпаны полукруглыми нишами, похожими на сотни голодных ртов, а в центре поляны росло самое высокое дерево из всех когда-либо виденных Николаем.

Его искривленный ствол по обхвату не уступал маяку в Ос Керво. Сеть мощных, толстых корней раскинулась от основания ствола, а высоко вверху сплелись в купол, почти накрывший поляну, его ветви, усеянные алыми цветами и шипами длиной в несколько ладоней.

Терновый лес. Но на этот раз он выглядел совсем по-другому.

— Похоже на священный ясень Джеля, — заметила Зоя.

— Или на те картинки в книжке с легендами про старый лес, — повернулась Луна к Бари.

— Это была картинка из тома про Вековой дремучий лес третьей эпохи… — начал объяснять Миронов.

— Все истории берут где-то начало, — раздался голос из скрытой тенями ниши. Перед ними возникла женщина, закутанная в алые шелка, с черными волосами, заплетенными в три косы, которые она перекинула через плечо. Она была шуханкой с глазами цвета молодой листвы и босыми, несмотря на снег, ногами. — Все боги — это один бог. — Она повернулась к Зое. — Nae brenye kerr, eld ren.

Зоя поклонилась.

Николай перевел взгляд с Зои на монахиню.

— Прошу прощения?

— Это каэльский, — объяснил Дарклинг. — Древний каэльский. Язык — чему я весьма удивлен, — известный Зое.

— Не знала, что пустота твоего черного сердца умеет удивляться, — хмыкнула Луна, обходя помещение.

Дарклинг нахмурился, отворачиваясь.

— Это значит «Приятно встретить тебя снова, старый друг». Юрис уже бывал здесь, — объяснила Зоя.

— Давно, — подтвердила монахиня. — Он хотел снова стать человеком и думал, что мы сможем ему помочь. Ты страшишься такой судьбы?

— Не думаю, что из-за этого стоит пока переживать, — отметил Бари.

— Мироновы, — монахиня поклонилась им.

— Ээээ, — протянула Луна. — Может не стоит?

— Легенды не врали…

— Рада за них, — перебила сероволосая, крутясь возле дерева. — Вы не против, если я…

Она протянула руку к стволу.

— Ты хочешь попробовать? — спросил Бари, подходя.

Девушка неуверенно кивнула, озадачено смотря на брата. Почему-то сейчас Николай больше всего хотел, чтобы у них все получилось, потому что вид жены был таким хрупким и нежным, что мог разбиться об отказ. Монахиня, кажется, тоже почувствовала что-то похожее, и дала согласие Мироновым.

Луна прикоснулась к коре дерева, закрывая глаза. Все в ожидании замерли. Бари тоже вскоре уместил свою ладонь возле руки сестры. Долгое время ничего не происходило. Николай и не знал, должно ли было что-то происходить. Но в какой-то момент Луна прикоснулась лбом к дереву, плавно стекая к корням.

— У них получилось, — прошептала Зоя.

Бари первый отошел от дерева, молчаливый и невероятно серьезный, он пугал своей замкнутостью. Он был расстроен, зол, обижен, печален, радостен. Зоя не подходила к нему, замерев на месте, пока Миронов в раздражении и переполняющих его эмоциях ходил из стороны в сторону. Николай был удивлен, но его смог остановить Давид. В прямом смысле, фабрикатор просто вышел вперед, в какой-то момент положив на плечо Бари руку. Шатен раздражено развернулся на Костюка, как бы уже собираясь давать отпор или желая что-либо сказать, но застыл, смотря на Давида. Тот кивнул головой в сторону сидящей в корнях дерева Луны. Взгляд Бари прояснился, и он поспешил к сестре.

Аккуратно убрав ее руку с коры, он постарался ее поднять, развернув в объятиях. Она сама прильнула к нему, крепко прижимаясь. Бари поднял взгляд на Николая. И он сорвался с места, стараясь не запутаться в ногах и подхватить девушку. Только когда Луна оказалась в его руках, он понял, что она не ослабла, не устала — она плакала. Тихо, бесшумно, стараясь скрыть свою боль. Бари рядом снова прислонился к дереву, на что Николай хотел его убить. Что-то в этом проклятом дереве расстроило его жену, сестру самого Бари, а этот опять хочет все повторить. Однако на лице созидателя вскоре расцвела улыбка.

— Он назвал его Вольф…

Луна подняла голову, смотря заплаканными глазами на брата. После снова потянулась к дереву. Николай перехватил ее ручку, целуя костяшки. Жена взглянула на него нежно и моля, а потом потянула уже их сплетенные руки к дереву. Когда они коснулись шершавого ствола, она закрыла глаза, и он зачем-то последовал ее примеру. Демон приветливо забился в груди, а после в его сознание влилась странная картинка. Детская комната в каком-то доме, а в колыбельке по центру комнаты происходит какая-то возня, потом к ней подходит статный молодой парень с черными волосами, поднимает из колыбельки идентично черного волчонка и что-то укоризненно говорит, покачивая головой. После волчонок становиться младенцем, и, заливаясь детским смехом, прикасается ручкой к щеке парня. Николай успевает присмотреться к лицу черноволосого — и оно оказывается очень похожим на лицо Бари. Потом картинка пропадает, а, открыв глаза, он рассматривает уже слезы радости на щеках своей жены.

— Так у вас получилось связаться?

— Нет, — качает головой Бари. — Но мы смогли убедиться, что с ними все хорошо…

Луна вытирает слезы, целуя в подбородок Николая, и убеждает его, что все расскажет позже. Все шокировано молчат, не зная, что и сказать.

— Нам известно, зачем вы здесь, — сказала монахиня. — Но вам не найти помощи в терновом лесу.

Нам? Николай заметил, что фигуры в алом стоят в каждой нише, наблюдая за ними. На вид они были безоружны, но численный перевес определенно был на их стороне.

— Вам известно о пятне тлена? — спросил он, пытаясь сосчитать людей в нишах. Их оказалось больше пятидесяти.

— Оно успело побывать и в наших горах. И нам остается только радоваться, что терновый лес не задело.

— Как и нам, — сказал Николай, поскольку это дерево было их единственной надеждой. До сих пор. — Так вы говорите, что мы не сможем остановить разрастание Каньона?

— Не при помощи обисбайи. Теневой Каньон — это прореха в ткани вселенной, ткани первого творения.

Николай кивнул. Это им уже рассказывали Мироновы. Николай потер руки. Он помог жене подняться, а после продолжал крепко удерживать ее в своих объятиях. Глупо, наверное, но ему так спокойнее.

— Ну и как нам это исправить? — Вопрос, который он задавал всегда. Сломанное можно было починить. Разорванное — зашить. — Как нам закрыть прореху?

— Никак, — сказала монахиня. — Кому-то придется постоянно держать ее края.

Женя нахмурилась.

— Что?

— Кто-то должен будет встать в проходе между мирами, между бездной и творением.

— Уточните, как надолго? — спросил Николай.

— Навсегда.

— Неплохо, — кивнул Бари. — Только вот ни одна смертная душа не подойдет для этого, я правильно понимаю?

— Правильно, тлен вернется после смерти — кивнула монахиня.

— Так я и думал. — Дарклинг прислонился к одному из гигантских корней дерева. Вид у него был скучающий, словно он каждый день встречал монахов древнего ордена.

— А я говорила, что его надо проткнуть шипом, — заметила Луна.

— Само собой, это должен быть я.

Глаза Зои превратились в щелки.

— Само собой. Ты же известен своим бескорыстием. Да ты ничего никогда не делал, не просчитав сперва свою выгоду. Так почему решил начать теперь?

— Потому, что только я могу.

Луна издала что-то наподобие смешка.

— Мне кажется, — спросил Николай, — ты действительно считаешь это поводом для самодовольства?

— Я — бессмертный, — заявил Дарклинг, пожав плечами. — В тебе жалкие крохи моей силы. Зоя только учится владеть своей. А я — стержень. Я — магнит. Я — сила, поднимающая волны.

— Сила, поднимающая тьму, — поправила Луна. — Не присваивай то, что тебе не принадлежит.

— Ты и в самом деле все это начал, — сказал Николай. — Помнишь?

— Так, значит, это станет твоим искуплением? — спросила Женя. — Твоей великой жертвой?

— Не будет мне прощения, крошка Женя?

Давид гневно загородил собой жену.

— Не смей так обращаться к моей жене!

Зоя резко повернулась к нему.

— Относись к ней с уважением, или я прикончу тебя на месте.

— Не нужно, Зоя, — прервала ее Женя. — Нам с ним давно пора поговорить. Я прощаю тебя за эти шрамы. — Он не смог скрыть удивления, и она рассмеялась. — Не ожидал, да? Я не жалею о них. Я нашла свой путь к той, кем являюсь сейчас, пережив эту боль. Благодаря ей я стала сильнее.

— Считайэто моим подарком.

Луна хотела что-то сказать, но была прервана пламенной речью портной.

— Но всего остального я простить не могу, — продолжила Женя. — Ты отдал меня в свиту королевы, потому что нуждался в шпионе. Ты знал, что я привлеку внимание старого короля. Знал, что мне предстояло вытерпеть. — Она прикрыла глаз, вспоминая. — Ты говорил, что я солдат и все мои страдания окупятся будущей славой. Не окупились.

— Цена…

— Не говори мне о цене. — Ее голос зазвенел над поляной, а волосы вспыхнули в лучах солнца, как костер темной осенней ночью. На закрывающей глаз повязке полыхнул Алинин символ. Он походил на падающую звезду. — Если уж эту цену необходимо было заплатить, то и платил бы ее сам. Я была всего лишь ребенком, но ты принес меня в жертву на алтарь своей многовековой войны. — Она издала тихий, грустный смешок. — А хуже всего то, что этого никто не помнит. Когда говорят о твоих преступлениях, вспоминают резню в Новокрибирске, жестокое убийство гришей, которым ты когда-то покровительствовал. А то, что пережила я, покрыто тайной. Я думала, что этот стыд — мой крест. А теперь понимаю, что твой. Ты был и отцом, и наставником, и другом. Ты должен был защитить меня.

— Я должен был защищать страну, Женя.

— Страна — это ее люди, — сказала Зоя. — Женя, я, моя тетя.

Дарклинг поднял бровь.

— Когда станешь королевой, тебе будут не так просто даваться подобные расчеты.

— Не будет тебе искупления, — сказала Женя. — Женщина, которой я стала, может простить тебя за то наказание, что ты назначил мне. Но ради той девочки, которой я была, я скажу, что не будет достаточного покаяния, не будет извинения, которое заставит меня открыть тебе сердце.

— Не припомню, чтоб я тебя об этом просил.

— Это придет со временем, — заверила его Луна. — Твой дед о многом сожалел. Твоя мать сожалела… Как думаешь о чем?

Дарклинг напрягся, а Николай готов был в любую секунду выхватить револьверы, чтобы пустить пулю ему в лоб, если он сделает хоть шаг в сторону жены.

— Что-то здесь не так. В чем подвох? — решил он перевести тему, все-таки пусть Дарклинг и заслуживал мучения и похуже, но не мог же он просто так пойти на это все.

Дарклинг дернул плечом.

— Вечные страдания станут искуплением за мои преступления. Я прошу лишь об одном.

— Вот и оно.

— Постройте мне алтарь, чтобы обо мне помнили.

Бари хмыкнул, глубоко вздыхая.

— А то-то о тебе забыли!

Зоя нахмурилась.

— Как о тиране? Убийце?

— Как о Беззвездном святом. Выделите мне главу в ваших книгах. И пусть с приходом ночи зажигают свечу для еще одного святого. Можешь ли ты согласиться на это, милостивая королева? — издевательски протянул он.

Внешне Дарклинг казался ничуть не заинтересованным, но демон внутри Николая чувствовал, что это только маска.

— Он серьезно, — неверяще выдохнул Николай. — Он готов умереть.

— Это не смерть, — уточнила монахиня. — Смерть по сравнению с этим покажется благословением.

Женя склонила голову набок. Она пристально смотрела на Дарклинга.

— Но ведь ты боишься не смерти, да? Он боится, что исчезнет.

Луна весело хмыкнула, покачивая головой, Бари тоже разделял ее веселье, и это видимо очень злило Дарклинга.

— Вы не понимаете, — грубо кинул он им.

— Конечно, — согласился старший Миронов. — Потому что для нас важно наше наследие, которое мы передаем с детьми, а не своими поступками. Потому что наша сила и цель будет жить в других. Нам не нужны алтари и молитвы, потому что нас и не должны помнить.

— Зоя? — спросил Николай. Дарклинг хотел, чтобы ему поставили алтарь, чтобы его историю переписали заново, но Николай не мог принять такое решение. — Женя? Давид?

Зоя с Женей стояли рука об руку, и когда они взглянули друг на друга, он понял, что перед ними проносятся воспоминания обо всех потерях, которые им пришлось пережить по прихоти этого человека. Он помнил, как мучительно Зое было смотреть на службу Беззвездных, когда они стояли в Каньоне, убившем ее тетю, унесшем жизни сотен людей, и славили имя Дарклинга. Женщина, которой она была тогда, ни за что бы не согласилась на подобную просьбу. Давид все еще удерживал жену за плечи, мягко отгораживая ее от Дарклинга.

— Неужели мы позволим ему изобразить из себя героя? — спросила Зоя.

Женя коротко кивнула.

— Позволим. Так наши страдания не будут бессмысленными.

Зоя в надежде взглянула на Давида.

— Я поддержу жену, — покачал головой фабрикатор.

Зоя вздохнула, кивая своим мыслям. Бари сжал ее плечо, приободряя.

— Да будет так.

Дарклинг повернулся к монахине.

— С чего начнем?

Монахиня изучающе посмотрела на них. Затем жестом указала на дерево, в то время как со стен спускались, окружая ствол волнами алого шелка, монахи — мужчины и женщины, старые и молодые, равкианцы, земенцы, сулийцы, шуханцы. Мелькнули даже несколько фьерданцев с льняными волосами.

Дарклинг поднял руки.

— Развяжите меня.

Николай с Зоей переглянулись. Если все это было очередной уловкой, он должен был сделать свой ход сейчас.

— Рассредоточиться, — велел Николай солнечным солдатам. — Приготовиться.

— Пока я жив, в тебе будет жить демон, — предупредил Дарклинг, пока Николай ножом разрезал веревки на его запястьях.

— Мы смогли договориться.

— Некоторые договоры существуют недолго.

— У тебя любовь к мрачным пророчествам, да?

— Передай Миронову, что Зоя проживет очень долгую жизнь, — продолжал Дарклинг.

— Не думаю, что его это остановит.

Николай спрятал нож и отступил в сторону.

Дарклинг не торопясь потер запястья, словно наслаждался страхом тех, кто вынужден был следить за ним и ждать, что он станет делать. Он скинул рясу на заснеженную землю, затем отправил следом рубашку и шагнул к стволу дерева. И застыл перед ним, в брюках и сапогах, с белой как снег кожей и волосами темнее воронова крыла.

— Ступай, — напутствовала монахиня с тремя косами. — Если таково твое желание. Если ты осмелишься.

Дарклинг сделал глубокий вдох.

— Мое имя — Александр Морозов, — произнес он, и голос его эхом разлетелся над поляной. — Но я сменил сотню имен и совершил тысячу преступлений.

Монахи прижали ладони к корням дерева, к его стволу, к свисающим вниз ветвям. Дарклинг широко развел руки, позволяя зимнему солнцу гладить лучами бледный торс.

— Я не сожалею! Я не раскаиваюсь! — сказал Дарклинг.

Одна из ветвей гигантского терна начала извиваться, как змея, и на конце ее появился единственный шип. Ветвь терна покачивалась взад-вперед, как змея гипнотизировала свою добычу.

— Все, что я делал, я делал ради Равки! — крикнул Дарклинг. — И это тоже. Ради Равки!

Ветвь сделала внезапный скользящий выпад.

Шип пронзил грудь Дарклинга, и тот, выгнувшись, закричал, и крик его — крик человека, страдающего от невыносимой муки, — был ужасен. Луна наклонила голову, и Николай в очередной раз удивился ее жестокости. Она готова была смотреть на мучащегося человека. Николай схватил ее за руку, когда демон внутри него тоже закричал от боли, что клеймом прижгла все внутри, опалив сердце.

Исполинский терн притянул Дарклинга ближе, обнимая ветвями, поднимая его обессиленное тело, словно мать, укачивающая сына, вернувшегося домой. Массивный ствол разделился, и ветви опустили страдальца во тьму. Дерево сомкнулось вокруг него, заглушив крики. Его ветви замерли. Монахи стояли в молчании. Николай прижал руку к сердцу. Боль исчезла, демон успокоился. На коре дерева Николай заметил едва видный отпечаток — ладонь Дарклинга, навсегда прижатая к прутьям его темницы.

Один за другим солнечные солдаты преклонили колени.

— Он стоит в проходе между мирами, — сказала монахиня. — Посмотри своим драконьим взглядом. Что ты видишь?

Зоя прикрыла глаза, подняла лицо к небу.

— Каньон… каньон цветет.

— Расскажи, — попросила Женя.

— Зеленая трава. Сад в цвету. Айвовые деревья. На ветвях множество белых бутонов. Они похожи на морскую пену.

— Тлену конец, — сказала монахиня. — А его ты тоже видишь?

Зоя втянула воздух сквозь сжатые зубы.

— Его боль… — Она содрогнулась и убрала руку, прижав ее к груди, словно сердце пронзил шип.

Бари подошел опять к дереву, касаясь его коры и закрывая глаза. Потом снова повернулся к замершей сестре.

— Связь сохранилась, такая же… Но хоть что-то, — сказал он. Луна облегченно выдохнула, расслабляясь.

Они поблагодарили монахов, но приглашения разделить с ними кров не получили, а у Николая не было желания задерживаться в этом месте. Кем бы ни был Дарклинг, для них эта поляна теперь стала местом траура.

Не произнеся ни слова, они миновали туннель входа и узкий проход между скал. Всюду ощущалось скорое наступление весны. Мир вот-вот должен был зазеленеть и расцвести. Но сейчас повсюду был лед, снег и серые камни, словно земля укрылась траурной вуалью и скорбела. Николай не чувствовал жалости к тому человеку, которым Дарклинг стал, но жалел о потере того, в ком было столько надежды, столько уверенности, что всего можно добиться, если быть достаточно умным, достаточно сильным и достаточно отчаянным, чтобы поставить на карту все. Кем мог бы он стать, если бы мир вокруг был чуточку добрее? Если бы Равка с самого начала умела ценить своих людей?

Прошлое, изломанное и мрачное, изрытое траншеями, усеянное минами, осталось позади. А впереди лежало будущее — пологие холмы, покрытые вековым лесом, море до самого горизонта и безоблачное небо.

Николай шел по горам, сжимая руку жены. Казалось, в таком положении, он мог преодолеть все.

***

В ночь перед коронацией Зои Николай не мог найти нигде Луну. Он пришел поздно в их покои. Весь день был занят подготовкой к предстоящему мероприятию, да и волнение Зои было на высшем уровне, хоть Бари и старался успокоить свою девушку. Николай устало завалился в комнату, ожидая увидеть возле камина жену с книгой или с чашкой чая, но ее там не оказалось, не оказалось прелестной красавицы и в ванной, и в спальне. Он начинал переживать. Луна часто была рядом с ним, скучала на нудных совещаниях или посещала еще более скучные ужины и встречи, иногда она пряталась от дворцовой суеты на озере, но Николай знал, что вечером он всегда окажется в ее объятиях. Сегодня что-то пошло не так.

Николай недавно видел Бари, а значит он не мог знать, где его сестра. После возвращения из гор они вообще мало пересекались, кажется между ними пролегла какая-то обида. Николай не лез с расспросами к жене и к ее брату, но прекрасно видел, что Луне больно и плохо. И вот сейчас она пропала.

Николай не стал ждать, пока она вернется. Ее отсутствие в их покоях наводило на мысль, что возможно она хочет побыть одна, что возможно ее лучше не беспокоить, но он уже закрыл за собой дверь и направлялся прямиком на улицу. Может она медитирует на озере? Может быть учит чему-то заклинателей? Ночью? Навряд ли.

Он вышел во двор, кивая стражникам, чтобы успокоить их. Все-таки он рванул по среди ночи неизвестно куда, стоило бы не поднимать лишней шумихи: ночь бомбардировки помнили все еще отчетливо. Он прошел по терновому тоннелю к Малому дворцу и свернул к озеру. Издалека не было понятно, что там кто-то есть, но маленький огонек блестел возле берега. Свеча?

Николай прибавил шагу, обходя немного со стороны, чтобы не напугать и не потревожить этот огонек. Может быть он натолкнется на влюбленную парочку или на игры детей, не хотелось бы портить такие моменты. Но приблизившись к источнику света, он увидел свою жену. Ее волосы были распущены. На плечи был накинут плащ, под ним виднелся край легкой белой ткани. Ночная рубашка? Николай не видел такого на своей жене ни разу. Огоньком оказалась и правда свечка, она плавала на дощечке в воде, а вокруг нее также плыл аккуратный венок из цветов. Николай перевел взгляд на Луну. Свет от свечи освещал ее мокрые щеки. Она плачет.

Он решил подойти поближе. Луна, казалось, не обращала на него никакого внимания, продолжая смотреть на огонек. Он присел рядом с ней на землю. В голове крутилось сотни мыслей и слов, чтобы сказать и успокоить ее, но он решил молчать. Она множество раз молчала так рядом с ним, когда что-то не получалось, когда кто-то погибал, она была рядом, и он был уверен, она могла сказать много речей, но всегда молчала.

— Это для моей мамы, — тихо объяснила она спустя долгие минуты тишины.

Николай продолжал молчать. Он ждал, что она сама расскажет. В ней копилось это с самого их путешествия. Пусть выговориться, пусть поплачет.

— У нее не выдержало сердце… — Луна всхлипнула, кладя голову на его плечо. — Она просто не пережила того, что единственная дочка и сын-созидатель пропали, исчезли… И никакой больше от них информации не поступало…

Вот, что произошло там, возле тернового дерева в монастыре. Они увидели, что их родственник умер, что женщины, родившей и воспитавшей их, больше нет. Николай придвинул ее ближе, заключая в кольцо своих рук.

— Она умерла из-за меня…

— Нет, нет, — уверял Николай. — Ты в этом не виновата. Никто не знает, сколько ему дано прожить… Так должно было произойти…

— Но если бы… — она утерла мокрые дорожки слез на щеках, поднимая голову. — Если бы тогда я не сделала, если бы…

— Тшш… — Николай поцеловал ее в лоб, потом в уголки глаз, собирая соленую жидкость, в покрасневший нос, в еще мокрые щеки. — Мы не можем этого знать. Не вини себя, пожалуйста…

— Бари также сказал…

— Вот видишь, мы оба говорим тебе это, — Николай поцеловал ее в макушку. — А значит это правда.

Луна затихла на какое-то время, она устроила голову на груди мужа и сжимала к кулачках его рубашку, боясь отстраняться и отпускать его.

— Ты бы ей понравился…

— Правда? — у Николая приятно разлилось тепло на душе.

— Да… — Луна слегка приподнялась, чтобы быть на одном уровне с ним. — Мама всегда говорила, что мне в мужья сгодится только, как минимум, принц, — она тепло улыбнулась.

— Какой она была?

— Строгой, но справедливой, — сероволосая посмотрела на одинокий венок в воде. — Она настаивала, чтобы я учила этикет, была леди и умела готовить…

— Ты умеешь готовить? — удивился Николай.

— Могу тебе постряпать мамин фирменный пирог…

— С удовольствием его попробую, — кивнул он, улыбаясь: жена не переставала его удивлять.

Луна по-доброму улыбнулась, целуя его в щеку. В глазах все еще проскальзывала грусть, но она справится. Николай это точно знал.

— А тот человек с младенцем — это?

— Это мой брат Александр, — счастливо улыбнулась Луна. — И мой племянник — Вольф. Который видимо унаследовал мою волчью шкуру, а силы пока непонятно чьи.

— Твой брат Заклинатель теней?

— Нет, Александр — Заклинатель солнца, на вашем. А по-нашему — разрушитель света. Вольф, как мне кажется, как раз-таки и будет разрушителем тьмы, как близнец Александра — Виктор.

— Ты рада за брата, — констатировал Николай.

— Конечно, — улыбнулась она. — Я всегда любила своих племянников и племянниц. Хотела бы я тебя познакомить с лисичкой Алисой и Белояром…

— Ты не смогла их увидеть тогда, у дерева? — спросил Николай аккуратно, боясь напомнить ей о потери матери.

— Мы не смогли установить связь такой, какой она должна быть, — объясняла она, прижимаясь крепче к нему.

— Давай пройдем в покои, — предложил он ей, замечая, что ее кожа покрывается мурашками от холодного ветра.

Жена кивнула, поднимаясь. Она в последний раз посмотрела на далеко уплывший венок со свечкой и развернулась, беря за руку Николай.

— Так вот, — продолжила она. — Мы надеялись установить полноценную связь, чтобы суметь хотя бы разговаривать с Мироновыми в других мирах. Но нам удалось настроить только зрительный контакт и то в одну сторону. Мы их видим, но они нас — нет.

— Это можно как-то исправить? — спросил Николай, ведя ее по тоннелю обратно в Большой дворец.

— Не знаю, — призналась она. — Мы такого раньше не встречали… Но даже такого контакта нам хватило, чтобы убедиться, что у них все хорошо…

Они молча прошли по ночным коридорам дворца. Николай чувствовал, что Луна опять загрустила, что она опять погружается в самобичевание.

— Твоя семья продолжила жить дальше, — заметил он. — Они не винят тебя, и даже радуются напоминаниям о тебе, — так он попытался объяснить ту радость, что он видел на лице Александра, когда тот брал в руки сына в образе волчонка. — Я не позволю тебе винить саму себя…

— Мне просто… — она отвернулась, обхватывая себя руками.

Николай вздохнул, пропуская ее в покои. Закрыв дверь на замок, он развернулся к жене, заключая ее в объятия.

— Мне просто больно…

— Я знаю, — выдохнул он.

Николай помог ей снять плащ, осматривая то, что было под ним. Это оказалась не ночная рубашка, а что-то на подобие летнего платья. Видимо, первое, что она нашла в шкафу.

— Как будущая королева? — решила перевести тему Луна, устраиваясь в кресло, пока Николай складывал дрова в камин.

Звать слуг не хотелось, поэтому он сам решил растопить огонь, желая, чтобы жена согрелась после долгих посиделок на озере.

— Зоя переживает, — ответил он. — Ну и ей стали сниться какие-то кошмары…

На этом моменте он вздохнул. Не все он одобрял, но видимо так должно быть правильно.

— Она хочет освободить Дарклинга.

— Зачем? — удивилась Луна.

— Потому что она считает, что такими ужасными пытками мы делаем себя такими же, каким был он. Ей сняться кошмары, она боится стать им, — закончил Николай, разворачиваясь к жене.

Луна выгнула бровь, удивленно смотря на него. Потом нахмурилась, обращая взгляд на окно.

— И как же она думает это провернуть?

— Найти сердце Санкта-Феликса, — кивнул Николай, как само собой разумеющееся.

Сероволосая выгнула бровь.

— Интересное предложение, — хмыкнула она. — Хотя знаешь ли, — она улыбнулась, — можно было бы загнать туда всех ваших «святых».

— Толя не позволит, — улыбнулся в ответ Николай, присаживаясь в соседнее кресло.

Повисло опять недолгое молчание. Николай опустил руку на карман, проверяя его содержимое. Было как-то неловко и неправильно что ли говорить это именно сейчас, вроде не совсем подходящий момент, но больше ждать он не хотел.

— Дорогая, — позвал он ее.

Луна повернула голову, отвлекаясь от созерцания огня. Волосы приятно обрамляли ее слегка красное от слез и мороза лицо, глаза местами еще поблескивали и припухли, а губы были искушены почти до крови. Николай улыбнулся этой прекрасной картине, доставая из кармана два кольца.

— Наверное, это стоило сделать раньше, — он взял ее правую ручку, аккуратно натягивая простое колечко на безымянный пальчик, — но до меня дошло только сейчас.

Николай протянул второе кольцо ей, оно было больше ее собственного, и он ожидал, когда же она сама наденет ему на палец то, что навсегда станет показателем для других, что он только ее, а она — его.

Луна широко улыбнулась, беря колечко в руки. После она стянула с него привычные перчатки, и аккуратно надела кольцо на его безымянный палец, весь испещренный черными венами.

— Дайка угадаю: Женя надоумила? — она счастливо на него посмотрела.

Николай наигранно покачал головой, хмурясь, но это никак не смотрелось с его широкой довольной улыбкой.

— Ни в коем случае! Я сам!

Луна впервые за вечер задорно рассмеялась, держа его за руку. Николай решил продолжить это счастье, притянув ее к себе на колени, и принимаясь ее щекотать.

Когда он собственнически устроил руки на ее талии и бедрах, приятно ощущая тяжесть кольца на пальце, она обвила его шею руками и притянула для поцелуя.

— Точно не согласна на церемонию в церкви?

— Точно нет! — хохотнула она, на что Николай обреченно вздохнул, подхватывая ее на руки и неся к кровати.

— Тогда я буду скреплять наш брак всеми возможными способами, — ухмыльнулся он.

— Постоянно?

— Постоянно.

— Навсегда?

— Навсегда.

Он улыбнулся, затыкая ее поцелуем и опуская на постель. С ней он не собирается расставаться никогда.