В Стране Гудка. Часть 2. Кремлевские будни [Самуил Бабин] (fb2) читать онлайн

Самуил Бабин В Стране Гудка. Часть 2. Кремлевские будни

Прошло две недели премьерства Сидора. За это время он не то чтобы, стал разбираться в политике, в которую его окунула жизнь, но как-то научился приспосабливаться и старался как можно меньше заниматься этой самой политикой. Первое, что ему удалось в этом направлении, уговорить Беломедведева проводить заседания кабинета министров не каждый день, как было раньше, а по вторникам и четвергам. Сам премьер, все еще продолжал кататься с Алиской на лыжах и возвращаться в Желтый дом похоже не собирался. Поэтому согласился на это предложение Сидора, что в результате привело к значительному сокращению внебюджетных расходов — просить деньги стали реже. И это, надо отметить, заметили все заинтересованные лица, включая Сама, который в прошедшие выходные посетив хоккейный матч между питерскими и квасковскими армейцами, и зайдя в ложу к Сидору, одобрительно произнес: «А, ничего нормально у вас в тандеме получается работать. Пусть Митька на лыжах еще покатается, а ты давай тут. Пора экономику уже сдвинуть с мертвой точки…» Эти слова, точнее сказать последняя фраза, тут же были растиражированы среди всего окружения и авторитет, Беломедведева в лице Сидора снова пошел в гору, и по словам Челентано, это несколько поколебало позиции силовиков, но и обострило политическое противостояние с Квасковским мэром, который до последнего времени пользовался полным доверием Сама и откровенно метил в его приемники. Вот такую политическую кашу заварил Сидор, за эти две недели своего премьерства, сам того не ведая, а мечтая лишь об одном — скорейшем завершения договорных обязательств и возвращению к нормальной жизни, актера детского театра.

Сегодня была как раз среда — день свободный от министров и распиливания денег. Сидор сидел за столом в своем кабинете для заседания и курил, прикидывая в уме, сколько ему еще осталось до дембеля. На своем привычном стуле у стены сидел Челентано, с планшетом и с недовольным видом играя, в какую-то компьютерную игру.

— Как они доходят до четвертого уровня, — раздраженно произнес Челентано и отложил в сторону планшет, — Вот забрал у сына сегодня, чтобы в школу не носил. Что за поколение растет, ничего их кроме компьютерных игр не интересует.

— А ты, что хотел, чтобы их интересовало, — задумчиво спросил Сидор.

— Учеба, получения знаний, работа, — с раздражением ответил Челентано, — Им жить в реальной жизни предстоит, а не в компьютерных играх этих.

— А цель, какая у них в жизни, — также равнодушно продолжил Сидор.

— Цель, — переспросил Челентано, — Получить образование, начать работать, делать карьеру, к чему-то стремиться.

— И в идеале, занять какой-нибудь пост, и начать распиливать бюджет в личных интересах и делиться немного со своими, — закончил пафосную речь Челентано Сидор.

— Не в личных, а в государственных, — отрезал Челентано. — Ты вот уже вторую неделю пост премьер-министра занимаешь, и я так смотрю ничего и не понял.

— Ты же сам мне всегда объяснял, везде чьи-то бизнес-интересы. Там друзей Сама, там мэра Квасквы, там силовиков, там Беломедведева, там сына прокурора и дальше по убывающей. А электорату в это время на шестьдесят рублей минимальную зарплату подняли. Вот, вчера Задворкин постановление правительства мне на подпись принес, — Сидор приподнял со стола листок бумаги и потряс им в воздухе.

— Правильно, — встав со стула, и заходил по кабинету Челентано, — А не будь этого и этих жалких шестьдесят рублей народ бы не получил.

— Чего этого, — не понял Сидор.

— Системы распределения ресурсов между своими, доверенными лицами, — встав перед Сидором, торжественно произнес Челентано. — Только так можно хоть как-то проконтролировать использование средств и быть уверенным, что они не все уйдут куда-нибудь налево. Со своих можно и спросить если что-то не так.

— Если не поделился, с тем, кто дает, — усмехнулся Сидор.

— Да. — С вызовом ответил Челентано, — А представь завтра придет, какой-нибудь Сидор Сидоров с улицы и попросит денег на колорадского жука. И чего? — Челентано вопросительно посмотрел на Сидора.

— Что чего, — удивленно спросил Сидор.

— А ничего, ни жука, ни денег не будет, ни шестидесяти рублей прибавки к пенсии. А Сидора этого Сидорова, ищи потом через Интерпол. Вот как будет, — самодовольно закончил Челентано.

— Понятно, — вздохнул Сидор.

— Что тебе понятно?

— Этих шестидесяти рублей хватит на час парковки в Кваскве. Да и то не в центре, а за вторым кольцом, — отстраненно произнес Сидор.

— Это ты к чему, — теперь не понял Челентано.

— Да, так. К слову пришлось, — ответил Сидор, гася сигарету в пепельницу. В это время в дверь постучались и на пороге, появилась скорбная фигура Задворкина: Я тут с бумагами, разрешите?

— Заходи, — махнул ему рукой Сидор, — Что там у тебя срочного?

— Вот, — присаживаясь на край стула, Задворкин протянул бумагу, и вздохнув, печально произнес, — Мы сверстали изменения в бюджет на второй квартал. И ваши сосиски туда тоже включили. Шестым пунктом, после против паводковых мероприятий.

— Вижу, — читаю бумагу, произнес Сидор.

— Раньше никак, не получается, — совсем опечалился Задворкин, — Если только, через внебюджетные фонды запустить. Тогда хоть завтра проведем.

— Ничего страшного, — беря ручку и подписывая, бумага ответил Сидор, — Подожду прохождения паводка.

— Спасибо, — безразлично ответил Задворкин, убрал бумагу в папку и не спеша, вышел из кабинета.

— Кстати насчет сосисок. Обед уже скоро, — посмотрел на часы Сидор, — Тут Петрович у себя в гараже с двумя таджиками осетинские пироги начал выпекать, — Может, съездим, посмотрим его хозяйство и пообедаем заодно.

— В гараже, — удивился Челентано.

— Ну, а куда им было после сноса Пирамиды деться. Да, ты не переживай, гараж у Петровича, самый благоустроенный был в нашем районе.

— Ну, поехали, — согласился Челентано и приказал по рации подать машину к подъезду.

***

Гаражи находились недалеко от микрорайона, где жили Петрович с Сидором, в промзоне, примыкавшей к железнодорожной ветке. От дома к гаражам они с трудом проехали по единственной разбитой дороге, петлявшей между огромных луж, куч строительного мусора и исковерканных бетонных конструкций. Возле гаража Петровича стоял все тот же небольшой, желтый автомобильчик. Только к буквам «ОП» на капоте и дверях, добавилась буква «Г». А из новой, блестящей трубы из нержавейки, торчащей на плоской крыше гараж, поднимался сизый дымок.

— Приехали, — скомандовал Сидор, и водитель остановил машину рядом с желтой малолитражкой. Челентано с Сидором вышли из машины и подойдя к железной двери гаража, нажали кнопку звонка.

— Не заблудились, — раздался добродушный голос Петровича, выходящего через небольшую дверь в воротах. За ним сразу потянулся на улицу ароматный запах свежеиспеченных пирогов.

— Ну, и место ты нашел, — здороваясь с ним за руку, произнес Челентано.

— Самое лучшее место, — весело ответил Петрович, — Не скоро к нам Квасковский мэр со своими опричниками доберется. — Поэтому, сюда уже весь работящий народ стал переезжать.

— Что за народ, — не понял Челентано, озираясь по сторонам.

— С пятнадцатого по тридцатый, — Петрович указал рукой на ряд гаражей напротив, — Автосервис у ребят. Любую иномарку отремонтируют. Дальше, вьетнамцы, швейное производство открыли. Лучше, чем твои дольче с Габаной моделируют. Еще дальше, стоматологи, дальше краснодеревщика и еще кто-то, не помню. А в самых последних гаражах, там силиконщики засели.

— Силиконовые сиськи, что ли делают, — усмехнулся Сидор.

— Сам ты сиськи, хоть и премьер-министр, — пошутил добродушно Петрович, — Компьютерщики они. Программы пишут. Стартапы разрабатывают для инноваций. Ну, как в Кремниевой долине, в Калифорнии.

— Откуда вы все тут взялись, — ошарашено произнес Челентано.

— Так, мы всегда были. Мы же обычный народ. Граждане страны, так сказать, — ответил Петрович, — Мы конечно не нефтяники и не банкиры какие-нибудь, чтобы в центре офисы за миллионы снимать. Да, мы туда и не лезем. Нам и здесь хорошо. Без чиновников ваших, платных парковок и тротуарной плитки. Лишь бы они сюда к нам не лезли, — как-то без энтузиазма закончил Петрович.

— И сюда доберутся когда-нибудь, — обреченно произнес Сидор.

— Это когда еще будет. Пойдемте, я вам свое хозяйство покажу, — ответил Петрович и распахнул дверь в гараж.

Внутри было как в хирургической операционной — стены, пол и потолок, были отделаны светлой плиткой, вдоль одной стены, за длинным столом, в белых комбинезонах, шапочках и масках, двое пекарей с завораживающей быстротой раскатывали тесто, нарезали ломти и заворачивали в них начинку. С противоположной стороны, стояла печь со стеклянной дверцей, за которой были видны выпекающиеся пироги. Вверху под потолком, с легким шумом работал приточно-вытяжной вентилятор. Тут начал сигналить таймер печи, и один из пекарей, открыл стеклянную дверь и длинным ухватом извлек противень с уже готовыми румяными пирогами. Он поставил противень на другой стол, охлаждаться. В это время второй пекарь уже закладывал впечь следующую партию пирогов.

— Вот так у нас все работает, — с гордостью произнес Петрович и, сняв с вешалки белые халаты, протянул их Сидору с Челентано, — Накиньте. Не положено здесь в верхней одежде.

— Хорошие у тебя работники, я смотрю, — одобрительно произнес Сидор.

— Профессионалы, — подтвердил Петрович, — Сейчас познакомлю. Эй, ребята, перерыв, — и он махнул рукой, подзывая к себе пекарей.

— Это, Каебунджан, — Петрович похлопал одного из пекарей по плечу, — А, это Каебунсан.

— Снова перепутал, начальник, — произнес первый пекарь, снимая маску, и открывая абсолютно чернокожее, африканское лицо, — Я, Каебунсан, а он Каебунджан.

Второй тоже потянул маску и перед ними предстал такой же чернолицый, как и первый.

— Какие же это таджики, — удивленно произнес Челентано.

— Кто сказал, что мы таджики, — в ответ удивился первый негр, — Мы, Казахсадцы, — и он, достав из кармана, и помахал паспортом с гербом Казахсада.

— А по мне, все равно, — усмехнулся Петрович.

— Подождите, — угрожающе произнес Сидор, — Никакие вы не Казахсадцы. Я вас узнал, — Вы танцующие негры из охраны президента Каебуна. Это вы у Отелло деньги украли, которые ему в Казахсаде на зарплату полиции выдали. Вы, арестованы, — и вытащив из кармана красные корочки, он ткнул ими в лицо каебунцам.

— Прости, прости брат, — в два голоса запричитали танцующие негры, хлопая себя ладонями по груди и пританцовывая, — Это не мы украли. Это Каебунзаде украл и сбежал с ними. Не знаем куда, — плачущим голосом пропел первый.

— А мы, совсем бедные остались. Хорошо вот Петровича встретили, и он нам работу предложил, — вступил второй.

— Если бы у нас те деньги были, разве бы мы работали здесь в гаражах. Мы бы в ресторане сидели, пили, кушали, телочек снимали. А теперь мы здесь, а эта черножопая скотина Каебунзаде, где-то в ресторане с нашими телочками, кушает сейчас и пьет, — изобразив искреннее горе на лице, пропел первый.

— Откуда у вас тогда паспорта Казахсада, — продолжая держать корочки, недоверчиво спросил Сидор.

— Нам их тогда в Казахсаде выдали, местные чиновники, в качестве компенсации, за откат полуторамиллионной помощи Каебуну. Можете у Отелло спросить, он подтвердит, — продолжая похлопывать и пританцовывать, продолжил рассказ второй.

— Похоже на правду, — согласился Сидор, пряча корочки в карман.

— А откуда у вас такой хороший уский язык, — продолжил допрос Челентано.

— Так мы три года у вас в Осетии, в университете учились печь осетинские пироги, — ответил первый.

— Это потом нас Отелло к себе в правительство взял. Ему очень понравилось, как мы печем пироги, — добавил второй.

— Ладно, оставьте ребят в покое, — вмешался в разговор Петрович, — Пусть идут, работают. А то к нам сейчас крупный заказчик приедет.

Каебунцы одев маски, отошли к столу и начали возиться с тестом. А Петрович, снял с противня несколько готовых пирогов, упаковал их в картонные коробки и протянул Сидору: «Ваш заказ, господин премьер-министр».

Сидор протянул Петровичу деньги за пироги они вышли наружу.

— А что это у тебя на машине за обозначение такое, ОПГ? «Организованная преступная группировка», — спросил Челентано, прикуривая сигарету.

— Название моей компании. Осетинские пироги Гинзбурга, — немного обиженно ответил Петрович.

— А Гинзбург, это еще кто такой, — без всякого спросил Челентано.

— Гинзбург, это я, — ответил Петрович и сняв кепку с головы вытер рукой, вспотевший лоб

— Ты, что еврей, — удивленно посмотрел на него Челентано.

— Не знаю. Не интересовался, — пожал плечами Петрович.

В это время со стороны въезда в гаражи показался небольшой полицейский автозак.

— Вот и менты похоже пожаловали по вашу душу, — произнес Сидор, увидев автозак, — Недолго вы свободой наслаждались.

— Нет, это свои. Это наш оптовый заказчик, — обрадовался Петрович и помахал рукой, остановившейся возле них машине. — Они у нас каждый день на всю шестую роту пирогами отовариваются.

Дверь машины распахнулась и на землю спрыгнул тот самый сержант-омоновец, который арестовывал их когда-то на штрафстоянке в Брюлево и у Пирамиды.

— Здравия желаю, — приложил к фуражке руку сержант.

— Вольно. Тут все свои, — махнул рукой Петрович и открыв дверь в гараж, крикнул во внутрь, — Пироги для ОМОНа на выход.

Тут же из гаража, неся на руках коробки с пирогами, выбежали танцующие негры, а сержант, открыв дверь фургона, стал передавать их сидящему внутри бойцу.

— Спасибо, Петрович, — закончив погрузку, протянул деньги сержант.

— Подожди, это еще не все, — пряча деньги в карман, ответил Петрович. — Солдатикам, срочникам вот возьмите. Пусть порадуются пацаны. — И Петрович зайдя в гараж, вернулся с большой картонной коробкой.

Омоновцы, закончив погрузку, развернулись и поехали, включив мигалку.

— И нам, пора, — взглянув на часы, сказал Челентано, — Государственные дела заждались уже, — и они, попрощавшись, забрав пироги, поехали следом за омоновцами.

***

По дороге им все чаще стали попадались зеленые эвакуаторы, груженные арестованными автомобилями, обклеенные желтыми наклейками. Ближе к центру их становилось все больше, а за Огородным кольцом образовалась настоящая пробка, которая усиливалась еще и активными строительными работами по укладке новой тротуарной плитки.

— Зачем, это все, — погруженный в собственные мысли, произнес Сидор.

— Что, — обернулся к нему сидящий на переднем сидении Челентано.

— Эти тротуары из мрамора, в половину дороги. Эти понатыканные везде знаки, запрещающие парковаться, а где их нет, платные парковки, как осьминоги, опутавшие город, — с немым вопросом ответил Сидор, — Кому все это надо?

— Гостям и жителям столицы, — насмешливо в ответ Челентано.

— Каким жителям, — раздраженно произнес Сидор, — Жители вон уже в гаражи перебираться начали.

— И оттуда их скоро попросят. «Не сомневайся», — все тем же игривым тоном произнес Челентано. — Страна у нас вон какая огромная. Чего вы все сюда в Кваскву понаехали? Жили бы там у себя в своих гаражах, и дела бы никому до вас не было. Вот ты, например, зачем сюда приехал?

— Учиться в институте, — насупился Сидор.

— Выучился и возвращался бы обратно к себе в село.

— У нас не село. У нас там райцентр, — ответил Сидор.

— Ну, вот чего ты к себе в райцентр не вернулся, — не отставал от него Челентано.

— Там работы не было по специальности.

— Вот видишь. А вас здесь и выучили, и работой обеспечили. А вам все мало. Вам еще тротуары деревянные, как в райцентре подавай, — все больше потешался над ним Челентано.

— Зачем деревянные, — не понял Сидор, — Оставили бы, какие есть из асфальта. По ним ходить удобнее.

— И то верно, — вставил вдруг водитель, — Что им денег девать больше некуда. И кто будет ходить по тротуарам этим, если в центр уже на машине лишний раз не поедешь. Если ты не шейх конечно или чиновник мэрии.

— Так, тебе кто слово давал, — осадил его Челентано и повернувшись к Сидору, зло добавил, — У тебя, что своих забот мало, что ты в чужие лезешь. Ты, бы лучше экономикой страны занимался, на что тебе Сам неоднократно указывал. А мэр как-нибудь без тебя со своей Квасквой разберется.

— А я и занимаюсь, — насупился Сидор.

— Вот и занимайся.

В это время едущий впереди автомобиль охраны остановился, включив аварийные сигналы.

— Что там случилось, — в рацию спросил водитель.

— Не знаю, точно, — ответила рация, — Какие-то люди с плакатами перекрыли проезжую часть. Попробуйте назад отъехать.

Но ни назад, ни в стороны тоже не получалось. Часть дороги было перекопано строителями. Сзади встали обесточенные троллейбусы, из-за упавшей на провода стрелы эвакуатора, пытавшего вытащить стоящий на тротуаре автомобиль.

— На мертво похоже встали, — переговорив по рации со службой охраны, доложил водитель, — Будем теперь ждать, пока омоновцы демонстрантов не разгонят.

— Вот видишь, — немного успокоившись, произнес Челентано, — Не привык еще у нас народ к порядку. Как тут без эвакуаторов и ОМОНа обойдешься. Рано нам еще.

— Ладно, пойду, посмотрю, что там у них впереди, — не стал больше спорить Сидор и, открыв дверь, вышел из машины.

Пробираясь через завалы мраморной брусчатки, песка и щебня, сваленных на разбитом тротуаре, Сидор прошел ряд стоящих впереди авто и вышел на свободную часть дороги, где впереди, плотной стеной стояли люди с самодельными плакатиками в руках. Многие держали также пластмассовых или плюшевых белых медвежат, и размахивали ими над головой. «Позор Большому Белому медведю», «Мой Маленький мишка тоже хочет домик», «Большой Белый медведь, уходи», — прочитал Сидор надписи над плакатами.

— Это кто, защитники животных, — спросил Сидор, стоящего впереди гражданина.

— Защитники от животных, — не оглядываясь, ответил тот.

— Они, что, нас от медведей защищают, — не понял Сидор. Гражданин обернулся, его лицо вдруг вытянулось и он, зло бросив: «Ага. От таких как ты», — и он быстро скрылся в арке соседнего дома.

В это время из соседнего переулка, выехала полицейская машина, из которой разнесся усиленный динамиками настойчивый голос. «Граждане, просьба освободить проезжую часть. Вы затрудняете проезд спецтехники»

— Позор! Позор! — многоголосо ответила толпа. «Вот где мы видели вашу спецтехнику», — кричали особо азартные, выкидывая вверх большие пальцы.

В это время к полицейской машине подъехала Скорая помощь и остановилась рядом, с включенным проблесковым маячком. «Убедительная просьба, освободить коридор для проезда Скорой помощи», — раздался призыв из полицейского автомобиля. Толпа перестала кричать и медленно расступилась, оставив небольшой сквозной коридор.

— Что ты тут стоишь, — раздался сзади голос Челентано. Сидор оглянулся, и увидел подъехавшую машину, из которой кричал ему Челентано. — Быстрее садись, сейчас поедим за скорой.

Сидор запрыгнул на заднее сидение и машины, как только Скорая помощь, въехала в освободившийся коридор, их авто включив сирену, рванулся следом. Они ехали следом и Сидор, видел через стекло искаженные злобой лица людей, тычущих в него пальцами и даже плюющих иногда в машину. «Позор Беломедведеву! Позор Беломедведеву!», — доносилось с улицы, громкое скандирование.

— Это же они про меня кричат, — наклонившись к Челентано, спросил Сидор.

— А ты, что подумал про Белого медведя, — огрызнулся тот.

— А что я им сделал плохого, — с недоумением произнес Сидор.

— Не знаю, — покачал головой Челентано, — Надо в интернет зайти. Похоже что-то на тебя накопала несистемная оппозиция.

— Какая оппозиция, — не понял Сидор.

— Сколько раз я тебе говорил, смотри телевизор, смотри телевизор, — развернул голову к нему Челентано, — Бесполезно. Ведь ничего не знаешь, чем живет страна.

— И впереди перекрыли, горлопаны, — резко затормозив, выругался водитель. И действительно, поперек улицы вытянулась редкая цепочка из молодых ребят, в основном студентов и школьников, с игрушечными медведями в руках.

— Ладно. Давай, сворачивай к мэрии. Там узнаем, что произошло, — приказал Челентано.

Водитель развернулся через сплошную линию, в сопровождения джипов охраны подъехал к красному с желтыми колонами зданию мэрии. Охранники выскочившие из машин сопровождения, тут же организовали живой коридор, по которому Сидор с Челентано вбежали в открывшиеся двери мэрии.

— Все нормально? Вы не пострадали, — встретил их в холле испуганный мэр. Улыбка с его лица исчезла, губки вытянулись в утиный клювик, а бусинки-глазки поднялись на самый лоб.

— Что происходит, — обнявшись с мэром, спросил Челентано.

— Это снова Нахальный опубликовал видеоотчет о коррупции, — и, посмотрев на Сидора, он с сожалением добавил, — На этот раз про вас, господин премьер-министр.

— Где посмотреть можно, — нетерпеливо, перебил его Челентано.

— Пойдемте ко мне в кабинет. Я прикажу, чтобы на экран вывели, — предложил мэр и подвел их стоящему с распахнутыми дверями лифту. Они поднялись на пятый этаж в приемную мэра и пройдя к нему в кабинет, расположились на большом мягком диване перед огромным белым экраном. Тут же ловкие секретарши, принесли и разлили по чашкам ароматный чай, подносы с печеньем, нарезанным лимоном и восточными сладостями.

— Я пойду, чтобы вам не мешать, — смущенно произнес мэр и вышел следом за секретаршами.

— Включай, — щелкнул пальцами Челентано. В кабинете немного убавился свет, и на экране появилось открытое лицо, еще молодого, но уверенного в себе мужчины, — «А сейчас друзья, мы посмотрим, в каких условиях живет и развлекается нас тихий и скромный премьер-министр. Господин Беломедведев».

— Это и есть Нахальный, — прокомментировал Челентано, отпивая чай из чашки, — Посмотрим, что он теперь накопал.

— А Беломедведев, это значит я, — дошло, наконец, до Сидора.

На экране в это время возникла панорама гор с покрытыми ледниками вершинами. «Здесь, в своем спортивно-банном комплексе Зеленая нора, наш пострел любит проводить новогодние каникулы», — прозвучал за кадром голос Нахального и объектив камеры попали две фигурки, стоящих на склоне горнолыжного спуска. «Кроме двадцатиметрового бассейна, крытого теннисного корта, вертолетной площадки, горнолыжной трассы, и церковного собора, на территории комплекса начато строительство зоосада для белых медведей, с искусственным поддержанием отрицательных температур». В это время камера крупно взяла веселое, загоревшее лицо премьера и перешла на его спутницу, симпатичную блондинку с косой, в белом с серебром лыжном костюме»

— Это же, Алиска, — воскликнул от неожиданности Сидор.

Камера, закрепленная на дроне беспилотнике, покружила еще немного над Зеленой норой, с комментариями Нахального, по поводу размеров и стоимости объектов, а потом переместилась уже в Поволжский район, где на берегу великой реки, Нахальный сотоварищами, нашли еще одно имение премьера и тоже с помещениями для белых медведей. Полетав еще по стране, поснимав другие объекты, размерами поменьше, дрон пересек границу и оказался над зелеными холмами в Этруссии, покрытыми виноградниками и оливковыми рощами. Оказалось, со слов Нахального, премьер прикупил там это старинное имение с винодельческим предприятием и старинным замком 13-го века.

— Все, понятно, хватит, — произнес Челентано, щелкнув пальцами. Экран погас.

— Зачем ему столько белых медведей, — после некоторой паузы произнес Сидор.

— Больше ничего тебя не удивило, — угрюмо переспросил Челентано.

Сидор ничего не ответил, только пожал плечами и тяжело вздохнул.

— Ну, все ОМОН начал очищать площадь, — вбежал в кабинет радостный мэр, подходя к окну и отдергивая штору. Щечки его снова заблестели, а глаза-бусинки как букашки весело бегали по лицу. Сидор с Челентано, тоже подошли и из-за спины мэра стали наблюдать за происходящим на улице. Народ оттесненный полицейскими с проезжей части, собрался вокруг памятнику великому поэту. Когда полицейские оцепили все прилегающие переулки, омоновцы, вытащив дубинки вдруг бросились на скопление людей и без разбора стали вытаскивать первых попавшихся, оттаскивая в подъехавшие автозаки. Самые активные из собравшихся пытались, схватившись за руки, противостоя омоновцам и надо отдать должное, им удавалось некоторое время отбивать атаки полицейских. Другая, основная часть людей, под напором полицейских дубинок бросилась бежать вниз по скверу, рассыпаясь по переулкам и дворам. Одному подростку удалось забраться на памятник поэту и водрузить ему на голову плюшевого белого медвежонка и теперь казалось, что поэт стоял одетый в белую зимнюю шашку.

— Ну, все закончили, — радостно произнес мэр, потирая руки. Он подошел к серванту, достал бутылку коньяку и рюмки. — Выпьем, что ли за победу, — разлив коньяк, он пригласил всех рукой к столу. Сидор и Челентано подошли, взяли рюмки и чокнувшись, молча выпили.

— В общем Митрофан Митрофанович, надо народ из центра на окраину выселять. За кольцевую дорогу. А иначе все эта наша борьба с пробками, благоустройство, коту под хвост. В любое время соберутся, перекроют, поломают, — он разлил еще коньяк и подняв рюмку добавил, — А с этим Нахальным и всей этой несистемной оппозицией, пора что-то делать.

— Это не наше дело. «Этим пускай служба безопасности занимается», — произнес Челентано, поднимая рюмку.

Они чокнулись и с удовольствием выпили.

— Мы тогда с проектом расширения Квасквы, подойдем на следующем заседание правительства, — провожая Сидора до двери, произнес мэр, — У нас уже все готово.

— Подходите, — пожал плечами Сидор и они, распрощавшись с мэром, спустились вниз к машине.

— К Желтому дому, — скомандовали Челентано и водитель, включив мигалку, развернулся через сплошную и объезжая полицейские машин и спецтехнику, поехал в обратную сторону. Возле памятника великому поэту, на скамейках сидели уставшие омоновцы, с аппетитом уплетая осетинские пироги, раздаваемые знакомым сержантом. Сам поэт, так и продолжал стоять в задумчивости, озирая опустевшую площадь с забытым всеми белым медвежонком на голове.

***

Выезжая, на набережную Кваквы-реки у Челентано вдруг зазвонил телефон.

— Что, — озабоченно переспросил он, слушая трубку, — В каком отделении? Я скоро буду, — он сунул телефон в карман и приказал водителю, — Останови.

Машина свернула к бордюру и остановилась. Картеж охраны тут же замер на проезжей части.

— У меня сына, омоновцы свинтили на митинге, — что-то обдумывая, сообщил Челентано, — Шеф, я возьму машину охраны, съезжу, разберусь.

— Конечно, — согласился Сидор, — Моя помощь не нужна.

— Твоя, — приходя в себя, переспросил Челентано, — Нет, сам как-нибудь справлюсь, — усмехнулся он и выйдя из машины, пересел в джип охраны, который включив все возможные сигналы, развернулся и помчался по набережной.

— Поехали, — сказал Сидор.

Подъехав к Желтому дому, они объехали его, и притормозил у желтой, незаметной двери, ведущий к персональному лифту премьера. Сидор, погруженный в свои мысли, продолжал сидеть в машине.

— Да, вы не расстраивайтесь так, — с участием повернулся к нему водитель, — Сейчас разберутся и объяснят народу, что вы здесь не, причем и все это видеомонтаж.

— Что видеомонтаж, — не понял Сидор.

— Ну, эти все имения, усадьбы. Домашние зоопарки для белых медведей, — ответил водитель и показал Сидору планшет, — Весь интернет сейчас об этом. Но я знаю, что вы не такой.

— Откуда ты знаешь, — удивился Сидор.

— Я хоть всего первую неделю у вас работаю, но вижу, что вы за человек. Вы не такой, как они представляют.

— Спасибо, — криво улыбнулся Сидор, — Сейчас бы выпить. Только не чего.

— А у меня есть, — обрадовался водитель и, открыв бардачок, вытащил бутылку Посольской водки, — Вот, возьмите. Я в мэрии, в буфете успел купить.

— Спасибо, — забирая бутылку, ответил Сидор, — Я потом верну.

— Да, ладно, — махнул рукой водитель, — Вы пироги свои не забудьте.

— Да, — Сидор взял коробку с пирогами, вылезая из машины, — Тебя как зовут?

— Вася, — почему-то обрадовался водитель.

— Хорошее имя, — махнул ему рукой Сидор и открыв дверь, зашел вовнутрь.

Поднявшись к себе, он расположился на диване, за журнальным столиком, перед телевизором. Плеснув водки в стакан, стоявший рядом с графином с водой, он выпил и ничего не почувствовав, налил уже сразу полный и не спеша, с удовольствие выпил весь. Тепло сразу стало разливаться по телу. Он включил пультом телевизор и отломил небольшой кусок пирога. На экране в это время всплыло крупным планом лицо рыжей телеведущей, которая когда-то била туфлей польского журналиста. Вблизи она выглядела даже ничего, хоть и была покрыта хорошим слоем макияжа. А вот большие, черные глаза и чувствительные припухшие губы, выдавали в ней, нерастраченную сексуальность.

— Здравствуйте мои дороги, — произнесла рыжая томным голосом слегка прикусив нижнюю губку, показав ряд белоснежных, искусственных зубов.

— Здравствуйте, — автоматически произнес Сидор наливая себе еще водки, — И что ты хочешь мне рассказать?

— Сегодня в Кваскве, произошли несанкционированные митинги, спровоцированные лидером пятой колонны, агентом Нежёлтого дома и Брюссельской капусты, неким Нахальным.

— Интересно, — ухмыльнулся Сидор, наливая еще.

— Этот Нахальный смонтировал и показал через интернет фильм о якобы миллиардной недвижимости нашего премьер-министра. Все наши эксперты, однозначно сделали заключение, что в фильме показаны объекты недвижимости, не имеющие никакого отношения, к премьер-министру.

— У меня точно ничего нет, — согласился Сидор.

— В настоящее время наша доблестная полиция пресекла все попытки провокаторов внести дестабилизацию в стране. Более трехсот человек задержано и находится в следственных изоляторах.

— Ну, и зачем было их задерживать, — развел руками Сидор.

— Чтобы отдать их в руки нашего справедливого правосудия, — сделала торжественное лицо рыжая.

— Продажное ваше правосудие, — угрюмо ответил Сидор и выпил.

— Это не существенно. Главное, что оно стоит на защите ваших интересов, Митрофан Митрофанович, — не согласилась телеведущая.

— А вдруг прав этот их Нахальный, и у меня действительно есть имения, по которым разгуливают стада белых медведей, — покачиваясь и глупо улыбаясь, возразил Сидор.

— Они не против белых медведей, они против вас вышли. А значит против власти, против стабильности, против пенсионеров и светлого будущего наших детей, — отработанным текстом парировала рыжая.

— Откуда вы набрались этой чепухи, — неприязненно сморщился Сидор.

— У нас надежные источники информации, — ответила ведущая и добавила, сделав паузу, — И множество политических консультантов.

— А у них, думаете, нет? В смысле источников и консультантов?

— Есть, — согласилась рыжая, — Это госдеп Нежёлтого дома и Брюссельской капусты. А они, как известно, хотят развалить нашу великую страну с ее первым космонавтом.

— Нет, — пьяно возразил Сидор, — Первым космонавтом была собака.

— Да, но это была наша собака, — уточнила рыжая, — И мы не дадим их в обиду.

— Кого, — не понял Сидор.

— Первую собаку, первого космонавта и ваших белых медведей.

— Вы думаете, медведей тоже для космоса держат, — сильно удивленно произнес Сидор.

— Ну, а для чего еще, — сделала таинственное лицо рыжая. — Как и вас.

— Вот это для меня откровение, — озадаченно покачался всем телом Сидор и пронзительно взглянув на рыжую, добавил, — А я никак понять не могу, зачем я им сдался. Значит, чтобы туда меня, — он поднял руку вверх.

— Вот именно, туда, — подтвердила рыжая.

— Я не хочу туда. Я боюсь незамкнутого пространства, — с дрожью в голосе ответил Сидор.

— Вот видите, — обрадовалась рыжая, — Поэтому туда лучше отправить Нахального и всех несогласных. И тогда в нашей стране не будет пробок на дорогах, все руководители будут иметь столько владений, сколько им захочется и ездить на самых дорогих в мире лимузинах, создавая этим гордость нашей страны. Полицейские станут добрыми дворниками и заменят азиатских гастарбайтеров.

— А омоновцы куда денутся, — с надеждой спросил сидор.

— Омоновцы останутся на всякий случай, чтобы у полицейских-дворников не возникло искушений.

— А вы тогда чем заниматься будете, — с подковыркой, как ему показалось, спросил Сидор.

— А мы, — глубоко вздохнула рыжая, — Мы будем продолжать любить и обслуживать вас, — и она, загадочно улыбаясь, стала медленно расстегивать пуговицы на блузке.

— Что вы делаете, — воскликнул Сидор.

— То же, что и всегда, — и она вдруг встала в полный рост, приподняла ногу и перешагнув рамку телевизора, очутилась напротив Сидора. — Потанцуем, — Рыжая села ему на колени и обвила руками вокруг шее.

— Я не очень люблю, танцевать, — попробовал расцепить ей руки Сидор.

— Тогда я это сделаю сама. Тебе понравится, презик, — Она легко встала, щелкая пультом нашла музыкальную программу и, делая откровенные движения телом, начала под музыку красиво раздеваться. Сидор испуганно сжался. «Что же мне теперь делать», — закрывая лицо руками, с тоской подумал он, когда рыжая сняла с себя и кинула на пол розовый ажурный бюстгальтер, и он… потерял сознание…

— Где-то же ты умудрился водку раздобыть, — услышал Сидор сквозь сон голос Челентано и открыл глаза.

Он лежал на диване, на спине, с раскинутыми в стороны руками. Над ним стоял Челентано, держа в руках, сильно отпитую бутылку Посольской.

— А где она, — Сидор приподнял голову и огляделся.

— Кто?

— Рыжая эта из телевизора, — Сидор повернул голову к телевизору. С экрана на него смотрела картинка с изображением лица рыжей, с слегка приоткрытом ртом и откровенным, призывающим взглядом. — Вот она.

— Снова изображение зависло, — безразличным тоном произнес Челентано и, взяв со стола пульт, направил на телевизор, выключил рыжую.

— А я подумал, что она настоящая, — садясь на диван и потирая лоб, облегченно выдохнул Сидор.

— По какому случаю, пьем, — угрюмо спросил Челентано.

— По поводу белых медведей и их бассейнов с охлаждением, — кисло усмехнулся Сидор и, дотянувшись до графина с водой, стоящего на столике, стал жадно пить прямо из горла.

— Тебе какая разница, — присаживаясь на диван, спросил безразличным тоном Челентано, — Это же не твои медведи. Ты, то чего расстроился?

— Я же артист. В роль вошел. Перевоплотился, так сказать. Теперь переживаю, как настоящий.

— Кажется твоя роль закончилась, — пододвигая стакан, усмехнулся Челентано, — Твой визави, узнал про эти Квасковские митинги, уже вылететь в Кваскву. Будет завра выступать с опровержением по телевизору.

— Кто вылетел, — прищурившись, посмотрел на него Сидор.

— Митрофан Беломедведев, — ответил Челентано.

— А где он сейчас, — огляделся по сторонам Сидор.

— Скоро будет здесь. Так, что собирайся. Переночуешь на даче, — ответил Челентано и вылил остатки водки в стакан.

— А у тебя как дела, — вспомнив, зачем уезжал Челентано, спросил Сидор, — Отпустили сына?

— Отпустили, — беря стакан, произнес Челентано. — Только он уходить не захотел. Со своими в камере решил остаться, — и он разом вылил водку в стакан.

— Хороший парень растет, — похвалил Сидор.

— Хороший, — согласился Челентано, — Это он оказывается, великому поэту медвежонка на голову одел. Мне менты запись показали скрытой камеры.

— Ну, ничего. Посидит денек, и отпустят, — бодро произнес Сидор.

— Пятнадцать суток, — уточнил Челентано.

— Хочешь, я вмешаюсь, — предложил Сидор.

— Пусть посидит. Поумнеет, может, — повертел в руках стакан Челентано, — Жаль, водки больше нет. Ладно, иди. Сиди на даче. Если потребуешься, позвоню. Я Беломедведева здесь дожидаться буду.

— Вот, пироги. Поешь, — Сидор подвинул коробку с пирогами к Челентано и, зайдя в лифт, спустился вниз.

Водителем машины был все тот же Вася.

— Все нормально, — улыбнулся он, открывая перед Сидором дверь.

— Слушай, а у тебя водки больше нет, — вспомнив про Челентано, спросил Сидор.

— Есть, — расцвел в улыбке Вася и, зайдя сзади, открыл багажник, где стоял целый ящик водки. — Это у меня еще от прежнего шефа осталось. Начальника МЧС. Он без водки никуда не ездил.

— Можно я возьму пару бутылок?

— Да, без проблем. Я же все понимаю, — сделал серьезное лицо Вася и, вытащив бутылки, протянул Сидору.

Сидор сунул бутылки в карман плаща и развернулся к двери Желтого дома: «Я сейчас». Он снова поднялся на лифте к себе в кабинет. Челентано сидел все в той же позе у журнального столика.

— Вот, — Сидор поставил перед ним бутылку.

— Спасибо, — невесело улыбнулся в ответ Челентано.

— До, завтра, — махнул рукой Сидор, заходя в лифт.

— Завтра может ты, уже и не понадобишься, — ответил Челентано.

— Как бы я этого хотел.

— А я нет, — вздохнул Челентано, — Привык я уже к тебе. Не хочется расставаться. Даже не знаю почему.

— Будем на хоккее встречаться. Спартак против армейцев, — ответил Сидор и нажал кнопку лифта

***

Сидор проснулся поздно, около девяти. Принял душ, поплавал в бассейне. Сварил кофе, сел на диван, включил телевизор и обомлел, на него с экрана смотрел хитро улыбающийся Сам сидящий за длинным столом заседаний под гербом трехглавого дракона и флагом страны, а по обе стоны от него сидели с внимающими лицами Задворкин, министр сельского хозяйства и все остальные, министры, фамилии которых и должности Сидор так и не запомнил. «Это же мой кабинет, — с удивлением подумал Сидор, — А где же я? В смысле Беломедведев?». В это время торжественный голос за кадром объявил, что сегодня заседание кабинета министром, по причине болезни провел Сам. Тут же включились микрофон в зале и Сам произнес: «Митрофан Анатольевич, простыл, гриппом заболел. Вот я и решил его на время заменить. А теперь начнем заседание». После этих слов картинка исчезла и стали показывать другие новости.

«Просто так там гриппом никто не болеет, — с сомнением произнес Сидор и переключил на другую программу. Это был уже Квасковский канал и Сидор немного успокоился. Там, хотя в последнее время тоже стали любить промывать мозги политикой, но делали это реже и барышни-телеведущие, были посимпатичней и не такие злобные как тетки с главных каналов. С экрана, красуясь, улыбнулась сочными губами, молодая телеведущая с большой, обтянутой грудью.

— Мэрия Квасквы планирует этим летом, увеличить протяженность велодорожек до ста километров, расширить пешеходные тротуары еще в трех районах и поставить шестьдесят новых памятников выдающимся деятелям нашего отечества, — счастливо произнесла грудастая. — На этом мэрия останавливаться не собирается, и концу этого десятилетия перед архитекторами, скульпторами и строителями поставлена задача, перегнать все европейские города по длине велодорожек и пешеходных зон. А по количеству памятников выдающихся деятелей, выйти на первое место.

«Где они возьмут столько выдающихся деятелей», — с сомнением подумал Сидор, но тут лицо грудастой, сделалось грустным и она, взяв со стола листок, прочитала растерянным голосом:

— К нам в студию поступило экстренное сообщение, — грудь ее вдруг стала меньше, а губки превратились в печальные ниточки, — На некоторых улицах нашего города, в системе платных парковок произошел сбой и оплата временно прекращена. Власти Квасквы планируют в ближайшее время устранить неисправность и настоятельно советуют горожанам, пересесть на общественный транспорт, и не пользоваться бесплатно парковочными местами.

— Ну, наконец-то, хорошая новость. Есть еще, оказывается высшая справедливость, — обрадовался Сидор, потирая руки. В это время, издавая мелодию гимна страны, зазвонил телефон и на дисплее высветились три заглавные буквы — САМ.

— Слушаю, — привставая с дивана, испуганно произнес Сидор.

— Ты, где сейчас, — безразличный тоном спросил Сама.

— На даче, — ответил Сидор и почему то, оправдываясь, добавил, — Работаю с бумагами.

— Прекращай заниматься этой фигней и срочно дуй в Желтый дом. Я жду тебя в твоем кабинете.

— Понял, — ответил Сидор и постояв еще некоторое время, прижимая трубку к уху. Сообразив, что Сам отключился, бросился нервно одеваться.

Во дворе его уже ждал вертолет с вращающимися лопастями. Сидор взобрался по трапу внутрь и поздоровавшись с пилотами, скомандовал по-гагарински «Поехали». Вертолет взмыл вверх и набрав высоту пошел над сплошным ковром облаков, через которые совсем не видно было города внизу. Вскоре вертолет зашел на вираж и сел на площадку у Желтого дома. К Сидору подбежали два здоровенных амбала в костюмах, из охраны Сама, и подхватив его под руки, пронесли через главный вход к общему лифту и поднялись приемную премьер — министра. Один охранник, что-то сказал в лацкан пиджака. Через какое-то время ему ответили из другого лацкана и охранники, распахнув дверь, со словами «вас ждут», втолкнули Сидора во внутрь.

В конце пустого, длинного стола, под трехглавым драконом и флагом, сидел со скучным видом Сам.

— Ты сам как, — спросил Сам, зевая.

— Нормально, — бодро ответил Сидор.

— Это хорошо, — напевая какой-то мотивчик, произнес Сам. — А вот Митя чего-то сегодня расклеился.

— Я слышал грипп у него, — вспомнил Сидор.

— Ага, Квасковский грипп, — усмехнулся Сам и встав подошел к двери в комнату отдыха, — Пошли.

Он открыл дверь и кивком головы позвал Сидора за собой. В комнате витал сладковатый запах винных паров. На журнальном столике стояли несколько пустых бутылок Посольской, а рядом на диване, сидели с грустными помятыми лицами Челентано и Митрофан Анатольевич.

— Всю ночь грипп лечили, — кивнул в сторону парочки Сам, — Сказали, что это ты им водку оставил.

— Я — растерялся Сидор, — Но только две бутылки, а здесь значительно больше.

— Стоит только начать, — ответил Сам, — Всю ночь гоняли начальника охраны в магазин за водкой.

— Шеф, ну обидно же понимаете, — пьяно произнес Митя, хлопая себя ладонями по карманам, — Я работаю с утра до вечера на благо страны. Как этот ваш раб, на галерах. А тут появляется какой-то Нахальный. Мелкая какая-то сошка, и такое про меня…, — и Митя, не находя больше слов,непонимающе закачал головой, — За что? Любой олигарх в этой стране в сто раз больше может иметь чем я, второе лицо государства. Почему я не могу позволить себе, всего то ничего, несколько этих дачек. И тем более не на меня оформленных. Мы же не в Каебуне живем.

— Да, можешь, можешь, — успокоил его Сам. — Я не возражаю.

— Спасибо за доверие, — Митрофан попытался привстать и протянул руки в сторону Сама.

— Сколько тебе отпуска осталось, — спросил Сам.

— Сейчас, — Митя, что-то стал считать, загибая пальцы.

— Две недели, — с надеждой произнес Сидор.

— Так точно, — кивнул Митя, — Если можно. Я бы еще отдохнул. У меня тут. В смысле там, семейная жизнь начинает налаживаться.

— Семейная жизнь, это хорошо, — согласился Сам, — Ладно, даю тебе еще неделю. Напарник твой справится. С Нахальным потом разберемся. А сейчас давайте, езжай на дачу, приходи в себя, а завтра чтобы улетел из Квасквы.

— Спасибо за доверие. Не подведу, — покачиваясь вытянулся Митя.

— Свободны, — кивнул Сам. И они с Челентано, взявшись под руки нетвердой походкой направились к открытому лифту.

— Ты сегодня переночуешь здесь. А завтра мы с тобой, с утра полетим в тайгу. Яму там новую начинают копать, — дождавшись, когда лифт уедет, сказал Сам, — Так, что ты смотри не пей сегодня.

— Да я и не пью, — фальшиво- искренне ответил Сидор.

— Ага, а то я не знаю, — усмехнулся Сам и вышел в дверь кабинета.

— Значит еще две недели здесь тянуть, — огорченно произнес Сидор и собрав бутылки отнес их в мусорное ведро. Возвращаясь, он увидел под столом какой-то предмет. Нагнувшись он с удивлением достал розовый, ажурный бюстгальтер.

— У Рыжей, в телевизоре был такой, — вслух произнес Сидор и с испугом взглянул на закрытую дверь спальни, где когда-то прятался Отелло. «Как она могла вылезти из телевизора, — неосознанно подумал он и подойдя к спальне, медленно приоткрыл дверь. На большой двуспальной кровати, накрывшись белоснежной периной спала Алиса. Свежий, малиновый ротик был чуть приоткрыт, показывая ровные белоснежные зубки. Ее светлые волосы, были наскоро заплетены в небольшую косичку.

— Фу, — облегченно выдохнули Сидор и Алиса, открыв глаза, посмотрела на него.

— Привет, — сказал Сидор, — А чего ты здесь делаешь?

— Привет, — улыбнулась Алиска и немного приподнявшись, опираясь на подушку, открыв свою маленькую, изумительную грудь. — А я по тебе соскучилась, Сидор.

— Откуда ты узнала, что это я, не Митрофан, — удивился Сидор.

— По выражению лица. У него надутое, как у индюка.

— А у меня, не надутое?

— Нет. Ты похож на Иванушку — дурочка.

— Спасибо. Дожили, — расстроено ответил Сидор.

— Но мне Иванушка нравится больше, — бодро ответила Алиска и спрыгнув с кровати, подбежала к Сидору и обняв его за шею, радостно поцеловала в губы.

— Перестань. Мне по контракту не положено иметь контакт с женщинами. Еще две недели, — несильно отстранился Сидор.

— А где эти алкаши, — Алиска подбежала к двери и выглянула наружу, — Всю ночь пели про корку хлеба на столе.

— На дачу поехали отсыпаться, — ответил Сидор, и покачал бюстгальтером, — Твоя вещь?

— Моя, — обрадовалась Алиска и подбежав к нему повернулась спиной, — Застегни.

Сидор помог застегнул бюстгалтер и стал подавать одежду, лежащую на диване.

— А у тебя какие планы, — натягивая чулок, поинтересовалась Алиска.

— До завтра никаких. Сам сегодня вместо меня заседание правительства провел. А завтра с утра мы с ним в тайгу улетаем. Яму какую-то открывать.

— Это выходит мы с тобой свободны до завтрашнего утра, — Алиска распустила косу.

— Ну, не знаю, — напрягся Сидор, — Мне еще с документами надо поработать, телевизор посмотреть. Злобные новости.

— Сидор, ну ты хоть не будь занудой. Я так соскучилась по Кваске в это Норе. А завтра мы с занудой в Италию должны улететь. Он мне там имение прикупил. В Таскании, — жалобно прикусила губку Алиса.

— А, чем ты хотела здесь заняться, — спросил Сидор, закуривая.

— Я очень хочу в стриптиз, — от души произнесла Алиска, — К шесту. Я так соскучилась по своей работе, — она с надеждой посмотрела на Сидора. Тот молчал. — Отвези меня пожалуйста в Красный Факел. Если я не оттянусь как следует, я в Италии его точно отравлю или задушу.

— Ладно. Надо спасать второго человека в стране, — ответил Сидор и взглянул на часы, — Но еще рано для Красного Факела.

— Отлично, — обрадовалась, прыгая Алиска. — Мы успеем съездить ко мне на квартирку, забрать рабочую одежду. И покатаемся немного по Кваскве. Вот ключи от машины, — она взяла со стола и протянула Сидору брелок с ключами, — Я быстро в душ, а ты переодевайся пока, — бросила она и напевая, убежала в ванную.

— А во, что переодеться, — посмотрел на себя Сидор и включив телевизор, сел на диван дожидаться Алиску.

Когда Алиска вернулась из душа, Сидор все также сидел на диване.

— В таком виде тебя в Красный факел не пустят, — она взяла рукой за конец серого галстука и обернула вокруг его шее. — Там полный шкаф шмоток. — Она ушла в спальню и вернулась, держа в руках разноцветные тряпки. — Вот, выбирай, — она бросила на пол вещи.

Сидор порылся и выбрал синий пиджак с блесками, джинсы и кроссовки на желтой подошве.

— Теперь нормально, — удовлетворительно осмотрела его Алиска, — Любил он эту яркую одежду. В Зеленой норе только так и одевался. Отчего это?

— Не знаю, детские комплексы, наверное, — оглядывая себя в зеркало, ответил Сидор.

Алиска быстро оделась и они, спустившись на улицу, подошли к красной Феррари, накрытой от посторонних глаз брезентом.

— Ого, — снимая брезент, произнес Сидор, — вы на ней что ли из Зеленой норы приехали?

— Мы на самолете, и она на самолете, только она на военно-транспортном. — Садясь в машину, и закуривая длинную сигаретку, ответила Алиска. Сидор сел за руль: «Куда едем мадмуазель?»

— Сначала кофе где-нибудь выпьем, а потом ко мне в коммуналку, в Гольяново, — обозначила маршрут Алиска.

Сидор включил зажигание, и они подъехали к воротам внутреннего дворика. К ним от КПП подбежал испуганный военный и, отдав честь, спросил, — Машину сопровождения вызывать или как всегда?

— Как всегда, наверное, — пожал плечами Сидор. Тут военный махнул кому-то рукой, ворота разъехались, и они одни выехали в город.

Проезжая по набережной, Алиска вдруг радостно закричала, указывая пальцем: «Макдоналдс хочу». Сидор подъехал к окошку выдачи для автомобилистов и Алиска без разбора, стала заказывать все подряд.

— Куда тебе столько, — удивился Сидор.

— Если бы ты знал, как я соскучилась по нормальной пище, — истошно произнесла она и с жадностью набросилась на еду.

— Понимаю, — посочувствовал Сидор, — Супчики молочные и чай морковный. Я тоже осетинскими пирогами спасаюсь.

— Обожаю осетинские пироги, — с полным ртом ответила Алиска.

В это время Сидор увидел, как у обочины зеленый эвакуатор прихватил небольшого фордика и ставил себе на платформу. Чуть в стороне стоял толстый гаишник и записывал что-то в журнал. А рядом с ним, пытаясь объясниться, стояла небольшого роста, хрупкая женщина. Сидор сдал влево и остановился рядом с ними

— Что случилось, лейтенант, — опустив стекло, обратился к полисмену Сидор. Тот бросил на него взгляд, и не ответив, продолжил писать.

— Я в больницу приехала, маму навестить. А здесь оказывается нельзя нигде парковаться. У меня просто другого выхода не было, — как будто извиняясь, рассказала истории женщина.

— Лейтенант, верните сейчас же машину женщине, — лениво произнес Сидор и стал шарить по карманам.

— Чего, — презрительно произнес полисмен и направился к их машине.

— Блеять, корочки оставил в том пиджаке, — расстроено произнес Сидор, опуская руки на колени.

— Так ты еще и без документов, — нагнулся в окно лейтенант.

— Ты, козел, — наклонилась, в его строну Алиска, — Глаза открой и на номера посмотри.

— Чего, — не понял гаишник.

— Зайди вперед и посмотри на наши номера, — тихо повторила Алиска и добавила, — Быстро, я сказала.

Полицейский распрямился и, сделав шаг в сторону, взглянул на передний номер. У него отвалилась челюсть, а лицо его сделалось жалким, испуганным:

— Прошу прощение, — отдавая честь, произнес, сбиваясь, лейтенант, — Не увидел сразу.

— Машину верни на землю, — скомандовала Алиска.

— Есть, — вытянулся животом вперед гаишник и дал знак водителю эвакуатора, чтобы разгружал.

Они подождали, пока фордик не вернут хозяйки и поехали дальше.

— Ну, ты даешь, — с уважением посмотрел на Алиску Сидор, — А я вот так не умею.

— Пуф, — фыркнула она в ответ, — Я все-таки не блеять придорожная, а любовница премьер-министра. Цену себе знаю.

— Уважаю, — улыбнулся Сидор и прибавил газу, помчался вперед.

По дороге им еще несколько раз попадались зеленые эвакуаторы с толстыми ментами, которые на глазах хозяев забирали, неправильно припаркованные машины и Сидор каждый раз подъезжая, требовал вернуть их обратно, показывая на номера своего Феррари.

— Не было раньше столько знаков, — искренне не понимая, произнес он, отъезжая после освобождения очередного пострадавшего, — Людям деваться некуда. Денег на платные парковки не хватает. А в других местах, знаков этих запрещающих понаставили.

— Взял бы да отменил, — ответил Алиса.

— Кто я такой, чтобы отменять? Это твой презик только может.

— Презик, — со смехом переспросила Алиска.

— Так жена его бывшая звала, — пояснил Сидор.

— Не, презик не отменит. Ему это не надо. Они делают, что Сам прикажет и конечно свои интересы, на первом месте, — безразлично прокомментировала Алиска и в это время они подъехали к ее дому. — Ты тогда подожди, а я быстро за вещичками сбегаю.

Сидор опустил назад спинку, включил радио с тихой джазовой музыкой, и с удовольствие, закрыв глаза, растянулся в удобном кресле Феррари. И дальше ему приснился сон.

(Сон Сидора).

Судя по всему, был конец весны или начало мая. Он, высунувшись через открытый люк Феррари, медленно ехал по Пешковской. За рулем был Вася. Машины, ехавшие в потоке, радостно сигналили гудками клаксонов, а из окон выглядывали счастливые лица водителей. По тротуарам шел сплошной людской поток, что-то радостно крича и распевая песни. Водители, останавливая машины у тротуаров, без опаски оставляли их и вливались в ликующую толпу. Всеобщее настроение передалось и Сидору, и он счастливый, подставив лицо теплому ветру, с удовольствием рассматривал гуляющих.

— А куда они все идут, — продолжая счастливо улыбаться, спросил Сидор у Васи.

— На Серую площадь, — ответил счастливый Вася, — Там скоро начнется праздничный концерт, а потом дадут салют.

— А по какому поводу? Что за праздник, — поинтересовался Сидор.

— Разве вы не знаете?

— Нет, — ответил, немного смутившись, Сидор, — Два дня¸ без перерыва, в Красном Факеле с министрами заседали, даже телевизор некогда было посмотреть.

— Не зря значит, заседали, — с уважением произнес Вася, — Видите, сколько радости вы людям принесли.

В это время гуляющие, увидев Сидора, стали махать ему руками и скандировать «Слава Беломедведеву. Свобода Кваскве! Ура!».

— Видите теперь, как они вас любят, — смотря на Сидора счастливыми глазами, прокомментировал Вася.

— А за что, — вполголоса спросил Сидор, продолжая натянуто улыбаться и махать в ответ, — Мы там много разных указов напринимали. Может про новые плацы для солдат?

— Нет. Про плацы, они, еще не знают, — уверенно ответил Вася, — Но теперь думаю, узнают и тоже обрадуются.

— Так, что за указ, — нетерпеливо воскликнул Сидор.

— Ну, как, — загадочно произнес Вася и через паузу добавил, — Про отмену платных парковок по всей стране. Дождался народ наконец-то. Упал этот гнет с его плеч, — и Вася что есть силы, нажал на клаксон,

— Ах, вот они про что, — со скромной гордостью произнес Сидор и расплылся в блаженной улыбке. «Ну и чему ты там улыбаешься», — услышал он над собой голос Алиски и открыл глаза. Он все также сидел, полулежа в кресле красного Феррари, а перед ним в коротенькой белой шубке, из-под которой еле выглядывала узкая полоска юбки, переходящей в длинные ноги в черных сетчатых чулках, стояла Алиска, эффектно отставив в сторону попку.

— Эротические сны, наверное, наблюдаешь, — спросила Алиска.

— Лучше, — потянулся Сидор.

— Порно, — заинтересовалась Алиска.

— Не, про работу, — радостно произнес Сидор.

— Какой ты скучный стал, — ответила Алиска, садясь в машину, — Все. Поехали в Красный факел. Я тебе живой стриптиз покажу.

Сидор блаженно вздохнул, находясь под впечатлением ото сна, и включил зажигание.

***

Они подъехали к Красному факелу, когда народ уже активно шел в клуб, и перед входом даже образовалась небольшая очередь. Алиска, отдала ключи от машины подошедшего к ним паковщику, и повела Сидора, к черному входу. Зайдя за угол, Сидор с удивлением увидел желтенький автомобиль Петровича, из которого через чуть опущенные стекла окон валил сизый дым.

— Подожди, — сказал он Алиске и, подойдя к автомобильчику, постучал в лобовое стекло, — Петрович, это ты?

Боковое стекло опустилось, и он с трудом разглядел темное лицо танцующего негра с дымящей сигарой во рту.

— Петровича нет. Здесь только мы, Каебунджан и Каебунсан, — ответил негр и выпустил облако сигарного дыма.

— Здравствуйте, начальник, — радостно произнес второй негр с водительского сидения.

— А что вы здесь делаете?

— Мы ищем нашего третьего, Каебунзаде, который украл чемоданчик Отелло, — ответил первый. — Вечером, после работы, нам Петрович дает свой автомобиль, и мы ездим везде, где Каебунзаде может снимать своих телочек. Сегодня будем дежурить здесь.

— Сидор, долго ты там, — недовольно позвала Алиска, открывая дверь.

— Удачной охоты, ребята, — махнул неграм рукой Сидор и побежал к Алиске.

Алиска провела Сидора в зал, за отдельный столик, а сама убежала готовиться к выступлению. Зал был уже почти заполнен. Под легкую музыку, на сцене, работали первые девочки. Вся атмосфера располагала к получению удовольствий. Сидор, помня про обещание Саму не пить, заказал сначала несколько легкий коктейлей, а когда настроение стало подниматься решил, что от двух — трех бокалов виски ему ничего не будет. Через некоторое время на сцену вышла Алиска, в каких-то красных перьях на голове и в длинном, тоже из перьев, шарфе, обвивавшим все ее тело. В свете фонарей и цветного дыма ее танец смотрелся просто фантастически. А когда она, постепенно сбрасывая все свои перья и немногочисленную одежду, разделась до трусиков, зал заревел от восторга. Несомненно, Алиска сегодня была лучшая, с гордостью подумал Сидор, когда она закончила выступление и ушла. Но тут его внимание привлек один негр в компании двух напомаженных девиц. Он не помнил точно, как выглядел третий танцующий негр и решил проверить. Взяв бокал, подошел к столику негра с девицами:

— Привет. Не узнаешь меня, — слегка покачиваясь в такт музыки, спросил Сидор.

— Нет. Мы не знакомы, — недовольно ответил негр.

— А я тебя Каебунзаде, сразу узнал, — решил пробить его на имя Сидор.

— Кто вы такой, — испуганно воскликнул негр.

— Митрофан Анатольевич Беломедведев, собственной персоной, — наклонившись к негру, весомо произнес Сидор. — Премьер-министр этого всего.

— Что такое? Что вы от меня хотите, — засуетился негр.

— Где портфель Отелло с зарплатой военных, — Сидор нагнулся над столиком и схватил негра за лацканы, опрокинув на телочек бутылку шампанского. Те громко завизжали и, выскочив из-за стола, убежали.

— Верни портфель, — продолжал трясти негра Сидор, но к столику уже подошли два здоровенных охранника, которые легко подхватив Сидора под руки, пронесли его через зал все к тому же черному ходу и открыв дверь, выбросили его на улицу, к стоящему у тротуара автомобильчику Петровича.

— Что случилось шеф, — с трудом вылезая из машинки, спросил, тревожно спросил Каебунсан.

— Там, ваш, этот. С телочками, — вставая, и потираю ягодицу, выдавил Сидор, — Я хотел забрать у него чемоданчик. Но тут охранники вмешались.

— Как они могут с премьер-министром так обращаться, — возмущенно воскликнул второй, — У нас в Каебуне, за такое сразу крокодилам на съедение отдают.

— Я и без крокодилов с ними сейчас разберусь, — зло крикнул Сидор и бросился на дверь. Та была естественно заперта, и Сидор стал со всей силы барабанить, крича, — Откройте сейчас же, я агент службы безопасности.

Почти одновременно, в переулке завыла сирена и к черному ходу подкатил желтый полицейский Уазик, из которого выскочили два обычных, уличных мента и скрутив Сидора потащили его к машине.

— Что вы делаете, — закричали танцующие негры, вылезая из машины и бросаясь на помощь Сидору, — Разве так можно обращаться с господином Беломедведевым.

— Стоять, — крикнул один из полицейских, вытащив из кобуры пистолет и направив их на танцующих негров. Те остановились, но при этом стали грязно ругаться по каебунски, подчеркивая это неприличными жестами рук.

— Руки над головой, — крикнул на них полицейский и подняв пистолет выстрелил вверх. Негры и второй полицейский, державший скрученную за спиной руку Сидора, замерли в причудливых формах.

В это время дверь клуба распахнулась и на улицу вышла полуголая Алиска с охранниками, выкинувшими Сидора.

— Куда вы дели моего Сидора, — гневно крикнула она, оглядываясь по сторонам.

— Вон его уже менты забирают, — указал на Уазик один из охранников.

— Так, сержант, сейчас же отпустите его, — подбежала к полицейским Алиска.

— Привет, Алиска, — обрадовался стреляющий мент, — Давно тебя не было.

— Вот явилась, — ответила Алиска, подходя ко второму, скрутившему руку Сидора, — Что он натворил?

— Нарушал общественный порядок и неповиновение органам, — отпуская Сидора, второй радостно заулыбался Алиске.

— Это мой бойфренд, — строго произнесла Алиска, — Он, больше не будет, — и она, просунув руку в трусики, извлекла и протянула полицейскому несколько зеленых, долларовых бумажек, — Вот, возьми штраф за него.

— Малова то будет, — покрутив доллары, ответил мент, — Тут групповое было неповиновение.

— Черных я не знаю, — фыркнула Алиска.

— Они со мной, Алис, — разминая руку, произнес Сидор.

— Ладно, — согласилась Алиска и, достав из трусиков еще несколько бумажек, сунула их полицейским, — Свободны.

Те радостные, тут же поделили деньги и сев в Уазик, посигналив, уехали вверх по переулку.

— Я закончила. Жди меня в машине. Пойду, переоденусь. «Потом поедем, куда-нибудь, набухаемся напоследок», — сказала Алиска, обращаясь к Сидору, и скрылась вместе с охранниками за дверью.

— А нам, что делать, шеф, — спросил один из негров.

— Вам тоже придется сегодня бухать. Мне много нельзя пить. Мне завтра с Самом с утра в командировку лететь.

— Мы всегда тебе готовы помочь, шеф, — обрадовались танцующие негры, садясь в автомобильчик.

Тут из-за угла выехала красная Феррари и приехавший на ней парковщик, вылез из машины, и протянул Сидору ключи.

У Алиски было несколько проверенных маршрутов по злачным заведениям столицы. Учитывая, что танцующие негры еще плохо знали город, она выбрала так называемый туристический маршрут, под названием «Я вам покажу Кваскву, понаехавшие». Маршрут проходил сверху вниз, и начинался от Останкинской телебашни, в ресторане Седьмое небо. Потом высота снижалась, до небоскребов Квасква-Сити, потом была обзорная площадки на Воробьевых горах, шпиль гостиницы Пекин, и заканчивалось все на Серой площади у Лобного места, фирменным коктейлем «Утро стрелецкой казни». Таким образом, у гостей столицы, по мнению Алиски, должно было создаться самое полное и лучшее представление о ее родном городе. Сидор сначала категорически отказывался пить, ссылаясь на завтрашнюю ответственную командировку, но уже в башне Федерации один из танцующих негров, дал ему три зеленых шарика, скатанных как он сказал из африканских целебных трав и печени сенегальского удава, которые, если их с утра рассосать, снимают любое алкогольное похмелье, а последствия бурной ночи, переносятся на следующие сутки. Сидор, спрятав шарики в карман, и старался первое время сдерживаться и пить не по полной, но уже в Пекине совсем потерял контроль, а на Серой площади, вместе со всеми бесшабашно пил зачерпывая из ведра алюминиевой кружкой «Утро стрелецкой казни». Как они добрались до Желтого дома и поднялись в его кабинет, он уже не помнил.

В шесть утра, двери лифта в комнате отдыха премьера в Желтом доме открылись, и из них вышел в своем привычном виде итальянского мафиози, Челентано. Он перешагнул через спящего на полу, с бутылкой в руке, танцующего негра. Второй танцующий, с намотанным вокруг шее красным шарфом из перьев, заливался мощным храпом на диване. Оглядевшись по сторонам, Челентано шагнул к приоткрытой двери, ведущей в спальню. На кровати, поверх одеяла, разбросав в стороны руки, лежал в одних трусах Сидор. Чуть дальше, прикрывшись до пояса одеялом, улыбаясь, сладко спала Алиска.

— Сидор, — подойдя к кровати, потряс его за ногу Челентано.

— А, — приподняв голову, пристально взглянул на него Сидор.

— Вставай. Через час, самолет с Самом улетает к Яме. Нам нельзя опаздывать, — и сделав паузу, с сомнением спросил, — Ты идти то сможешь?

— Я помню. Сейчас я буду в норме, — пересохшим голосом, садясь на кровати, ответил Сидор, — Принеси воды.

Челентано вышел в гостиную и вернулся со стаканом воды. Сидор в это время шарил по карманам, своего синего клубного пиджака.

— Что ты ищешь, — спросил Челентано.

— Все. Нашел, — облегченно произнес Сидор, доставая из кармана три зеленых шарика, — Вот, — он радостно протянул ладонь к Челентано, — У Змея Горыныча жизнь в яйце, а у меня в трех зеленых шариках.

— У Кощея Бессмертного, — угрюмо произнес Челентано.

— Что, — не понял Сидор.

— Жизнь в игле, а игла в яйце. «Это история про Кощея», — протянул ему стакан Челентано.

— Какая разница, — ответил Сидор и положив в рот шарики, жадно запил их водой.

— Все, подействовало, — вставая с кровати, бодрым голосом, произнес он. Взгляд его был ясен и чист. — Похмелье, наступит теперь только через сутки, — четко произнес он, — Хватит нам, чтобы слетать к этой загадочной Яме?

— Еще и вернуться успеем, — с удивлением глядя на него, ответил Челентано.

— С кем это ты разговариваешь, — неожиданно спросила Алиска. Продолжая лежать с закрытыми глазами.

— За мной пришли. Мне пора на работу, — ответил Сидор.

— А, это ты, алкаш, — приоткрыв один глаз, скривила губки Алиска, — А где твой презик?

— Кто, — не понял Челентано.

— Митрофан Анатольевич Беломедведев. Он же презик, — вяло ответила Алиска.

— Он на даче. Еще не восстановился.

— Ну и хрен с ним, — махнула рукой Алиска и повернувшись на бок тут же заснула.

Сидор, быстро принял душ. Переоделся в рабочий костюм и подошел к Челентано, ожидавшего его у лифта.

— А эти, откуда взялись здесь, — кивнув в сторону спящих негров, спросил Челентано.

— Из Каебуна приехали, — ответил Сидор, входя в лифт, — Тогда еще.

— Надо их обратно вернуть, — предложил Челентано.

— Надо, — согласился Сидор и нажал кнопку лифта.

***

Они приехали на правительственный аэродром, где на посадочной полосе уже стояло штук двадцать дорогих лимузинов с блатными номерами и мигалками. Проехав немого вперед, их машина остановилась в голове колонны перед огромным белым авиалайнером с гербом трехглавого дракона на хвосте.

— Сама все ждут, — прокомментировал Челентано. — Здесь сейчас вся вертикаль власти. В смысле, ее верхушка.

— Это, что мы первые выходит, — уточнил Сидор.

— Вторые, — снисходительно посмотрел на него Челентано.

В это время стюардессы, стоящие на трапе, вытянулись по стойке «смирно» и к самолету подъехал черный лимузин, из которого в пиджачке вышел Сам и легкой трусцой поднялся по трапу.

— Все, пошли, — скомандовал Челентано, и они с Сидором стали подниматься в самолет следом за Самом. — Тебе сюда, — указал на левую дверь во входном тамбуре Челентано, — Полетишь вместе с Самом.

Сидор вошел в просторный салон, отделанный белой кожей и оглядевшись увидел плешивый затылок Сама, выглядывающего из-за спинки кресла.

— Здравствуйте. Не занято, — подойдя к Саму, с улыбкой спросил Сидор.

— А, ты, — протянул ему руку Сам, — присаживайся, — Бодро выглядишь. А то мне начальник службы безопасности доложил, что ты пробухал всю ночь с девицей легкого поведения.

— Да, нет. Я меру знаю, — ничего не придумав ответил Сидор.

— Я в принципе не против, — наливая минералки в стакан и протягивая Сидору продолжил Сам, — Главное, чтобы не в ущерб системе. А что за девица, — поинтересовался Сам, — На фото мне понравилась.

— Это не девица. Это подруга Митрофан Анатольевича, — не придумав, что ответить, сознался Сидор, — Она сама попросила.

— Ух ты, как у вас там завязано, — с уважением посмотрел на него Сам, — Здесь главное, чтобы дружба победила.

— Так и есть. Ничего кроме дружбы, — облегченно ответил Сидор и залпом выпил минералку.

— Ты, какие книжки предпочитаешь читать в полете, — спросил Сам, пододвигая к себе стопку книг, лежащую перед ним на столе.

— Не знаю. Не задумывался.

— Я вот больше всего детективы люблю. И не эти современные, а те, наши, старые про чекистов. Вот, например, «Тайный агент ЧК. В декабре 24-го.». Читал?

— Нет. Не довелось.

— Настоятельно советую. «Классика можно сказать жанра, — он протянул книгу Сидору, — Не оторвешься». И главное правдиво все. Как должно быть.

— Спасибо, — Сидор взял книгу.

— Прямо сейчас и начинай. А я, пожалуй, перечитаю эту. И Сам вытащив из стопки толстый, зеленый том, с надписью на корешке, «Из жизни чекиста. В марте 33-го», раскрыл ее и углубился в чтение.

Сидор почувствовал, как самолет в это время оторвался от полосы и резко стал набирать высоту. Бодрящие действие каебунских шариков продолжалось, спать совсем не хотелось, и Сидор, открыв книгу сначала с трудом заставляя себя, а потом увлекшись сюжетом, погрузился в чтение.

Через три часа, самолет приземлился в аэропорту Зауралья и они, переодевшись в красные, утепленные куртки, с вышитыми фамилиями, и пересев уже на вертолеты, полетели дальше к месту открытия новой Ямы. Погода была ясная и в иллюминатор вертолета было хорошо видно землю внизу.

— Тут все наше богатство и весь наш стратегический запас, — назидательно произнес Сам, разглядывая землю внизу. Потом эта фраза часто будет транслироваться всеми средствами информации и висеть транспарантами на главных площадях и улицах городов страны.

Сидор приник лицом к иллюминатору и с интересом стал разглядывать пейзажи внизу.

Ландшафт территории был однообразен и представлял в основном огромные, как лунные кратеры, уже отработанные Ямы, умопомрачительной глубины, рядом с которыми пылили не меньшего объема насыпанные кучи отвалов, а вокруг, по краям лепились двух-трехэтажные деревянные домики поселков горняков, и обслуживающего люда. Между отвалами и ямами, местами стояли однотипные громады заводских цехов, активно дымящих из длинных труб разноцветными, ядовитыми дымами. Дорог, почти что не было. В основном, там были укатанные большими самосвалами грейдеры, от Ям к отвалам, и железнодорожные ветки между комбинатами. Между поселками тянулись ниточки привычных дорог с разбитым асфальтом, местами переходящие в колеи, залитые черной жижей или засыпанные снегом. На улицах городков и поселков дороги сливались с тротуарами в единое грязное месиво и петляли между огромными опорами линий электропередач и открытыми трубопроводами теплотрасс. Вокруг поселков ветер поднимал вверх пыльные облака вперемешку с целлофановыми пакета, старыми газетами и прошлогодней листвой. Кое-где виднелись довольно длинные людские очереди, к магазинам и судя по стоящим в стороне небольшим группкам мужчин, в винные отделы.

— Отсюда все наше богатство проистекает, — в очередной раз произнес Сам под одобрительные восклицания министров, депутатов и олигархов, набившихся в салоне вертолета. — Ради этого мы и должны работать как декабристы на дебаркадерах, — закончил Сам еще одной крылатой фразой и вертолет пошел на посадку.

Потом они пересели в гусеничные тягачи, и поползли по укатанной снежной дороге мимо юрт с сидящими на снегу сонными эскимосами с глиняными трубками во рту и стадами оленей провожающими их тоскливыми глазами. Глядя на эскимосов, Сидор почему-то подумал, вот бы им ночную Кваскву показать. Но тут же вспомнил, про ограниченное действие каебунских шариков и наклонившись к Саму спросил: Долго еще?

— Приехали. Это вокруг уже все территория Ямы, — показал вперед рукой Сам и с шуткой добавил, — А на тридцать метров вниз, вечная мерзлота. Не хочешь себе здесь именьице построить. Вот бы Нахальный обрадовался. Господин Беломедведев захватил стратегические запасы страны.

Все весело рассмеялись шутке Сама. В это время тягач резко затормозил у огромной юрты, и водитель произнес: «Приехали». Народ стал неловко выбираться из тягача. В это время из юрты им навстречу вывалились журналисты с телекамерами и фотоаппаратами. Они выстроились возле расчищенного от снега прямоугольника, с торчащей из земли блестящей лопатой.

— Сейчас ты с Самом подойдешь к лопате, и начнете друг другу, что-нибудь рассказывать, с умным видом, — на ухо Сидору, стал инструктировать его Челентано, — В это время вас будут снимать для телевидения.

— А что я должен говорить, — испугался Сидор.

— Без разницы. Это только для картинки. Стихи можешь прочитать.

— Пушкин подойдет.

— Пушкина, — задумался Челентано, — А из современных ничего не знаешь. Например, из Кекса или Любе?

— Нет, — растерялся Сидор.

— Ладно, читай Пушкина, — согласился Челентано.

В это время Сам махнул ему рукой и пошел к прямоугольнику с лопатой. Челентано хлопнул по плечу Сидора и тот побежал догонять. Они встали в прямоугольник, Сам взяв в руку лопату, другой рукой стал показывать куда-то в сторону горизонта и с умным лицом вдруг продекламировал:

Не валяй дурака, Америка,

Вот те валенки, мёрзнешь небось.

Что Сибирь, что Аляска — два берега,

Баня, водка, гармонь и лосось.

Не валяй дурака, Америка,

За морями скучаешь, поди.

Что Сибирь, что Аляска — два берега,

Бабы, кони, раздолье в пути.

— Твоя очередь, — закончив читать, тихо произнес Сам.

Сидор откашлялся в рукавицу и указав на горизонт, с пафосом прочитал:

Во глубине сибирских руд

Храните гордое терпенье,

Не пропадет ваш скорбный труд

И дум высокое стремленье.

Несчастью верная сестра,

Надежда в мрачном подземелье

Разбудит бодрость и веселье,

Придет желанная пора:

Оковы тяжкие падут,

Темницы рухнут — и свобода

Вас примет радостно у входа,

И братья меч вам отдадут.

— Все, — закончил облегченно Сидор и широко улыбнулся на камеру.

— А теперь копаем, — скомандовал Сам и взяв лопату, надавив ногой легко вогнал ее в землю. Он отрыл небольшую ямку и протянул лопату Сидору, — Твоя очередь. Здесь нет мерзлоты. Тут ее специально оттаяли. Сидор взял лопату и так же легко отбросил несколько комков земли. Их тут же их обступили депутаты, министры и олигархи, держа над собой транспарант «Яма № 5. Бедующая Яма нашей страны».

Когда многочисленные операторы и фотографы закончили съемку, элита символически выпила шампанского, потом все погрузились в тягач и вернулись к вертолету.

— Ты стихи, какие-то странные читал. Я так и не понял к чему они, — поинтересовался Сам, когда они снова сидели в салоне правительственного самолета, выруливающего на взлетную полосу.

— Там про сибирские руды было немного. Вроде как в тему, — сделал невинное лицо Сидор.

— Лучше бы из Любе чего-нибудь выбрал.

— Я просто на память его ничего не знаю, — расстроено ответил Сидор.

— Подарю тебе, когда вернемся в Кваскву. «А сейчас вот почитай», — и он протянул ему еще пахнущую типографской краской «Юность чекиста. В январе 1919 года». — Мне очень понравилась.

Сидор поблагодарил, открыл книгу, и самолет в это время пошел на взлет.

В квасковском аэропорту они приземлились уже глубокой ночью. Сам на память о поездке подарил Сидору книгу «про юного чекиста» с личным автографом и умчался с многочисленным картежом в свою загородную резиденцию.

— Переночуешь сегодня в Желтом доме, — открывая дверь машины сообщил Сидору Челентано. Завтра с утра заседание кабинета министров.

— Без проблем, — равнодушно ответил Сидор, валясь на заднее сидение автомобиля.

Когда они подъехали к Желтому дому, Сидор почувствовал невероятную усталость. Похоже, действие каебунских шариков начинало заканчиваться. Он с трудом вылез из машины и прошел к лифту, даже не обратил внимания на припаркованные красный Феррари и желтый автомобильчик для развозки осетинских пирогов.

Выйдя из лифта в гостиную, его встретили радостные голоса, исполнившие торжественный туш. Посредине гостиной, за журнальным столиком заставленным бутылками с разноцветными этикетками стоял в обнимку Алиской, счастливо улыбающийся Митрофан Беломедведев, а чуть сзади пританцовывали оба каебунских негра.

— А вот и наш герой, — выходя навстречу Сидору, разведя для объятий руки воскликнул Митрофан. Он, прижав к себе Сидора, и три раза поцеловал его. — Молодец. Только, что смотрели тебя возле Ямы. Замечательно выступил. Просто вылитый я. А что ты там читал на камеру?

— Что-то из Пушкина, — натужно улыбнувшись, ответил Сидор.

— Потом перепишешь обязательно мне этот текст, — Митрофан, продолжая обнимать Сидора за плечи, подвел его к столу, — А мы вот собрались по ночной Кваскве прогуляться. Алиса экскурсию нам хочет устроить, по злачным местам ночной столицы.

— Сидор поехали тоже с нами, — Алиска протянула ему бокал с шампанским.

— Нет. Ему, надо отдохнуть. «У него завтра с утра кабинет министров», — строго произнес Митрофан.

— Да, вид у него не очень. Пусть отдыхает, — согласилась Алиска, подойдя к Сидору и чмокнув его в щечку, — Тогда поехали мальчики, — и она, набросив на плечи шубку, пошла к лифту.

— Мы завтра в Италию улетаем. Там мне именьице одно присмотрели. Через неделю увидимся, — Митрофан пожал руку Сидору и пошел к лифту. Танцующие негры, обойдя стоящего Сидора, потянулись следом.

— Вы тоже в Италию, — остановил их вопросом Сидор.

— Нет. Мы просто погулять. Нам к шести утра на работу в гаражи, пироги печь, — ответил, кажется Каебунсан.

— Ты, шампанское то выпей, — крикнула напоследок Алиска, и двери лифта закрылись.

Сидор медленно выпил шампанское, и тут же отключившись, рухнул спиной на диван. Действие каебунских шариков закончилось.

***

Хотя обычно ночью Сидору снились обычные, человеческие сны, но на этот раз, видимо от переутомления, приснился очередной вещий сон.

(Сон Сидора).

Среди белой, бескрайней тундры, на расчищенном от снега пятачке, Сидор блестящей красивой лопатой копал яму. Грунт был мягкий, и копалось без усилий. Яма быстро углублялась, а на снегу образовывался большой черный холм.

— Хорошая земля, — услышал Сидор немного картавый голос сзади и оглянулся. Перед ним стоял Сам, одетый в какие-то потертые зауженные книзу брюки, старомодную жилетку, с пустым кармашком для часов, куда он засунул левую руку.

— Еще на полметра прокопай и думаю хватит, — заглянув в яму задумчиво произнес Сам.

Сидор спрыгнул на дно ямы и быстро углубил ее до заданной глубины.

— Хорошо, — произнес Сам, плохо выговаривая букву Р, — А теперь пойдем, принесем его сюда.

— Кого, — не понял Сидор, вылезая из ямы.

— Наше богатство, — ответил Сам и развернувшись зашагал по тундре. Сидор воткнул лопату в кучу земли, вытер рукой пот со лба и пошел следом за Самом. Шли они долго. Тундра закончилась. На пути им стали попадаться большие самосвалы, везущие породу, пылящие отвалы грунта и безликие коробки заводских цехов с дымящими разноцветными дымами трубами. Накатанная самосвалами дорога скоро закончилась, и они пошли по разбитому асфальту, с огромными выбоинами, заполненными водой и грязью. С трудом пробираясь по разбитой дороге, они наконец добрались до небольшого рабочего поселка, застроенного однообразными, серыми двухэтажными домами из шлакоблоков с невероятным количеством антенн на крышах. Люди в поселке встречались редко. В основном это были женщины, развешивающие на улицы выстиранное белье, да чумазые дети, играющие в дорожной грязи. Один раз им попалась длинная угрюмая очередь, из уставших мужчин в сварочных робах и телогрейках, стоявших к кирпичной стене с небольшим окошком с выцветшей на верху надписью: «Вино. Воды». Очередь стояла без движения и Сам подойдя к последнему, спросил: «А чего ждем то?»

— Одиннадцати часов, — постучал по циферблату угрюмый мужчина в шахтерской каске.

— Так ведь сейчас еще только пять, — посмотрев на его часы, спросил Сидор.

— Вот и ждем одиннадцати, — пробурчал шахтер и причмокивая прикурил папироску.

— Пошли. Недалеко осталось, — скомандовал Сам перепрыгивая лужу.

Они вышли из поселка и увидели внизу, в неглубокой балке кремлевскую стену из красного кирпича. Сам спустился вниз и пошел вдоль стены. Сидор с интересом огляделся по сторонам и побрел вслед за Самом. Пройдя немного, они натолкнулись на небольшую дыру в стене.

— Вот и пришли, — пролезая через дыру произнес Сам. Сидор тоже пригнулся и полез за ним. С другой стороны забора, оказалась настоящая Сизая площадь, с ажурным зданием биржи впереди, пряничного вида собором справа, и Лобным местом, где Сидор прошлой ночью в компании Алиски и танцующих негров пили коктейль «Утро стрелецкой казни».

— Так это же Квасква, — удивленно произнес Сидор.

— Все дороги ведут в Кваскву, — многозначительно ответил Сам и направился к мавзолею, стоящему чуть в стороне, — Нам туда, не останавливайся.

Сидор ничего, не понимая, пошел следом. Они остановились, спрятавшись за небольшими елочками, растущими вдоль стены. Дверь в мавзолей была закрыта на висячий амбарный замок, а перед входом стояли в карауле два солдат с винтовками и гордыми лицами.

— Как мы туда попадем, — шепотом спросил Сидор.

— Через подземный ход, — ответил Сам и раздвинув ветки елки, пробрался к памятнику какому-то видному деятелю, стоящему на высоком постаменте. Сидор пригнувшись тоже подошел к бюсту. Сам, вытащил из кустов, видимо заранее приготовленный лом. Воткнул его в могильный камень, лежащий у основания бюста, и с силой сдвинул его с места. Под камнем оказался тайный ход.

— Здесь пройдем, — скомандовал Сам, указывая рукой в темноту. Сидор подошел и, увидев ступеньки, ведущие вниз, осторожно стал спускаться. Сам, подсвечивая фонариком, шел следом. Когда ступеньки закончились, впереди показался неяркий свет. — Нам туда, — подтолкнул его в сторону света Сам. Они прошли по сырому тоннелю и вышли в небольшую освещенную комнату, в которой под прозрачной стеклянной крышкой, укрытый синим солдатским одеялом, лежал с закрытыми глазами вождь мирового пролетариата.

— Это же Ленин, — тихо воскликнул Сидор.

— Конечно, — подтвердил Сам, — Там же написано было на мавзолее.

— Это и есть наше богатство, — вспомнив зачем они шли, спросил Сидор.

— Самое, что ни наесть, — вздохнул Сам.

— Мы его должны в нашу яму теперь перенести, — догадался Сидор.

— Соображаешь, — утвердительно кивнул Сам.

— А как же мы его оттуда вытащим.

— Сам выйдет, — ответил Сам и наклонившись, ключиком открыл небольшой замочек висевший на крышке склепа и постучав по стеклу, произнес, — Пора вставить.

Неожиданно Ленин открыл глаза и, увидев их, радостно зевнул и потянулся.

— Помоги открыть крышку, — приказал Сам, берясь сбоку за ручку прикрученной к прозрачной крышке. Сидор схватился за вторую ручку, и они с трудом откинули крышку.

— А вас уже не наделся увидеть, товарищи, — картавя, произнес Ленин, вылезая из-под одеяла.

— Здравствуйте, — произнес неуверенно Сидор.

— Ну, что Яма готова, — не обращая на него внимания, спросил Ленин.

— Так точно, Владимир Ильич.

— А кто вместо меня полежит, — спросил он и прищурился по-ленински.

— Он, — указал на Сидора Сам.

— Тогда возьмите мой пиджачок, — Ленин снял пиджак и протянул Сидору.

— Зачем, — отшатнулся Сидор.

— Полежишь вместо него. Пока мы к Яме сходим, — пояснил Сам, — Чтобы не заподозрили неладное.

— Но я же не похож на него, — с отчаянием произнес Сидор.

— Хорошо, что напомнил, — обрадовался Ленин и, оторвал с лица усы и бородку, наклеил их Сидору, — Вылитый Ильич получился, — Он взял его за плечи, и повернул, разглядывая — Поздравляю вас, товарищ. Теперь вы тоже Ленин.

— Давай ложись, — скомандовал сзади Сам и подтолкнул Сидора в спину. Тот в растерянности, залез на ленинское ложе и натянул на себя солдатское одеяло.

— И долго мне здесь лежать, — с надеждой спросил Сидор, но в это время стеклянная крышка закрылась, и он увидел над собой склонившиеся два безбородых и безусых лица Ленина.

— Сколько мне лежать, — крикнул Сидор. «Пока смена не прейдет», — услышал он в ответ фразу, со смехом произнесенную кем-то из Лениных.

— Выпустите меня отсюда, — закричал Сидор, пытаясь приподнять крышку. Но та даже не шевельнулась. — Я не хочу быть Лениным, — продолжал кричать Сидор, стуча кулаками по крышке. Вдруг крышка подалась, и яркий свет ударил ему в глаза.

— Ты чего раскричался, — услышал он чей-то голос и, приподняв голову, увидел стоящего перед ним Челентано.

— Я Лениным не хочу быть, — автоматически произнес Сидор.

— Тебя никто и не заставляет, — усмехнулся Челентано, — Ты еще с ролью Беломедведева не справился. А уже на Ленина замахнулся. «Выпей лучше минералки», — и он протянул Сидору открытую бутылку нарзана.

Сидор жадно приложился к бутылке.

— Ты вчера лучше выглядел, — критически посмотрел на него Челентано.

— Так у меня похмелье перенеслось на сегодня, — тяжело выдыхая, произнес Сидор, — Эффект каебунских шариков.

— А шариков этих у тебя не осталось?

Сидор отрицательно покачал головой.

— Иди тогда в душ. Через час министры приедут и телевизионщики.

— А эти, еще, зачем, — чуть не плача спросил Сидор.

— Покажут тебя стране. Что ты у руля. Просто приболел немного. Вид соответствует кстати.

Сидор тяжело вздохнул и пошел в душ. Когда он вернулся,Челентано смотрел телевизор, по которому показывали их вчерашнюю поездку к Яме.

— Зачем мы ездили к этой Яме, — вытирая голову полотенцем, спросил Сидор.

— Это политика, брат, — с легким укором ответил Челентано. — Пора уже научиться разбираться.

— Что за политика?

— То, что показывают по телевизору. Это и есть политика. — Не оборачиваясь, ответил Челентано. — Все теперь видели, что Сам тебя любит и в обиду не даст никому. Ни Нахальному, ни силовикам. Пусть они хоть сериал снимают про твои богатства.

— А причем здесь силовики, — совсем запутался Сидор, — Им я чем не угодил?

А тем, что под ковёрная борьба не утихает, — повернулся к нему Челентано

— И это, тоже по телевизору показали?

— Нет, — раздраженно покачал головой Челентано, — Вчера Саму кто-то фотки подложили, где ты с Алиской и неграми у Лобного места пили из ведра. Следят, значит за тобой.

— Кто, — замер Сидор.

— Не Нахальный же. Кто то, из своих. Судя по почерку силовики или из министерства сельского хозяйства, или еще кто-то, кто на твое место метит.

— И что мне теперь делать?

— Не пей больше из ведра. И выполняй инструкции, — ухмыльнулся Челентано, — Кстати, что хоть пили то?

— Кажется …утро стрелецкой казни, — с содроганием вспомнил Сидор.

— Какая гадость, — покачал головой Челентано, — Ладно, собирайся. Я кофе сварю.

***

— Значит так, инструктировал Сидора Челентано, держась за ручки двери выходящей в зал заседаний. — На столе у тебя текст, что говорить. И пожалуйста, ничего не придумывай от себя. По телевиденью будут показывать. А это уже, политика. Понял?

— Да, понял, — кивнул обреченно Сидор.

— Все. Пошли, — и Челентано открыл перед ним дверь.

Вдоль стола привычно вытянулись министры. А у стены, прильнув к видоискателям, стояло несколько кинооператоров с камерами. Сидор подошел к своему месту и увидев бумагу на столе, прочитал: «Прошу всех садиться». Министры сели и только одно место, справа, посередине пустовало.

— Кого нет сегодня, — спросил Сидор.

— Министра сельского хозяйства, — услужливо донес кто-то из министров. В это время входная дверь распахнулась, и в кабинет влетел весь взъерошенный министр Рвачев.

— Извините, — он с грохотом отодвинул стул и сел, тяжело дыша.

— Вы, почему опаздываете, — с неприязнью взглянул Сидор, — Фотографируете по ночам?

— Это не я, — испуганно ответил министр.

— Выйдите сейчас же из кабинета. «И в следующий раз не опаздывайте», — произнес Сидор и указал рукой на дверь, — И переосмыслите ваше поведение.

— Я переосмыслю, — вскочил со стула министр Рвачев, прижимая папку к груди, и быстро выбежал из кабинета.

— А теперь по тексту. В смысле по плану, — Сидор незаметно подвинул к себе листок с текстом.

— Мы вчера, как вы знаете, вместе с президентом открыли для разработки очередную Яму. Яма очень богатая и запасов там хватить на долго. Так что, несмотря на всю нестабильность мировой экономики Яма нам поможет. Поэтому мы будем продолжать укреплять обороноспособность страны, поддерживать пенсионеров и многодетных матерей. И это, кстати, не последняя наша Яма. Активно ведутся поиски новых Ям. И уже есть результаты. Поэтому правительства берет на себя увеличить среднюю … — здесь текст закончился, и Сидор не глядя, вытащил из стопки и положил перед собой новый лист, и автоматически прочитал одну единственную фразу, написанную сверху, — на восемьдесят пять.

— Простите, что значит, восемьдесят пять, — спросила девушка с микрофоном стоящая в толпе корреспондентов.

— Увеличение среднюю на восемьдесят пять, — скосив глаза на первый лист, и сложив обе фразы, ответил Сидор.

— Что увеличить на восемьдесят пять, — снова переспросила назойливая журналистка и все в зале с интересом посмотрела на Сидора.

— Как, что, — Сидор, осторожно взглянув на Челентано. — Тот руками схватил себя за горло и, высунув язык, закрыл глаза, — «Жизнь», — произнес с некоторым сомнением Сидор, переведя, таким образом, жесты умирающего Челентано.

— То есть вы хотите сказать, что правительство берется повысить среднюю продолжительность жизни людей до восьмидесяти пяти лет, — удивленно переспросила журналистка.

— Вы правильно поняли, — облегченно ответил Сидор и добродушно посмотрел на телекамеры.

— Невероятно. За такое в мире еще никто не брался, — воскликнула журналистка и тут же все присутствующие дружно начали аплодировать.

— Всем, большое спасибо, — когда смолкли аплодисменты, произнес Сидор, взглянув на Челентано, который жестами показывал, что пора заканчивать. — На сегодня закончим. За работу товарищи.

— Откуда ты взял про эти восемьдесят пять лет, — чуть не плача произнес Челентано, подходя к столу, когда журналисты с министрами вышли и в кабинете.

— Что написали, то я прочитал, — недовольно ответил Сидор, протягивая ему листки с текстом.

— Вот, что надо было читать, — тыкая пальцем в текст, взвыл Челентано, — Увеличить среднюю пенсию на шестьдесят рублей. А про восемьдесят пять это уже четвертая страница. Она после третей идет, которая заканчивалась словами, — хочу поздравить Михаила Сергеевича Прямого, ему сегодня исполнилось, — Челентано взял следующий лист, — Восемьдесят пять. Неужели трудно номер страницы было посмотреть. Снова ты вляпался.

— А увеличить пенсию на шестьдесят рублей, это нормально. «Да?» — возмущенно спросил Сидор.

— Это не тебе решать, — взорвался Челентано, — Ты кто такой? Ты самозванец!

В это время в дверь постучались и появилась голова Задворкина: «Разрешите?»

— Входи, — угрюмо произнес Сидор.

Задворкин крадучись вошел в кабинет и подойдя к столу сел, положив перед собой стопку папок. Челентано нервно закурил и отошел к окну.

— Что принес, — разглядывая папки, спросил Сидор.

— Подготовили постановления по прошлому заседанию кабинета. Подписать надо, — и Задворкин раскрыв одну папку, положил ее перед Сидором.

— Это выделение средств на строительство военных плацев.

— Мы же уже выделяли, — нахмурился Сидор.

— Это на новые. Эти за кольцевой дорогой. Где квасковские власти начали строительство единой штрафстоянки. Там планируется расквартировать две бригады нацгвардии для поддержания порядка. Тут два миллиарда всего.

— Что еще, — спросил Сидор.

— Выделение дополнительных средств на строительство футбольного стадиона в Питере. Этим девять шестьсот надо. В смысле миллиардов, — положил сверху другую папку Задворкин.

— Что-то я не помню, когда мы этот стадион обсуждали, — подозрительно посмотрел на него Сидор.

— Это позавчера было. Когда вы заболели и заседание кабинета вел вместо вас Сам. Вот видите, он тут крестик поставил. В верхнем углу, — Задворкин привстал и показал на маленький красный карандашный крестик, в верхнем углу. — На плацах, тоже его крестик имеется.

— Хорошо. Что еще?

— И вот последние, — Задворкин разложил перед Сидором карту Квасквы, где на юго-запад за границей города, расходилось огромное, красное пятно.

— Что это, — удивился Сидор, — Пожар?

— Нет. Эту территорию, мы решили присоединить к Кваскве. Для переселения туда людей из центра города из ветхого жилья. Здесь как раз и штрафстоянка находится, — и Задворкин показал на небольшой квадрат заштрихованный синим цветом, — Все удобства так сказать в одном флаконе. Кстати Сам тоже здесь крестик поставил, — и Задворкин ткнул пальчиком в угол карты.

— А откуда я знаю, что это его крестик, — явно не желая подписывать, пристально посмотрел в глаза Задворкину Сидор. — А может это ты его поставил.

— Я, — испуганно произнес тот, — Я не имею права.

— Ну, не ты так Квасковский мэр, — не отступал Сидор, — Ведь он мог принести эту карту вместе с крестиком.

— Теоретически мог, — согласился Задворкин с унылым видом.

— Оставьте мне бумаги. «Я переговорю с Самом и уточню», — решительно произнес Сидор. — Это надеюсь все?

— Еще хотел сообщить, что в связи с увеличением затрат на плацы и стадион, сосиски придется перенести на следующий квартал, — застенчиво сообщил Задворкин.

— Что еще за сосиски, — не понял Сидор.

— Ваши, которые на завтрак, — вжав голову в плечи, произнес Задворкин, — Но мы, конечно, можем их перенести в графу первоочередных. В виде исключения.

— Не надо, — перебил его Сидор, — Подожду. Нам сейчас стадион и плацы важнее.

— Согласен, — вяло улыбнулся Задворкин в ответ и попрощавшись, вышел.

— Зачем они людей туда решили переселять, — вслух подумал Сидор, — Сначала машины им не понравились, теперь и до людей добрались.

— Чтобы проблем не создавали, — ответил Челентано, возвращаясь к столу, — Забыл, что ли как мы с тобой тогда прятались от них в здании мэрии. Кстати мэр еще тогда тебя предупреждал, что их пора выселять за кольцевую. Так, что давай подписывай.

— Ой, я кажется, факсимильную печать на даче оставил, — виновато ответил Сидор, похлопав себя по карманам, — Завтра подпишу, — И он отодвинул документы в сторону,

— Какие у нас планы?

— Сейчас обед. Мне надо съездить, сыну передачу отвезу в изолятор, — взглянул на часы Челентано.

— Все сидит еще?

— Неделя осталась, — неприязненно ответил Челентано.

— Как и мне, — вздохнул Сидор, — Езжай, конечно. А я Петровичу позвоню, пирогов закажу на обед.

Как только за Челентано закрылись двери лифт, у Сидора вдруг гимном страны зазвонил телефон.

— Слушаю вас, господин президент, — Сидор вжался головой в трубку.

— Это не президент. Это я, Алиска.

— А как ты там оказалась, — настороженно спросил Сидор.

— Я здесь, внизу. В Феррари с Презиком. Звоню с его телефона.

— Понятно. И что ему надо?

— Ему ничего. Я чемодан свой оставила в твоей спальне. Будь другом, снеси мне его вниз.

— Хорошо, — облегченно ответил Сидор.

Спрятав телефон в карман, он зашел в спальню и выкатил оттуда огромный чемодан Алиски. Спустившись вниз, он увидел, в стороне от входа, между елочек, красную Феррари, из которой, с водительского сидения ему помахала рукой Алиска.

— И куда здесь убрать чемодан, — подойдя к машине, спросил Сидор.

— Может на задние сиденье влезет, — выйдя из машины и откинув спинку, сиденья предложила Алиска. Сидор заглянул внутрь салона, и увидел сзади спящего премьер-министра. Тот сидел на заднем сиденье с откинутой назад головой, открытым ртом и слегка похрапывал.

— А он что здесь делает, — оглянулся на Алиску Сидор.

— Спит, после вчерашней экскурсии. Давай, убирай чемодан. Нас уже два часа самолет дожидается в аэропорту.

Сидор с трудом приподнял чемодан и, протиснув его назад, прижав немного спящего Митрофана. Тот, что-то невнятно пробурчал и, приоткрыв глаза, увидев Сидора, спросил:

«Мы уже прилети?»

— Подлетаем, — ответила из-за спины Сидора, Алиска, — Пристегните ремни.

— Понял, — поправил брючный ремень Митрофан и повернулся на бок, снова заснул.

— Можешь ехать, — вылезая из машин, отдуваясь, улыбнулся Сидор.

— Что-то надоел он мне, — сморщила носик Алиска. — Не хочешь со мной поехать, вместо него?

— А его куда, — удивился Сидор.

— Куда, куда, — пожала плечами Алиска, — Отвезем за город. Шарфик на шею и сбросим в Кваска-реку.

— Ты в своем уме, — отшатнулся Сидор.

— А что тут такого? Обычный дворцовый переворот и ты становишься единственным премьером, — безразличным тоном продолжила Алиска, — Никто даже не заметит.

— Нет уж. Мне неделю всего осталось и на этом довольно, — закрылся руками Сидор.

— Да, ладно, не переживай. Я пошутила, — подошла к нему Алиска.

— Ну и шуточки у тебя, — тряхнул головой Сидор, — Если он тебе не нравится. Бросай его и уходи.

— Куда?

— В Красный факел тот же.

— И сколько я там еще пробуду. Год-два от силы. Молодые уже, без силикона, сзади подпирают, — скептически произнесла Алиска, — А потом куда? В уличные шлюхи?

— Зачем ты наговариваешь. Ты еще о-го-го. Замуж может, выйдешь за богатого. Вон как они вокруг тебя вьются.

— Так он мне и предложил, — Алиска махнула на спящего Митрофана.

— Хорошее предложение, — одобрительно произнес Сидор.

— Не плохое, — равнодушно согласилась Алиска, садясь в машину. — Но ты мне больше нравишься, хоть и раздолбай. Ладно, через неделю увидимся. И учти, мое предложение остается в силе.

— Какое, — не понял Сидор.

— Насчет шарфика, — усмехнулась в ответ Алиска и, отпустив воздушный поцелуй, нажала на педаль газа.

«А у нее ведь не заржавеет с шарфиком, — с тоской подумал Сидор, — Еще бы недельку продержаться, а потом устроюсь к Петровичу пироги развозить, и заживу нормальной человеческой жизнью», — с надеждой подумал Сидор и достав телефон, и набрал номер Петровича.

— Але, дружище, я проголодался, — услышав голос Петровича, радостно произнес Сидор, — Не можешь подъехать? Где ты сейчас? В пятнадцатом отделении полиции? Негров твоих арестовали? Хорошо, я сейчас сам подъеду. — Он сунул телефон в карман и направился к своей машине, стоящий у входа.

— Вася, пятнадцатое отделение полиции знаешь, — разбудил он, спящего за рулем водителя.

— Тут недалеко, шеф, — встряхнулся Вася.

— Поехали, — садясь на переднее сидение, приказал Сидор, и они в сопровождении джипа охраны выехали за ворота Желтого дома.

***

Дороги как всегда были забиты, и им пришлось пробираться с мигалкой, иногда включая сирену.

— Когда же мэр порядок наведет на дорогах, — незлобно выругался Вася, — Сколько машин развелось.

— Всем надо ехать, — автоматически, произнес Сидор.

— На общественном транспорте пусть ездят, — резюмировал Вася.

— Тогда все должны на общественном, — предположил Сидор.

— И что тогда начнется, если все на общественном ездить будут, — скептически произнес Вася.

— Что, — взглянул на него Сидор.

— А то. Порядка тогда в стране никакого не будет, — немного подумав, ответил Вася.

— Почему это, — с удивлением спросил Сидор.

— А потому, что власть уважать перестанут, — ответил Вася и просигналил на не уступающего впереди дорогу частника, — Вот куда этот козел на своей рухляди вылез? Они уже на специальные сигналы не реагируют. А вы говорите, — раздраженно закончил Вася и нецензурно выругался.

Подъехав к отделению полиции Сидор увидел знакомый, желтенький автомобильчик Петровича, возле которого стоял грустный владелец.

— Ну, и где твои пекари, — останавливаясь рядом и опуская стекло, спросил Сидор.

— В обезьянники сидят, — махнул рукой в сторону полицейского участка Петрович.

— Что натворили то?

— Спали на Лобном месте. А утром их наряд разбудил.

— Попробую договориться. — Сидор вылез из машины, пошарил по карманам и вытащив красные корочки, направился в участок, где перед входом дежурил полицейский с автоматом. Не успел он подойти к двери, как из джипа охраны выскочили несколько здоровенных ребят и подхватив его под руки, разоружив по ходу постового, внесли в помещение участка.

— Служба охраны первых лиц, — громко крикнул один из охранников и вытащив удостоверение, ткнул его в лицо дежурному офицеру, сидевшему за столом.

— Я все понял, — растерянно произнес офицер, вставая со стула и пытаясь отдать честь рукой.

— Тут у вас сидят два иностранца, — подбирая слова, начал Сидор, — Они из правительственной делегации. Приехали ознакомиться с нашими достопримечательностями. А вы их почему-то задержали.

— Я понял. Ошибочка вышла, — продолжая отдавать честь, ответил офицер и крикнул в сторону. — Козлов. Негров на волю.

— Негры, это ругательское слово, — назидательно произнес Сидор, погрозив пальцем офицеру.

— Простите. Я больше не буду, — обреченно ответил офицер. В это время в сопровождение конвойного в помещение вошли оба танцующих негра.

— Это они, — кивнул головой Сидор. — Я их забираю. Мне где-то расписаться?

— Нет, что вы. Мы сами все оформим, — услужливо заулыбался офицер.

— Пошли на выход, — Сидор поманил рукой танцующих негров.

— Шеф, — протянул руки в его сторону, один из танцующих, — Там еще остались не виновные. Можно их тоже освободить. Их по ошибке взяли.

— Кто там у тебя еще сидит, — повернулся к дежурному Сидор.

— Да, пацаны. Которые по призыву Нахального вчера беспорядки устроили. Их законно задержали, — доложил дежурный.

— Да, они просто гуляли по улице, шеф, — просительно произнес один из негров. — Мы спали, они гуляли. А менты приехали и всех арестовали. Где справедливость, я вас спрашиваю?

— Так, — повернулся к дежурному Сидор, — Если не трудно, выпустите всех остальных. Вы меня перед иностранцами в неудобное положение ставите.

— Есть, выпустить, — козырнул в ответ офицер и снова крикнул в сторону, — Козлов! Всех на свободу.

— Спасибо, — пожал ему руку Сидор и, поманив негров, в окружении охранников направился к выходу.

Дождавшись пока негры загрузятся в машинку, Сидор достал из кармана свои красные корочки и протянул их Петровичу: «Возьми себе. Пригодятся по работе. Меня, похоже, узнавать стали».

— А пироги то, — Петрович открыл багажник и достал увесистый пакет. Они попрощались и тот сев в машинку, уехал.

Сидор вытащил один пирог, и разломив пополам, протянул половину Васе, а остальное, в пакете, отдал охранникам в джипе.

В это время из полицейского участка вывалилась толпа молодых ребят, освобожденных из-под стражи. Они, увидев Сидора, садящегося в машину, начали дружно скандировать

«Позор Митрофану! Коррупция не пройдет» и руками показывать в его сторону неприличные жесты.

— Все. На дачу, — приказал Сидор, садясь в машину.

— Вот видите, а если они власть захватят в стране. Представляете, что начнется, — отъезжая от полицейского, с опаской оглядываясь на молодежь, произнес Вася.

— И что же их в тюрьму теперь. «Если их коррупция не устраивает», — раздраженно спросил Сидор.

— Зачем в тюрьму. Можно и за кольцевую дорогу переселить. Как мэр Квасквы предлагает, — рассудил Вася.

— А ты откуда знаешь, что он предлагает, — подозрительно посмотрел на него Сидор.

— Так телевизор смотрю. Там про это каждый день сообщают. И я в принципе согласен.

Сидор не стал продолжать разговор, а расстегнув пиджак и удобно откинувшись на спинку быстро задремал.

(Сон Сидора)

Он стоял в плотной толпе народа облепившего памятник великого поэта. «Позор! Позор!» — скандировала толпа в сторону цепочки солдатиков-первогодков, вытянувшейся вдоль Калининской, из-за которых выглядывали синие омоновцы в космических шлемах. Разглядев омоновцев, Сидор попытался выбраться из толпы, но его кто-то схватил за руку и потянув назад, удивленно спросив: «Ты куда?». Сидор оглянулся и увидел Челентано в черных очках с белой ленточкой, привязанной к обшлагу куртки. Это он держал его за руку.

— Да, мне надо. Я хотел пойти телевизор посмотреть. Политически подковаться, — попытался вырваться Сидор.

— Какой телевизор, ты чего, — воскликнул Челентано, — Там одна пропаганда Нахального. А настоящая политика вся уже на улицу вышла. Тут наши все. Вон Задворкин и Рвачев на памятник залезли, — и Челентано указал рукой вверх, где действительно на великом поэте висели Задворкин с министром сельского хозяйства, с растяжкой в руках «Долой бесплатные парковки». — А силовиков уже свинтили и в отделение отвезли. Целых шесть автозаков набрали, — продолжил просвещать его Челентано.

— А за что, — поинтересовался Сидор.

— Ни за что. Выбежали омоновцы и всех свинтили, — возмутился Челентано, — Это мы еще успели вокруг памятника руками сцепиться и нас не смогли разорвать.

— Я про другое хотел спросить. «Мы то за что здесь митингуем», — обреченно произнес Сидор.

— Не за что, а против чего, — назидательно поправил Челентано, — Против коррупционного режима Нахального и его клики.

— Так он же сам против этой коррупции и вашей клики выступал, — удивленно спросил Сидор.

— Это когда было, — усмехнулся Челентано.

— Вчера или позавчера, — попытался вспомнить Сидор.

— Вот то-то и оно. А сегодня он уже во главе страны и раздает все ее богатства своим дружкам и американцам, — нравоучительно проинформировал Челентано, — Эх, Сидор отстаешь ты от времени. Сколько раз тебе говорил, следи за событиями.

— Я и слежу, — обиделся Сидор, — Каждый раз после заседания правительства телевизор смотрю с этой рыжей или гестаповкой из МИДа.

— Не там ты смотришь, пустая голова. В интернете надо смотреть. Там все независимые новости. А рыжая эта и гестаповка, еще вечером переметнулись к Нахальному.

— Я же не знал, — огорчено произнес Сидор.

— Теперь знать будешь, — похлопал его по плечу Челентано, — Кстати, а ты почему на митинг без белой ленточки пришел?

— Забыл, — виновато опустил голову Сидор.

— Сейчас спрошу у ребят. Может у них есть, — и он, подняв голову, крикнул висящему на памятнике министру сельского хозяйства Рвачеву, — Эй, ботаник. У тебя ленточки лишней нет, а то у нас премьер не повязанный.

— Сейчас посмотрю, — ответил Рвачев, и сунув руку в карман, вытащил белый конец материи. — Лови, — крикнул он и стал как фокусник спускать вниз белый хвост, который все никак не кончался.

— Хорош, — махнул ему рукой Челентано и Рвачев, перерезав ткань, бросил вниз второй кусок.

— Сейчас всего тебя замотаю, — и Челентано начал обматывать вокруг Сидора материю.

— Зачем столько много, — попытался остановить его Сидор.

— Нормально, — строго сказал Челентано, — Будешь нашим символом.

— Символом чего, — не понял Сидор.

— Символом взятия Бастилии. — Тут Челентано остановился и подумав немного, размотал Сидора и сняв с него пиджак и рубашку, оголив торс, обмотал по новой, оставив открытой только левую грудь. — Вот так больше похож на образ Свободы, — с удовлетворением произнес он, разглядывая Сидора, — Но все равно чего-то не хватает.

— А почему именно Бастилии, — совсем запутался Сидор.

— Потому, что это послужило сигналом для всех остальных цветных революций. И вот теперь докатилось до нас, — и он забрал у стоящего рядом бывшего полицейского генерала флаг Квасквы, вставил его в левую руку Сидора, — Вот теперь то, что надо, — удовлетворенно закончил он и вместе с толпой стал скандировать: «Позор Нахальному! Власть временному правительству».

А Сидор стоял с флагом в руке, со страхом рассматривая полицейское оцепление, к которому из переулка подъехал бронетранспортер с водяной пушкой на башне.

— Товарищи, бывшие коррупционеры. Ваш митинг не согласован. Прошу немедленно очистить памятник поэту. В противном случае к вам будут применены спецсредства.

На этих словах толпа у памятника разразилась еще большими криками, а министр Рвачев, стал вдруг доставать из памятника куриные яйца и кидать ими в полицейского начальника с мегафоном. Когда одно яйцо угодило в цель, попав прямо в лоб полицейскому, тот упал на асфальт, но успел крикнуть в мегафон, — На штурм! И тут же в оцеплении из первогодка образовался проран, через который на площадь въехал бэтээр и включив водяную пушку, стал бить струей воды по протестующим. Толпа подалась назад и побежала, вниз в сквер, и тут же, на встречу им, из переулка, выскочили синие омоновцы и стали винтить убегающих. Через несколько минут площадь совсем опустела. И только на памятнике продолжали висеть Задворкин с Рвачевым, а внизу, в нелепой позе, обмотанный белой материей с флагом в руке и открытой грудью застыл Сидор.

— Слезайте, ваша карта бита, — поднимаясь с земли, помахал рукой бывшим министрам новый полицейский начальник, и подойдя к Сидору, засмеялся ему в лицо, — И твоя тоже гражданин Беломедведев.

Не зная почему, Сидор вдруг размахнулся флагом и со всей силы врезал древком по голове полицейскому. Тут же синие омоновцы подлетели к нему и уложив на асфальт потащили к подъехавшему автозаку, где уже сидели Челентано, Задворкин с Рвачевым и другие министры, фамилии которых Сидор так и не запомнил. Знакомый сержант- омоновец, приветливо поздоровавшись с Сидором, помог ему забраться во внутрь, захлопнул дверь и крикнул водителю «Поехали». Автозак включив мигалку тронулся с места.

— Куда нас везут, — придя в себя, спросил у Челентано Сидор.

— В суд.

— Нас будут судить, — испугался Сидор. Челентано криво усмехнулся в ответ, — За что? Мы ведь просто стояли и никого не трогали?

— Найдут статью, не переживай, — с той же ухмылкой ответил Челентано.

— Но это же беспредел, — возмутился Сидор.

— А когда ты у власти был, ты что Нахального за дело судил?

— Я его не судил.

— А кто? Ты премьером тогда был, тебе и отвечать за все.

— Ну я же не настоящим был премьером, — с отчаяньем воскликнул Сидор.

— А кто настоящим был, Беломедведев что ли, — иронично спросил Челентано. — Да, он такой же, как и ты, формально исполнял обязанности. Только поумнее был и деньжатами успел разжиться.

— И что же теперь будет со мной, — озабоченно спросил Сидор.

— Не знаю, суд решит, — пожал в ответ плечами Челентано и, отвернувшись от него, достал карты и стал играть секу с Задворкиным.

Через некоторое время автозак остановился и все тот же сержант открыл дверь и приказал выходить. Проходя мимо сержанта Сидор, подмигнул ему и тихо произнес: «Передай Петровичу, что я здесь. Пусть выручает». Сержант понимающе кивнул в ответ.

Их привели в совсем маленький зальчик и выстроили перед столом, за которым на стуле с высокой деревянной спинкой сидела не старая женщина с усталым лицом.

— Не повезло тебе, — прошептал Сидору на ухо Челентано, — Она терпеть не может оппозиционеров. Это она Нахальному пять лет условна дала.

— За что, — спросил Сидор.

— Ни за что.

— Так перестали разговаривать, — судья недружелюбно посмотрела на задержанных и взяв со стола листок бумаги стала называть фамилии. Закончив перечислять, она тем же взглядом посмотрела в зал и зачитала приговор:

— Всем перечисленным объявляю пятнадцать суток содержания под стражей и по сорок тысяч рублей штрафа. Вопросы есть?

— Простите, а вы мою фамилию кажется забыли назвать, — вежливо произнес Сидор.

— А вы кто, — бросила на него взгляд судья.

— Я Сидор Сидоров.

— Нет у меня здесь такого, — пробежав по списку, ответила судья.

— Митрофан Беломедведев он, — произнес Челентано, — Все время себя за другого пытается выдать.

— А вам Беломедведев, другая статья светит, — судья взяла со стола другую бумагу.

— И сколько, — настороженно спросил Сидор.

— Сейчас посчитаю. Остальных можно выводить, — ответила судья, подвинув к себе калькулятор.

— Не унывай. Встретимся, когда-нибудь, — ободряюще похлопал его по плечу Челентано, выходя вместе с министрами из здания суда.

— Значит так, — начала считать на калькуляторе судья, — За несанкционированный митинг, пятнадцать суток. За обнаженную грудь в общественном месте, три с половиной месяца.

— Чего так много, — закрывая грудь куском материи возмутился Сидор.

— Это еще не много, — усмехнулась в ответ судья и продолжила, — За призыв к цветной контрреволюции, еще двушечка. За применение насилия к полицейскому, плюс три с половиной года. Итого по совокупности преступлений, — судья, сделав паузу, считая и подняв калькулятор, повернув его к Сидору, радостно закончила, — Пять лет, восемь месяцев.

— Девять, — поправил ее, стоящий в зале охранник. — Вы пятнадцать суток забыли и за обнаженную грудь еще полмесяца.

— Спасибо, — согласилась судья, — Итого пять лет девять месяцев.

— Это не законно. Грудь у меня случайно раскрылась. К контрреволюции я не призывал. А полицейского я по ошибке ударил, — возмутился в ответ Сидор.

— Грудь, может я и вычеркну. Грудь мне понравилась. А вот по остальному, — Она, взяв со стола толстую папку, показала ее Сидору. — У меня есть неопровержимые показания свидетелей и видеозапись.

— Я буду жаловаться в Гаагский суд по правам человека, — гневно воскликнул Сидор.

— Так вы в нем и находитесь, — рассмеялась в ответ судья.

— Не правда. Это квасковский суд. И вам сверху приказали меня посадить, — бросился было к столу Сидор, но был схвачен за руки, стоящими охранниками.

— Я знаю. Это Нахальный вам приказал, — вдруг разрыдался Сидор — Он мстит мне за то, что его посадили, когда я был премьер-министром.

— Все правильно, — радостно согласилась судья, — Теперь он имеет на это полное право. Выведите осужденного.

Охранники, подхватив Сидора по руки, вынесли его на улицу и пристегнув наручниками к дверной ручке. «Скоро приедут за тобой, и отвезут в тюрьму», — сказал один из охранников, доставая пачку сигарет, — «Курить будешь?». Сидор обреченно кивнул головой.

— Это еще повезло тебе сегодня парень, — прикурив сигарету и отдавая ее Сидору, сообщил охранник. — Настроение у нее сегодня хорошее было. А так она оппозиционерам лет по десять дает.

— Видно грудь его ей понравилась, — со знанием дела добавил другой.

— Да я не оппозиционер, поймите, — искренне произнес Сидор.

— Тут сложно границу провести, — развел руками охранник, — Я сам за себя иногда поручится не могу. В такое непростое время живем.

В это время во двор суда въехал все тот же омоновский автозак, из кабины которого в синей омоновской форме вылез улыбающийся Петрович и достав из кармана красные корочки, показал их охранникам:

— Где тут у вас осужденный?

— Так, вот он. Забирайте, — отстегивая наручники от двери, ответил охранник, — А то нам уже домой давно пора.

Петрович расписался в журнале у охранников и посадив Сидора рядом с собой в кабину:

— Отсидишься на даче пару месяцев. «А потом мы тебя в Каебун к Отелло переправим», — отъезжая от здания суда сообщил Петрович.

— Спасибо тебе Петрович, — обессилено произнес Сидор.

— Это не мне спасибо. Это корочкам красным спасибо скажи, — улыбаясь ответил Петрович, — Без них ничего бы не получилось.

— Спасибо вам красные корочки, — согласился Сидор засыпая.

— Все приехали, шеф, — услышал он через сон и открыл глаза. Перед ним был парадный вход Копейковской дачи. Слева за рулем сидел Вася. Справа, у открытой двери машины стоял, прикрывая его охранник из джипа.

— А Петрович где, — оглянулся назад Сидор.

— Здесь нет никакого Петровича, — удивился Вася, — Приснился он вам, наверное.

— Точно приснился, — облегченно выдохнул Сидор и выбравшись из машины, пошел к дому.

***

Проснувшись на следующее утро, Сидор сварил оставшийся после Светки кофе и с куском вчерашнего пирога, расположился у телевизора, дожидаясь, когда за ним приедут. По всем каналам передавали одинаковые картинки со вчерашнего совещания правительства, на котором Сидор, с немного ошарашенным видом с похмелья, предлагал увеличить среднюю продолжительность жизни до восьмидесяти пять лет. Потом собравшиеся в студии эксперты, политологи и депутаты с горящими глазами перебивая начали обсуждать это, доказывая друг другу реальность такого увеличения продолжительности жизни, приводя какие-то непонятные цифры. Некоторые, даже предлагали за счет пропаганды здорового образа жизни и лечебного голодания, замахнуться на все восемьдесят восемь лет. Тут все начинали спорить до крика, а зрители в студии улыбались и дружно аплодировали. На другом телеканале, где как раз ведущими были та самая накрашенная рыжая и интеллигентный в очках, предложили экспертам и депутатом проголосовать, за программу правительства. В результате все поддержали инициативу Сидора. За исключением одного подозрительного эксперта, похожего на польского журналиста, который напомнил, что основная масса мужского населения не доживает даже до пенсионного возраста, а некоторые недоедают и без лечебного голодания. Его тут же освистали, обвинив в антиквасковских настроениях, а двое патриотических настроенных депутата, под воздействием оскорбленных патриотических чувств, набросились на него с кулаками, а потом схватили под руки, и вытащили из студии. Рыжая, находясь, по-видимому, в хорошем настроении, на этот раз в драке участия не принимала. Лишь интеллигентный ведущий в очках, злобно плюнул вслед незадачливого эксперта. Сидор даже застонал от увиденного и переключил канал, попав на грудастую телеведущую в облегающем платье с толстыми губами-гусеницами. Это был как раз канал Квасковской мэрии, а грудастая, показывая указкой на карте, что-то рассказывала с грустным видом. Сидор сделал громче.

— Таким образом по состоянию на семь часов хакеры уже отключили Центральный, Северо-Западный и Западный районы города, — водя указкой по карте произнесла грудастая, а на карте возникло синее пятно, которое начало расползаться по городу, — И как только что, сообщили нам из секретариата мэра, на настоящий момент уже отключили весь город, — Ведущая заняла место за столом, а вся городская карта стала синей. — А сейчас у нас в студии заместитель мэра по транспортной политике, господин Лексусов, — снова расплылась в многообещающей улыбке ведущая, и рядом с ней подсел молодой мужчина в дорогом костюме и с дорогими часами на руке,

— К сожалению, в нашей системе фиксации номерных знаков произошел сбой, по вине неизвестных хакеров, — стал рассказывать, небрежно улыбаясь Лексусов, — И наши парктроны не могут правильно определить номера припаркованных машин. Точнее сказать определяется один и тот же номер ХУ 001.

— А что это замер, — спросила ведущая.

— Это, к сожалению, оказался номер автомобиля министра финансов. И за последний час со счетов министерства были сняты несколько сотен миллионов рублей. Поэтому мы вынуждены временно отключить систему платных парковок.

— И что же теперь будет, — искренне расстроенным голосом спросила ведущая.

— Временно мы не сможем снимать деньги за парковку. Но сейчас полиция активно ведет розыск преступников. И не сомневаюсь, они скоро будут задержаны.

— А если не будут, — ехидно спросил телевизор Сидор.

— А если не будут, — повторила его слова телеведущая.

— Тогда мы введем в действие план «Заплатишь, никуда не денешься», с привлечением сил министерства обороны и национальной гвардии, — уверенно ответил Лексусов.

— Прекрасно, когда есть запасной вариант, — пошевелила в улыбке губами телеведущая, оставаясь одна на экране, — А сейчас мы посмотрим репортаж с выступлением господин Беломедведев об обязательном повышение в ближайшие годы средней продолжительности.

Сидор с неприязнью и выключил телевизор. «Как я мог такое сболтнуть», — подумал он с тяжелым чувством и тут гимном страны зазвонил телефон, лежащий на столике.

— Да, слушаю господин Сам, — обреченно произнес Сидор.

— Ты чего такой не веселый, — бодро спросил Сам.

— Да, вот телевизор смотрел, — вздохнул Сидор.

— И я тоже. Молодец. Здоровы ты всех взбодрил, насчет долгой, счастливой жизни, — с энтузиазмом произнес Сам, — Надо, надо, что-то перспективное подбрасывать. Что бы люди жили завтрашним днем. Раньше вот в коммунизм верили, до этого в бога. И это хорошо я считаю. Глупостями сиюминутными голову не забивали. А отсюда и порядок в стране был. Одними омоновцами и нагвардией его не наведешь. В смысле можно, но не долго. И мы это с тобой понимаем. В общем молодец. Порадовал.

— Спасибо, — облегченно ответил Сидор.

— Сегодня выступишь перед государственной думой. Чтобы и там всех озадачить.

— А что я им скажу, — растерялся Сидор.

— Это уже формальность. Там тебе сейчас напишут. Если не написали уже. Главное, что посыл правильный пошел.

— Я понял.

— Давай. А я насчет ордена подумаю, — одобрительно ответил Сам.

— Какого ордена, — не понял Сидор.

— Тебя хочу наградить. За службу отечеству. Кстати у тебя, когда день рождение?

— В апреле.

— Вот к апрелю и получишь. Все. Пошел с собакой гулять. В выходные на хоккее встретимся, — И трубка отключилась.

— Спасибо, — с удивлением посмотрев на телефон Сидор. «Поздравляю. Две недели на службе, а уже орден заслужил», — раздался сзади голос Челентано, стоящего в дверном проходе: «Снова тебе, повезло. Что не сморозит, все выходит в его пользу». Он подошел к столу и положил перед Сидором папку:

— Твое выступление в Госдуме. Всю ночь ребята работали. От тебя только прочитать требуется.

— Хорошо, — полистав бумаги, облегченно ответил Сидор, — А то я и не знаю, что им сказать?

— За сына тебе спасибо, — немного подумав, произнес Челентано. — Он мне рассказал вечером, как ты их освободил.

— Я не знал, что там был твой сын, — Сидор подошел к зеркалу, поправляя галстук. — Хорошие ребята. Мне понравились.

— Только, я слышал, они не оценили твоего великодушия, — ответил Челентано, — Освистали снова тебя.

— Это не меня, а Беломедведева. — и Сидор, взяв со стола папку с выступлением, направился к двери.

***

Зал заседания думы уже был заполнен. Сидор сидел в президиуме, вместе с председателем, его заместителями и несколькими министрами из кабинета. Сначала с пространной речью о крепнущем здоровье нации выступил председатель. Во время его выступления, сзади к Сидору подобрался Челентано и протянул еще одну папку.

— Сначала это прочитаешь, — прошептал он, прячась за сидящими в президиуме. — Тут не много.

— Здесь про что, — уточнил Сидор.

— Это твой ответ на расследования Нахального про твои поместья, яхты и дорогие авто, — пояснил Челентано.

— А может не надо про это, — замялся Сидор.

— Надо закрыть вопрос. Тебе какая разница, что читать. Тем более, там всего две страницы, — успокоил его Челентано, — А потом перейдешь к продолжительности жизни. Все. Пошел, — скомандовал он, после того как зал отхлопал выступление председателя Думы.

Сидор поднялся на трибуну.

— Спасибо. Рад встречи, — прочитал Сидор первую фразу, после которой в скобках стояло слово «аплодисменты», и зал действительно дружно зааплодировал. Сидор немного приободрился и когда народ успокоился, стал читать дальше: «Прежде чем перейти к важнейшей сейчас для страны темы, долголетию ее граждан, я хотел ответить на так называемое расследование некоторых нечистоплотных дельцов, стремящееся заработать себе политические дивиденды и которые выпустили в интернет насквозь фальшивый фильм про мои богатства. В этом, так называемом фильм, упоминалось, что я владею через подставные фонды несколькими поместьями, яхтами и дорогими спортивными автомобилями типа Феррари и других престижных марок. И что общая стоимость всего этого превышает, годовые затраты на здравоохранение сразу шести областей и двух автономных краев. Так, вот товарищи, с партийной прямотой я заявляю вам, что это все, — тут Сидор сделал, как было написано многозначительную паузу и, поднял вверх указательный палец, — Все, это товарищи, полный… кисель!

Он удивленно замолчал и перевернув страницу, случайно прихватил следующий лист, который плавно слетел на пол между трибуной и залом. Других листов в папке не оказалось и Сидору ничего не оставалось делать, как повторить фразу:

— Еще раз повторяю, это все кисель. И больше мне вам сказать нечего.

В наступившей тишине вдруг из-за стола подскочил председатель думы и размахивая, как дирижер руками, стал призывно произносить: Кисель! Кисель!

Приученные к таким мероприятиям члены государственной думы, стали подниматься и дружно скандировать в ответ: «Кисель! Кисель! Кисель!».

Это продолжалось до тех пор, пока Сидор не увидел прыгающего за кулисами Челентано, жестами показывающего, чтобы пора прекращать.

Сидор, поднял руку. Депутаты тут же смолкли и сели на свои места. — Спасибо, товарищи, за понимание и поддержку. А теперь я хотел бы перейти ко второй папке. В смысле к главному вопросу и он аккуратно, чтобы не растерять листки, открыл вторую папку.

— Как вы знаете, я тут на недавнем заседании правительства озвучил, что пора бы нам уже позаботится о людях и увеличении их продолжительности жизни. Я с этой трибуны, повторю еще раз — пора. (речь прерывается продолжительными аплодисментами). Наши люди давно этого заслужили (продолжительные аплодисменты). Правительство в течение всего прошлого и позапрошлого года прорабатывала этот вопрос и вот проработала его окончательно. На основании точных расчетов, уверенно можно сказать, что нам под силу поднять планку до восьмидесяти шести лет (продолжительные аплодисменты). И это не придел (продолжительные аплодисменты). Каким образом мы этого хотим добиться, спросите вы? (пауза, напряженная тишина). А очень просто. Прежде всего, выделением дополнительных средств на закупку нового медицинского оборудования и лекарственных препаратов. Проведем глобальный капитальному ремонту больниц и поликлиник (аплодисменты). Кроме того, планируется переселить часть населения из загазованных городских центров на здоровые зеленые окраины, значительно увеличить зону платных парковок на улицах крупных городов. (аплодисменты). Необходимо также увеличить финансирования государственным телеканалов для пропаганды здорового образа жизни, лечебного питания и физкультуры. (аплодисменты). Начать масштабное строительство новых стадионов и спортивных арен. Подать заявку на проведение олимпиад, чемпионатов и кубков мира и под эти цели выделить дополнительные средства на создание необходимой инфраструктуры. (громкие, продолжительные аплодисменты). И эту комплексную программу мы не собираемся затягивать, а планируем провести в ближайшие пять-семь лет, опираясь на положительный опыт полученный при масштабной замене тротуарной плитке в городах и селах нашей страны. (продолжительные аплодисменты). Как видите, у правительства есть четкий план реализации поставленной задачи. Основные затраты естественно лягут на государственный бюджет. Но не будем лукавить, что-то планируем получить с дополнительного налога на здоровый образ жизни, которым собираемся обложить винно-водочную, кондитерскую и табачную промышленность (долгие, продолжительные аплодисменты). И в заключении хочу обратиться к гражданам с призывом увеличить время занятий физкультурой, спортивной ходьбой и лечебным голоданием. Как говорится, на правительство надейся, а жить то все равно тебе. (долгие продолжительные аплодисменты). Тут от некоторых депутатов уже поступили некоторые запросы, относительно программы восемьдесят шесть. Чаще всего интересуются, а нельзя ли поднять планку выше, допустим до восьмидесяти восьми? Отвечаю. Можно, но рановато пока. Люди сначала должны привыкнуть к восьмидесяти шести. Не будем так сказать торопить события. Еще часто задаваемый вопрос. А хватит ли средств бюджета? Не придется ли сократить военные затраты,расходы по содержанию полиции или урезать другие важнейшие госпрограммы? Отвечаю, не придется. Сейчас практически на семьдесят процентов закончена программа по замене тротуарной плитки, и часть средств освободится и плавно перетечет оттуда. Кроме того, как вы знаете, мы начали освоение очередной Ямы богатой полезными ископаемыми. Поэтому никаких сокращений затрат на содержание армии и полиции не планируется. Даже наоборот, как всегда наметили некоторое увеличение. Вот, пожалуй, я и ответил на все волнующие вас вопросы. А теперь за работу товарищи.

Как только Сидор закончил читать, в зале раздались торжественные звуки гимна и все встали с важными лицами. После гимна Сидор попрощался за руку с членами президиума и под бурные аплодисменты, переходящие в овации, покинул зал заседаний.

***

Выйдя из здания Думы, они сели с Челентано в авто и проехали в Кремль, в расположенный там кабинет Беломедведева, где как раз и произошла его первая встреча с премьером.

— Я честно, ничего и не понял из этого доклада, — садясь в кресло у стола, закуривая и перелистывая доклад, спросил Сидор, — Каким образом все эти затраты и финансирование, повлияют на продолжительность жизни, какого-нибудь Петра Кузьмича в каком-нибудь Зарубинские, где на одном единственном городском футбольном поле давно пасутся гуси и козы.

— Петр Кузьмич как-нибудь и без нас обойдется, — раздраженно ответил Челентано, — Это глобальная программа. Для того, чтобы люди осознали, что средства идут на общие цели, для страны. Кстати и до тебя были программы и не хуже.

— Какие, — поинтересовался Сидор.

— Дешевое жилье, например. Это Беломедведев придумал. Года три финансировали, кажется. Или вот строительство моста через Блеклое море. Это уже Самого идея. Кстати это не первый его мост. А потом спортивные все эти — олимпиада, чемпионаты мира, — вспоминая, перечислил Челентано, — Это тоже все Сам придумал. Очень он уважает спорт. Так, что ты нос не задирай.

— Я и не задираю, — ответил Сидор, — Только, причем здесь восемьдесят шесть лет?

— Это тебя надо спросить. Ты придумал

— Я про другое. Как эти все мероприятия повлияют на продолжительность жизни, — простонал Сидор.

— Не тупи. Тут главное деньги в оборот запустить. А как называется программа, это конечно имеет значение, но не первостепенное.

— Ну, а выселять людей из центра на окраины, зачем они сюда это воткнули, — похлопал рукой по листкам доклада Сидор, — И снова про эти платные парковки. Это причем здесь?

— Это, похоже, уже с подачи Квасковского мэра добавили. Никуда не денешься, здесь у него с силовиками общие интересы, — подумав немного ответил Челентано, — Да не переживай ты так. Хорошая программа. Лучше, чем беломедведевская про дешевое жилье. Тут и источники финансирования хорошо прописаны. И с Ямой удачно увязали. Народу понравится.

— Ладно, — отбросив доклад в сторону, согласился Сидор, — Скажи, а зачем я тогда расследование Нахального про беломедведевские поместья назвал киселем?

— Вот тут мое упущение. Проглядел, — согласился Челентано. — Конечно, вместо киселя надо было назвать компотом.

— Ты уверен, — внимательно посмотрел на него Сидор, — А в чем разница?

— Разница не принципиальная, но есть, — вздохнул Челентано, — Теперь журналюги точно прицепятся. В следующий раз, если спросят, скажешь компотом.

— Я лучше вообще ничего говорить не буду, — ответил Сидор, отодвигая от себя папки, — Какие планы?

— На сегодня никаких, — вставая, ответил Челентано, — Извини, я обещал сегодня тещу с женой в Кривой театр сводить, на Баядерку. А ты если хочешь, езжай на копейскую дачу, или в Желтый дом возвращайся, телевизор посмотри.

— Я подумаю, — ответил Сидор.

После ухода Челентано, Сидор снял пиджак и распустив галстук, вытянувшись удобно в кресле с удовольствием закрыл глаза и скоро заснул.

(Сон Сидора. ПРОЩАЙ ЛЮБИМЫЙ ГОРОД…)

Он шел по пыльной улице города. И не мог понять, что происходит. К домам, подъезжали грузовики, и люди, и жители этих домом, выносили из подъезда и грузили в них узлы и коробки с домашним скарбом, мебель, тазы, ведра, банки с соленьями, маленьких детей в кроватках, стариков на инвалидных колясках с горшками фикусов на коленях.

— Куда вы уезжаете, — спросил Сидор одну женщину, которая с трудом поставила в кузов старенький телевизор.

— За город нас выселяют, в зеленую зону, — ответила та, недобро взглянув на Сидора.

— А зачем?

— Чтобы мы смогли прожить до восьмидесяти шести лет, — устало ответила женщина, — Там говорят воздух чище и этих нет.

— Кого, нет, — переспросил Сидор.

— Платных улиц, зеленых эвакуаторов и черных лимузинов, — ответила женщина и развернувшись вошла в дом.

В это время на улицу выехала целая колонна тех самых зеленых эвакуаторов, с загруженными машинами на платформах.

— Новую партию повезли, — не весело произнес водитель грузовика, — Скоро уже ни одной нашей машине в городе не останется.

— Зато воздух станет чище, — строго произнес проходящий мимо полицейский.

— Это точно, — испуганно согласился водитель грузовика, — Спасибо, Митрофану Беломедведеву и мэру Квасквы, за увеличение нашей средней продолжительности жизни.

— Давай грузись быстрее и уезжайте. «Вы задерживайте снос ваших ветхих домов», — все так же строго произнес полицейский.

— Так мы уже почти все вынесли. Рыбок только осталось забрать, — заискивающе ответил водитель и громко крикнул в сторону дома, — Маруся, давай быстрее. Мы мешаем людям ломать дома.

— Бегу, бегу, — закричала, откуда-то сверху женщина.

Сидор поднял голову и увидел ту самую женщину, которая теперь на балконе снимала с веревок вяленую рыбу и складывала ее в бельевой таз.

— Так товарищ, а вы чего здесь вынюхиваете, — строго спросил Сидора полицейский.

— Я не вынюхиваю, я просто приехал посмотреть, как дела продвигаются по увеличению продолжительности жизни.

— Тут нечего интересного, вы в центр лучше пройдите. Там сейчас основные мероприятия разворачиваются, — более миролюбиво ответил полицейский и, повернув Сидора, показал рукой, — Вам туда, надо идти.

— Спасибо, — вежливо ответил Сидор и попрощавшись за руку с водителем грузовика, пошел в указанном направлении.

На встречу, по дороге, сплошным потоком шли грузовики с переселенцами, зеленые эвакуаторы груженые легковушками, самосвалами с грунтом и строительным мусором. А в обратном направлении двигались панелевозы, бетоносмесители, автокраны, множество разнообразной строительной технике и уже пустые грузовики, и зеленые эвакуаторы.

Пройдя немного к центру, Сидору стали попадаться уже пустые дома с выбитыми окнами и брошенными детскими площадками. А через несколько кварталов, вовсю шла работа по их сносу. Гусеничные краны, раскачивая подвешенными на тросах большими металлическими бобышками, легко крушили хрупкие стены домом, а мощные экскаваторы поднимая облака строительной пыли, грузили все это на подъезжающие самосвалы. Дальше пошли пустые площадки, где рабочие разбивали колышками контуры будущих котлованов. А потом и сами котлованы со строящимися фундаментами. Чем дальше шел Сидор, тем все выше и выше поднимались стены новых зданий, превращаясь в современные зеркальные небоскребы, вознесшиеся в небо. Дорога тем временем превратилась из обычной асфальтированной в ровную, покрытую мраморной брусчаткой, вдоль которой на тротуарах, выложенных разноцветными, хрустальными кирпичиками, росли экзотические деревья в огромных малахитовых вазах. Над дорогой, поперек улицы, ветер раскачивал растяжку со словами «Даешь — увеличение продолжительности жизни за три года». «Ничего не понимаю, — подумал Сидор, стоя с поднятой головой, читая растяжку, — Одних выселяют в зеленую зону для продолжительности жизни, других наоборот вселяю на их место и тоже для продолжительности».

В это время на дорогу выехал зеленый легковой автомобиль, с локатором на крыше, за рулем которого сидел в фуражке такого же цвета пухлый дяденька.

— Так товарищ, не забудьте оплатить пропуск для посещения центра города, — притормозив рядом с Сидором, через опущенное стекло вежливо произнес дяденька.

— Как оплатить, — не понял Сидор.

— Можете через мобильное приложение в своем телефоне. Можете через терминал. Это там за углом, — проинструктировал дядечка.

— Я за углом, — ответил Сидор.

— За углом, так за углом, — согласился дядечка и, подняв стекло, поехал дальше.

Сидор прошел вперед и, свернув за угол, увидел такого же зеленого цвета банковский терминал, рядом с которым стоял другой дяденька. Он опустил деньги в банкомат и, получив в ответ яркий стикер, подышал на него и наклеил себе на лоб.

— Простите, — подошел к нему Сидор, с удивлением разглядывая стикер на котором отображалась цифра «три», — А, что теперь по центру бесплатно не пройти?

— Если вы здесь не живете, двести рублей в час, — ответил дядечка и вдруг вытянулся всем телом в направлении дороги, разведя в стороны руки.

В это время из-за угла выехал все тот же зеленый автомобиль и, поравнявшись с ними, остановился. На крыше автомобильчика вращаясь, зажужжал локатор. Вдруг из локатора раздались пугающие квакающие звуки и он, развернувшись в сторону Сидора, произнес металлическим голосом.

— Товарищ, не забудьте оплатить посещение центра города. В вашем распоряжении осталось пятнадцать минут.

— Я оплачу, оплачу, — заискивающе произнес Сидор, роясь в карманах. Локатор на машинке снова добродушно загудел, и она поехала дальше по улице.

— А если я не оплачу, что будет, — поинтересовался Сидор у дядечки с цифрой три на лбу.

— Вас эвакуируют в штафприемник. Там заплатите еще больше, — грустно ответил тот, — С ними лучше не связываться.

— А если я деньги забыл дома, — не унимался Сидор.

— Можете кредит оформить через банкомат. Но только у них проценты большие. А лучше, возвращайтесь тогда обратно к себе в зеленую зону.

— Раньше это только на автомобили распространялось, — развел удивленно руками Сидор.

— Это в прошлом году было. А после того, когда все автомобили в центре эвакуировали, они за людей взялись. Надо же как-то теперь задействовать эвакуаторы, — пояснил дядечка, и тяжело вздохнув, добавив, — Толи еще будет. Извините, у меня время выходит — и он развернулся, быстро пошел вниз по улице.

Тут на дороге показался зеленый эвакуатор. Он также был оборудован рукой — манипулятором, только в кузове, вместо площадки для автомобилей, находилась клетка в которой сидело несколько человек пристегнутых наручниками к прутьям. Сидор порылся по карманам и, достав потрепанную сотенную купюру и сунул ее в банкомат, из которого тут же выскочит стикер с цифрами 0, 5. Он, хлопнув по лбу стикером, и сделав, как дяденька руками, вытянулся в сторону эвакуатора. Тот проехал мимо, увозя сидящих людей в клетке, которые как послышалось Сидору, грустно затянули песню:

Напрасно старушка ждёт сына домой,

Ей скажут, она зарыдает…

А волны бегут от винта за кормой,

И след их вдали пропадает…

Сидор проводил глазами уезжающий эвакуатор и двинулся вверх по хрустальному тротуару. Народу на улицах было немного. В основном это были китайские туристы и среднеазиатские Гастарбайтеры, заменяющие хрустальную плитку на какую-то другую из золотистого металла. Очень часто попадались оборудованные велосипедные стоянки под вывеской «Главбанка», однако сами велосипедисты встречались редко. Увидев сидящего на лавочке пенсионера с газетой в руках, Сидор решил узнать у него, про перемены, произошедшие с городом в его отсутствие.

— Разрешите присесть, — обратился он к читающему пенсионеру. Тот подозрительно посмотрел Сидору на лоб, где красовался стикер с цифрой 0, 5 и ничего не ответил, отодвинулся в сторону.

— Извините, прилипло случайно, — отклеив стикер, и бросая его в урну, произнес Сидор, присаживаясь на скамейку, — Хорошая погода, — не зная с чего начать, произнес Сидор, — Давно я в вашем городе не был. Как тут все поменялось, однако за эти годы.

— Что поменялось, — подозрительно посмотрел на него пенсионер.

— Как, что плитка, например. Прошлый раз мраморная была, а теперь вон уже смотрю чуть ли не золотую укладывают.

— Год всего прошел, — пробурчал пенсионер.

— Что, — не понял Сидор.

— Год назад мраморную укладывали.

— Всего, — удивился Сидор, — А вообще, что тут у вас происходит? Сначала дома ломают и людей выселяют куда, а потом новые небоскребы с золотыми дорожками строят, с платным проходом для пешеходов.

— Их не выселяют, им дают, для их же блага, экономное жилье за городом, в зеленых районах, рядом с речкой и лесом. А на их месте, создают еще более экологически чистые районы с небоскребами оборудованные искусственным климатом. Для тех, кто в состоянии платить конечно, — уже с гордостью произнес не бедный пенсионер.

— И зачем весь это экологический беспредел, — растерянно спросил Сидор, — В смысле передел.

— За тем, чтобы увеличить среднюю продолжительность жизни людей в стране. Как наметили власти, ведомые президентом и мэром Квасквы, — вставая со скамейки, раздраженно ответил пенсионер, — Телевизор чаще надо смотреть молодой человек. Там все подробно объясняют для таких как вы непонятливых.

— Спасибо, — устало оглянулся по сторонам, на ставший незнакомым ему город и прикрыв глаза незаметно задремал.

Его разбудил громкий звук сирены. Он открыл глаза и увидел, как мимо него по абсолютно пустой улице мчались черные лимузины в сопровождении бесконечного полицейского эскорта.

— Кто им теперь мешает ездить без мигалок. «Здесь никого кроме них уже нет», — грустно произнес Сидор, и вдруг почувствовал, как его кто-то с силой схватил сзади за куртку и приподнял над землей. Он с усилием повернул голову и увидел сзади за собой, стоящий зеленый эвакуатор, прихвативший его рукой-манипулятором.

— Вы просрочили оплату посещения центра на два часа, — подошел к эвакуатору и смотря снизу-вверх на Сидора, толстый гаишник в желтом жилете, — Поэтому, согласно постановлению правительства вы отправляетесь в штрафной изолятор.

Рука эвакуатора тут же забросила Сидора в кузов-клетку с уже сидящими там безбилетниками, и они медленно поехали по золотистой мостовой под старую красивую песню Утесова доносящуюся из кабины водителя эвакуатора:

Прощай, любимый город!

Уходим завтра в море.

И ранней порой мелькнет за кормой

Знакомый платок голубой…

***

Сидор открыл глаза и удивленно посмотрел по сторонам. Он все также полулежал в кресле посреди кремлевского кабинета Беломедведева. За окном смеркалось. Большие напольные часы, стоявшие в углу, торжественно пробили шесть раз. «Хорошо я поспал», — посмотрев на циферблат, подумал Сидор и попытался встать, но почувствовал, что зацепился за что-то пиджаком. И тут вспомнив финал сна, когда его прихватил эвакуатор, с испугом дернулся вперед и с треском оторвался от кресла. Сняв пиджак, он увидел приличный вырванный лоскут ткани и вылезшую подкладку. Наклонившись к спинке кресла, он провел рукой по кожаной поверхности, но ничего не нашел. «Странное здесь все-таки место», — подумал Сидор, и еще раз осмотрев пиджак, бросил его в кресло: «Надо что-то одеть другое». Он прошелся, открывая двери, вдоль стены и нашел гардеробную комнату, в которой помимо пары представительских костюмов висело множество разноцветных рубашек и футболок. Тут были джинсы самых крутых фирм, а среди множества пар обуви преобладали модные кроссовки и ковбойские сапоги с острыми задранными носками. «А от меня скрыли это нетрадиционное увлечение господина премьер-министра модными шмотками», — подумал Сидор и стал подбирать себе одежду. Через несколько минут, он стоял перед зеркалом в замшевой, подбитой белым мехом куртке, кожаных штанах и синих кроссовках на толстой желтой подошве: «А что, если пройти прогуляться по городу в этом. Одному, без охраны. Обычным человеком», — разглядывая с довольным видом свое отражение в зеркале, подумал Сидор. И недолго думая, он подошел к окну, приоткрыл его и осторожно вылез наружу. Чуть вдалеке, на площади перед огромной старинной пушкой толпился народ. Сидор пошел в эту сторону и скоро смешался с толпой туристов, осматривающих достопримечательности Кремля.

Побродив немного среди древних церквей и царских палат, он через Коровицкие ворота вышел в город. К его большому удивлению, городская площадь за кремлевской стеной была заполнена гуляющим народом. Люди радостно общались, выпивали из пластиковых стаканчиков, а то прямо из горлышек бутылок. Кое-где молодые ребята с музыкальными инструментами устраивали импровизированные концерты. «Вроде сегодня не праздник и не выходной», — с удивлением подумал Сидор, перейдя площадь и по подземному переходу выйдя на Калининскую улицу. Там, к всеобщему веселью добавилась какофония автомобильных гудков. Водители останавливали свои авто вдоль тротуаров, выходили на улицу, обнимались с другими водителями и прохожими. Несколько групп людей, дружно раскачивая, вытаскивали из земли дорожные знаки платной парковки, и остановка запрещена и под одобрительный гул толпы, несли и бросали их перед зданием мэрии. Процедура бросания знаков напоминала Сидору хронику парады победы, когда к стенам кремля сносили поверженные вражеские штандарты. Вся Калининская была заполнена радостными людьми, при этом нигде не видно было ни одного полицейского.

— Что здесь вообще происходит, — обратился Сидор к веселому гражданину в кепке.

— Дождались освобождения, — счастливо улыбаясь, ответил тот и, достав из кармана стальную фляжку, отвинтив крышку-стаканчик и налив в нее пахнущую коньяком жидкость, протянул стаканчик Сидора, — Давай выпьем за это.

— За что, — беря стаканчик, от которого вкусно пахло коньяком, спросил Сидор.

— За свободу, — и счастливый гражданин, чокнувшись с Сидором фляжкой, сделал хороший глоток. Сидор тоже с удовольствием выпил.

— Так что случилось, — Сидор вернул стаканчик владельцу.

— Наши хакеры нейтрализовали полностью систему платных парковок. Теперь можно ездить и жить свободно, как раньше, — выдохнул парами коньяка в ответ гражданин, и оглянувшись на двух пацанов, раскачивающих стойку дорожного знака, крикнул им, — Ну, кто так вытаскивает, — и забыв про Сидора, бросился помогать раскачивать знак.

— Странно, а куда полиция и омоновцы делись, — оглядываясь по сторонам, вслух спросил Сидор.

— Попрятались в переулках. Подкрепление ждут, — махнул рукой в темноту переулка, проходящий мимо другой гражданин, — Это вам не ларьки с осетинскими пирогами крушить. Тут народ, озверевший, от ваших парковок и эвакуаторов вышел, — И он, достав из кармана початую бутылку водки, протянул Сидора, — Выпей за свободу, друг.

Сидор, сделав глоток и поблагодарив гражданина, стал пробираться в верх по Калининской. По ходу ему еще несколько раз предлагали выпить счастливые горожане, и уже на площадь великого поэта, он подошел в состоянии легкого опьянения, где вместе со всеми, скандировал, когда группа активных граждан выдергивали очередной дорожный знак. Выдернув знак, группа активно настроенных граждан, вручила его Сидору, а сами пошли разыскивать следующий.

Сидор продолжал стоять раздумье, опираясь на стойку знака, когда к нему подъехал желтый автомобильчик с буквами ОСП на дверке, из которого вылез добродушно улыбающийся Петрович.

— Привет, — обнимая Сидора, произнес Петрович, — Тоже знаки выдергиваешь?

— Это не я. Это мне дали подержать, — пьяно улыбаясь, ответил Сидор. — Хорошо тут. Весело. Не то, что в Желтом доме или Кремле.

— Да бросай ты там работать, — искренне посоветовал Петрович.

— Сейчас работу другую, где найдешь, — грустно ответил Сидор.

— Приходи к нам в гаражи. Ты же в финансах стал разбираться. Видел тебя по телевизору. А у нас там сейчас биржа открывается. Крипто валютой торговать будут.

— Чем, — удивился Сидор.

— Я сам в этом пока не очень, — пожал плечами Петрович, — Это все ребята силиконщики из последнего гаража организовали. Кстати это они отключили платные парковки. Головастые. Хочешь, я с ними поговорю насчет тебя?

— Поговори, — согласился Сидор.

— Ладно, мне ехать пора, заказы развозить, — протянул ему руку Петрович, — Ты куда сейчас?

— Да, мне надо в Кремль вернуться. Там вещи оставил и машина.

— Давай подвезу. Мне как раз в ту сторону, — открывая дверь предложил Петрович.

Сидор аккуратно прислонил дорожный знак к памятнику великому поэту и забрался к Петровичу в машину.

По Калининской было не проехать, и Петрович повез его вокруг по бульварному кольцу. Хотя была уже совсем поздняя ночь, народные гулянья везде продолжались.

— Любят люди свой город. И жить в нем хотят нормально, как раньше. А вы их все гоните и гоните из него. То парковки сначала платные, то теперь эти переселения, — поглядывая на веселую толпу, прокомментировал Петрович, — Не стыдно вам там в правительстве?

— Это не мы. Это квасковский мэр все придумал, с силовиками, — насупился в ответ Сидор.

— А ты тогда на что, если разрешаешь? Ты же главней чем они, — усмехнулся Петрович.

— Я же временно там, ты же знаешь, — оправдываясь, ответил Сидор.

— Да пошутил я. Не обижайся, — ответил Петрович, останавливая автомобильчик недалеко от Коровицких ворот Кремля. — Приехали.

— До свидания, — угрюмо ответил Сидор, вылезая из машинки.

— Подожди, — окликнул его Петрович и протягивая белую, картонную коробку. — Пироги вот возьми. Поужинаешь.

— Спасибо, — повеселел немного, поблагодарил Сидор, забирая коробку, — Узнай там насчет меня у своих силиконщики. Может, правда предложат, что?

— Позвоню завтра, — помахал в ответ рукой Петрович из отъезжающей машинки.

Сидор, взяв коробку под руку, стал медленно поднимать вверх по булыжной мостовой к Коровицкой башне Кремля. Остановившись перед закрытыми воротами, он подумал: «Как же мне туда попасть теперь». И увидев прикрученное кольцо на створке, постучал им по воротам. Через некоторое время, со скрипом распахнулась еле заметная железная дверь в крепостной стене, и из нее вышел сонный охранник со штыком, пристегнутым к ружью.

— А это вы господин Беломедведев, — спросил охранник, разглядывая Сидора.

— Я, — громко ответил Сидор.

— Гуляли как всегда, по вечерней Кваске, — поинтересовался охранник.

— Угу, — произнес в ответ Сидор.

— Проходите здесь, чтобы ворота не открывать, — предложил охранник, отходя в сторону от двери.

***

Сидор, пройдя по освещенной дороге мимо огромной старинной пушки, подошел к зданию, где располагался его кабинет. Перед входом стояла его служебная машина со спящим Васей, а чуть в стороне джип охраны со спящими охранниками. Сидор, не стал их беспокоить, а обошел здание и через открытое окно залез вовнутрь.

Присев за стол, и включив настольную лампу, он с аппетитом съел большой кусок пирога. Никакого желания, куда-то ехать сейчас у него не было, и он решил заночевать в Кремле. Обойдя кабинет, со множеством потайных дверей, он нашел наконец небольшую комнатку без окон, с полуторным диваном и не включая свет разделся и лег. Но сон, все не шел. Ему, то вспоминался разговор Петровича с упреком про то, что он не может противостоять захвату города мэром и силовиками, то вдруг он поддавался фантазиям, о том, как перестанет быть премьером и устроится работать в гараже к селиконщиков, или на крайний случай к Петровичу развозить пироги.

Проворочавшись так некоторое время без сна, Сидор, встал и, выйдя в кабинет, подошел к окну. Кроме освещенных дорожек, все было вокруг погружено в темноту и только в здании напротив, горел свет в одном окне. Сидор оделся и снова вылез через окно наружу. Подойдя к заинтересовавшему его зданию, он заглянул в светящиеся окно. Внутри, за столом, освещенным настольной лампой сидел Сам и внимательно смотрел на стоящий перед ним в несколько шеренг оловянных солдатиков. Через некоторое время он выбрал одного из них и отставил его в сторону, рядом с уже стоявшими там двумя. Потом, подумав некоторое время, он наклонился над шеренгою и извлек еще двух, и бросил их в коробку, лежащую перед ним. После этого, с удовлетворенным видом откинулся на спинку кресла и, помассировав виски, закрыв глаза, и кажется, задремал. Сидор постоял еще некоторое время, рассматривая спящего Сама, и только собрался уходить, как тот вдруг встал из кресла и направился прямо к этому окну. Сидор успел отойти в сторону и укрыться за елкой, росшей у стены дома. Сам не спеша открыл окно и, забравшись на подоконник, спрыгнул наружу. Оглянувшись по сторонам он, подняв воротник пиджака, и пошел в сторону темнеющей чуть впереди кремлевской стены. Сидор, подождав, когда Сам удалится на некоторое расстояние, вышел из своего укрытия и крадучись пошел следом за ним. Дойдя до стены, Сам прошел немного вдоль нее и остановившись, с усилием отворил створку небольшой дверцы, искусно замаскированной под кирпичную кладку, и вышел на противоположную сторону. Сидор соблюдая дистанцию в несколько метром, последовал за ним и выйдя из двери оказался на небольшой аллее, с одной стороны которой тянулись монументы с бюстами похороненных здесь государственных деятелей прошлого, с другой, росли голубые ели, за которыми виднелась Сизая площадь, а за ней подсвеченный фонарями ажурный фасад бывшей городской биржи. Он сначала потерял из виду Самого, но пройдя немного вперед, увидел его силуэт в конце аллее, на фоне слегка освещенной пирамидки мавзолея, где хранилась мумии прошлого вождя. Он осторожно подошел поближе и увидел, как Сам порывшись в карманах, достал ключ и открыл им тоже замаскированную под мрамор дверку и вошел внутрь мавзолея. Сидор не знал, что делать, но любопытство пересилило и он, подкравшись к двери, заглянул во внутрь. Его глазам представилась следующая картина. Внизу, под стеклянным саркофагом укрытый синим солдатским одеялом лежал с закрытыми глазами вождь, а рядом с ним со склоненной в поклоне головой стоял Сам. В помещение в это время тихо играла, торжественная классическая музыка. Когда музыка закончилась, Сам подошел к саркофагу, постучал по стеклу, и тело вождя медленно, словно на лифте, стало опускаться вниз. Через некоторое время вождь исчез полностью, а на поверхность поднялись уже пустая площадка, застеленная, тем же синим солдатским одеялом. Сам осторожно приподнял крышку саркофага и достав что-то похожее на плавательную шапочку, натянул ее себе на лицо и лег на площадку, укрывшись одеялом.

Сидор чуть не вскрикнул от удивления, на площадке лежал Сам в маске вождя. Тут он приподнял руку, как будто подал знак, и в мавзолее снова зазвучала тихая, торжественная музыка. Сам зевнул, потянулся и поправив одеяло, закрыл глаза. Тут же основной свет помещение отключился, и только слабо светились два красных плафона над дверями — вход и выход. Сидор, пятясь назад, вышел наружу и осторожно прикрыл за собой дверь. «А вождь, то не настоящий», подумал Сидор, и ему вдруг сильно захотелось выпить водки. Вспомнил про Лобное место, где они с Алиской и танцующими неграми пили Утро стрелецкой казни, он пробрался через елочки, и вышел на Серую площадь. Была уже поздняя ночь, площадь была пуста, не считая замерших у входа в мавзолей кремлевскими курсантами с приставленными к ногам винтовками. Сидор, оглядываясь по сторонам, дошел до Лобного места и остановился, оглядываясь в недоумении: «Где же они здесь тогда покупали выпивку?».

— Чего надо, — услышал Сидор сзади хрипатый голос и оглянулся. Перед ним стояли двое полицейских в теплых куртках с пристегнутыми к ремням дубинками.

— Тут когда-то магазин был, — растерянно ответил Сидор, — Забыл только где.

— Чего надо, — повторил один из полицейских.

— Утро стрелецкой казни, не знаете, где продают, — вопросом ответил Сидор.

— Так бы сразу и сказал, — ответил другой полицейский и, нагнувшись отодвинул металлический щит, приставленный к стене и, вытащив из проема старое оцинкованное ведро, поставил его перед Сидором, — Вот. Три тысячи с тебя.

— Три, — вспомнив, что на нем была куртка Беломедведева, переспросил Сидор и, похлопав по карманам, вытащил наручные часы, — Может часы, вот возьмете?

— У нас сдачи не будет, — внимательно рассмотрев часы, ответил полицейский, возвращая их Сидору.

— У меня деньги на работе остались, — с сожалением ответил Сидор, пряча часы в карман.

— А ты где работаешь?

— В Кремле, — махнул рукой Сидор.

— Да тут не далеко, — обрадовался один полицейский, поднимая ведро, — И донести заодно поможем.

Они втроем перешли Сизую площадь, и пробравшись через елочки и могильную аллею, прошли через потайную дверь в стене.

— Сколько лет здесь дежурю, а не знал про эту дверь, — с удивлением произнес полицейский.

— Да, я сам недавно узнал, — ответил Сидор, проходя через крепостную стену.

— А ты кем здесь работаешь, — перекладывая ведро в другую руку, спросил по ходу полицейский.

— Премьер-министром, — подходя к открытому окну в свой кабине, ответил Сидор. — Вот пришли.

— Извините, господин Беломедведев. Не признали в темноте, — вытянулись перед ним полицейские.

— Ничего, ничего, — отмахнулся Сидор, подходя к окну, — Сейчас я вам деньги принесу.

— Уже не надо, — остановил его полицейский, ставя ведро на подоконник, — Это наш презент. Пейте так сказать в свое удовольствие.

— И кружка вот прилагается, — протянул второй, алюминиевую солдатскую кружку и они, развернувшись, беззвучно, убежали в темноту.

— Странные они какие-то, — вслух подумал Сидор, перелезая с ведром чрез подоконник.

Занеся ведро в спальню, Сидор зачерпнул из него полную кружку, и жадно выпив, тут же рухнув на кровать, и заснул.

***

«Что это у тебя в ведре» — услышал Сидор, через сон чей-то голос и открыл глаза. Над ним стоял Челентано, держа у своего носа алюминиевую кружку и брезгливо принюхиваясь.

— Утро стрелецкой казни, — потянувшись, произнес в ответ Сидор.

— Что это значит, — отставляя с опаской кружку, спросил Челентано.

— Коктейль такой, — Сидор протер глаза, — Его у Лобного места менты продают.

— Я вижу, ты тут уже совсем освоился, — усмехнулся Челентано, — Давай вставай, иди в душ. Я кофе пока сварю.

Через полчаса, они сидели за большим столом в кабинете, и пили кофе с остатками вчерашних пирогов.

— Какие планы на сегодня, — поинтересовался Сидор.

— Никаких. В городе ввели военное положение. После вчерашних беспорядков.

— А что случилось, то, — удивился Сидор.

— Массовые несанкционированный гуляния по поводу отключения системы платных парковок, — вздохнув, ответил Челентано и, взяв со стола пульт, включил огромный телевизор на стене.

На экране появилась уже знакомая квасковская телеведущая с обтянутой грудью и губами-гусеницами.

— Здравствуйте дорогие телезрители. Начну с хороших новостей, — призывно поведя грудью, произнесла она, и пошевелила губами-гусеницами. — Все очаги беспорядков в центре города ликвидированы ночью отрядами ОМОНа усиленными частями нацгвардии. В настоящее время, в город прибывают дополнительные части военных и бронетехники из Южного федерального округа, которые временно будут осуществляться патрулирование улиц и производить прием платежей за платные парковки в городе. Служба безопасности продолжает поиск хакеров, сумевших взломать системы контроля и оплаты платных парковок, а полиция ищет и задерживает самых активных участников вчерашних беспорядков. Предлагаем вашему вниманию, наиболее яркие сюжеты, попавшие на камеры видеонаблюдения, на Калининской улицы, у здания мэрии и памятнику великому поэту.

На экране появилась Калининская улица, по которой, сигналя, проезжали автомобили из окон, которых высовывались люди размахивая руками и что-то кричали. Другие автомобили стояли у тротуаров, возле которых радостные горожане танцевали под включенные автомагнитолы. На капотах, некоторых машин стояли бутылки с закусками, и народ устраивали здесь импровизированное застолье.

— Ну, разве это беспорядки, — прокомментировал происходящее Сидор.

— Конечно. За парковку мэрским никто не платит, — пошутил Челентано.

Камера продолжала снимать тротуары, заполненные гуляющей публикой. В объектив то тут, то там попадали группы людей, вырывающие из мостовой дорожные знаки.

— А это уже классическая цветной революция, — прокомментировал Челентано.

— Раньше-то там не было, знаков никаких, — возразил Сидор, — Думать надо было, когда ставили. И революций никаких бы не было.

Тут на экране возник общий план Кушкинской площади с празднующим народом и камера, сфокусировалась на дорожном знаке «платная парковка», раскачивающимся над толпой. Камера стала приближать изображение и тут крупным планом остановилась на покачивающимся Сидоре, держащим в руках вырванный знак. И голос ведущей за кадром произнес: «На основаниях записей камер видеонаблюдения полиция сейчас выявляет основных зачинщиков беспорядков на Калининской улице. Так одним из них, оказался некто Сидор Сидоров, проживающий в Кваскве, но в настоящее время скрывающийся от правосудия. Если вам, что-либо известно про этого гражданина, просьба сообщить на горячую линию оперативного дежурного, по телефонам». И на экране появились номера телефонов дежурного.

— А как они узнали мою фамилию, — удивленно произнес Сидор.

— Лучше объясни, как ты там очутился, — выключая телевизор, пристально посмотрел на него Челентано.

— Да просто вышел прогуляться, — удивлено развел руками Сидор.

— А знак, зачем тогда выдергивать тебе понадобилось, — произнес Челентано, еле сдерживая себя.

— Я не выдергивал. Мне дали подержать.

— Подержать, — вскочил Челентано и хлопнув рукой по столу, — А теперь тебе за это три года тюрьмы светит.

— За, то что держал, — растерянно переспросил Сидор.

— Это как минимум. И еще добавят за массовые протесты и сопротивление полиции. Не сомневайся. Уж я-то знаю, как вершится наше правосудие, — ответил с негодованием Челентано и стал нервно ходить по кабинету.

— А как они узнали, что это я, — через некоторое время озадаченно спросил Сидор.

— Как, — остановился Челентано, — Ты же в Кремле на елке выступал. Вот твое фото и попало в базу данных.

— Но ведь это мог быть и Беломедведев, — предположил Сидор. — Почему они сразу решили, что это я?

— Да потому, что никому в голову прейдет, что премьер- министр разгуливает по Калининской и вырывает дорожные знаки, — заорал в ответ Челентано и со всей силы ударил кулаком по столу.

— Тогда логично, — согласился Сидор.

— Что логично, — Челентано наклонился к Сидору и посмотрел ему в глаза. — Ты понимаешь, что твой контракт скоро заканчивается. А тебя уже разыскивает полиция и светит тюрьма?

— И что же мне теперь делать, — осознав, наконец, ситуацию, умоляюще посмотрел на Челентано Сидор.

— Откупишься или скроешься за границей, — ехидно засмеялся в ответ Челентано, — Надеюсь за месяц работы премьер-министром ты скопил неплохое состояние?

— Ничего я не скопил. А то ты не знаешь. «Даже зарплату еще не получал», — расстроено произнес Сидор.

— А чем ты тут целый месяц занимался, — с издевкой спросил Челентано.

— Как чем, — не улавливая насмешку, серьезно переспросил Сидор, — Страной руководил. В смысле правительством.

— И чего ты добился, — продолжал наседать Челентано. — Ты посмотри любой член твоего правительства, миллиардер. Ну, не он так жена его. У кого должность поменьше, те как минимум миллионеры. Случишь что, у них запасной аэродром, где-нибудь во Флориде точно есть… Да, что там, в правительстве, любой гаишник на дороге, за месяц работы машину новую в состоянии купить. А ты?

— Я в не состоянии, — отвел глаза в сторону, согласился Сидор.

— Кстати, помнишь, в обмен на корочки, ты назначил племянника начальника службы безопасности вице-президентов в Главбанка?

— Ну, и что, — нахмурился Сидор.

— Так вот он, уже с полутора миллиардами, скрылся за границей. Интерпол ищет. Но не найдут конечно с такими деньгами.

— И что из этого, — не понял Сидор.

— А то. Месяца не прошло, а человек себе и потомкам на долгую беззаботную жизнь заработал. И будучи всего лишь, вице-президентом банка. А ты, с такими возможностями…, — тут Челентано, не найдя больше слов, потряс руками над головой.

— А что я могу, — обиженно произнес Сидор.

— Кстати, а где эти твои корочки, — с интересом спросил Челентано.

— Петровичу отдал, чтобы он мог свободно пироги развозить, — вздохнул Сидор.

— Вот видишь. Один полтора миллиарда заработал, а второй в это время помогал пирогами копеечные торговать, — и, схватившись за живот, Челентано искренне рассеялся.

— И что же мне теперь делать, — дождавшись, когда Челентано перестанет смеяться, спросил Сидор.

— Не знаю, — развел руками Челентано, — Но с Сидором Сидоровым пора заканчивать. Иначе тебе спокойной жизни здесь больше не будет.

Сидор ничего не ответил, и подойдя к окну стал молча наблюдать за туристами, осматривающими достопримечательности Кремля.

— Так, что как бы ни пришлось тебе и дальше на Беломедведева работать, — через некоторое время, примирительно произнес Челентано.

— Не обязательно. Я могу еще в Каебун уехать. Светка с Отелло меня приглашали, — задумчиво ответил Сидор.

— В Каебуне тоже деньги потребуются, — ответил Челентано и в это время у него зазвонил телефон. — Да, — ответил он в трубку. — В каком отделении? В пятнадцатом? Я скоро буду.

— Что-то случилось, — обернулся к нему Сидор.

— Сына полиция задержала. «Знаки на Калининской ночь выдергивал», — со стоном произнес Челентано. — Поеду я, — и развернувшись он быстро пошел к двери.

— Может помочь, — крикнул в след ему Сидор.

— Что, — оглянулся Челентано.

— Хочешь, я с тобой поеду?

— Да пошли вы все, — крикнул в сердцах Челентано, и громко хлопнув дверью, вышел.

***

Сидор прошелся в задумчивости по кабинету. Потом сел к столу, достал телефон и найдя номер Отелло, который тот ему оставил перед отъездом, написал эсэмэску: «Вам не нужен на работу развозчик осетинских пирогов с опытом управления страной? Готов приступить к выполнению обязанностей с понедельника. Сидор». И нажав «отправить», собрался было убрать телефон в карман, как раздался звонок от Петровича. «В общем я переговорил с ребятами силиконщиками насчет тебя. Они не возражают встретиться, обсудить условия. Приезжай в гаражи к двум часам».

— Хорошо, — с облегчением произнес Сидор, пряча телефон, — А жизнь то оказывается налаживается.

Время до встречи было предостаточно, и Сидор решил проехать по городу, посмотреть, что там происходит после вчерашних событий. Выйдя из кремлевской приемной, он приказал охранникам ехать в Желтый дом, а сам с Васей выехал через Коровицкие ворота на Калининскую.

Хоть машин на дороге было немного, но двигались медленно. Вдоль обочин стояли зеленые бэтээры с вооруженными солдатами на броне, что сильно сужало проезжую часть.

— Ну, ка притормози, — увидев просвет между бэтээрами приказал Сидор.

Не успел он выйти из машины как к нему подошел военный в каске, камуфляжном бронежилете и с автоматом на груди.

— Не затрудните оплатить парковку, уважаемый, — вальяжно произнес военный, пережевывая спичку во рту.

— Сколько стоит, — поинтересовался Сидор.

— Здесь двести в час. Но без квитанции можем договорится и за сто, — выплюнул спичку военный.

— Ты, чего не видишь, что у нас за номера, — выскочил из машины возмущённый Вася.

Военный взглянув на номера и лениво ответил:

— Нас с Горного хребта сюда перебросили. Нам ваши квасковские номера по хер. Или, плати, или валите отсюда, — и он повел в сторону Васи автоматом.

— Я заплачу, — достав кошелек, Сидор, протянул военному деньги, — Квитанции не на надо. А ты Вася подожди меня здесь, — он махнул водителю рукой и пошел вверх по Калининской.

Бэтээры стояли через каждые двести-триста метров. На броне сидели солдаты, играя в карты или лениво поглядывающих на прохожих. На тротуарах рабочие-азиаты в оранжевых жилетах восстанавливали дорожные знаки платной парковки и остановка запрещена. Но на этот раз вместо обычных на тоненькой ножке, длинномеры подвозили трубы большого диаметра, на которые навешивали прежние таблички знаков и устанавливали их при помощи мощной буровой машины. Возле одного из знаков Сидор увидел Квасковского мэра со свитой. Только на этот раз вместо белых строительных касок они были одеты в зеленые, солдатские. Мэр с радостным выражением лица давал интервью, той самой грудастой ведущей с Квасковского телеканала. Увидев Сидора, он отдал по-военному честь и призывно помахал рукой. Сидор нехотя подошел и поздоровался с мэром за руку.

— Очень приятно видеть здесь нашего премьер-министра, — заискивающе произнес мэр.

— Да вот приехал посмотреть, чем вы тут занимаетесь, — криво улыбнулся Сидор.

— Занимаемся, — бодро повторил мэр, — Усиливаем знаки. Решили заменить опоры с пятидесятой трубы на сто пятидесятую и углубить в основание на три метра.

— Я бы потолще на всякий случай поставил. «Мали ли что», — с серьезным видом произнес Сидор.

— Поставим на двухсотую, господин премьер-министр, — так же серьезно ответил мэр и тут же приказал, — Вытаскивайте все и заменяем на двухсотые.

Свита мэра тут же забегала, передавая дальше его распоряжение, а рабочие в оранжевых жилетах стали раскапывать знаки.

— Ой, вы на кого-то так похожи, — расплывшись в улыбке, подвигала грудью в сторону Сидора ведущая, — Не могу вспомнить.

— На премьер-министра, наверное, — засмеялся мэр.

— Нет, — наморщила лобик дива и вдруг радостно воскликнула, — Вы похожи на этого погромщика, который знаки вчера выдергивал. Которого полиция ищет. За него кстати хорошее вознаграждение обещали. Целый миллион.

— Миллион, — уважительно произнес Сидор, — Хорошие деньги. Мне бы он тоже пригодился.

Тут вся свита во главе с мэром весело рассмеялась, а Сидор попрощавшись с мэром пошел дальше.

Вокруг памятника великому поэту те же рабочие-азиаты возводили временный забор из профлиста.

— Зачем его отгораживают, — спросил Сидор и проходящих мимо него двух рабочих с трубой на плечах.

— Телевизор сказал, что в нем может прятаться плохой человек, — ответил первый и остановился.

— Что за человек там может прятаться, — изумился Сидор.

— Ты у телевизора спроси. Что ты к нам пристал. Нам план выполнять надо.Пошли брат, — ответил второй, и они понесли трубу дальше.

Сидор огляделся по сторонам и увидев уличное кафе, решил зайти перекусить. Народу внутри было мало, и он выбрал столик напротив большого телевизора, подвешенного к потолку, заказал чашку кофе с эклером. В это время как раз шли последние новости и показывали сюжеты улиц Квасквы с закадровым комментарием. «На улицах столица снова восстановлен порядок и нормальный ритм, — бодро вещала комментаторша. — Вдоль обочин дежурят дружелюбные военные, которые присматривают за порядком и временно исполняют обязанности паркоматов для приема денег от автомобилистов. Горожане, хорошо понимают необходимость военных, а некоторые даже привозят им продукты и сладости». В это время показали, как к обочине подъезжает старенький Жигуленок из которого выходит добродушный дедушка с внучкой. У дедушки в руке целлофановый пакет. Они подходят к бэтээру возле которого стоит бравый военный. Военный отдает дедушке честь и с улыбкой на лице произносит, — Надолго собираетесь припарковаться, уважаемый? — Часа на два, служивый. Вот решил внучку в зоопарк сводить, — отвечает дедушка. — С вас четыреста рублей, — вытаскивая из нагрудного кармана билеты, продолжая улыбаться, отвечает солдат. — Всего лишь, — обрадовался дедушка, протягивая заранее заготовленные деньги. — Солдатик в ответ протягивает билет и козыряет, а дед передает ему пакет и произносит, — Вот служивый пирожков вам привес. Старуха моя испекла. У нас хоть пенсии не большие, но помочь армии в трудное время, считаем за честь. Кто еще нас защитит от врагов. — Спасибо, дедушка. Можете спокойно посещать наш зоопарк. Ваш Жигуленок находится теперь под надежной защитой. — Дед с внучкой уходят, а в это время в кадре появляется процессия из служителей культа. Впереди, в золоченой одежде идет иерарх, следом с хоругвями и распевая псалмы в черных рясах тянутся попы рангом поменьше. Процессия подходит к бэтээрам, возле которых уже выстроились солдатики, снявшие каски. Главный, макает в ведро веник и окропляет технику, технику и солдат. Те в ответ не уверено крестятся. Процессия идет дальше. — Как вы видите, — звучит голос за кадром, — Город постепенно возвращается к привычной жизни. — В это время на экране появляется машина с вращающимся локатор на крыше, которая медленно едет по улице, притормаживая у припаркованных автомобилей. А голос за кадром: «Но все равно еще встречаются несознательные граждане, которые пытаются припарковаться в неположенных местах где еще не восстановлены запрещающие дорожные знаки. Для поиска их снова вышли на трассу многочисленные авто регистраторы, которые обнаружив нарушителей, тут же сообщает в штаб ликвидации восстания. А дальше происходит следующие. — Машина-регистратор начинает издавать противные, воющие звуки и через мгновение к ней подъезжают уже привычные зеленые эвакуаторы, и начинают готовить к погрузке припаркованные вдоль обочины автомобильчики. Тут на шум из уличного кафе выбегают люди, похоже владельцы автомобилей, заехавших перекусить, и начинают активно мешать эвакуации. Один даже успевает схватить мусорную урну и бросить ее в локатор машины-регистратора. — «Вот еще к сожалению, как у нас реагирует на законные требования властей», — гневно произносит диктор и добавляет суровым голосом, — Но не зря город наводнили отборные части нацгвардии. Таким нарушителя закона грозит неминуемая кара». Тут под звуки сирены к месту происшествия подъезжают два бронетранспортера и омоновский автозак. Нацгвардейцы спрыгиваю на землю и окружают атакующих эвакуаторы людей, направляя на них автоматы. Раздается автоматная очередью над головами застывших в оцепенение владельцев машин с криком «Всем на землю!». Народ замирает в растерянности и в это время из автозака вылетают синие омоновцы с дубинками и начинают винтить и задерживать опешивших людей. «Это к сожалению не единичный случай неповиновения властям. Но начальник нацгвардии заверил, что к вечеру в городе полностью наступит привычная, мирная жизнь», — счастливым голосом сообщил диктор, и на экране появилась реклама женских, не пропускаемых жидкости, прокладок.

— Фу, — потряс головой Сидор приходя в себя от увиденного и вдруг услышал над собой голос: «Предъявите пожалуйста ваши документы». Он повернулся и увидел стоящих с автоматом наперевес трех нацгвардейцев, из-за плеча которых выглядывал испуганно официант кафе.

— Документы, — задумчиво произнес Сидор. — Да я не взял. Я здесь недалеко, в Кремле работаю. Можем проехать

— Точно он, — радостно завопил официант, — Я его сразу узнал по фотографии, как только он вошел в кафе, — И официант достал распечатанный на принтере расплывчатый портрет Сидора со знаком в руках. — Вот. Арестуйте его ребята. А миллион поделим на четверых.

— Так товарищ, вам придется пройти с нами, — навел на Сидора автомат старший.

Сидор покрутил по сторонам головой и вдруг увидел на газете, держащей в руках одним из посетителей фотографию Беломедведева.

— Вон мой документ, — указал рукой на человека с газетой Сидор.

— Где, — не понял нацгвардеец.

— Сейчас покажу. — И Сидор бросился к гражданину, вырвал у него из рук газету и приложив ее портретом к своему лицу, повернулся к нацгвардейцам, — Узнаете теперь?

— Господин Беломедведев, — удивленно произнес нацгвардеец.

— Можем проехать в Кремль, там вам любой министр подтвердит.

— Нет, не надо уже. Извините. Это он нас сбил, — и нацгвардеец схватил за руку испуганного официанта.

— Заберите его и разберитесь. Может он шпион, — помахивая газетой приказал Сидор, возвращаясь к своему столу.

— Взять, — приказал старший, и Нацгвардейцы схватив под руки официанта, потащили его к выходу. За ними с испугом выскочил гражданин, у которого Сидор забрал газетку.

— Ваш заказ, пожалуйста, — подбежал к Сидору, услужливый господин с подносом. — Вы уж извините господин премьер-министр. Я его давно хотел уволить. А вы у нас можете бесплатно всегда обслуживаться.

— А вы кто, — спросил Сидор.

— Я директор. Я понимаю, что сейчас проверками замучают. Вы уж нас простите.

— Не замучают. Идите, — махнул газетой Сидор, и директор кланяясь скрылся за стойкой.

В это время на экране телевизора появилось лицо главной телеведущей с главного канала, и она поставленным голосом сообщила: «А теперь срочная новость. Служба безопасности страны, определила местоположение компьютеров, с которых была осуществлена хакерская атака на систему платных парковок. Туда сейчас срочно направлены элитные подразделения ФСБ. А вы можете проследить в реальном времени за разворачивающейся там операцией по захвату экстремистов». На экране появилась железнодорожная насыпь, заросшая кустами, с торчащими опорами линии электропередач. Камера пошла влево и уткнулась в серый, покосившийся бетонный забор, из-за которого выглядывали разномастные крыши гаражей. «Именно там, в этих старых гаражах на окраине города и засели те самые экстремисты хакеры, которые взломали главный городской компьютер и отключили систему платных парковок, — раздался бодрый голос репортера, и он тут же сам появился в кадре, с микрофоном в руках и синем бронежилете с надписью PRESS. — «Мы, попросили прокомментировать ситуацию начальника группы Антитеррор полковника N», — произнес репортер и на экране появился человек в пластиковом шлеме с расплывчатым изображением на лице. И только по погонам на плечах, можно было понять, что перед нами полковник.

— Сигнал экстремистов удалось вычислить час назад, — искаженным голосом произнес полковник, — И сразу же к этому месту были направлены наши спецподразделения, — камера пошла влево и на экране появились несколько десятков вооруженных бойцов, укрывшихся за выставленными в ряд огромными оранжевыми машинами дорожных служб. В небе над ними завис рокочущий вертолет.

— В настоящее время мы изучаем обстановку. И готовимся к штурму засевших в гараже экстремистов, — продолжил комментировать искаженным голосом полковник.

— И что, они не собираются сдаваться, — уточнил репортер.

— Категорически отказываются. На наши требования открыть ворота в ответ понеслась нецензурная брань на иностранном языке.

— Что означала брань, удалось перевести, — пододвинулся к полковнику, спросил репортер.

— Если коротко, они послали нас на хер, — искаженно ответил полковник.

— И много там этих иностранно говорящих экстремистов, — спросил репортер.

— Пока нам удалось вычислить одного и сделать его фото с вертолета, при помощи специальной аппаратуры, — тут полковник достал из-под бронежилета фотографию и направил ее на камеру. На экране появилось изображение танцующего негра с белозубой улыбкой, показывающего в камеру средней палец руки.

— Это же Каебунджан, — воскликнул Сидор, привставая из-за стола, — Или Каебунсан?

Тут же к столу подбежал испуганный директор кафе: Что-то еще желаете?

— Сделай погромче телевизор, — отмахнулся Сидор и сев, хлопнул себя по лбу ладонью. — Это же гаражи Петровича. Как я сразу не догадался.

— И что вы собираетесь предпринять, — громко, на весь зал спросил репортер.

— Попробую вступить с ними в переговоры, — ответил полковник и, поправив на голове пластиковый шлем, взял в одну руку протянутый кем-то белый флажок на деревянной рукоятке, а во вторую мегафон, и развернувшись пошел в сторону гаражей.

Он шел, медленно удалялся от камеры и не доходя до ворот метров десять, остановился, поднеся мегафон к лицу. «Товарищи хакеры», — раздался еле слышный на удалении голос полковника, — «Сопротивление бесполезно. Вы окружены. Требую немедленно с поднятыми над головой компьютерами, по одному выходить и сдаться силам правопорядка». Полковник продолжал стоять спиной к экрану, и тут в напряженной тишине, на крыше гаражей возникла фигурка танцующего негра, который держал в одной руке красный флаг, а другой тащил какой-то агрегат с трубой на колесиках. Он установил агрегат трубой в направлении полковника и закрепил на нем флаг, крикнул — Подожди. Сейчас, — и спрыгнул с крыши внутрь гаражей. Через мгновенье со стороны гаражей, усиленные динамиками, зазвучали слова песни:

…И от тайги до британских морей

Красная Армия всех сильней!

Так пусть же Красная

Сжимает властно

Свой штык мозолистой рукой,

И все должны мы

Неудержимо

Идти в последний смертный бой!

Одновременно, под песню из трубы агрегата в сторону полковника и баррикады из машин полетели автоматными очередями белые шарики. Они били по машинам, и засевшими за ними спецназовцами оставляя расползающиеся белые кляксы. Больше всего досталось полковнику, который бросился бежать обратно, и когда добежал до машин был уже весь покрыт белыми подтеками. Один шарик угодил в объектив видео камеры, экран побелел, но тут же появилась реклама-заставка, каких-то сверх удобных женских тампонов.

— Сделайте немного потише, — раздраженно обратился Сидор к директору, стоящему за стойкой.

Снова включилась прямая трансляция. Полковник, стоял с открытой головой, и сняв шлем, оттирал с забрала какую-то белую, тянущуюся массу.

— А из чего были сделаны пули, которыми они вас обстреляли, — протянул к нему микрофон репортер.

— Не знаю, из какой-то липкой штуковины, — понюхав кусок штуковины, ответил полковник.

— Она не ядовита, — отодвинулся назад репортер.

— Да, нет, — бросив в рот и разжевав кусок штуковины, ответил полковник, — Не похоже. И не говно, вроде. По вкусу, тесто.

— И что вы теперь собираетесь предпринять, — пожевав вслед за полковником кусочек штуковины, спросил репортер.

— Что тут предпринимать. Будем брать штурмом, — и он, заложив пальцы в рот, залихватски свистнул.

Тут же, заревев моторами вперед выехали прячущиеся в кустах бэтээры, и двинулись в направлении гаражей, прикрывая броней, идущих следом спецназовцев. Одновременно, по агрегату, стоящему на крыше и продолжающему стрелять шариками из теста, из вертолета была пущена ракета и от него потянулся в небо густой, темный дым.

— Ну, все, киздец хакерам, — громко засмеялся полковник, и надев на голову шлем побежал вслед идущим на штурм гвардейцам.

— Ну, вот, похоже, к финалу подходит эта история. И скоро все хакеры предстанут перед самым справедливым Квасковским судом, — держа перед собой микрофон, довольным тоном произнес репортер. Но тут случилось непредвиденное. Из-за дальнего угла гаражей с ревом, оставляя за собой клубы сизого дыма, выскочил зеленый танк с красной звездой на башне и, раскачивая вверх-вниз пушкой, поехал прямо на наступающих спецназовцев. Это была легендарная Т-34 с номером 17. Сидор сразу узнал танк. Он уже много лет стоял на пьедестале, перед въездом в их микрорайон. Его поставили в память о линии обороны, которая проходила как раз по их району и через которую не смогли фашисты, когда-то прорваться к Кваскве. Легендарный танк мчался на наступающих, а в воздухе снова загремела песня про Красную армию. Уже почти подъехавшие к воротам бэтээры, стали быстро разворачиваться и уезжать назад. Они, проехав без остановки мимо баррикады из дорожной техники, помчались в сторону пятиэтажек микрорайона. Часть спецназовцев успела скрыться вместе с бэтээрами. А оставшиеся, бросились к железной дороге и, размахивая автоматами, остановили проезжающую электричку, и запрыгнув в вагоны, уехали в сторону центра. И только один полковник с испуганным лицом прибежал обратно и крикнул кому-то срывающимся голосом: «Свяжитесь с Генштабом. Пусть присылают танки Атаманской дивизии на подмогу».

В это время изображение зарябило, и через некоторое время на экране появилась застывшее лицо улыбающейся девушки с прокладками в руке. Потом исчезла и девушка, и появилась надпись «извините, трансляция прервана по техническим причинам».

— Надо срочно ехать в гаражи, — вскакивая произнес Сидор. Он, увидев газету с фотографией Беломедведева, лежащую на столе и аккуратно свернул ее, убрал в карман, — Пригодится еще, — И выбежал из кафе.

***

С включенной мигалкой они подъехали к микрорайону, где развернулась недавняя боевая операция. Здесь везде чувствовалась обстановка военного положения. На дорогах стояли вооруженные блокпосты, где солдаты проверяли документы у проезжающих горожан, а подозрительных, по их мнению, тут же отправляли в стоящие рядом автозаки, где с ними продолжали работать омоновцы. Им пришлось пропустить колонна танков, медленно прошедших мимо. А уже на подъезде к баррикадам из дорожной техники, в воздухе пролетела эскадрилья военных вертолетов, и с сильным гулом на бреющем полете просвистел стратегический бомбардировщик «белая утка». Вся атмосфера вокруг гаражей был наполнен ощущением войны. Выйдя из машины Сидор, увидел группу генералов, склонившихся над разложенными на столе картами, а чуть в стороне, у желтого автомобильчика с буквами ОПГ, стоял понурый Петрович.

— Петрович, — радостно закричал Сидор и, бросившись к другу, искренне обнял его, — Что здесь происходит?

— Что, что, — с досадой начал рассказывать Петрович, — Утром силиконщики, предупредили, что их сигнал должны скоро вычислить и посоветовали всем покинуть гаражи до лучших времен. Все естественно разъехались, а я оставил своих таджиков охранять оборудование, а сам поехал за грузовиком, — Тут Петрович тяжело вздохнул и продолжил, — А в это время к гаражам приехали менты. Таджики их естественно не пустили.

— Это не таджики, это Каебунцы, — поправил его Сидор.

— Какая разница, — сплюнул Петрович, — В общем, потом подтянулись войска и началось.

— Подожди, а из чего твои таджики, в смысле Каебунцы, по ним стреляли белыми шариками, — с интересом спросил Сидор.

— А-а-а, — отчаянно махнул рукой Петрович, — это пушка была для производства пончиков. Купил на прошлой неделе, и только вчера запустил в производство. Хотел расширить ассортимент. Вот, — Петрович вытащил из машины и развернул перед Сидором рекламный плакат, на котором с веселым до блеска лицом, танцующий негр, в белом поварском колпаке, белозубо улыбаясь, протягивал поднос с горкой дымящихся пончиков. А сверху разноцветными буквами проходила надпись — Осетинские Пончики Петровича, — Теперь все пропало, — расстроено произнес Петрович.

— Жаль аппарат, — посочувствовал Сидор.

— Аппарат ерунда. Ребят жалко. А как помочь им не знаю. Меня туда не пускают.

— А танк они как они сумели, завести, — поинтересовался Сидор, — Там же все заржавело со времен войны.

— Не знаю, — развел руки Петрович, — Это уже без меня было.

В это время к баррикадам со стороны микрорайона подъехал тягач с прицепленной огромной пушкой. Генералы, тут же забегали, вокруг нее, споря друг с другом, куда ее поставить.

— Вот, гаубицу привезли, — тяжело вздохнул Петрович, — У меня хоть и крепкие перекрытия в подвале. Но ее выстрела не выдержат.

— Подожди, — успокаивающе сделал рукой Сидор и энергично подошел к генералам, — Так товарищи, кто здесь главный?

Генералы, молча, посмотрели на Сидора и один из них с монгольского вида лицом угрюмо спросил: Вы, кто?

— Я, — снисходительно посмотрел на него Сидор и, достав из кармана аккуратно сложенную газету с фото Беломедведева, приложил ее к своему лицу. — Не узнаете?

— Извините, господин премьер-министр, — приложил руку к козырьку фуражки монгольский генерал, а остальные вытянулись по стойке смирно, пытаясь втянуть выпирающие вперед животы.

— Доложите обстановку, — сделал строгое лицо Беломедведева, приказал Сидор.

— По данным космической разведке, на территории гаражей засело не менее трехсот хакеров. На вооружении которых находятся танки типа Т-34 и не известные еще никому автоматические пушки, калибра сорок миллиметров, стреляющие белыми шариками.

— Они представляют опасность? В смысле шарики, — уточнил Сидор.

— Без сомнения, — сделал очень серьезное лицо генерал, — В шарики можно спрятать как небольшие камни, дробь, там и микро ядерные заряды. Поэтому, на основании рекомендаций генштаба, принято решение подавить неприятеля гаубичным огнем с последующей танковой атакой.

— Когда собираетесь начать штурм, — строго спросил Сидор.

— Начало операции назначено, на два часа. Сразу после обеда, — посмотрел на часы генерал, — Кстати, приглашаю к столу господин премьер-министр. Отведаете солдатской, так сказать каши, — и он указал рукой на растянутый в стороне большой шатер, с длинным столом посередине, вокруг которого бегали официантки в белых передниках.

— Знаете, что, — подумав немного, произнес Сидор, — Вы, пожалуй, обедайте, а я пока съезжу к этим хакерам и попытаюсь провести с ними переговоры о сдаче в плен.

— Не советую, — надул щеки главный генерал, — Они похоже нашего языка не знают, — и наклонившись к Сидору добавил вполголоса, — Там в основном афроамериканцы.

— Очень хорошо, — наигранно обрадовался Сидор, — У меня как раз здесь есть переводчик с афроамериканского, — и он указал рукой на понуро стоящего у желтого автомобильчика Петровича.

— Решено. Я еду на переговоры. Вы в это время обедаете. И если после обеда мы не вернемся. «Начинайте штурм», — самоуверенно произнес Сидор и, не дожидаясь ответа генерала, развернулся и быстро пошел к машине Петровича.

Подъехав к воротам гаражей Петрович, выйдя из машины, посигналил и вскоре створки автоматически распахнулись. Они проехали внутрь и остановились перед стоящей Т-34, на которой сидел один из танцующих негров, и губкой макая в ведро с мыльно водой тщательно мыл броню танка.

— Привет, — вылезая из машины, и вытирая кепкой, пот со лба произнес Петрович.

— Здравия желаю, шеф, — спрыгивая с танка, подошел к ним танцующий негр. — Прости, пончичный аппарат не сберегли. Они его ракетой накрыли. Зато вот, что у нас теперь есть, — и негр расплылся в улыбке, поведя рукой в сторону танка.

— Как вы его смогли завести? Он же старый, — подошел к ним Сидор, разглядывая танк, — Он на пьедестале там лет тридцать простоял.

— Не старый. Хороший танк. Каебунсан масло только поменял, смазал кое- где и солярку залил, — ответил негр, а из гаража, вытирая ветошью руки, вышел второй.

— Я на таком танке три года в Каебуне отслужил в танковых войсках, — с гордость произнес второй, — Всю Африку на нем вдоль и поперек изъездил. С закрытыми глазами собрать и разобрать смогу. Эх, мне бы снарядов. Мы бы здесь долго продержаться смогли, — закончил он с сожалением.

— Все, война закончилась, — поднял руку вверх Сидор, — Значит так, вы сейчас ложитесь на заднее сиденье машины, чтобы вас не видно было, и я вас отсюда вывезу.

— А танк можно с собой забрать, — жалобно спросил второй негр.

— Нет, — резко отрезал Сидор, — Возьмите, чем-нибудь накрыться, чтобы вас не увидели и поехали пока они штурмовать не начали.

Каебунсан сходил в гараж и вернулся, держа в руках два красных полотнища, — Если мы флагами укроемся, ничего?

— Откуда у вас их столько, — удивился Сидор.

— Да это Костя — большевик ими торговал. А в гараже у него склад был, — ответил Петрович, — И, кстати, хорошо расходились. Особенно к пролетарским праздникам.

Наконец все с трудом разместились в маленько машинке Петровича, и накрыв танцующих негров красными полотнищами, выехали из гаража. За баррикадами их уже встречали сытые генералы.

— Нет. Отказываются сдаваться, — чуть опустив стекло, подъехав к генералам, произнес Сидор, — Можете начинать штурм.

— Есть, — радостно вытянулся главный генерал, а остальные дружно стали потирать руки.

Сидор махнул рукой Васе, чтобы ехал за ними, и они выехали на дорогу в сторону города. Через несколько минут сзади раздались звуки мощных выстрелов. Петрович остановил машину, и они с Сидором поднялись на небольшой пригорок у дороги. Со стороны баррикад в сторону гаражей вылетали огни пламени. Это била гаубица. Но видно было, что снаряды пролетали мимо и ложились в основном вдоль железнодорожной насыпи, разбрасывая в разные стороны куски, рельс и шпал, и кучи гравия.

— Много они здесь еще наломают, — махнул рукой огорченный Петрович.

Ладно. Поехали на Копейскую дачу. Спрячем там пока твоих таджиков, — принял решение Сидор, и они пошли к машинам.

***

Сидор пересел в машину к Васе, и они, включив мигалку, поехали не спеша, следом за машинкой Петровича, со спрятанными в ней танцующими неграми. В городе, из-за военного положения, машин значительно поубавилось. Зато на перекрестках стояли блокпосты с вооруженными нацгвардейцами, а полицейские вместо светофоров регулировали движение, останавливая частников, для проверки документов, создавая тем самым еще большие пробки. На одном из перекрестков, им пришлось притормозить. Там бригада рабочих, с подъемника, стоящего на проезжей части, меняли картинку на рекламном щите.

— На вас чем-то похож, — с юмором произнес Вася, указывая на рекламный щит, на котором рабочие наклеивали новое изображение. Теперь на щите, вместо рекламы легких как пух, женских прокладок красовалось увеличенное с камеры наружного наблюдения, немного расплывчатое лицо Сидора, обхватившего дорожный знак, с надписью внизу: «Его разыскивает полиция…», и дальше шли номера телефонов оперативных служб.

— Да, — огорченно согласился Сидор, и автоматически добавил, — И что же мне теперь делать?

— Вам-то чего опасаться. Вы премьер-министр. А вот этому парню, точно не повезло. Найдут, посадят лет на пять не меньше, — со знанием дела произнес Вася.

— Ты уверен, — посмотрел на него Сидор.

— Как минимум на пять, — кивнул Вася, — Теперь на него весь ущерб от недоплаченных парковок и сломанных знаков повесят. А это на несколько миллионов потянет.

В это время у Сидора зазвонил телефон.

— Да, — испуганным голосом, находясь под впечатлением от Васиных слов, ответил в трубку он.

— Ты чего такой стремный, — услышал он веселый голос Алиски.

— Ничего. Тут, просто у нас военное положение ввели. Вот едем сейчас по городу.

— Да, слышали мы уже, — ответила Алиска, — У нас весь день по телику только про это и показывают.

— Где у вас, — не понял Сидор.

— В Италии. Мы тут на вилле у Презика тусим. Забыл, что ли?

— Ах. Да.

— Но, мы, завтра возвращаемся, — с сожалением произнесла Алиса.

— Уже, — удивился Сидор.

— Ну, да. Презик сказал, что контракт твой заканчивается, — сообщила Алиска, — Ты что не рад?

— Почему. Очень даже рад, — натужно ответил Сидор, поворачивая голову в сторону своего изображения на щите, мимо которого, они как раз проезжали. — Просто неожиданно как-то.

— Ну, тогда до завтра, — чмокнула в трубку Алиска и отключилась

— До завтра, — вздохнул Сидор и телефон вдруг снова, зазвонил

— Да, Алиска. Что-то еще, — Сидор в надежде вскинул трубку.

— Это не Алиска. Это я, — раздался угрюмый голос Челентано.

— Слушай, сегодня приезжать не надо, — заспешил отвечать Сидор, — Завтра шеф твой возвращается. Дальше уже с ним продолжишь. Так, что прощай.

— Поздравляю, — тем же не веселым голосом ответил Челентано. — А ты мне не поможешь по дружбе?

— Что надо?

— Да у меня сын в пятнадцатом отделении сидит. За вчерашние беспорядки задержали, — Челентано тяжело вздохнул и продолжил, — Я вмешался. Но он снова один отказывается выходить. Без дружков. А к тебе он вроде хорошо относится. Может заедешь?

— Ладно. Попробую, — согласился без энтузиазма Сидор и приказал Васе, — В пятнадцатое отделение полиции надо заехать.

Они обогнали машинку Петровича и Сидор и, показав ему рукой, чтобы ехал за ними, свернули в сторону пятнадцатого отделения.

На небольшой площади перед пятнадцатым отделением стояло несколько патрульных машин и сонный дежурный с автоматом у входа. Сидор вышел из машины и поднявшись по ступенькам, потянул ручку двери.

— Кто такой, — зевая, выставил вперед ногу мент.

Сидор немного задумавшись, вдруг вытащил из кармана свернутую газету с портретом Беломедведева и приложил к лицу: Не узнал, что ли?

— Виноват, — вытянулся полицейский, отдавая честь.

Сидор вошел в полутемное помещение и подошел к стойке за которой сидел прошлый дежурный и пил чай из стакана.

— Здравствуйте, — держа рядом с лицом газетный портрет, подошел к стойке Сидор.

— А-а-а, — выдавил дежурный и протянул стакан к виску отдавая честь.

— Вас, что в звании еще не повысили, — рассматривая погоны дежурного, спросил Сидор.

— Нет, — покачал головой дежурный.

— Странно. Я отдавал приказ, — удивился Сидор, — Дайте-ка лист бумаги и ручку.

Дежурный, заворожено глядя на Сидора, взял со стола чистый лист с карандашом и положил перед Сидором. Тот принялся писать, поглядывая на погоны дежурного: Фамилия твоя?

— Козлов. Лейтенант Козлов, — поперхнувшись ответил дежурный.

— Присвоить лейтенанту Козлову, звание старший лейтенант, — продиктовал вслух Сидор. — Нет. Давай сразу, капитана дадим, — он исправил на новое звание и достав факсимильную печать, и поставил подпись. — Вот передашь начальнику и пусть он отвезет министру внутренних дел, — Скажет от меня. И чтобы не задерживали.

— Есть, — вытянулся перед ним дежурный, забирая бумагу.

Сидор развернулся к выходу, но вдруг остановился и посмотрел на дежурного:

— Забыл совсем, зачем заезжал. Там у тебя ребят вчера задержали на Калининской. Отпусти их. Они из службы безопасности, под прикрытием работали, — и добавил строго, — Прямо сейчас, чтобы я видел.

— Есть, — козырнул дежурный, и крикнул, — Козлов.

Из темного коридора показался сонный полицейский с автоматом.

— Выпусти всех вчерашних задержанных.

— Хорошо, — зевнул полицейский и ушел.

— У вас здесь, что все Козловы, — поинтересовался Сидор.

— Не все, но многие, — смущенно ответил дежурный.

Через некоторое время из коридора один за другим стали выходить молодые ребята.

— Разберите свои вещи и все свободны, — приказал лейтенант, вытряхивая на стол из мешка вещи задержанных.

Сидор, чтобы не мешать вышел на улицу и подошел к машине. Через некоторое время из отделения вывалили шумная толпа веселых пацанов и они, увидев Сидора, стали дружно скандировать «Это наш город!», показывая, как и в прошлый раз, в его сторону неприличные жесты руками, пока стоящий на входе полицейский не прогнал их в переулок. Последним из отделения вышел симпатичный, молодой, чернявый паренек. Он подошел к Сидору и смущаясь произнес:

— Спасибо, вам дядя Митрофан.

— Ты, наверное, сын Челентано, — протянул ему руку Сидор.

— Да. Меня Андриано зовут, — пожал руку паренек, — Вы не обижайтесь на ребят. Просто они не знают, что вы совсем другой. Я им потом расскажу.

— Не надо, — отрицательно покачал головой Сидор, и серьезно добавил, — Я под прикрытием работаю. Отцу позвони. Успокой.

— Позвоню, — пообещал Андриано, — У него сегодня концерт вечером в ресторане. Можете заехать.

— В каком ресторане, — удивился Сидор.

— Вы разве не знаете? В Сан Ремо. Он там раз в месяц итальянские песни поет, — ответил паренек. — Я пойду тогда, — и он помахал рукой побежал в переулок вслед за своими.

Сидор вернулся к машине.

— Тут вам эсэмэска пришла. А вы телефон оставили в машине, — встретил его Вася, протягивая телефон.

«Брат, извини. Мне развозчики пирогов не нужны. Мне премьер-министр нужен, а еще пекари осетинских пирогов. У нас их печь никто нормально не умеет. Все время кокосовые лепешки получаются. Найди мне срочно хороших мастеров. Сегодня вечером самолет улетает из Квасквы. Там два места забронированы на мое имя. Обнимаю. Отелло», — прочитал Сидор на экране.

— В Каебуне отсидеться не удастся, — вслух подумал Сидор, — Может танцующих негров ему отправить, — осенило вдруг Сидора и он, подойдя к машине Петровича, постучал по стеклу, — Открой.

Петрович опустил стекло.

— Эй, ребята, — он сдернул полотнище флага накрывающие танцующих негров. Те с опаской приподняли головы. — На родину не хотите вернуться? Там пироги осетинские печь некому. Мне Отелло эсэмэску прислал. Сегодня вечером самолет.

— Мы с удовольствием. Только он нас крокодилам на съедение сразу отдаст, — печально ответил Каебунсан, или Каебунджан.

— Я попробую договориться, — сделал знак рукой Сидор и включив на громкую связь, набрал номер Отелло.

— Здравствуйте уважаемый президент независимого Каебуна, — произнес торжественно Сидор.

— Здравствуй, брат. Обнимаю тебя, — ответил со слезами в голосе Отелло.

— Я нашел тебе подходящих пекарей.

— Спасибо тебе большое, брат. Присылай их срочно. Я так соскучился по осетинским пирогам. Они точно хорошие пекари?

— Точно. Ты их знаешь кстати, — ответил Сидор и сделал паузу. — Они раньше у тебя в свите служили. Это танцующие негры.

— Карам бадам, акаму слован уебун, энд каркадал, — гневно произнес Отелло.

— Вот тут я с тобой не согласен, — возразил Сидор. — Отличные ребята. Оступились. С кем не бывает. Сейчас очень раскаиваются. Я за них могу поручиться

— Точно раскаиваются, — недоверчиво спросил Отелло.

— Пусть сами ответят, — и Сидор протянул телефон танцующим неграм, — Извиняйтесь.

— Ноу каркадал шеф, но каркадал шеф. Ай лав Ю. Шеф, — умоляюще заверещали те в ответ.

— Хорошо. Пусть, возвращаются. Я их простил, — высокомерно ответил Отелло. — Как твои дела брат?

— Нормально.

— Только ты не обижайся, брат, — извиняясь, произнес Отелло, — Мне развозчик пирогов не нужен. Мне премьер-министр нужен. Вот если бы ты согласился, я бы прямо сейчас за тобой истребитель выслал.

— У тебя, что нет премьер-министра?

— Есть. Но старый уже. Спит все время. Если ты приедешь, я его сразу крокодилам скормлю, — с надеждой в голосе ответил Отелло.

— Нет, я не смогу сейчас. Пусть твой до пенсии доработает. А потом подумаем, — ответил Сидор, — Ладно, Светке привет передавай. Может в отпуск к вам приеду, — закончил Сидор и выключил телефон.

— В аэропорт теперь, — спросил Петрович, включая зажигание.

— Да. Я впереди с Васей поеду, вы за нами. — Сидор кивнул головой и пошел к своей машине.

Уже стемнело, когда они доехали до аэропорта. Сидор позвонил еще раз Отелло, уточнил номер рейса. Через час, они стояли в зале аэропорта, перед входом в зону погранконтроля, где три недели назад провожали Отелло со Светкой.

— Ну, ладно. «Давай прощаться», — Петрович протянул руку.

— Слушай, Петрович, может ты, с нами полетишь, — предложил Каебунджан (или Каебунсан?).

— Да, нет. А кто пирогами тут без меня заниматься будет, — криво улыбнулся Петрович,

— Чем ты их делать будешь, — спросил Каебу… Ракета пончичный аппарат сожгла, — стал он перечислять, загибать пальцы, — Сейчас гаубица, наверное, уже и гараж добивает.

— И Т тридцатьчетверку тоже, — добавил грустно второй.

— А в Каебуне, у Отелло, новая линия для осетинских пирогов на складе стоит. Поедем?

— Нет, спасибо ребят. Я кредит возьму в банке на оборудование, под залог квартиры. А у меня еще один гараж есть. От тещи остался в Брюлево. Я уже все продумал. Вы уж без меня там, как-нибудь.

В это время диктор объявил начало посадки на Каебунские авиалинии. Они, еще раз попрощались с танцующими неграми, и вышли из здания аэропорта.

— Ты куда сейчас, — спросил Сидор у Петрович, подходя к своей машине.

— Домой.

— Я завтра тоже возвращаюсь. У меня контракт заканчивается. Может вместе пирогами займемся?

— Давай вместе. Будем компаньонами, — согласился Петрович, — Корочки твои у меня остались. Вот. — И он протянул Сидору его удостоверение сотрудника безопасности, — Я тогда печь пироги буду, а ты развозить.

— Отлично. До, завтра, — приободрившись, ответил Сидор, пряча корочки в карман и помахав рукой сел в машину.

Они отъехали от здания аэропорта и выехали на трассу, ведущую в сторону Квасквы. Была уже ночь и пошел снег, ложась на землю и отбивая белым край дороги. Вася включил радио и в салоне зазвучала грустная итальянская мелодия.

— А где у нас ресторан Сан Ремо находится, не знаешь, — спросил Сидор, вспомнив про сегодняшние выступление Челентано.

— Не далеко совсем от Желтого дома, — ответил Вася и сделал по громче.

Когда они подъехали к ресторану, снег усилился. Он летел, красиво переливаясь в свете уличного фонаря. Сидор выше из машины и зашел вовнутрь ресторана.

— Извините. На сегодня уже все места забронированы, — подошел к нему строгий господин мафиозной внешности.

Сидор хотел было достать корочки. Но передумав, махнул рукой, — Привет Челентано от меня передайте, — и развернувшись пошел выходу.

— А вы, кто ему будите, — окликнул его охранник.

— Да уже никто, — не оглядываясь ответил Сидор и вышел на улицу.

Он остановился у витрины ресторана и заглянул во внутрь. Там, среди столиков с хорошо одетыми посетителями, в мягком зеленоватом свете от хрустальных торшеров, на небольшой эстраде стоял с микрофоном в руке, в стильном белом костюме и темных очках Челентано, и через стекло витрины слабо доносился его хрипловатый голос, напевающий знакомый с детства мотив …

Du confessa amore mio

Io non sono piu ill solo, l'unico

Hai nascosto nel cuore tuo

Una storia irrinunciabile

***

Утром позвонила Алиска, сообщив, что самолет прилетел, и они скоро подъедут в Желтый дом. Сидор собрал свои вещи в небольшой рюкзак и, одевшись, сел на диван, с нетерпением дожидаясь их приезда. Снова зазвонил телефон. Это был Петрович.

— Ты, как, — спросил он странным голосом.

— Нормально. Сейчас подъедут. «Отдам печать и к тебе», — со вздохом облегчения сообщил Сидор.

— Нельзя сюда приезжать, — понизил голос Петрович, — У тебя в квартире засада. По всему району шатаются шпики, показывая всем твою фотографию.

— Зачем, — не понял Сидор.

— Ищут тебя. За то, что знаки вытаскивал на Калининской. Забыл, что ли, — тяжело вздохнул Петрович.

— И что же мне теперь делать, — расстроившись, спросил Сидор.

— Уезжать тебе надо из Квасквы. И отсидеться где-нибудь, — предложил Петрович.

— А куда? Если только в Каебун, — подумав, ответил Сидор.

— В Каебун через паспортный контроль надо проходить. А там на тебя уже точно наводка имеется, — рассудил Петрович, — Нет, там тебя уже ждут. Может родственники есть, где в провинции? Надежные.

— Не знаю. Подумать надо, — погрустнел Сидор.

— Ты думай, давай. А надумаешь, звони. Я тебя флагами накрою и вывезу из города, — предложил Петрович и отключился.

В это время дверь лифта беззвучно раздвинулась, и он увидел стоящую внутри, в модном спортивном костюме, загоревшую и улыбающуюся Алиску, из-за спины которой виднелся, старинный гобелен, свернутый в рулон.

— Здравствуй, дедушка мороз, — выходя из лифта, эффектно покрутила фигуркой Алиска.

— Здравствуй внученька, — вставая, протянул ей навстречу руки Сидор.

— Как ты тут без меня, — поцеловав его несколько раз, спросила Алиска.

— Хреново, — кисло улыбнулся Сидор. — Ищут меня злые менты по всей стране. В острог хотят заточить.

— Слышала уже про твои приключения, — зевнув и потянувшись, Алиска присела на диван, и достав сигаретку, закурила. — Чего ты расстраиваешься? Ты премьер-министр, кто тебя посмеет тронуть?

— Был премьер-министр, а теперь рецидивист Сидор Сидоров, — невесело усмехнулся в ответ Сидор.

— А кто об этом знает, — фыркнула Алиска

— Как кто, — удивленно посмотрел на нее Сидор.

— Я, ты, да еще Челентано твой.

— Подожди. А еще он, — запнулся Сидор, — Митрофан Беломедведев.

— За него можешь не беспокоиться, — и она сняла с шейки легкий шарфик и помахала им в воздухе, — Помнишь, я тебе про шарфик говорила?

— Что, — Сидор отшатнулся в сторону. — Ты, это правда? Ты не шутишь? Ты его задушила?

— А чего ты так испугался, маленький, — пожалела его Алиска, — Разве ты не хочешь вместо него стать навсегда? А я тебе помогать буду.

— Нет, — закричал Сидор, — Почему ты меня не спросила? Как ты могла? Я отказываюсь быть Беломедведевым.

— У тебя варианта другого нет, пупсик, — сделала невинное лицо Алиска, — А иначе тебя сразу в тюрьму и надолго, — и добавила серьезно, — Они не любят организаторов цветных революций.

— Я ничего не организовывал. Это случайно все вышло, — продолжал кричать, размахивая руками Сидор, — Нет. Я пойду и во всем сознаюсь, — и он решительно двинулся в сторону лифта. И тут отбросив в сторону гобелена ему на встречу вышел громко хохочущий Митрофан Беломедведев.

— Как мы тебя, — он стал, пританцовывая, хлопать ошалевшего Сидора по плечам. — Испугался? То- то же.

— Зачем, вы так. Для чего, — вымолвил в ответ Сидор.

— На всякий случай. Проверочку решил тебе устроить, — улыбаясь, и заглядывая Сидору в глаза, продолжил Митрофан. — А вдруг ты того.

— Чего того, — чуть не плача, спросил Сидор.

— Вдруг, захотел меня подсидеть.

— Я, — изумился Сидор, — Да пошли вы все, — и он решительно направился к лифту.

— Извини, — остановил его Митрофан, обнимая за плечи, — Так положено, по инструкции. Двойников проверять. Я все-таки второй человек в стране. А у нас тут только ядерных боеголовок тысяч двадцать, не считая других зарядов, — Не обижайся. «Я тебе вот подарок из Италии привез», — и он достал из кармана небольшой брелок на цепочке и протянул его Сидору.

— Спасибо, — немного успокоившись, взял брелок Сидор.

— Пойду, кофе сварю. А то в сон потянуло, — вставая, произнесла Алиска и отошла к кухонной стойке.

— Садись. Поговорим, — подвел его к дивану Митрофан. — Да, залетел ты с этим знаком. И зачем ты туда полез?

— Да я просто прогуляться решил. А они мне в руки его сунули, — умоляюще посмотрел на него Сидор.

— Да, не расстраивайся ты так, — успокаивающе произнес Беломедведев, — Есть у меня один вариант. Думаю, тебе понравится.

— Какой, — с надеждой воскликнул Сидор.

— Именьице у меня есть. Небольшое совсем. Южнее Квасквы, километров шестьсот. На родине предков, в Урской губернии, — с серьезным видом начал Беломедведев, — Вот я и подумал, а не пожить ли тебе там некоторое время. Пока я здесь на счет тебя все не утрясу. А потом вернешься.

— А что я там делать буду, — успокоился немного Сидор.

— За хозяйством присмотришь. Там земли гектаров пятьсот. Несколько деревенек к усадьбе приписано. Бывший колхоз в общем. Я думаю, у тебя получится.

— Я же в сельском хозяйстве ничего не понимаю, — с сомнением ответил Сидор.

— Да, ладно тебе. С целой страной вон справился в мое отсутствие, а там всего лишь один колхоз. Да и не один ты там будешь

— С Челентано что ли, — спросил Сидор.

Нет, — сделал вельможное лицо Беломедведев, — Челентано обычный порученец. Там за всеми поместьями мой университетский друг присматривает, Магазинов. Он, правда, здесь в Кваскве все время находится. Но, если что всегда поможет. Я вас сегодня познакомлю. Вот такое мое предложение.

— Не знаю, — с сомнением ответил Сидор, — Мы тут с Петровичем, пирогами решили осетинскими заняться.

— Какими пирогами, — перебил его Митрофан, — Тебя не сегодня, так завтра арестуют. И Петровича твоего заодно, — и он снова приобнял Сидора, добавил, — Поверь, то, что я предложил, это единственный вариант, чтобы избежать тюрьмы. Нет, можешь еще в леса уйти и там прятаться. Ягодами питаясь.

В это время над дверью, выходящей в зал совещаний, заморгала вывеска, «начало заседания».

— Ладно, ты пока подумай. А я пойду быстро совещание кабинета министров проведу, — похлопал его по плечу Митрофан и подойдя к шкафу, достал костюм, быстро переоделся и скрылся за дверью.

— Вещи вытащи из лифта, — попросила Алиска, заваривая кофе.

Сидор подошел к кабине и вынес оттуда огромную сумку с ручками.

— Дай, посмотрю, что там, — подошла Алиска, и открыла сумку. Внутри все было забито яркими кроссовками, — Поставь здесь. Это мы на Копейскую дачу, заберем. Что в другой?

Сидор принес вторую сумку. Там лежали упаковки рубашек и футболок.

— Это тоже на дачу, — осмотрев содержимое, деловито сказала Алиска.

— Зачем вам столько, — немного удивленно спросил Сидор.

— Нам, — с вопросом ответила Алиска, — Моих здесь две пары кроссовок и несколько футболок. Остальное его все.

Сидор еще раз зашел в лифт и вытащил последнюю сумку и гобелен.

— Ладно, потом разберу, — махнула рукой Алиска и сходила, принесла кофе.

— Что думаешь, насчет поместья, — отдавая чашку Сидору, спросила она.

— Не знаю.

— Соглашайся, — со знанием дела произнесла Алиска, — Менты тебя в покое не оставят. В поместье тебя искать не будут. А там глядишь или их говняная власть поменяется. Или… — и она снова сняла с шеи шарфик ипокрутила им в воздухе.

— Да, хватит тебе уже издеваться, — застонал Сидор.

В это время дверь из зала заседаний отворилась и в комнату вошел бодро-подпрыгивающей походкой Беломедведев, а с ним тучный господин, одетый почему-то в тренировочные штаны фирмы «Адидас» и цивильный пиджак с галстуком.

— Вот, тот самый Сидор Сидоров, — представил Сидора тучному премьер.

— А, что похож. Я бы даже не догадался, что это не ты, — хохотнул тучный, протягивая Сидору руку, — Магазинов. Управляющий его благотворительными фондами, — и он кивнул головой в сторону премьера.

— Сидор Сидоров. Временно нахожусь в бегах, — он пожал руку Магазинову.

— Да, ладно тебе, — хохотнул тот. — Поищут месяц, два и закроют дело. Я договорюсь.

— Спасибо, — вежливо улыбнулся Сидор.

— В общем так, — деловым тоном продолжил Магазинов, — Вот тебе ключи от машины. Там внизу белая Нива стоит. Забьешь на навигаторе Еть и езжай. Я уже позвонил, предупредил завхоза.

— Что такое Еть, — не понял Сидор.

— Еть? Поместье наше. Там раньше деревня была, с таким названием. Теперь там всего несколько домов, а название осталось.

— А что я делать должен буду, — спросил, немного растерявшись, Сидор.

— Тебе все Бьерн расскажет на месте.

— Кто такой Бьерн?

— Завхоз. Я же говорил, — напомнил Магазинов, — У тебя документы, какие-нибудь есть с собой?

— Есть, — Сидор полазил по карманам, вынув красные корочки, протянул их Магазинову.

— Хорошие документы, — взглянул в удостоверение, одобрительно произнес Магазинов, — Вообще проблем не будет. Так, что прощайся с близкими и родными и в путь.

— Я уже попрощался, — пряча корочки, ответил Сидор. — А в квартире засада. Туда нельзя. Так, что сразу поеду. Не возражаете?

— Только приветствую, — похлопал его по плечу Магазинов.

— До свидания, — Сидор слегка кивнул головой и направился к лифту.

— Подожди, — остановил его Беломедведев. Он вытащил из сумки пару кроссовок и протянул их Сидору, — Вот возьми. Из последней коллекции.

— Спасибо, — поблагодарил Сидор, забирая кроссовки, и шагнул в кабину лифта.