Красный лебедь [Женя Скобина] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Женя Скобина Красный лебедь
Элиза столкнула с окна вазу. Посудина гулко ударилась о землю, и царевне стало стыдно. Запах роз напоминал ей о вине, вине, которую она не могла избыть. Она подошла к столу. Нитки все спутались: розовые, желтые, зеленые, они все смотались в один ком. Она дернула за синюю, дернула за желтую, а потом кинула шитье на пол. Элиза положила руки на талию и прошлась по пустой комнате. Темнота скрадывала очертания мебели, но она знала, что где стоит. Знала, что в шкафу — драгоценности, что стул — изогнутый и ножки у него позолоченные, что стол инкрустирован драгоценными камнями. Она остановилась у темного зеркала, отражения видно не было, но она и так знала, что постарела. Дочери исполнилось девять, и малышка была хороша, как и сама царевна, когда мачеха хотела превратить ее в лебедь. Элиза покачала головой, ей все никак не удавалась изгнать из головы тот образ. Она — совсем еще девочка — стояла в пустой купальне. По камням стекали струйки воды и капли брызгали в бассейн. На стенах вились диковинные растения, и их вихри притягивали ее взгляд. Она стояла по колено в воде, а огромная зеленая пупырчатая жаба сидела на белой груди. Мачеха велела ей стоять и не двигаться, и она, Элиза, стояла и не двигалась. В дверь постучали, она быстро пересекла комнату и дернула ручку. — Ваше Величество, мы нигде не может найти Гаечку, — выпалила фрейлина, за ней стояли еще пятеро девчонок, и все они были напуганы. — У пруда? В саду? На парковых дорожках? В буфете искали? — спросила царевна. — Его Величеству сказали? Муж в последнее время отдалился от нее. Он упрекал Элизу в том, что она прячется от него, как улитка в свою раковину, но правда была в том, что из этой раковины она и не вылезала. А ему просто надоело любить то, чего он не может понять. И полюбил то, что знал всегда. — Его Величество распорядился прочесать всю территорию. Ее негде нет! — девушка была в отчаянии. Элиза взмахом руки отпустила фрейлин. Она подняла пяльцы, на ткани — одиннадцать белых лебедей превращались в юношей. Огонь на костре принимал очертания розового куста. Царевна зажала пальцами виски. Она почувствовала слабость, ноги не держали, и она оперлась о спинку стула. — Я невиновна, — прошептала она. — Невиновна! Туфли на ногах мачехи быстро стали красными. Она держалась долго, но все же упала. Мачеха, высокая, статная колдунья согнулась и легла в угли, и тело содрогалась в племени костра. Братья бесстрастно смотрели на смерть, а она, Элиза, царевна-лебедь, обнимала в углу младшего брата, брата, у которого вместо руки осталось крыло. Он смотрел на нее, и его била дрожь. — Что ты, маленький, — сказала она. — Из-за нее меня чуть не сожгли, помнишь? Помнишь, как заблагоухало розами, когда я надела на вас кофты из крапивы, что сорвала на кладбище? Мы сделали доброе дело. Так она тогда сказала. Элиза вырвала шитье из деревянного зажима и сжала в кулаке. Дернула платье, которым зацепилась за стул, и покинула комнату. Во дворце было шумно, и ей навстречу то и дело попадалась прислуга. Слуги бегали, как куры, которым отрубили головы. Бессмысленно. Обреченно. Глупо. Она спустилась в подземелье по черному ходу — лестница была грязной, а ступени — липкими. Она сорвала с шеи толстый ключ, провернула в скважине и толкнула скрипучую дверь. Лесную комнату придумал король, чтобы она не так сильно скучала по своей пещере. Первое время он ее любил и хотел понять. На голове дочери сидела жаба, в руках ее брат держал еще две. — Я отдам тебе все, что захочешь, только не трогай Гаечку, — сказала Элиза. — Мне нужна только она, мама, — ответил брат. Он так и не вырос, а из рукава торчало лебединое крыло. Мальчик с белокурыми волосами и прямым взглядом синих глаз. Гаечка сравнялась с ним по годам и собиралась стать еще старше. Элиза подошла ближе и встала на колени. — Отпусти, — взмолилась она, но его ресницы дрожали от ненависти. Элиза выдернула пух из белого крыла и бросила в огонь. Он разгорелся, как созревший чертополох, и взорвался. Брат тотчас же обратился в лебедя. Одним движением он закинул Элизу за спину и выбил клювом окно. Разноцветный витраж — лебедь на озере — разлетелся вдребезги. Они облетели весь город — агатовые домики и чернильные улицы — и полетели к лесу.Лес торчал, как частокол, и из-за зарниц казалось, что на стволах — черепа с зажженными свечами в глазницах. Мелькнуло белое крыло, он возвращался домом. Белая тень в предвечернем небе — это было даже красиво. Элиза выдернула последнее перо, макнула два пальца в масленку, начертила на тесте крест и плюхнула распростертую курицу. По счету это была уже десятая птица. Она вылила из миски оставшееся тесто — пирог был готов. Она подхватила кочергу, поддела продвинь и вдвинула его в печь. Элиза ненавидела этих кур. Они копошились в земле позади их дома, и если дул ветер, то запах приносило в дом. Он постоянно ее спрашивал: — Зачем ты держишь этих тварей? А она
Последние комментарии
14 часов 12 секунд назад
14 часов 18 минут назад
14 часов 27 минут назад
14 часов 28 минут назад
14 часов 31 минут назад
14 часов 49 минут назад