Куда смотрит прокурор [Макс Григорьевич Хазин] (fb2) читать онлайн

Макс Григорьевич Хазин
Куда смотрит прокурор

Макс ХАЗИН

Куда смотрит прокурор

Откровенно говоря, а в данном случае говорить иначе просто нет смысла, предложение написать о работе прокуратуры меня несколько смутило. С одной стороны, практически любой прокурорский материал может вдохновить пишущего человека и понудить его взяться за остро отточенную шариковую авторучку. С другой - писать о такой серьезной организации в популярно-развлекательной манере вроде бы не принято. И тем не менее я согласился: ведь задачи прокурора и журналиста во многом совпадают - бичевать и выводить на чистую воду нарушителей закона всех мастей и оттенков, восстановить чье-то попранное достоинство и, напротив, избавить кое-кого от тяжкого бремени незаслуженных почестей. И заодно от неправедно нажитого добра…

К сожалению, работы в этом плане еще хватает. Поэтому так называемых простоев по вине производства в прокуратуре пока что не наблюдается…

Не следует ожидать от этих заметок исчерпывающих сведений о работе прокуратуры, ее целях и задачах. Кто заинтересуется этим всерьез, пусть прочтет Закон «О Прокуратуре СССР», а в каждой приличной библиотеке найдется по этому вопросу популярная и научная литература. Не вздумайте только искать ее на прилавках книжных магазинов: юридическая литература заняла достойное место в рядах книжного дефицита. А кодексы и вовсе стали библиографической редкостью.

Итак, начнем с того, что прокурор протестует.

Здесь я немного слукавил: между собой мы называем это «опротестовывает», но сам документ, о котором идет речь, называется именно так - протест.

Допустим, кого-то незаконно уволили с работы. Или, наоборот, незаконно приняли. Да, бывает и такое: скажем, молодой человек с дипломом агронома, которого с нетерпением ждет Нечерноземье, исхитрился сразу же после окончания института устроиться барменом, ссылаясь на то, что будет и здесь в определенном смысле способствовать выполнению Продовольственной программы. По протесту прокурора незаконные приказы отменяются и срок для раздумий предоставлен не слишком большой - всего десять дней.

Часто незаконные решения принимают районные и сельские исполкомы.

В одном селе относительно местного выпивохи и нарушителя общественной морали было принято такое лихое решение: «лишить родительских прав и выслать на работу с усиленным режимом в другие места республики». Конечно же, намерения у исполкома были самые благородные. Но в правовом отношении авторы документа оказались явно безграмотными: лишать родительских прав может суд, а высылать - он же, но только за уголовное преступление. Будь иначе, «другие места республики» запросто сослали бы в это самое село своих родных тунеядцев, чтобы избавиться от обязанностей по их перевоспитанию. Так и пропал энтузиазм сельсоветчиков впустую. А ведь сколько есть узаконенных, многажды апробированных форм борьбы с пьяницами и тунеядцами, форм, над которыми не надо ломать голову…

Случается хуже - в исполкоме сознают, что принимаемое решение слегка не «того», не соответствует. Но принимают, исходя из интересов данной конкретной административной единицы.

В Лукоморской (назовем ее так) местности горисполком как-то объявил микромобилизацию: обязал администрацию рудника и двух строительных управлений на месяц освободить от работы дюжину молодцов с сохранением зарплаты. В свою очередь, исполкомы сельских и поселковых Советов потребовали еще сто восемьдесят одного физически крепкого человека, желательно из числа занимающихся силовыми видами спорта. И тоже на месяц.

Успокойтесь, дорогие читатели! Никаких тайфунов, землетрясений и прочих катаклизмов в Лукоморском районе не случилось. Просто милицией был запланирован месячник по поддержанию паспортного режима…

Здесь благородная цель помочь милиции якобы на общественных началах чуть не трансформировалась в своеобразное меценатство за счет государства и создание национальной гвардии в масштабах района.

А вот в Урюкском (тоже назовем его так) районе все было наоборот. Там исполком поручил начальнику милиции оказать помощь райфинотделу и собрать налог с владельцев автомашин и мотоциклов. Конечно, исполкомовцы хитрили. Они понимали, что бравый полковник не станет гонять на мотоцикле по кишлакам и аулам с квитанционными книжками в пистолетной кобуре. Расчет был прост - начальник заставит своих подчиненных провести ответственную финансовую кампанию, приостановив на время недоимочного аврала отлов хулиганов и жуликов.

По всей вероятности, здесь был недобор денег в райбюджет, чему можно только пособолезновать.

Исполком Янтарского (опять же, только назовем его так) горсовета захотел помочь обществу «Автолюбитель», ибо тут явно просматривался недобор желающих вступить в него. Мудро рассудив, что целесообразнее всего пополнить ряды этого общества не столько любителями авто, сколько их хозяевами, исполком для начала обязал правления гаражно-строительных кооперативов получить членские билеты. За ними, мол, потянутся и рядовые обладатели гаражей. За всеми этими хлопотами случайно забылось, что в название общества входит слово «добровольное».

Читатели, видимо, догадались, что все эти решения были отменены по протестам прокуроров. Ибо кому, спрашивается, нужна такая правовая «самодеятельность»?

Ах, как, в отличие от других, мечтают прокуроры всех рангов уменьшить объем выпускаемой продукции, в том числе и в виде протестов! И способ всем для этого подсказывают - наладьте у себя юридическую службу, сверяйте свою деятельность с законами. Нет, не везде еще налаживают, не везде сверяют…

Кстати, на незаконные решения и приговоры судов тоже вносятся протесты. Увы, безгрешных и идеальных специалистов нет ни в одной системе, в том числе и в сфере правосудия…

Как-то в областную прокуратуру попало уголовное дело на одного парня: он совершил мелкое хищение. Справедливости ради надо сообщить, что ни он сам, ни его родители не жаловались и слез по поводу осуждения не проливали, считая - «за что боролся, на то и напоролся». Но областной прокурор опротестовал приговор, и дело прекратили. А все потому, что районный суд и районная прокуратура проглядели: парень-то «отличился» в день своего шестнадцатилетия, хлебнув по поводу микроюбилея. По закону же человек считается окончательно шестнадцати- (восемнадцати-, шестидесяти- и т. д.) летним лишь на следующий день после дня рождения. Таким образом, поступок был совершен до наступления возраста, позволяющего отдать за него под суд.

Как видите, и юриспруденция является точной наукой, не терпящей приблизительности. И здесь приходится иногда рассчитывать и взвешивать с аптечной скрупулезностью.

С известной грамматической натяжкой можно сказать, что прокурор представляет…

Нет, он никого не представляет к награде (за исключением тех случаев, когда отличился его подчиненный). Он никого и не представляет друг другу. Впрочем, в наиболее распространенном документе прокурорского реагирования - представлении - прокурор знакомит адресата (руководителя ведомства, предприятия, учреждения, организации и т. д.) с теми нарушениями закона, которые вскрыла прокуратура в его «владениях». Это может быть бесхозяйственность и расточительство в любых формах; кто-то подобрал себе в качестве непосредственных подчиненных близких и дальних родственников, что законом категорически не рекомендуется; другой поставил заведовать складом человека, который по слабости натуры уже отбывал наказание за грехи на этом поприще. Нет возможности привести даже беглый перечень проблем, по которым вносятся представления. Что же касается стиля произведений этого жанра, то он далек от лирически-повествовательного. Описание нарушений закона сопровождается анализом их причин и завершается двуединым требованием - эти самые причины устранить, а повинных в них примерно наказать.

…Прокуратура проверяла соблюдение трудового законодательства в строительном главке. В одном из СМУ обратило на себя внимание такое необычное обстоятельство: сплошь и рядом администрация по заявлениям рабочих давала им отпуск на два-три дня, многим даже по нескольку раз в году. А надо сказать, проверяющий прокурор хорошо подготовился к визиту, в том числе запасся в вытрезвителе списком клиентов из СМУ. Заглянув в довольно обширный список, прокурор убедился, что именно посетители этого малопочтенного заведения и просили краткосрочные отпуска для устройства неотложных личных дел. Возникло ужасное подозрение: не включали ли строители в свои личные планы попадание в вытрезвитель и не для этого ли требовались им свободные дни? Все оказалось наоборот: посещения вытрезвителя были стихийными, но чтобы не фиксировать прогулы, начальство охотно давало возможность алкоголикам погулять и слегка прийти в себя после попойки. Так что на бумаге с трудовой дисциплиной было все благополучно, никто не лишался премий, призовых мест, знамен и прочих атрибутов морального и материального поощрения.

Между прочим, руководство главка, получив по этому поводу представление прокуратуры, без всякого удовольствия прочло там, что и само допустило бесконтрольность, что косвенно подстрекнуло и стимулировало изобретателей искусственного благолепия.

Надо сказать, что представления вносятся на самом различном уровне. Здесь ни у кого нет привилегий, все равны, и получают их председатели колхозов и директора заводов, управляющие трестами и ректоры учебных заведений, капитаны кораблей и министры. Потому что в соответствии с Конституцией СССР прокуратура осуществляет высший надзор за соблюдением законности.

Прокуратура СССР проверила, как специальная служба контролирует использование земли в частности и соблюдение земельного законодательства вообще. Оказалось, что плохо контролирует, можно сказать, никудышно.

За год, скажем, выявляются по стране десятки тысяч нарушений, а пятая часть их не устраняется. Это что значит? Это то значит, что много пригодных угодий не используется в сельскохозяйственном производстве.

Сказочно добра оказалась землеустроительная служба в одной из областей. Самовольных захватов земель хоть пруд пруди, а материалы на захватчиков в милицию не поступают. А если поступают, то с таким осмысленным опозданием, когда истек срок давности и наказать никого нельзя.

Не обошлось и без землеустроителей-очковтирателей, наловчившихся стряпать розовые отчеты о своих мнимых успехах. Как правило, такая стряпня с аппетитом заглатывается начальством, да еще этих горе-стряпочников и поощряют: в Сибири, например, провели конкурс на лучшего землеустроителя; призовые места заняли два фальсификатора…

В южных, климатически благодатных регионах придумали сдавать землю частникам. А частники занялись частнопредпринимательской деятельностью, похищали выращенный урожай, раздавали взятки руководителям хозяйств и спекулянтам. На одной только Днепропетровщине было роздано шесть тысяч гектаров пашни… Ничего себе площадочка…

Вот такое грустное представление получил в свое время Мин-сельхоз СССР. Узнал он из него и о сокрытии посевных площадей, за счет чего ловкачи «повышают» урожайность, и о разных разностях того же толка.

Но отдадим Минсельхозу (ныне - Госагропром) должное - там не стали предаваться грусти. Представление своевременно и энергично рассмотрели, сделали необходимые распоряжения на места, взяли на контроль их исполнение.

Эх, везде бы так!

Хотя по известной телесерии этого и не скажешь, в действительности прокурор самым тщательным образом надзирает за тем, как следствие ведут знатоки.

С момента рождения уголовного дела и до последней точки в обвинительном заключении прокурорский надзор не спускает с него глаз. Разумеется, это не умаляет самостоятельности и независимости следователя и тем более не посягает на его инициативу и смекалку. Однако такие значительные акции, как заключение обвиняемого под стражу, обыск, наложение ареста на корреспонденцию и некоторые другие, можно произвести лишь с письменного согласия прокурора. В незапамятные времена по примеру древних римлян и позаимствовав у них нужное слово, такое согласие обозвали санкцией. Только прокурор решает, направить ли законченное расследованием дело в суд. А пока ведется следствие, указания прокурора для любого знатока обязательны. Более того, при наличии к тому серьезных причин прокурор вправе изъять дело у одного знатока и передать другому, или следователю прокуратуры, или тряхнуть стариной и самому провести расследование. Все эти мощные прерогативы обеспечивают объективность расследования и соблюдение прав обвиняемого, потерпевшего.

Это, если можно так выразиться, сухая схема надзора за следствием. А вот как она выглядит на живом примере.

По делу была арестована беспаспортная бродяжничающая воровка. Или ворующая бродяга, кому как понравится. При ней находилась трехлетняя дочь, которую по хилости и истощенности поместили в больницу. Следствие затягивалось, потому что не удавалось найти свидетельство о рождении девочки: мать назвала поочередно несколько родильных домов в разных городах страны, где якобы родился ребенок, но нигде этого не подтверждали. У ведущего следствие знатока резонно возникла версия, что воровка умышленно не хочет назвать место рождения дочери, ибо оставила там о себе недобрую память в виде очередной кражи. Тем сильнее хотелось ему открыть тайну рождения девочки. Но тут грянула амнистия - и знаток с облегчением прекратил дело и пришел получить на это согласие прокурора. Однако у того появилась своя версия, и он предложил направить бродягу на медицинскую экспертизу. Эксперты выразились однозначно - никогда не рожала. И не будет. После этого установить, где украден ребенок, было делом техники и времени: все пропавшие дети (к счастью, их единицы) находятся на учете… Девочку вернули родителям, а на бездетную воровку амнистия не распространялась.

В прокуратуре есть свои следователи, и им тоже приходится быть знатоками. Иначе как расследовать дела об убийствах, взятках, крупных хищениях, приписках, бесхозяйственности, злоупотреблениях и десятки других, исключенных из милицейской тематики? И даже милицейских, если на то будет указание прокурора?…

Вот только кинематограф никак не раскачается показать настоящего следователя прокуратуры: ведь он не гоняется по аэропортам за вооруженным вокзально-поездным вором; не сидит сутками в засаде только для того, чтобы эффектно продемонстрировать приемы самбо - джиу-джитсу - каратэ и черт еще знает что; не стреляет, полусогнувшись и зажав пистолет двумя руками. Мне не стыдно признаться, что наши следователи этому и не обучены.

Да и чем поможет знание самбо, когда надо разоблачить не первой молодости матерого взяточника, разжиревшего чинушу, страдающего одышкой и не думающего убегать из кабинета, куда следователь пришел сделать обыск? Только что женщина заявила, что вручила вымогателю крупную сумму, предварительно переписав номера купюр. И вот знаток, сам далеко уже не мальчик, двигает мебель, перетаскивает сейф, заглядывает во все мыслимые и особенно немыслимые места, где может оказаться самая главная улика. А хозяин кабинета уже третий час возмущается «беззаконием», грозит всяческими карами и следователю, и «клеветнице»: называет все происходящее провокацией и упорно твердит, что не такой он человек, что деньги для него - мусор.

- И дался ему этот мусор, - старается не раздражаться следователь, мучаясь от изжоги и запивая очередную порцию соды. - Оговора здесь нет, женщина начиталась и насмотрелась детективов и записала свои переговоры с взяточником на портативном магнитофоне. Но где же эти чертовы деньги?

Однако обыск надо продолжать, а в кабинете душно, и следователь снимает пиджак и открывает окно, и влетевший ветерок приносит некое амбре: это под окном дожидается машины полный мусорный бак. И в нем, конечно же, тот злосчастный пакет с купюрами, и номера, какие надо, и пальцевые отпечатки потом найдутся соответствующие. Так что пусть пока кричит хозяин кабинета, будто деньги подбросили недоброжелатели, а он их и в глаза не видел, а крупная сумма, найденная в сейфе, - это его выигрыши на бегах за много лет. Пусть. Главное, что изжога прошла.

…Боюсь, киношники по этому отрывку лишний раз убедятся, что материал это не «коммерческий», лучше поискать сценарий о налетчиках на инкассаторов…

Расспрашивая прокурорскую братию о работе, часто задают вопрос: бывает ли смешно?

Если говорить откровенно, то чтобы до колик в животе, до икоты - нет, не бывает. Не обхохочешься на этой службе, каким бы веселым от природы человеком ты ни был. Но и без чувства юмора, без шутки и ее понимания - многие ситуации разрешались бы сложнее.

…Обвиняемый день ото дня приходил на допросы все мрачнее и мрачнее. Следователь натурально интересовался, чем вызван упадок духа. Тот пояснил невразумительно:

- Да вот, холодает…

- Ничего удивительного, октябрь кончается, - напомнил следователь. - Тебе-то что до этого?

- Скоро лед по реке пойдет, - уныло объявил арестованный и… расплакался.

Оказывается, его разыграли скучающие сокамерники: целый месяц убеждали, что следователь обвяжет его веревкой и спустит в противогазе (!) в реку искать брошенный туда обрез. Добросовестный и дисциплинированный, в общем-то, паренек (он легко ранил изменившую ему девушку и явился с повинной) готов был лезть куда прикажут, но очень уж его удручала перспектива схватить воспаление легких. Выжить после этого он не рассчитывал.

Когда следователь, смеясь, растолковал, что не послал бы его в ледяную воду даже в поисках слитка золота, несостоявшийся убийца расплакался пуще и признался, что ни в какую реку обрез не бросал, а спрятал его у дружка, которого не хотел выдавать. Тут же он написал хранителю обреза записку с просьбой вручить ее подателю искомое оружие.

А не пошути следователь вовремя насчет слитка, пришлось бы для начала спускать в реку водолаза, который вынырнул бы с тем же, с чем и нырнул. Потом бы стали вызывать на допрос многочисленных родственников и дружков обвиняемого с единственным вопросом: не у них ли спрятал он орудие своей нелепой мести? Короче говоря, мороки было бы много.

Забавные вещи встречаются в процессуальных документах, особенно если авторы их - молодые работники.

Один начинающий следователь, составляя протокол осмотра места происшествия - этим местом был фруктовый сад - счел своим долгом отразить, что яблони в этом саду растут вертикально, а плоды на них - кислые на вкус… Раз он так написал, значит, сам попробовал, на чужой вкус полагаться не стал.

Не торопитесь называть этого человека обидными словами. Он не глуп, а патологически добросовестен и буквально усвоил университетскую науку - на месте происшествия нет ничего лишнего, все потом может пригодиться, следовательно, все должно быть описано в протоколе. (Кстати, и то садовое преступление он раскрыл, и успешно работает до сих пор. Составленные им документы для насмешников никакого интереса не представляют, зато молодые специалисты пользуются ими как образцами для подражания.)

Нигде, пожалуй, трагическое и смешное не сходятся ближе. Раскрытию, например, одного серьезного преступления немало способствовал… козел. А дело было так.

Жители одной деревенской усадьбы позвонили утром в милицию и сообщили, что хозяйка дома ночью скоропостижно скончалась по неизвестным им причинам. Как положено, на место немедленно приехал следователь прокуратуры с судебным медиком. Покойная лежала во дворе, на теле следы многочисленных повреждений. Закончив осмотр, следователь, конечно же, спросил домочадцев, что, по их мнению, могло произойти.

- Не иначе, козел наш ее забодал, от него всей деревне житья не было, - уверенно заявил убитый горем муж.

Козел в это время угрюмо посматривал из-за сарая на непривычную суету. Был он необычайно для своего биологического вида громаден, с большими острыми рогами. Жители деревни подтвердили, что действительно он не признавал авторитетов, часто выбегал за ворота и гонял односельчан. Прямо-таки баскервильский козел.

Следователю не оставалось ничего иного, как с участием понятых и эксперта составить дополнительный протокол осмотра козла, с соблюдением, разумеется, необходимых правил техники безопасности. Пожалуй, еще ни одного козла в мире не разглядывали так скрупулезно от бороды до копыт с применением семикратной лупы. И что вы думаете? На рогах и бороде козла оказалась кровь…

Не буду посвящать читателя во все перипетии следствия, это совершенно иной жанр. Скажу только, что одновременно с козлиной отрабатывалась и другая версия, которая оказалась точной: убийцей был муж, козел к этому делу оказался непричастен. Но оклеветанное и реабилитированное животное стало и немым свидетелем обвинения: девушка-почтальон рассказала, что видела на рассвете, как хозяин дома тащил за рога и бороду упирающегося козла в сарай. В этот момент, видимо, животное и было запятнано…

Еще один вопрос, чаще всего смущаясь, нередко задают прокурорско-следственным работникам: бывает ли страшно?

- Еще как! - при мне отвечал обширной аудитории старый прокурорский волк. - Три раза в неделю читаю местную газету и в конце каждой критической заметки жду знакомую ехидную фразу: «Интересно, а куда смотрит районный прокурор?»

Действительно, это сакраментальное выражение время от времени приобретает былую популярность, и им завершаются корреспонденции самого разнообразного содержания - о недопустимо повышенной яловости коров, перебоях в подаче горячей воды в бане, нарушениях графика движения автобусов…

Но кто знает, может быть, это доказательство авторитета прокуратуры и преувеличенного представления о ее якобы безграничных возможностях и обязанностях?…

Приведенному выше признанию, что бывает страшно, я не верю. Как правило, в этом не признаются. Категорически это отрицал и следователь, с которым произошла нижеследующая жуткая история.

У него в производстве было дело о двух грабителях и насильниках, совершивших десятки нападений. В одном из поселков потерпевшая рассказала, что на соседней улице, по слухам, тоже напали на женщину, но она сумела убежать и в милицию не обращалась.

Следователь предпринял так называемый подворный обход. С утра он ходил от усадьбы к усадьбе и спрашивал, не случилось ли с кем-либо из ее обитателей в такое-то время то-то и то-то. Везде отвечали, что, к счастью, ничего не случилось.

В одном из дворов, едва следователь открыл калитку, на него бросилась из будки здоровая псина и вцепилась в бедро. Он рванулся за калитку, но назад пути не было - штанина оказалась распоротой сверху донизу… Вышла хозяйка, загнала собаку, пригласила укушенного в дом и оказала первую медицинскую помощь. После этого выяснилось - именно на нее напали, что несколько скрасило инцидент и с лихвой компенсировало нашему следователю понесенный физический и материальный ущерб. Далее все происходило следующим образом: хозяйка проводила гостя в пустую комнату, он выдал ей, чуть приоткрывая дверь, свои разорванные брюки, и она принялась за починку; одновременно она рассказывала о случившемся с ней, отвечала на вопросы о приметах преступников, а следователь записал ее показания. Расстались они очень довольные друг другом.

Само собой, среди коллег следователя нашлись остряки, которые домыслили ситуацию: мол, во время зашития штанов неожиданно пришел муж, мастер спорта по боксу и очень ревнивый, а у следователя не оказалось при себе удостоверения личности, так что он не продержался и одного раунда. Думаю, здесь много преувеличений. Во всяком случае, искусно починенные брюки видели все, а другие следы происшествия - никто…

Правда, однажды другой следователь признался мне, что испытал чувство страха. Было это очень давно с моим близким другом. Расследовал он какую-то очень уж сложную автокатастрофу, где столкнулись на перекрестке несколько «разнокалиберных» машин. Как водится, никто из шоферов не считал себя виновным, все обвиняли друг друга.

Чтобы восстановить ситуацию и предельно приблизить ее к криминальной, следователь собрал в том же месте все эти машины, расставил их, как перед столкновением, а сам хотел заснять все на кинопленку сверху. Для этого сюда подогнали пожарную машину, выдвинули из нее длинную лестницу, и самодеятельный режиссер-оператор, повесив кинокамеру на шею, бодро покарабкался по вибрирующим ступенькам. Он добрался уже до середины нужной высоты, и в это время какой-то отзывчивый и опытный пожарный дал ему доброжелательный совет:

- Только не смотри вниз! А то голова закружится!

Не будь этого совета, тот и не стал бы до поры до времени смотреть вниз. Сейчас он автоматически взглянул на кричавшего. Советчик оказался прав - голова закружилась, лезть дальше он не смог, минут пять приходил в себя, потом лестницу медленно втянули в нутро пожарной машины, а с крыши он слез уже сам. Съемку все-таки довели до конца, но руками опытного пожарного.

- Скажи честно, боялся? - спросил я своего друга.

- А как же! Представляешь, разбил бы я казенную кинокамеру, да она стоила шесть моих зарплат! А детей чем кормить?

(Сейчас он работает в уголовном розыске. Как-то ему пришлось руководить группой захвата вооруженного и очень опасного преступника. Так я даже спрашивать не стал, было ли ему страшно, все равно ведь не признается…)

Увы! Многим работникам прокуратуры такого вопроса уже не задашь: они погибли, выполняя свой профессиональный долг. Но это уже, как говорится, совсем другая история…

И многое другое входит в обязанности прокурора, вот только подробно написать об этом нет просто никакой возможности: учебник по каждой отрасли прокурорского надзора представляет собой солидный том…

И все же о некоторых повседневных прокурорских функциях я умолчать не считаю возможным.

Все знают, что прокурор поддерживает государственное обвинение при рассмотрении в суде уголовных дел.

А то, что он участвует и при слушании дел гражданских, известно далеко не многим.

В принципе прокурор имеет право вступить в процесс по любому гражданскому делу, особенно если оно представляет повышенный общественный интерес. Более того, в случае необходимости он может и сам предъявить гражданский иск, чтобы защитить интересы государства или гражданина, который не в силах этого сделать самостоятельно. Какие привести примеры?

Завод, стройка, колхоз понесли убытки из-за выпуска некачественной продукции, приписок, сверхнормативного простоя транспорта, невыполнения обязательств перед смежниками, перерасхода топливно-энергетических ресурсов, падежа скота. Или по десяткам других причин, связанных с безответственностью и разгильдяйством. И всегда в этом кто-то виноват, чаще всего командиры производства. Вот с них-то по искам прокуроров и взыскивается ущерб, ибо возмещать его добровольно охотников, как правило, не находится.

Случается, что престарелый человек нуждается в материальной помощи своих взрослых детей, а те не торопятся раскошелиться, ссылаясь на всякого рода «препятствия»: тот копит деньги на машину, другой недавно вступил в кооператив, третий только что женил сына. И в подобной ситуации прокурор вправе от своего имени в пользу старика предъявить иск к таким, с позволения сказать, деткам.

Конечно же, при рассмотрении этих дел он обязан присутствовать.

Но есть еще целый ряд гражданских дел так называемой обязательной категории, которая без прокурора не рассматривается. Это дела о восстановлении на работе, о выселении граждан из жилищ, о лишении их родительских прав. Видимо, нет необходимости объяснять, что во всех перечисленных делах речь идет о конституционных и жизненно важных правах граждан - на труд, на жилище, на воспитание детей.

Бывает, суд по своей инициативе приглашает прокурора принять участие в каком-либо процессе, считая, что это будет способствовать более полному и объективному разбирательству.

Мне вспоминается такой случай.

Один молодой человек и один немолодой обратились в горисполком с просьбой разрешить им произвести обмен: молодой отдавал двухкомнатную квартиру, где жил один, и соглашался переехать в многонаселенную коммуналку, где немолодой занимал маленькую комнату. Естественно, в исполкоме поинтересовались, почему молодой участник обмена согласен добровольно ухудшить свои жилищные условия. Тот объяснил, что по характеру он человек общительный, в одиночестве жить надоело, с соседями как-то не так тоскливо; к тому же он страсть как обожает танцы и париться, а рядом с облюбованным им домом - городской парк и баня. В исполкоме к этим аргументам отнеслись без особого доверия, но на всякий случай предложили молодому человеку еще лучшую комнату в том же районе, с условием, что в его квартиру поселят семью инвалида войны. Однако любитель танцев и парилки наотрез отказался от этого варианта, категорически заявив, что хочет обменяться только с избранным партнером. Исполком в разрешении на обмен отказал.

По закону такой отказ может быть обжалован в судебном порядке, чем обменщики и не преминули воспользоваться. Суд назначил дело к слушанию с участием прокурора. В ходе процесса он задал молодому человеку несколько вопросов и получил столько же ответов. Вот вкратце их диалог.

- Где вы работаете и кем?

- Вообще-то я шофер, но уж месяцев семь не работаю, права отобрали.

- На что же вы живете? - поинтересовался прокурор.

- Друзья помогают. И подруги. Два месяца лечился в больнице от алкоголизма, но не долечился, ушел.

- Квартплату вносите регулярно?

- Не совсем, - покраснел бывший шофер. - Год уже как не платил.

У прокурора появились кое-какие соображения, для проверки которых он попросил суд объявить перерыв на час. Когда судебное заседание возобновилось, он предъявил суду справку, что владелец двухкомнатной квартиры привлекается к уголовной ответственности за тунеядство и кражу. Тому не оставалось ничего иного, как признаться: ожидая ареста (кстати, вскоре так и случилось) и предполагая, что ему на несколько лет определят место жительства в «казенном доме», он решил - все равно квартира «пропадет», так лучше выгодно обменять ее. За это ему была обещана солидная сумма, позволившая бы как следует кутнуть напоследок.

Так активность и находчивость прокурора позволили суду без колебаний вынести единственно возможное в данных обстоятельствах решение - отказать в иске.

Мало кто знает, что прокурор осуществляет надзор за соблюдением законности в местах лишения свободы: следственных изоляторах, исправительно-трудовых колониях и подобных им учреждениях. Это особенно важно, потому что именно там реализуются основные цели судопроизводства - перевоспитание людей, преступивших закон.

И здесь я не могу преодолеть искушение, свойственное многим авторам: рассказать случай из собственной практики.

Много лет назад мне поручили проверить письмо одной женщины из другого города. Она сообщала, что недавно была в колонии для несовершеннолетних на свидании с сыном. Подросток ей рассказал, что его несколько раз избивали старшие по возрасту и физически более сильные воспитанники, а пожаловаться администрации он боится - хуже, мол, будет. Сигнал был достаточно серьезным, и я немедленно выехал в колонию.

Разговор с подростком, однако, оказался безрезультатным: он упорно твердил, что никто его не обижает и жизнью в колонии он доволен. На мой резонный вопрос, чем же объясняется письмо матери, он пояснил:

- Выдумал я ей все это, чтобы жальче меня было. Пусть почаще пишут, да посылок шлют побольше, да на денежные переводы не скупятся.

Я ему не поверил - очень уж он выглядел испуганным и забитым, каждое слово из него надо было как клещами вытягивать. Пришлось поэтому искать какие-то другие пути, чтобы установить подлинную картину жизни в колонии.

Первым делом я посетил медсанчасть. Вместе с врачом осмотрел восьмерых находившихся там подростков, независимо от, казалось бы, нейтрального диагноза - ангина, грипп, острое респираторное заболевание. Почти у всех на теле оказались ссадины и кровоподтеки, при этом в истории болезни - никаких отметок. На мой вопрос о происхождении этих повреждений ответ был стереотипный: оступился на лестнице и упал, ушибся случайно. То же сказал и паренек, лежавший с сотрясением головного мозга, и другой, у которого был перелом челюсти.

Пришлось изъять журнал амбулаторных посещений медсанчасти. Там тоже значилось, что многие воспитанники обращались за помощью с различными повреждениями, но и у них в соответствующих графах значилось - упал и т. д.

Создавалось впечатление, что у воспитанников колонии в массовом порядке нарушена координация движений и они на каждом шагу оступаются и падают, задевая одновременно каждый угол самыми различными частями тела. По их личным делам видно было, что чаще всего такие происшествия случались с новичками, находившимися здесь не более года. Хотя были и исключения.

С каждым из них состоялся долгий разговор. Не могу похвастать, что удалось добиться полной откровенности, но многие в конце концов, убедившись в искренности моих намерений, желании помочь им и изменить обстановку, рассказали правду. И правда эта была удручающей.

Оказалось, что в колонии царил кулачный террор. Физически слабых воспитанников и новичков жестоко избивали за малейшую провинность, а то и просто для собственного удовольствия, отнимали у них вещи и продукты. Занимался этим так называемый «актив», то есть командиры отделений, отрядов и другие мелкие «начальники» (между собой ребята называли их «бугры»). Администрация колонии знала обо всем, но умышленно не вмешивалась - была довольна, что таким путем поддерживалась видимость порядка и сводилось к минимуму число нарушений режима. Более того, «активисты» пользовались разными льготами, в том числе чаще других представлялись к досрочному освобождению.

Удалось разыскать нескольких бывших воспитанников этой колонии, в разное время находившихся в побеге. Все пояснили, что не выдержали издевательств и хотя были уверены, что их поймают, рассчитывали после задержания попасть в другую колонию. То же подтвердили и те, кого по достижении совершеннолетия перевели в колонию для взрослых - ведь им уже некого было бояться.

Страшнее всего было то, что сегодняшние истязуемые донельзя ожесточались и, дождавшись своего часа, набравшись опыта, окрепнув и, в свою очередь, став «буграми» взамен ушедших, сами становились мучителями и истязателями нового пополнения. Так это превратилось в бесконечную традицию - сменялся контингент осужденных и кадровый состав воспитателей, а скрытое от посторонних глаз беззаконие процветало.

Мою работу продолжил следователь: наиболее жестоких «активистов» привлекли к уголовной ответственности, так же как и некоторых работников колонии - за то, что не пресекли известные им факты массовых издевательств над подростками. Вскоре эту колонию вообще расформировали…

И закончить свои скромные заметки мне хотелось бы тем, с чего, возможно, другой бы их и начал: прокурор ведет прием граждан. По каким вопросам? Да по любым. Иногда сразу выясняется, что человек пришел не по адресу, в этом случае ему разъясняют, куда следует обратиться. А бывает, что обстоятельства, приведшие человека сюда, и прокурора ставят в тупик. Я сам видел в журнале, где регистрируют прием посетителей, любопытную запись. В графе «Существо жалобы» значилось: «Жена загуляла. Что мне делать?» В соседней графе «Какое дано разъяснение, принятые меры» - прокурор честно написал: «Не знаю…»

Но это, конечно, курьез. Чаще всего в прокуратуру обращаются по поводу действительных нарушений закона. Если они очевидны, меры принимаются немедленно, иногда достаточно телефонного звонка.

Вот пришел молодой строитель; он уволился, уже есть приказ, а трудовую книжку ему не выдают, пока не освободит место в общежитии. Переселиться же он может только через неделю, так у него складываются семейные дела. Выяснив, что все сказанное соответствует действительности, прокурор предлагает начальнику отдела кадров немедленно трудовую книжку выдать, в противном случае администрация должна будет оплатить вынужденный прогул.

А у этой молодой женщины, тоже подыскавшей себе другую работу, ближе к дому и лучше оплачивамую, отчислили из ведомственного детского сада ребенка: для своих не хватает. И здесь вмешательство прокурора восстанавливает справедливость.

Откровенно говоря, должностные лица, как правило, не упорствуют, когда им разъясняют закон. Но находятся строптивцы, которые начинают доказывать, что с учетом их сугубо местных условий или ведомственных сложностей исполнение именно этого закона в данное время нецелесообразно, ибо повредит общественным интересам. Таких приходится приглашать в прокуратуру и вручать предписание (да, так и называется документ) или предостережение (тоже подлинное название) о недопустимости нарушения закона.

Разумеется, не все посетители уходят с приема у прокурора полностью удовлетворенными. Есть очень даже недовольные.

Если, скажем, человек жалуется, что всего лишь опохмелился на работе («очень болела голова после вчерашнего»), а его уволили, хотя могли объявить выговор, пусть строгий; если кому-то не выдали тринадцатую зарплату из-за «каких-то двух дней прогула», а третьему по той же причине сократили на два дня очередной отпуск - искать заступничества у прокурора наивно, не следует отнимать у него время и терять свое: все сделано по закону, так он и разъяснит.

Но не всегда же можно с ходу разобраться в проблемах, волнующих посетителя? Конечно, нет, приходится проводить глубокие проверки, изучать документы, вызывать свидетелей. В зависимости от существа жалобы прокурор может поручить проверку какому-либо органу (милиции, например) или взять ее на себя. Как раз о таком конкретном случае мне и хочется рассказать.

Немолодой человек пришел на прием с таким вопросом: в бухгалтерию поступил по почте какой-то документ, и с его зарплаты удержали штраф за незаконный лов рыбы. А он в свои шестьдесят лет не только не браконьерничал, но и вообще ни разу на рыбалке не был.

Прокурору ситуация была ясна: кто-то, застигнутый инспекцией рыбнадзора, назвался фамилией и именем посетителя. Но кто бы это мог быть? У оштрафованного никаких подозрений на этот счет не возникло, он оставил принесенное с собой заявление и ушел.

Прежде всего прокурор пригласил составившего протокол инспектора рыбнадзора со всеми документами. И тут выяснились удивительные подробности. Тот случай инспектор хорошо помнил. Оказывается, браконьеров было двое, один из них молодой человек. И он назвался чужой фамилией, протоколы составили с их слов, адресное бюро подтвердило существование таких людей по указанным ими адресам. Но молодой лжебраконьер вовремя явился в инспекцию и заявил о своей невиновности, поэтому в отношении него штраф аннулировали. При этом инспектор подробно описал приметы задержанных им людей.

В прокуратуру пригласили и этого молодого человека. Услышав о приметах ловкачей, он ни на миг не задумался:

- Да это же Витька Прохоров, мы с ним в одном классе учились и дружили. А старший - его отец!

Вызванные в прокуратуру и опознанные инспектором, Прохоровы повинились: был грех, закинули сетку, штраф платить не хотелось, вот и оболгали невинных людей…

Помимо того, что им пришлось-таки понести наказание, об их поведении сообщили и в трудовые коллективы, где они выслушали все, что товарищи по работе о них думают.

Ну а что все-таки это слово означает - прокурор?

Каким заморским ветром его к нам занесло и нельзя ли перевести его на русский язык?

Конечно же, можно. И если перевести буквально, получится такое вот странное словечко - заботчик… Потому что латинское (опять этот Древний Рим!) слово procuro и означает «заботиться».

По смыслу оно как раз соответствует своему латинскому предку. Взгляните сами: интересы государства - забота прокурора; права граждан - его же забота; охрана закона от каких бы то ни было посягательств, соблюдение его независимо от местных и ведомственных влияний - опять же прокурорская забота.

И так будет всегда.

Макс Григорьевич ХАЗИН

Окончил юридический факультет МГУ. Работал в Ярославской области и городе Ярославле помощником районного прокурора, старшим следователем городской прокуратуры. С 1969 года - прокурор для особых поручений при прокуратуре Московской области, а с 1972 года и по настоящее время - старший помощник прокурора Московской области.

Член Союза журналистов СССР.

Автор многочисленных фельетонов, очерков и рассказов на морально-правовые темы, опубликованных в «Правде», «Известиях», «Неделе», «Крокодиле», «Литературной газете», «Советской России», различных сборниках.

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

22.11.2022

Оглавление

Куда смотрит прокурор