Нос вождя [Евгений Юрьевич Лукин] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Юрий Лукин Нос вождя
Экой пасквильный вид!В те давние незабвенные времена, когда над страной гремели бравурные марши, а враг народа запросто мог прикинуться вашим родственником, на окраине приморского городка в обширном светлом сарае, с некоторых пор именуемом студией, сидели два молодых талантливых человека и очень хотели есть. Точнее — жрать. Один из них, высокий блондин с унылым носом на невыразительном лице, — это скульптор Станислав Стрижов, тот самый, что поставил на городской Дом Пионеров гипсовую девочку с гипсовым мальчиком. Мальчик держал в умелых руках макет самолета, а девочка, не зная, куда девать умелые руки, вознесла правую ладонь над гордой пионерской головой, салютуя всем проходящим. Высоконравственная была скульптура. Второй же, неотразимый смуглый красавец атлетического сложения, — это, представьте, я. Три года как кончилась война. Судьба забросила меня в зелёный сложенный из белого камня город, где мы и сдружились со Стасиком, которому как раз требовался помощник большой физической силы. Очень хотелось жрать. — В двенадцать мне обещали вернуть долг, — без особой надежды сказал Стасик, сосредоточенно разглядывая гипсовую отливку женской ноги. Часы показывали десять утра. — Окорок изваяй, — мрачно посоветовал я. — Скульптор! — Я не скульптор, я дерьмо, — с голодной прямотой ответил Стасик. — Скульпторы по утрам завтракают. — Хочешь анекдот? — Вместо завтрака? — Ага… — Я подался к Стасику и зашептал на ухо: — Приходит Пушкин к Сталину… Дверь студии ужасающе заскрипела, и в наш обширный светлый сарай вошли двое в одинаковых китайских макинтошах. Измождённые, не тронутые загаром лица вошедших наводили на мысль о тяжкой работе в подземелье, куда не заглядывает солнце. Пораженные своевременностью их появления, мы оцепенели в самых что ни на есть уличающих позах: Стас, с нездоровым любопытством склонивший ухо, и я, что-то в это ухо шепчущий. Мистика? Да! Но времена тогда вообще были мистические. Закон сохранения материи и энергии нарушался повсеместно: люди исчезали бесследно, а бывало, что и возникали из ничего. Переборов паралич ног, мы наконец встали. — Вам, собственно, кого? Макинтоши долго в упор рассматривали нас обоих, затем двинулись вдоль стен, внимательно изучая муляжи, эскизы, макеты. Потрогав скульптуры и заглянув под мокрые тряпки, прикрывающие незавершённую работу в глине, они направились к нам. Первый сунул руку за борт макинтоша и достал уже развёрнутое удостоверение личности. Сначала ткнул его в нос Стасику, потом мне. Прочитать я не успел, зато понял всё. — Кто из вас Станислав Иванович Стрижов? Стасик сделался серым. Он подался вперёд, почему-то отрицательно покачал головой, потом, как бы спохватившись, сказал: — Я… А в чём, собственно… Макинтош развернулся ко мне: — А вы кто? Я открыл рот, но звука почему-то не было. — Это мой товарищ. Помогает лепить, отливать… — ответил за меня Стас. Макинтош заглянул в записную книжку и назвал мою фамилию, имя, отчество, год рождения. Настала очередь бледнеть мне. — Пройдите в машину… Закрывая студию, Стасик долго не мог попасть ключом в замочную скважину. В те давние незабвенные времена за политические анекдоты давали ровно десять лет. «А за пол-анекдота? — крутилась в гулкой от страха голове совершенно дурацкая мысль. — За пол-анекдота получается пять… Хотя, позвольте… Какой анекдот? Никакого анекдота я не рассказывал. Я просто шепнул на ухо Стасу… Минутку, минутку… Что же я ему шепнул?..» Машина с шорохом несла нас к зданию, называемому в народе Серым домом. Именно так, с большой буквы. Может, всё-таки недоразумение, а? И вспомнилась мне история одного недоразумения. Жил в городе композитор, часто осеняемый мелодиями. И вот, проходя однажды мимо Серого дома, он остановился, осенённый, достал блокнот и, пристально взглянув в окно второго этажа, что-то записал. Пройдя еще несколько шагов, остановился снова, пристально взглянул в окна третьего этажа, но блокнот достать не успел, потому что очутился в подвале, где его попросили объяснить, какие именно секретные сведения он пытался зашифровать с помощью нот. К счастью, всё кончилось благополучно, и уже через неделю композитор был на свободе. Правда, сочинять музыку он теперь не мог. Говорил, что, стоит ему взглянуть на нотные линейки, как они начинают переплетаться и превращаются в тюремную решётку. Врачи утверждали, что это у него на нервной почве. Словом, когда машина бесшумно остановилась у Серого дома и нам со Стасом предложили выйти, я почувствовал, как голова моя опускается всё ниже и ниже, а руки сами собой норовят нырнуть за спину. Миновав дежурного, мы поднялись на второй этаж и через двойные двери с тамбуром вошли в кабинет. Столы в кабинете стояли буквой Т. Лицом к нам сидел бледный человек и что-то писал. Макинтоши сгинули. Так и не подняв ни разу глаз на доставленных, человек за столом снял трубку и негромко в неё доложил: — Товарищ полковник, они у меня. Сердце моё стало медленно опускаться. Во что же такое мы влипли? — Стасик, — одними губами прошептал я. — А может, ты слепил что-нибудь не то? Стас вздрогнул и, дико на меня посмотрев, стал судорожно вспоминать. Дверь отворилась, и в кабинет вошел седеющий красавец лет пятидесяти, а с ним ещё четверо бледных подземных жителей. Из всей компании выделялся один лишь лысый толстяк — у него было весёлое лицо. Хозяин кабинета поспешно выбрался из-за стола, и его место занял полковник. Мы увидели устремлённые на нас серые, проникающие в душу глаза. — Перед тем, как пригласить вас сюда, — в обморочной тишине начал он, — мы тщательно изучили ваши биографии. Дело, которое мы хотим вам поручить, должно быть исполнено чистыми талантливыми руками. Вы понимаете меня? Я ответил: «Да!» Стасик ответил: «Нет». Полковник подумал и встал. — Следуйте за мной, — сухо произнёс он, и, покинув кабинет, мы все стремительно двинулись куда-то по коридору. Опередив полковника, лысый толстяк открыл дверь. Мы очутились в просторной, почти квадратной комнате. Окна были наглухо завешены плотными шторами, сквозь которые еле просеивался солнечный свет. В центре затемнённого помещения пугающе громоздилось нечто массивное и неуловимо знакомое. — О том, что вы сейчас увидите, — прозвучал в полумраке голос полковника, — не должен знать никто. Даже близкие ваши родственники. Включите свет. Щёлкнул выключатель, вспыхнули лампы — и я с ужасом узнал то, что громоздилось в центре комнаты. На полу рядом с деревянной упаковкой стоял полутораметровый бюст Иосифа Виссарионовича Сталина с отбитым носом. Нос лежал отдельно посреди стола на куске красного бархата. Все стояли, скорбно опустив головы. По скулам одного из сотрудников прокатились желваки. По истечении торжественной минуты полковник заговорил снова: — Это случилось при транспортировке. Виновные понесут наказание. Соответствующее. Что же касается вас… Вам поручается восстановить лицо вождя. Надеюсь, вы сознаёте всю меру ответственности… — Да!.. Да, конечно!.. Ну что вы!.. Вполне!.. — закивал Стас. — Чтобы рядом… — Полковник жутко понизил голос. — Чтобы под микроскопом… Вы понимаете? — Всё будет сделано на самом высоком профессиональном уровне, — с чувством заверил Стас. Глаза полковника смягчились. — Я был уверен, что вы ответите именно так. Средств, материалов — не жалеть. В вашем распоряжении комендант, он достанет всё, что вам понадобится для работы. Завтрак, обед, ужин вам будут приносить сюда. За неделю справитесь? Стас наклонился над столом и, не беря в руки, пристально осмотрел нос. Потом дыру в бюсте. — Трудно будет… Но… Справимся! Обязаны справиться. Уверен. — А почему молчите вы? — Полковник повернулся ко мне. — Целиком согласен со Станиславом Ивановичем, — торопливо проговорил я. Полковник удовлетворённо наклонил голову и двинулся к выходу. В дверях обернулся. — Шторы не открывать ни в коем случае, — предупредил он напоследок, и все, за исключением весёлого лысого толстяка, покинули помещение. — Итак, я в вашем распоряжении, — напомнил толстяк и развеселился окончательно. Ситуация и вправду складывалась забавная: оказаться в распоряжении тех, кто, как правило, сами оказывались в его распоряжении. — Так вы комендант? — Да, — сказал он, с интересом нас разглядывая. — Комендант. Зовут меня Степан Степанович. — Так вот, Степан Степанович, — начал Стас. — Завтра мы приступаем к работе. К этому времени необходимо поставить леса и поднять на них бюст. Кроме того, нам необходимы цемент, гипс, колонковые кисти… — Да ты напиши, — благодушно посоветовал комендант. — Ты напиши, а я достану… К нашему удивлению, от него крепко несло спиртным. Комендант вышел, и я на цыпочках приблизился к бюсту. Вид у Иосифа Виссарионовича был страшноватый. Вместо носа зияла дыра, внутри вождя было черно и пусто. Мне показалось, что из этой черноты потянуло вдруг ледяным сквознячком, и я увидел перед собой будущее. Моё будущее. — Стас, мы пропали… — хрипло выговорил я. — Да-да, — отрывисто отозвался он, не сводя глаз с куска красного бархата. — Не меньше двух мешков… Стремительно подсел к столу, где уже были приготовлены письменные принадлежности, и, отодвинув страшный гипсовый обломок, со стуком опустил перо в чернильницу. — Мешков? Каких мешков? — Цемента, — бросил Стас, нервно скрипя пером. — Как считаешь, он действительно может достать колонковые кисти? — Какие кисти? Какой цемент? — Я уже бегал по комнате, временами шарахаясь от изваяния. — Ты думаешь, он шутил насчет микроскопа? Трещинка, морщинка какая-нибудь — и крышка! И всё… Слушай, Стас! — Я остановился, озарённый. — А может, проще новый слепить, а? Перышко скрипнуло — и смолкло. Стас глядел на меня, соображая. — А этот куда? Я посмотрел на бюст — и вздрогнул. — Да… — опомнившись, сказал я. — Да, конечно… Ты прав. И перо заскрипело вновь. — Гипс медицинский… — бормотал Стас. — Н-ну, скажем, мешок… Он возводил глаза к потолку, подсчитывал что-то на пальцах и снова принимался писать. Шатаясь, я подошел к столу и ухватил Стасика за плечо. — Литр спирта, Стас!.. — просипел я. — Впиши туда литр спирта… — Литр спирта… Хм… — Стас подумал. — Два, — решительно сказал он. — Два литра спирта. Составленный нами список включал в себя семьдесят один предмет: краски, лаки всякие, гипс медицинский, цемент, кисти колонковые и так далее. Позвали коменданта. Уважительно на нас поглядывая, он изучил этот впечатляющий документ, исправил два литра спирта на двенадцать — и к вечеру, клянусь вам, достал всё. И кисти колонковые в том числе. В те давние незабвенные времена… Умру — не забуду этих шести дней, проведенных в Сером доме. Каждое утро я попросту напивался. Больше всего меня пугало, что Стас (Стас!) никак не решится приступить к делу. Целыми днями он без надобности брал и смешивал краски, рассыпал цемент да рисовал безносый бюст во всех ракурсах. — Стасик… — в тысячу первый раз стонал я. — Время же идёт! Давай хоть что-нибудь попробуем, а? Стас остекленело смотрел на меня и мотал головой. — Рано. И вновь принимался создавать видимость работы. Приходил комендант — страшный, трезвый, с подёргивающимся лицом. Звякнув о стекло зубами, опрокидывал стопку спирта, запивал водой — и снова становился весел. Оглядев разложенные на видных местах наброски, понимающе кивал и удалялся на цыпочках. К концу третьего дня я начал ощущать некую пустоту внутри. Вне всякого сомнения, это улетучивалась вера. Анекдоты анекдотами, но — чёрт возьми! — каких-нибудь три года назад я дрался за него на фронте! За Родину и за него… Нет, прав, прав был полковник, настрого запретив раздвигать шторы. И дело даже не в том, что прохожий вражина мог зашифровать увиденное с помощью нот. Враг — он и есть враг: ему что ни покажи — он так врагом и останется… Но простому советскому человеку видеть ежедневно вождя с отбитым носом! Вождя, в котором черно и пусто!.. Короче, к седьмому дню я смирился. Я уже точно знал, что из этой комнаты мне путь один — по этапу. «Вставал впереди Магадан, столица Колымского края…» Изрядно осоловевший, сидел я на стуле, свесив руки по сторонам, и бессмысленно бормотал: — Сколько бы верёвочке ни виться… А, Стас?.. «Я п-помню тот Ванинский порт…» И вот наступило оно, утро седьмого дня. — Ну что, Стасик? — с беспомощной улыбкой сказал я. — Труба? — Труба? — Он взглянул на часы. — Труба… Да! Труба зовёт! За дело! Поколдовав над химикалиями, на моих глазах этот мерзавец помазал чем-то обломок с отбитой стороны и, подув на него, посадил в дыру. Потом развёл что-то в блюдце и обмахнул нос по месту слепки. Появилась синеватая полоса, которая, впрочем, быстро побледнела и слилась с общим фоном. Дождавшись, пока она просохнет окончательно, Стас зачистил гипс и отступил на полшага. — Вот так, — удовлетворённо произнёс он и вытер нос вождю красным бархатом. Ещё не веря, я приблизился к скульптуре. Ни морщинки, ни трещинки! Такое впечатление, что этот нос никогда не был, да и не мог быть отбит… И тут наконец я понял всё. — Гад ползучий! — выдохнул я и, растопырив пальцы, пошёл на Стаса. — С ума сошёл? — сердито закричал он, отдирая мои руки от своего горла. — Перестань! Сейчас комиссия войдёт! Я опомнился и убрал руки, тем более что в комнату действительно уже входил комендант. Увидев исцелённый бюст, он замер — и даже не подошел, а как бы подкрался к изваянию. Обнюхав каждый миллиметр сталинского носа, повернулся к нам и произнёс с уважением: — Чисто сработано… Набежали какие-то люди, убрали всё лишнее: краски, цемент, забрали безносые эскизы. Постелили ковёр, посередине поставили стол, а на стол водрузили бюст. Стасик нашёл нужное освещение — и явилась комиссия. Семь человек во главе с полковником ходили вокруг бюста, не произнося ни слова. Затем полковник взобрался на подставленный комендантом стул и вытащил из кармана… Нет, слава богу, не микроскоп. Всего-навсего лупу. Минут десять (так, во всяком случае, мне показалось) он искал следы нашей работы. Дважды рука с лупой опускалась — и глава комиссии, приподняв бровь, оглядывался на нас со Стасом. Наконец полковник спрятал лупу и легко спрыгнул со стула. — Молодцы! — бодро объявил он. — Вот что значит прочувствовать ответственность! Как вы думаете, товарищи? Товарищи согласно закивали. — Спасибо, — сказал он, пожимая руку сначала Стасику, потом — мне. И, уже направляясь к дверям, через плечо — коменданту: — Заплатить — хорошо…Н. В. Гоголь
Последние комментарии
6 часов 55 минут назад
7 часов 11 минут назад
7 часов 24 минут назад
7 часов 29 минут назад
10 часов 1 минута назад
10 часов 5 минут назад