Изгоняющий дьявола. Знамение. Дэмьен [Жозеф Ховард] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]






УИЛЬЯМ П. БЛЭТТИ Изгоняющий дьявола ДЭВИД ЗЕЛЬЦЕР Знамение ЖОЗЕФ ХОВАРД Дэмьен


УИЛЬЯМ П. БЛЭТТИ Изгоняющий дьявола

Когда же вышел он (Иисус) на берег, встретил Его один человек... одержимый бесами с давнего времени... Он (нечистый дух) долгое время мучил его, так что его связывали цепями и узами, но он разрывал узы... Иисус спросил его: как тебе имя? Он сказал: «легион».

Евангелие от Луки
Джеймс Торелло: Джексона повесили на мясной крюк. Под такой тяжестью тот даже разогнулся немного. И на этом крюке он провисел трое суток, пока не издох.

Фрэнк Буччери (посмеиваясь)-. Джекки, ты бы видел этого парня. Этакая туша, а когда Джимми подсо­единил к'нему электрический провод...

Торелло (возбужденно)-. Он так дергался на этом крюке, Джекки! Мы побрызгали его водичкой, чтобы он лучше почувствовал электрические разряды, и он так за­орал...

Отрывок из подслушанного телефонного разговора членов Коза Ностры об убийстве Уильяма Джексона (запись ФБР)
...Некоторые вещи вообще нельзя объяснить. Напри­мер, одному священнику вбили в череп восемь гвоздей... Еще вспоминаю семерых маленьких мальчиков и их учителя. Когда к ним подошли солдаты, они читали мо­литву «Отче наш». Один из солдат штыком отрубил язык учителю. Другой достал шампуры и вогнал их в уши мальчикам. Как вы это назовете?

Д-р Том Дулей Дахау, Аусшвиц, Бухенвальд

ПРОЛОГ Северный Ирак

Палящее солнце крупными каплями выжимало пот из упрямого старика, которого мучило дурное предчувствие. Оно было похоже на холодные мокрые листья, прилипа­ющие к спине.

Раскопки закончены. Курган полностью и тщательно ис­следован, все находки изучены, внесены в список и отправле­ны по назначению. Бусы и кулоны, резные драгоценные кам­ни, фигурки, изображающие фаллос, каменные ступки с едва заметными остатками охры, глиняные горшки. Ничего выда­ющегося. Ассирийская шкатулка слоновой кости. И человек. Точнее, кости человека. Бренные останки великого мученика, которые когда-то заставляли старика задумываться о сущно­сти материи, Бога и дьявола. Теперь он узнал все. Он почув­ствовал запах тамариска и перевел взгляд на холмы, порос­шие тростником, и на каменистую дорогу, которая, извива­ясь, вела в места, повергающие всех смертных в благоговей­ный страх. Поехав на север, можно было попасть в Мосул, на восток — в Эрбил. На юге лежали Багдад, Керкук и великий Небухаднезар.

Старик сидел за столом в придорожной чайхане и, мед­ленно потягивая чай, смотрел на свои истоптанные ботинки и брюки цвета хаки. Мысли одна за другой приходили ему в голову, но он не мог соединить их в единое целое.

Рядом кто-то засопел. Хозяин чайханы, морщинистый, су­хощавый старик, подошел к нему, шаркая пыльными ботин­ками со смятыми задниками.

— Kaman chay, chawaga?[1]

Человек в хаки отрицательно покачал головой, продол­жая смотреть вниз, на грязные ботинки, пропыленные суетой жизни. «Частички Вселенной,—-медленно размышлял он,— материя, и тем не менее в основе этого —дух». Для него дух и ботинки были только двумя сторонами вечной и бесконеч­ной материи.

Курд все еще ждал. Человек в хаки посмотрел на его ли­цо. Глаза у чайханщика были тусклые, словно на них натяну­ли мутную пленку. Глаукома.

Старик вынул бумажник и стал медленно перебирать со­держимое. Вот несколько динаров, потрепанные водитель­ские права, выданные в Ираке, поблекший календарь из пла­стика двенадцатилетней давности. На обратной стороне вид­нелась надпись: «Все, что мы отдаем неимущим, возвратится к нам после нашей смерти». Такие календари изготовлялись иезуитской миссией. Он заплатил за чай, оставив 50 филсов на расколотом столе, направился к своему джипу, сунул ключ в замок зажигания. Нежное позвякивание ключей в этой тишине показалось ему оглушительным.

На мгновение старик замер, прислушиваясь к окружа­ющей тишине. Впереди, на вершине далекого холма, возвы­шались крыши домов. Весь Эрбил, казалось, висел в воздухе, сливаясь с черными тучами. Он почувствовал, как по спине пробежал холодок. Что ждало его?

— Allah ma’ak, chawaga[2].

Какие гнилые зубы. Курд, улыбаясь, махал ему на проща­ние рукой. Человек в хаки собрал все то доброе, что у него было внутри, и улыбнулся. Но, как только он отвернулся, улыбка исчезла. Он включил мотор, резко повернул руль и направился в Мосул. Курд, в то время как джип набирал скорость, наблюдал за ним с непонятным чувством потери. Что уходило от него? Что он чувствовал, пока этот незнако­мец был рядом? Курду показалось, что рядом с посетителем он был в полной безопасности. Теперь