Романова [Маргарита Мартынова] (fb2) читать онлайн

День был солнечный и теплый. Ольга уже и не помнила, когда последний раз в ее день рождения была такая погода. Редкие облака на небе напоминали узор в горошек на детской футболке, из мимо проехавшего автомобиля донеслась громкая музыка. Девушка перебросила сумочку на другое плечо, посмотрела по сторонам и перебежала дорогу, не доходя до "зебры". Старушка с балкона второго этажа дома напротив осуждающе оценила ее маневр и скрылась в квартире.

– Наверное, приняла за туристку, – вдруг с усмешкой подумала Ольга и вспомнила, как буквально на прошлой неделе ей пришлось объяснять каким-то китайцам, что они сели не на тот автобус, и им нужно в другую сторону, если хотят попасть на вокзал. Это было обычным делом для любого коренного жителя Пушкина, кем и была сама девушка, это уже давно не удивляло и не вызывало особенной реакции. Примерно раз в месяц Ольга проходила мимо Екатерининского парка, направляясь к матери, и все, чем занималось ее сознание в тот момент, была сравнительная оценка вереницы туристов во дворец. Это было даже интересно: понять, будет ли в очередной раз очередь больше или меньше загаданной ею длины. Девушка делала ставку сама с собой, разрешая, в случае выигрыша, себе какое-нибудь баловство.

Ольга свернула в проулок, метко выбросив в урну пустую пивную банку. Слегка приторный аромат цветущих лип навалился на девушку, и она мотнула головой, чтобы не чихнуть. Каждый год соседка по этажу грозилась спилить все липы в их квартале, но каждое лето они упорно цвели на "нерадость" аллергикам.

– Николай, Николай, не смогу разлюбить твой ла-ли-ла-лай, – вдруг донеслось из сумочки на плече Ольги. На секунду остановившись, девушка до боли закусила нижнюю губу и пошла дальше. Да, она варвар. Только очень плохая дочь могла поставить на родного отца такую песню и теперь, злорадствуя, игнорировать входящий звонок, ловя на себе насмешливые взгляды подростков, проходящих мимо. Она уже больше пяти лет избегала общаться с отцом. Пристрастие к алкоголю отдалили его от семьи и от дочери, и сейчас Ольга справедливо полагала, что ее ждет невнятное поздравление с днем рождения, сопровождающееся тайным желанием родителя снова выпить по данному поводу.

– Почти полдень, – констатировала про себя девушка, взглянув на горящее цифровое табло на вывеске аптеки, мимо которой она шла. – Да. Он, определенно, уже пьян.

Обойдя детей, рисующих на асфальте какого-то уродливого персонажа, Ольга движением головы поздоровалась с соседями и прошла к своему подъезду. Только тут она заметила стоящего у самой двери мужчину в форменной куртке одной из курьерских компаний. Рядом был припаркован автомобиль с таким же логотипом. Едва девушка захотела пройти к двери подъезда, как мужчина преградил ей путь своей коренастой фигурой.

– Ольга Николаевна Романова? – гортанно осведомился он.

Та поморщилась.

– Княжна! – захотелось съязвить Ольге, но она сдержалась. Нет, определенно, это была издевка со стороны родителей – дать ей это имя. И ведь все было прекрасно до шестого класса школы, пока учитель по истории не упомянул семью последнего русского царя. "Княжна Ольга Романова" – хихикал тогда весь класс, и почти до самого окончания школы к ней была привязана эта кличка. Ольга, может, и не увидела бы в этом заговора, если бы как-то подвыпивший отец не рассказал, что его в классе дразнили царем и он этим очень горд.

– Тоже мне, император! – пробормотала девушка и только сейчас поняла, что ничего не ответила курьеру, погрузившись в свои мысли. Интересно, как он узнал, что это она? В этом подъезде живёт больше тридцати человек. Это, определенно, карма.

– Да, это я… – сказала она. – Паспорт?

– Не нужно. Распишитесь…

Пожав плечами, Ольга на весу нарисовала закорючку и приняла на руки аккуратный конверт из плотной серой бумаги, на котором значились ее имя и адрес. Данных отправителя не было. Девушка потерла конверт пальцами, решила задать вопрос курьеру, но того уже и след простыл, словно и не было тут никого. Ольга поднесла конверт к носу. Бумага. Только приятный запах свежей бумаги и снова никаких ответов на вертящиеся в голове вопросы.

– Хоть в милицию звони…или полицию, – пробормотала девушка. – Конверт без опознавательных знаков. На мое имя. А там контракт на поставку анаши. Или бомба…Хотя, раз не тикает, бомбы нет.

Она снова потерла конверт. Внутри, максимум, письмо. Было бы хорошо, если бы ей, обычному бухгалтеру, вдруг перепало наследство от дальнего родственника из какой-нибудь Черногории. Но нет. В это девушка не верила. Обе ее бабушки пережили ленинградскую блокаду, нет у нее родни в Черногории. Разве что в Ставрополье, куда уехал мамин брат еще в юности, и откуда вестей нет ровно столько, сколько на этом свете сама Ольга живет.

Пожав плечами, она достала из сумочки ключи от домофона и вошла в подъезд. Второй этаж – и только пешком. Легкой поступью лани, девушка вбежала по лестнице и остановилась у дверей своей квартиры, по-прежнему сжимая в руке странный конверт из плотной оберточной бумаги.

Дома никого нет. Как и все последние три года, что она жила одна. Мать ее жила с другим мужчиной, хотя официально все еще была Романовой, братьев и сестер у Ольги не было. Хотя бы этим она не повторяла историю своей известной тезки, но это лишало ее возможности иногда позлорадствовать.

Девушка щелкнула выключателем в коридоре, лампочка вспыхнула и потухла. Глухой щелчок сообщил о том, что жизнь этого прибора закончилась.

– Адольф, я пришла! – крикнула Ольга, скидывая сандалии почти в полной темноте.

Адольфом звали попугая породы корелла. На голос хозяйки он покачал желтой головой, щёлкнул клювом и запрыгнул на перекладину. Птица жила с девушкой уже больше пяти лет – подарил на Новый год тогдашний бойфренд. Долгое время Ольге, привыкшей к классическим ярким попугаям с картинок, казался чужим и сероватый цвет тельца Адольфа, и крупные для ее понимания такой птицы размеры. Ее питомец достигал в длину почти тридцать три сантиметра вместе с хвостом, которым он сейчас покачивал над поилкой, видимо, ожидая, пока откроют клетку.

– Летать будешь? – спросила Ольга и открыла дверцу. Попугай немного подумал и перебрал лапами по перекладине.

– А мне какую-то ерунду прислали, – продолжила она, и показала Адольфу конверт. – Как думаешь, вскрывать?

Попугай издал какой-то тихий клекот. Эта порода легко обучалась говорить, но, как Ольга признавалась самой себе, у нее не было терпения, ни желания обучать своего пернатого питомца, поэтому она довольствовалась только общением с птицей и ее привязанностью к самой себе.

Девушка задернула шторы. Солнце начинало заползать в ее скромную "однушку" и в это время суток летом оно всегда нагревало стоящий на столе ноутбук. Большой диван, заменяющий кровать, кресло, тумбочка, шкаф-купе и письменный стол – вот и вся, по большому счету, обстановка ее жилища. Адольф вылетел из клетки, сделал круг по комнате и сел на тумбочку рядом со странным конвертом.

Ольга обернулась

– Да. Ты прав. Давай, уже откроем и посмотрим, что там. Если меня пришибет бомбой, то и думать об ужине не придется. И вообще, Адольф, у меня же день рождения. Грустный праздник. Закажу себе пиццу…

Она села в кресло и потерла ладонями друг о дружку, потом взяла странное послание и резким жестом надорвала край конверта. Пауза. Ничего не произошло. Попугай перебрал когтистыми лапами по столу и пару раз моргнул. В комнате не появилось подозрительных запахов или звуков. Ольга сглотнула слюну и до конца вскрыла конверт. Потом потрясла им над столом.

На столешницу бесшумно выскользнул тонкий лист бумаги, чуть порыжевший от времени, с неровными краями и коряво нацарапанными строчками "Её Императорское Высочество Великая княжна Ольга Николаевна Романова". И даты "3 ноября 1895 – 17 июля 1918".

Ольга стиснула зубы от раздражения и захватила носом воздух, потом медленно перевернула бумагу. Так и есть – изображение молодой девушки, сидящей у стола с книгой на коленях. Она смотрела на свою полную тезку с чуть снисходительной улыбкой, подпирая голову рукой. Ольга повела челюстью и чуть подалась вперед, что придало ей угрожающий вид.

– Издевательство… – прошипела она и повернулась к Адольфу. – Нет, мой пернатый друг, ты только взгляни! Развлечение уровня моего детства! Я прекрасно помню, что сегодня – в мой день рождения – у княжны годовщина смерти… Сегодня… – девушка задумалась. – О! Сегодня сто лет со дня расстрела… – и вдруг вспыхнула. – И что? Глупая шутка…

Ольга схватила странное послание, смяла его и швырнула в корзину для бумаг, стоящую под столом. Потом удовлетворённо кивнула.

– Адольф! Полетели на кухню! Как думаешь, мне заказать пиццу или нет?

Подруг у девушки не было, и в праздники или во время отпуска это ощущалось особенно сильно. Почти все, с кем она когда-то была дружна, разъехались или завели семьи. На работе вокруг нее были сплошь женщины, годящиеся ей в матери. Это был грустный праздник. Двадцатый пятый день рождения. В этом возрасте даже бегать по городу с шариками уже не пойдешь, остаётся лишь уплетать пиццу перед телевизором, и разглядывать картинки, которые присылают тебе в социальных сетях добрые малознакомые люди.

Холодильник был почти пуст, из морозилки грустной надписью на Ольгу смотрела пачка пельменей. Стало еще грустнее. Когда ей было восемнадцать лет, и она мечтала жить одна, она даже не думала, что это будет вот так уныло выглядеть. И можно было бы оправдать себя тем, что ей некогда, так как на работе полугодовой отчет, и она задерживается допоздна – но со вчерашнего дня Ольга ушла на неделю в отпуск.

Все! Решено! Завтра она начинает готовить полноценно и хватит быть жертвой.

Адольф сидел на плече хозяйки, прочищая клювом перья, когда та решила вернуться в комнату за телефоном, чтобы оформить доставку пиццы на дом. Но эта мысль мгновенно вылетела из головы Ольги, когда рядом с телефоном она увидела…конверт. Тот самый коричневый конверт, который она меньше десяти минут назад вышвырнула в мусорную корзину под столом! Теперь он – вскрытый – лежал на столе, будучи даже не помятым.

Ольга остановилась и уставилась на кончик своего носа: так она делала еще со школы, если ей вдруг начинало казаться, что зрение посылает ей неверные сигналы. Не помогло. Письмо лежало на столе. Девушка сделала гримасу, наклонилась и вытащила из-под стола полупустую пластиковую корзину. Картинки с изображением княжны Романовой там не было. Конверта – тоже. Попугай на плече Ольги щелкнул клювом и начал чистить перья с другого бока.

– Вот что бывает, – пробормотала она и взяла письмо со стола. – Когда желаемое выдаешь за действительное!

Внутри конверта лежала та же самая картинка с изображением Великой Княжны и подписью на обратной стороне. Ольга сделала суровое лицо, медленно скомкала странное послание и с силой швырнула его в корзину. Потом удовлетворенно кинула и, развернувшись на пятках босых ног, направилась к своей сумочке, брошенной на кровати. Телефон лежал там: сигнализировал два пропущенных звонка от отца и одно sms-сообщение от мобильного оператора. Девушка села на кровати в позу лотоса и открыла мобильное приложение сайта известной городской пиццерии.

– Какую выбрать? – спросила она у Адольфа, и птица легким взмахом крыльев оказалась на шкафу. – Да-да, я знаю, ты такое не очень любишь, мой хохлатый друг… Но я не моя святая тезка, я ем вредную еду и…

С губ Ольги сорвалась брань. Да, она была хорошо воспитанной особой и понимала, что сквернословие женский пол не красит, но она признавала в себе право также быть русским человеком, и иногда выражать всю гамму чувств именно парочкой тех слов, которые бы наверняка не понравились ее исконно петербургским бабушкам. Все это переставало быть забавным! Злосчастное послание с изображением княжны Романовой лежало на столе! Абсолютно целый конверт, как будто минутой ранее она – Ольга Романова, родившаяся в одна тысяча девятьсот девяносто третьем году – не смяла его в шар.

Девушка ругнулась еще раз, повертела головой по сторонам и вскочила на ноги. Телефон был брошен, пицца забыта.

– Интересно, подобными вещами, какой вид психического расстройства проявляется, – вдруг пробормотала Ольга и подняла голову на шкаф, где сидел ее попугай. – Мой пернатый друг, ты видишь это, да? Я спятила, или я сплю…? А, точно! Сплю! Ладно…

Со злобным выражением лица девушка схватила конверт, и, не заглядывая внутрь, с усилием разорвала пополам. Потом кивнула, сложила половинки и разорвала еще раз.

– А теперь – выходим из этого сна, – сказала самой себе Ольга, и с силой ударила ногой кресло. Несколько секунд она стояла на месте, глотая воздух от боли, потом подпрыгнула, обхватив ступню руками и зарычала, выражая нечто среднее между воплем и шипением.

– С добрым утром, Олечка, – выдавила она спустя полминуты и отдышалась. Адольф перелетел на карниз и свесился вниз, разглядывая свою хозяйку. Та вдруг замерла, заметив свое отражение в зеркале на дверце шкафа-купе. Среднего роста, с большой грудью и узкими бедрами отражаемая в нем девушка не привлекала особого внимания, разве что в данный момент ее красное лицо с закушенной губой было в центре событий. Некоторое время Ольга смотрела на свое отражение, затем выпрямилась и убрала за ухо прядь русых волос, в прошлом месяце подстриженных под "каскад".

– С днем рождения… меня… – начала было она, и голос сорвался. В отражении зеркала было видно край стола, на котором лежал конверт. Все тот же конверт, изорванный ею пару минут назад.

Если бы у Ольги были силы на панику – она бы завизжала. Если бы глупость – побежала звонить в полицию и впадать в истерику. Но нет! Этому не бывать. Сделав глубокий вдох, девушка начала расхаживать по комнате, размахивая руками. Ковер заглушал звук ее шагов. Адольф с карниза следил за своей хозяйкой, прищуривая то один глаз, то другой.

– Княжна не хочет в мусорку, – бормотала Ольга, и ее тонкие руки летали в воздухе, описывая непонятные движения. – Ей от меня что-то надо, но что…? Она умерла сто лет назад. Ровно сто лет назад…Но умерла не здесь, а перехоронена тоже, к счастью, не у меня дома. Мы похожи? Нет! – она снова остановилась у зеркала. – Вообще ничуть! Она по фигуре изящнее… И лет ей было меньше. Не помню сколько, но меньше…

Девушка вынула из конверта картинку и повертела ее в руках. Обычная картинка, на вид просто распечатана из Интернета, в ней нет ничего исторического или архивного. Разве что общий вид – будто ее очень долго пересылали российской почтой. На лошадях. С ямщиком.

– Что тебе от меня нужно? – спросила Ольга у своей венценосной тезки, склонив голову к плечу. – Кто тебя прислал, и зачем? Думаешь, я побегу звонить на канал Рен-ТВ? Ошибаешься. Не на ту напала!

Сделав глубокий вздох, она положила картинку на стол и взяла в руки телефон.

– Окей, гугл! Княжна Ольга Романова!

…Через четверть часа стало ясно: общего у обеих девушек совсем немного. Родились обе в Пушкине (тогдашнем Царском селе), обе были начитанными и имели упрямый волевой характер. На этом их сходство завершалось. Если только не считать того, что обеих почему-то тянуло к парням по имени Дмитрий, но это уже Ольга заключила с сарказмом. Отложив телефон, она снова взяла в руки картинку.

– Что ты хочешь от меня? – опять спросила она, сдвигая брови. – Тебя выбросить в ведро? Спустить в унитаз? Нет, ты же снова прыгнешь на мой стол! Нет. Тебе что-то нужно от меня. Что? И не смотри так на меня! Я не боюсь усопших, а уж, тем более, канонизированных!

Девушка села на кровать и, задрав ногу, почесала пятку. Некоторое время она зачем-то прислушивалась к шуму во дворе, потом снова взяла в руки телефон. Это розыгрыш! И она должна выяснить, чей! Помассировав указательным пальцем подбородок, она начала листать телефонную книгу в смартфоне, анализируя, кому была бы выгодна подобная шутка, как вдруг на экране высветился входящий звонок, и голос Баскова сообщил попугаю Адольфу о том, что до его хозяйки снова пытается дозвониться отец. Ольга клацнула зубами и провела пальцем по экрану.

– Алло! – сухо сказала она, сдерживая раздражение.

– Олечка! С днем рождения, дочка! – прозвучал на том конце линии уверенный мужской голос и она на секунду опешила. Отец трезв? Сегодня? Надо же!

– Привет… – сказала Ольга, после паузы.

– Наконец-то, я до тебя дозвонился! Я понимаю, ты не хотела брать трубку…

– Я удивлена, что ты не пьян, – вдруг сказала девушка.

– А вот и зря…Я, между прочим, хотел сначала тебя поздравить, а уж потом…принять… за твое здоровье…

– Допустим! – перебила отца Ольга, но голос ее не был злым, он выражал лишь усталость. – Скажи мне, это ты прислал?

– Прислал…что? – не сразу отозвался Николай Аркадьевич.

– Картинку с портретом княжны Романовой!

Голос отца прозвучал слегка обескураженно.

– Олечка, я не храню портретов семьи последнего русского царя…и первого не храню. У меня даже президентских портретов нигде не висит! – сказал он. – Я, конечно, могу хоть всю династию Романовых на стену повесить, мне за это ничего не будет, а мой прадед – царский дворник, наверное, еще бы и порадовался…

Ольга ощутила желание чихнуть и с силой потерла кончик носа

– Какой еще царский дворник? – недоверчиво спросила она.

– Да обычный… Илья Козлов – отец твоей бабушки Светланы, которая после замужества стала как раз Романовой. Он был дворником здесь, в Царскосельском дворце. Несколько лет прослужил, за год до революции ушел по старости…

Ольга уставилась на свое отражение в зеркале

– Мой прадед знал императорское семейство?!

– Знал… – усмехнулся отец. – На том уровне, на каком их мог знать дворник. Бабушка моя рассказывала, что он тогда до самой смерти боялся рассказывать о службе у императора… Она хоть и самая младшая дочка была, но уже в сознательном возрасте. Он же на фоне этого и с ума сошел. Она в тридцать третьем замуж вышла за моего деда-сибиряка, взяла фамилию Романова, а отец и стал вдруг ее императрицей называть…Крыша поехала.

– Пить меньше надо, – проворчала Ольга и вдруг выпалила. – Почему я об этом узнаю только сейчас?! Еще скажи, что, будь у меня брат, вы бы его Алексеем назвали?!

На том конце разговора повисло молчание, потом озадаченный голос Николая Аркадьевича спросил.

– Мать тебе рассказала, что ли?

Настал черед девушки удивляться. Она почесала ногтем мочку свободного от телефона уха.

– Рассказала…что?

– Про брата…

– Какого?! Пап! Договаривай…

– Я думал, она сказала… – произнес отец и прибавил. – Должен был у тебя брат быть. Только сутки пожил всего. Ты всегда брата хотела, мы тебе так и не решились сказать потом…

– Потом?! Пап! Мне двадцать пять лет! – прорычала Ольга. – Вы с ней издеваетесь, да! Ладно! Семейные тайны и родословные! Еще раз спрашиваю, это ты прислал мне портрет княжны?! Для чего?! Чтобы я узнала, что мой прапрадед был царским дворником?! Почему я узнаю это именно сейчас?

– Так ты в школе взбунтовалась на фамилию! И мы в пятом классе с матерью сами рисовали тебе семейное древо! Ты даже не взглянула на него, а просто сдала учителю! – Николай Аркадьевич сделал паузу. – Ты что всегда говорила? Что, когда вырастешь, выйдешь замуж и избавишься от ненавистной императорской приставки. Ты лучше будешь Козявкиной, Ковырялкиной и Тухлятиной, чем Романовой… Но я ничего тебе не присылал…

– Тухлятина… – пробормотала девушка, словно пробуя слово на вкус. – Ольга Тухлятина… Хм… Хорошо! Значит, не ты послал мне конверт?

– Какой?

– Это – картинка с фотографией княжны Ольги, она… – начала было девушка, размахивая свободной рукой, и вдруг осеклась. Взгляд ее упал на стол, где несколько минут назад лежало странное послание. Оно там и лежало. Только конверт был совсем не тот. Не из серой оберточной бумаги, а белый – с логотипом все той же курьерской фирмы.

Забав о разговоре, девушка бросила на кровать телефон и вскочила с места. Некоторое время Ольга стояла у стола, сверля письмо взглядом, потом аккуратно взяла конверт двумя пальцами. Он был уже распечатан, а в графе "отправитель" стояли хорошо знакомые ей данные.

Ольга осмотрелась по сторонам, потом сжала губы в полоску и заглянула в конверт. В ее руках оказалась красивая открытка "С Днем рождения".

– Дорогая Олечка, – пробормотала девушка, пробегая глазами строчки, написанные округлым женским почерком. – Поздравляю тебя с днем рождения, желаю… – она вздохнула. – Ирина Игоревна…Второй год подряд…Она бы стала моей свекровью, если бы Дима не погиб при исполнении…

– Крак! – вдруг сказал Адольф и спикировал на вершину своей клетки.

– Да! Ты что-нибудь понимаешь, мой пернатый друг?! – Ольга вытащила корзину для бумаг из-под стола и заглянула в нее. – Нет, того письма здесь нет… Его нигде нет! Есть только это! С открыткой! И все! – она сделала гримасу и пробормотала. – Нет, точно не стоило по пути домой покупать пиво…

По квартире разлетелся все тот же "Николай…". Отец! – вспомнила Ольга. Она же бросила телефон от неожиданности!

– Алло!

– Оля! Ты со связи вдруг пропала… – сказал Николай Аркадьевич. – Начала говорить что-то про карточку, которую тебе прислали. Какую?

– Мне открытку прислали, – вдруг тихо сказала она, закусывая губу. – Мама Димы…И знаешь, да…Наверное… – Ольга посмотрела на конверт у себя в руке. – Я тут подумала. Романовой все же быть лучше, чем Тухлятиной!

08.02.19.