Плохой хороший мальчик (СИ) [Прядущая Нить] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Это был пиздец, полнейший и бесповоротный пиздец, и никак иначе Хэнк не мог обозначить произошедшее. Он сверлит Рида тяжёлым взглядом, а тот упрямо делает вид, что ничего не замечает. Пока один сотрудник скорой помощи быстрыми движениями обрабатывает царапины на его лице и теле, другой уверенно достаёт оставшиеся осколки стекла, изредка вызывая у детектива шипение и недовольный мат. Отказаться от помощи тот не может, в противном случае его бы насильно отправили в больницу, чего Рид всеми силами старается избежать. Лишь бы не куковать неделю среди белых стен и пропахших препаратами коридоров, он даже почти спокойно согласился отлежаться дома пару дней. Андерсон дополнительно просил капитана отправить этого идиота на психиатрическую экспертизу, но тот лишь отмахнулся, сказав, что в данной ситуации можно обойтись без неё. Но очередной нелестный выговор в любом случае теперь украшает и так не самое образцовое личное дело детектива Гэвина Рида.

Сейчас, сидя в машине скорой и терпя процедуру обработки ран, детектив в полной мере осознаёт, насколько сильно проебался. Сунул нос в предполагаемое место сбора группы вооружённых до зубов грабителей, не имея за спиной прикрытия. Спалился, подставив под угрозу всю операцию захвата, которую планировали не одну неделю. Мёл какую-то чушь, пока один из ублюдков, забрав оружие, держал его на мушке собственного табельного пистолета. Своим бесконечным пиздежом спровоцировал нихеровую перестрелку, в которой чуть не погиб. Дуракам везёт, не иначе, потому что другого объяснения, как Рид умудрился отделаться лишь парой швов и несколькими царапинами, под градом пуль вылетев в окно второго этажа, не было.

Осознание случившегося постепенно захватило разум, вызывая нервную дрожь и дикое желание смеяться. Какой же он идиот. Будь Рид капитаном, без раздумий бы уволил такого сотрудника, так что депремирование и выговор казались сущей мелочью. Он отделался слишком легко, и неприятное, свербящее внутри странное чувство сейчас явно указывало на то, что это был не конец. Расплата ждёт его впереди, острой гильотиной нависая прямо над безрассудной башкой Гэвина Рида. Мужчина загривком чувствует, как холодный металл неприятно щекочет кожу, не предвещая ничего хорошего, и отделаться от ощущения надвигающегося пиздеца уже невозможно.

Оторвавшись от внимательного изучения собственных потрёпанных ботинок, детектив нехотя поднимает взгляд, с опаской заглядывая в холодные голубые глаза лейтенанта, и обмирает. В глазах напротив пугающе пляшут демоны. Мужчина понимает, что Андерсон сейчас едва сдерживает себя, чтобы не подойти к нему и… Страшно представлять, что хочет сделать Хэнк и ещё страшнее, что в ответ сделает сам Рид. Детектив нервно сглатывает, пытаясь пропихнуть глубже застрявший в глотке комок, ведь лёгкое покачивание седой головы подтверждает очередную догадку — Хэнк Андерсон просто чертовски зол и недоволен. Наказания не избежать.

Едва медики заканчивают обрабатывать раны детектива, он срывается с места и, запрыгнув в свою чудом уцелевшую тачку, позорно сбегает с места перестрелки. Фаулер был столь любезен, что дал добро отчитаться за каждое ебанутое действие, за каждый просранный патрон через два дня, когда Рид снова приступит к работе. До этого момента в телефоне мужчины угрожающим сообщением горит запрет приближаться к департаменту ближе, чем на расстояние пушечного выстрела, иначе капитан лично открутит ему яйца и тупую башку, раз этого ещё не сделал Андерсон. Кстати, если подумать, не худшая смерть из возможных, потому что Хэнк точно не будет нежничать, когда доберётся до Гэвина. Сам детектив практически успешно убеждает себя в том, что готов к последствиям своего неразумного поступка, но уверенность в этом тает ежесекундно. Уже добравшись до дома, мужчина понимает, что своим нелепым побегом лишь усугубил ситуацию, а перебрасывая на автоответчик третий по счёту звонок, Андерсона, закапывает себя окончательно.

Когда через пару нервных и невыносимо долгих часов, в течение которых Рид не находит себе места, скитаясь по квартире из угла в угол, раздаётся звонок в дверь, у мужчины наконец получается немного переключиться. Час назад он заказал доставку китайской еды, хотя, откровенно говоря, жрать совсем не хотелось. Заготовленная наличка и пара баксов чаевых лежат на полке в прихожей, но Гэвин так и не успевает протянуть к ним руку. Жрачка до него доехала, только далеко не такого курьера он ожидал увидеть, открыв дверь. Хэнк сразу закидывает пакет через порог, не особо заботясь о сохранности содержимого, и сверлит детектива полным злобы взглядом.

— Какого хуя?.. — Гэвин не успевает закончить фразу, как большая ладонь хлопает его по плечу, и мужчина покорно затыкается. Сегодня не их день, но противоречить он уже не имеет права.

— На колени, — коротко приказывает лейтенант, расстёгивая ремень и ширинку.

Мужчины так и стоят прямо на пороге, даже не закрыв дверь, и стоит кому-то из соседей выглянуть, они сразу всё увидят и поймут. Хэнку плевать, он слишком взбешён поведением Гэвина, его безрассудством во время задержания, из-за которого детектив едва не словил фатальную пулю, успев в последний момент выпрыгнуть в окно. Ремень опоясывает крепкую шею, и Андерсон тянет коллегу на себя, туго затягивая импровизированную удавку, которая оставит явные следы. Рид молчит, сипло дышит, улавливая жалкие крохи кислорода, и неотрывно смотрит в голубые глаза, уже подёрнутые не только злостью, но и первыми искрами возбуждения.

— Открой рот и высунь язык.

Исполняет, покорно подставляясь под движения ещё не вставшего члена. Хэнк проводит головкой по мягкому языку и толкается внутрь. Рид не двигается, почти не дышит и ждёт команды, зная, что иначе его накажут.

— Соси. — Холодный тон, от которого член в домашних шортах напрягается сильнее. Андерсон это видит и остаётся доволен такой реакцией. А следом Гэвин начинает двигать головой.

Он сосёт старательно, заглатывает до основания, изредка лаская кончиком языка яйца, но так и не выпуская изо рта крупный член Хэнка. Почти не давится, ведь за столько лет, за столько встреч уже привык к приличному размеру. Пошло чмокает и слегка стонет, сжимая горло, а лишняя слюна грязно стекает по подбородку. Риду плевать на то, как он выглядит в этот момент, ведь самое главное, что Хэнку нравится такой вид.

Когда Андерсон не выдерживает и свободной рукой сжимает тёмные растрёпанные волосы в своих пальцах, мужчина стонет громче. Лейтенант двигается торопливо, грубо трахая горло, фиксирует голову партнёра, не давая возможности сдвинуться, и Рид замирает, покорно принимая в себя каждый толчок и сжимая горло, чтобы мужчине было приятнее.

Хэнк груб, а детектив вот-вот кончит от этой жадной грубости, просто от того факта, что его имеют в рот прямо на пороге собственной квартиры, но терпит, дополнительно пережимая основание члена через тонкую ткань. Рот занят, а без разрешения он не имеет права получить свою порцию удовольствия, и Хэнк знает, что тот послушно будет терпеть и ждать, скуля и умоляя, но сдерживаясь до боли. Гэвин редкостный говнюк на работе, но чертовски послушный во время их сессий, ведь лейтенант лично выдрессировал его за прошедшие четыре года. Детектив послушнее любого служебного пса, и это заводит всегда. Они долго шли к текущему уровню безоговорочного доверия, но все сложности стоили текущего результата. Рид настолько покорен, терпелив и вынослив, что Хэнк уже забыл, когда в последний раз слышал от него стоп-слово. Даже скучно, поэтому сегодня он намерен отыграться сполна, довести партнёра до крайности, когда он просто не сможет держать себя в руках.

Ещё несколько глубоких толчков, пара отрывистых движений, и Андерсон с довольным хрипом кончает в горячую глубину. Не выходя, ждёт, пока Гэвин проглотит и слижет всё до последней капли, заботливо очищая член от вязкой спермы. Лейтенант едва уловимо улыбается, проводя пятернёй по влажным волосам, и слегка ослабляет давление ремня. На загорелой коже уже виднеются покрасневшие борозды.

— Хороший мальчик.

Рид вспыхивает и проглатывает несколько матов. Он ненавидит, когда Андерсон зовёт его так, и тот это прекрасно знает, но даже злость не помогает укротить пламя возбуждения. Хэнк застёгивается и обходит его по дуге, захлопывая за собой дверь. Осматривается, будто пришёл в первый раз, а не в сотый, и молчит. Это молчание давит на сознание, но Рид даже голову не поворачивает, так и продолжает стоять голыми коленями на грязном полу. Спустя, кажется, целую вечность лейтенант произносит:

— Поднимайся.

Рид встаёт, поворачивается и выжидающе смотрит на Хэнка. Тот подходит ближе и несильно сжимает ствол партнёра через домашнюю одежду и почти шепчет прямо на ухо.

— Я даю тебе минуту, чтобы ты вошёл в спальню и снял с себя всё, кроме моего ремня. — Гэвин глубоко дышит, слушая властный голос и пытаясь не сильно сосредотачиваться на поглаживаниях между ног. — Потом ты встанешь на кровать, отставишь свой зад и будешь ждать дальнейших указаний. Выполняй.

Гэвин шустро направляется к кровати, на ходу скидывая с себя майку, и уже в комнате стягивает шорты и трусы. Напряжённый член шлёпает по животу, обретя свободу, но мужчина старается хоть немного абстрагироваться от собственного возбуждения. Он не засекал, но уверен, что дверь отворяется ровно через минуту, и сквозняк прохладой обдаёт оголённый зад. Андерсон любуется открывшимся видом и удовлетворённо хмыкает.

— Разведи ягодицы в стороны, хочу увидеть твою дырку, — произносит мужчина, подходя почти вплотную.

Гэвин краснеет, как происходит всегда в таких ситуациях, никак не может повлиять на смущение, которое проявляется даже спустя четыре года с начала этих странных отношений. Краснеет, но расставляет ноги шире и разводит в стороны половинки, давая требуемый обзор. Он рвано выдыхает и прогибается сильнее, когда на сфинктер начинает стекать тёплая слюна. Гэвин уверен, что это именно слюна, ведь Хэнк не доставал смазку.

— Ты ведь готовился, да, пёсик? Хоть сегодня не наш день, твоя задница гладкая, а дырка очень чистая, но при этом не растянутая. Всё, как я люблю. Ты ведь знал, что после той дичи, что ты творил на деле, я приду и накажу сполна за каждое необдуманное движение, — тихо говорит Хэнк, а Рид краснеет сильнее, ощущая горячее дыхание там, где его быть не должно.

— Не нужно, не делайте этого, сэр, прошу.

Да, он готовился, да, он знал, и сейчас рискует, отвечая невпопад. Но Гэвину потихоньку начинает подрывать крышу от осознания, что Андерсон хочет ему отлизать. Лейтенант редко радует его риммингом, ведь обычно Гэвин ведёт себя плохо, очень плохо, и не заслуживает и капли поощрения, поэтому сейчас происходящее кажется полнейшим абсурдом. Хэнк знает, что Риду стыдно, и хочет усугубить этот стыд незаслуженной лаской.

Детектив неизмеримым усилием воли удерживает бёдра на месте, когда сжатой дырки касается тёплый, влажный язык. Он стонет больше от психологического удовольствия, чем от физического, когда Хэнк ласкает его зад. Язык скользит вокруг, то едва касается, то протискивается внутрь, увлажняя и распаляя. Рид почти воет, когда к языку присоединяется палец и лишь на одной слюне проскальзывает внутрь. Мужчина сжимается и не хочет выпускать его наружу, но легкий, почти незаметный шлепок по яйцам намекает, что здесь решает не он.

Хэнк неторопливо двигает пальцем внутри, трахая в ленивом ритме, чередует его с настойчивыми ласками языком. А потом всё пропадает, и Рид чувствует себя брошенным. Одиночество длится недолго, ведь партнёр возвращается почти сразу, и между бёдер тут же начинает течь холодная смазка. Внутрь проталкиваются сразу два пальца, Гэвин неконтролируемо сжимается, комкает в руках подушку и шипит, когда ремень плотнее обхватывает горло.

— Знаешь, что меня удивляет, Гэвин? — меланхолично начинает Хэнк, неторопливо растягивая податливые мышцы. — Несмотря на постоянный секс, твоя дырка остаётся достаточно узкой. Рид, разве ты не играешь с собой сзади в те дни, когда мы не трахаемся? — Влажные пальцы медленно скользят внутри, оглаживают, растягивают и дразнят.

— Нет, — через силу выдавливает из себя мужчина.

— Интересно, почему? Ты молодой. Разве твоей похотливой дырке достаточно ебли раз в неделю?

— Не достаточно, — сипит детектив, не сумев сдержать стон, когда Хэнк надавливает на набухшую простату.

— Ты ведь хочешь меня в другие дни, верно, Гэвин? — шепчет Андерсон, вытащив пальцы. — Как часто ты хочешь ощущать меня в себе? — Крупная головка ласково трётся о края ануса, не сразу толкаясь дальше.

Рид стонет на грани крика, когда лейтенант самую малость входит внутрь, а потом также быстро выходит обратно, оставляя его без внимания.

— Каждый блядский день! — почти рыча, отвечает Гэвин. — Я хочу тебя каждый день: на вызове, в офисе, даже по вечерам, когда остаюсь дома один. Представляю, как ты бы мог взять меня в допросной или в архиве, нагнуть над капотом машины в какой-нибудь подворотне или затолкать в одну из комнат в той сраной заброшке, где мы работали вместе в последний раз, и выдрать, прижав к стене.

Гэвин замолкает, пытаясь отдышаться. Собственная откровенность сжимает лёгкие, душит похлеще удавки на шее. Он мог бы соврать, мог отбрехаться любой чушью, но внутри распустила свои шипы странная уверенность в том, что партнёр с лёгкостью его раскусит. Ложь и их отношения в постели не совместимы.

Резкой толчок почти до упора отдаётся неприятной вспышкой боли — Хэнк не особо утруждался, растягивая его, — но каждое последующее движение внутри вызывает новые и новые вспышки удовольствия. Гэвин стонет и подаётся назад, насаживаясь сильнее, и почти кончает, когда ремень на горле снова перекрывает доступ кислорода. Хэнк останавливается, замирает внутри так, что член давит чётко на простату, и тихо произносит:

— В любой другой день за свою честность ты бы заслужил награду. Я бы выполнил любую твою просьбу, любую фантазию, Гэвин. — Рид почти обречённо выдыхает, прощаясь с драгоценным воздухом. Ещё немного и он потеряет сознание. — Но не в этот раз, Рид, не в этот раз. Своей дуростью ты наказал себя сам.

Когда темнота почти поглощает сознание, ремень разжимает свою хватку, а следом вовсе исчезает с натёртого горла. Тело не слушается от накатившей слабости, и мужчина падает лицом в подушку. Ноги дрожат и почти не держат, разъезжаясь в стороны от глубоких толчков, и яркие вспышки наслаждения прошибают каждый натянутый нерв. Член болит, готовый выплеснуться в любой момент, и Гэвину кажется, что от возбуждения и желания он течёт как сука. Нестерпимо хочется кончить, но мужчина упрямо молчит, сжимая в зубах намокшую подушку.

Он не знает, сколько времени длится эта пытка. Тело горит, реагирует горячими приливами жара на малейшие касания, на каждое грязное слово, смысл которых уже не доходит до захмелевшего от удовольствия сознания. Рид на грани и едва не срывается в пропасть. Ему настолько тяжело и плохо, что он готов выть, лишь бы Хэнк сказал долгожданное «кончай». Он больше не в состоянии сдерживаться сам, и лейтенант это видит.

Андерсон выходит, быстро пережимая основание члена любовника, который разочарованно, почти болезненно стонет, не замечая, как из глаз катятся слёзы. Сильный шлепок по ягодицам отрезвляет лишь самую малость, но этой малости достаточно, чтобы отсрочить оргазм. А потом Хэнк отходит, роется в нижнем ящике прикроватной тумбочки, где они хранят часть своих игрушек, и достаёт кольцо, от которого у детектива внутри всё сжимается.

— Чёрт, сэр, не надо, — неверяще шепчут покусанные губы. — Пожалуйста.

Хэнк молчит, оценивающим и холодным взглядом скользя по изгибам крепкого тела. Прослеживает путь прозрачной капельки пота, стекающей со лба, огибающей скулу, и ухмыляется, когда эта капля падает на простынь. А следом достаёт ещё и кляп, и Гэвин понимает, что обречён. Нет, сегодня ему явно не дадут кончить, будут мучить долго и со вкусом, и Рид надеется, что оргазм наступит раньше, чем сердечный приступ от невозможности выплеснуться.

Когда спустя некоторое время Хэнк кончает в него, детектив едва осознаёт себя в пространстве. Он лежит на спине, потому что ослабшие руки и ноги не в состоянии удерживать его в нужной позе. Андерсон даёт небольшую передышку, вытирая с Рида свою сперму, но тот уже в таком состоянии, что передышка воспринимается очередным наказанием. Стоит лейтенанту достать небольшой вибратор и протолкнуть его внутрь слегка припухшего ануса, эта пытка удовольствием возобновляется. Слишком много ощущений, слишком долго всё это длится, и если бы не кляп, на крики Рида давно бы сбежались все соседи. Слишком хорошо…

Гэвин мычит и задушено стонет сквозь кляп, выгибаясь на кровати и подставляясь под грубую ласку. Его трясёт и ломает от дикого желания кончить, которое заполнило собой все мысли и буквально каждую клетку его организма. Мужчина понимает, что едва может держать себя в руках. Чересчур хорошо и плохо одновременно. Хэнк знает каждую точку на его теле, на которую надо нажать, чтобы пришлось изнывать от удовольствия; знает, где надавить, потянуть, а где легонько шлёпнуть и вовсю пользуется этим знанием, видя, как выламывает любовника.

Лейтенант расстёгивает и вынимает кляп, обрывая потянувшуюся следом нитку слюны. Любуется на такого доступного, слабого и откровенного Гэвина, в глазах которого нет и намёка на непокорность или агрессию, лишь похоть и нереализованное желание достигнуть пика.

— Хочешь что-нибудь мне сказать? — наигранно нежно спрашивает Хэнк, поглаживая пульсирующий член.

Гэвин жмурится, понимая намёк, пытается вдохнуть немного разгорячённого воздуха в жалкой попытке успокоиться, но ничего не выходит. Больше успокоиться у него не получится.

— Гав, — сдавлено и нехотя выдавливает из себя Рид, и партнёр растягивает губы в довольной ухмылке.

— Хороший мальчик, — шепчет Андерсон и снимает кольцо, ускоряя движения кулака и увеличивая мощность вибрации на максимум. — Кончай, Гэвин, — шепчут пересохшие губы, а у Рида перед глазами сквозь мокрую пелену вспыхивают и гаснут звёзды, когда тело выкручивает в долгожданном оргазме. Темнота окутывает сознание, и в последний момент Гэвин успевает понадеяться, что всё же не сдох от переизбытка ощущений.

Хэнк возвращается в комнату почти через час и видит, что Гэвин более-менее пришёл в сознание. Тот смотрит на него с немым вопросом в глазах, но лейтенант ничего не говорит. Сегодня он нарушил ещё один их порядок — остался в квартире Рида после секса, а не ушёл сразу, как только довёл партнёра до оглушительного оргазма. Детектив молчит. Возможно, слишком удивлён или просто устал, но Андерсон больше склоняется к тому, что у Гэвина настолько пересохло в горле, что тот не может ворочать языком. Кровать прогибается под тяжёлым мужчиной, и Рид довольно жмурится, когда лба касается стакан с ледяной водой. Он пытается протянуть руку, но дрожащие пальцы не могут удержать скользкое стекло, отчего Гэвин обречённо шипит, не открывая глаз. Хэнк растягивает губы в слабой улыбке и просовывает руку под влажный затылок, приподнимая чужую голову. Стоит стакану коснуться пересохших губ, как Гэвин начинает жадно глотать воду, изредка обливаясь, но не обращает на это внимание.

— Надеюсь, ты осознал свою сегодняшнюю ошибку, Рид, — говорит лейтенант, убирая стакан на тумбочку.

Гэвин смотрит на него нечитаемым взглядом и откидывается обратно на подушку. Всё тело ломит, ноет каждая мышца, словно он марафон пробежал, но приятная расслабленность и удовлетворение перекрывают сопутствующий дискомфорт. В такой эйфории слушать чужие нравоучения кажется откровенным издевательством.

— Пошёл ты, Андерсон, — без особого запала бросает Рид и отворачивается. Ему пиздец как стыдно, но одним стыдом он не развеет чужие волнения.

— Гэвин, — в голосе звучит не то угроза, не то обещание, и детектив впервые радуется, что у Хэнка не хватит сил на ещё один заход. — Ты, блядь, чуть не сдох там, тупой ты пиздюк!

— Я знаю! — оборачиваясь, кричит в ответ Рид, подскакивает на кровати и морщится от дискомфорта в заднице.

— Я знаю, — совсем тихо повторяет он, и в чужих глазах Андерсон видит того испуганного мальчишку, который когда-то давно впервые подстрелил человека, защищая свою жизнь.

— Знаю… — Очередной шёпот Гэвина тонет в чужих губах.

Сначала агрессивный, злой, кусачий поцелуй постепенно стихает, переходя в более спокойный и размеренный. Хэнк лишь мгновенье корит себя за то, что нарушил очередное правило, которое сам же и установил, но сейчас становится плевать на условности. Рид не отталкивает и отвечает так, будто только этого и ждал последние четыре года. Не шипит, позволяет вести и, кажется, вздыхает с какой-то нотой грусти, когда их губы разъединяются.

— Не смей так глупо сдохнуть, Рид, — серьёзно говорит Хэнк. — Это приказ.

— Только после тебя, старый мудак, — огрызается мужчина, но Андерсон прекрасно считывает его согласие между строк. Такой ответ его вполне устраивает.

Лейтенант встаёт. Желания уходить нет, но он и так слишком задержался. Чудо, что Рид сам ещё не выставил его, ведь он всегда цеплялся за это правило: разойтись сразу после сессии. Хэнк делает шаг в сторону двери, как за спиной слышится тихий оклик.

— Останься.

Гэвин смотрит в темноту ночи за окном, но мужчина уверен, что ему не показалось. Похоже, сегодня они нарушат ещё одно правило. А, может, даже не одно.