Сон законодателя [Вячеслав Низеньков] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Вячеслав Низеньков Сон законодателя
Однажды на Небесах … … Однажды на небесах произошёл крупный спор… А весь скандал случился из-за СОМНЕВАЮЩЕГОСЯ депутата. Душа у него сомневалась, видите ли, запретить пропаганду гомосексуализма или нет.Демон из отдела извращенцев говорил: – Это моя душа и по штатному расписанию ему положен котёл со смолой №+7-495! А Ангел Хранитель, возражал, что, мол, не всё потеряно, человек не определился ещё, то ли ему в котёл нырять, то ли на небеса вознестись. – И вообще, – говорил Ангел. – Григорий Петрович – депутат, человек ответственный и не может принимать скоропалительных решений в отличие от некоторых Демонов, которые чуть что и сразу в котёл со смолой и ещё с каким-то странным номером +7- 495. Демон в ответ хохотал: – Ну да, скоропалительно, с десяток лет, это по – ангельски скоропалительно… А в котле ничего странного нет: это номер региона совершения греха. И вот здесь как раз произошёл инцидент, решивший судьбу Григория Петровича… Ангел, не имея доказательной базы в защиту своего подопечного, которому в скорой перспективе светил вечный срок в котле № +7- 495, решил проучить Демона и немножечко прояснить ему, что с Ангелами надо все вопросы решать по совести, а не по личной выгоде. Поэтому он взмахнул крылом … и … страшный клыкастый и огнедышащий Демон окутался облаком и предстал в новом обличии… Ну, по правде сказать, обличье у него осталось прежнее – демонское, только он вдруг оказался одетым в роскошное кружевное платье со множеством всяких рюшечек и кружевных бантиков… И из всего этого великолепия торчали когтистые лапы, лохматые ноги с корявыми копытами, а сверху этот шик – модерн венчала рогатая голова с зубастой пастью, которая недоумённо вращала красными огненными глазами, не понимая, что произошло… Демон недоумённо топтался на месте, в изумлении осматривая себя со всех сторон. Первыми не выдержали черти из отдела извращенцев и от дикого хохота попадали на землю, держась за животы. До того комичный вид приобрёл их грозный начальник, что нарушив всю субординацию и утратив напрочь обязательное подобострастие, черти, побросав работу, ржали, как взбесившиеся кони… В недоумении посмотрев на невинно стоявшего Ангела и катавшихся по земле подчинённых, Демон рванул когтями на себе все одежды, рявкнул: – Молчать, псы!!! И в наступившей моментально тишине вкрадчивым голосом, не предвещавшего ничего хорошего, спросил Ангела: – Это как изволите понимать, Ваше Светейшество? – Как понимать? – безвинным голосом переспросил Ангел. – А так и понимайте, Ваше Темнейшество, что мне придётся обратиться к твоему прямому начальству, к Сатане, если ты ещё не понял, – резюмировал неожиданно Ангел. И видя удивлённый оскал страшной пасти оппонента, пояснил: – Ты представляешь в Аду отдел Извращенцев, так? – Угу, – рыкнул Демон. – Значит, ты приветствуешь всяких там геев и прочих транссексуалов, так?– поинтересовался Ангел. – Ну так, – уже подозрительно мотнул рогами Демон. – Чем больше этих подопечных, тем лучше выполняется план по демонологии. Ангел, выслушав своего оппонента, подмигнул ему: – Вот я и хочу подсказать Сатане, что и тебя и всех твоих чертей надо одеть в спецодежду, соответствующую профилю вашей работы. Ну, ты только что видел дизайн на себе. Я думаю, что Высший Круг Демонов поддержит моё предложение. Демон озадаченно почесал рогатую голову, мысленно прикидывая, сколько у него врагов в Высшем Круге и сколько желающих занять его место Начальника отдела извращенцев. Тяжело вздохнул и горестно прорычал: – Что ты хочешь от меня? – Справедливости, – невинно ответил Ангел. – Конкретно, чёрт бы тебя побрал! – рассвирепел Демон. Пропустив мимо ушей «чёрта», Ангел сказал: – Надо дать Григорию Петровичу шанс. Я думаю, что его сомнения могут развеять неоспоримые авторитеты, которые он знает. Демон хмыкнул и глубоко задумался… Потом, почесав рыло, озадаченно спросил: – Из прошлого если только? Но опять же, кого? Этот ваш депутат, троечник по жизни и кроме, Ивана Грозного, Петра Первого да Сталина, никого не знает. Ангел радостно улыбнулся: – Пусть будут они. Вполне достаточно троих. – Гы, – рыкнул Демон. –Я могу это всё организовать во сне. Так эта троица его за толерантность на куски порвёт, он и проснуться не успеет. – Ну что же, – развёл крыльями Ангел. – В любом деле есть риск. Не успеет проснуться – он твой, успеет – он сам решит какую сторону принять. Но чтобы всё было честно! Идёт? – спросил Ангел. – Заметано! – радостно рявкнул Демон, потирая лапы в предвкушении нового грешника …
Опочивальня Григория Петровича
… Отпустив водителя, Григорий Петрович вошёл в дом и сразу поднялся на второй этаж в спальню. Он сильно устал и не физически, а морально, что в разы, как все знают, утомительно для организма. Присев на кровать, с ночного столика взял витамины. Потряся пластмассовый пузырёк и убедившись, что запас ещё есть, он выкатил одну горошину и кинул её в рот. Открыв бутылку «Боржоми», плеснул в фужер из муранского стекла, с удовольствием проглотил живительную влагу вместе с витаминнкой. Мысли начали приходить в порядок… Сегодня был очень тяжёлый день. На очередном заседании законодателей Григорий Петрович банально уснул от монотонного доклада одного из коллег о достигнутых успехах. Но это была не беда, а обычная практика на совещаниях и заседаниях. А беда была в том, что во время голосования, которое он проспал, Григорий Петрович клюнул носом и этим самым треклятым носом попал в кнопку «ПРОТИВ» … И вместо обычного «ЕДИНОГЛАСНО» на табло высветилась надпись: «ОДИН ПРОТИВ». В гробовой тишине депутаты стали недоумённо переглядываться и пожимать плечами, не понимая, как такое могло случиться, что в их патриотичные ряды затесался предатель. Наконец сосед по депутатскому месту Григория Петровича, Михал Михалыч, заглянув в его пульт, ахнул на весь зал и ткнул пальцем в спящего Григория Петровича. Зал возмущённо загудел… От этого необычного для уха звука и проснулся Григорий Петрович. Автоматически взглянув на табло голосования и увидев необычную надпись «ОДИН ПРОТИВ», а потом, опустив взгляд на свой пульт, с ужасом обнаружил, что у него горит красная надпись «ПРОТИВ». Побледнев, как покойник, он на дрожащих ногах поднялся с кресла. Обведя затуманенным взором возмущённых коллег, проблеял еле слышно: – Извините. Уснул. Нажал кнопку случайно. В наступившей напряжённой тишине со своего места медленно поднялся САМ Председатель Законодательного Собрания. Обведя грозным взглядом зал и помолчав, он покачал головой, поджав губы. Наблюдая за этими телодвижениями своего начальника, Григорий Петрович уже мысленно прощался со своим депутатским мандатом. И вот, наконец, Председатель открыл рот и потряс правой рукой: – А вы знаете, господа? В этом что-то есть! Это так демократично, когда кто-то оказывается «ПРОТИВ». Теперь нам ни одна собака не посмеет сказать, что мы здесь занимаемся «договорниками». БРАВО, Григорий Петрович! БРАВО!!! Качать его!!! Зал взорвался радостным рёвом сотен луженых глоток: – Качать его!!! После подбрасывания к потолку и вполне обоснованных опасений Григория Петровича, о том, что конкуренты коих было немало среди коллег, могут его «случайно» не поймать под шумок, когда он летел вниз и помочь ему свернуть шею, развеялись окриком Председателя Собрания: – Всё. Заканчивайте. Ставьте его на землю, Я объявляю перерыв. Всем в буфет! Это надо отметить! И законодатели, поймав своими мощными руками тело Григория Петровича и бережно поставив его на землю, дружной гомонящей толпой двинулись в буфет. А председатель, хлопнув Григория Петровича по плечу, приказал: – Двигай домой, Григорий Петрович! Выспись хорошо, а завтра со свежими силами – в бой! А перед сном посмотри хорошую советскую комедию. Снимает, знаешь ли, весь негатив по себе знаю. Всё! Езжай. И вот сейчас Григорий Петрович, сидя уже в домашних тёплых тапочках, вспоминая свои приключения на работе, клацал телевизионным пультом. Наконец попался «Иван Васильевич меняет профессию». Григорий Петрович расслабился и улёгся на лебяжьи подушки в предвкушении прекрасного вечера. Звонили колокола в Москве, Иван Васильевич вместе с Милославским убегали от стрельцов, а на Григория Петровича наползала сладкая дрёма. И он проваливался в долгожданный сон …
… Опять звонили колокола. Он висел привязанный за обе руки цепью, закреплённой на крюке вбитым в потолок. Напротив сидел опричник в собольей шапке Григория Петровича и нагло улыбался. – Раньше ты был боярин, а теперь ты прыщ! Говори, собака, кто тебя надоумил людишек своих в женские платья одевать и потакать их греху, чтобы мужик жил с мужиком как муж и жена во блуду? Кто? Говори, собака, а то на дыбу пойдёшь! Григорий Петрович заплетающимся от ужаса языком залепетал: – Когда посольством ездили к католикам, к Генриху Французкому, нахватались ереси мои людишки. Мой грех, не пресёк я сей блуд. СОМНЕВАЛСЯ я в неправедности сего греха. Каюсь, батюшка! Смилостивься! – Слышал? – повернул голову опричник в сторону двери, где стоял его подельник, поигрывая плёткой и с интересом слушавшего боярина. – Слышал, сотник, – усмехнулся тот. – Ну коль слышал, волоки его к царю да перескажи то, что он здесь верещал про свои сомнения. Батюшка велел немедленно этого упыря к нему, как только в грехе признается. Да скажи Ивану Васильевичу, что, мол, без пытки всё рассказал, может и пожалеет он его: просто повесит. Нам же меньше работы: с костром не возиться эту нелюдь жечь. Иди! – приказал сотник и равнодушно отвернулся к открытому окну, за которым малышня рубилась деревянными саблями. В полуобморочном состоянии и, не соображая со страху ничего, Григорий Петрович только чувствовал, как его за шиворот волокут куда-то по каменному коридору. В себя он пришел, когда его просто бросили на каменный пол и он лбом долбанулся о плиту. Осторожно подняв глаза, увидел царя, сидевшего на небольшом троне и рядом с ним в чёрной рясе монаха. В царе он без ошибки узнал Ивана Грозного, которого уважал за большой государственный ум, но сейчас он зашёлся от ужаса – Иван Грозный компромиссов не знал… А опричник в это время закончил свой короткий рассказ о сомневающимся боярине. – Что скажешь, чёрный? – обратился Иван Грозный к сидевшему рядом монаху. – Сжечь,– коротко бросил тот. У Григория Петровича засосало под ложечкой… Иван Грозный усмехнулся: – А ты добр, однако, монах. Не замечал я раньше за тобой такого. Если бы я сомневался в грехе, не было бы сейчас государства Российского! Предчувствуя беду, Григорий Петрович тихонько заскулил, а царь объявил приговор: – Сечь оного придурка кнутом нещадно публично на площади … Потом в задумчивости почесал бороду, смотря на скулящего на полу боярина, закончил: – И сжечь на костре! Ты смотри, петух гамбургский, сомневается он… Штаны замокрели, запахло мочой, и Григорий Петрович от ужаса потерял сознание.
… Очнулся он от потока ледяной воды. Захлебнувшись, Григорий Петрович закашлялся и услышал насмешливый весёлый голос: – Очнулся, демон, а я уж опасался, что помрёт извращенец старый. А император велел его перед светлые очи в целости и сохранности доставить. Посмотреть хочет, видно, на это чудо-юдо заморское. Григорий Петрович, подняв глаза, увидел офицера в новой треуголке, сидевшего на табуретке и державшего длинную шпагу промеж ног. Офицер с любопытством смотрел на него, а потом спросил: – Ты вот скажи мне, бурмистр, любопытно мне, как при тебе устраивали ведьмин шабаш? Бабы с бабами любились, ведьмаки с ведьмаками, а ты молча смотрел на это безобразие и ничего не делал? Тебе казна деньги на содержание давала, оклад немаленький, а ты Садом и Гоморру не пресекал? Ты верующий? В церковь ходишь? Григорий Петрович дрожащей рукой достал нательный крест и показал офицеру, пробормотав: – Сомневался я. – Сомневался? – удивился офицер. – В чём сомневался? В Вере? В Отце нашем, который Садом и Гоморру в порошок стёр со всеми жителями за грех их страшный? А ты ничего не делая, просто поощрял этих греховодников, получается так? – Я не знаю, – завыл опять Григорий Петрович. – Сомневался я… – Понятно, – усмехнулся офицер. Потом, посмотрев на дверь, крикнул: – Караул? Вошли два гренадёра с мушкетами. – В телегу его и во дворец к государю, а я верхом, вперёд вас на доклад. Во дворце ждать буду, – приказал офицер и вышел из избы, придерживая рукой шпагу. Григория Петровича, подхватив под руки, поволокли на улицу… Телега катила вдоль Невы, подпрыгивая на ухабах, гренадёры сдержанно матерились и разговаривали о новом городе Санкт – Петербурге. Новый государев дворец стоял на большой площади, а перед самым крыльцом простиралась огромная лужа. Спрыгнув в грязь, гренадеры, опять подхватив Григория Петровича под руки, молча поволокли его во дворец. Большой зал с высоким потолком встретил их гулом. Круглый стол, стоящий посередине зала, окружало много вельмож горячо о чём-то споривших. – Бурмистр – сатанист, государь! – гаркнул один из гренадёров, приволокших Григория Петровича. Шум смолк, и десятки глаз уставились на валявшегося на полу Григория Петровича. Из толпы стремительно вышел высокий человек в зелёном кафтане и, покручивая чёрный ус, уставился на Григория Петровича. Потом, сморщив нос, скривился: – А что от него так воняет? – Обмочился со страха, государь, – доложил гренадёр. И Григорий Петрович в «государе» с ужасом узнал своего кумира, «прорубившего окно в Европу и цивилизацию» – Петра Первого, который славился своим крутым нравом. – На расплату слабоват оказался, – раздался сзади басистый голос. – Его пальцем ещё никто не тронул, а он уже все штаны замочил, – хохотнул тот же голос. – Это ты, пёс, решил, что мужик должен жениться на мужике, а баба на бабе? – грозно спросил государь. – А кто мне будет солдат рожать? Мне надо шведов бить, кем я буду новые полки укомплектовывать? Мужиками в сарафанах??? Зал дружно заржал… – Сомневающийся – хуже вора! – закончил Пётр Первый, устало вздохнул и махнул рукой гренадёрам: – Прогнать его сквозь строй шпицрутенов, а потом повесьте собаку на площади перед дворцом, чтобы другим неповадно было «сомневаться». Я вот не сомневаюсь! По залу стала расползаться ужасная вонь … – В портки наложил со страха, государь! Может обмыть его перед смертью-то? – предложил один из гренадёров. – Чести ему много, мыть его. В аду и такого примут! Уберите эту свинью отсюда! – гаркнул Пётр, а Григорий Петрович упал в обморок.
… «Чёрный воронок» мягко катил по ухоженной асфальтной дороге, но брезгливо сморщенные лица НКВДешников не обещали ничего хорошего своему пассажиру, которого они везли на дачу к «хозяину». В салоне откровенно воняло общественным сортиром, даже с открытыми окнами. Посигналив у въездных ворот и дождавшись, когда охрана «хозяина» проверит машину, они въехали на территорию дачи в подмосковном Кунцеве. Припарковав машину, НКВДешники вытащили ослабевшего пассажира и волоком потащили его в сад, где, по словам охраны, сейчас находился «хозяин». Пока адъютант докладывал Григорий Петрович огляделся вокруг, но местность не признал. – Несите его сюда, – раздался голос адъютанта. – Товарищ Сталин говорить с ним будет. Сталин! … Григорию Петровичу поплохело… В полуобморочном состоянии его кинули на аккуратно постриженный газон. Из беседки вышел Иосиф Виссарионович и человек в военной форме. –Это и есть тот народный депутат – извращенец?– с кавказским акцентом поинтересовался Сталин. – Так точно, товарищ Сталин! – вытянулся по стойке смирно один из НКВДешников. – Обделался, бедолага, с перепугу, видно, воняет от него не по – детски, я вам скажу, – криво усмехнулся военный. –А как он попал в депутаты? – неожиданно поинтересовался Сталин у военного. – Кто из товарищей его рекомендовал? И как он попал в партию? Сталин вопросительно посмотрел на своего собеседника. – Выясним, товарищ Сталин, – сразу подтянулся военный. – Выясните, пожалуйста, и виновных привлеките к ответственности. Сталин прошёлся по лужайке, задумчиво смотря на Григория Петровича, который всегда восхищался гением «Отца народов», а теперь его била мелкая противная дрожь от внимательного взгляда товарища Сталина. – Удивительно, товарищи! Не имея принципов морали советского человека, этот депутат своим бездействием развёл целую секту каких-то извращенцев? Что у нас говорит закон по этому поводу? – обратился Сталин к военному. – У нас нет таких законов, товарищ Сталин, – усмехнулся военный. – Потому что в Советской стране, нет никаких извращенцев. Сталин внимательно посмотрел на собеседника, а потом спросил: – Так были же? – и он показал нераскуренной трубкой на валявшегося Григория Петровича. – Уже нет их, Иосиф Виссарионович, значит и закон не нужен, – пояснил военный. –УмнО… , – хмыкнул Сталин и, усмехнувшись, закончил: – Правильно. Зачем нам лишняя бюрократия и волокита, и без этого дел полно. – А этот депутат говорил, что сомневался в праве извращенцев на самоопределение? Я правильно повторил его формулировку? – вновь обратился Сталин к военному. – Так точно, товарищ Сталин. Сомневался он, – чётко по-военному доложил его собеседник. –А кто у нас в стране главные специалисты по извращенцам? Кто может провести экспертизу: петух это или порядочный человек, – неожиданно спросил Сталин, который за плечами имел несколько ходок и не один год отсиженного по царским острогам и который прекрасно разбирался в уголовной терминологии и понятиях. Поэтому военный, который отлично это знал и сам не раз при царском режиме страдал по тюрьмам, и, понимая, что вопрос чисто риторический, коротко ответил: – Блатные, товарищ Сталин. Сталин хмыкнул, и ещё раз, ткнув трубкой в Григория Петровича, сказал: – Отвезите его на Таганскую тюрьму, пусть блатные разберутся, какой он масти. Он их! Потому что нам СОМНЕВАЮЩИЕСЯ не нужны. … Получив пинок от конвоира, Григорий Петрович пулей влетел в камеру, и, когда за спиной лязгнул засов, испуганно поднял глаза. С десяток урок с бандитскими рожами с ухмылкой наблюдали за ним. – Как тебя зовут, болезненный? – поинтересовался седоватый уркаган. – Григорий Петрович… Урки заржали… Седой ухмыльнулся: – Здесь начальник к нам заходил на чаёк намедни и поведал твою историю… И сказал, что ты наш теперь, – урка подмигнул сокамерникам. – И решили мы здесь, что обижать тебя не будем, а будем тебя любить. Тебе же нравится когда тебя любят? – невинно поинтересовался уркаган. – Нравится, – кивнул головой Григорий Петрович. – Ну вот ты и самоопределился! – радостно воскликнул седой. – А менты говорили, что ты сомневаешься, – он недоумённо развёл руками. – Бестолковые менты, что тут скажешь?– и урка смачно захохотал. Григорий Петрович испуганно жался в углу камеры, смутно начиная догадываться, насчёт чего он самоопределился… – Жить теперь будешь рядом со мной, – седой показал рукой под свои нары. – Иди, Петровна, заселяйся, обживай новое жильё, – оскалился арестант. Услышав «Петровна», Григорий Петрович потерял сознание…
… Проснулся он от вони, от которой чуть не задохнулся наяву …
Небеса
– Не сдох во сне, – с сожалением вздохнул Демон. – Любой нормальный человек уже бы три раза представился, а этому депутату хоть кол на голове чеши, всё нипочём! – Не расстраивайся, – ответил Ангел. – Сейчас у нас с тобой равные шансы, какой путь сам выберет – тем и будет. Теперь он не скажет, что не знал…
Оренбург Август 2022 года
Последние комментарии
40 минут 27 секунд назад
2 часов 30 минут назад
8 часов 15 минут назад
8 часов 21 минут назад
8 часов 24 минут назад
8 часов 25 минут назад