Автор несёт полную чушь. От его рассуждений уши вянут, логики ноль. Ленин был отличным экономистом и умел признавать свои ошибки. Его экономическим творчеством стал НЭП. Китайцы привязали НЭП к новым условиям - уничтожения свободного рынка на основе золота и серебра и существование спекулятивного на основе фантиков МВФ. И поимели все технологии мира в придачу к ввозу промышленности. Сталин частично разрушил Ленинский НЭП, добил его
подробнее ...
Хрущёв. Всё стало дефицитом и система рухнула. Шумейко с Геращенко разваравали все средства ЦБ и Сбербанка по торговому договору с МИД Польши. Нотой правительства Польши о нанесение ущерба в 18 млрд. долларов были шантожированы и завербованы ЦРУ Горбачёв с Ельциным. С 1992 года Чубайс ввёл в правительство ЦРУ. Ельцин отказался от программы "500 дней", и ввел через Гайдара колониальную программу МВФ, по которой и живём. Всё просто, а автор несёт чушь, аж уши вянут. Мне надоели стоны автора о его 49 годах, тем более без почвенные. Мне 63 года но я не чувствую себя стариком, пока не взгляну в зеркало. У человека есть душа и подсознание тела. Душа при выходе из тела теряет все хотелки и привычки подсознание тела. И душе в принципе наплевать почти на всё, кроме любви и отношений к другим людям. Только это может повлиять на поступки души. У ГГ молодое тело с гармонами и оно требует своего. Если вы не прислушиваетесь к подсознанию своего тела, то оно начинает мстить, тряской рук, адреналином, вплоть да расслабления мочевого пузыря и заднего прохода. В принципе нельзя чувствовать себя старше тела. В общем у автора логики в написанном нет, одни дурные эмоции расстройства психики. Дельного сказать не может,а выговорится хочется.
Читать не интересно. Стиль написания - тягомотина и небывальщина. Как вы представляете 16 летнего пацана за 180, худого, болезненного, с больным сердцем, недоедающего, работающего по 12 часов в цеху по сборке танков, при этом имеющий силы вставать пораньше и заниматься спортом и тренировкой. Тут и здоровый человек сдохнет. Как всегда автор пишет о чём не имеет представление. Я лично общался с рабочим на заводе Свердлова, производившего
подробнее ...
авиадвигатели во время войны. Так вот будучи не совершеннолетним после училища опоздал на 15 минут в первый день выхода на работу, получил 1 год Гулага. А тут ГГ с другом опаздывают и даже не приходят на работу на танкостроительный завод? Там не с кем не нянчились, особисты с НКВД на фронт не хотели даже в заградотряды и зверствовали по любому поводу и без. У него танки собирают на конвейере. Да такого и сейчас никто не додумался. Вы представляете вес танка и сколько корпусов должен тащить такой конвейер? Где вы видели в СССР краны, позволяющие сбрасывать груз с крюка по кнопке? Я был на многих заводах с кранбалками и не разу не видал такой конструкции. Сколько тон поднимает кран и какой величины и мощности должно быть реле, что бы сместить задвижку под такой нагрузкой? Более того инструкции техника безопасности по работе в цехах не предусматривают такой возможности в принципе. Да и сами подумайте, электро выбрасыватель на крюке, значит нужны провода с барабаном. А кабеля не любят перегибов и даже гибкие. Кто возьмётся в своём уме даже проектировать такое устройство на кранбалке в цеху. Перестрелка ГГ с 5 ворами вообще дебильная. Имея вальтер, стрельбу в упор, ГГ стреляет так медленно, что пьяные в хлам воры успевают гораздо больше, чем ГГ жмет пальцем на курок. Дважды выстрелить из обреза, опрокинуть стол, метнуть нож. И ГГ якобы был воином и остаётся отличным стрелком. Воры с обрезами в городе - это вообще анекдот и вышка при любых ситуациях в те годы. А человеченка в кастрюле при наличии кучи денег? У автора очень странное воображение. Я вообще то не представляю как можно в открытую держать воющую женщину в сарае зимой в населённом пункте? Зачем сжигать дом людоедов, если есть свидетель? Ну убил людоедов - хорошо. Сжёг дом с уликами - другая статья. Глупость во всём полная. "Сунул спичку в бак". Я люблю фантастику и фентази, но не дурацкую писанину. Стиль написания далёк от художественного, всё герои выражаются в одном стиле, больше похожий на официальный язык прожжённого офисного бюрократа. Одни и те же словарные обороты. Так пишут боты.
Написано хорошо. Но сама тема не моя. Становление мафиози! Не люблю ворьё. Вор на воре сидит и вором погоняет и о ворах книжки сочиняет! Любой вор всегда себя считает жертвой обстоятельств, мол не сам, а жизнь такая! А жизнь кругом такая, потому, что сам ты такой! С арифметикой у автора тоже всё печально, как и у ГГ. Простая задачка. Есть игроки, сдающие определённую сумму для участия в игре и получающие определённое количество фишек. Если в
подробнее ...
полуфинале на кону стояло 5000, то финалист выиграл 20 000, а в банке воры взяли чуть больше 7 тысяч. А где деньги? При этом игрок заявил, что его денег, которые надо вернуть 4000, а не на порядок меньше. Сравните с сумой полуфинала. Да уж если ГГ присутствовал на игре, то не мог знать сумму фишек для участия. ГГ полный лох.Тем более его как лоха разводят за чужие грехи, типо играл один, а отвечают свидетели. Тащить на ограбление женщину с открытым лицом? Сравним с дебилизмом террористов крокуса, которым спланировали идеально время нападения,но их заставили приехать на своей машине, стрелять с открытыми лицами, записывать на видео своих преступлений для следователя, уезжать на засвеченной машине по дальнему маршруту до границы, обеспечивая полную базу доказательств своих преступлений и все условия для поимки. Даже группу Игил организовали, взявшую на себя данное преступление. Я понимаю, что у нас народ поглупел, но не на столько же!? Если кто-то считает, что интернет не отслеживает трафик прохождения сообщения, то пусть ознакомится с протоколами данной связи. Если кто-то передаёт через чужой прокси сервер, то сравнить исходящящйю с чужого адреса с входящим на чужой адрес с вашего реального адреса технически не сложно для специалистов. Все официальные анонимные серверы и сайты "террористов" давно под контролем спецслужб, а скорей всего ими и организованы, как оффшорные зоны для лохов, поревевших в банковские тайны. А то что аффшорные зоны как правило своёй твёрдой валюты в золоте не имеют и мировой банковской сети связи - тоже. Украл, вывел рубли в доллары в оффшорную зону и ты на крючке у хозяев фантиков МВФ. Хочешь ими попользоваться - служи хозяевам МВФ. И так любой воришка или взяточник превращаеится агента МВФ. Как сейчас любят клеить ярлыки -иноогенты, а такими являются все банки в России и все, кто переводит рубли в иную валюту (вывоз капиталов и превращение фантиков МВФ в реальные деньги). Дебилизм в нашей стране зашкаливает! Например - Биткоины, являются деньгами, пока лохи готовы отдавать за них реальные деньги! Все равно, что я завтра начну в интернете толкать свои фантики, но кто мне даст без "крыши". Книги о том как отжимать деньги мне интересны с начала 90х лишь как опыт не быть жертвой. Потому я сравнительно легко отличаю схему реально рабочего развода мошенников, от выдуманного авторами. Мне конечно попадались дебилы по разводам в жизни, но они как правило сами становились жертвами своих разводов. Мошенничество = это актерское искусство на 99%, большая часть которого относится к пониманию психологии жертвы и контроля поведения. Нет универсальных способов разводов, действующих на всех. Меня как то пытались развести на деньги за вход с товаром на Казанский вокзал, а вместо этого я их с ходу огорошил, всучил им в руки груз и они добровольно бежали и грузили в пассажирский поезд за спасибо. При отходе поезда, они разве что не ржали в голос над собой с ответом на вопрос, а что это было. Всего то надо было срисовать их психопрофиль,выругаться матом, всучить им в руки сумки и крикнуть бежать за мной, не пытаясь их слушать и не давать им думать, подбадривая командами быстрей, опоздаем. А я действительно опаздывал и садился в двигающийся вагон с двумя системными блоками с мониторами. Браткам спасибо за помощь. И таких приключений у меня в Москве были почти раз в неделю до 1995 года. И не разу я никому ничего не платил и взяток не давал. Имея мозги и 2 годичный опыт нештаного КРСника, на улице всегда можно найти выход из любой ситуации. КРС - это проверка билетов и посажирского автотранспорта. Через год по реакции пассажира на вас, вы чувствуете не только безбилетника, но и примерно сколько денег у того в карманах. Вы представьте какой опыт приобретает продавец, мент или вор? При этом получив такой опыт, вы можете своей мимикой стать не видимым для опыта подобных лиц. Контролёры вас не замечают, кассиры по 3 раза пытаются вам сдать сдачу. Менты к вам не подходят, а воры не видят в вас жертву и т.д. Важен опыт работы с людьми и вы всегда увидите в толпе прохожих тех, кто ищет себе жертву. Как правило хищники друг друга не едят, если не требуется делить добычу. Строите рожу по ситуации и вас не трогают или не видят, а бывает и прогибаются под вас - опыт КРС по отъёму денег у не желающих платить разной категории людей - хороший опыт, если сумеешь вовремя бросить это адреналиновое занятие, так как развитие этой работы приводит часто к мошенничеству. Опыт хищника в меру полезен. Без меры - вас просто уничтожают конкуренты. Может по этому многие рассуждения и примеры авторов мне представляются глупостью и по жизни не работают даже на беглый взгляд на ситуацию, а это очень портит впечатление о книге. Вроде получил созвучие души читателя с ГГ, а тут ляп автора опускающий ГГ на два уровня ниже плинтуса вашего восприятия ГГ и пипец всем впечатлениям и все шишки автору.
Месяца 3-4 назад прочел (а вернее прослушал в аудиоверсии) данную книгу - а руки (прокомментировать ее) все никак не доходили)) Ну а вот на выходных, появилось время - за сим, я наконец-таки сподобился это сделать))
С одной стороны - казалось бы вполне «знакомая и местами изьезженная» тема (чуть не сказал - пластинка)) С другой же, именно нюансы порой позволяют отличить очередной «шаблон», от действительно интересной вещи...
В начале
подробнее ...
(терпеливого читателя) ждет некая интрига в стиле фильма «Обратная сторона Луны» (битый жизнью опер и кровавый маньяк, случайная раборка и раз!!! и ты уже в прошлом)). Далее... ОЧЕНЬ ДОЛГАЯ (и местами яб таки сказал немного нудная) инфильтрация героя (который с большим для себя удивлением узнает, что стать рядовым бойцом милиции ему просто не светит — при том что «опыта у него как у дурака махорки»))
Далее начинается (ох как) не простая инфильтрация и поиски выхода «на нужное решение». Параллельно с этим — появляется некий «криминальный Дон» местного разлива (с которым у ГГ разумеется сразу начинаются «терки»))
Вообще-то сразу хочу предупредить — если Вы ищете чего-то «светлого» в стиле «Квинт Лециний» (Королюка) или «Спортсменки, комсомолки» (Арсеньева), то «это Вам не здесь»)) Нет... определенная атмосфера того времени разумеется «имеет место быть», однако (матерая) личность ГГ мгновенно перевешивает все эти «розовые нюни в стиле — снова в школу, УРА товариСчи!!!)) ГГ же «сходу» начинает путь вверх (что впрочем все же не влечет молниеносного взлета как в Поселягинском «Дитё»)), да и описание криминального мира (того времени) преподнесено явно на уровне.
С другой же стороны, именно «данная отмороженность» позволит понравиться именно «настоящим знатокам» милицейской тематики — ее то автор раскрыл почти на отлично)) Правда меня (как и героя данной книги) немного удивила сложность выбора данной профессии (в то время) и все требуемые (к этому) «ингридиенты» (прям конкурс не на должность рядового ПэПса или опера, а вдумчивый отбор на космонавта покорителя Луны)) Впрочем — автору вероятно виднее...
В остальном — каждая новая часть напоминает «дело №» - в котором ГГ (в очередной раз) проявляет себя (приобретая авторитет и статус) решая ту или иную «задачу на повестке дня»
P.S Да и если есть выбор между аудиоверсией и книгой, советую именно аудиоверсию)) Книгу то я прочел дня за 2, а аудиоверсию слушал недели две)) А так и восприятие лучше и плотность изложения... А то прочитал так часть третью (в отсутсвии аудиоверсии на тот момент), а теперь хочу прослушать заново (уже по ней)) Но это все же - субьективно)) Как говорится — кому как))
Вообще-то если честно, то я даже не собирался брать эту книгу... Однако - отсутствие иного выбора и низкая цена (после 3 или 4-го захода в книжный) все таки "сделали свое черное дело" и книга была куплена))
Не собирался же ее брать изначально поскольку (давным давно до этого) после прочтения одной "явно неудавшейся" книги автора, навсегда зарекся это делать... Но потом до меня все-таки дошло что (это все же) не "очередная злободневная" (читай
подробнее ...
политизированная) тема, а просто экскурс по (давным давно напрочь, забытой мной) истории... а чисто исторические книги (у автора) получались всегда отменно. Так что я окончательно решил сделать исключение и купить данную книгу (о чем я впоследствии не пожалел). И да... поначалу мне (конечно) было несколько трудновато различать все эти "Бургундии" (и прочие давным-давно забытые лимитрофы), но потом "процесс все же пошел" и книга затянула не на шутку...
Вообще - пересказывать историю можно по разному. Можно сыпать сухими фактами и заставить читателя дремать (уже) на второй странице... А можно (как автор) излагать все вмолне доступно и весьма интересно. По стилю данных хроник мне это все сдорово напомнило Гумилева, с его "от Руси, до России" (хотя это сравнение все же весьма весьма субьективно)) В общем "окончательный вердикт" таков - если Вы все же "продеретесь сквозь начало и втянетесь", книга обязательно должна Вас порадовать...
И конечно (кто-то здесь) обязательно начнет "нудный бубнеж" про: "жонглирование фактами" и почти детективный стиль подачи материала... Но на то и нужна такая подача - ибо как еще заинтересовать "в подобных веСчах", не "узколобую профессуру" (сыпящую датами и ссылками на научные труды очередного "заслуженного и всепризнанного..."), а простого и нескушенного читателя (по типу меня) который что-то документальное читает от раз к разу, да и то "по большим праздникам"?)) За сим и откланиваюсь (блин вот же прицепилось))
P.s самое забавное что читая "походу пьесы" (параллельно) совсем другую веСчь (уже художественного плана, а именно цикл "Аз есмь Софья") как ни странно - смог разобраться в данной (географии) эпохи, как раз с помощью книги тов.Старикова))
Неспешно шагал монах по пыльной дороге, припеваючи выходил из густого леса, направлялся к деревне за пригорком. Вдали послышался лай собак, потянуло ароматом дымка из печных труб и запахом домашних свежеиспеченных пирогов.
– Авось угостят, бедного чернеца, не зря же топал в такую даль, – тихо бурчал Фома, на что ему отвечал похожими звуками голодный живот.
– Пора бы и поесть, – присаживаясь на старый пень, – жизнь у меня одна, а вас вон сколько, что ни день к умирающему зовут, только и бегай туда-сюда.
Вытаскивая из котомки кусок твердого сухаря, размышлял вслух:
– Да-а, таким харчем сыт не будешь, надо бы поплотнее чего. Вообще, раз отправили в путь, надобно и провиант выдавать, ну да ладно, терпи пока брюхо, выслушаем умирающего, а там и пожуем.
Долго сидел, идти дальше совсем не хотелось, над головой, по густым веткам прыгала проворная белка, таскала орехи в дупло, над верхушками елей плыли причудливые облака.
– А-а-а, – сладко зевнул, – сейчас бы вздремнуть малехо. Ну да ладно, раз вызвали, придется идти, а то глядишь, так и солнце зайдет. Может и приютят на ночь, не откажут. Как-никак, а божье дитя!
Деревня затихла после трудового дня, по дороге важно вышагивали утки, пастух плелся за стадом коров, что возвращались с луга, за спиной послышался скрип телеги и топот усталой лошади.
– Здоров будешь отец! Никак в Петров двор торопишься? – окрикнул Фому, крестьянин с телеги.
– И тебе не хворать! Угадал, к ним спешу, – повернулся в сторону скрипучих колес, монах.
– Ну садись. Раз так, подвезу, они-то на окраине живут, далеко еще.
Усталая лошадка остановилась и фыркнула, надоедливые мошки старались забраться прямо ей в нос.
Фома забрался на край телеги и свесив ноги уселся поудобней:
– Эх брат, и хорошо же тут у вас! – разглядывая босоногих крестьянок с деревянными граблями на плечах, что возвращались с поля и протяжно пели свежими девичьими голосами.
– Да, отец, неплохо! – ухмыльнулся крестьянин, – да ты никак новый, а где ж Никодим? Его обыкновенно к нам посылают!
Фому покоробило, он вспомнил, как брат Никодим отчитывал еще вчера его за лень, излишнее внимание к женскому полу и нерадивость к службе.
– Молится он. Все молится. Теперь я буду вместо него, – с прищуром произнес монах.
Уставшая лошадь еле тащилась, проезжали мимо деревенского ставка, где купались ребятишки, вдоль пасеки и стогов, затем телега проплыла мимо мельницы, у которой дымил трубкой крепкий мужик. Наконец крестьянин дернул вожжи, и телега пошатнулась.
– Добрались. Вот он – Петров двор! – кивнул крестьянин.
– Благодарствую, – отряхивая от соломы котомку, ответил Фома.
– Ты это… там смотри, жена у Петра непростая. Уж не знаю и чего они позвали вас, монастырских. Осторожнее там, отец, ну, бывай! – телега тронулась, крестьянин, махнув рукой, поехал дальше.
– Ладно уж, не впервой, разберемся, – поглядывая на высокий забор, проговорил Фома.
За забором надрывалась от лая собака, почуявшая лошадь. Через мгновение широкая дверь отворилась и за ней показался статный мужик в плотной рубахе с густой черной бородой.
– А-а, монашествующие прибыли! Что ж вы отец, с утра выглядываем, померла баба, не дождалась покаяния! Ай, беда, беда, что делать-то?! – причитал мужик, пропуская монаха во двор, под лай злющего цепного пса.
Фома прошел в дом, переступив порог, услышал завывание женского голоса. На стульях сидели люди и молча разглядывали опоздавшего гостя. На стене висела большая картина с купальщицами, над печкой сушились травы, под которыми спал черный, как сама ночь – кот, а в перерывах между завыванием из соседней комнаты, мирно жужжала толстая муха, что билась в окошко.
– Ну отец, проходи, раз пришел, – к Фоме подошел хозяин дома, прося благословения.
Фома перекрестил его и не спрашивая разрешения, присел на скамейку у стола.
– Горе отец, померла Фроська, второй день, как послали к вам, а все нет никого! Говорит болезная – помирать буду, уж сил больше нету ждать, так и отошла, – вздохнул хозяин, – ты, теперь не обессудь, хоронить будем. Отпой ее, да три дня чтобы молитвы, как полагается, а я отблагодарю!
Фома хотел выдумать историю, о том, как его задержали в лесу неприятности, вывихнутая нога или даже свирепые волки, но ясно не смог представить подходящее оправдание, поэтому по привычке ответил:
– Ну отпевать так отпевать. Про молитвы не волнуйся, все выполним по чину, как нужно. Только что же, мне к вам каждый день теперь прогуливаться? Чай неблизкий свет, сам видишь, сколько брел! – в надежде, что его оставят на ночевку, накормят, да еще и оплатят труды.
Хозяин дома ответил:
– Уж потрудись, покойница в доме, гостя не смогу разместить. Сейчас почитай, а завтра снова приходи, заплачу, и харчей в дорожку получишь. До монастыря пару часов ходьбы, а если поторопишься, то и быстрее доберешься.
Услышав о еде, Фома обнадежился и стал вытаскивать книги из котомки, начиная готовиться к молитвам.
Покойница лежала на кровати – молодая женщина, с красивыми чертами лица, длинными волосами и каким-то странным цветом кожи, как будто у живых. А совсем рядом стоял добротно отделанный, закрытый гроб.
Люди постепенно разошлись, стемнело, муха перестала жужжать и биться в окно, упав в ведро с водой и барахтаясь там в надежде выбраться. В комнате воцарилась бы мертвая тишина, если бы ее не пронизывал унылый гул, исходящий от Фомы, что второпях читал одну за другой строчки из книг. Муж покойницы сидел рядом и внимательно слушал. Спустя несколько часов Фома произнес последнюю молитву и перекрестившись громко захлопнул тяжелую книжку, от чего поднялась пыль, и монах громко чихнул.
– Все, брат Петр! Пора мне! – засовывая книгу второпях в сумку.
Хозяин выдал монаху сверток с едой, и проводя за ворота, произнес:
– Завтра утром жду тебя, отец, пораньше приходи, не придется ночью по лесу бродить!
Фома торопился как мог, на ходу отрывая шмат хлеба, заедал кольцом колбасы, подумалось:
«Хороша, с дымком! Надо бы успеть слопать, наместник еще увидит или Никодим, авось завтра и не отпустят».
Минув деревню, подошел к лесу, у первого дерева остановился и вздохнул:
– Луна, слава богу! Дорожку бы не потерять.
– А это еще что, тьфу…
– Мать честная, да что там в этой колбасе, – разглядывая сочное домашнее кольцо в свете луны.
Присмотревшись, впотьмах обнаружил внутри сочных белых червей, что, не спеша ползали и тоже, видимо, подкреплялись перед сном.
– Вот тебе Фома и провизия, вот тебе монах – благодарность! – швырнув оставшийся кусок изо всех сил в дальний куст.
Кусок плюхнул, словно упал в воду.
– Что еще за вода, отродясь тут не видал ни озера, ни реки? – свернув с дорожки, что освещалась лунным светом, направился в сторону звука.
Пролез через колючие кусты, затем сквозь густой камыш. Неподалеку послышался смех.
– Это еще кто, посреди ночи в лесу? – пробирался дальше в потемках.
Смех приближался, стало отчетливо слышно девичий голос, что задорно хохотал. Взобравшись на пригорок, высунул голову за камышовые заросли и увидал купающуюся девицу, что плескалась в воде.
– Что за диво-о-о эдакое? – прошептал монах, почесывая скудную бороденку.
Нагая девушка играла с водой, но веселье ее было странным, вода неестественно поднималась и заключала ее в объятия, затем красавица шлепала по ней, отчего волна еще пуще вздымалась и падала каплями вниз. Приглядевшись, Фома опомнился и прошептал:
– Какие еще движения вод, когда ветра нет, а волна прямо как живая! Что за чертовщина?! Нужно топать отсель, пока не заметила меня, – не сводя глаз с девичьего тела, попятился назад и оступившись, кубарем покатился с края пригорка прямо в воду.
Плюхнувшись в озеро, оказался спиной на отмели, лишь голова да сапоги торчали на поверхности, а совсем рядом у камыша, лежало кольцо колбасы.
– Все из-за тебя, негодная ты снедь! И как я теперь в монастырь явлюсь в эдаком виде?
Волна застыла, а обнаженная чаровница тоже остановилась, уставившись на Фому.
Не прошло и минуты, как девица пальцем поманила его к себе, отчего вода вокруг монаха взвихрилась и потащила его прямиком по направлению к красавице.
Фома пробовал сопротивляться, пытаясь грести руками назад, к камышам, но не тут-то было, волна еще быстрее волочила его вместе с сумкой прямо по поверхности озера. Через мгновение он очутился у ног девицы. Прямо у нее над головой оказалась яркая луна, потому разглядеть лицо не представлялось возможным, но что-то необычное или даже знакомое промелькнуло в ее чертах.
Монах попытался рассмотреть ее, но девица, усмехаясь, произнесла:
– Что же это делается? Монахи по ночам больше не молятся, а по кустам шастают!
– Да я-я-я, э-э, заблудился немного, темно, – промямлил в ответ.
– Ну-ну, раз пришел, давай купаться! Вместе веселее, – девица махнула в сторону озера, отчего волна отпустила Фому и он встал на ноги.
По колено в сапогах хлюпала вода, выцветший старый подрясник облепила тина, а заплечный мешок значительно потяжелел.
– Я того. Я лучше пойду, меня брат Никодим заругает, нельзя мне, – пытаясь отвести взгляд от девицы, тихо промычал Фома.
– Ну как знаешь, как желаешь! – ответила девушка и кивнула озеру.
Вода поднялась и встала столбом, от которого одна за другой отлетали капли, постепенно создавая вид скульптуры. Затем скрутившись в узел, вздрогнула и снова став изящно-фигурным телом, от которого отпали ненужные куски, превратилась в полную копию собеседницы Фомы. Фигура протянула водянистые руки к нему, приблизилась, обняла и страстно поцеловала в щеку, а девица захихикала и прыгнула в озеро, оставив от себя лишь круги на воде.
Монах постоял, вылил воду из сапог и отправился назад в лес.
– Ай да чудеса, и что это такое? Никак ведьма!
– Ба! Да уже светает, и сколько же я там времени провел, пойду-ка назад в деревню, все равно не успею выспаться.
Пока добрался до деревни, до Петрового двора, успел слегка обсохнуть, снова встречал его лай собаки, а хозяин у ворот рубил дрова.
– Что не весел отец, не выспался? А я вот, решил протопить, холодает. Не стесняйся, заходи, можешь начинать свое дело.
Ефросиния лежала в новой белой рубахе, волосы были прибраны, на устах застыла печать покоя, а губы, казалось, сложились в улыбку.
Вытащил мокрые книжки, и аккуратно переворачивая страницы, чтобы не порвать, начал читать.
На кухне гремел дровами хозяин, разжигая печку. Молитва совсем не шла, и Фома изредка поглядывал по сторонам, то вертясь в сторону печки в надежде, что скоро станет теплее и он согреется, а книги просохнут, то изредка посматривал на настенные часы, ожидая окончания молитв, то рассматривал покойницу, читая по памяти. Внезапно Фома вздрогнул, по шее Фроси стекли обильные капли воды.
Мысль пронзила голову:
«Да неужто, это она?! Или я с ума сошел, покойница мокрая вся, да вот, и на руках то же самое, вода, волосы влажные? Не-е-ет, не может такого быть, та молодая, а эта уже в годах, выдумал же такое».
Продолжил читать, а мысль все не унималась:
«Да как же она тогда мокрой стала? И правда, похожа на ту нагую, что при луне!»
Остановив чтение, обернулся и спросил:
– Хозяин! А что у вас покойница мокрая вся, аж течет с нее?
Петр оторвался от розжига печки и ответил:
– Да, как же! Отец. Да ведь обмыть полагается, вот и мокрая она, ты читай, читай, не отвлекайся, я сейчас.
«Фух, аж вспотел. Ну и лезут же мысли дурные, а ведь говорил мне брат Никодим – будешь и дальше лентяем, попустит тебе Господь скорби! Ух, пора, пора мне исправляться!»
Усердно читал, молитва пошла как нужно, даже хозяин стал шепотом повторять за Фомой строки из псалмов.
Отчитал все, что требовалось, мягко закрыл книжку, чтобы не разорвать и уселся рядом с теплой печкой. Хозяин накрыл стол. Фома согрелся, поел, сразу же поклонило в сон.
– Э-э нет отец! Пора тебе обратно! Ко мне сейчас бабы придут, все равно не уснешь, готовить будем съестное на поминки. Да и ты вон в каком виде, – хозяин ухмыльнулся, прищурившись, – так, что иди отдыхай, а завтра жду тебя раненько. А за службу благодарствую, в котомку снедь положил, как обещал.
Снова монах поплелся в сторону леса. Вышел на большую поляну и возле стога сена расположился отдохнуть.
– И что он там мне засунул, – бурчал, развязывая котомку.
В котомке лежали пироги, а в баклаге молоко. Наполовину опустошив сосуд, Фома заприметил внутри горлышка свежую озерную тину, ощутив болотный привкус. Пришлось вылить остатки на траву.
– Да что же это, порченые они там в этом дворе или как, что ни еда, то на выброс!
– Эх, не дадут человеку поесть! Ну да ладно, хоть отдохну.
Лежал и вспоминал о ночной встрече, о красавице. Пока размышлял, зашуршали кусты и оттуда вылетел крупный ворон. Подлетел к сумке, выхватил пирог и поволок его назад в сторону зарослей.
– А, ну ка, наглец, я тебе покажу! – монах поднялся от стога и бросил в кусты палку, не попав в птицу.
Кусты шелохнулись, затряслись и оттуда выскочил разъярённый черный кабан, с красными глазами, как огонь в печи. Не останавливаясь, прямо с разбегу вонзился он острыми клыками в ногу Фомы.
Монах завопил что есть мочи, а свирепое животное, разбежавшись снова нанесло удар по второй ноге. Фома упал, ужасная боль сковала тело, от страха он стал ползком пробираться в сторону ближайшей сосны, пока дикий зверь возился с мешком, разнося содержимое в клочья, по всей поляне. Дополз до дерева и цепляясь за ветки почти забрался на одну из них, но ощутил сильный толчок, а затем его грубо дернули сзади и жестко поволокли, прямо по влажной траве поляны. Лицо и руки бились об коренья деревьев, цеплялись за сухие ветки и камни, пока тот, кто тащил его не остановился у высокого дерева. Невероятная сила подняла его как легкое перышко за ноги, что-то черное все мелькало за пеленой грязи в глазах. Фома ощутил, как болтается на мощном суку, вниз головой. Паника, страх и острая боль в ногах накатила одновременно, всего минуту назад, лежал он и спокойно размышлял у стога, а сейчас болтался на суку, словно попал в руки к разбойникам.
– Вы кто? Чего надо, у меня ни денег, ни добра! Монах я, монах, слы-ы-ышите, отпустите?! – вопил Фома.
Резкий и противный запах ударил в нос, по глазам провели словно шерстью жесткой кисти, оттряхивая облепленную грязь, что отваливалась кусками.
Болтаясь из стороны в сторону, монах приоткрыл глаза и развернув голову, обнаружил прямо перед собой ужасное существо, размером с корову, что поставили на задние лапы, с загнувшимся толстенным хвостом, которым невиданное существо стряхивало с лица Фомы остатки грязи.
Грубый голос насмешливо произнес:
– Ну что? Такой же черный, как и я? Давай дружить! – лохматое существо хлестко шлепнуло Фому по ноге хвостом, от чего он затрясся и завопил снова.
– Ты кто такой? Поставь меня на землю, я монах, меня нельзя!
– Монах он, ха-ха! Монахи сидят да молятся, а не в стогах дрыхнут. Брат ты мой черный, ты вот в Петров двор ходишь, да Фроську мучишь. Прекрати, а то хуже сделаю! Считай нашу встречу предупреждением. Ефросинья моя! Нечего возле гроба ее бормотать, всю жизнь нам служила, а тут ты приперся да отнять ее задумал, смотри мне! Сейчас же топай в свой монастырь, да сиди невылазно, а то покажу!
Фома протер глаза и рассмотрел существо. Морда его больше походила на свиную, но что-то шевелилось в ней эдакое, человеческое. На месте ушей торчали рога, вместо пальцев согнутые острые когти, а под крючковатым хвостом виднелись копыта. Существо воняло хуже помойной ямы, но слова произносило с хорошо поставленным произношением, что делало его еще ужаснее.
Монах почувствовал, что рогатая тварь отвязывает веревку на суку и через мгновение полетел вниз, больно ударившись носом о камень. Лежал и не шевелился от страха, а мохнатое копыто придавило его щеку плотно к земле:
– Смотри отец! С нами шутки плохи, лучше прекрати, Фроська моя!
Монах закрыл глаза и стал молиться, внезапно копыто испарилось. Поднял голову, потер вдавленную щеку.
В кустах послышалось:
– Ефросинья моя! Моя-я-я!
Сердце вылетало из груди, тело тряслось. Открыл глаза и вздохнул, обернувшись от удивления, обнаружил, что сидит снова под стогом сена в центре поляны, на ветвях поют птицы, на земле лежит нетронутая сумка.
– Неужели приснилось? – почесал голову и встал.
– Ой-ой, какой ужас бывает во сне, такого не придумать, пойду-ка лучше дальше.
Сделав шаг, ощутил пронзительную боль в ногах. Задрал подрясник и штаны и обнаружил крупные синяки, в том самом месте, где приснился удар кабана.
– Хм, бесовщина какая-то, надо будет потом духовнику рассказать, может, посоветует, что, – и спешно отправился в монастырь.
Добрался вскоре в келью, положил книги на просушку и отправился, прихрамывая на вечернюю службу. Братья, с кем здоровался Фома, странно на него косились, а некоторые даже хихикали вслед.
Навстречу шел отец Никодим:
– Так! И где же ты, отец, шляешься второй день? А это еще что у тебя такое? – глядя пристально на щеки монаха, – угу, понятно все. Давай-ка друг назад, в келью, а потом разбираться будем, что ты такое вытворяешь!
– Не пойму. Сами меня отправили на исповедь и молитву к умирающей, а теперь ругать. Как скажешь отец, пойду назад, – ответил Фома.
– Ты сходи на себя глянь, молитвенник ты наш! – ухмыльнулся отец Никодим.
Дошел до кельи, присмотрелся в отражение в бочке с дождевой водой, что стояла у входа.
– Ба! Да это же женские губы, засос на щеке! Какой стыд, и это я так уже второй день хожу. Вот ведь негодная ведьма!
Крепкий поцелуй озерной девицы убрать не получилось, поэтому из кельи до утра не выходил, лишь как солнце взошло, нагрянул к нему наместник с отцом Никодимом. Наложили на него дополнительные послушания и велели завершить, что начал в Петровом дворе. Делать нечего, хоть и страшно, а пришлось выполнять порученное.
Измученный и уставший снова приплелся в деревню, закрыл лицо мантией, только одни глаза торчат, чтобы не выставлять щеку напоказ. Пробрался мимо цепной собаки, прошел в комнату, а покойница уже в гробу прилежно лежит, сложа руки. Стал он молитвы вслух читать, да так ревностно старался, что даже охрип, пришлось заканчивать шепотом. Вскоре мужики деревенские подоспели, гроб выносят на улицу, чтобы в церковь нести.
Фома все сделал как полагается, читал, молился, хозяин остался очень доволен службой. Мужики во дворе возились, а монах так выдохся, что даже задремал, сидя в теплой церкви, прямо под иконами, недалеко от гроба с покойницей.
Стали Ефросинью хоронить, гроб закапывают, а бабы деревенские, которые у могилы стоят, все шушукаются и на странного монаха поглядывают, что сиплым голосом поет, да в мантию по уши завернут.
Закопали гроб, на могилку крест поставили и отправились в Петров двор, поминать всей деревней, приглашали и монаха к застолью, да все отмахивался. Выдали ему в дорогу угощений две сумки для братии обители, а хозяин щедро службу оплатил, на том и распрощались.
Идет монах по тропинке лесной, закутанный в мантию по уши, подходит к дорожке, что на пруд ведет, а навстречу ему отец Никодим.
– О! Отец Фома, молился я сегодня, да страх на меня такой напал за тебя, что решил я навстречу выйти, авось случится что! Рад, что встретились, а то пришлось бы до самой деревни топать. Да, что ты завернулся как неродной, знаем мы про твои похождения, ну ничего, отмолишь, дай-ка я тебя перекрещу, – и перекрестил, да за мантию взял, чтобы раскрыть лицо.
Тут мантия спала наземь, а под ней девица нагая. Завизжала что есть сил нечеловеческим голосом и бегом в кусты с воплями и криками, а как отбежала подальше, послышался оттуда топот копыт, словно лошадиный.
Испугался Никодим, но понял, что спасать нужно брата, и как мог, поторопился в деревню. Прибежал, а там поминки уж начались.
Где? – говорит, – могила покойницы, ведите меня к ней, беда приключилась с Фомой нашим!
Мужички встали, да бегом к кладбищу.
Очнулся Фома в полной темноте. Лежит, да чувствует, как голова трещит от боли, как будто ударил его кто сзади и ничего вспомнить не может, воздуха мало вокруг. Пробовал на ощупь разобрать, где он находится. Теснота, доски какие-то рядом, уперся что есть мочи в них, да нет сил никаких, не открываются.
Как завопит тогда он:
– Да, что же это творится батюшки, да как же я тут очутился, неужто в гробу лежу, да разве же людей заживо хоронят? Уж наверно и отпели, раз не слыхать ни звука.
Стал он молиться, да так сильно, что чувствует, что вот-вот от напряжения силы совсем иссякнут и сознание потеряет.
Вопил, пока не устал, а затем зашевелились мысли одна за другой. Вспомнил он все свои жизненные беды, что случались с ним, вспомнил как по его нерадению на монастырской мельнице промокли две дюжины мешков муки и братия долго еще голодали, припомнились ему забытые обеты, когда бегал на речку чтобы тайком поглядеть как крестьянки белье стирают. Пришла на память и корчма, в которой любил засидеться с местными пьянчугами, драки и порванная одежда, от чего стыдно было потом возвращаться в монастырь.
Смирился Фома со смертью, расслабился, лежит и ждет, как он прямо сейчас в аду окажется. Тело все затекло, шевелиться никак не получается. Стал он просить о помиловании, лежит и в мыслях готовится к худшему. Тут слышит – шорох какой-то, а воздух у него заканчивается, уже и голова думать не может, а шорох все сильнее и громче, будто рядом совсем. Почувствовал Фома, как гроб его качать начало, да потрясывать. Подумалось, что так всегда в ад отправляются грешники, тут и отключился совсем.
Подняли мужики его гроб из могилы, открыли, а он уже и не шевелится, стали трясти его с отцом Никодимом да водой поливать, и понемногу привели монаха в чувство. Очнулся Фома, огляделся, а волосы седые стали, как будто у старца древнего. Отсиделся немного, выдали ему поесть и отправились вдвоем они с Никодимом в монастырь.
После этого уж не помышлял Фома о нерадивом отношении к служению, да к лени, так его промысел и научил!
Последние комментарии
8 минут 11 секунд назад
3 часов 49 минут назад
4 часов 10 минут назад
5 часов 4 минут назад
8 часов 3 минут назад
8 часов 4 минут назад