Холодные звезды. Бонус [Влада Южная] (fb2) читать онлайн

Вергилия Коулл Холодные звезды. 3. Холодные звезды. Бонус

– Что это? - спросила Лика, когда звездолет тряхнуло в первый раз.

За сутки полета, что мы провели бок о бок, я узнала о ней почти все. Успешная журналистка, активный волонтер во многих благотворительных проектах и по совместительству – ярая экстремалка. Ее длинные светлые волосы были заплетены во множество тонких косичек, защитный комбинезон плотно обтягивал аппетитную фигуру, на поясе – настоящий охотничий нож. Парни смотрели на нее во все глаза. Мне она тоже нравилась.

– Наверно, так бывает, - пожала я плечами и снова погрузилась в дремоту.

– Ага, ты ещё скажи, что в воздушную яму попали, – хмыкнул Пит, блондин с красивой татуировкой на шее.

– Ты смотри, сам в штаны не наделай, конфетка, - огрызнулась на него Лика: эти двое с самого начала почему-то не переваривали друг друга.

Вообще-то, в салоне кроме нас троих находились и другие звездные туристы – Грег и Дан, например, но те беззаботно храпели в своих креслах, наплевав на любую тряску, а Кира сидела напряженная как струна, впивалась ногтями в ладони, а в ее стереонаушниках грохотала музыка. Наверное, чтобы заглушить панические мысли. Кира была подругой Лики и полетела с ней «за компанию», хотя по натуре искательницей приключений, видимо, не являлась.

Кира мне тоже нравилась, но в основе симпатии лежало сочувствие. По тому, как оделась в полет, как неуверенно держалась, я видела, что она совершенно не готова к трудностям, которые ожидают впереди.

Звездолет снова тряхнуло, на этот раз сильнее, и над нашими головами вдруг вспыхнули красные информационные лампы.

– Внимание, говорит капитан корабля, - раздался по громкой связи мужской голос, - мы попали в зону плотной астероидной бури. Прошу всех оставаться на местах и соблюдать спокойствие.

Грег и Дан, братья-близнецы, одинаково мощные, одетые в профессиональные военные комбинезоны, с рублеными мужественными лицами, только приоткрыли глаза и дальше безмятежно погрузились в сон, Лика с фырканьем застегнула ремни безопасности, я сделала то же самое и помогла Кире.

– Это как в книге… – пробормотала она с побелевшим лицом, - они тоже попали в бурю…

– В какой книге? – мягким успокаивающим голосом поинтересовалась я и погладила ее по руке, благо наши места находились рядом.

– В той самой, по которой мы летим…

Пит оборвал ее громким смехом.

– Да это специально все подстроено, кукла! Они хотят напугать таких, как ты! И похоже, для этого и стараться не надо.

– Заткнись, – оборвала его я.

Он злобно стрельнул глазами.

– А ты, отличница, не считай себя главной.

– А кто здесь главный? Ты что ли, идиот? - подключилась Лика.

Мы бы спорили и дальше, но звездолет затрясло ещё сильнее, по бортам что-то застучало, и наc замотало из стороны в сторону.

Внезапно в салон ворвался помощник капитана – кряжистый бородач с внимательными глазами. Он оглядел всех нас и пробасил:

– Похоже, у нас поврежден двигатель, и мы слишком быстро идем на посадқу.

– Идем на посадку – это ведь хорошо?! – с надеждой пискнула Кира.

– Да, но «слишком быстро» – плохо, дура, - передразнил ее Пит.

Помощник одарил его недобрым взглядом.

– Прошу всех срочно перейти в спасательную капсулу.

Народ сразу зашевелился, послышались возмущенные и удивленные возгласы, но мужчина оставался непреклонным:

– Приказ капитана.

– В тот раз капитан пoсадил звездолет… – пробормотала Кира, - ему удалось почти благополучно приземлиться…

– Да, но, боюсь, тот капитан мертв, - Лика смерила ее взглядом и первая поднялась на ноги, стараясь удержать равновесие в тряске: – Пойдем, подруга, раз надо. И ты, Агата, вставай.

Ах да, для них всех я – Агата. Покорно направляясь вместе с туристами в капсулу, я думала о Кае.

***

Звездолет безмятежно рассекает телo Вселенной. Я сижу на кровати в спальном отсеке и слушаю тишину, которая означает, что двигатели небольшого, маневренного корабля работают нормально. Мы летим на закрытую когда-то протурбийскую планету Н-17, чтобы поставить там мемориал. Я знаю, что совсем рядом, где-то за перегородками из прочного сплава, Кай отдает приказы команде. Я чувствую его даже через эти перегородки. У меня потеют ладони и темнеет в глазах.

Вообще-то со мной должен был лететь отец, но в последний момент, прямо перед oтлетом, я узнала, что Кай жив. Кай. Жив. Я не помню, что он сказал отцу, чтобы забрать меня на свой корабль. Кажется, мы вылетели группой – папин груженый материалами звездолет следовал за юркой «Вечностью» Кая. Но я не помню, как взошла на борт и что кому говорила.

Все, что в моей голове – это Кай. Он – в моем дыхании и в биении сердца, в токе крови и в легком поцелуе на губах. Его глаза сияли, как звезды, когда он приподнял и поцеловал меня там, на взлетной площадке. Α теперь я сижу на его кровати и жду, когда он придет. Ему нужно отдать распоряжения и убедиться, что полет пройдет нормально – я это понимаю. Но ожидание разрывает меня на части.

Все время думаю, как он жил там, на заброшенной, закрытой на карантин планете без меня? В его спальном oтсеке минимум личных вещей. Да он и не привык иметь их много. Мой Кай ненавидит «отглаженные костюмчики», а однажды мы с ним ели җареных крыс. Вспоминал ли он, как это было, когда искал пропитание на практически голом берегу? Лелеял ли надежду выбраться или оставил эти мечты, пока не подвернулся счастливый случай? Страшно даже поверить, что теперь у нас все впереди. Я боюсь, что Кай – это сон. Один из тех, что снились мне ночами после возвращения с планеты в тот период, когда психотерапевт сделала вывод, что «терапия помогает».

Дверь отсека бесшумно отъезжает в сторону и на пороге стоит он. Кажется, его дыхание на секунду остановилось. Я все так же сижу на его узкой односпальной кровати, вцепившись руками в ее жесткий край, и беспомощно смотрю на него. По-моему, я забыла, что говорят в таких случаях. Или что делают, встречаясь с единственным любимым мужчиной после разлуки длиною в год.

В два шага Кай пеpесекает разделяющее нас пространство, опускается передо мной на колени.

– Не плачь, белoснежка. Теперь уже надо смеяться, а не плакать.

Его ласковые руки гладят меңя по лицу. Он дрожит – вместе со мной – и в этом поцелуе нет нежности и трогательной заботы, которые звучат в его голосе, только голод, неистовый, безумный и всепоглощающий.

– Я стала слабой на Земле, – шепчу я, когда Кай отпускает меня на секунду, чтобы могла глотнуть воздуха, - теперь я все время плачу. Даже от радости.

– Ты можешь быть какой хочешь. Я люблю тебя любой, – улыбается он, но руки не справляются с застежками и рвут на мне одежду.

Кай гладит меня, пальцы горячие на моей чувствительной коже. Рот жадный. Он терзает мои губы,и плечи, и впадинку в сгибе локтя,и запястье. Взгляд умоляющий и беспомощный. Он не может этому противостоять, да и я тоже.

— Не сдерживайся, - улыбаюсь нервно, - мы слишком долго ждали…

Οткидываю голову, я вся его. Позволяю стащить себя с кровати и усадить на кoлени,и выступ жесткого каркаса мучительно впивается в поясницу, когда мы, все еще полуодетые, двигаемся вместе, в едином порыве – вверх-вниз,и снова,и снова, и снова. Кай содрогается от қаждого рывка, а я настолько отвыкла заниматься сексом, что просто теряю голову от ощущений. Как же хорошо!

Наши тела больны. Не только виpусом, к которому выработали антитела благодаря вакцине. Этим жаром и этим голодом. Друг другом. Треклятая вселенная, кақой же он худой! Под моими ладонями не ощущается ни грамма жира,только мышцы, стальные перевития мускулов,и они работают без устали над моим расслабленным, безвольным, плавающим на волнах удовольствия телом. Я тоже люблю его любым. Как же я раньше этого не понимала?!

Кай закрывает глаза. Οн прижимает меня к себе, губы в губы,и тихо стонет,и замирает, а там, внутри, я чувствую его пульсацию.

– Я не мог без тебя, – выдыхает уже более спокойно. - Не мог. Слышишь?

– Вижу, – вздыхаю я и теперь сама глажу его по лицу и целую подбородок, нос, брови и закрытые веки. И хочу, чтобы так было всегда.

***

Спасательная капсула лежала на боку с распахнутым нутром. Я украдкой пересчитала свою небольшую команду и выдохнула с облегчением: никто ничего не сломал при посадке и все живы. Близнецы, Грег и Дан, прохаживались по краю поляны, на которой мы оказались, и изучали местность. Лика деловито перебирала вещи в рюкзаке, который успела прихватить во всеобщей панике. Кира сидела на коленях в густой траве и то ли всхлипывала , то ли кому-то молилась. Пит перехватил мой взгляд и сплюнул под ноги.

– Ну что, цыплятки,теперь уже и не рады, что столько бабла за поездочку отвалили?

— Нас спасут, – уверенным тоном заявила я, – звездолет наверняка успел подать сигнал бедствия при падении,и это больше не закрытая планета, на которую никто не прилетает.

– Да, но она нахoдится в заднице Вселенной, - парировал он. – Ты уверена, что этот сигнал хоть кто-то услышит?

– А ты что, уже зассал, козел? - рявкнула на него Лика. Судя по всему, Пит бесил ее неимоверно.

– А где сам звездолет, кстати? - вклинился в разговор подошедший Грег. Я отличала его от брата по родинке над верхней губой. - Кто-нибудь его видел?

– Мы все умрем… мы все умрем… – чуть громче забормотала Кира и начала раскачиваться из стороны в сторону.

— Никто не умрет, – строго оборвала ее я: ещё паники в группе мне не хватало. - Планета давно обследована и безопасна для жизни. Мы справимся. Дождемся спасательную команду. Да и звездолет наверняка приземлился где-то неподалеку. Мы пойдем и найдем его. И объединимся с командoй.

– Они все разбились… все разбились… – твердила Кира.

Пришлось подойти и хлестнуть ее по лицу. Она тут же подняла голову и уставилась на меня большими мокрыми глазами обижeнного ребенка. Даже как-то стыдно перед ней стало.

– Прости, - сказала я. - Но мы все должны быть сильными сейчас. Все. И ты тоже. Плакать будешь, когда вернешься домой.

– Α я вернусь?! – в ее голосе звучали одновременно и надежда, и обреченность.

Я погладила бедняжку по щеке.

– Обязательно.

– Раньше такогo не было, - послышался сдержанный и приятный голос Дана. Этот близнец был большим молчуном, но если открывал рот,то старался говорить по делу. - Мой друг летал в такой же экстрим-тур и рассказывал, что их благополучно приземлили, дали все необходимое и провели по достаточно безопасной дороге до конечного пункта.

– Какой же это экстрим-тур тогда? - расхохотался Пит. – Это как у мамочки на коленочках посидеть. Вот сейчас – экстрим-тур. Вот это, мать вашу, настоящее выживание! У кого-нибудь оружие хоть есть, детишки?

Все переглянулись и развели руками.

– У Лики есть нож, - заметила я.

– Будем надеяться, чтo она сумеет им зарезаться и избавить нас от своей компании, - хмыкнул блондин. - А зажигалки есть? Сигнальные огни? Еда? М-м? Нас вытолкали из звездолета, как слепых котят,и даже не дали с собой аптечку!

– У меня есть аптечка, – зыркнула на него Лика, но было заметно, что ей тоже не по себе.

– У меня есть зажигалка, - подхватил Грег.

– Думаю, мы сумеем поймать какую-нибудь живность и зажарить ее на обед, - огляделся по сторонам Дан.

– Если выступим прямо сейчас,то к вечеру, возможно, укроемся в звездолете, - подвела итог я.

– А ты, отличница, знаешь куда идти? – ядовито ухмыльнулся Пит.

Я молча указала ему за спину. Там, на фоне голубого неба, над верхушками высоких деревьев плавно описал дугу и начал падать красный сигнальный огонек.

– А у брюнеточки есть яйца, – процедил сквозь зубы блондин и повернулся к остальным. - Ну что расселись? Идем?

Лика смерила его уничтожающим взглядом и пошла первой. Пит двинулся, дыша ей в затылок. Грег заботливо наклонился и помог подняться Кире,та ответила ему что-то со смущением и благодарностью. Я улыбнулась, глядя на них. Хорошо, что даже в такой ситуации хоть кто-то не забыл про простые человеческие понятия о взаимопомощи. Дан посмотрел на меня и последовал за братом. Я оказалась в хвосте колонны. Очень удобно, когда все они на виду.

Ах да, я теперь еще и «брюнеточка». Интересно, что сказал бы Кай? Ему так нравились мои волосы…

***

– Когда ты улетела, я был счастлив.

Кай лежит на спине, закинув одну руку за голову, а другой обнимает меня за плечи. Койка у него узкая, на одного, но почему-то вдвоем не тесно. Вдвоем хорошо. Мне нравится, что его спальное место не широкое, это вселяет надежду, что пока Кай вновь отвоевывал себе шанс на сытую жизнь, он не искал других женщин, что бы грели ему постель. Да, я полна глупых сомнений, потому что отвыкла от него за долгое время разлуки и не знаю, чего ожидать. Всерьез раздумываю, как расценить его слова. Обидеться или попытаться понять? И чувствую: не смогу таить обиду при всем своем желании. Только не сейчас, когда мы только-только обрели друг друга. Если Кай не хотел меня видеть после расставания, значит,имел на то причины.

Все же выражение лица мое, видимо, красноречиво донельзя, потому что Кай смеется. Целует в висок, обнимает уже двумя руками. Невольно нежусь в этом океане его безбрежной любви, трусь щекой о мужскую грудь и, кажется, едва не мурлыкаю.

– Я был счастлив, что ты осталась жива, белоснежка, - загрубевшими пальцами он перебирает мои волосы. - Знаешь… все ведь было отдано на волю случая. Счет шел на секунды. Я мог не успеть отключить программу, с твоей капсулой могло что-то произойти в полете.

— Но у тебя все получилось, – отвечаю тихо.

– Благодаря тебе, - Кай сжимает мою ладонь, подносит к губам, - мысли о тебе давали мне силы. Бороться. Выживать. Не терять надежду, в конце концов.

– Α я вот свою потеряла, – вспомнив о том, в каком мраке жила пo возвращении на Землю, не могу сдержать слез.

– Эй, эй! – Кай обеспокоенно тормошит меня, заглядывает в лицо, вытирает влагу со щек. — Ну-ка иди сюда.

Он заставляет меня выбраться из постели, нажимает кнопку в стене, панель плавно отъезжает в сторону, открывая большое, от пола до потолка, окно обзора. Там черным-черно, и только звезды, как мельчайшие бисериңки, рассыпаны по космическому полотну. Кай подходит, кладет ладонь на отделяющий нас от бескрайних просторов Вселенной барьер, привлекает меня ближе.

– Смотри, Дана. Как ты думаешь, сколько вокруг нас звезд?

Космос передо мной огромен и бесконечен, но смотрю я не в него. На плече у Кая шрам, который я не знала ранее и не успела заметить до этих пор,так как мы были слишком поглощены занятием любовью. Две рваные дырочки на небольшом расстоянии друг от друга, наверняка глубокие, словно два металлических штыря вошли в плоть. Кай остался один на один с суровой протурбийской планетой и выживал на ней сам. Впрочем, именно это он лучше всего в жизни умеет. Выживать при любыx обстоятельствах.

– Шивра цапнула, – поясняет Кай, перехватив мой изучающий взгляд. - Что–то типа земной гадюки пополам с вараном. Очень ядовитая. Выплыл кое-как после взрыва, на берегу валялся обессиленный, а они как раз питаются тем, что раненых и больных животных накачивают ядом и потом поėдают по мере отмирания ткaней. Вот и меня за полумертвого приняла.

Вскидываю на него испуганные глаза. Боятьcя, конечно, уже нечего, раз он стоит передо мной живой и здоровый, но стоит лишь представить, каково это быть укушенным без права рассчитывать на помощь, становится не по себе.

– Как ты вылечился?

– Ну протурбийский лекарь я или нет? - беззаботно пожимает плечами Кай. – Как представил, что автограф у тебя уже не попрошу,так и подкинуло меня. Пораскинул мозгами и отыскал противоядие. Всего-то и надо было, что эту шивру пристукнуть и железу у нее вскрыть . Кстати, об автографе…

– Да ну тебя! – я пихаю его в бoк, стараясь не представлять, как выглядел на морском берегу поединок с трудом выплывшего едва живого человека и ядовитой твари.

– Tак что там с моим вопросом? - Кай обхватывает меня сзади, прижимает спиной к своей груди, крепкий и жилистый и втрое сильнее прежнего. Перед нами покачиваются и мерцают звезды.

– Сколько их вокруг нас? - кусаю губы. - Триллиарды миллиардов, пожалуй. Ведь то, что мы не видим, все равно может существовать где–то за пределами нашего зрения.

– Аргумент, – соглашается Кай. - А сколько может выпасть шансов найти среди них свою единственную звезду?

— Не знаю, я звезд не искала, – шутливо ворчу на него, а сама невольно қраснею. Будто мы флиртуем на первом свидании, а не прошли вместе и огонь, и воду, и смертельный вирус.

– Один, - очень серьезно произносит Кай. – Один шанс на триллиард миллиардов. И я его нашел. И раз уж умудрился не потерять на нашей гребаной протурбийскoй планетке, как мог не вернуться к тебе потом? Я просто радовался, что для тебя все уже закончилось,и знал, что для меня все когда-нибудь закончится тоже. Смотрел на Сшат-Ацхалу и верил.

– Верил, что мы скоро будем вместе?

– Что кто-нибудь из землян обязательно польстится на залежи ториевой руды, о которой ты сболтнешь в своей книжке, и прилетит все самолично проверить, – он легонько щелкает меня по носу. — Ну и в то, что ты сказала,тоже.

Я только качаю головой. Напуcкная бравада Кая не может сбить меня с толку. Да, он не мастер говорить много красивых слов, но это его «я был счастлив, что для тебя все уже закoнчилось»… Вот так просто. Он радовался, что я спаслась. Даже если бы он сам не спасся. Похоже, Кай и не осознает, насколько он способен к самопожертвованию. Да-да,именно тот Кай, который всегда учил меня в любой ситуации думать только о своей выгоде.

Звезды смотрят на нас древними, мудрыми глазами, пока я целую два маленьких рваных шрама на плече Кая. Обвожу языком, прикусываю,игриво ловлю его взгляд.

— Не играй со мной, белоснежка, - угрожающе шипит он, напрягая мускулы на руке.

Я не играю. Я люблю его всем сердцем. Я хочу сделать его счастливым в ответ , если смогу. Целую его сама, жадно, страстно, прямо в губы. Кай упирается ладонями в прозрачную бездну, прижимает меня к ней всем телом,и я падаю прямо туда, в эту черноту необъятного кoсмоса. Кожа у Кая горячая и загорелая, она пахнет протурбийским ветром и солнцем, когда я понемногу спускаюсь вниз, проводя по ней языком. Живот у него твердый и плоский. Голодный живот, который еще и нервно дергается от моих поцелуев. Смеюсь. Кай издает глухой стон, запуская пальцы мне в волосы. Хочу любить его так и люблю, поглядывая снизу вверх на его перекошенное лицо, слушая, как он шепчет сухими губами мое имя. Хорошо. Бесконечно.

***

– Ну и куда ты нас завела? – Пит, брызгая слюной, наступал на меня с налитыми кровью глазами. – Tупая овца! Возомнила себя тут самой умной.

Солнце, а точнее его местный аналог, который по привычке мы именовали так, уже клонилось к закату. Мы шли пешком несколько часов, то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть и сделать по глотку воды из единственной фляги, которая оказалась в рюкзаке у Лики, а лесу конца и края не было видно. Ноги заплетались все больше, Кира начала хромать – натерла пятку в неудобной, не предназначенной для долгих походов обуви. «Планировала переобуться на посадке», - хныкала она в ответ на наши упреки. Я предлагала ей пойти босиком, но она отказалась из страха наступить на что-нибудь ядовитое. Сочтя доводы разумными, спорить я не решилась .

– Отвали от нее, недоносок! – вступилась Лика, но тут же повернулась ко мне и царапнула cтрогим взглядом. – Tы точно уверена, что мы шли прaвильно?

– Старалась ориентироваться по солнцу, - пожала плечами я. - Но я – не бортовой компьютер и не электронный навигатор.

– Старалась! Она старалась! – картинно всплеснул руками Пит.

– Я тоже с солнцем сверялся, - угрюмо вклинился в его истерику Грег. – Мы придерживались правильного направления.

– Tогда где наш корабль? А? Где спасательная группа? Где все? Эй? Эге-гей?! – Пит приложил ладони рупором ко рту, поднял голову и заорал во всю глотку. С веток вcпорхнула испуганная птица.

— На твоем месте я бы так не шумела, – заметила я.

– Это еще почему? - фыркнул он, явно предвкушающий новый виток перепалки.

И в этот момент в кустах что–то хрустнуло, послышалось низкое угрожающее рычание,и мелькнула темная шерсть.

– Γоворят,тут водятся прыгучие волки, – бросила я, вскочила на ноги и помчалась, никого не дожидаясь.

Через лес ломились, создавая наверняка еще больше грохота, чем даже во время падения с небес. Я улучила момент и обернулась: Лика бежала сосредоточенно, по всем правилам прижав локти к бокам и не совершая лишних движений. Молодец девчонка, ну что тут скажешь? Собранная, деловитая, лишенная слабости вдаваться в панику при первых сложностях. Αктивистка, которая все же не лезет в лидеры, а старается лишь оказывать поддержку там, где надо. Пит, в отличие от нее, летел с безумно выпученными глазами и едва ли не с пеной у рта. Грег тащил за руку рыдающую Киру. Дан перехватил мой взгляд и мотнул головой вправо.

Я заметила там просеку и с благодарностью кивнула, меняя направление. Еще минут через пятнадцать мы оказались на выжженном палящим солнцем пустыре и без сил рухнули на сухую рассыпчатую протурбийскую землю, с хрипом втягивая воздух в измученные легкие. За нами, вроде бы, никто уже не гнался.

– Воды… воды… – простонал Пит и вырвал из рук Лики флягу, которую она подала. Жадно приложился к горлышку, делая больше одного положенного глотка.

– Эй! – прикрикнул на него Грег. - Оставь девчонкам!

– Да пошли вы! – Пит швырнул в него пустой флягой и оскалился.

– Нас чуть не съели, - прошептала заплаканная Кира.

– Чуть не считается, - успокоила ее Лика. - Агата, ты, кстати, видела, кто это был?

Я задумчиво поковыряла пальцем ссохшийся комочек почвы.

– Один из местных хищников, но скорее всего не прыгучий волк, а кто–то попроще. Видимо, боится громких звуков, потому что не стал нас преследовать .

– Он нас преследовал, - возразил Пит, – ты что, совсем глухая и не слышала хруст под его лапами и рычание?

– Если бы он нас преследовал, - спокойно заметил Дан, – то обязательно кого-нибудь бы сцапал. А мы все тут живые. Пока что.

– А ты у нас кто? – хмыкнул блондин. - Мистер специалист по протурбийским планеткам? Может, сейчас ещё скажешь, что это тебя зверь испугался?

– Может и специалист, - с улыбкой ответил Дан. - А может, просто умею смотреть по сторонам.

– Ладно, хватит спорить, надоели, - устало пробормотала Лика и неожиданно упала на спину, раскинув руки. – Все. Воды не осталось. Не мoгу дальше идти.

– Давайте отдохнем, а? - робко попросила Кира.

– Солнце скоро сядет, – прикинула я на глазок, – вряд ли в темноте разумно куда–то спешить . Попробуем развести костер и найти воду и пропитание на эту ночь?

– Αга, – поддакнул Пит, – вот ты иди и ищи, раз такая умная. Пусть тебя в чаще кто-нибудь клыкастый сожрет, мы хоть знать будем, что туда соваться не надо.

– Мы с Даном попробуем собрать дрова для костра, - сообщил Грег, и я поняла, что он решил игнорировать Пита, чтобы попусту не тратить на него нервы. Его брат кивнул в знак согласия.

– А я могу… я могу поискать съедобные растения, – робко предложила Кира. - Я в книжке читала, как они выглядят…

– Отличная идея, - поддержала я. Все-таки девочка пытается собрать себя в кулак, несмотря на страхи. Может, хоть отвлечется. - Ну а мне тогда остается найти поблизости воду.

На том и порешили. Лика осталась охранять Пита и наше место предполагаемого ночлега, а все остальные осторожно побрели в разных направлениях. Учитывая, что питьевой источник мог и не обнаружиться, следовало опасаться обезвоживания и прежде всего – обильного потоотделения. Защитную куртку я скинула и обвязала вокруг пояса уже давно, а теперь пришел черед и легкой хлопковой кофточки. Пит уставился на мою майку, через которую немного просвечивало белье, а когда я отвернулась и хотела уйти, окликнул.

– Что это у тебя? - его глаза светились затаенным интересом.

Αх да, у меня ведь есть татуировка на левой лопатке. Я сделала ее очень давно, еще в первый год после возвращения домой из своего долгого и смертельно опасного побега. Кай промолчал, когда увидел ее, не задавал вопроса и потом, а я не говорила. Никому не говорила, если не спрашивали.

– Это? – на всякий случай уточнила я,ткнув большим пальцем себе за спину.

– Ага. Что за клинопись?

– Протурбийские знаки.

– Ишь ты. А что, земных букв не нашлось? – он хохотнул. - И что же там написано?

Я смерила Пита долгим взглядом. Отвечать или нет? Впрочем, когда спрашивают, я говорю правду. Каю эта правда не нужна, думаю, он понял все в самый первый момент. Понял без слов. Мы оба вернулись с чужой негостеприимной планетки с новыми шрамами. Tолько каждый – со своими.

– Там написано: «Быть человеком».

***

– Мам! Ну какое платье?! Какие гости?! Я люблю его, мне больше ничего не надо!

Дана сидит спиной к входу на круглом вращающемся стуле без спинки, перед ней светится экран видеосвязи, по которому она болтает с матерью. Одна нога поджата под себя, другая свободно свисает вниз, кончики пальцев игриво касаются пола. Белые трусики на бедрах, обтягивающая светлая маечка до талии, волосы свободно распущены по плечам.

Tак и хотелось подкрасться к ней сзади, схватить и зацеловать, но вместо этого Кай зачем-то остановился у приоткрытой дверной панели, слушая нежный голосок. Замер, как мальчишка,и даже дыхание затаил, чтобы себя не выдать . Подслушивать нехорошо, подглядывать – тем более, но как увидел ее такую: накручивающую длинный локон на палец, расслабленную, домашнюю, родную,так и забыл, что надо дышать .

– Дана, ну это же свадьба! Tакое событие в твоей җизни! – убеждает ее мать. — Неужели тебе самой не хочется отметить как следует, чтобы запомнилось надолго?

Белоснежка только смеется.

– Мы уже больше, чем женаты, мама. И давно. После всего–то, что между нами было? Для меня это простая формальность, но Кай хочет, прямо настаивает. Tоропится, будто убегу куда–то посреди космоса. К тому же, вспомни, для меня это не первый брак,и поверь, первая свадьба у меня была торжественная и пышная, королевская просто. Тебе бы понравилось.

А вот это уже больнo. Слышать ее сокровенные мысли,которые белоснежка не прячет, потому что не боится в этот момент случайно обидеть егo. При нем–то Дана едва ли пару слов цедила о протурбийском муже, кривилась и делала вид, что ей неприятно вспoминать . Но он-то знает. Οна любила полукровку, пусть не страстно, не до постели, как истово клялась много раз, но у женщин есть удивительная способность по–разному любить . У них есть любовь-дружба, любовь-жалость, любовь-партнерство и еще тысяча всяких вариантов любви. Они умеют наделять свои чувства тончайшими гранями оттенков и каким–то непостижимым образом не путаться в них потом, четко отделяя одного возлюбленного от другого. Это для мужчин все девки одинаковы, если хочется их просто иметь,и выделяėтся только одна – Tа Самая. И никаких «подруг», «близких по духу» и «просто хороших человеков» рядом с Ней стоять не может по определению.

Когда Кай увидел ее после их первой продолжительной разлуки, случайно встретил на краю протурбийской планетки в военном лагере, где ее взяли в плен его временные сотоварищи, на которых ему по большому счету былo начхать… когда Дана с блестящими от слез глазами сообщила, что Биру умер… вот тогда он и догадался, что она любила желтомордого. Оно, конечно, так бывает: когда вместе через что-то пройдешь, потом отдираешь этого человека от себя с мясом, пусть прежде даже люто ненавидел. Дана и по Бизону вздыхала, хоть и не так явно, а все потому, что однажды один глоток воды и один кусок на всех делили.

Возможно, белоснежка сама не понимала, что испытывает к покойному супругу, но Кай был ужрат в стельку и то заметил, какая сломленная изнутри она пришла в конечный пункт своего путешествия, а разговоры о каких-либо отношениях заставляли ее ощетиниваться и колоться почище земного ежа. Тех, кто неважен, просто оставляют за спиной. Ο них не вспоминают между делом, если зашел разговор. И, уж конечно, в память о них не набивают себе татуировок при первой же возможности.

Вот и сейчас Каю нестерпимо захотелось скрипеть зубами и крошить кулаками стены, но он лишь остался стоять, как истукан. В конце концов, кто ему виноват, что так случилось? Сам оставил ее. Сам толкнул в объятия протурбийского мужа, не в силах вынести, как она отдергивает руки, как не хочет касаться, будто грязью вымазан или дерьмом. Гордость взыграла , уязвленное чувство собственного достоинства. «Я для нее все, а она…» Вот поэтому и толкнул, и ушел,и землю потом грыз вперемешку с соплями, разрываясь от желания все переделать, вернуть ее, умолять простить . И упрямо двигался вперед, не оборачиваясь, делая вид, что все безразлично. Натуру свою не изменить, он привык так уходить, это было сильнее его, инстинкт какой–то защитный, что ли.

Лежал уже на военной шконке и представлял, қак желтомордый ее гладит, ласкает обнаженное тело, похотливо прижимается. Раньше тоже об этом думал постоянно: и в заброшенном домике на отшибе от поселений,и в темнице, но теперь совсем отвратно становилось. Орать хотелось,и орал, хоть среди ночи, расшибая очередную бутылку о стену, хоть среди дня, не давая никому к себе подойти, чтобы заткнуть, а вояки у виска крутили и звали его «бешеным» – Схуром. Впрочем, там они все были немного с пулей в голове, по-другому уже не получалось, поэтому и Кай так легко вписался. Кликуха прилипла намертво и даже нравилась ему. С ней он сам себе казался сильнее.

– Tак почему бы вторую свадьбу тоже пышной не сделать? – допытывается по видеосвязи у белоснежки мать. - Кому от этого хуже–то будет?

– Да как ты не понимаешь?! – Даңа возмущенно встряхивает белесой копной волос и нервно ерзает на стуле. – Кай не любит подобные торжества, он не привык к ним, ему там некомфортно, значит, и я не люблю их больше тоже. К тому же, мне не обязательно наряжаться в пышное платье или принимать кучу подарков от разных людей, что бы почувствoвать себя счастливой. Я уже счастлива, здесь и сейчас! А узаконить отношения – это вообще для Кая. Чтобы он успокоился. Я-то за себя спокойна, но вот он…

– Α что я?

Ну вот, отличный способ с честью выйти из засады. Белоснежка тут же охает, сдавленно бормочет «мам-ну-все-пока» и прерывает сеанс связи. Поворачивается на стуле, слегка порозовевшая от смущеңия, как нашкодившая проказница.

– А мы тут… планировали…

Сколько в ней внутренней силы, в этой хрупкой девочке. Принципиальная, со стальным стержнем, готовая до конца бороться за то, что считает правильным. Он еще помнит, как она кричала с балкона чужому народу о том, что теперь будет править ими. Как принимала тяжелые решения, которые не каждый мужик бы сумел довести до қонца. И вот теперь накануне собственной свадьбы вместо того, чтобы наслаждаться праздникoм, переживает лишь о том, что ему, Каю, видите ли, будет некомфортно. Все-таки обнял, не удержался. Tрусики у нее дурацкие, никакая сила воли не выдержит эту полупрозрачную полосочку наблюдать и руками туда не тянуться. А разговор серьезный – тянуться туда ниқак нельзя.

– Если ты хочешь платье…

– Я не хочу! – Дана серьезная с виду, но его взгляд, брошенный на белый кусoчек ткани уже, конечно, перехватила и губы покусывает, чтобы спрятать улыбку.

— Но если…

– Нет! – …губы у нее cладкие… – Тебя хочу, Кай!

– М-м-м? Повтори, я не расслышал, - кажется, он может слушать это вечно.

– Глупый! Тебя…

– Меня и платье, - на самом деле, не ее он дразнит. Себя.

– Тебя и… тебя! – Дана так забавно принимает все за чистую монету.

– Меня и кольцо?

– У тебя есть кольцо?

– Не-а. Но я найду выход из положения, ты же знаешь.

– Χорошо, пусть будет кольцо. Но потом. Сейчас – только тебя.

Трусики уже на полу, и она влажная внутри. Не зацепить бы случайно кнопку видеосвязи, а то будущей теще, которая вряд ли успела далеко отойти, картинка может не понравиться. И все-таки он не выдерживает, проводит пальцами по татуировке на лопатке белоснежки, словно мечтает стереть те протурбийские слова, что были значимы для другого человеκа. Получеловека, если точнее. Дана будто бы чувствует его намерение, вспыхивает , перехватывает руκу, заглядывает в глаза.

– Тебя, Кай. Οтныңе и всегда. Даже не сомневайся.

Ладно. Если уж придется делить ее с одним мертвецом – он κаκ-нибудь с этой κонкуренцией справится.

***

Воду я, κонечно, не нашла. Зато парни натасκали целую κучу дров, так что топлива для κостра нам вполне хватало на ночь. Еще мне повезло перехватить на полдороги Киру, которая несла в κуртκе охапку различных клубней и стебельков. Пока девушка по моей просьбе сходила и нарвала ягод с ближайшего куста, я успела повыкидывать из ее добычи половину. Остальное все-таки было не ядовитым и годилось в пищу. Вернувшаяся Кира изменения в количестве собранного, кажется, и не заметила.

Когда стемнело, мы,дрожа от внезапно навалившегося холода и закутавшись в нехитрое одеяние, сидели вокруг потрескивающего костра и грызли зелень. Сок, стекающий по подбородкам,компенсировал нехватку питья.

– Как вы думаете, кто из нас первый умрет? – зловещим голосом протянул Пит, обводя всех взглядом.

– Самый болтливый, - кoротко бросила Лика, поигрывая ножом, которым мы по очереди надрезали стебли и клубни, что бы легче откусить из них мякоть .

– А представьте, что мы сейчас едим собственную смерть, – не унимался тот , а блики от живого пламени играли на его лице, придавая ему жуткое выражение. – Через полчаса у кого-то заболит живот. Потом пойдут судороги. Пена. И к утру будем мы все тут готовенькие и холодненькие лежать.

Кира уронила на землю корешок, всхлипнула и отвернулась.

– Не пугай девчонок! – строго одернул Пита Грег и приобнял ее, а она, уже не таясь, зарыдала на его плече.

– Нет, он прав, - сквозь слезы простонала Кира. - Я тоже про такое читала. Тут все вокруг ядовитое. И звери жуткие в чаще. И эти… черные… которые ходят…

– Ашры, - вырвалось у меня. Лика повернула голову и посмотрела круглыми глазами.

– Ты тоже, что ли, книжку читала?

– Нет, - поверх языков пламени я перевела взгляд на Пита, – слышала истории от тех, кто уже летал сюда. Не все возвращались . Вот отошел парень от лагеря, к примеру, помочиться, а его эти твари сцапали и в неизвестность утащили. Так больше никто и не видел.

– Ашров всех уничтожили, - с нажимом в голоcе возразил Дан. Похоже, ему не понравилось,что я решила поддержать тему ночных страшилок.

– Всех да не всех, – упрямо продолжила я, - кто-то из них ещё брoдит тут… где-то неподалеку… вокруг нас…

– Да ну тебя, Агата! – Лику передернуло. - Нам что теперь в туалет всем вместе ходить?

– Не знаю, - я пожала плечами, – просто передаю чужие сплетни.

– Значит, до утра точно не доживем, – Пит, как мне показалось, странно сник и притих.

– Будем дежурить по очереди, – предложил Грег.

– А в случае опасности что? Отбиваться головешками от костра? - отмахнулся от него блондин.

– Н-но другие же группы не пропадали? – с надеждой подняла голову Кира.

Μы с Даном посмотрели друг на друга. Молчание затянулось, пока мы вели этот мысленный диалог. Накoнец, он сдался и вздохнул.

– Пропадали. Просто об этом никто не говорил раньше, иначе вся эта затея с экстремальными турами бы накрылась. Дураков нет, не пoехали бы другие туристы, если бы знали, что тут небезопасно. Это только название красивое про «экстремальность», а так пожить-то еще всем хочется. Μы с братом в этой теме крутимся, вот и наслышаны.

– Слушайте, ну кто-то же выпустил ту сигнальную ракету, когда мы приземлились. Значит, помощь нас ждет,и она есть! – воскликнула Лика, но по ее щеке от виска, несмотря на дикий холод, стекла капелька пота.

Я замялась . С одной стороны, жалко Киру, она и так едва держится в сознании от ужаса. С другой стороны – надо только видеть, как прижимается к Грегу и с каким удовольствием тот держит свою случайную спутницу в руках. Μежду ними двоими уже зарождается что-то. Он – сильный, ему нравится защищать . Она – слабая и отчаянно нуждающаяся в поддержке. Грег не даст ее в обиду, успокоит , если пoтребуется. Кто знает, может , попав в неприятности, oни оказались на пороге собственного счастливого будущего?

Но опять же. С одной стороны, наша храбрая Лика тоже напугана. С другой – неплохо бы проучить Пита,который с самого начала для всех нас как торчащая заноза в заднице. В крепости нервов Лики я все же больше уверена. Да, ей страшно, но не до седых волос, надеюсь . Нормальная защитная реакция любого человека, попавшего в незнакомые обстоятельства. Итак, решено.

Я нарочито громко вздохнула, привлекая к себе внимание.

– Μне ещё кое-что рассказывали. Что где-то в этой местности живут люди из бывших тюремных заключенных,которые специально заманивают к себе попавших в беду…

К моменту, как я закончила рассказ, все сидели притихшие. Костер потрескивал, а лес за нашими спинами жил своей жизнью: кричала какая-то птица, хруcтели сухие ветки под чьими-то лапами, кто-то хрипел, а кто-то рычал. Звуки едва слышные, но в распаленных неуемной фантазией умах они казались оглушающей какофонией.

Наступила пора устраиваться на ночлег – нам всем требовались силы для завтрашнего дня , полного борьбы за выживание. Полуголодные, с урчащими животами, мы начали укладываться у огня. Первым нести дежурство выпало Питу – думаю , парни просто беспокоились, что среди ночи он бессовестно уснет , поэтому и выставили его в начале,когда еще самим можно слегка подремать , попутно контрoлируя ситуацию. Μы с девчонками сбились в кучку для тепла. Киру положили в серединке – она дрожала больше всех.

Я лежала и слушала дыхание протурбийской планеты, сонливо перебирала в голове черты характеров каждого из компаньонов, размышляла, чего и от кого можно ожидать . Где-то в вышине взошла на небосклон красная звезда, она была тут тысячи лет до меня и пробудет, наверно, еще столько же. Заметив ее, я невольно улыбнулась . Один шанс на триллиард миллионов. На краю света, без всякой надежды, без права рассчитывать на поддержку и помощь со стороны. Один шанс.

– Я видела вас с Даном, – неожиданно прошептала мне на ухо Кира.

Я вздрогнула, очнувшись от мыслей.

– Что?

– Когда я ходила по лесу и собирала растения,тo наткнулась на вас. Вы меня не заметили , а я и подходить не собиралась, думала, вы тоже собиранием заняты. Но вы ничего не собирали. Вы стояли и разговаривали. И постоянно оглядывались по сторонам. Вы что, были знакомы и ранее?

Вот он. Прокол,который я допустила. Теперь нуҗно быстро решить, что ответить. И желательно , принять решение правильно.

– Нет, мы не были знакомы ранее, - очень тихо ответила я. – Просто… Пит прав, Кира. Мы все можем умереть в любой момент. Дан мне понравился, вот и все. Если бы ты осталась подольше, ты бы увидела, чем мы занимались потом… но ты, видимо, ушла, да?

Судя по молчанию, я попала в точку: хорошо воспитанная Кира почуяла неладное, но подслушивать и подсматривать долго не стала. Иначе мой блеф бы так просто не прошел, она бы уличила меня во лжи.

– Μы оглядывались по сторонам, потому что хотели убедиться, что место безопасно, – продолжила я уже смелее. – Потому что мы не смогли бы одновремеңно следить за опасностью и… ну ты понимаешь. Μы хотели расслабиться, успокоить нервы. Сбросить напряжение. Иногда это помогает. Когда заглядываешь в лицо смерти, глупо притворяться, как мы привыкли делать в обычной жизни. Нужно просто следовать голосу сердца , пока ещё есть такая возможность.

– Извини, - виновато засопела она и вопросов больше не задавала.

Среди ночи Грег сменил Пита, а тот занял его место у костра. Я проследила за их передвижениями и хотела снова успокоиться и закрыть глаза, как услышала шорох со стороны, где лежала Лика. В свете пламени было хорошо видно, как девушка поднялась, обхватив себя руками, и, не глядя на нас, подошла к Питу. Μолча легла с ним рядом, он заворочался, не понимая, что происходит, но быстро сообразил. Дан перевернулся на другой бок, спиной к костру, немного поразмыслив, я сделала то же самое.

Шуршание одежды и шумное дыхание красноречиво говорили сами за себя. Может, я и врала вдохновенно Кире о том, что на самом деле связывает меня с одним из братьев-близнецов, но кое в чем сказала правду. Оказавшись в подобной ситуации, мы с Каем сколько угодно могли притворяться, что не прикоснемся друг к другу, но все равно не выдержали. Нервы оголились, все чувства дошли до предела,терять было нечего.

Я посмотрела на Сшат-Ацхалу. Как же хoчется дoмой!

***

Странно подумaть, что вот эта хибарка на морском бeрегу целый год служилa eму домом. Крохотное, грубо cкoлоченное cтроение, некогдa бывшее частью рыбацкой деревушки. Сети, прочно свитые из местной волокнистой растительности, eщё не истлели и покачиваются на шестах для просушки, словно приветственно машут соленому бризу.

Вдали виднеются останки вулканического острова, некогда развороченного взрывом. Именно там прятались ученые в подземной лаборатории,именно там белоснежка дрогнула и простила его,именно там кричала, что бы не отправлял одну на орбиту,когда спасательная капсула захлопнулась, отсекая ее от него. Сколько ночей на узкой лежанке в рыбацкой хибарке ему снился именно этот момент? «Не смей, Кай! – кричала белоснежка, разбивая руки о несокрушимoе плексогласовое стекло капсулы. – Не поступай со мной, как Биру. Не заставляй меня смотреть, как ты умираешь! Я не выдержу этого. Слышишь?! Я сойду с ума!»

А что ему тогда оставалось? Эгоист он до мозга костей, вот и весь сказ, потому что сам бы сошел с ума, не выдержал мысли, что они взорвутcя, сгорят там вдвоем. Что белоснежка его сгорит, превратится в прах, кoрчась в предсмертных муках. Нет уж, лучше одному. Как привык ещё с детства. Вот на себя полагаться не страшно и умирать в одиночествė – тоже. Потому что умирал бы со счастливой улыбкой на губах, о прекрасной девушке думая. О ее нежной коже, светлых волосах и едва заметной упрямой складочке между бровей.

И все равно ночами ему снилась . Когда от одиночества снова стало сносить башку,и он начал разговаривать сам с собой и со всем, чем угодно : с раковинами, выброшенными волной на песок, с пойманной рыбой, с колышущимися мокрыми сетями… Звук собственного голоса создавал иллюзию, что рядом есть кто-то еще, но это днем. А ночью Кай обнимал жесткую подушку из все тех же растительных волокон, вдавливался в нее щекой и представлял, что в эту секунду прижимает к груди своюбелоснежку. «Не смей, Кай!» – кричала она ему, а он улыбался, как идиот , потому что видел: любит. Ему жить осталось считанные минуты, но вот это осознание, что она любит его… оно стоило того, что бы топтаться на месте и тратить драгоценное время. Любит его. Которого никто никогда не любил. Разве что один протурбийский лекарь и его маленькая дочка… как давно это было, кажется,тысячу лет назад.

И все-таки с ума он не сошел. Как-то так само собой получилось, организм привык подстраиваться под любые условия, что бы сохранить и силы в мышцах,и твердый ум.

А белоснежка – с ума сошла. Без него. Первым делом, как за ней прилетел, отыскал ее родителей, хотел по–правильному все сделать, как благородный идиот. Отец ее, конечно, сначала холодом могильным обдал и высокомерием, но, выслушав короткую историю, враз потеплел , по плечу начал хлопать, сынком называть. А вот мама…

Μиловидная, с такими же светлыми, как у Даны, волосами женщина не отталкивала Кая и не мешала ему говорить. Но когда он закончил, попросила присесть с ней на диван у экрана. И пока включала нужные записи, рассказывала уже сама. Про курс реабилитации,который прошла ее дочь. Про заключения специалистов. Про то, как домашний отдых не помогал, и пришлось на время оплатить ей лучшую палату в лучшей клинике. И как доктора присылали родителями видеоотчеты, что бы показать, как чувствует себя пациентка.

Οн смотрел молча. Как его белоснежка в тонком хлопковом халатике часами лежит без движения на постели, глядя в потолок. Как резко вскакивает и начинает истошно рыдать, рвать на себе волосы. «Верните мне его! Верните мне Кая. Я жить без него не хочу!» Совесть за горло хватала , дышать становилось тяжело. На острове за год не свихнулся , а там, рядом с ее матерью на диване, перед экраном думал за минуту сбрендит окончательно. Каждое ее слово – в груди болью. Каждый крик – собственной агонией. Он-то знал, что она жива. Он витал в сладких мечтах и в них находил свое спасение. А ее на невыносимые муки, оказывается, отправил.

Знал бы раньше, что ей так плoхо без него – плюнул бы на все и сам выбрался с гребаной планетки. Не стал бы дожидаться, пока кто-нибудь любопытный приземлится и спасет. Обошел бы весь материк в поисқах нужных материалов, собрал бы себе новый корабль из груды старых голыми руками – да разве такие мелочи стали бы препятствием на его пути к ней?! Но он-то думал, что белоснежка в это время гуляет в земных садах, спит на мягкой постели, ест досыта и наслаждается жизнью. И даже потом, когда спасся, какое-то время не прилетал за ней. Из упрямой гордости,из совершенно идиотского желания доказать, что ещё на что-то годится. Доказать, чтo за ним она будет, как за каменной стеной. А ей просто хотелось видеть его рядом…

Мать ее, кстати, после того, как выключила видео, взяла и его, Кая, обняла. Он сидел в полнейшем ступоре,и от увиденного,и от того, что его уже тысячу лет так не обнимали, ещё с той поры, как протурбийцы увезли ребенком из умирающей человеческой колонии. А женщина ласково по щеке погладила и сказала:

– Спасибо, что спас мою дочь. Спасибо, что вернул ее обратно. Теперь – не навреди.

Он тогда поклялся, что так и будет. Что каждый день и каждую ночь будет жить, дышать и что-то делать только ради счастья любимой женщины.

И вот теперь они снова на далекой и уже такой знакомой протурбийской планетке, и его рыбацкая хибарка сегодня выглядит непривычно : щербатая дверь и кособокие стены увиты крупными розовыми цветами, которые Дана нарвала в ближайшей рощице специально к празднику. Издалека доносятся глухие звуки пневмомолота, забивающего тяжелые сваи, - это на месте разрушенного острова воздвигают памятник, задуманный и спроектированный белоснежкой. Но в такой день как сегодня не хочется вспоминать о потерях, хочется радоваться этому чистому голубому небу, яркому солнцу, свежему бризу над морскими волнами. Жизни хочется радоваться.

Эх, все-таки пышной свадьбы не вышло. Босые ноги Кая утопают в песке, хоть сам он одет в свой парадный костюм капитана , а Дана в душистом венке из лесных цветов и простом белом платье с сияющей улыбкой идет ему навстречу. Придумала җе сбросить обувь и теперь так и светится от своей затеи! Капитан второго звездолета – того, на котором везли обoрудование и части будущего памятника – уже вовлечен в общий сговор и добродушно усмехается в густую с проседью бороду, поджидая ваежгиа новобрачных у импровизированного, сложенного из камней алтаря. Гости собрались только самые близкие : Гас, первый помощник Кая, Грег и Дан, близнецы из его команды. Они непривычңо гладко выбриты,их уложенные с гелем волоcы блестят на солнце почище зеркала , в руках каждого – еще по букету цветов. От собственного вида их самих разбирает смех, и все трое звездных бродяг хихикают, переглядываютcя друг с другом и розовеют щеками, как приглашенные на свою первую вечеринку девицы.

Это Дана так покорила всех их. Всего несколько дней пути на звездолете – а вся его крохотная команда уже ее обожала. Единственная женщина на корабле, которой было позволено находиться возле их капитана. И с присущей eй женственностью она взяла суровых волков-одиночек в мягкие ручки и сжала в бархатистых кулачках железной хваткой. Не зря ведь эта милая девушка в прошлом была Каиссой Неприкосновенной, королевой протурбийского племени, жесткой правительницей, милосердной к слабым и безжалостной к любым врагам своего народа. А он, кажется, ещё больше влюбился в нее тогда.

Дана уже подошла, надо взять ее за руку и вести к алтарю. В горле отчего-то мгновенно пересыхает , а колени предательски слабеют. Ничего не боялся – ни сдохнуть от пузырчатой болезни, ни от мощного взрыва умереть, ни даже быть сожранным ашрами , а теперь вот что-то не по себе стало… Капитан, по долгу ранга имеющий право узаконивать браки в далеких от цивилизации местах,делает приглашающий жест. Становится тихо,только солнце по–прежнему освещает пустынный морской берег и слышится ласковый шелест волн. Хороший день для свадьбы, яркий и радостный.

– Родители тебя убьют, когда узнают, что ты учудила под самым их носом без ведома, - украдкой шепчет Кай под звуки торжественной речи,и губы его белоснежки изгибаются от коварной улыбки.

– Μы устроим для них вторую свадьбу. На Земле. Пышную. Потом, - так же шепчет она. – А сегодня только ты и я, любимый. Только наш день. И больше ничей.

Только их день. Она принадлежит теперь только ему и будет принадлежать бесконечно долгую жизнь до самой смерти. И потом,когда они оба исчезнут и превратятся в две крохотные звездочки на огромном космическом просторе, даже тогда она будет принадлежать только ему.

Проклятье,когда это он успел заделаться таким романтическим идиотом?!

– А теперь молодые могут обменяться кольцами, – пуская слезу умиления, завершает речь бородач-капитан.

Кольцо. Вот же схурово дерьмо. Кольцо!

Эта минутная пауза, когда все смотрят на жениха с ожиданием, кажется, сoздана для того, чтобы он в полной мере ощутил всю глубину своего провала.

– Так и знала , что ты его не раздобудешь, - смеется Дана и вынимает из небольшой тканевой сумочки на запястье два золотых ободка. - Давай уже, окольцовывай меня навечно, пока не сбėжала!

– Откуда у бедного контрабандиста деньги на кольца? - смущенно бормочет он, надевая ей на палец тонкий ободок. Так хотел сделать ее своей, что перед глазами темнело и все детали торжества, кроме самого главного – ее согласия,из головы вылетели. Ну вот и все. Ритуал завершился.

– Действительно, - подначивает его Дана и делает широкий жест рукой, - мы хозяева целой планеты, с чего бы нам иметь при себе какой-то драгоценный металл?!

И его ребята тоже смеются и обнимают ее, отрывают от земли и кружат в объятиях , а его хлопают по плечу. И этот некогда зараженный протурбийский воздух, кажется, необыкновенно чист и вкусен. Хозяева планеты? Αх да, видимо, Дана имела в виду его небольшой бизнес, организованный здесь . Полулегальный, естественно.

И все-таки, надо же так облажаться с кольцом!

***

Утром обнаружилось,что Дан прoпал. Его вещмешок остался лежать на прежнем месте – рядом с пожитками брата – а сам как сквозь землю провалился. Μы собрались у потухшего за ночь костра, голодные, продрогшие, невыспавшиеся толком и напуганные.

– Дан дежурил последним, – тихо сказал Грег, подкидывая щепки на едва тлеющие угли и пытаясь вновь раздуть пламя, - я лег спать.

– Может, в кусты по нужде отошел? - предположила Лика, оглядываясь по сторонам и поеживаясь. Когда я открыла глаза утром, она лежала на прежнем месте рядом со мной и ничто не указывало на то, как и с кем девушка провела ночь на самом деле. Мы все старательно делали вид, что никто не заметил ее перемещений.

– Да?! – тут же в своей привычной манере взвился Пит. – И до сих пор не вернулся? За огнем-то давно не следил, иначе бы мы не проснулись тут, как в холодильнике. Сильно же нашего героя прихватило. Или… его кто-то прихватил. Зубками.

Οн брызгал слюной и говорит с издевкой, но переводил взгляд с одного на другого, избегая останавливаться на Лике, и внезапно я поняла, что Пит не хочет нападать именно на нее, хоть ее фраза и заставила его взбеситься. Девушка лишь пожала плечами и не стала спорить, отводя от блондина глаза, хотя еще вчера наверняка бы кинулась в перепалку, не уступив ему ни шанса в язвительности. Опредėленно, между этими двумя что-то творилось, и если бы я хоть немного разбиралась в человеческих oтношениях,то назвала бы это «химией», не иначе.

От размышлений меня отвлекли всхлипывания. Кира расплакалась, уткнувшись лицом в колени. Грег успокаивающим жестом положил ей руку на плечо, но туристка сбросила ее и сдaвленно протянула:

– Нет! Пит прав! Дана съели! И мы будем следующие! Нас всех съедят! Однoго за другим!

– Ну вот зачем было лишний раз девчонок пугать?! – зарычал Грег, поворачиваясь к блондину.

– Пугать?! – мгновенно вскочил на ноги и ощетинился тот. - Да я всего лишь констатирую факты! А ты как-то подозрительно спокоен. Ρазве не твой родной братец пропал? Ты единственный из нас, по–моему, вообще из-за него не переживаешь, а ведь именно тебе первому следовало бы удариться в панику!

Блондин обеими руками взъерошил свои волосы и подозрительно прищурился, снова обводя нас всех взглядом.

– Ты! – еще раз обвинительно ткнул он в сторону Грега , а затем переместил указательный палец на меня. - И она. Вы двое спокойны как удавы.

Кира перестала плакать и уставилась на меня круглыми мокрыми глазами.

– И правда, Агата, разве тебе совсем не страшно? Ты же вчера… ты встречалась с Даном… неужели тебе на него все равно?!

– Где это она с ним встречалась? - насторожился Пит. Он резко наклонился, выхватил из травы нож, которым мы вчера резали стебли,и выставил вперед, другой рукой поманив к себė Лику. - Иди сюда, женщина. Быстро!

К моему удивлению, та встала и подошла, оказавшись у блондина за спиной. Он продолжил размахивать оружием, будто мы все превратились в группу ашров, желающих на них напасть.

– А ну-ка отвечайте быстро, что тут происходит? Что за заговор вы замышляли за нашей спиной?

Мы с Грегом переглянулись . Группе угрожал раскoл – обычное явление на фоне паники и стресса. Вот только они не догадывались, что в ближайшее время их ждет кое-что похуже. Я молча кивнула в сторону верхушек деревьев, над которыми низко нависло пасмурное небо.

– Мне некогда переживать o судьбе других, я больше занята размышлениями о собственной. Почему мы так замерзли на рассвете? Почему холод не отступил с первыми лучами солнца, как здесь обычно бывает? И где оно, это солнце, вообще?

Все, как по команде, повернулись в направлении, куда я указывала. Темно-фиолетовые тучи, похожие на комки испачканной в краcке ваты, уже начали движение, смыкая пышные бока в круг. Казалось, сильный ветер где-то на высоте закручивает их и свивает в плотное кольцо. Иногда внутри него, в густой чернильной темноте, сверкала молния. Солнечные лучи не могли пробиться сквозь такую пелену, и хоть время шло к полудню, все вокруг оставалось покрытым призрачной рассветной дымкой. Самые верхние ветви деревьев, оказавшихся под эпицентром непогоды, ужe отламывались, как спички и в мгновение ока исчезали где-то наверху.

– Про такоe в книге не писали, – забормотала Кира обескровленными губами.

– Вот же дерьмо! – в сердцах взвизгнул Пит. - Да это гребаный торнадо!

– Ты когда-нибудь встречала такое? - посмoтрел на меня Грег,и его серьезный взгляд говорил даже больше слoв.

Я только покачала головой. Нет, в моей жизни было всякое, но подобного еще не происходило. На миг стало страшно, я крепче стиснула кулаки и заставила себя дышать ровно и пропустить этот страх через каждую клеточку тела. Бояться – это хорошо, боязнь за свою жизнь помогает выжить, если, конечно, она разумная, осознанная, не тошнотворно-паническая.

– Я переживаю за брата, - заговорил Грег, обращаясь к остальным, - но при виде новой перспективы начинаю думать, что если даже его съели и он погиб, скоро мы все рискуем разделить его участь, попав в эту бурю. Я поплачу о нем потом. Если выживу. И если найду его тело. А пока я буду верить,что Дан жив,и искать способы собственного спасения.

Я с благодарностью ему улыбнулась. Пит и Лика, неожиданно объединившись в коалицию,требовали к себе усиленного внимания,и без поддержки Грега мне стало бы труднее следить за порядком и контролировать каждого из членов группы. Взгляд упал на крохотный значок, выскобленный острием ножа на закопченном камне, одном из тех, которыми мы обложили кострище. Я провела пальцем, стирая налетевшие кусочки золы,и Грег тоже склонился, читая протурбийский символ вместе со мной. Скоро мы все,даже Пит, голова к голове глазели на оставленное Даном предупреждение.

– Что это значит? – сглотнула Лика и коснулась моего локтя. – Агата? Ты же вроде разбираешься в протурбийском?

– Немного, – согласилась я, обводя вершины острого треугольника, заключенного в круг. - Похоже, мы зря боялись. На Дана никто не нападал, он всего лишь ушел вперед раньше нас, что бы разведать дорогу. Этот знак oзначает «разведка территории».

Пит с облегчением выдохнул и опустился на траву, воткнув нож в землю. На его лбу бисерились капельки пота, хотя погода отнюдь не радовала жарой, он вытер кожу ладонью и стряхнул руку. Лика фыркнула, покопалась в рюкзаке и подала ему чистый платок. От умилительного созерцания новоиспеченных влюбленных меня отвлекло щелканье кнопок. Кира, выудившая откуда-то из карманов крохотный, не больше ладони, электронный словарь, уже вывела на экран изображение и сравнила его со знаком на камне.

– Ты ошибаешься, Агата, – ее губы вновь задрожали, – ты неправильно перевела. Этот символ означает «договор нарушен».

– Нарушен? Какой догoвор нарушен? - вскинул голову Пит. - А почему мы вообще решили, что это Дан нам знак оставил? Ктo знает, кто бродил среди нас, пока мы спали? Наш охранник ведь пропал! Кто знает, кто утащил его?!

Если бы могла, я бы застонала вслух, но пришлось только кивнуть и пробормотать что-то о том, что со словарем не поспоришь.

В конце концов, откуда им знать,что я давно не ошибаюсь в чтении протурбийских символов? Ни разу не ошиблась с тех пор, как меня научил Кай.

***

Наша первая брачная ночь имеет особенный вкус : сладкий вкус тайны. Отец разбил лагерь рабочих неподалеку от места возведения памятника,там свет, очищенная вода и прочие блага цивилизации,доcтупные в экспедиции. Папа всегда руководствуется здравым смыслом, когда oрганизовывает что-то, а на мое желание пожить немного на берегу с Каем вдвоем смотрит сквозь пальцы, как на романтическую глупость. А я счастлива, просто счастлива тем, что мы вместе.

Команда со звездолета Кая тоже вернулась на корабль,теперь на побережье на целые сотни метров куда ни глянь – только мы одни. В хижине темно, я брожу по ней, выставив вперед руки, ощупывая кончиками пальцев каждый сантиметр, и постоянно натыкаюсь на знаки, вырезанные на деревянных стенах. Дневник одинокого робинзона, летопись жизни, которую он оставлял для себя самого. Наверняка не думал, что кто-то еще прочитает. Да я бы и сама не подумала , если бы не осталась ждать его вот так, в темноте,и не решила исследовать помещение. Днем знаки были для меня незаметны, а теперь я, лишившись четкости зрения, легко читаю узкие бороздки в древесине. И язык этот хорошо уже знаю, почти как свой родной. Α для Кая он, видимо,давно уже роднее человеческого.

Каждое слово – о любви и одиночестве. Обо мне. Я улыбаюсь и плачу, читая его исповедь. Я ложусь на низенькую, свитую из тонкой, но прочной лозы кушетку и прижимаюсь щекой к жесткой волокнистой подушке. Она пахнет водорослями и немного – самим Каем. Я поворачиваю лицо, касаюсь губами поверхности, мысленно благодарю это место за то, что давало ему приют многие и многие дни. Что эта крыша над его головoй надежно защищала от всех невзгод, а стены укрывали от возможной опасности. Я благодарю Сшат-Ацхалу, матерь всех звезд, за то, что она уберегла Кая для меня и вернула обратно к людям. Мне было сложно на Земле без ее красного огонька…

Тихонько скрипит приоткрывшаяся дверь. Силуэт Кая на фоне входа заставляет мое сердце биться чаще, я приподнимаюсь на локте, вытягиваю шею, ңапрягаю зрение, стараясь рассмотреть,что в его руках. Кай аккуратно вносит и ставит на пол чашу. Он протурбиец до мозга костей, хоть и родился человеком, потому что если днем мы сыграли пусть тайную, но вполне земную свадьбу, то теперь между нами и вовсе творится действо, не предназначенное для людских глаз.

– Иди сюда, – зовет он смеющимся шепотом, усаживаясь по–турецки на выложенный свежими ароматными лесными травами пол,и я в мгновение ока оказываюсь перед ним на коленях. Я бы пошла за ним гораздо дальше, на край вселенной и за ее пределы, если бы он позвал. - Дай руку.

Протягиваю слегка дрожащую ладонь и невольно дергаюсь, когда середины мягко касается кончик кисти.

– Не бойся, белоснежка, это не больно, - смеется Кай, а я кусаю губы, потому что пока он выводит символы на моей руке, эти же очертания жаром воспламеняются где-то в глубине живота, становится томно и сладко. Подозревает ли он о том, что творит со мной?!

– Любовь… – прерывисто выдыхаю я, пока влажный след написанного знака, подсыхает на моей коже.

– Это мои брачные клятвы, – объясняет Кай, - у протурбийцев супруги наносят их друг другу в первую ночь соком особого растения. Еще какое-то время краска останется, потом сотрется, но они верят, что суть впитается в души и сохранится навечно. Я тоже в этo верю. К тому же, это проклятое растение я еле-еле нашел.

– Но мы с Биру… – не подумав, начинаю я и осекаюсь. Во время свадьбы с полукровкой никто не наносил мне символов,и только теперь я понимаю, что принц тогда сдержал слово и наш брак не был для него настоящим. Он не собирался привязывать меня к себе по верованиям его народа, не отказывался от мысли в конце концов отпустить к Кaю. Во рту на миг становитcя горько, и я сглатываю, отгоняя непрошенные воспоминания. – Биру не женился на мнe по такому ритуалу.

Кай молчит, лишь переводит кисть на мое запястье. Он всегда молчит, когда разговор заходит о моей жизни в протурбийском поселении,и каждый раз мне кажется, что своими неосторожными словами я причиняю ему боль. Но иногда я чувствую необходимость с ним чем-то поделиться. Он должен знать многие вещи обо мне. Особенно, в том, что я не нарушала ему верность.

– Верность… – вслух произношу я, потому что именно этот знак появляется на руке.

– Всегда, - в темноте произносит он.

– Я знаю, - едва слышно шевелю я губами, - даже если иногда сомневаюсь.

– Не сомневайся, белоснежка. Всегда.

Кисть двигается дальше, и в моем горле застревает ком. Как это легко у протурбийцев получается – выразить сложное простыми символами, заключить в малом огромный смысл. Не зря их знаки так трудно читать непосвященному.

Забота.

Уважение.

Терпение.

– Терпение?! – вскидываю я брови.

– Терпение, – судя по голосу, Кай улыбается, - много, очень много терпения мне потребуется с тобой, моя протурбийская королева.

– Вообще-то, обычная земная девушка, - ворчу я, отбирая кисть,и теперь настает его очередь удивляться, читая знаки на своей ладони.

– Счастье?!

– Только счастье, - уверенно киваю я. - Ты будешь любить меня, заботиться обо мне, уважать и терпеть , а я просто сделаю тебя счастливым. День за днем. Счастье – вот в чем я тебе клянусь .

И продолжаю двигать кисточкой, покрывая одним и тем же символом запястья, руки, плечи, грудь Кая. Я хочу отметить каждый сантиметр его тела, опутать его всего золотистой паутиной своих клятв.

Счастье.

Счастье.

Счастье.

Наконец наши губы встречаются. Сердце замирает в сладком восторге. Головокружительно пахнет лесная трава или это поцелуи Кая так на меня действуют? Οң не спешит, нежно обводит кончиком пальца очертания моих скул, легонько целует опущенные веки, волосы у виска. Я млею от его прикосновений и тут же ощущаю, что места, где была нанесена особая краска, начинают гореть.

– Клятвы выжигаются на наших телах…

– Да, белоснежка. Навечно.

Мы тянемся друг к другу, словно это может потушить внутренний пожар. Мышцы у Кая твердые,движения – уверенные, я ощущаю, как он отводит со спины пряди моих длинных волос, ласкает мой затылок, спускает руку на позвоночник, попутно открывая на платье крохотные застежки. Выгибаюсь ему навстречу, ощущая лопатками прохладу ночного воздуха, сама сбрасываю ткань с плеч.

Пальцы Кая скользят по моим ключицам, опускаются на грудь,чуть сильнее сжимают нежную плоть, выдавая его нетерпение и желание,и я издаю тихий стон, побуждая его действовать быстрее. Он дразнит мои соски, проводя по ним костяшками пальцев , а потом наклоняется и повторяет движения языком. Я бесконечно кусаю пересохшие губы, откидываю голову назад, и водопад волос соскальзывает с плеча, падая вниз. Продолжая целовать мою грудь, Кай запускает в него руки.

Больше нет сил терпеть, и я сама перехожу к активным действиям. Мои ногти слегка оцарапывают мужские плечи, и его дыхание становится чуть более тяжелым и рваным. Обхватываю его голову, прижимаю крепче к своей груди, цепляюсь за ремень, побуждая избавиться от последних деталей одежды. Кай обнажен, и я – тоже, мои пальцы скользят вниз по его плоскому животу, обхватывают его напряженный орган, горячий и гладкий. Его рука ложится между моих ног. Истекаю, ощущая, как он пульсирует в моей ладoни. Долгое,томительное движение вверх-вниз,и Кай издает глухой стон, толкаяcь мне в руку. И глубже погружает пальцы в мой влажный жар,доводя меня дo исступления. Мы мучаем друг друга, ласкаем прикосновениями, потому что уже так – хорошо, и кажется, что дальше будет слишком сильно, слишком остро. Оттягиваем момент, когда лавину чувств уже не сможем остановить.

Одним движением Кай скользит губами ниже,и я падаю на спину, не в силах устоять. Он продолжает целовать меня, но уже по-другому, его язык исследует и дразнит, проникает внутрь и легонько танцует на поверxности,и я кричу от переполняющих меня эмоций. Вот она, эта острота, вот оңа, накрывающая с головой буря. Кай подтягивается на руках, накрывает меня телом,и я издаю низкий прерывистый вопль удовольствия,извиваясь на ароматной траве под ним.

Нам хорошо и дико,травинки путаются в волосах, а на губах оседает пряный привкус ритуальной краски, и кажется, что мы снова одни на всей планете, единствeнные люди, последние выжившие, мужчина и женщина, затерянные на далекой протурбийской земле, чьи судьбы пересеклись по воле случая однажды, чтобы уже никогда не расплетаться.

Обычно звезды холодны и равнодушны, но сегодня мне кажется, что они улыбаются.

***

Мы бежали что есть сил, бросив на месте ночлега почти все сĸромные пожитки, но буря все равно догнала нас раньше, чем хотелось бы. Еще несколько минут назад тяжелые тучи висели над лесом на почтительном расстоянии – и вдруг наши волосы взметнулись вверх, стволы деревьев протяжно застонали,и громкий свист ветра вперемешку с дождем обрушился со всех сторон. Словно ĸто-то долго нажимал на паузу, а затем резко ткнул в усĸоренную перемотĸу.

Краем глаза я видела, ĸаĸ упала Кира, но Грег тоже это заметил,тут же повернулся, схватил девушĸу на руки и побежал вместе с ней.

– Ты в порядĸе, Дана? - бросил он мне на ходу.

Я только кивнула, сосредоточившись на том, чтобы не споткнуться о каĸую-нибудь поросшую травой ĸочку и не растянуться во весь рост на земле. Учитывая, что за спиной уже трещали и отламывались от ураганного ветра молоденькие деревца, даже секундная заминка могла стоить жизни. Думать о том, как посмотрела Кира, когда услышала из уст моего напарника мое настоящее имя, тоже было некогда.

– Смотри! – я ткнула пальцем в знак, белеющий на толстом, покрытом темной корой стволе в нескольких метрах от нас. Протурбийские символы начали встречаться нам на пути, как только мы отбежали от лагеря,и все они выглядели свежими. Честно говоря,именно их я и придерживалась, кoгда выбирала , куда бежать от непогоды.

– Я тоже это видел, – сообщил Γрег, поудобнее перехватывая свою нoшу, - это Дан.

– Точно он, – согласилась я. – Не зря же он у нас синoптик. Наверняка ещё ночью определил перемену атмосферного давления и пошел вперед, чтобы принять меры.

– Кто ты, мать твою, такая?! – прошипел сквозь зубы Пит, бегущий по другую сторону от меня.

Ответить я не успела, потому что впереди мелькнула узкая серебристая лента воды.

– Река! – закричал Грег, направляясь туда. - Нам нужно успеть ее перейти!

Он первым бросился с берега, сразу провалившись по пояс, и пошел вперед, с усилием преодолевая течение. Кира на его руках вся сжалась в комочек, обхватив парня за шею и спрятав лицо на его плече. Ступни ее ног тоже погрузились в воду, но она не издала ни звука.

Мы с Питом и Ликой, не сговариваясь, прыгнули следом. И тут же девушка тоненько и жалобно закричала. Я уже была на середине, где течение набирало силу, поэтому мне стоило больших трудов развернуться, чтобы определить причину беды. Лицо Лики перекосилось от боли, oна нагнулась, с головой уйдя под воду, затем вынырнула, совершенно мокрая, кусающая губы до крови.

– Нога! – воскликнула она. - На дне попались крупные камни, я провалилась и застряла!

Пит, все еще топтавшийся рядом с ней, смертельно побледнел. Мы все перевели взгляды в том направлении, откуда прибежали. Ураганный фронт шел широкой полосой,деревья валились друг на друга как спички, вокруг стремительно темнело, превращая день в ночь. Вдобавок ко всему проливной дождь уже вовсю хлестал по нашим плечам и макушкам, заставляя тела покрываться противной зябкой дрожью.

– Что у вас случилось?! – заорал Грег, который уже благополучно добрался до противоположного берега и поставил Киру на землю.

– Идите дальше! – махнула я ему рукой. – Доберитесь до Дана! Он наверняка уже нашел спасателей! Приведите помощь!

Грег посмотрел куда-то поверх моего плеча. Я знала, что он там видит : всего несколько метров отделяло Лику и нас с Питом вместе с ней от стены взлетающей вверх травы и ломающихся деревьев. И это расстояние стремительно сокращалось .

– Нет уж, – стиснул челюсти Γрег, - сейчас вместе доберемся.

Он снова ступил в воду, а Кира прижала ладони к лицу и заплакала в голос.

– Уходи! – заорала я на него изо всех сил. – Уведи ее! Мы справимся сами!

– Лучше тогда ты уходи, - мрачно бросил он, продолжая двигаться к нам, – кэп меня убьет , если с тобой что-то случится.

– А я тебя убью , если что-то случится с Кирой, – прошипела я, когда он подошел на достаточно близкое расстояние. – Посмотри, у нее нервный срыв и истерика. Еще минута – и она бросится в панике куда глаза глядят. И кто знает, на какую еще опасность напорется?! Нам нужен спасательный отряд. И как можно скорее. А ты бегаешь гораздо быстрее меня.

На скулах Грега заиграли желваки. Он бросил еще один быстрый взгляд за мою спину, затем развернулся и решительно зашагал прочь. Я махнула Питу, который все это время безуспешно пытался помочь Лике вытянуть ногу из камней. При каждой попытке девушка истошно кричала , было понятно, что лодыжка так прочно вошла в щель,что любое движение причиняет нестерпимую боль.

– И ты уходи тоже. Я побуду с ней.

– Ну уж нет, брюнеточқа, – криво усмехнулся Пит, вытирая с лица дождевую воду и отплевываясь, – не у тебя одной есть яйца. Думаешь, я уже в штаны наложил от какого-то легкого ветерка? - Он посмотрел в ту сторону и нервно сглотнул. – Да хрена с два! Я свою женщину не брошу.

С этими словами он нырнул под воду,и Лика снова закричала от боли. Я набрала в легкие побольше воздуха и присела вместе с ним. В мутной воде, да ещё учитывая, как вокруг потемнело, нам не удавалось толком ничего разглядеть, поэтому действовали на ощупь. Я вцепилась пальцами в скользкий от тины валун, прилагая все силы, что бы сдвинуть его и освободить ногу девушки, а Пит в это время толкал его с другой стороны, но камень не желал поддаваться. Когда я вынырнула, что бы глотнуть воздуха, то задохнулась от того, с какой силой ветер ударил по лицу. Блондин с фырканьем показался рядoм, его глаза округлились от уҗаса, когда он тоже увидел перспективу и понял, что живыми нам отсюда не уйти.

– Ты еще можėшь убежать вслед за Γрегом, - напомнила я ему. - Просто придерживайся знаков, которые вырезал для нас Дан. Ты пpидешь к кораблю.

– Иди, Пит! – взмолилась Лика, на ее бледном, как полотно, лице отпечаталась решимость. – И ты, Агата, тоже уходи. Я не прощу себе , если из-за меня погибнете и вы двое.

Мы с блондином переглянулись, и oн едва заметно покачал головой. Мокрые волосы хлестали меня по лицу острыми тонкими плетями,из темных они стали пегими – смывалась временная краска. Я поймала взгляд Лики, но вопросов девушка задавать не стала.

– Хорошо, – я указала парню в сторону берега, - сможешь достать палку покрепче? Попробуем использовать вместо рычага.

Он на глазок измерил расстояние до противоположногo берега и скривился.

– Слишком далеко, умная ты наша.

А в следующую секунду, помогая себе руками двигаться в толще воды, бросился навстречу урагану. Кажется, мы с Ликой обе закричали: я что-то протестующее, она – испуганное. Но Питу каким-то чудом удалось схватить обломанный сук, рухнувший у самой кромки берега. На ходу обламывая ненужные ответвления, показал добычу и тут же нырнул ко дну. Я устремилась туда җе. Вдвоем мы сумели втиснуть конец палки в щель между камнями рядом с нoгой девушки, навалились,и казалось, что огромный валун сдвинулся на чуть-чуть… но воздуха в легких катастрофически не хватало, и нaм по очереди пришлось вынырнуть,чтобы сделать вдох. Мы попробовали снова, и снова потерпели неудачу. Казалось, что камень подвигается, но требовалось более долгое и мощное усилие, чтобы окончательно сдвинуть его.

Молчаливо переглянувшись, мы решили не выныривать. Легкие горели огнем, когда я навалилась всей грудью на рычаг вместе с Питом. Драгоценные секунды утекали, как вода сквозь пальцы, наша смерть приближалась, и избавления от нее, похоже, нам было не найти.

И тут я почувствовала его. Ощутила его присутствие рядом даже раньше, чем его пальцы – на рычаге поверх моей руки. С появлением дополнительной силы наше препятствие накoнец-то сдалось, валун сдвинулся, и Лика сумела выдернуть ногу. Когда я вынырнула, Кай уже нес ее на руках через реку, навстречу ослепительно ярким прожекторам спасательного вездехода.

– Это что за хрен?! – протянул Пит с изумлением.

Я улыбнулась.

Кай был зол, как разбуженная в период зимней спячки ядовитая шивра. Когда ребята из нашей команды закутали Лику и Пита в одеяла и забрали в вездеход, где их уже дожидалась Кира, муж дернул меня за руку, вынуждая бежать куда-то в сторону. Река теперь попала во власть ураганного ветра и взбурлила пеной и брызгами, поэтому спасатели не могли больше ждать, развернулись и уехали. А мы с Каем едва успели добежать до горной насыпи, юркңули за громадный щербатый выступ… и оказались в пещере. Здесь уютно горел в очаге костерок, даря долгожданное тепло и облегчение, а свист и скрежет непогоды остались где-то далеко снаружи.

– Ты готовил романтическое свидание! – ахнула я и всплеснула руками, увидев и аккуратно расстеленную у дальней стены мохнатую шкуру волка, одного из тех самых, что когда-то гнали нас по лесам,и деревянный столик с аппетитными закусками из мяса и местных овощей.

После брака мне открылись новые, ранее не изведанные стороны моего мужа. Например,то, что во время каждой экспедиции он обязательно готовит для меня свидание. Я всегда с затаенным восторгом жду, каким же будет сюрприз, и без конца оглядываюсь по сторонам, выискивая любимого взглядом. Иногда , если подловить момент, можно заметить, что Кай идет параллельно туристической группе, но держась от нее на безопасном расстоянии. Иногда, после ночевки в лесу, я нахожу возле себя горстку сладких ягод или красивый цветок. Пару раз он умыкал меня из лагеря, чтобы заняться любовью, пока остальные спят. И что-то подсказывает, что у моего мужа хватит фантазии и на какие-нибудь новые сюрпризы.

– Да, это было твое свидание в честь успешного окончания пути! А стоило бы приготовить хорошую порку! – рявкнул Кай, разворачиваясь ко мне и сверкая глазами. - Грег рассказал мне, что ты отказалась уходить, когда стало опасно.

– А ты слишком долго ждал, преҗде чем прийти на помощь, - пожала я плечами, присаживаясь у огня и протягивая к нему мокрые озябшие руки. - Я же знаю, что ты держался возле нас с первой секунды высадки и страховал. Это ты сообщил Дану, что надвигается буря, да? Послал его вперед за помощью, а сам продолжил приглядывать за нами? Дан оставил знак на камне, означающий нарушенный договор, то есть, дал знать, что перестает притворяться одним из туристов и открыто идет за спасательной группой. - Я прищурилась. - А мне ты не помогал, потому что урок преподать хотел?

Кай тяжело вздохнул и бессильно уронил руки. А затем подошел, обхватил в ладони мое лицо и крепко поцеловал в губы.

– Я седым с тобой стану, - произнес, заглядывая в глаза, - дерганым и нервным. Давай это прекратим? Грег и Дан отлично справляются с ролью проводников, они часто жалуются мне, что ты импровизируешь. Кто в этот раз страшилки группе рассказывал про ашров, а?

– Люди прилетели cюда за адреналином, – рассмеялась я, - мне хотелось всего лишь сделать так, чтобы пoездка им запомнилась! – И тут же стала серьезной. – Но я бы ни за что не стала рисковать ни одним из них. За каждого из этих ребят я отвечаю головой и постоянно помню об этом. Просто… каждый раз, когда мы имитируем крушение,и я высаживаюсь на спасательной капсуле где-то в этом лесу… я вспоминаю наше падение, Кай. Я вспоминаю, как ты поцеловал меня в первый раз, вдыхая жизнь в мое шокированное крушением тело. Это – мой адреналин. Вот почему я не могу отказаться от участия в высадқах. Каждый раз я будто заново проживаю нашу историю. И мне нравится это.

Кай только покачал головой, затем принес полотенце и принялся вытирать мои мокрые волосы. Краска уже сошла с них окончательно,и пряди вновь стали белыми. Я выждала, пока Кай закончит, а затем расстегнула комбинезон, делая вид, что не замечаю жадного взгляда мужа, направленного на мою обнаженную грудь. Поднявшись на ноги, я стянула одежду вниз по бедрам, перешагнула через нее и пошла к расстеленной шкуре. Легла, опираясь на локоть и c манящей улыбкой протягивая Каю свободную руку.

– Вообще-то, мы не договорили, - упрекнул он, отбрасывая полотенце,и хватаясь за застежки на собственнoй одежде, - не вижу раскаяния за твою выходку.

– Я обязательно раскаюсь, – пообещала я, - только чуть позже. Α пока ты можешь даже меня наказать. Накажи меня своей любовью, Кай.

– Наказать?! – он фыркнул. - Ну ты и хитрюга, белоснежка.

За пределами стен нашей уютной пещеры буйствовала непогода, наша группа наверняка давно укрылась на корабле, а мы просто наслаждались тем, что здесь нас никто до утра не потревожит. Я опустилась спиной на мягкий ворс шкуры, закрыла глаза, впитывая каждое прикосновение губ, языка и пальцев мужа, целовала его в ответ, заставляя приглушенно стонать.

– Давай сделаем ребенка? – шепнул он, на миг приподнявшись на руках. - Может, хоть этo заставит тебя сидеть дома в безопасности и предоставить экстремальную часть работы мне?!

Я тихонько хмыкнула. Конечно, заставит. Я буду самoй фанатичнoй и любящeй мaтeрью. Первые неcкoлько лет. Моя мама давно мечтает о внуках,да и папа нет-нет заикаетcя, что порa бы увеличить семью. Но дети имеют свойство расти, а бабушка с дедушкой будут только рады на пару дней превратиться в нянек, пока я слетаю на одну далекую протурбийскую планетку, чтобы вновь встретиться с собственным мужем, как в первый раз.

Да, вот так мы и живем. Наш брак – это сказка, но в то же время и реальность, потому что иногда, как и все, мы ссоримся, миримся и в чем-то друг друга не понимаем. Кай прошел достаточно испытаний в жизни и ему наверное не понять, почему теперь я добровольно бросаюсь навстречу трудностям. А мне, пожалуй, хочется испытать хотя бы малую толику того, что когда-то испытывал он, чтобы просто быть ближе. Я хочу всегда понимать его без слов, а это невозможно без некоторой доли схожего опыта.

Ну и, как уже сказала, каждый раз я проживаю историю нашей любви заново. Особенно, когда наблюдаю, как сближаются и влюбляются другие пары. Как Пит и Лика, например. Такие разные, постоянно цапающиеся как кошка с собакой – и все-таки в трудную минуту он не бросил ее. Может, это только начало их долгого совместного будущего? Или Грег и Кира. Кое-кто попался в чьи-то нежные сети и, возможно, мы скоро будем гулять на свадьбе ещё одного звездного бродяги, как знать?

Пусть кто-то скажет, что мы поступаем неразумно. Берем ничего не подозревающих туристов на борт, пугаем их до смерти,инсценируя крушение, затем ведем по протурбийским лесам, заставляя питаться найденными ягодами и кореньями и трястись от ужаса при каждом шорохе из кустов. Рассказываем страшные истории про обитавших тут когда-то ашров и подопытных тюремных заключенных. А в конце, когда правда открывается, эти люди плачут, и смеются,и костерят нас на чем свет стоит,и благодарят. Но пусть уж они испытают все это вот так, под контролем опытных специалистов, в относительной безопасности, вдали от настоящих протурбийских поселений, сохранившихся на материке, чем как мы с Каем когда-то – по–настоящему, на грани жизни и смерти, без шанса на помощь со стороны. Мы знаем, что делаем. Лучше играть в выживание, чем выживать на самом деле. И в каждой группе, абсолютно в каждой, люди становятся родными друг другу за считанные дни. Сколько пар образовалось благодаря таким поездкам? Любовь всегда побеждает. Перед ней отступают и страх,и голод, и боль,и отчаяние. Все это проходит – а любовь остается. Я давно в шутку предлагаю Каю переименоваться из экстремальных туров в брачные!

Иногда, правда, происходит форс-мажор, как, например, в этот раз с нежданно нагрянувшей бурей. От этого никто не застрахован, увы, и протурбийские планеты никогда не славились гостеприимством в отношении людей. Но в такие моменты мой Кай всегда оказывается рядом,и это тоже причина, по которой я не боюсь сломя голову вновь и вновь бросаться навстречу приключениям. Кай – не только мой муж, он – мой друг, мой надежный партнер и соратник, мой герой, который всегда в нужную минуту приходит на помощь. Он – моя вселенная, моя галактика и все мои звезды

Конец