В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
Знаменательный день настиг меня слегка простуженным, коим я бывал очень редко; однако именно в праздник здоровье меня подвело и тем самым доставило много неприятностей. Я, конечно, успел написать пару коротеньких записок: одну с извинениями перед Советом Крачита и сообщением о невозможности полноценного участия в организации праздника, вторую же о большой просьбе моему знакомому доктору, где я умолял его скорее приехать да привезти лекарственных эликсиров, что поставили бы меня на ноги.
Мой старый слуга, внезапно разбуженный, в одной сорочке и старом дырявом плаще немедленно побежал сперва в Совет, а затем к доктору относить записки. Я же дополз до подоконника и спрятавшись в теплое одеяло, в полубреду, осмотрел просыпающийся город.
Солнце, вставшее куда раньше нас, с небольшим трудом пробившееся через слой облаков подогревало землю. Кое-где отдельные лучи, угодившие в просвет, стремительно падали на улицы и крыши домов. В противовес солнцу старался как мог холодный ветер востока, сметая прогретый воздух прочь, подбирая с собой пыль и первые опавшие листья.
Окно моё выходило на проспект Дуэлянтов, важнейший проспект города, тянущийся от одноименного дворца с площадью до центра. К сведению читателей, мало знакомых с самим городом, но очевидно наслышанных о нём, замечу, что на Дуэлянтов располагается тридцать из ста шестидесяти девяти университетов, в их числе Центральное Управление Университета Волшебства (ЦУ СВнеСУЗ), УМЭТРОТех, Имперско-Королевский и Королевско-Герцогский Университеты.
Уже ранним выходным днем сотни граждан города, одетые в строгие нарядные костюмы медленным неспешным шагом стекались к центру; немало слуг спешили по делам своих господ, и где-то среди них бежал как мог и мой, и мне даже казалось я видел его двухметровую фигуру с кудрявыми седыми волосами.
В один момент я обратил внимание на десятиэтажную громаду напротив моего окна, архитектурный эксперимент Карла Септика, каждый этаж-ярус которого тянулся на десять метров по вертикали. Окна у здания были широкими и забирали у фасада с треть его площади. Одно окно, расположившееся аккурат напротив моего, с металлическими узорами растений и зверей по всему периметру чёрной стальной рамы будто приглашало меня заглянуть в него.
Мне становилось хуже – поднялась температура, в глазах всё поплыло, а думать становилось сложнее, я погрузился в бред – животные и растения ожили, стали бродить по раме, а бесконечно широкий зал по ту сторону от окна с гипнотизирующе оформленными стенами оживлял воображение. Игра лучей солнца, проходивших через окно и отражающихся от лакированного пола, полузеркального потолка и причудливых стен навеяли воспоминания.
В юности, когда я только приехал в Крачит, еще до начала моей научной карьеры, я бездумно шатался по городу, тратя деньги на собственные развлечения, меняя обстановку, переходя с места на место, переезжая из гостиницы в гостиницу, я посетил грандиозное мероприятие – благотворительный бал, который проходил во Дворце Искусств. Эти смутные силуэты бала изредка приходят ко мне, напевая повторяющиеся мотивы кревальса, которые раз за разом побуждают меня бежать в музыкальный салон, заказывать у оркестра исполнение этой нежной мелодии.
Раз за разом вспоминаю тот день с момента, когда, поправляя свой новый крегалстук я, аккуратно, через поток людей, пробирался в главную залу, когда на мгновение замерев на последней ступени лестницы, я оглядел бесконечное помещение. И тут почувствовал своё дикое, давящее одиночество и моё отличие от местных обитателей, пусть похожие чувства и испытывал каждый новый житель города, для меня, как и для каждого они различались.
На мне тогда была глупая, устаревшая, пусть и новая одежда; никчемный, забытый всеми креизм давил на меня; какое глупое пристанище несчастных, пожирающая, губительная тоска этого никогда не модного стиля жизни; меня душил мой крегалстук, серые туфли сжимали ноги, коричневый не в пору костюм и страх перед мощью зала, перед людской толпой.
Заиграла незатейливая музыка, звуки которой расходились по всему помещению, благодаря сложным приспособлениям на потолке и, конечно, магии. Толпа разошлась в танце, меня подхватило по инерции, за первым танцем пришли другие, многообразие закружило меня и я не мог остановиться, страх исчез, пустота растаяла, но я почти не помню тех мгновений, меня опьяняло, оставляло в забытьи, разум ушел, я засыпал в безмятежности.
Вдруг меня разбудил грохот – раскаты грома и шум дождя громким хлюпаньем разошлись по зале, а за ними нестерпимый вой и плач ветра. Из-за начавшейся бури магия звука, не готовая к произошедшему, работала не так, как должна.
В момент всё утихло, остановленный оркестр собирался продолжать исполнять Мию-Бат, заводной танец из южных стран. Но в мгновенной тишине раздался громкий женский голос, кто-то воспользовался “правом тишины” и крикнул: “Кревальс! Последний, забытый всеми кревальс! В миноре, кревальса, в миноре!”. Раздалась жалобная музыка, публика застыла. Пошел шёпот: “Опять эта снедающая тоска! Ерунда. Ерунда”.
Я стоял в толпе и недоумевал. “От чего им так неприятен кревальс?”. Вдруг в голову ввинтилась мысль “Я же в костюме! На мне крегалстук! Я пропал! Люди меня возненавидят! Не примут! какой стыд!”. И вдруг меня кто-то подхватил, я вошел в ритм музыки, не так, как раньше, каждый миг я следил за своими движениями, боялся оступиться, хотя ещё больше я боялся поднять взгляд со своих собственных ног и взглянуть на свою партнершу, увидеть её лицо.
Я преодолел страх, резко взметнул глаза вверх, но увидел лишь овальную и худую щеку – она тоже боялась – и потому отвернулась в сторону, тут мной овладела робость, я забеспокоился, что она в ближайшую секунду повернёт лицо, и наши глаза столкнутся. Я поспешно отвел взгляд.
Он упал на публику, нескончаемую толпу, окружившую нас со всех сторон, безжалостно глядящую на нас, скучающе ожидая продолжения общего мероприятия и конца мерзкого, надоевшего всем проявления креизма. Их слух резал жалобный вой скрипки, а глаза мозолили серые одежды на мне, где в особенности всех завораживал и раздражал белоснежный крегалстук на моей шее и шее моей партнерши.
Креизм убивал, терзая душу.
Мелодия подошла к концу, в момент оборвавшись; тут она позволила мне отступиться – я улетел в толпу, меня подхватили и усадили на скамью, дабы я пришел в себя. В тот же миг Мию-Бат заиграли вновь и все продолжили танцевать. Свой остаток танцев я провел на скамье, голова кружилась, а временами мотив кревальса возвращался ко мне и на глазах проступали слезы.
Дорогу в гостиницу я провёл с группой студентов, нам было по пути. Они, как и я, возвращались с благотворительного вечера, а потому обсуждали танцы. Было светло, мы хорошо видели друг друга, в том числе и лица. Сколько бы каждый из них ни смотрел на меня, они будто не узнавали во мне позорного танцора, лишь изредка замечая на мне крегалстук, при этом морщась и будто что-то вспоминая.
Я ждал, что в один момент упомянут кревальс в миноре, но это событие будто забылось или никто просто не хотел его вспоминать. Я же, придя в свой номер задумался: "Почему я не увидел её лица? И она не осмелилась взглянуть на меня? Почему я лишь сидел на той скамье и рыдал, а не поспешил сквозь силы найти свою партнёру по второму единственному в зале крегалстук? Быть может и она также сидела на скамье? Я обязательно её найду и отвечу на эти вопросы. Когда-нибудь."; и заснув, я всю ночь видел сны, сны о своей неизвестной партнерше и о нашем танце, повторяющемся раз за разом. Сон продолжался несколько дней, но постепенно почти сошёл на нет, изредка повторяюсь. Вот и в этот раз я вспомнил те события во сне.
Проснувшись, я увидел себя над кроватью стоящих надо мной слуги, доктора и его молодого ассистента.
–Проснулись мой друг? – спросил мой доктор так, будто это не первый подобный вопрос.
–Да, – ответил я, отгоняя сон и болезнь тихим посаженным голосом.
–В таком случае объявляю вам, что за время вашего продолжительного сна я успел вас обследовать и выписал необходимые снадобья, – успел сказать доктор, пока я его не прервал.
–Сколько я спал?! – не без усилий спросил я, порываясь вскочить с кровати. Тут же попытка подняться не увенчалась успехом и я осел на подушку.
–Прошу вас, Роме, не беспокойтесь. Всё в порядке, господин, праздник перенесён из-за плохой погоды. Ветер нагнал грозу, сейчас идет дождь, – медленно и тихо произнес мой старый слуга, стремясь успокоить.
–Перенесли? Перенесли, – я зевнул и, расположившись на подушке, прислушался к стуку дождя по окну. – Сколько я спал?
Ответ был – шесть часов. Волнение вновь нахлынули и я заволновался, но сразу же успокоился, вспомнив новости.
–Я с ассистентом провёл все необходимые осмотры и твёрдо уверен в диагнозе. У вас обыкновенная простуда, потому поставить вас на ноги эликсиром мгновенно невозможно, а теперь как понимаете и не нужно. Вы должны принимать эликсир перед каждым вашим сном, это ускорит вывод болезни из организма. Однако будьте уверены: раньше трех недель вам не встать, всё-таки простуда пусть и безобидна, но живуча. Я же прошу позволения взять один из ваших зонтов и уйти. Счёт за лечение придёт после выздоравления.
–Берите, берите… Как трое суток? А если кончится дождь?
–Не кончится, господин Роме, это Восточная буря, как ваша болезнь, она продолжительна и безопасна.
–Именно! Ваш слуга прав. Отдыхайте спокойно, а теперь прощайте.
Доктор и его ассистент в сопровождении с моим слугой удалились, а я дотянувшись до эликсира и приняв его, вновь заснул.
Последние комментарии
7 часов 7 минут назад
7 часов 25 минут назад
7 часов 49 минут назад
8 часов 21 минут назад
9 часов 28 минут назад
11 часов 9 минут назад