Кровь и Розы (ЛП) [Лайла Джеймс] (fb2) читать онлайн

Лайла Джеймс Кровь и Розы Серия: Порочные сердца

Посвящение

Льву, потому что, как только мужчина Иваншов начинает говорить, его уже не остановить. Он хотел, чтобы его история была рассказана. А потом Мария тоже начала шептать.

Я бессильна, когда дело касается их.

Примечание автора:

История любви Льва и Марии должна была быть короткой историей, но как только они заговорили со мной, я не смогла их остановить. Их история оказалась намного длиннее, чем ожидалось, и вот. «Кровь и розы» следует читать после «Мафиози и его Ангела». Это четвертая книга из серии Порочные Сердца.

Кровь и розы — трагическая история любви. Если вы читали «Мафиози и его Ангел», то все мы знаем, чем заканчивается эта история. Любовь Марии и Льва не приукрашена, и их концовка написана именно так, как должна была быть написана.

Глава 1

Лев

Пистолет выстрелил, громко в тишине ночи. Его крики послышались, когда прозвучал еще один выстрел. Кровь сочилась по холодной твердой земле, когда он корчился от боли.

«Ты действительно глуп, если думал, что выберешься живым», — прорычал Исаак позади меня. Я усмехнулся, потому что мой истекающий кровью пленник был действительно глуп.

«Пожалуйста…» — умолял он.

Я пнул труса… и вора. Кража более десятков тысяч долларов у меня приведет только к одному концу.

И его конец в конечном итоге будет смертью.

Я присел рядом с ним на корточки и постучал ему по голове задней частью пистолета. Он смотрел на меня широко раскрытыми испуганными глазами. Бедняга. Я подумал, почувствует ли мое холодное сердце жалость из-за уродливой кончины этого ублюдка.

Я задумчиво склонил голову набок. Чувствую ли я жалость?

Ха. Блять нет.

Я наслаждался его гребаной болью. Лучшее, что могло случиться в конце дерьмового дня. Может, сегодня я смогу лучше спать.

«Не знаю, повезло тебе или не повезло, что я застал тебя в России. Ты думал, Солоник поможет тебе сбежать?» — спросил я, сильнее прижимая ствол к его виску.

Он поморщился и покачал головой. Что ж, попытался покачать головой. Я прижал его к твердой земле. Он не мог пошевелиться, даже если бы попытался.

«Тогда я выбираю «не повезло». Потому что я могу убить тебя, забрызгать твоей кровью всю землю и стены, и никому не будет до этого дела. Никто и глазом не моргнет, — прошипел я ему на ухо.

Я вздрогнул от этой мысли. Какой глупый маленький вор.

Мои глаза проследили за его подергивающимися ногами, где две пули пробили кожу. У меня было искушение помучить его еще немного. К сожалению, мне нужно было пойти на встречу. На данный момент что-то более важное.

«На этот раз я тебя отпущу», — сказал я, пожав плечами. Встав, я кивнул в конец переулка. «Давай, давай. Беги, пока я не передумал».

Как и ожидалось… он побежал.

Он захромал к концу темного переулка, его ноги были почти бесполезны. Я почти чувствовал его страх с того места, где стоял.

Так жаль.

Я взглянул на Исаака, который стоял, прислонившись к стене, с сигаретой между губ. Он ухмыльнулся и покачал головой. Я тоже улыбнулся, потому что самый лучший момент настал.

Подняв пистолет, я направил его на затылок парня, мои глаза смотрели в точку. Он не заметил пистолета. Он не ожидал своей смерти.

Только потому, что он отчаянно хотел жить — сбежать.

Жаль его.

Мой палец вцепился в курок, и я нажал на него, не задумываясь. Он беззвучно упал на землю, его тело не двигалось.

Я подошел к его мертвому телу и пнул его ногой. Ничего. Его лицо было обращено ко мне, его глаза все еще были открыты, он смотрел на меня безжизненно.

В них всё ещё был страх. Я также мог видеть шок, из-за того, как его зрачки стали шире, чем раньше.

Его рот был открыт, и с губ текла струйка крови. Покачав головой, я отвернулся от мужчины. Исаак оттолкнулся от стены и пошел ко мне.

«Я удивлен, что они всегда ведутся на это», — насмешливо сказал он, глядя на неподвижное тело. «Не могу решить, трусы они или просто глупцы».

«Я бы выбрал глупцы». Я сунул пистолет за пояс и натянул на него пиджак.

Исаак усмехнулся, прежде чем позвонить уборщикам. Он быстро назвал адрес, прежде чем прервать звонок. «Они будут здесь через пять минут».

Мы вернулись к черному пуленепробиваемому «Мерседес-Бенц» с тонированными стеклами для уединения. Снаружи абсолютно ничего не было видно. Очень полезно, когда враги каждый день на твоем пути.»

«В Роялист», — отрезал я, садясь в машину. С Исааком впереди водитель уехал, не сказав ни слова. Дорога была недолгой, клуб был всего в нескольких кварталах.

Когда машина остановилась и мне открыли дверь, я вышел на свежий воздух. Темная, холодная ночь скрывала наши лица, когда мы вошли через большие двери «Роялиста».

У входа охранник кивнул и слегка почтительно поклонился. Это то, что давали мне бесплатно, даже не спрашивая.

Они точно знали, как приветствовать Босса. Выпрямившись, он оглядел нас, чтобы убедиться, что за нами не следят.

Я вошел внутрь, Исаак шел следом за мной. В вестибюле стояло несколько охранников. Все они кивнули в мою сторону, когда я проходил мимо.

Зал освещали несколько чертовски дорогих хрустальных люстр. Наконец мы остановились перед другой дверью.

Я приподнял бровь, глядя на охранника, ожидая, что он нас впустит. Он нервно сглотнул, потирая затылок.

Он явно был новеньким.

«Только вы?» — сказал он по-русски, кивая за мою спину Исааку. «И он?»

Я впился взглядом, а затем резко сказал: «Да. Мне нужно гребаное разрешение перед тем, как войти в собственный клуб?»

Его глаза расширились, ноги отступили на шаг. «Г…г-н. Иваншов?» он заикался.

«Единственный и неповторимый», — прорычал я, делая угрожающий шаг вперед.

Он быстро покачал головой. «Мне очень жаль, Босс. Я…»

Взмахом запястья я заставил его замолчать. Его рот быстро закрылся, его челюсть почти щелкнула. Его тело слегка дрожало, когда он открыл дверь. Я увидел тревогу на его лбу, когда он понял, с кем на самом деле разговаривает.

Неужели Солоник нанял этого мальчика? Ну и шутка.

Как только я вошел в дверь, мое тело наполнилось теплом. В комнате не было так холодно, как в коридорах. Нет, комната обогревалась камином и обогревателем.

Большой банкетный зал был разработан для королевской семьи. Диваны, стулья и столы стояли по комнате. Середина была свободна, огромная пустота. Самая большая люстра висела посреди потолка, освещая всю комнату.

Мужчины разговаривали и смеялись между собой, держа в руках бокалы вина, а их тела украшали дорогие костюмы.

Без повторного взгляда кто-то мог бы сказать, что эти люди были самыми богатыми, сделанными на грязных деньгах. И я был одним из них.

Не только их частью… Я был Боссом. Королем.

Все внимание было привлечено ко мне, когда я вошел в комнату. Валентин Солоник выступил вперед с широкой ухмылкой.

«Лев, наконец!» — громко сказал он, обнимая меня за спину, как будто мы были старыми друзьями.

Вместо того, чтобы говорить на своем родном языке, он говорил по-английски, поэтому все в комнате могли его понимать. Мы были смесью мексиканцев, русских, японцев и американцев. Я также мог заметить несколько мужчин с Ближнего Востока.

«Я почти подумал, что ты не придешь», — продолжил он с тем же сильным английским акцентом. Он очень старался, но его русский акцент все еще присутствовал.

«И пропущу событие года? Я так не думаю, — сухо ответил я. В отличие от Валентина, мой английский акцент был идеальным. Пока Солоник вел бизнес в России, моя база находилась в Штатах. Я сел на свой трон в Нью-Йорке, где правил много лет.

Валентин кивнул и протянул мне бокал вина. «Тогда наслаждайся вечером», — сказал он, подмигнув, прежде чем вернуться к гостям, с которыми был ранее.

Я сел на один из диванов лицом к середине комнаты. Исаак сел рядом со мной и допил свой стакан двумя большими глотками. «Мне понадобится больше одного стакана, если нам придется пережить ночь», — пробормотал он.

Я фыркнул, делая глоток дорогого вина. Я бы выбрал водку или виски, но в эти ночи мы выбрали классику. Или мы пытались.

Все дело во внешности. В конце ночи большинство из нас уходило с парочкой миллионов в карманах, в то время как другие с товарами на руках.

Мои глаза метнулись к двери напротив меня. Она была закрыта… пока. Взглянув на часы, я увидел, что уже почти полночь.

Еще несколько минут, и двери откроются. И тогда начнется веселье.

Глава 2

Лев

«Господа, добро пожаловать. Вечер вот-вот начнется. Для меня большая честь видеть всех вас здесь. Сегодня вечером, как ни странно, я принимаю гостей, — сказал Солоник с легким смехом.

Каждый год это мероприятие проводится разной группой. В этом году настала очередь Солоника. Я никогда раньше не был гостем у него. И никогда бы не стал.

Когда дверь открылась, меня вернули в настоящее. На мгновение воцарилась полная тишина, а затем начался ропот.

Мужчины смеялись, некоторые хихикали, другие ухмылялись от вида перед ними.

Роялист — это не просто какой-то клуб. Не каждый мог попасть внутрь.

Собственно, это даже не был клуб.

Больше похоже на ринг. Самый известный и успешный картель секс-рабов из когда-либо созданных. Тот, который никто не смог бы уничтожить, даже если бы попытались.

Многие делали это, но вернулись домой только их трупы.

Отрывая взгляд от мужчин в комнате, я взглянул на дверь. Я заметил, что женщины толпились там.

Я считал в уме. Всего двадцать пять. Девушкам было от шестнадцати до двадцати лет.

Все они были голыми, их тела были полностью обнажены, лишены достоинства. У них ничего не осталось.

Лица их украшала только черная кружевная маска. Они распустили волосы, забросив их за спину, когда они вошли в комнату.

Все двадцать пять стояли посреди комнаты, напряженно выпрямив спину.

Солоник хлопнул в ладоши, и они почти мгновенно упали на колени, просто марионетки для этой игры.

Они встали на колени на полу, вытянув руки перед собой, положив ладони на холодный твердый пол. Они выгнули спины и подняли задницы вверх в полной капитуляции.

«Рабыни присоединились к нам, так что наш вечер может начинаться. У нас обширная коллекция — разных цветов и размеров», — представил Солоник.

Он подошел к первой девушке, его туфля мягко коснулась ее голой задницы. Она не осмелилась пошевелиться или даже вздрогнуть. Она оставалась совершенно неподвижной, как застывшая статуя. «Самая лучшая задница и киска, которые вы когда-либо найдете. Все они хорошо обучены. Вы можете попробовать некоторых из них до начала торгов».

Вот откуда пришли наши деньги. Наш самый большой доход. Мы могли заработать более десяти миллионов долларов за одну ночь. Обмен проходил так быстро — в мгновение ока.

Покупка и продажа. Используй, а затем выбрось.

Именно это и происходило в эти ночи торговлей людьми.

Рабыни сделали бы все по нашему приказу. Мы были Хозяевами. Они были домашними питомцами. Легко и просто.

«Наслаждайтесь ночью», — закончил Солоник, слегка поклонившись гостям. Обернувшись ко мне, он кивнул и вернулся к своему стулу.

Именно тогда я заметил одинокую девушку, стоящую на коленях у его стула в той же позе, что и остальные. Единственная разница заключалась в том, что ее не было с остальными рабынями. Она была с ним.

«Ты делаешь ставку сегодня вечером?» — спросил Гавриков, подходя ко мне. Он был еще одним боссом из Братвы. Тот, кому я доверял свою жизнь.

«Ты чертовски хорошо знаешь, что я не делаю ставки. Я здесь, чтобы посмотреть и убедиться, что все под контролем, — прошипел я.

«Просто спрашиваю, чувак. Ты посещаешь эти мероприятия каждый год, но уходишь без единого предложения. Никто не спрашивает тебя, потому что ты Босс. Но будь осторожен. Ты не знаешь, когда змея нападет, — ответил он, ударив стаканом о мой, прежде чем уйти.

Мой взгляд вернулся к девушке рядом с Солоником. Я не мог видеть ее лица. Щека прижалась к мраморному полу, темные волосы каскадом спадали на ее плечи и лицо.

На мгновение мне стало интересно, как она выглядит. Все остальные рабыни встали и бросились к людям, у которых текла слюна.

Но она… она осталась стоять на коленях и пряталась, как изысканная статуя. У меня возникло искушение взглянуть поближе.

Допив вино, я поставил стакан на стол и встал. Передо мной встала женщина, склонив голову. Она начала становиться на колени у моих ног, но я быстро отступил, подталкивая ее к Исааку.

Он раздраженно хмыкнул, но, тем не менее, поймал девушку, почти нежно обняв ее. Женщины были его слабостью.

Я подошел к Солонику, глаза которого были нацелены на меня. Его пальцы собственническим хватом обвились вокруг шеи девушки. Я фыркнул, борясь с желанием закатить глаза от его слабой демонстрации одержимости.

Ты можешь обладать кем-то, даже не касаясь… они могут стать твоими от одного взгляда. Тебе не нужно было цепляться за них, чтобы показать своё владение.

Когда я подошел ближе, он склонил вопросительно голову. Я кивнул в сторону стоящей на коленях рабыни. «Она не участвует в торгах?» — спросил я, приподняв бровь.

Солоник усмехнулся. «Не сейчас. Она будет последней. Но не для продажи. Она доступна только на ночь по некоторым строгим правилам».

«Она твоя?»

«Пока что. Пока я не найду самого выгодного покупателя. А пока я буду наслаждаться ею, пока не решу иначе, — сухо пробормотал он, его пальцы скользили по ее спине.

Она оставалась неподвижной, и я просто подошел ближе. Я хотел увидеть ее реакцию. Что угодно… хоть небольшой проблеск. Не застывшую скульптуру.

«Ты делаешь ставку сегодня вечером?» — спросил Солоник, скрестив лодыжки. Он откинулся на стул, дергая галстук.

«Нет», — отрезал я.

Да.

Блять! Разочарованный внезапной мыслью, я запустил пальцы в волосы. Я попытался подавить рычание, угрожавшее вырваться.

Мой взгляд скользнул обратно на девушку. Солоник заметил и ухмыльнулся.

«Ты скучный, Лев. Насладись ночью хоть раз. Ты можешь выбрать из множества образцов, — сказал он, размахивая рукой по комнате.

Я следил за его движением, мои глаза находили всех двадцати пяти девушек, но ни одна из них не привлекла мое внимание.

Не то что соблазнительная лисица, стоящая на коленях у моих ног.

Когда я не ответил, Солоник вздохнул, похоже, глубоко задумался.

«Я позволю тебе одолжить мою рабыню. Один минет. Она делает самый лучший, — наконец заявил он, кивая на девушку.

Мои глаза расширились, и я вопросительно приподнял бровь. Он пожал плечами, сцепив пальцы за шею. «Делиться это забота, Лев».

Мой взгляд впился ей в кожу, когда я обдумывал предложение Солоника. Моя длина окаменела при мысли о том, что она глубоко всасывает меня в горло.

С ее приподнятой задницей я подумал о том, чтобы трахнуть ее в этой позе. Идеальная поза, чтобы погрузить меня глубоко в ее киску. Я поправил член в штанах и облизнул губы.

«Договорились?» — спросил Солоник, вырывая меня из сладких, поганых мыслей.

Было бы так легко сказать «да». Просто возьми ее, используй… мое тело приветствовало эту мысль, но мой глупый мозг сопротивлялся ей.

Я не трогал рабынь. Это было моим правилом номер один.

Я их не трахал. Правило номер два.

Не трогать рабынь. Третье правило.

Не трогать блять рабынь. Четвертое правило.

Подобные события, какими бы заманчивыми они ни были, заставляли мой желудок сжаться. Это было грязно, развратно и совершенно омерзительно.

Я мог быть участником сети торговли людьми. Я мог быть наблюдателем… чтобы убедиться, что все идет гладко. Но я никогда раньше не участвовал.

Я никогда не брал женщину против ее воли.

Это делало меня лучше? Блять нет. От того, что я их не трогал, это не делало меня лучше. Я был далек от лучшего.

Я был их наихудшим кошмаром. Дьяволом во плоти.

У меня просто были правила, чтобы держать себя в руках.

«Нет. Не договорились, — сухо сказал я. Отведя взгляд от обнаженной девушки, я ушел.

Было тяжело, когда все, что я хотел сделать, это бросить ее тело на землю и взять ее прямо здесь, пусть все смотрят, как она кричит в экстазе, когда моя сперма будет капать из ее мокрой киски.

Что-то было в ней. То, как ее лицо было скрыто, как будто она была под запретом для меня. И она была. Эта девушка принадлежала кому-то другому.

Это только заставило меня хотеть ее еще больше. В моих глазах она стала более соблазнительной, чем те другие рабыни, которые легко могли стать моими.

Я вернулся к дивану и увидел, что Исаак пропал, но в нескольких футах от меня обнаружил, что он тихо разговаривает с Гавриковым. У его ног стояла на коленях рабыня, его рука нежно ласкала ее волосы.

Он всегда питал слабость к рабыням. Исаак ненавидел эти события даже больше, чем я. Но у него не было выбора, кроме как подыгрывать, быть еще одним Господином в игре. И он хорошо играл.

Я сел обратно на диван, вытянув ноги перед собой. Моя голова была запрокинута, когда я смотрел в потолок, ожидая окончания этой долгой ночи.

Мои глаза закрылись, заглушая крики рабынь, когда их били и жестко трахали. Крики удовольствия, когда кончали мужчины. Шлепки кожи друг о друга, когда они трахали девушек, чтобы они подчинялись.

Это будет долгая ночь. Как раз то, что мне было нужно.

Где была моя кровать? А бутылка водки?

Да… в моем отеле.

Я устало потер лоб, разочарованно дергая галстук. Еще один крик раздался сквозь стены, на этот раз наполненный такой болью.

Всегда была боль.

Никакого удовольствия для рабынь. Очень немногие имели шанс испытать оргазм. Только если Господа были щедры и ласкали киску или задницу.

Мои глаза все еще были закрыты, когда я почувствовал руку на бедре. Я подпрыгнул, мое сердце на секунду забилось быстрее. Мои пальцы вцепились в хрупкие запястья, прижимая их к бедрам.

Я держал глаза закрытыми секунду, дыша через нос. Я уже был твердым и пульсирующим, отчаянно желая освободиться. Было бы чертовски невозможно оттолкнуть того, кто это был.

С трудом сглотнув, я открыл глаза… и у меня перехватило дыхание.

Глаза голубовато-стального цвета.

Самые красивые голубые глаза, которые я когда-либо видел, смотрели на меня.

На ней была черная кружевная маска, очень похожая на другие, за исключением того, что у нее спереди свисали черные бусины.

Она стояла на коленях у моих ног. Ее поза была покорной. Ее обнаженное тело было полностью голым, только черная маска закрывала половину лица.

Она смотрела на меня своими поразительными оленьими глазами. Ее черные волосы, такие длинные, такие гладкие, красивыми волнами ниспадали ей за спину. Ее идеальные пухлые губы были окрашены в темно-красный цвет.

Маска только делала ее… более экзотической… более заманчивой.

Мои ноги расширились против моей воли, и она придвинулась ближе, прижавшись всем телом к моей внутренней стороне бедер.

Так близко, что я увидел, что ее глаза были обведены черной подводкой и дымчатыми тенями для век, отчего ее голубые глаза только усилились. Они были единственным, на что я мог смотреть, полностью потерявшись в них.

Моя рука сжала ее запястья, мои пальцы впились в ее мягкую кожу. Она не вздрогнула от боли, как я ожидал. Вместо этого ее глаза были прикованы к моим.

Она облизнула губы, медленно и так чертовски чувственно, что мой член подпрыгнул от этого вида. Я тяжело вздохнул, мой разум обезумел от возможностей, которые открылись передо мной.

Она была насмешкой. Похожа на Ангела, но соблазнительна как шалунья. Настолько заманчива, что даже Дьявол попался… в ее ловушку.

Я наклонил голову, касаясь носом ее челюсти, вдыхая ее запах. Розы. От нее пахло свежими розами, как будто она только что купалась в них.

Ее голова была запрокинута назад, когда я провел носом по ее шее, наполняя легкие ее запахом, сводя себя с ума вместе с ней.

Мои чувства были потеряны, когда я притянул ее еще ближе к своему телу, между моими разведенными ногами. Когда я встретил ее взгляд, она посмотрела на меня с такой невинностью, что я потерял дар речи.

Хотя ее голос не звучал, эти глаза говорили все. В них была боль и невинность… то, что у них всех отняли.

Эта рабыня была истинным воплощением красоты. Настолько заманчива, что отрицать было невозможно.

Мои губы коснулись ее шеи, следуя дорожкой к ее уху. Я покусал ее мочку уха, слегка поддразнивая ее. Прикосновения почти не было. «Ты выглядишь как Ангел… такая чертовски экзотическая», — грубо прошептал я ей в уши.

Она вздрогнула, ее поза слегка задрожала, и я ухмыльнулся.

Такая чертовски идеальная. Абсолютно идеальная.

Я отпустил ее запястья и отстранился, внимательно наблюдая за ней. Мои глаза избегали Солоника и всех остальных.

Я не знал, почему эта рабыня стояла на коленях у моих ног, когда я отказался от предложения Солоника, но прямо сейчас, в этот момент, я не собирался жаловаться.

Как только я отпустил ее, ее пальцы двинулись вверх, к моей молнии. Она намеренно избегала моего взгляда, когда расстегивала молнию.

«Что ты делаешь?» — спросил я, ясно зная ее намерение. Ей не разрешалось говорить, пока с ней не заговорили.

«Позвольте мне служить вам, Господин», — тихо прошептала она. Ее голос почти заглушил крики по комнате, но я все еще слышал его.

Голос Ангела.

Никто не мог говорить так тихо. Никто не мог заставить эти слова звучать так чертовски мило, как они звучали с ее губ.

Не раздумывая, я расстегнул ремень. Она облизнула губы, ее руки слегка дрожали на моих бедрах.

Когда я немного отодвинул свои брюки и боксеры, она посмотрела на меня.

Уголок моих губ слегка приподнялся, когда она тяжело сглотнула. Я приподнял бровь, ожидая, что она двинется.

И она не разочаровала.

Взяв мою твердую, пульсирующую длину в руку, она обхватила меня пальцами, проводя вверх и вниз.

Я зашипел, мои бедра слегка приподнялись, когда она усилила свою хватку. С уверенностью, как ни у кого другой, все еще глядя мне в глаза, она склонила голову.

Ее язык вышел и лизнул головку, вылизывая языком каплю спермы. «Ах, черт!»

Она смотрела на меня, наблюдая за моей реакцией, когда ее губы приоткрылись и взяли мой член в свой влажный теплый рот. Она сосала меня глубоко, ее язык скользил по венам, пульсирующим вокруг моего члена. Ее голова покачивалась вверх и вниз, погружая меня глубже каждый раз, когда я ударял ей по горлу.

Она не боролась против вторжения. Нет, она приветствовала это, забирая у меня столько, сколько могла.

Больше не в силах бороться с собой, я позволил инстинкту взять верх. Мои пальцы обвились вокруг ее волос, крепко сжимая их. Мои костяшки почти болезненно впивались в ее затылок, когда я тянул ее вперед, беря на себя управление.

Она расслабилась в моей хватке, полностью сдавшись, когда я трахнул ее рот именно так, как хотел. Глубоко, быстро и грубо. Без всякого контроля, потому что я был спущенным на волю зверем.

Ее зубы слегка задели нижнюю часть моей твердой длины, и я зашипел, мои бедра резко поднялись вверх. Я сильнее дергал ее за волосы, входя и выходя из ее рта, как будто я трахал ее киску.

Ее рот широко открылся для меня, когда я провел им по своему члену. Войдя внутрь в последний раз, я крепко держал ее голову, пока ее рот обвился вокруг меня.

Удерживая ее неподвижно, я заставил себя войти ей в горло. «Проглоти все это», — приказал я хриплым голосом от моего собственного желания.

И она это сделала, у нее перехватило дыхание, когда она пыталась проглотить меня до последней капли. Некоторые стекали по ее подбородку, следуя по ее голой груди. Мои глаза открыто смотрели на ее потрясающие черты.

Она вылизала меня, и я с легким хлопком выскользнул из ее рта. Ее язык протиснулся между приоткрытыми губами, ловя остатки. Прикрыв глаза, я провел пальцем по своей сперме, которая покрывала ее грудь.

Проведя мокрым пальцем по губам, я наблюдал, как она его облизывает. Ее глаза закрылись, и она прошептала: «Спасибо, Господин. Для меня большая честь служить Вам».

На какое-то мгновение мое сердце замерло.

Я не хотел, чтобы она называла меня Господином. Только потому, что это что-то со мной сделало… это заставило меня подумать об очень развратных вещах, которые я хотел с ней сделать. Удивительно, но я хотел, чтобы мое имя было на её губах.

Этим ангельским голосом я хотел, чтобы она назвала мое имя.

Сегодня вечером я уже нарушил одно правило.

Не трогать рабынь.

Слишком поздно для этого.

Но я собирался нарушить другое правило.

Не покупать рабынь.

К концу ночи эта маленькая рабыня должна стать моей. Только моей.

Глава 3

Мария

Я молчала. Мое тело крепко сжалось, отказываясь шевелить ни единой мышцей. Застывшая картина во времени.

Я не осмелилась поднять глаза. Я не осмелилась взглянуть на этого странного человека со странным голосом.

Он говорил авторитетно, его голос был глубоким и грубым, лаская мое тело.

Я стояла на коленях рядом с моим Господином, пока этот новый господин говорил. Они говорили обо мне, я знала это. Я чувствовала на себе их взгляды.

По коже пробежали мурашки от отвращения. Я ненавидела, когда они смотрели на мое обнаженное тело, лишенное всего. Даже моего достоинства. Моей гордости.

У меня ничего не осталось.

Мне больше ничего не принадлежало.

Я была полностью его. Каждая часть меня принадлежала ему — моему Господину.

И я ненавидела это каждый божий день.

Я желала, молилась и надеялась, что придет мой Прекрасный Принц. Может, он прискачет на красивой белой лошади. Он посмотрит на меня с любовью и унесет меня прочь. Он спасет меня от плохих людей. Мы уедем на закате в его замок.

И потом он полюбит меня всем сердцем.

Мы будем жить долго и счастливо.

Но это была только мечта. Фантазия, которую я создала в своей голове, чтобы остаться в живых.

Когда мой Господин касался меня, я закрывала глаза и представляла его моим Прекрасным Принцем.

Я продолжала притворяться. Каждую минуту своей жизни я делала вид, что это не моя реальность.

Но иногда было тяжело. Когда боль становилась слишком сильной, когда крики не прекращались, я больше не могла прятаться.

Когда мне казалось, что мои внутренности разрываются, я не могла прятаться. Мне приходилось сталкиваться со своей реальностью.

И это был еще один день. Я снова была голой. Большую часть времени нас держали голыми.

Они сказали, что это для облегчения доступа. Чтобы они делали с нашими телами все, что захотят.

Нам сказали носить наши знаки — их знаки — с гордостью. Когда наши тела были синими и зелеными, мы с гордостью носили их. Мы расхаживали, показывая, насколько хороши наши Господа.

Процесс повторялся. День за днем. Ночь за ночью.

Некоторые женщины были здесь с детства. Остальные — с подросткового возраста. Но никто не был старше двадцати.

Меня забрали восемь месяцев назад.

Восемь месяцев назад мне было восемнадцать лет.

Два месяца назад мне исполнилось девятнадцать.

Каждый месяц Господин напоминал мне о дате, когда меня забрали. Это был наш юбилей.

Я продолжала считать месяцы в голове, стараясь не потерять этот небольшой проблеск внешнего мира. Отчаянно пытаясь удержать нить с тем, что осталось от меня.

В отличие от того, что думал Господин, я еще не потеряла рассудок.

Я была еще жива.

Он думал, что я мертва.

Он думал, что я идеальная рабыня.

Он думал, что я просто еще одно домашнее животное. Еще одна кукла, с которой можно поиграть. Еще одна марионетка, с которой можно делать все, что он хочет.

Но я еще не потеряла надежды.

Он думал, что я принадлежу ему.

Но он ошибался. Так сильно ошибался.

Он может владеть моим телом.

Но моя душа… мои мысли… они были моими.

Он не мог забрать это у меня. Моя душа ему не принадлежала. Мои мысли не принадлежали ему.

И мое сердце… оно никогда не будет его.

«Она твоя?»

Его голос вернул меня в настоящее. Не мой Господин.

А он.

По неизвестной причине я чуть не забыла все тренировки и захотела поднять голову.

Я хотела его увидеть. Увидеть человека, чей голос творил что-то странное с моим телом.

Спустя столько времени я что-то почувствовала. Странная дрожь пробежала по моей спине.

После столь долгого оцепенения он заставил меня что-то почувствовать.

Что это было, я не понимала.

«Пока что. Пока я не найду самого выгодного покупателя. А пока я буду наслаждаться ею, пока не решу иначе, — сухо пробормотал Господин, его пальцы скользили по моей спине.

Я боролась с позывом рвоты. Каждый раз, когда он касался меня, мне приходилось бороться с собой. Мне пришлось напомнить себе, что я идеальный питомец.

Мне пришлось принять это прикосновение. Как бы я ни ненавидела это.

Мужчина молчал, как мне показалось, очень долго.

И я внезапно почувствовала отчаянное желание, чтобы он снова заговорил. Чтобы он подарил мне силу своего голоса и заставил моих демонов замолчать.

«Ты делаешь ставку сегодня вечером?» — спросил Господин.

«Нет», — отрезал мужчина.

В моем положении, когда я все еще стояла на коленях и прижималась лбом к твердому полу, мои глаза расширились.

Никто бы не увидел этого маленького действия. Это был мой секрет.

У меня перехватило дыхание. Разве он не был участником этого картеля? Разве он не покупал рабынь?

Я слушала их разговор. Господин предложил этому человеку провести со мной ночь.

Мое тело напряглось, ожидая его ответа.

Когда он отказался, я вздохнула. Так тихо, что никто не заметил.

Это было разочарование? Или облегчение?

Я не знала, что чувствовать. Хотя я еще не видела этого человека, он заставлял меня чувствовать себя неуправляемой.

Разве он не хотел меня?

Друзья Господина всегда хотели провести со мной ночь, когда приходили. Они говорили, что я их фаворитка. Что я красивая.

Разве этот мужчина не считал меня красивой?

Мне стало стыдно, когда я поняла, что мне не всё равно. Его мысли внезапно стали важны для меня.

Сглотнув комок в горле, я закрыла глаза. Я вдохнула и выдохнула. Мои мышцы оставались напряженными, когда он начал уходить.

Его тепло исчезло, оставив меня застывшей и снова замерзшей.

Мастер коснулся моей шеи, лаская спину. Мягкое прикосновение длилось недолго, прежде чем его ногти впились в мои бедра, оставив след. Я всегда носила его следы.

Даже мое слабое тело теперь привыкло к этому. К его избиениям. К бесконечным часам пыток.

Это было больно. Это было больнее, чем я могла описать, но все, что мне нужно было сделать, это закрыть свой разум и уплыть в волшебную страну с моим Прекрасным Принцем.

Его руки поднялись к моей шее и крепко сжали ее. Господин поставил меня на колени, но я продолжала опускать голову, глядя в пол.

Я бы не посмела поднять глаза. Это была ошибка, которую я делала много раз. Но точно так же, как урок извлекался из каждой ошибки, я усвоила этот урок тоже.

Самым тяжелым образом.

Господин всегда находил способы причинить мне боль. Он любил называть это новыми творческими путями.

Его дыхание было близко к моему уху. Я не вздрогнула, когда он лизнул мою шею, оставив мокрый след.

Отвращение покатилось по мне гневными волнами, но я ничего не могла поделать.

«Я хочу, чтобы ты пошла туда и пососала его член своим красивым ртом. Сделайте так, чтобы ему было хорошо. А потом я хочу, чтобы ты вернулась с полным ртом его спермы».

Его слова были грубыми и злыми. Опасными и властными.

Я сделала, как мне было велено. Потому что он был Господином, а я была хорошенькой куклой к его услугам.

Этого нельзя было изменить. Как бы я ни боролась с этим.

Как бы я ни ненавидела это.

Снова встав на четвереньки, я держала голову опущенной. Он хлопнул меня по заднице, и с его молчаливого разрешения я поползла к мужчине.

Я была на полпути, когда поняла, что не знаю, кто это был. Я не знала, к кому ползу, кому должна доставить удовольствие.

Было запрещено смотреть в глаза Господину… только после того, как нам приказывали. В этот небольшой момент я нарушила первое правило.

Моя голова слегка наклонилась вверх, мой взгляд быстро осмотрел комнату. Мое сердце бешено забилось о грудную клетку, боясь, что меня поймают и накажут.

Весь этот страх и паника исчезли, как только я увидела человека перед собой.

Он сел на диван, всего в нескольких футах от меня. Его ноги были раскинуты, когда он устроился на сиденье, подняв голову к потолку. Я могла сказать, что его глаза были закрыты.

Мои глаза отслеживали его движение, когда он почти разочарованно дернул за галстук. У меня перехватило дыхание, и мое сердце снова забилось быстрее.

Я не осознавала, что снова ползу. На этот раз к своей цели.

Мои глаза были прикованы к этому человеку. Я даже не была уверена, что это был он. Мое тело и разум были отключены. Это было похоже на невидимое притяжение, заставляющее меня тянуться к нему.

По мере того, как я приближалась, мое дыхание становилось тяжелее.

Я… нервничала.

Мое движение остановилось, когда я была всего в двух футах от него. Очень близко. Еще один шаг, и я смогу прикоснуться к нему.

Но я не могла пошевелиться.

Этот человек… он был большим. Сквозь одежду я видела его мускулы. Судя по его длинным ногам, он был выше шести футов ростом. Диван, на котором он сидел, казался изящным и маленьким по сравнению с ним.

Его костюм растянулся на его широкой груди, и я сглотнула. Мой взгляд упал на его кулаки, лежавшие на его бедрах. Он сжал, а затем разжал пальцы.

Я снова посмотрела на его лицо, его глаза все еще были закрыты. Несколько прядей его темных волос упали на лоб, как будто они были упрямыми и не хотели оставаться на месте. Похоже, он не брился несколько дней. Темная щетина придавала ему идеальный грубый вид.

Он выглядел далеко не джентльменом.

Воздух вокруг него стал холоднее и насыщеннее. Даже с закрытыми глазами, откинувшись назад, он излучал доминирование.

Его авторитет был громким и ясным.

Мой Господин — Валентин — был ничем по сравнению с этим человеком.

Мой Господин навязывает мне свое господство.

Но этот человек… без единого слова дал понять миру, что он король. Хозяин. Судья, присяжные и палач. Он обладал всей властью, и все остальные танцевали под его мелодии.

Этот человек… был опасен.

Он не был Прекрасным Принцем.

Он был дьяволом во плоти.

И я уже попалась в его ловушку.

Проглотив свой страх, панику и отвращение, я продолжала ползти вперед. Прошли секунды, пока я достигла его ног.

Мое тело устроилось между его бедрами, двигаясь легко и элегантно, как меня учили. Мое дыхание было беззвучным, мои движения — медленными и легкими.

Я коснулась его бедра.

Его рука дернулась вперед, его пальцы обвились вокруг моего маленького запястья. Дыхание у меня остановилось. Мое сердце бесконтрольно колотилось. Первое прикосновение подтолкнуло меня к краю, и я падала… падала в глубокую темную бездну.

Его хватка усилилась, и я знала, что одним прикосновением он может легко сломать мне запястье. Но он этого не сделал.

Я почувствовала на себе его взгляд. Моя кожа загорелась от его пристального взгляда, и мне очень хотелось поднять глаза… посмотреть ему в глаза.

Его большой палец прижался к внутренней стороне моего запястья, и, не осознавая этого, моя голова двинулась вверх.

Наши взгляды встретились.

И мир замер.

У меня отняли слова. Я лишилась своих мыслей.

Всё и все замерзли… ничего не имело значения.

Только наши глаза, смотрящие друг на друга. Я видела свое отражение в его бледно-серых глазах.

Моё обнаженное тело было видно в его глазах, и все закончилось.

Я видела свой стыд, его глаза были зеркалом моей души.

Я могла видеть себя… грязной рабыней. Принадлежащей другому мужчине.

От одного взгляда, как и несколько секунд назад, все застыло… мой мир перевернулся и вернулся. Повернулся вспять и снова нашел свое место.

На короткое время я забыла, кто я такая. Но я видела себя его глазами, и этого было достаточно.

Этот человек не был моим Прекрасным Принцем.

И я не была его сладкой любовью.

Он был Господином.

Я была рабыней.

И у меня была работа. Команда, которой нужно следовать. Доставить удовольствие мужчине.

Затем я вернусь на свое место, рядом с ногами моего Господина, с полным ртом спермы этого мужчины.

Я облизнула губы. Его глаза следили за моим движением, и я знала, что обратила всё его внимание.

С легкостью и после бесчисленных попыток я моргнула. У меня скрутило живот, но я сосредоточилась на задаче.

Но Дьявол снова играл с моим разумом. Он снова втянул меня в свою ловушку.

Вместо того, чтобы просто прижать меня лицом к его промежности и заставить принять его мужественность, как и все остальные, он наклонился.

Его голова была рядом с моей, его нос слегка касался моей челюсти. Самое мягкое прикосновение, такое чувственное… такое красивое… такое правильное.

Его нос скользил по небольшой дорожке, касаясь моей подбородка и шеи. Я почувствовала его дыхание на своей коже, вызывая легкую дрожь.

Когда он вдохнул меня, мои глаза закрылись.

Почему я не чувствовала отвращения к его прикосновениям? Этот человек влиял на меня… изменял всё, что я когда-либо знала.

Мой мир и его мир рушились вместе, линии выравнивались и совпадали без нашего разрешения.

Он притянул меня ближе. Его бедра раздвинулись шире, чтобы вместить меня. Мое тело прижалось к нему, и я растаяла в его объятиях.

В этот момент все остальное не имело значения. Ни порочность этого действия, ни то отвращение, которое я испытывала всего несколько секунд назад.

Он слегка сдвинулся, и наши взгляды снова встретились. Мы молча смотрели друг на друга. В его взгляде ничего не было… он был пустым. Черная пустота. Мой говорил обо всём громко.

Мог ли он видеть мою правду? Мою реальность?

Ему было всё равно?

Наши взгляды разошлись, когда он снова наклонился. Его губы коснулись моей кожи, оставляя поцелуи вдоль пути от шеи до уха. Мое тело было теплым и покрасневшим, странное ощущение нарастало в глубине живота.

Когда в последний раз меня так нежно трогали? Когда в последний раз меня так нежно целовал мужчина?

Он нежно покусал меня за мочку уха, и я чуть не задохнулась. Его прикосновение было таким легким, что мне хотелось большего.

Он дразнил меня, и я жаждала большего.

«Ты выглядишь как Ангел… такая чертовски экзотическая», — грубо прошептал он мне на ухо.

Я вздрогнула, легкая дрожь прошла по мне, которую, я знала, он сразу заметит.

Но остановить это было невозможно. Его слова все изменили. Тот же низкий, грубый голос, что и раньше. Этот человек, который обнимал меня… был тем же, кто отверг меня.

Ты выглядишь как Ангел… такая чертовски экзотическая.

Ангел?

Он думал обо мне как об ангеле?

Мои щеки вспыхнули, а тело покалывало.

Никто раньше не называл меня ангелом.

Я была рабыней для всех остальных.

Но этот незнакомец… этот Дьявол назвал меня Ангелом.

Вместо того, чтобы разрывать мою душу, он давал мне частички самого себя.

Так что я верну ему одолжение единственным известным мне способом.

Как только его пальцы отпустили меня, я перешла на его молнию. Я избегала его взгляда, не желая видеть в нем мое утраченное достоинство.

«Что ты делаешь?», — он спросил.

Он знал ответ, но хотел, чтобы я заговорила. То, что мне было запрещено делать. Я только отвечала Господину, и молчала до тех пор, пока он не разрешал мне говорить, мне не разрешалось произносить ни единого слова.

Мой Господин был строг со своими собственными правилами. Страх скользнул по моей спине, но я снова оттолкнула его.

Я нарушила второе правило.

«Позвольте мне служить вам, Господин», — прошептала я так тихо, только для его ушей.

В тот момент, когда эти слова вырвались из моего рта, он начал расстегивать ремень. Я инстинктивно снова облизнула губы.

Мои руки дрожали на его бедрах, чувствуя странную нервозность. Он стянул брюки, пока не стала видна его твердая длина.

Ох. Он был длинным, толстым и твердым. Вершина его ствола была почти темно-пурпурной, что говорило мне, что он готов к моему рту.

Я посмотрела на него. Уголок его губ приподнялся в небольшой понимающей ухмылке. Он ждал.

Он не давил. Он не требовал.

Наконец мой взгляд снова опустился на его выдающееся мужское достоинство. Очень внушительных размеров и длины. На головке уже были белые капельки.

Я сглотнула и посмотрела на него. Казалось, я не могла оторвать от него глаз. Его притяжение было другим, немного тревожным. Но из-за нервозности мне это понравилось. Смотря друг на друга, я наклонилась и лизнула длину.

Он зашипел и громко выругался. Я наблюдала за его реакцией, загипнотизированная видом чистой похоти на его прекрасном лице, когда я взяла его в рот.

Мои губы обхватили его длину, глубоко посасывая его. Мой язык проследил за его пульсирующими венами, и его бедра вздрогнули вверх, проникая глубже в мое горло.

Я не боролась против вторжения. Впервые я это приветствовала. Я взяла его в рот, чтобы доставить ему желаемое удовольствие.

Его пальцы крепко обхватили мои волосы, его суставы болезненно впивались в кожу моей головы, когда он толкался в меня все сильнее и глубже своим членом. Он крепко сжал мои волосы, полностью контролируя ситуацию.

Я расслабилась в его хватке, сдавшись ему. Он трахал меня в рот, забирая то, что хотел.

Он низко зарычал в грудь, и мои ногти впились в его бедра.

Это было грязно. Глубоко. Грубо. Быстро.

Но он делал то, что я ненавидела со страстью, такой чувственностью. Я пульсировала между ног и сжала бедра вместе.

Со мной что-то происходило. Он входил и выходил из моего рта, заставляя меня взять его целиком. Сделав последний толчок, он прижал мою голову к своему члену.

Я не получила предупреждения, когда он наполнил мой рот.

«Проглоти все это», — приказал он хриплым от желания голосом.

Не задумываясь, я так и сделала. Не думая о последствиях, я проглотила каждую каплю, радуя его каждым лизанием и глотком.

Мое горло работало противусилий, немного спермы стекало по подбородку. Его глаза скользили по моей груди, следя за влажным следом, который оставляла его жидкость.

После последнего лизания он отпустил мою голову и отстранился. Я облизнула губы, чтобы убедиться, что все слизала.

По какой-то странной причине мне захотелось доставить удовольствие этому человеку.

Его глаза были прикрыты от желания, когда он провел пальцем по моей груди и затолкал свою сперму мне в рот. Мои губы сомкнулись вокруг его пальца, начисто обсасывая его.

Был ли он счастлив? Я подумала, понравилась ли я ему.

Мои глаза закрылись, когда он провел влажными пальцами по моим губам.

«Спасибо, Господин. Для меня большая честь служить Вам».

Мягкий шепот. Месяцы и месяцы практики вбили это в мою голову.

Всегда благодарить Господина за то, что удостоил нас своей спермой.

Я его ненавидела. Я ненавидела благодарить их за то, что они сделали нас грязными и уродливыми.

Я так потерялась в моменте… в нем… что забыла, кто и где я.

Рабыня. Я была рабыней.

Не забывай. Никогда не забывай этого. Не теряй себя.

Пришлось снова напоминать себе. Вновь и вновь.

Каким бы красивым ни был этот смуглый человек, он был Дьяволом. Не лучше, чем любой другой мужчина в этой комнате.

Не лучше Валентина Солоника.

Я почувствовала, как он коснулся моего подбородка, приподняв мою голову. Мои глаза оставались закрытыми, отказываясь дать ему возможность хоть немного заглянуть в мою душу.

«Посмотри на меня.»

Мои глаза резко открылись по его приказу.

Я рабыня. Он Господин.

Не забывай. Никогда не забывай этого. Не теряй себя.

Если я делала, как мне говорили, наказаний было меньше. Если я удовлетворяла их, я хорошо высыпалась.

Если я им нравилась, я ела хлеб с сыром.

Если мои крики боли были их новой любимой музыкой, я пила воду.

Я рабыня. Он Господин.

Он не был моим Прекрасным Принцем.

Не забывай. Никогда не забывай этого. Не теряй себя.

Его серые глаза смотрели на меня, склонив голову набок. Его любопытство обожгло мою кожу.

Его тепло причиняло мне боль. Я этого больше не хотела.

«Почему твои глаза внезапно стали пустыми, милый Ангел?»

Его слова ласкали меня… а затем прорезали мою кожу, пробиваясь в мое сердце.

Я снова попадала в его темную ловушку.

Мои губы сжались, я отказывалась отвечать. Он приподнял бровь, кончиком пальца мягко коснувшись моего подбородка.

«Ты отказываешься отвечать мне?»

Я сглотнула и захотела закрыть глаза. Но его пристальный взгляд не позволил мне.

Качая головой, я молчала.

«Тогда ответь мне», — тихо потребовал он.

Наши лица были в нескольких дюймах друг от друга. Он наклонился вперед, наши дыхания смешались, наши губы почти соприкоснулись.

«Говори», — сказал он снова.

Я этого не сделала. Что я могла сказать?

Маленькие моменты упрямства, подобные этому, всегда приводили меня к ужасным наказаниям.

Но все они того стоили.

Я молча показывала им, что они никогда не будут контролировать меня полностью. Мой разум все еще был моим. Мое сердце и душа все еще принадлежали мне.

«Я хочу снова услышать этот прекрасный голос».

Мое сердце треснуло. Игра его слов была музыкой для моих ушей.

Красивый голос.

Он думал, что у меня красивый голос?

Был ли у меня красивый голос?

Мои губы приоткрылись против моей воли. Я хотела услышать свой голос. Я хотела услышать красоту, о которой он говорил.

Господин учил меня, что я уродлива. Все во мне было грязным.

Но Дьявол… говорил другое. Что-то совсем другое.

Смятение затуманило мой разум, когда я задышала, готовясь заговорить. Для него. Только для него.

Но мои слова не слетели с моих губ.

«Я вижу, что моя рабыня хорошо тебе послужила».

Я закрыла глаза от звука голоса Господина. Он вернулся. И он просто разрушил тот маленький мир, который дьявол и я построили вместе.

Мужчина отпустил мой подбородок, и я сразу почувствовала его потерю. В голове я сильнее сжалась, прячась подальше.

Мои глаза резко открылись, когда он снова прикоснулся ко мне. Его взгляд все еще был на мне, когда он погладил мою макушку. Он провел пальцами по моим черным волосам.

Мое сердце замерло от сладкого прикосновения. Слишком сладкого для дьявола.

Его ладонь обхватила мой затылок, и он прижал меня так, что моя щека оказалась на его бедре.

Мое тело все еще находилось между его ног, все еще удерживаясь в его объятиях. Он погладил меня по щеке, и мое тело расслабилось. Мои глаза закрылись, когда я растворилась в его тепле.

Я не хотела, чтобы он переставал меня трогать.

Мир… каждое безобразие в нем растворилось в воздухе.

Я плыла далеко-далеко… в волшебную страну.

Где, черт возьми, был мой Прекрасный Принц.

Где мы жили долго и счастливо.

Но все это прекратилось. Слишком быстро меня вырвали из моего «долго и счастливо» и утащили обратно в темную бездну.

В бездонную яму, в которую я продолжала падать… и никто не смягчал мое падение.

Мои уши уловили его голос, его слова… его требования.

«Иди в спальню. Я хочу, чтобы ты лежала на кровати и ждала меня».

Глава 4

Лев

Я ненавидел то, как она отводила глаза. Я ненавидел, как она внезапно замкнулась, как будто наконец осознала, что между нами произошло.

Я не хотел, чтобы ей было стыдно. Это было последнее, чего я хотел, и, будучи ублюдком, это было единственным, чего я добился.

Чего я ожидал? Трахнуть ее прелестный гребаный рот, как голодный зверь, и ожидать, что она упадет мне на колени?

И в таком месте? Где можно было слышать крики других женщин и мужчин?

Её взгляд остекленел, и я просто знал, что ее больше нет со мной.

Момент между нами был прерван.

Она посмотрела вниз, сосредоточившись на чем-то другом, кроме моего лица. Я быстро застегнул штаны, прежде чем прикоснуться к ее подбородку, пытаясь снова обратить на меня ее красивые голубые глаза.

«Посмотри на меня», — приказала я, мой голос все еще был немного грубым после моего недавнего оргазма.

Ее глаза метнулись, и я почти улыбнулся. Я произвел на нее неоспоримый эффект.

Я держал ее в своих руках, как бы она ни сопротивлялась.

«Почему твои глаза внезапно стали пустыми, милый Ангел?» Мой вопрос был шепотом, только для ее ушей.

Ее глаза расширились, и я понял, что мои слова попали именно туда, куда я нацелился. В ее разбитое сердце.

Но ее губы отказывались шевелиться, отказывались отвечать мне. Она отказывалась дать мне свой ангельский голос, и это только заставило меня хотеть этого еще больше.

Я хотел этот запретный момент.

«Ты отказываешься отвечать мне?» — медленно спросил я, используя тон Господина.

Фактически, ей было запрещено говорить со мной, если Валентин не дал ей разрешения. Но опять же, я также был Господином. Хозяином этого долбаного картеля. Неважно, какие правила были у Валентина.

Моя сила была больше его.

И я использовал бы её, как захотел, чтобы получить этого Ангела.

Даже если это был провал… даже если я настаивал на чем-то настолько неправильном, я чувствовал, что это правильно.

К концу ночи я буду владеть ею. Разумом, телом и душой.

Никто другой не сказал бы иначе. Даже она. Это был не ее выбор. Уже нет.

«Тогда ответь мне», — потребовал я снова.

Когда она просто смотрела на меня, медленно моргая, ее лицо немного покраснело, и я спросил снова.

Нет ответа.

Интересно, она боится. Меня?

Мое сердце немного сжалось при этой мысли. В отличие от других, я не хотел ее страха. Я не хотел ее слез или криков боли.

Я хотел, чтобы она стонала от удовольствия, когда я трахал ее своим языком. Своими пальцами. И, может быть, если она будет хорошей девочкой, я бы дал ей свой член.

Я хотел ее голоса… чтобы ее губы расплылись в улыбке. Как будет звучать ее смех?

Изменят ли что-то мои слова, или она зашла слишком далеко? Она не была похожа на других женщин здесь. По тому, как она смотрела на меня, я увидел, что ее решимость еще не полностью нарушена.

Валентин Солоник еще не подрезал ей крылья. Во что бы он ни верил, если бы у нее была свобода, она бы полетела. Она бы взлетела выше в небо, если бы только могла.

Они учили ее, что она ничто. Но я хотел доказать, что она не права. Я хотел показать ей всю красоту близости. Удовольствия от совокупления мужчины и женщины.

Я хотел подарить ей тепло.

Я хотел дать ей почувствовать.

Чтобы её мысли были только обо мне. Чтобы её губы произносили мое имя. Чтобы её сердце билось от желания доставить мне удовольствие. А взамен я бы дал ей все, что она хотела.

Давать и брать. Баланс сил.

Это была быстрая мысль, оживленная тоска, мое холодное сердце чуть-чуть открылось, чтобы освободить немного места для неё.

Она захватила меня, все мое внимание было сосредоточено на ней. Ангел держит Дьявола в цепях.

Она была похитительницей. Я был пленником.

Она была Госпожой. И я был рабом ее теплых голубых глаз, в которых было столько боли.

Я видел, как шевелились ее губы, но слов не было слышно. Мои губы изогнулись в небольшой ухмылке, зная, что я наконец-то прорвался через барьер.

Она хотела заговорить. Для меня.

Я ждал, пока она попытается снова, но было уже слишком поздно.

Наш момент был прерван третьим голосом. Тем, который я хотел навсегда оборвать. Если бы я вырвал ему язык, он бы не издал ни звука.

«Я вижу, что моя рабыня хорошо тебе послужила».

Печально только то, что я не мог этого сделать. Во всяком случае, пока нет.

Он был слишком большим активом для моего бизнеса, чтобы убивать его.

В конце концов, дело было в бизнесе. Все было игрой.

И мне нужно было играть в эту игру осторожно, чтобы последний ход был моим.

Я посмотрел на свою рабыню и увидел ее закрытые глаза, на ее лице промелькнуло сожаление. Я знал, что если ее глаза будут открыты, я увижу там боль.

Она была так же убита горем, из-за того, что наш момент разрушился.

Я мысленно фыркнул. Не так быстро, маленький Ангел. Наш момент никогда не разрушится, пока я так не решу.

Отпустив ее подбородок, я увидел, как ее плечи опустились. Ах, у меня на руках требовательная рабыня. Оказывается, ей не нравилось, когда я ее не касался. Не волнуйся, Ангел. Мне тоже не нравится, когда я тебя не касаюсь.

Моя ладонь обхватила ее затылок, и я надавил, пока ее щека не легла на мое бедро. Она испустила самый легкий вздох, который не заметил бы кто-либо другой. Но я заметил.

Я все чувствовал от нее. Легкую дрожь. Небольшой вздох. И я не пропустил легкий наклон ее губ.

Ее тело лежало у меня между ног, когда я погладил ее шею, а затем щеку. Она снова вздохнула, и я почувствовал, как ее тело расслабляется от моих прикосновений.

Она дала мне то, чего все остальные хотели, но не могли получить.

Ее подчинение.

И теперь оно было сильнее, чем когда-либо. За это я боролся, и победил. По-честному.

«Ты послал ее ко мне?» — тихо спросил я, чтобы не беспокоить ее.

Я встретился глазами с Солоником, ожидая его ответа. Он кивнул с грязной ухмылкой, как будто что-то выиграл.

Он двинулся вперед, приближаясь к моему Ангелу. Его нога приподнялась, как будто он хотел прикоснуться к ней, но я быстро двинулся, так что ее тело было надежно скрыто в моих объятиях.

Вместо этого кончик его ботинка коснулся моей ноги, и я увидел, как его глаза расширились от удивления.

Он отступил, вопросительно приподняв бровь. «Да, я послал ее к тебе. Я подумал, может тебе нужно немного расслабиться. Но, к несчастью для моей рабыни, она нарушила мое правило.»

Он цокнул от фальшивого разочарования, но я мог сказать, тот факт, что она нарушила правило, взволновал его. Что за больной ублюдок.

«Какое правило?» — потребовал я, злясь с каждой секундой.

Он не поднимет на неё руку. Если бы он хоть как-нибудь осмелится сделать это, к концу ночи у него не будет гребаных рук.

К несчастью для него, я всегда сдерживал свои обещания.

«Ей было приказано прийти ко мне с полным ртом твоей спермы. Я вижу, что это уже не так, — лениво протянул он.

У меня перехватило горло, когда я попытался остаться на месте. Во мне зародилась ярость и отвращение, когда я боролся с желанием блевануть на его дорогие туфли и костюм.

«Ты знаешь, что происходит, когда рабыня не слушается. Ее нужно наказать. И какая прекрасная ночь, чтобы наказать ее. У нас все присутствуют. Пусть это станет уроком для всех остальных рабынь, — медленно продолжил он, наблюдая за моей реакцией.

И я дал ему реакцию.

«Нет», — твердо сказал я, прекращая его тираду бесполезных слов.

Он мямлил, его глаза метались между ней и мной. «Что ты имеешь в виду?» — прошипел Солоник, его лицо стало темно-красным. «Она моя! Я могу делать с ней все, что захочу».

«Нет, это не так», — спокойно ответил я, в то время как он полностью потерял себя.

Его губы скривились от отвращения. «Ты чертовски серьезно сейчас? Лев, она сосала твой член. Вот и все. Не веди себя так, будто она носит твоего гребаного ребенка.»

«Она не твоя. Больше нет, — продолжал я перечить.

Она никогда не была твоей.

«Чёрта с два! Она мне принадлежит, — проревел он.

Мои глаза вернулись к моему Ангелу, я увидел, что ее глаза были закрыты, как будто она спала. Хорошо. Я не хотел, чтобы она стала свидетельницей этого.

Я снова посмотрел вверх, и теперь все внимание было обращено на нас. Что ж, Солонику вот-вот станет скверно.

«Я покупаю ее.»

Мой голос был громким и ясным для всех. В толпе раздались вздохи и бормотание.

В течение многих лет велся этот бизнес, и я никогда не касался рабынь, не говоря уже о том, чтобы покупать их.

Но во всём всегда бывает первый раз.

Все, что я знал, это то, что я не уйду из «Роялист» без своего голубоглазого Ангела.

«Нет. Я ее не продаю, — сказал Солоник, сжав пальцы в кулаки.

Мои пальцы продолжали ласкать ее волосы, пока я смотрел на Солоника. Он выглядел как одержимый.

К сожалению для него, я был худшим кошмаром для мужчин. Если я чего-то хотел, я брал. И я хотел ее.

«Очень жаль. Я покупаю её. Давай сделаем это простым способом. Либо я уйду отсюда с ней, и ты заработаешь пару миллионов, либо мы решим это трудным путем. И поверь мне, Солоник, ты не захочешь выбирать второй вариант». Я говорил тихо, но достаточно громко, чтобы все могли услышать.

У него был ультиматум, и это был его выбор. Но что бы ни случилось, я уйду победителем.

«Я ухожу отсюда с ней. Либо ты возьмешь деньги, либо в одночасье станешь бедняком. Выбирай с умом. Я сейчас очень великодушен».

«Солоник, ты не захочешь проверять Иваншова», — крикнул Гавриков, тихо смеясь. «Сегодня не та ночь. Отдай ему девушку, и пусть он сделает тебя богатым человеком. Что ты еще хочешь?»

За спиной Солоника он кивнул, давая понять, что у меня есть его поддержка.

«Это нелегкая покупка, Лев. Она мое самое дорогое имущество. Ты ведь понимаешь, от чего просишь меня отказаться, верно? — прошипел он, глядя на моего Ангела.

Я хотел выколоть ему глаза даже за то, что он смотрел на нее.

Не дав ему ответа, я только взглянул на него. Он глубоко вздохнул, прежде чем потянуть за галстук. «Она стоит дорого. Ты не можешь себе этого позволить. Ни за одну ночь».

Хорошая попытка, ублюдок.

Я приподнял бровь, тихо посмеиваясь. «Я уверен, что могу позволить себе любую цену. Похоже, ты забыл, кому принадлежит это место, Солоник.»

Он молчал, глядя на меня ненавистными глазами. Я смотрел в ответ с гораздо большим отвращением.

«Сколько? Один миллион? Полтора? Это больше, чем кто-либо может тебе дать, — заключил я.

Все, чего я хотел, — это убраться от него к черту. И все же я здесь, торгуюсь за цену своего Ангела.

Но она была бесценна.

Только я знал это. Все остальные думали, что она была объектом для покупки.

Но я видел ее с крыльями, как она летит… смеётся.

Любит меня.

Мои глаза расширились при этой мысли, дыхание застряло у меня в горле.

Нет. Какого хрена, Лев?

Держать её. Трахать её. Давать ей то, что она хочет. Но никогда не любить её.

Я не мог любить или быть любимым.

Кашель вернул меня в настоящее. Солоник ухмыльнулся и засмеялся. «Ты выбрал для себя хорошую, Лев».

Мои брови нахмурились в замешательстве, пока я ждал его уточнений.

«Она девственница».

Мир замер. Все остановилось в медленном темпе, и все шумы стихли.

Я мог слышать только звук своего дыхания и рев крови, струящейся сквозь уши.

Мои глаза были обращены на нее, когда она использовала меня для утешения. Мои пальцы все еще гладили ее щеки, голос Солоника все еще звучал в моих ушах.

Она девственница.

Невозможно! Как она могла быть девственницей? В таком месте?

Первое, что она потеряла бы, попав в такое место, — это девственность. Потом своё достоинство. И, наконец, свой разум.

Я снова посмотрел на Солоника и я просто знал… что он не лгал. Он не станет лгать об этом.

Вспомнив ее застенчивый взгляд, невинность в ее взгляде, я понял, что мой маленький Ангел остался нетронутым в тех местах, к которым сейчас прикоснусь только я.

Моя.

Мое сердце на удивление билось размеренно, но все мои инстинкты рычали за нее.

Владение.

Одержимость.

Всё, черт возьми, моё.

Необходимость заклеймить её ударила меня сильнее, чем раньше. Зверь внутри меня завыл от собственничества.

Осознание было похотью, силой и всеми остальными чертовыми эмоциями, выходящими на поверхность.

Я их приветствовал, обнимал.

Также как я собирался ее обнять.

Я сглотнул комок в горле и, наконец, снова обрел голос.

«Сколько?» — просто спросил я, отчаянно пытаясь покончить с этим.

«Два миллиона», — громко сказал он.

Все замолчали из-за цены. Даже девственница не стоит так дорого. Солоник давил, надеясь, что я скажу нет.

Максимальная цена за девственницу — полтора миллиона. И за эту цену ушло немного.

Два миллиона… об этом не могло быть и речи.

Солоник это знал. Он торжествующе ухмыльнулся, скрестив руки на груди.

Чего он не понимал, так это того, что какую бы цену он ни предложил, я скажу «да».

Она была моей.

И не дай бог мне отказать… им не понравятся последствия.

«Хорошо, — сказал я.

Он потерял улыбку, его руки упали по бокам. «Что?» — пробормотал он.

Исаак скрывал смех кулаком, а Агрон и Гавриков хихикали.

«Отлично, Лев!» — крикнул Агрон, подмигивая.

«Но я хочу проверить сам». Обернувшись к голубоглазому Ангелу, я схватил ее за шею.

Собственническая хватка, чтобы показать ей, кто именно контролирует ситуацию. Не она. Ни один из тех мерзких ублюдков, которые смотрят на ее обнаженное тело так, как будто оно принадлежит им. И уж точно не Солоник.

«Иди в спальню. Я хочу, чтобы ты лежала на кровати и ждала меня».

Глава 5

Лев

Я смотрел, как она медленно возвращается, ее глаза широко открылись. Она потеряла улыбку, глядя на меня бездушными глазами.

Мне пришлось сдержать проклятие, зная, что в некотором роде я причинил боль ее и без того хрупкому сердцу. Она думала, что я ничем не отличаюсь от этих ублюдков, жаждущих ее тела.

Проблема? На самом деле я не был лучше.

Только потому, что мне нужно не только ее тело. Я хотел от нее всего. Пока у неё не останется что отдавать.

Я был таким эгоистом.

Это имело значение? Нет, я хотел ее… поэтому я заберу ее.

Этот Ангел быстро стал навязчивой идеей, которая в конце концов сломила меня. Она была одновременно светом и тьмой.

Я? Я был всего лишь тьмой. Наши два мира собирались столкнуться друг с другом единственным возможным способом, и пути назад не было.

В тот момент, когда я увидел ее, она стала принадлежать мне.

Она медленно отстранилась между моих ног, все еще глядя мне в глаза, безмолвно умоляя. Мой палец скользнул по ее щеке, нежно лаская ее кожу. Ее лицо прислонилось к моей руке, как котенок, ищущий тепла.

Мой большой палец провел по ее пышным губам, и она моргнула, снова прервав этот момент. Взгляд ее упал на Солоника, и она в страхе сглотнула.

Я похлопал ее по подбородку, желая, чтобы ее внимание вернулось ко мне. Теперь я был ее единственной заботой. Больше никто не имел значения.

Я был для нее всем. Всем ее гребаным миром.

«Иди», — просто сказал я.

В конце концов, ее обучение проявилось от авторитета в моем голосе. Ее голова склонилась, выражая уважение, которое она выразила бы любому Господину.

Мне не нужно, чтобы она мне кланялась. Об этом мы поговорим позже.

Прямо сейчас я просто хотел убрать ее из виду. Вернуть ей малейшее уважение и достоинство. Это было немного, но это было единственное, что я мог дать. Пока что.

В тот момент, когда она выйдет из этого места, весь ее гребаный мир изменится. Пути разойдутся, поменяются местами, а затем снова сойдутся. Будут новые правила в игре.

Она узнает, что значит быть моей.

Ее руки опустились на пол, ее задница приподнялась вверх, когда она собралась проползти в одну из спален. Мой голос остановил ее движение.

Фактически, он останавливал каждое гребаное движение в комнате. Мертвая тишина. Никто не двигался. Без звука. Я был почти уверен, что они даже перестали дышать.

«Иди», — потребовал я, и мой голос прозвучал резче, чем я планировал.

Красная ослепляющая ярость нарастала каждую секунду. Увидев, как она ползет на коленях, мне захотелось застрелить кого-нибудь и устроить кровавую бойню.

Ноги у нее слегка дрожали, когда она встала, намеренно избегая взгляда Солоника. Медленный переход в спальню был мучительно болезненным. Было уже слишком поздно, когда я понял, что идти — худшее решение.

Ее обнаженное тело было полностью выставлено напоказ, ее ослепляющая красота была видна всем.

Когда дверь закрылась, я издал долгий, судорожный вздох, которого я даже не ожидал.

Солоник повернулся ко мне, злобно скривив губы. «Ты пожалеешь об этом», — прошипел он.

«Нет, не пожалею. И ты тоже не пожалеешь. К концу ночи ты станешь богаче. Пора веселиться, Валентин, — сказал я, вставая с дивана.

Поправив костюм, я подмигнул ему. «Наслаждайся остатком ночи».

Я знаю, что буду наслаждаться.

Сохранив эти слова при себе, я направился в комнату, где только что исчез мой Ангел.

Не теряя ни секунды, я открыл дверь и вошел внутрь, убедившись, что запер ее за собой. Сегодня нас никто не побеспокоит.

Этот момент… он будет только нашим. Вдали от всех пороков мира. Вдали от всей суровости… нашей реальности.

Только мы.

Мои глаза встретились с темнотой, и я в замешательстве моргнул. Моя рука слепо скользила по стене, пытаясь найти свет.

Когда я наконец это сделал, комната мгновенно осветилась, и мой взгляд упал на красавицу, ждавшую меня в постели.

Наша связь была быстрой. Почти захватывающей. Это оставило меня смущенным и пошатнувшимся.

Мой разум играл в игры с моим сердцем.

У меня был выбор. Попасть в ее ловушку или сыграть в игру, как Господин во плоти.

Мой взгляд скользнул вверх по ее телу, вбирая в себя все, что мне было предложено. Она лежала на спине, ее ноги были прижаты друг к другу, руки по бокам.

Она была неподвижна, выглядела такой маленькой и напуганной. Как Ангел, принесенный в жертву.

В её голове, это была жертва. Я был просто Дьяволом. Тот, кто собирался украсть ее невинность.

Она мало что знала.

Я сделал шаг вперед и наконец сделал свой выбор. Улыбаясь себе, я сделал еще один шаг.

С каждым шагом мое сердце билось чуть быстрее… сильнее. С каждым шагом я боролся с желанием заклеймить ее.

Я смотрел, как ее грудь поднимается и опускается с каждым вдохом. Когда я подошел, ее пальцы сжались в кулаки по бокам. Ее глаза были устремлены в потолок, намеренно избегая меня.

Она была напугана.

Я подумал, смогу ли я возбудить ее к концу ночи.

Мои губы приподнялись. Это будет несложно.

Остановившись у кровати, я только смотрел ей в лицо. Она нервно сглотнула, все еще не глядя мне в глаза.

Черная маска скрывала ее настоящую красоту, и я хотел, чтобы она исчезла. Я почувствовал, как она глубоко вздохнула, когда наклонился вперед и мои пальцы вцепились в угол маски и медленно сняли ее.

Медленно раскрывая ее для моих глаз.

Маска упала на кровать рядом с ее бедрами, когда ее глаза закрылись. Ее длинные ресницы отбрасывали тени на щеки.

Она была красива.

Захватывала дух.

Сенсационная.

Изысканная.

Ангельская.

Я не мог подобрать слов, пока мои глаза ласкали ее лицо. На войне все было честно… и эту игру я выиграл.

Бедный Солоник. Если бы он только понимал, что он только что потерял… и что я только что приобрел.

Медленно, чтобы не напугать ее, я сел на кровать. Она застыла, ее глаза зажмурились. Наклонившись ближе, я протянул руку вперед, мои пальцы скользили по ее щекам.

Не касаясь, не двигался… но все же мне казалось, что я ласкаю ее.

Ее тепло звало меня, когда я, наконец, медленно погладил ее по щеке. Неожиданно ее глаза распахнулись, и она удивленно моргнула.

«Привет», — прошептал я чертовски глупо.

Она просто смотрела на меня с растерянным видом. «Ты так прекрасна; ты это знаешь?» — мягко сказал я, все еще касаясь ее лица.

Медленно ее голова отрицательно покачала.

«Ну, да. Меня бесит, что никто никогда не говорил тебе этого, но ты чертовски красива, — продолжил я, все еще глядя в эти голубые глаза.

Пока она молчала, они говорили о многом. Они рассказали мне все, что мне нужно было знать.

Было так трудно игнорировать боль, которая сейчас покоилась между моими ногами, когда все, чего я хотел сделать, это взять то, что было моим, но сегодня вечером все должно было быть иначе.

«Я не причиню тебе вреда», — прошептал я, наклоняясь чуть ближе. «Мы здесь не для этого».

Она в ожидании склонила голову набок. «Я хочу, чтобы ты сказала… сказала что-нибудь. Я хочу снова услышать твой голос, — закончил я.

На этот раз я ждал… ее.

Она открыла рот, а затем захлопнула его, в панике устремив взгляд к двери. Мое тело двигалось быстро и я оказался между ней и дверью, так что я был единственным, что она видела.

«Приказы Солоника больше не имеет значения. Не беспокойся о нем. Никогда, — прорычал я, снова накаляя гнев.

Призрак улыбки озарил ее губы, прежде чем быстро исчез, и она посмотрела на меня с подозрением.

Отлично… просто отлично. Она мне не поверила. Конечно, она мне не верила. Я только что купил ее. Ну еще нет… но все же.

Моя рука двинулась вверх, убирая несколько прядей волос с ее лица. «Тебе нечего бояться».

Это была правда, и теперь мне просто нужно, чтобы она мне поверила.

Я двинулся вперед и лег рядом с ней. Обняв ее за талию, я повернул ее к себе, так что мы оба лежали бок о бок, лицом друг к другу.

Ее обнаженное тело прижалось к моему полностью одетому, и я подавил стон, когда мой член подпрыгнул от возбуждения.

Успокойся, младший. Сейчас не время!

Ее дыхание стало тяжелее, ее ладони прижались к моей груди. Она оставалась застывшей, жесткой, как доска, пока я боролся с самоконтролем.

Наклонившись ближе, мы соприкоснулись лбами — от этого мягкого прикосновения ее глаза расширились. Интересно, когда она в последний раз испытывала нежное прикосновение?

«Ты будешь говорить? Для меня?» — спросил я, переплетая наши пальцы вместе, теперь наши руки были прижаты к моей груди.

Что именно в ней вызвало у меня такой интерес, я не знал. Она была интригующей, и я хотел раскрыть каждый ее слой.

Непредсказуемая связь, которая меняла границы моего мира.

Это не имело ничего общего с ее красотой или тем, что было между ее ног, и предоставлялось мне на серебряном блюдце.

Всё было связано с её разумом.

Потому что я знал… она жива. Её просто нужно было немного подтолкнуть, и ее крылья широко распахнутся, готовясь взлететь.

«Что вы хотите, чтобы я сказала, Господин?»

Мои глаза расширились, прежде чем я быстро взял себя в руки. «Ты заговорила.»

Смущенные глаза встретились с моими. «Вы приказали мне сделать это», — прошептала она, и в ее глазах закрался страх. «Мне очень жаль, Господин. Я не должна была говорить. Это моя вина.»

«Нет!» — огрызнулся я.

Ее тело вздрогнуло, и я мысленно отчитал себя. «Нет», — продолжил я мягче. «Я хочу, чтобы ты говорила. Но только если хочешь. Это должен быть твой выбор».

«Я для вашего удовольствия. Я скажу то, что вы хотите, чтобы я сказала».

Ее беспокойные глаза сказали мне, что она меньше всего хотела… быть только для моего удовольствия.

«Сегодня все по-другому, маленький Ангел, — начал я, отпуская ее. Она снова легла на спину, а я оперся на локти, все еще оставаясь рядом, так что наше тепло смешалось.

«Как, Господин?» — спросила она тихо, почти застенчиво.

«Во-первых, не называй меня Господином», — приказал я, награждая ее взглядом, не подлежащем обсуждению.

Она безмолвно кивнула, стремясь быстро доставить мне удовольствие.

«Хорошая девочка», — ответил я, проводя кончиком пальца по ее обнаженному боку.

Ее дыхание снова участилось, и мой взгляд стал прикован к ее груди. Ее соски напряглись от холодного воздуха, но теперь ее кожа приобрела розовый цвет, а все тело покраснело самым красивым образом.

Блядь! Мой член болезненно пульсировал. Я мог бы взять ее прямо здесь, и она позволила бы мне.

Я мог бы трахнуть ее девственную киску, и она не издала бы ни звука. Она была бы моей…

Так чертовски заманчиво. Прекрасное зрелище, которое почти заставило меня кончить в штаны, как возбужденного подростка.

Но я все еще желал, чтобы мой член упал.

«Как тебя зовут?» — спросил я, снова переводя взгляд на ее лицо.

Она облизнула губы, ее взгляд на мгновение отвлекся. «Господин называл меня Роза. Иногда я рабыня 367.»

Мое сердце замерло, когда она впервые заговорила о себе. Она не дала мне ответа, который я хотел… Вместо этого она дала мне ответ, который дали бы все остальные ублюдки снаружи.

Мастер называл меня Роза. Иногда я рабыня 367.

Сколько раз она повторяла эти слова?

«Нет», — выдохнул я, наклоняясь вперед, так что у нее не было выбора, кроме как снова посмотреть мне в глаза. «Твоё настоящее имя. Какое твое настоящее имя?»

Она сглотнула, а боль, отражавшаяся в этих великолепных голубых глазах, разбила мне сердце. Я был ублюдком, вором, убийцей… но одна крохотная женщина, которую я только что встретил, была способна заставить меня чувствовать… сломить меня.

«Это запрещено», — прошептала она так тихо, что я почти пропустил это.

«Разве ты не исполнишь это желание?» — спросил я, снова проводя пальцем по ее боку.

Мои губы парили над её и я прошептал: «Пожалуйста».

Она молча смотрела на меня, ее сочные губы приоткрылись.

«Мария.»

Одно слово на одном дыхании… такое тихое. До моих ушей донесся шепот.

Мария.

Блять, даже имя у нее было красивым. Как такое возможно?

«Мария», — выдохнул я, наши губы были в дюймах друг от друга, но не соприкасались. «У тебя красивое имя. Тебе оно подходит, — продолжил я, пока она оставалась странно тихой.

Она застенчиво наклонила голову, но не раньше, чем я увидел ее улыбку.

«С этого момента к тебе будут обращаться только как Мария».

Ее тело напряглось. Я чувствовал, как она отдаляется от меня, ее разум быстро отключается. Окна закрывались, и я оставался на улице в темноте.

«Это не разрешено. Господин никогда этого не позволит».

Ее прерывистый шепот заставил меня разозлиться. Ради нее я сделал глубокий вдох и попытался говорить как можно мягче.

«Солоник для тебя больше не имеет значения. То, что он думает, больше не твоя проблема. Он больше не командует тобой, — сказал я сквозь стиснутые зубы.

Ее голова резко вскинулась, почти ударив меня. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами в замешательстве.

Я обнял ее за талию, притягивая ближе, удерживая в плену. «Тебе должно быть важно только то, что я думаю сейчас. Что я хочу. Все остальное значения не имеет. С этого момента ты будешь слушать только мои слова, а не какого-либо другого ублюдка».

Ее брови на мгновение нахмурились, а потом глаза стали светлее. «Теперь вы мой… Господин?»

Ах, нахер это дерьмо!

Моя челюсть сжалась, когда я стиснул зубы, но я дал ей ответ, который она хотела. В любом случае это была часть правды.

«Да.»

Ее дыхание застряло у нее в горле, прежде чем она выпустила его с громким свистом.

«Теперь ты моя, Мария».

Я специально назвал ее имя, наблюдая за ее реакцией. Она удивила меня, когда ее губы приподнялись в призрачной улыбке.

«Мне это нравится», — мягко выдохнула она, и наши глаза встретились.

Не имело значения, какая часть ей нравилась… будь то ее имя или тот факт, что я объявил её своей.

Но в считанные секунды ее тихое, сладкое приятие сломало всё чертово самообладание, с которым я боролся. Стремление заклеймить то, что принадлежит мне, поразило меня сильнее, чем раньше.

Мои пальцы впились ей в бедра, не так сильно, чтобы доставить боль, но достаточно, чтобы дать ей понять, кто контролирует ситуацию. Наши губы были близко, всего в дюймах друг от друга.

Я оставался над ней, не двигаясь. Она вздохнула, глядя на меня сквозь полуприкрытые глаза. Другой рукой я коснулся ее щеки, нежно поглаживая ее большим пальцем.

«Я не планировал этого. Я зашел в эту комнату не для этого, но, похоже, я не могу удержаться, маленький Ангел, — сказал я более хрипло, чем раньше. Я должен стать лучшим мужчиной и прекратить это.

Но всякая чувствительность исчезла. С этой женщиной не было смысла контролировать себя или огненную похоть, пробегающую по моему телу.

Поэтому я отключился и сосредоточился только на том, что было рядом со мной.

Я сосредоточился только на ней.

Никакого самоконтроля. Я дал себе волю, когда мои губы медленно наклонились к ее губам.

Она перестала дышать, когда наши губы соприкоснулись. Или это я перестал дышать?

Но это не имело значения, потому что в ту секунду, когда наши губы соприкоснулись, меня пронзила волна возбуждающего желания.

Связь была ожесточенной и возбуждающей. Страшно, но это казалось таким… правильным.

Мои губы скользили по ней, сначала неуверенно, пока я не захотел большего. Я чуть сильнее прижал ее, и она так тихо ахнула, ее губы приоткрылись.

Это дало мне идеальный ход. Мой язык скользнул по ее губам, пробуя ее на вкус. Она была медленной, ее руки ползли к моим рукам, цепляясь за меня изо всех сил.

И я ей позволил.

Я позволил себе быть ее якорем, пока я тонул в ней.

Каждое прикосновение, каждое дыхание… каждое вздрагивание моего языка заставляло мое сердце биться быстрее. Вожделение усилилось, и всё, что я чувствовал, это её.

Когда ее губы соприкоснулись с моими, мир замер. А потом он дико закружился, сводя меня с ума.

Она целовала меня в ответ, ее губы были неуверенными, медленными, неопытными, нежными, но, тем не менее, целовали.

Я застыл, позволяя ей контролировать поцелуй. Ее рот накрыл мой. Даже сквозь слой одежды я чувствовал, как ее ногти впиваются в мою руку.

Это чувствовалось чем то бо́льшим.

Ее прикосновение медленно двигалось вверх, прослеживая мою руку до шеи. Против своей воли я двигался с ней.

Мои пальцы скользнули вверх по ее обнаженному телу, когда я снова начал ее целовать. Ее язык встретился с моим, они танцевали вместе, целовались, совокуплялись, любили.

Наши тела упали вместе, части встали на свои места. Это было странно… мой разум отказывался принимать это, но мое сердце приветствовало.

Глупо, не задумываясь, на этот раз я позволил своему сердцу контролировать себя.

Моя рука скользнула ей за шею, потянув вверх, поцелуй стал глубже и сильнее.

Она застонала.

Тихий хриплый стон, исходящий из глубины ее души, нарушил каждый контроль. Зверь был выпущен на свободу, когда я толкнул ее на спину, мое тело нависло над ее.

Хищник ловит свою добычу.

Я не дал ей времени подумать, прежде чем снова захватил ее губы, желая большего.

Я хотел вырвать из ее горла стоны, желая услышать звук удовольствия. Удовольствие, которое я ей доставлял.

Пососав ее нижнюю губу, я зажал ее между зубами и мягко прикусил. Она снова застонала, ее тело беспокойно двигалось под моим.

Я открыл глаза и обнаружил, что ее глаза закрыты, ее голова была запрокинута, пока она смаковала наш поцелуй. Может быть, ее первый поцелуй.

Мои губы покинули ее. «Я не планировал этого, Мария. Я не собирался трогать тебя, но, черт возьми, я не могу сдержаться. Я так сильно хочу тебя, — задыхался я с каждым вдохом.

Ее глаза резко открылись, но я снова поцеловал ее, впитывая ее вздохи и стоны.

«Ты чувствуешь это? Ты меня чувствуешь?», — я зарычал, прижимая ее тело к себе.

Мои колени раздвинули ее ноги, моя нижняя половина оказалась между ее разведенных бедер. Я сунул свою твердость ей между ног, желая, чтобы она почувствовала меня.

Она отстранилась, ее тело задрожало, красные опухшие губы приоткрылись, но не было ни звука.

Только моя одежда отделяла нас… мой член от ее киски. Было бы так легко взять ее, трахнуть прямо здесь, оставить ее девственную кровь на белой простыне, показывая всем, что она моя.

Но это было не обо мне.

Как это могло быть обо мне, когда под моим телом находился такой божественный и изысканный человек, как Мария, ее разум и сердце были готовы?

Ее дыхание резко вырывалось, пока мои руки двигались по ее телу. Мои пальцы пробежались по ее правой груди, а большой палец — по твердому соску.

Ее спина наклонилась, глаза расширились от шока. «Ты чувствуешь это», — прохрипел я.

Все еще не сводя глаз с ее, я наклонил голову и взял ее сосок губами.

Я лизнул кончик языком, а затем пососал, наблюдая за каждой ее реакцией. Она не разочаровала.

Ее губы приоткрылись, вызвав новый стон. Я обвел кончик языком, слегка касаясь его зубами.

«Ох», — прошептала она, коснувшись моих волос руками.

Ее тело двигалось вместе с моим, когда она сунула свою грудь мне в рот, требуя большего.

Я усмехнулся, глядя на ее кожу, давая ей все, что она хотела. Мои губы переместились к другой груди с таким же вниманием.

Обхватив ее другую грудь, я немного сжал ее, прежде чем ущипнуть ее за сосок, играя кончиком.

Это сводило ее с ума, смесь моих пальцев и губ. Холод и тепло. Я дал ей оба.

«Тебе это нравится, милая Мария? Тебе нравится, когда кто-то сосет твою грудь?» — сказал я, встретившись глазами.

Она смотрела на меня с прикрытым лицом, ее разум был полон желания. Ее дыхание превратилось в прерывистое, когда мои пальцы скользнули по выпуклости ее груди, сжимая ее и затем опускаясь ниже.

Я шел по ее ребрам легким прикосновением. Мое прикосновение заставляло ее хотеть большего, и это было именно то, чего я хотел.

Я хотел, чтобы она хотела меня… умоляла меня.

Я продолжил узор, пока мои губы двигались вверх к ее шее, всасывая кожу, мучая ее поцелуями. Укусив ее нежную кожу, я оставил свой след.

Она закричала… не от боли. Отнюдь не от неё.

«Тебя когда-нибудь трахали пальцем?» — спросил я, мой голос звучал резче даже для моих собственных ушей. «Кто-то когда-нибудь играл с твоим клитором, заставляя тебя течь вокруг его пальцев?»

Она простонала в ответ, ее голова моталась по сторонам, когда мои пальцы опускались ниже. Вниз по ее бедрам, затем по пупку, нежно дразня ее там.

А потом вниз, прямо над ее киской. «А что насчет мужского рта? Твою киску когда-нибудь трахали языком? Глубоко и грубо… заставляя тебя кончить одним движением его языка по твоему розовому клитору?»

«Ч… что?» — она ахнула, ее спина снова оторвалась от кровати, а я продолжал пытать ее сосок.

Я слегка отстранился, увидев, что теперь он стал темно-красного цвета. Красиво. Просто чертовски идеально.

«Я приму это как «нет», — хрипло прошептал я, прежде чем встретиться с ней глазами. «Но опять же, всегда всё может произойти впервые».

Она могла только смотреть на меня, ее грудь поднималась и опускалась с каждым резким вдохом. Я ухмыльнулся ее красивому чувственному выражению лица, и мое тело опустилось ниже.

Ее пальцы впились мне в плечи, когда мой рот прижался к ее киске. Она блестел от влаги. Я провел пальцем по ее дырочке, а затем показал ей мокрый палец.

«Это тоже в первый раз?»

Она ахнула, ее рот приоткрылся. «Еще одно впервые, Мария». Я засмеялся и взял палец в рот, пробуя ее на вкус.

«Мокрая и сладкая. Но недостаточно влажная, — сказал я, приподняв бровь. «Нам придется это исправить».

Широко открытыми глазами она смотрела, как я снова погружаю свой палец в ее ядро. Мой большой палец обвел ее крошечный бугорок, и она испустила сдавленный крик, ее голова упала на подушку.

Она корчилась от моего прикосновения, ее бедра двигались сами по себе. Ее тело умоляло меня.

Ее стоны говорили мне да.

Так что я дал ей то, что мы оба хотели.

Она вскрикнула, когда мой рот накрыл ее ядро. Ее бедра дернулись вверх, ее пальцы сильнее теребили мои волосы.

Я положил руку ей на живот, надавил и остановил ее движение. Держал ее неподвижной перед каждым мучительным движением моего языка.

Я облизывал ее сверху донизу, вылизывая ее влагу, как голодный мужчина. Самая сладкая, которая у меня когда-либо была. Я сосал ее клитор, слегка касаясь зубами.

Ее ноги расширились для меня, и я ухмыльнулся ее дрожащей влажности. Я вырвал у нее еще один стон, любя ее запыхавшиеся звуки.

Unknown

Я прослеживал разные закономерности, создавая своим языком дорожную карту. Ей это чертовски понравилось, и она умоляла меня.

«Пожалуйста.»

Тихий шепот, который я почти пропустил.

Ее тело было тугим, как тетива, и она ждала, когда я дам ей освобождение, которого она отчаянно хотела.

Мои пальцы раздвинули ее губы, когда мой язык нашел ее твердый комок. Он затвердел под моей безжалостной атакой. Она наполнилась еще соками, и я лизнул их.

«Блять, у тебя такой хороший вкус, Ангел. Я мог бы есть тебя на завтрак, обед и ужин, и я был бы счастливым человеком, — прохрипел я по внутренней стороне ее бедра.

Ее ногти впились мне в шею, и я вернул губы туда, где она хотела меня.

Я просунул в нее палец, только кончик. Мой взгляд поднялся вверх, когда я оценил ее реакцию.

Ее голова была запрокинута в желании, ее глаза были закрыты. Я вошелчуть глубже, когда ее бедра задрожали. Она была напряжена, когда я вытащил палец и снова вставил кончик.

Она девственница.

Что ж, мы были на пути узнать правду, Солоник.

Я продолжал лизать ее, снова вставив палец.

Ее бедра сомкнулись вокруг моей головы, из неё вылетел стон.

Чуть глубже… Я наблюдал, как ее плотное ядро втягивает мой палец. Я слышал, насколько она мокрая, и ее запах был чертовски опьяняющим.

Мой язык вцепился в ее клитор, сильно посасывая, в тот момент, когда мой палец встретил сопротивление, которого я искал.

Девственница.

Мария закричала, ее оргазм поразил ее по моей безголосой команде. Она хлынула мне в рот, и я слизал все соки, которые она мне подарила.

Убрав палец, я просунул язык. Не далеко, но достаточно, чтобы вызвать у нее еще один оргазм, когда я прижал большим пальцем ее клитор.

Все ее тело дрожало, и я услышал тихие всхлипы. Моя голова резко вскинулась, и я понял, что она больше не держится за меня.

Ее руки были прижаты к лицу, когда она зарыдала. Отодвинувшись от ее раздвинутых бедер, я вытер подбородок тыльной стороной ладони.

Ее ноги безжизненно упали на кровать, тело было вялым. Но ее плач задевал мое сердце.

Это чертовски ранило.

Быстро переместившись на спину, я обнял её, и накрыл её тело одеялом.

Она сжалась в моих объятиях, прижав лицо к моей шее. Ее слезы были бесконечны, пока я ее успокаивал. Сладкими словами и нежными ласками.

«Ты была так хороша, Ангел. Так прекрасна. Настолько совершенна. Ты меня поражаешь, — прошептал я ей на ухо. «Ты идеальна».

Время шло, а я не знал, как долго мы так пробыли. Я получил ответы, которые хотел, но мой милый Ангел остался сломленным в моих руках.

Когда ее слезы, наконец, утихли, я приподнял ее подбородок. Наши взгляды встретились. Ее голубые были наполнены слезами и выглядели чертовски красиво. У меня перехватило дыхание.

«Я сделал тебе больно?» — мягко спросил я, вытирая ее слезы. Она прижалась щекой к моей ладони, и я улыбнулся.

«Нет, — прошептала она в ответ немного хриплым голосом.

«Тогда почему ты плачешь?» Я немного надавил.

«Потому что я… никогда не чувствовала такого», — медленно ответила Мария, глядя на меня мягкими глазами.

«А как ты себя чувствовала?»

Она молча смотрела. Я смотрел в ответ, ожидая.

Наконец ее губы приоткрылись, и она заговорила.

И опять же, она точно знала, как вращать мой мир.

«Живой.»

У меня перехватило дыхание, но она продолжила.

«Красивой. Ценной. Особенной.»

Она нежно коснулась моей щеки. «Многие мужчины прикасались ко мне, но никто никогда не заставлял меня так себя чувствовать. Они только брали… никогда не давали. Но ты? Ты дал мне что-то вместо того, чтобы брать.»

Наши лбы соприкоснулись, губы были в миллиметрах. «Спасибо», — прошептала она.

Она благодарила меня… но я был не лучше их. Какой это был жестокий мир. Иногда монстры оказываются прямо перед нашими глазами, а мы их не видим.

И вот так Мария была слепа.

Я предавал ее. Я кормил ее ложью, но не мог заставить себя остановиться.

Я хотел, чтобы в ее глазах был такой взгляд, который говорил мне, что я был всем. Я хотел этого взгляда столько, сколько мог.

И я еще не был готов его потерять.

Так что я позволил моему Ангелу поверить в эту ложь. Я позволил ей поверить, что я другой.

Наши губы соприкоснулись в нежнейшем поцелуе. Это было очень медленно. Мой затвердевший член все еще болел и умолял о внимании, но я отказывался сосредотачиваться на нем.

«Ночь почти подходит к концу», — сказал я, когда мы отстранились, чтобы подышать воздухом. Ее глаза остекленели от боли и печали, прежде чем закрыться.

«Не волнуйся, маленький Ангел. Это не конец. Это только начало. Теперь ты моя. Сегодня твоя последняя ночь здесь. Я забираю тебя».

Мой голос привлек ее внимание, ее глаза снова открылись. Слегка улыбнувшись, я поцеловал ее в лоб, позволив губам задержаться там еще на мгновение.

«Пойдем отсюда», — пробормотал я, помогая ей встать с постели.

Я держал ее за запястье. С ней позади меня мы вышли из комнаты. Все взгляды были прикованы к нам, и Мария подошла ближе, прячась за мной, используя меня как свой щит.

Солоник выступил вперед, протестуя приоткрыв рот. Гнев в его глазах был неоспорим.

Подняв руку, я остановил его еще до того, как он начал. У меня не было времени на его чушь.

«Два с половиной. Прими это или нет. Мне все равно. Но я ухожу отсюда с ней. Это твой единственный вариант, — медленно заявил я, приподняв бровь.

Его рот открылся от такой цены. «Два с половиной миллиона?» — пробормотал он.

Это было больше, чем он требовал. Но иногда нам приходилось играть в свою игру, чтобы выиграть.

Я молчал, ждал. Хотя с каждой секундой терял терпение.

«Хорошо», — наконец согласился он.

Аллилуйя, засранец. Его принятие ничего не значило для меня. Я бы все равно забрал Марию, даже если бы он не согласился.

Он повернулся к публике, подняв бокал с вином. «Мою рабыню продали за два с половиной миллиона долларов. На данный момент она находится на попечении Господина Льва Иваншова».

Он остановился, глядя на меня краем глаза. «Ну, это до тех пор, пока он не решит продать ее после своего небольшого веселья. Кто бы не захотел девственную киску?»

Раздался смех. Остальные усмехнулись.

Исаак выглядел готовым к убийству. Агрон и Гавриков просто молча наблюдали за происходящим, всё воспринимая, как всегда.

Я не пропустил легкого вздоха Марии, когда ее пальцы сжали мою руку. Я сжал ее запястье сильнее, оказывая минимальное давление.

«Я ухожу. Наслаждайтесь остатком ночи, джентльмены, — громко объявил я.

Повернувшись к Солонику, я взглянул на него взглядом. «Деньги будут на твоем счету к восходу солнца».

Не дожидаясь его ответа, я уже подталкивал Марию к двери. Но, как надоедливый ублюдок, он встал передо мной.

«Подожди», — пробормотал он с легкой ухмылкой.

Он щелкнул пальцами, и я увидел женщину, идущую вперед… с гребаным поводком.

«Правила гласят, что нельзя выходить из здания, не ведя рабынь на поводке. Это для безопасности, Лев. Я думаю, там будет лучше, — отчитал он, фальшиво нахмурившись.

Я посмотрел на поводок, мое отвращение было ясным как день. Не было смысла это скрывать.

«Мне он не нужен», — громко сказал я, привлекая к нам всеобщее внимание.

«Что ты имеешь в виду? Есть правила. Поводок нужен, чтобы держать их под контролем, — прошипел он.

«Ненавижу повторяться, но я сделаю это, потому что ты, наверное, чертовски глухой. Я сказал, что он мне не нужен, — так же спокойно продолжил я.

Я освободил Марию из своей крепкой хватки в доказательство. Она слегка отшатнулась в шоке, и я сделал шаг вперед, прочь от нее.

«Мне не нужен гребаный поводок, чтобы держать свою рабыню под контролем», — сказал я, делая еще один шаг от Марии.

Еще один шаг к двери. Еще один шаг от нее.

«Моих слов достаточно», — объявил я всем.

Смотрите и учитесь, ублюдки.

«Мне не нужен поводок, чтобы она могла следовать за мной. Мне не нужен поводок, чтобы командовать ею. Достаточно слов».

Не поворачиваясь, стоя все еще спиной к Марии, я протянул руку ладонью вверх и ждал.

«Иди сюда, Мария».

Тишина. Все замерли. И они смотрели.

Они смотрели, как я учил их искусству доминирования.

Ноги придвинулись ближе, и я почувствовал приближение ее тепла. И, наконец, она вложила свою ладонь в мою.

Мои пальцы переплелись с ее, и я прижал ее к себе.

«Вот так, джентльмены, вы управляете своими рабынями. Если вам нужен гребаный поводок, чтобы держать все под контролем, тогда вы не гребаные Господа. Для рабыни слова ее господина — закон. Слова настоящего доминанта всегда будет достаточно». Я говорил всей комнате, прижимая к себе Ангела.

«Вам просто нужно знать, как им быть. Поводок на их хорошеньких шеях не делает из вас Господина. Если это заставляет вас все контролировать, значит, вы тру́сы. Это делает вас слабыми».

«Итак, джентльмены, не будьте тру́сами. Узнайте истинное искусство держать все под контролем. И это конец урока. Наслаждайся остатком ночи», — я закончил.

Не дожидаясь реакции, я вышел. Взяв Марию за руку, мы вместе вышли за дверь.

Она закрылась с громким грохотом, оставив нас в холодном темном коридоре. Я быстро снял пиджак и накинул его на тело моего Ангела, прикрывая ее как можно лучше.

Я ненавидел ее голое шествие, но это был единственный выход. Если бы я прикрыл ее раньше, это было бы подозрительно.

Теперь мы были одни. Нако-блять-нец-то.

«На улице нас ждет машина. Будет немного холодно. Прости, тебе придется потерпеть несколько секунд, — пробормотал я.

Она не ответила и не издала ни звука, пока я обнимал ее. Прижимая ее к себе, мы пошли к ожидающей машине.

Я быстро залез внутрь и усадил Марию на сиденье. Я сел лицом к ней и наблюдал за ее реакцией.

Она выглянула в окно, оставаясь странно тихой. Мария притянула пиджак к своему телу, крепко сжимая его, как будто никогда не хотела отпускать.

И я не хотел, чтобы она отпускала.

«Ты в безопасности», — пробормотал я в бесшумной машине, когда она тронулась.

Она продолжала смотреть на улицу, ее глаза скользили по каждому дереву, свету и проезжающей машине. Мой маленький Ангел выглядел завороженно, ее глаза мерцали в темноте, когда каждый свет отражался в ее голубых шарах.

«Ты спас меня», — тихо сказала она, все еще не глядя на меня.

Ты спас меня.

О, Ангел, если бы ты только знала правду.

Я спас ее по своим эгоистичным причинам. Еще один монстр в темноте, готовый сожрать ее.

Наконец, она повернулась ко мне. Ее лицо мягкое… все в ней мягкое. Ее плечи опустились низко, как будто тысячи болей наконец оставили ее.

По ее мнению, она была свободна.

Когда мы смотрели друг на друга, ее губы приоткрылись, чтобы что-то сказать. «Господин…» — начала она, но я быстро двинулся вперед.

Она ахнула, от удивления отшатываясь, но я уже загнал ее в свою ловушку. Мои пальцы схватили ее за подбородок чуть более грубо, чем предполагалось.

Мои прикосновения удерживали ее на месте, ее широко раскрытые глаза смотрели на меня, пока я говорил.

«Я уже говорил тебе раньше и скажу еще раз, маленький Ангел. Не называй меня Господином, — грубо сказал я, прижимаясь к ее губам. «Лев», — пробормотал я.

Она смотрела на меня в замешательстве, ее тело слегка дрожало.

«Ты принадлежишь мне. Думаю, пора представиться.»

Мария моргнула, ожидая.

«Меня зовут Лев. Лев Иваншов».

«Лев», — так тихо прошептала она.

Чертовски красиво.

Милый Ангел, я тебя не спас. Я только что захватил тебя.

Глава 6

Мария

Не было слов, чтобы описать то, что я чувствовала. Было странно, как мое сердце билось чаще. Я чувствовала, как пульс бушует у меня на шее, прямо под ушами. Было труднее дышать, сидя рядом с Господином.

Лев. Лев Иваншов. Так его звали. Он хотел, чтобы я называла его по имени, но было странно называть моего Господина по имени.

Я чувствовала, что больше не подчиняюсь.

От этой мысли меня тошнило. Если я больше не подчиняюсь, то что я собираюсь делать?

Что он собирался делать со мной?

Разве он не поэтому купил меня? Быть его рабыней, служить ему, поклоняться ему, как шлюха, которую все хотели — нуждались.

Мои глаза не отрывались от окна, наблюдая, как мир кружится, пока машина мчалась по шоссе. Спустя восемь долгих месяцев я наконец увидела внешний мир.

Всего восемь месяцев, но это было похоже на вечность.

Восемь месяцев с тех пор, как меня забрали из родного дома.

Восемь месяцев с тех пор, как меня лишили достоинства и невинности.

И восемь месяцев с тех пор, как я стала рабыней, утратив ценность человеческого существования. Я стала игрушкой. Той, с которой можно было поиграть, а потом выбросить, когда я больше была не нужна.

Мой взгляд переместился с окна на человека, который спас меня. Его глаза уже были на мне, наблюдая за мной так пристально, что я вздрогнула.

Его серые глаза были похожи на бездушную черную яму в темноте. Он выглядел опасным. Злобным. Как животное, преследующее свою добычу, удерживая ее взглядом.

В данном случае я была добычей, а он — хищником.

Мое сердце забилось быстрее, и я почувствовала покалывание по всему телу. Его горящие глаза не отрывались от моих.

Он держал меня в своих руках, и я была добровольной пленницей, все глубже попадая в его ловушку.

У меня не было цепей на шее, но мне казалось, что я прикована к нему. К его словам. То, как его взгляд безмолвно коснулся моего тела, пленило меня. Мой разум, мое сердце, мое тело. И мою душу.

Ему не нужно было прикасаться ко мне, чтобы заявить о своей собственности.

Я была его. От единственного взгляда я стала его.

В тот момент, когда наши взгляды встретились в той комнате, когда я опустилась на колени между его ног, я стала его.

Я должна была бороться с этим, но не смогла. Ощущение, зарождающееся во мне, то, как скручивается мой живот — бабочки — все эти чувства становились сильнее с каждой секундой.

Это было намного больше.

Когда он прикоснулся ко мне… пустых обещаний не было. Когда он говорил, он имел в виду каждое слово. Каждое слово имело значение. Было ли это хорошо, плохо, светлое или темное. Это что-то значило для моего и без того хрупкого сердца.

Он прикоснулся ко мне, чтобы дать мне то, что мне никто никогда не давал… не прося ничего взамен.

Я отдала, а он взял.

Он отдал, а я взяла.

Баланс сил.

Рабыня и Господин. Я должна поклониться, стоя на коленях у его ног. И все же он поклонился мне.

Он не навязывал свое господство. Мне его дали, и я его приняла.

Я охотно подчинилась ему, потому что он заслужил мое подчинение.

Но теперь, когда я смотрела на него, его опасные глаза следили за мной, впивались в меня, я задавалась вопросом… неужели все это игра?

Он был Господином. Одним из них. Скорее всего, я была не первой девушкой, которую он купил.

Он убил остальных? Когда они ему надоели, он выбрасывал их, как использованную игрушку — как будто они ничего не значили?

Он украл их невиновность, а затем продал? Мой предыдущий Господин так делал.

Он ничем не отличался, не так ли?

Мой мозг постоянно боролся с моим сердцем. Я хотела верить, что он хороший.

Он спас меня. Он улыбался мне мягкими глазами. Он нежно обнимал меня. Он сладко целовал меня.

Этот Господин желал меня не как рабыню, а как женщину.

Ты была так хороша, Ангел. Так прекрасна. Настолько совершенна. Ты меня поражаешь.

Какие красивые слова для рабыни, которая их не заслужила.

Я была грязной… мерзкой. Шлюхой. Рабыней.

«О чем ты так много думаешь?»

Я вздрогнула от голоса, такого резкого, такого внезапного в тишине темной машины.

Когда он положил руку мне на колено, я снова вздрогнула. Небольшая дрожь заставила мое тело похолодеть, а затем стало жарко. Он поднял руку, лаская мою ногу, пока она не коснулась моего бедра.

Его прикосновение обожгло мою кожу, и мой взгляд упал вниз, глядя на его грубую руку на моем голом бедре. Там она выглядела такой большой, мужественной и такой опасной.

Прикосновение могло показаться невинным. Но это было не так. Оно говорило о многом другом.

Его хватка на мне… она говорила, что он предъявляет права на меня.

Его рука чуть сжалась, предупреждающе. Я посмотрела на него, и он приподнял бровь, ожидая моего ответа.

В то время как предыдущему Господину не нравилось, когда я говорю, Лев Иваншов каждый раз пытался услышать мой голос.

Я прочистила горло и ответила ему. «Ничего, Господин. Я просто благодарна за то, что вы меня спасли».

«Думаешь, я тебя спас?» — мрачно спросил он.

Его руки двинулись вверх и остановились, когда он добрался до края пиджака. Я внутренне улыбнулась. Он дал мне свой пиджак. Один из самых милых поступков, который мог сделать Господин.

Я кивнула. «Да, Вы спасли. Мой предыдущий Господин не был хорошим человеком. Но Вы — хороший.»

Он низко усмехнулся в груди, с легкой ухмылкой на лице. Это делало его опасным, но очень красивым. Мне нравилось.

«Ты думаешь, я хороший человек?»

Я снова кивнула. Он был таким. Лучше других. Может быть, это была детская мысль, но он пока что показал себя лучшим.

Ты в безопасности.

Он прошептал мне эти слова, и мое сердце екнуло. Это был момент, когда я решила, что он хороший человек. Мой разум был в отрицании, но мое сердце… оно верило.

Так что я собиралась довериться своему сердцу. Я собиралась довериться своему Господину — Льву.

И я собиралась служить ему всем — разумом, сердцем, телом и душой. Я собиралась стать его любимицей, чтобы он меня не бросил.

Освободив мое бедро, он снова сел на свое место. Мне сразу стало не хватать его прикосновения, и мне снова стало холодно.

Он давал мне тепло… Мне это нравилось.

И теперь я этого жаждала.

Господин слегка покачал головой с улыбкой на лице. Как будто он шутит сам с собой. Мне нравилась его улыбка.

Она делала его молодым и счастливым.

Я хотела, чтобы он больше улыбался. Я хотела заставлять его улыбаться.

«Я буду для Вас хорошей рабыней, Господин», — тихо прошептала я.

Воздух вокруг нас перемешался и изменился почти мгновенно. Стало холоднее. Темнее. Злее.

Господин потерял улыбку.

Нет. Нет. Нет.

Я всхлипнула, ненавидя это. Потому что я поняла, что, должно быть, сказала что-то не так. И он собирался меня наказать.

Разве они не этого всегда хотели?

Им не нужны были хорошие рабыни. Хорошие рабыни не получали наказания.

Господа любили наказывать, поэтому им нужны были плохие рабыни.

Он двинулся вперед в мгновение ока, схватив меня за подбородок и грубо обняв. «Ты никогда больше не назовешь себя рабыней. Я не хочу слышать от тебя это слово. Это понятно, маленький Ангел?»

Господин выглядел таким рассерженным. Яростным. Его красивые глаза интенсивно искрились, и я чуть не съежилась.

Я молча кивнула, подчиняясь, давая ему то, что он хотел.

Он закрыл глаза, вдыхая и выдыхая, как будто пытался успокоиться. Когда он снова открыл глаза, они стали мягче. Его прикосновение стало нежным. Он ласкал мою кожу, его пальцы нежно скользили по моей щеке.

«Ты Ангел, Мария. И ты будешь обращаться к себе именно так, — тихо продолжил он. Слова были произнесены тихо, но я слышала его команду. «Это понятно, маленький Ангел?»

Я кивнула, хотя в этом не было смысла. «Вы хотите, чтобы я называла себя Ангелом?» — смущенно спросила я в ответ.

Затем он улыбнулся еще одной красивой улыбкой. «Я хочу, чтобы ты считала себя Ангелом», — прошептал он, его губы были так близки к моим.

«Хорошо», — быстро ответила я, желая доставить ему удовольствие. Я хотела сделать его счастливым… доставить ему удовольствие, что бы он ни хотел.

«Хорошая девочка», — похвалил он еще одной лаской, касаясь кончиками пальцев моей шеи.

Мои собственные губы приподнялись, улыбаясь. Он заставил меня улыбнуться.

«У тебя красивая улыбка, Мария. Я хочу видеть её на тебе каждый день».

Мое сердце забилось от его слов, и когда он улыбнулся шире, у меня внезапно закружилась голова. Он делал меня… счастливой.

Его слова были моим убежищем, и я тонула в них, отчаянно желая их.

Я всегда буду улыбаться вам, Господин. Обещаю. Всегда. До моего последнего вздоха.

Когда он на этот раз отстранился, мне не было холодно. Мне все еще было тепло. Его слова оставались со мной на протяжении всей поездки.

Мои глаза стали тяжелыми, усталость пробивалась по моему телу. Но спать не хотелось.

Я не хотела, чтобы мой взгляд упал с человека, который делал меня счастливой.

Я моргнула, так сильно стараясь. Мое тело стало тяжелее, и когда он это заметил, он кивнул. «Ложись спать, Мария. Я разбужу тебя, когда мы доберемся.»

Когда я не двинулась с места, он вздохнул и быстро расстегнул ремень безопасности. Мои глаза расширились, когда он поменял место и сел рядом со мной.

Притянув меня ближе к своему телу, он толкнул меня так, что моя голова оказалась у него на коленях. Я выдохнула, мое тело обмякло.

Было приятно… идеально. Это было правильно.

Его пальцы были в моих волосах, играли с прядями. Другой рукой он погладил меня по щеке. «Спи.»

На этот раз это была команда.

Закрыв глаза, я сделала, как мне сказали.

Глава 7

Мария

В следующий раз я проснулась от того, что меня трясли. Мои глаза устало открылись, прежде чем я вскочила от страха.

Когда я встретилась с серыми глазами, я расслабилась.

«Мы на месте», — сказал он.

Господин открыл дверь, прежде чем вынести меня. Он не позволил моим ногам коснуться земли, пока поднимал меня на руки.

Он проводил нас в то, что выглядело как отель. Не понимая, почему мы не были в его доме, я промолчала.

Это было решение Господина.

Когда он вошел в комнату, он поставил меня и поддержал, когда мои ноги немного пошатнулись.

«Мы остановимся здесь сегодня», — объяснил он, глядя в мои растерянные глаза.

Я кивнула и улыбнулась. «Хорошо.»

Господин прошел дальше в комнату и начал расстегивать рубашку, грубо потянув за галстук. Я ждала у двери, смотрела и внезапно очень занервничала.

Он вытащил рубашку из штанов и снова посмотрел на меня.

«Иди сюда, Мария».

Мое тело скользнуло к нему, как будто оно больше не было моим. Я ждала, стоя перед Господином.

Он убрал волосы с моего лица и наклонился вперед. Мои легкие сжались и я изо всех сил пыталась дышать, когда он поцеловал меня в лоб.

Его руки гладили мои плечи, и когда холодный воздух коснулся моей покрасневшей кожи, я зашипела.

Пиджак упал на пол, и я встала перед своим Господином, голая. Он мог все видеть. Но его глаза не отрывались от моих, ловя меня в ловушку.

Наконец, он отстранился, кивая позади меня. Я повернулась и увидела, что дверь в ванную комнату открыта.

«Иди в душ», — грубо приказал он, его голос вызвал дрожь по моей спине и по всему телу.

«Вы хотите, чтобы я вымылась, Господин?» — тихо спросила я.

«Нет. Я тебя искупаю.»

Ох.

Мое сердце затрепетало, а количество бабочек в животе увеличивалось.

«Я вымою тебя, чтобы на твоем теле не осталось следов другого мужчины», — продолжил он тем же грубым голосом. «Так что иди в душ и жди меня».

Я поспешила в ванную комнату, мое сердце бешено колотилось, мой разум сходил с ума. Он влиял на меня так, как никто другой.

Он был другим. Он заставил меня чувствовать себя иначе. И мне это нравилось.

Мне нравилось это чувствовать.

Следуя учениям, я опустилась на колени на полу душа. Идеальная позиция для ожидания моего Господина.

Может быть, прошли секунды или даже минуты, но казалось, что это так долго. Наконец мои глаза увидели его ноги, когда он присоединился ко мне.

Его руки легли мне под мышки, и он поднял меня. «Урок первый. Ты становишься на колени только тогда, когда твой рот наполнен моим членом, и ты давишься им».

Мои глаза расширились, и я глубоко вздохнула. «А сейчас, Ангел, у тебя нет моего члена во рту. Итак, не вставать на колени. Ты никогда не становишься на колени. Если я тебе не скажу обратное.»

Его уроки были другими, но они мне нравились.

Я кивнула. Он улыбнулся.

Еще раз поцеловав меня в лоб, он прошептал: «Хорошая девочка».

Он протянул руку позади меня и включил воду. Сначала было холодно, когда вода хлынула вокруг нас, и я вздрогнула.

Господин тихо усмехнулся, приближая меня к своему телу. Наконец я заметила, что он тоже был голый.

Он был твердым против моего живота, его тело было жестким. Мне следовало испугаться, но я чувствовала себя странно в безопасности. Когда вода стала горячей, я удовлетворенно вздохнула. Было так хорошо.

Я скучала по теплой воде и теплому душу.

Намочив мои волосы, он промыл их шампунем. Господин провел пальцами по моим прядям, массируя кожу головы. Так мило. Так нежно.

Когда он закончил с моими волосами, его руки переместились к моему телу. На секунду я застыла, чувствуя, как его руки скользят по моей покрасневшей коже.

«Расслабься, Мария. Я не причиню тебе вреда, — сказал он мне в шею, нежно поцеловав ее.

Я кивнула и заставила себя расслабиться. Но когда он начал массировать мое тело мылом, мне больше не пришлось заставлять себя.

Просто так получилось. Я отдала себя на его попечение.

Он ласкал мое тело, от шеи до пальцев ног, омывал меня — чистил меня.

Вернув мне малейшее достоинство, которое я потеряла.

Когда его рука оказалась между моих ног, я закрыла глаза. Но он не причинил мне боль.

Так же нежно, как и раньше, он мыл мне между ног. Это было неправильно. У меня не было возможности подумать об этом, как он встал и снова поцеловал меня в лоб.

«Ты хорошая девочка, Ангел. Я горжусь тобой.»

Мои глаза резко открылись, и увидели, как он пристально смотрит на меня. «Теперь ты чистая. Идеальная. Твое тело такое красное и прекрасное.»

Он наклонил голову, его губы дразнили мое ухо. «И моя.»

Его.

Я не заметила, когда отключилась вода, но в следующую секунду он обернул меня полотенцем.

Помогая мне выйти из душа, он вытер меня. Я смотрела, как он оборачивает еще одно полотенце вокруг своей талии.

Господин вышел из ванной, оставив меня одну. Когда он вернулся, он что-то нес в руках.

«Подними руки», — приказал он.

Инстинктивно они поднялись вверх. Он натянул мне на голову простую черную ночную рубашку.

Я посмотрела вниз на свое тело, теперь полностью покрытое.

Он одел меня, скрывая мой позор от других.

«Все сделано.» Он улыбнулся. «Наша еда ждет нас. После еды мне нужно, чтобы ты выспалась. Я разбужу тебя, когда мы снова будем уезжать.»

Схватив меня за руку, он снова затащил меня в спальню. Господин усадил меня на диван и протянул тарелку с едой.

Я ахнула, мои глаза расширились.

Столько еды. Как?

Наши взгляды встретились, и он смахнул единственную слезу, которая текла по моей щеке. «Тебе нужно поесть, Ангел. Урок второй. Отныне у тебя будет трехразовое питание. Полная тарелка, не то, что тебе давали раньше. Ты можешь делать перекусы между ними. Что бы ты ни захотела. Ты больше никогда не будешь голодать. Это понятно?»

Я молча кивнула. Что я действительно могла сказать?

Его уроки — его правила не имели смысла.

Но это были его правила, поэтому я буду им следовать. Не только потому, что он был моим Господином, но и потому, что я этого хотела.

Мы ели спокойно. Я смотрела на колени, но несколько раз наши взгляды встретились. И каждый раз я улыбалась. Он тоже улыбался, а затем кивал на мою тарелку, молча говоря, чтобы я продолжала есть.

Иногда он давал мне кусок из своей тарелки, говоря, чтобы я попробовала, потому что это вкусно.

Было трудно так много есть. Мой желудок не привык принимать столько еды за раз.

Господин, должно быть, понял, потому что забрал у меня тарелку. «Ты наелась?» — он спросил.

Кивнув с облегчением, я радостно вздохнула.

«Хорошо. А теперь ложись спать», — тихо сказал он.

Я встала, не нуждаясь в его повторении. Встав на колени на полу, я легла в положение, в котором всегда спала.

Внезапно меня грубо подняли с пола. Моя голова в замешательстве закружилась, когда Господин отнес меня к кровати и бросил туда.

Я подпрыгнула на мягком матрасе, испуганный вздох сорвался с моих губ.

Он был зол? Я, должно быть, снова сделала что-то не так.

«Ты спишь на гребаной кровати, черт возьми!» — громко рявкнул он.

Его взгляд впился мне в тело. «Клянусь, если я снова обнаружу, что ты спишь на полу, я положу тебя на свои гребаные колени и отшлепаю тебе задницу до красна, пока ты не сможешь сидеть несколько дней. Это понятно?»

От страха, съежившись, я быстро легла на кровать. «Да, Господин. Мне жаль. Пожалуйста, простите меня.»

«Ради бога», — прошипел он, закрывая глаза. Он ущипнул себя за переносицу, и я услышала, как он глубоко вздыхает.

Я взглянула на него сквозь ресницы, и он снова открыл глаза. Он снова обернулся. Поставив колено на кровать, он наклонился ко мне, так что наши лица были всего в нескольких дюймах друг от друга.

Когда он заговорил, его голос звучал спокойнее, и мое сердце успокоилось. «Урок третий. Ты спишь на кровати. Всегда.»

Я кивнула. И он сделал это снова, еще раз поцеловал меня в лоб. «Хорошая девочка».

Хорошая девочка.

Я улыбнулась. Мне стало нравиться, когда он это говорил. Это заставляло меня чувствовать себя лучше, как будто я ему нравилась.

«Урок четвертый. Не называй меня Господином Я уже говорил это раньше и повторю еще раз. Не называй меня Господином. Я Лев. С этого момента ты зовешь меня по имени».

Я кивнула, и на этот раз он улыбнулся. «Скажи это. Назови мое имя», — потребовал он.

«Лев», — застенчиво прошептала я, мое сердце громко стучало, пульс прерывался.

На этот раз он поцеловал меня нежно — так нежно и сладко — в мои губы. «Хорошая девочка», — прошептал он в ответ.

Мне нравится. Мне это очень нравится.

Он тянул что-то глубоко внутри меня. Он дергал струны моего сердца, заставляя меня чувствовать.

Мне нравилось его имя. Мне нравился мой Господин. Мне нравился мой Лев.

«Хорошие девочки получают вознаграждение. Плохих девочек наказывают. Если ты хорошая девочка и будешь следовать всем правилам, ты получишь много наград, — пробормотал он.

«Я буду хорошей», — ответила я.

На этот раз он улыбнулся и поцеловал меня в лоб. «Ложись спать, Ангел».

Я закрыла глаза, все еще улыбаясь. Он устроился рядом со мной, притягивая меня в свои объятия, прижимая к себе.

Мое сердце было переполнено.

Лев спас меня.

Как я и мечтала раньше. Он пришел за мной, унес меня на руках и вытащил из ада… в наш замок.

Может быть, это было моим долго и счастливо.

Потому что Лев… он был моим Прекрасным Принцем.

Как я и мечтала. Как я и хотела.

Я нашла своего Прекрасного Принца.

Глава 8

Лев

Я смотрел, как она спит, как она дышит даже в глубоком сне. Ее грудь поднималась с каждым вдохом, и это зрелище меня почти заворожило.

Мои глаза были только на ней — она была всем, что я мог видеть.

Я инстинктивно обнял ее за талию, притягивая ближе. Я нуждался в ней как можно ближе. Во сне она издала тихий-тихий звук в задней части горла. Как будто ей нравилось быть со мной ближе.

Желая почувствовать ее кожу на своей, я медленно натянул ее ночную рубашку. Моя рука нашла путь под платье, и я прижал ладонь к ее голому животу, крепко прижимая ее к себе.

Ее кожа казалась теплой и мягкой, когда я ласкал ее живот, наслаждаясь ощущением ее под моей рукой. Мария повернулась во сне, теперь ее тело было обращено ко мне.

Она выглядела такой умиротворенной с закрытыми глазами и мягким от сна лицом. Мое сердце стало немного легче, зная, что теперь она в безопасности, в безопасности со мной и вдали от тех, кто причинил ей боль.

Что бы ни случилось сегодня вечером — это снесло мне голову.

Ее действия, ее слова, все было основано на том, что они запечатлели в ее сознании. Они заставили ее поверить, что она хуже и только для нашего удовольствия.

Было чертовски трудно изменить ее. Снова сделать ее человеком. Но я собирался убедиться, что она снова соберет все обломки. Я склеил бы ее разбитую душу, чтобы она снова стала цельной.

Никто не причинит ей боль. Никогда больше. Ни один ублюдок не притронется к ней своими грязными руками.

Я буду для Вас хорошей рабыней, Господин.

У меня было чертово искушение вернуться в Роялист и оторвать ему голову. Солоник сломал ее еще до того, как я смог получить ее. А теперь у меня остались только осколки. Некоторые пропали, некоторые разбросаны, некоторые сломаны.

Я сосредоточился на своих инстинктах, когда забрал ее оттуда. В машине мне потребовалось все, чтобы не взять ее, потребовать ее именно так, как я хотел.

Трахнуть ее глубоко, чтобы она могла чувствовать меня через несколько дней. Итак, она бы знала, что я единственный, о ком ей стоит беспокоиться.

Трудно мужчине не взять то, что принадлежит ему, когда это всего лишь на расстоянии руки.

Когда Мария задвигалась в моих объятиях, нервничая во сне, она вернула меня в настоящее.

Мой взгляд прошелся по её лицу. Она была похожа на фарфоровую куклу, ее черные волосы были такими блестящими и красивыми, а ее белая кожа была такой мягкой, что казалась почти бархатной. Ее губы были розовыми и с ранками, как будто она слишком долго их кусала.

Я поцеловал ее в лоб, когда стон сорвался с ее губ. Ее брови нахмурились, как будто ей было больно, и я успокоил ее губами.

Она глубже зарылась в мои объятия и сонно вздохнула. Ее беспокойство прошло, сменившись почти довольным видом. Она была… в безопасности. И она это знала.

В моих руках она всегда будет в безопасности. Даже во сне я держал демонов подальше.

Что бы я ни чувствовал в своем сердце, все это не имело значения. Все, что я знал, это то, что Мария теперь моя. Мой Ангел.

И я нуждался в ней. Рядом с собой.

Меня не волновало, что это значит и с чем мне придётся бороться — она была моей. В ту минуту, когда я ее увидел, она отдала душу Дьяволу.

Солоник должен был ее отпустить, но она попала в мою ловушку. Если она думала, что свободна — это не так.

Я собирался украсть ее от остального мира.

Она сбежала от монстра только для того, чтобы оказаться в руках Дьявола, который контролировал ад. К королю преступного мира. И она собиралась стать моей королевой, нравится ей это или нет.

Я собирался вернуть Марии крылья, а затем снова поймать ее в ловушку. Сделать ее человеком, чтобы она могла дать мне то, что мне нужно — то, чего я жаждал. Ее сердце и ее душу.

Я начал терять счет времени, когда представлял, каково было бы иметь ее рядом со мной. Когда я обнимал ее, прижимал к себе, это только усиливало мои чувства — или как бы, черт возьми, это ни называлось — к ней.

Более темная часть внутри меня, та, которая так сильно хотела потерять контроль, казалось, была довольна простым наблюдением за ней. Пока что. Пока я не потеряю контроль и не возьму ее.

Когда это произойдет, она никогда не забудет этого момента. Она будет умолять меня о большем, как в той комнате в «Роялист». Она будет молить, и я с радостью дам ей это.

Я хотел ее страсть и всё, что было с ней связано. Огонь и пожар.

Я хотел, чтобы она смотрела на меня так, как будто я был ее миром, единственным, имеющим значение. Мои эгоистичные потребности испортят ее, но я совсем не возражал. У меня было ощущение, что она тоже не возражает.

«Лев».

Мое имя вывело меня из задумчивости, и я взглянул на Марию и увидел, что она смотрит на меня. «Что случилось, Ангел?» Я заправил ей волосы за ухо. Таким образом, мне было видно все ее лицо.

«Ты не хочешь спать?» — мягко спросила она, положив руку мне на грудь. Похоже, она не возражала, что я был голым, за исключением моих боксеров.

Вместо этого Мария решила прикоснуться ко мне добровольно. Она скользнула пальцами по моей груди, пока они не коснулись моей шеи.

На ее губах появилась легкая улыбка, как будто ей нравилось прикасаться ко мне. Я знал, что чертовски люблю это.

Ее пальцы заскользили по моей щеке, нежно коснувшись лица. «Ты в порядке, Гос… Лев?»

Ее сладкий вопрос погубил меня. Вот она, пойманная мной в ловушку, но спрашивает, в порядке ли я.

«Я в порядке, Ангел, просто думаю. Тебе следует поспать, — прошептал я в ответ. Наши лбы соприкоснулись, и я поцеловал ее в кончик носа.

Она придвинулась ближе, ее ноги прижались к моим. Не задумываясь, я схватил ее за бедро и перекинул ее ногу через свои бедра, прижимая ее тело к моему. Мария удивленно ахнула и нервно облизнула губы.

Ее глаза опустились, но наши тела были прикрыты простыней. Я знал, что она чувствовала мою твердую выпуклость между ног, и я мог чувствовать, какой чертовски теплой она была.

Мои пальцы впились в ее бедра, сопротивляясь внезапному побуждению противостоять ее теплу. Она нервно сглотнула, прежде чем уткнуться головой в мою грудь… но не раньше, чем я увидел, как ее щеки краснеют от красивого румянца.

Я улыбнулся ее невинности, желая большего. Помедленней, Лев. Помедленней. Добейся её. Займись с ней любовью. И тогда ты сможешь ее трахнуть.

«Спокойной ночи, Господин».

«Мария», — опасно прорычал я.

Ее рука обняла меня за талию, крепко сжимая. Я не знала, был ли это испуг или она пыталась спрятаться во мне, ее способ избежать моего гнева.

«Мне очень жаль, Лев», — прошептала она.

Я глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки, прежде чем полностью потеряю контроль. «Я больше не буду повторяться, маленький Ангел. Это твоё последнее предупреждение. Никогда больше не называй меня Господином. Для тебя я Лев. Всегда.»

Чего она не осознавала, так это того, что ее тихий шепот — когда она называла меня Господином, нравился зверю внутри меня, и он хотел заклеймить ее прямо здесь. Я хотел обхватить ее горло и трахать ее тугую киску, пока она не закричит от своего оргазма.

Мой член дернулся при этой мысли, и я зашипел. Она застыла у меня в объятиях, и мне захотелось удариться головой о стену.

Я должен был обуздать себя, иначе я потеряю ее еще до того, как у меня появится шанс заполучить ее.

Я сделал глубокий вдох, пока моя ладонь успокаивающе ласкала ее спину. Через несколько секунд она, наконец, расслабилась, и двигалась в моих руках, пытаясь устроиться поудобнее.

Мой член потерся между ее ног, и я внутренне выругался.

«Хватит двигаться», — громко рявкнул я.

Она вздрогнула, и я снова выругался.

Ах, черт возьми.

«Ложись спать, Мария. У нас завтра долгий день, — наконец выдохнул я.

Мой маленький Ангел молча кивнул, прежде чем закрыть глаза. «Спокойной ночи.»

«Спокойной ночи, Ангел».

Я оставался неподвижным, просто дышал. Я боялся пошевелиться, боялся, что сейчас я кончу, как возбужденный подросток, теряющий девственность.

Мария уже давно спала, когда я наконец расслабился и уговорил Младшего Льва. Это было самое трудное, что я когда-либо делал в своей жизни.

Когда мои глаза начали опускаться и сон начал захватывать меня, я еще раз поцеловал Марию в лоб. Во мне была эта первобытная потребность — просто прикоснуться к ней и обнять ее. Просто чтобы почувствовать мягкость ее кожи на своей.

Моей последней мыслью перед наступлением темноты было то, как сильно я хотел снова увидеть улыбку своего маленького Ангела. Не только легкую улыбку на ее губах. Я хотел видеть, как она улыбается своими красивыми голубыми глазами.

Я хотел видеть, как ее душа улыбается.

Я никогда не думал о любви и родственных душах. День назад меня это не волновало. Я даже не знал, что такое любовь, и уж точно не хотел этого.

Любовь была слабостью.

Но когда я держал Марию на руках, это больше не было слабостью.

Я чувствовал себя сильным. Держащем всё под контролем. Я чувствовал себя живым.

Мне казалось, что я нашел новую цель в жизни.

Своего Ангела.

***

«Ты соскучился по мне? Ты поэтому звонишь?» голос ответил на первый гудок.

«Доброе утро тебе тоже.»

«На самом деле здесь еще ночь», — сухо ответила она.

«Без разницы, Лена».

«Ну, зачем ты звонишь? Ты понимаешь, что только что нарушили мой сон?» она выругалась.

«Ты ведь понимаешь, что я твой Босс, верно?» — устало ответил я.

«Ой, извините. Я забыла. Чем я могу вам помочь, господин Иваншов?» — Лена продолжила. Невозможно было не заметить сарказм в ее голосе.

«Я везу кое-кого домой».

Я молча ждал, пока мои слова будут восприняты.

А потом начался визг. Я убрал телефон от уха и услышал, как Исаак посмеивается со своего места в другом конце комнаты.

«О. Мой. Бог! Это щенок? Скажи, пожалуйста, это щенок! Ты знаешь, я всегда хотела щенка.»

«Добей ее», — сказал Исаак, улыбаясь.

Появилась моя собственная ухмылка. У Лены будет сердечный приступ. Но оно того стоило.

«Нет. Это девушка, — протянул я.

Тишина. Полная тишина.

«Итак, мне нужно, чтобы ты подготовила одну из спален. Лучше ту, что напротив моей, если можешь. Закажи одежду. Она ей понадобится. Маленький размер. И другие аксессуары, все, что нужно гребаным женщинам, — продолжил я.

Снова тишина.

«Увидимся позже. Спокойной ночи, Лена. Наслаждайся сном.»

Я прервал звонок, прежде чем рассмеяться. Исаак присоединился ко мне, и я захрипел, у меня заболел живот.

«Мы действительно лишили ее дара речи?» — сказал Исаак сквозь смех.

Я кивнул, прежде чем сесть рядом с ним. «Я думаю так и есть. Ей действительно нужно было закрыть свой гребаный рот. Похоже, я наконец нашел способ».

«Бесценный!»

Мы все еще хихикали, когда открылась дверь ванной. Мария вышла, только что приняв душ. Ее волосы были собраны в пучок, и на ней было платье до колен.

Накануне вечером я заставил Исаака заказать его, зная, что ей понадобится одежда, чтобы вернуться домой.

Платье было прямым и простым, только с небольшим черным поясом на талии. Оно облегало ее грудь, но струилось от талии. Цвет был нежно-розовым и идеально подходил Марии.

От этого от нее действительно захватывало дух.

Мой прекрасный маленький Ангел.

«Ты готова, Мария?» — спросил я перед тем, как встать.

Даже не попросив ее, она подошла ближе. Мои руки все еще были по бокам, борясь с желанием просто обнять ее. Но это был ее выбор. Ее момент.

И она меня не разочаровала.

С нежной улыбкой, красиво покрасневшими щеками, она почти скользнула ко мне. Мария стояла передо мной, ее голова была запрокинута, а ее глаза сверлили мои.

«Я готова», — сказала она.

Ее рука протянулась вперед, и она схватила мою. Инстинктивно я обхватил ее пальцы.

«Я готова», — повторила она снова, более уверенно.

Мои губы растянулись в улыбке, мне было так трудно скрыть свое счастье.

Хороший выбор, Ангел.

Я потянул ее вперед, и она упала в мои объятия, хихикая. — Тогда поехали домой.

Она кивнула, не сказав ни слова, отдав свое доверие мне в ладони.

Наши руки были сцеплены вместе, когда мы выходили из отеля, Исаак и другие мои люди использовали свои тела как наши щиты.

Поездка в аэропорт была тихой. Глаза Марии были широко раскрыты, когда она смотрела наружу. Я видел намек на страх в глубине ее глаз, но каждый раз, когда я сжимал ее руку в поддержке,она расслаблялась.

Мне понравилась ее реакция на меня. Я знал, что она чувствовала это, нашу связь. Она чувствовала её так же глубоко, как и я.

Во время полета она проводила время, глядя на облака. Мы очень мало разговаривали только потому, что тишина между нами казалась нам более утешительной.

Мы упивались этим и во время тишины глубже погружались друг в друга.

Когда самолет приземлился, я осторожно разбудил ее. Она сонно улыбнулась и взяла мою руку, когда мы вышли.

Нам не потребовалось много времени, чтобы снова сесть в машину, на этот раз направляясь в мое поместье. Новый дом Марии. Теперь ее святилище.

Когда машина прибыла в конечный пункт назначения, я помог ей выбраться из машины. Она была очарована этим зрелищем, как я и ожидал.

Она долго смотрела, прежде чем я вывел ее из задумчивости.

«Это твой новый дом», — сказал я, вернув ее внимание к себе, где оно должно быть.

«Он красивый», — сказала она, оглядываясь на каменный особняк.

«Тебе нравится?» — спросил я, потирая большим пальцем ее щеку.

Мария кивнула, прежде чем улыбнуться. «Мне очень нравится.»

Ее взгляд снова встретился с моим, ее голубые глаза казались такими яркими в лучах утреннего солнца. Она прижалась щекой к моему прикосновению, как будто хотела большего.

«Прежде чем мы войдем внутрь, ты помнишь правила?» — спросил я, твердо глядя на нее.

Она нервно сглотнула, прежде чем кивнуть.

«Каковы правила, Ангел?» — потребовал я.

«Я никогда не буду называть себя рабыней. Я никогда не встану на колени, если только ты не попросишь меня. Я всегда буду есть три раза в день, плюс перекусы. Я всегда буду спать на кровати. И никогда не называть тебя Господином. Я всегда буду называть тебя по имени, Лев.» Она быстро повторила правила, отчаянно пытаясь доставить мне удовольствие.

Мое сердце было легким, и я не мог не улыбнуться.

«Хорошая девочка», — сказал я, поцеловав ее в лоб. Она растаяла в моих объятиях, и я прижал ее к себе. «Помни эти правила, Мария. Если ты нарушишь какое-нибудь из них, я буду очень недоволен».

Она покачала головой. «Я не хочу вызывать у тебя недовольство».

Мои губы коснулись ее правого виска. «Хорошо.»

Я обнял ее, мы оба были полностью поглощены друг другом, прежде чем Исаак откашлялся. Слегка отодвинувшись, я взял ее за руку. «Тогда пойдем внутрь.»

Вместе мы сделали шаг вперед. Я видел своих людей; большинство их глаз было приковано к нам. Я видел, как они смотрели на Марию.

От того, как я обнимал ее, когда она шла справа от меня, они всё поняли.

Когда мы подошли ближе, они выпрямились, головы немного склонились в почтении.

Узрите свою Королеву.

Глава 9

Мария

Его руки крепко обвились вокруг моей талии, крепко прижимая меня к своему телу. Его объятия были сильными и защитными. Мне понравилось, как мое тело было прижато к его теплу. Господин — Лев, он заставил меня чувствовать себя в безопасности.

Я не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя в безопасности, любимой или обожаемой. Но за считанные часы он смог заставить меня все прочувствовать.

Мне понравилось, как его рука сильнее сжала мои бедра, когда мы шли к главной двери. Мои глаза охватили все. Лев был богатым человеком, я знала это, но впервые я действительно увидела его богатство.

Он был могущественным человеком.

Сильным, опасным и смертоносным.

Но по сравнению с моим последним Господином мне казалось, что я никогда не почувствую его гнев.

Мне казалось, что я навсегда останусь в коконе под защитой его крыльев. Буду в безопасности рядом с его сердцем, рядом с ним. Никогда не буду под его ногами.

Фасад поместья был великолепен, и я была очарована. После столь долгого пребывания в клетках и просто в холодной, безжизненной комнате, было приятно наконец увидеть что-то такое величественное и красивое в солнечном свете.

Несколько мужчин выстроились вдоль дороги к двери. Они были одеты в такие же костюмы, что и Лев, хотя Господин выглядел дороже… и изысканнее. Всё это кричало, что он король, а все остальные были его марионетками. Его верными подданными.

Они подчинялись ему. Одно слово, и все побегут, как им велят. У Льва была такая власть. Я поняла это в тот момент, когда мои глаза нашли его — ища его среди всех этих богатых людей.

Как будто это должно было случиться. Суждено было быть.

Он нашел меня стоящей на коленях у ног Валентина. Его голос ласкал мою кожу, одновременно обжигая и успокаивая меня. А потом я нашла его, мое тело взывало к его прикосновениям и желало снова ощутить мягкую ласку его грубого голоса.

Кто бы мог подумать, что такой человек, как он, может успокоить вопящих демонов в моей голове?

Лев мог заставить мое сердце биться чаще, как крылья птицы, отчаянно взмахивают, чтобы взлететь к небу. Только он мог заставить мое тело покраснеть под его проницательным взглядом, вместо того, чтобы заставлять мою кожу покрываться мурашками.

Когда мы шли к открытым дверям, его люди выпрямились, их осанка была твердой и непоколебимой — я чувствовала себя в безопасности.

Мы сделали шаг внутрь, и в тот момент, когда мои ноги миновали двери и вошли в особняк, его губы слегка коснулись моей кожи, когда он прошептал мне на ухо.

«Добро пожаловать домой, Ангел».

Лев обладал силой отнимать у меня дыхание. И я жаждала большего от него. Всего его. Его слов. Его голоса. Его прикосновений. Его поцелуев. Всё, что было его — я этого хотела.

Его губы опустились, и он с такой нежностью поцеловал меня в шею. Прикосновение перышка. Поцелуй преданности. Поцелуй с невысказанными словами. Один поцелуй, который может соперничать с тысячей.

Его губы задержались здесь дольше необходимого, но я не могла жаловаться. Мои глаза закрылись, и я больше прижалась к его телу, позволяя ему почувствовать меня. Я хотела утешения, которое он принес моей хрупкой душе.

Я повернулась в его руках, и наши взгляды встретились. Его серые глаза согревали меня до глубины души, когда он яростно смотрел мне в лицо, наблюдая за мной, как если бы я была единственным, что он мог видеть в этот момент.

Его внимание было всё на мне, и он стал причиной каждого моего вдоха.

Его полные губы поднялись по бокам, когда он ухмыльнулся мне. Тьма, скрывавшая его лицо, развеялась, и Лев превратился из смертоносного в заботливого. Простой человек, нежно смотрящий на меня сверху вниз, больше не был Львом, королем, владеющим всем вокруг.

Когда я больше не могла удерживать его взгляд, мой нервно упал ему на грудь. То, как он смотрел на меня, делало странные вещи с моим животом и сердцем. Его руки обхватили мои бедра, и он притянул меня к своему телу, прижимаясь друг к другу. Он держал меня крепко и ценно. Это была опасная комбинация.

Мои руки инстинктивно потянулись к его груди. Его рубашка была мягкой, и все под ней было твердым. Его сильные мускулы были твердыми под моим прикосновением, и я почувствовала, что хочу большего — прикоснуться и увидеть больше его.

Его сердцебиение было сильным и уверенным, так похоже на него — и так непохоже на мое, которое прерывалось с каждым моим вдохом.

Я нервничала, он был спокоен.

Я не была уверен, он был уверен.

Я была застенчива, он был высокомерен.

Я была слаба, он был силен.

Мы были противоположностями, но когда мы соприкоснулись, это было похоже на удар молнии, нескончаемую волну удовольствия, проходящую через нас. От кончиков его пальцев до моих.

«Спасибо», — прошептала я, все еще глядя на вздымающуюся и опадающую его грудь.

Положив палец мне под подбородок, он запрокинул мою голову. «За что, Мария?»

Я сделала глубокий вдох, а затем медленно выдохнула. Мое горло схватила нервозность, и мне стало трудно говорить. Лёв выжидательно смотрел на меня, терпеливо ожидая, что я продолжу.

Связав наши взгляды, я показала ему свою душу. Я только молилась, чтобы он не украл его и не утащил в алый огонь ада.

Мои губы приоткрылись, и я наконец заговорила снова. «За то, что привел меня сюда. Ты спас меня. Я не чувствую себя… как раньше со своим предыдущим хозяином. Это другое. Ты другой. И ты заставляешь меня чувствовать себя в безопасности. Я хочу быть для тебя хорошей, Лев.»

Чтобы ты меня никогда не отпускал.

Эти слова остались недосказанными. Рабыня никогда не предъявляла требований. Мы только слушали и слушались.

Я собиралась быть всем, что он хотел и в чем нуждался. Тогда он не подумает бросить меня. Я буду его, точно так же, как он будет моим.

«Это мило, что ты постоянно говоришь, что я спас тебя, Ангел. Если бы ты только знала правду. Я пленил тебя. Я — Дьявол во плоти, а Дьявол… ну, он любит играть в игры.»

Его голос вырвал меня из моих мыслей, и я посмотрела на него с удивлением. Он больше не улыбался, как человек, у которого нет никаких забот. Вместо этого у него была фирменная ухмылка. Та самая, из-за которой он выглядел злобным. Его серые глаза смеялись надо мной, но тьма внутри была безошибочной.

Его пальцы задержались на моей шее, прежде чем потянуться вверх. Его прикосновение приблизилось к моему рту. Лев остановился, а затем его взгляд переместился туда, где лежал его палец, всего в нескольких дюймах от места назначения. Он грубо сжал мои губы, и я задрожала в его руках.

Он опустил голову, пока наши рты не оказались так близко, что я подумала, будто он заберет мои губы. Вместо этого Лев оставался там, позволяя предвкушению проникнуть в мое тело. Когда он снова заговорил, его дыхание окутало мою кожу.

«Я — Дьявол в красивом костюме, милый Ангел. Запомни это».

Его голос был мягким, ласкал меня, но эти слова были совсем не мягкими.

Мне должно быть страшно. Небольшая часть меня боялась. Месяца рабства и неволи научили меня сомневаться во всем. Это внушило мне страх.

Но в случае со Львом страх был смешан с чем-то другим. Я не мог этого понять. Он заставил меня чувствовать. Я не знала, что это было… но мое сердце екнуло, и дыхание перехватило горло. Мое тело двигалось само по себе — приближалось к нему еще ближе, когда я искала его тепла.

Его ухмылка росла, и он тихонько рассмеялся. Его грудь вибрировала, и мне понравилось, как это звучало. Богато и плавно. Темно и смертельно.

Валентин был красивым мужчиной. Он действительно был. Его лицо было скульптурным. Он был высоким, широким и сильным, очень похожим на Льва.

Но в моем Льве было что-то такое, что привлекало мое внимание и заставляло хотеть большего.

Это меня смутило.

Но я лучше позволю Льву думать за меня. Я выбрала его ладони и позволила ему позаботиться обо мне. Я дала ему силу стать всем для меня, чтобы я могла быть тем, в чем он нуждался.

Потому что я ему доверяла. Мои рассуждения могли быть наивными и слабыми, но он мне был нужен. Наша пара не была подходящей. Она была не идеальной. Но я считала, что она идеальна для нас.

Пока что. Но как надолго?

Эта мысль ворвалась в мой безумный разум, напоминая мне о будущем, которого я не видела.

Несмотря на то, что Лев сказал мне не называть его Господином, он все же был им. Рабыни не хранятся вечно. Мы созданы для того, чтобы нас покупали и продавали после использования.

Я зажмурилась, отказываясь думать об этом. Нет, Лев назвал меня Ангелом. Я была его милым Ангелом. Мое сердце говорило мне, что мы никогда не расстанемся. Я и он.

Все же…

Чья-то рука сжала мою челюсть нежно, но властно. Сила против моей слабости. «Открой глаза, Мария».

Мои глаза резко открылись, и я посмотрела на Льва. Его глаза опасно сузились, и его взгляд скользнул по моему лицу, внимательно следя за моим выражением лица. Мои зубы прикусывали нижнюю губу, нервно, испуганно, обеспокоенно.

Я не хотела его терять.

Лев казался почти рассерженным, но когда он нежно заправил мне волосы за уши, его глаза немного смягчились, но не теряли этого опасного выражения на его лице. Его хватка на моей челюсти не ослабла, и он приблизил мое лицо к себе. Мне приходилось стоять на цыпочках, пока наши лица не оказались на расстоянии полудюйма. Наши носы соприкоснулись, и если бы я немного наклонилась, наши губы тоже соприкоснулись бы.

«Я почти вижу, как у тебя в голове крутятся колеса. То, как ты потеряла своё счастливое выражение лица, мне это не нравится. О чем бы ты ни думала, остановись, — сказал он. Мое сердце затрепетало, а живот сжался.

«Если тебе грустно, значит, тебя это не должно тревожить. Потому что, Ангел, с этого момента единственное, о чем тебе следует думать, — это как сделать меня счастливым». Лев прорычал последнюю часть, как будто мысль о том, что я думаю о чём-нибудь другом, кроме него, сильно ему не нравилась.

«Что произойдет, если я сделаю тебя счастливым?» — прошептала я, борясь с желанием заплакать. Я чувствовала себя нестабильно — тонула в океане чувств, которых я не понимала.

«Тогда ты тоже будешь счастлива», — просто ответил он. Лев задумчиво склонил голову набок. Он отпустил мое лицо, и его руки снова коснулись моих бедер. Мы замолчали… и мне это нравилось.

Я чувствовала, как его люди наблюдают за нами. Мы были не одни, но вместо того, чтобы отстраниться, я растворилась в его объятиях.

Мой голос был приглушен в его груди, когда я снова заговорила, но я знала, что он слышит его, прежде чем его рука сжала мои бедра. «Твоё счастье — это моё счастье, Лев. Я постараюсь быть для тебя самой лучшей. Обещаю. До моего последнего вздоха.»

Лев отстранился и вздохнул, прежде чем одарить меня малейшей улыбкой. Это был редкий случай, и он мне тоже понравился. «Хорошо. А теперь позволь мне показать это место. Теперь это твой дом. Ты можешь свободно ходить куда угодно, пока находишься в поместье на нашей территории. Если ты захочешь выйти за ворота, тебе это разрешено, но нужно будет сообщить мне, чтобы я мог назначить кого-нибудь для твоей защиты».

Он ждал моего ответа. Я кивнула и внимательно прислушалась. «Все, что я делаю это для твоей безопасности, милый Ангел. Не думай, что я сковываю тебя цепью, потому что, хотя мне ничего не нужно, кроме как связать тебя и убедиться, что ты никогда не встанешь с моей кровати, я хочу, чтобы твои крылья распахнулись, и ты могла летать».

Мое сердце взлетело, как будто мои невидимые крылья действительно расправились, и я летела… все выше и выше в яркое небо. Я летела ко Льву.

Он сжал мою руку в своей, наши пальцы переплелись вместе, пока мы продолжали идти внутрь. Наши шаги дрогнули, когда перед нами остановилась женщина.

Она подняла бровь, глядя на Льва, а затем посмотрела на меня, глядя мне в лицо. Затем она улыбнулась. Это было честно и мило.

«Я думала, ты шутишь надо мной», — пробормотала она себе под нос, прежде чем надуться. «Но похоже, что ты говорил правду. Ты действительно привел кого-то домой.»

Лев раздраженно застонал, но, когда я взглянула на него, он не выглядел раздраженным. На самом деле, он выглядел так, будто боролся с улыбкой.

На женщине было черное платье чуть выше колен. Ее изгибы были очерчены в платье, и она немного возвышалась надо мной. Ее черные волосы были собраны в хвост, а добрые карие глаза улыбались мне.

«Лена», — сказала она после секунды молчания.

Я покачала головой. «Нет. Меня зовут Мария.»

Мои глаза расширились, и я подошла ко Льву. Нет. Что я сделала?

Моя рука поднялась, и я сжала его руку, боясь, что он отстранится от меня и рассердится. Я зажмурилась и подавила рыдание, которое грозило вырваться из моего горла.

«Мне очень жаль, Господин», — прошептала я.

Ты не говоришь, пока я не прикажу тебе, грязная шлюха. Держи этот гребаный рот закрытым, пока я не засуну свой член тебе в глотку.

Рабыням никогда не разрешалось говорить. Это было правилом. Важным. Если нарушить, нас накажут — и наказание принесет боль. Мы будем истекать кровью. Мы будем голодать — пока наши хозяева не решат, что мы усвоили наш урок.

Мои ноги ослабли, и я начала опускаться на колени. Всегда на коленях умолять о прощении.

Я услышала рычание. Низкое, опасное и злое. Лев. Он вытащил меня из тьмы, затуманившей мою голову.

Меня резко подняли, прежде чем мои колени коснулись твердого пола. «Открой свои гребаные глаза, Мария».

Он был зол. Я разозлила его.

Я захныкала в ответ. Я должна была сделать его счастливым. Не злым.

Лев притянул меня к себе. Меня прижали к его твердому телу, а его рука схватила меня за шею. Твердая команда. Мягкое прикосновение. «Открой глаза и посмотри на меня».

Мои глаза открылись, и единственная слеза скатилась, оставив мокрый след на моей щеке. Его глаза были жесткими и злыми, но прикосновение было мягким и нежным.

Губы Льва разочарованно сжались. Я могла видеть, как он борется со своей яростью, но когда его лоб прижался к моему, и он выдохнул через нос, как будто мое прикосновение успокоило его… Я поняла, что он не злится на меня.

«Ангел, скажи мне. Какое у меня правило насчет того, чтобы ты стояла на коленях?» — он сказал мне.

Я отчаянно цеплялась за него. Мои всхлипы заполнили огромную комнату, и мой подбородок дрожал, пытаясь сдержать слезы. «Я никогда не должна становиться на колени. Никогда, если…»

Слова застряли у меня в горле. Лев кивнул и продолжил. «Нет, если я тебя не попрошу. И все причины, по которым ты встанешь передо мной на колени — они никогда не вызовут у тебя слез, боль или страх. Это будет потому, что ты захочешь встать передо мной на колени. Потому что тебе это будет нужно так же, как и мне. Это будет для нас обоих. Не потому, что ты думаешь, что тебе нужно это сделать, чтобы я не сердился на тебя».

Я промолчала. «Ты понимаешь?» — он спросил. Большой палец Льва теперь скользил вверх и вниз по моей шее, в то время как он все еще удерживал меня на месте.

Я кивнула. Но Лев чуть-чуть подтолкнул. Он знал мои пределы, и никогда не переходил их. «Твои слова, Ангел. Мне нужны твои слова.»

«Я понимаю, Лев».

«Хорошая девочка».

Мои губы приоткрылись, и я глубоко вздохнула. Мое сердце забилось быстрее. От этих слов у меня покалывало тело. Ему понравилось, когда Лев это говорил. Чувство сжатия в животе не уменьшалось. На самом деле, оно затянулось, и я обнаружила, что хочу снова услышать эти слова.

О, как я хотела ему доставить удовольствие.

Я должна была забыть свое прошлое… другие правила. Других хозяев. Я должна помнить правила Льва, потому что теперь я принадлежал ему.

Его рука снова обняла мою, а тыльная сторона его большого пальца задела мои суставы. Прикосновение было таким нежным, что у меня заболело сердце. Я никогда не думала, что такой человек, как он, может обладать такой мягкостью.

За холодной суровой внешностью, которую он показывал всем, было гораздо больше.

Мы снова встретились с женщиной, но я не могла встретиться с ней глазами. Я почти смутилась. Мне было стыдно.

«Мария, это Лена. Лена, как ты уже знаешь, это Мария». Мягкий голос Льва успокоил меня, и я наконец нашла в себе смелость поднять глаза.

Лена не смотрела на меня как-то странно. Вместо этого ее добрые глаза были остекленевшими, и она слабо улыбнулась мне. Ее глаза встретились со Львом, и я увидела, как она коротко кивнула ему, прежде чем снова повернуться ко мне.

«Приятно наконец познакомиться, Мария», — ласково сказала она. «Не могу сказать, что много слышала о тебе, но это не имеет значения. Мы будем много проводить время, так что тогда мы лучше узнаем друг друга».

Я догадалась, что она подруга Льва. Ее плечи были прямыми, и то, как она смотрела на Льва без всякого страха, подсказывало мне, что у нее есть какая-то сила. Ее уважали. Она никогда не пряталась под чьими-то ногами.

Нервно сглотнув, я подарила ей собственную улыбку. «Спасибо.»

Я не знала, что еще сказать и сколько я могу сказать. Лев дал мне свободу, но я боялась зайти слишком далеко.

Лев откашлялся и сильнее прижал меня к себе. На этот раз я не смогла удержаться от улыбки, расплывшейся по моим щекам. Любое другое беспокойство… весь страх, который охватил меня несколько мгновений назад, все исчезло.

Казалось, Льву нравилось когда я была рядом. И мое внимание к нему.

Я взглянула на него, внезапно почувствовав себя застенчиво. Он взглянул вниз, как будто знал, что я смотрю на него. Мы смотрели друг на друга, и я забыла обо всех остальных. Мир перестал существовать, и остались только мы.

В конце концов, он прервал нашу связь и снова посмотрел на Лену, которая улыбалась от уха до уха и практически подпрыгивала на цыпочках от возбуждения.

«Я покажу Марии всё вокруг. У нее была долгая ночь, и сегодня она будет отдыхать. Ты сможешь получить ее завтра, — сказал Лев. Его голос был жестким, и в нем не было места спору.

Лена раздраженно закатила глаза, но согласно кивнула. Лев оттащил меня, и она помахала рукой.

Я обнаружила, что поднимаю руку и машу в ответ, чувствуя себя странно счастливой от ее волнения. Это было заразительно.

Мы со Львом поднялись по величественной лестнице неспешно, как будто у нас было все время на свете. Как будто мы владели всем.

«Пришло время показать тебе всё вокруг. Я надеюсь тебе понравится. Мой отец построил этот дом, когда начинал свой бизнес. А потом его передали мне, когда он скончался. Все, что было его, теперь принадлежит мне. Ты принадлежишь мне. Итак, это твой дом. Наш дом, — объяснил Лев своим грубым низким голосом.

Лев не был многословным. Он говорил немного, но каждый раз в нем было столько невысказанных слов. Каждое сказанное слово означало что-то большее. Они скрывали что-то глубоко внутри себя.

Ты принадлежишь мне.

Это твой дом.

Наш дом.

Наш. Я и он. Мы. Мы были одним целым.

Я была его. И он был мой.

Я догадалась, что всё это было так просто. Пока один из нас не перестанет дышать.

Глава 10

Лев

Ее дыхание было мягким и ровным, хриплый вздох касался кожи на моей шее. Голова Марии уткнулась в изгиб моего плеча, ее ноги закинулись на мои, когда она глубже зарылась в мое тепло.

Мне не нужно было это видеть… Я просто чувствовал это. Чувствовал что, мой маленький симпатичный Ангел был счастлив и улыбался.

«Доброе утро», — пробормотал я. Мои пальцы проследили случайные узоры на ее обнаженных руках, и я почувствовал, как от моего шепотного прикосновения по коже пробегают мурашки. Мария слегка вздрогнула, явно пораженная, ей нравились мои руки на ней.

Она напевала, а затем подняла глаза. Ее оленьи глаза, обрамленные густыми длинными ресницами, были полны сна. «Доброе утро.»

Тихий шепот с простыми словами, но мой член мгновенно проснулся, как если бы этот маленький Ангел превратился в соблазнительницу с жаркими словами. Мой утренний стояк теперь бушевал и отчаянно нуждался во внимании.

У маленького ублюдка был собственный ум. К черту всю мою гребаную жизнь.

Сдерживая стон, я немного отодвинулся от Марии. «Так что ты хочешь сделать сегодня? Поместье твое. Ты можешь бродить, делать все, что хочешь. Есть много вещей, которые можно увидеть и чем заняться, — сказал я, отвлекая свои мысли куда-то еще. Что-нибудь еще, кроме мысли о ее мокрой девственной кис-

Мария улыбнулась и пожала плечами. «Ты показал мне вчера. Это место такое большое. Если я буду исследовать в одиночку, я потеряюсь».

«Ты не будешь исследовать в одиночку. Лена будет с тобой. Вчера ты была со мной. Сегодня она украдет тебя». Я усмехнулся при этой мысли. Наверное, она теряла терпение внизу, ожидая, пока Мария проснется.

«Она милая». Я перевернулся на бок, так что мы смотрели друг на друга.

«Она такая. Думаю, она просто рада, что я наконец привел домой женщину», — согласился я.

Щеки Марии покраснели, и она бессознательно прикусила губу. Она взмахнула ресницами, глядя на меня самым невинным образом, из-за чего я хотел испортить ее самым опасным способом.

«Я твоя первая?» — спросила она тихим детским голосом. У моего Ангела была такая сладость, которая привлекала меня. Мысль о том, чтобы сожрать ее самым жестоким образом, попробовать и принять эту сладость на себя, превратила меня в маньяка.

«Ты единственная женщина, которую я привел в свой домой», — объяснил я. И, наверное, последняя, Ангел.

Глаза Марии загорелись, как ебучая елка. «Мне это нравится. Мне нравится быть единственной».

Она сильнее прикусила губы, и я мог видеть, как Мария изо всех сил пытается не улыбнуться моим словам. Мои пальцы коснулись ее мягких губ, и они в удивлении разошлись, ее зубы разжались.

«Не кусай так свои губы», — пробормотал я, ощупывая пухлую мягкость. Я хотел покусать их.

Мария молча смотрела на меня, но с таким обожанием, что у меня перехватило дыхание. Мне нравился ее взгляд. Ленивый, счастливый взгляд и то, как она смотрела на меня. С обожанием. Любя. Как будто я был центром всей ее вселенной.

Я не думал, что она понимает, что дает мне все, в чем я нуждаюсь. Мой Ангел кормил мою испорченную душу, и я хотел больше того, что она могла дать.

«Я должна вставать». Голос Марии вырвал меня из моих мыслей, и я кивнул.

Ее пальцы обвились вокруг моего запястья, и она осторожно подняла мою руку. Ее губы коснулись внутренней части моей ладони в нежнейшем поцелуе. Поцелуй преданности.

Какая чертовски красивая среди всего окружающего нас уродства. Странная легкость проникла в мое тело. Мое сердце странно забилось. Это было странно, но мне понравилось.

Мария улыбнулась и начала подниматься. Расстояние между нами увеличивалось, и я сразу возненавидел это. Моя рука быстро вытянулась, схватив ее за запястье и потянув назад. Она упала на кровать, ударившись головой о мою грудь.

Мой взгляд упал на наши сцепленные руки. Я смотрел, как мои пальцы переплелись с ее. Когда наши взгляды встретились, я потерял дар речи, как влюбленный щенок.

Черт меня побери. Я падал в кроличью нору. Выхода не было. И по глупости я приглашал это с распростертыми объятиями.

«Скажи мне что-нибудь…» — начал я, голос звучал немного грубовато для моих ушей. Мария вздрогнула от моего голоса, но ждал.

Я прочистил горло и начал снова. «Скажи мне что-нибудь, что тебе нравится. То, что ты хочешь.»

Она растерялась, и ее брови вопросительно нахмурились. «Что ты имеешь в виду?»

«Чего ты действительно хочешь… что-то, что ты любишь, но у тебя нет?» — я объяснил.

Я даже звучал бессмысленно для собственных ушей. Я просто хотел подарить ей что-то… что, как я знал, она полюбит и оценит. Но я ничего не знал о моем милом Ангеле.

Мария помолчала секунду. Я видел, как ее мозг работает со скоростью мили в минуту. Ее губы задумчиво скривились, и она склонила голову набок, глядя на меня, обдумывая, достоин ли я знать ее самые сокровенные секреты и желания.

Она моргнула, а затем посмотрела на мою грудь, прерывая наш зрительный контакт. Ее щеки красиво покраснели. «Мне нравится играть на пианино.»

«Пианино?» — спросил я, совершенно удивленный тем, что из всего, что она могла попросить… она просила сыграть на пианино. Что-то такое простое.

Но если ей нужно пианино… тогда мой Ангел получит своё гребаное пианино.

Мария почти взволнованно кивнула. «Раньше я много играла в аббадстве. Всем нравилось, когда я играла на пианино. Они говорили, что я играла лучше всех. Сестра Грейс научила меня».

Ее слова заставили меня замереть. Мария, должно быть, заметила изменение, потому что ее губы сомкнулись, и она замолчала. Я увидел, как тревога затуманила ее глаза, и она снова нервно закусила губы.

«Я сказала что-то не то?» — прошептала она.

«Аббатство? Ты имеешь в виду монастырь? — медленно спросил я. Мои легкие сжались, и мне стало трудно дышать.

Мария кивнула. «Да. Моя тетя отвела меня туда после того, как мои родители умерли, когда мне было пятнадцать. Она привезла меня с собой в Россию, где она была одной из уважаемых сестер монастыря. Я училась, чтобы стать сестрой тоже».

У судьбы был хороший вариант разыграть всех нас самым дурацким способом.

Ну, к черту меня. Как я уже сказал Марии, я был дьяволом в довольно дорогом костюме, очаровывая на своём пути, чтобы получить то, что хотел. А Мария… она была белой чистотой, окутанной невинностью.

Я мало что знал… она была чем-то большим. Я кашлянул, и смех вырвался у меня в глубине горла.

Мой хорошенький Ангел оказалась практикующей монахиней. И вряд ли она знала, что я собирался осквернить ее самым дьявольским образом.

Мысль о том, чтобы взять то, что принадлежало только мне, она считала запретной. Фрукт, прекрасно сохранившийся много лет… от него захотелось бить себя в грудь, как пещерный человек. И, как гребаный дикий зверь, я хотел раздвинуть эти сливочные бедра и показать ей, что именно я могу сделать с ее милой маленькой киской.

Я был удачливым ублюдком.

«Это плохо? Что я из монастыря?» Ее голос вырвал меня из моих мыслей, и я уставился в ее обеспокоенные глаза. Я покачал головой, но она не выглядела убежденной.

«Ты замолчал, — отметила Мария. Ее пальцы теперь крепко сжимали мои, как будто она боялась, что я исчезну в воздухе.

Другой рукой я схватил ее за подбородок и поднял ее голову, медленно опуская свою. Наши губы были в дюймах друг от друга, и я почувствовал, как она глубоко вдохнула, прежде чем сглотнуть.

«Ты знаешь, что я собираюсь сделать прямо сейчас?» — мягко спросил я. Мой большой палец ласкал ее подбородок и медленно переместился к пульсирующей вене на ее шее.

Она нервничала. Думала. Волновалась. Может, немного боялась. Но она не отстранилась.

Вместо этого ее тело больше прижалось к моему, головоломка идеально сложилась. Я запустил пальцы в ее длинные волосы, спускавшиеся ей на спину. Мягкие черные пряди успокаивали. Когда моя рука снова коснулась ее шеи, Мария вздрогнула.

Мои пальцы коснулись ее, исследуя атласную кожу у основания ее затылка. Ее губы приоткрылись от прикосновения, а глаза закрылись, когда я продолжил нежные ласки. Медленный танец соблазнения.

Мария кивнула. Покраснение на ее щеках заставило меня ухмыльнуться. «Скажи мне», — потребовал я, нуждаясь в ее словах.

«Ты собираешься… поцеловать меня», — прошептала она. Я чувствовал вибрацию ее сладкого голоса до самых пальцев ног. Черт меня побери. Мой Ангел собирался убить меня, и я с радостью передал бы ей нож, чтобы она совершила это дело.

Я ответил: «Ты хочешь, чтобы я сделал это?»

Она закусила губы и покраснела еще сильнее, прежде чем ответить. «Да.»

Ее слово было всем, что мне было нужно. В тот момент, когда «да» выскользнуло из этих спелых розовых губ, моя голова уже склонилась к ней.

Наши губы шептались друг с другом как перышки. Ее губы коснулись моих, показывая ее неопытность, и я позволил ей исследовать. Я оставался неподвижным, пойманным в ее магическую ловушку.

Мне понравилось ощущение ее поцелуя. Мне понравилось, как она проверяла свои границы и пыталась больше… желала большего… нуждалась в большем.

Я снова почувствовал это странное трепетание в груди и вздохнул. Мои губы сильнее прижались к ее, углубляя наш сладкий поцелуй. Мой язык потребовал доступа, раздвинув ее губы, прежде чем ее язык застенчиво встретился с моим.

Я забирал её вдохи, пока она не задохнулась.

Она забирала мои вдохи, пока не задохнулся я.

Наш поцелуй был сладким хриплым вздохом с примесью дикости.

Мария издала тихий стон, и когда я отстранился, ее глаза были закрыты, ее дыхание участилось.

Она была чертовски красива.

Я взял ее за затылок и попросил взглянуть на меня. Когда она открыла глаза, ее голубые глаза были такими яркими в лучах солнца… мое сердце замерло.

Я не знал, что души могут загореться только при зрительном контакте. Потому что прямо сейчас яркое пламя пылало вокруг моей потемневшей души.

«Ты идеальна, Ангел. С тобой всё в порядке, — заверил я ее, чувствуя, что ее предыдущий вопрос все еще остается в ее голове.

Мария покраснела сильнее и подняла руку, прикоснувшись пальцами к опухшим губам. «Ты любишь целоваться? Тебе нравится, когда тебя целуют? — спросил я, уже зная ответ, но все же хотел услышать, как она это скажет.

«Раньше мне это не нравилось», — сказала она. При ее словах я крепче сжал ее.

«Когда они целовали меня, я ненавидела это. Но с тобой мне это очень нравится. Я хочу… большего, — тихо закончила она, как бы шепча секрет только для моих ушей.

На ее губах появилась легкая безмятежная улыбка, и я отпустил ярость, яростно накатывающуюся внутри меня.

«Нас ждет огромное количество удовольствий, Ангел. В этом я могу тебя заверить.»

Я услышал ее жужжание в ответ и тоже не смог удержаться от улыбки. Было что-то в ней, что я не мог разгадать, но это что-то, заставляло меня чувствовать себя почти… человеком. Она заставила меня почувствовать что-то глубоко внутри огромной пустоты моего сердца.

Мария снова положила голову мне на плечо. Мысль о том, чтобы пойти к Лене, давно исчезла, поскольку она устроилась около меня. Ее рука легла мне на грудь, прямо над моим бьющимся сердцем.

Ей нравилось прикасаться ко мне… обнимать меня, зная, что я был там. Не просто фрагмент ее воображения. Я был той частью, которая держала ее ноги на земле, недостающей частью, которую она искала, но не знала.

Те несколько месяцев в рабстве сделали своё дело. Они взяли ее гребаное сердце, вонзили в него лезвие и смотрели, как оно истекает кровью. Но ее душа осталась нетронутой. Я мог это видеть.

Марию просто нужно было немного подтолкнуть, чтобы она поняла, что ее крылья не были подрезаны. Просто ранены. Но при достаточной заботе она снова сможет летать.

Но я был воплощением дьявола. Я был больным наголову, потому что хотел и смотреть, как она летает, и привязать ее.

Я хотел, чтобы она увидела свободу в том, чтобы обвязать ее тело веревками. Я хотел показать ей, что боль может превратиться в удовольствие. Боль может сломать и излечить вашу душу.

Дерьмом было то, что я хотел, чтобы мой Ангел плакал. Я нуждался… жаждал ее слез. Но мне нужно было, чтобы она знала, что те слезы, которые я вызову, успокоят ее. Они освободят ее захваченную душу. Ее тело будет петь, чтобы пролить слезы.

Слезы боли. Слезы удовольствия. Слезы любви.

Она научится жаждать этого… всего… меня.

Каждая часть ее покорно кричала. Марии нужна была твердая рука. Ее покорность была вознаграждена господством, которое освободило ее и показало истинную красоту этого обмена властью. Ей нужен был кто-то, кто научил бы ее любить свое истинное «я», а не ненавидеть его из-за того, что эти засранцы сделали с ее хрупкой душой.

Но мне нужно заслужить это право. Мне нужно быть достойным, чтобы она встала передо мной на колени.

Я буду тем, что ей нужно.

Я стану ее спасением.

И она станет моим искуплением.

Глава 11

Мария

Я была в другом месте, пока Лена бездумно говорила. Мой взгляд сфокусировался на спине Льва, и я обнаружила, что кусаю губы при виде его. Я не могла видеть все его тело, только его профиль, когда он стоял у приоткрытой двери.

Он разговаривал с Исааком. Его голос был тихим, но я видела разочарование в их выражениях. Он сказал мне, что это было что-то серьезное… что-то плохое, что не понравилось Льву. Его спина была прямой и напряженной, а по бокам — сжатые кулаки.

Его ярость была для меня в новинку. Лев всегда был милым и нежным… по крайней мере, со мной. Но прямо сейчас порочная аура, исходящая от него, была совсем другой. Я не знала, как к этому относиться. К нему.

Я не была глупа и наивна, как они думали. Я знала, что Лев был опасным человеком. Он был там, в «Роялист». Он купил меня. Он был так же плох, как и эти люди. Лев был богатым человеком, и его деньги, скорее всего, были грязными.

Его жизнь была черной дырой. Грязной. Порочной. Богатой. И смертельно опасной.

Он был всем, чего мне не следовало хотеть, но пламенная потребность в нем внутри меня превзошла все мои нравы. Он окутал меня коконом своих сладких слов, его объятия были такими теплыми и безопасными, что я забыла, кем он был на самом деле.

Прикосновение к моей руке вернуло меня в настоящее. Мои мысли остановились с визгом, и я посмотрела на Лену.

«Ты не слышала ни слова из того, что я сказала, не так ли?» — спросила она мягким и твердым голосом. В ее голосе был легкий акцент. Он был едва заметным, но определенно был там. Мне сказали, что она русская, но годы жизни в Америке лишили ее родного акцента.

Лена смотрела на меня, приподняв бровь, уголки губ приподнялись в понимающей улыбке.

Когда я не ответила, она тихонько рассмеялась. «Мы шли, а потом ты внезапно остановилась. Мы стоим на этом месте около десяти минут, и все твоё внимание было приковано к этому горячему мужчине.»

При ее словах я почувствовала, что выпрямляюсь. По тому, как она говорила о Льве, казалось, что они оба были очень близки и знакомы друг с другом. Моя грудь горела, а живот скручивался так, как мне не нравилось.

Лена, должно быть, заметила перемену, потому что ее брови нахмурились, и она сморщила нос от отвращения. «О нет. Я знаю, о чем ты думаешь, и этот ответ — большое нет. Я не вижу Льва таким. Он мой босс и очень близкий друг. Почти семья. Я его уважаю». Она остановилась и с легкой ухмылкой приподняла подбородок.

«Это не значит, что я не могу оценить всю эту сексуальность. Но опять же, Исаак тоже аппетитный. Но любовь моя, они мне неинтересны. Если ты присмотришься, то увидишь, что рядом с ними стоит кто-то другой. Он привлекает мое внимание. Все внимание.»

Я наклонилась ближе к двери, все еще скрываясь от их взглядов, и заглянула внутрь. Она была права. Там стоял еще один мужчина, внимательно прислушиваясь к каждому слову Льва.

Он был большим, массивным, со злым лицом. Мужчина немного возвышался над Исааком и Львом. Его губы были плотно сжаты, а глаза превратились в яму тьмы. Он также был одет в очень похожий костюм. Единственным отличием были пистолеты, прикрепленные к его кобурам.

Он был охранником. Но то, как Лев внимательно слушал его, говорило мне, что он важен.

«Это мой мужчина. Борис Иваншов. Самый надежный телохранитель Льва. Он начальник службы безопасности и занимается этим имением и всеми остальными помещениями, принадлежащими Льву.»

Ох.

«Вы в браке?» — недоверчиво спросила я. Ничего подобного она не упоминала.

Лена засмеялась и покачала головой. Ее улыбка была яркой, и я видела, как на ее лице сияла любовь. «Еще нет. Он все еще не спросил должным образом. Несколько недель назад он сказал: «Купи платье. Мы женимся. Я поговорю с Боссом и удостоверюсь, что это официально.» Мой ответ? Я выгнала его из нашей комнаты, и не впускала в течение трех дней. Мы не поженимся, пока он меня не попросит нормально. Знаешь, все эти альфа-самцы, мачо не всегда срабатывают.»

Она разочарованно фыркнула, но в ее словах и в том, как она их произнесла, не было ничего горького. Лена очень сходила с ума и безвозвратно любила этого человека. Было приятно видеть ее такой.

Она была маленькой женщиной, но ее присутствие было совсем не маленьким. Мысль о милой Лене с таким мужчиной, как тот, что находится за дверью, заставила меня уважать ее еще больше.

Тепло ласкало мою кожу. Пустота в животе сжалась, и мое тело покалывало от осознания. Наши взгляды встретились, и его серые глаза пристально посмотрели на меня. Настолько глубокие, что я легко могла упасть и утонуть в них. Мне так хотелось дотянуться до глубины этих глаз и погрузиться в самое сердце души Льва.

Его глаза пронзили мои глаза без какой-либо пелены, скрывающей его неподдельную похоть ко мне, и у меня перехватило дыхание от него.

На кратчайший миг все остальные исчезли, и остались только мы.

Только я. Только он. Только этот прекрасный момент. Прямо здесь и сейчас. Остальное было забыто, поскольку мы тонули друг в друге. Я жаждала этого. Я жаждала его с такой сильной потребностью, что мне захотелось встать перед ним на колени и умолять. Простое прикосновение. Просто ощущение того, как душа Льва занимается любовью с моей.

Когда они заметили, что их Босс больше не сосредоточен на них, их внимание быстро переключилось и на меня. Я отвела взгляд от Льва и обнаружила, что Исаак и Борис смотрят на меня с большим интересом.

«Я вижу, у нас есть собственный маленький сталкер, Лев», — указал Исаак, приподняв бровь. Он скрестил руки на груди, словно ожидая, что я объясню, почему вторглась.

Кусочек страха скользнул по моему телу. Они не выглядели угрожающими, но меня все равно поймали, как я наблюдала за ними за дверью.

Я сделала шаг назад и наткнулась на Лену. Она взялась за мои плечи, и я увидела, как Лев встал перед мужчинами. Его огромное тело защитно преграждало путь между нами.

Он прорычал что-то неслышимое себе под нос, и оба мужчины оторвали от меня взгляды и выпрямились.

«Ты обвила его вокруг своего мизинца», — прошептала Лена, отводя меня от двери.

«Да?» — я вдохнула от удивления и в замешательстве. Мое сердце сжалось в узлы, и мои ладони внезапно вспотели. Я сжала руку Лены в своей, и она улыбнулась в ответ.

«Так и есть. Давно пора», — просто сказала она. «Я ждала этого дня».

Более смущена, чем когда-либо, я просто следовала за Леной, куда бы она меня ни вела. Но я не могла удержать вопрос, который сорвался с моих губ. «Вы ждали… меня?»

Лена в ответ подмигнула, и мы продолжили спуск по лестнице. «Лев сказал, что ты любишь садоводство», — рассеянно пробормотала она.

Мои шаги остановились и дыхание внезапно застряло у меня в горле. «Он так сказал?»

Мы со Львом провели прошлую ночь и большую часть сегодняшнего дня в постели. Он заставил меня говорить. Он хотел мой голос и мои слова. Он сказал, что хочет меня узнать. Не Розу. Или рабыню.

Он хотел узнать Марию. Девушку из аббатства до того, как ее забрали из дома, который она любила, наблюдая, как он сгорает дотла.

В течение нескольких месяцев мне запрещали разговаривать. Требовались только мои крики боли, но Лев, он хотел познать меня.

Это была мечта. Украденные поцелуи тут и там. Улыбка и смех Льва, которые я быстро ловила, предназначались только мне.

Я впервые оказалась в постели с мужчиной — таким, как Лев Иваншов, — и он даже не предпринял никаких шагов, чтобы требовать большего.

Он не требовал моего тела.

Его желания для меня держались в секрете, поскольку он показал мне нежную сторону монстра, скрытого под слоем жестокости и зла.

А взамен он украл мое сердце. Теперь он держал его в ладонях, кровоточащее и безопытное, чтобы он мог изучить.

Он не хотел, чтобы я называла его Господином, но он стал владельцем моегосердца и души. Если Лев Иваншов владел мной не в этом смысле, то я не знала, что это было.

Ошейники не были нужны. Его твердое присутствие, его нежные поцелуи, его полные губы, целовавшие меня с чувством собственничества — они сделали меня его.

«Он многое узнал обо мне сегодня утром. Хотела бы я сказать то же самое о нем. Он был довольно… молчалив, — наконец поделилась я печальным шепотом.

Она улыбнулась, а затем пожала плечами. «Таков Лев для тебя. Просто наблюдай. Я уверена, что когда придет время, ты узнаешь о нем все».

«Я хочу этого», — призналась я, мое сердце колотилось от мысли открыть все скрытые слои Льва Иваншова.

Я была уверена, что найду темные вещи, но, может быть, я смогу превратить их в розы. Может, я смогу сделать его жизнь… красивой.

Кровь и розы. Это подошло для нас самым идеальным образом.

Он называл меня своим Ангелом. Если бы это было действительно так, я бы обернула свои крылья вокруг него и показала ему кусочек рая посреди ада.

«Итак, Лев сказал мне отвезти тебя в наш сад и позволить тебе повеселиться», — продолжила Лена, прерывая мои мысли. «Ты хочешь этого?» — она толкнула, когда я не ответила достаточно быстро.

Когда я кивнула, ее улыбка стала шире, и она захлопала в ладоши. «Отлично.»

Мы остановились у двери, и я заметила, что мы находимся в задней части особняка, где находилась кухня. Я была очень внимательна, когда Лев и Лена показывали мне окрестности. Это был большой дом и невероятно красивый.

Лев сказал, что здесь я буду жить отныне… и я могу сделать его своим домом.

Лена открыла большую дверь, и мы вышли в задний двор. Он был огромным, захватывающий дух и просто мечта. Я могла бы проводить здесь часы на улице.

Свободно. Не в клетке.

«Обычно к нам кто-нибудь приходит раз в неделю, чтобы ухаживать за садом. Но если ты хочешь-»

«Я сделаю это!» — я быстро вмешалась, прежде чем она смогла продолжить.

Лена улыбнулась, глаза ее сверкнули от восторга. «Я помогу, если я тебе понадоблюсь. Делать особо нечего. Ты можешь выбрать цветы, которые захочешь. Я закажу их, и ты сможешь их посадить.»

«Лилии. Еще в аббатстве они у нас были. Я отвечала за сад и всегда уделяла особое внимание цветам. Я заботилась о том, чтобы они идеально цвели», — поделилась я с улыбкой. Воспоминания были горько-сладкими, и слезы навернулись мне на глаза.

Я скучал по сестрам и друзьям, которых я там завела, а теперь их всех… нет.

«Я закажу их для тебя».

Я смотрела, как Лена уходила. Прежде чем войти внутрь, она обернулась. Ее каштановые волосы сияли на солнце, а глаза сияли любовью.

«Я рада, что ты здесь. Если Лев привел тебя домой, значит, ты останешься здесь навсегда. Думаю, мы будем хорошими подругами, Мария.»

Она мягко улыбнулась мне и оставила меня со сжатым сердцем.

Мне понравилась эта идея. Я и она… подруги. Еще больше понравилось то, что Лена такая гостеприимная. Иногда было трудно сказать, чья душа чиста или нет. Иногда за красивой улыбкой прикрывался обман.

Но мне нравилось верить, что у Лены чистая душа. Я нашла подругу.

Прогуливаясь по солнечному свету и дальше в сады, я наслаждалась всеми прекрасными цветами, окружающими меня. Их запах коснулся моего носа, и я улыбнулась. Мне здесь очень нравилось. Это было все, о чем я когда-либо мечтала.

Моя маленькая фантазия.

Мой рыцарь в сияющих доспехах на своем белом коне. Наш маленький замок. И мы будем жить долго и счастливо.

Хотя Лев не был рыцарем в сияющих доспехах. Он спас меня, но в этой сказке — он был чудовищем.

В конце концов, мне не нужен был рыцарь, потому что их доспехи со временем ржавели. Нет, я предпочла чудовище. Потому что он всегда защитит меня своими острыми когтями.

«Ты улыбаешься». Голос вырвал меня из моих счастливых мыслей, и мой живот задрожал, когда я узнала, кому он принадлежит. Я была по локоть в посадке семян и лилий, которые мне принесла Лена. Должно быть, прошло несколько часов.

Я не хотела уходить… никогда не хотела покидать этот рай.

Но голос Льва был почти как звонок сирены. Было невозможно бороться с тем эффектом, который он производил на меня. Благодаря его вниманию меня охватило тепло. Я чувствовала его пронзительный взгляд на своей спине, обжигающий мою кожу и приводящий в бешенство бабочек в глубине живота.

Встав, я повернулась к нему лицом. Я зарылась грязными руками в платье, как будто меня поймали за чем-то плохим.

Глаза Льва пробежались по моему телу, и я заметила, что вся в грязи. Когда его тлеющий взгляд упал на мой, я попыталась дышать. На его губах появилась легкая улыбка. Он знал, что поймал меня в свои сети.

Мне только хотелось, чтобы я оказывала на него такое же влияние. Я заставляла его задыхаться? Была ли его потребность во мне такой же, как и у меня к нему?

Желание доставить ему удовольствие… чувствовал ли он то же самое ко мне?

Лев подошел ближе. Его рост был впечатляющим, и мне пришлось поднять глаза. Он обхватил меня за щеку, его большой палец коснулся кожи моей скулы.

«У тебя здесь была грязь», — объяснил он, но не переставал ласкать меня.

Мои губы дрогнули в еще одной улыбке, и он уловил ее. «Ты счастлива», — уверенно заметил он. Это был не вопрос, а скорее заявление.

Я кивнула, потому что он, вероятно, лишил меня дара речи. В его присутствии мой разум закрутился, пытаясь найти связные мысли.

«Твои слова, милый Ангел. Дай мне свои слова». Он подтолкнул чуть-чуть, но не слишком сильно.

Твердость в его голосе с ноткой доминирования заставила мои колени ослабнуть. Я хотела зарыться в его объятия.

Другой его рукой он обвил мою талию и притянул нас ближе, пока наши груди не соприкоснулись. Мои глаза закрылись, и я больше прижалась к его ладони, не желая, чтобы он переставал прикасаться ко мне.

«Я счастлива», — наконец призналась я, произнося слова, которые он хотел.

«Сад делает тебя счастливой… или что-то еще?» От резкости в его голосе по моему телу пробежала дрожь. В его словах были грубые эмоции.

Мои глаза открылись, и я выдержала его взгляд. «Ты делаешь меня счастливой, Господин».

Его хватка крепче сжала мои бедра. Его глаза превратились в расплавленную лаву, а грудь задрожала от тихого рычания.

«Мария.» Он произнес шепотом мое имя как молитву, наполненную предупреждением и невысказанными нуждами. «Я не думаю, что ты понимаешь, что со мной делаешь».

На этот раз я ответила быстро. «Тогда скажи мне. Я хочу знать.»

Он наклонился, пока его губы не коснулись моих. Его голос теперь был едва громче шепота. «О, Ангел. То, что я хочу сделать с тобой. Такой невинной, но готовой быть испорченной».

Мои губы приоткрылись в легком вздохе, и он воспользовался возможностью, чтобы поцеловать меня, скользнув языком между моими губами и перехватывая у меня дыхание.

Мое тело дрожало возле него, и я схватилась за его руки для поддержки, боясь, что мои колени подогнутся под силой его страстного поцелуя.

Реакция была мгновенной. Мое тело содрогнулось, и я погрузилась в его поцелуй. Моя спина выгнулась, и я встала на носочки, молча требуя большего. Наше притяжение было магнитом.

Я не знала, что у душ есть губы. Прямо сейчас, когда его губы целовали мои — наши души встретились, и они так красиво целовались.

«Если мы не остановимся сейчас, — сказал он, отрывая свои губы от моих, чтобы мы могли перевести дыхание, — я трахну тебя прямо здесь».

Он повел поцелуй вниз, посасывая мои пухлые губы, прежде чем продолжить путь по моему подбородку, а затем по шее. Его зубы задели мою кожу, и я запрокинула голову, впитывая все это в себя и все еще желая большего.

Его слова почти не запомнились мне… Я потерялась в нем.

Лев прижался лбом к моему плечу, и его тело вздрагивало с каждым глубоким, грубым вдохом. Я обняла его и схватила за плечи. Я погладила его шею сзади, как я заметил, он это любил.

Напряжение покинуло его тело, и мы оба наконец смогли нормально дышать. Мои губы все еще дрожали от его поцелуев, и я облизала их, желая насладиться его прочным вкусом.

В конце концов он отстранился и схватил меня за руки. «Пошли. Я хочу показать тебе кое-что.»

Я без всяких вопросов последовала за Львом. Наша первая остановка была его спальней. Он ждал, пока я быстро приму душ, — стоял в ванной и смотрел на меня горячими серыми глазами.

Я стеснялась, немного нервничала, но мне казалось, что он не хотел отрывать от меня взгляда ни на секунду. Нас разделяли только двери душевой, и мне было интересно, сделает ли он шаг вперед и откроет двери.

Я хотела, чтобы он взял меня. Ему не нужно ждать… пока… он не трогал меня больше, чем эти поцелуи.

Когда я закончила, я надела чистое платье. Рука Льва снова держала мою, и мы пошли по коридору. Через несколько дверей от комнаты.

Мы остановились перед белой двойной дверью, очень похожей на другие. Я посмотрела на него в ожидании. Лев поднял руку, и в его ладони был ключ.

«Открой дверь», — приказал он.

Сделав так, как мне сказали, я взяла ключ и открыла дверь. Свет был выключен, а плотные шторы были задернуты, не давая проникать солнечному свету.

Лев первой разрешил мне войти в темную комнату. Он подошел к окнам, и я безмолвно наблюдала, как он открывает шторы, впуская немного света.

Наконец, мои глаза нашли его сюрприз.

Мои губы приоткрылись в тихом дрожащем выдохе. Мое сердце бешено забилось, а в груди сжалось. Эти сумасшедшие бабочки снова вернулись.

Лев остался у окна, оценивая мою реакцию.

«Пианино», — прошептала я.

Я вспомнила, как сказала ему, что пианино — это то, о чем я мечтаю, что я хотела, но не могла иметь. Но этот человек… этот человек, который заставлял всех танцевать под его музыку, подарил мне нечто столь ценное.

«Это твое», — прошептал он.

Подойдя ближе, я наконец положила ладонь на клавиши пианино. «Спасибо», — тихо воскликнула я.

А потом он меня кое-что спросил. С этими словами он навсегда украл мое сердце.

«Ты сыграешь для меня, Ангел?»

Unknown

Глава 12

Лев

Я никогда не видел более красивого зрелища. Моим любимым времяпровождением стало смотреть, как Мария играет на пианино. Точно так же, как ее страсть к игре, моей навязчивой идеей стало наблюдать за ней.

Я мог проводить каждую минуту дня в ее присутствии, впитывая все это. В этом было влечение. Но это было больше чем влечение. Это было больше, чем просто желание воткнуть член в ее глубину, чувствуя, как она сжимается вокруг меня.

Между нами возникла напряженность. Магнитная связь, неоспоримая и усиливающаяся с каждым днем, который мы проводили вместе. Я хотел понять, что это было, но чувство замешательства захлестнуло мои мысли. Я не мог понять, что это.

Со временем, чем больше я узнавал о ней, тем больше мне хотелось узнать еще. Постепенно я начал показывать ей… себя. Я не мог отказать ей, когда она смотрела на меня своими умоляющими голубыми глазами.

Так мы обменивались историями своей жизни. Ее были наполнены розами. Мои были залиты кровью. И все же мы каким-то образом нашли баланс между нами. Я думал, Мария съежится и убежит. Но каждое утро, когда я просыпался, она мирно спала у меня на руках.

Она была воплощением красоты. Мягкая мелодия моего бушующего ритма. Эликсир моей темной жестокости.

Мария перестала играть, и она посмотрела вверх, наши глаза встретились. Я вспомнил, как она впервые сыграла на пианино две недели назад. У нее было такое же выражение глаз. Тот же взгляд изумления и счастья… и что-то еще. Как будто я был центром ее вселенной. Единственное, что имело для нее значение.

«Ты сыграешь для меня, Ангел?»

Мария нетерпеливо кивнула, слезы все еще текли по ее щекам. Моя грудь сжалась, и я не мог понять, были ли это слезы счастья или я причинил ей боль — воспоминания о ее прошлом, всплывшем на поверхность.

Я втиснулся в ее пространство, возвышаясь над ее миниатюрным телом. Ее тело задрожало от сдавленных криков, и, прежде чем я смог пошевелиться, она прижалась ко мне. Ее спина прижалась ко мне спереди и она глубже зарылась в мои объятия.

Я ничего не мог с собой поделать. В этот момент она выглядела такой уязвимой… такой невинной… такой милой, что все, что я хотел сделать, это обнять ее. И я обнял. Я прижал ее к себе.

Вдыхая ее сладкий запах лаванды, я почти закрыл глаза от неоспоримого удовольствия, охватившее мое тело. Это не было желанием. Да, вожделение было, но я чувствовал что-то еще, держа ее в объятиях.

Она неожиданно принесла мне тепло, и я никогда не хотел отпускать её.

«Я хотела бы сыграть для тебя, Господин». Ее сладкие слова достигли моих ушей, и я ожесточился от ее слов.

Мария, назвавшая меня Господином, погубила меня.

Я чуть не отругал ее, желая напомнить ей о правилах, но не мог заставить себя сделать это.

Правила были нарушены давным-давно… в конце концов, правила созданы для того, чтобы их нарушать… даже при том, что я хотел поставить ее на колени и сделать ее идеальные ягодицы красными.

«Тебе не следует называть меня Господином, Ангел», — наконец сказал я, мой голос звучал слишком грубо для моих собственных ушей.

Мария повернулась в моих объятиях и посмотрела на меня странным взглядом. Она изучала меня секунду, а затем кивнула.

«Я знаю. Но, похоже, тебе нравится, когда я называю тебя Господином, — объяснила она.

Значит маленький Ангел уловила это.

Конечно, да. Мой член сейчас махал, привлекая внимание между нашими прижатыми телами.

«Я хочу доставить тебе удовольствие, Лев. И мне очень приятно видеть, что ты доволен, — продолжила Мария с шепотом улыбаясь пухлыми губками. Я хотел поглотить это розовое пышное совершенство.

Я погладил ее щеки. Она наклонилась к моему прикосновению, и мой большой палец смахнул ее слезы.

«Скажи мне, что это были слезы счастья», — выдохнул я, снова почувствовав, как моя грудь сжалась. Я тонул в глубоком водовороте, мир сдвигался и выравнивался, и, к черту меня, эта женщина собиралась убить меня.

Мария улыбнулась, и мне захотелось поцеловать ее. Да просто так. Легко и просто.

Она схватила мою руку и поднесла к своим губам, поцеловав меня в ладонь. Ее голубые глаза светились непролитыми слезами, когда она смотрела на меня. Красивая.

«Это слезы счастья. Ты делаешь меня счастливой. Спасибо за этот подарок. Я буду хранить его до конца своей жизни, — убежденно сказала Мария.

«Тогда ты должна сделать меня счастливым сейчас. Я хочу, чтобы ты сыграла для меня». Я спрашивал ее раньше, но на этот раз слова прозвучали как команда.

Мария, похоже, не возражала. На самом деле, ее улыбка стала шире, и она беззвучно рассмеялась, прежде чем вернуться к пианино. Не раньше, чем я увидел огонек в ее глазах.

Мое сердце слегка подпрыгнуло при мысли о том, что я делаю ее счастливой.

Я сел на кушетку перед пианино… и стал ждать.

Наши взгляды встретились на мгновение, прежде чем она снова посмотрела вниз. Ее щеки вспыхнули, когда она покраснела. Мария застенчиво закусила губы, прикусив нижнюю губу зубами.

Я ее купил. Я заставил ее сосать мой член, проглотить мою сперму на глазах у людей. Я раздвинул ее ноги, пожирал ее киску, наслаждаясь ее сладким вкусом.

И вот она. Застенчивая. Невинная. Нервничает. И мне все это показалось милым.

Мария глубоко вздохнула, а я с нетерпением ждал. Мое тело было напряжено. Я наклонился вперед, мои ноги твердо стояли на полу, мои локти на коленях, и мои пальцы переплелись. Она привлекла мое пристальное внимание.

Наконец она заиграла.

И этот милый маленький Ангел поймал меня в ловушку.

Какая красивая ловушка!

С первой же мелодией, когда наши взгляды снова встретились, я понял, что именно с этого момента я никогда не позволю Марии уйти.

Мои мысли исчезли, когда Мария встала из-за рояля. Две недели с тех пор, как все это началось. А теперь… во мне укоренялась глубокая тоска.

Она прошла вперед и остановилась передо мной, ее тень упала на мое сиденье. Мария нервно облизнула губы и закусила их.

Она явно не осознавала, насколько чертовски уязвимой была и насколько еще соблазнительнее это делало её. Она привлекала меня, как мотылек к пламени в ночи.

Так чертовски заманчива и она что-то зажгла во мне. Это было интуитивно, и зверь вцепился в меня когтями, желая, чтобы его выпустили, чтобы он мог повеселиться со своим милым Ангелом.

Мария играла с подолом платья, и я наблюдал, как ее лоб сосредоточенно нахмурился. Мы сблизились за последние несколько дней, и она начала высказывать свое мнение, не заставляя меня настаивать на этом или спрашивать.

Она постепенно входила в этот образ жизни… становилась моей женщиной. Ах, блядь. Эта мысль сработала. Мой член затвердел, и я чуть не выругался на этого ублюдка.

Две недели воздержания сказались на нас обоих. На моем члене. И на мне. Мои руки делали большую часть работы, но этого уже было недостаточно.

«Лев», — прошептала она, преодолевая мои наполненные похотью мысли.

«Да, Мария?» — спросил я, глядя вверх.

«Ммм…» — сначала запнулась она, а потом закрыла рот.

«Что-то не так?»

Она покачала головой, и я увидел морщинки разочарования на ее лбу. Мой Ангел чего-то хотела, но не могла заставить себя спросить меня.

Я ждал, склонив голову набок. Взяв ее запястье в руку, я провел пальцами по пульсу. Должно быть, это ее успокоило, потому что ее плечи опустились, а губы задрожали в легкой улыбке.

Ее губы приоткрылись, и следующие ее слова погубили меня.

«Ты меня поцелуешь?»

Я посадил ее себе на колени, пытаясь сдержать себя, потому что наступал на тонкую черту. Марии придется шагать осторожно, иначе это закончится тем, что мой член станет счастливым маленьким ублюдком.

Мой Ангел упала в мои объятия и растворилась во мне. «Пожалуйста», — выдохнула она.

Наши губы прижались друг к другу, наше дыхание смешалось в тесноте между нами. Наш поцелуй был медленным, сладким занятием любовью. Я облизнул контур ее губ, и Мария молча ахнула, открываясь передо мной.

Я нырнул вперед, просунув язык мимо ее приоткрытых губ, и поцеловал ее. Я поцеловал ее так, как хотел. Я поглотил ее губами, и она поддалась этому. Я трахнул ее рот своим языком, и она взяла его, стонала и молча умоляла меня.

До сих пор это было медленное соблазнение. Но я не думал, что сейчас смогу замедлиться.

Ее руки схватили меня за плечи, а ногти впились в мою белоснежную рубашку, оставив свой отпечаток на моей коже. Мария дрожала в моих объятиях, и я перебросил ее через колени, пока она не оседлала меня.

Мой член прижался к стыку ее бедер, и она отстранилась, еще один стон сорвался с ее губ.

Мои губы не отрывались от ее кожи, пока я продолжал целовать ее шею, всасывая ее и кусая. Она задрожала и вскрикнула, когда моя рука обняла ее грудь.

«Слишком быстро?» — спросил я, уже зная этот ответ.

Она была чертовой девственницей, черт возьми. Хотя она очень привыкла доставлять удовольствие, она не привыкла получать его. Я поставил перед собой задачу исправить это.

Мария молча покачала головой. Ее пальцы легли на мою руку, и она потянула меня за волосы, требуя, чтобы я снова ее поцеловал. «Нет. Пожалуйста. Больше», — выдохнула она, прежде чем мои губы снова коснулись ее.

Мои пальцы щипали ее сосок, пока я не почувствовал затвердевшую точку сквозь ее платье. Ее губы коснулись моих, и мне пришлось сделать глубокий вдох. Ее платье задралось.

Выпуклость теперь терлась о ее трусики через несколько слоев одежды. Бьюсь об заклад, она там промокла. Другая моя рука прошла между нашими телами, мои пальцы медленно двигались вверх, пока я не нашел то, что искал.

Промокла.

Милый маленький Ангел была мокрой для меня, и я только поцеловал ее.

«Комната. Я. Отнесу. Тебя. К. Нам. В. Комнату», — говорил я между поцелуями. Мария кивнула в ответ, и я встал.

Ее ноги обвились вокруг моей талии, а я держал ее задницу в ладонях, когда вышел из комнаты с пианино в нашу спальню.

Я захлопнул дверь ногой и запер ее за нами, прежде чем пройти дальше в комнату. Уложив ее посреди кровати, я встал на колени между ее раздвинутыми бедрами.

Ее черные волосы были заброшены на наши белые подушки, и Мария безмятежно улыбнулась мне. Ее губы были красными и опухшими, и казалось, что они полностью зацелованы.

Ее грудь поднималась и опускалась с каждым тяжким вдохом. Мое сердце забилось в груди.

Я положил свое тело поверх ее, покрывая каждый дюйм. Наши груди были плотно сжаты, и сквозь платье я чувствовал ее сморщенные соски.

«Мария, ты этого хочешь? Ты действительно этого хочешь?» — я застонал ей в уши.

В ответ ее ноги раздвинулись для меня, и я провалился между ее бедер. Блядь. Обратного пути не было.

Я отстранился достаточно, чтобы посмотреть ей в глаза. «Я буду твоим первым».

Мария улыбнулась и кивнула. «Моим первым. Я хочу этого, Лев. Пожалуйста.»

«Твоим, блять, единственным, Ангел»

Когда она снова кивнула, мой член между нами еще больше затвердел, и мне пришлось сдержать желание прижаться к гребаной кровати, как возбужденному подростку.

«Мне нравится, что ты мой единственный». После ее слов на ее лицо упала тень, а губы сжались. Я точно знал, о чем она думала… и это чертовски ранило.

Она была не единственной…

Мои губы прижались к ее губам, и я надеялся избавить её от боли. «Если бы я нашел тебя раньше, я бы сделал тебя своей… и я был бы твоим. Но сейчас все, что я могу тебе дать, — это обещание. Пока ты моя, я твой».

Ее глаза вспыхнули, и она испустила дрожащий выдох. «Я знаю, Лев. Сделай меня своей.»

«С радостью».

Отрываясь, я быстро сбросил одежду, пока не обнажился. Ее глаза жадно впились в меня, и, когда они упали на мою закаленную длину, она нервно сглотнула.

Я сдержал смех. Она была хорошо знакома с моим членом и его размером, но каждый раз стеснялась.

Мария села, и я помог ей снять платье. На ней не было бюстгальтера, и мой взгляд сосредоточился на ее мокрой, обтянутой хлопком киске. Когда мое тело прижалось к ней, она снова упала на спину. Она смотрела на меня широко раскрытыми похотливыми глазами с легким волнением.

Но страха не было. Вовсе не было.

Она мне доверяла.

Мария застонала, когда я просунул руку между нами, двигаясь между ее ног, чтобы почувствовать, насколько она мокрая. Как только мои пальцы коснулись ткани ее трусиков, ее бедра дернулись вверх, и она с шипением выдохнула.

Мои губы опустились к ее соскам, и я взял один твердый бугорок между зубами. Мои руки скользнули ей за спину, и я выгнул ее ко мне. Мария вскричала, когда я сосал сильно и быстро, дразня ее. Ее кожа покраснела, и я продолжал сосать, кусать и облизывать каждый ее дюйм.

Я сильно пульсировал на ее киске, и у меня возникло искушение просто отодвинуть ее трусики в сторону и вонзиться в жгучую жару, ожидающую меня.

Но я заставил себя не торопиться. Как можно дольше.

Мария захныкала, когда мои пальцы проникли в ее трусики. Я проследил влажную щель, и когда я нашла ее клитор, ее спина выгнулась над кроватью, и она громко застонала.

Вкус ее кожи был свежим на моих губах, когда я нырнул. Я целовал ее по дорожке, между ее грудью и животом, пока я не оказался именно там, где хотел.

Глубоко вздохнув, я почувствовал только ее запах, и он сводил меня с ума. Я стянул с нее трусики и прижал ткань к носу. Мария ахнула и начала протестовать.

Я выровнял ее суровым взглядом. Протест замер на ее губах, а глаза вспыхнули от горячего желания.

«Ты никогда не откажешь мне в своей сладости», — прорычал я.

Набросив трусики на стопку одежды на земле, я снова повернулась к Марии. «Я сохраню это как сувенир. Теперь это мое.»

Мой милый Ангел сжалась от моих слов, и она попыталась сомкнуть ноги. Засунув свои широкие плечи между ее бедер, я раздвинул их для себя. Мои руки обхватили ее задницу, и я поднял ее. Ее киска была прямо передо мной, дразня и соблазняя меня своим опьяняюще-сладким ароматом.

Я был голодным зверем, и у меня слюнки текли при мысли о вкусе ее капающих соков. Я опустился между ее ног, и Мария обхватила мои волосы пальцами.

Она не могла решить, хочет ли она меня ближе или она хочет оттолкнуть меня.

Я принял решение за нее.

Мой язык выглянул наружу, и я провел им по розовой щели. Одно долгое облизывание, и я почти сразу же почувствовал ее вкус.

Гребаные небеса.

Поедание киски Марии стало моим новым любимым времяпровождением.

«Лев», — взмолилась она.

Я ухмыльнулся ей в лицо. «Скажи мне. Умоляй меня лизать тебя. Умоляй меня засосать твою сладкую киску, Мария.»

Она вскрикнула от разочарования, когда я снова лизнул ее, но недостаточно, чтобы удовлетворить ее. «Пожалуйста, — умоляла она. «Я… я… попробуй меня… пожалуйста… я хочу…»

Я заурчал ей в киску, прежде чем, черт возьми, набросился.

Я зарылся лицом между ее бедрами и сделал именно это… Я трахнул ее киску своим ртом. Она вкусила божественный гребаный рай на земле. Я пососал ее клитор, прежде чем мои зубы коснулись его чувствительного узла. Приложив мои губы именно туда, где Мария хотела меня, я втянул ее влажность. Облизывал и нырял прямо через мой гребаный десерт.

Ее бедра дернулись вверх, и она снова вскрикнула. «Лев!» Голос ее был хриплым и нуждающимся.

Она отчаянно зарылась мне в рот, желая большего. Я продолжал доводить ее до самого края, прежде чем оттолкнуться и не дать ей упасть. Я знал, что ей нужно кончить; ее тело было напряжено — она говорила мне, что она была очень близко.

Мой член пульсировал, и, черт возьми, я никогда не хотел останавливаться. Она была моим любимым вкусом конфет.

Я вытащил ее удовольствие, прежде чем засунуть палец в ее плотное тепло. Мария сжалась, и у нее перехватило дыхание. Я вытащил, а затем толкнул обратно, согнув палец внутри нее. Когда она вздрогнула и прижалась бедрами к моему лицу, я понял, что нашел ее самое сладкое место.

Как медовая роса, она полилась моим любимым сладким сиропом. Она была такой мокрой, что с моего подбородка капала ее влага, когда я нырнул за добавкой.

Я толкнул ее ноги, сгибая ее колени вверх и назад к груди. У меня был прекрасный вид на ее тугую маленькую дырочку. Долгое облизывание, мой язык скользил по этим опухшим губам, по ее клитору и до ее сморщенной дырорки между ее великолепными ягодицами.

Я был одержимым человеком. Мой палец продолжал входить в ее сжимающуюся сердцевину, заставляя ее глубоко втягивать меня, пока я продолжал пить ее мед.

Мария всхлипнула, ее тело содрогнулось от удовольствия. Я вытягивал ее стоны и хныканье. Мой член плакал и умолял об облегчении. Прижавшись бедрами к матрасу, я пыталась облегчить боль, но, блин, ему нужно было её тепло. Сейчас.

Мои зубы задели ее клитор, и я вошел внутрь одновременно, двумя пальцами сжимая ее плоть.

Наконец… черт возьми, наконец… Я получил то, что хотел, и почувствовал поток, к которому стремился. Мария закричала, когда горячая жидкость пропитала мою руку. Я отстранился как раз вовремя, чтобы увидеть ее струю изнутри.

«Лев!»

Ее колени попытались сомкнуться, но я остановил ее низким рычанием. Она закричала, ее тело так сильно дрожало, что я почти боялся, что она может пораниться.

Я поднес пальцы ко рту и пососал ее сладкие соки. Мария смотрела на меня сквозь прикрытые глаза, ее губы приоткрылись, она продолжала задыхаться.

Я усмехнулся про себя, когда я снова опустился на ее тело. Мария безвольно лежала подо мной. Мои губы скользили по пульсу на ее шее.

«Я собираюсь заняться с тобой сладкой любовью, Ангел».

Мой рот нашел ее, и мы лихорадочно целовались. Так чертовски нуждаясь друг в друге. В тот момент она была мне нужна больше, чем воздух. И когда Мария продолжала целовать меня, я знал, что она чувствовала то же самое.

Мария захныкала и двинулась подо мной. «Обними меня ногами», — приказал я.

Она выполнила приказ, ее лодыжки обхватили мои ноги. Головка моего члена медленно вошла внутрь, и Мария замерла.

«Будет немного больно. Но, пожалуйста, знай, я сделаю это сладкой болью, — прорычал я ей в губы.

Мария кивнула. Я чувствовал, как ее киска сжимается, когда я продолжал протискиваться внутрь. Мария схватила меня за плечи, ее ногти почти болезненно впились в мою кожу.

Я медленно потянул ее, наши бедра работали друг против друга, прежде чем я, наконец, вошел внутрь. Каждый дюйм меня был похоронен глубоко внутри ее тугой киски, и я, блять, едва мог дышать.

Мария вскрикнула, и я поцеловал ее, надеясь унять боль. Я не двигался, ожидая, пока она привыкнет к моей толщине.

Но она была чертовски тугой. Из-за ее девственной киски было трудно не кончить в течение нескольких секунд после того, как оказался внутри нее. Я схватил ее за задницу и поднес к себе.

Одной рукой я протиснулся между нашими соединенными телами. Мой большой палец обвел ее клитор, и Мария испустила легкий болезненный стон.

Наконец я начал двигаться.

«Медленно», — прошептал я Марии. «Вот так, Ангел».

Я отстранился и вернулся обратно. Мой член так легко вошел внутрь, ее киска захватила меня. Ее напряженные мускулы сопротивлялись малейшему усилию, но она была настолько влажной, что это облегчало задачу.

Мария ахнула, и ее бедра медленно начали двигаться против моих. У меня перехватило дыхание, и я прижал ее к себе. Я нежно ее трахал.

Думаю… Я занимался с ней любовью.

Я занимался любовью со своим Ангелом.

И этот момент был первобытным и прекрасным.

Хотя я любил безумный трах… грубый и дикий, это было… потрясающе. Это было всем. Медленный жар, когда я снова вошел в ее киску. Удовольствие из глубины души, когда я вытаскивал и входил обратно, мои бедра покачивались против ее.

Обхватив ее лицо руками, я привстал над Марией. Я смотрел на ее лицо, когда входил и выходил из ее жаждущей киски. Ее ядро сжималось и разжималось. Я запульсировал внутри нее.

Ее глаза встретились с моими, и мои мускулы задрожали от осознания, от ощущения, что это было намного больше.

Ее спина выгнулась, и она запульсировала вокруг меня. Я почувствовал ее приближение и вошел внутрь, глубоко, прежде чем тоже кончить. Я погрузился в ее тело и уткнулся лицом ей в шею.

Мария держала меня. И я ответил на объятия, когда опустошил себя внутри нее.

Точка невозврата.

Это была она.

Блядь. Мария была глубоко в моем сердце, похоронена на расстоянии недосягаемости, в месте, которое я никогда раньше не чувствовал. Не чувствовал за все те годы, что я провел с бесчисленным множеством других женщин.

Меня это чертовски напугало, но я здесь — разыгрывал дикую карту. Играл с судьбой. Этот милый Ангел тряс землю, непоколебимость, железный контроль, который я имел над всем. Мою жизнь. Мой бизнес. Мою долбаную империю.

Обратного пути не было.

Глава 13

Мария

Мои глаза то открывались, то закрывались, яркий солнечный свет отражался на моем зрении. В конце концов я решила не закрывать глаза и просто зарыться глубже в тепло, проникающее в мою обнаженную спину.

Стальная полоса вокруг моих бедер заставила меня улыбнуться, и я положила на нее руку. Лев держал меня крепко, но нежно. Сильный и защитный. Во сне он крепче сжал мою талию, и я почувствовала, как он притягивает меня ближе.

Я растворилась в его объятиях и молчала. Было раннее утро. Обычно Лев всегда просыпался раньше меня и покидал нашу кровать, но не раньше чем прикоснуться своими губами к моим. Я просыпалась с покалыванием на губах от его утреннего поцелуя и смотрела, как он уходит. Затем я снова засыпала в своем маленьком счастливом коконе.

Но сегодня все было иначе. Сегодня мне довелось любоваться Львом в утреннем свете.

Обернувшись в его объятиях, не разбудив его, я обняла его за талию и прижалась к нему. Моя голова покоилась на его груди, и я слушала его сердцебиение.

Медленное. Спокойное. Устойчивое.

Все, чего не было, когда он занимался со мной любовью. Каждый раз.

Три недели назад я увидела Льва с другой стороны, когда он впервые занялся со мной любовью. Он всегда все контролировал. Командовал. Аура вокруг него всегда была темной, что-то вроде угрозы. Во Льве Иваншове не было ничего милого.

Но когда он прижимался к моему телу, его ледяные серые глаза смягчались, а в выражении лица появлялось что-то удивительное. Жидкий страх в глубине моего живота таял, превратившись во что-то другое. Ощущение, которое заставляло мое тело отвечать ему.

У меня была сладкая боль между ног, когда я приняла его в свое тело и позволила лишить меня девственности.

Он лег на меня сверху. Наша грудь прижалась друг к другу. И когда наши тела были переплетены, после наших занятий любовью я чувствовала биение его сердца.

Сильное. Жесткое. Быстрое. В его реакции не было ничего стабильного или контролируемого. Его сердце колотилось о мое, а грудь быстро поднималась и опускалась. Он держал меня крепко, как будто никогда не хотел меня отпускать.

И я держала его. Потому что я тоже никогда не хотела его отпускать.

У нас перехватило дыхание, и удары наших сердец создали песню.

Мои руки поднялись по его рукам, и я чувствовала его мышцы под ними. Его бицепс сжался от моего блуждающего прикосновения, и улыбка тронула мои губы. Каждый дюйм его тела был твердым и четким.

Я смотрела вверх и вверх, пока не остановилась на его идеально вылепленном лице. Он не брился несколько дней, поэтому его челюсть покрылась грубой щетиной. Мне нравилось.

Еще больше мне нравилось, когда он нарочно терся лицом о мою обнаженную кожу, чтобы пощекотать меня. Его глаза загорались от моего смеха; вот почему я знала, что он любит это.

«Доброе утро.»

Мои глаза расширились, и я автоматически спрятала лицо в груди Льва. Его грудь задрожала от его смешка, а мои щеки вспыхнули от легкого смущения.

«Нет ничего плохого в том, что ты осматриваешь меня, Ангел», — прохрипел он хриплым от сна голосом.

Его пальцы были в моих волосах, и он тянул, пока мне не пришлось посмотреть в его дразнящие глаза.

Я прочистила горло и надулась. «Ты меня сейчас дразнишь».

Он наклонил голову и поцеловал меня в пухлые губы. «И мне нравится эта надутость. Так чертовски мило.»

Я высунула язык, и он засмеялся еще сильнее. «Видишь? Мило», — пытался он меня убедить.

Он взял мою ладонь и положил ее себе на щеку. «Исследуй всё, что хочешь, детка. Это всё твоё, и ты это знаешь».

Я не могла скрыть улыбку. Мои пальцы исследовали, и когда они достигли его губ, он поцеловал их. Мое сердце согрелось, а живот сделал сальто.

Может ли он быть более совершенным, чем сейчас?

Его пальцы провели несколько узоров на моих губах там, где простыня опустилась ниже. Мы оба были обнажены после прошлой ночи. Так заканчивалась каждая ночь.

Я провела утро со Львом в постели. Остаток дня с Леной. О, благослови ее сладкую душу. Я была безумно влюблена в эту крохотную женщину, сердце которой было огромным местом тепла и любви. Мы со Львом ели вместе.

А после обеда — мы со Львом были неразлучны. Иногда я играла на пианино. В другой раз я читала ему рассказ, книгу, которую находила в его библиотеке. Он молчал, просто слушал, как я ему читаю.

Затем в темноте наши мокрые от пота тела переплетались, обмениваясь вздохами и стонами удовольствия, пока мы не теряли сознание.

Это было идеально. Я не хотела ничего большего, чем та прекрасная жизнь, которую дал мне Лев.

«…Мария.»

Я удивленно подняла глаза и встретилась с вопросительным взглядом Льва. «Ты снова погрузилась в свои мысли», — сказал он мне.

Я нервно закусила губы, и он выдернул их из моих зубов. «Мне не нравится, когда ты не уделяешь мне полное внимание, Ангел», — пошутил он, приподняв бровь.

Я знала, что он дразнит меня, но его слова были немного серьезными. Наклонившись вверх, мои губы коснулись его.

Уткнувшись головой в его шею, я поцеловала его пульс, прежде чем заговорить. «Ты — всё, о чём я думаю, Лев. Даже когда я погружена в свои мысли, я думаю только о тебе. Больше никого нет».

Он крепко, почти собственнически сжал мои бедра. «Хорошо.»

Я улыбнулась и прижала его к себе. Так и остались, переплетя ноги, в безопасном коконе. В этот момент, когда меня обняли сильные руки Льва, я знала, что никто никогда не сможет причинить мне вред.

Он будет моим щитом.

И я поняла, что хочу быть его защитной.

Это была моя безмолвная клятва.

Он был плохим человеком, ведя меня в свою тьму, и я с радостью это приветствовала. Каждый день всю оставшуюся жизнь я бы ждала, когда Лев вернется домой. Если ему будет грустно, я сделаю его счастливым.

Если он будет злиться, я обниму его, пока он не перестанет злиться. Если ему будет нужно, чтобы кто-то обнимал его, мои руки будут обнимать его.

С этого дня Лев был моим, как и я его. Наклонившись, я быстро поцеловала его в губы, скрепив свою клятву. Лев выглядел удивленным, но счастливо улыбнулся, покачал головой и прижал меня к себе.

Я думаю, что люблю тебя, Господин.

Слова застряли у меня в горле, но я улыбнулась, зная, что у нас есть остаток жизни, чтобы шептать эти слова друг другу.

Минуты слились воедино, и Лев наконец заговорил. «Нам нужно поговорить, Мария».

Сбитая с толку, я подняла глаза и стала ждать, пока он продолжит. Он оценил меня взглядом, который сказал мне, что он серьезен.

Мое сердце забилось в грудной клетке от внезапной перемены. Он заправил прядь моих волос мне за ухо, его прикосновение задержалось прямо над моей точкой пульса. «Не бойся, милый Ангел. Я не хотел спрашивать тебя раньше, боясь, что это тебя расстроит, и это последнее, что я хочу сделать. Чтобы тебе было грустно. Но теперь пора. Мне нужно знать, Мария.»

Я сжала его пальцы, чтобы успокоить свое беспокойство. Наши переплетенные руки легли на его сердце, и мой взгляд остановился на взлетах и падениях его груди.

«Что случилось с аббатством, Мария?»

При его вопросе моя голова вскинулась, а сердце забилось. Мой живот скрутило от боли, и мое тело задрожало от ужасного напоминания.

«Как тебя забрали?» — Лев подтолкнул.

Мои глаза затуманились непролитыми слезами, когда прошлое вернулось, топя и затягивая меня в удушающую темноту.

Это были воспоминания, к которым я никогда не хотела возвращаться. Я заперла их, но теперь… я больше не могла прятаться.

Громкий грохот нарушил мой сон. Снизу доносилось еще больше шума, и я подняла голову, чтобы прислушаться.

Были крики. А потом еще один выстрел.

Я почувствовала холодную руку на своей руке и чуть не закричала, прежде чем поняла, что это София. «Мне страшно, Мария», — прошептала она. Я слышала слезы в ее голосе.

Взяв ее руку в свою, я заставила её замолчать ее. «Все будет хорошо», — пыталась я успокоить девочку.

Мы обе сели на кровати и уставились на дверь комнаты, которую делили вместе. Мы были самыми младшими. Софии было всего пять лет, она сирота, которую сестры нашли на холодных улицах России. Мы стали верными подругами, и она всегда была прижималась к моему бедру.

Еще один громкий хлопок эхом разнесся по зданию, которое когда-то было наполнено только покоем и смехом. Выстрелы.

Мое тело дрожало, и я прижала Софию к себе, пытаясь заглушить ее ужасающие крики. Когда я услышала голос сестры Грейс, кричащий от боли, мое тело действовало само по себе.

Однажды я потеряла семью.

И эти женщины… они всё, что у меня осталось.

Я качнулась вперед, вставая с кровати. В спешке я споткнулась о свою длинную белую ночную рубашку и рухнула на землю. Софи вскрикнула и бросилась ко мне. Я покачала головой и толкнула ее в ванную.

«Иди спрячься. Сейчас!» — прошипела я.

«Но, но…»

«София. Пожалуйста.»

Ее маленькое тело задрожало, и ее плечи втянулись. Обхватив себя крошечными тонкими ручками, она выглядела такой хрупкой и уязвимой. Моя работа заключалась в защите этой невинной души.

«Не выходи, пока я не приду за тобой. Открой нижний шкаф и залезь внутрь. Закрой двери и оставайся там, — приказала я удивительно сильным голосом, хотя я чувствовала обратное.

Крики становились громче, когда я смотрела, как София делает то, что ей сказали. Слезы текли по моим щекам, и я смахнула влагу.

Мучительные крики сестры Грейс продолжались, и я быстро поднялась на ноги. Дверь открылась прежде, чем я успела дотянуться до нее.

В темноте комнаты на пороге маячил мужчина. Он был большим. Высоким. Злобным. И когда он увидел меня… он ухмыльнулся.

Я попыталась отползти, но его руки вытянулись так быстро, что все, что я могла сделать, это закричать, когда он схватил меня.

Я пиналась и боролась, пока он вытаскивал меня за волосы из безопасной комнаты. Позарапав его руку, я пролила кровь, но его это не беспокоило. Он только издевательски засмеялся.

Мои ноги подкосились подо мной, когда мы достигли лестницы. Он продолжал тянуть меня вниз, мое тело мучительно ударялось по каждому шагу.

Он бросил меня на землю, как тряпичную куклу, и я перевернулась, у меня болели ребра, и мне было трудно дышать.

Затем мои глаза встретились с карими глазами — теми самыми, которые я слишком сильно полюбила. Когда-то они были наполнены теплом… теперь они были наполнены агонией.

«Сестра Грейс». Мои губы сложили слова, но это был только шепот.

По ее щекам текли слезы, и когда я наконец все это увидела, я громко всхлипнула. Нет, нет. Иисус. Нет, Господи, пожалуйста, помилуй.

Ее обычная ночная рубашка была изорвана, ее обнаженное тело было видно всем. Мужчина лег на ее слабое тело, и я увидела, как он вошел в нее.

Она закрыла глаза, и он засмеялся. Он ударил ее, требуя, чтобы она посмотрела на него. Ее глаза оставались упорно закрыты, и она кусала свои губы слишком сильно; они кровоточили.

Я попыталась пошевелиться, но мужчина, который потащил меня вниз, уперся ногой в мои бедра, удерживая меня. Крик вырвался из моего горла, когда он надавил на мои ушибленные ребра.

«Смотри, маленькая девочка. Вот что с тобой произойдет».

Он плюнул мне в лицо, и я могла только беспомощно смотреть, как этот мужчина встал над телом сестры Грейс. Он держался за свою твердую длину, и я смотрела, как он дрочил, жемчужно-белое вещество покрыло ее лицо.

Он продолжал издеваться над ней, а я молча молилась высшим силам. Молилась, чтобы Он положил конец этой боли и унижению.

«Я буду следующим», — объявил другой мужчина, поднимаясь с безжизненного… бездыханного тела сестры Анны. Он оттолкнул ее мертвое тело. Ее тоже использовали.

Мужчина медленно подошел к сестре Грейс. Я пыталась что-то придумать, но это было бесполезно. В здание просочилось еще больше мужчин, превратив аббатство в кровавую баню.

Я наблюдала, как всех сестер одну за другой использовали… а потом убивали.

«Она молодая, вон та», — присоединился другой голос, указывая на меня.

«Да. Мы приведем ее для Босса».

«Ой, давай. Давайте сначала повеселимся с ней».

«Нет. Босс сказал, что хочет молодую девственную киску».

«Откуда ты знаешь, что она девственница?»

«Потому что все они такие. Это гребаный монастырь. Женщины с чистыми телами, чьи киски никогда не трогали. Эта единственная младшая. По моему мнению, она еще даже не совершеннолетняя.»

Один из мужчин опустился на колени рядом с моим трясущимся телом. Он ухмыльнулся, его желтые зубы и ужасное дыхание вызвали у меня рвоту.

«Могу я хотя бы попробовать ее на вкус? Да брось. Один раз лизну. Я не отниму ее драгоценную девственность. Я просто хочу попробовать эту киску».

«Хорошо. Один раз, засранец.»

Он ухмыльнулся и раздвинул мои ноги. Я пнула его, но он в ответ ударил меня кулаком в живот. Мои глаза расширились от удара, и мое тело сжалось в агонии.

Я чувствовала, как он срывает мои трусики, и смотрела, как его голова опускается между моими ногами. Сестра Грейс закричала от ярости. Я посмотрела на нее, и ее лицо покраснело, когда она смотрела на мужчину у меня между ног.

«Отпусти ее!»

На этот раз она боролась, но ее тело было слишком слабым против этих мужчин. Тот, кто шел по очереди, перевернул ее на живот и поднял на колени, пока ее задница не поднялась в воздух.

«Знаешь, мне не нужны объедки.» Он ужасно засмеялся, когда раздвинул ей ноги пошире. «Они использовали твою киску. Вместо этого я возьму твою задницу. Бьюсь об заклад, она тугая. У тебя никогда не было члена в этой дыре?»

Я почувствовала, как мужчина между моими ногами приближается к моей промежности, а затем я почувствовала его язык на мне.

Он застонал в мою плоть, снова облизывая меня. Мой желудок скривился от отвращения, и в горле поднялась желчь. Не в силах больше терпеть, я закрыла глаза и приветствовала тьму.

Сестры доносили агонические вопли.

И когда я услышала этот голосок, мои глаза резко распахнулись.

«Марияяяяя!»

Маленькая София.

Боже ты мой. НЕТ!

Мужчина между моими ногами давно закончил, но меня все еще удерживал тот, кто вытащил меня из моей комнаты. На этот раз его ботинок оказался прямо между моими ногами, сильно надавливая там, где другой мужчина только что лизал меня ранее.

Он ухмыльнулся, призывая меня драться с ним. Его суровое лицо было моим худшим кошмаром. Он мог бы быть красивым мужчиной… но теперь он был просто уродлив.

Мой взгляд переместился влево, в сторону лестницы. Я смотрела, как другой крупный мужчина тащил Софию вниз. Она так сильно плакала, ее маленькое тельце так сильно тряслось, что я боялась, что она может пораниться.

Она попыталась дотянуться до меня, но мужчина заставил ее замолчать. «Я нашел еще одну молодую».

«Здесь только две. Эта… — Он пнул меня между ног. «И эта маленькая девочка».

Другой голос присоединился к нему. «Здесь ничего не осталось. Мы должны идти. Приведи этих двоих к Боссу, и он решит их судьбу».

Меня потянули за волосы. Краем глаза я увидела, как мужчина, напавший на сестру Грейс сзади, вырвался из ее тела. У нее было сильное кровотечение, а его мужская часть, была теперь мягкая и залита кровью. Она упала на землю, и я с ужасом наблюдала, как мужчина вытащил пистолет и направил его ей в голову.

Выстрел был громче всего, что я когда-либо слышала. Он прошел прямо через мое разбитое сердце, и я услышала крик Софии.

Все, что я знала… исчезло.

Пол аббатства был залит кровью.

Все сестры лежали на земле… использованные… сломленые… истекающие кровью… мертвые.

Они… посвятившие свою жизнь добру других, умерли такой мучительной смертью. Каждое учение, которое проповедовали мне сестры, было ошибочным.

Иногда страдали даже хорошие люди. А иногда больше всего страдали хорошие люди, а плохие продолжали жить своей жизнью. Возмездия не было.

Невинность была воспринята самым жестоким образом. Они взяли сердца двух девушек и повалили их на землю.

Тот, кто держал Софию, обхватил ее волосы кулаком и оторвал ее ноги от пола. «Пошли.»

Она снова попыталась дотянуться до меня, ее маленькие ручки умоляли меня обнять ее. Защитить ее. Я вскочила на ноги, потому что меня тоже потащили за волосы. Мой скальп горел, и я могла только представить, через что проходила маленькая София.

Мне в шею прижали пистолет. Холодное дуло заставило меня задрожать, и я, хромая, пошла вперед.

Мы вышли из здания, и я могла только наблюдать, как мужчина продолжал насмешливо шлепать Софию. Он мог сказать, что я был зол на его действия.

Он сделал это намеренно, чтобы подразнить меня, зная, что я совершенно беспомощна, чтобы спасти маленькую девочку, которая врезалась в мое сердце. Моя маленькая принцесса.

Легкое рычание сорвалось с моих губ, когда он снова ударил ее, прежде чем отпустить. Ее колени сильно ударились о землю, и она вскрикнула, свернувшись в клубок.

Он схватил ее за руки, встряхнул и снова поднял. Его нога дернулась, и я знала, что он собирается ее пнуть.

Я увидела красный.

Не обращая внимания на агонию, пронизывающую мое сломленное тело, я повернулась и схватила пистолет. Его шок был недолгим, когда я сильно ударила его коленом между ног и вырвала пистолет из его руки.

Он упал на землю и закричал, как маленькая девочка. Я получила удовлетворение от его боли и снова ударила его ногой. Раздались крики, но прежде, чем кто-либо успел меня схватить, я направила пистолет на того, кто держал Софию.

Когда все замерли, я сразу поняла, что это лидер этой группы.

Мое зрение затуманилось, и я покачала головой, пытаясь удержаться прямо. Я едва могла встать. Мои колени ослабли, и я сцепила их вместе.

Сделав шаг вперед, я попыталась скрыть дрожь. «Отпусти ее», — прошипела я сквозь стиснутые зубы.

Он улыбнулся в темноте, зловеще сверкнув зубами. «Или что?»

«Я застрелю тебя».

«Давай, кукла».

«Позволь. Ей. Уйти!» — закричала я, делая еще один шаг в его сторону. Пистолет был прямо у него на груди. Я не хотела упустить его сердце.

«Мария», — захныкала она, ее сопение еще больше разбило мне сердце.

«Заставь меня отпустить ее, Мария», — поддразнил он, его губы скривились, когда он произнес мое имя.

Когда я не пошевелилась, мое сердце слишком сильно застучало в груди, он засмеялся. «Ты знаешь, во что она превратится?»

Когда я не ответила, он схватил ее за челюсть и наклонился, слизывая грязный след по ее щеке. «В маленькую игрушку для нас. Прямо как ты».

Я была в ярости, мои пальцы касались спускового крючка.

«Может быть, мы будем наполнять тебя столько раз, что ты сможешь даже выдать нам ребенка или двух. Отлично. Мы будем обучать их так же, как мы научим тебя быть идеальной маленькой рабыней».

Он приподнял бровь. «А эта, она будет идеальной рабыней», — продолжил он, теперь имея в виду Софию.

Это была черта.

Я нажала на курок. Выстрел пронзил мои уши. Сила выстрела пистолета отбросила мое тело назад, и я упала на землю. Мои глаза зажмурились, когда по моему телу прошла новая волна агонии.

Я дышала сквозь боль. Наступила тишина, а затем я услышала смех.

Мои глаза резко открылись, и я хотела бы в этот момент… ослепнуть.

София упала на землю. Безжизненная. Окровавленная. Ее шея была прострелена.

Мужчина, который держал ее, держался за живот и продолжал выть от смеха. Остальные присоединились.

Моя пуля не попала в него.

Моя пуля прошла сквозь шею Софии.

Я убила Софию.

Я убила свою маленькую принцессу.

Я не могла оторвать глаз от сцены передо мной. Мои губы приоткрылись, и я беззвучно вскрикнула. Мои пальцы впились в грязь, и я завыла.

Все мое тело злобно дрожало, и мне было холодно… так холодно… так сильно холодно.

Мужчина подошел ко мне, но я все еще не могла перестать смотреть на Софию. Ее крошечное тело было сломлено. Я сломила ее.

Он взял пистолет из моей руки и ударил дулом в висок. Еще одна жгучая боль поразила меня. Кровь сочилась с моего лба, капала по переносице, и ее холод оставался на моих засохших губах. Я чувствовала ее металлический вкус. Я была вся мокрая и дрожала. Мое дыхание стало резким, прерывистым.

Тьма затуманила мое зрение. И краем глаза я увидела горящее аббатство. Здание горело ярко-красным пламенем. Кто-то оттащил обмякшее тело Софии и бросил ее в бушующий огонь.

Я могла только смотреть.

Я упала… Я упала в бездну тьмы.

Все болело.

Пока всё не перестало болеть.

Тишина.

«Ангел».

Меня раскачивали взад и вперед. «Шшш, Ангел. Держу тебя. Ты в безопасности. У меня есть ты, милый Ангел.»

Сильный голос Льва прорвался сквозь мои воспоминания. Я была у него на коленях, и он прижимал меня, как младенца. Он поцеловал меня в лоб и продолжал шептать мне в уши успокаивающие слова.

Все мое тело тряслось, и мои зубы стучали вместе, как будто мне всё ещё было холодно с того дня.

Рука Льва крепче обняла меня. Он завернул нас в простыню, пытаясь согреть мое дрожащее тело. Он продолжал обнимать меня, как младенца, и я еще больше сжалась в его объятиях.

«Это… была… резня. Они пришли… чтобы… уничтожить… нас. Я потеряла… всё. Я… убила… её.

Глава 14

Лев

Я никогда не понимал значения истинного ужаса до того момента, пока не услышал, как мой Ангел переживала свои воспоминания. Отстраненный взгляд ее глаз, эти безмолвные слезы, текущие по ее румяным бархатным щекам… они меня погубили.

В этот момент Мария показала все свои эмоции. Моя грудь болела, и я почувствовал гнев, смертельную ярость на людей, которые приложили руку к разрушению жизни моего Ангела — ее невинность была забрана в мгновение ока. Я чувствовал глубокую, удивительную потребность отомстить за женщин, у которых отняли честь, прежде чем они так жестоко потеряли свои жизни.

Но из-за слов Марии гнев был лишь щитом от боли. Я чувствовал все, что она чувствовала, и мое сердце сжалось, когда она выпустила первые мучительные рыдания, ее тело тряслось от каждого нападающего воспоминания. Мои эмоции стали неровными, и мои внутренности сжались в узлы.

Я обнял ее тело и посадил к себе на колени, слушая ужасающую историю о том, как она превратилась из счастливой молодой женщины в похищенную и брошенную в клетку, где монстры насмехались снаружи, наблюдая за представлением.

История красоты… до безобразия.

Мир не совсем красивый. Но есть люди, которые не заслуживают прикосновения уродством. Мария была одной из них. Она этого не заслужила.

И я в какой-то мере приложил руку к ее уничтожению.

Я был гребаным Хозяином всего этого. Я владел «Роялистом». Эти люди делали все необходимое, чтобы положить деньги в наши карманы.

Меня не волновало, откуда приходили эти женщины. Меня никогда не заботило, что делается… все, что меня волновало, это процветание моего бизнеса. Все, что меня волновало, это то, что к концу ночи я становился на несколько миллионов богаче.

Я никогда не понимал, что это был кошмар. Что я бессознательно сломал столько невинных душ.

Мои руки сжались вокруг моего Ангела, и я закрыл свои горящие глаза. Дьявол сидел у меня на плечах, шептал мне в уши, пытаясь снова затащить меня в ад. Но я покачал головой. Уже нет.

Это закончилось здесь. Сегодня ночью.

Эта долбаная арена, место, где сидели Господа… всё будет сожжено дотла. Останется только прах, развеянный на открытом воздухе.

Мы с Марией просидели там дольше всего. В конце концов ее слезы прекратились, и ее рыдания превратились в крохотную икоту. Ее дыхание на моей шее было резким. Ее руки обвились вокруг меня так крепко.

Она считала меня своим щитом. Ее защитником. Ее спасителем. Но я не был таковым. Меня тошнило. Какая жестокая судьба.

«… Мария», — сказал я хриплым шепотом. Я прочистил горло, эмоции были тяжелыми.

Ее хватка стала крепче, прежде чем она в конце концов отстранилась и посмотрела мне в лицо. Ее глаза были красными и опухшими. Выражение ее лица было пустым — я ненавидел этот взгляд… это выражение крайней разбитости на ее лице. Я ничего не хотел, кроме как стереть все это.

Она двигалась в моих руках, пока ее бедра не коснулись меня с обеих сторон. Мария обхватила мои щеки руками, и ее губы скривились в грустной улыбке. «Почему ты так выглядишь, Лев?»

Подняв руку, я задержал ее прикосновение. «Как выгляжу?»

«Как будто тебе больно. Мне это не нравится», — сказала она шепотом. Кончики ее пальцев ласкали мою грубую щетину. «Мне не нравится выражение твоего лица. Мне больнее, чем уже было больно».

Блять. Она собиралась убить меня.

Мой Ангел однажды убьет меня. Медленно. Чертовым кинжалом, медленно пронзающим мое открытое сердце, я был бы бессилен остановить ее.

«Лев, к которому я привыкла, он сильный. Он силен. Он не сломлен. Только не этот Лев передо мной».

«Я плохой человек, Ангел», — наконец сказал я.

«Плохой человек с большим сердцем», — прервала она, прежде чем я смог продолжить.

Я невесело рассмеялся. Какая гребаная шутка.

«Милый Ангел, как ты ошибаешься».

Мария приблизилась, пока наши груди не соприкоснулись. Она прижалась ко мне лбом, и я медленно вдохнул, мое тело вздрогнуло, пытаясь сдержать бурлящие эмоции.

«Если бы ты был действительно плохим человеком… твои глаза не были бы сейчас наполнены слезами, Господин».

Я моргнул, меня охватил шок. И тогда я это почувствовал. По моей щеке скатилась единственная долбаная слеза.

Мария быстро поцеловала его, ее губы задержались на моей щеке, что показалось мне очень долгим.

Одна из ее рук отпустила мою щеку и легла на ее обнаженную грудь. Ее пальцы разошлись. Она шептала слова мне в щеку, ее губы ласкали мою кожу. «Твоё сердце колотится. Прямо как у меня. Мне больно. И тебе тоже. Плохой человек с дурными намерениями этого не почувствует».

Я схватил ее за бедра, мои пальцы впились в ее кожу. Она не вздрогнула. Нет, она больше вошла в мое тело, прижимаясь в моим объятиях. Мария погрузилась в меня, и я обнимал её.

Моя челюсть стиснулась, а зубы сжались. Я был зол на себя. «Я вижу, ты пытаешься найти добро в каждом. Но некоторые люди просто уродливы внутри».

«Лев», — выдохнула Мария. Ее губы встретились с моими в легком поцелуе. «Люди не рождаются плохими. Это мир делает нас уродливыми, но каким-то образом глубоко в уголке… там скрыто что-то прекрасное. Не у всех есть такой угол. Но иногда он есть даже у самой уродливой души».

Я Дьявол из ада, Ангел.

Она снова поцеловала меня, и я попробовал ее слезы. Мой Ангел все еще страдала. И это, блядь, выпотрошило меня до глубины души.

«Ангел, я не из тех, кто случайно оказался там той ночью», — начал я.

Она отстранилась, недоуменно нахмурив брови. «Что ты имеешь в виду?»

Ее глаза сфокусировались на мне, пока она ждала, что я продолжу. «Я владею Роялистом. Мне принадлежит это проклятое место, Мария.»

Я ждал реакции, но не получил. Мария склонила голову набок и мгновение спустя кивнула. «Я знаю.»

Я удивленно приподнялся. В моей жизни были темные стороны, которые я пытался скрыть от нее. Я пытался быть ее Прекрасным Принцем… но все время она знала, что я монстр.

«Я слышала, как люди разговаривали той ночью. Валентин тоже. Я знала, кто ты, с самого начала. Я не такая легковерная или наивная, как ты думаешь, Лев. Я прекрасно знаю, кто ты и какой ты мужчина».

Я открыл рот, чтобы возразить, но не смог сложить ни слова. Мария приложила палец к моим губам, заставляя меня замолчать. «Я знаю, что должна ненавидеть тебя. Но я не могу заставить себя сделать это, когда ты спас меня из этого места. Ты подарил мне что-то прекрасное, Господин. И я не могу ненавидеть тебя за это».

Мои руки задрожали, и я прижал их к ее бокам. Прежде чем я успел остановиться, я прижался губами к ее губам. Она без колебаний поцеловала меня. Когда я потребовал контроль, она отдала его мне. Ее губы были пухлыми под моими, и они приоткрылись, когда мой язык провел по их контуру.

«Мария. Я собираюсь положить этому конец, — прорычал я в наш поцелуй.

«Как?» — спросила она, когда мы отстранились. «Как ты закончишь эту игру?»

«Я владею этим клубом. Я могу закрыть его, когда я, блять, захочу, — прошипел я сквозь зубы.

Мария посмотрела на мое признание с грустью. Ее плечи опустились. «Это так просто?»

Нет, не просто. И она знала, что этого не произойдет. Осознание этого тяжким грузом ложилось на нас. Но опять же, я был гребаным королем. Мои слова были законом. Я бы так или иначе нашел способ все это разрушить. Придется ли мне по пути создавать новых врагов, меня не волновало.

Нежное прикосновение Марии к моим щекам вернуло мое внимание к ней. «Лев. Я не хочу, чтобы ты прекращал это, потому что ты думаешь, что это принесет мне мир или сделает меня счастливой… потому что ты думаешь, что это то, чего я хочу. Мне нужно, чтобы ты прекратил это, потому что это правильно. Потому что ты искренне веришь в то, что нужно дать свободу всем этим захваченным душам и спасти любых других будущих жертв этой жестокой игры».

Я крепко сжал ее челюсть. «Я эгоист, Мария. Я думаю о себе, не думая о последствиях своих действий. Я поступаю ради себя. И «Роялист» — результат этого. Я никогда не думал о том, что происходило за кулисами. Блять, я почти не хожу на аукционы или какие-либо мероприятия. Им управляет Валентин, и я знаю только о деньгах, которые попадают на мой банковский счет. Для меня все остальное не имело значения. Я предпочел оставаться слепым ко всему остальному. Но Ангел, я больше не могу оставаться слепым. Не сейчас, когда ты в моей жизни. И особенно когда я надеюсь, что ты будешь со мной, рядом со мной… до конца моего гребаного существования».

Ее губы приоткрылись, и она вздохнула, тихий вздох вырвался из ее горла. «Но…»

«Ты права. Я делаю это, чтобы дать тебе покой. Но я также делаю это, потому что никогда не должно быть другой Марии или Софии, связанной с именем моей Империи».

При упоминании Софии Мария вздрогнула, и выражение ее лица стало болезненным. Ее ногти впились мне в плечи, и она посмотрела вниз. Удрученное выражение ее лица заставило меня слегка встряхнуть ее. Я приподнял ее лицо и удержал там.

«Не отворачивайся от меня. Не прячься».

«Я убила ее…» — прошептала она. Хрупкая душа. Уязвимое сердце. Сломанный Ангел.

«Ты освободила ее».

Ее глаза расширились, и она подавила рыдания, качая головой, отказываясь принять мои слова. «Нет. Я убила ее. Она была бы жива, если бы я не…»

«Она была бы рабыней. Она была бы… мертва. Не живая. Мария, подумай об этом. Действительно подумай, что бы с ней стало, если бы она была жива. Если бы эти люди бросили ее в клетку, как и тебя. Ты спасла ее, черт возьми!» — рявкнул я, когда она продолжала качать головой.

«Перестань думать об этом с твоей точки зрения. Подумай об этом с ее. Черт. Она, наверное, благодарит тебя с небес.»

Мария наклонилась вперед и обняла меня за шею, зарывшись в нее лицом. Она громко рыдала без всякого беспокойства. «Больно, Лев. Это очень ранит. Я скучаю по ней. Я соскучилась по моей маленькой принцессе. Все, что я вижу, это ее кровь. Ее шея… Боже мой. Я не могу перестать это видеть. Снова… и снова в своей голове».

Я держал ее, снова дрожа от ярости. Но Марии не нужно было думать о кровопролитии прямо сейчас. Ей не нужно было знать, что я думал о том, как превратить почву аббатства в темно-красный цвет, когда внутренности тех мужчин будут вырваными лежать на земле, прямо там, где София сделала свой последний вздох. Я собирался повесить каждого из них за гребаный кишечник.

Это будет позже.

Когда ее рыдания превратились в истощенную икоту и тихие вздохи, она отстранилась. Ее глаза были остекленевшими, и я видел в них выражение. Отчаянную потребность. Не похоть. Нет, не то. Это было что-то более глубокое. Что-то гораздо большее.

Прямо сейчас мой Ангел нуждался во мне, чтобы я обнял ее и унял ее боль. Стёр все плохие воспоминания и заменил их новыми. Нашими воспоминаниями. Хорошими. Счастливыми. Мария не заслуживала меньшего.

«Заставь меня забыть, Господин. Заставь все уйти. Пожалуйста.»

«Мария», — начал я, но она оборвала меня.

«Пожалуйста.»

Наши губы снова нашли друг друга, и она качнулась ко мне. Я чувствовал, как моя длина затвердевает, и она ахнула у моих губ, прежде чем застонать, когда я прижался к стыку ее бедер именно там, где она нуждалась во мне.

Мои пальцы обвились вокруг ее шеи, держа ее в своих руках. Ее глаза закрылись, и она сдалась моему прикосновению. Мой большой палец прошелся по краю ее ключицы, и я исследовал тонкие линии ее горла. Когда мои губы добрались до пульсирующей вены, она запрокинула голову и вздохнула одновременно с удовольствием и облегчением.

Другой рукой я обнимал ее обнаженную руку, спину, ласкал ее. «Твоя кожа подобна шелку. Я не могу перестать прикасаться к тебе».

«Никогда не останавливайся. Не останавливайся. Я хочу все».

Пульс на ее шее бился у моих губ, и я продолжал целовать. Когда я добрался до ее груди, я украдкой взглянул на нее. Глаза Марии открылись, и она положила руки мне на затылок, прижимая меня к себе.

Я зажал один сосок губами, и она выгнула мне спину. Во мне горел огонь. С каждым прикосновением он зажигал кремень желания. Снова и снова.

Мария продолжала двигаться, раскачивая бедрами взад и вперед. Одна из ее рук прошла между нами, и она вцепилась в мой твердый член. Я позволил ей ввести меня в ее разгоряченное ядро. Она опустилась на меня, медленно захватывая каждый дюйм меня. Она смаковала этот момент, и я сделал то же самое.

Моя твердость против ее мягкости. Мы подходили. В совершенстве. Красиво. Наши тела представляли собой кусочки головоломки, которые соединялись, подходили и формировались, чтобы создать одно совершенное произведение. Нас.

Я позволил ей задать темп, но моя рука на ее горле сказала нам обоим, кто действительно все контролирует. Мария двигалась медленно, создавая свое и мое удовольствие. Это была медленная, горячая любовь. И в тот момент это было все, что нам нужно.

Мы оба нашли своё освобождение, и я почувствовал, что она на месте. Она тоже не отпускала. Мое сердце забилось быстрее, когда я услышал, как она прошептала мое имя, как молитву.

«Лев».

Если бы кто-нибудь это услышал… они бы подумали, что она стоит на коленях в каком-то благочестивом месте и молится о каком-то спасении высшим силам. Но нет… Я был ее спасением. Я был ее долбанной молитвой.

И я собирался снова все исправить. Мой Ангел не заслужила меньшего.

Глава 15

Лев

3 недели спустя

«Да?» Я хмыкнул, когда ответил на звонок. Я не отрывал глаз от Марии, когда она выходила из моего офиса. Ее идеальная круглая задница покачивалась под платьем, и я чуть не зарычал.

Прежде чем закрыть дверь, она посмотрела через плечо и мило улыбнулась мне. Маленькая шалунья точно знала, что она может сделать с моим членом.

Исаак помолчал, прежде чем заговорить. «Лев. Ты в этом уверен? Ты знаешь, что я с тобой. У тебя также есть поддержка Агрона и Гаврикова. Это, блять, правильный поступок. Но закрытие «Роялиста» дорого обойдется. У тебя уже достаточно врагов».

«Я знаю. Я готов к последствиям».

«Я так не думаю. — Никто из нас не готов, Лев, — пробормотал он.

«Это может не повлиять на нас… нашу Империю, наш бизнес. У нас есть и другие доходы, помимо Роялиста. Но как быть с теми, кто от этого зависит? Ты собираешься по-королевски разозлить их. Солоник без боя не сдастся. Ты знаешь, что это единственное, во что он действительно вложил свои деньги и куда он обналичивал их. Не будем забывать чертовых мексиканцев. Карлос придет за твоей головой. А что насчет японцев?»

Я промолчал. Все эти мысли уже проносились в моей голове. Я вел опасную игру. Я собирался разжечь пожар, который было нелегко потушить.

«Можем ли мы позволить себе видеть их всех нашими врагами?» Исаак продолжил.

«Да. Это того стоит», — ответил я.

«Если они откажутся? Попытаются устроить драку?»

Я схватил свой стакан и налил остаток скотча себе в горло. Оно горело, и я это приветствовал. «Убей их. Пусть это будет предупреждением».

Исаак вздохнул. «Хорошо. Тогда я позову их на встречу. Собери всех сотрудников в одном месте, и будет сделано объявление. Мы начнем оттуда».

«Хм.»

Я посмотрел на пустой стакан. Так ли себя чувствовала Мария? Когда она оказалась в этих клетках? Опустошенной.

«Как Мария?» — спросил Исаак с любопытством и легким беспокойством.

Я подумал о том, как она просыпалась, смеялась и намеренно щекотала меня волосами этим утром, чтобы разбудить меня. Я подумал о ее поцелуях и о том, как она улыбалась мне после завтрака.

Или накануне вечером, как она бросилась ко мне в объятия, когда я пришел домой. «Я скучала по тебе», — прошептала она.

В ее голубых глазах больше не было ни тьмы, ни тени. Они были чистыми… они были красивыми. Они зажигались каждое утро, когда она просыпалась.

«Она счастлива», — ответил я.

«Хорошо. А ты?»

Я закрыл глаза, мое сердце колотилось. «Я думаю… Я тоже счастлив».

«Тогда я думаю, это того стоит».

«Исаак, дело сделано?» — спросил я, зная, что этот разговор подходит к концу.

«Да. Я только что проверил. Деньги на твоем счете», — ответил он. Я мог сказать, что он ухмылялся. Дерьмо. Ему это нравилось так же, как и мне.

«Это не связано с нами?» — спросил я, откидываясь на спинку стула и закидывая ноги через стол. Я скрестил лодыжки и ждал его ответа.

«Ты сейчас серьезно сомневаешься в моих способностях?»

«Ну да. Сомневаюсь. У тебя проблемы?»

«Ублюдок.»

Я ухмыльнулся. «Хочешь сказать это мне в лицо?»

«Я скажу. Когда я приеду домой. Блять. Я скучаю по дому.»

При виде его грустной дилеммы в моей груди раздался смешок. «Ты переживешь».

Мы повесили трубку, и я посмотрел в потолок. Мои губы дернулись в очередной ухмылке. Валентин просто стал беднее.

Деньги, которые я заплатил за Марию как рабыню… Я просто забрал их обратно. Почти вдвое больше. Исаак поиграл с числами. Просто чтобы Солоник не заподозрил ничего.

Я всегда хотел вернуть эти деньги. Я купил своего Ангела, чтобы благополучно вытащить ее из этой ада. Но я бы не стал оценивать ее ценность по тому, сколько я за нее заплатил. Она стоила намного больше, чем несколько миллионов.

Я сделал так много ошибок в своей жизни. Я брал вещи, которые мне не принадлежали. Я совершал жестокие поступки. Я плохой человек.

Но мой Ангел была лучшим, что когда-либо случалось со мной. Она никогда не станет очередной ошибкой.

Та ночь стоила больше тысячи ночей. И я бы не испортил её.

Моя милая Мария вышла за пределы стен моей души. Она была зацелована днями и ночами, это самое первое прикосновение, которое происходило каждый день… каждый раз, это долгое прекрасное прикосновение двух противоположностей, целующих друг друга. Она была этим для меня. Она была моим прекрасным звездным светом — Ангелом — и я буду продолжать греться в свете ее ореола до конца наших дней.

Она стоила намного больше. Она была достойна мира у своих ног.

Марии было предначертано быть моей Королевой всё это время.

Глава 16

Мария

6 месяцев спустя

Когда машина остановилась, мы с Леной вышли с покупками. Она практически бросилась к двери, и я засмеялся, пытаясь ее догнать.

«Поторопись», — крикнула она. «Я хочу переодеться до того, как Борис вернется домой».

Я не могла не покачать головой от волнения. Борис и Лена были вместе долгое время, но по-прежнему были очень влюблены. Медовый месяц, как любила выражаться Лена, никогда не заканчивался для них, даже после почти четырех лет совместной жизни. Мне нравилось ловить их во время их маленьких украденных моментов, когда они думали, что за ними никто не наблюдает. Было приятно наблюдать, как Борис меняется, когда Лена находилась возле него. Его жесткое выражение лица, щит, который он носил каждый раз, таяли, и на этом месте появлялся нежный взгляд для его Лены.

Я думаю, что их любовь была редкостью.

Моя улыбка стала шире, и мое сердце забилось сильнее. Бабочки в моем животе увеличивались, когда я думала о Льве и о себе. Насколько мы были похожи и насколько выросла моя любовь ко Льву за те месяцы, что мы были вместе.

Эти зарождающиеся во мне чувства продолжали нарастать с каждым днем. Каждый раз, когда я была рядом со Львом, я совершенно терялась в нем. Он полностью поймал меня в свою заманчивую ловушку. Лев Иваншов был опасен. Он был убийцей. Он был холоден. Он был твоим худшим кошмаром. О, но каким прекрасным кошмаром он был.

Я научилась любить это так же сильно, как любила его хорошие стороны. Нельзя было любить только половину чьей-то души.

Лена втянула меня в дом, вернув мое внимание к себе. Она пошевелила бедрами и подмигнула. «Ему понравится это новое нижнее белье. А красный — его любимый цвет на мне».

«Я могу сказать это точно. Потому что ты купила три разных набора. Все красные».

Лена пожала плечами и почти застенчиво прикусила губу. Но я знала другое. Она была немного шалунья и любила играть с Борисом. Она знала каждую его кнопку и собиралась нажать их все сегодня вечером. Борис снова сделал предложение накануне вечером. На этот раз правильно. Она сказала да. Сегодняшний вечер был для нее способом отпраздновать.

Мы с Леной приближались к парадной лестнице, когда внезапно остановились. Перед нами появился Исаак, преграждая нам путь. Наш смех утих от выражения его лица.

«Где вы были обе?» — отрезал он. «Вы вышли одни».

Сразу же по моему телу прошло чувство беспокойства. Суровый взгляд, который он на нас бросил, сказал, что он сходил с ума.

О Боже. Я сразу поняла, о чем идет речь. Как, и я просто знал. Как будто что-то щелкнуло в моей голове, и я просто поняла. У меня скрутило живот, и я в ужасе закрыла глаза.

Когда Лена раздраженно вздохнула, я снова открыла глаза. Она подняла руки и пошевелила своими сумками перед ним. «Покупки. Разве ты не видишь? Есть проблема?»

Я хотела схватить ее за руки и не дать ей говорить, чтобы не усугубить ситуацию. Сейчас не время насмехаться над Исааком.

Лена прочистила горло, прежде чем продолжить. «Разве вы со Львом не должны были вернуться домой завтра?»

Исаак не ответил. Вместо этого его темные глаза прижали меня к месту. «Лев ждет тебя наверху».

В горле внезапно пересохло. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова не вышли. Вместо этого я снова захлопнула его и кивнула. Исаак ушел, и Лена наконец поняла, что что-то не так.

Она посмотрела на меня, и ее брови нахмурились. «Лев злится?»

Мои пальцы сжали мои сумки с покупками, и я пожала плечами. «Я не знаю. Он меня ждет. Я пойду и поговорю с ним».

Лена притянула меня назад, когда я дрожащим шагом шагнула к лестнице. Она выглядела очень недовольная мыслью о том, что Лев злится на меня. Когда она заговорила, ее голос упал на октаву.

«Он зол на то, что мы остались без защиты? Я знаю, что он ожидает, что мы будем брать с собой телохранителей каждый раз, когда уезжаем, но я не думала, что это будет проблемой. Если это так, я могу поговорить с ним и объяснить».

В горле пересохло, и я несколько раз сглотнула, прежде чем ответить. «Лев хочет меня видеть. Все будет хорошо.»

Хмурое выражение на лице Лены не исчезло. Вместо этого она выглядела раздраженной и крайне опечаленной тем фактом, что у нас со Львом могли возникнуть проблемы. «Но по словам Исаака, я могу догадаться, что Лев сошел с ума. И я не хочу, чтобы ты виделась с ним таким, Мария. Лев немного… неконтролируемый, когда злится. Когда он такой, он не тот мужчина, к которому ты привыкла».

Я быстро вырвала руку из ее хватки, потрясенная и ошеломленная значением ее слов. Мое сердце колотилось от необходимости защитить человека, которого я полюбила. «Я не боюсь Льва. Он никогда не причинит мне вреда».

Ее глаза расширились, осознав свою ошибку, и она попыталась урезонить меня. «Я знаю. Я не говорю, что он причинит тебе боль. Но…»

Я остановила ее тираду слов, покачав головой. «Я знаю своего Льва. Я знаю, что справлюсь с ним, когда он такой».

Я ценила желание Лены помочь, но Лев мог быть диким зверем, и только я знала, как приручить монстра, если он действительно пришел.

Положив руку Лене на плечи, я успокаивающе похлопала ее. «Не волнуйся. Сегодня было весело. Спасибо, что провела время со мной». Она натянуто улыбнулась мне и смотрела, как я ухожу.

Каждый шаг, который я делала, был трудным. Лев пришел домой рано. И меня здесь не было. Меня не было здесь для того, чтобы обнять его, поцеловать или поприветствовать, как обычно. Моя улыбка были не первой, что он увидел, войдя в наш дом.

Он всегда говорил мне, что ему не терпится вернуться ко мне. Как будто единственное, о чем он заботился, — это снова увидеть меня… Его Ангела. Он сказал, что я его успокаиваю. Каждый раз, когда он был далеко от меня, он говорил, что для него это было тяжелее всего. И когда я снова была в его объятиях, все было хорошо для него — для нас.

Но это было не самое худшее. То, что меня не было дома, не было проблемой. Лев бы не стал сердиться на подобное. Нет. Это было что-то совсем другое, что заставило меня нервничать.

Правила. Правила, которые я никогда не нарушала… но я нарушила сегодня.

Паника охватила мою грудь, и мое дыхание стало прерывистым, когда я подошла к двери нашей спальни. Я открыла её вспотевшими ладонями.

Когда я вошла внутрь, мои колени ослабели. В нашей комнате не было ничего теплого или гостеприимного. Не так, как обычно. На этот раз было темно и задумчиво. Вокруг нас был тяжелый воздух.

Меня окутала тьма, но я все еще могла видеть его. Мой Лев. Мой Господин. Он стоял у больших окон, выходивших на задний двор, и пристально смотрел в кромешную тьму ночи. Луна в небе отбрасывала маленькое мягкое сияние на его ожесточенное лицо.

Лев выглядел злобным.

На коже шеи выступил холодный пот, и мое сердце забилось быстрее. Я нащупала выключатель на стене рядом с дверью. Комната наконец-то осветилась, и я могла лучше видеть его.

Он все еще был одет в свой безупречный черный костюм. Лев смирно стоял, заложив руки за спину, сцепив пальцы. Он выглядел уверенным и готовым покорить мир.

«Лев», — прошептала я, делая шаг к нему. Он не ответил. Он даже не обернулся и не признал меня. Единственная реакция, которую я получила, — его тело напряглось при звуке моего голоса.

Когда я попыталась заговорить, у меня в горле встал ком. Я снова произнесла его имя, сделав еще один шаг в комнату.

Наконец он заговорил. Мое сердце сжалось, а затем взлетело. Но горько-сладкое облегчение, которое переполнило меня, исчезло так же быстро, как я почувствовала, когда признала его слова.

Меня осенило, и на глаза навернулись слезы.

«Иди спать.»

Два простых холодных слова.

«Я…» — начала я, но не смогла сформулировать правильно предложение. Я могла только назвать его имя. Это было единственное, что имело для меня смысл. Единственное, что казалось правильным. «Лев».

«Не мог бы ты взглянуть на… меня?» — прошептала я прерывистым голосом.

Он повернулся ко мне, и я тяжело вздохнула. Темно-серые глаза. Темные злые глаза. Наполненный чем-то вроде боли.

Его челюсти сжались, и я увидела, как он стиснул зубы. Усталое выражение его лица было замаскировано суровостью. Но под всем этим… я увидела одну вещь, которая могла сломить меня.

Я увидела разочарование в его взгляде.

Чувство пустоты заполнило мою грудь, и мой живот упал. Я чувствовала себя опустошенной. Мои пальцы дергались, и мои руки умоляли обхватить Льва и обнять его.

Мне очень жаль, Господин- хотела я сказать. Но я не могла говорить.

«Я не люблю повторяться. Иди спать, Мария.»

Он смотрел на меня, ожидая и наблюдая за моей реакцией. Когда я не двинулась с места, он склонил голову набок. Он выглядел угрожающе. Но я не испугалась. Страха не было. Никогда.

Мой взгляд скользнул по кровати, прежде чем я снова посмотрела на Льва. Пожалуйста, обними меня.

Может, он что-то понял по моему выражению лица, потому что вздохнул и зажмурил глаза. «Пожалуйста, Мария».

Вот это случилось. Его почти сломанное пожалуйста. Он умолял меня.

«Хорошо», — согласилась я. Оставив сумки с покупками в углу комнаты, я быстро переоделась и натянула ночную рубашку. Выключив свет, я залезла в кровать.

Лев все еще не сдвинулся со своего места. Его спина оставалась прямой, его тело было напряженным, когда он наблюдал за каждым моим движением. Я накинула простыню на свое тело и легла на бок лицом к окну, где он стоял.

Он сел на диван. Мы все еще смотрели друг на друга. Мы все еще смотрели друг на друга, не отрывая взгляда. Между нами воцарилась тишина.

Я сделала глубокий вдох. Несмотря на то, что он не касался меня, не обнимал меня… даже несмотря на то, что в этот момент Лев был эмоционально и физически отстранен от меня, его присутствие по-прежнему было моим убежищем.

Лев знал это. Без всяких прикосновений он успокаивал меня.

Мои глаза начали опускаться, и на мои плечи легло ощущение чего-то тяжелого. Я заставила себя бодрствовать, не желая отводить взгляд от моего Льва ни на секунду.

Спустя еще несколько секунд борьбы со сном, сквозь туманные глаза я наблюдала, как Лев встал и ушел. Нет. Вернись.

У меня не было сил звать его. Я была окутана смогом отчаяния, и мне было больно. Было так больно, зная, что я причинила боль Льву. Мое сердце разбилось тысячу раз, когда я подумала о том, насколько я глупа. Это были простые правила. Лев никогда не требовал от меня многого. Мне давали то, что мне было нужно… или что я хотела. Он дал мне все и так мало просил взамен. И все же… я напортачила.

Я была безрассудна. Эгоистична. Еще больше было больно, когда я поняла, что намеренно пошла против него, прекрасно зная о последствиях. Я буквально молча выпрашивала этот беспорядок.

Лев. Его имя было всего лишь шепотом в моей голове, когда сон захватил меня, и я погрузилась в воду, ныряя в темноту.

***

В далеком мире сна я почувствовала, как шевелится кровать. А потом я почувствовала его прикосновение. Я заставила себя открыть глаза, посмотреть в лицо Льва, но сон сильно уносил меня в темноту, и я не могла бороться с густым туманом.

Так что я просто позволила себе это почувствовать. Его. Его прикосновение. Его нежную — нежную ласку, по которой я отчаянно тосковала. Он отказался дать её мне, оставив меня холодной и тоскующей. Нуждающейся.

Он нежно провел пальцем по моей щеке, и мне захотелось прикоснуться к нему. Хотелось плакать от счастья. Хозяин прикасался ко мне. Он больше не злился. Я надеялась, что это правда.

Лев заправил мои волосы мне за уши и продолжил ласкать круглую мягкость моих щек, а затем провел по краю моего подбородка. Его теплые пухлые губы коснулись моего лба в сладком поцелуе. «Ангел», — прошептал он, и я улыбнулась. Моя душа была наполнена теплом и удовлетворением.

Я хотела потеряться в нем, утонуть в нем и его запахе. Не переставай прикасаться ко мне. Пожалуйста. Не злись больше.

Вздох сорвался с моих губ, и его прикосновение исчезло. Я потянулась к нему во сне, борясь с туманными путями. Господин снова ушел. В груди снова появилась тупая боль, но на этот раз я позволила туману сна унести меня прочь.

В следующий раз, когда я проснулась, чувство отчаяния все еще не покинуло меня. Я перевернулась в постели, надеясь найти Льва. Когда я коснулась холодной пустоты, слезы жгли мне глаза. Я оглядела комнату, ища его, но ничего не нашла. Никакого присутствия моего жесткого, злого, но нежного любовника.

Встав с постели, я вышла из комнаты. Я могла сказать, что была еще середина ночи. В доме было темно и устрашающе тихо. Все спали, когда я отправилась на поиски Господина. Мои босые ноги мягко прошлись по холлу и остановились перед комнатой с пианино.

Я чувствовала его с другой стороны двери. Его присутствие подавляло даже несмотря на барьер между нами. Мое сердцебиение стало прерывистым, и я вдохнула носом, заставив сделать глубокий глоток. Я тихонько открыла дверь и вошла внутрь. Закрыв ее за собой, мой взгляд мгновенно нашел Льва.

Господин сидел на своей обычной кушетке, место, которой принадлежало мне. В том же месте, где он всегда сидел и смотрел, как я играю на пианино.

Его ноги были расставлены перед ним, а руки были сжаты на коленях. Он откинул голову на диван, и его глаза были закрыты. Я подошла ближе, не отрывая взгляда от его спящей фигуры. Остановившись перед ним, я напилась досыта, вглядываясь в каждый дюйм этого темного красивого человека, которого я имела удовольствие называть своим.

Мой сильный Лев, мой господин, мой король… он выглядел побежденным во сне. Раненое животное. Но даже тогда гневные морщинки на его лбу все еще присутствовали. Как я так облажалась?

Я упала перед ним, между его ног. Я подвернула лодыжку под собой и снова села на корточки, преклонив колени перед Господином. Удерживая свое тело между его ног, я прижалась к нему и положила голову ему на правое бедро.

Вздох удовлетворения и облегчения покинул самую внутреннюю часть меня. Я была поражена и закрыла глаза. Моя душа была одновременно спокойной и бурным гнездом.

Его бедро дернулось под моей щекой, и я знала, что он не спит. Я почувствовала движение его руки, и улыбка прошептала у меня на губах, ожидая, что он прикоснется ко мне. Но Лев этого не сделал.

Нервное предчувствие трепетало у меня глубоко в животе, и я взглянула на него. Его глаза были пристально сосредоточены на мне. Он посмотрел на меня очень злобно, и я сглотнула, смочив губы.

Лев меня не трогал, но говорил. Одно слово. Один простой вопрос, на который у меня действительно не было ответа. «Почему?»

Подняв голову с его колен, я осталась стоять на коленях. «Я не думала должным образом. Я не думала, что это будет опасно. Я подумала, что, может быть…»

Мои слова были остановлены, когда Лев рванулся вперед и схватил меня за горло. В том, как он со мной обращался, не было ничего грубого. Нет. Его прикосновение было на удивление нежным. Но я не упустила доминирования в его захвате. И я также не упустила собственнический блеск в его серых глазах.

«Ты думала, это не будет опасно?» —прошептал он так тихо. Таким голосом. Это повлияло на меня. Даже когда Лев сердился, мое тело покалывало, и я сильнее прижалась к его прикосновению. Его пальцы слегка сжали мою шею.

Я снова облизнула губы, и Господин наблюдал с голодным вниманием. «Я не хотела тебя беспокоить. Я прошу прощения.»

«Беспокоить меня? Ты не хотела меня беспокоить? Это все, что ты можешь сказать в оправдание, Мария? У меня есть телохранители, которые защищают тебя! Они не должны покидать тебя, как только ты выходишь из поместья. Блять! Ты понимаешь, что я делаю это… Я делаю все, чтобы защитить тебя? Ты понимаешь, что эти люди хотят тебя защитить? Это единственный гребаный способ, когда я могу быть вдали от тебя, когда ты вне поля моего зрения. Потому что я знаю, что с ними можно быть в безопасности. В противном случае я бы сошел с ума».

Мои губы приоткрылись в глубоком вздохе. Я хотела заговорить, но не могла подобрать слов. Я была такой беспечной и бесчувственной. Боже. Я действительно облажалась. Когда я снова начала извиняться, губы Льва скривились в рычании, и мой рот тут же закрылся.

«У меня есть враги, Мария. Слишком много, чтобы сосчитать. А за последние шесть месяцев я заработал еще десятки. Ты знаешь, что я становлюсь мишенью каждый гребаный день? Ты понимаешь, чтобы убить меня, испортить, уничтожить… они уничтожат тебя? Они нападут на тебя, Мария. И они будут безжалостны. Чтобы причинить мне боль… они причинят тебе боль. Разве ты не видишь, что я каждый день живу в страхе? Я просыпаюсь от страха. Я засыпаю в страхе. Потому что одна мысль о потере тебя сводит меня с ума.»

Каждое слово было рычанием, его грудь вздымалась, его глаза… были дикими.

«Я в бешенстве, Мария. И сегодня ты испытала мое терпение, — прошипел он, его лицо было так близко к моему, и я задрожала в его руках.

Моя рука поднялась и схватила его запястье, не для того, чтобы вырвать его хватку из моего горла, а для того, чтобы удержать его там. Его глаза опасно вспыхнули, и я знала, что играю с огнем.

«Мне очень жаль», — прошептала я.

«Нет. Я так не думаю.»

От его слов мое тело охватил шок, и я вздрогнула. Слезы появились вновь. Я пыталась опровергнуть его заявление, но выражение его лица остановило меня.

«Вставай», — мягко приказал он. Но ох, это было очень опасно.

Мое тело было его, мой разум был его… и я немедленно повиновалась. Никаких колебаний. Его хватка разжала мое горло, и я встала на дрожащих ногах перед Господином.

«Ты нарушила мои правила, Мария. Правила существуют, чтобы защищать тебя, и ты сознательно пошла против меня. Я не могу тебя так обезопасить.»

Мой подбородок дрожал от попытки сдержать слезы. Мне было стыдно. Я была смущена. И больше всего хотела, чтобы Лев просто обнял меня.

Но он был зол. Я разозлила его.

«Ты знаешь, что происходит, когда ты нарушаешь одно из моих правил. Ты знаешь о последствиях, — продолжил он тем же резким, грубым голосом.

Я молча кивнула.

«Твои слова», — потребовал он ответа. Каждое слово резким ударом ударяло меня по моей хрупкой коже. Лев был жестоким.

«Да. Я знаю о последствиях, Господин». Может… может быть, поэтому я это сделала.

Он смотрел на меня ледяными серыми глазами. «Хорошо. Тогда раздевайся.»

Глава 17

Мария

Я быстро сделала, как мне сказали, схватила ночную рубашку и начала стягивать ее через голову, но голос Льва остановил меня.

«Медленно, Мария. Разденься медленно для меня».

Его слова вызвали дрожь по моему телу до самых пальцев ног. Мои бедра сжались. Лев лениво откинулся назад и пристально посмотрел на меня. Не сводя с меня глаз, он взял с маленького столика рядом с собой бутылку виски и налил в стакан.

Его голова склонилась набок, когда он поднес стакан к губам и медленно отпил. Тьма в его глазах не исчезла. Она была все еще там и даже больше. Интенсивная. Яростная. Опасная.

Во мне бушевала огненная потребность. Мои руки дрожали, когда я поднимала их, чтобы расстегнуть ночную рубашку. Мои пальцы возились с пуговицами, и Лев пристально смотрел на меня, насмешливо приподняв бровь.

Наконец, когда все шесть пуговиц были открыты, я вздохнула. Мои руки остановились, и мой живот сжался. Медленно, как того хотел Лев, я спустила ночную рубашку с плеч, а затем с рук, прежде чем она скатилась к моим ногам.

На мне остались только бюстгальтер и трусики. Холодный воздух ласкал меня, и по коже пробегали мурашки. Я вздрогнула, хотя тепло Льва проникало в каждую мою пору.

Его взгляд был наполнен опасностью, жестокостью… и нуждой.

При мысли о том, что Лев полностью контролирует ситуацию и источает доминирование с помощью простого взгляда или простого слова, мои чувства взяли верх. Мое тело было теплым, слишком горячим, и я чувствовала, как влажный пот стекает между моей большой грудью. Мое тело ответило ему, и я чуть не застонала. Он еще даже не прикоснулся ко мне.

Господин наклонился вперед, а я остановилась, мои легкие сжимались, а дыхание застряло в горле. Его рука протянулась и, ох, так нежно, он коснулся моего живота. Одним пальцем, кончиком, его прикосновение тянулось вниз, и я боролась с желанием вздрогнуть, упасть на колени и умолять его прикоснуться ко мне еще раз.

Наши глаза не отрывались друг от друга, пока он продолжал. Вниз и вниз, двигаясь к моим бедрам, а затем во внутреннюю часть меня. Мои ноги раздвинулись немного шире, чтобы ему было больше места. Теперь его палец поднялся вверх, и мои губы приоткрылись в беззвучном вздохе. Лев остановился у края моих трусиков, его рука все еще была между моих ног. Он не трогал меня там, где для него потекли мои соки.

Господин мрачно и почти насмешливо цокнул. «Я даже не прикоснулся к тебе, а твои трусики промокли, Мария. Думаю, тебе нравится идея, что я беру то, что хочу… и то, что вот-вот должно произойти».

Он убрал руку между моих ног и сел, забирая свое теплое прикосновение.

Моя одежда, казалось, стягивалась вокруг моей кожи, вызывая зуд. Моя грудь опухла, а бюстгальтер сжимал меня, затрудняя дыхание через мои сжатые легкие. Мои трусики были туго натянуты между моих бедер, прижимались и липли к моей ноющей киске. Я становилась все влажнее, там собиралась лужа тепла. Его глаза были темными и свирепыми, тлеющими. Его острая челюсть была закаленной и устрашающей.

Господин щелкнул пальцами, прежде чем заговорить своим глубоким холодным голосом. «Продолжай. Закончи работу, Мария. Сними трусики и бюстгальтер. Покажи мне, что ты скрываешь под этим».

Мои руки поднялись по животу к бюстгальтеру. Я отстегнула его сзади и прижимала чашки к груди в течение нескольких медленных секунд, прежде чем медленно оторвать от кожи, наблюдая за реакцией Господина. Его челюсти сжались, а пальцы сжали стакан.

Мои соски были твердыми и болели для его рта, его языка… его зубов. Бюстгальтер выскользнул из моих пальцев и упал на ноги. Лев сглотнул, и я увидела, как он наблюдает за взлетами и падениями моей вздымающейся груди.

Медленно, неторопливо, соблазнительно мои пальцы прошлись по моей коже. Вниз по животу, ниже пупка, и я остановилась на краю трусиков. Он сделал большой глоток из своего стакана. Я почувствовала себя лисицей, когда увидела большую твердую выпуклость через его штаны.

Я спустила трусики. Мое сердце колотилось, живот трепетал, и я прикусила губы, когда они издали легкий, влажный, липкий звук, когда оторвались от моего сжимающегося горячего ядра. Я позволила им упасть к моим ногам.

Наконец, я стояла обнаженная перед Господином.

Он сделал глубокий вдох, и я увидела, как его выпуклость дернулась. Я знала, что он уловил мой запах, который теперь пропитал воздух вокруг нас. Он облизнул губы, и я почувствовала, как капает у меня между ног.

Глаза Льва переместились туда, и я увидела, как они вспыхнули от голода, когда он наблюдал, как моя влага стекает вниз, покрывая мои внутренние бедра. Он вытянул ноги, просовывая ступни между моими, раздвигая их шире.

Мои колени дрожали, но я стояла там, позволяя ему осматривать меня тем взглядом, который обещал боль и удовольствие. Он смотрел, как хищник, преследующий свою добычу. Его взгляд поглаживал мое тело, и это было похоже на то, как кисть распыляет жидкий огонь на каждый дюйм моей кожи.

Когда Лев наконец заговорил, я вздрогнула. «Повернись.» Я сделала, как мне было приказано, отвернувшись от него. Я почти захныкала в знак протеста, но знала, что это ни к чему не приведет.

«Встань на колени.» Я сразу упала на колени.

«Хорошая девочка», — медленно прошептал он. «Положи руки на пол на расстоянии нескольких дюймов от тела. Наклонись и подними задницу в воздух. Немного раздвинь ноги».

Мое тело дрожало, и внутри меня расплавилось желание. Глубоко вздохнув, я приняла позу, которую сказал мне Господин. Я положила лоб поверх ладоней и стала ждать.

Холодный воздух окутал мою обнаженную задницу и киску. Именно в этот момент я поняла, насколько я открыта для Льва в этом положении. О Боже.

Если бы это было возможно, я стала еще влажнее. Я услышала, как Лев издал низкий стон, и не смогла удержаться от улыбки. Зная, что я повлияла на него так же, как он на меня… ну, это радовало меня больше всего на свете.

«Мария», — начал он.

«Да, Господин?»

«Вы понимаешь, что должно произойти?» — спросил он твердым и сдержанным голосом.

«Да, Господин.»

«Ты согласна с тем, что заслужила наказание?»

Я сжалась, когда он снова заговорил. Закрыв глаза, я сделала еще один глубокий вдох. Мой запах заполнил мой нос, и мои ноги задрожали. «Да, Господин. Согласна.»

«Как ты думаешь, почему тебя нужно наказать?» — продолжил он тем же холодным тоном.

На этот раз я запнулась. «Потому что… потому что я нарушила… твои… правила, Господин. Ты делаешь все, чтобы защитить меня, но я была эгоистичной и безрассудной. Я подвергла себя опасности и, поступая так, я… заставила тебя переживать. Я тебя обидела. Мне нужно столкнуться с… последствиями нарушения твоих правил».

«Хорошая девочка». Мое сердце забилось от этих двух слов. «Как ты думаешь, как тебя следует наказать?»

Меня потряс его вопрос. Он просил меня выбрать наказание?

«Ты можешь решить за меня, Господин. Это твоё право».

Легкий щелчок стекла по дереву сказал мне, что он поставил свой стакан. «Повернись, Мария».

Мои глаза расширились. Я села и обернулась, хотя все еще стояла на коленях перед Львом. Я почувствовала его жар, когда он наклонился надо мной. Его пальцы легли мне под подбородок, и он приподнял мое лицо к себе. Наши глаза встретились. В его по-прежнему не хватало ни грамма тепла. Его взгляд мог порезать меня и заставить истекать кровью. Они по-прежнему были темными и жесткими, но я видела, что его гнев несколько уменьшился.

«Я даю тебе выбор», — сказал он тихо.

Полностью увлеченная этими глубокими серыми глазами, я прошептала: «Я не хочу делать выбор. Что бы ты ни выбрал для меня, я принимаю это, Господин».

Я могла сказать, что мой ответ удовлетворил его. Ему нравилось держать все под контролем, и моя покорность подпитала его желание доминировать надо мной. Теперь я едва могла дышать. Его прикосновение было огнем на моей челюсти, и мои глаза почти закрылись.

«Тебя не было восемь часов. Без защиты. Ты получишь два шлепка за каждый час твоего отсутствия. Всего шестнадцать. Ты согласна, Мария?»

Я кивнула, не задумываясь. Мне не нужно было. Я доверяла Льву. Он знал меня, и он знал, что мне нужно и сколько я могу выдержать.

«Твои слова», — произнес он тихим, хриплым голосом.

«Да, Господин. Согласна.»

Он выглядел довольным. О, каким довольным он выглядел. Я заставила его гордиться собой.

Лев отпустил меня и сел на диван. Его рука поднялась к шее, и я видела, как он почти грубо дергал за галстук. Он натянул его через голову и уронил на пол. Он медленно расстегнул первые три пуговицы своей белоснежной рубашки, а затем закатал рукава до локтей.

Я смотрела, как его рот выпускает дыхание, которое я так жаждала у него украсть. Мое тело вздрогнуло, когда его руки снова упали на колени. Мой взгляд упал на его пояс, а потом я снова остановилась, чтобы посмотреть в глаза Льву.

Он холодно ухмыльнулся моему выражению лица. «Нет. Не пояс. Ты еще не готова к этому. Моя ладонь будет красить твою задницу, пока ты не сможешь сидеть, Мария.»

Мои легкие загорелись, и я чуть не потеряла сознание прямо здесь. Лев жестом попросил меня встать, и я сделала это на дрожащих ногах. Было чудо, что я все еще могла стоять.

Его рука протянулась, и притянула меня к нему. Это произошло быстро. В одну секунду я стояла, а в следующую я была у него на коленях. Мой живот прижался к его бедрам, а голова свисала. Моя задница снова и снова поднималась вверх, прямо так, как он хотел.

«Ты будешь считать каждый раз, когда моя ладонь будет касаться твоей задницы, Мария. Шестнадцать. Если ты пропустишь один счет, мы начнем заново, и я добавлю еще один. Это понятно?» — прорычал он.

«Да, Господин», — выдохнула я.

«Если ты захочешь, чтобы я остановился в любой момент, просто скажи слово «стоп», и я остановлюсь. Но Мария, ты будешь использовать это слово только в том случае, если почувствуешь, что больше не можешь этого выносить. Ты не будешь использовать это слово только для того, чтобы избежать наказания. Это понятно?»

Все было в узлах, когда я ответила: «Да, Гсподин».

Его ладонь ласкала мою ягодицу, и я закрыла глаза, пытаясь дышать. Я нервничала. Я была разбита желанием и ожиданием. Было немного страха перед неожиданностью, но ничто не могло разрушить мою потребность во Льве.

Его блуждающие прикосновения были ласковыми и изысканно мягкими, когда он разминал мою нежную задницу. Одна его рука прошла между нами, и он обнял мою грудь. Он слегка сжал меня, и я напряглась, еще больше влаги капало между моих бедер. Лев продолжал ласкать меня, а потом раздвинул мне ягодицы.

Мои щеки вспыхнули от легкого смущения, но когда он одобрительно промурлыкал, меня охватило возбуждение. Я начала извиваться, когда его пальцы скользнули по отверстию, а затем вниз по моим влажным губам.

Его прикосновение исчезло с моей кожи. Мое сердце колотилось от тревоги, и предвкушение пробегало по моему лихорадочному телу. Я попыталась оглянуться через плечо, но остановилась, когда его ладонь внезапно опустилась и коснулась моего левого полушария.

Я вздрогнула от неожиданного шлепка, и моя спина выгнулась. Было небольшое жжение, не слишком болезненное, но это было неожиданностью, которая заставила меня задохнуться.

Его ладонь осталась там, ожидая. «Один», — быстро выдохнула я.

Он снова заурчал. Лев снова медленно погладил мою кожу, прежде чем его прикосновения исчезли. На этот раз я знала, что будет дальше. Второй шлепок, на этот раз по правой стороне, был не таким уж и плохим. Интенсивность боли была такой же, как и у первой.

«Два», — выдохнула я.

«Такая милая маленькая задница, Мария. Я бы сказал, что мне жаль, что приходится делать ее красной, но это было бы ложью».

Он провел пальцами по моей голой коже, его прикосновения были интимными и требовательными. Мое сознание было наполнено бомбическими ощущениями. Это было почти чересчур. Он погладил меня между ног, прикоснувшись к моей влажности, распространяя ее по моей киске.

Внезапная жгучая боль застала меня врасплох, и моя голова снова оцепенела. Боже ты мой. Этот шлепок не был нежным. Не как первые два. Моя левая половинка была горячей и горящей.

Едва я подсчитала, как он снова шлепнул меня по левой ягодице, так же сильно и быстро.

Боль обожгла мою кожу. Господин обвил одной рукой мою талию, удерживая меня неподвижно, продолжая изливать наказание на мою задницу.

Он не замедлился. Он не был мягким. Это… это было наказанием. И было больно.

С каждым шлепком я, затаив дыхание, считала. К десятому по моим щекам текли слезы.

Господин остановился, и я подавила рыдание. Мое тело тряслось, но я старалась быть храброй и сильной для Льва.

«Ты весьма необычна», — похвалил Господин, его губы коснулись моего уха. Его шепот успокоил меня, и я расслабилась в его объятиях. «Хорошая девочка».

Его пальцы снова оказались между моими ногами, разводя их и упирались в губы, заставляя его хотеть. Он просунул внутрь меня палец, и я попыталась скрыть свой стон. О Боже. Я чувствовала, насколько я мокрая. Он входил и выходил, он восхитительно двигался внутри меня. Медленно и раслаблено.

Моя задница горела и болела, но это была невероятная боль, когда Господин продолжал прикасаться к внутренней части моей киски. Он вставил еще один палец и начал массировать мои внутренние стенки. Мои бедра сжались, а глаза закрылись.

Когда он почувствовал, что я приближаюсь к освобождению, он вытащил пальцы, а затем…

Укол боли на заднице снова застал меня врасплох. Я всхлипнула, пока Лев продолжал шлепать с той же суровой скоростью, что и раньше. Через боль я получила сладкое, мучительное удовольствие. И через удовольствие пришло сожаление о том, что разочаровала его.

«Мне очень жаль», — прошептала я, когда он дал мне последний сильный шлепок.

Наконец, он закончил.

И я была истощена. Эмоции переполняли меня. Мое тело было напряженным и в чем-то отчаянно нуждалось.

Меня подняли, а затем посадили на колени Льва. Я вздрогнула, когда мои больные ягодицы коснулись его бедер. Господин прижал меня к себе и положил мою голову на плечи. Я уткнулась лицом в шею и, наконец… я глубоко вздохнула, и все снова стало правильным.

Я улыбнулась ему в кожу. Я подняла глаза, и наши взгляды встретились. Его взгляд был твердым, но гордым, и я упивалась этой гордостью. «Ты была так хороша, Мария».

«Спасибо, Господин.»

Его пальцы скользнули по моей шее, а затем он обхватил мою челюсть. Наши губы встретились, и наш поцелуй был неторопливым.

Когда мы отстранились, Лев взглянул на меня. Я увидела там опасный проблеск и сразу поняла, что он знает правду. «Мария. Ты намеренно нарушила мое правило, потому что хотела, чтобы я тебя наказал?»

Я смущенно посмотрела вниз, чувствуя себя виноватой. «Мария, посмотри на меня».

Мои глаза резко поднялись. «Ответь мне», — сказал он с рычанием, недовольный тем, что я избегала его вопроса.

Я слегка кивнула ему в ответ. «Я хотела… мне нужно… я имею в виду…»

Не имея возможности произнести это вслух, я могла только смотреть на Господина в отчаянии, надеясь, что он услышит мои невысказанные слова.

Я жаждала его контроля над собой. Я жаждала господства Господина и необходимости подчиняться, сдаваться, позволять ему играть моим телом и разумом так, как ему нравится. Позволить ему позаботиться обо мне так, как я знала он позаботится.

За последние несколько месяцев Лев баловал меня. Я была хорошей девочкой, а Лев был милейшим и нежнейшим. Но мне не хватало его другой стороны. Стороны, которую я видела на аукционе, нашу первую ночь вместе… когда он впервые прикоснулся ко мне… в самый первый раз я порадовала его своим ртом и заставила его кончить.

Мне нужна была эта сторона Льва. Мне нужно, чтобы он был моим Господином. И я знала, что единственный способ вызвать это — поиграть с огнем.

Я знала, что Лев понял меня еще до того, как отдал мое наказание. Он просто хотел, чтобы я сказала слова, признала, чего я хочу и почему я это сделала.

Угрожающее выражение снова вернулось на лицо Льва. Он был таким красивым. Прежде чем я успела подумать, он снова схватил меня за горло, и я почти улыбнулась.

Вот мой Лев.

Его губы скривились в опасном рычании, а челюсти сжались. «Ты. Играла. В. Опасную. Игру. Мария.»

«Мне очень жаль», — снова выдохнула я.

«Нет. Не жаль.» Для Лева я была прозрачна.

«Но не волнуйся, малышка. Тебе будет очень жаль, когда я закончу с тобой и вечер закончится, — опасно пророкотал он, звук вибрировал в его груди.

Я ахнула, а затем по моему телу прошел сильный жар. Не дожидаясь моего ответа и не давая мне возможности серьезно подумать, Лев толкнул меня на колени, пока я не встала на колени между его раздвинутыми ногами.

Передо мной Лев потянул за пояс, а затем взволнованно — почти нетерпеливо расстегнул молнию на штанах. Моя злая любовь снова вернулась. Смесь страха и ожидания скользнула глубоко во мне.

Он вытащил свой член, и его кулак сжал твердую длину. Лев схватил меня за шею и потянул вперед. Мои губы мгновенно приоткрылись, когда он провел своим членом по моим губам.

Я была измучена и обмякла, но во мне горел огонь. Лев не терял времени зря. Он даже не стал ждать, пока я приспособлюсь к его толщине или длине. Вместо этого он начал многократно толкаться, каждый раз ударяя меня в горло.

Я боролась с желанием закрыть рот. Мои губы плотно прижались к его члену. Я ничего не могла сделать. Я была неконтролируема, когда он меня использовал.

Мой взгляд искал его, и когда мы встретились, его глаза яростно заблестели. Лев слегка наклонил мою голову вверх и в сторону. Он потянул меня еще больше на себя, и его задница оторвалась от дивана, пока он почти не оседлал мое лицо, заставляя себя проникнуть мне в горло.

Я корчилась и сопротивлялась вторжению, внезапно запыхавшись. Самый долгий момент он оставался неподвижным, глубоко укоренившись во мне, и мне пришлось научиться глотать против него. Когда я сопротивлялась, он давил сильнее, а затем вышел, прежде чем толкнуться в меня, не давая мне времени передохнуть.

Мои глаза заслезились, и он вышел. Влажная головка, с которой капала сперма, упиралась мне в губы. Я успокоилась, когда его пальцы сомкнулись вокруг основания моего затылка. Его хватка дала мне понять, что я была его. Он говорил мне дать ему контроль.

Так я и сделала. Я открыла рот пошире и ждала. Он удовлетворенно кивнул. Господин отодвинулся, прежде чем снова провести своим набухшим членом по моим губам. Мое горло работало против меня, борясь за то, чтобы отвергнуть эту большую твердую длину так глубоко внутри меня. Мне потребовалось все силы, чтобы дышать носом и сосредоточиться на его серых глазах.

Слезы текли по моим щекам, когда он продолжал входить и выходить, яростно трахая мой рот. Он трахал его, как будто он трахал мое теперь сжимающееся, капающее ядро.

Лев замучал меня, пока я пускала слюни и позволяла ему использовать меня. Сосущие звуки наполнили комнату, пока он продолжал двигать бедрами в суровом ритме. Предварительная сперма пролилась на мой язык, и я почувствовала её соленый привкус. Я промычала, и он увеличился в размерах.

Он в последний раз вошел внутрь. Его лицо затуманилось, и я наконец почувствовала его. Он кончил мне в рот без предупреждения, и я с жадностью выпила его. Сперма разлилась по моим губам, пока я продолжал сосать и лизать. Лев издал долгое ворчание, глубже вжимаясь в мое горло и оставаясь там, даже после того, как пролил всю свою сущность в глубину меня.

Я продолжала лениво лизать и сосать его, теперь двигая ртом по его полутвердой длине.

Он дернулся, и я почувствовала, как его потребность снова растёт. Лев зарычал, как разъяренный зверь. Выйдя у меня изо рта, он встал и схватил меня за руки, заставляя тоже встать.

Я пошатнулась, и на секунду у меня закружилась голова. Мое зрение все еще оставалось нечетким, когда я шла за ним. Внезапно он развернул меня, моя спина была обращена к нему. Мои глаза расширились, когда я увидела перед собой пианино.

Держа руку Господина за моей спиной, он подтолкнул меня вперед и заставил наклониться, моя голая грудь прижалась к твердой поверхности. Верх пианино был холодным, и мои соски затвердели. Тело Льва прижалось к моему, и я потеряла силу.

Все мое тело было гиперактивным, и ткань его одежды, прижимавшаяся к моей чувствительной коже, заставляла меня стонать.

Лев поддразнивающе прикусил меня за ухо. «Похотливая девочка. Отчаянно нуждается чтобы мой член наполнил её киску».

Я вздрогнула и застонала в ответ. Его тепло покинуло меня, и я оглянулась через плечо.

«Не двигайся!» — прошипел он.

Я оставалась неподвижной и дышала. Мой живот трепетал, и что-то глубоко внутри меня ждало, чтобы извергнуться, хотело взорваться. Меня трясло от этого.

В следующий раз, когда Лев прижался ко мне, он был голым. Его кожа рядом с моей была такой приятной. Я была возбуждена и готова.

«Пожалуйста, — прошептала я. Это было так тихо, что он не мог услышать. Но это был Лев. Он ничего не пропустил.

«Ты будешь меня умолять, Мария. Не волнуйся. Хотя мы не уверены, будешь ли ты умолять меня остановиться или попросишь еще».

Больше. Больше. Больше. Я хочу всего. Каждую мелочь. Я все выдержу. Дай это мне.

Я почувствовала, как он встал на колени позади меня, а затем он заставил меня широко раздвинуть ноги. Моя щека лежала на закрытом пианино, моя грудь крепко прижималась к его поверхности, и я тяжело дышала.

Я почувствовала его возле моего истекающего ядра. Я сжалась, а он усмехнулся. «Посмотри на себя, сжимаешь эту красивую розовую киску. Это зрелище, которое я, блять, хочу видеть все время. Я никогда не устану от этого».

Слегка смущенно, я попыталась сомкнуть ноги. Его пальцы впились в мои бедра, когда он прижал меня к себе. «О нет. Ты этого не сделаешь. Тебе нельзя двигаться, если я тебе не скажу.»

Я издала еще один стон, когда он тут же нажал пальцем. О боже. Это было так хорошо. А потом он набросился. Он нырнул прямо в мою киску. Его лицо прижалось ко мне, и я почувствовала, как его язык проткнул мой вход, прежде чем он начал сосать мой клитор и кусать.

Я закричала.

Больно. Это было хорошо. Это… сбило с толку… Я была так сбита с толку.

Мои мысли кружились, когда он лизал и сосал. «Мне нравится твой вкус. Но, черт возьми, я хочу, чтобы эта киска обернулась вокруг моего члена. Но мне будет приятно сломать тебя, и я буду смотреть, как ты умоляешь меня прекратить наказывать эту киску, — прошипел и простонал он.

Он исчез так же быстро, как и появился. Я осталась пустой и снова желающей. Но не надолго. Его передняя часть снова прижалась к моему телу, его твердость еще больше толкала меня в пианино. Я была практически раздавлена его весом, и я была неподвижна. Я не могла сопротивляться, даже если бы хотела.

Но я не хотела драться. Мы оба это знали.

Кончик его толстого члена упирался в мои влажные губы. Он потерся о мою влажность, раздвинул половые губы и дразнил меня до полного безумия. Мне нужно было кончить. Я отчаянно нуждалась в освобождении.

«Господин.»

Я назвала его Господином. Его кулак обхватил мои волосы, и он откинул мою голову назад. Его рот нашел мою шею, когда я почувствовала, как он прижимается ко мне.

«Это будет больно».

Это было единственное предупреждение, которое я получила, прежде чем он врезался в меня. Так сильно. Так быстро. В то же время он укусил меня за шею.

Больно. Ох, было больно. Так хорошо. Так плохо.

Он легко скользил по моей влажности. Я крепко прижалась к нему. Господин чувствовался даже больше, чем раньше. Я много раз принимала его в себя, но это… это было другим.

Лев прижал меня к пианино, его член глубоко вошел в мою киску, а его зубы оставили след на моей коже.

Так глубоко. Я была так наполнена. Я не могла больше терпеть.

Но Господин заставил меня взять больше.

Его пальцы почти болезненно впились в мои бедра. Он как следует выровнялся позади меня, а затем вытащил его, прежде чем ударить меня обратно, похоронив до самого конца. Вот. У меня не было абсолютно никаких слов.

«Блять», — прошипел он.

Я захныкала, когда он вышел почти полностью. А потом он с той же болезненностью толкнулся обратно. Я выгнула спину. Лев выпустил мои волосы, и его пальцы обвились вокруг моего горла. Моя голова была откинута назад, и, наконец, он наклонил мое лицо, пока его губы не встретились с моими, и он поглотил меня.

Он набрал скорость, и я почувствовала, как сжимаюсь и разжимаюсь вокруг него. Этот безумный огонь дикости зарождался внутри меня.

Я захныкала, когда Господин вышел и не стал толкаться обратно. Но он только безжалостно засмеялся. «Я еще не закончил с тобой, детка».

У меня перехватило дыхание, и нервное предчувствие охватило каждую частичку меня. Его пальцы проникли между нами. Там скопилось столько моей влаги. Он потер её пальцами, а затем поднял их… вверх… скользя сквозь отверстие в моей заднице.

Мои глаза расширились, и я громко ахнула. Ох.

Обеими руками он сжал мои горящие ягодицы и раздвинул их. Я почувствовала, как он плюнул в мою дырочку, а затем он использовал мою влажность, чтобы покрыть и смазать там вход. За последние несколько недель Лев применял ко мне пробку. Он сказал, что подготавливает меня взять его член.

Я не осознавала этого… до сейчас…

Его большой палец вошел в мою дырочку, и все мысли покинули меня. Пустота. Я не могла думать.

Я слышала наше учащенное дыхание и удары наших сердец. Он массировал мои внутренние стенки двумя пальцами. Он намочил еще больше и еще раз плюнул в мою дырочку. Широко раздвинув мои полушария, он плотно прижал твердую головку своего члена ко мне.

Его губы коснулись моего уха. «Не борись с этим. Не борись со мной, — хрипло сказал он, почти умоляя.

Я покачала головой. «Я не буду. Возьми меня, Господин», — прошептала я.

Это были единственные слова, в которых он нуждался. Одним толчком он медленно вошел в меня сзади, глубоко погрузившись в мою задницу. Я вскрикнула, подняв голову над пианино. Лев снова обнял меня за шею. Повернув мое лицо в сторону, он снова заставил меня замолчать своими губами.

Он растянул меня до невозможности. Первые несколько толчков были мягкими, прежде чем он рванулся вперед и врезался в меня. Я пыталась справиться со своими эмоциями и всеми ощущениями, захлестнувшими мое тело, но не смогла.

Было больно. Жалящим и сладким поцелуем удовольствия. Моя голова закружилась от экстаза. Он полностью вышел из меня, а затем перевернул меня так, что я оказалась теперь спиной к закрытому пианино. Лев поднял меня, пока я не легла, и я смотрела ему в глаза. Я обняла его за плечи.

Господин выглядел диким. Безжалостно сильным, от чего я стонала и хныкала. Я была очарована его властью.

Лев раздвинул мои ноги и подтолкнул их к моей груди. Его руки обвились вокруг моих колен, удерживая меня там. В этом положении мои бедра были подняты вверх, и моя киска, и задница были открыты для него.

Я беспокойно зашевелилась, когда голодные губы Льва поцеловали меня до головокружения. Его член терся о мою влажную киску, покрывая его всю длину моими соками, прежде чем он вернулся к моей заднице.

Он вошел внутрь, не давая мне времени подумать или приспособиться. Я вскрикнула и рванула вверх. Его взгляд впился в меня, когда он сгибал бедра и продолжал входить и выходить из меня. Я была совершенно беспомощна и уязвима. И это было все, что мне было нужно.

Наклонившись своим телом над моим, он собственнически оседлал меня. Я сжалась, а затем застонала от боли.

Я рыдала.

Одна из его рук коснулась моей шеи, и вот… мое горло в его хватке. «Доверься мне», — сказал он гортанным голосом. Я доверяю.

Его пальцы сжались, и мои глаза расширились. Паника захлестнула меня, пока я не вспомнила его слова.

Доверься мне.

Моя рука коснулась его лица, и я погладила его по щеке. По моим щекам текли слезы, и он перекрыл мне воздух. Дыши. Вдох. А потом затаи дыхание.

Комната вокруг меня стала туманной, когда я ускользнула от боли и болезненности моего тела. Удовольствие, смешанное с болью. Боль смешалась с удовольствием. Невозможно было найти разницу между ними. Где одно заканчивалось, другое начиналось. Это повторялось снова и снова. С моих губ сорвался тихий вздох, и я сдалась.

Когда я нырнула на край бессознательного состояния, он отпустил меня и вышел из моей задницы, прежде чем врезаться в мою киску. Я вернулась, глубоко вздохнув, и мой рот открылся в беззвучном крике, когда я приняла его член в себя.

Его губы отчаянно нашли мои, и мы поцеловались. И целовались.

Наконец, я кончила, что-то разрушилось внутри меня. Стена, которая была построена. Это произошло, когда я нашла своё освобождение.

Лев тоже кончил, наполняя меня. Его толчки стали резкими, и он пульсировал внутри меня.

Наши повторяющиеся вздохи. Мои стоны. Его глубокие стоны. С каждым толчком его ворчание отдавалось мне в шею. Его остро — сладкие укусы в мою кожу. Его губы оставляют влажные поцелуи. Столкновение наших тел в идеальном ритме было прекрасной песней. То, как мы подходили друг к другу, кожа к коже, его твердость и моя мягкость, казалось, будто мы созданы друг для друга.

Он не занимался со мной любовью.

Он не трахал меня.

Он владел мной.

И для нас это было совершенством.

***

Лев

Я не переставал толкаться в ее влагалище, даже после того, как мы оба кончили. Я наполнил ее, и она выжала меня. Мы были мокрыми и устроили между нами гребаный беспорядок. И трахни меня, я хотел большего.

Это было не просто желание трахнуть мою Королеву. Нет. Это был ненасытный голод — поглотить каждый дюйм ее прекрасного тела, пока она не превратится в рыдающую безвольную массу на полу.

А потом я ее исправлю. Соберу все осколки и начну заново.

Она нуждалась в этом, так же сильно, как и я. Я нашел свою пару.

Я смотрел в ее туманные голубые глаза. По ее красным щекам текли слезы, и она, блять, мечтательно улыбалась мне.

Красивая. Нет ничего прекраснее этого.

Тело Марии соскользнуло с пианино, и я потащил ее за собой на пол, когда мои ноги больше не могли нас удерживать. Мы оба упали на землю. Она легла на спину и раздвинула для меня ноги. Я устроился на ней сверху, и она обняла меня за шею.

Я снова вошел в нее, лениво и сладко. Да просто так. Я никогда не хотел оставлять ее тепло. Наши губы занимались любовью, пока я оставался глубоко внутри нее.

«Я люблю тебя, Господин».

Тихий хриплый шепот. Я открыл глаза и обнаружил, что она смотрит на меня с любовью и удивлением на лице. На мгновение мне показалось, что я ослышался.

Но она снова произнесла это.

Тогда я подумал, что, может быть, она была захвачена моментом. Я привел ее в такое место, где ее разум не был ни здесь, ни там. Но потом она застенчиво улыбнулась и посмотрела на меня ярчайшими голубыми глазами… самыми счастливыми глазами.

Моя грудь заболела, и я уткнулся лицом в ее шею. Блять.

Я хотел остановиться, но не мог. Слова сорвались с моих губ, прежде чем я успел их вернуть. Я больше не мог прятаться.

«Я тоже тебя люблю, Ангел».

Ее руки крепче обняли меня, и я обнял ее, молча обещая никогда не отпускать ее.

Ты и я, Ангел. Мы никогда не расстанемся. Мы навсегда.

Глава 18

Мария

7 месяцев спустя

Его ладонь ласкала мой круглый живот. Его пальцы рисовали узоры на моей коже. Мне нравилось, когда он это делал. Это успокаивало меня, и как я знала, успокаивало и нашего ребенка. Иногда мне казалось, что Лев не может перестать прикасаться ко мне и к моему животику.

Несмотря на то, что беременность была неожиданностью и сюрпризом, она не была нежеланной. На самом деле, я помню, как Лев гордо надул грудь, когда я объявила об этом.

Теперь, когда я носила его ребенка, он то и дело бил себя в грудь, как пещерный человек. Каким собственническим зверем он был. Льву нравилось, что мир мог знать, о том что я теперь его. Только его.

Его кольцо на моем пальце. Его фамилия была моей. Его ребенок у меня в животе. И мое сердце в его руках. Наши души были переплетены так, что ничто не могло нас разлучить.

Я почувствовала его улыбку на своей шее, когда ребенок пнул. Лев пощекотал мой живот, и в ответ последовал еще один удар. Он тихо засмеялся, наслаждаясь игрой с нашим очень энергичным ребенком. Малыш был там счастлив, всегда откликался на наши прикосновения.

Мое сердце было наполнено такой любовью, и я думала, что оно разорвется. Это было наше долго и счастливо.

«Надеюсь, у нашего ребенка твоя улыбка», — сказал Лев, прежде чем поцеловать сладкое местечко за моим ухом.

Я промычала в ответ и положила свою руку на его, в наших руках был наш ребенок.

«Ты придумала имя?» — он спросил.

Я улыбнулась этому. «Да.»

Он пытался терпеливо ждать, и я не могла скрыть своего хихиканья, когда он зарычал на мое долгое молчание.

«Если это девочка, я думаю… София», — пробормотала я. Мое сердце заболело от этого тихого имени. София. Моя прекрасная София. Если бы у меня была дочь, я бы поверила, что высшие силы вернули мне мою принцессу.

«Красивое имя, Ангел. Мне оно нравится, — согласился Лев. Его рука крепче обняла меня, и я растворилась в его объятиях. «А если это мальчик?»

«Я думала…»

«Мария. Перестань. Просто скажи мне. Я как бы умираю от желания узнать имя нашего сына».

Обернувшись в его объятиях, я столкнулась со Львом на кровати. Мы лежали бок о бок в темноте, дожидаясь сна. Я любила это. Наши моменты. Наши поздние ночные разговоры.

Я провела пальцами по его твердой челюсти, а затем по губам. В ответ он поцеловал мои пальцы.

«Алессио», — прошептала я. «Нашего сына будут звать Алессио».

Это имя тоже имело значение.

Лев замолчал на минуту. Он смотрел мне в глаза, и я видела, как в его голове крутятся колеса. «Тебе не нравится это имя?» — спросила я, опасаясь, что он откажется от моего выбора. Хотя теперь я знала, что это невозможно. Лев никогда не мог сказать мне «нет».

«Нет. Мне оно нравится. Это очень привлекательное имя».

«Но тебе, кажется, оно не нравится. Я вижу это.»

Он покачал головой. Его большой палец ласкал мою щеку, пытаясь успокоить меня и избавить от беспокойства. «У меня нет проблем с этим, Ангел. Я просто думаю, что подумает Семья. Алессио — итальянское имя».

«Это то, что тебя беспокоит? Потому что это не русское имя?»

Лев попытался небрежно пожать плечами, но я продолжила. «Алессио означает защитник. Это сильное имя, за которым стоит еще более сильный и красивый смысл».

Его губы дернулись от моего страстного ответа, и я подняла подбородок, бросая вызов. «Тогда расскажи мне об этом, Ангел. Скажи мне смысл, — тихо потребовал он в темноту.

«В аббатстве был мальчик. Ему было всего двенадцать. Его звали Алессио. Одна из тамошних помощниц сбежала с сыном от оскорбительного брака. Они нашли убежище в аббатстве и помогали нам там. Но он был болен».

Я остановилась на воспоминании. Он был милым мальчиком. Всегда был готов помочь. Всегда такой милый и уважительный. Я все еще помнила день, когда мы узнали, что ему осталось жить недолго. Я все еще помнила крики его матери, а затем ее мучительный вопль, когда он сделал свой последний вздох в окружении всех нас.

«Он не выжил», — пробормотала я, дрожа от боли. Мое тело прижалось ко Льву, ища утешения перед нападающими воспоминаниями. «Он был таким сильным, Лев. Он боролся так тяжело. Он не хотел умирать, не хотел оставлять свою мать в одиночестве. Он был таким зрелым в столь юном возрасте».

Руки Льва обвились вокруг меня, он поцеловал меня в лоб, нежно задерживаясь на губах. «Вот почему я хочу почтить его память. Так же я хотела бы почтить память Софии, если у нас родится дочь. Они оба этого заслуживают.»

Лев откашлялся, прежде чем наконец заговорить. «Мы назовем нашего сына Алессио». Он остановился на секунду, прежде чем продолжить. «Мне нравится.»

Мое сердце забилось, и я с удивлением посмотрела на него. «В самом деле?»

Он насмешливо приподнял бровь. «Я когда-нибудь отказывал тебе в чем-нибудь?»

Я закусила губы, пытаясь скрыть улыбку, но это было невозможно. Со Львом я не могла скрыть своего счастья, потому что он делал меня счастливой каждый день. «Нет. Ты никогда не отказывал. Спасибо, Лев».

Его губы встретились с моими в нежном поцелуе, и я почти мечтательно вздохнула. Он провел языком по моим приоткрытым губам и поцеловал меня так, что я с ума сошла. Я ответила на его поцелуй с таким же пылом, мой язык танцевал и спаривался сладко, почти с любовью. Я простонала ему в рот, когда мы отстранились.

«Никогда не благодари меня за любовь к тебе и за то, что я дал тебе все, что ты заслуживаешь, Ангел». Его грубый голос был охрипшим от эмоций. Его чувства — вся его любовь ко мне — были ясны в его взгляде. В его некогда нечитаемых ледяных серых глазах было столько невысказанных эмоций, столько тепла и обожания, что у меня иногда перехватывало дыхание.

Как он это делал? Заставлял меня краснеть, и мой живот трепетал от одного взгляда. Мое сердце пускалось в пляс каждый раз, когда я была возле Льва.

«Мое имя означает Лев. Я охотник. Мне нравится владеть вещами, пока они не станут исключительно моими. Но я также защитник своего прайда, Ангел. Это глубоко укоренилось во мне. Это значит, что я защищаю тех, кого люблю. Это также означает, что я твой защитник, потому что я очень тебя люблю. Блять, я люблю тебя больше, чем просто люблю. Любовь — слабое слово для описания того, что я чувствую к тебе. Я твой так же, как ты моя. Когда я сделал тебя своей, я пообещал, что ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. Нет предела аду, через который я бы прошел, чтобы убедиться, что ты всегда улыбаешься… всегда счастлива. Ты понимаешь это, Мария?»

Вот опять. Этот скороговорочный танец вернулся, и мое сердце сжалось. Слезы защипали мне глаза, и я быстро сморгнула их.

В течение нескольких месяцев я держала страх в уголке моей души. Страх, что это оторвут от меня. Я запаниковала при мысли о том, что это всего лишь сон, и я снова проснусь в клетке — обратно в темной дыре, где я перестала существовать, где я только дышала. Не жила.

Я обхватила лицо Льва ладонями. «Чем я заслужила тебя?»

«Я каждый день задаю себе тот же вопрос, Ангел. Довольно иронично, не правда ли?» — он засмеялся, слегка покачав головой.

Я тоже обнаружила, что улыбаюсь. Между нами произошел разряд, когда наши тела прижались друг к другу. Оказалось, малыш снова требовал нашего внимания.

«Эй там. Тебе пора спать», — мягко отчитал Лев, и его ладонь снова легла на мой круглый твердый живот.

После нескольких секунд танцев и движений ребенок наконец успокоился. Мои глаза тоже начали опускаться, усталость просачивалась в меня.

«Алессио Лев Иваншов», — прошептал Лев. «Сильное имя для будущего короля».

Мои губы приоткрылись, и я хотела согласиться, но сон меня одолел.

В ту ночь мне приснился мальчик. У него были голубые глаза, как у меня. Но улыбка и нос Льва. Я мечтала подержать его. А мне снилось, что нас держит Лев.

Это было идеально. Это было реально.

И вот откуда я узнала…моим первенцем будет сын.

И имя его будет Алессио Лев Иваншов.

Глава 19

Мария

Лев уехал сегодня рано утром с Борисом и Исааком. Бизнес. Работа. Клубы. Я никогда не просила разъяснений. Отчасти потому, что я не хотела знать. Я не хотела ужасных подробностей этой стороны жизни Льва. Я знала, что он делал и насколько жесток он был в должности Пахана. Он построил свою империю крови и сопутствующей ей брутальности. Все это были грязные деньги.

Но теперь он расширял свою империю. Кольца торговли людьми были закрыты с большим трудом. Лев боялся, что это вызовет войну на нашей территории. Но они решили это довольно мирно, после того как все поняли, что Лев не сдвинется с места и драться с ним нет смысла. Он был Господином. Правителем. Королем. Игра принадлежала Льву Иваншову и только ему. Его слова были законом, и все ему подчинялись.

Unknown

Роялист больше не действовал. Он умер в ту ночь, когда я рыдала о своей Софии в объятиях Льва.

Теперь Лев вкладывал деньги в другие средства. Он пообещал мне, что это будет безопасно, и я ему доверяла. Он был богатым человеком. Могущественным. Для него не было ничего невозможного.

Мои мысли вернулись к настоящему, когда я остановилась перед дверью Лены. Я постучала и ждала ее ответа. Сегодня мы решили пойти по магазинам для детей. Чувствуя, как меня охватывает возбуждение, я почти нетерпеливо ждала, подпрыгивая на цыпочках.

Прошла минута, а ответа не было. Я снова постучала и позвала. Прислонившись к двери, я прижалась к ней ухом и попыталась прислушаться к чему-нибудь с другой стороны. Тишина.

Но я знала, что Лена там, потому что ее больше нигде не было.

Взявшись за ручку, я повернул ее, чтобы проверить. Она была открыта, и дверь открылась. Беспокойство проникло в мое тело, и мой живот скрутило от странного ощущения.

Я вошла внутрь и остановилась на пороге комнаты.

Что-то было не так.

Комната была опрятной, залита ярким солнечным светом. Это был обманчивый взгляд, потому что атмосфера в комнате казалась неправильной.

«Лена», — крикнула я.

Еще несколько секунд тишины. Мои ладони вспотели, и я ненавидела это чувство, зарождающееся во мне, тихая буря, борющаяся за освобождение. Мой живот сжался, и мой счастливый ребенок перестал двигаться, как будто малыш тоже понял, что что-то не так. Я прижала животик, успокаивая нас обоих.

«Лена», — снова сказала я, оглядывая комнату. «Это Мария. Ты в порядке?»

Наступила тишина.

Пока я не услышала хныканье.

А потом всхлип.

Было больно, и мои легкие сжались. Мне вдруг стало холодно.

Я проследила за звуком и поняла, что он исходит из ванной. Я прошла через комнату и открыла дверь.

Это зрелище почти поставило меня на колени. Легкий вздох сорвался с моих губ, когда я увидела Лену, свернувшуюся на полу рядом с туалетом, скулящую и плачущую от боли.

Ее глаза встретились с моими, и они были полны тоски. Мое сердце упало в живот, и я почувствовала там судорогу. Я почувствовала боль Лены и быстро подошла к ней.

Немного маневрируя, я наконец опустилась на колени рядом с ней. Я протянула руку, чтобы прикоснуться к ней, но она вздрогнула, а затем снова подавленно всхлипнула. Мои глаза скользили по всему ее телу, прежде чем остановиться на ее плоском животе.

У меня пересохло в горле, и мой язык стал тяжелым, когда я попытался говорить.

«Больно», — прошептала она сквозь болезненное горло. Ее голос был почти неузнаваемым. Исчезла счастливая, веселая девушка. На ее месте была хрупкая сломленная женщина, оплакивающая потерю.

Мой взгляд упал на кровь, которая прилила к ней. «Ох, Лена». Я закрыла глаза. Моя грудь сжалась, и стало больно, когда я осознала значение этой ситуации.

Покачав головой, я сглотнула, сдерживая пересохшее горло, и открыла глаза. Мне нужно было быть сильной ради Лены.

«Тебе нужно встать. Пойдем к врачу. Ничего не случится. Все будет хорошо, Лена. Я схватила ее за руку, пытаясь поднять. Она не двинулась с места. Вместо этого она еще больше сжалась в своем теле, как будто хотела спрятаться от всего. «Пожалуйста, Лена, — умоляла я.

Она снова всхлипнула, и ее стоны заполнили ванную. Ее рука легла на живот, пальцы крепко обхватили ткань платья.

«Слишком поздно.»

«Нет. Не говори этого!» Я снова потянула ее, чувствуя панику.

«… Слишком поздно», — прошептала она, закрывая глаза.

Ее платье задралось, и я увидел, как кровь покрывает ее внутреннюю поверхность бедер. Казалось, что на полу были сгустки крови, что-то похожее на комок между ее ног.

Поднеся руку ко рту, я попыталась сдержать сдавленный крик. Было слишком сильное кровотечение. И я знала, что она права. Было слишком поздно.

Мы обе были так счастливы прошлой ночью, когда узнали, что она беременна. Мы собирались стать мамами вместе. Лена не могла перестать болтать об этом… о наших детках.

Сегодня она хотела сообщить Борису хорошие новости.

«Больно. Так сильно больно.»

Ее сломанные слова казались ударами по моей душе. «У меня… не было… возможности сказать… Борису. Он… собирался стать… отцом.»

Мой разум метался. У меня болело сердце. Я не знала, как утешить Лену. Хотелось бы, чтобы у меня были правильные слова, но нельзя было сказать ничего, что могло бы уменьшить боль матери при потере ребенка.

Я села у стены. Я сжала одну ее руку в своей, а другая осталась на ее животе. Слегка сжав Лену, я попыталась утешить и успокоить ее своим прикосновением. Думала позвонить Борису. Она нуждалась в нем в такое время, но я также не хотела оставлять ее одну. Когда я пыталась пошевелиться, ее рука не отпускала меня. Она приняла решение за меня.

Лена продолжала плакать, пока ее слезы не стихли. Я думала, могли пройти часы. Или всего несколько минут? Я не могла сказать. Я потеряла счет времени. Было мучительно ощущать пинок моего ребенка.

В конце концов я отошла от стены и снова встала на колени рядом с головой Лены. Прикоснувшись к ее вспотевшему лбу, я убрала ее волосы с лица и погладила ее щеки.

«Лена. Тебе нужно встать. Нам нужно привести тебя в порядок. Пожалуйста, — тихо сказала я.

Она открыла глаза и посмотрела мне в глаза. Ее были темные — маска страданий. Ее губы приоткрылись, как будто она хотела что-то сказать, но затем она снова закрыла рот. Тишина.

Я тоже ничего не сказала, потому что в словах не было необходимости. На самом деле говорить больнее, чем слушать тишину вокруг нас.

Лена вздрогнула, когда двинулась. Я помогла ей сесть, и ее взгляд упал на кровь на платье. Выражение ее лица стало мрачным, а затем она вздрогнула. С моей помощью она встала на шатких ногах.

Убедившись, что она может стоять, прислонившись к стене, я сделала шаг в сторону и пошла включать душ. Я ждала, подогревая воду до температуры, которая, как я знала, могла бы понравиться Лене. Я вернулась к ней, где она все еще стояла неподвижно. Ее руки безвольно лежали по бокам, когда она просто смотрела в пол. Я избежала лужи крови и остановилась перед ее дрожащим телом.

Она позволила мне помочь ей раздеться, пока она не осталась только в трусиках и бюстгалтере. Подбородок Лены дрожал, и я могла сказать, что она снова вот-вот заплачет. Я знала, что боль не только эмоциональная, но и физическая. Я крепко держала ее за руку и повела в душ. Когда она находилась под струящейся водой, я сделала несколько шагов назад, предоставив ей уединение. Я даже повернулась спиной. «Ты хочешь, чтобы я ушла?»

Лена не ответила, а я держалась к ней спиной. Взяв новое полотенце и пару нижнего белья из ящиков ее ванной, я положила их на стойку. По-прежнему не было ни звука, кроме текущей воды.

Я заглянула через плечо и увидела, что Лена неподвижно стоит под водой и смотрит вдаль. Она все еще не сдвинулась с той позиции, в которой я её оставила. Мои плечи опустились, и я глубоко вздохнула, пытаясь облегчить боль в груди.

Мои ноги повели меня вперед, и я остановилась. Я не знала, что мне делать. Я хотела помочь, но боялась, что это не приветствуется. И потом я не знала, как помочь.

Лена обняла себя, ее маленькое тело задрожало. Увидев ее такой хрупкой, такой уязвимой, я не раздумывая приняла решение. Она нуждалась во мне сейчас, больше, чем когда-либо.

Мое платье скатилось к моим ногам, когда я быстро разделась. Я оставила нижнее белье и присоединилась к Лене в душе. Она едва замечала меня, пока я не коснулась ее рук и не попыталась разжать руки вокруг ее талии. Лена поморщилась, а потом захныкала.

Ее глаза встретились с моими. «Мария.» Ее шепот был натянутым и хриплым, исходящим из глубины ее души. Я увидела в этом намек облегчения, когда она поняла, что не совсем одна.

Мы не разговаривали, пока я намыливала ее тело и волосы. Она позволила мне помочь ей, пока я массировала ее кожу головы. Ее глаза закрылись, и она вздохнула, ее тело немного расслабилось. Этого было достаточно для меня.

Смыв мыло и шампунь, я позволила теплой воде струиться вокруг нее. Лена глубоко вздохнула и наконец открыла глаза. Ее руки крепко сжимали мои, как будто она боялась, что я отпущу. Но я не собиралась этого делать.

Мы с Леной были командой. Так было с самого начала — с первого дня нашей встречи, и она решила, что мы будем лучшими друзьями. Нас ничто не разделит.

Я вытащила ее из душа и обернула полотенцем. Она вздрогнула, когда я вытерла ее насухо, а затем помогла ей одеть одну из рубашек Бориса и брюки. Я сделала то же самое с собой, снова натянув платье. Мы вышли из ванной вместе, не бросив ни одного взгляда на лужу крови. В горле снова появился комок.

Дверь за нами закрылась, и я помогла Лене сесть на кровать. Я стала на колени позади нее на матрасе и стала расчесывать ее мокрые волосы, пока каждая прядь не распуталась. Затем она легла, и я присоединилась к ней, накидывая на нас одеяло.

«Спасибо», — прохрипела она. Два простых слова, которые значили тысячу вещей между нами.

В ответ я крепко обняла ее, и она свернулась возле меня. «Спасибо», — снова сказала она мне в грудь. Лена тихонько заплакала, пытаясь заснуть, и мои слезы беззвучно катились по моим щекам. Я нежно качала ее, пока не поняла, что она спит.

Я здесь, Лена. Все будет хорошо.

Однажды наши малыши будут играть вместе. Эта мечта не была разрушена. Она была надломлена, некоторых деталей не хватало. Но это не навсегда.

Глава 20

Лев

«Что ж, поздравляю, господин Иваншов. Теперь вы являетесь счастливым владельцем новой сети отелей. Как вы себя чувствуете?» Исаак ухмыльнулся, поднося к губам стакан виски.

Я щелкнул ему пальцем, прежде чем сделать большой глоток из своего стакана. Я думал обо всем, что произошло за последние несколько месяцев.

Как я и обещал своему Ангелу, «Роялист» закрыли. Валентин добавил мне дерьма. Карлос тоже нелегко сдался.

Это была тяжелая и опасная игра.

«Ты не можешь этого сделать, Лев», — прорычал Валентин.

«Я могу и я сделаю. Смотри на меня, — ответил я тем же твердым холодным голосом. Спорить не было смысла. Солоник ощетинился от моего тона, и я увидел, что он хочет покончить со мной прямо сейчас. Его пальцам, вероятно, не терпелось вытащить пистолет и спустить курок, чтобы пуля пронзила мне сердце.

Но он был жалким человеком.

Он знал, что у него нет шансов.

Он знал, что моё убийство приведет только к войне для всех нас. И не было никакой гарантии, что он выберется.

Вот почему он никогда не мог стать Паханом. Братве нужен был вор в законе, без страха и слабости.

Понимаете, Валентин Солоник был трусом. Он боялся смерти. Он боялся проиграть.

И, наконец, он охотился на слабых — потому что он никогда не был достаточно силен, чтобы сражаться с кем-то более могущественным, чем он. Со мной.

«Лев». Карлос вскочил. Его сильный акцент был пронизан яростью. Боже, как он, должно быть, умирает от желания покончить с моей жизнью.

Но они не могли. Мои люди держали в руках оружие. Они были настороже. Были готовы и люди Солоника. Люди Карлоса были недалеко. Но я их всех окружил. Если бы мы начали стрелять сейчас, никто из нас не выжил бы. А сегодня не тот день чтобы умереть.

«Ты понимаешь, что делаешь? Как это повлияет на нас?» — Карлос заговорил низким угрожающим тоном.

Я пожал плечами. Карлос не был человеком, с которым можно было связываться.

Если я был Королем, то он был не меньше. Он был не из тех, с кем можно было ссориться. Карлос железным кулаком правил мексиканским картелем, и никто не мог разрушить его организацию. Даже я. Не то чтобы я когда-либо пробовал.

Это было негласное перемирие. Я позволял ему делать свое дерьмо, а он позволял мне делать свое. Пока мы не дрались за спиной, у нас не было проблем.

«Роялист мой. Да, я согласен, вы мои партнеры по бизнесу, и вы много вложили в эту организацию. Как я уже сказал, если проблема в деньгах, я переведу их на ваш счет. Считайте это моим соглашением о мире. В конце концов, мы не хотим быть врагами, верно?» Карлос промолчал. Он знал, что мы не можем позволить себе быть врагами. Он смотрел на меня вопросительно холодными глазами, ожидая, что я продолжу.

«Мы расходимся отсюда, и нам больше не придется пересекаться. Ты делаешь то, что хочешь. Управляй своим бизнесом, как хочешь, а я управляю Братвой, как хочу. Но «Роялист» подходит к концу. Это не обсуждается, господа.

Карлос с возмущением приподнял подбородок. «Хорошо. Ты делаешь все, что хочешь. Убей Роялист, мне все равно. Ты, кажется, забываешь, что у меня есть свои кольца — моя гребаная арена. Здесь не я проигрываю, Лев. Ты.»

Туше, засранец.

Я кивнул. Я знал это. Я знал, что во всем мире существует больше групп по торговле людьми, и Карлос руководил самой большой из них после Роялиста. Я также знал, что это было вне моего контроля. Я мог закончить игру со своей стороны… но у меня не было силы, когда игра велась с другой стороны.

Мы смотрели друг на друга, пока губы Карлоса не скривились сердито. «Мне больше нечего сказать».

Я снова кивнул. «Думаю, эта встреча здесь заканчивается».

Валентин выглядел бледным, но промолчал. Его темные глаза следили за каждым моим движением, и я знал, что ему нельзя доверять. Мы могли быть из одной ткани, русские, в одном братстве, но когда дело касалось власти и денег, он делал все, что угодно. Даже бил себе ножом в спину.

Мне также не нужно было далеко ходить, чтобы знать, что, когда дело дойдет до решений, Валентин проявит свою лояльность к Карлосу вместо меня.

Руки Валентина сжались в кулаки. Его взгляд был убийственным. К несчастью для него, у меня толстая кожа и толстые кости.

Мне нравилось говорить, что я… несокрушимый.

«До следующего раза», — сказал я небрежно, кивнув в их сторону.

Это все, что мне оставалось сказать, и, сказав это как последнее слово, я ушел. Но я не боялся получить удар в спину. Мои люди были со мной, позади меня, рядом со мной — передо мной.

Никто не мог убить мозг, стоящий за игрой. Хозяина всего.

Да здравствует гребаный Король.

Исаак вернул меня в настоящее. Я снова сосредоточился на нем. Он цокнул и насмешливо приподнял бровь. «Тебе нужно потрахаться. Что не так? Не получал в последнее время? Я думал, беременные женщины этого хотят все время. Вот я думал, Мария тебя утомила.»

«Ты сейчас меня бесишь», — прорычал я.

Он пожал плечами. «Когда я тебя не злю, вот в чем вопрос».

Борис попытался скрыть смех за кулаком. Увидев мой взгляд, он заменил его кашлем и оглядел всю комнату, кроме меня. Придурки.

«Мария скоро должна родить, а недавно она чувствовала себя нехорошо». Я наконец признал свои безмолвные опасения. Исаак и Борис потеряли дразнящий взгляд, и мои слова вызвали у обоих серьезное выражение. Они знали, насколько тяжелым был последний триместр Марии. Последние три недели она находилась на постельном режиме и постепенно слабела.

Я ненавидел ее такой. Ее кожа бледная, а маленькое тело изогнулось, такое хрупкое и уязвимое. Мария также похудела с тех пор, как я спас ее от этого кошмара.

Блять. Я просто хотел, чтобы это закончилось — поскорее — с моим Ангелом и моим ребенком на руках.

Вздохнув, я начал вставать. Я залил остаток выпивки себе в глотку, позволив ему сгореть и одновременно заставляя себя чувствовать себя живым. «На сегодня хватит. Мария, должно быть, меня ждет».

Исаак кивнул и тоже встал. Он обнял меня за спину. «Все будет хорошо. Она сильнее, чем ты думаешь.»

Я знал, что она была сильнее. Мой Ангел была настолько чертовски сильной, что каждый день оставляла меня в трепете. И именно по этой причине я внезапно отчаянно захотел обнять ее. Это был долгий день без моей жены.

Как раз когда я собирался подойти к двери, она распахнулась, и мне пришлось сделать шаг назад. Лена появилась в дверях моего кабинета, совершенно запыхавшаяся, с выражением паники на лице. Моя кровь мгновенно похолодела, и я рванулся вперед, протиснулся мимо нее и выбежал из офиса.

Лена была быстрой и последовала за мной по пятам. Когда она говорила, она запыхалась. «Мария рожает. Я нашла ее в постели, и это выглядит ужасно. Она… истекает кровью.»

Ее последнее слово было заглушено.

«Ты вызывала врача?» — огрызнулся я. Блять, я теряюсь.

Лена кивнула, когда я вошел в спальню. Я захлопнул дверь и обнаружил, что мой Ангел лежала на полу, свернувшись калачиком у кровати и хныкала. Мое сердце упало, и меня внезапно охватило ужасное чувство страха.

Мария стонала от боли, и я ее терял. Прямо сейчас и там.

«Где гребаный доктор?» Я зарычал на Лену. «Почему она так долго?»

Она даже не вздрогнула. Я не стал тратить на нее ни одного второго взгляда, прежде чем опустился на колени перед моим Ангелом и обвил руками ее тело. Я прижал ее к себе. Встав, прижав ее к моей груди, я положил ее на кровать. Лена выбросила простыни и удобно устроила подушки позади Марии.

Она что-то простонала себе под нос, прежде чем закричать. Ее лицо было пепельно-серым, и ее слезы погубили меня. Мария схватила мою руку и сжала, довольно сильно в своем слабом состоянии. Мое дыхание перешло в громкий свист, и мне хотелось только утешить ее и унять боль моего Ангела. Но впервые в жизни я был невежественен и совершенно беспомощен, наблюдая, как она кричала в агонии.

Огромные рыдания разрывались по ее телу, и она умоляла. Умоляла меня остановить это. Умоляла меня спасти нашего ребенка. «Пожалуйста, Лев. Это больно…»

«Я знаю, Ангел», — успокоил я, наклонившись над ее телом и поцеловав ее вспотевший лоб. Я зажмурился, пытаясь дышать через сжимающиеся горящие легкие. Но это было чертовски сложно. Больно. Мне было больно.

Я боролся с паникой и подавил ужас. Это был поток неприкрытых эмоций, и я совершенно не понимал, как их чувствовать или контролировать.

«Я не могу… потерять… нашего ребенка», — хныкала она с каждым тяжёлым вдохом.

Мое сердце колотилось, и я боролся с желанием вырвать. «Ты не потеряешь. Ни с кем из вас ничего не случится. Я этого не допущу».

Мой взгляд переместился к ее ногам, и я увидел, как кровь стекает между ними, пропитывая простыню под ней. Почему она так сильно истекала кровью?

Я уставился на Лену, словно отнимая у нее какое-то мужество, но сама она выглядела беспомощной.

«Все будет… хорошо», — выдохнул я, пытаясь всех нас убедить. Но казалось, что это не так. Именно в тот момент я начал сомневаться во всем в моей долбаной жизни.

В моей голове зародились опасные мысли, подтолкнувшие меня к безумию. Я не мог перестать думать о том, что именно от меня она забеременела… Я каким-то образом ответственен за состояние боли моего Ангела. Было глупо так думать, но вина лежала на моих плечах.

Наконец, появилась акушерка, вбегая в комнату, запыхавшись. Я почувствовал побуждение вцепиться в ее идеально сложенное, глупое лицо и вырвать ей глаза и язык. Она должна была быть здесь. С Марией. Всегда рядом с ней. Но ее не было, когда мой Ангел нуждалась в ней больше всего.

Ее испуганные глаза встретились с моими, и она знала, что облажалась. Не теряя времени, она подошла к постели. Я закрыл глаза, пытаясь заглушить тревогу, поднимающуюся в моей груди.

Акушерка ругалась, и я слышал, как она приказывала, просила полотенца и таз с водой. Я отключил ее, отказываясь слушать любые слова вокруг меня. Я мог сосредоточиться только на хныканье моего Ангела и стонах боли.

Я держал ее за руку, когда ее крики разрывали мое сердце и раскалывали мою душу. Страх охватил меня при мысли о потере Марии сейчас. Я бы этого не пережил. Не тогда, когда она так глубоко укоренилась в моей душе, укоренилась в моем бьющемся сердце и должна была остаться.

Мария громко ахнула, и мои глаза распахнулись. Она попыталась с трудом сесть, закричав, опустив руки к животу.

«Что не так? Что с ней не так?» — я срочно спросил у кого-нибудь в комнате. Я обвил руками Марию, пытаясь успокоить ее любым возможным способом. «Сделай что-нибудь», — наконец умолял я акушерку.

Я не знал, сколько времени прошло. Все, что я знал, это то, что боль Марии не уменьшилась. Я не мог перестать прикасаться к своему Ангелу. Ее кожа была горячей и лихорадочной, и ее тело не переставало дрожать. При каждой ужасной схватке она вскрикивала от боли. Ее маленькое тело сдавалось, и я мог сказать, что она становилась все слабее.

Акушерка приказала мне встать позади Марии, поддерживая верхнюю половину ее тела в колыбели моих рук. Она сказала, что Марии будет легче рожать в этом положении. Мой Ангел тяжело прижался к моей груди, ее голова запрокинулась мне на плечи. У Марии прерывистое дыхание. «… Болит».

Я ненавидел, как тихо звучал ее голос. Болезненный и в агонии.

Мои губы коснулись ее щеки, и я нежно поцеловал ее. Она сдержала рыдание. Я убрал ее волосы за лицо и смотрел, как она моргает своими ярко-голубыми глазами. Они встретили мои, и я снова попал в ловушку.

Мария сильно прикусила губы при следующем сокращении, и я оторвал их от ее зубов. «Ты делаешь себе больно, Ангел».

«Я вижу голову. Мне просто нужно, чтобы ты потужилась еще раз, Мария», — объявила акушерка между ног Марии.

Она слабо кивнула мне в шею. В следующий раз, когда схватка случилась, она закричала, и я увидел, как у нее в животе пошла рябь. Мои руки сжались вокруг ее дрожащего тела, когда я поддерживал ее сзади.

«Вот так. Еще один толчок, — продолжила акушерка.

«У тебя получается, Ангел. Наш ребенок будет в порядке. У нас все будет хорошо. Я люблю тебя, — прошептал я ей на ухо.

Еще одна схватка. Еще один болезненный крик. Еще один толчок.

А потом тишина.

Мария перестала кричать. Мое сердце перестало биться. Рев крови, текущей в уши, прекратился. Все было устрашающе… тихо.

До…

«Это мальчик.»

Мое сердце забилось. Мария вздохнула и уронила голову мне на плечи, но я увидел след улыбки на ее губах.

«Алессио», — устало пробормотала она. Я кивнул в ответ, мне было трудно говорить.

Я поцеловал ее в губы, и она сладко поцеловала меня в ответ.

Был переполох. Вдалеке я слышал, как акушерка просит перерезать пуповину.

Через несколько минут мы с Марией услышали кое-что, что заставило нас расстаться.

«Почему он не плачет?» — тихо спросила Лена со своего места рядом с Марией.

Я поднял голову и посмотрел на женщину, держащую моего сына. Она тяжело сглотнула и слегка покачала головой. Мария испустила горестный вопль.

Я замер. Мое сердце замерло, и я мог только смотреть.

«Ты хочешь подержать его?» — пробормотала акушерка.

Мария раскрыла руки, и нашего сына положили ей на грудь. Она продолжала тихо плакать, держа на руках нашего неподвижного ребенка. Акушерка снова прошла между ног Марии. Она сказала что-то об остановке кровотечения. Мария вздрогнула, и мои руки крепче обняли ее.

У меня перехватило горло, и я потерял все слова.

Я смотрел, как Мария расстегнула ночную рубашку и положила его себе на грудь, кожа к коже. Она повернулась лицом к моей шее и заплакала.

Моя ладонь прижалась к спине ребенка. Его кожа была немного холодной, и я держал на руках жену и сына. Мария посмотрела на него и тихо запела русскую колыбельную, которую выучила в аббатстве, низким мелодичным голосом. Каждую ночь, пока она была беременна, она пела ее нашему малышу.

Мои глаза сфокусировались на нашем сыне, и тогда я это заметил.

Взлет и падение его маленькой груди.

Мое дыхание остановилось, глаза расширились. Я сжал руку Марии, где наши пальцы были переплетены. Я выдохнул одно слово. «Ангел».

Она перестала петь и тоже это заметила.

А потом мы это увидели.

Наименьшее движение. Просто подергивание его мизинцев на груди матери.

«Лев. Он движется».

Тогда все произошло быстро.

Алессио у нас забрали. Акушерка осмотрела его, и я увидел, что она непрерывно гладила его спину небольшими прикосновениями.

А потом он заплакал.

Громкий пронзительный вой, который дал нам всем понять, что он жив и очень дышит. Его присутствие было громким и сильным. Алессио Лев Иваншов.

Его вымыли, а затем запеленали, прежде чем вернуть к нам. К тому времени кровотечение Марии тоже прекратилось, и Лена помогла ей вымыться. После этого она вышла из комнаты, слезно поцеловав Марию в лоб. «Ты так хорошо поработала, дорогая. Я дам вам троим побыть наедине. А потом придет мое время с маленьким мальчиком, — сказала она, прежде чем отодвинуться и улыбнуться мне и Марии.

После того, как Алессио снова был заключен в объятия Марии, я мог закричать от радости, но я боролся с этим. Я все еще держал своего Ангела, а теперь она держала нашего ребенка. Они оба были хрупкими.

«Он такой красивый.»

И так оно и было.

Я наклонился и поцеловал его в лоб. «Ты нас всех напугал. Это был чертовски крутой выход, Алессио, — сказал я, глядя на его теперь теплую кожу. Он икнул в ответ. Его лицо исказилось. Его маленькие ручки сжались в крошечные кулачки, а затем он громко, почти сердито заорал.

Я не мог не рассмеяться. Вот. Вот здесь и было… счастье.

«В конце концов, он твой сын», — мечтательно вздохнула Мария. «Вы, Иваншовы, никогда ничего легко не делаете. Всегда драматично. Всегда жаждете внимания».

Затем я поцеловал своего Ангела в губы. «Ты была идеальна. Спасибо, что подарила мне сына».

Она напевала в ответ. «Спасибо тебе. За то, что не отпустил меня. Это твоя сила заставила меня пройти через это, не сдаваясь, Лев. Без тебя я бы не справилась».

«Тебе никогда не придется ничего делать без меня. Мы всегда будем вместе, Ангел».

Была дана клятва. Я никогда не нарушал своих клятв.

Они всегда были сделаны на крови. Но на этот раз она была сделана из глубины моего сердца.

«Обещаешь?»

«Обещаю.»

Глава 21

Мария

7 лет спустя

Я ковыляла из ванной и обнаружила, что Лев стоит посреди комнаты и застегивает свою черную рубашку. Он улыбнулся при виде меня, и у меня задрожал живот. Нет, это определенно не моя дочь пинала мой мочевой пузырь, как три минуты назад. На этот раз… чувство трепета принадлежало Льву. Даже после почти восьми лет брака он все еще мог заставить в моем животе порхать бабочек от одного его вида, а мои колени слабели от одного его горячего взгляда.

Я не была уверена, как он это делал, но я никогда не хотела, чтобы это чувство заканчивалось. Я хотела наслаждаться им всю оставшуюся жизнь. Иметь любовь такого человека, как Лев, было настоящим сокровищем.

Я подошла к нему, и он, как всегда, распахнул мне объятия. Я прижалась к его груди и закрыла глаза, погружаясь в объятия человека, которого я любила.

«Как ты себя чувствуешь?» — спросил он, поцеловав меня в макушку. «Маленькая принцесса доставляет тебе неприятности?»

Я покачала головой, переполненная счастьем при упоминании нашей девочки. «Нет. Она хорошая девочка».

Его руки крепче обняли меня. Я знала, что ему было тяжело. После моей тяжелой беременности с Алессио и тяжелого времени, которое мы пережили во время его рождения, Лев не мог вынести мысли о том, что я снова буду испытывать эту боль. На протяжении многих лет я много пыталась убедить его завести еще одного ребенка, но его ответ всегда был холодным, жестким «нет», который иногда заставлял меня вздрагивать. В других случаях я просто вздохнула и пробовала еще раз на следующей неделе.

Еще семь месяцев назад, в особый день, я утомила его.

Очевидно, у Льва была супер сперма, учитывая, что я все еще принимала противозачаточные таблетки той ночью.

Но я вспоминала это с любовью. Это была действительно очень волнующая ночь. Я не была слишком удивлена, когда вскоре узнала, что беременна, учитывая, что Лев выполнил миссию.

Миссия наполнить меня как можно большим количеством спермы.

«Твои глаза, Ангел».

Я улыбнулась его словам и лениво открыла их, прежде чем взглянуть на своего требовательного мужа. «Ты хочешь, чтобы я все время уделяла тебе внимание», — пробормотала я, хотя это было далеко не жалоба.

Он небрежно пожал плечами. «Что я могу сказать? Я жадный человек».

Я протянула руку и провела рукой по его шелковистым черным волосам. Боже, как я любила прикасаться к нему. Я никогда не уставала от этого.

«Как сейчас», — зарычал он низко в грудь. Его рука пробежала по моему боку, по моему круглому животу, а затем раздвинула мне ноги. Лев обнял меня между моих бедер и ухмыльнулся, когда мои губы приоткрылись в беззвучном вздохе. «Я жаден и жажду этой киски. Хотя два часа назад я очень тщательно ее трахнул.»

Я закусила губы, подавляя невольно стон, который он пытался вырвать из меня. Лев и его грязные слова. К этому я никогда не привыкну.

«Ты знаешь, чем я хочу заняться прямо сейчас?» — медленно спросил он.

Я напевала в ответ, ожидая, что он продолжит. «Я хочу склонить тебя над этой кроватью, раздвинуть ноги и полакомиться этой красивой киской. Блять, я бы встал на колени перед своей Королевой в любой день, если бы это означало, что я могу есть твою киску на завтрак, обед, ужин и десерт. А потом я хочу трахнуть тебя и посмотреть, как ты хорошо кончишь с моим членом».

На этот раз я простонала его имя. Лев усмехнулся, очень хорошо зная, как играть с моим разумом и телом, не касаясь меня.

Он наклонился и схватил мои губы своими жесткими в мучительном поцелуе. Я растворилась в поцелуе и ответила на него с собственной жадностью. Весь мир растаял, и мне никогда не хотелось выбраться из этого пузыря.

Когда мы отстранились, Лев одарил меня своей красивой улыбкой, той, что была предназначена только мне и нашему сыну. И вскоре нашей дочке.

Эта улыбка перехватывала моё дыхание. Он был таким красивым. Темным, смертоносным и красивым образом.

«Алессио, должно быть, ждет нас. Это его великий день, — наконец сказала я. Лев кивнул, и его грудь вздулась, очень гордый отец. Наш мальчик больше не был малышом. Боже, я не хотела, чтобы он вырос. Я хотела, чтобы он остался таким, маленьким и чистым.

Этот мир испортит его.

Также как испортил всех нас.

Я накинула Льву чёрный галстук на шею и завязала, как делала каждое утро. Затем он надел свой пиджак, и мы вышли из комнаты, взявшись за руки.

Спальня Алессио была дальше по коридору, и мы вошли и обнаружили, что он все еще притворяется, что спит. Его глаза были плотно сжаты, и он скрывал улыбку. Мы со Львом переглянулись, прежде чем дойти до его кровати. Я наклонилась и поцеловала его в лоб.

Его милая улыбка стала шире.

Лев был на другой стороне. Он подмигнул мне, прежде чем наклониться и пощекотать нашего маленького мальчика.

«С днём рождения», — сказали мы оба одновременно.

Алессио взвыл от смеха, когда отец продолжал его щекотать.

Мое сердце забилось, и слезы залили глаза. Моя дочь пиналась и каталась у меня в животе, разделяя наше счастье.

Я не хотела, чтобы этот момент закончился.

Я не хотел просыпаться от этого сна.

Это были мы. Он был так несовершенно красив, что по-своему совершенен.

Я наблюдала, как Лев посадил Алессио к себе на колени, и слушала, как разговаривают отец и сын.

В этот момент я влюбилась в своего мужа в тысячу раз больше, чем сегодня утром. И каждый раз эта любовь продолжала расцветать.

Его голова поднялась, и наши взгляды встретились. Между нами прошла тысяча недосказанных слов.

Спасибо, Господин. За то, что спас меня той ночью. За то, что поймал меня в свою ловушку и дал мне крылья Ангела.

***

Мои пальцы ласкали лоб Алессио, и я наблюдала, как мое прикосновение убаюкивает его. Он прижался к моей груди и мечтательно вздохнул. Мой ребенок. Мой сладкий мальчик.

Я улыбнулась, вспомнив наш разговор всего несколько часов назад. Он спросил, почему Лев называл меня Ангелом. Мой милый мальчик был сбит с толку.

От поцелуя Льва у меня перехватило дыхание, и я прижалась к нему. На мгновение я забыла, что наш сын был там и смотрел. Лев отстранился и прижался лбом к моему.

«Я скучал по тебе, Ангел, — прошептал он. Его не было всего несколько часов. Мы вместе пообедали, а потом он быстро оттрахал меня возле стены своего офиса, прежде чем уйти.

Моя улыбка стала шире, и я сказала, что тоже скучала по нему, когда нас прервал Алессио.

«Папа, почему ты называешь мамочку «Ангел»?»

Мы оба уставились на Алессио. Мой муж засмеялся, и я почувствовала, как мои щеки вспыхнули от румянца.

Лев присел, и я слушала, как он спросил Алессио, что, по его мнению, означает «Ангел». Я увидела его маленькую складку на лбу от замешательства, а затем он ответил что-то об ангелах, являющихся посланниками Бога. Помощниками. Спасителями.

Лев кивнул и затем дал свое небольшое объяснение. Наше собственное значение слова Ангел. Причина Льва, почему я была его Ангелом. Сейчас и всегда.

«Верно. Но Ангел — это еще и милый, добрый, заботливый и спокойный человек. Самая красивая женщина на планете. Та, которая потрясающая во всех отношениях. Ангел — это девушка, которая заставляет твое сердце биться чаще, когда входит в комнату. Девушка, которая тебе нужна, куда бы ты ни пошел. Девушка, которая заставляет тебя хотеть стать лучше. Ангел — это твоя скала. Человек, которого ты любишь всем сердцем. Человек, без которого ты не видишь себя живым».

Мы снова пошли туда. Этот скорбный танец моего сердца.

Когда Лев посмотрел вверх, встретившись с моими голубыми глазами своими серыми, что-то зашевелилось глубоко внутри меня при виде любви и защиты в его взгляде.

«Я люблю тебя», — сказала я. А потом я притянула нашего сына к себе и обняла.

«И однажды ты найдешь своего Ангела», — прошептала я.

Алессио все еще выглядел смущенным. Он был слишком молод, чтобы понимать значение, силу этого слова. Я слушала, как он возражал против того факта, что он считал меня своим Ангелом.

О, ты мало знаешь, мой милый мальчик.

Я покачала головой. «Твой Ангел где-то тебя ждет. И когда найдешь ее, никогда не отпускай».

Руки Льва схватили мои, и наши пальцы переплелись. «Потому что, если ты ее потеряешь, ты навсегда останешься неполноценным», — добавил он.

Я смотрела, как Алессио на секунду задумался над нашими словами, прежде чем он кивнул. Лев стащил меня с дивана и сел, прежде чем усадить к себе на колени. Он уткнулся носом в мою шею, и я хихикнула, когда его грубая щетина пощекотала мою кожу. Я положила голову ему на плечи, и он прижал меня к себе.

Он внимательно слушал меня, когда я рассказывала о своем дне и о том, как маленькое озорное трио — Мэдди, Алессио и Виктор — доставляло нам с Леной проблемы весь день. Виктор, сын Исаака, был всего на несколько недель старше Алессио. Он был с нами с тех пор, как ему было всего два месяца, после того как мать оставила его. После четырех выкидышей у Лены наконец родилась Мэдди. Тот день был одним из самых счастливых в имении. Эти трое были неразлучны.

Сегодня мы нашли Виктора, свисающего вниз головой с дерева, думая, что он Тарзан, прежде чем он упал на голову. Эти трое всегда находили что-то новое, о чем мы беспокоились.

Однако я не могла просить больше ни о чем. У меня было все, что я хотела, прямо здесь. Это было счастье. Быть женой Льва и матерью его детей.

Телефон Льва зазвонил и вытащил нас из пузыря. Он поднял трубку и слушал человека, говорящего с другой стороны. Я догадалась, что это Борис или Исаак. Это злобное, убийственное выражение его лица сказало мне, что всё очень плохо. Он повесил трубку и разочарованно зарычал. Я потерла ему грудь, зная, что мое прикосновение всегда может его успокоить.

С годами Империя Льва росла. Он был в десять раз сильнее, чем семь лет назад. Ему принадлежало более половины Нью-Йорка, и его бизнес продолжал расширяться на другие территории и страны. Гостиницы. Рестораны. Самые крупные предприятия — все они так или иначе связаны с именем Иваншова.

Его собственная империя, которую невозможно было разрушить.

А в преисподней? Лев Иваншов был Королем. Имя, которого следует бояться. Имя, от которого люди склонялись в знак уважения.

«Что случилось?» — спросила я, когда он промолчал.

Лев глубоко вздохнул и встретился со мной глазами. «Я должен позаботиться о некоторых вещах».

Я кивнула, понимая, что он имел в виду. Я встала с его колен, и он тоже встал. Обняв меня, он крепко прижал к себе. Его дыхание коснулось моих губ, прежде чем он заключил их в долгий крепкий поцелуй. Он поцеловал меня с такой страстью, с такой любовью — и это было все, что мне нужно в тот момент.

Когда он отстранился, его серые глаза и суровое выражение лица заставили меня вздрогнуть. Этот человек… он был Господином. Больше не мой милый любовник.

«Это только на день. Это будет быстро. Блять. Я могу даже вернуться к утру. Обещаю, я не уйду слишком надолго. Иди спать, а когда проснешься, я буду рядом с тобой», — сказал он.

Я снова молча кивнула. Я смотрела, как он присел и разговаривал с Алессио. Мое сердце стало тяжелым, и я почти умоляла его не оставлять нас сегодня вечером.

Когда Лев снова встал, он взял меня за руку. Я посмотрела на наши переплетенные пальцы, и он сжал мою руку. Он снова притянул меня к себе, прежде чем подарить последний глубокий поцелуй. Я растворилась в его объятиях, но он отстранился слишком быстро, что мне не понравилось. «Люблю тебя, Ангел».

«Я тоже тебя люблю, Лев», — прошептала я в ответ. Мой подбородок дрожал, и я так старалась не плакать. Наша дочь била меня ногой в живот, словно чувствуя мою грусть.

Лев начал уходить, но я крепче сжала его руку, отказываясь отпускать.

Пока мне не пришлось.

Я держалась изо всех сил, пока расстояние между нами не увеличивалось, и наши пальцы больше не касались друг друга.

После кратчайшей секунды и взгляда, который так много говорил между нами, мы отпустили.

А потом он ушел.

Слова Льва эхом разносились в моих ушах. Потому что если ты ее потеряешь, ты навсегда останешься неполноценным. Я все еще помнила, как он посмотрел на меня, когда произнес эти слова. Я хотела, чтобы он не уезжал сегодня вечером.

С тяжелым сердцем я отпустила его. И сегодня была одна из тех немногих ночей, когда мне приходилось спать одной без мужа. Если бы только он был здесь прямо сейчас. Я скучала по нему. Я скучала по его прикосновениям. Его улыбке. Его смеху. Его сладких поцелуях. Его горячих глаз, которые были только для меня. Как бы мне ни нравилось, когда мой муж трахал меня, мне также нравилось, когда он занимался со мной сладкой любовью.

Я закрыла глаза и мечтала оказаться в теплых объятиях Льва.

Пока не осталось ничего безопасного и теплого.

Мой прекрасный кокон разлетелся вдребезги, когда меня разбудил громкий хлопок, и я резко села.

Выстрелы.

Были крики.

Это напомнило мне ту ночь.

В ту ночь, когда меня забрали… в ту ночь, когда я смотрела, как на моих глазах горит аббатство.

Послышались звуки выстрелов. Больше криков. Ярость. Гнев. Боль. Я почти отчетливо могла видеть кровопролитие, происходящее за моими закрытыми дверьми.

С каждым громким ударом, с каждым криком — у меня отваливался осколок сердца, и у меня внутри текла кровь.

История могла жестоко повторяться.

Глава 22

Лена

Я вышла из ванной, приняла свежий душ и нашла Бориса на кровати с газетой на коленях. Он поднял голову и уставился на меня своими великолепными темными глазами. Он был без рубашки, и даже спустя столько лет я была потрясена. Боже, он был сексуальным и аппетитным.

Он подмигнул, и мое сердце растаяло. Мои трусики тоже. Как всегда. Так на меня влиял мой муж. Я присоединилась к нему в постели. Он отбросил газету и перевернулся, пока я не оказалась под ним. Я рухнула на матрас, наслаждаясь ощущением его веса на мне.

«Я скучал по тебе», — сказал он. Я замурлыкала в ответ. Мы были в разлуке всего шесть часов, но он был прав. Я тоже скучала по нему. Борис улыбнулся и опустил голову. Его губы мягко коснулись моих, и я застонала. Он медленно провел языком по моему рту. Я ахнула, и он скользнул языком внутрь, мягко касаясь моего. Мой муж целовал меня медленно, не так настойчиво, как несколько часов назад.

Наши языки соединились, и я застонала. Я почувствовала, как он посасывает мой язык, и больше наклонилась к нему. Мои трусики уже промокли, и мне просто нужно было, чтобы он… прикоснулся ко мне больше. Мое тело двинулось под ним, и он усмехнулся. «Так нетерпелива».

Борис предостерегающе прикусил мои губы, и его грудь задрожала от низкого дразнящего рычания.

«Борис», — вздохнула я ему в рот.

Его поцелуи были пламенем, который обжигал меня изнутри, и я не хотела, чтобы он останавливался. Я чувствовала его каждой своей порой. Я вдохнула его, чувствуя его влияние. Его присутствие успокаивало меня. Всегда. Когда бы я ни была беспокойной, моя душа искала его. И когда я находила Бориса, каждое тревожное чувство растворялось в успокаивающей волне. Он уравновешивал меня, и я нашла способ уравновесить его. Раньше он был злым на весь мир человеком. Борис ненавидел всех… всё. Он был сумасшедшим. А потом я нашла его, и это было волшебно.

Мы нашли свою маленькую сказку.

«Мне нравится, когда ты так смотришь на меня», — нежно сказал он, прежде чем снова поцеловать меня.

«Как, например?»

«Как будто ты любишь меня. Как будто я единственный».

Положив ладонь на его щеку, я погладила его по бороде. «Да, Борис. Ты всё для меня. И я хочу, чтобы ты всегда это помнил».

Он улыбнулся той маленькой улыбкой, которую дарил только мне и Мэдди. «Я не могу забыть, когда ты напоминаешь мне… сто раз в день. Даешь или берешь. Будь то утренний поцелуй, когда ты меня будишь. Или тот особенный поцелуй в душе, который так любит мой член. Мне еще больше нравится, когда тысмотришь на меня своими дразнящими глазами и шепчешь, что я люблю тебя, прежде чем взять меня в рот».

Мы были женаты семь лет. Были парой больше десяти лет, но он точно знал, как заставить меня покраснеть. Его слова зажгли во мне огонь, как не мог никто другой. Для него было так много женщин, но он выбрал меня. Для меня было так много мужчин, но я выбрала его.

Мы выбрали друг друга.

«Я думаю, что я эмоциональная», — прошептала я.

«Когда ты не эмоциональная — вот в чем вопрос, детка».

Я хлопнула его по груди, и он засмеялся. «С тех пор как у тебя появилась Мэдди, ты — ходячая эмоция, Лена. Не то чтобы я жаловался. На самом деле, нет.»

Я послала ему насмешливый взгляд. «Кто вообще хотел меня обрюхатить? Кто поставил перед собой задачу наполнять меня спермой каждый час ежедневно? Кто пихал подушку под мою задницу и поднимал мои ноги вверх, потому что ему нужно было чтобы его сперма пустила корни?»

Мои пальцы пробежались по его груди, и я ущипнула его за сосок. Борис зашипел. «Я уверена, что это был не мальчик по вызову и не парень у бассейна», — усмехнулась я.

Его черные глаза сузились, а губы приподнялись в небольшом рычании. Вот он. Мой чрезмерно собственнический муж. Его хватка усилилась вокруг моих бедер, и он прижался своим телом к моему, заставляя мои ноги разойтись, и тяжело устроился между моими бедрами.

«Я», — прорычал он. «Это был я. Я тебя трахнул. Это был мой член в твоей изнывающей киске. Я наполнил тебя и дал тебе нашего ребенка. Не какой-нибудь тупой мальчик по вызову или парень у бассейна, который не знает, как использовать свой член».

Он впилась взглядом, и на этот раз засмеялась я. Я закусила губы и закашлялась, пытаясь скрыть смех. Борис наконец потерял взгляд, и его губы скривились в улыбке. Наклонившись, его губы коснулись моих. «Спасибо. За то, что подарила мне нашу дочь», — пробормотал он мне в губы.

От его слов у меня в груди появилась тяжесть. В течение многих лет всегда чего-то не хватало. Частицы нашей души. Я пыталась не позволить этому поглотить меня. Борис пытался меня осчастливить и сказал, что ему не нужен ребенок. Но я видела всё каждый раз, когда он смотрел на Алессио или Виктора. И его тихие слезы были самыми громкими каждый раз, когда мы теряли ребенка. Я слышала их глубиной души, даже когда они были просто наполнены тишиной. «Спасибо тебе. За то, что не отказался от меня. За то, что все еще веришь в нас». Я могла слышать, насколько тяжелым был мой голос в конце.

Мэдди была нашим пятым ребенком.

До нее мы потеряли четырех младенцев. После четвертого раза я истекла кровью… Я сдалась. Я плакала. Я была в ярости. И я больше ничего не сказала.

Лишь несколько лет спустя мы с Борисом наконец решили попробовать еще раз. Нам было страшно. У меня болело сердце, когда я узнала, что беременна. Я боялась быть счастливой. Но прошли месяцы, а я не истекла кровью. Я почувствовала, как пинается мой ребенок. Как будто я снова могла дышать, и впервые с тех пор, как я узнала, что ношу Мэдди, я улыбнулась. Мария была счастлива. Мы все были счастливы. Это было почти как афродизиак.

«Я никогда не откажусь от тебя, Лена. Я также никогда не позволю тебе уйти», — сказал он, прежде чем его поцелуй стал настойчивым и страстным.

Я улыбнулась его поцелую. «Ты милый.»

«О, я покажу тебе милого».

Я простонала от обещания, потому что знала, что в том, что он собирался со мной сделать, нет ничего милого.

Наша одежда исчезла, пока наши обнаженные тела не были прижаты друг к другу, чувствуя тепло друг друга. Его рука прошла между нами, и моя спина выгнулась, когда он играл с моим влажным ядром. Он просунул внутрь палец, а затем два, мурлыкая при этом. Мои опухшие складки плотнее сжались вокруг его пальцев, и он точно знал, где ко мне прикоснуться, где находятся мои сладкие чувствительные точки. Его губы нашли мои чувствительные соски, и он дразнил меня, царапая и кусая зубами.

Его большой палец нащупал мой клитор, и он нажал, а затем повернул правильным образом, сводя меня с ума. Мои ноги дрожали, и я тяжело дышала. Мой живот сжался, и мои внутренности содрогнулись от небольшого оргазма.

Борис поднес пальцы к моим губам, и он ждал, его глаза были темными и нуждающимися, они держали меня в этот момент. Я высосала сок из его пальцев и почувствовала, как его длина дёрнулась между моими раздвинутыми бедрами. Он прижался ко мне сильнее, и я захныкала, когда он протиснулся в мой вход.

«Моё место прямо здесь, детка», — прошептал он мне на ухо, зарывшись глубоко внутрь.

Мои руки оторвались от простыни, и я царапнула его спину, когда он вошел в меня. «Ты чувствуешься чертовски хорошо». Его стоны наполнили мои уши, и мои стоны наполнили комнату. Его толчки участились, и я сдалась этому… ему.

Я приподняла бедра, требуя большего. Борис зашипел от удовольствия, прежде чем выйти. Я захныкала о потере, но он быстро перевернул меня и задрал мою задницу. Как бы он ни любил смотреть мне в глаза, занимаясь любовью со мной, ему также нравилось, когда я стояла на коленях и моя задница стояла перед ним.

Одним сильным толчком он снова оказался внутри меня. Борис легко вошел внутрь, и я чувствовала свою влажность. Его член казался таким большим… так глубоко проникающим, когда он заключил себя в ножны до самого конца. Мое дыхание было поверхностным, и я знала, что у него перехватило дыхание. Его бедра дернулись против моих, и он стал сильнее в меня вколачиваться. С каждым ударом я двигалась против него, заставляя стонать и сводила его с ума. Мое тело начало покалывать, и я почувствовала, что снова кончаю. Мои пальцы цеплялись за постельное белье, и я вскрикивала при каждом сильном толчке.

Борис полез между моими бедрами, и его большой палец снова нащупал мой чувствительный клитор. Он потянул за мой маленький твердый бугорок и одновременно врезался в меня. Мой крик заполнил комнату, и я почувствовала, как теку, выжимая из него соки.

Его толчки стали настойчивыми, и довольно скоро он присоединился ко мне. Его соки наполнили меня, и мои глаза закрылись.

Сквозь туманную дымку я почувствовала, как его губы целуют мне плечи. Он поместил туда четыре сладких поцелуя. И я улыбнулась.

Четыре поцелуя. Я точно знала, где его губы касались. На моем плече были вытатуированы четыре черных воробья, глубоко укоренившиеся во мне. Мои дети всегда будут со мной.

Четыре красивых воробья. Я никогда не хотела добавлять еще одного. Я не могла пережить еще одну потерю.

Борис упал на кровать рядом со мной, и я перешла в его объятия. Половина моего тела накрыла его, и он крепко обнимал меня. Я вдохнула его аромат, чувствуя себя в его объятиях в безопасности и любимой.

Я люблю тебя.

***

Я проснулась, вздрогнув. Слышался громкий хлопок, а затем крики. Ужасающие, болезненные крики. Мои глаза расширились, и я села. Моя рука потянулась к Борису, но он уже встал. Мое сердце забилось при виде него, быстро натягивающего штаны и рубашку.

«Борис», — тихо сказала я.

Его глаза метнулись, и они удержали меня на месте. Между нами прошли тысячи невысказанных слов. Слезы наполнились моими глазами, и я медленно покачала головой. Мой желудок сжался, а легкие сжались до такой степени, что я не могла дышать. Имение подверглось нападению. Боже, нет. Этого не могло быть.

Еще один резкий хлопок потряс меня, и я вскочила с кровати. Транс между мной и Борисом исчез. Я подошла к нему в тот же момент, когда он потянулся за своим пистолетом. Одной рукой он прижал меня к щеке. «Все будет хорошо», — быстро сказал он.

В горле стало тяжело. «Не оставляй меня», — прошептала я.

«Лена…» — прорычал Борис.

Я не могла пошевелиться. Я действительно не могла говорить. Я чувствовала себя… онемевшей. Опустошенной.

«Пожалуйста.»

Его темные глаза смотрели в мою плачущую душу. А потом покачал головой. «Выведи Мэдди из ее комнаты и спрячьтесь. Не выходи, Лена».

«Не оставляй меня», — снова сказала я. Разве он не слышал, как мое сердце разбивается? Почему бы ему не посмотреть в мои умоляющие глаза и не остаться?

«Лена!» — рявкнул он, теперь тряся мои плечи. Я видела любовь в его глазах. Я видела там боль. Его глаза говорили мне, что он не хочет уходить, но его долг сказал иначе. Я также видела страх в тех глазах, которые я так любила.

Неописуемый страх скатился в мою душу. Он был напуган. Борис Иваншов никогда не боялся. Ничего и никого.

«Малышка. Мне нужно, чтобы ты сейчас была сильной. Мне нужно, чтобы ты меня выслушала. Возьми Мэдди и Виктора и спрячься. Они оба в соседней комнате. Не выходи из этой комнаты. Открой примыкающую дверь и возьми их. Выключи свет и спрячьтесь в ванной».

Я начала качать головой. Почему он не слушал меня? Не оставляй меня!

Он вложил пистолет мне в ладонь. «Если кто-то входит, стреляй первой. Не задавай вопросов. Не говори. Не жди. Ты стреляй».

Боль. Это все, что я чувствовала. Это… так больно.

«Борис…»

Я крепче сжала его руку, когда он попытался отпустить. Он издал болезненный звук в глубине своего горла, и мой подбородок дрожал от усилия, чтобы не закричать или всхлипнуть. Его пальцы переплелись со мной. Он сжал мою руку, и я подавила рыдание.

Притянув меня ближе, он подарил мне сладчайший поцелуй.

А потом он отпустил.

Я потянулась к нему, но он отступил на шаг. Нет.

Наши взгляды встретились. Я люблю тебя, сказал он.

Не уходи! Пожалуйста, не уходи, сказала я. Не оставляй меня. Не покидай нас. Останься. Пожалуйста.

Но момент снова был прерван звуком выстрела. Борис больше на меня не взглянул, но обернулся. Я смотрела, как мой муж уходит и выходит из нашей комнаты.

Прямо в объятия кровопролития.

Единственная слезинка беззвучно скатилась по моей щеке. Останься со мной, умоляла я. Но было слишком поздно.

Он ушел. Мое сердце плакало. Моя душа истекала кровью и рыдала.

Я никогда не хотела добавлять себе на кожу еще одного воробья. Но… судьба была жестока.

Молчание заполнило мои уши, а затем я услышала его голос. Его клятвы в тот день, когда он сделал меня своей.

Ты горишь. Ты бесконтрольная. Ты милая и дикая. У тебя есть сердце бури и душа любви. Ты огонь. И ты все, что я люблю. Ты и я… навсегда, детка.

Как мало мы знали… вечность не существует, точно так же, как сказки были просто глупыми мечтами.

Глава 23

Мария

«Мамочка?»

Голос моего милого мальчика вернул меня в настоящее, и мой страх взлетел до небес. Моя кровь застыла, и мои глаза расширились от понимания. Если что-нибудь случится с Алессио…

Нет, я покачала головой. Я не позволю, чтобы с моим сыном что-нибудь случилось. Недолго думая, я уже вытаскивала его из постели. Времени не было. Крики стали громче. Выстрелы звучали ближе.

«Мама, что происходит?» — спросил Алессио дрожащим голосом.

Мои легкие сжались, и я не знала, что сказать моему маленькому мальчику, как унять его страх. Боже, Лев… ты где? Ты нужен нам.

Я опустилась на колени перед Алессио. Мой живот сжался, а потом моя девочка замерла, как будто спряталась. Я оглядела комнату, ища место, где бы спрятать Алессио. Все мое тело дрожало, и все мои внутренности были переплетены узлами. Мой взгляд упал на кровать.

Еще один громкий выстрел раздался сквозь стены поместья. «Алессио, слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты спрятался под кроватью. Хорошо?»

Я слышала дрожь в голосе, панику. У меня упал живот, и мои легкие сжались. «Что бы ни случилось, что бы ты ни увидел или услышал, ты не выходишь. Ты понимаешь?» — прошептала я, схватив его за плечи и слегка встряхнув, когда он не ответил. Я ненавидела выражение ужаса в его голубых глазах, тех же глазах, что и мои, — глазах, которые так любил Лев.

При мысли о Льве я подавила рыдания. Я не могла умереть сегодня. Нет, просто не могла. Что будет со Львом? Я была его Ангелом. Я нужна ему. Мы были нужны друг другу.

Наконец Алессио кивнул, и я вздохнула с облегчением. Он будет в безопасности. Я бы удостоверилась в этом, даже если бы это было последнее, что я сделаю. Слезы жгли мне глаза. Я старалась не плакать, не желая больше пугать и беспокоить Алессио, но слезы скатились по моим щекам, прежде чем я смогла их остановить. Это были самые тяжелые слезы, которые я когда-либо испытывала.

Притянув Алессио к груди, я крепко прижала его. Так плотно. Хотела бы я заключить его в свои объятия и защитить от этого кровавого, испорченного мира. Я засыпала его лицо поцелуями. Его пухлые щеки. Его глаза. Его нос. Его лоб. Я не могла перестать любить своего милого мальчика. Глубоко внутри я боялась, что это будет последний раз, когда я смогу держать своего ребенка на руках.

Когда я отстранилась, Алессио крепко сжал мои запястья своими ручонками. Его хватка усилилась. Он был таким сильным для своего юного возраста. Не было ошибки, он был Иваншов.

«Мамочка, а ты? Почему я прячусь под кроватью?» — медленно спросил он.

Хотела бы я дать ответы для тебя, мой милый мальчик. Но я этого не сделаю.

Раздался еще один громкий выстрел, и на этот раз все мое тело содрогнулось. Я снова вспомнила ту ночь. Нет. Нет. Стой, Мария. Подумай об Алессио. Подумайте о своей девочке. Твоя маленькая принцесса. Мне нужно быть сильной ради своих детей. Я не могла сейчас потерять рассудок; Я не могла снова стать той сломленной девушкой.

Нет. Я была Королевой Льва. И Королева никогда не съеживалась от страха.

«Алессио. Не задавай мне вопросов, ладно? Пожалуйста, детка, просто послушай маму. Спрячьтесь под кроватью и не выходи. Не раньше, чем тебя будут искать папа, Лена или Исаак», — сказала я. В моем голосе слышалось отчаяние. Алессио открыл было рот, чтобы возразить; Я видела это в его глазах. Я покачала головой, и он замолчал.

«Пожалуйста, мой малыш. Пообещай маме, что не выйдешь», — умоляла я на этот раз.

Алессио наконец кивнул, и на этот раз я заплакала. Снова притянув его к груди, я в последний раз поцеловала его в лоб, прежде чем прошептать: «Я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю, мой милый мальчик. Никогда этого не забывай.»

Когда мы разошлись, я услышала шум ближе к двери. Они были прямо снаружи. Я слышала Бориса. Он что-то громко проревел. Я слышала бой с другой стороны. Мое сердце учащенно забилось, и оно тяжело, почти болезненно стучало по моей грудной клетке.

Я быстро подтолкнула Алессио к кровати. «Иди, мой малыш. Не выходи. Не шуми — ни за что. Ты слышишь меня?» Он залез под высокую кровать, и я стянула углы простыней вниз, чтобы он был полностью скрыт от глаз.

Я разлучилась со своим милым мальчиком. Мне внезапно стало плохо, и мое горло начало закрываться. Когда я встала, дверь распахнулась. Мое сердце колотилось, и я на кратчайшую секунду закрыла глаза. Мое дыхание прерывалось.

Тебе никогда не придется ничего делать без меня. Мы всегда будем вместе, Ангел.

Подняв руку, я подавила мучительный крик. Где ты, Лев? Пожалуйста вернись.

Злоумышленник цокнул позади меня. Глубоко вздохнув, я повернулась к нему. Злодей моего долго и счастливо.

Мой взгляд нашел его лицо, и мир с визгом остановился. Все стало пугающе тихо. Темное облако окутало мой когда-то счастливый пузырь. Моя кровь застыла, и мои глаза расширились при виде знакомого лица. Мои руки стали липкими, а сердце сжалось.

«Мария. Как приятно снова тебя видеть.»

Тот голос. Однажды он не давал мне покоя. Много лет назад он приходил ко мне в кошмарах. Это было лицо, которое я видела за решеткой своей клетки, когда он упивался моими страданиями и бросал в меня куски хлеба.

«Альфредо», — ответила я удивительно холодным и жестким голосом. Этот человек был частью моих страданий. Он сидел там в красивом костюме и, смеясь, наблюдал, как я ломаюсь.

Я увидела Бориса позади Альфредо. Его лицо было суровым, в синяках и кровоточило. Он казался запыхавшимся, его широкая грудь вздымалась, а лицо искажалось от боли с каждым затрудненным вдохом. Я могла сказать, что он прошел через ад, чтобы быть здесь. Но прежде чем я успела с легким облегчением радоваться присутствию Бориса, все вокруг меня рассыпалось. Мое сердце загремело, а затем разлетелось на части от звука выстрела, а затем Борис безвольно упал на пол.

НЕТ!

Я хотела кричать. Мои губы приоткрылись, но моя агония была молчаливой.

Альфредо ухмыльнулся, его лицо было маской зла. «Я удивлен, что Лев оставил тебя без защиты».

Ты сильнее, чем думаешь, Мария.

Я подняла подбородок и посмотрела в его черные бездушные глаза. «Почему ты здесь?» — спросила я.

«Ты точно знаешь, почему я здесь, милая Мария».

Милая Мария.

Сладкая рабыня.

Желчь поднялась у меня в горле, и мне внезапно захотелось вырвать. Меня тошнило.

Встань на колени и соси мой член, сладкая рабыня.

Воспоминания обрушились на меня с такой болью, что я чуть не согнулась пополам. Мой взгляд упал на кинжал в его руке, и я увидела эмблему. Эмблема итальянцев. Абандонато.

Альфредо Абандонато.

О Боже.

Мои глаза расширились от осознания. Но ох, как я опоздала. Так поздно. Очень глупо.

Моя голова поднялась, и наши глаза встретились. Он засмеялся холодным безжалостным смехом. Он видел это в моих глазах. Он видел это в глубине моей души. Он знал, что я поняла это. Только я опоздала на восемь лет.

Альфредо был там… когда я принадлежала Валентину. Он приходил в дом Солоника, на маленькие вечеринки, которые он время от времени устраивал, чтобы показать свои коллекции рабынь.

Альфредо принимал участие в этих вечеринках. Он был активным членом этого общества.

Но Альфредо был итальянцем. Он был Боссом. Ему нельзя было там быть. Итальянцы и русские никогда не пересекались.

Мое сердце колотилось, и я ненадолго закрыла глаза. О, Лев.

Солоник предал Русских.

Он был в партнерстве с Альфредо. Валентин спланировал это — это. Он был вдохновителем.

«Слишком поздно, не так ли?» Альфредо цокнул с притворной грустью. «Теперь Лев никогда не узнает правды».

Его насмешливые слова ранили. Боже, как было больно. Так плохо. В меня вонзались острые ножи, продирая дыры в моей душе и оставляя истекать кровью.

Я не ответила. Возмущенный моим молчанием, как всегда — он хотел моих слез, моих криков агонии — Альфредо подался вперед и схватил меня за волосы.

Его черные глаза были жесткими и холодными. Я видела в них смерть. Мою смерть.

Он плюнул мне в лицо, его кулак болезненно потянул мои волосы, прежде чем яростно оттолкнул меня. Мои ноги подкосились подо мной, и я сильно упала. Мой живот ударился о землю, и на этот раз я закричала. Моя принцесса.

Я зажмурилась, когда неописуемая боль прошла через каждый дюйм моего тела. Но не это было больнее всего. В носу покалывало, стало тяжело дышать. Меня окутала тьма. Больше всего ранило мрачное и горькое осознание того, что выхода… нет.

Краем глаза я увидела, как Алессио пытается двинуться, пытаясь прийти мне на помощь. Мой милый защитник. Он был так похож на своего отца.

Я слегка покачала головой, безмолвно умоляя его, и он остался на месте. Я видела его слезы. Я видела, как плакал мой милый мальчик, и мои слезы покатились.

Обернувшись, я все еще лежала на полу, держась за живот и взглянула на человека, который мог стать моей погибелью. Я умоляла его, хотя это было последнее, что я хотела сделать. Я умоляла дьявола, потому что я не хотела оставлять своего Льва.

«Пожалуйста, не делай этого. Я молю тебя. Сжалься.»

Его смех разнесся по комнате, и я вздрогнула, подавляя свои крики. Он опустился на колени рядом со мной, и его грязные руки коснулись меня. Его пальцы провели линию вверх по моей шее, моей челюсти, а затем он грубо провел пальцем по моим губам.

Затем его прикосновение продолжилось вниз, к моей груди. Он обвел вокруг моего соска, и мне захотелось выколоть ему глаза. Альфредо соблазнительно приподнял бровь и до боли ущипнул меня за сосок, и я вскрикнула.

«Я могу проявить к тебе милосердие, если ты согласишься пойти со мной. Будешь моей шлюхой, и тогда, может быть, я проявлю к тебе милосердие».

Я уронила голову на пол и уставилась в потолок. Мое тело было холодным и онемевшим, эмоции были в смятении. Мое разбитое сердце было похоже на разбитую вазу, вокруг разбросаны все хрупкие осколки. Разбитые очки пронзили мою душу почти насмешливо.

Льву и раньше удавалось собирать разбитые осколки моего сердца. Он медленно собирал их вместе. Это была не идеальная форма, но для нас она была достаточно идеальной.

Но теперь… эти разбитые осколки? Их нельзя было исправить или собрать вместе.

Они горели ярким пламенем, пока не осталось ничего, кроме их пепла.

Альфредо наклонился ближе к моему лицу и пробормотал мне на ухо. «Это могло быть как раньше, милая Мария. Хотя на этот раз… я возьму твою киску. Хм, может я даже тебе позволю кончить. Я заставлю тебя наслаждаться этим. Я заставлю тебя течь и сжимать мой член».

Нет. Я видела это в его глазах. Темный, злой блеск. Он просто использует меня в самых садистских целях. Он будет трахать меня, пока простыни не станут красными от моей крови.

К тому времени, как Лев найдет меня, я буду всего лишь трупом.

Такой человек, как Альфредо, никогда не позволил бы мне выжить дольше нескольких часов для своего удовольствия. И тогда ему было бы очень приятно убить меня.

Моя милая принцесса, что с ней будет тогда?

Никогда больше. Я никогда больше не преклонюсь перед таким мужчинам, как он. Я лучше умру Ангелом Льва… Королевой, а не рабыней.

«Никогда», — выплюнула я. «Я никогда не позволю другому мужчине прикоснуться к моему телу. Я принадлежу только Льву. Я лучше умру, чем позволю тебе прикоснуться ко мне».

Альфредо хмыкнул в ответ и приподнял бровь, удивленный моей вспышкой. «Это твоё окончательное решение?»

Я неотрывно смотрела на него. Мое молчание было моим ответом.

«Ну, ладно», — сказал он.

Он встал и направил на меня пистолет. «Почему ты это делаешь?» В моем голосе был срыв, и я ненавидела его.

«Разве ты не знаешь, Мария? Лучший способ уничтожить мужчину — через его слабость. А ты, моя милая, слабость Льва.»

Мое дыхание прерывалось. Лев называл меня Ангелом, и я всегда считала себя его Ангелом-хранителем, крыльями, которые будут защищать его, как он был моим щитом. Я поклялась быть его силой.

Но именно в тот момент я поняла, что я была больше его слабостью, чем его силой.

Я был его падением.

Я увидела палец Альфредо оказался на спусковом крючке. Моя ладонь обхватила мой округлый живот, и я почувствовала, как моя девочка пнула его в последний раз. Я хотела рассердиться на несправедливость. Я хотела ненавидеть Льва за то, что он оставил нас. Но я не могла.

Это была не наша вина. Виной всему была жестокая игра судьбы.

В течение восьми лет наша жизнь была божественной и полной любви. Но мы танцевали в объятиях смерти, спасаясь от нее, но как долго? Время вышло, а им нужна была моя кровь.

Время замедлилось, и тишина приняла форму жизни, окружив меня острым холодом. Всё промелькнуло перед моими глазами, вся моя жизнь. Всё, каждый маленький кусочек меня разворачивался и рассыпался… плыл далеко-далеко. Я наблюдала за всем на расстоянии. Не совсем здесь или там, а где-то посередине.

Я думала о своих родителях. Происшествии. Я думала об аббатстве и всех сестрах. Я думала о Софии и моей будущей принцессе.

Я подумала о Лене. Исааке. Борисе. Викторе. Мэдди.

О моем сладком мальчике. Алессио. Я вспомнила день его рождения. Его первый вздох. Его первый крик. Его первое слово. Его первые шаги, первый раз, когда он подошел к своему отцу. Я вспомнила, как гордился Лев в тот день. Я вспомнила, как он прижал к себе Алессио и поцеловал его в лоб.

Я подумала о моем Льве. О нашем первом взгляде. Его первые слова мне. Его первое прикосновение к моей коже.

Меня зовут Лев. Я охотник. Мне нравится владеть вещами, пока они не станут исключительно моими. Но я также защитник своей гордости, Ангел.

Это также означает, что я твой защитник, потому что я очень тебя люблю. Блять, я люблю тебя больше, чем просто люблю. Любовь — слабое слово для описания того, что я чувствую к тебе.

Нет пределов аду, через который я бы прошел, чтобы убедиться, что ты всегда улыбаешься… всегда счастлива.

Я думала о моем жестоком, бессердечном мужчине. А потом я подумала о своем возлюбленном.

Мой взгляд скользнул по левой руке, по моему обручальному кольцу. Оно было очень простым, с единственным маленьким ромбиком посередине. В нем не было ничего особенного. Просто элегантное и идеально подходящее мне.

Наша свадьба. Мое красивое белое платье. Лев кружил меня по танцполу. Затем он наклонился и поцеловал мою шею, по моей пульсирующей вене.

Я подумала о Льве, стоявшем в конце прохода, пока он на дрожащих ногах ждал, когда я подойду к нему. Я держалась за Исаака и пробивалась к своей любви. Наши нерушимые клятвы друг перед другом.

Я, Мария Андерсен, беру тебя, Лев Иваншов, в мужья. Я обещаю быть верной тебе в хорошие и плохие времена. Я буду любить, лелеять и почитать тебя во все дни своей жизни.

Я, Лев Иваншов, беру тебя, Марию Андерсен, в жены. Я обещаю быть верным тебе в хорошие и плохие времена. Я буду любить, лелеять и почитать тебя во все дни своей жизни.

Улыбка Льва.

Серые глаза Льва.

Любовь Льва.

Сердце Льва.

Честно, искренне, быть для тебя верным и любящим мужем.

Честно, искренне быть для тебя верной и любящей женой.

Наши переплетенные поющие души. Никогда не расставаться, потому что мы были одним целым. Звезды сошлись, и мы были созданы друг для друга с рождения. Это было суждено. Это судьба. Случайных встреч душ не бывает.

Я даю тебе руку и сердце как святилище тепла и мира. Я обещаю быть достойным твоей любви.

Я принадлежу любимой, а любимая принадлежит мне.

Его сладкие поцелуи. Его губы занимаются любовью со мной. Он прикоснулся ко мне там, где никто другой не мог. В самой глубокой части меня, в моей раненой душе. Я плакала изнутри, умоляя кого-нибудь увидеть и спасти меня. Лев увидел, и он увел меня далеко-далеко в наш замок, где он был Королем, и он сделал меня своей любимой Королевой.

Я буду уважать, доверять, помогать и заботиться о тебе; Я поделюсь с тобой своей жизнью; Я прощу тебя, как мы были прощены; и я постараюсь с тобой лучше понять себя, мир и Бога; через лучшее и худшее из того, что должно произойти, и пока мы живы.

Тело Лева на моем, давит на меня. Занимается сладкой любовью. Наши тела тесно переплелись. Его дыхание, когда он вдыхал меня. Наши обручальные кольца давят на пальцы, а сердца бьются в одном прекрасном ритме.

В богатстве и в бедности. В радости и печали, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас. Беречь и лелеять с этого дня. Всегда и вечно. Другой никогда не будет, потому что мой Ангел единственная. Это моя торжественная клятва.

Другого никогда не будет, потому что мой Господин единственный. Это моя торжественная клятва.

Его любовь ко мне. Моя любовь к нему. Наша любовь. Мое сердце всегда хотело только одного. В моем сердце была только одна мысль. Одна потребность. Несмотря на все, что у меня было, все, чего я когда-либо хотела, был Лев. Кусочек его — единственную нить его любви, даже если она была разорвана или использована. Но он дал мне больше, чем это. Лев отдал мне всего себя — каждую его темную частичку.

Теперь я Мария Иваншова.

Ты моя.

Я всегда была твоей.

Также как я твой. Всегда буду. Я принадлежу тебе, Ангел.

Иногда мне казалось, что я не принадлежу никому, потерянная душа. Но тогда я кладу голову на грудь Льва, его сердцебиение сильно отбивалось в моих ушах, и он крепко обнимал меня. Затем размеренное дрожащее дыхание давало мне осознание — его объятия были моим домом.

Твое сердцебиение такое сильное. Мне это нравится. Это заставляет меня чувствовать… тепло.

Я вспомнил его шепот в ушах. Я могла слышать его так, как если бы он говорил прямо сейчас. Я почти чувствовала его прикосновение, его голос ласкал мою кожу.

Оно твое, Ангел. Ты первая гребаная женщина, которая положила голову мне на грудь. Я больше никого не держал в своих объятиях. Так что держи меня ближе и услышь биение моего сердца. И позволь мне почувствовать твое в ответ.

Не его ошейник и не цепь держали меня рядом с ним. Нет, все было в его взгляде. Судя по тому, как Лев смотрел на меня, я была связана с ним самым красивым образом. Он сделал меня своей одним взглядом.

Больно. Было так больно.

Агония была сильнее, чем просто ползать с ошейником на шее, ради садистского, уродливого удовольствия мужчин.

Мысль о том, чтобы оставить мою семью позади — моего Льва, эта боль… она исходила из глубины моей души, из моего мозга.

Было больно осознавать, что наши мечты рухнут, как только Альфредо нажмет на курок.

На этот раз, когда родится наша принцесса, я хочу перерезать пуповину. И я хочу сначала обнять ее. В прошлый раз ты первая взяла на руки нашего сына.

Я хочу показать тебе мир, Ангел. Только ты и я.

Я хочу целовать тебя на рассвете. И я хочу заниматься с тобой любовью на закате.

Было больно еще больше, потому что мне пришлось нарушить обещание, данное Льву.

Ангел, я не осознавал, что был один, пока не встретил тебя. Мне не хватало части себя, я был каким-то… пустым внутри, но я не знал.

Господин, с этого момента… ты никогда не будешь одинок. Я всегда буду рядом с тобой.

Обещаешь?

Обещаю.

Мой темный, сердитый Прекрасный Принц приехал на своем черном коне. Он схватил меня, спас меня и затащил в свой жестокий мир, где я сажала розы и заставляла их цвести с каждым вдохом. Это была запутанная сказка с красотой в терновниках.

Мои глаза наполнились слезами, и я почувствовала, как эти капельки скатились по моим щекам.

Мы никогда не расстанемся, Ангел. Даже Бог не может нас разлучить. Это… это моя клятва тебе. Прямо здесь и сейчас.

Лев ошибался. Независимо от того, насколько могущественным королем он был, это было не в его власти. Если бы я только сказала ему это, если бы я только не дала нам утонуть в такой прекрасной задумчивости.

Я видела наш последний поцелуй. Наш последний раз. Наше последнее объятие. В последний раз наши тела переплелись самым интимным образом. Я слышала его последние слова.

Расплывчатыми глазами я увидела движение пальцев Альфредо. Мои глаза закрылись. Но мои губы расплылись в улыбке.

У тебя красивая улыбка, Мария. Я хочу видеть её каждый день.

Я всегда буду улыбаться тебе, Господин. Обещаю. Всегда. До моего последнего вздоха.

Был спущен курок. Громкий выстрел. Моя грудь вздымалась. Мое последнее сердцебиение принадлежало Льву.

Я думала, что мы будем жить долго и счастливо. Но в этой жизни не было счастливого конца. Я выяснила это на собственном горьком опыте, когда кровь текла, красная, как розы…

Я люблю тебя. Я так тебя люблю. Ты меня слышишь, Лев? Я люблю тебя, Господин. Мой Лев. Пожалуйста, не забывай об этом. Пожалуйста, продолжай бороться. Пожалуйста, защити нашего сына. Не отпускай его. Люби его так, как он того заслуживает. Пожалуйста, будь сильным, любовь моя. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Ради своего Ангела.

Дыхание. А потом дыхание прервалось. Тишина. Тьма. Холод.

Наша сказка осталась лишь далеким воспоминанием. Таким далеким и недосягаемым.

"Пока смерть не разлучит нас."

Глава 24

Лев

Удар. Стук. Удар. Стук.

Что-то не так.

Удар. Стук. Удар. Стук.

Я чувствовал, как бьется мое сердце в ушах и пульс на шее.

Удар. Стук. Удар. Стук.

В легких сидело что-то тяжелое. Мое сердце колотилось и сжималось, и я даже не знал почему.

Удар. Стук. Удар. Стук.

Меня не укачало, но сейчас меня чуть было не стошнило.

Моя грудь сжалась от странного ощущения, и я потер ее, надеясь усилить там жжение. Я был на грани, и мой живот сжался, как будто я предчувствовал, что что-то не так.

«Исаак, мне нужно вернуться», — объявил я, не задумываясь.

Он смущенно посмотрел в зеркало заднего вида. «Что?»

«Возвращайся», — сказал я сквозь стиснутые зубы, все еще потирая грудь. Боль не уменьшилась. Когда он не сделал того, что я сказал, во мне росло разочарование. Смешанное со страхом и волнением, это было странное, гребаное чувство. Почему я боялся? Я не знал, черт. Я просто чувствовал себя неуверенно.

Все, что я знал, это то, что в этот момент, прямо сейчас… я должен быть дома. Ничего не казалось правильным. Было неправильно находиться вдали от дома. Так неправильно.

Мои легкие сжались, и это было чертовски больно.

«Блять! Это может подождать. Разверни проклятую машину!» — взревел я. Исаак сильно ударил по тормозу и повернул голову, чтобы посмотреть на меня, послав на меня смущенный, но несколько мрачный, сердитый взгляд.

«Лев, нам позвонили, в клубе произошло нападение. Место загорелось. Есть люди…»

Я остановил его тираду слов низким рычанием. Его рот захлопнулся, когда я посмотрел на него своим мрачным взглядом. «Мне плевать. Пусть об этом позаботятся другие. Мне нужно вернуться домой. Сейчас.»

Он помолчал секунду, просто глядя на меня. «Что-то не так?»

Мои кулаки сжались, и я посмотрел на темную ночь. Все казалось пугающе странным, как будто баланс был нарушен. «Я не знаю», — сказал я, и у меня внезапно перехватило горло. «Но прямо сейчас мне нужно быть с женой и сыном. Мне показалось, что Мария не хотела, чтобы я уходил сегодня вечером.»

Было неправильно оставлять ее, когда она так отчаянно цеплялась за мою руку. Как будто она не выдержит нескольких часов разлуки. Блять, даже я не мог. Несколько минут вдали от нее казались часами. Часы казались месяцами. Каждый раз, когда я отсутствовал, был вдалеке, не мог прикоснуться к ней или посмотреть на ее улыбку, в эти прекрасные голубые глаза — мне казалось, что я не могу дышать.

Иногда это была не просто любовь. Это было намного больше.

Я был одержим своим Ангелом.

Восемь лет вместе не уменьшили мои чувства к Марии. Нет, я просто с каждым днем все глубже попадал в ее красивую ловушку. Каждое утро я просыпался и первым делом видел ее красивое лицо. Слушал ее голос, а затем наблюдал, как она сонно улыбается мне, ее глаза сверкали чем-то вроде обожания и такой большой любовью.

Тяжело вздохнув, краем глаза я заметил, что Исаак кивает. Больше он ничего не сказал; он просто снова включил передачу и поехал обратно в поместье.

Вся обратная дорога была наполнена напряженным молчанием. Я откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, пытаясь контролировать свое несколько нерегулярное дыхание. Я просто не понимал, и это меня расстраивало еще больше.

Наконец машина остановилась. Я не тратил время, чтобы выйти из машины. Что-то пошло не так. На этот раз я знал это точно. Моя охрана не присутствовала. У ворот их всегда было четверо.

Сегодня… ни одного из них здесь не было.

А остальной двор… пустой. Тишина. Где, черт возьми, все были?

Исаак выругался за моей спиной, но он держался за мной по пятам, когда я вбежал в дом.

Красный. Первое, что наполнило мой взгляд.

Кровь. Тела. Смерть.

В воздухе пахло потом, кровью и смертью. Мое имение было похоже на фильм ужасов. Гребаная резня.

Это был не тот дом, который я оставил. Нет, это… все было неправильно.

Мое сердце застучало, и я вслепую побежал наверх, не обращая внимания на все остальное… на всех остальных. Крики боли, рев агонии и гнева… страха, я все это заблокировал.

Кроме… моего Ангела.

«Мария!»

Мой голос звучал неправильно. В нем был страх. Фильм ужасов. Горе. Паника. Все, что не было Львом Иваншовым.

Прямо сейчас я не был королем преступного мира.

Прямо сейчас я был просто человеком, которому отчаянно нужно было обнять своего Ангела. Я был мужем, который боялся — последний раз он касался своей жены несколько часов назад, — что у него больше никогда не будет такого шанса.

Мое сердце бешено колотилось, когда я бежал в свою комнату, где, как я знал, будет Мария. С каждым шагом мне становилось все труднее дышать. Кровь. Трупы. Блять.

Я беззвучно молился Высшим силам. Впервые в жизни я молился на бегу. Пусть она будет в безопасности. Пусть Алессио будет в безопасности. Все они имели значение.

Однако ни одна из моих молитв не имела значения. Я опоздал. В конце концов, молитвы дьявола никогда не могли быть приняты. Я превратил ад в свой дом. Небеса были далеко от меня, не говоря уже о том, чтобы мои молитвы что-то изменили.

Дверь была открыта.

Мои легкие сжались. Мое сердцебиение стало учащенным, тяжелым и неустойчивым. Во мне была буря эмоций.

Я вошел внутрь, и мои ноги ослабли, прежде чем сдаться подо мной. Я упал на колени. Мое дыхание покинуло меня. Мое сердце было разорвано.

Мое тело дрожало от силы реальности. Мой мозг пытался запечатлеть сцену передо мной, в то время как моя душа медленно превращалась в ничто. Мир закружился вокруг меня, и мой живот скрутило от болезненного ощущения, борясь с желанием вырвать. Мне казалось, будто когтистая рука обхватила мое горло, ограничивая воздух. Я не мог дышать. Я боролся за это, задыхаясь, но просто не мог… дышать.

Мои губы приоткрылись, и рев агонии пронзил мое горло.

Нет. Нет. Нет.

Это был просто гребаный сон. Я хлопал себя по голове, ударяя себя снова и снова. Проснись. Проснись, черт возьми.

Я закрыл глаза и продолжал кричать, надеясь, что это вытащит меня из этого кошмара.

Но когда я снова открыл глаза, я увидел только кровь.

Кровь покрывавшую моего Ангела.

Кровь везде.

Труп моего Ангела.

«Мария.» Ее имя прозвучало как хныканье.

Все остальное исчезло. Были только она и я. Только я и мой сломленный Ангел.

Я подполз к ней, поскользнувшись на окровавленном полу. Упав рядом с ее неподвижным телом, я обнял ее. Я держал ее у себя на коленях, ее кровь текла по моей одежде.

Кровь никогда меня не цепляла. Блять, я жил ради этого… проливал кровь других. Но не моей Марии. Я не мог этого вынести. Мне стало плохо, и я съежился от боли.

Я держал ее лицо рукой. «Пожалуйста, открой глаза, Ангел. Пожалуйста. Не делай этого со мной».

Я потряс ее тело, но ответа не последовало.

Тишина. Она была слишком холодной. Такой холодной, что я больше никогда не смогу согреть ее. Ее тепло оставило ее… меня… нас. А теперь мне тоже было холодно. Холодно и так пусто.

У боли был способ развиваться. Вы чувствовали её каждой порой, до костей и до глубины своего сердца — своей души. Иногда она начиналась медленно, а затем ваше тело медленно немело.

Боль — это эмоция, которая возникает из-за слабости, независимо от того, насколько вы должны быть сильными и могущественными.

Когда дело дошло до боли… до больной части твоей души, выхода не было. И вот так она пронзила меня, как вирус, как болезненное чувство, от которого я никогда не избавилюсь. Мои легкие сжались, и мне казалось, что в груди роют, ножи пронзают все глубже и глубже. Режут без сожаления, вырезают скульптуру боли без всякого сочувствия. Мое сердце вырывалось, и я смотрел, как оно истекает кровью, сморщивается и умирает.

Прямо как мой Ангел.

Нет. Этого не может быть. Не так. Не так.

Я издал еще один крик, когда притянул ее тело ближе к себе в объятия. Я заплакал, уткнувшись лицом ей в шею. «Проснись. Пожалуйста, проснись. Ты не можешь… оставить… меня».

Но она… моя Мария ушла от меня. Я опоздал.

В горле стало тяжело и жестко. Саднило от плача и крика. Может, я так часами цеплялся за неподвижное, холодное тело Марии. Я держался за нее, пока не оцепенел… пока все не перестало для меня иметь смысл. Пока мои уши не стали глухими. Мои глаза потеряли зрение, кроме ее прекрасного лица. Все остальное было просто темной дырой.

Я ласкал лицо моего Ангела, убирая ее волосы за уши. Ее губы были пересохшими, потрескавшимися, окровавленными. Но на них была легкая улыбка.

Это больно. Блять, было больно. Моя душа была зарезана и разорвана, не осталось ничего, кроме полой глубины.

Я наклонился вперед и прижался лбом к ее лбу. Ей нравилось, когда я так делал. Она всегда улыбалась, и ее глаза искрились.

Мои губы коснулись ее. Она всегда меня целовала.

На этот раз она не поцеловала меня в ответ.

Поцелуй меня в ответ, Ангел.

Я всхлипнул ей в губы, сильнее прижимаясь и надеясь почувствовать ее движение… надеясь почувствовать ее поцелуй, но ничего.

Как судьба могла быть такой жестокой?

«Ты обещала не оставлять меня…» — хныкал я, и мой голос прерывался от каждого слова. «Ты обещала мне вечность».

Наши воспоминания промелькнули перед моими глазами. Первый раз я увидел Марию. Первое слово. Первое прикосновение. Наш первый поцелуй. Я думал о нас.

Я видел все счастливые моменты, которые мы пережили. Когда мы поженились. Когда мы произнесли свои клятвы. Когда мы узнали, что у нас будет ребенок. Каждую ночь она играла для нас на пианино. Каждый раз я занимался с ней любовью. Мы этого хотели. Семью. Нашу семью. Наши долго и счастливо в этом долбаном мире.

Мы были так счастливы.

Нам суждено было быть всегда счастливыми… нам суждена была принцесса. Смотреть, как наши дети вместе играют, растут и женятся. Мы собирались стать бабушкой и дедушкой. Мы собирались быть вместе, состариться… прожить наши жизни вместе. Как одно целое.

Не врозь.

Не одному.

Но наш финал случился не так, как мы хотели.

Мои затуманенные мысли прорвались сквозь крики, пронизывающие стены моей комнаты, теперь мой сущий ад.

Я отвернулся от Марии, достаточно надолго, чтобы увидеть, как Лена входит в комнату, всхлипывая. Она упала на колени рядом с другим телом и закричала. Я понял, что это Борис.

Еще одна любовь была потеряна.

Еще одна сломанная история любви.

Еще одна грязная история.

Стены стали моим утешением, когда я держал своего Ангела в объятиях. Я отказывался отпускать, глядя на стены, которые теперь были залиты кровью.

Может быть, прошли часы.

Исаак встал рядом со мной на колени. Я отказывался признать его… пока он не попытался разлучить меня с моей женой. Моя рука дернулась, и я схватил его за запястье, чувствуя, как его кость почти хрустнула под моей хваткой.

Он даже не вздрогнул. Его жесткое выражение исчезло. На его месте… Я увидел боль. Не потому, что я собирался сломать его гребаную руку… а потому, что он тоже чувствовал эту потерю.

«Лев», — пытался онсказать, но не мог говорить. Его рот закрылся. Он посмотрел на тело Марии, его взгляд задержался на ее животе еще на секунду, прежде чем он плотно закрыл глаза. Поднеся кулак ко рту, он тоже подавил рыдание.

Я знал, что он видел.

Живот Марии разорван.

Наш ребенок больше не жил там, надежно заключенная в кокон в утробе матери.

Я услышал голос Лены и заставил себя посмотреть, как она вышла вперед. Упав на колени в нескольких футах от меня, она подняла крошечное тельце и держала моего ребенка на руках. По ее щекам текли слезы. Лена выглядела такой… сломленной. Блять, я знал, что она сейчас чувствовала.

«Она красивая», — прошептала она. Она тихо плакала, прижимая мою принцессу к груди. «Ты хочешь ее увидеть?»

Я покачал головой. Я не мог. Я просто… не мог. Не без Марии. Мы должны были вместе смотреть на нашу принцессу, пока она дышала, жила и плакала.

Не холодная, тихая и неподвижная. «Забери ее.»

Осознание этого тяжело легло на мои плечи, и все, что осталось от моего сердца, рассыпалось. Моя голова низко опустилась, и я закрыл глаза.

Я не просто потерял своего Ангела. Я также потерял нашу принцессу. Никогда не узнаю, какого цвета у нее глаза. Или была ли у нее была улыбка матери. Будет ли она дуться, как Алессио, если мы с Марией не будем обнимать ее именно так, как она хотела бы?

В тот момент мне было страшно думать об Алессио. Если я тоже потерял его… что у меня останется? Как будто Лена могла прочитать мои мысли, она тихо крикнула: «Алессио».

Мои глаза открылись, когда я услышал ее вздох. Она быстро передала моего ребенка Исааку, который вышел из комнаты, а Лена вытащила дрожащего Алессио из-под кровати. Его лицо было пепельно-серым и залито сухими слезами. Выражение его лица было маской шока и страха. Его ножки дрожали так сильно, что Лене пришлось его удерживать. Его штаны были мокрыми, и я знал, что это, вероятно, моча.

Алессио не издал ни звука. Он смотрел вдаль. Лена быстро закрыла ему глаза рукой, прикрывая его взгляд от ужасающей сцены перед ним. Она проводила его из комнаты и последовала его примеру.

Я снова посмотрел на своего Ангела. Мои пальцы не могли перестать ласкать ее щеку, касаясь ее холодной бархатной кожи.

Я знал, что это будет последний раз.

«Я не хочу отпускать тебя, Ангел. Я… не могу. Блять, я просто не могу… не могу… жить… не могу… дышать», — крикнул я ей в шею. «Это все… моя вина… я не должен был… бросать тебя. Я не должен был… всё… моя вина. Мне… жаль… так… жаль… пожалуйста… вернись.

Я получил только тишину в ответ.

С этого момента я никогда не услышу ее голоса. Как бы громко я ни звал Марию, я получал только тишину.

Я вынудил судьбу. И вот результат.

Ангелы не принадлежат этому миру… моему миру.

Глава 25

Лев

Неделю назад похоронили моего Ангела. Прошло семь дней. Семь. Блять. Дней с тех пор, как я последний раз обнимал Марию.

Теперь она лежала в темной, холодной земле, далеко-далеко от меня. Я не был на похоронах. Я прятался глубоко в деревьях и затем ушел, когда они опустили ее гроб в землю. Мои ноги никуда не вели; Я просто бездумно ходил по миру, в котором мой Ангел больше не дышал.

Рядом с ней похоронена и наша принцесса. В ту ночь я потерял четырех людей. Я потерял друга. Я потерял жену. Я потерял дочь. И я потерял сына.

Алессио не произнес ни слова с той ночи, когда Лена вытащила его из-под кровати. Он не разговаривал. Он ни на что не реагировал. Он был просто живым трупом. Как я. Живые, но мертвые внутри. Дышим, но выживаем… не живем.

Я почти желал умереть той ночью. Может, от боли будет легче. Может, тогда я буду со своим Ангелом. Может быть, тогда у нас будет счастливый конец. Может быть, тогда наша любовь не будет такой разбитой и пустой.

Мои мысли были прерваны стуком в дверь. Сквозь темноту я смотрел, как Лена вошла внутрь, не дожидаясь моего ответа. Она знала, что ответа не будет. Мои двери оставались закрытыми последние семь дней. Никого не пускали. Я предположил, что погряз в жалости к себе и мечтал о днях, когда мой Ангел был еще жив. Мне снились дни, когда я просыпаюсь рядом с ней и вижу эти яркие голубые глаза, смотрящие на меня. Ее красивая улыбка и заразительный смех. Мне снилось, когда мой Ангел был еще жив, и она обнимала меня.

Кроме того, как бы я ни мечтал об этих прекрасных моментах, я всегда просыпался в этом кошмаре.

Даже при выключенном свете в комнате, погруженной в темноту, Лена нашла путь к моей постели. Она села на край. Я закрыл глаза, отказываясь признавать ее присутствие.

Я не хотел говорить. В этом не было смысла. Что оставалось сказать?

Ничего. Абсолютно ничего.

«Ты не ел», — тихо сказала Лена. Я не ответил. Она вздохнула, и я почти почувствовал, как ее плечи опустились.

«Я хочу побыть один», — наконец сказал я после нескольких минут молчания.

«Я тоже хочу побыть одна, но мы не всегда можем иметь то, что хотим, верно?» Ее голос казался таким пустым, таким непохожим на старую Лену, которую я когда-то знал. Она тоже была сломлена. Но я решил проигнорировать тот факт, что она тоже потеряла любовь. Я не мог справиться с мыслями о том, что ей больно, пока мне было так больно.

Мои глаза резко открылись, и я посмотрел на нее сквозь темноту. «Какого хрена ты хочешь?» Я даже не узнал свой голос. После нескольких дней молчания он был грубым и хриплым. Он звучал… грубо и болезненно.

«Мне ничего не нужно, Лев. Я здесь, чтобы дать тебе кое-что.»

Я ждал, но, наконец, она двинулась. Мой кулак сжался, когда она коснулась моей руки. Она осторожно разжала мои сжатые пальцы и положила что-то холодное на середину моей ладони. Она снова сжала мои пальцы вокруг этого. «Это принадлежит тебе».

С этими словами Лена встала и вышла из комнаты.

Снова воцарилась тишина. Я поерзал в постели и включил лампу. Я раскрыл ладонь, и в центре нашел кольцо.

Обручальное кольцо Марии.

Лена, должно быть, хранила его, когда…

Я покачал головой, отказываясь думать об этом. Мои глаза горели непролитыми слезами, когда я смотрела на кольцо моего Ангела, то самое, которое она никогда не снимала. То самое, на котором было выгравировано мое имя.

Я посмотрел на свою левую руку, где все еще оставалось обручальное кольцо. На внутренней стороне было выгравировано слово Ангел. Подходящие кольца для меня и жены. У нее было мое имя, а у меня ее… Ангел.

Я подавил рыдания и сжал ее обручальное кольцо в кулаке так сильно, что мои суставы побелели, а пальцы начали болеть. Закрыв глаза, я лег на изголовье кровати. Моя голова болела. И мое сердце… боль никогда не исчезала, с той ночи, когда я нашел Марию в луже ее крови.

Тьма поглотила меня, и я упал в другую бездонную яму. В следующий раз, когда я проснулся, кольцо все еще было у меня в кулаке. Я разжал пальцы, и мне стало трудно дышать. Блять. Я ненавидел это. Я ненавидел быть слабым. Я ненавидел это… это чувство беспомощности и пустоты.

Я перегнулся через край матраса и открыл ящик тумбочки. Я нашел серебряную цепочку, которую хранил там. Надев кольцо Марии на цепочку, я поднял его перед лицом и наблюдал, как кольцо идеально свисает посередине.

Навсегда, Ангел. Я обещал тебе навсегда.

Я надел цепочку на шею, и холодное кольцо легло мне на грудь. Мое сердце бешено колотилось, и у меня упала болезненная, безмолвная слеза.

Я хотел бы вернуться и изменить прошлое. Мне хотелось вернуться и защитить свою Марию, как я и обещал. Но я не мог. Каков я чертов неудачник. Король, а теперь… Я был всего лишь глупой сломанной душой.

Мой взгляд упал на открытый ящик, и боль превратилась в ярость. Семь дней. Я прожил семь дней без жены с двумя эмоциями. Гнев. И боль.

Я вынул из ящика смятую записку и уставился на слова. Моя кровь ревела в ушах, и мои вены грохотали на моей шее. Каждая пора во мне вибрировала от необходимости пролить кровь тех, кто разрушил мою жизнь.

Записка, которую я нашел на теле Марии, решила их судьбу.

Пусть это станет для тебя уроком.

Чертовы итальянцы.

Абандонато.

Люди, которые были схвачены, раскрыли правду. За атакой стоял Альфредо. Альфредо убил моего Ангела.

О, он заплатит.

Его смерть будет медленной и мучительной. Я покончу с ним, а с ним я разрушу его империю.

Восемь лет назад я дал свадебный обет.

Я поклялся положить этому конец.

Итальянцы начали войну.

Русские положат этому конец.

И кровопролитие будет единственным ответом.

Глава 26

Лев

22 года спустя

Алессио потребовалось три года, прежде чем он снова заговорил после того, как стал свидетелем смерти своей матери. С той ночи мой мальчик уже не был прежним. Не тот невинный, милый мальчик, которого Мария любила, баловала и лелеяла. Он изменился в ту ночь, когда увидел, как течет кровь его матери, наполняя нашу жизнь своим болезненным смыслом.

Через три года после того, как Мария сделала свой последний вздох, Алессио совершил свое первое убийство, когда ему было всего одиннадцать лет. Я хотел быть лучшим отцом. Может, остановил бы его, когда мог. Мне жаль, что я не уберег его от этой долбаной жизни. Но я этого не сделал. Жизнь испортила меня, так что я мог видеть только свою боль и месть. Я не понял Алессио. Я не понимал его страха, его печали… и его пустоты. Только потому, что я был слишком ослеплен своими собственными.

Жизнь превратила Алессио Иваншова в безжалостного и беспощадного Короля. Он построил Империю, которую я превратил в пепел, собственными руками.

Мне хотелось сделать многое по-другому. Но теперь, когда я смотрел, как мой сын обнимает свою женщину, свою Айлу, своего Ангела… я бы ничего не изменил.

Кто-то сказал бы, что это судьба. Судьба.

Может быть, это имелось в виду все время.

Может, мне суждено было потерять своего Ангела.

Чтобы Алессио мог найти своего.

Я дал им обоим тяжелые времена. Я верил, что Ангелы не принадлежат нашему миру, и, направив свой гнев и печаль из-за потери жены на Алессио, он почти потерял свою Айлу.

Но теперь они были счастливы. Они были вместе, на подходе был младенец.

«Принцесса», — сказала Айла.

Было больно думать об этом, думать об их счастье, потому что моя история была неполной, сломанной. Даже после двадцати двух лет осознание того, что я никогда не смогу держать свою дочь… боль в моем сердце только усилилась.

Я смотрел, как Алессио переплел свои пальцы с пальцами Айлы, и они пошли к лесу, который вел к ручьям и цветочному полю. Святилище, кусочек рая в этом аду.

Я смотрел, как мой сын наклонился и поцеловал свою женщину в губы. Айла запрокинула голову и засмеялась. Даже издали я увидел, как губы Алессио приподнялись в улыбке. То, как он смотрел на нее, напомнило мне времена, когда я смотрел на свою Марию. Я был уверен, что у меня такое же выражение глаз и лица. Этот взгляд любви и абсолютного обожания. Взгляд защиты. Взгляд, который говорил, что эта женщина… она была моей.

Они вместе пошли дальше в лес. Моя рука поднялась, и я потрогал серебряную цепочку из-под рубашки. Мои пальцы потерли обручальное кольцо Марии. Я почти чувствовал ее присутствие, как будто она была рядом со мной. Я чувствовал ее улыбку… ее тепло.

Я представил, что она сейчас здесь, стоит рядом со мной, присматривая за нашим сыном и его Ангелом.

Я сжал кольцо крепче. «Они счастливы, Мария. Алессио нашел ее. И я думаю… Я думаю, что они будут жить долго и счастливо. Так же, как ты всегда хотела для него.»

Алессио и Айла скрылись за деревьями, и я не мог не улыбнуться. Они были прекрасны вместе.

Прислонившись к своему окну, я смотрел на задний двор, где мой Ангел проводила большую часть своего времени. Я всегда находил ее с руками в земле, когда она сажала все больше и больше цветов.

Мысль прекратилась, когда мне на глаза попалось что-то еще. Мои уши наполнились тишиной, и я забыл о Марии. Я забыл о цветах.

Я видел только тень, следовавшую за Алессио. Кого-то, кого там не должно было быть.

Меня охватил шок. У меня забилось сердце, и каждый инстинкт подсказывал мне, что что-то не так.

Прямо как в ту ночь… двадцать два года назад.

Мои инстинкты никогда не ошибались. Не раздумывая, я отвернулся от окон. Мои ноги почти дрожали, но я выбежал из своей комнаты. Мне было внушено глубокое чувство страха.

Я побежал по холлу и по лестнице. Я услышал крик Исаака. Я слышал, как позади меня бежали другие мужчины, а я бежал в лес. Но я не остановился. Я не остановился ни разу, потому что что-то не так.

Им грозила опасность. Алессио. Айла. Их ребенок.

Что-то глубоко внутри кричало и побуждало меня бежать быстрее, чтобы спасти их.

Наконец я прорвался сквозь деревья. Издалека я первым увидел Алессио. Он был всего в нескольких футах от Айлы. Её руки были на животе, и слезы текли по щекам. Она выглядела напуганной. Алессио выглядел напуганным.

А потом я увидел его. Дьявол их истории.

Его пистолет был направлен в живот Айлы. И я слышал его слова. Громко и пугающе. Мне больно слышать. Он собирался причинить боль их принцессе.

НЕТ!

Я не думал. Я не остановился. Нужно их спасти.

Никогда больше. Эта семья не потеряет еще одного Ангела… еще одну принцессу.

В мгновение ока я увидел, как Алессио бежит к Айле. Я видел, как он встал перед ней. Я знал, что он примет пулю.

Но это… это не могло быть концом их истории. Это не могло быть еще одной сломанной любовной историей.

И я не мог потерять сына.

Мои ноги повели меня вперед. Время замедлилось. Пение птиц… и текущая вода… все растворилось в тишине.

В голове я увидел короткую вспышку черных волос и голубых глаз, стоящих вдали. Это произошло быстро. Я был далеко от них, а потом оказался перед пушкой.

Даже выстрел был беззвучен.

Все… было… пустым. Тишиной.

Я падал… падал… и падал.

Я их спас.

Я спас его Ангела. Я спас их Принцессу. Я спас своего сына.

Меня окутала тьма, и я все глубже погружался в нее, ожидая боли. Но ничего не болело. Я чувствовал… покой.

Я люблю тебя, Господин.

Я люблю тебя, Ангел.

Эпилог

Лев

Раньше я считал себя непобедимым… несокрушимым. Но у каждого мужчины есть слабость.

Иногда мне хотелось проклясть тот день, когда я встретил Марию. В тот день, когда я отдал себя ей, всю свою душу, я вложил в ее руки. Я хотел ненавидеть тот день, когда отдал ей свое сердце и почувствовал ее тело под своим. Я хотел забыть ее тепло, ее дрожащую кожу под моими блуждающими прикосновениями. Я хотел забыть смех. Ее улыбки. Ее любовь.

Я хотел вернуться к началу и пожалел, что не видел ее… не смотрел в голубые глаза соблазнительной сирены. Потому что тогда меня бы здесь не было — совершенно сломленного и слабого.

Она была светом, который сиял в мой самый темный час. Мой Ангел стал моей Королевой, которая поддерживала меня, когда я строил более сильную империю. А теперь… все сгорело дотла. Я был бессилен это остановить.

Но даже при том, что я хотел проклясть тот день, когда увидел своего Ангела, я действительно не мог. Как бы я ни хотел все это ненавидеть… Я действительно не мог.

Наши воспоминания были всем, что у меня осталось. Они сохранили мне жизнь, даже когда я был мертв.

Ты сейчас у меня в руках, и мне больше ничего не нужно. Я чувствую твою любовь в том, как ты прикасаешься ко мне. Как ты смотришь на меня.

Ты моя, Мария. И я всегда буду твой навсегда. Я люблю. Тебя. Блять, этих слов недостаточно.

Тогда покажите мне. Покажи мне, как сильно ты меня любишь. Не дай мне забыть, Лев.

Я знал, что она не вернется. Я знал, что никогда больше не увижу своего Ангела мельком, никогда не услышу ее смех или утону в ее глазах… или не почувствую ее прикосновение к моей коже. Но в моем глупом сердце была дыра. Это вселило в меня надежду… что на самый короткий миг, если я закрою глаза и снова открою их, она будет здесь. Мой Ангел передо мной раскрывает мне руки, чтобы я мог погрузиться в ее объятия.

Это была безнадежная мечта, но я не мог не закрыть глаза.

Я вспомнил, когда она смотрела на меня, мое сердце бешено билось. Когда она улыбалась мне, было что-то очень глубоко внутри меня, что чувствовало эту улыбку до самых пальцев ног. Я не хотел, чтобы этот момент когда-либо заканчивался. Фрагмент воображения поддерживал меня. Я держался за те моменты, даже когда они причиняли мне боль, а потом оставляли мне еще больше боли.

Поэтому я закрыл глаза и безнадежно мечтал, что когда я открою их снова, мой Ангел будет здесь. Что наша сказка не испорчена кровью.

Мои глаза открылись.

Тишина.

Пустота.

Ничего.

Просто… пустота. Снова один. Было чертовски больно, и я снова закрыл глаза, сдерживая ужасные рыдания. Капли слез скатились по моим щекам, почти обжигая от осознания.

Моя Мария никогда не вернется. Сколько раз я закрывал глаза и мечтал о ней… все было разрушено.

Ее кровь текла… красная, как розы.

Моя ладонь лежала на забинтованной груди, чувствуя биение сердца. Пуля, которую я взял, чтобы спасти свою семью, меня не убила. Она чуть не попала в сердце, но промахнулась.

Я думал, что умер. Я вспомнил, что видел свою Марию, но потом она исчезла, и я снова оказался в настоящем, живой, дышащий.

Еще не время уходить. Мне еще не пора было воссоединиться с моим Ангелом… но однажды. Может, ради этого я все время оставался в живых. Цель. Может, мне суждено было быть здесь, чтобы спасти Алессио и его семью.

Так много лет назад я потерял свою.

Это был мой второй шанс.

У меня не было возможности спасти своего Ангела, но я спас Ангела моего сына.

Я не смог спасти свою принцессу, но я спас Алессио.

Полный круг жизни. Я нашел свое искупление, и мне показалось, что я наконец могу немного вздохнуть.

Мой взгляд нашел наш портрет на стене. Мой Ангел улыбалась мне.

Я скучаю по тебе так, как никто не может понять. Даже словами не передать.

Я хотел умолять ее вернуться. Вернись, Ангел. Останься еще немного. Позволь мне поцеловать тебя еще раз. Дай мне почувствовать твои руки вокруг меня. Позволь мне любить тебя. В последний раз.

Но я знал, что она была где-то далеко-далеко, вне моей досягаемости.

Какой забавный способ жить по своим клятвам… пока смерть не разлучит нас.

Нет. Даже смерть не могла нас разлучить.

Мария была моей. Всегда будет. И я был ее. До моего последнего гребаного вздоха.

Другой не будет. Ибо мой Ангел была единственной.

И это была моя клятва.

Мой Ангел хотела сказку. Я дал ей её. Я был ее спасением. Она была моим искуплением. За исключением того, что наша сказка была красивой и завораживающей, у нее был болезненный, запутанный конец.

Ангелы заслуживают долго и счастливо.

Такие монстры, как я, нет. Моя тьма стала ее, и наша жизнь разрушилась.

Мы не жили долго и счастливо.

Я прикоснулся к портрету и обвел ее красивые улыбающиеся губы.

Но когда я держал ее в объятиях… когда мы были друг с другом, когда мы были вместе, мы были счастливы. У таких любовных историй, как наша, не было конца.

Они жили вечно. Такими же красивыми и безупречными как были.

Пока мы не встретимся вновь, Ангел.

КОНЕЦ

Или это не конец?

Оглавление

Посвящение

Примечание автора: