Видеть (СИ) [Axiom] (fb2) читать онлайн

========== 1. 11.09, суббота ==========

— Дим, послушай, это не выход. Ты же знаешь. С этим надо прекращать. А то… кто знает, до чего тебя доведёт эта дорожка, — упорствовал один голос.

— Паш… Паш, вот сколько, сколько раз, э, ты мне это уже говорил? И сколько раз я тебе одно и то же говорил? Мне, правда, вот, правда-правда, тебе надо всё-всё объяснять раз за разом, чтобы… ну, м, хоть какую-то, какую-то мысль зацепить в твоей голове? — второй голос был тише, часто брал паузы между словами, тормозил и, кажется, с нуля обдумывал каждое предложение. — Я вижу, что тебе лучше знать, как жить мою жизнь, и вообще, вообще по жизни своей ты у нас отличник, ну, просто на первом месте, на самом первом из всех возможных, но – но, блин, это моя жизнь, и я делаю, что считаю нужным, а что ты считаешь правильным и, э, ну, нужным… не соотносится с тем, что, что я считаю нужным и правильным. Понимаешь? Конечно, понимаешь. Так что… ну, давай это. Закончим. А то сколько можно?

Данил стоял под дверью своей квартиры и не выходил на лестничную площадку, ожидая, когда сосед – Дима, закончит разговор со своим бывшим хахалем. Тот уже целую вечность свои вещи забирал из квартиры и никак забрать все не мог. Будто он забирал буквально всё, и вещи Димы, и его мебель, и технику, и самого Диму тоже думал забрать, да только не получалось. А на повестке дня у них как всегда – всё то, что доводилось слышать Данилу, каждый раз, когда он решался покурить и заставал эту разговорную картинку, – травка.

Дима постоянно потреблял и был, скорее всего, чаще обдолбанным, нежели трезвым. Паша, как неравнодушный, пытался наставить бывшего на путь истинный и праведный. Доказывал и читал тирады о том, почему наркотики – это плохо, и чем чревато частое их употребление. Данил слушал всякий раз, как заставал эту сцену, кивал и выбивал сигарету из пачки, вставляя её в рот. Конечно, Паша дело говорил, наркотики – это плохо, и, если часто потреблять, менталка будет в труху, но его ли это дело? Может, Дима, наоборот, хотел услышать одобрение: «Тебе разрешается курить травку!», и тогда бы он перестал хотеть?

Хотя, Данил был уверен, реверсивная психология тут не сработает. Не тот случай. Он и не знал вовсе, в чём заключается случай Димы, но был уверен, тут что-то похлеще желания выделиться, примкнуть к группе или насолить кому-нибудь. Дима гасился в квартире, один, постоянно. Ему не нужны были зрители, он ни перед кем не выкручивался, он делал это для себя.

Данил покачал сигаретой вверх-вниз. Посмотрел в глазок. Паша в длинном бежевом плаще ещё стоял у открытой Диминой квартиры. Не уходил. Данил же не хотел появляться в разгаре их беседы. Вдруг он спугнёт тот самый момент, когда до Паши снизойдёт, что говорить свои пафосные речи не имеет смысла? Данил не хотел мешать. Ещё хотел увидеть развязку. Эти сцены, эти краткие диалоги были как занятный сериал, который потребляешь серию за серией и не можешь остановиться. Вот и Данил не заметил, как пристрастился.

Паша сильно вздохнул – плечи опустились.

— Ладно, — сказал он тише, чем до этого. — Я ещё заеду. Напишу, как соберусь. — Звучал он как проигравший.

После стольких попыток, думал Данил, давно стоило привыкнуть к тому, чтобы ощущать себя проигравшим.

— Давай, — едва расслышал Данил и увидел, как дверь закрылась.

Паша стоял. Смотрел перед собой. Ждал. Ждал, когда Дима одумается и вернётся к нему. Вернётся не только в плане любви, вернётся в плане «будет слушать моё мнение». Но Дима явно не намеривался этого делать. Паша опустил голову, что-то шепнул себе под нос и снова посмотрел на дверь. Потом развернулся и ушёл. Кроме звучания проигравшего, у него были и вид, и походка проигравшего – понурый, ссутуленный, с поджатыми губами и шаркающими шагами.

Данил отсчитал коронные пять секунд и выглянул на площадку. Стоял запах жжёных листьев. Запах травки. Прямиком из Диминой квартиры. Данил даже сумел привыкнуть к тому, что ощущает его, и не выделяет как то, чего быть не должно. Запах возвращал его в собственное отрочество, когда он, ради группы, курил. Было неплохо, согласен Данил, и ничего губительного для себя он не сделал. Когда группа ему надоела, он и курить бросил.

Подставив одну руку к сигарете, будто прикрывая её от ветра, второй он чиркнул зажигалкой. Затянулся. Выдохнул. Стало хорошо. Спокойно.

Прижавшись спиной к двери, он опустился на корточки.

Наркотики, особенно такие как марихуана, – тема сложная. Кто-то считает, что надо легализовать, кто-то – что запретить насовсем. Данил считал, что, скорее всего, при обнаружении наркозависимости стоит начать лечение, а не запирать человека в тюряге. Торчки ведь не совсем здоровые люди. Здоровым людям наркотики не нужны, они как бы круче этого. У них больше ходов, они больше видят, больше знают, в их жизнях есть то, что другим дают наркотики, поэтому они и не потребляют.

Данил сделал вдох ртом. Вместе с воздухом в лёгкие поступил сигаретный дым. Возможно, думал он, тем, кто курит, тоже нужна помощь. Правда, не совсем понятно, в чём эта помощь будет заключаться. От чего и для чего.

Сколько бы сам Данил не думал над тем, почему курит, ответа не находил. Ему просто нравилось. Для него это был маленький ритуал для поднятия настроения и освобождения мыслей. Может быть, это самовнушение, но, пока оно действует, никаких проблем нет.

Данил задумался, а потом заметил, как дверь Диминой квартиры открылась. Показалась выбритая под тройку голова. Дима смотрел в сторону лестничного пролёта, не замечая Данила. Смотрел, нет ли Паши. Когда удостоверился, что того всё-таки нет, вздохнул с облегчением и повернул голову. Увидел Данила и дёрнулся.

Вид у него был ошарашенный.

— Привет, — сказал он.

Ошарашенным он выглядел всегда. Это Данил тоже знал. Видел, когда они пересекались в подъезде или он разглядывал в глазке.

— Привет, — ответил он, снова затягиваясь.

У Димы был вечно удивлённый взгляд. Кажется, его веки никогда не налегали на границы радужек. Оттого взгляд казался испуганным, настороженным. И неестественным. Как у резинового пупса с выпученными глазами.

Чему вечно был поражён Дима, Данил не знал.

— Ты в курсе, что на весь подъезд несёт? — сказал Данил и посмотрел Диме в глаза – кроме того, что они были широко распахнуты, они были красными, а зрачки – огромными как у кота. — Не парит, что на тебя заяву накатать могут?

— Э, ну, сомневаюсь, что люди знают, как травка пахнет.

— Я, например, знаю.

— Но ты – не большинство. Или ты, э, это планируешь сделать? — в отличие от взгляда, его голос не был удивлённым. Он был, насколько это возможно, уверенным. Только постоянно скакал и застревал между словами.

— Нет, — затянулся Данил, — хотя я бы подумал, что ты мне можешь толкнуть за молчание, — он говорил не серьёзно. Он хотел разбавить развернувшуюся пять минут назад драму каким-нибудь клишированным приёмом, чтобы порадовать себя.

— Разве что травку, — пожал плечами Дима. Ни секунды не раздумывал.

Данил улыбнулся левым краем рта.

Только травки ему в жизни не хватало.

— Ну, приму на заметку, — сказал он и подставил сигарету ко рту.

— О’кей, — Дима снова пожал плечами и вышел из-за двери. Всё это время он стоял за ней и поглядывал на Данила. Одет был в синюю ветровку и шорты.

Он похлопал себя по карманам, удостоверился, что кошелёк на месте, и закрыл дверь. Ушёл туда, куда ушёл Паша.

Данил докурил, когда перестал слышать шаги Димы. Потушил бычок о стенку стеклянной банки и подумал, что хочет сейчас делать. А делать ровным счётом не хотелось ничего. Промелькнула мысль дождаться Диму. Просто так. Снова поговорить. Что-нибудь спросить про травку или Пашу. Не задолбал ли он его. То, что они встречались, его не трогало. Он и сам в отрочестве встречался пару раз с парнями, ради интереса и спортивных результатов, поэтому относился к геям спокойно и непринуждённо. Не было в этом ничего сверхъестественного и ничего его не отталкивало. Люди есть люди, с кем бы они ни встречались, ни трахались, ни строили семьи.

Данил выбил пальцем вторую сигарету из пачки и вытянул её губами.

Решил подождать.

А что обсуждать, предполагал, придумает по пути.

Дима вернулся с забитым, тяжёлым пакетом. Шёл медленно, долго поднимался. Данил уже докурил и сидел без дела под дверью. В этот раз Дима не дёрнулся, когда заметил его. Посмотрел удивлённо и кивнул, будто они что-то обсуждали или о чём-то условились. Уже около своей квартиры он похлопал себя по карманам, но не нашёл того, что искал.

— Я… закрывал дверь? — спросил он.

— Ну, как видишь.

— На ключ, я имею ввиду.

Данил попытался вспомнить.

— Вроде бы нет.

— Блядь, — сказал Дима, зажмуривая глаза, и положил пальцы на ручку двери.

Он опустил её, потянул на себя и открыл.

Оставил незапертой.

Данил лишь подумал: «Случается», а потом сообразил, что хотел поговорить, когда Дима двинулся внутрь.

— Эй, слушай, — быстро сказал он.

Дима выглянул из-за двери.

— Насчёт предложения. Про травку. Я, может, соглашусь. Как смотришь на это?

— А. Ты об этом. Ну да. Нормально. Приходи. Только я не всегда дома. Ну, работа, понимаешь. — Дима закрыл глаза и помассировал веки. — Если застанешь дома, приходи.

— А твой хахаль тебя всегда дома застаёт, да?

— Хахаль? Паша, что ли? — Дима убрал руку от глаз и улыбнулся. — Блядь, ты и это знаешь.

— Он просто пиздит много.

— А. Ты услышал?

— Ну так, связал два и два. Вёл себя, конечно, не как сосед по квартире. Да и к тому же у тебя однушка. Где бы и как вы разместились? Нет, разместиться можно, и я знаю как, просто… вёл он себя не как приятель. Ну и наговорил всякого. Тут бы только глухой не понял.

— И… тебе всё равно?

— Всё равно в плане?

— Что я с парнем, ну, того.

— Всё равно, — кивнул Данил. — Меня больше парит, что он так наседает на твоё здоровье. Будто его собственное.

— Это два, — на выдохе прошипел Дима. — То есть да. — Хихикнул оговорке. — В каждой бочке затычка. Неравнодушная сторона планеты. Ну, это похвально, похвально, но не тогда, когда меня заёбывает.

— Альтруизм – это хорошо, но не тогда, когда это принуждение.

— Во-от, ты понимаешь. А он нет. И прицепился, блин. «Здоровье гробишь. Себя гробишь. О будущем, ну, не думаешь». В печёнках уже. Забрал бы свои вещи с концами и, ну, не появлялся бы здесь.

— А ты не думаешь, что он специально так долго вещи забирает, чтобы почаще видеться с тобой?

Дима приоткрыл рот и замер. Кажется, сейчас он был действительно удивлён. Только разницы Данил не видел, он просто чувствовал это в ответе Диминого тела. Он присмотрелся. Нет, возможно, всё-таки глаза раскрылись шире.

— Блядь, гениально, — прошептал Дима. — Как я не додумался до этого?

— А ты думал? — ухмыльнулся Данил, вставая с корточек. Ноги затекли, коленки захрустели.

— Вообще нет, — посмеялся Дима. — Но, мне кажется, кажется, я бы мог додуматься. Ну, если бы мог, — он ткнул пальцем в правый висок, как бы намекая, всё дело в наркоте. Из-за неё он не может думать так же «гениально», как Данил. — Я, кстати, Дима, — он протянул свободную руку, во второй – зашелестел пакет.

— Это я слышал, — улыбнулся Данил, вытирая руку о штаны, будто хотел смазать запах сигарет, а потом подумал, что, кому бы и стоило вывести запах, так это Диме. — Ну, от Паши твоего. Я – Данил. — Он пожал руку.

Хватка у того оказалась совсем никудышная – слабая, вялая, он даже взяться толком не успел, как Данил встряхнул его.

— С одной «и»?

— С одной.

— А тебе принципиально, как, ну, тебя называть? — Дима опустил руку и перебросил в неё пакет.

— Нет, пока это не касается официальных документов.

— Ох ты ж блядь, — с явным налётом опьянения улыбнулся Дима. — Какой ты важный.

— Ну, чего не отнять.

========== 2. 12.09, воскресенье ==========

«Сорян. В этот раз не получится», — читал Данил, уже не надеясь получить другой ответ.

«Давай потом. В вс например. Ты же свободен», — Данил был свободен, но хотел написать, что занят.

С Лёшей они пытались встретиться давно. Два месяца кряду они играли в «давай встретимся – сегодня не могу». И чаще всего не мог Лёша. Почему-то у него всегда возникали непредвиденные дела, которые отложить он никак не мог, а вот встречу с «лучшим другом», как он сам говорил в студенческие времена, – ещё как мог. Думал, наверное, что друг поймёт, несмотря на то что они не видятся, они всё равно остаются теми же людьми, что и раньше. Данил так не думал. Он считал, что взаимодействие слишком важно и, если его нет, то от отношений ничего не остаётся. Только призрак. Эфир. Воспоминания. А воспоминания не всегда вяжутся с тем, что происходит в реальности.

День просран, решил для себя Данил и заблокировал телефон, не отвечая Лёше. Чем заняться, он не знал. Планировал ведь встретиться с ним, может быть, прибухнуть, оттянуться как в универе, повеселиться, но ничего из этого его не ожидало. Пить в одного он не мог, не привлекало. Домашние дела он сделал ещё вчера, только оставалось что влить ещё один день в просмотр сериалов. Это хоть как-то отвлекало и занимало время. Но перед тем, как приступить к марафону, Данил решил перекурить и вспомнил, о чём вчера говорил с Димой. Они ведь познакомились. Познакомились по-нормальному, не только перекинулись «привет-пока», а поговорили и даже договорились.

Данил не спешил выбивать сигарету из пачки. Перед этим решил проверить, дома ли Дима. Почему бы не присоединиться к нему? Да, на часах всего десять утра, но по выходным Дима упорот всегда. Данил помнил, как чувствовал запах травки, когда выходил на работу в восемь утра. Ему не могло показаться и это не мог быть запах с прошлого вечера, это лишь означало, что, стоит Диме проснуться, как он выкуривает косяк-другой.

Данил вышел на лестничную площадку и подошёл к двери Димы. Принюхался. Он не ощущал никакого запаха, кроме сырости подъезда. Вариант, что Дима на работе, перевешивает.

Данил нажал на звонок и почесал ногу. Услышал дребезжащую трель. Подержал палец три секунды и убрал руку. Прислушался. За дверью не было слышно шагов или какого бы то ни было шевеления. Данил снова нажал на звонок и снова прислушался.

Ничего. Тишина. Похоже, Дима всё-таки на работе.

Данил засунул руку в карман и отошёл от двери. Достал пачку сигарет и, перед тем как выбить одну, вздрогнул от скрипа металлической двери.

— А, Дань, ты, — жёвано проговорил Дима, выглядывая из квартиры.

— Охренеть, я думал, ты на работе, — Данил убрал пачку обратно в карман.

— Нет, сегодня… сегодня выходной, — зевнул Дима, сильно растягивая рот. — Что-то хотел?

— Ну да. Покурить с тобой.

— С утра пораньше? Ты, ну, время видел?

— Кто бы говорил! Знаю я, что ты и по утрам куришь. Только не отнекивайся.

— Ой, блядь, — шикнул Дима и потёр глаза, — ну бывает. Да. Бывает. Но не сегодня. Сегодня я хотел поспать.

«Понятно», — лишь подумал Данил.

— Приходи после обеда, о’кей? Я ещё, ну, посплю, потом… умоюсь, поем, и… чё там ещё надо делать? — Дима закрыл глаза и сильно покачал головой. Данил подумал, что он сейчас отрубится на пороге. — Я, наверно, э, ну, сам за тобой зайду, о’кей?

Согласился. Так же просто, как и предложил.

— Хорошо. После обеда. Буду ждать, — спешно выговорил Данил и ушёл к себе.

Не думал, что получится. Даже курить перехотелось. Дима закрыл дверь только после него, кажется, на секунд семь позже.

Время до обеда Данил всё-таки провёл за сериалом. Смотрел новые вышедшие серии и даже не пытался вспомнить, что было в предыдущих. Это было так же неважно, как и само содержание сериалов. Он жевал каждую серию, наслаждался, а потом выплёвывал воспоминания. Так хотелось выплюнуть воспоминания о вечных бегах Лёши, да и о самом Лёше, чтобы больше не париться и не вспоминать «а как было до». До было хорошо, сейчас не очень. Если бы Данил попробовал поговорить на эту тему, если бы он только мог встретиться с Лёшей, то ничего путного не вышло бы. Лёша свято верит в то, что у него есть дела, которые не отложить, и он будет ставить их в приоритет, а не друга. Раз за разом. Снова и снова. И так до конца жизни.

Данил усмехнулся этой мысли, может быть, когда Лёша выйдет на пенсию, станет дряхлым стариком, которого дряхлый Данил не сможет признать, они-таки встретятся, но, о чём говорить, знать не будут, потому что не виделись слишком давно, – придётся рассказывать всю прошедшую жизнь. Один вечер для одного, второй – для другого.

«К чёрту», — решил Данил и нажал на следующую серию.

После двух пришёл Дима. Только Данил открыл, как тот выдал, хихикая, что Данил засомневался, а не курнул ли он уже:

— Я пиздец проорался с этих мемов.

Глаза как всегда широко открыты и отлично демонстрируют растущее по белками раздражение.

— С каких ещё мемов? — не понял Данил, выходя в тапочках на площадку.

— Про Данила и – Дани-и-ла, — Дима прыснул, пока Данил закрывал дверь. — Угар. Ты не видел?

— Нет, не видел.

— Блядь, надо срочно исправить! — Дима открыл перед Данилом дверь, пуская того первым.

В квартире было прохладно. Задувал ветер. Окна были открыты, но ощутимо присутствовал запах жжёных тряпок и листьев. В прихожей на крючках висели куртки. Кажется, все, что есть у Димы. Вчерашняя синяя ветровка, чёрная толстовка, дутая серая куртка и чёрный длинный пуховик. В подставке под обувь стояла, опять-таки, кажется, вся обувь, что была у Димы: тканевые тапки, белые кроксы, потёртые кеды с американским флагом, красно-чёрные кроссовки, жёлтые и чёрные ботинки. Несмотря на отсутствие места, всё находилось в последовательном порядке, стояло ровно, под линеечку.

Дима повёл в комнату с расстеленным диваном, парой кресел, кофейным столиком и огромной стенкой советских времён. За стёклами стояли книги, коробки из-под конфет, яркие упаковки от алкоголя, бутылки разной и нетипичной формы. Данил зацепился за черепушку. Не знал, что такие есть.

— Садись. — Дима указал на застеленный коричневым покрывалом диван. — А, или на кресле хочешь? Они, ну, не очень удобные. Такие себе. Скрипят, э, ну, много. Мне привычнее на диване, — Дима хлопнул дверцей балкона и закрыл её.

— Проветриваешь, перед тем как дымить? — улыбнулся Данил левым углом рта.

— По привычке, — Дима пожал плечами и развернулся к стенке. Вытянул нижний ящик и достал полиэтиленовый пакет с маленькими свёртками.

Данил сел на диван. Дима к нему присоединился. Выудил из-под одеяла подушку и предложил Данилу. Сам опёрся на стену спиной.

Открыл пакет и достал по косяку.

— Ты уже курил? — спросил он, откладывая остальные в сторону.

— Да, но давно. Лет десять назад.

— Хера, — Дима взял косяк ртом и достал из кармана шортов зажигалку. — Ну ты знаешь, что может быть?

— Ну знаю, — передразнил Данил и достал свою зажигалку.

Почти одновременно они зажгли огоньки и затянулись. Данил затянулся быстро и мелко, Дима же глубоко и основательно. Вкус казался будто бы новым, пусть и отдалённо знакомым. Он едко осел на языке. Данил даже подумал, что, может, не стоит? Сам потом не избавится от этого запаха и будет похож на наркомана. Хотя – больше одного раза он не рассчитывал потреблять, так что ничего страшного в этом не было. Просто потом подольше постоит в душе.

Данил задумался. В его окружении те, кто сидел не первый месяц, часто клали на свою гигиену и от них разило не только травкой, но спёртым запахом пота. Сами не мылись, одежду свою не стирали, жильё запускали. В отличие от них, Дима вёл вполне себе порядочный образ жизни и ничем, кроме травки, от него не несло. Возможно, он только начал. Но сколько это «начал» продолжается? Данил вспомнил, что вся эта драматургия с «подумай о своём здоровье» началась, примерно, полгода назад. Уже полгода, как минимум, Дима курит и за это время не угробил свой социальный вид.

Это было подозрительно и странно.

Данил затянулся.

— Так как ты начал? — спросил он у Димы.

— Начал?

— Ну, курить. Почему. Ты не подумай, — одёрнул себя Данил, — я не буду тебя докапывать с тем, чтобы ты прекратил. Мне просто интересно. Что у тебя там такого случилось, что ты подсел. У всех это по-разному происходит, вот и интересно, как это случилось у тебя.

— А, ты об этом, — затянулся Дима, и Данил заметил, с явным наслаждением, прикрывая глаза и пробуя на вкус то, что уже должно было приесться. — Ну вот ты куришь, а потом больше тупишь. А чем больше тупишь, тем, ну, меньше видишь.

— А что ты видишь? — не до конца разобрал посыл Данил. — Галюны?

Дима заржал.

— Я слышал, что вроде как, вроде как наркотики только хуже делают. Не, я себя не настолько, ну, не люблю.

— Тогда в чём дело? — затянулся Данил и снова быстро и мелко. Не мог войти во вкус. Боялся, что станет плохо и его вырвет.

— Ну вот в том, что вижу.

— А что ты видишь? — повторил Данил, не связывая услышанное.

— Ну, вот, просто, то, что передо мной, типа… тебя, Пашу, знакомых на работе, да даже эту квартиру, всё, буквально, ну, всё, этого… этого слишком много. — Заторопился Дима. — Ты не замечал? — он обернулся к Данилу.

Данил только заметил, какими большими стали его зрачки.

— Да нет. Всё в пределах нормы. Что раньше, что сейчас. То есть тебе этого много?

— Этого дохуя, — Дима повесил голову. — И постоянно. Когда я не курю.

— А может, это началось из-за того, что ты начал курить? Не думал? Знаешь, типа тревожка повысилась, ты стал острее реагировать на происходящее вокруг тебя, и вот как итог.

Дима поднял голову и посмотрел таким взглядом, что Данил ощутил всю неуместность произнесённого ранее. Он звучал именно так, будто хотел его отговорить.

— Это началось до. — Сухо высказал Дима и снова затянулся. Глубоко. Потом долго выпускал дым. Им он тоже будто бы наслаждался, рассматривал, становился мягче и даже улыбался. — Точно до того, ну, как я начал. Я это знаю. И Паша это знает. Ну и теперь ты знаешь. Я типа к себе не настолько дерьмово отношусь, чтобы делать, ну, делать хуже. Я просто… просто думаю, что это помогает.

— И как? Реально помогает?

— Реально.

У Димы осталось меньше половины косяка, у Данила больше.

Что ж, спорить с заявлением он не собирался. Всё-таки Диме виднее. Почему-то Данил был уверен, что тот вполне критично относится к тому, что делает. Может, он один из тех сверхчувствительных людей, которые всё воспринимают чрезмерно тонко и которым нужно средствами извне сузить поток восприятия? Вполне возможно.

Данил кивнул.

— Чего киваешь? Торкнуло? — съязвил Дима, подталкивая Данила в плечо.

— Нет, просто. Просто согласился с мыслями в своей голове. Иногда так делаю.

— А, ведёшь мысленный диалог? Ну, ты похож на такого человека.

— На какого ещё человека? — Данил нахмурился.

— Ну на такого, такого, который мно-ого думает и чё-то вечно решает в своей голове. Вот, собрания там проводит, — улыбнулся Дима и подставил косяк к губам, — ну и решает чё-то. Блин, я это уже сказал, да? Туплю-туплю, — затянулся он. — Но так лучше. Определённо лучше.

— Да ты кайфуешь, — успокоился Данил и захотел попробовать так же. Более уверенно взял косяк и сделал глубокий вдох, будто курит сигарету. Пошло сильно. Данил поперхнулся и разразился кашлем.

— Ты это, ну, не, не переусердствуй, — Дима положил руку на спину Данилу.

— Да, — выкашлял последнее Данил, — энтузиазм – это круто, но не тогда, когда ты переусердствуешь.

— Ого. У тебя много, э, ну, таких фраз в заготовке, да? Вчера про… про а-альтруизм выдал. — Дима с нажимом погладил.

— Просто думаю о всякой херне и такую же херню говорю.

— Не, по-моему, это круто. Типа вот тебе плюсы, вот тебе минусы. Доступно. Понятно. Круто, да, — широко улыбнулся Дима и убрал руку со спины.

Только когда он убрал, Данил почувствовал её присутствие. Постарался об этом не задумываться. Вместо этого предпринял ещё одну затяжку, в этот раз – более успешную.

========== 3. 13.09, понедельник ==========

Данил проснулся с головной болью. Он быстро понял, в чём дело, и выпил таблетку.

С Димой он просидел до вечера, выкурил ещё три косяка и потерял несколько часов выходного. Будто их вырезали на постпродакшне, оставив урезанную версию. И ладно бы вырезали один кусок, но нет – остались мелкие кусочки, взятые то тут то там. Воспоминания превратились в непоследовательную презентацию, слайды в которой перепутаны.

Данил пошёл умываться, запинаясь на месте и еле сохраняя равновесие. Мозг не обрабатывал поступающую информацию, а тело не двигалось согласно ситуации. Про что, а про тупёж Дима не врал. Конкретно тормозит в организме всё.

Данил увидел своё лицо в зеркале. Глаза краснющие.

— Бля-ядь, — протянул он, возвращаясь в комнату за таблетками.

Нашёл нафтизин и закапал глаза. На работу в таком виде лучше не являться. Хотя кто подумает, что он курил?

Данил понюхал футболку, запаха не ощутил. Это могло быть от привыкания. Он снял её вместе со штанами и трусами и запихнул в стиралку. Он даже не помнил, как вернулся домой, как дошёл до кровати и завалился спать. Но спал он крепко. Единственный плюс курения.

После того, как переоделся, пошёл умываться.

Он помнил, что Дима всё-таки показал ему мемы про Данила и Даниила, как он угорал и как Данил угорал вместе с ним, даже сейчас он улыбался – картинки были смешные, это он помнил. Ещё помнил, как Дима рассказал ему о том, что покупает травку у человека, который чуть было его не убил.

«Серьёзно?» — подумал тогда Данил, не отдавая себе отчёт в том, что произнёс это вслух.

— Я тебе отвечаю, — разливался Дима, — то есть он, ну, сказал, что, вот, он не собирался меня, ну, убивать, но, блядь, он на меня хотел пистолет наставить. Если бы наставил, то и нажать на, это, ну, спусковой… этот, как его, крючок? Крючок, да, вроде? Ну, короче, он бы и спустил пулю. Я пиздец перепугался. Думал, от страха, ну, сдохну. Это был пиздец. Настоящий пиздец, ты себе не представляешь.

«Врёт как дышит», — решил для себя Данил, потирая бедро. В этот раз вслух не сказал, учтиво промолчал, кивая на автомате головой. Этот его ответ Дима принял как согласие.

— Но сейчас всё норм, — спокойнее заговорил он, — я уверен, уверен, что пистолет он до сих пор с собой носит, не может не носить, только держит его не в кармане, а, ну, где-нибудь в кобуре на, вот, плече.

«Ну и дичь, — только дошло до Данила, когда он чистил зубы. — Зачем покупать травку у человека, который тебя чуть было не застрелил? Бред. Точно бред».

Ещё он помнил, как после третьего косяка Дима совсем размяк и иногда ложился на его плечо, клал руку на колено. Данила тогда это не трогало. Его тогда вообще ничего не трогало. Он угорал с бургеров разных толщины и наполненности и надписей над ними «Даниил» и «Данил». Ему было совсем не до того, что Дима липнет к нему.

Липнет физически.

Данил выплюнул белую пасту. В ней прослеживались красные прожилки. Опять дёсны кровоточили. Данил недовольно прополоскал рот и смыл пенку с раковины.

И хорошо, что лип только физически, без всяких намёков на желаемое продолжение или ответной реакции. Данил мог быть глух и слеп, и Дима этим не пользовался. Но, стоит полагать, раз он по мальчикам, то и Данил мог оказаться в его вкусе?

Мысль не польстила.

Данил посмотрел в зеркало. Нахмурился. Шашней с парнем ему не хватало.

А, может быть, именно этого ему не хватало? Ну да, парня-торчка и наркотиков.

Данил встряхнул головой.

Чего ему не хватало, так это встреч с друзьями и этих самых друзей. Почти никого не осталось. Просто перестали поддерживать контакты, когда выпустились из универа. Просто все растворились в бытовухе и приземлённых вещах. Все стали заняты больше собой, нежели окружающими.

В некоторой степени это казалось Данилу правильным. Кого, если не самого себя, в первую очередь, должен заботить человек? Все остальные занимают второй план и выступают более или менее значимыми фигурами, но они всегда остаются фигурами второго плана. Главный герой один. И так для каждого человека.

Данил всполоснул лицо и задержал дыхание.

В своей жизни он тоже главный герой и его жизнь заботит его куда больше, чем жизнь того же Лёши, хотя думает он о нём часто.

Данил вспомнил, что так и не ответил.

Вытер полотенцем руки и лицо и пошёл в комнату. Нашёл телефон там, где оставил его вчера, – на кровати, с почти опустошённым зарядом.

— Бля-ядь, — повторил он и подключил зарядку.

Лёша только написал: «Ну». Подразумевая вопросительное «ну». На знаки вопросов у него времени тоже не хватало.

«Посмотрим», написал Данил. «Ничего не загадываю».

Так и хотелось поиграть на нервах Лёши, чтобы тот знал, что чувствует Данил, как переживает неопределённость и отказ. Он понимал, что воспринимает это уж слишком остро, но, как и Паша для Димы, Лёша для Данила в печёнках сидел со своими завтраками и обещаниями. А бросить его, оставить Данил не решался. Надеялся, что хоть в этот раз всё будет как надо. Надеялся сохранить хотя бы одну связь, что была у него. Возможно, стоило просто завести новую, но, понимал Данил, он не знал где и как. В школе и универе всё складывалось само собой, не нужно было прилагать усилий, достаточно было зацепиться за компанию, и она несла тебя по всем другим компаниям, где ты мог свободно плавать и знакомиться с людьми. На работе большинство коллег ровесники Данила, но с ними не о чем говорить, пусть все и живут примерно одинаково: работают с девяти до шести пять дней в неделю, на выходных отсыпаются за всю неделю разом, смотрят сериалы, читают новости и обсуждают их. Но что-то в этом отношении у Данила не вязалось.

Если подумать, Дима – единственный человек за последнее время, с кем состоялся хоть какой-то разговор, и, если довести мысль до конца, Данил был вполне удовлетворён, пусть и был под кайфом и половину вообще забыл.

— Пиздец однако, — резюмировал он.

День на работе прошёл вторично. Данил отвечал на звонки, помогал решать проблемы, слушал жалобы и много зевал. Кто-то из коллег заметил его красные глаза, пошутил про бурную ночку, а Данил только в непонятках вскидывал брови и доставал нафтизин. Шутки коллег ему тоже не нравились. Были они как всё на этой работе – давно знакомым и опробованным, идущим по старому маршруту и не желающим меняться.

Такой образ жизни был близок Данилу, но что-то в нём нервировало.

Когда Данил дошёл до пролёта второго этажа, голоса в подъезде стали чётче. Один он даже признал – по манере говорения: скачущей, медленной, тормозящей, – он принадлежал Диме, но второй точно принадлежал не Паше. Звучал он более спокойно и расслабленно и ни от чего не отговаривал.

— От души душевно, ну, в душу, — Данил почувствовал, как Дима расползается в улыбке от этих слов. Больно его интонация была дружелюбной и заискивающей.

— Пока ты платишь, так всё и будет, — вкрадчиво ответил мужской голос. Он звучал старше Димы.

— Да знаю я, кстати, знаешь, знаешь, о чём я ещё не говорил?

Данил дополз до лестничной площадки третьего этажа и увидел человека в синем костюме с новеньким кейсом.

— Только не начинай, Дим, — выдохнул парень.

Дима и впрямь улыбался, а в его руке Данил заметил полиэтиленовый пакет с заветными свёртками.

— Дань, привет, — заметил его Дима.

Синий костюм тут же обернулся. Выглядел он презентабельно, настороженно и враждебно. Будто встал на дыбы как кошка и смерил Данила взглядом. Если бы он мог, подумал Данил, он бы достал пистолет.

— Не кипешуй, — Дима положил руку на плечо пиджака. — Он нормальный.

— Нормальный, говоришь? — обратился парень к Диме. Сказал он это с явным недоверием.

— Он в теме, вот, всё, что надо знать. Стёпа, это – Даня. Даня, это – Стёпа. Мой драг-доставщик-дилер.

Данил лишь протянул «а-а» и достал руку из кармана. Стёпа снисходительно улыбнулся и пожал ладонь.

— Не кричи об этом на весь подъезд.

— Ну, кто бы серьёзно это воспринял. Подумают, что, ну, дети балуются. Всего-то.

— Всего-то, — повторил Стёпа на выдохе.

— Проблемы доставляет, да? — съязвил Данил, а Стёпа с одобрением молчаливо согласился.

— Я пойду, а то дел и без тебя хватает.

— Иди-иди! Целую тебя за всё хорошее, — Дима показал пакет, а Стёпа лишь махнул рукой на прощание. — Это, кстати, он, — сказал Дима, когда Стёпа спустился по лестнице.

— В плане? — не понял Данил.

— Убить меня пытался. Ну, как пытался. Я говорил. Хотел. Наставить. На меня. Пистолет. Я считаю, что, ну, это приравнивается к попытке убийства.

Данил закатил глаза.

— Никогда не поверю, что это правда, — сказал он и подошёл к своей двери.

— Но это правда! Вот, спроси у него. Стёпа! — Дима выскочил к пролёту и крикнул на весь подъезд.

Стёпа промолчал.

— Вот козёл.

— Ты бы реально с наркотой не светился, а, — заметил Данил и вставил ключ в замочную скважину. — Тебе будто проблем не хватает.

— Ну, может, и не хватает, — Дима вернулся обратно. — Это всё от травки. От неё либо дико тупишь, либо, ну, все день… блядь, все дела за день делаешь.

Данил не отреагировал. Так и было.

— Хочешь курнуть? — предложил Дима, когда Данил открыл дверь.

— Мне завтра на работу.

— Мне тоже.

— И почему тебя это не останавливает? — спросил Данил и повернул голову к Диме.

Тот, как всегда, выглядел удивлённым с широко распахнутыми красными глазами.

— Ну, потому что… делу время, потехе, ну, э, час? — он нескладно улыбнулся своим словам.

— Моей потехе час в субботу и воскресенье.

— Так ты на пятидневке? — произнёс Дима. Как показалось Данилу, с сожалением.

— А ты разве нет?

— Нет, — ответил так, словно это было очевидно. — Когда вызовут, тогда и иду работать. Иногда, как сегодня, успеваю всё, ну, сделать в первой, э, половине, половине дня, иногда без дела вот провожу весь день.

— Это же ты где работаешь? — заинтересовался Данил.

— Ну, я роутеры чиню, иногда, э, забираю. Разбираю. Подключаю. Вся эта муть. Дядьки там взрослые работают, мне, ну, неуютно, но платят нормально, вот и торчу там.

«А спрашивал я даже не об этом», — задумался Данил.

— Понятно, — ответил он.

— Ну, ты, если передумаешь, приходи, — Дима показал прозрачный пакет. — Тебе оставлю.

— Ну ты же не будешь всем разом гаситься?

— А вот этого я даже не предвижу.

========== 4. 17.09, пятница ==========

Гаситься по выходным – такая себе перспектива, но социально приемлемая. По мнению Димы. Похоже, по мнению Димы, курение травки в принципе отлично вписывалось в обычную жизнь среднестатистического человека, будто он вырос в Канаде. Но ведь Россия – не Канада, и когда-нибудь ему это аукнется. Ладно, он не думает о своём здоровье, но надо же хоть как-то шифроваться.

Данил вспомнил его прибранную квартиру, наполненную всякой фигнёй. Там, где этого никто не заметит, он скрывает это лучше всего.

Неделя прошла последовательно планомерно. Несколько уныло и бессвязно. Лёше Данил так и не ответил ничего конкретного. Встречаться с ним он не хотел. Перегорело желание. Поэтому теперь играл в «сегодня не могу» он.

Это дало некоторое облегчение. Может, изначально не стоило пытаться что-то выжать из этих отношений? Стоило дать им остынуть и исчезнуть? Возможно. Очень даже, прикидывал Данил.

Был вечер пятницы, с работой покончено на два дня. Нужно было снова решать, что делать, куда девать себя, и почему-то первым делом Данил подумал о Диме. После понедельника они не пересекались. Запах травки на площадке стоял только в среду. Но в среду Данил не рисковал присоединяться.

Вечер пятницы его вполне устраивал.

После того, как он вернулся домой, принял душ и поел, он двинул к Диме. Позвонил. Раздалась знакомая дребезжащая трель, будто птичке подрезали горло. Данил подождал три секунды, после чего снова нажал на звонок. В квартире снова ничего не было слышно. Он решил подождать, вдруг получится как в прошлый раз и Дима сам откроет. А сейчас он, например, спит. Вечером пятницы. Вполне возможно, не стоит исключать такого варианта. Всё-таки тормозит Дима по всем фронтам, а значит, и спать будет хотеть больше.

Данил прождал минуту, вторую, дверь никто не открыл. Он позвонил третий раз и заключил, что, похоже, Дима на работе. Стало быть, его рабочий график тоже не нормирован. Он может вернуться и в обед, и поздно вечером.

«Что ж, — подумал Данил и почесал бедро, — не всегда должно везти».

Он достал пачку сигарет, выбил одну и вытянул её губами. Раз не светит травка, он обойдётся старым, привычным действием. Правда, после травки вкус у сигарет стал неприятный. Землистый. И этот запах Данил различал намного лучше, чем запах травки.

А ведь выкурил только четыре косяка. Что там намешано?

Поздно задавать вопросы, иронично подумал Данил. Что случилось, то случилось. Но, если это произойдёт снова, стоит поинтересоваться. Ради своего здоровья, усмехнулся Данил. Ради него самого.

Вместо сериала Данил решил почитать Кинга. Целая гора его произведений лежала купленной несколько месяцев назад, а добраться до неё никак не получалось. Может быть, стоит взяться сейчас? Данил начал «Тёмную башню».

Когда он дошёл до пятидесятой страницы, он услышал сильный удар о металлическую дверь. Звук шёл прямиком из подъезда и, судя по громкости, это произошло именно на его этаже. Данил встал и подошёл к двери. В глазок влезал Дима в тёмно-серых куртке с красными и светоотражающими полосами и штанах. На спине рюкзак, в руках большой пакет. Сам Дима прилип к двери. Данилу показалось, что тому нужна помощь.

— Ты как? — спросил он, открыв дверь.

Дима разлепил глаза и посмотрел на Данила. Он выглядел чрезмерно усталым и бледным.

— Привет, — сказал Дима и расплылся в улыбке. — Я с работы только. Ключи найти не могу. Забыл, ну, куда положил. А искать сил, ну, вот нет, — он похихикал. — Надо просто собраться, — сказал он неожиданно серьёзно и снова закрыл глаза.

— Тебе… помочь?

— Было бы кстати, — согласился Дима.

— Где у тебя ключи должны быть?

— В каком-то кармане. Полагаю. Я же закрыл дверь. Даже проверил. Ну.

Данил прошёлся по карманам куртки, штанов, но ничего не нащупал, кроме телефона.

— А внутренних карманов нет? — спросил он.

— Кстати, — Дима открыл глаза. — Подержи, — Дима хотел протянуть руку с пакетом, но пакет раньше соскользнул с его пальцев. Столкнувшись с каменным полом, забренчало, заскрипело что-то пластмассовое. Возможно, даже сломалось. — Или нет, — Дима не обратил на это внимания, он залез во внутренний карман куртки и достал оттуда ключи. — Ты гений, — сказал он Данилу. — В жизни бы не додумался.

— Ты прям после травки на работу пошёл?

— Я после-после травки на работу пошёл. Отходняк. Ну, как обычно, — Дима мотнул головой. — А ты чем занимаешься?

— Книгу читал.

— Книгу? — уточнил Дима, Данил кивнул. — Мне бы тоже стоило… но как-то совсем, ну, не до этого… Блядь, я щас засну.

Дима лишь приставил ключ к скважине и никак не мог попасть.

— Блядь, — повторял он, тыкаясь ключом в дверь. — Как же задрало.

А Данил смотрел на него. Парень разваливается на глазах. Ещё полгода постоянного употребления и от него нынешнего ничего не останется. Печальная картина.

Причина и впрямь стоила того? То, что он меньше видит, служит достаточным оправданием для преследующих последствий? Данил подумал, что сейчас он похож, скорее всего, на Пашу. Вот, что его трогало, вот чего он хотел избежать, вот от чего хотел убраться как можно дальше.

— Я помогу, — сказал Данил и взял руку Димы. Без каких-либо проблем вставил ключ и повернул его.

— Спасибо, — Дима посмотрел на Данила.

Взгляд у него был почти не удивлённый. Мягкий и сглаженный.

— Ну, я, наверно, пойду, — сказал он. — А то завтра на работу.

— А когда у тебя выходные? — спросил Данил.

— Когда? — с усилием проморгался Дима, сводя брови на переносице. — Так, ну, пока воскресенье, вроде. Вроде, не помню. Надо посмотреть. — Дима вытянул телефон из штанов. Разблокировал его, сощурился от яркого света и пару раз тыкнул по экрану. — Завтра я до обеда. И пока, пока в воскресенье, ну, выходной. Но ничего не обещаю. Всё может,вот, поменяться. Ну, понимаешь.

— Понимаю, — выдохнул Данил.

— А ты… — наконец дошла до Димы суть вопроса, — ты хотел покурить? Надо было сразу сказать. Ну. Сейчас можем, — Дима обрадовался открывшейся перспективе.

— Тебе завтра на работу, лучше проспись.

— Почему тебя моя работа, ну, э, парит больше меня самого? — с улыбкой спросил Дима.

— Не хочу быть виноватым, если тебя турнут оттуда.

Дима рассмеялся.

— Не, кто и будет в этом виноват, так это я. Я это, ну, понимаю. Я типа знаю, что лучше, ну, в рабочие дни не пыхать. И перед ними тоже. Знаю, что лучше, ну, знать меру, и всё такое. Вот. Но я сам решаю, что и когда делать. Так что, ну, э, ответственность на мне.

«Какой критичный, — подумал Данил. — Это пока что, или он такой всегда?»

— Всё-таки давай лучше завтра, — сказал Данил. — Тебе полезнее и мне.

— Ну как скажешь, — Дима совсем не обиделся. Видимо, понимал, что это тоже выбор Данила.

Дима резко опустил ручку и потянул дверь на себя. Ударил пакет.

— Блядь, — он запрокинул голову и шумно вдохнул. — Ссаные роутеры.

— Зачем они тебе?

— Я в офис не успел. Завтра буду сдавать. Если там, ну, есть чего сдавать. — Дима хихикнул. — Столько проблем, я не могу, — сказал он и взял пакет. — До завтра.

— Ага.

— И… я за тобой зайду. А то хер знает, когда я дома буду, ну. Так что так. О’кей?

— О’кей, — выдохнул Данил.

Дверь за Димой закрылась.

То, что ощутил Данил, схожее с тем, что чувствует, похоже, Паша, ему совсем не понравилось. Он не хотел переживать о Диме. Они же друг другу никто, толком и не знакомы, а он взялся думать о том, что с ним будет, если он продолжит. Это неправильно. Он не готов брать на себя такую ответственность. Да и кто он такой, чтобы её брать? Если взять её Дима не разрешал даже бывшему хахалю? Который, кажется, реально о нём беспокоился и желал всего только самого лучшего? Не стоит забивать голову пустым. Тем, с чем Данил не будет разбираться. Стоит, как раньше, зацепиться и плыть по течению. А пока что течение несло его в знакомую, старую обитель, где он сам не беспокоился о своём здоровье, а лишь подстраивался под нормы группы.

========== 5. 18.09, суббота ==========

Дима пришёл после трёх. Выглядел так же бледно, как вчера.

— Привет, — жёвано проговорил он, прижимая левую руку к телу и держа правую за локоть.

— Выглядишь херово, — с порога сказал Данил, на что Дима пренебрежительно улыбнулся и махнул рукой.

— Скоро мы это исправим.

Данил и не сомневался, что дело в этом. Пока Дима был заторможенным и медленным.

Они перебрались к Диме, и, как в прошлый раз, Дима предложил расположиться на диване. Данил предложение принял и, не задумываясь, взял подушку. Из стенки Дима достал заветные свёртки, и Данил не заметил, чтобы их стало прилично меньше. Пожалуй, не хватало всего пары штук. Если он верно помнил.

— Этот Стёпа тебе сам крутит? — спросил Данил, принимая один.

— Не он, а, ну, те, кто коноплю выращивают. Или что они там делают. Ну, на процессе производства, вот, делают. Мне удобно. Я бы затрахался крутить.

— Ты хоть знаешь, что туда добавляют?

— Ну, судя по цене, ничего, — хихикнул Дима. — Откуда мне знать? Меня это, ну, не парит. Главное, что действует, ну, как надо, а большего и не надо, вот.

В определённые моменты критичность Димы была отключена.

— Понятно, — выдохнул Данил и зажал косяк губами.

Они снова почти одновременно зажгли огоньки и зашипели.

— А чем ты обычно, ну, э, знаешь… занимаешься то есть? — спросил Дима, разворачиваясь к Данилу телом и подбирая под себя ноги.

— Кроме работы? — затянулся Данил.

— Да.

— Да ничего необычного. Сериалы смотрю, читаю, музыку слушаю… — Он заметил: — Негусто.

— Никуда не ходишь? Ни с кем не встречаешься?

— Не с кем встречаться, — Данил снова приставил косяк к губам. — Хотел бы, но… кажется, в этом я лох.

— В чём – этом?

— Ну, знаешь, в установлении коммуникации. Раньше было как-то проще, а сейчас… хрен знает, как это делать, куда идти.

— Приложения для знакомств? — предложил Данил и сделал затяжку.

— Так мне не секс нужен. Ну, не он в первую очередь.

— Разве это не стереотип? Ну, про того, ну, это, секс в приложениях? — Дима протёр веки. — Наверно, нормальных людей можно найти.

— Ну не знаю.

— Есть ещё, э, ну, всякие группы в соцсетях, вот. Типа «ищу друзей». Попробуй. Думаю выгорит. У тебя ещё и внешка есть, подцепит кого, ну, надо, — заулыбался Дима.

— Ну спасибо, — только комплиментов от парня ему не хватало.

Наверное, подумал Данил, он бы и от девушки такой не принял. Внешка у него есть…

— Не нравится, когда так говорят? — Дима выдохнул дым в сторону.

Данила удивило, что он это прочувствовал.

— Да по барабану, — отбрыкнулся Данил. — Лучше скажи, чем сам занимаешься?

— А ты ещё не понял? — Дима улыбнулся шире, прикладывая к голове руку с косяком.

— Только это? И всё?

— И всё. — Дима смотрел точно в глаза Данилу, и от его взгляда становилось не по себе: глаза, будто выпученные, цепко впились и топили в красноте мелких сосудов. — Либо я отхожу, либо, ну, дрыхну днями на пролёт, либо, э, жру как не в себя. Жрать пиздец хочется всё время. И спать. Я даже убираться забываю. — Дима провёл рукой по лицу, собирая под ладонью кожу. — Наверно, недели, ну, две не убирался.

— Ты же пылесосил в четверг, — заметил Данил.

— Да? — удивился Дима, кажется, достаточно искренне. — Я не помню.

— Я точно слышал, как у тебя пылесос работал, — сказал Данил, вспоминая, как вернулся с работы, а вместо запаха слышал, как за дверью шумит техника. Тогда он снова удивился тому, что Дима поддерживает чистоту, несмотря на своё состояние.

— Пиздец. Ну, значит, забыл, — посмеялся Дима, хлопая Данила по плечу.

Данил это заметил. Опять выделил. Будто это было не прикосновение, а жирный намёк. Судя по поведению Димы, никакого намёка не было, он просто разгоняется и ведёт себя более вольно и расслабленно.

— Так, возвращаясь к тому, чем ты, э, ну, занимаешься, занимаешься… есть любимая книга?

— Это что, соцопрос?

Дима притворно нахмурился. Брови свёл, а на лице сохранялась улыбка.

— Просто пытаюсь узнать тебя получше, или нельзя? — затянулся Дима. — Ну ты скажи, лезть не буду. Мне это, ну, не в кайф – людей доставать.

А что ещё, собственно, оставалось Диме? Курить в компании незнакомого человека? Видимо, так он не хотел, поэтому задавал вопросы и ждал ответов. Это нормально. Так принято. Так люди общаются.

— Любимой книги нет, — продолжил Данил с вопроса.

— А сериал?

— Тоже.

— Почему?

— Почему? — вдохнул Данил. — Потому что я всё это потребляю и забываю. Потому что я, как все в нашем поколении, – жажду быстрого удовольствия и живу клиповым мышлением.

— Ва-ау, — восхитился Дима. — Что это значит?

— Не слышал?

Дима помотал головой.

Данил затянулся.

— Быстрое удовольствие – это типа травка, — Данил кивает на полускуренный косяк, — получаешь сильные эмоции за короткое время, но проблема в том, что к такому быстро привыкаешь, и надо больше стимула для появления ответной реакции, в связи с чем положительных эмоций становится меньше, а негативных больше, они как бы обостряются. Клиповое мышление – это стори в инстаграме. Максимум информации за минимум времени. Информация должна привлекать внимание, быть краткой и ёмкой. Мы потребляем много информации за короткий промежуток времени благодаря её «краткости», но на деле это мешает нам воспринимать более простую и не такую вычурную информацию. Происходит то же самое, что с позитивными эмоциями. Как-то так, — Данил облизал губы.

— Ты – гений, да? — проговорил Дима.

Данил поперхнулся.

— Причём здесь это?

— Ну, говоришь такие умные вещи, ты явно, вот явно разбираешься.

— Когда-то интересовался, только и всего.

— И получается, эти штуки пипец как сильно на нас влияют?

— Получается, да, заставляют нас больше лениться и быть предрасположенными к депрессивным состояниям.

— Прям до депрессухи? Не шутишь? — завёлся Дима, наклоняясь к Данилу.

— Это же всё закономерно, — отклонился в сторону Данил. — Если подумать.

— Ну да. Нужно подумать, — выпрямился Дима. — Я этим не занимаюсь.

Данил рассмеялся. Дима подхватил его.

— Даже эти слова – следствие того, что ты думаешь, так что – обратное невозможно.

— Видишь? Видишь? Ты слишком умный. Пиздец, — Дима упал на спину. — Хотел бы я быть, ну, таким же умным.

— А зачем тебе?

Дима не спешил с ответом. Произнёс в себя:

— И впрямь, зачем?

Данил так и подумал, что Диме это не нужно, просто пришлось к слову.

— Смотришь что, ну, сейчас? — спросил Дима, а голос его казался совсем глухим.

— Да, вот как раз за неделю всякого набралось, думаю завтра посмотреть.

— Хочешь, э, ну, посмотрим сейчас?

— А сам смотришь что-нибудь? Шаришь?

— Не, — Дима сел. На лице ухмылка. — Мы же просто, ну, потребляем, да?

Данил улыбнулся в ответ:

— Принести бук?

— У меня есть, — сказал Дима и взял косяк губами, слезая с дивана.

Из нижнего шкафчика стенки он достал чёрную сумку. Подул на неё, и полетела пыль. Вжикнул молнией и достал крупный бордовый ноутбук. Сумку кинул на пол, компьютер бросил на диван.

— Найдёшь?

— Ага, — Данил открыл ноутбук и нажал на кнопку включения.

Дима сел рядом.

На заставке стояла фотография из космоса. Галактика раскрывалась розово-голубыми лепестками, на фоне чёрное пространство утопало во множестве цветных точек, которые не ограничивались белым свечением, а сверху на всё это навалено множество файлов: картинки, видео, музыка, папки с бесконечным повторением названия «Новая папка», pdf-, doc-файлы, презентации из PowerPoint, таблицы Excel, и всё в хаотичном порядке, который совсем не соотносился с тем порядком, что царил в комнате Димы.

Данил зашёл в хром, вбил в поисковике название, открыл сайт и выбрал нужную серию. Вступление пропустил. Дима увидел и услышал только название сериала. Голос диктора начал повествование. На экране появилась огромная фигура лысого человека с сияющими глазами и в синем плаще.

— Он похож на здорового, ну, младенца, — медленно прокомментировал Дима.

— Есть такое, — вздохнул Данил.

— Как его зовут?

— Наблюдатель.

— Хера. И что он, ну, делает?

— Наблюдает, — кратко ответил Данил, желая погрузиться в потребление, но Дима отвлекал:

— Блядь, — Дима захихикал, — я бы не додумался.

— Почему?

— Ну, слишком умно для меня.

На экране взрыв.

— Но я тоже своего рода наблюдатель, — Дима приложил к глазу сомкнутые в кольцо большой и указательный пальцы.

— И что видишь?

— Что-то до боли знакомое, — Дима склонил голову к плечу, — но что, вот, не понимаю. Ваще.

— Это «Железный человек».

— А-а, — протянул Дима, — кажется, смотрел такое. Давным-давно-о.

После этого Дима замолчал, а Данил ничего не спрашивал. Сходу Дима показал, что он не столько желает что-то потреблять, как разбавить собственное время, а лучшим выходом для него была болтовня, поэтому спустя сорок секунд он снова заговорил:

— Может, этот чувак всё подстроил?

— Не знаю, — Данил затянулся, чтобы немного расслабиться.

Эта привычка Димы подбешивала.

— А это что? Я будто пропустил, ну, нечто о-очень, очень значимое.

— Это события в фильмах.

— А здесь не так?

— Ну, как слышишь.

Дима на секунду замолчал. Переварил слова.

— Вот почему сериал называется «Что, если»! — Дима вскинул руки и положил их себе на голову. — Мне времени почти, ну, не понадобилось, чтобы понять, что, э, ну, что к чему.

— С чем я тебя и поздравляю, — безразлично проговорил Данил.

— Ну извини, извини. Да. Да, я не могу заткнуться, — виновато сказал Дима. — Я попробую.

— Будь добр.

И Дима действительно замолчал. И старательно затыкал себя, когда хотел что-то сказать: когда открывал рот и закрывал, стуча зубами, когда вбирал шумно воздух и не производил ни звука, когда стопорил себя на «э» и «ну». Возможно поэтому, докурив косяк, он тут же принялся за новый, скрещивая руки и прижимая себя к стене. Данилу даже стало его как-то жаль. Он хотел было сказать: «Ладно, говори, я послушаю немного», но его остановило внезапное действие Димы – он положил голову на его плечо и выдохнул дым прямо перед носом.

На секунду Данил замер.

— Ты… ты всегда себя с парнями так ведёшь? — спросил он, ощущая плечом тяжесть головы.

— Как?

— Ну вот так, — воздержался Данил, — липнешь.

Дима зашевелился, зашуршал волосами. Отлип от плеча и посмотрел Данилу в глаза. Данил тоже посмотрел на Диму. Тот, кажется, был удивлён. Хотя, скорее, на стороже.

— Я себя и с девушками так веду, — сказал он.

Данил опешил.

— Серьёзно? — нерв подцепил левый угол рта.

— Ты извини, ну, за это, что ещё и понял неправильно. Я себя веду так со всеми. Ну, потому что не могу, ну, э, по-другому. По-другому, в смысле, я… я всегда так делаю. — Дима замялся.

Данил, кажется, поторопился с выводами.

— Просто ты был с этим, Пашей, вот я и подумал, — против воли на лице держалась улыбка. — Чего не надо было, да?

— Если тебя это успокоит, я тебя, ну, как Пашу не рассматриваю, — заверил Дима. — Наверно, мне просто надо, надо было спросить об этом. Не подумал.

Дима, похоже, действительно не думал о многих вещах. Особенно о тех, которые означают тактильную близость. Ему это важно? Ему это нужно? Так ему проще? Такой вот его способ существования?

Данил посмеялся. Дима не понял почему, но рассмеялся вместе с ним.

— Ты только говори об этом, чтобы я не думал себе.

— Конечно, — торжественно произнёс Дима. — Я займу твоё плечо?

— Не сегодня.

— Э, почему?

— У тебя башка тяжёлая.

— Ой, блядь, — вздохнул Дима и лёг на стену. — Ну сколько там этот мозг весит? Пять килограмм, что ли?

— До двух.

— Пиздец, — Дима закрыл глаза и повернул лицо к стене. — Да, это дохуя.

========== 6. 18-19.09, суббота-воскресенье ==========

Просмотром сериала Данил остался недоволен, поэтому решил с Димой больше ничего не смотреть, и сделал себе мысленную заметку пересмотреть серию. Чтобы всё понять и снова забыть. Однако уходить скоро от Димы он не собирался. Было что-то умиротворяющее в его комнате с белыми заштукатуренными стенами. Возможно, это было действие травки. Данил курил второй косяк, Дима тянул третий.

— Ты как паровоз, — посмеялся Данил.

— Правда? — затянулся Дима. — Так похож? — и вывалил дым в лицо Данилу.

Данил разогнал задымление рукой. Сощурился, но раздражения не испытывал. Дима всё смотрел такими же удивленным глазами с огромными зрачками.

— И глаза у тебя как у кота.

— А у тебя узкие, как, ну, э, чёрт, — Дима запрокинул голову, — говорят так, ну, м, блядь, как… как же? Как… игла? Вот, как игла, точно.

— Серьёзно?

— Ваще.

Похоже, в этом они разные.

— А музыка! — воскликнул Дима. — Включи, что слушаешь.

— Зачем?

— Интересно.

Данил закатил глаза, но телефон достал. Зашёл в вк и нажал, не прицеливаясь, на случайную песню. С первых нот Дима закивал:

— Никогда не слышал.

Данил ткнул на значок перемешивания музыки и включил следующую.

— Тоже. — Данил продолжил кликать. — И это. И это. И вот это. Ты слушаешь то, что, ну, э, сейчас… слушают все?

— Нет, я слушаю разное.

— Это слышно.

— Ты дольше двух секунд не слушаешь.

— Но они звучат, звучат по-разному!

Данилу было нечего возразить. И вправду, звучали они по-разному.

— Давай дальше, — подтолкнул Дима.

Данил включил дальше. Дима слушал и кивал. Данил сомневался, что Дима действительно слушал, потому что сам был не в состоянии зацепиться за песню и разобрать её. Концентрация внимания распадалась на составляющие. Данилу казалось, что он залипает на каких-то вещах, но потом понимал, что не знает, что это за вещи. Они проходили мимо его восприятия, мимо его сознания.

— Блядь, — сказал он и перестал нажимать на экран телефона.

— Эта прикольная, — отметил Дима, — оставь её.

Данил сосредоточился на звуке. Прислушался. Разобрал, что это за песня.

— Там клип тоже прикольный.

— Покажешь?

Данил пожал плечами и полез в ютуб. Потом понял, что не знает, как пишется имя исполнителя и полез обратно в вк. Увидев его, он сообразил, что даже прочитать не может, имя было не русским и не английским. Сколько бы раз он не пытался прочитать, он спотыкался на первом слоге и начинал сначала. В итоге решил найти по названию. Клип был популярным.

Он вбил «Loser» в поисковик. Видео расположилось на третьем месте.

Включил, потом до него дошло, что Дима сидит далеко и ничего не видит. Данил не знал, позвать его рукой или самому пододвинуться. Судя по виду, Дима вообще не соображал, что делать. Данил сам подсел к нему, ненароком прижался к плечу. Он хотел отодвинуться, но не смог себя заставить. Место соприкосновения горело.

В пустой комнате на корточках сидел человек, вместе с музыкой он поднялся и начал плавно двигаться. Одновременно его движения казались ломаными и несвязанными, но производили впечатление, поскольку в них согласовывалось то, что, казалось, согласоваться не может.

Дима пристально смотрел.

— Я тоже так могу, — сказал он.

— Не можешь, — ответил Данил.

— Ногами нет, но летом… телом, телом да, — самоуверенно заявил Дима. — Какие-то движения.

— Какие-то движения? — тупо повторил за ним Данил и заржал. — Я бы посмотрел!

— Ну так смотри.

Дима, пошатываясь и определённо находясь не в лучшей кондиции для танцев, встал на пол. Потом начал крутиться вокруг себя, медленно, переставляя ноги на манер танцора из клипа, попутно извиваясь руками и спиной.

Данил заржал сильнее, выпустил телефон из рук и упал на спину.

— Всё! Блядь! Финита ля комедия!

— Ты даже не смотришь, — привередливо заговорил Дима, продолжая подражать тому, что увидел за сорок секунд.

А Данил смотрел. Движения Димы были ломанным и не соответствовали музыке: ни такту, ни ритму. Он закидывал голову, перебирал руками и ногами и определённо танцевал под то, что звучало в его голове, но точно не под то, что звучало из телефона Данила.

***

Данил спал как убитый, а наутро проснулся со зверским аппетитом. Глаза и горло были сухими. В зеркале он увидел, что глаза покраснели сильнее, чем в первый раз. Закапал тройную порцию нафтизина в каждый конъюнктивитный мешок и пошёл утолять жажду. Он выпил три стакана и ему было мало. К тому же чувство голода не заглушилось. Данилу срочно нужно было чем-то закинуться. Он открыл холодильник, и первыми на глаза бросились колбаса и сыр, хотелось сорвать обёртку и откусывать прямо так, насколько в рот залезет. Но Данил переборол это желание, достал продукты, взял нож и отрезал несколько жирных кусков. Закинул в рот, прожевал три раза, проглотил и закинул снова. Так он съел почти всю палку колбасы, оставляя сантиметров пять, а от сыра не оставил ничего.

Желудок начал болеть. Данил ел слишком быстро, мало жевал и совсем не думал о количестве, при этом голод едва ли утих.

— Прекрасно, — сказал он и отправился в ванную.

На нём была вчерашняя одежда. Он снял её и засунул в стиралку. Потом подумал и снял бельё с постели. Решил постирать разом всё, что могло сохранить запах травки. Сам полез в душ. Обильно облился шампунем и гелем, хотелось вывести запах подчистую. Хотелось сохранить какой-то социальный облик.

Оставшееся время Данил просидел без дела. Ждал, когда желудок утихнет. Двигаться не хотелось совсем. Было одно желание – отлежаться весь день и выкинуть воспоминания о нём, как что-то совсем ненужное.

В двенадцать раздался стук в дверь. Данил даже не понял, откуда этот стук идёт. Пришлось поднапрячься, подумать, сложить совсем не связанные друг с другом факты.

Он полз до двери добрых пятнадцать секунд.

— Привет, — Дима оказался достаточно бодрым.

— Чё надо? — устало спросил Данил.

— Покурить, — Дима привычным жестом приложил руку к губам. — Или не хочешь? Вид у тебя… ну, такой.

— Блядь, я обожрался. Это пиздец. Не думал, что такое бывает.

— А, знакомо. У меня так, ну, постоянно. Голодуха такая, что и дом сожрать можно.

— Вот я и сожрал, — закрыл глаза Данил.

— То есть ты сегодня, ну, нет?

Данил задумался.

— А мне станет легче?

— Конечно.

— А потом станет хуже?

— Ну-у, — Дима считал, что продолжать нет необходимости.

— Я только намылился, — Данил начал собирать все «за» и «против». Почесал подбородок, потрогал щетину. Ничего собирать не хотелось. — Ладно, давай, только немного. Не как вчера, мне завтра на работу.

— О’кей, — засиял Дима.

— Я ща.

Данил начал шарить глазами по полу в поисках тапочек. Нигде не видел. Пошёл в комнату. Там тоже не нашёл. На кухне их не было. В туалете тоже. Оставил в ванной. Стиральная машина крутила барабан. Оставалось тридцать минут. Ему ещё нужно было застелить кровать и развесить бельё.

— Минут десять подожди! — крикнул он Диме.

— Ладно!

Данил ушёл в комнату, достал постельное бельё и заправил кровать. Мысленно договорился с собой, чтобы после Димы он вернулся более-менее трезвым и первым делом снял с себя одежду и засунул себя в душ. Он повторил это несколько раз.

— Пошли, — сказал он оперевшемуся на косяк Диме. — Ты мог и дома подождать.

— Без разницы, — улыбнулся Дима.

Данил снова у него. Снова в его комнате и снова лицезреет порядок, которого не замечал у себя.

— Как ты это делаешь? — спросил Данил.

— Что? — Дима полез за пакетом.

— Ну, сохраняешь порядок. Почему у тебя так прибрано? Разве не должно быть наоборот? Тебе разве не похрен?

— Похрен, — пожал плечами Дима. — Я так с детства привык. Раз что-то берёшь, кладёшь потом, ну, э, на место. Так сохраняется порядок. Иногда что-то, ну, протираешь, выкидываешь, пылесосишь, ну и всё, вот так. Это несложно.

— Нет, блядь, это сложно, — заметил Данил.

Дима сел на диван.

— Паша тоже так говорил, — сказал он. — Типа из нас двоих, только у меня есть, э, ну, представление, представление о порядке. — Данил завалился рядом. Колбаса и сыр, кажется, ещё сидели в желудке и неприятно потрясывали его. — Дело привычки вот, я считаю. Но, если не надо, то не надо. Чё себя заставлять? — Дима протянул косяк.

— И впрямь, — Данил взял его. — А тебе… никогда не доставалось?

— Не понял.

— За то, что ты с парнем?

Дима лёг на бок, подпирая голову рукой. Пакет с травкой положил между собой и Данилом.

— Нет, — он взял косяк в рот и достал зажигалку. — Мы не распространялись, — он зажёг огонёк и прикурил. — Никто не знал.

— Прям совсем?

— Прям совсем. — Он протянул зажигалку Данилу. — Я понимаю… понимал, что это вообще, ну, обществом не приветствуется. И Паша это понимал. Вот мы и, ну, прикрывались. Но было прикольно. Даже очень, — Дима улыбнулся воспоминаниям.

Данил поджёг самокрутку. Зажигалку положил на пакет.

— А тебе норм, что я о Паше говорю? — Дима посмотрел на Данила, и тогда Данил заметил, что глаза у него не только красные, а вообще – серые.

— Да норм. Была у меня как-то знакомая, которая только о бывших говорила. Я привык к такому, — затянулся Данил.

Дима засмеялся.

— Не, я про то, что у меня тут были, ну, отношения с парнем. А я типа сам парень. Я вот про это.

— Я сам встречался с парнями, так что мне пофиг.

— А, так ты тоже, в некоторой степени, голубой? — ухмыльнулся Дима со своими раскрытыми глазами.

— Радужный, — Данил оттянул левый угол рта.

— Кстати, ты заметил, что на флаге Л… — Дима сделал вдох. — ЛГ-Б-Т, ну, именно голубого нет? И розового тоже. Это типа странно.

— Может, это потому, что в английском в принципе «голубого» нет, вот им и пофиг. Это же у нас имеет значение, скажешь ты «синий» или «голубой».

— Да? Никогда не слышал об этом, — выдохнул Дима. — «Blue», да? Ну, если подумать, то да, да, реально, это же и синий, и голубой. Как они только, ну, живут?

— Я думаю, без проблем, — ответил Данил. — А ты, то есть вы… из-за травки разошлись? — вопрос пришёлся к месту, но Данил не думал всерьёз задавать его. Видимо, он становился слишком фривольным под действием травки и мог говорить о чём угодно и сам завязывать разговор. Раньше он мог так только с давними знакомыми, а Дима – далеко не давний знакомый. Сколько они общаются? Пятый день?

Данил быстро затянулся. Не хотел думать об этом, получалось общаться – чего ещё хотеть?

— Ну, типа из-за травки.

— Почему типа?

— Травка – это, ну, следствие, а не, не причина, ты, наверно, понимаешь.

Данил понимал.

— Ну и в отношениях она тоже была следствием. Хотя для Паши, ну, она была причиной. Сначала же я дома не курил, потому что, ну, Паша дома был, я бы при нём не стал, где-то в парке сидел, курил ночью, чтобы никто не запалил, ну, или запалил, но было бы пофиг… Раз даже как-то попросили покурить. Я поделился, ну, не жалко было. Потом… Паша стал спрашивать, ну, чем от меня несёт, чем я, ну, занимаюсь, где пропадаю, чё глаза красные. Он не знал, как, э, ну, — Дима улыбнулся и прикрыл глаза, — не знал, как травка пахнет. Вот. Думал, я поджогами занимаюсь, — Дима заржал. — Может, было бы лучше, ну, если я бы чё-то жёг, а не курил, — Данил засмеялся вместе с ним. — Но потом он, ну, э, нашёл косяки. Херово спрятал. Он устроил скандал. Прям, блядь, настоящий скандал! — Дима ударил рукой по покрывалу. — Будто я человека убил, прикинь? Мы так никогда, ну, не ругались. Просто жесть. Он, ну, говорит: «Ты в своём уме?». А я ему: «Ты думаешь, я с башкой не дружу?». А он такой: «Я не об этом! Это, ну, наркотики. Это пиздец», а я: «Это всего лишь травка, подумаешь. Чё ты орёшь?», а сам при этом ору как не в себя, — Дима продолжал смеяться. — Блядь, ну орали, орали друг на друга, и я сказал: «Если не нравится, уходи, я прекращать не буду», он, конечно, охуел, потому что я говорил серьёзно. Ну, прям серьёзно. Он это понял. Сказал, что… что надо обдумать. А я сказал, что уже всё обдумал. Ну и вот. Конечно, если бы было можно, ну, я бы не хотел расставаться, — Дима перестал смеяться, атмосфера вокруг него изменилась, и Данил это почувствовал, тоже перестал смеяться и только смотрел на него. А на лице ни капли удовольствия. — Он хороший парень так-то. Прям реально хороший. В беде не оставит, поможет, если надо, ну, обговорит, — Дима протёр глаза, — проблемы там, скандалы развозить не будет. Это ваще был первый раз, никогда его таким не видел. Ну, оно и понятно, кому бы захотелось, чтобы его… ну, партнёр сидел на наркоте? Да никому. Только если вы вместе, ну, не сидите, так вам хотя бы обоим хорошо. Ну и точки со-соприкосновения есть. Не так это плохо. Вот он всё и пытается, ну, помочь, помочь мне, пусть мы и разошлись. Пиздец я рассказал, да? Ты не заснул? — Дима посмотрел на Данила, а Данил всё это время смотрел на него. На его лицо и то, как оно меняется, как сначала Дима искренне смеётся, а потом резко перестаёт, как его взгляд мечется из стороны в сторону, он ищет за что зацепиться, на что обратить внимание, но не находит, и смотрит на покрывало под собой, видел, как рука гладит его, обходит косяки и начинает сначала, слышал, как голос становится серьёзнее и глубже, как он дрожит и как пытается держаться уверенно. Данил чувствовал, как изменялось состояние Димы и как травка слабо влияла на него. Он почти ничего не скурил.

— Я нет, — сказал наконец Данил. — Это… довольно…

— Запарно, да? — широко улыбнулся Дима и зашипел самокруткой. — Чужие отношения, ну, вся эта параша с брюзжанием, кому это ваще интересно?

— Я не про это, — произнёс Данил.

Дима ответил не сразу. Несколько раз перед этим затянулся. Будто думал, что так отсрочит очевидный вопрос и ответ на него:

— А про что?

— Про то, что… это, ну, — Данил почувствовал, как заразился множественными «ну» Димы и вполне был близок к тому, чтобы говорить ещё и «э». Он пошкрябал ногтями о штаны. — Блядь, — вздохнул, — это, это не запарно. Это так, как есть. Херовая ситуация получилась, вот что я думаю, — Данил взял косяк в рот и сильно затянулся. Хотел смыть эти впечатления с себя.

Думать о том, как раньше было хорошо, становилось тяжело. Потому что часто он сам это переживал и думал о том, что всего этого можно было избежать. Каким-нибудь простым способом. Но ни он, ни его знакомые на это не были способны, и так получилось с Димой. Возможно, если бы Паша принял его такого, они бы остались вместе, но были бы тогда счастливы? Было бы это настоящим принятием? Навряд ли. Если Паша действительно такой переживательный, то он бы не оставил такого Диму в покое. Но если бы Дима мог отказаться от травки, он бы остался при своём счастье, но опять-таки было бы это счастье настоящим, а не искусственной моделью, где одному надо отказаться от своих потребностей? А с чего всё началось? С того, что Дима сверхчувствительный человек, который видит слишком много. Наверное, если бы Дима мог, он бы лишь пожелал видеть поменьше, и тогда бы всё осталось на своих местах. Или дело в чём-то другом? В более тривиальных вещах?

Именно такие мысли не давали покоя Данилу. Он ими загрузился и хотел освободиться от них как можно скорее, поэтому первым выкурил самокрутку и добавил новую.

========== 7. 19-25.09, воскресенье-суббота ==========

На втором косяке Данил остановился. Вспомнил, что хотел не перебирать. К тому же завтра на работу. Нужно быть в состоянии. И нужно не забыть достать бельё из стиралки. Не ложиться на кровать после того, как он вернётся. Но об этом хотелось забыть. Отпустить и не забивать голову, как содержимое мягкой игрушки ватой. Хотелось оттуда всё достать, опустошить, сделать её невесомой и лёгкой. Пустой.

— Я закругляюсь, — сказал Данил Диме.

— Всё? — его голос звучал удивлённо.

— Я же говорил, мне на работу.

— А, точно. Забыл, извини. Ну, хорошего тебе дня.

Фраза показалась Данилу насмешкой, но она его не тронула.

— Спасибо, что послушал, — добавил Дима.

Данил кивнул и встал с дивана. Дима потянулся за ним. Проводил до двери, помахал рукой и ещё раз пожелал хорошего дня.

— И тебе того же, — вздохнул Данил.

Голова у него кружилась, и состояние в целом располагало к продолжению банкета, но мозг ещё помнил, что случилось утром, и желудок отдавал болью, напоминая о том, почему надо было заканчивать.

Данил прижался к двери головой, потёрся лбом и попытался предпринять действие. Из кармана штанов достал ключи и начал перебирать, выбирая между ключом от квартиры и ключом от почтового ящика. Выбор очевиден, но Данил не мог его сделать. Ему известен ответ, но он не может на него решиться.

— Блядь, — выдохнул он и сунул ключ несмотря.

Не влез. Не подошёл. Взял другой и с силой затолкнул его. Потом повернул два раза.

Делать ничего не хотелось, но не по той причине, что раньше. Раньше на это будто бы не хватало сил, желания, сейчас желание одно – продолжить курить и разговаривать с Димой, день и вечер напролёт, вплоть до ночи и утра, а потом спать столько, сколько необходимо, и столько же потом жрать.

Данил понял, это зависимость. Но осознание факта не разочаровало его, он уже через это проходил, с другой группой, которая была раза в три больше нынешней. Ничего, он тогда справился, справится и сейчас, если захочет. Только если на то будет действительно важная и удовлетворительная причина, а пока что он мог себе это позволить. Мог позволить быть пьяным от травки и быть довольным от разговоров с наркоманом, у которого стаж чуть больше, чем у него.

Данил пошёл в душ. Когда разделся, вспомнил про бельё в машинке.

***

Утро началось уже привычно, с капель нафтизина. Перед тем, как выйти на работу, Данил проверил, не несёт ли от него, но понял, что, скорее всего, в этом вопросе он не компетентен, поэтому залился духами, подаренными коллективом на двадцать третье февраля. Не думал, что воспользуется ими по такой причине.

На работе не было ничего нового. Старые звонки со старыми проблемами и старыми жалобами. Данил отвечал старыми шаблонными словами и советами. Даже шутки оказались старыми, кто-то опять пошутил про бурную ночку. Данил даже напрягся, ведь он уже это слышал, зачем повторять?

На обеде залез в телефон. Пришло сообщение от Лёши. Данил понял, что абсолютно забыл о нём. Писал: «В сб сто проц смогу». Никогда он ещё не писал «сто процентов», потому что всегда существовала вероятность, что его вырвут.

Данил ответил: «А если нет?»

Лёша написал быстро: «Откажусь».

Данил свёл брови: «От чего».

«От работы».

Данил даже забыл сделать вдох. Сильное заявление. Такого он ещё не говорил. Это… неожиданно. Попахивало сомнительным дельцем, но Данил согласился. И приписал, чтобы подействовать на вину, если таковая имелась: «Я тебе верю».

Лёша прочитал, но не ответил.

***

Всю неделю, пока Данил возвращался с работы, он прислушивался, не говорит ли Дима с Пашей или Стёпой, но на лестничной площадке никого не заставал. Потом принюхивался, всматривался, нет ли запаха, нет ли дыма. И, когда чувствовал, думал, что было бы неплохо присоединиться, но только думал, действовать он не собирался. Заходил к себе и закрывался, мысленно повторяя, что сейчас выходных не будет и никто не даст ему проспаться и привести себя в божий вид. Надо держать марку, иначе так недалеко до жёлтого дома и анонимных групп для наркозависимых.

Этого ему не было нужно. Нужен лишь правильный распорядок и так получится взять зависимость под контроль. Данил на это очень надеялся.

***

В субботу Лёша только написал: «Всё в силе», подразумевая вопрос. Данил снова удивился тому, что всё идёт как надо, так, как они договаривались, и у Лёши не возникло никаких несвоевременных дел, ради которых стоило бы всё бросить. Данил не верил, сомневался, думал, это прикол, розыгрыш, сейчас Лёша напишет, что не может, и отправит ржущие смайлы, но он не писал. Ждал ответа.

«Да. В силе», — ответил Данил, без уверенности собираясь на встречу. Она, действительно, произойдёт сегодня? Они увидятся? Поговорят? Так просто? Без выебонов и левых причин?

«Быть не может», — думал он, выходя из квартиры.

По привычке принюхался. Ощутил только сырость подъезда. Испытал облегчение и разочарование. Данил не понял, с чем это связано, сейчас он точно не собирался обдалбываться, даже ради лишнего грамма уверенности.

До места встречи ехал на трамвае. Думал, что возможны пробки, поэтому выбрался рано. В итоге приехал на двадцать минут раньше. Решил это дело перекурить. Достал пачку из кармана куртки, открыл её и понял, что уже давно не курил сигареты. После травки всякое желание перегорело. Он даже подумал, что сейчас не хочет. Открывал и закрывал пачку, решая, что делать. Курить не хотелось, но переждать незаметно время – очень даже. Поэтому он выбил сигарету и вытянул её губами.

Вкус оказался ещё более противным, чем раньше.

«Из-за травки? — сощурился Данил. — Серьёзно?»

Он попытался это перетерпеть. Вдруг привыкнет. Вдруг после пары затяжек всё станет как прежде? Но как прежде не выходило. После этого Данилу хотелось прополоскать рот. Он посмотрел на время. Ещё шестнадцать минут. Он залез в переписку с Лёшей. Тот ничего не отменял в последний момент, он вообще ничего не писал и был последний раз в сети час назад.

«Добирается», — подумал Данил и пошастал глазами по периметру в поиске продуктового. Вблизи ничего такого не оказалось. Он проверил в 2гисе. Один был в паре кварталов от места встречи. Рисковать и уходить Данил не стал. Лёша может явиться раньше и потом начать причитать, что Данил заставил его ждать. Такое было и не раз, но преимущественно в студенческие годы, после они толком и не встречались, чтобы был повод такое говорить.

Данил смиренно закрыл глаза и попытался не думать о запахе. Он едко выделялся и цеплялся. Было неприятно. Хотелось ополоснуться. После травки такого ощущения Данил не отмечал, он мылся только на основании того, что от него может нести, но сам он никакого дискомфорта не испытывал.

Пристрастился, заключил он.

Возможно, сигареты всё-таки были лучшей зависимостью.

Через девять минут появился Лёша. На нём строгое чёрное пальто и перчатки. На улице не было настолько холодно, чтобы понадобилось утепляться, но, видимо, Лёша чувствовал по-другому.

— Рад видеть, — сказал он с улыбкой, но, скорее всего, вежливой и учтивой, нежели искренней.

— Взаимно, — оттянул левый край рта Данил и пожал руку.

Они зашли в кофейню. Данил взял капучино, надеясь, что хоть он отобьёт запах сигарет.

— Как у тебя дела? — Лёша пребывал в благостном расположении духа. — А то столько не виделись, даже стыдно как-то. Что не день, то работа, и не откажешься же. Столько натерпелся, двумя словами не передашь. Ну так что у тебя? Рассказывай.

— Да у меня как обычно, — напор Лёши почему-то остужал пыл Данила, он начал неловко, несвязно, — работаю, потом прихожу с работы и занимаюсь бытовухой, ну, как все, полагаю, в выходные, — конечно, Данил понимал, что говорить о том, чем он занимается с Димой, лучше не стоит – кто знает, как на это отреагирует Лёша, — в выходные тоже ничем особо не занимаюсь. Всё одно и тоже.

— Ты один?

— В плане?

— Девушка. Встречаешься с кем-нибудь?

Данил отпил кофе.

— Времени на это тоже как-то нет. Тем более искать надо, выбирать – слишком запарно, как мне кажется.

— Да, завидую тебе, — улыбнулся Лёша.

— Почему?

— Так у меня же Ленка с истеричными чертами, стоит шаг не в ту сторону сделать, всё, начинается, ну знаешь, как оно бывает.

Данил хотел сказать, что нет, не знает, но в первую очередь он хотел узнать, кто такая, чёрт возьми, Ленка и когда она появилась.

— Общаешься сейчас с кем-нибудь из наших? — спросил Лёша.

— Нет.

— А мне тут недавно птичка донесла, что Оксёнова, ну та, которая на третьем курсе выиграла «Мисс универ», замуж выскочила и, скорее всего, потому что залетела. Не очень история, но рад, если они счастливы в браке. — Данил уже успел забыть, кто эта Оксёнова, и не понял, почему Лёша её упоминает.

Как оказалось позже, Лёша поддерживал довольно много связей с ребятами с потока, и у Данила возник ещё один вопрос, где он находит на всё это время? Мысль неприятно припекала. В этом ли дело? Во всех остальных людях, что есть у Лёши? А у Данила нет никого, и за это он себя немного ненавидел. Сам запер себя в маленьком кружочке социальных связей и сам не доволен тому, что остаётся в одиночестве. Он сам не предусмотрел для себя запасных путей отступления. Он ограничился малым и думал, что этого достаточно, но это было не так. Оказалось, что это проигрышная стратегия, которая в случае провала бьёт критически.

— Так вот, а у меня самого…

После того, как Лёша взял слово, он не затыкался. Расписал в подробностях свою нынешнюю жизнь, что его устраивает, что нет, что он хочет изменить и как он планирует это сделать, расписал свои планы вперёд на пять лет и способы их достижения, в мелких подробностях рассказал о своей работе и чем именно он занимался, когда не мог встретиться с Данилом, как проклинал всё это и желал выбраться поскорее, как всё это ему опостылело, но ничего поделать он не мог. Обстоятельства были и будут сильнее него, не забыл добавить, что человек не всемогущий, но, как было бы хорошо, будь так, он бы мир с ног на голову перевернул. Сделал нечто такое, от чего бы люди затрепетали. Тут Лёша пустился в мечтания и предполагаемые перспективы.

Данил не мог с ним заговорить, не мог его оборвать и остановить. Он лишь поддакивал, тёр пальцами джинсы и думал, как бы убраться отсюда подальше, как голос Лёши, вкрадчивый и пышущийэмоциями, неожиданно бесит, и, он заметил, много больше болтовни Димы во время сериала. Он подумал, что лучше бы посмотрел ещё что-нибудь с Димой, нежели сидел здесь и слушал распрекрасные речи, которые безостановочно толкал Лёша.

Под конец встречи у Данила гудела голова и не осталось никаких сил. Хотелось прочистить уши и стереть себе память о никудышно слитом дне, однако Лёша напротив выглядел очень счастливым и удовлетворённым, он считал, что встреча удалась и пожелал обоим им поскорее встретиться снова. Данил мысленно открестился. Не нужны были ему такие встречи, теперь он будет занят на постоянной основе. Лучше так, чем выслушивать бесконечный трёп. По сравнению с ним, Дима вообще не разговаривал. Так, иногда что-то вкидывал, и больше его не было слышно.

Возвращался обратно Данил уже в переполненном трамвае, сесть было некуда, стоять неудобно, кто-то подпирал его спину локтем. Медленно это доводило до истления. Хотелось вернуться домой и отключиться, и забыть день, будто его не было.

Медленным шагом Данил дошёл до дома и поднялся на третий этаж, но вместо своей квартиры, он выбрал квартиру Димы. Он не ошибся, сейчас он хотел только одного.

Данил нажал на звонок. Подержал палец три секунды и отпустил. Трель привычно защебетала. За дверью послышались шаги. Пожалуй, это был первый раз, когда он их услышал.

— Привет, — сказал Дима, открыв дверь.

На нём была рабочая, тёмно-серая форма с красными и светоотражающими полосами. Сам Дима выглядел неважно, устало и бледно, но, кажется, больше он был взволнован состоянием Данила, потому что смотрел как-то напряжённо и обеспокоенно.

По виду и отсутствию дыма в квартире Данил понял, что завтра Диме на работу, поэтому решил его не напрягать своим присутствием:

— Одолжишь травку? Я… тебе потом денег скину.

— Дома курить, что ли, будешь? — спросил Дима.

— Ну да.

Дима понимающе улыбнулся:

— Проходи, если хочешь.

— Тебе же завтра на работу.

— Ну и что? — легко ответил он, не рассматривая работу как препятствие.

— Не хочу мешать.

— Ты и не будешь.

— Точно?

— Точно, — повторил Дима и отошёл в сторону.

Данил не решился сразу, но, отсчитав пять секунд, зашёл внутрь.

========== 8. 25-26.09, суббота-воскресенье ==========

Данил снял куртку и повесил её поверх синей ветровки Димы. Кроссовки стянул и оставил у порога.

— Не хочешь пить? — спросил Дима. — Или есть?

Данил задумался на секунду, но быстро понял, что укуриться он хотел в первую очередь, поэтому повёл головой влево и право.

— О’кей, — сказал Дима и прошёл в комнату справа.

Данил пошёл следом. Сел на диван и прижался к стене. Ему было дерьмово. Лёша, тварь, все силы высосал и ни разу не подумал, а насколько его россказни интересны, но и Данил не лучше, не смог сказать, чтобы тот заткнулся, или уйти. Он мог просто подняться с места, не говоря ни слова, и уйти по-английски. Яиц не хватило.

Данил сжал губы, зажмурил глаза и запрокинул голову.

Он услышал, как выдвинулся нижний ящик стенки и Дима взял пакет, как задвинул ящик обратно и подошёл к дивану. Он почувствовал, как под весом Димы тот прогнулся и как он оказался рядом с ним. Будто почувствовал тепло, исходящее от тела, хотя через плотную форму это однозначно было невозможно.

Когда Данил открыл глаза и опустил голову, Дима протягивал самокруток.

— Расскажешь, что случилось?

— А с чего ты взял, что случилось? — отбрыкнулся Данил и хотел достать зажигалку, но понял, что оставил её в куртке в прихожей.

Дима протянул свою, предвосхищая нужду.

Данил неуверенно взял её.

— Ну, ты не очень выглядишь.

Данил поджёг косяк и втянулся.

— Я просто устал.

Он отдал зажигалку Диме, а Дима сидел сбоку и смотрел ровно на Данила. Ему делалось неуютно, хотелось отвернуться от Димы, будто только один его взгляд мог заставить Данила выложить всё начистую.

Он вздохнул и заметил, что Дима так и сидел с зажигалкой и самокруткой в руках.

— Ты не будешь? — спросил Данил, кивая на его руки.

— А, — Дима оживился и проморгался пару раз, потом опустил голову – посмотрел на свои руки. — Я забыл, — нескладно улыбнулся и взял косяк в рот.

Данилу сначала показалось, что Дима настолько хочет его выслушать, что готов ради этого быть трезвым, а дело вот в чём оказалось. Это его рассмешило. И рассмешило как-то гаденько.

— Я не знаю, — начал Данил, посмеиваясь. — Просто херня одна случилась, вот и всё.

— А что за херня? — Дима подполз ближе.

— А ты почему не переодеваешься? — перевёл разговор Данил. — Не парит, что одежда провоняет?

Дима свёл брови и поджал губы.

— Мне не до этого.

— А до чего?

— До тебя. Ты себя, ну, странно ведёшь. И выглядишь. Странно.

— И всё? — смутился он.

— Ну, не всё, но всего мне мозгов не хватает передать.

Данила поражала честность Димы в вопросе оценки умственных способностей, он было хотел сказать, что Дима далеко не дурак, просто травка так на него действует, но передумал, Дима это и так знал, зачем говорить то, что ему известно?

Вместо этого Данил затянулся и особое внимание уделил косяку.

— Я у тебя уже столько скурил, — сказал он, — надо бы реально заплатить, а то нехорошо получается.

— Да забей ты, — наклонился к нему Дима, — мне не жалко. Мне, ну, твоей компании хватает – очень даже хороший обмен.

— Ну, так-то я тоже твоей компанией пользуюсь.

Дима задумался.

— Я забыл, что ты слишком, ну, умный.

Данил посмеялся. Ему было действительно смешно. В глазах Димы он представлялся гением, хотя на деле он был самым обычным, ничем не выделяющимся человеком, но для Димы… он был кем-то другим.

— Улыбаешься, — сказал Дима и сам улыбнулся.

Данил заметил, что он стал свежее выглядеть, будто к лицу прилили краски, и усталость немного рассосалась.

Всё-таки, поймал себя на мысли Данил, с ним было комфортно и спокойно. Это могло быть действие травки, а могло быть и влияние Димы. Он ничего не просит взамен, спокойно отдаёт и наслаждается тем, что у него есть. Конечно, он может подбешивать, но так все подбешивают, никто не идеален: ни те, кто бесят, ни те, кто бесятся.

Данил прочувствовал улыбку на своём лице.

— Я с другом сегодня встречался. Ну, как с другом… мы в универе хорошо дружили, а после выпуска как-то стали меньше общаться. Это произошло не сразу, а постепенно, мы отдалялись друг от друга, меньше времени проводили вместе, меньше, ну, — Данил отдёрнул себя, — переписывались, встречались. Он считал, что, несмотря на это, мы до сих пор хорошо ладим, да и сейчас наверняка так считает, но я думал и думаю по-другому. Особенно после сегодня. Раньше мы как-то балансировали, совмещали… нет, мы просто общались нормально, он говорил, я говорил, как мы с тобой, — Данил показал рукой на Диму и на себя, — это же, ну, — Данил одёрнул себя второй раз, закрыл глаза, вздохнул и открыл их, — нормально так общаться, так и должны общаться люди, — Дима закивал. — Но он… он говорил только о себе и о том, что у него творится в жизни, будто это самое интересное, что может быть. Его я вообще не интересовал, будь на моём месте какой-нибудь старик или баба, он бы и им всё это рассказывал и разницы не почувствовал, а я думал, что мы, как раньше, соберёмся, проведём хорошо время, поговорим о чём-нибудь да разойдёмся, а он так бы и говорил до конца вечера, если бы темы не иссякли. Он, блядь, вывалил всю биографию за два года. И не только свою. А перед этим, — вздохнул Данил, скидывая руки, — он миллион раз написал, что у него есть дела поважнее нашей встречи. Просто потому что, — махнул Данил. — Короче, встречаться с ним больше у меня нет никакого желания. Буду игнорить до конца жизни. — Данил удовлетворённо затянулся.

Выговорился.

— Не скажешь, ну, ему об этом? — спросил Дима.

— О чём?

— Что общаться не хочешь.

Данил состроил серьёзно напряжённое выражение и посмотрел на Диму. Дима тоже спрашивал серьёзно, но выглядел проще.

— Не хочу. Пусть сам думает, что сделал. Мне уже по барабану.

— Ну ладно, — затянулся Дима. — Если тебе так легче, то ты всё делаешь правильно.

Данил усмехнулся.

— Я из-за этого припёрся к тебе травку просить, думаешь, это правильно?

— Ну, — задумался Дима, — а что в этом неправильного? Это подход к решению проблемы. Пока он не доставляет тебе, э, проблемы, значит, значит, всё хорошо. Ну, в возможных рамках. Пределах.

— Ну да, — кивнул Данил. — Пока нет проблем с этим, всё хорошо, — он не хотел признаваться Диме, что уже почувствовал проблемы. Не хотел этим отгонять его. Ведь, услышав о них, он вполне мог перестать угощать его, решив поступить «по-правильному». Данил бы так сделал.

— Но вот этот чувак, — сказал Дима, — он, конечно, неправильно делает. Походу, не знает, из чего, ну, складывается общение. Это же просто как… как, ну, — напрягся Дима, — дважды два. Типа если говорит один – это монолог, монолог не круто в компании двух, в компании двух поэтому, ну, разговор и зовётся диалогом, потому что, ну, э, человека два. Это же очевидно.

Данил умилился попытке Димы привести в пример монолог и диалог, но встретил это дело смешком. Слишком комично изъяснялся Дима.

— Вот говоришь ты всё верно, — сказал Данил, — но подача хромает на обе ноги, — он засмеялся.

Дима тоже засмеялся.

— Ну, я – не ты, мне можно, — Дима совсем не обиделся, а Данил посмотрел на него.

— Льстишь.

— Ни в коем случае! Просто ты, ну, не, не осознаёшь, насколько крут.

— Ой, блядь, — Данил положил руку на лицо, — скажешь тоже.

— А вот и скажу. То есть, ну, уже сказал.

Данилу стало легко и спокойно. Его это умиротворяло. Вот так ему нравилось. На такое общение он был согласен, пусть и с травкой.

***

— Даня, Дань, Даня, — Дима потряхивал Данила за плечо. — Даня, — повторял он вполголоса, будто всё-таки боялся разбудить.

Данил сощурился, еле разлепил веки и увидел перед собой Диму, одетого во всё ту же тёмно-серую форму.

— Мне на работу надо идти, — сказал он, пока Данил пытался выдавить песок из глаз. — Не хочу закрывать тебя, ну, в квартире. Я бы ключи оставил, но, блин, забыл, забыл, где запаска. Я могу тебя, ну, закрыть, если ты хочешь, еда, чай, кофе есть, но, наверно, тебе, ну, дома будет лучше.

— Я сейчас, — сухо сказал Данил и поднял своё тело с дивана. — Я заснул? — спросил он.

— Ну да.

— Блядь, — Данил попытался встать. Его пошатывало. — Я даже не заметил, как отключился. — Он медленно направился в прихожую. Дима вместе с ним. — Тебе надо было меня сразу разбудить, чтобы я шёл отсюда.

Данил пытался впихнуть ногу в кроссовок, но никак не удавалось.

— Забей. Хрень же, — ответил Дима и накинул рюкзак на спину. — Дать лопатку?

— А у тебя есть?

— Пока Паша не забрал, есть.

Лопатка располагалась за навесом курток. Неудивительно, что Данил её не заметил. Но и не сказать, что лопатка сильно помогала, сначала нужно было попасть в кроссовок, потом попасть ногой. Данил весь извёлся, пока обувался. Куртку взял в руки. Дима его выпустил первым. Потом закрыл дверь. Даже проверил, точно ли закрыл.

— Ну, я пойду, — сказал он.

— Ага, давай.

— Хорошего тебе дня.

— Тебе тоже.

Дима потопал вниз. Данил встал перед своей дверью. Спать хотелось неимоверно. Пить тоже. Есть – не слишком. Данил вздохнул с облегчением, ещё один приступ жора он бы не перенос. Выкурили они немного, по два косяка, и, видимо, после Данил отрубился. Данил потёр глаза и достал ключи.

Дома он кинул все вещи на пороге и пошёл на кухню утолять жажду. Двух стаканов хватило. Причём с головой.

Данил освобождённо выдохнул. Постоял несколько секунд, привык к положению и открыл холодильник.

Надо было основательно закупиться, почти ничего не осталось. Он хотел сделать это вчера, после встречи с Лёшей, даже список написал, но забыл о нём. Пошёл к Диме. За утешением. И получил его.

Почему Дима принимал его? Жалел? Поддерживал? Данилу это казалось загадкой, не может быть всё так просто, неужто он действительно не ищет никакой выгоды от отношений с Данилом? Ему и так нормально? Его всё устраивает?

Если всё было действительно так, то Данил был очень рад. Об ином варианте думать он не хотел.

В магазин сходил после того, как умылся. Домой притащил два увесистых пакета. Он был из тех людей, что закупаются разом на большой срок и спускают крупную сумму, вместо того чтобы тратить мелко и частями.

Данил распихал всё по полкам холодильника, взвешенно оценил и подумал, чего сейчас хочет. А готовить сейчас он не хотел, поэтому поставил чайник и распаковал пачку доширака. Высыпал специи, выкинул мусор и стал дожидаться чайника. Он натужно бурлил водой, выпускал пар и не мог разразиться щелчком. Данилу показалось, что прошло уж слишком много времени. Возможно, это отдохняк.

Он залил коробку и накрыл её крышкой. Перетащил на стол, взял вилку и уселся напротив окна. Было пасмурно. Кое-где на деревьях сквозь зелень проглядывались жёлтые листья. Осень наступала. Данил её не ощущал. Он привык не обращать внимание на погоду, его интересовал только прогноз и температура, как одеться и как не попасть под дождь.

Он смотрел в окно и не мог перевести взгляд. Задумался, как там сейчас Дима. Как ему самому после травки ходить на работу? Как на него смотрят коллеги? Они знают? Догадываются? Осуждают? Он говорил, что там только взрослые мужики и ни с кем из них он не общается. Возможно, они не обращают на него внимание. А он не может обратить внимание на них, потому что всё время занят чем-то своим. Всё время отходит и затупает. В таком состоянии ему вообще не до общения. Подумать о том, чтобы общаться с коллегами, – тем более. Кажется, сказал про себя Данил, они похожи. Находятся в обществе тех, кто их не устраивает. И ничего не делают для того, чтобы это исправить.

Данил опустил голову, снял крышку.

Дима не делает потому, что ему это не нужно. Ему хватает травки. А Данил не делает этого потому, что не знает как. Если разобраться, причины разные, но проблемы схожие.

Данил взял вилку и подцепил жёлтую лапшу.

Он понял, что хочет больше узнать о Диме.

После того, как Данил поел, он сел смотреть сериалы. Спать не стал ложиться. Переодеваться тоже. Было лень. Хотелось в чём-нибудь залипнуть. Он не смотрел ничего почти две недели и там изрядно накопилось. Похоже, как раз для сегодняшнего случая.

Так он просидел за сериалами до вечера, не слезая с места, потребляя серию за серией, щёлкая мышкой и кнопками клавиатуры. Он даже не вспоминал названия сериалов, писал их на автомате, открывал фиолетовые ссылки в гугле, щёлкал на нужные серии и смотрел. Было неинтересно, но и ничего другого поделать он не мог. Не хотел.

Данил поднял голову. Зачем он их смотрит, если неинтересно? Просто он не знает, что тогда делать в противном случае. Если не смотреть сериалы, то что? У него не было знакомых, с которыми он бы мог провести время, у него нет хобби, которое заняло бы его, он не чувствует, что хочет чем-то заниматься, ведь это требует времени, внимания, самоотдачи, погружения, изучения, только перечисляя, Данил уже утомился. У него нет столько времени. У него нет столько сил на это. Поэтому сериалы – простой, хоть и не излюбленный выход. То же самое с музыкой – затыкаешь уши и отключаешь мозги. Слушаешь и лежишь без дела.

Данил вздохнул. Он определённо не знал, как жить свою жизнь. Он ощущал себя ребёнком, которому в руки дали смешанный кубик Рубика и сказали собрать, а он в душе не чаял, что нужно делать, как его собирать и как в итоге он должен выглядеть.

Данил опустил голову, актёры в сериале о чём-то переговаривались, Данил не воспринимал это, зато он отчётливо воспринял щелчок замка. С лестничной площадки. Он мигом подорвался и прилип к глазку. Дима вернулся.

Данил резко открыл дверь. Он увидел, как Дима вздрогнул и повернул голову в его сторону. Глаза, как всегда, ошарашены.

— Привет, — на выдохе первым сказал Данил.

— Привет, — улыбнулся Дима. — Отдыхаешь?

Данил кивнул, хотя отдохнувшим он себя нисколько не чувствовал. Скорее, напряжённым. И так весь день.

В руках у Димы был огромный, заполненный продуктами пакет.

— А я, ну, с работы только, — сказал Дима, — ну, — он посмотрел на Данила, вставшего на пороге своей квартиры без тапочек и выглядевшего так, будто он чего-то хочет. Чего-то ждёт. У Димы была только одна мысль: — По косячку?

Данил был рад это услышать.

— Я сейчас, — сказал он и пошёл за тапками, а Дима крикнул ему в след:

— Я есть хочу! Подождёшь?

— Ага!

========== 9. 26-01.09-10, воскресенье-пятница ==========

— Ну, как ты сегодня? — спросил Дима.

— Я? Ну, нормально, а что? Выгляжу так же странно?

Данил удивился вопросу. Почему Дима это понимает и подмечает? Разве не он из них двух должен меньше видеть? Разве не в этом суть употребления травки? Как, будучи наркошей и обдалбываясь всё время, он сохраняет рассудочность лучше, чем у большинства трезвых людей? Данил чистосердечно не понимал.

— Выглядишь… более-менее, — ответил Дима, снимая куртку, — не идеально, но, но вполне себе, — он похихикал. — Не могу, ну, объяснить. Чувствуется, что у тебя, ну, э, не всё в порядке. А как объяснить, ну, я без понятия.

Что-то на уровне интуиции, подвёл Данил, проходя в комнату Димы. Сам Дима сказал, что переоденется, быстро перекусит и подключится к нему. Если Данил хочет, он может уже начинать. Данил не хотел. Без Димы это ощущалось неправильно. Неестественно. Непривычно.

Хотя вчера он был уверен, что будет курить, даже если будет один. Хорошо, что так не вышло, решил он. Было бы совсем гадко.

Данил услышал, как заработала стиралка: как подавалась вода и крутился барабан, услышал, как Дима затопал на кухню, открыл и закрыл холодильник, как заработала микроволновка, как в итоге дзинькнула, как Дима хлопнул дверцей и затопал к Данилу. У него были громкие шаги.

Дима переоделся в толстовку и шорты, в руках была тарелка с бутербродами. Он завалился рядом с Данилом.

— Ничего не достал? — спросил Дима.

— Ну, это же твой дом, не буду я в нём лазить.

Дима облизал пальцы, выпучив глаза на Данила.

— Да? — он был удивлён. — Ну, тебе можно, всё-таки… не первый день, ну, этим занимаемся.

Дима оставил тарелку на диване и сполз на пол, подбираясь к ящику стенки. Данил заметил, что самокруток почти не осталось. Значит, скоро, Дима снова встретится со Стёпой.

— Бери, не стесняйся, — Дима кинул пакет на диван и сел рядом с тарелкой.

— Не буду, — улыбнулся Данил и открыл пакет. Достал по косяку себе и Диме. Но без него начинать не стал, дождался, когда он пропихнёт в себя бутерброды. — Ты хоть жуёшь?

Дима с усилием проглотил кусок.

— Не получается. Но я уже, ну, привык. Раньше желудок болел, ну, э, всё время, теперь уже нет.

«Ну надо же», — подумал Данил и решил, что так поступать с собой не будет.

Когда Дима отложил на край тарелку с крошками, Данил достал зажигалку. Прикурил и заметил, как к нему с косяком в губах пододвинулся Дима. Данил снова чиркнул зажигалкой, Дима зашипел самокруткой и выпустил дым. Данил зачарованно смотрел на вздымающиеся силуэты и полуприкрытые Димины глаза.

— Я тут подумал, — сказал Дима, — надо, ну, сделать дубликат ключей.

— Зачем? — не понял Данил.

— Ну, чтобы как утром не было. Мне было так, ну, неловко, неловко тебя будить. Типа… ты бы мог, ну, поспать, — взмахнул рукой Дима, — а мне пришлось, э, будить. В твой же выходной, блин, это отстойно.

— Да ничего, — успокоил его Данил, — сам виноват, что отключился. А тебе разве Паша ключи не возвращал? От квартиры.

— В том-то и дело, что возвращал. Ну, я ему сразу сказал, что, ну, не хочу, чтобы он был в квартире, пока меня нет. Ну, он бы точно от травки бы избавился, — посмеялся Дима. — Ну и он понял это. Спокойно ключи отдал. И я их, ну, э, куда-то дел. Забыл. Вот. Поэтому нужна запаска. — Дима приставил руку ко рту. — В следующий раз, если, ну, заснёшь, заснёшь, всё будет нормально.

— Я постараюсь всё-таки этого не делать, — затянулся Данил вместе с Димой. Глубоко. Основательно. И вместе они выпустили дым, перемешивая его меж собой.

Дима с улыбкой на это смотрел. А Данил смотрел на довольного Диму. Не мог от него оторваться. Не мог пропустить мимо глаз то, как он меняется, оживляется, приобретает краски и становится более расслабленным и свободным. Данил надеялся, что тоже становится таким, что травка и ему помогает избежать того, о чём он не хочет думать.

— Это, конечно, запоздалый вопрос, — начал Данил, — но тебе в квартире не жалко курить? Всё уже наверняка провоняло. Хозяева квартиры ничего не скажут, если придут с проверкой?

Дима озадаченно свёл брови и похлопал глазами.

— Это моя квартира.

Данил подавился.

— Се-серьёзно?

— Ну, не официально моя, но да. Её тётка моя, ну, э, купила. Пару лет назад решила поработать заграницей, ну, в Италии, надо было, чтобы за квартирой кто-то присмотрел, ну, и сказала: «Чего Димочка будет квартиру снимать, пусть, ну, в моей, простаиваться не будет». Вот. Митенька. Она меня Митей называла. Ну, забываю, — Дима вскинул брови, — что Митя тоже моё имя. Вот. Ну, как переехала, так и осталась там, живёт, открытки присылает. Могу показать. Вот. Если она неожиданно вернётся, будет, ну, конечно, конечно, херово, но пока не собирается, — Дима заржал. — Пользуюсь, пока могу.

— Офигеть, — только сказал Данил. — Повезло тебе.

— Несказанно, — торжественно произнёс Дима и закрыл глаза, затягиваясь. — На улице, кстати, холодно становится, ты заметил?

Данил тоже затянулся. Он лишь заметил, что цифры, которые показывал прогноз погоды, меньше тех, что были пару дней назад. Холода он не почувствовал.

***

С самого начала рабочей недели Данил находился в ожидании её завершения. Он ждал пятницы, как праздника, но не по той причине, что его коллеги. Те хотели пойти выпить, с кем-нибудь встретиться, они строили грандиозные планы на выходные. Данил же хотел поскорее прийти к Диме, покурить, поговорить. Он замечал за собой, что чаще думает о том, как встретиться с ним, как Дима привычно с нескладной улыбкой скажет: «Привет», и предложит перекурить, как он будет смеяться, скакать между словами, теряться, повторяя их и свои излюбленные «ну» и «э». Данила это успокаивало. В квартире Димы он чувствовал себя как дома, там, где ему рады, где его послушают, где с ним будут разговаривать.

Данил не знал, как расценивать своё состояние. Как зависимость? Настоящую зависимость, без шуток? Если да, то от чего? От травки или от общения? Или от Димы?

К нему медленно тянуло. Он был открытым и принимал Данила, он не отказывал ему и всегда был готов протянуть руку, ну, или самокрутку, ухмыльнулся Данил, это подкупало.

Каждый день, когда Данил возвращался с работы, он смотрел на дверь Диминой квартиры без номера. Хотел подойти и позвонить, услышать дребезжащую трель и шаги Димы, хотел увидеть его распахнутые красные глаза и услышать голос.

Ведь после того, как он говорил: «Здравствуйте», он говорил то, что Данилу нравилось. То, что привлекало и завлекало.

Но так же, каждый раз, как он смотрел на его дверь, он с силой уговаривал себя дождаться пятницы. Говорил перетерпеть, переждать, он не умрёт от пары дней, ничего с ним не случится, и с Димой тоже ничего не случится, он будет там и будет ждать Данила, чтобы пригласить его.

Единственный раз Данил был близок к провалу, когда во вторник на площадке заметил задымление. Он с удовольствием втянул запах, который так и манил к Диме. Данил простоял под дверью его квартиры добрых двадцать минут, уговаривая себя уйти домой и приготовиться к завтрашнему дню. Никаких «за» и «против» он не собирал, он надеялся на одно-единственное «должен», которое почти что на него не влияло. Он знал, как нужно себя вести, что нужно делать, всё было просто: надо было отойти от квартиры Димы, подойти к своей и зайти внутрь. Не забыть закрыть на замок и всё, дело сделано, но именно это сделать было сложнее всего. Он не мог противиться себе и своим желаниям, он хотел забить на работу, на свой внешний вид, на свой социальный облик и пуститься с Димой вовсе тяжкие, ведь так приятно и положительно для него это было. С этим он чувствовал себя живым, с этим он мог отложить кубик Рубика и забыть о нём, забыть о том, что его надо каким-то немыслимым образом собрать. Забыть о том, что он обязан сделать это до конца своей жизни.

Данил вдыхал сладковатый запах, положив руки на дверь Димы, будто не мог надышаться, и он действительно не мог. Ему было мало. Ему нужно было вложить самокрутку в губы и прямиком из неё получить волшебные свойства, которые затуманили бы разум и позволили нестись свободно, пребывая в одном месте.

Это было тяжело. Почти невозможно. Когда от глубоких вдохов начала кружиться голова, Данил отнял руки от железной двери и отошёл. Дал себе обещание, что обязательно придёт к Диме в пятницу.

И он так сделал. Сразу после рабочей смены пошёл прямиком к Диме, не заглядывая домой, не оставляя там вещи.

— Привет, — пьяно сказал Дима.

Он был рад появлению Данила. Данил тоже был ему рад. Однако плывущий по квартире дым привёл Данила к мысли, что он не вовремя. Опоздал. Дима уже накидался.

— Проходи-проходи, — сказал он, зазывая Данила рукой.

Данил даже опешил.

— Найдётся у меня и для тебя, ну, э, косяк-другой, ты знаешь, — заулыбался Дима.

Данил оправился. Прошёл внутрь, раскидал свои вещи по знакомым местам и прошёл в комнату Димы. Всё было опутано белой дымкой. На диване лежал пакет полный свёртков. Стало быть, понял Данил, со Стёпой Дима уже встречался. Наверняка, снова пытался укорить в том, что он чуть было не убил его.

Данил до сих пор в это не верил.

Он завалился на диван и сам достал косяк. Дима сел рядом и удовлетворённо наблюдал за его действиями.

— Нельзя? — спросил Данил.

— Можно. Походу, ты уже, ну, чувствуешь себя здесь, как, ну, как дома, дома.

— Есть такое, — улыбнулся Данил и рассмотрел самокрутку. Он никогда её не разглядывал. — Сколько ты уже выкурил?

— Блядь, не вспомню, — закинул голову Дима, — немного с утра, немного, ну, днём, и один вечером.

Количество дыма говорило о том, что вечером был не один, но подстрекать Данил не стал. Только взял губами косяк и достал зажигалку.

Магическим зельем дым травки влился в его организм, и Данил расслабил плечи, обмякнув на стене. Он посмотрел на Диму. Дима сидел, склонившись, и подпёр щёку рукой. Наблюдал за Данилом.

— Что? — спросил он.

— Не, ничего, — продолжал улыбаться Дима, — подумал, что… ну, это прозвучит тупо, но я, ну, э, рад, рад тебе. Думал, придёшь ли ты сегодня. Ну, пятница всё-таки. Уже привык, э, ну, что ты приходишь, приходишь.

Данила взяло за живое. Дима ждал его. Он давно не слышал этих слов. Даже от родителей, они перестали такое говорить ещё тогда, когда он учился в универе. Поняли, что сын не будет мотаться туда-обратно только ради предков, вот и перестали.

Данил даже взгрустнул. С родителями у него были хорошие отношения, ему бы самому хотелось видеться с ними почаще, но повседневная рутина не отпускала.

Если они ещё узнают, что он пристрастился, то ничего хорошего не получится. Поэтому лучше пока быть на расстоянии. Чтобы они ничего не узнали.

— Ты загрузился, что ли? — спросил Дима.

Данил проморгался, подтянулся телом и сжал косяк. Сделал глубокий вдох.

— Да так, подумал о херне.

— О том друге? Который, ну, не друг уже?

— Нет, — Данил затянулся, — я о нём вообще не думаю. Будто его и нет, — посмеялся Данил. — Так хорошо.

— Это хорошо, — поддержал Дима.

— А ты, — Данил кивнул на пакет, — не будешь?

— Я только что выкурил. Хочу, ну, подождать немного, — он протёр веки. — Или ты, ну, хочешь, чтобы я, того, ну, присоединился?

— Не знаю, — замялся Данил. — Так непривычно. Обычно ты первым начинал, а я как-то подхватывал твой настрой. А теперь надо без тебя.

— Ты неплохо справляешься, — похихикал Дима, — я скоро присоединюсь, не беспокойся.

И эти слова действительно успокоили Данила. Дали ему право свободно курить и получать удовольствие от приходящего и накрывающего с ног до головы расслабления.

— Кстати, — сказал Дима, — включишь свою музыку? Я, ну, всё думал о ней, и стало интересно, интересно вот, что ещё ты слушаешь. Это прикольно.

Данил достал телефон, залез в вк и включил песню, первую сверху. Увеличил громкость и положил его рядом с пакетом.

— Спасибо, — сказал Дима, прикрывая глаза, а Данил понял, что не может перестать на него смотреть, что-то, что тянуло к нему, так и продолжало тянуть. Дело было не в его квартире, не в травке, не в общении, а в нём самом.

Данил затянулся, попытался спрятать куда-то свободную руку, но не нашёл куда. Автоматически потёр бедро.

Пепел падал прямо на одежду, но Данила это не трогало. Он хотел докурить один косяк и начать следующий, поэтому вместо Димы смотрел на пакет, на молнию, за свой телефон – обложку альбома с кучевыми облаками и сидящим на них человеком, на движущийся голубой ползунок, на свою руку, а потом снова поднимал голову и смотрел на Диму.

Данил убрал руку ото рта и немного пододвинулся к нему. Дима это заметил. Посмотрел с улыбкой, а Данил смотрел на него пьяно и не мог решить, не мог понять, что он хочет сделать, что он собирается сделать, поэтому быстро затянулся и опустил взгляд. Чтобы Дима ничего не понял, ничего не заметил. Самокрутка быстро кончалась. Ещё две затяжки и останется один фильтр. Данил хотел их растянуть на весь вечер и хотел скурить за секунду.

Он снова посмотрел на Диму, тот смотрел на него, как обычно, своими удивлёнными красными глазами, в которых серые радужки выделялись сильнее и, кажется, будто бы светились.

«Бред какой-то, — подумал Дима. — Глаза не могут светиться».

А вот люди вполне могли. Фигурально. И Дима… Дима светился, когда видел Данила, когда с ним разговаривал и что-то рассказывал сам. Это Данилу нравилось. Значит, не он один получал удовольствие от общения, не он один пользовался этими отношениями, но, возможно, он один хотел от них чего-то другого. Данил вспомнил, Дима говорил, что как Пашу он его не рассматривает.

Данил сильно затянулся, выдохнул дым и затянулся снова. Оказалось, что затягиваться нечем. Данил посмотрел на пустой фильтр. Дима зашевелился, вытянул из пакета два косяка, один для Данила, другой для себя.

Данил посмотрел на его руку, целенаправленно протянул свою, точно хотел взять самокрутку, но вместо этого накрыл ладонью руку Димы. Она была влажной и горячей. Данил не дышал. Он не понимал, что делает.

— Дань? — спросил Дима. И голос его был до жути привлекательным, хоть и звучал заторможенно, повторял слова, застревал между ними, пусть и звучал, действительно, как у торчка, Данилу он нравился.

Данилу, похоже, весь Дима нравился.

Он вздохнул, подсел немного ближе к Диме и оказался буквально напротив его лица. Дима же этому нисколько не удивился. Нет растерянности или озадаченности, только рот приоткрыт. Данил потянулся к нему, чувствовал, как дыхание разбивалось о кожу. Он облизал свои губы и остановился в паре тщедушных миллиметров.

— Я… я не хочу связывать себя с торчком, — честно сказал Данил.

Дима посмеялся.

— Да, — он кивнул, — я бы тоже не хотел, — и говорил Данилу прямо в рот, обдавая жаром.

Но это совсем не отталкивало, наоборот, магнитно притягивало. Данил не решался. Боялся. Но чего, уже не понимал. Он и так с ним связан, у них уже есть отношения, совсем не те, которые он имеет ввиду сейчас, но они уже есть, он уже связан, и так просто эту связь не разорвать.

— Я не уверен, что хочу это делать, — ответил Данил.

На фоне слышны выстрелы. Из телефона.

— Не делай, если не хочешь, и делай, ну, если хочешь. Я не против.

И это для Данила стало разрешением. Он загрёб Диму и впился губами в его. Они были мягкими, податливыми, а язык вялым. Он совсем не подстраивался под Данила, позволяя ему делать то, что он сам считал нужным. А Данил не знал даже, сколько ему нужно, как далеко он хочет зайти, где ему нужно остановиться. Он и не чувствовал границы дозволенного. Держал Диму за выбритый затылок, дышал в его лицо и упивался поцелуем, но, когда он закончился, сказал:

— Нет, наверное, это… ошибка.

— Ничего, — успокоил Дима. — Я понимаю.

— Блядь, — но Данил не отпускал его, прикоснулся лбом к его лбу и закрыл глаза, — я не знаю, что делать.

— Ну, можно ничего не делать, — сказал Дима. — Разве это, ну, не самое лучшее?

Данил и близко не знал, как будет лучше. Он дышал через рот. Он хотел снова поцеловать Диму и поцеловал. Тот не мог ответить, не мог поймать его ритм, но положил свои руки на его плечи. Данила прикосновения, поглаживания возбуждали, они отсылали в мозг колкие импульсы, от которых внутренние органы стягивались. Настолько сильно, что Данил чувствовал, как теряет рассудок. Он был пьян.

— Извини, что так, — сказал Данил.

— Ничего, — повторил Дима, тяжело дыша.

Данил чувствовал его в своих руках, чувствовал его дыхание и сердцебиение. Оно громыхало, а дыхание шумело в ушах.

Данил опустил руки, но так и не смог убрать их с Димы. Он погладил его по шее, спустился по плечам к талии, с талии на бёдра. Остановил ладони на границе, где шорты прикрывали ноги.

— Я не знаю, что делать, — повторил Данил, смотря вниз.

— А что ты хочешь? — спросил Дима на ухо.

— Не знаю. Просто, блядь, не знаю. — Данил сжал Димины ноги. Потом забрался пальцами под шорты. Грудь Димы поднялась.

— Я не уверен, что у меня, ну, встанет, — прошептал Дима.

— Почему? — спросил Данил, трогая его кожу. — Из-за травки, да?

Дима кивнул.

— Но я попробую?

— Я не против.

— Почему? — спросил Данил с улыбкой и сжатыми бровям. Он не понимал его поведения, как и своего собственного. — Почему ты разрешаешь мне это делать?

— Ну, потому что… ну, разве я могу выбирать? То есть, ну, могу отказаться? У меня и так никого нет, а ты… тебя… блядь, я не против, правда, я не хочу от этого, ну, отказываться. Мне хорошо, правда. Мне… мне это нравится, — Дима положил руку на пальцы Данила. — Но из-за травки… я типа… немного импотент. Я даже не помню, когда последний раз, ну, дрочил. Вообще. — Дима закусил губу, а Данил подумал, что это сексуально.

— Давай попробуем, вдруг получится.

— Ладно, — кивнул Дима.

— Хорошо.

Данил положил руку на пах, прощупал член Димы и поцеловал в губы.

========== 10. 02.10, суббота ==========

Ничего не получилось. У Димы так и не встал, зато встал у Данила. Дима помог ему своими руками. Его прикосновения были верными и отзывались у Данила положительным фрикциями. Данилу давно не было так хорошо.

Утром он проснулся от музыки. Телефон крутил её всю ночь. Данил обнаружил, что опять отключился, на этот раз рядом с Димой, почти сгребая его в объятиях.

Он аккуратно выпустил его, вытягивая руки. Взял телефон и отключил музыку. Дима спал крепко. Данил уже не чувствовал нужды. В комнате стоял спёртый запах травки. Данил сполз с дивана и попробовал открыть дверь балкона. Влился прохладный воздух. Данил оставил дверь на микропроветривание. Сам огляделся и тихо прошёл в коридор. Нашёл ванную, перед этим открыв дверь в маленькую кладовку, заполненную коробками, и ополоснул лицо. Глаза почти не покраснели. Он отряхнул руки и пошёл на кухню. В ней он ещё ни разу не был.

На столе с одного края лежало два батона, завёрнутых в целлофан, рядом стояло три банки с вареньем, с другого края стояла ваза, заполненная конфетами и печеньем. Около чайника стояли коробки с чайными пакетиками, сахар в банке, соль, перец, кофе и жестяная банка с вилками и ложками.

Данил посмотрел в чайник – воды на двоих хватит, и поставил его кипятиться. Из шкафа сверху достал себе крайнюю, прозрачную кружку. Тарелки стояли в порядке увеличения размера и глубины. В другом шкафчике на нижней полке стояли специи, а на верхней – синяя сумочка с белым крестом, должно быть, там лежали лекарства. Данил закрыл шкафчик и достал пакетик с чёрным чаем. Ещё раз огляделся и решил, что может съесть несколько бутербродов с вареньем и закусить печеньем. Как-то Дима предлагал, стало быть, можно считать, что его предложение распространяется и на сегодня.

Когда закипел чайник, Данил полностью залил кружку. Прихватил чайную ложку и сел за стол. Из пакета с хлебом достал три кусочка и завернул обратно. Он действовал согласно правилу Димы: взял – положи на место.

Из трёх вареньев он выбрал клубничное и намазал его на хлеб. Оно оказалось приторно сладким, но утоляло аппетит.

Ночь выдалась хорошей, задумался Данил, глотая варенье с ложкой. Никогда не думал, что дойдёт до такого. И Дима оказался не против. Тогда его слова не насторожили, настроение не располагало, но сейчас – они волновали.

«У меня и так никого нет», — знакомые слова, бьющие по больному. Насколько часто Дима сам задумывается о том, что он… один? Что, несмотря на треволнения Паши, большую часть времени Дима теперь проводит в одиночестве? Неудивительно, что он хотел бы не расставаться с Пашей. Если верить его рассказу, отношения у них были хорошие, даже не срались, наркотики – буквально первая и последняя капля, которая раскидывала каждого по своим углам.

«Наверное, так можно сказать и про меня, у меня тоже никого нет», — заглотил ложку Данил.

Паршивое чувство.

Данила отвлекли тяжёлые шаги. Дима встал. Данил услышал, как он открыл дверь балкона. По всей видимости, постоял немного, а потом пошёл в коридор. Его шаги становились громче. Дошли до Данила. Данил не успел повернуться. Дима обнял его за плечи со спины, прижимаясь щекой к уху.

— Я могу так сделать? — спросил Дима.

— Так ведь ты уже, — заметил Данил.

— Могу перестать, — спросонья его голос звучал ещё медленнее. — Ты как?

— Я… я прекрасно, — Данил сам не ожидал от себя такого ответа и выпил чая.

Дима отпустил его, потрепав по плечу, обошёл стол и сел напротив. Глаза были сощурены.

— А ты есть не хочешь? — спросил Данил.

— Хочу.

Как-то Данил ему не верил. Он вспомнил себя после травки и это было ужасное чувство, Дима же держался ровно, как обычный человек, который ничего не употребляет.

— В холодильнике картошка есть, будешь? — спросил он, потирая глаза.

— Я наелся, думаю, — ответил Данил, кивая на варенье.

Дима нехотя встал, чуть заваливаясь телом вперёд, но выпрямляясь, и с силой отлепил дверь холодильника. Та забренчала стеклянными банками на дверце. Дима вытянул глубокую сковородку и поставил её на стол.

— Извини, — промямлил он. — Сил не хватило.

В это Данил верил.

— Может, помочь? — просил он.

— Всё о’кей, — Дима показал сомкнутые в круг большой и указательный пальцы.

Из шкафчика достал тарелку, а из банки около чайника – вилку. Вилку уронил на стол и свободной рукой протёр лицо.

— Тебе точно нужна помощь, — сказал Данил, вставая и забирая у Димы тарелку. Тот даже не сопротивлялся. Только сонно посмотрел на него и слабо улыбнулся.

— Спасибо. Ты этот, ну, как его, джен-джен-т-льмен, — захихикал он.

Джентльменом Данил себя не считал. Ни с какой стороны.

Он убрал крышку со сковородки, взял лежащую внутри лопатку и спросил:

— Сколько тебе?

— До краёв.

Сначала Данил подумал, что это шутка, потому что Дима взял самую большую и глубокую тарелку.

— Серьёзно?

А Дима посмотрел так, будто ничего необычного не сказал.

— Ну да, — ответил он, не моргая. — Жрать же хочется.

Данил покивал головой и наложил до краёв. Лопатку положил обратно в сковородку, а тарелку поставил в микроволновку на холодильнике. Сковородку тоже убрал сам. Холодильник был забит под завязку, совсем не так, как у него.

— Достань ещё кетчуп, — попросил его Дима. — Он на дверце.

На дверце чего только не было: и джемы, и соусы, и банки с разным содержимым, Данил даже не стал читать, что там, только искал глазами красную упаковку с надписью «Кетчуп», остальные игнорировал. Нашёл почти тогда, когда дзинькнуламикроволновка.

— Спасибо, — сказал Дима.

Данил поставил перед ним кетчуп и тарелку.

— Ты точно, ну, не будешь?

— Точно, — ответил Данил и съел ещё ложку варенья.

Дима не обманул. Как бы Данил не сомневался, он опустошил тарелку за десять минут.

— Куда в тебя столько лезет? — Данил был поражён.

— Не знаю, — доел последнее Дима. — Просто лезет. Я после травки, ну, вообще аппетита не чувствую. Ну, то есть не аппетита, а… как это назвать? Ну… блин, вот есть аппетит, типа голод, а есть противоположное ему.

— Насыщение, имеешь ввиду?

— Да. Да! Ты гений. Насыщения нет. Ем и ем, жру и жру, а оно будто, ну, в желудок не попадает. Там будто дырка. Ну, всё куда-то мимо идёт.

— Звучит как проблема, — подвёл Данил.

— Травка – это одна сплошная проблема, — засмеялся Дима. — Но я, ну, не против.

Дима встал и захватил с собой тарелку. Помыл и сразу убрал в шкаф, вилку поставил в банку. Приложил руку к чайнику и шикнул, одёргивая её. Данил не успел предупредить.

Себе Дима сделал кофе с тремя ложками сахара. Вернулся к Данилу.

— Какие планы на день? — спросил он.

— Выгоняешь? — ответил Данил.

— Не, — посмеялся Дима, — подумал, что у тебя дела могут быть, ну, кроме меня.

— Да ни хера я не хочу делать.

— Даже… со мной, ну, быть?

— С тобой хочу.

Дима выдохнул, потом улыбнулся.

— Ну, приятно.

Данилу тоже было приятно. Он сомкнул руки на кружке.

— Я хотел тебе кое-что рассказать, — произнёс Дима.

— Что же?

— Ну, я не знаю, как к этому, э, ну, подвести. Я об этом недели две думаю. Тоже, ну, хотел чем-то перед тобой похвастаться.

— А я хвастался перед тобой? — пытался припомнить Данил.

— Ну, ты умный. Ты этим, ну, не хвастаешься, но это видно. Мне завидно. Тоже хочется, ну, показать, что у меня есть. Помериться достоинствами, так сказать.

Данил посмеялся.

— И что это за достоинство такое?

— Я уверен, это прозвучит как бред обдолбанного наркомана, но это, ну, правда. Хоть это и впрямь будет бред обдолбанного наркомана. — Сам Дима заржал. Понимал, как это по-идиотски звучит. — Короче, это… это, ну, причина, по которой я наркоманю.

— Разве ты не сказал мне?.. Соврал?

— Ну, типа того. Сказал неправду… То есть правду, но не до конца, — Дима вытянулся на стуле и тронул ноги Данила.

— А почему это достоинство? — совсем запутался Данил.

Дима смотрел на кружку перед собой. Покачивал ногами. Сжимал и отпускал губы.

— Я, короче, могу видеть то, что, ну… видят другие.

Данил нахмурился.

— Ну, я тоже так могу, — не понял он.

— Не, не так, конечно, мы с тобой, ну, можем видеть одно и то же небо, вот эту самую кухню, стол, стол перед нами, но я про то, что… ну, я, — нескладно улыбнулся Дима, заранее смущаясь собственным словам, — я могу видеть это, ну, э, глазами другого человека.

На Данила он не посмотрел, а Данил смотрел вовсю на него.

— Не понял, — сказал он. — То есть… то, что вижу я, можешь увидеть ты?

Дима кивнул.

«Бред какой-то», — подумал Данил.

— Знаю, знаю! как это звучит, но, смотри, это, ну, могли бы быть пустые слова, если бы, ну, э, я бы не мог сказать: «Давай проверим», — он посмотрел на Данила. — Хочешь? Я докажу, что это правда.

У Данила встало дыхание. Дима говорил серьёзно. Похоже, именно с таким видом и такой интонацией он сказал когда-то Паше уходить, и тогда Паша понял его намерения.

— Давай, — согласился Данил. — Что надо делать?

— Ну, ты можешь просто что-то написать в телефоне, а я, ну, тебе это прочитаю. Только надо немного подождать, пока я, ну, «подключусь», подключусь к тебе. Когда я не обдолбан, ну, это получается.

— Хорошо, — загорелся Данил. — Давай. Сколько тебе времени понадобится?

— Не знаю, я, ну, я давно этого не делал. Может, несколько, ну, минут? Пойдёт?

Данил кивнул. Маленькое развлечение. Если Дима не сможет, если слова и в самом деле окажутся словами обдолбанного наркомана, несмотря на то что сейчас он трезв, они вместе просто посмеются этой несуразной ситуации. Данил знал, у наркоманов есть такая черта – врать обо всём и сразу. Причины разные, враньё тоже имеет различные формы, и в зависимости от склада характера это враньё проявляет себя массой интересных способов.

Данил улыбнулся. Весёлое времяпрепровождение.

Он посмотрел на Диму. Тот немного опустил голову и смотрел перед собой. Взгляд бессмысленный. Немигающий. Он встревожил Данила. Будто Дима перед собой ничего не видел.

Прошло две минуты. За это время Дима не моргнул, но напрягал брови и веки. Данил видел, как они поднимались и опускались, видел, как дрожали глаза, подрагивали ресницы, а потом Дима сказал:

— Всё.

Данил вздрогнул. Достал телефон и открыл пустую заметку. Он даже не придумал, что написать. Нажал на экран, вылезла клавиатура. Ничего в голову не лезло. Он посмотрел на Диму, попытался оценить его состояние и не придумал ничего лучше, чем напомнить ему о том, с чего завязалось их общение:

«Если ты будешь неосторожным тебя повяжут мусора».

Дима засмеялся. Очень громко.

— Ты говорил это. Ну, когда мы… поговорили впервые.

Данил почувствовал будоражащий холод.

— Но это не то, что я написал, — улыбнулся он, пытаясь взять бурлящее в груди беспокойство под контроль.

Дима самоуверенно улыбался. Именно это Данил чувствовал в его лице.

— «Если ты будешь неосторожным, тебя повяжут мусора», – вот что там написано. Давай дальше.

Данил замер, будто окоченел. Даже если Дима мог предугадать, что он написал, процитировать это – совсем другое дело.

«У тебя серые глаза».

— Ты заметил? — спросил Дима. Данил неодобрительно посмотрел на него. — Да понял я, понял, «у меня», то есть «у тебя серые глаза».

Как Дима почувствовал, что Данил смотрит на него и при этом подгоняет, Данил себе совсем не представлял. Дима, как повесил голову, так её не поднимал. Его глаза не двигались. Он заметил это периферическим зрением?

«Я закончил экономический университет. Факультет экономии и финансов».

Дима повторил слово в слово.

— Блядь, — сказал Данил и поднялся со стула. — Я сейчас, — он ушёл в комнату Димы.

Не мог в это поверить. Думал, есть какая-то уловка, где-то там есть какое-нибудь зеркало, в которое Дима поглядывает, но, понимал Данил, это невозможно. Дима сидел неподвижно, смотрел в стол, он ничего не мог увидеть, только если… не видел в самом деле.

Данил почувствовал себя совсем дураком, когда залез под покрывало.

Он услышал Димин смех.

— Хорошее решение! — крикнул он Данилу.

Сидел на кухне. Никуда оттуда не перебрался. Да и даже если перебрался, увидеть то, что напечатает Данил под одеялом, – невозможно.

«Скажи-ка дядя ведь не даром».

— «Скажи-ка, дядя, ведь не даром»! Это я знаю! Скажи-ка, дядя, ведь не даром Москва, спалённая пожаром, французам отдана? Ведь были ж схватки боевые, да, говорят, ещё какие! — Дима продолжал смеяться. — Что я помню!

«Заметался»

— Заметался!

«пожар голубой»

— Пожар голубой!

«Предвижу все»

— Предвижу все!

«вас оскорбит»

— Вас оскорбит!

Данил откинул покрывало и закрыл заметки.

— На этом всё? — спросил из кухни Дима.

Данил признал своё поражение:

— Всё!

Это правда.

Это, чёрт его дери, правда.

Дима видит. Может видеть то, что видят другие. Но как это возможно? Разве это не из рода фантастики? То есть, если на самом деле существуют экстрасенсы и медиумы, значит, существуют люди, подобные Диме?

Данил услышал шаги. Дима заглянул в комнату.

— У тебя лицо, ну, конечно, хорошее, но у Паши, у Паши был тот ещё пиздец! — Дима залез на диван. — Он вообще ни в какую не хотел в это, ну, верить.

— То есть ты ему рассказал?

— Ну конечно! Тебе никак не мог, ну, удержаться, как, по-твоему, я своему парню мог не рассказать?

— Но это… это какая-то, блядь, магия, — Данил указал ладонью на телефон.

Дима засмеялся. Он был безоговорочно доволен собой.

— Именно, читерство и обман, — Дима улыбнулся.

— Как это возможно?

— Не знаю, — он пожал плечами. — Просто возможно.

— И давно это у тебя?

— С седьмого класса.

— Охереть, — никак не мог удержать своего неверия Данил. — Но как? Я ни черта не понимаю.

— Я тоже, не волнуйся, — Дима погладил его по плечу. — Это просто есть.

— Но, подожди, если тебе, тебе надо было, как ты сказал? «Подключаться»? Почему ты куришь травку? Это же не вяжется.

Дима замер. Слегка сжал свою руку на плече Данила.

— Ну, это… это продолжение истории. — Бойкость Димы погасла. Он опустил плечи и убрал свою руку. — Очень долго я мог только так: старательно думал, ну, о человеке и подключался к нему. Видел, ну, то, что видит он. Я так дохера контрольных списал. И в универе всё было, ну, нормально. Я время от времени пользовался этой… ну, этой силой, что это ещё? Поддерживал навыки… тратил время, но на пятом курсе я начал видеть… видеть то, что, ну, видели другие.

— То есть? В чём разница?

— Смотри, я вижу то, что ты, ну, видишь в настоящий момент, я не могу увидеть, что там было или будет, но потом, потом вот смог. Ну, я начал видеть то, что было. И это я не мог контролировать. Оно просто случалось… Когда я подключаюсь, я перестаю, ну, видеть то, что должен видеть я сам, я вижу чужими глазами, ну, не своими. — До Данила дошло. — А если перестаю, то не вижу ничего, ну, вокруг. А ещё вот эта хрень… она, э, происходила сама собой, везде. Могла произойти, ну, на паре, дома, на дороге, на трамвайных путях, везде, ну, абсолютно везде, и я ничего не мог с этим поделать. Понимаешь? И ладно бы, я бы привык, если бы это были разовые штуки, то есть появилось и исчезло, но это, это было несколько раз на дню. Ну, каждый день. Каждый день я видел что-то из жизней других людей. Видел то, чего не хотел видеть. Это, конечно, ну, могли быть приятные вещи, типа сюрприза на день рождения, какие-то красивые пейзажи, моря, ну, горы, но могли быть, ну, и орущие в лицо родители, драки, ножевые ранения, ссоры, битая посуда, и ещё какое-то дерьмо, я просто не мог, — Дима начал задыхаться. — Как я ещё мог с этим справиться? Ну, я терпел, терпел пока мог, — Дима потёр кулаком под носом, — я думал, что, ну, смогу, смогу это контролировать. Как получилось до этого. Но я не смог. А потом Стёпа сказал, что я, ну, слишком нервный, сказал, что знает, что мне может помочь, ну, успокоиться. Сказал, что по дружбе на дрянь меня садить не будет, — Дима ухмыльнулся, — сказал, что я могу ему верить, ну и… я поверил. И, — Дима посмотрел в глаза Данилу, кажется, его собственные покраснели сильнее, — это помогло, — он вздохнул. — Просто всё пропало. — Он снова потёр под носом. — И стало так хорошо. Ты не представляешь. Без всех этих картинок, я наконец-то смог, ну, просто жить, просто видеть то, что должен. И вот так всё началось. Я знаю, ну, что подсел. Что это херово. Это зависимость. Но у меня нет лучшего варианта. Если бы он был, я бы, конечно, ну, выбрал, выбрал его, а не это. Но разве кто-то знает, что лучше? Я вот нет, — Дима сложил руки на локти и поглаживал себя. — Ну, что думаешь?

Данил молча почесал штанину.

— Думаю, думаю, что это пиздец.

Дима потёр глаза. Улыбнулся. Но улыбнулся не как раньше от самодовольства, улыбнулся от безысходности.

— Получается, ты… не говорил об этом Паше? Да? Он бы тогда понял, почему ты подсел.

Дима сжал улыбку. Качнулся вперёд и закивал.

— Я не мог ему сказать.

— Почему? Разве… ты не верил ему?

— Верил, но, — Дима всхлипнул, — я не мог… просто не мог ему сказать, что увидел. Мне бы ведь, ну, понадобилось бы подтвердить, что я, ну, вижу прошлое… и я вот у Паши тоже увидел. Если бы я ему сказал об этом, он бы… ну, он бы не вынес, — Дима снова протёр глаза и подавился вздохом, — это плохая вещь. Очень плохая вещь. Он бы знал, что это правда, и ничего не смог бы сказать мне, ну и это бы всё только испортило. А я… не хотел, не хотел делать ему плохо. Пусть лучше я буду плохим и наркоманом, чем он.

Данил не мог смотреть на Диму. Становилось тяжело. Ничего не осталось от его задорного нрава. Показалась настоящая проблема. Похуже того факта, что Дима курит. И в этом… в этом Данил был абсолютно бессилен.

========== 11. 02-03.10, суббота, воскресенье ==========

— Он же… не убил человека? — Данил не знал, что говорить.

— Не, — Дима держал слабую улыбку, — если бы убил, он бы, ну, бобро… блядь, добро… добро-по-ря-до-ч-но отсидел бы срок. А здесь так не выйдет. Не та вещь.

Данил понял. Это не то, о чём Дима будет говорить. Значит, Данилу не надо об этом думать.

— А я, честно, думал, что дело в родителях, — признался он.

— А они-то здесь причём? — спросил Дима.

— Ну, знаешь, все проблемы идут от родителей и их воспитания.

— Не гонишь? — посерьёзнел Дима.

Данил даже не поверил ему.

— Ну да.

— У меня с родителями норм отношения, — задумался Дима, похоже, он переключился. — Конечно, о травке они, ну, не знают. Думаю, тут никто рад не будет. Но вообще… вообще да, — кивнул Дима, — у меня с ними всё норм.

Данил выдохнул и потёр ногу.

— Ну, здесь всё несколько сложнее, чем кажется на первый взгляд.

— А как должно быть?

— Наверное, стоит начать с того, что всё, что есть в тебе, закладывается чуть ли не до твоего рождения, ещё в момент зачатия.

— Да ну!? Как? Меня же тогда даже, как, ну, как клетки, блин, нет. Как это может влиять?

— Да нет, смотри, как клетка ты уже существуешь в матери и отце, только раздельно, логично ведь? — Дима насупил брови, но кивнул, немного заторможенно. — Тут, скорее всего, имеет значение настрой родителей на будущего ребёнка. Был он запланированным или нет, как они справились с этой новостью или нет, ну и, короче, смотри, просто всё, что вливают в нас родители, никуда не уходит, а закрепляется оно лучше всего тогда, когда ты ещё ничего не знаешь. То есть когда? Когда ты только родился. У тебя просто другого выхода нет, запоминаешь всё, что дают, потому что ничего лучше всё равно нет. Понимаешь?

Дима выглядел загруженным. Много думающим, переваривающим и, кажется, не в состоянии справиться с информацией.

— Ну, типа понимаю, да. Звучит-то, звучит, ну, логично. Типа… но я не понимаю.

Данил закрыл глаза. Потом улыбнулся. Это больше похоже на Диму.

— Забей, это так, информация не к месту.

— Не-не! — запротестовал Дима. — Расскажи ещё. Может, пойму.

— Мне, к слову, чтобы это принять, понадобилось полгода.

— Полгода?! Почему?

Данил даже не знал с чего начать. Поэтому пришлось начать с основ, которые были известны ему. С прародителей. С Фрейда, рассказал о психологических защитах, о строении личности, о возрастной периодизации, рассказал о других направлениях, о видении личности Эриксона, о его периодизации, потом рассказал о сценариях Бёрна.

По лицу Данил видел, что у Димы голова кипит от обилия имён, терминов и новой информации.

— И это ты всё выучил, ну, на своём факультете… экономии и финансов?

Данила это улыбнуло.

— Нет, это я читал в свободное время.

— Гений, блядь, я говорил. Я это говорил! — завалился на спину Дима. — Ни хера непонятно, но очень интересно. У меня мозг, ну, опух. Я тебе отвечаю.

— У меня самого только так и пух, когда я это читал. А понятнее мне тогда особо не было.

— Но ты же разобрался! Блядь. Не, я бы не смог. Всё, что, ну, сложнее того, что… ну, есть вокруг меня, я не понимаю.

— Говорит человек со сверхспособностями.

«Да уж», — подумал довольно Данил.

***

В воскресенье у Димы работа до обеда. Он сказал, что, как вернётся, зайдёт за Данилом. Если тот не против столько времени с ним проводить. Данил не против. Это было лучше того, чем он занимался до.

Неожиданно пришло сообщение от Лёши. Предлагал встретиться на следующей неделе. В пятницу. Выпить. На пятницу, как и на субботу, и воскресенье, у Данила планы уже были, поэтому он со спокойной душой написал, что занят. Что там после ответил Лёша, Данил не смотрел. Только он понял, что из одного кружка социальных связей он перебежал в другой. Но, пока этот круг работал и не барахлил, никаких проблем не было. А как начнутся – чего Данил совсем не хотел, – он перебежит в другой. Возможно, это уже будет не круг социальных связей, а круг зависимостей, в котором медленно и постепенно он будет утопать.

Данил представил, как, не общаясь с Димой, потребляет травку, а потом переходит на что-то потяжелее, чтобы чувствовать больше эмоций, чтобы чувствовать себя, а потом потребляет, чтобы не чувствовать себя говёно, и на этом заканчивает свой круг.

Данил вскинул брови.

Совсем неблагоприятная перспектива. Такой он постарается не допустить. Если он когда-нибудь прекратит общение с Димой, он прекратит и закидываться. Всё просто.

Обычно перед встречей с Димой Данил не думал, о чём они будут говорить и будут ли вообще, всё происходило само, или Дима давал толчок диалогу, но сегодня вести хотел Данил, он хотел узнать ещё немного об этой странной Диминой способности. Он даже заготовил вопросы заранее, чтобы не потеряться. С этой штукой хотелось ознакомиться получше. Может быть, если понять, как она устроена, получится взять её под контроль? Получится… сделать так, чтобы Дима ничего не видел, если сам того не хотел? Это было бы замечательно, размечтался Данил.

Дима пришёл после четырёх.

— Задержали, — устало сказал он, потирая глаза. — Хочешь есть? Я, блядь, просто с голоду подыхаю.

Они перешли в квартиру Димы.

— У меня со вчера картошка осталась, больше… да, больше я, ну, ничего не готовил. Если хочешь, ну, там пельмени есть, вареники, манты, э, яйца, бекон, и что-то ещё. Точно есть что-то ещё, — говорил Дима на пороге.

— Ты разуйся сначала.

Похоже, Дима не совмещал два действия сразу, если одно из них было не курение травки.

Дима замолчал и разулся.

— Блядь, мне в душ надо, — сказал он. — Подождёшь? — ему не нравилось, что приходится говорить об этом Данилу после того, как он сам его позвал. — Извини, я что-то затупил.

— Ничего, — улыбнулся левым краем рта Данил. — Я уже потихоньку привыкаю.

— Блядь, ты слишком хороший, — Дима прилип к его руке. — Или это уже, ну, слишком?

— Не знаю, — честно ответил Данил.

О том, что произошло вечером пятницы, они не говорили. Никак не обсудили.

Данил почесал затылок, а Дима снял куртку.

Стоит ли об этом говорить или всё понятно и так? А что, собственно говоря, понятно, Данил не представлял. Возможно, пока Дима не задаётся такими вопросами, он может тоже не задаваться.

— Картошки немного, ну, вроде как. Но, наверно, пополам как раз хватит. Добавь себе чего, ну, что найдёшь. Можешь не стесняться, — Дима погладил Данила по руке и ушёл в ванную.

Данил пошёл на кухню. Достал из холодильника глубокую сковородку и оценил, что именно для Димы значит «немного». Его «немного» было «абсолютно нормально» для Данила.

Он отложил себе половину и поставил тарелку в микроволновку. Димину порцию трогать не стал. Вдруг как раз он захочет чего-то добавить, раз ему «немного». Он точно так сделает, был уверен Данил. Чем была вызвана эта уверенность, он не представлял, возможно, вчерашней порцией. В норме люди столько не едят.

Через две минуты микроволновка издала «дзинь», и Данил достал перегретую тарелку. Ещё через минуту из душа вышел Дима, в шортах и белой футболке с черепом и синими розами.

— Кайф, — сказал Дима, закидывая полотенце на дверь. — Тебе точно хватит? — спросил он у Данила, заглядывая в его тарелку.

— Поверь, хватит, — ответил Данил.

— Ну ладно.

Сам Дима залез в холодильник, достал пачку сырокопченого бекона и тройку яиц. Сковороду поставил на плиту, из нижнего шкафчика достал подсолнечное масло, плеснул немного и убрал обратно. Включил плиту, повозил лопаткой по сковороде и достал разделочную доску. Положил несколько шматов бекона и разрезал их на четыре куска. Когда картошка зашкварчала, Дима скинул бекон с доски и быстро разбил три яйца, перемешивая всё это дело. Потом кивнул сам себе, убавил огонь и прикрыл крышкой. Нож и доску тут же помыл, скорлупу выкинул, бекон убрал в холодильник.

Данил наблюдал и думал, как при общей заторможенности всех систем, Дима двигался так просто и правильно? Кажется, он даже не задумывался над тем, что делает. Автоматизм на высшем уровне.

— Всё-таки хочешь? — Дима поймал его взгляд.

— Нет. Нет. Просто задумался.

— А, снова твои мысленные, ну, собрания. И что на повестке, ну, э, дня?

— На повестке, — Данил распробовал на вкус слова и картошку – она оказалась сладкой. Дима пересел со сковородкой за стол. — Эта твоя сила.

— А если я скажу, что, ну, всё это выдумал?

Данил закрыл глаза и свёл брови.

— Блядь, тогда вопросов ещё больше. Как бы ты тогда это провернул? — Данил посмотрел на Диму.

Тот пожал плечами:

— Дым и зеркала?

— Ага, скрытые камеры.

— Враньё, — Дима заглотил вилку, — это сложно.

Данил сделал вид, будто понял этот переход.

— Насчёт этой твоей силы… не знаю, поможет это или нет, но, может, если мы разберёмся в ней, то сможем что-нибудь придумать?

— Или ты, — улыбнулся Дима, прищуривая глаза, — мне-то, ну, уже всё известно, и я, ну, прекрасно, прекрасно знаю, что за чем идёт.

— Ну да, — кивнул Данил, — но, мне кажется, где-то должен быть выход.

— Не может не быть, да? — Дима звучал довольно.

А между периодами этого довольства он быстро совал в себя картошку и, почти не жуя, проглатывал.

— Как это случилось в первый раз?

— Само собой, — ответил Дима. — А, или ты, ну, про ситуацию? Ну, — Дима отвлёкся от еды, кидая взгляд на стену. — Короче, в седьмом классе у нас появилась, ну, группа, маленькая, из трёх человек, они были, ну, типа задирами. Всех доставали. Меня тоже. Ну, э, — Дима посмотрел на Данила и склонил голову, — из-за глаз. Они же, ну, стрёмные. Взгляд тупой. Всегда такими были. Ну и они не могли за это, ну, не могли не… не зацепиться. Доставали каждый день. Но только, ну, э, словами. Они просто бесили. Не больше. Ну и в какой-то момент, я шёл по коридору, один, ну, подставил подножку, и я упал… Это так выбесило, типа, ну, последняя, последняя капля была. Я посмотрел на него… а почему-то увидел себя. — Дима сделал укус. — У меня возникло только, ну, две мысли. Всего, блядь, две мысли! «Глаза реально стрёмные», — он вытянул указательный палец, — и «почему я вижу себя?», — оттопырил средний. — Они тогда подумали, что я, ну, я из-за них так странно смотрю… ну, я был… удивлён? Только сильнее. Вот. Я типа слышал истории, что люди, ну, могут на себя типа со стороны посмотреть. Но я не думал, что так, ну, буквально. Я сначала подумал, что это, ну, об этом. А потом подумал, что не, не может так быть. И потом дома уже пытался, ну, это повторить. Битый час думал о Жеке и ничего не вышло. Забил. На следующий день, ну, попробовал снова. Только уже часа два…

— Хера.

— Ага. Мне, ну, надо было дохрена времени, чтобы, ну, э, «подключиться». Ну и получилось. Увидел, как он с мамкой срётся. Потом ему сказал об этом. Типа, заёбывай свою мамашу, а не меня. Он, правда, нихера не понял. А я думал, что, ну, хорошо ответил, — Дима закинул картошку в рот. — Ну вот, это был первый раз.

— И потом только по твоему желанию… ну, ты видел?

— Нет. Сначала нет. Я вообще, ну, не понимал, как это работает. Чё там к чему. Просто бах – и вижу, чего видеть не должен. Но я только потом, потом вот допёр, что это связано, ну, с тем, что я общаюсь. Не, не общаюсь, ну, типа, щас, — Дима засунул в рот несколько вилок, проглотил, напряг глаза и выдохнул. — Типа чем крепче отношения, тем это проще провернуть. Ну, в лучшие времена, в самые лучшие, — с усмешкой проговорил Дима, — чтобы подключиться, ну, к Паше, надо было секунды две.

— Две? — поразился Данил.

— Ну, может, три. Короче, очень мало. Стоило подумать и всё, я уже вижу как он. То же было со Стёпой. Ну, мы раньше жили вместе. Поэтому много были вместе. Часто, ну, общались, и всё такое. Ну и я тренировался, понимал, что там к чему. Так случайно узнал, что, ну, он наркоту толкает. Увидел в клубе, колёса какие-то гнал, — похихикал Дима. — Вот так.

Дима довольно вздохнул и принялся есть. Чуть ли не остервенело. От такого дикого аппетита скромный аппетит Данила затухал.

— А ко мне две минуты подключался, — продолжил он, периодично жуя, — это довольно немного, да?

— Вообще да. Довольно, ну, быстро даже. Учитывая, что, ну, я… я давно этого не делал. Думал, ну, не получится. И буду как дебил выглядеть, — Дима посмеялся, собирая последнее со сковородки. — А, может, было бы лучше, ну, если бы был дебилом. — Дима начал шкрябать по дну вилкой, поддевая пригорелые кусочки.

Данил смог только посочувствовать ситуации.

— Но, знаешь чё, — улыбнулся Дима. — Я сначала, ну, конечно, этой силой для себя пользовался, типа ответы подсмотреть, ну, узнать что-то, а потом начал думать, что, ну, я бы мог помочь людям. Типа вот бывают же похищения, мне дали фотки того, кого похитили, я, ну, настроился, и увидел, где этот чел. Описал местность, и всё, ну, готово – поехали спасать. Или дали фотки похитивших, а я такой к ним, ну, подключился, увидел, что надо, доставил информацию, а ей, ну, воспользовались как надо. Короче, видел себя где-то, ну, э, в полиции, на месте какого-нибудь нештатного специалиста по супер-загадочным вопросам. Охуенно же? Типа кто-то экстрасенсов зовёт, и я типа, ну, был бы своим экстрасенсом, который вот точно может, ну, инфу поставлять. Ну а поскольку я такой один – я бы зарабатывал, ну, наверно, неплохо. Как думаешь?

— Думаю, ты смотрел далеко вперёд, — улыбнулся Данил. — Хорошая ведь перспектива была.

— Вот именно, — ахнул Дима. — «Была», блядь. Если бы не это дерьмо… блядь, ну ты представляешь? Девять лет я нихуя не видел, а потом это дерьмо началось. Так, блядь, через ещё десяток я будущее, блядь, начну видеть и вообще, ну, с катушек слечу.

— Полагаешь, может дойти и до будущего?

— Ну, я просто – думаю так. Несерьёзно. Будущее – это же то, что, ну, не случилось. А я не вижу того, что, ну, не случилось. Это невозможно. Вот если бы был чел, который, ну, видел будущее, то я бы мог, — Дима начал скакать пальцами по воздуху, — ну, подключиться к нему, и тоже бы тогда увидел. Но это же, блин, пользование чужой силой. Моя остаётся, ну, прежней.

— Думаешь, есть люди с другими способностями?

— Думаю, да. Не, вначале я думал, конечно, конечно, думал, что я один такой, — с особым удовольствием проговорил Дима, — особенный, крутой и, ну, неповторимый, а потом, как начал думать, ну, э, о помощи людям, стал думать и о том, что, ну, наверняка, есть другие. Например, один может слышать то, что, ну, слышат другие, а другой, ну, чувствует то, что чувствуют другие. Или есть микс из нас трёх, он тебе и, ну, видит, и слышит, и чувствует. Ну, прям становится другим человеком. Шкуру его примеряет. Думаю, я бы только от этого, ну, с ума бы сошёл. Это слишком.

— Погоди, — одумался Данил, — то есть, когда ты говорил, что ты только видишь, ты реально только это подразумевал?

— Ну да, — озадачился Дима. — Я что-то не так, ну, сказал?

— Просто я подумал, что ты ещё и слышишь, и видишь всё как в кино.

— В немом кино, — уточнил Дима.

— Теперь понял.

— Может, это даже хорошо. Так я хотя бы, ну, не слышу всякое дерьмо, которое идёт, ну, э, вместе с дерьмовыми сценами, — Дима отпустил вилку. — Ты наелся?

— От души.

— Давай сюда, я помою.

После того, как Дима помыл и расставил посуду, он предложил перейти в его комнату. Там уже на привычных местах занимаясь привычным делом, Данил хотел продолжить расспрос, но осёкся, когда Дима пристроился рядом и положил голову на его плечо, щекоча шею короткими волосами.

— А разрешение? — спросил Данил.

— Так ты же меня засосал, — простодушно ответил Дима, не убирая головы.

— По-твоему, между нами что-то есть?

— Что-то есть уже давно.

«Умно», — подумал, затягиваясь, Данил.

— Травка, например.

— Я так и понял, — он оттянул левый угол рта.

— Но я, я ни на чём не настраиваю. Если чё.

— В плане?

— Ну, я не думаю, что мы, ну, встречаемся после пары поцелуев и одной, ну, того, э, дрочки. Всякое бывает. Сегодня хочется, а завтра, ну, нет. Поэтому, ну, не настаиваю, — Дима потёр глаза. — И не прошу. Это всё, ну, нормально. Нормально.

Данил не знал, обрадовали ли его эти слова, ведь они снимали с него ответственность за произошедшее, или разочаровали, ведь это звучало так, будто Диме абсолютно без разницы, какой исход ждёт их отношения. Каких отношений хотел Данил, он сам не знал. Хотелось, чтобы продолжалось так, как есть сейчас. Его всё устраивает. Иногда, правда, он может потерять тормоза, но в целом ведёт себя вполне адекватно. Принуждать Диму он ни к чему не собирался. Если он не хочет, так тому и быть. С этим Данил согласен.

— А если я захочу повторить? — спросил он.

— Значит, ну, повторишь, — Дима опустил руки и закрыл глаза.

— А тебе всё равно? Это же не дело. — Дима не ответил. — В плане, есть же то, чего ты сам хочешь. Вообще. И от меня, и от жизни. Или сейчас это всё ограничивается травкой и этой твоей силой? — усмехнулся Данил. — Наверное, меня бы тоже только это парило. Как от этого сбежать, куда бы с этим податься… Слушай, я тут подумал, может, стоит попробовать с каких-нибудь успокоительных средств? Если ты сам ещё не пробовал. Ведь надо в первую очередь нервную систему затормозить, верно? Для этого можно использовать всякие разные средства. Начать, ну, с какого-нибудь пустырника или валерьянки, посмотреть, как подействует. Если никак, то подключить какие-нибудь расслабляющие травы или таблетки, которые можно принимать без участия врача. Ну, а если и это не прокатит, сходить уже к специалисту за рецептом. Например, транквилизаторы?.. Транквилизаторы, да? Наверное, они в этом случае должны как-то подействовать. В плане, подействовать как надо. Наверняка, что-то сделать можно, как смотришь на это? — Данил опустил голову и посмотрел на Диму. Он не реагировал. — Дим? Дима?

Данил помахал рукой перед его глазами.

Заснул.

========== 12. 03-04.10, воскресенье-понедельник ==========

Данил посидел немного, покурил, а потом прикинул, что, если он будет ждать, когда Дима проснётся, у него плечо отнимется, поэтому, докурив, аккуратно, поддерживая, уложил Диму на диван. Самокрутка в пальцах потухла. Данил отложил её, подумал, что ещё сделать, и укрыл покрывалом. Сам сидел рядом без дела, смотрел на Диму.

Что в нём привлекало, он так и не определился. Так и не разобрался, и не то чтобы он сильно пытался. Возникали единичные вопросы в голове, но они быстро сходили на нет. Не было желания обмусоливать тему. Видимо, всё так, как сказал Дима. «Сегодня хочется, завтра – нет». Но должны ли этим ограничиваться их отношения? Или, наоборот, с этим тезисом им предоставлена большая свобода действий?

Когда нет обязательств, человек чувствует себя развязно. Когда их слишком много, он ущемлён.

Данил и близко не представлял, к чему хочет стремиться. Наверное, к золотой середине. Когда есть отношения с рядом обязательств, но которые не сковывают по ногам и рукам. Хотел ли он этого именно с Димой? Пока что ответ отрицательный. С Димой было хорошо так, как есть сейчас. Без проговаривания, без определения, без чётких рамок.

Данил протянул руку к Диме. Замер. Подумал, может ли он это сделать. Потом подумал, а почему не может? И слегка потрепал того по плечу.

На лице образовалась улыбка. Только нежностей Данилу не хватало.

Он встал с дивана, захватил фильтр и выкинул его на кухне. Постоял там, попримерялся. Оглядел комнату. На холодильнике по рядам висели магниты. Из разных городов. С поздравлениями разных праздников. Возможно, они принадлежали не Диме, а его тётке. Так казалось Данилу. Ведь на его собственном компьютере не было ни одной наклейки. Вообще нигде не было ничего лишнего: ни каких-то побрякушек, растений, заметок, мусора – всё было стерильно чистым и прибранным.

Данил вернулся в комнату к Диме. Он подошёл к стенке и заглянул за стекло. Книги Пратчетта, Геймана, Толкина, Мартина, Фрая – Дима, по крайней мере, был поклонником фэнтезийного жанра. Ещё он любил необычной формы коробки и сосуды. Почему он решил их собирать, что ему в них нравилось? Такое хобби? Типа коллекционирования, да? Наверное, каждому нужна хотя бы маленькая и простая, но отдушина.

Данил понял, что ощущает тоску. У него ничего подобного нет. Его даже коллекционирование не привлекает. Он хотел открыть дверцу, достать одну из бутылок, рассмотреть, но его спугнула трель звонка. Он впервые слышал её в квартире, а не за её пределами. Она звучала громче и ещё более искажённо.

Данил взглянул на Диму. Он продолжал спать. Сам пошёл в прихожую и посмотрел в глазок. Перед ним стояла рослая фигура в длинном бежевом плаще. И фигуру, и плащ Данил признал – это был Паша.

Наверное, связал на ходу Данил, они договорились, что сегодня Паша придёт за вещами.

Данил не знал, что делать: идти будить Диму, открыть самому или проигнорировать. Всё-таки дом не его, распоряжаться здесь он ничем не мог, пускать едва знакомых ему людей – тем более.

Паша снова нажал на звонок.

Но Дима был настолько усталым, что отрубился, даже не докурив косяк. Наверное, он простит Данилу вольность? К тому же такую, к которой сам подвёл. Надо было хоть сказать, что он ждёт Пашу, так бы Данил не стал разбираться с этим сейчас.

Наверное, забыл. Скорее всего. Дима много вещей забывал.

Данил открыл дверь до того, как Паша позвонил в третий раз.

Сначала он выглядел растерянным, потом напряжённым. Сжал челюсти и надвинул брови на глаза.

— А ты ещё кто? — спросил он совсем не дружелюбным тоном.

Данил подумал, что он встрял в проблемы. Буквально одним своим действием.

Он хотел разбавить атмосферу, поэтому набросил улыбку.

— Данил. С одной «и». Дима сейчас спит, но, как я знаю, ты пришёл за вещами, да? Можешь забрать их тихо?

Паша выглядел несобранно и разбито. Он не знал, как реагировать. Однако, стоило ему принюхаться, как он определился со всеми реакциями:

— Куришь с ним?

— А тебе какое дело? — Данил не собирался развозить конфликт, но отчитывающая интонация ему совсем не приглянулась.

— Большое, — выдохнул Паша. — Так это он из-за тебя?.. — не закончил, предполагая, что всё и так ясно.

Данилу тоже много чего было ясно.

— Даже если из-за меня, то какая тебе разница?

Эти слова негативно повлияли на Пашу, его лицо исказилось от злости. Он взял Данила за грудки.

— А ты не охуел? — спросил Данил, перехватывая его руки. — Почему тебя продолжает парить то, чем Дима занимается? Тебе не кажется, что он бы не стал этого делать, если бы ему это не было нужно?

Паша лишь цыкнул.

— А почему меня это не может парить? — выдавил он, вперяясь глазами в Данила. — Ты даже не знаешь, кто я такой.

— А ты уверен? — ухмыльнулся Данил левым углом рта. — Я, блядь, довольно много знаю о тебе. Ты любитель толкать пустословные дифирамбы о том, что наркотики – это плохо. Он, по-твоему, совсем тупой и этого не понимает? Ты за кого его держишь? Ты хоть раз сам подумал спросить у него, почему он этим занимается?

Паша оскалился и тряхнул Данила.

— Не говори, если не знаешь, — зашипел он, — я спрашивал и спрашивал много раз, а он лишь: «Так надо. Так надо». Если он не тупой, то он знает, что это не то, что надо.

— Блядь, ну понятно, — зазнался Данил, — просто ты оказался не тем человеком, которому он мог довериться. Вот и не говорит.

Это только раздраконило Пашу, и Данил понял, что сказал так зря.

Он сжал руки Паши, одёргивая его от себя.

— Короче, забирай, что тебе надо, и проваливай. Я не собираюсь с тобой кокетничать. Если ты хотел что-то сделать для него, уже бы сделал.

Паша опешил от наглости, с которой говорил Данил. Он не знал, что говорить, и медленно принимал вид проигравшего. Он открывал рот, но ничего не произносил.

— Уходи, а, — надавил Данил. — Потом скажешь ему что надо. А сейчас не до этого.

С этим, по всей видимости, Паша согласился. Он толкнул Данила в плечо и подошёл к двери, за которой открывалась маленькая каморка. Из неё он достал две коробки. Взял в руки и направился к выходу. Перед этим бросил взгляд на Данила. Осуждающий, это он пронял сразу. Сам помахал на прощание рукой и закрыл дверь на щеколду. В глазок смотреть не стал. Там, наверняка, ещё стоял Паша, может быть, даже думал, что за недоразумение произошло.

Данил выдохнул.

Только препираний с бывшим хахалем ему не хватало.

За свои слова отвечать он не боялся, он боялся наговорить лишнего. Тем более что уже сказал. Мог и про Диму сказать, и про эту его силу.

Данил вернулся в комнату. Подумал, что надо это дело перекурить.

— Он ушёл? — сипло спросил Дима, а Данил вздрогнул.

— Блядь, Дима…

— Извини, — ответил он.

Данил посмотрел. Он всё ещё лежал на боку, как Данил положил его, и держал глаза закрытыми.

— Я думал, ты спишь.

— Ну, почти. Я… ну, вроде отрубился, потом… э, вроде всё чувствовал, но не… не мог пошевелиться, — Дима заёрзал под покрывалом. — Это было мило.

— Что? — не понял Данил.

— Про дифи… дифирамбы. Сам, ну, хотел ему про это… про это как-нибудь сказать.

— А чего не говорил? — Данил сел рядом, продавливая диван.

— Ну, — Дима разлепил глаза, — думаю, что ещё, ещё можно всё объяснить, вот.

— Он не поймёт, — сказал Данил. — Пока ты не скажешь ему как есть.

— Ну, может, всё-таки… раньше же, раньше-то работало.

— Ну не знаю. Он ведь уже не тот человек. Да и ты тоже.

— О чём ты? — спросил сухо Дима и посмотрел на Данила.

Данил отвёл взгляд.

— Забей. Ни о чём.

***

Прогноз погоды не соврал, обещанный вечером дождь агрессивно пролился. Зонт не особо помогал, а дикий ветер только и делал, что вырывал его из рук. Данил еле добрался до дома. Кроссовки и джинсы насквозь промокли. Чертыхаясь, он зашёл в подъезд, отряхивая зонт и разбрызгивая капли по стенам.

— Почему ты не скажешь?! — разнёсся сверху мужской голос.

«Кто-то срётся», — закатил глаза Данил.

— Я уже всё сказал! Что тебе ещё надо объяснять? — ответил второй голос, и Данил сразу признал его.

Данил сиганул по лестнице, перепрыгивая через ступени.

— Скажи, это из-за него? Да? — вопрошал Паша. — Он тебя принуждает?

Данил добежал до лестничной площадки третьего этажа. Квартира Димы была открыта. Паша стоял в мокром пальто, с него текло, сам он держал дверь открытой. Смотрел на Диму. А Дима держался за ручку двери, желая потянуть её на себя, с опущенной головой и видом ребёнка, которого отчитывают за пущую мелочь. Он услышал Данила, поднял взгляд, а глаза – зашуганные и виноватые. У Данила припекло в груди.

Паша проследил взгляд Димы и повернулся к Данилу.

— Отъебись от него, — сказал Данил, впихиваясь между Пашей и Димой.

— Тебя это не касается, — ответил Паша.

— Нет, блядь, касается. Раз приплетаешь меня. Допустим, из-за меня, из-за меня он курит, и что дальше? Запретишь ему со мной общаться? Он не маленький ребёнок, сам знает, что ему лучше, — твёрдо выговорил Данил, смотря в глаза Паше. Тот злился больше. — И дверь отпусти. Он не хочет с тобой разговаривать.

— А какого хера ты это решаешь? — распалялся Паша.

— Да потому, что это видно! Или ты слепой?

— Дань, — тихо сказал за спиной Дима, не решаясь тронуть его.

— Знаешь, — выдохнул Данил, — он о тебе большого мнения, — он кивнул в сторону Димы, — а вот я нет. И мне вообще побоку, какие рожи ты будешь строить и что говорить. Пока я здесь, ты его доёбываться не будешь. Ясно?

Паша с насмешкой вздохнул.

— И что ты здесь защищаешь? — спросил он. — Ваше наркоманское сообщество?

— Спасибо за идею для названия, — оскалился Данил. — Да, блядь, наше наркоманское сообщество. Не нравится? Проваливай. Никто тебя здесь не держит и не ждёт.

—Дима, — Паша полностью проигнорировал слова Данила и посмотрел за его плечо. — Я надеюсь, ты одумаешься. Пока не поздно. Я… я хочу верить в лучшее. А ты, — он посмотрел на Данила, — у меня тоже никакого уважения не вызываешь.

— Ну и похуй, — огрызнулся Данил.

— Дим, — обратился Паша, но ничего после не сказал. Он бегал глазами от Димы до Данила и обратно. Задавал себе вопросы или думал, что ещё сказать, чего он ещё не говорил, но понимал, такого нет, он уже всё сказал. И не один раз. — Ладно, я потом уже… зайду, — сказал он и ушёл.

Зашаркал ногами. Медленно спустился по лестнице. А Данил по-прежнему стоял в дверях, настороженно заглядывая в лестничный пролёт и вслушиваясь, надеясь, что шаги не станут громче.

Они становились только тише. Данил услышал, как открылась дверь подъезда и захлопнулась ветром.

— Даня, — позвал его Дима.

Данил выдохнул и закрыл глаза.

— Зайдёшь?

Данил зашёл, потом сообразил, что весь промок, и сказал, что сейчас вернётся. Дома оставил вещи и переоделся. Дима за ним не закрыл, оставил дверь приоткрытой, поэтому Данил прошёл и уже сам закрыл на щеколду.

В квартире было темно. Нигде не горел свет. Дима сидел в своей комнате. Данил нащупал выключатель.

— Не включай, — попросил его Дима. — Глаза болеть будут.

— Что с тобой? — спросил, подсаживаясь, Данил.

Дима прижимался спиной к стене, одной рукой поддерживал локоть, а вторую держал у рта. Смотрел в стенку. Выражение Данил не мог вычитать.

— Не надо было, — Дима заговорил неожиданно громко, — не надо было… ну, ничего говорить.

— Почему? — не понял Данил. — Разве он не доставал тебя? Что мне надо было делать? Уйти?

— Нет. Не знаю, — Дима отвернулся. — Просто не надо было… ну, не так…

— Я не понимаю. А как надо было? Сюсюкаться с ним? «Паша, сжалься над нашим обществом!», так надо было? Я не понимаю.

Дима не ответил.

Данила припекало.

— Я не считаю, что не прав. Это ты с ним… ты с ним всё сюсюкаешься, вместо того чтобы сказать, как есть. Он же тебя заебал. Верно? Может, он и заслужил того, чтобы ты, ну, сказал о том, что увидел. Как считаешь? Поставил бы его на место.

— Даня, блядь! — рявкнул Дима, поворачиваясь к нему. А глаза сердитые. — Ты не понимаешь, вот и не лезь.

— А чего я не понимаю? — Данил завёлся вместе с ним. — Мне сказать, как ты выглядел? Будто тебя шпыняют как малолетку! Ладно, блядь, в следующий раз не буду обращать внимания и свалю к чёртовой матери. Ты этого хочешь?

— Нет! — тут же выпалил Дима. — Я не знаю. Не знаю, чего, ну, хочу. Но не этого. Просто… не этого, — его голос снова стал тихим, а голова опустилась. — Просто… блядь, — вздохнул он, прижимаясь к коленям.

Данил отвёл взгляд и тоже перевёл дыхание.

— Супер, наша первая ссора, — сказал Дима.

— Блядь, ты щас серьёзно?

— Серьёзно, — буркнул он.

Данил и впрямь ещё никогда не слышал, как Дима повышает голос, и не видел, как он злится. С его чуть выпученным глазами эмоция выходила абсолютно нещадящая – безумно преувеличенная.

— Без ссор, ну, отношения – они… ну в этом, как его, — пытался подобрать слово Дима, а Данил уже знал его:

— В застое.

— Да, вот оно. В застое, — Дима скатился по стенке и лёг на бок.

— Только нужны не ссоры, а конфликты.

— А в чём разница? — голос Димы звучал обессиленно.

— Когда конфликтуете, необязательно повышаете голос или обзываетесь. Конфликт – это вообще универсальный способ взаимодействия, когда сталкиваются две противоположные точки зрения.

— А мы, ну, ссорились или конф… э, ну, конфликтовали?

— Больше похоже на первое.

— Это сильно, ну, плохо?

— Без понятия, — Данил достал подушку и подложил под спину. — Это, наверное, так, как есть. Но я считаю, что ты реально слишком мягок с Пашей. Думаю, словесной взбучки он заслужил.

Дима засмеялся.

— Взбучки, да… мы с ним почти никогда не ссорились. Прям вообще. Я думал, это нормально. Всё обсуждали. Так много, ну, разговаривали. Было так… ну, хорошо.

Данил закатил глаза. Возможно, ещё очень долго Дима не сможет ничего высказать Паше, цепляясь за то, что было между ними.

— Скучаешь по тому времени? — спросил Данил.

— Ещё бы! Ты даже, ну, наверно, не представляешь. Ну, не знаю просто, как у тебя с отношениями было. И как там всё было. Просто думаю, если бы всего этого, ну, можно было бы избежать, я бы, ну, всё для этого сделал. А так… наверно, со стороны, ну, выглядит так, что я творю хуйню. Вот Паша и не понимает. Думает себе, ну, э, всякое. Тебя даже приплёл, — Дима положил ладонь на лицо. — Ну, наверно, это от, э, безысходности.

— Поэтому тебе и надо ему всё рассказать. Тогда бы он отъебался.

— Даня, — строго одёрнул его Дима. — Не буду я ему ничего, ну, говорить.

— А, по-моему, стоит, — стоял на своём Данил. — Ты же не обязан ему доказывать, что начал видеть прошлое. Почему бы ему на слово тебе не поверить? Он же знает об этой твоей способности. В чём проблема? Тебе надо было с самого начала ему довериться, — Данил даже не верил, что встал на сторону Паши. По крайней мере, пытался сделать так, чтобы настроить его отношения с Димой. — Может, дело всё-таки в том, что ты ему не доверял так сильно, как думал?

— Дань, завали, — беззлобно сказал Дима. — Я знаю, что доверял ему.

— Тогда почему? — усмехнулся Данил. — Может, это ты не хочешь в нём разочаровываться?

— То есть? — приподнялся на локте Дима, смотря на Данила.

— Ну то, что ты увидел, это какая-то дрянь, верно? Сказал мне ещё, что Паша не выдержит, если узнает. Так может, это ты не выдержишь, если скажешь об этом вслух? Что он такого сделал? Понятно уже, что не человека убил и не наркоту толкал, но что может быть хуже этого? За что ещё и срок не отсидишь?

— Всё, — сказал Дима, поднимая ладонь. — Хватит. Я устал.

— Не хочешь, да, об этом говорить?

Дима посмотрел вниз, потерянно пошарился глазами, а потом обратился к Данилу:

— Да, не хочу.

— Я так и понял.

========== 13. 05-08.10, вторник-пятница ==========

После понедельника Данил к Диме не наведывался. Не чувствовал верного расположения духа. Он хотел, но ощущал отторжение. Последний их разговор вышел не тяп-ляп и закончился на том, что между ними осталась висеть неопределённость отношений. Тут не до поцелуев и дрочки, тут бы суметь заговорить как ни в чём не бывало.

Данил думал, может, он действительно чего-то не понимал? В чём-то ошибался? Но он не мог так считать, всё в его голове складывалось логично и верно. Если бы, как говорил Дима, он доверял Паше, до такого не дошло. Ну уж точно не до того, что Паша роется в поведении бывшего парня в поисках хоть каких-нибудь зацепок, привлекая к этому делу тех, кого увидел в первый раз.

Данил усмехнулся, он, конечно, сам подкинул пару гаденьких идей, а Паша сожрал их не думая. Принял как миленький. Настолько он находился в отчаянии, понимал Данил. Нормальный человек начал бы разбираться, отбирать факты, узнавать, правда это или нет, и вёл бы себя не столь вызывающе. Поведение у Паши было не лучше, чем у Данила. Но Данила это смешило. Давно он ни с кем не пререкался и не посылал никого на хуй – это было свежо. По-детски наивно и глупо, но свежо.

Конфликты, определённо, привносят в жизнь новые краски и волнения. Это Данилу нравилось. Но то, что образовалось на месте конфликта, его не устраивало. Прохладное негодование. Молчаливое сопротивление. Или так казалось только ему?

В среду он решился зайти к Диме. Позвонил три раза, но никто ему не открыл. Дима был на работе. Впервые за долгое время Данил захотел покурить. Вкус у сигарет был неприятный, но травки у него не было и он не собирался упарываться без Димы. Не хотел изменять привычкам. Надеялся, что не придётся этого делать. Надеялся, что Дима всё-таки объявится и они поговорят. Смогут поговорить побольше и разобраться в том, что случилось.

Возможно, Данилу стоило извиниться. Он, действительно, лез не в своё дело, но и стоять в стороне не собирался. Не чувствовал, что так будет правильно. Правильно было прийти на выручку, пусть и после Дима его отчитал.

Данил снова удивился тому, каким был тогда Дима. Он представлял себе его уравновешенным торчком, у которого просто нет причин злиться и негодовать. Он и не показывал таких сторон, вечно говорил «привет», желал хорошего дня, улыбался, звал покурить, в это и не вписывалось поведение сердитого человека. Не было причин быть таким. Но и Данил показал, что у него бывают такие эмоции. Такие реакции. Что он тоже умеет злиться и иногда хочет отступиться от своих слов и действий.

Он докурил и ушёл к себе. Диму дожидаться не стал. После работы он никакущий. Если Данил ему понадобится, он сам за ним зайдёт.

И он действительно зашёл, только в четверг.

— Привет, — сказал он, как только Данил открыл дверь.

Выглядел он не просто устало, истощённо. Данил в первый раз поймал себя на мысли, что Дима слишком худой, или это тёмно-серая форма на пару размеров его больше? У Димы был заплывший взгляд, на лице скованная улыбка, а руки скрещены и прижаты к телу. Он выглядел так, будто долго не спал.

— Я тут работал, — начал Дима, — ну, четыре дня. В понедельник ещё рано вернулся, а потом… ну, чё-то как-то поздно. У меня сил никаких, ну и, — он опустил взгляд. — Я знаю, что сегодня, ну, четверг и тебе завтра на работу, но, может, ты, ну, э… составишь… составишь компанию?

Данил согласился из жалости. Настолько плачевно выглядел Дима. Оставлять его одного совсем не хотелось.

Дима стянул с себя обувь, наступая носком на пятку, заваливаясь и не удосуживаясь ровно поставить её, а рюкзак и куртку кинул у порога. Пошатываясь, он побрёл в комнату. Включил свет, от которого сжался и зажмурился. Потребовалось время, чтобы привыкнуть. Данил следовал за ним. Его движения были размашисты и неаккуратны. Он присел около стенки, вытягивая нижний ящик и доставая травку, но на то, чтобы встать и дойти до дивана, его не хватило.

— Блядь, — выдохнул он, прикрывая глаза.

Данил подошёл и сел рядом.

— Может, тебе лучше поспать? — спросил он, забирая пакет из рук Димы.

— Не, лучше дунуть, — сказал он, держа веки опущенным. — Надо… просто надо.

Данил хотел сказать, что Диме лучше видно, но сам так не считал. Что-то в состоянии Димы казалось неправильным. Он ведь достаточно критичный, чтобы понимать, когда он в состоянии это сделать, а когда нет? Он и курил в свои рабочие дни, когда Данил напрашивался, а так – обычно избегал этого. Держался какого-то порядка.

Данил раскрыл пакет. Дима качался на месте.

— Держи, — Данил вложил в ладонь Димы косяк, но отпускать не спешил.

Руки у Димы были холодные. Они дёргались, будто мышцы самопроизвольно сокращались.

— Спасибо, — Дима открыл глаза и сжал пальцы Данила. — У меня тут, ну, дерьмо случилось…

— Паша?

— Не-е, — выдохнул с облегчение Дима, — не, — он улыбнулся – подтянул через силы уголки рта, — ходил чинить роутер в… ну, в эту, как её, блядь, — на лице отобразился процесс мучительного размышления, — коммуналку. Вот. В коммуналку ходил, жили там, ну, азеры или кто там, узбеки? Короче, чурки. Ну, мне так-то похуй, кто живёт, просто обратил, ну, внимание. Там было несколько детей, мать и её мужик. А у неё, ну, прям неживой взгляд. Ещё синяки. Пиздец. Я как бы, ну, пытался не обращать внимания, на работе, ну, собраться… блядь, сконцен-трироваться. А потом увидел, ну, увидел, — Дима посмотрел на Данила со всей усталостью, которую собрал за эти дни, — как он её избивает. Лупит, как неживую. А дети смотрят. У них, ну, в глазах, такой… такой испуг, а ему вообще похуй, и он продолжает, — улыбка окончательно сползла с его лица. — Это длилось, ну, несколько минут, наверно… Пиздец, короче. Я не знаю, почему она сработала. Наверно, потому что не курил эти дни… короче, мне плохо, ну, стало.

— Понятно, — Данил потряс его за руку. — Сейчас тоже плохо?

— Да, — кивнул Дима и чуть не поварился вперёд. Данил придержал за плечо. — Давно… давно, говорю, такого не было. Почему-то сейчас случилось. И ещё по пути, ну, домой. Видел людей, видел, что они делали, что они видели. Всю дорогу домой. Столько хлама. Столько дряни. Всё мутное было и чёрное, коричневое и красное. Будто, ну, в отходах. Я, ну, ничего не понимал, — Дима приложил свободную руку к глазам и потёр веки, насильно протирая кожу. — Столько всего, просто, ну, жесть, — он убрал руку, а глаза покраснели сильнее.

Данил крепче сжал его и притянул к себе. Дима уткнулся в его плечо.

— Тебе надо отдохнуть, — сказал Данил.

— Знаю. Ну, — хихикнул Дима, — это и хотел сделать. А тут ты, ну, миндальничаешь, — Дима погладил Данила по пальцам. — Мне это… ну, нравится. Так приятно.

Слова оживили Данила. Затрепыхали в нём. Значит, Диме всё-таки небезразлично то, что между ними происходит. Данил погладил по плечу, но ничего не сказал, понимал, не тот момент для радости. Когда они со всем этим разберутся, тогда и можно будет пооткровенничать.

— И ты такой тёплый, — Дима потёрся щекой. — У меня, ну, давно такого не было.

— Не было – в плане? Человека, с которым можно миндальничать?

— Ага, — кивнул Дима, шурша короткими волосами. — Паши же нет. Ну и после него, ну, никого не было. Не мог я себе такого, ну, э, позволить. И не до этого было. Вообще.

— Да, представляю, — сказал Данил. — Должно быть тяжело.

— Ну, с травкой – нет. Я обо всём этом, ну, забывал. Отключался. Было… ну, хорошо. Хорошо, блядь, было. Но я знаю, что это, ну, э, не то. Не так, как должно быть.

Всё Дима понимал, а Паша просто искал причины для его поведения и придумывал разное, опуская Диму в своих глазах, расставил для себя Данил.

— Кстати, да, — зашевелился Дима, — ты что-то про валерьянку говорил тогда.

— Что?.. А, тогда. Ты слышал? — Данил совсем забыл об этом.

— Ну так, вскользь. В полу… этой, как её, полуд-рёме. Хотел сказать, что, ну, засну, но не смог, — улыбнулся Дима.

— Мне повторить, да?

— Пожалуйста.

Данил повторил предполагаемую схему действий.

— Ты об этом прям, ну, задумался, — затянул Дима.

— Да так, пораскинул мозгами, всего-то.

— Гений! — провозгласил Дима, поднимая руку и тыкая Данила в лоб. — Не, тут недостаточно, ну, пораскинуть мозгами. Тут надо, ну, захотеть это сделать. И ты это можешь. Завидую.

— Нашёл, конечно, чему завидовать, — Данил загрёб Диму поплотнее к себе. — Ты сам ведь тоже не дурак, просто это… ну, ты понимаешь.

— Не уверен.

— Травка, — сдался Данил. — Из-за неё же ты тормозишь, больше вещей забываешь, меньше что вспомнить можешь. Это закономерно.

— Ну да, — согласился Дима. — Я уже не помню, ну, когда не… не тупил конкретно. Но, я думаю, думаю, что, ну, цель… цель оправдывает средства.

В перспективе это говорит о том, что он готов разрушить свою личность, чтобы избавиться от недуга. Чтобы жить более-менее нормально, при этом полностью исключив себя из «нормальной» социальной жизни. У него нет друзей, знакомых… любви, только воспоминания и сожаления. Данил предупредительно сглотнул. Как же они похожи. В этом и сошлись в квартире Димы.

Данил погладил его по спине, уткнулся носом в выбритую макушку и вдохнул запах. Несмотря на то, что Дима четыре дня не курил, от него всё равно пахло сладким.

— Знаешь что? — сказал Данил.

— Даже не представляю.

— Я разрешаю тебе не видеть прошлое.

Дима промолчал.

— И разрешаю его видеть, если ты этого хочешь.

— Ты это к чему сейчас? — отлип от него Дима.

— Это в книге было. Мол людям иногда не нужно разбираться в проблемах, им достаточно получить разрешение и тогда проблема разрешится.

Дима подумал над этой мыслью. Кивнул. Согласился. А потом сказал:

— Если это сработает, я тебе, ну, тут же дам.

Данил поперхнулся. На такую награду он не рассчитывал.

***

После работы Данил зашёл в аптеку. Пожалел, что не сделал онлайн-заказ, людей была прорва. Он взял талон и присел. Очередь, казалось, едва ли двигалась. Он залез в телефон. Снова написал Лёша, спрашивал про следующую неделю. Данил отказался не раздумывая и залез в гугл. Вбил названия настоек, ища похожие препараты. Возможно, придётся смешивать. Так они, скорее всего, сделают Диму спокойным и благодушным, но помогут ли при его проблеме – тот ещё вопрос. Данилу хотелось, чтобы помогло – чего он ещё мог хотеть?

Когда Дима рассказывал о том, что видел, он всегда звучал подавленно и ослабленно. Он тяжело переносил это. А кому было бы легко? Видишь то, что не должен, тогда, когда это абсолютно не надо, когда это делает тебя слепым на несколько минут. Неудивительно, что в своё время Дима стал нервным и Стёпа это заметил. Стоит отдельно поблагодарить его? Он нашёл универсальное средство, которое купировало приступы, хоть и не подозревал об этом. Жаль, у средства море побочек.

Данил сжал талон. На табло высветился его номер и номер окна. Он купил валерьянку, пустырник, корвалол и боярышник. Сначала стоит давать всё по отдельности, если не поможет, смешать. Если и это не подействует, они перейдут на таблетки. Данил надеялся, что дальше таблеток уходить не придётся.

Он вернулся домой под порывами ветра. На площадке не было запаха. Вчера они только условились, что Дима постарается не курить на пробный период лечения. Они должны узнать, что будет действовать, поэтому травку следовало исключить.

Первым делом Данил решил зайти к Диме. Он нажал на звонок, услышал дребезжащую трель и топот из-за двери.

— Привет, — выглянул Дима.

Данил принюхался. Запах отсутствовал.

— Я не курил, — ответил он.

— Я на всякий случай, — сказал Данил и прошёл внутрь, закрывая за собой.

— Не веришь мне, да? — Дима снова прижал руки к груди. Выглядел вяло. — Твоё разрешение, ну, не сработало.

Данил замер, пока развязывал кроссовки.

— Видел что-то?

— Видел, — кивнул Дима.

— Блядь, — прошептал Данил. — Это был лишь один из способов. Сегодня к следующему перейдём.

— А тебе это, я как смотрю, ну, нравится. Нравится же? — заулыбался Дима, опуская руки.

— Нет, — усмехнулся Данил, — если бы это было в моих силах, я бы по щелчку пальцев избавил тебя от страданий. А это невозможно.

— Ну-у, я не то чтобы страдаю, — завёл Дима, отводя взгляд, — это, ну, доставляет всякие… неудобства.

— Ну знаешь, — сказал Данил, сняв кроссовки, — люди много терпеть могут всякие неудобства, но не все доходят до травки. Предпочитают, ну, мучиться в одиночестве. Думают, что само пройдёт, — Данил пошёл на кухню, Дима следом за ним.

— Я тоже мучился, — заметил он.

— И сколько?

— Полтора года.

Ответ Данила ошарашил.

— Ты серьёзно? — грубо выпалил он.

— Ну да. Думал, что, ну, справлюсь, возьму под контроль. Как это было раньше. Ну, а оно не получалось. Вот и продолжалось так.

Данил вздохнул:

— Полтора года – это дохуя.

— Я думал, что, ну, пройдёт.

— Я понял.

Из рюкзака он достал пакет с настойками.

— В норме десять-двадцать капель на четверть стакана воды, — проинструктировал он.

— И как часто? — Дима взял в руки коробку и открыл её, доставая баночку.

— Может, три раза в день? Пока так попробуем. Тебе нормально будет?

— Ну, утром, днём и вечером. Справлюсь. Поставлю ещё будильники, ну, и не забуду. И на работу брать, ну, буду. Без этого же никак. Лечение должно быть последовательным и, ну, не, оно не должно прерываться.

Данил улыбнулся. Умно говорить Дима тоже умел.

— Но, знаешь, я чё очкую?

— В плане?

— Из-за травки. Ну, отходняк же может начаться. Ну, как он называется, когда ты с наркоты слезаешь? Ещё всякое дерьмо начинается… вот, боюсь, что будет херово. И я, ну, снова закурю, — Дима посмотрел Данилу в глаза.

Всё так же удивлённо, всё так же с покраснением.

Данил задумался.

— У тебя есть какие-нибудь обезболивающие? От головы, от рвоты?

— Обезбол есть, от рвоты нет.

— Я куплю, — сказал Данил. — Что-нибудь придумаем. Я почитаю. Я не знаю, что при ломке бывает, но уверен, это можно… купировать. Хотя бы постараться.

— Точно! — Дима шире раскрыл глаза. — Ломка. Вот как называется.

Данил выдавил смешок.

— У тебя много травки осталось?

— Ну, половина. Забрать, да, хочешь? — Данил кивнул. — Я сам думал, ну, попросить. Сорвусь же. Ну и… может, уже началось. Сон плохой стал… — Дима начал растирать большим палец ладонь, — не могу, ну, заснуть и потею много. Даже с открытым окном, ну, сплю. Херово, короче. Ты… ты же, ну, э, — Дима не смотрел в глаза Данилу, смотрел куда-то в его грудь, — ну…

— Что такое?

— Побудешь со мной?.. Пока это дерьмо будет продолжаться? Я один… ну, не справлюсь, наверно. Мне страшно. И… не знаю, вдруг сорвусь. Вдруг ещё эти… видения будут? А они, наверно, ну, будут. И всё сразу… я чё-то совсем не уверен.

— Я же сам это предложил, — сказал Данил, подходя к Диме и приобнимая его – он надеялся, что это верное действие, и с ним он не поспешил, — если сольюсь, будет хуёво. И неправильно. — Дима в ответ обнял его, кладя голову на плечо. — Ты завтра отдыхаешь?

— Ага.

— Может, сходим куда-нибудь? Чтобы чем-нибудь заняться. Будет плохо, если будем только дома сидеть.

— Но там люди… в людных местах это происходит чаще.

Дима сжал руки на спине Данила.

— Найдём что-нибудь безлюдное.

— Не, давай дома посидим? Я, не думаю, что… ну, хочу, — сказал Дима в шею. Данил ощутил его горячее дыхание.

— Ладно, — согласился он. — Я тогда травку отнесу к себе, хорошо?

— Хорошо, — сказал Дима, отпуская Данила. — Если хочешь, покури сам.

Данил усмехнулся.

— Не буду. А то буду тебя ещё запахом соблазнять. Да и это тоже неправильно.

— А ты весь, ну, у нас правильный, получается? — Дима скрестил руки и выдавил улыбку.

— Нет. Я же Пашу на хуй послал. — Дима засмеялся. — Просто мне так кажется.

— Ну ладно. Я тебя, ну, понял.

— Тебе больше ничего не надо? Я бы к себе сходил, с мелочью разобрался.

— Ну… может, ты бы остался сегодня? Раз завтра никуда не надо. Ну и мне бы, мне бы было, ну, хорошо?.. Думаю, да. Если ты не против, конечно. Я, ну, не хочу тебя заставлять.

Данил мягко улыбнулся. Ему ещё не доводилось видеть настолько откровенного Диму.

— Я закончу с делами и приду.

— О’кей, — приободрился Дима.

Уже на пороге он протянул Данилу связку ключей.

— Зачем? — спросил Данил.

— Ну, на всякий случай. Просто… пусть будут у тебя. Ну, не зря же я их сделал.

Данил принял ключи с сомнением.

— Я, ну, обычно на верхний замок закрываю, так что ты, ну, открывай верхний. Ну, если захочешь. Если хочешь, звони. Я открою. Я просто, ну, немного, — заторопился Дима, — не знаю… думаю себе всякое. Я перебарщиваю, да? Если хочешь, можешь оставить ключи. Я просто, ну… блядь, ты понял, — опустил голову Дима.

— Думаю, что понял, — Данил сжал ключи. — На верхний замок. Я запомню.

Хоть Данил и не видел, он отчётливо представил, как Дима улыбался.

========== 14. 08-09.10, пятница-суббота ==========

После того, как Данил убрал в ящик стола пакет с травкой, заправил стиральную машинку и поел, он решил сходить к Диме. Пока ещё не определился, останется ли с ночёвкой, но проведать его считал необходимым. По привычке позвонил, и Дима с обратной стороны щёлкнул замком.

— Быстро ты, — сказал он.

— Мне потом бельё надо будет развесить, — намекнул Данил на своё скорое отбытие.

— А, ну да, повседневные дела.

— Чем занимался?

— Ну, я думал, думал почитать про побочки. Ну от травки. Чтобы морально, морально подготовиться. Думаешь не стоит?

— Как говорится, знай врага в лицо. Почему бы нет? Я тоже почитаю, подумаем, что поможет тебе.

На диване уже стоял включённый ноутбук с заставкой космоса. Дима и Данил сели напротив, и Дима вбил в поисковике «ломка от травки». Открыл несколько первых ссылок.

— Блядь, круто, — тут же прочитал Дима содержимое выделенного текста: — Депрессия, апатия, боль в суставах и костях. Не очень-то и страшно. — Он продолжил читать, прокручивая страницу вниз. — Что такое асте… асте-ни-ческий синдром?

— Усталость, — ответил Данил.

— Тогда причём здесь рвота?

— Читай дальше. Это связано с выводом токсинов.

— Не, нам написано «ин-токсикации».

— Дим, блядь, ты серьёзно или прикалываешься?

— Дань, я половины слов здесь не знаю, ну, конечно, я прикалываюсь.

Данил закатил глаза.

— Давай я прочитаю, — сказал он, быстро пробегаясь по содержимому страницы, которое рекомендовало обратиться к специалисту. — Хочешь к психиатру? — спросил он с усмешкой.

— Ну вот только мозгоправа мне не хватало.

— Я тоже так подумал, — улыбнулся краем рта Данил. — Тогда попробуем сами.

Данил открыл следующую ссылку.

Проблемы с дыханием, боли в груди и висках, жжение кожи. На сайте писали про таблетки из конопли. Где такие достать, Данил не представлял. Из статьи он скопировал «абстинентный синдром». Третья ссылка оказалась ссылкой на гашиш. Её он закрыл, не с этим дело имели. Стёпа, судя по всему, хороший чувак, раз не стал подсаживать знакомого на что-то потяжелее.

Данил вставил «абстинентный синдром» в поисковик и приписал «от марихуаны». В первой ссылке проявления абстиненции выползали длиннющим списком, который Данила напугал. Дима тоже смотрел. Читал. Хмыкал.

— Это пиздец, — сказал он. — Ну, часть у меня уже давно есть, — захихикал Дима.

Данил переключился на другую ссылку, которая спрашивала, является ли пользователь специалистом здравоохранения. Данил нажал на «да». Он быстро дополз до синдрома и удивился тому, что было написано.

— Сколько ты не употреблял?

— Дней пять, наверное.

— Прям вообще не брал?

— А в чём проблема?

— Ну, тут пишут, что у тебя уже всё должно было начаться.

— Да ну? — заглянул Дима. — А, вижу, два-три дня. Ну, я же и раньше делал типа, ну, такие перерывы. А, я тогда спал плохо и тоже потел, ну, много. И голова иногда болела. И суставы… ну, а, так это была ломка?

Данил опешил.

— И сколько раз такое было?

— Да дохера. Я же на выходных дохуя курил, а потом на работу надо было, ну и там так заёбывался, что забывал, ну так проходило порядка дней трёх-четырёх, если уж совсем, ну, завал. Ну и начиналось такое, — Дима кивнул на ноутбук. — Я думал, это нормально.

— Ну, для ломки это – нормально, — сказал Данил. — Но потом ты всё равно гасился, верно? Так что полноценной ломки у тебя ещё не было.

— Ну, получается, так.

— Тогда готовься. Будет хуёво.

— Да, я уже прочитал, — Дима завалился на плечо Данила. — Но ты же будешь… ну, рядом? Там писали про поддержку, — он тыкнул пальцем в экран.

— Буду, — ответил Данил. — Это же моя идея. Ну, я говорил. Сливаться будет…

— Неправильно, да, я помню. Неправильно, — распробовал на вкус слово Дима.

— А как у тебя с аппетитом?

— Сейчас нет.

— Тоже симптом.

— А чем синдром от синдрома… от сим-п-тома отличается? Это не одно и то же?

Данил листал страницу, вычитывая главные моменты. Информация везде разнилась. Чего ждать и как долго, они не могут предсказать. Всё может пройти легко, а может происходить и так, что понадобится госпитализация.

— Синдром – это комплекс симптомов.

— А комплекс?..

— Совокупность.

— Откуда ты всё знаешь? — Дима посмотрел на Данила.

— Начитался всякого, вот и запомнил. Херня.

— Не, не херня.

После того, как Данил сходил к себе и развесил бельё, он всё-таки вернулся к Диме. Он сидел перед компьютером и читал один из открытых сайтов.

— Дань, я, наверно, тебе мешать буду, — сказал он.

— В плане?

— Ну, бессонница. Я, когда заснуть не могу, ну, много двигаюсь. Во-воро-чаюсь. Вот. Буду мешать тебе спать. Тогда, наверно, тебе лучше на ночь, ну, к себе. Я не обижусь, — Дима посмотрел на Данила, тот сел рядом.

— Уверен? Могу остаться. На полу там поспать?

— Мне и положить нечего. Давай ты, наверно, к себе пойдёшь. А я потом скажу, чё как было.

— Ладно, пойдёт. Только ты всё запоминай, хорошо? Кстати, хочешь тебя тёплой водой попоим?

— Чтобы меня нахер вырвало? — невесело улыбнулся Дима.

— Это надо для очистки организма.

— Вот давай сделаем это, когда станет совсем херово, о’кей? Я пока не хочу.

— О’кей. Тогда выпей настойку. Ты же ещё не пил.

— Я уже забыл, — признался Дима и достал телефон. — Я сразу и будильники поставлю. Ну там, блин, — задумался он, — я, когда на работу, ну, встаю, встаю раньше, чем на выходных, надо разные будильники ставить, но, если, ну, ставить все, они будут постоянно звонить. Чё делать? — Дима обратился за помощью к Данилу.

— Тогда придётся ставить разные наутро. Просто запомни, что тебе надо будет их переставлять. Ты же… запомнишь это?

— Ну, не знаю, — Дима пожал плечами. — Пока я это, ну, помню, а завтра могу забыть.

— Я тогда напомню, — сказал Данил и достал свой телефон. Он не понял, зачем это сделал. Взвесил в руке аппарат, а потом додумался: — У меня даже твоего номера нет, дашь? Так хоть будем знать, ну, я буду знать, — усмехнулся Данил, — когда у тебя работа и когда я точно могу подойти. Пойдёт?

— Пойдёт, — обрадовался Дима. — Ты мне или я тебе?

Данил продиктовал, Дима позвонил ему. Потом они пошли на кухню, где Дима выпил настойку валерьяны и поставил будильники. Меняться будильник будет только утром. Вечером Данил постарается напоминать Диме менять его, если у того будет работа или образуется выходной.

— Спасибо, — нескладно выговорил Дима, смотря в пол.

— Пока ещё не за что.

— Ну, будет за что. Хочу в это верить.

«Я тоже», — подумал Данил, но побоялся сказать вслух. Вдруг сглазит.

— Спокойной ночи, — сказал Дима на пороге.

— Да, спокойной, — выдохнул Данил, не решаясь приблизиться к Диме.

Он стоял и не уходил. Дима смотрел на него и моргал.

— Что-то… ну, забыл?

— Да так, — Данил почесал ногу. — Херня всякая в голове.

— Плохая херня?

— Нет, — признался Данил. — Спокойной ночи, — сказал он и ушёл.

Первым закрыл за собой дверь. Дима сделал это на пять секунд позже.

***

Данил проснулся с мыслями о Диме. Как прошла ночь? Поспал ли он? Была ли ломка более выраженной?

В телефоне от него не было сообщений.

Данил принял душ, позавтракал и выдвинулся к Диме.

Тот открыл дверь после первого звонка. Зевал.

— При-ве-ет, — натужно выговорил он, растягивая рот. — Я… я, кажется, вообще ну, не спал.

— Совсем не получилось? — спросил Данил, закрывая за собой дверь.

— Может, получилось. Я не помню. Помню, что валялся долго, туда-сюда, ещё весь мокрый был, — Дима кивнул на ванную, на двери висело полотенце. — И сердце стучало. И я видел… ну, видел, — не закончил он, а Данил всё понял.

— Много видел?

— Да так, — Дима потянул Данила на кухню, — видел кого-то в офисе, он, ну, на звонки отвечал. Я ничего не слышал, так что, ну, всё прошло тихо, — он устало похихикал, заваливаясь на стул, — потом соседку нашу видел, ну, ту бабуську, что живёт напротив. Ну, мне показалось, что это она, — задумался Дима, — видел её сморщенные руки, с пятнами и венами, ну, она горох перебирала. Квартира вот показалась знакомой. Планировка, ну, как у нас. Потом ещё что-то было… но я забыл. И хорошо, что, ну, забыл, — Дима повесил голову. — Ещё ночью я обезбол выпил, — он кивнул в сторону чайника, где стояли пузырьки с настойками и синяя сумка с белым крестом. — Молотить начало, — Дима зевнул, не прикрываясь рукой, — и сейчас тоже. Немного. Подламывает. Но терпимо. Ну, то, что я видел, доставляло больше проблем.

— Ты выпил что-нибудь? — спросил Данил.

— Да, по будильнику, — довольно улыбнулся Дима. — Боярышник, вроде. Он же там есть? Я читал названия, но, ну, забыл.

— Ну хорошо, — кивнул Данил. — Попробуешь поспать, пока выходной?

— А ночью что делать? Мне завтра на смену.

Это была проблема.

Данил задумался, а Дима от его серьёзного вида засмеялся.

— Да забей, посплю. Лучше поспать, чем, ну, вообще не спать. Я тогда тебе компанию составить не смогу.

— Не страшно.

— Можешь сериалы посмотреть, — предложил Дима. — А, ну или к себе уйти. Забыл. Что ты… ну, у себя живёшь, — Дима выдавил пару смешков. — Я уже думаю себе, ну, всякую дичь.

— Что мы живём вместе? — предположил Данил. Он уже чувствовал, что Дима проявляет к этому желание.

— Ну, — засмущался Дима, — ну да, блядь. У меня вообще мыслей никаких адекватных нет. Привязался, да, я привязался к тебе, — настырно проговорил он. — Ничего не могу поделать. Дичь, да? Не надо так думать, знаю, — Дима стукнул себя несколько раз кулаком по лбу, — но, блядь, ты… ты так хорошо ко мне, ну, относишься, что это, ну, э, само собой случилось. Знаю, что не надо, ну, думать всякое, между нами ничего нет, но, блядь…

— Но между нами что-то есть, — Данил повторил его слова с улыбкой.

— Ну да, — ухмыльнулся Дима. — Просто не такое, да?

— Не знаю, — посерьёзнел Данил. — Пока что я сам ничего не понимаю. Давай сейчас разберёмся с отменой, с этой твоей силой, а потом возьмёмся за наши отношения.

— Ну хорошо. Хорошо, — Дима часто закивал. — Уговорил.

На словах всё звучало просто и последовательно, но подспудно Данил понимал, так не будет. Всё смешается, будет разбросано по разным углам и за всем придётся идти одновременно. Жизнь редко когда позволяет осуществлять планы в том порядке, на который ты рассчитываешь.

— Я тогда, ну, пойду-полежу, а ты?..

— Я принесу сюда комп и послежу за тобой.

— Мило, — оценил Дима. — Мне это нравится.

Данилу это тоже нравилось.

Он сходил к себе, забрал ноутбук с наушниками и вернулся к Диме. Тот уже расположился на диване.

— Я тогда, наверное, на кухню пойду, — сказал Данил.

— Ты можешь здесь, — кивнул Дима. — На диване, я постараюсь не мешать.

— Нет, погоди, не я ли буду тебе мешать?

Дима улыбнулся.

— Не будешь.

— Ну, как скажешь.

Данил устроился с краю. Дима лежал на боку, подтянув колени.

— А ты случайно с Пашей не договаривался встретиться? — спросил Данил, вспоминая прошлый раз.

— На сегодня – нет.

— А он уже всё забрал?

— Не, одна коробка осталась. Кстати! — подскочил Дима. — В тот раз, когда ты пришёл, он говорил, что заберёт последнее.

— Блядь, — зашипел Данил. — То есть я помешал, да? Так бы он больше сюда ни ногой, я правильно понимаю?

— Правильно, — хихикнул Дима, заваливаясь обратно. — Но, знаешь, как я это, ну, вижу? Он бы всё равно, наверно, нашёл бы повод, ну, прийти. Типа… по старой дружбе, ну. Потому что беспокоится. Ну, как обычно, короче.

Заключение удивило Данила. Это было вполне в его духе, а не в духе Димы. Похоже, Дима даже в таком состоянии о многом думал.

— Ладно, спокойной… ну, спокойного дня, — сказал Дима, подтягивая одеяло.

— Давай, — отозвался Данил и заткнул уши наушниками.

Он открыл несколько вкладок с сериалами и приступил к просмотру. Краем глаза он видел, как возится Дима, как ему не спится, как он ищет ту самую позу для сна и не находит её, как ворочается и теряется в одеяле, как откидывает его, задирает футболку и снова переворачивается. Данил не мог от него отвлечься. Он заметил, что Дима весь покрылся испариной.

Данил высунул наушник, прислушался. Дима тяжело дышал, и было совершенно непонятно, он уже спит и ему снится кошмар или он только пытается заснуть. Тревожить Данил не стал. Некоторое время сидел с компьютером в ногах и наблюдал. Дима перевернулся ещё несколько раз и только после этого замер в одной позе. Дыхание утихло.

Данил вернул наушник на место. Больше Дима не возился. Мирное спокойствие продержалось до трёх часов, после Дима подорвался. Данил шарахнулся.

— Блядь, что случилось? — спросил Данил, на ходу снимая наушник.

Он услышал льющуюся мелодию и щебетание птиц.

— Будильник, — глухо выговорил Дима, сползая с дивана.

Данил закинул голову. Дима выбрался в коридор, оттуда на кухню, где оставил телефон и выпил настойку. Потом вернулся, затекая обратно и падая на диван.

— Я так хорошо спал, — сказал он в одеяло.

Данил только посочувствовал.

— Сможешь заснуть снова?

— Не знаю, — Дима подполз к Данилу, укладывая свою голову на его бедро. — Я полежу?

— А тебе удобно?

— Ну, проверю. Я просто… блядь, хочу спать, — сказал он, вытягивая из-под себя одеяло и накидывая его сверху. — Я так не помешаю?

— Нет. Думаю, нет, — ответил Данил.

— О’кей, — сказал Дима и закрыл глаза.

Данил думал, что он снова будет вертеться, но на удивление Дима быстро заснул. Данил даже не удерживался и водил несколько раз рукой перед его лицом. Никакой реакции. Рискнул дотронуться до щеки, и всё то же самое. Дима спал крепко. Так же крепко Данил погрузился в сериал, поглаживая Диму по волосам и щекоча ладонь.

Что-то смотреть с Димой было можно, но только если он пребывал не в бодрствующем состоянии, посмеялся про себя Данил.

========== 15. 09-10.10, суббота-воскресенье ==========

Дима проснулся с головной болью и ознобом. При Даниле выпил таблетки и настойку. Сказал, что будет спать ещё, пока получается. Данил нехотя собрался домой. Дима настоял. Попросил Данила выспаться за него и чувствовать себя хорошо, сам он расклеивался на глазах.

— Может, всё-таки остаться? — спросил на пороге Данил, разглядывая Диму.

Его потрясывало.

Он медленно повёл головой.

— Задолбаю, — сказал он, прижимая руки к груди. — Я уже себя, ну, немного задолбал, — он грузно посмеялся. — Как-то совсем паршиво, — Дима откашлялся. — Я напишу тебе завтра, ну, когда закончу. Или постучу к тебе, ну, как обычно, — всего Диму развозило: он не мог ровно стоять, покачивался и бродил глазами по полу. — Короче, дам о себе, ну, знать.

— Как скажешь, — выдохнул напряжённо Данил. — Ты, если что, звони. Буду на связи.

Дима заторможенно похихикал.

— Я давно, ну, никому не звонил. А ты… ну, живёшь, тут рядом… Это странно, — он вскинул брови. — Очень странно.

— Лучше отдыхай, — Данил похлопал Диму по плечу. — А я буду рядом, ну, и приду, когда понадобится.

— О’кей, — с улыбкой сказал Дима.

Сам закрыл за Данилом. На верхний замок. Данил это услышал, будто ухом прижался к замочной скважине. Он ещё немного постоял на площадке и только после зашёл домой. Дима беспокоил. Стал чувствовать себя хуже. Начало накрывать. А всё, что в состоянии сделать Данил, – быть рядом. Разве этого достаточно?

Он положил компьютер на стол, а из ящика достал пакет с травкой. С аккуратно завёрнутыми самокрутками. Выглядели так, будто их переложили из пачки сигарет. Данил достал одну, повертел её в руках, рассмотрел, приложил к носу и вдохнул. Желания выкурить он не испытывал. Его не влекло. Ему это казалось неправильным, он же пристрастился. Или всё так, как было в школе? Только благодаря компании он может это делать? А сам, получается, несильно хочет? Просто ведётся на поводу у группы? Чтобы соответствовать ей?

«Загоняюсь», — прочувствовал Данил и взял косяк в рот.

Из штанов достал зажигалку и приложил руку к самокрутке. Колёсико зажигалки не крутил. Не мог решиться. Не мог заставить себя захотеть.

Данил шикнул и выдернул косяк из губ. Убрал в пакет, а пакет закинул в ящик стола.

Не об этом надо думать, решил он. Не об этом.

***

Весь день шёл дождь. Данил сидел на кухне, смотрел в окно, слушал нескончаемый шум и надеялся, что Дима оделся по погоде. Дима вообще очень волновал Данила. Он давно подобного не испытывал к людям, думал, что уже забыл, что значит переживать за кого-то, прикладывать силы, быть неравнодушным. Пытаться сыграть бóльшую роль, чем преждебыла отведена. Он бы мог не обращать внимания на проблемы Димы, мог бы только поразиться его истории и продолжить курить по вечерам, будто это информация сродни той, где человек вырос и отучился. Но он решил включить себя в эту историю, попытаться сыграть роль помощника, у которого достаточно инициативы и времени.

Когда Данил подумал о времени, он захотел, чтобы его стало больше. Хотя бы немного. Чтобы присматривать за Димой. Помогать ему. Как писали, поддерживать. Он же и не просил ничего больше присутствия Данила, он не просил ему помогать, не говорил: «Раздели со мной ответственность за происходящее», возможно, Данил оказался слишком предприимчивым и чрезмерно оптимистичным.

Данил вышел на лестничную площадку. Достал сигареты и закурил. День тянулся долго.

Он взял телефон. Никаких сообщений или звонков от Димы.

Данил бы мог продолжить смотреть сериалы, спустить день в привычном безделье, но именно сейчас ему казалось, что он не мог так сделать. Надо быть в зоне доступа. Надо будет помочь, как поступит звонок. Нельзя отвлекаться. Нужно быть бдительным, так решил Данил и закурил вторую сигарету.

Он ждал. Ждал, когда вернётся Дима, чтобы первым сказать ему «Привет» и спросить, как он сегодня. Это казалось очень важным, очень значимым.

Данил докурил третью сигарету и прочувствовал, как в подъезде холодно. Весь день он не может дожидаться Диму. Не так. Он не должен быть сторожевым псом, у которого одна функция. Он должен умело распределять время и включаться тогда, когда от него требует ситуация. Но, понимал Данил, сейчас он так не мог. Его голова забита только состоянием Димы.

Он потушил сигарету о бок стеклянной банки и поднялся. Ушёл к себе. Там сидел без дела на кухне с кружкой чая. Даже есть не хотелось. Все потребности обратились в одну – увидеть Диму.

Данил обжёг язык и горло. Он забыл разбавить чай. Налил полную кружку и не заметил этого.

Ближе к пяти часам Данил услышал глухой стук. Он даже не с первого раза разобрал его, подумал, что стучат соседи, проигнорировал, а потом услышал снова. Он поднялся со стула и подошёл к двери.

В глазке стоял Дима в жёлтом дождевике.

Данил открыл, а Дима захлюпал носом. С него стекала вода, с капюшона капало на лицо, тёмно-серая ткань рабочих штанов стала ещё более тёмной.

Дима влажно закашлял, прикрываясь рукой.

— Из-извини, — выдавил Дима, продолжая кашлять.

— Ты заболел, что ли? — спросил Данил.

Дима мелко замотал головой, потом пожал плечами.

— Не знаю, — приступ кашля остановился, — не знаю, но завтра, ну, — он шмыгнул носом, — возьму больничный. Я, ну, работать не могу, — сказал он с сожалением. — Руки трясутся. И я трясусь. Башка болит. И меня морозит. Мне херово, — Дима провёл под носом рукой. — Вот. Пойду к себе.

Данил замер в дверном проёме, а Дима пошёл к себе. Потыкался ключом о железную поверхность, пока не попал, и с усилием повернул его.

— Тебе… что-нибудь нужно? — спросил Данил.

— Травка, — усмехнулся Дима, а потом сжал лицо, прижимаясь к двери лбом. — Видения… они продолжаются. Почему-то их больше, но они, ну, меньше. Короче, короче, — он попытался посмеяться, но не смог выдавить из себя звук. — Мне хуёво, — сказал он устало.

Данил вышел из квартиры и подошёл к Диме. Попытался заглянуть в его лицо. Поддел пальцем капюшон. Дима закрыл глаза и закусил нижнюю губу.

— Извини, — прошептал он, — я только, ну, только понял, — Дима горько улыбнулся, — что, ну, ничего, ничего для тебя не делаю. А ты, а ты, ну, сколько всего для меня сделал. Мне уже… ну, неловко просить тебя. Я перебарщиваю, да? Точно перебарщиваю. — Дима снова шмыгнул носом.

— Как ты только можешь думать о таких вещах? — удивился Данил, а Дима открыл глаза. — Мне кажется, тебе сейчас о себе подумать надо.

— А тебе – о себе, — ответил он, сосредоточенно смотря на Данила. — Я только и делаю, что, ну, балаболю и… балаболю, а ты слушаешь и слушаешь… ну, это же, ну, монолог, да, не диалог?

Данил вздохнул.

— Ну, я по крайней мере понимаю, почему ты болтаешь всё время. Да и сам я в этом заинтересован. Ты не как Лёша, это точно.

— Лёша? Это кто? Не помню…

— Это тот чувак, который всё время эфира собой забивает.

Дима не выглядел так, будто понял.

— Ну, тот друг, который уже не друг.

Дима открыл рот.

— Так его Лёша зовут! Ты не говорил. Или я уже забыл? — Дима проморгался. — Всё в одной каше.

— Помочь её расхлебать?

— Мне… мне кажется, что, ну, только ты её и расхлёбываешь.

Они зашли к Диме. Данил помог раздеться: расстегнул дождевик, стянул его, встряхнул на площадке, повесил на дверь ванной, как сказал Дима, потом помог с курткой. Дима возился с кроссовками.

— Хочу в душ, — сказал он. — Подождёшь?

— Хорошо. Может, ты есть хочешь? Я бы что-нибудь разогрел. Или своё принёс.

— Не, не хочу. Я… не, наверно, надо. Я не помню, когда ел. Может утром, — Дима приложил руку ко лбу, — или это было вчера? Не помню. Хоть убей.

— Тогда лучше поесть, — заключил Данил. — Сам справишься?

Дима кивнул. Качнулся всем телом и чуть не упал. Данил провёл до ванной, потом пошёл на кухню. В холодильнике стояла кастрюля. В ней был плов. Его Данил и решил разогреть. Наваливать большую порцию не стал. Навалил умеренно. Заодно набрал и поставил чайник. Тарелку поставил в микроволновку, но не включил её. Решил дождаться Димы. Вода в ванной зашумела запоздало. Когда чайник вскипел, Данил налил себе и Диме по кружке. Думал, что, когда Дима выйдет, чай как раз будет нужной температуры. Димы не было десять минут, двадцать, полчаса.

Чай остыл, а Данил извёлся.

— Ты как? — спросил он, стуча в ванную.

— Норм, — ответил приглушённо Дима. — Просто… зайди, а. Я, кажется, ну, не могу.

Чего Дима не может, Данил не разобрал. Он зашёл. Дима сидел в ванной под душем.

— Встать не могу, — он запрокинул голову. — Ну и… помыться тоже.

Данил вздохнул.

— А чего сразу не позвал?

— Да я, — замялся Дима, — заснул, кажется. Не помню. Моргнул, а потом всё, ты зовёшь.

Данил закатил глаза. Это всё совсем не просто.

— И с чем тебе помочь? — спросил он, опираясь на край ванной.

Дима приложил ладонь к лицу и начал тереть глаз.

— Помыться? — спросил он и улыбнулся.

— Ладно, — Данил огляделся. Нашёл губку и гель для душа. — Только я никого ещё не мыл… это, блядь, странно.

— Даже в баньке, ну, спинку не натирал?

— Даже это.

Данил подставил губку под душ, потом выключил его. Выдавил немного геля и убрал на место. Посмотрел на Диму и застыл. Он не знал, с чего начать. Дима это, кажется, почувствовал, поэтому поднял руку, улыбка слезла с его лица. Данил смотрел на него и не двигался.

Всё это было очень странно.

Он взял Диму за руку и намылил её: сначала ладонь и пальцы, постепенно сдвигаясь ближе к телу, локоть, потом предплечье, плечо, ключицы, шею – Дима послушно поднял голову. Данил помыл за ушами, вызывая у Димы улыбку, потом сполз на грудь и только тогда он обратил внимание на выпирающие рёбра и впалый живот. Раздалось урчание.

— Это… ну, у меня, — сказал Дима, прижимая колени к груди. — Может, я реально не ел…

— Давай тогда побыстрее закончим с этим и поедим, — сказал с облегчением Данил и сразу переключился на колени.

Из ванной они вышли через пять минут. Одежда Димы была сразу тут. Он объяснил, что переодевается в ванной, потому что после работы всегда идёт в душ.

«Практично», — подумал Данил.

Они перебрались на кухню. Данил включил микроволновку, взял кружку Димы, а потом вспомнил, что чай холодный. Дима сказал, что ему без разницы, главное, чтобы чай был сладким. Данил насыпал три ложки сахара и перемешал.

Аппетита у Димы не было. Он еле поклёвывал рис, избегая куски мяса и моркови. Вилка в его руках тряслась. Он с трудом осилил треть порции, которую ему наложил Данил.

— Тебе надо поесть, — твёрдо сказал он.

— Я всё, — выдохнул Дима, шмыгая носом. — Честно. Ну, больше не лезет. Я потом… потом же можно?

Данил хотел возразить, но не стал. Решил, что самолично проследит за этим «потом».

— Пойдём полежим? — предложил Дима. — Я так устал… кажется, могу снова отрубиться. Если, ну, это произойдёт, ты уходи. О’кей? Тебе же завтра на работу… а мне в больницу, блядь, — он запрокинул голову. — Отходить херово.

— Будем надеяться, что это пик, — сказал Данил.

— Пик? Пик чего?

— Пик отходняка. Это твоё состояние. Чтобы потом хуже не было.

— А, понял. Ну да. Хуже не надо.

Данил помог Диме дойти до комнаты. Там Дима упал на диван лицом вниз. Похлопал по покрывалу, подзывая Данила. Данил сел рядом. Дима повернул лицо к нему. Смотрел. Будто выжидал.

— Что? — спросил Данил.

— Почему ты такой, ну, хороший по отношению ко мне? Я что-то сделал, но, ну, забыл?

— Ну да, — Данил подтянул левый угол рта, — переспал со мной.

— Блядь, я бы такое запомнил, — привередливо заговорил Дима, — ну, или не я – тело. Знаешь, у меня, ну, давно не было. Прям давно-о.

— Дай угадаю, причина в Паше?

— Причина в Паше, — кивнул Дима, растягиваясь на диване. — После было, было как-то, ну, не до этого. Типа, как думать о, ну, того, это, о сексе, когда, ну, я вообще думать не могу? Тут бы вообще, ну, э, вспомнить, что такая штука есть, — ухмыльнулся Дима. — А ты? — спросил он. — Когда у тебя было последний раз?

— Допрос с пристрастием? — Данил поднял бровь.

— Блядь, ты умеешь поднимать одну, ну, бровь, блядь, я так не умею.

— Ещё одно достижение, да?

— Да, — заплыл Дима, забывая о первом вопросе. — С тобой хорошо.

— С тобой тоже, ну, нормально как минимум.

— Спасибо, — Дима уткнулся носом в покрывало. — То есть… ну, не идеально?

— Точно не идеально, — выдавил смешок Данил. — Но не потому, что ты что-то делаешь не так, просто это я… ну, не могу сказать «идеально», потому что после того, как скажу, это идеально обязательно портиться.

— Боишься этого? — Дима повернул голову к Данилу.

— Ну да. Не хотел бы, чтобы так произошло. Так что пусть будет «нормально».

— Если тебя, ну, устраивает…

— Меня устраивает, — Данил улыбнулся.

Он опустил голову и глянул на Димино лицо. Тот выжидательно наблюдал своими распахнутыми глазами. Повернул немного в сторону голову и чем-то напомнил птицу. Только у него не было яркого оперения или щебечущего голоса, он был серой скрытной птичкой, которая почти никому не доставляет неудобств. Похож на воробья. Маленького, желающего куда-то юркнуть и приластиться.

Дима проскользил ладонью по покрывалу и положил руку на бедро Данила. Погладил. Прикрыл глаза. А потом сжал руку и сделал отчётливый вдох. Не выдохнул.

— Ты чего? — спросил Данил.

— Да блядь, — огрызнулся Дима, зажмуривая глаза. — Пиздец, — он убрал руку с ноги Данила и воткнул лицо в покрывало. — Сколько крови.

Конечности у Данила похолодели. Дима что-то видел. Прямо сейчас. Что-то очень нехорошее. Поножовщину? Убийство?

Данил положил руку на спину Димы и потёр её. Он был весь напряжён: руки сжал в кулаки, плечи поднял, спину прогнул. Он будто испытывал боль от того, что видит, – такое впечатление закрепилось в Даниле.

— Пиздец, — повторил Дима, — просто пиздец.

Он оторвал лицо от покрывала и задышал. Глаза были открыты, но сощурены. Сердце под рукой тарахтело. Дима перевёл взгляд на Данила.

— Ты это зачем делал? — спросил он серьёзно.

Данил отнял руку от спины. Подумал, что дело в этом.

— Не надо было?

— Да, блядь, — выдохнул Дима. — Я видел, как ты себя ножом по ногам резал.

Данил отмер на секунду. Шрамы на бёдрах зазудели.

— С чего ты взял, что это был я? — отступился Данил.

Он уже задумывался об этом. Дима лишь предполагал, что видит от чьего-то лица, но, кто этот человек, он не знал. Только догадывался: по рукам, кускам одежды, по окружению и людям вокруг. Он ведь точно не знал, чьё прошлое увидел, он просто что-то видел, а кому оно принадлежало, он додумывал на основе фактов.

— Видел, ну, видел твоё отражение в компьютере. Ты там младше, — Дима опустил усталые глаза, — и причёска, ну, у тебя другая. Но я узнал. Сразу понял. Я, ну, редко в этом ошибаюсь. Или ошибаюсь?

Данил сжал губы и отвёл взгляд.

— Зачем ты это делал? — спокойно спросил он. Его интонация подразумевала, что Данил может отказаться, быстрый ответ от него не требуется, он может подумать. Может, сказать, что Дима ошибается.

— С родителями поссорился… Из-за травки как раз, — усмехнулся Данил, шкрябая ногтями по бедру. — Поорали друг на друга. Меня вечно затыкали. Говорили, что я ничего не понимаю, угробить себя хочу, с травки перейду на что-то потяжелее… А я просто хотел сказать, что это на время. Ну, они не верили. Ещё бы. Не помню, чем закончился разговор. Я, кажется, просто ушёл и закрылся в комнате. Родители орали оттуда. А потом… нож просто под руку попался. И я… не удержался.

— Резал там, чтобы не заметили?

— Ага. Только кровь осталась. Это, блядь, было херовым решением, — рассмеялся Данил. — Меня после этого к психологу повели. Такой кипеш подняли. Типа и наркотики, и сэлфхарм, пизда пацану – вот что они решили, — он махнул рукой.

— А ты что, ну, решил?

— Решил, что с психологом интересно говорить, и ходил, когда проблема, ну, для родителей, проблема разрешилась. Когда им сказали, что я стабилен и со мной всё в порядке. Так им требовалось это узнать, будто они сами не знали. Представляешь, да? Сами не знают, а какой-то тётке на слово верят. Я же мог всех обмануть, — Данил посмотрел на Диму. Тот вовсе глаза смотрел на него. С любопытством. — И продолжить делать то, что делал.

— А ты продолжил?

— Нет. Перехотелось. Ну и с родителями я больше так не срался. Говорил, что лучше к психологу пойду, их это… останавливало. Они сразу обороты сбавляли. Психолог же с ними тоже беседовала, вот и, наверное, что-то умное им сказала, что они задумались.

— Ну, например?

— Например, — Данил поднял голову, за окном лил дождь, разбиваясь каплями о стекло балкона, — вы сами не понимаете, что происходит с вашим сыном, и поэтому срываетесь на него. Хотите выместить злость, вину, которую испытываете к себе, на него. Но пора признать, что это не так.

— Ва-ау, — выдохнул Дима. — Это ты сам придумал? Или, ну, тебе подсказали?

— Сам придумал, — улыбнулся Данил. — Психолог бы сказал это по-другому.

— Почему?

— Ну, они не так говорят. Они вообще мало говорят, но очень точно. Ну, так говорят те, кто реально шарят. Это мне ещё хороший вариант достался, я наслушался историй, когда психологи были, скорее, психами, нежели психологами.

Дима засмеялся.

— И такое бывает?

— И очень даже часто, — кивнул Данил.

— Какая, блядь, жесть.

— Тебе стало полегче?

Дима замялся.

— Да так… говорим, и уже немного, ну, легче. Вот бы так… ну, всю ночь.

— А ты ночь продержишься?

— Не-е, — протянул Дима, — думаю, что, ну, так было бы хорошо. Но не сейчас. А эти видения… разговоры им не помеха. Им вообще, ну, ничего мешает. Кроме, ну, — Дима криво улыбнулся, — травки…

— Хочется?

— Пиздец да, — Дима положил голову на диван. — Но я, ну, понимаю, нужно держаться. Хотя бы немного, ну, чтобы узнать, вдруг и правда, есть, ну, э, другой вариант. А я… ну, просто поспешил?

— Такое бывает. Иногда ошибаться тоже важно.

— Вот, блядь, кого ты мне напоминаешь. Психолога!

— Ну нет, — отпрянул Данил. — Читать об этом и обучаться – разные вещи.

— Но разве, — Дима свёл брови, — читать – не часть обучения?

— Да-а, — нехотя согласился Данил, — но не оно одно. Ещё практика нужна. На семинары всякие ходить. Да и вообще, знаешь, это профессия, которая требует призвания. Абы кто крутым специалистом не станет.

— Ну, так можно о всех профессиях сказать.

Данил только кивнул.

— Все профессии, ну, э, важны, все профессии нужны.

— Вот ты это сейчас к чему?

— К слову.

Данил снова поймал себя на том, что улыбается.

========== 16. 11.10, понедельник ==========

Дождь продолжался. В квартире похолодало, на работе тоже. Сотрудники жаловались. Данил не поддерживал их нытьё, он сидел и сверлил мобильник взглядом. Дима не отвечал. Либо спал, либо вообще забыл про телефон и оставил его дома.

«Сходил в больницу?» — оставалось висеть непрочитанным.

Когда Данил оторвался от телефона, он посмотрел в окно. Если верить прогнозу, такой будет вся неделя. Неутешительно.

В двенадцать Дима ответил: «в очередт».

Данил спросил: «Как чувствуешь себя?».

«хуже», — незамедлительно пришёл ответ.

Данил натужно выдохнул. Хотелось быть там, в больнице, с Димой, а не просиживать штаны за столом и телефоном. Хотелось унять беспокойство и найти себе место.

«Что принимал сегодня?»

«валерьнку. обезбол. и чтото еще»

Хотелось успокоиться и не накручивать себя.

То, что сейчас происходит с Димой, абсолютно нормально. Ему надо это пережить.

«еще стошнило ночью», — прислал вдогонку.

Данил закатил глаза.

Это нормально, но не казалось, что хорошо. Виделось однозначно плохим решением. К тому же они не знают, повлияет ли оно на видения Димы. Всё может оказаться зазря. И то, что сейчас переживает Дима, и то, что они пытаются сделать. Но, если травка помогает, значит, должен существовать аналог того, что может её заменить. С такими же свойствами, но без подобных последствий.

Данил помассировал виски.

«Тебе что-нибудь купить?»

«не

сам куплю

по пути

домой»

«Не забудь»

— Что, Даниил? Завёл себе девушку, наконец-то? — спросила Маша через перегородку, заставая Данила с телефоном.

— Что за стереотипы? — спросил он.

— Да ты никогда не тупил в телефоне на работе, а тут на тебе. Увидят же, оштрафуют.

Данил заблокировал телефон и посмотрел на Машу.

— Не имеют права.

— Да ты знаешь, как у нас всё делается, — улыбнулась она. — Из зарплаты вычтут.

— Можно в суд подать.

— А тебе проблем не хватает?

Данил подумал, что проблемы – именно то, чего ему не хватает. Определённо. Он ухмыльнулся.

***

Сначала Данил думал позвонить. По привычке. А потом вспомнил о ключах. Они лежали дома.

Он поставил зонт сушиться, сам переоделся в сухое и пошёл к Диме. На лестничной площадке было холоднее, чем вчера.

Несколько секунд он не решался отпирать дверь. Предполагал, что стоит позвонить, постучать, предупредить о себе, но следом он думал, что Дима может спать. Отдыхать. Кажется, ночка для него выдалась буйной.

Данил вставил ключ в верхний замок и повернул два раза. Нажал на ручку и потянул на себя. Дверь поддалась. В квартире холодно. Намного холоднее, чем дома у Данила. Шум дождя был отчётливее.

— Дань, ты? — подал сиплый голос Дима.

— Да! У тебя что, окно открыто? — Данил закрыл за собой дверь.

— Щас закрою!

Данил прошёл в комнату справа. Дима захлопнул дверь балкона.

— Тебе так жарко? — поёжился Данил.

— Ну да, — шмыгнул носом Дима.

На нём были шорты и чёрная футболка с Розовой пантерой. На диване сбито одеяло, покрывало аккуратно сложено квадратом на одном из кресел. На столике пустой стакан, настройки и синяя сумка с белым крестом.

Дима закашлял.

— Врач прям, ну, без проблем поверил, что я, ну, болею, — слабо улыбнулся Дима, скрещивая руки и прижимая их к груди. — Насморк, мокрота, озноб. Всё как доктор прописал, — Дима попытался рассмеяться, но только разразился кашлем. — Извини, я, я вообще не в состоянии.

— Оно и видно, — сказал Данил. — Ложись спать, я просто проведать пришёл.

Дима поднял красные глаза. Кажется, удивился.

— Спасибо, что ли, — Дима расплылся в улыбке. — Но тебе, ну, не, необязательно каждый, ну, день ко мне ходить.

— Но я не против.

Дима закусил губу и, пошатываясь, сел на диван.

— Я бы хотел, ну, правда, поговорить, но я, типа вообще не, не могу.

— Понимаю. У тебя есть что… поесть?

— Да, но не идёт. Вообще, тяжело.

— Тебе, наверное, надо что-то полегче есть. Супчики какие-нибудь. У тебя там плов остался поди? — Дима заторможенно кивнул. — Через силу тоже не вариант есть. Может, я приготовлю тебе?

— Да забей, — сказал Дима. — Я сам, если чё. Ну, готовить умею.

— Да понятно, что умеешь. Ещё смочь надо.

Дима уже понимал, что не сможет.

— У тебя хоть продукты есть?

— Ну, вроде да. Надо посмотреть, — Дима еле поднялся с дивана.

— Сидел бы, — упрекнул его Данил. — Будто я не знаю, где у тебя холодильник.

— Ну а вдруг не знаешь, — Дима подошёл к нему. — Пойдём, — он взял Данила за руку и повёл его на кухню.

Ладонь горячая и мокрая. Вздрагивала.

На кухне Дима открыл холодильник и встал перед ним.

— Ты не перемораживай себя, — сказал Данил.

— Но так хорошо, — прикрывая глаза, ответил Дима. — Ты не представляешь.

— Всё, хватит, — Данил оттащил Диму и сам заглянул в холодильник.

Там были и овощи, и фрукты. Внизу в морозилке лежали голени курицы, грудка, куски красного мяса. Варить было из чего.

— Что ты хочешь? — спросил Данил.

— Да без разницы. Ну, всё что угодно подойдёт. Без разницы, — он шмыгнул носом.

Данил кивнул и достал курицу с картошкой.

— Ты тут так стоять будешь?

— Ну, могу картошку почистить.

— Иди лежи, — скомандовал Данил, — или сиди здесь. Тебе отдыхать надо.

Дима замер. Смотрел на Данила и не моргал.

— Ты прям, ну, злая мамочка.

— Блядь, Дим, просто… просто запариваюсь по всякой херне. — Данил положил курицу и картошку на стол.

— Из-за… — не мог приткнуться Дима. — Из-за меня, что ли?

Данил отвёл взгляд. Вздохнул и поправил волосы.

— Просто я считаю, что тебе необязательно тут носиться со мной, когда я здесь. Я ничего у тебя не украду и кухню тебе не спалю.

— Да я же не поэтому…

— А почему тогда?

— Ну, рад видеть, — тихонько улыбнулся Дима. — Знаешь, я чуть, ну, э, с ума в больнице не сошёл. А потом от тебя сообщение увидел. Увидел. Ну и так… здесь, так сразу получше стало. Типа переживаешь обо мне. Со мной, ну, давно такого не было. Вот и подумал, что, пока ты, ну, здесь, я с тобой хочу побыть.

Данил выдохнул. Закрыл глаза и попытался себя перезагрузить. Он, оказывается, слишком нервничал сегодня днём, вот это и вылилось в маленькое недоразумение.

— Ладно, но – но, — Данил строго посмотрел на Диму, — сделай одолжение и просто посиди на месте. И надень тапки, холодно же.

— Мне жарко.

— Не оговаривается, — выставил руку Данил.

— Точно мамочка, — сказал Дима и скривил лицо, но за тапками сходил. Заодно прихватил толстовку и накинул её.

— Ну извини, — ответил Данил. — Не хватало, чтобы ты на фоне всего этого ещё и заболел.

— По-моему, — Дима присел на стул и подтянул колени к груди, обнимая их, — эта ломка и так болезнь. Не вижу, ну, разницы. — Накрыл новый приступ кашля.

— У тебя есть отхаркивающее? — Данил нашёл подходящую кастрюлю в духовке.

— Есть. Купил. Пью. Не беспокойся, мамочка.

Данил усмехнулся. Мамочкой, как и папочкой, он себя не видел.

Пока Данил занимался приготовлением и чистил картошку, Дима приободрялся и говорил больше:

— А на работе у тебя, ну, как? Ты мне никогда про неё не, не рассказывал.

— А тебе и впрямь интересно?

— Впрямь.

— Ну, — задумался Данил, — рассказывать нечего. Сижу, на звонки отвечаю.

— Техподдержка?

— Она самая.

— А там у тебя, ну, офис… с перегородками?

— Ага.

— И всё, ну, преимущественно белое?

— Вообще… да.

— А у тебя есть… ну, э, красно-оранжевая рубашка в клетку?

Только когда Дима спросил об одежде, до Данила дошло:

— Ты видел меня?

— Видел. Не один раз. В офисе.

Данил закатил глаза.

— Не один – это сколько?

— Не помню, говорю же. Больше… ну, больше десяти. Я не считаю, эти штуки.

— Это как-то связано, — Данил закончил чистить картошку, — связано с тем, что мы общаемся? — он указал ножом на себя и на Диму.

Дима закивал.

— И с Пашей так было?

— Он был первым, чьё прошлое я, ну, увидел, — на этих словах Дима затих.

Данил промыл картошку.

— И это сразу было что-то дерьмовое?

— Выходит так.

— Жесть.

Данил нарезал картошку кубиками и закинул её в кастрюлю. В ящиках снизу он нашёл рис.

— Да, жесть, — глухо повторил Дима, чтобы не молчать. — Кстати, Паша… ну, в субботу придёт.

Данил чуть не выронил пачку из рук.

— А ты сказал ему, что сейчас не лучший момент?

— Да я как-то… ну, он спросил, свободен ли я, а я сразу написал, что заболел. Он, представляешь, — оживился Дима, — сразу такой спросил, нужна ли помощь, купить ли чего, зайти ли сегодня.

— Тебя так послушать, так ты счастлив, — Данил насыпал горсть риса в тарелку.

— Ну, немного, но счастлив. — Данил замер. — Несмотря на то, что между нами, он… ну, он относится ко мне нормально. Беспокоится. Я… я ему не безразличен, даже несмотря на всё это.

Данил убрал пакет с рисом, тарелку поставил в раковину. Налил немного воды и начал промывать. Припекало. Он не мог разобрать, почему это происходит.

«Ревновал?» — казался самым очевидным ответ.

Данилу он не нравился. Он не состоит с Димой в отношениях, чтобы ревновать его к бывшему. Лучше бы порадовался, что, оказывается, с этим нервным парнем Дима вообще мог нормально общаться и он не видел в нём вечно обдолбанного торчка.

Данил вылил воду вместе с рисом.

Он оставил тарелку и вздохнул.

— Тебе это, ну, не нравится? — спросил осторожно Дима.

Данил повернул к нему голову. Дима сидел с опущенным взглядом.

— По-твоему, я, ну, э, совсем не должен с ним общаться?

— Блядь, я, я не знаю, Дим, честно, — шикнул Данил. — Сам не понимаю, что на меня нашло. Ты же и раньше с ним общался, верно? Приходилось. Чтобы он мог прийти к тебе и забрать вещи. И даже об этом не думал, а сейчас… думаю, что так не должно быть. Думаю, что, раз вы разбежались, то это… ну, наверное, это обозначает, что между вами ничего быть не должно. Но это не так, я знаю, можно сохранять дружеские отношения, даже когда вы разошлись, вы можете беспокоиться друг о друге, спрашивать, предлагать всякое, это, блин, моя реакция неуместная. Блядь. Я сам не знаю, что это.

Дима встал со стула. Зашаркал по линолеуму к Данилу и обнял его со спины. Его сердце бешено колотилось, а дыхание было шумным. Он вздрагивал телом, когда хлюпал носом.

— Между нами ничего такого нет, верно? Я не должен так думать.

— Ты можешь думать, ну, так, как захочешь, — сказал Дима совсем близко. — Может, это значит, что между нами всё-таки что-то такое есть?

— А ты как чувствуешь? Есть оно или нет?

Данил ощутил, как Дима выпустил из себя воздух. Усмехнулся.

— У меня в голове… ну, уже давно что-то есть. Просто я знаю, что, ну, оно, не слишком уместно. Что я думаю, ну, больше, чем есть на самом деле. Это же я тебе, ну, ключи дал, сказал, что можешь, ну, приходить, — Дима сжал руки на животе у Данила. Они были обжигающе горячими. — Вот придумал себе и живу, ну, с этим.

— Да уж, — Данил тронул мокрыми пальцами руки Димы.

— Отпустить?

— Нет, просто хочу подержаться.

Дима прижался щекой к плечу.

— Но я точно не знаю, ну, э, что испытываю и почему, — сказал Дима, — может, это потому что, ну, я… я, — он выталкивал буквы из горла и крепче сжимал руки, а потом опоминался и ослаблял хватку, — ну, — попытался продолжить он, — потому что я, я, — Данил закрыл глаза, он однозначно не хотел слышать то, что собирался сказать Дима, он уже знал, что он скажет, предвидел это. — Потому что я одинок.

У Данила в груди образовался лёд. Он сделал глубокий вдох.

— К этому, э, ну, сложно привыкнуть, когда привык к тому, что, ну, с тобой всегда кто-то был. Наверно, поэтому, поэтому я не могу перестать думать о Паше. Мы с ним были долго, ну, он – это мои первые длительные отношения. К тому же, ну, хорошие, мне было тяжело с ним, ну, расставаться. Я не хотел этого, на самом деле. Но знал, что иначе, иначе нельзя. Либо он, либо я. Уж лучше так, пусть, ну, никто ничем не жертвует. И мы расстанемся на не самой, ну, плохой ноте.

Дима отпустил Данила, но Данил взялся за его руки. Дима остался стоять в недоумении, а Данил притянул левую руку к губам и поцеловал. Медленно развернулся. Посмотрел на Диму, а Дима выглядел растерянным. Смущённым.

Данил отпустил его руки.

— Пока что… я буду с тобой, — сказал он.

— Почему?

Данил напряг плечи, перестал моргать. С напряжением смотрел на Диму. Боялся сказать.

— Потому что… я, я такой же как ты. Вот и всё. Пока что я никуда не денусь, даже если ты снова начнёшь курить.

Дима выдохнул и улыбнулся. Расслабленно и спокойно.

— Спасибо. Я постараюсь этого, ну, не делать.

— Я всё понимаю, — сказал Данил и загрёб Диму в объятия.

Он тоже чувствовал себя одиноким, но никогда и никому не признавался в этом. Даже себе. Даже в мыслях. Он избегал этого как страшного сна, как неприятной дороги, которую проще обойти и навернуть лишний километр, нежели пройти по ней напрямик и сэкономить время. Было что-то вредительное в том, чтобы признаться в себе в этом. Что-то бьющее колом прямо в сердце. Возможно, осознание проблемы. Только молчание не избавляло Данила от неё. Она всегда существовала, шла рука об руку с ним, что-то вечно нашёптывала, а он притворялся, что её не существует. Что он не знает о ней. И не представляет, кто она такая. Но это всё был аккуратный обман сознания. Обман, в котором он увяз как в паутине, а Дима… Дима не боялся в этом признаться. Он мог говорить о своих проблемах, несмотря на то что они могли показаться несущественным, мизерными, незначимыми. Что такое одиночество в современном мире? Ведь есть столько способов его избежать. Говорить о нём буквально то же, что заявить «я зажрался и хочу ещё, но не вижу то, что лежит перед глазами». Поэтому Данил не мог себе признаться. Боялся показаться зажравшимся человеком, который по собственной глупости не знает, куда приткнуться.

***

Когда Данил закончил с супом, они поужинали. Дима не стал есть курицу, но съел картошку и рис и выпил весь бульон. Результат Данила порадовал.

— Дань, спасибо, — сказал с улыбкой Дима. — Мне давно никто не готовил. Это, ну, приятно.

— Забота – вообще приятная штука, — улыбнулся Данил.

— Но не тогда, когда её, ну, слишком много, да? — прищурился Дима, повторяя манеру Данила.

Данил даже этому удивился.

— Я, кстати, чё о Паше сказал-то, — вспомнил Дима и опёрся на стол, смотря в глаза Данилу, — хотел тебя кое о чём попросить.

— О чём же? Встретить его?

— Не. Когда он придёт, ты… побудешь рядом? Ну, чтобы он не начал заводиться, ну, про наркотики?

— А, мне его осадить надо будет?

— Ага, только… я бы не хотел, чтобы он сразу увидел тебя и, и завёлся. У вас отношения… не очень. — Данил кивнул. — Вы даже не знакомы, а уже… как ты это сделал? — напряг лицо Дима.

— Случайно, — Данил подтянул угол рта.

— Ну, короче, я бы мог тебя попросить, ну, побыть в комнате? Подождать. Если всё пройдёт тихо, то тебе и показываться не надо будет, а если, ну, что-то всё-таки случится…

— Я приду на помощь, понял-принял. Это, конечно, тот ещё номер будет. Вы стоите, говорите минут десять, а потом начинается и я такой выползаю из комнаты, и типа «Коничива, не ждали?», — засмеялся Данил.

Дима засмеялся вместе с ним.

— Да, это глупо, — согласился он. — Но… но ничего лучше я, ну, э, не придумал, так что… — он скованно улыбнулся, прося Данила войти в положение.

— Да я понял, не парься. Средства мы не выбираем.

— Это точно, — Дима опустил взгляд. — Спасибо тебе, правда.

Данил кивнул, но, когда обратил внимание на глаза Димы, понял, что он этого не видел. Так было и тогда, когда Дима ел: он будто замирал всем телом, потом продолжал есть, потрясывая ложкой и последовательно поднося её ко рту. Он уже не моргал. Никуда не смотрел. Не двигал глазами. Он что-то видел. И видел очень часто.

========== 17. 12-15.10, вторник-пятница ==========

«опятб стошнило», — прочитал Данил на работе. — «суп жалко».

«А когда тебя стошнило?»

«ночью»

«Тогда о супе можешь не переживать

Он уж переварился

У тому времени»

«не знал»

«Чувствуешь себя также?»

«не понимаю

вроде

хуже»

Данил подпёр рукой щёку. Это состояние может продолжаться вплоть до месяца, или даже больше. Возможно, меньше. Сейчас и не предскажешь. Если учитывать то, что ломка началась запоздало, это может означать, что она будет длиться дольше. Но сколько именно, покажет только практика.

Зазвонил телефон. Данил отложил мобильник и принял звонок.

— Добрый день, техподдержка. Меня зовут Данил, как я могу к вам обращаться? — на автомате проговорил он и не забыл вежливо улыбнуться.

После работы Данил зашёл к Диме. Перед приходом написал, что наведается. Дима не прочитал и не ответил. В квартире было темно. Данил тихо заглянул в комнату. Дима спал на диване. Дверь балкона стояла на микропроветривании. Это принесло Данилу облегчение. Следом он заглянул на кухню. Открыл холодильник и достал кастрюлю с супом. Количество ножек не уменьшилось, а вот количество бульона – да. Диме хватило сил поесть. Это был второй радостный для Данила момент.

Он убрал кастрюлю и вернулся к Диме. Тот продолжал спать. Не слышал возни Данила. Или слышал, но не мог встать.

Данил немного постоял на месте около дивана, побегал взглядом по комнате и присел. Коленки захрустели. Дима выглядел истощённым. Скулы стали более выражены. Кожа на лице шелушилась. Губы были сухими. Дыхание оставалось тихим, почти неслышимым, но дышал Дима глубоко и равномерно. Одеяло вздымалось и опускалось вместе с его грудью.

Данил приложил руку к его лбу. Он был горячим. Данил вздохнул и отнял ладонь.

Он встал и взглянул на столик, где лежали таблетки: жаропонижающее, обезболивающее, отхаркивающее, и настойки – все были почти полупустыми. Дима ничего не жалел для себя, хотел поправиться как можно скорее. Но больше всего Данила волновали его видения. Не похоже, чтобы они прекращались, хоть сколько-нибудь. Только вчера при Даниле Дима видел три раза, условно за час. Три раза в час – это слишком много. Сам Дима говорил, что видения участились.

Данил сжал губы. Чувствовал беспомощность и собственную оптимистичную глупость. Но ему казалось, что он знает, что делать, ведь всё складывалось так логично и правильно. Даже Диме это показалось таким, а на деле Дима страдал от ломки и вместе с ней от этой своей силы. Если видения и раньше были такими частыми, как он вообще продержался полтора года?

Данил закрыл глаза, потом ещё раз оглядел комнату, зацепился за спящего Диму, посмотрел на него и вышел из квартиры.

Дома он увидел, что пришло сообщение от Лёши.

«Недавно же писал», — прикинул Данил и открыл его.

«Как дела. Чем занимаешься», — спрашивал он.

Данил закатил глаза. Будто его это волновало.

Данил завалился на кровать и отложил ответ на несколько минут.

«Присматриваю за больным родственником», — напечатал Данил, додумывая, что, скорее всего, именно это волновало Лёшу – почему Данил отказывается.

«Корона», — спросил тот.

«Орви. Ничего серьёзного»

«Сейчас эта дрянь повсюду. Тесты брали»

Данил не удержался и снова закатил глаза. Когда это не к месту, Лёша лезет с расспросами. Ему действительно есть дело до тестов?

«Брали. Ничего не нашли. Просто простуда»

«Тогда повезло. Смотри не заразись»

«Не заражусь», — отвечал Данил на отвали и надеялся, что Лёша прочувствует его настроение. Но, к сожалению, он снова принялся что-то писать, И Данил закрыл диалог. Совсем не до него сейчас.

Нет, неправильно выразился, подумал Данил, до Лёши уже никогда не будет. Возможно, стоит, как говорил Дима, написать об этом. Тогда он отстанет. Держал ли неосознанно Данил мысль, что Лёша – запасной вариант? Если с Димой ничего не получится? Если всё пойдёт по накатанной?

«Я к тебе заходил но ты спал. Будить не стал», — написал он Диме.

Такая мысль Данилу не понравилась. Он не хотел, чтобы отношения с Димой заканчивались, даже если в итоге всё вернётся на круги своя и они будут курить. В этом не было ничего губительного. Это одна возможность развития событий, и к ней Данил готов, а вот к чему он не готов, он даже не может сказать. К тому, что Дима вернётся к Паше? Возможно ли это?

Данил вышел на площадку, прихватив сигареты.

Если Дима всё-таки бросит курить, а Паша об этом узнает, их отношения вернутся к тому, что было до? Ведь проблема была в травке? Или… всё-таки в том, что увидел Дима? Он не говорил, что это, может быть, ему где-то на внутреннем уровне эта вещь настолько не понравилась, что он решил отказаться от отношений? Хотя, быстро подсчитал Данил, если Паша был первым, чьё прошлое увидел Дима, а Дима с того момента терпел ещё полтора года, прежде чем начать курить, то несильно похоже, чтобы именно эта вещь его беспокоила. Или он терпел? Переживал вместе с видениями? И думал, что сможет справиться? Думал, что получится. Он такого не ожидал. Да и кто бы ожидал, после того как смог в первый раз взять эту силу под контроль?

Он думал, что будет жить как прежде. Но как прежде не вышло.

Данил затянулся и зашипел сигаретой, выпустил дым и закрыл глаза.

Данил лишь желал, чтобы всё, что они надумали вместе, получилось.

Но результаты не радовали. Стоит перейти на таблетки? Уже? Стоит ли спешить? Или неправильно будет тянуть? Что делать? В какую сторону идти? Как понять, куда двигаться? Ничего не понятно.

Данил сильно затянулся.

Был бы ещё кто-то, кто мог дать ответы… А такого человека нет. Даже если и есть, найти его – далеко не сущий пустяк.

Данил открыл глаза, посмотрел на мигающую лампочку и приставил сигарету к губам.

Кто-то с такой же силой, как у Димы. Дима уверен, что такие люди есть. Но сколько их? Где они? Насколько открыто они пользуются своими силами? И пользуются ли вообще? А если их на самом деле нет? Если Дима один такой?

Данил выпустил однородный дым широкой струёй.

Даже если найти их, то какова вероятность, что они помогут справиться с недугом Димы? Будут ли они знать, что делать? Или только поведут головами и скажут: «Мы не знаем». Каждый случай индивидуален. В первый раз, например, Дима справился, а вот во второй – нет. Кто бы такое предсказал? Никто, даже он сам.

Данил докурил и выбил вторую сигарету.

Размышления из пустого в порожнее, решил он.

Хотелось чем-то занять голову, чтобы не думать только о том, что сам Данил ничего для Димы сделать не мог. Он бессилен. Он никак не может повлиять на его проблему, может только предлагать экспериментальные методы решения проблемы, которые ещё и не факт, что подействуют. Которые пока что не работают.

Данил приложил руки к лицу. Помассировал веки. Сделал несколько последовательных вдохов и выдохов.

Он только наблюдатель и слушатель.

Утром от Димы пришло: «спасибо» и «я сплю дохрена».

«Главное чтобы помогало»

«не уверен»

Данил понял, что прочитал эти слова с раздражением. С раздражением от собственной беспомощности.

«даже во мне кажись вижу

всякую дрянь»

Это была очевидно плохая новость.

«Такое раньше было?» — спросил Данил.

«я могу просто ну не спать

кажется что сплю

а на деле нет

вот и вижу»

«Всё равно это плохо. Ты пьёшь настойки?

«ни разу не пропускаю»

Дима прислал смайлик с сомкнутыми в кружок большим и указательным пальцами.

Причин не верить Данил не видел. Всё-таки от этого зависело состояние Димы. Навряд ли бы он стал им рисковать. Навряд ли бы согласился на авантюру, если бы не делал так, как они договорились. В чём тогда выгода? В чём смысл? Данил был уверен, Дима в первую очередь всё-таки думал о себе и исходя из этого действовал. Бездействие откликалось бы для него излишне негативными последствиями.

По пути домой Данил зашёл в магазин, купил сырков и йогуртов для Димы – предполагал, что это те продукты, которые просто съесть. Когда он поднялся на третий этаж, то увидел на площадке мельтешащую от двери к двери фигуру.

Дима как зверь в клетке ходил от одной стены до другой и возвращался обратно.

— Ты чего? — спросил Дима и зашуршал пакетом.

Дима вздрогнул и оглянулся. Глаза, кажется, открыты шире обычного. Он был в шортах и толстовке. Руки привычно скрещены на груди.

— П-привет, — сказал скованно Дима и остановился. — Да я, я… ну, тебя ждал. — Его дыхание было сбивчивым, речь быстрой, но при этом заторможенной. — Ты, ты ведь мне не дашь?

— Не дам – что? — уточнил Данил, присматриваясь к Диме.

Он был весь мокрый. Глаза метались по лестничной площадке, губы дрожали.

— Травку.

— А тебе так надо? — выдохнул Данил.

— Не знаю, — Дима снова начал ходить. — Не знаю. Просто… просто я уже не думаю, не думаю, что, ну, спра-справлюсь. Видишь… ну ты понимаешь, — он приложил руку к губам. — Всё как-то… херово. Я не уверен, что, ну, справлюсь.

— Если не дам, сможешь переждать?

— Не знаю. Не знаю. Я же это… не из-за, не из-за ломки. На ломку ваще похуй, — Дима махнул рукой около двери Данила, — это всё видения эти. Из-за них. Я никак… ну, никак не могу перестать думать, думать о том, что хочу покурить. Но, если припечёт, если припечёт, я позвоню Стёпе. — Дима посмотрел на Данила. А глаза пустые, невидящие. — Не знаю, думаю, так и сделаю. Я не уверен, что смогу.

— Понятно, — Данил опустил голову. Посмотрел себе под ноги. На фоне Дима продолжал мельтешить. — Если я буду с тобой, ты не сорвёшься?

— Не уверен. Но я, я постараюсь.

— Тогда сейчас приду.

Данил зашёл к себе, оставил вещи, взял сладости и вышел из квартиры. Дима до сих пор метался.

— Пойдём, — Данил взял его под локоть.

До сих пор горячий.

Они зашли к Диме. Данил разулся, а Дима озирался по сторонам. Глубже пропихивал скрещенные руки, сгибался телом. Выглядел так, будто что-то искал. Данил повёл его на кухню.

— Ты ел?

— Да. Даже, даже курицу съел.

— Офигеть, — удивился Данил. — Твоё вознаграждение. — Он выложил на стол сырки и йогурты. — Я не знаю, что тебе нравится, поэтому взял всего понемногу.

— Мило, — ухмыльнулся Дима. — Мило, но я бы, я бы, правда, травку хотел бы.

Он сел за стол и взял в руки картонную коробочку.

— Давай попробуем пока без неё, — Данил сел напротив. — Совсем невмоготу?

— Почти, — Дима открыл коробку и достал запакованный сырок. — Немного ещё могу. Но немного, — он раскрыл пакет. — Не знаю, — хлюпнул носом, — прям херово. Я не думал, не думал, что так будет. Правда. Думал, что будет лучше. Спустя время. Но всё, всё, ну, очень плохо. Хуже, чем тогда, — он укусил сырок и замолчал.

— Понятно. Пока можно, давай попробуем без травки.

— Пока можно, — повторил Дима с набитым ртом. — Он сладкий… поставишь чайник?

Данил поставил. Насыпал Диме кофе, как он попросил, но без сахара. Себе сделал чай.

— Думал, ну, удивлю Пашу, — Дима улыбнулся, — скажу ему, что слез. А какое-то тут, ну, слез. Тут бы куда похуже не залезть.

Данил оборонительно поднял плечи.

— А хочется?

— Немного, — Дима взял второй сырок. — Просто потому, что это поможет, ну, не видеть. Так-то я не собираюсь. Я дружу с башкой. Честно. Смерть меня не привлекает, — Данила ужасала честность, с которой высказывался Дима. — Но… поэтому я и прошу, ну, тебя вернуть травку. Чтобы я хуйни похуже не сделал. Но я пытаюсь, правда, — напирал Дима, раздирая коробку.

Только из-за этого Данил обратил внимание на его руки. На некоторых пальцах темнели кровавые корки.

— Ты это от беспокойства? — спросил Данил, поднимая глаза на лицо Димы.

— То есть? — он оторвался от коробки.

— Твои пальцы.

Дима посмотрел на пальцы на левой руке. Открыл рот и посмотрел на правую руку.

— Блядь, — сказал он спокойно. — Когда это я?.. Типа… вообще не помню, блядь. Наверно. Наверно, от беспокойства.

Зубами Дима открыл пакетик и выплюнул кусочек этикетки.

— Я не знаю, сколько, сколько продержусь.

— Понимаю.

— Ты ведь, ведь не будешь меня мучать? — Дима смотрел на сырок в белом шоколаде. — Если я попрошу, если совсем, ну, отчаюсь, ты отдашь? Правда? Я… не хочу с тобой из-за этого сраться и, ну, объяснять, почему, почему мне это надо.

— Отдам. Думаю, я пойму. Что ты… отчаялся.

Данил не хотел признаваться, что уже готов отдать травку. Состояние Димы было плачевным. В своей стратегии он разуверился. Нужно продолжать, только если Дима морально готов, а морально он разбит. Ему становится хуже. И не от травки. Не столько от её отсутствия, сколько от того, что она теперь не даёт.

Данил закусил губу изнутри. Дима жевал сырок. Взгляд у него был потухший. Несмотря на то, что он много спал, он выглядел так, будто не спит совсем. Будто каждую ночь он просыпается от того, что ребёнок нерадивых соседей орёт и плачет. Будто каждую ночь он… переживает множество других жизней, от которых не может отказаться. Данилу было неприятно, что и его жизнь Дима видит. Не от того, что не хотел о ней распространяться, а от того, что именно их общение заставляет Диму видеть её. Видеть чаще остальных. Само общение для него является чем-то рисковым и опасным. Потому что сближает, обжигает. Даёт видеть то, чего посторонние видеть не должны.

— Извини, — сказал Данил.

— Ты… Дань, ты чего? — криво улыбнулся Дима.

— Это же была моя идея, а теперь ты… от всего этого…

— Ну а я согласился, — Дима протянул руку к Данилу и подозвал того ладонью, — ты ни в чём, ну, не виноват. Это же не ты, — Данил взял Диму за руку, — не ты дал мне эту способность. Не ты определяешь, что я буду видеть. Не ты, — Дима сжал пальцы, — не ты здесь виноватый.

— Но и не ты, — кивнул Данил.

— Да, виноватых здесь нет. Каждый сам, ну, принимает, принимает решения. Может, завтра мне станет лучше? Или послезавтра? Или сегодня ночью? Или потом… мы ничего, ну, не можем сказать наверняка. Не мы, ну, это определяем.

Данил продолжил кивать. Дима прав. Полностью прав. Но это не избавляет от сквозящего чувства в груди. Не делает Данила способным справиться с проблемой, не даёт ему больше знаний или уверенности, эти слова только укрепляют веру в том, что Данил беспомощен и бесполезен. Он не тот, кто может помочь Диме. Если подумать, сейчас он сделал только хуже.

Когда Данил поднял голову, Дима с сочувствием смотрел на него, сощурив глаза и поджав губы. Только после Данил понял, что сильно сжал руку.

В среду Диме лучше не стало. В четверг тоже. Они почти не виделись, потому что Дима подолгу спал, только переписывались в рабочее время. Дима писал, что не выдерживает, что тяжело, хуёво, что он хочет сорваться. С каждым сообщением у Данила щемило за грудиной. А сообщений было много. Сколько Дима говорил, столько он и писал, целым потоком обрушиваясь на диалог с Данилом. Данил был не против, если это немного облегчит состояние Димы, поможет ему, он готов принять целую гору таких сообщений. Но, он был уверен, эти сообщения нисколько не помогают, потому что на силу Димы не влияли ни слова, напечатанные или произнесённые, ни то, в каком положении он пребывает: стоит, лежит или сидит, ни то, что он делает: говорит, ест или пытается заснуть. У этой его силы нет ограничителей, ей ничто не помеха. Кроме травки.

В последнее время Данил сам много уставал. Эмоционально изводился, думая о Диме и о том, что он не в состоянии сделать. Мало ел и мало что мог запихнуть в себя. Сон стал прерывистый и беспокойный. Он думал только о Диме и о его силе. О её последствиях и о том, как сильно она поганит жизнь. Должно быть поэтому он не сильно удивился, когда услышал посреди ночи стук в дверь.

Он взял телефон. Ослепил себя заставкой и цифрами «2.38» и пошёл к двери. За той стороной стоял Дима, как всегда, прижимая руки к телу и оглядываясь по сторонам. Он дёргал головой, будто боялся, что его увидят. Поймают с поличным. Отправят в психушку.

Данил открыл.

— Извини, — сипло звучал его голос, — ну, что так поздно. Отдашь травку? Я просто… просто, — Дима сжал губы и втянул шумно носом воздух, — не могу. Честно. Я уже всё. Прям всё. Извини, я знаю, тебе, тебе завтра на работу. Я сразу уйду, так что… мы договорились, помнишь? — Дима изведённо взглянул на Данила, и у Данила не осталось никаких сомнений.

— Сейчас, — сказал он и ушёл к себе.

Из стола достал пакет, сам нацепил тапки и вышел к Диме:

— Я с тобой.

Дима удивился. Шире раскрыл глаза, но пререкаться не стал, только кивнул.

В комнате он положил ровно одеяло и предложил сесть. Из ящика стенки достал две зажигалки. Сел на диван и подозвал Данила. Данил сел. Держал пакет и не открывал его. Дима забрал и открыл сам. Взял самокрутку себе и одну вложил в руки Данила вместе с зажигалкой.

Взял в рот, но не спешил поджигать.

— Извини, что… что, ну, всё было зазря, — сказал с сожалением Дима. — Я бы тоже хотел, чтобы, ну, всё было так, как ты сказал. Но это, ну, это выше меня. Может, потом?..

Данил кивнул. Положил в рот косяк и поднёс зажигалку. Покрутил колёсиком и втянулся. Он уже соскучился по горечи и сладости.

Дима сидел и пристально наблюдал за Данилом. Данил отметил его бездействие.

— Не будешь? Хотел же.

— Кажется, — усмехнулся он, — я, ну, этим всё похерю.

— Не страшно. Мы изначально не знали, к чему придём, так что… валяй. Разрешаю.

Дима тихо засмеялся.

— Опять твои разрешения, — Дима поднёс зажигалку, — но с ними и впрямь, и впрямь как-то, ну, проще.

Дима зажёг огонёк и сделал затяжку. Прикрыл в наслаждении глаза и распробовал на вкус то, что Данил, кажется, пропустил мимо сознания. Он смотрел на Диму. Пусть он и выглядел плохо, меньше привлекать не стал.

Данил положил руку на его бедро, а Дима приютился головой на его плече, делая затяжку за затяжкой. Становилось легче, проблемы постепенно испарялись, взгляд затуманивался, а лёгкие наполнялись совсем не тем воздухом, к которому привыкли.

========== 18. 15-16.10, пятница-суббота ==========

Всю ночь Данил просидел с Димой, покуривая травку. Сначала они отдыхали, потом оживились и разговаривали, по большей части смеялись над провалившимся планом и предполагали, что попробуют снова, но уже начнут с таблеток.

На работу Данил пришёл в состоянии кайфа. Он старался ни с кем не разговаривать, но привлекал всех нездоровой улыбкой и вечными смешками на вполне обыденные комментарии.

— Из-извините, — говорил и давился смехом.

Он никак не мог унять скачущего в груди чувства, которое не мог определить. Да и не хотел. Ему хотелось уйти с работы и продолжить курить с Димой и смотреть какие-нибудь тупые мемы по типу картинки с арбузом, под которой написано «дыня», только представив это, Данил заливался смехом. Он видел, что отвлекает коллег, которые на него косятся. Он прикрывал рот рукой и говорил, что этого больше повторится. Но про себя добавлял, что это не точно, и сдерживал очередной поток смеха.

С клиентами в первой половине дня пришлось тяжело. Он получил выговор. Во второй половине отпустило, и он взялся за дело серьёзно, хотя в голове до сих пор держал Диму и травку.

После работы он сразу зашёл к нему. Дима выглядел лучше прежнего.

— После одной ночи? — удивился Данил.

— После одной ночи и пачки травки, — дополнил Дима, запуская Данила внутрь. — Вроде бы даже ничего, ну, не видел. Было так хорошо.

— И чем ты занимался, пока меня не было?

— Спал, что же ещё? Потом жрал. Соскучился я, ну, э, по аппетиту, просто немерено.

— Блядь, я бы тоже поспал. На работе, думал, выставят. Я вообще себя неадекватно вёл.

— Что? Грозился, ну, кому-то башню открутить?

— Не настолько, — разделся Данил. — Ржал как дебил. Даже когда на звонки отвечал. Это пиздец, конечно. Повторять не хочу.

— А я думал, ну, ты мне компанию будешь составлять.

— Буду, — Данил положил руку на плечо Димы, — но в привычном порядке.

— Э, получается, ну, — Дима загнул палец, — вечер пятницы, суббота и немного воскресенья?

— Именно, — Данил похлопал его ладонью.

— Есть хочешь? Я тут приготовил. Хотя ещё плов остался… короче, выбирать, ну, есть из чего.

— Только как себе не наваливай, и я съем.

— Я немного ем, — запротестовал Дима, — может, это ты, ну, мало ешь?

— Нет, дорогой, я знаю, что значит «норма».

— Ой, блядь, — закинул голову Дима. — Ну и ладно, мне больше достанется.

Они вместе отужинали и расположились в комнате Димы. Дима привычно положил между ними пакет с косяками.

— Прикинь, Стёпа, ну, меня потерял.

— Писал? — Данил достал самокрутку.

— Звонил! Думал, что я помер. Сказал, что, ну, пересрался. Ну, не так, пере… перепугался, типа пропал. Ещё сказал, что обидится, если его на мои похороны не пригласят, — Дима захихикал, вытягивая косяк. — Ну и мудак. Думает, я раньше него, ну, помру.

— Он это как-то аргументировал?

— Арг?.. Блядь, Дань. Конечно, нет. Он, наверно, считает, что торчков ждёт один конец. А я вот возьму и не помру. Назло ему. Чтобы на его могилу прийти. К тому же, ну, это не я, не я с пистолетом хожу. Мне кажется, это у меня, ну, больше шансов выжить. — Дима поджёг самокрутку.

— В плане, — не поверил Данил, поджигая свою, — он реально ходит с пистолетом?

— Реально, — отрезал Дима. — Приходи в следующий раз, ну, когда он будет. Покажу. Сам он, конечно, хер покажет, — он проморгался. — Или хер покажет… а пистолет нет. Ну ты понял, — хихикнул Дима. — Ты не представляешь, мне так, та-ак хорошо. Я уже и забыл, что это за, ну, чувство. Пиздец.

— А по тебе видно. И слышно.

Дима самодовольно улыбнулся.

— А ты, ну, хочешь сегодня что-нибудь попробовать?

— Например? — не понял Данил.

— Ну, например, — Дима пристроился рядом и положил руку на живот Данилу, поглаживая его и забираясь под рубашку между пуговицами. — Что-то в таком духе.

У Данила зализало внизу живота. Он перехватил руку Димы.

— Не хочешь?

— Нет. Нет. То есть, хочу, но не знаю. Как далеко мы можем зайти?

— А как далеко ты хочешь?

— Не знаю, — улыбнулся Данил. — И так сразу… это потому, что тебе хорошо? — он посмотрел на Диму, а тот вовсе глаза смотрел на него, продолжая улыбаться.

— Думаю, да. Может, ну, даже встанет. Хотя хер знает.

— Тогда проверим, — улыбнулся Данил и поцеловал Диму.

В этот раз он отвечал и держался вполне уверенно. Данил чувствовал, что Дима хочет перехватить инициативу, но отступать не собирался. Загрёб его за затылок одной рукой, а вторую положил на шею. Пульс отчётливо стучал под кожей. Дима положил руки на плечи Данилу, стискивая ткань рубашки и прижимая Данила к себе. Данил целовал его, лизал, чувствовал губами и языком и не мог остановиться. Не хотел. Хотел продолжить и зайти насколько далеко, насколько их состояние им позволит. Дима первым сдался и полез к ремню Данила, быстро расстёгивая его и опуская молнию на джинсах. Данил оборвал поцелуй и посмотрел на руки Димы.

— Не надо? — спросил Дима, тяжело дыша.

— Почему? Я просто… немного охерел. Столько инициативы.

— Блядь, — заплыл Дима. — Пока могу.

Это устраивало Данила. Он сам запустил руку под резинку шортов Димы.

В этот раз встало у обоих, они трогали друг друга, целовались и утопали в жаре. Данил поймал себя на мысли, что хотел бы побольше таких вечеров с Димой. Ведь с Димой он ощущал себя в другой реальности, как-то он понимал, как трогать Данила, когда лучше сжимать, когда трогать яички, когда лучше простонать в ухо и как подцепить в Даниле те самые чувствительные места. Данил сомневался, что так же хорошо понимает Диму, но Диму, кажется, устраивало всё: он сам поддавался, говорил Данилу, когда его лучше трогать и где. Данил тонул в ощущениях и Диме. Всего было слишком много, но именно столько, сколько было необходимо.

— Я всё, — выдавил Дима, когда кончил и оборвал поцелуй с Данилом. — У меня голова кружится.

— Открыть окно?

— Не, переживу, — он пытался отдышаться. — Я вот всё думал, ну, думал, почему ты вообще куришь со мной? Тебе это нравится?

— За компанию, — ответил честно Данил, поглаживая Диму по талии.

— И всё?

— И всё.

— И раньше так, ну, было?

— Да, — Данил прикрыл глаза, — так было и раньше.

— Спать хочешь?

— Очень.

Данил притянул к себе Диму.

— Ты не против? — спросил он.

— Не. Так очень даже неплохо.

— Ну и хорошо. — Данил уже был готов отключить мозги, как воспоминание врезалось острым напоминанием. — Блядь, завтра же Паша придёт.

— А завтра суббота?

— Ага.

— И правда, блядь. Я уже забыл о нём.

— Я тоже.

***

Дима проснулся первым. Данила будить не стал, открывать окно тоже. Убрал травку и зажигалки на положенное место, тихо перебрался на кухню и позавтракал. Данил проснулся ближе к десяти. Растерялся, когда не увидел Диму рядом.

— Я тебя потерял, — сказал он, заходя на кухню.

— Куда бы я делся? — улыбнулся ему Дима. — Ты себя как, ну, чувствуешь?

— Отлично, — Данил завалился на стул. — Просто превосходно. Ещё Пашу выпроводим сегодня, и это станет прямо… магнум опус.

— Это заклинание из «Гарри Поттера»?

Данил засмеялся.

— Ну типа.

— Кому ты пиздишь, — ухмыльнулся Дима, — так и скажи, что я несведущий дурак.

— Не скажу, ты вон какие слова знаешь. Слишком умно для дурака.

Дима показал ему язык.

— Когда там Паша должен прийти?

— Говорил, что в два.

— Получается, у нас ещё время есть. Перекурим?

— А ты хочешь?

— Нет.

— Вот и я нет. Не хочу, ну, быть обдолбанным перед ним.

— А, по-моему, как-то был.

— Правда? Не помню. И когда ты, ну, столько всего увидел?

— Да так, — замялся Данил. — Попадались мне ваши сценки на глаза. Неспециально.

— Так уж неспециально? — сощурил глаза Дима.

— Ну, знаешь, не мог я за вами на постоянке следить. То работа, то сериалы, знаешь, что-то поинтереснее разборок на лестничной площадке.

— Ну так и быть, — расплылся Дима, — поверю тебе. Если хочешь есть, бери, а я, ну, э, пойду, что ли, окно открою.

— Не накурено же. Зачем?

— Это полезно.

— Да ну?

— Ну да. Из нас двоих ты же умней. Должен знать.

Данил закатил глаза, а Дима ушёл в комнату.

— А я понял, почему ты проветриваешь!

— Почему? — крикнул из комнаты Дима.

— Из-за Паши! Чтобы не смущать его!

— Всё ты знаешь, — выглянул из коридора Дима. — Ну, может быть. — Он прошёл на кухню и прилип к окну. — Как-то привык так делать. И приятнее. Ты заметил? Деревья, ну, э, уже совсем жёлтые. Осень наступает.

— Как и каждый год.

После того, как Данил позавтракал, они стали дожидаться Пашу. Данил решил не уходить, вдруг тот объявится раньше.

— Не объявится.

— Почему?

— Он пунктуальный.

— Ох, надо же, само совершенство.

Дима только склонил голову.

— Тебя это задевает? — спросил Данил.

— Ну, если так подумать, то… Паша и впрямь очень… очень правильный. Думаю, я, — Дима посмотрел в глаза Данилу, — я так считал. Что он идеален. И потому не понимал, почему он выбрал меня.

— В плане? Это он предложил встречаться?

— Ага. Ну, сначала он познакомился со мной, мы просто ходили на пары вместе, ну, вместе ели, потом он стал звать в кино, ещё куда, ну, я думал, это нормально. Типа закорешились. А потом он сказал, когда мы гуляли, что, ну, что… он чувствует ко мне. — Дима говорил медленно, но между словами не застревал. Он говорил мягко и плавно. — Сказал, что это только его чувства, я могу не отвечать. Если всем разболтаю, что, ну, он гей, пусть будет так. Ну я… типа офигел. Я же не думал, что он меня так рассматривает, — усмехнулся Дима. — Ну, на некоторое время отстранился от него, а потом начал снова к нему, ну, э, подбираться, спрашивать там стал, что он во мне нашёл, взаправду ли это, ну, всякое такое.

— А он что?

— А он… ну, сказал, что я… э, ну, об-обворожительный? — смущённо проговорил Дима, сжимая руки. — Что у меня есть чувство юмора и я открытый… Сказал, его это привлекает. Но, но он сказал, что он тоже хотел бы мне подходить. Ну, если не подходит, то не обидится, если откажу. Меня это… ну, привлекло. Эта возможность выбора. Я, скорее, из интереса согласился. Не думал, что, ну, это во что-то выльется…

— Ты довольно много чего помнишь, да?

— Ну, наверно? Разве не все помнят хорошие моменты?

— Да не все. Плохие моменты уж больно хорошо затемняют обзор.

— Вот как, — задумался Дима. — Ну да, видения подкосили наш последний год, — он начал тереть ладонь большим пальцем. — Ладно, давай уже не будем об этом.

Данил подтянул левый угол рта.

— А мне казалось, тебе нравится углубляться в воспоминания.

Дима откинул голову.

— Ну да. Нравится. А кому не нравится там, где, ну, хорошо?

— А сейчас… сейчас тебе хорошо? — неуверенно спросил Данил.

— Дань, с тобой мне хорошо, — Дима взял его за руку. — Могу начать говорить, что у нас было.

— Блядь, только этого не хватало, — отшутился Данил. — Расскажешь через пару лет.

— Через пару?.. — Дима остыл. — Расскажу, если будет надо.

Данил тоже не был готов к тем отношениям, которые могут затянуться на несколько лет.

После этого атмосфера между ними стала сдержанной. Каждый погрузился в раздумья о своём.

В два часа раздалась дребезжащая трель звонка.

Дима вздрогнул, а Данил сделал вдох.

— Короче, ты помнишь? — спросил Дима.

— Помню, иди, — Данил похлопал Диму по спине.

Дима кивнул и встал с дивана. Неуверенно прошёл в коридор и скрылся. Данил прижался спиной к стене и закрыл глаза. Дима повернул замок и открыл дверь.

— Привет, — сказал первым Паша.

— Да, привет, — несколько неловко прозвучал Дима.

— Ты как?

— Нормально. Нормально. Сейчас уже получше.

— Рад слышать.

— Тебе… тебе же последняя коробка осталась, да? Я достану.

— Да я сам, чего ты…

— Не парься.

Данил понял, что Паша ведёт себя с Димой совсем не так, как он вёл себя с Данилом. Такой осторожный, не желающий обидеть, навредить. Нескладный, взвинченный. Обеспокоенный.

Данил открыл глаза и попытался собраться. Наверняка, Паша всегда такой, не только сегодня. Если бы именно это удерживало Диму, они бы и не разошлись. Но, возможно, именно это его привлекало. Данил задумался, а был ли он таким? Привлекал ли он такими же качествами? Он вообще мог соревноваться с совершенным в глазах Димы Пашей?

Данил пошкрябал штаны.

— Держи, — Дима, по всей видимости, достал последнюю коробку из кладовки.

— Спасибо, — сказал Паша и забрал её.

— Блин, лопатка, — Дима зашуршал куртками, выуживая ложку для обуви. — Заберёшь?

— Мелочь, оставь, — ответил он. Этот первый голос.

Данил сжал зубы.

— Как знаешь, — улыбнулся Дима.

— Тогда я, ну…

— Э, Паш, я, — остановил его второй голос, — я, ну, хотел тебе… тебе кое-что, ну, сказать. — Скорее всего, Паша был готов услышать что угодно. — Это… это связно с видениями. Я видел, видел, — Дима тяжело выдохнул. Ещё не решился, говорить или нет. И впрямь скажет? Данил напряг слух. — Пойми, я видел, видел тебя и Еву. Вот, — Дима снова выдохнул. — Видел, как вы… того, ну, это… короче. Видел. И всё из-за этого.

Повисло молчание. Никто не двигался. Не дышал. Не вздыхал. Данил сам оборвал своё дыхание, вслушиваясь в то, что происходит между ними. А ничего не происходило.

— Понятно, — через пять секунд первым сделал выдох Паша и Данил вместе с ним.

— Извини, что так…

— Ничего. Ты не виноват.

— Ага, — Данил представил, как Дима кивнул. — И Даня… он тут не причём. Ну, вообще. Он сказал тебе, а это, ну, неправда. Мы с ним только недавно, ну, э, познакомились. Так что… нет причин злиться на него. Хорошо?

Вообразить, как Паша с этим соглашается, Данил не смог. Он ничего и не сказал.

— Тогда… ну, пока? — Димин голос зазвучал тише. — Может быть, увидимся?

Данила кольнуло.

— Может быть, — Паша ответил ласково, но потерянно, и вышел из квартиры.

Дима закрыл за ним. Остался стоять в прихожей.

Данил не выходил. Ждал, когда он сам придёт. Оба не двигались. Но тишину разорвал всхлип Димы. Он затопал к Данилу.

— Ну, — сказал он, — твоя помощь не понадобилась. — Глаза у него блестели.

— Почему ты решил сказать ему?

— Не знаю, — передёрнул плечами Дима и сжал губы. — Не знаю, просто подумал, что, ну, мы больше не увидимся, и… надо под конец хоть сказать, что было не так.

— А если он одумается и вернётся?

— Не знаю. Правда, Дань, не знаю. Я только к одному готов, что, ну, он не вернётся. Вот и всё.

Данил встал с дивана и подошёл к Диме. Дима отвернул лицо.

— Эта Ева… он тебе изменил?

Дима улыбнулся с непосильным пониманием и посмотрел на Данила. Медленно покачал головой вправо и лево, а влага на веках продолжала собираться.

— Нет, — сказал он, — нет. Ева – это… это его сестра. Младшая.

К такому откровению Данил не был готов. Он весь похолодел. Дима никогда не говорил спокойно «секс». Всегда говорил «ну того, это».

— А ты уверен, уверен, что это был он? — быстро спросил Данил.

Он не хотел выгораживать Пашу, он хотел найти способ успокоить Диму. С сестрой Паши мог быть другой человек, а Дима просто их увидел…

Дима по инерции замотал головой, а потом кивнул, скрещивая руки на груди и пряча взгляд в сторону.

— Паша рассказывал, что, ну, в школе у него, у него на руке портак был. На правой руке. От запястья до локтя. — Дима зашумел носом. — Тысяча восемьсот… девятьсот восемьдесят четыре. Фотки показывал. И там… там был такой же. Думаешь, — Дима посмотрел своими распахнутыми глазами на Данила, — думаешь, мог быть ещё один человек, у которого был такой же, ну, такой же портак? С его сестрой?.. Блядь, — Дима зажмурил глаза и сделал шаг от Данила. — Это был он. Я знаю. И он… теперь он тоже знает.

Данил боялся задышать. Боялся сглотнуть и прикоснуться к Диме. Казалось, одно прикосновение и он разобьётся. Настолько уязвимым он выглядел сейчас. Настолько был сокрушён своим признанием.

Никому такая дрянь не понравится.

— Покурим? — ничего лучше Данил был не в состоянии предложить.

Дима мелко закивал.

— Садись, я достану, — сказал Данил и развернулся к стенке.

Выдвинул ящик, увидел несколько прозрачных зажигалок, а под пакетом – другие, пустые пакеты. Будто Дима их собирал.

Данил присел к Диме. Раздал каждому снаряжение и отложил пакет на свою сторону. Дима положил голову на плечо и зажал губами самокрутку. Его голова казалась легче обычного. Данил не чувствовал тяжести.

Он взглянул на Диму. Тот на автомате поднёс зажигалку и чиркнул колёсиком. Затянулся и прикрыл глаза. Данил повторил за ним.

— Дерьмово, да? — сказал Дима.

Данил сжал глаза.

— Ну да. Не каждый день такое… узнаёшь.

— Да, не каждый день, — повторил Дима и затянулся.

— И что теперь… — затянулся и Данил, — что теперь думаешь делать?

— То есть?

— Паша к тебе может больше не прийти. — Больше ничего на ум Данилу не пришло. — И с видениями твоими мы не разобрались… и вернулись… ну, ты понимаешь.

— Вернулись к травке? — невесело хихикнул Дима. — А чё ещё поделать? Раз такой путь. — Дима сделал вдох и выдохнул дым. — Раз так должно быть, верно? Или не верно… не знаю. А с Пашей, ну, ничего не думаю. Если не придёт, не умру. Если придёт, если придёт, то тогда! Тогда придётся думать, что делать, — он засмеялся, натужно, через силу, — не знаю я, а что вообще можно делать? Чем сам планируешь заниматься, как уйдёшь отсюда?

Данилу хотелось уточнить, когда именно он уйдёт и какой срок подразумевает Дима: на ночь или навсегда?

Данил подставил руку к губам. Медленно сделал затяжку. Почему-то пугали оба ответа.

— Я… не знаю. Продолжу жить?..

Неожиданно Дима громко заржал и похлопал Данила по колену.

— Хорошо, что ты не собираешься умирать! Скажешь, блин, «продолжу жить». Дань, блядь, — не унимал смеха Дима.

— Ну, блядь, откуда мне знать? Буду жить как раньше, буду приходить к тебе и всё такое. Вот что я имел в виду!

Дима отсмеялся полноценно.

— Бля, ну скажешь тоже, — он шмыгнул носом и потёр пальцами под глазами, — скажешь, ну. — Затянулся.

— Тебя такое устраивает? — спросил Данил. — Что всё будет как прежде?

— Меня… наверно. Не могу просить о большем. Ты знаешь. Не думаю, что, ну, вообще могу чего-то просить. Даже тебя остаться. — Голос Димы звучал глубоко. Уравновешенно. Будто это то решение, к которому он пришёл спустя многие года раздумий. — Хочу, ну, чтобы это всё было… было, как его, это, эх… добровольным. Чтобы воля решала. А не, ну, эти, мани-манипуляции. Игры с чувствами. Давление. Страх… Хочу, чтобы человек, чтобы ты, — затянулся Дима, — решил так, как тебе ближе всего. Без всяких «я боюсь обидеть его». Это так, ну, к слову. Ты меня не обидишь ни одним, ни одним своим решением.

— Даже если уйду прямо сейчас? Даже если… брошу тебя?

Дима кивнул, зашуршал своей короткостриженой головой.

— Даже если так. При условии, что ты, ну, действительно, действительно этого хочешь. Если тебе это, ну, э, необходимо. Тогда я готов это принять.

— Звучит так, будто ты ничего не хочешь, — сделал затяжку Данил и снова посмотрел на Диму. Он не отвечал, не двигался. — Ты ничего не хочешь? — настоял Данил.

— Блядь, Дань, — Дима хотел прозвучать сердито и привередливо, но звучал понуро и устало, — конечно, конечно, я, мать его, хочу. И хочу дохуя. Но знаю, знаю, что, — его голова покачивалась в такт активной жестикуляции, — чтобы я ни решил, есть то, что от меня, ну, не зависит. Воля – одно из них. Не хочу её, ну, об-об… не хочу, короче, заключать человека в тиски. Хочу, чтобы всё было, ну, честно и открыто. Не хочу никого, ну, обременять, обременять, блядь. Да, может быть от этого паршиво, ну и что? Это можно пережить, намного хуже, ну, когда ты подрезаешь кому-то крылья. Понимаешь? Это же пиздец как важно. Без этого, ну, отношения уже не отношения, — Дима опустил руки.

Кажется, Данил начал понимать, чем именно Дима привлёк Пашу. Именно такими мыслями и изречениями. Именно такой открытостью и честностью. Немного, но Данил завидовал Паше, ведь он познакомился с Димой тогда, когда тот находился в лучшем состоянии – не затупал на долгосрочной основе. Наверняка, и мыслей у него было больше и большим количеством размышлений он делился. Но не сейчас. Сейчас Данил может довольствоваться только малой их частью.

Это огорчало. Но исправлять это Данил не собирался. Как Дима и сказал, это – выбор. Его выбор, на который он был готов пойти, ради которого разорвал отношения, о которых вспоминает только с теплотой, о которых грезит и к которым хочет вернуться. Возможно, Данил и близко не подходящий кандидат на роль замены, но лучшего у Димы нет. И лучшего он не просит. Он довольствуется тем, что есть сейчас. Он не желает, не ноет, он держит себя в руках.

Они оба чем-то в одинаковой мере довольствуются и, кажется, остаются вполне счастливы, ведь лучших вариантов попросту нет.

— Вот как, — только сказал Данил, докуривая последнее.

— Вот так, — повторил эхом Дима.

Данил запрокинул голову и нащупал рукой пакет.

Пока это удовлетворяло обоих, всё хорошо. Всё, правда, хорошо.