Родственные души (СИ) [anatta707] (fb2) читать постранично

====== Глава 1. Наглец, посланный судьбой ======

— Папа, глянь! Во Дхане свезло! — Бхутапала и Кайварта наперегонки подбежали к отцу, громко хохоча и тыча пальцами в покрасневшего, смущённого младшего брата.

Дашасиддхика, Пандугати, Панду, Раштрапала и даже вечно жующий Говишанака остановились поодаль и наблюдали за разыгрывающимся действом.

Махападма с интересом посмотрел на чрезмерно развеселившихся сыновей.

— Чего хохочете? Лучше б из лука учились стрелять…

— Покажи! — Кайварта скакал молодой антилопой вокруг Дханы. — Тут только мы! Давай!

— Да что там? — Махападма спустился с галереи во двор и приблизился к Дхана Нанду. — Сынок, почему ты молчишь?

Дхана сжался и отпрянул, когда отец оказался слишком близко.

— На правом бедре смотреть надо, почти на самом верху с внутренней стороны, — мстительно наябедничал Дашасиддхика и обратился тем же язвительным тоном к Дхана Нанду. — Всё равно скоро отец узнает! Показывай.

Лицо Махападмы изменилось.

— Метка?! — догадался он, оглядывая своих сыновей с нешуточным испугом.

— Ага! — радостно завизжал Кайварта. — Да ещё какая! Мы все обалдели просто!

— Скидывай дхоти и показывай, — голос Махападмы звучал жёстко и холодно. — Я хочу это видеть.

Сопротивляться приказу царя было нельзя, даже если он твой отец. Дхана Нанд медленно развязал дхоти. Теперь мальчик дрожал, но не от холода, а от страха. Он уже подозревал, какой будет реакция отца. Махападма склонился к ноге сына и рассмотрел свежую метку. Она ещё была ярко-красной и немыслимо горячей, как выжженное мгновение назад клеймо. «Ча», — скупо сообщала верхняя надпись, «наглец», — чуть более развёрнуто поясняла нижняя.

— Та-ак, — протянул Махападма, выпрямляясь и сурово глядя на съёжившегося младшего принца. — И что бы это могло значить?

— Н-не знаю, — растерянно пробормотал Дхана.

— Я совершенно чётко вижу слово «наглец», — задумался царь.

— А это потому что его родственная душа будет наглой и к тому же заключённой в мужском теле в этом воплощении! — пояснил Бхутапала, прыская от смеха в кулак. — Свезло ему, правда, отец?

Хохот Бхутапалы дружно поддержали остальные.

— Цыц! — шикнул на сыновей Махападма. — Но есть же способ… убрать это? — с надеждой спросил царь вслух, но скорее у себя, чем у окружающих. — Рана заживёт, и всё будет хорошо.

— Метку родственной души вырезать ещё никому не удавалось, — спокойно пояснил Панду, самый старший из царевичей приближаясь к отцу. — Целители говорят, она будет всё равно возвращаться. Бывали случаи, когда плоть срезалась до кости, так метка проявлялась в другом месте тела. Вы же не станете калечить Дхану, как некоторые родители калечили своих дочерей и сыновей, узнав об их неприглядной судьбе?

Царь вздрогнул.

— Если уж метка возникла — делать нечего, — продолжал Панду, — придётся смириться.

— Это что же, — гневно загремел Махападма, — моему сыну придётся связать свою жизнь не с целомудренной, скромной принцессой, а с наглым принцем?!

— Не обязательно с принцем, — продолжал рассуждать Панду. — Метка подчас играет злые шутки. Избранник может оказаться шудрой, дасью, млеччхи.

— Упаси Махадэв! — окончательно перепугался царь, бледнея.

— Наглым к тому же, — подсыпал соли на свежую отцовскую рану лучащийся злорадством Бхутапала. — Вы же знаете, отец, когда появляется метка, то слово, возникшее под первым или — реже — вторым слогом имени, обозначает самую явную отличительную черту избранника. Родственная душа нашего Дханы — наглец. Вам придётся с этим смириться.

Махападму перекосило. Он громко скрипнул зубами.

— Одевайся, — сухо бросил он младшему сыну, словно Дхана Нанд был в чём-то виноват. — Я клянусь, что не позволю этому случиться. Пока я жив, никто со слогом «ча» в имени не приблизится к нашему дворцу: ни принц, ни брамин. Когда тебе исполнится восемнадцать, я тебя женю на какой-нибудь царевне, и мы забудем об этой метке, как о страшном сне. И да, — Махападма обвёл тяжёлым взглядом всех царевичей, — каждому из вас, кто заикнётся о том, что вы увидели сегодня, я лично вырву язык. А ты, — он гневно посмотрел на Дхану, — будешь купаться и спать отныне только в дхоти. А если вздумаешь раздеться донага, должен будешь удостовериться, что никто не подглядывает за тобой. Об этой позорной метке никто больше не должен узнать!

— А няня? — робко заикнулся Дхана. — Она часто делает мне массаж и ухаживает за мной, когда я болею… Может увидеть.

— Няня Дайма тебя любит. Кроме того, сегодня я с ней поговорю. Она тоже станет одной из тех, кто будет оберегать твою тайну. Её можно не