Собаководы [Таис Буше] (fb2) читать онлайн

Собаководы

ГЛАВА 1. Немец

ГЛАВА 1. Немец

Летом я вернулся домой. После утомительного стыковочного рейса в Париже хотелось увидеть Пулково и умереть от усталости. С этой пересадкой был мой косяк, опять взбрыкнул на грамотное материнское предупреждение, что билетов может не быть — туристический сезон, а я, как обычно, включил барана. Ну, вот и поделом мне, не маленький уже. Через год закончу колледж искусств и смогу полноценно подменять мать в семейном бизнесе. А уж мысль о личном шоуруме в будущем вообще делала меня счастливым. Почти идеальная жизнь отпрыска успешной бизнесвумен. Папа не дожил.

А почти идеальная, потому что все мои амурные интересы были окрашены в лазоревый цвет. Яркий и чистый. Но я был одинок, как небо. Все мои надежды на римские клубы и итальянскую страстность не оправдались. Я, оказывается, увяз сердцем в несбыточной мечте о единственном и любимом. Но я все-таки реалист — дал себе год поиска, и потом во все тяжкие.

Дачный поселок «Черная речка» был в идеальном месте — недалеко от города, лес и тишина. Поэтому ничего удивительного, что, когда я подъезжал к съезду на грунтовку, чуть поодаль увидел рекламный щит коттеджного городка какого-то супер плюс класса. Маленький дачный поселок отделялся от нуворишей лишь прослойкой леса, кстати, с отличной грибницей. С дедом летом всегда там гуляли, а теперь вот один бродить буду. Я сбавил скорость, и мой старый фольц, бурча мотором, ловил все неровности дороги корпусом. Кори спала на заднем сидении. Я глянул в зеркало и улыбнулся: совсем старушка уже, шерстка не такая кудрявая и блестящая, как была раньше. Бабуля ее совсем крохой подобрала, думали, метис, а оказалось - чистокровный пудель.

Свернул на третьем повороте, проехал местный родник, у которого на обочине всегда стояла очередь из машин, завернул у пожарного водоема с перекошенным знаком и наконец-то остановился у старой железной калитки с навесным замком. Быстро оглядев домик, облегченно выдохнул и зазвенел ключами. В этом году обошлось без мародерства. Ничего ценного в доме не было, но бомжи умудрялись все равно что-то найти и украсть.

Сразу открыл окна, чтобы проветрить комнату и кухню от спертого запаха. Залез на мансарду, чтобы и там отпереть раму, прошел мимо деревянных опор для крыши, которые дед так и не заделал, и замер, глядя на старые зарубки: 1 метр, 1 метр 10 сантиметров, 1 метр 30 сантиметров — на этом росте новые отметки закончились. Я неосознанно подошел и провел по углублениям пальцами. Сразу накатила тоска, грудь сжало, как при быстром погружении под воду. Столько лет прошло, а все равно глухая боль в сердце, как кусок от хлеба отломили, и он стал грубой коркой обрастать, забирая всю прежнюю мягкость. Я моргнул пару раз и вернулся к своим делам. Хозяином фазенды буду последний год— мама, как и все участники местного кооператива, решила взять деньгами и освободить свой участок под застройку того самого коттеджного городка. Значит, у меня всего две недели первобытного счастья.

Я спустился вниз и быстро переоделся в старый спортивный костюм, надел дедовские резиновые сапоги, нашел его кепку и напялил на голову, кинул складной нож в пахнущую сыростью и травами плетеную корзину, аккуратно пристегнул поводок к ошейнику Кори и пошел на грибную разведку. В леске было хорошо. Птички что-то щебетали, самые говорливые перекрикивали друг друга, насекомые не борзели, так что даже не пришлось химией обливаться. Гуляй, наслаждайся, да мимоходом желтые призы находи. Прямо квест — «Марио ин зе форест». Лисичек было достаточно, я срезал лесное лакомство, как учил дед, мелких не трогал, не наглел с уловом. Все бережно надо делать, как в отношениях. Не обидеть, не сломать, ко всему с вниманием.

«То-то ты, Антошка, не вылезаешь из романтических отношений. Все гей-красавцы мира оценили твой подход к любви», — цинично обрубил я свои мысли. Против правды не попрешь — яркая сексуальность куда продуктивнее, а с моими белыми кудрявыми вихрами и со взором горящим юности нежной только в секс-ролевку записываться «молодого аристократа соблазняет кузнец».

«Да и там все равно раком поставили бы», — опять закончил я глупую мысль. Романтика с коленно-локтевой у меня мало связывалась в узел любви.

— Эй, пацан, ты что здесь ошиваешься?

Я чуть корзину не выронил. Слух вроде хороший, а не слышал я, чтобы кто-то по лесу шуршал поблизости. Я обернулся и замер. Позади меня стоял небритый мужик, одетый в какую-то замызганную одежду, а около ног стояла немецкая овчарка. На дачника похож не был — одежда уж совсем рабочая, видимо, из местных рабочих.

— Я грибы собираю, — неуверенно ответил я, но потом взял себя в руки и четко задал вопрос: — А в чем, собственно, дело?

— Так, чужая территория. Вали отсюда.

«Интеллигент попросил удалиться», — перефразировал я в мыслях и также отбрил:— Мужик, ты что-то попутал, лесок — часть дачного кооператива.

«Мужик» посмурнел и пристально меня по кирпичику взглядом разобрал. Тут неожиданно Кори отмерла и решила зазнакомиться с его псиной. Я был против, удержав от приближения поводком.

— Да мы не кусаемся, пацан. Пусть обнюхаются. Попутал, говоришь? Может, и попутал. Заработался.

«Или перепил», — продолжил я свое мысленное пояснение. Вид у него был помятый и отталкивающий. В отличие от овчарки, которая виляла хвостом вместе с Кори.

Тут этот рабочий заглянул ко мне в корзину, хмыкнул и хитро так проговорил:

— Пацан, а ты ж поганок набрал. Эк ты дурной, совсем в грибах не разумеешь. — М смотрел на меня совершенно серьезно. — Или травануться захотел?

— Нет, — покачал я головой, все ожидая, что тот усмехнется или скажет, что «пошутил», но мужик продолжал:

— Пересыпь мне, я выкину. А грибами с картошкой могу угостить, если так охота.

Не, ну прямо Ди Каприо местного масштаба, даже чем-то внешне похож. Лесной выхухоль, блин. Я, не долго думая, решил подыграть.

— Да вы что, как поганки?! — картинно закатил глаза и состроил печальную моську. — Я думал, лисички. По картинкам в мобильном сверял. — И театрально так закусил губу.

Выхухоль меня ударил по плечу и оскалил подозрительно белоснежные зубы для его небритой рожи.

— Не расстраивайся, тут годы практики нужны. Пошли, угощу, заодно ты мне компанию составишь, а то надоело тут торчать одному в бытовке, — забирая мою корзинку с уловом.

«Ловкость рук и никакого обмана».

Чтобы перестраховаться, да и из образа не выпадать, я продолжил свою игру, выстраивая в голове возможные варианты мщения за поруганную честь грибника. Собаки вели себя очень спокойно, не отвлекая на себя, точнее позволяя хозяевам дурить друг другу мозги. Я направил камеру телефона на мужчину и щелкнул затвором, потом невинно сказал:

— Я маме вашу фотографию отправлю и имя. Как вас зовут, кстати? А то мне с незнакомыми нельзя уходить.

«Мальчик-одуванчик, прямо маменькин сынок». — План мести был почти готов.

— Борис, — неуверенно ответил мужик. А я поставил галочку напротив мысленного счета — 1-0 в мою пользу.

— Бо-рис, — по слогам повторил я, вбивая в сообщение имя, нажал отправить и снова по-детски улыбнулся. — Очень приятно, а я Тоша.

Мужик уже явно не рад был, что развести меня решил, но вечер с ясельной группой я ему обеспечу. Мои лисички ему в горле встанут. Незаметно убрал нож во внутренний карман, так, на всякий случай, люди сейчас непредсказуемые. И пошел следом за ним, зло поглядывая на свои грибы, которые аппетитно лежали в моей корзинке. Вышли мы к большому забору элитного поселка, выхухоль отпер массивную калитку ключом и впустил меня внутрь. На огромном участке действительно ничего не было, кроме бытовки. Даже машины не увидел.

Внутри домика было уютно, никаких пустых пивных банок и мусорных вонючих пакетов — лесной выхухоль оказался мужиком практичным и житейски подкованным. А еще меня поразил дизайн. Ничего странного или вычурного, просто то, что в бытовке было сделано зонирование, кровать на деревянном каркасе, как ложе, дорогая турка на плитке, простенькие римские шторы на окнах — все это создавало ужасный диссонанс в моей голове.

— Это хозяин так обустроил? — спросил с восторгом, который совсем не хотел показывать в образе «мальчика Тоши», но дизайнер во мне был сильнее.

— Хозяин, он строитель, девелопер.

— Понятно, чувствуется основательный подход. — Я неосознанно дотронулся до турки, провел пальцами по ручке — очень красивая работа.

— Да, он мужик основательный, блестящей упаковкой его не обманешь, авторитет, — подтвердил мои слова выхухоль, пристально меня рассматривая снова, но молча полез в мини-холодильник за контейнером. Скоро на сковородке разогревалась картошка с грибами, а по комнатке поплыл вкуснейший аромат, который прочно в моем мозгу был связан с летом и дачей. Собаки мирно спали около входа, придавая особый домашний уют.

— Уважаете? — уже предвкушая победу в моей личной вендетте.

— Уважаю, — просто, но так емко для моей затеи ответил выхухоль. Нервишки-то я ему сейчас попорчу.

— Даже несмотря на то, что он гей? — удивленно заморгал «мальчик Тоша». Выхухоль замер, потом побелел, потом весь ощетинился.

— Это с чего же такие выводы? — говорок из речи пропал, и мне стоило бы прикусить язык, но «Тоша» требовал морального возмещения за лисички.

— Так занавесочки стильные и кровать, вон, как оформлена. — Махнул небрежно рукой. — А еще турка, вон, какая экзотичная, — врал на ходу, неся какую-то ахинею, — натуру не спрячешь.

Выхухоль выключил плитку, сел на табурет, уперев локти в колени, и смотрел на меня немигающим взглядом снизу вверх. И от выхухоля там уже ничего не осталось — чистокровный хищник. Я сглотнул. С «Тошей» мне захотелось распрощаться моментально, поэтому я метнулся к двери, плюнув на месть и жаренные грибы.

— Стоять, — рыкнули сзади, и путь мне преградила уже не спящая овчарка. Я остановился, от нервов весь вытягиваясь в струну. Ладони стали потными.

— Пудель драный, думаешь, я не знаю, кто тебя заказал? Хочешь бельишко грязное поворошить? Только что ж ты такой тупой оказался, раз не знаешь, как я выгляжу? Или рожа небритая такого дебила, как ты, с толку сбила?

Ужас мой был неподдельный. Я вдруг четко понял — меня с кем-то перепутали. Надо было срочно выходить из пике. Я развернулся и постарался спокойно пояснить:

— Борис, вы меня с кем-то перепутали.

Теперь никакого мужлана и в помине не было: цепкий прищур глаз, циничная ухмылка лишь правым краешком губ, хорошая стрижка и ничем неприкрытая злость и надменность. Я уповал на его здравомыслие, по остальному я сегодня уже мысленно и не мысленно проехался.

— Меня зовут Антон Вейл, приехал на дачу дедушки, хотел отдохнуть от города и пособирать грибы. На ваше обвинение в поганках затаил обиду. Хотел немножко отомстить. Виноват.

Прищур глаз стал злее.

— Ты меня за дурака держишь, сука? Говори, что вынюхивал? Чем фотки делал? Пестрову денег мало? Хочет свой рейтинг поднять за счет меня?

Я прикрыл глаза — масштаб проблемы стал для меня необозримым. Какой Пестров? Какой рейтинг?

— Так давай я тебе наглядно покажу, что я делал с ним?! — Звякнул ремень на штанах, я в панике рванул на овчарку, но не успел. Сильный рывок, и руку больно вывернули. Кори зарычала, зло оскалившись. Не хватало, чтобы моя пенсионерка еще и защищать кинулась.

— Кори, нет! Фу!

Борис сильнее притянул меня к себе, облапывая свободной рукой. Дыхание у него было горячее, а губы на моей шее пока только изучали изгиб. Он ничего не делал, хотя его желание я чувствовал прекрасно через тонкую ткань своих спортивных штанов. Но то ли,боженька меня любит, то ли дуракам везет, но в окне я увидел парня с фотокамерой.

— Вот он! — заорал я, не соображая, кто именно, но чутье вопило, что попа моя спасена. Борис, видимо, сразу понял ситуацию и отпустил меня, рванув к выходу. За ним ринулся и пес, моя же беспокойно закрутилась и получила от меня приказ сидеть. Я схватил свою корзину и ринулся следом, злость во мне сейчас клокотала не меньшая. Парень подготовился основательно, поэтому когда немец его завалил, выхватил пистолет и направил в шею собаки.

— Убери тварюшку, иначе пристрелю.

Борис резко остановился и громко позвал:— Фауст, ко мне! Ко мне, мальчик!

Овчарка слезла с жертвы и села у ног хозяина. Фотограф медленно поднялся, не опуская дула, поправил фотоаппарат и уже сделал шаг назад, как я крикнул ему:

— Вовка, а как же я? — Парень растерялся, а я добил: — Лови грибы, вместе же собирали! — И кинул корзину, тот на автомате попытался поймать, открываясь, и я двинул ногой в солнечное сплетение, отчего он согнулся. Контрольный по шее — и мы с Борисом скрутили парня. Им оказался Дмитрий Ветров, журналюга желтой прессы, действовавший по наводке. В общем, недоразумение с моей личностью благополучно разрешилось. Парня быстро забрала охрана Бориса, а я остался на картошку с грибами. К картошке Борис достал ром и содовую, даже лаймы нашлись. По ним я и понял, что мужчина глушит здесь боль от разбитого сердца. Пестров теперь не казался мне эфемерным, но расспрашивать я не хотел.

Борис умело сделал коктейли, чокнулся за знакомство, и мы не заметили, как бутылка опустела, а темы разговоров стали слишком личными. Вот так простая и непростая история гея и крупного девелопера Бориса Островского стала известна и мне: первая любовь приказала долго жить и платить «алименты» на хорошую жизнь, иначе будет топить репутацию до конца. Мерзота, в общем, этот Пестров. Градус нашего общения явно был высок, потому что мужчина качнулся ко мне, прямо к лицу, словил меня своими расширенными зрачками и прошептал:

— Жалко, что ты натурал.

— Я не натурал.

Брови мужчины удивленно взлетели вверх, а взгляд даже прояснился.

— Тоша? — Он вряд ли осознавал, что зовет меня уменьшительно-ласкательным именем. А у меня в глазах защипало. Я и не знал, что так жаждал взаимности. Так ждал человека, который примет меня всего целиком. И будет звать меня Тошей...

— Я пойду, мне пора уже. — Встать мне не дали сильные руки, притянув к горячему телу. Борис неуклюже уткнулся лицом в шею и начал целовать. Я попытался отстраниться, но этот выхухоль держал крепко.

— Тош, останься. Пожалуйста.

И мне стало больно. Слишком отчаянно он просил, слишком нуждался, перейдя от алкоголя к сексу, как к сахарозаменителю, допингу для нервной системы.

— Нет! — резко ответил и вывернулся из рук. Борис смотрел с мольбой, но удерживать больше не пытался. — Никаких потрахушек под алкоголем.

— Согласен, надо на свежую голову.

— Я не говорил, что секс вообще будет.

— Антон?

— Борис?

Мужчина сменил укорительный взгляд на веселый и подмигнул.

— Можно просто — Боренька.

Я вздохнул и повторил:

— Боренька, я не говорил, что он вообще будет.

— Так уже звучит, как заигрывание, — и быстро встал. — Сейчас помоешься, дам тебе одежду, и залезай в кровать. Нечего по темени шастать.

Ночью Борис и павда не приставал, просто обнял ласково и засопел над ухом.

***

Я почти переехал к нему в бытовку. Мы много общались, общих тем нашлась масса, особенно долго мы спорили по поводу дерева и его производных: дома, мебель, отделка. Договорились до того, что охрипли. Вечером пили заваренный чай с травами, утром — свежесваренный кофе. Больше не было никакого алкоголя и никаких намеков. И я начал понимать, что мой выхухоль просто поддался порыву.

«Бывает... Сердцу не прикажешь».

Своему я тоже не мог приказать — Борис мне нравился с каждым днем все сильнее. Была в нем основательность, сила, но и плавность. Настоящий белый гриб — снаружи обычный, мощный, а под шляпку заглянешь — желтая губчатая мякоть. Только не было у нас точек соприкосновения, кроме этой бытовки, да собак.

— Поехали, искупаемся. Я тут отличное место знаю.

— А дорога очень плохая? Иначе мой фольц вряд ли доедет.

Борис непонимающе подвис, но быстро сориентировался.

— Так на моей же поедем. Бери плавки и в путь.

Через двадцать минут около калитки стоял черный мощный «Range Rover». Я закинул пакет с полотенцем и питьем назад, постелил плед для Кори и устроил старушку. Фауст лежал на полу, устроив голову на лапах. В своих догадках я оказался прав — овчарка была всего лишь на три года моложе моего пуделя. Тоже почти пенсионер. Местечко оказалось волшебным, озеро, высокие ели, песчаный вход в воду, и мы одни.

— Мой личный лесной рай, вход только по пропускам, так что сегодня будем одни.

Борис быстро скинул одежду и стал разминать мышцы. Красивый мужчина, с изюминкой, состоявшийся бизнесмен, гей и одинокий — лазурный единорог, а не мечта. Я разделся, щеголяя ребрами и костлявыми коленками. Куренок, как мама любила называть. Боря скользнул по мне нечитаемым взглядом и пошел в озеро, погружаясь в прохладную воду почти без звука. Я тоже решил не тянуть с водными процедурами и забежал следом, крича от холода. Мы поплавали рядышком, а потом началось... Боря хватал за ноги, делал из меня «бомбочки», возил как дельфин. Я хохотал, веселился как ребенок и не заметил, как мой лесной выхухоль оплел меня руками, прижал к себе и поцеловал. Я и не думал сопротивляться, возбужденный адреналином в крови. Сам обвил шею и запустил язык в горячий рот. Как же это было хорошо! На контрасте с прохладной водой рецепторы просто сошли с ума. Целовались, пока воздух не закончился, потом новый раунд с жадными руками и мягкими губами.

— Тош, это да? — Боря покусывал мою шею, поглаживая поясницу. У нас у обоих колом стояло, а он спрашивал о моем согласии. Вместо ответа я потерся об него, на что получил шлепок и засос на шее. Из воды меня вынесли на руках и сразу уложили на плед. Борис провел руками по груди, царапнул затвердевшие соски и бесцеремонно сдернул мои плавки, чтобы сразу же нагнуться и вобрать член до основания. Меня выгнуло от нахлынувших ощущений от умелого языка. Яйца сжались после нескольких скольжений по стволу, и я сразу кончил. Изо рта вместо сексуального голоса вырывался хрип, я плохо соображал, плавился от рук и жаркого рта.

— Бор... яяя, — плаксиво протянул я, когда его пальцы вошли в меня вместе с чем-то холодным.

— Тоша, я больше не могу, надо потерпеть... надо потерпеть, — тихо уговаривал меня или себя мужчина. Он лег рядом со мной и стал целовать, продолжая растягивать. Пальцы он согнул и оглаживал внутренние стенки, задевая все нужные чувствительные точки. Я уже тонул в омуте, уходил под воду, которая из теплой озерной превратилась в горячую, вязкую магму. Пальцы исчезли, и я ощутил, как мои ноги разводят, аккуратно устраиваясь между ними. Мужчина был весь напряжен, каждый мускул, каждая венка. Как будто огромное хищное животное замерло перед прыжком. Это возбуждало и уводило за грань сознания. Презерватив не открывался, и Борис начинал нервничать, движения из плавных стали резкими. Я протянул руку и забрал упаковку, точно рванул зубами и отдал обратно. Боря прищурил глаза, резко наклонился и поцеловал глубоко, сильно, потом перешел на легкие поцелуи, покрывая скулы, лоб, подбородок. Отстранился, справился с задачей и мягко спросил:

— Готов, Тош?

Я готов не был, слишком меня потряхивало и лихорадило от неизвестных мне ощущений. Я глубоко вдохнул и честно признался:

— Я боюсь, Борь.

Меня погладили по волосам, и почти сразу я почувствовал, как он разводит ягодицы. Давление снизу усилилось, он оттянул край ануса сильнее и стал протискиваться, а потом отдал четкую команду: «Дыши через нос». И резко вставил до основания.

Боль раскрасила мои нейроны багряным, но останавливаться не хотелось. Хотелось, наоборот, усилить темп, соединиться глубже и уплыть вдвоем за горизонт. Вскоре движения изменились, шлепки о мои ягодицы стали слышны чаще, а цвет боли сменился на золотой наслаждения. Боря не сдерживался, помогая мне рукой, двигая ей не агрессивно, но с нажимом и медленно, и я чувствовал, что скоро меня накроет лавой. Кровь отлила от головы, оглушая. Вокруг меня была лишь темнота и огонь, которым так щедро делился мужчина.

Оргазм был безумный, по телу пробегали сильные волны тремора, которые превратили меня в обессиленное тело. Боря загнанно дышал над ухом, но держался на локтях, чтобы не придавить массой. Ощущать его внутри было... правильно.

Наслаждение выпило все силы, поэтому я даже не понял, как заснул.

А очнулся укрытый вторым пледом. В белье. Под головой свернутым валиком лежала одежда Бориса, но его не было. Я огляделся — никого. Даже собак не было. Вдруг сзади на меня прыгнули, крепко обняв и засмеявшись.

— Меня искал? — Боря потерся носом о шею.

— Тебя, выхухоль.

— Чем заслужил оскорбление?

Я извернулся и чмокнул куда-то в краешек губ, опровергая заблуждение:— Неправда, это редкий вид... Ай, сидеть больно.

Меня снова уложили и прижали к мощной груди.

— Тош?

— Ммм, — снова уплывая в дрему, промычал в ответ.

— Я у тебя на лето или продолжишь со мной общение подольше?

Вопрос застал врасплох. Мне казалось, что мое поведение говорит само за себя, а получалось, что ничего Борис не понял. Я постарался отшутиться:

— Все будет зависеть от твоего поведения.

Но шутка явно не удалась, он встал и пошел к машине, кинув мне в спину:— Фауста пойду искупаю.

В последний день моего летнего отпуска все и закончилось. Мы покидали друг в друга взаимными упреками и без сожалений разошлись. Боря ждал что-то от меня, а я — от него, но проще разругаться же, чем попробовать поговорить! Два барана. Моя бравада продержалась ровно до того момента, пока я не сел в машину. Руки дрожали, но надо было принимать действительность такой, какая есть. Получалось хреново. Я вздрогнул от внешнего звука — Борис стучал в стекло. Как только оно опустилось, мне всучили мою корзину и забытую игрушку Кори.

— Ты забыл. — И все. Вот это было больно. Я кивнул, завел машину и рванул подальше отсюда. Данное себе слово я выполнил — нашел близкого человека, только удержал его всего на две недели около себя. В конце июля вернулся в Рим, где принялся загружать себя проектами и учебой, с мамой общался только по делам и категорично отказался обсуждать продажу участка. Меня это уже не касалось.

Прилетел домой лишь в октябре, на ее день рождения. А после праздника, встав с утра, захотел поехать на дачу. Иррациональное, совершенно спонтанное желание. Может быть, я хотел увидеть развороченную землю, остатки фундамента и полностью излечить себя от мыслей, которые приносили только горечь.

Увидеть мне не удалось — высокий забор закрывал весь вид. Я вышел из машины и пошел в лесок. Под ногами шуршали листья, а деревья сиротливо торчали, словно черные иголки в золотом полотне. Я остановился у одного из них и оперся плечом, рассматривая вдали знакомый забор. В перчатку мне кто-то ткнулся, и я резко обернулся. Фауст, махая хвостом, ластился ко мне своей мордой.

— Красавец мой. — Я и не понимал насколько сильно скучал по ним двоим, пока не увидел эти умные черные глаза на острой морде.

— Эй пацан, ты что здесь ошиваешься?

Боря стоял полураздетый, в накинутой расстегнутой дубленке и счастливо улыбался.

— Выхухоля ищу, — не отпуская Фауста из объятий. Боря присел рядом со мной и уткнулся лбом в лоб.

— Не надо никого искать, потому что ты никого не терял. Я ждал тебя, Тош.

— А если бы я не вернулся?

— Я бы вернул, — уверенно ответил Борис.

Ночью мы долго лежали и разговаривали в обнимку не в бытовке, а в небольшом домике, который потом, после строительства дома, превратится в мастерскую. Просили прощения за ненужное упрямство и строили планы на будущее. Я и не подозревал, какое это наслаждение — просто говорить о совместной поездке в Италию, куда встроить балки с моей старой дачи (Боря сразу же выкупил наш участок и ничего не сносил), что я хочу на Новый год, а что хочет он. Такие простые вещи, а такие важные.

— Борь, а зачем ты меня с грибами дурил? Ералаша пересмотрел? — подколол я бизнесмена Островского.

— Есть хотел.

Я даже приподнялся с его плеча, чтобы в глаза заглянуть от удивления. Боря ухмыльнулся, притянул меня нагло... за уши и поцеловал (он вообще целоваться очень любил) и ответил:

— Продукты только вечером должны были привезти, а я под тоску и алкоголь съел все, кроме картофеля. Вот и решил прикарманить твои грибы. Да и ты как одуванчик выглядел.

— А картошку отварить или пожарить — религия не позволяет? Надо бедного студента было обобрать?

Боря рассмеялся и стал меня щекотать, я пыхтел, откидывал руки, а потом сел сверху и прижал его руки к кровати. Мой выхухоль выгнул бровь, улыбка сразу стала плотоядной, но как всегда, Боря ждал от меня сигнала к действию. Никогда не давил.

— Что русскому хорошо, то немцу — смерть. Как можно есть картошку без лисичек?! — детское удивление в голосе и дурашливое настроение сделали свое дело — я завелся. Контраст его мужественности и доброты сводил меня с ума.

— Боренька, это я сейчас тебя съем.

Мужчина заложил руки за голову и прошептал:

— Действуй, Тош.

БОНУС

Май 20ХХ

Антон прилетел на майские праздники домой, чтобы обсудить изготовление столов для нового кафе друга Бори, повидать семью и своих дорогих собак. Фауста на праздники перепоручили маме, и она отдыхала с мохнатыми "детьми" на даче. Боря как-то быстро вошел в их небольшую семью, в полной мере ощутив мамину симпатию и получив звонкое обращение - Бориска.

Но и профессиональная жизнь у молодого человека явно обещала хорошие "плоды" по осени.

Один экземпляр стола Тоша умудрился отправить через DHL из Рима. Вообще, такой заказ ему был не просто на руку, он помог ему наконец-то определиться со своей специализацией, а уж его реализация поможет ему начать собирать свое портфолио.

Логотип у него уже был, а вот слоган никак не приходил в голову, но до официального бренда было еще далековато, поэтому Тоша отогнал лишние мысли и сосредоточился на дороге к еще закрытому на ремонт кафе. Боря должен был освободиться только вечером, поэтому на свои дела времени у него было достаточно.

Он хотел еще раз проверить стол, да и заодно посмотреть на помещение. Ключ от кафе Боря обещал спрятать в кадке с деревцем на входе. У бригады отделочников сегодня был выходной, поэтому он мог спокойно исследовать все, что хотел.

Солнце припекало теплыми лучами, лаская открытую шею и щеки. Погода для Питера была замечательная, раздражала только излишняя пыль. Тоша даже чихнул на входе в кафе и потер нос. Выудил завернутый в пакетик ключ за нитку из горшка и аккуратно открыл дверь. Помещение ему очень понравилось: светлое, уютное. Дерево в отделке, что посоветовал Борис, действительно добавляло тепла и нужную приятную тактильность. Он обошел зал, заглянул в зону кухни, которую отделывали черной стильной плиткой и хромом, и направился к складу, где и стоял его стол. Но чем ближе он подходил к двери, тем громче становились невнятные отрывистые звуки. Антон замер, лихорадочно соображая, что он скажет рабочим, которые вряд ли будут рады видеть постороннего, но чем дольше он стоял и вслушивался, тем отчетливее понимал, что люди там точно не работают.

Первой мыслью было тихо уйти, но Тоша почувствовал непреодолимое любопытство увидеть, как это происходит у других парней, потому что, судя по звукам, пара была нетрадиционной.

У них с Борей секс был всегда нежным, никаких страстных взбрыков. Томные ночи, как Тоша называл их про себя. Нет, он был счастлив, но порой хотелось что-нибудь с перчинкой, а как намекнуть и не обидеть — он не знал. Опыта совсем не было, а вот понимание, что Борис — мужчина зрелый и возрастные кризисы ему не чужды — было. Не хотелось, чтобы любимый начал комплексовать из-за того, что якобы не удовлетворяет своего молодого любовника.

Тоша тихо подкрался к приоткрытой двери и замер, почти не дыша. Досчитал до десяти и заглянул.

Картина была слишком…горячей.

Мощный мужчина, похожий на здоровенного быка, вколачивался в стройное белое тело рыжеволосого парня. Тот опирался на локти о дизайнерский стол Антона и, закинув голову, громко стонал. Бычара пытался урвать поцелуи, жадно хватая ртом шею или открытый рот своего любовника. Тот сотрясался от толчков и электрического удовольствия, которое пробегало волной по телу, и Тоша мог поклясться, что видел эти волны экстаза. Да, это не 2Д порнуху смотреть, атмосфера вокруг пары была просто раскалена до предела. Мужчина был почти одет, а вот парень остался лишь в задранном до горла поло, на ноге, прижатой к пояснице любовника, болталось что-то темно-синее. Тоша сглотнул и попытался разглядеть странную вещицу, что как маятник гипнотизера равномерно колыхалась в такт сильным ритмичным движениям.

«Это же стринги», — с огромным удивлением понял Антон.

Страсть этих двоих возбуждала, заставляла безотчетно представлять себя между любовниками, внутри них. Хотелось быть на месте рыжеволосового и также блаженно принимать в себя мощные фрикции. Хотелось быть на месте мощного тела и входить в красивое подтянутое тело своего любовника, чтобы слышать страстные стоны и мольбы.

Тоша прикрыл глаза и поправил вставший член через джинсы, который теперь больно упирался в ширинку. От диких фантазий его отвлек хриплый голос парня.

— Медвежонок, помедленнее. Сейчас кончу…

Рыжеволосый резко притянул мужчину к себе и поцеловал, мыча тому в рот от нахлынувшего оргазма. Мужчина отлепился, загнанно дыша, и уткнулся в плечо, ласково обнимая любовника.

— Гвоздик, — нежно протянул тот странное прозвище и подтянул синие стринги выше колена. — Прости за спонтанный секс, но во всем виноваты твои трусы.

Парень с прозвищем «Гвоздик» бархатно рассмеялся и стал тискать мужчину, коротко целуя в голову.

Тоша же тихой рысью рванул к двери, офигевая от увиденного. И от предвкушения...

Теперь он знал, как попробовать намекнуть Боре.

Пока строился загородный дом Борис снял хорошую квартиру на Васильевском, рядом со своим офисом, что позволяло вечером, как и утром, не стоять в пробках. А после переезда в новое обиталище он планировал изменить свой график работы, оставляя себе побольше свободного времени с Тошей, для которого так долго конструировал просторную мастерскую рядом с будущим домом. Припарковав машину во дворе, он достал покупки и поспешил домой. Сегодня его ждал самый важный человек в его жизни и никак нельзя было опаздывать. Но зайдя в квартиру, он растерялся: Тоша встречал его с лукавой улыбкой, в переднике на голое тело. Из одежды на нем остались только боксеры в яркую полосочку.

Кровь рванула вниз, но Борис не мог все испортить своими пошлыми приставаниями. Они ж не виделись больше трех месяцев. Хотя руки чесались стянуть нижнее белье и развернуть к стене, грубо разведя ноги коленом.

— Жарко, Тош? Выглядишь секси, — и попытался улыбнуться. Без подтекстов.

Что-то нечитаемое проскочило во взгляде Антона, но также быстро исчезло. Разочарование?

— Жарковато. — Он забрал пакеты и заглянул в них. — Ммм, вино. Мясо я удачно запек. — Потом поднял хитрый взгляд и спросил: — Или ты хочешь что-то другое на горячее?

Боря мученически улыбнулся, понимая, что еще немного и он сорвется.

— Есть хочу безумно.

— Хорошо, — разочарование все-таки не показалось. — Жду на кухне.

Борис вымыл руки и посмотрел на себя в зеркало над раковиной. Что-то пошло не так, как только он переступил порог. Антон явно посылал ему сигнал, но мужчина до жути боялся наломать дров. Он зашел на кухню и остановился, опираясь на стену. Тоша резал салат, скидывая крупные куски в миску. Плечи у него были опущены, да и вся фигура выглядела потерянной.

Все-таки наломал…

Боря подошел совсем близко и упер руки в столешницу, словив Тошу в плен своего тела. Тот замер и отложил нож, выпрямляясь.

— Что я не понял?

— Мои попытки развести тебя на страстный спонтанный секс, — безрадостно ответил любимый.

Боря сглотнул и уткнулся лбом в затылок Тоши.

Доосторожничался.

Руки опустились на живот Антона и с силой прижали к собственному телу. Член моментально дернулся. Боря потерся носом о затылок, спустился к шее и вдавил тело в шкафы.

— Я тебя хочу. Постоянно.

— Незаметно, — раздраженно парировал Антон.

И Боря понял, что пора показать всю силу его желания. Он прикусил зубами плечо и резко сдернул вниз боксеры Тоши, пропихивая колено между ног.

— Борь? — удивленно спросил Антон, не ожидая такой активности.

Но мужчина не ответил, а начал массировать и мять аппетитные ягодицы, языком проводя по шее и зализывая укусы.

Зачем отвечать, если можно показать?

Съехал вниз и раздвинул половинки. Вид был слишком возбуждающий — розовая дырочка ритмично сокращалась, и Боря начал целовать ее и дуть на влажную кожу.

Тоша тяжело задышал и вцепился в столешницу непослушными пальцами, когда почувствовал горячий язык внутри себя. Боря дразнил его. Безумно хотелось почувствовать что-то большее, чем язык, но Боря продолжал его мучить. Когда терпеть уже не было никаких сил, Тоша начал тереться вставшим членом о мебель, к которой был прижат. Но тут Боря резко поднялся и прижал любимого, чтобы тот даже пошевелиться не смог, зато мужчина мог спокойно продолжать распалять желанное тело.

— Борь, я не могу… — прошептал Тоша, который уже терял связь с реальностью от неутоленного сексуального голода.

На это мольбу Боря отреагировал быстро и сильно: вошел почти до основания и начал с оттягом двигаться, вырывая страстные хрипы. Тоша выгнулся, стараясь насадиться сильнее, но Боря полностью обездвижил его. И такая потеря контроля, плавный, но жесткий секс, молчание — все это было так остро, так необычно и просто шикарно. Намного лучше того, о чем он фантазировал.

Закончили они не скоро. На ужин сил уже не хватило, поэтому чай с ватрушками пили уже в постели. Тоша умиротворенно откинулся на изголовье, положив голову на плечо Бори, и прикрыл глаза.

— Теперь мое желание было заметно? — Боря начал нежничать, поглаживая обнаженное тело.

— Очень, — Тоша отвечал на ласки, как кот, прижимаясь сильнее и чуть не мурча от удовольствия. — Показывай мне почаще.

— Я понял, — довольно подтвердил Борис, а потом спросил: — Кстати, как ты сегодня сходил в кафе? Видел стол?

— Ага, все в порядке, — не желая продолжать щекотливую тему, быстро ответил Тоша. — Я даже слоган наконец-то придумал: Мебель для страсти.

— По-моему, отлично, — подтвердил Борис, даже не догадываясь о том, кто явился идейным вдохновителем фразы. — Завтра попробуем на кухонном столе, — мечтательно произнес он следом.

Тоша угукнул и потянулся за поцелуем, который и получил, радуясь своему удачному эксперименту.

ГЛАВА 2. Доберман

ГЛАВА 2. Доберман

Осеннее утро было промозглое, даже шарф не спасал: тело мое так и остывало, аки труп. Но я продолжал выгуливать Вига, в конце концов, солнышко я свое любил до поросячьего визга. Да и как не любить это рыжее маленькое чудо! Померанец мне отвечал преданной любовью, и подозреваю, кроме него никто так мое бренное тело не боготворил. Опустим момент с миской и выгулом два раза в день — я верю в искренность моего питомца. Сегодня же он был немного непослушен. Ладно, лукавлю, он вообще меня не слушал, срал, где хотел, а мне приходилось с этих труднодоступных мест его говно собирать в пакет.

Жил я в центре, в новострое под модерн. Там мне родители успели купить небольшую студию. Понимал, что с прицелом на свою старость под ренту, потому что понимали, что внуков им не подарю, так как любимый сына уплыл в голубые дали. Все это давало мне пищу для ума, что надо как-то умудриться найти в этом циничном мире свое профессиональное место под солнцем и съехать с квартиры до завуалированных намеков от маман.

В общем, я весь был занят мыслями и собиранием какашек, когда Виг взвизгнул и громко тявкнул, прячась между моих ног. Я медленно разогнулся, а то худоба в теле была, а вот спорт как-то не прижился, и чтобы не хрустеть суставами лишний раз, выпрямлялся, как старикан.

— Собачонку свою придержи, а то Лорд покалечит.

Я уперся взглядом в высокого светловолосого мужчину в черном пальто и черных дорогущих ботинках. Собака была под стать своему хозяину — доберман с лоснящейся холеной шкурой. Зверюгу портил только один изъян — затянувшийся шрам на левом глазу.

Эсэсовец и его верный пес.

У меня даже озноб позвонки пересчитал.

— А вы своего…красавца. У меня собака незлобивая, он просто испугался, — в подтверждение моих слов Виг тявкнул. «Эсэсовец» ухмыльнулся и изрек:

— А еще и говорливая. Под стать себе подбирал? Или девок цеплять?

Я злобно зыркнул. Что еще за «милая» беседа с утра? Вот так живешь, никого не трогаешь, а тут…люди-собаки в черном.

— Потому что люблю маленьких и миленьких!

Лицо у мужика перекосило, а до меня доперло, что выразился я кривовато.

— Ты что, педофил?

Доберман утробно зарычал, Виг как-то странно мявкнул, даже не гавкнул, и я решил прекратить этот неудачный утренний променад. Мне еще на собеседование надо было ехать через два часа, поэтому я взял свое солнышко на руки и зло ответил:

— Пидорас! — и зашагал прочь. Пафос моей речи портил пакетик с собачьим дерьмом, который я нес с собой.

Красный диплом по связям с общественностью грел мое самолюбие и модный кожаный портфель от Донны Каран, который я урвал на распродаже в Берлине, куда меня возил мой первый и единственный любовник. В этом статусе он пробыл недолго, сам отмерив себе удобный срок. А я тогда был наивным влюбленным дураком и умелой схемы не заметил. В порыве гнева тогда много чего выкинул, но портфель не смог — уж больно он был хорош. А спустя неделю пришел к выводу, что мужики — дело проходящее, а вот качественный портфель — он такой один, а ведь еще посмеивался над женскими заскоками про шмотки.

На собеседовании я горел стоваттной лампочкой и излучал помимо света знаний, еще и тепло улыбки, и, судя по финалу, я все-таки обаял моего будущего начальника. Антон Палыч был молод душой и подтянут телом, на столе держал фото семьи с двумя веселыми пацанами, красавицей-женой и золотым ретривером. На тему собак мы и зацепились. И чуял я, что моя любовь к животиным стала дополнительным плюсом к моему приему на работу. А работать в этом холдинге — ой, как я хотел! Несколько журналов, медиаплатформы, радио и штат дизайнеров — рай для связиста с миром вроде меня. Можно и статьи писать, и на радио программы организовывать и сайты придумывать. Да, я готов был жить на рабочем месте, если меня возьмут.

Меня и взяли. Провели по всем нужным точкам — отдел кадров, бухгалтерия, поздороваться с президентом и сказали быть в среду к девяти утра.

Домой я летел, а не ехал, весь разбрызгивая феромоны счастья и мурча себе под нос что-то из своего плейлиста на айфоне, обдумывал, как сегодня отметить такую большую радость. Забежал в закрытый двор, потом в подъезд, зашел домой и затискал Вига, который прямо как чувствовал мое настроение.

— Ну что, пойдем гулять маленький? — малыш затявкал и закрутился, так мы и вышли, купаясь в теплом медовом счастье. Ложка дегтя спустилась с верхнего этажа и плавно подкралась сзади. Первым среагировал Виг, жалобно заскулив и прижавшись ко мне, я обернулся и увидел того самого черного добермана. Псина оскалила зубы и уставилась на нас одним глазом. Я, недолго думая, подхватил шпица на руки и вжался в дверь. Циклоп подошел ближе, обнюхивая меня. Его пасть была в опасной близости от паха, и я предательски запаниковал, памятуя о том, что нельзя показывать никакого страха. Но это было выше моих сил.

— Фу! Пошел вон! — проблеял я. Зверюга даже на миллиметр не сдвинулась.

— Зачем же так грубо? Лорд всего лишь хотел познакомиться.

В гробу я видел такие знакомства!

— Простите великодушно, но он должен быть в наморднике и на поводке, а не ходить тут и «знакомиться».

На меня зло рыкнули, и я, кажется, произвел диффузное замещение с частью мой спины и входной двери. Виг дрожал и вжимался в меня не менее интенсивно.

— Он не безмозглая псина, — не менее зло ответил мне хозяин добермана. Мужчина спускался медленно, как издеваясь. Хотя почему как — так и есть! Вон и ухмылка выдает все его настроение. — Если на то пошло, то это вам следует надевать намордник на ваше пустоголовое рыжее нечто. Он быстрее кого-то покусает по тупости.

О! Это был удар ниже пояса! И я сделал немыслимое: отлепился от двери, гордо задрав подбородок, и пошел к лестнице. Эсэсовец стоял на площадке, сложив руки на груди, и явно насмехался. Сердце у меня билось в горле, оставить зверюгу за спиной было еще страшнее. Адреналин травил кровь, поэтому когда я понял, что почти подошел к лестнице, то сознательно задел плечом этого грубияна в черном. И трусливо припустил с лестницы. В ушах стоял смех, и могу поклясться, что псина его хихикала тоже.

Ненавижу!

Пока собирал «шоколадки» в соседнем сквере, мне пришла гениальная мысль, которая на тот момент казалась просто отличной, мозг пыхтел от злости и плохо анализировал. Если бы я хоть на секунду задумался, то вспомнил, что «мэн ин блэк» в курсе, где я живу. Но я не думал, а завернувшись в шарф по самые уши, на цыпочках подбежал к единственной двери на верхнем этаже и повесил десерт с «шоколадками» Вига.

И благополучно про это забыл.

А вечером я собирался отпраздновать свой выход на новую работу. Идти с моим другом Леликом мы решили в джаз-бар, клубы я терпеть не мог, а музыку любил. Хотелось нарядиться, что я и сделал, надев узкие черные джинсы, приталенный пиджак цвета темного шоколада, который великолепно оттенял мои волосы, а водолазка мышиного цвета связывала весь ансамбль гармоничным акцентом. Я как раз надевал начищенные туфли, когда в дверь позвонили.

— Лелик, Везувий извергнулся, что ты не опоздал,друг мой? — не глядя в глазок и почти не разгибаясь, я открыл дверь. С той стороны молчали, а я уперся взглядом в черные берцы. Берцы! Вскинулся и побледнел — на моем пороге стоял эсэсовец в полной боевой готовности: черная термо-водолазка, черные милитари-штаны, заправленные в берцы. Черную куртку он небрежно держал на пальце за спиной. Дверь я закрыть уже не мог — ее подпирала правая мощная нога мужчины.

— Простите великодушно, — передразнивая мои слова, — мне какой-то пидорас на дверь собачье говно повесил. Не знаете, кто это мог быть?

На слове «пидорас» он сделал особое ударение.

Вот и вся гениальная идея, мать ее. А мне ведь на работу в среду, синяки не сойдут.

Серые глаза так и прожигали меня с ног до головы, как будто онзажженными сигаретами меня пытал. Больно было физически.

Спас меня балбес Лелик, появившийся позади мужчины.

— Прррривет! Я не помешал? — голубые глазки друга так и бегали с меня на эсэсовца. — А я винцо привез и сыр. Можем отмечать.

Он протянул руку белобрысому демону и представился:

— Леонид.

Я сглотнул. Лелька руками работал. Дизайнер, иллюстратор. Руки ему были нужны. Мужчина ухмыльнулся и протянул руку, а меня накрыло таким страхом за друга, что я кинулся на эсэсовца, прижался к нему всем телом, оплел руками, чтобы он не смог резких выпадов сделать, и прошептал:

— Не бейте. Пожалуйста.

Ростом я был ниже, поэтому голову пришлось задирать. Эсэсовец сначала напрягся, уставился на меня удивленным взглядом, а потом…разозлился. Схватил пятерней за волосы на затылке и задрал голову до хруста, потом приблизился так, что наше дыхание смешалось и прошептал:

— Сегодня не буду.

Резко отстранился, схватил руку Лельки и представился:

— Андриус. Извините, мне пора.

И растворился в тенях лестничной площадки. Лелик стоял, как истукан, с вытянутой рукой и пялился в пустоту.

— Кто это было? — в шоке просипел друг.

— Сосед с верхнего элитного этажа.

— Мурат, ты отхватил такого бога и ничего мне не сказал?! — Лелька отмер и повернулся ко мне, всучивая пакет с едой. Я втащил его внутрь и громко хлопнул дверью. Меня трясло.

— Не пара мы, придурок. Он мне шею свернуть хочет. Подгадил я ему в прямом смысле.

— В каком таком прямом? Обдристался на радостях от клизмы?

— Дебил недоделанный — вот кто ты! — я уже кричал на него. Я ему про проблемы, а он мне про секс. — Конфликт у меня с ним на почве собак.

— Че? — совсем затупил Лелик. — Собак? Доггистайл не разделяет?

Тут я уже завыл, ко мне подключился и Виг, вылезший из укрытия. Ну да, не защитник.

— Собаку я его обидел. Видимо, сильно. А потом дерьмо собачье на дверь его повесил, чем уже обидел его. Сильно. Сечешь?

Лелька сначала заржал, потом подавился и уставился на меня.

— Он гомофоб?

— А ты не заметил?

Леонид развел руками и честно признался:

— Он так на тебя зыркал, а уж когда за голову схватился, то думал засосет по гланды. Мне даже неудобно было рядом стоять.

— По гланды? — тупо повторил я. — Еб твою мать, Лелик! Да как ты вообще еще жив с такой оценкой человеческих эмоций! Ты что ли хруст моей шеи не слышал? Повезет, если органы не отобьет в следующий раз своими берцами.

— А ты ко мне переезжай, — выдал умную мысль Лелька. — Мужик остынет и успокоится.

Предложение было очень заманчивое, поэтому вместо джаз-бара я быстро собрал сумку, вещи Вига и трусливо сбежал в ночи с Леликом в его двушку в «спальнике» на окраине города.

Леонид с грозной фамилией Валуев был моим самым близким другом. Мы с ним спелись, когда вместе драпали из клуба, где к нам прицепилась пара принцев-самцов королевства под радужным флагом. С Лелькой тогда мы просто разговорились и выпивали за барной стойкой. Пришли туда, как и многие под лозунгом «а вдруг…» — гей-клуб, романтическая дурь в голове, что у любви нет пола. А получилось, как получилось. Как всегда и получается.

В общем, клубы мы после того случая возненавидели.

Чашка с черным чаем приятно согревала мои ладони, Виг с упоением грыз свою любимую косточку и даже внимания не обращал, что декорации обиталища изменились. От рефлексии меня отвлек неожиданный вопрос:

— Мурат, так, а что делать-то собираешься? Поговорить с этим красавцем тебе придется, ты же не будешь прятаться от него всю жизнь.

— А что бы ты сделал?

— Нуу, — протянул Лелик, постукивая себя по губам. Рыжие веснушки весело вспыхивали на лице от настенного бра около кухонного стола. Медные волосы тоже искрили. Лелька весь был похож на огненного кота. — Я бы попробовал задобрить.

— Задобрить, — повторил я беззвучно одними губами.

А ведь и правда, нужно извиниться, но на расстоянии.

— А как ты вообще понял, где он живет? У тебя же шестиэтажный дом.

— На один подъезд — только одна двухуровневая квартира, то есть начиная с пятого этажа там больше никого не может быть еще. А он всегда сверху спускался.

— Богатый красавец. Мурчик, надо было не говно в пакете на дверь вешать, а свои фотографии в нижнем белье, ты же у нас типа восточная экзотика. Авось, и клюнул бы, — постучал по своему лбу Лелик. — Долго ты будешь Славу своего мумифицировать в районе грудной клетки? Пора идти дальше!

— Да не думаю я о Славе, — соврал я.

— Ага, — сразу почувствовал обман друг и хлебнул громко чай. — А! Виг! Не грызи мою обувь!

Мое солнышко переключилось на кеды Лелика, пока мы тут задушевные разговоры вели. Вскоре усталость взяла свое, и мы все пошли спать.

ГЛАВА 3. Доберман

ГЛАВА 3. Доберман

А в среду без пятнадцати девять я уже сидел на стуле около стойки ресепшн, ожидая Антона Палыча. Он пришел запыхавшийся, махнул рукой и пошел в сторону своего кабинета.

— Мурат, отлично выглядишь. Надо тебя сегодня взять на переговоры с нашей ювелирной королевой. Дам тебе их ТУ — будет твое первое задание. Стол твой еще не привезли, поэтому у меня располагайся пока.

Начальник кивнул на второй дополнительный стол к основному. Тот был завален папками. Я быстро взглянул через полупрозрачную перегородку на пустой угол около окна и представил, как через пару дней начну там обживаться.

— Можешь использовать свой ноутбук. Только Мите — нашему админу, отдай на проверку и к обеду уже сможешь использовать.

— Спасибо. Завтра принесу тогда. — Я уже расчищал себе уголок для работы, как неожиданно осознал, что в свой ночной побег не прихватил одну очень важную деталь своего рабочего процесса — макбук.

Вечером нужно было ехать в студию в любом случае.

Переговоры измотали. Раиса Вениаминовна оказалась дамой спесивой, на все предложения по продвижению ее трех ювелирных бутиков накручивала выбеленный локон на палец с бордовым когтем. Пафос и безвкусица в одежде из нее перли танком. Антон Палыч немного промахнулся с тем, что взял меня на переговоры — эта фурия меня возненавидела с первого взгляда. Причину я, естественно, не понимал, но догадывался по тому, как она остановилась взглядом на моих часах — недорогие Swatch, но я их обожал. И эти самые часы выглядели дороже, чем бОльшая часть ее золотых «погремушек».

Для слайдшоу на будущий сайт я попробовал отобрать лучшее, распечатал четыре стильных варианта дизайна. Написал статью в стиле Одри Хепберн и «Завтрака у Тиффани», а вишенкой на торте был дизайн дисконт-карт для клиентов.

Одним словом, старался вытянуть местное «Золотое сердце» на уровень Cartier. Но не судьба. Все вернулось к красным и золотым цветам, дикой мелькающей рекламе на таргете и флаерам по почтовым ящикам. Хотелось зарычать от такого убожества, но я лишь тянул губы, молясь, что кожа на них не треснет.

Когда все закончилось, даже Антон Палыч ослабил галстук и уже в машине прошипел:

— Это такая вульгарщина, что у меня рука не поднимется на это безобразие наш логотип ставить. Хорошо, что в наше портфолио включать не обязаны. Ты молодец, хорошо держал мину. Завтра займемся нормальным клиентом. Тебя до метро?

— Да, спасибо. — На тираду про Королеву я решил ответить нейтрально, вряд ли начальник оценит мое словоблудие. — Любой опыт ценен, все в копилку.

— В копилку?! Хорошее выражение, — Палыч хмыкнул, — не забывай его. А вот и Петроградка. Завтра уже стол привезут, переедешь к себе.

Я кивнул с улыбкой и пожал руку. Быстро выскочил из «Ауди» и решил пройтись до дома пешком. Надо было купить извинительный пакет-презент для эсэсовца и как-то этот конфликт обнулить, ведь Лелька прав — сидеть у него вечно я не смогу.

Я зашел в «Лэнд» на Толстого, и проторчал час в дорогом магазине, пытаясь найти лучшее соотношение между видом продукта и моим фальшивым извинением. Да, извиняться я совсем не хотел, хотя понимал весь уровень дебилизма поступка. В детском саду и то умнее троллят. На вид мужик был серьезный, собранный, злой, а значит, надо поддержать первые два качества и найти антагонизм для третьего.

Я как раз изучал полки с крепким алкоголем, когда около меня появился ассистент.

— Что-то подсказать?

— Хорошее, крепкое и адекватное по цене.

Он, не глядя на шкафы, быстро назвал марку — Tullamore Dew. Я пошарил взглядом по полкам и нашел подарочную упаковку с двумя бокалами.

— Спасибо. Беру.

Когда я довольный подходил к кассе, наткнулся на детский отдел, а там черными пуговками на меня смотрел миленький круглый пингвин.

— А вот и антагонизм.

В подъезде я переложил презент в крепкий черный бумажный пакет и на подоконнике быстро написал записку с извинениями. Подписался Муратом, но дух противоречия дергал меня за уши и нашептывал, что надо добавить еще одно слово, чтобы весь этот «извинительный» пакет не порвался от собственного пафоса. Поэтому я размашисто добавил после имени «пидорас» и положил записку на видное место. Пристроил пакет на ручку огромной двери и побежал к себе.

В квартире без Вига было тихо и тоскливо. Я смотал зарядку, положил ноутбук в чехол, заглянул в гардероб и уже начал обуваться, как в дверь позвонили.

Глазок выпуклой линзой показывал мне эсэсовца.

— Как черт побери? Я же не шумел, — нашептывал себе я, попутно открывая дверь. Цепочку не снял.

— Добрый вечер, — сказали мне низким приятным голосом в щель приоткрытой двери. Эсэсовец стоял близко, в коридор сразу затянуло аромат пряного аромата его парфюма.

— Здравствуйте, еще раз извините. Эта глупая выходка.

Он усмехнулся, и взгляд стал острым.

— Простите Мурат, но я не пью крепкий алкоголь. Так что ваши извинения принять не могу.

— Минуточку, — я прикрыл дверь, чтобы отцепить цепочку и открыть ее нормально, меня аж потряхивало от злости. Я рванул дурацкий элемент замка, чуть не выдрав его с корнем.

— Уважаемый Андриус, мы же взрослые люди и понимаем, что это формальная вежливость. Пить вас никто не заставляет. Передарите, в конце концов. Но давайте будем считать, что кошка между нами не пробегала, — закончив, я сложил руки на груди и только сейчас заметил, что он стоит с моим пакетом.

Он наклонил голову влево и прищурился, пристально изучая меня. Молчание затягивалось.

— Простите, мне надо ехать.

— Судя по сумке, вы съезжаете.

— Да… Нет.

Он закинул голову и бархатисто рассмеялся.

— Неужели это я вас так напугал?

— Безусловно нет! — процедил я сквозь зубы, а сам диву давался его чутью.

— Раз так, — улыбка у него была хитрющая, — то приглашаю в субботу вечером ко мне. И весь инцидент будет исчерпан. Можете взять своего песика. Буду ждать в восемь.

И в руки мне перекочевал пакет.

Я захлопнул дверь в полной прострации и присел на пуфик в коридоре, поставив пакет себе на колени.

— Вот это да! Виг, малыш, да нас решили сожрать заживо.

В пакете был только алкоголь, записки и пингвина не оказалось.

Мой страх совершенно не разделил Лелик, усердно поджаривая картошку, умудряясь говорить со мной и отражать мимику лица своей спиной.

— Андриус к тебе подкатывает. Говорю тебе. Ну не будет мужик-гомофоб возиться со всем этим абсурдом, аккуратно выкуривая тебя из норы.

— Уже Андриус! Быстро ты, Лелик, перешел на темную сторону. А если там меня будут ждать еще пять человек, или опоит меня и потом в лесу меня найдут изнасилованного? Ты вообще представляешь, что он может сделать со мной! — мое воображение было не остановить. Теперь я действительно боялся, очертания угрозы перестали быть эфемерными.

— Эй, стопэ! Ты что себя накручиваешь! — Лелька постучал деревянной лопаткой по сковородке и переложил еду в тарелки. — Давай так, вместе пойдем.

— Чтобы нас вдвоем по кругу пустили? — нервно спросил я у спины друга. Спина выпрямилась и уверенно заявила:

— Во-первых, мы сразу предупредим, что оповестили всех, где мы. Во-вторых, скажем, что если не выйдем на связь через час, то ОМОН прибудет через десять минут.

— Лель, ты точно картошку жарил с белыми грибами?

Парень подошел к столу и звонко поставил тарелки, садясь за стол.

— У меня ж дядя из этих. Предупредим, я не шучу. Но пойти должны, иначе ситуацию не решить.

Ворочаясь в кровати и задевая ногами спящего Вига, я весь измучился от дурости, которая загнала меня в такой темный угол.

Весь четверг я готовил план обновления сайта, ТУ в дизайнерский отдел на новый брендбук и продумывал идеи, которые могли бы заинтересовать нового заказчика — крупного игрока на рынке систем безопасности и слежения. Выяснилось, что крупный игрок — близкий друг президента холдинга, а значит надо костьми лечь и ублажить, поэтому с работы я ушел не в шесть, а в восемь на пару с начальником. Антон Палыч подготовленной работой был доволен, но пока не хвалил. Рано. Вот закроем завтра встречу продуктивно, можно будет и расслабиться.

В пятницу в одиннадцать утра в конференц-зале было пусто. Я сидел и крутился на стуле, перепроверяя свои записи. Антон Палыч не приходил, зато пришел заказчик.

— Доброе утро.

Я поднял глаза и выронил папку. Бумага разлетелась по полу, покрывая дорогущие туфли, которые мне уже были знакомы.

— Что вы здесь делаете? — я даже встать не мог, так и прирос к креслу.

Мужчина ухмыльнулся и спокойно ответил:

— Андриус Орбакас — владелец компании Сириус.

Святые яйца! Остановите Землю — я сойду! Как? Как можно было так вляпаться! Ведь он теперь может просто из принципа отвергать все предложения.

Он наклонился и собрал выпавшие листы, отдал мне, пристально разглядывая.

— У тебя хороший вкус, яркие цвета. — Я настороженно посмотрел на свой темно-синий пиджак. Ничего кричащего, хороший кэжуал. — Под своего шпица подбираешь?

Не-на-ви-жу!

Но как только я открыл рот, в зал вошел сам президент — огромный шкаф с короткой стрижкой черных волос.

— Дрюс! Сто лет, тысячу зим! Ты почему не зашел, когда прилетел в Питер? — мужчина смял друга в крепких объятиях. Эсэсовец тоже в долгу не остался, похлопав этого медведя по спине.

— Да закрутился, пока кадровые перестановки делал, пока проблемы разгребал. Кто ж знал, что Баринов так подгадит, — уже садясь в кресло и не обращая никакого внимания на меня, продолжали свою беседу два старых волка. Точнее, волк и медведь.

От знакомой фамилии меня передернуло, и еще больше стало хреново на душе. Мало того, что супер-пупер заказчик — мой конфликтный сосед, так еще и каким-то непостижимым образом он знает Славу. Сомнений в том, что это он — не было никаких. Его профиль работы и его стиль: никогда он не отличался чистоплотностью и принципами. День откровений, прямо.

Я постарался слиться с мебелью и не отсвечивать, не понимая, куда делся Палыч.

— Кишкис, принеси нам кофе и начнем, — Андриус выразительно посмотрел на меня. Президент хрюкнул и обратился ко мне более официально.

— Андриус, познакомься, это наша молодая кровь — Мурат Алиев — специалист по рекламе. Очень толковый малый, — потом перевел свой взгляд на меня и вежливо попросил: — Мурат, принеси, пожалуйста, капучино из кафе. Не хочу разбивать наш мужской коллектив вызовом секретаря.

— Конечно, Виктор Юрьевич. Сейчас будет сделано, — два раза объяснять мне было не нужно и так понятно, что они хотят остаться без длинных ушей. А стоя в очереди за напитками, я вдруг осознал, что эсэсовец меня как-то хитрожопо оскорбил на своем языке, вспомнить бы…

Совещание прошло напряженно. Я весь испариной покрылся, пытаясь не взорваться от словесных игл, которые эсэсовец мне под ногти загонял. Подмечал он ошибки правильно, но тыкать во все носом и возить по столу было излишне — я же не отрицаю, принимаю все поправки. Но чем меньше я использовал букв в ответе, тем красноречивее становился Андриус.

— Дрюс, потише. Мы для этого и обсуждаем предложения. Зачем ты опять склоняешься к узкой специфике. Предложение Мурата — грамотное. Хочешь расширить клиентскую базу — разговаривай на понятном языке. И чем проще, тем эффективнее, — заступился за сотрудника Виктор.

— Потому что мне не нужен поток безмозглых клиентов, которым надо камеру в игрушку впихнуть, чтобы за наемным персоналом последить. У меня серьезное оборудование, а не наборы юного шпиона, — заводился Орбакас.

Я расслабил галстук-удавку. Как же сложно, когда у человека есть только одна точка зрения!

— Давай сделаем так. Мурат у тебя поработает неделю, а потом внесет корректировки в план презентации и мы снова все обсудим.

Эсэсовец замолчал, прищурив глаза и согласился:

— Хорошая идея. Буду ждать его через две недели, — потом вцепился в меня пристальным взглядом и добавил: — Все понял, кишкис?

— Да, — без энтузиазма ответил я.

Виктор Юрьевич сразу испарился, оставляя нас вдвоем. Андриус забрал распечатки к себе в портфель, даже мой набросок дизайна сайта от руки и быстро ко мне подошел, я даже не успел метнуться к двери.

— Завтра в восемь у меня. Ты не забыл? — тоном, не терпящим возражений.

— Господин Орбакас, поясните мне, пожалуйста, цель моего визита к вам? Может быть, лучше встретиться на нейтральной территории?

— Некогда мне с тобой по ресторанам разъезжать. Зайдешь на чай и выйдешь через сорок минут.

Отлично, даже таймер установлен. И при чем здесь это «разъезжать по ресторанам»? Как будто я его разводить на что-то собрался, а он — волчара — все чует и не дает. До чего же «приятный» человек.

От этой приятности тошнило.

— Хорошо, буду вовремя. Сорок минут уделить могу.

На этой доброжелательной ноте и разошлись.

ГЛАВА 4. Доберман

ГЛАВА 4. Доберман

В субботу перед выходом Лелька все-таки не сдержался и сказал свое веское фэ:

— Ладно, меня не берешь, но зачем ты надел этот жуткий растянутый свитер?

— Я не на свидание еду, а по делам.

Леонид вздернул аккуратные брови и простонал:

— Да на свидание ты едешь, болезный. На свидание! Ну, не приглашают в гости парня, который подписывается лаконичным «пидорас». А мерзкий характер и подколы — это все от неудовлетворенности. — Лелька властно направил на меня свой перст. — Вот и удовлетвори его.

— Лель, ты в своем уме вообще?! Я тебе который день вещаю про то, что этот тип меня презирает, насмехается надо мной, а ты меня только что за ручку к нему не ведешь.

— Потому что ты долбоеб, который даже не пытается пофлиртовать.

— Все! Не могу больше. Поехал. Не забудь набрать меня в восемь сорок.

И я вышел за дверь, на ходу надевая парку. Свитер и правда был ужасный: серый, с затертым красным символом супермена. Висел на мне тряпкой, но сейчас он был броней для меня.

Лелик прав в одном: все от неудовлетворенности, только не Андриус ей страдал, а я. Мужчина занимал мои чертовы ночные фантазии.

Без пяти восемь я позвонил в дверь. Послышался звук открывающихся замков, потом лай и вот наконец щелчок на входной двери. Андриус был в спортивном черном костюме (других цветов у него что ли нет?), а в ногах крутился доберман.

— Лорд, успокойся. Дай войти.

— Добрый вечер, — поздоровался я, протискиваясь внутрь. Доберман подозрительно радостно меня встречал, потом подбежал, обнюхал и задрал морду. Черный умный глаз смотрел на меня с вопросом. Я недоуменно посмотрел на хозяина. Андриус тер пальцем подбородок и ухмылялся.

— Он спрашивает, где твоя собачонка.

Я удивленно вернул взгляд и сказал:

— Где Виг?

Лорд гавкнул и завилял хвостом.

— Он остался с моим другом. — Доберман заскулил и ушел в зал, а я только сейчас огляделся, охреневая от масштабов квартиры. Шикарный стильный лофт. Не квартира, а мечта.

— С Леонидом?

Я снял парку и ее у меня забрали, вешая в шкаф.

— С ним, а что? — разуваясь, я не видел выражения лица Андриуса, но по ответу мне показалось, что настроение у него хорошее.

— Ничего. Проходи в гостиную, я принесу чай через пять минут.

Хозяин квартиры дал мне тапки, кивнул в сторону просторной гостиной, а сам свернул направо. Я вошел в зал, краем глаза замечая, как Андриус возится на не менее большой кухне, и сел на кожаный диван около встроенного камина. Я вертел головой, впитывая каждый образ легкого, уютного и воздушного дизайна. Зонирование было очень грамотным: вроде все открыто, везде свет и воздух, но спальня, как и кабинет были закрыты от глаз. На противоположной стене я увидел инсталляцию из черно-белых фотографий, в центре которой был снимок Андриуса с симпатичной девушкой. Смотрелись они обалденно красиво.

Таким фотографиям завидуешь, а из мелочности себе нашептываешь, что снимки — это фальшь, позерство. Только вот я не чувствовал никакой искусственности.

Мужчина принес поднос и поставил его на журнальный столик.

— Ты сегодня изменил своему стильному имиджу?

Я хмыкнул и съязвил:

— Так не для Вига одевался же, — для полной картинки, пожав плечами и вздохнув.

— То есть для меня ты будешь одеваться так? — забирая со стола большую кружку с парящим чаем.

— Для вас я вообще не собираюсь никак одеваться.

— Оу, — низко рассмеялся Андриус, — а как же свидания и прогулки за ручку?

Я смутился, глотнул чай слишком быстро и обжег язык, поэтому ответил резко, растеряв всю свою надменную язвительность.

— Вы меня не так поняли. Точнее поняли, но троллинг живых людей, видимо, у вас любимое хобби.

Андриус рассмеялся громче.

— Давай вне работы будем на "ты". Не такая у нас и большая разница в возрасте, хотя выглядишь ты восемнадцатилетним девственником.

Вот зачем эти намеки и подколки?

— Хорошо сохранился. Но я бы хотел оставить дистанцию, если вы не против.

— Против. Объясни причину, — эсэсовец начинал злиться.

— Господин Орба…

— Мурат! Прекрати выкать! Это уже не смешно.

Действительно, не смешно. Еще не хватало переводить этого мужчину на новый уровень близости. Я разозлился и вскочил на ноги — погостил и хватит.

— Сидеть! — грозно рыкнул Андриус.

Я и Лорд сели: он на пол, а я шлепнулся обратно на диван. Но шок прошел быстро — я вскочил снова и зло ответил:

— Я не собака! Не смейте кричать на меня! Вы мне никто…

Перебил мою тираду скулеж. Андриус тоже вскочил вслед за мной, и мы оба испуганно уставились на лежащего Лорда. Вид у него был несчастный, грудная клетка ходила ходуном, а по телу пробегал легкий тремор.

Мужчина кинулся к собаке и начал гладить красивый лоб, тихо приговаривая: — Мальчик, тихо. Тихо. Сейчас вызову врача.

Я тоже присел на корточки и провел рукой по поджарому телу, Лорд снова заскулил, а у меня сердце сжалось. Я снова аккуратно провел пальцами по животу, боясь нащупать лишнюю выпуклость. С Вигом я такое проходил, по моему недогляду, будучи щенком, он проглотил кусок игрушки, тогда обошлось — дали слабительное и все само вышло.

— Что значит не работаете по выходным! — рычал в трубку мужчина. — И что мне делать? Смотреть, как он загибается?

-…

— Да что вы говорите!

И бросил трубку. Об пол. Надо было помочь.

— Я знаю неплохую ветклинику рядом, они круглосуточно работают.

Андриус сжал челюсть, аж желваки вздулись на лице, но кивнул и взял на руки Лорда. Так и пошел в тапках, хорошо, что мне дал обувь надеть.

— Ключи от машины в ключнице слева, возьми те, что с брелоком BMW, документы и кошелек на тумбочке.

Я сгреб все в руки и закрыл дверь, пока мой эсэсовец спускался вниз. Во дворе мы снова спустились в паркинг, где быстро забрались в X6. Андриус аккуратно положил Лорда на заднее сиденье и тихо попросил меня сесть с ним, а сам завел двигатель, и вскоре мы уже мчали к нужной ветклинике.

Там Лорда крутили, вертели и просвечивали час, но ничего не нашли, проколов ему витаминов. Вертели бы меньше, если бы не приказной тон и ругань с врачом.

— Мужчина, успокойтесь. С вашей собакой все нормально. Здоровый и сильный самец.

Я понимал, что надо как-то успокоить и не нашел ничего умнее.

— Андриус, давай завтра еще проследим за Лордом и если что — приедем.

Понимаю, что такой перспективе врач вряд ли обрадовался, но поддержал. И мы поехали обратно.

— Мы теперь на "ты"?

Сначала вопрос я не понял, а потом вспомнил, как сам же и перешел границу.

— Видимо, да.

— Это хорошо, — хмыкнул мужчина в черном и загнал мне под ноготь словесную иглу, — а то в постели «выканье» странно бы звучало, кишкис.

Опять эти «кишки»! О! Что еще за постель!

Я лишь ртом воздух хватал от возмущения. Ненавижу такие шуточки. Он же знает о моей ориентации, зачем кидать беспочвенные намеки…

На входе в великолепный лофт нас ждал сюрприз — отряд ОМОНа и раскуроченная дверь.

Грузный мужик двинул на меня, но Андриус закрыл собой, а Лорд моментально оказался на четырех лапах, скалясь.

— Мурат? — громила вперил в меня недобрые глаза.

— Я.

— Живой и невредимый?

— Да, — прохрипел я, туго соображая.

— Позвони Леньке, он там по потолку уже бегает.

— Леньке? — глупо повторил я, а потом вскрикнул и помчался к сумке, телефон разрывало от пропущенных звонков и смс. Я быстро набрал номер, затараторил про ветклинику и услышал гневное: — Ну ты и мууудак! Вот сам и рассчитывайся с дядей. — И друг бросил трубку.

Разруливал ситуацию господин Орбакас, быстро найдя язык с дядей Лелика, они даже над чем-то посмеивались, потом пошли в ход визитки компании Сириус и крепкие рукопожатия, а вскоре мы снова остались втроем.

Сидели на кухне и ждали, когда закипит чайник.

— Прости за дверь. Я совсем забыл про Лелькин контрольный звонок.

— А у вас всегда так? Свиданки с нарядом?

— Нет, не всегда. — Помотал головой. — Тьфу, никогда не было, первый раз такое. Просто я очень боялся сюда ехать, вот Лелик и предложил.

— А сейчас, значит, не боишься меня?

Я поднял глаза и честно ответил:

— Нет.

И в одну секунду Андриус рывком притянул меня к себе и действительно засосал по те самые гланды. От такого напора мои рецепторы просто взорвались, а мозг поплыл под всплеском адреналина и эндорфинов. Поцелуй был то страстным, то нежным, то жадным. Я испробовал все многообразие оттенков чувственности моего эсэсовца, а он все не прекращал, выпивая меня. Расцепились мы от гавканья Лорда. Андриус посмотрел на пса осоловевшим взглядом, потом быстро собрался, прищурился и рассмеялся.

— Ну артист, ну собачий Аль Пачино! Вот же умная псина!

Я шало улыбался и собраться в кучу не мог. В голове шумело. Андриус обошел стол, и меня мягко обвили руками, прижимая к груди и поцеловали за ухом. Теплое дыхание грело щеку.

— Мой смелый кишкис. Хочу тебя съесть, — и нежно укусили за мочку.

— Андриус, а что значит этот твой «кишкис»? — шепотом спросил я, боясь дыханием сдуть невероятную по моим меркам картинку — юноша в руках строгого эсэсовца. Мозги кипели от пошлых картинок.

— Зайчик, — также шепотом ответил мне «черный волк».

Я развернулся в его руках, обнял за шею и уткнулся в нее носом.

— Спать хочу.

Сверху хмыкнули и прижали крепче.

— Намек понял, съем через две недели.

Я отлепился и удивленно спросил:

— Почему через две?

Меня чмокнули в нос.

— В понедельник мне нужно будет улететь в Прагу, контроль за заказом. Как раз до пятницы через две недели.

Я расстроился, а потом язык — враг мой развязался:

— А ты гей?

Андриус фыркнул и заржал.

— Кишкис, я, конечно, не сомневаюсь в твоих способностях совратить и монаха с пути истинного, но неужели ты не понял?

Я насупился, отодвинулся на вытянутые руки и с обидой в голосе сказал:

— Что понять? Что ты ко мне цеплялся постоянно, насмехался? Все я понял прекрасно. У кого-то вербальные и невербальные сигналы обратны эмоциям.

Андриус снова меня поцеловал, а потом резко усадил на стол и втиснулся между ног.

— Заметил я тебя месяц назад и думал, что ты любитель богатеньких, специально вселился, чтобы побогаче заарканить. И собаку завел под стать — две такие лапочки. Бесил сначала неимоверно, еще оттого, что я велся, как дурак, втюриваясь в тебя с каждым днем сильнее. А потом ты мне своим пакетом капитально систему восприятия порушил. Но я упрямый, все равно цеплялся за свои ошибочные предрассудки. А сегодня понял, что пропал.

Теплые ладони взяли мое лицо в плен, а серые глаза в полное рабство.

— Согласен нести ответственность за тех, кого приручил?

Я невесомо коснулся губ Андриуса и ехидно уточнил:

— А что мне за это будет? Я ведь кроме маленьких и миленьких люблю еще богатеньких.

Руки быстро переместились на поясницу, медленно опускаясь дальше.

— Ты точно спать хочешь? А то бы я показал, что будет.

Я уткнулся лбом в лоб и прикрыл глаза.

— Ага, да и дверь открыта.

— Тогда пошли спать, Лорд посторожит нас, а ты мне расскажешь, когда в меня влюбился, иначе я не усну.

Я нехотя отлепился от желанного тела и пробурчал:

— А я не говорил, что влюбился, но с такими запросами могу развлюбиться заранее.

— Поздно. А не любишь — заставим, — твердым голосом ответил Андриус и подхватил меня на плечо. Так хохоча мы и упали на кровать. С меня стянули штаны и свитер, укутали в невесомое одеяло и прижали к твердому боку. И я провалился в сон.

ГЛАВА 5. Доберман

ГЛАВА 5. Доберман

Пробуждение было приятным. В уютном тепле одеял, с мягким ароматом кофе. И эту благодать не разрушал даже малыш Виг. Иногда не хватало этого спокойствия по утрам, все-таки померанец был очень активный. Лорд же в постель не лез, и был на редкость умной и понимающей собакой. Весь в своего хозяина.

Я вылез из мягкого кокона, нашел свои джинсы и спустился со второго этажа на кухню. Андриус в одних спортивных штанах готовил завтрак.

Я сел за стол и радостно сказал:

— С добрым утром!

Мужчина резко обернулся и одарил ласковой улыбкой.

— С добрым, кишкис! — Андриус выключил плиту и перегнулся через стол. — А поцеловать?

Я нежно дотронулся до его губ. Не знал, что во мне ее столько много, всегда считал себя сухарем.

— Хочешь, заберем твои вещи у Леонида. Приедут монтажники и сможем съездить.

Про вещи и Лелика я совсем забыл и, не глядя на время, набрал его. Конечно, он рад не был, но быстро отшутился и посоветовал его добудиться. Андриус сел рядом со мной и начал кормить с ложки, я тоже взял с него пример, что превратило наш завтрак в нечто интимное, лишь только для нас двоих. Я отвык от такой близости, от постоянного тактильного контакта, хотя, может, и не привыкал толком никогда. Не было в моей жизни человека столь теплого, как Андриус.

У Лелика управились быстро, даже чай попили дружно. Виг весь искрутился, требуя взять его на руки. Избалованный, ужас. Хотя сам же и избаловал. По пути в магазин Андриус удивил просьбой.

— Кишкис, побудешь у меня до моего приезда? Не хочу Лорда никому, кроме тебя передоверять.

— Ты хочешь, чтобы я жил у тебя в лофте до приезда?

— Да, — уверенно ответил мужчина, но потом неуверенно добавил: — И если захочешь, то и после моего приезда.

Я замялся, и Андриус сразу попытался увести тему разговора с тонкого льда.

— Я тороплю события, извини. Просто прошу побыть у меня, пока я буду в командировке.

— Это я могу, — поглаживая Вига.

Он быстро сжал мою руку и вернул на руль.

— Спасибо. Тогда давай, продуктов тебе на две недели возьмем.

— И это можно, — весело подтвердил я.

Меня всегда поражали люди, которые могли создать вокруг себя спокойную и какую-то особо родную обстановку. Ты общаешься с ними, а как будто всю жизнь знаешь. И так хорошо на душе, что кажется, весь мир пребывает в полной гармонии. Такое тепло я чувствовал только с Леликом, а теперь и с Андриусом.

В лофт мы вернулись под вечер, немного уставшие и с кучей пакетов. Дверь уже успели переставить и доделать, что безмерно радовало. Не хотелось в понедельник отпрашиваться из-за возможной ситуации.

Я разложил продукты и мелочевку, пока Андриус принимал работу и оплачивал услуги. Мужики на нас не косились, из чего я сделал вывод, что они скорей всего из фирмы Орбакаса и босса боятся. Я выглянул в коридор и замер: Андриус выглядел строже и даже жестче. Как в нашу первую встречу, о которой за эти выходные воспоминания у меня поистерлись. А зря. С чего я решил, что мой Волк меня не укусит, если я нарушу установленные им правила?! Мозг от эмоций совсем растекся.

— Кишкис, что-то случилось? Ты настороженнее обычного, — меня крепко прижимали к сильной груди, а губы мягко касались шеи.

— Все нормально, просто волнуюсь, как справлюсь с двумя собаками один, — попытался перевести тему.

Андриус провел носом по скуле, теплое дыхание наэлектризовало волоски на моем лице, и вкрадчиво спросил:

— Мурат, неужели ты меня боишься? — я непроизвольно вздрогнул — чутье у Волка было отменное. Развернулся в объятиях и посмотрел в серые обеспокоенные глаза. Еще с Бариновым я уяснил, что на вранье ничего путного не построишь, поэтому ответил в лоб:

— Не могу назвать это страхом, но инстинктом самосохранения точно. Ты ведь меня до усрачки сначала напугал.

Андриус прыснул и вжался в мою шею, неприлично заржав. Я растерялся.

— А что смешного-то?

Он отлепился, потерся нашими носами и огладил пальцами мое лицо. От такой нежности даже больно было в груди.

— Да, я видел, как ты до усрачки напугался, аж вешал мне доказательства на дверь.

— Ты теперь мне всю жизнь будешь это припоминать?

— Всю жизнь? — промурлыкал игриво. — Я готов, а ты?

И вроде улыбается, но лицо напряженное. Неужели боится услышать отказ?! Я хитро улыбнулся и поцеловал, сначала легко, а потом поддаваясь своему желанию. Андриус прижал крепче, и я лишь успел прошептать:

— Такой ответ подойдет?

— Пока да, — и продолжил меня целовать.

Мне хотелось большего, но мой эсэсовец был все-таки жестоким человеком, лаская только лицо и шею. Я чувствовал наше взаимное желание, но просить было равнозначно капитуляции. В конце концов, срок был обозначен в две недели и не стоит забывать о том, что знакомы мы были всего ничего.

«А словно престарелая парочка», — хмыкнул в уме и жадно провел пальцами в волосах, углубляя поцелуй. Но через пару минут Андриус разорвал его.

— Пора спать, кишкис. А то еще чуть-чуть и перейдем на другой уровень, а нам завтра вставать рано.

— Чисто технически, вряд ли. У меня там все заржавело за столько лет. Я ж не Лелик, игрушками не балуюсь.

Заинтересованный взгляд подтолкнул меня к большей откровенности.

— Он знаток. Еще какой! Я с ним в сексшоп хожу, как под дулом пистолета, он там зависает надолго. И ладно бы проблема была только во времени, так его все продавцы знают и вечно какую-то жуть для экспериментов подсовывают. Ну, и белье. Это просто фетиш, — я прищурил хитро глаза, — хотя эта часть его увлечений и тебя коснется. На день рождения жди. Кстати, когда он?

— 7 декабря, — Андриус напрягся, и выглядело это забавно. — А что ждать?

— Трусы, и моли, кого можешь, чтобы Лелик проявил скромность.

Напротив непонимающе захлопали глазами.

— Кишкис, да что в трусах может быть страшного?

Я расплылся в предвкушающей улыбке и зашептал:

— Когда вернешься из командировки, я тебе продемонстрирую. Только в обморок не падай и не смей ржать.

— Да, что там такое?

— Через две недели узнаешь. — Я и не понял, как сам подписался на сомнительный аттракцион «удиви Волка», но, возможно, все дело было в том непередаваемом ощущении уверенности, даже стабильности, что дарил Андриус только своим присутствием рядом. За такой подарок судьбы ничего не жалко.

С утра мы попрощались тепло, с заходом на линию «жарко» и условились созваниваться по скайпу каждый день. Время, к моей радости, летело быстро. На работе был завал, но шло гладко: заказчики вменяемые, задачи интересные, а Палыч — спокойный и пропахший кофе. Неожиданным фактором стало настроение президента — Виктор Юрьевич показался мне человеком уравновешенным, без вспышек самодурства. Справедливый сюзерен — как-то так я его для себя описывал. А тут бац, и все по углам прячутся.

Но тайна открылась очень быстро. В холле около кофемашины я встретил Дениса из дизайнерского отдела. Разговорчивый парень, особенно за стаканчиком капучино.

— Жив? А то мы вас там захоронили уже за плинтусом. Палыча вообще не видим.

— Жив, — выдохнул устало, — работы много, мозги кипят, конечно, но все адекватно, даже по срокам.

Денис недоверчиво на меня посмотрел, но поддержал:

— Ну я рад, что ты такой живчик. Жаль, не могу похвастать таким запалом. Зуб нас задрюкал. Бабе своей, видимо, пытается угодить, так нет, чтобы побрякушку ей взять, решил выпендриться и купить графический планшет и весь набор юного иллюстратора. — Денис покачал раздраженно головой, выражая крайнюю степень глупости такого решения, но потом перешел на шепот и добавил: — А она ему точно не дает, вот и злющий такой.

— Зуб?

— Зубарь. Виктор Юрьевич Зубарь, — усмехнулся парень, — но мы его все Зубом зовем за стальные…эээ…за твердость характера.

— Понятно. Сочувствую, но рано или поздно настроение изменится.

Денис допил кофе и выкинул стаканчик в урну.

— Главное, не поздно, чтобы тут еще живые и вменяемые остались.

Я покивал и вернулся в свой отдел работать. Любили некоторые преувеличить масштабы завалов.

— Как будто в цейтноте не работали или диплом не писали. Детский лепет, — пробурчал себе под нос, подготавливая техническое задание для дизайнеров.

Рассказ про планшет вернул меня мыслями к другу. У Леньки как раз сейчас образовался некий персональный бульдог, который его донимал. И может, мое романтическое настроение было тому виной, но я видел в этом грубое заигрывание. Рыжий друг реагировал болезненно, но интерес в глазах не спрячешь — мужчина его заинтриговал.

А уж, когда в мою последнюю пятницу без Андриуса, я увидел в пакете с вещами для фальш-свидания (как Лелик его называл) труселя из его бордовой коллекции, мне сразу стало все понятно — друг влюбился.

— Богатый черт, — пробурчал я, глядя как Лелик садится в черный «Бентли». — Надо номер сфотографировать.

Кто-то и паранойей назовет, но больных на голову сейчас было больше, чем нормальных людей. Я проверил входящие, но звонков не было. Сам набрал номер, гудки шли, а через мгновение я услышал знакомую мелодию за дверью и звук открывающихся замков. Даже не задумываясь, рванул в коридор, где уже стоял улыбающийся Андриус.

— Как приятно, когда тебя встречают, кишкис.

Я сразу оказался в объятиях и зацелованным.

— Волчара, не ешь меня, — еле выкручиваясь из крепких рук, — пошли лучше поужинаем. Мне тут Лелик помог вкуснятину приготовить.

Под свиные медальоны я предусмотрительно припас красное вино, рассчитывая на приятный во всех смыслах вечер.

— А тебя Виктор подвозил? — невзначай спросил Андриус, но взгляд был острый.

— Виктор? — не понял вопроса. С Виктором только Лелик сейчас общался, я никаких Викторов не знал.

— Юрьевич, который. Тебя твой босс домой подвозит?

— А? — совсем уперся логикой в тупик.

Волк раздраженно хмыкнул и начал сначала.

— Тебя домой подвозит Виктор Юрьевич Зубарь, ваш президент и мой близкий друг?

— Откуда такие странные выводы?

— Когда подъезжал домой, то увидел его «Бентли».

Теперь я понял. Все. И в панике схватился за руки Андриуса.

— А! О боже мой! Андриус, а Виктор Юрьевич — гей?

Эсэсовец все больше проступал в чертах ласкового Волка.

— Да, но ты — мой! — рявкнули мне в ответ.

— Ты ревнуешь? — удивленно уточнил.

Меня притянули к груди и по-хозяйски сжали ягодицы.

— Очень.

— Это хорошо-о, — выдохнул я счастливо, жамкая ягодицы Андриуса в ответ.

— Не смей меня провоцировать. — И получил шлепок по пятой точке.

— Нет, я про то, что я тебе нравлюсь так сильно, — блаженно жмурясь в теплых объятиях, но потом резко отстранился. — Андриус, у нас, наверное, проблемы?

Мой Волк нахмурился, и я оглушил его новостью:

— Виктор, который Юрьевич, был здесь из-за Лелика. Но ни он, ни Ленька, не знают ху из ху. Они даже не догадываются, что мы их косвенно объединяем. Надеюсь, сегодня дров никто не наломает, а то встречаться с друзьями придется по отдельности.

— Во дела! — новость подействовала. — И что дальше?

— Позвонить? — неуверенно предложил я, хотя с трудом представлял, как всю эту катавасию буду объяснять.

— Может, Леня не с Витей?

Я показал на телефоне фотографию «Бентли», номера хоть и не четко, но видны были.

— С Витей, — обреченно подтвердил Андриус.

Мы с ним так и сели вместе на пуфик в коридоре, где вокруг нас крутились собаки, требуя внимания.

Интимное настроение, как рукой сняло, а уж в субботу последствия фальш-свидания вообще подарили душевный геморрой. Все выходные ломали голову: говорить-не говорить, но так и не пришли к знаменателю, а в понедельник мне уже было не до чужих проблем.

В офисе Андриуса, где я должен был изучить клиентуру и принципы работы для оптимального ребрендинга, я встретил Славу Баринова, который показал весь черный спектр своей душонки.

Никогда не думал, что могу стать объектом шантажа, но я стал.

ГЛАВА 6. Доберман

ГЛАВА 6. Доберман

Слава встретил меня в кафе на первом этаже бизнес-центра. «Lighthouse» был не самым демократичном офисным центром, я бы даже сказал — дорогим, поэтому я там только кофе и купил. Сел около большого панорамного окна с видом на внутренний двор и стал ковыряться в телефоне. Мое душевное состояние и так было не ахти из-за Ленькиных перипетий, а тут еще нежданный гость — Баринов. Он нагло уселся напротив и уставился на меня, как будто мы вчера виделись, а не расстались пару лет назад. Точнее меня бросили, как ненужную вещь.

— Здесь занято, — холодно отбрил я.

— Не заметил, — ответил мне Слава в своей надменной манере. — Неужели ты не рад встретиться?

— Не рад. Слав, давай без экивоков. Я реально жду человека и к пространным беседам не расположен.

— Ты, как всегда, очень вежлив, Мурат. Но расскажи хотя бы, как у тебя дела?

Я чуть кофе не подавился. Он меня про дела спрашивает, хотя сам даже записки не оставил — просто смылся с утра и привет. Я тогда так перепугался, больницы обзванивал несколько дней. Думал, произошло что-то, а он просто объясняться не захотел, спустя неделю через общего знакомого передал мои подарки, которые я дарил ему, и записку.

Даже вспоминать не хочу.

— Нормально, — процедил сквозь зубы. — Освобождай стул уже.

Баринов собирался еще что-то «приятное» сказать, но замер, а я почувствовал руку на плече.

— Не помешал? — тон был угрожающий.Андриус и не скрывал своего недовольства.

Я посмотрел в упор на Славу и надменно ответил:

— Это Вячеслав нам помешал. Но он уже уходит, — и выразительно вздернул бровь.

Тот даже в лице переменился. И я ожидал злобы или ненависти, а он продемонстрировал мне гаденькую хитрую улыбку, о сути которой я даже не подозревал.

На следующий день я пожалел, что ляпнул то злосчастное «нам», почти напрямую обозначив наши отношения с его бывшим боссом. Но мне хотелось поставить его на место, показать, что у меня действительно все отлично.

Просто супер.

Было.

Во вторник мне нужно было заехать в офис и забрать у Антона Палыча фирменную схему кат-гайда, чтобы я подготовил расширенную презентацию. Андриус, конечно, предложил меня подвезти, но я пока не мог так легко принимать заботу. Безусловно, это было приятно и показывало всю глубину интереса моего эсэсовца, но прыгать в омут с головой я не собирался. Лелик бы надо мной посмеялся, он предпочитал выжимать максимум из выпавшего шанса. Но я был не такой: доверие к людям шло с большим скрипом.

Влетев в вестибюль Чкаловской, я побежал к банкомату и уперся в мощное тело, отметив на подкорке сознания что-то неуловимо знакомое. Не поднимая головы, пробурчал слова извинения, продолжая копаться в кошельке.

— Мурат? — знакомый удивленный голос.

Я поднял голову и понял, что неделя началась реально плохо. На меня смотрел Виктор, который Юрьевич. Даже спрашивать не нужно было, что он здесь забыл. Лелик, Лелик…

— Виктор Юрьевич?! Неожиданно вас увидеть в метро.

— Да, я тут жду кое-кого. — Мужчина несколько замялся.

— Понятно, тогда желаю побыстрее встретиться, — я мило улыбнулся и подошел к банкомату, чтобы снять деньги.

— Спасибо. Надеюсь, скоро появится. — Я убрал деньги и снова попытался выдавить приветливую улыбку, учитывая, что прекрасно осознавал насколько это «скоро» затянется.

— Я поеду, Виктор Юрьевич, — получив кивок босса, быстро оказался по ту сторону турникета. И что прикажите делать? Ленька на переговоры идти отказался, да так заупрямился, как никогда. Виктор Юрьевич его ищет. Лично. А мы с Андриусом вместо зрителей, которые не могут решить, кто перед ними выступают — тигры или пудели. И в голове картинка — «Не лезь, а то убьет».

Надо было посоветоваться со своим Волком, что я решил сделать вечером после работы.

День прошел без сюрпризов, и я уже ощущал приятную усталость, когда мой смартфон тренькнул, оповестив о входящем письме. Отправителем был Баринов. Я напрягся и даже встал с кресла, выйдя в коридор. В письме был какой-то видеофайл и лишь слово — «посмотри».

Двадцать семь секунд секса. Моего секса со Славой. С его пошлыми фразочками, моими завязанными руками за спиной. Крупный план на то, как его член входит в меня сзади, как он медленно засаживает мне. А я лежу уткнувшись в подушку и даже не подозреваю, что эта сука меня снимает!

Руки ослабели, как и все тело. Чтобы не упасть, я сел на корточки и постарался медленно дышать. Меня трясло, и даже не понятно, что задевало больше: то, что я даже не подозревал о существовании записи, или то, что Слава опустился до такого.

Если он хотел унизить меня и опять взбаламутить мои тараканы по поводу доверия — он это сделал, тварь. Теперь паранойя в отношении Андриуса мне обеспечена.

Но оказалось все намного хуже. Последовавший от него звонок отправил меня в глубокую яму отчаяния.

— Посмотрел?

— Откуда у тебя мой номер?

— Вчера достал. Я же все-таки был замом Орбакаса, малыш.

— Что тебе нужно? — говорить я старался тихо и уверенно. Но какая к черту уверенность, когда трясет так, что хочется лечь и умереть.

— Ммм, я так понял, что ты удачно пристроился. Вот и помоги бывшему любовнику в знак былых чувств. Уговори своего папика закрыть все претензии в мой адрес, дать отличную характеристику и выплатить полугодовую зарплату. Ты уж постарайся. Минет у тебя всегда хорошо получался. Не сможешь — ославлю на всю сеть. У меня еще и фотографии есть с твоей мордашкой. Посмотрим, как долго твои новые отношения под таким грузом будущей популярности протянут. Если сможешь еще доказать, что это не измена в период его командировки.

На последней фразе меня холодный пот прошиб. Из всей мерзости, что он мне наговорил, самым диким оказалась измена. Это настолько противоречило всем моим жизненным установкам, но Андриус же не знал меня настолько хорошо. Сколько мы вместе — меньше недели, если исключить скайп-звонки. Да у нас даже секса не было, блин! Какие уж тут крепкие отношения…

— Слава, Андриус — не мой папик. Я не встречаюсь с ним, — решил немного приврать. Может, пронесет.

— Ратушка, — с насмешкой протянул он ласковое прозвище, которое раньше я очень любил. — Ты же смышленый мальчик. Найдешь способ получить желаемое. — Голос Славы резко изменился и стал злым. — Я позвоню в четверг. Советую иметь хорошие новости, иначе…

Слава не договорил и отключился. А мне оставалось только беззвучно кричать, пытаясь не потерять контроль над собой.

— Кишкис, с тобой все в порядке? — я дернулся, как будто пальцы в розетку вставил. Хорошо, что не вскрикнул.

— Ты меня напугал. — Это было почти правдой. — Все нормально. Домой? — быстро переводя тему.

Улыбался я лишь кончиками губ, потому что боялся переиграть с позитивом, которого во мне не было ни на грамм.

В машине не разговаривали. Видимо, Андриус почувствовал, что я не в настроении. Даже попросил меня самостоятельно выгулять собак, что было на руку — сейчас я хотел побыть один, но и обидеть своим невниманием моего Волка не мог. Всю прогулку в голове только и мелькали слайды с моего хоумвидео и будущие комментарии на youtube, один грязнее другого. Слава подобрал просто идеальный способ шантажа для меня, ведь мой профессиональный опыт давал полный возможный расклад последствий. Многие недооценивают силу Интернета, его вездесущие информационные щупальца, а ведь этот архив коллективного разума содержит и вот такие душевные испражнения, которые ой как тяжело вычищаются оттуда.

Почти никогда.

По возвращении домой… Стоп! Это не твой дом!

Даже в мыслях я тянулся сюда, но лучше не привыкать.

Скоро праздник закончится.

— Кишкис, ты где там завис? — Андриус выглянул в коридор и уставился на меня непонимающим взглядом.

Я очнулся и увидел, что сижу в одном ботинке.

— Извини, о твоем ребрендинге задумался.

Мужчина подошел и стянул ботинок, поправив носок. От такой заботы меня еще сильнее скрутило. Я чувствовал себя грязным. Иррационально и глупо, я ведь не виноват. Как там это называется…Жертва?! Но секс уникален своей многоликостью. Посмотри под углом влюбленного — будет романтика. Покажи видео с ухмылкой на лице, и будет грязный трах на публику.

Просто паршиво.

— Давай-ка, сначала поужинаем, а потом мы поговорим.

Я кивнул, и как послушный мальчик, поплелся за ним. Рассказать я так ничего и не смог, поэтому все общение свелось к рабочим моментам.

Утром случился конфуз: в дверях квартиры стоял Виктор Юрьевич, хмуря брови и пытаясь не сильно удивляться мне.

— Так у вас все так серьезно? — обратился то ли к Андриусу, то ли ко мне.

— Серьезнее некуда, — меня обняли со спины. — Позавтракаешь с нами?

Мы расселись за высоким кухонным столом, как игроки в покер. Каждый прятал мысли-тузы, открывая лишь мелкие карты. Андриус тактично не спрашивал о причине визита друга, а мужчина продолжал ходить вокруг да около, пока не сжал кулаки и не спросил глухо:

— Мурат, я вчера так и не дождался одного человека, но, может, ты знаешь его? Возможно, видел его здесь? — перед моим лицом возник дисплей телефона с фотографией Леньки — затемненный профиль, рыжие вихры и задумчивый пристальный взгляд куда-то в дивную даль. Я сам ее сделал — продолжать врать и делать вид, что я совсем, вот прям совсем, не в курсе его поиска было выше моих сил.

— Знаю, — от крепкого захвата Виктора меня спасла добротная столешница, поэтому я решил быстро договорить фразу: — Это мой близкий друг.

Мужчина шумно выдохнул.

— Так ты знал…

Я переглянулся с Андриусом и тот продолжил:

— Не кипятись. Узнали только в прошлую субботу. Но решили не влезать в ваши отношения без надобности.

Виктор сжал тонкие губы, но голову опустил и весь обмяк на стуле.

— Я напишу адрес. Только он может не открыть. Леня очень упрям, в вашем отношении особенно. — Скрывать правду я не стал — адрес проблемы мужчины не решал. Но я его понимал. Любая ниточка с дорогим человеком делает тебя ближе к нему.

— Можно на «ты», Мурат. Не чужие люди все-таки, — он грустно улыбнулся и забрал у меня листок с адресом, спрятав в кожаную обложку с водительскими правами. — Но на работе держи субординацию.

— Не дурак, Виктор Юрьевич.

— Ладно, не буду мешать вам. Удаляюсь.

Андриус пошел провожать друга и что-то ему тихо говорил в коридоре, но мне сейчас было не до чужих страданий. Завтра меня ждали уже свои личные.

На работе я был рассеян, за что получил пару раз от моего Волка. Хотя мне уже пора было отвыкать так его называть, да и вообще начинать думать о том, чтобы искать съемную квартиру. Вряд ли моя нервная система выдержит наши утренние встречи с собаками. А уж новых пассий не вынесет уже сердце.

Вечером отвертеться от похода в «Жан-Жак» не удалось, а дизайн французского кафе не располагал к исповедям — маленькие столики в ряд, шумные компании и Эдит Пиаф в акустике. Андриус явно хотел поднять настроение, растормошить меня, и мы посидели действительно хорошо. Я даже посмеялся, но дома на меня снова накатило.

Андриус обнял меня, когда я чистил зубы и полез руками под домашнюю футболку.

— А когда ты мне покажешь тот «страшный» интим-подарок от Леонида?

Я весь окаменел.

— Я бы предложил субботу, а то сейчас уставший…

— И грустный, — добавил Волк, побуждая меня к пояснению.

— Не ожидал встретить Баринова, — прополоскал рот и выплюнул пену, наклонившись. Моя нижняя часть недвусмысленно почувствовала напряжение в паху мужчины. Но как бы не хотелось сейчас почувствовать тепло, тело будто впало в летаргический сон.

— Вы плохо расстались? — Андриус медленно водил носом по шее. Обманчивое, расслабляющее действие, но я видел в зеркало холодный блеск глаз. Тема его очень интересовала.

— Меня бросили. Все очень прозаично. — Я вытер лицо полотенцем. Из объятий меня не выпускали. — Давай, спать, Волчара.

Мужчина ласково прикусил кожу на шее и громко чмокнул.

— Раз мой зайка устал, значит, спать.

Я действительно очень устал метаться, но бессонница оказалась сильнее, высасывая последние силы. Полночи ворочался, стараясь не разбудить Андириуса. Но все мысли сходились в одно точку, точнее пунктирную линию «до» и «после». Я собирался отказать Славе и будь, что будет.

— Ты пожалеешь, сучонок!

— Уже жалею, что вообще знаком с тобой.

— Мурат, не зарывайся. Я дам тебе еще один день по старой дружбе. Обдумай хорошенько свои перспективы.

— Я уже все решил и не собираюсь просить Андриуса ни о чем. Особенно за такие нарушения, как твои.

— Блять, ты меня еще учить будешь, как жить! Подумай лучше, сколько уродов скоро будут дрочить на твой трахаемый зад. И я персонально пришлю ссылку твоему Андриусу и намекну, что ты погуливал, пока твой ебарь был в Праге. — Слава мерзко загоготал, но потом заткнулся и напомнил: — Жду до пятницы.

Я убрал телефон и прислонился лбом к холодной поверхности панорамного стекла на втором этаже. Надо же было нарваться на такого мудака в жизни?! Краем глаза увидел, как фигура в темном скользнула в коридор с лифтами. Я сразу же отлепился от стеклянной стены и поправил пиджак. Андриус не должен видеть меня таким подавленным. Нервы и так были натянуты до предела, поэтому любое давление, даже словесное, могло прорвать плотину. Сегодня было полегче, потому что целый день ушел на просмотр и анализ всех рекламных акций, предложений и типов дизайна. В бухгалтерии после обеда я остался один с бумагами и коробками, и это даже немного помогло собрать себя в кучу.

Андриус замер в дверях и прислонился к косяку, пытаясь сдержать улыбку.

— Домой, кишкис? Или лучше называть тебя кротом. Ты совсем зарылся в бумагах.

— А? — я даже не заметил, как наступил вечер. Причем поздний. На больших настенных часах уже было восемь вечера. — Да, домой. Прости, заработался.

— Понимаю. Самому сегодня пришлось попотеть, — мне показалось или в его взгляде проскользнула злость.

— Кишкис? — Андриус сложил молитвенно руки. — Сделай мне кофе с молоком. А я пока коробки архивные уберу, ок?

Просьба несколько удивила, Волк никогда не пил кофе вечером, но мне было не сложно. Я кивнул и ушел на кухню.

ГЛАВА 7. Доберман

ГЛАВА 7. Доберман

Дома молча поужинали, и я уже предвкушал последний вечер вдвоем, как неожиданно мобильный Волка свистнул и Андриус начал переодеваться в свои черные милитари-штаны, толстовку, потом пошел в коридор шнуровать берцы. Виг сразу побежал за ним, требуя взять с собой. Мелкий нисколечко не боялся мужчину, ластясь к нему даже больше, чем ко мне.

— Малыш, я по делам, — добро пояснил он, поглаживая рыжую макушку. Я же старался не взорваться и не кинуться к нему, чтобы умолять не бросать меня, отдать эти поганые деньги и характеристики Баринову и забыть навсегда весь этот бред, как страшный сон.

Но я не мог. Не мог бы притворяться, что прошлого у меня нет и не было.

— Ты надолго? Что-то случилось? — стараясь сдержать голос на спокойном тоне.

Андриус поднял на меня взгляд. Злость. Значит, не показалось. Паника забурлила в животе, больно скручивая мышцы.

— Я скоро. Дождись меня, кишкис. — И, схватив ключи от машины, вышел за дверь. А меня накрыло. Баринов ему что-то сообщил! Но если сообщил, куда он поехал? Почему попросил дождаться?

— Чтобы курью шейку твою свернуть за лжеизмену. Слава же мог и не дожидаться пятницы. Кто этого урода разберет. Но куда поехал Волк? — злился я на себя.

Была не была. Я набрал Андриуса, услышал гудки, а потом характерный звук сброса звонка. Руки мои затряслись, и весь я пошел таким тремором, будто стоял рядом с запуском шаттла на орбиту.

Сомнений не было — Андриус все знает. Я обреченно упал в кресло и закрыл глаза. Действительно, теперь мне осталось только дождаться его.

Андриуса не было три часа. Около девяти вечера я выключил свет в квартире, оставив только напольную лампу около дивана, где и сидел уже несколько часов, пытаясь читать на планшете. От лампы шел приятный желтый свет, мягко освещая кремовую обивку, журнальный столик и спящую парочку около камина. Виг смешно завалился на бок вытянувшегося Лорда, раскидав лапы, как человек. Такая милая и домашняя картинка. Я сжал переносицу и продышался, не хватало еще пустить сопли — может, Баринов одумается…

— Держи карман шире! Дурак есть, дураком и помрешь, Муратик. Это ушлое говно точно своего не упустит.

Я задумался, а не стоит ли мне начать собирать вещи, как увидел, что Лорд поднял морду и дернул ушами. Через несколько минут я услышал, как открывается входная дверь. Собака поднялась плавно, отчего мой соня съехал на пол, что-то мявкнул недовольно, открыв сонные глазки, и зевнул, демонстрируя маленькие клычки. Я же вышел в коридор за Лордом и опешил. Андриус был не один.

Он тащил на себе сильно избитого парня, волосы и лицо которого были в крови. Кто-то протер его, но лишь размазал по коже.

— Кишкис, постели, пожалуйста, плед на диван. Надо уложить гостя.

— Сейчас. — Я рванул к шкафу, выбирая большое покрывало. Организовал ложе и Андриус аккуратно сгрузил туда парня. Я принес аптечку и стал обрабатывать ушибы, стирать кровь с лица. Парень морщился, но глаз не открывал.

— Он на сильных успокоительных. Врач вколол, но парнишка так просил не отправлять его в больницу, что я не смог отказать, хотя это очень глупое решение. Мало ли что Баринов успел ему сделать. Но белье целое…

Я выронил бутылку с перекисью, но так и не пошевелился, боясь развалиться на куски.

— Ну, Мурат, ты что, — Андриус прижал меня к себе и поцеловал в макушку, — все в порядке. Больше Баринов тебя не побеспокоит.

Я рвано выдохнул и просто вжался всем телом в сильную грудь моего Волка. Тело не слушалось, но я просто продолжал прижиматься так сильно, как мог. Андриус обнял одной рукой, а второй водил по спине, массировал плечи, гладил по голове. Голос у него был тихий, уставший и обиженный.

— Почему ты мне ничего не сказал?

— Не хотел тебя вмешивать, — так же тихо и уставше.

Мужчина тяжело выдохнул и шлепнул меня по пояснице.

— Я был очень зол. Мы же партнеры, кишкис, а не просто любовники. Или ты наши отношения иначе воспринимаешь?

Я вцепился пальцами в толстовку Андриуса и завыл. Все переживания этих дней, жуткое напряжение, злость на себя и безумная тяга к моему эсэсовцу в одно мгновение закоротили мне мозг и сердце погнало сумасшедший коктейль по крови. Мои губы бездумно стали целовать все, что попадалось в их радиус, но вскоре Волку надоело, что ему одежду слюнявят. Он задрал мою голову за волосы и жадно поцеловал.

Андриус соскучился. Как и я.

Вернул нас в реальность болезненный стон парня на диване. Я резко отстранился и посмотрел на спящего гостя.

— Прости.

Он погладил меня по лицу.

— Я надеюсь, ты просишь прощение за то, что прервался? Хотя… — постучал пальцем по губам и прищурил глаза, — за твое молчание тебя следует наказать.

Мне сейчас было так спокойно на душе, так хорошо, что я хитро улыбнулся и кивнул.

— Согласен, накажешь меня в субботу? — и вернулся к обработке ссадин спящего парня.

— Помню, ты хотел показать мне Ленькин подарок. Вот и покажи.

Я сложил использованные ватные диски на журнальный столик и достал «хранитель», чтобы нанести на ушибы. Даже за синяками и ссадинами было видно очень красивое лицо. Парень вообще был похож на модель. Только, что он у Баринова забыл?

— Епт, так он и есть причина шантажа?

Андриус достал второй плед и накрыл парнишку.

— Уверен, что да. Я порылся у него в кошельке. Зовут его Данила Пестров. И, если мне не изменяет память, то парень подрабатывает очень не дешевым эскортом для наших богатеев-геев. Баринов — далеко не богатей, но рот на парня разинул. Что между ними произошло, могу только догадываться, но Вячеслав слетел с катушек точно. Но не беспокойся, я все урегулировал.

Я сглотнул и спросил мучивший меня вопрос:

— Ты видел видео?

— Видел, — не стал скрывать Волк. — Ты там такой горячий. Я чуть зубы от ревности не раскрошил. Все нафиг удалил. Вообще все его фото-видео архивы. Везде. Ему теперь уголовка грозит, если не договорится со мной и с Пестровым.

Я обнял Андриуса. Его слова вернули мне уверенность в себе. Он даже не догадывался, из какого болота отчаяния и страха меня вынул. Мне хотелось вывернуться наизнанку ради моего эсэсовца. Нет, партнера.

— Горячий, говоришь? В субботу я планирую навсегда стереть то видео из твоей головы.

— Создать свои воспоминания? Это шикарная идея, зайка, — он положил голову мне на плечо.

Так обнявшись мы просидели, пока не зазвонил телефон гостя. Некий «Питбуль» набирал абонента два раза. Через пять минут позвонил «Агентушка». На этот звонок было решено ответить. Андриус снял трубку и вкратце объяснил ситуацию. «Агентушка» явно впал в шок, потому что молчание в мобильном было красноречивым. Но профессионализм возобладал над эмоциями, и мужчина все-таки договорился.

— Завтра Данилу заберут. Так что возьмем на работе выходной.

Поспать нам не дали — в самую рань объявился Виктор и путем долгих уговоров добился моей помощи.

— Мурат, ну ты же должен понимать, что Леонид мне не откроет. Помоги! Нам действительно надо поговорить. Он от меня скачет, как горный козел от охотника. Побудь «капустой», а? Очень прошу! Зарплату подниму!

Я прыснул и подколол:

— И к отпуску неделю добавьте, Виктор Юрьевич, раз работой решили меня подкупить.

Виктор улыбнулся и виновато развел руками.

— На тебя мало рычагов давления. Использовал, что было.

— Я тебе подавлю! — строго пригрозил Андриус, а потом посмотрел на меня. — Поехали, поможем.

— А как же…

— Оставим записку. Агент должен подъехать к десяти утра.

Виктор вопросительно посмотрел на нас и я поспешил пояснить:

— Андриус вчера одному парню помог. Спас от насильника.

— Пестрову, — добавил он.

Виктор нахмурился и процедил:

— Довертелся жопой, — но потом все-таки сочувствующе спросил: — Сильно досталось? И кто?

— Успел только избить, слава богу. А кто…Баринов, — но чтобы сейчас не продолжать разговор, Андриус добавил: — Расскажу по дороге.

Через пятнадцать минут мы уже собирали пробки на Петроградке, а через час я счастливо улыбался, сидя в машине своего Волка.

Так в пятницу у меня появилось два повода для отличного настроения — моя и Ленькина личные жизни резко обрели плоть и кровь в виде двух красавцев. И я наконец-то решил наслаждаться своим выпавшим шансом. Ленька порой очень дельные советы выдавал.

— А какого цвета?

— Что «какого»?

— То, что я увижу завтра.

— Ах это, — я засмеялся, представляя будущую реакцию. — Персиковый цвет с антрацитовым кружевом.

— Что это еще за цвета такие! Я не понял, — буркнул обиженно Андриус.

— Значит, все узнаешь завтра.

Мы еще посмеялись над какими-то глупостями, но потом разговор все равно вернулся к вчерашнему вечеру. Нужно было все прояснить, и мы это сделали.

А передав в десять утра парня его агенту и получив кучу слов благодарностей и бумажных приглашений на какие-то гламурные мероприятия, завалились с Андриусом в кровать…и сладко засопели в четыре ноздри.

Как там говорится: «Война войной, а сон по расписанию». Или секс…

БОНУС

День икс настал.

Мурат сомневался долго, как-то он не видел ничего сексуального в кружавчиках, да еще и на мужских костлявых ягодицах. Про мягкий корсет он вообще старался не думать. Это отдавало извращением, хотя…было и что-то сладко-запретное в такой игре.

— Мать твою, еще и чулки! — Мурат обреченно выдохнул и развернул бумажную упаковку. В стильной черной коробке лежали аккуратно уложенные черные чулки с кружевной резинкой, которые идеально подходили под красивые черные вставки на нижнем белье. Лелику во вкусе не откажешь, художник все-таки. Мурату нравилось смотреть на изящный комплект, гладить приятный персиковый шелк, но понять, как его будет видеть Андриус в этом наряде, он так и не смог.

— Не накручивай себя. День…ночь позора, но зато этот вопрос будет закрыт навсегда.

Вечером Андриус вернулся с большим пакетом еды и бутылкой хорошего вина. Шутил, отвлекал разговорами и часто дотрагивался до его рук, гладил тонкие пальцы и постоянно заглядывал в глаза. Еда помогла расслабиться, и Мурат решил намекнуть, что сегодня ночью у них особая программа.

— Я сегодня кое-что продемонстрирую, — Мурат выразительно поднял брови, — ну, то, что давно обещал.

— Кишкис, неужели я увижу подарок Лелика? — Андриус старался выглядеть незаинтересованным и веселым, но сильное любопытство все равно проскальзывало во взгляде.

— Увидишь, но я это делаю лишь из-за данного обещания. И никаких шуточек про «милашку».

Андриус прыснул и глотнул вина.

— Ты за кого меня держишь? — он плавно поднялся из-за стола и подошел к Мурату, чтобы обнять. — Просто буду называть котеночком. — И стал целовать лицо.

— Ты подозрительно нежный.

— А ты подозрительно подозрительный, — Андриус чмокнул Мурата в лоб и отстранился. — Я кстати кое-что купил. Теперь это будет нашим новым правилом в спальне.

— Волк, ты меня пугаешь…

Андриус поднял палец и усмехнулся.

— Ун моменто. — И вышел. В коридоре зашуршали пакеты, и вскоре мужчина вернулся обратно на кухню с…небольшой плетенной корзинкой, которая была обшита внутри мягкой тканью с рисунком зайчиков. Мурат удивленно забрал милую вещицу из рук своего Волка и задал немой вопрос глазами.

— В спальне теперь не будет никаких смартфонов и других гаджетов. Только книги, теплая постелька и вот этот будильник. — Андриус достал из-за спины смешной будильник в ретростиле.

— Занятный дизайн. Больше похож на пыточный механизм, — засмеялся Мурат, и повертев в руках, положил в корзинку.

— Нет, пыточный был в виде курицы с яйцами, которые нужно складывать в корзинку, чтобы будильник заткнулся.

Мурат почувствовал пристальный взгляд Андриуса, который следил за каждым его движением, как голодный волк наблюдающий за своей будущей жертвой. И его решительность таяла с каждой минутой. Сейчас глупая идея с демонстрацией нижнего белья превращалась в совсем идиотскую. Как он вообще сможет показаться в чулках и корсете?!

— Андриус?

— Ммм, — тот уже тянул его на себя, поднимая с табурета.

— Могу я попросить тебя об одолжении? — Андриус уловил сильное замешательство в вопросе.

— Интересненько. Ты не хочешь исполнять супружеский долг?

— Хочу, но хотел бы тебя немного обездвижить. — Мурат пошел в сторону лестницы в спальню, заодно выкладывая смартфон в корзинку и оставляя ее на журнальном столике. — Будильник пока сюда же положу, хорошо?

— Хорошо, — Андриус достал свой смартфон и положил рядом, улыбаясь во все свои тридцать два зуба. – Ну, так что там с бондажом?

— Все намного проще, Волк, — Мурат постучал по покрывалу, приглашая присесть, — я просто привяжу твои лапки. — Когда Андриус опустился на покрывало, Мурат почти лег на него, целуя и поднимая руки к изголовью.

— Потерпишь? — шепча в губы.

Андриус резко сел, крепко обнял его фигуру и, перехватив инициативу, стал нежно покусывать в ответ. Желание разгоралось, постепенно заполняя изнутри, Мурат чувствовал, как эта огненная вода дошла уже до пояса. Пора было остановиться.

— Кишкис? — Андриус разочарованно посмотрел на Мурата, когда тот решительно отодвинулся от него.

— У нас большая программа впереди. Лучше не ускоряться.

Андриус хитро прищурился и прикусил плечо через рубашку.

— Я уже не могу ждать. — Нехотя встал и, тяжело вздохнув, пошел вниз. — Поэтому я в душ первым.

— Хорошо, — спокойно ответил Мурат, хотя внутри от волнения зашкаливали контрольные стрелки. Он даже подумал о дозе алкоголя, но сразу же поругал себя за малодушие.

— Никто не помрет… — тихо прошептал себе под нос и пошел готовить вещи для душа и переодевания.

Стоя в шелке и кружевах, Мурат понял, что кардинально ошибся: стыдно было неимоверно. Андриус сидел на кровати только в домашних штанах, демонстрируя шикарное тело с твердым прессом, а у него, в противовес спокойствию партнера, дрожали колени от похотливого взгляда, которым по нему проходился Волк. Член начал наливаться, натягивая ткань трусов, и Андриус прекрасно видел его возбуждение — полупрозрачное черное кружево совсем не скрывало его пах, а цвет шелка на трусиках и корсете красиво оттенял кожу, особенно изящно гармонируя с цветом его сосков.

— Кишкис, — совсем хрипло позвал Андриус и уже начал вставать с кровати, когда Мурат резко выставил руку и припечатал:

— Нет! Только смотреть!

Мужчина даже опешил и молча опустился на кровать, а Мурат ругал себя последними словами за сдавшие нервы. Да уж, секс сегодня у них будет точно «незабываемый»: руками не трогай, не шевелись, замри на месте…

— Можно я посажу на цепь своего грозного Волка?

Андриус послушно поднял руки к изголовью.

Мурат подошел ближе и поставил ногу на кровать, просунул пальцы под кружевную резинку чулка и стал его снимать, опустив взгляд, а когда тонкий капрон оказался в руках, он лукаво улыбнулся и решился поднять взгляд на любимого.

Андриус просто полыхал желанием, но сидел не шевелясь, как и просил Мурат. Он был возбужден и старался дышать часто, отчего мышцы живота ритмично сокращались. Зверь внутри него бушевал в ожидании команды своего хозяина, а вот хозяин на эту ночь передал контроль другому человеку, и эта податливость, покорность, замешанная на дикой похоти в глазах, окончательно перещелкнули тумблер внутри Мурата, и он облизал губы, уже предвкушая наслаждение от будущей игры.

— Не шевелись, возьмись руками за перекладину.

Андриус медленно подчинился, после чего левую руку привязали чулком. Второй чулок Мурат снимал более игриво, позволяя себе в наглую рассматривать полуобнаженное тело своего скандинавского бога. Когда же и правая рука оказалась в плену у изголовья, Мурат довольно улыбнулся, перекинул ногу и оседлал Андриуса, недвусмысленно ерзая по его паху.

— Сними эти проклятые штаны, — в голосе мужчины появились рычащие нотки, которое сладко резонировали по позвоночнику его обольстителя. Мурат и сам завелся не на шутку, окончательно осознав, что до этого был излишне стыдлив, но это белье как будто открыло в нем нечто новое и развратное. Он мягко поцеловал Андриуса в губы, не давая углубить его, и пересел спиной к его лицу, начиная медленно стягивать домашние штаны.

О! Это было слишком эротично — смотреть, как почти красная головка появляется из-под тонкой ткани, слегка подрагивая и капая смазкой. Член был каменный, а вздувшиеся венки лишь добавляли ощущение предельной мощи.

Наверное, первый раз в жизни Мурат был в полном восхищении от красоты этого органа, Сейчас, как мифическому дракону, ему хотелось насадиться на это копье. Но…у него были другие, не менее «кровожадные» планы. Он снял нитку темного жемчуга с шеи и обмотал им основание. От прикосновения холодных бусин Андриус дернулся и громко выдохнул.

— Что ты задумал, кишкис?

— Сейчас узнаешь.

И начал медленно дрочить, поднимая и опуская бусины по стволу. Он нагнулся, поднимая бедра и заглотил головку, сильно обхватив губами. Мурат готовился к этому две недели, перечитав кучу техник минета, но в итоге решил объединить все, что понравилось. Что он не ожидал, так это то, что Андриус окажется очень сильным зверем: он растянул свои путы и, нагнувшись, жарко задышал в кружево трусов, которое очень продумано проходило по самому центру. Скоро Мурат почувствовал и горячий язык. Ощущения сзади дезориентировали, и он сбивался с ритма, перевозбуждаясь от каждого нового движения любимого.

— Кишкис, — просящее прохрипели сзади, и Мурат услышал, как тяжело, почти загнанно, дышит его Волк. Он выпустил член изо рта и резко выпрямился, сдернул вниз трусы, аккуратно снял жемчужное украшение и, помогая себе рукой, насадился почти до основания. Андриус зарычал и подкинул бедра вверх. Когда Мурат игриво повернул голову, то замер на секунду под шальным, сумасшедшим взглядом глаз, что стали почти черными от расширившихся зрачков.

— Хочу видеть твое лицо, — это походило больше на угрозу, чем на просьбу, но Мурат своевольно продолжал задавать свой ритм, поднимаясь и опускаясь все быстрее. Эйфория растекалась по крови, оглушая все рецепторы, поэтому он даже не услышал треск капрона, а лишь почувствовал сильные руки на бедрах, которые в одно движение вздернули его вверх и опрокинули на кровать, переворачивая.

Мурат задохнулся, когда Андриус жадно вцепился в губы и резко вошел, вколачиваясь до рваных хрипов. Финал был настолько бурным, что на пару минут сознание отключилось, накрывая мягкой темнотой, которую разорвал нежный шепот Волка. Свет от настольных ламп, хоть и не был ярким, но все равно резанул по глазам, отчего пришлось, снова зажмурится. В голове шумело, и Мурат не сразу разобрал тихие слова.

— Наденешь еще раз этот дьявольский наряд, кишкис?

Андриус почти лежал на нем, удерживая вес тела на руках. Он выглядел таким умиротворенным, что захотелось немножко присыпать перца на эту счастливую улыбку от уха до уха.

— Нет уж, следующий раз — твой. Лелик обязательно что-нибудь подарит тебе на день рождения, — обняв за шею, уверенно сказал Мурат. Закинул ноги и с силой притянул ближе.

Намек на второй раунд Андриус понял моментально.

ГЛАВА 8. Бульдог

ГЛАВА 8. Бульдог

За окном зажглись многочисленные глазницы соседней высотки, поедая ночь на улице. Я снова налил себе бокал красного вина и чокнулся со своим отражением в стекле, чтобы расслабиться, да и нервишки подлечить — Мурат заставил понервничать, что аж дядю пришлось просить проверить. А еще нужно было доделать пару иллюстраций для заказчика и после всего спокойно завалиться спать. Воскресенье я хотел посвятить ничегонеделанию, а вечером сходить на давно выкупленный кулинарный мастер-класс. Мурат остался у своего скандинавского бога, ну а мне досталась незавидная роль дрочера под порн. Я покрутил колесико скроллера, выбирая видео по превьюшке, но ничего меня не заинтересовало. Да и вообще достал этот виртсекс. Снова сделал глоток вина и посмотрел на милого шпица Вига, который вылизывал себя на полу. Согнулся, малявка, умело.

— Да уж, впору завидовать. Ладно, еще один рывок и баиньки.

С утра затрезвонил мобильный и по собственным ощущениям было рановато для воскресенья. Я пошарил рукой около подушки и хрипло промычал:

— Алло.

— Лелик, извини, что бужу. Но можно мы заскочим около часа за моими вещами?

— Привет, Болик! А за час нельзя было меня набрать? Что ж ты за изверг такой?

Мурат завозился, потом фыркнул и зажал динамик телефона. Я слышал, что он переговаривается с Андриусом. Вроде радоваться надо за друга, а зависть точит. От одиночества хотелось на стену лезть.

Я даже вписался в каком-то чате в спиддейт местного гейского масштаба, но пока коллекционировал только свои порядковые номера. Все мои карточки с номером телефона, видимо, встречали только мусорное ведро. Никто из заинтересовавших меня активов, так и не позвонил.

— Извини, еще раз. Так мы заедем?

— Да заезжай, конечно! Мурат, я спать, так что дозванивайся, если долго открывать не буду.

— Ага.

Днем в квартире было шумно. Виг от радости бегал и тявкал, Андриус помогал с вещами, а Мурат, есть Мурат. То краснел, то бледнел и всячески хотел утечь. Я подошел к нему, пока его Адонис был в ванной и тихо спросил:

— Ты чего такой пришибленный? Случилось что?

Мурат поджал губы и опустил глаза, а меня посетила великая мысль.

— Секс случился? — получилось более громко, чем хотелось.

Мурат на меня зло зыркнул и зашипел:

— Лень, блин, ну чего ты такой озабоченный. Нет еще, не было. Я просто нервничаю, давно же отношений не было. Отвык от контактов третьей степени.

Я хмыкнул, но в долгу не остался:

— Отвык он. Да ты и не привыкал. Твой Слава как замороженная рыба был. Ни обнимет лишний раз, ни поцелует.

— Не все могут это делать на людях, — пытался защитить своего бывшего любовника друг. Даже обидно стало. Было бы кого выгораживать.

— Это я-то «люди»? Ладно, проехали.

И как показательный пример Андриус обнял Мурата и положил ему голову на плечо, радостно улыбаясь.

— О чем шепчетесь, красавцы?

— Не о тебе.

— О тебе.

Сказали мы одновременно, только вот друг соврал, заливаясь румянцем стыда. На его коже это, конечно, не очень явно было видно, но я-то уже стреляный воробей, в курсе его реакций.

— В общем, обсуждали личное, — выкрутился я.

Андриус оказался мужиком понимающим и не стал развивать тему, предложив попить чай за официальное знакомство. Я, конечно, не отказался, учитывая, что в моей же квартире за мной и ухаживали.

Вскоре ребята уехали, договорившись на гости уже на своей территории, и как я понял, имелась в виду квартира именно Андриуса, а не студия Мурата. Я же начал собираться на свою кулинарку.

Готовка оставалась для меня реальной отдушиной.

На Невском опять была куча машин и человеческих тел. Поплутав по улочкам с отсутствующими номерами домов, я наконец нашел нужный переулок и уперся в дорогой итальянский ресторан. На сайте все выглядело более радушно, сейчас же на меня смотрело два пафосных панорамных окна, в которых виднелась дорогущая роспись стен видами Италии. Я, как художник, масштаб оценил, но, собравшись с духом, шагнул внутрь. Там меня встретил администратор и проводил на второй этаж, где и располагалась учебная зона. К моему удивлению на кресле около окна сидел здоровенный мужик со стрижкой под еж. «Бык» листал журнал и не обращал никакого внимания на происходящее, из чего я заключил, что это скорей всего охранник. Как раз внизу «Бентли Континенталь» стоял.

Настроение покатилось по наклонной. Нет, я был человеком открытым, но простым. Пафос меня напрягал, и если в вещах я его терпел, то в людях это удавалось с трудом. Психологи бы прошлись по этим загонам немилосердно, но я и так знал, что с моей самооценкой не ахти, поэтому попробовал собраться в кучу.

Буквально через минуту вышел повар и, по совместительству, наш сегодняшний мастер. Поздоровался со мной за руку, потом с «быком» и, разведя руки, пригласил к разделочному столу, на которых уже лежали передники.

— А мы будем только вдвоем? — весело проговорил я, пытаясь скрыть нервозность за бравадой.

— Да, вдвоем, — безрадостно ответил «бык» и первый пошел мыть руки. Я не отставал.

— Леонид, сегодня я ваш партнер, — по-доброму постарался познакомиться, но меня быстро отбрили.

— Слышь, парень, отстань. Я сюда не знакомиться пришел.

«Бык» смотрел на меня со злым прищуром. Я язык проглотил — как будто я пришел за этим!

Больше завести беседу я даже не пытался, активно общаясь с поваром. Погрузился в готовку, тем более тема сегодня была «паста с морепродуктами» и я чуть ли не танцевал от удовольствия.

Пару раз наши руки столкнулись у подноса со специями, схватив одну и ту же баночку, но я — человек неконфликтный — проще первому руку убрать, чем бодаться.

Повар Стаз оказался хорошим рассказчиком, как талантливый кулинар мешая старую добрую шутку с нотками пикантного перца. Мы с ним нашли общий язык, у меня даже сомнения появились в его натуральности. Но при моем соседе я не рискнул углублять тему. Гомофобы страшны тем, что непредсказуемы, никогда не знаешь, какое слово или действие сработает триггером и тебе захотят зубы кулаком пересчитать. А от кулака этого «быка», которого, оказывается, звали Виктором, я могу не оправиться. Вряд ли он накинется на меня здесь, но что там со мной произойдет за дверью ресторана уже никого касаться не будет.

Когда мы закончили первое блюдо, то Стаз предложил попробовать готовку друг друга и оценить результат. Я отшучивался, как мог, но не помогло. Решил для себя, что буду хвалить, даже если будет тошнить.

Не тошнило.

Блюдо получилось вкусным, таким же основательным, с ярко выраженными акцентами на морепродуктах, с сильным ароматом. Можно сказать, Виктор изобразил себя самого в пасте.

Я искренне похвалил и даже озвучил свои мысли. Комплимент в готовке от меня дорогого стоит — я очень придирчив, а тут честные эмоции.

«Бык» моих слов не оценил, скривив рожу. Попробовал мое блюдо и сказал: — Нормально.

Я прикрыл глаза, улыбнулся и ушел в туалет. Там изорвал кусок туалетной бумаги в конфетти и настраивал себя на мирное сосуществование минут пять, стоя над раковиной. Но настроения не было, даже рыжина волос не блестела. Наговорившись с собой, я вышел, но дверь не закрыл, идя обратно, как на эшафот. Меня, естественно, не услышали, зато я услышал обрывок фразы.

— Да, гомик он. Глаза разуй! Только и делает, что клеится ко мне.

— Ничего подобного, просто в отличие от тебя, парень общительный и веселый, — это Стаз меня защищал.

— Хм, то-то он весь искрутился, да в готовке расстарался. А это — «вы отразили в блюде себя», что это за подкаты?

— А мне показалось, Леонид искренне говорил. Ты же хорошо готовишь, — продолжал недоумевать Стаз.

— Давай, закругляться. Не хочу потом еще услышать просьбы до метро подкинуть. Чья единственная машина на парковке он уже смекнул и все в голове прикинул, что я могу, как и куда его поиметь за хорошие подарки.

Я не стал дослушивать эти помои в свой адрес. Вернулся обратно и хлопнул дверью, чтоб наверняка. Разговор моментально прекратился, а я сославшись на головную боль, свинтил оттуда домой.

Пусть срать своими деньжищами начнет, козел! Как будто больше ничего интересовать не может. Если у меня были проблемы с восприятием пафоса, то у «быка» — с восприятием человеческого отношения.

Радовало только, что миры наши были настолько разные, что пересечься мы не смогли бы никогда.

ГЛАВА 9. Бульдог

ГЛАВА 9. Бульдог

Никогда не говори никогда!

В среду через VK меня нашел Стаз. Я вступил к ним в группу и записывался, как раз, через социальную сеть, так что дело это было не хитрое. Он всячески рассыпался в комплиментах моим способностям и приглашал принять участие в небольшом городском турнире между такими же курсами. Даже призы обещали — японские ножи. Настоящие, поварские ножи, которые я не мог позволить купить себе, заработки были слишком скромны, но мечтать-то никто не запрещал.

Я отписался, что с удовольствием приму участие и получил «гранату» — работа командная, в паре с другим учеником, а Стаз меня видел только в тандеме с тем «быком» Виктором.

«Вы идеально дополняете друг друга по приготовлению блюд», — писал мне Мефистофель от итальянской кухни. — «Виктор готовит основательно, а вы — легко и воздушно. Если бы было только второе блюдо, то с Виктором можно было бы любого поставить ученика, но там три блюда — салат или суп, основное и десерт. Справиться сможете только вы». — Напевал мне в письме владелец самого прибыльного итальянского ресторана.

Получить сертификат не только о прохождении, но и о победе, мне хотелось. Гладило сие мое маленькое мохнатое эго. Даже перспектива очередной встречи и совместной работы отходила на второй план.

Я ответил согласием, на что мне сразу прислали кучу благодарностей и ссылку на страницу Виктора, из чего я быстро сделал два вывода: во-первых, Стаз знал мужчину хорошо, во-вторых, уговаривали только меня. «Бык» был согласен, точнее ему было плевать. Видимо, моя отмазка с больной головой прозорливого повара не обманула.

Я отписался Виктору, что буду рад с ним поготовить на конкурсе только через два часа, почти в одиннадцать ночи, но мне ответили быстро и лаконично:

«Хорошо. Напиши адрес, заберу на машине перед конкурсом».

«Спасибо, мне удобнее самому».

Тут же получил милый ответ:

«Я не из вежливости. Мы сами должны привезти продукты, поэтому надо будет утвердить наше меню под задание и заехать в магазин».

Вот это подстава! Одно дело — прийти, вытерпеть тяжелый характер мужчины, лечь костьми, но выиграть, а внаграду получить свою мечту. И совсем другое — провести такую интимную процедуру, как покупку продуктов. Я такое никому не доверял, а тут с чужим человеком придется.

«Хорошо. Я завтра напишу свои предложения, а также адрес».

— Хрен два я тебе свой реальный адрес дам, — набирая на быстром наборе Мурата, бурчал я.

Динамик звякнул мелодичным звучком, и я прочитал: «Хорошо».

Не «до свидания» или «буду ждать» — элементарная вежливость отсутствовала, как класс.

— Слушаю, — заспано проговорил друг.

— Мурчик, могу я у тебя побыть с четырех в воскресенье. И у тебя — я имею в виду студию.

— Что случилось, Лель? — сразу напрягся мой «Болик».

— Да, ничего. Просто, меня на конкурс кулинарный пригласили, а проще с человеком в центре встретиться. Вот я и клянчу жилплощадь на «переждать».

— Без проблем. Можешь и наверху переждать. Я даже настаиваю.

«Точно. Андриус же уехал в командировку», — вспомнил я. И предложение было очень заманчивым.

— Вряд ли смогу отказать себе в любопытстве. В пятницу контрольно созвонимся.

— Жду.

Лофт Андриуса Орбакаса произвел неизгладимое впечатление. Много воздуха, много пространства. Рай. Я обходил квартиру, гладил стены и молча восхищался планировкой.

— Слушай, а вот эта стена прямо создана для арт-пано, — указал на пустующую стену на кухне. Мурат задумчиво уставился на нее и ахнул.

— Лелик, ты гений! — убежал в комнату и принес черно-белую детскую фотографию в добротной рамке. На ней был запечатлен мальчишка лет семи, сидящий на перилах старого моста. Сзади фантасмагоричной дымкой стелился силуэт Вильнюса.

— Сможешь? — а в глазах столько мольбы. — Хочу в акварельном стиле.

— Хо-хо, а не рано ли ты тут свои порядки наводишь?

— Закрашу, если что.

Я уже в голове сделал набросок и задумчиво ответил:

— Тоже верно. Рискнуть стоит, — настроение выбивало сорок градусов на термометре счастья. Рисовать я очень любил.

Мурат поставил стеклянный заварник с черным чаем и кивнул в сторону стола.

— Расскажи мне, что за конкурс такой.

Я ждал этого вопроса.

— Да ничего особенного, просто соревнование любителей.

— А кто заедет за тобой?

Отвечать совсем не хотелось, как и думать о сегодняшнем мероприятии. Одно утверждение нашего варианта меню длилось три дня и вымотало меня в ноль. Остановились в итоге на моем национальном белорусском варианте меню. Рецепты хоть и были простые, но я их обожал. Одни только картофляники с капустой чего стоят! Слюни моментально наполнили рот. Да и мои финансы хорошо вписывались в общую складчину и не разоряли сильно.

— Да напарник мой. Неплохой мужик, хорошо готовит, — вот и хватит этой информации. Незачем Мурату знать о наших с ним трениях.

Но друг многозначительно уставился на меня и я ухмыльнулся, ответив на немой вопрос:

— Он натурал. Угомонись.

— Жаль, однако.

— Да ты ж его не видел! Он может страшнее атомной войны! — я даже обиделся.

— Логично, — подтвердил Мурат, но чуйка у него хорошо работала, — но, мне кажется, что все наоборот.

Я не ответил, вцепившись в кружку с чаем. Если посмотреть со стороны, отогнать своих тараканов и признаться себе честно — Виктор был в моем вкусе: мощное сильное тело, волевые черты, пронзительный взгляд светлых глаз. Я обожал таких самцов, чтобы скрутили и оттрахали. Секс — это страсть, животное начало, а не «сюси-пуси» и «лавидави». Надо чувствовать своего любимого по полной, до грубых толчков, до осипшего голоса, чтобы до самого сердца. Жаль, только, что за все двадцать пять лет в реальности такого урагана у меня никогда не было. Все суррогат.

Ровно в пять я вышел на Зеленина, обмотавшись красным шарфом, как сигнальным флажком, и высматривал Бентли. Но около меня на аварийке остановился джип, а из нутра в открывающееся окно пробасили:

— Садись быстрее.

Я и нырнул.

— Добрый вечер, — с улыбкой поприветствовал Виктора, но тот кивнул молча и вдавил акселератор.

В магазине тучи сгущались. На все мои попытки взять продукты подешевле, Виктор зыркал так, что впору стреляться. Мало того, что приехали мы в Азбуку, так еще и картошку экологическую заставил брать. Я судорожно в уме подсчитывал на сколько обеднею и уже начинал горевать.

На свинине мои нервы не выдержали:

— Виктор, давайте возьмем вот эту. — Тыкая на не очень и дешевый вариант по моим меркам, но самый дешевый в ряду. — Хорошая российская ферма и мясо сочное.

— Нет, — жестко обрубил мои попытки мужчина и взял какую-то дорогущую японскую упаковку с очередным значком «эко». — Я привык есть хорошие продукты.

Да чтоб тебя, бычара! Придется доставать заначку. Мы в магазине потратили столько, сколько я бы потратил на ножи. И в чем смысл! Но унизиться и сказать, что не могу позволить себе такой чек, такого я сказать не мог. Скрепя зубами, положил мясо в корзину, и мы двинулись на кассу, где я небрежно достал карточку и протянул ее Виктору. Он уставился на нее, как на взятку и перевел тяжелый взгляд на меня.

— Это зачем?

— Так, в складчину же. Это моя часть.

— Убери. Ты явно не выглядишь сильно обеспеченным.

Я так и замер с карточкой в протянутой руке. Меня еще никто так не унижал. Я молча прошел за кассу и стал собирать продукты в пакет, в уме складывая сумму. Посчитал половину и уверенно двинулся с пакетами к банкомату, снял всю заначку и спрятал в кармане. Как я и предполагал, Виктор пакеты укладывал сам, и это дало мне пару минут, чтобы сунуть деньги в бардачок. Мои сомнения о том, что он туда и не заглядывает развеяли упаковка презервативов и тюбик органической смазки!

— Да он помешанный на этом эко, — прошипел себе под нос, запихивая деньги между упаковками — там точно найдет. Находка меня несколько обескуражила. Понятно, что у этого коня секс-жизнь фонтанирует, да и на состоятельных велись всегда, ноги у многих сами разъезжаются только от марки автомобиля. Грех, как говорится, не воспользоваться. Только вот…как-то совсем пошло это было — трахать кого-то без страсти, а тут ей и не пахло. Набор жеребца говорил сам за себя. Виктор, как пионер, был всегда готов.

«Это не мое дело. Женщин, правда, жалко. Видимо, размер реально конский, раз даже смазка дополнительная нужна».

Хлопок двери и шум мотора вывел меня из мыслей и я украдкой посмотрел на мужчину: нахмуренное, сосредоточенное лицо, плотно поджатые губы — демон во плоти. Я поежился, такому дорогу лучше не переходить, даже не переползать.

— Давай, обговорим роли, — пробасил Виктор.

— Роли?

— Кто что готовит? — раздраженно разъяснили мне.

— Я точно беру суп и картофляники с капустой, потом чачоха. А вы, наверное, мясо захотите приготовить?

— Да. — Энергии на слова он точно не тратил.

— Могу я попросить сделать ягодный соус для блина?

— Хорошо.

— Тогда вроде все распределили, — улыбнулся я и замолчал, готовясь ехать в тишине до места конкурса, но Виктор удивил вопросом:

— Ты давно готовишь? — он со мной на «ты» был, но мне перейти с «вы» не предлагал. Я не стал цепляться, хотя, конечно, царапало уши.

— Давно, со школы. Родители работали постоянно, вот я и помогал бабушке, а потом и втянулся, что теперь это часть жизни. А вы?

— От скуки и чтобы пережить кризис среднего возраста, — сухо ответил мужчина.

И опять никакого полета души. Даже жалко его стало.

— А сколько вам?

Виктор хмыкнул и грубо заткнул:

— Не твоего ума дело.

— Зачем же грубить? — не выдержал я. — Не хотите отвечать, не отвечайте, но так-то зачем?

— Какие мы обидчивые! — продолжил поддевать меня.

Я ничего не ответил, а отвернулся к двери, вперив взгляд на ночной город.

Виктору хватило мозгов не продолжать свои подколы.

А вскоре мы уже подъехали к нужному месту.

ГЛАВА 10. Бульдог

ГЛАВА 10. Бульдог

Конкурс прошел интересно, но вымотал меня нещадно. Получился и суп «Затирка», и нежные картофляники под свинину пячисто, но чачоха не вышла. Я передержал блин, и тесто немного пригорело. С ягодным соусом на основе сметаны никто ничего и не заметил. У горячего блина или хлеба в этом всегда есть преимущество, но от Виктора получил пару эпитетов, из которых «криворукий» было самое лестное. На что я в долгу не остался и попинал на переперченное мясо, которое за счет нежности картофеля с капустой, получило идеальный баланс вкуса. Стаз, как в воду глядел, наши парные блюда действительно были очень вкусными.

Так что мы победили с большим перевесом.

Но радости не было. Я, конечно, старался, держал лицо и улыбался. Виктор же в своей манере всем своим видом посылал публику на три буквы, а вскоре и ушел. Я выждал полчаса, чтобы он точно уехал, немного поболтал с нашими конкурентами и распрощался, сославшись на ранний подъем. Обмотавшись красным шарфом, я спустился во внутренний двор и направился к сквозной арке. Сзади мне забибикали и поморгали фарами, а я чуть пакет не уронил от испуга.

— Дебил, раньше что ли выехать не мог, — прошипел себе под нос, отходя в сторону и пропуская машину в арку. Громадина подъехала и остановилась. Окно медленно опустилось, и на меня уставился сердитый Виктор.

— Со всеми наболтался?

Я на него смотрел, как на дурака. Ему-то что с того?

— Хочу и болтаю, — огрызнулся в ответ. Взгляд у «быка» налился кровью, и я метнулся в арку, чтобы выйти на основную улицу, но машина с грозным рычащим эхом стартанула за мной и преградила путь.

— Садись, быстро! — голос был злющий, но я не рискнул бегать от мужчины — наедет еще нечаянно. Поплелся вымученно, залез в машину и уставился на свой пакет в руках.

Виктор сразу газанул и агрессивно вклинился в поток машин.

— Я, блядь, не по-русски говорил, что ли? Забери свое бабло! — и швырнул в меня деньги. Я постарался изо всех сил удержать себя на месте и не зарядить ему кулаком по лицу, но вот рот свой затыкать я не собирался.

— Тебе бабы что ли не дают, Витенька? Что злой такой? — как можно язвительнее спросил я.

— А тебе жопу давно не рвали? — подозрительно спокойно сказал мужчина.

— Останови машину! — зло зарычал ему в лицо, но Виктор лишь ухмыльнулся и прибавил газу, умело входя в поворот.

— Я сказал, останови машину! Я не собираюсь с таким мудаком даже рядом сидеть! — продолжал я свою тираду, но Виктор продолжал ехать. Ну не выпрыгивать же из машины?! И вообще, куда мы ехали? Деньги так и валялись в моих ногах, поднимать я их точно не собирался.

Через пять минут он зарулил в улочку рядом с домом Мурата и остановился в темном углу. Я сразу начал открывать дверь, но да, конечно! Замки так и остались заблокированы. Не поворачиваясь к мужчине, я зло приказал:

— Двери открыл!

— Раскомандовался! Не открою, пока не заберешь деньги.

Тупик. Страшный и беспощадный. Я завыл у себя в голове, сейчас мой «неконфликтный человек» требовал крови и зрелищ, но надо было все-таки попробовать договориться.

— Надо успокоиться. — Я продемонстрировал, как успокаиваюсь, вдыхая полной грудью. — Виктор, я понимаю, что у тебя свой взгляд на сексменьшинства. Тем более, меня скорее всего ты приписал к пассивам, а на твоем языке — «бабам». Но я хочу внести ясность — моя сексуальная ориентация не влияет на такие понятия, как ответственность, гордость, самоуважение. И своим отказом принять деньги за общие продукты, ты задеваешь мои личные качества. Я прошу прощения, что назвал тебя мудаком. Предлагаю забыть об этом инциденте и мирно разойтись. К тому же повод есть — наша команда стала победителем.

Всю эту речь я проговорил, глядя на руку Виктора, его пальцы постукивали по коленке, а дорогие часы скромно выглядывали из-под рукава кожаной куртки. Как только я замолчал, пальцы тоже замерли, но мужчина молчал.

Я так и сидел, гипнотизируя тикающие стрелки. Вдруг рука ожила и метнулась ко мне. Я даже отстраниться не успел, как сильные пальцы схватили красный шарф и дернули на себя. Я вскинул голову и оказался в непозволительной близости от лица Виктора. Он же рассматривал мое лицо очень внимательно, сначала глаза, потом нос, затем взгляд спустился к губам. Я начал отстраняться назад, но пальцы жестко тянули обратно.

— Я не очень понимаю происходящее, — стараясь даже воздух между нашими лицами не колыхать, чтобы иметь хоть какую-то мнимую преграду.

Виктор моментально расцепил пальцы, отстранился и сразу открыл замки. Другого приглашения мне не понадобилось, я пулей вылетел из машины и понесся к Мурату массировать задушевными разговорами нервную систему.

Друг радостно поздравил меня, сразу же открыл заготовленное ламбруско, достал фрукты и счастливо плюхнулся на большой диван в гостиной. Лорд и Виг мирно валялись на шкуре у камина, излучая сытость и благоденствие, будто так всю жизнь спали вместе. Здесь, в квартире Андриуса, вообще было хорошо и спокойно, поэтому я и не заметил, как захмелел и сболтнул лишнего.

— Лель, только не заводись, но ты уверен, что он натурал?

— Да у него даже картошка натуральная! — фыркнул я на такие инсинуации. — Недотрах у него классический.

— Так опять-таки, недотрах — это процесс, предпочтения по нему не определишь, — продолжал гнуть линию Мурат. — Как ты там говорил: «Вот и удовлетвори». — И так ехидно на меня посмотрел.

— Злопамятный ты, Болик.

— Справедливый, — опроверг мой вывод, друг. — Меня же переубеждал с Андриусом, так и тут — чую неладное с твоим Витенькой.

И под это заявление раздался вконтактовский треньк на телефоне, полностью уничтожая мою попытку сказать: «Не мой!» и «Он точно натурал!» Тот самый Витенька накатал мне большое такое послание, из которого вытекало, что он меня заберет в пятницу в девять, я побуду его парой-ширмой на одном мероприятии и через три часа буду свободен.

А дальше шла такая красноречивая приписочка в стиле «быка» — «Затраченное время готов оплатить. Дорого».

— Не, ну не мудак ли, а? Я думал, он гомофобище, удавить меня руками готов, а он просто злой гей! — гневно излил свои мысли и отшвырнул телефон на журнальный столик.

Мурат замолчал и задумчиво приложил руку к подбородку.

— Слушай, а помнишь ты хотел себе новый графический планшет. — Друг вздернул брови. — Может, его заказать?

— Блин, шлюшничество какое-то. Мол, я схожу-помогу, но ты мне вот эту штучку купи, — пробурчал я. — У него же все люди так и делятся: есть те, кто покупают и те, кто продаются. Абсолютно, стандартная психология богатеев. Не хочу. Проще отказать.

— Смотри сам, — мудро заключил счастливо устроенный в личной жизни Мурат.

А меня, как подкинуло: хочет Виктор таких товарно-денежных отношений, пусть и получает! В конце концов, зачем я ему что-то пытаюсь доказать, не маленький мальчик уже. Нравится покупать, вот пусть за дорого и покупает. Смысл за бесплатно с ним мучаться в клубе, так хоть пользу обществу и лично мне принесет.

Я нашел ссылку на нужный мне планшет, скопировал и вставил в ответное письмо, приписав, что я согласен, только «стулья вперед». Пусть уже с планшетом заезжает. Адрес свой, конечно, не писал, потому что все равно под присмотром персонального друга-стилиста буду одеваться, Мурат мне хоть с волосами поможет.

Виктор прислал ответ быстро, будто ждал сообщения, но ответил лаконичнее некуда: «Я понял».

Что он понял, я уточнять не стал.

Всю неделю отработал, как проклятый, еще пришлось дополнительно фрилансить, чтобы восстановить заначку побыстрее. Вечером компьютер видеть уже не мог, да и хотелось просто лечь и музыку послушать, даже на готовку сил не было, поэтому не сразу увидел сообщения от Виктора. А когда в четверг открыл свой аккаунт, то оценил нетерпеливый характер этого бульдога. Его хватку на горле я ощущал очень явственно.

Понедельник

«В клуб оденься нормально. Без всяких цветовых заскоков.

Еще ненавижу блестки там всякие. Увижу в этом гламуре, голый пойдешь.

Что у тебя с обувью? Никаких кед и обуви на каблуке».

Вторник

«Планшет купил. Взял большего размера.

Еще знакомые дизайнеры посоветовали мышь к нему взять. Я купил. Действительно удобная».

(к сообщению была прикреплена фотография коробок)

Среда

«Ты, блин, где? Сколько мне еще ответа ждать?

Леонид, я не шучу. Где тебя носит?

Ты себе цену что ли набиваешь? Думаешь, помаринуешь меня и я по твоему щелчку буду все делать?

Сука... быстро ответил!»

Четверг

«Убью, бля, если не ответишь!

????

Я помню, где ты живешь. Вечером приеду. Чтобы ждал около арки в 21-00».

Я в ужасе глянул на часы — 19: 38. Надо срочно выезжать, иначе, этот бык может устроить, что угодно. Тем более Мурата подставлять совсем не хотелось, мало ли начнет там шерстить жильцов. Что у него там в мозгах?!

Я схватился за голову и простонал. Как меня угораздило вляпаться в контакт, вряд ли это отношениями можно назвать, с этим богатеньким бульдогом, который вцепился именно в меня. И зачем согласился, поддался какому-то дебильному порыву. Захотелось, блин, сходить хоть на фальшивое, но свидание. Получите, распишитесь.

Накинул толстовку, надел старые кеды. Вместо линз очки. Так что увидит меня сегодня во всей красе, может и отпадет желание со мной идти. Неужели, других кандидатов не было?!

Мурата я предупредил, что забегу и все объясню, и чтобы держал наготове что-нибудь горячее или горячительное. Погода совсем не радовала, даже крохотным теплом, и шарф согревал не так, как хотелось бы. На месте был без пяти девять, пришлось еще хитро обегать улочку, чтобы запутать следы от метро. Черный джип, скалясь хищной фальшрешеткой уже стоял около тротуара. С водительского сидения в приоткрытое окно тянуло сигаретным дымом.

Я глубоко вдохнул — выдохнул и подошел к машине, постучал в стекло. Стекло опустилось и, как обычно, из нутра прозвучало лаконичное: — Садись.

В машине было тепло, я немного размотал шарф и не стал тратить ни мое, ни его время.

— Я был очень загружен в эти дни, поэтому прочитал сообщения только сегодня вечером. Это не специально и не умышленно. Мне ничего не надо от тебя. И согласие мое на эту авантюру — ошибка. Если мою кандидатуру еще не заменили, то свое обещание я выполню. Но хотел бы попросить больше мне не писать.

Я серьезно посмотрел на Виктора, тот сверлил меня тяжелым взглядом. У меня даже мысль промелькнула, что мужчина улыбаться совсем не умеет.

— Я понял.

Зато я опять ни фига не понимал. Ясно было одно — гей он или нет, но я его точно не привлекал ни в каком качестве, так что завтра разбежимся наконец-то. Внутри стало пусто, зато в голове кавардак. Мне иррационально хотелось остаться в его памяти, передать сообщение сердцу, что нельзя так ожесточаться, так сильно обрастать броней, иначе можно упустить важного человека, отпугнуть его, обидеть.

«Или это ты хочешь быть тем самым важным человеком, Лелик? Это он тебя зацепил?» — пробежала жалящая мысль, отчего становилось еще хуже.

— На завтра у тебя из одежды все есть? Мы пойдем в закрытый клуб определенной тематики. Не хотелось бы тебя прятать по темным углам.

Вместо того, чтобы разозлиться, я рассмеялся. Подозреваю, что истерично.

— Виктор, ты мне популярно объясни, у нас в городе перевелись пафосные геи-пассивчики с губками-попками. Зачем столько сложностей? Столько переживаний — опозорю я тебя или нет? Может, одежда не самая большая проблема? Я, может, от алкоголя быстро пьянею и начинаю стриптиз танцевать? Или рыгаю громко? Или после девяти вечера пержу разные мотивчики. Ты меня совершенно не знаешь.

Мне не ответили, глухо заухав, а потом Виктор расхохотался, да так задорно, так искренне, что я даже опешил, выпучив глаза, но потом и сам продолжил смеяться.

— Сколько талантов, — вытирая выступившие слезы, проговорил Виктор. — Стриптиз там и так будет, пердеж, думаю, перебьют благовония. Проблема будет только с рыганием, — продолжал меня троллить мужчина, — придется с тобой целоваться постоянно.

— Еще можно намордник одеть, — не мог остановиться в своих дурацких фантазиях.

— Нет, целоваться будет приятнее, — и многозначительно на меня посмотрел.

На секунду сердце пропустило удар от крохотной надежды, что я могу нравиться, но я моментально раздавил ее, как надоедливого комара.

— Смотря с кем, — тонко поддел, но сразу перевел тему. — Так, что там с дресскодом?

— Лучше темное и элегантное. Аксессуары не надевай, я привезу.

— Хорошо, все сделаю в лучшем виде. Тогда, до завтра? — и с улыбкой протянул руку.

— До девяти, — Виктор тоже улыбнулся в ответ и крепко пожал руку.

Я вернулся к Мурату и прямо с горла начал пить открытое вино. Хотелось стереть из памяти его смех, но он бил по барабанным перепонкам, посылая по телу волну.

Я возбудился, и я влюбился — вот такой плачевный итог вечера. Как же мне мало надо…

— Болик, я спать. Все завтра. — Мурат кивнул, но стерпел, не накинувшись с вопросами.

ГЛАВА 11. Бульдог

ГЛАВА 11. Бульдог

— Ма-ри-на, я не бу-ду! — по слогам недовольно ответил я родной сестре.

— Ну, Ленечка! Ну, мне надо опробовать воск. Я ж не могу его не опробовав предлагать?

— А на мне, значит, можно?! Я у тебя вместо крысы, что ли? Я вообще-то, тебе брат родной!

Тут сестра понизила голос и прошептала в трубку, создавая имитацию интимного разговора:

— Ленечка, я тебе и там волосы сниму. Мальчик твой будет счастлив. Попка будет, как у младенца.

Я чуть трубку не сломал силой братской любви, которая заставила сжаться пальцы на корпусе до хруста.

— Марин, ты знаешь, я очень горд тем, что ты такая вся толерантная и любишь меня даже голубым, но тебе не кажется, что это уже все границы переходит. Я тебя тоже люблю. Очень-очень, но личные границы никто не отменял.

На мою отповедь только фыркнули громко. Маринка удрученно выдохнула и, наверняка, головой покачала в стиле «мелкий, мелкий». Еще со школы этот жест помню, за пятнадцать лет ничего не поменялось.

— Лень, ну где ты сделаешь глубокое бикини, если не у меня в салоне?

— Я, к твоему сведению, сам могу дома все сделать и делаю! А называется это у нас «глубокие стринги».

Опять фырк и смешок.

— Руки коротковаты, чтобы глубокое делать, спорю на свой айфон, что даже обычное не можешь.

— Марин! Да пойми ты! Не могу я перед сестрой яйцами светить! — уже начал кричать в трубку.

— А то я их не видела никогда! — крикнула сестра в ответ.

Это же сюр какой-то. Надо проснуться. Ну ладно руки там, ноги приезжаю снять, но не интим стрижку же у сестры делать?! Хотя в свете мероприятия хотелось. Непонятно зачем, правда. Интима никакого я не планировал. Не приведи господи, на такое решится с Виктором, ему — развлечение, мне — разбитое сердце. Я ж у него один из очереди, судя по содержимому бардачка и габаритам джипа. Он явно даже не парится, чтобы до отеля довести. Я ханжой не был, но секс в машине у меня в рейтинге стоял не на первом месте и для разнообразия сексуальной жизни с любимым человеком, а не в графе — одноразовый секс.

Но с другой стороны, если Маринка сама настаивает, то почему не попробовать.

— Ладно, приеду, — без особого энтузиазма сдался я.

— Жду! — Марина была счастлива непонятно из-за чего. Закрались подозрения, что воск был совсем непроверенный.

Через три часа я доковылял до Комендантской и боготворил женщин за их силу воли и мужество. Внизу адски жгло с непривычки. Хорошо, что сегодня у меня случился выходной и я мог хоть весь день настраиваться на вечер. Мурат меня уже ждал с дьявольским блеском в глазах, только Виг встречал как обычно радостно, виляя хвостиком. До чего милый зверь. Я его с огромным удовольствием потискал, попутно погладив Лорда по голове. Доберман, как истинный хозяин данного помещения, принимал знаки внимание благосклонно, но ластился только к Мурату.

— Ну как? — заговорщицки спросил друг.

— Писец! Там, наверное, все красное. Пойду, помажу Маринкиным кремом домашним, иначе помру.

— Помощь не нужна? — прилетело в спину.

— Еще один, — зло фыркнул я на такое предложение. Сестринской помощи за глаза хватило. Теперь бы кожей не облезть! Ну дурной же, зачем вообще повелся на уговоры.

К вечеру был готов, наглажен, ароматен, уложен и с целой кожей в интимном месте. Даже позволил себе шалость, надел бордовые manties с рюшками на попе и гламурной надписью «Heartbreaker». Они идеально подходили под мой темно-бордовый костюм и черное поло.

— Очки или линзы? — я крутился перед большим зеркалом в прихожей.

— Линзы, — уверенно заключил Мурат. — У тебя глаза больше и красивее.

— Для кого красивее? — сыронизировал я, намекая на фиктивность будущего свидания.

— Лель, ну вот почему ты такой? Ты же всегда находишь позитив в любой ситуации и всегда открыт новому. Я не узнаю тебя, — честно признался друг. Да я и сам это чувствовал. Появился страх, сомнения, неуверенность — весь прекрасный набор влюбленного человека. И ведь мог бы признаться Мурату, но боялся сказать это вслух, ведь потом же жалеть меня начнет, когда я останусь один на один с озвученными чувствами.

— Все просто, в Викторе нет ничего позитивного. Он — бульдог с ужасным характером, и я не хочу с ним связываться, — покривил я душой, стараясь говорить уверенно.

Мурат поднял руки открытыми ладонями и кивнул, признавая мое право.

В девять вечера я вышел из арки в бежевом тренче друга, который на меня он и напялил, все-таки вкус у Мурата был отличный. Привычно замер у машины, сегодня был Бентли, услышал привычное «Садись», но совсем не ожидал увидеть такого Виктора. Улыбающегося, с хитрым, осматривающим взглядом, брутального на 200%. Черные брюки, черный джемпер с косым вырезом, открывающий мощную шею и красивую линию ключиц, сильные руки на руле. Привел меня в чувства блик огромного циферблата его часов. Я отмер и отвернулся. Нашел на кого слюни пускать.

— Переборщил с черным, что ты аж нос воротишь? — усмехнулся Виктор. Он шутил или…не шутил? Но то, что он может переживать из-за моей оценки я сразу отмел.

— Нормально, — решил я выбрать шутливую манеру, — разбавлю кровью.

Знал бы, чем вечер в клубе закончится, то не шутил бы так.

— Идеальное сочетание, кстати. Помню, это классика вроде.

Это заигрывание…или нет? Лучше бы он меня матом крыл за плохо начищенные туфли, чем вот так сидеть и гадать над смыслом фраз. Заигрывающий бульдог — эта картинка рассыпалась на пазлы в моей голове из-за несостоятельности, но сердце злилось на меня за излишний рационализм, то ускоряясь, то пропуская удары.

— С белым или золотым была бы классика, а пока не совсем.

— О! Чуть не забыл, — аккуратно перестраиваясь в левый ряд, сказал Виктор. Он даже машину водил, как сексом занимался. Мог агрессивно, мог плавно.

«Это ты так у себя в голове транслируешь, в зоне наслаждения, чтобы было потом, на что дрочить в одиночестве», — укорил себя я.

— Достань коробку из бардачка, это тебе.

Я нерешительно достал бордовый куб с блестящей надписью Cartier и уставился на нее, как баран на новые ворота, потом покрутил в руках, не открывая, и убрал обратно.

— Это слишком дорого для меня.

Виктор молчал минут пятнадцать. И я уже решил, что мы так и промолчим всю дорогу, ненавязчивый лаунж играл слишком тихо, чтобы заглушить тишину между нами.

— Надень, пожалуйста. Мне это важно.

Я поджал губы, но достал коробочку и открыл. На бархатной подушке лежал браслет из золота, но…очень оригинальной формы. Скрученный отполированный гвоздь с гравировкой Cartier. Очень простое, но оригинальное украшение.

— Тебе подойдет.

Я надел его и внутренне согласился с мужчиной. Никогда бы не подумал, что украшение может настолько хорошо передавать мою сущность, но удивляло то, что чужой человек, так точно подобрал его.

«Да, никто не подбирал ничего, Лелик. Купил, что в тренде. Засунь свои розовые сопли себе в зад».

— Ладно, раз мы изображаем любовников, то и побрякушки должны быть. И не дешевые, — совсем тихо ответил я.

«Не забывайся, Леня».

Виктор что-то хотел ответить, но нахмурился и промолчал. Мы выехали из Приморского района и двинулись в сторону Зеленогорска. Я напрягся, костеря себя за то, что даже не уточнил где этот чертов клуб, полагая, что он в городе.

— Мы едем загород?

— Местечко около Зелика. Не переживай, я верну тебя домой в целости и сохранности. — Почувствовав мою нервозность, Виктор попытался меня успокоить.

— Очень рассчитываю на это.

Если охарактеризовать клуб одним словом, то это будет «пафос». Все очень дорого и очень стильно. Хром, кожа, дорогая отделка. В зоне около французских окон был небольшой фуршетный стол, в соседнем помещении небольшой танцпол и куча диванчиков со столиками. Он больше походил на джентельменский английский клуб с местом для танцев. Приглушенный свет создавал интимный полумрак. Кто-то уже активно использовал его, целуясь и обжимаясь. И судя по парочкам, сегодня был «Голубой огонек».

Виктор познакомил меня с неким Юрием — владельцем этого места и еще ряда ресторанных сеток в городе. В общем, один богаче другого. Совершенно не мой мир. Я улыбался, подшучивал над своим «любовником», поддержал пару разговоров, но чувствовал себя неуютно. А еще попал под пристальное наблюдение какого-то крашенного манерного блондина, тот столько дыр во мне взглядом насверлил, что я даже пить боялся, чтобы струйки не пустить.

Одна радость — халявная деликатесная еда. Я прямо млел от счастья, медленно смакуя черную икру на картофельном латкесе с нежным крем-фреш.

— Тебе не стыдно столько в одно жало есть? А как же гости? — поддел меня Виктор, облокотившись на деревянную перегородку около стола и сложив руки на груди.

— У нищебродов стыда нет, — накалывая на вилку и перекладывая в тарелку хамон, ответил я. — Где я еще поем столько деликатесов и бесплатно?

— Можно еще у меня в гостях, — опять я не понял серьезен он или нет.

— Ну-у, это совсем не бесплатно. Твоя территория — твои правила. Там ты меня сам можешь съесть, — шутливо бросил я контраргумент, но Виктор даже не улыбнулся. Взгляд у мужчины потемнел и он тихо спросил:

— А ты хотел бы, чтобы я тебя съел?

У меня тарталетка в горле встала и я неимоверным усилием воли ее все-таки проглотил, а не выкашлял. Но ответить мне не дал тот напомаженный хлыщ, подкатив на своих ходулях к моему бульдогу.

— Виктор, рад вас видеть. Слышал, вы сейчас в поиске. — Парень даже не смотрел на меня, хотя до этого ведь просто сжег глазами. Ну, таким меня не испугаешь.

— Витенька, первый раз слышу, что ты в поиске. Это до Мальдив или после? — и так медленно волосы поправил правой рукой. С браслетом. Чтобы блеск золота ему глаза ослепил. Блондинчик весь пятнами пошел.

Витенька сжимал губы и давил смех, но подошел ко мне, притянул за талию и поцеловал в висок. На парня он зло рыкнул:

— Пестров, отвали по-хорошему, иначе рожу разукрашу. Думаешь, я не знаю, как ты воду мутишь Островскому. Тебя сюда пустили только из-за того, что ты под Фельдманом позы принимаешь. Радует, что тот тебя скоро сменит.

Блондинчик побелел от злости и быстро удалился. А я расслабился и даже привалился к сильному плечу, принимая бокал шампанского. Виктор пил только сок и вел постоянные разговоры с другими гостями, из чего я сделал вывод, что он не на отдых приехал, а связи налаживать.

— Хорошая из нас команда все-таки, — задумчиво сказал Виктор, а потом резко отставил бокал с соком и начал что-то на фуршетном столе собирать. — На, попробуй. Хочу Юрке в меню порекомендовать. Твои картофляники навели на мысль. — И протянул мне на вилке латкес с чем-то сверху. Я послушно съел, прожевал и закатил глаза от удовольствия.

— Осень фкусно!

— Да? — и столько радости в глазах.

— Да! Советуй смело, — и выпил шампанское залпом, отвергая советы мозга притормозить. Поведение Виктора меня выбивало из колеи, в которую я влез сознательно. И совершенно не хотел обманываться. Проще спросить, и мозг не надо мучать, но для этого он еще был в неподходящей кондиции.

— Я рад, — улыбка у Виктора была милейшая, с ямочками. — Отдыхай, через час поедем домой, а я пока дальше работу пойду работать.

Я и отдыхал, развлекаясь тем, что следил за этим Пестровым. Да, он зря время не терял, обтирая задом почти все мужские колени клуба. Я смотрел и диву давался, как кто-то еще с ним спать может. Меня от брезгливости кривило. Только вот я его недооценил — парень оказался очень мстительным.

Когда я уже совсем расслабился и просто исподтишка рассматривал Виктора, который периодически кидал на меня нечитаемые взгляды, Пестров объявился около меня с двумя бокалами ярко-голубого коктейля.

— Может быть, выпьем за знакомство? — и бесцеремонно подсел ко мне.

— Не горю желанием, — прямо ответил я.

«Он меня за дурачка что ли держит? Какой идиот будет пить не пойми что, не пойми от кого, в чужом месте. С Муратом хорошо урок выучили в свое время».

Парень прищурил глаза, но вдруг резко встал и забрал бокалы. Я покачал головой, но тут заметил, что он подсаживается за пустой столик.

— Ох, черт, — прошептал себе под нос, когда увидел, что столик-то не пустой. За ним сидел молодой парнишка и что-то читал на телефоне. Божий одуван. Пестров его, конечно, заболтал, тот принял ядерный коктейль и…выпил. А я напрягся, когда они вдвоем ушли в туалет. Только вот скоро Пестров вышел, а вместо него зашли двое гостей. Мужики эти особо ни с кем не общались на вечеринке, выбиваясь из общего круга. Ясно было одно — парня надо было спасать.

Я приподнял слегка правую штанину, где на щиколотке крепил перцовку и пошел в туалет. Это все вранье, что сила решает все. Все решает эффект неожиданности.

Я быстро проскользнул в туалет и сразу услышал парня, ему явно зажимали рот. Хоть бы успеть.

Подошел, постучал и принял игривую позу.

— Тебе чего? — Мужик угрозы от меня не видел, зато я убедился, что они не общаться пришли. Паренек стоял со спущенными штанами, на коленях.

— Хотел присоединиться, — и улыбнулся пошловато. Меня сразу затащили внутрь и поставили на колени.

— Тогда присоединяйся, соска, — Мужик начал расстегивать штаны, масляно глядя на мой рот. Где там у меня руки, ему было пофиг. Сзади доносились всхлипы, а потом я услышал удар пощечины и злое шипение: «Рот открывай, сучка».

Я схватил перцовку и уже хотел пустить ее в действие, как дверь в туалет открыли. Точнее, вынесли. И мощный кулак пролетел в миллиметре от моего лица, прямо в пах. Мужик завыл и завалился. Я даже не успел поднять голову и встать, как меня с силой швырнули прочь из кабинки, и что-то темное и мощное ворвалось внутрь. Через мгновение мне в руки полетел и плачущий паренек, а я наконец-то осознал, кто сейчас, судя по звуку, кости ломал.

Виктор.

Думать, о том, что он мог навоображать себе, найдя меня на коленях в сортире с левым мужиком, было выше моих сил. Может, поверит моей истории?! Внутри будто уксусом залили от безнадеги.

Я же помог пареньку надеть штаны, потому что того трясло так, что только водка поможет. Вскоре Витю угомонили двое охранников, а парень перекочевал в руки Юры.

Вот, значит, чей.

— Нам бы водочки, — сказал я шепотом Юрию, в сторону своего бульдога даже поворачиваться боялся. Нас отвели в личный кабинет, где я на брудершафт и налакался вусмерть с милым Гришей. Григорий оказался человеком неиспорченным и вообще девственником, что на том градусе сознания я категорически не одобрял, популярно рассказывая, что ему надо с Юрием делать.

Чувствую, именно в тот момент я перекочевал к Вите. На руки. Шел я уже плохо, но умудрился поцеловать в щеку даже начальника охраны, за что получил по заду. Потом была нижняя трасса вдоль Финского и мои задушевные признания о том, что порнуха нынче не та. Парни там все, как буратины, деревянные. Ни азарта, ни страсти в глазах, а мне, бедному, под это дрочить приходится. И уже три года как. Потом перечислил все свои игрушки, а под конец затребовал показать яйца.

— Если яйца волосатые, то это для меня знак. Отношения не сложатся, — заплетающимся языком вещал я Виктору, у которого на руках аж вены вздулись от натуги. Но меня несло, язык отделился от мозга и выбалтывал мои секреты, не боясь быть отрезанным.

ГЛАВА 12. Бульдог

ГЛАВА 12. Бульдог

Поздно ночью в огромной квартире, которая точно была не моя, Витя пытался уложить меня в кровать, но я дул губки и просил поцеловать меня на ночь.

И меня поцеловали. Сильно, почти пожирая. Витя тяжело задышал, но не отрывался, просовывая язык глубже и оплетая мой. Целовал он агрессивно, но не накидывался, лишь руками схватился за затылок и бедро. Алкоголь начал выветриваться, но ему на смену пришло сильнейшее возбуждение. Я начал тереться о мощное тело, запуская руки под кофту, проходясь пальцами по твердой груди.

— Какой ты мохнатень…кий. Попец, навер…навер…няка, тоже шерстяно…ооой, — глупые мысли продолжали выскакивать из моего пьяного рта. Зря Витя перестал целовать меня, спускаясь на шею. Но дурь моя родилась впереди меня, и я проворно выкрутился в его руках, расстегнул штаны, снял их и нагнулся, выставляя на обозрение свой зад в бордовых кружевных трусах с рюшками и надписью — «Разбиватель сердец».

— А у меня попка…мл…младенца. — И начал опускать ткань.

На что я рассчитывал, сам не знаю, но Виктор зарычал и швырнул меня на кровать. Стянул штаны, сдернул трусы и больно укусил за ягодицу. Бульдог, как есть. Я вскрикнул и даже протрезвел, ошалело соображая, что натворил. Витя навалился сверху, дыша, как паровоз и принялся покусывать мою шею и позвонки.

— Гвоздик мой, — прошептал на ухо и начал спускаться ниже. Вся моя смелость и нахальность улетучилась в момент, я задрожал от предвкушения и охнул, когда почувствовал внутри не только пальцы, но и язык. Возбуждение выбило двести баллов из ста, и я, не стесняясь, подмахивал и стонал, умоляя вставить.

Все желание, которое я гасил эти дни, вылилось в неконтролируемую страсть. Я даже пошло прогнулся, выставляя открытый зад.

— Витя, пожалуй…ста, — уже сипел, а не говорил. От головы все давно ухнуло в пах.

Надо мной тяжело вздохнули, убрали пальцы и мой любимый бульдог медленно вошел в меня. Я сжал простынь руками и попытался дышать, но слезы все равно потекли из глаз. Меня накрыло и физически, и эмоционально.

— Лень, я не смогу остановиться, — Витя замер, сотрясаясь всем телом, его пальцы на моих бедрах дрожали, но я и не хотел останавливаться. Не сегодня. Пусть эта ночь — ошибка, но я ее проведу так, как хочу.

Я качнулся назад и просипел: — И не надо.

Виктор судорожно втянул воздух и сорвался в оглушающий быстрый ритм. Я стонал на каждый толчок, все больше превращаясь в желе от кайфа, но перестал дышать, когда он схватил меня за предплечья и стал насаживать на член еще сильнее. Мы уже бились не яйцами, мы уже бились костями. Шлепки больше походили на удары, а поцелуи на укусы, но это было божественно.

Как животные, без нежности и сантиментов, никакого стеснения, а лишь желание «сожрать» партнера заживо.

Кончил я очень быстро, и кончал еще несколько раз, пока у меня не начался сухой оргазм, но и тогда Витя не слезал с меня, крутя, как куклу, и не прекращая долбить. Я так и отрубился, сжимая его член внутри себя от очередного оргазма.

Проснулся резко, потому что кто-то лизнул меня в лицо. В горле была пустыня, а голова тяжестью тянула куда-то вниз. Рядом громко сопели и жаром дышали в шею. Я попытался сконцентрировать зрение, глаза болели от неснятых линз, но разглядеть существо мне удалось — черный французский бульдог. Я чуть не расхохотался от такого милого альтер-эго Виктора. Потрепал по холке и начал аккуратно выпутываться из одеяла и рук.

Меня повели на кухню, умильно махая хвостиком. Я достал из холодильника бутылку воды, а «ребенку» — еды. Так мы с ним и стояли на кухне в тишине: я пытался заглушить сушняк и вызвать мозг на разговор, а бульдожка аппетитно чавкал.

Красноватое солнце разделило нечеткой полосой шторы и всю большую кухню на две части, ноги мерзли на холодном кафеле, задница болела, а в голове мутными картинками всплывали воспоминания прошлой ночи.

— Бляди скромнее себя ведут, Лелечка. — Это была чистая правда, шепчи — не шепчи себе под нос. Так разнуздано даже в порнухе не подставляются, а если еще наложить картинку из туалета, то даже Пестров станет просто любвеобильным мальчиком. Я тяжело сглотнул холодную воду и прикрыл глаза.

— Надо собираться и срочно валить. — Снизу тихо заскулили, и я погладил крепенького малыша, снова улыбаясь этой мини-копии хозяина. На руке блеснул браслет. — Черт, чуть не забыл снять.

Стараясь не шуметь, быстро оделся, положил украшение на прикроватную тумбочку, в последний раз взглянул на спящего Витю и слинял из квартиры. Жил он на Петроградке, так что до дома я доехал быстро, где сразу закрыл свою страницу в социальной сети только на друзей. Вряд ли, он бы писал, конечно, но и приглашения развлечь его или его друзей, я точно бы не перенес душевно. А доказывать, что я почти девственник в душе и вообще жду одного и единственного после вчерашнего шоу — бесполезно.

Поезд уехал, оставив все мои глупые надежды на взаимную симпатию в запасном вагоне в ангаре.

Суббота прошла ужасно. Погода за окном особо способствовала унынию и самокопанию. Я принял душ, отмечая засосы и следы пальцев на бедрах, и лег в кровать, закрывшись с головой. Стыд в компании чувства вины выедал мозг чайной ложкой. Зачем я напился? Зачем спровоцировал? Гонять эти вопросы в голове можно было до бесконечности.

— Чтобы потом испуганно сбежать, — ответил сам себе и перевернулся на живот. Поясница болела, напоминая о моем моральном падении.

Вечером приехал Мурат подозрительно тихий и нервный. Начал меня уговаривать открыть аккаунт, пытался развести на попытку разговора с Виктором, но я не мог. Мне в глаза ему стыдно было смотреть, а уж что-то объяснять. Я даже другу-то не мог все рассказать.

— Лель, может все-таки подумаешь? В конце концов, отвечать же необязательно. Может, никто и не напишет, — как-то совсем тихо и неуверенно закончил Мурат.

— Тем более, зачем открывать? Я, может, выгляжу смелым и уверенным в себе, но это дается мне большой кровью, Мурчик. Думаешь, моя нервная система выдержит очередную порцию прямолинейности этого бульдога?

— А почему ты отметаешь вариант, что мог ему очень понравиться?

Я даже улыбнулся этой детской наивности.

— Помнится, кто-то у меня прятался от злого соседа только из-за неудачной шутки. А я не просто «пошутил», я устроил полноценное шоу, которое перешло в лучший секс в моей жизни. И это только секс, Мурат, понимаешь? А секс не повод для знакомства, — грустно ввернул яв конец монолога расхожую фразу.

Друг молчал и поджимал губы. Я чувствовал, что он что-то хотел сказать, но мои внутренние баталии с сердцем измотали, превращая в амебу, и я с радостью переключился на другую тему.

Поздно ночью я вышел в сеть и кликнул на страницу Виктора. Помню, что читал когда-то статью психолога про выбор аватарок для профиля и, судя по нашему с Витей выбору, мы друг друга стоили: рыжий кот Гарфилд и Годзилла. В статусе у него стояло «Гвоздь, я ищу тебя!»

Я сглотнул и закрыл вкладку. Сразу замелькали картинки ночи, а по телу прошла дрожь возбуждения, наполняя тело томлением.

— Не поддавайся! Это все остаточное. Через неделю тебя искать никто не будет, — уговаривал я себя, пытаясь отогнать неуместную радость.

В понедельник я держался бодро, даже пару раз похвалил себя за характер. Работа спорилась и я верил, что скоро все забуду.

Во вторник мои радужные потуги поуменьшились и я начал ощущать непозволительное — я скучал по Вите.

В четверг стало совсем плохо. Ночи изматывали снами, утро — каменным стояком, а дни проходили, как в тумане. И самое поганое — сердце не выключишь. Я злился на себя и решил прекратить наконец-то свои мучения.

— Одна встреча и ты поймешь, что не нужен ему. Зато никаких иллюзий, подметешь разбитые осколки, выкинешь в урну подсознания и пойдешь дальше, как и всегда. — Аутотренинг выходил так себе, но днем, в рабочий обед я все-таки набрался смелости и написал Виктору. Предлог нашел быстро — мой обещанный графический планшет, который я так и не забрал тогда. Витя ответил почти моментально, как будто ждал, но почему-то вместо холодной отстраненности из меня повылезало раздражение замешанное на обиде. Диалог вышел ужасным, а с моей стороны еще и наглым.

Гарфилд:

— Добрый день. Я кое-что забыл забрать — графический планшет.

Годзилла:

— А совесть не хочешь заодно забрать? Говорят, с ней удобнее жить и меньше глупостей совершается.

Гарфилд:

— Можешь себе забрать, тебе нужнее. Меня интересует только планшет. Я его отработал.

Годзилла:

— Как мы заговорили. Прямо прожженный альфонс. Тебе не идет.

Гарфилд:

— А тебе не идет строить из себя влюбленного.

Годзилла:

— А если я ничего и не строю. Ты мне даже возможности не дал поговорить!

Гарфилд:

— А поменьше надо было бычить на меня, может, нашлось бы и на поговорить.

Годзилла:

— Не истери.

Гарфилд:

— Никто не истерит!

Годзилла:

— Скажи адрес, я завезу планшет.

Гарфилд:

— Щааз! Передашь в кафе.

Годзилла:

— Когда и где?

Я написал адрес, время и отключился. Руки тряслись так, что пришлось прятать под стол, даже сердце зашлось — форменная истерика, Витя был прав. Понять бы, откуда столько яда из меня полилось?! Самому было противно.

В кафе встретились на Горьковской, народу не много, а место удобное — около метро. Меня уже ждали. Я сразу увидел мощную спину в темном джемпере, Витя сидел спиной ко входу, но то ли почувствовал, то ли просто совпадение, но он обернулся и посмотрел прямо на меня. Голубые глаза замораживали, столько в них было обиды. Я раздраженно стряхнул с себя морок и направился к столу. Тоже мне обиженный!

— Я за пакетом.

— Даже кофе не попьешь?

Я поправил очки и плюхнулся в кресло.

— Можно и попить, если угощаешь.

Виктор ухмыльнулся и направился к витрине сделать заказ. Молча, без ответных выпадов, как-то совсем обреченно. А я чуть не взвыл, так мне стало плохо. Ну, зачем вцепился в этот планшет? Что хотел увидеть? Что ему плевать на меня? Так, не плевать. Совсем наоборот. Дышать стало тяжело, а взглянув на пакет с техникой, затошнило. От самого себя. Я вел себя, как придурок, с этим блокированием профиля, с сегодняшним хамством в сети. Это был не я, а, действительно, какая-то долбанная истеричка.

Ничего уже не соображая, рванул к двери кафе и побежал к метро.

Лишь дома спустя несколько часов смог успокоиться и даже попить чай, облокотившись на подоконник. Городской пейзаж на фоне чернильного неба придавал моей грусти особую специю. Я опустил глаза и стал рассматривать машины внизу, около подъезда. На секунду замер и отпрянул от окна, но потом рассмеялся над своими глюками.

— Это не его джип, идиот! Нужен ты ему с такими закидонами.

И даже не поспорить — штормило меня знатно: от дикого желания обнять до бежать, куда глаза глядят. Вот я и осуществлял второе — бегал.

ГЛАВА 13. Бульдог

ГЛАВА 13. Бульдог

Рано утром в дверь позвонили. Тихонько подкравшись к двери, посмотрел в глазок. Не хватало еще свидетелей Иеговы, но там стоял Мурат. Я удивленно открыл дверь другу.

— Случилось что-то?

Он посмотрел на меня как-то затравленно и выдавил лишь: — Прости.

Я и сообразить ничего не смог, как мощное тело меня оттеснило вглубь коридора и закрыло дверь. Я с ужасом понял, что это был Витя. В панике рванул в комнату, но не успел — меня перехватили поперек груди и прижали.

— Лень, и долго ты от меня бегать будешь? Может все-таки поговорим?

Я повис куклой, будто все нитки с меня срезали и глупо разревелся. От облегчения, что он меня искал, от его просьбы поговорить, несмотря на мои выходки, от теплоты рук и такой мягкой интонации, с какой он произнес мое имя.

Витя развернул меня к себя и стал целовать лицо, поглаживая по спине.

— Гвоздик, ну что ты?

— Витя, прости меня, пожалуйста, — я скорее проныл просьбу, чем нормально ее сказал.

— А ты меня. С самого начала все у нас через одно место было. Предлагаю начать заново. Что скажешь?

Я только еще больше раскис. Оказывается, я еще тот нытик, но его ласковые объятия помогли и вскоре я смог даже в глаза своему бульдогу посмотреть. Он усадил меня к себе на колени, не переставая поглаживать спину, умостившись на маленькой кухонной табуретке. На столе стоял неначатый завтрак. Я покосился на горячие бутерброды, потом на Витю и улыбнулся.

— Может, начнем с завтрака?

Витя поцеловал меня в лоб и согласился с большим удовольствием, но стоило мне встать и подойти к плите, как я охнул и резко развернулся лицом к мужчине, натягивая на голые ноги передник, как школьница. Но было поздно — Витя все увидел, он медленно поднял потемневший от желания взгляд на мое лицо.

— Лень?

— Да? — на гласной я дал петуха.

— У тебя есть нормальные трусы или…?

Я рванул в спальню за домашними шортами, выкрикивая на ходу.

— Нормальные в стирке! — и костеря себя за забывчивость. Как можно было поворачиваться спиной в таких трусах! Джоки были ярко оранжевые и максимально открытые сзади.

Вернувшись на кухню одетым, я быстро положил яичницу по тарелкам, сделал чай и все это время пытался погасить красные уши от стыда. Витя помолчал ровно до того момента, пока я не сел за стол.

— Гвоздик, ты меня с ума сводишь.

Я неуверенно поднял взгляд и решил сказать все, что меня беспокоило:

— Я люблю сексуальное белье, люблю секс, как неотъемлемую часть жизни, но я категорически не приемлю неразборчивых связей, групповушек и легкого поведения, если последнее не элемент игры между любовниками. Понимаю, что мое поведение было обратным таким установкам и мне очень стыдно за него, Вить. Просто ты мне очень понравился.

Витя смотрел на меня очень внимательно, в глазах уже не было даже уголька похоти, лишь только серьезный блеск.

— Лень, ты украл мою реплику.

Я непонимающе посмотрел.

— Просто ты мне очень понравился. — Потом наклонился, дотронулся до лица пальцами, очерчивая скулу и спустился к губам. — А сейчас нравишься безумно.

И чтобы я не успел открыть рот, приложил палец к губам.

— Дай сказать. Мне тоже стыдно за свою несдержанность, за поганый характер. Ты тоже можешь мне не верить, но я обычно не такой грубый человек. Ты задел меня, зацепил, а потом, как самый настоящий гвоздь, вошел глубоко в сердце. Но если ты напридумывал себе, что после ситуации в клубе я воспринимаю тебя не пойми кем, то расслабься, пожалуйста. Я тобой горжусь. Юрка до сих пор мне звонит и благодарит тебя за помощь, Гриша у него впечатлительный, но благодаря тебе парень даже раскрылся.

— Раскрылся?

— Ну…да, но давай продолжим про нас, — Витя как-то замялся, но резко обрубил эту линию разговора, отчего мне стало совсем не по себе — что я там в мальчике успел раскрыть?!

Я кивнул и взял бутерброд, начиная завтракать.

— Гвоздик, ты повел себя очень смело, но давай договоримся на будущее — есть я, есть охрана. Не подвергай, пожалуйста, себя глупой опасности. — И откусил от своего бутерброда. — Готовишь ты все-таки офигенно.

Я от волнения стал поглощать свой завтрак слишком быстро. Внутри вдруг стало легко, будто миллионы мыльных пузырей рванули в небо, переливаясь радугой. Так мы и доели в тишине.

Только, когда я оделся на работу и начал обуваться в коридоре, понял, что не спросил про Мурата.

— Вить, а Мурат где? И как ты вообще его нашел?

— Как оказалось, он — мой подчиненный, а Андриус — мой близкий друг, — подмигнул бульдог. — Не беспокойся, он с Андриусом приезжал. Я твой адрес у него еще вчера узнал, еле вытерпел до утра.

«Значит, вчера не показалось. И значит, меня бы нашли в любом случае», — я удивленно замер. Надо же, как в жизни бывает.

Виктор подошел и обнял меня.

— Давай, вечером поужинаем у меня. Я что-нибудь приготовлю, и мы поговорим обо всем. Или просто посмотрим кино. Сделаем, что захочешь.

Я прижался и уткнулся в грудь. Как же мне хотелось таких вечеров с любимым! Но до сегодняшнего дня о таком я мог только мечтать. Сердце колотилось о грудную клетку, как бешеное. Хотелось узнать еще кое-что.

— А почему Гвоздик?

Витя рассмеялся низко и сексуально, я почувствовал щекой приятную вибрацию в его груди.

— Ты такой же острый, несгибаемый и… — его рука переместилась на мой пах, — твердый.

— Ви-ить… — выдохнул я, уже заводясь. — Мне на работу надо.

— И мне, — расстроенно ответил мой бульдог. — Кстати, тебе понравился браслет?

— Оригинально и очень дорого.

Виктор пошарил по карманам куртки и достал его, отдавая мне.

— Ты с ума сошел! Я не надену, мне ж руку отрежут в метро.

— Какое метро! Я тебя довезу и заберу, а то ты хорошо бегаешь. — Взял мою руку и положил на нее украшение. — Надень, пожалуйста. Я его еле достал, перекупал заказ у Юрки даже.

Я послушался.

— То есть ты специально для меня подбирал браслет?

Витя вскинул брови, будто я сейчас обвинил его в обратном.

— Конечно! Ты же гвоздик в гроб моей свободы.

Я рассмеялся и жадно поцеловал тонкие губы, но на работу мы все-таки поехали.

Спустя месяц

Я стоял в сексшопе около разложенных на прилавке трусов и испытывал муки выбора. Бульдожка Ришар ворчал у меня на руках, требуя наконец-то выйти из дома греха. После ветеринара, куда я его отводил для осмотра, щен был уставшим, но выбрать подарок я должен был несмотря ни на что.

Алекс манерно откинул выбеленную челку и покачал головой.

— Леонид, может лучше набор с наручниками. Он очень удачный, даже «ваниль» покупает.

— Нет, Лекси, ты не понимаешь. Это подарок на день рождения другу близкого друга, который и мой друг. Надо хороший подарок. Не отдарок.

Алекс закатил глаза на такие сложные дружественные связи и тыкнул пальцем в кожаные трусы с боковой шнуровкой, на кончиках которой висели череп в каске и свастика.

— Раз ты хочешь что-то в стиле Третьего Рейха и для актива, то бери вот эти.

Я перехватил Ришара — тяжеленький — и кивнул.

— Да, Лекси, думаю ты прав. Беру. Упакуй красиво и добавь еще фуражку.

— Оу, сделаю тебе скидку, дорогой. Когда праздник?

— 7 декабря.

— Хорошо, что озаботился пораньше, а то разбирают быстро. Своему любимому ничего не хочешь взять?

— Мы пока прошлые покупки не все освоили. Ришар, уже уходим, не скули. — В этот же момент зазвонил телефон в кармане джинс. Мелодию я узнал сразу. — Ох, мне пора бежать. Лекси спасибо, что отложил.

— Ты мой самый любимый клиент, дорогой.

В машине меня ждал недовольный Витя. Я виновато улыбнулся, положил пакеты на заднее сидение и потянулся к хмурому мужчине, тот следил за моими движениями и прикрыл глаза, когда я коснулся губ.

— Витенька, ну, тяжело было выбрать. Андриусу не все подойдет. Теперь можем ехать, выбирать друга для Ришара.

— Как ты вообще меня развел на такой подарок! — выруливая на дорогу, бурчал Виктор.

— Ну, классный же вариант! А что дарить? У вас и так все есть, — хихикнул, добавив, — кроме такого белья.

— Классный-классный, только мне не показывай. Не хочу этот срам видеть, — потом лукаво улыбнулся. — Ну, только если на тебе.

Я засмущался, при всей своей страстности, слышать интимные намеки мне было стеснительно. Зато Ришару было все равно, он зевнул и улегся на моих коленях поудобнее.

— Вить, а Ришар точно с фокстерьерчиком уживется?

— Даже не сомневайся. Мы же ужились.

Я отвернулся к окну, а глупая, но счастливая улыбка появилась на моем лице.

ГЛАВА 14. Черный терьер

ГЛАВА 14. Черный терьер

Сегодня небо было «Аффлигем». Пористая пена облаков переходила в насыщенный пшеничный цвет утреннего небосвода, которое лишь на горизонте тянулось тонкой полоской нефильтрованного осадка. Я прищурил глаза от яркого света и постучал по нагрудным карманам старой кожаной куртки в попытке определить в какую из них засунул пачку сигарет. Курил я только один раз в день, ранним утром, после рабочей смены. Давно бы бросил, но шоколадный дым dark crema оставался единственной ниточкой с моим прошлым. Таким же эфемерным и ускользающим с ветром. Сколько уже прошло? Год?

Я чиркнул зажигалкой, выбивая искру и, когда пламя стало ровным, втянул сладковатый дым в легкие, превращая в пепел верхушку коричневой сигареты. Мои работники уже разошлись, а я оставил себе почетное право — закрыть паб. Без ложной скромности могу сказать, что место было отличное. Я в него всю душу вложил. Артем — мой компаньон и по-совместительству друг — взял на себя все не творческие вопросы, поэтому мы и находились в таком удачном месте, на Северном Валу.

Летом Выборг, изрезанный на островные осколки, оживал гомоном туристов и прогретых солнцем беленьких яхт в бухте. Спокойные финны начинали свои уикендные рейды по алкогольным картам местных заведений, и «Dublin Time» — наш ирландский паб — притягивал выбором качественного пива и хорошей кухней.

Как я переманивал Алексея у Юрия Гельда, который тоже открывал летом кафе с партнером (ему еще какой-то дизайнер из Рима столы конструировал), так историю в детективный роман можно уложить.

Но я сделал… Я всех сделал.

На третьей затяжке, сквозь белесый морок проступила стройная высокая фигура, плывущая по той стороне улицы вдоль линии залива. Мужчина шел медленно, с таким непривычным для этого суетного места благородным спокойствием, что я завороженно провожал его взглядом. Солнце играло в его волосах, будто дергая по струнам то золотых прядей, то рыжеватых. Стреляло бликами в большие очки и терялось в складках темно-синего кардигана. Рядом с ним также не спеша шла огромная, лохматая, вся иссиня-черная собака. Без поводка или намордника.

Я опустил сигарету, не обращая никакого внимания на осыпавшийся по моим черным джинсам пепел, и с детским любопытством продолжал следить за странным променадом. Кто кого выгуливал — понять было сложно. Они шли вдвоем, будто старые друзья, погруженные в беседу. Опомнился, когда оригинальная пара скрылась за поворотом и глянул на часы — 6:17.

В следующую субботу небо было «Шпатен». Совсем светлое, без градиентов и тонов. Я вздохнул свежий воздух с ноткой шоколада от сигареты, которую зажал губами, и довольно потянулся. Глянул на часы и счастливо заулыбался, когда увидел знакомую фигуру с черным монстром. Породистым черным монстром. Мой безродный Зигги обзавидовался бы такой шерсти и таким габаритам, я же завидовал собаке совсем по иным причинам — хозяин был воплощением всех моих безудержных фантазий об идеальном партнере. Я и не тормозил никогда свое воображение, потому что в реале уже давно ни на что не надеялся.

Было. Были разные, а не осталось ни одного, как только я сменил платиновую карточку на обычный дебет в Альфе, да пересел с низкопрофильных колес своего «Volvo» на общественный транспорт. Но я ни о чем не жалел. Машина пошла в общую кубышку на открытие паба, а я оставался холостым и свободным геем, а не женатым «кошельком» под управлением моего отца.

К отсутствию денег я привык быстро, новые цели и задачи прекрасно мотивировали, а вот к статусу одиночки привыкнуть было тяжело, особенно, когда в вещах болталась белая коробочка, содержимое которой так тщательно выбирал. Для него.

Было…и прошло, больно засыхая на сердце рваным шрамом. И я думал, что похоронил Игоря под завалами своей прошлой жизни, получил жесткий пинок от судьбы и гордо покатился в закат с установкой на одиночество. А теперь, как усмешку над моими планами, я вижу этот прекрасный фантом по субботам.

Теперь я жил от субботы до субботы, подгадывая утреннее время. Июнь ушел с легким теплым ветерком, уступив место жаркому июлю. Кардиган на моем незнакомце сменился элегантным поло, и я решился. Поудобнее перехватил пачку сигарет с телефоном, пересек пустынную дорогу, уверенно вышагивая к объекту моих мечт. Черный монстр недружелюбно зарычал, но мужчина спокойно скомандовал:

— Шторм, тихо.

Пыл мой немного поубавился, но я все-таки не отступил от намеченной цели.

— Простите, огонька не найдется?

Меня смерили пристальным взглядом серо-голубых глаз, а ответ я получил сухой и безэмоциональный:

— Не курю.

Я хотел еще что-то спросить, завязать беседу, но мужчина спокойно продолжил свое прерванное движение. Почти без задержки двинулась и собака. А я так и остался стоять на тротуаре, глядя им вслед. Больше таких глупых попыток я не предпринимал. Да и вообще никаких не предпринимал, любуясь моим фантомом со своей стороны улицы. Всю мою нерешительность сдуло августовской дождливой субботой, когда противоположная улица оставалась пуста целых два часа. Тогда меня и накрыло — упустил. Ни имени, ни даже намека на возможный адрес проживания. Только стильная одежда и огромная собака. Собака!

Рванул домой на третьей космической на свой Московский. Пока бежал, пытался вспомнить до мелких деталей черную громадину. В породах я разбирался, как в балетных пачках, поэтому уповал на Гугл. И поисковик меня не подвел. Дома я даже обувь не снял, так и кинулся мокрый к ноуту, шикая на Зигги. Через тридцать минут меня отпустило — я нашел местный клуб «Созвездие», которое курировало владельцев ризеншнауцеров. А судя по картинкам, это была именно та порода.

Прямо с утра в воскресенье я вызвал такси, надел итальянские туфли и брендовый фьюжн из прошлой жизни и поехал покорять Эверест в лице директора питомника Арины Владимировны Ветлицкой. Но только войдя на территорию, сразу получил по башке. Летающая тарелка фрисби поставила мне хорошую шишку и заставила даже присесть на корточки от боли. Где-то на периферии я услышал жесткий окрик: «Нельзя!» и около меня замерло трое собак. Я раздраженно вскинул голову и увидел хаски, а за ними взволнованного паренька. На вид совсем молодого.

— Вы в порядке?

Я сжал челюсть, чтобы не обматерить. Такими способностями я вряд ли обаяю директрису.

— Нет. Мне кто-то по башке заехал.

— Это я, — без тени смущения ответил парень и добавил, — только зачем вы с заднего входа прошли? Здесь игровая зона.

Я сморщился и непонимающе уставился на него. Вдруг сзади громко заохали и ко мне подбежала крупная женщина.

— Батюшки, вас ранили? Давайте, быстро к нам в медпункт. Ветеринар вас осмотрит. Зачем же вы с этого входа…

— Так дверь была открыта! — я обиженно прервал ее тираду, держась за ушибленный лоб.

— Петр опять не закрыл. Арина Владимировна, надо штрафовать. Халатность чистой воды. Отец бы уволил, а если бы учебка была? Попробуй-ка необученного щена остановить!

— Гришенька, ты прав, мой хороший. Везде прав. Но сейчас гостя осмотрим, а потом поговорим.

Меня умело подхватили под руку и повели в сторону деревянного дома. Парень с нами не пошел, но после его жесткого выговора я засомневался в своем первом впечатлении. Мальчик явно тут был не персоналом.

Домой я возвращался разбитый. Никакого Шторма там и в помине не было, а это означало, что моя фантомная зазноба вполне может оказаться заезжим гостем из Питера.

Оставалось ждать субботы.

Небо было «Янгс Лондон Стаут». Темный плачущий эфир, съевший солнце и тепло. Поглотивший день и ночь сыростью. Дождь тяжелыми каплями стучался в окна, загоняя в паб промокших бедняг. Работал я тяжело, без огонька. Теперь ожидание сменилось мучением. Если в четверг я пытался себя успокоить тем, что в субботу есть шанс встречи, который я не должен просрать, даже, если буду выглядеть полным дураком, то плачущая по моим планам пятница убила во мне надежду.

Артем заглянул со своей барышней, весело подмигнул и, распластавшись на барной стойке, сделал заказ почти шепотом:

— Два бокала шампанского, — выразительно поводив бровями.

— С наполнителем? — я на всякий случай уточнил. Не хотелось ставить друга в неловкое положение.

Он же блаженно улыбнулся и кивнул.

Понятно. Значит, скоро свадьба.

— Оформим в лучшем виде. Десерт за счет заведения.

— Какие мы щедрые с совладельцем!

— Иди-иди, — и уже тише, — жених. Поздравляю!

Артем снова кивнул и вернулся к своей девушке, для которой я открыл лучшее шампанское, опустил заготовленное, очищенное кольцо и налил игристый напиток. Заказал клубнику в сливках, перепоручил все Зое и удалился в подсобку. Нестерпимо хотелось курить, аж губы чесались. Я сел в старое кресло и откинулся, закрыв глаза.

«Шторм, говорите? Нет, точно могу сказать, что таких имен питомник не давал. Возможно, не наш мальчик».

Не наш мальчик…

— И не мой, — простонал я и сжал облезлые подлокотники. Я еле дотянул до этой субботы, до следующей я уже не доживу — сердце откажет.

— Смешно! Даже имени не знаю. Да, ничего не знаю! А убиваюсь как по самому близкому и единственному возлюбленному. Это просто клинит от одиночества, — выговаривал я своему эмоциональному Я.

Под утро меня уже не просто клинило, а загибало от боли. Никогда я не чувствовал такой тяги и такого животного страха потери.

Дождь моросил, смывая пыль с булыжной мостовой. В этот раз я не закрыл паб, поставив табурет около окна, и уселся на него с такой тяжестью, будто держал весь мир на плечах.

6:17. Никого.

6:40. Пустота.

6:57. Я выскочил из заведения, как угорелый, и понесся к стройной фигуре в смешном желтом комбинезоне с забавным рисунком косточек и козырьком на капюшоне. Собака снова зарычала, и хозяин снова ее осадил. А я всматривался в яркие грозовые глаза, в мокрые слипшиеся ресницы, в капли, которые повисли на кончиках видневшихся светлых волос, на влажные приоткрытые губы и на рыжеватую короткую бородку, сплошь покрытую мелкими дождевыми «бриллиантами».

— Огонька у меня нет, — напряженно сказал незнакомец.

Я отмер и попытался сфокусировать мозг на одной задаче — познакомиться.

— Простите, зажигалка у меня была, я просто не знал, как у вас о собаке спросить. Это ведь ризеншнауцер?

Мужчина улыбнулся кончиками губ, отчего у меня все внутри зашлось бешеным пульсом.

— Нет, это Русский Черный Терьер. А вы, я так понимаю, не знаток?

— Не особо, — честно признался, но натиск свой не сбавил, — но очень хочу завести. Вы мне не окажете информационную поддержку?

Незнакомец молчал и пристально смотрел на меня, а у меня с каждым ударом сердце рвало. Ну не кидаться же мне ему в ноги?! Хотя еще минута молчания и я кинусь.

— Думаю, можно. Вы в пабе работаете?

— Да, у меня сменный график.

— Продиктуйте мне свой номер. Меня Александр зовут.

— Егор. — Протянул руку для рукопожатия и сразу же надиктовал свой номер, попросив его координаты.

— Ну, вот. Так бы сразу и сказали бы, что собакой интересуетесь, а то я подумал, что клеитесь неумело. Геев сейчас развелось, — потом спохватился, — ничего личного, Егор. Просто озвучиваю первое впечатление.

— Да? Так показалось? — в душе намыливая веревку перед огромной надписью на стене «я влюбился в натурала». — Я спокойно отношусь.

— Толерантны? — прищурив глаза, спросил Саша.

— Весьма.

— Рад слышать, — но сразу добавил: — Я позвоню в среду, договоримся о встрече. Предварительно почитайте о породе, чтобы вопросы ко мне составить. Может, и передумаете. Большая собака — большая ответственность.

Я кивал, как болванчик, и улыбался, как дурак, гоня от себя горечь разбившейся фантазии.

Почему мое глупое сердце не подкинуло эту здравую мысль раньше?!

Натурал! Чтоб меня черти драли за наивность! Только теперь дери-не дери, а Саша мне был нужен, как нежная пенка темному Вельвету.

В среду снова стало тепло. Я с огромным удовольствием прогулялся с Зигги, а потом дошел пешком до паба. От залива тянуло прохладой и легкой ноткой тины. Август в северном городе был лучшим летним месяцем. Около памятника Кнутссону уже толпились туристы, разминавшие ноги перед прогулкой к Выборгскому замку. Когда я приехал в Выборг, то первым делом поднялся на его смотровую площадку и поглощал огромными глотками невероятный шарм старого средневекового городка. То, что наш паб разместился в таком проходном месте, было полнейшим фартом. И я посчитал это знаком Судьбы — я все сделал правильно.

Жаль, что таких же ясных сигналов я не получал по моей зазнобе, вот и приплыл к берегу «натурляндия», но сдаться так быстро не мог. Помирать, так с музыкой. Хоть насмотрюсь напоследок, надышаться его ароматом уже не успею.

Саша позвонил в двенадцать утра.

— Егор, я не уточнил, когда лучше позвонить. Простите. Я вас не отвлекаю?

Его вежливость и мягкий тембр голоса творили со мной полный беспредел.

— Нет, конечно. Я свободен, — прохрипел в ответ от переизбытка чувств. Голос всегда выдавал меня.

— Это хорошо. Вы смогли посмотреть информацию по породе? — если он и почувствовал что-то лишнее, то тактично промолчал. Вежливость Александра была его частью, как арфа на «Харп Лагер» — изящная, высокая нота в прекрасной мелодии мужчины.

— Совсем немного, к сожалению. Многие факты были очень познавательными. Например, что черных терьеров иногда называют «Собаками Сталина».

В трубке послышался приятный смех, который отозвался в моей груди нежным отголоском.

— Это правда, еще могут называть «Собака Берии». — Но серьезно добавил: — Поэтому эта порода не для новичков. Если хотите стать хозяином такого щенка, то надо будет приложить много сил. Вы готовы?

— Готов! — уповая на то, что мой излишне бодрый голос не раскроет обман, который я плел только ради возможности говорить с ним. — Буду благодарен вам за помощь, Александр. — Сашей я называл его только про себя.

— Если вы завтра свободны, то можем встретиться и обсудить ваши дальнейшие шаги?

— С удовольствием, — и перебив себя же, добавил: — Я смогу. Если вам удобно, то можем в одиннадцать, в пабе. Я открою его пораньше.

В трубку хмыкнули и поинтересовались:

— А хозяин за такое самоуправство не уволит?

Я горделиво ответил:

— Я сам себе хозяин. Это мой паб. Так что даже не переживайте.

— Ммм, — удивленно протянул Саша. — То есть вы — предприниматель. Здорово. Место у вас отличное. С большим интересом загляну, хотя и не пью пиво.

Я распушил хвост и принялся завлекать его сильнее.

— У нас есть отличный чай с земляникой. И отличные блинчики.

Саша снова бархатисто рассмеялся. Я мог принять это за симпатию и интерес с его стороны, но ответ поставил мои дурацкие фантазии на место.

— Вы хороший продавец, Егор. Клиентов у вас, думаю, много.

— Стараюсь, — бесцветно подтвердил свои умения.

— Успехов вам. Тогда до завтра?

— Конечно. Спасибо. Буду ждать.

Обычный разговор, в котором я, как брошенный щенок, искал нежность.

ГЛАВА 15. Черный терьер

ГЛАВА 15. Черный терьер

В четверг я отполировал все бокалы на стойке, переставил алкоголь по алфавиту и уже принялся декоративно складывать салфетки, когда дверной колокольчик весело звякнул и в помещение вошел Саша в ярком бордовом джемпере, из-под которого торчала белая рубашка, в бежевых слаксах, немного закатанных снизу. На ногах красовались Паписы: яркие, троецветные, но они дополняли ансамбль безупречно. Саша вообще был безупречным для меня, но это и пугало: на такой идеально гладкой поверхности слишком хорошо виден любой изъян. Мне эгоистично хотелось найти его, чтобы притупить свою боль, но…

— Добрый день. У вас очень уютный дизайн. — Он положил принесенные книги на барную стойку и провел рукой по отполированному темному дереву. — Изумруд и дуб. Очень здорово и тепло. Наверное, некоторые тут часами сидят?

Я замер, разглядывая солнечные искорки в серо-голубых глазах. В дождь они были темные, глубокие, как грозовые тучи или ноябрьские воды Выборгского залива. Зато сейчас — почти прозрачные, как хрусталь, который ловил солнечные зайчики.

— А… да, — отмер от разглядывания его глаз. — Мы уже обзавелись постоянными клиентами. Мы ставили на уют и хороший ряд марок пива.

Саша потянулся за меню и стал его внимательно изучать, водя ухоженным пальцем по строчкам.

«Может, не…натурал». — Какая дурацкая мысль! Ведь мужчина может просто ухаживать за собой…для девушки.

— У вас действительно отличное меню. Я обязательно загляну в гости. Хочу попробовать ваш стейк.

— Стейки у нас вкуснейшие. Мясо мы заказываем у местного фермера, а Леша, — Саша моментально поднял взгляд, услышав мужское имя, и у меня внутри все замерло от этого пристального сканирования моего лица. — Наш повар. Готовит просто божественно. Я его из Питера увез всеми правдами и неправдами. Но он вроде не жалеет.

— Из Питера? — в его голосе послышалась неуверенность. — Вам здесь не скучно?

— Что вы! Я всегда любил Выборг, а сейчас просто обожаю. У меня здесь жизнь наладилась. Не во всех сферах, но, надеюсь, не состарюсь один. — Мой смешок получился грустным, а Саша продолжал смотреть на меня внимательным взглядом и я решил перевести тему.

— Хотите кухню посмотреть? Я заодно приготовлю нам обещанный поздний завтрак.

— Всегда снедало любопытство узнать, что там, за закрытыми дверьми, — ответил он.

Кухонное пространство Сашу поразило. И я его понимал, столько денег в этот оплот нержавейки и современной техники вложил. А сейчас хотел поразить зазнобу своим кулинарным мастерством. Блинчики с вареньем — это не стейк, но главное же артистизм. Пока виртуозно пропекал заготовленное тесто, заваривал ароматный чай, мы болтали о «черныше». Так, оказывается, своих собак называют знатоки породы. Я же мягко прощупывал почву личного характера, но выяснил не очень много.

— Москвич? Неожиданно. И вы меня про скуку спрашивали? — весело поддел ответным вопросом.

— Я переехал по большой любви. Скучно мне не было.

— Мне показалось будто фраза прозвучала в прошедшем времени.

— А вы, Егор, очень проницательный человек. Действительно, все теперь в прошлом.

— Расставание не было тяжелым?

Саша поднял на меня грустный взгляд, отпил чай и положил подбородок на скрещенные руки. Я чувствовал, что настал момент Х для меня и моих непрошеных чувств.

— Я помню, что вы говорили про толерантность, а я как-то не привык юлить в отношении своей ориентации. Я гей, Егор. А мой любимый человек погиб три года назад.

— Ох! — во мне сейчас взорвалась сверхновая.

Саша мой возглас трактовал иначе, поэтому решил обозначить границы:

— Если вам такое знакомство неприятно, то скажите честно, я все понимаю. Договорим про собаку и разойдемся.

— Ох! — снова я повторил любимое междометие. — Александр…Саша, — я тоже решил обозначить границы, в которые впускал его, — я тоже гей.

— Ох! — теперь удивился он. — Никогда бы не подумал.

Я растянул губы в счастливой улыбке.

— Охотно верю. Собственно, так же я и про вас подумал. Так что предлагаю выпить за удачное знакомство. Вы — мой первый друг-гей здесь. Я ведь могу рассчитывать на наше последующее общение? — для тоста я поднял чашку с чаем. Саша улыбнулся в ответ и чокнулся своей.

— За знакомство, друг-гей.

Из красного сектора «Натурал» я перешел в желтый сектор «Френдзона» — лучше, чем было, но на фоне Сашиной трагедии, я мог остаться на этом поле навечно. Расставание можно посоветовать вылечить «клин клином…», то бишь новым партнером. А потерю любимого? С мертвыми не тягаются. Если Саша бросил Москву и карьеру переводчика ради своего мужчины, то я даже боялся узнать, кем он был. Мое самомнение может скукожиться под натиском талантов этого призрака.

И что было еще хуже — Саша стал для меня еще безупречнее…и желаннее.

Он ушел за пятнадцать минут до прихода смены, и мы договорились созвониться на выходных, чтобы съездить за город.

— Вам надо почувствовать, что такое большая собака. Понять, что управлять ей непросто.

— В Монрепо?

Он снова бархатисто засмеялся и пояснил:

— Монрепо — это заповедник, Егор. Вряд ли, у вас пускают с собаками в Летний сад.

— Да, я сморозил глупость, — смущенно подтвердил здравую мысль.

— Мы съездим загород. Там я покажу Шторма во всей красе.

— У меня нет машины, — как-то виновато пояснил я, хотя ведь никто в укор мне и не ставил, что пешеход. Привык просто, что судят по одежке. Судили в Питере.

Саша удивленно посмотрел на меня и пожал плечами.

— Так у меня есть. Никаких транспортных проблем. Заеду, куда скажете.

Когда он махнул рукой и вышел из паба, я закрыл лицо руками и начал тереть его до красноты, больно проходясь по щекам. Хотелось налить Джеймесона в тумблер до краев. И никакого льда. Только огонь по венам до самой аорты, а там искра в сердце…и взрыв. И либо Саша убьет меня, либо возродит.

Другого не дано.

В воскресенье я оделся, как и просил Саша, в старую одежду. Никаких дырок и ветхости, чтобы Шторм не порвал. Мне предстояло увидеть в действии, что такое Обидиенс — Послушание. Это слово будило во мне чувственные импульсы, и я предвкушал картину, где огромная черная собака будет управляться лишь Сашиной волей. Его голосом. Его рукой.

Кровь побежала быстрее.

Он заехал за мной на «Киа Соул». Молодежный дизайн, высокая посадка, комфортный салон — даже машина была продолжением его самого. Сзади на пледе лежал Шторм и следил, как я приветствую хозяина, сажусь на штурманское кресло, как мы болтаем с Сашей о разных новостях, о пустяках. Смеемся.

Затылком чувствовал животную настороженность черного хищника. Собака изучала меня и не подпускала близко. Ее настороженность передавалась и Саше. Я видел это, но поделать ничего не мог.

Все непросто.

Это стало понятно сразу, как он упомянул о смерти любимого. Больше этот момент в наших разговорах мы не поднимали, концентрируясь только на настоящем.

За городом было превосходно и свежо. Солнце ласкало кожу, а запах цветов, нагретой коры будил аппетит вперемежку с ленивой сонливостью. Хотелось упасть на вон тот мягкий холм и поваляться от души. Но лениться мне никто не дал. Саша продемонстрировал приличный арсенал «послушания». Шторм весело и усердно выполнял команды, прыгал, хитро выпрашивал награду, а его хозяин грозил пальцем и давал новые команды.

Я узнал, что сидеть-лежать-принеси — это самая простая ступень контроля. Высшую я наблюдал сейчас между Сашей и Штормом. Они были одним целым. Слаженный, мощный организм.

Завораживало.

Саша смеялся, иногда журил своего любимца за излишнюю веселость, а потом взял и направил этого хищника на меня. Шторм резво напрыгнул и завалил мое тело на мягкую землю, прижав своим весом. Саша хохоча отозвал собаку и протянул мне руку.

— Вот видишь, быть другом такой собаке очень сложно. Ты все еще хочешь завести щена? — улыбка была лукавая, в глазах мелькали искорки интереса. Саша расслаблялся, а я плыл в эйфории от осознания этого. На «ты» мы перешли еще в машине, а сейчас медленно кругами подходили к друг другу. Я открыто и дружелюбно, он — настороженно и неуверенно.

— Хочу. Очень, — я действительно жаждал…Его. Хотел видеть его еще спящим по утрам, засыпающим вечером. Я влюбился в него с первого удара сердца, как только увидел фигуру в утренней дымке. Со всеми его темными тенями прошлого. Но сказать прямо о своих чувствах пока не мог. Сейчас он не примет их, зато я могу потерять даже намек на нашу дружбу.

Мы нагулялись до пустых урчащих желудков. Шторм тоже проголодался, поэтому было решено возвращаться по домам. На въезде в город Саша убавил музыку и спросил:

— Может, зайдешь на борщ? Ничего особенного. Я приготовил его из супового набора, но получилось вроде ничего.

— Не откажусь, — старался говорить спокойно, хотя внутри все заискрило от радости. — К чаю ничего не нужно?

Саша вырулил на шоссе в Выборг и умело вклинился в поток. Он водил хорошо, спокойно, без излишней спешки. Я ненавидел ездить с другими. Постоянно хотелось подсказать, попросить прибавить газа или наоборот, но с Сашей было абсолютно комфортно. Как будто мы ездили с ним годам…десятилетиями вдвоем.

— Ромовую бабу можно. Или ватрушки? Ты вообще мучное ешь?

— Ем. Я за ватрушки, и даже знаю, где их взять. Только надо будет немного увеличить путь.

— Чего только не сделаешь ради ватрушек, — Саша кинул на меня веселый взгляд, — говори дорогу.

Мы заехали в мою любимую пекарню, в которой я заказывал для паба разную сладкую выпечку. У себя мы делали только хлеб. Девушек в посетителях у нас было не меньше, и под ламбики они любили булочки, а не чипсы из оленины. Я рассказал, как доехать. Сам сбегал и купил свежую выпечку.

Обед прошел великолепно, но лишь для Френдзоны. Романтики не вышло. Саша умело уходил, закрывался и всячески обрубал все мои попытки. К вечеру я вернулся домой, потискал лохматую морду Зигги — вот уж кто всегда был рад мне до безумия — и завалился в кровать звездочкой. Хотелось побыть в тишине и все «переварить».

Потом пошли рабочие будни.

Неделю мы изредка переписывались из-за моей и его загруженности, а в следующее воскресенье небо рухнуло на меня…

Сегодня небо было «Бургунь-де фландерс». Красным багрянцем аббатского эля растекалось от горизонта куполом, светлее лишь в вышине. Накрывало с головой. Отражалось в глазах киноварью. Заплачь, и потекут кровавые слезы. С утра ломило затылок от давления и даже Зигги не был так жизнерадостен. Но я упрямо потащил его гулять, приняв Нурофен. Другого в моей аптечке и не было: таблетки от головы, да анальная смазка. Иногда мне было нужно второе. Моя активная позиция в жизни — в постели же спокойно перетекала в универсальную роль. Но Сашу мне до звона в яйцах хотелось снизу.

Гуляя в красном утреннем сюре, я думал, что пора было признаться моей зазнобе во всех грехах. Что нагло использовал Шторма, как предлог, что не мог упустить его. Что хотел быть с ним рядом и в том качестве, которое ему будет нужно. В конце концов, что у меня есть озорной Зигги, которого не помешает обучить системе Обидиенс.

Но не успел…

Саша стоял около моего подъезда, упершись спиной о дверцу машины. Я увидел его лишь у подъезда, он меня — в начале пустынной улицы. Я замер, и Зигги сел рядом, понимая, что капризничать и проситься домой сейчас нельзя.

Он подошел ко мне вплотную, протянул руку и погладил светлую шерсть моего пса. И снова вернул взгляд к моему лицу.

Больно. Очень больно.

— Так сразу бы обозначил, что хочешь траха, а не собаку.

Злые, бессердечные слова будто и не было наших разговоров. Он понял мое вранье, но совершенно не понял мотив. Как можно было спустить всю ситуацию до «траха»?

— Саша…

— Я приехал попроситься в душ. У меня горячую воду отключили. Позвонить не успел, увидел тебя…с собакой.

Вот и все.

Он отгородился от меня холодным взглядом, зло сжатыми губами. Я молча кивнул и пошел в подъезд. Также молча мы разделись в коридоре, Саша сразу прошел в ванну с небольшой сумкой, а я пошел на кухню подкинуть корм для моего лохмача и налить себе кофе. Сегодня у меня был выходной, который я мечтал провести вдвоем…

Через час он вышел лишь в полотенце на бедрах, остановился в проеме и напряженно посмотрел на меня.

— Пойдем в спальню, трахнешь меня. И закончим наше лживое общение. Ты же сверху?

Я поставил чашку и ухмыльнулся. Мои извинения, мои слова сейчас ничего не решат, а вот «трах» может помочь.

— Сверху, — хрипло ответил я и стал снимать толстовку на ходу.

В спальне Саша явно занервничал, его бравады хватило только на словесный плевок в меня, он скинул полотенце дрожащими руками и лег в мою незаправленную постель лицом в подушки. Я прошелся взглядом по спине, по торчащим лопаткам-крылышкам, которые то скрывались под кожей, то остро натягивали ее, когда он пытался удобнее улечься. Спустился к красивой аппетитной форме половинок, скользнул ниже и уперся в слегка разведенные ноги, между которых виднелась мошонка.

Он был прекрасен и сексуален до поджимающихся пальцев на ногах.

Я кинул смазку на кровать и пару презервативов. Саша вздрогнул, когда почувствовал тюбик рядом с собой, но я пока не спешил его переворачивать. Как и прикасаться.

Полностью раздевшись, залез сверху, положил руку ему на спину, отчего по бледной коже сразу же разошлись волной мурашки, и провел ей до поясницы, очертив пальцами красивые ямочки. Он хрипло выдохнул и заткнул рот подушкой, боясь даже немного показать свое желание.

Мой драгоценный упрямец.

Я взял презерватив, открыв и надев его на свои пальцы, обильно смазал их смазкой и ввел в себя, упершись рукой рядом с боком Саши. Сто лет себя не растягивал, но ради него, готов был порвать зад. Мой член скользил по его пояснице, размазывая смазку. Саша нервно дергал бедрами, но сопел в подушку и не поворачивал голову. Я дышал глубоко и улыбался, предвкушая его удивленный взгляд.

Когда мышцы расслабились, я откинул лишнее на пол и лег на него, удерживая себя только на локтях. Ласково терся, выцеловывая позвонки на шее и вдыхая обожаемый мною с недавних пор аромат «L’Homme Ideal Cologne». Саша ерзал, упираясь ягодицами в мой пах, возбуждая меня и себя сильнее. Но я не торопился, мучая его за обидные слова. Хотелось укусить за торчащее, порозовевшее ухо, но я сжимал зубы и терпел, продолжая распалять его ожиданием и тактильным контактом, которого у него не было очень давно. Его телосходило с ума от такого внимания, то покрываясь «гусиной» кожей, то розовея от трения и возбуждения.

Я ждал и наконец-то дождался.

— Егор, да трахни меня уже! У меня сегодня куча дел!

«Ой, какие мы злые и неудовлетворенные», — злорадно, но с эгоистичным удовольствием подумал про себя и нехотя отлепился, вставая на колени.

— Переворачивайся.

Саша схватился за подушку до побелевших костяшек и глухо сказал лаконичное: — Нет.

Я чуть ли не урчал от удовольствия — от его стеснительности и капризности у меня пар валил из ушей.

Как же я его хотел! Но не сегодня…

— Саш, не упрямься. — Потом добавил в свой голос сексуальности. — Иначе никто никого сегодня трахать не будет.

«Угроза» сработала. Он развернулся весь краснющий, с закрытыми глазами и торчащим членом. Грудная клетка ходила ходуном, а он лежал, как приговоренный.

«К стопроцентому удовольствию».

Я облизал губы и не мешкая вобрал его головку в рот, играясь языком по уздечке. Сашу выгнуло, он закусил ребро ладони. Я резко поднялся к его лицу и убрал руку, глубоко целуя. Он не сопротивлялся, а вскоре и сам стал отвечать, переплетая свой язык с моим. Я отстранился и ласково шепнул:

— Не кусай себя, пожалуйста. Лучше подушку. — И снова спустился к паху, продолжая ласкать языком ствол. Мне нужно было возбудить, но не довести до финала. Самое приятное было еще впереди.

— Егор, твою мать… — Договорить он не смог, хватая ртом воздух. Я не стал его больше мучить и раскатал презерватив по члену, подставил ко входу и стал медленно опускаться, стараясь максимально расслабиться. Шло в прямом смысле со скрипом. Нижняя позиция — не была моей любимой и делал я это исключительно для партнера.

— Ты что творишь? — Саша боялся даже пошевелиться, чтобы не мешать мне и не сделать больнее. Серо-голубые глаза сейчас были темными от желания, словно бархатные. Порозовевшие скулы и припухшие влажные губы сильнее гнали мою кровь вниз, больно резонируя в паху. Я старался не обращать внимание на дискомфорт, плавно двигаясь пока еще с маленькой амплитудой.

— Как что?! Трахаю тебя, — демонстрируя улыбку чеширского кота.

Саша растерялся, закусив губу, и так трогательно заломил брови домиком.

— Но… — на выдохе, — ты же не пассив.

— Нет, — покачал головой. — Это знак уважения к тебе. Саш, я очень хочу тебя, но не для траха.

Он промолчал.

Я же насадился до основания и резко пошел вверх, потом также вниз. Моя зазноба наконец-то расслабилась и начала подмахивать, держа меня за бедра. Хватило нас не надолго и кончили мы почти одновременно с громкими стонами. Я неуклюже завалился на бок. Задница болела адски, но от эндорфинов и оргазма у меня все блестело и летало перед глазами. Я прикрыл их и не заметил, как уснул. Проснулся в пустой квартире, накрытый одеялом.

Ни записок, ни звонков, ни смс.

Никого и ничего.

Провел по экрану разблокировки телефона и набрал Сашу.

— Абонент выключен или находится вне зоны действия сети.

Швырнул мобильный в кресло и закрыл глаза рукой.

Сбежал…

ЭПИЛОГ

ЭПИЛОГ

Ранним сентябрьским утром в субботу я втиснулся наконец-то в штанину и напялил этот дурацкий, но непромокаемый комбинезон. Из-за частых дождей небо набухло, вытянулось вниз, повиснув серым брюхом над старыми крышами города, и перестало переливаться пивными красками. Все сотрудники уже ушли и я спокойно мог налить горячий земляничный чай в термостакан. Мне еще предстояло гулять под дождем, точнее выгуливать животину, и горячий напиток совсем не помешает. Я вышел из паба, надвинул капюшон с козырьком и пошел в сторону дома. В дождевой завесе показалась одинокая фигура, а около нее неизменная большая черная тень. Я попытался унять дрожь в пальцах и уверенно пошел вперед. Не дойдя и трех метров, на меня прыгнул Зигги, пачкая грязными лапами мой новенький комбинезон.

— Зигги, рядом! — услышал я твердый приказ, а следом немножко капризное: — Я уже заждался тебя. Решил пойти навстречу.

Лохмач послушно встал рядом со Штормом, а я протянул стакан с горячим чаем. Саша счастливо улыбнулся и потянулся рукой за термостаканом. Я же резко отвел свою руку в сторону и притянул его к себе, целуя.

— Сначала «трах», потом чай.

Он поморщил нос и сказал с укоризной:

— Во-первых, это вульгарно, а во-вторых, пора уже забыть мою грубость. Я за нее извинился.

Я потерся носом и поцеловал его в уголок губ, отдавая горячий напиток.

— Я не из вредности, просто ты так мило «вспыхиваешь» на это слово, что не могу лишить себя такого удовольствия.

— Не смотри на меня такими щенячьими глазками, — Саша отхлебнул немного чая и отстранился. — Меня таким не проймешь. Пошли выполнять хозяйский долг. — И двинулся в сторону залива.

— А супружеский когда? — не удержался я от подколки, хотя с того раза секса между нами больше не было. Я не давил. Саша не предлагал.

Он остановился, развернулся ко мне и приблизился будто для поцелуя, приоткрыв рот.

Я ждал, жадно рассматривая его. Это новая эротичная сторона моего идеального мужчины открылась мне совсем недавно и я молился то Богу, то Будде, то Дьяволу, чтобы она никуда не пропала.

И чтобы я узнал еще много его сторон и граней.

Саша медленно выдохнул, чтобы смешать наше дыхание.

— Предлагаю сегодня. Но в этот раз я буду сверху.

ГЛАВА 16. Тойчик

ГЛАВА 16. Тойчик

Снег пошел с самого утра. Взял и посыпал белым крошевом первого января, засыпал всю зелень травы, что виднелась на газонах под окнами. Иннокентий размял плечи, хрустнул парой суставов и уставился, загипнотизированный на падающие мягкие хлопья.

— Ну наконец-то! — выдохнул он и потянулся. Маленькая пихта, вся украшенная гирляндами и маленькими деревянными игрушками, еле дотягивала своей верхушкой до метра в высоту, но лапки были пушистыми и по-новогоднему пахучими.

Это был первый Новый год в своей квартире.

Иннокентий копил на на нее без отпусков несколько лет, а потом пришлось все-таки влезть в кредит для ремонта, но это того стоило! Главное, маме всего не говорить, а то она прилетит из своей Испании со своим Хуаном и начнет заботиться, помогать...

Нет, Кеша маму очень любил и даже глазом не моргнул, когда у них встал вопрос о покупке своего дома на Тенерифе. Не хватало как раз половины стоимости от их двушки, и он сразу же сказал — продаем.

А потом накопил и купил себе однушку в Петергофе, где всегда и мечтал. Осталось выбить у администрации разбивку сквера на пустыре за новостройками и будет тут локальный рай. И для собачников тоже.

Около его ног завозились, негромко затявкали, требуя внимания, и Иннокентий наклонился к своему маленькому питомцу, забирая его на руки. Его Риттер Спорт, а по ласковому Ритузя, хозяйские объятия обожал и притирался не хуже любого кота.

Кеша потрепал его за ухом и спросил:

— Гулять?

Ритузя тявкнул особенно громко и завилял хвостиком.

— Ну пошли, — опуская его на пол, сказал Кеша и пошел одеваться.

Лишь на секунду он задержался у зеркала в коридоре, в котором отразился в полный рост, совсем небольшой по мужским меркам. Он в свои тридцать вообще выглядел подростком, особенно со спины. Пару лет назад даже комплексовал по этому поводу, а потом забил — стал носить так ему любимые спортивные костюмы, куртки и несуразные вязанные шапки с помпонами, потому что удобно! Ему девушек соблазнять было не нужно, а на свой пол он тоже пару лет назад... забил.

И перестал переживать.

Квартира теперь есть, работа любимая была и есть, а еще судьба ему Ритузю подарила.

Вот как раз под Новый Год и подарила, привязанным за ошейник к поручню в автобусе. Люди вокруг кудахтали, возмущались, но дрожащую собаку никто даже не развязал. Кеша помнил с какой злостью отрывал поводок от поручня и забирал пса. Какая-то женщина старше его лет на десять крикнула в спину: «Пацан, а родители-то не против будут». Ему тогда так и хотелось свое удостоверение научного сотрудника показать или паспортом потыкать. Но маленькое существо, замерзшее на ледяном полу автобуса, дрожало и жалось к нему, и он плюнул на свои мужские амбиции и сразу же направился домой, тогда еще в съемную комнату. Хорошо, что соседа он знал сто лет, и дядя Митя, старый озеленитель в ГУПе Петергофа, был мужиком мировым.

А через год они с Риттером уже встречали следующий год вдвоем в теплой квартире на четвертом этаже.

Кеша поправил шапку с большим помпоном и позвал питомца. Кстати Риттер Спортом он его назвал за невероятный оттенок молочного шоколада, который видел только у этой марки. А еще за сильный характер настоящего спортсмена, с которым его маленький пес боролся с болезнью и стойко терпел все уколы и таблетки, которые по расписанию выдавал Кеша. Сначала у него дрожали руки, когда он брался за шприц почти вполовину маленького питомца, и сжимал зубы от злости на его бывших хозяев, которые так хладнокровно выкинули собаку только потому, что он был болен.

Но потом Ритузя пошел на поправку, а Кеша отпустил свою злость. Нельзя о плохом думать, оно, как грязь, все больше и больше на себя притягивает, и в душе можно такой ком говна взрастить, что дышать будет тяжело.

Вот и жили они с Ритузей по своему золотому правилу — ценить то, что имеешь. И жили, к слову сказать, замечательно, пока не случилось утреннее происшествие.

Визг тормозов он услышал так громко, что чуть не оглох. Сразу же развернулся и увидел дорогущий хищный «Porsche Macan» ярко-синего цвета, который однозначно был здесь чужаком, потому что не стал бы так гнать по узкой дороге во внутреннем дворе. Кеша кинулся к машине. Сердце колотилось где-то в горле от страха. Он только на секунду отвернулся, проверить мессенджер на телефоне, и вот!

Ритузя сидел на дороге около машины. Живехонький и испуганный.

Он моментально подхватил его на руки и уже собирался рассказать этому горе-водителю правила ПДД на втором (матерном) языке, как низкий голос крикнул на него:

— Слышь, пацан, ты за собакой следи! Что он у тебя по дороге носится! Радуйся, что у меня тормоза отличные и реакция!

Кеша вскипел, как чайник на огне. Он развернулся и на секунду завис — мужчина был как с обложки: взъерошенные светлые волосы, яркие пронзительные синие глаза, легкая модная небритость, распахнутая тонкая темно-коричневая дубленка, светлые джинсы и высокие сапоги. Фигура у мужчины была то, что надо. Надо для Кеши и всех его фантазий. А ключицы, что выглядывали в низком вороте бежевого свитера заставили его сглотнуть слюну.

— Что застыл. Сказать нечего, — зло рыкнул на него мужчина, а Кеша отмер, словно кипятком его облили.

— Какой я вам пацан! Да я старше вас! И орите на себя! Это вы тут на своем драндулете скорость превышаете! А если бы ребенок выбежал? — завелся Кеша, все сильнее прижимая к себе притихшего Ритузю.

Желваки по скулам красавца так и метнулись вверх-вниз, а потом он подошел ближе, разглядывая Иннокентия. От этого взгляда стало как-то не по себе. То ли кожу с него заживо сдирал глазами, то ли шлепал по заднице. Хотя последняя мысль явно была Кешина. Фантазировать мозгу же не запретишь...

— И правда, постарше выглядите. Ну так тем более должны понимать, что рядом с дорогой надо быть внимательнее.

— Да какая тут дорога, — повысил голос Кеша. — Это придомовая территория, надо пять километров в час ехать, а не гнать, как вы привыкли!

Красавец закатил глаза, выдохнул, а потом порылся во внутреннем кармане дубленки и выудил визитку.

— Давайте так, чтобы исчерпать инцидент, вы мне позвоните, как узнаете, сколько будет стоить реабилитация вашего щенка. И я все оплачу.

«Да он откупиться от меня хочет, говнюк. Привык решать все деньгами? Хорошо, посмотрим!» — решил про себя Кеша и выхватил визитку, сразу сунув ее в карман.

— Я подумаю, — процедил он и пошел к своему подъезду. Позади послышался звук двигателя, и красавец явно уехал. Уже дома он разделся и достал визитку.

«Семен Беркутов. CEO Green Industry Corp.»

Иннокентий нахмурился, имя почему-то показалось ему знакомым, но про такую компанию он точно никогда не слышал. А может имя у красавца просто было подстать внешности — звучное и хищное. Не желая больше думать о мужчине, он повесил визитку на холодильник, закрепив магнитиком. А потом тщательно осмотрел собаку, но Ритузя был бодр и весел, и признаков страха не проявлял.

В первое время Кеша очень переживал, что собака взрослая, а имени он ее не знал, поэтому называл то Малышом, то Тойчиком, но в какой-то день после укола он так распереживался, что обнял его крепко и сказал:

— Ты мой Риттер Спорт, самый лучший пес на свете!

И Ритузя гавкнул, зализал лицо и после с огромной радостью стал откликаться на новое имя.

***

Злость с новой силой заклокотала внутри под ребрами, и Кеша решил эту ситуацию так просто не оставлять. Как-то проучить этого Беркутова, и, видимо, его желание было таким сильным в праздничные новогодние дни каникул, что исполнилось оно самым быстрым и невероятным способом — Семену Беркутову понадобился специалист. И не просто специалист, а кандидат наук, ученый, светлый ум, настоящий агроном! Потому что Семен Беркутов готовил масштабный проект по созданию гольф-клуба вблизи Петергофа и столкнулся с неприятной, неучтенной ситуацией, при которой западные спецы, собаку съевшие на разработке таких проектов, забуксовали с озеленением в местном климате. Трава, которую они предлагали, не приживалась...

— Иннокентий Вениаминович, только вы сможете помочь. Никому не смогу доверить такой заказ, — разводил руками его научрук, глава ГУПа «Петергоф» и проректор Аграрного Университета Баженов Вадим Романович. Тоже мировой мужик, который в свое время очень многое сделал, чтобы Кеша смог продолжить изыскания по своей научной работе.

Отказать — значит отплатить неблагодарностью.

— Да у меня же сессия скоро, Вадим Романович...

— Я тебе все часы оставлю, по табелю проведем, но ты можешь лично сокращать свои часы лекций. Задавай этим бездарям домашнее. Три месяца потерпят. И деньги можешь просить любые. Там такой заказчик, что... — Вадим Юрьевич многозначительно замолчал, давая понять Кеше, что у него полный карт бланш на все.

— И кто же этот золотой телец?

— Беркутов, который у нас под Петергофом гольф-клуб планирует строить. С газонами проблемы возникли, вот он и с зимы уже готовиться, ищет спеца.

При знакомой фамилии у Кеши екнуло сердце. Мужчину он больше не видел, и несмотря на свое кровожадное настроение, так и не позвонил. Решил не рисковать своим душевным спокойствием — все-таки Беркутов был слишком... слишком его тайной фантазией.

Но запрос он в космос отправил, а вот и ответочка пришла, когда не ждали.

— А только я могу помочь?

— Конечно! — настойчиво произнес Вадим Юрьевич. — Ты же работу защищал по внедрению методик улучшения грунта. У нас же ее потом космонавтчики даже забирали для своих программ. Да кто, если не ты, Кеша!

Каждый научный сотрудник, работавший над своим детищем, хочет услышать эти слова! Но сейчас Кеша чувствовал огромный груз непомерной ответственности крупного задания от человека, который и так ему иногда снился. Голый и потный.

Ну и как он ему в глаза будет смотреть?!

Но долг перевесил все душевные метания, а встреча была назначена на пятницу.

***

Иннокентий погладил свою белую рубашку, достал из чехла темно-серый пиджак, который у него служил и в пир и в мир, начистил зимние туфли. Так как он их надевал по особым случаям, например, в театр, то обувь служила ему уже лет пять. Он специально подбирал классику, которая не выйдет из трендов за сезон. Пальто у него было демисезонное, поэтому проверив деньги на карточке, Кеша решил заказать такси — встреча была назначена в ресторане «Кладовая», в центре Петергофа. Доедет, не разориться, зато появится в нужном виде и взрослым мужиком. Этот Беркутовский окрик «пацан» до сих пор в ушах звенел.

В ароматах Иннокентий тоже ценил хорошую классику, но на других. На себе почему-то не любил, поэтому максимум, что позволил себе сегодня, это лосьон после бритья.

— Ты тоже красавчик, — похвалил себя в зеркало Кеша, а Ритузя тявкнул, подтверждая. На самом деле Иннокентий считал себя достаточно привлекательным: темно-русые волосы, зеленые глаза, правильные черты лица. Не голливудская звезда, но и заматываться шарфом ему не нужно было. Он наклонился и погладил своего той-терьера. — Пожелай мне удачи, она сегодня пригодится.

Ритузя завилял хвостиком и снова тявкнул. Кеша засмеялся и продолжил собираться, чтобы не опоздать, предвкушая, какое лицо будет у Беркутова.

Во дворе он прошел к выезду со двора, чтобы такси не заворачивало внутрь и принялся ждать, подъезжающую машину. Рядом с ним проехал больно знакомый «Porsche Macan», обдав брючины мокрым снегом.

— Вот же урод! — крикнул Кеша, и машина вдруг резко затормозила. Стекло плавно опустилось вниз, а на него уставился Семен Беркутов собственной персоной. Он прищурился, осмотрел Кешу и расплылся в мерзкой улыбочке.

— Здравствуйте, «пацан». Что же вы мне так и не позвонили, а я ждал. — Голос у Беркутова был красивый, так бы Кеша и заслушался, если бы не кипящий котел злости в районе печени, рядом с желчным пузырем.

— Пожалел вас, а то ведь не расплатились бы.

— Какое благородство в наши дни. Спасибо, тронут. — Кеша смотрел, как Беркутов над ним издевается, но молчал, сдерживался, через полчаса посмеется уже он. — А вы на свидание так оделись? Такая классика, которую я уже лет сто не видел. У дедушки своего одолжили?

Вот же честолюбивый мажор. Все не может простить Кеше, что тот позволил себе номер барина не набрать. С таким характером мужик точно одинок. Кто его терпеть в здравом уме будет, кроме охотниц за денежками.

— Вам-то какое дело? Вы же спешили куда-то, опять неслись по двору, вот и поспешите дальше.

Беркутов натурально скрипнул зубами и хмыкнул, а потом кинул словами, словно крошкой льда:

— Не хворайте, — и поднял стекло, снова набирая скорость.

Когда он уехал, сразу подъехало такси, в которое и прыгнул Кеша. Его колотило: то ли от промозглой погоды, то ли от Беркутова, который сегодня был еще краше. Вот пожалеет он об этом заказе. Ох, пожалеет!

Подойдя к столику, он наблюдал вытянувшееся лицо Беркутова и сдержанно улыбался.

— Здравствуйте, простите, не знаю вас по батюшке.

— Львович, — ответил хрипло Беркутов.

— Тогда здравствуйте, Семен Львович, — и протянул руку для рукопожатия, за которую ухватился Беркутов, как за спасательный круг.

«Да, Семушка, ты себе сам поднасрал, никто за язык не тянул», — мстительно подумал Кеша.

— Здравствуйте, Иннокентий Вениаминович, — пробасил он, еще не придя в чувства, но секунда, другая, и вот уже от растерянности не осталось и следа. — Виноват, признаю. Знакомство наше хорошим можно назвать с натягом, но, как и говорил ранее, готов загладить свою вину.

— А вас с ног не собьешь, Семен Львович.

Он усмехнулся так, что это у Кеши ноги задрожали, а в голове мелькнула шальная мысль — каково это провести с таким красавцем ночь. Безумная, кто же спорит, но на то и фантазия.

— Не привык отступать. Присаживайтесь. Что будете?

— Закажите на ваш вкус, — быстро ответил Кеша, понимая, что меню прочитать не в состоянии. Семен укладывал его на лопатки одним взглядом. Рядом с ним, Кеша крайне сильно ощущал удушающее одиночество. Когда живешь своей жизнью, то легко себя убедить, что так и нормально, так и хорошо, но стоит встретить, нет... увидеть вот такую ожившую мечту, как становится больно, ведь даже коснуться не можешь, да и смотреть тоже.

— Хорошо. Может быть мы что-нибудь выпьем? За Новый год?

— Так все праздники прошли?

— Ну а мы вспомним про них и отметим, январь же еще, Иннокентий Вениаминович, — с улыбкой дьявола предложил Семен.

— А давайте. Обсуждать нам много, — вдруг на свою погибель согласился Кеша. Пить он не любил, но иногда за компанию... В этот раз головой он точно не думал.

Начиналось все благопристойно, они прошлись по документам, по заключениям английской фирмы, которые Семен перевел и заверил на русском, потом перешли к решению проблем, где Кеша так ушел в анализ, что не заметил, что давно снял пиджак, и расстегнул немного рубашку, а заодно и выпил больше запланированного с Семеном, который смотрел на него, почти пожирал глазами. Или Семен просто так внимательно слушал?

Потом они перешли на собак, и Кеша запел соловьем про своего Ритузю, а Семен вдруг стал «подпевать». У него тоже оказался русский той-терьер. Достался от мамы. Черненький и борзый, но любимый шкет. Он и жил пока с мамой. Пока Семен строил дом в вип-поселке около гольф-клуба.

Что дернуло Кешу так вульгарно навязаться, он и сам не понял, но спросил:

— А можно будет посмотреть на него, когда перевезешь сюда?

На «ты» они перешли почти сразу, как чокнулись первыми стопками.

— Не вопрос, — ответил Семен, а потом предложил выпить еще, потом говорили о семье, и вроде выпили еще... В общем, Кеша был сильно пьян, когда вдруг обнял Семена на тихой улочке, где они ждали такси и прошептал:

— Мы с вами не сработаемся, Семмен Лвоич... Вы мне нравитесь, как мужчина, а я страдать не лблю...

Семен обнял его покрепче, а потом трезвым голосом спросил:

— Вы гей, Иннокентий?

Кеша не в силах уже говорить, лишь кивнул, и прижался к мощной груди своей ожившей мечты. Видел бы он себя сейчас со стороны, то придушил бы шарфом, как домой бы вернулся. Пьянь, да еще и липнущая пьянь!

А потом Семен уверенно ответил:

— Я тоже.

Кеше показалось, что он ослышался.

— Что?

— Я тоже гей, Иннокентий.

— Так не бывает, — улыбнулся Кеша.

Такси наконец-то подъехало, и он уже понадеялся, что сейчас его усадят и закроют дверь, а он в машине вдруг поймет, что все это ему привиделось, но Семен уверено разместил его на заднем сидении и сел рядом. Так и доехали до дома.

А потом Семен вдруг оказался в его квартире, помогая раздеться. Вообще. До боксеров.

Кеша сначала хмурился, а потом полез целоваться, и ему ответили слишком реалистично и жарко для фантазии. А потом... потом была темнота, которая вдруг будто разбилась при звуках будильника. Он пошарил рукой, но не нащупал телефон, зато нащупал мощный бицепс и твердый живот. Он еле разлепил глаза, а когда увидел обнаженного Семена в своей кровати, дал петуха:

— Почему ты здесь?

Семен медленно открыл глаза и недовольно пробасил:

— Ложись, рано еще, — и сильной рукой уложил к себе на грудь, где мерно билось сердце.

Кеша так и лег с выпученными глазами, пытаясь вспомнить, что вчера произошло. Натворил он дел. Наломал елок.

ГЛАВА 17. Тойчик

ГЛАВА 17. Тойчик

Спустя полчаса на кровать прыгнул Ритузя и потопал не по Кеше, а прямо по Семену, обнюхивая. Потом остановился у его лица и лизнул. Семен фыркнул, а потом пробубнил:

— Буся, дай поспать. Потерпи шкет.

Ритузя тявкнул, обидевшись, что его с каким-то Бусей сравнили. И Кеша понял — пора вставать. Он завозился, выпутался из одеяла и объятий, перебежками ушмыгнул в ванную. Поведение достойное пятилетнего ребенка! Он же, в конце концов, в своей квартире!

Но отражение в зеркале как-то не хотело соглашаться, показывая испуганного, худощавого и взъерошенного молодого мужчину. Кеша бы мог порадоваться, что выглядит так молодо, но не сегодня. Хотелось бы выглядить более внушительно, когда он будет разговаривать с Семеном.

Он уже умылся, когда в дверь постучали. Открыл дверь и снова завис — Семен стоял в черных боксерах с Ритузей на руках и выглядел, как картинка из календаря с горячими пожарными.

— Доброе утро, — хрипло сказал Семен и улыбнулся. Похоже Беркутова ничего не беспокоило: ни то, что он голый в чужой квартире, ни то, что эта квартира принадлежит мужчине. Кеша вдруг покраснел, потом побелел, вдруг включив мозг и сложив два плюс два: Семен Беркутов решил и на елку залезть, и жопу не ободрать. Вот как это называется! Кеша ему и с проектом поможет, и трахать его можно, потому что, кто такому откажет. Особенно, такой обычный гей, как Иннокентий Мышкин.

— Не совсем, — сердито ответил Кеша и прошел мимо Семена, отталкивая его плечом. Семен непонимающе посмотрел на Ритузю, который уставился на него в ответ. Мужчина прошел следом на кухню и уселся на табурет, вытягивая по-хозяйски ноги.

— Голова болит? — уточнил Семен и получил в ответ злющий взгляд Кеши, который решил приготовить кашу. Бекон уже жарился, разнося вкусный аромат по небольшой кухне.

— А мне можно яичницу?

— Дома поешь, — буркнул Кеша, помешивая кашу.

Семен опустил Ритузю и ушел в ванную, где спокойно принялся мыться. Потом вышел — Кеша услышал, как он ушел в комнату — и вернулся одетый и совершенно злой. Надел верхнюю одежду и хлопнул дверью.

Кеша выключил варочную панель и оперся о столешницу. Ноги не держали, а сердце заходилось рваным ритмом. Да, елок он наломал. Можно же было спокойнее. Просто сказать: «Семен, у нас возникло недопонимание. Давай обсудим». Но нет же, вспылил, а теперь пожалел о своих словах.

Когда он без аппетита доел кашу и медленно допил чай, погрузившись в размышления о своем поведении, в дверь позвонили. Кеша растерялся, потом спохватился, что сидит в одних трусах, кинулся в комнату, чтобы надеть пижамные штаны, и только потом открыл дверь, за которой стоял Семен с корзиной подарков. В прямом смысле слова. Он вошел в квартиру и поставил ее на пуф, а потом сказал уверенно и безапелляционно:

— По-моему, произошло недопонимание. Извини, что поспешил. Давай, поговорим.

Кеше стало стыдно; это он должен был проявить такое сознание.

— Конечно, проходи. — Кеша опустил взгляд, но повел Семена на кухню во второй раз, усадил, предложил чай. Руки у него дрожали, поэтому Семен забрал у него заварник и сделал все сам. Кеша беспомощно уселся, наблюдая за спокойными движениями Семы. Это успокаивало.

Надо же, он, позволяя себе мечты о ком-то своем, часто представлял темпераментного любовника, их общий секс, но почти никогда, вот такие домашние ритуалы, а ведь Сема с заварником выглядел в сто раз сексуальнее, чем придуманный любовник. А еще очень хотелось видеть мужчину на этой кухне каждый день.

На этих мыслях Кеша совсем приуныл. Где он и где Беркутов?

— У тебя кто-то есть? — задал вопрос Семен.

— Нет, — честно признался Кеша, а потом спохватился, что совершенно не подумал об этом и тоже уточнил: — А у тебя?

— Пока один, — спокойно ответил Семен, разливая чай.

— Почему пока? — насторожился Кеша.

— Ну я вчера подумал, что ты не против со мной встречаться.

— Зачем? — выпалил Кеша то, что в голову первое пришло, и прикусил язык. Ну да, он до сих пор не понимал, зачем Беркутов с ним возится, но не напрямую же ему заявлять об этом! Дебила кусок!

— Кеша, что значит «зачем»? Зачем с тобой встречаться?

Иннокентий молчал, не зная, как теперь выкрутиться с ответом. Он же сам на Новый год загадал отношения. Получите, распишитесь.

— Я не в твоем вкусе? — продолжил допрос Семен.

На этих словах чай у Кеши пошел носом и он закашлялся. Сема сразу поднялся и постучал заботливо по спине.

— Ты мне нравишься, — сипло ответил Кеша и закрыл пылающее лицо руками. Так стыдно ему еще никогда не было. Ему тридцатник, что он мнется-то! — Как сексуальный партнер, но как человек... характер у тебя ужасный.

Семен захохотал.

— Ну ты даешь! Мне еще никто так прямо свои мысли не говорил. Продолжайте, Иннокентий Вениаминович, мне нравится.

Кеша громко вздохнул и убрал руки от лица, посмотрев в смеющиеся глаза Беркутова.

— Вы пожалеете об этом, Семен Львович, точно вам говорю.

***

— Кеша, не смей, — тихо зашипел на него Семен, пытаясь оторвать его руки от своего ремня на брюках.

— Это ты не смей сопротивляться. Сам же вытащил тот фант, поэтому готовься! — сказал Кеша и усилил напор, наконец-то расстегивая ремень, а с ним и ширинку.

— У меня встречи сегодня, — взмолился Беркутов.

— Сема, это на десять минут максимум. Больше ты не продержишься. Хватит мешать мне, — обиженно проговорил Кеша и дернул штаны своего любимого вниз.

— Какие еще десять минут! — вдруг рассердился Сема. — Да я сейчас тебе покажу «десять минут»! А ну снимай штаны!

— Фант у тебя, мне и выполнять, — начал заводиться, но от злости, Кеша. — Без минета я отсюда не уйду!

— Не уйдешь, — как-то опасно протянул Сема и вдруг сделал подсечку, отчего Кеша стал заваливаться. Сема его быстро перехватил, моментально стянул руки галстуком, рот заткнул поцелуем, а руки умело оголили пах. Дальше Кеша помнил плохо — удовольствие дурманило мозг, а горячий рот Семена выделывал что-то запредельное. Он ласкал его с такой же жадностью собственника, которую Кеша познал в их первую совместную ночь. И она так и не угасла за столько месяцев.

А еще похоже перетекла в Иннокентия, потому что он сам порой накидывался на Семена. Особенно, когда они проводили целый день в гольф-клубе, решая вопросы с грунтами, зелеными покрытиями, ландшафтом. У Кеши до сих пор остался маленький шрам на ступне от осколков разбитого бокала, которые они в пылу страсти нечаянно разбили, а Кеша умудрился наступить на стекло голой ступней.

После того случая Семен пристрастился целовать его ноги, проводя по своду горячим языком, слегка прикусывая зубами пальчики. А в его кабинете же пропали все бьющиеся предметы.

Кеша ошибся — Семен ни разу не пожалел, что в тот день засунул свое обиженное эго в зад и вернулся поговорить.

Тогда Иннокентий еще не знал о таком серьезном шаге со стороны Семена, но вскоре осознал, что Беркутов в отношении него всегда старался пойти на компромисс.

Но не в игре с секс. фантами.

Кеша очнулся от ласковых поцелуев: Сема поцеловал его нос, лоб, щеки. Спустился к шее, а там и замер, крепко обняв расслабленного Кешу.

— Мышонок мой любимый, — прошептал Семен и потерся носом. «Мышонком» Иннокентий стал после его шутки, что беркуты любят ловить мелких грызунов и их наказывать.

— Опять ты мне не дал выполнить фант, а там наказание полагается, — выдохнул Кеша и погладил рукой мощную спину.

— М-м-м, наказание, — с предвкушением протянул Сема. — Кого-то сегодня будут шлепать по ягодицам с милыми ямочками?!

— Ты ужасный и характер у тебя хуже некуда. Совсем не умеешь уступать, — обиженно сказал Кеша и прикрыл глаза. Сема сразу же поцеловал его в закрытые веки.

— Я стараюсь выехать на «сексуальном партнере», а еще со следующего года планирую задобрить тебя «деловым партнером», и если ничего не сработает у меня остался план «Б» со свадьбой в Штатах.

— О Санта-Клаус, забери свой подарок! — простонал Кеша.

— Подарки — не отдарки, — пожурил его Семен. — Цени, что имеешь.

А вот с этим Кеша был полностью согласен! Ведь с начала года у него появился любимый человек, новая интересная работа, друг для Ритузи — черный шкет Семена по имени Буцефал или Буся — и уютный дом в любимом пригороде.

Осталось только признаться в любви, но сначала все-таки выполнить фант...

ГЛАВА 18. Йоркшир vs Мастиф

ГЛАВА 18. Йоркшир vs Мастиф

— Элька, ты с ума сошла! Где это выкопала?! — Эдик шипел на сестру, пока расчесывал своего мелкого йоркшира. Тотошка послушно сидел на хозяйских руках и наслаждался процедурой.

— Где нашла, там уже нет, — рассмеялась сестра и так выразительно посмотрела на брата. — Ну? Давай, Эдичка! Что ты теряешь? Я сама договорюсь. К гомофобу не посажу.

Эдик опустил на пол собаку и задумался. А почему и нет? Ну, правда, что он теряет?! Зато утереть нос бывшему хотелось даже такой лживой картинкой. Олег, несмотря на расставание, все равно доставал его в социальной сети, больно задевая за живое. Все, видимо, не мог простить, что Эдик по нему не плачет, а Тото его покусал.

«За дело», — злорадно ухмыльнулся Эдик и уверенно подтвердил свое согласие. В глазах Олега, как оказалось, он всегда был «бабой», значит, Восьмое марта отметит, как «баба»: с цветами и подарками.

О причинах, толкнувших этого неизвестного на такие заработки, он думать не хотел.

Черный «BMW» подъехал к подъезду их пятиэтажки точно ко времени. Хозяин машины не заглушил мотор, и тот мерно вибрировал мощным машинным сердцем. Элька уверила, что «этот Артур» спокойно воспринял, что заказчиком будет парень и ни разу не пошутил на тему сексменьшиств. Эдик в понимающих людей не верил, но трезво расценил, что мужчину никто не принуждал и раз согласился, то пусть отрабатывает. В конце концов, Эдик не бесплатно будет фотографии для «ВКонтакта» делать. Хоть на месяц он Олега заткнет, тот ему все пророчил «сгнить в одиночестве со своей шавкой».

Стекла были слегка тонированы, но Эдик разглядел водителя — видный молодой мужчина. В его вкусе, к огромному сожалению. Не хватало еще смотреть на него заинтересованным взглядом! Он задрал надменно подбородок и сильнее прижал к себе Тотошку. Пятнадцать минут позора, но зато в телефоне будут селфи в дорогущей машине с цветами. Олег язык откусит от злости.

Эдик уверенно дернул ручку дверцы и та плавно открылась, обдавая теплом и запахом хорошего ароматизатора.

— Здравствуйте, я Эдуард.

— Я так и понял, — улыбнулся мужчина. — Артур. Садитесь быстрее, не выветривайте тепло.

«Понятно. Любит командовать».

— Ваша сестра сказала, что вы предпочитаете ирисы. Сумму мы не оговаривали, поэтому я собрал на свой вкус.

Артур потянулся за букетом и Эдик опустил взгляд на Тотошку, который будто почувствовал волнение хозяина и пристально на него смотрел. А волноваться было из-за чего — мужчина оказался просто-таки идеальным образчиком всех мечт и желаний Эдуарда, а еще его голос... низкий, приятный.

Настоящий экстаз.

Когда он увидел букет, то понял, что за всю жизнь не получал даже мало-мальски похожего знака внимания. Ни от кого. Это было обидно.

— Красивый, — еле выдавил из себя Эдик и взял в руку букет.

— Давайте подержу вашего Санчо Панса, а то неудобно ведь, — Артур протянул руку к Тотошке, а мелкий даже не тявкнул. Обнюхал его пальцы и успокоился. Эдик вздернул удивленно брови, но передал Артуру йоркшира.

Фотографии получились неплохие, особенно на фоне навороченной торпеды. Яркие и кричащие «посмотрите как у меня все хорошо», но пора было возвращаться в реальность и расплачиваться за услуги, поэтому Эдик примостил букет на коленях и полез за кошельком.

— Вы забыли про последнюю фотографию, — подал голос Артур.

— Это про какую? — не понял Эдик и серьезно посмотрел на хозяина машины.

— Фотография с нашими руками на рычаге передач.

— Да это же для влюбленных парочек. Мне достаточно будет и этой фикции.

— Ваша сестра писала, что вы хотите утереть нос своему бывшему. Чужая мужская рука в кадре не помешает.

«Вот же болтуха!»

— Не помешает, но у вас кольцо приметное. Как-то мне не хочется, чтобы по сети потом гуляло «стопятьсот» фотографий с вашей рукой на рычаге и мелькающими чужими конечностями. Обман, знаете ли, может быть обнаружен.

Артур мягко улыбнулся и совершенно честно произнес:

— Эдуард, я проиграл спор с друзьями и должен был оказать такие услуги только одному мною выбранному заказчику. Я этим не зарабатываю, если вы про это подумали. И еще. — Артур наклонился ближе. — Вы очень хорошенький, когда так серьезно хмуритесь.

— Та-ак, это вообще ни в какие ворота не лезет. Закончим на этом. — Эдик пошел красными пятнами от стыда. Развлекаться за его счет он этому мажору не даст. — Вот деньги, — он демонстративно положил их на торпеду и потянулся за Тото, но Артур перехватил его руку, дернул на себя и поцеловал.

Эдик взвился, толкнул больно в плечо, схватил собаку и дернул ручку двери. Та не открылась.

— Та-ак... — снова протянул он, но уже зло. — Немедленно открой дверь!

— А то что? — Артур бесцеремонно разглядывал его и продолжал улыбаться.

— Ударю, — холодно ответил Эдик и сжал челюсть.

То ли тон, то ли взгляд подействовали на мужчину, и он открыл двери. Эдик пулей вылетел из машины и скрылся в подъезде.

— Предатель ты, Тотошка. Даже не гавкнул, — отчитал он собаку, пока бежал по лестнице.

В коридоре его встретила Элла с двумя бокалами. От ее улыбающегося лица стало только хуже, и Эдик хмуро отчитал и сестру:

— И ты, Элька, тоже предательница. Что ты там ему понаписала! Выставила меня ущербным, мстительным слабаком. Не хочу с тобой разговаривать!

Дверью он хлопнул громче, чем хотел. Элле хватило ума оставить его одного. Он задернул шторы и упал на кровать — из головы не выходил их поцелуй с Артуром. Невинный по своей сути, но легче от этого не было. Мужчина позволил себе играючи нарушить личную границу Эдуарда, которую он всегда старательно оберегал. Даже Олега подпустил к себе не сразу, а лишь когда убедился, что тот серьезен.

Несерьезных людей он обходил по дуге.

— Хорошенький, значит, когда сержусь?! Да чтоб у тебя шины прокололись, несерьзный ты наш.

Фотографии он так и не выложил в сеть.

***

Вечером следующего дня Эдик пил чай в своем кабинете для груминга и ждал последнего клиента. Вся эта возня с фотографиями и фальшивым ухажером выглядела убого и глупо. И как он только поддался на уговоры Эллы?! Не надо было ее слушать, хотя сестра редко ошибалась в людях: Олега она сразу невзлюбила.

В кабинет постучались и Эдик надел очки. В дверях с тем злосчастным букетом стоял Артур и счастливо улыбался.

— Вы здесь откуда?

— Прилетел по зову сердца прямо с работы.

— Что за шуточки! — Эдика даже подбросило от такой наглости.

Артур протиснулся внутрь и по-хозяйски поставил букет в бутыль с питьевой водой, а потом быстро подошел, обнял Эдика, закрыв дверь ногой, и поцеловал без всяких шуточек и двусмысленностей. Когда же Артур отпустил его, то Эдуард мог лишь таращиться ошалевшим взглядом и хватать ртом воздух. Он совершенно не знал, как отвечать на такую наглость. Ну не бить же его?

— Артур, прекратите меня домогаться! — хриплым голосом приказал Эдик. Он рассчитывал, что получится сказать это строго, но получилось...

— Без веской причины не прекращу, — весело ответил Артур и убрал прядь волос за покрасневшее ухо своей жертвы.

— Вы... вы мне совершенно не нравитесь!

— Это поправимо.

Эдик начал задыхаться от такого бессмысленного упрямства. Надо было прекращать этот фарс. Он схватил свой телефон со стола, порылся в галерее и ткнул экраном прямо в лицо мужчине.

— Я люблю кроссдрессинг. Я педант. Я обожаю свою собаку. И ненавижу наглых, упрямых, с высоким самомнением самцов.

Артур будто его и не слышал, разглядывая фотографию Эдуарда в образе Мерлин Монро, восторженным взглядом, потом перевел его обратно на лицо и со счастливейшей улыбкой ответил:

— Как замечательно, что я не такой.

***

Эдик сопротивлялся. Сколько «нет» было сказано на все его предложения, Артур уже не считал. Ничего не помогало: ни цветы, ни шоколад, ни приставания. Последнее Эдуарда вводило в состояние такой агрессии последнее время, что Артур уже готов был встать на колени и молить хотя бы об одном свидании. Их поцелуй не выходил из головы, а тело требовало намного большего.

Но проще было сломать еще раз Берлинскую стену.

Даже Элла не могла дать полезный совет, сетуя, что такого брата видит в первый раз, а Эдуард с каждым разом становился грустнее и злее.

Но Артур сдаваться не привык, поэтому позвонил и сказал, что приедет поговорить.

Приехал. Кинул смс, что ждет у входа, а через десять минут охренел: Эдуард уверенным шагом сел в чужую машину прямо на его глазах, а вылез улыбаясь и смеясь.

Молча наблюдать Артур не стал, подскочил как ошпаренный и схватил за худое предплечье.

— Что это за показательные выступления?

Улыбка в момент слетела с лица Эдуарда.

— Руку отпусти. Я на работе.

— Я спрашиваю, кто это?

— Конь в пальто! Понакупят одинаковых машин, а я виноват! — прошипел в лицо Эдуард и задергался, пытаясь расцепить клешню Артура. — Пусти, мне на работу надо.

Артур быстро пробежал глазами вокруг и понял, что на них уставился парень восточной наружности со шпицем. Пальцы сами медленно разжались.

— Я буду ждать за углом. Номер машины «но257с». Больше не путай.

Эдуард ничего не ответил, лишь хмыкнул и ушел обратно, задержавшись около того парня и мило с ним разговаривая.

Ждать пришлось час. Артур пересмотрел все письма, переговорил со отцом, получил втык от старшего брата, что уехал раньше с работы и уже собрался идти сам, как увидел идущего к машине Эдуарда с каким-то чемоданчиком.

Тот залез в машину с непроницаемым лицом и сказал:

— Отвези меня, пожалуйста, в баню. На Лесной которая.

— Чего?

— Воду у нас отключили, — обреченно ответил Эдик, а потом как-то обиженно и устало добавил: — Помыться хочу.

— Так, понятно, — не менее устало ответил Артур и припечатал: — У меня помоешься. И это не обсуждается.

Мылся Эдик долго, но Артур лишь улыбался, понимая, что из его ванной выходить и правда не хочется. Он эту квартиру только из-за нее и снял, потому сам любил поотмокать в удобной чаше. Рассудив, что надо бы и ужин сделать, быстро принялся за готовку, сообразив только опосля, что мог бы сделать что-нибудь поинтереснее овощного салата и жаренных котлет. Но вышедший наконец-то из ванной Эдуард удивленно уставился на еду, перевел взгляд на Артура и спросил:

— Ты умеешь готовить?

— Разве это готовка? Вот жаркое с гратеном — это готовка, — мечтательно ответил Артур и удивленно уставился на ошалевшего Эдика. — Что?

— Я поражен до глубины души, — честно признался Эдуард и уставился на котлеты. — Ты не производишь впечатление человека, способного... ну, ухаживать за собой. Скорее, наоборот, выглядишь мажором.

Артур даже крякнул от смеха.

— Моя фамилия Тумасян. При всем моем огромном желании побездельничать, отец такого счастья мне не позволит. Скрутит в бараний рог, глазом не успеешь моргнуть.

Эдик в раз стал серьезным.

— А он знает, что ты гей?

Артур услышал тревогу в вопросе и прекрасно понял откуда она выросла — все они были детьми советских родителей. Это вам не толерантные слои всяких Европ. Здесь за такое несоответствие нормам сживали со света.

— Ну, как сказать, — почесал он затылок, — не напрямую.

— То есть не говорил, — сделал правильный вывод Эдик и молча положил себе котлет с салатом. Артур тоже не стал продолжать тему и принялся есть. А что тут обсуждать?!

Так в молчании и доели.

— Чай сдесертом будешь? — собирая грязные тарелки в раковину, спросил Артур.

— Только не говори мне, что еще и пироги печешь? — в притворном ужасе, закрыв рот ладонью, сказал Эдик. И так смешно это у него получилось, что Артуру захотелось его поцеловать. Он и поцеловал: прижался губами к узкой ладони, не разрывая зрительного контакта. Эдик сразу стал серьезным и отодвинулся.

— Да в чем дело? — разозлился Артур и прижал кулак ко рту, пытаясь сдержаться. — Прости, виноват, — поднимая руки.

Эдуард тяжело выдохнул и, пожевав нервно губу, сказал:

— Артур, понимаешь, ты не в моем вкусе.

— Что-то не верится.

— А ты не слишком высокого мнения о себе, дружочек? — раздраженно спросил, вставший из-за стола Эдик.

— Я не в этом плане, — примирительно сказал Артур. — Ты не кажешься человеком, который ставит только на внешность.

— Почему же? — Эдик присел на большой подоконник и уставился в уютный двор. — Я люблю кроссдресинг, для меня внешность — важный критерий.

— Дика, да скажи ты в чем конкретно дело?

— Дика? — удивленно поднял брови Эдик. — Это ты так имя мое исковеркал, добрый человек?

— Просто сократил, — улыбнулся Артур, но Эдуард как-то совсем серьезно посмотрел на него. Прищурился и спросил:

— Сколько у тебя было партнеров?

— Ты меня сейчас в распутстве собираешься обвинить или статистику гей-сообщества ведешь?

— Я тебя анализирую, Артур. Только тебя. И мои выводы тебе не особо понравятся.

Артур же начинал злиться. Мало того, что он все мозги выклевывал, так еще решил его по каким-то своим дебильным меркам замерить. И, видимо, сразу и «гроб для отношений» заказать, чтоб не мучиться.

— Да, Дика, ты меня мало радуешь, все только окунуть по макушку норовишь. Ну а сам-то? Сколько у тебя было партнеров?

— Два, — Эдуард смотрел совсем не добро. — Один в институте. Хороший и добрый парень, я его очень любил, а вот когда его родители узнали, резко разлюбил. У меня на память от него трещины в двух ребрах. Доброта с толерантностью сразу в трубу вылетили, когда ему счета перекрыли и он нашел способ выпустить пар. А второй... Не был ни спасением, не отдушиной, ни любовью всей жизни. Просто мужчина. Просто секс и разговоры. Только даже за такой легкий подход мне все равно досталось. Какая-то интересная избирательная позиция, не находишь? Гей пока дают им побыть. А знаешь, что их объединяло?

Артур уже знал, по злым глазам видел, но кивнул, предлагая добить себя. И Эдуард с улыбкой победителя поставил точку:

— Они свято верили, что родители не узнают. Думали, что можно жить, как хочешь, и даже отношения строить. Только вот наивность это полная. Или дурость с безответственностью. Пока развлечение было на уровне «одна ночь-новое лицо» таких сыночков никто не трогал, а как только на горизонте появлялся «партнер», то их карточные домики быстро рушились. Ты серьезно считаешь своего отца идиотом, Артур? Думаешь с тобой будет иначе? И зачем мне тогда этот геморрой в твоем холеном лице?

Он тяжело вздохнул и совсем устало ответил:

— Повторюсь, ты не в моем вкусе.

— А если расскажу все родителям, то минус на плюс изменится?

Эдик как-то смешно крякнул на такой вопрос и посмотрел будто на идиота. А может, и не будто, а считал Артура полным идиотом.

— Я в этом не участвую! — скороговоркой выплюнул Эдик. — Хочешь — говори, но меня не вмешивай как «любовь всей твоей жизни».

— А если ты и есть «любовь всей моей никчемной жизни», м?

Эдуард закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

— Ради хорошего отношения к тебе я сделаю вид, что не слышал этой... — и не продолжая мысль, он махнул рукой. — Ладно, пора сворачиваться. Спасибо за гостеприимство, на ответное не рассчитывай.

Он встал из-за стола и пошел в коридор.

— Пора и домой собираться.

Артур резко притянул его спиной к себе и обнял.

— Я не шучу, Дика. Я собираюсь поговорить с родителями.

Эдик выпутался из сильных рук и, не поворачиваясь, ответил:

— И я не шучу, Артур. Подумай головой, а не головкой, и прекрати меня доставать. Это плохая затея.

ГЛАВА 19. Йоркшир vs Мастиф

ГЛАВА 19. Йоркшир vs Мастиф

— Юра, тяни носок! Что ты как труп лебедя на вертеле! Давай, больше грации и пластики! — кричал Эдик Юрию Ассену — двукратному чемпиону танцев на пилоне. Юрка злющий и взмокший скалился бульдогом, но послушно выполнял все команды. И лишь когда спустился на пол, разразился бранью:

— Да ты меня заебал! Злоебучее ты космическое зло! Эдик, блять, я рук уже не чувствую!

Эдик кинул ему бутылку воды и тот ее еле словил, снова изрыгая поток брани.

— Ну вот, теперь видно, что ты устал и сделал все, что смогло твое тело. А то полил слезки в инстаграме, как ты бедный-несчастный больше не чувствуешь свой шест. Если надо я тебе и в жопу его запихну, чтоб до глотки. Сразу все почувствуешь и научишься нормально руки ставить. А то смотрю расслабился на двух медалях.

Юра зло и устало глотал воду, вытер рот рукой, а потом прошипел:

— Дьявол ты! Самый настоящий!

Эдик подплыл к Юре и заглянул тому в глаза:

— Так, а что ж ты к Люсе не пошел плакаться, что жопой своей ничего не чувствуешь, м?

Юра обреченно упал на скамейку около стены и снова зашмыгал носом:

— Потому что ты лучший.

Эдик почти по-отечески похлопал его по плечу и спокойно сказал:

— Вот и держи это в своей головке. Юрка, я с тобой вожусь, можно сказать, из жалости. У меня работы до хрена. Классы, стрижки, свои выступления. Мне вот твои рефлексии вообще до звезды. Но раз ты пришел и умолял — я с тобой работаю, как привык. Так что подотри сопли и работаем.

Через час Юра выл в голос на пилоне, а испуганная администратор Надя по стенке пробралась в студию и рукой позвала Эдика.

— Там молодой мужчина вас требует, Эдуард.

— Темненький?

— Да, — ответила с придыханием девушка.

«Ясно. Артур», — понял Эдик и вышел, кинув Юрке, чтобы тренировал подъем.

Артур ждал его на улице, кутаясь в кожаную куртку, и подмигивая горящей сигаретой на затяжках. Он был действительно слишком — даже для самооценки Эдика — красив. Хоть прямо сейчас в модели. Такой красотой его поразил только Даня Пестров. И вот, пожалуйста, еще один бог с олимпа.

— Привет, — подошел он к Артуру и тот сразу потушил сигарету о переносную пепельницу.

— Извини, не хотел курить, просто разнервничался.

Эдик засмеялся.

— Ты вопли Юрки, что ли, слышал? Так он у меня нытик и лентяй. На жалость любит подавить. Ты же не такой, Артур, — последнее Эдик намеренно произнес с хрипотцой, наслаждаясь эффектом.

— Дика, — просяще произнес Артур и наклонился к лицу своего рыжеволосого искушения.

И Эдик качнулся, поцеловал быстро сухие губы, облизал их и сразу же отклонился.

— Зачем ты приехал?

— Родители будут нас ждать на этих выходных.

Эдик закрыл глаза и вздохнул:

— Это самая тупая твоя идея. Но раз ты хочешь разбить свои хрустальные фантазии о принятии и поддержке, так и быть, схожу. Только с одним условием, — Эдик взялся за ворот куртки, — если твои родители будут против, то мы в тот же день прекращаем весь этот цирк.

Артур смотрел внимательно, но все-таки выдавил из себя:

— Хорошо.

На встречу Эдик оделся просто: джинсы и светлая футболка. Прихватил Тотошку и вышел к подъезду, куда въехал черный знакомый автомобиль.

— Ну, поехали, Тотош. Покажем себя с лучшей стороны.

«Или с худшей», — добавил он по себя. И ведь как в воду глядел.

Загородный родительский дом семьи Тумасян Эдика ошеломил. Ничего сверх безвкусного с вензелями, а большая ухоженная территория с прекрасным ландшафтом и красивый стильный дом заставили его рассматривать все с большим интересом.

— Нравится? — счастливо спросил Артур.

— Не буду врать — я в шоке.

— Это мы с папой сами проектировали. А мама с сестрой занимались ландшафтом. Наше семейное гнездо.

— Я бы сказал выпас, — улыбнулся Эдик и испуганно закричал, потому что на Тотошку неслась огромная «лошадь». В последнюю минуту он успел ухватить своего песеля, а рука Артура перехватила ошейник.

— Берри, нельзя! — грозно приказал Артур огромному мастифу.

— Ты совсем что ли! — взвился Эдик. — Говорить надо, что у тебя тут зверюга живет!

— Берри — не зверюга, он просто очень вами заинтересовался.

На этих словах собакен облизнулся, а Эдик насупился.

— Давай их познакомим? — предложил точно уже «бывший» парень.

— Артур, ты больной? Он же его лапой раздавит! — громко ответил Эдик и прижал к себе дрожащего Тотошу.

— Берри совершенно не опасен для семьи, — заступился Артур за своего пса и получил в ответ гневный взгляд.

— Нет, ты надо мной точно издеваешься! И в каком месте я для него «семья»?

— Так ты даже знакомиться не хочешь, — улыбнулся Артур и приказал псу: — Сидеть, Берри.

Тот послушно уселся на траву и выжидательно уставился на парочку: Эдика и его кроху.

— Ладно, — выдохнул Эдик. — Все равно придется это делать.

Он опустил Тотошу на землю, и малыш подбежал к огромной глыбе, которая внимательно следила за ним. Обнюхал, оббежал и вернулся обратно, а потом вдруг уперся передними лапками в мощные лапы мастифа и потянулся к его морде, весело гавкнув. Берри аккуратно склонился к маленькой мордочке и дал себя обнюхать.

И Тотоша, этот предатель, лизнул эту псину.

Эдик даже зубами заскрипел.

— Вот видишь. Семья, — сказал с улыбкой Артур и наклонился к Эдику, видимо, за поцелуем, но тот отвернулся.

— Не здесь, — сказал он холодно.

Артур не стал спорить, а повел Эдика и собак к накрытому на веранде столу. Там-то Эдуард и понял, что побывает здесь в первый и последний раз. Непонятно на что надеялся Артур, но по лицу его отца он прочитал все, что тот думает о нем. Что ж, обед будет тяжелым.

Так и вышло.

Старший брат Давид, младшая сестра-красавица Лали и мама Артура — Каринэ к Эдику однозначно проявляли радушие и теплоту. А вот Тигран Шаумович... Он Эдика протыкал, как шампуром сочную свинину, при каждом взгляде.

— Так высшего у вас нет?

— Еще не доучился, — ответил Эдик. — Планирую вернуться через год. Работа пока отнимает все время.

— Это грумминг, стрижка?

— Пап, Дика еще преподает в танцевальной студии сестры, — вклинился Артур. Ох, лучше бы молчал.

— И что за танцы?

В другой ситуации Эдик бы смягчил ответ. В конце концов, многие не знали тонкостей такого вида танцев, но мужчина, сверлящий его темными-синими глазами, искал повод, чтобы разрезать эти отношения. Уничтожить в зачатке. И лучше Эдик сделает это сейчас, чем начнет страдать и цепляться за Артура, когда уже не сможет сдерживать свою симпатию.

— Танцы на пилоне. На шесте.

Наступила гробовая тишина.

— Ты стриптизер? — низким голосом проговорил глава семьи.

— А как еще ваш сын мог со мной познакомиться? — со злорадством спросил Эдик, наблюдая, как белеет лицо Артура.

— Дика, зачем ты?

— У меня свое персональное шоу в дрэг-квин клубе. А ваш сын, как кобель, за мной таскается. — Эдик так разозлился, что окончательно перешел на грубый тон. — И я его об этом не просил. Спасибо за обед. Все было божественно вкусно. Рад был познакомиться, но продолжать знакомство, думаю, не стоит.

Эдик поднялся из-за стола, кивнул и пошел в сторону выхода с участка. Тотошка мирно играл с Берри, но сразу понесся к нему, чтобы запрыгнуть на руки. Внутри опять все крошилось. Ну сколько он будет наступать на эти грабли? Сколько надеяться? Ведь сам доказывал красавчику, что семья не примет. И все равно, твою ж мать, ехал и думал — а вдруг?!

Он услышал шаги позади себя и, не поворачиваясь, сказал:

— Вызови такси, пожалуйста, я тебе верну с зарплаты.

— Дика, — как раненый зверь прошептал Артур и обнял его, ощутимо стискивая в сильных руках. — Ну зачем ты так? Папа просто пытается понять.

— Он уже все решил. И я тоже. Вызови такси и на этом закончим.

Еще немного и Эдик разревется прямо тут, в этих чертовых объятиях. Надо было срочно уезжать и убегать.

Артур усадил его в такси и тихо сказал:

— Я тебя добьюсь. — И закрыл пассажирскую дверь.

***

Заза заглянула в гримерку, где Эдик отходил от выступления и восторженно с придыханием истинной соблазнительницы проговорила:

— Моя душка, там настоящий король Артур с вот таким, — тут она показала размер, — букетом цветов. Не знаю, что ты с ним вытворял накануне, но хоть ради цветов выйди. Мне букет отдашь.

— Зараза ты, а не Заза, — обиженно ответил Эдик, понимая, что Артура она уже пропустила внутрь. Вот почему его хотят с ним свести все, кто видит? Колдует он что ли? Хотя Эдик понимал почему. Сам же смотрел в его красивые глаза и замирал, когда они начинали загораться. Ну вот как ему противостоять?

Он снял последние остатки сценического макияжа и вышел к Артуру уже в обычной одежде.

— Долго ждал?

— Я не ждал, я тут с самого открытия. Да и я готов ждать тебя вечно.

И глаза опять загораются, сверкают.

— Тебе понравилось выступление?

Артур поднялся и вручил букет, как-то напряженно сглотнув.

— Я не знаю, как можно описать мои чувства. У меня внутри все будто разорвалось в клочья. Ты невероятный. И этот красный наряд. Эта аллегория Солнца. Ты... Дика, я люблю тебя, — выдохнул Артур и застыл.

За блеском в глазах пришла вспышка боли. Эдик стоял как вкопанный, ничего не говоря. Он сегодня не танцевал, он страдал на сцене, сгорал словно это самое Солнце, потому что он устал отталкивать Артура, он устал отказывать себе даже в коротком счастье.

И он сделал шаг. Забрал букет из напряженных рук, положил на пол, повернулся и поцеловал. Вжался в сильное тело. Притянул руками за затылок и впился в губы.

Они целовались долго, пока Заза не кашлянула рядом с ними.

— Мальчики, не хочу прерывать, но вам точно нужно уединиться. — И всунула в карман Артура ключ-карту от верхнего этажа. Там была небольшая квартира, где иногда ночевали ребята, если были какие-нибудь проблемы с жильем. — Рада за вас, — подмигнула кокетка и исчезла в гримерной.

— Это «да», Дика?

— Это «давай попробуем».

Но как бы Артур не пытался затащить Эдика снова к родителям, как бы ни просил все-таки попробовать познакомиться во второй раз, тот стоял на своем — лучше не портить, то что у них есть.

А потом в его студию вдруг приехала Лали.

— Так ты хочешь освоить пилон? — Эдик вглядывался в ее лицо в поисках подвоха, когда она кивала и отвечала, что хочет освоить полдэнс. Он слушал ее, но прекрасно видел — шпионит, поэтому он решил облегчить задачу.

— Лали, мы встречаемся с Артуром. У нас с ним серьезно. Он стопроцентный гей и жениться на девушке он не сможет. Вернее, это будет издевательством над обоими. Мне очень жаль, что ваши родители столкнулись с тем, что им невыносимо принять. Но пока я смогу, я буду с ним. Не нужно искать поводов поговорить со мной. Можешь просто позвонить.

— Это так очевидно? — расстроилась девушка.

— Более чем, — улыбнулся Эдик. — Давай я угощу тебя кофе в соседней кофейне и поговорим?

— А можно я сперва все-таки поучусь? Мне правда интересно.

— Я очень строгий инструктор, учти.

— Ну не строже моего папы, — рассмеялась она... а через два часа...

— Я больше не могу! Эдуард, дай мне сдохнуть! — рычала Лали, вися на пилоне на дрожащих руках.

— Ты же сама захотела, — с коварной улыбкой отвечал Эдик. — Ладно, так и быть. На сегодня все. Пошли водичкой тебя попою.

С сестрой Артура у них сложились очень теплые отношения. Девушка не была избалована, любила семью и искренне переживала за брата. А потом с таким же рвением всех Тумасянов присоединилась к осаде отца. И, наверное, ничего бы не сдвинулось еще годами, если бы не страшный инцидент. В тот вечер у Эдика была тренировка, а потом репетиция с Даней.

Обычный осенний вечер.

Эти отморозки ворвались настолько неожиданно, что никто из них не успел среагировать. Эдик остался с Лали дорабатывать ошибки. Нади сегодня не было, поэтому в небольшой студии они были вдвоем.

— Ах ты шлюха! — разнеслось по всему залу. Лали съехала вниз, схватившись от испуга за шест. Эдик повернулся на окрик. В дверях стояли двое крупных кавказских мужчин.

— Вы это кому? — обратился он на всякий случай. Поклонники у него иногда случались странноватые.

— К этой блядине, которая тут на шесте вертится. Теперь понятно, почему от свадьбы отказалась. Блядки я в семье не потерплю.

— Неуважаемый, у нас вообще-то занятия по полдэнсу. Вы можете изложить свои претензии в письменной форме и за дверью. Либо вызваем полицию.

Но Эдик ошибься — мужики пришли не просто поорать. Этот крикун вдруг выхватил из-под куртки пистолет и направил на Лали. Эдик действовал машинально: встал перед испуганной девушкой и спокойно сказал:

— Опустите оружие, иначе мне придется вас ударить.

— Вардан, не надо, — жалобно сказала Лали и этим еще больше разозлила мужчину.

— А ну заткнись, когда мужчины разговаривают, — рявкнул этот Вардан и сделал несколько шагов к ним. Этим Эдик и воспользовался. Напряг руки, перегруппировался и подбросил себя на шесте, со всей дури заряжая мужчине ногами в солнечное сплетение и шею. Вардан грохнулся сразу. Зато второй очухался и с ревом побежал на Эдика.

— Лали быстро в сторону! — и сделал проворот, набирая нужную амплитуду. Бугай целился в ноги и схватил лишь воздух, потому что не ожидал, что Эдик так легко и быстро уйдет от захвата. Зато совсем не ожидал такого сильного удара, который вырубил его с первого раза.

— Быстро уходим, — крикнул он Лали, и они побежали в раздевалку, натягивая одежду и куртки, но когда собирались выбежать на улицу, в дверях оказался третий здоровяк.

— Что вы сделали, сучки? — зло прохрипел он и достал оружие.

Вот теперь у них не было никакого преимущества.

Но позади вдруг послышалось уверенное:

— На землю, руки за спину.

И за мужчиной мелькнула фигура в черном. Он послушно опустился на пол, заводя руки назад, а мужчина в черном пальто и кожаных перчатках умело их зафиксировал. Рядом с ним появился Даня. И Эдик выдохнул.

А потом началось: допрос, новые мужчины в черном, взбешенный как дьявол Артур, Даня с чаем и несчастная дрожащая Лали. Эдик был в шоке, когда услышал, что это бывший жених девушки.

— Вот и скажи мне, что хорошего в браке? — спросил он отрабатывающего на пилоне Даню, когда вся волна схлынула, оставив в наблюдателях только двух парней.

— Стабильность и безопасность, наверное. Я-то откуда знаю, — усмехнулся Даня. — Мне это не светит.

— Это мне это не светит, а вот у тебя все возможно, — поправил друга Эдик. — Но не торопись. Надеюсь, этого Вардана не утопят в Неве.

Даня резко спустился с шеста, замер на секунду, схватившись за него, а потом испуганно проговорил:

— Мне срочно надо... к Марку мне надо. Эдик, я отработаю. — И убежал переодеваться. А Эдик прислонился к шесту и всмотрелся в серое пасмурное небо. Надо же как все может измениться. Взять — хоп — и за один день перевернуться. Когда на него направляли пистолет он же думал только об одном…

И Эдик сорвался с места, убежал следом за Даней, а потом попросил подбросить до нужного адреса. Артур сказал, что привез сестру к родителям, и Эдик решился. Вот реально, ну какой еще сигнал ему нужен?!

Он зашел в большую квартиру и посмотрел на удивленного Артура, а потом просто повис на его шее и прошептал в губы:

— Я тебя тоже люблю, мой король.

Глаза Артура распахнулись, заискрились, стали красивее любых драгоценностей. Он наклонился и поцеловал любимого. И опять они потерялись во времени, а в реальность их вернул кашель отца. Тигран Шаурович смотрел на них с... пониманием.

— Проходите на кухню, ужин стынет. Без вас не начинаем.

И ушел в светлую залу.

— Он тебя принял, — шепнул Артур на ухо Эдику. — Он трапезу разделяет только с семьей и близкими друзьями.

И Эдуард наконец-то спокойно выдохнул, а потом прижался к Артуру и счастливо улыбнулся.

Оглавление

ГЛАВА 1. Немец

ГЛАВА 2. Доберман

ГЛАВА 3. Доберман

ГЛАВА 4. Доберман

ГЛАВА 5. Доберман

ГЛАВА 6. Доберман

ГЛАВА 7. Доберман

ГЛАВА 8. Бульдог

ГЛАВА 9. Бульдог

ГЛАВА 10. Бульдог

ГЛАВА 11. Бульдог

ГЛАВА 12. Бульдог

ГЛАВА 13. Бульдог

ГЛАВА 14. Черный терьер

ГЛАВА 15. Черный терьер

ЭПИЛОГ

ГЛАВА 16. Тойчик

ГЛАВА 17. Тойчик

ГЛАВА 18. Йоркшир vs Мастиф

ГЛАВА 19. Йоркшир vs Мастиф