Бэтмен-бизнесмен (СИ) [kurizakusturiza] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

К восемнадцати годам Лайт уже почти привык к тому, что на его дни рождения вечно случается какая-нибудь гадость. Почти. Каждый раз он до последнего надеялся, что все пройдет если не радостно, то хотя бы относительно спокойно. Но не-е-ет. С каждым разом все становилось хуже и хуже. Последние три года Лайт приближающееся двадцать восьмое февраля ждал с чем-то похожим на суеверный ужас. На свой пятнадцатый день рождения он помимо симпатичного мобильного телефона получил весьма неприятную инфекцию через именинный торт. Саю тогда отделалась обычным отравлением, а вот Лайту досталось по полной: две недели на больничной койке. Когда ему исполнялось шестнадцать, его первое (и на данный момент единственное) серьезное увлечение по имени Аса заявилось к нему в гости вместе со своим новым парнем. На свой семнадцатый день рождения Лайт поехал с друзьями кататься на роликах и вернулся домой в гипсе. И на этот раз он ожидал в «подарок» от госпожи Фортуны всего самого плохого. Вплоть до обнаружения дражайшим папочкой Тетради Смерти.

День начинался вполне пристойно. Сначала Лайт получил результаты вступительных экзаменов: как всегда, высший балл. Потом были подарки и поздравления… Все шло подозрительно гладко. День начался слишком радужно, чтобы так же хорошо закончиться. Лайту был от природы присущ оптимистический настрой, так что ближе к вечеру его подозрительность рассеялась… Как оказалось, весьма зря.

Праздничное поедание торта с Саю наперегонки прервал противно-настырный звонок в дверь. Лайт внезапно понял, как чувствуют себя двоечники по вечерам, слыша телефонные звонки — вдруг это сенсей звонит родителям, жаловаться? И вот так, тоскливо наблюдая, как Сатико выходит в прихожую, Лайт подумал, что оно все-таки пришло.

И оказался прав на все сто.

***

Бойкая, говорливая, полноватая девчушка. Постфактум Лайт окрестил ее первым всадником Апокалипсиса.

Именинник сидел на диване и фейспалмил. Он никак не ожидал, что к нему явится подружка его «бывшего секса» и заведет речь как раз об этом «бывшем сексе», да еще и в присутствии его впечатлительной матушки.

Кё отпила ароматный чай из чашки с цветочками и обратилась к Лайту:

— Ягами-кун, ты ведь помнишь Мидзуми?

— В какой-то степени, — улыбаясь, сквозь зубы ответил Лайт.

— Что за Мидзуми? — спросила Сатико.

Лайт мученически возвел глаза к потолку.

— Одна девушка.

— Вы встречались?

Кё хрюкнула в чашку. Фаталистически настроенный Лайт снова посмотрел в потолок, словно в нем можно было углядеть самый смысл бытия, и решил, что, наверное, лучше сказать правду. Хотя желания еще пофейспалмить у него это не отбило.

— Не совсем. Я с ней переспал как-то раз. — Увидев, как вытянулось лицо у матери, Лайт добавил: — Потом она узнала, сколько мне лет, обозвала себя педофилкой и убежала. Больше я о ней ничего не слышал.

Сатико с минуту задумчиво смотрела на него, а затем протянула:

— Да ты у меня, оказывается, уже совсем большой мальчик…

— Мама! — Лайт подавил желание побиться головой об стол и повернулся к Кё. — Так в чем заключается цель вашего визита?

Кё откашлялась и скорчила траурную мину.

— Мидзуми скончалась на прошлой неделе.

Судя по настрою девушки, Мидзуми если и была ее подругой, то исключительно «заклятой». И мешалась под ногами. Припомнив фигурку Мидзуми, Лайт подумал, что полненькая Кё вполне могла затаить на нее зло из-за общих амурных дел.

Сатико прижала ладонь ко рту.

— Как?

Лайт подавил мученический стон. Он уже знал, как. На прошлой неделе он как раз покарал домушницу, которая, обстряпывая свое последнее дело, убила хозяев квартиры, так не вовремя вернувшихся домой. По имени Мидзуми. Лицо которой показалось ему смутно знакомым, но он в итоге подумал, что видел ее раньше в сводках криминальных новостей.

— Ее убил Кира.

Чего и следовало ожидать.

— Но я пришла сюда не за этим. — Кё положила на стол сцепленные в замок руки. — У Мидзуми сын остался, о нем некому заботиться…

— Так сдайте в приют, в чем проблема? — фыркнул Лайт.

Кё посмотрела на него в упор и ласково улыбнулась… Так ласково, что Лайту резко поплохело.

— Видишь ли, мой юный друг… Мидзуми мне при жизни говорила, что, судя по срокам… ты — папаша.

Со стороны Сатико послышался полузадушенный писк, но Лайт даже не оглянулся в ее сторону. Он смотрел на Кё и открывал и закрывал рот, словно аквариумная рыбка, не в силах сказать ни слова.

— Да быть не может, — выдавил он из себя через минуту.

Кё пожала плечами.

— Я тоже так думала. Пока не увидела тебя в живую. — Она достала телефон, нашла в галерее фотографию и продемонстрировала Лайту. — Довольно редкий для Японии цвет волос, не находишь?

Лайт, стараясь не смотреть на экранчик, отмахнулся.

— Откуда я знаю? Может, она еще тогда с каким-нибудь гайдзином переспала?

Сатико тем временем забрала у Кё телефон и смотрела на фото своего гипотетического внука.

— Лайт, милый… — Лайт повернулся к матери. — Возможно, девушка права. Мальчик — вылитый ты в детстве.

Лайт взвыл.

— Хорошо, допустим. Проведем генетическую экспертизу. — Он повернулся к Кё. — И если окажется, что это не так, я тебя засужу.

Кё самоуверенно ухмыльнулась и пожала плечами.

— Да пожалуйста. Кстати, Ягами-кун, волосы для экспертизы можешь прямо сейчас взять. Кано меня в машине ждет.

Почему-то онемели руки и затряслись коленки. Но Лайт все же заставил себя подняться и проследовать за чертовой девицей на улицу.

За воротами действительно стояла машина. За рулем сидел какой-то парень весьма неприятной наружности, а на заднем сидении удобно расположился мальчик трех лет.

— Ну так что, они заберут мелкого, или нет? — поинтересовался водитель, увидев Кё.

— Таитиро, помолчи, — резко сказала девушка, открывая заднюю дверь. — Кано?

Мальчик оторвался от видавшей виды игровой приставки и поднял взгляд сначала на Лайта, а затем на стоящую перед ним Кё.

— Посиди смирно, я у тебя выдерну пару волос…

Кано отодвинулся от нее подальше.

— Не хочу, — сердито сообщил он.

— Надо. Иначе я заберу у тебя приставку, — пригрозила Кё.

Мальчик надулся еще больше, но подставил макушку.

— Ай!

Кё выдала «материал» Лайту.

— Держи. Я заеду через неделю.

Лайт, уже представляя, что скажет отец по этому поводу, уныло кивнул. Кё, улыбнувшись, устроилась на переднем сидении.

— Трогай, Тай!

Кано поднял голову и посмотрел ему прямо в глаза. Лайта пробрало. Будущие результаты экспертизы предсказать было не сложно. Он развернулся и уныло поплелся в дом, предвкушая увлекательный разговор с отцом…

***

Соитиро не верилось в то, что это происходит на самом деле, и Лайт это знал. Он и сам едва ли верил. До этого дня — идеальный сын, гордость семьи, а теперь…

Его отец мрачно смотрел в бланк с результатами анализов, сам же Лайт сидел напротив и с тяжелым сердцем ждал бури.

— Так это правда, — грозно сверкнул очками Соитиро.

Лайт, не глядя на отца, пожал плечами.

— И что ты теперь будешь делать?

— Не знаю. Может, в приют отдам. Не-зна-ю.

Голос Соитиро стал опасно-вкрадчивым.

— В приют? Ну, знаешь, Лайт. Я считал, что ты — взрослый, разумный человек. Теперь я вижу, что я ошибся. — Лайта передернуло. — Вот, что я тебе скажу, сын. Сам дел натворил — сам разгребай. Ребенок не должен страдать из-за твоей глупости. — Лайт сердито посмотрел на отца исподлобья, но смолчал, зная, что его в такие моменты лучше не перебивать. — Ты его оставляешь, и это обсуждению не подлежит.

Лайт прикрыл глаза и судорожно втянул носом воздух, пытаясь успокоиться.

— Папа, — четко, с явно проскальзывающей в голосе злостью начал Лайт. — Я ту идиотку в лицо едва помню. Этот мальчишка мне никто, понимаешь? Никто. Я не могу, просто не могу воспринимать его как…

Котелок вскипел: Соитиро покраснел и со всей силы стукнул кулаком по столу.

— Значит, спать с кем попало — это пожалуйста, а как отвечать за свои ошибки, так ты не готов? — прогремел Соитиро. — Вот что, Лайт: либо ты оставляешь этого ребенка и заботишься о нем, как подобает, либо ты здесь больше не живешь!

— Папа!..

— Ах, да… Денег я тебе в любом случае больше не дам. Зарабатывай сам. Мне плевать, как. Раз такой взрослый — сам о себе заботься.

Лицо Лайта окаменело. Он сжал губы, поднялся из-за стола, схватил бланк и, ни слова больше не говоря, вышел из комнаты.

***

Лайт сердито смотрел в потолок и жаловался на жизнь своему личному психоаналитику, который выгодно отличался от своих коллег тем, что брал за сеансы не астрономическое количество йен, а всего-то пару яблок.

— Я все еще не верю, — покачал головой Лайт, глядя на результаты генетической экспертизы.

Он откинул от себя бланк и заложил руки за голову.

— Так что, теперь ты даже дома не сможешь со мной разговаривать? — проскрипел Рюук.

— Даже не знаю… — Лайт кинул взгляд на ящик стола, где под вторым дном лежала Тетрадь Смерти. — Тетрадь, похоже, придется перепрятать. Мало ли, я же не знаю, насколько загребущие ручонки у этого сосунка…

Рюук догрыз причитающееся ему яблоко и заметил:

— Как негативно ты к своему сыну относишься. И это он еще с тобой не живет…

Лайт посмотрел на него как на идиота.

— А как мне еще к нему относиться? Это, прежде всего, отпрыск тупой шлюхи-домушницы, а не мой. К тому же, она сама виновата, если хочешь знать. «Ой, куда это я задевала гондоны? Ну ладно, давай так…» — зло передразнил покойную воровку Лайт. — Хотя я, конечно, тоже хорош. Народную мудрость «вынимать надо вовремя» познал исключительно на собственном опыте…

— Я уже говорил тебе, что ты оптимист? — оскалился Рюук.

Лайт раздраженно отмахнулся от него и стал разбирать ящик, где до этого дня надежно хранилась Тетрадь Смерти.

***

Мелкое недоразумение появилось на пороге дома Ягами в субботу вечером. Дверь открыл Лайт. Кё даже ничего не говорила — только нахально улыбалась. Подавив желание засветить девице кулаком в глаз, он забрал у нее из рук спортивную сумку с вещами мальчишки, отступил с порога, давая Кано пройти в дом, и захлопнул дверь у Кё перед носом. Он опустил взгляд на мальчика, который уже самостоятельно расправился со шнурками и как раз снимал миниатюрные ботиночки. Что ж, Лайт думал, что все будет намного хуже, но, похоже, жизнь с матерью-воровкой привила мальчику несвойственную детям его возраста самостоятельность.

Кано поставил свою обувь рядом с любимыми кроссовками Лайта, выпрямился и поднял голову. Лайт сразу же вспомнил, как его мать еще неделю назад, разглядывая фотографию мальчишки в телефоне Кё, сказала, что он выглядит точь-в-точь как Лайт в детстве. Теперь, в ярком свете прихожей, Лайт видел, что у дражайшей матушки действительно были основания для такого заявления: огромные светло-карие глаза, серьезное выражение на маленькой мордашке, пухлые щеки (он еще помнил, как его самого в начальной школе дразнили присказками типа «а у Лайта щеки из-за спины видно!»), отливающие рыжиной волосы…

— Я Кано. Приятно познакомиться, Ягами-кун, — оттарабанил мальчик явно заученную фразу.

— Лайт. Не «Ягами-кун», — поправил мальчика Лайт, задушив в себе желание нервно захихикать.

И тогда из кухни донесся голос Сатико:

— Лайт, кто там пришел?

Лайт вздохнул, еще раз посмотрел на Кано и кивнул на проход в гостиную.

— Ну что, пойдем знакомиться…

Появление Кано вызвало бурю эмоций со стороны Саю («Вау, Лайт, где ты взял эту прекрасную мелочь?»), которую так пока и не посвятили в суть дела. Соитиро и Сатико просто сидели и смотрели на Кано, и Лайт, чтобы оттянуть беседу относительно возраста мальчишки, посадил его на свое место, сообщил ему имена присутствующих и быстро удалился в свою комнату — пристраивать сумку с вещами. И уже на лестнице услышал, как Сатико спрашивает у Кано, сколько ему лет.

— Три годика.

— Так ты уже совсем большой! — подмигнула ему Саю.

Соитиро и Сатико, судя по всему, пытались отойти от шока.

Кано грустно вздохнул и покачал головой.

— Дядя Тама говорит, что я еще маленький. И что маленьким мальчикам нельзя лячкать говнокоды.

Как раз появившийся в дверях Лайт сначала подумал, что ему послышалось.

Саю, очевидно, подумала то же самое и удивленно переспросила:

— Что делать?

Кано повторил.

Лайт откашлялся и присел рядом с мальчиком, пытаясь наскрести силы, чтобы обратиться к мальчику по имени.

— Кано, — ура, получилось! — «Лячкать» и «говнокод» — это плохие слова. — Он умудрился выдавить из себя ироничную улыбку. — Но по сути я солидарен с этим «дядей Тамой».

— Это тебе, получается, было… как сейчас Саю? — Сатико наконец озвучила вертевшийся у нее на языке вопрос.

Саю недоуменно перевела взгляд с Кано на кивающего в знак согласия Лайта.

Соитиро с громким звоном поставил чашку на стол и, не глядя на сына, сказал:

— Саю. До двадцати лет из дома — ни ногой.

— Что? Почему? — взвыла девочка.

— Успокойся, папа шутит, — хладнокровно ответил Лайт.

— Кто, я?!..

Саю замотала головой.

— Что здесь вообще… секунду.

Может быть, Саю Ягами и не была эрудиткой, но с логикой у нее было все в порядке. Так же, как и с интуицией.

Она внимательно посмотрела на съежившегося от такого внимания Кано, затем перевела взгляд на Лайта…

— Да нет, не может быть… — Она внимательно вглядывалась в выражение лица меланхолично попивающего чай Лайта. — Братишка, ты что… где-то умудрился сделать мне племянника? — спросила она, добавив в голос достаточный градус насмешки, чтобы в случае ошибки можно было свести все в шутку.

— Ну что мне сказать на это, Саю… — Лайт дернул уголком губ. — Я случайно.

========== Часть 2 ==========

У Лайта было несколько проблем. Первая: сопляку надо было купить кровать. Или диван. Вторая: денег на это у Лайта не было, потому что основная часть его сбережений была спущена на злосчастный мини-LCD. Третья: Рюуку теперь негде было есть яблоки, о чем он не переставал напоминать Лайту, и это уже начинало раздражать.

Первую проблему Лайт решил, уложив Кано на своей кровати — слава небесам, места было достаточно. Вопрос с деньгами был неприятным, но с этим тоже можно было разобраться. А вот насчет капризного Бога Смерти…

Лайт серьезно подумывал познакомить Кано с Рюуком. Они бы друг друга развлекали, а Лайт мог бы спокойно заниматься своими делами: в том числе и с Тетрадью работать.

Кстати, надо бы объявления расклеить. А то у сопляка, как оказалось, только одни приличные джинсы есть…

***

«Просто прелесть, как люди меняются», — думал Рюук, глядя на свое главное развлечение.

Если раньше Лайта чаще всего можно было увидеть с ручкой и блокнотом в руках, куда он записывал имена преступников, дела которых надо бы просмотреть вечером, то теперь его бессменными аксессуарами стали газеты с разнообразными объявлениями и красный маркер, которым он помечал понравившиеся предложения.

До начала первого семестра оставалось три недели.

— Здравствуйте, я по объявлению… Э… Ну, не брил, но простите, какое вообще отношение к делу имеют мои лодыжки?..

— Здравствуйте, я по объявлению… Да. Да. Да. Это в час? В месяц?.. До свидания.

— Здравствуйте, я по объявлению… Да, конечно могу. Знаете, всегда мечтал развозить пиццу… На мопеде?.. Немного. Но я быстро учусь!

— Здравствуйте, это вам требуются гиды для иностранных туристов? Да, конечно, я владею разговорным испанским…

***

На одно из собеседований Лайту пришлось взять с собой Кано, потому что его банально не с кем было оставить. Правда, Лайт в итоге придумал, как обыграть это обстоятельство в свою пользу.

— Так, Кано, слушай меня, — тихо, но четко говорил Лайт сидящему у него на плечах мальчику. — Сейчас мы пойдем к одной тете. Пока я буду с ней разговаривать, поиграй в приставку, только тихо, хорошо?

— Хорошо, — Кано шмыгнул носом. — А ты потом купишь мне мармеладки, братик Лайт?

Лайту нравилось, что мальчишка подхватил от Саю такое обращение — у окружающих сразу отпадала масса вопросов. Но в данный момент оно было немного не к месту…

— Куплю. И еще — если ты там захочешь ко мне обратиться, называй меня папой.

— Зачем?

— Будем давить на жалость.

«Плюс, может, тогда она и правда поверит, что мне двадцать четыре года…»

— А-а-а…

— И если тетя тебя спросит, скажи, что хочешь розового пони.

— Я хочу Плэй Стейшн 3…

— Плэй Стейшн — это плохое слово. Говори «розовый пони».

— Хорошо. Но ты же мне его купишь?

— Если тетя возьмет меня на работу, подарю. На день рождения.

***

В принципе, расчет оказался верным. Лайту поверили и даже предложили оклад на пять тысяч йен больше, чем говорили сначала…

Ёсиде-сан Кано явно понравился. К слову, мальчик даже ни разу не назвал его «братиком» и даже рассказал Ёсиде-сан целую историю о том, как он хочет розового пони… Но потом «добрая тетя» спросила, что он уже умеет. Зря.

Кано, скромно потупившись, ответил, что немного умеет петь. И продемонстрировал:

— Айм ин Майами бич, ля-ля-ля-ля-ля-ля…

И стал пританцовывать.

***

— …На будущее запомни: это плохая песня.

— Но тетя же смеялась…

Лайт, вспомнив нервно-истеричное хихиканье потенциальной начальницы, вздрогнул.

— Тетя с юмором попалась. Лучше пой «Сакура-сакура».

— Я не знаю эту песню.

Лайт вздохнул, в очередной раз пожелав Мидзуми посильнее жариться в аду.

— А какие знаешь?

Кано, немного подумав, пропел:

— We all live in the yellow submarine…

Лайт поперхнулся, энергетик брызнул через нос.

— Да, контраст разителен, — прохрипел он, отплевываясь. — А ты вообще понимаешь, что ты поешь?

— Нет. А надо? — удивленно распахнул глаза мальчик.

— …Кушай мармеладки, Кано.

***

— Рюук, помнишь, я когда-то жаловался тебе на нехватку времени? — спросил Лайт как-то вечером, бревнышком лежа на диване.

— Помню, — ответил Рюук, смачно хрустнув яблоком.

— Забудь. Я не знал, что такое нехватка времени.

***

Саю была хорошей девочкой и обычно ложилась спать не позже десяти вечера. Но в ту субботу по телевизору показывали новый невыразимо слащавый фильм с Рюугой Хидеки. Заканчивался он полдвенадцатого, так что вернувшийся около одиннадцати Лайт предсказуемо с ней пересекся.

Учуяв запах крепкого-крепкого кофе, Саю оглянулась.

— Кофе на ночь глядя? Ты что, братишка?

Лайт стек на диван рядом с ней и присосался к перенасыщенной кофеином жидкости.

— Мне еще работать, и если я не взбодрюсь, то усну через пять минут.

Саю посмотрела на прикорнувшего рядом Кано, который заснул, так и не дождавшись «братика».

— Племяш тебя весь вечер ждал.

Лайт меланхолично пожал плечами.

— Видимо, не дождался.

— Ты бы сводил его завтра в парк, что ли, все-таки воскресенье… — предложила Саю.

Лайт устало усмехнулся.

— По воскресеньям я вожу по городу туристов… — он открыл свой блокнот. — Завтра у меня французы, так что я буду полночи гуглить слова типа «искусство», «традиции»… и прочие фразочки, которые должен знать любой гид.

Саю с минуту задумчиво рассматривала сверкающий на экране профиль Суо Маюри.

— Ты водишь по городу французских туристов? — неуверенно спросила Саю.

Лайт весело кивнул.

— И говоришь с ними по-французски?

— Oui.

Саю посмотрела на Рюугу Хидеки. Потом на Лайта. Потом снова на Рюугу Хидеки. Потом снова на Лайта. И наконец недоверчиво протянула:

— Да быть не может. Ты же французский всего полгода учил…

Лайт очаровательно улыбнулся.

— Да, но мой начальник этого не знает.

Саю с непередаваемым выражением лица посмотрела на брата, но смолчала. Лайт тем временем прикончил свой кофе и поднялся с дивана.

— Ладно, пойду, распечатаю французскую статью про Киото из Википедии…

— Мошенник! — подняла палец Саю. — Кстати, Кано забери, не будет же он всю ночь здесь спать… с приставкой вместо подушки под головой.

Лайт поднял мальчишку на руки и потащил к себе в комнату.

— Братик… — сонно протянул проснувшийся Кано, — расскажи сказку…

— Ну что ж, слушай, — вздохнул Лайт. — Жил когда-то человек по имени Зигмунд Фрейд…

Кто-то мог бы назвать Лайта извергом — мало кому придет в голову рассказывать ребенку на ночь биографии известных ученых, или читать вслух учебники по квантовой физике. Но факт оставался фактом: обычно уже через две минуты после начала очередной познавательной лекции Кано засыпал беспробудным сном.

Лайт, как и сказал Саю, распечатал искомую статью, а затем со вздохом вытащил из ящика один из учебников, в котором хранил листы из Тетради, и открыл свой любимый сайт, куда сливалась информация о преступниках.

— Что-то ты уже, кажется, не хочешь «строить Новый мир»… — проскрипел Рюук.

— Я устал, как собака… — проворчал в ответ Лайт, записывая в Тетрадь имя очередного душегуба. — Пиццы, техобслуживание, бар, туристы, и это не считая одноразовых халтурок… А у меня еще и учеба начинается со следующей недели… Кстати. — Он оглянулся на Бога Смерти. — На днях я вас, — он кивнул на спящего Кано, — познакомлю. При нем будешь откликаться на кличку «Няшка». Так что если он что-то кому-то сболтнет, все подумают, что ты — его выдуманный друг…

Рюук расхохотался, смешно дрыгая ногами в воздухе.

— А ты не боишься, что он может сболтнуть слишком много? — безумно улыбаясь, спросил Бог Смерти.

Лайт в ответ беззаботно пожал плечами.

— Нет. Разве ты еще не заметил, Рюук? Детьми очень легко манипулировать. Особенно, — Лайт зловеще улыбнулся, — если они по какой-то неведомой причине тебя любят.

***

В воскресенье утром Лайт впервые за неделю проснулся выспавшимся. Погода была прекрасная, Кано не упирался, когда Лайт чистил ему зубы, Сатико приготовила на завтрак что-то, судя по запаху, жутко вкусное… День начался просто отлично.

Так думал Лайт, пока Кано не уронил на пол приставку. Вылетевшие из гнезда батарейки покатились по полу. Мальчик расстроено посмотрел на временно выведенную из строя игрушку и выдал:

— Ебать кочергой…

Представив, сколько еще выражений Кано мог подхватить, живя с воровкой, Лайт присел рядом с мальчиком, вставил батарейки обратно и строго сказал:

— Это плохое слово.

— Кочергой?

«Гори в аду, Мидзуми, чтоб тебе там икалось!»

— Нет, Кано, другое. И если я еще раз его от тебя услышу, надеру уши.

Кано испуганно прикрыл уши руками, мотая головой.

— Не надо, не надо надирать уши, я больше не буду!

И заплакал.

У Лайта вытянулось лицо. Ничего себе. Что же эта дура с ребенком делала? И вот так, глядя на напуганного Кано, Лайт подумал, что все-таки, чем бы Мидзуми при жизни ни занималась, мальчик к этому отношения не имеет. В конце концов, он же не виноват, что его мамочка — тупая шлюха, которая только и умела, что воровать… Он посадил Кано к себе на колени и стал неловко гладить его по голове.

— Тише, Кано. Я это не серьезно, никто не будет тебя наказывать.

— Мама тоже так говорила, а потом!..

— Я — не она. Я не буду тебя наказывать, никогда, обещаю. — Кано поднял на него влажные от слез глаза, и Лайт, улыбнувшись, щелкнул его по носу. — Ну что, не будешь больше плакать?

Кано шмыгнул носом и помотал головой.

И тоже улыбнулся.

У Лайта в груди что-то приятно екнуло при виде этой улыбки, но он отмахнулся от этого теплого чувства и, заговорчески подмигнув мальчику, сказал:

— Пойдешь сегодня со мной на работу? Будем ездить по городу на автобусе, катать туристов…

— Пойду!

Лайт потрепал его по макушке и поднялся.

— Поднимайся, и идем завтракать. Сатико-сан наверняка что-то вкусное сегодня приготовила.

***

За завтраком Лайт, вопреки обыкновению, посадил Кано себе на колени, хотя обычно мальчик сидел на своем стуле, с парой дополнительных подушек под попой. Сатико при виде этой идиллической картины умилилась. Лайт, заметив это, загадочно улыбнулся, потрепал Кано по волосам, и стал скармливать ему второй за утро кусок пирога. Соитиро неодобрительно нахмурился.

— Ты бы лучше с этим завязывал, еще разбалуешь… — проворчал он.

С того самого дня, как Лайт получил результаты генетической экспертизы, они старались не пересекаться и едва ли обмолвились парой слов. К тому же, Лайта порядком злило то, что Соитиро хоть и вынудил Лайта оставить Кано у себя, сам вообще не пытался познакомиться с внуком, как подобает. Кано это чувствовал и не лез к нему, небезосновательно побаиваясь грозного хозяина дома. Так что эта ремарка стала для Лайта последней каплей.

Его глаза недобро блеснули, и сидевшая рядом с ним Саю слегка сползла на стуле, втянув голову в плечи.

— Папа, — процедил Лайт. — Сделай одолжение, не лезь.

За этим вполне предсказуемо последовал взрыв.

***

Лайт не любил скандалить, хотя, когда того требовала ситуация, делал это виртуозно. Он не любил открытые манипуляции, в которых аналогично преуспел. Ему больше нравилось рулить людьми из тени. Собственно, то, что он сделал после того, как оскандалился с папенькой, Саю обозвала «крысятничеством».

Лайт рыскал в ящике с документами и наткнулся на купчую на дом. И обнаружил, что среди собственников числились не только Соитиро и Сатико, но и они с Саю.

Услышав нехарактерно мерзкое для «братика Лайта» хихиканье, Кано оторвался от приставки.

— Кано, — протянул Лайт, задорно сверкая глазами, — скоро мы отсюда съедем.

***

L задорно хрустел печеньками и, делая вид, что занят чем-то очень важным, листал свои френдленты, Соитиро хмуро просматривал последние сводки по убийствам, а Мацуда размышлял о том, есть ли жизнь на Марсе. Обычный день в штабе расследования в самом разгаре. Идиллия была разрушена, когда великий детектив оглянулся на господина Ягами и задумчиво протянул:

— Завтра у вашего сына церемония поступления… Я думаю выйти с ним на прямой контакт.

В пальцах господина Ягами с громким хрустом сломался карандаш.

— Отлично.

L удивленно поднял бровь.

— Вы даже не протестуете. Интересно.

— А мы с сыном больше не разговариваем.

И Соитиро в красках, не особенно стесняясь в выражениях, поведал, почему.

— …А потом этот маленький гаденыш, тыкая мне в лицо документами на дом, сдал свою комнату каким-то иностранцам и уехал!

— Как интересно… — глаза L загорелись огнем предвкушения.

Поскольку господин Ягами явно был не в лучшем состоянии, L решил закрыть тему, дабы не нарываться на агрессию, но про себя все же подумал: «Кажется, мои расчеты оказались неверны… Я уже хочу познакомиться с этой сволочью!»

========== Часть 3 ==========

Лайт чудом ни разу не зевнул за время приветственной речи, и теперь с облегчением спускался со сцены. За ним следовал фриковатого вида парень, тезка знаменитого Рюуги Хидеки, который как-то странно смотрел на него в первый день экзаменов, да и теперь, кажется, пытался просверлить дыру у него в затылке. Лайт уже думал поинтересоваться у странного парня, что ему, собственно, от него нужно, когда субъект заговорил сам.

— Ты — Лайт Ягами, сын Соитиро Ягами?

При упоминании дражайшего папочки Лайт поморщился, но ответил:

— Вроде того.

— Я слышал, что ты хочешь стать детективом, и что с твоей помощью даже было раскрыто несколько дел. А сейчас ты интересуешься делом Киры.

Лайт мрачно подумал, что пока в полиции работает отец, дорога туда ему заказана, но не стал прерывать однокурсника. Исключительно потому что тот сказал два волшебных слова: «дело Киры».

— Я верю в твое чувство справедливости и твои способности, поэтому, если ты пообещаешь никому ничего не говорить, я сообщу тебе важную информацию по этому делу.

Лайт прикрыл все-таки прорвавшийся зевок рукавом и ответствовал:

— Обещаю. Говори.

— Я — L.

Первой мыслью Лайта было что-то вроде «Твою мать! Где я прокололся?!».

Второй, успокаивающей, было «Раз он мне открылся, у него на меня ничего нет».

Третьей было сказать что-нибудь наподобие «Я твой фанат и восхищаюсь твоей работой», но вместо этого с языка почему-то сорвалось другое:

— Денег у тебя, наверное… — завистливый вздох, — выше крыши.

Переезд на съемную квартиру вылетел Лайту в копеечку. У него, конечно, были накоплены некоторые средства (потому что последние несколько недель он только и делал что работал), но новую жилплощадь пришлось обставлять самостоятельно, на что и были спущены все кровно заработанные (и вытянутые у иностранцев) йены. И это при том, что часть мебели он, подключив к делу бывших одноклассников, умыкнул со свалки…

В итоге, на данный момент Лайту не хватало денег на аванс за следующий месяц, и это было очень печально.

L в общих чертах был в курсе, почему основной подозреваемый так грустно вздыхает, и потому, подняв в усмешке уголок губ, проницательно поинтересовался:

— Что, больная тема?

Они сели на места — L поджал под себя ноги, как лягушка, и Лайт устало выдохнул:

— Ты себе не представляешь. Я несколько недель пахал на четырех работах, теперь из-за учебы мне придется бросить как минимум две, а если совсем прижмет, то я вообще останусь на одном фрилансе… Причем мне по любому придется тратиться на вечернюю няню для… стоп, куда делся этот сопляк?..

***

В первый учебный день Лайт сидел на корточках перед Кано и, завязывая ему распутавшиеся шнурки, строго напутствовал:

— Запомни: нужно вести себя как можно тише, иначе нас обоих выгонят. А если меня выгонят из университета, то Плей Стейшн ты не полу…

Лайт оборвал себя на полуслове, потому что в этот момент ему что-то упало на глаза, закрывая обзор. Он стянул с головы пижонскую шляпу с узкими полями и удивленно оглянулся. Кто бы сомневался — над ним возвышался L.

— Привет, Рюуга. — Лайт выпрямился и заинтересованно вскинул брови, вертя шляпу в пальцах. — Это что?

— Еще один способ добычи денег. — L забрал шляпу у Лайта и с каменным лицом вытянул руку, так что шляпа оказалась прямо под носом у проходившей мимо девушки. — Пожертвуйте тысячу йен для детского дома имени Акиры Куросавы!

Девушка не оценила юмора и оттолкнула руку.

— Пошел к черту, придурок, я видела на какой машине ты разъезжаешь!

— Но это не для меня!.. — сказал он вслед девушке, а потом повертел шляпу в руке. — Странно, раньше у меня лучше получалось. — С этими словами он примостил шляпу Лайту на лоб. — Дарю, пусть будет твоим талисманом. Кстати, тебе идет.

Лайт недоверчиво фыркнул и подошел к зеркалу. Как ни странно, L не врал, шляпа действительно хорошо на нем смотрелась и даже нормально сочеталась с его повседневным стилем: джинсы, рубашка, аккуратные, не слишком приметные кеды, сумка под ноутбук…

— Братик Лайт, оставь! — Лайт опустил взгляд на улыбающегося Кано. — Ты как музыкант-гангстер!

— Ну, раз уж даже ты в восторге… — Лайт улыбнулся и по-пижонски сдвинул шляпу чуть набок.

***

Ближе к концу первого учебного дня Лайт понял, что в его группе творится что-то странное. Нет, он, конечно, ожидал, что на них с Кано будут оглядываться первое время, но его не покидало чувство, что что-то пошло не так, как он планировал. Кано послушно называл его братиком, и кроме L об истинном положении вещей никто не знал…

Загадка разрешилась после последней пары, когда к Лайту подошла целая делегация, возглавляемая обворожительной Такадой Киёми.

— Ягами-кун, — ласково обратилась к нему Такада. — Мы знаем о твоей ситуации…

«Откуда, блин?!»

— …И мы скинулись всей группой…

Впоследствии Лайт думал, что в этот момент у него глаза по пропорциям относительно лица наверняка были примерно как у персонажей в манге «Сейлор Мун».

— … от всех нас с искренними…

Лайт принял пухлый конверт забитый мелкими купюрами и с выражением абсолютного шока на лице, заикаясь, поблагодарил:

— С-спасибо, ребята, спасибо огромное, но как вы… секунду. — Лайт опасно сузил глаза, встал из-за парты и громогласно, хорошо поставленным голосом гида позвал: — Рюуга!

Детектив, устроившийся за третьим рядом парт, обернулся, и когда Лайт увидел его довольный, издевательский взгляд, у него отпали последние сомнения в том, чьи руки, а точнее язык, были всему причиной.

— Что ты им наплел?

L начал перечислять, картинно загибая пальцы:

— Что твою бывшую убил Кира, и ты стал отцом-одиночкой; что твой отец выгнал тебя из дома, когда об этом узнал…

— Я сам ушел!

— Неважно, я говорил с твоим отцом на эту тему и примерно представляю, что за обстановка была у вас дома, пока ты не съехал… — Он загнул третий палец. — Еще что у тебя из-за университета начались проблемы с работой, что на аванс за квартиру на следующий месяц тебе не хватает, и что ты давно обещаешь, но так и не можешь купить бедному ребенку Плей Стейшн-3…

В этот момент Кано подал голос со своего места и назидательно сказал, очень похоже копируя Лайта:

— Плей Стейшн — плохое слово, говори «розовый пони»!

Откуда-то уже слышалось тихое хихиканье. Лайт неотвратимо краснел.

— Так как, я ничего не упустил? — невинно поинтересовался L.

Лайт видел, что выхода действительно не было, если только уж совсем нагло не соврать, так что он устало опустился на скамью.

Ситуацию разрядил Сано Сейдзи, бабник, гитарист и раздолбай, явно попавший в Тодай только благодаря крупным пожертвованиям своих родителей-магнатов в фонд университета. Он по-свойски хлопнул Лайта по спине и весело выдал:

— Что, Ягами, трудно быть альфа-самцом, когда ты нищеброд?

И что на это скажешь?..

***

— Знаешь, кто ты после этого? — спросил Лайт у детектива, усаживая Кано на свой служебный мопед.

— М?

— Позорная баба.

L ехидно улыбнулся. Видимо, он нечасто это делал, потому что такое выражение на его лице смотрелось дико.

— Да-да, Лайт-кун, можешь не благодарить. Кстати, тебе тут передали… — Он двумя пальцами поднял пакет, в котором обнаружился одноразовый контейнер с паровыми пельмешками. — Еще там были пончики, но я их уже употребил.

Лайт с открытым ртом наблюдал, как L скрывается в лимузине, а затем с остервенением сунул пакет в багажник и завел мотор.

— Держись крепче, — бросил он через плечо и сквозь зубы прорычал: — Я убью эту скотину.

***

Как бы Лайт ни хотел убить L, подаренная шляпа ему нравилась. Ее было очень удобно сдвигать на глаза, так чтобы солнце не слепило, и спать. В туристическом автобусе, когда они ссаживали клиентов и возвращались на стоянку, или на лекциях, например. Правда, теперь ему предстояло узнать, что Кано разрисовал его тест по римскому праву, пока Лайт преспокойно спал (а что делать, если он систематически писал работы в два раза быстрее остальных), но это были всего лишь детали.

И была у шляпы еще одна полезная функция, которую уже пытался продемонстрировать L. Сначала Лайту это казалось унизительным, но…

В пятницу, когда отменили семинар по философии, вся группа высыпала в сквер, прогуляться, и Лайт с Кано, так уж получилось, оказался неподалеку от Сейдзи, который как раз расчехлял гитару с целью что-нибудь «жахнуть».

L, который, как подозревал Лайт, пытался поймать его на чем-нибудь, свойственном Кире, тоже был рядом и «развращал» Кано шоколадками.

— Знаешь, Лайт-кун, нам с тобой надо как-нибудь оккупировать теннисный корт.

Лайт посадил Кано слева от себя, чтобы детектив больше не мог сунуть мальчику под нос коробку со сладким, выдал сыну приставку и ответил:

— Не получится, я продал все ракетки, мячи и форму.

L удивленно поднял бровь.

— Ты так говоришь, будто на этом можно заработать.

— Да запросто, — самодовольно ответил Лайт. — Если подделать на них подпись Серены Уильямс и выставить на eBay в режиме аукциона…

— А ты, Ягами, оказывается, тот еще мерзавец.

Рядом Сейдзи, кажется, принял решение, и, наиграв смутно знакомую Лайту мелодию, зычно пропел:

— Fuck what I said…

…и его старая знакомая по фамилии Мацуяма зажала ему рот со словами:

— Сейдзи, какого черта, здесь же ребенок!

У Кано был красивый голос. И мальчик очень любил петь. Но в такие моменты Лайт проклинал его излишнюю предрасположенность к музыке.

Потому что он подхватил мотив далеко не невинной песни.

— It don’t mean shit now!

Сейдзи громко захохотал.

— А ребенок-то знает все слова! — И снова ударил по струнам. — Fuck the presents might as well throw ‘em out!

— Fuck all those kisses! — радостно продолжил мальчик.

— It didn’t mean jack!

— Fuck you, you whore, I don’t want you back!

Лайт, наконец, достаточно пришел в себя, чтобы взвыть:

— Кано! Это плохая песня!

Лайту предполагал, что у мальчика в запасе было еще много не слишком цензурных фраз помимо той, где упоминалась кочерга, но все же оптимистично надеялся, что обычно проявлявший чудеса скромности ребенок не будет «жечь» в общественных местах. Как оказалось, надеялся он совершенно напрасно, потому что на его возмущенный вопль Кано грустно вздохнул и молвил:

— Ну еб твою мать…

L уткнулся лицом в колени и, судя по трясущимся плечам, ржал. Мацуяме и Сейдзи тоже было очень весело. Лайт прикрыл глаза рукой и убитым тоном поинтересовался:

— Сано-кун, пожалуйста, скажи, что в твоем репертуаре есть более цензурные песни, пока вы вдвоем не утопили мою репутацию с концами.

Сейдзи, отсмеявшись, обратился к Кано:

— Скажи, малец, а тебе какие исполнители нравятся?

Кано долго не раздумывал.

— Битлз, АББА и Питбуль.

Мацуяма, истерически смеясь и икая, сползала на газон.

— Сыграй «Мне помогут друзья», — посоветовал L, вытирая слезы. — А то еще немного и Ягами удавится в туалете со стыда.

Сейдзи ударил по струнам, и они с Кано дружно затянули:

— What would you think if I sang out of tune, would you stand up and walk out on me?..

Когда вокруг начали собираться зрители, Лайт как раз печально пересчитывал мелочь в кошельке. Грустно вздохнув, он оглянулся на Кано, певшего от души и с чувством, но безбожно перевиравшего некоторые английские слова. А затем посмотрел на собравшуюся толпу зрителей.

L буквально видел по лицу Лайта, как у него в голове бьются на смерть гордыня и алчность. Судя по тому, что он начал что-то подсчитывать на пальцах, алчность одерживала верх. А когда горе-папаша снял шляпу, включился в припев и пошел «собирать дань», детектив записал второму смертному греху полную и безоговорочную победу.

========== Часть 4 ==========

Лайт прекрасно понимал, что на вечернюю няню ему средств не хватает, тем более что из-за несовпадения графиков ему пришлось уйти из службы доставки, где, бывало, перепадали вполне приличные чаевые. Поэтому, несмотря на все риски и нежелание посвящать мальчишку во что-либо связанное с его деятельностью по очистке мира от преступности, Лайту пришлось привести в действие опасный и непредсказуемый план под кодовым названием «Няшка».

В понедельник вечером, после ужина, Лайт усадил сына на диван и серьезно посмотрел ему в глаза.

— Кано. Сейчас я тебя кое с кем познакомлю. Он выглядит немного странно… как Джокер из Бэтмэна, только выше ростом.

Мальчик аж подпрыгнул в энтузиазме.

— Вау! Настоящий Джокер?

— Почти. — Лайтосторожно коснулся ладошки Кано обрывком листа из Тетради.

— Б-братик… он какой-то страшный…

Рюук весело оскалился:

— Можешь не пугаться, я не убиваю детей до шести лет.

Лайт закашлялся, подумав, что может не такая уж хорошая это была идея, с учетом специфического чувства юмора шинигами, но отступать было уже некуда.

— Кано, это Няшка. Няшка, Кано. И я очень надеюсь, что вы поладите, потому что иначе… — Лайт пугающе усмехнулся. — Ты, Кано, никогда не получишь розового пони, а ты, Няшка, больше не увидишь своих любимых яблок. Всем все ясно?

— Да…

Пока Лайт открывал ноутбук (ему предстояло взламывать одну программу под заказ), мальчик тихо, с отчетливым недоверием разглядывал Рюука.

— Партию в Марио Гольф?

Кано сразу же оживился. Даже чудовище не может быть злым, если оно играет в Марио Гольф!

— Давай! — Мальчик оглянулся на Лайта. — Братик, ты не будешь с нами играть?

Лайт вздохнул.

— Нет, Кано.

— А чем ты занимаешься?

Задумчиво взглянув на загружающиеся читерские программки, Лайт сообщил:

— Это, Кано, называется «разгружать вагоны».

***

Во вторник, на семинаре по римскому праву, Лайт, с удобством расположившись на самом дальнем от преподавателя ряду парт, в очередной раз нагло отсыпался. Великий детектив сидел на том же ряду и внаглую трескал пончики, мысленно отшлифовывая план предстоящего разговора с Лайтом, в ходе которого подозреваемый должен был либо доказать, что он невинен как дитя, либо потешить самолюбие L и чем-нибудь себя выдать.

Кано спокойно сидел между ними и рисовал в альбоме акулу из недавно просмотренного мультика.

Ничто не предвещало беды.

Хино-сенсей опустила на первую парту стопку тестов со словами «Можете разбирать», а затем, дождавшись, пока все бумажки дойдут до хозяев, со вздохом сказала:

— Как вы могли заметить, тесты получили не все, творения некоторых… уникумов с вашего курса мне хотелось бы прокомментировать отдельно.

Детектив подметил, что они с Лайтом как раз попали в число уникумов, но не стал его будить.

Преподавательница прокомментировала несколько работ девушек, имен которых L не помнил, а затем…

— У Рюуги работа прекрасная. Если бы не знала, сказала бы, что ее писал человек как минимум пару лет отработавший в юридической сфере, но… — Хино-сенсей неодобрительно посмотрела на детектива. — В задании, где следовало распределить статьи по способам казни сочинение «Почему бы нам не вернуть колесование в список современных видов высшей меры» было совершенно излишним. Как и комментарий относительно «кавайности» Калигулы.

По аудитории прокатилась волна тихих смешков, которые впрочем, быстро стихли. А Хино-сенсей тем временем едва ли не с умилением смотрела на последний тест.

— А теперь звезда нашего вечера, Ягами Лайт. Высший балл, безупречная работа, за одним небольшим исключением. За те восемь лет, что я здесь преподаю, я видела в тестах умопомрачительное количество ереси, попыток отшутиться и даже с десяток приглашений на свидание. Но голубых единорогов, признаюсь, мне еще не рисовали. — И она продемонстрировала аудитории единорога, нарисованного детской рукой прямо поверх выполненного теста.

В аудитории зазвучал полноценный смех, но Лайт только всхрапнул.

— И где же наш герой дня? — Хино-сенсей оглядела аудиторию и наконец нашла взглядом спящего Лайта. — Прекрасно, он еще и спит. Кто-нибудь пните Ягами!..

Но разбудить Лайта никто не успел.

У Кано была прекрасно развита интуиция, так что он сразу почувствовал, когда «запахло жареным». И успел незаметно пробраться к кафедре.

Он давно просек фишку, которую использовал Лайт. Во-первых, Кано нравился взрослым тетенькам. Во-вторых, при тетеньках следовало называть Лайта папой. В-третьих, при них следовало упоминать, что Кано очень хочет Плей Стейшн… то есть, розового пони.

Полный искреннего желания помочь Лайту, Кано решительно дернул «тетеньку» за рукав.

— Пожалуйста, не ругайте папу. Он очень устал. Он всю ночь разгружал вагоны, потому что хочет купить мне розового пони…

L кусал губы, тихо надеясь про себя, что кто-нибудь из аудитории успел это заснять. А еще гадал, что же на самом деле в словаре Лайта и Кано означает сочетание «разгружать вагоны».

Кано тем временем решил «добить» преподавательницу:

— Так вам понравился единорог? Я его для вас рисовал…

После этого преподавательница на пару секунд явно выпала из реальности.

— Конечно, понравился, прекрасный единорог… — Хино-сенсей откашлялась и оглядела аудиторию в поисках чего-то… или кого-то. — Рюуга! Я прекрасно знаю, что вы опять прячете пончики, не отпирайтесь. Угостите юное дарование.

***

— Ягами-кун.

Лайт резко вздрогнул и выпрямился. Аудитория уже практически опустела, только Кано складывал карандаши в свой рюкзачок. А рядом с Лайтом за партой сидела Хино-сенсей, которая странно смотрела на него, подперев голову ладонью.

Его явно поймали на том, что он спит на лекциях, и это было плохо.

— Ягами-кун, если не секрет… сколько вам лет?

Лайт удивленно моргнул. Это определенно был не тот вопрос, которого он ждал.

— Восемнадцать.

— Господи, какой кошмар, — покачала головой Хино-сенсей и встала из-за парты. — Если вам будет легче, можете не ходить ко мне на пары… Просто присылайте работы на почту…

«Вот это номер!»

Хино-сенсей кивнула Кано.

— До встречи, молодой человек.

— До свидания, Хино-сенсей! — радостно ответил мальчик, и Лайт понял, что он, видимо, что-то пропустил…

***

В кафетерии Лайт в очередной раз порадовался, что Кано только три года, и никто не удивляется наличию у ребенка воображаемых друзей.

— Няшка, ты хочешь пирожок? — спросил у Рюука добрый Кано.

— Какой? — немедленно спросил Рюук.

Лайт послал сидевшему напротив L усталый взгляд.

— Да, у него есть друг по кличке «Няшка».

Кано тем временем ткнул пальцем в меню.

— Пирожок с яблоками!

Лайт, предвидя реакцию Рюука, поперхнулся и веско оборвал «разговор с воображаемым другом».

— Кано, Няшка обойдется, мы не будем его угощать.

— Но почему?

— Ты видел, сколько здесь стоят пирожки?

Пока надувшийся Кано сосредоточенно уничтожал свой кусок торта, L придвинул к Лайту копии записок, оставленных преступниками.

— Если сортировать записки в этом порядке, получится осмысленная фраза: «L, учти, боги смерти любят яблоки»… видимо, Кира… — Лайт не успел договорить, потому что в беседу вклинился Кано.

— Неправда.

L с интересом подвинулся к мальчику, и Лайт похолодел. Не может быть, он ведь не говорил ему, что Рюук — Бог Смерти, откуда…

— Что неправда? — заинтересованно спросил детектив.

— В Бличе никто не любил яблоки. А Шинигами-саме из Соул Итера вообще не нужна еда.

На лице L отобразилось настолько искреннее, детское разочарование, что Лайт, не сдержавшись, тихо захихикал в кулак.

— Так что ты там говорил? — мрачно спросил L.

— Судя по всему, Кира просто над тобой издевается. Посылает бессмысленные записки в разнобой… Типичное поведение убийцы, который уверен, что его не поймают.

— В принципе ты прав, но ты не догадался, что существует четвертая…

Кано не слишком нравилось, что про него все забыли, тем более что тортик уже закончился, поэтому он хмуро спросил:

— А кто такой Кира?

Лайт послал L взгляд, говорящий «И ты еще в чем-то меня подозреваешь?» и бесстрастно ответил:

— Это Волдеморт. Он ходит по тюрьмам, набирает себе сторонников, а тех, кто не хочет ему служить, он расстреливает Авадой Кедаврой.

— Ух ты! — восторженно воскликнул Кано.

— …А полиция, чтобы не пугать общественность, называет его кодовой кличкой «Кира».

— Тебе прямая дорога в разведку, отдел дезинформации, — ехидно прокомментировал L со своего места.

***

Когда Лайту и L одновременно позвонили с новостью о том, что шеф Ягами оказался в больнице с сердечным приступом, Лайт не знал, как реагировать: он разрывался между паникой («О, Боже, папа!») и злорадством («Так тебе и надо, старая сволочь»).

В тот день его «хорошая половина» одержала верх, так что он запрыгнул в лимузин L и вместе с ним поехал в больницу. Оставив Кано в машине с его любимой приставкой, они с L вместе поднялись на пятый этаж… и вместо того чтобы сразу зайти в палату, Лайт поймал за локоть как раз выходившую оттуда медсестру.

— Господин Ягами в сознании?

Девушка кивнула и поинтересовалась:

— А вы ему кем приходитесь?

— Я его сын. Так с ним все будет в порядке?

Медсестра странно на него посмотрела: видимо, думала, зачем он спрашивает ее, если можно поговорить с самим пациентом.

— Да, обычный сердечный приступ — видимо, сказалось переутомление.

Лайт выпустил медсестру и подождал, пока она скрылась за поворотом. Потом он повернулся в сторону в сторону лестницы со словами:

— Ну и отлично.

…и почувствовал, как один мерзкий лохматый тип схватил его за шиворот.

— Ягами, тебе сколько лет? Пять? — ласково спросил L и, все так же придерживая его за ворот, чтобы не сбежал, потащил к палате.

— Если что, я все еще с ним не разговариваю! — рассерженно прошипел Лайт, выкручиваясь из захвата и поправляя воротник.

Когда детектив выжидательно на него посмотрел с явным выражением «что, слабо?» на худом лице, Лайт расправил плечи, снял шляпу и открыл дверь в палату.

***

После неудачных попыток заставить сына вернуться в семью («Возвращайся, мы так соскучились!» — «Спасибо, мама, мне и так хорошо»), госпожа Ягами ушла, и Соитиро смог наконец поинтересоваться, не снизились ли у L подозрения относительно Лайта.

— Так значит, ты действительно L. Да ты камикадзе, приятель, — хмыкнул Лайт.

— Почему это? — заинтересовался L.

— Кира контролирует действия своих жертв. Где гарантия, что он не может контролировать людей, не зная их имени? А теперь представь: выходишь ты на контакт с Кирой, а он тебя тут же берет под контроль. И ты радостно сливаешь ему все что знаешь, в том числе свое настоящее имя, а потом он тебя убивает.

Детектив прикусил ноготь на большом пальце.

— Какой интересный ход мыслей. Ягами-сан, вы не возражаете, если я включу вашего сына в команду?

— Если это поможет ему снять с себя подозрения — я только за.

— Зато я против, — сообщил Лайт, вертя шляпу в пальцах. — Дело Киры — это конечно очень интересно… Но работать за бесплатно для меня — непозволительная роскошь. Да и времени у меня на это нет.

Соитиро посмотрел на него с чем-то похожим на одобрение во взгляде.

— А ты изменился.

— Приходится вертеться, — усмехнулся Лайт в ответ.

Детектив тем временем переводил взгляд с Лайта на Соитиро и обратно с крайне недовольным видом.

— Вы ломаете мне всю стратегию.

— Это твои проблемы, — цинично ответил Лайт, а затем задумчиво произнес: — Вот если бы ты приобрел на мое имя мотороллер, у меня, возможно, и появилось бы время на то, чтобы помочь тебе с расследованием. А то все эти пробки…

— Лайт!

— Ну а что, пап? Ты же видел, на чем Рюуга ездит, наверняка для него затраты на мотороллер для ценного сотрудника — это так, пустячок…

L одарил его долгим изучающим взглядом.

— Ягами, я тобой восхищаюсь. Ни одна женщина не пыталась разводить меня настолько же непринужденно и нагло, как это сейчас делаешь ты.

В ответ на это оскорбительное замечание Лайт не стал бить «величайшего детектива в мире» в челюсть, как обязательно поступил бы еще пару месяцев назад. Вместо этого он очаровательно улыбнулся, кокетливо хлопнул ресницами и послал L воздушный поцелуй.

То, что Ягами Соитиро не заработал второй приступ за вечер, можно было считать чудом.

***

Когда на следующий день Лайт прикатил в университет на новеньком мотороллере, девочки-однокурсницы сначала попищали, попросили «как-нибудь прокатить», Лайт даже почувствовал, что поднялся с социального дна… А потом к нему подошла очаровательная «Мисс Университет», отвела в сторонку и, проницательно глядя на него, поинтересовалась:

— Ягами-кун, это ведь не служебный транспорт?

— Нет, это мой, — ответил Лайт, нахмурившись — слишком аккуратно Такада с ним говорила.

— Скажи, только честно. Ты что, завел себе папика?

Сначала Лайт задохнулся от возмущения и даже не мог ничего сказать. Когда у него наконец-то получилось вдохнуть, он сорвавшимся на фальцет голосом вопросил:

— Чего?! — Он огляделся и склонился к ней поближе, чтобы их не слышали. — Знаешь, я, конечно, нуждающийся, но не настолько, чтобы подставлять свои «вторые девяносто» какому-нибудь извращенцу!

Судя по взгляду Такады, он ее не слишком убедил. Глубоко вздохнув, Лайт положил ей руку на плечо.

— Я тебе все расскажу, но обещай никому не говорить.

Такада серьезно кивнула.

— Мотороллер я получил от L…

— Ты спишь с L?!

— Твою мать, Таки, конечно нет! — Лайт возвел очи к небу и поблагодарил провидение за то, что так вовремя установил нейтралитет в отношениях с отцом и смог на пару дней закинуть Кано на попечение к Сатико, потому что ему совершенно не хотелось объяснять ребенку значение слова «папик». — L предложил мне присоединиться к расследованию дела Киры, а я сказал, что за бесплатно работать не собираюсь, и что у меня «времени нет». Тогда он решил убить одним выстрелом двух зайцев. — Лайт кивнул в сторону мотороллера.

— Звучит слишком неправдоподобно, чтобы быть ложью, — улыбнулась Такада.

***

— А ведь я мог бы пустить слух, что ты теперь работаешь проституткой, — задумчиво протянул L, целенаправленно игнорируя профессора философии. — Но я этого не делаю. Цени мое благородство, Ягами.

У Лайта в пальцах треснул карандаш, но он быстро взял в себя в руки — прелесть, как люди меняются.

— И правильно. Потому что если бы ты это сделал, я бы тебя убил.

L лизнул чупа-чупс и мило улыбнулся:

— Это чистосердечное признание, Кира-кун?

— Это обещание, Сволочь-Лохматая-кун. Если ты пустишь подобный слух, я придушу тебя. Голыми руками.

***

Когда по Сакура-ТВ начали крутить сообщение от фальшивого Киры, Лайт как раз зашел домой, забрать Кано, и вполне предсказуемо остался выпить чаю с сестрой.

Подумав, что надо бы свести этого неумелого подражателя, потратившегося на глаза шинигами, c L, Лайт протянул:

— Как-то это непохоже на Киру.

Саю удивленно посмотрела на него.

— Почему ты так думаешь?

Но не успел Лайт ответить, как с дивана подал голос Кано:

— Этот Волдеморт совсем обнаглел! Братик, почему Гарри Поттер его не остановит?

Саю хрюкнула в кулак.

— Ты сказал ему, что Кира — это Волдеморт? Ну ты даешь.

Лайт заговорчески подмигнул сестре и ответил:

— Не знаю, Кано. Помнишь моего однокурсника Рюугу? На самом деле он и есть Гарри Поттер. Можешь спросить его при встрече, почему он все никак не может убить Волдеморта. Хотя мне лично кажется, что он просто трусит.

Кано слушал его с открытым ртом.

— А где его шрам?

— У него же волосы лоб закрывают. К тому же, он может его маскировать, он ведь не хочет, чтобы его узнали.

— А очки?!

Лайт все тем же серьезным тоном ответил:

— Маскировка, Кано. У него линзы.

— Значит, у него где-то есть волшебная палочка! И настоящая сова!!

Саю тем временем тихо сползала под стол от смеха.

— Братишка, это, конечно, твое дело, но что такого тебе сделал этот однокурсник, что ты подкладываешь ему такую свинью?

Лайт загадочно улыбнулся и медленно отпил кофе из своей любимой кружки, избавляя себя от необходимости отвечать. Кано тем временем продолжал удивляться.

— Надо же, Гарри Поттер! Я думал, что Рюуга-сан — злой Улькиорра из Блича, а он, оказывается, добрый волшебник!

Лайт закашлялся, пытаясь скрыть смех. А ведь правда, что-то общее у L с печальным арранкаром из любимого сериала Кано определенно было.

— Я думаю, это он и есть. Подрабатывает у Айзена во внеурочное время.

— Но почему? Он ведь добрый, как он может работать на злого капитана Айзена?

Не обращая внимания на икающую от хохота сестру, Лайт назидательно поднял палец:

— Гарри Поттеру тоже нужно кушать! Добрым волшебникам так мало платят, а у Айзена в эспаде и зарплата нормальная, и печеньки бесплатно выдают… — на этом месте Лайт даже начал завидовать им же выдуманной тайной жизни L.

На мордашке Кано появилось комично-решительное выражение.

— Братик, Саю, давайте напечем Рюуге-сану печенек! Может, тогда ему не нужно будет работать на капитана Айзена…

***

«Легок на помине», — подумал Лайт, глядя на определившийся на дисплее номер, пока Кано и Саю упаковывали совместно сотворенные печеньки для «Гарри Поттера».

— Да? Могу, но с Кано, мне не с кем его оставить. Хорошо, договорились. — Лайт хлопнул крышкой телефона и обратился к перемазанным мукой «кулинарам». — Приведите себя в порядок, Джейми Оливеры. Мы с тобой, Кано, поедем мотороллер отрабатывать.

========== Часть 5 ==========

Великий L уже понял, что его основной подозреваемый — немного сумасшедший, с небольшой манией по части финансов. Еще он думал, что видел в этой жизни все и разучился удивляться.

Как же он ошибался…

То, что Ягами Кано долго и упорно искал в штабе расследования сову, L сначала списал на бурную фантазию ребенка.

То, что все тот же ребенок подарил ему домашние печенюшки со словами «возвращайся на сторону света, мы будем тебя кормить», начало навевать определенные подозрения.

Но когда Лайт вместо того, чтобы идти с Мацудой в Аояму, искать Второго Киру, умотал в неизвестном направлении, бормоча «Пятьсот тысяч йен! Пятьсот тысяч йен!», и оставшийся в штабе Кано стал отвечать на все вопросы одной и той же фразой, у L отпали все сомнения относительно того, откуда у ребенка брались разнообразнейшие дикие идеи.

— Кано, ты знаешь, чем занимается твой папа в свободное от университета время?

— Ветка сакуры легла на грудь, и птица полетела к вершине Фудзиямы.

— Это Лайт надоумил тебя так отвечать на мои вопросы? Почему?

— Ветка сакуры легла на грудь, и птица полетела к вершине Фудзиямы.

— Хм. Хочешь чизкейка?

— Ветка сакуры легла на грудь, и птица полетела к вершине Фудзиямы!! — чуть не плача, упорно повторял Кано.

Моги и Ватари молча наблюдали за неконструктивным общением. Айзава, как ни странно, тоже ничего не говорил по поводу провальных попыток допроса, но его ехидная-ехидная улыбка говорила все за него.

Вернувшийся в штаб ближе к вечеру Лайт застал в номере сцену, достойную театральных подмостков: зареванный Кано ел чизкейк прямо с большого блюда и молчал, а напротив него с траурной миной сидел аналогично тихий L и нервно грыз палец, глядя, как медленно уменьшается количество десерта на тарелке.

— Лайт-кун. Ты псих и тварь бесчувственная. Куда ты смылся вместо того, чтобы искать Киру?

Кано возмущенно подал голос:

— Это твой хозяин — псих! Когда ты уже уйдешь от злого капитана Айзена?

— Ага, значит, папочка явился, и время сакуры закончилось?

Лайт присел рядом с Кано и назидательно поднял палец:

— Нехрен было лезть к ребенку со своими дурацкими вопросами.

— Так где ты был?

Лайт мечтательно, с ноткой невыразимого довольства улыбнулся, и L дико захотелось дать ему в глаз.

— Пятьсот тысяч йен, Рюузаки!.. — Лайт обнял свою сумку: видимо, названная сумма была уже там. — Я снимался в рекламе линии парфюма от Диор.

L закрыл лицо ладонью, мысленно проклиная тот день, когда решил, что выйти на прямой контакт с подозреваемым — это хорошая идея.

***

Миса пришла на студию расстроенной. Кира так и не появился в Аояме: она даже обошла весь Note Blue, но так и не нашла человека с отсутствующим сроком жизни. И Рем сказала, что Рюука там и в помине не было…

С Кирой что-то случилось? Он ведь согласился на встречу. Или он передумал? Миса тянула остатки кофе из пластикового стаканчика через трубочку, грустно вздыхая.

Может быть, от лица Киры к ней обращался L? Выманил в Аояму в надежде поймать, а Кира только наблюдал за всем этим со стороны?

Что ж, стоит успокоиться: ей еще работать, а кому нужна фотомодель с выражением вселенской скорби на лице?

Фотограф, редактор и еще две модели стояли у монитора и что-то просматривали.

— Привет! На что любуетесь? — с профессиональной ослепительной улыбкой спросила Миса.

Редактор, оккупировавший офисное кресло за компьютером, обернулся.

— У нас вчера фотосет для Диор снимали, глянь!

У красивого полураздетого парня, который дурачился на камеру (изображал то Майкла Джексона, то Элвиса Пресли), отсутствовал срок жизни.

Кира не пришел на встречу, потому что у него были съемки. Да быть этого не может.

Редактор тем временем рассказывал:

— Ты прикинь, как парню повезло. Помнишь, у нас пару дней назад ПО на всех машинах слетело? Он нам все восстанавливал. Забавный чувак, трудоголик. Я так понял, он еще гидом подрабатывает… байки травил про иностранцев, половину девочек очаровал, пока все сделал. А у нас тогда в офисе был представитель Диора. Что-то он с нашим Рюичи не захотел работать, не помню почему, но сам факт: до съемок осталось всего ничего, а модели для рекламы у него не было. И тут он выходит, видит, как это чудо в перьях делает лунную дорожку по направлению к выходу, и все! «Молодой человек, вы нам подходите!»

Миса с горящими глазами и улыбкой, которая превратилась из профессиональной в искреннюю, положила ему руку на плечо.

— Горо. Мне срочно нужны координаты этого молодого человека.

***

Саю с интересом осматривалась в небольшой квартире Лайта.

— Да ты отлично устроился, братишка.

— Стараюсь, — довольно ответствовал Лайт, забрасывая сумку с ноутбуком на диван. — Когда въезжал, здесь вообще голые стены были.

Кано, решив изобразить хозяина, дернул Саю за руку.

— Саю, хочешь пиццу?

— А то! — Девочка оглянулась на брата. — Замороженная пицца и чипсы. Какой милый холостяцкий набор.

Кано побежал к небольшому холодильнику, доставать пиццу, пока Лайт привычно и лениво ставил чайник.

— Сытно и недорого, — ухмыльнулся он, жестом предлагая Саю сесть. — Кстати, как там жильцы?

Саю разулыбалась: горячие парни из латинской Америки ей очень нравились, не то что Ягами-старшему.

— Родриго сейчас только ночевать приходит, а вот Хорхе прелестно ухаживает за мамой. На прошлой неделе он подарил ей цветы. — Саю даже жмурилась от удовольствия: ситуация ее явно забавляла. — Мама радуется, что на нее все еще обращают внимание красивые мужчины, а вот отца это дико бесит. Он даже стал чаще дома появляться, вчера сережки новые ей преподнес…

Ровно в тот момент, когда Лайт начал резать горячую пиццу на ровные треугольники, в домофон позвонили.

— Ты кого-то ждешь? — вскинула брови Саю.

— Нет.

Лайт хмурился. У него было какое-то дурное предчувствие относительно позднего визитера. Отложив нож, он вышел в небольшую прихожую и снял трубку.

— Да?

— Ягами-сан? Я хотела вернуть вам тетрадь, которую вы забыли в университете.

«Тетрадь?! Второй Кира? Как она меня нашла?»

Лайт нажал на кнопку, открывая дверь в подъезд.

Нужно было не дать Второму Кире увидеть Саю и Кано. Лайту совсем не хотелось, чтобы этой дамочки была возможность взять его родственников в заложники.

Что делать?

Не дать Второму Кире войти? Нет, светить Тетрадью в подъезде не стоило, а у нее она явно с собой.

Значит, надо спровадить Саю вместе с Кано окольным путем, чтобы они со Вторым Кирой гарантированно не пересеклись.

Лайт глубоко вдохнул, настраиваясь на нужную волну, а затем, придав лицу взволнованное выражение, вылетел из прихожей и подскочил к столу.

— Саю! Они нашли меня! Вам с Кано срочно нужно мотать отсюда!

Саю испуганно откинулась назад.

— Кто нашел? Лайт, что случилось?

— Нет времени объяснять! — Лайт сунул Саю в ладонь крупную купюру и стащил Кано со стула. — Возьми такси и быстро езжай домой. Спуститесь по пожарной лестнице, в подъезд вылезете через пустую квартиру на третьем этаже. Быстрее, или вас возьмут в заложники!

— Но как же ты?..

— Со мной все будет нормально, главное, чтобы вы не засветились, иначе на меня попытаются давить через вас. Квартира на третьем этаже, запомнила? — Лайт в две секунды завязал шнурки на ботинках напуганного, тихого Кано, чтобы мальчик не возился слишком долго, и открыл окно. — Идите, быстро! И ни слова отцу!

Саю с круглыми глазами вылезла на пожарную лестницу и приняла Кано с рук на руки через подоконник.

— Позвони сразу же, как сможешь.

— Спускайся, быстро!

Когда черноволосая макушка Саю исчезла из поля зрения, Лайт закрыл окно, задвинул шторы и облегченно выдохнул.

Раздался стук в дверь.

Лайт тихо подлетел к столу и убрал тарелки Кано и Саю в сервант. Чай отправился в раковину, чашки — на полку. Вот, теперь можно принимать гостей. Лайт выдохнул и пошел открывать дверь.

«Как хорошо, что я спровадил Кано», — подумал он, оглядывая гостью, одетую в откровенное коротенькое платьице и ажурные чулки.

— Добрый ве…

— Заходи, — оборвал ее Лайт, оглядывая коридор.

Девушка кивнула, радостно тряхнув светлыми хвостиками, и ужом скользнула в квартиру.

Они прошли в гостиную, и Лайт продолжил нарезать оставленную на столе пиццу. При этом он смотрел на девушку так, словно на месте пиццы должна была быть она.

Рюук за плечом хихикал и неимоверно его этим раздражал.

— Как ты меня нашла?

— Значит, у тебя действительно нет глаз, — подняла брови девушка. — Я могу видеть имя и срок жизни всех людей, но у владельцев Тетради срок жизни не отображается.

Лайт недовольно оглянулся на Рюука.

— А что, я этого не знал.

Бесполезный же Бог Смерти ему попался…

— Но где ты меня видела? Я не ездил в Аояму.

Девушка разулыбалась так, что Чеширский кот удавился бы от зависти.

— Видишь ли, я моделью работаю. — Лайт уже все понял и мученически застонал, прикрыв глаза ладонью. — И да, сегодня я видела твои фото для Диор. Кстати, неплохо для дилетанта.

— Елки-палки, так тупо проколоться, и все из-за чертовых пятисот тысяч!

Девушка с округлившимися глазами подалась вперед.

— Сколько тебе заплатили?.. Вау. Серьезно. Вау! — Она откашлялась и протянула ему руку. — Амане Миса.

Лайту ничего не оставалось, кроме как ответить на рукопожатие.

========== Часть 6 ==========

Некоторые люди, вспыхнув энтузиазмом, как бенгальский огонь, остановиться уже не могут. Миса знала за собой этот косяк. Но что она могла с собой поделать? Кира оказался не только рыцарем в сияющих (свежей кровищей нелюдей) доспехах (а Миса восхищалась им ещё когда представляла его лысеющим прокурором средних лет), но и юным фотогеничным красавчиком. Фотосессия Диор, опять же…

Окей, да, Лайт сказал ей, что за ним следят, и что у него работы столько, что он зашивается, и что даже если бы встречаться им было не опасно, хрен бы у него получилось выкроить свободное окно, чтобы посидеть с ней в кафе, в ближайшие месяца три. Но это было все равно что понюхать торт и не съесть его, Миса не могла устоять. К тому же, она могла увидеть тех, кто следит за Лайтом, даже L, и убить их!

Так что. Ну да. Она не очень-то Лайта слушалась по части «ой, нет, нам лучше не видеться».

Один раз Миса подловила его по дороге с работы, и Лайт, мрачно потерев виски, позвонил кому-то, сказал, что опоздает, и отвел ее в шумный семейный ресторанчик, от души отчихвостив ее по дороге за безответственность. Ну прости, зая!

Миса изображала (неискреннее) раскаяние, легонько царапала ноготками его ладонь, водила своей миниатюрной стопой в аккуратной кукольной туфельке по его ноге под столом — она знала, как воздействовать на мужчин, чтобы они прощали ей все, несмотря на то, что большую часть времени предпочитала отталкивать потенциальных назойливых ухажеров образом готик-лоли (японские панкессы хой!). И Лайт даже поддавался сначала, у него исчез этот беспокойный прищур трудоголика… но потом почему-то только помрачнел еще больше, и попросил так не делать. Домогались его раньше, что ли?..

Так что в следующий раз Миса забежала к нему в университет в перерыве между съемками: Лайт был охренеть каким умным, так что учеба для него должна была быть лафой — может, он хоть там расслаблялся.

Миса отыскала пару студентов из его группы, спросила, где искать Ягами — ей любезно ответили, обозвав Лайта «альфа-самцом-нищебродом». Это было странно. Но потом она уже легко его нашла.

Лайт шел по аллее в компании странного лохматого чувака с жутким сколиозом, а еще рядом с ним весело бегал какой-то ребенок.

— Лайт! — окликнула она, чувствуя булькающую в груди радость. — Наконец-то я тебя нашла. У меня рядом съемки, так что я решила к тебе заскочить.

У Лайта комично расширились глаза, словно он хотел проораться в свою короткополую шляпу, но не мог. Лохмач, оказавшийся не то гайдзином, не то хафу с именем на латинице, судя по зрачкам и бледному виду, был нариком. Ну, раз Лайт с ним тусуется, то он либо умный, либо, что вероятнее, богатый. Ребенок тоже обернулся, и тут Миса смутно заподозрила какое-то свинство, потому что у него на лице оказалась маска Гая Фокса.

Подавив желание высказать Лайту свое «фи» за то, что он посчитал ее потенциальной убийцей невинных детей (Рем, кстати, упоминала, что Тетрадь на детях до шести лет не работает, и Миса вообще не хотела знать, откуда у шинигами эта информация, если, по ее же утверждению, большую часть правил Тетради Боги Смерти выясняли опытным путем), она присела на корточки, оправив свое мини, и дружелюбно улыбнулась. Детям дошкольного возраста очень нравились ее выкрашенные в золотистый блондин волосы и голубые линзы, а еще они частенько называли Мису принцессой, так что она тоже крайне доброжелательно к ним относилась.

— Привет, малыш! Я Миса.

— Здрасьте! — донеслось из-под маски. — Я Кано.

Миса краем глаза наблюдала за тем, как Лайт умирал внутри, и восторг от встречи все увереннее переходил в раздражение и обиду.

— А что это у тебя за маска?

— Я ношу маску Анонимуса как символ борьбы с импелиализмом! — решительно ответило дитя, и окей, охренеть, может, дело было не в том, что Лайт параноидальная свинота.

— Ты знаешь, что такое империализм? — изумленно проговорила Миса.

— Да! Это значит, что миллионы детей в Африке никогда не ели шоколада, потому что большие колпо… копрорации… — ребенок старательно подбирал слова, но тема была животрепещущей, и маленькое тельце тряслось от избытка чувств, — ебут всех раком и вообще плохие дяди!!!

— Кано! — взвыл Лайт. — «Ебать раком» — это плохие слова!

Лохматый нарик очень заметно забавлялся за счет Лайта, так что ребенок явно так «отжигал» уже не в первый раз.

— Впечатляющее красноречие, — слабо сказала Миса и поднялась, все еще пребывая в легком шоке. — Я пожертвую шоколадку в фонд твоей борьбы.

— Спасибо, тетя-Миса-сан! — важно кивнул мальчик.

— Амане Миса, очень приятно, — кивнула она гайдзину, получив в ответ, что его, будто бы, зовут Рюуга Хидеки, и, ладно, парня можно было понять с таким-то количеством «л» в имени, а затем Миса посмотрела на Лайта и вполголоса спросила: — Лайт, это что за бубуйня?

— Что такое бубуйня, братик Лайт? Может, хотя бы это не плохое слово? — повторил борец с империализмом.

— Поскольку ты опять явно хочешь удавиться в туалете со стыда, — гнусаво протянул «Рюуга», — оставь записочку поэпичнее, если все же решишься, и тогда я оплачу твои похороны.

И пока Миса продолжала удивляться словарному запасу и идеям дошкольника, а Лайт — оправдывался, Рюуга, как типичный нарик, спер у нее телефон, пусть даже и не затем, чтобы продать. Но узнала об этом Миса намного позже.

***

Папа-братик-Лайт куда-то пропал, а Кано остался у бабушки Сатико и Саю, которая вообще не тетя, потому что еще ходит в школу, а просто его, Кано, тетя.

Дни тянулись как тянучка в машине по производству тянучки. Посмотрев пятую ежедневную серию Блича, Кано посмотрел на бабушку Сатико и спросил:

— Братик Лайт тоже умер, как мама?

Кано было немного грустно. Он понимал, что братик Лайт придумывает интересные штуки, чтобы Кано ему не мешался, так все делали, но еще он таскал его на плечах, когда Кано просил, и всегда обнимал, если Кано очень пугался и расстраивался. Бабушка Сатико была очень хорошая, всегда его слушала и рассказывала сказки, и так вкусно, как у бабушки Сатико, Кано не ел никогда-никогда. Но если братик Лайт умер, то больше не сможет сыграть с Кано в приставку в воскресенье, и про скучных дядек, колеса и испанскую обувь на ночь читать не будет, и Кано будет по нему скучать.

— О, нет, дорогой, он не умер, что ты! — уверила его бабушка Сатико.

— Ага, он просто в тюрьме, — буркнула Саю.

Ну, из тюрьмы выходили, так что Кано немного ободрился. Дядя Тама вот тоже там когда-то сидел.

— Он что-то спиздил? — уточнил Кано и узнал, что «спиздить» — тоже плохое слово.

***

Когда Мисе и Лайту вернули их шмотки после заключения и отправили в смежные номера, мыться и переодеваться, L дернул Мацуду за рукав и тихо сказал:

— Мацуда, тащи попкорн.

Ватари как раз привез мелкого поганца, и детектив предвидел много веселья, потому что был уверен: ни фига Лайт не рассказал своей девушке, или коллеге, или кто она все же ему, что Ягами Кано — не его брат.

Мацуда, хоть и был обладателем впечатляюще низкого айкью, сразу все просек, и сказал, что это очень бестактно.

— Это весело, — ответил L.

— Тебя, Рюузаки, побьют когда-нибудь, — протянул Мацуда, глядя на него так, словно это L был имбецилом, и Мацуда его немного жалел. Детектив аж поперхнулся.

За попкорном, тем не менее, Мацуда сходил, и L в итоге ел его вместе с Айзавой, глядя на разворачивающийся спектакль.

И Лайт, и Миса вышли в основную комнату импровизированного штаба преступно красивые, ухоженные и причесанные, словно и не сидели два месяца в одиночных камерах, так что L захотел казнить их обоих чисто из принципа, и тут на Лайта налетел ураган Кано с воплем:

— Папа!

Видимо, бабушка называла Лайта при Кано только «твой папа», и ребенок привык.

Глаза Мисы расползлись на пол лица.

— В смысле, «папа»?!

L, не скрывая ухмылки, захрустел попкорном, с интересом наблюдая за происходящим. Айзава сбоку негромко сказал «хе-хе».

— Я сначала думал, что ты умер, как мама, и так обрадовался, когда Саю сказала, что ты в тюрьме! — радостно и громко говорил Кано, обнимая Лайта за ноги, и запрокинув голову вверх.

— Э-эм… — Лайт растерял все слова и беспомощно оглядывался. На помощь ему никто не рвался.

— Так это тебе было… О, Господи, — Миса прикрыла рот рукой. — Тебя что, изнасиловали? Пожалуйста, прости, что лезла к тебе, я не знала, я больше не буду! Ее хоть судили?

Лайт схватился за голову, кинул затравленный взгляд на L из-под челки и негромко проговорил:

— Рюузаки, можно мне обратно в камеру, пожалуйста?

***

Лайт в душе не представлял, что с ним в последние полгода было не так, а с ним определенно было что-то не так. Он подозревал, что побывал под контролем у Киры без летального исхода, потому что какие-то воспоминания были смазанными, где-то он не видел логики. И он точно помнил, что рассказал Кано про голодающих детей в Африке, чтобы заставить его носить маску на улице, потому что не хотел, чтобы Миса видела его лицо, будто она была Вторым Кирой.

Но еще более странным ему казалось собственное поведение. Да, он свалил из дома и работал на нескольких работах, чтобы обеспечить себе спокойное существование без ругани с отцом и благополучие Кано. Но при этом его не покидало ощущение, что он относился к ребенку как к мелкому, досадному препятствию на пути к некой цели. Он занимал мальчика чем-то, чтобы тот не мешался, и это сильно напоминало преступное пренебрежение ребенком, что противоречило всему, что сам Лайт считал правильным.

Когда-то он с сестрой в порядке общего бреда разговаривал на тему будущего и семьи, и если Саю знала, что никогда не будет готова покупать Киндер-сюрприз и отдавать его кому-то еще, то на свой счет у Лайта была теория, что с одной стороны, он будет любить своих детей, и тискать как щеночков, но с другой стороны, с его нелюбовью к нытью, он с той же частотой мог в будущем посылать их на хер. («Папа, у меня в спине застрял топор, я истекаю кровью!» — «Не ной, будь мужиком!») Ну, сказала Саю, они будут ко всему привычные, если пройдут естественный отбор. Лайт тогда ехидно порадовался, что сестренка наконец-то выучила хоть что-то по биологии, за что получил по голове плюшевым стегозавром.

«Посмотри мультики, Кано» — не было правильным.

«Поиграй в Марио-карт, Кано, только сиди тихо, я занят» — не было тем, чем можно гордиться.

«Ешь что хочешь, только не мешай работать» — было позорищем.

Лайт решительно не понимал сам себя, и твердо решил, что в жизни пора что-то менять — все равно дело Киры оказалось в фактическом тупике, и Рюузаки изображал из себя гусеницу.

Кано от перемен был не в восторге, потому что его вдруг заставили есть полезную еду, и Лайту пришлось изворачиваться и придумывать притчу о «дяде Будде», что желания порождают страдания, и что если у Кано болит живот, то это от страсти к конфетам.

Но потом ребенок понял, что с ним теперь действительно общаются. Что-то рассказывают. Лайт с ним паззлы вместе собирал, чем начал вызывать у Рюузаки, который, видимо, рос без родителей, приступы желчи на фоне дикой зависти.

И вдруг оказалось, что мальчик не шизоид типа L, упоротый по игрушкам, а вполне нормальный ребенок, и радуется не только мармеладкам, просто с ним до этого никто не общался нормально. Кроме бабушки Сатико, и на этой мысли Лайт особенно захотел дать себе пинка.

Миса, кстати, оказалась вполне нормальной девахой: Лайт, конечно, сказал ей, что не был жертвой насилия, у него просто из-за самого факта, что результат его первого неловкого секса рядом бегает, от мыслей об отношениях нервный тик начинался, но она в ответ сказала, что интим в четырнадцать — это офигеть как рано и вполне может быть травматично, уж ей ли не знать, и что если Лайт захочет поговорить, она выслушает.

Ну. Стало понятно, с чего клюшка панкует: при работе моделью рядиться в готик-лоли и отпугивать этим мужскую аудиторию было крайне рисково для карьеры. Изливать ей душу Лайт все равно не стал, но предложение оценил.

Кано она считала прикольным ребенком еще после перлов про империализм и давала шататься по штабу в своих боа, шелковых платках, повязанных на манер плаща, и очках со стразиками, а мальчик ей восхищался из-за несколько мультяшной внешности и заявлял, что Миса сбежала из диснеевского мультика. Миса на это говорила, что она Спящая Красавица, и веретеном укололась специально, чтобы просто поспать (у нее как раз были съемки фильма, и она жесть как упахивалась: в отличие от главного героя, она еще и по четыре часа сидела в гримерке и у костюмеров, где ей крылья клеили).

Посмотрел Лайт на ее общение со своим ребенком, подумал, подумал еще. Припомнил всех своих поклонниц. И решил, что если у него когда-нибудь прекратится нервный тик на отношения, свидания и всякий там секс, то… надо брать.

Иронично, правда, получилось, потому что после того, как их выпустили из заключения, Миса будто бы перестала видеть в Лайте сексуальный объект от слова совсем.

Пока…

— Эй, L, кажется, я что-то нашел.

========== Часть 7 ==========

Грохни для меня L,сказал Ягами Лайт. Тебе же насрать на меня, ну что тебе стоит, уговаривал Ягами Лайт. Я же не смогу встречаться с Мисой, пока он за мной следит, а пока я с ней не встречаюсь, ей грустно, аргументировал Ягами Лайт.

Рем искренне считала зазнобу своего человечка говорящей гавной в цветной обертке, так что единственной причиной, почему она не хотела убивать недруга Ягами заключалась в том, что она была уверена: Миса погрустит, а потом себе кого-нибудь получше найдет.

Однако L оказался дерзким и умным засранцем, быстро арестовал Мису, и пришлось импровизировать — и спасибо ублюде Ягами за его мозги, он действительно обеспечил Мисе алиби, как и обещал, так что Рем решила следовать его плану и дальше.

Рем раньше не особо общалась с людьми (как удивительно) и думала, что Ягами Лайт — еще та гнида, но потом она познакомилась с Хигучи Кёске, и поняла, что Ягами — вообще лапочка и зайчик, и его проект по очистке мира с помощью массовых казней — отличное решение. И это было хреново, потому что она обещала ему убить L, и, если детектив действительно угрожал жизни Ягами, это означало бы, что самой Рем — конец, ведь она начала сочувствовать поганцу.

А потом случилось неожиданное: на собрание высокопоставленных гнид Ёцубы ввалился какой-то мужик, представившийся менеджером Мисы, и стал активно рекламировать ее, как потенциальное лицо рекламной кампании уважаемым господам.

Рем не понимала, что происходит. Хигучи, отрыжка человечества, вообще решил, что жениться на Мисе и убить ее — это отличная идея. И поэтому, когда Мису позвали на допрос под видом собеседования, Рем коснулась ее листком Тетради — достаточно, чтобы Миса ее увидела, но слишком мало, чтобы вернуть воспоминания.

— Миса, ты в опасности. Люди из Ёцубы хотят тебя убить, но я — твой союзник, — проговорила Рем, зажав девушке рот, а затем сказала ей правду, о которой Миса забыла. — Ягами Лайт — Кира. Чем он сейчас занимается?

Когда Рем отпустила Мису, та разрывалась между изумлением и страхом, но при этом ей, как ни странно, было смешно.

— Лайт — Кира? — хихикнула она, опасливо оглядывая Рем. — Вот этот человек-неудачник? Слабо верится. Это многое объясняет, но… ха-ха-ха…

Миса больше не таскается за Лайтом хвостиком, и не сочиняет в его честь стихи на тему «кровь-любовь»? Какое облегчение. Однако…

— Он получил Тетрадь Смерти. Если написать в ней имя…

***

— Никаких свиданий с подозреваемыми, ты что, с ума сошла?! — всплеснул руками Лайт, когда Миса похвасталась уловом после интервью.

Трудно быть альфа-самцом, когда ты нищеброд, а еще трудно видеть в травмированном, задолбанном малолетнем отце-одиночке с хроническим трудоголизмом рыцаря в сияющих доспехах. Миса так отвыкла от мысли, что Лайт — это Кира, что влюбиться в него заново, несмотря на приятный аккуратизм и притягательную внешность, не получалось никак. Она уже не видела в нем Бога на Земле несмотря на то, что в ней заново всколыхнулась благодарность за правосудие, которое Кира ей подарил. Лайт был забавным моралистом и латентным тираном, и неплохим другом, вообще-то, и ребенок у него был прикольный, а еще Миса была ему здорово так должна: и за родителей, и за свое освобождение, раз уж попалась.

— А ты что, хочешь всю жизнь здесь на цепи сидеть? — пожала плечами Миса. — Вид из окна — огонь, не спорю, но Рюузаки со своими камерами у меня уже в печенках сидит, я ведь даже после работы от съемок отдохнуть не могу!

Лайт закрыл лицо руками и коротко взвыл фальцетом. Цепь наручников весело тренькнула.

— Кто-то, — размеренно проговорил Лайт, вперив в нее убийственный взгляд, обычно приберегаемый для Рюузаки, — из этих твоих поклонников — массовый убийца. Тебе что, жить надоело?

Миса демонстративно побренчала брелками-черепушками на телефоне и с отчетливым сомнением в голосе спросила:

— А тебе точно нужен честный ответ?

Лайт громко возмутился:

— Ты в своем уме — говорить такое при ребенке?

— Когда я ем, я глух и нем, — мудро и удивительно в тему заметил мучивший свой обеденный салат упомянутый ребенок.

L, до этого не принимавший никакого участия в разговоре и изображавший компьютерную горгулью, развернулся и раздраженно протянул:

— Ой, я тебя умоляю, ты думаешь, я не знаю, что ты читал ему на ночь «Молот Ведьм»? Лайт-кун, ты лицемер.

— А кто такой лицемер? — поинтересовался Кано.

— Тот, кто говорит одно, а делает — другое, — любезно объяснила ребенку Миса.

— А-а-а… — понятливо протянул Кано. — То есть, Рюузаки сказал, что папа — пиздабол.

— Кано!!!

***

Кано начал думать, что станет полицейским, когда вырастет. Его ведь уже довольно долго окружали полицейские, так что, когда он станет достаточно большого роста, ему просто выдадут те ремни с пистолетом, и он тоже будет искать нехороших дядей.

С папой, правда, странно получалось. Он тоже искал нехороших дядей, но ходил в наручниках, будто его так и не выпустили из тюрьмы. Ну да это было не важно!

Когда Кано только переехал от маминой подруги к папе, ему, в принципе, понравилось, потому что теперь никто не драл ему уши. Но теперь, после того как папа вернулся из тюрьмы, Кано видел разницу. Наверное, вначале Кано папе очень мешался. И Кано очень не хотел, чтобы те времена возвращались.

Кано готов был слушать про дядю Будду и есть цветную капусту хоть каждый день, если папа все еще будет сочинять вместе с ним сказочки, паззлы собирать, и всякие штуки, которые у него в компьютере происходят, объяснять. До возвращения папа редко высказывался — только если Кано плохие слова говорил. Теперь же папа часто вопил: если Кано шел не туда, если пытался кататься по перилам, если пытался засунуть вилку в розетку, вопил, а потом хватал на руки и строго так говорил: не пугай меня так. А затем — тихо, но сильно тискал, как сам Кано — плюшевых мишек.

И Кано понял, что папа смеется и вежливо улыбается из ненависти, или безразличия, а орет — из любви.

А потом все поломалось и вернулось обратно.

Большой полицейский дом опустел — последними ушли папа с Рюузаки, привязав тетю Мису цепями к креслу. Рюузаки сказал, что Кано остался за старшего, и ему нужно следить, чтобы Миса глупостей не наделала, а если наделает, то надо обязательно всем рассказать.

Тетя Миса зло сказала на это «ха-ха-ха, Рюузаки», а затем повернула привязанный к подлокотнику кулак и оттопырила средний палец, но все же пожелала им удачи.

Папа на прощание погладил Кано по голове и хмуро сказал, что если повезет, то они скоро смогут уехать. Вот только когда они вернулись… папа снова был такой же, как весной. Вежливо улыбался, негромко посмеивался. Когда тетю Мису отвязали, он поцеловал ее в лоб и попросил присмотреть за Кано пару часов. А затем повернулся к нему, коротко подмигнул, и будто бы забыл о его существовании.

Кано очень захотел к бабушке Сатико.

***

ПОБЕДА ПОБЕДА ПОБЕДА РЮУЗАКИ ТЕБЕ КОНЕЦ, билось в висках у Лайта с того самого момента, как умер Хигучи Кёске. Остались мелочи — чтобы Миса откопала вторую Тетрадь и, в идеале, вспомнила настоящее имя L. А если не вспомнит, и L что-то заподозрит, Рем всегда рядом и сможет вовремя его убрать. Все шло отлично, оставалось только сдерживать себя, чтобы не пританцовывать от радости.

Айзава зачитал два фальшивых правила Тетради — L они, конечно, не убедят, но…

— Это доказывает невиновность Мисы и Лайта, а значит, с них надо снять наблюдение.

Да. Именно. Дураки. Лайт вместе с остальными оглянулся на большой экран, на который транслировалось изображение из комнаты Мисы, пока L меланхолично и нарочито медленно искал ключи от наручников — все явно жалели «бедную девочку», которая жила под прицелом камер месяцами.

А «бедная девочка» тем временем своим голоском «специально для дошколят» протянула:

— Ну и что ты такой грустный, Кано? Ведь вас с папой скоро выпустят отсюда, ты сможешь гулять, сколько захочешь!

— Не хочу. У него опять то лицо, — буркнул Кано.

Лайт похолодел. Воображаемый друг «Няшка» был давно забыт, и Лайт был осторожен, из Кано не должны были ничего вытянуть, но… что, если он что-то сболтнет и похерит весь план?

— В смысле? — моргнула Миса.

— У него два лица, — выразился Кано калькой с одного известного английского выражения. — Я опять ему мешаю, и ему не нужен, а он улыбается, он, он… лицемер!!!

Лайт покачнулся и оперся рукой о стол, не слыша больше ничего — в ушах стоял шум, голоса долетали как сквозь вату.

Воспоминания, вернувшиеся с Тетрадью, вытеснили все, что он надумал и наобещал себе, когда его выпустили из камеры. Лайт считал, что он прекрасный лжец, и, как оказалось, заблуждался. Он снова, пусть и ненадолго, стал тем, что поклялся в себе вытравить — никакой мир не стоит того, чтобы страдала твоя собственная семья, и уж тем более, чтобы каждый день предавать то, что ты сам считал добрым и правильным.

— Рюузаки, — услышал он свой усталый голос со стороны. — Сними наручники, пожалуйста. Ты же видишь, что мне нужно решить проблему.

…На крыше не было подслушивающих устройств за отсутствием смысла в оных на открытом пространстве, и там-то Лайт и подловил Рем той же ночью, уже после того, как сказал Кано, что ему очень стыдно за то, как он вел себя весной, и что так больше никогда не будет. Кано плакал навзрыд, но обнимался изо всех своих невеликих сил.

— Рем. Я откажусь от Тетради. А чтобы к нам с Мисой больше не было претензий, сделай вот что…

***

Рем стерла память Лайту. Затем уронила Тетрадь перед каждым, кто был в курсе дела и заставила их всех тоже от нее отказаться, стерев очень важные данные о расследовании всей следственной группе. А напоследок она еще и разворотила все записи, пленки и компьютеры, что только нашла в здании, без возможности восстановления, и выцарапала на стене в основной комнате штаба своими когтями:

«ВЫ, ЛЮДИШКИ, НЕВОЗМОЖНО СКУЧНЫ, И ВАШ МИР ПОЛОН ГНИЛИ»

Миса, единственная, чьи воспоминания Рем не тронула, была в легком шоке, но больше хихикала, чем хваталась за голову, в отличие от того же Мацуды.

(Единственная, за исключением Кано, который еще Рюука помнил, но Миса этого не знала.)

И, пока доблестные охотники на Киру изумлялись масштабам мистической жути, что пронеслась по небоскребу за ночь, Миса собирала вещи, потому что с нее официально сняли все обвинения еще вчера, и теперь у входа ее ждал фургон: она желала свалить из осточертевшей ей тюрьмы в стиле люкс как можно быстрее.

Великий Кира решил уйти на пенсию. Не знала бы — не поверила. И все же, решение Лайта казалось Мисе разумным по трем причинам. Во-первых, едва ли у него получилось бы найти кого-то себе на замену в сжатые сроки, потому что моральный компас в этом деле — штука крайне важная. Во-вторых, для того, чтобы от них окончательно отстал Интерпол, убийства должны были прекратиться. И, самое важное… Блин, да если бы после истерики Кано Лайт не отказался от Тетради, Миса бы просто перестала его уважать. Как говорил Джимми Тудески, не важно, сколько человек ты убил. Важно как ты относишься к тем, кто еще жив.

— Сколько бабок, и все впустую, — в легком ужасе оглядывал штаб Лайт.

— Кто о чем, а вшивый о бане, — проворчал L. Он все утро судорожно пытался собрать паззл из воспоминаний — разумеется, безуспешно. — Но в этот раз я с тобой согласен.

Кано, в отличие от взрослых, было вполне весело: он сидел себе посреди бардака и рисовал цветными мелками на каком-то отчете. L подошел к нему и склонил голову.

— А что это ты рисуешь?

— Это Няшка, — ответил Кано.

Лайт тоже посмотрел на рисунок и удивленно хмыкнул.

— Ничего себе Няшка.

— Может, это Бог Смерти из тех записок, — задумчиво протянул L.

— Во-первых, Рюузаки, ты забодал! — конец фразы Лайт уже возмущенно кричал детективу в ухо, но затем вернулся к нормальному регистру. — Во-вторых, больше на Джокера похоже.

— Ага, Джокер из Бэтмена, — подтвердил Кано.

— Вот видишь? — довольно произнес Лайт, скосив взгляд на поникшего L.

— Что ж. — L осмотрел погром и вздохнул. — Придется предоставить Интерполу фотоотчет, а потом порадовать уфологов и зоокриптологов. Эта дрянь, хоть и пишет по-человечески, человеком явно не является.

Лайт поморщился.

— Тьфу. — Он задумчиво постучал пальцем по подбородку, глядя в потолок. — А ведь мне теперь опять работу искать… — Господин Ягами, разбиравший конфетти из отчетов, поперхнулся — видимо, считал, что Лайт наконец вернется домой и избавит его от присутствия тех сраных латиносов в непосредственной близости от его любимой жены. — Можешь мне в рекомендательных письмах не писать, что я помогал в деле Киры, а придумать что-то другое? Я вообще, блядь, не хочу, чтобы меня с уфологами ассоциировали.

— Пап, — позвал с пола Кано, и Лайт, легко улыбнувшись, присел рядом с ним на корточки, чтобы не смотреть на ребенка сверху вниз.

— Что, Кано?

Мальчик с каким-то странным, злорадным восторгом улыбнулся и заорал на весь штаб:

— БЛЯДЬ — ЭТО ПЛОХОЕ СЛОВО, ПАПА!

Миса, тащившая к грузовому такси очередной чемодан со шмотками, истерически засмеялась, а затем и L присоединился к ней своим хохотом полярного песца.

— Злые вы, — покачал головой Лайт, невольно ухмыляясь. — Как собаки-девочки.

EL FIN!