Авантюра в двух действиях. Акт 1 (СИ) [Дэш Хаоцки] (fb2) читать онлайн

Дэш Хаоцки Авантюра в двух действиях. Акт 1

Глава I. Лис

Я человек или зверь?

Чудовище я или милосердный ангел?

Чьё отражение смотрит на меня из Зеркала?..

Акт I

Лис, Дракон и Зеркало

Зеркало, большое и в тяжёлой серебряной оправе, по легендам было источником всей жизни в Панайре. Откуда оно взялось, никто уже не помнил. Было и было. Оно хранилось глубоко в скале под Храмовой горой, замурованное в каменный пьедестал. Тысячи ловушек и охранных заклятий стерегли его целостность, и каждый Хранитель в силу своих способностей добавлял к ним новые. Именно этим Саартан, молодой дракон из редких радужных, и занимался сейчас — ставил разработанную им лично пространственную дыру в пустом коридоре Храма.

Саартан сверился с чертежом, обмакнул кончик когтя в чернильницу и сделал кое-какие пометки на полях пергамента. Сосредоточенно похмыкал, сдвинул кристалл в стене чуть левее прежнего расположения, отошёл на пару шагов и придирчиво оглядел свою работу. Вполне себе. Неприметно, вряд ли кто догадается. Саартан помедлил и резко выбросил хвост вперёд. Раздался щелчок. Хранитель едва успел отдёрнуть хвост обратно, как в коридоре на мгновение распахнула чёрный зёв Пустота. Но, вместо того, чтобы по плану всосать в себя предполагаемого вора или хоть что-нибудь, Пустота… выплюнула прямо в морду дракону что-то мягкое и влажное. И зёв тут же захлопнулся. Саартан брезгливо смахнул с носа пустотный подарок, досадливо фыркнул. Не тот эффект, на который он рассчитывал. Где ошибка? Он хмуро склонился над чертежами.

С пола послышался какой-то звук: ни то стон, ни то вздох. Саартан вздрогнул, попятился и пригляделся. На камнях лежал комок грязно-серой шерсти и… дышал! Саартан протянул чешуйчатую лапу, поднял комок кончиками когтей осторожно встряхнул. Комок развернулся в лапы, хвост и узкую лисью мордочку. Саартан удивлённо кхекнул, поднёс зверька ближе к глазам, обнюхал. Мокрая лисья шкура помимо прочих естественных запахов явно пахла магией. Сильной и знакомой. Так пах сам Саартан, когда обращался в двуногое существо и прятал свой дух дракона глубоко внутри. Лис разумный?

Однако зверёк едва дышал, и каждый вздох явно давался ему всё труднее. Саартан бережно переложил лиса на лапу и тихонько подул на него, вложив в дыхание толику собственной жизненной силы. Лис дёрнул хвостом и захрипел. «Переборщил?», — испугался Саартан. Лис выгнулся и затих. «Умер?!», — Саартан приблизил морду к лапе. И тут лис вскочил, тяпнул Хранителя в нос, спрыгнул с лапы и заметался по полу в поисках укрытия. Саартан ошалело схватился за нос, наблюдая, как мелькает перед ним лисий хвост.

— Я, между прочим, тебя спас, — с обидой в голосе сказал он.

Коридор Храма был широким и прямым, без углов и трещин, спрятаться от дракона в нём было негде. Пометавшись, лис остановился, прижался к стене и зыркнул на Хранителя изумрудным глазом:

— Ты что за ящерица?

«А, разумный, я не ошибся», — подумал Саартан прежде, чем вскипеть:

— Ящ-щ-щ-ер-рица?!

Из драконьих ноздрей вырвалась струйка пламени. Лис встопорщил шерсть на загривке, оскалился, прижал уши, вжимаясь в стену и почти сливаясь с ней.

— Я — дракон, ничтожное ты создание! — Хранитель гневно высек хвостом искры на полу.

— Хорошо, хорошо, дракон! — лис нервно облизнулся. — Спокойнее тогда. Драконы же разумные, да? Мудрые, м?

«Он сомневается что ли?!», — возмутился про себя Саартан, но гнев свой усмирил. Негоже разумному и мудрому дракону злиться на того, кто в десять раз мельче тебя, ведь так?

— Мудрые, — согласился Хранитель. — И мудрость велит им испепелять за оскорбления сразу.

— Больше не буду называть тебя… м-м-м… что я там сказал? — лис осмелел, вскинул мордочку. — Ящерицей?

Саартан угрожающе нагнул голову, приподнимая шипастый гребень.

— Ладно, ладно! — примирительно замахал хвостом лис. — Я всё понял. Давай вернёмся к началу. Ты меня спас, так?

— Так, — Саартан нахмурился и сел на задние лапы.

— А от чего, позволь спросить? И ты уверен, что именно спас? Нет, ты не подумай, я тебе благодарен, что бы там ни было! Просто разобраться хочу. Я тут, видишь ли, немного не в себе. Не помню ровным счётом ничегошеньки. Вроде Михеем звать, и то не факт. Больно было, помню. И всё. Потом темнота и твоя мор… рогатая физиономия. А кто бы на моём месте не провёл параллель между «больно» и появлением ящер… дракона, м? Да любой бы провёл! Вот я и задумался. Понимаешь, м?

— Тебя выбросило из Межреальности, — Хранитель помрачнел. Издевается? Или случайно оговаривается? — Дохленького почти. Я влил в тебя жизнь. А ты меня укусил.

— О! За нос? — Михей с деланным сочувствием покачал головой. — Ой, прости, о, мудрый дракон! Не хотел, чеслово! Испугался, подумал уж было, что ты мной решил отобедать. А кто бы не подумал? Клыки вон, что сабли, глазищи страшные, аж жуть. А когти-то! Ты сам-то себя со стороны видел? Рогатули до потолка! Шипы! Жесть!

— Умолкни, — Саартан устало поморщился. Лис говорил скороговоркой, и приходилось напрягаться, чтобы разобрать отдельные слова. — Я уже начинаю жалеть, что спас тебя.

— Молчу. Конечно, умолкаю! Дракон сказал, Мих выполнил. А имя у дракона есть? Или так и звать тебя — Дракон? У всех есть имена…

Саартан зажмурился. Так хорошо начинался день! Он быстро сгрёб лапой надоедливую мелюзгу, крепко сжал, оставив торчать меж громадных когтей только узкую лисью морду. Лис закряхтел, полупридушенный.

— Меня зовут Саартан, болтливая ты ошибка природы, — Саартан развернулся и медленно пошёл по коридору к выходу из Храма. — Я — Хранитель Зеркала.

— Шо… за… ркало? — просипел лис.

— Зеркало — великая и непостижимая вещь, оно даёт жизнь всей Панайре, нашему миру. Леса, поля, звери и птицы — всё это создало Зеркало. Веками оно было тут, в Храме…

Так, словно рассказывая сказку непоседливому ребёнку, Хранитель поведал гостю из Пустоты о Панайре, о её сердце — Зеркале, о Старших и радужных драконах и о том, что делают здесь с маленькими надоедливыми зверьками большие и мудрые ящерицы.

* * *

Саартан принёс лиса в свою пещеру. Светлая и просторная пещера, уютно и с любовью обставленная гигантскими валунами причудливых форм, увешанная разлапистыми шкурами моргорогов на стенах и заваленная в творческом беспорядке рулонами пергамента, делилась стенами сталагмитов на несколько залов: гостиная, обедня, спальня, рабочее место, купальня и в самом дальнем углу — отхожее место. Свет в пещеру попадал из широкого круглого отверстия в сводчатом потолке, закрытого куском необработанного природного стекла.

Саартан потоптался на месте, размышляя, затем решительно направился в купальный зал. Купальня была размером с небольшое озерцо и располагалась в естественном скальном кратере. Вода в кратере парила, и временами на её поверхности всплывали и лопались крупные пузыри. Не разжимая когтей, но чуть ослабив хватку, Хранитель опустил лапу с лисом в воду.

— А-а-а! — истошно завопил Михей, затрепыхался в драконьих когтях. — Сварить решил, изверг?!

— От тебя воняет. И ты грязный, — Саартан побултыхал в воде лапу так, что голова лиса задёргалась из стороны в сторону как тряпка.

— Спа… асите! Топят! Ф-ф-ф! Хва… ит!

— Не ори.

Хранитель вынул лапу из воды, аккуратно, как мог, отжал лиса и отнёс на своё ложе. Уложил кряхтящего зверька на тёплое одеяло из овечьей шерсти, оглядел. А лис-то, оказывается, белый!

— Косточки целой нет, — жалобно простонал Михей, с умирающим видом распластавшись на одеяле. — Поломал всего, изувечил… живодёр чешуйчатый!..

— Не ной.

Саартан развернулся и отправился в обедню поискать для гостя чего-нибудь съестного. «Что едят лисы? Вроде мышей. Но последнюю мышь я изловил недели две назад как. Барашек жареный есть. Им можно жареное?», — Саартан нахмурился, наткнувшись взглядом на полуобглоданную тушку барана на каменной столешнице.

— Не ори, не ной! — причитал в спальне Михей. — То не делай, это не делай! Я, может, инвалидом на всю свою несчастную жизнь останусь! О-о-о, лапка! Посмотри, что ты сделал с моей лапкой, неуклюжий динозавр!

«Неуклюжий кто?», — Хранитель оторвал от барана внушительный кусок мяса и вернулся в спальню.

— Кто такой динозавр? — спросил он.

Лис глянул на мясо, вскочил на лапы, предполагаемо переломанные, и облизнулся.

— Мощный и свирепый зверь, — он растянул морду в хитрой улыбке. — Царь всех зверей, можно сказать. Великий и ужасный. Умный — у, какой! Весь в тебя.

Саартан подозрительно оглядел его. Врёт ведь, наглое рыло!

— Ешь, — он отодвинул край одеяла и положил перед лисом мясо на деревянном подносе.

Михей с жадностью накинулся на баранину. Саартан хмыкнул:

— Шустрый ты больно для инвалида.

— А это от фока, — с полной пастью проговорил Михей. — Штреш у меня, понимаешь? Шоштояние аффекта.

— Во сне ты тоже болтаешь? — Хранитель поморщился.

— Не жнаю, я ведь шплю.

— Это радует, что ты спишь.

Снаружи пещеры что-то загудело, захлопало и заскрежетало. Лис вытянулся в струну, навострил уши:

— Что это?

— Братья вернулись. Спрячься! — Саартан спешно накинул одеяло на лиса и недоеденный кусок мяса.

Проклятье! Как не кстати!.. Послышалось громкое шуршание, по камню заклацали когти, и в пещеру, пыхтя и толкаясь, ввалились два алых дракона, почти вдвое больше Хранителя каждый. На своих крыльях они принесли запах свежей крови и морозного ветра. Драконы закружили по залу.

— Хей, братишка! Встречай родню! — один больно пихнул Саартана в бок.

— И поздравляй с удачной охотой! — второй как бы невзначай наступил Хранителю на хвост.

— Приветствую и поздравляю, Дафтраан, — Саартан кивнул первому и чуть повернул голову ко второму. — Райнтраан.

Драконы загалдели, наседая на него:

— Чахнешь над своими книгами?

— А мы сегодня завалили пятерых моргорогов!

— Пятерых!

— Семья высоко оценит наш вклад!

— А ты сделал сегодня что-нибудь полезное?

— Да, сделал?

— О, смотри! У него опять на обед лягушатина!

— Это барашек, — Саартан крутился на месте, уворачиваясь то от одного тычка, то от другого.

— Ну, я и говорю — лягушатина! И воняет мокрой псиной! — хохотнул Райнтраан.

Драконы засмеялись так, что задрожало стекло в потолке.

— Полетишь с нами завтра на охоту? — Дафтраан выгнул шею и высоко поднял красный гребень.

— Я не могу, — Саартан сжался.

— Ах, да! Ты же почётный Хранитель старой рухляди! — Райнтраан наклонил голову набок и ухмыльнулся.

— Зеркало не…

— Да плевать мы хотели, что ты там охраняешь. Я просто так спросил, — Дафтраан щёлкнул брата по носу когтем. — Амулеты готовы?

Саартан не ответил. Стиснул зубы и, кое-как протолкнувшись между братьями, вышел в другой зал. Вернулся через минуту, протянул им два камешка на тонкой для драконьих шей изящной цепочке.

— Силу и выносливость увеличит втрое, — сказал он. — Не переборщите. Можно запросто сжечь себя. Тут около пяти зарядов…

— Около? — Райнтраан нехорошо прищурился. — Не шути с нами, братишка!

— Точнее никак. Четыре — практический предел. Пять — теоретический. Иначе распадётся кристаллическая решётка…

— Ох! Вот только не надо этих твоих заумных подробностей. Около — так около. Сойдёт! — Дафтраан выхватил из лап Саартана амулеты. — Всё, отдыхай, недомерок.

Братья, «случайно» по пути разметав по столешницы раскрытые и аккуратно прижатые камешками чертежи и уронив на них чернильницу, удалились. Снаружи снова донесся гул и скрежет. Захлопали крылья, раздался рык, и послышалось жалобное блеяние овец. Саартан зашипел. Барашки-то при чём?!

— Вот ведь нехорошо-то как!

Хранитель вздрогнул. Ах, да! Надоедливый зверёк!

— Я думал, динозавр тут ты, — лис сидел на одеяле и скалился. Рядом с ним лежали обглоданные начисто косточки барашка. Как умудрился сожрать бесшумно-то?! — Эти потиранистее тебя будут. Какие-то злые у тебя братья, дружище.

— Они старше меня, больше меня, сильнее меня. И они нормальные, — Саартан раздражённо мотнул хвостом и принялся собирать залитые чернилами чертежи. — А я — другой.

— Я заметил, — Михей оглядел дракона с лап до головы. — Те красненькие, а ты… переливчатый какой-то. Как павлин.

— Кто?

— Тоже динозавр, но с перьями. Значит, у вас радужные — типа отщепенцы? Ошибка природы, м? Люблю ошибки. А то, что кто-то старше, больше и сильнее тебя — не имеет значения. Главное, чем набита твоя голова. И отличаться от других не плохо. Совсем даже наоборот. Уникальность и неповторимость — вот, что делает тебя тобой. Так что не грусти, о, мудрый дракон! Мы с тобой со всем разберёмся.

— Да уж, — угрюмо буркнул Саартан. — Глупый лис. Мелковата черепушка у тебя для таких разбирательств…

Лис хитро улыбнулся, почесал за ухом задней лапой, облизнулся.

— Первое впечатление обманчиво, Саа…

* * *

— Я убью тебя! Прекрати это сейчас же! — Саартан рычал, зло водил головой туда-сюда, щёлкал зубами и безуспешно пытался ухватить ими вёрткого лиса. Михей ловко уворачивался от громадной, но слишком медлительной для него, маленького и быстрого, пасти, заливаясь звонким смехом, временами переходящим в короткое тявканье. — Перестань ржать!

— Ой, прости! Уф-фу! — задыхался от смеха Михей. — Но! Дракон! Выращивает цветочки! Пасёт овечек! Аха-а-а-ха-ха! В жизни ничего смешнее не видел! Ты такой милый, Саа!..

Хранитель в бессильной ярости заскрёб когтями землю. Плюнул бы огнём в эту наглую рожу, да жалко посадки…

О, небо! В самом деле, что он за дракон тогда?! Помидорки ему жалко! Сжечь эту бестию! Саартан набрал полные лёгкие воздуха и уже готов был на полном серьёзе пыхнуть смертоносной струёй, как лис прыгнул ему на нос и по-кошачьи потёрся об него белым плечом.

— Не злись, о, могучий и беспощадный динозавр! — голос Михея стал медовым. — Ты же супер-пупер какой уникальный этим! Прям ах!

Щёки дракона со свистом сдулись, выдав вместо испепеляющего пламени жалкую шлейку дыма. Хранитель скосил на лиса глаза. Тот, довольно скалясь, по-свойски уселся у него на носу.

— Твоя природа — раздирать на части, кромсать, сжигать и крушить, — уши Михея встали домиком. — Но ты пошёл против своей сути и занялся созиданием. Я смеялся… не над тобой. Чеслово! Просто… Когда всё стадо барашков облепило тебя, как родную мамочку, я… не сдержался.

Лис хихикнул, но тут же посерьезнел, увидев, что жёсткие брови дракона начинают сползаться в одну опасно хмурую морщину.

— Я больше не буду смеяться над тобой! — заверил он.

— Да смейся, сколько душе угодно, — Саартан вздохнул, двумя когтями осторожно взял лиса за шкирку и опустил на грядку рядом с заботливо подвязанным к палочке длинным и гибким стеблем огурца. — Вся семья смеётся. Я уже привык. Разозлился от разочарования что ли. Ждал, вдруг кто-то оценит?..

— Я оценил. Нет, правда! Оценил, Саа!

Саартан махнул лапой, мол, да знаем мы, что вы на самом деле думаете. Михей приподнялся на задние лапы, норовя заглянуть ему в глаза, но Хранитель отвернулся.

— Скоро стемнеет. Мне пора делать обход, — сухо сказал Саартан. — Иди домой.

И, аккуратно переступая через грядки и клумбы, побрёл к скале, в которой чёрным провалом зиял вход в Храм Истока. Лис обогнал его и побежал чуть впереди, постоянно оглядываясь и стараясь не попасть под тяжёлую когтистую лапу.

— Саа? А, Саа? — у самой скалы Михей поднырнул Хранителю под брюхо и оттуда попросил: — Возьми меня с собой?

— Нет, — Саартан прибавил шаг.

— Ну, Саа!

— Нет.

— Да я только одним глазком хочу взглянуть на Зеркало!

— С ума сошёл?!

— Да никто ведь не узнает! Ты же один тут Хранитель.

— Вот в том-то и дело, что Хранитель. И моя задача — никого в Храм не пускать!

— А кто-нибудь уже пытался проникнуть?

Саартан на минуту остановился и задумался. На его памяти никогда никто о таком не упоминал.

— О таких никто не помнит, — сказал он и пошёл дальше. — Видать, и пепла от них не осталось.

— Даже при тебе никто не пытался?

— Что значит — даже?

— Ну, ты вроде поменьше остальных собратьев-то, а тебе такое ответственное дело поручили. Не кипятись! Я разобраться хочу.

— Всё бы тебе разбираться! — Саартан фыркнул.

Когда-то он гордился тем, что именно его выбрали Хранителем. Думал, что такая почётная должность наконец-то впечатлит отца. Но на деле оказалось, что на него спихнули пыльную и никому не интересную работу. Может, и правда, охранять нечего? И не от кого… Кому нужно старое, вросшее в камень Зеркало? Одни легенды вокруг него только…

Молчание ушедшего в свои мысли дракона затянулось, и лис нетерпеливо взвизгнул:

— Саа?

— Я не знаю, зачем вообще там все эти ловушки, — честно признался Хранитель. — Скорее всего, это просто дань традиции.

— Тогда, — Михей выбежал из-под брюха дракона, запрыгал перед самой его мордой, облизываясь и топорща усы от возбуждения. — Тогда почему бы не провести меня туда? Уж больно хочется взглянуть на Зеркало! Ну, Саа!

Саартан с сомнением покачал головой. А что, если всё-таки не просто традиция? Ведь легенды на пустом месте не возникают. Хотя, что может случиться, если дать мелкому зверьку взглянуть на Зеркало? Мыши-то наверняка пробираются в Храм, чем этот не мышь?

— Я подумаю. Но не сегодня.

* * *

— А это что? — Михей ткнул коготком в пергамент со сложной графи-схемой, в хитросплетениях которой многократно повторялась одна и та же комбинация цифр и букв.

— Это погрешность, на которую может искривиться пространство внутри тебя в случае прыжка в Пустоту, — неохотно отозвался Саартан. — Она слишком большая, чтобы уйти далеко за пределы мира. Твои личные силы закончатся, и Пустота сожрёт тебя, понимаешь?

— Понимаю! Это как… — Михей подвигал челюстью, подбирая подходящее слово. — Что-то вроде воздействия радиации, да?

Саартан недоверчиво покосился на него. Лис с искренним любопытством разглядывал чертёж. То, что он сказал, Хранитель не понял, но уточнять не стал — уж больно ему нравилось выглядеть умным.

— Тебе что, правда, интересно? — спросил Саартан.

— А то! — Михей обернулся на него и улыбнулся. — Люблю мозговитых парней. Все эти графики, формулы меня просто в дикий восторг приводят! А ты хочешь уйти из Панайры?

— Думал над этим.

— А куда?

— Не знаю. Ты вот откуда пришёл?

— Так не помню! Видно, меня хорошо по голове приложили. Чеслово, боль такая была! Как будто и вовсе эту голову оторвали и в футбол ею поиграли! Вот боль помню каждой клеточкой. А как в Пустоте оказался — не знаю.

— А если бы вспомнил, кто ты и откуда, ушёл бы?

Лис склонил голову набок, задумчиво шевельнул острыми ушами.

— Может быть, — он заулыбался ещё шире. Так, что вся морда превратилась в одну сплошную растянутую пасть. Даже уши назад съехали. — Вдруг у меня там детишек семеро по лавкам, голодные, холодные, ждут меня — не дождутся? И жена любимая ночами слёзы льёт, что утром за водой ходить не надо, м?

Саартан смешливо фыркнул. Теперь Михей покосился на него:

— Не веришь?

— Не представляю. Послушай, но хоть что-то ты должен помнить? Иногда ты говоришь такие слова, значения которых я не знаю. А болтун ты редкостный.

— Рояль.

— Что? — не понял Саартан.

— Помню рояль, — лис перестал лыбиться. — Такой большой музыкальный инструмент с клавишами. Из тёмного орехового дерева, с инкрустациями и позолотой. Кто-то играл на нём что-то грустное, душещипательное.

— В норе?

— В какой норе? — Михей озадаченно заморгал.

— Ну, лисы ведь живут в норах?

— Не уверен, что именно такой лис, как я, жил в норе, — Михей задумчиво почесал за ухом. — Я по-любому волшебный! Но рояль в норе — это как-то уж чересчур, даже для меня.

Он махнул хвостом и хихикнул:

— Может я не лис?

— А кто? Динозавр? — ехидно спросил Саартан.

— А почему бы и нет? Что обидного в том, чтобы быть динозавром?

— Это ты мне скажи…

— Да брось, Саа! Динозавром быть круто! Я вот страсть как люблю велоцирапторов! Быстрые охотники. Знаешь, они били своим жертвам метко в артерии. Только перья им не к чему, да.

— Эти существа жили в твоём мире?

— Э-э-э… не думаю. Вроде живьём не видел, на картинках только.

Они помолчали.

— Знаешь, Саа, — заговорил Михей, по привычке поднимаясь на задних лапах, чтобы заглянуть в красный драконий глаз. — Зачем сейчас думать о том, что будет, если я всё вспомню? Я хоть и надоедливый тип, но благодарный. Как я могу вот так взять и бросить тебя тут одного бродить по пустым коридорам и мастерить побрякушки для братьев за тумаки?

Хранитель удивлённо вскинул брови. Он не ожидал услышать что-то подобное от неугомонного лиса, и его слова отозвались в нём странным чувством то ли признательности, то ли обиды.

— Ты это свою несмолкаемую трескотню благодарностью называешь? — мрачно спросил Саартан.

— И её в том числе. Что-то я не заметил длинной очереди к тебе из собеседников, Саа.

Саартан недобро прищурился, но промолчал. Прав ведь, будь не ладен этот лис! Во всей Панайре никому нет дела до Хранителя, кроме странного болтливого зверька.

Михей долго внимательно смотрел на него, затем тряхнул головой и опустился на все лапы:

— А не пора ли нам отужинать, мой уважаемый динозавр?

На ужин были овощи с грядок Хранителя и снова баранина. На удивление Михея, Саартан жарил барашка на вертеле над специальным костровищем, медленно вращая его над горячими углями с редко выбивающимися из них язычками пламени.

— Я думал, ты — пых! И готово мяско, — сглатывал слюну, Михей нетерпеливо перебирал лапами и подрагивал кончиком хвоста. — А т-у-ут! Эдак мы не ужинать, а завтракать будем!

— Потерпи, — Саартан потыкал барашка когтем. — Если «пых», то вместо еды у нас вообще будут одни угли.

— А почему мы вообще его жарим? Ты что, сырое совсем не ешь?

— От сырого…эм… зараза может в животе завестись — ничем потом не изгонишь.

— Слабоватые желудки нынче у динозавров пошли! — Михей подпрыгнул на месте и остервенело почесал зубами бедро почти у самого хвоста, изогнувшись всем телом, как змея.

Хранитель подозрительно покосился на него: «Блохи?». Этого только не хватало!

— Смотрю, ты уже кого-то себе завёл в шерсти, — заметил Саартан.

— Не! Это от перемены климата, — Михей выплюнул на пол влажно блеснувший комочек белой шерсти. — Линяю, видишь? Жарковато у вас тут. А в пещере вообще парилка!

— Тут близко к стенам и полу подходят жилы лавы.

— Чего?! Мы на вулкане живём что ли?!

— Эта гора раньше извергалась, давно очень.

— Что случилось однажды — повторится дважды!

— Успокойся, — Саартан отщипнул от барашка на вертеле небольшой кусочек, сунул в рот и пожевал, причмокивая и смакуя.

Покачал головой, сорвал с верёвочки у стены под самым потолком пучок пряных трав, растёр хрупкие стебельки в лапе и посыпал получившейся трухой мясо. Лис презрительно скривился.

— Приправы, знаешь, зачем придумали? — хмыкнул он. — Скрывать смрадный запашок тухлости. В жарких странах, где всё быстро портилось.

— Они улучшают вкус, — проворчал Саартан.

— Портят!

— Улучшают.

— Нет портят!

Саартан хмуро глянул на лиса. Ишь, какой привереда!

— Не хочешь — не ешь!

Со злостью сорвал второй пучок, скомкал его целиком и кинул полную пригоршню душистой пыли на барашка. Михей закатил глаза и застонал, но ничего не сказал. Только снова яростно почесался. Замолчал на какое-то время.

— Слушай, Саа, — нерешительно начал он после подозрительно затянувшейся паузы. — Насчёт Зеркала…

Саартан устало вздохнул:

— Ну?

— Вас же, Хранителей, много было? Так? — Михей оживился. — И каждый ставил охранные ловушки, да? А как тогда попасть в зал с Зеркалом?

— Чертежи со схемами ловушек передаются Хранителям из поколения в поколение. Иногда мы их снимаем.

— Зачем?

— Раз в год старейшины семьи приходят к Зеркалу, и оно показывает им, будет ли лето дождливым или случится засуха, куда уйдут стада моргорогов и так далее. Если добыча уходит далеко, семья покидает родные края… Остаётся только Хранитель.

— О, как!

— Да. Одному дракону пропитаться легче. А когда моргороги возвращаются, Хранитель посылает семье весть, и та возвращается следом.

— А так уже было у тебя? Ты оставался один?

— Да я всегда один! — буркнул Саартан и осёкся. — Нет, не было.

— А как скоро старейшины пойдут к Зеркалу?

— Обычно ближе к весне.

— А сейчас конец лета, хм-м… А зимы тут холодные?

— В горах — да. Много вьюг. А в долине иногда снег даже толком не ложится.

Саартан понюхал мясо и снял барашка с вертела.

— Пора есть.

* * *

Братья Саартана долго ждать себя не заставили. С шумом и пылью завалились в пещеру, едва в круглое окно в потолке пробился первый луч солнца. Михей еле успел шмыгнуть под одеяло, на котором спал.

— Вставай, соня!

— Птички щебечут, солнышко светит!

Пропели они на два скрипучих голоса в самое ухо Хранителю, хотя тот уже проснулся от грохота и спросонья испуганно озирался.

— Твои амулеты — ве-е-ещь! — Райнтраан бесцеремонно смахнул со столешницы аккуратно накрытые пергаментом остатки вчерашнего ужина прямо на пол и уселся на край стола, далеко откинув длинный хвост.

— Шикарная вещь, — согласился с братом Дафтраан. Он разлёгся на полу и с наслаждением потянулся. — Все мышцы болят, но оно того стоило! Мы их сделали! Всех! Без передыху отмахали сотню миль! Камушка хватило ровно на пять зарядов. А ты говорил — около!

— Вы потратили всё за раз?! — Саартан встопорщил гребень и в ужасе уставился на братьев.

«И как они ещё живы?!», — подумал он.

— А то! Цена победы, — Райнтраан хрустнул шеей и скривился. — В общем, мы к тебе за добавкой. Скоро сезон большого сбора.

— А мы хотим отличиться на этот раз. Отца подводить нельзя, сам знаешь, — Дафтраан с усмешкой поглядел на брата. — Он желает оставаться старейшиной ещё очень долго. Так что ты уж постарайся на этот раз, сделай хотя бы зарядов двадцать.

— Двадцать?! Да от пяти-то они должны были развалиться!

— Ну, десять. Но не меньше, братишка. А то ровно на столько у тебя будет не доставать зубов.

Дафтраан поднялся и кивнул брату. Райнтраан слез со стола:

— Ты нас понял, недомерок.

«Недомерок» — у братьев это было вместо ласкового слова. Саартан закрыл глаза, прислушиваясь к удаляющемуся хлопанью крыльев. Десять зарядов! Но это невозможно! Нереально! Нет такого минерала, который бы смог выдержать нагрузку, не распавшись на составляющие!

— Не справишься, да?

Михей вынырнул из-под одеяла, с сочувствием посмотрел на Хранителя. Саартан опустил голову, прижал гребень и тяжело вздохнул.

— Понятно, — лис спрыгнул с ложа и потёрся о шершавую чешуйчатую лапу. — Что-нибудь придумаем, Саа.

— Тут ничего не придумаешь! — Саартан раздражённо отпихнул его. — Нечего придумывать!

Он поплёлся в купальный зал и там, громко плеснув водой, затих. Михей постоял в растерянности, прислушиваясь. Затем основательно встряхнулся и побежал прочь из пещеры.

Когда день по вечернему посерел, а лиса всё не было, Саартан всерьёз забеспокоился: обиделся что ли и ушёл? Хранителю вдруг стало невыносимо тоскливо от одной мысли, что он может больше никогда не увидеть наглую болтливую зверушку. Останется опять один… Но лис вернулся. Перепачканный глиной с лап до кончиков ушей, но довольный. В зубах он нёс какой-то тряпичный свёрток.

— Фрывыт!

— А, ты, — деланно равнодушно отозвался Саартан, отвернулся и, чтобы Михей не увидел, улыбнулся.

Он был рад его возвращению, но не хотел ему в этом признаваться. Да и себе-то не хотел… Лис выплюнул сверток, который, несмотря на скрадывающую звук ткань, звонко стукнулся о камни.

— Я вот всё думал, Саа, — Михей встопорщил свечкой хвост, шерсть на котором свалялась сосульками. — А почему нельзя сделать два амулета по пять зарядов? Один использовал, за ним второй. М?

— Потому что никакие магические вещи вообще использовать нельзя, — Саартан подозрительно глянул на свёрток. — Запрещено. До определённого возраста.

— Почему?

— Гасят собственный потенциал драконов-подростков, застопоривают развитие их магического дара.

— Почему?

— Да что ты заладил?! — Саартан разозлился. Он и сам толком не знал, почему так происходит. Как объяснить въедливому зверьку то, чего сам не понимаешь? — Почему да почему. Потому что. Гасят и всё!

Лис разочарованно опустил грязный хвост:

— Я…

— Знаю, разобраться опять хочешь. Не надо.

— Я тебе стабилизатор принёс, — обиженно пробурчал Михей и уселся на задние лапы, насупившись.

— Чего?

— Стабилизатор. Ты камешки на железную цепь посадил. А надо на золотую, если хочешь уменьшить магический фон и увеличить стабильность. А лучше вообще в оправу вставить. А когда надо наоборот увеличить эффективность, используют серебро. Только стабильность в разы снижается…

— Постой, постой! Золото? — Саартан заинтересованно встрепенулся. — Никогда не рассматривал его вообще как составляющую часть амулета. Считал безделушкой. Хм…

— А зря. Само по себе оно довольно бесполезно, но хороший фиксатор магии.

— Где ты взял золото?

Хранитель снова покосился на свёрток. Лис хитро улыбнулся:

— Не спрашивай. Где я только что не брал! Так попробуем?

Саартан постоял в нерешительности и опасливо поднял тряпицу. Из неё выпал маленький, для дракона так совсем крошечный, осколок золотой руды.

— Этого хватит, — Михей азартно подался вперёд. — Попробуй! Хуже ведь не будет!

Саартан подцепил осколок двумя когтями, с сомнением покрутил перед глазами.

— Братья всё равно не отвяжутся, — вздохнул он. — Им даже не амулет этот проклятый нужен, сколько они хотят меня достать. Сделаем десять, они скажут — двадцать. Сделаем двадцать, им понадобятся все пятьдесят.

— Выиграем время и придумаем что-нибудь ещё.

— Какой ты неугомонный. Иногда проще раз получить в зубы и перетерпеть, чем каждый раз изобретать что-то и выворачиваться.

— Вот уж нет! — Михей аж подскочил от возмущения. — Если на то пошло, то проще один раз ввязаться в безумную драку, проиграть, но показать характер, чем униженно ползать на брюхе целую вечность! Динозавр ты или кто?!

— Меня убьют в первой же драке.

— Вот зануда! Да я б лучше помер на твоём месте! Эффектно, пафосно и с гордо поднятой головой. Для чего ты вообще живёшь, Саартан? В чём твоё предназначение?

Саартан вздрогнул. Михей впервые назвал его полным именем. Видимо, тема была для него животрепещущей.

— Для чего живу? Я — Хранитель Зеркала.

— Ты с детства мечтал им стать?

— Ну… да, собственно.

Лиса передёрнуло. Он зажмурился на мгновение, плюхнулся на зад и тоненько взвыл.

— Я думал, что Хранителем быть очень почётно, — Саартан заговорил тихо и неуверенно, как будто оправдывался. — Такая ответственность! Зеркало одно в целом мире, его начало, его сердце… В детстве бабушка рассказывала мне много красивых и захватывающих легенд о Хранителях древности.

— Бабушки — они такие, — Михей рассеянно потрогал лапой пол перед собой. — Всё бы им навести таинственности на пустом месте. Получается, ты мечтал стать Хранителем — ты стал Хранителем. Всё. Конец истории. Баста! Жирная точища! И больше тебе ничегошеньки не надо, хочешь сказать, м? А как же миры за пределами Панайры? Ты же строишь чертежи дальних переходов!

Саартан поморщился и отмахнулся лапой:

— Это всего лишь фантазии. Глупые и детские.

— Саа, — голос Михея стал вкрадчивым. Лис подался вперёд, глядя на Хранителя горящими глазами. — А откуда ты знаешь о кристаллической решётке?

— Что? — Саартан недоумённо поднял брови.

— Ты чётко и ясно сказал тогда: «кристаллическая решётка распадётся». А ещё «погрешность, на которую может искривиться пространство». Я почему-то уверен, что кроме тебя в твоей семье никто знать не знает таких умных фраз. Откуда ты их взял? В книгах вычитал?

— В голову пришли, — Саартан пожал плечами. — Мне особо не с кем делиться своими соображениями об устройстве мироздания. Какая разница, как и что я назову?

— Я знаю, что такое «кристаллическая решётка». И слово «погрешность». А Пустоту Пустотой называют и за пределами Панайры. И Межреальность…

Лоб Хранителя рассекли сразу три хмурые морщины. Гребень на его голове сосредоточенно поднялся и опустился насколько раз, словно живя своей собственной жизнью.

— Что ты хочешь мне сказать? — мрачно спросил Саартан. — Что я родился не здесь? Не в семье? Ты ошибаешься, если думаешь так, основываясь только на том, что я не такой, как все. Потому что радужные драконы время от времени рождаются по всему миру.

— Нет же! — Михей вскочил и возбуждённо задёргал кончиком хвоста. — Родился-то ты, может, и здесь, но, подозреваю, твой дух не отсюда. Твой истинный дух. Твоя Суть.

— Какой ещё дух?

Хранитель начинал злиться. Сперва говорит про уникальность, теперь ещё про иномирность! Чушь полная! Лис облизал нос так тщательно, как будто к нему что-то прилипло. Помотал мордой.

— Какой ты сложный, Саа! Ну, хорошо, — Михей глубоко вдохнул и быстро выдохнул. — А если я скажу, что видел такие необычные глаза, как у тебя, раньше?

— Ты же ничего не помнишь! — Саартан иронично изогнул бровь.

— Я вспомнил, когда подумал об этом. И когда увидел глаза твоих братьев. Обычные, жёлтые. А твои красные, неестественные, с чёрным ободком вокруг радужки. Этот ободок не спрячешь ни магией, ни мороком. Это как печать, клеймо что ли. Кем бы ты ни притворился, в кого бы ни обратился, глаза тебя выдадут. Ты с Изнанки, Саа.

Саартан заскрипел зубами. Схватился лапой за голову.

— Я смертельно устал от твоей болтовни! — процедил он. — Знать не хочу ни про какую изнанку! Я… пойду… поработаю.

Хранитель торопливо исчез за стеной сталагмитов, тревожно прислушался — не бежит ли лис следом? Нет, не бежит. Саартан облегчённо вздохнул. Не думать сейчас! Ни о чём, кроме амулета не думать! Голова у него просто раскалывалась.

Глава II. Дракон

Наступил сезон сбора. Долина перед Храмом ещё утопала в зелени трав, но драконы уже готовились к зиме: выкатывали из глубин пещер заградительные валуны, чистили их ото мха и скопившейся плесени, вычёсывали и просушивали на солнце шкуры моргорогов, служащие им одеялами. Михей наблюдал за ними, лениво развалившись на тёплом камне и подставив белый бок ласковым ещё лучам осеннего светила. Высоко в небе над ним резвились молодые драконы, среди которых лис разглядел братьев Саартана. Сложно было их не заметить: они носились с громкими взрыкиваниями яркими красными кометами, распихивая ровесников и явно красуясь перед летавшими отдельной стайкой драконами противоположного пола.

Саартан выполз из пещеры помятый и взъерошенный. Он оглушительно зевнул — почти всю ночь Хранитель заряжал камни силой, выравнивал и маскировал фон амулетов золотом.

— Ты проспал обход, дружище, — Михей приветственно махнул ему пушистым хвостом.

— Там всё равно никого, кроме мышей и пауков, нет, — отозвался Хранитель.

Он подполз к лису и тяжело плюхнулся рядом, щурясь от яркого солнца. Михей оглядел его и прищурился.

— Саа, а зачем тебе крылья? — спросил он.

— А? — Саартан приподнял голову.

— Ты же ими не пользуешься. Когда ты в последний раз вообще их расправлял?

— Ну… — Саартан задумался. — Прошлой зимой без них невозможно было пройти по тропинке: скользко и ветер сбивал.

От пещеры Хранителя вверх к Храму вела узкая, по меркам обычного дракона, тропа. Михей бросил на неё быстрый взгляд, фыркнул. С неба донесся весёлый пересвист. Саартан поморщился.

— Ты о них? — кивнул он в сторону веселящихся драконов. — Почему я не кувыркаюсь в облаках, как птица, которой подпалили хвост?

— Чего сразу подпалили? — надулся Михей. — Есть птицы, которые парят величественно, плавно. Почему ты не летаешь?

— Да летаю я!

— Ни разу не видел. Ты даже за травками-муравками и то на своих четырёх плетёшься! А ведь до луга — ого-го, сколько пиликать!

— Люблю прогуляться.

— Саа…

— Отстань, а? — жалобно попросил Саартан.

Лис наморщил нос, упрямо встопорщив усы. Взгляд у него стал требовательным.

— Не отстанешь, — вздохнул Саартан обречённо.

Он положил голову на скрещенные перед собой лапы и опустил гребень.

— Я так и не смог полететь, — негромко сказал он. Михей замер и, кажется, перестал дышать и моргать. — Мои крылья… они слишком слабые, слишком тонкие. Прозрачные прямо-таки.

— А… А ты когда-нибудь встречал других радужных драконов?

— Нет, в нашей семье, да и в ближайших семьях я — единственный. Слышал только, что все они достигают высоких вершин, за что бы ни взялись, — Саартан хрипло рассмеялся. — Да уж. Крылья — гордость дракона, как и его рога. Рога-то у меня вроде ничего, но вот с полётами не вышло. Так что своих вершин мне не видать.

Лис посмотрел на Хранителя как-то… странно. Не с сочувствием, не с жалостью. Внимательно и… странно. Саартану стало неуютно, и он прикрыл веки.

— Ты не подумай, что я жалуюсь или ещё что-то подобное, — вздохнул он. — Меня вполне устраивает моя размеренная жизнь.

— Вот! — Михей вскочил и топнул по камню мягкой лапой. — Вот, что меня удивляет! Ты смирился! Хотел быть Хранителем — стал Хранителем. Не таким, каким мечтал, но зато громкая должность! Не смог полететь? Ну и ладно, похожу. А с учётом домоганий твоих братцев — так вообще поползаю! Как полураздавленный червь!

Саартан, не открывая глаз, глухо зарычал. Получилось как-то вяло и не внушительно.

— Че-е-ервь, — глумливо пропел Михей. — Червяк. Червячок. Червячушечка!

— Червь сейчас кого-то прихлопнет, как зудящего комара, — пригрозил Хранитель.

— Попробуй. Червявочка, чер…

— Заткнись!

Лис отскочил за миг до того, как на место, где он только что был, опустилась лапа Хранителя.

— Ой, миленький какой! — вдруг раздался сверху мелодичный девичий голос.

Дракона и лиса накрыла широкая тень. Михей хотел было юркнуть за камень, но не успел: на тесную площадку приземлилась совсем ещё юная драконесса. Тёмно-красная, почти вишнёвая, она смотрела прямо на него.

— Твой? — спросила драконесса у Саартана, не отрывая от лиса любопытных янтарных глаз.

— Э-э-э… — выдавил Саартан.

От неожиданности он замер в забавной позе: лапа вывернута и отставлена в сторону, когти хищно растопырены, шея агрессивно выгнута, пасть открыта, глаза выпучены.

— Что с тобой? Тебе нехорошо? — драконесса склонила изящную голову набок и обеспокоенно глянула на Хранителя.

— Я… а-а… э-э-э… ну-у-у…

Михей звонко тявкнул и повёл хвостом, привлекая внимание драконессы. Когда она опять перевела взгляд на него, тот улыбнулся ей своей самой обаятельной улыбкой и снова тявкнул.

— Какой хорошенький! — драконесса протянула к нему лапу. — Иди сюда, милашка!

Михей потянулся носом к лапе, краем глаза косясь на Хранителя. Саартан выпрямился и сел, благодарно кивнул. Драконесса чуть повела когтем, потрепав лиса по щеке. Михей пугливо прижал уши, но постарался сохранить дружелюбие.

— Ручной, ты посмотри! — драконесса повернулась к Саартану. — Где ты его взял?

— Нашёл, — уклончиво ответил тот. — Добрый день, Гайлорна.

— И тебе добрый, Хранитель, — драконесса улыбнулась. — Как идёт твоя… твоя служба?

— По-прежнему.

— А… хорошо. Я заметила вас с неба. Сначала подумала, что ты ловишь кого-то, а потом присмотрелась… Нет, ну прелесть какая!

Михей тёрся о лапу, как кошка, выпрашивающая сметану. Даже издавал звуки, похожие на мурлыканье. Гайлорна погладила его, помолчала.

— Я как-то пыталась приручить дикого кота, — наконец заговорила она. — Подманивала его мясом несколько дней. Но животные нас боятся. Не знаю, как тебе удаётся с ними ладить?

— Я не охотник, может поэтому… — Саартан засмущался и отвёл глаза.

— Может…

Опять молчание.

— Ладно, я полечу, — Гайлорна посмотрела куда-то в сторону. — До свидания, Саартан.

Саартан хотел что-то сказать ей, но ответил коротким «да».

— Да?! — Михей взвился сразу, как осела пыль от взмаха крыльев Гайлорны. — Просто «да»?! Она же сказала: «До свидания, Саартан»! А ты ей — да, мол… Что? Да, в смысле: «Договорились, свидимся», или да как: «Да, я — Саартан»?

— Не знаю, — угрюмо отозвался Саартан. — Что я должен был сказать?

— Да всё что угодно, только не это своё «да»! Позвал бы её куда-нибудь!

— Ага, прогуляться. Уважаемая Гайлорна, не хочешь ли ты поползать с бескрылым червём? — Саартан не удержался от ехидства.

— Ах, да… у нас же тут комплекс неполноценности. Совсем забыл, прости, — Михей закатил глаза. — Но теперь у тебя есть я!

Он победно оскалился и выжидающе уставился на Хранителя. Саартан вопросительно поднял бровь. Лис посмотрел на него так, будто дракон чем-то болен и не в себе.

— Ну я, понимаешь? — Михей поставил торчком уши, принял умильный вид и покрутил мордой, чтобы Хранитель смог хорошенько его разглядеть. — Белый и пушистый. Всем девчонкам такие нравятся! Вот тебе и готовая тема для разговора и предлог позвать в гости. Я могу изобразить недомогание, а ты побежишь к этой Гайлорне типа за советом и помощью. Она примчится, как пить дать! Я поумираю с недельку, вы сблизитесь, а там по весне и драконят считать будем, глазом моргнуть не успеешь!

Саартан фыркнул:

— Даром не надо.

— Ты что, по мальчикам? — невинно поинтересовался Михей.

— Чего? — не понял его Хранитель.

— Ну, мальчики вместо девочек… и весна без драконят…

Саартан поразмышлял, соображая. Затем, когда до него дошло, угрожающе поднялся и хлестанул себя хвостом по бокам.

— Я сам по себе, изврат ты эдакий! — рявкнул он. — Понял?!

— Понял, — послушно кивнул Михей. И тихо,чтобы Саартан не услышал, промурлыкал себе в усы:

— Рука моя — моя невеста…

* * *

Гайлорна всё-таки пришла. Вечером того же дня. Принесла увесистый кусок мяса моргорога и подбитый длинным ворсом квадратик одеяла-шкуры. «Для зверушки», — пояснила она.

Михей скалился и всем своим видом говорил Саартану: «я был прав». Он свернулся калачиком в изгибе локтя драконессы и благодарно принимал от неё ласковые почёсывания. Саартан же места себе не находил — не так уж часто он принимал у себя в гостях девушек. Точнее — вообще никогда. Мысли его путались, язык выдавал не то, что крутилось в голове, ноги несли его не туда, куда он хотел пойти. Проклятый лис не без удовольствия и лёгкого злорадства жмурился на него сквозь полуприкрытые веки. «Чтоб она тебе дырку натёрла в шкуре!», — злобно подумал Саартан.

— Скоро первые команды отправятся на поиски добычи, — драконесса качнула гребнем. — Весной Зеркало показало суровую зиму, стада могут уйти далеко на юг. Хорошо тебе, у тебя еда под носом круглый год. Да и одному немного надо-то.

Саартан невнятно хмыкнул. Гайлорна этого не заметила. Она задумчиво теребила лиса за ухом. Михей усердно и совсем не по-лисьи мурлыкал.

— Твои братья рвутся в бой, — между тем продолжила Гайлорна. — Хвастают, что в этот раз принесут туш и шкур больше любого охотника. Вот болтуны, да?

«Да уж», — подумал Саартан. — «Скоро, небось, явятся за амулетами. Почему она вообще их вспомнила? Хотя, почему бы вспомнить? Для сравнения. Я на их фоне как таракан-переросток. Ни туш, ни шкур с меня. Пробовал как-то угощать всех своими помидорами, так потом эти помидоры сколько ещё счищал с чешуи? Дня три, не меньше!».

— Так что?

Саартан вздрогнул. Он задумался и прослушал вопрос.

— Э-э-э… да? — неуверенно сказал-спросил он.

Гайлорна в замешательстве посмотрела на него, а Михей на её лапе издал какой-то сдавленный звук, будто чем-то подавился. Саартан стушевался, — от него явно ждали другого ответа.

— Ну, — драконесса осторожно сняла с лапы лиса и посадила его на пол. — Тогда я пойду.

Она поднялась и направилась к выходу. Михей беззвучно завертелся на месте, ушами, хвостом и лапами подавая Хранителю какие-то сигналы.

— А… — Саартан силился понять, на что ему намекает Михей, но не мог. — Гайлорна…

Драконесса обернулась:

— М?

— Я… мы… Не хочешь как-нибудь прогуляться? — спросил Саартан и тут же испугался собственной наглости. Он готов был уже извиниться за своё предложение, когда Гайлорна улыбнулась:

— Хорошо. Может завтра? Так же вечером?

Саартан сглотнул (слишком громко, как ему показалось) и кивнул. Гайлорна кивнула ему тоже и вышла из пещеры.

— Что она спросила? — прорычал Саартан.

Он был в панике. Лис растопырил розовые подушечки на задней лапе и увлечённо их вылизывал.

— Что. Она. Спросила?!

— Да какая теперь разница, — Михей, не опуская первую, поднял вторую лапу. Оглядел грязные подушечки. Подвигал усами. — Ты идёшь на свидание — это всё, что должно тебя сейчас волновать.

— Какое свидание?! Это всё ты! Сбил меня с толку своими кривляньями!

— Ладно, обвиняй, разрешаю, — Михей передумал вылизываться и лениво потянулся. — Поблагодаришь как-нибудь потом.

— Не пойду никуда.

— Пойдёшь.

— Нет!

— И смертельно оскорбишь даму?

— Я… с чего бы ей оскорбляться?!

— Девчонки вечно думают, что всё крутится вокруг них. Раз парень не пришёл, значит — уродина, не понравилась. А там слёзы, истерики, — Михей глянул хитро и негромко добавил: — Самоубийства.

Саартан растерянно пошевелил гребнем:

— Так всё серьёзно?

— А ты как думал? Душа девичья ранима. Шаг в сторону — считай, разбил сердце, потоптал цветы любви, скомкал письма чувств. Это целая наука — близкие отношения, свиданки, обнимашки-целовашки. Не всё так просто, мой динозавр! Так что подбери сопли, скрепи сердце и топай спать. Ты завтра должен быть хоть немного посвежее.

* * *

Солнце уже было высоко, когда Михей добрался до луга. Он огляделся, увидел в высокой траве цветок с крупным синим бутоном.

— Вот ты очень даже подойдёшь, — пробормотал Михей и собирался было уже перекусить стебель, как на луг упали сразу три громадные крылатые тени.

Михей вжался в землю, затаился. Драконы спикировали один за другим в густую траву, и он тотчас же узнал их. Это были Райнтраан, Дафтраан и… Гайлорна?!

— Ты уверен, что это здесь? — скрипуче спросил Райнтраан.

— Уверен, — Дафтраан огляделся. — Этот недомерок часто здесь бывает. А значит, Гаю он точно поведёт сюда. Любоваться закатом.

Он хихикнул.

— Да тут и спрятаться негде!

— А мы поднимемся в небо.

— Только не задерживайтесь там, мальчики, — Гайлорна придирчиво оглядела свои когти. — Я долго не смогу выслушивать его жалкое блеяние.

Михей сжался. При первом знакомстве Гайлорна показалась ему красивой. Теперь же надменный тон, презрительно кривящийся рот и те слова, что она произнесла, мгновенно обезобразили её для него. Михея даже замутило от омерзения.

Райнтраан важно подошёл к драконессе и приобнял крылом:

— Как я могу надолго оставить мою любимую с таким ничтожеством, а?

Он рассмеялся, отступил и, сильно оттолкнувшись крыльями от упругого воздуха, взлетел с первого взмаха, стремительно уходя в облака. Дафтраан и Гайлорна, переглянувшись, последовали за ним.

Когда драконы превратились в три маленькие точки на небе, лис вынырнул из травы и, стелясь брюхом по земле, побежал к Храму.

* * *

Саартан плескался в купальне. Он бодрился, насвистывая какой-то весёлый мотивчик. Михей, беспокойно стрижа ушами, осторожно вошёл в зал. Хранитель заметил его и быстро сложил распластанные по воде крылья.

— Ну? — недовольно спросил он.

— Саа…

Михей замялся. Сделал маленький шажок к купальне и остановился.

— Ну? Говори уже! — Саартан нетерпеливо мотнул влажно блеснувшим переливчатым гребнем.

— Саа, не ходи сегодня никуда, ладно?

— Что?

Хранитель часто заморгал и недоумённо уставился на лиса.

— Не… не ходи никуда.

— Почему это?! — Саартан вылез из воды, отряхнулся, забрызгав лиса с лап до головы и оставив на полу лужи. — Ты же сам меня вчера чуть ли не пинками выгонял!

— Я передумал, — Михей не обратил внимания на брызги.

— Вот уж нет! Я тут всю ночь не спал, настраивался! А он — не ходи, я передумал! Я уже всё решил.

— Саа…

— Я пойду. И точка.

Саартан быстрым шагом вышел из купальни, чуть не наступив на замершего у входа лиса.

* * *

Саартан и Гайлорна медленно брели по лугу. Изредка перебрасываясь ленивыми фразами, они гуляли и любовались цветами. Михей бесшумной тенью крался позади. Братья Саартана налетели внезапно, со свистом и шумным хлопаньем упали с темнеющего неба на Хранителя, сбив его с лап крепкими лбами. Саартан кубарем полетел в высокую траву. Гайлорна быстро поднялась в воздух и зависла там, мерно взмахивая крыльями. Михей сжался в тугой комок и задрожал в бессильной ярости. Ему было до смерти обидно за Хранителя! Но чем он мог ему помочь? Что могут маленькие клыки и коготки против прочной, как железо, брони?

Подняться Саартану не дали. Райнтраан, сделав широкий круг, спикировал, вонзил острые когти Хранителю в спину и за хребет протащил по траве, разворачивая мягким брюхом к Дафтраану. Дафтраан набрал скорость и с силой врезался головой Хранителю под дых. Саартан сложился клубком и захрипел. Михей в траве заскулил. Гайлорна, вероятно услышав, закрутила головой, рыская глазами по траве. Но, так и не заметив его, вернулась к созерцанию жестокой расправы. Хвост драконнессы азартно подрагивал в такт ударам. Шоу ей определённо нравилось.

Вдоволь насладившись побоями, братья, тяжело дыша, опустились на землю. Райнтраан подошёл к лежащему без движения Хранителю, схватил его лапой за горло:

— Слышишь меня?

Саартан слабо дёрнулся.

— Слы-ышишь. Знаешь, что это? Ценный урок. Бесплатный. По доброте душевной. Чтобы ты знал своё место, недомерок. Это тебе за всех наших девчонок. Возомнил себя достойным их, да? — Райнтраан сплюнул. — Наша мать умерла из-за тебя. Ты убил её, едва родившись! Недоносок проклятый! Ты не имеешь права даже смотреть на женщин, понял?! Понял?!

Райнтраан сжал когти на шее Саартана. Несколько радужных чешуек лопнуло, и на траву потекла густая, кажущаяся сейчас чёрной, кровь.

— Райн, довольно! — Дафтраан обеспокоенно огляделся. — Ты убьёшь его. Надо улетать, нас могли услышать.

Райнтраан убрал лапу с шеи Хранителя, брезгливо стряхнул с когтей кровь:

— Живи, недомерок.

Он начал разворачиваться, но вдруг нагнулся к Саартану и зло прошипел:

— Слышал, ты завёл домашнего питомца? Я хочу его шкурку. Принеси мне её.

И пнул напоследок его по рёбрам.

Драконы улетели. Михей выполз из травы и, подвывая, подполз к Хранителю. Ткнулся носом в шершавую щёку. Заскулил.

— Прости меня, Саа…

Саартан едва дышал и не шевелился. Михей свернулся калачиком в ложбинке под массивной челюстью и закрыл глаза. В его памяти мелькнул какой-то обрывистый фрагмент и растаял. Но Михей успел ухватить суть: он мог поделиться с драконом собственной жизнью. Не умереть, нет. Дать немного жизненной силы — ровно столько, сколько нужно для того, чтобы остановить кровь, затянуть рану и подлатать переломанные кости…

По лугу полз утренний туман. Влажный, липкий, мёрзкий. Саартан поёжился и открыл глаза. Голова гудела, тело ломило. Хранитель пошевелил затёкшими лапами, с трудом поднялся. На траве осталось буро-белое пятнышко. Мих?! В крови! Неужели ему тоже досталось? Саартан бережно поднял лиса кончиками когтей и переложил себе на лапу. Осмотрел — не ранен. Но дышит еле-еле! И сил совсем нет, чтобы помочь ему… Саартан тревожно огляделся и поспешил домой.

По пути его догнала горечь вчерашнего поражения. Разгрома — ведь он даже не успел ничего сделать! И предательство Гайлорны и… подлость Михея. Саартан остановился, посмотрел на лиса в лапе. Он ведь знал! Знал, но не сказал! Пытался остановить, да. Но не особо старался. Почему? Хранителю вдруг до боли захотелось сжать когти, услышать, как хрустнут маленькие косточки, почувствовать горячую кровь у себя на ладони… Он даже испугался собственных мыслей. Помотал головой, чтобы отогнать их подальше. Потом разберёмся, сначала нужно помочь.

Дома Саартан бережно уложил лиса на одеяло (шкурку, которую принесла вчера Гайлорна, Саартан спалил с порога, плюнув жидким огнём), ещё раз осмотрел. Догадался, что кровь на шерсти не Михея, а его собственная. Потёр ноющую шею и с удивлением отметил, что рана затянулась, и на ней даже полезли молодые зубчики новых роговых пластин. Саартан пощупал свои рёбра. Тоже ноют, но вроде целы. Удар Райнтраана был сильным, очень сильным. От рёбер должны были остаться одни осколки. По крайней мере, от пары рёбер точно. В целом, Саартан чувствовал себя разбитым, но не побитым. Странно. Он задумчиво посмотрел на лиса. Ему плохо — Саартану нет. Два плюс два. Подлечил за свой счёт? Тогда зачем… почему он ничего не сказал?! Саартан снова почувствовал, как внутри разматывается клубок чёрной ярости. Усилием воли погасил вспышку гнева. Сел. И что теперь с лисом делать? И тут его осенило: Зеркало! Дающее жизнь всему живому! Попробовать? Как говорил Михей — хуже не будет.

Интерлюдия 1

Кто-то звал. Голос то приближался, то отдалялся.

Михеш плыл в молочном тумане невесомый, почти прозрачный. Его одежда едва обозначалась на теле, но кровь и грязь на ней отчётливо проступали чёрными и бурыми пятнами. Когда-то медно-рыжие и шелковистые волосы сейчас висели некрасивыми бесцветными паклями. Обрывок нити жизни серебристой змейкой извивался из его груди, а вокруг шеи петлёй алел свежий шрам.

Зов повторился, и где-то звонко простучали маленькие копытца. Михеш открыл глаза и прислушался.

— Йо-о-омаль…

Михеш, взмахнув руками так, как если бы он находился в воде, перевернулся в туманном мареве, и оно услужливо уплотнилось под его ногами, позволяя встать. Михеш выпрямился и огляделся. Клубящаяся белизна перед ним немного рассеялась, обнажая чей-то силуэт. Животное? Собака? Олень?

— Йомаль…

«Йомаль, Йомаль, Йомаль…», — зов разбился на эхо и разлетелся в тумане.

Казалось, звали сразу отовсюду. И голос… детский? Женский? Михеш вгляделся в силуэт:

— Кто ты?

Олень, или кто-то очень на него похожий, прыгнул в сторону, мгновенно растаяв в тумане. Цокот его копытец звонко раскатился вокруг, как будто он бежал по мостовой вкруговую.

— Ты не Йомаль, — сказал голос.

«Не Йомаль, не Йомаль…», — досадливо подхватило эхо.

— Ты не Йомаль, — раздалось у Михеша над самым ухом.

Михеш обернулся. Девушка стояла прямо у него за спиной и отпрянула от резкого движения. Худенькая, хрупкая. Её большие, карие, миндалевидные глаза широко распахнулись, длинные и густые ресницы затрепетали. Михеш с удивлением уставился сначала на торчащие в стороны листочками уши, затем на маленькие тонкие рога на голове. И, правда, олень. Точнее, скорее серна.

— Ты не Йомаль! — девушка в отчаянии тряхнула волосами.

Она села на корточки и обхватила тонкими руками себя за плечи. Её уши-листочки грустно опустились. Михеш немного постоял в растерянности и присел перед ней:

— Эй? Я могу помочь?

Девушка подняла на него свои печальные оленьи глаза.

— Кто ты?

— Я — Михеш, — Михеш пожал плечами. — Если тебе это о чём-то говорит.

— Что ты тут делаешь?

— Меня… убили, — Михеш невесело улыбнулся, потёр шрам на шее. На мгновение ему показалось, что он снова слышит свист опускающегося тяжёлого меча. Затылок заломило. — И потеряли, видимо, — он кивнул подбородком на свою грудь, из которой вилась нить.

— И меня потеряли… А те, кто нашёл, заперли меня здесь… Я Йена, Йена Лань.

«Вылитая лань! Стоп, заперли?..», — Михеш обеспокоенно заёрзал:

— А где — здесь?

— Не знаю. Но там внизу — мир. Я обросла им, словно коконом. И мне уже не выбраться из него… Думала, Йомаль, мой брат, пришёл за мной…

Йена всхлипнула и закрыла ладонями лицо. Михеш протянул руку и неуверенно коснулся её плеча. Йена вздрогнула, но не отстранилась.

«Обросла миром… Как это? Сколько она уже здесь? И кто её заточил?», — мысли вертелись в голове Михеша, наскакивая одна на другую. — «Что произошло там, снаружи? Или наверху? Или внизу? Почему порвалась моя нить? Неужели, я тоже застряну в этом ничто?».

Йена зябко повела плечами. Размышляя, Михеш не заметил, что бесцеремонно разглядывает её.

— Почему ты так смотришь? — спросила Йена.

— Я… я задумался просто, — Михеш потупился.

— Да, я слышала.

— Что слышала?

— Твои мысли. И могу ответить на последний вопрос: тебя тут ничего не держит. Ты свободен и попал сюда случайно. Тебе только нужно указать путь.

Михеш склонил голову к плечу:

— Ты поможешь?

— Только потом не жалуйся, — Йена кивнула. — И… пообещай мне, что найдёшь меня там.

— Где — там?

— Пообещай.

Откуда-то повеяло холодом, и вокруг как-то разом потемнело. Михеш почувствовал, что его куда-то тянет, будто всасывает. Йена схватила его за руку и с мольбой заглянула в глаза:

— Пообещай!

— Хорошо! Обещаю!

Йена подула Михешу на руку, и та покрылась мягкой шерстью, быстро превращаясь в лапу. Лицо Михеша вытянулось в острую лисью морду, взметнулся пушистый хвост. И Йена разжала пальцы, позволяя раскрывшемуся чёрному зёву проглотить маленького белого лиса.

Глава III. Зеркало

Зал был огромным даже по меркам дракона. Пол имел ровное очертание круга, а потолок уходил высоко во тьму наверху таким же идеально ровным куполом. Гладкие стены поблёскивали в мягком голубоватом сиянии, исходящим от Зеркала. Само Зеркало, неизвестно кем помещённое в центре зала и вмурованное в каменный пьедестал, смотрелось маленьким овальным пятнышком света в этой пустой и просторной пещере. Его серебряная оправа в матовой тёмной патине была уже почти не видна под наплывшим и въевшимся в металл камнем.

Саартан положил лиса на холодный пол рядом с пьедесталом. С опаской глянул на Зеркало. Ни раненых, ни умирающих драконов никогда не приносили сюда. Может, когда-то давно, но на памяти Хранителя — никогда. Что нужно сделать? Попросить? Приказать? Пропеть какое-то заклинание? В первый раз, когда дракон увидел Зеркало, оно его разочаровало. Если не учитывать исходящего сияния, то ничего особенного в нём не было. Разве что оно раз-два в год предсказывало погоду…

Лис глубоко с хрипотцой вздохнул, затих на мгновение и задышал часто-часто, дёргая лапами. Потом снова затих. Саартан прижал гребень и осторожно обратился к Зеркалу:

— Здравствуй…

Зеркало не отреагировало. Саартан решил повторить своё приветствие чуть громче. Вдруг не расслышало?

— Здравствуй, Зеркало!

Никакой реакции. Может, надо сразу к сути?

— Уважаемое Зеркало! — Саартан кашлянул в кулак, чувствуя себя последним дураком. — Исцели пожалуйста этого зверька!

И снова ничего не произошло. Тишина и мерцание голубых искорок на радужных пластинах дракона. Саартан начал злиться. В первую очередь — на себя. Если Зеркало — бесполезная магическая безделушка, вроде хрустальных шаров, то он, Хранитель, — полный идиот, раз поверил легендам и сказкам. Как маленький ребёнок разинул рот и проглотил горькую пилюлю, выдаваемую за конфетку. Во-вторых, Саартан злился на всю свою семью, что спихнула ему никому не нужную должность сторожа, лишь бы отделаться от никчёмного сородича. В-третьих, какого чёрта Михей ничего сказал про засаду, и за каким лешим он сейчас тут подыхает?! В-четвёртых, самому бы убить этого лиса за пополнение лексикона сомнительно-полезными словечками… В общем, Саартан злился на всех и вся.

— Давай! Сделай хоть что-нибудь! Мигни что ли! Он умирает, слышишь, ты, стекляшка?! Помоги ему! — орал он на Зеркало, бил себя хвостом по бокам, угрожающе нагибал голову, топорщил гребень и раздувал широкие ноздри, пуская горячие струи пара.

Зеркало молчало.

— Я разобью тебя! — прошипел Саартан, вконец задохнувшись от ярости.

Михей слабо дёрнулся, выдохнул и замер. Нет, нет, нет! Только не это! Саартан подбежал к нему, прислушался. Не дышит! Хранитель глухо зарычал и заскрёб когтями каменный пол. Распахнул слабые просвечивающие крылья и набрал полную грудь влажного пещерного воздуха. В горле у него заклокотало, чешуя на шее раскалилась до красна. Саартан развернулся к Зеркалу, чтобы спалить его ко всем чертям, вплавить в камень, уничтожить…

По поверхности Зеркала пошла частая рябь, голубоватое сияние сменилось белым. Хранитель застыл. В глубине Зеркала заклубился туман. Кто-то шёл к ним с той стороны: тонкий изящный силуэт быстро приближался. Пламя в горле дракона медленно погасло. Туман в Зеркале расступился, и Саартан увидел девушку, одетую в белое, с рогами и ушами, как у оленя. Девушка с печальной улыбкой кивнула Хранителю, положила узкую ладонь на поверхность Зеркала, надавила. Под её ладонью стекло расплавилось, потекло жидким серебром, и рука проникла в пещеру. Девичьи пальцы удлинились, вытянулись, покрылись нежной корой, обратились в молодые побеги с узелками-почками на месте суставов. Они потянулись к бездыханному лису на полу, обвили его маленькое тельце, укутали в стремительно растущую листву, почти полностью скрыв из виду. Миг — и на кончиках веточек распустились розовато-белые цветы, как у яблони. Саартан, забыв даже дышать, изумлённо наблюдал. Ему чудился аромат весенних лугов в тёплый день после дождя.

Ветви укоротились, превратились в обычную руку, которая в свою очередь втянулась обратно в расплавленное серебро, а серебро снова стало стеклом, сквозь которое всё так же печально улыбалась девушка-олень в лёгком белом платье. Девушка, снова кивнув, развернулась и растворилась в тумане. Зеркало подёрнулось голубоватой пеленой, мерно замерцало. И только тогда Саартан выдохнул. Он быстро глянул вниз, на пол. Михей сидел там живой, ошалело смотрел на него. И первое, что он сказал, было:

— Твои крылья, Саа… они…

* * *

— Твои крылья, Саа… они…

Саартан, как застыл, так и стоял в боевой позе с распахнутыми крыльями. Только сейчас он ощутил их тяжесть, упругость и… мощь? Саартан недоверчиво скосил глаза: полноценные, широкие и длинные, крылья переливались всеми цветами радуги, ловя голубые огоньки сияния Зеркала. Хранитель моргнул. Медленно, прислушиваясь к ощущениям, сложил и снова раскрыл их. Будто не веря, что они — его.

— Какой ты крутой, ва-а-а! — Михей восторженно вскочил. — Саа, ты просто шикарен!

Он подпрыгнул, словно не он лежал тут пару минут назад бездыханный:

— Ой, а мы…

Михей обернулся и уставился на Зеркало.

Саартан прижал крылья к телу, с удивлённым удовольствием отметив, как их тяжесть оттягивает и прогибает спину, расправляя при этом грудь и поднимая выше голову.

— Оно тебя спасло, — проговорил он, возвращаясь вниманием к лису.

— К-как? Что сделало? И что вообще случилось? Почему мы здесь? Саа, ты в порядке? Ничего не болит? — Михей засыпал вопросами, как мелкими градинами. — Саа? Саа?

— Я в порядке, — Саартан поморщился. — Ты, кажется, умер, отдав мне почти всю свою жизненную энергию.

— А… я хотел маленько. Но ты такой большой! О!.. Я уме-е-ер?! — Михей завертелся, обнюхивая себе бока. — На призрака что-то не похож. Вот хвост… ай! Больно! Живой, значит. М!

— Говорю же, тебя спасло Зеркало, — Саартан устало опустился брюхом на пол. — Или… кто-то в нём.

— Кто? — Михей насторожился.

— Девушка, человек. Почти человек. С рогами такая, как у оленя. Вся в белом. Просунула руку, и ты ожил.

Глаза лиса на мгновение сузились, в них загорелся и тут же погас зелёный огонёк. И Михей снова затараторил:

— Сюда просунула? Оттуда? С той стороны? А откуда ты знаешь, что она — почти человек? Ты людей видел вообще? Они тут у вас водятся? Саа, м? М?

— Ф-ф-ф! Помедленнее! Нет в Панайре никаких двуногих! Я… просто знаю, что они есть. В других мирах, наверное.

Саартан решил умолчать, что и сам не раз принимал облик человека. Не к чему лису этого знать… И вдруг вспомнил:

— Ты почему не сказал, что Гайлорна просто использовала меня?

Михей опустил голову.

— Я хотел… я думал… — запинаясь, начал он, и тут неожиданно вскинулся: — А ты бы поверил? А если б и поверил, не пошёл бы, м? Ты даже слушать не стал! А я пытался тебе сказать. Но ты такой был… Ты весь светился! Я не стал… Думал, я думал…

Саартан насупленно молчал. Поверил бы он? Возможно. Не пошёл бы? Наверное, пошёл. Но избежал бы засады, предупреди его Михей заранее! Место свидания бы перенёс! Хотя… разозлил бы тем самым братьев ещё сильнее. Ладно, плевать. Ах, да!

— Мих, Райнтраан потребовал от меня твою шкуру.

Лис сел и озадаченно шевельнул ушами:

— На что он будет её натягивать, м?

— Я серьёзно.

— И ты отдашь?

— Рассудок повредил? Я с таким трудом тебя с того света вытащил!

Зеркало, конечно. Но кто к нему принёс лиса?

— И что мы будем делать?

— Пока не знаю. Но, как ты любишь говорить, что-нибудь придумаем.

* * *

— Саа, вот объясни мне, как можно в одном флаконе, то бишь в тебе, намешать столько негатива? Смотри, — Михей принялся загибать коготки. — Твоя мама умерла при родах — раз. Ты родился не таким, как все, радужным — два. У тебя были недоделанные крылья — три. Ну и там ещё куча всего в довесок. А?

— Не знаю я, — Саартан привычно поморщился. — Так уж получилось.

Они сидели на площадке возле дома-пещеры. День уже клонился к вечеру.

— А твои крылья-то? Чего они вдруг взяли и — бац! — вот они. Да ещё такие крутые, что любой из ваших обзавидуется!

— Я. Не. Знаю!

— Так уж получилось, — передразнил Хранителя Михей. — Может это та олень-баба всё? Меня вылечила, и тебя заодно? Или твоя психосоматика выстрелила?

— Какая психоматика?

— Пси-хо-со-матика. Ну, ты весь такой бедный и несчастный, вот и не мог летать. А тут — стресс, шок, экшн! Получается, что мне пришлось умереть, чтобы ты обрёл свою силу.

— Про засаду тогда ты тоже поэтому не сказал? Чтобы я от шока силу обрёл? — съязвил Саартан и зло глянул на лиса.

Тот быстро отвернулся.

— О! Саа, смотри!

— Не переводи тему!

— Нет, правда! Смотри! К нам летят.

Саартан всё-таки посмотрел туда, куда указывал лис. Действительно, в их сторону направлялись два дракона. Сердце Саартана ёкнуло.

— Ну-ка быстро домой! — велел он лису.

Михей поспешно ретировался, но недалеко — Хранитель затылком чувствовал его любопытный взгляд. Непослушный зверёк!

На площадку, не спеша, приземлились драконы. Саартан учтиво поклонился старшему, большому, грузному и величественному, усатому дракону, чешуя которого в свете заходящего солнца казалась багровой:

— Добрый вечер, отец.

Вторым был Дафтраан, и с ним Саартан не поздоровался. Брат отвёл глаза и напрягся. Он выглядел явно удивлённым. Видать, не ожидал увидеть Хранителя живым и здоровым.

— Здравствуй, сын, — прогудел старейшина. — Я по делу.

«Ну, ещё бы! Когда ты приходил ко мне просто так?».

— Что-то случилось? — Саартан исподтишка глянул на Дафтраана. Тот всё так же не смотрел на него.

— Случилось. Мне нужно поговорить с Зеркалом. Наши охотники уходят всё дальше, но добычи всё меньше.

Старейшина плавно поднялся в воздух.

— Проведи меня, — сказал он Хранителю и полетел к Храму.

Дафтраан молча последовал за ним. Саартан, не рискнув расправить обновлённые крылья, поплёлся по тропе.

Отец пожелал остаться с Зеркалом наедине, и Саартану ничего не оставалось, как вернуться к брату. Драконы расположились по разные стороны от входа в Храм и упрямо игнорировали друг друга. Первым не выдержал Дафтраан.

— Сарт, — заговорил он. — Слушай, я не хотел, чтобы всё так далеко зашло.

Хранитель промолчал.

— Я думал, он просто пуганёт тебя, а не начнёт убивать.

«Ты Райна не знаешь что ли?! Он же меня ненавидит и только ждёт повода!».

— Если ты думаешь, что я нажалуюсь отцу, то расслабься. Я не собирался, — Саартан дёрнул плечом.

«Будто ему вообще есть до меня дело», — со злостью подумал он.

Дафтраан вздохнул. С облегчением? «Он серьёзно думал, что я побегу жаловаться папочке?!», — Саартан презрительно скривился. Отец вышел обеспокоенным. Пожевал ус и обвёл взглядом замерших в ожидании сыновей.

— Как бы семье не пришлось под зиму искать себе новый дом, — горько сказал он.

Саартан и Дафтраан переглянулись, а затаившийся под скалой лис тоненько пискнул.

— Ты сделал, что мы просили? — спросил Дафтраан, когда отец улетел.

— Просили? — Саартан приподнял бровь. — Это у вас так называется?

— Не ёрничай! Сейчас не время. Если мы не отыщем стада, нас ждёт медленная смерть от голода.

— Не преувеличивай. Дракону одного моргорога переваривать нужно почти месяц.

— А сколько моргорогов надо на одну семью? А молодняк? Ты о них подумал? Хотя, куда тебе. Вряд ли тебя заботят проблемы семьи.

— Давно бы одомашнили моргорогов…

— Ты же знаешь, что мы не можем. Отдай амулеты.

— И что я за них получу?

— Ты что, торгуешься?

— Торгуюсь.

Такого ответа Дафтраан явно не ожидал и надолго замолчал.

— Я поговорю с Райном, — наконец заговорил он. — Но не обещаю, что он от тебя отстанет.

— Так не пойдёт.

— Озверел что ли?

Дафтраан возмущённо поднял гребень. Он заметил, что в брате что-то изменилось, но, видимо, никак не мог понять — что? Саартан лениво качнул хвостом, собираясь уходить:

— Тогда сами ищите своих моргорогов.

— Постой, — сдался Дафтраан. — Я сделаю всё, что смогу. Очень постараюсь. Так пойдёт?

— Я хочу, чтобы он не трогал моего питомца.

— Да кому нужна твоя шавка?!

— Мне. И Райну. Он потребовал его шкуру.

— О, небо! Нашли, что делить!

— Так как? Возьмёшь с него слово? И сам дашь.

— Я даю слово, что не трону твою зверушку. А с Райном… я поговорю.

Хранитель кивнул и молча пошёл по тропе к своей пещере.

* * *

Они ушли как можно дальше в северные горы, чтобы их точно никто не смог увидеть: большинство охотников семьи искало стада моргорогов на юге. Михей всю дорогу путался под лапами и трещал без умолку. Саартан уже сотню раз пожалел, что вообще согласился на этот поход.

— Вот! Смотри, какое место! — взвизгнул неугомонный лис.

Тропинка вилась по хребту вдоль ущелья. Одним боком она отвесно уходила вниз, а другим жалась к скале, козырьком нависавшим над ней. Михей прыгнул к самому краю обрыва и шумно втянул носом воздух:

— Благода-а-ать!

— И падать здесь будет благодать, — Саартан опасливо глянул вниз. — Тут с полмили!

— Ты же дракон! По-любому полетишь!

— Пожалуй, я останусь динозавром. Так безопаснее.

— Ну, Саа! Так мы будем идти ещё целую вечность! У меня все лапы в мозолях уже. Давай тут?

— Нет.

— Саа!

— Я высоты боюсь!

— Тогда прыгну я!

Лис припал на передние лапы, высоко задрав хвост, будто действительно готовился к прыжку. Покрутил задом, как кошка, и… оглянулся. Хранитель сидел и меланхолично глядел на проплывающие в небе облака.

— Ты что, меня не будешь ловить? — обиделся Михей.

— Нет.

— Почему?

— У меня сердце разорвётся раньше, чем ударюсь о землю.

— А на ровном месте ты вообще в воздух подняться не можешь! Скачешь, как безголовая курица!

Саартан беззлобно рыкнул, а Михей показал ему язык.

Наверху что-то сухо треснуло. На то место, где только что стоял лис, с грохотом обвалился скалистый козырёк. Саартан в ужасе уставился на груду камней и поднимающееся над ней облачко пыли.

— Мих… — испуганно выдохнул он и услышал:

— Я обещал Дафу его не трогать — я не тронул. Даже кончиком когтя не коснулся.

На скале, самодовольно ухмыляясь, стоял Райнтраан. Он поигрывал камнем у себя в лапе, подбрасывая и ловя его. Саартан зарычал, рванул вверх, раскрывая крылья, взлетел. Неуклюже завалился на бок, но быстро выровнялся, набирая высоту. Райнтраан изумлённо отшатнулся, выронив камень:

— Как ты?..

Хранитель на подлёте плюнул в него огнём, но его брат, опомнившись, моментально сплёл щит силы перед собой, и жидкое пламя растеклось по воздуху.

— О, да мы яйца отрастили! — Райнтраан рывком поднялся в воздух.

Саартан ринулся на него, растопырив когти.

Фу-ух!

Райнтраан с натугой, будто воздух враз стал водой, взмахнул крыльями вниз и вперёд — в Хранителя ударила мощная тугая волна, скомкав его атаку и отбросив далеко назад. Саартан врезался спиной в скалу напротив, широко и беспомощно раскинув свои крылья. Райнтраан усмехнулся. Не торопясь, полетел к барахтающемуся в каменной крошке брату. Не долетев несколько ярдов, он размахнулся и крутанул хвостом. С шипов на его хвосте в Хранителя полетели острые огненные иглы, и тот прикрылся крылом. К удивлению Райнтраана иглы врезались в окрепшие перепонки и разлетелись брызгами, не причинив вреда.

— Кое-чему подучился, гляжу? — Райнтраан завис в воздухе.

Саартан опустил крыло, вскинул голову, сверля брата яростным взглядом.

— О, да мы всё никак не сдадимся? — Райнтраан поднял скрюченные когти перед собой. — Умоляй меня о пощаде, братишка. Я ведь с тобой шутки шутить не буду.

— Пошёл ты!.. — зло выдохнул Саартан.

Когти Райнтраана резко разжались, и Хранителя вдавило в скалу.

— Умоляй о пощаде, и я сломаю тебе только одно крыло.

— П-пошёл…

— Нет, ну что за мир такой? — послышался откуда-то сбоку возмущённый голос Михея. — Моя жизнь дважды за неделю подвергалась опасности!

— Что? — Райнтраан удивлённо повернулся к сидящему как ни в чём не бывало на соседнем пике скалы лису. — Как ты выжил? И разговариваешь?!

— Я молчу. Это ты сам с собой тут бубнишь. А выжил… Ты слишком медлительный, Райчик.

Михей, забавляясь, помахал дракону хвостом. Райнтраан ослабил магическую хватку, убрав одну лапу и нацеливаясь ею на лиса.

— Промажешь, — равнодушно сказал Михей.

Дракон выпустил силу. Пик разнесло в дребезги, но лиса на нём уже не было.

— Я же говорил. — Михей возник в воздухе у дракона перед самой мордой.

Райнтраан попытался дотянуться до него зубами, но его пасть только звонко укусила пустоту, с характерным щелчком захлопнувшись вхолостую. Лис тем временем уже маячил перед его правым глазом, издевательски скалясь. Райнтраан издал глухой рёв и, отпустив брата, развернулся к Михею всем телом. Его когти безуспешно замолотили воздух. Михей захихикал, мелькая то там, то здесь, дразнясь и подзадоривая.

Саартан ударил неожиданно. Он налетел, с силой оттолкнувшись от скалы, и вцепился зубами брату в шею, с хрустом сомкнув челюсти. Горячая кровь хлынула ему в горло. Райнтраан хрипло закричал, задёргался, пытаясь высвободится, забил крыльями. Глаза Хранителя расширились. Чёрный ободок вокруг радужки расплылся, слился со зрачком, залил белки глянцевой тьмой. Саартан сильнее сжал челюсти и почувствовал, как вместе с кровью в него вливается сила. Он будто пил Райнтраана, высасывал его жизненную энергию…

Оба дракона камнем рухнули в ущелье, подняв столб пыли.

Драконы лежали неподвижно. Лис скакал вокруг них и жалобно подвывал:

— Саа? Саа?.. Саартан?

Саартан разлепил веки, с трудом разжал сведенные судорогой челюсти, отполз от брата.

— Я… кх-х… — он закашлялся и сплюнул кровью. — Я убил его?

— Ну, — Михей замялся. — Он ещё дышит, если ты об этом.

Грудь Райнтраана редко и с натугой вздымалась, одно крыло было неестественно вывернуто и поджато под брюхо. Из рваной раны на шее обильно шла кровь. Саартан поднялся, потянулся всем телом: ничего не сломано, ничего не болит. Напротив, в его мышцах играло напряжение, а голова кружилась и звенела от приятного возбуждения. Он посмотрел на брата и вдруг испугался. Что он сделал с Райном?! Как он это сделал? Саартана замутило, и он, согнувшись, уткнулся носом в землю. Рвало его долго. Так, что стало страшно за внутренности. Михей обеспокоенно наблюдал за ним.

Появившиеся было силы вдруг покинули Хранителя, и он со стоном повалился в траву. Михей подбежал к нему, обнюхал. Саартан вяло отпихнул его лапой:

— Я сейчас… отдышусь только.

Михей суетливо забежал с другой стороны.

— И что дальше, Саа? — спросил он.

— Дай мне минутку, прошу…

— Нет у нас минутки. Решай, и решай быстро: ты добьёшь его?

— Кого?..

— Действительно, кого? — Михей перестал мельтешить и сел. — Что ты будешь делать с братом, Саартан? Он опустошён, совсем сухой, как пересохший колодец! Ты его выпил и разве что не вылизал.

— Выпил?

Михей закатил глаза. Хранитель понимал, что задаёт сейчас идиотские вопросы, но подсознательно избегал каких либо ответов. Непонятный страх скрёбся где-то у него внутри, зловеще шуршал маленькими крылышками и царапал душу крохотными коготками. Что Хранитель теперь такое?..

Лис молчал непривычно долго. Саартан снова поднялся, мельком глянул на брата — жив? дышит? — затем перевёл взгляд на Михея.

— Я не хотел его… убивать. И не хочу, — уверенно сказал он.

Михей понимающе кивнул, тут же вскочил и подбежал к голове Райнтраана. Прислушался, принюхался, подошёл поближе, поставил передние лапы ему на шею. Закрыл глаза. Кровь из раны в последний раз выплеснулась толчком и остановилась.

— Михей, — позвал Саартан.

— А? — не открывая глаз, отозвался лис. Он сосредоточенно морщил мордочку и шевелил усами, будто перекатывал во рту конфетку и всё никак не мог её распробовать.

— Как ты выжил?

— Тебе подробности?

— Да.

— Ты прям как твой брат… Ба! Да ты ему почти перекусил шейные позвонки! — мордочка задвигалась быстрее. — Сейчас, сейчас… Я со страху телепортнулся. Сам не понял как. Инстинкт самосохранения сработал, видать. Гляжу, а уже скачу по воздуху, аки посуху. Только пятки сверкают.

Хранитель помолчал, раздумывая.

— А я как Райна… выпил? — спросил он наконец.

— Да как вампир! — Михей убрал лапы с шеи дракона, отряхнул их. Покачнулся. Обернулся к Саартану. — Только вампы-то аккуратненько, там две дырочки потом остаются. А ты всей пастью. И они кровь, а ты… ну, крови тоже поди наглотался, но выпил скорее сразу жизнь. Почти.

— А как?

— Вот уж не знаю! Всосал? Вдул?

— Сам ты всосал и вдул, — обиделся Саартан. — Я разобр…

И замер на полуслове. Лис расплылся в ухмылке.

— Разобраться хочешь? — услужливо подсказал он.

Саартан досадливо сплюнул.

— Как он? — кивнул на Райнтраана.

Тот дышал чаще и ровнее.

— Если крепкий, то жить будет. Вот летать — не знаю, вряд ли. И магией своей пуляться тоже — вряд ли.

Михея опять мотнуло.

— Ох, что-то я притомился тут с вашими братскими разборками, — пожаловался он и лёг брюхом на траву.

— Я тебя больше к Зеркалу не понесу! — нахмурился Саартан.

— Да я в порядке, мне просто нужно выспаться.

Михей зевнул, свернулся калачиком на траве и сонно засопел.

— Отлично! — Саартан оглядел его и брата. — И как мне вас тащить?

* * *

Отец смотрел сурово. Дафтраан — со злобой. Брата трясло — так он хотел наброситься на Саартана, свернуть ему шею, разорвать в клочья крылья, перебить хребет. Саартан насуплено молчал. Он был готов к тому, что никто не поверит. Да и как поверить-то? Райнтраан был крупнее всех своих сверстников, считался одним из лучших молодых охотников. А Хранителя обычно даже не замечали.

— Сын, скажи правду! — потребовал старейшина.

Отец всегда к нему так обращался — коротко и просто «сын». Саартан пожал плечами. Он равнодушно наблюдал, как два дракона уносят Райнтраана прочь.

— Я уже говорил.

— Что вы делали так далеко в горах?

— Я искал травы, — устало повторил Саартан. — И выгуливал… питомца. Райн нас выследил, он хотел убить моего… зверька. Мы подрались.

— Да врёт он, отец! — Дафтраан зашипел от злости. — Посмотри на него! Да Райн его бы одним когтем уделал!

— Смотрю, Дафтраан, — отец говорил спокойно. — Сын, — это уже Саартану, — когда ты начал летать?

— Давно, — соврал Хранитель. — Я тренировался тайком.

Отец задумчиво пожевал ус. Вдруг взгляд его на миг смягчился, и в нём промелькнуло уважение. Сердце Саартана радостно подпрыгнуло в груди: дождался! Старейшина впервые посмотрел на сына с одобрением. Но радость как-то быстро угасла, сменившись безразличием. Слишком поздно, папа!

— Тайком, значит. Дафтраан, помолчи! Это…хм, хм… похвально.

— Отец! — Дафтраан яростно хлестнул себя хвостом.

— Я сказал, помолчи! — осадил его старейшина и снова обратился к Саартану: — Ты мелковат, сын, но я могу допустить, что ты оказался быстрее, ловчее Райнтраана.

Саартан кивнул:

— Мне просто повезло.

— Да не слушай ты его, отец! — Дафтраан разве что не капал на пол огненной пеной. — Это не могло быть честным боем! Он всё подстроил!

Саартан в упор посмотрел на брата, и тот осёкся. Двое на одного из засады — это, значит, честный бой?

— Мы дрались честно, — глухо проговорил Саартан, сверля Дафтраана тяжёлым взглядом. — Один на один. Хотите — сверьте следы зубов на шее с моими, не знаю…

Если Райнтраан, очнувшись, расскажет про летающего говорящего лиса, все решат, что он крепко приложился головой. Дафтраан сжал когти и отвернулся. Отец жевал ус. Хранитель ждал.

— Ну что ж, — заговорил старейшина. — Похоже на правду. Но ты сильно его поломал, сын. Он не сможет лететь с нами на юг.

Братья синхронно вскинули головы и уставились на отца.

— Да, вы всё правильно поняли — семья уходит, — старейшина закусил ус. — Кто-то должен будет присматривать за Райнтрааном.

— Я присмотрю, отец, — смиренно опустил голову Саартан.

— Ты же… ты же не оставишь его с ним?! — Дафтраан подпрыгнул на месте и встопорщил гребень. — Я останусь с Райном!

— Ты нужен семье, Дафтраан. Заполнишь брешь, образовавшуюся по милости твоего брата.

Он не уточнил, какого именно брата, и Саартан решил, что Райнтраан сам виноват. Совесть как-то подозрительно быстро успокаивалась.

— Райнтраан останется в Храме, — подытожил старейшина.

Глава IV. Зима

Драконы улетали на юг. Запечатывали свои пещеры валунами, выстраивались плотной группой на земле и поднимались в воздух острыми клиньями. Цепочка их неровных клиньев растянулась почти до самого горизонта.

В пещере Хранителя Дафтраан прощался с братом, и поэтому Саартан не спешил домой. Он сидел на площадке перед входом и наблюдал за сборами. Саартану прощаться было не с кем: отец сам залетал пару часов назад, а оба брата сейчас желали ему самой мучительной смерти прямо у него за спиной. Он чувствовал исходящую волнами из пещеры ненависть. Михея Саартан предусмотрительно разместил прямо в Храме, в зале с Зеркалом. Хотя бы на то время, пока Дафтраан не улетит.

Дафтраан вышел из пещеры и, не сказав брату ни слова, взмыл в воздух, быстро скрывшись за облаками. Саартан проводил его взглядом. И тебе хорошей погоды, брат. Развернулся и вошёл в своё логово.

Райнтраан лежал на ложе под целой горой одеял. Его навестила, наверное, вся семья, и каждый что-нибудь ему приносил — от шкур и мяса моргорогов до поздних осенних ягод. Пещера Хранителя напоминала теперь склад: хозяин горестно вздохнул, оглядывая с порога своё захламлённое жилище. Райнтраан на появление брата никак не отреагировал, поэтому Саартан сразу отправился в обедню жарить барашка для себя и для Михея. Принесённое сородичами мясо моргорога он решил оставить брату.

Снаружи донёсся скорбный крик — это улетала последняя группа драконов. Райнтраан тихо тоскливо застонал. Саартан прислушался к себе: никакого отзыва внутри, ни печали, ни радости. Ему было всё равно. Он дожарил баранину, собрал в корзину овощей и кореньев, положил перед братом мясо на деревянном подносе и ушёл в Храм.

* * *

Михей сидел перед Зеркалом и вглядывался в мерцающую голубую поверхность. Саартан подошёл к нему,поставил корзину и мясо прямо на пол и тоже поглядел в Зеркало.

— Что-нибудь разглядел? — спросил он.

— Неа, — Михей мотнул головой и потянул носом. — Саа, а мы за зиму так всех барашков не сожрём?

— Нас теперь трое. Ты ешь мало, но часто. Мы — наоборот. Придётся охотиться, думаю.

— О! — Михей вскочил. — Я тебя научу!

— Спасибо, я как-нибудь сам, — мгновенно оскорбился Саартан.

— Ну, Саа!

— Ты моргорога выдел?

— Нет.

— А я видел. Такой же дракон, но травоядный. Как ты собираешься на него охотиться?

— Я выследить могу. У меня нюх тоньше! Я буду твоим навигатором!

Саартан с сомнением посмотрел на лиса:

— Звучит устрашающе.

— Ну, Саа! Я же тут со скуки сдохну, если ты сутками будешь пропадать в горах! Хотя, можно поразвлекать Райчика…

— Хорошо, я тебя возьму!

Михей радостно замахал хвостом:

— Лис и динозавр выходят на тропу войны!

— Всё, хватит. Ешь давай!

Они уселись на пол и принялись жевать мясо.

— Завтра принесу сюда побольше одеял, — Саартан задумчиво вгляделся в Зеркало. — Холодно тут.

— А мы планируем наши свидания постоянно в кино проводить? Тут же крутят один и тот же фильм! — Михей тоже вперился взглядом в Зеркало. В пустой круглой пещере больше не на что было смотреть.

— Говори понятнее!

— Ты же ходил на свидание, знаешь, что такое! — Михей удивлённо вскинул брови.

— Да я не… А, ладно!

Они помолчали.

— Саа? — подал голос Михей.

— Что?

— Может попробуем Райчика сюда приволочь?

— Зачем?

— Вдруг получится…

Саартан перестал жевать. Чтобы Зеркало вылечило брата? Интересно, а мог бы Хранитель вернуть ему забранную силу? Или просто поделиться своей? Райнтраан хотя бы смог летать…

— Я не хочу, — признался Саартан. — Может быть как-нибудь потом. Нам сейчас не особо нужен злой и здоровый Райн.

— Тебе его не жалко?

— Мне?

Хранителю совсем не было жалко брата. Ни капельки. Он даже немного злорадствовал его беспомощности. И тому, что Райнтраан теперь полностью в его единоличной власти.

— Он заслужил, — не слишком уверенно сказал Саартан.

Михей посмотрел на него прищуренным зелёным глазом.

— Осуждаешь? — спросил Хранитель.

— Оцениваю. Саа, а когда я спросил, хочешь ли ты его добить… Ты бы мог?

— Нет, наверное. Я разозлился из-за тебя, из-за того, что испугался…

Саартан смутился и опустил голову. Михей усмехнулся в усы:

— Зато сразу полетел. Мне что теперь, каждый раз надо умирать, чтобы ты мог полноценно использовать свой потенциал?

— У меня сердце не выдержит таких перегрузок.

— Лестно.

Михей снова повернулся к Зеркалу:

— Спасибо, Саа.

Когда Саартан вернулся домой, солнце уже выпустило свои первые лучи. Райнтраан лежал под грудой одеял, не шевелясь, только изредка вздрагивая во сне. К мясу он так и не притронулся.

* * *

— Ты не ешь и не пьёшь уже почти неделю!

Саартан стоял перед ложем с подносом в руках. Райнтраан лежал на боку, уткнувшись носом в тёплые камни и слегка отставив больное крыло.

— Если ты мстишь мне таким образом, мол, я сдохну, а его потом накажут, то это глупо. В конце концов, ты даже не увидишь, что со мной тогда сделают, — Саартан поставил поднос с мясом и большой плошкой воды на край ложа. — На твоём месте я бы набрался сил и поквитался сам. Хотя, не понимаю — за что? Ты сам напросился.

Райнтраан упрямо молчал и не двигался.

— Ходить под себя будешь? — поинтересовался Саартан с ноткой ядовитости. — И до самой смерти валяться в собственных испражнениях? А не умрёшь ты ещё долго, только воздух испортишь.

Райнтраан дёрнулся и глухо зарычал, но не повернулся.

— Твоя плоть начнёт гнить раньше, чем ты испустишь дух, — глумливо продолжил Саартан. — В тебе заведутся черви. Ты любишь червей, Райн?

Странное и незнакомое доселе чувство наслаждения от унижения другого накрыло Хранителя. Интересно, то же чувствовал Райнтраан, когда избивал его? Саартан поспешно погасил в себе злорадство. Он совсем не хотел превращаться в брата.

Райнтраан всё-таки повернул голову. Он побуравил Хранителя злыми янтарными глазами, сейчас в мелкую кровавую сеточку сосудов, и прошипел, с болезненным усилием приподнимаясь на здоровом крыле и выворачивая прокушенную шею:

— Я убью тебя, гадёныш!

— Уже лучше, — усмехнулся Саартан. — Ешь!

— Сам жри это!

Райнтраан мордой отшвырнул поднос. Саартан вздохнул, близко наклонился к нему и ласковым голосом сказал:

— Когда ты совсем ослабнешь, я запихаю мясо тебе в глотку. Кусочек за кусочком. А потом залью в тебя воду. Это будет то ещё зрелище, поверь мне.

Райнтраана скрутило от бешенства, он заскрёб когтями стену. Кровяных змеек в его глазах стало больше. Одеяла сползли на пол. Саартан выпрямился, подобрал одеяла и снова небрежно закинул их на спину брата.

— Успокойся, — холодно сказал он. — Я принесу тебе свежего мяса и уйду. А когда вернусь, то хочу увидеть пустой поднос. Иначе мои дальнейшие действия тебе точно не понравятся.

Саартан принёс ещё мяса и ушёл в купальный зал. А когда вернулся, Райнтраан уже спал. Поднос был пуст.

* * *

Михей всю неделю изнывал от скуки, пока Хранитель целыми днями возился с братом. Он изучил пещеру, пьедестал и Зеркало до мельчайших подробностей, обнюхал каждую трещинку. Трижды перекладывал одеяла-шкуры с места на место, снова их раскидывал в игривом припадке, затем опять собирал в гнездо. Михей то и дело обращался к Зеркалу с монологами и даже читал ему стихи. Зеркало молчаливо и равнодушно взирало на него голубым оком.

— Да я тут в конец скоро озверею! — взвыл Михей, в который раз надолго оставшись один.

Он подбежал к Зеркалу, упёрся в стекло лапами, вытянулся и лизнул гладкую поверхность. Подумал и лизнул снова.

— Ну, где ты, олень-баба?!

Зеркало мигнуло. Михей отпрянул и уставился в него.

— Под олень-бабой я подразумевал всё только хорошее! — предупредил он сразу.

Зеркало мигнуло снова. Его поверхность подёрнулась серебристой пеленой, и вдруг в нём чисто и ясно отразилась пещера. Но вместо лиса в зале пещеры стоял рыжий мальчик. На нём была белая меховая курточка, коричневые обтягивающие штаны и белые же сапожки. На поясе у мальчика на коротком ремне висел кинжал с рубиновым камнем в оголовке рукояти. Лис таращился на мальчика в Зеркале, который почему-то казался ему очень знакомым, а мальчик смотрел на лиса.

— Ты ещё кто такой? — спросил Михей, насупившись.

Мальчик тоже что-то беззвучно спросил. И тоже насупился. Михей подошёл поближе к Зеркалу. Мальчик с той стороны так же сделал несколько шагов вперёд. Михей поднял лапу и осторожно коснулся подушечками поверхности Зеркала. Мальчик протянул руку и положил ладонь точно под его лапой.

— Дразнишься?!

Михей отпрыгнул от пьедестала и встопорщил шерсть, ощетинившись. Мальчик отскочил и схватился за кинжал. Михей прищурился и сел. Мальчик в точности повторил за ним.

— Да ладно?!

Михей резко вскочил и беспорядочно замахал лапами. Его человеческое отражение в Зеркале смешно замахало в ответ руками.

— Да быть не может!

Михей ещё какое-то время покривлялся, выдохся и снова подошёл к Зеркалу, исподлобья глядя на подошедшее отражение. Он покосился на кинжал и пощупал свой левый бок. Мальчик уверенно взялся за рукоять.

— Врёшь ты всё! Нету у меня твоей железки! — крикнул Михей. — Не-е-ту!

Мальчик по-прежнему сжимал в руке кинжал и беззвучно шевелил губами.

— Да как так-то?! Ладно, допустим. И что дальше?

Изображение съехало на бок, пошло полосами, и Зеркало вновь замерцало голубым.

— Нет, нет, нет! Ты куда?! Вернись!

Михей подскочил к Зеркалу и начал лихорадочно ощупывать его.

— Мы же только начали!

Он забежал за пьедестал, сделал полный круг и снова прыгнул лапами на стекло.

— Что ты делаешь? — озадаченный действиями лиса Саартан замер у входа в зал, недоумённо склонив голову набок. Михей подлетел к нему. Глаза у него горели, шерсть и усы возбуждённо топорщились.

— Саа! Там в Зеркале! Пацан какой-то! Такой рыжий весь. С ножиком! А шубка белая, как у меня, представляешь? Да это и был я! Не уверен, не знаю. Но очень на то похоже! Я в сторону — он в сторону. Я лапами как замашу! И он такой руками! А я, а я…

— Тише! Помедленнее! — Хранитель прошёл в зал, внимательно всматриваясь в Зеркало. — Ты хочешь сказать, что кого-то видел там?

— Не кого-то, а себя! Вроде бы. Только человеком. Две ноги, две руки и никакого хвоста!

— Может, ты и есть человек? Для лиса слишком болтливый. Но что Зеркало хотело тебе этим сказать? И откуда оно знает, как ты выглядишь, если ты и сам не помнишь?

— Так это я умом не помню, а в душе-то наверняка есть картинка! Может оно увидело?

— Может. Жаль я не успел увидеть.

— Да, жаль. Я бы тебе понравился, — Михей улыбнулся.

Саартан представил лиса абстрактным мальчиком, чешущим себе ухо ногой. Тоже улыбнулся:

— Не сомневаюсь.

Саартан всё-таки увидел. Через пару дней Зеркало снова выдало картинку пещеры и отобразило лиса и дракона людьми.

— Я же говорил, что ты не отсюда! — Михей радостно подпрыгивал и крутился, наблюдая, как те же самые нелепые движения послушно выполняет рыжий мальчишка по ту сторону стекла. — Смотри, какой ты…

— Страшненький, — закончил за него Саартан, мрачно разглядывая собственное отражение.

Невысокий худощавый юноша с взлохмаченными и какими-то тусклыми, пегими волосами до поясницы недружелюбно взирал на Саартана из Зеркала. Красная радужка с чёрным ободком под воспалёнными веками и в синеватых кругах под глазами смотрелась на бледном лице неестественно и действительно пугающе. В отличие от Михея в белом, Саартан был облачён в дорогие одежды всех оттенков алого, что делало его похожим на какого-то помирающего от смертельной болезни принца.

— Ну, похож ты немного на зомби, подумаешь! — Михей захихикал. — Это всё от нелёгкой жизни и твоего вечного пессимизма!

— Да уж, мой пессимизм весь на лбу написан, — невзрачное отражение Саартана в Зеркале криво усмехнулось. — Я как-то пробовал обращаться в человека. И мне казалось, удачно. Ошибался.

— О, ты не рассказывал! А ты во всех анатомических подробностях превращался?

— То есть?

— Ну… без одежды?

— Да. А что?

— Ничего, просто любопытно. Здесь-то ты вона как разодет! Прямо важная персона! Может, ты какой король? Или император?

— Это вряд ли. Рожа у меня тут не императорская.

— Вампирий князь, не?

— Понятия не имею, о чём ты говоришь.

— Вампиры, то бишь упыри или кровососы. Тёмные твари, несущие ужас на крыльях ночи!

— А, вполне. На меня разок глянешь — рога зашевелятся.

— Да ты симпатичный! — Михей ободряюще похлопал дракона по лапе. — Выспаться только надо и начать улыбаться.

Саартан растянул губы в улыбке. Его отражение свирепо оскалилось, и Михей покатился со смеху. Хранитель снова помрачнел.

— Не переживай, внешность — дело поправимое, — успокоил его лис.

* * *

Холодная морось серой пеленой висела в воздухе. Саартан хмуро ворошил стог сена под деревянным навесом. Лис жался к драконьим лапам и зябко подрагивал.

— Плесень, — Хранитель с досадой швырнул очередную охапку сена на мокрую землю. — Везде эта гадская плесень!

— Но ведь твои барашки ещё ходят на выпас? — Михей тут же прыгнул на упавшую подопревшую траву, перебирая замёрзшими лапами.

— Это ненадолго, — Саартан вздохнул. — До первых заморозков.

— И что мы будем делать?

— Придётся резать всё стадо.

— Ой, всё-всё?

— Я надеялся на ягнят, но нам теперь их нечем кормить. Погода совсем сырая стоит уже месяц.

— Значит, мы идём на охоту?

— Значит, мы летим на охоту, да.

* * *

Саартан летел медленно и низко, высматривая добычу. Горная долина внизу выцвела и словно вымерла — только туман клочьями гнездился в низинах. Хранитель не претендовал на моргорогов, он был бы рад хоть самому захудалому оленю или кабану. Лис сидел в специально притороченной ремнём к основанию шеи дракона корзине и водил носом, ловя встречный ветер. Солнце давно перекатилось по краю горизонта на закатную половину неба.

Саартан заметил небольшое озерцо и круто пошёл вниз. Михей в корзине пискнул и вцепился в прутья всеми лапами.

— О, извини, — Саартан выровнял полёт и мягко приземлился на берег озера. — Я ещё не приловчился.

— Д-да, всё нормально! — Михей выполз из корзины на брюхе. — Меня просто укачало.

— Да? А я уж думал, что ты испугался, — Хранитель усмехнулся, отметив, как лис поспешно вскочил и принял бравый вид.

— Ничегошеньки я не испугался! Эка невидаль — полетать на динозавре! Раз сказал — укачало, значит — укачало!

— Ладно, ладно, не кипятись! Верю.

Саартан с тревогой глянул на заходящее солнце.

— Нам пора возвращаться, мы слишком далеко забрались.

— Может, заночуем тут? — Михей огляделся. — Смотри, какое романтичное место!

— Ночью опять будет гроза.

— Ты что, грома боишься?

— Я боюсь, что зимняя гроза в горах тебе не понравится. Забочусь о твоей нежной шкурке, знаешь ли.

— Кхе, ну как скажешь. А если гроза нас в небе застанет?

— Я успею.

Саартан не успел. Молнии били совсем близко, ветер выл и стенал, бросал в глаза мокрой льдистой крупой, рвал крылья. Чёрные, серые и лиловые тучи в жёлтых и розовых всполохах неслись навстречу грозным небесным воинством. Саартан продирался сквозь них почти вслепую. В ясную-то погоду у него возникали трудности с улавливанием воздушных потоком, а в этой мешанине из воды, снега, тумана и электричества Хранитель то резко проваливался во внезапно раскрывавшиеся под брюхом воздушные провалы, то кувырком летел в сторону, поймав одним крылом яростный вихрь.

В какой-то момент, не выдержав беспорядочных драконьих метаний, ремень, стягивающий шею и грудь Хранителя, с хлопком лопнул, и корзина вместе со скулящим в ней лисом полетела куда-то вбок и вниз, быстро исчезая в клубящейся тьме. Саартан выгнулся так, что затрещали связки, рванул за ней следом. В частых рваных зигзагах молний корзина на миг появлялась и снова исчезала из виду. Саартан прижал крылья и гребень к телу, вытянулся в струну и отвесно пошёл к земле, стремясь опередить падающего Михея.

Он подхватил корзину почти у самой земли. Жёстко приземлился, содрав в нескольких местах чешую с лап, зашипел и… вперился ошалевшим взглядом в пустую плетёнку в лапе. За спиной послышался нервный смешок.

— Ты забыл, что я тоже летаю, Саа?

Хранитель в сердцах сжал когти и развернулся. Лис, покачиваясь, висел в воздухе. С кончика хвоста у него капала вода.

— Да я тут чуть в лепёшку не разбился! — заорал Саартан, потрясая перед ним сломанными прутьями. — Перепугался до смерти! А ты «забыл, что я тоже летаю, Саа»!

Лис подлетел к нему, обхватил обеими лапами его морду и чмокнул в нос.

— Спасибо, что так переживаешь, за меня, динозавр, — серьёзно сказал он.

И Саартан растерялся. Весь его гневный запал исчерпался как-то сразу.

— Убери от меня свою самодовольную рожу, мелкий поганец, — пробурчал он, остывая.

Михей улыбнулся и махнул хвостом, разметав вокруг себя целый веер брызг.

— Саа, смотри, — он указал куда-то вперёд.

Саартан глянул исподлобья и тут же обрадовано вскинулся. Совсем недалеко виднелась Храмовая гора.

— Пойдём пешком, — решительно сказал он лису.

Когда до горы оставалось не больше полумили, Михей вдруг заверещал так, что у Хранителя заложило уши:

— Саа! Саа! Взлетай! Взлетай быстрее! Он сейчас спрыгнет!

Михей маленькой белой кометой взмыл в небо. Ничего не понимая, Саартан поспешно раскинул крылья и взлетел следом, силясь разглядеть в темноте, что же такого там страшного увидел лис.

— Давай быстрее, Саартан!

«Саартан». Значит, что-то серьёзное. Хранитель изо всех сил заработал и без того уставшими крыльями. Затихающая гроза расчертила чёрное небо одинокой косой чертой, и Саартан увидел нечёткую и какую-то ломаную фигуру на самом пике Храмовой горы.

— Вот идиот! — Хранитель с рыком понёсся вперёд.

Силуэт на горе дёрнулся, сместился вперёд и полетел вниз чёрным комом. Падает! Райнтраан падает! Хранитель катастрофически не успевал. Михей мягко опустился ему на плечи, и сила толкнулась в драконьи мышцы. Саартан мощным рывком нагнал падающего брата, схватил за рога на спине, дёрнул вверх и закричал от боли — Райнтраан был слишком тяжёлым для него.

— Кха… Нет! Пусти! — Райнтраан, выворачивая Хранителю лапу, затрепыхался в его когтях.

Оба дракона стремительно теряли высоту. Саартан, задыхаясь от натуги, волок брата к светлеющему внизу уступу перед Храмом. Райнтраан слабо вырывался, безуспешно отбиваясь от него одним крылом. Его сломанное крыло, к счастью, было подвязано к телу плетёными верёвками.

Они упали на узкую мокрую площадку. Улучив момент, Райнтраан снова попытался высвободиться и перевалиться через край. Саартан пнул его задней лапой в челюсть и потащил обмякшего брата в глубь пещеры.

— Ты! — Саартан разъярённо нарезал круги вокруг Зеркала, оставляя за собой грязный влажный след и сильно припадая на одну лапу. — Как только у тебя мозгов хватило, задумать такое! Трус несчастный!

Райнтраан лежал на полу, держась за голову. Лис сидел на оправе Зеркала и крутил мордочкой, следя за перемещениями Хранителя.

— Да как ты мог так поступить? С отцом?! С братом?!

— Я всё равно уже не жилец, — процедил сквозь зубы Райнтраан. — Какой им толк от меня?

— Это им решать! Им! А не тебе!

— Ты забрал у меня душу, ублюдок! — Райнтраан отнял лапу от головы и зло посмотрел на брата. — Забрал самую суть! Меня сжирает пустота изнутри! Я даже летать не могу! Как с этим можно жить?!

— Я как-то жил, — Хранитель остановился, враз успокоился и сел перед Зеркалом.

— Ты — это…

— Что? Кто?

— Ты даже не дракон! — Райнтраан ткнул когтем в переставшую мерцать зеркальную поверхность.

Саартан обернулся, увидел своё человеческое отражение и ухмыльнулся. Райнтраан в Зеркале по-прежнему отражался драконом. Михей спрыгнул и встал рядом с Хранителем. Райнтраан тяжело и сипло задышал, переводя взгляд с одного человека за стеклом на другого.

— Да кто вы такие?! — взрычал он, задрожав всем телом.

— О, дружище! — пропел Михей, делая шаг вперёд. — Позволь, я нас представлю, самоубийственный ты друг мой! Меня зовут Михей, я — лис. И ещё, — он указал коготком себе за спину. — Это. Человек. Мужского пола, со всеми тому доказательствами между лап… ног то есть! Уж надеюсь, что там ничего меня не разочарует… Кхм. Да. А это — твой любимый братец Саартан. Он — дракон и тоже человек. Ну, или кто-то очень на него похожий.

Михей хихикнул, а Саартан хмыкнул. Райнтраан отупело заморгал.

— А ты, не жилец бездушный, только дракон, и больше никто, — неожиданно злобно бросил Михей. — Теперь ещё и нелетающий.

— Мих, — Саартан слегка толкнул его. — Хватит. Ему и так сегодня досталось.

— Да ладно, фактом больше, фактом меньше…

Михей явно забавлялся. Он с каждым словом всё ближе и ближе подходил к Райнтраану, издевательски скалясь и поигрывая кончиком хвоста.

— Михей, — голос Саартана стал жёстче.

— Ой, вечно ты всё веселье портишь! — возмутился лис и обиженно уселся на пол.

— Михей, я бы хотел, чтобы ты ушёл.

— Чего?!

Михей подпрыгнул и оторопело развернулся к Хранителю.

— Иди пока домой, пожалуйста, — попросил Саартан как можно мягче. — Мне нужно поговорить с братом.

Михей целую минуту сопел и смотрел на него испытующе. Затем, высоко задрав хвост, не спеша удалился. Саартан устало повалился на пол. Он был уверен, что упрямый лис притаился где-то рядом, подслушивает. Ну, да ладно. Хранитель вдруг понял, как сильно вымотался. Всё тело ныло, болела вывихнутая лапа, голова была пустой и гулкой, как этот зал с Зеркалом. Он положил морду на скрещенные лапы и глянул на брата. Тот уже пришёл в себя от увиденного и переваривал услышанное, запоздало распаляясь.

— Ты — отродье тьмы! — прошипел Райнтраан. — Я знал, что с тобой что-то не так, недомерок! Надо было прихлопнуть тебя, когда ты только разинул пасть и запищал!

— Надо было, — равнодушно отозвался Саартан. — Может, тогда я бы родился снова, но возможно мне бы повезло с братьями.

— Не называй меня братом, мерзкий червяк!

— Да как угодно! Я от тебя тоже не в восторге. И от того, что мне приходится с тобой нянчиться — тоже!

— Так дай мне уйти! Или ты жаждешь забрать моё достоинство до последней капли?!

— Я вообще ничего не хотел у тебя забирать! Я не знаю, как это вышло.

— Ах, не знает он! Тогда что тебе от меня надо?!

Разговор не клеился. Саартан кое-как сдерживался, чтобы не перейти на крик. Что ему надо? Чтобы Райнтраан жил. А зачем? Потому что он ему брат? Или потому, что если он умрёт, то в его смерти обвинят Хранителя? Саартан резко выдохнул.

— Просто живи, — как можно спокойнее ответил он. — Не для меня, а ради Дафа и отца. Я даже желаю тебе поправиться. Начать летать. Пусть ты уже не будешь лучшим из лучших, но тебе ещё есть куда стремиться.

— Клянусь, что не успокоюсь, пока не уничтожу тебя! — оскалил пасть Райнтраан. — Так что будь осторожнее в своих желаниях. Я ведь действительно могу поправиться.

— Не могу сказать, что мне это нравится, но поправляйся хотя бы для этого. Когда будешь готов, я приму твой вызов, — Саартан потёр лапами виски и добавил. — Но, даю слово, что я убью тебя в следующий раз.

Зеркало вспыхнуло и залило пещеру ровным голубым светом, будто засвидетельствовав клятву и данное слово.

* * *

Саартан помог брату добраться до дома.

— Завтра мы весь день будем коптить мясо, — сказал он Райнтраану, опуская его в купальню. — А потом снова улетим на охоту. Надеюсь, ты больше ничего подобного не выкинешь. Сам справишься? — Хранитель указал на воду.

— Конечно, полезай, пристраивайся рядом, потри мне спинку, — съехидничал Райнтраан. — Можешь даже спеть песенку.

Саартан кивнул и вышел из купального зала. Михей ждал его, сидя на обеденной столешнице и посасывая косточку.

— Надеешься перевоспитать? — спросил он.

— Думаешь, не получится? — Саартан криво усмехнулся.

— Если напрочь не закостенел ещё, то шанс есть. Но я склоняюсь к тому, что никто не меняется.

— Я изменился.

— Ты… повзрослел, что ли? Это не считается. Когда ты соберёшь всю колоду навыков и пристрастий, тебе останется только определить козырь и либо спрятать его в рукаве, либо скинуть на стол.

— Ты снова говоришь на непонятном мне языке, — Саартан наморщил лоб. — Я попытаюсь достучаться до Райна. Зима долгая.

— И голодная, — покивал Михей. — Пожалуй, я больше не полечу с тобой на охоту.

— Почему? — удивился Саартан.

— Поохочусь сам. За братца своего не переживай, я его не трону.

— Да уж, — Саартан усмехнулся. — Ты можешь заболтать до смерти кого угодно.

— И как ты меня терпишь? — Михей прыгнул ему на плечо, пробежал по шее на голову и, свесив уши, заглянул в глаз.

— Сам удивляюсь! — Саартан тряхнул рогами, поймал на лапу слетевшего лиса, несильно сжал когти. Посмотрел на него, поджавшего лапы и улыбающегося, со вздохом повторил: — Сам удивляюсь.

Из купального зала послышался громкий всплеск и чертыханья Райнтраана. Саартан опустил Михея на пол.

— Пойду, помогу ему. Сегодня заночуем дома, но завтра ты снова на ночь отправишься в Храм.

* * *

Михей и Саартан перетаскали копчёное мясо в нижние ярусы пещеры под Храмом, завернули в пергамент и аккуратно разложили тонким слоем по полу. Получился достаточно приличный запас для лиса, но точно не для дракона. Тем более с учётом того, что зима только-только запорошила снегом вершины невысоких гор.

Хранитель скептически оглядел запасы.

— Двух-трёх крупных моргорогов в довесок должно хватить до весны. Где бы их взять ещё.

— Ну, ты уж постарайся! — Михей деловито наслюнявил подушечку на лапе и поднял вверх коготок, измеряя температуру воздуха в пещере. Он удовлетворённо кивнул и обернулся на Хранителя. — Завтра я тоже чего-нибудь притащу. Может куропатку, может кролика. Не сидеть же мне у тебя на шее всю зиму!

— Да я не против, но ты молодец, что решил помочь. Только постарайся не попадать в неприятности.

— Я молодец? Да я всегда молодец! А молодцам никакие неприятности не страшны! Так что лети себе на охоту и ни о чём не волнуйся. Обещаю далеко от дома не отходить и не будить без толку спящих драконов!

На последней фразе Михей торжественно поднял лапу. Саартан недоверчиво прищурился, и лис хихикнул:

— Чеслово, Саа!

— Ладно. Всё равно мне некуда деваться. Я вылечу в ночь, чтобы завтра успеть вернуться засветло.

И вечером Саартан улетел.

Михей послонялся без дела по покинутой драконами долине, пока окончательно не зашло солнце, проведал Райнтраана, но так, чтобы тот об этом не догадался. Увидел, что дракон готовится ко сну, успокоился и отправился в Храм. Там сгрёб шкуры-одеяла перед Зеркалом в одно гигантское гнездо, зарылся в него по самые уши. Посидел. Вылез. Снова залез, оставив торчать снаружи только хвост. Опять вылез. Чихнул, почесал нос. Полизал лапу. Затем другую. Ещё много где полизал… Сон к нему так и не шёл.

Зеркало мигнуло, и Михей навострил уши. Он вскарабкался на груду одеял, внимательно вгляделся в помутневшую поверхность, которая почти сразу прояснилась, и Зеркало показало лису зал. Не пещеру, а именно зал, какие люди делают для гостей. Просторный, с большими светлыми окнами под лёгкими золотистыми шторами. По блестящему паркетному полу расставлены канделябры разной высоты с зажженными свечами, по краям зала — пузатые диваны и маленькие круглые столики. Слева в углу стоял рояль из тёмного орехового дерева с позолотой. А за роялем спиной к Михею сидел мужчина в длинном нарядном халате, подвязанном широким красным поясом.

Сердце Михея дрогнуло и часто забилось. Он вытянулся, замер, боясь спугнуть картинку. Мужчина покачивался на низком стульчике, то наклоняясь вперёд, то слегка откидываясь назад, играя неслышимую лисьему уху мелодию. Его тонкие быстрые пальцы стремительно вылетали из-за плеча и так же стремительно убегали обратно.

В зал вошла молодая женщина в белой сорочке, и Михей сдавленно пискнул — у него перехватило дыхание:

— Мама?..

Мужчина опустил плечи, пригладил рукой неряшливо уложенные рыжие волосы и обернулся. Он улыбался, а редкого мандаринового окраса глаза смотрели с теплотой и любовью. Михей умудрился разглядеть тонкий чёрный ободок вокруг радужки, как у Саартана. Женщина тоже улыбнулась, подошла к мужчине, взяла его лицо обеими руками, нежно поцеловала в губы и прижала его голову к своему животу, который чуть заметно выделялся под сорочкой. Мужчина на мгновение замер, прислушиваясь, и вдруг с удивлением и радостью вскинул брови. Он взглянул снизу вверх на женщину, и та, улыбнувшись шире, кивнула. Мужчина поднялся, обнял её, погладил по белым, как снег волосам, а затем подхватил на руки и закружил по залу. Женщина беззвучно рассмеялась, и картинка подёрнулась голубой пеленой, исчезая.

— Нет! — Михей прыгнул к Зеркалу. — Мама?! Папа?! Это же были вы, я знаю!

Он забарабанил лапами по стеклу.

— Зачем ты мне их показало?! Чего ты от меня хочешь? Я должен вспомнить? Я должен их вспомнить? И кто я? Вспомнить, кто я? Что ты мне пытаешься сказать?! Покажи! Верни их!

Зеркало молчало. Михей прижался носом к стеклу и расстроено опустил уши.

— Ну, вот зачем ты так?.. Я же теперь совсем не усну. А мне, между прочим, с утра на охоту.

Зеркало мигнуло снова, и Михей подскочил, как ужаленный. Но в этот раз картинка была другой: в Зеркале отражалась их с Саартаном пещера рядом с Храмом. Картинка наплывала, как если бы Михей шёл по дому. Изображение проплыло мимо купальни, мимо спящего на ложе Райнтраана, мимо обеденного зала, мимо кладовой и отхожего места, завернуло за большой неровный валун и упёрлось в стену. Опустилось к узкой трещине в полу и, зашатавшись, словно сам лис воочию протискивался в эту трещину, скользнуло внутрь. Несколько секунд было темно. Потом впереди появилось красное пятнышко света. Оно быстро увеличилось, и картинка чуть не ухнула вниз с каменного уступа-балкончика, нависавшего над кратером с кипящей лавой…

Михей, отпрянув, вскрикнул, а в Зеркале взметнулся белый туман. Девушка с рогами и ушами, как у оленя, улыбаясь, присела на корточки, приложила указательный палец к бледным губам. И растаяла.

* * *

Моргорог шумно нюхал воздух. Над рекой висел плотный туман, ночной мрак нехотя отползал к подножью гор. Было тихо, лишь одинокая птица где-то пронзительно вскрикивала время от времени. Что-то настораживало моргорога, и он крутил широкой тупой мордой, нервно дёргал хвостом с увесистой костяной шишкой на конце. Крылатая тень налетела неожиданно, будто соткалась из тумана прямо над его рогатой головой.

Саартан заметил моргорога, паря высоко в небе. Он видел, как тот подошёл к реке и скрылся в тумане. Саартан успел насчитать шесть костяных отростков на разлапистых рогах животного. Молодой крупный самец, полный сил и уже нарастивший себе прочный панцирь. Но почему один? Хранитель оглядел ущелье: никаких признаков стада. Может, отбился? Саартан подумал немного, собираясь с силами, и камнем упал вниз туда, где по его соображениям в тумане должен был находиться моргорог. Выпустил когти у самой земли и наугад рубанул ими молочный воздух. Интуиция не подвела его — когти шаркнули по широкой спине зверя. Но удар пришёлся вскользь, добыча, оглушительно заревев, метнулась в сторону, и Саартан едва увернулся от массивной шишки на хвосте. Хранитель взметнулся вверх, сделал круг и, развернувшись, завис над землёй. Топот моргорога грохотал в тумане, удаляясь. Саартан вытянул шею, прижал рога и кинулся в погоню.

Моргорог бежал быстро, но Саартан сумел нагнать его в два взмаха. А вот схватить добычу ему никак не удавалось: когти скользили по крепкому гладкому панцирю, хвост с шишкой и тяжёлые копыта то и дело норовили раздробить дракону череп. Хранитель залетал то с одного бока, то с другого, теряя силы. Наконец моргорог тоже устал и решил дать бой. Он резко затормозил и развернулся к дракону, низко опустив рога и протяжно замычав. Саартан опустился на землю, встал на задние лапы, изогнул гибкую шею и широко раскинул крылья, давая понять, что вызов принят. Моргорог дважды саданул копытом мёрзлую землю и понёсся на него. Саартан оттолкнулся от земли, ушёл вбок, пропуская голову зверя у себя под крылом и чудом не порвав перепонку о костяные отростки, схватился передними лапами за рог, заломил голову моргорогу на спину. Моргорог споткнулся и грузно завалился набок. Саартан мощно рванул задними когтями уязвимое брюхо. Брызнула кровь. Моргорог заревел и двинул копытами дракону в грудь. Хранитель отлетел на несколько ярдов, пропахав землю когтями на изгибе крыльев, и больно ударился челюстью об острые камни. Он попытался встать, но перед глазами всё поплыло, дыхание сбилось, а лапы подломились. Краем глаза Саартан заметил, что моргорог уже поднялся и готовится к повторной атаке. Услышав топот копыт, Хранитель отчаянно зажмурился, выбросил навстречу зверю силу.

Послышался глухой удар и хруст. Саартан приоткрыл один глаз: моргорог неестественно медленно оседал на землю с вывернутой шеей и обломанными рогами, будто он налетел на невидимую стену и теперь сползал, буквально стекал по ней грудью. Саартан шумно выдохнул, сморщился от боли в груди и затих, прислушиваясь к ощущениям.

«Я просто убил его? Не высосал, как Райна?», — подумал он, пытаясь уловить отклики чужой жизненной силы. — «Я тогда восстановился за его счёт. Как мне это удалось?».

Никаких изменений в себе Саартан не почувствовал. Челюсть по-прежнему саднило, грудь не желала подниматься на вдохе. «Поохотился! Кто на кого ещё!? Сам еле живой, ещё эту тушу как-то надо дотащить!». От усталости, бессонной ночи и пережитого боя у Хранителя кружилась голова. Сила моргорога ему бы сейчас не помешала. Саартан прикрыл глаза. А когда открыл их, солнце уже было высоко. Он встрепенулся, поднялся, охая и шипя от боли, глянул на мёртвого моргорога, вздохнул. Взял зверя за хвост, тяжело взлетел и поволок тушу по земле в сторону дома.

Вечер принёс с сумерками холод. Порывы ветра гоняли в воздухе первые редкие снежинки. Михей беспокойно семенил туда-сюда по карнизу у входа в пещеру. Привставал на задние лапы, вглядываясь в горизонт. Над горами, в сторону которых улетел вчера вечером Саартан, собирались чёрные снежные тучи.

Райнтраан, прижимаясь одним боком к стене, выполз из пещеры. Он бросил в сторону лиса презрительный взгляд и тоже посмотрел на горизонт. Михей даже не обратил на него внимания. Он нервно перебирал лапами и стриг ушами.

— Надо лететь за ним! — сказал Михей в воздух.

— У меня сломано крыло, если ты забыл, — отозвался Райнтраан, посчитав, что лис обратился к нему.

Михей обернулся с таким видом, словно заметил дракона только что. Он хотел что-то ответить, но промолчал. Вместо этого оценивающе оглядел Райнтраана.

— Я мог бы подпитать тебя, — задумчиво проговорил Михей. — Не лететь, нет! Но идти ты сможешь.

— Чего?! — Райнтраан возмущённо вскинулся. — Делать мне нечего?

— А что, есть чем заняться? Если Саа не вернётся, ты сдохнешь тут с голоду. Я буду нарочно жевать своего кролика прямо перед твоим тупым носом, пока ты не захлебнёшься слюнями.

— Да ты!..

— Ш-ш-ш! — лис взлетел и повис у дракона над головой. — Не шуми. А то наговоришь сейчас лишнего. Я ведь отвечу, и тогда меня уже никто не остановит. Придётся потом извиняться перед Саа, мол, прости, он сам помер, я просто спел ему писят тыщ куплетов частушек. Я могу начать прямо сейчас, хочешь? Вот слушай: во саду ли, в огороде…

Райнтраан кисло скривился, как будто у него вдруг сильно разболелся зуб. Мотнул головой с каким-то невнятным клокотанием в горле. Выпрямился. Скосил глаза на маячившего перед мордой лиса.

— Хор-р-рошо, — процедил он сквозь зубы. — Я попробую найти его. Только заткнись!

— Вот и ладушки! — Михей удовлетворительно кивнул. — Ещё одна деталь, мой покладистый дракончик. Я поеду на тебе верхом. Как на лошадке. Цок-цок-цок!

— Да делай уже что хочешь!

Райнтраан зарычал. Михей хихикнул и примирительно сказал:

— Не злись. Мне, правда, очень нужна твоя помощь. Ты самый сильный и выносливый из нас. Без тебя Саартану конец.

Райнтраан снова поморщился, но уже без особого усердия. Он позволил лису приземлиться себе на плечи, послушно закрыл глаза и расслабился, когда тот попросил. Впустил в себя незнакомую и от того пугающую силу.

— Ну, вперёд! — скомандовал Михей.

И Райнтраан почувствовал, как оживают мышцы, как быстрее бежит по жилам кровь, как сильно хочется раскинуть крылья и оторваться от земли… Он осторожно, боясь оскользнуться, стал спускаться с горы, бережно поджимая больное крыло под мягкими плетёными верёвками.

Алый дракон и белый лис шли долго. Снег уже валил крупными пушистыми хлопьями, а ночь наползла на горы, погрузив ущелье в непроглядный мрак.

— Я уже ничего не вижу, — жаловался Райнтраан. — Мы тут сами сгинем!

— Не дрейфь, крутой и могучий дракоша! — подбадривал его Михей, вглядываясь в темноту и указывая путь. — Я чую его, мы совсем близко!

— А я не чувствую лап и у меня онемело крыло!

— Не смертельно! Подумаешь — отвалятся. К чему они тебе уже?

Райнтраан зарычал и закрутился на месте, стараясь содрать с себя лиса, будто тот был ядовитым. Михей ловко увернулся от растопыренной лапы с внушительного размера когтями, радостно тявкнул:

— Вот так! Давай, разогревайся! О, да мы уже на месте!

Он спрыгнул со спины Райнтраана и скачками умчался во тьму. Лишившийся энергетической подпитки Райнтраан тихонько взвыл и повалился в снег. Михей возник в снежном мареве, как приведение.

— Ну, чего разлёгся-то? — он снова прыгнул дракону на плечи. — Пару шагов осталось. Саа завалил какого-то лося в панцире, знаешь ли. Здоро-о-овый!

Райнтраан, кряхтя и громко ругаясь, кое-как поднялся и поплёлся вперёд.

Хранитель лежал в снегу, спрятав морду под крыло, и в целом был похож на большой сугроб. В когтях он сжимал хвост моргорога, который был рядом сугробом поменьше.

— Спит. Не добудиться. Я пробовал — ни фига! — Михей постучал лапкой по чешуе Райнтраана. — Слышь, Райчик, за мясом завтра сгоняем. Сперва нашего бравого охотника дотащим.

— И как мы это сделаем?!

Райнтраан пропустил мимо ушей фамильярное обращение — он смертельно устал и готов был улечься прямо тут рядом с ненавистным братом в снегу.

— О, ты начал говорить «мы»! Социализируешься на глазах! Хвалю! — Михей огляделся. — Я сниму с тебя верёвки. Потом помогу тебе с крылом, обещаю. Может быть, даже подниму тебя в небо. Но только это не обещаю. Хотя постараюсь. Договорились?

Райнтраан махнул лапой. Мол, делай, что хочешь. И лис проворно развязал узлы, стащил с него верёвки и подтащил их к Саартану. Сломанное крыло Райнтраана раскрылось в снег и безвольно повисло.

— Когти бы ему сперва разжать. Вцепился в бедного лося, как аллигатор, — Михей обежал Хранителя, прыгнул ему на лапы и попытался оттянуть коготь. — Намертво! Райчик, пыхни-ка ты ему огоньком на пятки, а?

Райнтраан что-то недовольно проворчал, но пыхнул. Слабенько, но этого хватило, чтобы Саартан дрыгнул лапами и выпустил хвост моргорога. Хранитель от пыха даже не проснулся. Лис юркнул ему под крыло с верёвкой в зубах.

— Готово! — сказал Михей, появляясь с другой стороны сугроба. — Сейчас сделаем петельку, и можно тащить.

Райнтраану уже было всё равно. Он, ничего не соображая, остекленевшими глазами наблюдал за суетящимся лисом. Михей закончил с верёвками, запрыгнул ему на морду и помахал перед глазом лапой. Не увидев реакции, озадаченно хмыкнул.

— Ох, и покушаешь ты мою энергию, дракоша, — сказал он задумчиво. — Как бы самому тут не крякнуть…

Он забежал Райнтраану на голову, вцепился в рог и открылся почти полностью, отдавая ему свою жизненную силу.

Саартан сладко потянулся. Ойкнул, когда ушибленные рёбра напомнили о себе. Перекатился на бок и потёр грудь. Помассажировал задние лапы, отчего-то пахнувшие жжёной чешуёй, потрогал распухшую челюсть. Зевнул широко, да так и замер с разинутой пастью, уставившись на спящих рядом дракона и лиса. Райнтраан лежал на полу в странной позе, как будто шёл-шёл и неожиданно решил прилечь отдохнуть или затаиться, а на голове у него вокруг рога калачиком свернулся Мих. Только сейчас Саартан заметил, что всю странную конструкцию из двух драконов и одного маленького лиса соединяют верёвки. Он вытянул из-под себя измочаленный узел, развязал и задумчиво посмотрел на растянувшееся по всей длине тела сломанное крыло брата.

«Что случилось? Ах, да! Моргорог!», — Хранитель огляделся. Вся троица была дома, в пещере. — «Я же тащил его! Приземлился отдохнуть и… что? Уснул? Потерял сознание? А дома как оказался? Эти двое приволокли? Но как? Райн-то как?!». Саартан не знал, что его удивляло больше: то, что Райнтраан нашёл в себе силы дотащить его до пещеры, или то, что он вообще пошёл за ним в такую метель неведомо куда ещё и на пару с безумным лисом. Саартан прислушался к дыханию спящих. Ровное, глубокое. Просто вымотались?

Хранитель поднялся, стащил с ложа шкуру и накинул её на брата. Осторожно, чтобы не разбудить, натянул уголок одеяла на лиса. Надо бы перекусить и слетать за добычей. А то как бы кто не упёр. Жалко будет, если пропадут такие усилия.

Райнтраан и Михей проспали весь день. Саартан успел слетать за моргорогом, выпотрошить его. Часть мяса он занёс в пещеру, а часть оставил снаружи, привалив камнями.

Михей проснулся под вечер. Высунулся из под одеяла, повёл носом, втянул аромат жареного барашка, сглотнул.

— Саа, — позвал он, безвольно свесившись с ложа, куда его переложил Хранитель.

Саартан появился из обеденного зала с подносом в лапах.

— Доброе утро! То есть, уже вечер, — он поставил перед лисом дымящееся мясо. — Как самочувствие?

— Как будто выжрал бочку коньяка, не закусывая.

— Это значит — плохо? — не понял Саартан.

— Это значит, что я помираю с голоду, а кусок в глотку не лезет! — Михей застонал и схватился лапами за голову. — Я отдал твоему брательнику почти все силы.

— Как ты его вообще заставил пойти за мной?

— Я не заставлял…

— Он мне угрожал, — Райнтраан вышел из купальни, ковыряя когтем в ухе.

— Кто, я?! — возмутился Михей, мгновенно оживая. — Да я всего-то спел ему пару частушек!

— С десяток!

— Это там припев такой длинный был!

— У меня чуть мозг не вскипел!

— Да было бы там чему кипеть-то! Ишь, раскудахтался!..

Саартан недоверчиво переводил взгляд с одного на другого. Лис и дракон бранились, но абсолютно беззлобно и даже с каким-то весёлым азартом. «А ведь меня не было дома чуть больше суток!», — подумал Хранитель. — «Когда эти двое спелись? У Миха какая-то сверхспособность очаровывать своей болтливостью!».

Словесная перепалка плавно перетекла в ужин. Два дракона и лис с наслаждением жевали мясо: Саартан с Михеем жареного барашка, а Райнтраан — свежего сырого моргорога. А снаружи к ночи снова разыгралась метель, ветер завывал в отдушинах, дышал сквозняком на тлеющие угли в жаровне, смахивал снег с круглого окна в потолке, сквозь которого на троицу глядела жёлтым глазом полная луна.

* * *

Михей откопал из-под снега какие-то травки и сейчас деловито растирал их камнем.

— Воняет, как будто у нас кто-то сдох, — проворчал Райнтраан, хмуро наблюдая за действиями лиса.

— Перетерпишь! — хмыкнул Михей. — Зато крыло быстрее заживёт. Я обещал помочь — я помогаю. Тебе бы всё жаловаться!

Он разложил серо-зелёную кашицу на пергаменте, размазал тонким слоем. Начертил в углах какие-то знаки, что-то пошептал.

— Всё, давай растянем твоё крылышко, — кивнул он дракону.

Райнтраан с сомнением покосился на пергамент.

— Давай, давай! — поторопил его Михей. — Пока всё свежее. Как маленький прям!

Райнтраан с усилием оттопырил непослушное крыло.

— Сильнее, — скомандовал Михей. — Положи его на стол, а сам отойди, чтобы плечо встало на место.

Райнтраан неуклюже закинул крыло на столешницу, потянул, заскрипев зубами от боли.

— Я смотрю, ты не горишь желанием летать! Ну! — подбодрил его Михей. — Не вижу энтузиазма!

— Я тебе голову откушу! — зарычал Райнтраан и опустился на пол.

В плече что-то громко хрустнуло, крыло раскрылось, а Райнтраан зашипел, уткнувшись подбородком себе в грудь. Михей схватил пергамент, взлетел с ним над драконом и принялся накладывать бумагу на больное место.

— Готово! — он отлетел в сторону и оглядел свою работу. — Надо теперь свернуть и подвязать.

Райнтраан помедлил, поднялся и, постанывая, в несколько приёмов сложил крыло, уперев его в столешницу. Михей примотал крыло к телу, затянул, насколько хватило сил.

— Потом Саа подправит, — сказал он. — А пока и так сойдёт. Надеюсь, компресс поможет. Кожа у тебя толстая больно, да ещё чешуя эта… Я усилил немного эффект, но всё равно переживаю. Для надёжности я тебе ещё отвар сделаю.

— Н-не н-надо отвар!

— Надо, надо! Там только толчёная скорлупа, хрящики и…

— У-у-у! Замолчи!

— Да, ты прав. Лучше тебе не знать, что там ещё.

Лис хитро улыбнулся. Он уселся на пол, склонил набок голову, разглядывая дракона.

— Саартан доверчивый, — тихо проговорил Михей, посерьезнев. — Он верит, что со временем ты примешь его как брата. И то, что ты отправился за ним в горы, только усилило его веру. Но ведь ты не примешь, так?

Райнтраан промолчал. Он облокотился на столешницу и прикрыл веки.

— Может, зря я тут с тобой вожусь? — Михей склонил голову на другой бок, шевельнув ушами. — Безобидный Райчик куда приятнее того крутого парня, что задирает тех, кто слабее и мельче его. Ты же и так большой и сильный, зачем каждый раз кому-то это доказывать?

— С Сартом у нас личные счёты! — раздражённо отозвался Райнтраан.

— А Саа в курсе, то ты ведёшь счёт? Он ведь родиться не успел, а ты уже заклеймил его убийцей.

— Я ждал брата, слышишь ты?! — Райнтраан открыл глаза и повернулся к лису. — Радовался, как когда-то радовался Дафтраану! А получил двуногого… двуногую… Как вы там себя называли?!

— Людьми. Саа — человек.

— Человека в драконьей шкуре! Он высосал из матери все силы, а сейчас повторил то же со мной. Это существо я должен принять, как брата, а? Лис?

— В другой жизни он, да, — человек. Но в этой Саартан — плоть от плоти Панайры и твоей матери. Он твой брат, хочешь ты того или нет. И он не виноват, что родился не таким, каким был нужен тебе!

— Да плевать мне, в чём он там виноват! По его милости я останусь калекой на всю свою жизнь! Откуда вы вообще взялись в нашем мире?! Что вам надо?!

— Успокойся. Я объясню, но давай не будем накалять обстановку?

По мере разговора Райнтраан, сам того не замечая, наступал на лиса, а тот в свою очередь отступал назад, пока не упёрся хвостом в стену. Последний вопрос дракон задал Михею прямо в узкую мордочку, обдав горячим дыханием. Михей вжался в стену и прижал уши.

— Отойди, пожалуйста, — попросил Михей. — Мне как-то неуютно смотреть на твои огромные зубы перед моим носом.

Райнтраан фыркнул (отчего лис зажмурился) и поднял голову, сделав шаг назад. Скрестил лапы на груди.

— Я слушаю, объясняй, — спокойно сказал он.

Михей перевёл дух и нервно облизнулся:

— С чего бы начать?..

— Давай только без этой твоей трескотни! У меня великий соблазн сейчас попробовать лисятины.

— Ладно, ладно! Только по делу, понял. Тут вот как было… Да я же рассказываю, не смотри на меня так! В общем, наш мир уничтожили, многие погибли. Некоторые выжившие отправились искать приют в других мирах. Дух Саартана попал в Панайру и возродился в вашей семье. Драконом. Может быть, он вселился…

Михей прикусил язык, но поздно. Райнтраан нехорошо прищурился.

— Договаривай, — ласково попросил он, оскалившись.

— Да я же не знаю, как оно тут всё происходило!

— Может быть, он вселился в зачатого дракона, ты это хотел сказать? Изгнал душу моего брата, а сам занял его место?

— Да нет же! — Михей в отчаянии потряс ушами.

— А я думаю, всё так и было. Подменыш. Мерзкое отродье тьмы!

Райнтраан гневно саданул лапой по столешнице. Михей вздрогнул и присел на лапы.

«Всё пропало! Ну, кто меня за язык тянул?!», — лис бочком попятился к выходу из пещеры, с опаской поглядывая на разъярённого дракона.

— Что за шум?

Саартан наткнулся на Михея в проёме и чуть не споткнулся об него. Он глянул на взъерошенную шерсть лиса и насторожился:

— Что произошло?

— Саа, — жалобно проскулил Михей. — Прости! Кажется, я испортил всю твою воспитательную работу!

Райнтраан вышел из зала следом за лисом.

— Твой зверёк достал меня своей болтовней. Думал, пристукну его уже. Как поохотился в этот раз? — спросил он как ни в чём ни бывало.

Хранитель нахмурился, посмотрел на спокойного дракона и съёжившегося лиса, пожал плечами.

— Никаких следов стада, — ответил он, проходя в зал. — Похоже, этот моргорог бродил тут один.

— Жаль, я не в деле. Поможешь мне перевязать крыло?

— Да, конечно! Это Мих тебя подлатал?

— Если это можно так назвать…

Райнтраан смотрел на лиса за спиной брата. А когда тот поднял взгляд, одними губами сказал:

— Скажешь хоть слово, и вам конец.

* * *

Саартан растянулся на одеялах перед Зеркалом. Последние дни выдались тяжёлыми, и дракон отдыхал. Охота застопорилась из-за бурана, но добытого моргорога хватит ещё недели на две. Да и Михей приносит какую-никакую, а добычу: птиц, кроликов, мышей. Вспомнив про мышей, Хранитель сморщился и глянул на лиса. Михей вырыл себе в одеялах целую нору и сейчас сидел в ней, оставив снаружи только кончик подрагивающего хвоста. Какой-то он сегодня притихший и нервный весь день.

— Мих, — позвал Саартан.

Из-под одеял донеслось приглушённое «М-м?». Лис завозился, его хвост исчез, явив вместо себя кончик носа.

— Что произошло между тобой и Райном?

— С Райном? — рассеянно переспросил Михей.

— Ага, с ним. Ты за что-то извинялся.

— А, не помню уже.

Нос исчез под одеялом.

— Мих, — Саартан приподнялся. — Ты уверен, что ничего не хочешь мне сказать? Один раз ты уже промолчал.

Одеяла зашевелились, расползлись, и мордочка лиса вынырнула совсем рядом с Хранителем.

— Дай слово, что всё останется между нами, — потребовал Михей.

— Ладно, — удивлённо согласился Саартан.

— Дай слово!

— Хорошо! Даю слово, что всё сказанное тобой останется между нами.

Михей замялся.

— Говори уже, — подбодрил его Хранитель.

Лис ткнулся носом в одеяла и невнятно скороговоркой выдал:

— Я случайно сказал, что ты, возможно, вселился, а Райн такой сразу — ага! Он выпиннул душу моего брата, а сам залез в его тело! Негодяй! Подменыш! Не быть ему моим братом! Обозвал тебя «это существо». А я вообще случайно проговорился. Оговорился, то есть! Даже не уверен, что всё было так! А теперь его уже не переубедить, он притворяется тебе другом, а сам по любому задумал какое-нибудь гадство. Прости меня, Саа!

Саартан схватился за голову:

— Райн выпиннул твоего брата и куда залез? Я тебя заранее прощаю, только повтори всё это понятным мне языком! И помедленнее, пожалуйста.

— Только не делай ничего, пока мы всё не обсудим. Ты дал слово, — Михей всхлипнул, вытер нос об одеяло. Жалостливо поглядел на Хранителя, вздохнул и начал заново: — Я спросил, почему он к тебе цепляется. Райн сказал, что из-за вашей мамы. Ну, я так понял. Мол, ты — человек в шкуре дракона. Считает тебя чужеродным существом, которое заняло место его будущего брата. Вроде как ты вселился. Это я так случайно оговорился, когда объяснял ему, кто мы такие. Вот и… Сказал, что никогда не примет тебя… и пригрозил, чтобы я тебе ничего не говорил.

Саартан помолчал. Затем поманил лиса к себе. Михей выполз из-под одеял, на брюхе подполз к нему, прижал уши. Саартан сгрёб его лапой, подтянул к себе поближе. Усмехнулся.

— Да знал я, что у нас ничего не выйдет. Райн уже предупредил меня, что до конца жизни не отвяжется. Просто… хотелось верить что ли…

— И что же мы будем делать? Я ещё крыло ему начал лечить…

Хранитель потрепал лиса кончиком когтя за ухом.

— Ты лечи. В отличие от брата, я хочу честной схватки. Даже без магии, если уж на то пошло.

— О! — оживился Михей. — Я тебя тренировать буду! Буду твоим сэнсэем!

Саартан тихо рассмеялся:

— Кем-кем?

— Учителем твоим, мастером драконьего кунг-фу! А иначе как ты без крутых приёмов победишь такого сильного и, если я его таки вылечу, здорового дракона? Мы сделаем ставку на скорость и ловкость! И самообладание! Это вообще самое уязвимое место у большинства бойцов.

— Хорошо, как скажешь. Уймись уже. Я рад, что у меня есть ты, Мих.

— И я рад, что встретил тебя, Саа!

Глава V. Оттепель

Дни становились длиннее, а ночи короче. Солнце всё чаще появлялось на небе. Снег, крупный и влажный, к утру превращался в жёсткий наст. Птицы весёлыми стайками носились над долиной, громко возвещая конец зимы.

Михей соорудил из панциря одного добытого зимой моргорога некое подобие саней и с улюлюканьем носился на них по невысоким горам, заставляя Райнтраана летать за ним и затаскивать сани обратно на вершину.

— Тебе надо разминать крылья! Считай это тренировкой! — говорил лис дракону.

И дракон покорно летал за санями. Его крыло ещё не слушалось, раскрывалось не полностью, поэтому Райнтраан скорее прыгал по снегу гигантскими скачками. Время от времени ему удавались короткие перелёты, после которых он долго сидел на земле, тяжело дышал и потирал плечо. Михей дракона не щадил, кричал на него и кидался снежками, заставляя подниматься снова и снова. Райнтраан огрызался, плевался и шипел, но раз за разом вставал на крыло.

Саартана Михей тоже тренировал. Пытался. Уводил его подальше в ущелье и показывал ему умопомрачительные акробатические трюки. Каждый раз новые. И каждый раз Хранитель мрачно наблюдал за шаманскими плясками лиса, разворачивался и уходил. Мол, враг мой помрёт разве что со смеху, увидев кувыркающегося через голову динозавра. Так и сказал.

— Ну, Саа!

Лис семенил рядом с драконом, стараясь уцепиться за лапу.

— Я. Это. Повторять. Не буду! — Саартан быстрым шагом покидал их с Михеем тренировочный полигон.

— То не буду, это не буду! — передразнил его Михей. — Так ты ничему не научишься! А Райн, между прочим, вот-вот полетит! Лапы-то он уже натренировал — ого-го, как! Разок попадёт тебе по макушке, считай дохлый!

— Да у меня жилы порвутся раньше!

— Вот, чтобы не порвались, надо тренироваться!

— Ты совсем без костей, что ли?! У меня же рога, шипы, крылья! Чешуя, в конце концов!

— Представь, как Райчик удивится, если ты такой кульбит выдашь!

— О, да! Я сам удивлюсь, если выдам!

Михей остановился и сел. Саартан по инерции прошёл немного вперёд и тоже остановился. Обернулся на него.

— Обиделся, что ли? — спросил он.

— Размышляю. Я не правильно начал с тобой.

— Думаешь? — иронично поинтересовался Хранитель, подняв бровь.

— Ага. Бывает иногда мелькнёт мысля-другая. Смотри. Райчик у нас сильный, но неповоротливый. В каждый удар он вкладывает обычно всю свою силу, поэтому можно его измотать, если постоянно удачно уворачиваться. Но это риск. Если он по тебе попадёт, то собьёт всю стратегию. Тебе нужен один простой, но мощный приём. Этакий стопроцентный. Где у драконов самое уязвимое место?

Саартан задумался.

— Глаза, — сказал он. — Всё остальное более или менее прикрыто роговыми пластинами, защищено толстой кожей. Живот мягкий, но до него сложно дотянуться.

Михей кивнул:

— У Райчика ещё и больное плечо — уязвимое место, но это подло, бить туда. А вот глаза… это ж ещё попасть надо! И чем?

— Хвостом? — пожал плечами Саартан.

Михей поглядел на длинный шипастый хвост Хранителя, оканчивающийся острым костяным навершием.

— А ведь точно! Саа, я знаю, какой приём нам нужен!

* * *

— Саа, а как ты предупредишь своих сородичей, когда моргороги вернутся?

Михей полировал мягкой кроличьей шкуркой голубую поверхность Зеркала. Лис и дракон затеяли большую уборку. Хранитель вытряхнул все одеяла, почистил их, расчесал длинный ворс и сложил аккуратной стопочкой рядом с пьедесталом.

— Я поймаю ворона, отнесу его к Зеркалу, — объяснил Саартан. — Зеркало заберёт птицу, а потом ворон вылетит из него назад. Он должен будет найти семью за три дня, а потом его не станет.

— Умрёт? — Михей перестал вытирать пыль и обернулся на него.

— Исчезнет. Как будто его и не было.

— А если он не успеет найти семью?

Саартан пожал плечами:

— Тогда Зеркало скажет мне об этом. И, наверное, пошлёт ещё одного.

— А как это — Зеркало заберёт птицу?

— Не знаю, при мне семья ещё ни разу не уходила.

— Это Хранитель, который был до тебя, рассказал?

— Нет, бабушка.

— Серьёзно?

— Да.

— А что стало с предыдущим Хранителем? Ты его видел вообще?

— Видел. Он умер, когда я ещё был маленьким. От старости, — Саартан усмехнулся. — Теперь я понимаю, почему семья так долго не могла выбрать нового Хранителя. Никому даром не нужна была такая скучная должность.

— А что бабушка тебе рассказывала такого, что ты мечтал попасть в Храм?

— Много всего интересного. В основном про то, как волк пытался похитить Зеркало. Он загнал оленя в зазеркалье и всё никак не мог его оттуда выманить. Поэтому он решил забрать Зеркало вместе с оленем, а первый Хранитель ему не дал. Он то ли убил волка, то ли прогнал. Не помню уже.

— Оленя, Саартан?

Хранитель замер.

— Точно, оленя! — он стукнул себя по лбу. — Ты думаешь, та девушка?..

Теперь Михей пожал плечами.

— Во всех легендах есть доля правды. Может быть, наша олень-баба и есть тот рогатик, которого загнал волк. А знаешь, что самое интересное, Саа?

— Что?

— Если появился легендарный олень — жди появление и волка. Надеюсь, твой первый Хранитель всё же убил его.

Саартан ушёл, а Михей остался домывать Зеркало. Закончив работу, он отступил на несколько шагов и полюбовался своим трудом. Оправа Зеркала блестела, как новая. Удовлетворённо кивнув, Михей взобрался на груду одеял, улёгся на живот, подперев голову лапами.

— Ворон влетает в тебя и вылетает обратно, — пробормотал он, задумчиво разглядывая Зеркало. — Значит, по ту сторону что-то есть… Зазеркалье? И почему ворон живёт всего три дня? Или это выдумки? А если и живёт, то почему так мало? Фантом? Отражение? Тогда куда девается настоящая птица?

Лис перевернулся на спину, поджал лапы и свесил голову с края груды одеял.

— А если дать тебе не ворона, а например кошку или собаку? То что? Или, скажем, я запущу в тебя камнем…

Зеркало невозмутимо мерцало. Михей полежал, подумал. Скатился с одеял. Побегал вокруг, нюхая пол. Убежал из зала. Вернулся с целой охапкой камней разного размера.

— Я начну с самых маленьких, — предупредил он. — Если по ту сторону кого-то случайно задену — заранее извиняюсь, я, чеслово, не специально! Это вся ради науки.

Он разложил камни на полу в порядке возрастания. Взял самый крайний, самый маленький камешек. Прицелился.

— Объявляю начало эксперимента! Кто не спрятался — я не виноват. Пуляние камушка, дубль первый. На счёт три. Раз! Два! Три!

И Михей несильно запустил камешек в Зеркало, зажмурившись одним глазом. Камешек чиркнул по стеклу и отскочил. Михей с громким «хм-м!» потрогал подбородок лапой, изображая из себя учёного мужа. Он поднял камешек побольше.

— Пуляние камушка, дубль два! Раз! Два! Три!

Второй камень тоже отлетел от стекла, даже не оцарапав его. Михей снова издал глубокомысленное «хм-м!».

— Может, нужно какое-то заклинание? Что-то вроде «сим-сим, откройся»? Как же Саарташа будет своего ворона в тебя пихать, он ведь тоже ни черта не знает? О! Уважаемое Зеркало, пошли весть Саарташиной семье, что можно возвращаться! Пусть этот камушек летит ровно три дня и передаст сообщение лично Дафтраанчику в лоб!

Михей снова запустил камнем в Зеркало. И третий камень полетел назад, на пол. «Хм-м!» сменилось «хм, хм-м, нда-а…».

— Слушай, Зеркало! Не вежливо вот так вот игнорировать жаждущих полноценного диалога волшебных лисов! Весть-то драконам так и так надо как-то передавать. Ты мне покажи, как это сделать. А я потом всё Саартану объясню. Лады?

Зеркало всё так же мерцало ровно и не отвечало. Разозлившись, Михей запустил оставшиеся камни длинной очередью, один за другим. Все они отскочили назад, а один, особо крупный, угодил лису в нос. Лис заверещал, повалился на пол, зажимая мордочку лапами. Но тут же вскочил, яростно стегнул себя по бокам хвостом.

— Ах, вот ты как?! — возмутился Михей и уставился на всплывшее собственное отражение в Зеркале.

Рыжий мальчишка стоял на полусогнутых ногах, напряжённый, будто готовился к драке: кулаки сжаты и подняты, лицо перекошено, из носа течёт кровь.

— Ох, ты ж! Ну и видок у меня!

Михей встряхнулся и уселся на пол. Мальчик расслабился, но остался стоять.

— Не понял, — Михей растерянно склонил голову набок.

Мальчик не двигался.

— Это ещё что?! — Михей вскочил, подошёл ближе к Зеркалу. — Изображение зависло? Где тут кнопка перезагрузки, а?

Мальчишка усмехнулся и показал ему язык. Скрестил руки на груди и глянул с вызовом.

— Так ты — это я? Или чего? Я запутался!

Лис озадаченно раздвинул уши в стороны. Мальчишка подмигнул ему, кувыркнулся с места назад через голову и стал… лисом. Белым, зеленоглазым — ну точь-в-точь Михей! Михей, настоящий, по эту сторону стекла, попятился.

— Да ладно?!

Отражение-лис кувыркнулся снова и опять стал мальчиком. Он присел на корточки, призывно кивнул Михею.

— Предлагаешь мне твоё сальто повторить? — уши лиса встали торчком, кончик хвоста начал мелко подрагивать от возбуждения.

Мальчик кивнул.

— О, да ты меня слышишь! И понимаешь, что самое удивительное! Не многим это дано, да… Ладушки, давай попробуем повторить твой фокус. Эксперимент второй: смертельно опасное сальто-мортале в исполнении далеко не бессмертного лиса по имени Михей! На раз, два, три!

Лис прыгнул, выгнувшись назад… и приземлился аккурат на ушибленный камнем нос! Пещеру огласил такой вопль боли и досады, что дрогнули древние стены. Мальчик в зеркале беззвучно засмеялся, держась за живот. А Михей покатился по полу, тоненько завывая.

Когда рассеялись сверкающие мушки перед глазами, а боль немного утихла, Михей отнял лапы от морды, шмыгнул разбитым носом и поднялся. Он мрачно глянул на улыбающегося мальчишку. У того весь подбородок был в крови, алые капли падали на белоснежную курточку и растекались пятнами.

— Чего скалишься? — язвительно осведомился Михей. — Сам выглядишь не лучше. Хрен ты потом кровь со своей пижонской шубки отстираешь!

Мальчик покачал головой, ткнул пальцем себе в грудь, затем указал на лиса. Тот оглядел себя и ужаснулся: вся шёрстка перепачкана кровью! Как будто он не нос себе разбил, а порвал артерию!

— Всё-таки ты — это я, да? Хм-м… Значит, я должен уметь делать этот твой приём с переворотом, так?

Мальчик снова кивнул.

— Понятно. Саа сказал, что я без костей. Ошибся! Очень даже с костями, когда назад нужно! А ещё его, бедного, донимал! Извиниться надо бы, эх…

Мальчик в Зеркале поднялся, махнул рукой и растаял.

— Да, да. И тебе-мне пока, — помахал в ответ лис лапой. — Что это было вообще?.. Надо бы отмыться, пока Саа не вернулся.

Михей потрогал распухший нос, повздыхал и поплёлся домой. К его счастью, Саартана дома не было. Зато был Райнтраан.

— А я всё ждал, когда ты расшибёшься на этом панцире, — ухмыльнулся Райнтраан, разглядывая заляпанного кровью лиса.

— Я тебя тоже очень люблю, — огрызнулся Михей и утопал в купальню.

Саартану лис рассказал версию Райна — расшибся на санях.

* * *

Михей выбежал на луг, воровато огляделся. Никого. Он побегал вокруг, выбрал место, сгрёб подтаявший снег в кучу у большого камня. Глянул на небо: солнце только-только показалось из-за горизонта, а значит, драконы ещё спят. Вчера Михей их обоих основательно вымотал тренировками. Лис потёр лапы, отряхнулся, разгоняя кровь.

— Так, — сказал он самому себе. — Попробуем.

Он взобрался на камень, встал хвостом к сугробу. Покачался из стороны в сторону, пружиня на лапах. И прыгнул через голову. В прыжке он переключился на полёт и опустился на снег мягко, плавно. Быстро оглядел и ощупал себя. Ничего не изменилось — всё те же лапы, уши, хвост.

— Да что не так-то?

Михей снова забрался на камень и повторил прыжок-полёт. Опять ничего не произошло.

— Так, так, так! Надо подумать, — лис забарабанил лапкой о землю, как заяц. — Что я делаю не правильно? Кувыркнуться через голову — кувыркнулся. Приземлиться на лапы — приземлился. Чего не хватает? Тот рыжий вроде никаких заклинаний не шептал. Может порезче надо?

Лис в третий раз спрыгнул с камня в сугроб, на этот раз приземлившись чуть жёстче. По лапам пробежала щекотливая дрожь, вроде крупных мурашек, только изнутри. Но на этом всё.

— Ага! Что-то есть! Я, кажется, понял! Это как в сказках: ударился оземь и обернулся соколом! Но ведь в Храме-то я брякнулся нехило, почему не сработало? Потому что носом воткнулся? Всё волшебное, а нос — не катит уже?!

Михей в четвёртый раз взбежал на камень.

— Ладно, попробую без полёта…

Прыгнул, крутанулся в воздухе, смешно взбрыкнув лапами, но приземлился вполне удачно. Дрожь пробежала уже по всему телу, и в ушах появился лёгкий звон.

— Вот оно! Надо только ровнее!

На пятый раз Михей, изящно выгнув в прыжке спину, коснулся носом кончика хвоста и, резко распрямившись, чётко встал на все четыре лапы. Его будто током ударило! Михею на миг показалось, что кожа на нём лопнула, взметнув фейерверк белой шерсти. Он поморгал, потряс головой, глянул на лапы…

— О! О-о-о! — мальчик-Михей стоял на коленях и разглядывал свои ладони с таким видом, будто это — чудо из чудес! — Аа-а! Ы-ы-ы! Да!!!

Он вскочил на ноги, запрыгал, замахал руками. Принялся приплясывать и кружиться. Пока не почувствовал, как мёрзнут голые ступни на снегу.

— Ой! — Михей глянул на себя вниз, стыдливо прикрылся руками и повертел головой — не видел ли кто? — Об этом меня как-то не предупредили! Тот-то в Зеркале в шубе был! Как же мне? Как же?..

Михей поскакал на одной ноге, потом на другой. Холод пробирал до костей, ступни уже ломило.

— Мне же надо назад!

Он забрался на камень, оглянулся через плечо.

— А чего так высоко-то стало?! Ой-ёй! Страшно же!

Налетевший ветер добавил Михею решительности, и он кувыркнулся назад. Брякнулся на голое пузо, распластался как лягушонок.

— Какое неудобное тело! Я тут замёрзну быстрее, чем научусь с ним сальто делать!

Михей пару секунд поразмышлял, вскочил на ноги и быстро побежал в сторону Храмовой горы.

* * *

Саартан принёс обед. Он ожидал, что Михей налетит на него с радостными воплями, так как порции мяса с каждым разом становились всё меньше, и лис не наедался. Свою охоту Михей давно забросил, посветив себя тренировкам с драконами, как он называл своё катание на санях и обкидывание снежками из засады.

В зале было тихо. Зеркало мерцало, откидывая голубоватые блики на груду одеял у пьедестала.

— Мих? — Хранитель поставил поднос с едой на пол. — Ты здесь?

Обычно время кормёжки лис не пропускал.

— Мих?

Под одеялами послышалась возня. Одна шкура набухла бугорком и замерла.

— Мих, я принёс поесть. Ты там спишь что ли?

— Неа, греюсь, — бугорок шевельнулся.

— Ну, так вылазь, поешь горячего. Или ты опять чего себе разбил с этими дурацкими твоими катаниями?

— Не разбил, но близко, — уклончиво ответил бугорок.

— Ладно, вылезай! Обещаю, что ничего не скажу.

— Скажешь, на этот раз точно скажешь!

— Ладно, скажу. Но постараюсь помягче. Вылезай. Мясо остынет.

— Ты только не пугайся!

— Да я, кажется, ко всему привык. Чему там… О-ох!

Хранитель сел, где стоял, чуть не раздавив поднос. Он уже готовился увидеть безвозвратно изувеченного лиса, но вылезший из-под одеял мальчик сразил его наповал. Михей застенчиво прикрылся шкурой и виновато глянул на него.

— А ты действительно ничего не сказал, — смущённо проговорил он. — Твоё «о-ох!» не считается…

— К… как это ты? — Саартан выпучил глаза.

— Зеркало показало, что нужно сделать. Ну, я и попробовал. А назад никак. Бесполезное тело!

Михей тряхнул рыжей чёлкой и насупился. Саартан прочистил горло покашливанием, поморгал, выдохнул и поднялся с пола.

— Совсем никак? — сочувственно спросил он.

— Пока не получается, — Михей сник. — Всё так плохо? Ты смотришь на меня, как на привидение!

— Да я… — Хранитель не знал, что ему ответить. — От неожиданности. В Зеркале оно как-то… как-то… как сон что ли? А тут ты. Настоящий живой человечек.

— Голый человечек, — Михей кивнул. — Я по снегу пока бежал, ноги застудил! В Зеркале-то на мне и штанишки, и сапожки. А тут только кожа!

— А что конкретно ты сделал такого, что сейчас повторить не можешь?

Михей замялся.

— Я думаю, на тебе это не сработает. Уж больно характерный для меня приём. Не для дракона. У меня лисом-то не сразу вышло его проделать, а теперь совсем тяжко повторить. То голова мешает, то хвоста не хватает!

— Придумаешь что-нибудь, — неожиданно равнодушно сказал Хранитель, пододвинул поднос ближе к груде одеял, переполз на шкуры. — Давай есть.

Михей подобрался к нему поближе, уселся, поджав под себя скрещенные ноги, натянул шкуру на колени. Саартан глянул на него и хмыкнул.

— Ну чего? Я ведь стесняюсь! — Михей подтянул шкуру повыше.

— Вылизываться при мне ты не стеснялся. Лапу задирал так, что думал, вывернешься наизнанку.

— Так то лисом! Это совсем другое дело! Тело, видать, привыкло к одежде, и без неё мне стыдно прям-таки! Посмотрю я на тебя, когда ты тоже человеком станешь!

Саартан снова хмыкнул:

— А оно мне надо?

— Рано или поздно понадобится. Это же твоя суть.

— Суть — не суть, а что мне теперь с тобой делать? Ты такой розовенький, вкусно пахнешь. Аппетитно, я бы сказал. Боюсь, не стоит тебе сейчас Райну на глаза попадаться.

— Аппетитно, говоришь? — Михей поднял руку и понюхал у себя под мышкой. — Ты представь, не чую! Вообще запахи исчезли! Я уж и забыл, какие люди убогие.

— В чём тогда их преимущество перед, скажем, драконом?

— Ну, моторика хорошо развита. Пальцы ловкие, удобно заклинания плести, например. Мысленные-то они мощные, но не точные. И без хитринки. А пальцами можно такой узор связать — закачаешься!

— Я спалю тебя прежде, чем ты там что-то себе наплетёшь.

— Вряд ли я вообще перед твоим носом буду какие-нибудь пассы выделывать.

Михей звонко рассмеялся, откинувшись назад, отчего шкура сползла с его колен. Он тут же спохватился и дёрнул её назад.

— Кстати! — Михей озорно улыбнулся и подмигнул Хранителю. — Ещё у людей с этим делом всё гораздо интереснее обстоит.

— С каким ещё делом?

— Ну, с этим! Соитие у них по ощущениям любого дракона переплюнет!

— А, вот теперь мне должно захотеться становиться человеком? — Саартан иронично поднял бровь.

— А что, нет?

— Нет.

— Скучный ты, Саа! Неужели ты совсем не помнишь себя человеком?

— Не помню. Знание о людях есть во мне… просто как знание. Те слова, которые ты иногда говоришь, и которые мне вроде бы непонятны, часто отзываются внутри еле уловимо. Как будто я их где-то когда-то слышал, но запамятовал, когда и где.

Они помолчали, дожёвывая остывшее мясо. Михей вдруг прислонился плечом к дракону.

— Знаешь, Саа, — доверительно начал он, — я ведь сам зачастую не понимаю, что говорю.

— Да что ты? — удивился Саартан. — Ну, хвала небесам, что я не одинок в этом!

— Я серьёзно, Саа! — обиделся Михей. — Бывает, ляпну что-нибудь, а потом долго и мучительно вспоминаю, откуда это. И в голове проносятся обрывки каких-то воспоминаний, но всё никак в целую картинку не сложатся. Я тебе рассказывал, что Зеркало мне маму и папу показало?

— Нет, — Саартан глянул вниз на него с укором и даже ревниво, мол, как ты мог опустить такое важное событие?

— Вот, было дело, — Михей укора не заметил. — И я вроде знаю, чувствую, что это они, но не узнаю. И в душе полный хаос… А иногда начинаю всякую чушь нести, и вдруг понимаю, а ведь оно так и есть на самом деле! Это как я Райчику пытался объяснить, кто мы такие. Сам не знал толком, а говорить начал — и нате! — просветление нашло!

— Да, и просветил Райна, что я паразит иномирный, — саркастически заметил Саартан.

— А ты злопамятный, Саартан.

Хранитель невольно поморщился. «Саартан» в устах Михея звучало так же, как «сын» в устах его отца-старейшины: безлико и при этом крайне красноречиво. Саартан, смутившись и как бы извиняясь, приобнял Михея крылом, прижал к себе. И удивлённо отметил необычность прикосновения гладкой нежной кожи к грубой чешуе. Контраст будоражил, и Хранитель неожиданно почувствовал себя слишком большим и громоздким, неуклюжим и неестественным, слишком… не отсюда.

Михей свернулся калачиком под его крылом, подтянув колени к самому подбородку.

— Я завтра ещё потренируюсь, ладно, Саа? — пробормотал он, зевая. — Постараюсь стать зверем прежде, чем меня увидит Райн. Ты только не сердись… Не сердишься?

— Нет, Мих.

— Чеслово?

— Самое честное, — ответил Саартан.

Михей улыбнулся и тут же громко засопел, засыпая. Саартан положил голову рядом с крылом, краем глаза глянул на него и тоже сомкнул веки. В голубом полумраке пещеры казалось, что снаружи ночь, хотя солнце едва перевалило полдень.

Саартан проспал до вечера. Проснулся от того, что Михея трясло. Дракон приподнял крыло. Мальчик-лис спал, обняв себя за плечи и часто мелко подрагивая.

— Мих, — Хранитель осторожно коснулся лапой его спины.

Да он весь горит! Простудился? Не удивительно, с такой-то тонкой кожей да без шерсти! Драконы болели редко, но бывало, охотники застужали себе лёгкие, рыская в ледяных горах. Они жевали какие-то травки, пили топлёный нутряной жир моргорогов и, обычно, довольно скоро снова поднимались на крыло. Но Саартан охотником не был, что сейчас делать он не представлял.

— Мих, — Саартан легонько потряс мальчика за плечо.

— Ещё немного, мам, — сонно отозвался Михей и перевернулся на другой бок.

— Мих, у тебя жар. А я не знаю, как лечить людей!

— Сами полечатся…

— Мих.

— Ну, Саа! Что за срочность? Я так хочу спать…

Саартан поддел одеяло когтем и сгрёб вместе с ним Михея, положил перед собой. Одеяло раскрылось, как бутон мохнатого цветка, и Михей сел, потирая глаза.

«Я буду звать тебя Маугли», — отчего-то вспомнилась Хранителю очередная непонятная фраза.

— Маугли? — переспросил Михей.

«Я что, это вслух сказал?», — удивился про себя Саартан.

— Нет, ты просто очень громко думаешь! — ответил Михей, зябко ёжась. — Прямо мне в мозг! Как молоточками: тук-тук-тук…

— Ты и раньше мои мысли читал? — насторожился Хранитель.

— Не, только сейчас. Голова раскалывается!

— Тебя лихорадит, — Саартан осторожно накинул край одеяла Михею на плечи. — Скажи мне, как тебя лечить?

— Я простыл?.. О! Я просты-ы-ыл! Ненавижу болеть, Саа! Это же и постельный режим, и всякие примочки-баночки на спине и на груди, горькие отвары-отравы!

Хранитель кивал за каждым словом, словно записывал. Михей подозрительно покосился на него:

— Ты там чего киваешь? Не вздумай даже запереть меня дома! Я от тоски умру.

Саартан усмехнулся и ласково поинтересовался:

— А что за отвары?

— Саа! Даже не думай!

— Выбирай, либо мы тебя быстро на ноги ставим лечением, либо пустим всё на самотёк, но отсюда ты никуда не выйдешь, пока полностью не поправишься. Думаю, как раз к лету…

— Саа! Так не честно! Как я вообще умудрился заболеть? Я же волшебный лис! Где моя магия?

Михей завертелся, обнюхивая себя в разных местах, забыв про свою вчерашнюю стеснительность.

— Нету магии! Не чувствую! — сокрушался он. — Чакры засорились, каналы забились, грусть-тоска, печаль несусветная! Мало того, что я себе достался в неполной комплектации без шубки и сапожек, так ещё и настройки сбиты! И всякие драконы только и ждут, как бы запихать в меня лечебную гадость!

— Так что за отвары? И ты вроде умирал, как спать хотел.

— А, да. Слабость в членах, ломота в костях… У тебя дома на кухне травки висят. Вот перетри ту, с синенькой метёлкой, и ту, что самая крайняя. Надо кипяточком залить и дать настояться с часик хотя бы, а лучше на ночь. Ещё мне бы покушать поплотнее.

Хранитель снова кивнул, опустил одеяло с мальчиком на груду шкур.

— Я приготовлю, — сказал Саартан. — А ты отдохни пока. И никуда не выходи! Помни, что ты сейчас выглядишь как молодой вкусненький поросёночек.

— Ну, спасибо!

— Всегда пожалуйста!

* * *

Саартан всё сделал, как сказал ему Михей: вскипятил в плошке воду, растёр травки, сделал настой. Притащил домой всё мясо, какое у них оставалось. Половину пожарил, половину нарезал сырым. Сырое принёс Райнтраану.

— Это последнее, — сказал он. — Завтра нужно снова вылетать на охоту. То стадо, что я видел недавно, не должно далеко уйти. И, в конце концов, моргорогам уже пора возвращаться.

Райнтраан поглядел на отставленный в сторону поднос с жаренным мясом.

— Это вам на двоих?

— Нам хватит пока.

— Сомневаюсь. Твой лис много ест. Кстати, где он? Его целый день не видно, я уж начал переживать за свой мозг — как бы не расслабился, столько отдыхая от его болтовни.

— Ему… нездоровится. А ест он мало, просто часто. Метаболизм быстрый.

— Кто? — Не понял Райнтраан.

Саартан махнул лапой. Мол, не бери в голову. И ушёл с мясом в Храм. Райнтраан задумчиво посмотрел ему вслед.

Утром Саартан улетел на охоту, строго настрого наказав Михею не высовывать нос из пещеры. Хранитель оставил ему немного мяса, сушёных яблок, воды и кучу пергаментов со схемами всевозможных ловушек Храма, чтобы убить время. Сделал новую порцию лечебного отвара. Сани он на всякий случай спрятал, а вход в Храм завалил валуном.

Райнтраан разминал крылья в долине. Он проводил улетавшего брата взглядом и оглянулся на Храмовую гору. Разбежался и неуклюже взлетел. Кое-как дотянул до площадки перед входом в Храм, бухнулся на неё, по инерции проехав на лапах пару ярдов и чуть не ткнувшись головой в заграждающий проход валун. Откатил камень в сторону, вошёл внутрь.

Михей изучал схемы, накрывшись с головой шкурами. Он услышал шаги и поднялся навстречу.

— Ты ведь собирался на охоту, Саа? — проговорил Михей и замолчал, увидев перед собой Райнтраана.

Райнтраан остановился в проходе. Он осмотрел мальчика, прищурился. Михей стоял перед ним, не шевелясь, полуприкрытый одеялами.

— Так вот, что у тебя за хворь такая, — ухмыльнулся Райнтраан. — Наконец-то вижу тебя в истинном обличье, лис.

Он пошёл по кругу вдоль стены, низко опустив голову и выгнув шею в сторону Михея. Михей покосился на выход из зала, прикидывая расстояние. Райнтраан перехватил его взгляд:

— Собрался куда-то? Или ещё кого-то ждёшь?

— Я и тебя-то не ждал, — отозвался Михей, опускаясь обратно на одеяла. — Зачем пришёл?

— А что, нельзя?

— Вообще-то, без разрешения Хранителя — нет.

— Хранителя, ха! Да все охранные заклятья молчат целую зиму! Твоему дружку человеку глубоко плевать на реликвию семьи. Как и на всю семью, подозреваю. У вас тут, — Райнтраан повёл шеей, указывая мордой на огрызки яблок и пустой поднос. — Двуногий пикничок?

— У нас тут очень больной лис… человек-лис. Жар, сопли, слюни, — Михей демонстративно покашлял в кулак. — Еле живой в общем. Так что будь осторожнее, а не то заразишься. Я, конечно, позабочусь о тебе, если хворь свалит тебя с ног, буду одеялки под бок подтыкать, с ложечки кормить. Ну, в твоём случае — с лопатки. Песенки петь. Но вряд ли ты этому обрадуешься.

Райнтраан хмыкнул и остановился. Сделал шаг к груде одеял. Михей внешне остался спокоен, но внутри весь сжался. Что, если злобный дракон захочет его сожрать? И без того непослушное, непривычное тело сейчас ослабло, на прыжки и уж тем более полёты нет ни сил, ни энергии. Оставалось только тянуть время и блефовать.

Райнтраан подошёл ещё ближе, склонил голову, шумно втянул воздух. Довольно оскалился, заметив, как мальчишка крупно вздрогнул.

— Твой запах изменился в лучшую сторону, лис, — с ухмылкой проговорил он. — Но можешь расслабиться, я лягушатину не ем.

— Оно и правильно, конечно, но мне как-то даже обидно, — Михей тихонько вздохнул с облегчением. — Раз я тебе не по вкусу, тогда зачем пришёл?

— Уточнить некоторые моменты.

Райнтраан сел на пол, с опаской глянул на Зеркало. Помолчал немного, собираясь с мыслями. Затем произнёс:

— Момент первый. Мы, драконы, даём слово. И слово наше нерушимо. А как насчёт твоего дружка? Стоит ли мне ждать подвоха?

— Во-первых, моего дружка зовут Саартан, если ты запамятовал, — Михей приосанился. — Во-вторых, что мне стоит соврать тебе?

— Я могу считать это ответом?

— Нет, что ты! Я — самый честный лис из всех честных лисов. Лисы они, знаешь ли, все крайне честные. Во всех сказках сплошь и рядом положительные герои. Не придраться!

— Не раздражай! Я могу передумать насчёт лягушатины, — предупредил Райнтраан.

— Ладно, ладно! Я отвечу, — Михей устроился поудобнее на одеялах, вконец расслабившись, но не спуская с дракона внимательных глаз. — Саартан своё слово держит. Меня это даже напрягает иногда. Такой серьёзный! Не забывай, кем бы Саа ни был, он остаётся драконом и ведёт себя соответствующе. А ты? Ты ведёшь себя так же с честью и пафосом, как полагается?

— Уж не сомневайся. Момент второй. То, что твой… Саартан сделал со мной. Не крыло, а…

Райнтраан помотал головой, подыскивая слова.

— Забрал твою силу? — услужливо подсказал ему Михей.

— Да. Моя сила может вернуться? Или накопиться со временем?

Михей почесал затылок.

— Может быть, — он пожал плечами. — Я, честно, не знаю. Но звучит, как «он вырвал мне сердце, отрастёт ли оно заново»? У некоторых отрастает, а некоторые умирают на месте. Ты, главное, никогда не сдавайся. Тогда точно что-нибудь получится. Летать же ты уже начал, хотя я прогнозировал другой исход вашего падения.

— Я вас обоих терпеть не могу, но за крыло тебе спасибо.

— Да я-то что? Повезло тебе с крепким организмом.

— Правда, спасибо.

Михей глянул на дракона — издевается? Райнтраан смотрел серьёзно, без тени усмешки или иронии.

— Ну, раз так, — Михей сложил ладони вместе и чуть наклонился вперёд. — Большое вам пожалуйста! Заметь, я пообещал — я сделал. Слово сдержал. Так что мы, двуногие лягушата, умеем быть честными.

Райнтраан кивнул.

— А третий-то момент есть? — спросил у него Михей.

— Нет, я узнал всё, что хотел.

— Тогда ответь мне, вам с Саартаном обязательно драться?

— Я поклялся, что уничтожу его. И не передумаю. Но ты можешь уйти, лис. Я тебя не трону, но и вмешиваться не буду, если тронуть захочет кто-нибудь другой.

— Ладушки, — пожал плечами Михей. — Мне и этого хватит.

* * *

Волк который час гнал оленя. Огромный, чёрный, как уголь, он рысцой бежал по следу, изредка останавливаясь и задирая морду к небу, высоко в котором парил дракон. Волку не нравилось соседство крылатого хищника, он нервничал, но добычу упускать не хотел. Голодная зима поджала зверю бока и выделила рёбра.

Олень выскочил на реку и провалился задними копытами под лёд. Застрял и молча забился, режа в кровь стройные ноги об острую кромку. Волк вышел на берег открыто, остановился. Ещё раз глянул на небо: дракон кружил, ни спускаясь, ни поднимаясь. Зверь напрягся, спружинил и рванул к жертве. Налетел, вцепился в глотку и одним ударом мощной лапы перебил оленю хребет. Дёрнул за шею обмякшую тушку — не вытащить. Волк отпустил добычу, обежал её и принялся рыть лёд когтями.

Саартан заинтересовался волком, с одной стороны потому, что вспомнил слова Михея: «Если появился легендарный олень — жди появление волка», а с другой — потому, что никогда прежде не видел таких огромных волков. Вообще, волки редко забегали в горы, в которых жила большая семья драконов. А чёрные и вовсе никогда не встречались раньше.

Олень дракона интересовал мало. Хранитель чтил закон охоты и отбирать добычу не собирался. Он наблюдал за волком, паря под самыми облаками.

«Да самый обычный волк!», — думал Саартан, покачиваясь в воздушном потоке. — «С этими байками начинаешь шарахаться от каждой тени. Зима была голодная, вот и пригнала хищника в нашу долину. Только значит ли это то, что там, откуда он пришёл, тоже жрать нечего?».

Тем временем волк вытащил оленя на лёд, схватил за шею и поволок в лес на противоположном берегу реки. «Да не, самый обычный волк», — Саартан сделал ещё один круг и полетел в сторону дома. Моргорогов он так и не встретил.

Волк втащил оленя под раскидистый куст, бросил. Посмотрел пронзительными серыми глазами на удаляющегося дракона. Прищурился.

— Хранитель, — отчётливо сказал он.

Глава VI. Белое и чёрное

Михей пошёл на поправку. Он не торопился становиться обратно лисом, решив основательно изучить весь потенциал человеческого тела. Хранитель связал ему свитер, шапочку и тёплые штанишки из остатков овечьей шерсти, сшил безрукавку и сапожки из куска шкуры моргорога. Сотню раз пожалел, что взялся за это неблагодарное дело — мальчишка который день подкалывал его, обидно называл бабуленькой.

— Ну, я же любя, — отшучивался Михей, когда дракон злился.

Запасы мяса исчерпались. Саартан летал на охоту почти каждый день, но каждый раз возвращался ни с чем. Разве что Михею он притаскивал мелкую дичь. Пару раз дракон натыкался на чёрного волка.Зверь попадался всё ближе к дому, и Саартана это беспокоило. Наконец, он высказал свои опасения Михею.

— А не пора ли нам снова включить ловушки? — серьёзно предложил Михей. — Что, если это тот самый волк? Да всякие Райчики меньше будут надоедать мне.

— Кто-то способен тебе надоесть? — искренне удивился Саартан. — Быть такого не может!

— Я тогда чуть в одеяла не напустил со страху! Пришёл такой, зубами щёлкает, ноздри раздувает, ходит кругами аки акула-людоед! Думал, ну всё! Сожрёт и не почувствует. А он побрезговал. Побрезговал мной, представляешь?!

— Не понимаю, тебя это задело что ли? Что он не сожрал?

— Не то, чтобы задело, но как-то обидно, что он мне предпочитает жёсткого вонючего моргорога. Я-то, смотри, мягонький!

Михей оттянул себе кожу на щеке. Хранитель закатил глаза и вздохнул.

— Не хочется мне возиться с этими ловушками, — сказал он. — Для успокоения совести можно пару пугалок включить. Уж, надеюсь, я справлюсь с каким-то там волком.

* * *

Райнтраан уверенно вставал на крыло. Он с каждым днём летал всё дольше, уставал всё меньше. Иногда спускался в долину, сооружал мишени из камней, пытался разбить их внутренней силой. Пыхтел, напрягался так, что глаза болели. Но сила не откликалась. Тогда дракон в ярости расшвыривал камни и долго сидел на земле, успокаиваясь.

Волк появился неожиданно. Краем глаза Райнтраан заметил чёрную тень, вскочил и угрожающе поднял гребень. Волк прыгнул на камень и замер, внимательно разглядывая дракона.

— Чего ты хочешь добиться, тараща глаза на эти валуны? — спросил он.

Райнтраан изумлённо выгнул шею. Ещё один разговаривающий зверь?! Волк нетерпеливо шевельнул ушами, глянул в небо, затем снова на дракона:

— Ну?

— Кто ты такой?

— Ах, ну да. Какой я невежливый, — волк сел, настороженно поглядывая на горизонт. — Мы же ещё о погоде не поговорили, не соблюли весь этикет. Меня зовут Файлэнг. И, да. Я — разговаривающий волк. А ты — Райнтраан. Я слышал, как тебя так называл человеческий детёныш.

Райнтраан чуть опустил гребень. Зверь сидел спокойно, щуря насмешливые глаза. Он был крупноват для волка, но дракону опасений не внушал.

— Так что ты тут делаешь? — переспросил волк.

— К чему бы мне отвечать тебе? Или ты думаешь, раз назвался, значит — мы с тобой как подружки начнём секретики нашёптывать друг другу?

Райнтраан подумал вдруг, что общение с лисом повлияло на его речь. Он невольно хмыкнул. Волк принял это на свой счёт.

— Зря ты ёрничаешь, — сказал он.

Лёг на камень, положив лапу на лапу. Снова оглядел небо. Облизнулся и продолжил:

— Я вижу, что ты был ранен. Твоё правое плечо ниже левого, а крыло раскрывается дёргано, с запозданием. Я давно наблюдаю за драконами и знаю, что в вас есть могучая сила, магия. Но ты почему-то не можешь ею воспользоваться. Ты или потерял её, или у тебя её кто-то отнял. Ты с кем-то сражался не так давно. Угадал?

Райнтраан скрипнул зубами и помрачнел.

— Угадал, — кивнул себе волк.

— Тебе-то что за дело? — Райнтраан зло вскинулся.

— А, может, я тебе хочу помочь? И, может, даже могу.

— Как? — вырвалось у Райнтраана прежде, чем он успел подумать.

Волк усмехнулся. Поднял лапу, развернул её к себе чёрной подушечкой, пошевелил чёрными же когтями. Сказал задумчиво:

— Как-как? Научу тебя черпать силу из земли, этих гор, из воды и с неба. Или просто дам тебе её. Интересует?

Райнтраан, опешив, часто заморгал.

— С чего бы тебе помогать мне? — подозрительно спросил он.

— Услуга за услугу.

— Ну конечно!

— Не торопись с выводами. То, чего хочу я, устроит нас обоих.

Райнтраан замолчал, раздумывая. Волк деланно равнодушно погрыз коготь, поглядел на него, дунул, положил лапу обратно на лапу и посмотрел на дракона.

— Что решил?

— Я тебя слушаю.

* * *

Весна пришла внезапно. Явилась рано утром, свежая, умытая ручьями. Легко взбежала на самые вершины одетых ещё в ледяные шапки гор слепящими лучами, растормошила сонные деревья гомоном мелких пичуг, дохнула тёплым южным ветерком им в кроны, а к полудню оголила до черноты луга в долине и вспенила воду в быстрой горной реке. Взбалмошно зажужжали мухи, деловито загудели пчёлы и шмели. Повылазили из своих нор пищухи и суетливо зашныряли в камнях. Сороки громко возмущались карканью ворон, а те гоняли приставучих галок. Протяжное мычание, всхрюкивание, фырканье и топот сотен копыт возвестили долину о возвращении большого стада моргорогов.

Саартан заполошно собирался на охоту. Он активировал ловушки только у самого входа в зал с Зеркалом, отдал их схемы-чертежи Михею, наказал изучить и спрятать. Выкатил заградительные валуны из пещеры, чтобы они просохли на солнце, попросил Райнтраана вытрясти все одеяла-шкуры.

— Сам тряси, — ответил ему Райнтраан.

— Они же заплесневеют от влажности! — возмущённо взмахнул крыльями Хранитель.

— Один день ничего не решит. Я полечу с тобой на охоту.

— С чего бы вдруг?

— Я достаточно окреп, чтобы испытать себя в деле. А с тобой будет надёжнее. Заодно и поучу тебя некоторым хитростям. Ты же самоучка, а меня обучали загонять моргорогов.

Саартан долго думал, с сомнением глядя на брата.

— Ладно, — наконец решил он. — Попробуем поработать в команде.

И два дракона поднялись в ясное синее небо.

Саартан летел чуть впереди, зорко высматривая добычу. Райнтраан старался не отставать. Он смотрел радужному дракону в спину и вспоминал разговор с Файлэнгом.

— Я тебя слушаю.

— Замечательно! — волк поднялся на лапы. — Позволь, я покажу тебе товар лицом.

Файлэнг спрыгнул с камня, вплотную подошёл к дракону. Райнтраан напрягся и нахмурился.

— Всё начинается со взаимного доверия, друг мой, — волк поднялся на задние лапы. — Расслабься, я всего лишь хочу продемонстрировать тебе свои возможности.

Он коснулся лапой крыла дракона, и тот почувствовал, как внутри него оживает сила. Она затеплилась в груди, чуть разгорелась и несмело толкнулась в лапы. Волк отступил на несколько шагов, наблюдая. Райнтраан раскинул крылья, одновременно и разом, будто никогда ничего себе не ломал. Чешуя дракона заблестела, а на кончиках гребня вспыхнули алые искорки. Райнтраан потоптался на месте, разминаясь, и резко рубанул хвостом в сторону волка. С шипов на хвосте сорвались красные иглы, вспороли воздух и воткнулись в землю там, где пару секунд назад стоял зверь. Волк отскочил почти не заметным глазу движением, будто мгновенно переместился с одного места на другое.

— Неплохо, — Файлэнг отряхнулся и оскалился. — Вижу, тебе понравилось.

Он повёл мордой коротким полукругом, и сила Райнтраана сжалась до тлеющего уголька, лёгким теплом под сердцем напоминая о себе. Дракон растерянно опустил крылья.

— Ты получишь свою силу в полном объёме, если выполнишь то, о чём я тебя попрошу, — волк огляделся, словно проверяя, — не подслушивает ли кто? — и добавил: — Мало того, я научу тебя использовать силу вашего мира. Ты станешь самым непобедимым драконом за всю историю Панайры.

— Что я должен сделать? — спросил Райнтраан, с волнением прижимая лапы к груди и ощущая под ними заветное тепло.

Файлэнг усмехнулся.

— Убей Хранителя, — сказал он.

Райнтраан дотронулся лапой до груди. Сила по-прежнему теплилась в ней маленьким комочком. Убить Хранителя? Он посмотрел на летящего впереди Саартана. Поднажать, налететь сзади, неожиданно, мощно. Рвануть когтями перепонку, изодрать в клочья и смотреть, как он, кувыркаясь, падает вниз…

Саартан вдруг поравнялся с ним:

— Слушай, Райн. А как мне поймать ворона?

— Что?.. — рассеянно спросил погружённый в себя Райнтраан.

— Моргороги вернулись, значит, пора послать весть семье. Как мне поймать ворона? Я ведь, во-первых, не угонюсь за ним, а во-вторых, раздавлю его, пытаясь схватить.

— А…

— Витаешь в облаках?

— Задумался, — Райнтраан тряхнул головой, отгоняя опасные мысли. — Не знаю, попроси своего лиса или попробуй сплести сеть из травы. Мы с Дафом в детстве так всякую мелкую живность ловили.

— Даже спрашивать не буду, что вы с ней делали…

— Да что, мы живодёры какие?! Если с тобой не в ладах, не думай, что… Мы их девчонкам дарили. Они, знаешь, любят такое.

— Да, лис меня однажды уже просветил…

Райнтраан покосился на Хранителя и скривился.

— Ждёшь, что я извинюсь за Гайлорну?

— Нет. Ты молодец, изощрённо меня тогда подловил. А я повёлся. Всё честно. Сам виноват, не бери в голову. И твой урок я усвоил. А за совет спасибо.

И Саартан снова полетел вперёд. Райнтраан посмотрел ему вслед. Всё честно. Один дракон устроил ловушку, второй — в неё попался. Куда уж честнее?.. А вот напасть со спины, без предупреждения — это уже точно подлость. «Я брошу ему вызов и убью в честном бою», — решил для себя Райнтраан. — «Убью за то, что он не дал родиться моему брату, за маму, за отнятую силу… за то, что он обманывал всю семью, притворяясь драконом! Так будет правильно. И волк сделает меня непобедимым. И чтобы там не задумал этот Файлэнг, он останется в дураках, так как семья изберёт нового Хранителя». Все получат своё. Райнтраан вздохнул и удовлетворённо улыбнулся.

— Сарт, моргороги! — крикнул он брату.

Большое стадо отдыхало у воды. Завидев хищников, взрослые животные заволновались, повскакивали и спешно начали сбивать молодняк в кучу и в центр, закрывая телят могучими телами.

— Вижу, — отозвался Саартан. — Каков план?

— Лети вперёд в тени того хребта до поворота на ущелье, я выведу на тебя одного-двух.

Хранитель кивнул и резко ушёл вверх и вбок. Райнтраан сложил крылья и спикировал на стадо, плюнул огнём, разгоняя добычу, с рыком пролетел над моргорогами и, сделав петлю, повторил атаку. Животные разбегались от огня, но тут же смыкали ряды, стоило дракону отвернуться. Однако несколько молодых моргорогов, не выдержав напряжения, взбрыкнули копытами, прыгнули из защитного круга и понеслись прочь. Стадо замычало, отчаянно и призывно, но ослеплённые страхом телята бешеным галопом удалялись в сторону ущелья. Прямиком Саартану в когти.

К вечеру драконы возвращались на Храмовую гору, таща в когтях по моргорогу каждый.

* * *

Михей вызвался изловить ворона сам. Саартан сказал ему, что в долине, которая кишит смертоносными рогами, копытами и клыками, маленькому беззащитному мальчику не место одному.

— Это я-то беззащитный?! — возмутился Михей. — Да я любому динозавру фору дам! Пусть попробуют только за мной угнаться сперва. Ты же мне всё вороньё распугаешь, Саа!

— Я буду неподалёку, — непререкаемым тоном ответил Саартан. — Либо так, либо никакой охоты.

— Ладно, папуля, — сдался Михей. — Но неподалёкай так, чтобы я даже твою тень не видел!

— И одевайся теплее, снаружи ещё не лето.

Под пристальным взглядом дракона Михей натянул вязаную шапочку по самые глаза, нехотя надел поверх шерстяного свитера шкурку-курточку, сунул ноги в тёплые штанишки и сапоги. Покрутился перед Хранителем, получил одобрительный кивок, вооружился костяным ножом и выбежал из пещеры. Дракон последовал за ним, держась на приличном расстоянии.

Подпрыгивая, пританцовывая и размахивая руками, Михей добежал до кромки леса, в которую с юга упиралась долина. Отыскал овраг весь заросший крапивой, как свежей и молодой, так и старой, пожухлой зимней. Спрыгнул в него и, обжигаясь, принялся ножом срезать высокие стебли. Михей выбирал более мягкую зимнюю крапиву, так как тресту из неё сделать гораздо легче и быстрее. А нетерпеливому мальчику-лису верёвка нужна была если и не прямо сейчас, то хотя бы сегодня.

Насвистывая, Михей раскладывал срезанные стебли на земле. Вдруг он выпрямился. Усмехнулся и поудобнее перехватил нож. Проговорил громко и чётко:

— Я тебя чувствую, выходи.

Кусты на краю леса зашевелились, раздвинулись, и чёрный волк прыгнул в овраг. Он остановился, стряхнул со шкуры мелкие веточки, оскалился. Михей медленно развернулся к нему, пряча нож в рукаве. Их взгляды встретились.

— Ну, здравствуй, — сказал волку Михей.

— И ты не болей, — отозвался волк и расслабленно сел. — Хороший денёк, не правда ли?

— Хороший, — согласился Михей, ничуть не удивившись разговаривающему зверю. — Таким и останется?

— Пожалуй, да. Если некто не пустит в ход нож.

— Некто не пустит, если другой некто никого не захочет порвать и сожрать тут.

— Я позавтракал уже, спасибо, — волк улыбнулся.

Михей вытащил нож и заткнул его за пояс.

— Ты тот самый волк из легенды? — в лоб спросил он, тоже усаживаясь на землю.

Волк даже немного удивился:

— А про меня уже легенды слагают? Не слыхал. Что ж, лестно. И что рассказывают?

— Ты, правда, не знаешь?

Волк отрицательно покачал головой.

— Как-то не довелось послушать сказочку на ночь, — сказал он. — Просветишь вкратце?

— Если совсем кратко, то говорят, что от тебя олень в зазеркалье сбежал, ты его оттуда выкурить хотел, но первый Хранитель тебе навалял, и ты, поджав хвост, смылся.

— А-а-а, — протянул волк разочарованно. — Так то не легенда. Пустые сплетни.

— То есть, ты не гнался за олень-бабой?

— Олень-бабой? — волк поднял бровь и ухмыльнулся. — Так вы её называете?

— Это я так её называю. Кого её, кстати? И так ты гнался или нет?

— Я… преследовал, но не её. А тех, кто её похитил. Та, кого ты называешь олень-бабой, — богиня, Созидающая миры. Теперь богиня. А раньше была простой девушкой, поводырём одного талантливого ведэ, которого я… кхм… не важно. И когда-то эту девушку звали Йена, Йена Лань.

«… И меня потеряли… А те, кто нашёл, заперли меня здесь… Я Йена, Йена Лань», — промелькнуло в голове у Михея. Он моргнул, и зыбкое воспоминание о прозвучавшем когда-то разговоре, растаяло. Волк внимательно посмотрел на него.

— Услышал что-то знакомое? — проницательно спросил он.

— Возможно, — не стал скрывать Михей. — А что за веде… вэдэ?

— Ведэ, — поправил волк. — Долгая история. Если пожелаешь, я расскажу, но в другой раз. Мои уши говорят мне, что твой дракон уже совсем близко. Забьёмся на завтра? В это же время и в этом же месте?

— Договорились.

Волк выскочил из оврага и бесшумно шмыгнул в кусты как раз в тот момент, когда из-за набежавших облаков с неба спустился Хранитель. Он опустился на землю, подозрительно оглядел овраг, глянул на Михея.

— Мне показалось, что ты с кем-то разговаривал? — спросил Саартан.

— Не показалось, — Михей хитро улыбнулся. — Внутри меня идёт вечная борьба лиса и человека, приходится иногда выплёскивать их диалоги в монолог, изрекаемый в полном беспорядке вот этим ртом. Ничего не могу с собой поделать!

Хранитель поджал губы.

— Тут странный запах…

— А ты поползай в этой грязи и в мокрой крапиве, сам, знаешь, не ландышами пахнуть начнёшь! Но, если честно, я пробовал превращаться обратно в лиса. Вроде у меня начало получаться.

Михей действительно значительно продвинулся с превращениями и почти не соврал Хранителю. Саартан с сомнением оглядел его.

— Ладно, — сказал он. — Ты тут закончил?

— Ага, — Михей незаметно вздохнул. Пронесло? Не учуял волка? — Поможешь дотащить эту охапку до дома? Малясь просушить надо и обмять. Я потом верёвки наплету, сплету их в сеть, а завтра убегу ловить тебе ворону.

— Ворона. Нужен именно ворон.

— Ладушки, ворона — так ворона.

На следующий день Михей сплёл верёвку, связал её в сеть и отпросился у Саартана ловить птицу.

— Овраг же — вон он! Недалеко совсем, — канючил он. — Зачем тебе со мной летать? Я пока крапиву резал, ни одной живой души не заметил. Разве что жуков. Можно я один? Ты же не нянька!

— Нянька, — отрезал Саартан, но согласился отпустить мальчишку одного — дел по дому за зиму накопилось невпроворот. И Михей радостно унёсся на охоту (свидеться с волком).

Волк ждал его у оврага. Только это уже был не зверь, а человек. Подросток. Юноша сидел на земле, откинувшись спиной на камень, полуприкрыв веки и меланхолично жуя длинный стебелёк. Он выглядел сонным и расслабленным, даже на подбежавшего и запыхавшегося от волнения Михея среагировал не сразу: медленно вынул стебелёк изо рта, покрутил его на бледных пальцах, разглядывая, выбросил и только тогда поднял взгляд.

— Ты всё-таки пришёл, — сказал Файлэнг, насмешливо щуря серые глаза на чуть ли не подпрыгивающего от нетерпения Михея.

— Конечно, пришёл! — возмутился Михей. Он беспардонно глазел на преобразившегося волка. — Я же обещал!

— Исполнительный какой, — усмехнулся Файлэнг, откинул со лба чёрную чёлку, кивнул. — Присаживайся.

Михей без раздумий плюхнулся рядом, подтянул ноги и положил голову на колени так, чтобы лучше видеть собеседника.

— Рассказывай, — попросил он. — У меня не так уж много времени, а нужно ещё поймать ворону. То есть ворона! Если вернусь с пустыми руками, Саа точно чего-нибудь заподозрит.

— Твой дракон?

— Не то, чтобы он мой… но да.

Файлэнг хмыкнул.

— Давай так, — предложил он, слегка разворачиваясь. — Я расскажу и даже покажу тебе свою историю, а ты потом ответишь на некоторые мои вопросы. Идёт?

— А если я не захочу отвечать? Или не смогу?

— Не отвечай.

— Хорошо.

— Тогда, — Файлэнг протянул руку к лицу Михея, — тебе придётся мне довериться. И ты увидишь всё сам. Согласен?

Михей улыбнулся и закрыл глаза. Он почувствовал, как удивительно горячие для такого бледного юноши пальцы коснулись его щеки, как с их подушечек прямо под кожу побежал импульс, щекоча и покалывая мышцы, как…

Флешбэк

На самом крайнем севере Тэрунги, где лютуют морозы и воют ветра, где моря скованы льдом, а земля мёрзлая даже летом, на одиноком острове в льдистых горах растёт диковинный цветок — Маэли Тэлу, из которого рождается Солнце. Каждое утро бутон Маэли Тэлу раскрывается на вершине горы Аторга Варт, и Солнце величаво выплывает из его лона, чтобы обогреть весь мир и вечером вернуться обратно.

У подножья Аторга Варт расположилось небольшое поселение людей, которые называли себя тэлу-актан, что значило у других народов примерно следующее: «защитники священного цветка, из которого выходит Солнце». Сами тэлу-актан считали себя скорее созерцателями, так как каждый день они наблюдали великое таинство рождения светила и никаких действий по этому поводу не предпринимали. Тэлу-актан ловили рыбу, охотились на оленей и моржей, обучали собак возить сани, выделывали шкуры, натягивали тетивы на луки, стучали в бубны и мастерили обереги из волчьих клыков. В общем, жили себе и жили.

Пока однажды по весне не вспучилось море, ощетинившись острыми зубьями ломаного льда, не вскипело и не выбросило на берег скверну. Скверна долго пузырилась, шипела, булькала и тянула в разные стороны лапы-щупальца, подёргивала ими, словно принюхиваясь, и вдруг обратилась чёрным туманом и расползлась по округе. Те, кто вдыхал этот туман, будь то звери или люди, становились безумными, злыми и алчными до крови. Они ненавидели солнечный свет, а солнечный свет испарял их и немилосердно жёг. Осквернённые рвались к Маэли Тэлу, дабы уничтожить цветок и тем самым навсегда погасить ненавистное им Солнце.

Ужас и смятение охватили тогда тэлу-актан, но нашлись среди них храбрые охотники, сумевшие подняться на защиту поселения и горы Аторга Варт. Многие из этих охотников отдали свои жизни, чтобы отогнать Тьму обратно к морю. С тех пор прошло немало лет, Тьма укоренилась в прибрежных скалах и совершала редкие набеги на поселение, а по лесам и горам скитались её разрозненные осквернённые, не причиняющие особого вреда людям. Так было до недавнего времени.

Среди тэлу-актан стали рождаться дети, отмеченные Тьмой. Чаще всего это происходило в семьях потомков тех охотников, кто когда-то сражался со скверной. Родимое пятно под самым сердцем чёрной некрасивой кляксой в виде тотемного животного, свойственного каждому ребёнку, уродовало младенцев, наполняя их неокрепшие души затаившейся злобой и яростью, которые выплёскивались из них в полной мере, когда им исполнялось одиннадцать лет. Таких детей боялись и ненавидели, зачастую ещё маленьких относили в лес и оставляли там на произвол судьбы. А от тех, кто постарше старались избавляться другими не менее суровыми методами. Некоторые отмеченные Тьмой дети сбегали в лес сами, обретали новую семью среди осквернённых и становились извергами. Говорили, что они обрастали чёрным мехом, отращивали себе клыки и когти, а вскоре и вовсе превращались в ужасных кровожадных зверей.

Однако вскоре вслед за отмеченными Тьмой детьми начали появляться дети-поводыри. Они были светлыми и чистыми, как погожий весенний день, и могли песней или музыкой укрощать Тьму в сердцах и душах, направлять разрушительную энергию скверны на борьбу с самой скверной. Обычно каждому отмеченному Тьмой всегда находился свой, подходящий только ему, поводырь. Детей с поводырями стали называть ведэ.

Йомаль родился с очень большим родимым пятном, и это сильно напугало его родителей. Мало того, что чёрная клякса расползлась почти по всей груди мальчика, так она ещё имела вид оскаленного волка, что сразу напоминало людям об извергах. Йомаля почти заклеймили проклятым, но тут у его родителей через год родилась дочь, которая оказалась поводырём для мальчика. Так Йомаль стал ведэ.

* * *

Йомалю стукнуло пятнадцать, когда он впервые вышел на бой со скверной. Они с сестрой много тренировались раньше, но никакая тренировка не могла сравниться с настоящим сражением.

Колокол на деревянной башне у частокола тревожным звоном разбудил деревню. В лиловом ночном сумраке замелькали факелы, собаки истошно завыли и попрятались в будки, забегали люди. Отовсюду слышался крик: «Осквернённые! Осквернённые у ворот!».

Йомаль вместе с сестрой Йеной, на ходу подпоясывая тулупчики и натягивая варежки, выскочили из избы и помчались к воротам. По пути к ним присоединилось ещё шесть пар ведэ-поводырь, состоящих из мальчиков и девочек примерно одинакового возраста. Все заспанные, растрёпанные и напуганные: из четырнадцати детей только двое самых старших имели боевой опыт.

У ворот ребят уже ждала толпа набежавших на шум людей, которая волнами схлынула в стороны, стоило только детям подойти поближе. Ведэ боялись, поводырей не понимали. Кто-то крикнул: «Отворяй!», и тяжёлые деревянные створки с натугой и скрипом повернулись на массивных петлях, открываясь вовне. Народ охнул и отступил от ворот, когда створки распахнулись настежь. Совсем недалеко от деревни ровным полукругом замерла скверна. На фоне тёмного, почти чёрного леса, скверна казалась расплывшимся пятном абсолютного мрака. Сотни маленьких красных и злобных глазок посвёркивали алыми искорками в темноте, сотни глоток тихо и зловеще урчали, похрюкивали и порыкивали.

Дети переглянулись. Йомаль зябко поёжился, взглянув на побледневшую сестру.

— Мы справимся, — шепнул он ей.

Йена кивнула, стянула варежки и вытащила из-за пазухи флейту. У многих поводырей были именно флейты — маленькие, изящные, удобные. Только у самой младшей девочки Мевы был бубен.

Заиграла музыка. Сначала нежная, робкая, неуверенная, но быстро набирающая обороты и тембр, всё чаще и чаще пропуская агрессивные будоражащие сознание нотки. Ведэ напряглись, задышали чаще, раздувая ноздри и выпуская горячие облачка пара. Их глаза разгорелись красным огнём, а кулаки сжались. Послышалось глухое рычание одного, другого, третьего… и вот все ведэ как по команде рванули вперёд, за ворота, навстречу встрепенувшейся и заголосившей на разные голоса скверне. Поводыри, не прекращая играть и заметно отставая, побежали следом.

Йомаль с разгона влетел в самую гущу шевелящейся массы лап, щупалец, копыт и рогов, разметал первых попавшихся под руку осквернённых, оставляя за собой шлейф чёрных брызг, слизи и гноя. За ним тянулся огненный след его силы, который врезался, сминал и крушил всех и вся по его воле. Йомаль почти не слышал флейты, слепая ярость заволокла его горевшие алым глаза, и он всё глубже и глубже прорубался в тело скверны.

Йена быстро потеряла брата из виду. От волнения и холода её пальцы соскользнули с маленьких дырочек на флейте, и на миг музыка затихла. Она испугалась, прижала флейту к дрожащим губам и заиграла призывную мелодию. Йомаль не отзывался. Йена в панике огляделась. Вот старший ведэ перекинулся в медведя, чётко исполняя приказ своего поводыря. Вот младшая Мева подняла бубен над головой и мелко застучала тоненькими пальчиками по самому его краю, а её ведэ обратился рысью. Вот мелькнула крылатая тень ведэ-орла. Где же Йомаль? Йена побежала к скверне, забыв про флейту и отчаянно зовя брата:

— Йомаль! Йомаль!

Что-то громоздкое и мерзко хлюпающее пронеслось совсем рядом, сбив девочку с ног. Йена ойкнула и упала на колени, выронив флейту, которую тут же пнуло чьё-то копыто, смахнул чей-то хвост, отбросила чья-то лапа. Йена зажмурилась и закричала, но её крик потонул в какофонии боя. Кто-то схватил её за плечо. Йена открыла глаза и, пожалев, зажмурила их ещё сильнее: прямо перед её лицом распахнула клыкастую пасть морда чёрного волка.

— Да вставай же ты! — Йену тряхнули за плечо, и чьи-то руки рывком поставили её на ноги.

Но ноги не слушались её, стали ватными и очень тяжёлыми — Йена вот-вот готова была потерять сознание от страха. Она стала медленно оседать обратно на землю, но кто-то подхватил её и оторвал от земли — тугая струя ветра ударила в лицо, растрепав волосы. Звуки боя как-то разом оказались далеко. Йена почувствовала мягкий толчок, и её снова попытались поставить на ноги. Похлопали по щекам.

— Ну, хватит уже, — сказал голос над самым её ухом.

Йена через силу разлепила веки. Её взгляд упёрся во всю ту же волчью морду, которая вдруг съехала назад, открыв вполне человеческое лицо, юное, мальчишеское. Йена заморгала, а юноша, немногим старше её самой, улыбнулся.

— Это всего лишь маска, — сказал он и постучал по откинутой на затылок звериной морде. — Видишь?

— Т-ты кто?

— Меня зовут Файлэнг. Зови меня Фай. И для тебя я — изверг.

Йена снова ойкнула и отшатнулась, но Файлэнг схватил её за руку.

— Да тише ты! Тебя чуть не затоптали, а я вытащил.

— З-зачем?

— То есть? Ты ведь могла погибнуть!

— Но я же твой враг…

— Ты?! — Файлэнг рассмеялся. — Не очень-то похожа. Дрожишь, как мокрая мышь. Видали и пострашнее.

Он отпустил её руку, и Йена немного успокоилась. Этот изверг был какой-то неправильный, больше похожий на обычного мальчишку. Бледный, худой, в поношенной одежде, но никакого меха и никаких клыков и когтей. Серые глаза без всякого инфернального пламени смотрели насмешливо, из-под маски выбивалась назойливая густая прядь чёрных волос, ухо смешно топорщилось, оттянутое верёвкой от бутафорской морды волка.

— Что ты делала одна в самой гуще сражения? — спросил Файлэнг. — Где твой ведэ?

— Я… потеряла его, — Йена смутилась и потупилась.

— Но я слышал зов твоей флейты, — удивился Файлэнг. — Даже я! Он что, у тебя глухой?

— Мы первый раз в настоящем бою, — Йена потупилась ещё больше.

Ей отчего-то стало ужасно стыдно за Йомаля перед этим странным извергом.

— А, — Файлэнг понимающе кивнул. — Мы давненько не делали серьёзных вылазок. Давай, я поищу его? Только ты никуда не уходи.

Он натянул маску на лицо и развернулся, собираясь уходить. Йена, сама от себя не ожидая, поддалась вперёд и коснулась его плеча.

— Зачем? — тихо спросила она.

— Да что ты заладила: зачем да зачем?! — Файлэнг раздражённо отдёрнул руку. — Считай, мне понравилась твоя музыка.

И одним прыжком исчез во мраке.

Юноши-изверга не было долго, и Йена вдруг подумала, что придумала его от страха. Что она убежала подальше от всех — от страшного в своей ярости Йомаля, от других ведэ, от мерзкой скверны — и заблудилась в темноте. Она села на корточки и обхватила плечи руками, всхлипнула. Ладони мёрзли, но Йена даже не вспомнила о варежках — так ей стало тоскливо и одиноко. Вокруг было тихо, слишком тихо, чтобы даже сражение было правдой.

Файлэнг без маски и весь взъерошенный появился из мрака так же бесшумно, как до этого растаял в нём. На руках он держал бесчувственного Йомаля. Йена, не веря своим глазам, поднялась ему навстречу.

— Твой? — Файлэнг положил Йомаля к ногам Йены, брезгливо стряхнул с ладоней и одежды капли чёрной крови и слизь.

— Мой, — пролепетала Йена и склонилась над братом. — Как ты?..

Файлэнг снова исчез. Без звука и колыхания воздуха. Йена покрутила головой, но вокруг была только тьма. Самая обычная, ночная.

* * *

Ночь сражения со скверной осталась позади. Для всех ведэ и их поводырей она окончилась благополучно, все вернулись домой целыми и относительно невредимыми. Люди в деревне ликовали, они праздновали их победу как свою собственную. Уже третий день разжигались костры, на которых раз за разом сгорали сделанные из соломы чучела волков.

Йена на празднества не ходила. Она безучастно смотрела на горящие костры из окна, задумчивая и грустная. Ей было жаль пожираемых пламенем соломенных волков, ведь перед её взором вновь и вновь появлялся совсем не злой мальчик-изверг в звериной маске. Как ему не холодно в обветшалой курточке? Без варежек и шапки? Йена вспоминала торчащие из дырявых рукавов худые бледные запястья и тяжко вздыхала. И это против таких как он они сражаются?..

Йомалю Йена ничего не сказала про Файлэнга. Коротко объяснила-соврала, как они оказались так далеко от места боя. Мол, испугалась, убежала и позвала тебя, а ты так вымотался, что сразу, как пришёл, уснул. Йомаль поверил. Он был рад, что всё обошлось.

Ночь тревожила Йену, и сон совсем не шёл к ней. Йена долго ворочалась с бока на бок, пока Йомаль не заворчал на неё. Наконец, она слезла с печи, на цыпочках, чтобы не разбудить домашних, прокралась в сени и с ногами залезла на высокую лавку под маленьким круглым оконцем. Луна, ущербная с одного края, ярким пятном висела в затянутом облачной пеленой небе и слабо освещала двор зловещим мертвенно-голубоватым светом. Белые тени метели носились в её холодных лучах бесплотными призраками, налетая на изгороди и заборы, спотыкались об них, если призраки умеют спотыкаться, и рассеивались по ветру.

Йена подтянула к груди и обняла колени. Поёжилась. Ей с детства нравилось фантазировать и представлять, как там, за стенами избы, по ночам блуждают духи зверей и птиц, которых зима забрала морозами и голодом. Нравилось то ощущение, когда придуманный страх пробирает до мурашек, но заставляет вновь и вновь вглядываться в ночной мрак — не промелькнёт ли тенью дух лисицы или медведя? — ловя с замиранием сердца каждое мимолётное движение.

Тень длинной косой чертой легла на двор и тут же исчезла. Йена сморгнула и потёрла глаза. Показалось? Собаки молчали, тихо потрескивала печь в избе, остывая, на ней громко сопел Йомаль. Тень промелькнула снова, и Йена встрепенулась, подтянулась к окошку, вцепилась руками в подоконник и вгляделась в полутьму.

Изверг вышел на лунный свет, пряча ладони под мышками и напряжённо озираясь. Маска снова была при нём, на этот раз сдвинутая набок. Он заметил Йену в окошке и кивнул ей. Йена испугалась и спряталась за подоконником. Подождала, когда ухнувшее в живот сердце вернётся обратно на своё место, и осторожно выглянула снова. Файлэнг, казалось, стоял уже намного ближе к избе. Метель трепала ему короткие волосы, дыбила их ёжиком и бросала непослушную чёлку на полные укора глаза. Йена вздохнула, досчитала про себя до десяти и сползла с лавки. Обмирая от страха, подошла к двери и, поколебавшись, отодвинула засов. Дверь отворилась с ужасным скрипом, и Йена испуганно обернулась — не услышал ли кто? В избе все крепко спали. Тогда она сунула ноги в унты, накинула на плечи тулупчик и вышла во двор.

— Ну, наконец-то! — Файлэнг отряхнулся как собака и недружелюбно покосился на неё. — Я уж думал, замёрзну тут насмерть!

Йена промолчала. Она не знала, что говорить этому извергу, да и язык у неё совсем не хотел поворачиваться во рту, сделавшись мягким и безвольным.

— Как твой ведэ? — спросил Файлэнг. — Жив?

Йена кивнула и опустила голову. Файлэнг поднял бровь и слегка наклонился вперёд.

— А ты? — спросил он. — На вид — не очень.

Йена опустила голову ещё ниже. Да что с ней такое?! Откуда это чувство стыда непонятно за что? Этот стыд моментально вытеснил страх, что она один-на-один с извергом, ночью, без оружия и без своего ведэ. Файлэнг вздохнул и выпрямился. Он пошарил у себя за пазухой.

— Вот, держи.

Йена робко подняла глаза и уставилась на протянутую ей флейту.

— Что это? — вырвалось у неё.

— Твоя флейта, — терпеливо ответил Файлэнг и потряс рукой. — Берёшь, нет?

— Беру, — Йена потянулась к флейте и отдёрнула руку, побоявшись коснуться пальцев изверга.

Файлэнг поджал губы, бросил флейту на снег.

— Дело твоё.

Он развернулся, вероятно, чтобы снова исчезнуть в ночи, но стрела, коротко свистнув, вошла ему под левую лопатку. Йена тоненько вскрикнула, прикрыв рот ладонями, и обернулась. На пороге избы стоял растрёпанный Йомаль с диким взглядом. Он медленно опускал лук.

Файлэнг удивлённо потрогал высунувшийся из груди наконечник стрелы, покачнулся и рухнул в снег. Йомаль подбежал к сестре, с ужасом глянул на упавшего юношу и на растекающуюся под ним чёрную лужу.

— Я думал, это осквернённый! — он показал пальцем на маску волка.

— Это человек! — Йена в отчаянии всплеснула руками. — Ты подстрелил человека, Йома!

— Но что он… кто он?

— Потом! — Йена присела рядом с Файлэнгом, дотронулась до его спины. — Он дышит! Йома, брат! Надо отнести его в сарай, пока родители не проснулись. Помоги мне!

Йена попыталась сама поднять юношу, но Йомаль отпихнул её, подхватил изверга под мышки и поволок к сараю.

— Замети кровь, — сказал он сестре.

В сарае было тепло. Собаки повскакивали в своих клетях, молча и настороженно поглядывая на пыхтевшего под тяжестью юноши Йомаля. Мальчик дотащил Файлэнга до угла с наваленным сеном и аккуратно опустил его на пол. Оглядел на четверть высунувшуюся из раны стрелу. Цокнул языком и выбежал из сарая.

— Я принесу воду и полотенца! — негромко крикнул он на бегу подметавшей двор сестре.

Когда Йомаль вернулся, Йена уже сидела рядом с Файлэнгом, маленьким ножиком распарывая ветхую ткань на его груди. Маска лежала рядом на соломе. Йомаль нахмурился, увидев грязную бледную кожу и сильно проступающие под ней рёбра. Наконечник стрелы торчал чуть ниже родимого пятна в виде замершего в броске волка.

— Он — ведэ? — Йомаль поставил миску с водой на пол, положил рядом чистые полотенца.

— Зажми вот тут, — Йена чиркнула ножиком по древку стрелы и переломила его.

Файлэнг дёрнулся и застонал, но Йомаль крепко зажал рану полотенцем, а сестра быстро выдернула древко.

— Надо промыть и затянуть потуже, — Йена смочила полотенце в воде, кивнула брату и, когда тот приподнял Файлэнга, обтёрла рану сначала на спине, потом на груди. Наложила полотенца толстым слоем с обеих сторон, стащила с тулупчика поясок и туго обвязала им торс юноши.

— Он не ведэ, брат, — наконец ответила Йена. — Он — изверг.

— Кто?! — от удивления Йомаль вскрикнул слишком громко, и собаки, заволновавшись, заскулили.

— Тише! Перебудишь всех!

— Но Йена, изверг?!

— Он… не такой, как все они. Не такой, каких нам описывали. Скорее он похож на нас с тобой.

— Но его убьют, если найдут здесь! И нас заодно!

— Не найдут, если ты никому не расскажешь. Мы перенесём его в землянку под сараем. Йома, — Йена серьёзно посмотрела на брата. — Я тебе не всё сказала про недавний бой. Этот изверг спас меня и нашёл тебя. Принёс мне на руках.

Йомаль насупился:

— Но почему? Зачем ему помогать нам?

— Я не знаю, брат. Спросишь его сам, когда он поправится.

* * *

Файлэнг пробыл в беспамятстве двое суток. Он бредил и метался во сне, постоянно неразборчиво кого-то звал. Его рана сильно воспалилась и кровоточила, никак не желая заживать. Йена со страхом глядела на раненого изверга, то и дело прикладывала к его горячему, покрытому испариной лбу смоченную водой тряпочку. Она почти не отходила от него, бывало, даже спала с ним в землянке под сараем, сославшись дома на небольшую хандру и желание побыть в одиночестве. Поводыри хандрили часто, и на отсутствие девочки никто не обратил особого внимания.

Утром третьего дня жар у Файлэнга спал, и он открыл глаза. Огляделся мутным взглядом, долго рассматривал спящую рядом с ним девочку, не узнавая и силясь вспомнить, что с ним приключилось. Вспомнил, ощупал полотенца на груди, попытался подняться, застонал и повалился обратно на солому. Йена вздрогнула и проснулась. Она приподнялась на тулупе, на котором лежала и внимательно посмотрела на него. От резкого движения полотенце на груди Файлэнга снова набухло кровью.

— Тебе нельзя двигаться, — мягко сказала Йена.

Файлэнг скосил на неё глаза, нехорошо прищурился.

— Я в плену? — угрюмо спросил он.

— Тогда и я тоже, — Йена слабо улыбнулась. — Нам пришлось тебя спрятать здесь, чтобы подлечить.

— А не надо было калечить, — огрызнулся Файлэнг. — И лечить бы не пришлось.

— Не злись, Йома думал, что ты враг…

— Я и есть враг!

— Но ты сказал…

— Что ты мне не враг. Но что я тебе — не говорил!

Файлэнг скривился от боли и скрипнул зубами. Йена растерянно смотрела на него. Чувство стыда противным червячком снова зашевелилось в ней.

— Я принесу тебе поесть, — тихо, почти шёпотом произнесла она и встала. Ухватилась руками за лестницу, поставила ногу на нижнюю перекладину, обернулась. — Только не убегай никуда, ладно? Пожалуйста…

Файлэнг хмыкнул и отвернулся.

Йена принесла завёрнутую в бумагу печёную рыбу с луком и растёртые с тюленьим жиром ягоды черники и клюквы. Файлэнг с жадностью проглотил рыбу, понюхал жир, сморщился.

— Что это? — он брезгливо отодвинул от себя плошку.

— Это очень вкусно и полезно, — Йена пододвинула плошку обратно. — Так ты быстрее поправишься. Кушай.

— Воняет несъедобно!

— А что ты привык есть?

— Мясо, — Файлэнг задумался. — Твари приносят нам оленей, белок, зайцев, иногда птицу и рыбу.

— Твари?

— Вы их называете осквернёнными. Они служат нам, кормят нас, защищают. Мы их тоже кормим в ответ. Только питаются они… по-другому.

— Как?

— Ты не захочешь этого знать.

— Но я хочу.

— Не сомневаюсь, но потом пожалеешь. И вообще, чего ты ко мне пристала с глупыми расспросами?!

Йена надулась и замолчала. Файлэнг поковырял пальцем жир, слизнул его с ногтя, почмокал, пробуя на вкус. Вскинул брови и подцепил пальцем размятую ягодку, сунул в рот. Глянул на обиженную девочку.

— А ничего, даже вкусно, — сказал он уже мягче. — Ты сама-то ела?

Йена кивнула.

— Когда успела? — пробурчал Файлэнг, рукой выскребая кушанье из плошки, проигнорировав лежащую рядом деревянную ложечку. — Ладно, давай мучай меня своими вопросами. А то спать не будешь, а я потом виноватый.

Йена упрямо поджала губы. Файлэнг поглядел на неё, усмехнулся.

— Какие мы гордые. Дело твоё, потом не допросишься. Точно ничего знать не хочешь? А то я бы вздремнул.

Файлэнг прикрыл веки. Йена помолчала немного и, не вытерпев, спросила:

— Как ты стал извергом?

— О, какой неожиданный вопрос! — Файлэнг открыл глаза и ухмыльнулся. — Не стал бы — не сидел бы тут. Нигде бы не сидел. Дальше.

— Но ведь…

— Не повезло мне, ясно? Поводыря не было. Другие изверги нашли меня и забрали в лес. Всё.

— А как вы там живёте? В лесу?

— Неплохо. Делаем, что хотим, планируем нападения на деревню, нападаем на деревню и опять делаем, что хотим.

— А зачем вам нападать на деревню? И вас там много?

— Тебя послали ко мне с допросом или ты сама такая любопытная?

— Сама, наверное…

— Тварям надо есть. А пока они насыщаются и отвлекают вас, мы добываем всякое. Одежду, например.

— В деревне?

— А где ж ещё? У нас мам и пап нету, чтобы приносить всё на блюдечке.

Йена задумалась. Она смотрела на изверга с жалостью и сочувствием. Файлэнгу этот взгляд не понравился, и он раздражённо хмыкнул.

— Ты меня утомила, — сказал он. — Я устал отвечать на твои вопросы. Сыграй мне лучше.

— Что? — Йена хлопнула ресницами и широко раскрыла глаза.

— Ты же подобрала флейту? Сыграй мне.

— А… я…

— Ты поэтому потеряла своего ведэ? Потому что не умеешь играть?

Йена покраснела, подняла с пола тулупчик и вытащила флейту из внутреннего кармана. Робко поднесла к губам, положила пальцы на дырочки. И заиграла. Файлэнг чуть склонил голову набок, слушая. Взгляд его подобрел, в уголках губ появилась тень улыбки. Когда Йена окончила играть, он тряхнул головой и посерьезнел.

— Странно, — произнёс Файлэнг. — Я слышу твою музыку, как если бы я был твоим ведэ. Но у тебя уже есть ведэ, а мне не полагается поводырь… Странно…

Йомаль пришёл к Файлэнгу только через несколько дней, когда Йены не было. Принёс целый ворох одежды.

— Шили на вырост, тебе подойдёт, — буркнул он и кинул охапку на солому, даже не взглянув на изверга.

Собрался уходить, когда Файлэнг бросил ему в спину:

— Ведэ долго не живут, зря старались. Особенно глухие.

Йомаль нахмурился и обернулся:

— Что ты сказал?

— Точно глухой, — Файлэнг насмешливо фыркнул и, повысив голос, повторил. — Ведэ долго не живут, говорю!

Йомаль сделал шаг к нему и остановился, глянув на бурую от засохшей крови повязку на груди у изверга. Файлэнг проследил его взгляд.

— Ещё и мазила, — улыбаясь и щурясь, произнёс он. — Сердце, оно во-о-от тут, — он ткнул пальцем в своё родимое пятно.

Ноздри Йомаля заходили ходуном, в глазах загорелся красный огонёк злобы. Он с силой сжал руку в кулак, больно впившись ногтями в ладонь, чтобы сдержаться и не броситься на обидчика. Файлэнг с усмешкой наблюдал за ним.

— Ну, давай, выплесни своюярость! Ты же так хочешь врезать мне. Или даже убить? — он растягивал слова, говорил медленно и вкрадчиво. — Ах, да! Ты же не можешь. Ведь ты ведэ, ручная собачонка, а не свободный волк. Может мне посвистеть, чтобы ты полаял?

Йомаль зарычал и прыгнул. Файлэнг ударил его ногами в живот, откинув к противоположной стене. Он дотронулся до своей маски. Волчья морда клацнула зубами и рассыпалась чёрными искрами, которые вмиг окутали его облаком непроглядного мрака и быстро рассеялись. Вместо юноши на соломе лежал самый настоящий волк. Чёрный с ног до головы. Он вскочил, грудью налетел на поднимающегося мальчика, сбил его с ног и прижал лапами к полу.

— Ничего не можешь без своей девчонки, щенок? — кривясь и морщась от боли, прошипел волк в лицо Йомалю. — Да ты и с ней-то не особо преуспел тогда ночью.

Глаза Йомаля стали бешеными. Вены на его лбу вздулись и запульсировали. Собаки наверху в сарае залились отчаянным лаем, переходящим в истошный визг. Йомаль задёргался под волком, но Файлэнг держал крепко.

— Ведэ все ненавидят. Только дай повод, и люди, которых ты защищаешь, разорвут тебя в клочья и потом даже не вспомнят, — зло продолжал Файлэнг. — Ты — волк, которому нацепили ошейник и заставили пасти овец! Ничтожество, позорище!

Огненное сияние окутало Йомаля, родимое пятно на его груди осветилось изнутри красным и стало заметно даже через рубашку. Он дико закричал, выгнулся. Волк отскочил, не в силах удержать его. Лапы у него подкосились, и Файлэнг, обратившись снова юношей и откинув появившуюся в руке маску, со стоном повалился на пол. Йомаля скрутило, на его руках и ногах полезла серая шерсть, лицо вытянулось, уши заострились. Он перекатился на бок, скорчился, замер. И вдруг выпрямился. Тьма хлынула от него в разные стороны, вдавив лежащего Файлэнга в пол. Файлэнг закрыл голову руками.

Йомаль стоял над ним огромным серым волком в мареве блестящего тягучего мрака, тяжело дышал и капал ему слюной на скрещенные на затылке пальцы.

— Тьма великая, вездесущая, — зашептал Файлэнг в пол. — Матерь свободы, покровительница ночи и защитница тварей, обитающих в ней. Прими своё дитя и даруй ему силу поглотить Солнце! Да исполнится пророчество! Да померкнет свет!

Мрак вокруг волка зашевелился, потянулся к извергу чёрными щупальцами, коснулся головы и рук, пополз по спине и жадно присосался к открывшейся под повязкой ране. Щупальца подняли Файлэнга над полом, раскинув ему руки, будто распяв в воздухе. Родимое пятно на его груди вспыхнуло огнём и, обгорев, осыпалось золой, оставив на бледной коже толстый уродливый рубец. От изверга к волку потянулись тонкие струйки Тьмы. Волк впитывал их, как губка впитывает воду. Насытившись, мрак отступил, и Файлэнг, опустошённый и лишившийся покровительства скверны, без чувств упал на пол. Волк равнодушно посмотрел на него, развернулся одним движением и выпрыгнул из землянки. Прибежавшую на лай и в ужасе закричавшую Йену он даже не заметил и скрылся в ночи.

* * *

— Что ты сделал?! — Йена трясла Файлэнга за плечо. — Что произошло?

Файлэнг с трудом открыл глаза. С удивлением посмотрел на сидящую рядом девочку.

— Он не отзывается! Я играла ему, звала его! — Йена перестала трясти его, закрыла лицо ладонями. — Он не отзывается, не слышит… Что ты сделал?

— Почему я жив? — Файлэнг сел, потрогал рану на груди. Ни боли, ни крови… — В пророчестве ведь ясно… один волк умрёт, отдав силы другому. Всё получилось?

— Пророчество? Какое? Что получилось? Что с Йомой? — Йена отняла руки от лица и с мольбой глянула в глаза извергу. — Скажи мне, пожалуйста…

Файлэнг помотал головой, зажмурился от накатившей дурноты. Посидел, не шевелясь, с минуту. Открыл глаза. Йена всё так же умоляюще смотрела на него.

— А, ладно. Всё равно уже всё произошло. Пророчество, — поморщившись, начал Файлэнг, — пророчество говорило, что родится среди ведэ волк, который проглотит Солнце. Волк с другой стороны, то есть изверг, должен пожертвовать собой, чтобы отдать свою силу тому ведэ. Твой брат подходил под описание, я видел, как вы тренировались… ждал, когда вас выпустят сражаться. Он не слышал твоей флейты, когда по-настоящему злился. Я посчитал это знаком и хотел втереться к тебе в доверие, чтобы подобраться к нему. Мне нужно было остаться с ним наедине, чтобы пробудить в нём Тьму.

Йена сжала кулаки и опустила голову. Злые слёзы покатились у неё по щекам. Ей снова было стыдно, но теперь она понимала, что стыдится саму себя. Много лет деревня сражается против извергов и осквернённых, и никто никогда не говорил, что среди них есть добрые или несчастные. Никто никогда не жалел их. А она пожалела. Наивная.

— Это ты тогда толкнул меня в бою? И выбил флейту? — тихо спросила Йена.

Файлэнг закусил губу и не ответил.

— Всё ясно. Я найду Йому и спасу его. А ты можешь сгнить тут! — Йена решительно вытерла слёзы и резко встала. Она быстро забралась по лестнице и вылезла из землянки.

Файлэнг услышал с улицы зовущие звуки её флейты.

— Не может быть, — процедил он сквозь зубы, против воли поднимаясь и направляясь следом.

Файлэнг выглянул во двор через щёлочку в двери. На улице было полно народу, и много настороженных глаз поглядывало в сторону сарая. Он тихо выругался и вернулся в землянку. Разворошил охапку с одеждой, принесённой Йомалем, выбрал себе более менее подходящую по размеру, оделся. Надел на себя коротенький, подлатанный в локтях тулупчик, накинул капюшон на голову.

Файлэнг вышел из сарая, сутулясь и пряча руки в карманах, с низко надвинутым на глаза капюшоном. Некоторые взгляды придирчиво скользнули по нему, неприятно ощупали, и юношу передёрнуло от отвращения. Он лёгким движением перемахнул через невысокий заборчик и быстро, но не настолько, чтобы единичные шёпотки переросли в окрик и погоню, пошёл окольной дорогой в сторону ворот.

* * *

— Куда ты собралась одна, девочка? — сторожевой облокотился на копьё и насмешливо смотрел на Йену. — Хочешь, чтобы осквернённые сожрали тебя?

— Там мой ведэ, мне надо… я должна найти его! — Йена сжимала в кулачке флейту и с отчаянием поглядывала на запертые ворота.

Вокруг неё начинала собираться толпа любопытных. Кто-то посмеивался, кто-то укоризненно качал головой, а кто-то вполголоса говорил, мол, вечно с этими поводырями и их зверями проблемы.

— Она пойдёт не одна, — Файлэнг вышел из толпы, напряжённый, глядящий исподлобья, но решительный. — Я пойду с ней.

— Ты ещё кто?! — изумился сторожевой, а толпа оживлённо зашушукалась.

— Я…

— Да это вроде сынишка толстухи Ивакны! — крикнул кто-то из толпы. — Весна скоро, у них там, наверное, любовь.

В толпе захихикали. Сторожевой хмыкнул и погладил усы.

— Любовь, не любовь, а выпускать детишек на верную смерть я не хочу, — сказал он.

— Да я только на пару шажочков отойду, чтобы Йомаль меня услышал, — Йена подняла на сторожевого полный мольбы взгляд. — И чуть что — сразу назад.

— Да выпусти ты их уже, Бова! Пусть найдёт своего ведэ, а то мало ли чего потом…

— Хорошо, — после паузы согласился сторожевой. — Но ворота я закрою. Так что пеняйте на себя.

Створки ворот разошлись, и Йена выбежала наружу. Файлэнг молча последовал за ней. Когда ворота за ними закрылись, Йена развернулась к извергу и обожгла его яростным взглядом:

— Что тебе от меня нужно?!

Файлэнг пожал плечами.

— Надо же мне было как-то выбираться из вашей проклятой деревни.

— Ну и проваливай тогда!

— Да без проблем. Иди, спасай своего брата. Надеюсь, догадываешься, куда он направился?

Йена не ответила. Она зашагала прочь от деревни в сторону горы Аторга Варт. Файлэнг вздохнул и пошёл за ней. У самого леса Йена снова обернулась к нему.

— Зачем ты идёшь за мной?

— А мне по пути, — снова пожал плечами Файлэнг и с равнодушным видом принялся осматривать снежные верхушки елей.

Йена зло топнула ножкой, как будто собралась прогнать мышь. Файлэнг усмехнулся.

— Иди давай, — махнул он ей.

Йена нахмурилась, но пошла. Через несколько шагов она испуганно вскрикнула и остановилась. Файлэнг подбежал к ней. Впереди на снегу под деревьями лежали мёртвые животные: медведи, лоси, волки, олени, лисы. У всех них были широко распахнутые красные глаза.

— Осквернённые, — выдохнул Файлэнг. — При свете дня! Умерли, но не рассыпались прахом…

Йена с ужасом посмотрела на него.

— Твой брат… то есть то, во что он теперь превратился, забрало их Тьму, — пояснил Файлэнг. — Оно копит силы.

— Но ты же не умер!

— И не знаю, почему. Может потому, что я не осквернённый. Во мне была малая толика Тьмы, только печать. Волк выпил её и… я не знаю.

— Значит, ты теперь нормальный?

— Нормальный? — Файлэнг глухо рассмеялся. — А до этого был какой?

— Злой, коварный, жестокий.

— Как и все люди. Я просто принял свою природную сущность, перестал с ней бороться и обрёл свободу.

— Тьма управляла тобой, — Йена медленно пошла дальше, с опаской поглядывая на бездыханные туши. — Какая же это свобода?

— Но она и помогла мне. Это договор, равноценный обмен по согласию.

Йена презрительно фыркнула.

— Мой брат хочет погубить Маэли Тэлу? — помолчав, спросила она. — Зачем?

— Чтобы погасить Солнце. Чтобы мрак накрыл весь мир, и чтобы все дети Тьмы смогли жить спокойно.

— Но если он заберёт всю скверну, то не останется никаких детей Тьмы!

— Сделает новых, наверное…

— Откуда взялось пророчество?

— Один осквернённый, человек, а не зверь, принёс нам его. Тьма говорила с ним.

— А Тьма откуда взялась?

— Из моря.

— А…

— Слушай, любопытная поводыриха! — Файлэнг раздражённо скинул капюшон. — Есть вещи, которые просто принимают. И не задают лишних вопросов!

Йена насупилась и замолчала. Они подошли к подножью невысоких гор, окружавших пик Аторга Варт, когда встретили первого опустошённого изверга. Он сидел на снегу и ошалело озирался.

— Фай! — изверг при виде юноши обрадовано замахал руками и поднялся.

— Картаг! — Файлэнг подбежал к нему, стукнул кулаком в приветственно подставленный кулак. — Что произошло? Здесь был волк?

— Да! — Картаг от возбуждения даже не заметил тихо подошедшую девочку. — Огромный! У тебя получилось? Пророчество исполнится?

— Вроде бы, — неуверенно произнёс Файлэнг, покосившись на Йену. — Только вот оно тебе нужно?

— То есть? — изверг удивлённо заморгал.

— Волк забрал из тебя Тьму. Думаешь, он вернёт тебе её обратно, когда проглотит Солнце?

— Конечно, вернёт! В пророчестве было сказано, что все дети ночи получат силу!

— Может, это какие-то другие дети? — Файлэнг с сомнением покачал головой. — В пророчестве так же говорилось, что волк-изверг должен отдать свою жизнь. А я — вот он, перед тобой.

— Но ведь всё получилось?

— Посмотрим.

Картаг заметил Йену.

— А это кто? — спросил он.

— Моя пленница, — Файлэнг незаметно наступил возмутившейся было Йене на ногу. — Сделаю её своей, когда волк дарует нам силу.

Картаг понимающе закивал.

— Найди и собери остальных наших, — сказал ему Файлэнг. — Пусть подтягиваются к цветку.

Картаг заулыбался, подмигнул раскрасневшейся от негодования Йене и убежал.

— Кто я?! — тут же взорвалась Йена, как только изверг скрылся в лесу.

— Я тебя прикрыл, будь благодарна. — хмыкнул Файлэнг. — Нам надо спешить.

И они поспешили дальше, насколько быстро идти позволял глубокий с отпечатками громадных лап снег. Йена смирилась с обществом изверга, поглядывала на него, шагающего рядом. Взгляд Файлэнга был устремлён вперёд, между бровей у него пролегла глубокая морщина. Мрачные мысли крутились в его голове и ложились на лицо тенью суровой угрюмости. Куча вопросов вертелось на языке Йены, но она никак не решалась их задать. Всё смотрела украдкой и опускала взгляд. Наконец Файлэнг скосил на неё глаза, вздохнул и разрешил:

— Спрашивай.

Йена покраснела, но упускать момент не захотела. Всё, что она узнает от этого изверга, может помочь спасти её брата.

— Как ты узнал, что мой… что волк забрал Тьму у того… Картага?

— Почувствовал. Даже ведэ чувствуют нас и друг друга. А у Картага… как будто изменился запах. Или исчез.

— А этот изверг тоже не умер потому, что Тьмы в нём было немного? Только в родимом пятне? Как и ты, да?

— Не… совсем. И да и нет. Скверны в нём действительно было немного. Но думаю, причина больше в том, что умереть должен был только волк из пророчества. А Картаг вообще хорёк, — Файлэнг улыбнулся. — Куда ему?

— А те животные погибли потому, что скверна стала частью их? Полностью их захватила?

— Наверное.

— Фай… — Йена запнулась, случайно назвав изверга по имени. Подумала, повертела на языке звучное «Файлэнг», поняла, что не сможет так к нему обращаться и стушевалась.

— Фай-лэнг, — по слогам проговорил Файлэнг, усмехаясь. — Меня зовут Фай-лэнг. А тебя — Йена. А брата твоего, которого я почему-то иду спасать вместе с тобой, зовут Йомаль. А второе имя у тебя есть, кстати?

— Лань. А у брата — Хорт. А у тебя?

— Нет, не успели дать…

Они помолчали.

— А ты сам вызвался принести себя в жертву волку? — спросила Йена.

Файлэнг поморщился и нехотя ответил:

— Почти. Что бы там у вас про нас не рассказывали, а я — единственный волк в стае. Особого выбора не было, как видишь.

— А зачем ты теперь идёшь спасать Йомаля? Я тебя не звала.

— Звала…

— Как это?

— У твоих вопросов дно есть? — Файлэнг разозлился.

Он не хотел ни ей, ни себе признаваться, что стал ведэ, ведомым. И ведь давно стал! Ещё когда он наблюдал за тренировками брата с сестрой, незатейливая мелодия флейты Йены манила его, чаровала… Может, поэтому пророчество не убило его? Ведь, по сути, он уже не был извергом на тот момент. Файлэнг тряхнул волосами, занавесив глаза густой чёрной чёлкой, сгорбился и отвернулся, давая понять, что разговор окончен. До горы Аторга Варт оставалось не больше полумили.

* * *

Две фигуры, укутанные в шерстяные плащи с мягкими капюшонами, сползающими на спину узкими треугольниками, стояли на ледяном обрыве напротив пика Аторга Варт. Ветер завывал вокруг них, закручивал снежные вихри, стелился позёмкой. Но полы плащей оставались недвижимы, а снежная крупа, как ни старалась, не могла коснуться лиц.

Одна фигура шевельнулась, повела перед собой рукой, и горы впереди как будто стали ближе, а пик Аторга Варт оказался прямо перед обрывом, гордо держа на своей вершине раскрытый цветок Маэли Тэлу. По склону горы к цветку карабкался громадный серый волк. Он лез вверх, не сворачивая, скрёб когтями лёд и камень, оскальзывался, почти срывался, но упрямо поднимался всё выше и выше. За волком тёмным шлейфом тянулся мрак.

— Что скажешь, Ив?

Вторая фигура согнулась, одёрнула плащ и опустилась на корточки.

— Даже не знаю. Откуда вообще взялось это пророчество?!

— Миры с таким сказочным устройством изобилуют подобной ерундой. Это механизм саморазрушения. Развитие жизни достигает своего апогея, и пророчество срабатывает, как бомба замедленного действия. Да что я тебе объясняю, как маленькому?!

Тот, которого назвали Ив, обиженно помолчал. Он действительно выглядел намного моложе собеседника, скуластое обветренное лицо которого покрывала сеть мелких морщинок.

— Знаешь, Кот, а ведь я никогда не курировал миры с пророчествами! — сказал он наконец. — Мог бы и помягче со мной.

— А Земля? — Кот прищурил зелёные глаза, вглядываясь в склон Аторга Варт. — В тысячах её вариациях всегда присутствует день Конца Света. Сколько уже такие, как мы с тобой, их отклонили?

— Я был на одной Земле всего лишь однажды, и не куратором, а гостем. Это для тебя она — дом родной.

— Родной, — согласился Кот. — Наш брат там почти с самого сотворения мира. А вот последнего дракона на ней видели веков шесть назад, и вряд ли это был ты, друг мой Иватарн.

— Не я, — Иватарн ухмыльнулся. — Меня бы запомнили.

— А гостил ты, значит, по-тихому?

— Почти незаметно, — Иватарн поднялся и весело глянул на Кота жёлтыми, с вертикальным зрачком, глазами. Золотисто-рыжая волнистая прядь выбилась у него из-под капюшона, и он с лукавой улыбкой накрутил её на палец с длинным аккуратным коготком.

— Показушник, — Кот хмыкнул. — Ну да ладно. Что мы будем делать с волком?

— Я бы поставил на следующую за ним парочку. Вижу в парнишке потенциал, и он связан с пророчеством напрямую.

— А если не справятся?

— А мы поможем! И не хмурься, спасём очередной мир и отправимся в отпуск. Можно даже на твою Землю. Только в другую вариацию.

Кот откинул капюшон и покачал седой головой. Снова повёл перед собой рукой, меняя пейзаж за обрывом, и с сомнением посмотрел на бредущих в снегу Йену и Файлэнга.

* * *

Солнце неумолимо катилось по небосводу в лоно Маэли Тэлу. Файлэнг глянул на небо.

— Не успеваем, — сказал он с досадой Йене и остановился. — А я маску оставил в твоём сарае.

— А зачем она тебе? — Йена встала рядом с ним и тоже посмотрела на небо.

— Ведэ обращаются в животных по зову поводыря, а мне для этого нужен оберег. Сильный образ, чтобы сосредоточится. Это или вещь, или воспоминание. Как у обычных людей из деревни. Если бы я мог обратиться в волка, в миг бы домчал тебя на гору. Хотя…

Файлэнг задумался.

— А, была не была! Сыграй мне как своему ведэ.

— Сыграть тебе? — удивилась Йена. — Но как это поможет?

— Просто сыграй.

Йена, недоумевая, достала свою флейту, приложила к губам и заиграла. Пальцы забегали по дырочкам, и Файлэнг заворожено наблюдал за ними. Музыка набрала ритм, флейта пронзительно взвизгнула на высокой ноте, и он крутанулся на месте, перекинулся в волка, взметнув снежный вихрь чёрным хвостом. Йена ойкнула и выронила флейту.

— Да что же ты инструмент всё удержать не можешь, — усмехнулся-оскалился Файлэнг. — Запрыгивай, времени мало. Все вопросы потом.

Йена подобрала флейту и робко подошла к нему. Волк опустился на снег, чтобы она смогла влезть на него, нетерпеливо шевельнул ушами:

— Смелее!

Йена вскарабкалась волку на спину и вцепилась в загривок. Файлэнг покряхтел, поднялся и рванул к горе.

Изверги собрались под горой. Они задирали головы, показывая друг другу пальцами на почти добравшегося до вершины серого волка. Файлэнг вылетел на них и, не останавливаясь, крикнул:

— Обращайтесь! Бегите к волку! Вы должны быть рядом!

Изверги засуетились, судорожно повыхватывали кто маски, кто обереги из когтей и клыков, кто браслеты из кожи, и разные звери, от медведя до хорька, один за другим ринулись к Маэли Тэлу.

— Зачем ты послал их к Йомалю? — Йена больно дёрнула шерсть на загривке волка. — Он же заберёт у всех скверну и станет ещё сильнее, ещё злее!

— Они задержат его! Иначе нам не успеть! — волк высунул язык, капая слюной и пеной на снег и выпуская горячие клубы пара. Он задыхался. — Что ты будешь делать?… Когда… Как остановить твоего брата?

— Не знаю, — Йена прижалась к спине волка. — Буду играть ему, пока он не услышит. Он услышит! Обязательно услышит! Ведь он мой брат…

— Замечательный… кхе… план! Только… фух!.. засунь флейту ему в ухо, чтобы… чтобы наверняка!

Йена сердито ущипнула волка под лопатку. Её ладонь наполнилась чем-то липким и тёплым. Она поднесла руку к глазам и ужаснулась: с пальцев капала кровь. Рана Файлэнга не зажила и сейчас от напряжения и бега снова открылась. Йене в который раз стало стыдно. А волк петлял между ледяных склонов и накатов, нес её к цветку Маэли Тэлу.

Погода резко поменялась, как это часто бывает в горах, и на пик Аторга Варт село густое облако. Начался буран, и стало не ясно, день сейчас ещё или уже поздний вечер. Файлэнг потерял направление, остановился, тяжело дыша. Он вертел мордой и принюхивался. Вверх уходил крутой склон, но другой дороги волк не видел. Йена на его спине сжалась в маленький комочек и тихонько всхлипнула. Вдруг чуть впереди замелькало яркое пятнышко света, будто солнечный зайчик заскользил по льду. Волк вгляделся. Пятнышко, маленькое и круглое, метнулось к Файлэнгу, замерло перед ним и вновь скользнуло вперёд. Волк доверился нутру и побежал следом.

* * *

Йомаль поставил лапы на край ровной гладкой площадки, врезался в лёд когтями, подтянулся и выпрыгнул перед толстым, уходящим в снежное марево наверху, стеблем цветка Маэли Тэлу. Он с предвкушением зарычал и сделал шаг, но почуял бегущих по его следам извергов, замер, нервно облизываясь. Он дождался, когда первый зверь заберётся на площадку, встряхнулся всем телом. Мрак над его спиной ожил, затрепетал и вытянул голодные жгуты-щупальца. Щупальца устремились к испуганно озирающейся рыси, обвили её, взвизгнувшую, подняли в воздух, и вскоре отступили, насытившись. Совсем юная девушка осела на лёд с пустым, бессмысленным взглядом. Следом за рысью на площадку выскочили сразу несколько зверей, и трое мальчишек разделили её участь.

Когда Файлэнг добрался до вершины, все изверги были опустошены, сидели на льду небольшой плотной кучкой, прижимаясь друг к другу и блаженно улыбаясь. Волк фыркнул, немилосердно стряхнул с себя застывшую в ступоре Йену.

— Мы на месте, — сказал он. — Вон… твой брат.

И опустился на лёд, прикрыв веки. Йена растерянно посмотрела на обессиленного волка, но собралась с духом, шагнула к стоящему у стебля Маэли Тэлу Йомалю. Она решительно прижала флейту к губам и заиграла призывную мелодию. Йомаль обернулся, навострил уши. Но тут сквозь пелену рваных облаков и снега показался диск Солнца. Серый волк вскинул морду и протяжно завыл. Мрак вокруг него неистово затрепыхался и втянулся через кожу Йомалю внутрь. Волк оскалился, задрожал и начал быстро увеличиваться в размерах. Йена дунула в трубочку флейты что было сил, но Йомаль уже не слышал её. Он растягивал чудовищных размеров пасть, готовясь проглотить Солнце.

Фигуры в плащах и капюшонах возникли по обе стороны от Йены. Йена вздрогнула, но продолжила играть. Она уже не чувствовала пальцев от холода, всё звала и звала Йомаля, вкладывая в мелодию флейты любовь к брату, отчаяние и надежду.

— Он не отзовётся, — произнёс надтреснутый низкий голос слева.

— И пророчество исполнится, — вторил ему голос справа, мягкий и ласковый.

— А если оно исполнится…

— Весь мир погрузится во тьму.

— И тогда всё живое на Тэрунге погибнет. И твой брат тоже.

— Ты хочешь этого, девочка?

Йена отняла флейту от губ. Она смотрела на расползающегося громадной чёрной тучей с головой волка брата, и по щекам у неё текли слёзы. Солнце опускалось всё ниже к Маэли Тэлу, становилось меньше и бледнее.

— Нет, — шёпотом ответила Йена. — Нет, не хочу.

— Любое пророчество начинается и заканчивается жертвой, — сказал низкий голос, а ласковый спросил:

— Ты готова пожертвовать собой, чтобы спасти брата, Йена?

Йена, не колеблясь ни секунды, кивнула и сжала флейту.

— Готова, — она повернулась вправо, и тёплые жёлтые глаза из-под капюшона вмиг успокоили её.

— Готова! — Йена повернулась влево, и холодный зелёный взгляд придал ей решимости.

— Тогда иди.

Чужая сила подняла Йену в воздух. Она почувствовала, что меняется: замёрзшие руки стали покрываться бархатистой коричневой шёрсткой, пальцы отпустили флейту, и кисть превратилась в маленькое изящное копытце. Золотистое сияние окутало её, полностью скрыв на мгновение. А когда оно рассеялось, по воздуху наперерез волку, выгнув шею и закинув тоненькие рога на спину, мчалась лань.

Файлэнг услышал незнакомые голоса и приоткрыл глаза. Из-за бурана всё вокруг казалось неясным и расплывчатым, но он разглядел высокие силуэты рядом с Йеной, увидел, как девочка вдруг зависает надо льдом и превращается в важенку. Как она, маленькая и хрупкая, скачет по воздуху прямо в пасть Йомалю.

— Нет, — Файлэнг зарычал и тяжело поднялся на лапы. — Нет!

Незнакомцы развернулись к нему.

— Не старайся, мальчик, пророчество не исполнится, как бы ты того не желал, — произнёс один из них.

— О, Кот! Ты такой древний вампир, а по-прежнему не разбираешься в людях, — сказал второй насмешливо. — Мальчик переживает за девочку.

— С чего бы ему?

— Он стал её ведэ, разве не видишь? Теперь их судьбы связаны, и он будет защищать её до конца своих дней.

— Нам ни к чему лишние жертвы, Ив.

Кот резко взмахнул рукой. Виски у Файлэнга заломило, а перед глазами поплыли разноцветные круги. Он зашатался и завалился набок. Его разум помутился, но волк удержался в сознании, вызвав в памяти звуки флейты Йены.

Файлэнг лежал на льду и беспомощно наблюдал, как важенка прыгает в разверзнувшуюся на полнеба пасть своего брата-волка, как волк смыкает челюсти, как по его телу-туче волной проходит судорога, как Солнце садится в Маэли Тэлу, а цветок закрывает бутон.

Наступила ночь.

* * *

— Вот и всё, — сказал Кот, когда туча мрака рассеялась, и ночь опустилась на Тэрунгу.

— Рванём в отпуск? — отозвался Иватарн.

— А почему бы и нет?

Яркая вспышка озарила тёмное ночное небо.

— Это ещё что? — Кот удивлённо вскинул брови.

Девушка в белых одеждах в золотом сиянии медленно спускалась вдоль стебля Маэли Тэлу. Волосы её развевались, из-под них высовывались коричневыми листочками ушки, как у оленя, голову венчали рога. На руках она держала бесчувственного Йомаля.

— Похоже, Тэрунга оценила жертву девочки, — задумчиво проговорил Иватарн. — У мира появилась новая богиня.

Йена опустилась на лёд, сила тёплой волной хлынула от неё в стороны. Иватарн и Кот прикрыли лица руками, а лежащий без движения чёрный волк судорожно вздохнул, когда волна докатилась до него. Лёд под босыми ногами девушки начал стремительно таять, а сквозь него прямо из скалы полезла нежно зелёная трава. Буран прекратился, в воздухе запахло весной, а где-то вдалеке послышались раскаты грома.

— Ты чувствуешь это, Ив? — глаза Кота разгорелись изнутри изумрудным пламенем. Он ощерился, обнажая тонкие острые клыки.

— Чувствую, Ньярхайд! — Иватарн раздул ноздри, шумно вдыхая ставший влажным воздух. Забывшись, он назвал Кота полным именем, хотя знал, как тот этого не любит. — За пределами Тэрунги рождается новый мир. Ещё одна Созидающая! Да ещё какая! Что будем делать?

Кот ничего не заметил или не обратил внимания.

— Нужно остановить её, пока не поздно! — крикнул он под очередной раскат грома. — Запереть.

Кот коснулся металлического браслета на запястье левой руки. Браслет мягко засветился, из него выплыл небольшой водянистый куб. Кот дотронулся до его грани подушечкой пальца. Внутри куба побежали серебристые лучики-змейки, слились в лужицу. Лужица подплыла к одной грани и растеклась по поверхности. Кот снова дотронулся пальцем куба и быстро отвёл руку в сторону, раскрывая ладонь. Из куба ударила струя яркого серебристого света и материализовала в воздухе большое, в человеческий рост, зеркало.

— Зеркало?! — Иватарн недоверчиво посмотрел на напарника. — Это безумие! Мы сами до сих пор не знаем всех его свойств!

— Что попалось, — буркнул в ответ Кот, накрывая куб ладонью и гася браслет. — Помоги открыть его!

Иватарн покачал головой, сложил перед собой ладони лодочкой.

— Сам открывай, а я подготовлю переход!

Кот чертыхнулся. Он подошёл к зеркалу, положил руки на мутное стекло, закрыл глаза и что-то тихо зашептал. Зеркало тонко звякнуло и осветилось голубым сиянием. Кот отскочил в сторону, когда сияние выплеснулось из стекла наружу и потянулось вперёд вибрирующим полем.

Йена опустила Йомаля на покрытую травой землю, перешагнула через него и пошла к зеркалу. Она улыбалась, смотрела доверчиво и любопытно топорщила ушки. Под её ногами распускались цветы, а из волос вылетали разноцветные бабочки. Йена вытянула руку и коснулась голубого поля. Её лицо посерьезнело. Она нахмурилась и попыталась отдёрнуть руку назад, но сияние зеркала окутало и поглотило её, тут же втянувшись вместе с ней, беззвучно закричавшей, обратно в стекло. Зеркало загудело.

— Открывай, Ив! — Кот, низко пригибаясь к земле от вдавливающего объёмного гула, подбежал к напарнику.

— Стараюсь! — Иватарн развёл руки в стороны, и переход открылся над головами кураторов, накрывая их вместе с зеркалом и лежащим позади волком мерцающим куполом.

Пустота недовольно зашевелилась, принимая в себя непрошенных гостей. Зеркало повисло в ней чужеродным пятном, задрожало, вспыхнуло белым пламенем с рвущим барабанные перепонки хлопком. Иватарн и Кот на какое-то время ослепли и оглохли. Когда слух и зрение вернулись к ним, над их головами простиралось ясное синее небо, а вокруг зеленели бескрайние поля.

— Ох, ты ж…! — Кот выругался.

— Созидающая всё-таки успела создать один мир, — Иватарн улыбнулся. — Но один — это не миллиарды. Мы заперли её вовремя. О!..

Он увернулся в последний момент. Волк, про которого все забыли, бросился на него, щелкнул зубами, разорвав пустоту, прыгнул в траву, развернулся и зарычал.

— Стареешь, Кошара? — усмехнулся напарнику Иватарн. — Он и хвостом дёрнуть не должен был.

— Я его хорошо приложил, — огрызнулся Кот.

Он поднял руку, но Иватарн перехватил её.

— Не надо. Он мне нравится. Парнишка никуда не денется из этого мира. Это ловушка для него. А зеркало я спрячу и прослежу, чтобы наш волчок до него не добрался.

Глава VI. Продолжение

Файлэнг убрал ладонь, и Михей открыл глаза. Поморгал, возвращаясь к реальности. Ему показалось, что прошло ужасно много времени, и он с тревогой глянул на небо. Солнце сдвинулось к горизонту на палец.

— Ух, — выдохнул Михей. — Потрясающе!

Файлэнг мрачно посмотрел на него.

— Что именно? — спросил он.

— Да… всё! — Михей неопределённо развёл руки. — То, что ты показал мне — впечатляюще! Я даже не ожидал. Солнце, рождающее в цветке, скверна, оборотни… Это же так давно было! Да?

— Давно, — Файлэнг дёрнул щекой и отвернулся.

— Послушай, волк! А те двое в капюшонах — кто они? Какие-то боги?

— Не думаю, — нехотя ответил Файлэнг. — Один из них, седой, вампир, как я понял. Второй — дракон. Он был первым Хранителем Зеркала. Натравил на меня всех местных ящеров…

— Они крутые. У меня в памяти вертится какой-то подобный образ то ли инквизиторов, то ли ещё кого. И я прям чувствую, что связываться с ними опасно. Но не связаться не получится, ведь так? Ты же хочешь освободить Йену? Поэтому ты мне всё это показал? Чтобы я помог?

— А ты поможешь? — Файлэнг повернулся к Михею и в упор посмотрел на него.

— А я могу? Вот почему ты ничего мне сделал? Мог бы загипнотизировать там, подчинить волю, чтобы я тебе Зеркало принёс на блюдечке. М?

— А с чего ты взял, что я не сделал?

— А сделал?

— Нет, — Файлэнг хмыкнул. — Как ты вообще мне доверился?

— Такой уж я, — Михей улыбнулся. — Доверчивый. Если не доверять людям, то жить станет скучно. Да и ты мне симпатичен. И не пришиб же при первой встрече — не пришиб. Поговорить захотел вместо этого. А мог бы сцапать, глянуть в глаза, сказать страшным голосом, мол, убей Хранителя, отключи ловушки и проведи меня в Храм!

Файлэнг сморгнул на фразе «убей Хранителя», и Михей прищурился. Но ничего не сказал. Только спросил:

— Так чего ты от меня хочешь?

Файлэнг долго внимательно смотрел на него и, наконец, сказал:

— Ты пришёл извне. А дракон с вампиром смогли уйти отсюда. Значит, есть путь. Я хочу отыскать его. Или найти того, кто меня с Йеной отсюда вытащит.

— Это понятно. Но не ясно, как мы освободим твою Йену из Зеркала. И что будет, если мы её освободим? Вдруг она наделает тут кучу миров, и всё станет только хуже? Ты об этом подумал?

— У меня было достаточно времени на размышления, — Файлэнг со злостью сжал кулаки. — Нужно помочь Созидающей взять под контроль свою силу. Или ограничить её. И для начала надо как-то встретиться с ней.

— Мы будем запускать птицу в Зеркало. Она же входит туда, значит, есть куда. Я могу попробовать пробраться внутрь.

— А если… — начал было Файлэнг, но Михей перебил его.

— А если застряну там, то вряд ли ты об этом будешь жалеть, — весело сказал он и подмигнул юноше-волку. — Мы же так или иначе на разных сторонах. Хотя, во мне теплится надежда, что ты найдёшь способ нас оттуда вытащить. В конце концов, пробиваться мы будем уже с обеих сторон. Но есть одно «но».

— Какое?

— Ты не тронешь Саартана. Он мой друг и уже даже больше, чем друг. Я за него в ответе. Пообещай мне, что из этого мира мы уйдём все вместе: ты — волк, я — лис, твоя девочка-лань и мой дракон. Договорились?

Файлэнг наморщил лоб, размышляя.

— Каждой твари по паре, — проговорил он задумчиво. — Я не трону твоего Хранителя, куда мне? И не против, что народу отсюда свалит больше, чем я рассчитывал. Так даже лучше. Дракон нам пригодится, если у ворот этого мира будет стоять та парочка в капюшонах. Договорились.

Файлэнг улыбнулся Михею и протянул ему руку. Михей улыбнулся в ответ и пожал её.

* * *

Михей поймал небольшого молодого ворона. Птица, нахохлившись, сидела в его руках и сонно мигала круглыми глазами. Саартан в растерянности стоял перед Зеркалом и чесал лапой рог на голове. Райнтраан развалился у самого входа в зал и лениво помахивал хвостом.

— Может быть нужна какая-то особая ритуальная фраза? — спросил у всех присутствующих Саартан.

— Наверняка, — Райнтраан хрустнул шеей и сложил лапы крест-накрест. — Ты же у нас Хранитель, вот и думай.

Трое в зале, не считая ворона, уже битый час пытались достучаться до Зеркала, но пока безрезультатно. Саартан сел на каменный пол.

— Пора бы уже составить инструкцию для Хранителей, этакую книгу подсказок, — пробурчал он. — Вот те Храм, вот те реликвия. А мы пошли. Позовёшь, когда еда вернётся. Умники!

— Может надо постучать в бубен? — вставил Михей. Он всё ещё находился под впечатлением того, что показал ему волк, и не удержался: — Или сыграть на флейте?

— Может тебе дунуть в рот, чтобы ты одним местом засвистел? — съязвил Райнтраан.

— Дунуть в рот?! — Михей представил явно что-то неприличное, прыснул и захохотал, согнувшись от смеха.

Ворон в его руках недовольно каркнул. И тут Зеркало засветилось, но не как обычно голубым сиянием, а белым с серебристыми переливами светом.

— О-о-о! — выдохнули все разом.

— Давай ворона! — Саартан вскочил и обернулся к Михею.

— Несу!

Михей подбежал к Зеркалу. Райнтраан тоже поднялся и подошёл ближе, любопытно выгибая шею.

— Отойдите, — сказал Михей драконам. — Вы пугаете птицу!

Драконы послушно попятились. Михей одной рукой прижал ворона к груди, а свободной рукой дотронулся до Зеркала. Его пальцы коснулись прохладной поверхности и погрузились в неё, словно в густой кисель. Михей обернулся.

— Всё будет хорошо, — сказал он драконам, улыбнулся и шагнул в белое марево.

Хранитель вскрикнул и кинулся к Зеркалу, но его поверхность уже помутнела и погасла.

— Мих! — Саартан забарабанил лапами по стеклу. — Мих!

— Зачем он это сделал? — Райнтраан обошёл Зеркало, будто не веря, что мальчик исчез в нём, а не спрятался позади него. — Что он задумал?

— Я не знаю, он ничего не говорил! — Саартан схватился лапой за голову и отступил от Зеркала, беспокойно поднимая и опуская гребень.

Райнтраан озадаченно посмотрел на него.

— Но он же вернётся? — спросил Райнтраан. — Птицы же возвращаются.

— Да, но они живут всего три дня! — Саартан в отчаянии ударил хвостом по каменному полу.

— Как три дня?

— А так! Ворон должен за три дня найти семью, а потом он исчезает. Бесследно и навсегда!

— Дела-а-а…

Зеркало мигнуло, вспыхнуло синим, и ворон, взъерошенный и напуганный, вылетел из него, с диким карканьем пронёсся над головами драконов и улетел прочь. Оба дракона с надеждой уставились в Зеркало, но оно снова потускнело. Михей не вернулся ни в этот день, ни на следующий.

Интерлюдия 3

Кот дремал в кресле, забравшись в него с ногами, свернувшись калачиком и положив седую голову на подвёрнутый на подлокотнике угол пледа, в который был укутан заботливым напарником. Кресло было рабочим, жёстким и неудобным. Но способность Кота засыпать в забавной позе в самых разных местах живо напоминала Иватарну именно тех животных, в честь которых древний герти Ньярхайд Аластар Гофрейдх получил своё прозвище. Иватарн с улыбкой посмотрел на Кота, поправил сползший плед на его плече и отправился в смотровой зал. В последнее время куратора напрягали вспышки подозрительной активности на Панайре, и он беспокоился, что придётся нарушить их с Котом уютный покой, только недавно обретённый, и лететь чёрте знает куда. Панайра — мир вообще вне системы: ни дорог, ни тропинок к ней никто не прокладывал. А продираться сквозь дикую поросль Пустоты не хотелось.

Иватарн склонился над круглым столом с чёрно-стальной поверхностью, провёл над ним ладонью. Матовая поверхность мягко осветилась изнутри. Иватарн сложил пальцы щепотью, вскинул руку вверх и снова раскрыл ладонь. Из стола, как бутон экзотического цветка, взметнулось и раскрылось прозрачное изображение Древа Миров. Куратор повёл рукой, словно пролистывая книгу, и Древо уплыло куда-то в сторону, а вместо него появилась россыпь разноцветных мерцающих шаров. Упавшие яблоки, так называли миры, находящиеся за пределами кроны Древа. Иватарн прогнал и это изображение, и следующее. Остановился, когда над столом нависла дымчатая чернота Пустоты на самом краю изведанных Путей. Одинокий изумрудно-голубой шарик застенчиво подмигивал ему вспухающими красными пятнами. Иватарн вздохнул. На Панайре действительно происходило что-то, и это что-то куратору очень не нравилось. Вдруг от шарика отделилась маленькая горящая белым точка, чиркнула во тьме кометой и пропала. Иватарн нехорошо прищурился: кто-то выбрался из наглухо запечатано мира. Придётся будить Кота.

Кот спал редко, но уж если засыпал, то добудиться его было крайне сложно.

— Кот, — Иватарн потряс напарника за плечо. — Ко-о-от!

Тот не среагировал. Иватарн хмыкнул, наклонился к нему, от чего его золотистые с медью волосы крупными кудрями рассыпались по пледу, а в ушах звякнули вычурные серьги, сладко пропел в острое вампирское ухо:

— Просыпайся, любимый, — и чмокнул Кота в лоб.

Кот проснулся моментально. Отшатнулся от нависшего над ним напарника, обнажил клыки и прошипел:

— Я оторву тебе твою гривастую башку!

Иватарн выпрямился и рассмеялся:

— Извини, дружище, но этот метод работает безотказно! Другого я пока не придумал.

— За сорок два года-то? — Кот недовольно выбрался из кресла и буркнул: — Чего надо?

— Может, для начала я сварю тебе кофе? Со сна ты больно злой.

— Сам ты сосна, — огрызнулся Кот и с хрустом потянулся. — Говори уже.

Иватарн присел на подлокотник кресла и закинул ногу на ногу. Кот хмуро глянул на него:

— Ну?

— Невыносимый просто! — восхитился Иватарн. — Канон тяжёлого понедельника!

Кот ощутимо начал терять терпение. Его глаза потемнели, налились глубокой мерцающей зеленью. Верхняя губа угрожающе поднялась.

— Ив.

— Ко-от? — Иватарн приподнял подведенную бровь.

Кот побелел от бешенства.

— Я… — начал он.

— Оторвёшь мне гривастую башку, — невозмутимо оборвал его Иватарн. — Слышал неоднократно. О-ох!

Кот вцепился ему в горло, вдавил в кресло и зарычал. Кожа на его лице натянулась и отчётливо обрисовала скулы, заострила черты. Но зелёный огонь в глазах разгорелся самую малость, а пальцы с вытянувшимися когтями придушили напарника совсем чуть-чуть, даже не оцарапав. Иватарн улыбнулся.

— Ладно, я понял, — сказал он.

— Так-то, — Кот надменно отпихнул его и отошёл, замер, скрестив руки на груди и возвращаясь в нормальный облик. — Что там у тебя стряслось?

— Панайра, — коротко ответил Иватарн, поправляя растрепавшуюся причёску и стряхивая с плеч невидимые пылинки.

— Тьфу! Надо было прибить того волка сразу!

— Вот для этого ты мне и был нужен белым и пушистым. Я уже предлагал тебе кофе?

— Не начинай.

— Кот, давай в этот раз… без резкостей? — Иватарн серьёзно посмотрел на напарника.

— Ты о чём?

— Я бы хотел обойтись без убийств на Панайре. По возможности, конечно! Но ты уж постарайся. Для меня.

Кот поджал губы.

— Ты только что назвал меня мясником? — холодно уточнил он.

— Да ты же душка! — Иватарн смешливо всплеснул руками. — Этакая смертельно опасная душка… А если серьёзно, Кот, то я бы хотел взять себе… нам… ученика.

Кот недоверчиво вскинул брови:

— На покой собрался?

— Не помешало бы вырастить смену, ты не находишь?

— Не нахожу.

— Кот…

— Ты на волка нацелился?

— Кто-то вырвался из Панайры, миновав нашу ловушку с шамзуржой. Если это он, то почему бы и нет?

Лицо герти стало каменным.

— Делай что хочешь, Ив. Мне всё равно.

— Кот…

— Мне. Всё. Равно.

И Кот удалился с прямой напряжённой спиной. Не всё равно ему, покачал головой Иватарн и закусил губу. Но попробовать стоит.

— Я подготовлю корабль! — крикнул он напарнику в соседней комнате, хотя знал, что Кот его услышит, скажи он хоть шёпотом. — Вылетаем завтра.

Кот не ответил.

Глава IX. Один плюс один

Над Храмовой горой в чёрной туче полыхали зарницы. Дым низко полз над сотрясаемой извержением долиной, медленно ронял на обожженную землю серый пепел. Уцелевшие драконы улетали из разоренного гнезда. Их скорбные крики уносились всё дальше, слившись в один печальный хор, в тоскливую прощальную песню. Никто не обратил внимания на два схлестнувшихся алых росчерка на вершине восточной скалы.

Дафтраан промахнулся. Каким-то чудом эта двуногая тварь вывернулась, ускользнула от его зубов, готовых рвать и кромсать. Дракон выгнул шею и щёлкнул челюстью снова. И снова человек уклонился. Хранитель перемещался слишком быстро, неуловимо, будто исчезал здесь и появлялся там. Его красный плащ раздражающимпятном мельтешил перед глазами, и Дафтраан злился всё больше и больше. Дракон плюнул огнём, стеганул хвостом, полоснул когтями, но опять впустую.

У человека на поясе болталась длинная игла, он выхватил её и, когда Дафтраан повторил попытку достать его, больно уколол ею дракона под левое ухо. Игла обожгла, словно была раскалённой, тупая боль прошила затылок, и виски заломило до рези в глазах. Дракон замотал головой, отвлёкся, и человек уколол иглой во второй раз. В нос. Дафтраан зашипел и попятился. Он не ожидал, что хрупкая с виду двуногая тварь может так сильно жалить. Морда у дракона горела огнём и нестерпимо чесалась. Дафтраан потёр нос лапой, и игла, улучив момент, уколола в третий раз. Под пластину на запястье. Дракон взвыл и отскочил назад — боль стрельнула по жилам до самой ключицы и поползла дальше, к лопаткам, рёбрам, к сердцу… Дафтраан отступал от человека, от выставленной им перед собой иглой, пока задние лапы его не соскользнули с края скалы. Дракон оступился, раскинул крылья и поднялся в воздух, в надежде, что Саартан в новом обличии летать не умеет.

Файлэнг взобрался на уступ, втащил за собой Зеркало и облокотился на него. Он спешил, как мог, но крутой подъём и тяжелая ноша измотали его. Файлэнг задрал голову вверх и прислушался. На вершине скалы шёл бой, но не понятно, с каким успехом и для кого. Файлэнг слышал яростное рычание Дафтраана и совсем не слышал Саартана. Но дракон на кого-то нападал, а значит, Хранитель ещё жив. Скорее всего. Ну, или Дафтраан рвёт его уже мёртвого на мелкие кусочки с такими-то остервенелыми звуками.

Зеркало мигнуло, и его мутная бесцветная поверхность вновь засветилась голубым. Файлэнг осторожно прислонил его к скале и отодвинулся подальше настолько, насколько позволял узкий уступ. Зеркало мигнуло снова, стекло в нём засеребрилось, пошло рябью. И выплюнуло из себя Михея. Проклятый мальчишка вылетел из него, налетел на опешившего Файлэнга, сбил его с уступа, ухнул вместе с ним вниз. Но тут же повис в воздухе, схватил того за руку и удержал от падения. И вытянул их обоих обратно на уступ. Плюхнулся на камни, выдохнул. Фай обалдело уставился на него.

— Я чуть штаны не обмочил, — признался он. — Что это было?

— Я вернулся, — невинно отозвался Михей, расплылся в улыбке и прижал ладонь к меховой курточке на груди сначала слева, потом справа. Удовлетворённо кивнул. — Так я и думал… Успел, надо же. А ведь мог бы неправильно рассчитать… Почему мы не на вершине?

— Я работаю над этим, — раздражённо ответил Файлэнг. — Не цветочки же несу!

— Понятно. Я бы помог, но там, — Михей ткнул пальцем вверх, — я нужнее. Давай, поторапливайся!

И он ловко полез по скале, как большой белый паук. Файлэнг посмотрел ему вслед и зло сплюнул.

— Вот… зараза!

Саартана вело чутьё. Оно бросало непривычное дракону тело то вправо, то влево, спасая от кажущихся теперь громадных зубов Дафтраана. Именно чутьё подсказало Хранителю, когда и как нужно выхватить оружие, куда им бить. В памяти всплыло название — шпага. Лёгкая, почти невесомая, она источала силу. Саартан чувствовал, как раскаляется и дрожит в ладонях металл рукояти, как дёргает и тянет руку за собой изящное гранёное лезвие. Дафтраан отступал под её стремительными точными уколами, пока не сорвался со скалы и не взлетел. И тут шпага взвизгнула, описала в воздухе широкую дугу, вывернула Хранителю руку до боли, рубанула наискось пустоту перед собой. Дафтраана мотнуло в сторону. Он нелепо взмахнул крыльями, потерял равновесие, завалился набок и упал на самый край скалы, чудом не сорвавшись. Дафтраан перевалился на живот, приподнялся, с удивлением посмотрел на красную черту у себя на груди, дотронулся до неё лапой. Из-под когтей брызнула кровь. И дракон со стоном медленно опустился на укрытую пеплом скалу.

Шпага подрагивала в руке у Саартана, её остриё жадно смотрело упавшему дракону в помутневший янтарный глаз.

— Не… убивай… — прохрипел Дафтраан.

Хранитель вскинул брови.

— Ты просишь меня о пощаде? — спросил он, борясь с желанием вонзить клинок сейчас же.

— Не убивай… Сарт… да.

— Ты жалок, Даф, — Саартан поморщился и опустил руку.

— Ваа! Браво, Саа! — Михей легко запрыгнул на площадку и весело захлопал в ладоши.

Хранитель вздрогнул, обернулся. И еле сдержался, чтобы не броситься к нему и не затискать его до смерти. Смутился. Михей подбежал сам, игриво толкнул плечом.

— Какой ты у меня крутой стал, Саа! — он с восторгом откинул полу алого плаща, оглядел Хранителя с ног до головы, пощупал воротник на рубашке, потянулся к шпаге.

— Да оно как-то само… — Саартан не дал Михею коснуться своего оружия и быстро воткнул шпагу в петлю на поясе.

— Всё равно круто! — Михей развернулся на пятках к лежащему Дафтраану. — Как здоровьице, Даф-Даф? Не кашляешь?

Он хихикнул и пнул дракона носком сапожка в нос. Дафтраан болезненно скривился, но промолчал. Саартан тронул приятеля за плечо:

— Оставь его.

— Ты хочешь подарить ему жизнь? — изумился Михей. — После всех издёвок, которые терпел от него?

— Хочу.

— Саартан прав, хватит на сегодня смертей! — запыхавшийся Файлэнг поспешил вступиться за дракона. Он стоял на скале, устало опираясь на Зеркало. — Пусть живёт, Мих!

— Какие мы все сентиментальные стали, аж противно! — Михей недовольно глянул на него. — Ты-то чего размяк?

— А ты чего стал таким кровожадным? — Файлэнг сощурил на мальчишку холодные серые глаза. — Подменили что ли?

— Да что я сделал?! Я всего лишь…

— Всего лишь погубил с десяток ни в чём не повинных драконов. В основном больных, старых и беспомощных. Молодец, ничего не скажешь!

Файлэнг сам толком не понимал, чего взъелся на лиса. Но Михей его откровенно раздражал сейчас. Разодетый в белое, прикидывающийся простачком, ухмыляющийся мальчишка с брезгливым и бездушным взглядом. Взрослым взглядом.

— Никого я не губил! — возмутился Михей. — Мне нужна была сила вулкана, чтобы вырваться отсюда. И чтобы спасти всех вас, между прочим! А кто не спрятался — я не виноват!

— Ну-ну!

— Да ты!..

Михей набычился и сделал шаг к Файлэнгу. Файлэнг опустил Зеркало на скалу и медленно выпрямился, сжав кулаки.

— Так! Хватит! — Саартан встал между ними. — Вы, оба!

Мерцающий купол опустился на восточную скалу, накрыв собой всех находящихся на ней.

— Это не я! — сказал Михей, озираясь.

— И не я, — Хранитель озадаченно поднял голову вверх.

«И уж точно не я», — подумал Файлэнг. Дафтраан безразлично промолчал. И все четверо исчезли.

* * *

Серебристая сигара зависла в Пустоте рядом со сферой Панайры. Иватарн погасил соединяющие его с кораблём каналы, тряхнул головой, разгоняя затухающие белёсые щупальца. Потёр глаза. Все миры, на которые распространялось их с Котом кураторство, были собраны в горсть, а этот, случайный, находился от них за тридевять земель. Переход дался на удивление легко, но удовольствия куратору это всё равно не доставило. А всё потому, что рядом в кресле клубилась самая настоящая туча из холодной враждебной отстранённости. Кот весь путь не проронил ни слова. Мрачно смотрел в экран, оставив пилотирование полностью на напарника. Иватарн глянул на него, застывшего как изваяние, вздохнул. Мысленно дал команду Гальционе, как он нежно именовал корабль-сигару из полиморфного корлиона, показать ему Храм, где кураторы когда-то давно по меркам Панайры оставили Зеркало. Экран послушно вспыхнул, плеснув на лицо багровый отблеск. Иватарн прицокнул языком, а Кот многозначительно хмыкнул.

— Шикарно, — Иватарн невесело усмехнулся.

Он повёл рукой, сдвигая экран. Объятая пламенем долина драконов поплыла в сторону. Иватарн скользнул взглядом по горной гряде на востоке, сдвинул экран левее. Замер, нахмурившись, вернул изображение восточной скалы.

— Ты посмотри! — он восторженно присвистнул. — Нет, ты видишь, Кот?!

— Это ещё кто? — напарник вгляделся в экран. Его верхняя губа угрожающе приподнялась.

— Ну, это вот явно местный дракон, — Иватарн ткнул пальцем в картинку. — А это человек.

— Да вижу я, что «это вот явно дракон, а это человек»! — язвительно передразнил его Кот. — Я спрашиваю про другое.

— Другое мы выясним на месте. О! Ещё человечек! А вот ещё! Хей, да это же наш волк! И у него наше Зеркало. Так, Кот, погоди… Если волк здесь, то кто ушёл из Панайры?

— Вот уж не знаю! Мир закрывал ты. Кто-то воспользовался твоей безответственностью.

— Я очень ответственный, ты же знаешь, — обиделся Иватарн. — И закрыл Панайру на дело. Может, это братишка Созидающей? Их родство вполне могло исказить реальность и создать лазейку.

— Не похож.

— Ты прав, — согласился Иватарн. — Не похож… Ладно, я перетащу их в складку, а там посмотрим.

Иватарн поднялся из кресла и погрузил руку в экран, пошевелил пальцами. И восточную скалу накрыл розоватый мерцающий купол.

* * *

Четвёрка появилась в том самом мешке, в котором чуть раньше Михей встретился с головоногим скатом.

— Ну, — Михей огляделся. — Хоть не пришлось самим сюда добираться.

— Где мы? — спросил Саартан, и его рука сама собой легла на эфес шпаги.

— Это что-то вроде ещё одной реальности над реальностью. Как жилет поверх рубахи.

— Ты тут уже был? — Файлэнг исподлобья глянул на Михея. Он ещё не остыл после словесной перепалки с ним.

— Был. И завалил какую-то монстрятину, чтобы она вас не покусала. А вон за теми кустами, — Михей кивнул на белеющий впереди просвет. — Выход.

— Выход куда? — Хранитель с тревогой вгляделся в просвет: навершие шпаги потеплело под ладонью — опасность!

— В Пустоту. А дальше — куда захотим. Можно даже попутешествовать, попробовать разные миры на вкус. Что скажете?

— Закатай губу, мальчик, — сказал голос, резкий и холодный.

Трое — Саартан, Михей и Файлэнг — вскинулись разом, подобрались и встали плечом к плечу, когда из тумана материализовались две укутанные в плащи фигуры.

— Те самые? — выдохнул Михей в ухо Файлэнгу.

— Скорее всего, — отозвался тот шёпотом.

— Кто те самые? — Саартан нахмурился и спросил довольно громко: — Которые дракон и вампир?

— О, Кот! Как мило! Нас уже узнают, — Иватарн скинул капюшон. — Не пора ли начать раздавать автографы?

— Не смешно, — Кот повторил жест напарника. — Тут целая стая крысят. Откуда они вообще взялись, скажи мне на милость?

— Так давай выясним, — Иватарн шагнул к напряжённо замершей троице. — Ну, привет! Я — который дракон.

Он улыбнулся, но ему никто не ответил. Промолчал даже Михей. Саартан разглядывал куратора с настороженным любопытством и прислушивался к своей шпаге. Шпага легонько подрагивала, но в бой не рвалась.

Файлэнг помнил золотоволосого — помнил, что тот остановил руку напарника, не дав тому убить волка. И поэтому Файлэнг не сводил глаз с того, который вампир. Кот стоял, не шевелясь и прикрыв веки, обманчиво расслабленный и отрешённый. Михей задумчиво улыбался.

— Вижу, вы не рады нашей компании, — Иватарн разочарованно развёл руками. — Что ж, не буду вас за это винить. В конце концов, приятной беседы у нас не предвидится. Но всё ещё можно решить по-хорошему.

— Я не отдам вам Йену и не вернусь на Панайру, — угрюмо проговорил Файлэнг, нехотя переводя на него взгляд.

— А на Тэрунгу? Там сейчас нет скверны, нет извергов, все живут в мире и согласии.

— С Йеной?

— А вот здесь начинаются сложности, друг мой. Но мы что-нибудь придумаем. Со временем. Ещё требования?

Михей незаметно пихнул Хранителя локтем.

— Я отвлеку их, — шепнул он. — Забирай Зеркало и беги к арке. Я тебя встречу там, за ней.

Кот открыл глаза и в упор посмотрел на Михея. Услышал, как пить дать услышал! Он предупреждающе поднял бровь и дёрнул верхней губой. Михей послал ему лучезарную улыбку.

— Да шучу я, — сказал он в полный голос.

— Это о чём? — спросил Иватарн удивлённо и покосился на напарника. — Кокетничаете уже?

Кот поджал губы.

— Ты долго будешь сюсюкаться с ними? — спросил он.

— Я хочу знать, как в запечатанный мир попали две изнанки.

— Изнанки? — Кот вгляделся в троицу, глянул и на лежащего позади неё Дафтраана. — Вижу только одного.

— Этот, да, — Иватарн указал на Саартана. А затем на Михея. — И этот.

— Да вроде глазки-то нормальные у рыжего.

Кот встретился взглядом с чистыми изумрудными глазами, и Михей снова одарил его улыбкой, двинул бровями, мол, а твой друг прав.

— Тьфу! Непроявленный? — Кот поморщился. — Тогда тем более не стоит тратить на них времени.

Не успел он договорить, как Михей прыгнул. Бросил в прыжке горсть разноцветных искр в лицо Иватарну, замахнулся на Кота кинжалом. Приземляясь, кувыркнулся в сторону, когда Кот кинулся ему навстречу. И захрипел, пойманный за горло. Кот переместился мгновенно незаметным глазу движением, схватил мальчишку одной рукой за шею, встряхнул и поднял над землёй. Михей попытался отмахнуться кинжалом, но куратор перехватил его руку, сжал запястье и с хрустом вывернул его. Кинжал упал в туман под ногами, жалобно сверкнув рубиновым яблоком.

Саартан зарычал, выхватил шпагу и бросился Михею на помощь, но путь ему преградил Иватарн. От искр на его красивом, будто с картинки, молодом лице проступили красные пятна, жёлтые глаза с расширившимися вертикальными зрачками смотрели с удивлением и досадой.

— Не глупи! — тихо сказал он Хранителю, легко отшвырнув его назад, мимоходом парируя смертоносный укол шпаги ничем не защищённой рукой.

«Саа, Зеркало! Беги!», — раздался у Хранителя в голове голос Михея. Михей вскинул руку, выплеснул силу, вспыхнул, обдав державшего его куратора жаром, и пнул Кота сапожком в лицо. Кот от неожиданности разжал пальцы. Михей провалился в туман. Кот по-звериному зарычал, стремительно наклонился за ним, и туман над ними взметнулся клочьями, поглотив обоих. Хранитель метнулся к Зеркалу, пихнув на кинувшегося следом Иватарна зазевавшегося Файлэнга. Файлэнг от безысходности ударил золотоволосого куратора головой в живот. Промахнулся, получил под дых и упал на колени, хватая ртом воздух. Саартан развернулся у самого Зеркала, сделал выпад шпагой и замер. Подлетевший Иватарн изящно проскользнул вдоль лезвия, не коснувшись его, сграбастал Саартана за грудки и тоже остановился, озадаченный заливавшим широко распахнутые глаза Хранителя ужасом. Куратор ослабил хватку и обернулся.

Туман медленно рассеивался вокруг Михея со струйкой крови в уголке рта и Кота, чья рука пробила ему грудь слева. Кот нахмурилсяэ. А Михей улыбнулся. И всадил герти в бок подобранный кинжал по самую рукоять. Кот зашипел, рванул руку из раны и одним движением оторвал мальчишке голову.

— Ох, Кот! Ну, я же просил! — Иватарн отпустил Саартана, надавил ему на плечо, опуская его, податливого и скованного ужасом, на колени.

— Сам напросился, — Кот поднялся, отряхивая руку от крови и втягивая когти. Он вынул кинжал из бока и откинул его в сторону. — Тебе вроде волк нужен был, а не этот.

— Мне все нужны были, — Иватарн оттащил за шкирку согнувшегося от боли Файлэнга подальше от напарника и бросил рядом с Саартаном. Глянул на очнувшегося и теперь наблюдающего со злорадной ухмылкой за происходящим Дафтраана и поманил его пальцем. — Всё детки, игры кончились. Давай, дракоша, подползай ближе.

Дафтраан суетливо, хотя и с большим трудом, поднялся и доковылял до куратора, встал перед ним, смиренно опустив голову.

— По-хорошему не получилось, — сказал Иватарн и с досадой дёрнул щекой. — С тобой, — он указал на Хранителя, — я так понимаю, договориться уже не получится. А твои условия мне понятны, — он перевёл взгляд на Файлэнга. — И я их вы полню, если ты согласишься на мои.

— Да не стоит этот волк возни с Созидающей! — Кот подошёл к напарнику. — Посмотри на него!

— Сила Созидающей коснулась его, я чувствую её в нём. Поэтому он пойдёт со мной.

Иватарн с вызовом посмотрел на Кота. Зрачки в его похолодевших глазах угрожающе сузились, превратившись в нитеобразные щелочки. Кот хмыкнул и скрестил руки на груди. Возразить напарнику он не посмел. Только спросил:

— А с остальными что?

— Я бы убил этого на вашем месте, — подал голос Дафтраан, шевельнув гребнем в сторону Саартана. — Он погубил всю мою семью, сжёг долину.

— Ты кто вообще? — устало поинтересовался Иватарн. — Я вроде никому слова не давал.

— Я был ему братом на Панайре, — Дафтраан не понял намёка и продолжил. — Он подлая мерзкая двуногая тварь! Даже не дракон! Разрушитель!

Дафтраан вскинул голову и яростно раздул ноздри. Но глянул на усмехнувшегося золотоволосого человека, который тоже дракон — не-дракон, смекнул, что ляпнул лишнего, снова потупился.

— А ты у нас расист, однако, — Иватарн тихо бесцветно рассмеялся. — Но дела на Панайре — дела самой Панайры. Меня они не касаются. Хотя, мне интересно послушать, что на это ответит подлая двуногая тварь.

Он развернулся к Хранителю. Саартан поднял на него безразличный взгляд.

— Делайте, что хотите, — еле слышно прошелестел он.

— Мне убить тебя?

— Убивай.

— А ну-ка отошёл от него, ты, кудрявая башка! — Михей, живой и здоровый, прыгнул на поляну, распугав сапогами туман, разлетевшийся от него рваными клочьями.

Он держал в руках Зеркало. Второе Зеркало.

Все в немом изумлении уставились на него. Михей увидел себя, лежащего без головы на земле.

— Да вашу..! — выругался он. — Чем вам всем моя голова-то не угодила?! То отрубят, то оторвут! Ладно, прощаю. Лучше погибнуть в славном бою, чем бесславно исчезнуть.

— Да чтоб тебя! — Кот двинулся к Михею, но тот вскинул руку с зажатым в ней маленьким металлическим шариком, и куратор остановился.

— Я бы на твоём месте не делал резких движений, клыкастый, — улыбнулся Михей. — Чей это у нас там кораблик завис рядом с миром, м?

— О, только не Гальциону! — простонал Иватарн, страдальчески изогнув брови.

— А, так это твоя девочка? — Михей пошёл по поляне широким кругом, не сводя глаз с кураторов. — Красивая, блестючая такая. Жаль будет взрывать её. Да и Панайру жаль, да. Гальционочка-то у нас небось из корлиона, м? Нестабильный металл, если я правильно помню. Пух! — и нет кораблика. И всех, кто поблизости — тоже. Будем общаться по-мирному или я сразу…

Он чуть сжал пальцы. Иватарн дёрнулся. Гальциону он любил.

— Ладно, — мученически выдавил из себя Иватарн. — Тебе этот красноглазый нужен? Забирай. Всё одно мне не решить, что с ним делать.

Кот закатил глаза:

— Это всего лишь корабль, Ив!

— А Панайра? Тысячи жизней!

— Пф-ф!

— Не прикидывайся бездушной сволочью, Кот! Да и нас нехило зацепит. У тебя есть лишние конечности? У меня вот нет.

Пока кураторы спорили, Михей обошёл их и подошёл к Зеркалу, оставленному Файлэнгом.

— Эй! Ты чего там задумал?! — Кот развернулся к нему и подозрительно прищурился.

— Спокойно! — отозвался Михей. — Я вам кое-что сейчас покажу. Бьюсь об заклад, об этом вы не догадывались.

Он положил одно Зеркало стеклом вниз, а второе поверх первого стеклом вверх. Оба Зеркала вспыхнули ярко синим светом и слились воедино. Михей одной рукой поднял его с земли и победно посмотрел на кураторов.

— И? — поднял бровь Кот.

— Что и? — оскорбился Михей. — Это две половинки одного артефакта! Чего непонятного?

— Хорошо, пусть так. И что? Молодец, что нашёл для нас второе Зеркало. Хвалю.

Саартан ошалело крутил головой. Он смотрел то на обезглавленного Михея, медленно таявшего на земле, как привидение, то на его стоящего рядом со сдвоенным Зеркалом. Он уже не понимал, что происходит, и почему двое в плащах не нападают. Ведь они так легко разбросали их троих до этого, просто играючи!

— Щас вот! Так я вам его и отдал! — Михей показал куратору язык.

Иватарн с удивлением отметил про себя, что Кот не злится. Напротив, герти расслабился, — по-настоящему расслабился! — в уголках его губ затаилась улыбка, глаза смотрели заинтересованно и с огоньком азарта. Радуется, что этот мальчишка их сделал, как юнцов, что ли?!

— У меня есть одна мысля, — продолжил Михей. — Как и Зеркало спрятать, чтобы оно вам глаза не мозолило, и олень-бабу вытащить без всяких там миросоздавательных последствий. Но для этого вам придётся мне довериться.

— Чего?! Тебе? — Иватарн возмущённо тряхнул золотыми кудрями. — Сам-то многое себе бы доверил на нашем месте?

— А я пойду с вами. Добровольно. Только с условием, что вы Саа отпустите.

Дафтраан понял, что ситуация склоняется в пользу ненавистных ему людей. Он собрался с силами и что есть мочи рванул в просвет между блёклыми кустами. Никто не кинулся его останавливать, все только проводили удаляющегося скачками дракона молчаливым взглядом.

— Вот ведь… глупый, — покачал головой Иватарн. — Пустота сожрёт его, раненого.

— Он сам решил свою судьбу, пусть уходит, — Кот качнулся на пятках и обратился к Михею. — То есть, мальчик, ты решил, что нужен нам? А не боишься, что мы тебя наизнанку вывернем?

— Изнанку наизнанку, — хихикнул Михей. — Ничего у вас не выйдет.

Он выпустил Зеркало, выхватил свободной рукой из-за пояса кинжал и, пока Зеркало падало, медленно заваливаясь, полоснул себя им по груди.

— Ч-чёрт! — прошипел Кот и прыгнул к нему.

— Гальциона! — крикнул ему вслед Иватарн, испугавшись, что Михей активирует взрыватель.

Все это произошло почти одновременно: белую курточку обагрила кровь, Зеркало полетело на землю, Кот растянулся в прыжке, Иватарн болезненно скривился, не успев остановить его, а Михей улыбнулся, роняя кинжал и запуская пальцы в рану на своей груди.

Кот налетел на Михея, скрутил его, перехватывая и прижимая к телу его руки, подмял под себя. Зеркало упало с жалобным звоном. И рассыпалось осколками. Файлэнг вскрикнул, но Иватарн жестом удержал его. Осколки расплылись в серебристые капли, капли стянулись в одну лужицу, лужица собралась в шар, а шар воспарил над пустой оправой, всё быстрее и быстрее раскручиваясь против часовой стрелки. Кот сгрёб Михея в охапку и отскочил вместе с ним к напарнику.

— Что за хрень?!

— Понятия не имею, Кот, — Иватарн только успел выдохнуть. — Я думал, эту стекляшку разбить невозможно. О! Детонатор!

Кот дернул руку Михея вверх. Шарик по-прежнему был зажат у того в ладони.

— Отдай-ка мне, дружок, — ласково проговорил Иватарн и потянулся к детонатору.

Кот слишком сильно пережал Михею запястье, когда схватил его, и поэтому куратор без особого труда разжал ему пальцы, ловко выковыривая шарик.

— Можно я теперь ему башку оторву? — плотоядно оскалился Кот. — Снова.

— Пожалуйста, не надо!

Саартан только сейчас пришёл в себя от случившегося и поднялся с колен. Он с мольбой заглянул в глаза Иватарну и повторил:

— Пожалуйста!

— Тише, Саа! — Михей натянуто улыбнулся. Кровь капала у него из глубокой раны на груди, и он быстро терял силы. — Они ещё не всё учли.

— Это что же? — вскинул брови Кот.

— Что ты сделал с Зеркалом? — Иватарн говорил Михею, но смотрел на Хранителя. С задумчивым сочувствием. — Как ты разбил его?

— Это… не важно, — Михей закашлялся, но недоверчивый Кот только сильнее прижал его к себе. — Важнее, что если я не закончу… что начал, то… Вряд ли произойдёт что-то хорошее. Для всех…

— Как ты мне надоел! — Кот встряхнул Михея и… неожиданно оттолкнул от себя, отпуская.

Иватарн воззрился на напарника с изумлением. Удивлённо обернулся даже Михей.

— Ты чего это? — спросил Иватарн.

— Ив, этот паршивец где-то раздобыл капсулу, чтобы взорвать наш корабль. Что ему стоило прихватить вместе со взрывчаткой какое-нибудь другое оружие и расстрелять нас ещё издали? Не удивлюсь, если у пацана окажется ещё один детонатор, а то и два. У этих изнанок вечно без толку сложные многоуровневые планы! Мне любопытно, что он задумал.

— Тебе любопытно, Кот? Тебе?!

— Ой, ну хватит уже! — Кот скривился и толкнул Михея в плечо. — Чего застыл? Иди, твори…

Михей оживился, улыбнулся ему.

— Ещё одна просьбочка, — невинно сказал он.

Кот помрачнел. А Иватарн развеселился. Фыркнул:

— Кто бы сомневался!

— Умолкни, — Кот злобно зыркнул на напарника и перевёл взгляд на Михея. — Ну?

— Ты же мегакрутой вампир, да? — расплылся в улыбке Михей. — Я тут немного обессилил, пока туда-сюда. Мне бы позаимствовать чуток твоей крови…

— Ч-чего?!

— Крови. Совсем чуть-чуть. И я запечатаю Зеркало. Точнее то, что от него осталось… Ну, чего ты так смотришь?! Я же не для себя! И не буду я её пить, мне надо-то пару капель! Ты вон всё равно ранен — вся бочина в бесхозной крови. Кто это тебя так, кстати? Руку бы ему пожал.

Иватарн от души расхохотался. Кот побледнел и поджал губы.

— Пошли, — сухо сказал он.

Шар над оправой Зеркала вращался уже с бешенной скоростью, всё продолжая и продолжая набирать обороты. Вокруг него образовалась воронка из потрескивающего электричеством воздуха и тумана.

— Ух ты, как его расколбасило! — Михей остановился совсем близко от шара. — Ещё немного, и я не смогу его обуздать! — он повернулся к куратору. — Мне нужно только коснуться твоей раны. Дальше всё пойдёт само, тебе надо будет постоять и потерпеть. Не возражаешь?

Кот раздражённо мотнул головой, мол, возражаю, но делай, что надо. Михей подошёл к нему почти вплотную, стрельнул глазами и снова улыбнулся. Кот глянул на него сверху вниз, сощурился.

— Только без шуток, — предупредил он, выпрямился и замер, как статуя.

— И не собирался, — Михей пожал плечами.

Он скользнул куратору рукой под плащ и осторожно коснулся пульсирующей корочки под разорванной рубашкой. Без предупреждения сковырнул её (Кот даже не моргнул) и закрыл глаза, впитывая источаемую хлынувшей ему в ладонь кровью силу.

— Ты сказал — пару капель, — заметил Кот, почувствовав, как одежда на боку пропитывается кровью насквозь.

— Это я тебя успокаивал, — отозвался Михей. — Если мне не хватит сил, то нас всех тут просто разорвёт на кусочки… Почему ты так просто согласился поделиться силой? И почему твоя рана не зажила мгновенно? У вас же, клыкастых, так обычно.

— Твой кинжал из чего сделан?

— Из осветлённого серебронга… Оу, так это я тебя так? В смысле, второй я? А ты мне, то есть ему, голову оторвал? Справедливо.

— Пожми себе руку. Я хотел вырвать тебе, то есть ему сердце, но промахнулся. У него оно располагалось справа, а у тебя сейчас бьётся слева. Как тебя стало два? Отражение? Зеркало?

— Подозреваю, что меня уже даже три, — Михей кивнул. — Я сам не до конца всё понял. Но здорово же получилось, согласись! Вы все рты пораскрывали, когда второй я появился. Особенно ты.

Михей хихикнул и глянул на Кота. Столько силы, сколько он уже вытянул из куратора, обычного человека убило бы. А у Кота только заострились черты лица и немного ввалились глаза.

— Так почему ты не грохнул меня, когда я разбил Зеркало, а позволил продолжить?

— Да я б вас всех тут прикончил сразу, без лишних разговоров. А теперь хочу увидеть результат.

— А если он тебе не понравится?

— Никогда не поздно тебе что-нибудь ещё оторвать.

Михей усмехнулся. Он долго смотрел на куратора, задрав голову. Кот в ответ покосился на него. В его глазах тёплыми искорками светился интерес.

— Хочешь позвать меня в кураторы? — догадался Михей.

— А ты пойдёшь?

— Это же против ваших правил!

— Назло кое-кому можно пренебречь правилами.

— О, ну тогда соблазн велик!

— Так я и думал.

Кот сделал шаг назад, отстраняясь.

— Хватит, — сказал он.

Михей кивнул и прижал окровавленную руку к ране на своей груди. Повернулся к шару.

Саартан с тревогой посмотрел вслед отошедшим к шару Михею и Коту.

— Не переживай, — сказал ему Иватарн. — Твой мальчик понравился Коту, он без нужды его не тронет, — куратор кинул взгляд на угрюмо сидящего на земле Файлэнга и снова посмотрел на Хранителя. — Пойдём, переговорим.

Иватарн повернулся к Саартану спиной, и шпага, до сих пор зажатая в ладони Хранителя, хищно дёрнулась. Саартан усилием воли заставил себя убрать её в петлю на поясе и пошёл за куратором. Через несколько шагов Иватарн остановился и повернулся. Помолчал немного, разглядывая Хранителя внимательными жёлтыми глазами.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Саартан.

— Ты дракон?

— Да.

— Как давно?

— Э-э-э… — Саартан не понял вопроса. — Сколько себя помню.

— Кроме Панайры где-нибудь бывал?

— Нет… не знаю.

— Ты очень странный для изнанки. Слишком… покладистый. Я никогда не видел, чтобы изнанки умоляли. А ты умолял. Искренне.

Саартан скрипнул зубами и отвернулся. Иватарн взял Хранителя за подбородок и повернул лицом к себе. Вгляделся в глаза. Саартан мотнул головой, пытаясь освободиться от цепких пальцев, но куратор сжал их сильнее.

— Вот теперь я вижу этот ваш горделивый взгляд. Все вы слишком гордые. А тогда, когда ты просил за своего мальчика, его не было.

— Я не понимаю, кто мы. И не знаю про изнанок.

— А ты ведь, не врёшь, что не знаешь, — покачал головой Иватарн, отпуская Хранителя. — Или не помнишь. Это и хорошо, и плохо. Хорошо тем, что ты сейчас меня устраиваешь. С тобой можно разговаривать, не опасаясь подвохов. Плохо, что я не знаю, каким ты станешь, когда память к тебе вернётся.

— Кто такие эти изнанки? Мих тоже упоминал что-то похожее.

— Бывшие люди. Они развоплотили свой мир, вывернули его, превратили в гигантский Котлован из псевдоматерии. А теперь наводят беспорядок по всей Системе. Кураторы их не любят. Ты, видимо, из тех исследователей, что ушли до взрыва и прижились в других мирах.

Иватарн закрыл лицо ладонями, потёр глаза. Шпага снова зловеще шевельнулась на поясе у Саартана. С чего бы? Обстановка пока довольно спокойная, куратор говорит миролюбиво, охотно отвечает на вопросы. В конце концов, даже не он зверски убил Михея.

— Послушай, — Иватарн отнял руки от лица и неожиданно положил их Хранителю на плечи. — Я никак не могу понять, что мне с тобой делать. Видишь ли, прямую агрессивную встречу с кураторами обычно переживают немногие. Расскажи мне, что произошло на Панайре, но тщательнее выбирай слова. От них будет зависеть твоя жизнь. Ты поджёг долину?

Саартан нахмурился и напрягся. Он молчал. Иватарн склонил голову набок и устало вздохнул.

— Я могу влезть в твою голову и узнать всё сам, — сказал он. — Но из уважения к тебе этого не делаю. К тому же, если дело дойдёт до Высшего совета, всё увиденное мной будет публично рассмотрено. Так кто разбудил вулкан?

Лицо Саартана исказила мученическая гримаса. Он зажмурился и проговорил:

— Драконы загнали меня в угол, и я вынужден был разбудить вулкан, чтобы спастись. Волк с лисом помогли мне сохранить Зеркало. Я был его Хранителем.

Иватарн закусил губу. Кивнул.

— Звучит убедительно, — сказал он. — Что ж, пусть будет так. Добавим к этому, что ты хотел помочь Созидающей и, думаю, ничего страшного не случится. Полетишь с нами.

Куратор убрал руки с плеч Хранителя. Саартан сглотнул и с тоской оглянулся на Михея. Иватарн заметил это.

— О, как мне знаком этот взгляд! — грустно улыбнулся он и мельком глянул на Кота. — Мне жаль, но из вас выйдет слишком забористая парочка. Ты ещё поймёшь, что у изнанок нет друзей. Только игрушки. Забудь его, пока не поздно.

«Поздно», — подумал Саартан и сжал кулаки.

Михей соединил вампирскую кровь на своей руке с собственной кровью из пореза на груди. Сосредоточился на шаре. Мысленно потянул его по часовой стрелке, чтобы остановить вращение. Шар замедлился. На лбу у Михея выступил холодный пот. Михей побледнел, выложился полностью, опутывая шар силой, с трудом, но остановил его. Он подошёл ближе, протянул окровавленную руку и коснулся гладкой поверхности подрагивающей сферы. Поморщился от пронзившей пальцы острой боли. И резким движением прижал шар к груди, вдавил. Шар вспыхнул и развалился. Энергия Зеркала плеснула из него, но Михей быстро втянул её в себя. Согнулся, захрипел и упал на колени. Оправа на земле замигала и растаяла. Михей выгнулся, широко раскинул руки в стороны, открыл рот в беззвучном крике и начал заваливаться назад. Кот подхватил его под мышки, рывком поставил на ноги. Михей тотчас обмяк и повис у него на руках. Он потерял сознание. Рана на его груди осветилась синим светом и затянулась, оставив на коже тонкий розовый рубец. Кот поднял Михея и понёс к остальным.

— Классический фокус, — усмехнулся Иватарн, шагнул навстречу напарнику и с беспокойством вгляделся в его посеревшее лицо. — Убить или разрушить и спрятать в самом себе. Не мудрено, ведь у каждой изнанки внутри целый мир!

— У этого, — Кот избежал потянувшейся к его лбу руке куратора, кивнул на мальчишку, — видимо, целая Вселенная, раз он сумел запихнуть в себя артефакт, который даже нам не по зубам оказался, да ещё и с Созидающей внутри! Что он там говорил про то, что нашёл способ её безболезненно вытащить?

— Понятия не имею, — Иватарн всё же скользнул напарнику ладонью по уху и шее, мимолётно просканировал состояние. Покачал головой и глянул с укором. — Я такого способа пока не знаю. Эй, волк! Подъём, мы уходим.

Файлэнг поднялся. Он слышал каждое слово и с недоверием поглядывал на Михея. Лис собирается сдержать слово и спасти Йену? Но как?.. Ладно хоть эти двое её не получат. Или получат? Что им стоит, как говорил раньше тот, который вампир, вывернуть его наизнанку? Файлэнг окончательно во всём запутался и решил действовать по обстоятельствам. Он занавесил глаза чёлкой, подошёл к ожидающему его Иватарну, позволил тому положить себе на шею руку.

Иватарн приобнял его, кивнул Саартану.

— Гальциона, — громко сказал он в куда-то вверх. — Принимай гостей!

Оглавление

Глава I. Лис

Глава II. Дракон

Интерлюдия 1

Глава III. Зеркало

Глава IV. Зима

Глава V. Оттепель

Глава VI. Белое и чёрное

Флешбэк

Глава VI. Продолжение

Интерлюдия 3

Глава IX. Один плюс один