Сказки [Джон Роберт Фаулз] (fb2) читать онлайн

СКАЗКИ

Спутник

Автор: Адик (Андантин) Белопухов

Пустыню можно обратить в цветущий сад. Для этого нужна ежедневная тяжелая работа — явная. Тысячи людей, под палящим солнцем таскающие воду, разгребающие песок, высаживающие первые деревья, — все это видно издалека, явственно. Путник, проезжающий мимо на ослике, издалека заметит дымы и отсветы тысячи костров, услышит блеянье и мычанье скота, приведенного с собой на мясо.

Даже малый участок пустыни требует — громаднейшей работы, пока зацветет акация на прежде безжизненном месте.

А как же душа человека? Как оживить душу, закованную в броню, умерщвленную самолюбием и гордостью? Возможно ли это? Ведь работа такая — еще более тяжелая, огромная работа, — должна быть тайной, скрытой. Чтобы один только Путник на ослике видел все, что творится там, в глубине.

Кажется, такое и не под силу человеку — оживить самого себя.

Человеку-одиночке не под силу. Но человек не бывает один. С ним всегда Спутник его. Только очень часто человек отворачивается от своего Спутника, делает вид, что не замечает Его, часто и в самом деле забывает. Но Спутник — продолжает дорогу и с забывшим. Спутник — всегда с вами, с каждым из нас.

Непосильное для одного — вдвоем, бывает, делается с легкостью.

Сказка про уздечку

Автор: А. Баляев

Давным-давно, у самых Синих Гор, жил рыцарь. Его звали Витальо Сазанье. Он промышлял тем, что продавал свою способность применять силу — он выколачивал деньги у должников, защищал деревни от разбойников, все время кого-то спасал и кому-то помогал. Но почему-то все его дела всегда заканчивались ссорами и недоразумениями — то оплата не нравилась рыцарю, то грубо с ним обходились его заказчики… Иногда приходилось применять силовые решения не только к тем, к кому просили их применить, но и к тем, кто просил. Глупо как-то получалось всегда. Да и рыцарь уже стал задумываться о том, что пора уже перестать махать кулаками. Время идет, а ведь не до старости же зарабатывать мордобоем. А люди, простые горожане, сворачивали от Витальо в сторону, матери уводили своих детей с улицы, завидев его. Поначалу это забавляло — «боятся, значит уважают» — а потом бывает грустно. Когда рыцарь заходил в трактир выпить пинту-другую эля, все мужики из трактира потихоньку сваливали. Эх, и зол был рыцарь на всех! Доставалось многим «по первое число»! А что толку? И злость перекипела через край и залила подогревающий ее огонь… и остыла. Скучно. И глупо. Короче понял Витальо, что надо что-то менять.

У кого спросить? Чего спросить? К кому идти? Не к тому же злобному старикашке магу, который явно недоплатил ему в прошлый раз! И не к тому же философу, который заговорил ему мозги и заставил пожертвовать свой гонорар в фонд помощи жертвам, обманутым философами…

Вспомнил рыцарь о парне, который работал подмастерьем у одного из магов, который жил неподалеку и с которым они были шапочно знакомы. Парень почти не выходил из своей хижины — все химичил что-то. У Витальо финансы давно уже пели тоненькими голосами свои заунывные романсы… Нечем платить рыцарю магам за их науку. Однажды вечером постучался рыцарь («Эта… Как жисть-то? Я вот за лекарством к тебе пришел… Нездоровится что-то») к тому подмастерью, который быстро смекнул, взглянув на рыцаря, за каким лекарством тот явился… Вывеска мастерской напротив скрипнула под ветром вместе с закрывающейся дверью, в которую вошли сутулый человек в не самых новых доспехах и парень в кожаном переднике. Витальо долго молчал, сидя на лавке и смотрел на то, как парень что-то варил в старом чайнике. Потом стал сбивчиво говорить о каких-то своих обидах, но парень перебил его словами: «Праильна! Чо они как эти?!» И рыцарь опять замолчал. Наконец подмастерье протянул ему чашку горячего терпкого на вкус травяного напитка. Тело согрелось и захотелось спать…

Проснулся Витальо от того, что что-то уже давно мешало ему. Оказалось, что это корень высунулся из земли и впился ему в лопатку. Рыцарь, чертыхнувшись, встал с травы, машинально отряхнулся и подозвал коня. И только когда конь, пасшийся неподалеку, подошел, Витальо понял, что проснулся не там, где заснул. Он замер — холодные мурашки забегали по спине. Мир вокруг не был тем миром, в котором привык жить Рыцарь. Множество разных мелких деталей, объединяясь и дополняя друг-друга стали составлять понимание. Витальо понял, что попал в другой мир. Робость сменилась любопытством, рыцарь осмотрел себя и осмотрелся вокруг. На нем были одежды придворного вельможи, конь был в новой богатой сбруе, спал он почему-то под большим зеленым кустом на опушке леса. Вдали виднелась деревушка. Любопытство быстро сменилось живым интересом. Рыцарь подумал: «Видимо судьба дала мне шанс найти в этом мире мудрость…» Он сел на коня и решил научиться тому, что даст ему этот мир. Витальо решительно направил коня в сторону близлежайшей деревушки. Однако через пару минут рыцарь почувствовал нечто очень знакомое — он почувствовал раздражение — его конь хромал на переднюю правую ногу! И хромал точно так же, как в том привычном мире, откуда он попал сюда. «Черт! Есть вещи, которые навсегда!», — подумал Витальо. Но, нащупав на поясе кошелек, рыцарь удивился донесшемуся оттуда позвякиванию, кошель был полон монетами незнакомой чеканки. Хмыкнув, Витальо свернул в сторону кузни, дымившей трубой на окраине деревни.

Спешившись около большого дерева, которое росло рядом с кузней, рыцарь подошел к двери и громко постучал в нее кулаком. Никто не ответил. Рыцарь постучал еще громче. Тишина. «Эй! Деревенщина! Помер, что ли?!», — стал кричать Витальо и изо всех сил пару раз пнул дверь, которая вдруг неожиданно приоткрылась. На рыцаря испуганно смотрел коренастый взлохмаченный чумазый кузнец. У него был такой ошеломленный и потрясенный вид, что рыцарь замер. Какое-то время Витальо и кузнец молча смотрели друг на друга. Потом рыцарь пришел в себя: «Ты чо уставился, придурок?!! Пшел подковал мне коня ПРЯМЩАСБЫРА!!!», — крича это, рыцарь схватил кузнеца за шиворот и швырнул в ноги своему коню. Кузнец поднялся и засуетился-забегал как будто забыл где у него тут клещи и где молоток. Пришлось приободрить его пинками и крепким словцом — кузнец работал из рук вон плохо и неумело.

Наконец-то этот растяпа справился. И тут, робко поглядывая на Витальо, кузнец протянул руку, указывая на уздечку на коне, и попросил ее как плату за свою работу… От такой наглости у рыцаря перехватило дыхание! «Ты чо, надышался от своей наковальни, бестолочь?! Да за эту уздечку всю твою кузню купить можно! Это ж подарок князя!», — зашелся Витальо и вдруг понял, что нет толку разговаривать с этим тупым отродьем. Вдруг откуда-то сверху что-то капнуло рыцарю на плечо — это были испражнения здоровой птицы, сидевшей на суку дерева, а сейчас шумно взлетевшей. Наверно этот мир еще не слышал такой отборной ругани! Витальо вложил в удар для кузнеца весь свой гнев, сел на лошадь и уехал, оставив кузнеца валяться в пыли. Рыцарь ехал, и праведный гнев терзал его: «Видимо во всех мирах навалом подлости и дури!» Он остановился в деревенской таверне. Управляющий испуганно подбирал с пола брошенную рыцарем горсть монет. Витальо решил отправиться на поиски мудрецов завтра — все равно день не задался. Комната в таверне была темная и пыльная, ужин безвкусный и дорогой, кровать маленькая и жесткая…

Витальо проснулся оттого, что кто-то колошматил в дверь. Открыв глаза, он не сразу смог встать с кровати — никак не вспоминалось где он сейчас. Наконец он вспомнил, что засыпал вчера в гостинице. Но комната вокруг не была гостиничной. Было невообразимо жарко. Витальо встал с кровати и… обалдело погладил руками в рукавицах грязный кожаный передник, который был надет на нем. В дверь уже били ногами. Витальо медленно подошел, отодвинул засов и открыл дверь… Перед ним стоял богатый вельможа и пялился на него. Что-то было в этой ситуации такого, что вызывало беспокоящее и ускользающее узнавание… Вдруг вельможа стал орать что-то и, схватив Витальо за воротник, швырнул его в ноги коню, стоявшему около дома. Пока Витальо думал, что делать дальше ему достался первый пинок под зад и ругань вельможи. Когда-то Витальо приходилось работать подмастерьем у кузнеца и сейчас в этой ситуации, чтобы делать хоть что-то, он начал искать вокруг молоток и клещи под ударами вельможи. Злость закипала. С грехом пополам подковывая лошадь, Витальо думал о том, что за такую работенку кузнецы, небось, дорого должны брать со своих клиентов. Закончив работы, он, хитро прищурив глаз и, торжествуя, указал на уздечку на коне вельможи, которая должна была стоить весьма дорого. И не успел опомниться, как оказался лежащим в пыли с подбитым глазом. «Какие же дурни, все эти вельможи!!!», — подумал Витальо, — «Сила есть — ума не надо!». Правда, здорово тот орел уделал богатый костюм у грубияна! Усмехнувшись, но сразу скорчившись от боли, Витальо пошел в кузню, придерживая рукой ноющую щеку, спать…

Он понял, что проснулся и сразу почувствовал, что опять что-то не так. Его глаза приоткрылись и сразу зажмурились изо всех сил! Витальо застыл, замер всем телом, дыша так медленно и осторожно, как только мог. Внизу под ним была высота — метров пять высоты. Неизвестно сколько прошло времени, когда Витальо решился открыть глаза снова. Такого с ним еще никогда не было — он стал большой птицей, орлом, сидящим на высоком дереве. Его руки стали крыльями, его ноги превратились в пару мощных когтей, ими он стискивал ветку, на которой сидел. Постепенно Витальо освоился — тело как будто вспоминало свои легкие и уверенные движения птицы. Привыкнув, Витальо стал осматриваться. Дерево, на котором он сидел, стояло рядом с домом, из которого шел дым. Дом стоял на окраине небольшой деревни. Так и не поняв вдруг нахлынувших чувств, как будто все это было знакомо для него, Витальо увидел, как к дому подъезжает на коне богатый вельможа. Далее развернулась безобразная сцена — люди внизу ругались, и даже один из них ударил другого. Витальо, с грустью думал, как странно устроен мир — люди, которым дан такой великий Дар, Разум, ведут себя как неразумные звери. Не понимая что, собственно, происходит внизу, Витальо то ли не мог расслышать, то ли не мог понять слов, которые произносили люди, он видел, как напряжены их лица, как отчаянны их движения. «Почему они не могут просто быть спокойными как я сейчас», — думал Витальо, — «Нашли бы себе дерево, взобрались бы на него и мирно могли бы наблюдать за всем вокруг. Если бы мог, я бы добавил им кое-чего от себя, но ведь они — люди. Разве они будут меня слушать? Могу добавить им только это!» Витальо, взмахнув крыльями, слетел с дерева и сбросил на того человека, который очень громко кричал и махал руками, то, что было когда-то его завтраком. Досадно разочарованный, Витальо прилетел к себе в гнездо и, уютно устроившись, задремал…

Плечо ныло, и от этого Витальо проснулся. И, проснувшись, сразу вскочил на ноги. Рядом жевал траву конь, под ногами была твердая земля. «И то хорошо!», — подумалось вдруг. Воспоминания о недавно пережитых приключениях нахлынули все разом. Витальо, выпучив глаза и замерев, стоял, и в его голове бешено проносились образы, в голове было много мыслей, в теле быстро менялись ощущения. На какое-то время ему показалось, что он и вельможа и кузнец и орел одновременно. Это было странно. Но самым странным было то, что как будто какой-то части рыцаря все это нравилось. Было что-то важное в каждом из этих образов. Витальо вдруг понял, что этот мир, в котором он гостил сейчас, сыграл с ним какую-то свою шутку. Не понятно, правда, какую. Так рыцарь стоял, и не в силах остановиться просто вспоминал свою жизнь вельможей, кузнецом и орлом, пока ему не пришла в голову простая мысль — нужно съездить к кузнецу и поговорить с ним. И только сейчас Витальо заметил, что на нем одежды вельможи.

Витальо сел на коня и поскакал. И тут опять он сильно удивился — конь хромал на переднюю правую. «Я вернулся в этот же самый день! Этот день не отпускает меня! Наверно, мне стоит попробовать сделать что-то по-другому… Я попробую делать ВСЕ по-другому и посмотрим, что из этого выйдет!», — с этой мыслью Витальо подъехал к кузне. Он, было, занес руку для того, чтобы от души постучать в дверь так, чтобы она зашаталась… но остановился… и постучал тише. Дверь открыл кузнец. «Слышь, брат… Подкуй-ка мне коня-то…», — сказал Витальо. Кузнец прошел мимо него к коню и стал делать свое дело. Витальо внимательно, затаив дыхание, наблюдал за ним. Кузнец закончил, и… и попросил за свою работу уздечку. «Я так и знал!», — подумал Витальо и бешенство, было, зашевелилось в нем, но… «Я попробую делать ВСЕ по-другому!», — сказал себе Витальо, и стал отстегивать уздечку. Удивительно, но он стал чувствовать, что что-то меняется, что-то происходит с ним. «Не может быть, чтобы ценой мудрости была всего лишь какая-то уздечка… да и то не моя…», — пронеслась мысль. Когда уздечка оказалась в руках у Витальо, его душа была вся без остатка заполнена радостным ожиданием… Он протянул уздечку кузнецу… И…

И взял ее из рук богатого вельможи. «Черт. Смотри-ка, отдал…», — пронеслось в голове. «Что-то дорого я с него взял», — подумал Витальо. Вдруг пришло неожиданное решение! «Знаешь чего, брат, вон у тебя все подковы-то скоро сносятся. Давай-ка я тебе, добрый человек, все подковы поменяю!», — сказал Витальо и мысленно крякнул — так ладно получилось у него с этим вельможей. Он стал с легкой душой подковывать коня, на сердце было весело и приятно…

Однако пять метров высоты под собой — не шутка. Витальо покрепче стиснул ветку дерева когтями. Те двое людей внизу мирно разговаривали о чем-то непонятном для птицы. И любо-дорого смотреть было на такой разговор — все-таки не зря дан людям Дар быть разумными. И так захотелось Витальо взлететь от переполнявшего его счастья, что взмахнул он крыльями и стал подниматься высоко в небо. Кружась кругами над деревней, орел думал о чем-то приятном и легком. Кто его знает — о чем вообще могут думать орлы?..

…

Утром, сердечно поблагодарив «за лекарство» своего знакомого, того самого подмастерья одного из магов, рыцарь по имени Витальо Сазанье ехал по просыпающемуся городу. Странный сон подарил ему какой-то новый взгляд, что-то неуловимо изменилось в его душе. Утро было свежо и прохладно. В голове проносились какие-то планы на сегодняшний день, на неделю, на месяц. Утро — хорошее время строить новые планы.

Просыпались жители города. Какая-то женщина вела своего сына в школу. Она наклонилась к ребенку и что-то сказала ему на ухо. Рыцарь смог расслышать: «Смотри, сынок, видишь — вот едет рыцарь. Сразу видно — мудрый и благородный человек!».

Вот какая странная история приключилась давным-давно у самых Синих Гор.

Муравьишка

Автор: А. Мартынов

Одна маленькая, одинокая, но храбрая и отважная муравьишка издалека, из дальнего леса тащила на себе тяжелую гусеницу. И не то, чтобы сама гусеница была тяжелой, но на неё налипло много грязи, соринок, песка, которые очень муравьишке мешали. Она очень устала, измучилась, а пробегавшие мимо козявки ещё и смеялись над ней — вот какая смешная, бросила бы давно, а эта вот все тащит и тащит…

И в тот момент, когда муравьишка совсем уж изнемогла, она попала в лужицу и почти в ней завязла. И, продравшись через неё, она вдруг обнаружила, что нести ношу стало гораздо легче — в воде вся грязь смылась…

А потом муравьишка поняла, что она на самом деле очень сильная и вся та грязь, которая пристала к гусенице, только помогла ей стать сильнее и выносливей. И тогда она почувствовала радость и облегчение и какая-то смешная, звонкая, незнакомая песенка внезапно зазвучала вокруг… и муравьишка уже давно была дома, и все восхищались тем, какая она сильная и смелая и как она ловко донесла домой огромную гусеницу… а песенка, весёлая и смешная песенка с тех пор всегда сопровождала её…

Принц и Маг

Автор: Джон Фаулз

Когда-то, давным-давно, так давно, что этого уже никто не помнит, в одной стране жил юный принц. Он был жизнерадостным и наивным, и он верил во многие вещи. И только три вещи существовали на белом свете в которые он не верил: он не верил, что существуют острова, он не верил, что существуют прекрасные принцессы, и он не верил, что существует Бог. Он не верил, потому, что так сказал его отец-король, которого он очень любил.

Время шло… Принц подрос и отправился в путешествие, он был в разных странах, и вот в одной из них он он стоял не берегу моря… и он увидел, что посреди моря находятся клочки какой-то земли… а на этих клочках земли смеются и резвятся какие-то прекрасные создания, самые красивые, которых он когда-либо видел. Он был очень удивлен. Тут принц увидел, что в его сторону идет какой-то человек во фраке, и у него были закатаны рукава фрака. Принц спросил у него:

— Скажите, что это за клочки суши?

— Это острова, — ответил учтиво человек.

— А что это за юные создания?

— Это прекрасные принцессы.

— Но если это острова, и эти существа — принцессы, тогда Вы — Бог?

— Да, я Бог — ответил человек.

Взволнованный принц вернулся домой, побежал к отцу и сказал:

— Отец, я видел острова, и я видел прекрасных принцесс, и я видел самого Бога, а ты мне говорил, что их не существует!

— Ерунда, никаких остовов, никаких принцесс, и никакого Бога — нет и быть не может!

— Но я же видел собственными глазами?

— Скажи, а этот Бог, он был во фраке?

— Да, — удивленно ответил принц.

— И у него были закатаны рукава?

— Да, — еще более удивленно ответил принц.

— Я так и знал, это был всего лишь маг, он навел на тебя чары…

Принц поверил отцу и снова отправился в путешествие, и вот он вновь оказался в той стране. Он стоял на берегу моря… и он опять видел… острова и принцесс… Он теперь знал, что это только иллюзия, а не реальность… И увидел идущего по берегу того же самого человека… И, когда тот приблизился, он сказал ему:

— Я знаю, ты не Бог, ты маг, и ты очаровал меня, и все эти острова и принцессы не настоящие, а существуют только в моем воображении!

— Ты прав, я действительно маг. Но и твой отец тоже маг, и это он навел на тебя чары. Острова и прекрасные принцессы есть и в твоей стране, но ты не видишь их, пока действуют его чары.

Принц вернулся в свою страну, прибежал к отцу и сказал:

— Отец, я снова видел острова и принцесс, и того мага, и он сказал мне, что острова и прекрасные принцессы есть и в нашей стране, но ты тоже маг, и ты навел на меня чары, и поэтому я не вижу ни островов, ни прекрасных принцесс.

— Да, я тоже маг, — сказал Король и показал закатанные рукава, — Но островов и прекрасных принцесс действительно не существует, они только в твоем воображении.

— Ты маг и говоришь, что не существует островов и принцесс, тот человек тоже маг, и он говорит что острова и принцессы существуют. Сам я иногда вижу их, а иногда нет. И вы оба наводите на меня свои чары. А я хочу знать правду, которая превыше всякой магии…

— Не существует такой вещи, как правда без магии, — сказал Король.

— Тогда я хочу умереть!

— Хорошо, — сказал король и щелкнул пальцами.

Появилась Смерть, подошла медленно к принцу, взяла принца за плечо и сказала:

— Пойдем…

Принц почувствовал смертельный холод, исходящий от ее от ее костлявых пальцев, и он вздрогнул…

— Подожди, — сказал принц, — Ты, знаешь отец, мне кажется, я могу с этим примириться…

Король щелкнул пальцами и Смерть исчезла.

— Ну вот, мой сын, вот и ты становишься Магом!

О волшебниках

Автор: Дэвид Гордон

Жил-был один человек. У него было очень тяжелое детство и очень тяжелая юность. Он жил один в маленькой квартирке, и с большим трудом зарабатывал себе на жизнь, и его это злило. Он был печален и несчастен.

Однажды он шёл по улице и услышал детский смех. Он пошел на звук и вошел в аллею, в конце которой он увидел старика, окруженного детьми.

Старик спросил, глядя на одного из детей:

— Что ты хочешь?

— Я хочу электрический поезд, — ответил мальчик.

Старик засунул руку в стоящий рядом с ним большой мешок и достал оттуда электрический поезд.

Девочка сказала:

— Я хочу новое платье!

Старик сунул руку в мешок и достал оттуда платье.

Другой мальчик хотел роликовые коньки, и они тоже оказались в мешке.

И наш человек понял, что этот старик в конце аллеи — волшебник и решил украсть его. Он дождался, когда все дети разошлись, и пока старик сворачивал свой мешок, пробежал через аллею, схватил старика, связал его, засунул в его же собственный мешок, закинул через плечо и принёс домой.

Придя домой, он запер дверь, открыл мешок, выпустил волшебника и развязал его.

— Что тебе от меня надо? — спросил волшебник.

— Я видел тебя в этой аллее, — ответил человек — не пытайся одурачить меня, я умнее, чем ты думаешь. И я знаю, что ты — волшебник, а всё, что я захочу — уже есть в твоём мешке.

— Это правда, — ответил волшебник — и что же ты хочешь?

— Я точно знаю, чего хочу! Я хочу шикарную машину с откидывающимся верхом, — немного подумав, ответил человек — я всегда хотел большую шикарную машину с откидывающимся верхом.

— Хорошо, — ответил волшебник, полез в мешок, достал оттуда ключи от машины и подал их человеку.

— Ключи? — воскликнул тот — я хочу машину целиком!

— Выгляни в окно, — ответил волшебник.

Человек выглянул в окно, а там внизу, на улице стоит огромная красная машина с откидывающимся верхом с белыми кожаными сиденьями.

— Ух ты! Это прямо как я и хотел! — закричал человек и, уже подходя к двери, добавил — а ты оставайся здесь и не вздумай никуда уходить. Он тщательно запер дверь за собой.

На следующий день он вернулся. Он зашёл в дверь и было видно, что он чертовски зол, так что волшебник спросил его:

— Что случилось?

— А… Я целый день ездил по городу, и куда бы я ни приехал, все люди смотрели на меня, ведь я был в этой машине. Но потом я начал замечать, что в этом городе полно красивых машин и люди смотрят на все машины… Так что это не то, чего я хотел.

— А чего же ты хочешь? — сказал волшебник.

— Я… хочу… денег! — ответил человек — Целую кучу денег, чтобы я смог купить всё, что захочу.

— Хорошо, — ответил волшебник, засовывая руку в мешок. Он достал оттуда чековую книжку и вручил её человеку.

Когда тот открыл чековую книжку, увидел на ней своё имя и какая сумма на счёте, он тут же захлопнул её, сунул в карман и заявил:

— Я не знаю, когда я вернусь, но ты пока посидишь здесь.

Он вышел, тщательно заперев за собой дверь, и… спустя неделю вернулся.

Он снова был разозлён и подавлен. Волшебник спросил:

— И что случилось теперь?

— Я скупил всё, что хотел. Стоило мне увидеть любую вещь, которая мне нравится, я тут же покупал её. Если у меня просили что-то, я покупал им это. Но очень скоро мне стало всё равно, смогу ли я купить что-то ещё. Я ведь могу купить всё, так что какая разница… Ты не дал мне того, что я хотел.

— Чего ты хочешь? — спросил волшебник.

В этот раз человек тщательно продумал свой ответ и сказал:

— Я знаю, чего хочу. Я хочу большую… красивую… блондинку. Можешь?

— Хорошо, — ответил волшебник, сунул руку в мешок, вытащил оттуда меню и отдал его человеку.

— Меню? Что я буду делать с меню?

Волшебник показал на дверь и в этот момент в дверь постучали. Человек подошел к двери, открыл её, а там стояла большая красивая блондинка, и она сказала:

— Ну, я готова, пойдём? Ты готов?

— Да! — вскричал человек, схватил меню, её, закрыл дверь и ушёл.

…Спустя две недели он вернулся, вошёл и захлопнул дверь за собой. Он был зол и подавлен. Волшебник спросил:

— А что сейчас? Я ведь дал тебе большую красивую блондинку!

— А… Она была такая послушная, что мне это быстро наскучило. Ей нужны были только мои деньги, и набрав сколько ей было нужно, она просто ушла. Какой-то ты плохой волшебник. Я прошу и прошу тебя то, что я хочу, а оно всё не то и не такое.

— Это потому, — ответил волшебник — что ты ни разу не попросил того, чего хочешь.

— Нет, я всегда прошу того, чего хочу!

— Нет, не просишь.

Тут человек разозлился не на шутку:

— Я прошу!

— Нет, — ответил волшебник — ты просишь машину, а на самом деле хочешь уважения, ты просишь денег, а на самом деле хочешь свободы, ты просишь блондинку, а на самом деле хочешь любви.

И волшебник добавил:

— А теперь я пошёл…

— Нет, ты никуда не пойдёшь! Я тебя выкрал и я тебя буду держать здесь…

— Нет, я ухожу. Я могу уйти в любой момент, как только захочу.

— Да ну? Почему же ты остался здесь до сих пор?

— Потому что я хотел пойти в отпуск, и я получил, что хотел.

И волшебник залез в свой мешок, закрыл его над головой и — хлоп! — исчез.

Будда и духи

Автор: С. С. Уколов

Знаешь ли ты историю о том, как Будда достиг просветления? Обычно говорят, что после долгого периода обучения и постижения мудрости, царевич Шакья-Муни пришел как-то вечером на берег ручья и поклялся, что он не уйдёт с его берегов, прежде чем испытает просветление. В тот же момент оно снизошло на него и он стал Буддой…

На самом деле — это всего лишь легенда, а в ней — только доля истины. В реальности дело обстояло чуть-чуть иначе — в чём-то проще, а в чём-то сложнее.

Наш царевич и в самом деле пришёл в тот вечер на берег ручья. И там он, действительно, искал просветления… Как, впрочем, и в любом другом месте… Но что его волновало тогда — как вместить всё то огромное количество знаний, идей, впечатлений и образов, что накопились за годы учения, в одну маленькую (как он тогда думал) человеческую душу.

…Собственно говоря, ручей был ничем не лучше любого другого места, чтобы поразмышлять об этом. Но ведь и не хуже! Царевич уселся у мирно бегущих вод и действительно дал клятву — понять, что же ему делать дальше, каким бы непонятным не было решение.

И вот тут стало происходить удивительное. Вернее, непосвящённые сочли бы это удивительным, а для царевича это стало уже привычным — как только даёшь обещание, Провидение начинает работу в твою пользу…

На пологий берег ручья стали являться духи. Это были духи земли и воды, воздуха и огня, металла и дерева… Каждый из них приходил со своей стороны света. Уже одним этим они открыли человеку на берегу маленький секрет: среди них были духи Севера, Запада и Юга, но не было ни одного с Востока. Человек понял, что, хотя он всегда считал (даже не сознавая того), что живёт в центре мироздания, он — на Востоке. Мы-то сейчас это знаем, но каково было понять это две с половиной тысячи лет тому назад?

Каждый посетитель приносил Ищущему сообщение, и, оставив его звучать в сгущающихся сумерках, уносился прочь. Первым явился дух Севера, объявивший:

— Что из знаний Ты бы хотел вместить в свою душу прежде всего?..

И пока его смутный силуэт таял за полоской воды, подоспевший дух с Юга заявил:

— Неужели твой рост или ширина плеч способны помешать тебе понять то, что тебе важно?..

И не успели эти слова отзвучать, как они смешались с известием духа Запада:

— Собираясь в дальний путь, и будучи стеснён размером багажа, не бери с собой медных денег, но бери золотые!..

Прошло несколько минут, и в воздухе завибрировали звуки фразы, произносимой следующим духом Юга:

— Если Твоё сердце стремится к просветлению, к чему беспокоить Бескрайнее жалобами и стонами?..

— И как, достигнув просветления, ты поймёшь, что уже прибыл?.. — поддержал его дух Севера, от слов которого царевича отвлёк следующий гость с Запада:

— Припомни: когда Ты учился у чужеземцев их языку, разве приходилось Тебе менять твои одежды на более просторные?..

И, как будто спеша куда-то, буквально выстрелил в воздух, проносившийся с Юга дух:

— Как бы ни тяжело было разбирать завалы на дороге, тому, кто намерен ехать навстречу солнцу, стоить потратить на это силы!..

— Да, — вдогонку ему мечтательно сообщил дух Севера: — тому, кто пишет Книгу Судеб, некогда будет заниматься Твоей судьбой, если он будет беспрестанно записывать Твои сложности!..

Слова эти, казалось, вывели человека из сосредоточенности — он то ли озаботился судьбой Того, Кто Пишет, то ли развеселился над его трудностями… От этих размышлений его отвлёк посланец Юга:

— Этак Ты потратишь весь свой срок на этой Земле на бесплодные попытки сложить то, что не складывается… Этого ли Ты хочешь?..

Человек поднял голову, чтобы ответить, но задавшего вопрос уже не было. Вместо него из темноты его изучал, не показываясь, дух Запада. Прошла минута… Другая… Третья… Как будто поняв что-то, Невидимка сообщил:

— Забудь о знаниях!.. При чём здесь твоя душа?.. Суть вопроса в том, что Ты хочешь сказать тем, кто завтра спросит Тебя!..

Следующие слова снова принёс ветер с Севера. Нежнейшими прикосновениями он шептал:

— Ты думаешь, что тебе нужно понять что-то, известное другим?.. Может быть… Но скорей всего, тебе следует придумать нечто, что будут потом понимать!..

А следующий дух Юга явился в виде ярких разноцветных искр:

— Мы, духи, занимаемся тем, что складываем и раскладываем, каждый день… Знаешь почему?.. Мы получаем от этого удовольствие!..

Когда эти искры погасли, ночь стала совсем черна, и царевич остался совсем один.

Нельзя сказать, что он сразу всё понял — легенда тут преувеличивает. Почти всю ночь до утра, его мысли перебирали слова духов, складывая их в мозаику. Но в чём легенда права — так это в том, что не так уж и много времени ушло на это. Всего одна ночь изменила многое, и человек, на рассвете поднявшийся на ноги и умывшийся в ручье был уже Буддой…

Винни-Пух и пчёлы

Автор: С. С. Уколов

Ты, конечно, помнишь забавного мишку по имени Вини-Пух… И наверно помнишь его друзей — поросёнка Пятачка, Кролика, Сову, ослика Иа, Тигру, Кенгу и крошку Ру…

С ними происходило много разных интересных историй, но сегодня речь пойдёт об одном событии, которое случилось значительно позже — почти рукой подать. Вернее, это даже и не событие… Впрочем, по порядку:

…Как ты знаешь, медвежонок Пух очень любит мёд… Это вполне нормально для любого, кто является медведем… Так вот: наш медвежонок — довольно умён (даром, что опилки в голове!). И вот однажды ему в голову пришла замечательная идея — он завёл себе улей с пчёлами и стал о них заботиться. О, это ему очень понравилось — представь себе, как здорово! Не нужно бегать по лесу в поисках лакомства, оно всегда рядом, стоит только протянуть руку. Выйдешь вечерком из дома, наберёшь горшочек мёда — и домой, за стол, подкрепиться…

Это было и правда здорово, так что не удивительно, что Пух захотел, чтобы его пчёлам жилось лучше, так что он накупил всяких разных книг по пчеловодству, стал их изучать, переписываться с другими пасечниками и постепенно он узнал очень много нового — когда и для чего нужно закрывать улья, а когда открывать, какие вещества нужно давать пчелам и когда, чтобы они был здоровыми и веселыми… Ну и много другого в этом же духе («И всё такое прочее…», как говаривал сам Пух).

Дни шли за днями, недели за неделями, и постепенно наш медвежонок превратился в заядлого пасечника — он следил за тем, чтобы пчелы вовремя вылетали из улья и вовремя возвращались, заботился об их питании, поворачивал ульи так, чтобы его питомцам было легче лететь на тот луг, где сегодня были самые лучшие цветы… Эти заботы стали занимать всё больше и больше времени, так что ему уже иногда некогда было вечером посидеть за любимым горшочком мёда. «Ну и что», — думал он — «зато у меня всё идёт как надо, мои любимые пчёлки дают самый лучший мёд, а что ещё надо медведю?»

Пожалуй, была ещё одна маленькая причина, по которой он уже не так часто вечерами наслаждался мёдом — он понял это однажды вечером, держа ложку мёда в руке — это стало нравиться ему чуть меньше, чем раньше, когда он был простым медвежонком, лазившим за мёдом на высокие деревья. И как только он понял это, до него вдруг дошла ещё одна мысль — раз он стал реже есть мёд, значит пчёлы меньше его дают!

Это было уже против всяких правил! Он так заботится о них, а они работают всё хуже и хуже! Пух никак не мог понять, что же происходит с пчёлами, ведь всё было нормально — они вовремя вставали и вылетали за пыльцой и нектаром (всё это было описано в книгах, да Пух уже и сам знал, как всё должно быть, хотя на всякий случай и перечитал все свои учебники), облетали все цветы в нужной последовательности и, как подобает пчёлам, перерабатывали всё… И тем не менее, мёд был уже не тот, да и его становилось всё меньше и меньше.

Винни стал советоваться с друзьями. Пятачок сказал ему, что его дядюшка Лестер разводил только мух, но с ними никогда не было никаких проблем. Кролик посоветовал перключиться на выращивание капусты и моркови — в них так много витаминов. Сова, разумеется, дала правильный и нужный совет, но… на санскрите (Сова как раз изучала его, так что она не могла прерывать свою практику в этом сложном языке). А Тигра вообще всё время, когда медвежонок жаловался ему, прыгал туда и сюда, и, казалось, так и не понял, о чём идёт речь. «Всё дело — в гемоглобине» — заявил он, не обратив никакого внимания, что этой фразе место не в нашей сказке, а совсем в другом литературном произведении…

В общем, Пух совсем уже отчаялся. Он был готов сделать для своих пчёл всё, что угодно, но у них и так уже было всё в порядке, так что нечем было им помочь! Утомлённый своими мыслями, наш герой заснул и — а это не редкость не только среди медведей, но и среди людей — ему приснился сон.

Во сне он вспомнил, как когда-то давно, карабкаясь на дерево, он напевал: «Если б мишки были пчёлами…» Это было так восхитительно, что он тут же немедленно отрастил у себя крылья, нарисовал чёрные и жёлтые полоски, отрвался от ствола и дерева, и взлетел в воздух, громко и радостно жужжа.

Нет, он не перестал быть медведем, он по-прежнему остался таким же мягким и плюшевым, но он стал и пчелой. Он подлетал к разным цветам и забирался в них, оущущая аромат пыльцы, он приближался в полёте к другим пчёлам и о чём то жужжал с ними, а под вечер (который на самом деле был утром, ведь спал-то он ночью), он усталый и довольный вернулся в свой улей.

И когда он проснулся… и снова стал медвежонком Пухом, он первым делом побежал к своим ульям. Он присматривался к ним и прислушивался к тому гудению, которое доносилось изнутри так, как будто это было в первый раз в его жизни. И внезапно он вспомнил! Он вдруг узнал, что говорят друг-другу пчёлы в том момент, когда собираются полететь за нектаром… Он прислушался… Прошла минута… а может быть две… И гул внутри улья почти неуловимо изменился. Тот, вчерашний Пух этого бы и не заметил, но сегодня он был внимателен и сразу же открыл леток улья, так чтобы пчёлы смогли отправится по своим делам.

И он стал присматриваться к тому, как они летят, и понял, чего им хочется, и что будет им полезно. Это было почти как в книгах… но чуть-чуть отличалось. Иногда его пчёлам хотелось вылететь на четверть часа позже, а иногда раньше. Иногда они засветло возвращались домой и устраивались на ночлег, а когда и летали до самой темноты, а мёд после этого был особенно ароматен.

Медвежонку понравилось присматриваться и прислушиваться к своим питомцам, он целыми часами стал просиживать возле ульев, а потом пристрастился ходить на дальние луга и замечать, кто из пчёл куда летит и сколько пыльцы несёт домой. Возможно, он даже стал различать их в лицо и дал им имена, но только этого никто не знает, кроме него, а он никому об этом не рассказывал.

И самое интересное, что и пчёлы, кажется стали другими, они стали веселее гудеть и, казалось, охотнее летели к цветам и возвращались в улья. Мёд в сотах стал ароматным и вкусным, как когда-то… Нет, ещё ароматнее и вкуснее, так что даже каплей его можно было наслаждаться и наслаждаться — ты можешь себе представить медвежонка, который смакует самый вкусный в мире мёд…

И этого мёда стало больше, так что его хватало не только Пуху, но и всем его друзьям, которым постепенно понравилось захаживать на вечерние посиделки к Пуху. Они собирались дружными компаниями и заводили разговор о чём-то приятном, каждый раз сходясь во мнении, что сегодня мёд — особенно вкусен и имеет самый дивный цвет. И в этом были согласны и поросёнок Пятачок, и Кролик, и Сова, и ослик Иа, и Кенга с крошкой Ру, и даже Тигра утверждал, что мёд пуховых пчёл (непонятно, куда он делал ударение) — это, то, что они, Тигры, любят больше всего…

И порой мне кажется, что пчёлы у Пуха ночами не просто спят в своих уютных ульях… Да, им тоже снятся сны! Только не по одному сну каждой пчеле, а один сон на весь рой, и в этом сне все-все пчёлы в лесу становятся большим медвежонком по имени Винни-Пух, и этот Пух ходит по лесу и весело поёт свою лучшую сопелку…

Впрочем, если это и так, то об этом знают только пчёлы, а они никогда не смогут об этом рассказать… разве что прожужжать тому, кто будет внимателен…

Король и клоун

Автор: С. С. Уколов

То, о чём я хочу тебе рассказать, произошло в одном небольшом королевстве. Его название — Брумландия, но это не играет в нашем рассказе никакой роли. Когда оно только возникало пёстрым лоскутком на карте рядом с другими странами — такими же небольшими, в нём происходило много разных событий, и кое-какие из них вошли даже Большую Энциклопедию. Однако, к нашей истории это всё тоже не имеет отношения, ибо к описываемому времени все тревоги и волнения постепенно улеглись и Брумландия представляла собой небольшую, хорошо организованную, уютную страну, населённую весёлым трудолюбивым народом, и управляемую мудрым королём Нассиком Третьим.

Разумеется, не всё и не всегда было в ней гладко, однако истинная мудрость правителя определяется не тем, что в стране не случается ничего незапланированного и неожиданного, а тем, что все эти маленькие неприятности легко и быстро исправляются — когда по приказу короля, а когда и без его ведома — и жизнь опять направляется в нормальное русло. И надо тебе сказать, что король Нассик был действительно мудрым королём. Возможно, это было главным наследством, которое он получил от своих венценосных предков, которые уже много поколений правили своей страной с неизменной мудростью.

Легко и радостно текли дни короля — так же, как и дни его подданных; урожаи были хороши, промышленность процветала, отношения с соседями были вполне дружескими. Мир царил в стране и в каждой семье — и королевская семья не была исключением. Король души не чаял в своей королеве, а она в свою очередь любила короля и подарила ему сына, которому дали гордое имя Джассет. Сын рос, предаваясь детским забавам и постепенно, исподволь обучаясь своей будущей профессии — управлять страной со спокойствием и мудростью.

И вот, после того, как Джассету исполнилось 9 лет, король стал замечать в нём перемены. Он стал чуть-чуть высокомерным, смотрел на верных слуг, к которым сам Нассик относился почти как к друзьям, чуть-чуть свысока, и в его голосе иногда звучали определённые нотки… Король-отец заметил это первым — а он был мудрым королём, — но подумал, что это пройдёт само собой и врождённое благородство юного принца само, без посторонней помощи, справится с крошечными пятнышками грязи, с которой ходят повсюду многие правители, но которая не к лицу тем, кто хочет слыть мудрым королём.

Король только стал повнимательнее присматриваться к сыну, и постепенно в его душе появилось беспокойство, и оно начало расти и расти. Тревожные признаки не уменьшались, а наоборот, их становилось всё больше и больше. Утром 8 апреля, за завтраком, Нассику показалось, что бессменный королевский повар Фарманг тоже стал замечать, что характер принца меняется не в лучшую сторону. Слуга, конечно, не подал виду, но король понял, что пора принять решительные меры, иначе очень скоро это заметят и все остальные — сначала во дворце, потом в столице, а там уже и самый последний подданный может усомниться в мудрости того, кто не справляется с воспитанием наследника.

Король мог, конечно, поговорить с сыном, наставить его на путь истинный, однако он решил поискать другой путь — может быть не столь прямой, но красивый и элегантный. Нассик Третий привык всегда искать неожиданные выходы даже из самых безнадёжных ситуаций — это давало ему веру в себя и делало жизнь гораздо интересней. Интересно, а что же можно сделать в этом случае, причём так, чтобы не просто убрать неприятные черты характера принца, но и научить его при этом чему-то полезному, весёлому и интересному?

Король провёл несколько часов, занимаясь государственными делами, но где-то в глубине души он неотрывно искал это гипотетическое решение. К вечеру, что-то поняв для себя, но так и не найдя никакого выхода, он решил развеяться и пройтись по улицам города.

Король любил свою столицу, а в этот весенний день, когда на деревьях появились первые отчаянно зелёные листочки, она была особенно хороша. Густеющая синева сумерек придала городу особое очарование. Король шёл по улицам, которые он хорошо знал, сворачивая в тихие переулки и пересекая шумные площади. Вдруг он остановился и сердце его забилось чуть чаще. Оказывается, в город приехал цирк-шапито. Разноцветный шатёр стоял посреди рыночной площади, изнутри доносилась музыка, голоса людей и крики животных…

Нассик приблизился ко входу в шапито, и понял, что представление заканчивается. На арене очутился клоун, одетый в костюм немыслимой попугайской расцветки. Он нёс какую-то несусветную чушь, бегал и прыгал кругом и повсюду, жонглировал яблоками и тут же съедал их, не переставая жонглировать и громко шутить. Казалось, на голове он стоял больше, чем на ногах, и было только непонятно, как же он умудряется на ней бегать и прыгать.

Клоун попрощался со зрителями, оркестр грянул марш и представление закончилось. Король уже понял, что он нашёл мостик, что приведёт его к тому, что он искал. Мостик этот последний раз поклонился — казалось, что сразу во все стороны и скрылся за занавесом. Отступив в сторону, Нассик пропустил весёлую толпу, неторопливо выбирающуюся из цирка и вошёл внутрь.

Клоуна он узнал без труда, хотя тот уже снял грим и переоделся в обычную одежду. Намётанным взглядом король оценил лицо, глаза, руки, осанку этого человека и понял, что он не ошибся в нём. Перебросившись несколькими словами, два человека вышли на улицу и затерялись в толпе.

Вдвоёмони, как король незадолго до этого в одиночку, бродили по улицам, ныряя в людские потоки, движущиеся по улицам, и выбираясь на отмели. Их голоса звучали то громче, то тише, то быстрее, то медленнее, то оживлённо, то задумчиво… Лицо короля постепенно прояснялось и вдруг, как будто что-то щёлкнул, и он просиял. Поблагодарив своего попутчика, он поспешил во дворец, и, ни говоря ни кому ни слова, лёг спать.

На следующее утро он встал раньше всех, и принялся что-то чертить на листах белой бумаги, считать и составлять какие-то списки, так что позднее, когда проснулись слуги, он уже знал, какое поручение дать каждому из них. Слуги были верные и исполнительные, так что все они вскоре выполнили все приказания своего короля — кто большие, кто маленькие, но все — быстро, чётко и безупречно. К вечеру 9 апреля дворец был оборудован… зеркалами.

Зеркала были самые разнообразные — одни большие, другие маленькие; одни круглые, другие прямоугольные, третьи овальные. Были среди них и прямые, и немного кривые. А уже развешены они были просто повсюду — в самых неожиданных местах. Казалось, где бы ты ни находился, на тебя всегда смотрело по крайней мере одно зеркало.

Зачем это было нужно? Это знал только король, который, казалось, как только оборудование дворца было завершено, тут же забыл о нём и погрузился в будничные королевские дела. Никто и не заметил, как внимательно он следил за юным принцем, и как радостно улыбался уголками губ, когда отмечал, что в каком-то из зеркал Джассет видел то самого себя, то одного из своих собеседников.

А уж тем более, и сам принц не осознавал, что теперь, каждую минуту его сопровождало изображение его лица… или затылка, иногда натуральное, а порой и искаженное. И разговаривая с кем то, он одновременно видел этого человека — иногда слева, а иногда справа, а порой и сверху. Сначала он не придавал этому никакого значения, а потом и вовсе позабыл. И только король с удовлетворением отмечал, насколько внимательнее его сын теперь вглядывается в лицо собеседника, и как намного тоньше реагирует на мельчайшие жесты… Принц, сам не понимая того, вовлёкся в увлекательную игру, и начал самозабвенно играть в неё, вглядываясь в себя и в людей, и всё более тонко их изучая.

И Нассик, замечая это, успокоился и с прежним спокойствием в душе занялся королевскими заботами. Он-то знал, что принц Джассет станет теперь не только хорошим человеком, но и мудрым правителем, хотя никому ни словом об этом не обмолвился.

А принц Джассет так и не узнал, для чего когда-то весенним днём 9 апреля его отец навёз во дворец зеркал. В свой срок он начал править страной под именем Джассета Второго, и его правление было отмечено в Большой Энциклопедии как эпоха процветания Брумландии.

Но это уже совсем другая история…

Четвёрка

Автор: С. С. Уколов

Итак, наша сегодняшняя сказка будет именно про цифру четыре. Вернее, про Цифру Четыре, ведь у сказочных героев, как и у людей, есть имена и фамилии. «Цифра» — это, конечно, фамилия, а «Четыре» — имя. Немножко странное, но ничем не хуже других. Есть, впрочем ещё и прозвище — Четвёрка, сделанное из имени. Ничего странного, у людей тоже бывает, что Сергея зовут Серым, хотя он может быть совершенно рыжим.

У Цифр, конечно же, бывают оригинальные прозвища, так Цифру Два зовут Парой, а Число Двенадцать — Дюжиной, но наша Четвёрка была довольна своим прозвищем — оно было простое и надёжное, к тому же — его было легко запомнить.

Так она и жила, вместе с другими Цифрами, в чём-то похожая на них, но немножко особенная, со своим характером — тоже простым и надёжным, как и квадрат, который она по праву считала своим талисманом.

Жизнь у Цифр очень разнообразная — то они ходят по одиночке и очень медленно, чтобы детям было удобнее их учить, то затевают просто цирковые акробатические номера — летают туда и сюда, бегают из стороны в сторону, то собираются в одном месте, то разбегаются по всей земле… Это называется Математика. Ещё цифры любят обозначать разные предметы (дома, например), чтобы их было легко найти. В общем, работы им хватает, и каждой цифре находится дело по душе, так что сидеть, сложа руки, и скучать не приходится.

Нашей Четвёрке очень нравился такой порядок вещей и она охотно жила жизнью Цифры на свой, Четвёрочный лад…

И только одно иногда смущало её. Из всех Цифр ей досталась самая интересная доля. Она была одновременно и Цифрой и Буквой, с которой начиналось Слово, обозначавшее её Цифру. То есть, она была не только Четвёркой, но ещё и Че.

Сразу же хочу заметить, что она не имела никакого отношения к легендарному Че Геваре, а была просто его тёзкой. Команданте, конечно, очень интересный человек, но к Четвёрке не имеет никакого отношения, так что мы оставим его в покое и вернёмся к Цифрам…

И действительно, даже сам Великий Ноль — уж всем цифрам цифра, а и то, хоть и похож на букву О, но никто его не называет «О». Да ещё девятка слегка смахивает на маленькую рукописную букву «Д», но опять же не настолько, чтобы носить такое имя… И только наша Четвёрка была ещё и Буквой.

Надо сразу сказать, что она весьма успешно справлялась и с теми и с другими обязанностями. Помогало ей и то, что Буква Че не так уж и часто нужна людям, не то, что Буква О (даже если забыть, что ей была посвящена целая «История О») или Буква Эн, и даже такая Буква, как Я. Так что всегда, когда она была нужна, наша Четвёрка могла быстро вспомнить, что она Че и занять нужное ей место. Даже Восклицательный Знак всегда хвалил её, а уж с Вопросительным (братом Восклицательного) наша Че-Четвёрка была просто очень дружна.

И только одно не давало ей покоя — когда она была Цифрой, ей это так нравилось, что хотелось всю жизнь оставаться Четвёркой и перестать уже быть Буквой. Но как только дела призывали её стать Че, она тут же понимала, что находится на своём месте и ей, в сущности, это тоже очень нравится — да ей просто необходимо время от времени бывать Буквой.

Некоторое время она даже нервничала и волновалась. Хорошо, что Цифры были дружны и всегда её поддерживали… Однако дальше так продолжаться не могло, и, набравшись смелости, наша героиня напросилась в гости к Нулю — не сможет ли, дескать, поговорить с ней о жизни…

Ноль, конечно, сразу же согласился. Он внимательно выслушал Четыре, с теплом глядя ей в глаза и задавая порой наводящие вопросы. По мере разговора его мудрые глаза всё чаще прищуривались и от их углов бежали маленькие озорные морщинки. Слушая Четвёрку, Ноль постепенно оживлялся, так что она смогла бы заметить, как порозовело его лицо… если бы, конечно, она обратила на это внимание.

И вдруг — совершенно неожиданно для нашей героини — Ноль расхохотался. Откинувшись на спинку кресла, он вздрагивал всем телом и оглушительно смеялся — так заразительно, что наша Четвёрка, сперва удивлённая поначалу, не смогла противостоять соблазну и тоже стала похихикивать.

Не прекращая смеяться, Ноль прохрипел сквозь раскаты — Как, и ты, Брут?!! — протянул руку к книжной полке и бросил на стол тоненькую книжечку. На обложке её была изображена рука со сложенными колечком большим и указательным пальцем. Рядом художник поставил тире и приписал «- цифра или буква?»…

Отсмеявшись, Ноль пояснил: «Знаешь, ты доставила мне своим рассказом несколько приятных минут. Я то уж и забыл, что когда-то был озабочен чем-то вроде того… Сильно озабочен. Как видишь, даже книгу про это написали. Вернее написал. Андрей Битов его зовут. Хороший писатель»

…Что уж повлияло на Четвёрку — то ли то, что Андрей Битов и правда хороший писатель, то ли авторитет Ноля (а он был непререкаем среди Цифр), то ли известие о том, что подобные сомнения известны многим цифрам, но всенепременно разрешимы, а может, всё это неважно, но только с тех пор она совершенно успокоилась и с ещё большим удовольствием взялась за работу и Цифры и Буквы. Это оказалось даже приятнее, чем она находила раньше.

И теперь с тайным удовольствием она смотрела на другие Цифры и Буквы — ведь ей-то повезло особенно, теперь она это понимала, и это понимание радовало и бодрило её, так же, как безмятежный и безудержный смех Ноля. Смех, который он подарил ей в том разговоре…

Переведи меня

Автор: Эли Бар-Яалом

Высокие договаривающиеся стороны уселись по оба конца стола, а между ними неприметной тенью примостился переводчик. Все молчали.

Первым начал Он.

— Я тебя люблю.

Её передёрнуло, но переводчик сделал Ей знак и сказал:

— Он говорит: «У меня есть терпение, я готов слушать и пытаться понять тебя».

Она хмыкнула и с горечью ответила:

— Ты всегда умел говорить красивые слова, а дела я от тебя, наверное, никогда не дождусь.

Переводчик повернулся к Нему и сказал:

— Она говорит: «Я тебя тоже люблю. Только любовь помогла мне выдержать всё это.»

Он заговорил, и в Его голосе звучала мука.

— Я больше так не могу. Всё, что я ни делаю, тебе не нравится. Ты всё время критикуешь.

Переводчик снова повернулся к Ней и сказал:

— Он говорит: «У меня разросшееся, ранимое эго. Оно заставляет меня воспринимать все твои слова как нападки, и я помимо воли начинаю видеть в тебе врага.»

Она посмотрела на Него — уже без ненависти. Уже с той жалостью, от которой до любви — полтора шага.

— Я попробую помнить об этом, но ты тоже должен перестать быть ребёнком. Пора уже повзрослеть на четвёртом десятке!

Переводчик повернулся к Нему…

…Они уходили вдвоём, плечом к плечу, почти рука об руку. На пороге Он остановился, подбежал к переводчику, хлопнул его по спине и воскликнул:

— Да ты, брат, профи! Где такому учат, а?

Переводчик не ответил; он поймал глазами Её взгляд и одними губами перевёл:

— Он говорит мне: «я хочу научиться понимать её сам».

Яблочный сок

Автор: Буддиский монах

Один буддийский монах занимался приготовлением яблочного сока. Время от времени к нему прибегали дети и он, чтобы порадовать их, угощал их соком.

И вот однажды, когда дети прибежали к нему, и он, как обычно, стал наливать им в стаканы яблочный сок, случилось так, что как раз закончилась бутыль, поэтому в последний стакан вместе с соком попал осадок. Девочка, которой достался этот стакан, посмотрела на него и сказала:

— Я не хочу пить этот мутный сок!

И с этими словами она убежала. Однако, чуть позже ей захотелось пить и она вернулась к буддийскому монаху. Подойдя к нему, она сказала:

— Дай мне попить. Хотя бы простой воды.

— А почему ты не хочешь пить свой сок? — спросил её монах, подавая ей стакан.

За то время, пока девочки не было, осадок осел, сок отстоялся и тоже стал чистым и прозрачным. Поэтому девочка не узнала его:

— Это не мой сок.

— Это именно твой сок.

— Но мой был мутный, а этот прозрачный.

— Это тот же самый сок, только прошло время, и он отстоялся.

— Что же, значит, сок тоже может медитировать?

— Нет, сок не может медитировать. Но ты можешь у него этому научиться

Лист на ветру

Автор: Народное

Однажды с одним листочком бумаги произошло пренеприятнейшее событие. Знаешь ведь, какая жизнь у бумажки — дунул ветер и нет её. Так вот и у нашего друга произошло то же самое — небольшой порыв ветра поднял его и понес… Всё выше и выше, все дальше и дальше…

Сначала ему было даже забавно… посмотреть на мир чуть свысока, покрутиться с другими бумажками… и листьями деревьев… и просто мусором. Солнце мягко пригревало и он даже и не заметил, что оказался в совсем неизвестном месте… А ветер всё нес и нес его…

Ты можешь представить, что бы ты почувствовал в такой ситуации? Вот и наш листок тоже разволновался. Очень скоро он, правда, понял, что он не так уж беспомощен, потому что, сгибаясь и разгибаясь он мог лавировать и то ускоряться и ли замедляться, и поворачивать вправо и влево… Но, поскольку он не знал, где находится, и куда лететь (ведь в сущности, зачем возвращаться туда, где он был, там ведь серо и скучно), то он не знал, куда направить себя. Да и к тому же он был ещё неопытен в навигации и все эти физические упражнения утомляли его…

Долго ли коротко, но в конце концов он заметил, что ветер несёт его в сторону океана. Ему понравилась эта синеватая полоска, так что он даже в меру сил помогал ветру нести себя в ту сторону. Но по мере того, как он подлетал все ближе, он стал замечать, какой бескрайний этот океан, и как легко в нём затеряться. И вот тогда он по-настоящему заволновался… Ведь ему показалось, что у него не хватит сил перелететь через океан. Просто очень долго надо лететь, а ветер ведь не бывает постоянным… Значит, ему надо научиться летать самому, а вот этого он как раз и не умел…

И то, чего он боялся, как раз и произошло. Ему не стоило большого труда заметить, что ветер как раз и начал стихать. А может, ему просто стало неинтересно возится с простым листочком белой бумаги, и он полетел искать что поинтереснее… И когда волны стали близко и уже отдельные брызги долетали до него, он стал вспоминать все что знал о полетах, о других листочках бумаги и перебирать даже то, чему он сам научился с тех пор, как ветер поднял его в воздух… И ему показалось, что пока он лихорадочно перебирает всё, что ему известно, он падает как будто медленнее…

И это было действительно так — ведь когда ты увлечен чем-то важным, время действительно может сжиматься и расширяться — ты сам определяешь, как ему течь, бежать или тянуться, и всегда можно сделать себе чуть побольше времени… И когда наш герой заметил это, он еще активнее стал искать решение, подставляя кусочки того, что ему известно друг к другу и пытаясь сложить из них какую-то еще неясную ему картинку.

И если бы ты в этот момент видел его, и мог заглянуть в его мысли, ты бы заметил, что то, что он представлял сразу как-то непостижимо заставляло его сгибаться и разгибаться, но сам он этого не замечал, настолько он был занят. И ему нельзя было отвлечься, ведь он не просто думал, а ещё и контролировал время…

Но вдруг ему удалось буквально ухватить то же, что уже понял и ты. Разные линии сложились в его взоре и он осознал насколько это просто, то время как его тело уже складывалось в… самолётик, такой простой, но идеально приспособленный для полёта…

Но он по-прежнему не замечал, что изменился внешне, он только успел удивиться, как это волны вдруг снова стали дальше от него и он вдруг почувствовал, что опирается на воздух…

И как только он научился этому, так сразу же произошло совсем уже натуральное чудо! Непонятно каким образом, непонятно зачем и почему, но произошло так, что этот бывший простой листочек бумаги, ставший настоящим… всамделишным самолетиком вдруг совпал своими мыслями с… кем бы ты думал? С самим Беном Франклином!

Я же предупреждал тебя, что это было давным давно! А океан, покоренный нашим листочком был, как ты понимаешь Атлантический океан… И вот, поскольку наш герой сделал всё, что от него зависело, то случилось так, что ему удалось соединиться с самим Бен Франклином! А это тебе не какой-нибудь Бронштейн-Семендяев! И что может получиться в результате такого союза?..

Ну да, конечно!

…Вот так на земле и появились первые сто долларов. Потом их стало больше и они неоднократно пересекали все моря и океаны и другие отдаленные земли…

Но это уже совсем другая история, Страна…

Откуда летит время

Автор: Тимур Владимирович Гагин

— Ваше Величество…

Королева-мать медленно отвернулась от окна, как бы не желая отрывать от него взгляд, и, наконец, посмотрела на говорящего.

— Да?

— Его Высочество вернулся.

— Хорошо. — королева вновь повернулась к окну. — Где он сейчас?

— Занимается с фехтовальщиком, что гостит в замке.

— Не с фехтовальщиком, а с учителем фехтования. — Королева говорила ровно, не повышая тона и не оборачиваясь. — С фехтовальщиками развлекаются, лоботрясничают, а у учителя учатся. Ты ведь не хочешь, чтобы про принца говорили, что убивает время в развлечениях?

— Его Высочество занимается сейчас с учителем фехтования, — послушно исправился собеседник.

— Хорошо.

Повисла пауза и тот, кто говорил с королевой, человек невысокого роста в придворной одежде и слегка сутулый от многолетней привычки кланяться, понял, что беседа окончена. Королева полностью погрузилась в созерцание вида за окном. Человек в придворной одежде давно уже не пытался понять, что такого видит в окне королева, что может занимать ее целыми днями. Он просто привык, что если нет никакой настоятельной государственной необходимости, ее величество целыми днями глядит в окно. Всегда в одно и то же: высокое стрельчатое окно в покоях бывшего короля — ее мужа. А государственная необходимость стараниями человека в придворной одежде случалась здесь не часто.

Шпага в руках юного принца мелькала быстро, точно, словом, правильно. Чувствовалась хорошая школа. О шпаге в руках его напарника этого сказать было нельзя. Сказать можно было другое: эта шпага летала легко и изящно, непредсказуемо и вдохновенно. Тут уже роль играла не школа, тут ощущалось мастерство. Ощущалось исподволь, на уровне внутреннего подрагивания тех струн или жилок, что неравнодушны в человеке к встрече чем-то необыкновенным, недоступным простому смертному. Впрочем, на этот раз исподволь ощущать было некому: никого в обеденной зале кроме принца и его соперника не было, так что никто не мог оценить ни сосредоточенную работу его высочества, ни легкую расслабленность и озорные блестки в глазах владельца изящной шпаги. Бой был очевидно не всамделишный, острые наконечники были заботливо укрыты пробковыми наконечниками, да и в движениях участников сквозило скорее стремление к созданию уникального и неповторимого рисунка, чем азарт разрушения. Вот принц поморщился: в стройных его движениях промелькнуло что-то неуверенное, что смазало всю картину. Принц взмахнул шпагой в салюте, отмечая окончание боя, поклонился и, сняв пробковый наконечник, аккуратно вложил шпагу в ножны, висевшие на стене обеденной залы. В зал тут же неслышно вошел человек в придворной одежде.

— Его высочеству будет угодно повидать ее величество? — спросил он, не подымая глаз.

— А где мама?

— Как обычно, Ваше высочество.

— Тогда попозже.

— Вам напомнить, Ваше высочество?

— Спасибо, не стоит.

Человек поклонился и вышел, чуть скрипнув дверью.

— А ты не очень любишь его, принц, — заметил второй фехтовальщик. — Кто это?

— Наш первый министр. Правду сказать, и единственный.

— А что, больше не нужно?

— Да нет, — принц пожал плечами, — ему всего заботы: управлять замком. Раньше их было больше, но когда умер старый король — это мой папа — мама всех поблагодарила и отпустила в город. А этот остался.

— Почему?

— Должен же кто-то остаться. Вот он и остался.

— А… — собеседник принца пожал плечами, — ну это конечно.

— Ты здесь не живешь, фехтовальщик, потому не очень понимаешь, да? — принц поднял глаза и серьезно посмотрел на того, кого назвал фехтовальщиком.

— Признаться, не очень.

— Ну, конечно, министры уходят в город — это тот, что внизу у реки — всем королевством управляет вместо короля один министр, наследник скачет верхом в одиночестве по окрестностям в поисках интересных людей — вроде тебя — а королева весь день смотрит в окно, тут что-то не так, верно?

— Не обязательно, — фехтовальщик улыбнулся, — жизнь очень разная. В моих краях одна — у вас другая.

— Это верно, — принц вздохнул. — Что ты знаешь о волшебниках?

— Они говорят о волшебниках, Ваше величество, — министр приблизился к неподвижно стоящей королеве.

— О волшебниках? Хорошо. Пусть говорят.

— Его высочество собирался зайти к Вам.

— Хорошо.

— Может быть, его высочеству не стоит уж очень интересоваться темой волшебников?

— Может быть.

— Ваше величество не хочет поговорить с сыном об этом?

— Я посмотрю.

— Понимаешь, волшебников в нашем краю немало. Вообще-то они есть почти в каждом городе, который не принадлежит стране магов.

— Стране магов?

— Ты и про это не знаешь. Страна магов лежит на востоке. Впрочем, это раньше так было. Теперь, как кажется, она лежит почти везде вокруг.

— Они хорошо воюют?

— Нет, они вовсе не воюют. Города сами присоединяются к ним.

— Зачем?

— Так лучше. У магов все получается. У них всегда мир, а люди живут, как хотят. Ну и сыты, естественно.

— У вас тут, как я видел, дела идут не хуже.

— Так ведь и у нас тут тоже страна магов. Ну, не совсем еще, но по сути — так.

— «Так» — это как?

Принц нахмурился, подыскивая слова для объяснения, понятного чужеземцу.

— Вот живет себе город, управляет им король. Ну или герцог какой или князь — это неважно. Понятно?

Фехтовальщик улыбнулся добродушно, но немного насмешливо: «Понятно».

— Ну вот, а потом в город приходит городской волшебник. И живет в городе, пока город не захочет войти в страну магов.

— А что король?

— Король обычно не против: он все равно остается королем. Его никто не трогает. Бывает, что король не желает видеть в своем городе волшебника, но, во-первых, волшебник приходит не к нему, а к горожанам, а во-вторых, кто же тронет волшебника!

— И что, ни один король не захотел схватить волшебника?

— Говорят, когда-то захотел.

— И что?

— Новый король оставил его в покое.

— Как же, города вот так просто, потому что волшебник попросил, присоединяются к магам?

— Не к магам, а к стране магов. Как стать магом у нас никто не знает.

— А что, кто-то хочет?

— Еще бы! Ну вот, города, конечно, присоединяются не просто так. Волшебники часто живут в городах десятки лет. В соседнем с нашим городе никто уже и не помнит, когда тамошний волшебник появился. Тут все просто: город присоединяется к стране магов, когда кто-то, любой человек, придет к волшебнику и попросит о чуде. Ну, желание загадает. Волшебник выполнит желание, и город станет городом страны магов.

— Ты хочешь сказать, что десятилетиями не находится никого, кто бы захотел попросить волшебника сделать ему чудо? Что, никому ничего не надо?

— Нет, дело не в этом. Конечно, желания у всех есть. Но никто не хочет, чтобы волшебник ушел. Подожди, дай объяснить. Когда волшебник исполнит желание, и город станет еще одним городом страны магов, волшебник покидает его. Навсегда. А людям жаль. Волшебник ведь не просто живет. Он все равно чудеса делает. Без просьбы. С ним и надежно, и весело. Да и маги город защищают если что.

— Даже если он не вошел в их страну?

— Понимаешь, по сути, как все уже поняли, город становится частью их страны, как только в нем появляется волшебник. Так что просьба о чуде — это формальность. А так… Они ведь ничего не просят. Ты входишь в страну магов — и ничего. Ты не платишь, ты не служишь, ты не воюешь, ты просто живешь своей жизнью, как раньше.

— А что меняется?

— Просто, ну, как объяснить, тебе как бы больше везет. То есть, знаешь же, бывает, делаешь что-нибудь, а ерунда какая-то мешает, или обстоятельства не так сложатся, или люди не так поймут, или еще что. А как волшебники появляются, так все то же, только все мелочи — за тебя. Людям нравится.

— Ага, а как чудо попросили, волшебник уходит, и вся эта красота заканчивается?

— Не заканчивается. Но волшебник уходит. А это жаль. Он ведь еще и человек, говорят, хороший. Добрый, что ли. Помогает, если видит, что надо кому-нибудь. Наш, по крайней мере такой. Люди говорят.

— Ты что ж, рядом живешь, а своего волшебника не видел?

— К нему не принято ходить. Скажешь ненароком в разговоре просьбу, не подумав. А он исполнит. И уйдет.

— Что же, ваш волшебник так и живет отшельником?

— Ну, не отшельником. Он ходит по городу, с ним все здороваются. Улыбаются. Помогают поднести с рынка что-нибудь, дорогу показывают. Просто трудно это — все время думать, что говоришь. Поэтому и стараются все обойтись без слов. А он понимает и не настаивает.

— А ты что же, ни разу ради интереса не ездил в город на него посмотреть?

— Ездил. С мамой, когда был маленький. Только он в плаще с капюшоном ходит. Его не особенно разглядишь.

— А ты сам, о чем бы ты попросил волшебника, если бы было можно?

— Не знаю.

…

Вредность — не порок

Автор: Тимур Владимирович Гагин

Природа может быть почти игрушечной, даже если к ней не прикасались прихотливые руки лесника или садовника. Небо может быть самым, что ни на есть голубым, солнце — ярким и лучезарным, теплым, но не испепеляюще жарким. Ручей может журчать весьма уместно у края небольшой рощицы, уютно гармонируя со свежей зеленью. По уютной, живописно вьющейся дорожке неподалеку от рощицы может иногда пробежать пони или постоять, жмурясь на солнечные лучи, невесть откуда пришедший ослик — постоять, да и пойти дальше. Иногда желтый песок, покрывающий дорожку ровным слоем, может заклубиться где-то у поворота, где рощица скрывает ее начало. Тогда, скорее всего, это наши герои.

Поднимая желтую пыль, шустрой рысью шел навстречу полудню отряд конной стражи. За не слишком густым рядом копий покачивалась на рессорах большая карета. Придирчивый наблюдатель назвал бы ее, пожалуй, тяжеловесной. Но это была дорожная карета, и пассажиры ее, должно быть, отдавали предпочтение комфорту, даже если это наносило некоторый ущерб изяществу линий. Еще карета выглядела тяжелой из-за обилия блестящих украшений и ярких гербов. Но и это, должно быть, было необходимо: восемь белых коней цугом везли не простую карету, а карету Ее Высочества принцессы Майи. Королевство ее отца было где-то неподалеку. Там же, в карете принцессы, помещался и жених ее, человек многих достоинств и недостатков, то есть идеальный претендент на руку и сердце принцессы. Куда они направлялись? Ничего особенного. Они совершали традиционное в тех краях предсвадебное путешествие в недалекие земли местного волшебника. Считалось, что это приносит счастье. И в самом деле, те, кто побывал в замке волшебника перед свадьбой, жили счастливо. Правда, не всегда вместе. Это последнее обстоятельство и объясняло легкую тень беспокойства на лице рыцаря и капризную гримаску, которая порою кривила губы симпатичной принцессы.

Молодые люди, давно привыкшие к скрипу колес, топоту копыт и звону амуниции стражи, разговаривали с большими перерывами: серьезные темы они уже успели обсудить, а ко влюбленному щебету — отраде юных сердец — обстановка не слишком располагала. На поездке к волшебнику настоял отец Майи. Несмотря на традицию, люди тех краев часто побаивались ехать и устраивали обыкновенную свадьбу. Это не возбранялось. Отношения рыцаря и принцессы были не слишком ровными и безоблачными: влюбленные редко пренебрегают возможностью испортить жизнь себе и — главное — другому. Майю заботило, главным образом, чтобы эта неровность не бросилась в глаза Волшебнику, который, чего доброго, мог бы отговорить их жениться. Этого принцессе не хотелось: она любила добиваться своего.

Славный рыцарь выглядел на подушках кареты флегматично. Долговязый и длинноногий, он удачно разместил свои конечности во внутреннем пространстве кареты и теперь не хотел шевелиться. Думать о предстоящей встрече ему тоже не слишком хотелось: рыцарь заранее принимал любой поворот событий, наученный капризами судьбы, принцессы и, главным образом, своими собственными не принимать близко к сердцу ни те, ни другие, ни — в особенности — третьи. Рыцарь был спокоен и несколько вял. Очаровательная его улыбка появлялась под носом редко, и глаза были полуприкрыты. На реплики принцессы он отвечал тепло, но коротко, понимая некоторую дежурность их дорожной беседы.

Оживление внес крик кучера о том, что впереди показался замок. Принцесса немедленно высунулась в окошко кареты и замахала рыцарю оставшейся внутри рукой.

— Смотри, смотри! Симпатичное жилье у нашего волшебника. Хотя, — принцесса оставалась верна своей манере ничего не считать совершенным, — кое-где чуть-чуть не хватает вкуса.

Рыцарь послушно выглянул с другой стороны. Картина на горизонте и впрямь была симпатичной. На пологом холме огромный блестящий шар был обнесен миниатюрными на таком расстоянии башенками, зубчатыми стенами, лесенками и дворцами из белого камня. Кое-где бурлили водопадики, а у западного подножия холма, над озером, лежала как тюлень на отдыхе рыхлая туча, впитывая влагу к ночному дождю. Несколько облачков кружили над высшей точкой блестящего шара слаженно и весело, но без видимой цели.

Карета принцессы подкатывалась все ближе. Уже можно было разглядеть ловкую суету на улицах между стенами домов и дворцов. Суета была тем оживленней, чем дальше находилась от царящего над холмом шара. Неподалеку же от него она стихала совсем у подножия самого большого и нежно украшенного причудливой фантазией строителей белоснежного дворца, казавшегося не слишком массивным на фоне подступающего к нему вплотную сверкающего купола. Впрочем, пока путешественники подъезжали, озираясь на лица и дома, он несколько померк, облака над его маковкой налились синюшностью и порядком разрослись в ширь. В крыши, кроны и макушки статуй ударил дождь. Он был скорее радостным и даже приятным, но все-таки это был дождь, и принцесса поспешила спрятаться в карету. Она дернула Рыцаря — несильно, но уверенно — за край пышного рукава и сообщила:

— Знаешь, это невежливо встречать нас дождем.

— Может, он хочет нас позабавить?

— Мне не забавно, — принцесса надулась на долю секунды, но затем, выполнив свой долг каприза, расцвела снова, — Как бы там ни было, мы уже здесь.

Рыцарь ответил улыбкой. Карета вкатилась во двор замка.

Дверцу кареты приоткрыл среднего роста человек с добродушным живым лицом, одетый довольно пестро.

— Здравствуйте, принцесса и принц. Вы к нам надолго? — поинтересовался он довольно бесцеремонно, но подмигнул при этом так дружелюбно, что обижаться Майе не захотелось.

— Откуда ты знаешь, что я принцесса? — спросила она, выходя во дворик под руку с рыцарем.

— У нас всех девушек зовут принцессами, а юношей принцами, — весело сообщил добродушный человек. Майя подтолкнула рыцаря в бок:

— С повышением!

— А что, — заинтересовался рыцарь, — когда они становятся старше, их называют королевами и королями?

— Нет, отчего же, — возразил добряк в пестром, — их зовут людьми.

— А до этого, — спросила с готовностью возмутиться Майя, — они не были людьми?

— Нет, — серьезно возразил добряк, — они были принцами и принцессами. Вот как вы.

— Ладно, — Майя хмыкнула, — мы хотим видеть волшебника.

— В самом деле? — человек посмотрел заинтересованно и с иронией на Майю и рыцаря. — Боюсь, это сложно. Честно говоря, его мало кто может увидеть, и даже я видел его в последний раз так давно, что уже не помню точно, как он выглядит. К тому же ему сейчас нездоровится.

— Позвольте, — вмешался рыцарь, — откуда же Вы тогда знаете, что ему не здоровится?

— Дождь, — неопределенно повел рукой человек в пестром, — когда волшебнику нездоровится, у нас идет дождь. Это никому не мешает: солнце и тепло не уходят от нас. Но мы знаем, что волшебник приболел.

— И давно он приболел? — нетерпеливо сжала руку рыцаря Майя.

— Да вот только что, — добряк улыбнулся, — дождь начался перед самым вашим приездом. Пойдемте в дом, — он указал на дворец, — вас поселят и сообщат волшебнику. Вдруг он захочет вас видеть.

— Было бы крайне любезно с его стороны, — саркастически обронила Майя.

— А может быть, и не захочет, — невозмутимо продолжал добряк, — обычно ему неинтересно общаться с принцами и принцессами.

Тут Майя окончательно собралась возмутиться, но не успела: они вошли внутрь дворца, и дыхание ее перехватило. Все великолепие и пышность обстановки не были ей непривычны. Но над широким разлетом главной лестницы висел огромный портрет, который притягивал взгляды принцессы и рыцаря властно и требовательно. На портрете был изображен высокий человек в светлом необыкновенного кроя платье, которое струилось во все концы необъятного пространства позади и сверкало в лучах неизвестного источника света. Тем странным, что приковывало взгляды принцессы и рыцаря к портрету, было лицо.

Человек в пестром, привычный, по-видимому, к такой реакции, сообщил:

— Это наш волшебник. Ваши покои по лестнице направо. Вас встретят.

И, кажется, совсем потеряв интерес к путешественникам, он вышел назад под блестящий дождь, где шумно спешивалась стража и от души ржали кони.

По лестнице тем временем навстречу рыцарю с принцессой спускался в увешанном орденами и лентами фраке несколько косолапый человек пожилого возраста. С середины марша он, не выдержав, должно быть, громогласно обратился к прибывшим:

— Вы не представляете, как приятно встретить здесь хоть кого-нибудь! Я здесь уже неделю: дворец практически пуст!

Человек спустился поближе и несколько поэтому снизил голос.

— Никого, решительно. Только этот шут. Кто вы?

— Принцесса Майя и мой рыцарь.

Рыцарь поклонился немного скованно, но косолапый уже держал его дружески за плечи и доверительно сообщал:

— О, я рад, рад. Я знал Вашего, принцесса, папеньку. У Вас, юноша хороший вкус, одобряю, знаете ли. Я, знаете ли, посол. Я посол соседнего с Вами княжества. Оно у нас маленькое, но весьма грозное. То есть, — прибавил посол шепотом, — не такое уж оно и грозное, но я не могу говорить об этом официально.

— Вы очень любезны, — дежурно отозвалась Майя.

— О нет, что Вы! Я, знаете ли, несколько э-э, с придурью. Так что я представляю своего сюзерена здесь.

На лице рыцаря отразилось напряжение поиска логики в услышанном.

— Считается, — пояснил посол, — что это странное место. Как раз для странных людей.

— А оно в самом деле странное? — спросил рыцарь и вызвал новый обвал сведений.

— О, да! Вы знаете, как я живу? Я занимаю любую залу, комнату — никто мне не препятствует. Я могу спать в саду, никто и не заметит. Вам хотя бы указали комнаты, я слышал. Это чудесное местечко, я там тоже был как-то, пойдемте, я провожу. — Посол повлек путешественников за собой, требовательно держа их за руки. — И еще эти портреты, всюду портреты, вы заметили? Вы, конечно, заметили. И на всех совершенно одно и то же.

— Что ж удивительного, что портреты волшебника чем-то схожи? — съязвила Майя.

— О! — посол на секунду остановился и пристально посмотрел на лица своих спутников, — Не притворяйтесь, принцесса! Взгляните. Взгляните, рыцарь, посмотрите! Кого вы видите на портрете? Вы видите меня! — торжествующе закончил посол.

— Ну уж нет, — Майя была уязвлена, — там мое лицо.

— А я вижу свое, — возразил рыцарь, — так что мы все видим свое изображение.

— Ага! — воскликнул неспокойный посол, — там, должно быть, зеркало! — и полез на скамью проверять. Майя, начавшая уже раздражаться, ответила резко:

— Вздор, господин посол! Мы пришли?

— О да.

— Оставьте нас.

— Разумеется, — посол, казалось, не обиделся, — когда расположитесь, приходите поболтать. Я тоже живу во дворце.

Посол спрыгнул со скамьи и удалился косолапой походкой, кланяясь и улыбаясь то рыцарю, то принцессе.

Комнаты, куда посол привел наших путешественников, были большие, но уютные и устроенные со вкусом. Впрочем, бассейн с рыбками у окна Майя не одобрила и отправила занять эту спальню рыцаря. Сама же предпочла другую с пальмами и ручейком, вытекающим из-под кровати. Обстановка, в общем, была Майе привычной, если бы не обязательный портрет волшебника на стене и не странные книги на полках — одинаковые и воспроизводящие на сотнях страниц исключительно хозяина дворца с его возмутительно разнообразным лицом.

Обустроившись, путешественники собрались на совет. Ситуация складывалась малосимпатичная: за окном дождь, во дворце — никого, кроме своей, прибывшей вместе с гостями, прислуги, да полусумасшедшего посла, да шута, который, впрочем, и то неизвестно где.

— Может быть, волшебник в отъезде, — предположил рыцарь, — может быть, по делам где-нибудь?

Майя фыркнула, идея ей не понравилась:

— Папа посылал гонца предупредить о нашем приезде. У меня есть приглашение, подписанное церемониймейстером!

— Может быть, — выдвинул гипотезу рыцарь, — церемониймейстер — это шут?

— Вздор! — вспылила Майя. — Тебе лишь бы меня позлить. Ты всегда так. Вот сейчас я бегаю, вещи раскладываю, а ты сидишь себе на кровати. Чем ты занят?

— Я думаю, Майя.

— Это недостаточно уважительная причина, чтобы забывать о хорошем тоне. Он еще издевается: шут — церемониймейстер. При дворе этого не может быть!

— Извините, принцесса, — тихо прервал ее вдруг незаметно вошедший человек в пестром, что встречал прибывших во дворе, — но это и в самом деле так. Волшебник не любит многолюдства, а обязанности церемониймейстера необременительны. Когда никого нет — я шут, когда прибывают гости — церемониймейстер.

— Значит, — Майя метнула мрачный взор, — когда есть гости, шут не нужен?

— Совершенно верно. Волшебника развлекают гости.

— А если они не захотят?

— О, им не нужно хотеть. Они просто живут, как всегда. Что может быть смешнее? — шут прищурил глаз и посмотрел на Майю с долей иронии, но по-прежнему добродушно, — Что вы делали до моего прихода?

— Обсуждали наши дела, — твердо ответила принцесса.

— Нет, — скромно возразил шут, — Вы были растеряны и срывали раздражение на нашем милом рыцаре. Вам нужна была опора, а Вы унижали того, кто скорее всего мог бы Вам ее предоставить. Разве это не смешно?

— Послушайте, — рассердилась Майя, — Вы не шут, Вы школьный учитель. Почему бы Вам не перестать вмешиваться в чужие дела?

— Вы спросили — я ответил, — заметил шут спокойно, — вот и сейчас Вы злитесь. На что?

— На Вас, — хмуро ответила Майя.

— Нет, не на меня, — шут пожал плечами, — на мои слова. Получилось, что собственный каприз для Вас дороже нашего общего друга рыцаря и его нежного к Вам отношения.

— Раз он меня любит, — без обиняков заявила Майя, — пусть принимает такой, какая я есть. Лучше быть естественной.

— Естественно мычать, рычать, хрипеть и размахивать лапами, но Вы предпочитаете пользоваться речью. Хотя что может быть искусственней речи? Почему бы Вам не научиться доброму языку любимых людей, чтобы легче понимать друг друга?

— Легко сказать, — Майя вздохнула, — почему бы Вам, например, не уйти отсюда сейчас же, а?

Шут посмотрел на Майю внимательно, поклонился и пропал где-то за рамой портрета волшебника. Майя бросилась туда, но рама была плотно прижата к стене и не двигалась.

— Подумаешь! — фыркнула Майя и обернулась к рыцарю, — у нас во дворце тоже есть подземные ходы… Послушай, — тут Майя подошла к рыцарю и требовательно посмотрела ему в глаза, — тебе ведь нравятся мои капризы?

— Всякое бывает, — подумав, честно ответил рыцарь.

— Ах, так! Ступай к себе и можешь до ужина ко мне не приходить.

— Ладно.

Рыцарь встал и направился к выходу.

— Значит, ты готов меня бросить в любую минуту! — окончательно взвилась Майя, — тут шуты из-под пола возникают, а я сиди одна?

Рыцарь вернулся и сел на кровать.

— Ты специально молчишь, чтобы меня позлить, — заключила Майя, швырнула книжку с полки на пол, надулась и замолчала.

Секунды две длилась тишина, после чего в воздухе явственно раздались одиночные неторопливые аплодисменты.

Майя нервно дернулась:

— Кто здесь? — она бросилась к рыцарю и стала трясти его за плечи. — Ты слышал, кто это? Кто это хлопал?

— Это я, принцесса, — тихий голос шута заставил Майю обернуться.

Шут стоял на пороге и кланялся.

— Волшебник просит передать, что Вы очень смешны, принцесса. Это большая похвала.

— Похвала? — Майя фыркнула вызывающе.

— Конечно, принцесса. Волшебник мог бы найти Вашу игру отвратительной.

— Но я не играла вовсе, — надменно заявила Майя.

— Ну что Вы, не умаляйте своих достоинств, — вежливо и спокойно возразил шут, — не хотите же Вы сказать, что устроили весь этот цирк всерьез?

— Именно хочу, — возмутилась Майя.

— Что ж, примите мои поздравления: по-настоящему талантливая игра убеждает и самого играющего.

— А бездарная? — заинтересовался рыцарь.

— Бездарная, принц, — немедленно ответил шут, — убеждает только самого актера.

— Подите прочь, — буркнула Майя невыразительно, ибо почувствовала себя не на высоте.

— Извольте, — шут скрылся за дверью. Но покоя Майе это не принесло. На подоконнике сидел посол и озабоченно оглядывался.

— Обратите внимание, — провозгласил он, — как скверно охраняется дворец: я спокойно пробрался к вам в окно.

— Как? — спросил рыцарь.

— По карнизу. Проще простого. Только слегка ободрался. Ну да это не страшно. Кстати, принцесса, а зачем Вы отослали охрану домой?

— Я? — Майя была ошеломлена.

— Ну, не знаю, кто еще мог бы. В общем, ее нет.

Майя бросилась к окну. На ярко освещенном дворе никого не было.

— Во дворце их нет, я проверил, — сообщил посол. — Подозрительное место этот дворец. Такое ощущение, что за тобой все подглядывают. Здесь никому нельзя доверять.

— Бросьте, — откликнулся рыцарь, — здесь всего-то шут да Вы.

— И еще вы двое, — подхватил посол, — где гарантия, что вы не шпионы шута?

— Вы прислушиваетесь к тому, что говорите? — поинтересовался рыцарь.

— Я говорю для Вас, а не для себя, молодой человек, — несколько раздраженно отозвался посол, — впрочем, вы мне подозрительны меньше, чем шут. Это-то и подозрительно.

— Подите прочь, — устало попросила Майя, — без Вас тошно.

— Конечно, конечно, — поклонился посол и направился к дверям, — не забудьте выйти к ужину — это в третьей зале направо по коридору.

Посол вышел, а Майя обернулась к Рыцарю:

— Какие они тут все вздорные люди — что шут, что посол. И надоедливые очень. Будто бы с придурью. Ну что ты опять молчишь? Должна тебе сказать, что и ты не менее вздорен.

Рыцарь не ответил. Он напряженно смотрел на портрет Волшебника. Майя посмотрела тоже и ойкнула. Лицо на портрете изменилось. Оно еще было похоже на Майю, но это было уже не ее лицо. Это было лицо человека старше ее, с презрительно сжатыми губами, надменными глазами и резкими складками недовольства у рта.

— Ну и вредное же у него стало лицо, — сообщила Майя злорадно Рыцарю.

— Да нет, вроде бы, — в раздумье ответил тот, — только простоватое какое-то, а так вполне дружелюбное.

Тут в комнату с криком вбежал посол:

— Господа! Господа! Портрет изменился!

— Видим, —недовольно обернулась к нему Майя.

— Это ужас, — более подозрительной физиономии я не видел — мрачный, коварный пройдоха — вот кто такой ваш волшебник!

Дверь отворилась и показался шут:

— Прошу к столу. Ужин сервирован в зеркальной зале.

— Представляете, — обратилась к нему Майя, — портрет изменился.

— В самом деле? — шут пожал плечами. — Должно быть, вы его заинтересовали. Прошу следовать за мной.

О чем плачут ведьмы

Автор: Тимур Владимирович Гагин

В этой части города парадные мундиры дворцовой гвардии были явлением необычным. Поэтому из темноты подвалов и трущоб, из узких окошек покосившихся домов, из пыльных переулков на солдат с опаской, но и с любопытством глазели те из жителей окраин, что посмелее. Впрочем, то, что они увидели, было уже настолько необыкновенно, что некоторые и вовсе забыли про осторожность и, не скрываясь, таращили глаза. Потому что посреди четкого гвардейского строя на нетерпеливом породистом коне гарцевал сам Принц-правитель. А уж его на окраине города не видели никогда. То есть не только его лично, но и никого из его предшественников. В глухих и невнятных легендах окраинных трущоб на эту тему не говорилось ни слова.

Бывалый нищий, в молодости промышлявший в богатых кварталах мелким воровством, а теперь отошедший от дел и пробавлявшийся более респектабельным и безопасным ремеслом — попрошайничеством — обернулся к своему юному ученику-подмастерью, во все глаза глядевшего на невиданное, и пробурчал, силясь справиться с неприличным его возрасту потрясенным выражением лица:

— Не иначе, к Колдуну направился. Что еще ему тут делать.

В лице молодого подмастерья произошла разительная перемена. Теперь оно было полно снисходительности и затаенного злорадства:

— Это зря. Ничего он у Колдуна не допросится.

Старый попрошайка усмехнулся печально. Он хорошо понял причину сдержанного торжества ученика: невезучим этого мира всегда приятно видеть или хотя бы предвкушать унижение везучего, это как бы уравнивает их перед судьбой. Ничего не ответив, нищий развернулся и пошел прочь от узкой улочки, где проехал Принц. Ему было досадно, что недобрый порыв ученика был созвучен и его первой мысли — ничего Принц у Колдуна не допросится. Уж это знали все в здешних трущобах: Колдун отказывает всегда. Всегда! Исключений не бывает. Колдуну ни до кого нет дела.

— А почему Колдун всегда отказывает? — как бы угадав мысли старого учителя, спросил подмастерье, — ведь ему же ничего не стоит. Его и просят-то о пустяках. А он, говорят, колдун очень сильный. Почему ж он отказывает?

— Подрастешь, поймешь, — огрызнулся старый нищий, — но, не в силах сдержать желание показать свою осведомленность глупой молодости, продолжил, — там какая-то путаница. Вроде бы Колдун не всем отказывает, а только тем, кто просит для себя.

— Так это одно и тоже, — тут же перебил ученик, — для кого ж еще просить?

— Я же говорю, путаница, — досадливо отмахнулся старик и уже больше ничего не стал говорить. А молодой еще долго вполголоса возмущался нечестностью Колдуна: надо же, придумал условие, которое обесценивает любое чудо, даже пустячное. Кому ж оно нужно, если не для себя? А может, договориться с приятелем, что попрошайничает через улицу, и попросить друг для друга? Хотя вряд ли, раз уж он сразу догадался, то и другие, наверное, уже пробовали. Если бы получилось, все бы так делали. Только, видно, и Колдун не дурак, умеет разобраться, что к чему.

За последним поворотом, за которым открывался дом Колдуна, отряд охраны Принца-правителя замедлил шаг. Среди скособоченных и бедных хижин и лачуг городской черни дом Колдуна выделялся добротностью и, одновременно, мрачным запустением. Он был велик, но не в высоту, а вдаль. Неухоженность его бросалась в глаза во всем: от полуобвалившихся стен ограды и обшарпанных колонн у входа, до плотно закрытых невесть когда ставнями и заросших паутиной окон.

Войдя в проваленные внутрь ворота и подойдя к дверям, отряд остановился в замешательстве. Никто не вышел навстречу, не было вообще заметно, чтобы обитатели (обитатель?) дома, если они были, заметили прибытие — не кого-нибудь, а правителя города!

Принц-правитель был молод и, по общему признанию горожан, чрезвычайно везуч. Оба эти качества не прибавили ему терпения. И, хотя злым человеком он не был, нетерпение иногда заставляло его поступать опрометчиво. Впрочем, жилось при нем спокойно, и о городе своем он как мог заботился. В этом, как и во всем, ему везло. И за это ему прощали всплески неразумности.

Уж совсем злые языки говаривали, что ему не давала покоя слава его предшественника, прежнего правителя. Ко всей доброте и удачливости тот еще был мудр, да и (так говорили злые языки) размаха у него было побольше. Прежний правитель был бездетен, но, хотя нынешний Принц не был его сыном, он пользовался всеми привилегиями наследника. А однажды (так говорят, но тему эту никогда не обсуждали громко) правитель объявил, что оставляет город Принцу, и ушел. Говорили, что он устал, что всегда мечтал посетить далекие земли, что он был при смерти, и слух об уходе просто пущен, чтобы избежать смуты. А были и такие, кто говорил, что прежний правитель ушел после размолвки с нынешним Принцем. Тогда тот был еще моложе и упрямей. И еще он был горд и беспокоился, что все славные дела будут сделаны, а ему, Принцу, так и придется остаться в глазах горожан бледной тенью по-настоящему великого Правителя. И правитель ушел, — рассказывали шепотом, — потому что любил своего приемыша, и хотел ему счастья. А Принц, — тут обладатели злых языков щурили глаз, мол, сами делайте выводы, добрые горожане, — Принц его не удерживать не стал. И сделался правителем.

Много ли было правды во всех этих домыслах — неизвестно. Но нетерпелив Принц был. Поэтому, не дождавшись Колдуна у дверей, он велел вызвать его из дома. И солдаты принялись колотить в дверь.

— Что тебе нужно? — мягко окликнул вдруг Принца сзади невысокий взъерошенный человек. Одет он был беспорядочно, да и по всему было видно, что за внешностью своей человек особенно не следил.

— А, ты здесь, Карло, — в тон ему ответил Принц и, бросив поводья подбежавшим от двери гвардейцам, соскочил с коня. — Можно мне войти?

— Я больше привык к имени Колдун, — пожал плечами неряшливо одетый человек и кивнул, — конечно, заходи.

Дверь дома растворилась сама и Колдун вошел внутрь. Принц следовал за ним. Но перед носом попытавшегося зайти следом гвардейца дверь резко захлопнулась, и на нее вновь посыпались удары встревоженной охраны.

Принц вздрогнул от звука резко захлопнувшейся двери, но, улыбнувшись, пошел дальше. Колдун и вовсе не отреагировал.

В доме повсюду царило то же запустение, что и снаружи. Многочисленные лестницы скрипели и кое-где обвалились. Большинство углов было скрыто в тени. В глубине комнат часто виднелась паутина. Привычной дорогой Колдун вывел гостя наверх, в относительно чистую комнату, куда сквозь большое окно проникал все же солнечный свет. Вздохнув, Колдун опустился в скрипучее кресло и махнул рукой Принцу на соседнее: садись, мол. Принц осторожно смахнул пыль и, подобрав плащ, опустился в кресло. Он не был тяжел, но кресло все-таки заметно накренилось.

— Не бойся, оно выдержит, — усмехнулся Колдун, не глядя на Принца.

— Я не боюсь, Карло, — Принц тоже усмехнулся, но смотрел он на Колдуна. Тот отвел глаза от окна и посмотрел на Принца выжидательно.

— Как ты живешь, Карло?

— Неплохо, как видишь.

— Но и не слишком хорошо. — Принц смотрел на Колдуна осторожно, как бы не зная, чего ждать.

— Не слишком хорошо, не слишком плохо… Это называется нормально. Так ведь?

— Да, — Принц улыбнулся, — это называется нормально.

— Все ли нормально у тебя, Принц? — слово «нормально» прозвучало у Колдуна немного грустно. Или просто предзакатная тень пробежала по лицу.

— Нет, — глаза Принца теперь тоже глядели грустно, но голос был скорее насмешливый, — ты обманул меня, Карло.

— Я? — удивился Колдун. Но удивился скорее вежливо, чем искренне. — В чем?

— Ты обещал, что я буду счастлив.

— И что же? Говорят, тебе всегда везет.

— Да, но это не счастье.

— Ох, — глаза Колдуна и вовсе затуманились, а лицо вдруг будто окунулось в темноту, так что даже вечернее солнце с трудом рассеяло эту тень, — какого же счастья тебе не хватает?

— Я не знаю, Карло. — Теперь голос принца звучал устало. — Я не знаю, но у меня его нет.

— Тебя любят люди, Принц?

— Да, любят.

— Тебе удаются твои замыслы?

— Ты знаешь, что да, Карло.

— У тебя есть развлечения?

— Даже слишком много.

— Ты богат?

— Конечно, — Принц улыбнулся грустно, и резко вскинул голову. — Но мне не хватает счастья. А ты обещал мне, что я буду счастлив. Я жду, что ты исполнишь обещание.

Колдун поднял глаза на принца, и в глазах этих плыла, клубилась и уходила вглубь тоска.

— Чего ты хочешь, Принц?

— Если бы я знал точно. — Принц пожал плечами. — Я хочу быть счастлив, но не знаю, как.

— Но ведь ты был счастлив еще недавно, — в голосе Колдуна послышались просительные нотки, да и звучать он стал гораздо тише.

— Да, мне так казалось. Но с каждым днем в моей жизни счастья все меньше. У меня все есть, но это — не то. Как будто радость жизни, да и сама жизнь уходит из меня. Да нет, я здоров. Просто все становится как-то пусто. Верни мне счастье, Карло, или дай новое.

Колдун тяжело вздохнул, поднялся из кресла и подошел к окну. Закатные отблески красными волнами заиграли на складках его одежды, и расцветили волосы. Наконец, будто решившись на что-то, Колдун отвернулся от окна и поднял глаза на Принца.

— Послушай, Принц. — Колдун замолчал, как будто с трудом подбирая слова, потом вздохнул и продолжил, — Я… не могу.

Колдун замолчал и опустил голову.

— Нет, подожди, — Принц даже мотнул головой, отгоняя странные слова, — как это… «не могу»? Да ведь… Да как же — ты ведь можешь все, ты же мог раньше, как это «не могу»? Ты просто не хочешь. Не хочешь? Так и скажи. Я пойду к другому колдуну. Ты этого хочешь? Ты больше не хочешь мне помогать? — голос Принца едва не срывался.

— Послушай, — голос Колдуна звучал глухо, но твердо, как если бы он на что-то решился, — никакой колдун тебе не поможет. Счастье нельзя наколдовать. Нет такой магии.

— Эй, Карло, — Принц улыбнулся криво, недоверчиво, — ну зачем ты так? Ведь столько лет ты отлично даже мог наколдовать мне счастье. И магия такая была. Что же теперь — нет для меня такой магии?

Казалось, слова Принца ранили Колдуна, на обычно суровом его лице отражалась боль.

— Да, Принц, все так. Счастье было. Но колдовства не было. Это было мое счастье.

— Как это — твое? — Принц смотрел озадаченно, но неприязненное выражение ушло с его лица.

— Счастье нельзя наколдовать, Принц. Но можно — подарить. Я подарил тебе свое счастье. И пока я мог быть счастлив, счастлив был — ты. Видно, мое счастье кончается, раз тебе стало его не хватать.

— Но, как же? Твое счастье? — Принц переваривал известие и, похоже, решил просто не поверить. Он был хорошим человеком, этот Принц, и показаться себе вором чужого счастья ему никак не хотелось. — Да ладно, брось ты, Карло. Скажи просто, что не можешь, и не выдумывай оправданий. Есть и без тебя колдуны.

— Хорошо, — Колдун устало опустил глаза, — будь по-твоему. Не могу. Ступай, ищи свое счастье.

Мастер меча

Автор: Тимур Владимирович Гагин

Давным-давно, в далекой-далекой стране у самых синих гор жил да был молодой человек, который очень хотел стать Мастером меча. И по обычаям той земли, настоящим Мастером меча мог стать тот, у кого есть настоящий Меч мастера. Молодой человек очень хотел стать мастером, и он отправился по городам далекой страны у самых синих гор. Он хотел прийти к одному из старых Мастеров меча и попросить его: «Великий Мастер, слава о твоих подвигах идет по всей стране. Ты сражался во всех больших сражениях, ты всегда побеждал и заслужил славу и почет. И вот теперь ты живешь на покое. У тебя есть все. И тебе больше не нужен твой меч — Меч мастера. Продай его мне. Или подари». Молодой человек очень надеялся, что кто-то из старых мастеров откликнется на его просьбу.

И вот он пришел в дом настоящего Мастера меча, удалившегося на покой и обратился к нему: «Великий Мастер, слава о твоих подвигах идет по всей стране. Ты сражался во всех больших сражениях, ты всегда побеждал и заслужил славу и почет. И вот теперь ты живешь на покое. У тебя есть все. И тебе больше не нужен твой меч — Меч мастера. Продай его мне. Или подари». Мастер меча выслушал юношу, улыбнулся и ответил ему: «Я бы с радостью. Но знаешь, этот меч тебе не подойдет».

Молодой человек поклонился мастеру и снова отправился в путь. И пришел в другой город и нашел дом старого Мастера меча. Он пришел в этот дом и обратился к мастеру: «Великий Мастер, слава о твоих подвигах идет по всей стране. Ты сражался во всех больших сражениях, ты всегда побеждал и заслужил славу и почет. Ты настоящий мастер, все это знают. И вот теперь ты живешь на покое. У тебя есть все. И тебе больше не нужен твой меч — Меч мастера. Продай его мне. Или подари». И старый Мастер меча выслушал юношу, улыбнулся и ответил ему: «Я бы с радостью отдал. Но ты знаешь, этот меч тебе не подойдет».

И вновь отправился в путь юноша, который хотел стать настоящим Мастером меча, и находил старых мастеров и обращался к ним с одной и той же просьбой: «Великий Мастер, слава о твоих подвигах идет по всей стране. Ты сражался во всех больших сражениях, ты всегда побеждал и заслужил славу и почет. И вот теперь ты живешь на покое. У тебя есть все. И тебе больше не нужен твой меч — настоящий Меч мастера. Продай его мне. Или подари». И раз за разом выслушивали его старые мудрые мастера, вздыхали и отвечали одно и то же: «Я бы отдал. Но ты знаешь, этот меч тебе не подойдет».

И тогда молодой человек решил отправиться в горы на поиски тайных кузнецов. Он шел дни и ночи, вставал с восходом и ложился спать, когда солнце уже давно село. И вот, наконец, он нашел далеко в синих горах тайных кузнецов и рассказал им о своей просьбе. Он попросил выковать ему меч, который бы хотя бы казался настоящим Мечом мастера. Кузнецы выслушали его и ответили: «Ты хочешь стать мастером, и тебе нужен меч? Хорошо». И они выковали ему меч, который так же сверкал благородной сталью, одинаково легко рассекал железо и волос, был замечательно уравновешен и покрыт замысловатой чеканкой, как настоящий меч мастера. Радостно принял юноша свой новый меч и отправился назад.

И он сражался во многих битвах и побеждал. Слава о нем разносилась все дальше по далекой стране, опережая его появление, приводя в восторг друзей и вселяя уважение в сердца противников. Он прожил богатую и достойную жизнь и наконец ушел на покой.

Много лет жил он спокойно и счастливо. И лишь иногда, когда гости славили его — настоящего Мастера меча, ему становилось неловко. Ведь он-то знал, что у него так и не было настоящего Меча мастера:

Однажды к нему пришел незнакомый юноша. Он поклонился пожилому мастеру и сказал: «Великий Мастер, слава о твоих подвигах идет по всей стране. Ты сражался во всех больших сражениях, ты всегда побеждал и заслужил славу и почет. Ты настоящий мастер, все это знают. И вот теперь ты живешь на покое. У тебя есть все. И тебе больше не нужен твой меч — Меч мастера. Продай его мне. Или подари». И старый мастер улыбнулся непонятной улыбкой и ответил: «Я бы с радостью. Но знаешь, этот меч тебе не подойдет»:

Вот такая история случилась давным давно, в далекой-далекой стране у самых синих гор.

Мастер стрельбы из лука

Автор: Тимур Владимирович Гагин

Давным-давно в далёкой-далёкой стране у самых Синих гор жил великий Мастер стрельбы из лука. Он был известен по все далёкой-далёкой стране, потому что он был настоящим Мастером своего дела, и все его стрелы летели точно в цель. Ему не было равных, и каждый год, один за другим, приходили к нему ученики и просили его научить их Мастерству стрельбы из лука. И каждый раз он выводил учеников на поляну, показывал мишени, говорил:

— Есть два способа посылать стрелы точно в цель. Один из них заключается в том, чтобы выпустить тысячу стрел в цель. А второй заключается в том, чтобы найти волшебный лук, который сам будет посылать ваши стрелы точно в цель.

И раз за разом ученики выбирали выпускать тысячу стрел в цель или отправлялись на поиски волшебного лука, который сам отправляет стрелы точно в цель.

Тогда первые — те, кто выбирал выпустить тысячу стрел в цель, брали лук, становились лицом к мишени и начинали выпускать стрелу за стрелой в цель, чтобы выпустить свою тысячу стрел.

А другие шли по городам и сёлам далёкой-далёкой страны у самых Синих гор и заходили в каждый дом, и просили хозяина позволить им выстрелить из его лука. И брали его, и выпускали стрелу в цель, благодарили хозяина, возвращали ему его обычный лук, и шли дальше к следующему дому.

И вот однажды к великому Мастеру стрельбы из лука пришли два брата. Они проделали долгий путь, спускаясь из отдалённого селения в Синих горах, на равнинах и они искали то место, где жил Мастер, потому что они действительно хотели стать Мастерами стрельбы из лука. И они шли всё дальше, и вот, наконец, они пришли к Мастеру и увидели его. И они попросили научить их Мастерству стрельбы из лука. Мастер сказал:

— Чтобы овладеть Мастерством стрельбы из лука, есть два способа, два пути. И один из них заключается в том, чтобы выпустить тысячу стрел в цель. А другой заключается в том, чтобы найти волшебный лук, который сам будет посылать каждую вашу стрелу в цель.

И один из братьев вышел на стрельбище, взял лук и начал выпускать стрелу за стрелой в цель, чтобы выпустить свою тысячу стрел.

А второй брат отправился по городам и сёлам далёкой страны, чтобы найти волшебный лук. Он шёл от дома к дому, и заходил в каждый дом и просил хозяина позволить ему сделать выстрел из лука. И он брал в руки лук хозяина, поднимал его, натягивал тетиву и пускал стрелу в цель, возвращал лук хозяину, благодарил его и шёл дальше к следующему дому. Так он ушёл очень далеко, до самого края далёкой-далёкой страны. Он прошёл её почти всю.

И так прошёл год. Через год братья встали перед Мастером, чтобы показать, чему они научились. И первый брат вышел на стрельбище, поднял лук и послал стрелу точно в цель, потому что за этот год он выпустил свою тысячу стрел. И второй брат поднял свой лук и выпустил стрелу точно в цель, потому что хоть он и не нашел волшебного лука, но пока искал его, он тоже выпустил свою тысячу стрел.

И они стали Мастерами.

Вот такая история случилась давным-давно, в далёкой-далёкой стране у самых Синих гор.

Камень добра

Автор: Тимур Владимирович Гагин

— Интересно, — маленький Паоло обернулся к высокому и тощему башмачнику Элиусу и скривил одну из своих любимых рожиц. Он делал такие всякий раз, когда его понимание огромного мира взрослых увеличивалось хоть на самую капельку. Паоло почему-то это всегда казалось исключительно забавным: вот только что мир был таким — и уже он другой. И неважно, что только для него, для Паоло: малыш был еще не в том возрасте, чтобы воображать, что кроме его мира есть еще какой-то.

— Вот интересно, — настаивал он, дергая башмачника за кисточку у левой гетры, — почему Камень зла есть, а Камня добра — нету?

— Откуда ты знаешь, что нету? — ворчливо отозвался башмачник, не желая в очередной раз попадаться на удочку глупых детских рассуждений. — Может, как раз таки и есть?

— Я же не знаю, — разумно рассудил Паоло, — значит и нет. Вот про Камень зла — я знаю.

И Паоло ткнул пальцем в темный монолит, у которого они стояли среди других таких же зевак. То есть «стояли у» — это не совсем верно сказано. Стояли они все же чуть поодаль: Камень-то, как-никак все-таки зла. А вовсе не добра, как справедливо заметил малыш Паоло.

— Если нет всего, чего ты не знаешь, Паоло, — Элиус аж закашлялся в свой старый вытянутый шарф от подобной космогонии, — то ты живешь и впрямь в лучшем из миров, как говорит наш добрый священник. Хотя, с другой стороны, — продолжил Элиус задумчиво, — если наш священник добрый, то и мир у нас тоже… тот еще.

— Так почему Камня добра нет? — настойчиво гнул свое Паоло.

— Ну мало ли, — обратив внимание на воспитательно-просветительские затруднения башмачника, на них оглянулась дородного вида торговка, которая ради сегодняшнего события, должно быть, прикрыла лавочку. Тоже, между прочим, интересный показатель: если в вашем городе торговцы отрываются от своих барышей ради праздного развлечения, значит местность ваша не чужда какой-никакой культуре, а может, и цивилизации.

— Понимаешь, малыш, — заулыбалась торговка Паоло фирменной улыбкой женщины, уже забывшей, кто такие дети на самом деле, — Камень добра вполне мог быть… когда-то.

— И куда он делся?

— Ну, например, его снесли.

— Это вы зря, — философски отнесся к такой идее Паоло, — если уж сносить — так именно камень зла. А камень добра, наоборот, всячески беречь. Кто ж от добра-то будет бежать.

— Да кто только от него не бегает, от добра-то, — встрял снова башмачник. — Вот ты, к примеру, вместо того, чтоб матери помочь шерсть перебирать, со мной увязался.

— Так и ты, дядюшка, тоже шерсти не больно-то рад, — Паоло вовсе не язвил, он по обыкновению рассуждал.

— И я тоже, — согласился дядюшка. — Вот и выходит, что добро мы с тобой бросили дома, а на зло пришли поглазеть. Так и камень твой — добра в смысле — небось, забросили. За ненадобностью.

— Или, — подключилась торговка, — прибрал кто. За надобностью.

С этим Паоло легко согласился:

— Значит, камень добра кто-то стащил, а камень зла стоит тут, потому что никому не нужен.

Такая картина мира юного Паоло вполне устроила, и он принялся прикидывать, как бы так протиснуться между ногами впереди стоящих, чтобы получше все разглядеть.

Народу собралось у пресловутого камня много. И было почему. Раз в году камень открывался. И забирал одного из зевак. Почему ж они разумно не прятались в этот день по домам, спросите вы. И будете не правы. Во-первых, забирал камень одного, а остальных не только проносило, но и как-никак развлекало. А развлечение, если у вас что ни день, то одно и то же — это дело ценится дорого.

А во-вторых, практически всех, кто стоял сейчас перед камнем, до сих пор никто никуда не забрал. С чего бы это, — думал добропорядчный член общества, — меня кто-то куда-то потянет в этот раз?

И верно, раз за разом и из года в год камень забирал тех, от кого (по тихому перешептыванию меж собой) добропорядочные члены общества и сами были не прочь избавиться. Камень забирал странных и неприкаянных. И никогда не возвращал назад. Ну и не больно надо.

…

Наконец гул праздных разговоров смолк, и над пространством у камня повисла тишина. Солнце уже достаточно приспустилось над горизонтом, чтобы большинство могло заметить тонкую светящуюся не то щель, не то трещину, пробежавшую по монолитной до того поверхности Камня. Будто застывшая молния легла на Камень и начала распирать его изнутри. Даже если бы из года в год никто не входил туда, открытие Камня само по себе было зрелищем жутковатым и завораживающим, чтобы собрать столько зевак. А ведь это было только начало.

Там, внутри, в открывающемся зеве Камня метались искры, сливались и перемешивались тяжелые светящиеся клубы. Казалось, каменная кровь бурлила, подступая к порогу, грозя выплеснуться наружу. В тишине разрастался басовитый гул, что заставлял дрожать землю, и ноги, а за ними уже и тела достопочтенных обывателей.

От толпы отделился молодой человек и осторожно подошел ближе к новорожденному порталу. Единственный и лучший друг этого немого музыканта в прошлом году вдруг был выбран и поглощен камнем. В этом году музыкант просил себе той же участи. Он опустился перед камнем на колени и ждал.

Нарастающий гул вдруг резко сменил тембр, светящиеся тени камня вскипели с новой страстью, и из недр образовавшегося портала метнулся язык клубящейся массы. Но не к молодому музыканту, как с облегчением ожидали зрители. Призрачный язык выхватил из толпы старого Эстеро. Его дочь умерла полгода назад и с нею умерла душа ее отца. Он только-только вновь начинал ходить и узнавать своих знакомых. Эти самые знакомые и привели старика сюда, чтобы отвлечь его от едва ли не единственной мысли. Отвлекли, выходит.

Эстеро исчез и с ним исчезли и гул, и свет, и молния, расщепившая Камень. Все тот же темный монолит стоял перед все еще безмолвными людьми. У подножия камня лежал обессилевший вовсе немой музыкант, и даже ветра еще не было, чтобы запорошить его пылью. Но вот раздалась шепотливая реплика, потом другая… и уже обычный, ровный гул разговора поплыл над удовлетворенными зрителями. Спектакль состоялся. Настало время его обсудить.

…

Это только кажется, что к одиночеству можно привыкнуть. Это только кажется, что можно привыкнуть к боли, голоду и страху. Казаться, впрочем, может вполне убедительно. Пока не мелькнет хоть где-то покой, еда, уют и тепло. Пока хотя бы не покажется, что все это возможно. Пока не зацепит очевидностью: что все это есть. Где-то. Не тут. Но есть. Близость. Вместе. Что одиночество — не естественное состояние, а боль неуспокоенного рыдания. Внутри. А впрочем, неизвестно, что думают об этом люди. Камни думают так. Только камни недвижны. Обычно. Камни ничего не могут сделать. Для себя. Но если ничего нельзя сделать для себя… может…

Большой темный камень помнил, как обжигает, согревает и плавит твердь внезапная, резкая, острая тоска надежды, тоска ожидания — вот, сейчас… вдруг! Кто-то пришел! К нему!

Из года в год камень вкладывал всю свою неистраченную ярость, всю каменную неподвижную свою боль и застывшую на пороге отчаяния надежду в невозможную, но все-таки постоянную пляску сил внутри себя. И когда накатывала неизбежность, когда все это уже нельзя было держать в себе, камень освобождал рожденную силу, чтобы дать хоть одному — то, чего так хотел для себя. Камень помнил, как сводило судорогой трещин от счастья тех, кто здесь — внутри камня — в неизвестном и нереальном мире встречал — все-таки встречал — уже оплаканных в слове «никогда» не встреченных и потерянных любимых, близких, родных. Тех, кто поймет. Кто будет рядом. Всегда. Пока стоит камень. И какая разница старому Эстеро, его это дочь держит сейчас своего старого отца за руку или морок камня. Он счастлив. Он плачет. И камень плачет вместе с ним. От радости. За него. Как всегда. От каменной неизбежности того, что счастье вновь пришло к другому. Как всегда.

А еще камень помнил, что когда-то его называли Камнем добра. Но это было очень давно.

Сказка о журавле

Автор: Тимур Владимирович Гагин

Давным-давно в далекой-далекой стране у самых синих гор в одном селении, достаточно зажиточном, чтобы свысока смотреть на деревни, но до города еще не дотягивать, жили-были колодезные журавли. Постарше и помоложе. Побольше и поменьше. Разные.

День и ночь (больше, конечно, «день») скрипели они, наклоняясь к колодцу и вновь распрямляя шеи, чтобы вытащить еще и еще одно ведро воды. Один за другим шли их полезные трудовые дни и скучные ночи. А по ночам, когда люди ложились спать, и очень редко кому приходила в голову мысль набрать воды, журавли тихо скрипели в такт своим мыслям. Или перескрипывались между собой.

Один из колодезных журавлей, помоложе, мечтал. Он мечтал стать настоящим журавлем — птицей — и летать высоко-высоко в небе. Журавли постарше посмеивались над этой фантазией и частенько скрипели ночами, поучая молодого собрата. Они были мудры, эти старые колодезные журавли, они многое и многих повидали, и скрипели весьма разумно. О том, что колодезный журавль — совсем другая птица, о гордости за свой полезный труд, об ответственности за тех, кому нужна вода, о счастье видеть радостное лицо путника, напившегося после долгой дороги, о благодарности коров и овец. А еще о том, что пустые мечты ведут к печали, потому что им не суждено сбыться. О пользе быть довольным тем, что есть, о заботливых руках хозяина и возможности смотреть на всех свысока. И еще много о чем вдумчиво и правильно скрипели старые умудренные жизнью, добросовестные и благородные колодезные журавли.

Молодой журавль соглашался с ними и тоже начинал гордиться своей судьбой. И даже иногда свысока поглядывал на кур и ворон. Особенно на ворон — бесполезных птиц, чей полет только для себя, а его, колодезного журавля труд — для других. Ну чем не счастье — быть нужным, быть на своем месте?

И все-таки, каждый раз, когда в небе показывались белые журавли, молодой колодезный журавль выпрямлялся во весь рост и смотрел, смотрел ввысь, любовался полетом, размахом крыльев, вслушивался в непонятный их разговор и медленно, с неохотой склонялся, если его некстати тянули вниз руки человека, которому понадобилась вода. Собратья постарше замечали это и вновь принимались скрипеть свои мудрые и правильные истины.

А иногда, чаще ночью, один или другой из белых журавлей спускался вниз, садился на край колодца и принимался о чем-то втолковывать, взмахивая крыльями. И молодому колодезному журавлю казалось, что еще чуть-чуть, и он поймет. Поймет что-то важное, что поможет ему — однажды — стать настоящим журавлем.

Но понять не удавалось, и белый журавль, вскрикнув в последний раз, улетал, оставляя колодезным журавлям скрипеть и возмущаться.

Так шло время.

Однажды, на рассвете молодой колодезный журавль смотрел в небо, любуясь полетом журавлей белых и не замечая скрипа соседей. И вдруг ему показалось, что если он как следует раскачается, то его размах станет похож на движение крыльев. Тогда он начал раскачиваться все сильнее и сильнее, скрипел все громче и громче, наклонялся и взмывал вверх, наклонялся и выпрямлялся, все чаще и чаще… и дерево не выдержало, длинная шея вылетела из разломившегося крепления. Колодезный журавль упал возле колодца.

Когда хозяин колодца пришел, чтобы набрать воды, он увидел сломанного журавля, покачал головой, собрал обломки и отнес их на задний двор, сложив в кучу у забора. И уже новый, совсем молодой колодезный журавль кланялся в руках хозяина, и старые мудрые колодезные журавли скрипели ему свои наставления, приводя в пример мечтателя-неудачника.

Как-то раз дети хозяина, играя на заднем дворе, решили делать воздушного змея. Они подобрали длинные тонкие щепки от растрескавшегося колодезного журавля, натянули на них старые тряпки, привязали за нитку и запустили змея в небо. Затаив дух, отправился он в свой первый полет, делая круг за кругом выше домов, труб и стрел других колодезных журавлей. Он кричал им, он хотел рассказать, что летит, что мечта сбылась, но они не слышали его. Или не хотели.

А он все летел и летел, но очень мешала нитка, она притягивала к земле, не давала умчаться выше, туда, где иногда появлялась журавлиная стая. Наигравшись, дети упрятали воздушного змея в чулан, и вновь потянулись скучные дни. Только теперь уже и неба не было видно, и обвисали старые тряпки, и прогибались щепки.

Все-таки дети вспомнили о своей игрушке и на исходе лета вновь запустили воздушного змея. Изо всех сил рванулся он ввысь, чтобы использовать свой шанс, и нить оборвалась. Тут же его ровный полет прервался, воздушный змей закувыркался в воздухе, теряя ветер и начал падать. Разболтанная рама скрипела, грозя развалиться, а ткань хлопала по воздуху, мешая вновь поймать поток.

И вдруг справа и слева от падающего воздушного змея появились белые журавли. Они что-то кричали, но по-прежнему непонятно. А еще они что-то старались показать. Их крылья хлопали в такт, и так же в такт начала хлопать ткань, и трещать рама — взмах за взмахом. Воздушный змей понял, что он машет крыльями, что он — летит. И все больше ему казалось, что он что-то понимает в журавлиных криках. По крайней мере одобрение слышалось явно.

Однако уж очень непрочной была конструкция, старыми тряпки и рассохшимся дерево. Щепка за щепкой, веревочка за веревочкой отваливались от воздушного змея и падали вниз, пока он не рассыпался весь, не разлетелся по ветру, пока не развалился на лету. И в этот миг воздушный змей вдруг понял, что видит, как падают вниз его щепки и тряпочки. И как на их месте возникают белые крылья и тело настоящего белого журавля. Он услышал журавлиный — свой — крик и понял его. А воздух под крыльями вдруг стал послушен, и то, что только что давалось с таким трудом, оказалось легко и приятно. И вот уже три журавля закружили в небе, перекрикиваясь друг с другом о чем-то, непонятном с земли.

Через несколько дней при первых проблесках зари на край колодца самого молодого колодезного журавля опустился настоящий белый журавль. Он возбужденно расхаживал по краю, хлопал крыльями и все толковал о чем-то по-журавлиному. Но молодой колодезный журавль не слушал. Он помнил судьбу своего предшественника, променявшего благородный труд на детские забавы и сгинувшего в небе. Молодой колодезный журавль тихо поскрипывал на ветру и дремал, не обращая внимания на вздорную птицу. Он точно знал, что настоящие журавли — стоят у колодцев. А в небе… что ж, в небе летают бестолковые самозванцы, которым не повезло занять свое место в жизни.

Поэт

Автор: Тимур Владимирович Гагин

Давным-давно в далекой-далекой стране у самых Синих гор в одном городе жил мальчик, который очень хотел стать Поэтом, сочинять стихи, песни, баллады; рассказывать людям истории, сказки и притчи. Мальчик очень хотел стать Поэтом, и решил, что когда в город придет странствующий Поэт, он обратиться к нему с такими словами:

— Великий Поэт! Ты умеешь сочинять стихи, песни, баллады. Своими историями, сказками и притчами ты учишь людей смеяться, любить, радоваться жизни, быть счастливыми. Научи меня сочинять стихи и сказки.

Мальчик очень надеялся, что какой-нибудь Поэт останется на время в городе и научит его рифмовать строки.

Однажды в этот город пришел странствующий Поэт и, расположившись на центральной площади, стал читать людям свои стихи, петь песни, рассказывать истории и сказки. Люди смеялись и плакали, радовались и грустили, влюблялись и становились счастливыми вместе с героями стихов и сказок Поэта.

Когда мальчик узнал, что в город пришел Поэт, он бросился бежать к городской площади и, протиснувшись сквозь толпу, обратился к Поэту с такими словами:

— Великий Поэт! Ты умеешь сочинять стихи, песни, баллады. Своими историями, сказками и притчами ты учишь людей смеяться, любить, радоваться жизни, быть счастливыми. Научи меня сочинять стихи и сказки, петь песни и рассказывать истории.

Поэт посмотрел на мальчика, улыбнулся и сказал:

— Хорошо, я задержусь немного в твоем городе и расскажу тебе, как я сочиняю свои стихи и истории.

Мальчик, едва дыша от счастья, сел рядом с Поэтом и стал внимательно слушать. Поэт долго рассказывал о том, как рифмовать слова, как сочинять сказки и истории. А когда пришло время уходить, Поэт попрощался с мальчиком и отправился в путь.

После ухода Поэта мальчик решил сочинить стихотворенье или историю, но он просто повторял истории Поэта, немного изменяя их.

Через некоторое время в город зашел еще один странствующий Поэт, расположился на центральной площади и стал рассказывать людям свои истории, сказки, притчи, читать стихи и баллады, петь песни. Люди смеялись и плакали, радовались и грустили, влюблялись и становились счастливыми вместе с героями стихов и сказок Поэта.

Увидев Поэта, мальчик подошел к нему и обратился с такими словами:

— Великий Поэт! Ты умеешь сочинять стихи, песни, баллады. Своими историями, сказками и притчами ты учишь людей смеяться, любить, радоваться жизни, быть счастливыми. Ты даришь людям покой и учишь их достигать своих целей. Научи меня сочинять стихи и сказки, петь песни и рассказывать истории.

Поэт посмотрел на мальчика, улыбнулся и сказал:

— Хорошо, я задержусь немного в этом городе и расскажу, как я сочиняю свои стихи и истории.

Мальчик сел рядом с Поэтом и стал внимательно слушать. Поэт долго рассказывал о том, как рифмовать слова, как сочинять сказки, истории и баллады. После того, как Поэт покинул город, мальчик решил снова попробовать сочинить сказку или балладу. Но это была сказка Поэта, просто пересказанная мальчиком.

Прошло еще какое-то время, мальчик вырос и превратился в прекрасного юношу. Он еще больше хотел стать Поэтом. И когда в город приходил странствующий Поэт, юноша бежал на центральную площадь слушать, как Поэт рассказывает сказки и истории, стихи и баллады. Люди вокруг смеялись и плакали, радовались и грустили, влюблялись и становились счастливыми вместе с героями стихов и сказок Поэта. Юноша снова обращался к поэту с такими словами:

— Великий Поэт! Ты умеешь сочинять стихи, песни, баллады. Своими историями, сказками и притчами ты учишь людей смеяться, любить, радоваться жизни, быть счастливыми. Научи меня сочинять стихи и сказки, так, как это делаешь ты.

Поэт отвечал:

— Хорошо, я задержусь немного в этом городе и расскажу, как я сочиняю свои стихи и истории.

Юноша садился рядом с Поэтом, внимательно слушал и запоминал, как складывать рифмы, сочинять истории и баллады. А после снова пробовал сочинять стихи и сказки. Но, это были стихи и сказки Поэта, просто с другими героями.

Тогда юноша решил отправиться в путь и стать странником. Он шел по широким дорогам и узким горным тропам, переправлялся через реки и проходил мимо дремучих лесов. Он смеялся и плакал, радовался и тосковал, влюблялся и разочаровывался, страдал и был счастливым. Иногда он заходил в разные города и на городской площади рассказывал истории из своей жизни, иногда они были правдивые, иногда придуманные. Иногда пел песни, которые вдруг приходили к нему откуда-то из глубины души, рифмы складывались сами собой. И люди вокруг смеялись и плакали, радовались и грустили, влюблялись и становились счастливыми вместе с героями его стихов и рассказов.

Однажды, когда юноша зашел в какой-то город и стал рассказывать свои истории и сказки, к нему подбежал мальчик и, едва отдышавшись, сказал:

— Великий Поэт! Ты умеешь сочинять стихи, песни, баллады. Своими историями, сказками и притчами ты учишь людей смеяться, любить, радоваться жизни, быть счастливыми. Научи меня сочинять так, как это делаешь ты.

Вот такая история случилась давным-давно в далекой-далекой стране у самых Синих гор.

Чудеса

Автор: Кириличев Артём Валерьевич

Однажды у мудрого человека спросили:

— Ты много странствовал по морям и далеким землям. Видел столько различных чудес. Скажи, какое из них самое великое на этом свете?

Мудрец ответил:

— Самое великое чудо то, что есть чудеса, которых я не знаю.

Ключ к Миру

Автор: Кириличев Артём Валерьевич

Вечером седьмого дня, когда Господь закончил сотворение природы вещей, он взял Ключ к Миру в свою величественную руку и решил вдохнуть в человека навязчивую идею найти его. Чтобы усложнить поиски он принялся искать потайное место.

Он проконсультировался с советниками. Один предложил Господу спрятать ключ в самую глубокую часть самого глубокого океана, в то время как другой предлагал положить его на самую высокую вершину самой высокой горы, а еще один предлагал поместить его на темной стороне луны. Но Господа не убедило ни одно из этих предложений.

Господь долго раздумывал и наконец собрал свой небесный суд, к которому обратился со следующими словами: «Благодарю вас за ваши рекомендации, которые нахожу превосходными и хорошо продуманными. Я решил, однако, поместить ключ в такое место, которое было бы близко и одновременно далеко, где человечество несомненно будет искать его меньше всего».

И он поместил ключ в самое Сердце Человека.

Ад и рай

Автор: Кириличев Артём Валерьевич

Потерпевший поражение воин-самурай, испугавшись того, что, возможно, скоро умрет, пошел к старому мудрецу, чтобы узнать, как встретить лицом к лицу то, что может произойти с ним после смерти.

«Я хотел бы узнать разницу между раем и адом», — сказал он мудрецу.

«Ты провел жизнь в борьбе — ты слишком глуп, чтобы понять разницу между ними», — ответил мудрец.

Воин рассердился. В гневе он схватил старика и приставил меч к его горлу. Он был на волоске от того, чтобы пронзить горло старика. Мудрец был неподвижен.

«Это — ад», — сказал он воину.

Воин был поражен. «Ты рисковал своей жизнью для того, чтобы показать мне, что такое ад — ты был на секунду от смерти и не отступил!»

«А это рай», — ответил мудрец.

Гусеница и Бабочка

Автор: Кириличев Артём Валерьевич

Однажды на дереве в парке жила-была гусеница. Каждый день гусеница жевала листву на дереве, не обращая никакого внимания на то, что творится вокруг. И была счастлива. В один прекрасный день гусеница заметила что-то разноцветное, летающее вокруг верхушки деревьев. Она была поражена ярко-оранжевым и голубым, ловившим солнечный свет, и, когда это сверкающее существо пролетело рядом, гусеница смогла увидеть красивую бабочку. Бабочка, казалось, парила в воздухе, легко касаясь ветки, на которой сидела гусеница. «О, бабочка, ты такая красивая и так плавно летаешь, научи, пожалуйста, меня, как ты это делаешь». Бабочка подлетела ближе и улыбнулась гусенице. «Будь терпеливой, малышка — когда-нибудь, однажды». Но гусеница была нетерпеливой, и когда бабочка появилась на следующий день, то еще более ослепленная, чем раньше, свернувшись вокруг ветки дерева, гусеница попросила: «Пожалуйста, бабочка, научи меня летать, как ты». Бабочка тихо прошептала гусенице: «Будь терпеливой, однажды ты сможешь». Гусеница была так расстроена, что решила выбросить эту мысль из головы и постепенно забыла о своем желании летать.

Но однажды произошло что-то странное. Показалось, что весь мир начал кружиться, как веретено, то в одну, то в другую сторону. У гусеницы начал болеть живот, и она почувствовала себя очень больной. Ей показалось, что все покрылось туманом и отдалилось. Мир продолжал вертеться, то быстро, то медленно. Гусеница почувствовала себя парализованной и закрыла глаза, думая, что умирает. Немного погодя, она не знала, как долго этопродолжалось, но мир вокруг остановился, и она почувствовала себя легко и свободно. Она почувствовала, что может снова двигаться и ощущать солнечное тепло. Вдалеке он услышала слабый шепот, который привлек ее. Тихий голос говорил ей: «Покажи мне, как ты летаешь. Будь терпеливой — ты сможешь, ты сможешь». И только тогда она поняла, что превратилась в бабочку.

Луна в день рождения

Автор: Кириличев Артём Валерьевич

Давным-давно жил-был китайский император, и у него была дочь, которая собиралась отпраздновать свое семилетие. Император решил, что дочь уже достаточно взрослая для того, чтобы знать, какой подарок она хочет получить в свой день рождения.

Итак, он пообещал ей подарить то, что она пожелает. «Я бы хотела луну», — ответила она. Император был шокирован, но чтобы сдержать свое обещание, вызвал своего лучшего инженера и сказал ему, что он должен достать луну с неба для его дочери. Инженер испугался, но стал строить бамбуковую башню, чтобы добраться до луны. Конструкция достигла неба, но чем выше она становилась, тем более неустойчива была, и в конце концов рухнула, убив 50 рабочих.

Император был разгневан и раскричался на инженера: «Ты не только потерпел неудачу и не достал луну для моей дочери, но еще убил 50 моих человек». Он казнил инженера.

Главный ученый этой страны, потрясенный неудачей инженера, был призван императором, чтобы решить ту же задачу, и достать с неба луну для его дочери. Он был очень умным человеком и решил использовать самое новое, чтобы выполнить приказ. Он построил ракету, чтобы облететь луну и с помощью большого крюка притянуть луну к земле. В конце концов ученый запустил ракету, вместе с лучшими техниками, каких мог найти. Но не успела ракета взлететь, как разорвалась на 1000 кусочков вместе с людьми. Император рассердился еще больше, чем прежде и казнил ученого.

Разочарованный император обратился к старому мудрецу, который жил на самом краю империи, у подножия синих гор, мудрец славился своей проницательностью и мудростью. Император попросил мудреца о помощи, и он согласился помочь. Мудрец подумал и пошел к императорской дочке. «Я слышал, что Вы хотите луну к своему дню рождения», — сказал он ей.

«Да, это так», — ответила она.

«Что такое луна?» — спросил он ее.

«Это — большой белый шар примерно такого размера», — ответила дочь императора, разведя руки в стороны.

Итак, мудрец нашел большой белый шар точно такого же размера, какой она показала, и дал его императору, чтобы тот подарил его дочери. После этого все жили счастливо.

История с лягушкой

Автор: Кириличев Артём Валерьевич

Однажды произошла такая история с лягушкой, которая всю свою жизнь прожила в темном колодце. Ее навестила морская лягушка.

«Откуда ты пришла?» — спросила лягушка, живущая в колодце.

«Из великого океана», — ответила та.

«Насколько велик твой океан?»

«Он огромный».

«Ты имеешь в виду, что он такой же, как четверть моего колодца?»

«Больше».

«Такой же, как половина колодца?»

«Нет, больше».

«Неужели, такой же большой, как этот колодец?»

«Никакого сравнения».

«Это невозможно. Я должна это увидеть своими глазами!»

Они отправились в дорогу вместе. Когда лягушка, живущая в колодце, увидела океан, то поняла, что ей нужно учиться плавать.

Великий мастер

Автор: Кириличев Артём Валерьевич

Это было давным-давно, у самых синих гор.

В одном городе жил великий мастер. Он сажал самые прекрасные сады, строил самые надежные дома, сочинял самые красивые песни, и ковал самые острые мечи. Слава о его делах шла по земле. И наступил момент, когда к мастеру с разных уголков земли стали приходить люди и просить его обучить их великому мастерству. И он брал их на обучение, но только с одним условием: Вы обещаете оставаться со мной до самого последнего дня. С каждого ученика великий мастер брал такое обязательство. Кто-то испугавшись уходил, те кто соглашался, оставались обучаться великому мастерству. Учились у великого мастера его великому мастерству: Слава о великом мастере и его учениках шла по всей земле.

Однажды мастер заболел тяжелой болезнью и уже не мог обучать своих учеников. Он лежал в постели, не мог вставать. Ученики, нарушили данное ими обязательство и оставили своего учителя. Они пошли в свои города, к себе домой. У себя в городах они сажали самые прекрасные сады, строили самые надежные дома, сочиняли самые красивые песни, и ковали самые острые мечи.

Время шло, болезнь мастера становилась все тяжелее и тяжелее, он понимал, что скоро умрет. Ранним утром, все ученики, в разных городах, проснулись с мыслью, что им нужно вернуться к мастеру. Они встали, собрались и двинулись в путь.

Уже вечером все они собрались у изголовья кровати великого мастера, их было очень много. Мастер открыл глаза, увидел всех своих учеников, и сердце его наполнилось радостью от того, что все они пришли не по обязательству, а по своему доброму желанию. Он понял, что это самый счастливый день в его жизни — и умер. Ученики похоронили великого мастера — своего учителя, и пошли в свои города, к себе домой.

В своих городах, ученики продолжали дело великого мастера. Они сажали самые прекрасные сады, строили самые надежные дома, сочиняли самые красивые песни, и ковали самые острые мечи. Ученики сами становились великими мастерам, уже об их мастерстве шла слава по всей земле, уже к ним приходили ученики и просили обучить их великому мастерству. Они брали учеников на обучение, но уже никто никогда не брал с учеников обязательств, потому, что они знали, что пусть лучше все будет по доброму желанию.

И уже по всей земле росли самые прекрасные сады, строились самые надежные дома, пелись самые красивые песни, и ковались самые острые мечи. Мастерство великого мастера увеличивалось с каждым днем — делалось это по доброму желанию.

Спрятанный ангел

Автор: Кириличев Артём Валерьевич

Сидя под палящим солнцем, мальчик наблюдал, как молодой человек сосредоточенно откалывал куски от большой скальной глыбы.

— Почему ты это делаешь?

— Потому что внутри спрятан ангел и он хочет выйти наружу, — ответил Микеланджело.

Огромные волны

Автор: Кириличев Артём Валерьевич

Это было давно. Жил хорошо известный борец по имени Громадные Волны. Он был чрезвычайно силен и хорошо знал искусство борьбы. В схватках наедине он побеждал даже своего учителя. Однако при публике он так терялся, что даже его собственные ученики могли побороть его. Громадные Волны чувствовал, что ему надо обратиться за помощью к дзеновскому учителю.

Как раз рядом с городом остановился странствующий учитель, так что Громадные Волны прошел к нему и рассказал о своем несчастье.

«Твое имя — Громадные Волны, — сказал ему учитель. — Останься на ночь в этом храме. Представь себе, что ты и есть эти огромные волны. Ты больше не борец, который боится. Ты — эти огромные волны, сносящие и поглощающие все на своем пути. Сделай это — и ты будешь величайшим борцом на земле». Учитель ушел. Громадные Волны сел, пытаясь представить себя волнами. Он думал о всяких разных вещах. Но постепенно все больше и больше он стал чувствовать себя волнами. Ночь шла, а волны становились все больше и больше. Перед рассветом в комнате не было ничего, кроме отлива и прилива огромного моря.

В тот же день Громадные Волны выступил в соревнованиях и победил. После этого ни один человек в Японии не мог побороть его.

Чашка чая

Автор: Кириличев Артём Валерьевич

Японский учитель дзен, живший давно, принимал у себя университетского профессора, пришедшего узнать, что такое дзен. Учитель пригласил его к чаю. Он наливал гостю чашку доверху и продолжал лить дальше. Профессор следил за тем, как переполняется чашка, и, наконец, не выдержал: «Она же переполнена. Больше уже не войдет». «Так же, как эта чашка, вы полны Ваших собственных мнений и размышлений. Как же я смогу показать вам дзен, если Вы сначала не опустошите свою чашку».

Находка

Автор: Кириличев Артём Валерьевич

Гуду был учителем императора, несмотря на то, что он путешествовал под видом странствующего нищего.

В одно из путешествий у него развалились сандалии, он промок. Его пригласила переночевать женщина.

Гуду увидел, что семья находиться в подавленном состоянии. «Мой муж пьяница и игрок. Он много пьет, скандалит, занимает денег. Что я могу поделать?» «Я хочу тебе помочь. На тебе денег, купи вина и немного поесть получше. И уйди».

Когда муж вернулся поздно, стал кричать, ища жену.

«Меня в дороге застал дождь, твоя жена была так добра ко мне, что пустила меня переночевать, чтобы отблагодарить ее за это, я купил вина и рыбы. Ты можешь взять».

Муж был в восторге. Утром, когда он проснулся он забыл все, что случилось ночью.

«Кто ты? Откуда ты?» «Я — Гуду».

Человеку стало очень стыдно. Он стал извиняться перед учителем самого императора.

Гуду улыбнулся.

«Все в твоей жизни изменчиво. Жизнь коротка. Если ты проведешь ее в игре и пьянстве, ты не успеешь ничего достичь, и твоя семья из-за этого тоже пострадает».

В сознании мужа как будто что-то стало происходить.

«Ты прав. Смогу ли я отплатить тебе хоть когда-нибудь за это удивительное учение? Позволь мне проводить тебя и хоть немного понести твои вещи». «Если хочешь».

Двое отправились в путь. Они прошли десять миль. «Позволь мне пройти еще 10 миль.» Они продолжили путь. «Ты можешь вернуться сейчас». Еще 5 миль. Возвращайся сейчас, сказал Гуду, когда были пройдены еще мили. «Я буду идти за тобой всю жизнь».

Его имя — Человек, который никогда не вернулся.

Так ли это?

Автор: Кириличев Артём Валерьевич

Жил парень беспорядочной жизнью.

Девушка была его соседкой, ее родители обнаружили, что у нее должен появиться ребенок. Девушка отказалась назвать отца. Родители решили, что отец сосед.

Родители в большом гневе пришли к парню.

«Так ли это?» — ответил парень.

После того, когда ребенок родился, его стал воспитывать парень. К этому времени он совсем потерял уважение окружающих, что совсем не волновало его. Парень окружил ребенка большой заботой и вниманием.

Через год девушка-мать все же нашла в себе силы и призналась, что отцом ребенка является другой человек.

Родители пошли к парню соседу, чтобы извиниться попросить вернуть ребенка.

Сосед охотно простил их, отдавая ребенка, сказал: «Так ли это?»

Хлопок одной ладони

Автор: Кириличев Артём Валерьевич

Учителем храма был Молчащий гром. У него был маленький протеже, которому было всего 12 лет. Он видел, как каждое утро к учителю приходят ученики для получения инструкций персонального обучения. Он стал тоже просить для себя задания. Подожди немного, ты еще мал. Но ребенок настаивал, и учитель решил согласиться. Он ударил в гонг, чтобы сообщить, что он пришел, три раза поклонился перед дверью в знак уважения, вошел и сел перед учителем в почтительном молчании.

«Ты можешь услышать хлопок двух ладоней, когда они ударяются друг о друга. А теперь покажи мне хлопок одной ладони». Ребенок поклонился и пошел в комнату рассмотреть проблему.

1. Услышал музыку гейш (учитель отверг). 2. Как капает вода. (оказавшись перед учителем и начав капать водой, опять был отправлен). 3. Звук совы тоже был отвергнут. 4. Шум ветра тоже не подошел. Более чем 10 раз приходил он к учителю, все было неправильно. Почти год он обдумывал, что такое звук одной ладони, когда достиг подлинного знания в беззвучие звука. Так он реализовал хлопок одной ладони.

Все — лучшее

Автор: Кириличев Артём Валерьевич

Когда Бандзан шел по рынку, он услышал разговор между покупателем и мясником.

«Дай мне самый лучший кусок мяса» — сказал покупатель.

«Все, что есть у меня в лавке лучшее. Ты не сможешь найти кусок мяса, который не был бы самым лучшим»

Дзен будды

Автор: Кириличев Артём Валерьевич

Будда сказал: «Я считаю королей и правителей пылинками праха. Я смотрю на сокровища, золото и жемчуг, как на кирпич и гальку. Я смотрю на лучшие шелковые одежды, как на рваные лохмотья. Я вижу миры Вселенной как маленькие зернышки, а самое большое озеро — как капельку масла на моей ноге. Я понимаю, что учение о мире — это иллюзия фокусников. Я вижу святые дороги среди освещенных дорог. Я смотрю на суждения о верном и неверном как на коварный танец дракона. Я вижу зарождение и гибель убеждений, как слезы, оставляемые четырьмя временами года».

Пять серебряных звезд

Автор: Кириличев Артём Валерьевич

Светили с небес.

Первая для меня, чтобы я записал эту историю.

Вторая для вас, чтобы вы прочитали ее.

Третья — для всех рассказчиков, от которых я научилась этим историям.

Четвертая — для всех рассказчиков, которые рассказали моим рассказчикам эти истории, уходящие своими корнями к началу времен.

Пятая — для всех вас, которые по-своему рассказывают эти истории другим. Когда вы рассказываете историю, придавая ей новое звучание, вы увеличиваете сумму знаний о мире, и вы утверждаете ваше собственное бессмертное творческое начало.

Оглавление

Спутник

Сказка про уздечку

Муравьишка

Принц и Маг

О волшебниках

Будда и духи

Винни-Пух и пчёлы

Король и клоун

Четвёрка

Переведи меня

Яблочный сок

Лист на ветру

Откуда летит время

Вредность — не порок

О чем плачут ведьмы

Мастер меча

Мастер стрельбы из лука

Камень добра

Сказка о журавле

Поэт

Чудеса

Ключ к Миру

Ад и рай

Гусеница и Бабочка

Луна в день рождения

История с лягушкой

Великий мастер

Спрятанный ангел

Огромные волны

Чашка чая

Находка

Так ли это?

Хлопок одной ладони

Все — лучшее

Дзен будды

Пять серебряных звезд