Многогранники любви [Наталья Андреевна Букрина] (fb2) читать онлайн

Наталья Букрина Многогранники любви

Глава 1

Зимним вечером с высоты птичьего полета город напоминает переливающуюся всеми цветами радуги елочную гирлянду. Искрясь разноцветной россыпью рекламы, причудливыми бликами фонарей и огненными переливами автомобильных фар, новогодние улицы, как и спешащие по ним люди, переполнены томительным ожиданием праздничного застолья. Кто из нас в детстве, любуясь ярким одеянием разлапистых елей, не замирал от счастья в предчувствии грядущего волшебства? Феи прилавков всего за одну ночь превращали заурядные торговые залы в блистающее мишурой дивное царство. Вдыхая головокружительный аромат хвои, мы восторженно замирали у входа в эту колдовскую империю, подступы к которой были уставлены несметными горами подарков и золотисто-рыжих мандарин. Добровольно покинуть манкий игрушечный рай было невероятно сложно, и взрослым приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы нейтрализовать своих зачарованных чад без видимых для семейного бюджета потерь. Став родителями, мы с легким сердцем впустили в этот ошеломительный мир собственную ребятню, стыдливо умолчав, что ожидание рождественской сказки и сегодня заставляет трепетать наши сердца едва ли не в большей степени, чем на заре туманной юности. В ожидании чуда нет-нет, да и замедлишь шаг у роскошных бутиков, мысленно аплодируя забавным па Санта Клаусов в их витринах…

Извивающаяся потешной змейкой вьюга хороводилась где-то под крышами многоэтажек, беззастенчиво заглядывая в разрисованные стужей окна, но, влекомая порывами легкомысленного ветра, стремительно упорхнула в объятия очередных приключений. Невесомые снежные хлопья плавно кружились в свете уличных фонарей, а из притихших квартир за их пленительным танцем с грустью наблюдали сияющие парадным убранством загадочные лесные красавицы, заполняя пространство вокруг благовонием хвои. В преддверии торжества лица сосредоточенных горожан были переполнены какой-то особой значимостью. Проказник-мороз, томясь от безделья, заигрывал с прохожими, автографом оставляя на их щеках фирменный румянец. Неизбежно приближаясь к полуночи, часы, казалось, ускоряли свой бесконечный бег.

Снег потешно щекотал нос. Настя смахнула его с лица и протянула вперед точеные ладошки, будто с неба летели не пушинки, а кристаллы из самоцветов. Глядя на нее, сгорбленный старичок мечтательно улыбнулся. Эта девушка в расписной дубленке с пушистыми волосами цвета переспелого льна, выбивающимися из-под повязанной поверх них алой накидки, сосредоточенно изучающая замысловатый узор снежинок, на мгновение вернула его в счастливую довоенную юность. А болтающиеся на резинках узорчатые варежки, безошибочно выдающие провинциальную принадлежность своей очаровательной хозяйки, напомнили его собственную возлюбленную. Во всей этой предпраздничной суете юная странница была, пожалуй, единственной, кто никуда не торопился. Поглощенная своим занятием барышня не сразу заметила, что ее плотным кольцом окружила компания молодых людей. Неброский с виду парень, приложив к губам палец, разом установил тишину и засмотрелся на таинственную незнакомку. В излишне суетливой Москве он впервые столкнулся со столь откровенной непосредственностью. «Чую, заарканит она нашего Ваньку, – вздохнул за спиной лидера вихрастый коротышка, но по-дружески протянул руку помощи: – Украсьте собою наш праздник, Снегурочка!» Иван в знак благодарности кивнул приятелю и перехватил инициативу: «Милая леди, а не встретить ли нам Новый год вместе?» Прелестницу огорошило подобное предложение, но, прочитав на лицах студенческой братии миролюбивый настрой, она кротко улыбнулась: «Благодарю за приглашение, джентльмены, но этот вечер уже обещан другим». Озадаченный отказом поклонник сник. «Другим», а не другому», – вернул его к жизни шепот одного из друзей. Подсказка возымела действие. Иван артистично расправил плечи и, пытаясь привлечь к себе внимание, перешел на язык пантомимы. Жестом распахнув куртку, он плавно «извлек» на всеобщее обозрение сердце. Едва не упорхнув, оно вдруг прониклось чувственной энергетикой хозяина и нежно затрепетало в его надежных руках. Чмокнув на прощание виртуальный пульсирующий комочек, юноша осторожно переложил его в озябшую ладошку заинтригованной собеседницы. В ее глазах мелькнуло неподдельное сострадание. Настя даже в шутку не могла позволить бесхозному органу замерзнуть вот так бесславно. Чуть стушевавшись, она тотчас же подключилась к игре. И вот уже реанимированное сердце отчаянно трепещет в нежном кулачке его смущенной обладательницы. Мило щурясь, свободной рукой девушка осторожно согревает его теплом своего дыхания, едва слышно нашептывая, вероятно, весьма значимые слова. Озорная молодежь, слегка озадаченная сентиментальным порывом лицедея, хором озвучивает трепетное биение невидимого для чужих глаз «мотора», приводя прохожих в недоумение и замешательство. «Не передумали насчет Нового года? – с надеждой уточнил «артист» и, склонив в поклоне голову, учтиво представился. – Иван». С хорошенького личика незнакомки исчезло подобие улыбки. Приятели сочувственно переглянулись и поочередно откланялись. Втайне полагая, что знакомство все же получит продолжение, Иван артистично вернул сердце на полагающееся ему место, но, не уловив даже намека на ответную симпатию, бросился вдогонку за друзьями. «С Новым вас годом, Снегурочка!» – прощаясь, выкрикнул он, растворяясь в сумраке переулка.

Настя не ответила и даже не обернулась. Ища глазами вход в метро, она безуспешно пыталась разминуться с коляской молодой мамаши, раненой птицей, мечущейся у входа в ресторан быстрого питания. Болезненный взгляд и скромная одежда женщины выдавали крайнюю нужду. Девушка хотела протянуть страдалице руку помощи, но та, словно загипнотизированная, прильнула к стеклу. Настя проследила за ее напряженным взглядом и оторопела. По залу, сканируя содержимое оставленных на столе подносов, бродила опрятная лет пяти девочка славянской внешности. Тоскливо рассматривая воздушные шары, игрушки и яркие упаковки для еды в руках сверстников, малышка сжимала в ладошке несколько пакетиков сахара и баночку соуса. Беззаботно жующая публика вела себя по-разному. Единицы из сострадания предлагали голодному ребенку угощение. Шепча в ответ слова благодарности, девчушка складывала дары в детскую сумочку и стремительно шла вперед. Основная же масса посетителей равнодушно жевала, не тяготясь присутствием побирушки. Заприметив на одном из столов недоеденную картошку и забытый пирожок, девочка жадно затолкала их в рот. Расфуфыренная девица брезгливо сморщилась и визгливо потребовала в зал менеджера. Предчувствуя финал, пожилой мужчина протянул девочке новенькую сторублевку и подтолкнул к выходу. Обескураженная Настя покосилась на мамашу. Та, глотая слезы, смотрела на дочь с нескрываемой болью. Испуг в ее глазах выдавал нешуточное горе. Светясь от радости, кроха вприпрыжку мчалась по улице, размахивая над головой похрустывающей на ветру купюрой. Благодарно прижав малышку к себе, мать захлебнулась в приступе кашля. Губы наблюдавшей за этой сценой Насти беспомощно задрожали. С трудом справившись с волнением, она лихорадочно нащупала в сумочке кошелек. Ни просить, ни получать милостыню кормящая мать не была готова и при виде подати стремительно ускорила шаг. Одной рукой она напористо толкала коляску, другой волочила за собой дочь, ножки которой от быстрой ходьбы вязли в снежном месиве.

Потрясенная до глубины души Настя долго не могла найти спуск в переход. Борясь с волнением, она беспомощно смотрела вслед стремительно удаляющейся троице. У самого входа в метро ее нагнал запыхавшийся Иван. Скользя по отполированному до блеска льду, он едва держался на ногах, хватаясь то за фонарный столб, то за девичий локоток. Полагая, что молодой человек продолжает дурачиться, барышня нахмурилась.

– Вижу, вы не только талантливый мим, но и клоун. Случаем, не из цирковых?

– Чистой воды технарь, – переведя дух, открестился тот, пропуская выходящих из подземки людей. – Но чудеса уважаю. Вернулся уточнить ваше имя.

– Стоит ли? – находясь в плену недавних впечатлений, усомнилась девушка.

– Уж не откажите в любезности, если это, конечно, не государственная тайна.

– И даже не секрет. Меня зовут Настя.

– Прямо как в сказке: Иван да Настенька.

Невесомые снежинки кружевной вязью роились над головой девушки, покрывая то и дело сползающую шаль замысловатыми узорами. Иван не сумел справиться с искушением и, не спрашивая на то позволения, поправил головной убор собеседницы, невзначай или намеренно коснувшись россыпи ее воздушных волос. Барышня густо покраснела и как-то по-детски отпрыгнула в сторону. Боясь, что она ускользнет так же внезапно, как и появилась, молодой человек интуитивно шагнул следом.

– Надеюсь, в вашем тридевятом царстве не препятствуют мобильной связи? Мы бы могли созвониться и встретиться, к примеру, завтра, часов эдак…

– Не тратьте понапрасну ваше драгоценное время, – сухо оборвала девушка.

Обескураженный столь резким отказом поклонник не сразу нашелся, что ответить. Пытаясь разминуться с ним, Настя шагнула в сторону. Внезапно за спиной Ивана материализовалась элегантная полупрозрачная Фея. Ее великолепную прическу скрывал капюшон роскошного мехового манто, под которым угадывалось восхитительное бальное платье. ««Крестная»», – с восторгом прошептала очарованная девушка. Укоризненно улыбнувшись, волшебница взмахнула серебристой палочкой с крошечной яркой звездочкой вместо наконечника и протянула Насте унизанную драгоценными перстнями ладонь, поверх которой из лунных бликов прямо на глазах изумленной барышни сложилась очаровательная хрустальная туфелька. Заинтригованная финалом подопечная интуитивно потянулась к нерукотворному чуду, но оно в мгновение ока обернулось изящным роем пушистых снежинок. Иван оглянулся, пытаясь определить, что или кто вызвал в его собеседнице столь живой интерес, но не заметил ничего примечательного. «С вами все в порядке?» – растерянно уточнил он. «Не могу вспомнить, откуда мне знакомо лицо этой прекрасной дамы», – задумчиво призналась Настя. Иван снова обернулся, но так никого и не заметил. Не желая расставаться, он предложил:

– Не можете завтра, давайте встретимся позже. Признаться, я и сам буду в отъезде.

– Вынуждена вас разочаровать – я в Москве проездом, всего на пару часов.

– Может, поделитесь номером своего мобильника?

– А мне это баловство без надобности!

Тотальное невезение едва не выбило почву под ногами Ивана. Собрав в кулак остаток воли, он попытался отшутиться:

– Сожалею, что ваша галактика пренебрегает данным видом связи, – и совсем уж от безысходности предложил: – Есть подкупающее своей новизной предложение: обменяться адресами! Мой космолет прибудет в любой уголок Вселенной за считанные часы.

– Мне милее сказочные гуси-лебеди или ковер-самолет, – выкрикнула барышня, растворяясь в плотном пассажиропотоке.

«Ва-ня! Ва-ня!» – нетерпеливо скандировали из-за угла приятели. Парень проводил беглянку прощальным взглядом и нехотя поплелся им навстречу. Внезапный порыв ледяного ветра едва не сбил его с ног. Втянув голову в плечи, молодой человек поднял воротник и сунул озябшие ладони в карманы. Искрящийся минутой назад мир разом погрузился во мрак: девушка его мечты – а Иван не сомневался, что Настя именно из этой категории – к его великому сожалению, не оставила ни малейшего шанса на удачное продолжение разговора. Впервые отважившись на уличное знакомство, он получил решительный отказ. Остатки настроения улетучились вместе с незнакомкой. Ну и о каком празднике теперь могла идти речь?!

Вопреки разгулявшейся непогоде город не унывал. Праздничное настроение витало в воздухе и стремительно набирало обороты. В витринах фешенебельных магазинов вокруг искусственных елок за компанию с отечественными зайками-мишками водили хороводы малообаятельные заграничные персонажи. Казалось, в нарастающей праздничной феерии мелькало и кружилось все живое и сущее. По тротуарам сновали люди, увешенные красочными новогодними пакетами. Бегущая строка огромного табло ослепительно сверкающей в свете неоновых реклам многоэтажки ежеминутно предупреждала, что до встречи Нового года осталось чуть меньше пяти часов.

Из автоматически отворяющихся дверей известного торгового центра статные молодцы в ярких комбинезонах бережно вынесли разнаряженную до умопомрачения ель, несколько десятков ярко упакованных свертков и ловко загрузили в безразмерный багажник дорогущего внедорожника, услужливо распахнув перед владельцем дверцу авто. С сияющими от распирающей их собственной значимости лицами бригада застыла в надежде на достойное вознаграждение и не ошиблась в своих ожиданиях – состоятельный гражданин, небрежно швырнув на сидение барсетку, отвалил щедрые чаевые. Выпорхнувшая из полутемной арки востроглазая старушка в старомодной шали поверх шапки-таблетки при виде внушительной пачки денежных купюр потеряла дар речи и спешно перекрестилась. Бизнесмен учтиво поприветствовал ее и с готовностью отстегнул пару новеньких пятисоток: «Прими, мамаша, от души! С Новым годом тебя». Сунув подаяние в изрядно потрепанную муфту, осчастливленная пенсионерка с разинутым от удивления ртом спешно засеменила к бакалее. Спустя несколько секунд она осторожно выглянула из дверей и, убедившись, что деньги у нее никто отнимать не собирается, выпалила на одном дыхании: «Благодарствуй, сынок! Дай бог тебе здоровья и достатка!» Осоловевший от собственного величия толстяк пробасил в ответ что-то вроде «…и тебе не хворать, старая!», ловко запрыгнул в авто, и величественно процедил водителю: «На Николину гору!»

Настя перебежала на противоположную сторону улицы и на мгновение застыла перед манекенами на витрине. Скользя пальцем по влажной глади стекла, она обводила силуэты новомодных изысков, с удивлением заметив, что те до неприличия безвкусны. Даже продавщицы бутика, по ее мнению, были одеты с куда большей фантазией и изяществом. Рядом с девушкой неуклюже топтался заметно подуставший мужчина в куцем колпаке и изрядно поношенной курточке Санта Клауса. Кивнув на соседний обувной салон, над входом в который серебристыми лампочками был выложен контур элегантной дамской туфельки, он попытался привлечь внимание прохожих подшофе:

Метнувшись к Насте, зазывала пригласил ее внутрь, но девушка решительно обогнула его, резко прибавив шаг. Заметив толпу зевак, мужчина бросился им навстречу, громко выкрикнув нехитрый слоган, но был остановлен грозным взглядом одного из прохожих. Затоварившаяся на дармовщинку старушенция выпорхнула из соседнего магазина с переполненным пакетом и связкой бубликов поверх видавшей виды шубейки и, вслушавшись в незамысловатые вирши Санта Клауса, с вызовом прокомментировала: «У вас за полтинник и шнурков-то не купишь, Дед Мороз хренов». Мужик не на шутку разобиделся и в запале наклонился к газонному сугробу, а когда выпрямился, был отброшен ударом снежного кома в лицо прямо к окнам своей торговой точки. Он взвыл от боли и досады, а бабка, отряхнув прохудившиеся рукавицы, подхватила увесистые пожитки и резво засеменила к подворотне. От неминуемой мести ее спасла притормозившая у магазина элегантная иномарка. С пассажирского сидения степенно шагнул статный мужчина лет тридцати в брендовом пальто нараспашку. Его густая цвета вороньего крыла шевелюра резко контрастировала с белоснежным, тончайшей работы атласным шарфом. Точеное лицо покупателя было до неприятия слащавым и демонически притягательным одновременно. Проводив взглядом пенсионерку, он бросил взгляд на взъерошенного зазывалу и ехидно прокомментировал:

– А бабуся-то еще тот снайпер.

– Карга она старая! Шапокляк проклятая! – с досадой выпалил лицедей, стряхивая с лица снег, но, спохватившись, вежливо пригласил: – Господин хороший, не проходите мимо! В нашем магазине вы найдете самый лучший подарок для своей возлюбленной!

– А если таковой нет?

– Как пить дать, появится! – с готовностью заверил Санта Клаус. – Сегодня ведь особенная ночь! Купите новинку сезона – туфельки для Золушки – и убедитесь, что без чудес не обойдется. К этой обуви девушка обязательно найдется! – удачно срифмовал он.

Незнакомец недоверчиво усмехнулся, но возражать не стал. Входные двери бутика плавно распахнулись перед ним, окатив стойким запахом натуральной кожи. Продавщицы в костюмах Снегурочек, профессиональным взглядом оценив достаток клиента, услужливо бросились к нему с дежурными словами приветствия.

– Заглянув к нам, Вы сделали правильный выбор! – кокетливо улыбнулась блондинка.

– Я пока ничего не выбрал, – остудил ее пыл гость, задерживая взгляд на оленьей упряжке, в санях которой были выставлены новинки сезона.

Девушки безмолвно двинулись следом, но потенциальный покупатель деловым жестом остановил их. Блондинка обиженно хмыкнула, вернувшись к кассовому аппарату. Брюнетка схватила кусок бархата и принялась нервно полировать попавшие под руку лакированные ботильоны. Из кармана посетителя донеслась популярная мелодия. Он небрежно извлек мобильник и упрекнул невидимого собеседника:

– Стас, только ведь расстались!

– Забыл шепнуть, дружище, что у Никуши на тебя особые планы. Кстати, ты где?

– Надо думать, в Лапландии, – любуясь собственным отражением в стеклянных глазах оленя, задумчиво произнес Вадим.

– Я серьезно.

– Я тоже.

– Короче, на карнавале жди сюрприза. С тебя презент.

– Кому из вас?

– Прекрасной незнакомке, – многозначительно хихикнул Стас и уже менторским тоном заметил. – Своим пристрастиям к виски я не изменяю. Как, впрочем, и женщинам.

Вадиму захотелось выдать в ответ что-нибудь колкое, но он вдруг заметил кружевную подушечку в центре саней и неожиданно для себя замер на полуслове. Переливаясь всеми цветами радуги, из небольшой бархатной коробочки выглядывала миниатюрная хрустальная туфелька. От захлестнувшей его волны нежности даже защипало в глазах: чудная вещица была точь-в-точь похожа на ту, из детства. Казалось, школьные годы давно канули в Лету, а память нет-нет, да и полыхнет пепелищем первой любви.

– Ты чего завис? – посетовали из трубки. – Э-эй, есть кто на связи?

– Дух Казановы! – огрызнулся Вадим.

– Надеюсь, она не блондинка? – настороженно предположил Стас.

– А хоть бы и так.

– Не наступай дважды на одни и те же грабли!

– Забей!

– Как обычно, 90-60-90?

– Скорее Дюймовочка, – с вызовом интриговал сердцеед.

– Вадик, это уже статья.

– Не парься – я о туфельке. Хрустальной.

– На кой она тебе? Золушки нынче не в моде.

Вадим сунул телефон в карман и потянулся к башмачку. Невзначай рукав его пальто коснулся бархатного постамента, на котором покоилось хрустальное совершенство. Туфелька слегка накренилась и медленно поползла вниз. Как и двадцать лет назад, эта коварная вещица упорно избегала его рук. 

Глава 2

Окна трехэтажного здания банка с громким, у всех на слуху названием, красноречиво свидетельствующим об имперских замашках его влиятельного владельца, стремительно гасли одно за другим. Резные массивные двери то и дело выталкивали наружу очередную порцию поеживающихся от холода клерков. У запасного входа соседней конторы припарковалась «Газель» с логотипом одного из модных ресторанов. Из нее ловко выпрыгнули спорые парни в униформе и принялись за разгрузку многочисленных лотков и подносов. Наблюдая за слаженной работой грузчиков, Стас покосился на огромные настенные часы над входом, швырнул мобильник на стол и по привычке заглянул в экран монитора, отслеживая последние изменения биржевого курса. В уголках его губ вспыхнула удовлетворенная улыбка. Что ни говори, а этот год для него завершался более чем удачно. Заветная должность начальника отдела, занять которую некогда не позволила ставленница одного из учредителей банка, внезапно опустела – девица обаяла более щедрого покровителя и упорхнула в офис одной из его многочисленных нефтяных вотчин. За спиной Стаса никогда не было всемогущих или именитых предков, но знаний и честолюбия хватало на дюжину носителей звонких имен. Жизнь доказала, что школьная золотая медаль и красный диплом престижного вуза – далеко не веский аргумент даже в непринужденном споре. В мире, где все решают родственные связи и телефонное право, требовались иные протекции. Это везунчику Вадиму фортуна улыбнулась в момент рождения, послав папу-дипломата и мать-актрису. Ему, сыну наладчика и почтовой служащей, пришлось изрядно попотеть, прежде чем удача перестала поворачиваться к нему пресловутой пятой точкой.

За пять лет службы в банке компанейский и обаятельный Стас научился не только заводить деловые связи с нужными людьми, но и заручился поддержкой либерального крыла в руководстве. После пары-тройки профессионально проведенных операций он попал в поле зрения своих опытных коллег, а заодно узнал от пытавшихся переманить его конкурентов собственную цену, но в силу природного прагматизма в стан соперников не переметнулся. А тут как нельзя кстати подоспело знакомство с Вероникой. Этот, на первый взгляд, гадкий утенок звезд с неба не хватал и по поводу карьеры не заморачивался – прочно стоящий на ногах отец в свое время пристроил неказистое дитятко в штат к давнему приятелю. Довольно скоро симпатия девушки переросла в более серьезное чувство. Понимая, сколь крепки ее тылы, Стас приложил массу усилий, чтобы в максимально короткий срок окончательно вскружить коллеге голову. Рецепт – проще пареной репы: капельку внимания, чуток такта, пара-тройка походов в ночные клубы и кинотеатры, плюс цветы, сладости и немного тоски в прощальном взгляде – и вот уже доверчивая подруга не чает в нем души. Родители не стали чинить препятствий прозябающей в девицах кровиночке. Наведя необходимые справки и проговорив с потенциальным женихом пять часов кряду, не последний в своей звонкой фракции депутат Государственной Думы стал активно покровительствовать потенциальному зятю. Вероятнее всего, вспомнил себя в юности. Так в судьбе вчерашнего провинциала замаячила устойчивая столичная перспектива. Жизнь потихоньку налаживалась. Днем ранее была поставлена точка и в дате бракосочетания. Заметный оптимизм вселял так же размер жилплощади невесты, уверенно перешагнувший за сотню квадратных метров. Скромный штамп о прописке внутри Садового кольца резко повышал рейтинг престижности его счастливого обладателя. А когда будущее столь радужно, можно почить на лаврах. Но ни в коем случае – не расслабляться. Рождественский недельный тур в одну из экзотических стран на свой вкус выбрала Вероника. Стас не стал возражать. Его родители – мировые старики. Свое позднее и единственное чадо они всегда понимали с полуслова и длительное отсутствие в отчем доме оправдывали вечной занятостью. Тем более что вскоре сын обещал познакомить их со своей избранницей. При мысли о доме Стас зевнул и, отключив компьютер, перевел взгляд на раскрасневшуюся подругу. Почувствовав это, девушка положила косметичку на стол, скрестила пальцы в изящный замочек и игриво потянулась.

– Ну? – не оборачиваясь, томно промурлыкала она.

– Что угодно моей королеве? – уточнил Стас, массируя плечи невесты.

– Нашему высочеству угодно знать, как отреагировал Вадим? – прижавшись щекой к его гладкой ладони, нежно улыбнулась рыжеволосая пассия.

– Без энтузиазма, – откровенно признался кавалер. – Я и сам не в восторге от твоей затеи. Думаю, шансов у Лики – ноль целых, ноль десятых. Кстати, где ее черти носят?

– У стилиста. Хочет быть во всеоружии, чтобы Вадим забыл ее последний закидон.

– Насколько я в курсе, речь идет об официально зарегистрированном браке, – педантично поправил приятель. – Давай называть ее многоходовочки своими именами.

– Стасик! – девушка капризно надула губки. – Ты ничегошеньки не понимаешь в женской логике: Лика всего-навсего хотела подстегнуть Вадьку сделать ей предложение, но слегка переборщила. А лжесынок БАБа воспользовался ее неопытностью и обвел вокруг пальца. Наплел, что он первенец в студенческом браке папаши.

– Оказавшись запасным водителем его бывшего компаньона! – самодовольно подытожил приятель. – Я всегда знал, что Лика – никудышный аналитик. С ее-то хваткой и не просечь, что мифический отец отчего-то не обеспечил любимое чадо элитными апартаментами и навороченным авто? Где это видано: сын Березовского – на съемной квартире вместо особняка на Рублевке? И смех, и грех! – Стас присел в кресло напротив.

– В Аркашкином смартфоне фоток яхты и роскошной виллы было больше, чем контактов! А на какой тачке он колесил?! Таких пяток на всю столицу!

– То-то и оно. Чем строить из себя крутышку, вызубрила бы имена их владельцев! На кой сыну олигарха пускать пыль в глаза какими-то там фотками? Не проще ли щегольнуть самим имуществом? Короче, прокололась твоя Лика по всем статьям. Так и не научилась думать головой. Предпочитает делать это совсем другим местом. И при случае не упускает возможность шепнуть про своего могущественного «папашу»…

– Тише! – оглянулась на дверь барышня. – Она может услышать и обидится.

– А мне по чесноку. Эти двое стоят друг друга! Одна ставила силки на сына олигарха, другой охотился за дочкой министра! В итоге – оба в пролете.

– А я – в шоке. Так лопухнуться! Она ведь людей насквозь видит.

– Да у нее в глазах одна «зелень». Только в Аркашкином огороде бабла не настрижешь – гол, как сокол. Имей Лика в башке хоть пару извилин, давно бы просекла, с какого перепуга мил друг тихарит от нее свой особнячок и где тусуется с утра до ночи!

– Заливал про виллу на Ривьере. А в столичном пентхаусе, вроде как, вечный холостяцкий бардак. Мол-де, пашет, как вол, днюет и ночует в командировках!

– Балда твоя Лика! Много ты знаешь вкалывающих детей олигархов? В биографии БАБа сына отродясь не было. Он больше по девочкам специализировался.

– А фамилия? А отчество? – заупрямилась девица. – Лика, не будь дурой, первым делом проверила паспорт. Аркадий Борисович Березовский собственной персоной.

– А Интернет на что? В «Одноклассниках» лапшу на уши вешать? У самой Лики вон тоже соответствующие ФИО. Сегодня сменить фамилию – раз плюнуть. Запишут хоть Ротшильдом, хоть Бен Ладеном.

– Все равно он – подлец!

– Но каков гусь! Твоей Лике не мешало бы вместо гламурных журналов читать классику. Гоголевского «Ревизора» на худой конец. Курс школьной программы, кстати.

– Школу, к слову, она с золотой медалью закончила. И в универе была лучше других.

– Лучше всех она задом на Тверской вертела. Ее «неопытность» из области фантастики.

– Лика не такая! – возмутилась подруга.

– То есть не по вызову? – примиряюще уточнил Стас, посылая воздушный поцелуй. – И откуда только у папы-парламентария столь наивная дочь? Лисичка Лика в момент приняла правила столичной игры и в силу своей «начитанности» быстро переместилась в разряд элитных прости… – встретившись глазами с девушкой, он поумерил свой пыл. – Прости… за прямоту: тогда многие подрабатывали эскорт-услугами. Вадиму она, кстати, досталась в наследство от прежнего управляющего.

– А тебя он чем облагодетельствовал?! – вспыхнула Вероника.

– Не того полета я птица, чтобы меня замечать, – откровенно признался бойфренд.

– Бедненький мой, – чмокнула его в щеку девушка и обнадежила: – Отыграешься в два счета: папа считает, что очень скоро твоего расположения начнут искать многие коллеги.

В глазах Стаса вспыхнула искорка торжества. Он расправил плечи, ощутив за спиной едва ли не шелест крыльев, стремительно притянул девушку к себе, нежно посмотрел ей в глаза и страстно поцеловал. Ника чувственно облизала пухлые губы и достала помаду.

– К чертям собачьим стерву Лику! Обсудим лучше наши планы.

– У нас и так все в шоколаде, – подкрасив губы, покосилась пассия. – А вот Лику жалко – с годами часики тикают все быстрее.

– Хорошо, что твою Лику ушли из банка: как специалист, она – ноль. Твоей подруге надо быть скромнее в запросах и не гоняться за отпрысками миллиардеров. Синица в руках – многим надежнее журавля. Вот ты у меня это понимаешь.

– Мне казалось, босс был в восторге от работы Лики, – закинула удочку Вероника, незаметно направив зеркальце на лицо возлюбленного.

– Он был в восторге от длины ее ног, – небрежно отмахнулся Стас.

– А ты? – напряглась собеседница.

– А меня вполне устраивают твои ножки, – чмокнул ее в темечко жених. – Босс никогда не простит твоей подружке Вадьку – наш приятель ходит у него в любимчиках.

– Ты на что это намекаешь? – брови Вероники удивленно поползли вверх.

– Исключительно на деловые качества. Ориентация у «деда» традиционная.

– Лика только сейчас поняла, что ошиблась, – сочувственно вздохнула барышня. – Между прочим, все осознала и искренне хочет вернуться.

– В банк ей путь заказан. Однозначно! – отрезал избранник. – В моем аналитическом отделе вакансий для нее нет и не предвидится. А Вадим, на мой взгляд, давно перегорел.

– Ой ли? Такая любовь цепляет на всю жизнь!

– Хватит ждать! – вскочил Стас. – Если шеф объявил маскарад, значит, без костюмов нас никто не впустит. Через полчаса в прокатной конторе тоже сделают ноги – в конце концов, Новый год для всех. Мне оно надо – отдуваться за опоздание? Хватит последней бузы с вашей дурацкой библиотекой.

– Так и знала, что помянешь! – вспыхнула от обиды Вероника. – Вы с Вадиком сами затеяли эту чертову благотворительную акцию. В вашу Тмутаракань книг уже лет сто не завозили. Библиотека давно требовались приличные поступления.

– Ключевое слово – приличные. А что вы им навязали? Боевики и эротику!

– Ну, почему же, – нахмурила лоб пассия. – Там были и детективы, и стихи, и полезные советы. Даже справочная литература имелась.

– Инструкция по сборке самодельных взрывных устройств, к примеру. Так сказать, пособие для террористов. И словарь юных националистов в придачу.

– Да, я дура, что доверилась Гарику! А этот урод решил выручить родную тетку и впарил нам все ее залежи. Но ваша сумасшедшая тоже хороша! Нет бы – поблагодарить, примчалась с претензиями. Интеллигентка рафинированная! Провинциалка задрипанная!

– А с какой радости ей нас благодарить? Девушка работает в публичной библиотеке, а не в публичном доме. А это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

– Ребята, не ссорьтесь. Я уже здесь! – звонко рассмеялась из коридора Лика.

Убирая в сумочку мобильник, в кабинет стремительно ворвалась очаровательная шатенка в плотно облегающем комбинезоне. Наимоднейшая вещица из натуральной змеиной кожи, подобно хамелеону, мимикрировала при каждом движении своей миниатюрной хозяйки, напоминая лунную дорожку на волнах ночного моря. Лика элегантно швырнула в кресло дорогую шубу и приземлилась прямо поверх нее. Роскошные волосы аккуратной косой обрамляли ее голову в виде кокошника. Хищное выражение лица дополнял соответствующий макияж.

– Прикольно! – только и смогла выдавить из себя ошарашенная подруга.

– Круто! – пикантно поправила ее модница, оборачиваясь к Стасу. – Зацени.

– Живенько, – криво усмехнулся тот. – Ну и кто мы на сей раз?

– Не тупи! – гостья забросила на стол ноги в изящных ботильонах. – Хозяйка медной горы. Современное прочтение! Работа Влада Лисовца! Впечатляет?

– Ценой? – язвительно уколол собеседник.

На лице Лики не дрогнул ни один мускул. Она игриво подвела губы темной помадой.

– Я знала, что вам понравится, – подмигнула она Веронике и уточнила: – Впечатляет?

– Снайперское попадание в дамский вариант Дракулы. Нет, вылитая хозяйка царства Аида! – вместо подруги отозвался Стас. – При виде тебя всех конкурентов банка вынесут замертво. Даже на киллеров тратиться не придется.

– Не хами, – беззлобно отмахнулась Лика.

Стас демонстративно подал шубу только своей даме и вытащил мобильник: «С наступающим вас, королевы проката! Узнали? Спасибо. Как там наш заказ? Славненько. А еще какие-нибудь костюмы остались? Берем. Уже в пути». Он выключил настольную лампу, погасил верхний свет и проверил состояние замка.

– Стасик, помоги даме одеться, – из темноты возмутилась гостья.

– Догоняй, – словно не расслышав просьбу, бросил он откуда-то снизу.

Нервно похрустев пальцами, Лика схватила шубу и обиженно устремилась к выходу. Вероника посторонилась, пропуская ее, и заперла дверь.

В машине долго ехали молча. Наконец, возмутительница спокойствия не выдержала:

– Стас, ты в курсе, кем будет Вадька?

– Котом в сапогах, – то ли в шутку, то ли всерьез огрызнулся тот, подыскивая место для парковки. – Для управляющего банка в самый раз!

– В этом он весь: «Чьи это поля?» – «Маркиза Карабаса!» – «Чьи это владения?» – «Маркиза Карабаса!» Клоун! – не преминула уколоть Лика.

– Вадику ближе образ Дарта Вейдера, – примиряюще вставила Вероника.

– Очередной голливудский красавчик? – кокетливо поинтересовалась подруга.

– Не догоняешь, – тормозя, ухмыльнулся Стас и резко обернулся. – А теперь слушай сюда! В змеином прикиде и без маски дуй прямиком в метро. По моим сведениям, босс не станет прыгать от радости при виде персоны non grata! Либо меняешь костюм, либо…

– Уймись – уел! – сжимая виски, выдавила Лика. – Пошли выбирать!

Многочисленные торговые точки по всей длине проспекта дружно прощались с последними посетителями. Бросая косые взгляды на циферблат над входом, продавщицы обувного салона напряженно буравили спину Вадима. Заплутав во времени, он вертел в руках хрустальную туфельку и, похоже, уходить не собирался. И кто сказал, что ностальгируют только экзальтированные неудачницы? Думы о былом в равной степени посещают и деловых женщин, и успешных мужчин. Вот только лучше бы запоздалые покупатели мечтали у себя дома. Блондинка многозначительно прокашлялась. Гость не среагировал. Угодив в западню из прошлого, он утратил связь с настоящим…

…Празднично украшенный город встречал Новый год бойкой уличной торговлей, которая сплотила в едином порыве толпы желающих разжиться дефицитом. Прилавки импровизированных уличных базаров ломились от давно исчезнувших из открытой продажи сырокопченых колбас, шампанского, пупырчатых апельсин и прочих деликатесов с довесками в виде консервированной морской капусты и яблочного повидла. По дворам вальяжно разгуливали не совсем трезвые Деды Морозы в сопровождении миловидных Снегурочек. За ними тучей роилась детвора, выпрашивающая сладости. Вокруг площади колесила тройка белоснежных лошадей, отчаянно погоняемая разудалым Кощеем, под маской которого легко угадывался самый тощий из сантехников местного ЖЭКа весельчак дядя Вася. Шумная ребятня вдохновенно мастерила ледяную крепость, то и дело срываясь на бесконечные снежные баталии. Мимо хоккейной коробки промчался высоченный гражданин с крохотной елкой под мышкой. Мальчишка из дворовой команды шутливо крикнул ему: «Дяденька, достань воробышка!» Не останавливаясь, прохожий миролюбиво подмигнул разрумянившимся спортсменам.

Особое оживление царило у входа школу. Ее фойе было украшено сверкающей мишурой и незатейливыми самодельными игрушками. По центру возвышалась статная ель. Над входом в гардероб во всю стену был натянут самодельный плакат:

ПРИГЛАШАЕМ ВСЕХ НА ПРЕМЬЕРУ

СКАЗКИ ШАРЛЯ ПЕРРО «ЗОЛУШКА»

Спектакль поставлен силами учащихся 3 «А» класса

Зрительный зал был забит до отказа. Желающие приобщиться к прекрасному толпились в проходах между стульями, теснились на подоконниках, каким-то образом умудрялись даже зависнуть вдоль стен, весьма эмоционально протестуя козням злой Мачехи и бездействию простоватого Лесничего. За кулисами в ужасной толчее возбужденно повторяли слова пьесы готовящиеся к выходу юные дарования. Исполнительница роли Золушки, очаровательная девочка с кукольным личиком, с умилением рассматривала хрустальную туфельку, покоящуюся на бархатной подушечке стула приспособленной под гримерку кладовой. Восхищенные глазки, слегка прищурившись, следили за сотней маленьких солнц, искрящихся внутри граненого чуда. Растроганный Вадик украдкой наблюдал за юной кокеткой сквозь щель в дверном проеме. Поймав влюбленный взгляд, прима мельком посмотрелась в зеркало и ловко взбила пепельные кудри. Восторженный поклонник послал ей воздушный поцелуй.

Тощая учительница сквозь прорезь в массивной шторе с волнением изучала реакцию зала. От бесконтрольного перемещения и бесконечного гомона желторотых талантов ее голова шла кругом. Пытаясь снять напряжение, дама откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Сосчитав до десяти, она оглянулась и, выцепив взглядом Золушку, ткнула пальцем в часы. Девочка гордой поступью двинулась к сцене. За ее спиной разразилась какая-то возня, но пронизанная собственной значимостью звездочка даже не обернулась. Молодая учительница в строгом черном костюме и с потешной гулькой на голове перегородила ей дорогу и в ужасе прошипела: «Вика, где туфелька?» Не понимая, чего от нее хотят, артистка удивленно округлила глаза. Педагог в изнеможении прислонилась к стене, с трудом сдерживая слезы. Старшеклассница подхватила ее под руку и подвела к стулу.

– Светлана Павловна, может, она у Принца? – шепотом предположила девочка.

– Он же все время на сцене!

Где-то совсем рядом прозвучали первые аккорды вальса.

– Вика, марш на бал! – опомнилась учительница. – Мы найдем туфельку и в нужный момент подбросим ее на лестницу, будто ты обронила. Или нет, после вальса, во время диалога Короля с Мачехой, подойди поближе к занавесу – я передам тебе башмачок.

Она схватила девочку за плечи и с силой вытолкнула в свет софитов. «Милая Золушка, разрешите пригласить вас на танец!» – заикаясь от волнения, протянул ей руку вспотевший от волнения Принц.

В это время за кулисами появился забавный дуэт – стройная, одетая с иголочки молодящаяся брюнетка – директор школы и низкорослый колобок-плотник – прихрамывающий старик в заношенном до дыр техническом халате. Не обращая внимания на суету, пара сосредоточенно обсуждала течь в потолке.

– Любовь Витальевна, беда! – едва не сбила с ног руководительницу юная коллега. – Спектакль под угрозой срыва – пропала туфелька.

– Я как в воду глядела! – схватилась за сердце директриса. – Вас же предупреждали: не спускайте глаз с этой не такой уж дешевой безделушки! Между прочим, – чешский хрусталь! Причем, собственность не кого-нибудь, а заведующей гороно! Что прикажете делать? В зале весь цвет народного образования и телевидение! У меня уже и интервью взяли. Представляете, если эта история получит огласку и дойдет до широкой общественности?! Господи, и куда только мог запропаститься этот дурацкий башмак?

– Понятия не имею! Только что был тут, – едва слышно пролепетала наставница, с надеждой заглядывая под стул. – Может, кто-то из детей спрятал?

– А если стащил?! Или не дай бог разбил?! – не на шутку испугалась начальница и, глядя на плотника, умоляюще скрестила руки: – Виктор Петрович, выручайте! Моя репутация в ваших руках!

Старик со знанием дела невозмутимо изучил женские ноги и степенно уточнил, у кого из присутствующих самый маленький размер обуви. Старшеклассница догадливо сняла небольшую туфельку и протянула ее умельцу.

– Делов-то! Оберну фольгой – и хоть в пляс! – заковылял к выходу Петрович.

– И что за наказание эти дети? – буравя взглядом потолок, взмолилась директриса, вслушиваясь в действие на сцене. – Вот и вальс уже закончился. Что делать-то? Кошмар!

Из-за шторы, приволакивая ногу, выплыл плотник с элегантной серебристой туфелькой в руках. Любовь Витальевна бросилась ему навстречу, любуясь рукотворным дивом, и на радостях перекрестилась. «Спасибо, Виктор Петрович! Такой башмачок все разглядят даже из последнего ряда. В который раз убеждаюсь, что вы у нас «палочка-выручалочка». Расчувствовавшись, она крепко обняла мужчину. Тот стыдливо попятился. Светлана Павловна буквально выхватила из директорских рук долгожданный реквизит и бросилась к занавесу, где ее уже поджидала перепуганная Золушка. Насильно втолкнув в ладошку девочки туфельку, она потребовала: «Вика, теряй эту – другой все равно не будет». Глаза юной исполнительницы наполнились слезами. Сердце наблюдающего за ней поклонника едва не выскочило из груди. Вадик хлопнул себя кулаком по лбу и сорвался с места. Примчавшись в класс, он заметил между стеной и партой притаившуюся толстушку. Сосредоточенно пыхтя, она что-то заталкивала в свой и без того переполненный ранец.

– Ковригина, верни башмак! – в волнении потребовал мальчуган.

– А это видел? – в запале девочка поднесла к лицу правозащитника кукиш и рванула рюкзачок на себя. – Я должна была играть Золушку, а не твоя Лаврикова! Я лучше!

– Нет, она лучше! – заартачился Вадим, пытаясь отобрать заветный трофей.

– Тили-тили тесто жених и невеста! – с вызовом завопила Ковригина. – Отпусти!

Завязалась борьба. Каждая из сторон, не желая уступать, тянула добычу на себя. Наконец, одна из лямок лопнула. Портфель рухнул на пол, из него вывалилась хрустальная туфелька и, грохнувшись о паркет, превратилась в груду осколков. Несколько секунд длилась немая сцена. Похитительница первой пришла в себя и испуганно ойкнула. Растирая по щекам слезы, ее визави опустился на колени и дрожащими руками принялся осторожно собирать стекляшки. Из актового зала донесся взрыв аплодисментов, прерываемый криками «Браво!» и «Бис!», после чего тишину коридора нарушил топот бегущих ног. Ковригина схватила свои пожитки и была такова. Юный заступник в растерянности застыл возле того, что еще мгновением назад было хрустальным чудом, и беззвучно зарыдал. В ту же минуту в класс ворвалась радостная труппа во главе с ликующей учительницей. Заметив остатки разбитой туфельки и замершего возле них одноклассника, они словно воды в рот набрали. Воцарилась зловещая тишина.

– Что ты наделал, Липатов?! – грозно призвала к совести «хулигана» педагог.

Из-за ее спины показалась голова Лавриковой, на густых ресницах которой повисли крупные слезинки. Губы девочки дрожали от обиды.

– Вадик, – тиховсхлипнула она, – ты – предатель…

– Вика, – попытался разъяснить ситуацию паренек, – я только хотел тебе помочь…

– Дурак! – заткнув уши, завопила разъяренная прима, гневно топая ногами.

Днем позже она вместе со Светланой Павловной дежурила у входа в больничную палату. Молодой врач, придержав учительницу за локоть, тактично напомнил:

– Не более пяти минут. У паренька сильный стресс. Он пока молчит, но, думаю, речевая функция в ближайшее время восстановится. Положительные эмоции ему не повредят, но о времени забывать не стоит. Кто пойдет? – уточнил он. – Вы или эта леди?

– Она, – кивнула на Вику классная руководительница.

– Ясно, – улыбнулся медик. – Дама сердца?

В знак согласия педагог кивнула. В волнении покусывая губы, Лаврикова осторожно заглянула в палату. Вадик лежал на кровати и безучастно смотрел в потолок. При виде одноклассницы он встрепенулся. На щеках больного заиграл румянец, появилось робкое подобие улыбки. Силясь что-то сказать, он с трудом приподнялся. Гостья приложила палец к своим очаровательным губкам, осторожно приблизилась к кровати и вложила в дрожащую ладонь мученика огромный апельсин.

– Угощайся, – примостилась на краешке матраса Вика, хлопая пушистыми ресницами. – Ты меня прости, пожалуйста. Я ведь ничего не знала про Ковригину.

Доблестный рыцарь светился от счастья, наслаждаясь каждым мгновением присутствия небожительницы. Лаврикова кокетливо опустила глаза и легонько сжала холодные пальцы воздыхателя. Тот зарделся от удовольствия.

– Спасибо тебе, Вадик, за помощь. Я не хотела тебя обидеть.

– Я подарю тебе другую туфельку, еще лучше, – хрипло пообещал он сквозь слезы.

– Заговорил! – обрадовано воскликнула подглядывающая в щель Светлана Павловна.

Врач недоверчиво прислушался и, улыбаясь, выставил вверх большой палец…

Вадим ловко поймал сползающий башмачок и чему-то улыбнулся. Нервно покусывая губы, продавщицы досадливо переглянулись. Брюнетка намеренно уронила на пол металлическую ложку для обуви. Вздрогнув от неожиданности, посетитель оглянулся. С его лица как ветром сдуло налет романтизма. В волнении он кашлянул и спешно водрузил туфельку на бархатный постамент.

– Мужчина, вы что-нибудь выбрали, а то мы закрываемся! – повысила голос блондинка. – В конце концов, праздник для всех, и нас тоже ждут дома.

– Да-да, – встрепенулся Вадим, переводя взгляд на ее напарницу.

– Вам помочь? – любезно откликнулась та.

– Пожалуйста, – широким жестом распахнул пальто покупатель. – Магазин, где я привык отовариваться, слишком далеко, а мне кажется, к этому костюму следует подобрать совершенно иную обувь. Где ее найти?

– Идемте за мной! – приветливо пригласила девушка.

Она придирчиво изучила наряд гостя, извлекла из-под прилавка коробку и пояснила:

– Рекомендую – из последней коллекции.

Туфли оказались впору и сидели на ногах, как влитые.

– Беру, – согласился Вадим. – Ухожу прямо в них.

Продавщица упаковала его старую обувь, положив сверху игрушечного поросенка.

– Спасибо за покупку. А это – подарок от салона, талисман Нового года. На счастье.

Мужчина смущенно посетовал, что ему нечем отблагодарить. Блондинка миролюбиво протянула дисконтную карту, предложив делать покупки исключительно в их салоне. Вадим напряженно улыбнулся, но преждевременных обещаний раздавать не стал. В дверях он неожиданно обернулся и, переведя взгляд на хрустальный башмачок, вежливо осведомился, нельзя ли приобрести и его.

– Мы не торгуем фирменным знаком, – извинилась брюнетка.

По лицу покупателя пробежала тень разочарования. Посторонившись, он пропустил внутрь продрогшего Санта Клауса и укоризненно напомнил:

– А ведь именно вы обещали мне туфельку для Золушки.

– Не понял? – перевернул табличку надписью «ЗАКРЫТО» тот, в ту же минуту позабыв о Вадиме. – Девчонки, пора закругляться, – он швырнул бутафорский колпак на прилавок и поднял над головой бутылку шампанского. – Ну, по стакану и «нах хаус»!

Брюнетка проворно извлекла из-под прилавка бокалы и распечатала коробку конфет. Первый раз выпили, не тостуя, забыв даже чокнуться. «С новым счастьем что ли?» – игриво улыбнулся блондинке зазывала. Девица пропустила его слова мимо ушей. Обреченно вздохнув, толстяк погасил верхний свет. Продавщица натянула сапоги и, с горечью признавшись, что ее никто не ждет, отправилась проверять сигнализацию. «А я готов ждать Люсю хоть всю жизнь», – то ли в шутку, то ли всерьез шепнул воздыхатель. «Раскатал губу! – вернула его с небес на землю брюнетка. – Милка грезит о каком-нибудь Прохорове или Абрамовиче. В крайнем случае, заинтересуется нашим последним покупателем. Короче, тем, чья кредитоспособность выше твоей раз в пятьсот». Оценив призрачность своих шансов, горе-ухажер, не прощаясь, удалился. В момент, когда Люся проверяла состояние входной двери, в стекло постучали. Девушка испуганно вздрогнула. С огромным букетом в руках на нее смотрел Вадим.

– Сигнализацию включать? – из глубины торгового зала уточнила напарница.

– Погоди! – отмахнулась подруга, услужливо впуская незнакомца.

– С наступающим вас! – протянул цветы мужчина.

– Благодарю, – Люся спрятала лицо в розы и замерла в предчувствии фортуны.

– У меня к вам не совсем обычное предложение… – замялся гость.

– Смелее, – окрылилась в своих предположениях хозяйка прилавка.

– Продайте мне вон ту туфельку. Хрустальную.

– Увы, это не в моей власти, – изменилась в лице красавица.

– Людмила, – вчитался в бейджик Вадим, старательно подбирая каждое слово, – это вопрос жизни и смерти. Выручайте! Я за ценой не постою!

– Думаете, все можно купить? – с горечью уточнила она.

– Надо позарез! – провел ребром ладони по горлу собеседник.

Понимая, что ее мечтам не суждено сбыться, продавщица заартачилась. Но в глазах Вадима было столько тоски и надежды, что барышня смилостивилась. Тщательно скрывая волнение, она в отчаянии улыбнулась и прошептала:

– Берите так. Скажу, что презентовала последнему в этом году покупателю.

– Но я готов заплатить… – выхватил бумажник Вадим.

– Не все в этом мире продается! – грустно улыбнулась Люся, решительно вытолкнув его за дверь. – Надеюсь, вашей Золушке повезет больше, чем мне!

В банк Вадим вернулся в приподнятом настроении. Проходя мимо банкетного зала, он заглянул внутрь. Из усилителей текла приятная музыка – новогодняя вечеринка стартовала модными треками. Кружева из гирлянд и шаров вкупе с изысканно сервированными столами и широким выбором спиртного радовали глаз собравшихся. Маскарадные костюмы поражали своей фантазией.

Сидя на подоконнике кабинета подруги, Лика жадно курила, с откровенной неприязнью изучая редких прохожих. Первое столичное десятилетие без сомнения придало ей лоска и уверенности в себе, но так и не сделало в этом городе своей. Приютив не один миллион приезжих, Москва не спешила делиться с ними своим благополучием. Вот и сейчас лодка ее жизни в который раз дала основательный крен, но в погоне за призрачным счастьем любительница острых ощущений не собиралась смиренно идти ко дну. Отца-дипломата или, что актуальнее, депутата в ее судьбе не случилось. О человеке, благодаря или вопреки которому она появилась на свет, не было известно ровным счетом ничего. Еще в отрочестве Лика усомнилась, существовал ли в реальности воин-интернационалист, которого юная лаборантка утешила перед отправкой в Афганистан. Вероятнее всего, он оказался плодом ее богатого воображения. Один лишь Создатель был в курсе, чей выцветший от времени портрет по сей день украшает скромное жилище матери. Слагая о мифическом возлюбленном романтические небылицы, женщина то и дело путалась в именах и деталях, что наталкивало на мысль о вероятной подтасовке фактов.

В борьбу за место под солнцем Лика включилась еще со школьной скамьи. Пока трудолюбивая мать-медичка с утра до вечера полоскала госпитальные пробирки, ее прилежная дочь постигала азы жизни в стенах прокуренной коммуналки. Ежедневный штурм кухни и мест общего пользования утвердил девочку в мысли, что в любых передрягах человеческий облик не теряют лишь немногочисленные интеллигентные соседи. И она сделала ставку на образование. Победы на всевозможных олимпиадах и откровенная симпатия добросердечной директрисы помогли перевестись в лучшую из гимназий. И не беда, что пришлось вставать на час раньше, а возвращаться ближе к полуночи. Зато появилось чувство защищенности и уверенность, что тебя больше не обложат по матушке и, нагло облапив, не затащат в подворотню. Оказалось, что учиться теперь – не «западло». Новоиспеченные ломоносовы и ковалевские уроки не срывали и не прогуливали, обходя стороной пивные ларьки и зловонные подвалы. Мажоры баловались импортными напитками, заграничным куревом и тусили на закрытых вечеринках. Лика так и не сблизилась ни с кем из обладателей элитного детства. Таинственное отшельничество, подогревавшее интерес к ее персоне, было заурядной маскировкой. Просто бедняжка всеми правдами и неправдами скрывала от навороченных школяров домашний адрес и социальное происхождение. Видя, что сверстников по утрам привозят родители, девочка утерла им нос персональным водителем. Прыщавые одноклассники и не подозревали, что престижный коттеджный поселок, куда Лику исправно доставлял обритый наголо качок, являлся всего лишь местом ее работы, а не жительства. По рекомендации все той же директрисы девочка день за днем втолковывала прописные истины малолетним недорослям из роскошных особняков, попутно ликвидируя чудовищную безграмотность их, мягко выражаясь, необразованных предков. Лихие девяностые разом вознесли полукриминальных дельцов на вершину благополучия. В нулевые желание захватить подобающую приобретенному статусу нишу заставило большинство из нуворишей лепить себя с чистого листа. Лика быстро усвоила правила этой нехитрой игры и вскоре успешно диктовала их хозяевам новой жизни. Карабкаясь в светлое будущее, она активно работала не только головой, но и локотками, и в отличие от прочих абитуриентов приехала покорять Москву, будучи обладательницей не только золотой медали, но и солидного банковского счета. Фамилия, отчество, место рождения и даже определенное внешнее сходство предприимчивой провинциалки удачно совпали с анкетными данными известного всей стране младореформатора, что позволило ей напустить тумана в вопрос о своем происхождении. Лика не ютилась в общежитии, а снимала хоть и малогабаритную, но отдельную квартиру с видом на МКАД. Прикупив по случаю подержанную иномарку, она с достоинством парковалась на пустующей служебной стоянке, поскольку педагоги с их скромным заработком не могли позволить себе даже не самое удачное из детищ отечественного автопрома. Модельная внешность, отменный вкус и приличный по тем временам достаток быстро возвели девушку в ранг безусловных лидеров. Дополнение в виде глубоких знаний и цепкой памяти лишь ускорило покорение университетского Олимпа. За умение заводить и поддерживать влиятельные знакомства сокурсники наградили Лику почетным титулом Мисс Интуиция. Мимоходом присовокупив к числу своих побед приз зрительских симпатий одного из конкурсов красоты, она с легкостью райской птички прописалась в среде состоятельных спонсоров, наивно полагая, что навсегда оседлала конька быстрокрылой удачи. Вскоре ее положению в обществе и экипировке завидовал весь факультетский бомонд, включая вечно нуждающийся преподавательский корпус. Впрочем, избежать столичных искушений девушке не удалось. Одними лишь эскорт-услугами дело не ограничилось, и довольно скоро от приличной репутации не осталось и следа. Вероятность удачного замужества свелась к нулю – модель многоразового использования не имела ничего общего со статусом спутницы жизни. Оставаясь украшением и желанной гостьей любой из светских тусовок, Лика, имея негласную черную метку, была вычеркнута из списка перспективных невест. С годами ее запросы росли, а возможности таяли. Еще недавно казавшееся вершиной благополучия уютное однокомнатное гнездышко на окраине так и не превратилось в апартаменты представительского класса в Центральном округе. Марка и год выпуска автомобиля тоже оставляли желать лучшего, а драгоценности и вовсе вышли из моды. Годы уже не шли, а мчались, и грезы о надежной пристани таяли подобно прошлогоднему снегу. В довершение ко всему плененный ее достоинствами и пристроивший на теплое местечко седовласый банковский управляющий, уйдя на повышение, сменил прописку, номер телефона, а заодно и саму протеже. После двух лет совместного проживания его преемник тоже не спешил узаконить связь с Ликой. Более того, Вадим пришел в ярость и разорвал всяческие отношения, едва любовница, желая связать его узами брака, затеяла на стороне роман с наследником мнимого олигарха.

Лика сделала последнюю затяжку и погасила сигарету прямо о стекло. Словно боясь, что ее мысли неожиданно станут достоянием гласности, она в панике оглянулась. Коридор по-прежнему был пуст. Сколько можно промахиваться?! Игра с лже-Березовским не стоила свеч – смазливый небожитель оказался банальным альфонсом и, не теряя времени даром, живо переметнулся в стан состоятельной вдовы. И хотя подводить итоги жизни было рано, чего уж греха таить, они виделись неутешительными. Авансы и реверансы остались в прошлом. Современность диктовала совсем иные реалии, вынуждая закатать рукава и начать все заново. Что ж, в поисках лучшей доли можно и попотеть. Это у Вероники тылы прикрыты папиной фамилией и безграничными ресурсами его многочисленных корпораций, а ей, безотцовщине и бесприданнице, в изнурительной и многомесячной гонке придется рассчитывать лишь на саму себя. И дай бог, чтобы не испарились остатки везения. Подмигнув собственному отражению, Лика послала очередной вызов судьбе, поставив на зеро свой главный козырь – безграничное обаяние. Беда заключалась в том, что ходить она умела лишь проторенным путем. А его финал со времен пушкинской старухи оставался неизменным – как ни крути, при любом раскладе остаешься у разбитого корыта. Но, кто не рискует, тот не пьет шампанское! Тем более что уныние – тяжкий грех, предаваться которому – удел неудачников. Она из другого теста, и, следуя угодившей в кувшин с молоком лягушке, непременно взобьет маслице и вскарабкается наверх! Благо, по-прежнему выглядит на все сто! Что уже само по себе – безусловный плюс. К тому же в девичьем арсенале полным-полно не менее соблазнительных бонусов. Ей ли пасовать перед трудностями?

Лика игриво улыбнулась своему отражению и направилась в дамскую комнату. Казалось, тончайшая змеиная кожа срослась с приютившим ее телом. Нервно пританцовывая, девушка распечатала карнавальный костюм. С трудом стянув с себя комбинезон, она облачилась в тончайшие шелка. Спору нет, новогодний наряд был безумно экстравагантен, но в отличие от ее эксклюзивного приобретения вызывал шок, а не зависть. 

Глава 3

Приглашенные на корпоратив сотрудники банка степенно дефилировали друг перед другом в предвкушении застолья. Конфузясь под тяжестью непривычных для них маскарадных нарядов, они чинно раскланивались, придирчиво разглядывая и язвительно комментируя выбор коллег. К счастью, громкая музыка заглушала сарказм обоюдоострых реплик. Между накрытыми столами услужливо сновали пронырливые официанты. Стрелки огромных часов над массивной дверью показывали 22:35.

«Дамы и господа! Прошу всех занять свои места! – торжественно призвал конферансье. – Своим присутствием нас почтили король Франции Людовик Великолепный и его венценосная супруга». Гости спешно потянулись к своим столам. «Вот и прояснился вопрос наличия у хозяев виллы на Лазурном берегу», – с усмешкой шепнул миниатюрной «Вампирше» «граф Дракула».

Под виртуозное исполнение барабанной дроби из центральной двери появилась холеная супружеская чета. При беглом взгляде роскошная спутница выглядела многим моложе своего состоятельного супруга, но детальное рассмотрение выдавало ее глубоко бальзаковский возраст. Жена «величества», в далеком прошлом звезда столичных подиумов, профессионально демонстрировала собравшимся роскошный королевский наряд и изысканную дворцовую стать. Матовый блеск восхитительно тонкого бархата ее элегантного платья умело оттеняла нить черного жемчуга редчайшей красоты. На левой руке дивы искрился браслет из черных бриллиантов. Выглядела она умопомрачительно, чем изрядно подпортила настроение доморощенным модницам.

Приход руководства подобострастная свита встретила энергично-угодливыми аплодисментами. Чета номер один царственным жестом пригласила гостей к трапезе. Спустя несколько минут владелец банка взял в руки бокал. В зале воцарилась тишина. «Дамы и господа! В преддверии новогодних торжеств беру на себя смелость вкратце подытожить события года минувшего», – встав из-за стола, вкрадчиво улыбнулся собственник. Аудитория с пониманием кивнула. Самые догадливые вскочили следом за боссом, вскоре за ними подтянулась вся аудитория. На лице шестидесятилетнего хозяина появилась добродушная улыбка. Он степенно прокашлялся и продолжил:

– Друзья, мы с вами славно потрудились в этом году и добились устойчивых финансовых результатов. Наше с вами детище прорубило окно в Европу и вышло на международный уровень, его положение заметно упрочилось. Круг партнеров и клиентов неуклонно расширяется. В реестре банков России наш трудолюбивый и дружный коллектив поднялся сразу на семь позиций и прочно обосновался в десятке лучших. В деловых кругах нас рассматривают как стабильное, имеющее не просто надежную репутацию, но, что особенно важно, – многообещающую перспективу учреждение…

– Перечисление наших успехов – это надолго, – сожалея, вздохнула Вероника.

В костюме Снежной королевы она чувствовала себя не очень комфортно.

– Стиль шефа – умеренная краткость, – заверил Стас.

– Благодарю всех вместе и каждого в отдельности за кропотливый труд, за добросовестное и – главное – творческое отношение к работе, за терпение, понимание и корпоративную солидарность, – радостно вещал шеф. – Потому без пышных речей и лишних слов предлагаю проводить уходящий год благодарными словами и – само собой – подарками, которые приготовил для всех нас добрый Дедушка Мороз. Надеюсь, этот не облагаемый налогом дар, – он многозначительно улыбнулся подчиненным, – позволит исполнить какие-то из ваших желаний. Уважаемые коллеги, пьем за удачный год! Ура!

Зал громогласно поддержал призыв руководителя и взорвался дружными аплодисментами. Со всех сторон раздался звон бокалов. Гости выпили стоя и, шумно переговариваясь, расселись по местам. На радость коллективу первые минуты напряжения миновали успешно. Вскоре их сменил характерный диалог вилок и ножей. «Величество» с тоской осмотрело монотонно жующую публику. Похоже, веселья не предвиделось: разношерстный коллектив разбился на привычные междусобойчики – зажигать было некому. Банкет плавно перерастал в банальное застолье. «Надо было лететь на новую яхту Лисиных», – подлила масла в огонь супруга. В кармане банкира завибрировал мобильный телефон. Судя по реакции владельца, звонок был долгожданным. Хозяин загадочно улыбнулся, извинился и стремительно покинул зал.

Появление тучного Деда Мороза и длинноногой, модельной внешности Снегурочки зал встретил с прохладцей. Размахивая мешком, «старец» добродушно улыбался, а его очаровательная «внучка» с внушительно-призывным бюстом и коротенькой, на грани приличия шубке, щедро одаривала гостей томными взглядами. К досаде женской половины мужская часть аудитории выказывала раскосой красавице явные знаки внимания. Обратившись к гостям, прелестница кокетливо посетовала, что на елочке не горят гирлянды, и предложила немедленно исправить ситуацию. После троекратного хорового исполнения «Елочка, зажгись!» грузный представитель зимнего леса глухо постучал посохом о паркет. Раскидистые ветви ели озарились разноцветными огнями. Раскланявшись, национальный сказочный герой призывно потряс над головой увесистым мешком. «Дорогие ребятушки! Поздравляю вас с наступающим Новым годом! Согласно пожеланию вашего руководства и в виду особых заслуг перед отечественным банковским сектором мы с внучкой прибыли с благородной миссией: воздать вам сполна за проделанную работу. Кондитер, как известно, любит шоколад, спортсмен – медали, а банковские служащие… что? Правильно, молодой человек, – он покровительственно похлопал Стаса по плечу и развязал тесемки мешка, – дензнаки». Едва Дед Мороз извлек внушительную пачку именных конвертов, на потолке что-то затрещало и заискрилось – в зале разом погас свет. Темноту пронзил оглушительный женский вопль, за ним последовал шум борьбы. Под звон бьющегося стекла синхронно передернули затворы невидимого оружия. «Без паники! – отчетливо прогремел откуда-то сверху раскатистый бас. – Всем оставаться на своих местах! В случае неповиновения открываем огонь без предупреждения». В зале воцарилась гнетущая тишина. «Дамы и господа! – хрипло потребовал налетчик. – В целях безопасности советую всем не двигаться». В единый хор слились приглушенная возня, площадная брань, гул падающих стульев и торопливый топот удаляющихся ног. Вскоре неподалеку громко хлопнула дверь, и как-то разом стало неправдоподобно тихо.

Через мгновение так же неожиданно вспыхнул свет. Официанты первыми пришли в себя и бросились собирать осколки. Взъерошенный Дед Мороз валялся на полу со сдвинутой на ухо бородой. Окровавленными пальцами гарсон протянул ему оброненные усы и пустой мешок. У двери, пряча в ладонях почерневшее от расплывшейся косметики лицо, безудержно рыдала Снегурочка. Из-под ее распахнутой шубки выглядывали импозантные шортики. На лицах присутствующих читался откровенный испуг. Они старались не смотреть друг на друга, но делать это было невероятно сложно.

– Что это было? – прозвучал в тишине чей-то неуверенный баритон.

– Похоже на ограбление, – едва слышно предположила Вероника, но хорошая акустика разнесла ее слова по всему залу. – Господи, какой кошмар!

Оцепенение сменилось недоумением. Люди волновались, подобно бурлящему морю.

– Где мой муж? – истерично выкрикнула «королева». – Где Михаил Абрамович?!

На троне владельца банка валялись лишь скомканная мантия и кособокая корона. Гости онемели. Нервничая, Вадим выхватил мобильник и лихорадочно сделал вызов.

– Агент 007! Немедленно уберите телефон! – категорично объявили в микрофон.

Но взвинченный молодой человек в сбитом набок цилиндре уже кричал в трубку:

– Алло! Полиция? Ограбление! Срочно приезжайте по адресу…

– Вадим, немедленно отбейся! – миролюбиво приказал в микрофон владелец банка.

Распахнув дверь, он вихрем ворвался в зал с бокалом шампанского в порхающей от возбуждения руке и, приложив к сердцу ладонь, добродушно покаялся:

– Други мои, прошу прощение за испорченное настроение, но мне показалось, что нам не хватает драйва, – чистосердечно признался он. – Как-то уж все сухо и по-деловому. Захотелось вас растормошить, – хозяин дал знак человеку в камуфляже внести коробку. – Конверты никуда не пропали, вам их сейчас вручат. Прошу быть снисходительными к моей скромной персоне, если розыгрыш оказался неудачным!

По залу пронесся вздох облегчения, но на лицах гостей все еще бушевали весьма противоречивые эмоции. Откуда-то сверху полилась легкая мелодия.

– Коллеги! Мне искренне хочется, чтобы мы все дружно посмеялись над своими страхами, – призвал банкир. – Долой печали и обиды! Да здравствует музыка и смех! Спасибо вам и году уходящему, что в нашей жизни есть праздники! До дна!

– Виват король, виват! – пряча телефон, первым поднял бокал расторопный Стас.

Его поддержали коллеги. Музыканты заиграли что-то бодрое.

– Приступаем к раздаче подарков! – изображая веселье, выкрикнул все еще бледный Дед Мороз, едва обескураженная Снегурочка протянула ему стопку конвертов.

Настроение присутствующих постепенно возвращалось в прежнее русло, хотя говорить о веселье было преждевременно.

– Дамы и господа, – взял в свои руки инициативу распорядитель. – Прошу наполнить ваши бокалы и выпить за прекрасных дам. Посмотрите, сколько их на нашем празднике.

Вадим привел в порядок фрак и занял свое место. Вечер был безнадежно испорчен. Стас в костюме Гарри Поттера плеснул себе и ему немного виски.

– Вадька, забей! Прикольный старикан. Имеет полное право – хозяин.

Вероника поправила воротник плаща-накидки и незаметно осмотрелась. К их столику, пританцовывая от распирающей его гордости, стремительно приближался босс. «Осторожнее с комментариями: «дед» на подходе!» – успела шепнуть она. Михаил Абрамович, обогнув танцующих, едва кивнул ей и Стасу и приземлился на свободное место рядом с Вадимом. Пристально глядя ему в глаза, он хитро прищурился и хлопнул подчиненного по плечу:

– Прости уж старика – захотелось взбодрить нашу инертную публику.

– Вам это удалось, – выдавил из себя Вадим.

– Не ершись. Молодец, что не растерялся. Мир?

– Мы и не ссорились.

Сзади них с грохотом взорвалась хлопушка. Какая-то женщина истерично завизжала. Под аплодисменты гостей луч прожектора выхватил на импровизированной сцене популярный эстрадный дуэт. Нежно держась за руки, парни манерно извивались в танце.

– Дамы и господа, встречайте наших дорогих гостей! – выкрикнул конферансье.

– Я бы даже сказал, – неприлично дорогих, – хвастливо уточнил Михаил Абрамович. – Их сговорчивость обошлась мне по цене миланского шопинга незабвенной Беллочки.

Босс оглянулся на супругу и послал ей воздушный поцелуй. Едва эстрадные соловьи раскрыли рты, он отвел Вадима в сторону и, ловко лавируя между танцующими, сходу приступил к инструктажу:

– В канун Рождества десантируйся в запрудненский филиал – у них серьезные проблемы с отчетностью. Марго со своими архаровцами подстрахует: подскочит еще третьего, прощупает ситуацию, поработает с документами. Есть подозрение, что ребятишки заигрались. Пока не вошли во вкус, подрежем им крылышки. Только без фанатизма: Алекс хоть и изрядный свин, – единственный наследник моего старинного приятеля. А я многим обязан его «авторитетному» папаше. Не хотелось бы оставаться в долгу. Вникни, потолкуй с глазу на глаз. Если все путем, – поможем. А жульничает… – он жестом передал смысл задуманного, но, встретился взглядом с супругой и дипломатично улыбнулся. – Кстати, рекомендую – рядом с Беллочкой барышня из Запрудного.

– Из нашего филиала?

– Что-то в этом роде, – направился к своему столику банкир, раскланявшись с кем-то на ходу. – Идем, познакомлю тебя с нашей гостьей.

Поравнявшись с девушкой, шеф бодро представил:

– Это милое создание зовут Настя или просто Ася. Так можно? – уточнил мужчина.

Девушка кивнула в знак согласия. Единственная из всех присутствующих, она была без карнавального костюма. Одетая в стиле провинциальной учительницы – в блузу нюдового цвета с мудреным узором старинных крученых кружев и обтягивающую черную юбку из бархата времен прошлого века, слегка обнажавшую красивые колени, – она не выглядела простушкой. Пышные, слегка вьющиеся волосы крепились на затылке замысловатой заколкой. На умном и, что немаловажно, интеллигентном лице – самый мизер косметики, но огромные глаза, обрамленные густыми длинными ресницами, были столь выразительны, что не требовали стилистических дополнений. Миниатюрный золотой комплект выделялся строгостью и оригинальностью дизайна. Мимоходом поцеловав руку девушки, Вадим присел в стороне.

– Ася – моя персональная гостья, – благодушно пояснил босс, приземлившись рядом с супругой. – К сожалению, банк затянул решение ее вопроса, и это минус. Но плюс, несомненно, в том, что прекрасная барышня озарила своим присутствием наш карнавал.

Михаил Абрамович выдержал театральную паузу и тепло улыбнулся барышне:

– Асенька, тебе удалось прогуляться по в Москве?

– По любимым переулкам, – негромко уточнила девушка.

– Детка, дежурная машина у подъезда – распоряжайся ею по своему усмотрению. Водитель в курсе – отвезет, куда скажешь, – он улыбнулся и с хитрецой представил: – Сей молодой повеса – наш управляющий. Зовут его Вадим. Он толковый специалист, надежный партнер и главное – завидный холостяк.

– Ну, это далеко не главное, – выразительно подмигнула красавцу первая леди. – У этого молодого человека – масса прочих достоинств.

Вадим подчеркнуто вежливо склонил голову в благодарном поклоне.

– Беллочка, не заставляй меня ревновать, – игриво погрозил муж.

Оставив в покое колечко, Ася подняла глаза. Изящные пальчики, застенчиво теребящие накрахмаленную салфетку, выдавали небольшое волнение. Вадиму даже понравилось, что она не стала суетиться, как это обычно делают многие посетительницы банка, а непринужденно откинулась на спинку кресла, словно была из числа именитых VIP-персон. Было видно, что девушке не занимать умения держаться на людях. Способность, не мигая, смотреть в глаза собеседнику, уверенно храня при этом молчание, свидетельствовала в пользу того, что комплексом неполноценности провинциалка не страдает, да и за словом в карман вряд ли полезет.

За спиной хозяина незаметно вырос шеф охраны и что-то шепнул ему в самое ухо. «Вадим, оставляю дам на твоем попечении, – устремился в холл банкир, не забыв при этом нежно шепнуть супруге. – Дорогая, следующий сюрприз лично для тебя».

Вечер набирал обороты, неизменно повышая градус веселья. Конферансье тщетно призывал собравшихся следить за насыщенной культурной программой. Его слова тонули в хрустальном перезвоне, застольном чавканье, безмерных славословиях и звонкой россыпи смеха кокетничающих направо и налево дам. Надев на себя маску беспечности, славный представитель речевого жанра старательно отрабатывал свой гонорар.

Стас осмотрелся и наполнил бокал Вероники.

– Что-то твоя залихватская протеже задерживается. Не передумала, случаем?

– Похоже, что нет… – замерла на полуслове подруга, наблюдая реакцию зала.

Появление Лики произвело эффект если не разорвавшейся бомбы, то, как минимум, мины замедленного действия. Вальяжно лавируя вдоль столиков в излишне откровенном цвета морской волны костюме наложницы, она, подобно проказнику-Амуру, умело рассылала стрелы страсти в сердца банковских клерков. Объемная грудь коварной обольстительницы, с трудом удерживаемая лямками тончайшего лифа, ритмично двигалась в такт музыке, а сквозь прозрачные шаровары вызывающе проглядывали миниатюрные стринги. Лицо проказницы скрывала плотная вуаль, расшитая золотистыми монистами, очаровательно позвякивающими при каждом из ее томных движений. Длинный музыкальный проигрыш кокетка использовала с заметной для себя выгодой, изящно исполнив фантастически зажигательный танец живота. Пренебрегая законами приличия, мужчины сворачивали шеи, провожая обладательницу восхитительного тела взорами голодной стаи хищников. Женщины ревностно изучали безупречный загар и ладную фигуру длинноногой дивы, столь беззастенчиво обнажившей близкие к совершенству прелести. Тонкая прорезь для густо накрашенных глаз надежно скрывала от них торжествующий взгляд баловницы, в противном случае им довелось бы узнать о себе много нового. Чувствуя пристальное внимание окружающих, Лика эротично покачивала бедрами. Ее унизанные перстнями музыкальные пальцы с оригинальным по дизайну и исполнению маникюром пикантно пощелкивали от удовольствия. Именитые шоумены, упустив из вида, что звучащая фонограмма предполагает, по меньшей мере, движение губ, в оцепенении застыли с раскрытыми ртами, на время онемев от оглушительной красоты незнакомки. Ощущение того, что ее появление стало маленькой сенсацией карнавала, окрылило прелестницу еще больше, отчего она не просто двигалась, а словно бы парила. Обуздав порыв страсти, звездные исполнители, наконец, обрели дар речи и продолжили выступление. Вслед за ними ожила и слегка ошалевшая публика. Понимая, что миг удачи не может длиться вечно, Лика грациозно раскланялась и под дружные аплодисменты поклонников приземлилась рядом со Стасом. «Не парься и сделай проще лицо», – с издевкой прошипела она. Молодой человек проигнорировал ее выпад, отхлебнул виски и прошептал какую-то нежность невесте. Скрадывая неловкость ситуации, Вероника решила отвлечь подругу разговором:

– Главную фишку ты все же пропустила: «дед» оттянулся на все сто.

– Неужто разорился на стриптиз? – флиртуя с одноглазым Пиратом, уточнила Лика.

– Ограничился реалити-шоу с вооруженным налетом.

– Захват заложников был? – оживилась девица.

– Обошлось банальным ограблением.

– Сэкономил, хитрый Скрудж!

Вероника не стала возражать. В момент пробуждения в приятельнице охотничьего инстинкта спорить с ней было небезопасно – заводится с полуоборота. А поскольку чувство такта отсутствовало в Лике изначально, в состоянии возбуждения она легко переходила рамки дозволенного. Зная это, приходилось держать ухо востро и контролировать любые перепады ее зыбкого настроения. Вероника уже не раз пожалела, что пошла на поводу и ввязалась в аферу по вторичному укрощению Вадима. Попав в плен обаяния бывшей коллеги, она до сих пор пребывала в непонятной зависимости. Лика закурила и налила себе бокал шампанского. Наслаждаясь мужским вниманием, она не заметила возникшей паузы и послала глазеющему с соседнего столика Супермену воздушный поцелуй. Тот едва не выпрыгнул из штанов и практически сорвался с места. Стас покосился на провокаторшу с нескрываемым отвращением. Она это заметила и язвительно уточнила:

– Выходит, от моего нового прикида ты тоже не в восторге?

– Я никогда не был сторонником радикальных мер.

– Потому я и не с тобой, – щадя самолюбие Вероники, одними губами шепнула Лика.

– Потому ты снова – мимо кассы, – продолжил тот вслух пикировку и, поднимаясь, обратился к подруге. – Никуша, я ненадолго отлучусь.

– Бежишь с поля боя? – уколола его вслед соблазнительница.

Стас пропустил ее шпильку мимо ушей. Перебросившись парой фраз с кем-то из подчиненных, он растворился среди танцующих. С его уходом Лика быстро утратила интерес к мужчинам и переключила внимание на собеседницу.

– Где Вадька? А то как-то не хочется уподобляться «Авроре».

– Телеведущей или богине?

– Крейсеру.

– А что с ним не так? Вроде, оттрубил по полной.

– Вот только палил холостыми.

– В таком случае и ты мимо цели: «дед» умыкнул Вадима задолго до твоего выхода.

– Будем считать, им обоим крупно не повезло: именно мой танец стал хитом вечера, – усмехнулась Лика, наслаждаясь сигаретным дымом. – Как у нашего друга с настроением?

– По-моему, не ахти.

– Поднимем, – двусмысленно хохотнула красотка и закашлялась. – Во что он одет?

– В офигенный смокинг, шикарный цилиндр и ультрамодные темные очки.

– Я так и знала – Мистер Икс!

– Джеймс Бонд! Говорили же тебе: надень бальное платье, чтобы соответствовать.

– А разве брутальный герой Флеминга не ценил наложниц? – с вызовом парировала кокетка. – Уж кто-кто, а ты в курсе, что вариант скромной Золушки – не мое!

Вероника печально улыбнулась и прекратила бессмысленную дискуссию.

Вадим проводил взглядом стремительно исчезнувшего патрона и посмотрел на его супругу. Белла Марковна пригубила шампанское и театрально закатила глаза. Она даже не считала нужным хотя бы замаскировать свою любопытную бесцеремонность. Управляющий мысленно усмехнулся и взял паузу. Умение выразительно молчать передалось ему от матери-актрисы, которая много лет вела в их лицее театральный кружок. В этот и без того изрядно подпорченный праздничный вечер ему, вполне преуспевающему мужчине, меньше всего хотелось развлекать бог весть откуда свалившуюся на его голову провинциалку. Скрывая досаду, он смотрел сквозь нее с выражением вселенской печали на холеном лице, но, памятуя наказ босса, дипломатично изображал радушие. Безмолвие затянулось до неприличия. Однако барышня, похоже, не испытывала ни дискомфорта, ни беспокойства. Было заметно, что желанием общаться она явно не горела и проявляла искренний интерес лишь к забавным нарядам гостей. Делать нечего – пришлось Вадиму брать инициативу в свои руки. Поразмыслив, он пригласил гостью на танец. Ему почудилось, что в глазах Аси скользнуло снисхождение. Она не шелохнулась и, невинно улыбнувшись, внесла ясность: «Не стоит утруждать себя игрой в приличия». Смакующая послевкусие шампанского первая леди едва не поперхнулась от подобной дерзости и в ожидании развязки так и осталась сидеть с раскрытым ртом.

– Надо понимать, это отказ? – холодно поинтересовался Вадим.

– Скорее удобный для вас повод не изменять принципам. Мне, например, совершенно не хочется обременять вас своим присутствием.

– Вы гостья Михаила Абрамовича. А это лучшая из рекомендаций.

– Для заключения выгодной сделки? – иронично уточнила девушка.

Ее остроумное простодушие лишило молодого человека дара речи. Впервые за долгое время он не сразу подыскал нужный ответ. Пристальное внимание супруги «величества» уверенности в себе не добавляло. К счастью, объявили белый танец, и мадам упорхнула под руку с омерзительным Шреком. Проходя мимо и выразительно мурлыча под нос арию тореадора, дама напутственно похлопала негласного оппонента по плечу и со знанием дела шепнула: «К барьеру, сударь!» «Джеймсу Бонду» ничего не оставалось, как протянуть юной полемистке руку.

– Так вы составите мне пару? – скрипя от досады зубами, нервно уточнил он.

– Ну, если только в танце…

Ася грациозно встала и протянула ладошку московскому денди. На ее щечках вспыхнул очаровательный румянец. Усилием воли Вадим сдержал готовый сорваться с губ далеко не самый лестный комментарий в ее адрес. Не слишком ли увлеклась игрой эта провинциальная моль? Можно подумать, в очереди за ее благосклонностью толпится весь столичный бомонд! А ведь если бы не настоятельная просьба шефа, присутствие этой серой мышки так бы и осталось никем не замеченным. Он метнул в полемистку громы и молнии, но не получил ожидаемой сатисфакции: потешно щурясь, девушка пристально изучала группу людей, стоящих рядом с Михаилом Абрамовичем. При этом Настя ни разу не сбилась и двигалась на редкость легко и непринужденно, словно посещение всевозможных балов было для нее привычной работой. Вадим, в багаже которого сохранился целый арсенал постигнутых на заре юности танцевальных па, признаться, был немало удивлен. Какое-то время оба хранили молчание. Белла Марковна, умело манипулируя партнером, держалась в непосредственной близости от искрометного дуэта, жестами за спиной управляющего пытаясь привлечь внимание своенравной гостьи. Но девушка не реагировала. Ее пристальный интерес к тому, что происходило у входа, напрягал, прежде всего, самого Вадима. Он криво улыбнулся и вежливо продолжил светскую болтовню:

– Не вашу ли библиотеку мы укомплектовывали всем миром? Помнится, первая попытка оказалась не совсем удачной.

– В вопросах литературы сотрудники банка разбираться и не обязаны. Главное, чтобы дебит сходился с кредитом, а дивиденды радовали не только вас, но и акционеров.

Говоря, как о чем-то само собой разумеющемся, Ася не сводила глаз с окружения банкира. Собеседник уважительно посмотрел на нее сверху вниз. Похоже, и эрудиции провинциалке было не занимать. На мгновение появилось желание продолжить общение, но секундой позже от него не осталось и следа. Уловив накал страстей, Белла Марковна пошла на решительное столкновение. Едва удержавшись на ногах, Вадим поймал на себе ее призывный взгляд и нехотя продолжил беседу.

– Где же находится ваша библиотека, если это, конечно, не тайна?

– Наша работа абсолютно прозрачна для клиентов, – иронично заметила барышня. – Дом культуры в квартале от вашего филиала и соответственно в нескольких сотнях километров от МКАДа. Для автомобиля вашего класса – сущий пустяк.

– А какой вид транспорта предпочитаете вы?

– Сани, запряженные лошадьми.

– А из автоматических средств передвижения?

– Те, что с водителем.

– Марка производителя, надеюсь, имеет значение?

Настя задумалась всего на долю секунды и без затей призналась:

– Спору нет, навороченный «Мерседес» удобнее подержанного «Волжанина», – она выдержала паузу и иронично шепнула. – Вижу, марки рейсовых автобусов – не ваш конек.

Девушка улыбнулась так обезоруживающе, что у управляющего переклинило мозги.

– С маршрутки прямо на корпоратив? – прокашлявшись, невпопад уточнил он.

Ася посмотрела на собеседника с нескрываемой грустью:

– Ну, почему же – исчерпала весь туристический список: Храм Христа Спасителя, Третьяковка, прогулка по старому Арбату и соседствующим с ним бутикам.

Выставив вверх оба больших пальца, за спиной девушки выразительно подмигнула Белла Марковна. Вадиму не терпелось послать ее по широко известному в просторечье адресу, но от столь опрометчивого шага удержало желание сохранить место управляющего и добропорядочные отношения с патроном. Промолчав, он опустил глаза.

Венчая годовую круговерть, стрелки часов завершали суточный бег. В ожидании кульминации основная масса участников вечеринки сгруппировалась у импровизированной эстрады. Веронику пригласил на танец сослуживец. Молчание подруги ее утомило, и она с радостью согласилась. Захмелевшую Лику раздражал чрезмерный интерес мужчин за соседними столами. Она демонстративно пересела к ним спиной, продолжая оглядываться в поисках Вадима. Приблизившийся к ее столику Пират немедленно получил отставку. Молодой человек в костюме Щелкунчика счел это добрым для себя знаком и вознамерился занять пустующее рядом с красавицей место, но соседка по столу остудила его безрассудство колким комментарием. Прикрыв рот веером, она шепнула потерявшему голову коллеге имя искусительницы. Тот удивленно вскинул брови, моментально потеряв интерес к флирту в целом и заинтриговавшей его особе в частности. Подобная реакция означала, что инкогнито Лики разгадано. Впрочем, этот факт ее волновал меньше всего. В большей степени незадачливую охотницу тревожило затянувшееся отсутствие потенциальной жертвы. Музыка смолкла, за столик вернулась Вероника. Она мило щебетала, делясь впечатлениями, но подруга пропускала мимо ушей ее восторженный лепет,бросая нетерпеливый взгляд на настенные часы.

– «Уж полночь близится, а Германа все нет», – досадливо констатировала кокетка.

Привстав, она разглядела-таки цилиндр и ревниво усмехнулась.

– Кто бы мог подумать – как есть Золушка! Кто такая? Новая секретутка босса?

Вероника кончиками пальцев близоруко оттянула глаза и презрительно отмахнулась:

– Не бери в голову – одна сумасшедшая. Банк презентовал ее библиотеке книги. Так эту провинциальную фифу, видите ли, не устроила их тематика. Вот она и примчалась с демаршем. Между прочим, после встречи с ней шеф расщедрился по полной программе.

– Вот это меня и напрягает. Девица как-то мало похожа на простушку…

– Аутсайдер, – беззаботно отмахнулась Вероника. – Тебе уж точно не чета!

– Как знать, как знать, – потеребила подбородок Лика. – Стал бы Вадька нарезать возле этой цацы круги! Я слишком хорошо знаю гнусную натуру нашего барчука: за просто так он и шага не ступит. Стало быть, кой-какая выгода все же имеется…

– Дамы и господа! – радостно призвал в микрофон ведущий. – До встречи Нового года осталось чуть менее получаса, а призы обладателям лучших костюмов так и не вручены. Компетентная комиссия во главе с нашим дорогим Михаилом Абрамовичем готова подвести итоги. Полагаю, звездная гостья нашего карнавала в представлении не нуждается: давайте дружно поприветствуем народную артистку России, исполнительницу главной роли в самом популярном телесериале сезона, приму и наикрасивейшую женщину национального кинематографа – неподражаемую Наталью Соболевскую. Уважаемые претендентки, приглашаю вас на подиум для финального дефиле! Итак, ваш выход, очаровательная Снежная королева! Друзья, давайте своими аплодисментами поддержим красавиц нашего бала!

Барабанщик мастерски исполнил зажигательную дробь. Публика встретила Веронику весьма сдержанно. Следом за ней пронесла себя Лика, сорвав овации мужской половины зала. Михаил Абрамович внимательно изучил притягательные формы наложницы в импровизированный лорнет. «Не в курсе, кто бы это мог быть?» – тайком оглядываясь на супругу, поинтересовался он. Вадим рассеянно пожал плечами – парад соискательниц его не вдохновил. «Куда, кстати, подевалась твоя милая подопечная?» – с улыбкой уточнил шеф. Управляющий обернулся и спешно покинул толпу. Аси не было ни за столом босса, ни возле эстрады. В недоумении он распахнул дверь, ведущую в фойе.

– Хозяин рядом с Соболевской, – услужливо подсказал охранник, любуясь актрисой. – Классная тетка! Сколько ее помню, не стареет, зараза!

– Где гостья Михаила Абрамовича? – резко оборвал его восторженную браваду Вадим и подсказал: – Барышня без костюма.

– Училка что ли? Только что слилась, – не отрывая глаз от артистки, кивнул в сторону выхода страж порядка. – Летела, будто на пожар.

Вадим бросился к двери – на заснеженном тротуаре не осталось и следа. Сильно мело, протяжно гудел ветер. Часы показывали 23:45. Секьюрити порылся в карманах и протянул управляющему крошечную книжицу в изрядно потрепанном сафьяновом переплете. Это был карманный томик стихов Пастернака более чем полувековой давности, изданный в Париже. Вадим с интересом полистал миниатюрную вещицу. «Фее моего вдохновения», – значилось на титульном листе, по-видимому, рукой автора. Видя его замешательство, служивый охотно пояснил: «Училка обронила, когда выбегала». Бодрый голос ведущего призвал всех собравшихся срочно занять свои места и наполнить бокалы. Управляющий спрятал находку в карман и направился к своему столу. Погас верхний свет. Было слышно, как хлопают пробки. Вадим приземлился на пустой стул и взял протянутую Стасом рюмку. Лика приспустила вуаль и подняла свой бокал. Вадим, наконец, заметил ее присутствие и выразительно посмотрел на чету приятелей. Стас пожал плечами и хмуро покосился на Веронику. Та побледнела и от напряжения отчаянно заморгала. Свободной рукой бывшая пассия элегантно накрыла холодную ладонь Вадима. Тот с вызовом оттолкнул ее кисть и злобно процедил: «Вот только тебя здесь и не хватало». «А я и не сомневалась, что тебе не хватает именно меня», – томно шепнула экс-любовница. Вероника удовлетворенно подмигнула жениху. Зал замер в ожидании боя Курантов. По команде тамады присутствующие дружно покинули свои места и, торопя стрелки выведенного на большой экран древнего циферблата, хором отсчитывали последние мгновения уходящего года. Едва грянули первые ноты гимна, своды помещения дрогнули от громогласного «ура!» Возбужденные гости дружно сдвинули бокалы и стали брататься. «Не дуйся, – словно они и не расставались, нежно улыбнулась Лика, водрузив туфельку поверх ботинка возмущенного приятеля. – С Новым годом, дорогой! Надеюсь…». Вадим с наслаждением наступил ей на ногу и, видя, как прекрасное лицо перекосилось от боли, категорично объявил: «И не надейся! Если ты сейчас же не уберешься, уйду я». Не дожидаясь развязки, Лика поджала губы и, не прощаясь, растворилась среди гостей. Вадим плеснул в стакан виски. Не чокаясь, опрокинул содержимое в себя, послав следом дольку лайма и бутерброд с черной икрой. Застолье утратило всякий смысл.

Добравшись до квартиры, он первым делом отключил связь и несколько дней провалялся на диване, не желая отвечать на чьи бы то ни было звонки. Но поездку в зареченский филиал никто не отменял, потому ранним предрождественским утром машина управляющего плавно влилась в плотный МКАДовский поток. 

Глава 4

Как обычно, кольцевая дорога изнывала в многокилометровой пробке – казалось, вся столица и гости извне ринулись в атаку на Подмосковье. Какое-то время Вадим безуспешно пытался читать, но экран смартфона предательски бликовал, глаза слезились, и это занятие ему быстро наскучило. Видя, что шеф откровенно клюет носом, водитель предусмотрительно уменьшил звук радиоприемника и, путая слова, стал тихонько мурлыкать в такт исполнителю. От его музыкальных опусов еще больше клонило в сон. Едва вырулили на загородную трассу, снег повалил сплошной пеленой. «Как нам в дорогу, пакость со всех щелок», – посетовал водитель, включая «дворники». Комментария не последовало. Это означало, что патрон не в настроении или дремлет, но звуки колыбельной из мобильника быстро вернули его к жизни. Судя по мелодии, звонила мать. Вадим зевнул и, не открывая глаз, внимательно слушал ее наставления, но его терпению довольно скоро пришел конец: «Почистил зубы, сменил носки, позавтракал и еду на …хутор, в Диканьку! Какие шутки, мама?! Я в командировке. С ночевкой. И что? Рождество для детей, а я уже вышел из этого возраста. Как это не с кем? Возьми с собой Лялю или папу. Ну, все, у меня вторая линия». Он отбился, сунул трубку в карман и посмотрел на часы. Было начало девятого. «Вадим Палыч, смотрите, как бензин дешевеет. Километров через тридцать надо заправиться, а то в глуши вместо экотоплива впарят обычный дизель». Прислонив голову к стеклу, управляющий промычал что-то невразумительное и прикрыл глаза. Его пояснице мешал какой-то предмет. «Толик, у нас не машина, а склад ненужных вещей!» – возмутился Вадим, швырнув коробку в сторону. «Так это же ваше», – обернувшись, подсказал водитель. Патрон открыл крышку. На атласной подушечке мирно покоилась хрустальная туфелька. Он криво усмехнулся и за ненадобностью переложил находку на заднюю панель. «И на кой мне это никчемное приобретение? Мало ли что вчера могло померещиться?» Водитель осторожно предупредил, что видимость – ноль, и максимально снизил скорость. Ответа не последовало. Толик украдкой оглянулся. Хмурый босс упорно делал вид, что спит. Но он лукавил – хрустальный башмачок мысленно окунул его во времена безмятежной юности.

…Звонок домофона настойчиво трубил о прибытии визитера. Вадим в ужасе покосился на часы (и кого только могло принести в этакую рань?!) и по привычке натянул одеяло на голову. Мать, уже хлопотавшая у плиты, торопливо прикрыла дверь в его спальню и помчалась в прихожую. Минутой позже в квартиру с шумом ввалилась ее старинная приятельница с букетом и объемной коробкой от ARMANI. Подруги обнялись.

– Лялька, привет! Выглядишь на все сто! Постройнела, посвежела, помолодела. Раздевайся, буду тебя кормить. Надеюсь, нынче заночуешь?

– Маня, цветы – тебе, штиблеты – сыну, – вручая подарки, щебетала гостья. – Только без обид: я снова проездом – в сотый раз пригласили на пробы. Думаю, как обычно, пролечу, но есть повод в такой день навестить тебя и крестника. Поздравляю!

– Меня не с чем, – чмокнула ее хозяйка. – Сто лет не снимаюсь и не служу в театре.

– Машка, причем тут профессия? У нашего королевича сегодня выпускной! Это лучшая твоя роль! Ты вот родила – и молодец! – взбивая реденькие пряди, призналась подруга. – А я все боялась упустить свою главную роль. Но после блестящего дебюта других предложений – увы! – не последовало. Если честно, зритель меня давным-давно забыл. И что я имею на сегодняшний день? Ни работы, ни семьи, ни жилья. Массовка в театре, копеечная зарплата и аж целых двадцать метров захламленной коммуналки.

Ляля лихорадочно рылась в сумочке, пытаясь скрыть набежавшие слезы. Так и не найдя носового платка, она укрылась в ванной комнате и спустя несколько минут предстала во всем блеске. С выражением величайшей скорби на лице она изучила предлагаемые разносолы и, забившись в дальний угол, категорично объявила:

– Выпечка только вприглядку! Стараюсь держать форму.

– Ты всегда в форме, – не возражая, Маша убрала в сторону тарелку с пирожными.

– Вот только оценить мой подвиг некому! – с горечью резюмировала Ляля. – Как там Вадюшка? С вузом определился?

– Павлик за него определился. Говорит, нынче время международной экономики и банковских операций. И с рабочим местом, вроде как, есть удачный прицел.

– Да, твой Пашка – надежнее китайской стены! Где, кстати, наш муж теперь?

– На конференции в Берне. В МИДе считают, что на сегодня это стратегически самое важное партнерство, – Маша водрузила перед гостьей вазу с постным печеньем. – Угощайся, все свое, низкокалорийное!

– Не искушай! – проявила завидную стойкость артистка, глотая слюну.

Хозяйка безропотно вернула поднос на прежнее место.

– Господи, как время летит, – посетовала Ляля, наслаждаясь ароматом кофе. – Еще вчера ты репетировала Золушку, а сегодня выпускаешь во взрослую жизнь сына. Помнишь наш дебютный спектакль? Вторым номером у тебя была Наташка Соболевская. Не забыла? Вторым! – со смыслом акцентировала она. – Ты была Золушкой номер один.

– А она стала актрисой номер один, – протянув молочник, констатировала Маша.

– Ничего подобного! – категоричным жестом отказалась собеседница и, задумавшись, призналась: – Представляешь, у этой стервы снова главная роль. И, как всегда, без проб.

– Вероятно, она талантливее нас. И, что немаловажно, – удачливее.

– Протестую! Сама знаешь, кто за ней стоит, – Ляля выразительно кивнула на потолок. – Повезло Наташке. Это же надо: сидеть за одной партой с самим министром культуры.

– Положим, тогда он был заурядным школяром. Молодец Наталья, что сохранила с ним хорошие отношения. В профессии, помнится, ей это редко удавалось.

– Это точно – скандалила напропалую. Но ведь снимали! Ненадолго исчезла только после разрыва с Валеркой. Ей повезло, что в Союзе кинематографистов сменилась власть.

– А выиграл ли от этого отечественный кинематограф?

– А он уже давно валютный! – уныло парировала подруга. – Но Соболевская снова на коне. Я полагала, после такого перерыва не поднимаются, но она какая-то везучая.

– Не дай тебе Бог везения такой ценой! – протянула ей поднос Маша. – Сахар? Сливки? Бальзам? Сигареты?

– И вон то кучерявое пирожное, – заговорщицки подмигнула Ляля. – Как я помню, твое фирменное? – она отправила в рот небольшой треугольник и зажмурилась от удовольствия. – Лепота! Маняша, ты – гений! Только не говори, что единственное твое призвание – кулинария. Спору нет, хозяйка ты хоть куда, но не лукавь – сцена тянет?

– И даже не снится.

– Да ты у нас – просто кремень, – с завистью подытожила артистка. – А для меня лучшее из блюд – театр, а кино – так и вовсе наркотик. Тянет. Батюшки, совершенно вылетело из головы! – Ляля сорвалась с места и вернулась с миниатюрным хрустальным башмачком. – Помнишь, перед премьерой Соболевская стащила твою туфельку? Ты еще рыдала, что вслед за ней исчезнет и удача. А я обещала подарить тебе новую. Держи!

– Спасибо, – трогательно улыбнулась Маша, прижимая к груди подарок. – Но удача от меня все же отвернулась.

– Не гневи бога! В тот же вечер тебе предложили сняться по Чехову. И кто! Но ты втюрилась в своего Пашку и укатила в Буэнос-Айрес. Можно подумать, это я утверждала, что жена дипломата не имеет права сниматься в кино? Глупая, скажу тебе, установка! Румянцева вон блистала и на экране, и на светских раутах. А Неелова? Вчера включаю «ящик», а там – Маришка. И не в каких-нибудь новостях культуры, а в первом сюжете – рядом с главой государства в его европейском турне. Муж секретничает с президентом, а она – воркует с первой леди. А сегодня у нее спектакль в Москве. Все успевает!

– Ты и без меня в курсе, что своих дипломатов они отхватили уже в зрелом возрасте, будучи звездами первой величины. А меня-то и запомнить, как следует, не успели. Да и время было другое: не хотелось ставить под удар карьеру Павлика.

– Здрасьте, – в дверном проеме появилась заспанная физиономия Вадима. – Опять камешек в папин огород? Ой, у нас гости? – стушевался он. – Иду за смокингом.

– Как есть Марчелло Мастроянни, – закатила глаза Ляля и стала серьезной. – Все правильно ты сделала, Маня. Лучшая карьера для женщины – семья и дети. Жаль, доходит это задним умом. Современные звездульки, кстати, рассудительнее нас прежних – ничего не откладывают на потом. Рожают, не выходя из кадра. Тусуются, где и с кем надо, разводят спонсоров на огромные бабки. Таких разве забудешь, если вложился по полной? Вот и отбивают свои денежки, снимая их в чем ни попадя. А тут бьешься, как рыба об лед, а тебя в упор не замечают. Для сегодняшних киномэнов, как, впрочем, и киноманов я такая же древность, как наскальная живопись, – с горечью призналась она и предложила: – Маш, поехали на пробы вместе? Подышишь пылью павильона, вспомнишь запах кулис.

– Не забывай, что у Вадьки сегодня выпускной. На мне – рыбная нарезка и мясное ассорти для педагогов, – решительно отмахнулась хозяйка. – Так что провожу тебя только до троллейбусной остановки – машина в гараже, а супермаркет под боком. А вот после проб милости прошу на званый ужин – пока Вадька будет отрываться на балу, закачу в твою честь утку аля-натюрель под соусом из ананасов, с черносливом и орехами.

– Какая же я дура, что заказала билет на вечерний поезд, – искренне огорчилась гостья. – Маня, не искушай изможденную диетами душу! У меня же утром спектакль в родном ТЮЗе. Ты же в курсе: задней ноге Избушки на курьих ножках замена не полагается, – хохотнула она, оценивая элегантный костюм выросшего на пороге Вадима, и встала. – Ни дать, ни взять – Аполлон! На правах крестной матери вручаю тебе, отрок, атрибут взрослой жизни, – протянула ножны Ляля. – Вадька, будь во всеоружии в борьбе с рутиной жизни! Кстати, это именной кортик моего мятежного деда, который отважно бился под знаменами… – она растерянно замолчала, подыскивая нужное слово.

– Чего уж скромничать – под белогвардейскими знаменами самого барона Врангеля, – иронично завершила ее мысль подруга.

– Не суть важно, кто привел его к победе!

– По-моему, все же к поражению.

– Маня, не нуди, – добродушно упрекнула артистка. – Переписанная заново отечественная история практически реабилитировала опального барона и его армию.

Исчерпав аргументы, Ляля погрозила хозяйке пальцем и обняла Вадима, восхищенно рассматривающего подарок. Маша грустно улыбнулась, задумавшись о чем-то своем.

– Классная вещь! Теть Ляля, ты – супер! Нет – суперстар!

– Рано ты меня в старухи записал! – с хитрецой переиначила артистка.

– Это комплимент! Речь исключительно о выдающемся статусе!

– А мне кажется, речь об исключительно дорогом подарке, – упрекнула мать.

– Мария, и давно ты стала ханжой? У меня нет никого дороже вас с Вадиком, – безапелляционно парировала Ляля. – В конце концов, я – его крестная мать. Стало быть, нашему сыну и продолжать революционные традиции моего древнего рода.

– Я бы предпочла эволюционные. Лучше все же созидать, – миролюбиво возразила подруга. – До чертиков надоело сражаться на баррикадах.

– Переходи на нелегальное положение! Правда, в этом деле я тебе не помощник: какая из меня подпольщица? Вечно свечусь на кинопробах! Впрочем, надо хорошенько все взвесить. Это сегодня наш любимый Питер – кузница главных кадров страны, но в его прошлом, а, надо полагать, и будущем – немало ратных страниц. Возможно, для борьбы за место под артистическим солнцем придется изучить опыт боевых предшественников, – кокетливо улыбнулась женщина, но, взглянув на часы, отчаянно ойкнула. – Перебор! Дискуссионный клуб закрыт! Пробы ждать не будут! Трубы зовут! Оружие к бою!

– Слово должно быть сильнее оружия, – шутливо возразила Маша.

– Одно другому не помеха, – крестная протянула Вадиму ладонь. – Будь здоров, без пяти минут господин коммерсант! Надеюсь, твои молодые последователи построят-таки капитализм с человеческим лицом, ведь его политэкономия понятна как дважды два! А то современные прихватизаторы пекутся лишь о своих скважинах, приисках и яхтах. Дерзай, юноша! И да хранит тебя мой талисман!

– Тетя Оля, ты – прелесть, – протянув ей плащ, шепнул парень. – И почему только не ты преподавала у нас историю? Клево объясняешь!

– Хоть один человек признал тот факт, что я – толковая! – по-детски обрадовалась гостья. – Обещаю на досуге непременно поразмыслить над твоим предложением. А то наш ТЮЗ изрядно мне поднадоел за эти годы, – и на прощание, чуть картавя, шепнула: – Правильной дорогой идешь, товарищ! Как говорил Ильич, пришло время брать банки! Желаю тебе занять в этом секторе достойную нишу! Кстати, вон те сандалии – тебе.

– Не балуй мне мужика, – подтолкнула ее к выходу Маша. – По-моему, ты зарапортовалась. Вадька, чай – горячий, пироги на столе! – чмокнула она сына, выходя.

Вадим запер дверь и вскрыл коробку – в ней были наимоднейшие туфли от ARMANI. Присвистнув от удивления, он примерил обновку и, схватив телефон, позвонил матери с просьбой передать трубку Ляле. Пока сын рассыпался в комплиментах и благодарностях, Маша выговаривала подруге за расточительность. Зная ее горячий нрав, артистка заблаговременно приготовилась к атаке. Вернув трубку, Ляля с ангельской улыбкой на устах сообщила, что оставляет за собой право дарить крестнику то, что считает нужным. Спорить не имело смысла. Маша обняла ее и тормознула маршрутку.

Вадим сбросил костюм и туфли, надкусил пирожок, плеснул в чашку кипятка и потянулся за телевизионным пультом. Заметив хрустальный башмачок, он не сразу поверил, что удача приплыла в руки сама собой. Губы невольно расползлись в мечтательной улыбке. Вспомнились горькие слезы юной Золушки и собственное обещание подарить ей новую туфельку. Выходит, сдержать слово ему все же удастся прямо на выпускном вечере. Вот Вика-то удивится!

Актовый зал школы напоминал штормящее море. Накрыв стол в учительской, Маша решила задержаться лишь на вручении аттестатов, справедливо полагая, что ее отсутствие на дальнейших мероприятиях останется незамеченным. Все эти годы она безотказно трудилась в составе родительского комитета класса и лицея, вела занятия в драматическом кружке, сопровождала детей во всех поездках и походах. Вот только растормошить единственного сына ей так и не удалось. С юных лет он предпочитал одиночество, был немногословен и замкнут. «Самое то для настоящего мужика, мать», – отшучивался супруг. По мнению Павла, продолжатель рода рос «компанейским в разумно-дипломатических пределах» человеком. Лет до двенадцати Вадим не расставался с книгой, но с тех пор, как в очередной день рождения получил от отца самый навороченный по тем временам компьютер, прописался в Сети. Впрочем, в зависимость от нее не впал, находя время для занятий и походов в спортзал. По большому счету, вне учебы его привлекали исключительно те мероприятия, которые посещала Вика. Поскольку ее увлечение сценой, похоже, оказалось не детской забавой, а призванием, сын, не раздумывая, записался в театральный кружок. Участие в спектаклях его интересовало меньше всего, и мать позволяла попросту присутствовать на репетициях. Талант у Вики, несомненно, имелся, но старание и пластика были в большом дефиците. Чтобы ликвидировать эти пробелы, Маша направила будущую артистку в школу бальных танцев. Вадим устремился следом, поскольку наличие партнера было обязательным требованием процесса обучения. Но и на паркете девочка не проявила должного усердия, хотя необходимые для сцены навыки приобрела и вскоре стала посещать настоящую театральную студию. Не глядя на броскую внешность, сын провалился в первом же туре. Это его, похоже, не огорчило, поскольку дама сердца стала бывать у них едва ли не чаще, чем прежде. Когда педагоги по речи ставили ей на вид, девочка по привычке мчалась за помощью к матери одноклассника. Готовясь к премьерам, дамы вместе колдовали над произношением и разбирали по репликам роли, готовили этюды и делали растяжки. Машу не тяготили эти занятия, ей даже не приходилось отрываться от домашних дел: после перевода в МИД муж подолгу находился в разъездах, а сын в быту был крайне неприхотлив. Постоянное присутствие в доме пассии его вполне устраивало: желание находиться рядом с ней с годами лишь крепло. Со временем ежедневное общение с Викой стало болезненной необходимостью. Машу настораживала подобная зависимость, поскольку девочка откровенно использовала сына, не испытывая к нему абсолютно никаких чувств. Мать тактично пыталась открыть глаза окрыленному отроку и указать на уязвимость сложившейся ситуации, но юношеский максимализм игнорировал любой из ее советов. Зато претензий к учебе Вадима быть не могло: ему легко давались все без исключения предметы. Сделав выбор в пользу точных наук, без медали он остался по причине собственной лени. Возвращаясь из заграничных командировок, муж все свободное время посвящал сыну – готовил к поступлению, брал с собой на деловые встречи и дипломатические рауты, знакомил с нужными людьми, а к тревогам жены относился с легкой долей иронии. Павел искренне полагал, что разочарования на личном фронте идут лишь в плюс, закаляя мужской характер.

Торжественная часть выпускного вечера была в самом разгаре. Переполненный приятными волнениями зал зашкаливало от эмоций. Неожиданно рядом с Машей лопнул воздушный шарик. Она вздрогнула и поймала себя на мысли, что едва не пропустила самую трогательную часть церемонии. Стесняясь своей близорукости, на людях она избегала очков и не всегда могла рассмотреть детали происходящего. Отправляясь в школу, женщина по привычке оставила вторые «глаза» дома. Корректировать вынужденную слепоту помогали аплодисменты публики. Вот они заметно усилились: по импровизированной сцене профессионально дефилировала супермодель броской внешности. Замысловатый полет фантазии ее визажиста и экстравагантный наряд вызвали гул то ли одобрения, то ли негодования. В обоих случаях эффект, впрочем, был достигнут – именно к этой барышне были прикованы всеобщие взоры. В сегодняшнем вполне предсказуемом успехе юной примы была немалая заслуга самой Маши – над имиджем Виктории они по устоявшейся традиции колдовали сообща, заранее прорисовав эскизы платья и прически. «И как вам будущая невестка?» – добродушно уточнил кто-то за спиной. Вместо ответа Маша рассеянно улыбнулась и пожала плечами. Директриса обняла любимицу, шепнув ей что-то на ухо, и с гордостью прокомментировала вслух: «Золотой медалью награждается наша незаменимая Золушка и Снегурочка. Вика успешно миновала первый тур в одном из театральных вузов, и мы верим, что со временем ее талант прославит родной лицей». Вадим нащупал в кармане туфельку, но, услышав свою фамилию, отложил вручение презента на более позднее время и одним прыжком взлетел на сцену. Маша подошла ближе, намереваясь поздравить его первой, но сын смущенно увернулся от объятий и, сунув аттестат в сумочку матери, не простившись, умчался в поисках девушки своей мечты.

Потеряв Вику из поля зрения, он метеором носился по трем школьным этажам, пытаясь вычислить место ее нахождения. Все кабинеты, как назло, оказались запертыми. Дверь класса тоже была на замке. Парень прислонился к ней спиной, прикидывая в уме, в каком направлении могла скрыться ветреная подруга. Чуть скрипнув, внезапно приоткрылась на сквозняке дверь технического помещения у запасной лестницы, выпустив на волю заливистый девичий смех. Вадим блаженно улыбнулся, достал хрустальный башмачок и на крыльях любви полетел на звук любимого голоса. Заглянув в комнату, он не поверил своим глазам – возлюбленная с упоением целовалась с незнакомым смазливым рокером.

– Вика! – возмущенно окликнул ее ревнивец.

Вертихвостка выпорхнула из жарких объятий и капризно прищурилась.

– Тебе чего, Липочка?

– Скажи мальчику, что мы не в Швеции. Третий – как пить дать, лишний, – с вызовом процедил кавалер. – Ему что, мало свободных девочек? Потянуло на клубничку?

В приступе негодования Вадима бросало из жара в холод. Наглость соперника не осталась безнаказанной: не задумываясь о последствиях, отвергнутый почитатель поднял туфельку над головой и, что есть силы, швырнул в конкурента. Перелетев голубков, башмачок ударился о стену, разлетевшись на сотни мелких брызг. В испуге пара разбежалась в разные стороны.

– Давно не получал по морде? – бросился на обидчика чужак.

– Побереги лицо, зая, у тебя съемки! – повисла на руке ухажера одноклассница, наградив поклонника презрительным взглядом, и с издевкой шепнула: – Липатов, не устраивай, пожалуйста, сцен. Из тебя артист, как из меня лесоруб.

– Дура! – только и смог выкрикнуть Вадим, в бешенстве хлопнув дверью.

– Маменькин сынок, – насмешливо бросила ему вслед Вика, капризно топнув ножкой, и пояснила кавалеру: – Не дуйся! Его мать натаскивала меня перед поступлением, а он возомнил бог весть что. Кстати, как раз твой режиссер лет сто назад и открыл его маман.

– Выходит, занятий со мной тебе уже недостаточно? – упрекнул доморощенный донжуан, пропуская мимо ушей объяснение пассии.

– Тебя что-то смущает? Ты вечно в экспедициях, а заниматься нужно каждый день!.. 

Глава 5

Порыв ветра засыпал ветровое стекло слоем снега, сведя и без того плохую видимость к нулю. Водитель резко затормозил. Вадим едва не ударился лбом о переднее сидение. Это вернуло его в реальность. Снежная пелена за окном неприятно удивила.

– Тьфу ты, чертова погода, – видя реакцию шефа, подыграл Толик. – Извините за вираж, Вадим Палыч, – померещилось, кто-то юркнул под колеса.

– Не иначе нечистая сила. Она и заказала это светопреставление!

– Точно! Бабка про такую погоду говорит – черти женятся. Как раз в канун Рождества.

– Да уж, Гоголь отдыхает, – потянулся Вадим, осматриваясь. – Толик, а мы где?

– Подъезжаем к границе Московской области. А что, хотите вернуться? Так я мигом.

– А с владельцем банка объясняться будешь ты?

– Нет уж, увольте.

– Вот я и не хочу быть уволенным. Так что – вперед и с музыкой!

– Тогда наберитесь терпения – нам еще пилить и пилить. Развеемся на заправке.

– Вот это весьма кстати. Как раз выпью чашечку кофе, а то все время клонит в сон.

Через четверть часа машина плавно свернула к обочине. «Стоянка пять минут», – шутливо отрапортовал водитель. Вадим хотел размяться, но снег отчаянно слепил глаза и неприятно колол лицо. Он поднял воротник и в несколько прыжков оказался в кафе. В небольшом на пять столиков помещении было не протолкнуться. На входе плакал грудной ребенок, ближе к стойке резвились дети постарше. Вадим с трудом пробрался к бармену.

– По какому случаю аншлаг? – хмуро уточнил он.

– Рейсовый автобус заглох, а движение по метеоусловиям отменено – вот бедолаги и зависли в нашей лавочке, – добродушно пояснил толстяк. – Шумно, конечно, зато недельный план уже перевыполнен. Через час-другой торговать будет нечем.

– Кофе хоть остался?

– Этого добра завались. Вам сварить или…?

– Никаких «или».

Кофе оказался на редкость приличным. В два глотка опустошив чашку, Вадим запахнул пальто и решительно шагнул в непогоду. За тот пяток минут, что он отсутствовал, сугробы увеличились едва ли не вдвое. Вьюга завывала на все более угрожающей ноте. Предметы исчезали из поля зрения на расстоянии вытянутой руки. Проскочить к машине, не утонув по колено в снегу, было проблематично. В момент озябнув, Вадим втянул шею в плечи и нащупал мобильник.

– Толик, рули на вход, а то лишишься шефа!

– Вот он я, – метнулся из-за колонны водитель.

– Не понял. А где наша «Антилопа-Гну»?

– За углом. Вот только в салоне какая-то сумасшедшая.

– Неужели мадам Грицацуева?

– Я фамилию не уточнял. Только она, вроде как, мисс.

– Толик, не нарывайся! Что за девица? И чем это ей так глянулось именно наше авто?

– Меня, видимо, узнала.

Вадим иронично осмотрел собеседника с головы до пят.

– Не в курсе, что ты у нас столь популярен! И чем же ты не угодил своей поклоннице? Отказал в автографе?

– Шутить изволите… В салоне библиотекарша, которой я книги отвозил.

– Интересно, какая сволочь посвятила ее в подробности нашего маршрута?

– Я, – потупился Толик. – Подскочила, как ведьма на метле, вот я и растерялся!

Перекатывая желваками, шеф надел перчатки. Водитель не стал рисковать и дистанцировался. Вадим растер уши и поднял воротник пальто.

– Мозги заклинило, Рэмбо хренов? Может эта пигалица оружием тебе угрожала?

– Никак нет, хитростью взяла. Выманила из машины, а сама двери заблокировала.

От холода, ветра и возмущения Вадима шатало.

– Толик, ты «Золотого теленка» читал? – со скрытой угрозой в голосе уточнил он.

– Я от книг не тащусь. А кино, вроде как, видел. Вадим Палыч, а вы это к чему?

– Теряюсь в догадках, на кого ты смахиваешь – на Балаганова или Паниковского?

– Может, на Бендера? – с надеждой уточнил водитель.

– На Козлевича! Пошли к месту захвата, гигант мысли! Командовать парадом буду я!

– А когда было иначе? – буркнул Толик, но предусмотрительно прикусил язык.

Юркнув к машине первым, он решительно рванул дверь на себя. Она оказалась разблокированной и распахнулась неожиданно легко. Не устояв на ногах, водитель ласточкой угодил в сугроб, на лету сбив с ног управляющего. Потеряв равновесие, тот тоже оказался в снегу. Чертыхаясь, мужчины с трудом привели себя в порядок, возымев твердое намерение любой ценой выдворить захватчицу. Терять Насте было нечего. Судорожно вцепившись в переднее сидение, она прочно держала оборону и в ультимативной форме заявила, что не покинет автомобиль ни при каких условиях.

– Куда путь держим? – стуча зубами от холода, навис над ней Вадим.

– В Запрудный, – не поднимая головы, шепнула девушка.

При каждом порыве ветра снега в салоне становилось все больше.

– Как насчет попутчиков? – теряя терпение, уточнил управляющий.

– Вопрос не по адресу – я здесь сама на птичьих правах.

На всякий случай Настя оттолкнула незваного гостя и захлопнула перед его носом дверь. «Кранты тебе, нахальная блондинка!» – мстительно потер ладони водитель. Окончательно замерзший и до глубины души возмущенный ее препирательством Вадим решительно распахнул дверь и, подхватив дебоширку на руки, фактически выбросил ее из салона. Толик аж подпрыгнул от удовольствия. В знак протеста Ася метнула в него снежком и, ухватившись за дверную ручку, собралась возвратить утраченные позиции. Управляющий разгадал ее маневр и перегородил путь.

– А ключ от квартиры, где деньги лежат, вам не требуется? – глумливо уточнил он.

– Деспоты! Сатрапы! Тираны! – кутаясь от холода, завопила девушка, но, встретившись взглядом с обидчиком, быстро сменила тон. – Ой, это вы? Здрасьте.

– Давно не виделись! – мрачно резюмировал бизнесмен, переведя взгляд на водителя: – Толик, оружие к бою! Ударим автопробегом по бездорожью!

Не сговариваясь, мужчины синхронно запрыгнули в машину. Растирая окоченевшие ладони, Вадим откинул голову и блаженно закатил глаза. Водитель завел двигатель, включил печку и предусмотрительно заблокировал двери. Потянув ручку на себя, Настя досадливо постучала в стекло: «Эй, вы там, в салоне! А как же я?». Не внемля ее мольбам, джип плавно тронулся. Барышня все же успела пнуть его белоснежным сапожком и, бросившись вдогонку, окатила снегом.

– Ворошиловский стрелок, – иронично прокомментировал Вадим, оглядываясь: красный шарф провинциалки маячил совсем рядом. – При нашей скорости стопудово обскачет. Толик, стоп! – резко приказал он вдруг. – Придется ее взять, а то разнесет наше железо вдребезги и, чего доброго, стуканет боссу. Оно нам надо?

– У нас и без нее проблем выше крыши, – согласился тот. – Позвать?

Патрон беззвучно кивнул. Водитель притормозил, выбрался из машины и, шутливо кланяясь в пояс, вежливо пригласил Настю в салон. Отчаянно жестикулируя, она вступила в словесную перепалку. Потеряв терпение, водитель бесцеремонно затолкал полемистку на заднее сидение. Обидевшись, девушка забилась в угол и всхлипнула.

– Со вторым вас, стало быть, пришествием, – не оборачиваясь, мрачно пошутил бизнесмен. – Что ж вам в такую непогоду дома не сидится, милая леди?

– Думаете, искала встречи с такими вот «джентльменами»? – огрызнулась гостья, с трудом разматывая заиндевевший шарф.

Пушистые волосы мягким облаком рассыпались по угловатым плечам. Словно убедившись, что путешественница в безопасности, непогода с остервенением ринулась в бой. Вой ветра напоминал стон раненого зверя. Снегопад усилился метелью. Любуясь миловидной пассажиркой, Толик направил на нее зеркало заднего вида, но, поймав выразительный взгляд шефа, смущенно отвел глаза и усилил звук радио.

– Следи за дорогой, донжуан, – хмыкнул Вадим. – Неровен час, потерпим бедствие.

– С женщиной на борту – немудрено…

– Все равно не выйду, – ухватилась за подлокотник гостья.

– Кто бы сомневался, – зевнул управляющий. – Как вас занесло в этакую глухомань?

– Ступа сломалась! – с вызовом парировала Ася.

– А я что говорил – ведьма, – обрадовано шепнул Толик. – В Рождество им неймется.

– Сказал черт, поглаживая свои рожки, – иронично уколола языкастая пассажирка.

Водитель недоверчиво покосился в зеркало: слипшаяся шевелюра торчала в виде рожек. Хмурясь, он спешно пригладил волосы обеими руками. Автомобиль дал крен и сбавил ход. В стекло с ревом билась снежная шрапнель. «По сообщениям наших респондентов на северо-востоке области разыгрался настоящий снежный буран, – бодро сообщила радиоведущая. – Скорость движения транспорта на этом участке не превышает пяти километров в час. Надеемся, наш музыкальный привет поднимет настроение всем, кто сейчас в пути!» По салону разлилась приятная мелодия. Толик расслабился и стал подпевать. Согревая дыханием ладони, Вадим мимоходом уточнил:

– А чем поднять настроение вам, госпожа колдунья? Кстати, пора нам познакомиться заново, а то я во всей этой новогодней кутерьме запамятовал ваше имя.

Его язвительный тон не добавил барышне оптимизма. Пряча глаза, она обиженно засопела и, как ни старалась, не сумела сдержать слез. Управляющий закашлялся от недоумения, решая, как можно повлиять на ситуацию: подобного поворота событий он явно не ожидал и откровенно не был готов к столь бурному проявлению эмоций.

– Да успокойтесь вы, наконец! Этот инцидент не стоит и выеденного яйца. Никто и не собирался оставлять вас без помощи и уж тем более посягать на вашу честь.

Девушка упала лицом в колени и зарыдала еще горше. Водитель потерял дар речи. Босс дал знак притормозить и угрюмо уточнил:

– Толик, что там у нас насчет воды?

– Замёрзла. Есть «Хеннесси».

– А что будешь делать, случись у меня приступ?

– Коньяк кого хошь оживит, – убежденно выпалил водитель.

Он порылся в бардачке и протянул миниатюрную флягу. Вадим с недоумением вертел ее в руках, не зная, каким образом предложить содержимое попутчице.

– Дай хоть рюмку! – нервно упрекнул он.

Толик наугад пошарил и извлек полулитровый пластиковый стакан.

– Ты бы еще ведро предложил, – упрекнул босс, плеснув на дно немного коньяка.

– Не стану я пить эту гадость! – воспротивилась девушка.

Собеседник втянул в себя аромат дорогого снадобья и с достоинством отметил:

– Какая же это гадость? В малых дозах и вовсе – эликсир здоровья.

– Он пахнет клопами, – повторила расхожее мнение Ася.

Вадим расхохотался, снова нюхнул содержимое и сделал небольшой глоток:

– Кто бы мог подумать, что у пресловутых насекомых такой славный духан.

Толик покосился на шефа и вставил:

– Баксами он пахнет. Или евриками.

– Твоя правда, – согласился Вадим. – Клопы так аппетитно не пахнут.

Вадим сделал глоток, чуть посмаковал и снова потянулся к фляге.

– Вот и пейте свое распрекрасное зелье! – отвернулась попутчица.

– И выпью! – бизнесмен залпом осушил стакан, уточнив: – Вам больше не предлагать?

В знак согласия барышня кивнула. Не особо церемонясь, он глотнул прямо из фляги и, откинувшись на спинку сидения, заметил в бардачке небольшую шоколадку.

– Угощайтесь и завязывайте с этим мокрым делом – нам только потопа не хватает!

– Спасибо за заботу, Вадим Павлович, – с вызовом приняла плитку гостья.

Управляющий хотел ответить в том же тоне, но поймал себя на мысли, что не может вспомнить ее имя. Скрывая неловкость, он отыгрался на водителе.

– Толик, не спи! Такими темпами и к ночи не доберемся!

– Меня зовут Настя, – миролюбиво подсказала спутница, делясь угощением.

– Очень приятно, – обернулся к ней Вадим, жестом отказываясь от сладости.

– А мне, если честно, не очень…

– Не совсем вежливо с вашей стороны, – обиделся за патрона водитель.

– А, по-вашему, выбрасывать девушку из машины – в порядке вещей?

– Видели бы вы себя со стороны! Вели себя как заправская террористка. Знаете, кстати, кто подсаживается в машины так бесцеремонно? – вмешался Вадим.

– Рэкетиры или маски-шоу?

– Мимо!

– Неужели ведьмы и колдуньи? – попыталась свести разговор к шутке Настя.

– Ночные бабочки! – поставил ее на место Толик.

От возмущения Ася поперхнулась. Щеки ее залил румянец.

– Остановите машину! – потребовала вдруг она.

– Щаз! – огрызнулся водитель. – Сгинешь тут в снегу, а я в ответе.

– Хорошего же вы мнения о дамах! – обиженно упрекнула бизнесмена барышня.

– Чего заслуживают, – холодно отрезал Вадим.

– Частенько же вам досаждал слабый пол!

– Отнюдь. Меня вообще сложно вывести из себя. А вот в вашем арсенале, как видно, целая фабрика по производству слез. Не иначе ваше секретное оружие?

Настя обиженно засопела. Попутчик обернулся:

– Что замолчали? Готовите очередную провокацию?

Девушка нахмурилась и опустила глаза. По ее щекам побежали ручейки слез.

– Да не ревите вы, как белуга! Что случилось-то?

– Час назад Бусеньке стало плохо. А без меня она, как без рук.

– А эта ваша Бусенька кто? Собака, кошка, канарейка?

– Бабушка. Кроме нее, у меня – ни души!

– И что с ней? – в тоне собеседника появилось сочувствие.

– Понятия не имею! Утром все было в порядке, вот я и уехала по делам.

– У вас, как всегда, дела? – усмехнулся Вадим. – Никак международные переговоры?

– Деловые, – беззлобно поправила девушка.

– О как! И само собой, в Кремле или МИДе?

– Какое это теперь имеет значение? – пропустила его ироничное замечание барышня. – Сначала метель, потом поломка. Хорошо, что водитель автобуса – наш сосед. Тетя Нюра до него дозвонилась и сообщила, что Бусеньку увезла скорая. Думаете, возраст? Ничего подобного. Она никогда раньше не болела! Понимаете? Ни полразочка!

– Значит, время пришло. Бабушке ведь не двадцать. Будем надеяться, все образуется. И прекратите, ей богу, рыдать! Сейчас что-нибудь придумаем, – Вадим достал мобильник и деловым тоном уточнил: – Больниц в городе много?

– А вам зачем? – недоверчиво поинтересовалась Настя.

– Хочу помочь вашей ненаглядной Бусеньке.

– Одна-единственная, и та на ладан дышит.

Управляющий сделал вызов.

– Саня, привет. Какое там скоро! Черепаха и та даст нам фору. Не напрягайся – тут одним бульдозером не управишься. Уточни лучше по месту, с каким диагнозом доставлена в больницу… – он протянул девушке телефон. – Назовите имя-отчество вашей бабушки.

– Катерина Николаевна Берестова, урожденная Трубецкая. 1929-го года рождения, поступила час назад, – отчетливо произнесла попутчица.

Вадим удивленно покосился на нее и с трудом скрыл улыбку.

– Жду звонка, – он убрал трубку в карман. – Выше нос, барышня!

– Настя, – напомнила попутчица.

– Скоро все прояснится, Настасья, как там вас по батюшке?

– Просто Настя.

– Может, все же хлопнем по коньячку, просто Настя? – повеселел бизнесмен. – Исключительно за здоровье вашей бабушки, – вместо ответа Ася протестующее скрестила руки. – Ну, как знаете. А я вот успокою нервишки, а то расшатались.

Не успел он сделать глоток, зазвонил телефон.

– Саня, ты – молоток! Бабушке уже лучше, – обернувшись, заверил управляющий и уточнил в трубку: – У филиала есть договор с больницей? Отлично. Тогда переведи старушку в люкс и обеспечь ей… Как уже? – напрягся он. – А кто распорядился? Иди ты!

Вадим отбился и удивленно посмотрел на Настю. Та смущенно призналась:

– Это я Михаилу Абрамовичу из кафе позвонила, чтобы не волновался.

– И как, пережил? – хихикнул Толик, но вдруг стал серьезным. – А вы ему что, родня?

– Просто знакомая. Предупредила, что не приеду.

– А то он ждал! – недоверчиво усомнился водитель.

Снова сработал мобильник. Вадим прочел имя абонента и не сумел скрыть удивления.

– Приветствую вас, Михаил Абрамович. Еще в пути. Кто? Рядом. «Даю», –управляющий растерянно протянул гостье телефон. – Вас. Шеф.

– Куда говорить? – испуганно уточнила девушка.

Подобное незнание обескуражило даже Толика. Вадим поднес к губам девушки смартфон. Связь была настолько хорошей, что в курсе разговора был весьсалон.

– Спасибо за беспокойство, – подалась вперед барышня. – Что там с бабушкой?

– Выше нос, Настюша! Все уже позади: гипертонический криз Катерины Николаевны под контролем. С ней лучшие врачи района и опытная сиделка. Так что спокойно возвращайся и ни о чем не беспокойся. Консультанта, лекарства и фрукты я уже отрядил.

– Огромное вам спасибо, – голос Насти дрогнул. – Простите, что подвела. Теперь вот выберусь только после ее выписки.

– Не беда – время терпит. Может, потом подослать за тобой машину?

– Спасибо, не стоит – мне привычнее автобусом.

– В случае чего – я на связи. Да, и побереги там себя. Нижайший поклон бабушке.

– До встречи, – Ася откинулась назад и смущенно поблагодарила.

Вадим убрал в карман мобильник и стал сосредоточенно наблюдать за дорогой. Лицо его было беспристрастным, но сознание точил червь любопытства. Толик покосился на шефа и, заполняя паузу, сделал звук громче, но тут же уважительно уточнил:

– Анастасия Батьковна, вам музыка, случаем, не мешает?

– Нисколечко, – улыбнулась в ответ гостья и, принимая молчание управляющего за обиду, решила не усугублять конфликт. – Вадим Павлович, спасибо вам за поддержку.

– Вы будущая сотрудница нашего банка? – сухо уточнил он.

Откровенничать Насте хотелось меньше всего, но и задевать самолюбие собеседника не было необходимости. По возможности девушка решила внести ясность:

– Речь идет о новом проекте Михаила Абрамовича. Кстати, можете не волноваться: убытками банку это не грозит.

– А я и не волнуюсь: хозяин – барин.

Вадим замолчал, анализируя ситуацию. Похоже, он поторопился, записав эту взбалмошную провинциалку в разряд откровенных простушек. Тогда кто она? Внебрачная дочь шефа? Неведение интриговало все больше. Видя, что Настя дремлет, он расслабился. За окном по-прежнему бушевала вьюга. Меткое выражение «ни зги не видно» обретало реальный смысл – снежная пелена заполонила весь горизонт и отступать, похоже, не собиралась. Мощный джип в лучшем случае двигался со скоростью выбившегося из сил пешехода. В какое-то мгновение возникло ощущение, что они – затерявшиеся на просторах Вселенной странники, вслепую путешествующие по субстанции, идентичной молочному киселю землян. Толик нетерпеливо ерзал по сидению.

– Надо бы переждать, – шмыгнул он носом.

– В сугробе? – хмуро уточил Вадим. – Нынче даже берлога – та еще роскошь.

– А ехать дальше – себе дороже. Тут где-то поблизости есть кафешка. Вы передохнете, а я заодно подрегулирую «дворники» – что-то они совсем не фурычат.

Вслепую прокравшись с километр, автомобиль припарковался.

– Осторожно: двери открываются! – шутливо объявил водитель.

– Приехали? – спохватилась Настя.

– Перекур, – открыл дверцу и протянул ей руку Вадим.

Снежное месиво опасно клубилось и валило с ног. Девушка испуганно выглянула и снова забилась вглубь салона. Толик нетерпеливо кашлянул.

– Я не курю и не вижу причин покидать автомобиль, – заартачилась Ася и осторожно напомнила: – Если вы не забыли, Михаил Абрамович знает, где я нахожусь!

– А вот мы с Толиком не в курсе: сбились с пути! Выходите – никто не собирается причинять вам вред. Переждем непогоду и выпьем кофе, пока водитель подлечит нашего железного коня и… – он долго подыскивал нужное слово – …посетит комнату отдыха.

– Это какую еще комнату? – напряглась Настя. – Лично я не устала!

– Идемте, – вытащил ее в непогоду управляющий и подтолкнул к тропинке.

Порывы метели, слегка усмирив свой буйный нрав, выхватили силуэт домика-теремка.

– Это что? Нумера? – растерялась барышня, пытаясь вырваться.

– Что за жаргон, «просто Настя»? – возмутился провожатый. – Мы не аферисты, а обычные живые люди с естественными потребностями. Водитель элементарно справит нужду, а вы сможете посетить дамскую комнату и согреться чашечкой кофе.

– Я не пью кофе! И вообще, мне не холодно!

– Закажете чай! Дальше ехать опасно. Протрите глаза: на трассе ни души!

– Так бы сразу и сказали! – угомонилась Настя, высвобождая локоть.

– А я что говорю?! – вспылил Вадим, нервно запустив в ее спину ледышкой.

Испуганно подпрыгнув, девушка обернулась и, осмыслив происходящее, стала засыпать обидчика снегом. В мгновение ока он из респектабельного бизнесмена превратился в сделанного наспех снеговика. Видя, что хватила лишку, шалунья бросилась наутек и скрылась за дверью придорожного терема. Управляющий, не спеша, привел пальто в порядок и степенно двинулся следом, вынашивая план мести.

В уютном зале на резной скамье возле столика-бочонка валялись дубленка и красный шарф. Самой их обладательницы видно не было. Вадим осмотрелся. «Дама в уборной», – без затей подсказала дородная барменша, вилкой указав направление. Посетитель хитро улыбнулся и, перевесившись через стойку, наклонился к уху тетки, переходя на шепот. По мере осмысления туманной просьбы состоятельного клиента зрачки хозяйки прилавка увеличились до размера радужной оболочки. С трудом переварив информацию, она, наконец, озадаченно кивнула и приступила к варке кофе. Получив чашку малоаппетитной бурды, посетитель выбрал столик у окна. Выглянув в зал, Настя заметила напряженную спину попутчика, заказала чай и, желая свести конфликт на нет, села напротив. Вадим демонстративно перебрался к окну. Девушка повторила его маневр.

– Обиделись? – миролюбиво уточнила она. – Ну и зря. Простая детская игра.

Приблизившись к клиентам, барменша, она же официантка, едва не опрокинула на них поднос с пирожками. Неуклюже затормозив, она с трудом удержала вазу, но выплеснула содержимое чашки на белоснежные сапожки девушки.

– Ваш зеленый чай! – отпрыгнув в сторону, заученно покаялась подавальщица, пялясь в потолок, чтобы ненароком не забыть текст. – Не серчайте за мою безрукость! Снимайте вашу обувку, барышня, пока заварка не въелась! Я мигом очищу.

Тетка, не церемонясь, стащила с ног опешившей Насти сапоги и скрылась за шторкой. Вскоре она вернулась с видавшим виды эмалированным тазом, беспардонно водрузив его прямо на стол, между Вадимом и жертвой собственной нерасторопности, завершив композицию огромной коробкой конфет. Вслед за напарницей не совсем трезвый грузчик, петляя, внес ящик шампанского, с грохотом определив его на табурет. В недоумении Настя наблюдала за труднообъяснимыми поступками обслуживающего персонала. Наслаждаясь произведенным эффектом, Вадим жестом предложил ей разделить застолье. Девушка отвернулась к окну, всем своим видом выказывая протест и возмущение.

– Выходит, шампанское вы тоже не пьете? Странно: оно ведь клопами не пахнет.

– Будет вам известно, я вообще не употребляю спиртное!

– Похвально. А я вот с удовольствием побалую себя!

Вадим вальяжно подмигнул барменше. Подплыв к их столу грузовым судном, она, вскрывая бутылку за бутылкой, сначала наполнила бокал заказчика, а потом стала методично сливать содержимое в таз. Возмущенно наблюдающий за малопонятной церемонией грузчик презрительно выругался и зашелся в болезненном кашле. Жадно облизнувшись, он подавился слюной и в напряженной борьбе с самим собой сжал кулаки. Настя замерла в ожидании.

– Ваше здоровье! – поднял бокал Вадим. – Не передумали? Зря отказываетесь.

– Зато вы, я вижу, употребляете целыми тазами!

Любуясь озорной игрой пенящихся в бокале пузырьков, собеседник оставил ее гневный выпад без ответа. Оприходовав ящик, барменша оглянулась в поисках грузчика. Тот нехотя выплыл из-за штор. Ценой неимоверных усилий они переместили таз на пол. Брови Насти изумленно поползли вверх. Сияющий круче медного самовара бизнесмен небрежным кивком поблагодарил ошалевший дуэт и, по-барски щелкнув пальцами, отпустил восвояси. Тупо улыбнувшись, парочка укрылась в подсобке, волоча следом ящик с пустой тарой. По пути они едва не сбили с ног Толика. Сквозь дверную щель водитель изумленно глазел в зал, не понимая смысла происходящего.

Вадим откинулся на спинку самодельного кресла и, чуть медля, сделал небольшой глоток. Вкус напитка, без всяких на то оснований претендовавшего на высокое звание шампанского, был на редкость отвратителен. Не подав вида, искуситель плавно водрузил бокал на подоконник, неожиданно для барышни подхватил ее на руки и с наслаждением опустил в таз с шампанским. Подсматривающая официантка одной рукой зажала рот, другой выразительно покрутила у виска. С молчаливого согласия всех грешников и святых её напарник вполголоса от души приложил городского пижона и по матушке, и по батюшке. Его истерзанная далеко не нарзаном душа требовала немедленной подпитки. Сплюнув, мужик яростно хлопнул дверью и вышел вон. Шампанское в тазу было ледяным. Ноги Насти свело судорогой, она болезненно поморщилась и посмотрела на Вадима с откровенным презрением.

– Вы просто омерзительны!

– Шутка, – жизнерадостно пояснил проказник и по-хозяйски приказал: – Уносите!

Подоспевшая официантка услужливо постелила на пол вафельное полотенце не первой свежести. Вадим перенес девушку и наклонился, чтобы растереть ей ноги, но Настя брезгливо отшатнулась. Тетка, боясь расплескать драгоценный груз, волоком тащила таз в подсобку. Не дожидаясь развязки, Толик с трудом затолкал в себя месиво под гордым названием «кофе во френче» и, жуя на ходу одеревеневший бутерброд, удалился. Барменша вернулась с начищенными до кристальной белизны сапожками. Натягивая их, Настя глотала слезы. Вадим смиренно присел рядом.

– Не стоит так огорчаться – всего-навсего хотелось поднять вам настроение.

– Вижу, сотрудники вашего банка те еще мастаки шуток!

– Признаться, хороший розыгрыш – наше кредо.

– Неужели? На карнавале вы думали иначе и даже порывались вызвать полицию!

– Сравнили тоже! – смутился обидчик. – Жаль, что так и не удалось вас рассмешить.

– У нас с вами диаметрально противоположные представления о юморе! Разве пошлая выходка может вызвать хотя бы улыбку? Вот вы сейчас без всякого сожаления выбросили на ветер мою квартальную зарплату. И в придачу испортили колготы.

– Я все компенсирую.

– Что «все»? Стыд и унижение? Ведь вы оскорбили не только меня. Неужели вам совершенно безразлично, что о вас думают люди?!

– Какие люди? – искренне удивился собеседник. – Мы же здесь совершенно одни.

– А обслуживающий персонал? – кивнула на подсобку Настя.

– Да мы их видим дважды – первый и последний раз. Через час эти хмельные особи благополучно забудут о нашем существовании. Выбросьте их из головы – и все дела!

– Барчук!

– Провинциалка!

– Мот и транжира!

– Сентиментальная дура!

– Самонадеянный болван!

– Нахалка!

– Хам!

Исчерпав запас аргументов, обессилевшая Настя схватила дубленку и скрылась за дверью. Расплатившись, Вадим забрал забытый девушкой шарф и, прихватив коробку конфет, не прощаясь, двинулся к выходу. Реакция провинциалки его озадачила. Столичный житель, он никак не мог взять в толк, почему невинная, на его взгляд, выходка вызвала столь бурный всплеск негодования. Разве любая барышня не мечтает хотя бы разок искупаться в шампанском? Другая бы всю жизнь хвасталась перед подругами, а эта на ровном месте устроила бурю в стакане. И не похоже, чтобы кокетничала. Управляющий вышел на крыльцо. Снегопад шел на убыль. Прояснялось. Найдя взглядом беглянку, Вадим неожиданно для самого себя резко сорвался с места и в два прыжка нагнал ее. Удерживая руку девушки выше локтя, намотал ей на голову шарф и его свободными концами притянул голову к себе. Она сделала робкую попытку освободиться, но в мужчине вдруг проснулся дух завоевателя. Вспомнив школьные репетиции театрального кружка, он артистично рухнул перед гордячкой на колени. Сердце Насти не растаяло. Напротив, она возмутилась и отвесила провокатору звонкую пощечину. От неожиданности Вадим выронил коробку – конфеты причудливым узором рассыпались по снежному насту. Бизнесмен приложил к распухшей скуле ледышку. Протест бунтарки так и остался для него загадкой. Не выдержав натиска карих глаз визави, девушка густо покраснела и, спрятав в ладонях пылающее лицо, всхлипнула. Вопреки желанию соблазнитель с силой разжал кисти ее рук, притянул к себе и, нервно щурясь, с вызовом поцеловал. Поначалу Настя с неистовой силой барабанила кулаками по его спине, но с каждой секундой ее сопротивление ослабевало. Наконец, она судорожно всхлипнула и затихла. Да, не таким представляла она свой первый взрослый поцелуй! Вадим разжал объятия и опустил глаза. Он и сам был в прострации. Минутная слабость требовала, по меньшей мере, объяснения. Но мотивации для его спонтанного поступка не было, да и быть не могло. Симпатий к строптивой провинциалке он не испытывал, более того, решил для себя держаться от нее подальше. И вот помимо воли какая-то необъяснимая сила бросила его в объятия этой дерзкой чудачки, продолжая удерживать в неприятном замешательстве. Затянувшееся молчание было еще большей слабостью. Вадим покосился на барышню. Ее лицо горело, глаза слезились. «Вот только романа с библиотекаршей мне и не хватает», – мысленно ужаснулся ловелас. Памятуя про непонятную связь девицы и босса, он решил не только держать ситуацию под контролем, но и трансформировать с определенной для себя выгодой. «Что, если она проболтается хозяину?» – досадливо вертелось в голове. От одной этой мысли его игривое настроение мгновенно улетучилось. Сомнительные игры с протеже владельца банка запросто могли обернуться потерей теплого места. Мало того, что будет стыдно смотреть в глаза отцу, на репутации и карьере придется поставить жирный крест. Подобное развитие событий в планы Вадима не входило. Сухим из воды можно было выйти лишь, диктуя условия игры. Это означало, что ухаживания придется продолжить. Напрягая память, он лихорадочно вспоминал, как в подобной ситуации поступали герои классических произведений, поскольку их почитательница наверняка была в теме. Чем же еще заниматься сотруднице библиотеки на рабочем месте, как не поглощением романов? Литературные изыскания не увенчались успехом: школьный багаж его знаний исчерпывался смутной ассоциацией с толстовским Куракиным, который, соблазняя юную Наташу, похоже не испытывал мук совести. Стараясь не встречаться взглядом с барышней, Вадим протянул ей руку.

– Мир?

– Похоже, вы совсем ополоумели! – в ужасе отшатнулась Настя.

– Не исключено, – с показной грустью согласился франт, силясь произвести впечатление кающегося грешника. – В эпитафии укажите: сгинул смертью храбрых!

– Это пальто ваше сгинуло. Сейчас же оденьтесь! С меня хватит бабушкиных недугов!

Все еще хмурясь, девушка подтолкнула его к избушке и побрела к машине.

– По-моему, я тоже серьезно болен. И, как она, нуждаюсь в вашей заботе!

Вадим на ходу поймал дрожащую ладонь стушевавшейся провинциалки и, утонув в бездонной глубине ее бирюзовых глаз, ощутил вдруг собственное бессилие.

– Выпейте со мной чаю, – снова предложил он.

– И не подумаю! Чтобы вы отчебучили очередной фортель?

Управляющий вдруг закашлялся и как подкошенный рухнул в сугроб:

– Не тронусь с места и превращусь в ледышку! И учтите – это будет на вашей совести!

Сквозь пелену пасмурного неба пробился вдруг робкий солнечный луч. В считанные мгновения ветер стих, стало светлеть. Не было никакого сомнения, что до окончательной и бесповоротной капитуляции непогоды осталось всего ничего. «Видите, на моей стороне даже небеса! – возликовал Вадим. – Полагаю, наша сегодняшняя встреча – знак свыше». Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, Настя обернулась и встретилась взглядом с виртуальной Феей. Ее обычно благодушное лицо было на удивление строгим. Волшебница горько вздохнула и, не прощаясь, уныло побрела прочь. От досады девушка зажмурилась, и, чуть выждав, открыла глаза. Крестной нигде не было. «Причудилось!» – с облегчением подумала она. В промежутке между облаками показалось солнце.

Видя, что причуды погоды в самом разгаре, Толик, щурясь от яркого света, приставил ладонь к глазам, обозревая окрестности. Заметив неподалеку подозрительную возню своих пассажиров, он не поверил глазам: хохочущая Настя вытаскивала из сугроба Вадима, он в шутку отбивался, вскакивал и снова падал в снег, вновь и вновь увлекая за собой девушку. Та, в очередной раз потеряв равновесие, упала поверх управляющего. Патрон, не теряясь, обнял и поцеловал шалунью. Она замерла в мужских объятиях, словно подранок, и, что удивительно, не только не послала Вадима, куда подальше, но даже не оттолкнула его. Недоумевая, водитель даже привстал на цыпочки, убеждаясь, что это все происходит наяву. Так и было: зрение его не подвело – шеф и провинциалка резвились, словно влюбленные со стажем. Чудеса в решете! Толик оглянулся в поисках рогатого: не иначе как его бесовские проделки. Еще четверть часа назад, наблюдая за конфликтом пары в кафе, он был готов отдать голову на отсечение, что между управляющим и библиотекаршей назревает нешуточный скандал. И вот тебе – на! Чего только не случается в канун Рождества.

Солнце жизнерадостно осветило округу, посеребрив стрелу шоссе. На всякий случай водитель трижды сплюнул через левое плечо и незаметно перекрестился. А что еще прикажете делать, если в мгновение ока мир перевернулся с ног на голову? Но этого ему показалось мало. Толик забрался в машину, открыл бардачок и раскопал там дорожную иконку. Приладив ее над своей головой, он через стекло покосился на Настю, поднял глаза к небу и зашептал: «Отче наш, где же ты… Не то! Иже ты… Не помню… Фу ты, ну ты, как есть ведьма – шефа в два счета в бараний рог согнула. Только дрались, уже целуются! – он посмотрел на образ и сокрушенно вздохнул. – Господи, помоги непутевому рабу твоему и убереги меня от аварий, пока эта нечистая сила отсиживается за моей спиной… Тем более ты в курсе, что не по своей воле везу ее!». Он сам трижды перекрестился, неистово окрестил пространство вокруг себя, перевел дух и облегченно вздохнул – видит бог, сделал все, чтобы происки нечистой силы утратили свою колдовскую силу!

С пальто в руках и очередной коробкой конфет к Вадиму подбежала пышнотелая барменша. В благодарность он приподнял толстушку над землей и, пританцовывая, совершил несколько неловких оборотов. Водитель разинул от удивления рот и отбил поклон на икону: как пить дать, эта сумасшедшая провинциалка – ведьма. Чем еще можно объяснить затмение в некогда светлой голове босса и произошедшие с ним метаморфозы?

В Запрудный добрались ближе к ночи. Освещение даже центральных улиц городка оставляло желать лучшего, дворы же исторической его части пребывали в вечной темноте. Не было света и в окнах близлежащих домов. Сон сморил Настю – ее голова безмятежно покоилась на плече спутника. Машина плавно притормозила. Коснувшись губами волос девушки, Вадим уловил тонкий аромат ромашки и мяты. Вздрогнув от прикосновения, она спешно открыла глаза.

– Здесь? – устало уточнил водитель, пряча зевоту.

– Да-да, за аркой, – смутилась путешественница.

Кавалер вышел из салона и подал девушке руку. В этот момент в его кармане прогудел мобильник. Высветился номер местного управляющего. Коллектив банковского филиала в полном составе за празднично накрытым столом дожидался прибытия высокого московского гостя. Еще до отъезда Вадим твердо решил держать дистанцию и на предложение отметить Рождество с провинциальными коллегами ответил отказом, уточнив лишь адрес гостиницы. «А почему номер тринадцатый? – недовольно буркнул он. – На всю гостиницу всего один люкс? А нашего главбуха куда выселили? Как съехала? Стало быть, проблемы уже разгребли? Респект тебе, Санек, и уважуха. До встречи. Счастливого Рождества. Правильно понял – все вопросы закроем завтра: я в вашу Тмутаракань не на застолье приехал. А на кой тебе мой водитель? Какая такая Рая? Ах, он в курсе. Уговорил, командирую. И еще: надеюсь, обойдется без шантажа сутенеров? А то шефу прошлый раз всю ночь звонили, навязывая девочек. До связи, – он отбился и подмигнул Асе. – Полагаю, с посещением бабушки стоит повременить. Да и с гостинцами у нас не густо. Ну, что, пришло время прощаться?» Последняя фраза прозвучала как приговор. Настя пыталась скрыть волнение, хотя понимала, что этот романтический вечер не может длиться вечно. Многочасовое приключение позади и означает ли оно хоть что-то для ее нового знакомого, совершенно неясно. Она посмотрела на Вадима с откровенной грустью. Может статься, столичный гость скрасил небольшой интрижкой обычную дорожную круговерть. Да и его деловой тон не вселял оптимизма. Что-то подсказывало девушке, что продолжения не последует. Предчувствие неминуемой разлуки заставило юное сердечко биться с удвоенной силой. Как повернуть события вспять, оно не ведало. Казалось, Вадиму нет до нее никакого дела. Не особо ломая голову в поисках слов прощания, управляющий убрал телефон в карман, молча склонил голову в небрежном поклоне и протянул барышне бархатную коробочку. «Небольшой сувенир на прощание» – устало пояснил он, всем своим видом показывая, что бесконечно устал. Внутри Насти что-то оборвалось. «На прощание», – эхом пронеслось в голове. Темнота не позволяла рассмотреть подарок, оставалось исследовать его на ощупь. Что-то неясное обожгло руки девушки холодом.

– Туфелька для Золушки, – глухо подсказал Вадим.

– Без пары, – с горечью констатировала Ася.

– Все в твоих руках, – обнадежил вдруг собеседник.

От волнения у девушки закружилась голова: последние слова позволяли надеяться на то, что точка в их отношениях еще не поставлена. Для скромной провинциальной мечтательницы в респектабельном незнакомце особенным было все. Подрагивающие пальцы Насти нежно скользнули по щеке Вадима и повисли в воздухе.

Круг прежних знакомств Насти ограничивался исключительно женским миром. Более того, элегантный возраст окружавших ее дам давно перешагнул среднестатистический предел. На нечастых чайных посиделках приятельницы бабушки, как водится, обсуждали цены потерявших стыд и совесть рыночных торговцев и кулинарные рецепты. Фантазии и речевого запаса добрейшей тети Нюры, к слову, с трудом хватало на сетования по поводу низкой пенсии и безобразий дворника по фамилии Гацко, получившего в народе меткое прозвище Гацкий Папа. По сути, на этих своеобразных девичниках джентльменская тема была под строжайшим запретом. Надо полагать, именно таким образом заботливая бабушка пыталась оградить любимое чадо от тлетворного мужского внимания. Быть может, причина крылась глубже и заключалась в том, что официально замужем побывала лишь «мадам» Берестова, как ласково величала супругу художника простоватая Нюра, не один десяток лет следившая за порядком в мастерской ее покойного мужа. Бывшая домработница и ее немногочисленные товарки имели несколько иной социальный статус и об интимной стороне жизни говорить не любили. Безусловно, в молодости все они пережили бурные романы, но разлучница-война бросила на алтарь победы жизни их довоенных кавалеров, лишив возможности примерить на себя сарафан замужества и испытать счастье материнства. Довольствуясь случайными связями, женщины так и не расплескали запас нежности, даря свою скупую любовь «сиротинке» Настеньке. Потому сколь бы ни бравировали эти милейшие дамы, изображая умудренных опытом матрон, они не имели ни малейшего представления о том, что собой представляет сильная половина современности. Не будучи в курсе, что любовь – тот еще многогранник, они не сумели подготовить к этому открытию и Настю, которая так и осталась в полном неведении относительно намерений и приоритетов противоположного пола. Молодые парни время от времени, конечно, заглядывали в городскую библиотеку, но интересовались исключительно справочником по ремонту грузовых автомобилей и книгой старинных рецептов, в которой с подробностью до мелочей был расписан трудоемкий процесс самогоноварения. Продвинутые старшеклассники посещали читальный зал лишь по поводу. Не мудрствуя лукаво, беззастенчиво передирали из первоисточников статьи для рефератов и мчались во двор, где можно было заниматься всем, что заблагорассудится. Выскочившие прямо со школьной скамьи замуж соседки и ранее не обременяли себя узами просвещения, а ныне и вовсе не вспоминали о существовании книг. По вполне объяснимым причинам круг общения Насти фактически был сведен к нулю.

После выпускного бала одноклассницы и одноклассники, строившие маломальские планы на дальнейшую жизнь, без всякого сожаления распрощались с опостылевшим городком и умчались покорять, кто райцентр, а кто и более крупные города. Заманить их домой даже в праздники хоть наивкуснейшим калачом, хоть денежной дотацией было не под силу даже любимым предкам. Заботясь о престарелой бабушке и не желая обрекать ее на одиночество, Настя поступила на заочное отделение областного института культуры. На ее потоке, как, вероятно, и на всех других, не было ни единого парня. К знаниям не совсем охотно тянулись лишь представительницы слабого пола. И то, как правило, до свадьбы или декретного отпуска. Вкусив прелестей семейной жизни, они забрасывали учебники в дальний угол, наивно полагая, что свои университеты доберут кастрюлями и пеленками. Спустя два-три года после выпуска в родные края подтянулись лишь те, кто отвоевал в «горячих» точках. Вчерашние мальчишки с израненными телами и исковерканными судьбами глушили тоску по подвигам водкой, озлобленно рвали меха баяна прямо под окнами полицейского участка и без всякого зазрения совести гоняли по дворам попавших под тяжелую руку жен и детей. От этой простоватой публики всегда разило потом, луком и перегаром. Угодив под жернова сокращений, горемыки уходили в длительные запои, на время трезвея лишь в отсутствии спиртного, денег и сочувствия близких. Опохмеляясь, они предавали анафеме российское бездорожье, чиновничий беспредел и очередной провал, казалось бы, благих правительственных реформ. Немногочисленные сотрудники крохотных фирмочек, оккупировавших старинные особняки в центре города, обходили библиотеку стороной, отдавая явное предпочтение Всемирной паутине и тусовкам местного разлива, куда Настю было не заманить ни за какие пироги. Холеный и пахнущий элитным парфюмом Вадим резко контрастировал с простоватыми земляками. Потому не имеющая опыта общения Настя была готова распахнуть свои объятия фактически первому мало-мальски образованному встречному. При виде импозантного столичного гостя ее воспитанная в традициях лучших классических произведений и настроенная на романтический лад душа затрепетала в предчувствии чего-то неосязаемого, но, на неискушенный взгляд, весьма значимого…

Разворачиваясь, Толик дал задний ход. Яркий свет ослепил Настю, высветив над головой управляющего нечто вроде короны. Крепко сжав хрустальную туфельку, девушка смотрела на него с нескрываемым восхищением. «Вы похожи на принца!» – краснея от смущения, призналась она. Вадим покровительственно усмехнулся и поправил: «Не «вы», а «ты». Вкус грядущей виктории начинал кружить ему голову. Мысль, что удалось подобрать потайной ключик к сердцу наивной провинциалки, тешила самолюбие. И хотя душу который час скребли черные кошки, лавры победителя взяли верх.

– Сказки все это! – снисходительно усмехнулся ловелас.

– Вы не верите в чудеса? – изумленно уточнила барышня.

– Мне кажется, мы перешли на «ты».

– Бывает, что сказка становится былью.

– По счастью, я давно вышел из детского возраста. Впрочем, готов закрыть на все это глаза, если Золушка пригласит озябшего принца на чай. Не пропадать же конфетам!

– Если бы ты только знал, какая я сластена! – потащила его за собой Настя.

– Секундочку, – управляющий вернулся к машине и, понизив голос, шепнул Толику: – Заедешь за мной ближе к полудню.

Понимая, что застолье, на которое он возлагал большие надежды, накрылось медным тазом, водитель невольно сглотнул. Словно бы прочитав его мысли, босс усмехнулся:

– Не кисни – банкет по расписанию. Ключи от номера у известной тебе Раисы.

Видя, как оживилось лицо водителя, шеф подмигнул.

– Разрешаю оттянуться в моем люксе, но с одним условием – разведай слабые места Санька: народ обычно в курсе шалостей руководства.

– Штирлиц может отдыхать! – хвастливо оживился Толик и в эйфории фамильярно уточнил: – Вадим Палыч, а если Деду стуканут про охмурение Золушки?

– Случаем, не ты ли? – с угрозой в голосе уточнил патрон.

По спине водителя пробежал неприятный холодок. Он понял, что перешел границу дозволенного, и, не дожидаясь дальнейших комментариев, завел двигатель.

Время до полудня пролетело, словно во сне. Настя помнила только нежные руки кавалера, его мягкие губы и свой почти щенячий восторг от трепетных прикосновений сильных чувственных пальцев. Когда в самый страстный из моментов она сказала решительное «нет», точеное лицо Вадима омрачила тень недовольства. Поначалу он решил, что ослышался и продолжил настойчивые ухаживания. Но недотрога уверенно держала неприступность рубежей. Довольно скоро гость потерял к ней интерес, занервничал, выбежал на кухню и закурил. Быть может, оно и к лучшему, что не случилось ничего серьезного, думал он, жадно вдыхая у форточки прохладу морозной ночи. Отношения, не завершившиеся близостью, ни к чему ведь не обязывают. Сквозь щель приоткрытой двери барышня видела, как метался, не находя выхода своей неуемной энергии, новоявленный кавалер, как он в раздумьях стал одеваться, но вдруг передумал и, остыв, вернулся к ней с обезоруживающей улыбкой и чашкой зеленого чая на любимом бабушкином подносе. Пожелав строптивице доброй ночи, Вадим устроился на диване и в считанные мгновения провалился в сон. Прислушиваясь к его ровному дыханию, Настя на носочках прокралась в гостиную и еще долго любовалась неземной красотой залетного принца, заново переживая все произошедшее с ней за последние сутки. Оказывается, предыдущие двадцать лет были не жизнью, а прелюдией к большой и чистой любви. Что в ее сердце постучалось именно это светлое чувство, не целованная доселе барышня не усомнилась ни на йоту. И бесконечно гордилась тем, что сохранила невинность, будучи уверенной, что со временем жених непременно оценит ее непорочные достоинства. Лежа в своей спальне, Настя подспудно испытывала чувство вины, полагая себя предательницей бабушки и своих прежних идеалов. Посмей сутки назад кто-либо предположить, что события будут развиваться столь стремительно, она высмеяла бы всякого, невзирая на возраст и авторитет. Но случилось то, что случилось. Небеса преподнесли ей судьбоносную встречу, и стоило ли противиться пробудившемуся в ней чувству? При мысли о Вадиме ее сердечко затрепетало от волнения. Выглянувшая из-за туч луна наполнила комнату мерцающим светом. Быть может, это Фея расстаралась? Хотя вряд ли. Эта привередливая дама всегда проявляла особую взыскательность. Выражение лица крестной на тропинке у придорожного кафе не позволяло усомниться, что выбор Насти ей не по нраву. Где же он тот, единственный? В каких краях его искать? Подсказать было некому. Героини любимых книг в подобных ситуациях вели себя совершенно по-разному. Как быть? Мучимая этой дилеммой, девушка ненадолго забылась, но, едва рассвело, поспешила к плите – Насте очень хотелось удивить своего избранника кулинарным талантом. При этом она втайне надеялась, что случайная встреча станет значимой и перерастет в долгие и прочные отношения. Возможно ли такое в принципе, бедняжка не знала.

…Научившись к пяти годам писать и читать, Настя запросилась в школу, но в силу малолетства была определена лишь в кружки местного Дома культуры, зато во все сразу. От сверстников она не отставала, скорее даже опережала их в своем развитии, но всерьез ими не воспринималась. Педагоги ласково звали талантливое дитя Дюймовочкой, ровесники пренебрежительно – Малявкой. Последнее прозвище прочно закрепилось за ней и в школе. Подружками за годы учебы она так и не обзавелась, оставшись чужой среди одноклассников, сторонившихся ее из-за успехов в учебе, природной замкнутости и раздражавшей их интеллигентности. Вплоть до выпускного вечера они видели в Асе наискучнейшую домоседку, главной заботой которой были старики и книги. Да и могло ли быть иначе, если Настя воспитывалась бабушкой и дедушкой, которые души не чаяли в своей ненаглядной кровиночке, с пеленок развивая ее таланты и формируя эстетический вкус! В шесть лет внучка пошла в школу. Она уже знала несколько языков и нотную грамоту, вышивала и вязала, уверенно держала в руках кисти и рисовала незатейливые пейзажи и натюрморты. Уже с младших классов любимым местом девочки стала домашняя библиотека. Когда в десять лет она проштудировала даже запасные фонды Дома культуры и перенесла на холсты портреты многочисленных соседей, это никого не удивило. Старики считали внучку гениальным ребенком, соседи – чудаковатой знайкой, ребятня – пришибленной тихоней. В целом, понемногу правы были и те, и другие. К сожалению, общий язык малышка находила лишь с домочадцами, педагогами и детдомовцами, над которыми, сколько она себя помнила, всегда шефствовали бабуля с дедулей. О своих родителях девочка ничего не знала. Эта тема в семье никогда не обсуждалась. На удивление, досужие сплетницы не совали свои любопытные носы в фамильные дела интеллигентных соседей. После нескольких десятилетий забвения Настин дед каким-то непостижимым образом оказался на вершине творческого успеха. Имя неизвестного ранее художника стало ласкать слух коллекционеров отечественной и зарубежной живописи. Многие его работы получили постоянную прописку в ведущих музеях страны и за ее пределами, часть других постоянно кочевала по всевозможным выставкам, охотно раскупаясь ценителями с именем. В доме, наконец, появился достаток, благодаря чему семья не бедствовала. Берестовы охотно поддерживали культуру ставшего родным города и благополучие его особо нуждающихся граждан. Настя с детства впитала в себя щедрость и бескорыстие, трудолюбие и ответственность. О столичном периоде жизни своих стариков она знала до обидного мало – те не любили вспоминать прошлое. О том, что Катерина Николаевна в свое время возглавляла литературную часть лучшего московского театра, уверенно переводила с английского, французского и немецкого, вдохновляя своей красотой не одну знаменитость, бабушка предпочла умолчать. Как и про то, что от карьеры и московской прописки им с мужем пришлось отказаться из-за открытой поддержки высланных из страны опальных писателей и музыкантов. По «совету» органов, отказывать которым себе дороже, Берестовы собрали нехитрый скарб и отправились в дорогу. В Заречный они приехали уже с внучкой на руках. Где и при каких обстоятельствах отыскалась кроха, история умалчивала, но эта девочка стала наградой за долгие годы скитаний и одиночества.

Настя оправдала надежды стариков. Дед с бабкой мечтали о немногом: дожить бы до ее свадьбы. Но вскоре после выпускного бала девяностолетнего художника не стало. Катерина Николаевна на какое-то время слегла, но нашла в себе достаточно сил вернуться к жизни, чтобы не лишать опоры единственную внучку. Заботясь о бабушке, Ася и не помышляла об учебе вдали от дома. В восемнадцать она стала полноправной хозяйкой читального зала, а через год возглавила библиотеку – после смерти заведующей желающих работать в царстве книг все равно не было. Пользуясь знакомствами деда, девушка за несколько месяцев утроила книжные фонды и останавливаться на достигнутом не собиралась. Работу свою она любила, с читателями ладила, а вот о реальной жизни имела весьма смутные представления. Эта милая и интеллигентная барышня, подобно нежному растению, по сути, видела мир если не в розовом свете, то через окно призрачной теплицы. Чистое «стеклышко» настоящую жизнь не искажало, но и окунуться в ее бурный водоворот не позволяло. Участие в разрешении бытовых вопросов сводилось к походам в магазин и домашним хлопотам. Асе не приходилось сталкиваться с трудностями, на борьбу с которыми у сверстников уходили годы жизни и практически весь запас сил и средств. Жилищный вопрос перед ней не стоял. С нуждой она знакома не была – ученики деда после его смерти взяли заботы о вдове и внучке на себя. Сложилось так, что далеко не безопасный оскал провинциального быта обошел Настю стороной. Казалось бы, оно к лучшему. Ан, нет – отсутствие проблем отнюдь не способствовало появлению жизненного опыта. Поскольку лучшими друзьями девушки оставались книги, а советчиками – одинокие старушки, практических навыков у нее не прибавилось. Разбираться в людях и чувствах эта доверчивая душенька так и не научилась. Воспитывая во внучке добродетели, пожилые люди не подготовили ее к жизни в жестких условиях современности. При встрече с опытным в сердечных делах человеком Ася, как в сказке, оказалась на перепутье. Куда пойти? Прямо, налево, направо? Неизвестно, где знаний наберешься, а где шишек набьешь. Уцелеть бы!..

Вадима разбудил давно забытый запах свежей выпечки. Показалось даже, что у плиты колдует мама. Он сладко потянулся, размялся и стал рассматривать многочисленные натюрморты и пейзажи, украшающиеся стены комнаты. Мягко говоря, в живописи он был не силен, но кое-какие из работ с удовольствием приобрел бы для дома и офиса. Фамилия автора не вызвала у него никаких ассоциаций, но оказавшись в силу природного консерватизма приверженцем классического направления, он по достоинству оценил палитру реалистических творений. «Если сговоримся в цене, будет что обсудить на досуге», – зевнув, рассудил гость. Крепкий сон притупил воспоминания о сумбурной ночи. Потянувшись, он спустил ноги и босиком прошлепал к окну. Зима набросила на старинный городок белоснежное покрывало. Идиллическая картинка кавалера не вдохновила. При виде незнакомца шаловливая синица за окном проявила откровенное беспокойство. Вадим взмахнул рукой, и птица с явным сожалением покинула кормушку. Разминаясь, он по неосторожности задел портьеру. Уловив в гостиной шум, в нее впорхнула Настя. В коротеньком цветастом халатике она выглядела сущим ребенком. «Вот только проблем с законом тебе и не хватает», – вспомнились слова приятеля, но Вадим вовремя отогнал дурные мысли, рассудив, что коль скоро девушка не первый год трудится в библиотеке, порог совершеннолетия она все же переступила.

Глядя на мускулистый торс возлюбленного, Ася стушевалась и пригласила его к столу. В накинутом через плечо пледе герой ее романа смахивал на импозантного древнегреческого титана. Блеск девичьих глаз заметно поднял его самооценку. Чувствуя в себе неисчерпанный потенциал, Вадим великодушно чмокнул пассию в висок и по-хозяйски расположился на стареньком диване. В поисках истины он привычно держал паузу и с удовольствием уминал аппетитные блинчики, вопреки обычаю закусывая их ароматными плюшками. Сигнал автомобиля прозвучал спасительным гонгом. Вадим спешно переоблачился и по-деловому уточнил планы Насти.

– Мы собирались навестить бабушку, – робко напомнила она.

– Ты, – напористо поправил гость. – У меня деловая встреча и уйма работы.

Губы барышни беспомощно задрожали. Мысль о том, что она снова расплачется, заставила москвича сменить тон. Он пошел на попятную и миролюбиво улыбнулся:

– Выше нос, «просто Настя»! Мы не прощаемся, а расстаемся на какие-то полдня. Толик высадит тебя у больницы, а на обратном пути подхватит снова. А вот за гостинцами для госпожи Берестовой отправимся вместе и прямо сейчас.

– Не стоит: у меня все готово. Домашняя выпечка вкуснее и от нее больше пользы.

– Для чего-то же работает наша кондитерская промышленность! Уверен, нам удастся разыскать что-нибудь оригинальное, что поднимет старушке настроение.

Девушка вздохнула, но спорить не стала.

В просторной больничной палате было чисто, тепло и уютно. При виде Насти сиделка бойко отрапортовала о состоянии больной и дипломатично удалилась. Внучка присела на край кровати и, теребя подол юбки, нежно погладила теплую морщинистую ладонь.

– Как ты встретила Рождество, милая?

– Бусенька, похоже, я его проспала.

– Ты не умеешь лгать, детка, – сжала ее пальцы Катерина Николаевна.

Ася, наконец, встретилась с ней взглядом и смущенно отвела глаза. Щеки девушки покрылись румянцем. На редкость красивое и умное лицо старушки просветлело: «Ну, вот ты и повзрослела». Какое-то время обе молчали. Бабушка тревожилась, но вида не подавала. Настя то и дело взбивала ее подушки и разглаживала складки одеяла.

– Интересно, кому это взбрело в голову заключить меня в одиночную камеру? С народом-то, чай, повеселее будет, – шутливо упрекнула Катерина Николаевна. – При случае передай Мише, что олигархическое уединение в мои годы строго противопоказано!

Настя шумно выпустила из себя воздух и расплылась в улыбке.

– Выходит, ты уже в курсе?!

– Что ты влюбилась, видно и слепому. Вот только остались ли нынче принцы?

– Бусенька, я про Михаила Абрамовича.

– А я про тебя.

Секретов от самого родного на свете человека у Насти и прежде не было. Вчерашний день не стал исключением. Бабушка не торопила, не задавала вопросов, а при малейшей запинке легко подсказывала ход событий. От ее прозорливости внучке стало не по себе. Она никак не могла отделаться от мысли, что старушка была свидетельницей каждого из мгновений ее жизни. Верить в детскую присказку о волшебной подзорной трубе было нелепо, но как иначе можно объяснить подобную интуицию?

Простившись, девушка спешно закрыла за собой дверь, выдохнув, наконец, с облегчением. До встречи с Вадимом ей было несложно общаться с единственным родным человеком, но сегодняшняя беседа что-то изменила в их добросердечных отношениях. Откровения давались не так легко, как прежде. Появление сердечной тайны напрягало.

У ворот больницы томился от безделья Толик. Поплевывая семечки, он лениво просигналил и, словно из одолжения, подрулил к Насте.

– Шеф весь в делах. Как освободится, звякнет. Куда едем?

– Домой.

– Не надоело одной киснуть? Предлагаю где-нибудь оттянуться.

Взгляд, которым его наградила провинциалка, был красноречивее любых слов. Так и не успев толком присесть, девушка пулей выскочила из салона. Водитель моментально сообразил, что затея с ухаживанием может обернуться незапланированным увольнением. Прикинув возможные последствия, он в два прыжка перегородил беглянке дорогу и, заикаясь, невнятно промычал что-то в свое оправдание. Настя хранила молчание. Водитель не на шутку испугался. Молитвенно сложив руки, он поднял глаза к небу, изображаяугрызение совести. Барышня решительно обошла его.

– Анастасия Батьковна, вы куда? – нагнал ее незадачливый донжуан. – Ну, дал мужик маху – с кем не бывает? Только не в пересказ шефу, а то в два счета вышибет с работы. А мне без нее каюк: жена-стерва в декрете, тесть-алкоголик в запое, плюс теща-инвалид на руках. И все на тридцати трех квадратных метрах.

– Нелестного же вы мнения о своей родне!

– Так ведь достали!

– Это не оправдание. Можете, кстати, не юродствовать – никто ничего не узнает!

Отбивая шутейные поклоны, Толик распахнул перед девушкой переднюю дверцу. Она решительно отстранила его предложение и подальше от греха забралась на заднее сидение. Всю обратную дорогу проехали в полном безмолвии. Стоило Насте скрыться в подъезде, водитель грязно выругался. Врубив на полную мощь звук магнитолы, он, выпуская наружу обиду, с силой сжал баранку: «Икону из себя корчит, а сама на раз-два сиганула в койку с первым встречным». Отдышавшись, Толик в отчаянии ударил по газам.

Настя расчинила тесто и, в буквальном смысле закатав рукава, принялась за дело. Волшебная сила вдохновения не подвела и на этот раз – пироги вышли на славу. Румяные, душистые, они сами просились в рот. Едва она привела кухню в порядок, в дверь позвонили. Девушка легкокрылой птахой метнулась в прихожую. Смачно втянув в себя воздух, порог переступила тетя Нюра. «Нешто Николаевна уже дома? – изумилась она. – Пахнет ажно от ворот». Повторять намек дважды не было нужды, да и знакомство старушки с избранником в планы Насти не входило. Она спешно собрала гостье узелок. Но та, похоже, уходить и не собиралась. Молодая хозяйка хитростью выпроводила бабулю за порог и сняла телефонную трубку. Затяжной гудок не оставлял сомнений в том, что аппарат исправен.

Вадим появился затемно и отчего-то в прескверном настроении. Снимать пальто и уж тем более проходить отказался наотрез. Надежды поразить его воображение домашним ужином рушились подобно песочному замку. Заметив на лице Насти горечь, кавалер сменил гнев на милость и великодушно пригласил ее в ресторан.

– Чтобы потом весь город судачил о моем легкомыслии? – возмутилась барышня.

Вадима даже передернуло от старомодности подобных суждений.

– «Ах! Боже мой! что станет говорить княгиня Марья Алексеевна!» – с издевкой процитировал он. – А не начхать ли нам на все эти мещанские предрассудки?!

– Лично мне далеко не безразлично, что скажут наши с бабушкой знакомые. Можно почаевничать и дома. Чем тебя не устраивают, например, расстегаи? Пальчики оближешь!

– А ты, оказывается, ханжа! – взорвался собеседник. – С меня хватит высококалорийного обеда! Пора вернуться к легкой пище: рыбе, морепродуктам, овощам. Как говорится: меньше мучного, больше ночного. Хотя, как я понимаю, в нашем случае постель возможна только после свадьбы?

– Правильно понимаешь! – вспыхнула девушка. – Тебе, увы, не повезло: у меня твердые принципы, и я еще подумаю, стоит ли поступаться ими с такой легкостью! Тем более что ресторанная публика мне претит. Другие, знаешь ли, ценности! Не пойду!

– Дело твое, – Вадим развернулся и, выходя, уточнил: – Стало быть, будем прощаться?

– Скатертью дорога!

– И это все, что ты можешь сказать после того, что было?

– А что между нами было?!

– Ах, вот оно как! Смотри, не пожалей!

– И вы, сударь, не поминайте нас лихом!

Поклонник обернулся и посмотрел с вызовом. На лице Насти не дрогнул ни единый мускул. Волнение выдавали лишь неестественная бледность и прерывистое дыхание. И хотя в душе бушевали страсти, а глаза были на мокром месте, менять свое решение упрямица не собиралась. Колкий взгляд Вадима она выдержала стоически, но едва дверь за ним шумно захлопнулась, дала волю эмоциям. Погасив свет, Настя прислонилась к массивной портьере и зарыдала.

«Так и состаришься в Золушках! Не поможет ни Фея, ни Золотая рыбка!» – пригрозил невесть кому бизнесмен, выбегая из подъезда. Сквозь тонкую ткань тюля Ася наблюдала, как он скользит по ледяной корке двора, с трудом удерживая равновесие.

Видя, что окна квартиры погасли, Толик обреченно вздохнул, недобрым словом помянув пресловутую мать. Судя по всему, затея с рестораном потерпела сокрушительное фиаско, и вместо сытного ужина ему предстояло многочасовое ожидание впроголодь. Погрузившись в переживания, он не заметил стоящего у машины шефа. Задрав голову, тот буквально гипнотизировал Настины окна. Из опасения, что ее заметят, барышня отшатнулась. От взгляда кавалера не ускользнуло легкое колебание портьер. Нащупав мобильник, он сделал вызов. Телефонный вой за спиной Аси прозвучал раскатом грома. В испуге она едва не опрокинула стойку с цветами. Коснувшись трубки, девушка, будто ошпаренная, в испуге одернула руку. Кавалер звонил все настойчивее, испытывая прочность ее и своего терпения. Искушение ответить было велико, но самообладание вкупе с гордостью одержали убедительную победу над напором оскорбленного самолюбия. «Думаешь, Принцесса? – мысленно продолжал вести спор Вадим. – Самая что ни есть затрапезная Золушка с тыквой-развалюхой вместо кареты». Он так сильно рванул на себя дверцу джипа, что отлетел в сторону и с трудом удержался на ногах. То, что незадача постигла его на глазах девушки, проститься с которой хотелось, не растеряв достоинств, привело банкира в ярость. Отряхиваясь, он сопел от досады и, юркнув в салон, непривычно долго устраивался в кресле. По опыту зная, чем могут обернуться неуместные расспросы, водитель терпеливо молчал.

– Едем! – резко приказал Вадим.

– Ужинать? – с надеждой осведомился водитель.

– Перебьешься, – был категоричен босс.

– В гостиницу? – все еще надеясь на благоприятный исход, уточнил Толик.

– В Москву! Особо одаренным могу повторить дважды!

– Понял, не тупой! – с обидой буркнул парень, выруливая на проезжую часть.

Интуиция подсказывала, что приказал долго жить не только приятный вечер, но и маломальский перекус. Да и с Раисой проститься по-людски снова не выйдет. Какое-то проклятое место этот Запрудный: все в нем наперекосяк! И исключительно по вине этой сумасшедшей библиотекарши, будь она трижды неладна!

Машина с визгом сорвалась с места. Настя проводила ее печальным взглядом, втайне надеясь, что авто вот-вот вернется, доказав, что их с Вадимом размолвка – досадное недоразумение. Прождав не менее получаса, она убедилась, что сбежавший рыцарь, похоже, идти на попятную не собирается. Забравшись с ногами в массивное кресло, девушка сжалась в комочек, уткнулась лицом в угловатые коленки и, обхватив их дрожащими кулачками, дала волю слезам. Неужели бабушка права, и на этой грешной земле нет места сказочным принцам? 

Глава 6

В небольшом читальном зале библиотеки было тепло и уютно. При каждом порыве ветра за окном протяжно стонали резные ставни. Им обиженно вторили голодные дворовые псы. Настя извлекла из стола увесистую рабочую тетрадь, открыла ее в месте закладки, но засмотрелась на потолочную лепнину. Прежде ей казалось, стоит лишь шагнуть за своды утопающей в кадках с цветами мансарды, как переместишься во времени и окажешься по ту сторону заколоченных залов старинного особняка. Много раз, прислонившись спиной к скрипучим стеллажам, она грезила о подобных метаморфозах, но, даже любуясь красочными репродукциями живописных альбомов, оставалась в бесцветной реальности. Старый помещичий дом, в котором почти век назад расположилась городская библиотека, прочно хранил свои секреты. И лишь несколько раз в день в глубине зала глухо щелкали старинные настенные часы. Настя хорошо помнила те времена, когда они каждые пятнадцать минут издавали похожие на птичий щебет звуки, исполняя в полдень бодрый заморский марш. Однако по просьбе тогда еще многочисленных читателей, которым для сосредоточенности требовалась полная тишина, командировочный из Москвы вывел мудреный механизм из строя. Несколько лет назад депутаты-патриоты решили вернуть часам первозданное звучание, но, как ни тужились, не сумели разыскать мастеров соответствующей квалификации. А столичные дельцы запросили за работу сумму, сопоставимую с годовым бюджетом городского поселения, не дав при этом никаких гарантий на успех, и от их услуг пришлось отказаться.

Трое забившихся в угол читального зала подростков, яростно споря, сквозь лупу изучали прелести античной женской скульптуры. Порыв ветра с треском распахнул форточку, засыпав цветы на подоконнике колючей снежной крупой. Спасая хрупкие ростки, Настя бросилась к окну. При виде бегущей на них библиотекарши отроки в испуге захлопнули альбом. Но стоило девушке вернуться на рабочее место, они продолжили диспут, а заодно и экскурс в культуру древнего мира. Пожилая дама с берушами в ушах погрозила шалунам кулаком. Выждав для приличия несколько секунд, те зашептались с прежней силой. Завершив конспектирование, возрастная читательница аккуратно сложила книги и, проходя мимо недорослей, сделала им замечание. Мальчишки и ухом не повели. Возмущенная подобным непослушанием пенсионерка решила взять реванш в поединке с Настей. Предвосхитив грозность ее намерений, девушка погасила конфликт в зародыше, встретив неприятельницу доброжелательной улыбкой.

– Октябрина Владленовна, вам, как водится, отложить книги на завтра?

– Не утруждайте себя, милочка! – с досадой, словно перед ней идеологический противник, отрезала дама. – Завтра у нас заседание партячейки – не до чтения. Коммунистическая партия ведет смертельный бой с демократами и либералами.

– Жду вас послезавтра.

– Послезавтра – митинг протеста против пенсионной реформы! На мне – горячий чай.

– Приходите, когда сочтете возможным. Здесь вам всегда рады.

Исчерпав аргументы, активистка сухо простилась. Настя проводила ее до дверей и направилась к подросткам. Не замечая ее, мальчишки хлестко комментировали изъяны фигуры Венеры Милосской – мол, не так стройна, как нынешние дивы, да и росточком явно не вышла. Выслушав аргументы современников, библиотекарь бесшумно вернулась к стеллажам, уже оттуда напомнив озорникам, что читальный зал закрывается. Юные почитатели скульптуры минувших эпох растерянно вскочили и торопливо засобирались. Расставив книги по полкам, Настя аккуратно заполнила лист отчета и погасила свет.

Выйдя на улицу, она обнаружила, что прежде темный и глухой переулок утопал в лучах яркого света и звуках популярных мелодий. Эстрадная группа, в последние годы перебивавшаяся в основном случайными заработками на свадьбах и похоронах, исполняла подобие вальса. Вокруг было так многолюдно, словно только-только завершилась демонстрация, и полные энтузиазма и трудового порыва массы не спешили расходиться. Не оборачиваясь, Настя тщательно заперла дверь Дома культуры сначала на ключ, потом на массивный засов, привычно поместив поверх него увесистый амбарный замок. Ощущение, что она случайно оказалась на чужом празднике жизни, не давало девушке покоя. Она осторожно спустилась, намереваясь незаметно раствориться в толпе. Но стоило Асе оказаться на тротуаре, ее окружили скрипачи. Барышня намеревалась юркнуть в тень установленных кем-то прожекторов, но ей это не удалось. Яркий луч света сопровождал каждый ее шаг. На противоположной стороне улицы расположился духовой оркестр, обросший толпой зевак. Под звуки зажигательной ламбады, музыканты снялись с места и двинулись следом за Настей. Кто-то щедрой рукой разливал любопытствующей публике горячительные напитки. Захмелевшие мужики и бабы лихо отплясывали изрядно подзабытый заморский хит. Решительно обойдя танцующих, девушка свернула за угол, ускорив шаг, и, понимая, что оркестранты преследуют именно ее, решила укрыться в булочной. Продавщица, пританцовывая за прилавком, удивленно таращилась в окно. Так и не получив от покупательницы внятного ответа, по какому случаю гульба, она обиженно отсчитала сдачу и, насупившись, придвинула молчунье хлеб и пряники. Выйдя из магазина, Настя снова оказалась в плотном кольце музыкантов.

– О, прекрасная сеньорита, – шагнул ей навстречу усатый трубач. – Разудалая гвардия в вашем распоряжении и готова исполнить любой каприз!

– А нельзя просто оставить меня в покое? – невозмутимо уточнила девушка.

– Увы, сударыня, это не в моей власти, – смиренно склонил голову музыкант. – Вынужден отрабатывать ставший редкостью гонорар.

В полушаге от них лихо притормозила белоснежная тройка. В гривы лошадей были вплетены яркие бумажные цветы и звонкие колокольчики. Из саней на ходу выпорхнул Вадим и, демонстративно припав на одно колено, перегородил проход. Выросший из-за его спины верзила осыпал Настю облаком цветочных лепестков. Оркестр грянул «Миллион алых роз». Невесть откуда выскочил мужик в ватнике, вооруженный бутафорским топором и плахой. «Готов понести самое суровое наказание», – срывая шапку, склонил повинную голову бизнесмен. Руководимые невидимым режиссером зрители содрогнулись в реве одобрения и дружно выставили вверх большие пальцы. Все происходящее привело барышню в окончательное замешательство. Со всех сторон ее на все лады подбадривали советчики и советчицы. Простодушие и искренность земляков вынудили Настю натянуто улыбнуться. Кто-то услужливо протянул управляющему заготовленный букет. Работая на публику, Вадим покаянно уточнил: «Моя королева, означает ли это, что ваш верноподданный прощен?» Девушка в смущении потупилась. Вместо нее толпа дружно выдохнула: «Да-а-а». «Скажи хоть слово!» – отчаянно взмолился кавалер. Народ одобрительно загудел в его поддержку. Оркестр исполнил «Поедем, красотка, кататься». Так и не дождавшись ответа, Вадим сунул пассии цветы и, подхватив на руки, понес к упряжке. Зрители радостно засвистели. Растерявшаяся Настя готова была провалиться сквозь землю. «Прости меня за тот дурацкий вечер», – смиренно шепнул в ухо обольститель. Барышне показалось, а скорее очень хотелось, чтобы его голос звучал убедительно. «Поверь, я искренне раскаиваюсь, – вкрадчиво признался ухажер, сажая пленницу в сани, и с видом победителя выкрикнул: – Трогай!» Ему скромно, но зааплодировали. Оркестр сыграл туш и погрузился в соседнюю тройку. Под музыку мчались по улицам города, привлекая всеобщее внимание. На одном из перекрестков под полозья лихого кортежа едва не угодил замешкавшийся Иван. Заметив в промелькнувшем экипаже девушку своей мечты, он бросился следом, но лошади уже маячили далеко впереди. Размахивая руками, молодой человек выбежал на проезжую часть в попытке остановить первый попавшийся автомобиль, но пустынные улицы города разрушили все его планы. В досаде парень швырнул шапку оземь.

С трудом балансируя по скользкой тропе, из проулка на дорогу выкатилась старушка. Ей никак не удавалось преодолеть высокий сугроб на противоположной стороне.

– Треклятый галилед, – в отчаянии пробубнила она.

– Баб Нюра, давай помогу, – протянул руку Иван.

– Никак ты, Ваньша? Здорово. Не ты обронил? – покосилась на ушанку бабуля.

– Поскользнулся вот ненароком, – пряча глаза, пояснил молодой человек, подбирая злополучный головной убор. – Не знаете случаем, что нынче за праздник?

– Как не знать? Один московский барчук, будь он трижды неладен, распушил перед глупой девчонкой павлиний хвост и ну давай пыль в глаза пускать. Срамотень!

– Теть Нюра, а девчонку, случаем, не Анастасией зовут?

– Настей кличут. Берестова она, внучка покойного Ивана Тимофеевича.

– Картинами которого весь мамин музей увешан?

– Его самого.

– Может, вы в курсе, у кого она остановилась? – оживился студент.

– А с чего ты взял, будто Настенка гостит здеся? Наша она, местная. Библиотекарша.

– Что-то я ее совсем не припоминаю.

– Пока ты в своих армиях служил, девчонка и расцвела.

Лицо Ивана просветлело, в глазах появилась надежда. Проводив бабулю, он спешно простился и исчез в переулке. Старушка проводила его тревожным взглядом, перекрестила и прошептала вслед молитву.

На околице под «Прощание славянки» музыканты развернули лошадей. Тройка Вадима лихо помчалась вперед. Настя насторожилась. Заметив на ее лице испуг, спутник с загадочным видом пообещал сюрприз. У охотничьего домика, из труб которого приятно потягивало дымком, возница лихо притормозил.

В просторном холле царил таинственный полумрак. В глубине ниши ломился от всевозможных яств празднично сервированный стол. Вадим отозвал официанта, о чем-то пошептался с ним и, сунув в карман деньги, выпроводил за дверь. Изучая многочисленные охотничьи трофеи, Настя почувствовала жертвой и себя.

– Таков удел добычи, – уловив ее настроение, подытожил кавалер.

– Терпеть не могу охотников!

– Ты рассуждаешь, словно дичь. Давай подискутируем на эту тему позже, за ужином. До утра вагон времени.

– До утра?! Исключено – бабушка не в курсе, где я, и будет волноваться.

– Телефонной связи более ста лет, – протянул ей свой смартфон Вадим.

Покусывая от волнения губы, Настя напряженно считала гудки.

– Бусенька, привет. Понимаешь, я видимо… заночую в гостях.

– Я в курсе, милая, – вздохнула в ответ старушка и едва слышно добавила: – Не все то золото, что блестит.

Девушка вернула трубку, сняла дубленку и осторожно присела на краешек скамьи. Ей было не по себе. Вадим разлил вино и, протянув бокал, уверенно приземлился рядом.

– Что-то не так?

– По моей вине Бусенька осталась без хлеба и пряников.

– Делов-то! – управляющий провел пальцем по дисплею и приложил к уху телефон. – Санек, выручай! С ковром-самолетом можно повременить. Отряди лучше парочку своих бакланов за гостинцами для… Вижу, ты в теме? Я что, под колпаком у Мюллера? Шучу. Ассортимент на их вкус, главное – свежий хлеб и самые вкусные пряники. Мерси.

Пока Вадим отдавал распоряжения, Настя сквозь резное окошко любовалась зимним пейзажем. Лунная дорожка, оживив искрящийся наст, кокетливо буравила лесную опушку. Ее мерцающий свет рисовал вокруг деревьев замысловатые тени, таинственным образом оживавшие при малейшем дуновении ветра. Силуэты едва различимых кустарников и вовсе напоминали замысловатую решетку средневековой изгороди. Девушка засмотрелась и не заметила, как за ее спиной появился Вадим. Он снова протянул бокал, беспечно уселся на подоконник и вполне буднично предложил: «За нашу встречу». Клювиком в стекло постучала любопытная синица. «Видно, Бусенька тревожится», – улыбнулась своим мыслям барышня и, прихватив кусок хлеба, упорхнула во двор. Огромный лунный диск живописно освещал роскошный белоснежный ковер. Настя осторожно разложила хлебные крошки по перилам и собралась вернуться в дом, когда боковое зрение выхватило мимолетное движение в тени одной из елей. Всмотревшись, она бесстрашно спустилась. Держась за ствол, ей чуть заметно кивнула невесть откуда взявшаяся Фея. Но перемолвиться они так и не успели: на крыльцо вышел Вадим. Поеживаясь от холода, он втащил беглянку в избушку. Ближе к концу ужина Фея все-таки заглянула в окно. Грустно улыбнувшись, она прикоснулась к раме волшебной палочкой, и стекло прямо на глазах стало затягиваться кружевным узором. Ухажер положил руку поверх Настиной ладони и поднял очередной бокал: «За продолжение сказочного вечера». В его голосе сквозили нотки напористой уверенности. Испытывая неловкость, девушка поспешила с предупреждением: «Если ты о постели, я все еще не готова». Уроки матери-актрисы не прошли бесследно: бизнесмен, едва не пролив на костюм вино, дипломатично улыбнулся. Его напряжение выдавало лишь легкое подергивание кончиков пальцев, до хруста сжимавших бокал. Борьба искушения с благоразумием завершилась временным перемирием, хотя Вадим всем своим видом демонстрировал разочарование.

Сам факт того, что в богом забытом городишке никак не удавалось одержать убедительную викторию ни изящным кавалерийским наскоком, ни длительной осадой, ни утомительным штурмом оптимизма не добавлял. И хотя со дня их с Настей знакомства миновал почти месяц, список его стремительных побед так и не был украшен именем провинциальной упрямицы. Выдавив из себя вежливый вздох, Вадим залпом выпил вино. Его мысли хаотично вояжировали по лабиринтам воспаленного сознания, все больше убеждая владельца в том, что навязчивая стыдливость библиотекарши смахивает скорее на фобию. Испытывай она сильное чувство, не отстаивала бы так неистово право на неприкосновенность.

Дни мчались, а дальше страстных поцелуев и пуританских объятий дело не двигалось. Чистота отношений, по всей видимости, являлась и принципом, и потребностью романтической натуры. По меркам небольшого городка, такая позиция вполне заслуживала уважения. Но Вадим был воспитанником мегаполиса. А большой город жил законом одной ночи. Молодого банкира вполне устраивало, что любительницы светских тусовок паинек из себя не строят, довольствуясь его приятной компанией и здоровым сексом. Проводя время в обществе менеджеров среднего звена, охотницы за состоятельными кавалерами комедий не разыгрывали. Гарцуя по развлекательным клубам златоглавой в поисках мужчин своей мечты, девицы, не теряя времени даром, совмещали приятное с полезным, с легкостью прыгая в койки смазливых мажоров. Выгоды в случайных связях они не искали, просто не отказывали себе в маленьких радостях и больших удовольствиях. К ограниченному кругу избранных легкокрылые бабочки приближались поступательно, умело расставляя капканы в темных уголках богатых на улов ночных заведений.

Отношения с Настей в годами отработанную схему не вписывались. Похоже, запрудненская дуреха жила ожиданием большой и чистой любви. И, следуя героиням милой ее сердцу классики, усердно берегла честь смолоду. Не допуская нового знакомого «к телу», образованная барышня, скорее всего, проверяла прочность своих и его чувств, а заодно степень надежности и порядочность потенциального жениха. Роль последнего Вадима не устраивала. К вопросу создания семьи он подходил предельно избирательно. Уж если связывать себя узами брака, так с той, чье имя мелькает в верхних строчках таблоидов его ближнего круга. Пока претендентки на роль жены не было и в помине. Пользуясь случаем, не грех было закрутить небольшую интрижку. Выбранная для этой роли библиотекарша оказалась из категории «особый случай». Это лишь добавляло азартного адреналина: чем крепче орешек, тем слаще вкус победы!

Пауза затянулась. Уловив настроение утомленного ее несговорчивостью собеседника, Настя стала собираться. «До города десять верст, – сухо напомнил Вадим, отнимая дубленку, и великодушно заверил: – Слово чести: отдельная спальня тебе гарантирована». Наполнив бокал, он сделал небольшой глоток и, смакуя вино, мимоходом поцеловал девичье запястье. К подобным нежностям глупышка приучена не была: ее щеки мгновенно покрыл густой румянец. «No pasaran?» – иронично озвучил ее состояние поклонник, призвав под свои знамена терпение и изобретательность. Отсутствие скорого результата все больше утверждало в мысли, что ухаживание – весьма каверзное занятие, вдобавок ко всему затратное, прежде всего, по времени. Ранее потребности в нем Вадим не испытывал. Любые из отношений с обворожительными «штучками» столичного полусвета (доступа в святая святых тусовочной богемы он все же не имел) всегда завязывались исключительно по взаимному согласию. На сей раз он, следуя терминологии Вероники, «вляпался по самое некуда». Отступить не позволяло уязвленное самолюбие. Требовалось запастись терпением. Его ловцу удачи было не занимать. Вымучив на холеном лице подобие улыбки, Вадим очистил мандарин и угостил им недотрогу. Навязчивое желание любой ценой добиться победы едва не взяло верх, но трезвый расчет помог удержать ситуацию под контролем. Конечно, откладывать решение затянувшейся проблемы в долгий ящик не следовало, но и торопиться не имело смысла. Один неверный шаг легко мог обернуться досадным поражением, сведя предыдущие усилия к нулю. Настю и без того терзали смутные сомнения. Вот и сейчас она, беспомощно подрагивая от волнения, походила на угодившего в силки зайчонка. «Все будет так, как пожелает моя госпожа, – примиряюще шепнул искуситель. – Поднимайся в гостевые комнаты и как следует отоспись».

Ранним утром девушку разбудил мелодичный перезвон колокольчиков. Часы показывали без четверти шесть. Где-то внизу раздавались бодрые команды Вадима. Одевшись, Настя переплела косу и выглянула в окно. У крыльца артистично гарцевала неугомонная тройка. Пофыркивая на морозе, лошади нетерпеливо били копытами. Наведя в комнате порядок, барышня привела себя в надлежащий вид и спустилась вниз. Попивая кофе, кавалер вел интенсивные переговоры с плутающим по городку водителем. Взглядом указав Насте на самовар, он нервно повторил Толику маршрут к охотничьему домику, путь к которому навигатору был недоступен. Девушка облегченно вздохнула и заварила чай. Желание Вадима прибыть в банк вовремя оказалось, как нельзя кстати – в спешке выяснять отношения не имело смысла. По крайней мере, на этот день разборки были отложены.

На развилке дорог управляющий спешно перебрался из тройки в свой автомобиль и, дежурно чмокнув девушку в висок, пообещал вернуться в ближайшие выходные.

Чтобы не разбудить бабушку, Настя на носочках пробралась в гостиную, где нос к носу столкнулась с Катериной Николаевной. Сунув клубок ниток в карман фартука, та обняла ее и, вернувшись в кресло, сообщила, что шанежки на столе под пуховым платком. Внучка присела у ее ног и, уткнувшись лбом в колени, тихо попросила:

– Бусенька, давай пока ничего не будем обсуждать.

– Как знаешь. Я заварила тебе любимый дедушкин чай.

Настя отложила в сторону вязание и прижалась губами к морщинистым ладоням бабушки. Ее глаза слезились. Прихватив с собой несколько пирожков, девушка бесшумно выскользнула за дверь. «Побереги себя, дитятко, – из окна глядя ей вслед, наказала старушка, сетуя: – Ох, не твой это принц, милая моя Золушка». Перекрестив внучку, она вошла в просторную кладовую, достала из потайного кармана видавшего виды жакета тяжелый резной ключ и отперла массивную дверцу старинного дубового шкафа. Вместо полок в нем оказался вход в потайную комнату. Взявшись за ручку двери, женщина задержалась на пороге, не решаясь войти сразу.

На подъезде к банку в кармане полусонного управляющего заиграл похоронный марш. Толика передернуло – после расставания с Ликой шеф ввел в мобильник эту дурацкую мелодию. Вадим несколько раз отбился, а когда терпение лопнуло, отключил телефон и протянул водителю деньги: «Забросишь меня, сгоняй за новой симкой». Толик не стал сдерживать победный жест. «Строит из себя Шамаханскую царицу», – радостно буркнул он, полагаясь на лояльность босса. Но прогадал. Не желая слушать его комментарии, Вадим сухо выдал: «Уволю». Толик обиженно засопел и свернул на банковскую стоянку. 

Глава 7

В воскресенье Настя проснулась в приподнятом настроении, вновь и вновь любуясь картинами деда. Со всех сторон навстречу ей тянули руки-стебли цветочные композиции. День рождения Катерины Николаевны приходился на декабрь. В былые времена порадовать любимую настоящими букетами художник не имел возможности, потому каждый год писал их маслом. Девушка откинулась на подушки, наслаждаясь резными бутонами ландышей, утолявших жажду водой из подсвеченного солнечными зайчиками граненого стакана. Неподалеку в расписном глиняном кувшине примостились восхитительные колокольчики, среди которых затерялась пара-другая глазастых ромашек. Охапка головокружительной сирени едва помещалась в элегантной фарфоровой вазе, наполняя спальню едва уловимым ароматом поздней весны. Яркие головки мака откровенно грустили в причудливом сооружении из серебра, завидуя, по всей видимости, ликующим в консервной банке василькам. Настя улыбнулась полету разыгравшейся фантазии и потянулась. Ей вдруг почудилось, что величавые гладиолусы смахивают на подтянутых кавалеров затянувшегося великосветского раута, которым в ожидании приглашения к легкомысленной мазурке шлют приветы юные барышни-розы в изумительной хрустальной вазе. Она перевернулась на другой бок и подмигнула любимому холсту у изголовья кровати: в залитой ярким светом комнате поверх крошечного кувшинчика с очаровательными незабудками беспечно порхала легкокрылая бабочка. Левее в мельхиоровом ведерке на резном табурете дожидались своей участи раскидистые ветки жасмина. Дед не успел завершить эту картину, отчего создавалось впечатление, что он где-то рядом и лишь отлучился на минутку за красками или кистью. Луч солнца осторожно перебрался с подоконника на входную дверь, высветив веселый хоровод луговых цветов, умело подобранных в роскошный букет рукой зрелого мастера. Справа от него застыли элегантные тюльпаны, а заносчивые нарциссы, прописавшиеся между шкафом и комодом, надменно косились на букетик огородной зелени, забытый беспечной хозяйкой на кружевной скатерти. Послав своим любимым незабудкам воздушный поцелуй, Настя спрыгнула с кровати и подбежала к окну. Яркий солнечный диск отчаянно слепил глаза. На бесконечно голубом небе не было ни облачка. Подставляя солнечным лучам отполированные до блеска бока, сугробы смахивали на россыпь алмазов из закромов Снежной королевы. Надо полагать, день будет морозным, но это не испортит ее настроения, решила барышня, открывая форточку. Сделав глоток свежего воздуха, она отметила, что вопреки прогнозу синоптиков, предрекавших нашествие арктического циклона, нежданный гость, по счастью, заплутал где-то в пути.

– Пошли чаевничать, егоза, – пригласила заглянувшая в спальню бабушка.

– С ватрушками? – игриво уточнила внучка.

– И рогаликами!

– Ты – лучший в мире кулинар! – подпрыгнула Настя. – Бусенька! У меня сегодня…

– … свидание, – как нечто само собой разумеющееся завершила ее мысль старушка.

Широко распахнув глаза, девушка застыла от изумления.

– Откуда только вам все известно, достопочтенная Катерина Николаевна?!

– Поживи с мое, душечка, сама узнаешь.

– Так просто? – не поверила своим ушам Ася.

Ближе к полудню солнце раззадорилось не на шутку, отчаянно слепя прохожим глаза. Вадим и Настя бродили по затерянным во времени переулкам старинного городка и развлекались тем, что украдкой копировали походку незнакомых людей. Хохоча, они катались с ледяных горок и засыпали друг друга снежной пылью. С аппетитом перекусив в крошечном на три столика кафе, на глазах у изумленной публики пара устроила шутливый танцевальный марафон. Вскоре у входа в заведение образовалась импровизированная танцплощадка. Зазывая прохожих внутрь, усерднее всех зажигал хозяин, длиннолицый преклонного возраста южанин. Он никак не ожидал такого наплыва посетителей и радовался, подобно троечнику, случайно получившему пятерку.

Когда стало смеркаться, молодые люди забрели в парк аттракционов. Колоссальные, похожие на белых медведей сугробы удивили Вадима размерами и девственной чистотой. Не то чтобы он никогда прежде не видел снега. Ничего подобного. Москва не Сочи – настоящая зима в этих широтах не редкость. Вот только цветовая гамма снега в столице удручает своей безысходностью. Возможно, где-нибудь в парковой зоне дела обстоят несколько иначе, но автомобильные трассы, по счастью, проходят вдали от этих мест, а из окна машины снег больше напоминает разъеденное реагентами отвратительное месиво. Запрудный, похожий на огромное белоснежное облако, напоминал зимнюю резиденцию Деда Мороза. К колесу обозрения петляла узкая тропинка.

– Прокатимся, как в детстве? – игриво подмигнул Вадим.

– Здесь тебе не Москва – наши карусели впадают в спячку до самой весны.

– Может, все же попытаем счастья?

Настя удивленно осмотрелась:

– Что-то не вижу поблизости ни волшебного камина, ни золотого ключика.

– А наудачу?

– Это не под силу даже крутым столичным парням.

– На что спорим?

– Выбор за тобой.

Хлопнув по рукам, они наперегонки бросились к будке смотрителя. Покашливая, с лопатой в руках из нее выкатился колоритный бородач неопределенного возраста.

– Наше вам с кисточкой, – отвесил поклон он, продолжая расчищать снег.

– Батя, а слабо тебе завести свою рухлядь? – зацепил его москвич.

Засопев от обиды, мужчина почесал бороду и, не вступая в дискуссию, побрел прочь. Вадим нагнал его и, забежав вперед, угрожающе шепнул:

– Мужик, ты чего выкаблучиваешься? Уплочено!

– Договора обзывать мою ласточку не было, – хмуро пояснил тот, возвращая тысячу.

Понимая, что сделка на грани срыва, гость сквозь зубы извинился и удвоил ставку. Мужичок хитро улыбнулся, но, смекнув свою выгоду, с места не двинулся. «Ну, ты, блин, даешь!» – вскипел Вадим. Видя, что карусельщик собирается отчалить, одной рукой он схватил его за грудки, другой сунул в карман пятитысячную купюру. Вид внушительной по меркам городка суммы вернул плутишке хорошее расположение духа. Понимая, что стал хозяином положения, он презрительно отстранил заказчика, шагнул в будку и утопил кулак в безразмерной кнопке. Задрав голову, придержал шапку и прислушался. «Ласточка», протестуя от безысходности, напряглась, как натянутая до предела струна, отчаянно заскрипела и, сделав неудачную попытку, выразительно заглохла. Безуспешно поколдовав над механизмом, смотритель, недолго думая, грохнул по нему деревянной кувалдой, наряду с матушкой помянув еще с пяток неизвестных имен. Воя от возмущения, карусель выдавила из себя отвратительный рык и с диким скрежетом уныло повторила безнадежную попытку. Теряя терпение, бородач взялся за лом. Колесо, болезненно кряхтя и извергая проклятия, нехотя тронулось с места. «Милости прошу!» – сурово пригласил хозяин. Молодежь на ходу запрыгнула в запорошенную снегом кабину. «Будешь должна мне желание!» – напомнил кавалер.

С высоты птичьего полета закутанный в роскошный белоснежный плед город напоминал сказочное Берендеево царство. Первыми вознесение пары заметили резвящиеся на отливающих золотом куполах недавно отреставрированного собора проказливые вороны. Разгоняясь на лету, шаловливые птицы, недоверчиво косясь на чужаков, восторженно скатывались вниз, оставляя позади себя отчетливые бороздки.

– В детстве я ужасно боялась высоты! – ухватившись за поручень, призналась Настя. – Смотри, вон там моя библиотека. А за колокольней наш дом. Правда, здорово?

Пытаясь удержать, Вадим усадил ее на место.

– Осторожно, пташечка! Здесь небезопасно.

– «Почему люди не летают, как птицы?» – распахнув руки, процитировала Настя. – С величайшим наслаждением парила бы вот так каждый день, чтобы любоваться этой неземной красотой! Согласись, вид просто умопомрачительный! Божественно!

– Заурядный провинциальный пейзаж, – упрямо возразил собеседник.

– А вот и нет!

– Архитектурный примитивизм, – стоял на своем управляющий. – И ты, как внучка известного художника, должна понимать это лучше меня. Разве можно сравнить этот ординарный вид с красотами, к примеру, Лондона, Рима, Парижа, на худой конец – Питера или Москвы? Вот где красота. А здесь – тоска и безнадега.

Настя нахмурилась и замкнулась в себе. Вадим предпочел не заметить перемену в ее настроении. Сняв шапку, он подал кому-то условный знак. Достигнув верхней точки, карусель угрожающе прохрипела и застопорилась. Побледнев, барышня испуганно приложила к губам ладошку, помня, что в городке отсутствует не только служба спасения, но и обычная пожарная часть. Даже в экстренных случаях, днем, помощи приходилось дожидаться по несколько часов кряду, а в полутьме она могла и вовсе не появиться. Вадим, напротив, блаженствовал. «Остановка по требованию», – с улыбкой заговорщика пояснил он. Мгновением позже где-то рядом раздался сильный хлопок, выпустив на волю гроздья салюта. В воздух один за другим взлетали десятки радужных солнц, рассыпаясь на сотни бликующих соцветий. Позабыв мимолетные обиды, Настя восторженно ахнула. Вадим притянул ее к себе и хотел поцеловать. Девушка ловко увернулась.

У кафе их уже поджидал автомобиль. Толик приветливо просигналил и осторожно тронулся с места. Высадив подругу у дома, управляющий сухо попрощался, не покидая салона. Ася так и не поняла причины перепада его настроения и проводила машину задумчивым взглядом. День пролетел незаметно и подарил ей много радостных впечатлений, отчего же тогда остался какой-то неприятный осадок? Подумать об этом можно и на досуге, решила она, забегая в полутемный подъезд.

Как водится, праздники сменились буднями. По утрам Настя по привычке отрывала листок перекидного календаря, но события в ожидании воскресенья не торопила. На рабочем месте время пролетало незаметно, а вот по вечерам бывало не по себе. Закрывая глаза, девушка прокручивала в памяти встречи с Вадимом. Раскладывая по полочкам каждую из минут романтических свиданий, она никак не могла определиться. Та яркая вспышка, которая озарила ее пару-тройку недель назад, погасла, подобно сгоревшему метеориту, оставив вместо себя горечь утраты. Казалось, что их отношения не развиваются, как, впрочем, и не сходят на «нет». От этой умеренности, будь она хоть трижды золотой серединой, веяло холодом. Вадим то ли делал вид, то ли все же проявлял активность. Но все его усилия сводились лишь к внешним эффектам. В его поступках, прежде всего, отсутствовало проявление чувств. В перерывах между встречами он не давал о себе знать, не звонил, не присылал писем или телеграмм. Казалось, что и само общение носило случайный характер, словно потребность в нем возникала в последний момент, от скуки или безделья. Сколь управляющий ни загружен работой, размышляла барышня, время на отдых, наверняка, выкраивает. Вопрос, с кем и каким образом он его проводит, оставался открытым. Столь пессимистичные размышления, на удивление, не пугали девушку, а вот сомнения с некоторых пор не покидали. Пытаясь разобраться в себе, Настя никак не могла ответить на главный вопрос, постучалась ли в ее сердце любовь? Она очарована? Без сомнения. И, как праздника в детстве, ждет встреч с Вадимом. Вот только почему-то не мучается бессонницей и лишь изредка вспоминает его в быстротечной дневной суете. В отличие от горячо любимой ею Наташи Ростовой она не считает минуты до встречи, не восторгается достоинствами избранника и главное – не строит радужных планов. Будучи чуть старше героини романа, Ася, хоть и не уступала ей в наивности, почему-то замечала недостатки поклонника, а в будущее и вовсе предпочитала не заглядывать. Впрочем, Вадим так же мало походил на князя Андрея, как она сама на юную толстовскую графиню.

Звонок городского телефона прозвучал где-то за стеллажами как раз в тот момент, когда Настя убрала в стол рабочую тетрадь. Нежный старческий голос трогательно пригласил внучку к обеду. Девушка украдкой вздохнула. «Не моего звонка ждала? – угадала ее настроение бабушка и попросила: – Поторопись, милая».

Озябшая Настя сбросила дубленку, и, потирая от холода руки, втянула в себя запах любимого борща. Заглянув в гостиную, она забыла про еду – за несколько часов отсутствия просторная комната превратилась в роскошные альпийские луга. «Бусенька, ты – волшебница?» – растерянно уточнила девушка, видя, как знакомая с детства комната стараниями неизвестного умельца превратилась в роскошную оранжерею. Воздух переполняла густая смесь цветочных ароматов. «Моей заслуги в этом нет, – открестилась Катерина Николаевна. – Привезли, велели расписаться и, между прочим, настоятельно рекомендовали выглянуть в окно». Настя сорвалась с места – на противоположной стороне улицы прямо по снегу вязью из красных гвоздик значилось ее имя. Вокруг импровизированной клумбы сосредоточенно вышагивал долговязый постовой. Неподалеку волновалась внушительная толпа зевак. «И это еще не все, – старушка протянула ей элегантно упакованную коробочку. – Передаю из рук в руки». Барышня нетерпеливо развернула упаковочную бумагу – в россыпи шоколадных сердец утопал новомодный смартфон. Старушка недовольно покачала головой:

– Ох, и дорогое, поди, удовольствие! И больно уж мудреное! По силам ли тебе?

Изучив прилагаемую записку, Ася выполнила необходимые операции.

– Привет, принцесса! – весело отозвался Вадим. – Вижу, разобралась?

– Толково объяснил. Вот только не стоило так тратиться.

– Не мелочись, Настенька! Как тебе мой цветочный привет?

– Впечатляет и удручает.

– Улыбнись, Царевна Несмеяна!

– Прости, но мне претят подобные безумства.

– Как обычно, совестно перед соседями? – язвительно уколол собеседник. – Только не вздумай сравнивать эту клумбу со своей годовой зарплатой.

Настю обидел его вызывающий тон. Не прощаясь, она отбилась и отключила аппарат, затем осмотрелась и выдернула из розетки разъем домашнего телефона. Сплюнув через левое плечо, Катерина Николаевна постучала по деревянному косяку и перекрестилась.

С трудом объезжая сугробы, Ася везла на стареньких салазках ворох завернутых в газеты и теплый пуховый платок букетов. После посещения дома престарелых и больницы их число заметно уменьшилось. Украсив цветами рабочий и журнальный столы, она бережно достала из сумочки толстую тетрадь и стала искать ручку.

Первой в библиотеке появилась старая большевичка. Вид преображенного читального зала привел ее в трепетное замешательство. Осмотревшись, дама приосанилась и с особой значимостью в голосе попросила «Манифест коммунистической партии». Вместе с текстом Настя протянула ей три алые гвоздики. Живых цветов даме не дарили, как минимум, последние полвека, потому настроиться на трудовой лад ей было совсем непросто. Ворвавшиеся следом подружки-десятилетки, раскрыв от удивления рты, восторженно рассматривали колоритные композиции. Настя подобрала для них необходимую литературу и положила поверх книг по веточке пушистых хризантем. Уткнувшись в цветы, девочки потеряли дар речи и, позабыв о цели визита, весело перешептывались о чем-то личном. Библиотекарша дружелюбно им подмигнула, открыла рабочую тетрадь и стала что-то строчить. Часом позже с ведром и шваброй в руках в зал решительно ворвалась тетя Нюра. Ее боевой настрой отчетливо свидетельствовал о неприятии цветочной экспансии пижонистого москвича. Стремительно отставив в сторону орудие производства, старушка, бегло изучив состав посетителей, приземлилась напротив Насти и перешла на выразительный шепот:

– Думала, только в сказках цветы посреди зимы распускаются. Видать, буржуинам нынче и весна по карману. Чем зарывать деньги в сугроб, лучше бы убогим подсобил!

– Ваша правда, – согласилась Ася. – Мне такие поступки тоже не по душе. В обеденный перерыв отвезу цветы еще и в храм.

Кротость девушки несколько поубавила риторический пыл уборщицы. От помощи она, как водится, отказалась, заслонив собой ведро словно амбразуру. Выдохнув нарочито громко, тетя Нюра отжала тряпку и принялась за мытье полов. Настя вернулась за стойку и перечла свои записи. Заработавшись, она не заметила прихода нового посетителя.

– Здорово, Ваньша, – улыбнулась старуха. – Проходь. Никак по книжкам заскучал?

– Диплом на носу, хочу вот поработать чуток, – молодой человек сбросил куртку и присел напротив Насти. – Здравствуйте. Горю желанием записаться в вашу библиотеку.

– Положим, она не моя, а общегородская, – не поднимая глаз, барышня привычным жестом положила перед гостем чистый формуляр. – Надеюсь, паспорт при вас?

– Само собой – мы люди законопослушные. Интересно, у Снегурочек документы тоже имеются?

Настя подняла глаза и застыла от изумления. Появление нежданного гостя ее не обрадовало, но она нашла в себе силы вежливо улыбнуться:

– Не хочется разочаровывать вас, Иван, но иногородних мы записываем только при наличии талона из гостиницы, чтобы ненароком не увезли наши книги.

– А я, к вашему сведению, местный, – с радостью продемонстрировал тот штамп о регистрации. – А в Москве всего лишь активно приобщаюсь к знаниям.

– И правильно делаете: главные фонды страны расположены именно в столице.

– Что, несомненно, плюс. Но имеются и существенные минусы. В тамошних храмах знаний, к примеру, весьма многолюдно, да и дорога до них отнимает не один час. А дома, как известно, и стены помогают. Все блага в шаговой, так сказать, доступности.

– Так-то оно так, но, с выбором научной литературы у нас, знаете ли, проблемы, – Настя протянула ему для росписи уже заполненный формуляр. – Чем интересуетесь?

– Если честно, вами, – то ли в шутку, то ли всерьез выпалил студент.

Щеки девушки вспыхнули, она не поддержала игру и нахмурилась.

– А по совместительству – спецлитературой, – почувствовал дистанцию Иван.

– Какой направленности?

– Глубоко технической.

– К сожалению, подобные книги у нас в тотальном дефиците.

– Непорядок! – тактично резюмировал юноша. – Экие у вас нерасторопные спонсоры. Книги, можно сказать, фургонами шлют, а технический ликбез ликвидировать не собираются. Придется взять и над библиотекой шефство. Чтобы не откладывать дело в долгий ящик, предлагаю составить заявку прямо сейчас. Где у вас тут «Мир ПК»?

– А это что такое? – растерялась Ася.

– Как у вас все запущено! Это журнал о персональных компьютерах.

– У нас только художественная и справочная литература, женские журналы и газеты.

– Извиняюсь, тоже женские? – иронично уточнил посетитель.

– О чем это вы? – вспыхнула девушка.

– Газеты, интересуюсь, тоже женские?

– Нет, – оценила шутку Настя. – Газеты центральные.

– Надеюсь, хоть с ними ознакомиться можно?

– Без проблем. Вон там, на журнальном столике. Правда, перечень изданий невелик, да и приносят их не совсем оперативно. Так что горячие новости вряд ли найдете.

– Не беда – полюбуюсь на цветочный рай. Тоже привет от меценатов?

– От буржуинов, – не удержалась от язвительного комментария тетя Нюра.

Библиотекарь покосилась на старушку, но промолчала. Иван не стал смущать девушку и расположился в кресле неподалеку. Открыв первую из подшивок, он сделал вид, что увлекся чтением публикаций. Ася краем глаза следила за ним, пока ее не отвлек очередной посетитель. Выполнив его заказ, она вернулась к записям в рабочей тетради. Тетя Нюра с особым усердием поливала горшечные цветы, откровенно игнорируя новоявленные букеты. Проходя мимо Насти, она замедлила шаг и, предупредительно кашлянув, недовольно пробурчала:

– Света белого за своей писаниной не видишь. Глянь лучше, какой сокол в наши края залетел! Как пить дать – второй Ломоносов. В Москве-то дельного человека днем с огнем не сыщешь! Самородки нынче только в маленьких городках и водятся.

– Ломоносов вообще-то был из деревни, – огрызнулась барышня.

– Не умничай, – смахнула перед ее носом пыль старушка. – В глубинке люди особого замеса, не чета столичным щелкоперам. Взять, к примеру, Ваньку – добрый, умный, трудолюбивый, без затей. Воды завсегда принесет, дров наколет, в магазин сгоняет. Не парень – чисто клад. Не то, что твой богач – он же людей в упор не видит. Мы для него – мусор. Так, тьфу, пустое место! Кто знает, что там у него на уме? Нешто в столице своих девчат мало? Небось, вагон и маленькая тележка. А он к нам зачастил! Не к добру все это!

– Тетя Нюра, ты ничегошеньки не понимаешь в современных отношениях!

– Да где уж нам, глупым. К нам прынцы на «Мерседесах» не ездиют!

– Тетя Нюра, ты не глупая, просто ты в современной жизни плохо ориентируешься.

– А ты, стало быть, хорошо? Дай-то бог. Только вот, внученька, на моем горбу годков, как опят на замшелом пне. Я ведь дурного не посоветую, – она оглянулась и присела напротив. – Жизнь, она навроде избушки на курьих ножках. То задом повернется, то передом. Как и сто лет назад, добра и зла в ней поровну намешано. Чтобы разобраться, не один пуд соли съесть надобно. Люди, они ведь разные. У одних душа светлая, у других – темная. Возьми, к примеру, яйцо. Пока не раскрутишь, не разберешь, свежее оно или тухлое. Так же и с человеком. Один дуется, как мыльный пузырь, а хлопнешь – ни дать ни взять, один пшик. Другой, как лук, – слез немало, а пользы еще больше, – она подула на стол и натерла его до блеска. – Таких, как Ванька, нынче раз-два и обчелся. Перевелись. А у нас, по счастью, затерялся. Смотри, девонька, кабы за индюком Жар-птицу не проглядеть. Один только и может, что пыль в глаза пускать. Другой пылинки сдувать будет. Вот и рассуди, кто есть кто. Душа у Ивана чистая и светлая. А человек он какой дельный – особенную зарплату получает. Навроде, как граф.

– Грант, наверное, – с улыбкой поправила Настя.

– А я что говорю? Как есть, – Иван-царевич.

– Тетя Нюра, он больше на Иванушку-дурачка смахивает, потому как совсем юный.

– Да он, голуба моя, постарше тебя будет. Ты не гляди, что он такой дохлый. Зри в корень – Ваньша армию оттрубил. У него орденов и медалей больше, чем у меня зубов!

– За какие такие заслуги? – не поверила девушка.

– Лида, мамка его, говорит за мужество. Она нынче нашим музеем заведует – я там апосля библиотеки прибираюсь. Воевал наш Ванька героем. Слава богу, не в папашу вышел. Тот, пока сын с ворогом бился, в Америку за новой зазнобой подался. После этого Лида с младшеньким в наш город-то и перебралась. На полгода слегла, думали не выходим. Ваньке ведь она отписать строго-настрого запретила: ему в его кипяченой точке и без того несладко было.

– В горячей точке, – уважительно вставила Настя.

– Хлебнул парень по самую маковку. Теперь знаешь, как печется об мамке?! На жизнь и дорогущие лекарства сам зарабатывает, младшего братишку на ноги ставит, сиротам из приюта помогает. И со своих премий всем соседям гостинцы возит. Он уже два раза в каких-то важных соревнованиях брал верх.

– Так он спортсмен? А в каком виде?

– Врать не стану, навроде как старьевщик. Лида все про каких-то мышек говорит. Ума не приложу, за какой нуждой Ванька их ловит? И когда умудряется? Как ни приду, он возле телевизора по кнопкам стучит.

– По клавишам, наверное? – улыбнулась девушка. – Компьютерщик что ли?

– Он самый, – обрадовалась уборщица. – Мышелов, выходит, по-нашему?

Настя задумчиво посмотрела на Ивана. Встретившись с ней взглядом, тот снова уткнулся в газету. Тетя Нюра взяла ведро и швабру и, для убедительности постучав перед барышней крючковатым пальцем, с достоинством удалилась, посчитав своим долгом напомнить посетителям, что скоро обеденный перерыв.

– Ваньша, не подсобишь Асе цветы в храм свезти? – подмигнула студенту старуха.

Глаза Ивана засияли откровенной радостью. Настя, напротив, обреченно вздохнула: выяснение отношений с ним не входило в планы девушки, но, делать нечего, пришлось согласиться – спорить с упрямой старухой бесполезно. Повозившись с замком и засовом, молодые люди погрузили цветы в салазки. Всю дорогу проехали молча. Минутой позже Иван удивился, как преобразилось лицо Аси при виде церквушки. Перекрестившись, она склонила голову и осторожно отворила дверь. Взгляд прибиравшейся у иконостаса служки просветлел. Девушка пожертвовала деньги на реконструкцию и уверенно, будто занималась этим всю жизнь, принялась украшать храм. Вероятно, столь праздничного убранства святилище не знало даже в дни религиозных торжеств – у местных прихожан был более чем скромный достаток. Видя неприкаянность Ивана, старушка привлекла к действу и его. Прощаясь, она перекрестила молодых и благодарно шепнула: «Спаси и сохрани». Настя осторожно прикрыла за собой дверь, снова перекрестилась и поклонилась, подхватила салазки и поспешила к калитке.

– Можно я вас провожу? – нагнал ее Иван.

– Не так давно мы уже расставили все точки над «i»! – сухо напомнила барышня.

– Просто мне тревожно отпускать вас одну в сумерках.

– Не теряйте время, Иван! Не будет у наших отношений продолжения!

Настя развернулась и скрылась в переулке.

Весь вечер девушку не покидало чувство вины. Вспоминая безысходность во взгляде Ивана, она пыталась оправдать свой отказ тем, что так и не дала повода для продолжения знакомства, но это было слабым утешением. В кресле, время от времени подремывая, вязала бабушка. Не находя себе места, Настя украдкой набрала номер Вадима, но механический голос сотового оператора беспристрастно сообщил, что абонент находится вне зоны доступа. Пытаясь отвлечь внучку от грустных мыслей, Катерина Николаевна протянула ей клубок ниток и попросила о помощи. Звонок в дверь привел в замешательство обеих. Часы показывали без четверти семь. Для визита незабвенной тети Нюры – рановато. После библиотеки она прибиралась в музее, а потом – в приюте. От предположения, что Иван разузнал ее адрес и ищет новой встречи, стало не по себе. Девушка осторожно выглянула за дверь. Поигрывая ключами, на лестничной площадке самодовольно улыбался Вадим. Небрежно кивнув, он фактически приказал:

– Одевайся, машина внизу! – и без всяких пояснений стал спускаться.

– А ты не хочешь познакомиться с бабушкой? – предложила девушка.

– Не сегодня, – даже не обернулся гость. – Ты проиграла мне желание. Поторопись!

– Но завтра же рабочий день.

– В библиотеке, насколько мне известно, – как раз выходной. На сборы – пять минут. Да, не забудь предупредить старушку, что заночуешь в Москве. Послезавтра утром Толик доставит тебя, куда душе угодно.

Настя вернулась в гостиную и, пряча от неловкости глаза, присела возле бабушки.

– Можешь ничего не объяснять: в доме прекрасная акустика, – грустно улыбнулась старушка. – Ты взрослая девочка и вольна поступать так, как сочтешь нужным.

Внучка благодарно уткнулась ей в колени.

Машина резво мчалась по пустынному шоссе. В теплом уютном салоне витал легкий запах свежести и ванили. Настя загадочно улыбнулась.

– Так пахнет блаженство, – Вадим с видом знатока протянул ей небольшой флакон.

– У тебя хороший вкус, – похвалила его выбор девушка. – Наши с бабушкой любимые.

– А ты ничего не перепутала? – недоверчиво покосился ухажер.

– Отнюдь. Лишь единицы в курсе, сколь изыскан этот букет.

– Мамины любимые, кстати. Отец знает толк в элитном парфюме.

– Думаю, дедуля вряд ли уступал ему. Он любил баловать Бусеньку. Справедливости ради стоит признаться, что первый раз эти духи подарил ей сам Борис Леонидович.

– Местный донжуан? – иронично уколол собеседник.

– Мировая знаменитость, – как нечто само собой разумеющееся, пояснила Ася. – Нобелевский лауреат, между прочим. Борис Леонидович Пастернак.

– Кстати, – Вадим в растерянности извлек из внутреннего кармана крошечный томик. – Все забываю вернуть тебе его сборник: ты на карнавале обронила.

– Спасибо, – прижала к губам книжечку Настя. – Все боялась признаться бабушке.

Вадим удивился, сколь искренним были ее радость и волнение. Он обнял девушку и как бы невзначай шутливо поинтересовался, украшения какого из ювелирных домов она предпочитает. Ответ Аси насторожил и одновременно рассмешил его:

– По давней традиции женщины нашего рода носят только фамильные драгоценности.

– И проживают исключительно в родовых замках? – с сарказмом в голосе уточнил он.

Настя не среагировала на выпад и в полголоса пояснила:

– Этому неприметному с виду комплекту – почти двести лет. Свадебный подарок прапрабабушке. Прапрадедушка, кстати, был известным декабристом.

– Жаль, что не Папой римским, – отшутился Вадим и довольно жестко акцентировал: – На работу в своей глухомани носи все, что заблагорассудится. А в столице, будь добра, следуй мнению умудренного в светских делах человека, – и напомнил водителю: – Маршрут прежний: ювелирная лавка, торговый центр, салон красоты.

– Если хочешь утереть кому-то нос, оставь в покое мои украшения.

– Хочу превратить Золушку в принцессу. Для этого придется посетить пару-тройку приличных бутиков и толкового стилиста.

– Прошлый раз в Москве я насмотрелась на хваленый столичный шик: цены запредельные, а выйти в порядочное общество в таком платье просто неловко.

– Не знаю, что там видела ты, но мы едем в дивный магазинчик французской моды.

– А меня вполне устраивает винтажный наряд бабушки.

– Толик, притормози! – жестко приказал Вадим. Он грубо вытолкал девушку из салона и подвел к зеркальной витрине. – Полюбуйся! Куда, кроме библиотеки, можно выйти в таком затрапезном виде?! Мы сегодня ужинаем в престижном ресторане, и моя спутница должна выглядеть если не на миллион долларов, то, как минимум, на эту же сумму в деревянных!

– Мы же не в театр идем! – обиженно возразила Настя.

– В театре, кстати, твой гардероб может сойти за эксклюзив, но меня он не устраивает.

– Волнуешься, что мой вид отобьет у других посетителей аппетит?

– Вот это вряд ли. Мы будем ужинать в гордом одиночестве – я снял весь зал!

– Думаешь, официанты отличат платье от феерического Гальяно или костюм от блистательной Шанель? – волнуясь, упрекнула барышня. – Хотя даже они в курсе, что именитые кутюрье отправляют в московские бутики далеко не лучшие свои работы. Как минимум, прошлогодняя коллекция.

Ее уверенный тон озадачил Вадима. Он с недоверием покосился на собеседницу, и уже в салоне авто миролюбиво шепнул: «Если хочешь, можем слетать на авторские показы. Ближайшая неделя моды – в Милане. Идет?» Настя отказалась, сообщив, что не имеет ни желания, ни заграничного паспорта. «Последний как раз не вопрос», – усмехнулся спутник и достал телефон. Пока он вел непринужденную беседу, девушка любовалась вечерней Москвой. Чуть прищурившись, она заворожено изучала причудливый городской пейзаж. Высотки, памятники и площади были искусно подсвечены прожекторами, но напористое огнецветье реклам сводило на нет работу светомастеров. Оставшиеся где-то позади проблемы на мгновение показались малозначительными. Вадим перехватил восхищенный взгляд спутницы и с превосходством прокомментировал:

– Вот где красота! Твой Запрудный и рядом не стоял.

Ася горько улыбнулась и невозмутимо возразила:

– Архитектурный винегрет.

Вадим то ли недослышал, то ли уже погрузился в размышления о предстоящем ужине.

– Винегрет – удел убогих, нас ожидают кулинарные шедевры, – отстраненно прокомментировал он.

Машина остановилась у входа в навороченный бутик.

– Выбираем наряды, полагаясь на мой вкус, – напомнил Вадим, пропуская девушку вперед. – А после шопинга слегка подправим твой имидж, – он кивнул на салон именитого стилиста по соседству и шутливо заметил: – Если предложенный визажистом образ тебя не вдохновит, разрешаю смыть штукатурку, не отходя от кассы.

Видя решительный настрой кавалера, Настя не стала возражать. Лицо продавщицы показалось ей знакомым. Так оно и было – одно время девушка активно снималась в сериалах, но, получив серьезную травму, выпала из профессии. Прихрамывая, она мило ворковала с Вадимом. Не желая мешать их беседе, Ася приступила к изучению ассортимента. Стоимость первого же простенького платьица от Армани по цене навороченной шубы повергла ее в шок. Такой была стартовая цена последней картины деда на аукционе «Сотбис», с той лишь разницей, что свои холсты автор изначально продавал за символическую сумму, и бизнес на них делали другие. По традиции основную часть вырученных от их продажи средств семья передавала на благотворительность. Вадим, по счастью, остановил свой выбор на относительно «скромном» платье для коктейля. Девушка испытала огромное облегчение, услыхав, что за него, крошечную сумочку и простенькие, на первый взгляд, туфли не придется выкладывать указанную на ценниках цифру, равнозначную по стоимости марке отечественного авто, поскольку есть возможность воспользоваться ими напрокат. «Полезное знакомство: когда-то мы с Ритой посещали один драмкружок», – пояснил ухажер, открывая дверь в ювелирный салон. Проявив завидную твердость, провинциалка наотрез отказалась примерять какие бы то ни было украшения. И лишь замечание продавщицы, что собственный комплект девушки ценнее любого из предлагаемых гарнитуров, заставило Вадима изменить мнение.

Вскоре над головой Насти колдовал неопределенного возраста тип с вороньим гнездом вместо шевелюры. Его манеры и ужимки откровенно указывали на нетрадиционную ориентацию, но мастерство и полет фантазии откровенно восхищали. По завершении работы над замысловатым, под стать ему самому творением, свита и созерцатели восхищенно ахнули и разразились бурными аплодисментами, выказывая автору поддержку и всяческое одобрение.

– Как тебе мое последнее приобретение? – игриво уточнила у Вадима хозяйка заведения, любуясь чудаковатым протеже. – Строит всю тусовку.

– Впечатляет, – в угоду ей резюмировал бизнесмен, незаметно опустив в карман фирменной накидки собеседницы иностранные купюры.

– Любой каприз за ваши деньги, – услужливо улыбнулась мадам и, наклонившись к уху гостя, поинтересовалась: – Интересно, каким местом тебя зацепила эта Золушка?

– Перспективой. Картины ее покойного деда тянут на целое состояние. В евро. Из родни – одна античная старуха.

Брови дамы многозначительно поползли вверх. Посмотрев на Настю оценивающе, она перевела на Вадима взгляд, полный одобрения.

– Ну, наконец-то. Надеюсь, наследница не в курсе, сколько она стоит?

Ловелас ненадолго задумался, но, так и не найдя ответа, равнодушно пожал плечами. Хозяйка салона игриво погрозила ему пальцем, демонстрируя очередной ювелирный шедевр, и вполголоса уточнила: «Это ей мы будем делать загранпаспорт?» Получив утвердительный ответ, она взмахом руки подозвала дежурного фотографа. Выскочивший подобно черту из табакерки экзальтированный тип, манерно кокетничая, приступил к фотосессии. Настя выдержала лишь несколько вспышек и опустила глаза: ее раздражала окаменевшая в зеркале вульгарная кокетка с замысловатыми пучками волос вокруг изуродованной головы. Вызывающий макияж превратил миловидное девичье личико в лик хищной охотницы. А легкое ажурное платье, весьма откровенно обнажавшее шею, руки и грудь, откровенно напоминало заграничное нижнее белье из трофейного сундука тети Нюры. Даже Вадим изучал свою спутницу как выставочный экземпляр. Испытывая под пристальными взглядами искушенной публики чувство чудовищного дискомфорта, Настя окончательно убедилась, что не желает соответствовать навязанному ей образу. Фотограф сделал последний снимок, послал барышне воздушный поцелуй и откланялся. Новоявленная модель осмотрелась. «Дамская комната в конце коридора», – услужливо подсказал лысоватый охранник. У Вадима зазвонил телефон. Он извинился и предложил встретиться уже в машине.

Ася долго осваивала премудрости заграничной сантехники: привычных в ее понимании кранов в умывальнике не обнаружилось, а о существовании сенсорных датчиков она даже не подозревала. Заставив систему работать методом тыка, она тщательно смыла уродливый грим. Чтобы разобрать хитроумное сооружение из закостеневших от лака волос, потребовалось куда больше времени и сил. С мыслью о невозможности достать из багажника прежнюю одежду и пониманием того, что дорогостоящее одеяние никак не вяжется с заново обретенными скромными локонами, провинциалка попыталась незаметно проскользнуть мимо своих мучителей. Если бы выражение их лиц можно было запечатлеть на электронном носителе, после чего выложить в Интернет, ролик, без сомнения, стал бы хитом дня. Сама того не желая, Настя произвела фантастический фурор и бесстрашно проследовала к выходу.

Швырнув под колесо очередную сигарету, Вадим не обратил внимания на бесцветную простушку и шагнул в сторону, намереваясь разминуться. Лишь встретившись с ней взглядом, он не сразу, но осознал, что это Настя. С трудом обуздав разыгравшиеся эмоции, кавалер нервно глотал воздух. «Штукатурка не понравилась», – его же словами объяснилась подруга, забираясь в салон. С разинутым от удивления ртом Толик наблюдал за развязкой. Видя состояние шефа, он не стал испытывать судьбу и угодливо распахнул перед ним дверь. Управляющий хлопнул ею с такой силой, что автомобиль подбросило. Не дожидаясь комментариев, водитель ударил по газам. 

Глава 8

Выбирая ресторан, Вадим, вероятно, намеревался произвести неизгладимое впечатление, но сумрак тесноватого зала навевал тоску. Настя ощутила себя пленницей старинного замка. Украшенные рыцарскими доспехами стены в буквальном смысле нависали над ней, вдавливая в кресло. Вероятно, эти героические атрибуты добавляли уверенности мужской части посетителей, но на ее женскую половину действовали угнетающе. Неподалеку в камине полыхал огонь, но его тепло почему-то обходило озябшую гостью стороной. Помещение утопало в цветах и мягких звуках ласкающей слух музыки, но откровенный минимализм платья не позволял Асе расслабиться. Чувствуя себя едва ли не обнаженной, она была не в силах справиться с дискомфортом. Время от времени барышня незаметно поправляла то и дело сползающие с плеч бретельки, сожалея, что не настояла на возвращении узорчатой бабушкиной шали. Выросший из ниоткуда импозантный соммелье пригласил дорогих гостей в винный погреб. Настя открестилась, пожелав остаться у камина. Вадим предпочел отправиться на дегустацию. Изучив содержимое стеллажей, он остановил свой выбор на испанской коллекции. Вкус к этим винам ему в свое время привил отец. Молодой человек не стал мудрить и скорее для себя заказал "Faustino I Gran Reserva" урожая 1997 года, не будучи уверенным в том, что его простоватая подруга заметит и уж тем более оценит раритетный букет. Вскоре он понял, что на удивление ошибся. От взгляда Насти не только не ускользнула дата выпуска, она проявила себя настоящим профессионалом: втянув в себя воздух, как и положено, сделала небольшой глоток, словно бы «зажевывая» ароматный напиток, а на самом деле наслаждаясь его чуть вяжущим бархатным послевкусием. Нельзя было не восхититься врожденным изяществом ее манер. Достоинство, с которым она держалась, не оставляло сомнений, что рядом с ним ужинала не девушка из богом забытого городка, а наследница старинного дворянского рода, впитавшая застольный этикет вместе с молоком матери.

– Прекрасный выбор, – похвалила Ася. – Вижу, мы с этим вином ровесники.

Ошеломленный собеседник осушил свой бокал и протянул ей хрустальную ладью.

– Для начала предлагаю отведать этот божественный паштет. Говорят, секретный рецепт личного повара одного из древнечешских королей.

Гостья придирчиво осмотрела нежное блюдо и поднесла вилку к губам.

– Зелени и специй в меру. А вот с возрастом гуся, по-моему, перебор. На мой вкус, староват – печень жестче и жирнее, чем требуется. Впрочем, если шеф-повар этого заведения сторонник кухни-фьюжн, это вполне допустимо.

Столь глубокие познания в кулинарии нагнали на Вадима тоску.

Глядя на то, с какой легкостью девушка управляется с многочисленными столовыми приборами, предназначение которых не всегда было известно даже ему, сыну дипломата и завсегдатаю престижных московских ресторанов, Вадим окончательно утвердился в мысли, что его спутница далеко не так проста, как это могло показаться на первый взгляд.

Средства давно уже позволяли ему не отказывать себе, любимому, в удовольствии посещать элитные заведения столицы, звучные названия которых ласкали слух и будоражили воображение неискушенной публики. Особенно привлекали те из них, где любила отдыхать московская богема. И дело было вовсе не в амбициях. Ларчик открывался до банальности просто: Вадим, подобно публичному большинству, слыл сторонником здорового образа жизни и раздельного питания. А модные блюда, безопасные для фигур помешанных на своем имидже «звезд», непременно значились в меню пекущихся о своей репутации заведений. Со временем их посещение стало для управляющего крупным банком привычкой, избавляться от которой не было нужды.

Настя попробовала еще несколько закусок и решила не огорчать кавалера признанием, что вкусовая гамма предложенных блюд заметно уступает изысканности их сервировки. Разговор не клеился. Барышня по большей части отмалчивалась, невпопад отвечая на вопросы. Вадим достал сигару и, сославшись на необходимость сделать звонок, удалился.

Возникший ниоткуда официант вежливо поинтересовался, не требуется ли его помощь. Не задумываясь, Ася попросила позаботиться о водителе.

– Уже-с кушают, – с готовностью пояснил юноша. – Не сочтите за бестактность, но шеф-повар интересуется, устраивает ли вас с супругом его стряпня.

Гостья удивленно вскинула брови.

– А кто вам сказал, что я с мужем?

Парень заморгал от досадной промашки и решил реабилитироваться.

– С женихом? Мужчина – высший класс. По нынешним временам – большая редкость.

Его дальнейшие умозаключения девушка пропустила мимо ушей. Ее внимание привлек выпрыгнувший из камина уголек. Испугавшись, что от него может полыхнуть роскошный ручной работы ковер, Настя подалась вперед. Крошечная искорка в момент превратилась в яркую вспышку, а мгновением позже – в облачко, из которого ей навстречу шагнула очаровательная дама в роскошном вечернем платье цвета лунного серебра. В одной руке Фея держала веер, в другой – волшебную палочку. Приложив палец к губам, она загадочно улыбнулась.

– Вы, я вижу, не в восторге от этого ужина? – уточнила у нее крестница.

Полагая, что вопрос адресован ему, официант замер на полуслове.

– Это не так, – спешно заверил он. – В нашем ресторане мне нравится абсолютно все. Надеюсь, вам тоже. Смею заметить, у вашего избранника весьма изысканный вкус.

– А вот вы думаете совсем иначе? – сквозь него обратилась к волшебнице Настя.

В знак одобрения Фея безмолвно кивнула. Ее безупречное лицо омрачила тень досады. Усмотрев в вопросе посетительницы заведомую провокацию, молодой человек растерялся. В его тоне появилось что-то заискивающее.

– Господь с вами. Я всегда говорю то, что думаю.

Настя дала ему отмашку и грустно улыбнулась Фее.

– Вон и крестная не согласна с вами, – озорничая, продолжила девушка.

Удрученный гарсон обернулся и, убедившись, что в зале они одни, сконфузился. Окончательно сбив его с толку, Настя послала волшебнице воздушный поцелуй. Полагая, что барышня слегка перебрала со спиртным, официант предложил:

– Не желаете освежиться? У нас большой выбор минералки.

– Угостите лучше вон ту даму. Мне кажется, она томится от жажды.

– Какую? – в испуге попятился парень. – Кроме нас с вами в зале ни души.

Переживая за его психическое здоровье, Настя дала знать, что разговор окончен.

В машине она откровенно клевала носом. Вадим с нескрываемой тоской наблюдал за отчаянной борьбой своей утомленной грации со сном. Восторгов по поводу развития их отношений он не испытывал, но решил не забегать вперед, предпочитая штурму осаду. Приручение провинциальной дикарки затягивалось на неопределенное время. Осознание того, что обольститель из него ниже среднего, заметно портило настроение. Испробовав едва ли не полный арсенал донжуанских средств, он ни на шаг не приблизился к заветной цели. Вроде, напрягался по полной, а безрезультатно. Непреклонности Насти мог позавидовать целый полк стойких оловянных солдатиков. Между тем желание покорить гордячку из чисто спортивного интереса переместилось в разряд мании. Предстоящая ночь, правда, не сулила ничего нового и заведомо навевала скуку, но затеянная им игра не позволяла останавливаться на полпути.

Переступив порог незнакомой квартиры, Настя с удовольствием сбросила ненавистные туфли. Ей стоило огромных усилий не сделать этого раньше. Размяв ступни, барышня порхнула в гостиную и, обмотавшись теплым пледом, обосновалась в кресле. Глаза помимо ее воли отчаянно слипались, сознание то и дело ускользало. С двумя стаканами апельсинового сока на подносе под аккомпанемент легкой музыки в комнате появился хозяин. «Свежеотжатый», – без энтузиазма прорекламировал он, скрывая зевоту. Видя, что любые его усилия по-прежнему напрасны, Вадим предложил гостье место в спальне. Пока он принимал душ, Ася, недолго думая, подтащила к двери комод и юркнула под одеяло. К счастью, она проиграла только одно желание. А так как ужин позади, ни о какой постели речи быть не могло. Набросив на себя банный халат, Вадим обнаружил, что подход к кровати забаррикадирован. В очередной раз подивившись завидному постоянству девичьих принципов, он плюхнулся на диван и, сунув под голову декоративную подушечку, натянул на себя плед.

Утром Настя покинула свое убежище только после того, как убедилась, что квартира пуста. Жилье в стиле модерн производило двоякое впечатление: красиво, но не функционально. В кухне под телефоном лежала лаконичная записка: «Для связи со мной нажми первую клавишу. Машина у входа: Толик в твоем распоряжении». Она осторожно заглянула в холодильник и была удивлена скромным холостяцким минимализмом. Навыков обращения с бытовой техникой гостья не имела – пришлось довольствоваться вчерашним соком и диетическими галетами. Приведя себя в порядок, она выглянула в окно. Автомобиль действительно дежурил у подъезда. Рука автоматически потянулась к трубке, но застыла на полпути. Отношения с Вадимом зашли в тупик, напомнив детскую игру в кошки-мышки. Стоило ли их продолжать? Серьезных разговоров он всячески избегал, стало быть, на будущее планов не строил. Анализируя события вчерашнего вечера, Ася отчетливо поняла, что, думая о кавалере, испытывает не трепет, а скорее досаду. И ее сердце уже не бьется так учащенно, как месяц назад. Словно закончился сон, и все стало на свои места. Испытав чувство облегчения, она засобиралась. Пакеты с логотипами известных марок, в которые небрежно упрятали ее прежний наряд, сиротливо ютились у двери. Девушка с радостью облачилась в привычный костюм, но справиться с замком не сумела. Безуспешно провозившись несколько минут, она вернулась в гостиную. В одной из ваз на журнальном столике была клубника, в другой – связка ключей с кратким комментарием: «Твой экземпляр». Размышляя, она долго вертела листок, наконец, собралась с мыслями и старательно вывела с обратной стороны всего одно слово: «Прости». В кухне зазвонил телефон. Ася достала из сумочки мобильник и положила его рядом с запиской. Уже в холле, выйдя из лифта, она хотела опустить ключи в почтовый ящик, но только сейчас поняла, что не обратила внимание на номер квартиры. Сунув ключи в карман, девушка оглянулась в поисках выхода. Видя оторопь посетительницы, консьержка проводила ее взглядом дознавателя, но останавливать, а тем более допрашивать не решилась.

Откинув голову на спинку сидения, Толик спал по-детски безмятежно. Настя спешно обогнула машину и направилась к остановке общественного транспорта.

Днем позже у входа в библиотеку притормозил фургон. Экспедитор поднялся в читальный зал, уверенно проследовал к столу Насти и попросил расписаться.

– Странный какой-то отправитель, мне о нем ничего не известно. Вы, случаем, не ошиблись адресом? – усомнилась хозяйка читального зала.

– А что, в городе так много библиотек?

– Всего одна. А кто отправитель?!

– Интернет-магазин.

– А заказчик?

– Твоя богадельня.

– Мы – получатели. Проплатил-то кто?

– Не морочь голову, барышня, мне это пофиг! Брать будешь или тащить все взад? Локти потом кусать не станешь? Здесь все современные издания про компьютеры.

– Вот оно что. Теперь все ясно.

Спустя час Настя, оприходовав новинки, расставляла их по полкам. Появления тети Нюры в этот вечер она ждала с особым трепетом. На вопрос, как разыскать Ивана, старушка поведала, что он в отъезде по делам детского дома.

– А как он вообще связан с приютом? Вроде, не сирота.

– Извини-подвинься! А ты чего в детдом мотаешься?

– Дедуля с Бусенькой приучили.

– А Ванька, чай, сам додумался. Там сынок его армейского приятеля – папка сгинул, а мамка в дурдоме. Он сиротам через какую-то паутину семьи находит. А третьего дня машину в приют пригнал. Вона и тебе книжек подкинул. Он ведь такой – все людЯм!

Распрощавшись с уборщицей, Настя открыла рабочую тетрадь, но так и не сумела сосредоточиться. Ну и задачку подбросил ей неприметный с виду студент!

Утром в библиотеке появился очередной посыльный.

– Что, опять книги? – опешила Настя при виде накладной.

– Не моего ума дело, что там, – поставил у ее ног объемную коробку мужчина.

Посылка была прислана не в библиотеку, а на фамилию Берестова, потому Ася долго размышляла, стоит ли ее открывать. Уборщица с нескрываемым интересом упрямо кружила вокруг ящика и, на очередном витке, зацепив его шваброй, наконец, уронила.

– Книги, чай, потяжелее будут, – со знанием дела подытожила она.

– Теть Нюра, если хочешь – открой, – видя ее любопытство, позволила девушка.

Старушка распаковала и едва не выронила подарок: в глаза ей смотрела фарфоровая кукла, как две капли воды похожая на Настю. Она трижды сплюнула через плечо.

– Совсем твой буржуй ополоумел. Таким гостинцем можно вусмерть напугать.

В подтверждение ее слов из саквояжа куклы раздался звонок мобильного телефона. Бабуля вздрогнула и, выложив его на стол, перекрестилась.

– Точно Соловей-разбойник орет, – возмутилась она и, видя нежелание барышни отвечать, ринулась в бой. – Негоже в молчанку-то играть! Твой ирод в момент нашлет на нас тридцать три богатыря в паре с дядькой Черномором. Натопчут, а мне потом убирай.

Настя насупилась, но промолчала. Телефон звонил без умолку. Пришлось ответить.

– Привет, – словно и не было размолвки, поздоровался Вадим. – Как тебе игрушка?

– Еще не смотрела.

– До завтра времени – вагон.

– А что будет завтра?

– Секрет. Мне тут по случаю шепнули, что у банка появился конкурент? Узнаю, что за перец, вызову на дуэль. Говорят, умных книг тебе понавез? Приеду, закажу его, – мрачно пошутил управляющий и осторожно уточнил: – Что за гусь лезет из кожи вон?

– Неужели опричники Шурика еще не разузнали?

– К чему их напрягать? Выходит, ты и сама не в теме?

– Почему же? Один очень хороший человек. Герой боевых действий, между прочим.

– Вопрос снят – с ветеранами не воюю.

– А если он молодой?

– Тогда контуженный. К чему нормальному человеку сорить деньгами?

– Ты же это делаешь.

– Так ведь за моей спиной банковские ресурсы. И я не безликими библиотечными фондами интересуюсь, а их симпатичной хозяйкой. С определенным, к слову, прицелом.

– Вот оно, как. Выходит, голый расчет и никакой благотворительности?

– Меценатством у нас банк занимается, от своего имени я действовал исключительно в канун торжества!

– У тебя праздник? Поздравляю.

– У нас, – загадочно поправил Вадим. – Завтра тридцать три дня нашему первому свиданию. И ровно три дня до праздника Святого Валентина. Знаешь такого?

– Лично не знакома.

– Дело поправимое, – сделал многозначительную паузу собеседник. – Давай отметим это радостное событие в месте, где имя этого монаха в особом почете.

– Неужели в библиотеке?

– Что-то в этом роде. В музее. И не в вашем допотопном, а …в Венеции.

– Но…

– Возражения не принимаются! Знаешь, что у меня в кармане? Твой загранпаспорт, билеты и путевки. И дело тут вовсе не в волшебстве: мужик решил – мужик сделал.

«Я не поеду!» – попыталась возразить Настя, но успела произнести только первый звук. «Не спорь: не пропадать же добру! – бесцеремонно перебил управляющий и приказал: – Послезавтра с вещами на выход». Не допуская дискуссии, он отбился. 

Глава 9

Венеция встретила пассажиров катера холодным ветром, моросящей пасмурностью и реальной угрозой наводнения. Изумрудные волны степенными перекатами омывали ажурные стены Дворца дожей, вытесняя гостей на специально установленные платформы. Привычные к капризам погоды местные жители уверенно штурмовали водную гладь в рыбацких сапогах, дружески приветствуя жизнерадостных гондольеров в расшитых золотом камзолах. Игнорируя причуды стихии, карнавал вовсе не собирался идти на убыль. Искрящиеся задором и весельем толпы интернациональных туристов не унывали, дружно аплодируя демонстрирующим высочайший профессионализм факирам, жонглерам и музыкантам, лихо передвигающимся на высоченных ходулях. Привлекая к себе внимание, темпераментные, а порой откровенно нахальные продавцы наперебой расхваливали не нуждающийся в рекламе товар.

Подзарядившись феерическим весельем, Настя ожила и, очарованная работой стеклодува, в мастерскую которого они заглянули, ненадолго выпала из реальности, потеряв счет времени. Магия этого древнего искусства волшебным образом поглотила ее с макушки до кончиков пальцев. Губы девушки сами собой вытягивались, повторяя мимику профессионала. Побродив по собору Святого Марка, она вернулась на площадь и, словно испив колдовского зелья, застыла напротив кружевного входа, сосредоточенно изучая великолепную мозаику на его роскошном фасаде. Плененная красотой Часовой Башни, долго не могла оторвать взгляд от царственной архитектуры, восторгаясь ювелирной филигранностью росписи. Пока романтически настроенная подруга любовалась Колокольней и непревзойденными красотами величественной Пьяцетты, Вадим сосредоточенно изучал продукцию сувенирных лавок – в Венеции он бывал часто и местные достопримечательности знал наперечет. В витрине одного из магазинов присоединившаяся к нему Настя увлеченно рассматривала стекающий по древу жизни циферблат бронзовых часов.

– Какое оригинальное восприятие времени! Кто бы мог подумать, что в этом классически совершенном уголке найдется место причудам сюрреалистов.

– Нормального человека тошнит от абстрактной чепухи Дали! – хмуро возразил собеседник. – Очевидный бред человека с воспаленной фантазией.

Девушка посмотрела на него с сожалением. За ее спиной Вадиму усиленно жестикулировал гид, нетерпеливо приглашая к причалу. Молодой человек предложил спутнице закругляться и первым двинулся ему навстречу. Проходя сквозь импровизированные ворота между колоннами Святого Марка и Теодора, он обернулся и жестом поторопил Настю. Поначалу она последовала его маршрутом, но быстро сориентировалась и спешно изменила траекторию, обогнув импровизированную тропинку стороной, чем вызвала откровенное недоумение кавалера. На его немой вопрос, барышня пояснила, что ни один венецианец или культурный человек не пройдет между колоннами, поскольку это считается плохой приметой. «Раньше именно здесь было лобное место, где казнили простолюдинов, поэтому ходить между колоннами – дурной тон». Для Вадима новая информация стала откровением. Он уважительно промолчал.

Стол был накрыт прямо на палубе небольшого катера, по бортикам которого воздушными шарами было выложено имя Насти. Она благодарно улыбнулась и, разглядывая проплывающие мимо дворцы, попыталась забыть о размолвке и грусти. Сопровождавшие пару сладкоголосые мачо старательно выводили пронзительные серенады. В такт им официант летал, подобно херувиму, щедро одаривая гостью комплиментами на ломаном русском. Когда скромный иноязычный запас молодого человека окончательно иссяк, он импульсивно защебетал по-итальянски, всем своим видом демонстрируя, что одобряет выбор Вадима. Проплывая под мостом Риальто, Настя взмахом рук поприветствовала переполненных эмоциями туристов, которые радостными возгласами приветствовали их быстроходное судно. «Гарсон уверен, что ты самая лучшая девушка на свете, и советует срочно тебя окольцевать», – попытался перекричать толпу кавалер. Оставив его реплику без ответа, девушка внимательно изучала проплывающую мимо гондолу, на борту которой, к ее удивлению, величественно восседала знакомая Фея. Встретившись взглядом, крестная укоризненно вздохнула и спрятала под маской лицо.

– Как насчет моего предложения? – нетерпеливо уточнил Вадим.

– Ты о чем?

– Выходи-ка ты за меня замуж.

Настю словно окатило ушатом ледяной воды – подобного развития событий она никак не ожидала и не была готова дать незамедлительный ответ. Определенно, ситуация выходила из-под контроля. Еще четверть часа назад ничто не свидетельствовало в пользу данного сюжета. Найти ему разумное объяснение было сложно. Сама она, казалось бы, не скрывала своих чувств, вернее их отсутствия, да и Вадим нисколько не походил на влюбленного человека. Неужели предложение руки и сердца продиктовано банальной расчетливостью, позволяющей превратить потраченные на поездку средства в свадебное путешествие? Нужно просто вернуть деньги, решила для себя избранница, посмотрев, наконец, в глаза импровизированному жениху.

– Замуж? – удивленно переспросила Ася. – А разве ты меня любишь?

– Любовь-морковь – детский лепет! – остался верен себе кавалер. – Давай отделим мух от котлет. Насколько я понимаю, ты ведь тоже не пылаешь ко мне безумной страстью. Но мы неплохо смотримся вместе, стало быть, вполне подходим друг другу.

Забросив ноги на бортик, Вадим развалился в кресле и победоносно скрестил руки на затылке. Настя подавила вздох разочарования. Не такой виделась в ее девичьих мечтах эта трогательная минута. Не то, чтобы жених должен был прискакать верхом на белой лошади или приземлиться впресловутом голубом вертолете. Вовсе нет. Все могло быть обставлено гораздо скромнее, но непременно по любви и взаимному согласию. Как же можно предлагать руку и сердце, ни разу не признавшись в любви и упорно избегая встреч с единственным родным для невесты человеком, ее Бусенькой? Похоже, молодого финансиста чувства, как таковые, не интересовали в принципе. Их заменяло наличие дензнаков. За каждым из поступков Вадима стоял трезвый расчет, где успех или погрешность просчитывались заранее. В выверенных колонках этой бухгалтерской ведомости графа «любовь» отсутствовала по определению. В глазах у Насти защипало.

– Наш разговор смахивает на торг в базарный день, – глухо призналась она.

– Поверь моему опыту, это очень достойное деловое предложение. Полагаю, для тебя не новость, что брак по расчету – самый прочный? И долговечный.

– Стало быть, ты предлагаешь мне выгодную финансовую сделку?

– А что тебя в этом не устраивает?

– Обоюдное отсутствие чувств.

– Многим хуже, когда нет денег. Только тебе это вряд ли понять.

– Уверен, что все продается?!

– Скорее все можно купить! И не вижу в этом ничего предрассудительного. Деньги я не ворую, а честно зарабатываю. Потому имею полное право тратить их по своему усмотрению, игнорируя, к примеру, мнение досужих соседей.

– То есть ты меня решил купить? – приняла вызов барышня.

– Подкупить, – решил отшутиться Вадим. – В данный момент ты меня устраиваешь.

– А мое мнение тебя не интересует?

– Постольку поскольку. Закон жизни: кто на коне, тот – в шоколаде.

Жених победоносно улыбнулся, закурил и оценивающе посмотрел на претендентку. Под давлением его уничижительного взгляда Насте захотелось немедленно провалиться сквозь палубу и раствориться в холодной пучине залива. «По-моему, это закон джунглей, где сильный поедает слабого», – сквозь слезы парировала она, направляясь к противоположному бортику. Катер плавно развернулся и взял обратный курс. «Рекомендую подумать», – перекрикивая шум волн, холодно посоветовал ухажер. Видя, что между влюбленными пробежала черная кошка, официант подмигнул музыкантам. Те не растерялись и грянули что-то заводное. Вадим великодушно им кивнул и жестом дал знать капитану, что пора действовать. Импозантный итальянец артистично дернул за рычаг, и над палубой живописными облаками взмыли яркие воздушные шары. Туристы с соседних причалов и гондол восторженно зааплодировали. Вадим дал знак гарсону. Тот чуть поколдовал, и по краям палубы вспыхнули фейерверки огней. «Любовь так не зажигает, – склонившись к Насте, назидательно шепнул кавалер. – Всему голова – деньги». Сунув в рот два пальца, он залихватски свистнул. Десятки птиц взмыли в небо, гонимые мощным раскатом резкого звука. Полицейский на берегу шутливо погрозил гостю жезлом. Хулиган вежливо раскланялся и исполнил в ответ зажигательную чечетку. Многочисленные зрители на пристани в знак одобрения засвистели. Щеки Насти вспыхнули от обиды, из глаз полились слезы, но лихо отплясывающий Вадим не заметил или сделал вид, что не замечает этого. 

Глава 10

За те несколько дней, что Настя отсутствовала, сугробы на улицах городка выросли едва ли не вдвое. Убирать снег по-прежнему было некому, да и при всем желании нечем: желающие махать лопатой за бесценок давно перевелись, а остатки уборочной техники вывел из строя первый же снегопад. Пронизывающий ветер буквально валил с ног, безжалостно забивая глаза и уши. Как водится, именно в этот день городская система отопления дала серьезный сбой. Температура в домах стала стремительно падать.

Добравшись до библиотеки, Настя первым делом перенесла цветочные горшки на рабочий стол и включила обогреватель. Набросив поверх безрукавки пуховый платок, она примостилась возле радиатора и открыла рабочую тетрадь. Холод, подобно змеиному выводку, заползал со всех сторон. При каждом порыве ветра отчаянно дребезжали помутневшие от ледового нароста стекла. Им вторили рассохшиеся полы и прогнившие стены. За весь день в читальном зале не появилось ни души. К вечеру Настя превратилась в настоящую снегурочку: пальцы рук не разгибались и с трудом удерживали ручку, ноги и вовсе одеревенели. Чтобы хоть как-то согреться, она пританцовывала вокруг стенда, посвященного Дню защитника Отечества, время от времени меняя книги местами. Незадолго до закрытия, как водится, с ведром и шваброй в зале появилась уборщица. Протирая пыль, тетя Нюра по привычке делилась последними новостями. Особым разнообразием они не отличались. Треклятый дворник с оправдывающим его бесчинства прозвищем Гацкий папа работал день ото дня все хуже. У тишайшего соседа дяди Вени в который раз случился приступ белой горячки. А нечистые на руку рыночные торговцы с завидным постоянством обвешивали доверчивых покупателей. Прибираясь на Настином столе, старушка заметила красочные фотоальбомы и добрые четверть часа с интересом изучала пейзажи венецианского быта.

– Вот чей-то не берут меня завидки. У этих заморских супостатов даже улиц нету, одни протоки, – без затей резюмировала старушка. – Комарье, поди, со свету сживает.

– Вроде, не жалуются, – пожала плечами Настя.

– А что толку? Управа отмахнется, а у небесной канцелярии своих дел выше крыши. Жалко все ж таки инородцев, – сменила пластинку бабка, видя ироничную улыбку девушки. – Вот что толку от их распрекрасных дворцов, когда кругом одна мутная жижа?

– Вода, – поправила Настя. – Хотя, твоя правда, она совсем не прозрачная и болотом попахивает. Однако, ох, и красиво же там, тетя Нюра, – душа поет.

– Красота, да не та, – проявила завидный патриотизм уборщица. – Русскому человеку каменная клетка, что тюрьма – нет жизни! У нас здеся и леса, и поля, а тама – сплошь мокрень. Ни тебе травинки, ни деревца. Одни каменья, да цветочки в горшочках. Упаси нас, Господи, от такого чудачества.

Старушка подняла глаза в потолок, перекрестилась, пробубнила молитву и принялась за работу. Настя попыталась убедить ее, что сегодня можно обойтись и без уборки, но тетя Нюра к своим обязанностям относилась ревностно, и, невзирая на глубоко преклонный возраст и совместительство еще в двух местах, трудилась в полную силу. При этом на себя практически не тратилась, довольствуясь малым – минимальным набором продуктов и вещами, доставшимися от более состоятельных соседей. Все свободные средства она регулярно относила в детский дом. Настя знала, что в приюте эта добросовестная труженица появилась в момент его основания, добрых три десятка лет назад. Устроившись ночной няней, все до последней копейки оставляла на содержание сирот. Возраст и семейное положение женщины не позволили ей усыновить или удочерить кого-либо из воспитанников, но не мешали дарить им свое тепло и участие. За многие годы добрейшая тетя Нюра научила стряпне, шитью и состраданию десятки воспитанниц, продолжая опекать многих из них и во взрослой жизни. Сколько Настя себя помнила, тесная квартирка уборщицы напоминала теремок, двери которого изначально не знали замков. Надо признаться, у нее никогда ничего не пропадало – трудные подростки умели ценить настоящую любовь и заботу. С годами старушка стала родным человеком во многих семьях. Стоило ей занемочь, весть об этом распространялась быстрее ветра, и помощь приходила отовсюду. Многочисленные дары пациентка с первой же оказией переправляла своим подопечным. О них даже с незнакомыми людьми она могла говорить часами. Беря пример с тети Нюры, многие из соседей проложили в детский дом свои тропы. Над детьми взяли шефство портнихи и столяры, повара и плотники, медработники и сантехники. А с тех пор, как государство протянуло усыновителям руку материальной помощи, многие из сирот нашли приют в домах горожан. К работе с детьми Нюра приобщила и Берестовых, поскольку с переездом супругов в Запрудный стала прибираться в мастерской художника. Уже через несколько месяцев все комнаты и веранды приюта были расписаны рукой зрелого мастера. На проводимые им мастер-классы собиралась едва ли не половина детдома. Круг учеников мастера с годами неизменно расширялся, поставляя отменные кадры в областное художественное училище. Не осталась в стороне и Катерина Николаевна. Она учила ребятишек языкам, прививала вкус к литературе, штудировала с ними азы сочинительства, днями напролет мастеря костюмы для утренников и спектаклей. Почему-то среди обездоленных Настя чувствовала себя комфортнее, чем в кругу одноклассников, потому посвящала общению с сиротами все свободное время. Всего за несколько дней малышка укомплектовала для детдомовцев целую библиотеку, разместив буквально на каждом столбе рукописные крики о помощи. В течение недели у воспитанников появились не только книги и игрушки, но и значительно обновился гардероб. Кроме того, прилично пополнились и кладовые закрома. Едва ли не к каждому из красных дней календаря Ася вместе с бабушкой ставила в детдоме спектакли, а, когда повзрослела, при устройстве на работу первым делом написала заявление о переводе в пользу сирот части заработной платы.

Прибираясь, тетя Нюра украдкой наблюдала за Настей. Видя, что у той все валится из рук, усадила подле себя и, глядя в глаза, потребовала рассказать, что стряслось. «Выкладывай, как на духу». Ася не сразу, но призналась, что который день теряется в догадках, как оригинально поздравить Вадима, чтобы вернуть долг. Своей неприязни к московскому буржуину уборщица не скрывала, но в посильной помощи отказать не могла.

– И что, много задолжала? – сочувственно уточнила она. – У меня про запас копеечка припасена – подсоблю, мне не к спеху.

Барышня благодарно сжала ее натруженные ладони:

– Таких денег нет ни у тебя, ни у меня. Потратился он на меня основательно.

– Вона каким боком выходят буржуйские гостинцы! – сокрушенно вздохнула старуха. – Знать, теперь одним фирменным брусничником не откупишься.

– Теть Нюра, да он и не ест ничего мучного. Питается по особой диете.

– Как есть барчук, у них все не по-людски, – оседлала любимого конька старуха.

– Опять ты за старое? Вот возьму и вообще перестану с тобой разговаривать!

– А ты меня, дите неразумное, не пужай – я свое отбоялася! Да и с кем тебе, окромя меня, словом молвиться? Черепушку она ломает, чем ухажеру отплатить! Вспомяни деда покойного, царствие ему небесное! Чем он кормился? Нешто у тебя кисти и краски перевелись? Портрет буржую намалюй! Они страсть как на это дело падкие.

Настя признательно улыбнулась – а ведь старушка в который раз оказалась права!

– Теть Нюра, чтобы я без тебя делала? Вот только за неделю не управлюсь – работа!

– А Зинка на что? Хватит ей прохлаждаться! Она тебе не один месяц задолжала.

– У нее близнецы расхворались, муж снова занемог, да и сама раскисла.

– С чего бы это ей киснуть? Дети в саду – сама видела, а Васька, вроде как, завязал и в город на заработки подался. Добро бы болезной была, на ней ведь пахать впору!

Уборщица решительно смахнула с телефона пыль и принялась крутить диск.

– Привет, Зинаида. Как живется-можется? – сходу уточнила она. – Опять скрутило? Самогон, чай, гнать спина-то не мешает. А что ж там тогда булькает? Икает? Пусть скажет: «Икота-икота, перейди на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого» – как рукой снимет. Ты мне, голуба, зубы не заговаривай: напомнить или сама знаешь, за что зарплату получаешь? Иль тебе особое приглашение надобно? Могет, еще с хлебом-солью у ворот встретить? То-то. Чтобы завтра была как штык.

Не прощаясь, старушка положила трубку и принялась за мытье полов.

– Теть Нюра, спасибо, что выручила! – поблагодарила ее Настя.

– Мне-то за что, простофилюшка? Это Зинке на тебя молиться надо и всю жизнь в пояс кланяться, – отмахнулась бабка. – А то пристрастилась на чужом горбу по раю колесить!

День защитника Отечества для жителей мегаполиса давно уже стал заурядным выходным. Об утратившем былое величие празднике напоминали лишь молодцеватые флажки на тротуарных столбах и безликие растяжки над проезжей частью. Всплеска торговли в этот день не наблюдалось, коллапс на дорогах не прекращался, а увеселительные заведения работали в обычном режиме. Вкусившая прелестей капиталистического рая столица как никогда была далека от патриотической патетики. Окончание предпраздничного рабочего дня откупившиеся от исполнения воинского долга банковские служащие, как обычно, встретили приливом воодушевления. Едва стрелки часов пересекли положенную отметку, коридор наполнился топотом и гомоном. Стас прислушался, потянулся и отключил компьютер. С тех пор, как за его спиной появился тыл в виде влиятельного папаши невесты, свое усердие он нормировал в разумных пределах. В кабинет заглянула Вероника, но проходить не стала и смиренно застыла в дверях. Кавалер улыбнулся и миролюбиво подмигнул:

– Кайся.

– Стасик, не обижайся: так получилось…

– Выкладывай! – напрягся он.

Девушка смиренно шагнула навстречу.

– Лика в курсе, в какой ресторан мы идем. Как думаешь, стоит предупредить Вадика?

Приятель остолбенел. Лицо его покрылось испариной.

– Никуша, ты в своем уме?! Мало тебе карнавального скандала?

Подруга виновато опустила глаза.

– Я и не собиралась ничего говорить. Но ты же ее знаешь: жилы вытянет, – словно в подтверждение ее слов в сумочке зазвонил телефон. Прочитав имя, Вероника виновато потупилась, но отвечать не спешила. – Это Лика. Что ей сказать?

Выплескивая эмоции, Стас перешел на личности. Препираясь, они не заметили появления приятеля. При упоминании имени бывшей пассии Вадим напряг слух.

– Давай дадим Лике последний шанс, – закапризничала Вероника.

– Исключено!

– Стасик, – поджала губки девушка, – клянусь, это в последний раз. Вдруг у них с Вадиком все склеится? А то от этой провинциалки лично меня уже тошнит.

– Может, тебя тошнит совсем по другой причине? – насторожился жених.

– Я не в положении, – открестилась девица. – Просто хочу помочь твоему другу.

– Тогда – не суй нос в его дела! Он как-нибудь без тебя разберется.

Вадим попятился и, так и не обозначив себя, поспешил к лифту.

– В реальной жизни Золушкам нет места рядом с принцами! – заартачилась Ника.

– А чем тебя не устраивает эта девочка? Добрая, скромная, интеллигентная.

– Скажи еще, – экологически чистая и принесет здоровое потомство. А что? Дешево, удобно, надежно. Только это пока она – воплощение невинности. А потом задаст жара!

– Судишь по себе или по Лике? – с вызовом уточнил Стас.

Влюбленные еще немного попикировались и, оставшись каждый при своем мнении, направились к выходу. Стас безуспешно пытался связаться с Вадимом, но его телефон оказался заблокирован. Звонок охране подтвердил опасение: четверть часа назад управляющий в гордом одиночестве убыл в неизвестном направлении. Радовало, что чутье не подвело приятеля и на сей раз. Молодой человек облегченно вздохнул – меньше всего ему хотелось портить отношения с одним из самых надежных союзников.

Менять намеченные планы пара не стала, взяв курс на любимый ресторан.

На нервной почве у Вадима подозрительно заныли обе челюсти сразу. Испугавшись повторения недавней боли, он, не снимая пальто, швырнул в вазу ключи и откинулся в кресле. Неприятно сосало под ложечкой – в надежде на ужин банкир пропустил обед. Глоток любимого виски не заглушил зубной стыни и не притупил чувство голода. Стремление Вероники во что бы то ни стало повернуть вспять их с Ликой отношения привело его в бешенство. У этой взбалмошной девчонки всегда имелась ложка дегтя. Но ссориться с дочерью влиятельного чиновника и по совместительству невестой единственного приятеля не хотелось. Ника хотя бы потому заслуживала снисхождения, что попалась на удочку более опытной подруги. В том, что за всеми ее инициативами торчат уши Лики, он не сомневался. Перспектива провести вечер в четырех стенах угнетала. Готовить ужин было не с руки, отвечать на телефонные звонки – недосуг. Диссонируя с грустными мыслями хозяина, мрачно присвистела эсэмэска. Стас честно признался, что к ужину присоединилась незваная гостья. Минутой позже покаянную инициативу перехватила Вероника. Настроение падало прямо пропорционально количеству сообщений. Вадим нервно отключил смартфон, снова потянулся к бутылке и невзначай уронил портрет Насти. Раскинув руки, она кружилась по венецианской мостовой. Волосы девушки причудливым шлейфом обрамили голову, а широко распахнутые глаза источали вселенскую грусть. Вадим счел это знаком свыше и сделал вызов. Телефон был вне зоны доступа. Никто не ответил и по домашней связи. Долго не брали трубку и в библиотеке. Наконец, после серии отвратительных щелчков старческий голос сообщил, что «читальный зал на проводе».

– Мне бы …Настю… – глухо выдавил из себя москвич.

– Упустил ты свою горлицу, голубок, – добродушно упрекнула в ответ тетя Нюра. – Упорхнула твоя ненаглядная, Ваньша. Пока не поздно – поспешай.

Двусмысленное определение «твоя ненаглядная» неприятно резануло слух. В ярости Вадим швырнул мобильник на диван и сделал очередной глоток. Пилой по стеклу отозвалась зубная боль. Казалось, ничто кроме смерти не облегчит страдания.

Уборщица положила трубку на аппарат и обернулась к собеседнице:

– А звонил-то буржуин, – хитро улыбаясь, сообщила она.

– И поделом ему, – отозвалась из-за стеллажа Катерина Николаевна.

В читальный зал осторожно заглянул Иван. Пряча за спиной букет невероятно крупных ромашек, он с надеждой посмотрел на тетю Нюру. Та споро подхватилась и засеменила навстречу. «Здорово, Ваньша! Как знала, что свидимся: Настена тебе вона сколько книг отложила. Искала она тебя, милый, давеча. Велела без подарка не оставлять – держи». Иван с благодарностью принял теплые варежки и спрятал их в нагрудный карман. За рабочей стойкой сидела незнакомка. Под пристальным взглядом Зинаиды студент шепотом уточнил, где Настя. «Укатила по делам», – неожиданно для него вступила в разговор Катерина Николаевна. Иван всмотрелся и лишь сейчас узнал в импозантной собеседнице супругу известного художника: несколько ее колоритных портретов были украшением экспозиции местного музея, который не так давно возглавила его мать. Настроение парня пошло на убыль. Разделив букет на три части, он одарил цветами всех троих. Тетя Нюра и Зинаида приятно удивились, а на глазах Бусеньки выступили слезы. Иван смутился еще больше и, спешно простившись, бросился к выходу.

– Ну и каков он, наш голубь? – важно уточнила уборщица, едва дверь закрылась.

– Сокол он, Нюра, – задумчиво поправила Катерина Николаевна и разом засобиралась. – Загостилась я у тебя, а ведь забот полон рот. Надобно поворожить…

Вадим поднял портрет Насти, мельком скользнул по нему взглядом и с откровенной неприязнью швырнул в кресло, но промахнулся. Задев угол стола, стеклянная рама разлетелось на мелкие брызги. Зуб и десна, на удивление, сразу же перестали ныть, словно только и ждали подобной развязки. В это мгновение в квартиру робко позвонили. На ходу хозяин спешно задвинул фотографию под диван, торжествующе улыбнулся и, весело подмигнув своему зеркальному двойнику, решительно распахнул дверь. Чуда не случилось – судьба разыгрывала партию по сто первому варианту: слегка потупив взор, с коробкой некогда любимых ими пирожных на входном коврике с ноги на ногу переминалась Лика. Она безуспешно пыталась изобразить на своем подурневшем лице муки совести. При виде слегка помятого визави настроение визитерши заметно улучшилось.

– Уходишь? – она ловко поправила загнувшийся ворот его пальто.

– Для тебя – давно ушел.

– Не хами! Посмотрись в зеркало: без женской ласки ты пообтрепался, – в надежде на оптимистичный финал сочувственно подытожила девица.

Вадим проигнорировал замечание и перегородил проем рукой.

– Расслабься, – потрясла перед его носом связкой ключей Лика. – Могла ведь открыть своим экземпляром, но решила не ставить тебя в неловкое положение: мало ли с кем ты тут кувыркаешься.

Оттолкнуть непрошенную гостью хозяин не успел: та изящно заблокировала дверь наимоднейшим сапожком и бесцеремонно просочилась внутрь. Отработанным жестом сбросив шубку в руки Вадима, она, расплывшись в любезной улыбке, поставила сверху коробку с угощением и как ни в чем не бывало направилась в гостиную. Заметив на полу стекло и разбитую рамку, торжествующе сжала кулаки. «Что, карета твоей Золушки обернулась тыквой?» – не оборачиваясь, язвительно поинтересовалась авантюристка. Вадим с отвращением швырнул шубу на пол. Пирожные рассыпались по паркету. «Ну и зря: уходить я не собираюсь», – прокомментировала его протестное настроение гостья и в два прыжка повисла на шее. Экс-любовник неприязненно отшатнулся, но Лика не собиралась сдаваться и ринулась напролом. Чувственно втянув в себя подзабытый аромат дорогого одеколона, она прижалась к мужскому телу и томно шепнула:

– Хочешь, помогу раздеться? Только не ври, что тебе было с кем-то лучше.

– В постели? – попытался разжать ее удушающие объятия управляющий.

– Давно ли тебя интересует что-то другое? – вызывающе хохотнула кокетка.

Хищно впившись в губы приятеля, она решительно подтолкнула его к дивану, а, качнув бедром, лишила опоры и ловко взгромоздилась поверх распластанной жертвы. Брезгливо освободившись от навязчивых ласк, Вадим сбросил пальто и перебрался в кресло. Под ногами захрустело разбитое стекло. Пришлось включить пылесос. Захватчица дивана даже не пошевелилась и не сменила позу. Задравшийся подол юбки обнажал ее ладные колени. Не смущаясь, она вальяжно откинулась на подушки, намеренно не одергивая его. Словно и не было никакой щекотливой ситуации, Лика эротично потянулась и призывно расстегнула пуговку блузы: «Ты голоден, а голодный мужчина по обыкновению зол». Вадим ногой отшвырнул пылесос, отвел глаза и демонстративно вернулся в кресло. Прелестница стремительно оголилась по пояс, щеголяя идеально ровным загаром, и одним прыжком ловко взгромоздилась на его колени. Губы мужчины оказались на уровне ее манящей груди. На долю секунды он даже пленился аппетитными женскими прелестями, но уже в следующее мгновение блеск в глазах потух. Пылкий взгляд партнера не ускользнул от коварной обольстительницы. Языком она нежно коснулась мочки его уха и страстно прошептала: «Вот только не строй из себя святую невинность. Не желаешь близости сейчас, можем прошвырнуться до ресторана. Такси внизу, да и ребята уже заждались». Насильно приложив ладонь Вадима к своей груди, гостья чувственно посмотрела в его глаза, и потянулась к ширинке. Мужчина стоически выдержал ее взгляд и, не поддавшись на провокацию, категорично отвел ладонь. Оценив ситуацию не в свою пользу, Лика, покачивая бедрами, вернулась на диван.

– Золушка превратила тебя в импотента? – зло уточнила она.

– Не истери!

– А ты не морализируй – это не твой стиль, – цинично расхохоталась девица, эротично освобождаясь от юбки. – Из тебя праведник, как из меня монашка!

Стараясь сохранять спокойствие, Вадим подобрал разбросанные вещи и, распахнув окно, демонстративно выбросил на улицу весь гардероб налётчицы. Лика с вызовом поаплодировала, но снимать стринги поостереглась. У подъезда отчаянно сигналило такси. Бывший бойфренд, не оборачиваясь, втянул в себя морозный воздух и ледяным тоном посоветовал: «Выметайся, пока водитель еще здесь: за прогулки по городу в обнаженном виде могут ведь и привлечь». Нервы отвергнутой нимфы превратились в оголенные провода. Налетев на бывшего сожителя со спины, она яростно сорвала с него пиджак и вцепилась в рубашку. Завязалась нешуточная борьба. Брезгливое сопротивление мужчины лишь подливало масла в огонь разбушевавшейся страсти. «Пошла вон!» – сорвался на фальцет хозяин, волоча блудницу к двери, но снова захлебнулся в поцелуе. «Ненавижу», – угрожающе прошипел он, смыкая пальцы на шее девицы. Лицо Лики побагровело от напряжения, глаза выпучились. Она испуганно захрипела и запросила пощады. Осознав, что до трагедии остались считанные секунды, Вадим плеснул в ненавистное лицо остатки виски и поволок взбесившуюся фурию к входной двери.

Рейсовый автобус снова заглох на полпути к столице, и к месту назначения Настя добралась только к полуночи. Света в окнах Вадима не было. Пожилой таксист достал из багажника обернутую в ткань картину и бережно поставил ее у входа в подъезд. Полусонная консьержка угрюмо покосилась на позднюю гостью, но служебное рвение тут же усыпил факт наличия у нее ключа от домофона. Выйдя из лифта, девушка прислонила полотно к стене, бесшумно открыла дверь и едва не поскользнулась на остатках пирожных. С трудом удержав равновесие, она на носочках направилась прямиком в кухню. Уличный свет выхватил на столе вазу с клубникой и ведерко с нераспечатанным шампанским. Неужели ее все же ждали? Ася осмотрелась и прикинула, что лучше всего картина будет смотреться на подоконнике. Аккуратно раздвинув все лишнее в сторону, она нащупала нож и разрезала тесьму. Чтобы шелест бумаги не разбудил хозяина, девушка решила прикрыть дверь, но, заметив скользнувший силуэт Вадима, застыла на месте. В ванную комнату прошлепали его босые ноги. Барышня затаилась в простенке за холодильником. Проходя по коридору, Вадим уловил шорох и глухо уточнил:

– Мама, ты?

– Доброй ночи, Мария Никитична! – в никуда поздоровалась подоспевшая Лика.

Она сладко потянулась, шагнула вперед и щелкнула выключателем. Столовая озарилась матовым светом. Сквозь полупрозрачную мужскую рубашку элегантно проглядывала очаровательная нагота полусонной грации. Игриво выглянув из-за шкафа, она вскрикнула от неожиданности: из полутемного угла на нее смотрела взъерошенная девица, держащая в руках тесак. Секундой назад уверенная в себе тигрица ощетинилась и отскочила на безопасное расстояние – не каждый день в квартире любовника тебе грозит ножом соперница. Дрожа от волнения, Лика силилась опознать непрошенную гостью. Присмотревшись, узнала провинциалку. От страха не осталось и следа – она давно навела справки и неплохо была осведомлена о кротком нраве библиотекарши. Настя ойкнула и, залившись краской смущения, выронила нож. Чтобы не искушать судьбу, Лика отшвырнула его ногой в сторону и, смакуя превосходство, изящно надкусила ягоду. «Привет тебе, прекрасное дитя, – развязно хохотнула она и обернулась к любовнику. – Вадик, по-моему, это по твою душу». Хозяин квартиры, прикрывшись от света ладонью, тупо таращился на свой портрет, не решаясь перевести взгляд на Настю. «Смотри ты, нарисовано недурно», – великодушно оценила подарок конкурентка.

Спустя мгновение все было кончено: жалобно скрипнув, захлебнулась в протяжном вое входная дверь. Ее печальный стон разделило дребезжание лифта. Бегство Золушки окрылило Лику. Откупорив шампанское, она протянула бокалы Вадиму и каждой клеточкой кожи ощутила, с каким омерзением он наблюдает за ее движениями. Натянутые до предела нервы кавалера не выдержали проверки на прочность. Выбив из ненавистных рук посуду, он буквально за шиворот протащил зазнобу через коридор, распахнул дверь и с силой вытолкал за порог, швырнув следом все, что осталось от гардероба. Подобрав шубу, клатч и сапоги, Лика прислонилась к стене и в отчаянии заскулила от бессилия. 

Глава 11

Чиня препятствия приходу весны, зима пакостила по полной программе, завалив улицы города полуметровым слоем снега. Смуглолицые дворники из числа гастарбайтеров без устали махали лопатами и ломами, с остервенением дробя остатки ледовых наростов. Пешеходы, чертыхаясь и пыхтя от досады, лавировали между припаркованными прямо на тротуаре машинами, проявляя чудеса эквилибристики, и предавали анафеме автовладельцев и нерасторопный местный ЖЭК. И только беспечная ребятня беззаботно озорничала на обветшавших за зиму детских площадках.

Машина Михаила Абрамовича притормозила у парадного входа в банк. «Не передумала насчет кофе?» – уточнил он. Настя отказалась. «Тогда до встречи на церемонии, – выходя, поцеловал ей руку банкир. – Николай домчит тебя в два счета».

Огромный зал, переполненный медийными лицами, утопал в цветах и лучах софитов. Вручение престижной литературной премии близилось к завершению. Члены жюри – известные деятели культуры и оборотистые меценаты – бодрились ценой неимоверных усилий и украдкой косились на часы. Волнение номинантов диссонировало с настроением аудитории. Изрядно подуставший председатель жюри призвал собравшихся к порядку и усталым голосом сообщил, что в номинации «Литературное открытие года» победу одержала Анастасия Берестова со сборником рассказов «Провинциальные кружева». Тушуясь от чрезмерного внимания, Настя впорхнула на сцену и взяла в руки микрофон. Статная, элегантная, с уложенными в незамысловатую прическу волосами, она походила на заплутавшую в незнакомом царстве принцессу и, принимая награду, прежде всего, поблагодарила земляков, ставших героями ее книги.

Расходились под прощальные аплодисменты. Жюри, спонсоры и победители – на банкет, любопытствующая массовка – по делам и домам. Окружив Настю плотным кольцом, досужие представители СМИ упражнялись в своей осведомленности:

– Почему на церемонии награждения отсутствует ваша знаменитая мать? Это ловкий пиар-ход? Ведь ни в одной биографии Соболевской не значится дочь?

– На сегодня ничего не известно о вашем отце. Нас ждет очередной рояль в кустах?

– Пользуетесь ли вы связями известного художника, фамилию которого носите?

– Поделитесь информацией о ваших спонсорах.

Подобная бесцеремонность вынудила девушку собрать волю в кулак и прибегнуть к дипломатической хитрости. Игнорируя неприятные вопросы, она с ангельской улыбкой на устах, посвящала журналистскую братию исключительно в свои творческие планы. Осознав, что смышленая барышня вряд ли утолит жажду их чрезмерного интереса, газетчики и телевизионщики переключились на маститых литераторов. Воспользовавшись паузой, юное дарование смешалось с толпой. Михаил Абрамович подставил ей локоть и преподнес огромный букет роз.

– Спасибо, – в изнеможении улыбнулась Настя, опираясь на его руку. – Судя по вашим выразительным жестам, вы настаивали на инкогнито. Можно узнать, почему?

– Публичность мне как-то без надобности. Да и мой вклад ты явно преувеличиваешь – по сути, я лишь убедился, что сборник рассказов в нужных руках, – ушел от прямого ответа собеседник. – Кстати, намереваюсь и дальше вкладывать деньги в твою раскрутку. Заметь – уже без всякого риска. Так что у нас взаимовыгодное сотрудничество.

– Консенсус? – вздохнула Настя. – Выходит, творчество – всего лишь вид бизнеса?

– Вся наша жизнь – сплошная сделка: в ней все имеет цену, – отшутился банкир. – Таковы реалии сегодняшнего мира, в котором талант – вполне ходовой товар. Се ля ви.

– То есть – все продается? – горько усмехнулась победительница, ища глазами выход.

– А куда это ты собралась? – догадался о ее намерениях визави. – По плану у тебя сейчас банкет. Ввязалась в бой – пляши под дудку кукловодов. И – никакой самодеятельности!

– Можно я отлучусь? Это очень важно! – Ася шутливо приставила к виску два пальца.

– Никаких «надо»! Банкет – незаменимый атрибут литературного бомонда. Начинай вариться в котле окололитературных тусовок. Это не каприз, а политес, так сказать, условие контракта. Куда пошлют, – горько усмехнулся он, – туда теперь и сходишь, независимо от твоих планов и желаний. А что ты хотела? Прежде всего – дело.

– Но мне до конца рабочего дня необходимо рассчитаться с одним человеком.

– Успеется. Через пару часов машина вернется к ресторану и будет в твоем полном распоряжении. А пока, будь добра, полюбезничай с теми, на кого я укажу. И не вздумай сбежать: тебе еще не раз придется сотрудничать со многими из них. Главное – не огорчай нужных нам людей невниманием. Высокомерия элита не прощает даже гениям. А ты пока только учишься.

Дверь в квартиру сына Маша открыла с большим трудом: с этим мудреным замком у нее были давние непонятки. При виде огромного букета ее любимых хризантем от досады не осталось и следа. «Добро пожаловать, дорогие дамы! – значилось в записке. – Отрывайтесь по полной программе. Холодильник, домашний кинотеатр и музыкальный центр – в вашем распоряжении». Запустив стиральную машину, она слегка прибралась и стала у плиты. Вскоре в дверь позвонили. Втянув в себя аромат яств, Ляля смачно облизнулась и, подмигнув, сообщила, что на сей раз обратный билет брать не стала.

– Только никаких пирогов и уток! Вечером пробы – нужно быть в форме.

– На голодный желудок ты пробовалась прошлый раз. И что в итоге? Будем крушить сомнительные традиции. Теперь, чтобы повезло, нужно как следует подкрепиться.

– А что ты думаешь! – с радостью согласилась подруга и, протянув очередную хрустальную туфельку, шутливо укорила: – Хоть эту постарайся сохранить.

– Ума не приложу, куда они деваются, – растерянно пожала плечами подруга.

Ляля прихорошилась и отправилась на экскурсию по жилищу крестника. В прихожей зазвонил домофон. Пока Маша высушила руки, экран опустел. Она пожала плечами и вернулась в кухню. Вскоре к ней присоединилась Ляля.

– У Вадика него на удивление мило. Можно сказать, даже уютно. Как видишь, молодые финансисты живут многим лучше пожилых актеров.

– Так было во все времена. Кстати, с чего это ты вспомнила о возрасте? Мы еще ого-го на что способны! Хватит о грустном – пора за стол. Сахар и сливки к кофе предлагать?

– И все прочее тоже, – лукаво подмигнула Ляля, взлетев на барный стул. – Кстати, а почему мы здесь? Ты взяла под контроль личную жизнь сына?

– Ни в коем разе. Пока Паша в очередной командировке, хочу сделать ему приятный сюрприз с ремонтом. Не переживай: ночевать поедем ко мне – рабочие уходят в семь.

Чаепитие прервал робкий звонок в дверь. Маша насторожилась. Без видимой причины настроение резко пошло на убыль. В холле ей смущенно улыбнулась Настя. Испытывая колоссальную неловкость, она с трудом перетащила через порог внушительных размеров коробку и попросила передать ее Вадиму. Маша кивнула скорее машинально, лихорадочно пытаясь вспомнить, откуда ей так хорошо знакомо лицо юной гостьи, но волнение прочно заблокировало нужный тумблер памяти. «Что передать на словах?» – растерянно уточнила мать. Вместо ответа девушка протянула конверт с деньгами и ключи. У лифта она обернулась и, словно извиняясь, грустно пошутила: «Пожалуйста, скажите, что туфелька не подошла по размеру». Маша закрыла за ней дверь и неожиданно для самой себя разревелась. Подоспевшая Ляля обняла подругу и помогла перенести коробку в гостиную. Картонные створки распахнулись: на ковер выпал миниатюрный хрустальный башмачок. Артистка метнулась в кухню и вернулась с тем, что привезла. Случайно или нет, но подарок образовал с находкой идеальную пару.

– Как мило – не хватает только Золушки.

– Она-то как раз и приходила, – вздохнула Маша, подбирая выпавшие вещи.

Ляля взяла в руки куклу и, рассматривая ее, неприятно удивилась.

– Маня, этого просто не может быть! Ее лицо тебе никого не напоминает?!

– Девушку, что вернула сыну подарки. Жаль. Другой такой у него больше не будет.

– Хочешь, я ее окликну? – бросилась к окну подруга, но, встретившись взглядом с садящейся в машину Настей, побледнела. – Разрази меня гром! Машка, ты только полюбуйся! Это же Наташка Соболевская розлива тридцатилетней давности! Одно лицо!

– Они действительно очень похожи, – сквозь слезы согласилась хозяйка и простонала. – Вспомнила: сегодня этой девочке вручили какую-то литературную премию – в новостях был сюжет. Но конверт с материальным вознаграждением она почему-то передала Вадьке. Кстати, накануне весь Интернет пестрел сообщениями, что у Соболевской нашлась дочь.

– Впервые слышу!

– Ничего удивительного: ты прыгнула в поезд сразу после спектакля, вот сенсация и прошла стороной. Вполне может статься, девочку просто мощно пропиарили.

– Кто? Мамаше это без надобности – такой рекламы и врагу не пожелаешь.

– Как говорит Павел, давай искать тех, кому это выгодно.

– И кому же?

– На первый взгляд, – издателю или спонсору. Тираж книги дочери незабвенной Соболевской раскупят быстрее, чем произведения безымянной сочинительницы, будь она хоть семи пядей во лбу. Литературные премии кому попало не достаются – везде свои люди.

– Жаль. «Талантам надо помогать, бездарности пробьются сами», – грустно процитировала Ляля. – И все же интересно, кто так активно раскручивает это юное дарование? А если король вообще голый?

– Все может быть. Не имею ни малейшего представления, в каком жанре она работает. Только вот не хочется думать, что за спиной этой принцессы стоит крутой папик – я смотрела в ее глаза. Такая не продается. Остается реальный папаша.

– Ты и его знаешь?!

– Без понятия. В газетах об этом ни полслова! А мне, если честно, нет никакого дела.

– А я просто-таки сгораю от любопытства! Все ж таки надо было ее догнать! Из первых уст узнали бы, почему Наташка так долго скрывала от всех дочь. И все же есть на свете справедливость: теперь эта выскочка долго не отмоется!

– И не надейся. Тебе ли объяснять, что в наше время сенсации живут не больше суток и лишь увеличивают рейтинг, а заодно и гонорары своих владельцев. Закон рынка. Кстати, пишут, что девочку вырастили старики Соболевской. Наталья там ни с какого бока.

– А чему удивляться? Она с юности манипулировала своим мнимым сиротством. Сколько ее помню – о родителях ни гу-гу, – нахмурилась артистка. – Вон и на очередную раскрутку тратиться не пришлось! Везучая, зараза! Все и сразу, да еще на блюдечке с золотой каемочкой. Ни тебе пеленок-распашонок, ни больничных, ни бессонных ночей. Один взмах волшебной палочки – и у тебя взрослая дочь. Второй – девочка сразу знаменитая. В придачу ко всему – красавица и умница. А тут ни семьи, ни детей, ни карьеры! Соболевская в отличие от меня всегда знала, в чью кровать прыгнуть!

– Выбрось ее из головы. Не думаю, что Наталье сейчас хорошо. Чую, воет в подушку.

– И поделом! – зло отрезала Ляля и задумалась. – Мань, а ведь родила она не в тридцать, а попозже. И как только умудрилась сделать это тайно? Как всегда, в своем репертуаре! – Ляля и не заметила, как положила в рот очередное пирожное. – А сегодня руками дочери таки вернула тебе украденную туфельку.

– Счастья она ей точно не прибавила, – с грустью констатировала Маша. – Все: закрыли тему. Меня ждет большая кулинарная программа.

Прощание с прошлым далось Насте нелегко. Не каждый ведь день вычеркиваешь из жизни не чужих тебе людей. При встрече с матерью Вадима ее сердце и вовсе едва не разорвалось от страха и неожиданности. Хорошо бы она смотрелась, открой дверь своим ключом! Девушка чуть замедлила шаг и поискала глазами окна знакомой квартиры. Оттуда на нее смотрела совсем другая женщина. Рыжеволосая, с модной стрижкой, отметила про себя Настя. На таком расстоянии определить возраст было сложно. Она растерянно пересчитала этажи и, убедившись, что не ошиблась, продолжила движение. Стало быть, в квартире еще кто-то был. Видимо, очередная пассия Вадима. А, может, невеста? Не зря же там и его мать. Ася поспешила к машине, попросив водителя подвезти ее к Чистопрудному бульвару. Тот упорно стоял на своем: «Велено доставить вас прямиком в Запрудный». Пришлось прибегнуть к вмешательству Михаила Абрамовича и долго объяснять, что подарок в конверте, переданный им с Бусенькой к женскому дню, потрачен на экскурсию для воспитанников детского дома, автобус с которыми и привез ее в столицу сегодня утром. «Дети будут волноваться и без меня в Запрудный не вернутся». На какое-то время банкир даже утратил дар речи – люди его круга не отличались подобной беспечностью. Или все же бескорыстием? Отдав необходимые распоряжения, он отложил трубку в сторону и, думая о чем-то своем, потянулся за сигарой.

– Миша! – перехватила руку жена. – Лимит на сегодня исчерпан. Что происходит?

– Представляешь, вдова и внучка нашего незабвенного Берестова всю помощь, которую им к 8 марта перечислил банк, вбухали в детдомовцев!

Белла Марковна присела на подлокотник кресла, нежно обняла мужа и улыбнулась.

– Смотри ты, Золушка совсем не в папу. Этот бы вложился в очередной раритет.

– Беллочка, откуда тебе известно имя ее отца?! – в испуге схватился за сердце супруг.

– Секрет Полишинеля! – ехидно усмехнулась дама, чмокнув его в лысую макушку. – Миша, мне жаль, если за годы совместной жизни ты так и не понял, что финансовым кретинизмом я не страдаю и, обладая приличным логическим мышлением, давно в курсе, о чем ты часами шепчешься с нашим главным VIP-ом. И, заметь, не вмешиваюсь и не даю советов, прекрасно понимая, что могущественный сенатор самый привилегированный вкладчик нашего банка.

– Белла, но это сугубо конфиденциальная информация!

– Как видишь, она дальше нашего дома не ушла – я же не враг семейному бизнесу!

Всю обратную дорогу непоседы-детдомовцы бурно обсуждали столичные достопримечательности. На удивление, больше всего им запомнился обед в ресторане быстрого питания. Крошечная игрушка и воздушный шарик произвели на сирот едва ли не большее впечатление, чем все музеи и цирковое представление.

Поначалу детский гвалт никак не позволял сосредоточиться – мысли Насти то и дело возвращались то в зал для церемоний, то в прихожую Вадима. И если победа в финале конкурса окрылила и зарядила оптимизмом, расставание с человеком, который пробудил в ней жажду жизни, и случайная встреча с его матерью, напротив, нагоняли тоску. Ася тряхнула головой, пытаясь отогнать грустные мысли, но ей это не удалось. Который час ее буквально преследовал прощальный взгляд Маши. Сколько в нем было нежности и доброты! Вот и сейчас, стоило сомкнуть веки, перед глазами всплывало умное и открытое лицо. Оказывается, как же ей самой не хватало материнской любви! Не отпускало ощущение, что с этой женщиной она когда-то встречалась и даже была знакома. Могло ли это быть правдой? Девушка год за годом прокручивала в памяти прежние события, но долгое время не находила никаких ассоциаций. И вдруг ее озарило! Это же та самая Мария, исполнительница главной роли в ее любимом фильме! Настя грустно улыбнулась, испытав искреннее сожаление, что судьба, не успев познакомить, возвела пропасть между ней и этой милой дамой. Выходит, мать ее несостоявшегося жениха тоже актриса?

Предчувствие, что им с Вадимом не суждено быть вместе, непокидало Асю с момента первой встречи. Но в глубине души очаровательная провинциалка, как любая фантазерка, надеялась на чудо. Сомнения зародились на подсознательном уровне, зрели день ото дня, и окончательно рассеялись в Венеции. По сути, затянувшаяся рождественская сказка не могла даже на короткое мгновение опровергнуть правдивейшую из жизненных аксиом: миры, в которых они обитают, параллельны. И каждый мало-мальски грамотный человек знает, что на этой планете пересечься им не суждено. Прозрение далось нелегко. Больнее всего было сознавать, что их отношения строились на обмане. Вадим прекрасно знал, что ему для жизни требуется женщина совсем иного толка, но заигрался, ведя неравный бой с неискушенным соперником. Будь он хоть на йоту честнее, не пришлось бы резать по живому. А уж ночного инцидента с любовницей точно удалось бы избежать. Настя улыбнулась тормошащей ее за рукав малышке, поправила ей бант и усадила рядом. Кроха прижалась к ее плечу и засопела. «Сама хороша! – продолжила корить себя Ася. – Прав был незабвенный Александр Сергеевич: «Ах, обмануть меня не трудно!.. Я сам обманываться рад». Чтобы не расплакаться прилюдно, она зажмурилась и отвернулась к окну. Волнение и усталость взяли верх, и барышня задремала. На короткое мгновение ей привиделся огромный зал с кружащимися в вальсе парами. Мощные огни люстр безжалостно слепили глаза, не позволяя рассмотреть черты таинственного партнера. Как Настя ни напрягалась, рассмотреть лицо ей так и не удалось: на его месте сиял большой солнечный блик. За окнами клубился туман, и смутно угадывались фасады средневековых улиц. Причудливая архитектура парков и дворцов больше походила на сказку. Девушка никак не могла угадать, в какой из частей света они находятся. Где-то вдалеке мелькнула старинная башня с часами, отражающимися в мутных водах незнакомой реки. Настя пыталась запомнить диковинный пейзаж, но веки безжалостно слипались. Ей стало душно. Кто-то из гостей усадил ее и распахнул окно. Повеяло спасительной прохладой. Барышня всмотрелась в небо и заметила, что к ней направляется причудливая звездочка. Она подставила ладони, но нежданная гостья приземлилась неподалеку, на острие волшебной палочки знакомой Феи, и неожиданно стала увеличиваться в размерах. В ожидании чуда Ася подалась вперед. Яркий свет безжалостно слепил глаза. Она заслонилась от него и… проснулась. Огни встречных фар озаряли притихший салон. Полупустой автобус был припаркован на обочине – ребятне потребовалась небольшая санитарная пауза. «Спите-спите, – добродушно улыбнулся водитель. – Еще километров сорок, как минимум». 

Глава 12

Окунувшись с порога в аромат любимых блюд, Вадим на мгновение почувствовал себя мальчишкой, каждое утро которого начиналось в искрящемся мире чистоты под аккомпанемент очередного кулинарного шедевра. И если бы не привитая отцом потребность в спорте, гастроэнтерологи давно бы поставили жирный крест на его питании. При этом размер материнской одежды с годами не менялся, хотя она пренебрегала диетами, а тренировки в фитнес-центре посещала исключительно за компанию. В его холостяцкую берлогу мать выбиралась крайне редко, но во всякий из приездов превращала кухню в обжорный ряд, хотя была в курсе, что сын тщательно выверяет каждую калорию. Сегодня она каким-то чудом усмирила свой поварской азарт и аскетично запекла форель не под пышным сырным кафтаном, а с овощами-гриль. А вот запрет на выпечку, как водится, проигнорировала: композиционное совершенство стола венчало изящное искушение в виде воздушных рогаликов с брусникой под легкой паутинкой сахарной пудры. Стоило ли удивляться, что он до сих пор не женат? Избалованный всеобъемлющей заботой, Вадим пытался разглядеть в любой из подруг хоть толику материнского участия. Тщетно – годы поиска были не в пользу претенденток. Исключение составила лишь Настя, которой было по силам достойно нести лавровый венец семейной безупречности. Не срослось…

На барной стойке грустила пара очаровательных хрустальных туфелек. Вадим убрал их с глаз долой и разогрел ужин. Кто сказал, что есть повод для вселенской грусти? Ничего из ряда вон выходящего не произошло, все живы и здоровы. Не вызывает сомнений и прочность его служебного положения. Выходит, нет причин посыпать голову пеплом. Пора двигаться вперед. И не беда, что путь неведом. Не кружат в бездорожье только боги. У всех остальных обитателей Олимпа петлистых тропок – пруд пруди. Что уж говорить о грешных банковских служащих? Самое время пройтись по ошибкам ластиком. А с чистого листа и взятки гладки. Вадим достал из холодильника бутылку пива и жадно сделал несколько глотков прямо из горлышка. Полегчало. Жизнь стала обретать цвет. И как только его угораздило влипнуть в историю со строптивой Золушкой, когда вокруг в избытке столичных ланей, не обремененных комплексами и способных по достоинству оценить банковский счет своего избранника? Заковать себя в кандалы Гименея он всегда успеет. Любовь – ни дать ни взять сплошная лотерея. Назвать ее беспроигрышной язык не поворачивается. А брачный союз – и вовсе реальный срок. Случается, что пожизненный. Была охота приговаривать себя к нему по собственной воле! Отец перед командировкой намекал на перспективное знакомство. Вернется – обсудим дорожную карту. А пока есть силы и не иссякли желания, грех не потусить в малиннике холостяцких радостей. Родник безграничных возможностей будущего от этого не иссякнет. Главное – грамотно настроить навигатор, чтобы не сбиться с курса. И что радует, никаких тебе штампов в паспорте.

Подкрепившись, Вадим перебрался в гостиную и решил поблагодарить мать за ужин. Длинные гудки в ответ красноречиво свидетельствовали о том, что мобильник мирно покоится в сумочке, забытой где-то в прихожей, а дамы увлеченно воркуют на лоджии – Ляля обожает тамошний диван.

Вечер развивался по худшему из сценариев: домашний кинотеатр капризно рябил и не поддавался настройке. Выйти на контакт с мастером никак не удавалось. То ли сигнал с вышки шалил, то ли весь мир был с ним в контрах и упорно не желал выходить на связь. Долгие поиски пульта от музыкального центра результатов не принесли. День окончательно не задался. В довершение ко всему Вадим споткнулся об объемную коробку и едва не свернул себе шею. Надо думать, мать в очередной раз расчистила его авгиевы конюшни, освободив кладовку от ненужных залежей. Поднимать находку на антресоль не было ни сил, ни желания.

Вселенское телефонное молчание прорвал настойчивый звонок Стаса. После очередной выходки его занозистой Вероники выслушивать извинения не хотелось. В прихожей возмущенно залаял домофон. Вадим лег на диван и спрятал голову под подушку. Он никого не ждал и более того – не желал видеть. Но и настырный посетитель не спешил ретироваться. Кроме Лики, столь беззастенчиво штурмовать его жилище было некому. Нацепив наушники, Вадим выбрал любимую композицию и сделал звук громче.

На сюжете о вручении литературной премии Вероника застряла случайно: в турке закипал кофе, и она, отбросив в сторону телевизионный пульт, спешно перебирала чашки. Скользнув взглядом по телеэкрану, Стас заметил знакомое лицо и попытался вспомнить, где прежде он мог видеть эту девицу. Оторвавшись от гаджета, он усилил звук – героиней сюжета стала зареченская библиотекарша, которая оказалась в центре внимания журналистов не из-за победы в каком-то там конкурсе, а потому, что была внебрачной дочерью самой популярной кинодивы. Стас схватил телефон и стал делать вызов за вызовом. Вадим не отвечал. Ника смущенно улыбнулась и покаянно уточнила:

– Не берет?

– И не возьмет! Наверняка, увиделся в банке с Ликой и считает, что пропуск ей сделал именно я. Сколько можно долдонить охране! Завтра же поставлю вопрос об увольнении!

– Парни не виноваты. Она просочилась вместе с папой. Он ведь не в теме.

Девушка взяла телефон и написала SMS-ку. Стас безнадежно отмахнулся:

– От нас он и читать ничего не станет. А утром фиг что поправишь!

Он в один глоток выпил кофе и стал одеваться. Вероника нагнала его уже в прихожей:

– Стасик, можно мне с тобой?

– Не стоит, – удержал он подругу. – Мужчины должны говорить с глазу на глаз.

Вадим снял наушники и лишь теперь услыхал звонок матери. «Мамуль, спасибо за ужин. Как всегда – божественно. Ничего не случилось – музыку слушал. Я, кстати, недавно звонил – ты, видно, заболталась с Лялей. Привет ей. Подарки нашли? Не за что. Коробку? Вижу. Пока не открывал. А надо? Что за девушка? Сюжет о чем? Мама, не темни. По какому каналу? Хорошо, посмотрю». Он отбился и включил телевизор. Выпуск новостей завершался калейдоскопом культурной жизни столицы. Известие о присвоении Виктории Лавриковой высокого звания Заслуженной артистки Российской Федерации внимания, пожалуй, заслуживало, но в сердце ничего не шевельнуло. С чего вдруг это рядовое по артистическим меркам событие, судя по ощущавшемуся в голосе матери волнению, могло так ее растревожить? История с Викой – давно прошедшее время. Его нынче никаким арканом не затащишь в жаркие объятия одноклассницы, судя по таблоидам, опалившие не один десяток мужчин. Амурные похождения и скорые расставания бывшей пассии давно не бередили его расчетливую душу. Вадим откинулся на спинку дивана. Удивительно, но мать не заметила и не ликвидировала на потолке целую россыпь пятен от шампанского, бурного следа от прощального с Ликой свидания. Он попытался вспомнить, где хранится стремянка, но мысль, каким боком коробка связана с пресловутым сюжетом, не отпускала. Вадим потянулся за пультом, но так и не успел переключить канал – экран крупным планом выхватил счастливое лицо Насти. Видеоряд сопровождался закадровым комментарием, из которого следовало, что победительница в одной из номинаций престижной литературной премии – дочь известной актрисы. Участие в громких кинопремьерах последних лет сделало имя Соболевской популярным даже в кругу офисного планктона. Уму непостижимо: непрезентабельная Настя – дочь известнейшей мамаши и победительница конкурса. Оба известия повергли Вадима в шок. Чтобы их переварить, требовалось время. Одним пивом тут не обойдешься. А мать, как назло, снова переставила любимый вискарь. Вадим нервно сканировал содержимое полок и, лишь заметив заветную бутылку, выдохнул с облегчением. Насладившись дивным букетом старинного бренда, он взял стакан и, не мелочась, наполнил на половину. Сомнительные персонажи скандального шоу битый час рвали в клочья телевизионные страсти, а он никак не мог прийти в себя. Интересно, о каких чудесах пишет эта зареченская Джоан Роулинг? И не перенесла ли она их отношения на бумагу? Уж не прячется ли под маской кроткого серого зайчика матерая волчица любовных романов? Неизвестно, в каком свете и под каким ником там выведен он. От подобного предположения по спине пробежал холодок сомнения. Что если это бульварное чтиво уже изучили коллеги или, что хуже всего, его опороченные косточки уже перемывают ближайшие конкуренты? Вадим схватил гаджет и спешно набрал имя Насти. Внимательно изучив отзывы о ее рассказах, он перевел дух: эта провинциальная утопистка писала о жемчужинах родного края и его мастеровитых земляках. Отпустило, но ненадолго. Уму непостижимо: не встреча с Принцем, а какое-то жалкое хобби вознесло эту местечковую Золушку на гребень успеха. После второго стакана виски мысли стали плутать вокруг другого факта. Настя – тайная дочь киношной королевы. Теперь в очередь за ее рукой и сердцем выстроится весь столичный бомонд. И для него никто не припасет заветную вакансию. В свете последних событий о содержимом коробки догадаться было несложно. Пошатываясь, Вадим сполз с дивана и заглянул внутрь. В глаза бросился пухлый конверт с известным логотипом и унизительной надписью от руки: «Компенсация расходов». Где-то в глубине души теплилась надежда, что все происходящее – дурной сон. Но тактильная реальность предметов оттеснила шальную мысль. Расплатившись и вернув подарки, Настя разнесла в клочья его самолюбие. Код доступа к ее любви навсегда останется для него уравнением со множеством неизвестных. И, похоже, своими силами разгадать его нереально. А к услугам магов и экстрасенсов прибегать себе дороже – в этой шайке-лейке, как известно, сплошь шарлатаны: бабла запросят выше крыши, а выдадут на-гора с гулькин нос. Знакомыми профайлерами, которые помогли бы разгадать ребус девичьих чувств, он пока не обзавелся, а в чудесах и сказках разуверился еще со времен злополучной школьной премьеры. Как ни крути, ничего изменить не удастся – много лет назад вместе с крошечным хрустальным башмачком разбились и его романтические мечты. Вадим закрыл коробку и распахнул окно. Морозный воздух взбодрил, но вернул зубную боль. Одна беда не ходит!

Обрезав край сигары, он поймал в зеркале свое отражение. Этот подавленный двойник выглядел далеко не так респектабельно, как хотелось бы. Выходит, сила духа и самоуверенность всего лишь офисные атрибуты, а на самом деле он жалкий, потерянный во времени и пространстве человек, впервые за последние десять лет не представляющий, каким образом обернуть ситуацию в свою пользу. За спиной хрипло скулил домофон. Встроенная видеокамера безжалостно исказила холеную мордашку Лики. Вадим снял трубку и обрушился на бывшую любовницу потоком отборной брани. Облегчив душу, он сунул голову под струю ледяной воды и еще долго удивлялся бездонной глубине своей годами законсервированной ненормативной лексики.

Густая пелена снега мешала движению. Водитель автобуса выжимал из печки максимум, педагоги, как могли, утепляли полусонных воспитанников. При виде знакомого поворота Настя попрощалась со всеми и попросила притормозить у арки. Поеживаясь, она пулей заскочила в полутемный подъезд и перевела дух лишь, нащупав кнопку звонка. По ту сторону двери раздались мягкие шаги. Катерина Николаевна прижала внучку к себе, бережно набросив на ее озябшие плечи теплый пуховый платок. Расчувствовавшись, Ася хлюпнула носом и прижала к губам ее нежные ладони. Какое-то время обе безуспешно пытались побороть слезы.

– Ну, будет, дитятко, только сырости нам и не хватало, – отшутилась старушка, протянув увесистый сверток в яркой упаковке. – Тебя тут подарок дожидается.

Девушка вспыхнула и решительно отвела ее руку:

– Больше никаких сюрпризов, Бусенька! Этот человек вычеркнут из моей жизни!

– И слава богу! Только ведь речь не о нем.

Настя нетерпеливо развязала упаковочную ленту. На потолке расцвела радужная мозаика – переливаясь, в коробке искрились туфли ее размера из настоящего хрусталя. Бабушка протянула сопроводительную открытку: «Милая Золушка! Эти башмачки поведут тебя дорогой счастья. Доверься своему сердцу». От избытка чувств она расплакалась.

– Вот те на! Нашелся принц, а ты печалишься.

– Ну и где же он?

– Не спеши – всему свое время. А то будет, как с переводом сказки.

– А что с ним не так?

– На самом деле обувь вовсе не хрустальная, а меховая.

– Ты шутишь?!

– Возьми в шкафу французский оригинал и убедись сама. Аутентичное название сказки Шарля Перро «Туфельки из беличьего меха». Кто-то из первых переводчиков ошибочно заменил слово «vair» (мех для оторочки) схожим по звучанию «verre» (стекло). С тех пор русская Золушка теряет именно хрустальный башмачок. Надо признаться, этот вариант оказался предпочтительнее для кинематографистов и переводчиков из других стран. С тех пор принцы всего мира находят туфельку из стекла. Красиво и романтично, но не соответствует авторскому замыслу и истине.

– Как ты меня разочаровала, Бусенька! – едва не расплакалась Ася. – А все так хорошо начиналось. Выходит, подаренное мне хрустальное чудо тоже ошибка?

– Это как раз начало волшебства! Хватит мыслить, пора чаевничать – шанежки стынут.

Настой из мяты и лимонника на корне женьшеня приободрил внучку. Она поуютнее расположилась в углу старинного дивана и подобрала ноги. Катерина Николаевна села напротив. Настя надкусила пирожок и зажмурилась от удовольствия:

– Бусенька, ты лучшая из чародеек! А дедушкин чай – сущее колдовство!

– Лучшее средство для иммунитета. После войны только им от хворей и спасались.

– Разве дедушка воевал? Он же был совсем мальчишкой?

– Твоя правда. Хоть и приписал себе годков, а поспел только в Манчжурию, да и то не довелось проявить героизм: пока эшелон был в пути, объявили победу. А вот рецепт чая и волшебные корешки – с собой привез.

– Наверное, тебе без него совсем невмоготу?

Пряча глаза, старушка кивнула. Губы ее беспомощно дрожали.

– А вот ей мы совершенно не нужны, – всхлипнула Ася.

Катерина Николаевна подсела ближе, погладила распушившиеся волосы внучки и протянула носовой платок. Разговор предстоял долгий и непростой. Настя имела полное право знать, что, как и почему случилось двадцать с лишним лет назад. Какое-то время старушка собиралась с духом. Была уверена, что разложила все ответы по полочкам. Выходит, ошиблась.

…Когда несколько лет назад по городку пробежал слушок, что исполнительница одной из главных ролей популярного сериала – дочь Берестовых, они с мужем почти решились рассказать Насте правду, но вмешалась его болезнь, а позже и смерть. Все эти годы Катерина Николаевна втайне надеялась, что пересуды миновали ее кровиночку стороной. Впрочем, жили они не на далекой планете, а среди людей, любопытство которых порой не знает границ и не всегда так безобидно, как хотелось бы. Да и возможно ли скрывать прошлое до бесконечности? Не она ли сама учила внучку говорить только правду? Настя повзрослела, и уходить от разговора более не имело смысла. После неожиданного визита Михаила, некогда любимого ученика покойного мужа, а ныне владельца крупного столичного банка, многое стало на свои места, и старушка почти решилась открыться, но Асю неожиданно пригласили в Москву раньше срока. Гром грянул накануне, когда девушка готовилась к поездке: кто-то подбросил под дверь библиотеки журналы, пестревшие снимками Соболевской. По воле случая они попали в руки уборщицы. За два десятилетия, проведенных в доме Берестовых, Нюра без чьих бы то ни было подсказок распутала туго затянутый узел семейных тайн. Умея хранить секреты, бывшая домработница категорически пресекала любые попытки соседок совать нос в чужие дела. Просмотрев публикации, она отнесла их вдове художника. Битый час старушки ломали голову, в каком свете преподнести Насте ставшую достоянием прессы сенсацию, не догадываясь, что доброхоты уже давно открыли девушке глаза на главную новость сезона…

Подыскивая нужные слова, Катерина Николаевна подлила внучке кипятка. Поздний стук в дверь подарил ей последнюю передышку. Настя удивленно прислушалась. Часы показывали начало одиннадцатого. Мгновение спустя кто-то сбежал по лестнице. Старушка осторожно выглянула: на входном коврике стояла огромная корзина с пирамидой из горшочков с фиалками. Переместить замысловатую конструкцию внутрь без помощи внучки не удалось. Когда цветочная композиция оказалась в гостиной, Настя прочла записку. «С победой вас, милая Золушка! Извините, что братья-месяцы не выручили меня подснежниками». Девушка бросилась к окну. Под аркой мелькнули и погасли огни автомобильных фар. Но уже несколькими минутами позже в дверь легонько поскреблись. В надежде Настя бросилась открывать. На площадке с хозяйственной сумкой в руках топталась уборщица.

– Пустите али как? Чай, праздник у нас!

– Заходи, теть Нюра, застолье в самом разгаре. Твои любимые ватрушки тоже есть.

– Вот за это спасибо, – гостья протянула Асе штоф, сбросила шубейку и подмигнула. – А ты никак без охраны? То-то, я смотрю, ковер-самолет пылится, да и у пушек порох отсырел! Николаевна, а не побаловаться ли нам моей фирменной наливочкой?

– Почему ж нет, коли повод имеется? Идемте к столу, – добродушно пригласила та. – Да и с закуской у нас полный порядок.

– Так и я не с пустыми руками!

Старушка выставила банки с маринадами, солеными грибами и квашеной капустой.

– Настенка, чего ты такого Ваньке сказала, что он меня едва не зашиб у подъезда? Умчался со двора что есть мочи. Как бы чего не вышло!

– А разве у него есть машина? – удивилась девушка.

– Цельный фургон. Приз за новую победу. Видимо-невидимо гостинцев и фруктов сиротам понавез. И саму машину обещал приюту отдарить – душа ведь нараспашку.

– Теть Нюра, а где живет этот твой Ломоносов? – схватив дубленку, уточнила Настя.

– Супротив меня, забор цветами размалеванный. Только в темноте-то не шибко видно!

Старуха подхватилась, выбежала следом, но Насти уже и след простыл.

– Не ровен час дите заблудится! – спохватилась она. – Снег валит как в Новый год!

Катерина Николаевна заперла дверь и усадила приятельницу за стол.

– Не пропадет – сердце выведет, – заверила она, поднимая чарку. – Ну, быть добру!

Уборщица перекрестилась и с нескрываемым удовольствием пропустила внутрь наливку. Надкусив пирожок, она покосилась на телефон. «Могет, упредить Ваньку? Пускай чистит перышки для своей горлицы», – старуха лукаво улыбнулась и сняла трубку.

Застегиваясь на ходу, Настя миновала арку и выбежала на проезжую часть. В сугробе у бордюра с воем буксовал внедорожник. Разбушевавшийся ветер злобно швырял на его крышу одну охапку снега за другой. Полагая, что это Иван, девушка распахнула дверь. На пассажирском сидении лежал огромный букет. Настя взяла его в руки, намереваясь подсесть в салон, и только в этот момент поняла, что за рулем – Вадим. На его лице сияла улыбка блаженства – нежданно-негаданно удача сама приплыла в руки. Барышня растерялась лишь на долю мгновения. Сориентировавшись, она швырнула в неприятеля цветами и скрылась из глаз. Сильные порывы ветра буквально валили ее с ног. Ася натянула на голову капюшон и скрылась в ближайшей подворотне. Вадим заглушил двигатель, а когда осмотрелся, беглянки и след простыл. Сложив рупором ладони, он что есть мочи выкрикнул ее имя. Гулкое эхо захлебнулось где-то в соседнем квартале.

Март который год подряд упорно маскировался под зиму. Трескучий мороз, которому он покровительствовал третий день кряду, призвал к себе в компаньоны неразборчивую метель. Напоследок эта дерзкая пара шалила на полную катушку.

Блуждая по проходным дворам, Настя стала коченеть. На ветру глаза противно слезились, из носа текли ручьи. Снежная крупа наотмашь хлестала по щекам. Проплутав добрых полчаса, она с трудом разыскала собственный подъезд и, всхлипывая от обиды, прижалась к батарее отопления. «Э-эй», – тихо окликнул кто-то сзади. В испуге девушка отпрыгнула в сторону. Иван подошел ближе, неуклюже провел по ее лицу подаренными варежками, вытирая то ли слезы, то ли снег и протянул новый подарок.

– Здравствуй, – радостно прошептал он.

Ася всмотрелась. Это была игрушечная лягушка с короной на голове.

– Я тебя расколдовал, – подытожил собеседник. – Смело сжигай лягушечью шкуру.

– Утром сделаем это вместе, – сквозь слезы пообещала барышня.

Рядом раздался подозрительный шорох. Настя ойкнула и запрыгнула на подоконник. Иван присел рядом, поставив между ними объемную коробку, и пояснил:

– Тебе – на счастье. Будет расти вместе с твоими успехами.

Настя заглянула внутрь и пришла в умиление: в кошачьем домике возился беззащитный пушистый комочек. Она погладила кроху по дрожащей спинке.

– Спасибо тебе за заботу и терпение, – едва слышно поблагодарила девушка. – Я тоже поздравляю тебя с очередной победой. Но у меня, к сожалению, нет подарка.

– Дело поправимое, – слегка поежился Иван – он был в одном свитере.

– Замерз? – встрепенулась Ася и потащила его за собой. – Пошли на чай с ватрушками. Заодно познакомишься с Бусенькой! Она у меня чудо как хороша.

– А не поздно?

– В самый раз!

– Обожаю знакомиться с чудесными старушками!

Котенок полакомился кусочком курицы, запил молоком и, подставив животик, заурчал от сытости. Катерина Николаевна взяла его на руки, и малыш, уткнувшись носом в складку ее юбки, мгновенно засопел.

– Кошка имеется, самое время вить гнездышко, – хитро подмигнула Нюра.

Бабушка добродушно погрозила ей пальцем.

– А что я такого сказала? Дело-то молодецкое.

Иван ел пироги, искренне восхищаясь мастерством хозяйки. Уборщица, сославшись на усталость, стала прощаться. Катерина Николаевна вышла ее проводить. Настя заварила травяной чай, поставила подаренную лягушку на подоконник и засмотрелась на Луну. Чуть колышась, она освещала дорогу сгорбившейся уборщице. Старушка перекрестилась на колокольню и отбила земной поклон. Как в сказке, метель пошла на убыль. Стало проясняться, из-за туч появились первые звезды. Ася улыбнулась, заметив в пустой кормушке озябшую синицу. Распахнув окно, она протянула ей кусочек пирожка. Птичка благодарно прощебетала в ответ и жадно набросилась на угощение. Почувствовав на своем затылке дыхание Ивана, девушка напряглась. Гость стоял, не шелохнувшись, и любовался потешным завитком на ее шее. Настя осторожно обернулась, шагнула в сторону и встретилась с ним взглядом. Как правы те, кто говорит о промелькнувшей искре или пронзительном токе! Между этими двоими действительно полыхнуло. Слов не потребовалось. В бездонных глазах Ивана легко читалась история его любви! Испугавшись собственных чувств, Ася спрятала лицо в ладонях. Молодой человек бережно разжал их и ласково поцеловал каждый пальчик. Его губы проплыли в опасной близости от лица Насти. В волнении она зажмурилась. Часы в соседней комнате пробили полночь. Барышня вздрогнула и спешно вернулась за стол. «Не бойся: принцесса не превратится в Золушку», – заверил Иван. Они долго смотрели в глаза друг другу. Находившаяся в соседней комнате Катерина Николаевна догадалась, что значит это долгое молчание и набросила поверх ходиков покрывало. Котенок, свернувшись калачиком, прикрыл мордашку лапкой и глубже зарылся в одеяло. Боясь ненароком спугнуть новоявленного домочадца, старушка переложила его к стене и прилегла рядом. Впервые за долгие месяцы на душе было легко и радостно.

В кармане Ивана сработал виброзвонок. Извинившись, он вышел в коридор. В кормушке оживилась синица. Настя отломила ей кусочек пирога, хотела распахнуть окно и встретилась взглядом с Феей. Прекрасная дама приветливо кивнула крестнице и волшебной палочкой очертила вокруг птичьей столовой круг. Рядом с синицей тут же выросла горка зерна, а над кормушкой вспыхнуло сотканное из крошечных звездочек сердце, пронизанное стрелой. Улыбнувшись на прощание, волшебница послала своей подопечной воздушный поцелуй и улетела в сопровождении шлейфа озорных снежинок. Ярко вспыхнув, сердце потешно раскланялось и поспешило следом. Настя проводила честную компанию грустным взглядом, присела на подоконник и не заметила, как вернулся Иван. Молитвенно скрестив ладони домиком, он прошептал, что необходимо отлучиться. «Пожалуйста, не уходи!» – испуганно взмолилась девушка, опасаясь, что разлука может затянуться. «Жди меня и обязательно смотри в окно», – посоветовал поклонник. Ася притворила за ним дверь, укрыла пледом спящую бабушку и перенесла котенка в домик. Малыш задрожал от холода и жалобно замяукал. Настя пожалела его, укутала в пуховый платок и прижала к груди. Где-то неподалеку зазвучала приятная мелодия, и в небе над соседним домом заплясали разноцветные лучи. Цепляясь друг за друга, они сплелись воедино, высветив милое сердцу признание: «НАСТЯ, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ». Несколькими мгновениями позже буквы разбежались, превратившись в цветы, и тотчас же собрались в букет. Затем, словно в рисованном мультфильме, компанию ему составили два башмачка, которые бежали сначала порознь, потом заметили друг друга, пококетничали и двинулись в одном направлении. Образовав пару, они без устали кружились в замысловатом танце, высекая каблучками яркие звезды. Ася заворожено следила за сказочным представлением, не замечая, что из глаз катятся слезы. Их светлая чистота уносила прочь печали и невзгоды.

Лазерное шоу завершилось так же внезапно, как и началось. Эмоции переполняли Настю, ее сердце готово было выпорхнуть из груди. Заметив, что в арке показался Иван, девушка набросила дубленку и бросилась ему навстречу.

Едва хлопнула входная дверь, Катерина Николаевна встала и осторожно выглянула в окно. Иван, подхватив Настю на руки, бережно кружил ее посередине двора. Старушка улыбнулась, мысленно пожелав им счастья. На комоде позади нее зазвонил телефон.

– Здравствуй, мама… – после длительного молчания подала голос Соболевская.

– Здравствуй, Наташа, – ища опору, схватилась за сердце мать.

Голос ее потерял твердость, дыхание стало прерывистым. Присев на диван, старушка безмолвно глотала слезы, пытаясь справиться с эмоциями. У ее ног жалобно запищал котенок. Катерина Николаевна посадила его рядом и погладила.

– Мама, Настя уже спит?

– Представь себе, нет. Целуется. Прямо под нашими окнами, как ты в молодости.

– Спасибо тебе, родная, – сквозь рыдания с трудом выдавила из себя Наталья.

– За что?

– За дочь.

– Не стоит благодарности. Она – моя внучка.

– Знай: я всегда любила ее.

– Зачем же сдала в детдом?

– Мама, это была вынужденная мера, исключительно на время съемок. Этот фильм перевернул всю мою жизнь. Когда я вернулась, мне сказали, что девочку уже забрали.

– Ты вернулась только через три года. Счастье, что жена главврача много лет брала у папы уроки рисования и случайно обмолвилась, кто мать девочки. Почему ты скрыла от нас факт ее рождения?

– Так получилось. Она не была желанным ребенком – папаша строил карьеру, а я вышла на пик формы и стала нарасхват. Да и возраст давал о себе знать. Это лишь в кино в сорок лет жизнь только начинается. В реальности все иначе.

– Ну, почему же? Я родила тебя в тридцать девять и была счастлива.

– Зато папе всегда было неловко за мою профессию.

– За твое поведение и твои интервью.

– Журналисты всегда врут! А вы с папой им верите! – сорвалась на крик Наталья.

– Папы пять лет как нет в живых. Я давно готова к встрече с ним, просто не на кого оставить Настюшку. Приезжай. Пора забыть детские обиды. Тебя помнят и ждут.

– Даже Настя? Давно она в курсе?

– Мир не без «добрых» людей.

– Как она комментирует происходящее?!

– А мы так и не успели ничего толком обсудить. У тебя есть шанс все исправить.

– Все эти годы вы ни разу не говорили обо мне?!

– Есть вещи, которые вправе объяснить только мать. Не надо бояться: у Насти необычайно доброе сердце. Ждем тебя. Я как раз испекла твои любимые шанежки.

Соболевская в волнении закашлялась. Катерина Николаевна растерла по морщинистым щекам слезы, положила трубку и, покачиваясь, побрела за валидолом. Котенок, играя, бежал следом.

Вадим с ненавистью наблюдал за лазерным шоу, колотя букетом по капоту. К концу представления от цветов остались одни стебли. Швырнув лохмотья под колеса, он забрался в салон и стал нервно барабанить по рулю. Бесславно перевернута еще одна страница книги его незадачливой жизни: пути к примирению искать бесполезно.

На выезде из городка тростинкой на ветру голосовала миловидная девушка. Поначалу управляющий лихо промчался мимо, но, чуть помедлив, дал задний ход. «До Мытищ не подвезете?» – стуча от холода зубами, уточнила бедолага. Вадим кивком указал на заднюю дверь. Бедняжка запрыгнула в салон, прижалась к спинке сидения и стала дуть на окоченевшие ладони, согревая их своим дыханием.

– Работаешь? – обернувшись, с намеком поинтересовался водитель.

– Учусь, – не уловив подтекста, уточнила красавица. – Ну и холодрыга! Обещала маме вернуться до ночи, а рейсы отменили. И телефон, как назло, разрядился…

Бизнесмен молча протянул ей смартфон. Объяснив матери ситуацию, попутчица вернула трубку и размотала шарф.

– Учишься-то где?

– В Бауманке. Без пяти минут экономист с красным дипломом.

Вадим посмотрел на девушку через зеркало заднего вида – очень даже хорошенькая и, что немаловажно, – далеко не блондинка.

– Практику, случаем, не в Сбербанке проходишь?

– Нынче учат без практики. А Сбербанк мне не интересен: ему не хватает гибкости.

Управляющий уважительно прищурился – эта пигалица брала на себя смелость критиковать работу крупнейшего агрегатора страны. Он обернулся.

– Тебе крупно повезло. Могу предложить место в нашем банке. Уверен – понравится.

– Шутите? – подалась вперед спутница. – А что у вас за банк?

Услыхав название, она радостно захлопала в ладоши. Видя, что девушку все еще трясет от холода, Вадим включил обогрев на полную мощь. Она благодарно кивнула и осмотрелась. Заметив рядом с собой приоткрытую коробку, не сумела удержаться и потрогала хрустальный башмачок.

– У вас тут Золушка туфельку потеряла.

Бизнесмен забрал находку и небрежно швырнул ее в бардачок.

– А к ней и пара имеется, – незнакомка протянула еще один башмачок.

Вадим приспустил стекло и без сожаления выбросил его в окно.

– Туфельки-то в чем виноваты? – огорчилась собеседница.

– Золушка из них выросла, – пояснил Вадим, протягивая флягу. – Хотите согреться?

– Спасибо, не откажусь! А то зуб на зуб не попадает. Меня, кстати, Асей зовут. А вас?

Управляющий затормозил так резко, что джип быстрее ветра вылетел на встречную полосу и стал вращаться подобно детскому волчку. От возможных последствий уберег только ремень безопасности. С угрожающим ревом на огромной скорости рядом с ними промчалась гигантская фура с перекошенным от ужаса лицом водителя. Машины разделяли считанные сантиметры. Девушка ударилась головой в боковое стекло, закричала от боли и сжалась в комок. Вадим успел сгруппироваться и вывернул в кювет. Автомобиль взревел и заглох. Несколько мгновений он тупо смотрел вперед. Ася осторожно потрясла его плечо, проверяя, подает ли водитель признаки жизни. «Эй, у вас все в порядке?» – испуганно уточнила она. Мужчина вздрогнул и открыл глаза. Взгляд его был колючим и безжизненным. Но более всего пугала неестественная бледность. Дрожащими руками барышня поднесла к его губам флягу. В знак благодарности Вадим сжал ее ладонь и на мгновение задержав в своей руке. Не закусывая, по очереди пили из горлышка. Наконец, щеки управляющего слегка порозовели, взгляд потеплел.

– Простите – накатило, – тихо извинился он и представился: – Вадим.

– В таком состоянии вам не стоит садиться за руль.

– А вы водить умеете? – с надеждой уточнил бедолага.

– Пока не очень.

– Что будем делать?

– Голосовать. Кто-нибудь да возьмет нас на буксир.

Возражать попутчик не стал. Было приятно, что о нем заботятся и не заставляют принимать решение. Шок миновал, коньяк давал о себе знать, глаза слипались. Ася предложила перебраться на заднее сидение, а сама вышла на дорогу.

В Москву въехали в сладких объятиях Морфея, плечом к плечу. В квартале от дома бизнесмена водитель КАМАЗа предусмотрительно просигналил.

– Я все проспала! – спохватилась студентка. – Мама, наверное, сходит с ума!

Вадим протянул ей телефон и вышел, чтобы расплатиться.

Несколько минут после разговора с матерью Соболевскую трясло. Просторная квартира, напичканная антиквариатом и ее многочисленными портретами, больше напоминала роскошный салон, в котором она не чувствовала себя хозяйкой. Выставленные напоказ дорогие или безупречно стильные экспонаты не создавали уюта. От несметных сокровищ скорее веяло могильным холодом. Дом так и не стал ее крепостью. В нем ни разу не прозвучал беспечный детский смех, напротив, он был насквозь пропитан фальшью гостей и меланхолией владелицы. По сути, элитное жилье смахивало на логово зализывающего раны зверя, где удушающее одиночество соперничало с затворничеством.

По привычке Наталья посмотрелась в зеркало. Профессиональная косметика с честью прошла испытание слезами. Закурив, она резким ударом сбила со стены любимую фотографию и с остервенением принялась крушить другие портреты, швыряя на пол и топча свои подретушированные лики. Выпустив пар, принесла из кладовой перевязанный старой бечевкой чемодан. Вытряхнув содержимое, раскопала в груде вещей старинный фотоальбом. Страница за страницей возвращали ее на десятки лет назад, во времена, которые прима, быть может, и предпочла бы забыть, но они безжалостно всплывали в памяти по ночам, вгоняя в жуткую депрессию. Многие из снимков украшала своим присутствием восхитительная Фея. Взгляд актрисы потеплел. Что и говорить, мать в молодости была безумно хороша. Жаль, ей не перепала и десятая часть этой природной красоты и безграничного обаяния. Не оттого ли кинодива всю сознательную жизнь бегала наперегонки с тенями из прошлого, без конца совершенствуя образ и неуклонно теряя индивидуальность? Отдавая свое тело на откуп лучшим европейским пластическим хирургам, она всякий раз надеялась выиграть спор с судьбой, но неуклонно сдавала завоеванные ранее позиции. Выглядела она, быть может, и молодо, но чувствовала себя безнадежной старухой, хотя вида, конечно, не подавала. Поклонники и журналисты давно уже не скупились на комплименты в адрес всенародной любимицы, на все лады расхваливая «талант, не знающий границ». Как только ее не величали – гениальной, обворожительной, лучезарной, искрометной… Щедро одаривая при этом премиями и наградами, заявляя в состав всевозможных жюри, вводя в президиумы и отправляя за рубеж. Парадокс (или истина?) заключался в том, что никто из журналистов, недругов и даже приятелей ни разу не адресовал ей такие простые слова, как «доброта», «любовь» и «счастье». Жизнь все больше и больше убеждала, что рядом нет не только друзей, но и попутчиков. В лучшем случае, за глаза ей вслед дипломатично бросали надменное «Мадам». В худшем… Впрочем, для перечисления синонимов, которыми завистливые коллеги маскировали свою неприязнь, потребовался бы не один том. В основе своей круг знакомых артистки состоял из противоборствующих группировок. Каждый новый проект, как правило, начинался с козней вчерашних союзников. Положительных эмоций такая жизнь не добавляла. Единственным по-настоящему серьезным достижением можно было считать собственный Фонд, средства на который презентовал закрепившийся на вершине финансовой пирамиды отец Насти. Это позволило стать материально независимой, но счастья не принесло. В сущности, импозантный сенатор был единственным, кого Наталья умудрилась полюбить, но к себе подпустила лишь ненадолго. Это на его средства добровольные помощницы звезды поддерживали больных детей и оказавшихся в стесненных обстоятельствах коллег. Но ее запоздалая благотворительность не стала индульгенцией, искупающей прошлые грехи. Пока актриса штурмовала ворота мифического Эдема, оказавшись, в конце концов, на пороге ада, в двухстах километрах от ее роскошного офиса росла замечательная дочь, так и не познавшая тепла материнской любви и отцовской заботы. Вычеркнув из своего сердца беспомощную кроху и престарелых родителей, Наталья охотно позировала с беспризорниками и под сводами храмов, не скупясь на значительные пожертвования тем и другим, но ни разу так и не сподобилась навестить своих близких. Большую часть жизни она откровенно лицемерила и, будучи повинной во всех смертных грехах, пожинала плоды бессердечия.

Соболевская взяла в руки пожелтевшую фотографию, на которой творил авантажный мужчина за мольбертом, и горько вздохнула. Всем лучшим в себе она была обязана родителям, но долгие годы отвечала им черной неблагодарностью. Никто и никогда не любил ее так бескорыстно, как отец и мать. Но забронзовевшее от успехов чадо, погрязшее в комплексах детских обид, упорхнуло из родного гнездышка и без сожаления вычеркнуло из своей жизни стариков, которые окружали безмерной заботой сначала ее, а позже и брошенную на произвол судьбы внучку. Тридцать с лишним лет ее не интересовало, чем, как и на какие средства живут подарившие ей жизнь люди! К своему стыду Наталья была не в курсе, что отца давно уже нет в живых! И долгие годы даже не догадывалась, что на работах художника, моду на которого лет десять назад подхватили столичные коллекционеры, значатся его инициалы. Узнав о самобытном живописце из случайной беседы на фуршете в Кремле, Наталья испытала шок, но не призналась, что состоит в родстве с именитым живописцем. И хоть обрыдайся сейчас, слезы запоздалого раскаяния не вернут его к жизни, не помогут восстановить отношения с дочерью, как, впрочем, и не оправдают ее бессмысленную жестокость и чудовищное предательство.

Соболевская всмотрелась в портрет первоклассницы и застонала. Господи, неужели с тех пор миновало более полувека?! С какой любовью мать готовила ее к первому выходу в свет, превратив заурядную школьную форму в бальный наряд принцессы! Накануне отец разрисовал безликие банты ненаглядной дочурки портретами любимых сказочных героев, и весь двор сбежался полюбоваться на его шедевр. Когда их дружная семья шагала по залитому солнцем бульвару, им вслед оборачивались десятки улыбающихся горожан. Помнится, в тот погожий сентябрьский денек с деревьев осыпались каштаны. Хохоча, неугомонная троица наполняла ими карманы и детский портфель. Вскоре места не осталось даже в плетеной авоське, а каштаны все падали и падали…

Невольно окунувшись в прошлое, Наталья, наконец, вспомнила, что необъяснимая тяга к прогулкам по каштановым аллеям родом из детства. И привычка раскладывать созревшие плоды по полкам шкафов в борьбе с молью тоже от мамы. Разве можно было все это забыть?! Но ведь она умудрилась!

Фотографии с выпускного бала оказались первыми в коллекции цветных. Глаза – озера, коса – ниже пояса, восхитительное бальное платье вкупе с чудной ручной работы лодочками. Сосед из нелегального обувного цеха собственноручно соорудил их по эскизу отца! Правда, вскоре этого милейшего человека этапировали на нары – в стране, витрины универмагов которой уродовали безликие чеботы, подпольный бизнес был вне закона. Весь квартал тогда радовался, что Аркаша остался в живых – организатора производства ведь расстреляли. С недавних пор эти ажурные туфельки украшают раритетную коллекцию ведущего музея моды – Наталья передала их устроителям благотворительного аукциона в пользу детей, больных раком. Кстати, отсидевший положенный срок сапожных дел мастер из разряда экономических преступников перекочевал в ряды успешных бизнесменов. И нынче имя магната модной империи, по версии независимых экспертов журнала «Форбс», значилось в третьем десятке самых богатых россиян.

Соболевская надела очки, пристально разглядывая свойюношеский наряд. Какое же на ней дивное платье! Его фасон тоже обсуждал весь микрорайон. Подружки обзавидовались! Задолго до экзаменов родители создали десятки самых феерических узоров, позже воплотив в ткани лучшие из них. Отец и мать расписывали материю вручную по особой, известной только им технологии. Годом позже с эксклюзивным гардеробом Натальи безуспешно пытались конкурировать главные модницы театрального училища. Похвастаться подобным совершенством не могли даже первые леди столичных подиумов. Небезызвестный ныне кутюрье долго искал повод, чтобы познакомиться с авторами матерчатых бестселлеров и подпитаться их даровитыми идеями. Соболевская горько вздохнула. И что в итоге? Бездонные глаза выцвели, косы сменила модная стрижка, шкафы ломятся от именных коллекций, а в душе – пустота и одиночество. Хоть волком вой!

Из рассыпавшегося от времени наглухо заклеенного конверта выпало несколько любительских снимков. Дрожащими руками Наталья подняла фотографию новорожденной девочки. Глядя в дочерние глаза-пуговки, она не сумела сдержать слез и поймала себя на мысли, что папарацци дорого бы заплатили за ее сверхсекретный архив! Попади им в руки этот компромат, от ее доброго имени не останется камня на камне…

Карман старомодного жакета странно топорщился. Актриса сунула руку глубже и вытащила небольшую хрустальную туфельку. Соболевская взяла ее в руки и зарыдала уже в голос: еще одно свидетельство ее подлости. Она достала телефон и сделала вызов, попросив незримого собеседника срочно разыскать номер искомого абонента.

Поздний телефонный звонок застал Машу и Лялю в гостиной. Рассматривая старые фотографии, они чаевничали, вспоминая лучшие мгновения театральной молодости. Подруги тревожно переглянулись. Определившийся номер не вызвал у хозяйки никаких ассоциаций, но он не значился спамом. По опыту она знала, что ночные звонки не сулят ничего хорошего. Маша помедлила, но ответила. Горло сковал спазм:

– Павлик, ты?

На другом конце провода долго молчали.

– Вадик?! – в испуге выкрикнула Маша.

– Это Соболевская, – тихо призналась визави.

– Наташа?!

– Я… – после долгой паузы выдавила та. – Прости меня, Маша.

– За что на сей раз?

– За прошлое. Это ведь я… стащила перед премьерой …туфельку. Твой талисман.

– Я в курсе… Надеюсь, она принесла тебе удачу.

– Ах, если бы, – усмехнулась актриса. – Хочешь, я ее верну?

– Не стоит. Как раз сегодня нечто подобное принесла твоя дочь.

– Ты знаешь Настю?!

– Ее зовут Настя? Нет, мы не знакомы. Просто она вернула сыну его подарки.

– У них роман?

– Уже нет.

– Виной всему шумиха вокруг моего имени? – предположила Соболевская.

– Ну, это вряд ли… – Маша выдержала паузу. – Прости, я жду звонка мужа.

– Погоди! Может, я могу тебе хоть чем-то помочь? Есть вполне приличный проект.

– Не стоит: я давно выпала из профессии, – она, было, собралась отбиться, но вовремя вспомнила о подруге. – Знаешь, помоги лучше Ляле. Помнишь такую?

– Ее разве забудешь! Теркин в юбке! Она у нас, вроде, питерская?

– Да, но в данный момент гостит в столице. Сегодня пробовалась у твоего лучшего друга. Роль маленькая, но не срослось. А Ляля справится – у нее еще тот потенциал.

– Делаю ей более выгодное предложение, – нервно рассмеялась Наталья. – Никаких проб – сразу в кадр. Завтра жду на съемочной площадке. Пропуск будет на проходной.

Не прощаясь, Маша отложила в сторону телефон и подмигнула подруге. Губы той слегка подрагивали от волнения.

– Подачка с барского стола! – нахмурилась Ляля, хотя глаз загорелся.

– Ничего подобного! Мы не просим, а подаем милостыню! Во-первых, благородно бросаем Наташке спасательный круг, отпуская ей грехи, – уверенно загнула палец хозяйка. – Во-вторых, наша дива в безусловном мыле сниматься не станет – у нее абсолютный вкус. Стало быть, сериал крепенький. Тем более что она же его и продюсирует. А это значит…

– Что? – заинтригованно подалась вперед гостья.

– Что в перспективе ты получишь «Тэффи» за роль второго плана. И это, в-третьих.

Не ожидая подобного поворота, артистка расправила плечи.

– А почему нет? Иногда Золушки становятся принцессами.

– Ну, это только в сказках, а мы с тобой уже большие девочки, – обняла ее хозяйка, распахивая дверцу бара. – Лялька, а не хлопнуть ли нам по рюмашечке за твой предстоящий успех? Выбирай!

– А не сглазим? – насторожилась подруга. – Хотя я в принципе не возражаю.

– Долой приметы! Что-что, а держать слово Наташка всегда умела.

– Выходит, хрустальная туфелька помогает не только золушкам?

– А кто сказал, что эта сказка не про тебя?

Они переглянулись и остановили свой выбор на мартини.

Соболевская закрыла альбом, собрала вещи и затолкала чемодан в дальний угол антресоли, забросав сверху старыми газетами и журналами. Глядя на часы, она чуть поразмыслила, но все же сделала еще один вызов. Из трубки полилась громкая музыка, которую заглушал жесткий мужской спор и беззаботный женский смех. После небольшой паузы бодрый голос участливо поинтересовался, все ли у нее в порядке.

– Твоими молитвами, – улыбнулась в ответ актриса. – Хочу поблагодарить тебя за очередной транш и заодно сообщить, что еду к Насте. Что ей передать на словах?

– Таша, на мой взгляд, у девочки и без меня масса потрясений. Пусть сначала свыкнется с мыслью, что у нее есть мать. В нашем деле главное – не переборщить.

– А если все же спросит? Надеюсь, ты не погиб, к примеру, на границе?

– Само собой. И в курсе всех ее дел. Вот только готова ли она к такому повороту событий? Мало того, что мать – звезда, так еще и отец с именем. Звони по обстановке. Надо будет – прилечу. Но лучше вы ко мне. Давно пора познакомить ее с братом. Алекс, конечно, балбес, но не глуп и довольно покладист, хотя в последнее время совершенно отбился от рук. Настя, к счастью, не такая. Красавица, умница, талантливая – вся в тебя!

– Не преувеличивай. Сам же говорил, что я та еще стерва.

– За это и люблю. Кстати, знай: я как заботился о дочке, так и впредь буду это делать. К концу года ее имя будет лидировать в нужных рейтингах и таблоидах. Как это было с работами ее деда – за пару месяцев раз в десять взлетели в цене!

– Я перед тобой в неоплатном долгу!

– Какие счеты между своими? Ты подарила мне дочь, а это лучшая из наград.

– Моей заслуги в том немного. Да и нашлась она лишь благодаря тебе…

– На то он и отцовский долг. Просто у нашей девочки хороший Ангел-хранитель и замечательные старики. Низкий им поклон.

– Знаешь, а ведь папы уже пять лет как не стало.

– Я в курсе – мы же с Мишей его и хоронили.

Повисла долгая пауза. Было слышно, что Наталью душат рыдания.

– Прости, что не сказал…

– Это ведь я не спрашивала!

– Не плачь – ты же знаешь, у меня сердце не на месте, когда тебе плохо. Знай: теперь все будет хорошо. Просто сходи в храм, поговори с настоятелем. Он тебя ждет.

– По сути, ты – мой Ангел-хранитель.

– Не преувеличивай. Я тот, кто преданно любит тебя. Причем – любую.

Соболевская судорожно всхлипнула.

– Таша, не рви мне сердце! – заскрипел зубами собеседник. – Только позови: заброшу все к чертовой матери и прилечу к тебе. Эти дожди и туманы у меня уже в печенках!

– Ой ли? Ты уже не проживешь без этих чертовых вилл, яхт и самолетов.

– Жить я не могу лишь без тебя! Но ты всю жизнь любишь только профессию.

– Прости, мне пора собираться. Мама ждет.

– Таша, помни – я не делаю никакой разницы между детьми: у Насти по-прежнему надежные тылы и равная доля в наследстве. Может, уговоришь ее перебраться ко мне?

– Она зачахнет в твоих заграницах. Пищу для творчества дает только Родина.

– На вашей родине небезопасно, и проблемы плодятся в геометрической прогрессии.

– На нашей, – в голосе актрисы появились жесткие нотки. – Родина у нас с тобой общая. Некогда взрастила и до сих пор кормит ох как сытно. Надеюсь, ты не забыл, что пусть формально, но все еще состоишь на государевой службе?

– Прости, Таша, зарапортовался. Бывает. Кстати, о делах – оборудование для детского онкоцентра уже на растаможке. Да, и не забудь прочистить мозги своему приятелю из Склифа. Пусть поторопится – вашего безнадежного старика ждут в израильской клинике.

Положив трубку, Наталья бросила в дорожную сумку джинсы со свитером и вызвала лифт. Во дворе она к своему ужасу обнаружила, что туфли тонут в снегу, а внедорожник превратился в горбатый сугроб. На ветровом стекле чья-то неведомая рука отчетливо вывела рваный башмак. Артистка улыбнулась и, глядя на небеса, лукаво шепнула: «Виновата – исправлюсь». В это мгновение одна из самых ярких звезд покачнулась, будто бы отвечая на ее посыл. Позади отчаянно залаял пес. Соболевская вздрогнула и посторонилась. Соседка, она же давняя почитательница ее таланта, приструнила собаку и, извиняясь за позднюю встречу, приветливо поздоровалась. Наталья рассеянно кивнула, села в автомобиль, завела двигатель, но вдруг уткнулась лицом в руль и зарыдала.

– Вам плохо? – постучала в окно поклонница. – Помощь требуется?

– Не стоит беспокоиться, – благодарно улыбнулась кинодива, не стесняясь слез. – Так хорошо мне давно уже не было.

Распахнув куртку, Иван прижал возлюбленную к себе и шепнул какую-то нежность. Настя смущенно улыбнулась и посетовала, что шоу не посмотрели детдомовцы.

– Не вопрос – завтра повторим. Как думаешь, заказчику понравится?

– А он кто? Какой-нибудь новый русский?

– Боже упаси – старый шотландец. При этом весьма даже состоятельный и вполне продвинутый. Нас познакомили на лондонской Олимпиаде по информатике, где сорокалетний Стив впервые влюбился. Чопорная мадам, кстати, ответила ему взаимностью. На помолвке парочка решила удивить гостей чем-нибудь ультрасовременным. Если честно, идея с хрустальными туфельками тоже его.

– Их придется вернуть? – огорчилась девушка.

– Конечно, нет! Невеста – далеко не Золушка. Никакой романтики! Ненавидит платья и носит исключительно кроссовки. Стив помечтал и забыл, а я идею выпестовал, реализовал, поставил дело на поток и забросил рекламу во Всемирную паутину. Заказов немеряно. Через месяц-другой оборудуем в детском доме компьютерный класс.

– Вот это да!

– Давай не расставаться никогда, – сходу предложил Иван.

Настя сконфузилась. Молодой человек обнял ее и шутливо подсказал:

– Смею напомнить, что даже тетя Нюра убеждена, что я – твоя половинка.

– А ты? – лукаво уточнила барышня.

– Уверен, что мы просто созданы друг для друга. Буду тосковать в далекой Британии.

– А причем здесь Соединенное королевство?

– Получил приглашение поработать там год-другой. Так что пакуй чемоданы.

– Вот оно что! – оживилась Настя. – Тогда все ясно – мы танцевали под Биг Беном!

– Что-то не припомню.

– В моем сне. Но не это самое важное. Главное, что рядом был именно ты!

– А вот это действительно самое главное! И да будет так во все времена! Завтра же попрошу благословения у нашей Бусеньки, – заверил Иван. – Хочешь взять ее с собой?

– Не отказалась бы. Только зачем ждать утра? Вон она, Бусенька. Второе окно слева!

Кавалер отвесил старушке галантный поклон. В ответ она перекрестила влюбленных.

– Делать предложение в спешке и без цветов? Ни за что! Придется отложить сватовство до утра. Пусть старушка как следует отдохнет, а мы еще чуток прогуляемся.

Видя, что молодежь не намерена возвращаться в дом, Катерина Николаевна направилась в потайную комнату. Своими запасами она могла посоперничать с резервным фондом музея изобразительных искусств. Героиней ранних полотен покойного Мастера стала его Муза, а по совместительству жена. С ненаглядной Катюши художник писал и трепетную Золушку, и игривую Фею, и сказочную королеву, и многочисленных современниц. Вот очаровательная молодая девушка, прижав к груди охапку полевых цветов, любуется полетом ласточек. Чуть поодаль будущая мама стыдливо изучает в зеркале свои новые формы. А рядом с ней зрелая красавица в струящемся лазурью платье качает колыбель в зарослях белоснежной сирени. И вот уже очаровательная малышка делает свои первые шаги. Ее пухлые ручонки тянутся к маме, а губки-бантики обрамляют первый зубик. Чуть дальше спешит в школу переполненная особой значимостью первоклассница, энергично размахивающая новеньким портфелем. По соседству юная леди придирчиво собирается на выпускной бал.

Старушка протерла работы от пыли и застыла перед наглухо занавешенным полотном. Сорвав ткань, она вгляделась в бездушное лицо известной всей стране актрисы, с вызовом улыбающейся художнику. Холодный взгляд дочери был красноречивее любых слов – ей не было никакого дела до людской молвы и слез маленькой девочки с лицом ангела. Катерина Николаевна с горечью набросила на портрет покрывало и прислушалась. Ходики в гостиной пробили пять раз. Как стремительно бежит время! В далеком детстве стрелки часов ползли еле-еле. В шаловливой юности передвигались совсем не так быстро, как хотелось бы. А стоило им с мужем оказаться в ссылке, возникло ощущение, что жизнь и вовсе потекла вспять. Но перестройка расставила все по местам, и странички календаря стали сменять друг друга быстрее листьев на деревьях. И вот теперь уже дни мчались с удручающей быстротой. А в последние месяцы их бег опережал даже скорость мысли. Женщина отмахнулась, гоня прочь воспоминания, достала из шкатулки волшебную палочку и бережно протерла ее бархатной тряпицей. «Подружка моя ненаглядная, труженица моя милая, пора тебе на покой», – на прощание шепнула она добровольной помощнице, пряча шкатулку в древний чемодан, на дне которого покоилось бальное платье Феи. На всякий случай старушка щедро пересыпала роскошную меховую накидку новой порцией каштанов и заглянула в зеркальце с резной оправой. Сначала гладь стекла слегка подернулась, затем ее сменила пестрая рябь, и, наконец, возник прекрасный лик волшебницы. Подмигнув своей копии полувековой давности, Катерина Николаевна шутливо погрозила пальцем: «И не совестно тебе лгать? Можно подумать, у меня в доме нет других зеркал». Венецианское чудо запотело от обиды, сердито крякнуло и выдало на-гора реальное изображение. «Вот и славно: я своих годков не стыжусь. А за помощь – сердечно благодарю, – тщательно протерла его старушка. – Знай: без тебя не управилась бы! Не серчай, родимое, коли что не так. Отдыхай до лучших времен и не обессудь, что передаю тебя дочери – кому как не ей правнучку опекать?» – «А ты уверена, что у Настеньки будет девочка?» – благодушно поинтересовалось зерцало. «А то кто же? У нас это на роду написано!» Затолкав чемодан в массивный дубовый шкаф, она вернулась в гостиную, но толком не успела и присесть: комнату озарил свет автомобильных фар. Кроме, как Наталье, приезжать было некому – жильцы дома передвигались в инвалидных колясках или в лучшем случае на велосипедах. Катерина Николаевна выглянула во двор. Вчерашний снег растаял и превратился в одну большую лужу. Влюбленных приютил любимец дворовых стариков, огромный старый пень. Обнявшись, они обернулись, с интересом разглядывая безразмерное авто. Осматриваясь, из машины выбралась Соболевская и, чуть помедлив, направилась к дочери. Та интуитивно спряталась за спину Ивана. Заметив это, актриса остановилась на полпути. Силясь что-либо сказать, она беззвучно открывала рот, но голосовые связки будто сковал лед. Резь в глазах мешала смотреть и сосредоточиться. Кавалер дочери с нескрываемым удивлением изучал именитую гостью: столь эффектное, хотя и раннее появление в богом забытом городке никак не вязалось с ее звездным статусом. «Знакомься, Ваня, это – моя мать, – холодно представила ее Настя, но, заметив в окне сгорбившуюся фигуру бабушки, смягчила тон и жестом пригласила Соболевскую в подъезд. – Поднимайтесь на второй этаж, вас там заждались». Иван распахнул перед кинодивой дверь и, обняв возлюбленную, почувствовал, что она вся дрожит. Он поднес к губам ладонь девушки. Наталья поймала себя на мысли, что не знает, с чего начать разговор с дочерью. Отправляясь в дорогу, на радушный прием и хлеб-соль она и не рассчитывала. Для восстановления отношений потребуются долгие месяцы, если не годы. Необходимо запастись терпением. С одной стороны, взрослая дочь – это несомненное благо, с другой, – масса серьезных проблем. Готова ли она, засучив рукава, рубить их гордиев узел? И главное – достаточно ли сил для такого кропотливого труда, одним ведь желанием здесь не обойтись? Вопросов больше чем ответов, только вот отступать поздно. Да и не привыкла она этого делать. Была не была – в путь!

Настя пропустила мать вперед. Соболевской понравилось, как уверенно и независимо она держится, как решительно смотрит в глаза, как дерзко звучит ее голос. «Берестовская порода», – с удовлетворением отметила она. Внешне дочь была гораздо интереснее, чем на экране, и это тешило самолюбие. «О чем ты думаешь!» – упрекнула себя актриса и незаметно оглянулась. Девушка отстала и о чем-то шепталась с женихом. Несколькими шагами выше щелкнул замок. В дверном проеме появилась сухонькая фигура матери. Седые, как лунь, волосы по-прежнему были уложены в элегантную прическу, фасон одежды так же соответствовал моде серебряного века. Царственная осанка, поворот головы настоящей леди и все тот же лучистый взгляд. Но, боже мой, как же она сдала!

Переступив порог родительского дома, Соболевская с трудом справилась с дрожью в коленях. Ей стоило огромных усилий удержаться на ногах. Мать горько улыбнулась и, не раздумывая, прижала ее к себе. Сквозь слезы они смотрели друг на друга, пытаясь прочесть ответы на самые сложные вопросы. Катерина Николаевна нежно погладила лицо дочери и расцеловала ее мокрые щеки. Наталья с трудом подавила тяжелый вздох. Тело на мгновение парализовало, но тут же буквально-таки пронзило током. От нехватки воздуха координация движений нарушилась, перед глазами поплыли круги. Едва не лишившись сознания, артистка стала сползать вниз. Старушка попыталась ее удержать, но дочь, опустившись на колени, уткнулась головой в ее ладони и прижалась к ним влажными губами. Какой ценой могла она искупить грехи? И есть ли ей прощение?

Настя посмотрела вверх и настороженно прислушалась.

– До вечера, – подтолкнул ее к лестнице Иван. – Я тебя люблю.

– И я тебя, – схватила его за руку девушка. – Пожалуйста, не уходи…

– Я скоро вернусь, и мы больше никогда не расстанемся. А сейчас постарайся не тянуть время и поднимайся – ты очень нужна своим женщинам.

– Мне страшно.

– Ты очень смелая!

– Я не знаю, что делать.

– Любить. И прощать. По сути, это одно и то же.

– Ты так думаешь?

– Я это знаю.

Иван обнял ее и, поцеловав в висок, поспешил к выходу. Потоптавшись на месте, Настя подняла глаза и неожиданно для себя встретилась взглядом с матерью. За те несколько минут, что они не виделись, ее глаза покраснели и опухли, руки повисли вдоль тела безжизненными плетьми. Ухоженное лицо осунулось и отекло. От волнения и бессилия Наталью трясло, качая из стороны в сторону. Катерина Николаевна выглянула из-за двери, набросила ей на плечи пуховый платок и так же бесшумно удалилась. Собрав в кулак остатки мужества, артистка прижала ладонь к губам, пытаясь сдержать рыдания, но помимо ее сознания потоки слез прорвали многолетний заслон и устремились на волю. Соболевская схватилась за перила и, не видя ступенек, стала спускаться практически наощупь. Настя кротко улыбнулась, невольно оглянувшись, словно убеждалась, что мать спешит именно к ней, и осторожно шагнула навстречу. Наталья крепко сжала озябшие ладони дочери и поднесла их к губам, пытаясь согреть своим дыханием и одновременно боясь встретиться с ней взглядом. «Девочки, чай готов!» – шутливо позвала их старушка, заполняя паузу. Настя с какой-то опаской осторожно коснулась волос матери и едва слышно пригласила ее к столу. «Надеюсь, чай по папиному рецепту? – бравируя, уточнила артистка. – Помнится, он знал особый секрет». Девушка неопределенно кивнула.

Иван выбежал из подъезда и, не оглядываясь, направился к арке. Сделав несколько шагов, он замер и прислушался. В шаге от него в щели кирпичной кладки жалобно скулил продрогший от голода и холода щенок. Парень обнадеживающе свистнул. Кроха, виляя хвостом, выполз из укрытия и доверчиво потерся о джинсы. «Привет! – потрепал его за ухом спаситель, пряча за пазуху. – Пойдем, брат, знакомиться с новым жильем. Теперь будешь при деле». Кутенок гордо тявкнул и, лизнув хозяйскую ладонь, шумно засопел. Улыбаясь, Иван ускорил шаг.

Стараясь не попрекать легкомысленный март его неоправданным ночным загулом, весна помаленьку вступала в свои права. Лениво покачиваясь, на крыши гаражей выкатилось полусонное солнце. Проснувшаяся первой семейка мать-и-мачехи величаво поприветствовала его дружными поклонами. Птичий оркестр, заглушая работу котельной, спешно приступил к плановой репетиции. «Весна идет! Весне дорогу!» – перевел песню пернатых Иван. По старинной брусчатке с тягучим скрипом прогромыхала телега-развалюха. Впряженная в нее колченогая кобыла тоскливо покосилась на идущего рядом возницу. Мужчина нежно потрепал старушку по загривку и угостил припасенным кусочком сахара. Из соседнего дворика, пыхтя и отдуваясь, с трудом выполз ржавый запорожец. На перекрестке его едва не снесла новехонькая иномарка. Город просыпался, приветствуя рождение нового дня.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12