Секрет вдохновения [Игорь Маркович Росоховатский] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (6) »
Росоховатский Игорь СЕКРЕТ ВДОХНОВЕНИЯ
1
Сегодня врач объявил, что моя «шагреневая кожа» сильно сжалась и мне вряд ли удастся протянуть больше двух месяцев. — Если не изменишь образ жизни, — строго предупредил он, — тебе очень скоро понадобится не врач, а гробовщик. — Вряд ли мне удастся что-либо изменить. — Самая банальная жизнь дороже самой оригинальной гипотезы. — Он немножко стеснялся выспренности своих слов и с неприкрытой жалостью смотрел на меня. Он достаточно знал о неустроенности моей жизни, чтобы считать себя вправе жалеть меня. Он был моим одноклассником, сокурсником, затем коллегой, поднявшимся гораздо выше меня по служебной лестнице. Он крепко врос в свою благополучную жизнь и был вполне доволен собой. И тем не менее он заботился обо мне. — Ох, уж этот «безобидный» Михаил Семенович! — в сердцах воскликнул он. — А я думал, что ты окончательно излечился от его идей, когда начал работу над М-стимулятором. Он не забыл о той памятной лекции, которую прочел нам старик в поношенном полосатом костюме, похожем на арестантскую робу. Михаила Семеновича жалели преподаватели, студенты, а особенно уборщицы. Находилось немало добровольных свах, желающих помочь ему, но он с извиняющимся выражением лица постоянно избегал их услуг. Михаил Семенович был одним из тех людей, рядом с которыми любой человек вырастал в собственных глазах и считал себя обеспеченным счастливчиком. Он казался всем несчастным, безобидным и неприспособленным к жизни, и только с годами я понял, что он был вовсе не таким. Выражение лица доктора менялось, по нему словно бы скользили тени от быстро мелькающих мимолетных воспоминаний. Он медленно проговорил: — Пожалуй, он все-таки умел разбрасывать идеи. — И одна из них проросла в мозгу его ученика, — откликнулся я. Он сердито отмахнулся от своих воспоминаний: наверное, спохватился, что далеко зашел, и снова забеспокоился о моем здоровье. — С таким сердцем ты мог бы протянуть еще не один год, — уверенно сказал он. — Два месяца тоже немало, — ответил я.2
На следующий день меня посетила моя бывшая жена. Она влетела в неубранную комнату, держа перед собой, как щит, книгу в черном переплете. — Возвращаю тебе Хемингуэя, — сказала она прежде, чем поздороваться. Здравствуй, старина. Кажется, ты выглядишь неплохо. Я уже понял, что она предварительно говорила с доктором. Я даже догадывался, какие именно слова он произнес, и мне казалось, что я слышу его голос, жалостливо-снисходительные интонации, присущие преуспевающему доброжелательному человеку. — Расскажи, как ты здесь живешь… Ее глаза ласково и поощрительно улыбались мне. И тогда я посмотрел на губы. Она умела «делать вид», но лгать по-настоящему, самозабвенно, так и не научилась: не хватало воображения и хитрости. Ее выдавали губы — то, как она их поджимала, как появлялись или исчезали на них морщинки. Пожалуй, я не увидел ничего нового, и бодро ответил: — Живу неплохо. Распланированно. Много отдыхаю. Даже в турпоходы выбираюсь. Ее губы недоверчиво изогнулись. Ей хотелось возразить: «А доктор говорит…» Но вместо этого она сказала: — Хорошо, если так на самом деле. А то ведь я знала тебя другим… Осеклась. Поняла двусмысленность сказанного. Негоже в открытую волноваться за человека, от которого ушла к другому. Губы настороженно застыли, потом дрогнули, и я понял, что она хочет и не решается спасать меня так, как ей советовал наш общий приятель доктор. Чтобы облегчить ее миссию, я добавил: — Работы, конечно, немало. — Вот именно, — обрадовалась она. — Ты никогда не знал меры. Никогда. — Но я старался… Губы подозрительно выпятились. Я догадывался, что именно за этим последует. — Спрашиваю тебя не ради простого любопытства. — Знаю. — Снова смеешься надо мной? — Нет, серьезно. — Помню твою «серьезность». Ты всегда считал меня глупой гусыней, домашней хозяйкой — не больше… Разговор приобретал опасное направление. Выход один — напомнить ей о цели визита. — Я бы с удовольствием отдохнул от работы, но ты же знаешь, насколько важно проверить мою гипотезу о «пусковом механизме вдохновения». — Это не твоя мысль. Это мысли того противного старика. Стоит ли тратить на их проверку столько сил? Надо было немедленно отвлечь ее от воспоминаний о личности Михаила Семеновича, которого она ненавидела, иначе не избежать знакомых сцен. — Он только высказал мысль о необходимости поисков. Но ведь гипотеза моя. — Ты сам рассказывал, что услышал об этом на его лекции. — Ну да. Но он говорил вообще о секрете вдохновения. — Вот видишь! — Но это же у меня появилась гипотеза. — Ты мне рассказывал об этом по-другому… Я начинал злиться. Да, черт возьми, я рассказывал ей о том, как ворочались в моей памяти и мучили меня слова Михаила Семеновича. Издавна психологи всего мира безуспешно бились- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (6) »
Последние комментарии
1 день 15 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 19 часов назад
1 день 19 часов назад