Тебе не сбежать [Ирина Икс] (fb2) читать онлайн

Ирина Икс Тебе не сбежать

Глава 1

Никогда не думала, что буду бояться ходить на учебу. Я в принципе, не из робкого десятка, но тут открылись особые обстоятельства из-за которых моя жизнь в университете внезапно перевернулась с ног на голову, погребая под собой мое обычное спокойствие и выдержку.

Николас Тардашевски.

Да, прямо скрутило от злости от одного только его имени. Как оскомина на зубах.

И чего он прицепился ко мне? Вот честное слово, такое ощущение, что я снова вернулась в свою школу, в класс этак в восьмой. Ведь это же в восьмом классе, этот мерзкий шатен с гнусной улыбочкой на лице, сказал на весь класс, что я страшилище и нафиг никому не нужна.

Нет, кажется все-таки в девятом. Или все же в восьмом?

Хоть убейте, не помню.

Помню только, как я шла со школы что-то прокручивая в своей голове, и тут, почувствовала несильный толчок в плечо, чуть не упала из-за него, но все же сохранила равновесие. Развернулись, я увидела его ненавистное лицо. Причём, это именно я смотрела ему в лицо, а вот сам Тардашевски, как мне показалось пялился не на лицо а на задницу, обтянутую джинсами. На мою, естественно задницу. Причем совершенно не стесняясь….

— Чего тебе?

Это же он толкнул меня в плечо, так? После его блуждающего по мне взгляда и расфокусированным зрачкам, с голубой, как оказалось, радужкой, что-то я уже была не уверена, он казался таким невозмутимым!

Когда я задала свой вопрос, он быстро моргнул, переводя взгляд на мое лицо. Как будто постепенно приходил в себя. Его собственная физиономия стала принимать спокойный, самоуверенный и разнузданный вид плохого парня. Наконец, сказал:

— Математику….- он прочистил горло, ведь его голос был хрипловатым и непослушным. — Дай списать. Донцова.

Математику? Чего? Он издевается надо мной что ли? Как будто бы он не знает как сегодня днем, я сама схватила пару по математике, прямо на уроке. Ну, не понимаю я её! От слова, совсем! И мама и папа пытались мне объяснить все эти уравнения, интегралы и прочую лабуду. В одно ухо влетело, а в другое вылетело. Так бабушка говорит. И это так и есть, как ни печально.

Вот и сегодня, прямо на уроке математики, чительница алгебры и геометрии стыдила на весь наш класс мою безалаберность и тупость. Все одноклассники естественно, ржали. Думаю и Тардашевски тоже ржал. Это я просто не видела его, ведь он там на своей последней парте, скрылся за всеми другими, спрятался как крот, и я смутившись вообще, смотрела только в пол. В общем, не суть.

Почему он вообще, спрашивает математику у меня? Зачем?

— Ты дурак, Тардашевски? Я её сама не понимаю! Как будто ты, блин не знаешь. — проворчала себе под нос. Но думаю, парень услышал.

— Огрызаешься, Донцова? Страх потеряла совсем? — цокнул языком и прищурился. На его лице застыл наглый оскал, отчего лицо стало наоборот, симпатичней, из-за появившихся на нем ямочек на щеках.

— Отстань ты….- хмыкнула и отвернулась от недоумка, когда почувствовала как меня толкнули в сторону. Этот идиот схватил меня за талию и утащил вместе с собой в сугроб. Мы как раз проходили по дороге, которую видимо кто-то недавно чистил, и сбоку от неё находились здоровенные снежные сугробы. Вот туда и затащил меня мой одноклассник, по-идиотски гогоча и то и дело оказываясь сверху отчего все мое лицо тонуло в снежном покрывале и от этого мерзло. Я отфыркивалась от снежинок и стряхивала лица белый снег, который то и дело забивался то в уши, то в нос.

Я отбивалась от Тардашевски как могла. Но он был сильным, и то и дело придавливал меня и катал по снегу, вынуждая отфыркиваться и пытаться подняться.

Зачем он вообще, это делает? Он идиот?

— Ну, что Донцова, будешь еще обзываться, а? — в конце концов он завалил меня на спину и сам сел сверху. Как и обычно, со своей непроходящей дерзкой улыбочкой и растрепанными волосами.

— Отвали! — попыталась его скинуть, но он меня значительно сильнее. Боров.

— Извинись и я тебя отпущу. — нагло усмехнулся он. — Ну? Не слышу, Донцова!

— Придурок, Тардашевски! Отстань от меня!

Он сузил глаза и взяв снега слепил снежок, которым провел по моей щеке. Неприятно.

— Это тебе за придурка.

Я снова фыркнула и поерзала всем телом, попыталась скинуть его с себя.

— Чего тебе надо от меня, а? Я не понимаю математику, Тардашевски. Спроси у кого-то другого. — хотела его отвлечь. Очень сильно не хотелось извиняться перед ним.

Вообще, честно говоря, это совершенно не похоже на Тардашевски. Он всегда был хулиганом, и драчуном, но он же всегда дрался только с мальчишками, девочек не трогал, насколько я знаю. Так чего ко мне прикопался вдруг? Неужели такой мнительный и сильно обижается, когда его называют придурком? Ничего себе открытие, однако….

— Тебе шапку бабка что ли связала, Донцова?

Пока я прикидывала, чем отвлечь наглого мальчишку, он переключился на мою одежду. Ну да, моя семья живет скромно, по меркам этого города. Папа врач — терапевт, мама раньше была химиком на заводе, еще до сокращения. Ну и бабушка нам еще помогает.

На самом деле, помощь моей бабушки, довольно-таки не лишняя. Мама не работает уже полгода, и с её дипломом химика, что-то найти в нашем городе, довольно-таки сложно. Нужен блат и знакомства, которых у моей семьи к сожалению нет.

Из-за этого семью тянет отец. У него сложная работа, пятидневка, да еще и частые сокращения на участке. В общем, знаю что ему тяжело, но он не жалуется и молча тянет эту лямку сам. Мама, сестренка и я любим его за это.

Но деньги это ведь не главное. Самое главное, что я люблю, и папу и маму и бабушку. Очень люблю. Они обо мне заботятся.

Но сейчас, мне почему-то было стыдно признаваться этому идиоту, в том, что шапку действительно связала моя бабушка.

Почему он так говорит? Шапка выглядит довольно неплохо. Если не знать, то и не скажешь что шапка куплена не в магазине а связана своими руками.

— Не твое дело, Тардашевски! Слезь наконец, с меня. Я уже замерзла….

Мама говорит, что нельзя подолгу сидеть на холодной земле, можно что-нибудь застудить. Почему-то лежа вот так в снегу, вспомнила её слова и стала сильнее вырываться из рук одноклассника.

Но он и сам меня отпустил. Только сперва заставил извиняться.

И вот, спустя практически четыре года, я снова натыкаюсь на этого дебила тут. И не где-нибудь в универе, случайно, хотя и этот момент вызывает вопрос, ведь я уехала на учебу в Екатеринбург, а он как бы от нас не близко, и совершенно не ожидала, что и Тардашевски окажется в этом городе, вместе со мной.

Так вот, помимо этого всего, этот тип стоял на нашей грязной общажной кухне, и перед ним лежит огромная пластиковая коробка, битком набитая пирожными, а в руках была кружка с кофе.

И не брезгует же питаться в этом тараканнике. Я же знаю, что его семья обеспеченная. Неужели не смогли снять ему отдельную квартиру? Ну дела…

Вообще, Николас Тардашевски сильно изменился с момента нашей последней встречи. Стал повыше, и шире в плечах. Новая модная прическа, которая ему невероятно идет. Нет прежней небрежности и брутальности. Такой весь из себя современный деловой парень.

Прежним остались только чуть раскосые глаза, темно-синего цвета, да небольшая смуглость кожи, которая всегда выделяла его от других людей. Наверное, я и узнала-то его только по этим отличительным признакам. В остальном, Тардашевски изменился.

И хотя, я узнала этого молодого парня сразу, здороваться естественно не торопилась. Не думаю, что он меня вот так легко смог бы узнать. В школе, я была темненькая, да еще и в очках, а теперь, у меня были выкрашенные в платиновый цвет волосы, а очки заменены на линзы.

— Ну и куда ты так торопишься, Донцова? Здороваться не учили? — чуть не подпрыгнула на месте, когда сбоку раздался насмешливый голос парня. Зашла за творожком и сметанкой, чтобы позавтракать, называется, и вот наткнулась на него. Шикарно же началось мое утро.

— Привет, — буркнула под нос, и уже собралась сбежать с кухни, как почувствовала захват на своей руке. Тардашевски дернул на себя и я чуть было не впечаталась в его грудь. Смотрела сверху вниз ему прямо в лицо. Слишком уж близко мы были….

— Ты не ответила, — выдохнул практически в губы, а я шарахнулась назад. — Куда ты так торопишься?

В первую минуту решила, что сердце выскочит из груди. Так сильно оно билось внутри, что я готова поклясться в том, что оно вот вот выпрыгнет. Я его буквально слышала в ушах.

— На пару….- мои глаза были широко раскрыты, а голова кружилась от того, что я чувствовала запах Тардашевски. Натуральный мужской аромат, смешанный с дезодорантом, и кажется легкой отдушкой мятного геля для бритья. Слишком, слишком близко….

— Так она же через час. — спокойно ответил он, и я заметила что он изучает мое лицо. Слишком долго задерживает взгляд на губах, после чего опускает вниз на шею, и туда, где моя грудь упирается в его торс.

Он пялится на меня? Вот прям по-взрослому пялится!

Я толкнула его в плечо, намекая что меня бы надо уже отпустить, и Тардашевски наконец-то разжимает пальцы, небрежно отталкивая от себя. Опускает взгляд вниз и усмехается.

— Куда подевались твои очочки? Они мне нравились….

Фыркнула, нагло рассматривая Тардашевски. В самом деле, почему я должна его бояться? Мы же уже не в школе. Не будет же он снова валять меня в сугробе и называть страшилищем при всех, верно? Это не вяжется с новым образом Тардашевски.

Он стоит в спортивной футболке «Найк» с точно такими же штанами, серого цвета. Майка задирается, и я замечаю рельефный пресс. НА минуту даже задерживаю дыхание. Очень красиво…..

— Я их переросла. — нагло лгу. Я просто слышала, что бывали случаи когда у ребенка была дальнозоркость, но со временем плюс становился меньше, уравнивая зрение, и очки уже были не нужны. К сожалению, у меня наоборот, с детства был минус.

— Жаль. — говорит парень, и снова подходит ближе. — Пошли угощу пироженками, Донцова? Что-то ты худая какая-то.

Хочется хмыкнуть и послать его подальше, но однако, вид разнообразных пироженок, которые я уже давно не ела, почему-то вызывают аппетит. В самом деле, почему и нет?

«Потому что этот придурок, что-то задумал, вот почему нет, Лиза.»— говорит мне внутренний голос, и я в конце концов прислушиваюсь к нему. Мы с Тардашевски никогда не дружили. С чего бы он меня стал угощать?

Вообще, Тардашевски совершенно не похож на человека который стал бы что-то делать по доброте душевной. По-моему, этот гад и доброта вещи вообще, не совместимые. Сколько раз, от него доставалось моим одноклассникам, даже не сосчитать. Он держал в страхе, не только своих, но и другие классы тоже. Я сама становилась неоднократным свидетелем того, как Тардашевски с кем-то дрался. Его родители по-моему, уже задолбали нашего директора школы, так часто, он с ними встречался.

И вот сейчас, стоит тут такой, невозмутимый и домашний. С пироженками предлагает чай попить. Ну ну. Я же не дура. И не мазохистка. Не поведусь на провокацию.

— Не хочу. Я такое не ем…. — хмыкаю, и наконец-то отворачиваюсь от парня. Едва удерживаю себя чтобы не передумать и не согласиться. Я же люблю пироженки. Корзиночки, вообще, мои любимые.

— А что же ты ешь? — выхватывает из моей руки глазированный сырок, хмурится. Мне показалось, что в его голосе проскользнул гнев. — Эту дрянь пластилиновую, что ли?

— Не твое дело, Тардашевски.

Не была уверена, что правильно помню его фамилию, ведь после школы прошло несколько месяцев, и причем десятый и одиннадцатый класс, я заканчивала в другом городе, так что с ним мы не виделись еще больше. Больше двух лет.

— Оборзела совсем. — проворчал он, демонстративно бросая коробку с пирожными в мусорное ведро. Целую коробку! Там же около полтора килограмм! После этого прошел мимо меня, больно задев плечом, и в коридоре, наткнулся на кого-то еще. Я слышала как какой-то парень боязливо назвал его «ненормальным», видимо после того, как Тардашевски его снес.

Как-то вот так началось наше веселое общение.

Глава 2

— Донцова, ты откуда откопала это старье?

Опять эта дура Воронова. Даже не знаю почему, но эта наглая мажорка невзлюбила меня с самого начала учебы в универе. Не понимаю, почему она выбрала предметом травли именно меня. Неужели из-за одежды? Да, надо признать, не вся моя одежда новая и молодежная, есть и вещи, которые нельзя причислить к роду крутых, например вот эта вот, моя черная водолазка без рисунка, и еще, дома есть штаны в голубую сеточку. Понятия не имею, зачем я привезла их сюда, в Екатеринбург, ведь они и мне самой не нравились, но я по всей видимости, хотела порадовать бабушку. Это она подарила мне те штаны в прошлом году на день рождения. Но я даже ни разу их не надела, не думаю, что кто-то их вообще видел.

В остальном вся моя одежда нормальная. Понятия не имею, чего ко мне цепляется Воронова и её прихлебательницы.

— Не нравится, не смотри! — буркнула я, усаживаясь на свое место. Эта дура и её подружки, громко обсуждали мою одежду, я слышала обрывки некоторых фраз. Хотелось подойти к ней и врезать хорошенько по морде, но я с самого рождения была слабой и стеснительной, даже удивительно, что меня в моей школе не обижали и не задирали.

— Да не обращай ты на неё внимание! — ко мне подошла Ксюша. Такая же заучка и серая мышка как я. Мы с ней сдружились с самого первого дня в университете, у нас были одинаковые интересы, и никаких парней среди них не было. Хотя, поговаривали что капитан нашей футбольной команды универа, давно положил на неё глаз. Я и сама видела, очень симпатичного блондина, который всегда стоял в толпе парней, в столовке, и то и дело пялился на Ксюшу исподтишка.

Она не замечала этого, но он в ней буквально дыру прожигал своими взглядами. Пару раз я ей об этом даже говорила сама, но Ксюше было не до того. Она сама сказала, что приехала в универ не для этого, а чтобы учиться. И ей плевать на капитана выскочку Илью Воронцова.

— Я и не обращаю, — нагло вру я, не желая показывать слабость даже Ксюше. Я знаю, что она ни за что не станет меня осуждать, но мне даже это неприятно.

— Не могу понять, чего она ко мне-то прикопалась? Что я ей сделала?

— Таким людям не нужен повод, чтобы кого-то ненавидеть, — вздохнула Ксюша доставая учебники. — Пойдем после этой пары в столовку?

— Пошли, — с удовольствием поддержала я, и кинув еще один мрачный взгляд в сторону этих разговорчивых кумушек, все же переключилась на тему пары по истории. Однако, мое веселое настроение растворилось в одну минуту, когда рядом со мной опустился сперва чей-то рюкзак, и после этого сразу за ним, на соседнее место плюхнулся Николас Тардашевски.

Я уже собралась возмутиться его хамскому поведению, когда в аудиторию, вошел наш преподаватель истории, Нина Федоровна. Это была довольно сложная и строгая женщина, которая редко кому в группе, делала поблажки. У неё все студенты по струнке ходили. И сейчас, боясь поднимать шум, я открыла рот, и почти сразу его захлопнула, села на место. Эта перемена не укрылась от Тардашевски. Стоило только опустить голову вниз, на мою талию легла горячая ладонь, и прочертив округлость по талии, улеглась на мое бедро с противоположной стороны. Я едва не вскрикнула и чуть было не ударила его, до того меня разозлила его наглость.

— Ты что творишь? — прошипела, стараясь сбросить с себя его ладонь, но Тардашевски вцепился в меня мертвой хваткой, словно сросся. Я не хотела, чтобы Ксюша заметила, что он делает, поэтому поставила между ней и собой свой рюкзак, тем самым скрыла руку Тардашевски. Пыталась особо не дергаться на месте.

— Обнимаю тебя. — сказал так буднично, как будто так и должно было быть. Я открыла рот от его наглости.

— Убери лапы, — прошипела, стараясь отодвинуться от него, но его рука на поясе сжала меня только сильнее.

— Неа. Меня всё устраивает.

— Тардашевски! — цыкнула на него, причем сделала это так громко, что Нина Федоровна услышала нас, в тишине аудитории, и предупреждающе посмотрела в нашу сторону. Этот гад улыбнулся, а я покраснела, после чего встретилась взглядом с Ксюшей, и вообще вжалась в свое место. Она смотрела странно, и как-то осуждающе. Я окончательно смутилась.

До конца пары я сидела затаившись, только стараясь дышать, ведь каждую минуту ощущала собственный мужской запах Тардашевски и флер его мятного дыхания. Мне казалось, что он сильнее сжимает мое бедро, и прижимается в те минуты, когда Нина Федоровна отворачивается.

Когда препод все же сказала, что урок закончился, и дала перерыв в пять минут, я чуть не пулей рванула с места. Первое, что сделала это сильно толкнула Тардашевски, который наконец, разжал свою руку, позволив мне хоть немного двигаться. Однако, как только я попыталась встать, он бесцеремонно дернул меня вниз, снова не давая отстраниться, и только я хотела что-то ему сказать, ко мне обратилась Ксюша.

— Лиз, может пойдем сходим за кофе? У меня тут шоколадка припрятана, — хитро ухмыльнулась она, однако заметив здоровенную ручищу этого бугая, лежащую на моей талии, резко побледнела и подняла на меня удивленные глаза. Конечно же, подруга не ожидала, что такое может происходить прямо у неё под носом.

— Ксюш, я….

Снова не успела ничего сказать, Тардашевски выдернул из кармана пятисотную купюру, и протянул её моей подруге.

— Купи два кофе, пожалуйста, — по-деловому спокойно сказал он, слегка улыбаясь. — Себе и своей подруге. Думаю, этих денег хватит на еще одну шоколадку.

Ксения собралась возмутиться, я отлично видела это по её лицу, но тут подошел какой-то незнакомый парень, с нашей кажется группы, и резко рванув её за руку, повел по проходу вниз. Я слышала, что он ей сказал, что нам с Николасом надо поговорить. Насколько я смогла понять, этот парень, друг Тардашевски. Или какой-то знакомый.

— Ты что себе позволяешь, вообще?! — я не выдержала, повернувшись к этому чудику, и в этот момент он посадил меня себе на колени. Ахнула от неожиданности, ощущая пятой точкой отчетливый бугор в его штанах. И тут же покраснела, когда до меня дошло что именно это может означать. Я впервые была настолько близка с парнем. Точнее с его телом.

— Тардашевски! Отпусти меня немедленно! — дернулась но он не отпустил. Так и продолжил прижиматься ко мне и нагло ухмыляться.

— Иначе что, маленькая? Что ты мне сделаешь, м?

Я тяжело дышала, заторможенно придумывая, что бы с ним сделать, чем бы таким ударить, чтобы он немедленно меня отпустил, но в этот момент услышала над ухом ненавистный голос Вороновой. Ситуация снова повторялась.

— Ник, ты что с ней встречаешься?

Какое-то дежавю….что-то подобное было и в школе…..

****

— Ник, ты что влюбился в Донцову?

С этой фразы начался один из самых кошмарных дней в моей жизни.

Я как обычно пришла в школу, переоделась и ждала физкультуру в раздевалке. Переодела футболку и кроссовки, все тщательно заправила, и сейчас аккуратно зачесывала волосы в тугой хвост. Мне нравилось, когда они были распущенными, но когда мы бегали по физкультурному залу, мне приходилось их собирать в одну сторону, в пучок иначе было совершенно неудобно. То же самое я делала и сейчас. Аккуратный хвост с неприметной резинкой для волос, на голове.

— Ну что, сделала математику, Донцова? — Тардашевски стоял рядом, как обычно лыбясь своими кошачьими глазами и спокойно разглядывая меня с ног до головы. В его руках была какая-то тетрадь. Неужели списывать у меня собрался?

Я вздохнула демонстративно громко, упирая руки в бока, однако по тому, что его улыбка стала только шире, на него моя поза не произвела ни малейшего эффекта.

— Я Не Понимаю Математику! — сквозь зубы процедила ему в лицо, чуть отклоняясь назад, когда поняла, что подошла слишком близко. — Хватит меня об этом спрашивать, Тардашевски. Я уже много раз тебе про это говорила.

— Так и думал! — ухмыльнулся он, протягивая мне свою тетрадь. — Держи, двоечница. Математичка сегодня спрашивать будет.

— Что? — что-то я вообще, ничего не поняла.

— Переписывай говорю, тормоз. — хохотнул он, вкладывая свою тетрадь мне в руку. — После физ-ры вернешь. — деловито бросил он, даже не оборачиваясь. А я так и стояла в шоке от того, что сейчас произошло. Даже помотала головой, скидывая с себя морок.

Что вообще, происходит?

Я не стала терять свой шанс сделать математику правильно, поскольку вчера кто-то говорил, что сегодня действительно будет опрос по домашке. Я вчера попыталась сделать её сама, но к сожалению, у меня ничего не вышло, а мама плохо себя чувствовала и не смогла мне помочь. Папа как обычно, в это время был на смене.

После физкультуры, я действительно подошла к столу Тардашевски, возле которого стояли девчонки, и о чем-то разговаривали между собой. Мальчиков рядом с ними не было. Что касалось самого Тардашевски, наверняка он опять с кем-то дрался.

Я спокойно подошла к его парте и тихо положила тетрадь на учебник, особо не привлекая внимания девочек. Однако дура Казанцева, наша сплетница и самая голосистая девочка в классе, почему-то заметила что я что-то делаю около парты Тардашевски, и громко и на весь класс воскликнула:

— Смотрите! Донцова трогала тетради Николаса Тардашевски!

Все как по щелчку посмотрели на меня! Я чуть было не сгорела от стыда, ведь понимала, что это странно, и может показаться, что я втрескалась в Тардашевски, и поэтому беру его вещи, как фетиш. Не думаю, что кто-то в классе поверил бы, что он дал мне свою тетрадь сам. Это было бы странно и совсем не правдоподобно.

И в этот момент вошел он сам. Мальчик был взмыленным, но как и обычно улыбался и что-то говорил своему другу Вадиму Зайцеву. И как только они вошли в класс, все в минуту замолчали, а я почувствовала что краснею. Было просто ужасно неудобно!

— Николас, а Донцова брала твою тетрадь! — сразу воскликнула Казанцева, а все её подруги сразу же заржали как кони.

— Похоже, кто-то в тебя влюбился, Ник! — это сказала подруга Казанцевой. Намеренно громко, и глядя на меня с пренебрежением.

— У Донцовой губа не дура, — поддержал кто-то еще. Я не поняла кто именно.

— Я сам ей дал списать, — странно спокойно сказал, Тардашевски, и все посмотрели на него с недоумением. — Она ж в математике ни бум бум. Не хочу чтобы из-за неё опять весь класс задержали, как вчера. — он говорил так, как будто оправдывался. Мне стало от этого противно.

— Ник, ты что влюбился в Донцову?

Неожиданный вопрос какого-то мальчика заставил меня вспыхнуть как свечку. Я с замиранием сердца ждала его ответа. Видела, как он смущается.

— Да кому нужно такое страшилище! — наконец сказал он, хмыкнув. — Ляпнешь что-то такое еще раз, Гудков, в глаз получишь, понял?

И в этот момент все опять засмеялись…..

— Ник, ты что с ней встречаешься?

Тардашевски лениво разворачивается к Вороновой и неспешно проходится глазами по фигуре этой девицы, оценивает что-то с нечитаемым выражением лица и что-то видимо решает про себя, но отвечать ей не торопится. Присматривается.

Бегло отмечаю, что подруги Вороновой, да и она сама, стоят в ожидании ответа парня, а сама пигалица смотрит на него зазывно и даже облизывает губы в соблазнительном жесте. Определенно эта профурсетка что-то себе задумала.

— Ты её подруга? — наконец, спрашивает он.

Воронова хмыкает и высокомерно подергивает плечом.

— Я что похожа на ту, кто дружит с лохушками?

Отмечаю как Николас сужает глаза в непонятном жесте, после чего мягко проходится по моей ноге своей рукой. Дергаю ею чтобы убрал.

— Ты права. — замечает спокойно. — Ты и правда, не похожа на ту, с кем бы стала общаться Лиза.

Вижу как Воронова меняется в лице, и собирается что-то ему ответить. Однако в этот момент, Тардашевски наконец-то отпускает меня, встает, и бросает Вороновой как бы не хотя.

— Давай-ка выйдем на пару слов, как там тебя?

— Лиля, — мне кажется она уже не особо хочет выходить с ним из аудитории, то и дело оглядываясь на своих идиотских подруг. Однако, зная, что они такие же избалованные мажорки как она сама, сомневаюсь, что она бы смогла найти поддержку в их кругу, и видимо, как раз из-за этого, она и соглашается и идет с ним.

Я в этот момент, думаю, что это превосходная возможность наконец-то пересесть от Тардашевски на другое место, и Ксюша, как мне кажется меня поддержит, когда придет, но однако в этот момент Тардашевски снова обращается ко мне, говоря громко, так что слышит вся аудитория.

— А ты останешься на месте, Донцова! Тох, проследи. — это он уже говорит какому-то незнакомому парню, которого я прекрасно знаю, поскольку он всегда крутится в среде Вороновой и её прихлебал. Такой же мажор как и она сама. Богатенький буратино. И этот буратино, улыбаясь идет ко мне, и кивает на мое место, после чего говорит.

— Посиди пока тут, малышка. Сейчас Ник вернется и пойдешь, куда хочешь, окей?

Он меня больше и выше, и кроме даже этого отмечаю странный интерес всей остальной аудитории по отношению к нашему ряду. Все первокурсники то и дело косятся на нас, что-то тихо обсуждая, и я не решаясь и дальше выделяться, просто плюхаюсь назад. Парень широко улыбается кивая своим мыслям и ласково смотрит на меня. Я теряюсь от его взглядов и взглядов окружающих, и заламываю руки от нервного напряжения, и как раз в этот момент возвращается моя Ксюша.

Я обращаю внимание на то что Ксюша возвращается не с тем парнем, который провожал её, когда Тардашевски попросил её купить кофе в столовке. Вместо него, рядом с моей подругой вышагивает тот блондин, которого она терпеть не может, и который то и дело пялится на неё и пытается заговорить, хотя Ксюша и пресекает все его попытки.

Этот парень третьекурсник, с юрфака. Его зовут Илья Воронцов, и как мне говорили, он влажная мечта многих девушек нашего университета и даже некоторых других. Илья Воронцов занимается футболом. Он капитан команды университета. Говорят, что он крутой. И причем, я и Ксюша, наверное единственные девушки, которые терпеть не могут, и не ходят на его футбольные матчи, ведь все говорят, что Илья, просто охренителен, когда играет в футбол. Многим девчонкам он нравится.

Илья держится в отдалении от Ксюши, идет нахохлившись, словно обиженный воробей, и входя в нашу аудиторию быстро здоровается с кем-то из знакомых пацанов. Однако если присмотреться повнимательней, становится заметно, что его цель, на самом деле, моя подруга. Он следит за ней как коршун за кроликом, но держится в отдалении, явно боясь подойти. Мне интересно, что же там у них произошло. Жду пока Ксюша поднимется ко мне, чтобы спросить детали у неё самой.

Она взвинчена. Плюхает на парту два стаканчика кофе с эмблемой одной из кофеен, и рядом бросает шоколадку с орехами и изюмом. Такая шоколадка моя любимая. Приятно, что Ксюша запомнила это с прошлого раза.

— Расскажешь что происходит, — дергано бросает подруга нервно косясь на блондина около доски, который делает вид, что совершенно не смотрит в нашу сторону. — Кто этот тип, который тебя лапал…? — начинает говорить, но осекается, отмечая нахальный взгляд Антона, который так и продолжает стоять радом со мной, и с интересом наблюдает за мной и Ксюшей.

— Давай потом, — говорю, указывая глазами на него же. — После пары, ладно, Ксюш?

— Ну ладно…. - протягивает девушка, отпивая кофе и отрывая шоколадку. Один кусочек она любезно предлагает этому парню и он великодушно хмыкает и мотает головой. Я и Ксюша пожимаем плечами.

Не хочет, как хочет.

В этот момент возвращается Тардашевски и Воронова. Она идет немного впереди, бледная как стекло. А Николас и его друг идут немного сзади, о чем-то разговаривают и громко смеются.

Воронова проходит мимо нашего ряда, на минуту останавливается, нервно сглатывает, глядя на меня, после чего собирается идти дальше. Однако спутник Тардашевски совсем не нежно хватает её за плечо возвращая обратно.

— Ничего не забыла? — они вдвоем, Тардашевски и его друг смотрят на неё с волчьими оскалами на лицах, и мне становится страшно от того, что они ей сказали или сделали что-то плохое. Есть такой страх, называется эмпатический. Когда кого-то мучают, или унижают, но при этом стыдно и страшно становится тебе самому. Вот это как раз тот самый случай.

— Сейчас? — истерично всхлипывает она, и смотрит на меня с презрением. — Можно хотя бы после пары?

— Нет, нельзя. — это уже говорит Тардашевски. — Ты назвала Лизу лохушкой при всех. Вот при всех ты и извинишься.

Вижу как Воронова сжимает кулаки от злости и её лицо перекашивает, делая совершенно непривлекательным.

— Лиза, прости меня пожалуйста. — цедит она тихо, но в аудитории такая тишина, что кажется её слышал даже самый первый ряд, который около доски.

Я молчу, поворачиваясь к Тардашевски. Он лыбится.

Воронова не дожидаясь от меня какого-то ответа, возвращается обратно на свой ряд. Забавно, что как только она подходит туда, все кто раньше с ней сидел собирают сумки и отсаживаются от неё на другие места. Мы с Ксюшей удивленно переглядываемся, но ничего не комментируем.

— Скучала? — Тардашевски снова плюхается рядом со мной, почти привычно обхватывая мою талию своей здоровенной лапой. Я в таком шоке от ситуации, что даже ничего ему не отвечаю, пытаясь собрать в кучу свои мысли. Он же воспринимает мою реакцию, как положительный ответ, и прижимается ко мне теснее. Но только на минуту, ведь в этот момент заходит преподавательница, и продолжает наш урок.

Дальше, всё происходит словно в тумане.

Урок, мягкое поглаживание по ноге, ласковое касание губ к моей щеке, и мягкий шепот о том, что я «звездец как зачетно пахну». После этого нас наконец отпускают на перерыв, и я словно в трансе выхожу из аудитории.

Сегодня самый странный день в моей жизни.

Глава 3

Следующей парой идет физкультура, и я наконец-то могу побыть с Ксюшей относительно вдвоем, чтобы в конце концов обсудить что сейчас произошло. В женскую раздевалку Тардашевски хода нет, но зная его наглость и напористость, не удивлюсь что он и сюда может сунуться, поэтому, когда мы заходим в раздевалку и ничего не происходит, я выдыхаю с облегчением. То же самое делает и Ксюша. Мы обе в шоке от того, что было на прошлой паре в аудитории.

Однако вся наша радость сменяется напряжением, когда в раздевалку входит Воронова и её преданные подруги. У неё их всего три в универе, и в этот раз они все смотрятся как бы разрозненно. Ничего не обсуждают как обычно, а спокойно переодеваются молча. Воронова тоже молчит, и даже не смотрит в нашу сторону, хотя я думала что что-то произойдет. Пока что все было спокойно, но кто его в итоге знает….

— Слышь Воронова, а что тебе сказал Николас?

Все девочки в раздевалке вздрагивают от этого вопроса. А Ксюша даже берет меня за руку, поскольку сильно за меня переживает.

— Тебя это не касается! — рыкает она, после чего отворачивается и продолжает переодеваться.

— Блин, реально интересно, что он ей сказал! — сказала другая девочка, я с ней редко виделась на парах. Не думаю, что она из богатых.

— Я слышала. — Одна из болтушек нашего универа, выходит вперед держа в руках кроссовки. Видимо, она собиралась их надеть, но из-за того, что хотела рассказать что знает, решила это сделать позже. — Парни сказали, что пустят её по кругу, и снимут это на мобильный, если она не извинится перед Донцовой! — дерзко произнесла она, оглядывая остальных. — Вот что они сказали Вороновой. Я сама слышала!

— Ого, нашли чем пугать, — хохотнула какая-то девочка, демонстративно не замечая, что Воронова и я это все слышим тоже, мы ведь находимся среди остальных. — Все же знают, что она шлюха! Я знаю минимум трех, кому Воронова отсасы…..- она не успевает договорить, ведь Воронова бросается на неё с кулаками, вцеплясь в волосы нещадно.

— Да, что ты врешь, сучка! — орет она, стараясь уронить на землю свою обидчицу. — Сейчас покажу тебе, шлюху, овца!

Их быстро растаскивают в стороны, но они продолжают переругиваться на всю раздевалку, а я и Ксюша отмечаем тот факт, что весь авторитет Вороновой куда-то подевался. Кажется, его и раньше-то особо не было, но она создавала его сама, унижая и оскорбляя таких вот как я слабых девочек и парней, кичась и подначивая тем, что у них, в отличии от неё нет столько денег.

— Лиз, что происходит, а? — Ксюша и я выходим из раздевалки, но в сам зал идти не торопимся. Нам с ней надо поговорить. Стараемся не потерять минуты, когда нам никто не помешает.

— Если бы я знала, Ксюш. Этот Тардашевски….

— Так он тебе нравится, да?

— Нет, Ксюш. Ты же видела, он ко мне пристает. Я не знаю, как его прогнать. — вздыхаю и оглядываюсь, чтобы нас никто не подслушивал.

— Но он тебе совсем не нравится, Лиз? Вроде заступился за тебя.

Эта её фраза выводит меня из себя. Хочется вспылить.

— А тебе Ксюш?! Нравится тот блондин? Как же его…..Воронцов!.

Ксюша начинает густо краснеть и смотрит на меня с некоторой злостью.

— Я уже говорила, что он меня бесит, Лиза! — злится она, нервно пожевывая губу. — Этот идиот устроил скандал в столовке, из-за того, что меня провожал тот парень. Чуть с ним не подрался, представляешь! придурок дебильный….

— А ты что?

— А что я-то? Сказала, чтобы оставил меня в покое, конечно!

Я хмыкнула.

— Я видела, что в аудиторию вы пришли вместе.

После этого выражения подруга стала часто дышать, в нетерпении теребя края футболки.

— Я не звала его, ясно! Он уже достал! Мы идем на физру или нет, в конце-то концов?! — и первая пошла в направлении спортивного зала.

После физкультуры, которая к счастью проходила раздельно у девчонок и парней, настал урок английского, и туда мы ходили по две группы.

К счастью, Тардашевски был не в той группе что я и Ксюша, и поэтому, хотя бы эта пара прошла спокойно, без происшествий. Правда, моя подруга то и дело порывалась пойти в столовку в перерыве между уроками, но я была настолько напугана Тардашевски, что просто боялась выходить их нашей аудитории. Ксюша говорила, что у меня уже началась мания преследования, но она не понимала, насколько страшно мне было. Ведь Воронцов, хоть и клеился к моей подруге, но пока особо не напирал, давал ей время привыкнуть к универу.

Ну, это мне только казалось, что давал время. Как оно было на самом деле, один только Бог это знает.

Английский подходил к концу, когда на телефон пришло смс с незнакомого номера.

«После пары не убегай, малышка. Заберу. Николас.»

Я тревожно вздрогнула получив эту смс-ку и сразу посмотрела на часы. До конца пары оставалось всего лишь двадцать минут, и в моей голове промелькнула мысль, что нужно убежать пораньше. Только бы еще придумать, как это сделать, чтобы Тардашевски не узнал.

— Лиз, ты чего так напряглась? Что-то случилось? — Ксюша увидела мое волнение, и стала шептать вопросы на ухо.

— Все нормально, Ксюш. Мне надо отпроситься домой.

— Зачем это?

— Просто надо и всё. Дома объясню, ладно?

Она нахмурилась, но ничего не ответила.

Я отпросилась с английского, придумав какой-то вообще идиотский повод, наподобие того, что мне нужно купить лекарства для тетушки, и быстро собрав свои вещи попрощалась с Ксюшей, быстро пошла на выход.

Шла на остановку особо не оглядываясь, но когда услышала резкий звук скольжения автомобильной резины по асфальту, подняла голову и увидела что рядом останавливается иномарка. Небольшой черный джип, косящий по дизайну под Гелендваген. Но это явно была другая марка, хотя и смотрелось очень стильно и дорого.

— Так и знал, что смоешься с пары и попрешься на остановку! — из машины вышел недовольный Тардашевски и медленно подошел ко мне. Он потянул за мой рюкзак, который висел на плече. — Не дури, малыш, садись в машину.

— Нет. Отстань от меня Тардашевски! Чего ты вообще, ко мне пристал?

Видела что Тардашевски все сильнее хмурился, пугая меня своей угрюмостью.

— Я сказал топай в машину, Донцова. Я что, непонятно говорю? — снова потянул за рюкзак. А я снова дернула его на себя.

— Нет! Отвали! Ясно?

— Так, Донцова….- он сильно дернул за рюкзак, отчего у него треснул шов и лямка оторвалась почти наполовину.

Я в ужасе уставилась на то, что он сделал готовая наброситься на него с кулаками и тоже что-нибудь ему порвать. Мне было больно и обидно, что такое произошло. Я очень сильно дорожила этой вещью.

— Ты идиот! Убери свои грабли от моих вещей! Придурок! — я сильно толкнула его в грудь, но он даже не поморщился. Зато рюкзак наконец-то отпустил, я смогла прижать его к себе.

— Не подходи ко мне никогда! Я тебя ненавижу! — чуть не плакала, рассматривая свой порванный рюкзак, который подарил папа на мой день рождения. Этот рюкзак был не из дешевых. Я знаю, что папа специально откладывал мне деньги на подарок.

— Ненавидишь? — зло хмыкнул. — Кто ты вообще, такая-то? Дура.

Сел в свою машину и резко дал по газам. Быстро уехал включив какой-то тяжелый рок на всю мощность, так что вся улица его услышала.

А я села на сиденье остановки, и уже не стесняясь прохожих, горько заплакала.

Глава 4

Следующие несколько дней, Тардашевски держался в стороне. Я наконец-то смогла расслабиться, да и Ксюша тоже, перестала задавать вопросы. Мне не очень-то нравилось, что все вокруг шепчутся про меня и Николаса, ведь он мне не сильно-то и нравился.

Хотя нет, кому я вру. Нравился. И очень. Но я слишком трусливая и неуверенная в себе девушка, чтобы признаться в этом даже самой себе. Про других и говорить не стоит, итак все понятно.

— Лизка, а правда, что ты встречаешься с Тардашевским? — на перерыве между парами ко мне подошли две девушки из другой группы, одна из них кажется назвала Воронову шлюхой еще в тот раз, когда мы были в раздевалке, двух других я тоже уже видела, но имен не знала.

Кстати, они неправильно назвали его фамилию. У Тардашевски вроде бы в роду были венгры. Или поляки. Его фамилия не склоняется и не спрягается. Неправильно называть его Тардашевским. Но я не стала им говорить про эту деталь.

— Нет.

Глупо было считать, что Николас наконец оставил меня в покое, обидевшись после прошлого раза. На всех парах, он со своими дружками садился недалека от нас с Ксюшей, и когда я оборачивалась назад, всегда натыкалась на его задумчивый взгляд. Он буравил мне спину им. Да и Ксюша мне часто про это говорила.

Я радовалась, что он хотя бы ко мне не подходит. Да и в общаге, я его больше не наблюдала.

— Лиз, так ты не знаешь, он свободен или нет? — та же девушка спрашивала меня, явно заинтересованная в обществе Николаса. — Кстати, а почему он в прошлый раз за тебя впрягся? Я слышала он твой бывший одноклассник. Это правда?

— Правда.

Я постаралась уйти оттуда, но эти бойкие девчонки, все время задавали мне вопросы, ответы на которые я знать никак не могла. Где живет Тардашевски. Есть ли у него девушка. Что он любит и прочее….Я не владела такой информацией, я ведь последние два года вообще, была в другом городе, за пять километров от него. Как бы я это всё узнала? Мы же не родственники, в конце концов.

Так и не добившись от меня внятных ответов, девчонки разочарованно от меня отступили. Я наконец-то смогла дышать свободно, и пошла в столовку, где меня по идее должна была ждать Ксюша.

Я успела пройти всего лишь несколько пролетов лестницы, спустилась вниз, и почти сразу после этого почувствовала как кто-то потянул меня в сторону. Моргнуть не успела как оказалась в каком-то кабинете, в котором кроме меня и неожиданно появившегося Тардашевски, больше никого не было.

— Ты! Что ты…..- не успела ничего сказать, как жадные губы быстро накрыли мои, и поцелуй из легкого, простого резко превратился в глубокий. Его горячие руки блуждали по моему вмиг покрывшемуся мурашками телу, а корпусом он прижимал меня к стенке, не давая вырваться. Николас так сильно и отчаянно на меня напирал, что мне показалось, что вскоре я упаду в обморок от нехватки воздуха, ведь эти его поцелуи становились все острее и более развязные что ли. Я плавилась в его объятиях как воск. И Тардашевски пресекал все мои попытки вырваться или просто сопротивляться.

Это был первый мой поцелуй. Я на него не отвечала. Но Тардашевски похоже, этот факт не особо останавливал. Он лез мне в рот языком, придерживая меня за подбородок каждый раз, когда я пыталась от него отстраниться.

Наконец, у меня получилось немного вырваться. Я сразу же подняла руку, чтобы влепить ему пощечину.

— Только попробуй, — грозно прошептал Тардашевски, перехватывая мою руку и прижимая её к моему боку. Потерся своим носом об мой нос. — Чё ты сопротивляешься, Донцова? Тебе же нравится, как я тебя целую.

— Нет! Отпусти меня, иначе я буду кричать! — попыталась его оттолкнуть, но он не сдвинулся даже на миллиметр.

— Ну кричи. — хмыкнул он и снова взял мое лицо в руку, видимо опять собираясь меня поцеловать. Я завертела головой. — Будешь кричать, найду для твоего ротика другое применение.

— Ты дурак?! — я вертела головой, стараясь отстраниться, но он не отпускал меня, задумчиво разглядывал мое лицо, убирая за ухо прядку волос.

— Что тебе от меня надо?

Он снова хмыкнул. В этот раз громче.

— А ты бл*дь, как будто не догадываешься. — иронично сказал он, мягко целуя меня в щечку. — Поехали ко мне, Донцова, а? Сколько мне еще за тобой бегать, чтобы ты согласилась?

— Можно подумать, ты очень давно это делаешь! — фыркнула я.

— Нет. Но я ни за кем никогда не бегаю, Лиза. Ты мое единственное исключение, малыш. — сказал и поцеловал меня в местечко за ухом.

Тут уже хмыкнула я. Неужели он правда, считает, что таким способом сможет меня уговорить? Странный этот Тардашевски.

Пока я задумывалась о том, что говорит этот парень, он снова потянулся к моим губам. В этот раз гораздо более жестко и я бы даже сказала болезненнее. Кроме губ, которые он не просто целовал, но и покусывал, его атаке подвергалась еще и моя грудь.

Тардашевски явно со мной не церемонился. Он стискивал меня до боли, а я задыхалась от его поцелуев, и все его посягательства на меня, ощущала как бы издалека, наверное поэтому даже не сразу поняла, что его рука уже свободно гуляет у меня в нижнем белье. Я почувствовала, как он поглаживает меня там, внизу и пытается даже войти в меня пальцем.

От этого осознания, я стала резко вертеться на месте и отбиваться как могла руками. Тяжело дышала, когда Тардашевски чуть отстранился и наконец-то выпустил из своего плена мои грудь и губы.

— Ах ты, урод! — я не удержалась и все-таки съездила ему рукой по лицу. У него голова даже не дернулась, а вот моя ладонь моментально заболела.

Поглаживала пальцы, которым было больно. И поэтому не сразу поняла, что Тардашевски что-то задумал.

— Вот ты стерва! — весело сказал этот умник, хватая меня за пояс и усаживая на одну из парт. Они тут стояли рядком, икак раз было много свободных мест. — За это, трахну тебя прямо тут. Заслужила, убогая!

— Что?!

Я не верила своим ушам. Однако, пока я переваривала информацию, Тардашевски встал между моих бедер и задирая мне юбку до пояса, нагло лез в трусики руками. Я отбивалась как могла, но Тардашевски был явно сильнее.

— Нет! Николас не надо! Нет!

Я стала не просто просить его остановиться, а начала просить о помощи в полный голос. Надеялась, что кто-то за дверью услышит, войдет в эту аудиторию и наконец-то это остановит.

— Эй, ты что разоралась, ненормальная? Успокойся! — он заткнул мне рот рукой, не давая кричать, а сам по прежнему гладил меня рукой между ног.

Откровенно говоря, от трусиков осталось только честное слово, в виде нескольких лоскутков, и назвать их полноценным бельем было уже нельзя. Этот факт, меня дико пугал, ведь я не знала на что был способен Тардашевски, и боялась, что он меня банально изнасилует.

— Не надо, Николас, пожалуйста! Прошу тебя, не трогай….- меня всю трясло от страха перед неизбежным, и я так сильно боялась что он что-то сделает со мной, что теперь уже плакала в голос.

И его вот это «Шшш, не бойся» меня совершенно не успокаивало.

— Будешь себя хорошо вести? — нагло спросил он, нажимая на мой чувственный узелок, отчего меня выгнуло дугой. Наверное из-за этого, зрачки у Тардашевски потемнели. Но мне это могло и показаться.

— Как именно….хорошо….? — зубы стучали, и я едва могла нормально разговаривать.

Он улыбнулся.

— Ну…..дай подумать. — сказал и вошел в меня пальцем, отчего я чуть снова не закричала. — Не будешь убегать, прятаться от меня. Хорошо? Тогда, может не трону тебя. Сегодня.

— Просто не убегать? — подняла на него глаза, всхлипывая. То, что он говорил вроде бы успокаивало, но все равно было страшновато. И его наглющие руки, тоже не прибавляли уверенности совершенно.

— Ага. Не убегать. Отвечать, когда звоню тебе, малыш. В идеале, переехать ко мне жить, но это так и быть, пока подождет. Позже.

Пока Тардашевски все это мне говорил, он целовал мою шею нежно. Немного отодвинул ткань платья в котором я была, и болезненно прикусил кожу, над ключицей. Я думаю он сделал это намеренно. Как будто бы пометил территорию засосом.

— Тардашевски, прекрати! — мне это не понравилось, и я снова начала биться в его руках.

— Не прекращу. Ты же не согласилась на мои условия, придется тебя наказать. — Тардашевски дерзко усмехнулся и стал демонстративно расстегивать свою ширинку. Я попыталась воспользоваться этим, чтобы соскользнуть со стола, но он резко схватил за бедро, больно сжав его до покраснения на коже.

— Черт! Что ж ты непонятливая-то такая, Лиза! Я что, о многом прошу?

Я всхлипнула.

— Да бл*дь, еще и тормозная, — проворчал Тардашевски, чуть отпуская мое бедро, замечая как я поморщилась. — Просто не рыпайся, Лиза. Отвечай на мои звонки. Не убегай. И тогда, я, твою мать, соглашусь подождать пока ты сама меня захочешь, поняла? Ну? Не слышу.

— Поняла, — всхлипнула, от осознания, что я перед ним слаба.

Он усмехнулся по-доброму.

— Да не бойся ты меня, малыш. Я же обещал, не трону. Только ответь, хочешь кончить? — он снова стал гладить мою промежность, а я сжала ноги изо всех сил. Ничего я не хочу! Хочу, чтобы меня наконец, отпустили.

— Нет! Не хочу!

— Уверена? Тебе будет хорошо. Давай же, котенок, соглашайся. Тебе понравится, обещаю.

— Нет! Отпусти меня, Тардашевски!

Он вздохнул и наконец-то убрал свои руки от местечка между моих ног. Наклонился к моему лицу, опаляя горячим дыханием.

— И вот еще одно условие, Лиза. Называй меня по имени, окей? Николас или Ник. Договорились?

— Хорошо. — отвернула свое лицо от него. Когда же это уже закончится?

Он отстранился.

— Ладно. Пошли провожу тебя в общагу. Прости за трусы, но они мне все равно не нравились.

— У меня пара уже началась! И как ты предлагаешь мне туда пойти?! Ты….- захотелось его снова назвать придурком, но я понимала, что тогда он меня никогда не выпустит из этой сраной аудитории, и поэтому промолчала.

— Да уж, конфуз. — усмехнулся, Тардашевски, нагло сграбастав мою руку, и выходя вместе со мной из этой аудитории. Наконец-то. — Пропустим её, Лиз. Поехали по магазинам.

— Чего?

— Я подозреваю, что у тебя же, все трусишки наверное, такие, с зайчиками и единорогами, как вот эти, так? Мне не нравится, снимать с тебя эту дрянь. Давай-ка, малыш, купим тебе приличную одежду.

****

Когда мы вышли из университета вдвоем с Тардашевски, держась по-прежнему за руки, я была словно в тумане. После того, что он устроил в пустой аудитории, нагло и напористо облапав меня везде, испугав тем, чего я естественно сильно опасаюсь, я конечно же никуда не хотела с ним идти.

Да мне его просто видеть было противно, что уж говорить по поводу совместного похода в магазин, тут понятно, что я не хотела этого. Но Тардашевски был бы не Тардашевски, если бы его когда-либо волновали подобные мелочи. Он гнул свою линию напролом, а мое мнение, он естественно, спрашивать не собирался.

— Николас, послушай….- парень вел меня к своей машине за руку, ни на минуту не выпуская мои пальчики из своей ладони. В какой-то момент даже отметила, что идти вот так с ним под ручку, в какой-то степени, даже комфортно и приятно.

Главное не надо привыкать к этому.

— Что? — он остановился, для того чтобы найти ключи от машины и пикнуть сигналкой.

— Куда мы идем? — мой голос был несколько истеричным.

Он кинул на заднее сиденье мой рюкзак, после чего открыл переднюю дверь, помог забраться на сиденье и застегнул ремень безопасности. И только после этого Тардашевски соизволил ответить наконец, на мой вопрос. Только после того, как сам сел в машину и сам пристегнул свой ремень.

— Я же сказал, едем в магазин. Ты что, не выспалась, Лиза? Тупишь на каждом шагу.

— Я не хочу никуда ехать с тобой. Выпусти меня из машины.

Чем я только думала, когда позволила садить меня сюда и застегивать ремень? Нужно было раньше сбежать от него, когда была такая возможность, пока еще мы были в универе или на парковке.

— Почему? В чем дело?

Дверь была закрыта изнутри на замок, а нахмуренный Тардашевски выглядел весьма опасно и пугающе, наверное, именно поэтому я только сглотнула и не стала говорить, что он мне не нравится, и я не хочу с ним никуда ехать. Вместо этого стала придумывать отмазки.

— Мне нужно в общагу Тард….Николас. Я не могу разгуливать по улице с голой пятой точкой.

Он улыбнулся, после чего наконец перестал прожигать меня своими пугающими глазищами, от которых я шарахалась, и расслаблено откинулся на свое сидение.

— Хорошо, малыш. В общагу, так в общагу.

Я кивнула, и те десять минут, которые требовались на дорогу до общаги, мы провели в тишине. Единственное, что меня напрягало всю дорогу, это горячие взгляды моего водителя, и его попытки погладить меня по колену и подняться выше, пока мы ехали. Я старалась делать вид, что все нормально, пыталась не показывать ему степень своей нервозности, и вот когда в конце концов, на повороте заметила красное кирпичное здание нашей общаги, выдохнула с облегчением, и видимо, поэтому не сразу ощутила, что Тардашевски забрался своими руками слишком высоко. Снова оказался между ног и твердо и ощутимо надавливал на чувствительную бусинку.

Я естественно, отодвинулась.

Когда Тардашевски припарковался и я собралась открыть боковую дверь, он сам щелкнул замком моего ремня безопасности и потянул меня за руку, с целью похоже усадить на свои колени. Сам же он отодвинул кресло назад, устраиваясь в нём с максимально возможным комфортом.

— Ну давай, — нетерпеливо сказал парень, дергая меня активнее. Я хотела сбежать отсюда как можно быстрей, наверное поэтому ненавязчиво сопротивлялась.

— Николас, отпусти. Мы же договорились, что мне нужно переодеться сперва.

Тардашевски отцепил свой замок и развернувшись взял меня за талию, в конце концов перетянул к себе и усадил сверху.

— Это подождет. — он залез под юбку, тиская попу и боковую часть бедра, второй рукой удерживал голову, утыкаясь носом в волосы. — Не могу упустить момент, пока моя девочка, без трусиков. Такие вещи не пропускают, малышка.

— Николас, правда…..

Я уже начала терять терпение. Мне казалось, что если он меня не отпустит, я выскажу все что о нем думаю, и тогда даже боюсь представить, что он со мной может сделать. Тардашевски меня пугал и тогда и сейчас. Вот только когда он был настолько близко от меня, ощущение тревоги усиливалось в разы.

Руки Тардашевски стали вести себя более нахально и вызывающе, сминая мою кожу до болезненности и синяков. Он тяжело дышал и прижимал меня все сильнее и сильнее, и я ощущала, что бугор в его штанах, упирающийся мне практически в промежность, медленно дергается каждый раз, когда Тардашевски прижимается.

— Лиза…..я тебя хочу. Не могу больше ждать. Разреши, Лиза….

Я не успела ничего ответить, только пикнула собираясь назвать Тардашевски по имени, и в этот момент его губы жестко смяли мои. Никакой нежности и ласки. Только варварское животное желание обладать, такое сильное и доминирующее, что я даже не нашла сил возмутиться сразу.

С ним нереально было бороться. Тардашевски и в школе-то был очень большим и грозным, а сейчас, превратившись из нескладного подростка в молодого мужчину, стал еще более сильным и рослым.

Я прекрасно отдавала себе отчет в том, что моя возможность сопротивляться присутствует между нами только лишь до тех пор, пока сам Тардашевски мне это позволяет. Но, однако, судя по его нетерпеливым движениям, и тому, как резко он завернул мою руку за спину, когда я попыталась отодвинуть его от себя, терпение парня было почти на исходе. Мною постепенно завладевала паника.

— Николас, пожалуйста! — в моем голосе была отчетливо слышна плаксивость. Да и вся моя поза, когда я старалась отбить руки Тардашевски, должна была сказать ему что я и правда, еще не готова. Мне не нравилось, что он не слышит меня и игнорирует мои действия.

— Ладно, хорошо! — раздраженно выдохнул он, резко отталкивая, так что я сперва была скинута с колен, после чего сама переползла на другое сиденье.

— Когда девушка не хочет, она не мочит парню джинсы своей киской, Лиза. А ты бл*дь залила мне всю ширинку, видишь? — взглядом указал на влажное пятно в районе ширинке. — Всё еще будешь утверждать, что не хочешь?

В его голосе не было никакой игривости, только лишь голая констатация факта.

— Ник, мы же в машине….Тут люди ходят вообще-то….

— По барабану, вообще,….на людей, — проворчал Тардашевски, вытаскивая откуда-то пачку сигарет. Я никогда не видела его курящим, и когда он вытащил одну сигарету и затянулся, выпуская дым в чуть приоткрытое окно, была честно говоря удивлена. Неожиданно.

Он нажал какую-то кнопку на панели, и рядом со мной что-то щелкнуло.

— Что сидишь, иди в общагу, свою, — буркнул Тардашевски, даже не смотря на меня. Я вопросительно посмотрела на него.

— Ты же хотела переодеться, — пояснил он, снова затягиваясь.

Нерешительно дернула дверь, и когда она открылась быстро спустила ноги на землю. Однако пришлось снова повернуться к Тардашевски. Задняя дверь машины была по-прежнему закрыта.

— Мой рюкзак.

Тардашевски уставился на меня, после чего кивнул, откидываясь на спинку своего кресла.

— Он останется здесь. Переоденешься и вернешься. В магазин поедем, как и договаривались.

— Но….

— Я сказал, что он остаётся!

Так громко рявкнул, что я чуть не подпрыгнула на месте.

— У меня там ключи от общаги, — решила соврать, ведь не собиралась возвращаться.

Николас громко вздохнул, после чего ругнулся под нос, и после этого сам полез за рюкзаком назад. Он что-то там пошарил, но, ключа естественно не нашел. И это логично, ведь ключ я оставила на проходной, в общаге.

— Ищи сама, — протянул мне рюкзак. Я понимала, что забрать его на глазах у Тардашевски, и после этого попытаться сбежать, будет слишком палевно, и он тогда меня не отпустит больше. Поэтому постаралась максимально незаметно вытащить телефон, кошелек и учебник. Однако вернула учебник на место, поскольку он слишком большой и слишком заметный. Пусть пока с Тардашевски покатается. Не страшно.

— Ты же вернешься назад? — зачем-то спросил Тардашевски, а я чуть было не ругнулась вслух. Телефон заметил что ли?

— Ну да.

Он буравил меня взглядом, но по поводу телефона так ничего и не сказал.

— Я подожду тебя здесь. Выходи быстрее.

Глава 5

В моей комнате было тихо. В это время дня все студенты обычно были на учебе, включая также и мою соседку по комнате, Вику.

Викторию Корневу сложно назвать прилежной ученицей. Если кто-то и тянется к получению знаний и новых навыков, то это точно не Виктория Корнева.

Викуля скорее тусовщица. Она из тех девушек, которые очень сильно радуются возможности поскорее сбежать из-под родительской опеки, и их преимущественными приоритетами в жизни, становятся пьянки, гулянки, малознакомые парни, в идеале плохие и брутальные, а также секс без обязательств и непреодолимое желание всё в этой жизни перепробовать и всё на себе ощутить.

В целом, несмотря на всю свою взбалмошность и мелкие косяки, в виде не вовремя вымытой посуды и замоченных в ванной вещей, которые уже успели покрыться плесенью, Вика была ничего. Как человек она мне нравилась, а все остальное было неважно.

Зачастую Виктория прогуливала пары. Обычно, я не очень радовалась тому, что Вика находится в общаге несколько чаще чем я, ведь помимо неё самой, у нас в комнате довольно не редко торчали незнакомые парни и девушки из её потока. Но сегодня, заметив что Корнева сидит на постели уткнувшись в ноутбук, выражение лица нахмуренное и полусонное, я испытала некоторое облегчение, сродни того, которое испытываешь, когда видишь своего защитника, который может тебя защитить от твоих врагов. Пусть не от всех, но от каких-то может.

Я не знала как далеко мог зайти Тардашевски, в своих попытках подмять меня под себя, заставить делать то, что нужно ему а не мне, поэтому компания в виде соседки, пусть даже с не очень хорошим настроением, все равно сильно импонировала.

— Вик, привет. Ты занята?

Не ожидала, что соседка услышит меня с первого раза, ведь она была в наушниках. Но Викуля услышала и только кивнула, не отрываясь от экрана своего гаджета.

— Вик, есть минутка?

Второй вопрос не понравился ей сильнее, чем первый. Но она все же среагировала и на него тоже и что-то нажав на клавиатуре, медленно и неторопливо повернулась ко мне. Взгляд недовольный, с написанным на лице вопросом.

— Что? Если ты опять про посуду, то я чуть позже уберу. Я помню, что сегодня моя очередь….

— Нет, Вик, забудь про посуду вообще. Ты можешь мне помочь?

Она нахмурилась сильнее.

— В чем помочь?

Сложно было попросить такое у неё, ведь мы, хоть и общались в целом нормально, но особо не лезли друг к другу со своими проблемами, и секретами естественно, не делились. Вика была не в курсе моих переживаний и тревог. Она училась на другой специальности, на втором курсе.

— Вик, у тебя в общаге есть кто-нибудь знакомый?

Девушка, которая во время разговора со мной, все время косила глазом в монитор своего компьютера, наконец, оторвалась от него и обвела меня взглядом сверху вниз. Думаю, я ее заинтриговала своим вопросом.

— Ну….Бочкина моя. Ты ж её знаешь. Машка….

— Ага. — я действительно помнила эту рыжую хохотушку, которая была ближайшей соратницей моей Вики и частенько тусила у нас в комнате, иногда даже ночевала на моей кровати. С моего естественно, разрешения.

— Машка сейчас в общаге?

— Ну….у неё пара по экономике, вроде. А зачем она тебе, Лиз? в чем дело?

Я вздохнула. Признаваться Вике в своих проблемах было стыдно, как ни крути. Хотя она мне и нравилась как человек.

— Вик, мне надо где-то отсидеться. Меня преследует один парень, и он короче, может сюда прийти в любой момент. Думаю, что он знает где я живу.

Я на минуту замолчала. Знает же? Сомнений в этом почти не было.

— В общем, если придет, ты скажи ему, Вик, что меня нет. И я почему-то уверена, что он не уйдет просто так. Я подумала, что может, я могла бы побыть в комнате твоей Маши. На каком этаже она кстати, живет?

— НУ….на третьем. Но я же тебе говорю, её сейчас нету дома.

Вот это было плохо. Мой план стремительно проваливался. Я могла бы посидеть в комнате Ксюши, пока Тардашевски не уйдет восвояси, но она тоже была на паре, а ключа от её комнаты у меня не было тоже.

В этот момент, резко зазвонил мой мобильный и я негромко ругнулась, когда поняла что звонит он сам. Вика смотрела с неожиданным интересом, приподняв одну бровь. Она была довольно романтичной натурой, как наверное и все остальные девушки, поэтому моя история её привлекла и заинтриговала.

Тардашевски я не стала отвечать. Если он не дурак, то поймет, что я намеренно игнорирую его.

— Как его хоть зовут? — внезапно поинтересовалась соседка, глядя на меня заинтересованно.

— Кого?

— Ну, того парня от которого ты типа, бегаешь.

— Николас Тардашевски. Ты его не знаешь, Вик. Он с моего потока….

Она вдруг нахмурилась что-то вспоминая.

— Тардашевски. Тардашевски….Знакомая фамилия, он случайно не футболист?

— Понятия не имею. А ты что, его знаешь?

— Ну так….Слышала кое-что….

Тут уже удивилась я.

— Откуда ты можешь его знать? Год же только начался еще….А он как и я первокурсник.

Вика пожала плечами.

— Ты же знаешь, что мы с Машкой ходим на матчи Воронцова. И знаем, когда в команде кто-то появляется, новенький. Машка говорила, что у них новый нападающий, и у него тоже такое замудренное имя, как у этого твоего…. Тарда что-то там….

— Тардашевски.

— Ну да, Тардашевски.

То, что Вика и Мария интересуются футболом и ходят на матчи, было плохо. Я не хотела, чтобы Машка узнала, что Воронцову нравится моя подруга Ксения, ведь насколько мне было известно сама Бочкина была просто без ума от капитана команды по футболу нашего университета. И она хоть и была довольно милой, доброй хохотушкой, но иногда до меня доходили слуги, что она могла что-то сделать девочке которая проявляла знаки внимания этому Илье. Один раз её даже чуть не забрали в ментовку, поскольку одна из тех кому она мстила даже написала заявление на эту Машку. Но поскольку папа у Марии был сам ментом, Бочкину каким-то образом тогда отмазали.

Мой телефон звонил не прекращая, и я понимала, что если сейчас что-то не придумаю, избежать встречу с Тардашевски получится вряд ли.

— Вик, а есть кто-то еще? Мне правда, очень надо спрятаться где-то от Тардашевски.

Та закатила глаза.

— Не знаю даже, Лиз. — она задумалась. — А вообще, нафиг ты себе проблемы создаешь на ровном месте? Просто поднимись наверх, на девятый этаж, там где курилка или общая кухня у них. Там побудь, некоторое время и всё. А когда он уйдет я тебе отпишу, что все нормально и ты спустишься. Это же проще всего ….. — она хмыкнула, всем своим видом выражая недоумение по поводу моих действий.

В целом, я была согласна с Викторией. И почему я раньше об этом не догадалась?

****

Телефон звонил не переставая. Собственно говоря, он начал звонить еще в нашей с Викой комнате, и с этого момента, он практически не замолкал. Если не поступал вызов, то приходили смс-ки от Тардашевски. И если сперва он недоумевал, почему я ему не отвечаю, то теперь, чуть позднее начал откровенно угрожать мне расправой, в случае если я «сейчас же, не отвечу на чертов звонок».

Я естественно, не собиралась ему отвечать.

— Привет. Ты с какого курса?

Пока я сидела и меланхолично пялилась на дисплей своего мобильного, в столовку, которая располагалась на самом верхнем, девятом этаже нашего общежития, вошёл незнакомый парень и остановился напротив стола за которым сидела я. Думаю, он был на несколько курсов постарше, ведь раньше я никогда не видела его здесь.

— Привет. Эм….с первого.

Было странно, что незнакомый парень вот так легко подходит ко мне и заговаривает, словно мы с ним старые знакомые.

— Меня зовут Игорь. А тебя?

Не спрашивая разрешения просто сел за стол, за которым сидела я. Рядом положила свой рюкзак.

— Я Елизавета. Слушай, я тут вообще-то жду кое-кого….- решила соврать. Не хватало еще чтобы Тардашевски застукал меня за флиртом с незнакомым парнем. Я хоть и надеялась, что он тут не появится, но такая возможность была не исключена и я не собиралась рисковать.

— Это ты меня так отшиваешь? — усмехнулся тот, подсаживаясь ближе.

— Нет. Я правда, жду тут одного человека, и он сильно ревнивый.

— Как его зовут? — наглость этого парня уже начала напрягать.

— Его зовут Николас Тардашевски, Симаков. Лучше отвали от девчонки, этот псих пизд*ц какой ревнивый.

Мы с Игорем одновременно повернулись туда откуда доносился звук чужого голоса. В столовку вошел еще один парень, которого я кажется уже ранее где-то видела.

Да нет, точно видела. Это был парень из компании Воронцова. Думаю, он тоже занимается футболом, ведь его лицо было довольно знакомое. Оно часто было на виду.

— Ты щас про новенького что ли, Макс? — я видела, как Игорь напрягся. — Он же вроде, пикапер.

Макс подошел к микроволновке и поставил в неё контейнер, который был у него в руках. Он с ним как раз и пришел.

— Пикапер, не пикапер, но за эту девчонку глаз тебе на жопу натянет. Я вот тебе сейчас по-человечески советую, отвянь ты бля*ь, от неё. Серьезно.

Игорь не стал спорить и даже перестал прижиматься ко мне, даже встал со своего места и подошел к этому Максу.

— Что ты сразу-то не сказала? — проворчал, косясь на Макса.

Он уже собрался уходить, но я вдруг подумала о том, что нужно кое-что узнать.

— Стой! — я схватила Игоря за руку. Теперь уже мне самой нужно было с ним поговорить. Нужна была информация. — А ты, что его знаешь? Он живет на этом этаже?

Игорь был в недоумении. Всё его напускное радушие куда-то вмиг подевалось.

— Чего? — он переместил мою руку, обратно на стол. Снял со всего локтя. — Он по-моему вообще, в общаге не живет. У его предков же дохерища денег, что он забыл в нашей общаге-то….

Вот как.

— Блин….Это прям точно?

— Понятия не имею. — пожал плечами Игорь и они с Максом ушли с кухни, оставив меня в одиночестве.

В этот момент мой телефон опять зазвонил, но на этот раз это был не Тардашевски. Мне звонили из дома.

— Лизонька, — мамин голос на той стороне телефона был подозрительно севшим, и мне показалось, что она недавно плакала. — Дочь, тут с бабой беда. Бабушка Валя заболела….

— Что?

Здоровье бабушки не сказать, чтобы всегда было отличным, но что-то серьезнее чем скачки давления или банальная простуда, с бабушкой случалось довольно редко.

— Что с ней?

— Она в больнице, Лиз….-Мама не сдержавшись громко всхлипнула в трубку, из-за чего мое сердце пропустило удар. — Они говорят, ей срочно нужна операция. Срочно. Но у нас нет таких денег, Лизонька…..

Теперь мама плакала уже не стесняясь. Я слышала каждый её всхлип. Каждый вздох. Слышала, как громко она дышала, втягивая влажный воздух, отчего я как бы находилась там вместе с ней и с папой.

— Мамочка….- сама не заметила, как по моим щекам тоже побежали слезы. — А папа что говорит? Он же врач! Врач ведь! Что папа говорит?

Мама немного успокоилась, все еще всхлипывая но уже не так громко и влажно.

— Папа всего лишь терапевт, доченька. Говорит надо искать деньги….Но где же их взять? Наша квартира не приватизированная. А бабушкин дом, на бабушке записан, мы его не сможем продать в любом случае. Да и не согласилась бы она….

— Подожди…ТЫ так говоришь, как будто она не может говорить сама.

На этих словах истерика мамы возобновилась с новой силой, и я пожалела что задала ей эти вопросы. Снова стали слышны всхлипы и вздохи.

— Бабушка очень плоха. Едва разговаривает, Лизонька…. Ты можешь к ней приехать?

— Я попробую, но что с ней такое, мам? Что-то с сердцем?

Я выросла в семье врача и знаю, что люди пожилого возраста часто жалуются на сердце. Поэтому и решила что наверное, тут как раз такой случай.

— Нет. Нет, Лиз. Какой-то там навороченный вирус. По телевизору недавно говорили про него. НУ как его там. Что-то из Японии….

— Кошмар. И где она могла подцепить такое….?

Мама на минуту замолчала о чем-то задумываясь.

— Ну, бабушка же гуляет иногда, по парку. Не знаешь что ли? Наверное, встретила кого-то….заразного….

— Я поняла.

— Так ты приедешь? Приезжай, Лиз! — мамин голос был полон какой-то надежды. Такое ощущение, что если я приеду к бабушке, то это каким-то образом поможет излечиться ей от болезни.

— Хорошо. Я постараюсь, мам….- не могла ей отказать. Просто не решилась.

Плохая новость из дома подтолкнула меня к тому, чтобы я не ждала, пока соседка по комнате мне перезвонит. Мне нужно было как можно скорее попасть домой, отпроситься в кафе, в котором я подрабатывала по вечерам, и поскорее начать собирать вещи, для поездки домой. Думаю, я бы не простила себе если бы не попрощалась с бабушкой, ведь только один Господь знает насколько там все серьезно.

Я мысленно молилась, чтобы все обошлось. Мне не верилось, что то, что сказала мама это правда, и моя любимая бабушка действительно умирает, и все это не дурацкий розыгрыш, придуманный с неизвестной целью, а суровая, неприглядная правда жизни. Нет. Я была не готова потерять бабушку.

Стала звонить Вике на мобильный, после чего пару минут слушала длинные гудки. Наконец, соседка взяла трубку.

— Вик, ну что? Он ушел или нет?

— Так ты наеб*ть меня значит, решила, правда? — в трубке был рассерженный голос Тардашевски. Он был в гневе и не скрывал этого.

— Чего тебе надо от меня? Хватит меня преследовать, ясно тебе?! Отстань от меня, наконец! — меня всю трясло от злости. События которые произошли у меня дома, выплеснули в кровь адреналин, и мне самой было просто жизненно необходимо с кем-то поскандалить, поссориться. И после этого поплакаться, вытаскивая свое горе на свет.

— Донцова, борзеешь на глазах. — его голос наоборот, стал спокойнее, но при этом стал еще более угрожающим. — А в машине ты что-то не просила от тебя отстать.

— Потому, что ты пугаешь меня, Тардашевски! Сколько раз тебе повторять, что я не хочу с тобой встречаться! Ты мне омерзителен, понимаешь?!

— Не хочешь встречаться, говоришь…. Омерзителен…..- я слышала как парень тяжело дышит и даже смогла представить как сильно раздуваются у него ноздри, каждый раз когда он мне что-то говорит или делает вздохи. — Значит, будешь моей шлюхой. Всё будет по-моему, Донцова. И тогда скулить будет уже поздно.

— ДА пошел ты!

— Еще поговорим, Донцова.

Не думаю, что он меня услышал. После его угроз резко наступила тишина, а потом короткие гудки.

Глава 6

Я не стала рисковать встретиться снова с Тардашевски в общаге, или где-нибудь еще, поэтому прямо с кухни девятого этажа вызвала такси до автовокзала. Ехать домой было конечно, далеко, но к счастью в Екатеринбурге было автобусное сообщение, с нашим пгт, и я могла бы доехать без пересадок сразу же домой. Нужно было только добраться до автовокзала, и собственно это, я и собиралась сделать.

Когда приехала на вокзал судорожно купила билет на самое ближайшее время. Меня всю трясло от ожидания и страха, что Тардашевски каким-то чудом догадается что я поехала на автовокзал, и будет терроризировать меня и здесь. Это конечно было маловероятно, но в последнее время я была им настолько напугана, что даже этой возможности теперь не исключала.

Пока я наворачивала круги в зале ожидания пассажиров, мне на телефон снова стали поступать звонки от Тардашевски. Его звонки не просто вызывали дискомфорт, они уже откровенно злили. Я не стала ждать, пока он оставит меня в покое и просто добавила его номер в черный список. Надоело, что он срывает мне телефон. У меня ведь были и другие дела, например, нужно было позвонить на работу, но я даже это не могла сделать ведь телефон бесконечно разрывался.

Поэтому, когда наконец-то наступила долгожданная тишина, я была вся на нервах и готова была сорваться на любом человеке, который просто мог попасться мне под руку. К счастью, это состояние быстро сошло на нет. Этому поспособствовало сочное пирожное, которое я купила на вокзале, в кафешке, ведь времени до автобуса было вагон, и я заняла его с пользой.

Из-за того, что я сильно перенервничала, пока добиралась домой, к тому моменту когда я уже в итоге приехала туда, мое состояние можно было смело назвать пофигистичным. Даже когда увидела посеревшие от горя лица матери и отца, все равно отреагировала нормально и не впала в панику. Думаю им было нужно что-то такое. Был необходим кто-то кто способен мыслить здраво, и не думать о самых плохих исходах. Не накручивать и не нагнетать. Вот я как раз и была таким человеком сейчас.

— Как она? — первое, что сделала когда переоделась в своей любимой комнате, и спустилась вниз, где мама приготовила для меня чай с пирогом, это естественно поинтересовалась здоровьем бабушки.

Я видела, что мама на грани, и подобные вопросы сейчас не уместны, однако я не могла просто сидеть и ждать непонятно чего. Мне нужно было получить ответы на вопросы. Может хоть это бы успокоило меня. Какая-то надежда. Маленький, пусть и невесомый лучик света в маминых глазах, ведь не смотря на все плохое, моя мама была жизнерадостным человеком. Она могла бы настроить меня и папу на хороший лад. Однако, почему-то сейчас даже она не делала этого….

Это угнетало.

— Плохо, Лизонька….- мама была гораздо спокойнее чем тогда, когда мы с ней разговаривали по телефону в тот раз. — Папа вчера к ней ездил, в больницу. Говорит, она совсем не поднимается.

— Ясно….- опустила голову, погрузившись в собственные мысли. Что уж говорить, бабушку я очень любила. Она из тех людей, которые очень сильно дорожат своей семьей. По возможности балуют внуков. Любят их до безумия, и это ощущается в каждом их поступке и даже взгляде.

— А где Аленка?

Аленка это моя сестра. Думаю, в восемь часов вечера, она уже должна по-хорошему быть дома, но её почему-то нет. Неужели загуляла?

— Она у Даши ночует сегодня. Девочки как раз перед твоим уходом ушли.

— Всё понятно.

Мы с мамой еще поговорили по поводу здоровья бабушки, договорились, что завтра когда папа придет домой с подработки, мы с мамой вместе поедем к бабушке в больницу. Я очень сильно хотела её увидеть. Боялась, что что-то произойдет пока меня не будет, и мы не успеем с ней встретиться. Всякое ведь в жизни бывает. Никто ни от чего не застрахован.

Хотя думать об этом не хотелось.

Я не могла видеть маму в таком расстроенном состоянии, в котором она встретила меня, когда я приехала домой. Это было физически тяжело. Понимаю, что ситуация очень сложная, но когда еще и мама нагнетает, тут уж совсем руки опускаются от безысходности. И поэтому, чтобы не мелькать на кухне лишний раз, и самой как-то отвлечься, занять свой мозг что ли, чем-то отвлекающим, я решила пойти в свою комнату. Мне хотелось отдохнуть с дороги. Да и вообще…Надоело все как-то. Нужен был реальный отдых….

****

— Девочки, ау! Есть тут кто-нибудь?! Мне же холодно! Ну пожалуйста, Казанцева!

В душевой было холодно и страшно. Видимо, чтобы накалить обстановку в ней еще сильнее, дабы добить окончательно, одноклассницы вырубили свет. Теперь, стоять босой и голой, на кафельной плитке, было не просто прохладно и неприятно, но еще и страшновато и как-то неожиданно. Такой подвох был не в духе моих одноклассниц, но оказалось они могут быть очень жестокими.

И что же было тому виной? Я не знала. Возможно, внезапный порыв Тардашевски подтянуть меня по математике….

— Каать! Ну Кааатя, ну выпусти меня! Ну мне же страшно, Казанцева!

То что не обошлось без неё, мне было ясно как день. Этому поспособствовал тот факт, что она как-то загадочно переглядывалась с Ярыгиной, когда я входила в душевую кабинку, а еще тот факт, что она была последней, кто собственно говоря, отсюда выходил. Наверное поэтому, я заподозрила её в коварстве еще до того, как они с подружкой вышли с полотенцами в руках, из душа.

Знала же, что они такие вредные. Но раньше как-то ко мне не цеплялись.

Так с чего начали это делать сейчас? Вообще, непонятно получилось….

— Таня! Ярыгина, блин!

Я слышала, что кто-то смеется, там за дверью. Шепчется, как мне показалось обо мне.

Ну зачем они так со мной? Я ведь ничего им не сделала.

— Кааатя!

По коже уже начал бегать легкий мандраж. Чтобы окончательно не замерзнуть, включила горячую воду, и встала под горячие струйки. Зубы стучали друг об друга. Я уже не знала что предпринять. Снова подергала ручку двери, и опять безрезультатно.

Спасибо, что хоть полотенце мне оставили на крючке. Только вот толку-то от него? Оно насквозь промокло, и неприятно липло к телу, ведь тоже уже было остывшее…

— Кааатя! — брррр, брррр…..Холодрыга какая…..

От того как несправедливо со мной поступили одноклассницы, глаза уже щипало от слез. Я чувствовала как мои щеки горят, и как кожа под глазами предательски увлажняется. Я не хотела чтобы они увидели, что довели меня до такого состояния когда войдут в душевую, поэтому держалась как могла, однако истерика вызванная таким отношением подступала ко мне неумолимо….

— Вот стервы….стервы мерзкие….- уже по-тихоньку всхлипывала, вытирая глаза рукой и куском холодного полотенца. Хотелось им как-то отомстить, но я с самого детства была не приспособлена к дракам, всегда была мягкой и слабенькой, и в случае чего редко могла дать отпор. Какое счастье, что раньше этим никто и никогда не пользовался.

— Донцова? — дверь неожиданно открылась сама собой, и в холодную парилку заглянул Николас Тардашевски. Судя по его удивленному лицу, он не ожидал встретить меня здесь в таком состоянии. Заметив, что я полуголая, кутаюсь в мелкое, намокшее полотенце, которое мало что скрывало, парень явно был удивлен. Он пялился на мои ноги. А когда заметил мою полуголую грудь, у которой от холода очертились мелкие соски, я мимолетно отметила, что его кадык дернулся а сам он уставился на меня совсем странно.

— Ты чего тут….? Одна. Тебя заперли здесь, что ли?

Хотелось броситься к нему на шею и плакать, плакать, рыдать. Рассказать, что да, заперли, да еще и смеялись стоя под дверью. Я слышала.

Но я конечно же, сдержала этот порыв. Тардашевски вчера на весь класс сказал, что я «страшилище», и «кому она нужна». А я такая, ему на шею брошусь. Странно же будет.

— Не твое дело! — было стыдно перед ним, но я была так обижена за вчерашние слова, что даже не поблагодарила за спасение меня из холодного плена. Перебьется этот Тардашевски. Хотя конечно, некрасиво получается.

— Кто?! — рявкнул, провожая меня к раздевалке. Я же отметила, что этот псих пялится на меня как ненормальный. Под его взглядами, мне становится слишком не по себе. Жарко. Приятно так. Как будто он каким-то коконом меня опутывает.

— Да какая разница?! Отвернись!

Было стыдно, что мой одноклассник видит меня полуголой, но почему-то одновременно с этим нравилось, что он здесь, и я перед ним такая голая….такая ранимая….

— Да вот они голубки!

Едва успела прикрыться платьем сверху, как в раздевалку резко вошла целая толпа наших с Тардашевски одноклассников.

— Я же говорила, Николас пойдет её спасать! Признай уже, что Донцова тебе нравится! — Ярыгина напару с Казанцевой стояли в первых рядах нашего класса. На лицах дебильные оскалы и предвкушение чего-то неприятного. Гнусного.

— С чего вы взяли, что она мне нравится?

Я видела, что он покраснел. Желваки ходили ходуном. Даже эти две сплетницы, которые все это и затеяли специально, перестали по-дурацки улыбаться и отступили за мальчиков. Спрятались.

— Мне просто стало жаль эту убогую. Она же жирная, да еще и тупая. Кто-то же должен заступаться за таких, раз у вас идиотки, совести не хватает.

— Ник, ты чего? Девочки же пошутили….

Рябов, который положил глаз на Казанцеву еще в прошлом году, стоял немного бледный, но все равно прикрывал собой виновниц торжества. Было видно, что он сам напуган, но вроде старается держать марку. Зрелище то еще.

— Зато я не шучу! — Тардашевски чуть наступил в его сторону, и все сразу расступились с дороги. — Я встречаюсь с Леркой из девятого «Б». Это все знают! Нахер вы мне эту серую мышь сватаете? Совсем уже что ли?

Я стояла ни жива ни мертва. До ужаса было обидно, что стала эпицентром этого кошмара, но еще обидней почувствовала себя после слов Тардашевски. «Толстая, тупая, серая мышь….» И апогеем этого всего стало то, что из центра других ребят вышла сама Лера Фомина, та самая про которую и говорил Николас. Она встала немного рядом с ним, глядя на меня с таким превосходством и презрением, словно я какая-то заразная, или грязная.

Словно я воняю чем-то, и ей приходится морщить свой красивый, ухоженный носик в моем присутствии.

А он обнял ее за талию, и притянул к себе ближе….

После этого я и пообещала сама себе. Никогда не верить Тардашевски. Я ведь думала, что он хоть немного ко мне неравнодушен. Он же не просто так мне давал списать. Даже не постеснялся признаться вчера, что сам дал тетрадку.

А тут оказывается вот что. Жалеет меня. Я — жалкая….

****

Почему-то именно этот эпизод вспомнился мне сейчас, когда я залезла в шкаф в ванной комнате, в котором моя мама хранила полотенца и принадлежности для душа. Там были разные полотенчики, и даже нашлось то самое которое было у меня в тот неприятный день. НАдо было его выбросить, а я как дура оставила его.

Хотя теперь уже не важно.

После той сцены от меня отвернулись почти все мои подруги. Даже не знаю с чем это было связано, возможно виной тому были слова Тардашевски обо мне, либо же тот факт, что я стояла там одна, мокрая, холодная, и действительно жалкая, и никто, абсолютно никто за меня не заступился. Все только пялились, смакуя мое унижение и боль.

Но с другой стороны было в этом и что-то хорошее. Всем наконец, стало на меня плевать. Если раньше, девочки в школе шептались за моей спиной, зорко наблюдая за нашим с Николасом общением, стараясь как мне показалось выявить его симпатию в мою сторону, то теперь никто не обращал на меня никакого внимания. Как отрезало.

Я единственная кто переживал из-за этого. Даже пришла домой в слезах тогда. Да еще и замерзла в тот день как цуцик. Даже помню как папочка, увидев мой посиневший нос, сделал мне своего знаменитого какао со сливками, а бабушка вытащила из закромов очередные носки из овчинной шерсти, и я сидела на кухне, попивая свое какао, обнимаясь с мамой и бабушкой, и думала, что мне стоит уйти из этой школы в конце-то концов, в какую-то другую. Понимала, что в принципе, осталось отучиться с моими одноклассниками всего лишь один никчемный год, но из-за гордости и чрезмерного страха, я была не готова и дальше там находиться. Хорошо хоть мама и папа поддержали.

Да, желание перейти в другую школу как раз и появилось после того что произошло в тот день.

В итоге, я поехала к своей тетке в Екатеринбург всего лишь на полгода раньше чем планировалось изначально. Я бы итак итак поехала бы учиться в другую школу, ведь в наших школах, было мало мест где могли обучать десятый и одиннадцатый класс. Кстати, а где интересно учился Тардашевски?

Ну вот, опять о нем думаю. Что ж такое….

В целом, жить с тетей Верой было неплохо. Она была добродушная, и легкая на подъем женщина, которая кстати очень хорошо готовит и умеет поддержать любого человека, которому требуется пару ласковых слов и теплый взгляд. Я бы наверное, и дальше жила с ней в её квартире, на десятом этаже, включая то время пока училась в институте. Но по весне вернулся теть Верин сын, из армии, и жизнь с ними стала напоминать мне ад на земле.

Не знаю что произошло с ним на службе, но пока он был там, что-то в нем поломалось. Это был не тот весельчак и балагур Витя, которым я помнила его, когда только приехала к теть Вере в самом начале своего пути в этом городе. Нет. После того как Витька вернулся из армии, он стал сильно и довольно часто выпивать. Но даже не в этом была причина моего ухода. Если бы Витька был тихим алкоголиком, это одно. Но все дело в том, что он допивался до зеленых человечков, и был довольно буйным и глумливым. Все его побаивались. И даже сама тетя Вера, у которой был хоть и добрый в целом характер, но женщина-то она не слабая. Всегда могла за себя постоять. Сомневаюсь что кто-то другой смог бы что-то сделать моей боевой тете.

А вот Витька смог.

В общем, она и предложила мне пожить пока в общаге. Я естественно, согласилась с ее доводами, и даже переехала туда и по сей день, кстати живу там с Викой, но не проходило и дня, когда бы я не вспоминала дом своей тети, и когда бы не хотела снова вернуться в её квартиру.

Но однако вспоминая те дни, когда Витька будучи сильно пьяным, размахивал тетиной табуреткой на их маленькой кухне будучи совершенно невменяемым, и крича что-то вроде того, что он сейчас всех порешает, понимаю что назад дороги нет. У тети своих проблем выше головы. Вешать на неё еще и свои собственные проблемы это было бы уже откровенно некрасиво и неправильно.

Поэтому я и оказалась в общаге.

В этот момент раздался звонок на мой мобильный телефон. Очень вовремя кстати говоря.

— Привет, ты дома?

Звонила моя сестра.

— Привет, да. Мама рассказала что бабушка в больнице, вот я и приехала домой. А ты у Дашки, да? Что смотрите?

Дашка это подруга моей сестры Алены. Обычно, когда они с Дашей ночевали у неё дома, занимались тем, что чревоугодничали и смотрели разные фильмы, до самого утра. Обычно слезливые мелодрамы или фантастику. Иногда триллеры и еще реже детективы… Дашка кстати, прикольная девочка, всегда мне нравилась. Хорошая. И я кстати, иногда составляла им компанию, за просмотром каких-нибудь фильмов.

Не часто правда, но случалось.

— Ну, Даха хочет Гарри Поттера всего посмотреть, — слышала как на заднем фоне что-то говорила Дашина мама. — А мне он надоел уже, давно. Я бы лучше что-то романтичное посмотрела. С этим как его там, Эштоном Катчером. Ну или хоть Чарли Ханнемом. НУ знаешь, такой, из Тихоокеанского рубежа.

Честно говоря, я не помнила. Так и сообщила Алене.

— Кстати, я чего звоню, Лиз, мне только что звонил Николас, из твоей школы. Ты что, дала ему наконец, мой номер телефона, да?

Трындец. Этого только не хватало.

— Я ничего не давала, Ален. А что он тебе сказал?

Так вот почему, моя сестра звонит мне сама в кой-то веке. Обычно мы с ней редко общаемся по телефону, а тут вот сама звонит. Да еще и такая веселая.

— Про тебя спрашивал. — должно быть в голосе сестры проскользнуло недовольство. Её тембр голоса слегка изменился. — Ну спрашивал, незнаю ли я где ты пропадаешь. Не приезжала ли ты домой. НУ такие вопросы, в таком духе, Лиз….

— Ясно. И что ты ответила?

— А что я могла ответить, Лиз? Мама говорила, конечно, что ты вроде, собираешься приехать, но я же точно не знала этого. Сказала, что возможно и приедешь…

— Блин….

— Что? Ты что прячешься от него? — голос Аленки был таким заинтересованным и удивленным, что я чуть было не рассмеялась. Вот всегда она сует свой носик куда ее не просят.

— Прячусь, Ален. Он меня достает.

На какую-то минуту повисла тишина.

— Николас Тардашевски? Тот красавчик, у которого предки нефтянники, так? Ты про него сейчас говоришь? — такое ощущение, что сестра мне не поверила. Кажется она думает, что такой парень как Тардашевски, не может вести себя со мной подобным образом, а я могу от него убегать без причины. Кто я и кто он. Я ему не пара.

— Да, Ален, тот самый.

— В смысле, достает? Гнобит или что? И кстати, он сказал что вы теперь учитесь в одном университете, это правда?

— Да, Ален, правда. Сколько сразу вопросов. Ты можешь мне наконец, ответить, что ты ему вообще, сказала?

Сестрица похоже, пребывала в шоке. Вместо того чтобы отвечать на мои вопросы, она то и дело задавала мне свои собственные. И к моему удивлению, мне они тоже совершенно не нравились.

— Да что я ему сказала….сказала про бабушку, конечно. Ну и что, может быть ты и приедешь сюда… Он больше ни про что и не спрашивал, Лиз.

— Про бабушку-то зачем?!

Вот нафига ему информация такого рода? Аленка такая болтушка.

— Ну, он же спрашивал. А ты что на меня орешь? — Аленка терпеть не может когда на нее кто-либо повышает голос или проявляет неуважение к ее царственной личности. — Я тебе не справочная, ясно Лизка? Если не умеешь нормально разговаривать….

— Все все, Ален, извини.

Сестра была возмущена, но к счастью, довольно быстро успокаивалась.

— Будешь орать, я тебе в следующий раз ничего не скажу….

— Я слышу, слышу тебя сестра. Успокойся уже пожалуйста. Можешь просто рассказать, что еще говорил Тардашевски?

Собственно говоря, больше он ничего и не сказал. Мы проговорили с Аленой еще совсем немного времени и потом, когда она успокоилась вроде даже помирились. Но однако, меня смутило другое. Показалось, что моя сестра слишком заинтересована в наших отношениях с этим парнем, и её интерес носит, кажется даже личный характер. Слишком уж она о нем осведомлена.

В общем, не знаю что здесь происходило пока меня не было, но такое ощущение, что моя сестра интересовалась им тогда, когда я была на учебе в Екатеринбурге. Еще в прошлом году то есть. Это конечно вряд ли, но почему-то не покидало такое ощущение.

Я еще послонялась по дому, поужинала с мамой, и кое-как настроив себя на позитивный настрой, все же наконец, решила лечь спать.

Спала я в эту ночь беспокойно. Почему-то казалось, что рядом с моей кроватью стоит не кто иной как Тардашевски и рассматривает меня пока я сплю. Я даже отчетливо ощутила морской запах его духов, и еще теплое дыхание на виске. Невесомое, но все равно отчетливое.

И еще потом был голос. Его голос.

— Ты теперь в моих руках, Лиза. Слышь? Теперь уж точно никуда не денешься от меня.

Странный сон. Утром я проснулась совершенно разбитая и абсолютно не отдохнувшая.

Одела свои любимые джинсовые бриджи и футболку с единорогом. Даже странно, что Аленка не стырила её, пока я была на учебе. Сколько раз говорила, что заберет её, как только я уеду в свой Екатеринбург, но так и не забрала.

Хоть одна хорошая новость за сегодняшний день.

На кухне раздавались приглушенные голоса. Один принадлежал моему отцу, который сегодня был со смены, и судя по всему просто не успел лечь отдыхать, пока еще бодрствовал. Второй голос был мамин. Она вообще, не любит вставать так рано, но видимо, из-за того, что встречала папу с работы, решила встать пораньше и приготовить ему завтрак. А третий голос был мужской.

Я притаилась за углом, когда поняла что этот голос мне очень знаком.

Это что такое? У нас дома Тардашевски?!

Мои глаза расширились от удивления, когда до меня дошло, что отчетливо слышу его голос раздающийся с нашей кухни. Не успела ничего понять, как из-за угла вылетела взъерошенная Алена, с такими же расширенными от чего-то глазами, как у меня самой. На её лице написан испуг.

— Почему ты не сказала, что Николас приедет к нам домой?! — она шипела, но делала это как-то истерично. — Я даже не успела переодеться!

— Что?

— Да ну тебя….- она толкнула меня в плечо, и словно мелкий торнадо унеслась в свою комнату.

Я была сонная и растерянная. Не понимала что вообще, происходило.

Мыкалась по прихожке раздумывая, как же мне незаметно дойти до туалета, чтобы меня никто не увидел.

— А вот и Лизонька проснулась!

Прошмыгнуть незамеченной мне не удалось. У нас не очень-то большой дом, и туалет всего лишь один, если честно. Стоило только мелькнуть в углу и меня моментально рассекретили.

Все взгляды сразу же устремились в мою сторону. Прятаться дальше не имело смысла.

Тардашевски вольготно расположился за нашим кухонным уголком, и на столе рядом с ним стояла кружка с кофе и маминым пирогом с малиной.

На нем была черная рубашка с коротким рукавом, без рисунка. И темные штаны, с серебряной цепью с правой стороны. На руке тоже был браслет, кажется с рокерской тематикой. А сам он был какой-то напряженный. Его лицо было нечитаемым, но на губах блуждала странная улыбочка. Она больше напоминала оскал, чем любезную добрую мину.

— Привет, Лиза. Выспалась? — он усмехнулся и потом перевел взгляд на свою кружку с кофе.

— Привет, Тард….Николас. А что ты здесь делаешь? — от всего этого пахло гнилью за километр.

— Да я приехал к своим родителям, — лениво ответил Тардашевски, мягко улыбаясь моей маме и моему отцу. Было видно, что на нашей кухне он чувствует себя словно рыба в воде, но при этом что-то его все-таки напрягало и озадачивало. — Услышал, что у вас произошло горе с бабушкой. Зашел поддержать твою семью. Ты же не против, Лиза?

— Я….-конечно же я была против его помощи. Однако, не могла открыто высказать ему свое недовольство, потому что понимала что это будет странно выглядеть и моя мама или сестра могут заинтересоваться почему мы сс Тардашевски не ладим. Они будут задавать вопросы, а я не уверена что смогу на них ответить.

Пришлось притворяться, хоть это и было не очень интересно.

— Нет. — улыбнулась. — Спасибо, что зашел Николас. Это очень мило с твоей стороны.

Улыбка медленно сползла с его лица. Но он ничего не ответил.

— Позавтракаешь? — демонстративно подвинулся освобождая место, которого итак было предостаточно на кухне.

— Я испекла пирог. — мама сразу стала наливать мне кофе. Она отлично знает мои предпочтения… — Тебе побольше, поменьше?

Я обычно пью много кофе.

— Ну….

— Мам, я тоже буду кофе. — внезапно появилась улыбающаяся Аленка. Она была в легком сарафанчике, который никогда не носила дома. Я подняла одну бровь, но не стала ничего комментировать. Судя по маминому удивленному лицу, она тоже этому поразилась.

— О, это мне? — она плюхнулась рядом с Тардашевски, отрезая себе кусочек от маминого пирога.

Появление моей сестры как-то разрядило окружающую обстановку. Такое ощущение, что Тардашевски сильно всех смущал своим присутствием, и это наверное, неудивительно, учитывая что все мы знали кто у него родители.

Да и вообще. Неожиданно все это. ЗАшел к нам домой, как будто всегда так делает. Удивительно.

— Ален, ты извини, но здесь сядет Лиза.

Тардашевски обратился к моей сестре.

— Застолбила место за столом, да?! — Алена попыталась пошутить, но это прозвучало как-то наигранно. Или это мне только так показалось.

— Пересядь. — Тардашевски повторил свои слова, и теперь в них был слышен легкий нажим. Аленка изменилась в лице, но все же пересела. Я видела, что это её обидело и покоробило.

Я не хотела садиться рядом с Тардашевски, понимая что именно этого он и добивается. Но заметив взгляд Лизы, и понимая что если я сейчас не сяду к нему, она опять начнет говорить что я выделываюсь и капризничаю, ведь это было как раз в её стиле, что я просто не решилась перечить ему, и тупо села с ним рядом.

Мама поставила мне кружку с дымящимся кофе, от которого распостранялся замечательный аромат на всю кухню. Я попыталась расслабиться, однако это было нелегко, ведь практически сразу как я присела рядос с Тардашевски, почувствовала его ладонь сперва на моем бедре, а следующим шагом стало скольжение в выемку между ног.

Вздрогнула, поднимая глаза, сразу заметила, что Алена все отмечает и на ее лице отразилось недовольство оттого что Тардашевски вытворяет подобное прямо на нашей кухне, не стесняясь даже моих родителей и её самой кстати тоже, не стесняясь.

— Тардашевски… — прошипела, пытаясь столкнуть с себя его руку, но это и не требовалось ведь он убрал ее сам, правда перед этим дерзко ухмыльнулся.

— Как твои родители, Николас?

Не знаю заметила мама его действия или нет, но она оставалась с ним милой. Улыбалась ему, задавала вопросы о семье.

— Все хорошо. Отец часто летает за границу по делам их компании. Мама сейчас не работает. Занялась семьей. У меня же еще есть младший брат. С ним глаз да глаз. — Он снова дотронулся до моей ноги, обращая мое внимание на себя. Как будто хотел сказать что его слова касаются не только его брата, но и меня тоже. — Такой непоседа, знаете….

Мама радостно кивнула, соглашаясь.

— Ой, помню девочки еще были маленькие, когда Лиза стала убегать из дома с соседскими мальчишками. Да и Аленка тоже была непоседливая….- мама улыбалась вспоминая наше детство.

— Лиза, ты сегодня поедешь к бабушке?

Мой отец, который все это время понятливо молчал, задал мне вопрос про нашу поездку в больницу.

— Да, собиралась.

— Я посплю немного, и потом отвезу тебя к ней, хорошо?

Собственно мы так и договаривались с мамой. Поэтому Я сазу кивнула.

— Хорошо.

Мне как раз требовалось морально настроиться и подумать что я куплю бабушке в больницу. Честно говоря, оставалась надежда, что мама сама позаботится о гостинцах.

— Я могу отвезти вашу дочь. Отец дал мне свою машину. — Тардашевски подался вперед и его голос стал деловым. — Прямо сейчас можем поехать. Я никуда не тороплюсь.

Такая перспективка меня напугала до ужаса. Снова оставаться наедине с Тардашевски? Да ни за что на свете!

— Да не надо, я с папой….

— Это было бы прекрасно. — отец не дал мне договорить. — Честно сказать смена была очень тяжелая, привезли пациента с гипертоническим кризом. У алкашей похоже, обострение болезни началось. Что ни ночь, всех промываем. Достали уже….

Папа как и обычно начал рассказывать что-то о работе, привычно не замечая равнодушия остальных собеседников за столом. Он мог говорить про работу часами. Ни на минуту не останавливаясь.

— Я подвезу. — Даже Тардашевски это надоело и он перебил моего отца. — Лиза собирайся.

— Я тоже хочу! — Аленка решила воспользоваться ситуацией в свою пользу. — Можно мне с вами, Николас?

Он молчал, но было видно что он ждал не этого. Черты лица ожесточились, а взгляд стал более холодным и надменным.

Думал он недолго.

— Конечно. В моей машине всем места хватит, Алена.

— Хорошо! — Сестра соскочила с места хлопая в ладоши от радости. — Я собираться! Спасибо за завтрак, мам!

Глава 7

Снова этот пронзительный взгляд. Стоит только, хотя бы мельком взглянуть в сторону водительского кресла, в зеркало заднего вида, и я моментально натыкаюсь на задумчивый взгляд Тардашевски, направленный в мою сторону. Неужели он совсем не смотрит на дорогу когда ведет машину? Как он до сих пор не врезался ни в кого?

И ведь при всем при этом умудряется что-то отвечать моей сестре, сидящей на переднем сидении, рядом с ним. Он кстати, настаивал чтобы впереди, села именно я, но я естественно отказалась, помня о том, что он сразу же начинает распускать свои руки, практически всегда, когда оказывается рядом со мной. Мне этого не надо. В конце концов, он перестал просить меня сесть впереди, и принял тот факт, что впереди захотела поехать Алена. Сразу же после этого попал под шквал её болтовни. По идее надо было бы его пожалеть, ведь иногда сестра вообще, почти не затыкалась. Но вот именно сейчас мне не было его жаль. Сам подписался нас подвозить, вот пусть теперь и не жалуется.

И куда это он опять смотрит?

Машинально опускаю взгляд отмечая, что в этом обтягивающем свитере, грудь просматривается сильнее чем в каком-либо другом. Он не плотный. Простая, дешевая синтетика. Да и я, так сильно торопилась попасть к бабушке в больницу, что не стала искать лифчик, и одела футболку и свитер прямо на оголенную грудь. И вот он результат. Под взглядами Тардашевски, моя грудь напряглась, стала более чувствительной, и соски стали очерчиваться под легкой тканью, совершенно не оставляя мысли для фантазии, тупо показывая форму так как она собственно есть.

— Ну нет…..- гневно посмотрела в сторону парня, скрестив руки на груди. Надо же было так лажануться. И Аленка тоже хороша. Могла же хотя бы намекнуть мне, что свитер я выбрала неудачный. Тоже мне сестра, называется….

Посмотрела в её сторону и отметила, что сестрица невероятно воодушевлена, и как обычно болтает без умолку о всякой ерунде.

— …собираюсь поступить в ваш универ, в Екатеринбурге. У нас с Лизой тетя живет на Ленина. Знаешь где находится, улица Ленина? Если общага мне не понравится то наверное, можно будет у нее остановиться. Да, Лиз? Смогу позвать тебя в гости, Николас…..

Снова этот её странный взгляд. Кажется, я все же была права, Тардашевски понравился моей сестре. Иначе чем объяснить её невероятное желание постоянно с нами таскаться? Да и то что все время пытается сесть ближе к этому ловеласу….

Этого только не хватало.

— У тети Веры сейчас не поучится остановиться. — отвечаю на автомате. — Витька сильно пьет.

И лучше сестре не знать подробности его плохой привычки.

— А, да, мама же говорила. — разочарованно тянет сестра, но после этого почти сразу переключается на другое. — А ты тоже живешь в общаге, Николас?

А вот это хороший вопрос. Сама хотела спросить его об этом.

— Нет. — отвечает, а сам снова на меня смотрит. — У меня своя квартире в Екатеринбурге. Предки подарили на совершеннолетие.

И снова взгляд на меня. Не напрямую правда, через зеркало.

— Ого! Нормальные подарки! А нам с Лизкой телефон приходится выпрашивать по полгода. А тут целая квартира! — Аленка округляет глаза. Я этого не вижу, но думаю так и есть. Изучила уже её жесты за столько-то лет.

Николас хмыкает, но ничего не отвечает.

Когда наконец подъезжаем к больнице, я уже чувствую себя словно на накаленной сковородке. Мне начинает казаться, что Аленка заметила, что Тардашевски все время пялится на меня, и как будто даже раздевает своими взглядами, изучает меня, как будто мы сто лет не виделись с ним.

Я же уже много раз пожалела что не отказалась поехать с ними, и теперь чувствую себя словно не в своей тарелке.

Выхожу из машины Тардашевски словно из горящего дома выбегаю. Загазованный воздух улицы кажется мне более живительным и чистым, чем атмосфера его машины, очищенная климат-контролем, и морскими нотами автомобильного освежителя, который чувствовала всю дорогу.

— Лиз, погоди! — Аленка еле как догоняет меня уже на лестнице главного входа больницы. — И куда ты только так спешишь?

— По бабушке соскучилась. — отвечаю ей, отмечая что Тардашевски подошел ко мне непозволительно близко. Нельзя так открыто прижиматься к девушке, да еще и находясь в общественном месте. В конце концов, у меня начинают сдавать нервы. — Ты можешь так сильно не прижиматься ко мне?!

Чтобы сказать ему это, мне достаточно просто повернуть голову, и немного ее приподнять, ведь Тардашевски стоит прямо у меня за спиной.

— Почему?

Глупый вопрос.

— Это неприлично, Николас. Мы в общественном месте, если что.

— Ага. — отвечает, просовывая руки вперед, опоясывая ими мою талию и сцепляя их впереди в замок.

— Тардашевски….Ты можешь не вести себя как мудак? — уже рычу, поскольку вижу, что его никакие мои доводы не берут. Ему просто пофиг.

Бью по его рукам со всей силы, и получаю совершенно ошарашенное выражение лица моей сестры. Она даже прикрывает рот рукой, настолько сильно удивлена, тому что я делаю.

Тардашевски меня не отпускает. Вместо этого хватает мои руки своими и зацепляет впереди, прижимая к моему собственному животу. И в таком идиотском положении дотаскивает нас двоих до стойки регистрации, где нам сообщают ужасные новости о состоянии нашей бабушки.

Выясняется, что ей стало хуже. Её легкие плохо работают сами, и поэтому было решено подключить её к аппарату ИВЛ. Теперь она находится в реанимации, и к ней никого не пускают.

Кажется, если бы Тардашевски не придерживал меня под грудью, я бы точно упала прямо на месте. Такие новости повергают меня в абсолютнейший шок. Аленка держится чуть лучше меня, но она тоже сильно подавлена, и у неё тоже вот вот наступит истерика. Сестра оседает на кресло в холле, и один за другим опорожняет стаканчики водой из куллера. Я тоже пью воду, но она не лезет в меня, и уж точно совсем не успокаивает.

— Мне очень нужно к ней! Пожалуйста, пустите хоть на пару минут! — пытаемся уговорить доктора, но она говорит что это невозможно. Так просто не делается.

Я настолько сильно хочу увидеть бабушку, что готова торчать в больнице целыми днями напролет. Падаю рядом с сестрой на стоящее рядом сиденье, и просто смотрю пустым взглядом перед собой. Тардашевски моментально использует это в своих целях, плюхаясь на такой же стул, и притягивая мою голову к своему плечу.

Я бы наверное расплакалась прямо здесь и сейчас, но глядя на то как держится Аленка, с трудом удерживаю себя в руках, стараясь быть сильнее. Все-таки я старше ее, и должна подавать ей пример. Но это же блин так сложно! И с каждой минутой становится все сложнее.

Замечаю что Аленка все же всхлипывает, и плачет. Правда, пока что беззвучно, но факт остается фактом, у неё на подходе истерика.

— Она не может умереть….Она не такая старая….-шепчет сестра, хватая мою руку. — Не может и всё! Не может….

Это становится окончательной точкой, для моей собственной истерики. Утыкаюсь в собственные руки, и тоже начинаю плакать, не думая уже о последствиях. Практически сразу после этого кто-то убирает мои руки от лица. Я почему-то не сомневаюсь что Тардашевски сделает что-то подобное, и почти не удивляюсь когда он сразу после этого накрывает мои губы своими губами, нежно, но настойчиво. Прижимается своим лбом к моему лбу, совершенно не стесняясь сидящей рядом Аленки.

— Я договорюсь, чтобы вам разрешили встретиться с бабушкой. — шепчет Тардашевски, а я удивленно поднимаю на него глаза. — Постарайся успокоиться, Лиза. Выпейте кофе с сестрой. Я быстро.

И не дав мне возможности что-то ответить, быстро встает и куда-то уходит. Я продолжаю смотреть прямо перед собой, однако ощущаю что Аленка пялится на меня, и её взгляд мне не нравится.

— Ну что?! — поворачиваюсь в ее сторону и оказываюсь права. — Она смотрит с какой-то обидой, словно я забрала какую-то её вещь.

— Ничего. — отвечает не быстро, откидываясь на спинку своего стула.

— Ален…..- хочу ее разговорить, но знаю что это бесполезно.

— Отстань от меня. — вытаскивает телефон и демонстративно утыкается в экран.

— Ален, мне не нравится Тардашевски. Он меня просто преследует. Мы не вместе….- отмечаю, что она следит за каждым моим словом, хоть и пытается сделать вид, словно это ее вообще никак не касается.

— Что врешь-то? — хмыкает зло. — Если не нравится, сказала бы ему об этом прямо. А ты сама ему все позволяешь. Как шлюха….

— Следи за выражениями! — хочется её ударить. — Что на тебя нашло?!

— Пошла ты….- резко встает и куда-то уходит. Даже не говорит куда пошла.

— Ты куда?! — приходится встать и идти за ней. Последнее чем бы я хотела сейчас заниматься, это успокаивать свою разозленную сестру.

— Куда надо! Отстань от меня, говорю!

Прекрасно….Теперь появилась и еще одна проблема…..

****

Проходит не меньше получаса, когда наконец Тардашевски появляется в холле больницы, в сопровождении моей сестры и какого-то человека в хирургическом халате. Они идут в мою сторону, и я отмечаю, что к Аленке возвратился её оптимистичный настрой, хотя некая настороженность в ее взгляде все равно присутствует.

— Лиз, твою бабушку можно будет увидеть не раньше чем через пару часов. — Тардашевски подходит ближе, и снова, по-хозяйски обхватывает мою талию руками. — Это Полина Сергеевна, друг семьи. Она освободится после операции и проведет тебя и Аленку в реанимацию.

Женщина в белом халате улыбается мне тепло, и в глубине её глаз я вижу почему-то усталость. Она кажется мне очень доброй и открытой, и я ей вежливо улыбаюсь.

— Здравствуйте….

— Здравствуй, Лиза. Приходите часа через три. Или лучше четыре, чтобы наверняка. — она смотрит на свои наручные часы. — Спросите Полину Сергеевну, заведующую терапией, и вас проведут в мой кабинет.

— Хорошо. Спасибо вам.

Она улыбается нам еще раз.

— Не за что пока. Николас, передавай привет маме. Жду через четыре часа.

После этого мы идем к машине Тардашевски, и его рука уже по-хозяйски обхватившая меня еще в больнице, ни на минуту не покидает теперь своего пристанища, и все мои попытки отстраниться моментально пресекаются на корню, а хватка становится только уверенней и жестче.

Я ведь и не особо сопротивляюсь, если честно, ведь после случая в больнице, нахожусь в неком смятении, ощущаю неловкость.

Конечно же, я благодарна Тардашевски за помощь. Так сильно хочу увидеть бабушку, что практически на все сейчас согласна.

Меня садят на переднее сиденье машины. И думаю, это ожидаемо, ведь он пытался это сделать еще возле дома моих родителей, еще с того момента как я вышла из их дома.

Странно, но Аленка ведет себя как обычно. Точнее, нет, не так. Она ведет себя как обычно, с ним. Улыбается только ему, смотрит тепло на него, а вот на меня она почти не обращает внимания. Обидно это все, но видимо с этим ничего уже не поделать.

Мое состояние можно назвать странным. Сама не понимаю, что я чувствую. Настолько погружена в себя, что даже не сразу понимаю, что мы остановились возле незнакомого дома, в котором я никогда не была ранее.

У него очень красивый, модный и современный дизайн. На первом этаже вижу широкие панорамные окна на всю стену. Видно даже, что находится внутри, на первом этаже есть камин, возле которого стоят два черных кожаных дивана полукругом, и между ними находится ультрасовременный стеклянный низкий столик, и на нем кажется какие-то бумаги или журналы. Почему-то хочется зайти и посмотреть детальнее. Сразу одергиваю себя и засовываю эту мысль как можно дальше.

— Где мы? — Моя сестра тоже удивлена. — Это твой дом, Николас?

Что? Так вот почему мы ехали так недолго.

— Ага. Родители построили его не очень давно. Даже еще путем не обжились. Добро пожаловать, девочки.

— Зачем? — вот и все что я спрашиваю, когда он открывает дверь с моей стороны и берет за руку, чтобы проводить в дом. — Почему ты привез нас сюда?

Тардашевски тянет меня на себя, снова умащая свою руку на мою талию. Чувствую, я скоро начну привыкать к этому.

— Потому что я живу ближе к больнице, чем вы. — терпеливо объясняет он, дыша чуть не в ухо. — Просто попьем чай и поедем обратно, в больницу. Расслабься, уже.

— Мог ведь спросить, хочу ли я ехать к тебе домой….- ворчу под нос.

— Какой смысл спрашивать, если я итак знаю, что ты ответишь, Лиза. — хмыкает, прижимая еще сильнее. — Именно поэтому я и не спросил. Не собираюсь терять время на препирательства.

— Ты….

Моментально замолкаю, снова отмечаю взгляд Аленки на меня и Тардашевски. Опускаю голову, потому что мне почему-то стыдно.

Он хмыкает и просто ведет меня вперед.

— Мам, мы дома. — спокойно говорит, Николас как только заходим в эту обитель красоты и гармонии. Никогда не была в домах подобных этому. Только по телевизору видела аналогичный дизайн в фильмах.

Много дерева, каменная кладка на стене. Объемный настоящий камин, который я приметила еще на улице, когда мы с Тардашевски стали подъезжать к дому. Ковры. Широкие люстры, которые выглядят очень дорого и элегантно.

— Здравствуйте….- в прихожку выходит статная женщина, которую кажется, я уже где-то видела, и похоже не раз. Судя по чертам лица, которые мне хорошо знакомы, эта женщина мама Тардашевски. Жаль не припомню как ее зовут. — Меня зовут Ирина Анатольевна. Я мама Николаса….

— Я Алена! — сестра как обычно выходит вперед и бойко здоровается. — А это Лиза. Моя сестра.

— Лиза? — женщина чем-то улыбается. — Донцова Лиза?

Мы с Аленкой переглядываемся….

— Да, Донцова….

— Ох, Лиииза….- тянет она, подходя ближе, и смотрит на меня как-то странно. — Я очень рада наконец, с тобой познакомиться, дорогая! Так рада! Николас, почему ты не сказал, что привезешь к нам свою Лизу?

Свою Лизу?

— Мы с отцом уже давно хотели с тобой познакомиться, милая. Николас такой скрытный. Из него даже слова не вытянешь, если он сам не захочет ничего рассказывать. Ну ты наверное, уже сама заметила, девочка….- мама Тардашевски очень быстро говорила, и я кое-как усваивала всю информацию. — Ох, что же это я….Проходите в гостиную! Чай сейчас пить будем! Боже, если бы я знала, что он наконец, приведет тебя к нам домой….- причитала она, а я вообще не понимала что происходит. Смотрела на него с удивлением.

— Мам, хватит…. — Тардашевски был хмур. — Алена, гостиная прямо по коридору. Лиза, не слушай мою мать, она как обычно преувеличивает….

— Он просто стесняется, Лиза. — Ирина Анатольевна даже приобняла меня за плечи. — Мой сынок гораздо более ранимый чем хочет показать….

— Мам!

— Всё всё, молчу!

— Пошли. — грубовато взял за руку и потащил туда, куда уже прошла моя сестра.

Гостиная была довольно обширной. Никогда еще не приходилось видеть настолько высоких потолков. Тут горело сразу три объемных люстры. В каждой из этих люстр, было штук по шесть лампочек-светильников. Смотрелось очень круто. Даже залипла на это зрелище на какие-то несколько минут.

Рядом с одним из высоких панорамных окон стоял длинный полированный стол, и за ним сидел молодой человек, года на три младше нас с Николасом. Кажется, это был его брат.

— О, у тебя новая телка, Ник? — с ходу воскликнул тот, подмигивая моей Аленке. — А как же Лиза твоя, а? Уже забыл как убивался по ней последние три года?

Что?! О чем это он?

Мы с Аленкой снова переглянулись….

— Вообще-то….мою сестру как раз зовут Лиза….- неуверенно сказала Аленка, наблюдая за парнем как бы со стороны.

Тот казался слишком веселым. Такой же самоуверенный и циничный как брат.

— Да ладно?! — парень даже выпрямился и подался вперед. — Стой, это что она и есть?

Он выглядел озадаченным, и смотрела на нас странно. Тардашевски же наоборот, был очень зол. Очень сильно, я бы сказала, зол.

— Ты ничего не попутал, малой? — рявкнул так, что в комнате стекла задрожали. — Давно по хребтине не выхватывал, что ли? Пасть захлопни!

— Ого….- тот недоверчиво присвистнул. После этого повернул голову в мою сторону, как бы оценивая мою фигуру и внешний вид. — Лиз, а ты знала что этот идиот нажрался в говно и собрался ехать за тобой в Катьку. Чуть не разбился тогда, лошара…. Полгода назад это было.

— Ты бл*дь, не понял, что я сказал, Ричи?! — Тардашевски уже рычал. — Заткни рот! Полудурок!

— Николас! — Ирина Анатольевна застыла как вкопанная, слушая разговоры своих сыновей в гостиной. — Что за слова?! Ты почему материшься в доме, а?!.

— Мам, ты слышала, что он сказал?! — Тардашевски был очень зол. — Пусть скажет спасибо, что я ему бошку не оторвал еще. Он ведь нарывается, ты что не видишь?

— Николас!

Тардашевски просто махнул рукой, и притянув меня за талию стал подводить к столу, за которым сидел его брат, насмешливо наблюдающий за Николасом и мной. Аленка в это время стала спокойнее, даже не такой как я привыкла её видеть. Слишком молчаливая.

— А тебя я тоже знаю, — парень которого называли Ричи, перевел тему, обращаясь к Аленке. — Это же за тебя мой брат впрягся в прошлом году, так?

Аленка просто кивнула.

— Да, Ник мне помогал.

— Я знаю, да. Те бабы же, потом забрали документы из школы? Или нет? Не фигово же ты их довела…..

— Это они сами! — Аленка была возмущена, и опять стала сама собой. — Чигвинцева утопила мой телефон в унитазе! А эти её подружки…. — она не стала договаривать, и я увидела что ее губа задрожала от обиды. — Николас их наказал не просто так! Их вообще, убить мало! Ты просто не знаешь, что они сделали!

— Ален….- я впервые услышала о том, что у моей сестры были неприятности в школе. Если бы знала я бы конечно же попыталась бы ей помочь.

— Что, Ален?! Тебя не было, когда ты была мне так нужна! Не было! Если бы не Николас….! — она чуть не плакала, а я даже не знала что ей сказать.

Один Тардашевски был спокоен как удав.

— Успокойся, Ален. Они получили все, что заслуживали. — Николас чуть откинулся на спинку своего стула. — Всё же хорошо. Что ты опять плачешь?

Она ничего не ответила, но я заметила что моя сестра и правда, начала успокаиваться. Надо будет узнать подробности чуть позднее.

— Простите. Я выйду? Где тут туалет? — сестра встала из-за стола, а брат Николаса вызвался показать ей дом.

Мама Тардашевски тоже, как оказалось куда-то ушла. Я хотела спросить про то, что говорил брат Николаса, но он не позволил даже пикнуть, сразу же набрасываясь на мой рот, со своей обычной напористостью и наглостью. Я и понять ничего не смогла, когда ощутила его язык у себя во рту, а наглые руки моментально оказались под футболкой и кофтой.

Я вцепилась в его плечи двумя руками, в попытке оттолкнуть Николаса, но он сжал в своих объятиях еще сильнее, и прикусив нижнюю губу слегка, тут же вызвал мою чувствительную судорогу.

Поцелуй не продлился долго, и это видимо связано с тем, что он отлично понимал, что его мама и брат могут вернуться в любой момент. Вместо этого, он перетащил меня еще ближе к себе, укладывая мои ноги на свои, а его рука снова легла на выемку между ними, словно там ей было и место.

Я пыталась отдышаться и прийти в себя, от его напора, а Тардашевски в это время игрался с моей грудью, через одежду.

— Наказать бы тебя, Донцова, за то что ты все время от меня бегаешь. — неприязненно сказал Тардашевски сжимая сосок так сильно, что я даже вскрикнула от боли. Схватила его за руку, чтобы он убрал ее из под моей футболки, однако хватка парня была стальная. — Но на это пока нет времени. Я позже за все отыграюсь. Потом. Сейчас хочу тебе кое-что предложить.

— Тардашевски….- прошипела стараясь отсесть, но с напором парня это было просто нереально сделать.

— Сиди так. Хватит испытывать мое терпение, Лиза. Ты итак изрядно потрепала мне нервы, и мне приходится бороться каждую минуту с самим собой, чтобы не завалить тебя насильно, понимаешь?.Ты так меня достала уже, Донцова что все к этому и идет….

— Отпусти меня.

— Нет. Не отпущу. — он сжал мое бедро. Пришлось снова уставиться на него в упор. — Больше мы никогда не расстанемся. Слышишь? Я не позволю.

— С ума сошел что ли?

Он хмыкнул.

— Уже давно. Если бы не приходилось все время бегать за тобой, Донцова, моя жизнь была бы гораздо приятней и спокойнее. А так никакого покоя. Совсем. Забралась ко мне под кожу и сжимаешь мне сердце своими маленькими пальчиками….

Тут усмехнулась уже я. Сколько же ванили….

— Ладно, Лиза давай так…. — он вздохнул и стал выглядеть как-то серьезнее и деловитей. — Я найду деньги на операцию твоей бабушке. Не хотел прибегать к этому варианту до самого конца, но ты же просто не оставила мне выбора своими забегами.

— Что?! Тардашевски, это нечестно! — не верилось что он говорит такое.

— Честные методы с тобой не работают, Донцова. Ты уже мне все нервы вымотала. Я уже замахался с тобой бороться, понимаешь?

Ничего я не понимаю! И не хочу понимать. Разве это честно, шантажировать меня бабушкой? А он ведь шантажирует так? Хотя, стоп, когда шантажируют выставляют в ответ какие-то взаимные условия.

И правда…..

— Зачем ты хочешь искать деньги на бабушкину операцию? Что тебе это даст?

Поворачиваюсь к нему и смотрю с интересом. Хочу уточнить на берегу, что он там собрался делать.

Он вздыхает на мой вопрос.

— Контракт. — он водит большим пальцем по моей нижней губе, немного оттягивая ее вниз. Я не убираю его руку, ведь в данный момент ловлю каждое его слово. — Ты становишься моей собственностью до тех пор, пока не надоешь мне Лиза. Выполняешь все условия, не отказываешь когда я….

— Что?! Что, Тардашевски?! Ты совсем спятил?!

Что-то дальше не хочется его слушать.

— А что?! Ты подумала, что я просто возьму и подарю тебя лям, да? — он хмыкает. — Как ты думала это будет?

— Не так…..- я тяжело дышу и смотрю на него осоловело. Неужели и правда, думает что такое пройдет?

— А как тогда? — он раздраженно откидывается на спинку кресла и вздыхает. — Я должен просто дать тебе денег, в надежде что ты когда-то оценишь мой широкий жест, и возможно снизойдешь до поцелуя, или как?

— Нет, я….

— Не будет этого. — теперь он смотрел зло. — Либо ты соглашаешься на мои условия Донцова, и спасаешь этим свою семью, либо снова тупишь и идешь нахер. Я пытался по-другому, правда. Но и у меня уже кончается терпение, Донцова, слышь?

— ДА пошел ты! — резко соскакиваю со своего места, и быстро направляюсь в сторону входа, но меня почти сразу же ловят жесткие руки Тардашевски и усаживают обратно за стол. Он придавливает меня рукой за плечо, и наклоняется так низко, что я ощущаю его дыхание отдающее чем-то шоколадным и ледяным. Оно теплое, но одновременно свежее.

— А теперь хорошенько подумай сама, — он изучает мое лицо, то и дело останавливаясь на губах. — У твоей бабушки практически нет времени, знаешь. Еще немного и ей уже ничего не будет нужно. Она умрет. Подумай, Лиза, просто умрет из-за тебя. Из-за твой глупой гордости и недальновидности. — он немного помедлил, давая мне осознать то что он только что сказал. — А я все равно рано или поздно тебя возьму. Месяц, два, три максимум….Будешь и дальше ломаться просто изнасилую, слышишь? Но только тогда, ты потеряешь сразу всё. Свою бабушку. Свою честь. Мое хорошее отношение, которое итак уже трещит по швам, ведь ты меня разочаровываешь, малышка….

Теперь меня стало трясти мелкой дрожью. Он загнал меня в угол, этот Тардашевски. Что я должна выбрать в такой ситуации?

Похоже, я попала….

Глава 8

— Блин, блин, блин. ….Блин! — руки не слушались, пока я пыталась выключить воду, текущую из под крана в ванной комнате дома Тардашевских. Из-за этого залила туалетный стол, свои собственные руки, даже кафельный пол, на котором в минуту стало сколько.

— Ну блииин!

Замочила телефон. Это самое худшее. Сколько раз, просила маму купить мне сенсорный планшет, к моему раскладному телефону, от которого я тащилась с самого детства. Мне нравился не именно этот телефон, ведь за такое количество времени я успела поменять несколько моделей подобных этой. Нет. Мне нравились именно раскладушки. Раскладные телефоны то есть. С момента шестого класса завораживалась ими, особенно теми у которых есть мигалка на корпусе, и можно поставить абсолютно любой рингтон.

Вот это мне нравилось. И как итог, половина была безбожно намочена, и кнопки то и дело отказывали в самый нужный и важный момент.

Вот и сейчас. Отказали напрочь.

— Да блин!!!

Если кто-то захочет созвониться со мной, или я сама захочу кому-то позвонить, у меня это похоже не выйдет. Всему виной вода. А ведь будь это сенсорный телефон, без кнопок, такой как к примеру, у моей сестры Алены, то ничего бы ему не было. Не сломался бы так легко.

Вот тебе и мечта. Любимый телефон есть, но он такой нежный и такой ранимый, аж зубы сводит от злости.

Это всё Тардашевски меня довел. Это он. Это же уму непостижимо, как у него получилось за каких-то жалких пятнадцать минут наедине, довести меня до такого состояния, что я сама себя не узнавала в зеркале. Ручки тряслись, пульс зашкаливал словно после кросса. На лице совершенно ошарашенный вид. А все из-за чего? Из-за того, что он к стенке меня прижал.

И ведь это по-другому даже не назовешь. Ситуация патовая, безвыходная. Я ведь действительно в ловушке.

Что же делать, а? что делать теперь с этим шантажистом?

Это хорошо, что я ему ничего не успела ответить, хотя была на волосок от того, чтобы согласиться на все его требования и отдать бразды правления собственной жизнью, в наглые, загребущие руки Николаса Тардашевски. Но тут в комнату вошла и его мать, Ирина Анатольевна, а я сама собой, смогла воспользоваться тем, что он хоть чуть-чуть отступил, и пулей бросилась в туалет.

Вот теперь стою трясусь от страха и все роняю из рук на кафельный пол. Телефон вон намочила к лешему. Всю себя залила водой.

Неуклюжая боязливая Лиза.

— Блин. Может маме позвонить?

Подумала, но быстро откинула эту мысль. Мама, такая же гордая как и отец. И она, точно также как и он, наверняка даже не представляет что со мной сотворит Тардашевски если я сделаю что-то не так как он ожидает. Для таких как это семейство, закон и милиция это пустые слова. Ничто. Благосклонно усмехнутся, если я пригрожу их сыну, что заявлю на него в полицию, в случае, если он хоть попытается меня изнасиловать.

А он ведь и правда, попытается, ведь так? Сам ведь сказал.

Нет. Предков вмешивать нельзя. Не сейчас.

— Лиза, ты там застряла? — издевательский тон, и удар по двери, в явных, целенаправленных попытках додавить меня, сделать именно то, что хочется Тардашевски.

— Дай мне умыться, сволочь! Отвали! Ты можешь хотя бы на пару минуточек, отстать от меня, а? Можешь оставить в покое, Тардашевски или нет?! — ну вот, истерику явно уже не скрыть. Кажется, близится нервный срыв.

— Ну уж нет, дорогая. — Тардашевски снова ударил по двери, причем так сильно, что похоже даже оставил на ней вмятину. — Я не могу позволить тебе запланировать какую-то адскую дичь, особенно сейчас, когда ты в таком состоянии, и явно что-то замышляешь. Так что, нет. Не сегодня, милая. Сегодня ты будешь делать именно то, что я тебе скажу….

— Пошел ты нахрен!

— Лиза, я ведь предупреждал, что мое терпение это явно не то, на что тебе стоит рассчитывать, помнишь?

— Я сказала, ПОШЕЛ. ТЫ. НАХРЕН!

Я даже подошла к двери, чтобы он лучше меня услышал. А то мало ли. Пропустит еще самую суть моей мысли.

— Лиза, ты….- голос стал низким и рокочущим.

— У вас все в порядке, сынок?

ЗА дверью воцарилась тишина. Похоже, перед этим я слышала голос Тардашевски старшего.

— Мы просто болтаем с моей девушкой о пустяках. — судя по приглушенному голосу, который по-прежнему был пропитан гневом, сам Николас хмурился.

На его отца похоже, слова сына не произвели нужного впечатления, и поэтому он подошел к двери и обратился ко мне лично.

— Лиза? Вас ведь Лиза зовут, правильно? Я могу с вами переговорить, с глазу на глаз?

— Отец? Ты что делаешь, а? Что ты задумал? — Тардашевски был изумлен, и похоже совсем не ожидал такого предложения от своего собственного отца.

Я наконец, решилась открыть дверь туалета и выйти в коридор.

Около двери стояло две копии одного человека. Большая и маленькая. Николас явно был сыном своего отца, и похоже, это сходство было не только во внешности, но и в характере тоже.

Отец Тардашевски не стал ему даже отвечать, проигнорировав его вопросы и вопросительные взгляды, которые были обращены не только на него, но и на меня.

— Отец?

— Остынь, Николас. Иди к своей матери в гостиную. Я слышал, что к тебе в гости зашли бывшие одноклассники, сын. Лера Фомина, с матерью и вроде твой друг у которого мать наш экономист с северного потока. Зайцев, кажется, его фамилия. Иди.

— Отец….- голос Тардашевски становился более рычащим и приглушенным. — Прошу тебя….

— Я сказал, иди. — теперь уже старший Тардашевски стал источать гнев. Это было как-то неожиданно, совершенно.

— Лиза, а с вами мы пройдем в мой кабинет. Хорошо? Это недолго. Я спросить хотел кое-что…надеюсь вас это не затруднит.

— Ладно.

Странно это все, конечно. Но ладно.

— Что от тебя хочет мой сын?

Стоило только закрыть дверь, тон и интонация этого человека изменились полностью.

— Ну….

— Да не мнись ты уже. — стал давить Тардашевски старший, но делал это как-то даже ненавязчиво. Изящно как-то. По-свойски.

Я молчала, не зная что сказать.

— Лиза, я не смогу тебе помочь, если не буду знать в чем проблема, ясно тебе? Вы поругались? Он плохо к тебе относится? Что?

— А вы хотите помочь? — я удивленно подняла свой взгляд, встретившись с такими знакомыми голубыми глазами как и у сына Тардашевски. Почти один в один. Только у Николаса не было складочек в их уголках.

Какие же гены-то у них все таки сильные….

— Можно и так сказать. — он пожал плечами и сел в свое кресло. — Но конечно, не тебе. Я хочу помочь своему сыну не наделать глупостей о которых он будет жалеть всю свою жизнь. Он такой же как и я сам, девочка. — Тардашевски вздохнул. — Если влюбился в кого-то, то это у него на всю жизнь. Поверь, я знаю. Мой сын не отступится от тебя….

— Значит, он и дальше будет портить мне жизнь….- поморщилась шепча это себе под нос.

— А он уже портил? Расскажи мне всё, ладно Лиза? Это важно. Детали тоже имеют значение….

Помявшись немного, я все же решила рассказать….

Мы проговорили со старшим Тардашевски примерно двадцать минут. За это время, сам Николас пару раз пытался ворваться в кабинет неизвестно с какими целями, но его отец пресекал все его попытки.

В этом помогала мать Николаса Ирина. Она все время напоминала сыну, что в их доме гости, и что невежливо оставлять их одних, ведь Валерия и Вадим Зайцев пришли к Тардашевски в гости как раз только ради него, ради Николаса. И неправильно убегать и мешать разговаривать его отцу и мне.

После второго её предупреждения, Николас совсем обозлился проломив стену около кабинета отца собственным кулаком. Похоже, подобного не ожидали даже его родители, ведь старший Тардашевски угрожающе рыкнул, предупредив что после того как он закончит со мной, поговорит и с ним тоже.

Кажется, угроза подействовала на него и Николас наконец, оставил нас в покое….

— Совсем уже спятил, — проворчал старший Тардашевски, отпив глоток своего пойла из бокала. — Никаких тормозов нет….

Вот тут я была с ним согласна полностью.

— Я дамтебе денег, Лиза. — наконец, выдал Тардашевски откидываясь на кресло и переваривая мой рассказ со странным выражением лица.

— Дадите? — не верилось почему-то в это.

— Дам. — подтвердил он, приближаясь ко мне. — Но только не тебе лично, а твоим родителям. И не так как предложил Николас, за услугу, а в долг. Понимаешь разницу? Дам вам займ. Возможно, даже, что под проценты.

— В долг? — повторила на автомате.

— Да. Это мой сын втрескался в тебя по уши, и похоже совсем слетел с катушек, раз решился на подобную сделку. — Тардашевски хмыкнул. — Эта его блажь, ведь он похоже не понимает, что ведет себя как идиот. Она у него пройдет со временем, я уверен. А деньги должны вернуться обратно в семью. Так понятней, девочка?

— Да. Но откуда у него такие деньги? Он же обычный студент, такой же как и я…..

Тардашевски старший вдруг закашлялся. Я даже встала чтобы похлопать его по спине, но вовремя передумала понимая что это будет глупостью.

— Нет, Лиза он не обычный студент как ты! Не смей даже сравнивать себя, дочку неудачников, и моего сына…. — Тардашевски поднял бровь и посмотрел на меня так, словно я сморозила явную глупость. — У него есть собственный трастовый фонд, который ему оставили бабушка и дедушка по материнской линии, понятно? Он мог бы спокойно учиться в Лондоне, так как мы с его мамой и планировали когда-то….- он вздохнул. — Мы не понимали, почему он так рвется в этот захолустный Екатеринбург, имея такие возможности и перспективы, понимаешь? И если бы его друг не проговорился о тебе, еще тогда, когда Николас чуть было не разбился, усевшись пьяным за руль, до сих пор бы строили догадки, причем одна была нелепее другой. Но сегодня, я в очередной раз получил подтверждение, что дело в тебе, девочка. Только в тебе. Мог бы конечно и сам догадаться, я ведь когда-то и сам проходил через нечто подобное….

— Мои родители не неудачники! Вы не можете так говорить про них!

Тардашевски усмехнулся, скрещивая руки у себя на груди.

— Успокойся. Я всего лишь констатировал факт…. Неужели это единственное, что ты смогла извлечь из моих слов, а?

Я хотела бы высказать ему многое, в том числе то что он сам неудачник, однако перспектива не быть «собственностью» Тардашевски и иметь возможность избежать его шантажа, значительно меня притормаживали.

— Вы ничего не знаете о них….- только и смогла сказать. — Мы найдем деньги и все вам вернем, не переживайте. Мой папа врач, он что-то придумает.

— Конечно. — Тардашевски криво ухмыльнулся. — Конечно, придумаете. Надеюсь к тому времени твоя бабушка еще не умрет….

— Послушайте!

— Ладно, я все понял. Прости. — Тардашевски старший даже поднял руки вверх, как бы сдаваясь. — Больше я тебя не задерживаю, Лиза. И не смей говорить о том, о чем мы говорили с тобой, моему сыну, поняла? Это не в твоих интересах.

— Я понимаю.

— Отлично. Думаю, ты хорошая девочка. Я советую присмотреться к Николасу внимательней. Ты не пожалеешь, если узнаешь его получше. А насчет денег, пусть твой отец позвонит мне, как можно скорее, хорошо? Вот, возьми-ка визитку.

****

— Отлично. Думаю, ты хорошая девочка. Я советую присмотреться к Николасу внимательней. Ты не пожалеешь, если узнаешь его получше. А насчет денег, пусть твой отец позвонит мне, как можно скорее, хорошо? Вот, возьми-ка визитку.

Выходила из кабинета Тардашевски в смешанных чувствах. С одной стороны, у меня словно гора с плеч свалилась, до того сильно я не хотела становиться «собственностью» Тардашевски и делать то, о чем он меня попросит. С другой же стороны, чувствовала какой-то подвох. Некую угрозу, причины которой понять мне было не дано, но все равно ощущала что что-то не так. Словно что-то упускаю. Некая недосказанность как бы…

— Ой простите! — так сильно задумалась пока шла в гостиную огромного дома Тардашевски, что сама не заметила как врезалась в кого-то ненароком. Меня словно окружил приятный аромат, явно дорогих духов, которые кстати, очень свежо пахли и вызвали приятные ощущения, и словно в контраст этому всему встретилась взглядом с женщиной, с таким надменным и презрительным выражением лица, что казалось если бы взглядом можно было кого-то убить, я бы моментально упала замертво.

— Смотри куда прешь. — прошипела женщина, и окатила меня настолько мощным и неприкрытым негативом, что я даже на минуту зависла, даже не знала что ей сказать. Просто растерянно смотрела на неё, жадно разглядывая женщину расширенными от испуга глазами.

— Виолетта, дорогая, ты нашла туалет? — в этот момент из комнаты показалась голова Ирины Анатольевны Тардашевски. Она по-доброму улыбнулась злой дамочке и мне. — Этот дом такой большой. Мы с Генрихом всего лишь месяц здесь живем, сами путаемся еще. Может тебя проводить?

— Нет. — женщина которая всего минуту назад смотрела на меня словно я могу заразить её чем-нибудь гнусным, внезапно как-то переменилась в лице. Сразу стала как-то привлекательней и мягче. Но я-то уже знала, что она из себя представляет, и поэтому не расслаблялась, даже до сих пор не могла успокоить свое взбеленившееся сердечко, никак не могла отдышаться и успокоиться. Прийти в себя.

— Никаких проблем нет. Все нормально, Ириш. Я просто встретила тут эту….- она взглядом указала на меня, остановив свои слова, как будто не хотела чтобы я слышала что она скажет. — С каких пор, ты привечаешь у себя девчонку этих….оборванцев….- последние слова она произнесла совсем тихо, только так чтобы Ирина Анатольевна её услышала. Но я и сама смогла разобрать её слова. Естественно, это было обидно.

Я прислушалась, поскольку хотела понять, что именно мать Тардашевски ответит этой заносчивой женщине, в ответ на её слова и оскорбления моих родителей. Однако в этот момент меня громко позвал мужской голос. Он был знаком мне. Вообще не ожидала, что встречу тут Вадима Зайцева, своего одноклассника и друга Тардашевски еще по школе.

— Донцова?! Это ты что ли?! Ахаха! Ну привет, привет!

Приветствие было довольно теплым, и я просто не имела права не улыбнуться ему в ответ. Хоть и зарделась от его слов на минуту.

— Привет, Вадик. Как дела?

— Да норм всё, чё мне будет! — он подошел ко мне ближе как будто рассматривая меня со всех сторон. — Так это правда? Ник, все же добился своего?

Я не понимала о чем он говорит.

— В каком смысле?

— Ну….-Зайцев как-то слишком заинтересованно ухмылялся. — Хотел с тобой встречаться, и вот вы вместе. Кто бы мог подумать, что он ради этого останется в России…. Его предки спали и видели, что он будет учиться в Англии, как его дед. А тут такое….Неожиданно, не правда, ли Лиза?

— Слушай, я вообще, не понимаю о чем ты говоришь, Зайцев. И кстати, чтобы ты знал, я и Тардашевски никогда не встречались. И не будем.

Улыбка Зайцева стала еще шире. Я поймала себя на том, что мне уже не очень-то приятно с ним общаться. По крайнем мере, не так как в первую минуту когда он только отвлек меня от той злой дамы и матери Тардашевски.

— Правда? — он подошел еще ближе.

— Ну….

— Так вот ты где. — Тардашевски внезапно выплыл из коридора, и с непроницаемым лицом остановился прямо напротив нас. Лицо спокойное, но какое-то слишком даже отрешенное.

— Слышь, Ник, а Донцова-то говорит, что вы не вместе, прикинь. — Зайцев даже поцокал языком, снова скалясь. — Ты похоже что-то напутал, когда говорил что вы с ней встречаетесь….

Лицо Тардашевски заострилось и он сильно сжал мой локоть, который схватил как и обычно без спроса и разрешения.

— Это не я напутал. Это Лиза просто стесняется. Правда, же милая? — сильнее сжал мое плечо.

— Нет! — Я вырвала его из хватки Тардашевски. Злорадствовала, думая о том, как же он отреагирует когда узнает что наша сделка сорвалась, и что я и мои родители будет разбираться с его отцом, а не с самим Тардашевски лично. И это словно бы бальзам на душу, непередаваемо просто!

— Это ты Тардашевски, заблуждаешься, понял меня? — я почти кричала, но только так, чтобы моя сестра и родители Тардашевски в гостиной меня не услышали, в случае чего. — Мы с тобой не встречаемся! И никогда не будем, ясно! — фыркнула. — И вообще, хватит меня все время хватать! Убери уже свои руки от меня, придурок….

Сама не знаю что на меня нашло, когда я выдавала эту тираду, глядя на Тардашевски и его друга Зайцева. Их лица вытянулись, когда они увидели как я нервно шепчу, практически повышая голос, и как резко выхватываю свой локоть из ладони Тардашевски, которому явно было не место в его объятиях.

Развернувшись, пошла в гостиную к сестре, очень отчетливо слыша приглушенные маты, и громкий, очень заразительный смех Вадима Зайцева, который предназначался видимо для того, чтобы таким способом предзнаменовать жесткий провал Тардашевски.

Это показалось мне нереально веселым моментом. Я бы и сама истерично посмеялась над ним, но вместо этого у меня был странный мандраж, Даже не знаю от чего. Думаю это можно считать предзнаменованием чего-то неприятного, мерзкого.

Поежилась даже как-то.

В гостиной, кроме моей сестры и мамы Тардашевски, находилась еще смутно знакомая девушка, которую я терпеть не могла еще со школы.

Лера Фомина.

Та самая девчонка, которая встречалась с Тардашевски в те дни, когда я надеялась что он обратит на меня свое внимание, и мы с ним рано или поздно будем вместе. До сих пор не верилось, что я так сильно заблуждалась.

Какая же дура я была. Вот даже не знаю как это можно назвать.

Лера конечно же узнала меня, и смотрела как и в тот раз, с достоинством, и гордостью, и злобно. А та, странная женщина, которую я встретила в коридоре дома Тардашевски, как оказалась была её матерью.

Так вот почему она меня знает. Видимо, что-то слышала про меня, либо про моих родителей, еще в те дни когда я училась в школе вместе с ее дочерью и Тардашевски. И это странно, ведь я сегодня впервые увидела эту женщину. А она как оказалось меня знает в лицо. И даже родителей моих знает.

Когда я вошла в комнату, Ирина Анатольевна показалась мне какой-то сконфуженной, как будто она стыдилась чего-то, смущалась. Возможно, как раз той сцены которая произошла в коридоре, несколько минут назад. Женщина при моем появлении опустила глаза в пол и начала теребить подол своего платья, демонстративно отводя глаза в сторону и рассматривая маникюр. А вот мать Леры наоборот, прищурилась, словно что-то высматривала во мне, и при этом наклонила голову, как будто о чем-то думала. Что-то вычисляла у себя в мыслях.

Аленка о чем-то болтала с братом Николаса, но как-то без огонька. Разговор был вялым, и она отвечала лениво, явно не заинтересованная в этом диалоге.

Когда я появилась в гостиной, Алена подняла голову, оживившись, словно кого-то ждала. Но как только поняла что это всего лишь я, вернулась к своему обычному полуленивому состоянию, продолжила разговаривать с братом Тардашевски.

— Думаю пора пить чай, — мама Николаса наконец вспомнила про свои манеры, и пригласив всех к столу, стала хлопотать возле него, наполняя наши чашки ароматным напитком состоящим из трав и кажется настоящих ягод, подсушенных особым способом. В комнате моментально стало приятно пахнуть, и я и Алена были приятно удивлены такому приему. Мы переглянулись с сестрой, устаиваясь на стульях за столом, а брат Николаса Ричард только понятливо хмыкнул.

Я подозревала, что если сяду одна, Тардашевски снова будет терроризировать меня своими руками, пальцами, и наверное поэтому я попросилась сесть между Ричардом и своей сестрой. Аленка была этому удивлена, но вроде ничего не говорила. А вот мама Николаса почему-то посмотрела укоризненно.

Пока мы с Аленой, Ричардом, Лерой, мамой Леры и Ириной Анатольевной пили чай, все семейство Фоминых демонстративно игнорировало наше с Аленой присутствие за общим столом. Ни я ни сестра не решились попросить Леру и её мать передать конфеты, которые стояли гораздо ближе к их краю стола, чем к нашему с Аленой. Они целенаправленно отстранились от нас. И все разговоры были либо про успехи Леры, либо про учебу Николаса, либо же про Ричарда и его перспективы в будущем. Он серьезно увлекался спортом. Если же Ирина Анатольевна как-то обращалась к нам, что-то передавала либо говорила нам, обе Фомины делали вид, что этого не замечают или даже банально не слышат. Доходило даже до того, что мама Тардашевски стала передавать нам с Аленкой мед, через Леру, но та резко подалась назад, словно брезгуя взять в руки тарелку. В итоге сестре пришлось встать со своего места и подойти к матери Тардашевски самостоятельно. Либо так, либо Ирине Анатольевне пришлось бы делать это все самой. А это как мне, так и Аленке, казалось вот вообще не удобно.

Даже не знаю сколько именно времени происходил этот абсурд. Мама Тардашевски не одобряла подобного поведения, этих своих новых гостей, но и открыто им не высказывала что так ведь не делается. Это неправильно. Да и в чем собственно, говоря, мы с Аленкой виноваты? В том, что мои родители не умеют деньги зарабатывать? В этом? Но ведь в этом же нет нашей вины. И вообще, ничьей вины нет. Просто врачам мало платят, а папа ведь и правда, врач от Бога….

Время тянулось бесконечно долго. Кроме того, что мы с сестрой чувствовали себя, если говорить откровенно и проще, это было чувство словно были не в своей тарелке. Ситуация должна была усугубиться, когда к нам за столом присоединились сам Тардашевски и его друг Зайцев, ведь с их появлением, мать Фоминой, Виолетта, стала еще сильнее напирать на социальное неравенство, и как бы ненароком говорить, что Лера-то её дочь, делает успехи участь за границей, в Штатах.

Это все было настолько диким и несуразным, что даже мать Тардашевски в конце концов, попросила Виолетту «быть осторожнее в выражениях». Однако, судя по всему «Остапа понесло серьезно….»

— Ир, ну ты ж сама понимаешь, что из девочек, вышедших из такой семьи, ничего путного выйти не может. Не мне тебе это объяснять….Родители, это же практически как вероисповедание, накладывают отпечаток на всю дальнейшую жизнь ребенка….

Эта Виолетта говорила приглушенно, словно бы только для Ирины Анатольевны, но при этом я отметила, что она все время посматривает в сторону Николаса. Создается ощущение, что весь этот цирк, который они устроили с ее дочерью, изначально был нацелен не на нас, да и не на мать Тардашевски тоже, собственно говоря, а просто на то, чтобы Николас наконец, оценил все достоинства её дочери. То есть понял что именно Лера была его круга, а вот мы с Аленой в этот круг явно не вписываемся. Лишние мы тут…

И вот эта Виолетта вела себя по отношению к Николасу очень доверительно. Как бы говоря ему, «Николас, ты входишь в круг избранных, ты достоин нашей Лерочки. Пожалуйста, обрати на неё внимание, хватит размениваться на всякое дерьмо….

Посыл был именно таким. И я сейчас вовсе не утрирую и не усугубляю, правда! Даже Аленку подобное отношение в конце концов, возмутило и покоробило, и она резко встав из-за стола, в конечном итоге, сказала, что «она не входит в это долбанное массонское общество о котором вы тут болтаете, и счастлива иметь таких родителей, которые у неё есть» направилась на выход. Я тоже собралась идти уже на все четыре стороны из этого дома, и тут же столкнулась с абсолютно самодовольным, нагло озлобленным взглядом матери Леры Фоминой, из чего сразу стало понятно, что эта её провокация была сделана ею специально….

— Лиза стой! — Николас перехватил меня на середине пути из гостиной, и усадил меня обратно за стол, насильно, кажется сильно злясь.

— Пошли вон отсюда, курицы! — орал Тардашевски, отчего обе Фоминых стали тихими и прекратили все свои разговоры всего лишь в один момент.

— Никогда, слышите, никогда больше не появляйтесь в доме моих родителей ясно вам, твари? Усеките себе на носу, что я не стану терпеть таких людей как вы, здесь и в следующий раз попрошу отцовскую охрану выкинуть вас во двор за шкирку….

— Николас….- мать Фоминой смотрела на него словно побитая собака и впервые растеряла все свое достоинство, которого в ней было даже слишком много, для обычной, никому не известной женщины, пусть даже и с высоким достатком. — Ты совершаешь ошибку, дорогой…..

— Ты что, не поняла что я сказал, стерва? Пошла отсюда, говорю….

Женщина аккуратно встала, сохраняя остатки своего достоинства, и сказала шипя, снова возвращая себе образ злобной мегеры, которой я ее запомнила еще при первом знакомстве….

— Ты еще пожалеешь об этом щенок….Лерочка выйдет замуж за хорошего парня, лучшего чем ты, и ты будешь локти кусать…..

— Я сказал, пошла вон! — рявкнул так, что старшая Фомина даже вздрогнула на месте, оттого его крик был громким и пугающим эту женщину….

— Николас…. — Ирина Анатольевна стояла в таком же шоке, как и все за столом, не считая разве что Ричарда. Он единственный из всех, наслаждался всей этой сценой, и то и дело посмеивался глядя на нас всех, неправдоподобно покашливая в кулак, и то и дело закатывая глаза, практически после каждой заносчивой фразы которую выдавала эта Виолетта Фомина за столом.

— Что, мама? — он сказал это жестче чем нужно. — Ты сама не могла остановить эту клоунаду, да? Нравилось тебе, как эта сука оскорбляет мою девушку, так?

— Николас! Как ты говоришь с матерью?!

А вот это уже подключился Тардашевски старший.

— Я не сказал ничего плохого, отец! — парировал Николас, хватая меня за руку. — И я действительно уверен, что можно было выразиться и жестче!

— Николас это уже ни в какие ворота….- старший Тардашевски хмурился, засовывая руки в карманы, гневно глядя на то, как его сын хватает меня за руку, в попытках судя по всему вывести меня к выходу из гостиной.

— Если ты так считаешь, отец, тогда нам с моей девушкой нечего здесь делать. Мама спасибо за чай. Но моей ноги больше не будет в этом доме, пока ты не перестанешь привечать у себя всякий сброд….

— Николас….

— Прости мама, но я все сказал. Отец, я на связи.

После этого он буквально вытолкал нас с Аленой из комнаты, после чего стал резко накидывать на меня верхнюю одежду, сам при этом как-то умудрялся обуваться….

— Эк же Фомину-то развезло, Ник. — ухмылялся Зайцев, который поехал вместе с нами на машине Николаса. И судя по всему ехали мы в больницу к бабушке, ведь времени как раз прошло достаточно для свидания. — Смотри, а то ведь прощелкаешь клювом, и будешь локти кусать как тебе эта стерва сказала….

— Да заткнись…. — Тардашевски был хмур. Он разворачивался с места, косясь на дверь дома, из которого вышла Ирина Анатольевна, вся бледная и заламывающая руки.

Зайцев еще похихикал над ситуацией, обсуждая ее вместе с Аленкой, а я впервые в жизни задумалась над тем, что мой отец и правда мог бы быть кем-то другим. Не терапевтом. Я всегда восхищалась тем, что он спасает чужие жизни, помогает людям, заботится о них, а сегодня вот узнала что это оказывается плохо….

Какое-то это опустошающее, однако откровение….

— Лиза ты как?

Даже сейчас, пока Тардашевски был таким расстроенным, судя по всему из-за ссоры со своими родителями, он все равно заботился именно о моем самочувствии, и спрашивал меня как я.

Так трогательно….Так неожиданно приятно….

— Я хорошо, Николас. — я даже подалась вперед, чтобы погладить его по плечу. Почему-то захотелось это сделать, в данную минуту времени. — Спасибо тебе что заступился за нас, но не стоило ссориться со своими родителями из-за этого….

— Лиза, они перешли грань. Ты видела….

— Я видела, Николас. Я была там, помнишь?

Он кивнул, снова утыкаясь взглядом на дорогу. Словно боялся испортить момент своими словами, и то и дело смотрел на Зайцева, у которого улыбались глаза, когда он косился на самого Николаса.

Вышла из палаты бабушки на подкашивающихся от волнения ногах. Когда моя мама говорила, что баба Валя не похожа сама на себя, это она еще приукрасила, как оказалось.

Бабуля была вся отекшая, бледная, руки у неё холодные. А сама бабушка, была какая-то чужая. Не такой как я ее запомнила, когда мы виделись с ней в последний раз. А еще этот аппарат ЭВЛ усугублял мое впечатление от нашей встречи….

— Лиз, Лиза не плачь….- мое состояние передалось и самому Тардашевски. Он тоже слегка расклеился, на лице вселенская грусть.

Я позволяла ему обнимать себя за плечи, а сама всхлипывала и жалась к нему, словно он был моей спасительной соломинкой. Так хотелось тепла и доброты, и насупившаяся Аленка в этом плане мне совершенно не помогала.

— Лиза, знаешь, я ведь твой уже давно. Еще с шестого класса запал на тебя, слышишь малыш? — он нагло пользовался моим состоянием зацеловывая мое лицо пока я сама давала волю своим слезам.

— Я все для тебя сделаю, если ты позволишь, малышка. Всё сделаю, не плачь….

А я плакала. Сильно и долго плакала. И не знала, стоит ли признаваться ему в том предложении, которое мне сделал его отец или нет. Что если предложение его отца еще хуже чем предложение самого Тардашевски, и мне лучше согласиться на его условия, чем принять условия его отца….?

Не знала на что мне решиться дальше, и пока что продолжала позволять себе нежиться в объятиях парня, разрешала ему заботиться обо мне, давать тепло и ласку которые в данный момент были просто жизненно необходимы….

Единственный человек который мог подсказать что мне делать, была моя подруга Ксюша. Я решила позвонить ей, поделиться своими опасениями с близким человеком, однако как оказалось, ситуация Ксюши была ничем не лучше чем у меня.

А может даже и хуже….

Глава 9

Когда Ксения подняла трубку, она просто рыдала навздрыд. У нее был такой потерянный голос, которого я и не ожидала вовсе….

— Что случилось? — собственное горе отошло на второй план.

— Лиза, я не могу так больше….Лиз….Они меня травят….- всхлипывала после каждого слова. Похоже произошло что-то плохое. — Подруга твоей соседки вылила сок в столовой, прямо на голову…..а соседка….сказала что ….не специально….но мои джинсы же нельзя стирать с цветным. Белое с цветным не стирают, Лиза….Она это специально….ааа….

— Стой, что? За что….?

— Из-за Воронцова! — Ксюша заплакала еще сильнее и жалостливей. — Лиза он….он….

— Что?

— Там был матч….вчера….И наша команда вела практически всухую…Он был слишком возбужденным….Он….Лиз, он меня поцеловал. Прямо на стадионе поцеловал. И тот оператор…..словил кадр, и нас показали на экране….а там. Все его фанатки там были….И теперь….Все знают, Лиза….Зачем я пошла на эту чертову игру? Я дура, Лиз! Аааа….

— Погоди, так вы теперь встречаетесь?

— Чтоо? Нееет…Я прячусь от него…Из-за него они все такие суки….Толкают….Говорят про меня, что я шлюха…А я ведь….Я просто хотела учиться, Лиза! Я же не сделала им ничего плохого….

— Ксюш, а постараюсь скоро приехать. Мы что-то придумаем. Я не позволю им тебя обижать!

Сама не знаю как это сделаю, но не дам свою подругу в обиду. Поведение Николаса в последнее время придало какой-то уверенности, и я не боялась, что кто-то будет гнобить нас обеих с Ксюшей.

— Нет, Лиз! Мы ничего не сделаем! Их слишком много…Они…они погубят мою репутацию…И ты…Почему ты не боишься, что они и тебя достанут. Твой Тардашевски тоже ведь играет в футбол. А что если они и тебя так….Лиз….

****

С моей подругой творилось нечто невообразимое. Она всегда была доброй, рассудительной, мягкой, и довольно редко поддавалась панике, почти никогда не поднимала кипиш не по делу, и даже наоборот, чаще случалось так, что она успокаивала своими находчивыми словами именно меня. Словно профессиональный психоаналитик, знала что нужно сказать. Какие слова стоит использовать для того чтобы я успокоилась и тоже, также как и она начала рассуждать трезво.

А тут….

Кажется, Ксения окончательно расклеилась.

— Что-то еще произошло?

Тардашевски похоже, взял в привычку, подходить ко мне со спины, и погружая свои руки на талию, словно бы там им и место. Совсем обнаглел, в общем….

— Ксюша….- нахмурилась, потому что не знала как убрать его руки со своей талии. Не хотелось обижать. Но и границы дозволенного, тоже бы очертить не помешало.

— Она говорит её обидел этот….Воронцов. …Капитан команды по футболу.

Тут уже нахмурился Тардашевски.

— Илюха Воронцов?

— Да. Знаешь его?

Наверное это неправильный вопрос. В нашем Универе Воронцова знали все подряд кому ни лень, ведь кроме того, что на его матчи собирается как минимум весь универ, за исключением вот таких как я и Ксюша, первокурсников-заучек, так еще, кроме этого, на самом входе в главный корпус, висит объемный плакат футболистов универа во весь их рост. И среди них Илья Воронцов выделяется даже сильнее чем все остальные. Это связано с его ростом, и тем что личико у него довольно-таки смазливое.

— Знаю конечно. Но не представляю чтобы он мог обидеть девушку. И тем более эту Ксюшу твою. Серую мышку….

— Тем не менее, из-за него её обижают…..

— Понял. Я разберусь, Лиз. Они там совсем охерели, как я погляжу. Обижать такую скромницу как эта твоя подружка…..- у Тардашевски появился весьма воинственный вид, но при этом почему-то он был похож на нахохлившегося воробья. Это было так смешно, что я против воли хмыкнула. Кажется, Тардашевски это не особо понравилось.

— Что? Что смешного Лиза? — вопреки голосу, его глаза почему-то тоже улыбались.

— Ты такой смешной Николас. — не удержалась, и сама обняла за шею этого странного война, который сейчас больше был похож на пушистого кота. Такой покладистый и ласковый. Забавный.

— Что это ты….? — подозрительно спросил он, но при этом смотрел как и раньше жарко. — Что за настроение?

Он держал меня так нежно, и был таким покладистым, что впервые за все время что Тардашевски меня доставал, я смогла сделать то, о чем довольно часто думала все последнее время. Просунула руку ему под футболку, и с наслаждением опустила пальцы на его рельефные кубики, чуть не замычала от наслаждения, думая о том, какие же крутые….

— Шалунишка. — мягко пожурил он, и почти сразу же действия Тардашевски стали решительней. Он притянул меня к себе, и долго заглядывал в глаза, что-то думая про себя, и при этом, мягко и даже как-то нерешительно, гладил мою щеку пальцем.

Я не выдержала и сама притянула его лицо ближе. Робко прижалась своими губами к его губам, и после этого даже закрыла глаза от наслаждения, ведь Николас сразу перехватил инициативу, и целовал меня довольно неплохо. Жаль что продлилось это недолго….

— Лиза ты едешь домой? — резкий окрик сестры, вывел меня из этого странного состояния, и мы с Николасом чуть не подпрыгнули на месте, настолько громко Аленка прикрикнула.

— Здесь вообще-то больница….- злобно сверкая глазами, высказалась сестра. — Вам это ни о чем не говорит, да?

Вот тут стало стыдно. А вот Николас, судя по всему наоборот, разозлился….

— Вот и вали домой, сама. Не учили не лезть туда, куда тебя не просят, Аленка?

Голос Тардашевски был злым и недовольным. Аленка побледнела от того, насколько пугающим он выглядел в те моменты когда особенно злился.

— Простите….я…. Не хотела. — она замолчала.

«А ведь если бы я сказала ей что-то подобное, сразу бы взвилась и не разговаривала со мной несколько дней подряд. И это как минимум» — мстительно отметила я. Ведь с Тардашевски, Лиза вела себя всегда кардинально по-другому.

— Лиза нам надо в банк. — голос Тардашевски был деловым. Аленка никуда не ушла, но стояла расстроенная, и выглядела она как побитая собака. — Ты же помнишь, дело одно есть….

Он многозначительно прижал меня к себе. Я так и не решила, что же мне выбрать. Согласиться на условие Тардашевски, либо же все-таки отдать все в руки родителей, и позволить нам помочь Тардашевски старшему.

— Николас, я не думаю что это хорошая идея….

Несмотря на то, что лед между нами тронулся, и я уже не боялась его так сильно как раньше, но забывать про его наглость и напор, я тоже не спешила. Знала ведь, что таким мягким и ласковым он будет недолго. Возможно это его новая стратегия. Заставить меня расслабиться, чтобы я сделала то, чего он от меня хотел, то есть взяла его деньги, на операцию бабе Вале, и после этого снова начнет жестить и доставать. А я ведь не смогу ему отказывать тогда. Если соглашусь на его условия, обратной дороги не будет.

— Лиза. Ты только меня не доводи… — .проворчал, сжимая мою талию так сильно, что мне даже захотелось отодвинуться подальше.

— Нам с Аленкой надо поговорить, Николас. Позволь мы с ней отойдем….- мой голос тоже мог быть серьезным, если что.

Он проницательно переводил взгляд сперва на меня, а потом переводил его на Аленку. Отпускать меня не спешил.

— О чем? Вы же не ладите, о чем вам разговаривать?

— Надо, Николас. Отпусти.

Отпускать меня, Тардашевски не спешил. Весь как-то напрягся и меня не отпускал.

— Лиза, что тебе сказал мой отец?

— Это неважно, Тардашевски. Да отпусти ты меня наконец…..- схватила его пальцы, и стала судорожно отрывать их от своей талиии.

— Ответь. Что сказал отец?

Я оказалась в тупике. И что мне делать? Снова придумывать какую-то ерунду, чтобы опять отчитаться перед Тардашевски, который похоже понятия не имеет о таких пустяках как личное пространство. Почему я вообще, должна перед ним отчитываться, блин?

— Николас, пожалуйста, отпусти меня, слышишь? Твое поведение становится пугающим, понимаешь?

— Я спросил, что сказал тебе отец? — голос Тардашевски был настолько ледяным, что казалось мог охладить почище арктического ветра. — Отвечай мне!

Он похоже думал, что напугает меня своими окриками, и я перестану рыпаться и сразу соглашусь сделать так как он хочет.

— Если ты так и будешь вести себя как быдло Николас, я вообще, тебе больше ничего не скажу. Хватит вести себя как собственник, у которого срывает крышу от ревности.

— А что если у меня и правда, срывает крышу….- он насупился, но вроде немного успокоился после моих слов. — Ты скажешь о чем вы говорили с моим отцом, или нет, Лиза?

— Ох, Николас не знаю…..

— Он попросил тебя, держаться от меня подальше, да? — Николас смотрел на меня выжидающе, и взгляд его был трогательным и доверчивым, впервые не выглядел опасным.

— Нет. Этого он как раз не говорил….

— Нет? — Тардашевски поднял одну бровь. — Тогда, может скажешь, почему ты вдруг стала такой колючей, Лиза? Что опять не так?

Я мялась, не зная что сказать.

— Лиза….- он прижал меня к себе, хотя и сопротивлялась, но это было больше по привычке, чем потому что это действительно было нужно. — Слушай….Когда говорил, что не отпущу тебя больше, я ведь не шутил. Я и правда, сделаю все что нужно, чтобы ты была моей, Донцова, уясни….

— Николас….

— Поехали в банк. Пока ты тут мнешься, твоя любимая бабушка там умирает.

Его голос в минуту стал серьезным. А мне наоборот, захотелось психануть, оттолкнуть его, сказать что самого Тардашевски, дела моей семьи вообще касаться не должны.

Что он о себе возомнил? Думает если будет давить, используя сложившуюся ситуацию против меня как рычаг, то он сильно ошибается. Я ему не кукла.

— Я никуда не поеду.

— Лиза не глупи….

— Отстань от меня Тардашевски!

Я собралась гордо уйти, с поднятой головой, когда почувствовала его руки на своей талии, а потом они резко подняли меня вверх, в воздух. Глазом моргнуть не успела, как Тардашевски потащил меня куда-то в сторону лестницы, которая как раз была тут недалеко.

— Эй, вы куда? — моя сестра, которая молча наблюдала за нашей перепалкой с Тардашевски, все же решила вмешаться, и пошла за парнем, пока он нес, сопротивляющуюся меня по лестнице вниз.

— Просто побеседуем с твоей сестрой, Алена. — Николас на минуту остановился, чтобы с ней объясниться. — Не ходи за нами, Окей?. Едь домой с Зайцем. Передай ему что я чуть позже наберу.

— Хорошо….- растерянно сказала сестра. За нами она действительно решила не ходить.

Мне нужно было кричать и вырываться, ведь тогда бы Тардашевски возможно отпустил меня на землю, но я была так воспитана, что боялась привлекать к себе слишком много лишнего внимания, ведь мы были сейчас в больнице. Тут недалеко был приемный покой. Шуметь было глупо. Думаю этим он и воспользовался, когда притащил меня в какое-то подсобное помещение, в котором как мне кажется, мог переодеваться низший медицинский персонал и студенты.

Тут стояли узкие лавочки, а в углу валялись странные баулы, очень сильно напоминающие матрасы, старого образца. Кроме этого, были двери в закрытые помещения. Стояли несколько каталок, прикрытые замызганными тканями. Были еще носилки. И больше ничего и не было.

— Что за….? Куда ты меня притащил? — Тардашевски наконец поставил меня на пол, а я рассматривала эту небогатую обстановку. Здесь был сильно приглушенный свет, и чтобы рассмотреть детали, приходилось сильно щуриться, но даже это не сильно помогало.

— Туда где нам никто не помешает. — голос парня был решительным. Он на меня наступал, причем делал это как-то странно. Как будто бы подталкивал меня к тем баулам, которые были сгруппированы в углу стопочкой. Ведь если я отступала в другую сторону, подальше от них, он сразу поворачивался то влево то вправо, как бы регулируя этим мои передвижения в помещении.

— Николас послушай…..Это уже ни в какие рамки….

— Ага. — он снова не дал мне возможности поднырнуть под его рукой.

— Что ты делаешь? Ты меня пугаешь….

— Пугаю? — он странно рассмеялся. — Неужели тебя возможно напугать?

— Николас…. — я наткнулась на эти матрасы, и чуть не завалилась назад, поскольку они как бы подставили мне подножку. Там просто выделялся один конец, который уткнулся в лодыжку.

— Хватит болтать….- он в минуту оказался рядом. Сразу же ухватил пальцами мое лицо, и его уже знакомые губы, сразу завладели моими губами и ртом. Следом за этим действием я почувствовала в своем рту его язык.

Тардашевски целовал долго и уверенно. Все мои протесты, выражавшиеся только в попытках его оттолкнуть, так или иначе оканчивались фиаско. Мне неприятно осознавать этот факт, но целоваться с Тардашевски всегда было очень приятно и я в нем растворялась как сахар в молоке. Наконец, прекратила толкать его в грудь, и уже сама обвила руками его шею, прижимаясь ближе.

После этого Тардашевски расслабился. Я почувствовала как его руки исследуют грудь. Все что делал этот парень, было мне приятным. Я не знаю, как у него получалось настолько хорошо чувствовать меня, но каждое его движение, каждый поцелуй и даже просто поглаживание кожи, сопровождалось мягким вздохом с моей стороны.

Я хотела его чувствовать. Я хотела быть с ним. Может потом я об этом пожалею, конечно, но сейчас меня более чем все устраивало.

Тардашевски просто меня целовал и поглаживал грудь. В отличии от прошлых поползновений, он не заходил дальше, и даже не опускал руки ниже живота, но еще не смотря на это, я была сильно возбуждена. Я чувствовала что трусики снова намокли. Внизу живота стянулся непонятный тяж, и мое дыхание было просто неприлично громким и свистящим. Думаю это было обусловлено тем, в какой ситуации мы сейчас оказались с Тардашевски. Я всегда была правильной девочкой, и уединяться с парнем в этом темном, незнакомом углу было так волнующе опасно, что мне хотелось от него большего….

— Николас….- я застонала, когда Тардашевски поймал губами напряженный сосок. — Так нельзя….Здесь наверняка кто-то ходит….вдруг нас увидят….ах….

Тардашевски мягко укусил за сосок.

— Николас пожалуйста….

Тардашевски отстал от груди и снова начал целовать губы. Они уже болели от его напора, и я стонала теперь не только от наслаждения, но еще и от боли.

— Поехали а банк….- прохрипел Тардашевски, отстраняясь от рта, давая возможность наконец отдышаться.

В этот раз я не могла ему отказать. Это был единственный вариант остановить эту чувственную вакханалию, и поэтому неважно было что он мне предлагал, я бы сейчас согласилась на что угодно.

— Хорошо….Хорошо, поехали….

Дальше все было как в тумане. Мой поплывший мозг, который сейчас думал о чем угодно, но только не о делах, не мог соображать логически, и вместо того, чтобы не дать ему делать то что он задумал, я молчаливо соглашалась на его незамысловатый план.

Мы взяли реквизиты в бухгалтерии. После этого пошли в банк, и заплатили за операцию моей бабушке. Все это время Тардашевски был сильно напряжен. Он держал меня за руку, практически не отпуская. А когда мы уже были в банке, вообще, сорвался на какого-то сотрудника, и только из-за того, что тот делает все слишком медленно.

В конце концов с этим всем было покончено.

Но перед этим был договор.

— Лиза, я хочу сразу прояснить кое — что. — Тардашевски волновался, когда давал подписать какую-то бумагу, которая судя по всему была заверена нотариусом. — Это наше с тобой соглашение.

Я хотела его взять, чтобы почитать, но Николас схватил за руку, и даже немного сжал её не давая посмотреть на бумагу раньше времени.

— Здесь то, о чем мы с тобой говорили. Я оплачиваю операцию твоей бабушке. Покупаю все нужные лекарства, и даже если потребуется нанимаю ей няньку. А ты Лиза, становишься всецело моей. И когда я говорю моей, это означает, что соглашаешься на близость со мной. Живешь со мной. Только со мной, поняла? Это тоже прописано в договоре.

— Николас….

— Нет, послушай, тебе же нравилось то чем мы занимались в той подсобке, так? — он выжидающе смотрел на меня, но договор по-прежнему мне не давал.

— Да….

— Вот видишь. А если ты согласишься стать моей …..-он замялся, подбирая нужное слово. — ….ты спасешь свою бабушку. А заодно кстати, и неудачливую подругу….

— Раньше ты предлагал быть твоей собственностью, Николас.

Он вздохнул.

— Можешь называть это как угодно. Просто ты будешь со мной. Это главное, ведь так?

— Ну…..

— Просто подпиши это, Донцова.

Теперь он дал мне договор. Я собиралась ознакомиться с тем, что там было написано, но мои мозги плыли, растекаясь как патока, а Николас все время меня отвлекал и путал. Он говорил что у нас не очень много времени, а операция для моей бабушки нужна была срочно, иначе можно опоздать. Частично это было правда. Я понимала что её состояние ухудшается с каждой потерянной минутой.

— Там нет ничего, что унижало бы твое достоинство, Лиза. — уговаривал Тардашевски. — Я уже говорил тебе, и могу повторить снова, я скорее отрежу собственную руку, чем сделаю тебе плохо, дорогая. Если ты перестанешь мне отказывать, мы станем счастливы, вот увидишь. Ты станешь счастливой, Лиза. Всем будет хорошо. Просто представь, сколько пользы принесет твое согласие….

Вот так я и стала его собственностью. Его слова в конечном итоге меня все же уговорили.

Глава 10

— Почему мы не можем остаться у моих родителей, пока бабушке не сделают операцию, Николас? К чему эта спешка? Я не думаю что мы много пропустим в университете, если останемся всего лишь на одну неделю в нашем городе.

— Здесь я принимаю решение за нас обоих Лиза. Мы возвращаемся обратно и точка. Или ты уже забыла что у нас с тобой сделка, милая?

Обманчиво ласковый голос Тардашевски заставляет скривиться и отвернуться к окну, чтобы не наговорить моему новому парню чего-нибудь лишнего. С одной стороны, он ведь прав, у нас действительно есть некий договор, по которому я делаю то что Николас захочет. Но вот с другой стороны…. Неужели ему так сложно пойти мне навстречу и сделать то, что мне необходимо. Поддержать меня в кой-то веке. Он ведь сам говорит, что все ради меня сделает. Но что мы имеем в итоге? А в итоге он не готов даже подождать одну неделю, ведь для меня здоровье бабушки на первом месте, и я не могу уехать из города, пока не буду уверена, что она нормально перенесет операцию и все обойдется.

— Я помню про эту долбанную сделку. Но все равно. Это нечестно Николас….

Он хмыкнул.

— Я ждал тебя несколько лет подряд, Донцова. Все честные методы с тобой не сработали. Я вынужден был играть нечестно, чтобы добиться тебя. Понимаешь?

Не понимаю. И наверное никогда не пойму. Куда он так торопится в конце концов, ведь я уже итак полностью в его руках. Связана этим дурацким договором так прочно, что теперь уже и не выбраться. Не спастись.

— Николас я сделаю все что ты захочешь, но прошу тебя, давай останемся у моих родителей хотя бы на неделю, а? Умоляю тебя….

Я говорила это тихо, и при этом смотрела исключительно на свои руки. Оказалось, что просить Тардашевски о чем бы то ни было, было для меня довольно проблематично. Не приучена я к такому. У нас в семье, с самого детства негласное правило есть. «Пусть мы не богатые, но зато гордые. Только так, и никак иначе».

Слышала как он глубоко вздохнул. О чем-то задумался, не отвечая мне и глядя исключительно перед собой. На дорогу.

Наконец он стал говорить. Голос у него был тихий.

— Три дня. Мы останемся максимум на три дня, Лиза.

Я не верила что он согласится и поэтому мысленно уже почти начала ликовать. Все же может не все так плохо, и мы сможем найти консенсус. Однако следующая фраза Тардашевски спустила меня обратно с небес на землю.

— Я соглашаюсь на это не просто так, Донцова. В обмен на мое согласие, ты соглашаешься жить в доме моих родителей все это время, пока мы будем здесь. Официально подтверждаешь им, и всем друзьям, что мы вместе и у нас все серьезно. Я согласен пойти тебе навстречу только на таких условиях и никак иначе.

— Что?!

Его родители наверняка ненавидят меня после той сцены в гостиной. А отец Николаса….?! Он же вообще, будет в ярости, когда узнает что «деньги ушли из семьи и я согласилась подписать договор с его сыном». ДА он же мстить наверное мне будет…..

— Я сказал мы будем жить у моих родителей…..

— Я это слышала, Николас! Но я не понимаю. Ты же сказал что твоей ноги не будет в их доме после выходки этой….бывшей твоей….как её там….

Противно было даже вспоминать про её присутствие…

— Ты про Фомину? Неужели ревнуешь меня, малышка? — Тардашевски почему-то это показалось забавным, и он повернулся в мою сторону чтобы зачем-то заглянуть в глаза. Идиот. Мы ведь ехали по дороге, в этот момент.

— Ты на дорогу смотри! — чуть прикрикнула ему, когда после этого он чуть не выехал на встречку.

— Да расслабься. — он криво усмехнулся, демонстративно убирая с руля одну руку. — Я отлично умею водить машину. Хочешь буду вести одной рукой?

— Не хочу! Хватит пугать меня Тардашевски!

Он сразу перестал улыбаться и стал серьезнее.

— Ты права, Лиза, прости. Это было глупо. — он передернул плечами. — А что касается моих родителей, они не такие плохие как ты подумала о них. Правда. Познакомишься поближе с моей мамой и она понравится тебе, обещаю.

— Я не понимаю. Ты же сказал, что больше к ним не поедешь….

Он улыбнулся.

— Мои предки слишкомлюбят нас с братом, чтобы допустить серьезную ссору, Лиза. Отец позвонил мне почти сразу же после того как мы приехали в больницу к твоей бабушке. Извинился за себя и за маму. Теперь все будет хорошо. Вот увидишь, сама. Вы еще подружитесь.

Вот в этом я сильно сомневаюсь. А еще ведь предстояло как-то объясняться с моими собственными родителями. А это то еще удовольствие….

— Этот магазин? Ты здесь хотела купить гостинцы бабушке?

Я кивнула, а Тардашевски остановился около торгового центра, и начал парковаться на стоянке машин. В этот будний день машин было не много, и мы смогли найти хорошее место достаточно быстро. Даже не ушли далеко от входа в торговый центр. Очень удобно, честно говоря. Нести покупки в руках не очень-то хотелось.

Николас помог мне вылезти их машины, обогнув её и подавая руку, чтобы я могла выйти со всеми удобствами. Мне нравилась его такая ненавязчивая забота. В такие моменты даже начинало казаться что наш с ним договор не так уж плох, как я подумала об этом изначально.

Только зря сама себя накручивала.

Мы с Тардашевски прошли по красиво сделанному светлому входу в ТЦ, обошли охранника который кстати, даже не посмотрел на наш дуэт, и после этого подошли к входу в магазин «Универсам». Я хотела купить продукты для бабушки здесь. А Николасу похоже было вообще плевать где что-то покупать. Он просто предложил меня сопровождать, а я согласилась.

— Николас! Здаров! — справа от нас услышала знакомый голос одного из наших одноклассников. Это был кажется, Денис Ярыгин из девятого когда-то «Б». Параллельного нашему с Тардашевски классу.

И с ним была Машка Казанцева. Та самая Казанцева, которую я терпеть не могла в школе. За её слишком длинный язык. И моя ненависть кстати, была взаимной.

Ярыгин подошел ближе к Николасу и по традиции пожал ему руку. Казанцева тоже подошла поближе к нам. И вот взгляды в сторону Тардашевски этой мымры, мне почему-то не понравились сразу. К своему неудовольствию поняла, что ловлю сама себя на ревности к своему вроде как ненастоящему парню.

Какая все-таки глупость….

— А ты чего здесь, Ник? Я слышал тебя предки за границу собирались учиться отправлять.

Ярыгин переводил взгляд с Николаса на меня. Видела что он и про меня хочет спросить, но просто не решается.

— Мне и здесь неплохо, Денчик. Тут родители и моя девушка.

Он демонстративно взял меня за руку. А я отметила как у бедной Казанцевой аж вытянулось лицо от удивления.

— Вы встречаетесь? — она даже подала голос. В нем я отметила легкое пренебрежение и удивление.

— Встречаемся. — Николас сжал мою руку сильнее.

— А как же наша Лерка, Ник? Ты ж с ней вроде бы в школе тусовался. — Денису все было интересно.

— Да это когда было….-Николас поморщился. — Она вроде за границей тоже учится. Ваша Фомина.

Тардашевски почему-то не стал говорить Ярыгину и Казанцевой что мы встречали Фомину и её мать не очень давно. Как раз вот несколько часов назад её видели.

— Я тоже что-то слышал. Вообще удивлялся как ты её вообще, уломал встречаться. Я слышал у неё предки очень строгие. Мамка говорят блин, как сокол. Следит за девчонкой так, что даже соцсети её проверяет все. Хотя Лерка вообще, конечно красивая …..- он мечтательно закатил глаза. А стоящая рядом с ним Казанцева толкнула его в бок. Видимо это ей было обидно. Ярыгин сразу перестал улыбаться.

— Ладно, вы уже всё? Мы то с Машей ходим в футкорт еще зайти. Айда с нами, Ник? — он мягко прижал к себе Казанцеву. А мне показалось, что по её лицу скользнула легкая тень недовольства. Создавалось ощущение, что Ярыгин ей не очень-то нравится, но поскольку больше никого нет, ей приходится терпеть все его поползновения.

— У нас мало времени, Денчик, соррян. — Николас собирался развернуться, но внезапно Казанцева вырвалась из хватки Ярыгина и сама схватила его за руку, привлекая к себе внимание и явно заглядывая парню в глаза. Не знаю куда в этот момент смотрел Ярыгин, но мне за Казанцеву почему-то стало стыдно. Кидается на другого человека прямо на глазах своего собственного парня.

— Николас, пойдем с нами посидишь. Мы же уже сто лет не виделись! Ты ведь на выпуской в школе решил не приходить. Ни с кем нормально даже не попрощался.

Мне показалось, что когда она говорила ему это, погладила его ладонь фалангой большого пальца. Интересно а Ярыгин обратил на это внимание?

Судя по дебильной улыбке, кажется нет.

Я посмотрела на Машку внимательней.

Модная кожаная курточка с приталенным низом. Короткая юбка, которую приличная девушка постеснялась бы одевать на себя в буднее время дня. Колготки в сеточку. Очень яркий макияж, который накидывал ей пару лет к её возрасту.

Неужели такое может нравиться какому-то парню?

Судя по взглядам Дениса Ярыгина, может. Он и в школе заглядывался на эту Машку, а она и тогда мало чем отличалась от сегодняшней манеры поведения и её неприличного образа.

Она всегда была такой. Пошлая, разговорчивая, и слишком уж злая.

Да, злая. Она всегда была рада обсудить кого-нибудь на своей задней парте, и всегда распространяла сплетни по школе. Но почему-то даже не смотря на эти факты, она была довольно популярна у парней, а в рядах девочек часто находила себе прихлебательниц.

А я вот всегда терпеть её не могла. Но у всех же свои вкусы….

****

— Я отойду ненадолго. Лиза, тебе что-то принести? — Николас встал из-за стола, и пошел кажется в туалет. Я только помотала головой в ответ на его вопрос, но почему-то отпускать его было как-то неприятно.

Мне то и дело чудилось, что Казанцева только и ждет, чтобы пойти за Николасом следом. Я ловила её заинтересованные взгляды в его сторону, все то время, пока мы заказывали еду в футкорте, пока обедали, обсуждая какие-то мелочи по учебе, и вспоминая моменты со школьной скамьи, и вот сейчас, когда по-тихоньку стали собираться по домам, взгляды этой фифы стали все более откровенными и зазывными, совершенно не прикрытыми и даже чересчур прямыми.

Блин, у этой дуры совесть есть вообще, или нет?

Плохая идея была соглашаться на этот идиотский обед. Я как чувствовала что что-то может произойти, если мы останемся с ней и с Ярыгиным тут, ведь этот придурок настолько слеп, что похоже верит каждому ее слову, так безотказно, словно Казанцева святая. Даже в рот ей заглядывает.

И мне не жаль его совсем. Он придурок.

— Я пойду попудрю носик, милый. — не прошло и минуты, как Казанцева встала из-за стола, светя своими загоревшимися глазами бусинками, явно что-то задумывая про себя.

По-любому же она пойдет за Николасом хвостом.

По-любому. Но мой вопрос в другом. Я-то почему сейчас злюсь? Он меня просто купил и всё. Я ничего к нему не чувствую совсем. Ничего.

Ведь так?

— Проклятье….- прошипела это едва слышно, вставая из-за стола, всего лишь через пять минут, после того как одноклассница ушла в туалет. Я направилась в ту сторону, в которую скрылась Казанцева. И Я даже не потрудилась объясниться с Ярыгиным, не стала ему объяснять, что хочу проследить за его девушкой и своим, вроде как новым парнем, просто встала из-за стола, ничего не объясняя. Молча.

Однако впервые Ярыгин удивил меня, крепко перехватив мою руку и дергая на себя, усаживая обратно на мое место.

— Не надо. Не ходи за ней.

Так он догадался что ли…?

Я перевела совершенно ошарашенный взгляд с двери за которой скрылась Казанцева, на Ярыгина, который казался невозмутимым и спокойным.

— Что? Ты что-то знаешь, Денис, да? Думаешь они будут там….ну….будут….это….

Ярыгин приподнял взгляд из тарелки на мое лицо. Сейчас он казался как-то старше своих лет и менее раздолбайски смотрел. По-взрослому.

— А ты уверена в своем парне, Донцова? Я вот в Маше не уверен.

И опять почти ничего на лице. Голая констатация факта и все.

— Я не понимаю тебя, Денис. Зачем ты с ней встречаешься, если даже не можешь ей доверять. Что у вас за отношения такие….

— Нормальные у нас отношения. — сухой ответ. — А тебя когда-нибудь френздонили несколько лет подряд, Донцова?

— Причем тут это….

— Да притом! — в голосе наконец, проявился сдерживаемый гнев. — Ну трахнет он её в туалете, и что? Думаешь, я из-за этого перестану её хотеть? Да вот ни хрена…Не перестану! А вот если впалю их вдвовем, там, она меня бросит к чертям и всё. Этим все закончится. И все четыре года беготни за ней, все нервы потраченные, подарки на неё спущенные. Всё псу под хвост, понимаешь?

Он злобно зыркнул глазами, и после этого опустил их на стол.

— Думаешь, она первый раз за ним бегает что ли? Я их еще в школе много раз ловил. Ты же ничего не знаешь, уехала уже в свой этот…Екатеринбург. — Ярыгин нетерпеливо барабанил по столу пальцами, показывая что переживает, но ничего не может сделать. — Она его давно любит. А я ей так…игрушка….И что мне теперь прикажешь делать? Вешаться что ли….

Я презрительно хмыкнула думая о том, что он ведет себя как олень какой-то. Не больше ни меньше….

— И ты так сильно её любишь? — даже не верится, что такое вообще бывает.

— Это не твое дело, Донцова, поняла? — он скрестил руки на груди. — Я с ней сам разберусь. Ты главное не лезь.

— Ты придурок.

Я не стала ждать что он мне ответит, и резво подорвалась в сторону кабинок мужского туалета. Почему-то не сомневалась что именно там я их и застану. Хотя до конца конечно, уверена в этом не была.

Мужской туалет встретил меня ярким светом лампы и неприятным запахом мочи. ТЦ Чайная Роза это самый большой из наших развлекательных комплексов и универсамов города в котором я родилась. Наверное, один из самых огромных в центре. Да и то…. Даже здесь не смогли выделить деньги на нормальное обслуживание санитарных узлов, на хорошую вентиляцию, и самые простые дешевенькие освежители воздуха для туалета.

— И ты готова отсосать прямо в толчке? Совсем спятила, Машка?….- циничный приглушенный шепот Тардашевски выбил из колеи на минуту. Одно дело подозревать его в том, что он способен на подобное, и совсем другое застать его как говорится на горяченьком….

То что в той кабинке, откуда виднелся боковой профиль Тардашевски с кривой, по-настоящему сарказмичной улыбочкой, происходит то о чём я подумала вначале говорил тот факт, что там он похоже находился не один, а в компании какой-то девушки стоящей на коленях.

Наклонила голову вниз, смогла рассмотреть я в деталях подошву её сапожек на высоком каблуке, со шпильками. А еще увидела что Машка, а это была похоже все-таки она, держит Тардашевски за ноги, обнимая их обеими руками за пояс.

Они были так основательно заняты разговором, что даже не услышали моих шагов в тишине туалета. Но я и зашла тихо. Сделала это специально.

— Эй, парень поделишься своей шлюхой когда она закончит? — внезапно дверь рядом стоящей кабинки открылась и оттуда вышел молодой мужчина. Он стукнул по кабинке в которой был Николас и Казанцева кулаком. Тардашевски сразу же послал его на три веселых буквы, в довольно грубой и жесткой форме.

И после этого мужчина заметил меня….

— О, куколка, может ты хочешь мне помочь, а? — сально мне подмигнул.

— Я думаю, Машка с этим сама справится ….- сказала это приглушенно, но так чтобы Тардашевски и Казанцева поняли что я уже тут. И они кажется, поняли.

— Машка?

— Это та девчонка, которая сейчас собирается моему парню отсосать….

Это все что я сказала, прежде чем услышала как Николас отталкивает Казанцеву от себя и резко подрывается из кабинки туалета в мою сторону.

— Вот черт, Лиза….Стой! — я не стала ждать пока он натянет штаны до конца и выйдет из туалета чтобы объясниться со мной. В слезах выбежала из туалета, и бежала в сторону футкорта, где остались наши вещи. То и дело натыкалась на каких-то людей, но я была так сильно расстроена, так плохо себя чувствовала, что даже не всегда извинялась когда наталкивалась на кого-то, ударяя и себя и их.

— Донцова! Стой, я сказал! — Тардашевски стремительно приближался ко мне. Я видела что его ширинка была наполовину расстегнута, ремень болтался как змея на поясе, но его это похоже не особенно волновало.

— Отвали от меня! Оставь меня в покое!

Не успела далеко убежать как была схвачена им, после чего меня довольно болезненно встряхнули как тряпичную куклуу, как мешок.

— Я могу объяснить! Дай мне пять минут, черт тебя дери! Успокойся!

— Пошел ты! Понял?! Я тебя ненавижу! — попыталась вырваться из его рук, но он держал крепко.

— Донцова, успокойся. Ты слишком накручиваешь ситуацию, Ты все не так поняла….

— О чем ты говоришь….? — я плакала от обиды и никак не могла остановить поток этих слез.

Тардашевски злился и сильно сжимал мои руки. Не давал мне вырваться. Больно надавливал пальцами на кожу.

Он встряхнул меня с силой, и я болезненно застонала.

— Думаешь мне легко ждать эти три дня? М? Я каждую чертову минуту трахаю тебя, у себя в голове. Беру тебя в разных извращенных позах. Трахаю, трахаю, трахаю! Ты думаешь я железный быть с тобой все время и не иметь возможности вставить в тебя свой член?! — снова встряхивает меня и делает это болезненно. — У меня от тебя крышу рвет, Донцова! Понимаешь ты это или нет?!

Он был зол и выглядел пугающе. Но моя обида добавляла адреналина в кровь и я тоже могла наговорить ему гадостей и толкнуть.

— И поэтому ты решил трахнуть Машку?! Ты просто чудовище, Тардашевски!

— Я могу трахать кого захочу, поняла?! Я тебе ничего не обещал! Я заплатил деньги за твое согласие, Донцова, не забыла?!

У меня от злости лицо пошло пятнами….

— Ах вот ты как заговорил….

Я хотела отойти от него и отвернуться, но он не позволил мне этого, перехватив за талию, и крепко прижимая к себе.

— Но я не спал с ней Лиза, слышишь? Даже не собирался. Мы просто болтали и всё. Это был обычный треп, не более того….

Я ничего не ответила.

— Я ведь хочу быть только с тобой, Лиза. Всегда. Я бы не решился на подобное, никогда. Просто решил проучить эту идиотку, показать как низко она пала предлагая мне себя вот так.

Он стал нежно покрывать мое лицо поцелуями, а мне стало от этого противно и мерзко, я толкала его и била в грудь кулаками.

— Отпусти! Я найду деньги и все тебе верну! Не трогай меня своими мерзкими руками, Тардашевски!

— Лиза….

— Нет! Отстань! — я изловчилась и смогла ударить его ногой между ног. Он зашипел, сгибаясь пополам, но меня так и не отпустил.

— Идиотка! Где ты собираешься найти миллион у. е, а?. Ни хера ты их не найдешь….- он шипел, еще сильнее сжимая меня в своих руках, до болезненности и синяков. — Не делай себе еще хуже, Донцова, поняла? Я ведь могу перестать быть таким добреньким и понимающим. Могу стать плохим. Ты не захочешь увидеть как я злюсь, Лиза, поверь мне….

— Да пошел ты….

Глава 11

— Эй, ну и куда ты идёшь….?Слышь….? Донцова, твою мать!

Тардашевски не спешит со мной расставаться и хватая за рукав, насильно волочит обратно в сторону футкорта на первом этаже. Там остались наши вещи, и наверное он хочет попрощаться с Ярыгиным, и сообщить, что мы отчаливаем восвояси.

Так я думаю, пока он тащит меня на первый этаж, но по факту, происходит совершенно противоположное…..

На все мои возмущенные возгласы, он реагирует молчанием и хмурым выражением лица. Злится, и сильно сжимает мое плечо. Вот таким неприятным способом я оказываюсь в итоге, на сиденье его машины, пристегнутая ремнем безопасности, и естественно закрытая на внутренний замок внутри.

Сам он также молча, уходит обратно в ТЦ.

— Сволочь…..- злюсь на него неимоверно. Такой Тардашевски меня пугает до невозможности. Он и в хорошем своим настроении довольно непредсказуем и слишком вспыльчив, а теперь когда он закрылся от меня, даже не отвечает когда прошу отпустить моё плечо, ведь мне же и правда больно, страх перед тем, что он может сделать что-то страшное, усилился в разы, и стал более реальным.

Гребанный Тардашевски!

Я почему-то убеждена, что он и правда довольно опасен, и слова о том, что мне лучше не знать его плохого — это не просто слова. Знаю что с таким человеком как Тардашевски лучше всегда дружить, ведь войну с ним я проиграю и это факт.

Но обида, она на то и обида, что заставляет меня творить всякие глупости…..

Тардашевски возвращается в машину, где-то минут через десять. За это время я успеваю несколько раз садануть стекло его машины, чуть ли не до трещин, продумать все вероятные исходы того что может произойти со мной, если Тардашевски в ближайшее время не появится на парковке.

Но к счастью, он возвращается быстро.

Молча садится за руль машины и также молча и невозмутимо спокойно заводит ее мотор. Трогается.

Тардашевски стал поворачиваться назад, чтобы проверить помеху сзади и по бокам, и при этом он лишь мельком глянул на меня.

Я с ним не разговаривала тоже. Просто сидела насупившись. Гневалась.

— Куда ты меня везешь? — мой голос был какой-то глухой, подхрипловатый. Я и сама не понимала отчего у меня такой голос.

Тардашевски ничего не ответил, только сильнее сжимал руль. Его лицо заострилось и напряглось. Костяшки рук побелели, видимо оттого что он сильнее сжал баранку авто.

— Выпусти меня сейчас же, слышишь?!

Мне хотелось закричать и врезать Тардашевски чем-нибудь потяжелее. Так и не терпелось сбить с его физиономии этой невозмутимый настрой. Он по-моему охерел. Я же не вещь! Как он смеет вообще, так бесцеремонно меня хватать и затаскивать в машину как барахло.

Я стала дергать ручку двери, в бесцельных попытках выбраться из машины на ходу. Сама не понимаю что я хотела этим добиться, или что доказать хотела, но Тардашевски только криво усмехнулся, отчего он начал казаться мне еще опаснее и загадочней. Другой бы на его месте постарался бы меня приструнить как-то.

Зарычал бы на меня. Ударил по рукам. Что-то другое сделал, в таком же духе, такое же резкое и пугающее.

А этот только молчит и криво улыбается на все мои потуги. Мне стало страшно и одновременно приятно.

Приятно от того, что он не срывается и не бьет. Даже не прикрикнул на меня.

Неужели и правда так сильно любит?

Не врал.?

Отчего-то эта мысль согрела меня изнутри, заставив отпустить ручку и спокойно откинуться на сиденье. Расслабиться.

Всю оставшуюся дорогу мы ехали молча. Тардашевски заехал в уже знакомый мне двор, двухэтажного особняка своих родителей. Я приготовилась к тому, что когда вылезу из машины, сразу припущу в сторону калитки, и оттуда побегу на остановку автобуса. Что бы Тардашевски там себе не думал, но я в его доме не останусь.

Ни за что!

Хватит мне на сегодня этого дерьма. Я пасс.

Николас остановился напротив дома, и стал отстегивать сперва себя, а потом меня.

Ой, можно подумать, что я не знаю как отстегивается ремень безопасности! Хоть у моих родителей и нет машины, но я же не дура все же. Там же все элементарно…

Когда я наконец освободилась от пут, собралась вылезти из машины на улицу сразу же, но не тут-то было.

Тардашевски резко схватил за руку, совсем не трепетно притягивая к себе мою голову, за волосы. Он сжал её сразу двумя руками, и стал жестко мять и целовать мой рот своим ртом и языком. Мне не нравилось как он это делает, и я хотела его оттолкнуть, однако Тардашевски это предвидел и жестко зафиксировал мои руки своей рукой. Сам же он напирал так сильно, что вжал меня в сидушку, в самый её угол, и я даже дышать могла с трудом, не то что освободиться или как-то отталкивать парня.

Мычала и билась, и от обиды у меня даже слезы потекли…..

Он наконец, отстранился от меня, а я смогла вздохнуть свежий воздух, без которого легкие уже просто жгло.

— Тардашевски, ты что себе позволя…..ешь….

Пока пыталась прийти в себя и возмутиться, Тардашевски успел выскочить из машины, обогнуть её спереди и сбоку, после чего, открыл дверь с той стороны с которой сидела я сама. Схватить меня на руки, и не давая мне никакой возможности опомниться, потащить в сторону своего дома.

Когда внес внутрь, даже не стал разуваться. Сразу потащил куда-то по лестнице наверх. Сильно подозреваю что то место где мы оказались, это и была его временная комната, которую выделили его родители, чтобы мы могли остановиться у них, пока мою бабушку будут оперировать.

Когда мы оказались внутри, Тардашевски опустил меня на пол.

— Наша комната здесь. Раздевайся, Лиза.

Я не собиралась исполнять его требования.

— Нет. Я иду домой. Выпусти меня! — решительно направилась в сторону двери. Но Тардашевски перехватил меня за талию, и довольно грубо, совершенно не деликатничая и довольно больно, бросил на кровать, а сам залез сверху и прижал меня к ней своим телом.

Он казался спокойным, но его глаза словно два огонька, были способны прожечь дырку у меня во лбу. Взгляд был циничным.

Тардашевски молча позволял мне елозить под ним, в безуспешных попытках выбраться. Позволял царапать себя, и даже не моргнул глазом, когда я чуть не укусила его за руку. Только отодвинулся и все. Молча.

Наконец, он сказал. Тихо, но я ловила каждое его слово и вздох.

— Не стоит принимать мое внешнее спокойствие, за чистую монету, детка. — он ласково убрал челку с моего глаза, которую я пыталась сдуть, по-дурацки выдувая из себя воздух через рот. — Я терплю твои истерики до сих пор, только лишь потому, Донцова, что действительно хочу договориться с тобой по-хорошему. Понимаешь?

Он нагнулся к моей шее и оставил невесомый поцелуй. Точнее это сперва он был легким и невесомым, но потом, он похоже решил не останавливаться на достигнутом, и я ощутила как он всасывает в рот нежную кожу, чтобы судя по всему оставить засос. Гад.

— Прекрати!

Он оторвался от шеи, снова заглядывая мне в глаза. Теперь его взгляд был немного потемневшим. Не таким как обычно, вроде….

А потом его губы накрыли мои.

В этот раз он целовал меня нежно. Расслабляюще чувственно. Он как будто знакомился с моим телом, растягивая удовольствие и позволяя мне привыкнуть к нему самому., К его губам, к его проворному языку, гуляющему свободно у меня во рту, и к рукам, которые в процессе этого поцелуя переместились с талии на мою грудь, нежно сжимая оба полушария.

— Ты такая сладкая…. — Тардашевски проговорил это чуть отстранившись, глядя исключительно на мои губы. — Я бы попробовал на вкус не только шею. Ты же не против?

Эти слова всколыхнули во мне некую панику. Что означают его слова?

— Тардашевски, ты же не…..?

— Именно…. — он странно усмехнулся, обезоруживая меня тем, каким порочным может быть взгляд человека, которого я знаю довольно много лет. С первого класса почти.

Таким я его не знала….

Тардашевски довольно быстро угнездился в выемке между моих ног, и как только он это сделал я ощутила через штаны нечто плотное, упругое, большое. Он прижимался этой штуковиной как раз в области моей промежности.

Меня стало накрывать чувство безысходности и неизбежности чего-то неизвестного.

— Николас! — глаза расширились за одну минуту. — …. не надо…. Можно только не сейчас? А что если твои родители зайдут, и увидят чем мы здесь занимаемся?

Он уже не держал меня совсем, занятый тем, что избавлял меня и себя от одежды.

— Их нет дома. Только вечером вернутся.

Эти слова словно гвозди от крышки гроба, которую заколачивали, чтобы наконец похоронить в земле мою девственность и честь.

— Николас послушай…. Мне нужно время. Я еще не готова….. — Голос становился истеричным. Я ощущала просто чудовищную панику и страх. Мы с Тардашевски вдвоем, в большом доме, в котором кроме нас ни одной души нет. А он ведь уже давно собирался сделать со мной то, что сейчас и происходит.

Как же страшно….

Я попыталась чуть чуть отодвинуться от парня, который буквально пожирал меня своими глазами. Он так смотрел, что у меня душа в пятки ушла от страха, и я дышала более шумно и быстро, сама себя пугая.

Он снова накрыл меня собой, целуя нежно, видимо это был его способ подготовить меня и дать свыкнуться с неизбежной близостью…

— Тише тише, маленькая. Не бойся…. Все будет хорошо.

Его мягкий шепот в контрасте с горящими глазами и шумным дыханием, которое к тому же сопровождалось порывистым освобождением самого себя от одежды, совершенно меня не успокаивали. Я уже чувствовала оголенной кожей бедер его горячее естество. Оно упиралось во внутреннюю сторону моего бедра. И это было просто капец как страшно и странно….

— Николас, я прошу…. — жалостливо прошептала, ощутив как он накрывает рукой мою промежность. Сразу вслед за этим, он снова начал меня целовать.

Это принесло легкое успокоение, но я все равно продолжала паниковать, и пытаться отстраниться.

Николас перестал гладить лепестки, постепенно погружая пальцы внутрь моей киски. Они входили и выходили с незначительными хлюпающими звуками, и я не могла понять, когда же я успела настолько сильно возбудиться, ведь причин для этого совершенно не было.

— Видишь, тут ничего страшного, Лиза….- прохрипел Тардашевски, сильнее прижимаясь ко мне, что стало сложнее дышать и двигаться. — У тебя уже был кто-то? Ты девственница?

— Да….- покраснела до кончиков ушей. — Девственница, Николас. Прошу не надо….

— Значит, только моя. — удовлетворенно перебил Тардашевски, поглаживая мой живот через одежду. — Это хорошо. Ведь если бы это было не так, мне пришлось бы убить твоего первого любовника. Расквасить ему лицо. — он наклонился ко мне, ловя своими глазами мой взгляд. — А может я бы даже кастрировал его.

— Николас….- он говорил жуткие вещи, и по его лицу не было понятно шутит он или говорит серьезно.

— Чшш….- приложил палец к моим губам, и слегка нажал на них, пропихивая его в рот, касаясь языка фалангой, у которой был немного солоноватый привкус. — Лучше не будем развивать эту тему, ладно Лиза? Все равно это же теперь пустой треп….

Я напряглась всем телом, готовая сопротивляться до последнего. Может, быть для этого психа это и пустой треп, но для меня, начинавшей его побаиваться, он таким не был.

Тардашевски это почувствовал.

— Эй, малыш, ну ты чего? Испугалась что ли, а? — он по-доброму рассмеялся, и нежно погладив щеку пальцем, мягко прижался к губам. — Ты не должна меня бояться. Только не ты…

Легко ему говорить. Если бы я говорила такие серьезные вещи с таким веселым выражением лица, окружающие люди решили бы что я похоже кукухой поехала. Тардашевски почему-то считает подобное смешным. И я после этого должна расслабиться?

Да хрена с два!

— Тардашевски….- стала сопротивляться настойчивей. Однако весь мой боевой настрой куда-то испарился моментально стоило только шустрому игривому языку проникнуть в нежное местечко за ушком, и после этого обласкать ушную раковину, чуть прикусывая хрупкую мочку зубами.

— Ох Лиза, не шевелись, знаешь как сложно сдерживаться? — Тардашевски оторвался от уха и шеи, проницательно рассматривая черты моего лица. — Я этого три года ждал. Постараюсь не гнать коней, но сдерживаться чертовски сложно, понимаешь?

Понимала ли я? Я все эти годы жалела что уехала от родителей, только потому что в новой школе которую я попала в Екатеринбурге, все мальчики казались мне бледными и невзрачными копиями, по сравнению с Тардашевски. Я никогда не признаюсь ему в этом, но иногда я представляла, что бы было, если бы я не уехала, а Тардашевски выбрал меня а не Фомину.

Да, все эти мечты заканчивались нашей с Тардашевски свадьбой. Но ему это вовсе необязательно знать. Ну уж нет.

— И ты правда, все эти три года меня вспоминал? — признания из уст Тардашевски не могли не задеть мое маленькое влюбленное сердечко. Знает где бить, засранец.

— Каждый день. Все время, малыш.

Естественно, что я не поверила этим словам, но Тардашевски похоже это было и не важно. Пока я расчувствовавшись, собиралась с мыслями, Тардашевски снова взялся за свое дело. Я и пикнуть не успела, когда поняла что парень освободил меня от нижнего белья окончательно.

— Николас, стой….- ответом стал болезненный толчок, заставивший мир вокруг меня загореться яркими вспышками боли. Он сделал это. Даже не предупредил, что собирается сделать мне больно, просто сделал.

Я всхлипнула осознавая, что болезненные ощущения отходят на задний план. Он положил руку куда-то вниз, находя какое-то особо чувствительное местечко, и целенаправленно действуя расслабляюще, стал нежно поглаживать его, тереть, и даже немного ударять, но несмотря на мои привычные ожидания, это доставляло наслаждение а не боль.

Я даже злиться на него не могла. Мною владело совершенно другое чувство.

— Николас….поцелуй меня….- задыхаясь от его действий, к которым я не была готова совершенно, и желая чтобы он перестал смотреть на меня ТАК, попросила его меня поцеловать.

Николас словно этого и ждал. Поцелуй стал опьяняющим, и вместе с ним, я ощутила не сильные, но довольно уверенные толчки. Было несколько больно, но уже не так. Не так как раньше, умеренней и мягче.

— Лиза… — Николас приглушенно стонал мое имя. Звуки его хриплого голоса окутывали, словно магическая музыка. Он сжал меня так сильно в своих руках, что мне стало даже немного больно.

Я хотела что-то ответить, но тут сама стала ощущать нечто потрясающее. И вместо того чтобы попросить его меня отпустить, стала прижиматься к нему теснее. Жаль только что болезненность все равно в какой-то степени оставалась, и я постанывала немного от боли.

А потом мир взорвался вокруг меня. Приятное тепло разлилось внизу живота и я вскрикивала и каждый мой вскрик, Николас подхватывал поцелуем. Так нежно, словно мои чувства для него важнее собственных ощущений, и они более важны чем его собственный чувственный оргазм. Николас подарил это чувство мне. А я решила оставить его на всю жизнь.

Глава 12

— Бабуль, тебе нельзя сильно напрягаться, пожалуйста, не смотри это идиотское ток-шоу, ладно? Ну ты же опять переживать из-за этого будешь.

Говорить с бабушкой вдвойне сложнее, когда один озабоченный идиот снова и снова лезет мне под футболку. Тардашевски словно с цепи сорвался, после того случая когда он лишил меня невинности в доме своих родителей, на своей кстати, старой постели. Все оставшиеся дни до момента отъезда в Екатеринбург превратились в сумасшедший марофон двух кроликов, у одного из которых похоже окончательно отказали тормоза.

Тардашевски считает такое поведение нормой, а у меня между прочим, бабушка была на грани жизни и смерти. Но когда это его волновало? Как пер как танк тогда, так и прет тараном здесь.

— Ладно. Я еще вечером позвоню, отдыхай.

Как только простилась с бабушкой, первым делом съездила этому нахалу по рукам.

— Тардашевски, ты не исправим!

— Угу, — промычал мой парень, сразу набрасываясь мне на губы, причем его даже не смущало, что в соседней комнате находилась расстроенная Ксюша. То что девчонке сейчас вообще не до дел амурных, этого психа похоже не волновало. Ну, как и всегда.

Поддавшись напору парня, я была вовлечена в страстный, чувственный водоворот поцелуев и ласк. Тардашевски так и норовил меня раздеть, но я не позволяла это, особенно помня прошлый опыт, когда Ксюша застала нас с Тардашевски лежащими на полу. И его рука ныряла мне в трусики. А я чуть слышно стонала.

Блин, до сих пор вспоминать стыдно.

— Николас… — зашипела, когда он сдвинул мне майку до такой степени, что стало видно грудь, не всю но половину уж точно. — Прекрати….Иди на свою тренировку блин….извращенец.

Тардашевски болезненно сжал мою попу, и наконец-то отпустил меня из своих объятий, позволяя встать. Сам поправил футболку на моем плече, и чмокнув еще раз в губы, как обычно напористо, окончательно отпустил из своих рук и стал собирать сумку с вещами перед тренировкой.

— Может, сходишь со мной? — он все еще не терял надежды побесчинствовать где-то в другом месте. Не только в квартире. — Сходим в кино после тренировки. Я буду так вымотан сегодня, что даже согласен поспать под сопливую мелодраму с Бредли Купером. Или от кого ты там теперь прешься?

— Бредли уже старпер. — я закатила глаза, поскольку Николас в очередной раз высмеивал мои романтические вкусы. Он всегда так делал. Но только раньше он хотя бы знал, какие актеры мне нравятся а какие нет, а вот с Купером он конкретно так промахнулся. — Если тебе интересно, Николас, то мне гораздо больше нравится Райан Гузман.

Райан офигенный. Просто обожаю его героя в фильме «Поклонник» с Джей Ло в главной роли.

Николас вылупился на меня, наигранно смешно выпучив глаза.

— Гусман? Это который из КВНа что ли?!

— Ага, из КВНа. Он самый. — саркастично усмехнулась я, поджав руками бока и помотав головой, как бы говоря, что шутка про Юлия Гусмана ни фига не смешная.

Тардашевски сделал вид, что он ничего не понял, тихонько посмеиваясь про себя, продолжая укладывать вещи, и демонстративно неестественно игнорировал мои надутые губы, как бы подтверждая что мои вкусы в отношении актеров идиотские.

Он успел только положить в сумку несколько вещей, как в квартире раздался звонок. Я дернулась от неожиданности, а Тардашевски мельком, но спокойно глянул на меня, после чего сообщил, что видимо это приехал Илья.

Тот самый Илья Воронцов, который капитан команды универа по футболу, и тот самый тип, от которого шарахается Ксюша.

Из-за него, она почти неделю уже живет у нас.

После того поцелуя на игровом поле на стадионе, некоторые телки универа, считают для себя святым долгом как-то унизить мою Ксюшу или хоть оскорбить на словах. Они как объелись белены. Настоящие стервы, и похоже даже не собираются, скрывать этого.

Прошло минуты три, но Тардашевски почему-то не спешил открывать дверь.

— Ты не пойдешь открывать? — его реакция меня немного удивила.

— Неа. — невозмутимо ответил тот, чуть грубовато притягивая меня к себе за руку. — У Илюхи есть ключ. Он звонит только для того, чтобы его приход не стал неожиданностью. Вежливый ублюдок! Он же в курсе, чем мы с тобой тут можем заниматься. — многозначительно сказал Тардашевски, хитро играя бровями, и снова наклоняясь ко мне для легкого поцелуя.

— Пипец!

Я оттолкнула нахала, полыхая румянцем как солнце. Если он считает, что его половая жизнь, это какое-то достояние общественности, то моя позиция в этом вопросе абсолютно противоположная. Не хочу чтобы в Универе пошли слухи о том, как мы с Тардашевски весело и задорно зажигаем.

— Да что такого? — хмыкнул тот, чуть посерьезнев, и убрав со своего лица дурацкую пахабную ухмылку. — Мы уже давно не в школе, Лиза. И на дворе черт подери, отнюдь не семидесятые года. Никто не будет осуждать тебя за то, что ты встречаешься с парнем. — он убрал с моего лица волосы, заправив их за ухо. — Тем более, что этот парень, сохнет по тебе уже давно. Так сильно Лиза, что ты бы ахирела, если бы узнала как извращенно я беру тебя в своих мыслях, ежесекундно.

— Ну да, любишь….- чуть поджала губы, вспоминая подписанный контракт. — И видимо из-за этого заставил меня подписать свой идиотский договор.

Насупилась отталкивая Тардашевски подальше, но он не отпустил, перехватывая и заставляя смотреть ему в глаза.

— Заставил потому что ты не оставила выбора. — жестковато ответил мне в тон. Он осматривал мое лицо словно стараясь в нем что-то запомнить, а мне его взгляды казались слишком странными. Жадными, ищущими, такими от которых мурашки…

— Тебе что, со мной плохо? — чуть мягче ответил парень, сразу после того, как закончил свой осмотр. — Может, я тебя некачественно трахаю? — я покачала головой. Это-то уж точно Тардашевски делает с душой. — Тогда что не так? Я ведь даже согласился терпеть у себя в квартире твою подругу, хотя откровенно говоря меня это бесит. Я иду против Илюхи привечая её у себя.

Стоило только Тардашевски это все договорить, как я услышала странный звук, похожий на стон. Что-то такое, словно кому-то прикрывали рот, но звук все равно просочился через стену и мы с Тардашевски его очень четко услышали.

Я напряглась мгновенно.

— Ксюша! — поспешила отстраниться от Тардашевски и пойти в комнату, где была подруга, но он не спешил меня отпускать, что-то нецензурное проворчал сам себе под нос по-венгерски.

— Не торопись. — Голос Тардашевски стал мрачным, но он тоже направился в Ксюшину комнату вслед за мной. Я так и знала, что если Воронцов явится в нашу квартиру, то опять будет доставать мою подругу, доводя её до истерики. Но никак не ожидала увидеть ту картину, которая предстала нам, когда мы с Николасом вошли в её временную комнату.

Ксюша всхлипывала, прикрывала сама себе рот рукой, а Воронцов стоял перед ней на коленях, трогательно прижавшись к её животу головой, обнимал её за талию и сам выглядел так потерянно, словно и сам собирался прямо сейчас плакать.

— Что за…? — спокойно спросил Тардашевски, засунув руки в карманы штанов и хмуро наблюдая за парой в комнату которой мы только что вошли. Он мгновенно оценил ситуацию, и схватив за руку стал тянуть меня в коридор.

— Пошли. — потянул сильнее, когда понял что я не сдвинулась с места. — Пошли, Лиза. Мы же явно лишние здесь, сама что ли не видишь!

Я ругнулась под нос, но отметив, что моя подруга хоть и тихонько плачет под нос, но похоже не хочет моей помощи, аккуратно взъерошивая волосы Воронцова пальцами, и при этом позволяет ему трогать себя, совершенно не пытаясь отстраниться, вышла в коридор сама.

Что ж….может она и правда, даст ему шанс. Видно же, что сама этого хочет.

Эпилог

Мы с Ксюшей расположились на удобном месте, на стадионе и только благодаря нашим парням, которые договорились об этом заранее.

Я нагло таскала Ксюшин попкорн, от которого остались какие-то крохи, и чувствовала себя абсолютно счастливой.

Матч между нашим Универом и Техническим институтом закончился абсолютной победой наших парней, и сейчас, предвкушая как Илья и Николас подойдут к нам чтобы всем вместе пойти отмечать их победу в находящийся поблизости молодежный бар, думала, как же все-таки сильно мне с моим парнем повезло.

Если бы я знала несколько недель назад, что этот парень, который в школе вел больше хулиганский образ жизни, чем строил из себя умника, но не получал никакого порицания учителей только благодаря своим крутым богатым родителям, может быть настолько трепетным, заботливым, в чем-то даже одержимым мной, но при этом сохраняющим разумные рамки. Я бы еще тогда, на грязной кухне нашей общаги, накинулась на Тардашевски с поцелуями и объятиями. Сразу.

Вот правда!

Потеряла столько времени бегая от него как дура, а ведь счастье было так близко.

Верно говорят, «хорошая мысля, приходит опосля».

— Ну как я тебе? — Расплылась в улыбке, когда мой любимый парень подошел ко мне, подхватывая за талию и прижимая к себе чуть приподнимая.

— Видела как мы надрали им задницы?! — самодовольство на его лице можно было ощутить физически. Николас был чуть влажным после игры, немного потным, но все таким же красивым, и невозможно притягательным и сексуально пахнущим. Моим.

— Видела. Классная игра. — я подставила губы для поцелуя, а Николас незамедлительно этим воспользовался, обрушивая на меня свой чувственный рот. Я так хотела его поскорей ощутить, что когда это случилось, не смогла сдержать возбужденного стона радости.

— Ты был просто ачешуителен, Николас!

Недавно услышала это слово от него самого, и теперь не стеснялась повторять, когда ни попадя, зная что его это порадует.

— Означает ли это, что меня ждет награда? — нагловато поднял одну бровь хитрый лис, одновременно с этим откидывая пряди спутанных волос, падавших на его лоб, ведь они сильно отросли а теперь изрядно мешали.

— Сто процентов, — усмехнулась я, собираясь сказать наглецу, что моя бабушка звонила несколько минут назад, и сообщила что чувствует себя чудесно.

Я больше не могла игнорировать тот факт, что она жива, здорова и радует нас своими вязанными вещами, во многом благодаря появлению в моей жизни Николаса Тардашевски.

— Я….я люблю тебя, Николас.

Видела, как он напрягся, но не стал ничего говорить мне в ответ. Это немного расстроило меня, но я была так рада из-за бабушки, и так счастлива что этот прекрасный мужчина со мной, что особо не придала этому значения. Хотя откровенно говоря, очень хотелось, получить от него ответное признание.

Но все же, последовавший вместо этого глубокий качественный поцелуй, тоже неплохая альтернатива.

****

В баре было шумно и многолюдно, но это только добавило веселья и азарта нашей вечеринке, ведь все кто были там, были с нами на одной волне, и также как и я радовались, что Николас и Илья, были в команде отстоявшей честь нашего универа перед Техническим.

Я так радовалась порхая в лучах всеобщего обожания, что даже не сразу наткнулась на стопку бумаг, которую Тардашевски сунул мне поднос, и рядом с которой лежала небольшая бархатная коробка.

— Что….Что это? — я не разбиралась в юридических аспектах в принципе, и одновременно с этим, гулявший в моей крови алкоголь, вовсе не добавлял мне смекалки, поэтому я тупо пялилась на них ничего не понимая.

Николас вздохнул, и по-доброму покачав головой, стал объяснять мне прописные истины.

— Тут написано, малыш, что я освободил тебя от всех обязательств, и ты мне больше ничего не должна. — голос был спокойный, но я не понимала радоваться этому или огорчаться.

— Ты хочешь расстаться со мной? — задала разумный вопрос, но продолжая кривовато пялиться на лежавшую рядом коробочку, не решаясь посмотреть что же лежит в ней.

— Ага, размечталась, — насмешливо сказал Тардашевски, беря за руку и открыв коробочку достал оттуда мелкое кольцо. Без разъяснений стал надевать его мне на палец.

— Я избавил тебя от этой херни, потому что видел, как ты из-за этого паришься. — не глядя на меня сказал он, поглаживая мою руку, на которой теперь было кольцо, и не удержавшись притянул её к себе, поцеловал пальчик на котором красовалась обновка.

— Но от меня ты не избавишься никогда. Заруби себе на носу, Лиза, мы с тобой как сиамские близнецы, связаны теперь до конца жизни.

— Прям уж до конца? — не удержалась от насмешливого замечания.

— Или так, или никак. — без намека на улыбку ответил Тардашевски, глядя пронзительно прямо в глаза. — Если хочешь, можем расписаться прямо завтра, восемнадцать нам есть, никакой проблемы не вижу.

— Расписаться? Тардашевски, ты что, делаешь мне предложение так?!

— Ну….

— Я не согласна! Я хочу по-другому!

— По-другому? — он нахмурился, чуть откидываясь на спинку своего сидения. — Как по-другому?

Он потянулся к руке, но я её не дала.

— Так, а вот кольцо я тебе не отдам. Кольцо мне нравится! — на всякий случай прижала его к себе, хотя Николас не делал никаких попыток отобрать его у меня.

— Ладно. Давай тогда пока отложимэто, хорошо? Хотя не буду отрицать, мне было бы проще, если бы ты хотя бы намекнула….

Я не хотела сейчас заморачиваться такими вопросами как красиво сделанное предложение, а просто хотела радоваться здесь и сейчас, особенно после того как несколько минут назад, с моих плеч упал серьезный груз той навязанной им ответственности, которая серьезно меня тяготила.

Не сказать, что она меня сильно пугала, но некий трепет из-за того что она вообще есть, иногда мне серьезно портил настроение. И я вымещала его на Николасе.

Поэтому сейчас, вместо ответа, встала с места и схватив за руку своего недоумевающего парня, сама смачно поцеловала его в губы, и пока он удивлялся моему неадекватному настроению, утащила его в середину бара, туда, где вовсю проходили молодежные игры.

Хотелось просто напиться и радоваться тому что мы молоды.

О том, что будем потом, я и подумаю потом. А сейчас….Сейчас, петь от того что он рядом хочется….

Конец

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Эпилог